Любить по-шотландски Лилия Подгайская

        Любовь приходит к людям разными путями, никогда не повторяясь. И она бывает тем сильней, чем трудней оказывается дорога к ней. Это узнали на собственном опыте и французская принцесса Иоланда, и дочь шотландского лорда Алекс, и юная англичанка Лора Февершем, которые нашли свою любовь в суровых горах Шотландии. Здесь она осветила их жизнь подобно солнечному лучу в ненастный день и осталась в сердце, даже если с ней пришлось расстаться навсегда.

        Лилия Подгайская
        Любить по-шотландски

        Королева — девственница
        ФРАНЦИЯ, ПАРИЖ. ЛЕТО 1285 ГОДА
        Принцесса Иоланда безостановочно ходила по своему покою, нервно сжимая руки и время от времени заламывая их. Со стороны она напоминала маленького изящного и очень красивого зверька, неожиданно запертого в клетке и ищущего из неё выхода.
        —Ну почему, Марго, почему, — обратилась она к юной Маргарите де Леон, любимой фрейлине и близкой подруге, — почему Филипп поступает со мной так?
        Глаза у принцессы опухли от слёз, которые она всю ночь проливала в подушку, давясь рыданиями, чтобы не прибежала эта ведьма де Краон, старшая статс-дама её двора. Она ни о чём не должна даже догадываться, иначе беды не избежать.
        —Но Его Величество ведь рассказал вам, моя принцесса, почему принял такое решение, — отозвалась Марго, миниатюрная миловидная девушка с блестящими каштановыми локонами и небесно-голубыми глазами.
        Она взглянула на свою госпожу, и её доброе сердечко сжалось от вида горя и отчаяния, написанных на лице принцессы. Хорошо, что Иоланда велела никого не впускать к ней в покои кроме доверенной горничной Мари и её, единственной близкой подруги бедной принцессы. Иоланда сказалась нездоровой, и это было правильное решение. Никто не должен видеть её такой, иначе по двору пойдут сплетни, а они совсем ни к чему, особенно в этой сложной обстановке, которая вдруг возникла на безоблачном небосклоне их жизни. Нет, они, конечно, понимали, что рано или поздно принцессе придётся выйти замуж за какого-нибудь знатного человека, возможно чужеземного принца, даже скорее всего так. Но старый вдовец король из дикой Шотландии — это уж совсем никуда не годится. И такое внезапное решение, как гром среди ясного неба.
        Принцесса, не отвечая, продолжала метаться по большой, шикарно обставленной комнате. Её чёрные как ночь роскошные волосы рассыпались по плечам, закрывая спину до самой талии. На ней была мятая ночная рубашка, отделанная широкими изящными кружевами. Красивое лицо с тонким нежным овалом и золотисто-смуглой кожей побледнело от бессонной ночи и овладевшего принцессой отчаяния. Взволнованная Мари безуспешно пыталась приложить к опухшим глазам госпожи примочки, которые снимут красноту и отёчность, но принцесса отмахивалась от неё и продолжала свой нервный безостановочный бег.
        Наконец Марго поняла, что ей следует взять дело в свои руки и заставить принцессу успокоится и вести себя разумно. Маленькая хрупкая Марго обладала железной волей, но об этом знали только самые близкие люди. Для всех остальных она была образцом женской слабости и беззащитности.
        —Послушай меня, Иоланда, — сказала фрейлина голосом, в котором зазвучал металл. — Возьми, наконец, себя в руки, сядь и давай поговорим спокойно. Обстоятельства, и правда, крайне неблагоприятны, но всё может повернуться ещё хуже, если ты не поведёшь себя разумно.
        Принцесса перестала метаться и остановилась напротив подруги, беспомощно глядя на неё и продолжая заламывать пальцы.
        —Сядь, дорогая, — продолжила Марго гораздо более мягким, даже нежным голосом, — и дай Мари приложить примочки к твоим глазам. Ведь как бы ты ни прикидывалась нездоровой, выйти вечером в большой зал тебе придётся, такова воля короля. Неповиновение распоряжению монарха недопустимо. И очень опасно для тебя показаться в таком виде, как ты сейчас.
        Она кивнула горничной, и та поспешила выполнить то, что намеревалась сделать уже добрых полчаса. А сама Марго села рядом с подругой, взяла в свои маленькие, но крепкие ручки изящные пальцы принцессы и стала говорить спокойно, но настойчиво.
        —Жизнь принцессы очень нелегка, Иоланда, и ты всегда знала об этом. Ты сама мне говорила, что тебя используют в нужный момент как фигуру на шахматной доске, до поры до времени стоящую без движения в своей клетке. Ты ведь была к этому готова.
        —Да, Марго, — отозвалась принцесса уже более спокойным голосом, — я всегда это знала, с самого детства нам с сестрой не уставали это внушать. И я была готова отправиться куда угодно, в Бургундию, какое-нибудь из германских княжеств, даже в Англию. Но Шотландия! Где-то на краю света, дикая варварская страна и старый король, овдовевший и потерявший троих детей. Говорят, что его дочь погибла уже взрослой, оставив после себя малышку, дитя Норвежского короля Эрика Третьего. А сам он, я слышала, огромный и страшный. Я боюсь, Марго, я просто боюсь. И потом, мой милый красавец Гийом, как я расстанусь с ним?
        И принцесса снова разрыдалась к полному отчаянию бедной Мари.
        —Забудь о нём, Иоланда, — снова жёстко и непреклонно сказала Марго, — даже имя не произноси никогда. Ты не имела права увлекаться им. А он, если бы действительно любил тебя, никогда не вовлек бы в эту опасную игру.
        —Ну, о чём ты говоришь, Марго, — принцесса вскинула голову и её красиво очерченные губы капризно изогнулись, — как могу я не любить его, такого красивого, такого нежного? Он говорил мне необыкновенные слова, от которых у меня голова просто шла кругом, а ноги подгибались. И один раз он даже поцеловал меня. О! Как это было сладко! И теперь я даже представить себе не могу, что меня будет целовать какое-то шотландское чудовище.
        —Не только целовать, моя принцесса, — твёрдо заявила неугомонная фрейлина, — но и владеть вашим телом. Это его право, а вы будете обязаны подчиниться.
        —Ну уж нет, подчинения от меня он не получит, — упрямо заявила принцесса, и её тёмно-карие глаза недобро сверкнули, — он ещё пожалеет, что выбрал меня в жёны.
        В эту минуту их разговор был прерван появлением слуги, который принёс известие, что принцессу ожидают в зале к ужину в самом нарядном виде — таково требование короля. И обязательно тот гарнитур из рубинов и бриллиантов, что Его Величество преподнёс принцессе на её шестнадцатилетие.
        Слуга ушёл, а женщины принялись за подготовку к торжеству. Засуетились фрейлины и служанки, мадам де Краон величественно руководила всей этой суматохой. Она была очень довольна тем, как разворачиваются события. Тем более что её супруг маркиз Арман де Краон пребывал ныне в Шотландии в роли уполномоченного посла Его Величества короля Франции.
        Когда наступило время торжественного приёма, принцесса была готова. Она полностью взяла себя в руки — сказались воспитание и прирождённая гордость. Иоланда выглядела великолепно. Её прекрасные гагатово-чёрные волосы, которые придворные поэты сравнивали с бездонным небом глубокой летней ночи, были уложены в изящную причёску, искусно выполненные локоны падали на оголённые плечи, подчёркивая тонкость и красоту нежного лица. На стройной шее, в ушах и в волосах сверкали, переливаясь, рубины и бриллианты. Тонкие пальцы были унизаны драгоценными кольцами, и, казалось, нежные руки едва выдерживают их тяжесть. Роскошное бархатное платье цвета бургундского вина с отделкой из великолепных кружев, привезенных из Брюгге, облегало точёную фигурку с довольно пышными формами.
        Придворные затихли, увидев принцессу Иоланду в таком великолепии. Её старшая сестра Маргарита была в своём обычном виде. Что-то происходит. Но что? По залу пошёл шёпоток. Долго ждать ответа не пришлось. Вскоре появился король. Все присутствующие склонились перед монархом. Филипп Четвёртый Французский с привычно каменным выражением лица прошествовал к своему трону. Усевшись, он доброжелательно взглянул на стоящего рядом с ним посла Шотландии сэра Уильяма Леннокса и велел принцессе приблизиться к трону. У шотландца отвисла челюсть, когда он увидел эту нежную юную красоту. «Ничего себе, лакомый кусочек достаётся этому старому греховоднику Александру», — подумал про себя, склоняясь перед принцессой.
        А король тем временем объявил во всеуслышание, что Его Величество Александр Третий Шотландский соизволил взять в жёны принцессу Французского двора Иоланду. Свадьба состоится в начале осени в Эдинбурге, а сейчас оглашается помолвка и по этому случаю всех присутствующих ждёт большое празднество.
        Иоланда так и не смогла понять впоследствии, как она выдержала этот вечер, особенно, после того как увидела в толпе придворных удивленные глаза Гийома де Бриссака. Глаза смотрели не только с удивлением, но и с укором, как ей показалось. Но что она может сделать? Разве придёт в голову всемогущему монарху интересоваться чувствами юной девушки, которую отдают во власть старого сластолюбивого мужчины, если этого требуют интересы королевства? А честолюбивые замыслы Филиппа простирались очень далеко, и для их исполнения он готов был пожертвовать любым их своих приближённых. И потом, разве это жертва — стать королевой и родить наследника для Шотландского трона? Зато какая выгода для Франции!
        Не успел отшуметь великолепный праздник по поводу предстоящей свадьбы принцессы Иоланды, как начались сборы в дорогу. Готовилось богатое приданое, шились новые платья для будущей королевы, посол Шотландии почти каждый день встречался с принцессой, рассказывая ей об истории страны, в которой она готовилась стать повелительницей. Иоланду же больше интересовало, что представляет собой её будущий супруг. Сэр Леннокс был сдержан в ответах на вопросы такого рода, и всё же принцесса составила себе определённое мнение об Александре. Он долгие годы был женат на Маргарите Английской, сестре короля Эдуарда Первого. От неё король имел троих детей — дочь и двух сыновей. Особые надежды он, конечно, возлагал на своего наследника Александра. Но злой рок обрушился на короля, и он потерял всех — жену, взрослую уже дочь, принца Дэвида и, что самое страшное, наследника престола. Король оказался в ужасном положении. Его молодость давно осталась позади, а наследник был нужен позарез, иначе после его кончины страну ожидали кровавые распри и битвы в борьбе за власть. Но король ещё очень сильный мужчина, усмехаясь,
успокаивал принцессу посол, и вполне способен сделать отличного наследника, тем более, вместе с такой очаровательной молодой женой.
        Эти разговоры принцесса слушала, едва сдерживаясь. Ей уже успели нашептать, что шотландский король не знает удержу в любовных утехах, и число его любовниц не поддаётся счёту. Он силён телом, но нравом несдержан и горяч. Очень любит верховую езду и носится по всей стране, после чего его любовный аппетит только возрастает. Слушая всё это, Иоланда дала себе слово, что ни в коем случае не будет принадлежать ему, не отдаст своё юное чистое тело на растерзание такому сластолюбцу и распутнику. Как она это сделает, ей пока неведомо, но выполнит своё решение обязательно.
        Большая неприятность случилась, когда до отбытия в Шотландию оставалось всего несколько дней. Как-то под вечер на удивление жаркого дня, когда солнце только начинало клониться к горизонту, принцесса с одной только Марго ушла в дальнюю часть сада, где и уселась на скамейку у тихого прудика, окружённого высокой буйной растительностью. Подруги сидели рядом, тихо разговаривая о будущей поездке. Внезапно перед ними возник Гийом де Бриссак и, умоляюще глядя на Иоланду, упал перед ней на колени и стал покрывать жадными поцелуями изящные белые руки принцессы. Он что-то страстно шептал, заглядывая в расширившиеся карие глаза. Принцесса сделала знак, чтобы Марго отошла, и девушка не посмела ослушаться. Руки молодого человека стали смелее, они двинулись вверх и уже достигли выреза корсажа, за ними следовали жадные, требовательные губы. Принцесса совершенно потеряла контроль над собой и уже готова была отдаться во власть этих рук и этих губ, как вдруг маленькой пичужкой рядом с ними упала Марго.
        —Осторожно, опасность, — успела шепнуть она и рванула Гийома за руку, увлекая его за собой.
        В следующую минуту возле пруда появилась мадам де Краон с двумя фрейлинами, которые во все глаза смотрели на открывшуюся им картину: принцесса Иоланда сидела на скамейке, нервно сжимая руки, а маленькая фрейлина Маргарита де Леон стояла неподалёку почти в объятиях шевалье де Бриссака.
        —Что я вижу, мадемуазель де Леон? — возмущённо воскликнула достойная дама. — Как смеете вы вести себя столь разнузданно в присутствии Её Высочества? Завтра же чтобы ноги вашей не было во дворце, отправляйтесь в своё захолустье, и там делайте всё, что вам угодно. И будьте благодарны, что я не имею намерения говорить об этом прискорбном случае Его Величеству, дабы не огорчать его. А вы, шевалье де Бриссак, стыдитесь. Нельзя проявлять столь открытое неуважение к королевскому дому.
        Вслед за этим мадам де Краон взяла за руки ошеломлённую всем происшедшим Иоланду и повела её за собой. Принцесса успела послать своей верной подруге один только взгляд, но в нём выразилось так много — и вина перед ней, и горечь утраты, и благодарность за спасение. На Гийома она даже не взглянула, гордо отвернулась и пошла за своей статс-дамой. Только теперь поняла она, насколько права была Марго, предостерегая её. Этот мужчина, что говорил ей такие сладкие слова о любви, ничуть не заботился о её чести. Его интересовало только удовлетворение собственного честолюбия и получение удовольствия. Ведь он шептал ей такие непристойные слова, умоляя впустить его ночью и подарить ему первую девичью любовь. А Марго…
        Бедная Марго пожертвовала всем — своей репутацией и положением — ради её спасения. Слёзы застилали глаза принцессе. Ведь им с Марго не позволят даже проститься, уж мадам об этом позаботится.
        Эту ночь её действительно стерегли как никогда раньше. Мадам де Краон даже легла спать на выдвижном матрасе в изножии кровати принцессы, отправив верную Мари, всегда занимавшую это место, в маленькую гардеробную рядом с опочивальней принцессы. Иоланда не могла уснуть, слёзы катились по щекам, но она боялась даже утереть их, чтобы не показать злобной надзирательнице своих чувств. И только когда мадам де Краон захрапела у неё в ногах, расслабилась и предалась своему горю. Всё, она по своей глупости потеряла верную подругу, на которую всегда могла положиться и которая всегда поддерживала её в трудную минуту. Теперь у неё осталась только Мари. Но что она может, ведь она всего лишь горничная. И ещё принцессу терзал стыд, она горько раскаивалась в своём легкомыслии. Этот красавчик Гийом был ничуть не лучше всех других, что воронами кружили вокруг неё в надежде урвать хоть каплю от её милостей.
        Наплакавшись вволю, Иоланда принялась думать о том, как она может помочь своей несчастной подруге. О том, чтобы просить милости у короля, не может быть и речи. Он не из тех, кто щедро эти милости раздаёт. И потом это поставит под удар её саму — Филипп не потерпит ни малейшего пятнышка на чести королевской семьи. Умолять холодную и чопорную статс-даму тоже бесполезно, она ещё хуже Филиппа, святоша несчастная. Значит, отстоять Марго не получится. Остаётся как-то помочь ей. И принцесса принялась обдумывать детали своего плана.
        В результате этих долгих ночных размышлений ранним утром Мари отправилась на поиски изгнанной из свиты принцессы мадемуазель Маргариты де Леон. Она нашла её уже возле конюшен — девушке готовили лошадь для отъезда домой. Марго была в отчаянии. Что она скажет родителям? Они так надеялись, что дочь сделает карьеру при дворе принцессы. А она возвращается ни с чем, изгнана с позором. Единственное, что грело душу, так это мысль, что она спасла Иоланду от этого бессовестного красавчика Гийома. Подлец! Негодяй! Для него честь принцессы — пустой звук. Марго представила, какой скандал разгорелся бы, застань мадам де Краон не её, а Иоланду в объятиях этого вертопраха. И на душе стало легче. Да, она взяла на себя этот тяжкий груз, но спасла принцессу.
        В этот момент Марго увидела Мари, подающую ей какие-то непонятные знаки из-за угла конюшни. Марго подошла к ней и услышала слова, пролившие целебный бальзам на её истерзанную душу.
        —Принцесса Иоланда, мадемуазель Маргарита, — быстро шептала ей верная горничная её подруги, — очень сожалеет о том, что произошло вчера. Она велела передать, что всем сердцем благодарит вас за самоотверженный поступок, и ещё, что любит вас по-прежнему, и всегда будет помнить. И вот это велела передать вам в руки.
        Мари сунула растерявшейся девушке маленький мешочек и уже собиралась скрыться, но задержалась ещё на мгновение и шепнула:
        —Принцесса велела вам сказать дома, что вас не взяли в Шотландию просто потому, что штат будущей королевы очень ограничен, а вы не слишком знатная особа.
        С этими словами Мари исчезла, как и не было её. Сквозь набегающие слёзы Марго заглянула в мешочек. Там были две золотые монеты, три кольца с большими драгоценными камнями и красивые серьги с жемчугом, которые всегда приводили её в восторг. Теперь уж слёзы потекли ручьём. Милая Иоланда, дорогая подруга! Она подняла голову и распрямила плечи — теперь уезжать было не так страшно. Её принцесса дала ей частичку своей любви, показала свою признательность, а с остальным она справится. И Марго отправилась к готовой уже лошади и двум сопровождающим, которые ждали её.
        А принцесса готовилась к отъезду, время которого неумолимо приближалось. Её штат, и правда, сократили до минимума — с ней ехали мадам де Краон и две фрейлины, годами немного старше принцессы, из тех, что были выше происхождением. Остальных фрейлин она получит на месте, как ей объяснили, они уже ждут её, и это дамы из лучших шотландских семей. Иоланде стало совсем тоскливо. Хорошо хоть, что никто не попытался отнять у неё Мари.
        Париж покидали в самом конце лета, в день Святого Варфоломея. Множество повозок, огромное число сопровождающих и все придворные, собравшиеся во дворе, чтобы пожелать своей принцессе хорошего пути, счастливой жизни и много здоровых детей. Иоланда обвела их всех грустным прощальным взглядом и вдруг наткнулась глазами на лицо Гийома де Бриссака, посмевшего не только прийти сюда, но и нежно на неё смотреть. Иоланда обожгла его гневным взглядом и презрительно отвернулась. Ничтожество! Это был печальный конец такой долгой и такой красивой любви. Ну и пусть!
        Теперь у неё иная жизнь, и надо решать совсем другие вопросы. Она почувствовала себя повзрослевшей и готовой к новым испытаниям.
        Путь до побережья занял долгих три дня. Там, в Дьепе, отъезжающие погрузились на большую королевскую галеру, и пришло время отчаливать. Иоланда не могла показать присутствующим своих слёз, но они жгли ей веки и мешали смотреть. Вот родной берег отдалился и стал расплываться в лёгком тумане. Прошли пролив Па-де-Кале, повернули на север. Всё! Теперь впереди только мрак и неизвестность. Всё, что было хорошего в её жизни, осталось там, в освещаемой солнцем родной Франции.
        Плавание было долгим, но на удивление спокойным. Как видно, небо сжалилось над несчастной принцессой, оторванной от родного дома и отданной во власть страшного шотландского короля.
        Наконец зашли в залив Ферт-оф-Форт, огромный, как море. Его и называют Шотландским морем. Когда вдали показался берег, небо затянули низкие тёмные тучи, и принцессе подумалось, что солнце никогда уже не осветит её жизнь. На берегу корабль ожидал большой почётный эскорт. Король, как сказали Иоланде, ждёт свою нареченную в Эдинбургском замке, куда они сейчас и отправятся.
        Путь до города был недолгим. Но, Боже, в этой варварской стране совсем не было дорог. Кони скользили по влажной каменистой почве, сверху моросил мелкий противный дождь. Сопровождающие принцессу дамы пали духом. Сама она старалась держаться, время от времени поглядывая на верную Мари, которая подбадривала её взглядом. Вот и Эдинбург. О, Матерь Божья, какой кошмарный город! Королевский замок возвышается над ним на скалистом плато, но он ничего общего не имеет с дворцом — это мрачная огромная крепость. Дорога проходит по городу, грязному до невозможности. Длинные узкие улицы, дома из бревен и камня, стоящие вплотную друг к другу, или разделённые между собой узкими канавками либо проулками. Множество лавок, торгующих самым разным товаром, и маленьких грязных харчевен. Сточные канавы переполнены мусором и отходами, кое-где валяется даже падаль. Иоланда прикрыла нос рукой в перчатке, чтобы не так сильно чувствовать ужасный запах этого чудовищного города.
        Наконец закончился и этот долгий подъём, и взору открылся сам замок. При ближайшем рассмотрении он воспринимался ничуть не лучше, чем издалека. Иоланда была в отчаянии — неужели ей придётся жить в этом мрачном месте, среди этой грязи, под этим неприветливым небом? Но самое большое потрясение её ожидало внутри, в зале, где её встречал король, который вскоре должен стать её господином и повелителем. Большой, грубый, громогласный человек в по-варварски роскошном одеянии шёл ей навстречу, ощупывая её всю сразу загоревшимися похотью голубыми глазами. О Боже! Как же ей справиться с этим? Иоланда присела перед монархом в глубоком реверансе. Король поспешил её поднять, взяв за руки.
        —Приветствую вас, миледи, в вашем новом доме и в королевстве, которое уже завтра будет принадлежать вам, как моей супруге и королеве.
        Он говорил громким, грубым голосом, но глаза не показались принцессе злыми, а большие мозолистые руки прикасались к ней бережно. Иоланда слегка приободрилась.
        —Я рада видеть вас, Ваше Величество. Но наше путешествие было долгим и нелёгким, и я хотела бы отдохнуть и привести себя в порядок.
        —Конечно, конечно, моя принцесса, — заверил король, лаская её всю горящим взглядом. — Но завтра днём мы сочетаемся браком, и по этому поводу в этом замке будет большой пир. Все вельможи Шотландии собрались здесь, чтобы приветствовать свою новую госпожу и повелительницу.
        После этого обмена любезностями принцессу и её приближённых провели в отведённые для них покои, и тут уж Иоланда дала волю слезам.
        —Ты видела, Мари, — без конца спрашивала она верную горничную, — ты видела эту серость, эту грязь? А этот огромный грубый мужчина? Меня оторопь берёт, когда я думаю, что он может сделать со мной. Зачем, ну зачем Филипп отдал меня ему?
        Слёзы лились и лились по щекам, а преданная Мари, как могла, успокаивала госпожу. Слуги принесли горячую воду, и это было очень приятно после долгого морского путешествия, когда даже волосы, казалось, пропитались солью, не только одежда. Принцесса сбросила с себя пропахшую морем и ещё чем-то непонятным одежду, и верная Мари тщательно искупала её, насухо вытерла и расчесала длинные волосы. Иоланда надела свежую ночную рубашку и тёплый халат — в замке было довольно сыро, несмотря на горящий очаг. Когда слуги принесли ужин, оказалось, что готовить шотландцы умеют. Всё было вкусным и хорошо, аппетитно пахло. С удовольствием отужинав, принцесса отправилась на покой, и мрачные мысли уже не так сильно терзали её. Может быть, не так страшно всё и будет? С этой успокоительной мыслью она уснула.
        Утро следующего дня выдалось солнечным, и это улучшило настроение принцессы. Начался процесс подготовки к важнейшему событию, ради которого они и прибыли сюда. Принцессу нарядили в самые дорогие одежды, причесали, украсили драгоценностями. Ей вспомнился далёкий уже день во Франции, когда её готовили к оглашению обручения с неизвестным королём далёкой Шотландии. Сейчас король был рядом, Шотландия за окном. Но всё так же тревожно бьётся сердце, замирая, как пойманный в силки зверёк.
        И вот час настал. В сопровождении своих дам и большой группы подданных короля, Иоланда проследовала в часовню, где её уже ожидал нарядный и весёлый Александр. Бракосочетание проводил старенький епископ из Глазго, Роберт Уишар. Он смотрел на невесту добрыми слегка слезящимися глазами и от всей души желал ей супружеского счастья, она чувствовала это так отчётливо, как будто об этом говорилось словами. Король счастливо улыбался. Невеста пришлась ему по душе, это было очевидно всем.
        Могучий и неутомимый мужчина, Александр был большим любителем женского пола и никогда не упускал возможности отведать свежего женского тела, не особенно заботясь о том, как к этому относятся его подданные и в частности, мужья, отцы и братья обласканных им женщин. Он просто любил их, наслаждался близостью с ними и шёл дальше. Как большой мохнатый шмель перелетает с цветка на цветок, так и любвеобильный король порхал над своим королевством, зорко высматривая и быстренько прибирая к рукам новую приглянувшуюся ему красавицу. Правда, к чести его следует сказать, что ни одну из своих возлюбленных король не взял силой. Обычно женщины охотно откликались на призыв его голубых глаз, чувствуя в нём огромную мужскую силу. Сейчас ему предлагалось отведать нежного нетронутого тела юной принцессы из далёкой южной страны. Как же ему не радоваться такому подарку судьбы? И, может быть, вот эта нежная девочка родит ему так нужного, позарез необходимого наследника. То, что он провозгласил своей преемницей трёхлетнюю внучку и заставил баронов поклясться в верности ей, было вынужденной мерой, отнюдь не радующей ни его,
ни страну. Вот свой родной сын — это совсем другое. И он ещё в полной силе, хоть годы и бегут неумолимо. Так что теперь всё хорошо. Поскорей бы покрыть это юное тело! И пусть бы она побыстрей понесла от него. Тогда он сможет назвать себя, наконец, счастливым. После всех потерь, тяжёлых утрат… Но сегодня не время оглядываться на трагедии прошлых лет. Сегодня надо смотреть только вперёд. И Александру казалось, что даже годы отступили, когда он преклонил колени перед священником рядом со своей юной невестой.
        Ну, вот и брачные обеты произнесены. Теперь уже стоящая рядом девушка — его законная жена, и он сегодня же всласть попирует на её нежном теле. Только вначале надо пройти через большой свадебный пир. Но это он любил. Всё хорошо. Солнце новой жизни взошло над ним, Александром, могучим мужчиной и сильным королём, уже много лет железной рукой управляющим своей неспокойной страной.
        Маленькая ручка Иоланды подрагивала в большой мозолистой ладони короля, когда он вёл её за собой в пиршественный зал.
        —Не бойтесь, милая моя супруга, — шепнул он, проводя её на почётное место рядом с собой в большом пиршественном зале, — сегодня ночью я согрею вас и не дам заснуть до утра, это уж точно. Мне не терпится отведать ваших прелестей.
        Король плотоядно улыбнулся, а Иоланда задрожала ещё сильней. Он был таким большим и таким нескромным. И даже будучи невинной девушкой, она отчётливо ощущала его огромную мужскую силу. Ей стало совсем страшно. Как она справится с ним?
        Но вскоре события в пиршественном зале отвлекли внимание Иоланды. Их стол стоял на огромном возвышении, а у ног их плескалось людское море, и все с любопытством рассматривали её, новую королеву этой страны. Рядом с ними за высоким столом сидело лишь несколько мужчин. Все они были роскошно одеты и держались очень уверенно. Через некоторое время Иоланда уже поняла и запомнила, кто есть кто из этих вельмож, цвета шотландской знати. Вот этот высокий с худым бледным лицом — Джон Комин, лорд Баденох. Злой и злопамятный человек, от него лучше быть подальше. Тот огромный и грозный старый мужчина с соколиным взглядом — лорд Роберт Брюс. Горд и силён. А этот вежливый красавец — Джеймс Стюарт, сенешаль Шотландии. Пожалуй, самый приятный из всех. Тут и священник, что венчал их. За первым, ближайшим к королевскому, столом маленький смуглый мужчина с бородой и вислыми усами — это месье Арман де Краон, посол Французского короля и супруг её статс-дамы. Не сказать, чтобы очень симпатичен. Вот и английский посланник. Невысокого роста мужчина с круглым румяным лицом, а глазки остренькие, хитрые. Такому лучше не
попадать на зуб.
        Иоланда развлекала себя, наблюдая за гостями. А те становились всё раскованнее, показывая ей не совсем приятные черты своей нации. Едят много, чавкают, не стесняются тут же отрыгивать, много пьют. Вот где-то за дальним столом возникла драка. Блеснули ножи, показалась кровь. Драчунов развели, но неприятное ощущение осталось. А там кто-то уже свалился под стол, громко испустив ветры перед тем, как упасть. Да, дикие люди. Но не лишены и своеобразного очарования.
        Королева перевела взгляд на мужа. Александр раскраснелся от выпитого и уже не совсем твёрдо держался за столом. Что-то будет дальше? И она снова сжалась от страха.
        Когда пир закончился и новобрачных с криками и шутками провели в опочивальню, король был не то, чтобы пьян, но хорошо навеселе. Не успев полностью раздеться, он потянул к ней жадные руки, и Иоланда решилась.
        —Я предлагаю выпить ещё немного вина за наше счастливое будущее, мой господин, — сказала она и поднесла королю чашу с тёмно-красным густым вином, взяв себе другую.
        Король, уже сидящий на кровати, принял чашу из её рук и залпом опрокинул её. Посмотрел на жену осоловевшими глазами, попытался потянуться к ней и свалился на постель, громко захрапев. Иоланда, приложив немалые усилия, раздела его полностью и уложила поудобнее на широкой кровати. Но прежде чем укрыть обнажённое тело короля, она с любопытством осмотрела его. Большое сильное тело, во многих местах испещрённое шрамами. Грудь широкая, заросшая густыми рыжеватыми волосами. Огромные толстые ноги. А мужское достоинство даже в спокойном состоянии устрашает своими размерами. Нет, она не в силах принять его в себя. Она не сможет допустить к себе этого мощного и слишком энергичного для неё мужчину. Просто не сможет, и всё. Надо что-то делать. Но что? Королева надолго задумалась, укрыв лежащее рядом тело и тихонько всхлипывая под аккомпанемент его богатырского храпа. Сегодня она сумела защитить себя, спасибо, Мари в точности выполнила её указания. А завтра? А потом?
        Утром король проснулся довольно поздно, несколько смущённо посмотрел на свою молодую жену и взялся рукой за голову, которая отчаянно болела.
        —Что-то я плохо помню вчерашний вечер, — тихо обратился он к Иоланде, и в глазах его зажглись тревожные искорки. — Уж не был ли я груб с вами, моя драгоценная жемчужина?
        —О нет, мой повелитель, — ласково отозвалась супруга, — вы не позволили себе ничего, недостойного вас.
        Король было потянулся к юной жене, чтобы со свежими силами овладеть ею вновь, но сильная головная боль и какая-то непонятная слабость во всём теле остановили его. Иоланда же, уклонившись от тянущихся к ней жадных рук, заговорила вновь:
        —Я хотела бы обратиться к вам с просьбой, мой господин, если вы, конечно, позволите.
        Она взглянула на недовольно скривившегося Александра и, уловив лёгкий кивок его головы, продолжила:
        —Этот город и этот мрачный замок угнетают меня. Поймите меня правильно, супруг мой, ведь я всю жизнь провела в солнечной Франции, в роскошных покоях дворцов моего венценосного дядюшки, а затем кузена Филиппа. Мне плохо здесь. И я думаю, нет, я уверена, что у вас есть и другие владения, более приветливые и более светлые. Я желала бы, чтобы наша любовь расцвела именно там, здесь я себя чувствую узницей, не королевой.
        Александр перевёл дух. Просьба его юной очаровательной жены была легко выполнима. И, пожалуй, она права. Вдали от Эдинбурга он будет овладевать ею вновь и вновь с гораздо большим удовольствием, чем здесь. Практически все его любовные похождения происходили вне этих мрачных стен, которые и его немного давили подчас.
        —О да, моё сокровище, — нежно отозвался король, — у меня есть отличное поместье на другом берегу Ферта. Оно называется Кингхорн, и там достаточно простора и света, чтобы вы могли чувствовать себя свободно и любить меня.
        Король снова потянулся к жене, но она мягко уклонилась и сказала с улыбкой:
        —Всё это будет там, мой повелитель, на том берегу Ферта.
        Александр кивнул и, с трудом поднявшись на ноги, вышел из спальных покоев к ожидавшим его придворным. Некоторые из них сочувственно поглядывали на своего монарха — вчерашний развесёлый пир у многих отдавался глухой болью в голове. Король с лёгкой улыбкой принял сочувственные взгляды и отдал распоряжение, чтобы начали подготовку к переезду двора королевы в поместье по ту сторону залива. Началась суматоха. Сделать надо было очень многое. По дворцу метались слуги, знатные дамы двора, которым предстояло составить окружение новой королевы, разошлись во мнениях. Большинство из них расценивали предстоящие события как ссылку и были этим чрезвычайно недовольны. Они злобно фыркали в адрес капризной француженки, не пожелавшей оставаться в столице. И лишь немногие были довольны предстоящими переменами. Среди них была и молодая аристократка Беатрис Мюррей. Отъезд из Эдинбурга сулил ей долгую разлуку с опостылевшим старым мужем, зато милый её сердцу Алистер МакКензи сможет посещать её достаточно часто — молодому сильному мужчине не составит никакого труда преодолеть неспокойные воды залива и нагромождение
прибрежных скал. Она-то первая и успокоила молодую королеву, сказав ей, что Кингхорн очень милое поместье, спрятанное среди скал побережья. Там им будет хорошо, заверила новая фрейлина, улыбаясь своей госпоже.
        Через три дня сборы были завершены и с пышным эскортом королева Иоланда отправилась в свой новый дом. Король собирался посетить ей завтра вечером, о чём и сообщил с широкой плотоядной улыбкой. Иоланда содрогнулась в душе, но мужественно решила, что вполне успеет придумать себе новое защитное средство. Кое-какие соображения уже зародились в её голове.
        В путь тронулись утром. Погода благоприятствовала задуманному событию — осенний день был солнечным и безветренным, и даже капризный Ферт-оф-Форт казался спокойным и миролюбивым. В этом убедились все присутствующие, достигнув Квинзферри. Здесь большая часть сопровождающих покидала эскорт королевы. Отъезжающие с ней дамы и слуги оставили своих коней на этом берегу и разместились в нескольких больших лодках, на радость перевозчикам, предвидящим хороший заработок. Через залив перебрались без происшествий. На другом берегу у Инверкейтинга их уже ожидал целый штат слуг, держащих в поводу прекрасных лошадей. Самая красивая и изящная молодая кобылка чисто белой масти предназначалась для королевы. Иоланде она сразу понравилась, и королева ласково похлопала её по гордо изогнутой шее. Кобылка скосила на новую хозяйку лиловый глаз и тихонько заржала, приветствуя её. У Иоланды потеплело на сердце — во всяком случае, она сможет насладиться здесь верховыми прогулками. С такой-то красавицей… Но впереди, как оказалось, был ещё нелёгкий переход через мыс Кингхорн. Поскольку было время прилива, более лёгкий и
короткий путь по берегу оказался закрытым. И пришлось двигаться верхней дорогой, пролегающей через утёсы. Иоланда опасливо косилась на нагромождения острых скал и крутые обрывы, особенно когда дорога наверху перевала пошла по самому краю скалы, нависающей над морем. Её лошадь вёл в поводу опытный сопровождающий, и всё же сердце Иоланды сжималось от страха, когда она видела далеко внизу острые зубы прибрежных скал и бескрайний водный простор. Стало намного спокойнее и легче, когда тропа отошла от обрыва и стала полого спускаться вниз.
        Наконец, впереди показалось поместье. Оно привольно раскинулось в долине, окружённое с севера зелёными холмами, на которых паслись отары овец, и редкими рощицами. Далеко на западе виднелся настоящий дикий лес. Само поместье имело большой двор, защищённый высоким частоколом. Стоящий посередине двора дом был высок и просторен. Не замок, конечно, но вполне уютный загородный дом. Иоланда была удовлетворена — это куда лучше, чем тесный, грязный и мрачный Эдинбург, где она чувствовала себя пленницей.
        При ближайшем рассмотрении мнение её не изменилось — новый дом понравился королеве. Выделенные ей покои были просторными и хорошо обставленными. Окна выходили на далёкие холмы, что порадовало Иоланду — огромный Ферт-оф-Форт почему-то пугал её, и видеть его из окна каждый день было бы ей в тягость. Фрейлины королевы расположились недалеко от неё и, кажется, тоже устроились неплохо. Целый штат слуг был в её полном распоряжении, о чём её незамедлительно уведомил управитель поместья сэр Эндрю Кеннеди. Вскоре с докладом явился и командир охраны поместья Камерон Бернс. Это был высокий и сильный мужчина с гладко выбритым мужественным лицом и открытым взглядом синих глаз. И, несмотря на то, что воин был ещё молод — не старше двадцати пяти-двадцати шести лет — он вызвал у королевы полное доверие. Она выслушала доклад командира о том, что её личная охрана принята им в своё ведение и удобно размещена в больших казармах на краю поместья, где живут и остальные воины. Сам он готов к услугам миледи в любой час дня и ночи, стоит ей только приказать. Иоланда слегка улыбнулась услужливому воину и протянула ему для
поцелуя руку. При этом она заметила краем глаза, что малышка Мари не сводит с молодого мужчины загоревшихся глаз. Нет, что ни говори, а мужчины в этой стране есть очень даже привлекательные.
        Когда все вопросы обустройства на новом месте были решены и королеве подали вкусный обед, настало время подумать о её будущих взаимоотношениях с королём Александром. Она по-прежнему была тверда в своём намерении не допустить его к своему телу — она просто боялась его огромного орудия, которое своими глазами видела в первый вечер их супружества. Учитывая горячий нрав и ненасытность этого мужчины, он казался ей не просто страшным, но угрожающе опасным. Иоланда долго сидела в задумчивости, ничего не видя и не слыша вокруг себя. Потом движением руки отпустила всех своих дам и велела Мари готовить её ко сну, сославшись на усталость и головную боль. Дамы покинули её покои беспрекословно, лишь рыжая Агнесса Леннокс, крупная молодая женщина с зелёными как трава глазами, сверкнула в её сторону недобрым взглядом. Искушённая в придворных интригах Иоланда поняла, что этой фрейлины ей надо опасаться больше всех других. Даже старая церберша де Краон притихла — всё же теперь она прислуживала королеве, а не принцессе, и подопечная не замедлила намекнуть ей на это достаточно прозрачно. Но этой рыжей стоит
опасаться, заметила про себя Иоланда.
        Оставшись наедине с Мари, королева усадила служанку напротив своего кресла и завела с ней трудный разговор, который обдумывала весь день.
        —Я сейчас намерена просить твоей помощи, Мари, — начала она тихим голосом. — Я не могу приказать тебе сделать то, что мне хочется. Могу только просить. Ты помнишь, как недавно моя верная Марго спасла меня от крупного скандала, и помнишь, как я отблагодарила её — поверь, скромной Марго хватит на много лет того, что она получила от меня. Не поскуплюсь я и для тебя, если ты выручишь меня.
        Служанка смотрела на госпожу огромными удивлёнными глазами, и Иоланда раскрыла перед ней свой замысел во всей полноте. Она говорила очень тихо, поскольку это был заговор, и раскрытие его грозило большими опасностями для них обеих. Пошептавшись ещё с полчаса, женщины пришли к согласию и обговорили все детали.
        Когда на следующий вечер король Александр явился в покои своей жены, Иоланда встретила его приветливо. Она велела накрыть стол на двоих, и повеление было незамедлительно исполнено. Король и королева сидели за столом друг напротив друга, и Иоланда видела, как в глазах супруга зажигаются похотливые огоньки. Наконец терпение его истощилось, и он без малейшего смущения заговорил о переходе в другую комнату, туда, где постель.
        —Мне не терпится вонзить свой меч в ваше сладкое молодое тело, моя королева, — хрипло проговорил он, — я просто сгораю от желания.
        —Да, конечно, — послушно откликнулась Иоланда. — Только у меня одно условие, мой господин. Мы станем предаваться любви в полной темноте и молча, и вы покинете мою опочивальню до конца ночи. Пощадите мою стыдливость, прошу вас.
        —Нет вопроса, моя дорогая, — нетерпеливо ответил король, — как пожелаете, но только поскорее, у меня уже нет сил сдерживаться.
        Вскоре король уже возлежал на широкой кровати под бордовым бархатным балдахином, и оттуда неслись его громкие вздохи и стенания.
        —Ох, как сладко, как нежно и тепло у тебя внутри, голубка моя, — бормотал он. — Да-да, повернись вот так, чтобы я мог проникнуть в тебя ещё глубже. Подними немного ножки, радость моя. Вот, очень хорошо, замечательно. Но я хочу большего. Дай же мне больше. Расслабься, откройся. Скорее, желание убивает меня. Вот так, да. И ещё немного. О-о! Как хорошо! Я, кажется, готов излиться. Прижмись ко мне крепче, любовь моя, ещё крепче, ещё. О-о, о-о, ты выпила меня раньше, чем я хотел, плутовка. Но я удовлетворён полностью. Ты угодила мне. И через два дня я снова приеду, чтобы наполнить твоё чрево своим семенем. Мне нужен сын, дорогая, и ты дашь мне его.
        Отдышавшись немного, Александр покинул опочивальню жены и вскоре унёсся из поместья, несмотря на чёрную ночь за окном. Иоланда облегчённо вздохнула и заглянула за полог кровати. Бедная Мари лежала совершенно обессиленная, ночной сорочки на ней не было и в помине, а бёдра были кое-где окрашены кровью.
        —Бедная девочка, — с жалостью проговорила Иоланда, — как ты всё это выдержала?
        —Он, конечно, огромен, — тихо ответила на это девушка, — однако очень искусен, как я понимаю, и сумел дать мне удовольствие даже в первый, самый страшный раз. Нет, всё не так плохо, госпожа. Но долго ли мы сможем так обманывать его? Мне даже стало жаль этого стареющего мужчину, который так отчаянно хочет сына.
        —Не знаю, Мари, — задумчиво проговорила королева, — не знаю, как закончится весь этот спектакль. Но я пошла на это, и ничего уже не изменить. Будь что будет. Я всё равно боюсь его, и теперь ещё сильнее, чем раньше.
        Такие ночные налёты короля повторились ещё несколько раз, а потом на землю упала зима. Залив бушевал и показывал норов, скалы обледенели, и сообщение между Эдинбургом и поместьем стало затруднительным. Иоланда почувствовала себя немного спокойнее. А король тоже не слишком рвался к ней. Он считал, что выполнил свой долг, к тому же он снял сливки и первым насладился молодым невинным телом. Но жена его оказалась женщиной холодной. Она не пылала страстью, а Александр любил именно горячие, жгучие совокупления, когда оба партнёра стараются дать и получить как можно больше. Поэтому он развлекал себя, как и раньше, отложив посещения Кингхорна на более благоприятные времена.
        А в поместье жили спокойной размеренной жизнью. Дамы занимались, как и положено, рукоделием, слушали музыкантов и певцов, которых прислал к ним король, иногда даже устраивали танцы. Иоланда много выезжала верхом. Её всегда сопровождала личная охрана и обязательно несколько шотландских воинов, которые лучше знали и местность, и особенности климата своей страны. Однажды Камерон Бернс организовал для неё охоту. Он, как мог, служил королеве, но глаза его всё время устремлялись в ту сторону, где была Мари, и девушка отвечала ему столь же откровенными взглядами.
        Рыжая Агнесса, когда рядом не было внимательных глаз, обливала Иоланду презрительным взглядом. Молодая королева поняла, что наглая особа побывала прежде в постели короля и жаждала попасть туда снова. И бесстрастная королева вызывала в ней и зависть, и презрение. Уж она бы сумела удержать возле себя этого неповторимого мужчину. Недалёкой Агнессе было не понять, что нет женщины на земле, способной приковать к себе любвеобильного Александра, — поиск всё новых и новых удовольствий был основой его мужской натуры.
        Зима уже закончилась, но весна никак не могла проявить себя в полной силе. Погода была переменчивой, дороги по-прежнему опасными. И всё же однажды в начале марта Александр посетил жену. Всё прошло как обычно, и он уехал довольный.
        Трагедия произошла позже. В ночь на девятнадцатое марта разразилась страшная гроза. Залив ревел и бушевал как дикий зверь. Ветер вторил ему, пугая людей дикими завываниями в трубах. В небе грохотало грозно и оглушительно. Молнии изломанными зигзагами пронизывали темноту ночи, на миг освещая затихшую в страхе землю неверным белым светом. Жутко было всем — и людям, и животным. Лошади беспокойно ржали в своих стойлах, собаки выли и забивались в любую щель, чтобы только спрятаться от этой дикой грозы. Иоланде было почему-то очень тревожно. Гроза пугала её, завывания ветра вызывали холодный озноб в теле, но главным ощущением была всё же непонятная ей тревога — как будто кто-то близкий ей попал в беду. Заснуть она так и не смогла. А утром прибыл взволнованный гонец из Эдинбурга в поисках короля. Оказалось, что вчера ночью Александр со своими придворными пировали во дворце. Уже поздно было, когда появился гонец и передал королю что-то на словах. Александр просиял и тут же заявил, что отправляется к жене, которая ждёт его. Никакие уговоры не подействовали, и он поскакал к заливу, взяв с собой только двух
верных охранников. Через Ферт они переправились с трудом, но берега достигли, это подтвердил перевозчик, которому король очень хорошо заплатил, чтобы заставить выйти в море. А дальше в шуме и грохоте стихий охранники потеряли короля. Один из них вернулся в Инверкейтинг — его лошадь сломала ногу в самом начале пути, и ехать дальше он не мог. Другой добрался до Кингхорна, но короля здесь не дождался и поднял тревогу. Как только рассвело, отряд воинов из поместья отправился на поиски короля вместе с незадачливым охранником, взволнованным до крайности. Их ожидали с вестями с минуты на минуту.
        Принесенные новости оглушили всех — тело короля нашли на острых скалах под выступом большого утёса. Было похоже, что он сорвался с тропы в самом опасном месте. И он сам, и его лошадь были сильно покалечены, и было невозможно сказать, все ли повреждения обусловлены только падением. Версия убийства Александра витала в воздухе.
        Иоланде стало страшно. Ведь кто-то выманил короля из дворца от её имени — будто она его позвала. И этот великан ринулся на её зов, презрев все трудности и опасности грозовой ночи. Всё-таки в смелости и отваге ему не откажешь. И Иоланда остро почувствовала свою вину перед этим мужчиной, её мужем, которого она так и не допустила к себе, лишив возможности получить столь желанного им наследника. Она потакала своим девичьим страхам и, если быть честной с собой, своим капризам и теперь поставила под угрозу мир и спокойствие в этой дикой стране. Что же теперь будет?
        Волнение среди приближённых короля нарастало. К ней приезжали многие из тех, кого она видела на свадебном пиру. Они задавали ей вопросы, но она не могла дать ни одного удовлетворительного ответа на них — она просто не знала ничего, что могло бы пролить свет на происшедшую трагедию. И только сейчас Иоланда поняла, какую ловушку создала себе самой. Ей, несомненно, придётся возвращаться во Францию. И как она вернётся туда девственницей после почти полугодового брака? Королева похолодела, когда осознала в полной мере все последствия своего легкомысленного поступка.
        К ней относились по-прежнему почтительно, но стерегли её, однако, настолько строго, что она шагу не могла ступить без жесточайшего надзора. Её никогда не оставляли одну и даже наедине с верной Мари. Церберша де Краон вновь обрела всю полноту власти. Иоланда была умной девушкой, выросшей при полном интриг французском дворе. Она понимала разумность принимаемых по отношению к ней мер. Приближённые короля должны знать наверняка, не носит ли она в своём чреве законного наследника погибшего Александра. Но стерпеть всё это было очень трудно, и королева томилась в фактическом заточении.
        Наконец стало совершенно очевидно, что наследника не ожидается. И начались разговоры об отъезде вдовы почившего короля на родину. Иоланда была рада покинуть Шотландию, но мысль о сохранённой ею невинности не давала ей покоя. Последствия этого могли быть самыми серьёзными.
        После длительных размышлений королева велела пригласить к ней сенешаля Шотландии графа Джеймса Стюарта. Ему единственному из всех этих вельмож могла она открыть свою тайну, его единственного могла просить о помощи. Это она чувствовала совершенно отчётливо.
        Граф Стюарт откликнулся на её приглашение и прибыл в Кингхорн без промедления. Он был очень взволнован происшедшими событиями, не говоря уже о том, что всегда был близок к королю и считал себя его другом. Кроме того, как сенешаль этой страны он предвидел многие трудности и даже опасности в наступившем безвластии. Нет никаких сомнений в том, что очень скоро наиболее влиятельные из вельмож, и в первую очередь Джон Комин и Роберт Брюс, начнут кровопролитную схватку за корону. Но и английский король Эдуард Первый своего не упустит и приложит все силы к тому, чтобы окончательно подмять под себя Шотландию. Одному Богу известно, что ждёт эту несчастную страну в ближайшем будущем.
        Однако, представ перед королевой, Джеймс Стюарт постарался отбросить в сторону государственные заботы — перед ним была прекрасная женщина, и негоже было омрачать эту встречу тягостными рассуждениями, ни к чему забивать её хорошенькую головку чуждыми ей тревогами и волнениями.
        Но к его огромному удивлению Иоланда сама заговорила на тревожащую его тему:
        —Я отлично понимаю, милорд сенешаль, в каком состоянии пребываете вы и другие приближённые погибшего короля. Огромная опасность междоусобной войны нависла над Шотландией, и некому предотвратить кровопролитие.
        Совершенно очевидно, что короля хладнокровно убили. Я даже представления не имею, кто и зачем совершил это преступление. Но мне очень больно, что Александра выманили из дворца в ту страшную ночь моим именем. От этого я чувствую себя виноватой перед ним, хотя ничего абсолютно не знаю о том вечере.
        Граф Стюарт смотрел на неё расширившимися от удивления глазами — юная женщина, почти девочка, рассуждала здраво, подобно зрелому мужу. Но это было не всё, и удивлению Джеймса Стюарта предстояло перейти в изумление, когда он услышал продолжение речи королевы:
        —Но не только в этом виновата я перед своим мужем. Я обманула его, — и Иоланда рассказала этому внимательно слушавшему её мужчине всё о свершившемся в супружеской опочивальне подлоге и обмане.
        —Сейчас я корю себя за то, что потакала детским капризам, поверьте мне, — говорила она далее, — но сделанного не вернёшь. И этот казавшийся мне не таким и страшным обман может перерасти в огромный скандал на всю Европу. Как только я вернусь во Францию, мой честолюбивый кузен сразу же выдаст меня замуж снова, и опять с пользой для себя. И можете себе представить, что будет, когда вдова известного и неутомимого покорителя женщин окажется девственницей? Я не хочу, чтобы имя убитого злодеями Александра смешали с грязью. Я и так чувствую себя виноватой перед ним, и теперь долго буду замаливать свой грех. Помогите мне, милорд!
        —Но чем я могу помочь вам, миледи? — удивился потрясённый всем услышанным граф.
        —Сделайте меня женщиной, прежде чем я уеду отсюда, — был ответ.
        Щёки Иоланды порозовели от смущения, но глаза смотрели прямо и твёрдо.
        —Период, когда меня стерегли со всей строгостью, остался позади, — продолжила она. — Сейчас всем известно, что наследника не ожидается. А я готовлюсь к отплытию на родину через две-три недели. Вы, милорд, не последний человек в Шотландии, вы облечены немалой властью. Увезите же меня отсюда хоть на один день и сделайте женщиной. Поймите, вас одного могу я просить об этом. Отдаться простолюдину мне не позволит гордость, и уехать девственницей я не могу. А вы единственный вельможа здесь, которому я доверяю. И вы красивый мужчина, Джеймс Стюарт, мне будет хорошо в ваших объятиях, я уверена.
        Сказать, что сенешаль Шотландии был потрясён, мало, чтобы выразить всю гамму нахлынувших на него чувств и ощущений. Он надолго задумался, потом тряхнул головой и кивнул тревожно смотревшей на него королеве:
        —Хорошо, миледи, я выполню вашу просьбу. Только дайте мне немного времени, чтобы всё подготовить, как следует, и не бросить тень на ваше имя.
        Они расстались, и Иоланда стала с волнением ожидать грядущих событий, столь для неё важных и жизненно значимых. Этот мужчина почему-то не пугал её, хотя тоже был высок и силён. Но в нём было какое-то изящество, и была душевная тонкость. К тому же он был очень красив, и его янтарные с золотинкой глаза, казалось, смотрели ей прямо в душу. И она почувствовала, что с нетерпением ждёт минуты, когда окажется в его объятиях, когда его губы припадут в поцелуе к её губам. Она хотела, наконец, стать женщиной, и Джеймс Стюарт был, несомненно, самой подходящей кандидатурой, достойной совершить это превращение.
        Известие от сенешаля пришло через четыре дня. Прибывший от него отряд воинов должен был сопроводить королеву в замок под Эдинбургом для дачи показаний в деле погибшего короля. К прибытию посланных за ней Французским королём кораблей, она, несомненно, успеет вернуться. В Кингхорне полным ходом шли сборы в обратный путь. Мари осталась, чтобы проследить за подготовкой багажа. Сенешаль заверил, что в замке королеве будет предоставлен полный штат прислуги.
        Иоланда без возражений приняла этот приказ, ибо это было не приглашение, а именно приказ. Она села на свою любимую Звёздочку, так назвала она великолепную белую кобылку, и спокойно отправилась с присланным ей эскортом, капитаном которого был молодой мужчина, напоминавший Джеймса, во всяком случае, глаза у него были совершенно определённо стюартовские.
        Дорога была не слишком далёкой, однако уходила далеко в сторону от пути на Эдинбург. Они углубились в лесную чашу и скоро выехали на поляну, где стоял маленький, но внушительный замок. Тут и ожидал её сенешаль. Он отдал распоряжения капитану, и отряд вскоре скрылся в лесу, окружавшем замок.
        Проводив их взглядом, Джеймс Стюарт повернулся к Иоланде и с сияющими глазами протянул к ней руки.
        —Пошли в дом, дорогая, — мягко сказал он, — и я покажу вам ваши покои. Здесь никого нет, кроме моей старой няни, бесконечно мне преданной. А воины моего племянника никого и близко не подпустят к замку. Так что вы можете быть спокойной, что ничто не грозит вашему имени и вашей чести. Кроме меня, разумеется, — добавил он, лукаво улыбаясь.
        Но в его шутливой улыбке невольно пробивалось желание, и сердце королевы затрепетало.
        Рука об руку они вошли в дом. Их встретила старая женщина маленького роста, но с весьма непреклонным выражением лица. Увидев Иоланду, женщина тепло улыбнулась:
        —Добро пожаловать в приют любви, миледи, — сказала она. — В вашей комнате готова вода для мытья. Потом я подам обед. И уж только потом передам вас в руки этого нетерпеливого мужчины.
        —А тебе придётся подождать, мальчик мой, — повернулась она к сенешалю. — Не обессудь, так нужно.
        У Иоланды потеплело на душе, когда она увидела эту женщину. Именно такой, по её мнению, и должна быть любящая няня — ласковой, но строгой.
        Она пошла за женщиной.
        —Меня зовут Мэг, девочка, — на ходу произнесла старая няня, — а тебя, я знаю, Иоландой. И давай обойдёмся без церемоний, если не возражаешь.
        Иоланда согласно кивнула головой, хотя идущая впереди женщина не могла этого видеть. Но Мэг уловила движение, потому что тихо сказала:
        —Вот и хорошо.
        Они вошли в светлую большую комнату, весь левый угол которой занимала широкая кровать, застеленная красивым покрывалом. Возле горящего камина стояла бадья с водой, от которой шёл упоительный пар, пахнущий какой-то травой. Иоланда с интересом принюхалась.
        —Это вереск, девочка, — ответила на незаданный вопрос Мэг, — мой Джейми очень любит его запах.
        Старая няня помогла девушке снять платье и рубашку и унесла их в смежную комнату. Затем она усадила свою подопечную в тёплую воду и стала мыть её ласковыми, но довольно крепкими движениями. Потом вытерла её насухо и протянула красивую рубашку, обшитую кружевами и вышивкой, сверху которой набросила большую шаль, лёгкую, но тёплую.
        —Вот теперь ты готова, несостоявшаяся королева Шотландии. Жаль, что всё получилось так нескладно. Ты была бы замечательной королевой для этой страны. И очень жаль, что мой Джейми не может надеть корону. Лучше него короля не сыскать. Но что есть, то есть. Он умеет довольствоваться тем, что имеет. А ты, девочка, нежданный подарок для него. Ты очень красива и желанна. И он вскоре докажет тебе это.
        С этими словами она повела Иоланду снова вниз, где в большом зале был накрыт стол на двоих. Джеймс уже ожидал их. Он тоже переоделся, и в простой домашней одежде смотрелся великолепно. Тонкая белая рубаха была распахнута у ворота, открывая взгляду крепкую шею и немного заросшую тёмными волосами грудь, и оттеняя лёгкий загар на лице. Иоланда невольно засмотрелась на сенешаля. Он улыбнулся ей и широким жестом пригласил за стол. Еда была великолепной. Мэг подавала им. Вино стояло на столе, и Джеймс уже приготовился налить его в стоящую перед королевой чашу. Но старая няня остановила его:
        —Погоди, Джейми, ей надо выпить прежде вот это.
        И она протянула Иоланде маленький сосуд с небольшим количеством мутноватой жидкости, имеющей довольно резкий запах. Королева взглянула с удивлением.
        —Ничего страшного, девочка, — успокоила её Мэг, — это всего-навсего семена дикой моркови, чтобы ты не понесла от этого великолепного жеребца. Тебе ведь ни к чему дополнительные проблемы, верно?
        Иоланда улыбнулась и выпила предложенный напиток, который оказался не так и плох на вкус. Обед продолжался. Когда трапеза была завершена, Джеймс протянул королеве руку и повёл её наверх. Открыв дверь покоев, где уже побывала Иоланда, он с улыбкой сказал:
        —Вот комната, где я получу неземное наслаждение, а вы, моя королева, расстанетесь с девственностью. Только не надо бояться. Я постараюсь сделать всё наилучшим образом, чтобы доставить вам меньше боли. Но немного больно будет, и к этому вы должны быть готовы.
        Иоланда кивнула головой, глядя на мужчину большими перепуганными глазами. Тогда он подошёл к ней вплотную, обнял её и стал нежно целовать. Он покрывал поцелуями глаза, щеки, шею девушки и, наконец, нашёл её губы. Иоланда забыла обо всём, отдавшись необыкновенно приятным ощущениям. А Джеймс потихоньку раздевал её и всё ближе подводил к широкой кровати. Подойдя совсем близко, осторожно положил свою драгоценную добычу на покрывало, очень быстро скинул свою одежду и лёг рядом. Теперь он принялся ласкать и целовать тело Иоланды, что привело её в полный восторг. Она и не заметила, как он оказался на ней и стал осторожно продвигаться вглубь её тела. Она не возражала, но была напряжена.
        —Расслабься, любовь моя, и доверься мне, — прошептал он над её ухом.
        Иоланда послушалась, и тут вторжение произошло. В первый момент она готова была закричать от острой боли, но вскоре почувствовала совсем другие ощущения и отдалась им, забыв обо всём. Когда слияние завершилось, и Джеймс покинул её тело, Иоланда с сожалением потянулась за ним.
        —Я хочу ещё, — непроизвольно вырвалось у неё.
        Джеймс рассмеялся:
        —Я дам тебе ещё столько, сколько ты пожелаешь, девочка, — улыбаясь, сказал он, — я весь в твоём распоряжении на эти несколько дней. Стоит тебе только сказать, и я буду рядом. Но сейчас я должен немного передохнуть. Я сделал тяжёлую работу и, мне кажется, заслужил маленький поцелуй.
        Теперь засмеялась Иоланда. Она склонилась над лежащим мужчиной и поцеловала его в мягкие губы, поцеловала крепко и страстно. Ученица быстро набирала опыт.
        Ночь прошла в любовной горячке. Давно была заброшена в угол красивая рубашка, которую надела на Иоланду Мэг, и два нагих тела сливались воедино с возгласами и стонами. Устав от любви, они ненадолго засыпали и вновь тянулись друг к другу, как будто не могли унять томившую их жажду.
        Только под утро их сморил более крепкий и длительный сон. Проснулись они, когда солнце уже высоко стояло в небе. Иоланда улыбнулась мужчине безо всякого смущения и с любопытством стала рассматривать тело, подарившее ей столько наслаждения. Джеймс не возражал, напротив, встал перед ней во всей своей мужской красе и силе и позволил рассматривать себя, сколько ей хочется. Удовлетворив любопытство, Иоланда протянула руку и нежно погладила мужчину по широкой груди.
        —Ты очень красив, Джеймс, — сказала она, — и я горжусь тем, что именно ты сделал меня женщиной.
        Он благодарно улыбнулся ей, и они спустились вниз, где верная Мэг дожидалась их с завтраком. Плотно перекусив, вышли прогуляться в окружающем замок лесу, а потом снова вернулись в покои, где провели почти весь день до вечера в любви и ласках.
        Так и бежало время, не оставляя мужчине и женщине сил ни на что, кроме взаимного притяжения и взаимного насыщения. Однако отпущенный для этого срок подошёл к концу. Об этом известил добросовестно охранявший их капитан. Иоланде надо было возвращаться в Кингхорн, а потом во Францию. Теперь это казалось ей совсем нежелательным. С гораздо большим удовольствием она провела бы всю оставшуюся жизнь с этим великолепным мужчиной. Но она знала свой долг и отправилась в путь без возражений. На прощание сказала только:
        —Обещай мне, Джеймс, что приедешь проводить меня, когда я буду отплывать на родину. Мне будет сладостно ещё раз увидеть тебя, просто увидеть.
        —Да, я обязательно приеду, любовь моя, — ответил сенешаль охрипшим от волнения голосом. — Я тоже хочу увидеть тебя ещё раз. «Хотя с гораздо большим удовольствием я схватил бы тебя в охапку и унёс туда, где никто не сможет разлучить нас», — добавил про себя.
        Оба знали, что разлука неизбежна. И оба были готовы выполнить свой долг до конца, хотя сердца рвались от отчаяния. Две сильных личности, два человека, предназначенных друг для друга, встретились по иронии судьбы лишь на несколько дней, которые пролетели как один миг.
        Сев в седло своей белой лошадки, Иоланда тронулась в путь, ни разу не оглянувшись на оставленный позади замок любви. Джеймс, стоя на пороге, долго смотрел ей вслед. Он знал совершенно точно, что уже никогда ни одна другая женщина не займёт в его сердце места, неожиданно захваченного этой ни на кого не похожей гордой королевой, уезжающей от него в далёкую Францию, а потом неизвестно куда ещё, к новому мужу, которого ей найдут очень быстро. Ценность принцессы, побывавшей замужем за королём, возросла во много раз. И уж расчетливый и жадный до выгоды Филипп поспешит этим воспользоваться сполна. И ещё Джеймс знал совершенно точно, что и она увезла в своём сердце любовь к нему, любовь, которую она не забудет и не предаст никогда. Это было и горько, и сладко одновременно. Он повернулся и ушёл в дом, где старая Мэг встретила его сочувственным взглядом — она прекрасно поняла всё, что происходило на её глазах, и могла только пожалеть две любящие души, которым не суждено быть рядом.
        Прибыв в Кингхорн, Иоланда занялась подготовкой к отъезду. Мари сразу поняла, что из этой странной поездки её госпожа вернулась совсем другой, повзрослевшей и как будто наполненной необычным светом, хотя оставалась грустной и даже печальной. Но в ней появилась какая-то новая сила, которую сразу ощутила вновь притихшая мадам де Краон.
        Вечером Иоланда снова усадила перед собой Мари и заговорила о своём обещании.
        —Я обещала тебе свою благодарность, Мари, и готова отдать её. Я приготовила для тебя кошель с несколькими золотыми монетами и несколькими драгоценностями. Но это, полагаю, не всё, что я могу тебе дать. Я ведь вижу, какими глазами ты смотришь на Камерона Бернса, и какими взглядами он отвечает тебе. Если этот человек дорог тебе, девочка, я отдам ему твою руку, стоит только попросить. Тебе не обязательно уезжать со мной, хотя мне будет очень тебя не хватать.
        Мари упала на колени перед хозяйкой и прижалась губами к её руке.
        —Камерон не просто дорог мне, миледи, — сказала дрожащим от волнения голосом, — мне кажется, я даже дышать без него не смогу. Мысль о разлуке с ним убивала меня. И если ваша доброта столь велика, я, конечно, останусь с ним. Хотя покинуть вас для меня тоже очень тяжёло. Моё сердце рвётся на части, миледи.
        —Не надо рвать себе душу, Мари, — тихо ответила ей Иоланда. — Главное в жизни любой женщины это найти свою любовь и следовать за ней, куда бы ни привела дорога. Я с радостью пожелаю тебе счастья, устроив твою свадьбу.
        На следующий день командир охраны поместья Кингхорн Камерон Бернс смиренно попросил у королевы руки её камеристки Мари и получил благоприятный ответ. Более того, королева призвала священника и велела ему сразу же обвенчать молодых людей. Она вручила молодой свой подарок и пожелала ей счастья. Да, утрата верной Марго и вот теперь Мари была для неё чувствительной потерей. Но это было ничто по сравнению с тем, что здесь, в этой дикой Шотландии Иоланда оставляла своё сердце, оставляла навсегда.
        Когда завершилась посадка на королевскую галеру, присланную Филиппом за сестрой, провожающие собрались на берегу, чтобы помахать рукой женщине, так недолго пробывшей их королевой. Иоланда стояла у борта, держась за него руками. Ей казалось, что она сейчас упадёт, если не найдёт опору. Среди стоявших на берегу вельмож она увидела Джеймса, и боль разлуки толкнулась в сердце. Его золотистые глаза смотрели на неё с такой любовью, что она едва сдержалась, чтобы не прыгнуть прямо в море навстречу его взгляду. Её глаза сказали ему то, что уже почувствовала раньше душа. Её любовь была такой же глубокой, бездонной и вечной. Два сердца соприкоснулись последний раз через взгляды, и корабль стал отдаляться от берега. Иоланда в последний раз взглянула в любимые глаза и отвернулась, чтобы никто не видел её слёз. Королева не имеет права на слабость. И что бы ни ждало её впереди, она всё снесёт без жалоб и стенаний, потому что теперь навсегда в её сердце остался любящий взгляд любимых ею глаз, который никто и никогда уже не сможет у неё отнять.
        Побег в любовь
        ШОТЛАНДИЯ, ЗАМОК СНОУИНН. ЛЕТО 1305 ГОДА
        Лорд Роберт Фрейзер из замка Сноуинн, что недалеко от Стерлинга, был зол сверх всякой меры, разъярён до крайности. Он сам, собственными руками убил бы сейчас свою жену, не умри она два дня назад, пытаясь родить ему ещё одного ребёнка. Ну да, ему нужны были дети, троих, как он считал, совершенно недостаточно. И он очень хотел ещё хотя бы одну девочку, такую же красавицу, как его старшая дочь и как была сама леди Дайана в молодости. Красивые дочери — прекрасная возможность укрепить своё положение через нужные родственные связи. Послушные дочери, а тут… Это Дайана испортила вконец их единственную дочь, забила ей голову всякими глупостями. Как будто дочь не должна служить, прежде всего, интересам отца, потом интересам мужа. Но Алекс… Думать об этом было трудно, лорд задыхался от злости, яростно метался по комнате, швыряя об стену всё, что попадалось под руку.
        Лорд Фрейзер взял себе в своё время жену с Западных островов, прельстившись её красотой. Дайана из клана Маклаудов, потомков викингов, была чудо как хороша — высокая, стройная, но крепкая, с водопадом серебристых волос и удивительными зелёными глазами. Однако хорошей женой она не стала. И хоть всегда подчинялась его воле, он чувствовал в ней глухое скрытое сопротивление, которое раздражало его безмерно. Чтобы показать жене её место, лорд сразу же взял её в жёсткие рукавицы и быстренько наградил ребёнком. Жена родила ему девочку, очень похожую на неё саму. Демонстрируя свои верноподданнические чувства, лорд назвал её Александрой в честь короля, а через два месяца после этого монарх трагически погиб. За Алекс последовали два мальчика-погодка, Эдуард и Джон. Но после этого чередой пошли то выкидыши, то мертворождённые дети, то слабенькие, не способные прожить и месяца. Лорд Роберт злился на жену, не стыдился поднимать на неё руку и усердно трудился в постели, пока не достигал очередного успеха. Но зловредная жена опять всё портила, и ребёнка он не получал. А дети нужны были позарез — мальчики для
укрепления могущества семьи, а девочки для заключения выгодных браков.
        Ситуация в стране была крайне напряжённой и даже опасной. После гибели сильного и властного короля Александра, уверенно державшего страну в своих крепких руках больше тридцати пяти лет, но не оставившего наследника, сразу же разгорелась отчаянная борьба за власть между Робертом Брюсом и Джоном Баллиолом. Шотландские дворяне, не способные сами разрешить династический спор, додумались обратиться за помощью к английскому королю Эдуарду 1. Эдуард Английский был очень сильным королём и крупным хищником. Он выбрал из двух претендентов более слабого — Джона Баллиола, а потом, воспользовавшись моментом, вторгся с большой армией в Шотландию, наголову разбил скоттов при Данбаре, вынудил Баллиола отречься от престола и сам узурпировал власть. Он захватил и перевёз в Лондон все государственные бумаги Шотландского королевства и даже, страшно оскорбив этим скоттов, увёз знаменитый камень, на котором в Скоуне по традиции короновались все шотландские монархи. Страна затихла в преддверии грядущих грозных событий.
        Лорд Роберт Фрейзер был всегда на стороне сильного, и сейчас усердно старался показать свою преданность Эдуарду. Когда разгорелся огонь восстания под предводительством Уильяма Уоллеса, лорд был чрезвычайно рад, что его замок стоит восточнее Стерлинга, между ним и Пертом. Потому что главные боевые действия развернулись на берегу Твида, и плохо пришлось тем, чьи владения находились на этой территории. В это трудно поверить, но повстанцы сумели одолеть англичан, зажав их на дамбе и отрезав путь к отступлению. Они просто подожгли мост под Стерлингом, который всегда считался воротами в Северное Нагорье. То, что произошло в этой битве, было ужасно. Вода в Ферте, куда впадала река, стала красной от крови, а земля была на огромном протяжении усеяна окровавленными изуродованными трупами. Пленных не брали, раненых добивали на месте. Победа опьянила. Однако долго торжествовать не пришлось. Разъярённый Эдуард собрал большую армию и двинулся на Шотландию. Местная знать сразу склонилась перед ним. Уоллеса, можно сказать, отдали в руки англичан, и вскоре он был казнён неправдоподобно жестокой казнью в Лондоне. В
стране же, подмятой под себя Эдуардом, глухо враждовали между собой Джон Комин и молодой Роберт Брюс, граф Каррикский, лорд Аннандейла. Но власть оставалась всё же в руках Эдуарда, и лорд Фрейзер изо всех сил старался продемонстрировать свою лояльность королю и укрепить связи с Англией. И тут родная дочь подставила ему жесточайшую подножку. Как он только что узнал, в самый важный момент Алекс сбежала из дома.
        Надо признать, что, в отличие от обоих его сыновей, смирных и даже флегматичных, Алекс всегда, с самого детства была сорванцом. Она прекрасно ездила верхом и отлично владела кинжалом — так ловко, как она, не могли метать дирк даже самые опытные из воинов замка, хотя они, конечно, гораздо лучше её управлялись с мечом. Лет до двенадцати Алекс босоногой девчонкой носилась во главе ватаги мальчишек по окрестностям замка, знала здесь все тропинки и тайные ходы. Это уж потом её засадили за обучение всем премудростям, которые должна знать и уметь женщина, будущая хозяйка замка. Однако мать всегда баловала её и позволяла иногда срываться снова в какую-нибудь озорную проделку. Отец же, видя, как расцветает его красавица дочь, преисполнился грандиозных замыслов — она должна была принести отцу нужные связи в Англии.
        Алекс очень любила свою мать и довольно рано начала понимать, что делает с ней отец, как жестоко губит прекрасную женщину, требуя от неё того, чего она дать уже не может. Здоровье леди Дайаны надорвалось от бесконечной череды родов, всё более тяжёлых. За эту жестокость к матери Алекс возненавидела отца. К тому же он никогда не дарил жене ни улыбки, ни ласкового слова, был холоден и требователен. Но чашу её терпения переполнила новость, которую девушка случайно подслушала в большом зале, когда к отцу приезжал гость из Англии. Оказывается, для того, чтобы улучшить свои отношения с королём и закрепить позиции в Англии, отец решил выдать её замуж за второго сына графа Солсбери. Это привело Алекс в неистовство. Стать женой англичанина — да никогда! Она кинулась к матери, которая уже вторую неделю не поднималась с постели, хотя до родов было ещё долгих три месяца. Но леди Дайана с этим ребёнком потеряла последние силы и уже понимала, что умирает.
        Женщина выслушала гневную речь дочери, ласково погладила склонившуюся к ней светловолосую головку. Как же дочь похожа на неё! И как она желала спасти своё дитя от горькой судьбы, подобной её собственной!
        —Ты не должна покоряться этому жестокому, бездушному человеку, твоему отцу, — сказала леди Дайана тихим голосом. — Не повторяй мою ошибку, Алекс. Я позволила ему взять верх надо мной, и видишь, к чему это привело? Я умираю, и знаю это.
        Мать замолчала, собираясь с силами, затем продолжила, полыхнув зелёным огнём глаз, которые одни, казалось, и остались живыми на её измождённом лице:
        —Пусть дьявол утащит его чёрную душу в преисподнюю! Как же я ненавижу его! И не отдам ему тебя, доченька. Беги отсюда, Алекс, беги к моим родственникам Маклаудам на Скай. Мой брат Коннор защитит тебя. Он сильный воин. Сильный и бесстрашный. Только хорошо запутай следы, девочка моя. Отец не должен найти тебя. И не жди моих похорон, уезжай сразу. И помни — клан Маклаудов, остров Скай, замок Данвеган.
        Ранним утром следующего дня леди Дайана тихо умерла, сжимая в руке ладонь дочери. Муж даже не зашёл проститься с ней. Он был чрезвычайно озабочен своей идеей и готовился к поездке в Англию. Конечно, вместе с дочерью. Но когда два дня спустя он собрался поговорить с ней о предстоящих событиях, девушки в замке не оказалось. Вместе с ней исчезли её служанка Тора и два молодых воина, Рейф и Гауан. Не досчитались также четырёх коней в конюшне. При этом никто из стражников не смог сказать ничего определённого, никто не видел беглецов. Призванная к ответу старая няня долго молчала, а потом нехотя созналась, что девочка отправилась искать защиты в монастыре где-то под Эдинбургом.
        А Алекс, глотая слёзы, закрыла глаза матери и прочла над её телом молитву, а потом быстро собралась в дорогу. С собой она взяла свою верную служанку Тору, которая наотрез отказалась остаться в замке и предпочла любые трудности и опасности разлуке со своей госпожой. С ней также отправились два молодых воина, её бывшие друзья по детским забавам, привыкшие подчиняться ей. Им были хорошо известны все тропки, по которым можно было скрыться из замка, не будучи замеченными стражей. И побег прошёл успешно.
        Трудно было в дороге. Алекс и Тора, конечно же, переоделись в мужскую одежду, но всё же осторожность заставляла их избегать людных мест и двигаться очень медленно. Тем более что Тора, да и сама Алекс, если честно, тяжело переносили долгое пребывание в седле. На путь до побережья ушло долгих восемь дней, но зато удалось избежать многих опасностей и ненужных встреч. И вот впереди показался большой остров. Перебраться на него через узкий пролив ничего не стоило. Но Данвеган, как знала Алекс, находится в северо-западной части острова, близко к побережью. Поэтому двигаться по суше они не рискнули, но сумели нанять корабль, который доставил их во владения Маклаудов.
        Слёзы навернулись на глаза Алекс, когда она ступила на берег и оказалась в тех местах, о которых мать рассказывала ей так много и с такой любовью. Замок отца девушка никогда не любила так, как любят родной дом, — знала, что со временем придётся его покинуть, но главное, чувствовала отношение к нему матери.
        Как только маленький отряд двинулся в сторону замка, его тут же перехватили дюжие воины довольно устрашающего вида. Алекс объяснила, что приходится племянницей Коннору Маклауду и хочет видеть своего дядю. Её желание удовлетворили, и вскоре все четверо уже стояли перед высоким, мощным мужчиной со светлыми волосами и глазами цвета морской волны.
        Эти глаза широко открылись, когда Алекс, стянув с головы плотно облегающую шапочку, улыбнулась навстречу его взгляду. Сомнений быть не могло — перед ним была дочь его любимой красавицы-сестры, покинувшей родные края двадцать лет назад.
        —Девочка, дорогая, как же ты похожа на свою мать, — хрипло произнёс Коннор, шагнув к племяннице и прижав её к своей могучей груди. — Как моя сестра? И почему ты оказалась здесь с таким слабым сопровождением?
        Алекс кивнула головой и рассказала дяде в немногих словах всё, что касалось матери и её. Глаза Коннора темнели всё больше по мере её рассказа, а руки непроизвольно сжимались в огромные мощные кулаки.
        —И я никогда не вернусь туда, дядя Коннор, никогда, — страстно закончила она свою речь. — Я ненавижу человека, которого должна называть отцом, и никогда не прощу ему смерть матери. И я ни за что не стану женой англичанина. Никогда и ни за что!
        Она передохнула и сказала совсем тихо:
        —Здесь дом моей матери, дядя, а значит, и мой дом. И я хочу остаться здесь. Пожалуйста, не откажи мне, приюти меня, защити.
        На мужественном лице великана Коннора отразилось чувство жалости к этой девочке, прошедшей полстраны в поисках защиты, глаза защипало от непрошенных слёз. Но ответ его был строгим:
        —Мы живём здесь одним кланом, Алекс, и всё решает наш лэрд. Конечно, я скажу ему то, что узнал от тебя, и попрошу приюта для вас всех. Но последнее слово за ним, девочка. Тут ничего нельзя изменить. Сегодня вы все переночуете в моём доме, а завтра лэрд Маклауд решит вашу судьбу.
        Алекс опустила голову, принимая это решение дяди. Она понимала, что иначе поступить он не мог. Оставалось ждать завтрашнего дня. Зато сегодня они смогли отдохнуть и привести себя в порядок после долгого пути. Жена Коннора, Бейтрис ласково приняла племянницу мужа, а когда узнала обстоятельства её жизни, прониклась к девушке глубоким сочувствием. Их всех сытно накормили, дали возможность искупаться и всласть выспаться в мягкой постели. Оставалось дождаться встречи с лэрдом.
        Утром следующего дня Коннор повёл их в замок, расположенный на возвышении над озером — Лох-Данвеган, пояснил он. Замок был крепким сооружением, сложенным из больших камней, приземистым, но достаточно вместительным. Внушительные крепостные стены окружали его со всех сторон, даже там, где холм обрывался к озеру — как видно Маклауды ничего не желали оставлять на произвол судьбы. Вдалеке виднелись крутые склоны горного массива. Красивое, но суровое место.
        Войдя в замок, они оказались в большом зале, где сейчас было всего несколько воинов, занятых приведением в порядок оружия. Над большим столом склонился высокий статный мужчина, внимательно рассматривающий что-то, недоступное их взгляду.
        —Я привёл девушку, вождь, — кашлянув, сказал Коннор.
        Мужчина поднял голову, и у Алекс замерло сердце. На неё с сурового загорелого лица смотрели глаза цвета грозового неба. Эти глаза, кажется, обожгли её, как огнём.
        —Добро пожаловать в Данвеган, леди Алекс, — произнёс низкий, чуть хрипловатый голос. В нём не было, однако, ни тепла, ни приветливости. А глаза смотрели строго и даже требовательно. — Но прежде, чем ответить на вашу просьбу, я хотел бы задать вам пару вопросов.
        Мужчина спустился с возвышения и теперь стоял рядом, глядя на неё сверху вниз. Алекс удивило, что при его огромном росте и мощности фигуры двигался он легко и даже, можно сказать, грациозно, напоминая большого сильного и очень опасного хищника. Ей захотелось отступить и спрятаться за спиной дяди, однако усилием воли она заставила себя остаться на месте и прямо смотреть в эти грозовые глаза. Лэрд чуть усмехнулся уголками губ — он знал силу своего воздействия на людей и умел ценить мужество.
        —Мой первый вопрос, леди, — начал он. — Как скоро следом за вами примчится сюда ваш отец во главе небольшой армии?
        Алекс вынуждена была откашляться прежде, чем смогла произнести хоть слово, но ответила уверенно и твёрдо:
        —Вряд ли отец станет искать меня здесь, милорд, поскольку у меня хватило ума направить его по ложному следу. Он уверен, что я ищу помощи в одном из монастырей на востоке страны.
        —Это радует, леди. Видите ли, мне совсем не хочется вовлекать свой клан в ненужные военные действия. Мы и так слишком много сражаемся.
        Он призадумался на мгновение и продолжил:
        —Теперь вопрос второй. Чем вы и ваши люди можете быть полезны клану? Мы ведь не имеем возможности содержать лишних людей, если они не выполняют определённой работы.
        —Я вполне понимаю вас, милорд, — откликнулась Алекс, — и считаю это справедливым. Рейф и Гауан отличные воины, и, думаю, не будут лишними для клана, когда придётся его защищать. Тора, конечно, будет, как и раньше помогать мне, но сможет выполнять и другие задания по хозяйству, которые даст ей ваша домоправительница. Я сама обучена разбираться в травах. Моя няня научила меня, считая, что любая хозяйка замка должна уметь лечить людей. У меня это хорошо получается. Ещё я умею красиво вышивать, хоть и не слишком люблю это занятие. И могу метко кидать нож, если придётся защищаться.
        —О, вот этого не надо, леди, — засмеялся лэрд, и от его глубокого гортанного смеха у Алекс мурашки пошли по коже. — Воинов у нас хватает. Хотя от двух новых мы, конечно же, не откажемся. Вам же будет вполне достаточно ваших женских занятий. Думаю, мы договорились. Жить вы можете у дяди, если он не возражает.
        Лэрд оглянулся на Коннора, и тот согласно кивнул головой.
        —Воины уйдут в казарму, — добавил лэрд и движением руки отпустил их, вернувшись к прерванному занятию за высоким столом.
        Возвращаясь в дом Коннора, Алекс была тиха и задумчива. Лэрд Данвегана необыкновенно заинтересовал её. За всю свою жизнь она не видела никого, подобного этому могучему, грозному мужчине. И никогда ещё мужской взгляд и голос не производили на неё столь сильного впечатления. Вечером после ужина она попросила дядю рассказать о вожде клана, который показался ей очень сильным воином и жёстким, но не жестоким человеком.
        —Это так и есть, девочка, — согласился Коннор, — Торманд Маклауд необыкновенный мужчина и замечательный лэрд. Видишь ли, ему пришлось взять в руки и меч, и власть, всего в пятнадцать лет, когда отец погиб в жестокой схватке с английскими наёмниками, нахлынувшими на нас со стороны острова Льюис. Как мы узнали потом, они большой ущерб причинили Маклаудам с Льюиса, убили очень много людей, и не только мужчин, но и женщин, и даже детей. Потом двинулись на наш остров. Но наши воины всегда были сильнее, были лучше обучены. Наш старый лэрд Малькольм Маклауд был хорошим вождём и могучим воином. Он успел многому научить Торманда, своего единственного сына, которого очень любил. Когда его выбило из седла копьё наёмника, я был рядом. Увидев, что лэрд упал, я кинулся к нему, но грудь вождя была пробита насквозь, и он едва смог сказать несколько слов. Он сожалел, что уходит так рано, не успев поставить сына на ноги, и просил меня всегда быть рядом с Тормандом и помогать ему во всём. Я поклялся. Его дыхание прервалось вместе с последним словом благодарности. Я закрыл глаза лэрду и кинулся на врагов как дикий
зверь. Я плохо помню, что кричал тогда, яростно круша всех, кого мог достать. Наши люди поняли меня и… В общем, мы выбили тогда наёмников с острова, и ушло их гораздо меньше, чем прибыло к нам. А там уже наши родичи с Льюиса, разъярённые понесенными потерями, добили тех, кто остался. А мы провозгласили нашим вождём пятнадцатилетнего мальчика, который, однако, очень быстро показал, что достоин называться мужчиной. С тех пор нам приходилось воевать много раз, и никогда наш лэрд не подводил нас. Он — воин редкостной силы и большого умения. Но он делает всё возможное, чтобы защитить клан и обеспечить мир любыми доступными средствами. За время его правления наш клан хорошо окреп, и теперь враги долго думают прежде, чем решиться напасть на нас. Поэтому последние годы мы воюем меньше, чем раньше.
        Коннор задумчиво смотрел в огонь, вспоминая прошедшие годы и пережитые битвы. А у Алекс в голове роилась тысяча вопросов.
        —Скажи, дядя, — оторвала она Коннора от его воспоминаний, — а почему у Малькольма Маклауда был всего один сын? Так не принято в семье лорда.
        —А это совсем отдельная история, девочка моя. — Коннор улыбнулся, и лицо его смягчилось. — Наш лэрд, при всей его могучей силе имел мягкое сердце и был однолюбом. Он женился на дочери вождя Маклейнов и очень её полюбил. Мейрин и правда была замечательной девушкой и стала нашему лэрду верной женой. Она была очень красива — стройная, гибкая, с чёрными, как ночь, волосами и тёмно-серыми глазами, напоминающими небо перед грозой. Торманд очень похож на неё, хотя статью пошёл в отца. Малькольм был счастлив в браке с Мэйрин, однако счастье их оказалось недолгим. Она родила мужу прекрасного сына, а при вторых родах умерла и ребёнок погиб вместе с ней. С тех пор Малькольм и слышать не хотел о другой жене, он остался до конца верен памяти Мэйрин. И теперь, если говорить правду, я очень переживаю за Торманда. Ему давно пора жениться и завести детей, но он никак не решится на этот шаг. Уже три вождя соседних кланов предлагали ему своих дочерей, но он всё откладывает решение. Думаю всё же, что вскоре ему придётся сделать выбор, интересы клана этого требуют. И я молюсь в душе, чтобы ему досталась хорошая жена и
чтобы любовь его была долгой и счастливой.
        Алекс внимательно слушала всё, что рассказывал ей Коннор, и в этот вечер долго не могла уснуть — перед глазами всё стояло суровое лицо лэрда. Трудно было представить на этом лице выражение нежности. Однако женщина, которой доведётся увидеть это, будет самой счастливой на земле.
        А дальше жизнь вошла в свою колею. Алекс познакомилась с домоправительницей замка Данвеган миссис Фенеллой и даже подружилась с ней. Пожилая женщина по-доброму отнеслась к девушке, так похожей на свою мать, красавицу Дайану, которую хорошо помнили здесь, на острове. А потом оценила силу характера самой Алекс и её доброту к людям. Вдвоём они сделали хороший запас трав и приготовили мази, необходимые для лечения ран. Алекс редко видела лэрда Маклауда, но при каждой встрече он внимательно смотрел на неё, как будто хотел увидеть что-то скрытое, недоступное взгляду. Девушку тревожили эти встречи, после которых она долго чувствовала себя неспособной мыслить здраво. Этот мужчина всё глубже проникал в её сердце, хотя ни разу ещё она не видела улыбки на его лице и не слышала от него ничего, кроме обычных, ничего не значащих вежливых слов.
        В конце лета на остров прибыли гости с острова Льюис, и Алекс познакомилась с лэрдом замка Аргендейл. В отличие от своего кузена Торманда Дункан Маклауд был светловолос, светлоглаз и приветлив. Он был таким же высоким, как многие на этих островах, но казался гораздо изящнее Торманда, хотя Алекс слышала, что воин он отменный. Дункан сразу же обратил внимание на красивую светловолосую девушку с зелёными глазами и не замедлил высказать Торманду своё восхищение ею.
        —Ты будь поосторожнее, кузен, — неожиданно сурово отреагировал на его слова лэрд Данвегана, — эта девушка под моей защитой, и я никому не позволю обидеть её.
        —Ну что ты, Торманд, — улыбнулся удивлённый Дункан, — никто и не собирается обижать такую красавицу. Но, думается мне, недолго будет она под твоей защитой. Уведут, кузен, помяни моё слово, уведут.
        Дункан рассмеялся, а Торманд нахмурился, что нимало удивило миссис Фенеллу, слышавшую этот разговор. Что-то больно горячо её лэрд защищает девушку. Хотя дай-то Бог, чтобы у них сложились отношения — лучшей жены Торманду не найти.
        Через пару дней Дункан со своими людьми отбыл на Льюис, напоследок напомнив кузену, чтобы он хорошо сторожил такое сокровище как Алекс, а то уведут ведь. Самой девушке лэрд Аргендейла наговорил кучу комплиментов и красивых слов. Алекс улыбалась, слушая его, а Торманд темнел лицом.
        Прошло несколько дней, начиналась осень, когда в замок прибыли тревожные вести. Воины клана, охранявшие дальние границы владений Маклаудов, заметили три больших драккара, направляющихся в сторону Данвегана. Похоже, это были морские разбойники из тех викингов, что продолжали промышлять грабежом и время от времени достигали берегов Шотландии. Это были опасные противники. Они были сильны и безжалостны в бою, а в разграбленных землях оставляли после себя горе и смерть. Лэрд тут же начал готовить своих людей к битве, которая обещала стать жестокой и кровопролитной. Чуть позже стало известно, что на них идёт сам Олаф Дикий, самый злобный и бессердечный из всего этого братства.
        Всех людей из близлежащих поселений спешно отвели подальше в горы, жителей с побережья забрали в замок. Сам замок дополнительно укрепили, на стенах приготовили камни и чаны с водой на случай осады. Однако лэрд предпочёл встретиться с неприятелем на берегу, подальше от замка, чтобы меньше подвергать опасности своих людей. Покидая замок, Торманд на ходу велел Алекс не высовывать нос за стены крепости — он ещё не забыл о её разговорах насчёт метания ножей. Глупая девчонка и вправду может понадеяться на своё умение и влезть в драку. Этого ещё не хватало! Рисковать её жизнью он не собирался. У него хватит сил защитить своих людей и защитить её.
        Лэрд посмотрел на неё очень строго, но Алекс это ничуть не испугало. Она была взволнована предстоящим сражением и на слова лэрда не обратила никакого внимания.
        Воины Маклаудов яростной волной вылетели из ворот замка, а навстречу им уже неслись злобно кричащие разбойники. Они схлестнулись на полпути, и схватка началась.
        Сражение было в самом разгаре, и, кажется, враги начинали брать перевес. Кругом слышался шум боя, крики, стоны. Злобно ржали кони, кусаясь и лягаясь, — воевали наряду с хозяевами. Быстро оглянувшись по сторонам, Торманд увидел, что его люди медленно и неохотно, но всё же отступают. А дальше ни размышлять, ни тем более смотреть по сторонам ему уже было некогда. Прямо на него нёсся предводитель вражеского войска — огромный как бык, зверского вида мужчина. Его лицо злобно кривилось, глаза горели кровожадным огнём. Он сделал знак, и двое его людей стали обходить лэрда Маклауда с флангов. Ситуация была опасной, смертельно опасной. Долго ему против этого злобного борова не продержаться, особенно если учесть, что отбиваться приходится от троих сразу. Торманд попытался отступить и получить хоть какое-то прикрытие, но ему не дали этого сделать. Зазвенели мечи, с быстротой молнии мелькающие в руках воинов. Он отбивался, работая двумя руками одновременно, но такой темп ему долго не выдержать. Великан злобно наседал на Маклауда, стремясь, во что бы то ни стало, пронзить его своим мечом. И вдруг в одно
мгновение что-то изменилось. Торманд моргнул и с удивлением увидел, как его противник заваливается на бок — из груди его, прямо напротив сердца, торчала рукоятка короткого шотландского кинжала. Оглянувшись на мгновенье, Маклауд успел заметить чуть в стороне от себя Алекс на её заметном издали сером в яблоках коне, рука девушки опускалась, завершая бросок. Подумать только, пронеслось в его голове, эта девочка спасла ему жизнь. Она не послушала его и не осталась за стенами крепости — кто бы сомневался. Но ругать её ему почему-то не хотелось. Желание жить было слишком сильным в нём. Развернув коня, Торманд молнией бросился на врага по левую руку от себя и тут же одним движением снёс ему голову. Взмахнув направо, он ранил второго, а его конь довершил дело, наступив на голову упавшего врага. Торманд издал боевой клич Маклаудов и кинулся вперёд. Его люди, услыхав голос вождя, устремились за ним, кроша всё на своём пути. Враг дрогнул. Лишившись своего предводителя, чужие воины стали отступать, но Маклауды не дали им уйти далеко. Победа, которая поначалу, казалось, ускользала от них, стала полной и
безоговорочной.
        А с небольшого возвышения на это жестокое побоище смотрела огромными зелёными глазами изящная девушка, сидящая на сером в яблоках коне. Сегодня она тоже одержала свою победу. Она спасла от неминуемой гибели мужчину, которого любила. И пусть он равнодушен к ней, пусть собирается жениться на другой, — но он будет жить, и это самое главное для неё.
        Когда сражение закончилось, и разгорячённые воины стали собираться вокруг своего вождя, Коннор подъехал к нему совсем близко.
        —Я не понял, что произошло, Торманд? — глухо спросил он, с трудом восстанавливая дыхание. — Казалось, что тебе уже не справиться с ситуацией. И вдруг ты несёшься вперёд с нашим боевым кличем. Как ты смог одолеть этого зверя разъярённого?
        —Я и не смог, Коннор, — устало улыбнулся лэрд. — Это твоя племянница принесла нам сегодня победу. Это она свалила Олафа Дикого, метнув кинжал ему в сердце. Я не ожидал, что она говорила правду тогда, думал, красуется девочка.
        Когда все собрались возле своего вождя, оказалось, что потери их не так и велики. Раненых сразу же отправили в замок, где ими займутся женщины. Убитых похоронят чуть позже. Сейчас же надо было добить тех из нападавших, кто ещё остался в живых, и очистить берег от трупов. Дело это затянулось до вечера. И когда солнце уже клонилось к закату, уставшие, перепачканные землёй и кровью воины Маклаудов стали возвращаться в замок. Шум стоял неимоверный. Крики радости смешались с горестными воплями тех, кто потерял своих близких. Люди обнимались, хлопали друг друга по плечам. Всем хотелось отдыха и, конечно, хорошо поесть — сил было растрачено много.
        Когда все немного успокоились и собрались в большом зале замка, где слуги уже подавали на столы обильную еду, Алекс, наконец, увидела лэрда. Она очень опасалась, что он станет ругать её за непослушание, и старалась спрятаться среди женщин. Но лэрд нашёл её взглядом и знаком подозвал к себе. Алекс нехотя подошла и тут впервые увидела улыбку на его лице. Подумать только! Он, оказывается, умеет улыбаться.
        —Мне следовало бы хорошенько отчитать вас, леди, а возможно даже и отшлёпать за непослушание, — тихо сказал он, мягко, почти ласково глядя ей в глаза, — но почему-то не хочется. Благодаря вам я остался жив сегодня, и меня это радует. И, поверьте, я никогда не забуду этого.
        Алекс смущённо опустила глаза. Его улыбка и мягкий голос подействовали на неё неожиданно сильно. Ноги стали как ватные, и, казалось, ещё чуть-чуть, и колени подогнуться. Усилием воли она взяла себя в руки и заставила посмотреть ему в глаза.
        —Я рада, что смогла помочь вам, милорд, — почти прошептала она.
        Алекс снова отошла к женщинам, а лэрд проводил её взглядом, который очень вдохновил бы её, если бы она могла его видеть. Но взгляд этот заметила миссис Фенелла, и её это очень порадовало. Немного позже она нашла среди воинов Коннора и отозвала его в сторону.
        —Похоже, Коннор, твоя племянница покорила сердце нашего лэрда, — сказала она светловолосому великану. — Я видела сегодня, как он смотрел на неё. Поверь мне, это любовь, а не просто благодарность.
        —Дай-то Бог, Фенелла, — отозвался воин, — Алекс хорошая девочка, и я думаю, что лучшей жены Торманду не найти.
        —Я тоже уверена в этом, Коннор, — женщина склонилась к нему ещё ближе, — но мы должны молчать. Ведь ты знаешь, каков наш лэрл. Он всегда принимает решения сам. Нам остаётся только молиться, чтобы он решился на этот шаг.
        Коннор согласно кивнул головой и отошёл, улыбаясь про себя. Он желал для дочери своей любимой сестры, скончавшейся безвременно по вине грубого и жестокого мужчины, только самого лучшего. А что может быть лучше для девушки, чем Торманд Маклауд?
        Несколько последующих дней Алекс была очень занята в замке. Раненые требовали внимания, и она отдавала им своё время и всё своё умение. Как хорошо, что они с миссис Фенеллой запаслись травами и изготовили большое количество мази. Сейчас это было очень кстати.
        Однако её тревожило состояние молодого Айвера, получившего ранение в живот. Он был беспокоен, всё время бредил и куда-то рвался — видимо всё ещё переживал волнения прошедшего боя. Травы, которые были в наличии, ему не помогали. Здесь нужна была особая трава, которую Алекс знала, но не нашла в прошлый раз. И она отправилась на поиски нужного растения, взяв с собой для охраны Рейфа. Гауан не смог пойти с ними, поскольку выполнял какое-то задание лэрда.
        Дорога их лежала в сторону гор, мимо большого озера, раскинувшегося у подножия холма, на котором возвышался замок. Алекс никогда не была ещё здесь и оглядывалась вокруг с интересом. С этой стороны замок смотрелся очень внушительно. Стены были толстыми, мощными, неприступными. Но самому замку не хватало высоты, не хватало башни — с ней он смотрелся бы куда лучше. Алекс вспомнила замок отца — он был намного больше Данвегана, однако не производил впечатления такой грозной силы.
        Девушка поделилась своими мыслями с Рейфом, и он горячо её поддержал. Ему тоже очень нравился Данвеган, нравились здешние люди, и сильное впечатление произвёл лэрд.
        —Знаете, леди Алекс, — задумчиво проговорил Рейф, глядя на мощные стены замка, — с таким хозяином как лэрд Маклауд ничего не страшно. За ним можно и в огонь, и в воду. Я смотрю, люди его очень любят, именно любят, а не боятся, как было у нас в Сноуинне. Вы уж не обижайтесь, но ваш батюшка никогда не заботился о людях так, как лэрд Маклауд. Мы с Гауаном очень рады, что приехали с вами сюда.
        —Я тоже рада, что вы со мной, Рейф, — отозвалась девушка. — Без вас я сюда не добралась бы. Страшно было в этом диком сражении?
        —Страшно. Не буду кривить душой, страшно. Но и радость какая одержать победу над таким врагом. Полную победу!
        Дальше они шли молча. Каждый думал о своём. Нужную траву нашли у подножия холма с другой стороны замка. Алекс постаралась набрать её как можно больше. Рейф помогал ей и нёс корзину, которая становилась всё тяжелее. Здесь и нашёл их лэрд Маклауд, выехавший из замка на своём могучем жеребце. Он заволновался, когда ему сказали, что Алекс вышла за пределы крепости с корзиной и только одним сопровождающим.
        —Вы не должны так рисковать, леди Алекс, — укорил он её, как только подъехал ближе. — Рейф хороший воин, не спорю, но очень рискованно рассчитывать только на одного сопровождающего.
        —Мне обязательно нужно было найти траву для Айвера, он в тяжёлом состоянии, милорд, — оправдывалась девушка, — а Гауан был занят тем, что вы ему поручили.
        —Но разве в замке мало других воинов? — удивился лэрд. — Вы вправе взять с собой любого, кто вам нужен. А сейчас давайте руку и садитесь на моего коня. Я вижу вы устали.
        Он легко поднял девушку и усадил в седло впереди себя. Его сильные руки, держащие поводья, с двух сторон как бы обнимали её, спиной она касалась его груди, приятно щекочущий ноздри мужской запах окутал её как плащом. Алекс не стала сопротивляться искушению, откинула голову ему на плечо и замерла в ощущении блаженной близости горячего мужского тела. Лэрд тоже молчал, не в силах преодолеть волнения от того, что эта великолепная женщина находится почти что в его объятиях. Так и вернулись они в замок. Лэрд легко соскочил с коня, потом осторожно снял девушку и на мгновение прижал её к себе. Алекс едва удержалась на ногах. С трудом нашла в себе силы произнести слова благодарности и направилась в сторону отведённого для раненых помещения. Вскоре туда пришёл Рейф с корзиной, полной лечебной травы. Быстро приготовив отвар, Алекс напоила им Айвера и долго сидела у его постели, вытирая пот, обильно струящийся по его лицу. Жар у молодого воина спал, и это очень её порадовало.
        Вернувшись домой, Алекс нехотя поела и отправилась в свою комнату. Она села у неярко горящего очага и задумалась. Ощущение, которое она испытала, соприкоснувшись телами с лэрдом, было оглушающим. И сейчас вся она трепетала, когда вспоминала об этом. Ей всё же уже девятнадцать лет, её тело давно созрело для любви и просило мужских ласк. Попав сюда, на этот остров, она поняла, что утолить этот телесный голод может только один мужчина. Но он, как ей говорили, выбирает себе сейчас невесту из трёх дочерей вождей союзных кланов. Ему нужно укрепить положение своего клана, и это легко можно сделать через родственные связи. Посмотреть бы на этих девушек. Хотя зачем это ей? Только душу травить. И как она будет жить здесь, когда Торманд женится? Алекс поймала себя на том, что назвала лэрда по имени, и смутилась, покраснела даже, хотя никто не мог подслушать её мысли. Так и сидела она у огня до поздней ночи, пока сон не сморил, наконец, усталое тело.
        Утром Алекс снова была занята ранеными, и на это ушло полдня. Её очень порадовало то, что состояние Айвера, по всему видно, улучшается. Теперь, во всяком случае, можно надеяться на то, что он выживет. Другие раненые опасений у неё не вызывали — им трудно, раны их болят, но угрозы жизни, по крайней мере, нет. Только старый Тамас, похоже, не сможет больше размахивать мечом, его правая рука покалечена довольно сильно.
        Алекс стояла у входа в большой зал, обсуждая с миссис Фенеллой важный вопрос — какие ещё травы и в каком количестве нужно запасти для замка. Никто ведь не знает, что принесёт завтрашний день. Гораздо лучше быть готовыми ко всяким неожиданностям, чем попасть в такое положение, как с Айвером. Хорошо, что трава нашлась во время. Миссис Фенелла только успела высказать своё восхищение чудодейственными свойствами травы, как к ним подошёл лэрд, появившийся со стороны главного зала. Он остановился возле женщин, спросил о состоянии раненых, а потом обратился к Алекс:
        —Я собираюсь сегодня побывать в том селении, что стоит у подножия гор, леди Алекс, и мог бы показать вам по дороге очень красивые места, если вы можете со мной поехать.
        У Алекс перехватило дыхание, и она смогла только кивнуть головой — голос отказал ей.
        —Вот и хорошо, — правильно понял её ответ лэрд, — тогда будьте готовы, я только повидаюсь с Фергусом, и отправимся.
        Через полчаса они уже ехали в направлении виднеющихся вдали гор — лэрд Маклауд на своём огромном мощном жеребце, Алекс на изящном сером в яблоках коне и сзади дюжина хорошо вооружённых воинов. Проезжая возле озера, Алекс снова оглянулась на замок и не удержалась, сказала-таки лэрду то, что пришло ей в голову прошлый раз:
        —Ваш замок производит очень мощное, даже грозное впечатление, милорд. Но когда я смотрю на него с этой стороны, то вижу, что ему очень не хватает башни. С высокой неприступной башней замок станет великолепным.
        К её удивлению, лэрд совсем не рассердился и даже усмехнулся.
        —Вы угадали мои мысли, леди Алекс, — обернулся он к едущей рядом девушке. — Пристроить высокую и мощную башню к дому моих предков — моя заветная мечта. И если я за свою жизнь не успею этого совершить, то уж мои сыновья, я надеюсь, наверняка это сделают. Данвеган должен стать ещё сильнее.
        И тут Алекс безрассудно ступила на запретную территорию:
        —А вы уже выбрали себе невесту, милорд? Ведь без жены вам сыновей никак не получить.
        —Думаю, что да, — отозвался лэрд, опять ничуть не рассердившись на её дерзкий вопрос. — Полагаю, что очень скоро я этот вопрос решу.
        Дальше разговор пошёл по более безопасному руслу. Лэрд действительно показал девушке очень красивые места. В селении они пробыли недолго — лэрд о чём-то совещался с мужчинами, выглядевшими очень устрашающе. А Алекс успела дать совет молодой матери, у которой заболел ребёнок, чем вызвала к себе симпатию со стороны женского населения. Она разговаривала с женщинами, когда вернулся лэрд, и они отправились в обратный путь.
        Поездка понравилась Алекс. Ей было очень приятно провести полдня с лэрдом, однако она не могла надивиться своей дерзости. Как она решилась задавать такие вопросы самому лэрду? Ответа у неё не было. Разве что это было временное помрачение рассудка, иначе и не скажешь.
        Три дня провела Алекс в большом волнении, а вечером четвёртого в дом, где жил Коннор со своей семьёй, явился лэрд Маклауд — сам, собственной персоной. Коннор удивлённо поднялся ему навстречу, а Бейтрис засуетилась, спешно готовя, что поставить на стол. Алекс замерла в углу у очага, где играла с маленькой дочкой дяди. Детей тут же отправили наверх. Лэрд откашлялся и обратился к давнему другу:
        —Я пришёл к тебе, Коннор, поговорить о твоей племяннице.
        Он усмехнулся, найдя взглядом перепуганную, притихшую Алекс, и продолжил:
        —Она тут на днях довольно дерзко спросила меня, выбрал ли я уже себе жену. Так вот, я пришёл сказать, что да, выбрал. И выбрал именно её, эту непослушную девчонку, которая спасла мне жизнь и начисто лишила меня покоя. Если ты дашь своё добро, Коннор, и если сама девушка согласна, я готов назвать её своей женой прямо сейчас.
        Все взгляды обратились к Алекс, а она стояла, ни жива, ни мертва, не в силах осознать того, что услышала. Потом посмотрела прямо в глаза лэрду, словно ища там ответа на свои вопросы. А, увидев то, что хотела, подошла ближе к столу, где сидели мужчины, и неожиданно смело заявила:
        —Да, я согласна, Торманд, если то, что я увидела в твоих глазах, правда.
        —Истинная правда, дорогая моя девочка, — тихо ответил лэрд, — я люблю тебя и хочу прожить вместе с тобой всю жизнь.
        Лэрд поднялся из-за стола, подошёл к девушке и нежно её обнял. Смущённая Алекс спрятала лицо у него на груди, но он поднял его к себе и поцеловал. Первый раз очень легко, а следом горячо и напористо. Его страсть рвалась наружу.
        —Всё, мы теперь муж и жена, Коннор, и я забираю у тебя свою любимую. Прямо сейчас, потому что больше ждать не могу. Свадебный пир сделаем завтра.
        Алекс счастливо улыбнулась и повернулась к дяде, сияя глазами. А потом лэрд поднял её на руки и покинул дом Коннора. Во дворе стоял его верный конь, и через несколько минут они были уже в замке. Всё так же не выпуская из рук свою добычу, лэрд на глазах у удивлённых слуг направился в свою комнату и только там опустил, наконец, Алекс на пол. Несколько минут они стояли, глядя в глаза друг другу. Потом лэрд стал спешно раздевать дрожащую всем телом девушку. Уловив её дрожь, снова заглянул в глаза.
        —Ты боишься меня, милая? Боишься, что я могу быть груб с тобой?
        —Нет, Торманд, не боюсь. Просто всё случилось так быстро, так неожиданно. Но я готова принять тебя, мой мужчина.
        Дальше разговаривать уже сил не было. Торманд уложил свою драгоценную добычу на постель, быстро разделся сам и сразу же накрыл её собой, горячо целуя и ища вход в такое желанное тело. Почувствовав, что она действительно готова принять его, сразу ворвался в нежное тепло и застонал от наслаждения. Алекс вскрикнула от неожиданной острой боли, но тут же забыла о ней, утонув в лавине его страсти. Когда всё закончилось, лэрд, удовлетворённый и размягчённый, вопросительно заглянул ей в глаза.
        —Ты налетел на меня, как ураган, Торманд, — нежно прошептала она, — но я не прочь встречать такой ураган каждый день, дорогой.
        —О, в этом ты можешь не сомневаться, любовь моя, — с облегчением вздохнул лэрд, — вся моя мужская сила принадлежит тебе. Я всегда буду твоим и только твоим, и отдам тебе всё, всего себя без остатка.
        Он смотрел на неё с такой любовью, что сердце Алекс сжалось — этому мужчине она сама готова была отдать всё, саму жизнь отдала бы за этот любящий взгляд. Она нежно погладила его по щеке, потом провела рукой по груди, по животу, и тело мужа вновь напряглось, а в глазах зажёгся огонь страсти. Алекс улыбнулась и притянула его к себе. На этот раз её накрыл не ураган, но океан нежной страсти. Он овладевал ею томительно медленно, несколько раз поднял её на вершину блаженства и только потом дал волю себе. Уснули они поздно, когда весь мир погрузился уже в глубокий ночной сон.
        На следующий день весь клан узнал, что их лэрд выбрал, наконец, себе жену. И пусть она не была дочерью вождя, пусть не принесла в клан богатства, все видели, что она сделала больше — она зажгла счастливый свет в глазах сурового воина и подарила ему радость.
        Свадебный пир удался на славу. Поздравлениям и тостам не было конца. Лэрд видел, что люди искренне рады его выбору. Но чтобы окончательно убедить тех, кто ещё сомневался, он поднялся с чашей в руке, готовый сказать своё слово. Зал затих.
        —Спасибо вам всем за добрые слова и пожелания. Но я хочу, чтобы вы знали — отныне не только моя любовь, но и жизнь принадлежат моей избраннице. Потому что только благодаря ей я стою сейчас перед вами. Ибо это она, маленькая слабая женщина, принесла нам победу в том страшном сражении с пиратами и спасла мою жизнь. Именно она свалила это чудовище, Олафа Дикого, метнув кинжал ему в сердце. Я пью за мою красавицу жену, которая заняла достойное место в нашем клане.
        Лэрд наклонился и поцеловал Алекс, а потом опорожнил свою чашу единым духом. Смущённая Алекс увидела, как люди поднимают свои чаши за неё, поднялся шум, все хотели сказать ей доброе слово. Она улыбалась, счастливая тем, что нашла своё место на этом далёком острове, рядом с мужчиной, лучше которого, она уверена, нет в целом свете.
        Коннор и Бейтрис были очень рады за племянницу — здесь, на Скае, она нашла приют и защиту, надёжнее которой и не сыскать. И теперь уже отец не сможет сломать ей жизнь, даже если догадается искать дочь на родине матери.
        Алекс уже носила их первенца, когда на остров пришли известия, что Роберт Брюс, граф Каррикский, лорд Аннандейла убил своего давнего соперника Рыжего Комина и открыл себе дорогу к трону. Сейчас он собирает сторонников, чтобы утвердиться в роли короля Шотландии. Вскоре к ним прибыл гонец — Брюс искал сильных воинов, чтобы создать свою армию. Лэрд Маклауд был бы ценным приобретением для претендента на корону. Однако в ответ на это предложение он только покачал головой.
        —Это не моя война. Для меня главное — мой клан, и я не могу его покинуть. Короли далеко от нас, а враги рядом. Я не пойду воевать за чужие интересы, нет.
        Алекс была рада такому решению мужа. Она не представляла, как жила бы, уйди он воевать на материк. Было очень страшно потерять его.
        Роберт Брюс, однако, с помощью преданных ему людей создал если не армию, то боевой отряд, который помог ему утвердить свою власть на западе страны. В конце марта 1306 года он был коронован в Скоуне и официально признан королём Шотландии Робертом 1. Впереди у него было ещё много сражений до тех пор, пока под властью его окажется вся страна. Однако обстоятельства ему благоприятствовали. Вскоре умер главный враг Шотландии — Эдуард 1. Взошедший на английский престол Эдуард 11 был лишь бледной копией своего отца, не обладал ни его силой, ни его решительностью. И Шотландия смогла, наконец, поднять голову. Когда спустя восемь лет Эдуард 11 опомнился, собрал огромную армию и двинул её на север, случилось непредвиденное — англичане были наголову разбиты в битве при Бэннокберне, а сам король едва избежал плена. Вдохновлённые своими успехами шотландцы перешли английскую границу и опустошили северные земли соседнего королевства вплоть до Йорка.
        Однако всё это происходило далеко, на материке. Острова продолжали жить своей жизнью. По-прежнему случались столкновения между кланами, налёты пиратов. Людям нужно было защищать себя и успевать обеспечивать пропитанием. Не всё гладко было и в клане Маклаудов из Данвегана. Дважды в течение того года, когда был коронован Роберт Брюс, им пришлось вступать в сражение. Один раз они вынуждены были отбивать повторную атаку пиратов и снова сумели разбить их, не подпустив даже близко к замку. Второй раз сражались на острове Льюис, помогая Маклаудам из Аргендейла — Дункану пришлось очень трудно, когда на него налетели воинственные соседи, с силами, заметно превосходящими Маклаудов. Пришлось просить помощи у кузена, и эту помощь он, конечно, получил.
        Торманд Маклауд поздравил себя с тем, что принял правильное решение, отказавшись воевать на материке. Без него клан мог бы и не справиться. К тому же летом у лэрда родился наследник. Мальчика назвали Малькольмом в честь деда, узнать которого ему не довелось, но слышал он о нём много хорошего от своего отца. Через полтора года Алекс родила мужу очаровательную девочку, которая покорила сердце сурового отца буквально с первых дней жизни. А потом один за другим родились ещё два сына. Торманд был счастлив. Алекс наслаждалась каждым днём жизни рядом с ним. Муж сдержал слово — вся его любовь, нежность и мужская сила были отданы ей. За всеми заботами и сражениями, которых случилось ещё немало, Торманд не смог осуществить свою мечту в отношении замка. И только его сын, следующий лэрд Данвегана, Малькольм Маклауд пристроил к северо-восточной стене дома массивную четырёхугольную башню, придав замку более воинственный вид. А спустя полтора столетия очередной лэрд Аласдэр Маклауд возвёл в юго-восточном углу высокую изящную башню, четыре этажа которой соединяет винтовая лестница. Так замок Данвеган, колыбель
Маклаудов, приобрёл ещё более внушительный и неприступный вид.
        Под знаком Чертополоха
        АНГЛИЯ, ЛЕТО 1557 ГОДА
        —Нет! Нет! Нет! — кричала женщина, вырываясь из рук державших её людей. — Пустите меня! Нет!
        Волосы женщины растрепались, в глазах горел огонь безумия. Люди, крепко державшие её за руки, понимали её горе. Шестнадцатилетняя дочь этой бедняжки была приговорена отцами иезуитами к сожжению на костре по обвинению в колдовстве. Её признали ведьмой только потому, что у девушки были рыжие волосы и глаза разного цвета — это, в понимании священников католического толка, с несомненностью свидетельствовало о родстве с нечистой силой. Бедная девушка кричала от страха и извивалась возле столба, к которому была привязана, пытаясь освободиться. Когда помощник палача в сутане поднёс факел к хворосту, сложенному у её ног, девушка закричала ещё громче. Она отчаянно замотала головой, и её роскошные рыжие волосы взметнулись вокруг лица и легли на плечи, блеснув на солнце.
        —Видите? Видите? Она ведьма. Ведьма! — брызжа слюной, торжествующе завопил священник, тыча пальцем в несчастную, ноги которой уже лизал огонь.
        Обезумевшая мать с ужасом смотрела, как огонь пожирает тело её дочери. Девушка уже не кричала, голова её бессильно свесилась на грудь. Когда в пламени костра вспыхнули рыжие волосы, женщина без чувств упала на руки поддерживающих её людей. Темнота накрыла её спасительным плащом в момент наивысшего напряжения. Оглушённые люди вокруг молчали. Сейчас была не их власть. В стране во всю разгулялась святая инквизиция, которую королева Мария, как страшный мор, напустила на свою страну.
        Четвёртый год по всей Англии пылали костры, вознося к небу чёрный дым и наполняя воздух непереносимым запахом горящей человеческой плоти. Отцы-иезуиты рьяно искореняли инакомыслие, уничтожая всех, кого называли еретиками, и усердно отправляли на костёр молодых красивых женщин. Их иссушенные, отравленные фанатизмом тела неспособны были к нормальным человеческим чувствам, и от этого ненависть к женщинам, особенно красивым, вызывающим в мужчине желание, разгоралась с нечеловеческой силой.
        Страшно подумать, что эту изуверскую власть над своим народом дала инквизиции сама королева. Нелюбимая дочь короля Генриха Восьмого Мария Тюдор, рождённая от его первой жены-испанки, с детства впитала в себя ненависть ко двору любвеобильного отца и фанатичную религиозность матери. А, получив власть после смерти младшего брата Эдуарда, не успевшего укрепиться на троне, сразу принялась «очищать нравственность» инасаждать в нелюбимой стране милые её сердцу испанские законы и обычаи. С ними в страну пришли и костры инквизиции, давно уже горевшие в католической Испании.
        Свою младшую сестру Елизавету, оберегая собственную власть, королева поспешила упрятать за высокими стенами. Может, и к лучшему, поскольку рыжеватые волосы юной принцессы могли вовлечь служителей церкви в грех посягательства на жизнь особы королевской крови. Полная вседозволенность кружила им головы, и они всё больше теряли человеческий облик. А Елизавете и без того хватало бед: смерть матери, Анны Болейн, отправленной королём на плаху, сложность взаимоотношений с отцом, лишения и трудности жизни при дворе, где она оставалась чужой.
        В этот летний день костров на площади Вустера горело четыре. Люди, собравшиеся на аутодафе, молчали. Смотреть было страшно, говорить боязно. Высокий рыцарь, въехавший на площадь, когда только поджигался хворост у ног людей, осуждённых на страшную смерть, был мрачен и хмур. Он, не раз видавший смерть в сражениях, был потрясен этой нечеловеческой жестокостью, когда убивали почти что детей, убивали ни за что. Вот эта рыжеволосая девчушка, например. Она же ещё совсем дитя. А бедная мать бьётся в руках соседей. Рыцарь тихо, но яростно выругался. При виде этой рыжей девочки он вспомнил свою невесту, милую и нежную Лору Февершем, к которой стремился из дальних краёв. Три с половиной года его не было в Англии, и ты смотри, что сделала со страной эта страшная женщина, которую в народе уже прозвали Мария Кровавая.
        До поместья Кулворт под Честером было ещё далеко. Он собирался заночевать в Вустере с тем, чтобы передохнуть немного перед последним броском. Путь от Плимута, куда он прибыл с материка, рыцарь преодолел за четыре дня — всё-таки конь у него отличный, сильный и выносливый боевой конь. Он собирался дать коню отдых в хорошей конюшне, да и сам мог бы отоспаться в нормальной постели. Но зрелище, которому он стал свидетелем, почему-то вселило в душу тревогу. То, что он видел в родной стране, совсем ему не нравилось. А тревога за Лору росла в душе. И рыцарь, ограничившись горячим ужином для себя и порцией овса для Буцефала, двинулся в дальнейший путь. Чем быстрее он доберётся до поместья Февершемов, тем будет лучше. В такое неспокойное время он сможет надёжнее защитить Лору, чем её старый и слабый здоровьем отец.
        Сам рыцарь Донатан Истлей был безземельным, поскольку родился только третьим сыном у своего отца. Духовная карьера не была его призванием, и он отправился за море завоёвывать себе славу и деньги. Добился не слишком многого, но возмужал и окреп в битвах и имел отличное воинское снаряжение, стоившее больших денег, а его конь вызывал зависть у многих рыцарей.
        Было и золото, надёжно спрятанное от чужих глаз. И Донатан был уверен, что будет с радостью принят в доме невесты. Их обручили перед самым его отъездом. И все эти годы он носил в душе образ милой голубоглазой девушки с золотистыми локонами.
        И конь, и всадник были уже порядком измотаны, но упрямо покрывали дорогу миля за милей. В Честере остановились только для того, чтобы подкрепиться. Заночевать рыцарь решил уже в селении Солки, что в трёх часах езды от Кулворта. Утром встал с восходом и, быстро сделав необходимые дела, снова взнуздал своего верного Буцефала и пустился в путь. На душе было совсем плохо — тревога не давала уже спокойно дышать.
        От картины, открывшейся его глазам при въезде в поместье, у рыцаря помутилось в голове, и ярость поднялась в душе как грозная морская волна. Посреди двора был вкопан высокий столб, а к нему привязана за руки его Лора, невинная нежная девушка, которая за всю свою жизнь не обидела и котёнка. У её ног какой-то малый укладывал хворост, а худой высокий священник в развевающейся сутане бегал вокруг и громко проклинал ведьму, которая погубила почти весь скот в округе. Он уже собирался собственной рукой поджечь костёр у ног девушки, когда на него вихрем налетел суровый воин на мощном коне и с обнажённым мечом в руке. Иезуит не успел опомниться, как голова его слетела с плеч, обрызгав всё вокруг алой кровью. За ним последовал маленький щуплый человечек, так тщательно готовивший костёр для дочери хозяина поместья. После этого рыцарь соскочил с коня и кинулся к столбу. Быстро рассёк веревки, связывающие руки девушки, и подхватил ослабевшее тело. Лора была без сознания. Донатан суровым взглядом окинул присутствующих. Глаза его требовали ответа. Тогда вперёд выступил престарелый управляющий поместья и в
нескольких словах прояснил ситуацию. Оказалось, что старый барон Февершем скончался в конце зимы после длительной болезни, которая принесла ему много страданий. Наследница поместья, юная Лора Февершем не могла управлять им сама, и настоятель ближайшего иезуитского монастыря предложил ей свою помощь. Он и прислал к ним этого страшного человека, лежащего сейчас без головы, отца Изевилия. Тот начал плести свои сети вокруг молодой госпожи. Суеверные люди пошли у него на поводу, и вот чем всё закончилось. Поместье Кулворт оказалось слишком лакомым кусочком для жадных иезуитов.
        —Однако сейчас, господин, вам лучше скрыться отсюда и увезти миледи Лору. Отцы-иезуиты получили большую власть в стране по воле это желтолицей испанки, сидящей нынче на троне. Они устроят судилище и найдут способ добиться своего, тем более что вы убили священника. Бегите, милорд, не теряйте времени, бегите, — завершил он свой рассказ.
        Донатан и сам понимал, что должен увезти Лору от этой опасности как можно дальше. Девушка и так перенесла больше, чем ей по силам.
        —А как же поместье? Нельзя отдавать его в руки этих святош с чёрными душами, — усомнился рыцарь.
        —О, не переживайте из-за этого, милорд, — успокоил его управляющий. — Мы со дня на день ожидаем приезда племянника старого барона. За ним послали ещё три недели назад, когда здесь стало очень неспокойно. Надеюсь, он поможет нам сохранить поместье для миледи.
        Лора пошевелилась на руках у рыцаря и открыла глаза. Страх в них рассеялся, когда она увидела лицо своего жениха. Лора привыкла доверять Донатану и полагалась на него во всём. Как же ей было плохо без него!
        —Я жива? — спросила она. — Ты спас меня, Донатан?
        —Всё хорошо, милая, — успокоил её рыцарь. — Сейчас мы соберёмся и уедем на время отсюда. А потом вернёмся, когда всё успокоится. Мне пришлось немного побушевать тут. Как ты, милая?
        —Я в порядке, раз ты со мной, — ласково ответила девушка и доверчиво положила голову ему на плечо.
        Неся на руках свою драгоценную ношу, рыцарь направился к дому. Быстро собрали всё необходимое, немного припасов в дорогу, оседлали быстроногую, но крепкую Ромашку, любимую лошадь Лоры, и двинулись в путь. Иезуитский монастырь был слишком близко, чтобы рисковать. Тем более что среди арендаторов поместья были ненадёжные люди, готовые предать хозяйку за милость священников.
        На виду у всех беглецы пустили коней во весь опор по дороге на Честер. И только отъехав на значительное расстояние, когда их уже не могли видеть из поместья, Донатан повернул коня на север. Лора ехала за ним, не задавая вопросов. Она с детства привыкла полагаться на человека, который стал её женихом.
        —Тебе придётся нелегко, милая, — сказал рыцарь, когда через пару часов они остановили коней, чтобы дать им немного передохнуть и напиться. — Ты не привыкла к дальним поездкам, а нам придётся ехать быстро и долго. Нам нужно как можно скорей покинуть пределы Англии. Ты не представляешь, любовь моя, что творится вокруг. По всей стране полыхают костры, и сотни людей уже сгорели на них только потому, что так хотят эти изуверы-свято-ши. А королева потакает им.
        —И куда ты думаешь держать путь, Донатан? — тревожно спросила Лора. — Ты надеешься получить помощь от Шотландского короля?
        —О нет, любимая, — усмехнулся рыцарь. — Я давно уже утратил веру в милость монархов. У них свои интересы и свои игры. Полагаться можно только на себя. Я хочу незаметно пробраться в Шотландию и просить приюта у островных лэрдов.
        Дорога была неблизкой. Донатан старательно обходил населённые места, чтобы никто не мог донести на них — они были слишком заметной парой: темноволосый высокий и сильный воин в прекрасном воинском снаряжении и на мощном красивом коне и юная девушка с большими голубыми глазами и роскошными золотыми локонами. Захваченные из дома припасы съели быстро, и дальше пришлось кормиться тем, что рыцарь мог добыть охотой. Было сложно с ночёвками под открытым небом — Лора не привыкла к таким условиям. Она была единственной дочерью у своего отца, который любил её безмерно. Девушка не отличалась крепким здоровьем, и её от всего оберегали. Донатан жалел невесту, но сделать ничего не мог. Они оказались беглецами, и должны были уходить от преследования, как зверь уходит от охотника — тайными незаметными тропами, заметая и путая следы. В том, что преследование будет, рыцарь не сомневался. Ведь он совершил небывалое — поднял руку на священника, больше того, лишил его жизни. Такого ему не простят.
        Лора была молчалива. Ей слишком много пришлось пережить за последнее время. Болезнь отца была мучительной, и девушке тяжело было видеть его страдания. Когда он умер, стало совсем плохо. Мало того, что девушка горевала по горячо любимому батюшке, её стал донимать священник, которого прислал к ним в поместье настоятель соседнего иезуитского монастыря.
        Он был злобным человеком, глаза его постоянно выискивали признаки ереси у слуг, работников и арендаторов и с подозрением смотрели на хозяйку поместья. Ещё бы! Она была слишком красивой в понимании этого извращённого монаха, а значит, могла быть ведьмой. И он начал подводить к этому мнение людей. Что случилось с коровами, Лора не знала, но несколько животных действительно сдохли. Это была большая потеря, и иезуит сыграл на этом. Когда он обвинил хозяйку в колдовстве, никто из людей за неё не заступился. Очень быстро было сооружено место для казни. Когда её подвели к столбу, Лора не поверила своим глазам — этого не может быть, они живут в Англии, на дворе шестнадцатый век. Но подготовка к казни шла самым серьёзным образом. Её привязали к столбу, и иезуит громко зачитал своё обвинение. Лора воззвала о помощи к своим людям, но все молчали, опустив глаза. И когда девушка с ужасом поняла, что всё это действительно происходит в реальности, она просто потеряла сознание. Очнулась уже на руках у жениха. Милый Донатан! Он, как всегда, пришёл к ней на помощь.
        Сейчас в дороге ей было очень нелегко, но Лора понимала — чтобы выжить, ей придётся научиться быть сильной. Однако учёба давалась с трудом. Тем не менее, беглецы успешно продвигались в нужном направлении. Утром седьмого дня они вышли к Карлайлу, который был почти на самой границе с Шотландией. Город обошли стороной и вышли к заливу Солуэй-Ферт. Он был неширок здесь, но всё же представлял собой серьёзное препятствие. Донатан, подумав, предложил дождаться отлива и по оголившемуся дну перейти на ту сторону залива. Но нужно делать всё очень быстро, предупредил он, с водной стихией шутить нельзя. Путники отдыхали на берегу, ожидая, пока сойдёт вода. Как только дно оголилось, двинулись в путь. Продвигаться было трудно, копыта лошадей грузли в мокром песке, кое-где попадались скользкие глинистые участки, и переправа затянулась дольше, чем предполагал рыцарь. Когда до берега оставалось уже совсем недалеко, сзади послышался грозный нарастающий шум. Донатан сразу сообразил, в чём дело, и из последних сил рванулся вперёд, увлекая за собой Лору на её изящной Ромашке. Лошадь девушки была куда слабее Буцефала,
и сейчас мощный конь вытягивал их всех. Он чуял опасность позади и напрягал свои могучие мускулы, порываясь к берегу. Едва люди и лошади оказались на твёрдой земле, как сзади на дно залива обрушилась огромная волна. Она как будто злилась, что не смогла догнать беглецов, и, ворча, набегала на прибрежный песок. Лора никогда не видела моря, не знала о существовании приливов и отливов, и эта огромная волна напугала её ужасно. Девушка вся дрожала, в глазах её застыл страх. Донатан нежно обнимал и успокаивал её.
        —Всё, милая, всё, — тихонько шептал он, прижимая девушку к своей груди, — всё уже позади. Мы уже в Шотландии.
        Лора осмотрелась. Ничего не изменилось вокруг. Такой же берег, камни, лес вдали, а уже чужая страна. Решили после трудного перехода дать себе и лошадям отдых и расположились на ночлег раньше обычного. Донатан, как всегда, соорудил ужин, устроил удобную постель для Лоры. Девушка прилегла и, кажется, сразу уснула. А рыцарю не спалось. Он думал о том, как им найти надёжный приют в чужой стране, у кого спросить совета. Но правду говорят, что утро вечера мудренее. Тронувшись в путь следующим утром, они очень скоро вышли к неприметному маленькому монастырю. Это оказалась мужская обитель Святого Эндрю. Старенький настоятель принял их приветливо, но не мог дать совета в отношении дальнейшего пути. Его связи были ограничены только несколькими близлежащими селениями и небольшим замком лэрда Фергюсона. Но здесь не найти надёжного приюта.
        —Вам надо подождать пару дней, — подумав, добавил старый священник, — скоро должен вернуться странствующий монах, который отправился как раз в замок. Он знает здесь все дороги и может назвать наиболее подходящее для вас укрытие.
        В ожидании брата Юана путники расположились на отдых: Лора в единственной комнате странноприимного дома, а Донатан на сеновале. Они получили скромную, но горячую и свежую пищу и могли немного расслабиться после долгого перехода и пережитых волнений.
        Брат Юан действительно появился спустя два дня, ближе к вечеру. Он был худ и бледен, но глаза светились умом и добротой. Узнав о том, что люди нуждаются в его помощи, он охотно выслушал их и надолго задумался.
        —В близлежащих местах вы надёжного укрытия не найдёте. Здесь, возле границы всегда неспокойно, и встречаются люди, имеющие слишком большие уши и длинный язык. Надо уходить дальше, на запад, к морю. Следует обойти стороной замок Кэрлаверок, владение клана Дугласов — с ними связываться я не советую. А там по реке Ди двигаться на север. Однако следует проявить осторожность, и когда река изменит своё течение к западу, продолжать идти на север. В этом месте на побережье стоит брох Кэмри, замок грозного и воинственного клана Кэмпбеллов. Его следует обойти по широкой дуге. А дальше пересечь реку Эр и можно выходить к заливу. Там на небольшом острове Арран стоит внушительный замок Бродик. Это владение клана Стюартов, младшей ветви правящего королевского клана. Их лэрд Родерик Стюарт сильный и справедливый человек. Он не побоится дать приют беглецам из Англии. Главное — добраться до его владений.
        Брат Юан подумал немного и добавил:
        —Если вы подождёте меня пару дней, то я, пожалуй, смогу составить вам компанию почти до самого конца вашего пути. Я буду продвигаться в горную часть страны, во владения Гордонов. Правда, мой мул — не чета вашим лошадям, но со мной вы сможете избежать многих опасностей.
        Это было очевидно, и путники с огромной благодарностью приняли предложение монаха. И они сами, и их лошади были рады дополнительному отдыху, тем более что им предстоял ещё долгий, и, по-видимому, очень непростой путь.
        Дорога и вправду оказалась сложной. И не будь с ними брата Юана, они не смогли бы избежать неприятностей в пути. Он действительно знал каждую тропинку, каждый поворот дороги, все опасные или могущие быть опасными места. Им удалось благополучно обойти замок Дугласов, и дорога пошла вдоль реки. Очень нелёгкая дорога. Дикий необжитой край. Иногда им казалось, что идти дальше нет никакой возможности, но брат Юан сворачивал в сторону и выводил их на более-менее приемлемую дорогу. Он находил удобные места для ночёвок, что было очень важно. Правда, мужчины спали по очереди — эти края требовали осторожности.
        Путь вдоль реки Ди показался англичанам очень долгим. Но вот, наконец, стало заметно, что русло её сворачивает на запад, к морю. Брат Юан поведал им, что отсюда уже недалеко до владений лэрда Хэймиша Кэмпбелла — меньше двух дней пути. Там, на берегу залива стоит высокая мрачная башня — брох Кэмри. Это мощное сооружение, которое невозможно взять приступом. Оно очень высокое и достаточно вместительное, чтобы в случае опасности дать приют всем людям из клана. Сами же Кэмпбеллы воинственные и даже агрессивные. Они часто сражаются с соседями. Особой нелюбовью лэрда Кэмпбелла пользуется его ближайший сосед из замка Бродик на острове Арран. Клан Родерика Стюарта находится в родстве с правящим королевским кланом, у них даже отличительный знак один — цветок чертополоха, и девиз общий. Это очень задевает воинственного Кэмпбелла. И ещё ему, по-видимому, не нравится, что у соседей большой вместительный замок, который отлично охраняется самой природой, да и воины в клане Стюартов все как на подбор храбры и сильны. Справиться с ними трудно, но постоянные стычки происходят всё время, пока зима не запрёт каждый
из кланов в своём замке.
        Путники обошли трудное место и двинулись дальше на север. Лора опасливо косилась в направлении башни Кэмпбеллов, которая представлялась ей очень страшной по рассказу монаха. Но вскоре они вышли на безопасное место и продвигались более спокойно до самой реки Эр. Эта река пересекала их путь, и надо было искать переправу. Но и здесь пригодился опыт брата Юана. Они относительно легко перебрались на другой берег, и тут пришло время прощаться. Дорога монаха шла дальше на северо-восток, англичане уходили на запад, к заливу.
        Брат Юан объяснил им, что остается переход не больше двух дней. Но вряд ли они долго будут ехать сами. В этих местах уже начинаются владения Стюартов, и воины клана внимательно патрулируют их границы. Так что, скорее всего, их сопроводят к лэрду, если услышат, что англичане едут именно к нему. А дальше уже всё зависит от того, как им удастся договориться с лэрдом.
        Путники тепло простились с добрым монахом, помощь которого оказалась неоценимой. Донатан дал ему на прощание полновесную серебряную монету, и они расстались. А дальше всё вышло, как и говорил брат Юан. Не прошло и полдня, как их перехватили три высоких крепких воина в необычной для взгляда одежде. Странные яркие пледы сине-чёрно-зелёного цвета в красную клетку были наброшены на плечи. Воины были суровы на вид, строго потребовали ответа, куда и зачем едут люди, в которых за милю видны англичане. Донатан коротко объяснил им, что ищет встречи с лэрдом Стюартом, чтобы поговорить с ним лично. На шотландцев большое впечатление произвели снаряжение рыцаря и его великолепный конь. Лора же показалась им столь необычной, что они постоянно возвращались к ней взглядами, любуясь золотыми кудрями и небесно-голубыми глазами. Воины дали согласие сопроводить англичан в замок, однако потребовали от Донатана отдать меч до тех пор, пока их лэрд не примет решения вернуть его рыцарю. Делать было нечего, и Донатан подчинился.
        Дальнейшая дорога оказалась быстрой только благодаря сопровождению. Сами бы путники блуждали здесь ещё долго. Всё чаще по пути встречались воины, одетые в такие же пледы. Они обменивались несколькими словами с сопровождавшими англичан мужчинами, и отряд двигался дальше. Наконец, к вечеру второго дня пути впереди показалась вода. Это был залив Бродик. Вскоре стал виден и остров, на нём возвышалась гора, у подножия которой удобно расположился замок — большой, высокий, увенчанный башнями и обнесённый крепостной стеной. Это было мощное оборонительное сооружение, и Донатан, как опытный воин, сразу же оценил его по достоинству.
        Ещё немного, и они вышли к берегу. Запахло морем, громко кричали чайки. Навстречу им с острова двинулась большая плоскодонная барка. Вскоре она пришвартовалась у берега, и с борта спустили сходни. Путники вместе с лошадьми поднялись на борт судна, и оно тут же отправилось в обратный путь. Приплывшие на барке шотландцы с любопытством поглядывали на английского рыцаря и красивую золотоволосую девушку, но от вопросов воздерживались.
        Приближающийся замок вблизи смотрелся ещё внушительнее. Он был сложен из крупных серых камней и казался неприступным, что, скорее всего, соответствовало действительности. Его обороняли вода, гора и мощные стены. Да, надёжное место для того, чтобы укрыться от врагов.
        Высадившись на берег, путники отправились к замку. К нему вела извилистая дорога, местами пропадавшая в густой растительности. Высокая гора, которую шотландцы называли Гоутфелл, была серой и каменистой, только у подножия её возле стен замка густел зелёный лес. Ворота замка были открыты, и путники въехали во двор. У них приняли лошадей, при этом внимание всех мужчин приковал к себе Буцефал. Только потом они заметили девушку, и в глазах их загорелся огонь — таких красавиц в этих краях не встретишь. Шотландские женщины совсем другие. Они сильные, смелые. А эта девушка нежная, слабая, её хочется защитить, согреть и… затащить в постель.
        Путников провели в большой зал, где находилось несколько мужчин, энергично обсуждавших какой-то важный для них вопрос. Среди них выделялся высокий широкоплечий воин с волнистыми тёмными волосами и удивительными янтарными глазами, которые светились умом и силой. Увидев его, Лора замерла. Такого мужчину можно было увидеть только во сне, а тут он живой, рядом. Заметив вошедшую группу, он повернулся к ним и с удивлением посмотрел на английского рыцаря, неведомо как попавшего в его замок. Потом взгляд его переместился на Лору и сразу потеплел, зажёгся золотистым светом.
        —Кого ты привёл мне, Дугал? — спросил он низким глуховатым голосом, в котором отчётливо слышались властные нотки.
        —Эти люди хотели видеть тебя, лэрд, — ответил один из прибывших с путниками воинов, — мы встретили их недалеко от реки, они пришли с юга. А чего они хотят, я не знаю.
        Тут Донатан сделал шаг вперёд и обратился к хозяину замка:
        —Меня зовут Донатан Истлей, я свободный рыцарь. А эта девушка — моя невеста, Лора Февершем. Мы вынуждены были бежать из Англии, потому что я убил иезуитского священника, который вознамерился сжечь эту девушку на костре только потому, что её поместье показалось ему хорошим приобретением для ордена. Я был длительное время в отсутствии, служил у французского короля, потом при бургундском дворе. Но вернулся как раз во время, чтобы раскидать хворост под её ногами, который этот изувер как раз собирался поджечь. Сейчас в нашей стране власть иезуитов очень сильна, по всей Англии пылают костры, на которых сжигают людей. Оставаться было опасно. И я решил увезти Лору в Шотландию, где надеялся спрятаться. Однако и у вас не так легко найти надёжное убежище. Святые отцы из монастыря святого Эндрю ввели меня в курс дела, а странствующий монах по имени брат Юан дал совет идти именно к тебе, вождь, поскольку ты силён и независим. Он и проводил нас до самой реки Эр. И вот я прошу у тебя, лэрд, приюта для себя и своей невесты. Я готов служить тебе всем, что знаю и умею. Но я не в силах смириться с мыслью, что
женщину, которую я люблю, могут отправить на костёр.
        —Я понимаю тебя, рыцарь, — ответил лэрд. — На твоём месте любой поступил бы так же. Какое зверство сжигать людей на кострах! И как можно было отправить на смерть это милое дитя? Я дам тебе приют, рыцарь. Но ты должен обучить моих воинов всему, что познал на материке, и в случае надобности сражаться вместе с нами. А девушка может просто жить в замке.
        —Благодарю тебя, вождь, — с облегчением произнёс Донатан. — Я сделаю всё, что в моих силах, чтобы помочь твоему клану. А научился я на материке многому, поверь. И я прошу вернуть мне мой меч — без него воину очень неуютно.
        Лэрд сделал знак рукой своим воинам и улыбнулся. При этом его глаза как будто засветились изнутри ярким солнечным светом. Этот свет ослепил Лору, и сердце её забилось.
        Вскоре всё устроилось. Лору поместили в замке, выделив ей небольшую комнатку на самом верху, к которой вела каменная винтовая лестница. Из единственного окна комнаты был виден залив и пологий лесистый противоположный берег полуострова Кинтайр, как она потом узнала. В комнате была удобная постель, небольшой столик со скамьёй возле окна и сундук для вещей под стеной. В этот сундук Лоре и положить-то было нечего — ведь они взяли с собой, убегая, только самое необходимое. Небольшой камин давал надежду на тепло, когда наступят осенние холода. А это время было уже не за горами.
        Местные женщины приняли Лору приветливо. Всем здесь заправляла пожилая крепкая леди, в тёмных волосах которой серебрились белые пряди, а глаза цветом напоминали глаза самого лэрда. Хотя Лора была уверена, что таких красивых глаз, как у него, отливающих золотистым сиянием, нет боль-ше ни у кого на свете. Женщину звали Майра и она приходилась родной тёткой Родерику Стюарту.
        Майра с искренним сочувствием выслушала рассказ Донатана о событиях, предшествовавших появлению англичан в их прибрежном замке. Она сразу прониклась жалостью к этой слабенькой красивой девушке, огромные голубые глаза которой с тревогой смотрели вокруг.
        —Не бойся, дитя моё, — сказала она девушке, как только осталась с ней вдвоём, — здесь никто тебя в обиду не даст. И жениху твоему будет, чем заняться. Наши воины сильны, но помощь опытного в сражениях англичанина лишней не окажется. А ты располагайся и отдыхай. Потом я тебе всё покажу.
        И она действительно показала Лоре всё в этом большом, но разумно устроенном замке. К своему удивлению Лора обжилась здесь довольно быстро и даже предложила Майре свою помощь. Тяжёлая работа была ей не под силу, но в шитье и вышивании она была искусна. Майру это порадовало, и у Лоры появилось занятие. Она вместе с женщинами занялась шитьём и вышиванием, выполняя самые тонкие и сложные работы. Майра подобрала ткани для неё самой, и женщины сшили Лоре непривычную для неё, но очень удобную одежду. Теперь предстоящие холода уже не пугали девушку.
        Плохо было то, что Лора почти не виделась с Донатаном. Они встречались только за общей трапезой в зале, да и то сидели не рядом. Донатан всегда теперь был в окружении воинов. А самым верным его почитателем стал младший брат лэрда Дэвид Стюарт — высокий, сильный и почти такой же красивый, как старший брат, только глаза у него были немного темнее, орехового цвета. Иногда гостям замка удавалось переброситься между собой парой слов на ходу. Донатана волновало, не обижают ли его нареченную, не загружают ли тяжёлой работой. Лора с улыбкой успокоила его — нет, ей здесь хорошо. А работу она сама себе попросила — не сидеть же целыми днями, сложа руки.
        Дело они сейчас начали интересное. Женщины затеяли изготовить большой гобелен с изображением их замка, а по верху предполагалось красивыми буквами вышить девиз клана — «Никто не оскорбит меня безнаказанно». Лора принялась за работу. И вот ведь что странно — за каждой буквой, за каждым вышитым стежком ей виделись янтарные глаза с тёплым золотистым сиянием — те, что встретили её, когда она впервые вступила в этот замок. И не следовало ведь ей думать о лэрде, никак не следовало. Но он не выходил у неё из головы. Он снился ей по ночам. А однажды во сне он целовал её — и такого блаженства девушка не испытывала никогда в жизни. Объятия и поцелуи Донатана были приятны, но и только. А поцелуи лэрда жгли её даже во сне горячим пламенем, от которого закипала кровь. Лора понимала, что не должна поддаваться этому наваждению, но ничего не могла с этим поделать.
        Как-то, сидя с женщинами за шитьём, Лора услышала, как одна из них спросила Майру, скоро ли к ним прибудет невеста лэрда, леди Марджери.
        Она не ожидала, что эти слова отзовутся в сердце такой острой болью, и с трепетом услышала, что, скорее всего, это случится весной. Значит, он собирается жениться? А чему, собственно говоря, она удивляется. Такой великолепный мужчина, конечно, должен быть женат, должен иметь детей. Но от этой мысли почему-то было очень больно, и сердце сжималось от тоски. Лора уговаривала себя, что сама ведь имеет жениха. И они с Донатаном не останутся здесь надолго — уедут к себе в Англию, поженятся, родят детей. Но от этих мыслей на сердце становилось совсем тоскливо. Перспектива прожить всю жизнь с Донатаном не радовала совершенно. Раньше она об этом не думала. Знала, что так будет, и относилась к этому спокойно. Сейчас сердце просило другого. Глаза тянулись навстречу золотистому тёплому взгляду, который находил её среди других женщин и зажигал в сердце пожар.
        Лето близилось к концу. Минул день Святого Варфоломея. Воины каждый день уходили куда-то большими группами, совершая объезды владений клана, и иногда пропадали в этих походах по нескольку дней. С ними почти всегда уходил и Донатан. Лора нашла интерес в прогулках за пределами замка. Остров был невелик, но всё же обойти его за день не получалось. И девушке было интересно узнавать новые места. Недалеко от крепостной стены, со стороны пролива, куда выходило окно её комнаты, Лора отыскала очаровательное местечко — маленький уютный заливчик, окружённый невысокими скалами. Там было хорошо посидеть на большом гладком камне, слушая крики чаек и глядя в бездонное небо. И иногда девушка позволяла себе такой отдых.
        Беда, как всегда, пришла неожиданно. Одна из вылазок воинов закончилась трагически. В дозор в южном направлении отправилась группа из десяти мужчин, а к вечеру следующего дня в замок вернулись только двое, и один из них был тяжело ранен. Оказалось, что недалеко от острова, ещё в своих владениях они столкнулись с большим отрядом воинов из клана Кэмпбеллов. Те пытались увести скот, выпасавшийся в этой части пастбища, неподалёку от их границы. Схватка была короткой и отчаянной, но исход её был предопределён — противников было вдвое больше. Скот они угнали и положили почти всех воинов клана Стюартов, включая тех, что охраняли скот. Спаслись только двое, и то надежд на то, что тяжелораненый Дункан выживет, было мало. А если и случится чудо, то воевать он больше не сможет уже никогда — у него была раздроблена правая рука, и её нужно было отрезать.
        В ответ на такую наглость соседей в атаку немедленно бросился отряд воинов под командованием Дэвида Стюарта. Сам лэрд был в то время где-то на севере своих владений и должен был вернуться только на следующий день. Большой отряд отправился на юг. С этими воинами пошёл и Донатан.
        Два дня прошли в тревожном ожидании. Вернувшийся лэрд отправил вдогонку ещё полтора десятка воинов, оставив для охраны замка только самое минимальное число защитников. Тревога в замке нарастала час от часа. Наконец к концу четвёртого дня появилась первая группа воинов. По их виду можно было понять, что дела плохи. Навстречу им выслали барку, и когда усталые и перепачканные кровью и грязью мужчины сошли на берег, Лора не увидела среди них Донатана. Сердце забилось в тяжёлом предчувствии. И тут навстречу ей шагнул Дэвид.
        —Прости нас, леди, — глухо сказал он, — мы не уберегли твоего жениха. Он сражался как лев. Но сам Хэймиш Кэмпбелл насел на него с несколькими своими людьми. Его крайне разозлило то, что с нами пришёл англичанин, а доспехи и конь воина показались ему желанной добычей. Он даже тела поверженного Донатана нам не отдал — увёз к себе. Прости, но мы ничего не могли сделать. Их было больше. А из наших трое уже были убиты, а пятеро ранены.
        Лора смотрела на него огромными глазами, в глубине которых поднималось отчаяние, и вдруг начала оседать. К ней метнулся лэрд, подхватил её на руки и, прижав к своей груди, понёс в комнату. Взглядом он позвал с собой Майру. Уложив девушку на кровать, стал растирать ей руки и ноги, похолодевшие и, казалось, неживые. Майра поднесла к лицу девушки что-то сильно пахнущее. Лора поморщилась и открыла глаза. Увидев лэрда и Майру, вспо-мнила всё и только теперь заплакала. Она рыдала, сотрясаясь всем телом. Лэрд не мог этого вынести и отправился к своим воинам, оставив девушку на попечении тётки. Майра велела прислать к ней одну из женщин и занялась Лорой. Она не успокаивала её — понимала, что такое горе словами не залечишь. Но что-то говорила, чтобы не дать девушке уйти в запредельное отчаяние. Когда пришла Энн, Майра дала женщине какое-то поручение и вновь осталась с Лорой, теребя её, не давая снова потерять сознание. Потом напоила отваром, который принесла Энн, и стала укачивать девушку, словно малое дитя. Она и была как дитя — маленькая и беззащитная, оставшаяся совсем одна в чужом краю.
        Через несколько минут Лора уснула. Она дышала ровно и спокойно. Но Майра не решилась оставить её одну и велела Энн дежурить возле девушки, пообещав прислать к ней кого-нибудь на смену ближе к ночи. Сама спустилась в зал. Там шло громкое обсуждение плана будущих действий. На этот раз Хэймиш Кэмпбелл перешёл все границы, и оставить его действия без возмездия было нельзя. Лэрд уже отправил гонца на север к своим будущим родственникам МакКензи и вскоре ожидал подмогу. Теперь же надо было продумать, как застать Кэмпбеллов врасплох, не дать им спрятаться в своей каменной башне. А дальше уже дело привычное.
        Лэрд почему-то чувствовал себя виноватым перед Лорой — за то, что не уберёг её жениха. И что теперь будет? Как ему помочь этой девушке, которая занимала всё больше места в его сердце? А этого позволять нельзя. Вопрос женитьбы на дочери старого МакКензи уже решён. Вот и сейчас он ведь у будущего тестя помощи просит и уверен, что получит её. Только так и можно выжить, когда опасность поджидает на каждом шагу. Будет нужно, и он Мак-Кензи поддержит, а как же. Иначе нельзя. Только сердце почему-то не хотело подчиняться доводам разума. Больше всего ему хотелось взять эту девушку в охапку, унести туда, где никто не помешает им, и любить её до полного изнеможения. Любить, ласкать, ловить взглядом голубой свет её огромных глаз, прижиматься к нежным губам и снова овладевать ею. От этих мыслей голова закружилась, и лэрд строго сказал себе, что нельзя быть таким болваном, тем более что девушка любит другого и горюет по нему. И как тут быть?
        Лора проспала всю ночь и половину следующего дня. А когда проснулась, была уже более спокойной, хотя горе её не ушло. Ей было до боли в сердце жаль Донатана, такого надёжного, такого верного её защитника. Она представить себе не могла его мёртвым. Он, всегда такой сильный, такой уверенный и спокойный, казался ей живым. С ним она не боялась ничего. А теперь? Что с ней будет теперь? Об этом страшно было даже думать.
        Майра была рядом. Она заставила девушку поесть и снова уложила её в постель. Сил у Лоры не было совсем, и она качалась как былинка, когда поднялась к столу. А ближе к вечеру к ней пришёл лэрд. Он посмотрел в её побледневшее и осунувшееся личико, проглотил ком в горле и сказал довольно твёрдо:
        —Мой клан, а значит и я виноваты перед вами, леди, что не уберегли вашего жениха. Мы втянули его в нашу вражду с соседями, и он погиб. Вернуть его я не могу. Но я отомщу за него, жестоко отомщу, клянусь вам. А вы можете жить здесь столько, сколько сочтёте нужным.
        Он повернулся и ушёл, большой, сильный, уверенный мужчина. Но сила и уверенность, как она теперь знала, не всегда защищают достаточно надёжно. Донатан тоже был сильным и уверенным, и вот его уже нет среди живых. Не приведи Господь и Родерик погибнет. Лора поймала себя на том, что назвала лэрда по имени и покраснела, хотя никто её не слышал. Как ей теперь быть? Куда бежать? Как жить?
        Чуть позже Майра снова напоила её каким-то тёплым питьём, и Лора проспала почти весь следующий день. Когда она проснулась, в замке было тихо. Медленно и осторожно, держась за стену, девушка спустилась в зал. Там было всего несколько воинов и женщины. Основные силы, соединившись с воинами МакКензи, которых прибыл большой отряд, ушли в поход на Кэмпбеллов. Теперь все ждали вестей. Тревога вновь поселилась в замке.
        На этот раз воинов повёл сам лэрд, а Дэвида оставил охранять владение. В случае чего, ему придётся принять на себя всю полноту власти. Дэвида пугало такое решение брата. Он очень любил его и почитал как могучего воина и сильного лэрда. Он не рвался к власти и хотел бы всю жизнь прожить под рукой брата. Но сейчас на него возложена роль старшего здесь. И Дэвид добросовестно выполнял свои обязанности, тщательно неся охрану замка. Какие бы ни были мощные стены у крепости, как бы ни защищали их природные условия, угроза нападения существовала всегда, и бдительность терять нельзя никак.
        Три долгих дня тянулось ожидание. Утром четвёртого в замок прибыл гонец от лэрда. Битва состоялась и была жестокой. Воины Стюартов сумели подобраться к броху Кэмри со стороны моря и отсекли для Кэмпбеллов пути к отступлению. И теперь перевес сил был на стороне Стюартов. Сражение продолжалось несколько часов. Полегло много воинов из вражеского клана. Сам Хэймиш попал в плен к Стюарту. Его подвёл Буцефал. Убив Донатана, Хэймиш забрал себе его доспехи и коня. Но доспехи не спасли его от пленения, а конь просто-напросто предал его, сбросив в самый трудный момент битвы. Конь как будто отомстил за гибель своего хозяина, с которым был неразлучен несколько лет. Родерик Стюарт был непреклонен в своём решении казнить Кэмпбелла. Хэймиш пытался договориться, готов был на любое возмещение ущерба, нанесённого клану соседей. Но Родерик велел ему снять доспехи Донатана и потом пронзил его сердце своим мечом, вогнав его в тело врага по самую рукоятку. Сейчас воины Стюартов гонят назад свой скот и везут свою законную добычу. Погиб всего лишь один воин, но есть раненые.
        В замке вздохнули с облегчением. Хорошо, что лэрд так славно решил вопрос с кланом МакКензи. Всё-таки получить в нужный момент помощь такого большого и сильного клана — это дорогого стоит. И теперь дело только за приездом леди Марджери, чтобы скрепить этот союз самыми прочными узами.
        Лора, слушая эти слова, ощущала странную боль в сердце. Она вынуждена была признаться себе, что полюбила этого сильного человека, воина и вождя воинов. Полюбила так, как любят только раз в жизни — она чувствовала это, понимала своей женской сущностью. Теперь никто и никогда не будет ей нужен кроме этого мужчины с золотистыми глазами. А он ей не принадлежит и не будет принадлежать никогда. Так распорядилась судьба, а с ней спорить бесполезно. Она и ждала Родерика, и боялась его увидеть, боялась себя выдать.
        На следующий день, после полудня в замок вернулись все воины. С ними пришли и мужчины из клана МакКензи. В замке был большой праздник, устроили пир. Все веселились от души — наконец-то злобный Кэмпбелл получил по заслугам, и теперь можно будет жить спокойно, не опасаясь каждодневно нападения с его стороны либо угона скота.
        Родерик выслушал доклад брата о том, как прошли эти дни здесь, в замке и похвалил его за бдительность.
        —Ты поступил правильно, брат, — сказал он, — враги коварны и могут использовать любую возможность. Ты хорошо расставил людей для наблюдения, хотя я оставил тебе малые силы. Ты мужаешь на глазах, мальчик мой.
        Лэрд обнял брата за плечи, притянул к себе, и в этом жесте было столько любви, что Дэвид смутился и даже покраснел, но был очень польщён и горд одобрением старшего брата.
        Потом лэрд обернулся к Лоре.
        —Я выполнил своё обещание, леди, — сказал он, глядя ей в глаза. — Хеймиш Кэмпбелл пал от моей руки. Я пронзил своим мечом его сердце. Знаю, что это не вернёт потерю, но всё же Донатан отомщён. И я привёз его доспехи и его коня. Всё это теперь ваше.
        —Я благодарна вам, Родерик Стюарт, за то, что отомстили за смерть моего жениха, — голос Лоры дрожал. — Но доспехи мне не нужны, пусть они останутся здесь, в этом замке. Здесь найдутся воины, достойные надеть их. И Буцефал не для меня. Это конь для сильного воина. И, я думаю, будет справедливо, если ему позволят самому выбрать себе нового хозяина.
        На следующий день после того, как отбыли мужчины клана МакКензи, все воины клана Стюартов собрались перед замком. Они встали в круг, а в центр его вывели Буцефала. Лора подошла к коню, ласково погладила его по шее и стала что-то тихо говорить ему. Казалось, конь её понимает. Он прядал ушами и слушал внимательно. Потом Лора подтолкнула его, и конь пошёл по кругу. Он остановился около Дэвида и положил голову ему на плечо.
        Дэвид был настолько взволнован этим, что не смог сдержать слёз. Он обнял Буцефала, прижался лицом к его морде и замер. Так стояли они в полной тишине несколько минут. Потом Дэвид вскочил на коня, и они умчались куда-то вглубь острова. Все понимающе вздохнули. Родерик смотрел вслед брату повлажневшими глазами — да, мальчик вырос и стал отличным воином, даже конь признал это.
        Доспехи же Донатана решено было не отдавать никому. Их расположили в зале на почётном месте, где висел на стене меч предка клана Энгуса Стюарта, построившего этот замок ещё в тринадцатом веке на развалинах древней крепости викингов.
        Прошло несколько дней. Люди были заняты делами, обычными после большого похода. Надо было распределить добычу, нуждались в помощи раненые, следовало позаботиться и об увеличившемся стаде овец и коров, распределить захваченных коней. Заняты были все — и мужчины, и женщины. В один из этих дней Лора, удручённая всем происшедшим, ушла в свою любимую бухточку за скалами, где и устроилась на камне. Это место всегда успокаивало её. Но сегодня спокойствия не было. Она думала о своём безрадостном будущем. Ей следовало возвращаться домой, в Англию, оставив в этой земле Донатана и унеся с собой память о несбывшейся любви.
        Здесь и нашёл её лэрд, знавший, как оказалось, привычки девушки лучше, чем она думала.
        —Вот и хорошо, леди, что мы встретились тут одни, — сказал он, — и можем поговорить без свидетелей. Я думаю, следует обсудить ситуацию и принять решение. Что вы сами думаете по этому поводу?
        —Я как раз об этом и размышляю, лэрд, — тихо отозвалась Лора, глядя на воду залива. — Я думаю, мне надо возвращаться домой, а Англию. В поместье, которое осталось мне в наследство от батюшки, живёт сейчас мой кузен Генрих Февершем, сын младшего брата моего отца. Я надеюсь, что он уберёг его от лап иезуитов. Здесь мне оставаться тяжело. Но мне нужно сопровождение, сама я до дома не доберусь. И только в вашей власти, лэрд, помочь мне.
        Родерик смотрел, не отрываясь на милое его сердцу лицо, и грусть охватила его. Она, конечно, права. Ей тяжело оставаться здесь. Но как же трудно будет ему расстаться с этой девушкой, ставшей частью его жизни, частью его души.
        —Тут есть над чем подумать, леди, — ответил лэрд. — Людей я вам, конечно, дам, если вы решитесь ехать. Но раньше весны этого сделать уже не удастся. Здесь, в горах, дороги быстро становятся непроходимыми с наступлением непогоды, а это уже близко. И потом, вам всё же, мне кажется, опасно ехать в своё поместье — иезуиты не простят того, что произошло летом. Если будет на то ваша воля, вы могли бы выйти замуж здесь, в моих владениях. Думаю, Дэвид будет счастлив стать вашим мужем. Есть и другие.
        Лора взглянула на него, и в глазах её плеснулась такая тоска, что у Родерика сжалось сердце.
        —Я уже не смогу теперь жить с нелюбимым, — тихо, но твёрдо сказала девушка. — Теперь, когда я узнала, что такое любовь, не смогу. Но за предложение найти мне мужа спасибо.
        —Вы же понимаете, Лора, что Донатана не вернуть, — горячо заговорил лэрд. Он и не заметил, как назвал её по имени. — А вы молоды и хороши собой. Вам не прожить одной.
        —Хорошо, я скажу вам всю правду, вождь, — Лора смело взглянула ему в лицо. — Не за Донатаном тоскует моё сердце. Он, конечно, был дорог мне. Дорог как друг, как старший брат, на которого я могла положиться всегда и во всём. Я ведь с детства его знала. Любовь я познала здесь. И мне надо отсюда уехать, потому что у моей любви нет будущего.
        —Почему? — лэрд сразу понял, что вопрос глупый и смутился, сам удивляясь себе.
        —Потому что вы должны жениться на Марджери, Родерик, — отважно произнесла Лора. — Это нужно для благополучия вашего клана и ещё потому, что вы дали слово. Теперь уже ничего не изменишь. Не судьба. Я уеду и буду помнить вас всю жизнь. Другого мужчины мне не надо.
        Сказав это, Лора поднялась и, сделав повелительный знак рукой, чтобы он не шёл за ней, быстро выбралась из бухточки и пошла к замку. Родерик же стоял как вкопанный. Он был глубоко потрясён тем, что услышал. «Боже, помоги мне», — подумал лэрд, понимая, насколько трудной будет надвигающаяся зима. Одному справиться с любовью ему ещё было по силам. Но когда двое, предназначенные друг другу самим небом, он чувствовал это, находятся рядом, преодолеть притяжение невозможно. Лора сказала, что будет помнить его всегда. А он? Сможет ли он забыть это лицо, эти глаза, этот душевный трепет от того только, что она рядом? Нет, никогда. Он знал это твёрдо. И понимал, что жизнь с Марджери будет для него мукой. Она хорошая девушка, красивая и спокойная. Но она не Лора. А ему нужна только эта маленькая золотоволосая девушка, и больше никто. Боже, что же теперь будет?
        Следующие несколько недель прошли тяжело для обоих. Пока ещё позволяла погода, Родерик уезжал из замка и целыми днями пропадал где-то, находя дела для себя и своих воинов. Совсем плохо стало, когда люди оказались запертыми на своём острове. Обычно это время проходило в привычных занятиях, когда все собирались по вечерам в зале, и каждый делал что-то своё. Женщины шили, чинили одежду, вышивали. Мужчины правили оружие и доспехи, делали новые приспособления для охоты и ловли рыбы. Люди переговаривались между собой, слышался смех, дети крутились тут же. Только двое в этом скоплении людей были напряжены и неспокойны. Дэвид видел, чувствовал, что с братом что-то происходит, но спросить не решался. Он тревожился и время от времени поглядывал на лэрда, отмечая его волнение. А Майра, чувствительная, как всякая женщина, начала догадываться об истинной причине какой-то непонятной скованности лэрда и беспокойства Лоры, всё время как бы прятавшейся среди женщин.
        В этот вечер Лоре было почему-то особенно тяжело. Она просто не могла находиться в зале, что-то её давило, не давало покоя. Воспользовавшись суматохой, произведённой каким-то малышом, погнавшимся за собакой, она выскользнула из общего зала и быстро поднялась по лестнице в свою комнату. Там уже горел камин, и было тепло. Но за окном задувал сильный северный ветер. Он стонал и ворчал, как будто выражая недовольство людьми, спрятавшимися в замке. Лора набросила на плечи плед, цвета которого стали ей такими привычными за это время. Закутавшись в сине-чёрно-зелёную в красную клетку ткань, она беспокойно ходила по комнате, понимая, что ей не уснуть сегодня. Ветер, что ли, так беспокоит её?
        Вдруг она вздрогнула и замерла, услышав движение возле своей двери. Потом дверь открылась, и в неярком свете, исходящем от камина, Лора увидела ЕГО. Родерик стоял, закрывая своей широкой спиной вход в комнату, и молчал. Потом шагнул к ней, не отрывая глаз от её лица.
        —Я больше не могу, Лора, — хриплым голосом сказал он, — не могу. Я люблю тебя, я хочу тебя, я не могу без тебя. Знаю, что нельзя, но не могу.
        Он смотрел на неё с такой жадностью во взгляде, как будто от неё действительно зависела его жизнь. Глаза светились золотистым огнём, который притягивал Лору и зажигал в её сердце ответный огонь. Девушка двинулась к нему, не отрываясь от его взгляда, и подойдя, прильнула всем телом, вдыхая мужской запах, такой знакомый и такой желанный. Лэрд обнял её, крепко прижав к себе, и так, молча, они простояли несколько минут. Потом, как будто опомнившись, он подхватил её на руки и отнёс к постели, быстро раздел, сбросил свою одежду и сразу накрыл девушку своим телом, задыхаясь от желания и от счастья. Что было потом, Лора помнила плохо. Знала только, что вознеслась к вершинам блаженства и пришла в себя в объятиях мужчины, которого так часто видела во сне. В жизни всё оказалось ярче и богаче чувствами, чем в её ночных видениях. И он был тёплым, нет, горячим, обжигающим и манящим. Боли она не почувствовала. Только прижималась к его сильному телу и, казалось, не могла оторваться от него.
        —Не знаю, что будет с нами потом, счастье моё, — тихо прошептал лэрд, прижимая к себе любимое тело, — но эта зима будет нашей. Мы же предназначены друг другу самим небом. Я это сразу понял, когда впервые увидел тебя в своём замке. Только думал, что ты любишь другого.
        —Я не хочу думать о том, что будет потом, любимый, — прошептала Лора, прижимаясь лицом к его груди. — Сейчас я счастлива и ничего больше не хочу знать.
        Она нежно поцеловала его в попавшее под её губы местечко и удобно устроилась в его объятьях, прижимаясь к нему так тесно, как только могла. Он тихонько засмеялся и стал целовать её всю. Казалось, не было места на её теле, которого не коснулись бы его губы. Лора нежилась под его ласками и чуть ли не мурлыкала. Потом сама дотянулась до его губ, и мир снова перестал существовать для них обоих.
        Когда они вернулись, наконец, на землю из своих поднебесных высей, в замке царила тишина — была глубокая ночь. Но им было не до сна. Они снова ласкали друг друга, не разнимая взглядов и утопая в глубине любимых глаз. Снова поцелуи, снова неистовое слияние двух истосковавшихся тел, не имеющих сил оторваться друг от друга.
        Уже под утро, утомлённые и счастливые, они просто лежали рядом, наслаждаясь покоем и полным насыщением тел.
        —Ты теперь моя, Лора, моя, — сказал лэрд. — Я взял твою невинность. Я счастлив этим и сейчас не хочу думать о будущем.
        —Не будем, Родерик, — прошептала в ответ Лора. — Сейчас не будем думать о том, что ждёт впереди. За такую ночь ничего не жаль отдать.
        —Да, радость моя, за такое счастье можно заплатить любую цену. Но сейчас я тебя покину. Ты отдохни и знай: вечером я опять приду и буду пить тебя, как самое дорогое вино. Я знаю, что никогда не напьюсь тобой, никогда. Ты — моя жизнь, моё счастье.
        Лэрд поднялся с постели, закутался в свой плед и, поцеловав ещё раз нежные губы любимой, удалился в свои покои. А Лора нежилась в постели, натянув на себя тёплое одеяло, и не могла уснуть — слишком сильным и ярким было пережитое свидание с любимым, которого она и не надеялась видеть рядом. Он был с ней, он был в ней, наполнил её своей мужской силой и забрал её девственность. А на что она ей без любимого?
        Вечером в большом зале внимательные глаза Майры заметили, что изменились отношения этих двоих. Исчезла напряжённость, оба были спокойными и удовлетворёнными, а взгляды их невольно тянулись друг к другу. И от них обоих исходило какое-то сияние. Значит, случилось то, чего она опасалась. «Боже, помоги нам всем», — пронеслось в голове у женщины. Она хорошо знала характер своего старшего племянника и могла предвидеть, какие трудности и проблемы ждут их всех уже этой весной. Марджери МакКензи — гордая девушка, она не потерпит рядом с собой любовницы мужа, а её клан слишком силён и могуществен, чтобы вступать с ним в конфликт. Да и сам Родерик — человек глубоко порядочный. Он дал слово северным соседям и вряд ли позволит себе его нарушить. Так что же будет? Душа женщины была не на месте, хотя она видела и понимала, что эти двое созданы друг для друга и счастливы вместе.
        Через несколько дней и Дэвид понял, что произошло. Как-то вечером он улучил момент и открыто заговорил с братом.
        —Как ты мог, Родерик? — тихо спросил он, но глаза смотрели требовательно. — Лора не заслуживает такого отношения. Она леди, не дворовая девка. Что с ней будет? Ты подумал об этом?
        И был крайне удивлён, когда в глазах брата появились не гнев и отчуждённость, а боль и тревога.
        —Не знаю, Дэвид, — тихо ответил лэрд. — Я ничего не смог с этим сделать. Любовь к ней оказалась сильнее моих разума и воли. И она любит меня, понимаешь? Нам было не выдержать рядом. Знаю, что всё плохо, но сейчас мы оба счастливы. Ты должен меня понять, брат.
        Дэвид растеряно смотрел на лэрда какое-то время, потом неожиданно для себя обнял его за плечи, утешая, как будто он был старше и мудрее брата.
        —Я понимаю тебя, Родерик, — сказал он так же тихо, — она удивительная девушка. И если её сердце открыто для тебя, выхода нет. Но что будет с нами со всеми, скажи?
        —Всё будет так, как должно быть, брат, — твёрдо ответил лэрд, — однако чего это будет стоить мне, буду знать я один. Лора собирается вернуться в Англию. Хотя, честно говоря, я не могу представить себе, как отпущу её. Это всё равно, что вынуть сердце из своей груди.
        Дальше пошли холодные зимние дни. Погода разбушевалась во всю. Таких метелей и снегопадов не помнили даже старожилы. Стало невозможно выходить за стены крепости. Если приходилось делать это по какой-либо надобности, шли большими группами, поддерживая друг друга.
        Родерик и Лора все ночи проводили вместе. Оба понимали, что отпущенное им время утекает как вода, и любили друг друга, как в последний раз. Это была радость огромной любви, разбавленная горечью предстоящей разлуки. Родерику всё чаще приходила в голову мысль оставить Лору здесь, рядом с собой. Хотя как её можно спрятать на этом острове, где всё как на ладони? Лора же знала совершенно точно, что уедет, не останется. Она просто не сможет видеть его рядом с другой женщиной. Быть здесь и знать, что где-то в покоях лэрда эта женщина обнимает его, прижимается к его сильному телу, целует твёрдо очерченные, но такие мягкие и ласковые губы. Нет! Никогда! Она этого просто не выдержит. Кроме того, последние пару недель Лору стали терзать сомнения, не понесла ли она от Родерика. Она была совершенно неопытна в этих вопросах и не знала, как понимать некоторые непонятные ей признаки в своём состоянии, а спросить не решалась. Девушка видела, что Майра понимает всё, что происходит, и боялась её осуждения. Нет, надо уезжать.
        Зима подошла к концу, повеяли тёплые ветры, море стало спокойнее, и люди уже выходили на материк. Надо было проверить, как перезимовал скот в отведённых для зимнего пребывания укрытиях, пропатрулировать границы владений клана и посмотреть на состояние дорог. Как только дороги стали проходимы, Родерик собрал большой отряд воинов, чтобы ехать на север за своей невестой. Так было договорено, и нарушить соглашение он не мог. Сердце его заходилось болью, когда он думал о неуклонно приближающейся свадьбе с Марджери МакКензи.
        Последняя их ночь с Лорой была горяча как огонь, горевший в камине, сладка как мёд и одновременно горька. Они не могли оторваться друг от друга, не могли разнять сплетённых рук. Когда, наконец, пришло время расставания, лэрд заговорил тихим хриплым голосом:
        —Я знаю, Лора, как тебе тяжело. Мне не легче, поверь. Но я прошу тебя, не делай ничего сгоряча. Дождись меня. Мы что-нибудь придумаем, сердце моё. Обязательно придумаем. Обещай мне!
        Лора ничего не сказала в ответ — говорить она не могла, спазмы сжимали горло. Она кивнула головой и легонько подтолкнула любимого к двери. Более долгого прощания она просто не выдержала бы. А когда лэрд ушёл, девушка зашлась с тяжёлом, забирающем все силы плаче. Казалось, вся её душа выплакана с этими слезами. Она чувствовала себя опустошённой и обессиленной. И всё же, когда отряд клана Стюартов двинулся в путь, Лора стояла на стене замка, провожая любимого взглядом, пока могла его видеть. Она знала, что это конец. Больше она Родерика не увидит. Так надо, и она это сделает. Она не позволит себе родить бастарда, которым будут потом помыкать законные дети лэрда, его наследники. Нет, нет, и нет! Такого унижения она не хочет ни себе, ни своему ребёнку. А то, что дитя Родерика уже живёт в её теле, она теперь поняла и без посторонних подсказок.
        Лэрда ожидали обратно не раньше чем через две недели. В замке начали подготовку к свадебному торжеству. Эта весёлая предпраздничная суета лишала Лору последних сил. А силы были нужны для далёкой и трудной дороги. Решившись уехать, не дожидаясь Родерика, Лора искала себе кого-либо в помощь — самой ведь ей не справиться. Решить эту трудную задачу помог случай. Она узнала, что немолодой и опытный воин Эндрю Стюарт собирается через два дня в поездку на юг, в монастырь, носящий имя его святого. Лора тут же высказала желание проехаться верхом, размяться самой после тяжёлой зимы и дать разминку своей Ромашке. Вместе с несколькими воинами она перебралась на барке на материк и долго ездила вдоль берега, на виду у обитателей замка. Оставшийся за старшего Дэвид был даже рад, что девушка немного ожила и проявляет интерес хоть к чему-то. Смотреть на её печальное осунувшееся личико у него просто не было сил. Ближе к вечеру Лора вернулась вместе с воинами обратно. Лицо её немного посвежело, она с аппетитом поела и отправилась отдыхать. На другой день всё повторилось снова. Когда Дэвид предложил ей дать
сопровождающего, Лора отказалась под предлогом того, что хочет побыть в одиночестве. Но за заботу поблагодарила. Она взяла с собой немного еды и отправилась на прогулку. Вернулась вечером, когда барка забирала с берега собравшихся после разных дел воинов. Утром следующего дня Лора снова собралась на верховую прогулку. Снова взяла немного еды и прихватила тёплый плед. Никто не знал, что она собрала с собой всё, что было у неё ценного, чтобы как-то оплатить дорогу до своего дома. Выбравшись на материк, Лора сразу же устремилась вслед за Эндрю, держась от него, однако, на расстоянии. Воины, патрулирующие границы владений, не обратили на это особого внимания, поскольку уже привыкли к виду наездницы. Когда вечером Лора не вернулась со всеми в замок, Дэвид встревожился. Он расспросил воинов, однако те заверили его, что ничего необычного не происходило. Скорее всего, девушка на этот раз забралась немного дальше и вернётся позднее. Надо просто следить за берегом и вовремя послать за ней барку. Одна только Майра поняла, что Лора уехала навсегда. Она уже догадалась, что происходит на самом деле, и в душе
одобрила такое решение. Да, эта храбрая и порядочная девушка была бы отличной женой их лэрду. Но с судьбой не поспоришь. И Майра горячо попросила у Пресвятой Девы помощи для бедняжки Лоры, отправившейся в далёкий путь с одним только провожатым. В том, что Лора уговорит Эндрю помочь ей, Майра не сомневалась.
        Когда и с наступлением темноты Лора не вернулась на берег, Дэвид встре-вожился всерьёз. Он решил отправить на её поиски небольшой отряд рано утром. Но Майра отговорила его.
        —Пойми, Дэвид, — убеждала она младшего племянника, — Лора любит Родерика. Как сможет она смириться с приездом Марджери, которая получает все права как жена лэрда? Как сможет Родерик справиться с таким положением дел, когда Лора будет у него на глазах? Нет, она права. Так лучше для всех. А ей поможет Эндрю, я уверена. Девушка правильно всё просчитала. Она умница. Оставь её, Дэвид. Дай ей идти своей дорогой. Поверь, ей куда трудней, чем Родерику.
        Дэвид долго не мог найти себе места. Трудно было возразить против доводов тётушки, но что он скажет брату, когда тот вернётся? Ему даже страшно было представить реакцию лэрда. Но и Лору надо понять. Она гордая. Маленькая храбрая птичка. Как счастлив был бы он сам, если бы Лора полюбила его!
        А Лора действительно сумела уговорить Эндрю, чтобы он взял её с собой до монастыря. Дальше она надеялась найти кого-нибудь другого, согласного за плату доставить её домой. Что она порассказала старому воину, она и сама не могла точно вспомнить. Но была очень убедительна, и Эндрю поверил, что это решение и лэрда тоже. Ведь он женится, и посторонняя молодая женщина в замке, тем более такая красивая как леди Лора, может привести к ненужным осложнениям в отношениях молодожёнов. Эндрю же больше всего хотел мира и благополучия в замке и счастья своему лэрду.
        Дорога проходила без происшествий. Эндрю прекрасно знал местность, был опытным воином и отличным охотником. Он постарался, как мог, и путь для Лоры оказался не таким тяжёлым, как она опасалась.
        Однако, прибыв в обитель, Эндрю наотрез отказался отпустить Лору дальше одну, с другим провожатым.
        —Что вы, леди, — сказал он с обидой в голосе, — как я могу оставить вас посреди дороги? И что я потом скажу моему лэрду? Что поленился доставить вас до самого дома и удостовериться, что с вами всё в порядке? Нет, такого не будет. Раз уж мы едем вместе, то до конца.
        Лора была тронута таким отношением и очень благодарна Эндрю, поскольку действительно боялась попасть в неприятность с чужим человеком.
        Они приняли все возможные меры предосторожности, чтобы англичане не распознали в Эндрю шотландца. Лора аккуратно сложила и спрятала в седельную сумку свой плед — расстаться с ним у неё не хватило духу, это было единственное напоминание о Родерике, кроме ребёнка, разумеется, но его ещё нужно было дождаться. Они снова ехали окольными дорогами, избегая населённых пунктов и людных мест. Добрались благополучно.
        В поместье было спокойно. Кузен Генрих отлично справлялся с управлением, твёрдо держал всё и всех в своих больших сильных руках. Он очень обрадовался появлению Лоры. Известие о гибели Донатана его не огорчило, казалось, он был даже доволен этим. Шотландца встретил приветливо. Когда, передохнув денёк, Эндрю собрался в обратный путь, Генрих выделил ему двух провожатых до границы. Так будет спокойнее, решил он. Лора согласилась. Она горячо благодарила старого воина за помощь и пыталась расплатиться с ним. Но шотландец и слушать не хотел ни о какой плате. Сказал, что сделал это из уважения к ней и для своего лэрда.
        Когда Эндрю отбыл в обратный путь, Генрих рассказал Лоре, что обстановка в стране стала немного легче. Королева Мария тяжело болеет, народ всё чаще провозглашает здравицы в честь принцессы Елизаветы, и иезуиты попритихли. Они чуют, что им самим не поздоровится, если Кровавая Мэри не поднимется с постели. Елизавета-то чтит веру отца, и протестанты уже поднимают головы. Костры на площадях больше не горят, это стало опасным занятием для инквизиции. В одном городке пару месяцев назад какой-то рьяный сторонник католической церкви пытался устроить аутодафе особенно активному протестантскому пастору. Так его самого сожгли заживо, причём с большим энтузиазмом. После этого костры погасли везде.
        Лора слушала новости с удовлетворением. Слава Богу, ей можно спокойно жить в своём доме. Но особенно спокойно не получалось, потому что кузен принялся активно за ней ухаживать, склоняя её к браку. Он считал, что это будет самым разумным выходом из создавшегося положения. Вряд ли Лоре теперь, после её бегства с Донатаном и длительного пребывания в Шотландии, удастся найти себе другого жениха. Да и отдавать в чужие руки такое прекрасное поместье не хочется.
        Лора понимала его мотивы, однако очень твёрдо и определённо дала понять, что замуж вообще не собирается. Генрих настаивал на своём. И тогда Лора сказала ему всё как есть:
        —Видишь ли, кузен, я просто не могу выйти замуж ни за тебя, ни за кого-либо другого, поскольку ношу под сердцем ребёнка от мужчины, которого люблю. Скрывать это глупо, скоро всё станет видно. Мне нужно как-то справиться с этим трудным для меня периодом. Я буду очень признательна тебе, если ты останешься здесь как мой родственник и поможешь мне. Но на многое не рассчитывай. Ребёнок, который родится, будет законным наследником моего владения.
        Генрих был ошарашен и до чрезвычайности огорчён такой ситуацией. Однако изменить её было не в его силах. А, будучи человеком добрым и порядочным, он согласился пожить в поместье, помогая Лоре. У него ведь очень хорошо получалось управлять хозяйством, и ему это нравилось. На том и договорились.
        А в замке Бродик на острове Арран обстановка была не слишком весёлой. Вернувшийся вместе со своей молодой женой Родерик Стюарт был потрясён известием, что Лора исчезла. Он выходил из себя, думая о том, что любимая отправилась в такую дальнюю и трудную дорогу без охраны и сопровождения. Старого Эндрю он всерьёз не принимал, как его ни уговаривали Майра и Дэвид. И его очень огорчало и даже обижало то, что она уехала, не простившись с ним. Разве он не помог бы ей? В своём потрясении лэрд уже забыл, что вовсе не собирался отпускать от себя Лору, хотя и не знал, как можно решить на деле эту трудную задачу. Сердце его сжималось от боли, когда он думал о том, что никогда больше не увидит Лору, никогда не прижмёт к своей груди, не поцелует, не насладится любовью с ней.
        Марджери не могла понять, что происходит с её мужем. Он стал раздражителен, много времени уделял делам клана и приходил в их общую опочивальню далеко не каждый день. А, приходя, большой страсти не выказывал. Иногда вовсе уклонялся от близости.
        Майра, видя это всё, решилась вразумить племянника. Она объяснила ему, что такое его поведение может привести к ссоре с МакКензи, а это не просто не нужно клану, это опасно для них.
        —Неужели ты думаешь, тётушка, — сказал ей в ответ лэрд, — что я не отдаю себе отчёта в том, что происходит. Но и я ведь живой человек. И иной раз я просто не могу быть в близости с Марджери. Не не хочу, а не могу. Пойми меня. Не могу, не получается. Она хорошая женщина, но она не Лора. А мне нужна только моя белокурая голубоглазая девочка. Никто другой не вызывает во мне желания после её объятий. Ты ведь знала, что мы любим друг друга, верно?
        —Конечно, знала, Родерик. Надо было быть слепым, чтобы не видеть вашей взаимной любви. Но она уехала. Она потеряна для тебя, мальчик мой. Ты должен смириться с этим. Ради блага клана должен. Неужели ты думаешь, что девочке было легко решиться на этот шаг? Но она умница. Она понимала, что не может, не имеет права мешать тебе. Она сделала то, что должна была. Сделай и ты то, что должен. Нам нужны МакКензи. И нам нужен наследник.
        Майра нежно погладила племянника по руке. Родерик ответил ей тёплым взглядом.
        —Я постараюсь, тётушка, — ответил он, — но многого от меня не жди. Хотя обещаю тебе приложить все усилия к тому, чтобы поскорее сделать наследника.
        После этого стало немного легче, и Марджери уже начала надеяться, что всё наладится. Но тут в замок вернулся Эндрю. Лэрд взялся за него всерьёз, выспросил у него всё до мелочи и о дороге, и о Лорином поместье. Узнав, что там живёт молодой кузен, нахмурился и потребовал описать этого человека и рассказать, как он встретил Лору. Эндрю был довольно красноречивым человеком, но не слишком догадливым. Стараясь как мог, он рассказал, что Генрих Февершем — молодой крепкий мужчина среднего роста, светловолосый, с румяным приятным лицом. Лору он встретил радостно, и был к ней очень внимателен. Его самого приветил и дал сопровождение до границы, чтобы избежать нежелательных встреч. Очень приятный человек Генрих Февершем, завершил свой рассказ старый воин.
        Сердцу Родерика был нанесён чувствительный удар. Вот как? Там, оказывается, есть приятный кузен с обходительными манерами. Может быть, поэтому Лора так хотела вернуться домой? Сразу забылись и те слова, что они говорили друг другу, и обстоятельства, вынудившие Лору к побегу. Ревность перекрыла всё, и лэрд ожесточился. Он стал более грубым с людьми и менее внимательным к жене. В опочивальню он приходил исправно, но брал жену жёстко, без малейших признаков любви и нежности. Много времени уделял походам по своим владениям, охотно занимался делами, которые раньше перекладывал на рядовых клансмэнов.
        Но чем усерднее Родерик пытался сделать наследника, тем печальнее становилась Марджери. Она понимала, что сама по себе не представляет для мужа никакой ценности, и может упрочить своё положение, только родив ему сына. Однако правду говорят, что хорошие крепкие дети рождаются в любви. У нелюбимой Марджери случился выкидыш, и как назло это был мальчик. Дав жене отдышаться после перенесенного горя, Родерик снова принялся за работу, имеющую целью рождение наследника. Он был настойчив и с каким-то даже ожесточением брал жену каждый день, иногда даже дважды в день. Но ни ему, ни ей этот процесс не приносил удовольствия. Это была работа для него и тяжёлая повинность для неё. Вторая беременность закончилась тоже выкидышем. Третьего ребёнка Марджери почти доносила, но всё же сбросила в самом конце восьмого месяца. И умерла сама — от тяжёлого кровотечения, которое не удалось остановить. Марджери похоронили, печальную весть передали в клан МакКензи, и жизнь в замке Бродик пошла дальше. Но не было уже былого спокойствия, не было веселья. Люди настороженно косились на своего лэрда, а он ходил мрачнее тучи,
слова лишний раз не скажет. И снова не выдержала Майра.
        —Перестань изводиться сам и изводить людей, Родерик, — сказала она как-то вечером племяннику. — Надо налаживать жизнь. Тебе надо жениться снова.
        —Вот уж нет, с меня хватит, — заявил лэрд, сердито сверкнув янтарными глазами. — Пусть теперь Дэвид женится и рожает наследников. Я больше искать жену не намерен.
        —А кто говорит о поисках жены? — удивилась Майра. — По-моему и искать не надо. Она есть. И, кажется, ребёнок тоже есть. Во всяком случае, мне так показалось, когда Лора уезжала.
        Лэрд замер на месте, как изваяние. Придя в себя, накинулся на тётку.
        —Как ты могла не сказать мне этого сразу? — возмутился он.
        —А что бы это изменило, племянник? — оправдывалась женщина. — Ты был связан обязательством и не мог ничего сделать, иначе потерял бы своё лицо. Теперь ты свободен и можешь вернуть свою любимую, если она согласится, конечно.
        Лэрд взволнованно заходил по комнате. Движения его были резкими и нетерпеливыми. Глаза горели. Приняв решение, он позвал брата.
        —Собирайся в дорогу, Дэвид, — сказал он, не тратя времени на лишние объяснения. — Возьми с собой человек пять воинов и прихвати старого Эндрю, он покажет путь. И привези её. Пожалуйста, привези её, брат. Уговори, если не захочет. Ты умеешь. Без неё мне не жить. Скажи ей об этом. Скажи, что я прошу, очень прошу её вернуться ко мне и предлагаю законный брак. Уговори её, брат. Даже если она приняла в свою жизнь другого мужчину, я прощу её и приму с радостью. Скажи ей об этом.
        Дэвид не особенно удивился, выслушивая эту тираду. Он понимал, что брат прикипел к Лоре всем сердцем, и без неё действительно не может жить, во всяком случае, нормально жить.
        —Да, Родерик, — ответил он. — Завтра на рассвете я отправлюсь в путь. И привезу Лору, даже если мне придётся забирать её силой. И я не верю, что она могла полюбить другого. Лора не такая, она действительно любила тебя очень сильно.
        Слово своё Дэвид сдержал, и маленький отряд шотландцев, ведомый старым Эндрю, двинулся в путь на рассвете. Лэрд провожал их взглядом с крепостной стены до тех пор, пока мог видеть. И началось время ожидания. Ему казалось, что дни тянутся как месяцы. Он не мог найти себе места, не имел сил отвлечься, почти не спал по ночам. А что, если Лора не захочет возвращаться к нему? Ведь больше двух лет прошло с тех пор, как они расстались. А вдруг она полюбила другого? Вдруг вышла замуж? Вопросам и сомнениям не было конца. Майра видела мучения племянника, но помочь ему не могла ничем. Она сама волновалась и очень хотела снова увидеть Лору в замке.
        Тёплый осенний день клонился к вечеру, когда к воротам поместья Кулворт, что под Честером, подъехал небольшой отряд всадников, усталых и запыленных дальней дорогой. Во главе отряда ехал красивый молодой мужчина, высокий и сильный, на отличном боевом коне. Хозяева поместья были как раз возле дома. Когда всадники въехали во двор, Лора ахнула, узнав Буцефала. На коне сидел Дэвид, усталый, но довольный тем, что добрался до цели. Он легко спрыгнул на землю и замер в удивлении. Рядом с Лорой, держась за её подол, стоял маленький мальчик, как две капли воды похожий на его старшего брата.
        Лора опомнилась первой.
        —Добро пожаловать в Кулворт, Дэвид Стюарт, — приветствовала она гостя. — И вас, воины клана Стюартов, я рада видеть.
        Только услышав её голос, Дэвид пришёл в себя.
        —Приветствую вас, леди Лора, — вежливо ответил он, — и вас, милорд, а также моего племянника, юного Стюарта. Как его имя, миледи?
        —Джеймс, — улыбнулась Лора. — Его имя Джеймс Стюарт, и этого не скрыть, даже если бы я очень хотела.
        Дэвид довольно рассмеялся. Действительно, спрятать сходство было невозможно. Перед ним был маленький Стюарт. Мужчина наклонился и протянул руку ребёнку.
        —Здравствуй, Джейми, — ласково сказал он. — Я твой дядя Дэвид. Не хочешь ли ко мне на руки? Я посажу тебя на этого красивого большого коня. Его зовут Буцефал, и он обязательно подружиться с тобой.
        Это было очень странно, но маленький Джеймс доверчиво протянул ручонки к своему дяде и потянулся к нему. Лора смотрела во все глаза, как Дэвид бережно поднимает её сына и усаживает на коня. Малыш радостно засмеялся и ухватился за гриву Буцефала. Шотландцы стояли в полном онемении. Такого не ожидал никто. Застыл в позе соляного столба и Генрих Февершем.
        —Всё в порядке, Хэл, — успокоила его Лора. — Эти люди приехали из того замка, где я жила в Шотландии. Я рада их видеть, и Джеймс, как видишь, тоже.
        —Лэрд Родерик Стюарт велел вам кланяться, леди Лора, — опомнившись, проговорил Дэвид, придерживая маленького племянника и поглядывая на него. — Он также приказал мне передать вам, что с нетерпением ждёт вас в Бродике в качестве жены, поскольку он сейчас свободен. Он ещё кое-что просил вам сказать, но это я сделаю без свидетелей.
        Глаза Лоры засияли таким ярким светом, что ответа уже не требовалось. Всем присутствующим стало понятно, что она принимает приглашение лэрда. Шотландцы пришли в восторг, Генрих не мог прийти в себя от удивления.
        —Что же мы все стоим? — Лора обернулась к прибывшим. — Спешивайтесь же, и прошу вас в дом. Вы устали с дороги, вам надо поесть и отдохнуть. Поговорим завтра.
        Шотландцы спешились и, улыбаясь, двинулись к дому. Дэвид понял, что полученное им задание практически выполнено, на душе стало легко. Он подхватил на руки племянника и последовал за своими воинами. Гордый Эндрю показывал всем дорогу. Лора подхватила под руку кузена:
        —Вот видишь, Хэл, — с улыбкой сказала она, — всё, кажется, решается наилучшим для нас всех образом. Ты останешься здесь, а я уеду туда, где оставила своё сердце.
        Через три дня большой отряд выехал из ворот поместья и двинулся на север. Генрих Февершем с охраной сопровождал свою кузину до шотландской границы. Лора ехала на своей любимой Ромашке. А малыш Джеймс предпочёл Буцефала и дядюшку Дэвида. До границы добрались без помех. Пришло время расставаться.
        —Прощай, кузен, — Лора протянула Генриху руку. — Ты очень помог мне, и я от души благодарю тебя. Будь благополучен.
        —Я надеюсь, ты знаешь, что делаешь, Лора, — ответил молодой человек. — Я от души желаю тебе счастья. И буду скучать по тебе и этому маленькому разбойнику, который так легко променял меня на шотландского дядюшку. Желаю всем вам хорошей дороги. Береги их, Дэвид.
        Мужчины обменялись прощальным рукопожатием, и отряды разъехались в разные стороны.
        Ещё несколько дней пути по знакомым уже местам, и вот и переправа через реку Эр. Отсюда уже совсем недалеко до замка. Конечно, их увидели довольно быстро, и весть о возвращении посланцев понеслась в замок. Подъезжая к берегу, прибывшие увидели встречающую их барку. Сам лэрд выехал навстречу отряду. Он стоял на берегу, как изваяние, замерев в ожидании. Глаза горели нетерпением и тревогой. И широко открылись, когда он увидел приближающуюся к нему всадницу на знакомой светлой лошади. Впереди неё сидел темноволосый маленький мальчик с янтарными глазами, на его плечики был накинут плед цветов Стюартов. Слёзы застлали глаза лэрда, горло сжали спазмы. Пришлось прокашляться, прежде чем он смог произнести приветственные слова:
        —Добро пожаловать домой, леди Лора. Добро пожаловать в свой замок, сынок.
        Он перехватил из рук Лоры маленькое тельце и прижал к себе. Сердце колотилось в груди как колокол. Малыш посмотрел на него очень серьёзно и сказал совсем как взрослый:
        —Дядя Дэвид привёз меня на большом коне.
        —Да, сынок, конечно, — хрипло проговорил Родерик. — А я твой папа. И я очень рад тебя видеть.
        И только после этого он взглянул в глаза Лоре. Губы подрагивали, когда он тихо прошептал:
        —Я так ждал тебя, любимая. Я так истосковался по тебе.
        Лора улыбнулась сквозь слёзы и протянула руку навстречу мужчине, которого не смогла забыть ни на минуту за всё время разлуки. Родерик соскочил с коня, и, не выпуская из рук сына, снял с седла Лору, прижал к себе и так пошёл со своей двойной драгоценной добычей на барку. Свершилась его заветная мечта. Он вернул себе женщину, без которой не мог жить, и получил в подарок замечательного сына. Что ещё нужно мужчине?
        В замке царили оживление и радость. Майра встретила их на пороге и замерла от удивления. Боже, ведь это маленький Стюарт, копия Родерика. Наследник прибыл в свой замок. Женщина не смогла сдержаться и разрыдалась. Но быстро взяла себя в руки.
        —Я счастлива видеть тебя снова, девочка, — сказала, улыбаясь сквозь слёзы. — И этого маленького Стюарта тоже. Надо же! Вылитый отец. Входите же. Здесь все вам рады.
        Лора вошла в зал и огляделась. Здесь всё было как прежде. Почти всё. Уже без неё женщины закончили вышивать гобелен, и он гордо висел на стене, извещая всех о серьёзности намерений хозяина. Да уж, такого не оскорбишь безнаказанно. Она обернулась, сияя взглядом навстречу мужчине с золотистыми глазами, который стал её судьбой. Она вернулась домой, под знак Чертополоха, и была счастлива этим.