Лепила Николай Сергеевич Прокофьев
        Я - вор в законе
        Если бы в далекие 1970-е молодому выпускнику военного училища Олегу Злобину сказали, что спустя годы он станет воротилой кровавого бизнеса, он бы не поверил. Как не поверил бы в то, что его, официально сменившего военную форму на одежду руководителя пацифистской организации, возьмут в разработку силовые структуры. От природы владея даром проникать в чужое сознание, новоявленный гуру моментально вычислил, что новый последователь его учения доктор Сомов - агент ФСБ, пришедший по его душу. Что ж, выбор у авторитета небогатый - сдаться на милость властям или… попытаться обратить агента в свою веру.
        Николай Прокофьев
        Лепила
        Вместо пролога
        Самолет замер на рулежке. Замер не по своей воле. Как будто чья-то злая рука схватила в последний момент огромную стальную птицу за хвост и прижала к земле. Казалось, что и без того грустная дельфинья морда «Боинга-737» выражает сейчас необычайное сожаление: я не виноват, взлететь не могу; те, кому положено мной управлять, отстранены и заблокированы в туалете для пилотов. Выручайте, но только скорее, я хоть и железный, но тоже живой: внутри меня нарастает неукротимая страшная боль, готовая разорвать внутренности и выплеснуться наружу смрадным черным дымом или красными кровяными подтеками.
        Внешняя основательность авиалайнера, радовавшая когда-то его конструкторов и подкупавшая пассажиров, сейчас контрастировала с тем, что происходило в его чреве. Сто с лишним человек наэлектризовывали своими запуганными волями пространство салона. Не было закоулка, куда бы не проникло чувство высшей тревоги - тревоги за свою жизнь. В этот момент каждый из них понимал, что в случае катастрофы никому не удастся спрятаться за чужую спину, никому не удастся отсидеться, отлежаться, притвориться спящим; каждый ступит на этот последний порог в одиночку, со своим ужасом и погубленным ожиданием.
        …Я в очередной раз дослушал шаблонное сообщение оператора сотовой связи и нажал отбой. Здесь на командно-диспетчерском пункте аэропорта было тревожно и сосредоточенно невесело. Кроме штатных диспетчеров, обслуживающих полеты, в стеклянной голове сооружения собрались все те, кому положено разруливать подобные ситуации. Из знакомых - мой давний друг майор Володя Коновалов и… пожалуй, все. Остальных я видел впервые.
        Руководил операцией полковник ФСБ Левашов, немолодой, но еще крепкий человек с аккуратными залысинами и строгим волевым лицом. Сейчас он сосредоточенно смотрел в экран монитора, словно прожигал пространство и дюраль фюзеляжа в надежде различить среди испуганных пассажиров тех самых негодяев, которые стали причиной ЧП.
        - Молчат?  - Голос полковника полностью соответствовал его внешности - такой же строгий и граненый как обелиск.
        - Молчат,  - односложно ответил я и добавил:  - Порядки свои наводят.
        - Уже навели. Сколько человек прошли регистрацию?
        Диспетчер щелкнул мышью:
        - Сто двадцать пять. Мы проверили: никого, кто бы проходил по ориентировкам…
        - Ни по паспорту, ни по лицу,  - попытался пошутить Коновалов, но, похоже, не к месту.
        - Это ничего не значит.  - Левашов поморщился, выказывая недовольство: выводы здесь делаю я, ваше дело подчиняться.
        Я единственный, кто заметил его реакцию. Нервничает, не уверен, надо бы помочь успокоиться. Хотя, нет, не надо показывать полковнику свои наблюдения, не надо лезть в область личных переживаний, он сейчас главный, пусть руководит.
        Я отвернулся к окну. Блестящая, словно надраенная, тушка самолета стояла на прежнем месте, там, где ее застигло несчастье. Мне показалось, что самолет даже немного присел, опустился на колени, готовый то ли сдаться и окончательно лечь на землю, то ли неожиданно воспрять и ринуться в небо.
        Ранние сумерки оттеняли пространство за огромными окнами КДП. Словно на невидимом порубежье встретились в этот час извечные противники: добро и зло. Там, на рулежке, страшное и непредсказуемое, крепко пришпиленное к земле иглами прожекторов затаилось зло. Здесь же, в освещенном помещении диспетчерского пункта, в свете теплых ламп царило добро, здесь собирались с силами былинные богатыри, принявшие вызов темных заоконных сил - полковник Левашов, опер Коновалов, офицеры, диспетчеры… И еще один - немного неуместный в этой компании - Сергей Иванович Сомов. Вот он смотрит на меня отражением в туманном стекле: крепкая загорелая шея, строгие, почти правильные черты лица, светлые немного волнистые волосы и голубые глаза. Впрочем, то, что они голубые, в отражении не видно, но я знаю это точно. Знаю, потому что Сергей Сомов - это я, врач-психиатр, без малого сорока лет от роду. Готовлюсь в любой момент вступить в поединок с террористами, захватившими лайнер. А пока исполняю среди «богатырей» роль Алеши Поповича - снимаю психологическое напряжение, пытаюсь что-то советовать - работаю, словом.
        Я невольно усмехнулся: «Ну и фантазии! Прямо поэтические».
        Из пелены размышлений и табачного дыма меня вырвал все тот же командный голос:
        - Сомов, ну что же вы? Продолжайте дозваниваться, время на их стороне. Долбите, когда-нибудь отзовутся. Действуйте!
        Я в очередной раз нажал значок вызова. С этого номера час назад на личную трубку одного из диспетчеров пришла эсэмэска: «Самолет захвачен. Не делайте глупостей. Экипаж блокирован. Готовьте два ляма евро и коридор до Стокгольма. На все два часа, потом - бойня».
        Номер тут же проверили. Корпоративная симка обанкротившейся год назад торговой фирмы «Супермастер и Ко». Кому конкретно из сотрудников принадлежала, выяснить не удалось.

        …Настойчивый стук в дверь разбудил меня в пять часов утра. «Ну, кто там в такое время? Воскресенье же!» Не было в тот миг человека более рассерженного, чем я. Сидя на кровати, я пытался прийти в чувство. Конечно же, я умею быстро приводить себя в полноценное рабочее состояние, есть у меня один верный способ - контрастный душ. В принципе процедура известная, но только пользуются ей не всегда правильно. Обычно горячую и холодную воду пускают попеременно. Я же, стоя под душем, делаю так, чтобы холодная шла постоянно, а горячая лишь изредка дополняла ее. Но - только дополняла, не меняя холодного тонуса. Эффект практически моментальный.
        Но это - если нужно быстро ожить. Сейчас же, пребывая в тягучей полудреме, я не спешил в ванную, больше всего меня интересовало, кто же все-таки там, за дверью. Стук не смолкал. Дверной звонок я давно снял, он почему-то раздражал меня, наверное, из-за того, что напоминал мою прежнюю, семейную жизнь.
        Прошло не больше минуты, когда к стуку неожиданно и очень резко добавился телефонный звонок. Коновалов! Володя жил в соседнем подъезде, мы дружили со школы, часто ходили друг к другу в гости, иногда засиживались допоздна. Но что б в такое время… Что-то случилось…
        - Алло,  - хриплым со сна голосом буркнул я.
        - Открывай быстрее.
        В том, что произошло что-то неординарное, я убедился, как только увидел оживленное и немного испуганное лицо майора. Коновалов начал прямо с порога:
        - Собирайся, едем в Шереметьево! Террористы захватили самолет. Через стюардессу выманили обоих членов экипажа из кабины, где-то заблокировали, летчики перестали выходить на связь. Угонщики затребовали контакты с кем-нибудь из диспетчеров. Теперь выходят на связь по мобильнику.
        «Ничего себе утро!»
        - Что они хотят?
        - Как всегда: деньги, два миллиона евро, и коридор до Стокгольма.
        - А почему до Стокгольма?
        Коновалов пожал плечами. Я потихоньку приходил в себя:
        - А чем, собственно, я могу?..
        - Как чем? Ты же профессионал по работе с разным неадекватом. Нужен переговорщик, надо убедить этих отморозков отпустить людей, там больше сотни пассажиров! А дальше - дело техники. Нас всех подняли по тревоге. Аэропорт оцеплен, спецназ на низком старте. Сам Левашов, главный фээсбэшник, распорядился насчет тебя. Я посоветовал. Так что выручай. Меня за тобой и послали. Решили, что не откажешь.
        Я посмотрел на майора с чувством неоплатного долга.
        - А штатный переговорщик? Я слышал, есть такие…
        - Нету, вчера убыл куда-то в командировку, как назло, именно сейчас. Давай собирайся, поехали. Бандиты дали два часа.
        - Давно?
        - Что давно?
        - Дали давно? Сколько осталось?
        - Точно не скажу… Но в любом случае - цейтнот.
        - Зачем было приезжать?  - Недовольство нежданным визитом все еще не покидало меня.  - Нельзя по телефону, вдруг я не один?
        - Ну ты даешь,  - хмыкнул майор.  - Что я скажу: Сергей, бери такси, приезжай, у нас ЧП? А вдруг не дозвонюсь? А насчет любовницы…  - Он на всякий случай заглянул через мое плечо,  - я тебя знаю: ты не из этих. После Людмилы…
        - Ну, ладно, хватит. Сколько террористов - удалось установить?
        - Я уезжал - не было известно. Бригада на месте работает. Доклад - лично замминистра.
        Я прошел на кухню, взял чайник.
        - Есть будешь?
        - Да какое есть?! Некогда!
        Да, это я сглупил. Сплю еще. Цейтнот! Обойдемся водой. Кстати, стакан теплой воды натощак сразу же после пробуждения - очень полезная вещь. Японцы, например, поголовно следуют этой привычке, потому, наверное, и живут так долго. Вот перейду на воду и проживу сто лет!
        Наскоро умылся, оделся. Захлопал кухонными шкафами в поисках сигарет. Вот еще привычка. Хм, я тоже заложник. Все собираюсь бросить и - никак.
        Значит, сто лет не получится…
        Оглянулся в прихожую: Володя делал вид, что разглядывает настенный календарь…
        В кабинке лифта я немного замешкался. Коновалов быстро вдавил цифру «один», лифт со скрипом поехал вниз.
        Со мной такое бывает: делаю одно, а мысли работают в совершенно другом направлении. Нет, если нужно сосредоточиться, я действую безукоризненно. Но сейчас, заходя в кабинку лифта, я мысленно был уже там, на аэродроме, в гуще событий; я уже придумывал, как влезть в душу этим негодяям, какой метод выбрать.
        Майор продолжал информировать:
        - На видео из терминала ничего подозрительного, все чисто. Личный досмотр тоже - без эксцессов. Может, блефуют, а может, и нет - черт их знает…
        Мы сели в машину, немного попетляли по пустым улицам и выскочили на Ленинградку. Погнали, нарушая правила. После знаменитых «Ежей» свернули направо. Я окончательно проснулся, начал мыслить ясно и логично:
        - Деньги наличными?
        - Нет, конечно. На счет.
        - Самолет?
        - «Боинг-737», компания «Аэрофлот - Российские авиалинии»», рейс до Санкт-Петербурга.
        - Потребуется быстрый доступ в Интернет и компьютерщик экстра-класса.
        - Уже на месте. Зовут Влад. Самый продвинутый, к тому же хороший знакомый Левашова.  - Коновалов усмехнулся, на секунду отвлекся от дороги.  - Мы этого Влада недавно в разработку брали: он было непотребные сайты стал штамповать. Ну, мы его и прихватили. Дошло до ФСБ, там его Левашов и обработал. Теперь они лучшие друзья…
        В предутренних сумерках широкая лента темно-серого шоссе напоминала стремительно мелькающую кинопленку.

        Гудки, гудки…
        И вдруг, как гром среди ясного неба:
        - На связи!
        Все, кто был на КДП, моментально поняли по моей реакции, что я дождался-таки ответа, дернулись и замерли в едином порыве. Обратились в слух, замахали друг на друга руками, призывая к тишине. Левашов щелкнул в направлении меня пальцами, указывая на трубку. Я понял, он просит дать громкую связь. Судорожно нашел нужный значок на дисплее телефона, ткнул в него пальцем. Тишина стала невыносимой. Секунды ринулись, как спринтеры со старта. Полковник сверлил меня победитовым взглядом, ожидая чуда. Я почувствовал, как покрываюсь испариной. Как ни ожидал я услышать голос террориста, случилось это в прямом смысле внезапно.
        - Алло, КДП на связи,  - проговорил я первое, что пришло в голову, только чтобы не дать сорваться абоненту.
        - Борт смертников хочет уточнить: выполнены ли наши условия. Время истекает.
        Он еще шутит: «борт смертников».
        - Процесс идет,  - уже более уверенно ответил я, стараясь зацепиться за ироничный тон, заданный бандитом.
        - Ваш «процесс» давно живет в Германии и в ус не дует. Деньги готовы?
        В голосе напряжение. Значит, человек контролирует каждый свой шаг, выверяет ответы, подбирает слова - признак самодисциплины и замкнутости.
        - Первый миллион переведен на указанный счет. Можете проверить.
        - С кем я говорю?  - Голос в трубке насторожился.  - Где прошлый собеседник?
        - Говорит штатный психиатр. Фамилия моя Сомов. Прошлый собеседник здесь, рядом. Ждет от вас адекватной реакции. Как к вам обращаться?
        - Мясник.
        Связь прервалась.
        «Ничего себе заявка - Мясник - ни много ни мало!»
        - Проверяет деньги,  - прокомментировал кто-то из оперативников.
        Левашов обернулся к Владу:
        - На чье имя открыт счет?
        - Агафонова Инна Петровна, 1955 года рождения.
        - У нас на нее есть что-нибудь?  - Взгляд на одного из подчиненных.
        - Москвичка, работала лаборантом на кафедре МАИ, вдова (муж - капитан ВВС погиб при испытании самолета), недавно потеряла дочь, живет одна, пенсионерка.
        Полковник насупился, посмотрел на Влада:
        - Пробей пассажиров на предмет «мяса»: работают в сфере питания, в продовольственных магазинах, имеют свое подсобное животноводческое хозяйство, живут на улице с «мясным» названием типа Коровинского шоссе, созвучные фамилии…
        - И похожие ники в соцсетях,  - вставил я и поймал на себе суровый взгляд Левашова: не суйся, пока я не закончил.  - Извините, товарищ полковник, но это важно.
        Фээсбэшник многозначно промолчал. Влад застучал по клавиатуре.
        - Нет, ничего похожего,  - сообщил он через несколько минут.  - Ни с адресами, ни с фамилиями. Есть Лопаткина, женщина. С никами разобраться - потребуется время,  - Стас вопросительно посмотрел на полковника, дескать, если скажете, сделаю. Тот демонстративно отвернулся.
        И тут меня осенило:
        - Подожди-ка с никами. Дайте мне распечатку.
        Я буквально выхватил листок из рук диспетчера и впился в него взглядом.
        - Есть! Вот, смотрите: Мягков Сергей Николаевич! Сократим - МяСНик! А? Срочно - данные на этого Мягкова! Желательно из базы МВД!
        Влад округлил глаза и, высунув от усердия кончик языка, еще проворнее застучал по клавишам. Принтер выдавил из себя листы бумаги одновременно с входящим звонком. Опять все замерли.
        - Да,  - откликнулся я, уже чуя за собой некоторый перевес в инициативе.
        - Сомов, вы человек интеллигентный, а ведете себя как мальчишка.
        - Деньги не пришли?  - забеспокоился я, обводя собравшихся вопросительным взглядом.
        - Пришли.
        - А что тогда?
        - Если мы будем сотрудничать в таком темпе, кое-кто из заложников не доживет до рассвета. Готовите штурм? Очень напрасно. Я вооружен. Жертвы гарантированы. Одна как минимум.
        - Деньги будут, Сергей Николаевич, не беспокойтесь.
        Трубка замерла. Я понял, что отправил соперника в короткий нокдаун. Несколько секунд он молчал, видимо, переваривая услышанное имя. За это время я успел изучить оперативную информацию, переданную мне компьютерщиком. Заметив, как посуровел мой взгляд, Левашов отобрал у меня листы и принялся читать.
        - Что ж, похвально,  - захватчик явно занервничал,  - да это и нетрудно. Так, ребус для младших классов.
        - В салоне сто с лишним человек. Выпустите хотя бы детей и женщин. Во-первых, проявите гуманизм, во-вторых, облегчите себе работу. Контролировать такое количество людей - дело нелегкое.
        - А я не один. Кто-то держит пилотов на мушке, другие за салоном присматривают…
        Ситуация прояснялась. Теперь я был точно уверен: сообщников у него нет! Ни один террорист, имеющий сообщников, не будет объяснять спецслужбам, кто чем занят и где находится. Да и не профессиональный он угонщик, а заложник обстоятельств. В эту минуту я уже знал, как буду действовать дальше. Наиболее эффективной в данном случае может стать только методика убеждения. Нельзя провоцировать преступника, в руках которого оружие и жизни десятков людей. Только слово, речь. Надо убедить этого человека изменить свое отношение к обстоятельствам, сместить фокус внимания с больной точки, то есть с предполагаемой жертвы. Потребуется найти способ прямого контакта, лучше визуального, даже если мне придется подняться на борт самолета. Хотя… этого он, конечно, не допустит.
        - А слабо - выйти на взлетку и продолжить один на один?  - Мясник словно прочитал мои мысли. Я внутренне оживился.
        - Можно. Только и вы, Сергей Николаевич, в этом случае покиньте борт.
        - Чтобы меня тут же схватили? Нет, выходи один. И не вздумай мудрить, психиатр. Взрывать буду потом, а пока буду резать. Даже знаю, с кого начну.
        - Ты о Лере Петренко?  - второй нокдаун.
        - Черт! Да о ней. Учтите, я своего добьюсь.
        - Своего? Наказания за убийство?
        - Мести за убийство. Не выйдешь, ей конец!
        - Я иду.
        К тому времени все члены оперативного штаба уже ознакомились с данными на угонщика. Первоначальная рассеянность сменилась уверенностью. Что ж, все верно: вслепую играть, а тем более сражаться, очень сложно. Теперь же образ преступника проступал более-менее ясно, как раннее солнце в утреннем мареве, стоящем над аэропортом.

        Я шел по асфальту рулежки, держа в руке телефон и внимательно оглядываясь вокруг. Даже имея информацию о силах, задействованных в этой операции, я так и не смог разглядеть ни одного бойца оцепления, ни единого признака готовящейся атаки. Работали профессионалы.
        Огромная крылатая конструкция надвигалась на меня, словно айсберг на беззащитное суденышко. На самом деле это я шел ей навстречу. Еще немного, и я окажусь под тяжелым крылом и, что еще страшнее,  - под пристальным взглядом террориста или у него на мушке. Есть ли у него оружие? Он сказал: «Буду резать», значит, нож как минимум. Как пронес? В каком он будет иллюминаторе? Откуда будет следить за мной? А будет ли? Может, это всего лишь тактическая уловка. Чтобы выиграть время… Этот Мягков - боевик-одиночка, несчастный, по сути, человек, обреченный на неминуемое поражение. Что я про него знаю: в прошлом - рядовой инженер, потом - менеджер по продаже, вдовец. Что его ждет - суд, срок… Настоящий заложник сейчас он, а не те, кто собрался лететь этим рейсом.
        Какая бы причина ни побуждала его к действию, он преступник, насильно удерживающий десятки людей, доставляющий им неудобства, наводящий страх. От одной только мысли - я заложник - человек может впасть в панику, натворить бед, навредить себе и окружающим. Наверняка в салоне сейчас творится что-то подобное. А Мягков один на один с одной стороны - с силовиками, с другой - с обезумевшими пассажирами, с третьей - со своей злобой и чувством беспомощности. Да, именно беспомощности, ибо понимает, что ситуация выходит из-под контроля.
        К тому же я уже знал его историю.
        - Алло, Мясник.  - Я остановился у правого борта, недалеко от блестящей стальной консоли крыла. Из салона я должен быть виден очень хорошо.
        - Да,  - я уловил в его голосе нотку усталости.  - Я тебя вижу.
        - Отпусти пассажиров.
        - Деньги!
        - Зачем они тебе в таком количестве? Что ты с ними будешь делать?
        - Найдется применение, не сомневайся.
        Пауза. Я поспешил сменить тактику:
        - Почему ты выбрал именно ее? Ты предпочитаешь блондинок?
        - Черт возьми, откуда тебе это известно?!
        - Во-первых, я психиатр, я умею читать чужие судьбы. Во-вторых, у меня тоже была личная катастрофа. Я тоже… потерял жену.
        - Врешь!  - резко отозвался он.
        Но я продолжал:
        - Это случилось несколько лет назад. К операционному столу встал дилетант. Она умерла под его ножом…  - В трубке натужное сопение - слушает, значит, молчать нельзя. Давай, доктор, как бы тяжело это ни было. Ради других. Скрепя свое ноющее сердце.  - Через несколько месяцев он поступил в нашу клинику с тяжелой формой абстинентного синдрома. Случай исключительный. Я сразу узнал его… У меня была возможность отомстить, он весь был в моей власти. Я мог его залечить. Но я не сделал этого. А искушение было, ох какое искушение!
        - А эта откупилась,  - вот он - проблеск доверия! Мясник превращается в собеседника, это уже успех!  - Суд признал Петренко невиновной. Обвинили мою жену. Будто это она переходила дорогу на красный свет. А она шла на зеленый! Есть свидетели. Но эти буржуи заплатили им, и все промолчали. Трусы! Оленьке было всего двадцать пять, она очень хотела детей,  - голос его окончательно потух, слезы душили, не давали говорить. И вдруг он воспрял, словно вынырнул из воды и обрадовался свежему воздуху:  - Я долго их караулил. Но там охрана, заборы… А здесь вот она, одна, тепленькая, еще живая!  - Яростный женский вопль.  - Я убью ее, что бы мне за это ни было. Папаша в Америке, спасать никто не придет. Только вы… уйдите, не мешайте вершить правосудие!  - Он снова был на коне. Мне не было видно, но я представлял, каким огнем вспыхнули сейчас его глаза, как съежились от страха заложники.  - А ты все врешь, от начала до конца, это твоя уловка, психиатр. Ты не можешь знать, как мне больно…
        Трубка снова захлюпала. Истерика.
        - Ты выбрал жертву. Зачем тебе остальные? Отпусти их.
        Я пытался представить себя на его месте и понимал, что, возможно, рассуждал бы точно так же. Упирался до конца. Значит, надо попробовать убедить прежде всего себя.
        - Мне трудно советовать,  - продолжал я.  - У меня тогда советчиков не было, только моя совесть. Она оказалась выше моего желания отомстить. Этот гад вышел из клиники практически здоровым.  - Пауза.  - Не молчи! Говори! Станет легче!
        - Не станет!  - отрезал он.  - И терять мне нечего! Я остался один!
        Еще один шлепок, еще один крик. Он ее бьет! Я почувствовал леденящий холод, пронзивший тело.
        - Я любил Оленьку. Мы познакомились по Интернету и сразу стали встречаться. Она была для меня - все. Была… В тот день она шла на занятия, она поступила на курсы дизайнеров, она была такой умницей, фантазеркой. Эти густые красивые волосы и бежевое платье с орнаментом… Оно ей так шло… А эта опаздывала на встречу. Уже загорелся красный, но она решила проскочить!..
        Я понимал, что у заложников, слышавших его рассказ, может начаться стокгольмский синдром - сочувствие к террористу. Если они узнают, кто истинный виновник случившегося, бедной Лере Петренко не позавидуешь.
        - Сергей, тезка, твой гнев понятен… Я не знаю, как бы поступил на твоем месте. Но я на своем, а ты на своем…
        - Какое место?! Какое, к черту, место?!  - Он сорвался на крик.  - Я был на своем, когда у меня была жена! Сейчас ее нет, и места у меня нет…
        Время словно застыло. Утренняя прохлада, зловещие блики на фюзеляже самолета, ком в горле…
        - Ты поставил ей памятник?  - спокойно спросил я. Третий нокдаун потребовал от меня невероятных усилий.
        Трубка молчала. Я слышал лишь его дыхание и отдаленно - приглушенный плач Леры. Осторожно продолжил:
        - Кто будет приходить к Оле на могилу? Ты подумал, как ей будет одиноко?
        - Не смей,  - перебил он меня, однако былой уверенности в его голосе я не почувствовал.  - Это мое, никого не касается.
        - Конечно. Но своим поступком ты очень ее огорчишь.
        - Это не твое дело.
        - Я понимаю, Сергей. Но если ты убьешь хоть одного заложника, ты уже никогда не придешь к ней на могилу. Она останется там совсем одна.
        Тишина. Я только догадывался, что происходит в эти минуты в салоне самолета. В любой момент может раздаться взрыв. Я слушал собственное сердце, оно колотилось везде: в груди, в висках, в ушах.
        В какой-то миг я решил, что связь прервалась или у него села трубка. Наконец в динамике послышался тяжелый вздох, и хриплый, почти неузнаваемый голос произнес:
        - Мне все равно конец. Подавайте трап. Они опять победили.

        …Я стоял у входа в КДП и докуривал очередную сигарету. Руки предательски дрожали. Это от пережитого нервного напряжения и утреннего холода. Только сейчас теплое августовское солнце явило себя миру, всем своим радостным видом рассвечивая мрак недавно закончившегося действия. Прямо фототерапия какая-то.
        Как там, у Горького: «А был ли мальчик?» Да, а был ли теракт?
        Автозак рванул с места, как только дверь его фургона захлопнулась за несчастным Мясником. Я так и не увидел его лица: плотный колпак, напоминающий одеяние приговоренного к расстрелу, скрывал его голову и плечи. Двое бойцов спецназа прогнали его вдоль рулежки и бесцеремонно запихнули в машину.
        Глядя вслед автозаку, я испытывал двоякое чувство. С одной стороны, я выполнил задание штаба и свой долг - спас людей от ужасной экзекуции, сохранил в целости самолет, доказал силу здравого смысла над минутным порывом слепой мести. С другой стороны, это я послал неудачливого, подавленного и без того обреченного на страдания человека на новые неведомые ему испытания. Сколько там полагается за терроризм? Кажется, до двадцати лет. Вот уже где точно не пригодится ему эта кличка, Мясник,  - в тюрьме, он совсем ей не соответствует.
        Когда выводили пассажиров, я пытался найти среди них Леру Петренко. Ее фото я видел в распечатке, зрительная память у меня хорошая, но на этот раз она не помогла. А может быть, девчонки, из-за которой закрутилась вся эта катавасия, и не было среди этих несчастных? В том смысле, что ее увели через другой выход. Наверное. Это было бы логично. Еще логичнее было бы отправить дело о ДТП на пересмотр. Но это уже из области смелых предположений.
        Подошел наконец-то освободившийся от телефонных докладов полковник Левашов. Лицо его по-прежнему было невозмутимым. Зато в глазах мне удалось разглядеть оттенок удовлетворения и какой-то новой собственной значимости. Он смотрел на меня как игрок, только что прошедший очередной сложный уровень и готовый, пока везет, сделать попытку немедленно двинуться дальше. Все это жило у него внутри и было, так сказать, для служебного пользования. Внешне же это был все тот же строгий и уверенный в себе человек.
        - Поздравляю, Сергей Иванович (ого! Впервые за все время по имени-отчеству). Вы сделали все, как надо. Отдаю должное вашему профессионализму. Буду ходатайствовать перед руководством.
        - Спасибо, Андрей Леонидович.
        Он пожал мне руку и быстро пошел к своей служебной машине. Следом за ним поспешили его подчиненные.
        Появился радостный Коновалов.
        - Молодец, доктор! Вот видишь, я в тебе не ошибся. Ловко ты его обработал. Только что принесли распечатку вашего разговора. Прямо в лоб, против такого никто не устоит.
        Я посмотрел на майора. Искренне радуется успеху, искренне хвалит, в первую очередь себя. Даром что опер, а второго дна нет, все наружу - и мысли, и эмоции.
        - Спасибо,  - поблагодарил я. Коновалов тут же смутился, полез за сигаретами.
        - Слушай, а про Люду-то, может, не стоило,  - с ноткой сочувствия произнес он, стараясь не глядеть мне в глаза.  - Получилось, ты ее вроде как… использовал.
        - Тому, что я сделал, есть оправдание. Мясник будет знать, что он не один в своем несчастье, может, ему от этого легче в камере будет. А если узнает, что я ему соврал, жить не захочет… Ты знаешь, я ведь ничего не придумал.
        - Знаю. Тебя послушать, так он и не террорист - агнец какой-то.
        - Не знаю. Это пусть решает следствие.
        - Ну да. А здорово ты с ребусом - МяСНик. Я бы сразу и не догадался.
        - Да все просто. Помнишь, в школе баловались: Ковалева Зинаида Андреевна, химичка,  - КоЗА. Вот я попробовал и угадал. А потом, когда прочитал в распечатке, что Мягков работал в «Супермастер и Ко», стало понятно с симкой. Там же и про аварию, и про Петренко было. А вот кто такая Агафонова?..
        - Его теща. Он на ее счет деньги просил перевести. Знал, что сам вряд ли выберется, так пусть хоть она попользуется. Компенсация за дочь… Наивная душа - счет-то можно в любой момент заблокировать. Ее, кстати, чуть инфаркт не хватил, когда эсэмэска про деньги пришла. Он же ее не предупредил, потом только звонил, уточнял.
        - Ну, а взрывчатка-то была?
        - В том-то и фокус, что нет. Была коробка из-под электробритвы.
        - Вот дурак! Идиот!  - Накопившиеся эмоции выплеснулись в самой неприглядной форме.
        - Ладно, успокойся. Куда сейчас?
        - Домой, отсыпаться. Хорошо, что выходной, на работу не надо.
        - Везет. Слушай, а как ты стресс снимаешь?
        - А то ты не знаешь.
        - Мы вот все по старинке - через магазин. Но однообразие, знаешь, приедается.
        - Ты хочешь сказать - заедается.
        Продавили напряжение негромким смешком. Я смотрел на него: лукавишь, товарищ майор. Однажды пристрастившись к этому зелью, вот так, запросто не отстанешь. По себе знаю: едва на рельсах удержался.
        - Ну, как снимаю: есть специальная гимнастика, аутотренинг, секс…
        Майор крякнул.
        … - а еще хорошо: водные процедуры. Наливаешь ванну, добавляешь в воду масло можжевельника или эвкалипта, включаешь музыку и расслабляешься. Можно бокальчик красного, но только один, не больше,  - противосклеротическая доза. И не каждый день, а только когда действительно нервы на пределе.
        - Надо попробовать. Тебя подбросить?
        - Спасибо.
        Всю дорогу мы ехали молча, переживая, каждый по-своему, события этой ночи.

        Если бы я тогда знал, что вся эта эпопея - не последний эпизод в моей «боевой» практике и в скором времени мне предстоят такие испытания, что строчки милицейских отчетов будут корчиться от нестерпимого жара передаваемой информации, я бы так и не уснул в то долгожданное утро.
        Глава 1
        Волна черного едкого дыма накатывается одновременно с нарастающим гулом самолетов. Огонь, пожирающий джунгли, становится нестерпимым. Сучковатые выступы на стволах деревьев все сильнее походят на кровоточащие культи, тянущиеся за помощью и норовящие ткнуть в лицо раскаленным своим торцом.
        И снова удушливый дым. Он обволакивает, будто обнимает, потом начинает давить, парализует члены, выжимает последнюю волю к жизни. Еще немного, и тело превратится в тяжелый куль и беспомощно рухнет в пепел и грязь, замешанные под ногами. В последнюю секунду перед удушьем раскрытые в отчаянье глаза различают в копоти и гари силуэт. Опять она! Эта старая взъерошенная женщина с мертвым ребенком на руках. Она давно ждет, вот снова пришла, чтобы увидеть, как он будет умирать. На этот раз страшный призрак точно дождется отмщения. Но он не хочет этого! Ему надо жить!

        Он вскочил с постели в холодном поту. В голове шумело, язык прилип к небу и казался куском замазки, вдавленным в горло (вот что мешало дышать!), руки тряслись, сердце возбужденно колотилось.
        С недавнего времени он стал очень бояться смерти. Больше всего - смерти во сне. Даже клал под подушку телефон. Вдруг случится так, что у него будет время для звонка. Эти драгоценные секунды не хотелось тратить на отчаянное метание по квартире. «Скорая»  - хоть и не панацея, но все-таки шанс…
        Подумать только: он, столько переживший, возродившийся в прямом смысле из пепла, и вдруг - такая фобия. До паники, до внутреннего содрогания. Врачи называют это «астенией». Говорят, легко лечится. Но разве может он сознаться кому-то в своей слабости, тем более в такой человеческой. Он же вождь, учитель! Он - Гуру, почти Бог! И вдруг - какая-то астения.
        Он прошел в ванную, включил свет, посмотрел на себя в зеркало. Ему давно за шестьдесят, но на вид - полтинник, не больше. Вождь должен соответствовать, держать марку, быть в форме. Ведь ему верят, ему поклоняются.
        К собранности и запредельным нагрузкам его приучила война - та, что разделила его жизнь на две части. Она, страшная и нелепая, снится ему практически каждую ночь…

        Молодой лейтенант, выпускник Военного института иностранных языков Олег Злобин попал в этот список с подачи начальника курса. Перспективный, подающий надежды офицер получал уникальную, как ему объяснили, возможность попрактиковаться в языках, набраться опыта, заслужить авторитет среди товарищей, в том числе - старших. Да и материальная сторона была не последним делом - командировочные, то бишь боевые, заметно отличались от скромного оклада обычных строевых офицеров. Словом, гордись, лейтенант, улыбнулась тебе удача!
        Все так, если бы не одно обстоятельство - список этот включал в себя тех, кто должен был набираться опыта в самых что ни на есть боевых условиях, в охваченной войной Камбодже. Именно туда, на огненную передовую холодной войны, в качестве помощника военного советника и направили лейтенанта Злобина.
        Думал ли он тогда о смерти? Разве что иногда, да и то не всерьез. Ему представлялась эта мысль несвоевременной, с ним такого не может случиться, хотя бы в силу его возраста, просто рано еще. Он видел себя героем, как и положено солдату, спасителем несчастного народа, попавшего под гнет империализма. Он всерьез настраивал себя на подвиг. Вот тогда о нем заговорят и пошлют в его родной Воронеж престарелой матери письмо и газетную вырезку с его портретом. А когда он вернется, его станут приглашать в школу на уроки Мужества…
        Но домой он так и не вернулся. В один из дней машина, в которой они ехали на секретное совещание с местными повстанцами, подорвалась на мине. Олега, единственного, кто выжил после взрыва, откопали совсем не свои.

        Командовал отрядом капитан-американец. Все называли его Саймоном. Настоящего имени никто не знал, да это и не было нужно. Война - стихия силы и секретности. Если какого-то из этих компонентов нет, армия обречена. У этих было все: полная поддержка западного капитала, самое новое оружие и очень мощная шпионская сеть.
        Капитан вовсе не был плакатным исполином с горой мышц - среднего роста, крепко сбитый вояка, чуть за тридцать, с короткой стрижкой и неприятной родинкой на щеке. Но вот, что действительно выдавало в нем исключительного профи - так это оперативное чутье, умение уйти от неминуемой опасности, чтобы потом ударить в ответ неожиданно и очень больно. Костяк отряда составляли такие же, как он, рейнджеры, числом не более трех десятков, основная же масса была собрана из уроженцев Южного Вьетнама, слепо повиновавшихся боевому командиру, готовых по первому приказу пойти в прямом смысле в огонь и в воду. Саймон контролировал значительную территорию по правому берегу Меконга, воевал со всеми сразу и карал непослушных старым проверенным способом - огнем и мечом.
        Олег сразу же отметил интерес к своей персоне со стороны капитана. Еще бы - такая удача! Советский офицер, владеющий пусть и не всеми, но военными секретами, знает английский, кхмерский, понимает по-китайски, по-вьетнамски и по-лаосски. Имея на руках такой козырь, можно диктовать противнику любые условия. Или… использовать добычу с пользой для своих грязных дел.

        Оправившись от контузии, Олег начал понемногу осознавать всю безвыходность своего положения. Для своих он - пропавший без вести, как и все остальные, кто ехал на ту злосчастную встречу (говорят, они все сгорели, трупы невозможно опознать). Его вряд ли будут искать, если только он сам не даст о себе знать. Но как?! Для американцев и их подручных он - в лучшем случае разменная карта, а в худшем - очередная жертва, приготовленная на заклание.
        Отчаяние все сильнее охватывало его. Поначалу еще удавалось не показывать виду, как он напуган, но постепенно страх бездарно погибнуть в этих вонючих джунглях, среди безграмотных «чарли», понимающих только силу, становился всеобъемлющим и тяжелым, как камень. Было ощущение, что весь он, Олег Злобин,  - воплощенный ужас, наглядное пособие для бесстрашных. Не думайте, что вы всесильны, всегда найдутся обстоятельства, которые будут сильнее вас, они поработят вас и превратят в животных.
        Однажды ночью ему приснился сон. Кто-то большой и невидимый склонился к его лежанке из прелого тростника и жарким скрипучим голосом проговорил прямо в ухо: «Твой час близок. Если ты не сделаешь над собой усилие, ты погибнешь. Стань тем, кем ты должен стать. Собери свои силы в кулак и прозрей. Ты будешь видеть людей такими, какие они есть на самом деле, а не такими, какими они стараются казаться, ты научишься подчинять себе их волю».
        Он проснулся с каким-то новым ощущением. Ему вдруг показалось: все, что было до этого, было не с ним. Ощущение страха и подавленности ослабло, стало легче дышать. Он словно перешагнул какую-то очень важную черту, невидимую для непосвященных. Но он ее миновал, значит, стал одним из них, из посвященных. Только - во что?
        Когда наутро ему, как обычно, принесли миску риса и чашку воды, он впервые почувствовал к себе полное презрение. Чувства такой силы он не испытывал никогда ранее. Волна горячей ненависти к своей беспомощности окатила его с ног до головы. Возмущение буквально закипело в его душе, прилило к голове, Олег почувствовал, как горят его щеки. Эту энергию надо было выпускать на свободу, иначе от ее напора можно погибнуть. Он дал ей выход, сконцентрировав в своем взгляде, полном безумия и испепеляющего гнева.
        Маленький худой вьетнамец, принесший еду пленному русскому, неожиданно открыл рот и в ужасе кинулся прочь из хижины. Еще сотрясаемый неведомой силой Олег сумел расслышать душераздирающие крики перепуганных «чарли», метавшихся вокруг узилища:
        - Он опалил мне лицо!
        - Это демон!
        На следующий день его вызвал к себе Саймон. Капитан сидел за деревянным столом и перебирал бумаги. Рядом стояли его помощник и несколько приближенных вьетнамцев. Саймон оторвался от бумаг и пристально посмотрел на Олега. Взгляд американца почему-то не показался Злобину зловещим, как это было раньше. Сейчас Олег ощущал превосходство над противником, ему вдруг показалось, что, стоит ему захотеть, он легко заставит Саймона подчиниться.
        И он решил попробовать. Глядя прямо в глаза американцу, Олег попытался внушить ему, чтобы тот выставил за порог всю свою свиту. Пусть они уйдут, пусть не мешают разговору двух главных противников. Их место - на обочине, в обозе, а не здесь, в штабе, где представители двух великих держав будут решать их судьбы.
        Саймон долго терпел взгляд русского, не понимая, отчего тот так неожиданно осмелел. Капитан был человеком по-настоящему бесстрашным и, как все смертные, от природы любопытным. Ему доложили об обезумевшем вьетнамце, и потому он сам хотел убедиться в необычных способностях пленного. Ему очень не хотелось выглядеть слабаком, он надеялся показать свою силу и выдержать этот жесткий взгляд.
        В какой-то момент его одолело сомнение: а если не получится и он, храбрый капитан Саймон, спасует перед этим парнем на глазах своего штаба? Тогда все увидят, на чьей стороне сила - не оружия, а куда выше - человеческой природы. А проигрывать хозяину здешних мест нельзя. Выход прост: выставить всех зрителей за порог.
        Не отрывая взгляда от Злобина, Саймон негромко, но четко произнес:
        - Оставьте нас.
        После того как штабисты поспешно вышли из палатки, Саймон позволил себе расслабиться: дальше выдерживать этот бронебойный взгляд он не мог. Последнее, что заметил капитан, обращаясь назад к бумагам,  - легкую ухмылку на лице русского.

        С этого дня положение Злобина изменилось. Нет, его не перевели в отдельное бунгало и не выдали чистую простынь. Зато ему улучшили рацион и усилили охрану: теперь вместо одного возле его палатки дежурили сразу трое храбрых вьетнамцев. Но главное - Олег почувствовал, что Саймон заинтересовался его способностями.
        Пленных в лагере было несколько человек - все из местных, в основном бывшие чиновники (Злобин урывками слышал их разговоры), но к ним относились ровно и до поры снисходительно. Их участь была заранее решена - обмен, выкуп или, когда они перестанут ассоциироваться с деньгами, пуля в затылок.
        Русский же офицер стоял особняком. Что именно замышлял Саймон, Олег не знал, но догадывался, что его главный «выход» еще впереди. Капитан чаще обычного справлялся о его здоровье, несколько раз лично приходил в палатку Злобина и пытался заговорить с ним. При этом никогда не смотрел русскому в глаза. Олег коротко и неохотно отвечал, капитан очень скоро уходил.

        То злосчастное утро было пасмурным и каким-то особенно тоскливым. Возможно, из-за приближавшегося сезона тропических ливней.
        После завтрака Саймон вызвал Олега к себе:
        - Пойдешь с нами в разведку, нам нужен переводчик.
        Они долго плыли на моторках вверх по течению Меконга - группа из двадцати человек смешанного состава. Саймон посадил Олега в свою лодку и всю дорогу тайком наблюдал за ним. Злобин молчал, было заметно, как сильно он нервничает, оказавшись в незнакомой ситуации. Капитану это нравилось: русский сейчас полностью в его власти, он, Саймон, может пристрелить его в любую минуту (от этой мысли рука еще крепче сжимала цевье винтовки), может моментально уничтожить вместе с его способностями. Но капитан не такой дурак, чтобы убивать курицу, способную нести золотые яйца. А в том, что яйца будут золотыми, Саймон не сомневался. Совсем недавно в его голове созрел очень перспективный план на этого русского.
        Потом они продирались сквозь джунгли, обтирая одежду о длинные ветви деревьев и узловатые «руки» тропических лиан. Было ощущение, что эти «руки» пытаются схватить непрошеных гостей за рукава маскхалатов и стволы винтовок, задержать или даже придушить.
        Наконец до Олега донеслись запахи жилья: дыма костра, готовящейся пищи, домашних животных. Он испуганно посмотрел на Саймона. Зловещая улыбка американца говорила лучше любых слов. Каратели развернулись в шеренгу и одновременно, по команде, двинулись в сторону деревни. Злобин с ужасом понял, что сейчас начнется…
        Грохот автоматов и винтовок, вопли обезумевших людей, разрывы гранат, хруст ломающихся деревянных хижин - все слилось в сплошной гул. Олег бросился в кусты, припал к земле и охватил руками голову. Он не видел - догадывался, что происходит вокруг. Все это время он ждал, что кто-то из людей Саймона схватит его за ворот и выдернет из спасительных зарослей. А может быть, сразу выстрелит в затылок. С замершим сердцем, затаив дыхание, лейтенант ожидал смерти.
        Но ничего такого не случилось. Вскоре страшная какофония утихла. Олег медленно поднял голову и увидел горящие руины. Деревянные остовы домов, будто скрюченные черные пальцы обгоревшего трупа тянулись из пламени к дымящимся кронам деревьев, словно надеялись ухватиться за них и выскочить из огня. Живых не было - то тут, то там нелепыми кучами валялись окровавленные тела несчастных жителей, в считаные минуты вычеркнутых из этого мира. Несколько опьяненных удачей рейнджеров бродили среди тел и добивали раненых.
        Неожиданный окрик заставил Олега обернуться. Саймон, прокопченный и радостный, тащил за руку испуганную женщину. Свободной рукой она крепко прижимала к себе плачущего грудного ребенка - последнее, что осталось у нее в этой жизни.
        - Вот, это твоя добыча!  - Капитан толкнул несчастную в сторону Олега. Тот отшатнулся.  - Оружие я тебе не дам, убей ее своей силой. Ты же можешь. Ну!  - Саймон вскинул винтовку.
        Олега охватила паника. Он судорожно метал взгляд между винтовкой американца и дрожащей от страха камбоджийкой. Та стояла на коленях, по-прежнему прижимая ребенка к груди, в ее широко раскрытых глазах колыхались два океана слез.
        Близкий и бесславный конец ледяным стволом уперся в спину очумевшего лейтенанта. Назад ходу не было. Мир сузился до размеров мертвой поляны. Треск догорающих построек, крик потревоженных птиц, шум неожиданно усилившегося ветра и еще какой-то неясный стрекот в ушах.
        Олег почувствовал себя роботом. В конце концов, чем он отличается от тех, кто только что стер с лица земли мирную камбоджийскую деревню? Он такой же солдат. Нужно показать врагу, что он не сдался. Пусть эти головорезы видят, что Олег Злобин тоже способен на поступок. Надо выжить, а там разберемся. Волна негодования прихлынула к горлу, заклокотала, запросилась наружу. Он выплеснул ее в лицо беспомощной женщины.
        Колени подогнулись, он начал оседать, его подхватили под руки, удержали. Но делали это механически - все внимание было приковано к жертве. Женщина отпрянула от Злобина, раскрыла рот в немом крике и неожиданно резко, не отрывая обезумевшего взгляда от своего повелителя, схватила ребенка за горло…
        Олег нашел в себе силы, чтобы не смотреть на это. Резко отвернувшись, он лицом к лицу столкнулся с помощником Саймона, в руке которого стрекотала любительская кинокамера.
        Глава 2
        За чередой рабочих будней события того «нелетного воскресенья» понемногу стали терять свои строгие очертания. Какое-то время моя профессиональная память еще удерживала подробности операции: цитаты из сводки, фрагменты разговоров, лица пассажиров, собственные ощущения. Но очень скоро все они стали расплываться, превращаясь в одно огромное бесцветное пятно, уверенно отдаляющееся от меня во времени.
        Я принимал пациентов, выслушивал их жалобы, делал назначения, сидел на долгих и нудных планерках, писал отчеты. Заведующий клиникой профессор Левенбург, и без того относившийся ко мне очень уважительно и даже дружелюбно, еще сильнее проникся к моим способностям после официальной бумаги, пришедшей из местного Управления ФСБ. Яков Михайлович с гордостью зачитал ее на очередной планерке и призвал коллег действовать так же смело и профессионально, как «наш уважаемый доктор Сомов». Все аплодировали и смотрели на меня как на знаменитость. После такого не грех было и зазнаться. Но я не спешил воспользоваться случаем. Работа - она везде работа: и в ординаторской, и на летном поле.
        Вечерами, придя с работы, я неспешно готовил незатейливый ужин, включал телевизор, все равно на какой программе, и с чувством полной отрешенности садился смотреть военные сводки из Сирии, бесконечные истеричные ток-шоу, недалекие юмористические программы - всю эту безумную мешанину сегодняшней жизни. И когда незаполненная за день чаша нервных переживаний наливалась под горло, я выключал телевизор и шел спать. Все вот так - серо и буднично.
        В один из таких хмурых осенних вечеров мне позвонили. Звонки в неурочное время давно стали для меня редкостью. Близких родственников у меня не было, старых друзей оставалось мало - кто уехал и затерялся, кто безнадежно увяз в повседневных проблемах и просто не выходил на связь. Я постепенно удалялся от прелестей такого явления, как личная жизнь. Тем неожиданнее прозвучал этот сигнал извне.
        Было около девяти вечера. За окном сгущались сентябрьские сумерки. Телевизор заливался очередной рекламой. Я дремал в кресле.
        Звонок ворвался в мою размеренную жизнь скоростным локомотивом, сметающим на пути аккуратно выстроенный порядок мыслей и телодвижений.
        - Да?
        - Сергей Иванович? Говорит помощник полковника Левашова.  - Пауза. Вспомнил?  - Андрей Леонидович просит вас завтра приехать в Управление. К десяти часам.
        - Но у меня в это время прием.
        - Ничего страшного. Ваш руководитель в курсе. Вас подменят.
        - А что случилось?..
        Мой нелепый вопрос повис в воздухе - в трубке уже раздавались гудки. Вот так, возражения не принимаются. Просьба оттуда равносильна приказу.
        Смущенный и озадаченный таким вниманием, я долго ворочался и не мог уснуть. В конце концов, перебрав все возможные причины их интереса ко мне и не найдя ни одной подходящей, я забылся протяжным сном, положившись на волю высших сил.

        Неулыбчивый молодой человек в темном костюме посмотрел в мой паспорт, сверил с записью в журнале и указал в направлении длинного коридора:
        - Комната сто пять.
        В подобном учреждении я был впервые. Строгость и чистота отделки, пропитанные духом недосягаемой таинственности, делали помещения не просто казенными, а по-настоящему властными, всесильными. Казалось, нет такой силы, которая смогла бы растопить ту холодную и неприятную атмосферу, которая сгустилась здесь за долгие годы. Возможно, зная о специфике здешней работы по большей части из книг и фильмов, я невольно настраивал себя на подобное восприятие, выдавал, что называется, желаемое за действительное.
        Кроме молодого человека на входе я не встретил больше ни одного здешнего сотрудника. Нет, это не признак засекреченности - просто мой путь по коридору занял всего полминуты. Я взглянул на часы (очень удачно - ровно десять), постучался в высокую темную дверь и взялся за ручку:
        - Разрешите?
        В кабинете за большим полированным столом сидели двое: сам Левашов и один из его помощников. Я узнал его: он был в тот день на КДП, а вчера звонил мне от имени своего руководства. Заметно моложе своего шефа, он был примерной его копией, особенно по манере двигаться и мало, но по существу говорить. Как и тогда, оба были в цивильном. При этом костюм помощника заметно отличался от костюма начальника - был явно дешевле и скромнее.
        - Здравствуйте, Сергей Иванович. Проходите, присаживайтесь.
        Я поздоровался, отодвинул стул и присел рядом с помощником. Мы обменялись с ним дежурными, но вполне приветливыми взглядами.
        Полковник Левашов выдержал паузу, давая мне возможность освоиться в новой обстановке, потом встал со своего места и прошел к большому окну, наполовину прикрытому массивной фиолетовой шторой.
        - Извините, что побеспокоили вас снова,  - начал он,  - но мне показалось по прошлой нашей встрече, что вы человек ответственный, готовый к нестандартным ситуациям. И, самое главное, вы - профессионал. А это в наши дни, согласитесь, редкость. Вы ведь любите свою работу?
        Он неожиданно повернулся в мою сторону и пришпилил меня к стулу прямым и острым, как штык, взглядом.
        - Люблю. Я почти пятнадцать лет в профессии, сразу после института. В клинике вроде на хорошем счету. Отзывы и характеристики можно запросить в отделе кадров или у профессора Левенбурга.
        Получилось, как будто отрапортовал.
        - Конечно,  - ослабил напор Левашов. На его губах мелькнуло подобие улыбки.
        «Какой же я кретин! Пытаюсь учить полковника. Да они уже давно все обо мне знают. И наверняка - не только из личного дела».
        Андрей Леонидович тем временем вернулся на свое место.
        - Нам понравилось, как вы сработали при освобождении заложников. Эта ваша уверенность и способность к неожиданному маневру. Скажите, у вас был до этого подобный опыт?
        «Что спрашивает? Ведь знает же».
        - Нет, такой опыт у меня впервые. Правда, были нестандартные случаи. Однажды я предотвратил суицид, когда человек, полностью потерявший вклад в банке, пытался прыгнуть с крыши пятиэтажки. Хотел тем самым привлечь внимание общественности. Еще раньше работал в группе, сопровождавшей родственников жертв крушения поезда. Тогда погибли люди.
        - Невский экспресс…
        - Да-да. С военными из «горячих точек» часто работаю. Но вот так, чтобы с террористом один на один - впервые.
        - Хорошо.  - Левашов опять встал, заходил по кабинету.  - Вы понимаете, что мы пригласили вас не только для того, чтобы вспомнить, так сказать, «минувшие дни»,  - он посмотрел на меня, ожидая соответствующей реакции. Я внутренне собрался, обратившись в слух и внимание.
        - Понимаю.
        - Слышали ли вы о такой речке - Медведица?
        Что-то, кажется, знакомое… Я напрягся, пытаясь вспомнить. Нет, ничего конкретного, название как название. Мало ли по России - бурундуков, львов, зайцев, лис - и все они тоже реки.
        Левашов честно дожидался, пока я переберу свои «архивы».
        - Хорошо, не утруждайтесь,  - разрешил он.  - Это не обязательные знания. А вот то, что я буду говорить, постарайтесь усвоить и дать этому свою профессиональную оценку. Это уже будет касаться лично вас. По крайней мере, в ближайшее время.
        Это севернее Москвы примерно на двести километров. Там Медведица впадает в Волгу. Места в общем-то глухие и одновременно очень живописные. Природа почти первозданная. Водоемы, необитаемые острова! Аномальная зона. Неужели не слышали?
        Я пожал плечами. Полковник продолжал:
        - Плотность населения, несмотря на близость городов, небольшая - остатки коренного населения плюс немногочисленные туристы и дачники. Очень благоприятная почва для разного рода любителей острых ощущений, аферистов и шаманов всех мастей - делай что хочешь, никто не заметит, не пресечет. Но это только так кажется…  - Полковник на мгновение задумался,  - на самом деле нам известно все или практически все, что там происходит.
        С некоторых пор в тамошних краях действует секта, по-другому не назовешь, «Аква Матер»…
        - Почти Альма Матер,  - я зачем-то сунулся со своей латынью.
        Полковник, словно опытный нападающий, выдержал паузу, пропуская бесполезный финт защитника, затем продолжил:
        - Люди поклоняются рекам и озерам, воде вообще. Собираются из окрестных деревень и городов и совершают культовые обряды на одном из островов. Первое время тайно, теперь практически открыто. Вход, как говорится, свободный. Численность секты неизвестна, по нашим подсчетам, от тысячи до трех. Вроде ничего противозаконного. Ну, язычники и язычники. Странно другое: в последнее время некоторые из ушедших в эти леса людей назад не возвратились. То ли остались в секте, то ли утонули в болотах, то ли куда-то переехали - до конца неясно. При этом случаев их, так сказать, материализации в других регионах не наблюдается. Заявлений о пропаже тоже. Вот уж действительно: как в воду канули. И еще одна особенность. Все материальные блага этих «переселенцев»  - квартиры, машины, просто сбережения - незадолго до исчезновения были аккуратно отписаны фонду «Аква Матер». Есть и такой, зарегистрирован в Москве. Мы проверили их финансовую деятельность - все как будто чисто - практически все средства идут на благотворительность, никаких двойных бухгалтерий и черных схем.
        И еще. У тех, кто, скажем так, «переехал», нет ни наследников, ни близких родственников. Беспокоятся обычно соседи, и то недолго и недостаточно активно. Иными словами, никто не заинтересован в розыске пропавших. В этом случае их можно рассматривать как очень удобные объекты наживы, потенциальные жертвы мошенничества или преступления. Мы практически уверены, что здесь царит криминал, хотя и не имеем пока достаточных доказательств.
        Во главе секты и одновременно фонда стоит некто Королев Артур Дмитриевич. В прошлом предприниматель, человек средних способностей и большого личного обаяния. Мы проводили с ним беседы. Он охотно шел на контакт, но всякий раз приводил убедительные доводы в пользу законности своей деятельности. И формально он прав: у нас свобода вероисповедания, то есть отправление культовых обрядов законом не запрещено. Про «переехавших» он ничего не знает, уверяет, что все, кто приходит в его «дом», уходят оттуда когда и куда захотят.
        У самого Королева не все чисто с биографией. Он легализовался в здешних краях сорок лет назад, учился и работал, но вот что касается первой части его жизни,  - полной ясности нет. Сам он говорит, что в детстве тяжело болел и был при смерти. Но его спас некий целитель, кстати, с помощью особой воды (отсюда и поклонение). Родители от него якобы отказались, посчитав обреченным, а он после выздоровления переехал в Калининскую область, где и начал во всех смыслах новую жизнь. Сейчас ему шестьдесят пять, он здоровый мужик с темным прошлым и большими амбициями.
        - Поня-я-тно,  - задумчиво протянул я,  - и мне, как я понимаю, предстоит распутать клубок с пропавшими сектантами и высветлить темные пятна в биографии этого Гуру.
        - Гуру? А что, вполне подходящее название для человека и всей операции. Вы не возражаете?  - Полковник поочередно посмотрел сначала на своего помощника, потом на меня.
        - Нет, не возражаю,  - усмехнулся я.
        Фээсбэшник тоже согласно кивнул.
        - Но это не все. Возможно, мы бы не придали этой структуре такого серьезного значения, это больше епархия МВД, но у этого явления есть и еще одна сторона медали. И вот она-то как раз самая страшная. И не менее загадочная…  - Полковник достал лист бумаги, протянул мне.  - Вот сравнительные данные криминальной статистики за последние два года. Обратите внимание на раздел «Трафик».
        Я погрузился в чтение. Признаться, вот так вот с ходу понять фээсбэшную бухгалтерию было непросто. В ушах еще звучал голос Левашова, перед глазами стоял образ лесного соблазнителя, и совместить это с сухими цифрами отчета мне никак не удавалось.
        Полковник пришел мне на помощь:
        - Я вижу, с арифметикой у вас сложнее, чем с террористами,  - улыбнулся.  - Подробную информацию до вас доведет Игорь Петрович (помощник Левашова в очередной раз кивнул). Он же будет курировать операцию по вашему внедрению. Скажу своими словами. За последний год в регионе наблюдается значительное увеличение оборота средств, вырученных от незаконной продажи человеческих органов. Мы связываем эти события - пропажу людей и активизацию черного донорства - в одну цепь.
        - Это уже сложнее.
        - Мы хотим, чтобы вы, Сергей Иванович, подключились к работе и помогли нам разобраться.
        - Как?
        - Вам предстоит стать одним из членов этого сообщества, секты. На время, конечно. До тех пор, пока с вашей помощью не подтвердятся или не опровергнутся наши предположения. Проще говоря, вы должны разоблачить этого… Гуру. Вы будете работать в тесном контакте с полицией, в частности с майором Коноваловым.
        Я очень обрадовался этому факту, что ни говори, а Володя - мой старый товарищ.
        - А моя работа в клинике?
        - Там никто ничего не должен знать. Официально на ваше имя через руководство придет персональное приглашение на международный симпозиум по психиатрии. Он планируется в Швейцарии, так что случайно в местном гастрономе вас никто не встретит. Ваш уважаемый профессор Левенбург, я надеюсь (взгляд на помощника, очередной кивок), не будет возражать против кандидатуры доктора Сомова и спокойно переживет его отсутствие в течение нужного нам времени.
        - Понятно.
        - Что вы обо всем этом думаете?
        Я откинулся на спинку стула, шумно вздохнул:
        - Дело, конечно, серьезное…
        - …и отчасти небезопасное,  - «обрадовал» напоследок Левашов.
        - …но с помощью таких могучих соратников,  - я с улыбкой обвел глазами кабинет,  - надеюсь справиться. Но, если этот Гуру меня заколдует или пустит на органы…
        - …ваше имя будет носить одна из кафедр вашей замечательной клиники.

        «Тиски, самые настоящие железные тиски,  - размышлял я на обратном пути, сидя за рулем своей «Хонды».  - То прикусят, то ослабят хватку. А в принципе судьба уже решена, приказ получен. Назад пути нет. Что ж, будем пробовать, какой-никакой опыт».
        Я перевел взгляд с красного бельма светофора на лежащую на сиденье папку с досье новоявленного противника - водяного Гуру.
        Глава 3
        Этот противный стрекот преследовал Олега всюду: в походной палатке, у костра под проливным тропическим дождем, в долгих утомительных переходах по непролазным джунглям, во время коротких и беспощадных набегов на мирные деревни и лагеря противника. Стрекот, ставший для лейтенанта набатом, погребальным колоколом… В тот день он перестал быть человеком и превратился в животное, начавшее убивать вместе с другими хищниками этой стаи.
        Набеги осуществлялись почти ежедневно. Саймон поставил себе целью окончательно поработить подвластную ему территорию. Поэтому не щадил ни себя, ни своих подчиненных, ни тем более местных жителей, в каждом из которых он видел потенциального врага.
        Он был в восторге от преображения пленного русского. На его глазах молоденький офицер становился матерым убийцей, со своим уникальным почерком и беспрестанно растущим послужным списком. Саймону нравилось, что Олег больше не нуждается в особых указаниях, действует быстро, четко, иногда с фантазией. Так было, когда во время одной из вылазок он сумел внушить сразу нескольким чарли, что их спасение - в воде. Обезумев от неожиданно открывшейся возможности выжить, они кинулись в Меконг именно в том месте, где глубина достигала максимума. С криками радости один за одним они так и ушли на дно, экономя боеприпасы карателей и доставляя им невероятное наслаждение. Этот эпизод, как и многие другие заснятые на кинокамеру, потом много раз прокручивали солдаты Саймона в редкие часы своего отдыха. Смотрел его и Олег. Смотрел и удивлялся: странная на первых порах способность постепенно становилась его единственной необоримой силой, табу, которое давало ему возможность до сих пор оставаться в живых. С каждым разом сила его росла и крепла, становясь действительно убийственной. Подтверждения тому были разбросаны по
всему левому берегу мрачной чужой реки.
        Саймон все больше проникался к Злобину. И, хотя оружия ему по-прежнему не давал, перестал держать под крепкой стражей и даже иногда посылал в составе групп с мелкими поручениями в соседние отряды. Олег был для него своеобразной диковинкой, опасной игрушкой, которая при всей своей забавности могла тем не менее в любую минуту навредить своему хозяину.
        Целые делегации от других подразделений приезжали к капитану Саймону посмотреть на его «тайное оружие». И тогда начиналось настоящее представление, благо недостатка в расходном материале не было. Шоу практически всегда получалось, довольные гости хвалили Саймона и уезжали рассказывать об увиденном в свои лагеря.

        …Как-то раз капитан приказал Олегу сопровождать в качестве переводчика (и нелегально - особого телохранителя) группу бойцов со спецдонесением в штаб группировки, расположенный в пригороде Пномпеня.
        Видавший виды «Виллис» отправился в дорогу ранним утром. Кроме Олега в машине находились двое рейнджеров и пухлый портфель с опечатанным кодовым замком. Дорога шла по берегу реки сквозь естественные просветы в густых зарослях. В некоторых местах можно было даже различить наезженную колею. Это успокаивало, но только отчасти.
        Олег трясся на заднем сиденье. Он не знал точно, но чутье подсказывало ему исключительность этого задания. Что это - внезапный приступ полного доверия? Или под видом ответственного мероприятия - избавление от ненужного свидетеля? Что, если по прибытии на место его передадут в руки правосудия или, того хуже,  - в руки красных кхмеров? Вдруг он, бывший лейтенант Злобин, стал разменной монетой в этой безумной игре? Нет, уж лучше бы убили там, на месте, без лишней волокиты. Сердце отчаянно колотилось, ставший неотвязным противный стрекот заметно усилился.
        В одном месте наезженная дорога выруливала на безлесую часть берега. Взору гонцов предстала большая поляна, окруженная словно лысина аккуратным венчиком волос густой чащей тропического леса. Водитель притормозил: «Надо набрать воды». Олег тоже вылез из машины размять ноги и унять трясучку. Тот, что держал портфель, строго поглядел на Злобина: не расслабляйся.
        Олег поднял лицо к небу, радуясь открывшемуся чистому пространству. Джунгли душили его; черной, но все еще русской душе не хватало извечной шири и неоглядного простора. Когда еще представится такая возможность? Олег закрыл глаза и попытался вспомнить, как бегал по берегу реки с таким родным названием Воронеж.
        Солнце неожиданно сверкнуло в глаза. Почему так резко? Олег даже не успел вынырнуть из своих воспоминаний - совсем рядом раздался оглушительный взрыв. Огромный пласт вонючей земли смел Олега, опрокинул его на спину, придавил чем-то тяжелым и сырым. В последний миг запрокинутый взор различил все то же голубое небо и две удаляющиеся серые точки.
        «МиГи!»
        Сколько он пролежал без сознания, Злобин не знал. Очнулся, когда уже стемнело. Он лежал рядом с перевернутым «Виллисом», заваленный слоем земли, веток и измочаленных корней. Все тело ныло, хотя видимых повреждений не было. Голова кружилась, сильно болела ушибленная грудь. Первая мысль: «Везет же мне с этими машинами». Он с трудом вылез из-под завала, огляделся. Огромная воронка уродовала безжизненную поляну. Журчала потревоженная вода. Тела обоих рейнджеров валялись неподалеку.
        «Неужели это судьба?»
        Он стал рыться в дымящемся месиве, прислушиваясь к шорохам в прибрежных зарослях. Откопал невредимую винтовку и то, что искал с особым усердием,  - тот самый портфель. Вот он - целый, хотя и с оторванным клапаном. Затаив дыхание, Олег открыл его: карта местности, отчеты о работе отряда сразу на трех языках, пухлый пакет с долларами (видимо, дань начальству) и еще какой-то сверток. Дрожащими непослушными пальцами Злобин разорвал подмокшую бумагу - документы. В слабом свете вечернего заката на одном из них мелькнуло до боли знакомое: Советский герб, «СССР», «Паспорт». Что-то насторожило Олега. Корочки казались багровыми. Или на самом деле были такими? Раскрыв паспорт, Злобин с изумлением увидел в нем свою фотографию…
        Глава 4
        Некоторое время после того памятного визита «куда надо» я ходил как в тумане. Мне казалось, что все, кто меня окружает, смотрят на меня как-то особенно: пристально, с нескрываемым подозрением и одновременно с надеждой - на спасение от чего-то очень страшного и кровожадного. «Спокойно, доктор,  - внушал я сам себе.  - Это точно не паранойя. Больше похоже на мегаломанию. Вот обуяет тебя пресловутая мания величия и будешь ходить с закинутым профилем. В собственной же клинике и поставят на учет».
        Но шутить хотелось все меньше и меньше. Дело, которое мне поручили,  - по-настоящему серьезное и опасное. Перспектива остаться именем на бронзовой табличке у входа на кафедру была более чем реальной. Надо собраться, определиться с тактикой, задействовать все доступные механизмы, прежде всего память и внимание.
        За годы врачебной практики я сделал для себя один важный вывод. Чтобы улучшить память, нужно внимательно следить за ее повседневной нагрузкой. Она, родная, очень нежна и потому избирательна: оставляет в своих «закромах» только то, что действительно важно, и безжалостно избавляется от всяческого «хлама». Чем больше мы заваливаем свой мозг ненужной информацией, тем сложнее ему работать, тем больше времени нужно, чтобы отдохнуть, избавиться от инфоперегруза. А это чисто ночная работа. Может так случиться, что в один «прекрасный» момент вашему организму, чтобы очистить рабочие «файлы», не хватит не только положенных восьми часов сна, а потребуется пятнадцать-двадцать часов. А кое-кому, особенно увлеченному бесцельным сидением за компьютером и телевизором, может и суток не хватить. И придется тогда этому несчастному впасть в пожизненную спячку или продолжать жить, но - полностью закрытым для новой, по-настоящему полезной информации. Память-то перегружена. Придя к такому выводу, я резко оградил себя от влияния всякого рода медиа, вымещающих на мне свою профессиональную ретивость. Практически перестал
«бродить» по сайтам и смотреть сериалы. К своему несчастью, после смерти жены я отчасти вернулся к ежедневному сидению перед телевизором. Но - только для того, чтобы не одуреть от одиночества и мрачных мыслей. В эти минуты я включаю настолько мощные фильтры, что практически не слышу, что мне сливают СМИ. И еще… я очень надеюсь выкарабкаться из этого состояния, поскорее бы…
        А вот кто действительно страдает этой самой мегаломанией (манией величия), так это мой невидимый, пока невидимый оппонент. Хотя, почему невидимый? Вот он, на фото из досье: по-своему привлекательное лицо, не молодое, конечно, но и не такое уж старое. Гуру никак не тянет на свои шестьдесят пять, выглядит явно моложе. Что это - грим или пластика? Надо будет выяснить. Благородная седина, волосы волнистые, красивые, средней длины, по моде зачесаны назад. Изогнутые брови, тонкий, прямой, почти античный нос с классической горбинкой, большие бесцветные глаза. Аккуратные усы и бородка. Даже на фотографии его взгляд притягивает и пугает. И - ничего из знаменитой теории Ломброзо: ни выдающихся надбровных дуг, ни массивной челюсти… Не знай я, о ком идет речь, сказал бы, что передо мной священник, философ прошлого века или современный олигарх, сохранивший свои молодецкие замашки до седых волос.
        Кто ты такой, Королев Артур Дмитриевич? И как с тобой бороться?
        Я дождался, пока засвистит мой любимый чайник, заварил «остатки былой роскоши», китайский красный чай Пуэр, привезенный когда-то Людмилой из Таиланда, и отправился в комнату. Сел в кресло напротив выключенного телевизора, сделал первый, самый приятный глоток.
        Надо сказать, что из всех чаев красный - наверное, самый полезный. Конечно, так можно говорить о многих сортах, и почти всегда это будет правда, но мой напиток, ко всему прочему, проверен горьким опытом. Еще когда страшная болезнь только-только подкрадывалась к Людмиле и первые боли не вызывали особых опасений, она, видимо, чисто интуитивно потянулась к красному чаю. Словно по какому-то знаку свыше, она привезла именно его и стала регулярно пить на ночь. Боли в желудке исчезли практически сразу и очень долгое время совсем не давали о себе знать.
        Это потом мы прочитали об удивительных свойствах этого напитка: регулировании уровня холестерина, улучшении пищеварения и функционирования печени и, самое главное,  - противораковом действии…

        Я постарался прогнать от себя грустные мысли и сосредоточиться на чтении.
        Биография моего «подопечного» начиналась не как у всех нормальных людей: родился тогда-то, там-то, в семье таких-то. Артур Дмитриевич буквально выныривал на свет божий уже в довольно зрелом возрасте, двадцати трех лет от роду. Более ранних сведений о нем не смогла добыть даже всемогущая контора. То ли их не было вообще (а так иногда случается), то ли они с каким-то непонятным пока умыслом были здорово законспирированы. Вот тебе, доктор, и первая загадка.
        В семьдесят четвертом году Артур легализовался в списке строительного отряда, работающего на участке только что широко объявленной по всей стране Байкало-Амурской магистрали, конкретно - в районе Нового Ургала. С этого времени, согласно документам и ведомостям, жизнь Королева А. Д. стала обретать реальные физические и географические очертания.
        Вот один из документов.

        Характеристика на кандидата в члены ВЛКСМ
        Королев Артур Дмитриевич, тысяча девятьсот пятьдесят первого года рождения, русский. С октября текущего года тов. Королев А. Д. работает разнорабочим в бригаде путеукладчиков строительного участка № 4. За время работы проявил себя как активный, исполнительный, добросовестный труженик. Всегда своевременно и качественно исполняет приказы и распоряжения руководства участка. Выступает с инициативами по улучшению технологий рабочего процесса. Так, благодаря внедренному методу тов. Королева А. Д. по утилизации отходов лесостроительных заготовок в текущем квартале в общей сложности сэкономлено сто двадцать человеко-часов. Это позволило высвободить ресурсы для оперативного решения других производственных задач.
        Тов. Королев А. Д. пользуется неизменным уважением в коллективе. Жизнерадостный и инициативный, он всегда в центре внимания товарищей. Принимает активное участие в худ. самодеятельности, является членом редколлегии. Хорошо знает английский язык, вследствие чего неоднократно привлекался партактивом участка к работе с иностранной прессой и проведению политинформаций.
        Политически грамотен. Морально устойчив. Рекомендую для вступления в ряды ВЛКСМ.
        Число. Подпись.

        Несл?бо. Только появился в коллективе и уже такое высокое доверие. Мало того! Вот показательный факт - решение общего комсомольского собрания включить Королева А. Д. в состав делегации на очередной, XVIII съезд ВЛКСМ.
        Я допил красный чай, с сожалением посмотрел на пустую чашку: заварить еще или не надо? Решил - не надо, меру надо знать во всем, даже в удовольствии. Подошел к окну, закурил. Вереница машин мрачным потоком ползла в направлении МКАД. Рабочий день давно закончился, но люди только сейчас выбрались из офисных закоулков столичного центра, чтобы обреченно влиться в новую, более широкую красно-белую реку, текущую за город.
        Мысли опять обратились к досье.
        Что это? Стремление во что бы то ни стало сделать головокружительную карьеру или тонкий план внедрения? Что, если наш Гуру - иностранный шпион? Все может быть - активный, знает английский, умеет войти в доверие…
        Не исключено, что такое упорство - результат неправильного воспитания или детской фобии. Если ребенку с первых лет внушать, что он - особенный или, наоборот,  - никуда не годный, то он будет себя вести так, чтобы доказать, что родители не ошибаются, или - что они слишком плохо о нем думают. Но в нашем случае это всего лишь психиатрическая гипотеза - о детстве и отрочестве нашего «пациента» мы ничего не знаем. Значит, одна из основных моих задач при личном контакте - выведать что-нибудь «из раннего» тов. Королева А. Д.
        Я вернулся к чтению.
        До XVIII съезда наш герой на БАМе не доработал - в самом конце семьдесят седьмого рассчитался и, ко всеобщему огорчению, уехал, имея на руках идеальную характеристику кандидата в члены КПСС и, вероятно, кое-какие сбережения.
        Новым местом работы Королева стал НИИ при Калининском государственном университете. Вот справка с места работы. Одновременно - учеба на заочном отделении гуманитарного факультета. Та-а-ак. Картина в общем-то предсказуемая. Младший лаборант, помощник декана по воспитательной работе, член комитета комсомола. Грамоты, поощрения, поездка в Болгарию…
        А вот и личная жизнь. В начале восьмидесятых Королев женился. Но семейная жизнь не сложилась. Через три года супруги расстались, похоже, без взаимных претензий. Или все-таки таковые были?
        НИИ закрылся в начале девяностых. Сотрудники разбежались в поисках хлеба насущного. Компартия тоже оказалась не у дел. Бедный Королев… Как же ты жил в это время?
        Вот справка об оформлении ПБОЮЛ. Значит, пытался заняться мелким бизнесом. Та-ак, копии налоговых документов - все по мелочи. Но платил исправно… вплоть до девяносто седьмого года. Здесь ниточка мелкого спекулянта Королева обрывается. Что-то случилось.
        За окном окончательно стемнело. Не знаю почему, но свет в комнате включать совсем не хотелось. Вполне хватало отблеска электронного циферблата часов. Да и думалось так лучше.
        Я собрал уже проштудированные листы в отдельную пачку, постучал торцами по столу, выравнивая. Потянулся за сигаретами. И в этот момент отчетливо услышал звук открывающегося дверного замка. Моего замка.
        Глава 5
        - А мой папа может на руках стоять!
        - А мой, а мой - гирю сто раз поднимает!
        - А мой знает немецкий!
        - А мой - английский!
        - А у моего самая классная машина!
        - А мой…
        - А мой…

        Он остановился, заслушался, невольно стал размышлять, что бы в их возрасте ответил он.
        Его папа был простой «инженер Караваев», который ничего такого не мог, разве что считал очень быстро и всегда правильно, да еще подолгу чертил «трешки» (так их называет мама), а папа говорил: «чертежи» и «так надо».
        А еще в доме было много книг: «Незнайка», «Буратино», «Винни-Пух», «Следопыт», «Три мушкетера». Читать он научился рано и уже с первого класса глотал буквально все, что удавалось достать - купить или обменять,  - периодику, классику, приключения, мемуары.
        В пятом классе он увлекся книгами про разведчиков и суперменов. Конечно же, он хотел быть похожим на них. Даже в секцию по дзюдо записался. И, хотя бицепсы Сталлоне так и остались недосягаемыми по объему, он упорно продолжал качаться и тренировать силу воли.
        Учился он хорошо, даже можно сказать, отлично. «Весь в отца»,  - частенько говорила мать, причем так, чтобы эти слова слышал и сам «инженер Караваев». Тот делал вид, что не замечает комплимент, а сам начинал светиться изнутри, так ему это нравилось. Сначала мальчик не замечал, но потом стал улавливать, что мать, отпуская в его адрес очередную похвалу, думает как будто о чем-то своем, далеком и нездешнем. И уж точно - не об «инженере Караваеве». И это вместо того, чтобы одарить мужа благодарным взглядом.
        Это тревожило парня, он подсознательно понимал, что наблюдает тайну, познать которую ему пока не дано. Одновременно с этим его отношение к отцу, вечно занятому своими делами и не уделяющему сыну отдельного внимания, становилось прохладным и настороженным, причем с каждым днем все больше и больше. Он видел - нет, скорее чувствовал, что родителей разделяет какая-то невидимая грань, пройти сквозь которую им очень сложно да и, похоже, не очень-то хочется.
        Мальчик интуитивно вставал на сторону матери, хотя причин не уважать и не любить отца у него не было. Разве только за то, что он не такой деловой, как некоторые их знакомые. Да, он не может спекулировать, прикрываясь вывеской «Предприниматель», у него нет могучего торса и белозубой улыбки, как у того же Сталлоне, он неспособен обеспечить семью современными материальными благами, о которых постоянно твердят по телевизору и в школе… Но он - его отец, одно только это должно служить основанием для доброго к нему отношения. Родителей ведь не выбирают.
        Мать вела хозяйство, иногда подрабатывала репетитором по русскому языку, внося, по мере возможности, свой скромный вклад в семейный бюджет. Первые годы после рождения сына она еще числилась в какой-то научной конторе. Но постепенно работы там становилось все меньше и меньше, денег практически не платили, и ей пришлось уйти. Вся надежда была теперь на «инженера Караваева», работавшего в том же институте на небольшой руководящей должности. На этом уровне дела тогда еще более-менее ладились.
        Жестокие девяностые давили на людей, навязывая им свои безжалостные правила. Сын все яснее видел, как гнутся под тяжестью быта его родители. Все прочнее становилась та самая непробиваемая грань отчуждения. Все больше некогда дружная семья напоминала разваренную картошку в выкипевшей кастрюле на плите, которую некому выключить…

        Это случилось в новогодние каникулы, прямо за праздничным столом. За окном стрекотала пальба (то ли хлопушки, то ли, в соответствии с эпохой, бандитские разборки - в любом случае весело!), телевизор пытался убедить пьяных россиян, что это самые счастливые дни в их жизни, то тут, то там раздавались радостные возгласы подзагулявших компаний.
        Они сидели с матерью на диване и смотрели «Песню года». Как-то неожиданно быстро захмелевший «инженер Караваев» спал в другой комнате.
        - Мама, как жить дальше?
        Как гром среди ясного неба! После символически принятого в честь праздника шампанского этот вопрос сына-школьника показался ей вторым ударом «по мозгам».
        - А что такое?  - Она обернулась к нему и вдруг ясно увидела во вчерашнем мальчишке уже взрослого молодого человека. Вот, оказывается, как это происходит. Только что он был маленьким, лежал в коляске, ходил в детский сад и вдруг, задав всего лишь один насущный вопрос, стал таким же, как они, его родители,  - большим и озабоченным. Вырос прямо на глазах.
        И еще она поняла, что, наверное, пришло время рассказать ему правду. Ту самую. Рано или поздно он все равно ее узнает, а держать в себе дальше - и тягостно, и тошно. Пусть это случится сейчас, в день начала нового года. На дорогой подарок денег у нее все равно не нашлось…
        - Мы же перестали слышать друг друга,  - он покосился на дверь, за которой храпел «инженер Караваев».
        Только бы хватило духу.
        - Ты уже большой. И думать должен по-взрослому. Надо настраиваться на сложную жизнь, видишь, что происходит в стране… Мы оказались неприспособленными к такому повороту, хотя всегда старались жить по совести,  - она осеклась. Сын, убрав звук телевизора, внимательно слушал.  - Нужно работать и работать по возможности честно. Мы в свою пору по-другому и не умели…
        И она рассказала сыну, как сразу же после института пришла работать в НИИ, как с ходу взялась за дело и очень быстро стала одной из лучших сотрудниц. Как встретила веселого и обаятельного парня, красавца и активиста, как увлеклась им и потеряла голову. Он сразу же выделил ее из разношерстного женского коллектива, стал оказывать знаки внимания, добиваться встреч. Она долго не соглашалась, стеснялась и сомневалась, но потом, не выдержав напора, сдалась…
        Мальчик слушал откровения матери и будто заново узнавал ее. Никогда раньше ничего подобного с ней не случалось. Шампанское? Да нет, тут что-то другое - похоже, очень серьезная потребность высказаться или просто повспоминать. И еще он с тайной гордостью поглядывал на дверь в соседнюю комнату, пытаясь сопоставить услышанное с наглядным его воплощением. Ай да отец! А ведь сразу и не скажешь, что способен на такое!
        Мать, отметив тихое восхищение в глазах сына, собралась наконец-то с духом и кинулась словно в пропасть:
        - А потом мы поженились. Жили сначала в общаге. Потом, когда умерла моя мама, твоя бабушка, переехали сюда, в эту двушку. Жили неплохо - купили мебель, телевизор. В кино ходили, в гости… А потом… расстались. Он не вынес испытания свободой и отдельной жилплощадью: стал задерживаться на работе, выпивать, говорят, завел себе кого-то. Потом и вовсе ушел из дома.
        Мальчик непонимающе завертел головой - мать ничего не путает? Вот же он - отец, храпит себе в комнате и ничего такого про себя не знает.
        - Нет, сынок, Караваев не твой отец…
        У парня сам собой открылся рот.
        - …Петя взял меня уже после того, как мы расстались с твоим… настоящим отцом. Тот даже не знал, что я беременна. А Петя Караваев давно меня высматривал, даже сватался когда-то. Ну, вот так получилось. Твой отец не знал, что ты родился, лет пять или шесть. Потом неожиданно появился, звонил, писал, прощения просил, хотел вернуться. Вот тогда я ему про тебя и сказала. Он хотел начать все сначала, только уже с тобой. Я не согласилась - мы уже с Петей расписаны были…

        После этого разговора парня как будто подменили. Вот что значит: сердце не обманешь. Не зря же он не чувствовал к отцу… к «инженеру Караваеву» никакой сыновьей привязанности. Чуял, что-то здесь не то. Так и вышло.
        Вместе с тем интерес к неведомому настоящему родителю - задорному, боевому и упорному - с каждым днем становился все сильнее. Юноше хотелось не то чтобы сблизиться, но хотя бы увидеться, хотя бы немного поговорить с тем, кому обязан своим рождением. Порой эта мысль настолько обуревала его, что парень был готов прямо сейчас отправиться на самые настоящие поиски.
        Но мать не знала (или специально не давала) адрес отца. Она и без того считала себя виноватой в этом своем проступке. Не надо было ничего рассказывать. Так или иначе, но тот новогодний разговор окончательно разъединил их и без того непрочную семью.
        Окончив одиннадцать классов с серебряной медалью, он ушел служить в армию. Служба показалась ему делом интересным, и после демобилизации он, не раздумывая, подал документы в Академию Федеральной службы безопасности. Вот где настоящая работа! А еще ему по-прежнему хотелось найти отца. Он был уверен, что, став частью такой мощной структуры, он обязательно осуществит свою мечту. По-другому просто и быть не может.
        Ему повезло. В бывшей «Пятке», куда он попал работать по окончании вуза, обнаружились сведения о том, кого он искал. Но вместе с радостью обретения пришло и неприятное чувство всеобщего повышенного внимания. Отец его оказался не таким простым и однозначно положительным человеком, каким представлялся в юношеских мечтах. Разобраться и при необходимости защитить его стало для молодого комитетчика делом чести.

        - А мой может всех людей победить!
        - А мой…
        - А мой…
        Глава 6
        Первой реакцией было ринуться в прихожую и не допустить вторжения. Но инстинкт самосохранения заставил меня остаться на месте и ждать. Для большей безопасности я неслышно отступил к окну и встал у плотной шторы.
        Сомнений не было: кто-то проник в мою квартиру, спокойно отперев дорогой английский замок, и сейчас пытается сориентироваться в незнакомом пространстве. Слышались сопение и плохо скрываемая тяжелая поступь. Мне показалось даже, что я вижу его: сквозь стеклянные вставки межкомнатной двери мелькнула огромная черная фигура. Фантом проплыл на кухню, задел там табурет, на некоторое время затаился. Не уверен, что дома никого. Залез наугад? Иначе не объяснишь такое поведение. Те, кто знает, что в квартире пусто, так не остерегаются.
        Рука сама потянулась к мобильнику. Он где-то тут, на тумбочке рядом с телевизором. Набрать эсэмэску Коновалову, главное хорошенько прикрыть светящийся экран, той же шторой. Володя должен быть сейчас дома. Пусть срочно прибежит сам или пришлет наряд… Кажется, получилось. Схватим негодяя с поличным.
        А что он ворует на кухне? Нормальный грабитель пройдет в комнату, начнет рыться в шкафах, искать деньги, ценности. Может, он хочет сначала вооружиться хозяйским ножом? От такой мысли стало еще тревожнее.
        Некоторое время его не было слышно. Потом опять грохнул табурет, незнакомец зашаркал на выход.
        Уйдет! Этого никак нельзя было допускать. Надо действовать на свой страх и риск.
        Я неслышно выскользнул из-за шторы, на цыпочках подошел к прозрачной двери и резко распахнул ее. Злоумышленник уже переступал порог. Он испуганно обернулся и выставил в мою сторону руку. Я кинулся на него, стараясь свалить с ног. То, что приличного кулачного боя в прихожей не получится, я понял сразу: слишком тесным было пространство и слишком крупным оказался противник.
        Я придавил его корпусом и обрушил несколько неуклюжих, но ощутимых ударов. Кое-какая подготовка у меня была: когда-то в юности я серьезно занимался боксом, даже выступал за институт. До профессионала не дошел, но технику освоить успел. Несколько раз в жизни пригодилось.
        Попал в голову, в шею и в плечо. Мужик зарычал, стал извиваться, пытаясь высвободиться из-под моего веса. Испуг и досада постепенно сменялись животной злобой и желанием поскорее вырваться из западни. Я продолжал наседать, но уже чувствовал, что инициатива в любой момент может перейти на его сторону. Пришлось задействовать все свои силы. Мы сцепились, грозно рыча, выкатились на лестничную клетку. Ему удалось ненадолго вырваться из моего захвата, меня это разозлило, я изловчился и ударил его лицом в пол. Он огрызнулся. Я вывернул ему за спину руку, еще раз приложил головой о плитку и в этот момент услышал за спиной знакомый голос:
        - Убьешь ведь!
        С нижнего этажа, перемахивая сразу через несколько ступеней, мне на выручку мчался Володя Коновалов. Молодец, успел!
        Вместе мы кое-как втащили окончательно обмякшего злодея обратно в квартиру. Включили свет, связали за спиной руки, усадили на табурет. Перед нами предстала типично уголовная физиономия со свежерасквашенным носом, злобным взглядом и чересчур подвижной нижней челюстью. Он перекатывал желваки, тяжело дышал и затравленно озирался, ожидая новой оплеухи.
        - Кто такой?
        Мужик зыркнул на майора:
        - А тебе что?
        - Ах ты, гад,  - я еле сдержался, чтобы еще раз не ударить его.  - Он еще огрызается! Залез в дом, оказал сопротивление. Колись, кто навел?
        Я уже был уверен, что это не простой вор (он ведь меня даже не ограбил! По крайней мере, во время схватки я чувствовал, что его карманы пусты), а моя квартира - не случайный объект нападения. Чутье подсказывало, что передо мной исполнитель чьей-то злой воли, а сам визит - часть спланированной акции. Акции против кого? Против меня. А почему? Неужели потому, что я взялся за эту операцию? Очень все как-то скоро…
        - Человек один просил записку занести.
        - Какую записку?
        - Вон, на столе.
        Только сейчас я догадался заглянуть на кухню, не зря же он там копошился. Заодно вилки посчитать.
        Я замер в предвкушении страшной угрозы, нацарапанной, как положено в таких случаях, ржавым пером левой рукой с помощью зеркала на каком-нибудь бланке несуществующей гостиницы. Ничего такого. В действительности на кухонном столе лежала мятая, но вполне читабельная бумажка - обычная компьютерная распечатка.
        «Подумайте, пока не поздно, а надо ли?»
        И все. Ни угроз, ни условий. Писал кто-то очень деловой, привыкший, что его понимают с полуслова, умеющий лаконично выражать свои мысли, уверенный в своих возможностях, привыкший одерживать верх в любой ситуации - словом, достойный противник. Мысль эта пронеслась в моем мозгу, едва я прочитал это странное послание. А почему доставлено таким старомодным способом? Да еще с риском для жизни? Ну, это просто: эсэмэску, звонок или письмо на электронную почту можно легко идентифицировать, вычислить автора. Хотя нет, простому человеку это не по силам. Значит, автор записки знает, что я работаю не сам по себе, а заодно с силовиками, с тем же Коноваловым. Он-то и поможет мне, если будет надо, найти писателя.
        Чем больше я размышлял, тем серьезнее представлялся мне мой новый невидимый «друг». Уже второй за последнее время. После Гуру. Что ж, охота на меня открыта, война начинается.

        Тем временем Коновалов разговорил задержанного. Бывший сиделец, домушник старой закалки, а ныне - бродяга по прозвищу Ключ. Никаких дел за ним не числилось (Коновалов позвонил в отдел, пробил его по базе). Оставалось выяснить, кто отправил этого Ключа на мой адрес.
        - Человек один. Вкладывать не буду.
        - А сесть за кражу не хочешь?  - Володя запрыгнул на своего «конька».
        - Я ничего не взял. Не за этим приходил. Записку вон…
        - А мы тебе поможем отовариться…
        - С вас станется. Но я давно в завязке. Ты же знаешь, начальник.
        - Кто тебя сюда послал?
        - Я не знаю, как его в натуре зовут. Он мне не докладывался. И виделись всего пару раз. Давно. Помог он мне. А теперь через гонца общается. Редко, только когда сильно нужно. Деньги дает. Доверяет…
        Мы поняли, что толку от этого кадра не будет. Надавать ему напоследок да выгнать взашей. Он, по-моему, ожидал того же самого. Пауза затягивалась.
        - Он еще на остров велел съездить.
        - На какой остров?  - Я посмотрел на Володю.
        - На такой.
        - Тоже записку передать? Где она?
        Ключ кинул себе за пазуху.
        Глава 7
        Несколько комнат на первом этаже бывшего детского сада. Одинаково безликие двери с неброской фурнитурой; стены с претензией на евроремонт: свежеоштукатуренные, выкрашенные современной акриловой краской в неприятный серый цвет; подвесные потолки; энергосберегающие светильники.
        На одной из дверей - табличка с едва различимой надписью мелкими золотистыми буквами: «Аква Матер». Лаконично и непонятно для непосвященных. Видимо, на это и расчет: кому надо - знают, остальным будет недосуг выяснять, а значит, они пройдут мимо и с проверкой не полезут. Мало ли в современных новоделах всякого рода дверей и табличек! Как очень метко сказал кто-то из юмористов: «Москва - это офис страны».
        Я пришел по адресу, чтобы узнать условия вступления в «Клуб защитников российской природы». Так, согласно рекламной листовке, переданной мне моими кураторами, именовалась эта самая община. А что, вполне лояльно и главное - актуально. Подобная «макулатура» килограммами оседала и в почтовых ящиках простых граждан, трепетно взывала с досок объявлений. Многие, не глядя, выкидывали эти послания, а кто-то все-таки читал и задумывался. Согласно статистике, открытой мне помощником полковника Левашова Игорем, примерно половина сегодняшних адептов нашего Гуру нашла себя в его лагере благодаря именно таким листовкам. Читали, увлекались и вступали «в ряды». Кто же против спасения родной природы? И что самое удивительное - это в основном молодые люди, не юнцы-нигилисты, а мужчины и женщины до и после тридцати. Видимо, в это время созревшая человеческая натура с особой силой ищет действенное применение своим способностям и убеждениям.
        Так что я со своим «фиговым листком» смотрелся в этом коридоре вполне логично. Я постучал в дверь с нужной табличкой и шагнул за порог. Практически новый ковролин, несколько стульев новомодного дизайна, стеклянный книжный шкаф, простой письменный стол. На столе, кокетливо отвернувшись от посетителей,  - современный многодюймовый монитор компьютера. Письменные принадлежности, бумаги.
        Из-за стола навстречу мне поднялась очень приятная женщина - уже немолодая (догадка), но еще не сильно тронутая возрастом (очевидно). Ей пока еще удавалось сохранять привлекательность, не прибегая к косметическим операциям и критическому количеству косметики.
        - Здравствуйте,  - всем своим видом я попытался изобразить смесь предельной вежливости, наивности и врожденного преклонения перед всякого рода кабинетами.
        - Добрый день. Пожалуйста, проходите,  - так же вежливо отозвалась хозяйка офиса.
        Я заметил, как она сквозь дежурную улыбку будто невзначай, но при этом очень внимательно окинула меня взглядом.
        «Оценивает платежеспособность».
        Я продолжал разыгрывать наивного посетителя:
        - Я вот… Прочитал рекламу и очень заинтересовался. Я с детства люблю природу, когда-то даже был юннатом, собирал разные наблюдения, птиц подкармливал. Долгое время жил в деревне… (Дама едва заметно улыбнулась.) А сейчас вон - химкинский лес и все такое. Вы правда защищаете?..
        - Конечно. Присаживайтесь, пожалуйста. Видите ли, уважаемый…
        - Иван Сергеевич.
        - …уважаемый Иван Сергеевич, мы в отличие от других организаций делаем дело. Наш «Клуб»  - передовой форпост борьбы за наше общее богатство. Не за деньги, конечно, вы меня понимаете, а за настоящее богатство - за леса, реки, за редкие виды птиц и животных.
        - Это здорово.
        - В отличие от тех, кто сидит в кабинетах и ничего не делает, мы ведем свою основную работу на местах. У нас практически круглогодично работают выездные отряды добровольцев в центральных районах России и даже, было дело, на Урале. К сожалению, в последнее время на Урал не ездим - как все общественные организации, мы не получаем государственных дотаций, а поездки такого рода - удовольствие дорогое. Поэтому большие надежды мы возлагаем на наших добровольных помощников и старейших и преданных членов «Клуба».
        - А где - в центральных районах России?
        - В настоящее время мобильный отряд действует в Тверской области. Там же и наше руководство. Все должно быть под контролем, работа обязывает. Там, на Волге, гнездятся редкие виды птиц, которые не улетают на юг. Сейчас в преддверии холодов они особенно нуждаются в нашей помощи.
        «Еще немного, и я растрогаюсь. Значит, Гуру сейчас там».
        - Скажите, а как стать членом «Клуба»?
        - Очень просто,  - женщина повела плечами, приосанилась.  - Заполняете анкету, получаете членский билет и приходите на собрание. Если будет желание, можно поехать на вахту.
        - На вахту?
        - Да. Так называется наша выездная практика. Но есть одно важное условие - члены нашего «Клуба» должны быть здоровыми людьми. Характер работы обязывает - утренние заморозки, не всегда чистая вода, целый день на ногах, опять же - полевая кухня. Своего рода экстрим. Лечение наших коллег нам, увы, не по карману, да и задачи у нас несколько иные. Но вот оградить… не вполне здорового человека от лишних нагрузок мы можем и даже обязаны. Если у вас есть хронические заболевания, отклонения и тому подобное, вы не сможете работать на вахте. Только здесь, в городе. Здесь тоже работы хватает.
        Она выжидающе посмотрела на меня. Сейчас я расскажу ей о своих болячках: пожалуюсь на давление, цирроз печени, плохой сон, энурез… Не дождетесь, уважаемая. Все мое останется при мне.
        Я сделал вид, что пропустил это замечание мимо ушей.
        - А взносы?
        Она расслабилась - главный барьер остался позади.
        - Только добровольные. Члены «Клуба» ничем ему не обязаны. Это скорее, если так можно выразиться, пожертвования. Есть желание - жертвуйте, нет - никто вас за это не осудит. В конце концов, важно хорошо делать общее дело, не правда ли? Природа сама вознаградит своих радетелей.
        «Что ж, агитация - на уровне. Решение нужно принимать незамедлительно, вон как она смотрит - ждет согласия. Сказать, что заинтересовался, но надо подумать,  - подорвать доверие. В другой раз тебя примут, но уже не так радостно. Могут и заподозрить. А вызывать сомнения никак нельзя».
        - Вот тут, в рекламе, сказано: «документы не требуются»…
        - Да, все верно. Мы доверяем своим соратникам. Никаких проверок никто организовывать не собирается. Да и, согласитесь, ни к чему это. «Клуб»  - это своего рода община…
        «Ага! Вот это ближе к делу».
        - Секта?  - насторожился я.
        - Нет, что вы! Как можно так говорить!  - Женщина замахала руками, отгоняя, казалось, само это слово.  - Секта - это что-то преступное, незаконное. У нас все официально, все открыто, все для людей. Так что прошу не путать. С такими мыслями на благое дело не ходят.
        Вылазка удалась: виноватый тут же поспешил свалить вину на другого. Надо было видеть, как изменилось ее до этого приветливое лицо. Аккуратно выщипанные брови вскинулись, глаза загорелись огнем возмущения, нижняя губа задрожала от справедливого гнева. Надо срочно снижать градус.
        - Скажите,  - наклонился я над столом и заговорщицки посмотрел ей прямо в глаза,  - а незамужних женщин в «Клубе» много?
        Она моментально клюнула на мою приманку: внутренне собралась, распрямила плечи, поправила прическу, вернула на место дежурную улыбку. Похоже, тема дружбы полов ее интересовала всерьез.
        - Хватает,  - женщина сделал вид, что прикидывает в уме,  - их вообще у нас процентов шестьдесят, и практически все не замужем,  - она прикрыла рукой кольцо на пальце.
        - Ого! Ну как тут не присоединиться,  - открыто, лицо в лицо, улыбнулся я.
        - А вы, простите…
        - Вдовец.  - Мне снова, как и в случае с террористом, приходилось использовать свою личную трагедию в служебных целях. «Ничего не поделаешь, имя я еще могу изменить, а вот семейное положение - уже нет. Только бы удержаться, не дать волю настоящим чувствам».
        Хозяйка офиса посмотрела на меня уже с нескрываемым интересом. При этом кое-как попыталась выразить взглядом сочувствие. Последнее ей не удалось - интерес к незнакомой особи мужского пола оказался сильнее такта. Я видел, как она обрадовалась, узнав о моем семейном положении. Еще бы! Я тайком глянул на свое отражение в дверце книжного шкафа - мужчина что надо!
        - Сочувствую,  - произнесла она и положила передо мной пустой бланк.  - Если вы готовы вступить, вот анкета. Заполните и приходите на заседание…
        - Я заполню ее прямо сейчас. И хотел бы сразу поехать на место, как это… на вахту, в Тверскую область. Это возможно?
        Женщина обрадовалась, теперь уже открыто:
        - Конечно! Мы как раз готовим новую смену.
        «Точно: глаз на меня положила»,  - убедился я, заполняя часть анкеты, в которой предлагалось проставить оценки состояния «ваших внутренних органов».
        Самую странную часть, если не сказать - роковую.
        Глава 8
        Он откинулся в кресле. От долгого сидения перед монитором в глазах начиналась неприятная резь. А еще рябило от множества строчек и цифр, промелькнувших перед ним за последние часы.
        И все-таки он был доволен. Доходы неуклонно росли. Поступления в кассу шли исправно и, что хорошо,  - разными путями - пожертвования новоиспеченных братьев и сестер, продажа «даров леса» и сувениров, реализация специальной литературы, платные семинары…
        Но главным был этот, безумно опасный и такой прибыльный путь. В его тайной папке он назывался «Туризм». Именно эти экзотические трафики помогали ему теперь жить не просто безбедно, а - особым порядком и в особом статусе.

        Это направление тоже придумали «там». Как и все, начиная с идеи самой организации. Правильнее сказать, она (клуб, организация, община - как хотите) была придумана специально под этот кровавый проект. Думал ли он, оставшись в конце девяностых без постоянного дохода, что спустя всего несколько лет будет не просто богат, но сможет вершить людскими судьбами. Как когда-то вершили его судьбой: унижали, били и тут же приближали к кормушке, отнимали и неожиданно возвращали свободу, бросали в огонь и вытаскивали оттуда, уже опаленного и почти обезумевшего. Целых два года! Если бы не его внезапно открывшийся дар, лежал бы он сейчас на дне вонючей реки с перерезанным горлом или гнил бы с пулей в голове в безымянной могиле, расстрелянный за предательство.
        Все, что было потом, казалось ему серым шлейфом, тянувшимся сквозь череду относительно безбедных лет. Они мелькали, а он искал себя в этом искусственном обществе: работал, учился, пытался завести семью, притворялся хорошим, делал вид, что такой же, как все.
        Но что бы ни происходило в его жизни, он всегда помнил, откуда тянется этот серый шлейф. Из той самой воронки, от того самого пласта, что был вырван из земли, как он - из плена ненавистных головорезов. Стоп! А разве сам он не был одним из них? Разве не убивал, не заставлял несчастных выполнять чужую преступную волю. Значит, он тоже ненавистный… Тогда его спасли чужие доллары и тот самый паспорт, выданный ему словно пропуск в новую жизнь.
        Его разыскали, когда он, потеряв свой мелкий бизнес, готовился к самому худшему. Тогда ему действительно было все равно, наступит ли завтрашний день, будет ли на его столе еда, сможет ли он выйти на улицу. Он лежал один на продавленной кровати в пустой квартире и смотрел в потолок. Готовился к худшему.
        Есть такое состояние - отчаяние. Именно оно тогда полностью овладело всем его существом. Стечение обстоятельств заставило выбирать - жить ему дальше или умереть в одиночестве. Даже завидные и вполне действенные суперспособности в какой-то момент потеряли свою силу. Как ни старался он воздействовать на компаньонов, кредиторов и всех тех, от кого зависела его деловая судьба, ничего не получалось. Все смотрели на него как на неизлечимо больную, а значит, совершенно бесполезную особь, обреченную на заклание. Он и сам готов был смириться, не понимая до конца, что происходит.
        Наверное, любая сила подпитывается духом своего проводника. Там, в дебрях Меконга, ему нужно было выжить, и поэтому он весь, без остатка, был нацелен на спасение. Оттого и энергетика его была напряженной, воинственной, готовой к действию.
        Сейчас же он расслабился, уверовал в свою недосягаемость. Тем более что поначалу дела шли вполне успешно. Вместе с тем успокоились и его каналы, да так, что перестали вырабатывать необходимую для экстренного случая энергию. И вот, когда настала жизненная необходимость воздействовать на противника, «боезапаса» в наличии не оказалось.
        Такой вывод он сделал сам, исходя из своих скудных познаний в области физики, биологии и прочих практических наук. Вывод невеселый, но очень правдоподобный.
        Третье рождение пришло через почтальона, вручившего ему (лично в руки!) приглашение на «встречу институтских друзей». Он пошел, хотя бы для того, чтобы просто нормально поесть и немного выпить. В приглашении было указано дорогое кафе, но он был уверен, что денег с него не потребуют - такие вещи оговариваются заранее. Была и еще одна тайная надежда: может, кто-то из однокашников поможет ему с работой или даст взаймы.
        Но по указанному адресу никакого сабантуя не оказалось. Внимательнее вглядевшись в приглашение, он неожиданно с ужасом понял, что неправильно разглядел дату: банкет отгремел накануне. Раздосадованный, он уже собрался было уходить, как вдруг поймал на себе пристальный холодный взгляд. Не узнать этого человека он не мог: та же осанка, та же короткая стрижка (разве что волосы совсем седые) и главное - эта противная родинка…
        То, что это была случайность, он, конечно, не поверил. Однако все говорило о том, что это рандеву - не мастерски срежиссированная постановка, а самый что ни на есть промысел его величества Случая: и выражение лица старого знакомого с заметно округлившимися глазами, и замерший в руке бокал с напитком, и его нелепые (а вовсе не дежурные) на первый взгляд вопросы о жизни, семье и работе. Уж кто-кто, а бывший пленник хорошо знал повадки своего мучителя. Здесь реакция была натуральной.
        От этого становилось еще тревожнее. Саймон вцепился в него мертвой хваткой. Он щедро угостил своего «старого знакомого», потащил с собой в отель, в котором остановился, будучи в России «по делам». Снова подливал и все время пытался выведать, с кем же на самом деле он встретился на этот раз. Наконец, поняв, что русский не представляет опасности и, более того, находится в бедственном положении, немного расслабился.
        «А ты везучий. Судьба, как видно, не меняет своих планов. Я ведь тогда задумал отпустить тебя. Мои ребята должны были оставить тебя в Пномпене, снабдив деньгами и документами. Я бы нашел тебя позже. Но помешала эта проклятая бомбежка. Кто знал, что появятся самолеты и вздумают обстрелять нашу машину. Когда мы приехали на место и нашли только два трупа, решили, что третий утонул в реке. Вместе с тобой я похоронил и свои планы. Если бы я знал, что ты выжил, давно бы разыскал тебя. Как я рад нашей встрече, Олег!» «Артур». В глазах Саймона вспыхнул огонь гнева и восхищения одновременно.
        Сказать, что тоже обрадовался этой встрече, он не мог. Она казалась ему приветом с того света и не сулила ничего хорошего. Он печенкой чувствовал, что начинается новый, очень непростой этап его жизни…
        Так появилась организация «Аква Матер», заграничный счет на текущие расходы и стратегия дальнейших действий. Старая лиса Саймон не сомневался, Королев А. Д. будет таким же понятливым, как и лейтенант Злобин.

        Сегодня в его обязанности входило правильно подобрать и отправить по нужному маршруту группу ни о чем не догадывающихся «паломников», спасителей природы. Он говорил им, что для каждого просвещенного человека это не просто шаг в собственном развитии, а настоящая победа, выход на мировой уровень. Достигнуть его могут не все, а только самые сильные, ответственные и… здоровые. Только им, этим счастливчикам, будет доверено представлять «Аква Матер» за границей. Там же можно будет поделиться опытом с коллегами из числа «зеленых», показать свои достижения в деле спасения матушки-природы, представить новые технологии, проекты экологически чистых производств, обменяться контактами. И все - за счет организации.
        Соблазн был велик. Многие члены «Клуба» буквально бились за место в очередной группе - так им хотелось попасть в далекие «палестины», туда, где их встретят и примут как долгожданных защитников от чумы прогресса. Каждый потенциальный член группы старался понравиться руководителю «Клуба», пытался ему угодить, даже «подмазать». Лишь бы только сесть в заветный автобус и уехать в аэропорт. И - дальше, на Ближний Восток или в Африку. Почему-то все плановые конференции спасителей природы проходили именно там.
        А чтобы повысить настрой своих подопечных, учитель придумал нечто вроде совместного ритуала, подобно тому, что проводили когда-то наши далекие предки. Молились, можно сказать и так, воде, небу и огню - очищали свои души, настраивались на благие дела. Освобожденные от мирских привязанностей - квартир, машин и кредитных карточек - люди должны были очиститься еще и духовно. В этом таилась основная суть пребывания здесь, «на вахте»,  - полное единение с природой, первозданное чувство свободы, полной и неповторимой…

        Он дождался, пока сохранятся файлы, пока погаснет экран и перестанет шуметь системный блок. Потянулся, хрустнул суставами. Сейчас хорошо бы крепкого чая.
        В комнату, будто по мановению, вошла она. Совсем недавно он приблизил к себе эту девушку, сделал не то секретарем, не то заместителем. Красивая, с тонкой, будто точеной фигурой, большими зелеными глазами и упругой грудью, она привлекала его еще и как женщина.
        Даша появилась здесь, на острове, совсем недавно, с одной из партий. И как-то сразу же попала в поле его зрения - выделилась открытым искренним интересом к общему делу, трудолюбием и особым складом ума. Такое бывает редко, чтобы в одной женщине, да еще такой молодой, все эти качества сочетались соразмерно и правильно. Тем притягательнее она для него стала. Всегда немногословный и показательно строгий, он вдруг неожиданно для окружающих стал улыбаться и даже иногда шутить. Над разгадкой думали недолго. Вот она - налицо: светловолосая, работящая и притягательная…
        Но до поры - никаких вольностей. Вот закончим эту «вахту», на днях как раз прибудет новая смена, вернемся в Москву, там и поглядим (возможно, в прямом смысле). Не хотелось опускаться до простого соблазна, нельзя плодить слухи, волновать подопечных. Он - их вождь, его репутация должна быть кристально чистой. И, хотя он - такой же человек, как они, многое из «человеческого» запрещено ему по статусу. Да, у него есть прислуга (помощники по хозяйству), есть охрана из числа особо одаренных природной силой добровольцев, есть специалисты разного профиля - не зря же он столько лет формировал эту структуру,  - но он для них прежде всего учитель и наставник (да что там - Гуру!), а это значит - никакого панибратства, никаких вольностей с женщинами. Даже с такими красивыми, как Даша.
        Она прошла к столу - он невольно залюбовался ее походкой. Плотный свитер облегал грудь, сжимал талию и бесстыдно охватывал бедра. Темно-синие джинсы заправлены в невысокие резиновые сапоги. Но голове неяркая, но очень нарядная косынка. Пальцы тонкие, аккуратные, ловкие. Вся она - будто с картинки или нет - из того теперь уже далекого прошлого, когда точно так же одевались девушки его стройотряда в Новом Ургале. Поистине, женская красота не подвластна веяньям времени. Если, конечно, она настоящая, природная.
        - Устали?  - тихо спросила она.
        - Да, немного.  - Ему была приятна ее ненавязчивая забота.
        - Нельзя же так, целый день работаете. Вечер уже.
        - Попроси заварить чай.
        - Зачем же просить? Я сама.

        Он проводил ее улыбкой. «Она не сможет мне отказать. Я буду галантен и щедр».
        Неожиданно вспомнилась жена, тогда еще молодая и красивая. С ней у него тоже было все хорошо, правда, до поры до времени. Не смогла она разглядеть в нем перспективу, все время тянула к земному, к быту - к мебелям, гостям и ремонтам. Мешала развиваться. Он сам нашел выход из положения: сделал вид, что загулял, вынудил ее сначала поверить, потом подать на развод. Не знал, что уходит не только от жены, но и от своего ребенка.
        Воспоминания неожиданно прервал истошный женский крик.
        - Даша!  - Резко развернув кресло, он кинулся к двери.
        Глава 9
        Судьба давала нам хорошую подсказку или, если можно так сказать,  - ключ к оперативному плану. Ключ в лице Ключа - вот такой каламбур. После того как этот матерый жлоб, сидя в моей прихожей, раскололся, кем «работает» (на кого - так и не сказал), в наши с Коноваловым головы практически одновременно пришла одна и та же смелая идея. Не такая, конечно, безопасная - риск был, и немалый. Но тем и отличаются хороший психолог и опытный оперативник от других людей, что имеют право действовать вопреки устоявшейся логике, дерзко и неожиданно. И не просто имеют право, а почти всегда обязаны поступать именно так, поскольку выполняют очень важную миссию.
        Идея заключалась в том, чтобы проникнуть в секту не просто под видом очередного адепта, уверовавшего в благородную миссию организации, это самый простой и прямолинейный путь, а сделать это нестандартно, творчески. Случай был более чем подходящий. Кроме всего прочего, таким образом мы получали возможность избежать волокиты в виде всякого рода проверок, предваряющих «доступ к телу». Тревожило одно: законно Ключа можно было задержать только на трое суток. А этого для операции внедрения могло не хватить. Конечно, я мог бы написать заявление об ограблении, но я не стал этого делать - ограбления ведь не было, а фальсификация - не мой профиль. Володя Коновалов сначала удивился моему решению, но потом согласился, хотя и не без сомнения.
        - Смотри, сам себя загоняешь в рамки,  - заметил он.
        - Ничего. Контакт, если ему суждено быть, произойдет при первой же встрече. За трое суток уже все будет понятно.
        Получив одобрение нашего плана у куратора из комитета, мы решили действовать незамедлительно. К этому времени уже была разработана легенда моего «падения», получены инструкции, определены способы связи. Было точно вычислено местонахождение текущей «вахты». До Глухого острова меня должна была доставить моторка тамошнего егеря, желательно ночью, чтобы остаться незамеченной. Непосредственно на остров я должен был причалить на плоскодонке. Для этого ее брали на буксир. Конечно, всего предугадать нельзя, некоторые вопросы, в том числе и очень серьезные, решались только после внедрения и личного знакомства с Гуру и его людьми. Для этого и требовался специалист моего профиля и уровня знаний.

        Плотные вечерние сумерки и холодный ветер не сулили приятной прогулки. Беззвездное небо казалось уснувшим. Колышущаяся темная гладь потревоженной реки напоминала плотную портьеру, скрывавшую за собой мрачную бездну. Казалось, портьера эта вот-вот разъедется и поглотит обе лодки вместе с пассажирами. От этой мысли становилось неуютно. А еще было волнение перед началом чего-то важного и ответственного. О плохом думать не хотелось, но и осознания необычности предстоящей миссии хватало, чтобы возбудить легкий и безотвязный трепет.
        Сильно сквозило. «Только бы не простудиться, тогда вся операция окажется под угрозой срыва». Конечно, на острове наверняка найдется хороший лекарь с полным набором полезных трав и примочек. Но до этого лекаря надо еще добраться, а сделать это можно только через самого Гуру. Так что, как ни крути, а главной встречи не избежать, и должна она пройти на «высшем уровне», то есть в здравом уме и при нормальной температуре тела.
        Вспомнилось, как однажды посоветовал своему простудившемуся коллеге проверенный на себе же рецепт. Берешь большую мерную кружку и условно делишь ее на три части. После этого, строго соблюдая пропорции, наливаешь в нее красное вино, горячий крепкий чай и добавляешь малиновое варенье. Не давая остыть, выпиваешь эту смесь и ложишься под теплое одеяло. Сон в сочетании с лечебными ингредиентами сделает свое дело буквально в первую же ночь.
        Едва подумав о горячем напитке, я в прямом смысле ощутил, как его теплая струйка спешит по пищеводу, согревая и придавая силы. Поистине сила внушения - великое дело.
        Тем временем мы миновали один за другим два стоячих затона. За очередным поворотом нашему взору открылся небольшой остров, значительная часть которого скрывалась за высокими деревьями и густыми зарослями, другая, не считая прибрежного кустарника, прикрывавшего подходы к берегу, была практически открыта обзору. В некоторых местах виднелись огоньки - костры и электрические лампочки. Мерное рокотание небольших генераторов, отражавшееся рекой, выдавало источник местной цивилизации. Подойдя ближе, я разглядел несколько палаток и одну довольно крепкую избушку. В ее окнах тоже горело электричество.
        «Логово Гуру?»
        - Вот он, Глухой остров,  - неожиданно буркнул прямо в ухо сопровождавший меня егерь.
        - Угу,  - вполголоса отозвался я.  - Глуши.
        Я не без труда перебрался в плоскодонку, махнул егерю рукой и взялся за весла. Лодка на удивление быстро и послушно направилась к острову, рассекая темный плюш «портьеры».

        Продравшись сквозь прибрежные камыши, плоскодонка неожиданно резко ткнулась носом в берег. Хруст и шуршание могли привлечь внимание бодрствующих сектантов, поэтому я не спешил выходить. Обратившись в слух, я некоторое время оценивал обстановку. С этого момента начиналась ответственная работа, и потому следовало исключить любые оплошности и промашки.
        В еще не облетевших кронах шумел осенний ветер, деревья, словно переполошившись от внезапного вторжения, в волнении размахивали ветками. Плескалась вода, обволакивая тонкие ноги камышей. Здесь все было понятно.
        Я поднялся в лодке в полный рост и попытался разглядеть, что происходит в лагере. Ничего особенного: все те же неяркие костры; неприметные тени, иногда перемещавшиеся вблизи огня. Ощущение тайны и гармонии.
        Но больше всего меня интересовала избушка. Я был уверен, что именно там сейчас находится Гуру. Никаких признаков жизни - лишь тусклый свет в одном из окон. «Хорошо, что не спит. Самое время для визита».
        Я ступил на скользкий берег, увяз одним сапогом в неглубокой трясине, сделал усилие и в конце концов выскочил не твердую землю. Открыто идти было опасно - кто знает, какая у него система охраны. Я решил пробираться к избушке краем леса, ориентируясь на свет в окне. Сунулся под прикрытие густых веток и двинулся напролом. Идти в темноте непросто: несколько раз я натыкался на сучки, расцарапал руку, порвал рукав плаща. Но ориентир не потерял. Спустя примерно полчаса я был совсем рядом с жилищем. Сердце колотилось, дыхание предательски не хотело восстанавливаться. Где-то совсем рядом журчал ручей. «Наверняка целебный»,  - почему-то подумалось мне.
        Я мысленно прокручивал разные варианты знакомства, но каждый раз нить «разговора» ускользала, и я оказывался там, откуда начинал. Изрядно намучившись, я все-таки решил положиться на случай и везение: сориентируюсь по обстановке. Внимательно осмотрелся: похоже, никаких постов или засад. «Или снова везет, или я плохой следопыт».
        Так или иначе, пора было наступать. Я уже почти поднялся на крыльцо, как вдруг прямо перед моим носом дверь избушки распахнулась и на порог выскочила женщина, в ее руке что-то зловеще блестело.
        «Вот она - охрана!  - пронеслось в мозгу.  - Меня тут ждали!» Отступать было некуда, мы столкнулись буквально нос к носу. Мгновение, и она ударит меня своим оружием или вырубит с помощью боевого приема. Я отпрыгнул в сторону, инстинктивно прикрываясь рукой, оступился и рухнул с крыльца. Грохот получился изрядный.
        Похоже, что и охранница не ожидала такого столкновения. Она громко вскрикнула и запустила в мою сторону свое оружие. Я напрягся. Рядом со мной на землю с глухим стуком упал обычный металлический чайник. Судя по звуку - пустой.
        Я оправился от испуга первым. Быстро вскочил на ноги, резко запрыгнул на крыльцо и попытался схватить охранницу раньше, чем она придет в себя. Но она оказалась хитрее: увернулась от захвата, еще раз громко вскрикнула и, как и следовало ожидать, врезала мне кулаком под дых. Я согнулся, все еще пытаясь достать ее, и в это мгновение дверь избушки распахнулась.
        В залитом электрическим светом проеме передо мной возник мужской силуэт.
        Глава 10
        Первое, что появилось в моем мозгу, была картинка из недавно виденного современного издания Ветхого Завета. Господь Бог Саваоф, озаренный со спины яркими лучами солнца, простирает к нам грешным свои руки. Сгущающиеся вокруг дома сумерки дополняли и без того мистическую картину. Кругом бездна и мрак. В центре - свет и спасение. Сходство поразительное, ассоциация почти прямая. Сомнений не оставалось - передо мной был сам Гуру. Он не вышел на крик, не задумал проветриться перед сном - он явился моему взору!
        Одновременно с Гуру невесть откуда появились на крыльце и его охранники. Пусть поздно, но появились. Набросились на меня, стараясь не просто схватить, а прежде всего оправдать перед хозяином свою нерасторопность. Я не собирался сдаваться без боя и успел заехать одному из них локтем в зубы, отчего амбал рассвирепел еще больше, железной хваткой вцепился мне в руку и начал ее выкручивать. Я как мог сопротивлялся, понимая при этом, что обречен. Наконец им удалось обездвижить меня и прижать к деревянным ступенькам крыльца. И все это молча, со знанием дела. Я мысленно отметил хорошую профессиональную подготовку бойцов. Невольно подумалось, что они - специально нанятые телохранители, а не добровольцы из числа чересчур ретивых сектантов.
        Какое-то время место действия напоминало немую сцену: несколько застывших фигур в ожидании смотрели на учителя, сейчас все зависело от его слова.
        Гуру вышел на крыльцо, перестал быть темным силуэтом, и я впервые смог рассмотреть его вживую. Надо сказать, что это был тот редкий случай, когда человек мало отличался от своего фотоизображения. Те же седые, благородно зачесанные волосы, бородка, античный профиль, большие глаза. Я внутренне подивился его выдержке: практически на его глазах пресечена попытка покушения (а покушение вполне могло быть), но на лице никаких эмоций. Что это - уверенность в своей неприкасаемости, несгибаемая воля или результат самовнушения?
        Неожиданно вспомнились институтские лекции по общей психологии. Аутотренинг по методике доктора Шульца: последовательная концентрация внимания на состоянии частей тела. Формула действия такова. Человек говорит: «Моя левая рука теплая и тяжелая», и вскоре добивается этих ощущений. И так далее - с другими конечностями и органами. После этого, поочередно запуская одну формулу за другой, человек довольно легко входит в состояние отрешенности от внешнего мира, в состояние внутреннего покоя. Так, используя время искусственной паузы, можно добиться полного оздоровления организма, выровнять сердечный ритм и дыхание. Я когда-то частенько использовал эту методику - помогало.
        Эти мысли пронеслись в моей голове со скоростью звука и в реальности заняли не больше двух-трех секунд.
        Вне всякого сомнения, Гуру владел этой методикой и эффективно ее использовал. Вот и сейчас он стоял передо мной спокойный и величественный, отрешенный от мира и в то же время очень внимательно следивший за происходящим. Ситуация, особенно после появления телохранителей, снова полностью была под его контролем.
        - Кто вы?
        А вот голос его меня разочаровал. Он никак не сочетался с тем образом, который я себе создал. Предполагалось, что человек, имеющий классический, практически иконописный лик, и говорить будет особенным тембром. Вместо этого я услышал тихий, почти юношеский тенорок, не внушивший мне ни страха, ни трепета. Вполне земной голос.
        - Я к Артуру Дмитриевичу. На вахту. Вот мой членский билет,  - я попытался освободиться из цепких рук амбала. Тот не поддался.
        - Как вы сюда попали?
        - До ближайшей деревни - на попутке, дальше на лодке, она там, в камышах.
        - Почему не поехали с командой?
        - Надо было срочно. У меня для вас сообщение.
        Гуру насторожился и пристально посмотрел на меня. Мне стало не по себе. Этот взгляд не был из разряда человеческих. Я почувствовал себя бабочкой, проткнутой тонкими иглами, укол этот дребезжащим холодком покатился вниз по позвоночнику. Я не успел поставить защитный экран, да в моем положении (на коленях с завернутыми руками) это было практически невозможно, вот и попал под удар. Теперь мысли мои были засвечены, а я обезврежен.
        Он едва заметно кивнул телохранителям. Те быстро и ловко приступили к обыску, попутно вытащив меня из брезентового плаща, подаренного мне заботливым егерем. После этого второго этапа «знакомства» я оказался еще и частично раздетым.
        «Здорово орудуют - чувствуется опыт».
        В этот момент особенно оскорбительным показался мне хитрый взгляд ненормальной, с которой я столкнулся десять минут назад на этом самом крыльце.
        «Мегера!»

        Меня втолкнули в избу вслед за ее хозяином. Дверь захлопнулась. Мы остались вдвоем. Гуру с чувством собственного достоинства уселся в кресло, я остался стоять у входа.
        - Как вас зовут?  - Тенор старался казаться могучим басом. Но от этого нисколько не становился дружелюбным.
        Я выложил на стол свой членский билет.
        - Иван Сергеевич Хромов,  - с каким-то нескрываемым подозрением прочел он.  - Откуда вы?
        - Из Москвы.
        Пауза. В этот момент мы, наверное, были похожи на борцов сумо, начинавших поединок с визуального контакта. В нашем случае силы были явно неравными. Гуру имел полное преимущество - я чувствовал это физически. У меня горело лицо, начинали слезиться глаза (хотелось бы надеяться, что из-за недостаточного освещения), я с тревогой ожидал, когда затрясутся руки. Вот тогда будет полный иппон.
        Надо собраться! Это просто последствия «теплой» встречи. Сначала долгий рейд по холодной реке, ожидания и переживания, а в довершение - серия силовых поединков: сначала с Мегерой, потом с двумя амбалами. И все это под пристальным взглядом коварного Учителя. Серьезная нагрузка на психику. Надо попробовать освободиться от впечатлений, перевести дух, внутренне сгруппироваться. Для начала не смотреть ему в глаза.
        - Какое у вас для меня сообщение?
        - Вот, от вашего знакомого,  - я вынул из кармана рубашки листок бумаги, упакованный в целлофановый пакет. На секунду мне показалось, что Гуру хочет его понюхать. А что, если послание еще хранит запах видавшей виды куртки несчастного Ключа? Я уже начинал приписывать Королеву А. Д. сверхъестественные способности.
        Он взял записку, некоторое время изучал ее, потом положил на стол рядом с моим билетом. Нюхать, к счастью, не стал.
        - Вы давно с ним знакомы?
        - Мы с ним незнакомы. Лично незнакомы. Он присылал мне на почту сообщения и просил о небольших услугах,  - после первых потрясений я с большим трудом вспоминал эту часть «легенды». Ничего, получилось. Похоже, начинаю приходить в себя.
        - А почему именно вы?  - Гуру продолжал накатываться на меня неуправляемым катком. Но я уже выбирался из-под него в свою колею.
        - Мы познакомились заочно. В соцсетях, в группе поклонников рок-музыки. Я всегда любил «Пинк Флойд», он, как оказалось, тоже. Стали переписываться, обменивались материалами, помогали по мелочам.
        - Как его зовут?
        - В сети он использовал ник «Музмен». Так и общались.
        Здесь я уже врал напропалую. Вернее, говорил согласно придуманной наспех «легенде». Нам с Коноваловым показалось, что тема рок-музыки - наиболее подходящая к нашему случаю. Мало кто из современных молодых людей не имеет своего кумира. А уж про людей старой закалки и говорить нечего. Так мы предполагали охватить максимально большой круг потенциальных «друзей Гуру». Оставалось выбрать предмет поклонения. Остановились на англичанах. Насколько это соответствует действительности, оставалось только догадываться. Возможно, за время моего отсутствия Володе и удалось что-то выяснить у плененного Ключа, но мне это пока неведомо. Неизвестно также, удастся ли вообще связаться с опером в ближайшее время: даст ли Королев А. Д. мне такую возможность, да и само средство связи - старенький, но надежный мобильник,  - остался в кармане плаща и сейчас наверняка препарировался охраной Учителя. Были запасные каналы связи, но в данный момент они мне недоступны.
        - Он пишет, что мне угрожает опасность. Что он имеет в виду?
        - Не знаю. Он просил добраться до Глухого острова и вручить записку Королеву А. Д. Без всяких комментариев.
        - А что вас подвигло вступить в «Клуб»?  - Гуру почему-то сменил тему, хотя дожать меня можно было буквально двумя-тремя точными вопросами. Он этого делать не стал. Почему? Поверил? Не думаю. Пощадил? Скорее всего. Но для чего? Для более подходящего момента.
        На лице Учителя угадывалось некое подобие доброй улыбки. Я решил доиграть в том же образе, в каком начал:
        - Вы защищаете природу, так мне сказали в офисе, я разделяю подобные убеждения. Мне неуютно в городе. Я с грустью наблюдаю, как он наступает на то, что дорого моему сердцу. Хочу попробовать свои силы. Слышал, у вас серьезная организация. Поделился соображениями с Музменом, он сказал, что сам собирается в ваши ряды и что знаком с руководителем, с вами то есть. И у него есть для вас важная информация.
        Гуру улыбнулся, теперь уже открыто:
        - Да, все верно: мы спасаем природу. Она для нас - культ в хорошем и вечном смысле этого слова. Но вам будет нелегко.
        - Почему?
        Он не спешил с ответом. Замолчал, продолжая прожигать меня своим невыносимым взглядом. Случилось: меня все-таки начало потряхивать! И это была не простуда.
        Выдержав длительную паузу, он хлопнул в ладоши. На пороге моментально появился один из телохранителей.
        - Устройте нашего гостя на ночлег.
        Я не мог уйти, не узнав ответ на свой насущный вопрос:
        - И все-таки, почему мне будет нелегко?
        - Не с того вы начали. Ложь противна нашей природе, дорогой Сергей Иванович… Сомов.
        Оглушенный услышанным, я задержался в дверях. Пересилил себя, обернулся. В кресле под ослепительно яркой лампочкой, где только что сидел Гуру, мерно покачивалась огромная уродливая жаба…
        Глава 11
        По дороге нам никто не попался - практически весь лагерь уже отошел ко сну. Меня провели в палатку на краю селения, служившую, как я понял, складом или хозяйственным чуланом. Я шагнул внутрь, запнулся о что-то мягкое и большое - мешок. Сел на него, плотное содержимое мешка скрипнуло, принимая мой вес, не спеша огляделся. В мрачной тесноте были навалены разнокалиберные кули и тюки, ровными столбиками стояли ящики и коробки, висели сушеные травы и веники. Пахло специями и медикаментами.
        Сквозь неплотно прилегающий полог палатки контражуром от ближнего костра виднелась тень моего провожатого, одного из давешних амбалов. Он не спешил уходить. Похоже, Гуру приставил его на всю ночь присматривать за мной. Значит, я под охраной, иными словами - в плену.
        Ну а как же иначе? Все по законам военного времени. Я тайком пробрался в лагерь, затеял драку с охраной… нет, сначала очень глупо нарвался на Мегеру, а потом уже схватился с охраной. Предстал пред ясны очи Учителя, назвался не своим именем и был тут же уличен в обмане. И не просто в обмане, а в самой настоящей провокации. С Гуру такие вещи не проходят, можно было бы и догадаться. Это серьезный противник. Тем опаснее начинать работу с такого конфуза. Что меня ждет? Как он меня может наказать? Убить? Нет. В глазах его адептов это будет выглядеть как компрометация идей секты, ее правил и устоев.
        Из разговора в офисе я знал, что кроме непосредственно защиты флоры и фауны «Аква Матер» занимается еще и активной благотворительностью: содержит детский дом и небольшую местную больницу. Вклад, конечно, не ахти какой, но в данном случае - вполне реальный и востребованный. Дети и больные (в основном старики, взрослые старались лечиться в больших городах)  - самые уязвимые слои населения, они всегда под пристальным вниманием общественности. Помощь или обида в их адрес - мощный повод в отношении действующих (или бездействующих) властей. А помощь такого рода, безвозмездная и регулярная,  - предмет для безусловного уважения ее дающего. Это значит, что количество благодарных друзей Королева А. Д. неизменно растет. И не словом единым, как говорится, крепится его авторитет, а еще и вполне конкретными делами.
        Так, убийство исключается. Что еще? Просто спровадит назад, на большую землю? Возможно. Но нецелесообразно. Раз в руки попался «шпион» (а я сейчас выгляжу именно как шпион), то надо как минимум выведать, кем и с какой целью он подослан. Вот это вернее. Как он это сделает? На первых порах - попытается разговорить. Это у него получится - силу его биополя я уже успел ощутить на собственной шкуре. Гипнозом он владеет. Я, конечно, какое-то время смогу сопротивляться, но надолго ли хватит моего потенциала? И еще, Гуру обязательно сделает запрос своему другу. Судя по возможностям этого неведомого подельника, мое досье окажется в руках Королева А. Д. в самое ближайшее время. Возможно, оно уже у него, ведь узнал же он мое настоящее имя, даже толком не поговорив со мной. Похоже, он заранее был предупрежден о моем визите и просто ломал комедию, пытаясь извлечь дополнительные сведения и ожидая моего прокола.
        А что это было в конце? Глюки? Или Гуру действительно умеет перевоплощаться - сегодня в жабу, а завтра в людоеда. Бред какой-то. Тем важнее раскрыть эту игру, раскусить этого человека. Главное, не отчаиваться. Ну, не получилось ворваться в лагерь на плечах неприятеля, ну, угодил в первый же день в темницу - ничего страшного. Завтра будет новый день и новая попытка. Главное, и я себя в этом убедил, жизни моей пока ничего не угрожает. Да, надо бы поскорее легализоваться, показаться народу, чтобы знали, что я есть, так я еще больше себя огражу от «случайностей». Но это - завтра, а сейчас надо постараться уснуть.
        В молодости я частенько ходил в походы - с однокашниками, с друзьями детства, с ребятами из боксерской секции. Как правило, это были походы на несколько дней, с ночевками. Многое из того, походного быта уже успело забыться. Но вот запах ельника, который мы обязательно клали под себя вместо матрасов, останется в моей памяти надолго. Никакая перина не заменит такую лежанку - свежую, густо пахнущую хвоей, сперва немного колючую, потом - мягкую, слежавшуюся по форме тела. И еще - очень полезную для здоровья. Хвоя выделяет особые эфирные масла, благотворно влияющие на дыхательную и нервную систему человека. Это, ко всему прочему, позволяет туристу, отдыхающему на еловых лапах, хорошо выспаться и восстановить силы.
        Сейчас мне об этом оставалось только мечтать. Хозяйственная палатка была практически полностью забита походным скарбом, так что я мог рассчитывать не более чем на один квадратный метр прямо у входа. Ничего, потерпим. Я сложил из нескольких мешков нечто вроде сиденья, притерся к неровностям и закрыл глаза.

        Откуда-то из небытия, потревоженные воспоминаниями о еловой лежанке, нахлынули и другие видения - более цепкие и дорогие. Словно только и ждали подходящего случая. Отключающееся сознание не стало противиться.
        Лето. Яркое горячее солнце слепит глаза. На ступенях института шумная компания вчерашних студентов. И грустно и радостно прощаться с учебой. Волнительно и увлекательно вступать во взрослую рабочую жизнь. На дворе - непонятные девяностые, но это никого не пугает: медики, тем более квалифицированные психологи, всегда в цене. Фото на память! Мы с Людой, как всегда, с краю и, как всегда, в обнимку. Она восторженно смотрит на меня. Для нее это не просто выпускной. Она в предвкушении действительно серьезных перемен в жизни.
        А это я: шагаю в свой кабинет в свой самый первый рабочий день. Сердце замирает от волнения, улыбка не сходит с лица. Профессор Левенбург уважительно жмет мне руку.
        А вот тот самый контуженый сержант из-под Нового Шатоя. Очень тяжелый случай. Парень несколько дней пролежал без сознания среди убитых и выжил только потому, что враги приняли его за мертвого. За это время погибла вся рота. Как такое могло случиться? Единственный свидетель, который может рассказать, что произошло в тот день, практически невменяем. Я работал с этим сержантом два месяца. Вот где настоящая практика! Парень заговорил и много чего вспомнил. А потом и вовсе сознался - потерял рассудок после предательства своего лучшего друга, тоже командира отделения.
        Люда… Любимая. Тебе опять больно? Потерпи, сейчас приедет «скорая». Проклятая болезнь. Мы даже не успели завести детей…
        Я затосковал во сне, к тому же стал замерзать и потому проснулся.

        Лагерь еще спал. Вокруг было тихо, только по-прежнему ровно шумели на ветру деревья да где-то далеко плескалась о берег река. Хотя, возможно, река мне только казалась, так плотно легло на слух ее журчанье во время вчерашнего путешествия. Солнце еще не взошло, полумрак окутывал пространство вокруг палатки и внутри нее. Запах трав и медикаментов теперь едва угадывался, настолько я к нему привык.
        Сторожа моего не было видно. Наверное, спит или ушел. Самое время бежать. Я тут же пресек эту мысль: более глупого поступка в настоящий момент не придумать. Контакт с Гуру, пусть пока и неудачный, уже состоялся, остается только выровнять положение и перейти в наступление. Я ведь здесь именно за этим. Нет, никаких побегов.
        К тому же сегодня на остров должен приехать егерь. Это его территория, и он обязан ее периодически осматривать. Это один из запасных способов связи. Надо постараться сообщить через него Коновалову о моем положении. Как это сделать? Пока не знаю. Хорошо если меня выпустят из этого узилища, а если нет? Егерь ведь не пойдет шарить по палаткам. У Гуру наверняка и против него есть «методы». Внушит что-нибудь, запугает, подкупит, в конце концов. Ведь ладили же они как-то до этого. Я, конечно,  - повод, но не такой очевидный. Егерь не сознается Гуру, что привез меня сюда, а Гуру не скажет егерю, что взял меня под стражу по подозрению в шпионаже. И все, круг замкнется. До тех пор, пока сюда не приедут оперативники. Но это не самый подходящий сценарий.
        Снаружи послышались шаги. Полог палатки осторожно приоткрылся, чья-то голова просунулась внутрь. Сам? Вроде нет. Этот… часовой, легок на помине. Мне вдруг захотелось смазать ему по лицу за вчерашнее обхождение. Но я опять сдержался - нельзя обострять обстановку. Гуру надо убедить в моей лояльности. А путаницу с именами выдать за недоразумение, мол, испугался вашего могущества и решил схитрить. Но - ничего личного. Только не пройдет это - Гуру предупрежден о забросе и потому в мою версию не поверит.
        - Эй,  - выдохнула голова,  - спишь?
        - Сплю,  - отозвался я.
        - Готовься, утром разговор с тобой будет.
        - Откуда знаешь?
        - Слышал.
        - Ну и что?
        - А то… Артур Дмитриевич и не с такими справлялся. Он у нас все может. Не знаю, выдержишь ли, некоторые прямо на глазах замертво падали. Он слабых не любит. Чуть что - концы в воду.
        - И много таких, кого в воду?
        - Я не считал. Слабаки.
        - А ты, значит, сильный…
        - Не жалуюсь.  - Голова захихикала и убралась прочь из палатки.
        Обрабатывают, подумалось мне. А если нет… Перед глазами тут же возникла картина кровавой расправы.
        Глава 12
        Телефон всегда звонит не вовремя. Милый и приятный спутник до этого, он вдруг врывается в вашу жизнь незваным гостем, нарушает мирно текущие мысли и планы. В первую секунду вы всегда растеряны и изумлены: кто там еще? И только потом, оправившись от «удара» и взглянув на дисплей, вы понимаете, что ничего страшного не случилось - просто ваш спутник в очередной раз точно и правильно выполнил свою основную функцию.
        Так было и вчера. Звонок раздался в ранний, неурочный час. Такое случается очень редко и обычно означает что-то экстренное. Он только что закончил завтрак, прислуга (нет - помощница по хозяйству) убрала посуду и вытерла со стола, экран монитора еще не засветился знакомым синим светом, и вдруг - этот нежданный звонок.
        Мобильная связь на острове практически отсутствовала (надо сказать, что место дислокации «вахты» как раз и подбиралось с таким прицелом, чтобы исключить все несанкционированные сношения с «большой землей»). Но это для простых смертных. У него же такая возможность была, и не просто была - она тщательно поддерживалась и обслуживалась: здесь - специально привлеченным технарем из числа адептов, там - серьезными материальными вливаниями и последними техническими новинками. Сейчас в его распоряжении был стационарный спутниковый телефон, только что выпущенный и презентованный на последней выставке достижений в области коммуникаций. Зоной охвата этого аппарата, связанного со специальным спутником, была вся планета Земля. Сбоев уникальный прибор не давал, работал четко и надежно. Это радовало его хозяина: от аврала из-за потери связи он был полностью застрахован.
        - Алло. Привет,  - он уже знал, кто ему ответит.
        - Привет,  - голос на том конце - как всегда, ровный и уверенный.  - Как дела?
        - Нормально. Все по распорядку: одна смена заканчивается, скоро прибудет другая. Осенний сезон в разгаре, работа идет… Что-то случилось?
        - Думаю, да.
        Он насторожился. Абонент - на серьезной должности, имеет доступ к секретной информации, просто так тревожить или разыгрывать не будет. Нерв нехорошего предчувствия стал понемногу натягиваться.
        - Говори.
        - В ближайшее время в ваши края прибудет гость. Некто Сомов Сергей Иванович, знаменитый психиатр и по совместительству полицейский агент. Специалист по части убеждения и вхождения в доверие. Будет искать контакта лично с тобой. Его задача - разоблачить вашу организацию и уличить тебя… ну, ты понимаешь.
        Откуда он знает о моем бизнесе? Я ничего такого ему не рассказывал! Хотя, что это я? Забыл, с кем имею дело? Радует одно: даже предполагая (или уже зная?!), чем я занимаюсь, они не спешат меня арестовывать. Или просто ждут момента, чтобы наверняка, с поличным…
        Внутри все похолодело. Но - надо отвечать и по возможности уверенно.
        - Ну, по части убеждения ему до меня далеко. Но если это действительно достойный противник, мне даже интересно с ним поскорее встретиться.
        - Встретишься гарантированно.
        - Провокация?
        - Нет, серьезная операция по разоблачению. Скорее всего, он прибудет к тебе под чужим именем, каким - не знаю, но точно покажет тебе записку. Мой тайный знак ты знаешь, не ошибешься. Будь осторожен.
        - Спасибо, что предупредил. Буду ждать. Как сам?
        - Все в порядке. Конец связи. Пока.

        Он тоже отключился. Тайный знак… эта запятая обязательно после четвертого слова в послании. Из-за этого первая фраза строилась соответствующим пунктуации образом. С некоторых пор они практиковали этот прием в своей нерегулярной бумажной переписке.
        Он поднялся из-за стола, прошелся туда-сюда по небольшой комнате, зачем-то заглянул в спальню, сел на кровать. Растревоженные мысли пришли в движение. Такого не было со дня основания организации. Что это значит? Давали возможность раскрутиться, чтобы потом накрыть с поличным? Не думаю. Если бы поняли нашу затею раньше, ждать бы не стали. Значит, утечка случилась совсем недавно. Где именно? Когда? Он начал вспоминать подробности последнего тура. Нет, вроде ничего такого. Все прошло в штатном режиме: в назначенное время группа прибыла во Внуково, в полном составе погрузилась в самолет. Дальше в общем-то не его забота. «Паломников» встретили где надо, куда надо проводили. На его почту пришел условный сигнал о выполнении задачи, на счет упала оговоренная сумма. Никаких признаков сбоя. Да их и быть не могло - трафик отлажен, схема работает уже не первый год. Нет, причина не в этом. А в чем?
        Он подошел к окну. Лагерь давно жил по установленному волей хозяина распорядку. Несколько дежурных групп собирались выступить в глубь острова, исследовать гнездовья пернатых. Сейчас смельчаки проверяли снаряжение и готовили съестные припасы для себя и тех, кого собирались навестить. Женщины хлопотали по хозяйству. Над заново раздутыми кострами кипели походные котелки, сушилось свежевыстиранное белье.
        Несколько человек, собравшись вокруг огня, увлеченно читали литературу. Его литературу. Книги и журналы на вахту не брали. Желтая чепуха отвлекает истинного адепта от планомерной работы по совершенствованию своего сознания. Голова не должна содержать никакого мусора, прежде всего сливаемого на нас различными медиа. Успешно освободившись от материальных привязанностей и зависимости от внешнего мира, нужно идти дальше - вычищать накопившиеся до этого дурные мысли и оберегать свой разум от текущего неправильного мнения и информационных уловок СМИ. Оберегать для вечных ценностей, которые провозглашает он: полная свобода, стремление к гармонии с природой, помощь нашим меньшим братьям, налаживание связей с такими же подвижниками. Ничего в общем-то нового, необычного или экзотического.
        На этом и строилась его философия: известные каждому нормальному человеку идеи, как призма сегодняшних разрушительных мировых процессов. Через нее истинная суть простых человеческих возможностей становится во сто крат милее и желаннее. Человек инстинктивно начинает искать пути спасения, искать единомышленников, руководителя. Ко всему прочему это стремление укрепляет еще и физическое здоровье. Немного перефразировав известное изречение, можно сказать: у человека со здоровым духом и тело обязательно будет здоровым. А это важно для любого человека. А уж как важно для членов «Аква Матер» и переоценить трудно!
        Обо всем этом он писал в своих «трудах», поддерживаемый и вдохновляемый «оттуда». Одному ему было бы затруднительно сформулировать теоретическую базу своего учения (не хватало масштаба личности и жизненного опыта), зато его старые знакомые владели этими механизмами в совершенстве. Так одно за другим рождались пособия, теоретические и практические заключения, мысли и выводы, наблюдения и рекомендации. Никакого принуждения, никакой дидактики - только доверительное притирание к несознательному самолюбию. Да и как может современный человек отказаться от проверенной методики собственного совершенствования, которая только того и требует, что сбросить груз материальных обязательств, почувствовать себя ребенком, прильнуть к лону матушки-природы, обрести истинный источник сил, древний и неиссякаемый.

        Ребенком… Он в задумчивости отошел от окна.
        Это случилось после того, как он в первый раз «челноком» съездил в Турцию. Где-то в самом начале девяностых. Съездил в общем-то удачно: закупился по сходной цене и уже готовился подсчитывать барыши от грядущей продажи.
        Там, в туретчине, он ни с того ни с сего почувствовал себя совершенно одиноким человеком. Впервые. И это, несмотря на веселую и бесшабашную ватагу собратьев по бизнесу, несмотря на шумные базары и улицы Стамбула, несмотря на постоянную занятость и вечный цейтнот. Именно тогда, в этой бестолковой чужой суете, он впервые с сожалением вспомнил о своей неудавшейся семейной жизни, о жене, с которой к тому времени уже несколько лет был в разводе. Они ведь тоже могли бы сейчас идти вот по этому рынку, громко переговариваться, торговаться, лелеять свой семейный бюджет, жить общими интересами.
        Да, тогда, в недавнем прошлом, этого не случилось, они так и не смогли стать одним целым. В приступе искусственного гнева приняли роковое решение. Но ведь прошло время, что-то наверняка в каждом из них изменилось… Сердце сжалось от мысли о возможной встрече. Он твердо решил в самое ближайшее время проведать свою бывшую. Это будет правильно. Тем более что они практически не виделись после развода.
        Та встреча ничего не изменила в их отношениях, ничем не порадовала. Кроме одного, самого главного,  - он узнал, что у него есть сын, родной и очень на него похожий. Мальчишке уже пять, а он про него ничего не знает. Да и не узнал бы, если бы не внезапное желание повидаться с бывшей женой. Что это, если не чутье на особый случай? Да, на чутье он не жаловался, наоборот, всегда к нему прислушивался и старался следовать его указаниям. В том, что они даются ему во спасение свыше,  - сомнений не было. Вся его жизнь - тому подтверждение…
        Она уже была замужем за другим. И неожиданно встала на дыбы: строго-настрого запретила ему видеться с сыном. Не было тебя раньше, не нужен ты и сейчас. Да, твоя кровь, но и только, вырастим как-нибудь сами. Он, конечно, очень расстроился, но выход нашел. Стал невидимым опекуном парня. Следил, как тот растет, со стороны, даже, было дело, тайком подкупал учителей, чтобы узнать о его успеваемости, о поведении и наклонностях.
        Он был доволен, и когда парень пошел в армию, и когда потом выбрал серьезную профессию. Знал, что сын на верном пути и не оступится по жизни, как когда-то его отец.
        Их взаимный интерес друг к другу воплотился только раз - на встрече выпускников школы. Молодые люди, в основном уже определившиеся со своим будущим, собрались на очередной праздник, погулять, оторваться. Он тоже пришел. Здесь отец с сыном наконец-то встретились. И сразу подружились. Не до слез на могучем плече, а буднично, по-человечески, как будто каждый из них донес-таки до финиша свой тяжелый груз и теперь мог облегченно выдохнуть. Проговорили почти до утра и разошлись, напитавшись впечатлениями.
        С тех пор стали регулярно созваниваться, но больше не встречались. Знали друг о друге заочно, поверяли секреты, помогали чем могли. В общем, жили каждый своей жизнью. Вот и теперь, когда над ним нависла серьезная угроза, сын поспешил на помощь - позвонил по личному закодированному каналу.
        Глава 13
        Солнце по-настоящему согрело меня только на ступенях избушки. Мы поднялись туда вместе с моим провожатым. Тот немного замялся, собираясь постучать в дверь, я воспользовался моментом и подставил солнцу озябшие руки и лицо. Бабье лето, последние теплые дни года.
        На стук вышла Мегера. Встретившись со мной взглядом, она поспешила изобразить презрение и одновременно полное превосходство надо мной. Еще бы! Я - пленник, идущий на допрос, она - человек из близкого окружения хозяина. Возможно, даже очень близкого. Видимо, что-то такое промелькнуло на моем лице,  - она поспешила проскочить мимо нас, позволяя тем самым войти в дом.
        Переступая порог, я вдруг поймал себя на том, что боюсь: вдруг сейчас вместо Гуру увижу в кресле ту самую жабу. Что, если он не успел выйти из образа? Или, может, это его настоящее лицо?
        Но все мои страхи рассеялись, едва я увидел в кресле человека, напомнившего мне накануне репродукцию из Ветхого Завета.
        - Добрый день,  - я постарался прямо с порога захватить инициативу.
        Гуру не ответил на мое приветствие. Молча кивнул на стул, стоявший с противоположной стороны стола. Я сел, обвел глазами «кабинет». Ничего, приятно: искусственно состаренный домик Берендея: дерево, старинная резьба, нуждающаяся в реставрации, кое-какая утварь, выставленная больше для красоты, нежели для дела. Небольшая аккуратная печка-голландка, явно рабочая. Самое место для сказочных персонажей, волшебников и прочих аномалов. Единственная вещь не из этой сказки - компьютер на дубовом столе и что-то похожее на портативное переговорное устройство.
        - Как отдохнули, Сергей Иванович?
        Он еще издевается! Самого бы в этот каземат. Но политес пока нужно поддерживать.
        - Спасибо. Хорошо.
        - Опять вы меня обманываете: разве может быть хорошо в забитой доверху палатке, да еще на осеннем ветру. Жаль. Вы производите впечатление интеллигентного человека, а врете, как мальчишка. Что вы скрываете?
        - А что я, по-вашему, могу скрывать? Я вступил в «Клуб», привез вам записку от вашего друга. Что тут плохого? А чужим именем назвался из-за излишней конспирации. Переборщил немного, извините. Но это же не преступление. Вы сами-то здесь на конспиративном положении…
        Лови! Невидимый шарик прыгнул на чужую половину поля. Отобьешь - молодец, пропустишь - отправлю второй.
        - Наше положение вполне официальное.  - Гуру слегка насупился, усилил свой тенор.  - У нас есть разрешение Министерства природных ресурсов и экологии на охранную деятельность в области флоры и фауны. Никакой конспирации, все легально. Офис в Москве, выездные мероприятия, регулярные отчеты. Вы, уважаемый Сергей Иванович, почему-то хотите нас дискредитировать. Почему?
        Отбил.
        - Простите,  - я постарался перегруппировать силы.  - Это, наверное, от страха. Я не ожидал, что меня так недружелюбно встретят.
        - Недружелюбно? Вы сами выбрали такой вариант общения: тайно пробрались в наш лагерь, затеяли драку.  - Он чуть подался вперед:  - Кто вас подослал? Что вы хотите здесь выведать?
        Горячая волна ударила в голову, отскочила и покатилась вниз, обдавая все тело неприятным болезненным жаром. Он буравил меня взглядом, стараясь опрокинуть и забраться как можно глубже в мою душу. Я успел среагировать и выставить в последний момент защитный экран.
        Гуру явно почувствовал возникшее препятствие и поспешил послать в цель новый «снаряд»:
        - Профессиональный психиатр прикидывается больным в двух случаях: когда пытается проникнуть в сознание подопечного или когда сам становится пациентом. Второе - не про вас, вы слишком ясно мыслите и действуете. Остается первое. Цель вашей разведки?
        Вот черт! Он знает про меня все: кто я, кем работаю. В таком положении очень сложно строить оборону. Что он выдаст дальше? Если что-нибудь про Люду, я дам ему в рожу, пусть пеняет на себя. В памяти всплыл разговор с террористом Мягковым. Точно так же я тогда бил его в больное место, добиваясь, чтобы он осел в нокдауне. В поединке с Гуру слабой стороной оказался я. Пропускаю удар за ударом и пока не могу ответить достойным выпадом.
        - Что вы молчите?  - Гуру еще удавалось сохранять внешнее спокойствие, но в голосе уже начинали трепетать нотки раздражения.
        - Мне нечего сказать. Никакой такой цели у меня нет.
        - Так ли? У меня другие сведения. Знаете, места здесь глухие, власти никакой. Все держится на мне. Так что рекомендую не сопротивляться.
        - Я хочу вступить в вашу организацию.
        - С целью?..
        - Охраны природы. Почему вы мне не верите?
        - А потому что - обман. Я этого очень не люблю и всячески пресекаю.
        - Я уже сказал, почему так вышло,  - переиграл, начитался шпионских романов.
        - Скажите, а что вам известно об «Аква Матер» вообще? Откуда вы про нас узнали?
        Фланговый обход. Не получается в лоб, решился на маневр. Хочет зайти с другой стороны.
        - Из рекламы - полный почтовый ящик листовок, половина - ваши. Не захочешь - узнаешь. Шучу. Очень приглянулась ваша теория чистоты духа и тела. Совпадает с моими убеждениями. Захотел познакомиться, пошел в офис. Там женщина, все мне подробно рассказала. Я написал о своем намерении Музмену, тот одобрил и снабдил по электронке запиской, чтобы я вам передал. Вот и все. Дальнейшие события - на ваших глазах: избит, посажен под стражу, выведен на допрос. Обвиняюсь в шпионаже. Вам-то самому не кажется, что все это как-то не очень… Не вяжется с пацифистским настроением вашей организации. На словах одно, а на деле - тирания какая-то.
        Гуру впервые за время беседы усмехнулся. Понравилось, видимо, про тиранию. Мнит себя князьком, а может, больше - императором. Однако инициативу в разговоре, похоже, упускает. Надо пользоваться.
        - И не надо меня пугать. Я хоть и одинокий человек (боже мой, опять впутываю свою беду!), но друзей еще хватает. Надеюсь, не бросят.
        - Друзей?  - Гуру насторожился.
        - Да, друзей. Накопил за свою жизнь. Помните: «Мои номера телефонные разбросаны по городам»? Пели когда-то на стройках социализма.
        Есть! Сработало! Королев А. Д. внезапно напрягся, даже, как мне показалось, затаил дыхание. Пусть знает, у нас тоже есть козыри.
        - Вы были на стройках социализма?
        - Нет, к сожалению, не застал. А хотелось бы, на БАМ, например, или еще куда. Интересно ведь: новые места, новые люди. Пока могу вот только к вам.
        Гуру задумался. Вот он, момент истины: или меня сейчас убьют и бросят в реку (хвалился же давеча амбал, значит, такое вполне могло быть), или Королев А. Д. бросится в ноги и запросит пощады. Похоже, не все там у него чисто, с биографией. Я словно античный герой Ясон, бросил камень в самую середину его темной жизни, не подозревая, чем это мне грозит.
        Молчание затягивалось. Гуру пристально смотрел на меня, очищая от оболочек, словно апельсин, добираясь до чистого содержимого, чтобы понять, насколько я опасен, и можно ли меня есть. Я продолжал строить один за другим экраны, которые защищали меня лишь частично.
        - Даша!  - крикнул он неожиданно и как-то чересчур громко - так маленький мальчик зовет маму, чтобы та защитила его от приставших хулиганов.
        На пороге тут же появилась Мегера.
        - Даша,  - повторил он уже спокойнее,  - у нас, кажется, освободилась одноместная палатка. Проводи туда Сергея Ивановича, пусть займет.  - И уже ко мне:  - Будем считать, что собеседование на месте вы прошли. Но не радуйтесь, наш разговор только начался. Остальные данные мы получим из офиса, надеюсь, вы нам подойдете. Добро пожаловать в «Аква Матер»! После обеда - теоретические занятия, не опаздывайте.
        Я ощущал себя победителем того самого дракона, зубы которого росли из земли словно колосья. Старина Ясон победил дракона. А я, похоже, победил Гуру, во всяком случае - в этом раунде.
        Настроение мое заметно поднялось. Даже злая Мегера в эту минуту больше не казалась мне такой противной и опасной, как раньше. Наоборот, сейчас она была очень красивой и даже сексуальной. Проходя мимо, я подмигнул ей. Девушка состроила недовольную гримасу и отвернулась.
        А что, вот возьму и отобью ее у старого упыря.
        Глава 14
        Внеплановое совещание было назначено на четырнадцать часов. Предчувствуя серьезный разговор, приглашенные стали подтягиваться к кабинету полковника Левашова заранее. Его помощник и непосредственный куратор операции Игорь Петрович, майор Володя Коновалов, офицеры из техотдела. Общая напряженность и неясность сложившейся ситуации не располагали к бурной беседе, наоборот, накладывали печать тревоги, заставляя людей, призванных делать вместе одно дело, молчать и нервно переминаться с ноги на ногу.
        Полковник Левашов прошел мимо подчиненных быстрым уверенным шагом (все подтянулись и приняли подобие строевой стойки), распахнул тяжелую дверь кабинета и скомандовал:
        - Проходите.
        Теперь на собравшихся давил еще и интерьер. Каждый из присутствующих бывал в этом кабинете не раз, в силу оперативной бдительности знал многие детали его оформления, но теперь, под гнетом обстоятельств, знакомое место начинало казаться чужим и особенно грозным.
        А обстоятельства складывались невеселые. Операция выходила из-под контроля, уже с первого дня развиваясь не по плану. Это заставило полковника собрать экстренное совещание оперативной группы.
        - Игорь Петрович,  - обратился Левашов к помощнику,  - доложите по сути дела.
        Тот встал, одернул пиджак, кашлянул. Все остальные приготовились слушать.
        - Заброска Сомова, согласно разработанному плану, произошла вчера вечером. Егерь Елохин доставил его на остров Глухой в районе двадцати трех часов. Как и было предусмотрено, Елохин не сразу покинул место заброски, около часа после того он следил за обстановкой, но ничего подозрительного не заметил. По всей видимости, Сомов не стал обнаруживать себя до утра, предположительно переночевал в лесной части острова. Экипировка позволяла не замерзнуть. В назначенное время, а именно - в первой половине сегодняшнего дня, Сомов на связь не вышел и на условленные звонки не отвечал. Предполагаем, что он при вступлении в контакт с «объектом» подвергся тщательному обыску, в результате которого лишился мобильного телефона либо потерял его во время ночевки в лесу…
        Полковник вопросительно посмотрел на Коновалова.
        - С полной уверенностью не скажу,  - майор начал отвечать раньше, чем поднялся с места,  - но, насколько я знаю, рассеянностью Сергей не страдал. Ему профессия не позволяла быть рассеянным. Трудно представить доктора-психиатра, постоянно забывающего свои вещи или теряющего нить разговора с пациентом. Это путь к профнепригодности.
        Левашов на секунду задумался, потом кивнул помощнику:
        - Продолжайте.
        - По графику Талдомского охотхозяйства сегодня должна была состояться общая плановая проверка лесных и водных угодий в преддверии зимних месяцев. Однако утром егерь Елохин отзвонился в охотконтору и сообщил, что заболел и на работу выйти не сможет. Местная служба «03» подтвердила факт вызова к больному медицинской бригады. Диагноз - воспаление легких. Таким образом, запланированного визуального подтверждения нахождения Сомова в лагере получить не удалось. Надо принять во внимание, что сигнал мобильной связи в районе Глухого острова очень слабый, зачастую вообще отсутствует. Этим в значительной степени можно объяснить невозможность наладить контакт с Сомовым. Не исключено, что Гуру специально выбрал такое место.
        - Какие приняты меры?
        - В ближайшее время на остров должна выехать очередная группа «водников», так мы решили условно называть последователей Королева А. Д. В эту группу внедрен наш человек. Но пока по данной кандидатуре у руководства «Клуба защитников российской природы» окончательного решения нет. Будет ли он в списке отправленных, неизвестно.
        Второй вариант - дублер егеря Елохина. Ставим на его место нашего человека и отправляем с проверкой на Глухой. Но в этом случае велик риск не пройти визуальный контроль у этого Гуру. С Елохиным они знаются давно, с новым егерем Королев А. Д. может повести себя непредсказуемо, например, спрятать всех подопечных по палаткам. В этом случае рейд получится бессмысленным.
        Левашов перевел взгляд на технарей:
        - Есть возможность повлиять на сигнал?
        С места поднялся худой сосредоточенный человек неопределенного возраста:
        - Практически нет. Сигнал идет через стандартный спутник с установленным частотным разделением. В данном случае мы, скорее всего, имеем дело с так называемым поглощением - мощными помехами в верхних слоях атмосферы. Повлиять на их интенсивность в каком-то определенном месте невозможно. Можно использовать дрон, но это, во-первых, ненадежно, во-вторых, привлечет внимание обитателей острова и усугубит обстановку.
        - Понятно,  - полковник перевел взгляд на Коновалова:  - Ваши соображения, майор?
        - Можно под благовидным предлогом вызвать Гуру в Москву и прошерстить остров. Сразу будет понятно, там Сомов или нет.
        - Ни в коем случае. Мы спугнем Гуру и сами укрепим его в его же опасениях: появился чужак, и все закрутилось в обратную сторону.
        - Больше пока ничего на ум не приходит.
        - Плохо, товарищи офицеры. Плохо, что операция забуксовала в самом начале. И еще хуже, что ни у кого из вас нет дельных предложений.
        Повисла изматывающая пауза. Левашов встал из-за стола, прошел к окну. Некоторое время задумчиво глядел на улицу, потом сказал:
        - Готовьте дублера Елохина. Тщательно проинструктируйте охотхозяйство. Пусть в самое ближайшее время новый егерь выезжает на место и под благовидным предлогом проверит местность и обитателей лагеря. Никаких лишних расспросов, только - в рамках профессиональных обязанностей. Тщательнейший визуальный осмотр места. При обнаружении Сомова дублеру - немедленный отъезд и при первой же возможности - доклад по начальству. О ходе операции информировать меня каждые четыре часа, при изменении оперативной обстановки - немедленно, в любое время суток. Все свободны.
        Группа дружно поднялась из-за стола, задвигала стульями, направилась к выходу. Левашов еще какое-то время постоял у окна, потом вернулся на место. «Сомова мы, конечно, обнаружим и, если будет надо, вытащим. Куда важнее, чтобы он выполнил задание».
        Полковник посмотрел на часы - пора - открыл стоящий рядом небольшой сейф, уверенными движениями настроил вмонтированную туда аппаратуру. Трубка спутникового телефона показалась на этот раз чересчур холодной.
        На какое-то время задумался, мысленно выстраивая связь между событиями последних дней. Получалось не совсем так, как планировалось.
        Он еще раз взглянул на часы и набрал на аппарате нужную комбинацию. Ответили почти сразу же. Знакомый голос на том конце говорил чересчур громко и сбивчиво.
        - Не надо так волноваться, докладывайте спокойно,  - поморщился Левашов.  - Так… Понял… Хорошо. Обстоятельства изменились, слушайте меня внимательно…
        Глава 15
        Теоретические занятия проходили очень скучно. Один из помощников Гуру рассказывал, как страдает наша матушка-природа от необдуманной деятельности человека, как нуждается в срочной защите и восстановлении. Все это при определенных риторических способностях мог рассказать любой из присутствующих слушателей.
        Аудиторию составляли два десятка разномастных с виду, но одинаковых внутри человек, полностью и беспрекословно вверивших себя общей идее. С нескрываемым интересом слушали они блеклый рассказ докладчика, не смея не только прервать его несвоевременным вопросом, но, как мне показалось, стараясь не беспокоить его чересчур громким дыханием. С первой же минуты в палатке, служащей чем-то вроде красного уголка, повисла гробовая тишина, все звуки в это время производились и множились только за пределами брезентового оазиса.
        Офис-менеджер «Клуба» была права: большинство адептов составляли молодые женщины. Я успел убедиться в этом, проходя к «красному уголку» практически через весь лагерь. Молодые и в большинстве своем красивые, они не производили впечатления убогих и несчастных, какими обычно выглядят многодетные матери, молодые послушницы и старые девы. Последовательницы «водного» учения были разными, живыми, я бы сказал, индивидуальными, но - до определенного момента. Стоило попытаться заговорить с кем-нибудь из них, собеседница, дежурно ответив на вопрос, тут же замыкалась, давая понять, что разговор окончен.
        Единственное, что объединяло женский контингент лагеря - всеобщая безропотность. Все они занимались своими делами, практически не разговаривая друг с другом. То ли опасались раскрыть незнакомым людям тайну своего появления на острове, то ли увлеченные круговертью событий все еще продолжали молча переживать личные трагедии и потрясения. А они, эти потрясения, несомненно, были, иначе многие из здешних женщин никогда бы не согласились кардинально поменять свой образ жизни и довериться неоригинальной, но настойчивой теории Гуру - отрешение, очищение и поход по миру. Мне кажется, немалая их часть реально оценивала свое положение и понимала, где и под каким влиянием находится.
        Мужчин в секте было немного. Каким-то странным образом они умудрились раствориться среди отряда так, что я буквально «нащупывал» и «выдергивал» их взглядом из окружающего пространства, подобно тому, как опытный грибник фиксирует в зарослях хороший гриб. Мужчины-«водники» мало чем отличались от своих коллег-женщин. Такие же немногословные, вечно занятые, старающиеся избегать лишних встреч и разговоров. На их плечах лежала хозяйственная работа: монтаж палаток, заготовка дров, поддержание в порядке снаряжения, обслуживание генераторов, вырабатывающих электроэнергию. Они же были главными «орнитологами», участниками групп, осуществляющих полевую работу: разведку гнездовий, учет птичьего поголовья, записи, подсчеты. Официальная, так сказать, внешняя часть деятельности «вахты».
        Я безрезультатно пытался заговорить с несколькими мужчинами - не получилось. Увидев меня и признав во мне сомнительного новичка, все они как один поворачивались ко мне спиной и спешили уйти. Но я успевал заглянуть им в глаза: та же обреченность, тоска и совсем крохотная надежда на перемены к лучшему. Я вспоминал справки на некоторых участников отряда и понимал причину такой замкнутости - у каждого из них случилось в жизни что-то такое, о чем не только говорить, но и вспоминать не хотелось. Поэтому, получив бессловесный отпор, я вскоре перестал приставать к несчастным.
        Надо сказать, что ни сам Гуру, ни его помощники не пытались устроить подчиненным никакого допроса. Во всяком случае, я ничего подобного не заметил. Каждый член коллектива, казалось, жил своей жизнью, при этом неукоснительно соблюдая существующий устав организации. Плюс занятия и выходы «на место». Что происходило там, я не знаю, но люди возвращались оттуда (а я уже видел одну такую группу) довольные и немного повеселевшие.
        Мне вспомнился разговор в кабинете Левашова, когда полковник воспроизвел ответ Гуру: «Все, кто приходит в мой дом, уходят оттуда когда и куда захотят». Я ушедших не видел (да и как уйти - кругом вода), но мне казалось, что легкого обратного пути у этих несчастных нет. Этот остров - своеобразный фильтр, через который проходят все «водники». Гуру внимательно отслеживает настроение своих жертв, чтобы сделать единственно правильный вывод: посылать или не посылать их на заклание, «в палестины».

        Занятия закончились. Я вышел на воздух, потянулся, вдохнул волглую осеннюю прохладу, огляделся. Над островом сгущались сумерки, то тут, то там загорались дежурные костры (тепло, свет и ужин), люди начинали собираться в группы, согласно палаточному расписанию. Взгляд мой задержался на стоящих неподалеку Мегере и амбале. Парочка о чем-то негромко переговаривалась. Заметив меня, замолчала. Амбал уверенно направился в мою сторону.
        Я наконец-то смог внимательно разглядеть его на расстоянии. В мужике - добрых два метра. Почему-то считается, если человек высокий, то он обязательно сильный. В большинстве случаев это не так. Если юноша не развивает свои физические способности, то, достигая впоследствии внушительных габаритов, он рискует получить обратный эффект: его «неспортивность» гипертрофируется, обратится в неприглядное несоответствие - внушительный рост и незначительные физические кондиции.
        Другое дело, когда юноша растет и одновременно укрепляет мышцы, наращивает мощь. В этом случае, достигнув определенного возраста, он предстает перед своим окружением не только как высокий, но и как реально сильный человек. Это и есть гармония, то есть красота.
        Амбал находился где-то между этими двумя категориями. Всем своим видом он заявлял, что полностью понадеялся на природу и та, вопреки своим принципам, пошла ему навстречу. То, что он силен, я испытал на себе в самый первый вечер. Но одновременно я угадал и то, что амбал спортом специально не занимался, вся его сила - естественная и натуральная. Разве что где-то успел разучить несколько приемов самообороны, возможно, уже здесь, в лагере. Потому и числился телохранителем самого Гуру.
        С виду он был простодушен донельзя: появляющаяся не к месту улыбка, открытый взгляд, нелепые жесты, пружинистая походка. Все говорило о том, что парень недалекого ума и потому - одно из самых удачных приобретений Гуру. Невольно подумалось, что у таких, как амбал, деревенских увальней все без исключения внутренние органы - первосортный товар для черных хирургов - здоровые и долголетние.
        - Артур Дмитриевич велел, чтобы ты пришел к нему сразу после занятий.
        - Зачем, не знаешь?
        - Бить будет,  - амбал от души расхохотался.
        Смейся, дурачок, недолго тебе осталось… если я не вмешаюсь.
        - Как тебя зовут?
        - А что?  - смех оборвался.
        - Да неудобно как-то: поручкаться вроде успели, а представиться забыли. Меня Сергеем зовут.
        - Андрей,  - на его лице появилось смущение. Похоже, здесь его по имени никто не называл, только кличкой - амбал. А он и рад отзываться, главное - быть в почете у начальства, немного выше, чем все. При особом исполнении.
        - А скажи, Андрей (парень напрягся, ожидая подвоха), ты когда за границу собираешься. Тебе ведь хочется… ну «по обмену»?
        - Меня не возьмут,  - вздох разочарования,  - я не большой специалист. Туда только умных отправляют. А кто Артура Дмитриевича охранять будет? Мы с Пудисом здесь будем, при начальстве.
        - С Пудисом?  - Я вспомнил второго амбала, напавшего на меня в тот вечер.
        - Ну, кореш мой.
        - Что за странное имя. Что оно означает?
        - Не знаю. Артур Дмитриевич говорит: «Из музыки». Группа, что ли, такая была… Не знаю.
        Опять музыка. Значит, не зря мы с Коноваловым эту тему выбрали. Музмен, Пудис. Да, что-то такое я слышал, кажется, из немцев. Значит, наш подопечный еще и меломан? Запомним.

        - Ну, пошли, что ли,  - я шагнул в сторону избушки.
        Все это время Даша-Мегера не спускала с нас глаз. Любопытствовала или следила? Конечно, следила. За проведенное в лагере время я успел понять методику воспитательной работы Гуру: все должно быть под контролем, для этого в среде подопечных незаметно действует сеть наблюдателей. Они обращают внимание на все: настроение людей, их поведение, разговоры. Доклад идет непосредственно руководителю. Ничего нового - старый проверенный способ стукачества.
        Глядя на Мегеру, я невольно вспомнил совет из практической психиатрии: не общайтесь с людьми, наделенными отрицательной энергетикой, отстраните их от вашей жизни, выведите за скобки. Такие контакты очень опасны для психического здоровья человека. А от психического недуга - один шаг к недугу физическому. В наш век сплошного негатива дополнительные нагрузки на нервную систему вовсе не обязательны. Избегайте их, не поддавайтесь назойливости «энергетических вампиров». Им, как никому, очень удается роль бедных «овечек», нуждающихся в сочувствии. На самом деле, это только повод войти к вам в доверие и слить на вас ушат негатива. Один раз это еще можно пережить, но когда общение с таким человеком становится повседневной «обязанностью», можете считать, что он крепко поймал вас на крючок. Спасайтесь, пока не поздно, пока еще есть силы и воля.
        В ту минуту мне очень хотелось избежать контакта с этой женщиной. Я чувствовал, что ее интерес к моей персоне - не простое любопытство. За ним кроется что-то особенное, роковое. В ее взгляде было замешано сразу все: любознательность, коварство, стремление завладеть моей энергетикой, подавить, настроить на свою волну, подчинить своей воле. Было ясно, что это очередной мой враг, возможно, в чем-то даже превосходящий самого Гуру. Или, точнее сказать, это была его часть, другая грань - более злая, не стремящаяся скрыть свои намерения. Враг тонкий и изощренный, как все женщины.
        Мы поравнялись с ней и, не сказав ни слова, прошли мимо, невольно ускорив шаг. Даже на расстоянии я чувствовал ее острый прожигающий взгляд. В этот момент я боялся даже обернуться. Мне так и представлялись два ярких тонких луча, упирающихся в мою дымящуюся спину. Я бросил взгляд на идущего рядом Андрея. На его лице уже не было той благодушной улыбки добряка, которую я видел до этого. Его немного рассеянный взгляд теперь выражал тревогу, близкую к панике. Он как будто окаменел и шел, казалось, только потому, что задал себе такую программу. В этот момент мне вдруг показалось, что я где-то видел это лицо - без тени наивности - серьезное, настоящее. Мостик памяти моментально перекинулся на несколько дней назад, в кабинет полковника Левашова…
        Глава 16
        Компьютер неожиданно заглючил.
        Беда одна не приходит. Он, всегда раньше спокойный, неожиданно для себя занервничал. С тех пор как в лагере появился незваный гость, четкая система начала сбоить. Не заметить этого было нельзя. Из дневного похода один из подопечных вернулся со сломанной ногой - попал в яму. Сколько раз ходили этой тропой, и ничего подобного, все возвращались живые и даже веселые. А сегодня ЧП. Первую помощь оказали, но нужно ждать егеря, чтобы отправить бедолагу в больницу. А ведь на этого парня были виды.
        Ни с того ни с сего нагрубила Даша. Ей вдруг почудились вольности с его стороны. Тоже мне! Взяла волю показывать характер, забыла, как приехала сюда тихая и пришибленная. Если бы не он, так и осталась бы в «общем вагоне». Надо будет одернуть или еще лучше - наказать - послать вместе с другими «в поля».
        Теперь вот компьютер… Но самое главное - этот Сомов. Все внимание сейчас к нему. Кто это, кажется, выяснили. С какой целью пожаловал, тоже как будто понятно. Но вот какими козырями располагает, неизвестно даже приблизительно. Давешний удар БАМом пришелся ниже ватерлинии. Очевидно, что парень пришел не с пустыми руками. Было бы глупо посылать на такое задание несведущего человека. Там наверняка прошерстили всю биографию. А что, если узнали больше положенного?
        Он встал из-за стола и начал ходить по комнате. Вот еще дурацкая привычка! Раньше вроде такого не было: проблемы головы на ноги не переводил. А сейчас чуть что - сразу ходить. Хорошо, что никто не видит, удается пока скрывать. А узнают - уважать меньше будут. Бояться - может быть, но уважать - все, приехали.
        Компьютер… Да! Вот еще одна проблема, поважнее, чем Сомов. Новое указание «оттуда». И надо же, именно сегодня. Трафик нужно увеличить вдвое! Чтобы такое приказать, нужно иметь или ненасытный желудок, или больную голову. Ему и так еле-еле удалось набрать предыдущую группу, тут бы в старом графике удержаться, а они повышать требуют. Как тут сохранять спокойствие? Как олицетворять силу и мудрость? Да, деньги неплохие, но каким путем…
        Неожиданно вспомнилось прошлое. Не это, а то - страшное и кровавое. Залитые бесконечным дождем мрачные джунгли, готовые в любой момент из-за любого куста изрыгнуть смерть; пламя рукотворных костров, пожирающих людей и их жилища; свист раскаленного свинца; перевернутый «Виллис» с торчащими из-под него ногами… И самое главное - как он давит своей силой тех, кто не сделал лично ему ничего плохого. Увеличить вдвое…
        С некоторых пор у него появилось животное чувство отвращения - к себе, к тому, что он делает, к окружающему миру. Порой ему очень хотелось встать на дыбы и стряхнуть с себя не только ловко подогнанную сбрую, но и весь груз, который накопился за его плечами с тех самых пор, когда молодой лейтенант Злобин прибыл на чужую землю зарабатывать боевой стаж. Теперь этого стажа у него чересчур, гораздо больше положенного. Руки чешутся поделиться с кем-нибудь из тех, кто мечтает о подвигах и обеспеченной жизни. Пусть хлебнут, а вдруг понравится. А он, расставшись с ненужным, пойдет своей дорогой, куда - пока неясно, в любую сторону. Только бы не видеть этих поганых писем, не ощущать на себе силков, в которые угодил.
        Нужно еще раз поговорить с Сомовым. Прошлый раунд остался за ним, это плохо. Надо постепенно выведать, что ему известно, тогда будет легче просчитать его план. Как? Очень просто: встать на его место, поменяться на время ролями. Не думаю, что психиатр, пусть и знаменитый, будет изобретать что-то немыслимое. Все методики давно опубликованы, а значит, известны. А раз так, то и противоядие найдется.
        В какой-то момент в его мозгу промелькнула яркая и очень смелая мысль. Ему показалось, что он вдруг понял, как можно использовать психиатра в своих целях. План этот зрел в его голове давно, не было только главного исполнителя. И тут вдруг Сомов! Разве такое может быть случайностью?
        - Эй, кто там есть!
        Дверь беззвучно открылась.
        - Как закончатся занятия, приведи ко мне нашего дорогого гостя.
        Амбал расплылся в улыбке (вот дубина!), кивнул и прикрыл за собой дверь.

        Мы сидели друг напротив друга за большим столом и молчали. Гуру явно изучал меня: я не чувствовал на этот раз никакого энергетического нажима. Его пристальный взгляд сканировал меня вдоль и поперек. Наверное, если бы при мне были какие-то мелкие предметы, они, повинуясь воле моего визави, повыпрыгивали бы из карманов сами собой.
        Простое любопытство я бы перенес легко. Но сейчас я чувствовал, что за этим взглядом стоит нечто большее - желание выведать, что я знаю, куда могу направить предстоящий разговор. Это значит, что я все-таки сумел перехватить инициативу, и теперь Гуру встает в позицию ожидающего удар, он будет терпеть до тех пор, пока я не откроюсь и не покажу свою задумку. Вот тогда он ответит - молниеносно, с удвоенной силой, чтобы наверняка.
        Я это вычислил и открываться не спешил. В конце концов, он - Гуру, начальник, я - гость и потенциальный подчиненный. Нехорошо первым открывать рот в присутствии старшего.
        Наконец он заговорил. На его лице по-прежнему красовалась мина собственного достоинства, голос был тверд, осанка незыблема.
        - Как вам занятия? Почерпнули что-нибудь новое?
        Я решил, что после давешнего выпада, приведшего собеседника в явное замешательство, не имеет смысла корчить из себя невинность. Взял тональность - следуй ей до конца.
        - Честно говоря, ничего. Скучно рассказывают, темы из средней школы, реальных примеров недостаточно. Я ожидал большего.
        - Может, предложите что-нибудь конкретное?
        - Не знаю. У меня мало опыта в этом направлении. Я врач, а не ботаник.
        - Жаль, мне кажется, если вы возьметесь за дело, у вас получится. Во всяком случае, не спешите отказываться. Наше с вами сотрудничество только начинается.
        Он замолчал, забыв на лице лукавый прищур. Что это значило? Приглашение к чему-то запретному? Я готов, веди, Учитель, я с удовольствием проникну в твои тайны. Нет, скорее всего, это был сигнал: не вздумай копать глубже. «Номера телефонные» я тебе позволил спеть и хватит, а дальше - моя партия.
        - Я рад, что вы меня принимаете в свою организацию. Может, сразу к делу? Дайте мне испытательное задание.
        - Успеется. Для начала нам нужно познакомиться поближе. У каждого человека есть свой потенциал. Я должен понять объем вашего. Только после этого я смогу направить вас туда, где вы будете по-настоящему полезны.
        - Хорошо,  - я вернулся в свой угол на «ринге».
        Гуру достал откуда-то из-под стола толстую папку.
        - Я хочу познакомить вас с деятельностью «Аква Матер». К сожалению, в походных условиях техника иногда дает сбои,  - он кивнул на компьютер,  - придется довольствоваться методикой прошлого века. Помните, альбомы, фотоотчеты, наглядная агитация.
        - Помню.
        - Вот здесь представлена малая часть того, что составило актив нашей деятельности за несколько прошлых лет. Посмотрите.
        Я взял протянутые мне листы. Одни из них пестрели наклеенными фотографиями, другие были исписаны аккуратным, явно женским почерком. Больничная палата, бабушка силится подняться с койки, опираясь на плечо молодой женщины. На другом снимке эта же бабушка с букетом цветов на выходе из медучреждения. Рядом с ней группа радостных людей, среди которых - все та же молодуха. Очевидно, здоровье больной нормализовалось, выписка стала долгожданным событием для всех.
        А вот детский сад. Несколько симпатичных ребятишек скачут вокруг новогодней елки. Им весело. Руководит утренником явно кто-то из числа соратников Гуру. Там помогли вылечить, здесь устроили праздник. Внешне все здорово. А что за этим?.. А так ли это важно, если в конечном итоге все во благо. Ведь никто из богатых или властей предержащих не отважится заняться благотворительностью просто так, от сердца. Им из всего нужно извлечь прибыль, выгоду. А ведь у них есть и средства, и силы, и возможности. Нет, будут молчать до последнего.
        …Мы стали собирать деньги на операцию, как только Люде поставили этот страшный диагноз. Наши доходы были небольшие (много ли платят начинающим врачам!), а сумма - значительная. Время работало против нас. Обошли всех, кого знали, на кого могли понадеяться. И кто доверял нам. Слава богу, такие люди нашлись. Но, к сожалению, все как один небогатые. Сумма росла, но не так быстро, как того хотелось. В конце концов, день операции был назначен. Но случилась трагедия. И вот теперь Люды нет, а у меня куча долгов. Мне бы тогда хоть одного хорошего спонсора… Того же Гуру, например…
        Я поднял на него глаза (жабы быть не должно). Да, в этот момент он показался мне добрым волшебником или мудрецом, готовым поделиться всем, что у него есть, с первым встречным. Такой не может быть злодеем. Вот же: старушка, дети, елка… Во взгляде Гуру читалась радость, наверное, из-за того, что я правильно оценил его планы.
        На самом деле я должен был прочитать в его глазах предвкушение скорой свободы.
        Глава 17
        - Товарищ полковник, докладывает капитан Макаров: разведка завершена. Я только что с острова. Обстановка спокойная, полная видимость выездной работы зоологов, людей много, около сотни, это только тех, кого я смог увидеть. Брезентовые палатки числом…
        - Капитан!  - Левашов недовольно прервал подчиненного.  - Меня не интересует, сколько там палаток. Докладывайте по сути: видели Сомова?
        Пауза. Фоном рокочет движок моторки. Молодец Макаров - звонит при первой же возможности, прямо с дороги.
        - Так точно, видел. Жив-здоров, выходил из избушки. Там, я так понял, их штаб.
        - Настроение?
        - Вроде нормальное, что-то говорил на прощание с порога. Потом ко мне вышел этот… Гуру. Очень удивился, что не Елохин. Я объяснил ситуацию. Он, кажется, поверил. Обошли лагерь, я задал несколько дежурных вопросов, он ответил. Попрощались. Сомова я больше не видел, очевидно, ушел в палатку, там все живут в палатках…
        - Хорошо,  - отрезал Левашов.  - Возвращайтесь и оформите подробный рапорт.
        - Есть.  - Связь оборвалась.

        Мы выдвигались в Москву. Специальный катер привез на остров одного из замов Королева А. Д., он должен был руководить дальнейшей работой отряда, а в обратный путь отправились те, кого выбрал лично Гуру: амбал Андрей, Мегера, человек со сломанной ногой и его провожатый, телефонист-компьютерщик и я. Просился еще кто-то, но Гуру был непреклонен.
        То, что я попал в эту группу, можно расценивать как удачу. Не так-то просто заслужить доверие у этого человека, тем более что в моем распоряжении было всего три дня. Но я не был оптимистом, который воспринимает вещи исключительно по их достоинству. Я склонялся к мнению, что Гуру взял меня с собой из-за того, что я должен был теперь всегда находиться под его присмотром. Он - очень прозорливый и осторожный, такой не станет пускать на самотек контакт, который у нас завязался. Он чуял, что я не случайный попутчик, что я знаю о нем гораздо больше, чем позволительно знать кому бы то ни было. Он прекрасно понимал (к тому же был предупрежден извне), что я прибыл к нему не только защищать окружающую природу, а добывать на него компромат. И хотя вслух об этом не говорилось, каждый из нас четко понимал ситуацию. Гуру хотел знать о каждом моем шаге и обо всех моих мыслях, я пытался найти подтверждения его криминальной деятельности.
        Очень показательна была прошлая ночь. Он пригласил меня для беседы и не отпускал до утра. Сначала был фотоотчет о работе организации, потом чай и разговор ни о чем. А вот то, что случилось потом, отложилось в памяти особо.
        - Скажите прямо, вы считаете нашу деятельность незаконной? Или даже преступной?  - Гуру зябко придвинулся к гудящей печке. На его колючий взгляд было нанизано любопытство.
        - По тому, что увидел - нет.  - Я решил поиграть в дипломатию.  - Очень убедительные фотографии, содержательные отчеты, кое-что я успел прочитать.
        - Так в чем же дело? Зачем вы шпионите за нами?
        Нужно было отвечать, и по возможности честно.
        - В некоторых кругах сложилось мнение, что деятельность «Аква Матер» связана с криминалом.
        - Как именно?  - Гуру давил на меня взглядом, стараясь выведать правду.
        - Я не знаю,  - я не имел права делиться с ним секретной информацией.
        - А если не знаете, тогда что ищете? Или ждете, что кто-то из них (кивок в сторону лагеря) оступится прямо на ваших глазах, сделает что-то противозаконное. И это даст вам право уличить в неблагонадежности всю организацию. Нет, дорогой Сергей Иванович, эти люди свободны в своем волеизъявлении, в своих поступках. То, что они здесь,  - дело времени и обстоятельств. Мы никого силой не держим. Любой из них может уйти отсюда когда захочет. Мы не связаны клятвой или присягой, поэтому не несем ни за кого прямой ответственности. А основные достижения в нашей работе вы только что видели. И вас это, кажется, впечатлило.
        Да, в наблюдательности ему не откажешь. Я действительно был приятно удивлен тем, что он мне показал. В кабинете Левашова информация о благотворительной деятельности секты выглядела как сухая строка доклада, здесь же это направление было расцвечено живыми трогательными фотографиями и благодарственными письмами. Монтаж и подтасовка исключались: о некоторых мероприятиях, представленных в отчете, я лично слышал от посторонних людей. В медицинской среде такие слухи распространяются особенно быстро. Вспомнился рассказ одного коллеги о том, как сразу же после объявления в новостях о необходимости помочь ребенку в проведении срочной операции, на указанный банковский счет пришла нужная сумма, причем вся целиком. Было ясно, что деньги пришли от одного человека или организации. Сегодня, листая альбом Гуру, я неожиданно встретил упоминание об этом случае, даже фамилию этого ребенка вспомнил. Сомнений не было: деньги были переведены со счета «Аква Матер».
        Что оставалось думать после этого? Злой вурдалак, одной рукой отправляющий людей на смерть, другой рукой посылает деньги для спасения тяжело больных. Либо злой прикрывается благотворительностью и фальсифицирует документы, продолжая творить мерзости; либо добрый тихо делает свое благое дело и подвергается незаслуженным обвинениям. Какая роль больше подходит Гуру?
        Я в очередной раз внимательно посмотрел на него. Он не стал отводить глаза и спокойно принял мой взгляд. Мы уже как будто договорились, что все наши контакты начинаются с визуальной атаки. Закрыться в этот момент - означает уйти на запасные позиции, не принять бой - струсить. Никто не хотел казаться слабым и потому принимал условия поединка в полной готовности ответить.
        Какая роль подходит Гуру? Я попытался абстрагироваться, забыть на время доклад Левашова и попробовать понять Королева А. Д., как одного из моих обычных пациентов. Волевое благообразное лицо и гордая осанка говорили о его спокойном характере и уверенности в том, что он делает. Но эти качества можно легко выработать путем постоянных тренировок. Допустим. Значит, Гуру выдает себя за другого человека, вернее, хочет казаться другим. Надо признать, это у него получается. Голос негромкий, уверенный, без приказных ноток. Он убедил окружающих в своей силе, те поверили ему и прислушиваются к каждому слову. Кричать на подопечных он не будет. Смутьянов отставят, а он будет работать только с теми, кто готов повиноваться. Это образ властелина, пусть и местного масштаба.
        Глаза. В них-то как раз и кроется подлинная суть человека. У Гуру они каждый раз разные, и это сбивает с толку. Ему удается быть то добрым и открытым, то злым и колючим, то задумчивым или даже загадочным. В какой момент он - настоящий? Он безупречно владеет навыком перевоплощения (та же необъяснимая пока жаба). Это и понятно: по роду своей деятельности он должен уметь подстраиваться под других на первом этапе и подстраивать других под себя - на втором. Пожалуй, тут не две роли, а гораздо больше. Хорошо, сформулируем по-другому: хороший он или плохой. Нет, слишком примитивные оценки. Каждый из нас неоднозначен, что говорить о таком, как Гуру.
        И все-таки, несмотря на все эти рассуждения, я почему-то склонялся к тому, что Королев А. Д.  - человек положительный. Ведь и у Левашова нет полной уверенности в его грехах, пока только одни предположения. И я здесь для того, чтобы сделать профессиональное заключение, а не найти подтверждения его преступлений. Если таковые будут, тогда все ясно: Гуру - злодей. Но пока никаких доказательств его кровожадности нет, наоборот, одни только доводы в пользу лояльности.
        Гуру держал паузу, дожидаясь ответа. Я же, поглощенный своими умозаключениями, просто забыл о его вопросе. Кажется, о впечатлениях?
        - Да, впечатлило. Скажите, зачем вы это делаете?
        Мой вопрос вызвал у собеседника недоумение. Он вскинул брови (вот сейчас он - настоящий), округлил глаза и как будто немного отпрянул:
        - А вы полагаете, благотворительностью заниматься не нужно?
        Вопросом на вопрос - не совсем этично. Но, признаюсь, я на его месте удивился бы точно так же.
        - Нужно, конечно. Но у каждого на этот счет свои соображения. Кто-то на этом делает себе имидж, кто-то репутацию, кто-то прикрывает грязные дела, кто-то искупает грехи. Вы из каких?
        - Мы помогаем людям, вкладывая средства, полученные в виде пожертвований от наших новых братьев и сестер. На первой же встрече мы предупреждаем их об этом. Дело добровольное. (Я вспомнил женщину в офисе. Она действительно говорила мне об этом.) Получается, что они через нас делают доброе дело - помогают таким же несчастным. Вы, наверное, думаете, что мы отбираем у них последнее и кладем себе в карман. Нет, это не так. Со стороны может, конечно, показаться, но, уверяю вас, это не так.
        В эту минуту я был готов поверить ему. Этот убедительный, оправдывающийся тон, этот прямой искренний взгляд - все говорило, что он не врет.
        Гуру тем временем собирался с духом. Я не мог ошибиться: эта тревога и сосредоточенность, собранность, готовая воплотиться в действие, концентрация мысли. Я, не раз видевший подобные сцены, был точен в своем наблюдении.
        Он продолжал:
        - Да, деньги… Многие хотели бы прибрать к рукам чужое добро, чем больше - тем лучше. Из-за этого разыгрываются целые войны. Вам могут говорить какую угодно чушь, подводить самые разные теоретические базы, но на самом деле во главе угла всегда стоят амбиции, замешанные на капитале. Вы бывали на войне?..
        Пораженный таким поворотом разговора, я не смог ничего ответить, только отрицательно мотнул головой.
        - …Это и хорошо, и плохо. Хорошо, потому что не все, кто попадает на эту арену, уходят с нее на своих ногах. А плохо, потому что вы не можете судить о войне самостоятельно - доверяетесь отчетам и всякого рода комментариям. Так вот, на войне деньги - двойное зло, ибо ими платят и за победу, и за смерть. Деньги подпитывают эту мясорубку, заставляют ее крутиться все быстрее и быстрее.
        Я начинал понимать, что эта тема близка Гуру. Каким-то образом он или его близкие были связаны с войной. Не с Великой Отечественной, к которой мы все имеем отношение, несмотря на возраст. Он говорил о чем-то другом, о событиях более поздних, но не менее значимых, для него во всяком случае. Я прикинул его возраст и спросил в лоб:
        - Вы воевали? Афган?
        Он на секунду замер, в буквальном смысле переводя дыхание, так распалила его эта речь. Потом в очередной раз смерил меня взглядом, словно прикинул, можно со мной говорить на эту тему дальше или нет. Я разрешил ему отсканировать себя, надеясь на грядущее откровение.
        И оно состоялось.
        - Я тогда только что получил лейтенанта и был откомандирован политуправлением округа в Азиатский регион. Там было жарко…
        …В это время наш катер ткнулся носом в причал.
        Глава 18
        С личным компьютерщиком Гуру я собирался сойтись еще в первый день своего приезда на остров. Близкий к руководителю человек, владеющий исключительным правом проникать (в разумных, конечно, пределах) в личные дела Королева А. Д. и возглавляемой им организации, имеющий доступ к служебной и личной переписке Гуру. Этот человек представлялся мне одной из самых ценных фигур в окружении моего оппонента.
        Внешне немного рассеянный, погруженный в свои думы, компьютерщик по имени (или по кличке-нику) Факс был человеком невысокого роста, хлипкого телосложения, коротко стриженный, с большими умными глазами. Последнее можно было установить только в случае, если он смотрел прямо на вас. Но чаще всего взгляд его блуждал где-то в виртуальных мирах и на землю спускался очень редко, только в самых исключительных случаях.
        Мне удалось познакомиться с Факсом за несколько часов до отъезда. Он только что закончил упаковывать оргтехнику, сидел на крыльце избушки среди коробок и задумчиво смотрел вдаль. Познакомиться - громко сказано, на самом деле мы перекинулись несколькими дежурными фразами насчет погоды и скорого отъезда, но мне было достаточно и этого. Я понял, что это за человек. Полностью подчиненный обожаемой им технике, не вникающий в события, бурлящие вокруг, и, как следствие, подверженный чужому влиянию. Главное условие существования Факса - иметь возможность ковыряться в компьютере и прочей аппаратуре, а где и для кого - дело второе. Я был готов поклясться, что он не имел никакого представления о том, где и с какой целью находится. Вся эта канитель с островом и регулярными турами за границу его как будто не касалась. Наверняка и сам Гуру был такого же о нем мнения и держал парня исключительно из-за его технических способностей.
        На острове сойтись с ним у меня не было возможности. Но, заручившись в последний момент вниманием и, кажется, доверием, я решил дожать Факса уже в Москве. Отчасти это стремление поддерживал и тот факт, что мы с ним попали в группу приближенных Гуру, каждый по своим качествам.
        Задумка моя заключалась в том, чтобы под благовидным предлогом заставить компьютерщика совершить служебное преступление - дать мне возможность ознакомиться с секретными файлами, хранящимися в компе Гуру. На худой конец, я согласился бы довольствоваться его перепиской.
        Дело, безусловно, рискованное. Но после того, что рассказал мне в ту ночь Гуру, я был просто обязан получить нужные мне сведения.

        А рассказ таинственного мудреца сводился к воспоминаниям о его военной молодости. Оказавшись в Камбодже, на самом переднем крае, он стал свидетелем страшных преступлений, совершенных американской военщиной и ее пособниками. Я помню, как преобразился мой собеседник: вместо благообразного спокойного созерцателя передо мной вдруг возник человек, реально прошедший по краю бездны, видевший кровь стариков и слезы детей, горевший в огне, чудом разминувшийся со смертью.
        Зачем он мне все это рассказывал? Я долго думал и понял следующее. По всей вероятности, он никому об этом раньше не рассказывал. Ну, разве что по долгу службы. Такими подробностями не украсишь застолье или урок в школе. Подобные переживания нужно хранить в себе. Что он и делал. Может быть, и есть два-три человека, слышавшие эти истории, но все они, скорее всего, люди из разных компаний или даже из разных слоев общества. Гуру явно не хотел, чтобы эту его боль обсуждали за его спиной. Поэтому и говорил с людьми, заведомо незнакомыми друг с другом.
        Другое мое предположение строилось на том, что, взяв меня в перекрестье своего внимания, он во что бы то ни стало захотел убедить меня в том, что ничем преступным не занимается. Отсюда - альбом с отчетами о благотворительности, а следом - откровения времен военной молодости. И я должен признаться, это сработало: я еще больше укрепился во мнении, что Королев А. Д.  - безопасен. Конечно, при первой же возможности я доложу об этом разговоре Левашову, пусть он делает свои выводы (кстати, он ждет меня завтра во второй половине дня, первую я выпросил для встречи с Факсом), но буду делать упор на то, что их подозрения в отношении Гуру беспочвенны. По крайней мере, на сегодняшний день. Работу в этом направлении я завершать не собирался, тем более не я ее инициировал. Но первое впечатление от встреч с Гуру я уже составил.

        Гуру попросил меня зайти к нему с утра, часов в десять. Когда он спросил, помню ли я адрес, на моем лице скользнула самодовольная улыбка: конечно, детский сад и соблазнительную даму я хорошо запомнил. Гуру в ответ лишь улыбнулся, видимо, пожурил себя за то, что забыл, с кем имеет дело.
        Я решил прийти раньше назначенного времени и, воспользовавшись случаем, поговорить с Факсом. Лишь бы он был на месте.
        Расчет мой оправдался. Офис по-прежнему выглядел полуживым (шумная деятельность могла привлечь ненужное внимание), но два человека уже были на рабочих местах - дама-менеджер и Факс. С дамой мы вежливо обменялись улыбками, с Факсом поздоровались за руку - верный знак, что человек принимает тебя в свой круг. Хотелось пошутить: «Какая честь! Теперь не буду мыть руку до самой смерти». Но такая банальность в сложившихся обстоятельствах показалась мне нелепой.
        К слову, хочу заметить, что мытье рук - дело весьма ответственное и важное. Просто подставить ладони под кран может каждый, а вот как правильно вымыть руки, знают далеко не все. Эта процедура особенно важна в период, когда вокруг вас бесчинствуют различные вирусы. В этом случае гигиена рук приобретает статус необходимой обороны. Главное условие - мойте руки два раза подряд. Однократная помывка рук практически не имеет никакого эффекта, даже если при этом вы используете антибактериальное мыло. Если хотите отогнать простуду, мойте руки дважды горячей водой и тут же насухо вытирайте.
        Факс собирался было скрыться за дверью в свой маленький «офис», но я поспешил задержать его. Походя убедившись, что никого рядом нет, я взял его за рукав куртки и сказал прямо в ухо:
        - Есть дело.
        Он рухнул со своей орбиты к двери кабинета, вскочил, отряхнулся и уставился на меня непонимающим взглядом.
        - Надо поговорить,  - я попытался вдавить технаря в его логово, но парень неожиданно оказался чересчур крепким и устойчивым: он уперся, охраняя свое убежище от посягательства незнакомца, и в кабинет меня не пустил. Пришлось шептаться в дверях.
        - За Артуром Дмитриевичем идет охота,  - я постарался голосом изобразить степень серьезности раскрытого заговора, но на парня это не произвело никакого впечатления. Похоже, он снова поднимался в облака. Нужно было удержать его на земле, хотя бы на ближайшие пять минут.  - Меня прислали помочь ему. Они захотят получить всю информацию, связанную с деятельностью «Аква Матер», чтобы использовать ее против твоего начальника. Я здесь для того, чтобы предупредить его и спасти идею.
        У парня в глазах появился проблеск мысли. Значит, начинает слушать.
        - С обыском могут прийти в любой момент, может быть, даже сегодня. Нужно срочно пересохранить секретные файлы и особенно личную переписку Артура Дмитриевича. Возможно, кое-что придется уничтожить - конспирация, сам понимаешь. Мы уже говорили с ним об этом, он согласен, чтобы на первое время я спрятал эти материалы у себя. Опасно, конечно, но на некоторое время можно. Я иду на это только из глубокого уважения к твоему шефу, я верю в его дело, он - настоящий подвижник. Сколько времени потребуется, чтобы заархивировать файлы?
        - День.  - Парень начал врубаться, как только услышал знакомые термины: «файл», «заархивировать».
        - А быстрее нельзя?
        - Нет.
        - Слушай, а можно я сначала посмотрю, что именно нужно сохранить? Это много времени не займет. Ты откроешь, я пробегусь. А? Наиболее важными будут материалы, касающиеся поездок за рубеж. За них очень удобно зацепиться и сфабриковать любые обвинения. Эти файлы нужно спасать в первую очередь. Даже можно так - только их, остальные подождут. Ну что, когда приступим?
        Парень не отвечал, как зависший компьютер. Только что смотревший мне в глаза, он медленно перевел взгляд за мою спину, сосредоточив внимание на каком-то отдаленном предмете. Понимая, что просто словами растормошить его не получится, я решил разделить его интерес и обернулся в направлении его взгляда.
        В двух шагах от нас невозмутимо и, видимо, уже давно стоял Гуру.
        Глава 19
        В тот день, закончив разговор с начальством, человек, значащийся в секретных списках под именем «Мирослав», как обычно, отключил и спрятал за пазуху трубку спутникового телефона. Никто из живущих на острове не должен видеть это богатство. И прежде всего сам хозяин лагеря. Если он узнает, что у кого-то еще, кроме него, есть постоянная связь с большой землей, виноватому придется туго. Тем более если хозяин обнаружит, что эта вторая трубка подключена к его же базе.
        Риск был большой, но пока проносило. То ли Артур Дмитриевич относился к возможности несанкционированного подключения слишком самоуверенно и халатно, то ли инструкции, которыми снабдили Мирослава в соответствующем ведомстве, были самыми надежными и передовыми. В любом случае времена записок уверенно отходили в прошлое.
        Связь осуществлялась ежедневно в одно и то же время. Нужно было под любым предлогом уединиться где-нибудь в стороне от любопытных глаз и ждать условного беззвучного сигнала. Самому агенту выходить на связь разрешалось только в экстренных случаях.
        Полученное распоряжение было очень важным. То, что на остров направляется свой человек, агент знал загодя, но вот, что в этом случае должен будет делать сам Мирослав, до сегодняшнего дня было непонятно. После сеанса связи все стало на свои места. Для начала нужно было постараться попасть на отъезжающий катер…

        Уж лучше бы я снова увидел жабу! Ситуация получилась крайне неловкая, особенно если Гуру слышал, о чем я прошу Факса.
        На лице учителя висело подобие дежурной улыбки, от чего вся его благообразность выглядела искусственной. Он смотрел на меня, как казалось, с величайшим укором и разочарованием. В первую минуту мне вдруг захотелось повиниться, придумать на ходу правдоподобную легенду, но я подумал, что все это будет выглядеть очень нелепо, учитывая, что Гуру, скорее всего, в курсе, что мне нужно от компьютерщика.
        Вслед за мыслью повиниться, изобразив нашкодившего школьника, пришла другая, более надежная идея. С некоторых пор мы решили играть в открытую, то есть (в разумных пределах) доверили друг другу свои секреты и после этого получили возможность строить предположения и пробовать угадать последующие ходы противника. Неужели Гуру, думал я, не предвидел такого шага с моей стороны. В наш век сплошной информатики любое дело будет неизменно замыкаться, условно говоря, на компьютере. С первого же дня вся информация будет сосредоточена в его железном мозгу. Каждый, кто захочет полакомиться запретными данными, первым делом будет искать возможность завладеть электронной базой противника. Собственно, я поступил логично и вполне предсказуемо. А Гуру, видимо, только этого и ждал или даже специально заманивал меня в ловушку, чтобы схватить за руку на месте преступления.
        - Здравствуйте, Сергей Иванович,  - он поздоровался первым, стараясь снять возникшее напряжение.
        - Здравствуйте, Артур Дмитриевич,  - так же любезно ответил я. В этот момент, почуяв мою ослабшую хватку, Факс вывернулся и шмыгнул за дверь своего логова.
        - Пойдемте в мой кабинет.
        Мы прошли по коридору и оказались в небольшом закутке с единственной дверью. Гуру отпер ее простым ключом, и мы очутились в его личных апартаментах. Здесь так же, как и в избушке на острове, было просто и уютно. Современная, но очень скромная мебель, почти такая же, как у дамы-менеджера, необходимая оргтехника, бар. От внешнего мира внутренности кабинета были защищены плотными шторами, давно и окончательно задернутыми. Не знаю почему, но мне здесь было комфортно, даже несмотря на то, что хозяином этого кабинета был мой потенциальный противник.
        - Хотите чаю?
        - Не откажусь.
        Гуру неспешно достал из шкафчика электрический чайник, проверил, есть ли в нем вода, щелкнул выключателем. Все это время я внимательно следил за его руками. С виду холеные и ухоженные, они иногда как будто «проговаривались». В отдельные минуты они «забывали», что принадлежат крупному руководителю серьезной организации, и становились принадлежностью человека, знающего изнанку жизни,  - рабочего, преступника или солдата. Руки словно псы «срывались» с места и начинали буквально терзать все, что встречали на своем пути. Вот и сейчас они ухватили несчастный чайник за горло, готовые придушить его, как только он вздумает вырываться; следом за этим вытащили на свет две испуганные чашки, не дав им даже звякнуть друг о друга, бросили на стол и принялись забивать их нутро всяким «хламом»  - черной как уголь заваркой и белым хрустящим сахаром. Все это напоминало узаконенную расправу, совершаемую тихим беспощадным злодеем.
        Я даже немного удивился родившейся в моем мозгу аллегории. Надо же, как быстро мои недавние предположения воплотились в наглядной картине. Да, в фантазии тебе, доктор, не откажешь. И в то же время было ощущение, что я, отделяя плохое от хорошего, таким образом прощаюсь с портретом злодея, выплескиваю за борт все свои негативные предположения и оставляю перед собой совершенно нового человека - неприметного радетеля за несчастных и нуждающихся.
        Он поставил передо мной чашку с ароматным чаем, добавил к ней вазу с фруктами, сахарницу и салфетки. Получилось очень красиво и пристойно.
        Кстати, цвет продуктов, претендующих на место на нашем столе, играет далеко не последнюю роль. Я советую выбирать фрукты и овощи ярких цветов. Во-первых, они радуют глаз своей сочностью и спелостью, а это создает хорошее настроение; во-вторых, яркие продукты содержат много антиоксидантов. Эти элементы являются отличным материалом для здорового организма, они удаляют из него свободные радикалы, которые наносят ущерб нашим клеткам. Так что, придя на рынок, сделайте свой выбор в пользу многоцветия и здоровья…
        Я решил, что начать разговор должен он. Он меня пригласил, он застал меня за нехорошим делом - так что право первого удара за ним, в противном случае получится, что я оправдываюсь, то есть признаюсь в своей слабости.
        - Скажите,  - начал он,  - сколько времени вы планируете пробыть в нашем «Клубе»? Я так понимаю, что ваша забота о природе - показная, это только повод попасть в наши ряды.
        - Почему же, природу я действительно люблю. В данном случае просто совпали две задачи…
        - Выступить на защиту флоры и фауны и одновременно проинспектировать деятельность «Аква Матер» на предмет криминала?
        - …примерно так.
        - Ну и что вы доложили начальству?
        - Флора и фауна под надежной защитой.
        Он усмехнулся:
        - А по второму пункту?
        - Пока не знаю. Анализирую детали.
        - И много их у вас?
        - Хотелось бы больше. Не скрою, последняя наша беседа произвела на меня впечатление. Во-первых, я узнал о вашей военной биографии, во-вторых, экскурс в то время…
        Гуру отставил пустую чашку и приготовился внимательно слушать. Но я не собирался выступать с речью, все, что я хотел, я уже сказал. Он ждал, медленно погружаясь в свои мысли. Спустя некоторое время заговорил - негромко, вдумчиво:
        - Хорошо. Будем считать, что прошлой ночью вы услышали предисловие.  - Он стрельнул в меня глазами, заметил мой интерес:  - Главное я скажу вам сегодня. Не возражаете?
        Я был заинтригован. Меня интересовала любая информация, касающаяся Королева А. Д., особенно если она получена из первоисточника. В дальнейшем мне останется только восстановить в памяти услышанное и правильно его проанализировать. Возможно, уже сегодня, непосредственно перед докладом Левашову.
        - Я вас внимательно слушаю.
        - Вам, как человеку невоенному, может показаться, что всякий, кто прошел через подобные испытания, склонен преувеличивать свои страхи…
        - Это нормальное психическое состояние, но совсем необязательно, что оно присуще каждому. Все зависит от степени впечатлительности.
        - Тем не менее. Впечатления эти настолько сильные, что забыть их сложно даже спустя десятилетия. Во всяком случае, мне. Я говорю вам об этом для того, чтобы вы, как врач-психиатр, смогли в конечном итоге сделать правильный вывод: способен ли ваш покорный слуга после всего, что пережил, ступить на путь криминала. А заодно я составлю портрет настоящего преступника, деяния которого я видел воочию. Это будет полезно в плане сравнения.
        Нечего и говорить - заинтриговал. Я приготовился внимательно слушать.
        - Они вошли в ту деревню ранним утром, когда все еще крепко спали. Их было не больше взвода. Действовали они четко и грамотно, потому что до этого участвовали во многих подобных операциях. Окружив деревню, они ринулись в атаку. Те, кто спал в этих хрупких хижинах, не сразу поняли, что случилось. Многих из них убили прямо на месте, не дав выйти на улицу. Деревню подожгли сразу с нескольких концов. Ветер был сильный, пламя уверенно делало свое дело. Те, кто сумел вырваться из своего жилища, в панике бросились в джунгли. Но уйти не удалось никому, все были сражены огнем из автоматов. Одну девочку перерезало очередью напополам: ноги еще какое-то время продолжали бежать, голова отлетела в кусты и хлопала глазами. Несколько женщин и детей казнили отдельно. Беглецов собрали в ближайшем овраге и ошпарили из огнемета. Одного ребенка схватили за ноги и с размаха ударили головой о дерево. Череп треснул, как кокосовый орех. Женщину, держащую на руках своего мертвого сына, застрелили в затылок…
        Гуру замолчал, заново переживая тот день.
        - …Все это рассказал нам парнишка, чудом спасшийся в той бойне. Он вышел из деревни затемно, в лесу были расставлены его силки на птиц. На обратном пути он услышал стрельбу, увидел пламя и затаился. Так и наблюдал всю эту картину. Мы застали его в полуобморочном состоянии, долго потом лечили, но, кажется, так и не вылечили. Я своими глазами видел следы той бойни. Много дней после этого не мог спать. Увы, это был не единственный эпизод. Постепенно я с ужасом понял, что начинаю привыкать к смерти. Это страшно. Тот мальчишка первым рассказал, кто командовал карательным отрядом,  - офицер морской пехоты американской армии. Мы потом не раз встречали его описание из уст других жертв. Тогда его звали Саймон. Головорез оказался отменный. В какие-то моменты нам казалось, что мы взяли его след, но рейнджер каждый раз оказывался хитрее нас. Я не исключаю, что этот убийца жив и по сей день. У меня есть что ему предъявить.
        Я молчал, переживая услышанное. Да, я знал об ужасах той войны, где-то что-то читал, что-то видел по телевизору, но, чтобы вот так, от первого лица, такого еще не было. Сейчас это казалось не просто историческим фактом, а первозданным страданием. Возможно, именно поэтому тот период жизни Королева А. Д. долгое время оставался неизвестным. Как ему удалось скрыть его? Тем дороже его нынешние откровения.
        Так или иначе, но в этот момент я уже знал, что буду докладывать полковнику Левашову.
        Глава 20
        Входя в уже знакомое учреждение, я испытывал радостное возбуждение. Такое бывает, когда приходишь в дом старого знакомого после долгой разлуки. Вот сейчас он выйдет мне навстречу с распростертыми руками и возвестит о радости от моего неожиданного появления. Потом поведет в гостиную, усадит за стол… Стоп, мечтать не вредно.
        Я показал неулыбчивому молодому человеку на входе свои документы, в ответ услышал казенное: «Комната сто пять».
        Я постучал и потянул на себя тяжелую дверь. Сердце учащенно забилось - вот оно волнение перед высокими кабинетами.
        - Разрешите?
        Левашов посмотрел в мою сторону, улыбаться не стал, но морщины на его серьезном лице разгладились:
        - Проходите, Сергей Иванович. Ждем вас.
        Последнее прозвучало как упрек. Вот тебе и гостиная с обедом…
        Я обвел присутствующих взглядом, изобразил радость, но за руку здороваться не стал - кто знает, как у них тут принято? Игорь Петрович, технари… Почему-то не было Володи Коновалова.
        Заметив мое недоумение, полковник сообщил:
        - Майор прибудет через полчаса. Уважительная причина. Ну что ж, начнем. Сергей Иванович, вам слово.
        Я уже успел обвыкнуться и собраться с мыслями. Встал, одернул пиджак, для уверенности кашлянул в кулак.
        - Мы прибыли на остров три дня назад. Егерь доставил меня в условленное место около полуночи. Сориентировавшись, я вычислил штаб Гуру и решил законтачить с ним, что называется, с марша…
        Один из технарей расплылся в улыбке, помощник Левашова опустил глаза и медленно покачал головой.
        - Не утруждайте себя армейской терминологией, здесь не Генеральный штаб. Говорите своими словами и только самую суть.  - Полковник, как всегда, высказал свое недовольство.  - Выводы мы сделаем сами. Продолжайте.
        - Поняв, что Гуру обитает в единственной на острове избушке, я поспешил к нему в гости. Но тут произошел первый конфликт. На крыльце я столкнулся с его людьми: женщиной-помощницей и двумя телохранителями. Женщина - резкая и подозрительная, амбалы - сильные и недалекие. Все в духе принятых стереотипов. Здесь мне пришлось немного побороться.
        Я выдержал паузу, ожидая реакции. По моим соображениям, собравшиеся должны были среагировать на эти слова, оценить мой подвиг. Но за столом царила тишина - эти люди умели слушать. Пришлось продолжать без комментариев:
        - На шум вышел Гуру и пригласил меня в дом. Первое впечатление: благообразный, мудрый пожилой мужчина, владеющий своими эмоциями и следящий за тем, что говорит. Он сразу же и небезосновательно заподозрил меня в шпионаже. Но никаких мер не принял, разве что отправил на ночлег в палатку с хозяйственными припасами, нечто вроде карцера. Там я провел первую ночь. На следующий день он снова вызвал меня и начал допытываться: кто я и с какой целью прибыл на остров. Под его нажимом версия о бескорыстном защитнике природы моментально рассыпалась. На записку он никак не отреагировал. Мне показалось, что его предупредили до моего приезда и каким-то другим способом. Он прочитал записку только для проформы, я видел по его лицу, что ничего нового из нее он не узнал.
        - Интересно. Там же нет телефонной связи?  - Левашов обвел взглядом участников группы.
        - Похоже, есть.  - Я с гордостью следопыта поспешил поделиться своими наблюдениями.  - У него там компьютер и устройство, похожее на базу спутникового телефона. Я не успел толком разглядеть, но очень похоже.
        Информация серьезная, на ее обработку нужно время. За столом это были самые тягучие секунды.
        - Значит, если верить вашим наблюдениям, оперативная информация поступала к нему по специальному каналу. А все эти записки были для отвода глаз.
        - Скорее,  - как подтверждение, как автономный способ связи,  - я чувствовал себя опытным разведчиком, раскрывшим засекреченный канал противника. А что? Так оно на самом деле и было.  - Я не видел, чтобы он по этому телефону говорил, но - на то он и секрет, чтобы никому не показывать.
        - Дальше?
        - Дальше я побывал на теоретических занятиях, посмотрел контингент. Занятия слабые, несодержательные. Похоже, авторы этой методики не захотели себя особо утруждать, просто взяли параграфы из школьного учебника и пересказали их своими словами: плохая экология, вымирание, вырубание, необходимость срочной помощи, создание «зеленых» организаций, взаимодействие с властями и так далее. Кто из нас этого не знает? Любой может провести подобные ликбезы. Я вижу здесь давление статуса: даже самые банальные вещи становятся весомыми, если они произносятся с высокой трибуны или в кругу заговорщиков. Почему-то пришло именно такое сравнение. И тут уместно сказать о людях…
        - Мы решили называть подопечных Гуру «водниками». Примите на вооружение.
        - Понял,  - я кивнул в сторону Левашова.  - Так вот, эти самые «водники» представляют собой биологическую массу, обезличенную и тайно скрепленную какими-то схожими негативными обстоятельствами. Иными словами, у каждого есть личная проблема: семейное несчастье, смерть близкого человека, безвыходное финансовое положение, потеря работы или общественного статуса. Кто-то лишился бизнеса, и от него отвернулись друзья и знакомые, у кого-то дети собрались и дружно уехали на ПМЖ за границу, оставив пожилую мать в полном одиночестве. К сожалению, других примеров привести не могу - народ слишком неразговорчивый, замкнутый, на контакт нейдет. Надергал с миру по нитке. Но зато - очень показательно. Кроме теории на острове практикуются и полевые выходы. Создаются группы, которые действительно занимаются птицами…
        - По сути, пожалуйста.
        - Условленная встреча с егерем не состоялась. На остров приехал другой человек, я не рискнул выходить с ним на контакт. На этот счет инструкций не было, я ждал «своего» егеря…
        - Елохин неожиданно заболел.
        - Значит, я поступил правильно.
        - Не совсем. Продолжайте.
        - Гуру сразу пошел на контакт. Видимо, решил, что отпускать далеко меня нельзя. Можно сказать, приблизил. Но не как друга, а как не ясную до конца опасность. Начал беседовать. Рассказал о благотворительной деятельности организации, с документальным подтверждением. Очень убедительно. Дела реальные, люди живые. Я подтверждаю. Культовых обрядов при мне не проходило, никаких капищ, идолов, ритуальных костров я не видел. Здесь пока не все ясно.
        А теперь - самое главное. В одной из бесед я спровоцировал его упоминанием о БАМе. Это сработало: он начал проговариваться о своей молодости…
        - Молодости? Но нам известна его бамовская биография.
        - Здесь другое. Он заговорил про добамовский период. Про это в личном деле Королева А. Д. ничего нет.
        - А вот это уже интересно. Та-а-ак?  - Полковник оживился, его настроение тут же передалось участникам совещания.
        - Оказывается, он служил в армии, был лейтенантом. И его отправили по линии политуправления в Камбоджу. Там он воочию убедился в кровавых делах американцев и их приспешников, южных вьетнамцев. Он мне такое понарассказывал! С подробностями - животными и страшными.
        - Вы хотите сказать, что Гуру воевал?
        - Выходит, так. Не знаю, убивал ли сам, но в гуще событий был, это точно. Такое не придумаешь, надо самому видеть. И он, похоже, видел.
        - Игорь Петрович,  - Левашов оживил своего помощника,  - наведите справки в Центральном военном архиве: был ли такой лейтенант Королев А. Д.? Участвовал ли в азиатских событиях? И вообще, все, что можно узнать.
        - Слушаюсь,  - помощник снова погрузился в свои размышления.
        - Что еще?  - Видно было, полковник уже услышал что хотел, оставалось только логично свернуть мой доклад.
        - На сегодняшний день мы с ним вроде приходящих друзей. Он приглашает меня к себе в офис, заводит разговоры - попросту уламывает, убеждает. Тянет время, ждет, пока я созрею. На вступлении в секту не настаивает. Я для него особый объект, интеллектуальный, что ли. Не исключаю, что за мной следят.
        - Это наша забота. Что еще?
        - Личное впечатление. На сегодня, по наблюдениям и в результате личного контакта, могу предположительно заявить, что Гуру и его организация не имеет отношения к серьезному криминалу. При этом не исключаю, что за ними могут числиться мелкие преступления. Но нам, как я понимаю, нужны веские подтверждения черного трафика. Их у меня пока нет.
        - И вы готовы освободить Гуру от подозрений.
        - Пока нет. Надо разбираться. Разрешите продолжить работу?
        - Не просто разрешаю, а приказываю. Мой вам совет: не поддавайтесь на уловки опытного охотника за человеческими душами. Такой может надеть какую угодно личину. Будьте осторожны. Связь - по мере необходимости. Телефон и некоторые технические инструкции получите,  - он кивнул в сторону технарей,  - в отделе технической поддержки. Вопросы?
        В это время раздался стук в дверь. Все обернулись. На пороге стоял немного запыхавшийся Коновалов.
        - Разрешите?
        - Входите,  - Левашов насупился,  - вы как раз вовремя, мы уже заканчиваем.
        - Прошу прощения. Но я предупреждал: срочная работа, оперативно-розыскные мероприятия.  - Володя заговорщицки глянул в мою сторону и слегка кивнул головой.
        - Что-то интересное?  - Левашов заметил это.
        - Да. Два часа назад в подвале жилого дома обнаружен труп. Проникающее ножевое. Бомжи распивали - видно по следам и вещдокам. При убитом были документы…  - Володя сделал паузу,  - это не кто иной, как Шаронов Григорий Васильевич, освободившийся сегодняшним утром из местного КПЗ.
        - Кто это?  - Левашов начинал терять терпение.
        - Это наш старый знакомый - Ключ.
        Глава 21
        Мы вышли из кабинета вместе с Володей. На его лице светилась хищная улыбка, он был похож на охотничьего пса, взявшего след и теперь старавшегося не потерять его в суете и запахах городской жизни. Это была его стихия.
        - Кто-то нашего Ключика убрал,  - майор пытался рассуждать вслух, так, чтобы и я невольно включился в разговор.
        - Почему ты так думаешь?  - Мой первый вопрос мог показаться дежурным, но звучал к месту.
        - Смотри сам: человек только что выходит из КПЗ, решает отметить это событие, приглашает или - нет, скорее, попадает в поле зрения своих закадычных дружков, они решают выпить за встречу, закупаются, прячутся в укромном месте…
        - И тут кто-то из них бьет Ключа ножом.
        - …Возможно, и так. Точно пока не скажу. Но ясно одно: это убийство - не случайное. Кому-то этот бедолага внезапно стал не нужен. Дождались, пока он выйдет на свободу, и убрали.
        - Ты думаешь, это связано с запиской и несостоявшейся поездкой на остров?
        - На сто процентов не уверен, но такую версию не исключаю. Даже выдвигаю ее в качестве основной… Ну а как ты? Как прошло боевое крещение?
        - Нормально, как видишь. Мы теперь с Гуру почти друзья: встречаемся, беседы ведем. Но вопросов только прибывает. Загадка на загадке.
        - Молодец. Личный контакт - первое дело. Действуй, а я, извини, спешу. Надо дело оформлять, свидетелей опрашивать. Расскажешь подробно потом. Пока. На связи.
        Коновалов прыгнул в поджидавшую его машину, резко рванул с места и скрылся за поворотом.
        Я посмотрел на часы - было еще не поздно. Как раз то время, когда в воздухе сгущается тревожное ожидание. Вечерние сумерки собираются совершить свой привычный ритуал: растянуть над городом серый покров, погрузить дома в бесцветный вязкий сон. Машины пока еще могут сновать, но пройдет час, и все они замрут в неподвижном потоке, силясь прорваться к заветной цели. Массовый исход людей с рабочих мест еще не начался, но уже чувствуется предвкушение скорой офисной свободы: толкотня в курилках, усиленные личные разговоры по телефону, шум и хождения. Еще немного, и вся эта критическая масса хлынет на улицу и устремится в желоба метро.
        Так или иначе, размышлял я, а дело принимает серьезный оборот. Если допустить, что убийство Ключа напрямую связано с его несостоявшимся контактом с Гуру, то вполне логично предположить, что эта жертва может означать начало охоты. Кто-то неведомый взялся убирать свидетелей, знающих его в лицо. И этот «неведомый» силен и властен. Вывод напрашивается сам собой: компетентные органы слишком близко подступили к Гуру. Значит, мне нужно шевелиться еще быстрее. Чем раньше я сделаю правильный вывод, тем меньше будет в этой истории жертв.
        Начал накрапывать дождь. К неприятным мыслям добавилось ощущение физического неудобства. Домой идти почему-то не хотелось. Да и что там делать? Жилище вдовца не располагает к душевному спокойствию, тем более если там по-прежнему витает дух безвременно ушедшей хозяйки. На минуту стало совсем грустно. Но раскисать нельзя, надо действовать.
        Выход нашелся сам собой - простой и вполне логичный. Нужно пойти в офис Гуру. Во-первых, еще раз повторить попытку контакта с Факсом, ну и, если повезет, повторно навестить самого хозяина. Окрыленный ясностью поставленной задачи, я запрыгнул в троллейбус.
        Дождь усиливался. Я вышел на остановке и попал под нещадные струи, готовые прибить меня к земле. Оставшееся до детского сада расстояние я преодолевал максимально быстро, практически бегом. Вместе со мной по тротуару метались, перепрыгивая через лужи, захваченные врасплох дождем пешеходы. Недовольное ворчание, брызги, суета.
        В какой-то момент я оторвал взгляд от бурлящего под ногами потока и увидел - нет, скорее, засек - приметный силуэт. Высокий нескладный человек выскочил из дверей детского сада, быстро огляделся и нырнул в переулок. Мой мозг моментально извлек из памяти подходящий портрет вместе со всеми его характеристиками, идентифицировал его с только что увиденным человеком. Кажется, совпало. Что ж, ничего особенного. Человек был на работе в офисе, потом отправился домой. Бегом? Так ведь дождь, сейчас по-другому нельзя.
        Я вбежал в вестибюль и остановился как вкопанный. Дыхание спринтера, вид Робинзона после кораблекрушения. Такие же мысли - растрепанные, непонятные. Охранник, сидевший за столом при входе, оторвался от сканворда и внимательно посмотрел на взъерошенного посетителя. Это был тот же пожилой мужичок, которому я сегодня утром помог правильно написать медицинский термин - «абляция». Без этого его головоломка никак не складывалась. Помнится, сначала мужичок неуклюже рассмеялся, уловив в этом слове что-то неприличное, потом уверился, что это то, что ему нужно, и проводил меня благодарным веселым взглядом.
        Сейчас, глядя на меня, он пытался вспомнить, откуда он меня знает. Похоже, я теперешний действительно сильно отличался от себя давешнего. Признание проходило очень медленно. Но вот взгляд охранника оттаял, он наконец узнал своего сканвордного спасителя.
        - Дождь?  - Ему очень хотелось возобновить контакт, но ничего, кроме этой нелепости, в голову не пришло.
        - Да, дождь,  - я моментально подстроился под его тональность.
        - А вы без зонта?
        - Как видите. Скажите, в офисе «Аква Матер» кто-нибудь есть?
        Охранник посмотрел на стенд с ключами:
        - Да они еще там.
        - Спасибо,  - бросил я уже на ходу.
        Охранник не стал спрашивать мои документы, так крепко он со мной подружился.

        Проходя мимо знакомой таблички, я невольно замедлил шаг и прислушался. Из-за закрытой двери доносился мерный гул голосов - мужских и женских. Дама-менеджер проводит агитационную беседу, подумал я, и, похоже, сразу с несколькими клиентами. Задерживаться и подслушивать было некогда, да и ни к чему. Я поспешил к мастерской компьютерщика. Только бы он был на месте!
        У его двери я окончательно успокоил дыхание. Остановился, сосредоточился.
        К слову сказать, в подобных случаях я всегда пользуюсь одной и той же проверенной методикой. (Некоторые специалисты называют такое упражнение трюком.) Я дышу в ладони. Глубоко вдыхаю, складываю вместе ладони и глубоко в них выдыхаю. И так несколько раз. Это помогает очень быстро прийти в норму. Кроме того, такая методика, несмотря на свою простоту, помогает в короткие сроки восстановить дыхание и при стрессе.
        Я стряхнул с одежды остатки воды, пригладил мокрые волосы и на всякий случай прислушался. За дверью были слышны монотонные голоса, звучащие с каким-то необычным тембром.
        Я постучался. Ответа не последовало. Я потянул за ручку и на секунду замешкался - дверь поддалась. Я прислушался: где-то вдалеке раздавались быстрые шаги - удаляющиеся, это не опасно. Колебался я недолго. Быстро в обе стороны прострелил взглядом коридор, убедился, что никто меня не видит, распахнул дверь и шагнул внутрь.
        Полумрак заваленного техническим хламом тесного помещения подсвечивало синее пятно дисплея. Компьютер работал в режиме телевизора. Фильм про крутых рейнджеров был в самом разгаре: два темнокожих качка трясли друг перед другом стволами и о чем-то энергично спорили.
        Я попытался разглядеть среди множества дисков тот, который, по моим соображениям, должен был содержать секретную информацию о деятельности «Аква Матер». Тайная надежда не покидала меня, в конце концов, должна же была мне улыбнуться удача. Но вместо вожделенного носителя с дарственной надписью я разглядел кое-что другое.
        В углу, за тумбочкой, заваленный коробками лежал… Факс. Я не сразу заметил его в полумраке, отвлек меня и работающий компьютер. Но теперь, обвыкшись в темноте, я ясно различил его тщедушную фигуру: задранные до колен джинсы, тощие лодыжки, воткнутые в растоптанные кроссовки. Подумалось: немногих усилий стоило бы засунуть несчастного в одну из коробок; учитывая его габариты, Факс поместился бы туда без проблем.
        Я наклонился над парнем, прислушался - тихо, дыхания не слышно. Мертв? Провел рукой по голове. Так и есть - кровь. Ударили или разбился сам, когда падал? Я взял его руку и попытался нащупать пульс. Толчки еле угадывались. Надо «скорую». Вызову через минуту, ничего за это время не случится.
        Установив главное - Факс живой,  - я, следуя скорее инстинкту, чем разуму, бросился к столу и начал судорожно перебирать хакерский хлам. Установочные диски, компьютерные игры, еще какая-то ерунда - ничего похожего на носитель с важной информацией. Конечно, было бы глупо держать секретные материалы вот так, на виду, среди мусора и ненужных проводов, но тайная надежда жила во мне до последнего… до того момента, когда дверь кабинета неожиданно распахнулась и на пороге появилась все та же дама-менеджер в сопровождении мужичка-охранника.
        Вспыхнула лампочка, показавшаяся в этот момент целым солнцем, раздался пронзительный женский крик. Я невольно отшатнулся, споткнулся о ноги Факса, чуть не упал в коробки, машинально схватился за монитор, стащил его на пол. Дама завизжала вторично, заметив лежащего в углу компьютерщика, я заслонился рукой, словно это могло меня спасти.
        - Что вы сделали?! Вы убили его! Полиция!  - Голос сиюминутной истерики никак не походил на голос уверенного убеждения.
        Я понял, что попал в дурацкое положение, спастись из которого можно будет только чудом.
        - Послушайте…
        - А-а-а! Не подходите ко мне! Полиция! Вызовите полицию! Здесь убийство!
        Коридор наполнился шумом - голосами и поспешным шарканьем невесть откуда появившихся обитателей соседних офисов. Очень скоро среди шума и неразберихи до моего слуха донеслись твердые шаги с металлическим отзвуком, шипенье и хриплые команды, раздающиеся из портативной рации служителей правопорядка.
        Глава 22
        - Фамилия, имя, отчество?
        - Сомов Сергей Иванович.
        - Год рождения?
        - Тысяча девятьсот семьдесят восьмой.
        - Место рождения?
        - Москва.
        - Семейное положение?
        - Слушай, Володя, хватит, а? Все мои данные ты знаешь не хуже меня. А уж про семейное положение - и вовсе. Ты же сам организовывал похороны Люды. Я тогда в полной отключке был.
        - Такой порядок.  - Майор Коновалов оторвал взгляд от протокола.  - Радуйся, что меня по твоему делу работать назначили.
        - Черт бы все это побрал. А что, уже и дело завели?
        - Да, покушение на убийство, статья сто пять УК РФ.
        - Да не трогал я его. Факс уже валялся ушибленный, когда я туда пришел. Я хотел у него информацию по Гуру выведать. Первый раз не удалось, Гуру помешал, а второй еще кто-то, кто руку на парня поднял. Меня будто подловили, запустили к нему в кабинет и включили свет. Ясное дело, на кого еще думать, как не на меня.
        - Сергей, я тебе верю, но формальности нужно соблюсти.
        - Ты меня и в камеру посадишь?
        - Нет, ограничимся подпиской о невыезде. А там будем работать. Ну и денек сегодня,  - Володя откинулся на спинку стула,  - почти два трупа.
        - Вот именно - почти. Факс ведь выжил. А что говорят эксперты?
        - Формулировка стандартная: удар по голове тяжелым тупым предметом. Пациент без сознания, но жизнь вне опасности. На месте преступления нашли древнюю настольную лампу со свежим сколом и волосами Факса. Ею, по всей вероятности, и ударили.
        - Вот видишь!
        - Что я вижу? Подозреваемого, застигнутого на месте преступления со следами крови потерпевшего на руке.
        - Володя, это подстава! Грубая и лобовая. И я, кажется, знаю, кто мог ударить Факса…
        Я рассказал майору о том, что видел человека, похожего на одного из приближенных Гуру, который выскочил из офиса минут за пять до моего появления. Охранник-сканвордист наверняка может это подтвердить.
        - Разберемся, Сережа, разберемся,  - майор засопел, наливаясь отвагой - стихия охоты затягивала его прямо на моих глазах.

        Я приплелся домой уже за полночь. Заварил ударную дозу своего любимого Пуэра, принял расслабляющую ванну. Полного спокойствия не наступило, но мысли выстроились в более-менее слаженную колонну, нервы ослабли и перестали звенеть в ушах. Наступило что-то вроде временного затишья во время жаркого боя. Я принял снотворное и заснул, да так крепко, что вернулся к жизни, только когда услышал назойливую трель телефонного звонка.
        - Спишь?  - Голос Коновалова ворвался в мой дом средневековым набатом.
        - Сплю,  - честно сознался я.
        - Быстро собирайся и дуй в Управление. Есть новости.
        Я посмотрел на часы - была вторая половина дня.
        Коновалов мерил кабинет широкими шагами. Не мерил - метался, так ему не терпелось поделиться новостями. Я вошел в кабинет оперуполномоченного и буквально ощутил энергетические завихрения, летающие в воздухе.
        - Садись,  - скомандовал майор и одарил меня широкой, почти мальчишеской улыбкой.
        - Что случилось?  - Я был в растерянности и от срочного вызова, и от состояния собеседника.
        - Я вчера после нашего разговора попробовал посмотреть на ситуацию глазами Гуру.
        - Ну и?
        - Мне кажется, ты прав: это подстава, устроенная, чтобы вывести тебя из игры. То ли Гуру пожалел, что слишком разоткровенничался с тобой, то ли в дело вмешался его таинственный друг-покровитель. План, конечно, грубый, но надежный и многократно проверенный.
        - Я тебе это сразу сказал.
        - Правильно - сказал и дал описание другого подозреваемого.
        - Да.
        - Так вот, не дожидаясь утра, я взял с собой наряд и нагрянул к твоему амбалу. Наобум, конечно. Адрес в базе был, но старый, клиента там могло и не оказаться. Был второй вариант. Поскольку он - телохранитель Гуру, то и искать его надо будет по месту жительства Королева А. Д. В общем, если не так, то этак. На наше счастье, сработал первый вариант. Взяли этого супчика тепленьким, прямо из постели.
        Здесь он испугался так, что заговорил прямо с порога. И начал, как ты думаешь, с чего? Правильно - с происшествия в офисе. Выяснилось: некто «полковник» дал этому амбалу указание организовать провокацию против доктора Сомова. Амбал ударил по голове компьютерщика, оставил дверь открытой, а еще раньше проинструктировал офисную даму, Завитаеву Татьяну Ивановну. Она должна была дождаться, пока ты придешь в офис, зайдешь к хакеру, они видели твой интерес к нему. После этого оставалось ворваться следом и констатировать твое присутствие на месте преступления.
        - Вот так та-а-ак. А откуда они узнали, что я собираюсь к Факсу?
        - Амбал все эти дни следил за тобой. Вчера после совещания он повел тебя по городу и проинтуичил, когда ты сел в троллейбус, что направляешься в офис. Он взял такси и обогнал тебя. Остальное - дело техники. Хакер и пискнуть не успел. Единственная накладка - уходить пришлось спешно, ты уже был на подходе. На беду, ты смог его заметить со всеми, как говорится, вытекающими.
        - Слава богу,  - выдохнул я,  - справедливость восторжествовала. Я что, могу быть свободен?
        - Подожди, надо уладить формальности. Главное - подписанный Андреем Шокиным протокол допроса.
        - А кто такой полковник? Амбал ничего не сказал?
        - Нет. Будем допытываться. Важнее было получить признание в совершении нападения, а детали подгоним по ходу дела.
        Полковник, полковник… В поле моего зрения был только один человек с таким высоким званием.
        Глава 23
        Мы снова сидели друг напротив друга, снова пили чай и не спешили начать разговор. Хозяин кабинета разглядывал меня пристальнее, чем обычно. Будь я красной д?вицей, я не только бы зарделся от такого внимания, но упал бы в обморок от сонма предчувствий и догадок. Но, в отличие от д?вицы, я знал, что ему от меня нужно, и потому спокойно выдерживал этот напряженный, назойливый, словно выскабливающий внутренности взгляд.
        Наконец Гуру сделал последний глоток и поставил чашку на стол.
        - Я слышал, у вас неприятности?  - Казалось, его плохо скрываемая фальшивая неуверенность нуждается в поддержке с моей стороны.
        Вот же лис, подстроил мне западню, а теперь интересуется, больно ли я в нее ввалился. Ладно, поиграем по твоим правилам.
        - Да, нелепость какая-то. Шел к вам, а угодил в участок по подозрению в покушении… тьфу, от одной формулировки начинает тошнить.
        - В покушении на убийство?
        - Да, так. Кто-то пришиб вашего Факса, а я случайно, походя, заглянул в его кабинет. Там меня и накрыли.
        - Случайно, походя?
        - Да, хотел поздороваться.
        - И только?
        - И только.
        - Ну да, если бы вас интересовали секретные данные, вы бы не преминули порыться в его закромах.
        - Какие данные?
        - Те, которые, по вашему мнению, изобличают меня как страшного международного преступника.  - Гуру противно рассмеялся.
        - А такие существуют?
        - Кому-то очень этого хочется.
        - Интересно - кому?
        - Например, уважаемому полковнику Левашову.  - Гуру еще глубже пронзил меня взглядом.  - Вы же по его указанию работаете? Или я ошибаюсь?
        При слове «полковник» по моей спине пробежал неприятный холодок. Затаившиеся было сомнения, как потревоженные птицы, с громким криком взмыли в поднебесье. Вопрос о злосчастном «полковнике» еще не принял внятную форму, еще витал в воздухе, словно искал свое место. Ответ на эту загадку знал пока один только амбал, но он не спешил рассказывать. Хотя Володя наверняка сейчас дожимает парня.
        - Вы спрашиваете такие вещи, на которые я не могу ответить.
        - И не надо,  - главный «водник» немного ослабил хватку, мне действительно стало легче дышать.  - А знаете, мне интересно с вами беседовать. Особенно когда вы откровенны.
        - Мне тоже,  - ответный комплимент должен был восстановить закачавшуюся было между нами переправу.
        - Вас, как я понимаю, отпустили?
        - Да, под подписку о невыезде.
        - Надеюсь, все обойдется и виновный понесет наказание.
        - Надеюсь.
        Он снова включил чайник и на несколько секунд замолчал. Я не лез с вопросами, давал возможность Гуру разговориться, так будет легче контролировать и направлять ход беседы.
        - Все зависит от того, кто у власти.  - Он произнес эти слова как мантру: с закрытыми глазами, приглушенным голосом, направленным внутрь себя.  - Мы зависим от них, начиная с рождения и до смерти. Да и сама смерть тоже может быть срежиссирована ими.
        Кто знал, что когда-то я, отличник боевой и политической подготовки, попаду в эти страшные условия, где даже без войны выжить практически невозможно. А все потому, что я уже не принадлежал себе. Дав присягу, я вверился их политической воле и здравому смыслу, которым они, к сожалению, не отличались. Винтики должны были подходить к любому механизму. И они подходили - в Африке, в Европе, в Азии. Где без сопротивления, а где - со скрежетом и хрустом. Некоторые при этом ломались, некоторые терялись. Им на смену тут же прибывали новые. Процесс должен быть безостановочным, материала для этого было в достатке.
        - Можно было отказаться.
        - Вы слишком молоды, чтобы помнить условия того времени. Было «добровольно-принудительно», было «по зову сердца», «по указанию свыше»… А был «интернациональный долг», и все это не обсуждалось и не комментировалось. Подо все была подведена база. Все свершалось, потому что этого требовала политическая обстановка. Так нам говорили. На самом же деле это были чьи-то личные амбиции, чья-то злая воля. И за эти, чужие, интересы наши ребята клали свои головы. На моих глазах во время боя во вражеском лесу погибли два наших офицера. Отличные были ребята, мы успели подружиться. За что? За то, чтобы одни азиаты жили в мире с другими азиатами. Да пусть бы разбирались между собой, без нашего жертвоприношения. Вы скажете: геополитика. Время показало, что никакой геополитики не существует. Есть капитал, личные амбиции и подведенная под них база.
        И так в течение нескольких лет: с одной стороны, воля политического руководства, невидимый, но очень тяжкий пресс, с другой - головорезы Саймона с реальными автоматами и ножами. И неизвестно, что страшнее. А страх был, не верьте тому, кто заявляет обратное. Человек всегда остается человеком, в любых условиях, в любых погонах. Когда весело, он смеется, когда страшно, он боится. Я тоже боялся. Знаете, чего больше всего?..
        Он придвинулся ко мне вплотную, я почувствовал необъяснимый жар, исходивший от него. Казалось, Гуру в этот момент вырабатывает внутри себя колоссальную энергию. Оставалось только определить, на кого он ее выплеснет. Мне стало не по себе, ведь, кроме меня, другой жертвы в кабинете не было.
        - …Я боялся сойти с ума. Безумец в безумных условиях - это беда в квадрате. Как же это было трудно - удержаться в своем рассудке. Среди огня и разрывов, когда непонятно, что прошивает листья - дождь или пули, когда рядом умирают люди.
        Саймон не церемонился с ними. Расстрелянные дети и старики. Растерзанные женщины, пленные и местные чиновники. Кровь, кровь и еще раз кровь… На его счету не один десяток истребленных селений, подбитых машин и взорванных мостов. И это только в одной провинции! А ведь Саймон действовал не один, у него были соратники - такие же полевые командиры, джентльмены удачи. Если сложить вместе все, что они натворили в этой несчастной стране, получится настоящая энциклопедия человеческой ненависти. С одной стороны - ненависть захватчиков к своим жертвам, с другой - ненависть аборигенов к тем, кто вторгся на их землю. Только написать эту энциклопедию некому: все действующие лица давно мертвы. Один Саймон жив! Этот мерзавец еще ходит по земле, втаптывает в нее память тех, кто видел его злодеяния!
        Возбуждение Гуру передалось мне. Так проникновенна была его речь, что независимо от своей воли я срезонировал с колебаниями его энергетического поля. Ненависть к этому бандиту в какой-то момент обуяла и меня. Теперь это я продирался сквозь густой кустарник вдоль черного, как деготь, Меконга, это я затравленно озирался вокруг, ежесекундно ожидая стрелы или пули, это я, истекая кровью, перевязывал сам себя. Все мои мысли в эту минуту сводились к тому, чтобы достать этого головореза, поразить его своей справедливой ненавистью, предъявить военному трибуналу. А можно просто - пристрелить в ближайших зарослях. Я как будто действительно был там: я видел эти леса, эту реку, этих людей - маленьких, чумазых, с автоматами не по росту. Откуда все это? Из военной хроники или из действительности. Я уже не мог полностью поручиться за то, что Гуру не телепортировал меня сквозь время и пространство на ту неизвестную многим из ныне живущих войну.
        Я поймал себя на мысли, что смотрю ему в глаза с тревогой и сопереживанием, подобно ученику, услышавшему страшное известие из уст своего учителя. «Что теперь будет? Как жить? Во что верить?»  - наверное, читалось в моем взгляде. Не знаю, были ли эти вопросы в эту минуту для меня насущными, но желание найти на них ответы, покарать преступника сформировалось в моем мозгу вполне отчетливо. Я не до конца понимал свое состояние, но чувствовал, что Гуру повторил трюк, поразивший меня на острове. Только на этот раз мое сознание фиксировало не жабу, а реального человека с его черным нутром и кровавым прошлым. Я готов был поклясться, что минуту назад видел этого Саймона: его одежду, походку, лицо, слышал его голос. Если бы меня попросили, я бы прямо сейчас, не колеблясь, нарисовал на бумаге его портрет.
        Гуру заметил, какой эффект произвела его речь. Замолчал, давая возможность словесному потоку заполнить сознание собеседника, впитаться и застыть там, подобно засохшему руслу. Его остроумный план начинал действовать…

        Я шел по улице, спотыкаясь и покачиваясь. Со стороны я выглядел пьяным. Похоже, попадавшиеся мне навстречу редкие полуночные прохожие именно так и думали.
        В голове тревожным рельсом гудел голос Гуру. Нет, с его стороны не было никакой лжи, все, что он говорил,  - настоящая правда. Я это не знал, но чувствовал. А интуиция меня никогда не подводила. Значит, Гуру - такая же жертва, брошенная на заклание беспощадным режимом, пережившая шок и ужас, но сумевшая выйти из передряги. Может быть, из-за этого он и стал на путь благотворительности, начал помогать больным и обездоленным? А как по-другому? Испытавший зло стремится творить добро. И не вяжется его образ с портретом, нарисованным Левашовым. Полковником Левашовым…
        Уже у самого подъезда в моем кармане зазвонил телефон.
        Я с трудом оторвался от мрачных мыслей и сосредоточился на дисплее - Коновалов. До этого пять пропущенных звонков.
        - Не спишь? Нужно встретиться. Есть новости.
        Глава 24
        Это был тот редкий случай, когда агенту самому разрешили выбрать себе позывной. Пришлось поломать голову. Хотелось назваться человеческим, приятным на слух именем и чтобы при этом получалась двойная шифровка с обязательным отсылом в историческое прошлое.
        Так на свет появился «Мирослав». Руководство приняло позывной спокойно, без эмоций, хотя агенту очень хотелось, чтобы его похвалили за оперативность и находчивость. Нет, здесь пренебрегали эмоциями, даже в случае серьезных успехов или провалов. Вместо дружеских похлопываний по плечу и благосклонных улыбок агент Мирослав был представлен сослуживцам, после чего сразу же получил первое задание.

        Жизнь среди одержимых общим порывом (и наверняка ненормальных) людей не сулила ничего хорошего. Но это работа, и потому новоявленный агент быстро отогнал все жалобные мысли и начал осваиваться в новом образе.
        Собеседование прошло очень гладко. Менеджер по персоналу нашла в новом клиенте родственную душу. Очень быстро обозначились и общие интересы - кулинария (агент Мирослав обожал готовить), дача (жизнь за городом представлялась им, как спасение от городских проблем). Попутно «перемыли кости» создателям последнего сериала - больно уж смазливо там все получилось, поговорили про «звезд».
        Агент Мирослав сетовал на одиночество в большой квартире - чувство физическое, близкое к зубной боли. Слишком все напоминает о погибших родителях. На что офис-менеджер с нескрываемым сочувствием сообщила, что сейчас очень много по-настоящему одиноких людей, всем им надо объединяться, чтобы поддерживать в себе жизненные силы. При этом она выложила на стол брошюру «Как бороться с обстоятельствами», изданную «Аква Матер» в качестве пособия для своих последователей. Неподдельная слеза упала на обложку, расплываясь в восклицательный знак, подытоживший сердечную беседу новых друзей.
        Стоит ли говорить, что после такой уверенной атаки двери организации оказались для агента Мирослава открытыми. С ближайшей же партией агент без особых проволочек отбыл на вахту. Поговаривали, что эту кандидатуру одобрил сам учитель.
        Руководитель «Аква Матер» Королев А. Д. предстал перед агентом Мирославом во всем своем великолепии. Врожденная проницательность сразу же подсказала агенту, что перед ним человек незаурядных способностей и сильной воли. Печать какой-то высокой тайны лежала на благородном лице этого провидца-мученика, так создавалась загадка, которая манила и волновала. Красивый выдержанной во времени красотой, немногословный, то есть знающий цену сказанному, до бесконечности обаятельный и отзывчивый. Если бы агенту Мирославу пришлось вдруг определять себе спутника жизни, выбор определенно пал бы на Артура Дмитриевича, так привлекателен был его образ.
        Используя все свои качества - личные и профессиональные,  - агент в скором времени сумел втереться в доверие к этому человеку, стать его помощником и даже, в некоторых вопросах, советником. Конечно, в святая святых - личные планы - руководитель серьезной и немного загадочной организации никого не посвящал. Как ни старался агент Мирослав, ничего у него в этом смысле не получалось. Королев А. Д. строго соблюдал субординацию, четко представлял, что можно его подчиненным, а что нет.
        Одной из задач агента Мирослава было создание агентурной сети внутри самой «Аква Матер». Действовать надо было осторожно и максимально точно. Вербовать всех подряд не имело смысла. Следовало присмотреться преимущественно к тем людям, которые имели доступ к самому Гуру или, что еще лучше, к секретной информационной базе организации.
        Логично, что первым кандидатом на смену «лагеря» стал компьютерщик Факс. Его высокопрофессиональная отрешенность должна была сыграть в процессе вербовки главную роль. Агент Мирослав видел: Факс раз и навсегда предан исключительно своему техническому гению, его не особо интересует, какая сила эксплуатирует его в данный момент. Парню было все равно, на кого работать, лишь бы работа эта была интересна ему самому.
        Объяснял эту социальную «невинность» и тот факт, что молодой компьютерщик был не москвич. На его тихой и аполитичной родине если над чем сильно и задумывались, так только над тем, как добыть хлеб насущный, и не особо отвлекались на разного рода общественные течения и узаконенное жульничество. К тому же парень, с головой ушедший в биты и килобайты, вел отшельнический образ жизни и очень скоро привык не отвлекаться на общественные явления.
        Из родителей у него была только пожилая мать, двадцать четыре часа в сутки занятая домашним хозяйством и давно привыкшая к ненормальному увлечению сына. Складывалось впечатление, что она, не видя в сыне практической помощи, вычеркнула его из жизни, отдавая на откуп случаю.
        Случай не заставил себя долго ждать. Со скрипом закончив девять классов, молодой человек ненадолго отвлекся от компьютера и задумался над своим будущим. Но думал он всего несколько дней, кто-то из продвинутых сверстников предложил ему поехать в Москву поступать в технический колледж на программиста. Радости в глазах абитуриента было столько, что, казалось, он совершил открытие мирового масштаба. Мать не стала противиться. Молча взвалила на себя заботы по содержанию городской квартиры и небольшого, но добротного дома, расположенного в деревне, вытесняемой элитными застройками.
        С тех пор прошло несколько лет. Колледж он окончил с красным дипломом, собирался было в институт, но тут одно за другим стали подворачиваться интересные предложения по работе. Решающим стало приглашение на должность системного администратора в одну очень серьезную организацию. Должностной оклад разбудил самые смелые юношеские фантазии. С этого момента все прочие предложения на время вышли из поля его зрения.
        Сойтись с Факсом агенту Мирославу не составило большого труда. Немного рассеянный, как все одержимые люди, компьютерщик не замечал подвохов, не утруждал себя анализом тем и тональности разговоров, а потому легко отзывался на просьбы, особенно если они были связаны с его любимым занятием. Посмотреть планшетник, настроить программу, почистить ноутбук - за все эти работы он брался с удовольствием, желая лишний раз подтвердить свои выдающиеся способности. Моменты, когда благодарные просители получали свои «вылеченные» гаджеты, были самыми счастливыми в жизни Факса. В такие минуты на его лице светилась по-настоящему радостная улыбка.
        Другим объектом внимания агента Мирослава стал телохранитель Гуру, Андрей. Обладатель непомерной физической силы и прямо противоположного ей ума, он представлял собой человека, нуждающегося в постоянном контроле и управлении. Из всех жизненных принципов к своим двадцати пяти годам амбал Андрей выбрал следующие: где хлеб, там и родина; сила есть, ума не надо; сначала бей, потом спрашивай. Этого ему вполне хватало для легкой и безбедной жизни. Безбедной - потому, что по-настоящему интересных и высоких целей он не имел, а значит, все, что ему было нужно, он мог получить без особых затрат - ночлег, еда, хорошая компания, более-менее сносная, как правило, спортивная одежда «made in China».
        Андрей был сирота. В раннем возрасте он связался с плохой компанией, которая хотела обратить его доверчивость и силу в преступное русло. К счастью, на одной тусовке Андрей случайно познакомился с кем-то из «водников», они и предложили запутавшемуся чуваку стать под их знамена. Прежняя кодла попыталась отбить жертву, но была с особым пристрастием наказана какой-то неместной бригадой, так и не назвавшей место своей дислокации и статус по «крыше».
        Вредных привычек у Андрея не было, и это очень нравилось его шефу. Гуру часто приводил его в пример остальным, отчего у молодого человека в буквальном смысле расправлялись плечи и загорался взгляд.
        Обе кандидатуры без лишней волокиты одобрили в штабе. Андрея, кажется, даже вызывали для беседы по какому-то придуманному делу. Так деликатно, что он даже ничего не заподозрил.
        Агент Мирослав решил начать действовать сразу же после того, как Гуру со свитой вернется в Москву. Утром следующего после возвращения дня агент встретился с компьютерщиком в коридоре московского офиса. Первым заговорил Факс. Это было странно и необычно.
        - Послушайте, мне только что сказали, что шефу угрожает опасность: готовится какой-то обыск. Будут искать документы, связанные с турами за границу.
        - Кто вам это сказал?
        - Не важно,  - Факс принялся изображать разведчика, завертел головой, приложил палец к губам.
        - И что?
        - Нужно продублировать и надежно спрятать некоторые файлы. Поможете?
        - Как именно?  - Агент Мирослав опешил от такого предложения. План, который требовал серьезной разработки и подходящего случая, грозил осуществиться сам собой.
        - Вам ведь можно доверять?  - Он понизил голос до шепота.  - Я сделаю несколько копий, одну передам вам. Спрячете, а потом, когда все утихнет, восстановим. Шеф, по-моему, ничего не знает о проверке, тем важнее сделать это оперативно, чтобы нас не застали врасплох.
        - Где и когда?
        - Приходите сюда сегодня вечером.

        Агент Мирослав не верил своим ушам. Такая удача! Не использовать деловое предложение первоисточника было бы глупо.
        В назначенное время агент прибыл в офис. Струи холодного дождя буквально загнали его в теплый холл. Здесь можно было перевести дыхание и отряхнуться. Предъявив охраннику пропуск, на который тот взглянул мельком и как будто без интереса, агент Мирослав направился по коридору. До встречи оставалось несколько минут, можно было зайти в туалет и привести в порядок мокрую одежду.
        В условленное время визитер подошел к двери компьютерщика. В полной тишине было слышно, как внутри работает телевизор и где дальше по коридору негромко переговариваются люди. В предвкушении чего-то запретного агент Мирослав стукнул в дверь и решительно шагнул за порог.
        Полумрак, отблески работающего в режиме ТВ компьютера, творческий бардак, кажущийся в темноте космическим хаосом, и - никого. Возможно, Факс вышел и вот-вот вернется? А может быть, он оставил носитель на столе и?.. В это время в темном углу кабинета агент Мирослав заметил ноги несчастного хакера. Это засада!
        Первым порывом было немедленно выскочить из кабинета и ринуться на выход. Но уже через секунду этот план был отвергнут: поспешное отступление может вызвать подозрение случайно встреченных сотрудников соседних офисов или того же охранника. Если скрываться, то только в здании. Но сначала нужно осмотреться здесь. К этому времени копии должны быть готовы, и, если никто не прихватил их после покушения на Факса, они должны быть где-то в кабинете.
        На счастье, острое зрение агента тут же вырвало из темноты нужный предмет. Прямо у стола на полу лежал диск. Агент Мирослав поднял его и прочитал размашистую надпись черным маркером: «Туризм». Это оно! Тот, кто бил Факса, или не нашел, что искал, или в спешке случайно смахнул носитель на пол, а шарить в темноте уже не было времени.
        Радостный, что обрел то, за чем пришел, агент Мирослав выскользнул из кабинета. Надо позвонить в полицию, сообщить о происшествии. Но - сначала уйти от этого страшного места подальше. Проходя быстрым шагом в отдалении от поста охраны, агент боковым зрением успел заметить силуэт человека, входящего в стеклянные двери главного входа. Силуэт, показавшийся Мирославу очень знакомым.
        Глава 25
        Он еще раз прочел последнее письмо и нервно отшвырнул «мышку», та стукнулась о ноутбук и затаилась.
        «Оттуда» торопили с новым, теперь уже удвоенным туром. Причем делали это не в вежливо-наставительной форме, как это было раньше, а в самой что ни на есть приказной, давая понять, что их воля и последнее слово не подлежат обсуждению. Он понимал, что вся предыдущая эпопея была лишь прелюдией к настоящей работе, которая наступает только сейчас. И именно в те дни, когда над головой руководителя «Аква Матер» нависла самая настоящая угроза.
        Иначе события последних дней он не воспринимал. Нет, раньше, в самом начале этого сомнительного пути, он еще остерегался, еще пытался просчитывать ходы, отводить глаза любопытным и чересчур назойливым. Но со временем, уверовав в свои силы и неприкосновенность, ослабил бдительность. Организация выстроилась структурно, обросла связями и положительными отзывами в прессе, заимела серьезную финансовую поддержку - что еще нужно, чтобы убедить самого себя в безопасности. К нему потянулись люди. Это ли не показатель успеха! Или везенья. Работа наладилась. И было так не месяц-другой, а несколько очень стабильных лет.
        И вот теперь откуда ни возьмись эта проверка. Этот агент или врач - как его там? Нет, для него, умудренного многолетней практикой проникновения в чужие мысли, такой визитер не представлял угрозы. Он раскусил бы его и без предупреждения извне. Но сам факт посягательства на его имя и дело!
        К тому же его не отпускала мысль, что Сомов пока еще только вживается в роль, только приглядывается, прикидывается простаком и союзником. Настоящая же проверка впереди. И что там готовят штабные умы против слабого и безобидного охранника природы, он не знает и даже пока не предполагает. Приходилось держать ухо востро. Напряжение, возникшее в ту ночь на острове, теперь не покидало его, наоборот, усиливалось и множилось.
        Порой ему казалось, что все, кто влился в ряды организации за последнее время - агенты ФСБ, засланные для его ликвидации. Состояние, близкое к паранойе. Не случайно он взялся лично проверять данные всех вновь прибывших. Что и говорить - практически каждый из них вызывал справедливое подозрение. Многие биографии были как будто написаны под копирку: сирота, безутешная вдова, несправедливо уволенный и лишившийся средств к существованию клерк… Все несчастны, все ищут единомышленников. Он даже возмущался, как грубо работает контора, как примитивно маскирует своих агентов. Да, такие типажи были и ранее, но тогда не было угрозы, и все казалось естественным и логичным.
        А вдруг среди прежних последователей его учения тоже есть тайные соглядатаи? Уже окопавшиеся и успевшие вынюхать что-то лишнее? Эта мысль всколыхнула все его нутро.
        А это неожиданное указание убрать Факса? Если бы оно пришло не от Музмена (так даже в мыслях он называл своего соратника и покровителя), он бы ни за что не согласился на такое. Факс - его ближайший помощник, хранитель базы, и вдруг - убрать? Понятно, что это покушение было направлено против Сомова, это он приветствовал, но терять из-за этого одного из своих лучших помощников - непозволительная роскошь. Доктора подставить вроде бы получилось, но где гарантии, что он не вывернется. Подписка о невыезде - мера весьма условная.
        Но спорить он не стал, из того кабинета видно лучше. Не стал он возражать и против исполнителя этой акции. Тем более что Андрея использовали уже не первый раз. Не так давно он выполнял секретное поручение того же заказчика. И, кажется, успешно.
        Факс, слава богу, оклемался, а вот с Андреем все не так просто. Но он ничего толком не знает, поэтому не сможет расколоться. Однако с ним, похоже, придется действительно расставаться.
        Из самых близких остается, пожалуй, одна только Даша. Звонила недавно: заболела, просит время отлежаться. Отлежись, милая, ты мне нужна живая и здоровая.
        На фоне всех этих передряг был и проблеск близкой удачи. Чем больше он думал об этом, тем ярче казался свет в конце тоннеля, тем пронзительнее сосало под ложечкой. Он уже начинал верить в скорый успех и грядущие перемены…

        Прежде чем войти в кабинет, я несколько секунд постоял у двери. Нужно было сконцентрироваться, собраться с мыслями. Как-то уж очень легко Гуру вовлек меня в эту игру с его правилами. Я дал ему свободу в надежде, что он в состоянии возбуждения проговорится о запретном, а на деле вышло, что я как будто поддался ему. Проанализировав положение, я выбрал это своей стратегией - изобразить согласие и посмотреть, куда, против кого направлены его мысли. И тогда можно будет зайти с тыла (вспомнился полковник Левашов: «Не утруждайте себя армейской терминологией»).
        Я усмехнулся и постучал в дверь.
        Гуру сидел задумчивый. Даже мое появление, обычно вызывавшее у него радость (конечно же, показную), на этот раз осталось без внимания. Он, конечно, заметил меня, но признаков воодушевления на его лице не появилось.
        Мы обменялись сухими приветствиями, он указал мне на стул напротив. Мебель в его кабинете была современная, но очень уж неудобная, по крайней мере, стулья. Возможно, из-за того, чтобы гость не засиживался и не отвлекал хозяина от важных дел, а возможно, как показатель аскетизма: здесь-де вам не релакс-салон, а организация подвижников, где воспитание духа и плоти начинается прямо в кабинете руководителя. Предупреждение и первая проверка одновременно.
        К тому же малоподвижный сидячий образ жизни может привести к известному народному заболеванию - геморрою. Против этого недуга придумано немало эффективных способов лечения. Внес и я свою лепту в это важное дело. Вот уже несколько лет я рекомендую своим пациентам такую терапию. Называется она «Сухое пропаривание ректальной области». Возьмите обычное ведро, положите на дно сухую головку чеснока и подожгите ее. Когда в ведре наберется больше количество дыма, сядьте на него и укутайтесь так, чтобы дым не выходил наружу. Длительность процедуры - 10 -15 минут. Воспаление геморроидальных узлов обязательно пройдет через 5 -6 сеансов…
        Я обратил внимание на его взгляд. Он смотрел прямо сквозь меня, причем не просто пристально, а как-то колоноскопически. Признаться, я и сам удивился такому сравнению, оно могло прийти в голову только какому-нибудь фанатику-гастроэнтерологу, увлеченному исключительно своей работой. Я по своей специализации занимался другими проблемами, но вот аналогию, кажется, подобрал верную.
        Взгляд Гуру проходил сквозь пространство несфокусированным пучком света, как это бывает у обычного человека, а тонким, пронизывающим и, как мне показалось, изгибающимся зондом, с помощью которого его обладатель пытался извлечь на свет что-то очень для себя важное. В эту минуту для него не существовало преград - ни живых, ни искусственных.
        Я в очередной раз почувствовал себя проколотой бабочкой. Но ждать избавления не стал. Решил заговорить первым и тем рассеять его сосредоточенность. Тогда и «зонд» ослабнет, провиснет и перестанет так больно колоть.
        - Что-то случилось? У вас очень напряженный взгляд.
        Услышав мои слова, Гуру действительно как будто вернулся на землю. В его глазах появился блеск, на ожившем лице проступил румянец.
        - Да, сегодня не самый лучший день,  - голос его был глухой и сиплый, словно со сна.
        Я ждал. Он будто размышлял, продолжать или нет. Пауза подчеркивала значимость ситуации.
        - Я получил письмо,  - он кивнул на компьютер,  - от него.  - Гуру многозначительно посмотрел на меня, призывая вспомнить, о ком идет речь. Я сделал это без труда, поскольку все последнее время Гуру только и говорил, что про американского капитана из своего прошлого.
        - Саймон?  - Я уже обратился в слух, надеясь, что вот теперь-то мой собеседник наконец окончательно раскроется.
        - Да, он.
        - И что он пишет, если не секрет?
        - Конечно, секрет, но вам…  - Он продолжал смотреть на меня испытующе,  - вам я скажу. Он говорит о причастности к недавним терактам в Европе и обещает, что в скором времени привлечет к подобным акциям и меня. Грозит обнародовать какой-то компромат, после которого мне не останется выбора, я должен стать его подельником. Как он меня нашел? Что это за провокация?!
        - Какой компромат?  - Мое любопытство могло показаться неприличным.
        - Никакого компромата нет!  - Гуру вскочил из-за стола и принялся ходить по кабинету.  - Никакого! Он все подстроил! Это коварный тип! Палач! Убийца! Я рассказывал вам. Видите, на какую подлость он идет. Ему нужны новые исполнители. Он наверняка знает, чем я занимаюсь, и хочет вовлечь в тротиловое безумие еще и моих подопечных. Хочет разрушить нашу организацию!
        Я никогда раньше не видел Гуру в таком возбужденном состоянии. Он метался по комнате, внезапно останавливался и смотрел мне в лицо, потом снова кидался к окну, к шкафу, к столу. Наконец, выговорившись, он упал на свой стул и замолчал. Было видно, что он действительно сильно расстроен. Неужели это актерская игра? Все может быть. Но в такой ситуации, с таким откровением? Похоже, все было действительно так, как говорил Гуру.
        Кто этот Саймон? Существует ли он на самом деле? Надо будет попросить Левашова проверить этого человека. Что, если это злая придумка хитрого обманщика, сумевшего оболванить сотни простых обывателей? После этого он уверен, что легко может перевернуть сознание одного человека, пусть и специалиста в области психиатрии. Это для него дело чести и потому приемлемы любые средства. Его каток не знает преград. До поры до времени…
        - Вы должны мне помочь.  - Похоже, Гуру долго сживался с этой мыслью.  - Вы должны мне помочь избавиться от этого упыря. Мы с вами - серьезная сила. Плюс помощь полковника Левашова. Он ведь не откажет?  - Королев А. Д. с нескрываемой надеждой посмотрел на меня.  - Дело государственного масштаба. Нам нужно уничтожить этого человека. Убить! Взорвать! Отравить! Боже мой, о чем я? Даже не понимаю, что говорю. Я ли это вообще?
        Вы, вы, уважаемый Гуру. Эта злость таилась в вас многие годы. Иногда что-то удавалось выплеснуть на близких (жену, например) и провинившихся подчиненных, но основная масса так и бурлила в котле вашего разума. До поры вы сдерживали свои эмоции, но вот пришел момент: котел лопнул, кипящая масса вырвалась наружу.
        Мне оставалось выбрать, встану ли я под ваше знамя и тогда, возможно, смогу проникнуть в тайну вашего прошлого, или буду соблюдать здравый смысл и продолжать ждать в безопасном отдалении незапланированные откровения.
        Но ведь затем я и согласился на эту операцию, чтобы разоблачить руководителя секты. А значит, место мое на передовой, там, где с обеих сторон бьются новейшие технологии и лучшие умы.
        - Вы говорите правильно,  - теперь уже я поднялся со своего места,  - зло надо наказывать и по возможности истреблять. Есть ли у вас точные данные об этом Саймоне?
        - Совсем немного. Но собрать более подробную информацию можно в считаные дни. У меня есть такая возможность.
        - Тогда можете на меня рассчитывать,  - я и в самом деле чувствовал прилив сил и эмоций,  - ведите, полковник!
        Глава 26
        Половину прошлой ночи я провел в кабинете Володи Коновалова. Он вызвал меня срочным звонком, и я немедленно примчался в его ведомство.
        При первом же взгляде было ясно: майор добился очередного успеха. Не иначе, выбил-таки из амбала чистосердечное признание. На меньшее я не рассчитывал.
        - Проходи, не стесняйся.  - Володя колдовал над электрическим чайником.  - Твоего любимого Пуэра у меня нет, зато есть кое-что другое.
        Признаться, такое начало разговора мне понравилось. Коновалов знал, что я заядлый чаеман, и потому не упускал шанс заговорить со мной на эту тему.
        - Вот,  - он достал из ящика пеструю коробочку и поднес ее к моим глазам.
        Я не владел ни китайским, ни японским, но узнал эту надпись по ее графическим очертаниям. Узнал и буквально подпрыгнул на месте:
        - Гекуро! Откуда? Это же страшный дефицит!
        - Места надо знать.  - Довольный произведенным впечатлением, майор улыбнулся и принялся засыпать зеленые иголочки в заварочный чайник.  - На днях накрыли одну «лавочку». Торговали курительными смесями, легкой наркотой и прочими радостями жизни.  - Увидев, как я насторожился, поспешил успокоить:  - Не бойся, это действительно чай. Мы уже пробовали - всем понравилось.
        - А ты знаешь, что чай гекуро подается на стол только на особых торжествах?
        - Не знаю. Будем считать, что угадал. Есть повод.
        Я взял дымящуюся чашку и приготовился слушать. Майор явно смаковал - и чай, и паузу перед рассказом о последних событиях. Наконец под действием волшебного напитка он немного расслабился и заговорил:
        - Твой амбал - тот еще орешек. Молчал долго, ну и я честно терпел. Потом надавил, он и раскололся, и поплыл. То, что некто «полковник» подбил его на провокацию с компьютерщиком, ты знаешь.
        - Знаю. Только ума не приложу, кто это - «полковник»? Это бы многое решило.
        - Не торопись. Слушай дальше. Значит, покушение на убийство в составе группы он уже заработал.
        - Так, и?
        - Я решил проверить его на причастность к другим происшествиям вокруг нашей темы. Пришлось еще поднажать.
        - Надеюсь, ты не пытал его каленым железом?  - Глупо, наверное, но прозвучало как шутка.
        - Нет, до этого не дошло. Парень просто не выдержал, когда я повысил голос. Стрессоустойчивость слабая.
        - И что?
        - Сначала впал в истерику, начал кричать, даже заплакал. Ей-богу, смешно, такой детина и вдруг ревет. Но потом остыл немного и сознался, что кроме Факса на его совести еще один труп. Угадай - чей?
        - Неужели Ключа?
        - Его самого.
        - Подожди, а почему «еще один»?
        - А мы сказали ему, что Факс мертв, и причиной тому - он, Андрей Шокин. Так было нужно.
        - Ну да. После первого трупа количество последующих уже не имеет значения. Главное - не сознаться в первом.
        - Вот именно. Но он почему-то был уверен, что мы не врем. Говорит, лампа была слишком тяжелая. Даже если бы просто упала хакеру на голову, могла убить, а тут ее еще направили, да с приличной высоты.
        - Та-ак. А кто же его послал на Ключа?
        - А ты не догадываешься? Тот, кто знал, что Ключ в этот день должен освободиться из КПЗ.
        - «Полковник»? Черт бы его побрал! Неужели…
        - Нет, не он. Успокойся.
        - Как же «успокойся», если все ниточки ведут к этому человеку. Не томи, выкладывай.
        Коновалов снова включил чайник. Я сосредоточенно пытался выстроить версию и потому не следил за его движениями. Даже не заметил, как передо мной оказалась очередная чашка с божественным японским напитком.
        - Пей и не ломай голову. Этот «полковник»  - наш Гуру.
        - Гуру?!
        - Ничего странного. Дело в том, что амбал каким-то образом прознал о военном прошлом своего шефа и, будучи уверенным в его силе и храбрости, решил, что тот дослужился не меньше чем до полковника. Генералов, говорит, по телевизору показывают, а Артура Дмитриевича он там ни разу не видел. Значит, полковник. Вот такая логика. Хотел польстить шефу. Гуру не был против такого обращения, но - только в узком кругу. А амбал, видишь, раздухарился и стал «палить» его везде, где только можно. Да еще и сдал под конец.
        Я облегченно вздохнул. В эту ночь нашли свои разгадки сразу две тайны - убийство Ключа и настоящее лицо «полковника». Была и еще одна, третья,  - полковник Левашов вышел из-под моего подозрения. Я невольно вспомнил, как подозревал амбала в работе на контору (я действительно видел его там во время негласной проверки), опять же - «полковник». Что ж, я был близок к отгадке с той лишь принципиальной разницей, что звание принадлежало совсем другому человеку.
        Да, по этому поводу не грех было и чашечку гекуро пропустить.

        …Гуру сумел удержаться от мгновенной реакции на мой выпад. В противном случае он выдал бы свое неподдельное удивление. А этого делать никак нельзя. Человек в маске не должен выглядывать из-за нее ни при каких обстоятельствах, пока не кончится маскарад.
        При слове «полковник» он словно вспыхнул внутренней фотографической вспышкой. Как будто хотел запечатлеть меня именно в этот момент, чтобы потом, на досуге, спокойно изучить на предмет осведомленности. Думаю, это ему вполне по силам. Меня в этом случае выдали бы глаза - в них отразился бы мой посыл. А имея возможность разглядеть этот посыл, можно легко определить, притворяюсь я или на самом деле что-то знаю.
        Но я-то знал, что бью в самую точку. Называя условный пароль подельников, я открывал свои карты. Становится понятно, что эту наколку дал мне именно амбал (никто другой так Гуру не называл), а также что амбал в настоящее время находится не в самой лучшей своей форме, потому что вынужден проболтаться. Скорее всего - под серьезным давлением оперативников. Не надо иметь семь пядей во лбу, чтобы догадаться: Андрей задержан и дает показания. Совсем скоро он сознается в своих преступлениях и выдаст того, кто заставил его их совершить.
        Именно для того, чтобы Гуру прошел по этой цепочке, я и назвал его «полковником». Это был мой сигнал к тому, что пролог нашей драмы закончился, действие начинает двигаться к кульминации.
        Глава 27
        Как бы то ни было, а ненависть к таким, как Саймон, я испытывал самую настоящую. Не политически правильную, обусловленную международной обстановкой, не показную, а простую человеческую.
        Если человек преступает юридический закон, это плохо, за этим обязательно должно следовать наказание - суд, тюремный срок, исправительные работы. Но каким должно быть наказание в случае, когда злоумышленник преступает законы человеческого бытия, те самые, что начертаны на скрижалях, данных нам, как завет для земной жизни? Что делать с таким преступником?
        На мой взгляд, он не достоин жить среди себе подобных. Куда его в этом случае деть - это дело техники. Можно сослать на необитаемый остров, можно спрятать в глубокую шахту, можно, как было во все времена,  - лишить жизни. Гуманно ли это? Не знаю. Уверен в одном: общество должно избавиться от такого выродка.
        Выходило, что, соглашаясь с предложением Гуру, я нисколько не ломал свои жизненные принципы. Я был полностью согласен с его стремлением очистить землю еще от одного негодяя. В этот момент во мне не было и тени сомнения: Гуру толкает меня на бой с монстром. Я ясно понимал, Саймон - реальный военный преступник, заслуживающий кары.
        В тот день Королев А. Д. показал мне старые фотографии, сделанные во времена его военной молодости. Сделанные там, в кишащих страшными обитателями джунглях. Нормальному человеку такое лучше не видеть: сожженные деревни, обуглившиеся трупы со вскинутыми, словно в мольбе, руками. Маленькая девочка, ревущая над трупом матери, женщина с мертвым ребенком на руках, распятые пленные солдаты.
        И тут же рядом - бравые головорезы с неизменной улыбкой и возбужденными взглядами удачливых игроков. И снова смерть, теперь уже в виде дорогих трофеев.
        А вот и сам Саймон - бритый солдафон с агрессивным, словно с плаката, лицом, которое не спасала наглая ухмылка, выдаваемая за улыбку. Мистер ужас, у которого даже родинка походила на каплю засохшей крови. Волевой взгляд представлял в нем не командира - предводителя. Да, именно так, поскольку в этих условиях не могло быть нормальных человеческих отношений. Все подчинялось первобытной злобе и животным инстинктам.
        Я незаметно взглянул на Гуру. Неужели этот человек - мостик между мной, живущим в цивилизованном мире в начале двадцать первого века, и тем монстром, что изображен на пожелтевшей фотографии? Стоит мне прикоснуться к собеседнику и получится, что я трогаю само время. Если все так, как говорит Королев А. Д., то мои предположения верны.

        Сами собой всплыли в памяти кадры кинохроники. Нюрнбергский процесс. Кучка несчастных, но по-прежнему высокомерных палачей против всего цивилизованного мира. Пусть это только часть, шайка неудачников, не сумевших спастись бегством, но она - живое (пока еще живое) воплощение того страшного явления, которое называется «нацизм» или по-итальянски - «фашизм». Зло в процессе наказания, зло, преданное в руки закона, зло, публично обличенное и низвергнутое. Кому-то тогда казалось, что такое больше не повторится.
        Увы, наивные ожидания не оправдались. Казавшееся низложенным зло сумело-таки вывернуться и нырнуть в нору. Чтобы спустя всего несколько лет, оперившись и накопив силенок, снова явиться в мир. Все под тем же флагом мирового господства, но уже с другим лицом и страшной фигой в кармане. Начиналась эпоха деления мира на Восток и Запад, на социализм и капитализм, на мир и войну…

        Я снова взял в руки старые фотографии Гуру. Вот оно подтверждение, вот они неоспоримые факты недавнего прошлого. И вот они - участники тех кровавых событий мирного послевоенного времени. Таких, как этот Саймон,  - тысячи - безжалостных, опьяненных дурманом идей глобального превосходства, ощущающих себя героями нового времени.
        Закипел чайник. Бурная струя кипятка возмутила чайные листья на дне чашки, по кухне поплыл неповторимый аромат Пуэра. Я сел перед телевизором, не обращая внимания на то, что там показывают и говорят.
        …Королев А. Д. прав: эти люди должны понести наказание, исчезнуть с лица земли. Да, это говорю я, доктор,  - человек, призванный врачевать больную душу и больную плоть. Но и в медицине есть ситуации, когда, чтобы спасти организм от гибели, нужно пожертвовать его частью, той, где угнездилась причина тяжелого недуга. Ампутация, от латинского «отсечение». Я смотрел на Саймона и мысленно заносил над его изображением невидимый скальпель.
        Отсечение… Мы не смогли собрать нужную сумму, когда болезнь Люды только-только проявила себя. Ограничились медикаментами. Но, к сожалению, так долго продолжаться не могло. Наступил момент, когда она совсем ослабла и почти перестала ходить. Боли в животе преследовали ее постоянно, не давали дышать, мешали узнавать окружающую обстановку и близких людей. Тогда впервые я поймал себя на мысли, что радуюсь тому, что у нас нет детей.
        Наконец нам одобрили квоту. Я тогда честно надеялся, что операция по удалению злокачественной опухоли - единственная и спасительная мера. В любом случае этот шанс нужно было использовать. Все, кто в тот момент окружал меня, в один голос утверждали, что все закончится благополучно: Люду прооперируют и она встанет на ноги. Я тоже питался этой надеждой, питался жадно, без стеснения.
        В тот день шел дождь. Говорили, что это добрый знак. Я тоже так думал. Но судьба распорядилась иначе. На скользкой дороге машину спешившего на работу главврача занесло, и она врезалась в столб. Слава богу, без тяжелых последствий. Но выбитая рука не позволила доктору стать нашим ангелом-хранителем. Оперировать назначили другого хирурга.
        Что произошло с эскулапом - то ли ему нездоровилось после вчерашнего, то ли подействовало атмосферное давление,  - только в нужный момент нож дрогнул, а открывшееся кровотечение остановить не смогли.
        Свет для меня померк. С того дня к палачам, преступникам и фашистам в моем понимании убийц добавились еще и хирурги. Ампутация состоялась - высшая сила отсекла одного человека от другого…

        Я не заметил, как занятый мыслями машинально выпил чашку чая и выкурил две сигареты подряд. Курю я немного и только в исключительных случаях. Тем тревожнее, когда пачка кончается слишком быстро. Значит, были на то веские причины. Такие, как сейчас.
        Почему я неожиданно для себя отождествил головореза Саймона с горе-хирургом, зарезавшим мою больную жену? Почему в моем сознании эти два человека соединились и стали мне одинаково противны? Неужели только потому, что оба принесли в мир страдание и смерть? А что, разве этого мало? Один - из желания стать героем и установить свой порядок в чужой стране, другой - по халатности, из-за небрежного отношения к своему делу. За каждым - красная кровавая дорожка.
        И тот, и другой достойны наказания. Господи! О чем я? Откуда у меня этот негативизм - заболевание хоть и изученное, но всегда неприятное. Из подросткового возраста я давно вышел, а вот симптомы остались. Или возникли заново, на фоне знакомства с этим негодяем?
        Мне говорили, что хирург в прошлом году умер. Этого уже не достать. Ладно, один ушел.
        Но есть Саймон! Гуру уверен, что палач жив и греется под солнцем где-то в обеспеченной стране. А у Гуру с ним свои счеты, значит, старому «воднику» врать ни к чему. Вот Саймон-то мне и ответит. За все: за войну и напалм, за мучительную смерть мирных людей, за гибель моей Люды…
        Меня трясло. Нервы были возбуждены и норовили лопнуть. Третья сигарета, испустив последний дымок, скорчилась в пепельнице. Привычная расслабляющая ванна уже не поможет. Нужно что-то покрепче.
        Я кинулся рыться по загашникам - пусто. Посмотрел на часы - супермаркет еще работает. Сознание упиралось: может, не надо? Но сила воли и целеустремленность, захватив власть, были непреклонны: и так не часто, дайте хоть сегодня, по поводу…
        Я с трудом попал трясущимися руками в рукава куртки, схватил ключи и бумажник и кинулся к двери. Но за порог так и не шагнул - столкнулся со стоящим на площадке Гуру.
        Глава 28
        - Можно,  - нежданный гость скорее утверждал, нежели спрашивал. При этом в его голосе угадывалась сложная внутренняя работа, предшествующая этому событию. Похоже, что-то очень сильно мешало ему решиться на этот визит. Признаться, я был удивлен и даже немного обескуражен его появлением.
        Я успел переключиться и, скрывая раздражение от внезапно возникшего препятствия, помешавшего моему порыву, отступил назад. Гуру понял это, как приглашение войти.
        - Удивлены?  - Он по-хозяйски прошел на кухню, выдвинул из-под стола табурет, сел.
        - В общем, да,  - я не спешил приставать с подробными расспросами, он сам все расскажет.
        - Я тоже.
        - Что-то случилось?
        - Похоже на то.  - Гость задумчиво оглядывал кухню, стараясь, как мне показалось, оттянуть момент откровения.
        Я был весь внимание. Необычность ситуации подсказывала моему воображению десятки причин появления Королева А. Д. в моей квартире. Но все они сводились к одному - в данный момент я был ему очень нужен. Неужели пришел каяться?
        - Вы читали «Остров сокровищ» Стивенсона?  - Гуру начинал издалека, и это уже было делом привычным.
        - Конечно, одно время это была моя любимая книга.  - Мне не пришлось ничего придумывать, образовавшаяся пауза давала возможность собраться с мыслями.
        - Так вот, я сегодня получил черную метку.
        Я был удивлен, насколько обреченно звучали его слова, каким подавленным был его тон. Сыграть такое, конечно, можно, но - только в самом крайнем случае и уж точно - не у меня на кухне. Неужели настал час подлинного откровения и мы с Гуру объединяемся в общем несчастье?
        Сейчас передо мной сидел не полубог, которого я встретил когда-то на острове, не живой идол в лучах света, с лицом, похожим на лик, а несчастный, подавленный обстоятельствами человек, нуждающийся в помощи. Возможно, здесь была доля притворства, не исключено, что Гуру приложил все свои недюжинные силы, чтобы убедить меня в необходимости участия в этом акте. Конечно, не без этого. Но, как бы то ни было, я проникся сложностью момента и, скорее, сознательно, нежели безвольно шел на риск. В конце концов, меня сейчас не сильно волновали личные переживания Королева А. Д., куда важнее было достать и привлечь к ответственности неуловимого военного преступника. Такая миссия могла действительно вдохновить и придать недостающие силы. А если добавить к моему энтузиазму причастность могущественной конторы?..
        Не менее важным было и то, что я отчетливо осознавал, кто будет настоящими жертвами, случись то, чего требовал Саймон. Люди! Простые и на самом деле обиженные и обездоленные! Именно им придется стать разменной монетой в предстоящих игрищах этих монстров, мечтающих о новой крови. И это наверняка без всяких там оговорок и условностей. Цена спасения этих людей не имела никакого эквивалента.
        - Черную метку?
        - Да. Саймон ставит свое условие: либо я вместе со своей организацией перехожу под его контроль и в дальнейшем полностью подчиняюсь его воле, либо он компрометирует меня, как военного преступника, и сдает властям.
        - Но откуда у него к вам такой интерес?
        Королев А. Д. снисходительно посмотрел на меня, дескать, не понимать очевидного может только недалекий человек. Я постарался придать себе вид проницательного аналитика, который задает подобные вопросы только для проформы, чтобы убедиться в правильности уже сделанного умозаключения.
        - Им нужны свои люди. Везде. Чем больше, тем лучше. Грядет великое столкновение. И здесь важно, чтобы численный перевес был на его стороне.
        - А почему вы так боитесь разоблачения? Ведь вы ни в чем не виноваты? Разве не так?
        - Вы не знаете их методов. Они могут очернить любого, даже самого невиновного. А уж того, кто отмечен пребыванием на войне,  - и подавно. Никого не волнуют подробности моей биографии. Достаточно самого факта участия в боевых действиях. Придумать и раздуть детали они умеют.
        - И что же?
        - Он дал мне на размышления трое суток. После чего я должен перевести на него все активы «Аква Матер», моя организация должна стать филиалом одной из его структур. О, я догадываюсь, какие у него на меня планы! Один только московский офис чего стоит! Еще один, дополнительный редут! А главное - кабала и опороченное имя! Неужели пришло время сделать роковой выбор? Вы знаете, у меня ведь есть личное оружие. Зарегистрированное.
        - Глупости! Стреляться из-за какого-то упыря?! Не лучше ли нанести упреждающий удар?
        Гуру оживился, глаза его загорелись огнем, щеки зарумянились - было похоже, что он услышал то, что хотел услышать, за чем пришел.
        - Вы тоже так думаете?  - В его голосе вспыхнула надежда.  - Да, пора! Его надо опередить! Надо ударить раньше.  - Гуру достал из кармана бумажный пакет.  - Вот данные на этого мерзавца. Самые свежие, только что полученные по надежным каналам.
        Страшное досье легло на мой кухонный стол.

        - Предложение интересное, но только как этап разоблачения Гуру.  - Полковник Левашов медленно ходил по кабинету и сосредоточенно смотрел себе под ноги.  - Достоверных данных на этого Саймона у нас пока нет, все, что мы знаем,  - со слов Королева А. Д. А это весьма сомнительный источник. Противник намного хитрее и оригинальнее, чем кажется. Не исключено, что это ловушка. Или еще хуже - месть чужими руками. Пока это выглядит именно так.
        Члены экстренного совещания молчали. Слушали руководителя. Володя Коновалов делал в блокноте какие-то записи. Левашов тем временем продолжал:
        - В этом маневре есть рациональное зерно. Дополнительный источник даст нам возможность взглянуть на Гуру под новым углом зрения. Может засветиться его тайное прошлое. А это уже победа. Не исключено, что тогда нам откроются скрытые ранее области его деятельности. Не случайно Гуру так настаивает на уничтожении соперника. Между ними что-то было или даже есть до сих пор. Но вот что? Это вам, Сергей Иванович, предстоит выяснить. Опасно, но отступать нельзя. Мы, естественно, будем вас страховать. Позвольте еще раз взглянуть?  - Левашов взял досье, оставленное для меня Гуру, и углубился в чтение.
        Я внимательно слушал полковника и ловил себя на мысли, что для себя все давно уже решил. Конечно, я поеду в Европу, разыщу там этого негодяя и постараюсь нейтрализовать его. Как? Пока не знаю. Знаю одно - такие люди не должны пользоваться благами жизни, не должны оставаться безнаказанными. И дело даже не в настойчивой просьбе Гуру, в его заклинаниях относительно предстоящего мирового противостояния. Дело в человеческой, то есть и в моей, морали, согласно которой все, что вредит людям, должно быть убрано с их пути, чтобы не случилось новых невинных жертв. Хирург своего часа не дождался…
        - Игорь Петрович,  - голос Левашова грянул в тишине кабинета громовым раскатом. Помощник тут же встал из-за стола.  - Что удалось выяснить по лейтенанту Королеву?
        - В списках участников военной операции в Камбодже в указанный период таковой не значится. Показательно, что такая распространенная на первый взгляд фамилия не фигурирует ни в одном из списков, интересующих нас по данному вопросу.
        - Вот еще одна загадка.  - Левашов пристально взглянул в мою сторону. Я невольно кивнул, принимая это как еще одно задание.  - Чем больше мы узнаем про этого Гуру, тем темнее становится сама история. Что ж, будем надеяться, что ваша, Сергей Иванович, командировка многое прояснит.
        Я покидал кабинет полковника, физически ощущая возложенную на меня ответственность.
        Глава 29
        Он стоял перед любимым зеркалом, висящим в просторной ванной комнате. Это тоже стало его новопридуманной привычкой. Так он словно смотрел на себя со стороны, прислушивался к мыслям, проверял собственные планы.
        Что ж, он по-прежнему силен, обаятелен и даже красив. Хоть сейчас на свидание, жаль Даша все еще болеет.
        Судя по отражению, ему - все тот же полтинник. И это, несмотря на то, что события последнего времени заметно потрепали ему нервы. Кто-то другой, возможно, и сдал бы: начал метаться в поисках выхода, забросил дела, запил… Кто-то. Но только не он! Гуру такое малодушие непозволительно. У него все в порядке, все, как и было до этого. Только что закончился набор новой партии на остров - пора закрывать сезон, зима на носу. Все кандидатуры утверждены им лично. Кажется, засланных нет. Да и сигналов на этот счет «из кабинета» не поступало. Значит, бояться нечего.
        Из прежней команды, а также из местных добровольцев уже отобраны «пилигримы» для очередного тура на Ближний Восток. И - а вот это действительно подарок!  - их получилось как раз столько, сколько запрашивали «оттуда»: в два раза больше, чем до этого. Товар отборный, претензий к отправителю быть не может, сработано на совесть. Примерную прибыль от этой сделки он уже посчитал - вышло очень убедительно. Есть за что рисковать.
        Но самое главное - удача с Сомовым! Вот это действительно победа! (Зеркальный визави расплылся в довольной улыбке.) В какой-то момент ему показалось, что доктора не сломить, что он будет стоять на своем и рано или поздно докопается до истины, разрушит налаженное дело и сбросит его, Гуру, с пьедестала. Тем более за плечами доктора могучая сила с Лубянки!
        А вот поди ты! При определенных усилиях и такого богатыря можно перекрестить, главное - найти у него болевую точку. У Сомова она оказалась на виду: обостренное чувство справедливости, борьба со злом и все такое прочее. Эх вы, гуманисты, неистребимые романтики. Как с вами просто и неинтересно - воззвал к лучшим чувствам и готово - вы уже смотрите в рот, готовые на подвиг во имя человечества. Что ж, хотите подвига? Получите. Отправляйся, господин Сомов, за тридевять земель, сразись со злом, тебе неведомым. И можешь не возвращаться. Мы свой барыш и без тебя подсчитаем. Главное - обеспечь ликвидацию соперника. Эх, наивная душа…

        Примерно то же самое случилось и тогда… Имея на руках приличную сумму в валюте, в камбоджийском порту Сиануквиль ему легко удалось договориться с капитаном японского торгового судна. Тот без особых проблем доставил его во Владивосток. Потом был поезд до Читы. Там по дороге пришло решение добавить в биографию романтической приправы - завербоваться в стройотряд, на БАМ, грандиозную стройку века. Были для этого демарша и другие, более прозаические причины: в суете начинающегося аврала легче затеряться, обрести новое лицо, покончить с неприглядным прошлым.
        С руководством стройки проблем не было. Наивная простота - эти люди глубинки. Даже документы толком проверять не стали - так убедительно звучала его речь о долге и комсомольском порыве. Приняли, оформили в лучшую бригаду, обеспечили всем необходимым. Стали платить зарплату.

        Долгие годы не отпускало его одно болезненное чувство. В народе это называется «чувством долга». Пережиток, конечно, но тем не менее. Своим появлением на свет Королев А. Д. был обязан неизвестному спасителю, а лейтенант Злобин чувствовал, что за свое внезапное освобождение так и остался кому-то должен и - немало. Только вот кому? Кто-то же подсунул ему новый паспорт, деньги и убрал с пути помехи! Или это снова везенье?..
        Он еще пристальнее вгляделся в свое отражение в зеркале.
        И тогда, и сегодня ему везло. Неужели он и впрямь особенный? Не случайно в ту далекую ночь фортуна заглянула не куда-нибудь, а в его дырявую промокшую под непрекращающимся тропическим ливнем палатку - палатку обреченного на смерть пленника. Вдохнула в него силы, дала шанс на спасение. Не для того же, чтобы потом все разом отнять и бросить на произвол судьбы. Теперь он всегда будет на коне, всегда будет победителем.
        Он опять улыбнулся, приник к зеркалу, дыхнул на него - туман окутал черты, скрыл на время его второе «я». Но - только на время, нельзя ему терять себя из виду ни на минуту, иначе его образом может воспользоваться другой. Он быстро протер стекло - что это? За его спиной в дверном проеме проступил силуэт. Вот он стал проявляться и - о боже!  - опять она! Оскалившаяся в страшной улыбке, в грязных лохмотьях, с уже почти неразличимым трупиком на руках…
        - Уходи прочь!  - Он не крикнул - прорычал и резко обернулся.
        В дверном проеме никого не было.
        Давненько я не был за границей. Последние служебные командировки выдались настолько загруженными, что никакого контакта с чужеземными достопримечательностями и простыми людьми у меня практически не было. Встречи, заседания, консилиум, обеды, гостиничная суета - все как-то серо и буднично. А вокруг ведь столько интересного и незнакомого…
        Эти мысли роились в моем мозгу, когда я, сидя в удобном кресле самолета, наблюдал сквозь стекло иллюминатора, как там, внизу, проплывают очертания городов, рек и целых стран. Хотя о странах мне оставалось только догадываться, поскольку не было на этом ландшафте привычного со школьных времен деления на государства с характерными подписями и обозначениями. В реальности поверхность земли имеет мало общего с учебным атласом и контурными картами.
        Неожиданно вспомнились шереметьевские события прошлого августа. Где-то сейчас этот несчастный Мясник, террорист-одиночка? В памяти всплыли испуганные лица пассажиров захваченного «Боинга». Точно такие же, как эти. Я обвел взглядом своих спутников: кто-то дремал, кто-то молча смотрел в окно, кто-то делал вид, что читает. Вон того господина, по-моему, тошнит. Надо бы позвать стюардессу.

        Кстати, тошнота - одно из самых неприятных ощущений, независимо от того, здоров человек или страдает каким-либо заболеванием. И если при болезни все более-менее понятно (визит к врачу - правильный диагноз - своевременное лечение), то случай, когда тошнота возникает будто сама по себе, заслуживает особого внимания. Конечно, причина этого недуга очень быстро обнаружится и будет устранена, но ведь он властвует над вами сейчас и, стало быть, устранить его нужно незамедлительно. Как? Существует масса способов, в основном известных. Я же хочу рассказать об одном, не очень распространенном, но весьма эффективном.
        Поскольку один из компонентов лекарства - обычная крапива, то сам способ можно назвать «сезонным», но только из-за того, что зимой крапива не растет. Итак, натрите одну ложку крапивы и заварите ее в стакане молока. После этого проварите лекарство в течение пяти минут на медленном огне. Примерно треть отвара примите сразу после приготовления, остальное - по одной столовой ложке с интервалом в два-три часа до тех пор, пока тошнота полностью не пройдет. Результат гарантирован.
        Увы, крапива в самолете вряд ли найдется, поэтому несчастному придется довольствоваться обычной карамелью. А вот, кстати, и стюардесса.

        Пассажиры… Нет ли среди них такого же ненормального, как тот Мягков? Вдруг кто-то, доселе неприметный, вскочит сейчас со своего места, выхватит оружие и начнет выкрикивать угрозы. Что бы я стал делать в такой ситуации? Не знаю. Но это - в первые секунды, потом, осмотревшись и собравшись с духом, я бы нашел способ успокоить преступника. Не слишком ли самоуверенно, доктор? Нет. Опыт уже имеется.
        К чему это я? Наверное, просто отвлекаю себя от тяжелых размышлений о предстоящем деле. А оно действительно сложное и опасное.
        Гуру взял на себя все расходы по моей командировке, снабдил меня подробной инструкцией с полным описанием привычек и личностных особенностей Саймона, дал, что называется, «направление и высоту». По версии Королева А. Д., я - его посланник, делегат, который должен довести до американца ответ на выдвинутые Гуру условия. По почте это обсуждать не принято - все-таки мы - деловые люди.
        Королев А. Д. не отказывается передать Саймону свои активы, но просит для себя еще немного времени, чтобы урегулировать некоторые текущие дела. Таким образом Гуру хочет оттянуть предстоящую кабалу, а при удачном стечении обстоятельств… Впрочем, это уже и мои планы. Я открыто не подписывался ликвидировать американца, хотя и Гуру, и я - мы оба понимали, чт? имеем в виду, когда говорим о нанесении упреждающего удара. Саймон должен исчезнуть, и исполнителем этой акции неофициально выбран я.
        Королев А. Д. известил своего «партнера» о моем предстоящем визите, и это, признаться, меня сильно волновало. Встреча с головорезом и так не сулила ничего хорошего, а если учесть, что этот головорез ждал меня на своей территории, то дело мое и вовсе выглядело незавидным. Но это - в теории, на деле же я был уверен в своих силах.
        Полковник Левашов имел на меня другие виды. Он говорил о них на последнем совещании. Естественно, ни о каком покушении на военного преступника не было и речи, да я и не делился с ним подобными планами. Свою задачу Левашов формулировал ясно и открыто: с помощью появившегося источника добыть о Королеве А. Д. новые сведения, изобличающие его как участника черного трафика. Он небезосновательно предполагал наличие прямой связи между Гуру и Саймоном. И уверенность эта была, как ни странно, подкреплена туманным прошлым Гуру-офицера. Чутье полковника ФСБ прямо говорило о том, что именно там, в далеком камбоджийском прошлом, и находятся истоки сегодняшнего поведения главного «водника». Не исключено, что на руках у Левашова уже были какие-то доказательства, но по неизвестным мне причинам он их пока не оглашал, предоставляя возможность участникам группы самостоятельно добыть недостающие, «живые» детали.
        В очередной раз проанализировав предстоящую работу, я тихо ужаснулся обстоятельствам, в которые оказался втянут. Но отступать уже некуда. Отказаться или тихо выскользнуть из борьбы невозможно - слишком много людей зависит теперь от твоих, доктор, способностей. Ты нужен всем. А тебе надо только одно - встретиться с Саймоном и вывести его из игры.
        Глава 30
        Посадка была мягкой, даже чересчур. Или мне, давно не летавшему в самолете, так показалось. Привычная суета аэропорта: мелькание лиц, предметов багажа, бесконечные объявления - все это создавало атмосферу деловитости, какого-то важного и неизменного содержания современной жизни. Спешка, секундная растерянность, уверенное движение, спокойное ожидание своего рейса - все, как и положено в пассажирских терминалах крупных аэропортов.
        Я стремился соответствовать. Получив багаж, с серьезным видом направился к стоянке такси, чтобы, не теряя времени, отправиться к месту назначения.
        По данным, предоставленным мне Гуру, Саймон последние годы жил в пригороде столицы. Там была одна из его главных резиденций, одновременно выполняющая функции офис-центра. Именно оттуда, как я понял из досье, кровавый бизнесмен управлял своим хозяйством. А оно у него было солидным - фирма, занимающаяся морскими круизами по Средиземному морю, одна из крупнейших в Европе строительных компаний и что-то еще по мелочи.
        Я планировал поселиться в одной из тамошних гостиниц. Это было довольно дорогое удовольствие, но так решил Гуру, он же и оплатил мое проживание; и уже оттуда дать знать о своем приезде принимающей стороне. Время и место встречи с посланником своего российского компаньона должен был назначить сам мистер Блэк - так в настоящее время звали Саймона. Палач, как и положено, сменил имя, наверное, пытаясь откреститься от своего прошлого.
        В потоке других пассажиров я вышел на стоянку такси, держа в руке небольшую сумку с личными вещами. С десяток местных возниц тут же замахали руками, наперебой приглашая меня воспользоваться их услугами.
        В первые секунды я даже немного растерялся. С одной стороны, мне хотелось поехать с водителем, знающим русский язык, чтобы спокойно пообщаться с ним, узнать, чем славится тот или иной район или пригород. Но тут же возникало и другое желание - проехаться в тишине, самостоятельно любуясь видами солнечного зарубежья, не в пример московскому, блаженно купающемуся в лучах еще теплого осеннего солнца. Мне хотелось, чтобы мой извозчик не донимал меня бесконечными расспросами о России, не старался выказать свое любопытство, с одной стороны, и свою, кажущуюся полной осведомленность - с другой. В этом случае мне бы пришлось подбирать правильные формулировки и комментировать малоинтересные мне события, чего я очень не люблю. Одним словом, не хотелось напрягаться.
        Продолжая колебаться, я сел практически в первую попавшуюся машину к пущей радости ее хозяина, то ли кавказца, то ли турка, знающего по-русски только несколько жизненно необходимых фраз и оборотов. Это меня вполне удовлетворило. Поездка предполагалась взаимоудобная: он получает неплохие деньги, я - относительное спокойствие на всем пути следования.
        Я протянул таксисту листок с адресом. Он, бегло взглянув на него, поцокал языком, выказывая уважение, потом хитро улыбнулся и назвал сумму. Торговаться я не стал: деньги мне были выделены солидные, да и статус важного пассажира не предполагал крохоборства.
        Широкое пригородное шоссе было практически свободно. Это меня и умиляло, и смущало одновременно. То ли здесь научились-таки бороться с пробками, то ли я выехал на эту трассу в подходящее время.
        Так или иначе, а дорога меня радовала. Как радовал и шофер-турок (то, что он - турок, я понял по наличию государственной символики, которой был увешан салон автомобиля). Он замолчал сразу же, как только мы договорились о цене, видимо, проникся моментом. Не отрывая глаз от дороги, он с серьезным видом гнал свою «Тойоту» в указанном направлении, стараясь, как мне показалось, оставить о себе приятное впечатление.
        Я решил на время отойти от своих тяжелых размышлений о предстоящем знакомстве с Саймоном-Блэком и просто понаблюдать за проносящимся мимо пейзажем. Вот широкий изогнутый мост над рекой; внизу пароходы и небольшие суда; дальше - высокие здания делового центра. И всюду, куда достает глаз,  - реклама, реклама…
        «Почти как у нас,  - подумалось мне, но тут же захотелось поправиться:  - Нет, это у нас, как у них, это мы слизали их образ жизни и заполонили свое жизненное пространство ненужными сиюминутными картинками бесконечного сибаритства. Впрочем, надо ли об этом? Я же решил смотреть в окно и радоваться впечатлениям».
        А вот и первое из них - яркая блондинка, вся - будто с обложки журнала, в блестящей новой машине. И улыбается - как в голливудском фильме, мало того, делает это специально для меня. Не может быть! Я покрутил головой в поисках объекта ее внимания - никого подходящего. Действительно, для меня. Что ж, надо ответить взаимностью. Я расплылся в улыбке, мысленно стараясь представить, как смотрюсь со стороны. Блондинка рассмеялась и дала газу. Ее вишневый «Мерседес», призывно подмигнув поворотником, затерялся в параллельном потоке. Его место тут же заняло другое авто с манекеном за рулем.
        Да, именно манекеном, так мне показалось. Управлял этой машиной явно не человек: на его лице не было эмоций, казалось, он не производил никаких действий: не смотрел по сторонам, не крутил рулем; да и одет он был как-то казенно - в черный костюм и модную с высоким воротником расстегнутую рубаху. Довершали этот образ классические черные очки. Робот - ни дать ни взять.
        Не знаю почему, но такая перемена насторожила меня. Я как бы случайно посмотрел на турка - он продолжал следить за дорогой и будто не обращал внимания на мои действия. Хотя по его лукавому прищуру я понял, что он постоянно следит за мной.
        Я постарался отвлечься: взял лежащий в открытом бардачке рекламный проспект, начал листать. Но боковым зрением, к своему легкому ужасу, видел, что манекен неотступно следует за нами, несмотря на то, что дорожная ситуация за эти минуты неоднократно менялась, и у него раз десять была возможность оторваться от нас, как это ранее сделала блондинка. Он же следовал параллельным курсом словно привязанный.
        Я начинал нервничать. Но вот мы свернули на другую, более спокойную трассу, вдоль которой замелькали ровные ряды деревьев, в этот момент преследователи, если это были они, исчезли из виду.
        «Излишняя осторожность,  - подумалось мне. Я облегченно выдохнул и даже улыбнулся. Но тут же насторожился:  - А бывает осторожность излишней?»
        Дорога была почти пустая, редкие авто обгоняли нашу «Тойоту», к слову сказать, нисколько не кичась своим превосходством над сравнительно старой кормилицей моего турка. За окном прокручивался сельский пейзаж: небольшие ухоженные домики, ровные, словно аккуратно нарезанные пирожные, участки земли, стоящая на пригорке одинокая кирха.
        Урожай собран, местные фермеры отдыхают от трудов. Не по-осеннему яркое солнце щедро поливает светом это благолепие. Наверное, хорошо, что сюда не добралась беспощадная и грубая цивилизация. В таком уголке легко дышится и хорошо думается. Мы с Людой тоже мечтали о загородном домике, но так и не собрались…
        Мои мысли неожиданно прервал громкий крик водителя. Прямо перед нами какой-то лихач беспричинно перестроился в нашу полосу и резко сбавил скорость, подставляя для удара задний бампер.
        «Лечит! Вот тебе и заграница, прямо как у нас!»  - Память успела выдать только это. Турок резко вывернул руль вправо, изо всех сил пытаясь не наскочить на хулигана. «Тойота», лихо вильнув корпусом, накренилась и через мгновение вылетела на обочину. Ее затрясло на неровностях, огромное облако пыли окутало лобовое стекло, закрывая обзор. Бедный таксист, продолжая сыпать ругательства, что было сил вцепился в руль, стараясь спасти положение. Я вжался в сиденье, обеими руками упершись в «торпеду». Все, что я мог в эту минуту,  - это отдаться на волю Провидения.
        Наконец зубодробильная схватка с неровной дорогой была выиграна. Пропахав несколько десятков метров, «Тойота» замерла, уткнувшись в металлическое дорожное ограждение, начинавшееся как раз в этом месте. Турок, словно ставя в приключении последнюю точку, ткнулся лбом в рулевое колесо и замер, ошарашенный. В его широко раскрытых глазах читалось изумление и неверие, что все закончилось.
        Но о завершении говорить было рано. Как выяснилось, это было только начало происшествия. Не успела улечься дорожная пыль, как дверца с моей стороны резко распахнулась, и чьи-то нечеловечески сильные руки стали выдирать меня из салона. Еще не отошедший от дикого родео, я вывалился из машины под ноги нападавшим.
        Я едва успел разглядеть строгий черный костюм и солнцезащитные очки, как получил несильный, но убедительный удар по шее. Перед глазами поплыли красные круги, мысли спутались и помутились. Я тут же потерял сознание.
        Глава 31
        Сквозь тяжелое забытье я все-таки чувствовал, как те же крепкие руки загрузили меня в машину, слышал, как зашуршали по безупречно ровной дороге колеса, как кто-то бесцеремонно обшарил меня и на плохом английском произнес: «Nothing».
        Что было дальше, точно сказать не могу. Ощущение, что мы очень долго ехали, не снижая скорости, меня тошнило, я изо всех сил напрягался, стараясь запомнить хоть какие-то подробности пути. Но это у меня получалось неважно, поэтому в какой-то момент я прекратил все усилия и просто отрубился.
        Очнулся я от сильного толчка - кто-то властно теребил меня за рукав. Я с трудом разлепил глаза и увидел перед собой «манекен»  - того самого незнакомца, который, как я правильно догадался, преследовал меня на трассе. Рядом с ним стояли еще двое - точно такие же, как этот,  - в строгих черных костюмах и модных рубахах с расстегнутым воротом.
        «Дресс-код»,  - почему-то подумалось мне.
        С невозмутимым видом похитители вывели меня из машины (да, та самая!) и, взяв в плотное кольцо, направили в сторону мрачного особняка из серого камня с готическими окнами по фасаду. Я поднял голову, пытаясь рассмотреть неприветливое строение.
        «Если это люди Саймона, то мы как раз по адресу. Именно в таком месте и должен проживать военный преступник». Я порадовался, что способность здраво мыслить возвращается ко мне.
        Почему-то подумалось, что вот сейчас мне завяжут глаза и втолкнут в мрачный подвал, откуда потом будут выводить на ночные допросы. Именно так представлялись похищения разведчиков в старых фильмах. Но ничего подобного не произошло. Мы спокойно поднялись по лестнице и остановились перед массивной деревянной дверью. В этот момент я слышал, как бешено стучит мое сердце.
        Меня провели в мрачный зал, не то кабинет, не то гостиную, и посадили на мягкий кожаный диван. Один из «манекенов» остался возле меня, остальные вышли в коридор.
        За последние дни я много раз представлял себе эту встречу, даже придумывал какие-то слова для начала разговора. Но потом понял всю тщетность подобного занятия: никогда не знаешь, как оно будет на самом деле, так стоит ли понапрасну напрягать свое воображение? Не лучше ли действовать сообразно обстоятельствам.
        Вспомнить хотя бы тот злополучный визит на остров. Кто мог представить, что первая встреча с Гуру случится именно таким образом: ночью, после драки с амбалами, да еще при полной его информированности обо мне. Хорошо, что все обошлось, что меня не растерзали и не утопили в реке, как обещал Андрей. А ведь запросто могли, какие уж там слова…
        Он вошел стремительной и уверенной походкой, какой только может передвигаться человек его возраста. Прямо от двери бросил на меня неприятный изучающий взгляд. Да, это он - боевик Саймон, ныне уважаемый бизнесмен Эдвард Блэк. Я хорошо запомнил по фотографии этот колючий прищур, эту родинку на щеке, этот ежик теперь уже совсем седых волос. Сколько ему сейчас? Под восемьдесят. А держится молодцом, не дашь и шестидесяти. Такой же подвижный и решительный, как Гуру. Вот что значит старая закалка! Вот что значит жить в постоянном напряжении, ежедневно бояться разоблачения, напрягать последние силы. Как же это мобилизует, как преображает человека. Как же этому Саймону не хочется умирать…
        План моих последних недель начинал сбываться. Мы встретились. Пусть не совсем так, как я себе это представлял, не важно, главное - Саймон в поле моего зрения. И не фотография сорокалетней давности, а живой и готовый, еще не зная этого, понести наказание. Не случайно он так пристально рассматривает меня: чувствует, что я - не просто гость (или официально - посланник компаньона), я исполнитель решения того самого суда, от которого никому не уйти.
        - Вы Сомов?  - Он обратился ко мне по-русски. Его голос, резкий и немного хриплый, так и остался командным, при этом выговор был не настолько плохим, чтобы я не смог его понять, но в то же время не настолько безупречным, чтобы считаться родным. Видимо, когда-то давно, перед заброской в Камбоджу, прошел специальное обучение, предполагая, что будет иметь непосредственный контакт с «потенциальным противником». Выучил и не забыл до сих пор. Возможно, практиковался дополнительно, с тем же Гуру, например, время для этого было. Почему он заговорил со мной на моем языке? Не захотел посвящать в наши дела переводчика? Или решил лишний раз показать свое могущество?
        - Да.  - Я не спешил показать радость от этой встречи. Тем более что произошла она при не совсем приятных для меня обстоятельствах. Я невольно потер ноющую шею.  - Я здесь от имени и по поручению господина Королева.
        - Я знаю.  - Блэк вальяжно уселся в кресло напротив. Не отрывая глаз, он продолжал пристально изучать меня. Я невольно отметил, что взгляд Саймона-Блэка куда более безопасный, нежели взгляд Гуру. В нем не чувствовалось той внутренней мощи, которая была у Королева А. Д. Вся его грозность, сделал я свое заключение,  - напускная. Если Гуру может свободно проникнуть в чужие мысли и подчинить себе волю собеседника, то Блэк в этом смысле - профан, его стихия - действие. Дать по шее или пристрелить меня, это он может, а загипнотизировать или обезоружить словом - кишка тонка. Не тот психотип.  - Надеюсь, вы не в обиде на такой, немного жесткий прием?
        Пытается шутить. Что это - маска, отводящая глаза от последующих действий, или попытка прикрыть свое воинственное хамство. Есть такой прием, когда неформальный лидер, чтобы завоевать авторитет у новичка, начинает с грубого действия, чтобы потом подробными пояснениями указать тому его место. Новичок же, уже ощутивший на себе силу лидера, даже не пытается возразить, безусловно принимая его превосходство.
        - Не понимаю, мистер Блэк, зачем вам это было нужно. Я безоружен, по поручению вашего же компаньона еду на встречу с вами. И вдруг - такая грубость.
        Блэк довольно улыбнулся (самолюбие изувера: бьем своих, чтобы чужие боялись):
        - Иногда этого требуют соображения безопасности.
        - Вы считаете, что я могу вам угрожать?  - При этом я поглядел на безмолвно стоящего поодаль охранника-«манекена».  - Даже при желании…
        - А оно может возникнуть?  - Блэк перебил меня на полуслове и еще сильнее впился своим воспаленным взглядом.
        - К чему подобные вопросы?
        - Вы прибыли от человека, которому я не доверяю.
        А вот это уже откровение. Значит, играем без рукавов, в смысле - не прячем там «случайные» козыри. Это хорошо. Ну что ж, откровение за откровение:
        - Да, мистер Королев вас тоже опасается.
        - Я не сказал «опасаюсь»!  - Блэк неуклюже подскочил в кресле.  - Я сказал: «не доверяю». Это не одно и то же, господин Сомов.
        Ага, а нервишки-то у нас не в порядке. Все не так гладко, как может показаться в первый момент.
        - Простите, мистер Блэк. Мне подумалось, что такое откровение с моей стороны вполне приемлемо. Согласитесь, лучше, когда между собеседниками нет формальных недоговоренностей. Вы не доверяете Королеву, он вас опасается - по-моему, лучшей экспозиции для переговоров и быть не может. Сразу все ясно.
        Саймон проглотил мою тираду, оставаясь внутренне напряженным. Видимо, решает, как себя вести дальше, подумалось мне. А вы, мистер душегуб, не такой уж продвинутый, каким хотите казаться. Вся ваша политика - подчинение страхом и силой. Это опасно, но не критично.
        - Хорошо,  - он снова развалился в кресле.  - Что он велел вам передать для меня?
        - Только то, что просит небольшую отсрочку. «Аква Матер»  - крупная организация с непростой структурой. Чтобы ее переподчинить, нужно время.  - У меня вдруг возникло ощущение, что Саймон буквально рассматривает каждое мое слово, так внимательно он глядел мне в рот. То ли плохо воспринимает русский на слух, то ли пытается таким образом поймать меня на лжи. Мне почему-то захотелось говорить медленнее, чтобы он успевал правильно расценить каждое сказанное мной слово.  - Мой шеф - человек ответственный. Если он дал свое согласие, значит, непременно сдержит слово.
        - А вы кто такой?
        Я опешил:
        - В смысле?
        - Какова ваша должность в организации?
        Неужели не знаешь? Ведь врешь, голубчик. Не мог Королев А. Д. не предупредить тебя о моем статусе. А вдруг все-таки забыл? Тогда очень важно точно повторить послание. Любая ошибка может быть расценена как попытка обмануть или запутать.
        - Шеф работает со мной как с консультантом. По вопросам психологии.
        Саймон прищурился, то ли вспоминая что-то, то ли оценивая услышанное. Мне этот взгляд был неприятен: так, с чувством презрения и тайного превосходства старый микробиолог рассматривает в микроскоп очередную инфузорию. Подопытным организмом, тем более одноклеточным, мне никак не хотелось быть. Саймон же, как назло, тянул с ответом и продолжал вглядываться в меня жестким, как седой волос, взглядом.
        - Вы врач, господин Сомов?
        - Да, психиатр.
        - Что ж, Королеву давно нужно показаться такому специалисту.  - Тут я впервые услышал, как он смеется - так же холодно и колюче, как смотрит. Неожиданно Саймон оборвал свой смешок:  - У меня тоже будет к вам несколько специфических вопросов. Не возражаете?
        - Готов дать любую медицинскую консультацию.
        - Но это позже.  - Блэк неожиданно стал похож на обычного, даже как будто доброго старика.  - Вы здесь надолго?
        - До тех пор, пока не получу от вас окончательный ответ.
        - Я должен подумать. Где вы остановились?
        Я недоуменно поднял на него глаза. На языке вертелась злая шутка по поводу дорожной обочины. Ведь все знает, а спрашивает.
        Саймон сделал вид, что не заметил этого:
        - Вас сейчас отвезут в вашу гостиницу. Устроитесь, приходите на ужин. Тогда и продолжим наш разговор. Дорогу запомнили?
        Я кивнул, делая вид, что поддерживаю его шутливый тон.
        Он смотрел, как медленно я поднимаюсь с его шикарного дивана, неприкрыто оценивал мою внешность, пытался, я почувствовал это, ужалить меня взглядом в спину. Напрасно стараетесь, мистер убийца,  - силенок маловато. Зато я, закрывая за собой дверь его приемной, уже точно знал, каким образом буду давить этого упыря.
        Глава 32
        - И что, вот так просто согласился?  - Голос в телефонной трубке заметно завибрировал: говорящий пытался сдержать смех.
        - Не просто. Пришлось его предварительно обработать,  - он знал, как подать свои заслуги: не выпячиваясь и не восхваляя. Тем более все шло по его плану.
        - Что ж, у тебя это получилось. Он рвался в бой, как опоздавший охотник,  - на том конце провода больше не могли сдерживать довольный смешок.
        - По-другому и быть не могло.
        - Что дальше?
        - Буду ждать известий.
        - Мы тоже. Если что-то появится - сообщу. Конец связи.
        - Пока.
        С недавних пор они перестали слать друг другу записки с запятой после определенного слова. Некоторые вопросы предпочитали обсуждать по телефону, благо позволял закодированный канал одного из абонентов.
        В этот раз его почему-то особенно порадовала реакция сына. Значит, все пройдет удачно.

        Странно, но ехать на званый ужин почему-то не хотелось. Если бы это была встреча в условленном месте где-нибудь на нейтральной территории, мне было бы спокойнее. Там бы мы оставались в относительно равных условиях, даже невзирая на его «манекенов». А так, снова в логово… было какое-то нехорошее предчувствие. Но есть такое слово - «надо». В конце концов, я здесь именно за этим. К тому же велика вероятность, что Саймон сегодня же даст ответ на просьбу Гуру об отсрочке и у меня уже не будет повода еще раз встретиться с уважаемым бизнесменом. Моя миссия будет считаться выполненной, и мне придется в срочном порядке вылетать домой.
        Я долго стоял под душем в номере гостиницы, размышляя и настраиваясь на предстоящий разговор, заодно, как мне казалось, смывая следы липкого взгляда Саймона, оставшиеся на моем теле.
        Зачем он устроил это похищение на дороге? Я бы и сам явился к нему. Ведь не хотел же он убить меня в автомобильной погоне? Решил напугать, вывести из равновесия, заранее поставить на место, показать, кто в доме хозяин? Скорее всего, так, хотя очень неумно, как-то по-мальчишески. И зачем? Боится? Чувствует мое превосходство? А оно есть? Наверное, есть, раз он так себя ведет…
        А если серьезно, в чем же оно? Прежде всего в умении правильно анализировать ситуацию и психологическое состояние собеседника. Это дает мне возможность направлять беседу в нужное русло, избегая скользких тем и опасных выпадов с его стороны. Во-вторых, при определенных усилиях я могу повлиять на его подсознание и заставить делать то, что нужно мне. У Саймона-Блэка низкий порог энергетической защиты и очень невысокая сила воздействия. Он привык брать нахрапом, как обычный солдафон, его слушают, потому что боятся. Так что я смогу спокойно его подавить. Именно на этой моей способности и строился главный оперативно-тактический план предстоящей операции. («Доктор, не злоупотребляйте военной терминологией»!)
        Наскоро выпив чашку любимого Пуэра (благо он оказался в ассортименте местного ресторана), я попросил администратора вызвать на мое имя такси.
        Уезжая в гостиницу в сопровождении «манекенов» Блэка, я предусмотрительно разглядел и запомнил адрес - табличку на соседнем особняке. Поэтому в дороге чувствовал себя уверенно, не забывая, правда, боковым зрением следить за водителем. К моему удивлению, он тоже был турок, очень похожий на того, который вез меня из аэропорта и попал по моей милости в неприятный переплет. Хорошо, что этот не знал, с кем имеет дело и какую «выгоду» можно ожидать от подобного заказа.
        Мы подъехали к особняку Блэка точно в назначенное время. Это мне понравилось. Я вообще очень осторожно отношусь к приметам, считая их знаками свыше, указывающими человеку, правильно ли он поступает в той или иной ситуации. То, что мы не попали по дороге в «пробку», и то, что не блуждали в поисках нужного адреса, я расценил как доброе предзнаменование. Это улучшило настроение и немного сняло напряжение перед предстоящей встречей.
        Блэк встретил меня все в том же кабинете-гостиной. Он словно и не уходил отсюда. Мне показалось, что он даже немного обрадовался, увидев меня, хотя трудно было предположить, что я не приду,  - слишком серьезной была причина нашего контакта.
        Все так же вальяжно развалившись в кресле (видимо, это его любимое место), он задумчиво крутил в руках бокал аперитива.
        - Вы пунктуальны, Сомов,  - произнес он тоном командира, удовлетворенного сообразительностью своего подчиненного.  - Я был уверен, что вы приедете вовремя.
        - Я всегда стараюсь быть точным.  - Мне хотелось с первых же минут переломить ситуацию. Нельзя давать ему возможность довлеть надо мной, нельзя становиться в позицию благодарного подопечного.
        - Это похвально.
        - Еще бы. Насколько я понимаю, в вашей среде это считается одним из главных достоинств.
        Он вопросительно посмотрел на меня:
        - В моей среде?
        - Да,  - я старался казаться спокойным.  - В среде военных.
        Саймон напрягся. Вот так, прямо с порога. Пусть знает, что я не простой курьер-шестерка, а полноправный переговорщик, пусть и в общих чертах, но владеющий ситуацией. Конечно, нельзя даже намекать ему, что я информирован об их с Королевым А. Д. прошлом. И уж тем более - говорить о черном трафике и о непроверенной пока причастности к нему Гуру (а может быть, и Саймона?!). Если я сейчас начну просто так открываться и выложу ему все свои козыри, велика вероятность, что завтра же меня найдут в недрах городской канализации в очень неприглядном виде. Или не найдут вообще.
        Он явно тянул с ответом. Поставил на стол бокал, жестом приказал охраннику выйти.
        - С чего вы взяли, что я имею отношение к военным?
        - Командный голос, волевое лицо, начальственные манеры…
        - Я бизнесмен.
        - Сейчас - да. А в прошлом?  - Саймон насторожился. Еще бы! Я начинал давить на его мозоль, примет ли он мой вызов? Все, процесс пошел, отступать некуда.  - Вы, кажется, хотели посоветоваться со мной, как с доктором? Я вас слушаю.
        На моих глазах Саймон стал наливаться густой краской. Было видно, за какой тяжелый, а главное, неожиданный труд взялся его мозг. Чего доброго, хватит сейчас старика удар, вот тогда мне точно - конец.
        Я на минуту представил себя на его месте. Наверное, я тоже был бы обескуражен. Приехал по текущему делу курьер и вдруг завел разговор на тему, которая для самого Блэка давно под запретом. Он и сам наверняка боится трогать ее без необходимости. Никто не знает, что стоило Саймону прикрыть свое преступное прошлое, кому и как он должен был угодить, чтобы местные власти «забыли» о его кровавой молодости и не «вспоминали» о ней долгие годы. Я знаю, в Европе это практикуется (достаточно вспомнить ветеранов СС или оживших бандеровцев с «лесными братьями»  - всех, кто так или иначе гадил Советскому Союзу), но все это не просто так, а с умыслом и за отдельную плату. Уж кому-кому, а бизнесмену Блэку это должно быть хорошо известно. И бередить старые раны он не позволит никому, тем более какому-то залетному русскому доктору.
        Некоторое время на его лице держалась маска относительного спокойствия. Но по мере того, как я давил его своим взглядом, она медленно сползала, открывая настоящее лицо профессионального убийцы. Фотография проявлялась: все отчетливее проступали черты того Саймона, которого я впервые увидел на снимке в кабинете Гуру. Только не было у него сейчас в руках дымящегося автомата, да и окружали его не разгоряченные бойней рейнджеры, а безликие «манекены» в штатском. Но глаза - ядовитые и беспощадные и скрытые, как будто свернутые в рулон, повадки, которые он так и не научился прятать.
        - Кто вы?  - Было заметно, что Саймон начинает нервничать. Это значило, что я вышиб его из равновесия и теперь в порыве негодования он может (и должен) наломать дров.  - Что вам нужно? Королев сообщил, что приедет обычный гонец, а вы ведете себя как полицейская ищейка. Да знаете ли вы, что стоит мне только моргнуть глазом…
        - Знаю,  - я нарочно перебил его. Пусть бестактность станет началом активной фазы нашего поединка.  - Я много чего знаю. Я даже знаю, по какому вопросу вы хотели со мной посоветоваться. Психические расстройства. В вашем случае - обостренные и уже хронические. Вы плохо спите, у вас плохой аппетит, вы раздражительны и грубы даже с близкими. Вы думаете, что это возрастное или переутомление от тяжелой работы. Наверняка кто-то из оплаченных вами подхалимов говорил, что это ерунда. Обычная астения. Стоит только пройти небольшой курс лечения, отдохнуть, и все станет на свои места, душевное равновесие вернется. Должен вас разочаровать - не вернется. Ваша проблема - в вашем прошлом, она зародилась в тропических джунглях, в тот момент, когда вы перерезали горло своей первой жертве, когда впервые вдохнули запах человеческой крови. Тогда это казалось вам пустяком, обычным делом, работой, за которую хорошо платят. Но с недавних пор кровавые мальчики стали вашими постоянными гостями. Они приходят к вам еженощно, не дают покоя, просят пощадить …
        - Прекратите. Что вы тут мелете?  - Саймон попытался защититься, но прежней силы в его голосе уже не ощущалось. Я видел, как из властного хозяина положения он буквально на глазах превращается в беспомощного пациента. Мне даже показалось, что он стал уменьшаться в размерах: дорогой костюм, облегающий его довольно плотную фигуру, неожиданно превратился в бесформенную пижаму, рукава которой нелепо свисали с инкрустированных подлокотников.
        - Я знаю, что говорю. Ваше спасение - в признании. Для начала самому себе. Скажите себе: Саймон! (услышав свое настоящее имя, старик дернулся и вытаращил глаза). Саймон! Ты - убийца. Твое место в тюрьме или, если ты солдат, сумей уйти достойно. Испытай то, что испытывали те несчастные. Смелее, Саймон, у вас же есть оружие?
        - Да,  - безвольно протянул он и потянулся к ящику стола.
        - Ну же!  - Меня буквально захлестнул азарт. Я так увлекся обличительной речью, что не совсем понимал, на что толкаю старика и чем такой поворот может грозить мне самому.  - Ну же!  - крикнул я еще громче.
        В эту секунду в моем кармане зазвонил мобильник. «Черт! Кто это? Как не вовремя!»  - Мне захотелось взвыть от досады.
        Телефон продолжал звонить, Блэк замер с протянутой к столу рукой. Мне ничего не оставалось, как достать трубку. Звонил кто-то незнакомый, звонил долго и настойчиво.
        - Да!  - крикнул я.  - Кто это?
        В ответ услышал нервный женский голос:
        - Оставьте его в покое. Срочно уходите оттуда, вам угрожает опасность. У особняка с табличкой вас ждет машина, черный «Рено». Скорее!
        Мы с Саймоном пришли в себя одновременно. Я вскочил со своего места, он одернул руку от стола и, словно спросонья, уставился на меня злым непонимающим взглядом. В коридоре за дверью уже были слышны шаги. Это «манекены», привлеченные моим криком, спешили на помощь своему хозяину. Еще секунда - дверь в гостиную распахнется, и я окажусь в ловушке.
        Я быстро осмотрелся - больше дверей нет. Только массивные, в витражном стиле, окна. Одно из них, кажется, приоткрыто. Это удача!
        Оживший Саймон попытался схватить меня за полу пиджака. Я с остервенением отбил его руку и вскочил на подоконник. Внизу, прямо под окном,  - клумба. Еще один добрый знак.
        Добежав до ворот, я перемахнул через невысокий декоративный забор и кинулся бежать вдоль улицы. Черный «Рено» действительно приветливо урчал в переулке, терпеливо ожидая меня. Я запрыгнул в салон в тот момент, когда прозвучали первые выстрелы - сначала издалека, а спустя секунду один из них громыхнул совсем рядом, пуля с визгом отрикошетила от кузова.
        Я захлопнул дверцу, машина тут же рванула с места. В последний раз взглянув на преследователей, я наконец обернулся к своему спасителю.
        Этого не может быть! За рулем сосредоточенная и не по возрасту строгая сидела Мегера…
        Глава 33
        Мы мчались по безлюдным улочкам небольшого городка, сплошь состоящего из вычурных, как бы сказали у нас - элитных - особняков. «Мастерская изощренной фантазии»,  - подумалось мне. При этом ни одной живой души, даже собаки, если они здесь обитали, не давали о себе знать. Нездоровая строгая тишина. Богатое кладбище, да и только!
        Тьфу ты! С трудом оторвав удивленный взгляд от дороги, я заставил себя посмотреть назад, опасаясь увидеть суровую реальность. Так и есть - на расстоянии примерно ста метров (благо местные дорожки, длинные и ровные, просматривались практически из конца в конец) за нами с угрожающей уверенностью гнался большой черный внедорожник. Я быстро сопоставил технические возможности наших машин и по-настоящему испугался - жить нам оставалось несколько минут. Это если они снова начнут стрелять, а если им приказано взять нас живыми… Об этом не хотелось и думать.
        - Не бойтесь,  - Мегера бросила в мою сторону уверенный взгляд,  - сразу они нас не убьют. «Она еще и мысли умеет читать!»  - Мы нужны им живыми. Особенно вы.
        - Откуда вы взялись? Зачем позвонили? Вы сорвали мне все дело!  - В моем еще не остывшем от психологического сеанса мозгу гудел целый рой вопросов.
        - Я должна была вас спасти.  - Перестав смотреть на преследователей, я обернулся к своей спутнице. Наши взгляды встретились, и я понял, что она говорит правду, причем с упором именно на слово «должна».
        - Гуру послал вас следить за мной?
        - Не совсем так,  - уклончиво бросила она и резко, не сбавляя скорости, свернула в очередной переулок. На какое-то время черная громадина джипа исчезла из вида.
        Я смотрел, как уверенно эта девушка управляет автомобилем, улавливал в ее словах непонятный пока мне скрытый смысл и, вопреки сложившемуся ранее представлению, понемногу проникался к ней доверием. Даже вспомнил ее настоящее имя - Даша.
        Это были два разных человека. Та, что кинулась на меня там, на острове, была настоящим исчадием (прости, Господи) чего-то неземного - злая, свирепая, ненавидящая всех, кто посягал на ее хозяина. К счастью, за увлекшей меня суетой я уже практически забыл этот неприятный образ.
        И другое дело - сейчас. Рядом со мной сидела молодая, уверенная в себе особа, знающая свое дело и, что особенно интересно, выполняющая какую-то специальную миссию, связанную непосредственно со мной. Сомнений не было: Гуру прислал ее прикрывать меня, и она, едва надо мной нависла угроза, без колебаний кинулась на помощь.
        Я одарил ее благодарным взглядом.
        Тем временем «Рено» вырвался из лабиринта элитного поселка и устремился в направлении… впрочем, направление это знала сейчас только Даша да еще преследующие нас «манекены». Я с ужасом думал, что вот сейчас-то на открытой местности внедорожник в один прыжок настигнет нашу машинку и наступит то, что в книгах и фильмах называют «час расплаты».
        - А если позвонить в полицию?..  - как-то неловко предложил я.
        - …и рассказать, что нас преследуют люди Блэка…  - с нескрываемой иронией продолжила Даша.
        - А почему нет?
        - А потому что вся местная полиция у него на зарплате. Я уверена, что они уже в курсе случившегося. И, скорее всего, поджидают нас где-то по курсу.
        - Что же делать?
        - Есть один вариант.
        Она в очередной раз свернула с дороги и направила машину в сторону видневшегося вдали городского массива. Преследователи по-прежнему висели у нас на хвосте, но, как мне показалось, не спешили идти на сближение. Возможно, они получили указание просто проследить за нами, узнать, куда мы направляемся. От этого на душе стало немного спокойнее.
        Бедный «Рено» рвался изо всех своих сил. За окном с бешеной скоростью проносились невысокие, явно пригородные строения, небольшие зеленые массивы, древние ангары и железнодорожные пути. Было понятно: мы направляемся в город, чтобы по возможности затеряться в его беспокойной утробе. По мере приближения к окраине меня все больше настораживала одна мысль: скоро, по моим российским понятиям, должен появиться контрольный пост ДПС (или как он у них там называется), на котором нас, что называется, «примут» как минимум за превышение скорости.
        Но успокаивал внешний вид Даши. Было видно: она знает, что делает. Не наблюдалось в ее действиях лишней суеты и растерянности; в глазах были хладнокровный расчет и спокойствие. Несколько хитрых маневров, и «Рено», проскочив ряд второстепенных улочек, выехал сначала на оживленный проспект, потом на относительно спокойную улицу, ведущую, как бы сказали у нас, в «спальный район». Именно на этом этапе преследовавший нас внедорожник отстал окончательно.
        Дом? этого квартала напоминали заброшенную окраину российского провинциального города. По здешним понятиям, жить в таком захолустье должны были только приезжие и безработные. Все остальные граждане имели свои собственные дома в загородной зоне. Нет, это еще не было гетто для неимущих, но до этого статуса району было рукой подать.
        - Здесь у вас что, конспиративная квартира?  - с нескрываемой иронией спросил я.
        Даша только улыбнулась в ответ и ничего не сказала.
        Мы оставили машину в грязном тихом переулке и поспешили в подъезд ближайшего дома, постоянно оглядываясь на ходу. К слову сказать, оглядывался только я, Даша же преодолевала расстояние быстрым уверенным шагом, из чего я сделал заключение, что маршрут этот ей хорошо знаком.
        Поднялись по лестнице, остановились перед облупившейся дверью на третьем этаже. Даша достала ключ, и мы вошли внутрь. Я тут же плюхнулся на первый подвернувшийся стул. Сердце, получив изрядную порцию адреналина, колотилось сильнее обычного, пот неприятной струйкой стекал по спине.
        «Странно,  - подумалось мне,  - еще полчаса назад моими поступками руководили другие мотивы, у меня были иные, более важные цели. И вот за этот короткий срок все перевернулось с ног на голову. Теперь я несчастный беглец, которого преследует недавняя жертва. И причиной тому - эта безумная особа».
        Я с волнением наблюдал за действиями своей спутницы. Первым делом Даша пробежала по квартире, заглянула за шторы и двери, проверила кухню и санузел. Только после этого она вернулась ко мне.
        - Вам нужно срочно возвращаться в Москву.
        Я удивленно вскинул брови:
        - А как же моя миссия? Блэк ведь так и не дал ответ по отсрочке. Да и я еще не все успел сделать,  - добавил я, потупившись.
        - Забудьте об этом.
        Только сейчас я сумел разглядеть ее как следует. Она стояла передо мной простоволосая, в темной спортивной куртке, джинсах в обтяжку, новеньких белых кроссовках, стройная и (как это я не заметил раньше?) очень даже симпатичная. В ее уверенном голосе звучали командные нотки. В этот момент она представлялась мне не только авторитетом, которому приходилось подчиняться, но и привлекательной женщиной. Было понятно, что она знает о сложившейся ситуации больше меня, и это тайное знание давало ей право распоряжаться моей судьбой. Однако нужно признать, что с первой частью моего спасения она справилась отлично. Что же - останавливаться на полпути?
        Внезапно мне захотелось обнять ее и прижать к груди. «Последствия пережитого стресса»,  - заключил я, но, даже зная физиологическую причину этого порыва, не стал противиться возникшему желанию и поднялся с места. Она почувствовала мои намерения и отступила назад.
        - На это нет времени. Вам нужно срочно ехать в аэропорт. Вот,  - она достала из кармана красиво оформленный билет.  - Самолет через два часа.
        Как? Она спешила мне на помощь, уже имея при себе билет? Что это - авантюра или хорошо спланированная акция? Ну и женщина! Ай да Гуру! Видимо, он предвидел все варианты. В том числе и мою неудачу с Саймоном. Подстраховался. Да так ловко и своевременно. А ведь мог и бросить на произвол судьбы.
        - Я чувствую себя нашкодившим пацаном,  - я говорил, глядя ей прямо в глаза. А они были ярко-зеленые и такие бездонные, что можно было нырнуть в них прямо из этой суматошной действительности и исчезнуть навсегда.  - Я взялся за дело, которое не довел до конца. И к тому же бежал с поля боя.
        - С поля боя выдернула вас я, когда почувствовала, что вам угрожает реальная опасность. Даже если бы вы нейтрализовали этого Блэка, вы бы не ушли оттуда живым. То, что нам удалось вырваться,  - счастливое стечение обстоятельств.
        - Я думаю иначе,  - я ощущал приятный аромат ее духов, безжалостно смешанный с автомобильным выхлопом.  - С вами, Даша, по-другому и быть не могло.
        По ее лицу пробежала тень довольной улыбки, видимо, от того, что я наконец-то назвал ее по имени.
        - Спешите,  - она сунула мне в руки билет.  - Они наверняка засекли этот адрес. В такси не садитесь, в первую подъехавшую машину тоже. Лучше проголосуйте на проспекте, там больше людей. Дорогу найдете?
        - А как же вы?  - У меня неожиданно защемило сердце в предвкушении расставания.
        - За меня не беспокойтесь. У них не может быть ко мне никаких претензий. Я не собиралась убивать их Главаря.
        - Что я скажу Гуру?
        - Подумайте лучше, что вы скажете полковнику Левашову,  - она буквально вытолкнула меня за дверь.  - Торопитесь!
        Я проскакал по лестничным маршам и замер перед входной дверью. Перевел дух и, стараясь сохранять спокойствие, вышел на улицу. По-прежнему никого. Вот чем хорош этот полузаброшенный район: практически нет свидетелей.
        Ладно, надо разобраться, куда идти… Прямо до угла. Вот наша машина. Приехали мы вон с той улицы. Значит, мне туда.
        Уже выйдя на оживленный проспект, я краем глаза заметил, как по направлению к приютившему нас дому медленно крадется черный внедорожник.
        Глава 34
        Первой моей мыслью было - броситься назад и постараться отвести «манекенов» от спасительной квартиры. Понятно, что они направляются именно туда, надеясь взять нас тепленькими. Даша была права: они все-таки выследили адрес и теперь, видимо, получили соответствующие указания Саймона на захват.
        Или я ошибаюсь, и это просто похожая машина? Вглядеться не получилось: джип неожиданно исчез во дворе.
        Я инстинктивно ринулся на проезжую часть, забыв о правилах дорожного движения и о том, что нахожусь не у себя дома. Спешащие мимо машины начали вилять и сигналить. Одна из них, белый «Шевроле», с визгом затормозила прямо передо мной.
        - Тебе что, козел, жить надоело?!  - Из приоткрытого окна высунулось злобное личико молоденькой девушки.  - Куда лезешь?
        Я виновато молчал, растерянно глядя то на дальний двор, в котором скрылся опасный джип, то на юную грубиянку, решившую, видимо, выплеснуть на меня весь свой дневной негатив.
        Стоп! А почему она ругается по-русски? За сутки, которые я провел в этом буржуинстве, я уже начал привыкать, что большинство людей, которые меня окружают, говорят на своем языке. Я довольно прилично знал английский и немного немецкий и потому особого дискомфорта в этой командировке не испытывал. Но сейчас родной российский «выпад» на долю секунды буквально ошеломил меня.
        - Вы русская?  - с какой-то непонятной надеждой спросил я.
        - А тебе-то что?  - Тон девчонки немного смягчился. Похоже, услышав знакомую речь, она тоже начала проникаться чувством отечественного братства.  - Ты что, правила не знаешь? Не хватает мне еще в тюрьму из-за тебя сесть!
        - Да я задумался…
        - Задумался он…
        Она уже собиралась юркнуть обратно в салон, когда меня буквально осенило. Это ведь не такси и не специально остановленная машина…
        - Послушайте,  - обратился я к ней,  - подбросьте меня до аэропорта. Я заплач?. Мне нужно на самолет, похоже, я уже опаздываю.
        Гонщица на секунду «зависла», прикидывая ситуацию, потом расплылась в улыбке:
        - А что, прикольно: приехала на шопинг, заодно и таксонула мальца. Садитесь! Только скорее! Здесь, наверное, нельзя стоять.
        Я в последний раз взглянул в сторону злополучного двора. Там было тихо (а вдруг я и правда ошибся с этим джипом?), «Шевроле» с пробуксовкой рванул с места.
        «Прямо какой-то гоночный аттракцион сегодня,  - подумалось мне,  - исключительно в компании амазонок. Только что мчался на одной машине и вот уже сижу в другой».
        - А вы че - турист или командировочный?  - Девушка мимолетом, но весьма пристально глянула в мою сторону.  - По прикиду непонятно.
        - Скорее командировочный.
        - А я на распродажу. Здесь всегда под конец года хорошие скидки. Папашу раскрутила и - сюда. Помотаюсь здесь пару дней, потом - в Милан, там меня подружка дожидается.
        - На машине?
        - Не-е-ет. Машину я напрокат взяла. Здесь это по деньгам нормально. Лучше, чем на такси. Только вот правила у них здесь чудные, хотя я и дома-то их не знаю, а тут еще всякие командировочные под колеса бросаются,  - она с усмешкой посмотрела на меня.
        Я машинально улыбнулся в ответ. Своим щебетаньем гонщица отвлекла меня от мрачных мыслей о джипе. В конце концов, Даша не такая дурочка, чтобы, выпроводив меня, сидеть и ждать, когда придут за ней. Наверняка она ушла следом. Значит, все закончилось благополучно.
        - Во блин, свернула не туда. Ну-ка, надо загуглить,  - не сбавляя скорости, она достала из кармана айфон и принялась настраивать навигатор. Потерявшая контроль машина стала вилять по дороге, распугивая соседние авто.
        «Совсем не умеет ездить. Не убиться бы или, того хуже, не угодить в руки полицейских». «Они все у него на зарплате»,  - вспомнились слова Даши.
        Я с опаской наблюдал за действиями горе-водителя. Постепенно в ее облике я начал улавливать что-то знакомое. Неужели сюрпризы продолжаются?
        Спустя два часа я сидел в салоне самолета, живой и невредимый. К моей вящей радости, процедура посадки прошла в штатном режиме: никто не заломил мне руки на подходе к терминалу или у регистрационной стойки, никто не задержал меня у трапа. Я списал все это на везенье - не случайно же все это время меня сопровождали добрые знаки.
        Уткнувшись в иллюминатор, я снова, в какой уже раз, думал о превратностях судьбы. Видимо, фантазия Высшего разума безгранична. Ну, нравится ему играть в эти игры. За подтверждениями далеко ходить не надо: за одни только последние сутки - целых два. Появившаяся откуда ни возьмись Мегера, внезапно ставшая спасительницей Дашей. И уже совсем необъяснимое совпадение - Лера Петренко, посланная мне вдогонку за Дашей.
        Да, это была она, водительница белого «Шевроле». Молодая, избалованная, капризная. Приехавшая в Европу на шопинг и едва не сбившая меня на оживленном проспекте. Снова вспомнились события прошлого августа: Шереметьево, захваченный «Боинг», распечатка с фотографией заложницы. Теперь, познакомившись с ней поближе, я поймал себя на страшной мысли, что невольно разделяю тогдашние стремления горе-террориста Мягкова, потерявшего по вине Петренко жену.

        У трапа меня встречал Володя Коновалов. Радостно раскинув в приветствии руки, он кинулся ко мне, едва я спустился на землю.
        - Серега, с возвращением!
        - Привет!  - Я тоже был очень рад его видеть.  - Откуда ты узнал…
        - Обижаешь. Забыл, где я работаю.  - Он улыбался мне самой широкой улыбкой на свете.  - Как я рад, что все обошлось. А ведь ты так ничего и не знаешь. В общем, мне велено тебя доставить прямо к Левашову. Сколько сейчас?  - Он посмотрел на часы,  - до совещания еще целый час. Заедем перекусить. А где твои вещи?
        - Какое там! Все так внезапно.
        - Ну ладно, не расстраивайся. Надеюсь, фамильных бриллиантов ты там не оставил.  - Его настроение заметно взбодрило меня.

        Экстренное совещание проходило в том же составе. На этот раз внимание всех присутствующих в большей степени было сосредоточено на мне: каждый считал своим долгом сказать пару ободряющих слов, после чего на протяжении всей встречи продолжал внимательно следить за моим поведением. Пристальный интерес в таком значительном заведении доставлял мне естественное внутреннее беспокойство, которое заметно усиливалось еще не прошедшими впечатлениями только что закончившейся командировки.
        Полковник Левашов был, как всегда, суров и конкретен:
        - Ваше, Сергей Иванович, экстренное возвращение будем расценивать как производственную необходимость. По большому счету вы сорвали задание. Но вам угрожала реальная опасность, и потому нам пришлось вмешаться…
        - Вам…
        - …у вас будет возможность высказаться. Вы не предупредили нас о взятой на себя тайной миссии и в результате сами чуть не стали жертвой. Так? По нашему плану вы должны были войти в контакт с Эдвардом Блэком и в личной беседе прощупать и подтвердить их возможную связь с нашим Гуру. Вместо этого вы решили давить на этого человека, даже не представляя масштаб возможной угрозы. Вы знаете, с кем вы имели дело?
        - Знаю. Настоящее имя этого человека - Саймон, он наемник, кровавый палач. Воевал в Камбодже, во Вьетнаме, позже - в Афганистане.
        - Информация Королева А. Д.
        - Да, это он рассказал мне о Саймоне. Он - преступник и должен понести наказание.
        - Он преступник, а вы - Робин Гуд. Из-за вашей самодеятельности мы едва не лишились перспективного агента.
        - Какого агента?  - Я стал с бешеной скоростью прокручивать недавние события. Никаких встреч, никаких телефонных разговоров. Вообще никого. Таксист-турок и Даша. Даша?!
        Левашов дал мне возможность догадаться самому.
        - Агент Мирослав. Его взяли на конспиративной квартире сразу же после вашего отъезда.  - Полковник сделал паузу.  - Но у них против него ничего нет. Мы предпринимаем все усилия. Впрочем, это уже наша забота.
        - Боже мой!  - Я закрыл лицо руками, вспомнив отважную девушку и ее, произнесенные в дверях слова: «Подумайте лучше, что вы скажете полковнику Левашову». Как же я сразу не догадался? Гуру здесь ни при чем. Тут же пристроился еще один пазл: Коновалов давеча сказал, что о моих настоящих планах они узнали из моей же телефонной переписки с Гуру (да, я пару раз посылал ему смс о планах на Саймона). Если бы не она, все было бы по-моему. Но сидел ли бы я сейчас здесь?
        - Надеюсь, вы поняли настоящую цену своей инициативы.  - Левашов прервал мои размышления.  - Но - довольно эмоций. Теперь о главном. Нам наконец-то удалось снять с поврежденного носителя, добытого из офиса «Аква Матер», не без вашей, Сергей Иванович, помощи, информацию о тайной деятельности Королева А. Д.  - присутствовавшие технари подняли свои просветлевшие лица.  - И вот, что нам стало известно.
        Последние десять лет господин Королев А. Д. активно вел двойную жизнь. В этом смысле наши подозрения полностью подтвердились. С одной стороны, он - успешный активист, создатель и руководитель пацифистски настроенной организации «Аква Матер», защитник природы, с другой - тайный торговец человеческими органами, преступно изъятыми у своих же последователей. Конечно, делал он это не своими руками, для этого существовала целая сеть черных хирургов, но поставщиком «живого товара» был он, Королев А. Д. Под видом туров на Ближний Восток он отправлял туда группы ничего не подозревающих жертв, которые обратно уже не возвращались. В наши руки попали отчеты и некоторые другие документальные данные по этому вопросу. В этом смысле наши предположения оправдались.
        Но самое интересное - свою преступную деятельность Гуру начал с подачи… кого бы вы думали?  - Левашов уперся в меня строгим взглядом.  - Вашего знакомого Блэка. Это он вдохновил или каким-то образом заставил Королева А. Д. стать на этот путь и даже изначально профинансировал проект. Это вытекает из их переписки: Блэк постоянно напоминает Королеву А. Д., кому тот обязан своим теперешним положением, и требует усилить активность. Мотивы этого давления нам еще предстоит выяснить, но в имеющихся у нас документах из папки «Туризм» (надо же - какое название!) есть косвенные указания на такое начало.
        - Гуру и Саймон вместе воевали в Камбодже,  - рискуя получить очередное замечание полковника, напомнил я.
        - Это многое проясняет. Мы знаем о преступной деятельности Саймона, но вот о том, что они пересеклись с Королевым А. Д. в 1970-е годы в Азии, нам пока практически ничего не известно. Вот видите, Сергей Иванович, ваша работа дала результаты. Правда, с королевыми в Камбодже напряженка. Но это уже дело второе, возможно, на каком-то этапе он поменял фамилию. Вот здесь,  - полковник достал из ящика стола и протянул мне флешку,  - подробности того, о чем я вкратце сейчас вам доложил. Изучите на досуге. Даю вам день на отдых и адаптацию.
        - А потом?
        - Потом - продолжение работы. Гуру надо обезвредить. И здесь вы нам снова понадобитесь.

        Совещание закончилось. Я вышел на улицу. Над Москвой висели серые тучи, сыпал колючий мокрый снег - начиналась зима. Я был потрясен услышанным, однако наслоившаяся позже информация, а в особенности доброжелательный тон, с которым Левашов проводил меня до двери кабинета, действовали как обезболивающее. Но рано или поздно полученная рана должна была открыться.
        Глава 35
        И она открылась. В тот же день. Меня как будто вырвало: накопившиеся за последние дни негативные эмоции разбухли и хлынули наружу. Что там это дурацкое модное слово «дискомфорт»! Слабый тепличный комментарий! Меня в буквальном смысле крутило и разрывало, видимо, еще и потому, что все это время я пытался сдерживаться, сконцентрироваться на текущих действиях.
        И вот теперь, когда я получил возможность передохнуть, суровая и беспощадная кара настигла меня и принялась терзать. Причем моими же руками. Я, профессиональный психиатр, даже не пытался прибегнуть к самовнушению, избежать такого сильного стресса, как-то высвободиться из цепких рук эмоций. Своим докторским умом я понимал, что сдерживать этот поток - только во вред своему здоровью. Пусть выхлестнет, очистит. Но, боже мой, как же это было больно.
        Воспаленный мозг терзал меня укорами, каждый из которых тянул как минимум на тяжелое уголовное обвинение или даже приговор. Я взялся за серьезную миссию и уже был близок к ее выполнению, как вдруг, неожиданно, по первому же зову извне, по свистку «шухер!», по чужой, неизвестно чьей команде сбежал, да еще как - самым дурацким из возможных способов - через окно. Как застуканный любовник, как жалкий воришка, как пацан, как… не знаю кто. И уже не важно, что Саймон был в шаге от роковой развязки, куда противнее ощущение позора.
        Пусть Гуру, как говорит Левашов,  - подпольный торговец «живым товаром», пусть он замешан в темных и страшных делах, его очередь еще настанет, я ехал в Европу наказать Саймона. И он был у меня в руках. Был - никто не посмеет отрицать этого. Но я отступил, а этот гад мало того, что остался безнаказанным, еще и организовал погоню и практически прищемил нас в трущобах. Он остался на коне, а я праздную труса. Хороша развязка.
        Да и выжил-то я благодаря добровольной жертве Даши. Это она, не считаясь ни с чем, кинулась мне на помощь и буквально выдернула меня из лап палача. Да - не вовремя, да - вообще зря, но она выполнила свой профессиональный долг, а я нет.
        Я метался по квартире. Пытался залить свои переживания сначала Пуэром (какое там - детский лепет!), потом внезапно обнаруженной в закромах водкой - пустое! Залезал даже в ванну в надежде применить свой знаменитый способ расслабления. Стало еще хуже. Стресс был такой силы, что снять его можно было только медикаментозно. В этот момент я по-настоящему пожалел, что до сих пор не обзавелся у себя дома морфином или другим похожим препаратом. Оставив напрасные старания, я просто рухнул на диван и уткнулся лицом в жесткую холодную подушку. Как же больно, доктор, как же больно!
        Страшнее всего была мысль о Даше. Я представил (а воображение у меня очень даже богатое), как «манекены» Саймона вламываются в квартиру, после чего одни наваливаются на беззащитную девушку и выкручивают ей руки, другие, обшарив помещение и не найдя меня, присоединяются к первым и начинают пытать жертву. Каким бы там «мирославом» она не числилась, в жизни она оставалась хрупкой девушкой, которая неспособна противостоять сразу нескольким громилам. Конечно, если там не дошло до перестрелки. Перед глазами тут же образовались красные брызги, собирающиеся в одну большую лужу.
        Мне вспомнились ее глаза - зеленые, выразительные. В такие можно и влюбиться. Лучше бы не вспоминались! Сейчас в этих глазах стояла мольба о помощи. И еще укор. А ведь я и из этой ситуации выскользнул как трус. Мало ли что она просила, уехать я всегда бы успел. В первую очередь нужно было обеспечить ее безопасность, по возможности защитить. Так нет - я бросился прочь как ошпаренный. Как же - надо не упустить момент, успеть на самолет. Отговорки. Уж лучше бы Петренко сбила меня там, на проспекте. Опять мимо: ездить толком не умеет, а затормозить передо мной смогла - мучайся, доктор, дальше!
        И Левашов отчитал меня как мальчишку. Вот уж кто прав на все сто. Тоже мне, авантюрист в белом халате!  - решил провернуть благородную миссию тайком от конторы. Да мыслимо ли это! Кретин! И сам ничего не смог, и ценного агента (Левашов врать не будет) подставил. Одни только проблемы от тебя, доктор.
        Что там, на флешке? Я хотел было встать и включить компьютер, но внутренне содрогнулся, представив, как сыплю изрядную пригоршню соли на свои саднящие раны. Нет, потом посмотрю, когда-нибудь, позже, не сейчас, не надо… Да и что я там хочу увидеть, в чем убедиться? Что Саймон - головорез, а Гуру - организатор черного трафика? Про первого я и так знаю, второй…
        Да, этому гаду удалось меня переиграть. Усыпил бдительность, внушил задание, толкнул на преступление. Выходит, Саймон для него не только военный преступник (это, скорее всего, просто прикрытие главного плана), он - подельник, а еще вернее - конкурент, от которого нужно избавиться, чтобы не делить барыши. И сделать это не своими официально чистыми руками безгрешного юнната, а твоими, доктор, силами и средствами. Он даже способом устранения заморачиваться не стал, не поинтересовался, сам, мол, придумаешь, ты специалист, ты все знаешь. Чистый, незамаранный, не имеющий отношения. Ай да, Гуру! Четкая работа, профессиональная! Учись, Сомов, как надо действовать. А ты - не врач-профессионал, собирающий материалы для диссертации, ты - лепила, простой воровской лепила, пытавшийся врачевать преступника, который переиграл тебя и «вылечил» по своему рецепту.
        Еще неизвестно, как ты, Королев А. Д., вел себя в тех самых джунглях. Такие ли уж чистые у тебя руки? Настоящий «полковник»… И амбал по твоей вине за решеткой. И Факс чуть не погиб. Ну и сволочь!
        А что, если Гуру перегрузил часть своих грехов на Саймона - создал образ врага, добавил к его ужасам еще и свои, чтобы впечатлить такого, как я, правдоборца. Или… еще страшнее: выдал свое за чужое?
        От такой мысли бросило в жар. Нет, Саймон, конечно, преступник, здесь сомнений быть не может, но настолько ли безгрешен наш друг? Не случайно же он ударился в благотворительность. Замаливает грехи? Замучила совесть? О чем я?! Какая у головореза совесть! Хитрый, скользкий, расчетливый воротила. Благотворительность - обычное прикрытие, пыль в глаза, уход от налогов. А что за этой ширмой, никому не известно.
        В памяти всплыл самый первый образ Королева А. Д., увиденный в ту злополучную ночь на острове. «Господь Бог Саваоф»… с кровавыми по локоть руками. Мерзавец, шинкующий себе подобных, упырь, кровопийца. И такое существо смогло меня обмануть, втянуло в свои грязные делишки. У-ух, как больно! Дайте морфин!
        Но что - я? Вот Даше - той и больнее, и страшнее во много раз. И все из-за тебя, трус, перестраховщик. А что, если вернуться и доделать недоделанное? А это мысль! Только - как? Наверняка меня пасут и больше уже никуда не выпустят. Раз облажался, второго не будет.
        Я чувствовал, как тяжелые переживания буквально вытягивают из меня последние силы. Мозг отчаянно метался в черепной коробке и бился о ее стенки; нутро выкручивалось, растягиваясь в болезненные канаты; ноги подкашивались; в обессиленном теле металась измученная душа.
        Я вдруг решил, раз нет под рукой морфина, может, сгодится простое снотворное? Как там у классика: «Уснуть и видеть сны…» А лучше - совсем без снов, я и так знаю, что там будут показывать. Просто забыться, вырубиться, отвлечься.
        Я встал и, шатаясь, направился на кухню. Там аптечка, там мое спасение. Голова кружилась, тело ныло так, будто я только что пришел с тяжелой физической работы. Рылся на удивление недолго: упаковка с вожделенным «…зепамом» нашлась тут же.
        Неожиданно перед глазами снова возникло лицо Даши - страдающей, молящей о помощи. На кого-то оно похоже? Тот же испуг и беспомощность, то же отчаяние и последняя надежда…
        - Люда!  - Я был уверен, что она меня слышит.  - Люда…
        Рука бесконтрольно высыпала на ладонь все содержимое упаковки. Я поднес ее ко рту и замер.
        - Ну же, трус!
        В этот момент кто-то настойчиво загрохотал в мою входную дверь.
        Глава 36
        Ломились долго. Все это время я сидел и отрешенно смотрел перед собой. И только когда в замке заскрежетала отмычка, я медленно поднялся и направился в прихожую.
        - Ты живой?!  - В разверзшийся, словно окно в параллельный мир, дверной проем ввалился испуганный Коновалов.  - Чего не открываешь?! Я уже полчаса стучусь! Как чувствовал, приехал… Ты один?  - Все тот же знакомый взгляд через мое плечо.
        Я посмотрел на топтавшегося в дверях слесаря, на лице которого было полное разочарование из-за сорвавшейся халтуры, и захлопнул перед его носом дверь.
        - Один.
        Володя взволнованно ходил по квартире. Увидев рассыпанные по полу таблетки, вскинул на меня подозрительный взгляд.
        - Хотел заснуть,  - я попытался объяснить и не сразу узнал свой голос, таким чужим и потусторонним он показался мне в эту минуту,  - бессонница…
        - Ты смотри - бессонница!  - Глупостей каких не наделай.  - Он взял веник и начал сметать беленькие шайбочки в совок; я завороженно смотрел, как он это делает.  - Да что с тобой?
        - Вова, я подвел людей.
        - Кого? Гуру, что ли? Мирослава? Брось, не убивайся. Это издержки оперативной работы. Контора вызволит, она всемогущая. Соберись! Есть разговор. Левашов прислал меня ввести тебя в курс дела.
        - Какого еще дела?  - Я по-прежнему был не в силах сосредоточиться, все еще находился под впечатлением недавних переживаний.
        - Серьезного. О!  - Майор радостно выудил из-под стола бутылку с остатками водки.  - Ты что это - в гордом одиночестве?
        - Да это… с прошлого раза.
        - Ладно врать-то: «с прошлого раза», меня не обманешь. Закусь найдется?  - И, не дожидаясь ответа, полез в холодильник.
        …Мы сидели за столом и уверенно приканчивали спиртное. На душе у меня постепенно становилось легче. Володя обладал уникальной способностью подбодрить, разговорить или при необходимости уговорить собеседника (еще бы - опер со стажем!). Он как-то незаметно и спокойно разложил ситуацию по полочкам, дал оценку каждому событию, и все мои приключения неожиданно даже для меня, их непосредственного участника, предстали совершенно в ином свете. От сердца заметно отлегло.
        - Что там за дело?  - Я наконец почувствовал, что могу воспринимать информацию.
        - Дело? Касательно твоего подопечного.  - Я недовольно вскинул брови.  - Я о Гуру. Надо дожимать мерзавца.
        - А что, без меня никак?
        - Видно, никак: ты начал, тебе и завершать.  - Я усмехнулся.  - А если серьезно, Левашов не хочет, чтобы секта и ее руководитель стали народными мучениками. Огласки не хочет. Нужно провернуть все по-тихому. Мирослава пока нет. Вся надежда на вас, доктор. Твоя задача: выманить Гуру из логова, ну а дальше…
        - Как же я его выманю? Он сейчас, наверное, залег… хотя, подожди, я ведь с ним еще не разговаривал. Есть надежда, что он пока не знает, что я с триумфом провалил его задание и вернулся в Москву.
        - Может, и не знает. Но надеяться на это не стоит, у него неплохая агентурная сеть. Короче, слушай…

        Он отключил связь, встал и раздраженно заходил по квартире. Конечно, опасения, что подобное может случиться, были, но в глубине души все-таки жила надежда на благоприятный исход дела. Доктор - мужик правильный, слово свое должен был сдержать и сдержал бы. Тем более что он провел с Сомовым такую серьезную предварительную работу - посвятил в тайну, убедил, переключил внимание, направил энергию в нужное русло. Все шло как по маслу…
        Он взглянул на телефонную трубку. «Ему помешали». Скорее помогли. Сомнений не оставалось: доктора прикрывали, а в нужную минуту вклинились и полностью развернули сюжет. Как бы то ни было, Саймон остался жив, а над ним теперь нависла серьезная опасность. В любой момент следует ждать ответного удара: рейнджер такого выпада ему не простит, длинные у него руки. Что ж, он еще раз, теперь уже с благодарностью, взглянул на трубку: кто предупрежден, тот вооружен.
        Внезапно зазвонивший телефон обжег руку. Спокойно, это же обычная вибрация. «Сомов»! Дисплей заговорщицки подсказывал ему, к чему готовиться.
        - Алло.
        - Артур Дмитриевич, это Сомов. Все сорвалось. Я в Москве.
        - Ну, здравствуйте.
        - Добрый день.
        - Добрый?
        - Не спешите с выводами.
        - Это ваш совет?
        - Давайте обсудим все при личной встрече.
        - Думаете, она нужна?
        - Уверен.
        Несколько секунд он стоял в раздумье, на том конце тоже молчали, ожидая его решения.
        - Сегодня вечером. В офисе.  - Он нажал «отбой».
        А если?.. С минуту он колебался. А ведь это выход. Во всяком случае, можно будет оправдаться перед Саймоном: как только, мол, узнал, сразу принял меры. Одиночка. Маньяк. Псих. Доктора тоже психами бывают, тем более специалисты в этой области. Не того послал. Очень сожалею. Забудем как страшный сон.
        Но кто это сделает? Ключ убит. Амбал за решеткой, Пудис на острове. Отзывать - возникнут подозрения. Кто же? Надо посоветоваться - взгляд снова упал на телефонную трубку.

        - Вот, собственно, и все. После этого первым же рейсом пришлось вылететь в Москву.  - Я поставил на стол пустую чашку.
        Мы сидели уже около часа. Чай выпит, фрукты так и остались нетронутыми - лежали в хрустальной вазе, радуя глаз сочным разноцветием. И не важно, что на дворе зима, при некотором усилии можно сделать так, что об этом забываешь.
        Гуру угрюмо молчал, переваривая мой рассказ. Пару раз вставал и принимался ходить по комнате. На этот раз в его поведении я заметил сильные перемены: бегающий взгляд (чего раньше не было), плохо скрываемое волнение, руки-захватчики стали еще беспощаднее. Неужели на него так сильно повлияла моя неудача? С другой стороны, это для меня неудача, а для него - настоящий провал. Я сам себя виню и мучаю, но все же не тащу на дыбу, его же будут терзать «манекены» Саймона. Тот наверняка догадался, что я действовал не только по собственной воле. Как бы то ни было, плохо нам было обоим.
        - Вы представляете масштаб предстоящей трагедии?  - Королев А. Д. смотрел на меня как профессор на экзаменуемого. В эту минуту я был виновен во всех его прошлых и будущих грехах.  - Что прикажете делать? Откреститься и сдать вас на расправу Саймону?  - Особо пристальный взгляд. Я почувствовал, что в эту минуту он не играет, а спрашивает по-настоящему. Отвечать надо было тоже по-настоящему.
        - Это проще всего. Но это не выход.
        - Каков же выход?  - Гуру еще глубже вогнал в меня свой визуальный зонд.
        - Нужно повысить свой статус, приблизиться к власть имущим. Тогда Саймон будет вынужден одернуть свою руку.
        - То есть?  - Гуру растерялся.
        - Надо пустить пыль в глаза. Показать, что вы - фигура, что причастны к серьезным деловым кругам. Тогда Саймону станет несподручно давить на вас, у него ведь рыло в пуху: ответственность за военные преступления никто не отменял, а у вас полные руки доказательств. Он бизнесмен и наверняка дорожит своей репутацией.
        Гуру задумался. Было видно, что моя идея ему понравилась, просто он не хочет сразу хвататься за нее, желает показать, что выбирает из нескольких вариантов. Руки… Они снова засуетились: схватили чайник, занесли его над пустой чашкой - тонкая, давно остывшая струйка жалкой ниткой свисла из фарфорового носика. Взял сахарницу, тут же поставил на место, принялся вертеть между пальцев ложечку. Волнуешься? Правильно делаешь. Теперь моя очередь издеваться над тобой.
        - Саймон прекрасно знает мое положение,  - попытка услышать последние доводы в пользу моего совета.  - Он знает реальное положение моих дел. Он следит за этим.
        - А вдруг вы поймали птицу удачи? Стали обладателем солидного гранда? Свели дружбу с олигархами? В нашей стране от смешного до великого - один шаг. Вы такое не допускаете?
        - Теоретически. Но нужен конкретный план.  - Он снова испытующе посмотрел на меня, дескать, не темни, выкладывай.
        - План есть.
        Гуру изменился в лице. Из хмурого и неприступного оно прямо на моих глазах стало каким-то по-детски наивным и доверчивым. Кидай же мне свою соломинку!
        - В Подмосковье есть приличный участок земли. Там же, на этом участке, стоит заброшенная усадьба. По документам она числится за каким-то фиктивным ведомством, на самом деле - ждет своего нового хозяина. Земля на продажу. Вы собираете воедино весь свой наличный капитал и выкупаете усадьбу с условием ее последующей реставрации. Все по закону. Надеюсь, у вас найдутся специалисты, которые сумеют подготовить необходимый бизнес-план и прочие документы. Главное - ввязаться, возможно, в дальнейшем вы эту усадьбу перепродадите, но сейчас нужно засветиться в деловых кругах. При таком раскладе Саймону будет неудобно, а главное - невыгодно докучать вам. По крайней мере, в ближайшее время.
        Гуру углубился в размышления. Я не мешал. На правах осмелевшего гостя, я попросил секретаршу повторить чайную церемонию. Пока она готовила приборы, я стоял у окна и смотрел на улицу.
        - Хватит уже ютиться по детским садам. Не тот уровень,  - бросил я и обернулся.
        Взгляд Гуру просиял. Я понял, что задел больное самолюбие.
        - Откуда у вас такие сведения? Левашов?
        - Он тут ни при чем,  - откровенная ложь в данном случае работала безукоризненно,  - я практикующий врач, у меня много солидных пациентов. Кое-кто любит пооткровенничать.
        - Допустим, я найду деньги. Какова процедура покупки?
        - Я сведу вас с нужными людьми.  - Пришлось выдержать театральную паузу.  - Должен же я реабилитироваться после своего провала. Посмотреть усадьбу можно хоть завтра.
        - Хорошо.  - Гуру одобрительно кивнул и едва заметно, одними глазами, улыбнулся. Я почувствовал, что в его голове зреет встречный план. Он тоже что-то замышлял. Пусть, мне было важно вытащить его за город.
        На прощанье он пожал мне руку, глядя прямо в глаза. Никто в эту минуту не мог даже представить, как мне хочется его придушить.
        Глава 37
        Зима уверенно входила в свои права. Температура опустилась ниже нулевой отметки и, похоже, не собиралась возвращаться наверх, по крайней мере в ближайшее время. Город как-то сразу нахмурился, словно повзрослел, задумался, вспоминая события уходящего года, и время от времени, видимо, по делу, посыпал свою голову снегом. И все это на фоне предновогодней суеты: повсеместных шумных ярмарок, иллюминаций и людской беготни.
        Мы проехали мимо очередного торгового столпотворения: десятки человек суетились возле уличных прилавков, перебегая от одного к другому, готовые скупить все, что предлагали им изобретательные продавцы. Шел поединок, в котором одни прилагали все усилия, чтобы избавиться от товара, другие, превозмогая жгучее желание получить все и сразу, старались удержаться от соблазна и приобрести только самое нужное. Человеческая жадность особенно ликовала накануне больших праздников.
        Я сидел за спиной водителя и краем глаза смотрел на Гуру, расположившегося на расстоянии вытянутой руки от меня. Казалось, он был увлечен наблюдением за предпраздничной уличной суматохой. На самом же деле, я это чувствовал, он проворачивал сложную мозговую работу.
        Мое предложение явно пришлось ему по вкусу, оставалось только взвесить все «за» и «против». Хотя главный аргумент был определен точно - повышение собственного статуса. Гуру предстояло стать по-настоящему деловым человеком. И в этом смысле расчет полковника и его команды был точен. Главный «водник» (а с некоторых пор я окрестил его еще и «мясником»  - надо же, еще одно совпадение с августовскими событиями), так вот, наш главный «водник» согласился приобрести новое положение, даже забыв про элементарную осторожность. Слишком соблазнительна была перспектива. Предложение, а это было понятно и непосвященному, исходило не от какого-то придуманного мной пациента, а от аналитического отдела известной силовой структуры. Об этом Гуру не мог не догадываться. И здесь получалась нестыковка: либо он полностью поверил мне и, таким образом, решил спасти себя от неминуемого возмездия Саймона, либо, сделав вид, что поддался на мои уговоры, затеял собственную игру. То, что он мастер усыплять бдительность, я знал по личному опыту. Недооценивать противника нельзя. Напряжение было огромным - дело шло к развязке. Вина
Королева А. Д. подтверждалась документально (спасибо Факсу, ну и мне, конечно). Оставалось взять преступника и заставить его сознаться в содеянном.
        Мы ехали за город, чтобы Гуру мог лично познакомиться с предметом разговора. На военном языке это называется «рекогносцировка» (доктор, не злоупотребляйте военной терминологией!). Но как иначе? Если раньше наши контакты представляли собой психологические поединки, то после европейских событий они превратились в настоящие боевые действия с маневрами и свистящими над головой пулями.
        На наше счастье, дорога в этот день была относительно свободна, личный водитель Гуру знал свое дело, и машина уверенно мчалась к нужному месту. И чем меньше оставалось километров, тем тревожнее было на душе. И не только у меня. На лице Королева А. Д. тоже читалось беспокойное ожидание предстоящего финала. Было видно, что он готовится к чему-то очень важному. Хорошо, если - к предстоящей сделке…
        Последний поворот, и вот мы уже на проселочной дороге, мало напоминающей федеральную трассу. Да и пейзаж заметно изменился: вместо шумного мегаполиса с его суетой и высотными домами перед нами открылась истинно русская картина: заснеженный простор, обрамленный зеленым массивом, таинственное безлюдье и долгожданная тишина, угадывавшаяся даже за ровным шумом двигателя. Безжалостная цивилизация до поры до времени щадила эти места.
        - Подъезжаем. Остановите вон у того шлагбаума. Охранники должны быть предупреждены.  - Я старался говорить как можно спокойнее, и мне это, кажется, удавалось.
        Лакированный седан замер у ворот усадьбы. Из сторожевой будки вышел человек в форме ЧОПа и, не торопясь, направился в нашу сторону. Я видел, как внимательно следит за его движениями Гуру. Так следят за теми, от кого ожидают подвоха,  - настороженно и с любопытством.
        Я приоткрыл окно и протянул охраннику заранее приготовленный пропуск.
        - Вас должны были предупредить…
        Чоповец слишком, как мне показалось, быстро изучил бумажку и махнул в сторону будки, обращаясь к кому-то невидимому:
        - Открывай!
        Шлагбаум медленно поднялся, и машина въехала на охраняемую территорию.

        Мы уже с полчаса ходили по усадьбе, делая вид, что изучаем участок и разрушенные строения, прикидываем, как их можно благоустроить. Нас сопровождал начальник охраны, в обязанности которого входили подобные экскурсии с рассказом об истории этой достопримечательности и ее сегодняшней неприглядной судьбе. Признаюсь, если бы не он, я бы не выдержал и десяти минут: во-первых, от того, что просто не знал, что нужно говорить в таких случаях, во-вторых - от нестерпимого желания немедленно расправиться с «компаньоном».
        Что-то подобное испытывал и Гуру. Я видел, что его мысли были заняты чем угодно, только не архитектурой. Он периодически бросал нервный взгляд то на шлагбаум, то на покосившуюся металлическую калитку, ведущую в лесопарковую зону, окружавшую развалины. Явно чего-то (или кого-то) ждал. Это меня сильно беспокоило, ведь и я тоже был настороже. В этот момент я уже почти не сомневался, что у него есть свой план, осуществить который не дает какая-то мелочь, вроде опоздавшего исполнителя или говорливого начальника охраны.
        Я не знал в точности, как все должно произойти, и от этого мне было не по себе. Наша экскурсия неминуемо превращалась в состязание на выдержку.
        - …и с тех пор все в таком вот виде. Вот такие дела,  - донесся до меня голос «экскурсовода».  - Извините, если у вас нет вопросов и я вам больше не нужен, пойду докладывать по начальству - время, у нас с этим строго. А вы походите еще, посмотрите…
        Он развернулся и с очевидным удовлетворением от выполненной работы направился в дежурку.
        - Ну, что скажете?  - Я решил взять инициативу в свои руки.
        Гуру открыл было рот, но ответить не успел - зазвенел его мобильный.

        Он хотел было сказать доктору, что его все устраивает. Пусть думает, что он заглотил наживку, пусть успокоится, расслабится и даст возможность нанести решающий удар. Да он давно бы его сделал, если бы не этот проклятый охранник, который увязался за ними,  - ненужный свидетель. Он все время мешал подать условный сигнал. А лишний труп сейчас совсем ни к чему.
        Телефонный звонок прозвучал, как всегда, не вовремя. Кажется, он даже вздрогнул от неожиданности - такой конфуз.
        Но еще неожиданнее было увидеть на дисплее имя абонента.
        - Да, слушаю,  - взгляд извинения на доктора, дескать, очень важно, я постараюсь недолго.
        - Как ты себя чувствуешь?  - Саймон гудел прямо в мозг, заполняя собой все пространство. Последние дни он жил в постоянном ожидании этого голоса, и вот он обрушился на него.
        - Нормально. Вашими молитвами,  - надо попробовать пошутить, хотя, какое там!  - не до этого.
        - Молитвами?..  - Саймон зло усмехнулся.  - Это хорошо. Молись громче, надо, чтобы тебя услышали.  - А вот это уже не юмор, это намек.
        - Не понял.
        - На этот раз я вряд ли смогу тебя спасти, это не те джунгли. Так что готовься к худшему.
        - Не понял,  - он почему-то не решался произнести ничего другого, пытаясь за это время сосредоточиться.
        - Девчонка, которую мы прихватили, начала говорить. Хочу предупредить, хотя после своей дурацкой выходки ты этого и не заслуживаешь…
        - Но это не я, это…  - взгляд на доктора. Тот на расстоянии, смотрит на развалины, вряд ли слышит. Понизив голос:  - Это все он, я тут ни при чем. У меня и в мыслях…
        - Врать нехорошо, Артур. Ты всегда врал. А еще - знался не с тем, с кем надо. Это твоя главная ошибка в жизни. Твой Сомов - агент ФСБ.  - Пауза. Удивил! Я это и так знаю.  - Ты у них на очереди, сразу после меня. Надеюсь, на этот раз они будут решительнее и аккуратнее. Ты, конечно, подлец и заслуживаешь наказания, но мы делаем одно дело, так что держись от него подальше.  - Гудки.
        Он на минуту растерялся, в груди почему-то защемило.
        - А Саймон прав,  - доктор направил на него враждебный взгляд.

        Как только раздался телефонный звонок, я насторожился. Сделав вид, что деликатно не обращаю внимания на Гуру, напрягся, чтобы хоть как-то уловить суть разговора. И уловил. Сомнений не оставалось - звонил Саймон: перед кем еще Королев А. Д. будет так беспомощно оправдываться?
        По глазам Гуру было видно, что сообщали ему нечто не просто важное, а роковое. Придумать продолжение не составило особого труда. А если добавить немного здорового блефа…
        - А Саймон прав,  - я кинулся в атаку, еще не имея в голове конкретного плана. Важно было добить противника сразу же, по горячим следам, не дать оправиться от неприятного разговора.  - Ваше дело плохо.
        - Вы о чем?  - Недоумение, похоже, настоящее.
        - Пришло время закончить игру. Она и так затянулась на сорок с лишним лет. Кровавые мальчики требуют отмщения. Сами расскажете, как убивали там и убиваете здесь? Или спросим свидетелей? К счастью, такие нашлись.
        Гуру побагровел. Похоже, в этот момент его хваленая выдержка окончательно лопнула по швам. Я ожидал чего угодно, только не такого. С неожиданной для его возраста ловкостью он подпрыгнул на месте, освобождая из-под полы куртки металлический предмет, ослепительно блеснувший на солнце. Нож! Я едва успел отскочить в сторону - тонкое лезвие мелькнуло прямо перед моим лицом. Я понял: второй выпад можно и не отразить. Я постарался достать его кулаком, но ловкий и к тому же до предела озлобленный Гуру увернулся, изобразил пируэт и молниеносно полоснул меня по руке. Из рукава куртки вывернулся синтепон почему-то розового цвета. Боль пронзила тело с задержкой, давая возможность осознать, что я ранен. Отступать нельзя. Прижимая к себе поврежденную руку, я снова кинулся на противника, стараясь сбить его с ног. Но он опять уклонился и нацелил свое оружие прямо мне в грудь. Я приготовился к худшему.
        В этот момент я увидел за его спиной фигуру. Кто-то спешил в нашу сторону, торопясь вмешаться. Кто это, я разглядел не сразу, а когда узнал, воодушевился - помощь спешила ко мне.
        - Игорь Петрович, у него нож!  - крикнул я изо всех сил и снова кинулся на Гуру.
        Королев А Д. радостно оскалился, но, отвлекшись на мой крик, упустил драгоценную секунду. Мне удалось сбить его с ног и завалить набок. Здоровой рукой я несколько раз ощутимо ударил негодяя в лицо. Гуру выронил нож и начал было обмякать. Еще секунда, и я бы стал полным победителем, но в этот момент сокрушительный удар чем-то твердым и тяжелым по голове вывел меня из равновесия. Я замер, изо всех сил стараясь понять, что произошло. Хлопки, крики, лай собак, непонятно откуда взявшийся истеричный старушечий смех - все слилось в единый гул. Я начал терять сознание, досадуя, что проиграл схватку.
        Вместо эпилога
        За свою долгую жизнь кабинет полковника Левашова, наверное, так ни разу и не видел, что такое праздничное убранство. Вот и эти новогодние праздники он пережил, не в пример другим помещениям, оставаясь строгим и исключительно рабочим.
        Совещание носило характер итогового. Участники операции собрались практически в том же составе, если не считать произошедшей довольно приятной замены.
        Я только вчера выписался из больницы. К счастью, обошлось без серьезных последствий. Рука уже начала заживать, швы на голове сняли. Сотрясение еще давало о себе знать, но уже беспокоило не так сильно, как раньше. В общем, «пациент пошел на поправку». До работы еще, конечно, далеко, профессор Левенбург не скоро дождется «с симпозиума» своего «лучшего специалиста». Да он, должным образом оповещенный, и не очень торопит - выздоравливайте, Сергей Иванович, сколько надо. А мне, если честно, уже не терпится вернуться к своим шизофреникам, надоели головорезы и кровопийцы.
        Кто-то улыбался, не сдерживая удовольствия от успешно проделанной работы, технари негромко переговаривались, обсуждая последние новости… Какими милыми и приятными казались мне сегодня эти лица, особенно одно из них.
        Володя Коновалов по привычке рисовал что-то в своем блокноте. Если бы не он, не сидеть бы мне сейчас за этим столом. Это он со своей опергруппой вовремя подоспел мне на помощь, это он, уворачиваясь от пуль оборотня, отбил меня у преступников, ранив одного из них - майора ФСБ Караваева Игоря Петровича - и нейтрализовав другого - Королева А. Д., в прошлом лейтенанта… забыл, как его зовут на самом деле. Я невольно поморщился: напрягаться пока еще было больно.
        Уже навещая меня в больнице, Володя рассказал, как, получив сигнал об утечке информации, технический отдел начал внимательно отслеживать контакты, в том числе телефонные разговоры, всех без исключения участников операции. Так удалось узнать об истинной цели моей поездки в Европу (при этом я недовольно поморщился - провал с Саймоном еще сидел во мне занозой), но, самое главное, так удалось отследить контакт Игоря Петровича с Гуру. Выяснилось, что они близкие родственники - отец и сын. Причем сын, будучи на службе, активно сливал преступнику-отцу оперативную информацию о планах операции и ее участниках.
        В числе первых потенциальных жертв значилась и моя фамилия: меня должны были ликвидировать еще по приезде на остров. (Амбал, оказывается, не шутил.) Но после личного знакомства со мной Гуру передумал, увидев в лице врача-психиатра оригинальное орудие возмездия, с помощью которого можно ликвидировать своего хозяина и основного конкурента.
        Увы, Саймон так и остался недосягаемым. Для нас во всяком случае. Но материалы на военного преступника направлены в Интерпол, остается только ждать адекватной реакции европейских властей, хотя в свете последних политических событий…
        - Ну что же, товарищи,  - Андрей Леонидович Левашов поднялся из-за стола. Казалось, его лицо не меняет выражение ни при каких обстоятельствах - всегда остается строгим и мужественным,  - поздравляю вас с наступившим новым годом и успешным окончанием операции. Добрый знак - начинать год удачей в работе. От лица руководства хочу выразить персональную благодарность Сергею Ивановичу Сомову, принявшему боевое крещение и с честью выдержавшему все испытания. Спешу сообщить, что руководством ФСБ принято решение о награждении Сергея Ивановича государственной наградой,  - собравшиеся заметно оживились, я невольно заулыбался,  - кроме того, будут поощрены и другие участники операции. В ходе предварительного следствия Королев А. Д. сознался в ряде совершенных им преступлений, в том числе в незаконной торговле людьми - статья 127.1 УК РФ. Вопрос о преступлении майора Караваева будет решаться отдельно после тщательного служебного расследования.
        Товарищи, я верю, что наступивший год станет более благоприятным, чем год ушедший, и хочу надеяться, что мы приложим все усилия, чтобы наша страна, несмотря на происки Запада, оставалась такой же сильной и организованной, какой была до сих пор, и что никакая сила…
        Тут я отвлекся от речи полковника, поскольку именно в эту минуту меня окончательно увлекли очаровательные зеленые глаза, с нескрываемым интересом смотревшие в мою сторону.