Бабочки в моем животе, или История моей девственности Татьяна Николина

        # Каково оставаться невинной в век, когда модно еще в школе набраться сексуального опыта? Как расстаться с девственностью так, чтобы не захотелось вернуть время назад? А стоит ли вообще с ней расставаться? И с кем?
        Девственница может быть сексуальной, страстной и темпераментной, уверена Кэтти. Она может быть стильной, прикольной и чертовски желанной. И при этом оставаться невинной. Пока…
        Татьяна Николина
        Бабочки в моем животе, или История моей девственности
        Роман не является автобиографией, но отдельные персонажи и события имели и имеют сходство с реальными лицами и фактами. Все остальное является плодом неуемной фантазии автора, отражением его жизненных принципов и тайных желаний.
        Посвящается Натусе, настоящей блондинке и любимой подруге моей юности
        Глава 1
        ЗНАКОМЬТЕСЬ - БЕЛАЯ ВОРОНА
        Когда я была маленькой девочкой и, спотыкаясь на огромных маминых каблуках, дефилировала перед зеркалом, мне казалось, что это ужасное детство не закончится никогда, и мне, вероятно, просто не суждено заиметь в собственное пользование шикарный набор зелено-сине-оранжевых теней для глаз и ярко-красной помады для губ, выслушивать признания в любви от галантных кавалеров и наконец-то получить законное право не слушаться взрослых.
        Превратившись в подростка, я больше не вспоминала о глупых детских мечтах. Теперь у меня были совершенно другие потребности. К тому времени у меня уже накопилась приличная кучка косметики, набор мини-юбок, колготок в сетку и первые шпильки. Признания в любви тоже имелись. Правда, роль галантных кавалеров выполняли прыщавые пацаны. Но для начала годились и они. Теперь все мои мысли сводились к интригующим позывным забурливших гормонов или, проще говоря, к сексу. Но взрослых по-прежнему никто не отменил. А их мнение относительно столь волнующего вопроса было категорично и неумолимо: «Нельзя». И время снова тянулось мучительно медленно за ожиданиями, фантазиями и скукой. И снова казалось, что это злосчастное детство никогда не закончится. И не спалось ночами. И мечталось. И мучительно приятно ныло-обволакивало что-то новое внутри. И перед глазами проплывали десятки образов из книг, кинофильмов и жизни, по приказу воображения примерявших на себя костюмы моих любовников. Эротические сцены, рожденные детской фантазией, были не по-детски смелыми и наивно-восторженными. Но приличным девочкам в тринадцать
лет остается только ждать.
        И вот мне уже стукнуло двадцать. И теперь можно было все, чего я так долго ждала: целоваться в подъездах, не слушать нудных наставлений взрослых и уж тем более заниматься сексом. И что же? Я свободна, я вольна осуществлять все свои самые смелые фантазии, выбирать мужчин на роль своих любовников. И сравнивать когда-то придуманные сценарии с их реальным воплощением. Я так долго этого ждала! И наконец дождалась!
        Одно только непонятно. Почему я все еще девственница?
        Да-да! Самая что ни на есть. Я - девственница. Девушка, не знавшая мужчины, чей сексуальный опыт равняется нулю и чьи представления об интимной жизни не зашли дальше фантазий и литературно-киношных открытий.
        Представляю, как перед твоими глазами возник мой вызывающий жалость образ: серая мышь в очках, со сгорбленной под весом бесчисленных комплексов спиной, читающая перед сном пособия по квантовой физике и охмурению мужчин, с идиотской блуждающей улыбкой на физиономии, пристально вглядывающаяся в каждого мало-мальски мужеподобного персонажа в попытке разглядеть в нем своего «прынца». В общем, Катя Пушкарева отдыхает.
        Эй, дружище! Какая еще Пушкарева? Я не ношу очки и брекеты, хотя бы потому, что с глазами и зубами у меня все в порядке, как, впрочем, и со всем остальным. Спрятав подальше природную скромность, мешающую дать тебе четкое представление обо мне, рисую свой реалистичный портрет. Я, возможно, и не Анджелина Джоли, но, беря в расчет 10-балльную систему оценки женской привлекательности, ты наверняка поставишь мне не ниже крепкой девятки. Все, что входит в так называемый набор женских прелестей, у меня присутствует в оптимальных пропорциях: стройности, округлости, изгибы и упругости. Все эти 90-60-90, длинные ножки, пухлые губки, убийственное сочетание темной длины волос и томной изумрудности глаз - все щедро дано мне мамой, папой и Всевышним, а также укреплено в спортзале, взлелеяно в салонах красоты и приумножено многократно. Мужчины вздыхают мне вслед, впрочем как и женщины, представляя меня эдакой сексуальной стервой, сменившей десяток-другой мегареспектабельных партнеров, изрядно потрепав последним нервы и кошельки. И никто, никогда и ни за что не догадался бы, что я - девственница.
        С уровнем интеллекта и так называемой оптимальной женской хитростью у меня тоже все в порядке. Я прекрасно знаю себе цену, отчего при необходимости умею быть ослепительной, обворожительной и неподражаемой, причем как с мужчинами, так и с женщинами. Я способна поддержать практически любой разговор, а если в обсуждаемом вопросе и несильна, ловко переведу его на другую, более выигрышную для меня тему. Вот почему в длинной шеренге моих поклонников кавалеры самой разнообразной масти. С финансистом Никитой мы обсуждаем прогнозы валютного курса, с однокурсником Сашкой - его любимые фильмы с Николь Кидман, а с соседом Пал Палычем - преимущества породы под названием «стаффордширский терьер». И при этом я небезосновательно полагаю, что любой из них, не задумываясь, променял бы своих терьеров, фильмы и курсы валют на одну ночь со мной. Но это их тайные желания, озвучить которые у них вряд ли когда-либо хватит духу. Потому что каждый из них полагает, что у такой девушки, как я, тысячи таких Пал Палычей, Никит и Шуриков. И конечно же никто из них не поверил бы, что я - девственница.
        Ага, подумаешь ты и с видом прожженного знатока человеческих душ предположишь очередную версию. Мол, у девочки просто завышенные требования, вызванные чересчур пламенной любовью к самой себе. Опять мимо. Я, конечно, люблю себя, что совершенно не мешает мне любить множество других людей на свете. В том числе и мужчин, конечно. И не только любить, но и хотеть. Я не мужененавистница, не ханжа и не феминистка. Я с удовольствием позволю вам открыть перед собой дверь, с умилением отреагирую на маленькие мужские слабости и с удовольствием отмечу достойного мужчину. Я человек довольно влюбчивый, и персонажей, достойных, на мой взгляд, времени, любви и ласки, вполне достаточно. Я здоровая девушка, с темпераментом выше среднего и отсутствием малейшего намека на фригидность. И… я хочу секса! Очень хочу. И при этом я - девственница.

«Хм…» - подумаешь ты и вспомнишь Фрейда. Душевные травмы, перенесенные в детстве, отразились на сексуальной жизни в более зрелом возрасте… Ничего подобного. Я не боюсь секса, и меня не пугает вид мужских гениталий. Предугадывая еще одну твою версию, скажу, что и сказками о том, как это бывает больно в первый раз, меня тоже не напугаешь.
        Я не урод, не псих, не больной и не зацикленный на собственных страхах и комплексах персонаж. Я абсолютно нормальный с точки зрения всех психофизических параметров человек. И при этом - девственница.
        Моя девственность - это не позор, но и не подвиг, не достояние, но и не увечье. Я не ношусь с нею как с писаной торбой, не считаю, что все должны поступать так же, и я вовсе не собираюсь ждать до свадьбы. И все же пока я - девственница.
        Но почему? Почему??? Не понимаешь ты и все остальные вместе с тобой.

«Просто так получилось», - отвечу тебе я и расскажу свою не слишком длинную, но поучительную историю. И, узнав о ней, я очень на это надеюсь, ты перестанешь расценивать девственность как что-то ненормальное, а если у тебя самого тоже пока еще не было секса, то ты не станешь торопиться расстаться со своей девственностью во что бы то ни стало. Просто потому, что она тебе еще может пригодиться.


        Глава 2
        ЖЕЛЕЗНЫЕ ПРИНЦИПЫ НАСТОЯЩЕЙ БЛОНДИНКИ
        Меня зовут Кэтти, мне, как я уже говорила, двадцать лет. Я учусь в институте, готовлюсь стать специалистом по международным отношениям. Я сама зарабатываю себе на жизнь: делаю переводы с португальского и иногда подрабатываю съемками для одного модельного агентства. Кроме того, я веду бурную общественную жизнь и весело провожу свободное время. У меня много приятелей среди представителей разных полов. Но настоящих друзей немного. А подруга и вовсе одна - Мариша. Вот уж кто смеялся бы громче всех, узнав, что я девственница. Разумеется, она этого не знает. Никто вообще не знает. Только между нами! Это мой секрет.
        Мариша - типичный главный герой анекдотов про блондинок. Ну, знаете, вроде того:
«Почему блондинки какают двумя кучками? Просто они забывают снять стринги». По крайней мере, так кажется всем. И видимо, ее саму это весьма устраивает, поскольку Мариша тщательно поддерживает свой неотягощенный интеллектом имидж. Впрочем, подозреваю, этот высмеянный и, тем не менее, самый популярный среди мужчин образ - не что иное, как умело используемая маска. Мужчины любят красавиц? О, да! Мужчины любят наивных, легкодоступных и прелесть каких глупеньких красавиц? Еще бы! Ну а спрос, само собой, рождает предложение. И вуаля - на сцене Ее Величество Типичная Блонди. Но странные перемены происходят с моей подругой, когда в пределах обозрения не наблюдается мужчин. Собрав свою пышную белокурую гриву в скромный пучочек, смыв результат многочасового труда с лица и поменяв линзы на старые мамины очки с одной дужкой, она превращается в одного из самых дорогих для меня людей. И она больше не типичная блондинка, а настоящий философ, Цицерон и большая умница. С ней можно разговаривать часами на любые темы в мире и находить внимание и поддержку по любому вопросу. Она больше не светская львица, а человек,
причем хороший. Как жаль, что это бывает так редко. Как только внушительный слой косметики покрывает ее лицо, передо мной появляется кукла, стерва и вертихвостка, которую хочется тут же засунуть под душ и вернуть мою настоящую, искреннюю Маришу. Но все равно она очень забавная, и я ее люблю - несмотря и вопреки.
        Главный смысл жизни для Марии Ивановны, как ее зовут на самом деле, это мужчины, деньги и секс. Все остальное: карьера, личные увлечения и даже друзья - вещи второстепенные. Мужчина в идеале должен автоматически иметь в наборе и две другие, важные для моей подруги составляющие - материальную и эротическую. Мужчина, деньги или секс? Пожалуй, трудно определить, что из этого для нее важнее. Впрочем, понятия эти, как оказалось, вполне могут заменять друг друга. Мариша может терпеть плохонького мужчинку ради секса и денег, пожертвовать деньгами ради настоящего самца, а иногда и остаться без секса из любви к душевным качествам партнера. Впрочем, для всех это такая же тайна, как и то, что я - девственница.
        Мариша - дама принципиальная. Для достижения трех составляющих ее женского счастья она имеет строгую программу, набор так называемых «железных принципов настоящей блондинки».
        Принцип первый, основополагающий. Быть блондинкой. И дело тут вовсе не в цвете волос, хотя без этого, разумеется, не обойтись. По мнению Мариши, блондинистость - это целая философия. Она включает в себя правила поведения в обществе, стиль в одежде и макияже, манеру разговора и образ мышления. Блондинкой мало родиться, ей нужно быть внутри: интригующей, манящей, томно-сексуальной, зовущей и на первый взгляд легкодоступной. Именно таких блондинок и предпочитают джентльмены, уверена моя подруга.
        Принцип второй, вытекающий из первого. Выглядеть на миллион долларов. И вовсе не важно, куда держит путь Мариванна: на модный показ, за свежими огурцами на рынок или с мусорным ведром в собственный двор. Макияж, прическа, духи и одежда должны быть организованы так, будто девица с ведром наперевес только что выпорхнула из королевских покоев. А вдруг у соседнего мусорного бака ее поджидает тот самый принц, совершенно случайно вышедший в то же время с таким же ведром? А если у очереди в кассу она внезапно зацепится хозяйственной сумкой о такую же сумку какого-нибудь симпатичного и хозяйственного олигарха? А если вместо огурцов на рынке ей предложит руку, сердце и кошелек тот самый смуглый мачо, удивительно похожий на ее любимого Энрике Иглесиаса? К судьбоносной встрече нужно быть готовой всегда. И готовиться к этому надо основательно.
        Говорят, что сложнее всего ждать и догонять. Так вот, вы не знаете ровным счетом ничего об ожидании, если вам не приходилось ждать, пока моя подруга Мариша наведет марафет. Процедура одного лишь мейк-апа составляет от трех до пяти часов. За это время можно успеть сделать множество полезных дел, например прочитать всего
«Алхимика» от корки до корки, как я однажды и сделала. Было и такое: с самого утра в один выходной день мы собирались в ночной клуб. А в половине первого ночи позвонили ожидавшим нас друзьям, чтобы сообщить, что не приедем. Просто Мариша не успела сделать маникюр.
        Никто и никогда не увидит ее в бигуди, пижаме и без косметики. Это принципы. Как утверждает Мариша, «непоколебимые ни одним кобелем». Однажды я осталась у нее ночевать. Мы спали на одном диване, и проснулась я оттого, что моя вполне гетеросексуальная подруга страстно прижималась ко мне и гладила мою ногу. К счастью, Мариша проснулась секундой позже и огласила комнату истошным воплем. Оказывается, ей во сне почудилось, будто рядом ее бойфренд. А проснулась в ужасе она оттого, что поняла, что находится в постели с мужчиной в отвратительных вязаных носках. Вот уж действительно, Кингу и не снилось.
        Принцип третий, открывающий мотивы нашей дружбы (несколько странной для окружающих). Одна блондинка + одна брюнетка = вдвое больше мужчин. Именно Мариша первой подошла ко мне в фитнес-центре, куда мы вместе ходили, и предложила, если не сказать навязала, свою дружбу, произнеся при этом: «Теперь нас будет двое. Блондинка и брюнетка. Две королевы. Мужики будут пищать». Мне нечего было возразить на эти весомые аргументы. Так и началась наша дружба. А мужики действительно запищали.
        Настоящая блондинка - девушка ветреная и доступная. Или так просто кажется? По крайней мере, все, кто плохо знает Маришу, уверены, что затащить ее в постель не сложнее, чем включить зажигание в новеньком «феррари». И естественно, обнадеженные парни стремятся, так сказать, не отходя от кассы, подтвердить свою догадку на практике. И тут же попадают в ее искусно расставленные сети. Наивные! Если бы они знали, как долог на самом деле путь к ее покоям. А все потому, что Мариша - девственница.
        Как? Опять? И эта тоже? «Не может быть!» - возмущенно скажешь ты и будешь абсолютно прав. Не веришь? Вот и я бы не поверила. А мужики, представляешь, ведутся. Наша дорогая блондинка, изрядно помучив наивного кавалера своей неожиданной неприступностью, делает, на ее взгляд, ход конем: она утверждает, что до сих пор чиста и непорочна и всю жизнь прожила в ожидании одного-единственного мужчины, которому отдала бы свою драгоценность и который сейчас стоит (или лежит, в зависимости от обстоятельств) перед ней. Ну, а по факту лжедефлорации весь свой проявившийся сексуальный опыт она списывает, разумеется, на природную сексуальность. По словам Мариши, действует безотказно. Да, кстати, она и мне советует попробовать этот фокус с потерей невинности. Каково, а?
        Правда, справедливости ради, надо отметить, что не со всеми мужчинами этот финт проходит. И тогда, взяв на вооружение знаменитый песенный девиз стервы: «Каждый, кто не первый, тот у нас второй», она не моргнув глазом заявляет неудавшемуся дефлоратору, что он у нее «почти» первый, то есть второй. А тот, кто был первым, вообще не считается, ведь все это ошибки молодости, глупость. И вообще, первый на самом деле не тот, кто физически, а тот, кто душевно завладел ею, то бишь тот, кто сейчас стоит (или лежит) перед моей подругой.
        Ну и каково мне при такой подруге оставаться девственницей? Что скажешь? Она-то считает меня такой же сексуальной штучкой, как и себя, спрашивает у меня советов из личного опыта, делится своими интимными подробностями. А я-то, конечно, спец в области секса, да только в теории. А с практикой все как-то никак. И как мне ей сказать, что я еще чиста и непорочна, нетронутый, так сказать, первоцвет? Нет, об этом и речи быть не может.
        - Эй, Толстой, ты краситься собираешься? А то я уже почти готова, - раздается за моей спиной голос. Мимо меня проходит Мариша с накрашенным лицом, в трусах и со слегка подсохшим на теле автозагаром.
        Машинально закрываю блокнот. Еще не хватало, чтобы она прочла все то, что я тут написала, пока она красилась.
        - Это что еще за тайны от подруги? - возмущается Мариванна и идет в ванну. - Интимный дневник, что ли, ведешь? Покажешь потом. Мне очень пригодятся твои советы в области секса.
        - Непременно, - делаю вид, что соглашаюсь, я.
        - Давай быстрее, а то не успеешь и пойдешь как чепушило.
        - Кто-кто? - хохочу я.
        - Чепушило, чучело огородное. Ну, я серьезно, давай быстрее!
        Я неторопливо достаю свою косметичку. Уж мне-то известно ее «быстро». Хоть мейк-ап она и закончила, но впереди еще прическа. К тому моменту, как она окончательно соберется, я вполне еще успею накраситься, причесаться, одеться и обновить маникюр. Я же не блондинка, в конце концов.


        Глава 3
        ФИЛОСОФИЯ В КЛУБНОЙ КУРИЛКЕ
        В этот раз на танцполе было не так много народу, как обычно. Просто люди собрались очень серьезные. Мы находимся на закрытой вечеринке в самом престижном клубе города. В числе ВИП-персон директора разных предприятий, фирм и фирмочек, толстопузые дяденьки-кошельки, не оглашающие сферу своей деятельности, и расфуфыренные не хуже моей Мариши молодые мажоры с нагеленными челками и отполированными ногтями.
        - Ничего себе контингент, - сквозь зубы просвистела мне на ухо Мариша, походкой королевы дефилирующая рядом. Она изображала из себя голливудскую старлетку, будто бы случайно заглянувшую на этот праздник жизни. - Давай-ка сядем покурим.
        Мы уселись на мягкую банкетку аккурат в центре холла, так что могли легко попасть в поле зрения каждого гостя клуба. Я достала из сумочки пачку и вытащила оттуда две длиннющие сигареты. Вообще-то Мариша не курила, потому как знала, что никотин чудовищно портит цвет лица. Зато она считала, что красивая девушка, грациозно дирижирующая сигаретой, изящно удерживаемой длинными пальцами и пухлыми губами, зрелище необычайно сексуальное. А сексуальность в данном случае была куда важнее цвета лица.
        - Сегодня мы не должны уйти с пустыми руками, - заявила Мариша с видом прожженной сердцеедки. - Вон там, в углу, видишь, сидит Русланчик Малышев со своими миллионами и с жуткой бабехой с химией на голове. А напротив него Кирилл Лефтов со своим заводом.

«Видимо, у блондинок на уровне профессиональных качеств заложена способность к ориентировке в среде местных олигархов», - подумала я и добавила вслух пренебрежительным тоном:
        - Да им же под сорок, не меньше.
        Мариша уставилась на меня взглядом, полным тупого непонимания. «И зачем она так густо красит ресницы?» - машинально подумала я, наблюдая за порхающими от негодования черными щеточками.
        - Я что-то тебя не понимаю, Кэт, - надменно произнесла она, выйдя из немого ступора. Эффектная пауза закончилась. - Может, пойдем в песочницу, найдем себе тупых малолеток и будем пить пиво под забором?
        Я тут же представила себе Маришу, сидящую на металлическом ящике для тары под забором и брезгливо отхлебывающую пиво из жестяной банки, жеманно отставляя при этом мизинец.
        - А это мысль! - озвучила я, хохоча над представленной картиной.
        - Я тебя умоляю, не начинай, - разозлилась Мариванна.
        - Ну, зачем тебе эти старперы? - взмолилась я, огорченная перспективой охмурения денежных мешков. Не то чтобы я не любила богатых дяденек, но сама процедура игры в благородных, материально незаинтересованных девиц из высшего общества, пляшущих перед толстопузиками, навевала на меня зеленую тоску.
        - А тебе, значит, не нужны? - ехидно вопрошала Мариша. - Тебя, значит, устраивает три месяца копить себе на приличное платье, ездить в метро и горбатиться над своими переводами?
        - Ну, не совсем, - частично сдалась я, давно мечтающая о собственном авто и гардеробной размером с квартиру, сплошь набитой шмотками из последних коллекций.
        - Вот видишь, - заключила мудрая наставница Мариванна и, закатив глаза, глубоко вздохнула. - Просто мы не созданы для такой жизни. Такие красотки, как мы, должны ездить на «порше», ежедневно менять бриллианты и лежать у бассейна собственного особняка с колоннами.
        - И спать со старперами, - добавила я.
        - Я тебя умоляю, - негодовала Мариванна. - Ну почему обязательно со старперами? Неужели олигарх не может быть молодым привлекательным мужчиной?
        - Молодой привлекательный мужчина - это альфонс, моя милая. А олигарх - это толстопузенький, лысенький крепыш с маслеными глазками и жабьим подбородком, - заключила я с видом дипломированного эксперта по богачам.
        - По-моему, есть очень даже симпатичные, - не соглашалась мириться с жестокостью жизненных реалий Мариша. - А сорок лет - это вовсе не старпер, между прочим, - добавила она и чувственным выхлопом отправила струю табачного дыма в сторону проходившего мимо брюнета.
        - Ладно, твоя взяла, - пассивно согласилась я, провожая взглядом задымленного брюнета. В конце концов, если среди олигархов есть и такие, то жить можно.
        Мы ритмично извиваем свои сексуальные изгибы в такт музыке. Пожалуй, танцы - это единственное, что я люблю в клубах.

«Relax. Take it e-e-easy…» - орут в уши динамики, и я, послушно расслабляясь, стараюсь быть проще. Два бокала мартини с соком благоприятно сказались на моих взаимоотношениях с миром. На мне короткое платьице из Маришиного гардероба, которое она сама называет не иначе как «написьничек» и которое она заставила меня надеть, потому что в нашем возрасте и положении грех скрывать от окружающих свое главное достоинство - ноги. Однако в нем не очень-то удобно танцевать. Впрочем, наплевать. Мне жарко и хорошо, и волосы приятно щекочут мою полуголую спину. Я люблю танцевать. И у меня это неплохо получается. И мне решительно плевать на все, а на Маришиных старперов в первую очередь. Потому что мне классно.
        Мариванна скачет рядом. Это надо видеть. Ее танец - сплошная демонстрация себя, неотразимой. Вот, мол, ее ноги, посмотрите. А вот она сейчас наклонится, и вы сможете отчетливо увидеть ее грудь. А эти ритмичные покачивания бедрами! Если постараться, можно представить себе аналогичные телодвижения, но в более интимной интерпретации. Мариша не любит танцевать, но вынуждена делать это в целях самопрезентации. Кроме того, не зря ведь она записалась на уроки эротического танца.
        Да, кстати, танцпол - отличная точка для обзора всех посетителей клуба. И моя подруга отлично это знает. Взгляд ее пытливо блуждает по всем мало-мальски прилично выглядящим мужикам.
        - Привет, крошка, - раздался чей-то голос из-за Маришиной спины, и какие-то нахальные ручищи схватили мою подругу за талию. Над ее плечом появилось молодое мужское лицо и прилипло к Маришиной щеке поцелуем.
        Это был Вадим, ее приятель. Впрочем, его появление не вызвало у нее радости. Однако возникшее на мгновение выражение неприязни на ее лице быстро сменилось светской улыбкой и кокетливым подмигиванием.
        - Привет-привет, - снисходительно ответила Мариванна и попыталась использовать прибывшего кавалера в качестве подручного предмета для эротического шоу. Она извивалась вокруг него, как будто бы он был шестом для стриптиза, страстно терлась своей попой о его ширинку и эротично водила руками по его спине. Так, чтобы все присутствовавшие мужчины смогли горько пожалеть, что не находятся сейчас на месте этого самоуверенного салаги. Впрочем, Вадим был не лучшим объектом для танца, потому как вместо того, чтобы послушно исполнять роль подручного средства для соблазнения других, он норовил схватить ее за попу или засунуть свои ручищи под платье, чего Мариша никак не могла допустить, ведь она должна была поддерживать имидж распущенной, но свободной девушки.
        - Послушай, Вадик. Нам с Кэтти нужно в туалет. Встретимся позже. О'кей?
        - О'кей, малышка, буду ждать тебя с нетерпением, - послушно сдался осоловевший от неожиданной ласки парень.
        Мариша схватила меня за руку и потащила за собой.
        - Только этого нам тут не хватало, - злобно прошипела она, когда мы скрылись в коридоре.
        - Ну так отправь его куда подальше, - посоветовала я.
        - Подождешь меня здесь? Мне и правда надо в туалет, - проигнорировала мой совет Мариша.
        Я покорно осталась в фойе, подошла к большому зеркалу и стала поправлять волосы. Они были влажными и спутанными после танцев, а щеки горели лихорадочным румянцем. Но от этого общий вид был еще привлекательнее. Наверное, у мужчин он ассоциируется с утомленной и удовлетворенной дамой после бурного секса. Убийственный вариант. Только не говорить об этом Марише, а то изведется, бедная, на танцполе.
        - Красивая и сексуальная, - подтвердил мои нескромные умозаключения голос сзади. В зеркале за своим плечом я увидела мужчину лет за сорок с пикантной лысинкой. Он был немного ниже меня на каблуках, отчего, вероятно, чувствовал себя не очень ловко и даже слегка привстал на цыпочки, чтобы я смогла разглядеть его из-за своего плеча в зеркале.

«Послать его куда подальше, - промелькнуло у меня в голове, - пока Мариванна не видит».
        - Вы так танцуете… - выдал товарищ, сделав многозначительное выражение лица, произнося слово «так».
        - Спасибо, - коротко и надменно отчеканила я.
        - Позвольте с вами познакомиться, - довольно вежливо сказал господин.
        - Меня зовут Кэтти, - неохотно произнесла я.
        - А я Кирилл Лефтов, - многозначительно произнес товарищ на цыпочках таким тоном, будто бы ожидал, что я, услышав его фамилию, тут же паду на колени и предложу ему оральный секс.
        Но я не оправдала его ожиданий и нахмурила брови, будто бы силясь вспомнить, где слышала эту фамилию.
        - А… - произнесла я после минутного молчания. - Тот самый владелец заводов, газет, пароходов?
        - Можно сказать и так, - горделиво произнес он, и я взглянула на его голову, пытаясь отыскать там корону - непременный атрибут монаршей особы.

«Как же он прется от самого себя, этот метр с кепкой», - раздраженно подумала я. Это был тот самый тип, на которого мне показывала Мариша в начале сегодняшнего вечера.
        Тип, казалось, был озадачен моей реакцией. Вопреки его ожиданиям я не бросилась целовать его ноги и уж тем более то, что находится между ними. Он быстро сменил тактику и вместо того, чтобы пригласить меня продолжить сегодняшний вечер в его компании, как обычно бывает в таких случаях, смущенно протянул мне свою визитку.
        - Возьмите, пожалуйста. Тут мои координаты, - тоном чопорного представителя палаты лордов сообщил он. - Вы необыкновенная девушка. И я сочту за честь, если вы примете мое приглашение поужинать как-нибудь вместе.

«Щас», - мысленно сказала я, созерцая его блестящую лысину, склонившуюся над моей рукой.
        Снисходительно спрятала визитку в сумочку и помахала озадаченному кавалеру легкими колебаниями пальцев в воздухе. Обожаю ставить толстопузиков в неловкое положение.
        Вполне довольная собой, я расположилась на одном из десятка кожаных диванов в холле. Мариванна пропадала в туалете минут десять. Впрочем, я привыкла к ожиданиям. Она наверняка сейчас проводит реставрацию своего внешнего вида.

«Вокруг одно жлобье», - сделала я резюме. Я стала испытывать что-то вроде классовой неприязни к олигархам. И вовсе не из-за их денег. Просто я жду от мужчины, чтобы он носил меня на руках, защищал, угадывал и исполнял мои желания, подавлял меня своей настоящей мужской силой. А среди особей со статусом я таких, увы, не встречала. Они слишком избалованы женским внимание, отлично знают, какую ценность представляют в наборе со своими миллионами, а потому ждут от женщин примерно того же, чего я жду мужчин. Только, простите, носить мужика на руках - не слишком ли? Даже со всеми его миллионами. И уж тем более не такого человека я представляю в качестве своего первого мужчины. Продать девственность за бабки - это, конечно, мысль. На аукционе среди богачей этот лот наверняка потянет не на одну тысячу зеленых. Невинность нынче дефицит, пожалуй, единственное, что непросто отыскать, даже имея при себе несметные сокровища. И это давно поняла моя драгоценная подруга, пытающаяся впарить свою липовую девственность по сходной цене какому-нибудь жаждущему новизны ощущений старперу. А я не хочу ни продавать, ни отдавать
задаром. Потому что моя девственность - это не лот для богатых старцев. Тьфу ты, мерзость какая! Лучше уж умереть невинной.
        - Не любите мужчин? - подсел ко мне их представитель.
        Молча, не поворачивая головы, я покосилась на него из-под полуопущенных ресниц. Затянулась сигаретой. Тот самый брюнет. Повернулась и отправила в его сторону изящные колечки сигаретного дыма. Судьба у него сегодня быть обкуренным.
        - Эффектно, но не здорово, - закашлял брюнет.
        - Вы из общества по борьбе с табакокурением?
        - Нет, просто не люблю, когда женщины курят.
        Я издевательски подняла бровь:
        - Тогда почему бы вам не отправиться в компанию тех женщин, которые не курят?
        - Наверное, так и следовало бы поступить, - произнес он, нагловато улыбаясь. - Но, может быть, мне удастся уговорить вас перестать курить?
        - Ну, это вряд ли, - решительно заявила я этому самоуверенному типу.
        - Так почему же вы не любите мужчин? - смирился он с сигаретой и продолжил допрос.
        - Почему вы так решили? - ответила я вопросом на вопрос.
        - Не слишком-то вы были любезны с уважаемым господином.
        - Вот как? А разве это был мужчина?
        Брюнет снова закашлялся. То ли дымом поперхнулся, то ли моими словами.
        - Готов спорить, что да, - выдавил он из себя, прослезившись.
        - Ха! - все так же надменно выпалила я. - Мужчина? Одно название.
        - А кто же он тогда, по-вашему?
        - Самец и денежный мешок.
        - О, так вы не любите олигархов? Поздравляю вас, это редкое женское качество в наши дни, - искренне изумился брюнет. - А за что же, если не секрет?
        - Просто они не умеют любить женщин, - простодушно разоткровенничалась я.
        - Вот это новость! - Брюнет в шоке. - А мне-то казалось, они очень любят женщин, судя по тому, что себя ими окружают.
        - Всего лишь соображения престижа. Красивый дом, клевая тачка, шикарная телка. Разве не так? Или, может быть, вы не такой? - бросила я испытующий взгляд в его сторону.
        - А кто вам сказал, что я олигарх? - невинно улыбнулся брюнет.
        - Женская интуиция.
        - Ну, допустим, богатые мужчины любят красивых женщин. А кто ж их не любит? И простой советский инженер, и сантехник Иванов, и даже, уверяю вас, последний бомж у метро мечтает обладать красивой женщиной.
        - Только добиваются ее совсем другими методами, - парировала я, недовольная справедливостью его слов.
        - Это какими же?
        - Всякими, - многозначительно ответила я. - Просто не пытаются ее купить. А вам известны еще какие-нибудь методы завоевания женщин, помимо денег?
        - Полагаю, что да, - заявил брюнет. - Впрочем, пусть это останется моим секретом. Так вас, значит, за деньги не купишь? - испытующе посмотрел он на меня. Ничего себе типчик, довольно симпатичный.
        - Боюсь, что нет, - ответила я уверенно.
        - А вам разве не нужны деньги? - хитро прищурился коварный лис. - Ведь они нужны всем. Все люди любят деньги, а вы нет?
        - Отчего же? - разоткровенничалась я. - Я люблю деньги. - Эффектная пауза. - Но себя я люблю гораздо больше.
        Решив, что эти слова как нельзя лучше подходят для финального аккорда, я гордо встала и поспешила удалиться, не удостоив надоевшего своими расспросами собеседника даже взгляда.
        Но не тут-то было. Вышедшая наконец-то из туалета отреставрированная Мариша в два счета оценила ситуацию и перспективность брюнета, прыжком пантеры настигла нас и завалила меня обратно на диван.
        - Ой, я тебя умоляю! Я так устала, давай немного посидим, - произнесла эта хитрюга, одним глазом умоляюще глядя на меня, другим, оценивающе и одновременно кокетливо, на брюнета. - Да, кстати, Кэт, не познакомишь ли ты меня со своим спутником?
        - Марат, - представился брюнет, разглядывая на этот раз мою подругу.
        - Марианна, - сообщила Мариша с таким пафосом, будто ее представляют венценосной особе. Она прекрасно соображала, что брюнет ее разглядывает.
        - Уважаемая Марианна, а не представите ли вы мне свою подругу? А то она за все это время так и не удосужилась сделать это сама.
        - А вы, между прочим, и не спрашивали, - огрызнулась я.
        - Ну, ты даешь, - пожурила меня Мариша и, сияя улыбкой, сообщила: - Это же Кэт, Кэтти. Она у нас сегодня немного не в себе.
        - Марианна, а вы тоже разделяете мнение вашей подруги относительно состоятельных мужчин?
        Мариша насторожилась:
        - И что она вам тут наговорила?
        - Сказала, будто не любит богатых мужчин из-за того, что они пытаются ее купить, - подло предал он меня.
        - Я же говорю, Кэт сегодня не в себе, - извиняющимся тоном пролепетала Мариша и бросила в мою сторону испепеляющий взгляд. - Все женщины любят богатых мужчин.
        - Вот и я о том же, - засиял брюнет Марат, хитро косясь на меня, будто бы раскусил мои тайные помыслы. - Ведь всем нужны деньги.
        - Деньги тут совсем ни при чем, - ошарашила его Мариша. Тоже не лыком шита. Ага, так бы она взяла и призналась этому типу, что любит деньги.
        - Вот как? - не ожидал такого заявления Марат. - А что же тогда?
        - Просто нас всегда привлекают настоящие мужчины. А настоящие мужчины обладают такими качествами, как целеустремленность, трудолюбие и ум. И так уж получается, что обладатель таких качеств просто по определению не может быть бедным, - философски выдала Мариванна.
        - Справедливо, - заметил Марат. - Кэт, ваша подруга рассуждает довольно мудро. Почему вы с ней не согласны?
        - Я вполне согласна с моей подругой, уважаемый Марат, - я уже остервенела от его подколов, - просто денег недостаточно для любви. Неужели вы не понимаете? Кроме того, деньги портят мужчин.
        - А женщин они не портят? - перешел в атаку он.
        - Это отдельная тема для разговора. Но мужчина, обладающий приличным запасом баксов, отчего-то считает, что все ему вокруг должны, а женщины в первую очередь. Что за девушкой не нужно ухаживать, потому что она готова сдувать пылинки с обладателя завидной суммы, что все вокруг можно купить, продать и потом купить что-то новое.
        - А некоторые мужские особи при этом еще и жмоты, - неожиданно поддержала Мариша, страшно не любившая жадных мужчин. - Сам себе тачки каждый месяц меняет, а девушке даже на такси не предложит.
        - А вы попросите сами, - не понял подвоха Марат.
        - В том-то и дело. Попросите, унизьтесь, умоляйте… - уцепилась за тему я. - А должен сам предложить, даже настоять, предугадать. Он ведь мужчина.
        - Вот именно, - поддакнула Мариша.
        - Но разве не женщины в этом виноваты? - снова перевел стрелки Марат.
        - Что??? - взревели мы с подругой хором.
        - Но ведь таких мужчин разбаловали сами женщины, готовые на все ради денег. Мужчина привык, что, если женщине надо, она попросит и даже потребует, что ради его миллионов она готова будет до конца жизни сдувать пылинки с его лысины и целовать ноги. Так что мы не виноваты.
        - Ну, конечно, - многозначительно произнесла я.
        - Вообще-то вы правы, Марат, - вдруг переметнулась на сторону противника моя подлая подруга и бросилась с ним в рассуждения на тему того, какими корыстными бывают отдельные женщины и какие бесхребетные порой попадаются мужчины. - Хорошо хоть, что мы с вами не относимся к таким категориям, - подытожила наконец она.
        Выносить подобные разговоры я больше была не в состоянии. Кроме того, я прекрасно знала весь дальнейший сценарий. Сначала Мариша пытается спорить, затем со всем соглашается, поливает грязью всех, кто не из нашей песочницы, утверждая при этом: мол, «я не такая, я жду трамвая». Все эти уловки я знаю наизусть. Опять прикинется святошей, чтобы охмурить наивного мужичка. Впрочем, не очень-то он смахивает на наивного. Срочно требуется спасительная доза мартини.
        - Друзья мои, я отправляюсь танцевать, - сообщила я своим собеседникам и, не слушая довольно слабых возражений, отправилась восвояси.


        Глава 4
        ДВА МОРАЛЬНЫХ ОРГАЗМА
        Этот вечер закончился в гостях у Вадима. Зачем мы туда поехали, я не знаю. Впрочем, в этом была вся Мариша. Вдоволь наговорившись с брюнетом и получив от него, видимо, всю необходимую информацию, она вернулась к танцам. Еще бы, ведь вокруг танцпола восседала масса все еще неокученных толстопузиков. Надоедливый Вадим тоже был здесь, но теперь в компании своего друга Юрика. Юрик был посимпатичнее и посерьезнее своего безалаберного полупьяного товарища и весь вечер сдерживал его дурацкие порывы. Впрочем, проторчав в клубе почти до утра, насобирав приличную кучку визиток и заведя десятки знакомств, мы снова наткнулись на Вадима и Юрика.
        - А не поехать ли нам всем ко мне? - гостеприимно предложил Вадик.
        Я и опомниться не успела, как мы уже сидели в их машине и ехали в неизвестном мне направлении. Некурящий брюнет проводил нас на входе своим ничего не понимающим взглядом. Да ладно брюнет! Я и сама не понимала ровным счетом ничего из происходящего. Видимо, блондинки и логика - два несовместимых понятия.
        - Туда и обратно, - клятвенно обещала мне на ухо Мариша. - Поедим мороженое и откланяемся.
        - Ну смотри, - недовольно буркнула я.
        - Брюнет на тебя запал, - доверительным тоном сообщила мне хорошо пьяненькая Мариша.
        - Какой еще брюнет?
        - Ну Марат. Мне кажется, товарищ перспективный. Интересный и с баблом.
        - Он сказал, что не олигарх.
        - Проверяет он тебя. Ты что, не видела его обувь и часы?
        - Ах да. Ты знаешь, как-то не догадалась, - съязвила я.
        - Ну, даже если не олигарх, то весьма симпатичный мужчинка. В любом случае тебе стоит попробовать. У тебя же все равно никого сейчас нет.
        В том то и дело, что нет. Да и не было вообще-то. И что значит попробовать? Предложить свою бесценную девственность первому встречному-поперечному?
        - Очень надо! - фыркнула я.
        - Ну смотри. А то заберу его себе. Не жалуйся тогда. Мне кажется, я ему тоже понравилась.
        - Ну и пожалуйста.
        - Да ладно тебе, Куся, не дуйся. У меня сегодня и так улов неплохой, - ответила Мариша, открывая сумочку. В ней лежала толстая пачка визиток. Правда, добрая половина из них была выдана мне. Но мне для подруги ничего не жалко, тем более такой мелочи. Мариша была весьма довольна вечером.
        Дом у Вадима был неплохой: двухэтажный, с колоннами и бассейном. Все, как мечтала моя подруга. Правда, жил он тут вместе с отцом. И вот этот отец как раз и был той единственной причиной, ради которой Мариша терпела Вадима. У папули был какой-то нехилый бизнес, что позволяло ему, его сыночку и заодно сотням регулярно меняющихся дамочек жить припеваючи. Мариша хотела припевать вместе с ними и надеялась, охмурив поначалу сынулю, постепенно перейти к главной добыче - толстосуму папеньке.
        Дом был совсем новым, еще недостроенным, и Вадик с папой пока еще не переселились сюда окончательно. Мороженое купили по дороге. Есть его отправились на кухню. Там, правда, не нашлось ни единого стула или табурета. Мариша взгромоздилась попой на стол, чем предоставила Вадиму дополнительный повод для домогательств. Он не преминул этим воспользоваться. Картина еще та: Мариша пытается соблазнительно лизать мороженое, а Вадик, устроившись между ее ног и позабыв обо всем на свете, лезет своим ртом к Марише. На такую пошлость я смотреть не могла, да еще и есть при этом. Потому отправилась искать себе место поспокойнее.
        Оно нашлось в соседней комнате. Там на обтянутом целлофаном диване сидел Юрик и смотрел телевизор. Я присела рядом, искренне надеясь, что он не станет повторять кошмарного поведения своего легкомысленного друга. Юрик оправдал мои надежды, хотя, я знаю, он и сам тот еще ловелас. Довольно симпатичный парень, бабник, но не идиот, в отличие от своего дружка, и не станет домогаться девушки против ее воли. Мы говорили о чем-то нейтральном, время шло. Наконец я решила, что нам пора уходить, и отправилась на кухню за Маришей. Картина там мало изменилась. Она все так же сидела на столе. Вадик между ее ног. Мороженое закончилось, и теперь они лизали друг друга. Она вяло сопротивлялась. Он что-то упорно искал у нее под юбкой.
        И к чему вся эта комедия? Я-то отлично знаю, что она ему все равно не даст. Пора брать инициативу в свои руки.
        - Марианна, нам пора, - заявила я тоном, не терпящим возражений.
        Вадик попытался отмахнуться.
        - Тогда я пойду одна. Вызывайте такси.
        - Нет-нет, мы поедем вместе, - подала голос Мариша.
        Минут через пятнадцать уговоров и угроз с моей стороны, возражений и безуспешных приставаний со стороны Вадика и Маришиных ничего не выражающих звуков такси было вызвано.
        И только силой затянув в машину пьяную подругу и тронувшись с места, я наконец вздохнула с облегчением. Чтобы я еще когда-нибудь куда-нибудь поехала вместе с этой дурындой? Да ни за что! Дурында мирно посапывала у меня на плече, будто бы не ее только что чуть не изнасиловали. Видимо, она получала моральное удовлетворение от подобных вещей.
        Ну и вечер! Ну и ночь, точнее говоря.
        - Доброе утро, Мари, мы приехали!
        А наутро, между прочим, мне еще предстояло сдавать новейшую историю. Поспав всего несколько часов и с трудом расклеив глаза, я поняла, что все еще пьяна. Сдавать экзамен подшофе дело экстремальное, но веселое. Я с трудом соображала, что отвечать на написанные в билете вопросы, но мне на это было плевать со своей высокой пьяной колокольни. В результате я получила трояк - пожалуй, единственный среди моих пятерок. Но это меня ничуть не огорчило. На свой престижный факультет международных отношений я поступила без особенных трудностей. Хотя блата и денег не имела. Зато имела приличный запас знаний, находчивости и неплохо подвешенный язык, который выручал меня даже на предметах, малодоступных моему пониманию. Не выручил только сейчас. Потому что этот самый язык хоть и был неплохо подвешен, но на сей раз двигался с трудом. Я проучилась на дневном отделении только год. Было скучно. Тогда я нашла работу и перешла на заочку. Там было веселее. Во-первых, лекции всего два раза в год, во-вторых, однокурсники постарше и посамостоятельнее, многие уже работают. С ними интереснее, чем с детьми.
        - Хорошо провела ночь, дорогая? - Сексуальной хрипотцой пропел мне на ухо голос моего однокурсника Сани. Таким тоном, будто эту ночь мы провели вместе.
        - Неплохо, дорогой, - постаралась не дышать в его сторону я.
        - Жаль, что не со мной, - вкрадчиво сообщил Саня и впился в мою шею слегка затянувшимся по нормам приличия приветственным чмоком.
        Однокурсники думали, что у нас роман. Саня об этом мечтал. Я временами тоже подумывала о нем. Далеко не глупый, симпатичный и сексуально привлекательный парень. Почему бы и нет? Девчонки с нашего курса даже и не раздумывали бы. Но… как-то не срослось. Наши с Саней сексуальные ритмы категорически не совпадали. Точнее, его-то ритм как раз готов был совпасть в любую минуту, но мои сексуальные позывы в его сторону срабатывали как раз тогда, когда Сани не было рядом. Порой я приходила домой и отчетливо понимала, что хочу секса с ним. Но стоило ему попасть в поле моего зрения и выразить свою сиюминутную готовность, как мое желание куда-то улетучивалось. А иногда мне хотелось его, когда он вполне осязаемо присутствовал рядом. Но он воспринимал мою страстность как нашу обычную игру, не более. И я не настаивала. Кроме того, я прекрасно осознаю, что в случае исполнения этой его эротической фантазии со мной в главной роли он тут же помчится рассказывать о том, «как это было», своим приятелям, повышая тем самым свой мужской рейтинг в коллективе. А мне совсем не улыбается стать главной героиней пошлых
пересудов в мужской курилке. Да и вообще я девственница, чего никак не ожидает мой томимый сексуальной жаждой однокурсник. Уж я-то знаю, какой искушенной девицей он меня представляет. Впрочем, он этого никогда и не скрывал, пускаясь со мной в эротические откровения и обсуждая природу моей небывалой сексуальности. Я не возражаю. Зачем? Меня так забавляют наши лжелюбовные игры. Это интригует и заводит. И это еще одна причина, почему я с ним до сих пор не переспала.
        - У тебя такой утомленный вид, Кэтти. Твои сладкие губки припухли. Представляю, что они вытворяли сегодня ночью. Я угадал?
        - Как всегда в точку, мой сладкий, - сказала я и улыбнулась, вспомнив реальные события прошедшей ночи. Саня стоял за моей спиной и не мог видеть улыбки.
        - Я надеюсь, он тебя удовлетворил? - вкрадчиво шепчет он мне, стоя сзади. Тепло его дыхания стремительно перетекает с моей шеи на область пупка.
        - Вполне, - так же страстно шепчу ему я, запрокидывая свою голову ему на плечо и слегка прикасаясь губами к уху.
        Он заводится. Я тоже.
        - Везет же кому-то. Если перестанет удовлетворять, вспомни обо мне. Всегда готов.
        Я верю. Его готовность призывно упирается мне в бок. Черт его побери! Провокатор хренов! Я же не железная!
        - А ты уверен, что сможешь меня удовлетворить? - подливаю я масла в огонь, резко поворачиваюсь и прижимаю его к стене, плавно скользя коленом между его ног.
        На нас смотрят. Но я же пьяная. И возбужденная.
        Пульсирующая жилка под Саниным кадыком начинает бешено трепетать. Зрачки расширяются так, что глаза становятся совсем черными.
        - Э… э… Осторожнее, малышка, а то я сделаю это прямо здесь и сейчас, - не сдается он, и я ему охотно верю.
        Медленно и картинно облизываю губы, чмокаю его в разрывающуюся жилку.
        - До новых встреч, мой сексуальный друг. - Я убираю колено и на ходу машу ему рукой.
        Какая же я стерва! Отлично представляю, как он меня сейчас хочет. От этих мыслей мне хорошо и весело. Вербальный секс закончился моим моральным оргазмом. Чего не скажешь о Сане.


        Глава 5
        ШЕКСПИР И ДЕВСТВЕННОСТЬ
        - Привет, Кукуся! - орет мне в трубку Маришин сонный голос. - Как экзамен?
        Вот подлая! Выспалась небось.
        - Удовлетворительно, - отвечаю я.
        - Ну и кто тебя на сей раз удовлетворил?
        - Как обычно.
        - Ах да, опять обломала бедного Санчо? Да переспи ты с ним уже в конце концов и не мучай бедного мальчика.
        - Как-нибудь в другой раз.
        - Ну, как знаешь. Впрочем, есть и другие кандидатуры. Мы сегодня идем в гости.
        Только этого мне и не хватало. В ушах шумит, в голове трещит, спать хочется, а она в гости.
        - Маришенька, солнышко, можно не сегодня? - умоляю я.
        - Нельзя. Сегодня суббота. Завтра выспишься. А потом тебе надо будет на работу, не вытащишь никуда.
        - А куда в гости? К кому?
        - К одному симпатичному и богатому мужчинке.
        - Ну, так сходи к нему одна. Не хочу быть третей лишней. - Мне совсем не улыбалось провести сегодняшний вечер в компании Маришиного ухажера.
        - Так он не один будет, а с другом, - обрадовала меня подруга.
        Еще лучше. Она, значит, будет развлекаться с кавалером, а мне придется ломать комедию с его другом. Еще, чего доброго, и от приставаний его отбиваться. Я вяло заныла в трубку. Но Мариша была неумолима:
        - Пожалуйста, у тебя еще есть время. Пока я буду собираться, ты еще сможешь выспаться. Только будь так добра, надень что-нибудь приличное.
        Приличная, по мнению Мариши, одежда - та, что открывает ноги, грудь или обтягивает и просвечивает, а лучше все сразу.
        - Ну ладно, - сдалась я, успокоенная мыслью о предстоящем сне. - Во сколько сбор?
        - В семь часов у меня, - обрадовалась Мариша, чмокнула в трубку и распрощалась.
        Я вяло побрела домой. Живу я в съемной квартире и коплю на собственную. Оттого и пашу как лошадь. И все же моя трудоспособность и цены на квартиры несоизмеримы. Безденежье нагоняет на меня уныние, поэтому я стараюсь об этом не думать. Мариша, напротив, думает лишь на эту тему, оттого и подыскивает себе подходящего спонсора. Я спонсоров как вариант обогащения не рассматриваю категорически. Просто привыкла всего добиваться сама, а быть обязанной кому-то мне противно. Конечно, было бы неплохо, если бы какой-нибудь симпатичный и щедрый джентльмен отвалил мне деньжат на собственные апартаменты. Но ведь он наверняка потребовал бы благодарности, а я не люблю обязаловки. Да и щедрые джентльмены далеко не всегда симпатичны, а я девушка брезгливая. И я люблю себя. И не готова «закрыть глаза и потерпеть», пока мужчинка будет взимать плату за свою щедрость. Конечно, идеальный вариант - это когда какой-нибудь благородный таинственный поклонник втихаря положит ключи от оформленной на мое имя квартирки под коврик у моей двери и тихонечко скроется, желательно далеко и навсегда. И никогда не рассекретит своего
имени, оставив за собой ореол таинственности и благородства. Но я взрослая девочка, и пора бы перестать верить в сказки. Вот почему я полагаюсь во всем только на себя, не жду машин и бриллиантов, а упорно ищу свой собственный путь к обогащению. И живу в съемной квартире. Но это только пока, я уверена.
        Есть не хочется, но надо. Живот уже начал недовольно ворчать. Кусочек сыра на диетическом хлебе заставит его временно замолчать. Завариваю чай. Зеленый, мой любимый. Ждать, пока остынет, лень.
        Обжигаю язык и губы. Надеюсь, целоваться сегодня не придется. Врубаю радио. Играет тема, под которую Ким Бэссинджер танцевала стриптиз в «Девять с половиной недель». Пританцовываю на стуле перед несуществующим партнером. Прикуриваю. Тушу. После вчерашнего курить не хочется. Бросаю недоеденный бутерброд и иду спать.
        Кровать - это мое любимое место. Будь моя воля, я бы всю жизнь провела в положении лежа. Но хочешь жить - умей вертеться, оттого мне и приходится постоянно бороться с ленью. Моя кровать так же девственно чиста, как и ее хозяйка. Я не привожу сюда мужчин. Это мое сокровенное тайное местечко, моя берлога. В берлоге тепло и уютно. Закрываю глаза и пытаюсь заснуть. Не получается. Так всегда бывает, когда не выспишься, весь день мечтаешь улечься в кровать, а когда там оказываешься - сон пропадает. Пытаюсь заставить себя заснуть. Закрываю глаза и слушаю музыку. Прогоняю из головы мысли. А они, как назло, делятся и размножаются в бешеном темпе. Десятки событий, сотни лиц в голове. Мариша на столе с мороженым в руках и Вадиком между ног, лысый владелец заводов в зеркале, задымленный брюнет на диване, возбужденный Саня. Нет, все-таки тяжело быть девственницей в этом мире…
        Я прикована к кровати наручниками. Лежу голая, но в карнавальной маске-очках. Вокруг кровати одни мужчины. Все возбужденные, с горящими глазами, голые. Они гладят меня своими руками, бесстыдно целуют в разные места.
        - Наконец-то я это сделаю, - шепчет мне на ухо Саня и лижет мою грудь. - Ты готова получить удовольствие, милая?
        Пьяный Вадик зачем-то мажет меня своим подтаявшим мороженым.
        Кирилл Лефтов сидит на троне и свирепо размахивает плетью.
        - Попалась, красавица! - злобно свистит он.
        Вокруг кровати ходит голый брюнет и разбрасывает вокруг деньги. Они взлетают в воздух фейерверком и падают вниз, приставая к следам мороженого на моем теле.
        - Купи себе квартирку, девочка, - вкрадчиво произносит он и щекочет увесистой пачкой банкнот мои ноги.
        - Что вам надо? - кричу я, ничего не понимая.
        - Нам нужна твоя девственность, - орут они хором и дьявольски хохочут.
        Что-то оглушительно орет мне в ухо. С удивлением понимаю, что это Мадонна.

        Открываю глаза. Мадонна поет в моем телефоне.
        - Алло? - отвечаю слабым голосом, едва придя в себя от увиденных кошмаров.
        - Ты что, еще спишь? - негодует в трубке Мариша.
        - Да нет, что ты, - вру я.
        - Уже половина седьмого.
        - Правда? - спрашиваю я и смотрю на часы. Действительно полседьмого.
        - Ну да ладно. Я еще не сделала маникюр, поэтому даю тебе час времени.

        Через два часа мы сидим в такси. Мариша, как всегда, расфуфыренная, в короткой юбке, с декольте и прической. Я, вопреки ее уговорам, в любимых джинсах и серебристой майке с черным поясом, выгодно подчеркивающим мою тонкую талию. Не на светский раут же, в самом деле. Кроме того, в гостях ведь придется снять обувь, а мини без шпильки далеко не самый выигрышный вариант. А джинсы хорошо сидят на попе и в них можно не стесняться в позах, не рискуя засветить нижнее белье. Да и безопаснее в плане приставаний. Мариша сидит с начесанной, как у льва, белокурой гривой, наподобие Шакиры. Мои волосы в хвосте. Мне идет.
        - Куда едем, Маруся? - интересуюсь я.
        - Сюрприз, - загадочно улыбается подруга.
        - Надеюсь, этот сюрприз не надумает приставать.
        - Ой, да ладно тебе, недотрога! Не захочешь - не пристанет.

        Такси останавливается возле высокого забора. «Через такой с разбегу не перепрыгнешь», - машинально оцениваю я.
        Входим в калитку. За забором весьма симпатичный домик, стриженые лужайки и бассейн с шезлонгами вокруг. Я аж присвистнула.
        - А ты что думала? - с апломбом произносит Мариша. - Подруга плохого не посоветует.
        Заходим в дом. Встречает незнакомый мне товарищ в майке, джинсах и тапочках. Лет сорока. Не страшный. Подтянутый. Виски немного седые. Довольно приятный.
        - Андрей, - представляется мужчина и сканирует нас взглядом снизу доверху.
        - Я Марианна, - находится моя подруга, - а это Кэт.
        Хм, так она его, значит, не знает.
        - Рад знакомству, - сообщает хозяин, и по его светящимся глазам понятно, что он действительно рад. - Пройдемте на террасу.
        Терраса просторная и красивая. Особенно после моей съемной квартиры. Плетеные кресла, вид на бассейн и выход в сад. Нас усадили за стол. Дорогое вино, хрусталь, фрукты, дымящиеся шашлыки во дворе. Нет, без домогательств тут не обойдется.
        - А где же ваш друг? - поинтересовалась Мариша и закинула ногу на ногу. Атака началась.
        - Он пошел выбрать музыку. Сказал, что вы любите танцевать.
        Я вопросительно уставилась на Маришу. Та не удостоила меня даже взгляда. Вся в догадках я потянулась за сигаретой. Сунула ее в рот и попыталась найти зажигалку.
        Слева из-за моего плеча что-то щелкнуло, и появилась рука с горящим огоньком.
        - Спасибо, - коротко поблагодарила я и затянулась, слишком сосредоточенная, чтобы обращать внимание на лицо человека с зажигалкой.
        - Не могу сказать «на здоровье», - произнес мужчина, вышел из-за моего плеча и сел на соседнее кресло.
        На меня смотрели насмешливые глаза вчерашнего брюнета.
        Вот прохвост! Подговорил Маришу пригласить меня сюда. Еще будет утверждать после этого, что он не богат. Я нашла под столом ногу Мариши и больно ее ущипнула. Та лишь коротко взвизгнула, но не обернулась.
        - Марат, кажется, вас так зовут? - вступила я в разговор, намеренно выпуская дым от сигареты в его сторону. - Я смотрю, вам так понравилось общество курящих дам, что вы решили заказать себе его на дом.
        - Я готов даже на это, лишь бы побыть в вашем обществе, - миролюбиво ответил брюнет.
        - Это большой подвиг, уверяю вас, - подтвердил его друг Андрей. - У Марата аллергия на никотин, и я впервые вижу, чтобы он сидел рядом с курящей девушкой.
        - Настоящий подвиг, - съязвила я и стала выпускать дым в другую сторону.
        - Чем вы его очаровали, Кэтти? - улыбаясь, спросил Андрей.
        - Для меня это полный сюрприз, - как будто удивилась я. - Может, ваш друг сам расскажет?
        - С удовольствием, - расплылся в кресле Марат. - Видите ли, Кэтти удивила меня тем, что недолюбливает богатых мужчин.
        - Правда? - удивленно поднял бровь Андрей.
        - Да, мы девушки редкие в наши дни, немеркантильные и бескорыстные, - примазалась ко мне находчивая Мариша.
        - А вы, наверное, решили проверить мои слова на деле? - догадалась я.
        - Ну что вы! Мне просто любопытно за вами наблюдать и разговаривать с вами. Вы забавная. И красивая. И хорошо танцуете. Вы ведь станцуете нам сегодня, Кэт? - продолжил он.
        - Вы меня, кажется, с кем-то путаете, - ощетинилась я. - Я серьезная девушка, учусь на факультете международных отношений, работаю переводчиком. А девочек, танцующих приватные танцы, вы забыли в клубе.
        - Не сердитесь, я не это имел в виду, - рассмеялся Марат и обратился к товарищу: - Я же говорил тебе, они такие забавные.
        Забавная? Так меня еще никто не называл. У этого человека удивительный дар выводить меня из себя.
        - Уважаемый Марат, - в гневе я страшна, - если вы пригласили нас сюда ради забавы, то я вынуждена буду откланяться.
        Я потушила сигарету и встала с кресла. Он тут же усадил меня обратно.
        - Не обижайтесь, Кэтти, пожалуйста. Я вовсе не это имел в виду. Просто мне нравится с вами общаться.
        Я соблаговолила остаться.
        По бокалам разлили вино. Вкусное и, наверное, страшно дорогое. Опять наклюкаемся. Второй день подряд. Со мной такое редко случается, я ведь почти не пью. Шашлыки были вкусными. Хорошо, что я не надела мини: глуповато смотрится на пикнике. На старые дрожжи меня быстро развезло. Щеки пылали, было весело. Марат больше не говорил о мужчинах и деньгах, за что я была крайне ему благодарна, потому что продолжения этой темы просто не выдержала бы. Музыку он выбрал неплохую. И мое тело уже плясало независимо от моего желания, сидя при этом на кресле. Но идти танцевать в одиночку я не собиралась - тоже мне, бесплатное шоу.
        - Кэтти, вы со мной потанцуете? - предложил Марат, будто бы прочитав мои мысли.
        Танцевальные ритмы перелились во что-то медленное и чувственное. Я больше на него не злилась. В конце концов, мужчине, знающему толк в хорошей музыке, можно многое простить. И я согласилась.
        К счастью, Марат оказался выше меня. Что существенно. Я не особенно люблю низкорослых мужчин. А при моих метре семидесяти пяти это проблема. При свете дня он оказался не менее симпатичным, чем тогда в клубе. И более молодым. Лет, наверное, тридцать пять. И от него приятно пахло. Однако было в нем что-то, что заставляло меня постоянно находиться настороже, быть готовой к обороне. Он был хищником. И судя по всему, в качестве желанной добычи выбрал меня. Ну, ничего, посмотрим, кто кого. Он крепко прижимал меня в танце, но, к счастью, не распускал рук. Мариша с Андреем тоже танцевали.
        И тут случилось то, чего я никак не предвидела. Марат запустил руку мне в волосы, схватил за кончик хвоста и стал щекотать им то мое плечо, то собственную щеку.
        - Марат, что вы делаете? - смутилась я. До этого никому не приходило в голову играть с моими волосами.
        - У вас такие красивые волосы. Зачем вы заплели их в хвост? - Сказав это, он сотворил что-то необъяснимое: резко сорвал резинку и отбросил ее в сторону.
        Волосы рассыпались по плечам. Я в ауте. Даже слов нет. Стою и хлопаю глазами. А он, как ни в чем не бывало, поправляет мою прическу руками, медленно гладит пальцами и прикасается губами к моим длинным темным прядкам.
        - Вы фетишист, Марат? - догадалась я.
        - Да, - рассмеялся он. - Вы - мой фетиш. Вот теперь получилось почти как вчера, когда вы стояли возле зеркала. Только тогда ваши волосы были слегка спутанными и мокрыми после танцев. Вы знаете, какие ассоциации это рождает в мозгу мужчины?
        - Догадываюсь, - сказала я и все-таки покраснела от таких немыслимых откровений.
        - Вы не хотите в бассейн? - сменил он тему.
        - Вообще-то нет. И купальника у меня с собой тоже нет.
        - Похоже, вашу подругу это не смущает.
        Я оглянулась и застыла в ступоре. Мариша, скинув туфли, сидела, опустив ноги в воду. Вот пьянь! Еще немного, и она плюхнется туда. Андрей раздевался и явно собирался нырять.
        - Мне что-то не хочется, - вышла я из ступора.
        - А мне хочется. Пойдемте, хоть постоите рядом.
        Уговорил. Я закатала джинсы по колено и опустила ноги в воду. Марат скинул футболку и брюки и остался в плавках. Подозреваю, все это он делал намеренно, чтобы продемонстрировать мне свое неплохо натренированное тело. Но аплодисментов он не дождется!
        Марат нырнул в бассейн, направив в мою сторону тысячи мокрых брызг. Наверное, это месть за сигареты. Несколько минут мы с Маришей молча наблюдали, как мальчики плавают.
        - Точно не будешь плавать? - крикнул мне в перерывах между заплывами перешедший на
«ты» Марат.
        - Не буду, - прокричала ему я.
        - А придется, - произнес он где-то под моими ногами, и это было последнее, что я услышала до того, как исчезла под водой.
        Несколько мгновений я ничего не соображала. Потом яростно затрепыхала в воде ногами и руками одновременно. Потом чьи-то руки схватили меня и подняли на поверхность. Жадно хватаю ртом воздух, пытаюсь расклеить глаза и прийти в себя. Марат держит меня на руках и оглушительно хохочет.
        Подонок! В остервенении отвешиваю ему дюжину крепких пощечин сразу двумя руками. Он не ожидал. Это заставило его перестать смеяться. Он зол, и я чувствую, как его руки отпускают меня. А там внизу глубоко. И я снова иду под воду.
        - Она же не умеет плавать, - истерично орет где-то наверху Мариша.
        Вот именно! Плавать-то я не умею! От этой мысли я прихожу в шок.
        Дубль два. Марат хватает меня на руки и тащит на поверхность. На этот раз он не смеется. Вид виноватый, как у нашкодившего кота. Я кашляю и отплевываюсь. Зрелище наверняка далеко не гламурное. Опять радуюсь, что я не в платье. Он извиняется, а я молчу и делаю вид, что его для меня не существует. Он выносит меня на руках из бассейна и тащит на сушу.
        - Котенок, прости, - мурлычет он. - Я виноват. Но я же не знал, что ты не умеешь плавать.
        Я в бешенстве, но вида не подаю.
        - Я, правда, виноват. Ну что мне сделать, чтобы ты меня простила?
        - Поставьте меня на землю, пожалуйста.
        Он так и сделал. Я направилась к террасе, оставляя за собой водяной шлейф. Мокрые джинсы потяжелели раз в пять, тушь, наверное, потекла, майка просвечивает. Марат с виноватым видом тащится рядом.
        - И как мне, по-вашему, теперь в мокрой одежде?
        - Идем в дом, переоденешься, - смущенно произнес он.
        Мне досталась какая-то длинная безразмерная рубашка неизвестно с чьего плеча. Брюк, понятное дело, мне по размеру не нашлось. А женской одежды в доме не имелось, что, конечно, радует, но с другой стороны - еще ни о чем не говорит.
        - Отлично смотришься, - оценил мое великолепие Марат.
        - Пожалуйста, не смотрите на меня. И вообще идите в сад. Я в таком виде людям не покажусь.
        - Одежду уже сушат. Через полчаса она будет готова, - обрадовал Марат.
        - И чем мне по вашей милости заняться? Дайте, что ли, что-нибудь почитать.
        - Без проблем. Идемте в библиотеку.
        Он завел меня в просторную комнату. Тут стояли высоченные шкафы с книгами и удобный кожаный диван. Книги - моя слабость. Я вытребовала в качестве компенсации за моральный ущерб уединение и бутылку ликера. Марат не стал возражать. И вскоре я расползлась на диване, вполне довольная ходом событий. По крайней мере, мне не придется вести светских бесед и выслушивать словесные уколы этого бессовестного типа. Я пролистала книгу Де Сада и хорошо налегла на ликер. В целях профилактики, разумеется, чтобы не простыть. Эротическая проза навевала соответствующие настроения, но удовлетворять их с наглым брюнетом я вовсе не собиралась. Нужно сменить чтиво. На верхней полке я обнаружила Шекспира и мысленно стала пересказывать один из сонетов. Строчку забыла. Нужно достать книгу. В углу заметила стремянку. Лихо вскарабкалась, достала книгу, нашла 66-й сонет и вслух прочла забытую строчку:
        - И девственность, поруганную грубо…
        - Что вы сказали? - раздался внизу голос.
        Марат принес одежду. Снова улыбался и издевался. Я даже пожалела, что одежда высохла.
        - Что вы тут говорили про девственность?
        - И девственность, поруганную грубо… Это строка из сонета Шекспира, - произнесла я, предательски краснея. Что-то часто этот тип заставляет меня смущаться.
        - Шекспир? Вы меня удивляете, Кэтти. Быть или не быть, to be or not to be, that is a question…
        - Wether'tis nobler in the mind to suffer
        The slings and arrows of outrageous fortune.
        Or to take arms against a sea of troubles
        And by opposing end them…
        Я продолжила читать монолог Гамлета, эффектно спускаясь с лестницы.
        Он был впечатлен.
        - Впервые вижу девушку, цитирующую Шекспира в оригинале. Вы не перестает меня удивлять, Кэтти.
        - Вы снова перешли на «вы»? - спросила я, остановившись в нескольких ступеньках над ним.
        - Вы правы, перейдем на «ты».
        Я спустилась еще ниже и встряхнула волосами. Они почти высохли. Марат стоял как зачарованный. Его глаза без стеснения блуждали по мне.
        - Теперь ты почти такая же, как вчера, - произнес он охрипшим голосом и запустил руки в мои волосы. - Только еще лучше… в этой рубашке.
        Я похолодела: он сканировал взглядом мои ноги. И продолжал говорить:
        - У тебя были такие же волосы. С тех пор как я увидел тебя вчера в зеркале, я не перестаю думать о тебе. Я так тебя захотел еще вчера там, в клубе. А сейчас хочу еще больше.
        Я не ожидала. И я была пьяна. И это были приятные признания. Он подхватил меня на руки и зарылся лицом в мои влажные волосы. А я даже не придумала, как реагировать.
        - Ты сводишь меня с ума! - шептал он, и от его слов я становилась еще пьянее.
        Он поставил меня на ноги, прижал к стене так крепко, что тяжело было дышать. Он целовал мои волосы и шею, что-то бессвязное бормотал мне на ухо, руки его путешествовали по моему телу. На мгновение он остановился. Схватил меня за щеки обеими руками и задумчиво уставился мне в глаза. Что-то недоступное моему пониманию промелькнуло в его лице. Я не успела понять что: его рот жадно впился в мои губы. Он терзал их, облизывал, кусал. Мои губы не слушались, он подавлял их. Я хотела что-то сказать, но обнаружила, что мой язык уже занят. Наши языки уже вели свой собственный разговор. И довольно неплохо друг с другом ладили. Меня еще никогда так неистово не целовали. Поцелуев было много, и они были разные: нежные, игривые, страстные, - но чтобы так неистово… Будто он мечтал об этом лет десять и наконец дорвался.
        Мне было приятно. В голове кружилось, в животе порхало. А он все целовал и целовал. Сумасшедший! И я тоже хороша. Малознакомый мужчина издевался надо мной, и я над ним. Чуть не утопил. И вот сейчас мы стоим и самозабвенно целуемся, будто мечтали об этом годами.
        Неизвестно как мы очутились на диване. Он расстегивал на мне пуговицы своей же рубашки. Жадно впивался мне в шею, в грудь. А меня парализовало. Точнее, мозг мой парализовало. Потому что руки и губы выделывали что-то несусветное. Я снимала с него майку, впивалась руками в его волосы, лизала его шею. Что со мной происходит?
«И девственность, поруганную грубо…» - всплыли у меня в голове строчки шекспировского сонета. И тут я вспомнила. Я же девственница!
        Внезапное помутнение как рукой сняло. Что я делаю? Зачем? С кем? Я собралась лишиться девственности с самодовольным, едва знакомым типом? «Это нужно сейчас же прекратить», - подумала я и решила протестовать. Но вместо протеста изрекла несуразный вопль. Он целовал мой живот, стремительно пробираясь к трусикам. Черт его подери! Если бы я не была девственницей, я бы отдалась ему, ей богу! Но только не так! Не сейчас! Нет!
        - Нет! - громко заявила я и поднялась с дивана. - Я так не хочу.
        - Как так? - ничего не понимал возбужденный Марат, странными глазами наблюдавший за тем, как я застегиваю пуговицы на рубашке. - Ты же хочешь меня, котенок, я же вижу.
        - Вы все-таки слишком самодовольный тип, - заявила я и босиком выбежала из дому.


        Глава 6
        БУКЕТ НЕВЕСТЫ
        Мариша позвонила через полчаса. Сообщила, что забрала мою одежду. Моему поступку она не удивилась. Напротив. Только немного огорчилась, что сама не догадалась уйти столь же эффектно. Как я и предполагала, она весь вечер пудрила мозги Андрею, прикидывалась эдакой жаждущей ласки распутницей, а потом показала ему фигу с маслом. Так и вижу этих двух покинутых мужиков, озадаченных поведением странных девиц. Ха-ха! Мотивы-то у нас оказались разными, а финал один. Вот смеху-то!
        Вообще-то мне было не так уж и смешно. Я безуспешно пыталась проанализировать природу своего непонятного поведения. Ну ладно Марат, я, собственно, ничего другого от мужчины его пошиба не ожидала. Но я? Разумная девушка, пусть и не совсем в трезвом уме, - и вытворять такое с первым встречным? Еще чуть-чуть, и - ариведерчи, моя драгоценная девственность, прямо на том кожаном диване, где небось десяток девиц перетаскано. В конце концов я списала все на Де Сада, ликер и наглость брюнета. И решила больше с ним не видеться. От греха подальше. Тоже мне, девочек по вызову нашли. С приватными танцами и бесплатным стриптизом. Моя ненависть к нему крепла еще и потому, что я его все еще хотела. Жеребец проклятый! Старый извращенец! Подлый совратитель невинных девиц! Мне стало страшно. По сути, за один день я захотела двух мужчин. Каково для девственницы? А что, если бы ее у меня не было? С двумя за день? Нет уж. Лучше мне остаться распутницей в теории, чем превратиться в реальную потаскуху.
        Зато я наконец-то выспалась. Вернее, почти. По выходным я встаю не раньше двенадцати, а всех, кто пытается нарушить такой график, отправляю в черный список своей долгоиграющей памяти. В это утро список пополнился еще одним именем. На часах всего половина одиннадцатого. Для меня это практически «встать с петухами». Опять орет в ухо Мадонна. Надо сменить рингтон на что-нибудь более плавное и убаюкивающее. Слепо нащупываю телефон. Сбрасываю. Опять орет. Сбрасываю. Орет. Стервенею. Зарываюсь под подушку. Не помогает. Вот паразит! Кому там неймется?
        - А-а-алло! - стонаю в трубку, продолжая спать.
        - Не злись, котенок, - проникновенно шепчет трубка.
        - Кто это? - задаю риторический вопрос. И так ясно.
        - Это Марат, Катюша. Нам надо поговорить.
        Дурацкая фраза. Особенно ранним утром.
        - Вы ошиблись номером, молодой человек, - догадалась я.
        - Кэтти, котенок, ну это же ты. Я твой голос ни с кем не спутаю.
        - До свидания, - не желаю слушать я и нажимаю сброс.
        Опять тарабанит. Настойчивый. Я тоже упрямая.
        - Абонент выключен или находится вне зоны действия сети, - сообщаю голосом телефонного робота и снова нажимаю сброс. Пусть оценит мое чувство юмора.
        В телефон прилетает конверт. Догадался, значит, эсэмэску отправить. Ну что ж, спать уже все равно не хочется, посмотрим, что пишут.

«Каюсь, грешен. Молю о пощаде и о встрече».
        Ага, уже навстречались. Мысленно посылаю его в баню, но без письменного ответа.
        На душе, однако, полегчало. Кается, гад. То-то же! Но тело, как пишут в слезливых романах, еще хранит следы поцелуев. Воспоминания пьянят и будоражат. Мысленно прокручиваю вчерашний вечер, и меня заводит. А может… Да нет. И все же? Исключено! Рискнуть? Не стоит. Интересно, он действительно раскаивается? Или это всего лишь часть плана по моему соблазнению? Должна сказать, хоть я и злилась на брюнета, но в глубине души надеялась, что он так просто не сдастся. Мне хотелось видеть его на коленях, умоляющим, стенающим. Все-таки ничто так благотворно не влияет на самооценку женщины, как мужчина, признавшийся в своей неправоте.

        Этот день я решила посвятить целиком и полностью себе любимой. Первым делом наградила себя конфетами, о которых мечтала неделю. У меня с собой негласный договор: вредные продукты есть только по выходным. Правда, такой дозы сладкого с лихвой хватило бы на всю неделю, но я была твердо уверена, что за день конфеты на попе не улягутся.
        Следом по графику была ванна с ароматной пеной. Блаженство! Я медленно перекочевала из ванны в постель и с удовольствием вернулась в горизонтальное положение.
        Включила музыку. Слишком чувственная. Врубила телек. Фильмы о любви. Достала первую попавшуюся книгу. Франсуаза Саган. Как раз то, что надо для девушки, упорно борющейся со своими сексуальными желаниями. А может, перестать бороться? Ведь не собираюсь же я, в самом деле, всю жизнь оставаться девственницей? Так чего ждать? Одного-единственного? А вдруг его не существует? Или он появится на горизонте лет эдак через десять? Ведь бывает же такое! И какой выход? Позвонить брюнету? Сказать ему: «Приди ко мне и лиши меня девственности?» Или обратиться за помощью к Сане? Уж он-то не откажет мне в подобной услуге. Только как-то все не то. Не так. Да, я хотела этих мужчин. Да, они заводили меня. Да, будоражили мои фантазии и нервы. И наверное, они вполне бы подошли на роль любовников - вторых, пятых, десятых по счету. Но не первых. Почему? Да потому что им это не нужно. Они не заслужили. Они не поймут, не оценят, еще, чего доброго, покрутят у виска. И это даст им слишком большую власть надо мной. А вот этого я боюсь. Я боюсь, что какой-то мужчина сможет тешить свое самолюбие тем, что он у меня первый. Я не
готова делать такие подарки. Не готова отдать кому-то свою девственность, потому что он сочтет себя суперменом, будет чувствовать свое превосходство и относиться ко мне снисходительно.
        Вообще-то люди завышают цену невинности. Я ведь не берегу ее намеренно, дабы отдать в хорошие руки особенного мужчины. И я не жду единственного. Я просто жду достойного, не более того. Но я не хочу первого. Я бы с удовольствием его перепрыгнула и сразу начала со второго. Потому что я не готова признать кого-то особенным или позволить ему тешить себя такой мыслью. Я не знаю, кому доверить право «перерезать ленточку». Ну, прямо хоть в самом деле пойти на улицу, отдаться первому встречному, чтобы иметь возможность заниматься сексом с тем, с кем хочешь!
        Весь вечер я думала о несправедливости жизни и проклинала того, кто придумал девственность. Половой вопрос застрял в мозгу. Ответов на «что делать?» не находилось. Марат больше не звонил и эсэмэсок не посылал. Я наконец-то провела вечер без спиртного и домогательств.
        Следующий день прошел как обычно. Днем я сидела за компьютером, переводила сценарий очередного бразильского «мыла». Смуглый мачо Антонио слащаво признавался в любви полуобморочной от счастья Марии Луизе. Тоже, кстати, девственнице. На этом, к счастью, вся схожесть и заканчивалась. Мария Луиза была восторженной глупенькой официанткой. И потому примитивный текст любовных признаний Антонио практически доводил ее до оргазма, судя по тем немудреным репликам, которые она то и дело выдавала: «О! Да! Антонио! Ах! Ой! Ой-ой-ой». Надо же, какая пошлость!
        Вечером мы с Маришкой отправились в спортзал. Это весьма недешевая тренажерка в элитном районе. Разумеется, настояла Мариша. Я ходила в спортзал ради фигуры, а вот Мариванна - ради мужиков. Надо было видеть, как она подбирала себе гардеробчик для спортзала. Розовые шортики, обтягивающий топик, макияж и прическа в наборе. Просто Барби на прогулке. Упражнения и снаряды она тоже выбирала эффектные. Эротично седлала тренажер, медленно наклонялась с гантелями, отставив попу в сторону целевой аудитории, умопомрачительно расползалась в шпагате и так далее. В общем, ни о чем не подозревающие мужчины приходили в зал с искренней надеждой позаниматься и тут же получали эротическое шоу в нагрузку к выработавшемуся от занятий тестостерону. Я не придавала большого значения спецэффектам. Пришла в спортзал в своих, ниже колена обтягивающих штанах и видавшей виды майке. На тренажеры я хожу не ради мужчин, а ради себя. Потому не очень-то забочусь о том, что моя красная пыхтящая физиономия отпугнет потенциальных кавалеров. Впрочем, как оказалось, не отпугивает.
        Тяжело дыша, подбираюсь к пятому километру в гору. Идеальное упражнение для упругости ягодиц. Мариша медленно и печально делает вид, что крутит педали на соседнем велотренажере. На самом-то деле тренирует она сейчас не бедра, а глаза, вовсю рассматривая собравшийся контингент.
        В зале сегодня душно. Вытираю шею. Корни волос уже мокрые. Шальная мысль пришла в голову: «А ведь это любимая прическа Марата - потная и спутанная шевелюра». Откуда такие причуды? И почему я его опять вспоминаю? Пытаюсь убрать эти мысли куда подальше, но не тут-то было.
        Тренажер радостно пищит об окончании времени пробега. Сползаю и тащусь за водой. У стойки меня встречают с цветами и поздравлениями, как победителя соревнований. Марат! Машинально кошусь в зеркальную стену. Хуже не придумаешь. Впрочем, его не смущает. Мило улыбается.
        - Это тебе, - протягивает мне букет с видом робкого юноши.
        - В честь чего? - сухо интересуюсь я и глотаю воду.
        - Встречаю на финише.
        - А… - многозначительно протягиваю я. - Ну, понятно. Спасибо. И до свидания.
        И что мне делать в тренажерке с его огромным букетом, скажите, пожалуйста?
        - Кэтти, постой. Давай поговорим.
        - Уже наговорились вчера.
        - Ну, прости меня. Пожалуйста. Давай выйдем поговорим.
        - Мне некогда. Время идет, и за него уже заплачено.
        - Если дело в деньгах, я компенсирую, - сказал он, не понимая, на что идет.
        - Ах да, я и забыла, что вы у нас считаете, что все и всех можно купить, - вновь подсела я на своего конька.
        - Ну, нет же, нет! Ты опять все не так поняла.
        Ладно. Ни к чему ломать комедию у всех на глазах.
        Предлагаю выйти в коридор. Там вполне безопасно. А надумает приставать - один мой писк, и дюжина накачанных молодчиков со штангой наперевес рванет мне на помощь и мокрого места от него не оставит.
        - Кэтти, умоляю, прости, - вкрадчиво произнес Марат, складывая руки, словно в молитве.
        - И за что вы просите прощения? - холодно реагирую я.
        - Я тебя обидел, да?
        Молчу.
        - Я не хотел, правда.
        - Я что похожа на легкодоступную женщину? - наконец вспомнила я.
        - Ну что ты! Я виноват. Не смог держать себя в руках. А ты была такая…
        - Какая?
        - Такая… В общем, я так никогда никого не хотел. Просто обезумел. И мне показалось, что ты тоже этого хочешь… - Он с надеждой посмотрел на меня.
        Да, я хотела этого подлого сукиного сына! Вчера. И сегодня. И сейчас.
        - Когда кажется, крестятся, а не лезут под юбку, - вместо признания ляпнула я.
        - Но ведь ты же целовала меня, - разулыбался он. - Ты же сама меня целовала, Кэт. Я до сих пор помню, как ты это делала.
        Я тоже помню. И что?
        - Я была пьяна. И ты в этом виноват. Тебя удивило мое поведение? - пошла я в атаку.
        - Вообще-то да, - простодушно признался он.
        - Тебе не приходилось получать от женщин отказы?
        - Ну… да. Во всяком случае, не в такой форме.
        - Значит, грош цена таким женщинам, - злобно заключила я. - Вы привыкли, что все продается и покупается? Что за ваши дома-тачки-бабки женщины сами раздвигают перед вами ноги?
        - Прекрати, - взмолился Марат.
        - Только вы ошиблись, Марат! - разошлась я не на шутку. - Мы не девочки по вызову.
        - Я так и не думал.
        - А вам никогда не приходило в голову, что если женщина вам отказывает, возможно, она просто вас не хочет?
        - Так, значит, ты меня не хочешь? - удивился он.
        - Нет, - уверенным тоном заявила я.
        - Почему?
        - Потому что вы наглый, самоуверенный тип. У вас, наверное, кризис среднего возраста, ненасытная жажда секса и многократной смены половых партнерш. Пытаетесь доказать самому себе, что вы еще ого-го?
        Он громко расхохотался.
        - Вы такой же, как все, самодовольный тип с деньгами вместо сердца и мозгов. И вы не в моем вкусе. Так что держитесь от меня подальше!
        Секунду он смотрел на меня стиснув зубы. Злой, как шакал. Потом резко стартанул с места в сторону выхода:
        - Всего хорошего, Кэт!
        - Скатертью дорожка.
        Я выглянула в окно и наблюдала за тем, как он вышел. А цветы-то? Цветы! Мигом метнулась за букетом, открыла окно.
        - Кажется, вы кое-что забыли, Марат! Может, еще пригодится для одной из ваших более впечатлительных девиц.
        Цветы шлепнулись к его ногам. Эффектно. Как букет невесты. Марат, кажется, не оценил. Он не поднял ни глаз, ни букета. Молча уселся за руль, оглушительно хлопнул дверцей и, свирепо заржав мотором, умчался прочь.
        Я хохочу сквозь слезы. Так ему и надо! Для профилактики. Мужчинам полезно подергаться. Эх, люблю накалять страсти. А что? Я же не могу ему объяснить, что я его вообще-то чудовищно хочу, но только после того, как лишусь девственности, переспав с другим.


        Глава 7
        ОБЛОМ
        Я решилась. Прощай, девственность! Я хочу Марата. Но не сейчас. Сначала необходимо пройти процесс дефлорации. А потом пусть думает, что так и было. За это время он подергается, понервничает и захочет еще больше. Осталось определиться с кандидатурой на эту ответственную должность. Коллеги? Однокурсники? Клубные знакомые? Все не то. Нужен кто-то, кто относится ко мне нейтрально, а не тайно вожделеет и представляет в своих эротических фантазиях. И где ж достать такую особь?
        Правда, есть один такой герой. Мой друг Гарик. Мы познакомились в клубе, давно общаемся, и за все это время он не приставал ни ко мне, ни к Марише, ни вообще к кому бы то ни было. Ясное дело, Гарик - голубой. Вообще-то сам он, конечно, не признается, но это единственный логичный вывод. Я не испытываю неприязни к геям. Не замуж же мне за него идти, в конце концов. Уж и не знаю, как заставить его оказать мне эту маленькую услугу, ну да что-нибудь придумаем. В конце концов, на одну ночь ради приятной девушки мог бы притвориться обычным мужчиной.
        Звоню.
        - Привет, Гарик.
        - Привет, Кэтти.
        - Давно не виделись. Где пропадаешь?
        - Да вот замотался по работе. Рад тебя слышать.
        - Послушай, Гарик, а не приехать ли тебе ко мне в гости?
        Он удивлен.
        - Что-то случилось? - беспокоится.
        - Да нет, просто хотела с тобой поговорить.
        - Ну так говори.
        - Не по телефону. Мне тут надо тебя кое с кем познакомить.
        - Хорошо, я буду через полчаса.
        Вот это мужчина! Даже жаль, что голубой.
        Однако сегодня опять придется напиться. Лишаться девственности с гомосексуалистом на трезвый глаз, согласитесь, как-то стремно.
        Приходит Гарик. Я уже веселая.
        - Здорово, дружище! - радостно бегу ему навстречу и висну на шее.
        Гарик какой-то странный. А может быть, просто устал. Сухо целует меня в щеку и проходит в квартиру:
        - Ну, рассказывай, что у тебя случилось.
        Он весь во внимании. Но с чего начать? Хорошо голубым, у них нет проблем с девственностью. Гарик симпатичный. Даже очень. Только какой-то грустный. Разведка боем. Бросаюсь на него и целую. Между прочим, мне совсем не противно. Гарик в шоке. Стоит и не шевелится, как манекен. Губ не раздвигает. Глаза открыты.
        Мда… Факир был пьян, и фокус не удался. И как же мы дойдем до секса, если даже с поцелуями напряг? На этом мысль заканчивается.
        Гарик оживает. Его губы под моими словно разморозились и стали шевелиться. Ура! Не все так безнадежно! Вулкан проснулся и вот-вот брызнет лавой. Он меня целует как мужчина. Моя очередь для шока. Мысленно прощаюсь с девственностью. Но видно, преждевременно. Гарик отлипает от моих губ и смотрит на меня ничего не понимающими глазами.
        - Тебе понравилось? - интересуюсь я с видом опытной девахи перед пареньком-подростком. Мы словно поменялись ролями, и теперь он - девственник. Я тайно горжусь собой за то, что сумела вернуть ему традиционную ориентацию, направить, так сказать, на путь истинный.
        - Да, - ошалело констатирует Гарик, оправдывая мои догадки. - Так с кем ты хотела меня познакомить?
        - С кем, с кем… С моей девственностью.
        - Не понял. - Лицо Гарика превратилось в странный гибрид между восклицательным и вопросительным знаками.
        - Что тут непонятного. Я девственница, Гарик.
        - Очень смешно, - пришел он в себя и натянуто улыбнулся.
        - Не вижу ничего смешного. Это правда.
        - Но ты… - ничего не понимает Гарик, - ты же такая, такая…
        - Какая такая? Я девственница, Гарик.
        Еще минут пять я убеждаю его, что это не шутка. Он отказывается верить. Но потом все же сдается:
        - Так ты позвала меня сюда для того, чтобы познакомить со своей девственностью?
        - Да, - весело отвечаю я.
        - А зачем?
        - Затем, чтобы ты меня ее лишил.
        Гарик снова превратился в манекен. Захотелось подойти и дернуть его за нос. Но это был бы перебор. Он и так ничего не соображает.
        - Со мной? Кэтти… - Он смущен и явно доволен. - Но почему?
        - Ну, просто мне надоело быть девственницей. Я хочу с этим покончить.
        - И ты все-таки выбрала меня, хотя могла бы пригласить любого из сотен парней, которые мечтают о тебе?
        - Да, - ответила я. Наконец-то он начал соображать.
        - И все же почему ты выбрала меня?
        - Да потому, что ты голубой.
        Повисло неловкое молчание. Гарик побелел. Потом покраснел. Потом покрылся пятнами. Его глаза стали блюдцами, а рот лункой для гольфа. Я что-то не то сказала?
        - Я??? - выдавил наконец пятнистый Гарик.
        - Ну, не я же? - резонно парировала я.
        - Я голубой?
        - Ну да. Или как там у вас это называется? - смутилась я. - Но ты не думай, я вовсе не осуждаю. Я даже рада, что ты голубой. Именно поэтому я хочу, чтобы это сделал ты.
        Пятнистый памятник моему другу Гарику застыл в неподвижности.
        - Просто, понимаешь, я хочу одного мужчину. Но не хотелось бы, чтобы он знал, что я девственница. Понимаешь? Чтобы не воображал о себе бог знает чего. И вот я подумала, что ты-то воображать не будешь, потому что тебе все равно. Ты ведь гей.
        Он, кажется, перестал дышать. С минуту я пыталась расшевелить этого истукана. Наконец он пришел в себя:
        - Кэт, я не голубой!
        Упс! Кажется, я влипла.
        - Как не голубой?
        - Совершенно не голубой.
        - То есть абсолютно?
        - То есть абсолютно.
        - Но как же? - пытаюсь спорить я. - Ведь тебя никогда не видели вместе с девушкой.
        - Ну и что?
        - И ты никогда не приставал ко мне или Марише, - привела я самый весомый аргумент.
        - И что?
        - Но почему?
        И тут Остапа понесло:
        - Да потому, что ты мне нравилась, Кэт. Разве не понятно?
        Роль статуи теперь исполняю я.
        - Ты мне нравилась, понимаешь? - орал «не голубой» Гарик. - Поэтому я и не бывал в твоем обществе с девушками. И я не хотел быть похожим на всех твоих поклонников, поэтому и не лез к тебе. Я относился к тебе трепетно, боялся обидеть. Понимаешь? И что же? Вместо того, чтобы оценить это, ты решила, что я - голубой?!
        - П-прости, пожалуйста, - залепетала я.
        Было очень неловко. Какая же я дура!
        - Я любил тебя все эти годы. Я мечтал, я надеялся. И вот ты приглашаешь меня к себе, целуешь, просишь стать твоим первым мужчиной. И все для того, чтобы потом переспать с другим?
        - Гаричек, милый мой, хороший. Ну, прости меня, пожалуйста.
        Гарик беззвучно рыдал у меня на коленях. Ну, кто же знал, что он такой ранимый? И что он не голубой?
        Я, конечно, еще та идиотка. Но и он тоже хорош! Конспиратор хренов! Притворяться геем несколько лет только для того, чтобы я не заподозрила его в любви. Это еще похлеще моего секрета про невинность. Вот Мариша удивится. Гарик ей нравится.
        Наконец он пришел в себя. Я налила ему выпить, заодно и себе, и мы оба жахнули с горя. Он - оттого, что вдруг стал голубым, я - оттого, что он голубым не был.
        - Ты простил меня, Гарик? - умоляюще смотрела я на него.
        - Да ладно, Кэт, я не могу на тебя долго злиться.
        - Ну, раз уж ты про меня теперь все знаешь, может быть, все-таки выполнишь мою маленькую просьбу? - несмело сделала я последнюю попытку.
        - Шутишь? Я отказываюсь быть твоим первым мужчиной.
        - Почему? - наивно поинтересовалась я.
        - Потому что ты хочешь другого. И ты не любишь меня, - грустно говорил Гарик. - Может, так даже и лучше. Я больше не буду надеяться. Но я не смогу тебе помочь. Пожалуй, я сейчас пойду.
        Он засобирался в коридоре. Я невесело наблюдала за ним. Обидела хорошего человека. Зачем?
        - Я дурра… да, Гарик?
        Он пристально посмотрел на меня своими печальными глазами:
        - Нет, ты не дура, Кэтти. Ты просто не такая, как все. За это я тебя и люблю.
        Я уткнулась ему в плечо, злая, что так все вышло, и благодарная за то, что ничего не произошло.
        - Послушай, Кэт. Не дури ты со своей девственностью. Если ты кого-то любишь, почему бы не сделать это с ним? Если это достойный человек, он поймет и станет любить тебя еще больше. Во всяком случае, я бы так и сделал.
        Гарик чмокнул меня в затылок и удалился.
        А счастье было так возможно…
        Я закрыла дверь и медленно сползла по стенке. Ну почему я такая идиотка? Из-за своей дурацкой гордости, своей нерешительности и глупых комплексов я сделала больно человеку. А Гарик ведь прав. Для достойного мужчины моя девственность будет лишь наградой. Но в том-то и дело, я не уверена, что Марат был тем самым достойным человеком.
        Внутри у меня было пусто. Ни эмоций, ни желаний. Все выжжено внезапной Гариковой болью. Секса больше не хотелось. Ни с кем и никогда. «Может быть, это судьба», - философски подумала я и представила себя в монашеских одеяниях. Может, мне уготовано стать Божьей невестой? Девственность стала моим проклятием, моим крестом, который я должна нести по жизни.
        Мысль о «не голубом» Гарике грызла меня беспощадно. Какой он все-таки мужчина. Настоящий! И он первый. Первый, кто узнал про мою девственность. И надо же, он не смеялся и не возгордился от мысли, что мог бы стать моим первым мужчиной. Он был, кажется, этому рад. Искренне счастлив. Потому что Гарик любил меня. Если бы Марат любил меня, я тоже смогла бы ему признаться. Насмешливые глаза и наглое выражение самоуверенной физиономии брюнета мысленно проплыли у меня перед глазами. Любит? Он? Умеет ли? Способен ли? А вдруг? Если бы!


        Глава 8
        КРАСОТКИ И ЧЕПУШИЛЫ
        Прошла неделя. Марат больше не звонил и не присылал эсэмэсок. Впрочем, меня это особенно не тревожило. После той дурацкой выходки с Гариком я почти забыла Марата. И не только его. В данный период времени меня вообще не интересовали мужчины. Я временно позабыла о своем недавнем желании распрощаться с девственностью. Сессия в институте подходила к концу. Саня был насторожен моей холодностью. Мое привычное сексуально-игривое настроение сменилось внезапной холодностью.
        - Малыш, что случилось? - вкрадчиво шептал Саня мне на ушко.
        - Все нормально, дорогой, - старалась ответить я в привычном духе, но получалось вяло и натянуто. Сашины слова больше не будоражили мое воображение, а его дыхание не разбегалось мурашками по телу.
        К удивлению, он почувствовал мое настроение и внезапно заговорил со мной нормальным, теплым и чисто дружеским тоном.
        - Тебя кто-то обидел? - спросил он серьезно и озадаченно.
        Я мысленно поблагодарила его за понимание и отсутствие сексуальной осады.
        - Да нет, Сань. Просто грустно.
        - Не грусти, малыш, - сказал он неожиданно нежно и сжал мою руку. - Ты же самая лучшая.
        - Спасибо, Саня, - впервые искренне ответила ему я.
        Какой же он хороший. А я и не знала. Это оказалось приятным открытием. Мы впервые разговаривали с Сашкой не как потенциальные любовники, а как друзья. И впервые были удовлетворены друг другом.

        После занятий я отправилась к Марише. Была пятница, и мы традиционно собирались в клуб. Она готовилась с утра. Тем не менее к моему приходу еще не была готова. Она открыла мне дверь с полотенцем на голове и одним зверски накрашенным глазом. «Вот бы кто-нибудь из ее кавалеров увидел это зрелище», - промелькнула у меня в голове садистская мысль.
        - Я надеюсь, ты не собираешься идти в клуб в таком виде? - окинула она меня своим ненакрашенным глазом. Второй уже был «в образе».
        - А что? - изумилась я, осматривая в зеркале свой элегантный деловой костюм.
        - Надеюсь, шутишь?
        - Конечно, шучу. У меня все с собой.
        - Тогда иди ешь.
        - Спасибо, Мариша, я не голодна. Ненакрашенный глаз смерил меня убийственным взглядом.
        - Ничего не хочу слышать. Пришлось повиноваться.
        Мариша выставила передо мной свежеприготовленные блюда. Вкусно, однако. Она все-таки удивительная женщина. Собраться не успевает, а подругу голодной никогда не оставит. Даже если подруга не голодна. В ее квартире это закон, раз пришел - обязан поесть. Готовит она хорошо. Правда, сама почти не ест. Или, может быть, она тайно замышляет раскормить меня до крупногабаритных размеров? Ха! Не дождетесь!
        Мариша перенесла на кухню зеркало и косметику. Выключила свет. Она принципиально красится в темноте. Якобы так меньше видны дефекты ее макияжа. А если она их увидит, то процесс займет еще больше времени. Боюсь проверять на практике. Я закуриваю сигарету.
        - Послушай, Кэт, - обращается ко мне Мариша, глядя на собственное отражение в зеркале. - Пора уже брать мальчиков в оборот.
        - Каких мальчиков?
        - Ну, хоть каких-нибудь, - объясняет мне Мариша. - Мы с тобой такие классные! Ну, так пора уже этим пользоваться.
        - И что ты предлагаешь?
        - Надо выбрать уже кого-нибудь из толстопузиков и бомбить на бабло, - заявляет она, не моргая.
        Вариант, конечно, интересный, но как его осуществить, я не особенно представляю. Мариша, кажется, тоже.
        - Ох, Катюха! - мечтательно закатывает глаза моя подруга. - Я представляю, что с нами будет лет так в двадцать пять.
        Мне тоже интересно. Но я не очень представляю.
        - Да мы будем ездить на самых дорогих тачках, носить меха и бриллианты, - развивает мысль Мариша.
        - Почему ты так уверена? - интересуюсь я и живо представляю нас в мехах и бриллиантах.
        - Ну, если не мы, то кто же? - резонно заявляет она. - Если уж всякие там чепушилища страшные хомутают мужиков, то перед такими двумя красотками, как мы, тем более никто не устоит.
        Железные аргументы.
        - И что же, у тебя есть план? - интересуюсь я.
        - Плана пока нет. Но я просто уверена в этом.
        Мне бы ее уверенность. Впрочем, поживем - увидим.
        - Если бы еще можно было бомбить мужиков без секса, - продолжала грезить Мариша.
        - Мечтать не вредно.
        - Или чтобы они были не страшные хотя бы.
        - Ага. Или и то, и другое сразу.
        Мы вдвоем хохочем.
        - Ну, Марат-то твой ничего.
        - Спасибо, что напомнила.
        - А что тут такого? - уставилась она на меня из-за зеркала.
        - Не в моем вкусе, - презрительно фыркнула я.
        - Глянь-ка ты! - повысила голос Мариша, - Принцесса на горошине! Ты так с ним и не помирилась?
        - Нет. И не собираюсь.
        - Да ладно тебе. Ну, приставал парнишка. Подумаешь! Ты его и так уже наказала. Будешь продолжать дальше в том же духе, потеряешь кавалера. Бедный, мне его даже жалко. Как вспомню, как ты в него метала букетом… - Мариша тихонька хихикнула.
        - Пусть катится на все четыре стороны, - разозлилась я.
        - Я бы на твоем месте не стала швыряться такими кавалерами. Неужели он тебе совсем не понравился? - Мариша хитро прищурилась на меня из-под своих размалеванных ресниц.
        - Не настолько, чтобы терпеть его дурацкие выходки.
        - Но он ведь симпатичный, правда? - продолжила допрос подруга. - И мне кажется, неплох в сексе. Неужели ты его совсем не хочешь?
        - Честно говоря, хочу, - призналась я подруге и потянулась за второй сигаретой. - В том-то все и дело.
        - Я так и знала, - заключила Мариша с видом опытного знатока человеческих душ. - Ну, так в чем же дело, подруга?
        Сказать правду я не могла. Пришлось выдумывать.
        - Хочу его помучить, - выдала я, и доля правды в этом была.
        - Вот оно что. А в этом что-то есть.
        - Да, кстати, давно хотела тебя спросить, - направила я в сторону догадливой Мариши испытующий взгляд, - откуда он узнал адрес тренажерки?
        Мариша захлопала глазами. Но меня не проведешь.
        - Это ведь ты сказала ему?
        - Ну, я, - призналась после минутного колебания Мариша. - И что?
        - Да так, ничего. Да, кстати, что у тебя с Андреем?
        Она расплылась в хитрющей улыбке и картинно вздохнула:
        - Ничего. Звонит, зовет в гости.
        - И что ты?
        - А я его мучаю. Как ты.
        Блин! Опять мы поступаем одинаково. Но у меня-то другие мотивы.
        Я докурила и отправилась гладить свой клубный наряд. Вопреки уговорам Мариши, сегодня я в брюках. Вернее, это не брюки, а комбинезон. Но какой! Белый и полупрозрачный. На фоне моего загара - умереть и не встать. Спереди совершенно закрытый. А сзади - совершенно открытый. Вся спина, поясница и даже верхние выпуклости ягодиц призывно открыты для взглядов. Волосы я оставила распущенными, но преднамеренно зачесала набок, чтобы не отвлекали внимания от спины.
        Мариша тоже хороша. И тоже в белом. Правда, в платье. Ноги, как всегда, открыты по самую шею. Вырез на груди не оставляет простора воображению. Она рассматривала себя в зеркало и была явно довольна собственным видом. Я пыталась вклиниться где-нибудь рядом, чтобы вместить в отражение и собственный облик. Мариша наконец подвинулась.
        - Да! - восторженно сказала она. - Две королевы в белом. Держитесь, чепушилы, красотки выходят на охоту. Мужикам сегодня смерть, Катюха! Две невесты идут за своей добычей.
        Мы громко расхохотались и вышли за дверь. И никто из нас не сомневался, что именно так все и будет.


        Глава 9
        КОШКИ-МЫШКИ
        Клуб радостно принял нас в свои объятия. Мы явились гораздо позже всех остальных. А потому народ уже успел подустать и напиться. Ничего особенного не происходило. Все скучали. И наше появление пришлось как нельзя кстати. Мы влияли на общество как смертельная доза виагры. Мужики проснулись, зашевелились и направили свои чуткие антенки на волну нашей сногсшибательной сексуальности. То-то же! В ход идет тяжелая артиллерия! Спасайся, кто может.
        Две девушки в белом, не удостаивая внимания возбужденную публику, проследовали к бару. Два мартини с соком, как всегда. Даже бармен как будто только нас и ждал.
        - Публика приличная, - прошептала мне Мариша, стремительно осушая бокал.

«Опять придется кого-то охмурять», - с тоской подумала я и залпом выпила свой мартини.
        Накатили по второй и отправились танцевать. Хоть какое-то удовольствие я должна получать, в конце-то концов!
        Удовольствие, правда, продлилось недолго. Благодаря Марише, как всегда. Ее рука вырвала меня из блаженного музыкального оргазма и потянула в курилку. Ну конечно, там ведь тоже своя аудитория. Плюхнулись на диван. Закурили. Краем глаза уловила две направляющиеся к нам фигуры. Ага, Кирилл Лефтов и второй… как там его? Руслан Малышев. Мысленно простонала от предстоящей осады.
        - Вы сегодня просто сногсшибательны, - пропела лысина Лефтова, склоняясь над моей рукой в поцелуе. Тоже мне, джентльмен выискался.
        Его товарищ лобзал пальцы моей подруги. В отличие от меня она была более впечатлительна.
        - Как приятно общаться с настоящими джентльменами.
        К моему неудовольствию, джентльмены приземлились рядом и защебетали о чем-то жутко светском и страшно нудном. В общем, как всегда, ни о чем. Мы, как девушки светские, мастерски поддержали эту высокую тему.
        - А на Канарах сейчас тепло и классно, - мечтательно пропела Мариша. - Думаем с Кэтти рвануть туда на следующей неделе.
        - Я бы предпочла Лондон. Музеи, замки, аристократия. Люблю интеллектуальный отдых, - парировала я.
        На самом деле ни на Канары, ни в Лондон мы не собирались. Мы, конечно, были бы не против. Но финансы позволят в лучшем случае загородный пансионат «Прощай, молодость». Но зачем об этом знать другим? Мы ведь звезды! А звезды не мерзнут в захудалых санаториях.
        - А мы вот с Русланом собираемся на Сардинию, - пафосно изрек Лефтов. - Может быть, составите нам компанию?
        Предложение, конечно, заманчивое. Но нас так дешево не купишь.
        - Ну не знаю… - закатила глаза Мариша, едва не зевая, будто ей предложили окучивать картошку на загородной даче.
        - Подумайте, - настаивал Лефтов и туманным взглядом посмотрел на меня.
        Я тут же обрадовалась, что вырез на моем костюме находится сзади и, пока я сижу, его не видно. Соответственно Лефтову некуда вклеить свой похотливый взгляд, и он вынужден смотреть мне в лицо. Куда бы еще глаза спрятать, чтобы не видеть его?
        Лезу за очередной сигаретой. А что делать? Пока Мариша развлекает народ байками о нашей последней поездке в Париж, думаю о чем-то своем.
        - На приеме во французском посольстве нас назвали королевами бала, - доносилось до моих ушей. Если глаза и можно было отвести, то выключать уши я еще не научилась. - А принц Монако долго выпрашивал наши телефоны.
        Какой еще принц Монако? Какая Франция? Впрочем, пусть развлекается.
        Мне казалось, будто меня сверлят. Иногда ловишь ощущение, что на тебя кто-то смотрит. Бывают такие тяжелые взгляды, что ты их ощущаешь не хуже, чем прикосновение руки. Пытаюсь отыскать человека с тяжелым взглядом. Нахожу. Миловидная девушка с рыжеватыми волосами смотрит на меня в упор. Губы сжаты, взгляд горит, подозреваю, не любовью. И что я ей сделала? Впрочем, меня часто награждают ненавистью совершенно ни за что. Подумаешь? Вот я никогда никому не завидовала. Неужели больше нечем заняться, кроме как сидеть и злобно сверлить взглядом ни в чем не повинную девушку? Не кавалера же я у нее увела?
        Девушка переводит взгляд в сторону. И я вздыхаю с облегчением. К сожалению, ненадолго. Таким же пронзительным взглядом рыжая награждает сидящего рядом с ней мужчину. Он этого не замечает. Он тоже занят тем, что смотрит. На меня, кстати. Ах, вот оно что! Мой брюнет, между прочим. Отвожу взгляд и натягиваю улыбку. Типа не заметила. Включаюсь в светский разговор и изо всех сил строю глазки Лефтову. Кирилл расплывается от моей невесть откуда взявшейся нежности. Брюнет вряд ли так же рад. Впрочем, так ему и надо. Явился сюда с какой-то девкой и еще имеет наглость пялиться на меня своими бесстыжими глазами. Бабник несчастный. Закурю еще раз, ему назло.
        - Кирюша, не найдется ли у вас зажигалки? - вопрошаю томным голосом.
        - Для вас все что угодно, - расплывается Лефтов и подносит мне огонек в массивной золотой оправе. Вот жлоб! Однако я делаю над собой последнее усилие, дотрагиваюсь до его руки и, прикурив, медленно скольжу по ней пальцами. - Спасибо, милый.
        Страшно хочется повернуться и увидеть рожу Марата. Весь этот спектакль, разумеется, для него. Пусть побесится. Кобель несчастный! Впрочем, у меня есть еще кое-что для него.
        - Прошу прощения, мне нужно в комнату для девочек, - сообщаю я всем и отправляюсь в сторону туалета.
        Для того чтобы попасть в комнату для девочек, нужно пройти мимо Марата. Интересно, что это он опять расселся в курилке, если ни он, ни его спутница не курят? Да, кстати, с ними Андрей и еще одна дама, но, к счастью, без многотонного взгляда. Кобелюки! Я не смотрю в их сторону, однако замечаю, что и Марат, и его спутница безотрывно наблюдают за мной. Этого-то мне и надо! Летящей походкой прохожу мимо. По сравнению с моим дефиле Наоми Кэмпбэлл - курит. Теперь мне их уже не видно. Зато им открывается отличный вид на мою тыльную сторону. Легко поднимаю волосы руками и убираю их со спины. Как вам мой наряд? Держитесь, это еще не все. Роняю браслет. Наклоняюсь. Телом чувствую, как мой костюм сползает ниже, продлевая линию спины до соблазнительных округлостей. Получи, фашист, гранату!

        Через пять минут, найдя в зеркале туалета подтверждение своей ослепительности, выхожу. У дверей Марат. Фу, как неприлично.
        - Привет! - улыбается он, как ни в чем не бывало.
        - Вы не только фетишист, но и маньяк, - вместо приветствия отвешиваю комплимент. - Дежурите у женского туалета?
        - Ты специально меня дразнишь?
        - Я никого не дразню.
        - А этот спектакль с браслетом?
        - Я вас не понимаю.
        - Разве вы не мне недавно демонстрировали свои прелести? - хитро улыбнулся он и провел рукой по моей спине.
        Спине было приятно. Вот ведь предательница.
        - Слишком много о себе воображаете, - не поддалась я искушению в отличие от спины. - Мне нет дела до вашей особы.
        - А мне до вас есть, - нисколько не смутился Марат. - Вы сегодня ослепительны, Кэтти. Впрочем, как всегда. Мне с трудом удается сдерживать себя. И я думаю, не только мне.
        - В отличие от вас, другие мужчины ведут себя прилично. Мне нет дела до вашей похотливости. И почему бы вам не предложить свои сексуальные услуги вашей спутнице?
        Ага, попался?
        - Мне нет дело до моей спутницы, - неожиданно заявил он. - Мне вообще в последнее время нет дела до женщин.
        - Так вы гомосексуалист? - нашлась я.
        Это было бы сюрпризом. И не очень приятным.
        - Боюсь, что нет, - рассмеялся он. - Мужчины интересуют меня еще меньше.
        - Импотент? - озвучила я следующую версию. Впрочем, я знала, что это далеко не так.
        - Опять не угадали. С моей потенцией все в порядке. И если хотите проверить, я вам с удовольствием это продемонстрирую.
        - Своей спутнице демонстрируйте. Она, кажется, весьма интересуется вашей потенцией.
        - Далась она вам…
        - Мне, к счастью, она не далась. А вот вам наверняка. Отправляйтесь-ка вы к своей любовнице и не пудрите мозги нормальным девушкам.
        - Кэт, она мне не любовница.
        - Объясните это ей. А то я сегодня устала от ее уничтожающего взгляда.
        - Она на вас смотрела? - удивился он.
        - Она смотрела туда, куда смотрели вы. А вы смотрели на меня.
        - Это правда, - сдался он. - Но мне все равно нет до нее дела. Это Андрей привел подруг. Думал развеять мою меланхолию.
        - А разве вы меланхолик? - не поверила я.
        - В последнее время да. И по вашей вине, Кэт.
        Удивленно и изящно поднимаю бровь.
        - Я скучаю по тебе, - зашептал он мне в ухо. - Я уже не обижаюсь на твою прошлую выходку. Я пытался тебя забыть. Но ты не выходишь у меня из головы.
        Хотелось бы верить. Мною внезапно овладело желание схватить его за щеки и притянуть к себе. А еще лучше повернуться лицом к стене и подставить ему свой соблазнительный вырез, чтобы он целовал мою спину от шеи и до выпуклостей, которыми она заканчивается. Сумасшедшие мысли лезут в голову. Но это противоречит правилам моей игры.
        - Марат, это всего лишь уязвленное самолюбие. Вас просто огорчает, что вы до сих пор не переспали со мной. Вот и все, уверяю вас. Отдайся я вам здесь и сейчас, вы завтра не вспомните, как меня зовут.
        - Вы так думаете?
        - А вы нет?
        - Не знаю.
        Ответ неверный. Он должен был сказать: «Конечно нет. Мое увлечение вами гораздо больше банального желания секса». Но он этого не сказал. Фиг ему тогда, а не моя голая спина.
        - Тогда отправляйтесь к вашей рыжей пассии, - метала я молнии глазами. - Уж она вам, вероятно, не откажет в вашей маленькой сексуальной просьбе.
        - Кэтти… - умолял он.
        - Я вам не Кэтти, а Екатерина Алексеевна. Простите, но меня ждут.
        Я повернулась с намерением удалиться, эффектно сияя своим вырезом. Но издевательский тон его голоса остановил меня:
        - Вы же не любили олигархов?
        - Полюбила, - не поворачиваясь, заявила я и все-таки предоставила ему возможность насладиться видом моей спины.
        Компания все еще вела беседу ни о чем. Но и мой спектакль еще не закончен.
        - Кирилл, вы не хотите танцевать? - с ходу предложила я.
        Лефтов не ожидал. Был тронут и даже смущен. Но не отказал даме в просьбе. Мы пошли на танцпол. Марат пускал в мою сторону убийственные взгляды. Его рыжая подруга тоже. Дуэтом глядя в мою сторону, они тоже отправились танцевать.
        Стинг проникновенно пел про форму своего сердца. «Shape of my heart» - песня, конечно, душещипательная, но, на мой взгляд, несколько заунывная. Впрочем, как раз для танцев с таким кавалером, как у меня. Что-то более чувственное, пожалуй, было бы некстати. Лефтов повел меня в танце осторожно и плавно, словно драгоценную яхту, только что купленную за кровные миллионы. Я, ссутулившись, плыла в его объятиях. Мне всегда неловко рядом с мужчинами ниже меня. Неловко оттого, что неловко им. Хотя я, конечно, понимаю, что моей вины в этом нет. И все равно я пытаюсь как-то присесть и ужаться, чтобы они совсем уж не комплексовали рядом со мной. Лефтов, к счастью, держался вполне прилично. Рук не распускал и мерзостей на ухо не шептал. Впрочем, мне было не до него. Рядом танцевал Марат с рыжей. Он даже не пытался делать вид, что ему приятно. Он не сводил с меня глаз. Я бы многое отдала, чтобы поменяться местами с рыжей. Но принципы есть принципы. Подливаю масла в огонь. Шепчу что-то бессвязное на ухо своему кавалеру и провожу рукой по его спине. Марат вне себя от гнева. Это очевидно. И это доставляет мне
удовольствие. Да, я в своем роде садистка. Не люблю простых отношений. Мне нужна интрига. Так ведь интересней. И я, между прочим, себя ведь мучаю тоже. Чем больше я извожу Марата, тем больше его хочу. То ли еще будет. Ведь главная схватка у нас еще впереди.


        Глава 10
        ЩЕДРОСТЬ И ПОДЛОСТЬ
        - Служба доставки подарков и поздравлений приветствует вас, - неожиданно сказала телефонная трубка. - Это Екатерина?
        - Д-да, - неуверенно произнесла я, лихорадочно пытаясь вспомнить, какой нынче праздник.
        - Вам прислали подарок.
        - От кого?
        - От одного джентльмена, имя которого пока просили держать в тайне.
        Так-так-так. Это уже интересно.
        - А что за подарок?
        - Это сюрприз. Когда и куда его можно доставить? Называю адрес института. Я как раз бегу туда.
        И вообще-то я немножко в шоке. Теряюсь в догадках. И надеюсь, что это какой-то таинственный и прекрасный незнакомец решил мне сделать приятное на безвоздмездной основе.
        После вчерашнего вечера мое настроение снова в норме. На радостях опять флиртую с Сашкой. От его прошлой участливости и чисто дружеской новизны не осталось и следа. Он снова ловелас и соблазнитель. Но мы оба знаем правила нашей игры и получаем от нее удовольствие.
        - Послушай, дорогая, - щебечет он мне на ухо. - На выходных отличный джазовый концерт в клубе.
        - Сань, ты любишь джаз? - удивляюсь я.
        - Да, милая. Я люблю джаз, - сияет он.
        Я, оказывается, многого о нем не знаю.
        - Ты меня приятно удивил, - произношу вслух.
        - Пойдешь?
        - Не знаю.
        - Пойдем, котенок, - мурлычет он на ухо и обнимает меня, будто собирается закружить в танце. - Я давно мечтал завертеть тебя в джазовом ритме.
        Мы танцуем. Без музыки. В институтском коридоре. Народ в шоке. Ну и пусть. У нас в сердцах джаз и неподдельный интерес друг к другу.
        Джазовый экспромт безжалостно прерывает Мадонна. Попса празднует триумф.
        - Алло!
        - Екатерина?
        - Да.
        - Ваш подарок доставлен. Спуститесь пожалуйста за ним.

«Хорошенький сервис, - раздраженно думаю я, семеня по ступенькам с пятого этажа. - Могли бы уже и наверх поднять. Ну где же? Где цветы и аплодисменты?» - задаюсь я вопросом, выходя во двор. Цветов не нахожу. Аплодисментов не слышу. Мой подарок кокетливо моргает и издает истошный вопль. Такого я не ожидала. Под атласными бантами и воздушными шариками обнаруживаю записку размером с плакат: «Для самой ослепительной женщины в знак восхищения от покоренного мужчины».
        - Екатерина, - раздается голос откуда-то из-за подарка. - Вам велели передать букет цветов и вот этот скромный презент. Садитесь в машину, нам еще нужно оформить бумаги о передаче данного автомобиля в вашу собственность.

        Это Марат! Сомнений быть не может. Каков однако! Сначала заявляет о том, что он не олигарх, а потом просто так берет и дарит мне новенькую машинку. Да, этот человек не привык сдаваться. Он готов на все, только бы добиться желаемого. Желаемое в данном случае - я.
        Машинка безумно хорошенькая и очень мне нужна. Но… принципы дороже. Он пытается меня купить? Не выйдет. Нет еще таких денег и машинок на свете, чтобы заставить меня отступиться от своего. Я не товар. И я не продаюсь. Он ожидает, что я приму его подарок, расползусь от счастья и тут же прибегу благодарить его известно каким способом? Щас! Видел бы он лицо этого типа из подарочной конторы. «Вы отказываетесь принимать подарок?» - вопрошал он нечеловеческим голосом. А что тут такого? Я не хочу никаких подарков! Мне не нужны подачки. И я не собираюсь быть кому-то обязанной. Если и соберусь подарить кому-нибудь свою любовь, страсть и девственность в придачу, то уж, конечно, не за его материальные ценности. Потому что я сама - свое самое главное сокровище. И никакие драгоценности не смогут компенсировать мне чувство собственного достоинства и независимость, с которыми мне неизбежно пришлось бы расстаться, прими я такой подарок.
        По правде говоря, это решение далось мне не так-то просто. Сверкающая новизной и роскошью машинка соблазняла мою алчность не хуже, чем Марат мою похоть. Но разум в этой битве все же победил, чему я несказанно рада. И все-таки машинка была прехорошенькая. Будь я более меркантильной, давила бы сейчас на газ и изображала из себя гламурную девочку богатого папика, вместо того чтобы идти пешком и сбивать свои драгоценные ножки о булыжники и ямки тротуаров. И все же я чувствую, что позади меня расправились и распушились крылья, возносящие меня над булыжниками, ямками и даже машинками с гламурными девочками. Это крылья моей свободы. Это крылья моей победившей любви к себе.
        А это стоит гораздо дороже, чем какие-то там машинки.
        Подхожу к двери. Давлю на звонок. На пороге Марат, одетый лишь в полотенце и растерянную улыбку.

«Содрать бы к черту с него сейчас это полотенце и расспрощаться наконец со своей треклятой девственностью», - мелькнуло в голове. Но нет! Нужно взять себя в руки.
        - Это ты? - будто бы не поверил он своему счастью.

«Будто ты ожидал кого-то другого?» - про себя сказала я, отлично понимая, что именно меня-то он и ждал. Вон и подготовился уже… Для удобства даже разделся. Думает, прибежит сейчас девочка благодарить за подарочек. Хрен ты угадал, дружочек!
        - Кэт? - переспросил он еще раз.
        - Нет, блин, техасский рейнджер, - недобро огрызнулась я.
        - Ну проходи. Рад тебя видеть.
        - Не могу ответить тем же.
        - Тогда зачем пришла?
        - Пришла тебе сообщить, что меня не купишь, - гордо заявила я и для убедительности помахала указательным пальцем у него перед носом.
        Он сбит с толку. Еще бы! Небось ожидал, что в ноги упаду и осыплю поцелуями.
        - Я уже это слышал. Ты решила мне напомнить?
        - Вот именно!
        - Хорошо, я понял. Что нибудь еще? - спросил он, улыбаясь.
        Еще и смеется надо мной. Нахал!
        - В следующий раз, если захотите потрясти мое воображение, придумайте что-нибудь пооригинальнее.
        - А разве я пытался потрясти ваше воображение? По-моему, это вы делаете все, чтобы меня удивить. И должен признаться, у вас это неплохо получается.
        - Бросьте прикидываться, Марат! - заявила я ему прямо в лицо и снова погрозила пальцем.
        - Что вы имеете в виду?
        Да как он смеет? Стоит тут передо мной полуголый, еще и издевается.
        - Я имею в виду ваши жлобские штучки!
        - Какие штучки?
        - Ваши подарки, которые мне не нужны.
        - Какие подарки?
        - Перестаньте надо мной издеваться. Я надеюсь, вам уже доложили, что я отправила ваш подарок куда подальше?
        - Честно говоря, пока не доложили, - сказал Марат и разулыбался еще больше.
        Еще смеет надо мной смеяться.
        - Ну так будет вам известно, что ваш ценный дар я отправила обратно, - заявила я ему тоном властвующей королевы, не нуждающейся в подачках своих вассалов. - Мне не нужна ваша машина. И ничего другого от вас не нужно. И в конце концов, зарубите себе на носу: любовь не купишь.
        Минутное молчание.
        - Так вы отказались от подаренной машины? - удивился он.
        Ну наконец-то до него дошло.
        - А вас это удивляет? Мне не нужно ничьих подачек, понятно? Меня не нужно покупать. Я лучше уж пешком буду ходить, чем буду обязана мужчине, - говорила я, почти не глядя на Марата, упиваясь собственными словами и гордостью за свой великий поступок.
        Мое самолюбование прервал громкий хохот. Я вернулась на землю и обнаружила на ней смеющегося Марата. Он хохотал так громко и самозабвенно, что меня на какое-то время парализовало. Я просто стояла и тупо смотрела на его искаженное от смеха лицо. В чем дело? С размаха отвешиваю ему оплеуху. Почти плачу от злости. Марат каменеет. Молча смотрит на меня, держится за щеку, а потом обнимает меня и снова хохочет мне в плечо:
        - Кэтти, простите меня.
        То-то же.
        - Я надеюсь, вы меня поняли, - снисхожу до ответа я.
        - Да, я понял. Поэтому простите меня, Кэт.
        Ну да ладно.
        - Я хочу, чтобы вы больше так не делали, - настаиваю я.
        - Я вам обещаю, что не сделаю такого.
        - Вы, я вижу, готовились к другой реакции.
        - Почему вы так решили?
        Бросаю красноречивый взгляд на его полотенце. Его это не смущает. Напротив, он веселится еще больше.
        - Так вы думаете, я специально готовился к вашему приходу?
        - Это же очевидно, Марат, - снисходительно заявляю я, гордая тем, что вывела его на чистую воду. - Вы ведь думали, что я прибегу благодарить вас?
        - Благодарить?
        - Вот именно. Мы оба знаем, какой благодарности вы ожидали. Не так ли?
        - И какой же?
        - Секса.
        - Вот как? А вы, значит, мне в этом откажете?
        - Разумеется, - расхохоталась я.
        - А жаль!
        - Дешево вы однако цените мои услуги.
        - Ну, не так уж и дешево.
        Я снова вспыхнула.
        - Мне очень жаль, что вы привыкли покупать любовь и секс за деньги, Марат. Только у меня вы их не купите.
        - Почему же?
        - Потому что я чувствами не торгую.
        - Похвально. Тогда я тем более рад.
        - Рады? Чему же?
        - Тому, что ни вы, ни я не наделали глупостей.
        - Но как вам пришло это в голову? - начала я сеанс психоанализа в домашних условиях.
        - Прости, что пришло мне в голову? - спросил он, все так же хохоча мне в ухо.
        - Зачем вы подарили мне машину?
        Он оторвался от моего плеча и уха и в упор посмотрел мне в лицо. Его глаза искрились лукавством, издевались и насмехались. Но тон был серьезен.
        - Кэтти, это не я.
        - ???
        - Это не я, Кэт. Простите, но не я вам подарил машину.
        - Как это?
        - Правда, не я.
        Здрасьте, приехали! Этого не может быть!
        - Но вы же сами только что признались.
        - Я не признавался.
        - Но вы же сами только что просили прощения.
        - Да, просил. За то, что не я вам сделал этот подарок.
        - Почему же вы сразу об этом не сказали? - пришла в ярость я.
        - Но вы ведь не спрашивали. И потом, было так забавно слушать вашу милую проповедь.
        - Забавно? - Я вышла из себя и попыталась высвободиться из его объятий.
        - Только не бейте меня, Кэт, я этого не заслужил, - отпустил меня он.
        - Значит, это не вы? - для пущей уверенности переспросила я.
        - Нет, не я.
        - Вы не дарили мне машину?
        - Ни машину и ничего другого. И даже не собирался.
        - Вот как? - наступала я на него в то время, как он пятился назад. - Не собирались?
        - Не собирался. И сейчас не собираюсь.
        - Считаете, я этого не достойна?
        - Ну почему же? Вам ведь не нужны материальные ценности, правда?
        - Правда.
        - Поэтому я и не собирался вам ничего дарить. К тому же, как вы сами меня убедили, этим вашей близости не добьешься.
        - Вот именно!
        - Вот я и не пытаюсь. Буду пытаться завоевать вас другим путем.
        Он явно надо мной издевается.
        - Какой же вы все таки подлый, мерзкий негодяй и подонок! - негодовала я, взбешенная тем спектаклем, который он вынудил перед ним разыграть.
        - Помилуйте, Кэтти! Вы врываетесь ко мне домой, застаете меня неодетым, смущаете, обвиняте, бьете ни за что по лицу, а теперь еще и подонком обзываете. И все это потому, что не я подарил вам подарок, который вам не нужен? Ну где же логика?
        Вот, черт! Пытается меня запутать.
        - Вы воспользовались мною, - ору не своим голосом. - Я с вами серьезно говорила о своих принципах, а вы стояли и смеялись надо мной.
        - Ну а что же мне было делать?
        - Не знаю, черт вас подери! Могли бы вести себя как джентльмен.
        - А как же ведут себя джентльмены, не подскажете?
        - Ну уж точно не так, как вы!
        - За что мне все это, Кэтти? Ну в чем я перед вами провинился? - взмолился он.
        - Не воображайте, - бессмысленно ответила я. - Более самоуверенного и наглого типа я еще не встречала.
        Я уверенно направилась в сторону выхода, предварительно третий раз погрозив ему пальцем:
        - И не попадайтесь мне больше на глаза, Марат.
        - Как скажете, - раздался мне вдогонку его раздраженный голос. - Да, мой вам совет, Кэтти. Идите-ка вы к Лефтову. Наверняка это он одаривает вас столь щедрыми подарками. Он как раз сейчас сидит и ждет вашей благодарности.
        - Идите вы к черту! - прорычала я на пороге. - В отличие от вас он еще способен на щедрые поступки. А вы… вы просто циник и жмот.
        - Я что-то вас не пойму, Кэт. Вы злились, когда думали, что это я подарил вам машину, и возненавидили меня, когда узнали, что это не я.
        Мне нечего ему сказать. Просто злобно рычу в ответ.
        - Вы уж меня извините, - снова подошел он к дверям, но уже одетый, - но ни машин, ни других материальных ценностей я вам дарить не собираюсь.
        - Я же говорила, что вы жмот, - торжествую я.
        - Нет. Но я не привык покупать любовь женщин.
        - Можно подумать.
        - И если я и решу вас завоевывать, я сделаю это совершенно другим способом.
        - Каким же?
        - Пусть это будет для вас сюрпризом. Впрочем, я же сказал, если я сам захочу этого. А кто вам сказал, что мне это нужно?
        - Хам!
        - Вы, конечно, забавная, милая, смешная девушка. Но почему вы решили, что вы в моем вкусе и я буду вас добиваться?
        - А разве нет?
        - Бегите к Лефтову, Кэтти! Уж ему-то это точно нужно.
        - Держитесь от меня подальше! - крикнула я ему в лицо и оглушительно хлопнула дверью.
        Я бежала по асфальту, задыхаяь от слез и негодования. Таких подлых мужиков я еще не встречала. Я бы, конечно, злилась, если бы это он подарил мне машину, но еще больше я злилась за то, что это был не он, да еще и смел гордиться этим. Вот подлец! Мысль о щедрости Лефтова не грела душу. Уж если я злилась на Марата, то мысль о благодарности в адрес Лефтова и вовсе вызывала раздражение. И все же каков Марат, а? И я еще думала о том, чтобы лишиться с ним девственности? Ну нет! Мало ли что я его хочу, как никого другого. Перехочется!


        Глава 11
        ЧЕРТИ В «БЕНТЛИ»
        Я никак не могла успокоиться после той позорной встречи с Маратом. И последнюю неделю занималась исключительно самобичеванием по поводу того, какая же я идиотка.
        С Лефтовым оказалось все просто. Дяденька из подарочной конторы передал ему и мои благодарственные речи, и собственно сам подарок… Лефтов, конечно, такого поворота событий не ожидал. Но по крайней мере, он надо мной не смеялся. В отличие от некоторых. Я решила вопользоваться ситуацией, и, пока мой неудавшийся щедрый спонсор находился в ступоре, я мило с ним распрощалась.
        Распрощаться с Маришей было гораздо сложнее. То, как я поступила с подарком, она сочла за кровное оскорбление. Можно было подумать, я вернула обратно машину, которую подарили ей.
        - Могла бы, между прочим, подумать о подруге, - заявила Мариша. - У меня уже сил нет ходить пешком.
        - Я не сплю с мужчинами даже ради подруг, - отрезала я.
        - А кто тебя заставляет с ним спать?
        - А ты считаешь, что он подарил мне машину просто так? Сделал бескорыстный благотворительный взнос? Конечно!
        - А было бы неплохо, - рассмеялась Мариша.
        - Согласна, - ответила я. - Если бы он просто оставил документы под ковриком и никогда не рассекретил себя.
        - Как романтично!
        - Но нереально! Он сделал тайну только для работника подарочной конторы. А через час уже звонил мне. И вовсе он не собирался сидеть и ждать, догадалась я или нет. Он уже ждал благодарностей.
        - А ты догадалась, что это он? - поинтересовалась Мариша.
        Что бы ей такое сказать?
        - Со второй попытки.
        Она оживилась:
        - Со второй? А кто был с первой попытки?
        - Догадайся.
        На Маришином лице нарисовалась слащавая улыбка.
        - Только не говори мне, что ты подумала о Марате?
        - К сожалению, да, - ответила я и покраснела, впомнив детали той самой встречи.
        - А было бы неплохо, если бы это на самом деле сделал он, - засияла Мариша.
        - Какая разница. Я и от него бы не приняла такой подарок.
        - Правда? - недоверчиво спросила Мариша.
        - Правда. Но это был не Марат, и боюсь, он никогда не совершит такой поступок, - вздохнула я не без нотки сожаления в голосе.
        - Почему? Мне кажется, ты его недооцениваешь.
        - Он мне сам так сказал.
        Мариша застыла с той же хитрой улыбкой на лице. Лишь брови ее вопросительно поползли вверх.
        - Ты что, с ним разговаривала?
        - Да. Я ведь подумала, что это он.
        - И что??? - Интерес подруги увеличивался в геометрической прогрессии.
        - Ничего. Он только посмеялся надо мной. Сказал, что никогда бы такого не сделал, и дал понять, что я ему как женщина не интересна.
        - Что так и сказал?
        - Почти дословно.
        - Не верю!
        - А мне плевать, - соврала я, слишком сильно уязвленная таким положением дел.
        - Да он же просто дразнит тебя, Кэт!
        - Дразнит?
        - Конечно, - с видом знатока заявила Мариванна и приступила к леции, - просто у всех мужиков своя тактика подкатывания яиц к привлекательной девушке. Одни заваливают цветами и комплиментами, чтобы убедить даму сердца в своей романтичности. Другие поют серенады с этой же целью. Третьи устраивают аттракцион невиданной щедрости, преподносят машины и денежные знаки, намекая, так сказать, на свою материальную перспективность. Ну а некоторые дразнят.
        - Зачем?
        - Ну я, честно говоря, и сама не знаю зачем, - вздохнула Мариша. - Но на некоторых этот метод действует.
        По ее многозначительному косому вгляду из-под вздернутых бровей я поняла, кого она имеет в виду.
        - Это на меня, что ли?
        - Конечно.
        - Интересно как? - полюбопытствовала я, не совсем понимая, куда клонит подруга.
        - Ну, на тебя ведь не подействовали комплименты?
        - Нет.
        - И даже подаренный автомобиль тебя не тронул?
        - Нисколько.
        - Вот видишь. А Марат с его издевками очень даже тронул.
        Я хотела возразить.
        - Ну, я же вижу, - не дала мне и слова вымолвить Мариша. - Ты сама выбрала. Поэтому бедному Марату ничего и не оставалось, как пустить в ход последнее оружие - дерзость. Хотя я лично предпочла бы все-таки машинку.
        Кто бы сомневался!
        Как оказалось, прощаться с Лефтовым было еще рано. И если на меня его щедрый поступок произвел не слишком большой эффект, то для Мариши, напротив, явился лакмусовой бумажкой перспективности субъекта. Лакмус этот светился ядовито-красным, красноречиво утверждая «надо брать». То, что кавалер был вообще-то моим, Маришу нисколько не смущало. Тем более что я не прилагала ровным счетом никаких усилий, чтобы его за собой закрепить, и против того, чтобы он переметнулся к моей более впечатлительной подруге, ничего не имела. На том и порешили. Мариша попытается взять Лефтова в оборот, а я здорово повеселюсь, наблюдая за тем, как это будет происходить.
        Не успела я и глазом моргнуть, как первый сюрприз уже был готов. Мариванна договорилась на выходных поехать вместе с Лефтовым и его приятелем куда-то на загородную базу отдыха. Ну вот, скажите, пожалуйста, на что рассчитывают девушки, соглашаясь на подобные предложения?
        - Ты с ума сошла? - орала я на Мариванну.
        - А в чем дело? - хлопала она в мою сторону своими тяжелыми ресницами.
        - В чем дело? Ты что не понимаешь, что они рассчитывают на секс?
        - Ну и что? - нисколько не смутилась Мариша.
        - А то, что я не собираюсь заниматься сексом ни с Лефтовым, ни с его дружком. Ты-то, может, и надумала зарабатывать на машинку одним местом, а я не хочу.
        - Фу, как ты о подруге некрасиво выражаешься, - скривилась Мариша. - Ты же знаешь, я не такая…
        - …Я жду трамвая.
        - Вот именно, - развеселилась Мариша. - И потом, нас ведь никто не заставит. Попудрим мальчикам мозги и поедем домой. Ну, пожалуйста, Куся, ну ради подруги. Мне ведь так нужна машинка.
        Нормально, вообще? Ей машинка нужна, а мне отдувайся? Ну да ладно, что-нибудь придумаем.
        Ровно в назначенный час за нами прикатила диковинная пафосная машина под названием
«бентли». Стандартно и предсказуемо. Пока Мариша пребывала в экстазе от подобных спецэффектов, я зевала и пыталась представить Лефтова за рулем горбатого
«Запорожца». Получалось не очень. Ну да, в короне в него не сядешь.
        Лефтов, однако, невзирая на корону выпрыгнул из салона и поторопился открыть нам дверь. На этот раз он сам за рулем. Оно и понятно. Зачем посвящать шоферов в свои маленькие эротические приключения?
        Мы с Маришей чинно и вальяжно погрузились в салон. «Однако мне он почему-то не такую машинку дарил», - подумала я и приступила к размышлениям на тему «смогла бы я так же легко отказаться от автомобиля „бентли"?». Конечно, за цену одного такого авто можно приобрести с полсотни машинок типа той, что с царского плеча кинули мне, и раздаривать их всяким девочкам-припевочкам, закрепляя тем самым свой имидж щедрого дяденьки и рассчитывая на адекватные затраченной сумме ласки. Как пошло!
        - А куда мы, собственно, едем, джентльмены? - решила я узнать место дислокации развратного пикничка.
        - В одно прекрасное место, Кэтти, - загадочно сообщил Лефтов. - Уверен, что вам понравится.
        Но я-то в этом так не уверена. Паника растет.
        - Боюсь, что мы не сможем находиться там очень долго и тем более ночевать, - решила я сразу расставить все точки над i.
        Мариша недовольно посмотрела в мою сторону. И я поняла, что, по ее мнению, не стоило обламывать их так рано. Ничего, переживут. В конце концов, это не я тут собралась зарабатывать на машинку.
        - Ну, конечно, Кэтти, - не стал возражать Лефтов. - Как только вы решите уехать, мы отправим вас домой. Кроме того, насчет ночевки можете не беспокоиться. В доме несколько спален, и вы сможете уединиться.
        Скажите, пожалуйста, какой заботливый! Так это ты нас для душевных бесед туда везешь, что ли? Как мило! Только так я и поверила.
        Нашу дружную компанию дополнял уже знакомый нам товарищ Руслан. Личность эта для меня непонятная и загадочная. Этот мужчина не раскланивался перед нами в любезностях, не рассыпался в комплементах, не скакал и не лебезил. Вот это и настораживало. За всем происходящим он наблюдал молча, криво улыбаясь. Мне от таких улыбок становилось некомфортно. Марише, кажется, тоже. Изо всех сил она старалась расшевелить Руслана, но ни ее улыбки, ни комплементы, ни милый блондинистый треп на него не производили ни грамма впечатлений. Что ж, вечер, судя по всему, предстоит захватывающий.
        Подъезжаем к какой-то базе отдыха. Площадка прямо в лесу. На ней множество одинаковых домиков. В общем, в случае чего хрен убежишь. «Бентли» тормозит у одного из домиков. Заходим внутрь. Неплохонько. В духе деревенской роскоши. Домик внутри деревянный, будто только что срубленная изба. Два этажа. Внизу зал с камином и кухня. Наверху, подозреваю, спальни. Ну, с богом!
        Кирилл разливает по бокалам шампанское. Я не люблю шампанское. Мне невкусно пить пузырьки. К тому же от него я быстро пьянею, а потом зверски болит голова.
        - Предлагаю выпить за нашу встречу! - заявляет Лефтов, поднимая свой бокал. Ощущение такое, что он стоит на трибуне и толкает речь. Не люблю официоза. - Я очень счастлив находиться в компании таких необыкновенных девушек.
        Очень мило, конечно.
        Мы благодарно улыбаемся и дружно чокаемся. Невидимые официанты подносят блюда и исчезают. Лефтов бросает на меня похотливые взгляды. Я упорно делаю вид, что этого не замечаю. Мариша пытается отвести удар на себя. Это в ее интересах.
        Накатываем по второй. Уже веселее. Но все еще посещают мысли: «Неплохо бы отсюда исчезнуть и оказаться в другом месте».
        Мариша тащит Лефтова танцевать. Он особенно и не сопротивляется. Остаюсь наедине с Русланом. Жутковато. Прикуриваю сигарету. Руслан дымит сигарой, молча и мрачно смотрит в мою сторону.
        - Что-то не так? - не выдерживаю я.
        Руслан криво улыбается и дергает бровями:
        - С чего вы взяли?
        Грубиян!
        - У вас невеселое выражение лица.
        - Хм! - только и ответил он. - Вам показалось.
        На этом его красноречие заканчивается. Мы молча курим. Он сверлит меня взглядом. Я делаю вид, что этого не замечаю. И тут Руслан неожиданно тянется к пепельнице, тушит сигару, встает из-за стола и резко дергает меня за руку. Ничего себе манеры! Он грубо прижимает меня к себе и начинает двигаться в такт музыке. Кажется, это называется «Кто девушку ужинает, тот ее и танцует». Таких агрессивных танцев я еще не видела. В отличие от Лефтова, который традиционно плавно переминался с ноги на ногу под музыку, этот устроил настоящие «грязные танцы». Он стремительно кружил меня по комнате, то и дело резко запрокидывая почти к полу, так же резко поднимал и прижимал к себе, как бы случайно при этом дотрагиваясь до моей груди и задницы.
        Наконец ритмичная музыка закончилась, и я вздохнула с облегчением. Оказалось, преждевременно. Он не собирался выпускать меня из своих ручищ. Медленная музыка оказалась еще более худшим вариантом. Хоть ноги Руслана и успокоились, в пляс пошли руки. Плясали они преимущественно по моей спине, подозрительно часто соскальзывая ниже пояса либо коварно подбираясь к моей шее.
        - Отлично танцуешь, детка, - похотливо прошептал мне на ухо Руслан.
        - Спасибо, вы тоже, - ответила я.
        - Может, станцуем где-нибудь в другом месте? - прорычал он и пополз пальцами по моей шее.
        - Что вы имеете в виду? - спросила я, пытаясь высвободить шею. Но его пальцы настойчиво ощупывали мою кожу.
        - Давай станцуем в постели, Кэт, - прохрипел он. - Я тебя хочу.
        Вот только этого мне и не хватало. С ужасом чувствую, как холодеет моя спина.
        - Что???
        Вместо ответа он резко схватил меня за голову. И не успела я опомниться, как его язык оказался у меня во рту.
        Как известно, меня в подобных случаях чудовищно клинит. Так произошло и на сей раз. Пока он жадно терзал мои губы, я лихорадочно пыталась сообразить, что же это, собственно, происходит. Мозг отчаянно вопил «SOS», но не подсказывал выхода из положения. К счастью, первыми опомнились руки. Они уперлись в грудь вконец обнаглевшего танцора и с силой оттолкнули его в сторону. Чпок, и наши рты наконец расклеились.
        Я хотела отвесить ему звонкую пощечину, но вдруг сообразила, что лучше его не злить. Оказаться ночью в лесу - это не то, о чем мечтает каждая девушка.
        - Что вы себе позволяете? - закипела я в благородном негодовании.
        Его, казалось, нисколько не смутила моя реакция.
        - Я просто тебя поцеловал, детка! - криво улыбался он.
        - Я что-то не помню, чтобы разрешала вам это делать, - раскипалась я.
        - Но ведь и не запрещала.
        Логично, конечно.
        - Больше не смейте этого делать! - зашипела я ему в лицо и выскочила на веранду.
        На веранде я едва не наскочила на целующихся Маришу и Лефтова. Зашибись! Однако, в отличие от меня, в этой паре никто не сопротивлялся. Хорошенькое дельце! Один еще вчера задаривал меня подарками и признаниями, а сегодня, как ни в чем не бывало, целуется с моей подругой, а другая, как третьесортная шалава, соблазняет толстопузика, надеясь заполучить от него, как минимум, автомобиль. Мне, конечно, не жалко, но все-таки.
        Приходится возвращаться в дом. К счастью, Руслана я там не обнаруживаю. Прикуриваю сигарету и с ужасом размышляю о предстоящей ночи. Вечер выдался многообещающим, и в то, что сегодня обойдется без домогательств, верилось все меньше. С горя я осушила еще один бокал ненавистного шампанского. Мне подумалось, что на пьяный глаз все проблемы мне покажутся пустяковыми. Явился Руслан. Уселся напротив и все так же бесцеремонно уставился на меня. Я его, конечно, игнорирую.
        - Послушай, Кэт, у меня к тебе предложение.
        Вот оно что! Я вынуждена поднять на него глаза.
        Его паскудная кривая ухмылка не обещает ничего хорошего.
        - Я надеюсь, не руки и сердца? - съязвила я.
        - Конечно нет, - отрезал он, и мне стало еще неприятнее.
        - Тогда какое же?
        - Деловое.
        У него ко мне деловое предложение? Это интересно.
        - Я вас слушаю, - деловито сообщила я.
        - Я предлагаю тебе сделку, - хитро прищурился он, - очень выгодную сделку. Ты будешь полной дурой, если откажешься. Эта сделка сулит большую прибыль. А тебе ведь нужны деньги, правда?
        - Так же, как и всем другим людям.
        - Тогда соглашайся.
        - Согласиться на что? - все еще не догоняла я.
        - Быть моей любовницей.
        - Что?
        - Ты мне нравишься. И я готов за это заплатить.
        - Извините, Руслан, но мне кажется, что вы меня с кем-то путаете. Я не занимаюсь проституцией.
        - Я знаю, - нисколько не смутился он. - Кроме того, я ведь и не предлагаю тебе секс на одну ночь.
        - Вот как? А что же тогда?
        - Видишь ли, мне не хватит одной ночи, чтобы получить от тебя все, что мне хочется. Поэтому я предлагаю тебе долгосрочную сделку.
        - Вы называете отношения сделкой? - вспылила я.
        - А что в этом такого? Я просто называю вещи своими именами. В любых отношениях партнеры используют друг друга. В данном случае я предлагаю тебе использовать меня. Я хочу тебя, а ты хочешь денег, так давай же исполним желания друг друга.
        Такой прямолинейности я еще в своей жизни не встречала. У меня много поклонников, и среди них много состоятельных мужчин. Все они мечтают о моей благосклонности и готовы на изрядные финансовые затраты. Но чтобы вот так откровенно взять и предложить мне денег - такого не было.
        - А вы считаете, что все можно купить?
        - А разве нет?
        - Извините, но моя любовь за деньги не продается, - гордо сообщила я.
        - А кто сказал, что мне нужна твоя любовь?
        - А разве нет?
        - Нет, Кэт. Мне не нужна твоя любовь. Я говорил просто о сексе. Ты будешь моей девушкой. Будешь появляться со мной в разных местах, будешь тратить мои деньги, а взамен всего лишь оказывать мне некоторые интимные услуги.
        - Всего лишь? - возмутилась я его неслыханной наглости.
        - Я не думаю, что это будет такой серьезной платой. Я даже уверен, что тебе понравится. Но кроме удовольствия ты будешь получать огромные деньги. У тебя будет собственная машина, квартира, дорогие шмотки и украшения.
        - А вы разве не знаете о неудачной попытке вашего друга подкупить меня машиной? - нашлась наконец я.
        Он рассмеялся:
        - Я знаю про машину Лефтова. Но это другой случай. Ты ведь не такая женщина, которую можно купить так задешево, правда? Я предлагаю тебе совсем другую цену. Гораздо больше. Сколько ты хочешь?
        - Я отказываюсь, - отчеканила я и приняла на себя оскорбленный вид. - За кого вы меня принимаете?
        - За умную девушку, Кэтти. А я не думаю, что многие мужчины видят в тебе то, что вижу я. Да, ты красивая. И Лефтов купился на твою внешность, не больше. Как видишь, он так же быстро переключился на твою подругу. Но в этой блондиночке нет и капли того драгоценного качества, которое есть в тебе, - породы. Ты не просто смазливая девчонка, в тебе есть что-то, чего я не вижу в других. И я хочу обладать этим. Я хочу, чтобы ты была моей.
        - Извините, Руслан, но это исключено, - заявила я, потушив сигарету.
        - Ты не поняла, я готов платить большие деньги.
        - Ах, вот как! - завелась я. - Большие деньги? Засуньте себе их… знаете куда?
        - Не горячись, девочка, - недобро улыбнулся Руслан. - Подумай. Можешь не отвечать сейчас. Но с твоей стороны будет очень глупо отказываться от такого выгодного предложения. Любая девушка на твоем месте…
        - Вот и предлагайте другим девушкам, - перебила я.
        - Беда в том, что мне не нужны другие, детка. Я хочу тебя. А я привык получать все, чего я хочу. Даю тебе время на размышления.
        В комнату вошли Лефтов и Мариша. Наконец-то! Вид у Лефтова был весьма довольный. Мариша направилась в туалет. Видимо, реставрировать свой обеспомаженный рот. Я почему-то уверена, что никакого секса на веранде и быть не могло. Исключено. Находиться в обществе этих двух избалованных бабками самцов у меня не было никакого желания, и я отлучилась в дамскую комнату. Поскольку туалет на первом этаже был занят, я решила подняться наверх. Закрыв дверь на щеколду, я села на край ванны и открыла кран. Я опустила руки под холодные струи воды и затем провела ими по шее, надеясь, что это поможет мне прийти в себя. Холодные капельки, мгновенно согреваясь на моей коже, стекали по спине. И это не помогало. «Что же делать?» - лихорадочно думала я. Руслан - хищник поопаснее Марата. Это над тем я могла издеваться, шутить и отвешивать пощечины. Делать это с Русланом опасно. Мысль о предстоящей ночи навевала ужас. Мысли путались в голове. И зачем я выпила столько шампанского?
        Я вышла из туалета. Но спускаться вниз не хотелось. Я открыла дверь одной из комнат и вошла внутрь. Спальня, как я и думала. Широкая кровать, зеркала. Типичный траходром. Интересно, скольких девах они уже сюда перетаскали? В голове шумели пузырьки шампанского. Я присела на небольшой диванчик, приземляться на траходром я брезговала, сбросила туфли и закинула ноги на спинку дивана.
        Вот если бы здесь вместо Лефтова и Руслана был Марат - другое дело. Я вдруг вспомнила наши с ним приключения на том диване в библиотеке, и мне стало весело. По сравнению с этим чудовищным Русланом, Марат мне казался белым и пушистым. Кроме того, он хотя бы не предлагал мне денег. Жаль, что его нет сейчас рядом. По крайней мере, я бы получила удовольствие, издеваясь над ним. Да и целоваться с ним, честно говоря, мне было гораздо приятнее, чем с Русланом. Только сейчас я поняла эту разницу. Поцелуй Руслана был похотливым и грубым. Марат целовал хоть и неистово, но как-то нежно, бережно. И чего греха таить, на его поцелуй я отвечала, в то время как губы Руслана не пробудили во мне никакой ответной реакции. Я вдруг вспомнила губы Марата, его неистовый, сумасшедший поцелуй, и мне отчаянно захотелось повторить его. И зачем я все это сейчас вспоминаю?
        - Не меня ли ты здесь ожидаешь? - неожиданно раздалось где-то рядом.
        Я вскочила с дивана как ошпаренная. Руслан закрывал за собой дверь.
        - Извините, но нет.
        Кажется, он был пьянее прежнего. Только этого и не хватало.
        - Ты подумала? - спросил он и вплотную приблизился ко мне. На меня уставились его ненормально горящие глаза.
        - Над чем? - не сразу поняла я.
        - Над моим предложением.
        О, нет! Только не это.
        - Извините, Руслан. Но мое мнение осталось прежним.
        - То есть «нет»? - спросил он и злобно сжал челюсти.
        - То есть «нет», - решительно ответила я, собравшись с силами.
        - Почему?
        - Потому что мне не нужны ваши деньги. И я не хочу быть вашей любовницей.
        - Ты не понимаешь, что делаешь, - произнес он, и я осознала, что он сейчас очень зол. - Ты будешь жалеть.
        Ну что мне ему ответить? Впрочем, ему и не нужны мои ответы. Он грубо хватает меня, и его рот снова терзает меня. На этот раз я лучше соображаю. Адаптировалась. Сопротивляюсь.
        - Прекратите, Руслан! Что вы делаете?
        - Извини, девочка, но я ничего не могу с собой поделать. Я хочу тебя, - заявил он и распустил руки.
        - Извините, но я вас не хочу, - привела я самый весомый, на мой взгляд, аргумент.
        - Захочешь, - заявил он и швырнул меня на кровать. Не успела я опомниться, как почувствовала себя придавленной тяжестью его тела.
        Руслан жадно целовал мои губы и расстегивал пуговицы на моей рубашке. Я отчаянно пыталась сопротивляться. Но силы были неравны. Господи, что же делать? Он же меня сейчас изнасилует.
        - Прекратите, пожалуйста! Отпустите меня сейчас же! - требовала я.
        - Никуда я тебя не отпущу, девочка! - заявил Руслан и стал расстегивать брюки.
        Я воспользовалась ситуацией и выскочила из-под него. Добежать до двери я не успела. Он схватил меня на руки, подбросил вверх, поймал и расхохотался мне прямо в лицо дурацким пьяным смехом.
        - Вы сошли с ума! - орала я и изо всех сил лупила его по лицу. Последствия меня уже не пугали. Да и какие последствия? И так хуже некуда.
        - Я же сказал тебе, что ты будешь моей. И я не собираюсь отказываться от своих слов.
        - И что же, вы собираетесь меня изнасиловать? - попыталась я оказать психологическое давление. Напрасно.
        - Называй, как хочешь. Но я ведь предупредил, что привык получать то, что хочу. Я предлагал тебе большие деньги. Я предлагал тебе отношения. Ты отказалась. Не захотела красиво - получай. Я отымею тебя, как обычную шалаву. Большего ты не заслуживаешь, детка.
        - Мерзавец, убери от меня свои руки! Я тебя ненавижу! - визжала я.
        - Мне все равно, девочка. Меня это даже заводит, - заявил он и, засунув руку в мой лифчик, больно ущипнул грудь. - Так что расслабься и получай удовольствие.
        Расслабляться я не собиралась, а удовольствием тут и не пахло. Он снова швырнул меня на кровать и быстро сбросил с себя рубашку. Его полуголый вид приводил меня в ужас. Невзирая на мои протесты, он стащил с меня джинсы и принялся целовать мои ноги. Черт его побери! Сильный дьявол! Одолеть его невозможно. От мысли, что это чудовище вот-вот лишит меня девственности, я едва не потеряла сознание. Ну почему я тогда не переспала с Маратом? Мне почему-то казалось, что тогда мне было бы легче быть изнасилованной Русланом. И как меня угораздило влипнуть в эту историю?
        - Сволочь, отпусти меня живо! Подонок! - орала я и изо всех сил впивалась ногтями в его спину.
        - Надумала царапаться, кошечка? - смеялся он мне в лицо. - Придется тебя привязать.
        В считаные секунды он туго связал мои руки ремнем и прикрепил его к изголовью кровати. Видимо, опыт в этом деле у него имелся изрядный. От беспомощности и ужаса мои глаза наполнились слезами, но позволить себе заплакать я не могла. Наверняка такого маньяка мои слезы возбудят еще больше. Он продолжал снимать с меня одежду. Его руки грубо мяли мое тело. Он жадно впивался в мою кожу, больно кусал ее и, словно зверь, рычал что-то несуразное.
        - Как же я тебя хочу, детка… Хочу тебя с тех пор, как впервые увидел. Я хочу, чтобы ты кричала, стонала подо мной. Я тебе покажу, что такое настоящий секс. Сама потом просить будешь.
        - Отпустите меня! - взмолилась я.
        - Ни за что.
        - Отпустите ее сейчас же! - услышала я пронзительный визг за спиной Руслана и через мгновение увидела Маришу, ловко оседлавшую спину моего насильника.
        - Что за черт! - заревел Руслан и встал на дыбы, будто дикий мустанг, пытавшийся сбросить нежелательного всадника. - Ах, это ты, блондиночка? Хочешь составить нам компанию? Ну что ж, я не против трио.
        Он ловко сбросил ее со спины и кинул на кровать. Но Мариша не собиралась сдаваться. Она вскочила на ноги и вцепилась в его лицо:
        - Если ты не отпустишь нас, сволочь, я выцарапаю тебе глаза, понял?
        - Что тут происходит? - спросил вошедший в комнату Лефтов. И в нас с Маришей родилась надежда, что хоть кто-то прекратит этот кошмар.
        - Он пытается изнасиловать Кэт! - истерично заорала Мариша и бросилась развязывать ремень, приковавший меня к кровати.
        - Руслан? - невозмутимым тоном вопрошал Лефтов.
        - Что «Руслан»? Да сколько уже можно возиться с этими девками? Мы дарим им машины, предлагаем деньги, а они строят из себя недотрог. Я не собираюсь больше ждать. И тебе не советую.
        Я лихорадочно одевалась и отрабатывала в мозгу варианты бегства.
        - Но Руслан, - невнятно мычал Лефтов. - Мы же так не договаривались.
        - Что значит «не договаривались»? Ты ведь сам сказал, что я могу забрать себе эту девочку. Тебе ведь все равно, с ней или с блондинкой. А я хочу только ее.
        - Сволочи! - орала Мариша, словно раненая тигрица.
        - Да заткнись ты уже наконец! - рявкнул Руслан и резко поднял Маришу с пола. Ее тело проделало невероятный пируэт, переворачиваясь в воздухе. Руслан держал ее за ноги, вниз головой. Мариша визжала, ее платье задралось по самую шею. Руслан чудовищно хохотал.
        - Кирилл, ты можешь действовать. Я ее подержу.
        И тут меня задело. Если я торможу, когда мучают меня, то смотреть на унижения любимой подруги я категорически не в состоянии. Я подбежала сбоку, резко просунула руку между Маришей и ее мучителем и схватила его за тот самый орган, ради которого он и решил устроить эту дьявольскую оргию. От неожиданности он отпустил Маришу и повернулся ко мне.
        - Хочешь поиграть, девочка? - расплылся в похотливой улыбке Руслан, и я почувствовала, как мягкое в моих руках затвердело и увеличилась в размере. - Вот так бы сразу.
        - Хочешь получить удовольствие, милый? - страстно пропела я, улыбаясь ему в лицо.
        - Да, детка. А ты знаешь, как завести мужчину. Меня дико возбуждают наши игры. Ну, давай уже приступим к делу.
        - Потерпи секундочку, мой сладкий, - прошептала я, приблизив свое лицо настолько, что мои губы, шевелясь при разговоре, касались его рта. - Сейчас ты получишь кайф.
        Я резко отпустила руку и изо всех сил двинула ему коленом между ног. Надо было видеть, как изменилось его лицо. Он схватился руками за то, что еще совсем недавно было в моих руках. Держу пари, это что-то уже не было таким твердым и большим.
        - С-сука! - завыл он сдавленным голосом.
        - Наслаждайся, малыш! - пропела я на прощание, схватила Маришу за руку и побежала к двери. По дороге Мариванна не упустила возможности врезать промеж ног Лефтову.
        Мы летели по лестнице вниз и слышали вдогонку отборный мат наших недавних кавалеров. Но нас эти комплементы уже нисколько не трогали.


        Глава 12
        МОЙ РОК-Н-РОЛЛ
        Но радоваться было рано. Убежать от старых извращенцев - это только полдела. А вот что делать двум молодым беззащитным девушкам поздно вечером в неизвестном месте? Бежать в лес у нас не хватало смелости. Но, с другой стороны, мы прекрасно понимали: как только наши кавалеры реанимируют свои гениталии, тут же бросятся нам вдогонку. И уж если поймают - нам точно несдобровать. Мы бежали вдоль дороги так, что только пятки сверкали, и едва не угодили под колеса неизвестного автомобиля. Это было наше единственное спасение. Я бросилась к водительской дверце, открыла ее и стала кричать что-то несуразное человеку за рулем.
        - Помогите нам, пожалуйста… спасите… увезите быстрее… сейчас они нас догонят…
        - Что происходит? - переполошился водитель и вышел из машины.
        На меня смотрело удивленное и перепуганное лицо Гарика, моего верного «не голубого» друга Гарика.
        - Гарик! - вне себя от радости заорала я и бросилась ему на шею.
        - Кэт? Что ты тут делаешь? И что случилось? - Он был не на шутку перепуган.
        - Пожалуйста, все расспросы потом! Гаричек, увези нас быстрее! Я тебя умоляю.
        - Хорошо-хорошо… - сказал он. - Только я не один.
        И только тут я заметила в салоне автомобиля еще одного мужчину и двух женщин. Черт!
        - Подожди минутку, я высажу друзей и отвезу вас, - сказал Гарик, и я мысленно поклонилась его благородству. - Да, и, возможно, тебе стоило бы одеться.
        Черт побери! Вообще-то Гарик прав. Убегая из коттеджа, я не успела натянуть джинсы. И все это время стояла в трусах и рубашке, чем наверняка, вводила в ступор всех нечаянных зрителей этого бесплатного шоу. Но сегодня мне было уже не до стеснений. Я быстро натянула джинсы и запрыгнула на заднее сиденье Гариковой машины, как только изумленные девицы покинули ее. Мариша уселась рядом, на всякий случай заблокировала дверцу и перекрестилась. Мы спасены! Вот тебе и «голубой» Гарик!
        Пару минут мы ожидали Гарика в машине, пока он говорил о чем-то со своими спутниками.
        - Ну что, ты все еще собираешься раскрутить Лефтова на машинку? - съязвила я, глядя на стучащую зубами Марусю.
        - Прости меня, Кэт, - зарыдала она и уткнулась лицом в мое плечо. - Я такая дура.
        Ну и что с такой дурой поделаешь? Тем более если она любимая подруга.

        Гарик ни о чем не расспрашивал. И за это я была ему очень благодарна. Он только многозначительно посмотрел на нас, когда мы с Маришей внезапно пригнулись вниз, чтобы нас не смогли рассмотреть из проезжавшей мимо машины. Рядом проплыл «бентли» с двумя потрепанными мужчинами внутри, которые отчаянно матерились и пытались отыскать кого-то в темноте. Как все-таки хорошо, что в мире есть Гарик.
        Мне было неудобно за то, что мы вырвали его из компании. Но что поделаешь? Он повез нас по домам. В машине мы обнаружили коньяк и выпросили у Гарика по одной успокоительной дозе. Коньяк я вообще-то не пью, но тут уж выбирать не приходилось. Мы ехали молча, и каждый думал о своем. Точнее, все, конечно, думали об одном: как мы с Маришей до такого докатились. Коньяк начинал действовать и на смену страху, еще недавно наполнявшему мое сердце, пришли успокоение и истеричная радость. Меня тянуло на приключения, и, не доехав до дому, я попросила Гарика высадить меня на улице под предлогом ночной прогулки. Гарик немного посопротивлялся, но все же не смог меня разубедить.
        - Пожалуйста, будь осторожна, Кэтти, - сказал он мне на прощание. - И если что, звони, я всегда помогу.
        - Спасибо тебе, Гарик. Спасибо, что ты есть, - сказала я и, послав ему воздушный поцелуй, ушла в ночь.
        На улице было прохладно. Но, если учесть количество выпитого спиртного и все события прошедшего дня, легкая прохлада была даже кстати. Я шла по проспекту, топтала лужи и подставляла лицо дождю. И в моем сердце зазвучал рок-н-ролл. Необыкновенное ощущение легкости и мощного драйва одновременно. Может быть, это истерика? С одной стороны, мне было противно. Воспоминания о прошедшем вечере заставляли мои щеки пылать, а сердце бешено колотиться. Мне хотелось погрузиться под воду с головой и смыть с себя весь сегодняшний вечер, стереть со своих губ остатки ненавистных поцелуев, содрать вместе с кожей следы чужих, нелюбимых рук. И покрыть свежие раны поцелуями и ласками мужчины, которого я хотела. Как же нас угораздило так влипнуть? И как хорошо, что все это уже закончилось. Кроме того, я впервые отчетливо осознавала, что делаю и чего хочу. И я намеревалась осуществить задуманное. Может быть, сегодняшний день был и не мой, но уж ночь я намерена посвятить работе над ошибками.

«Какая же я все-таки счастливая, - размышляла я, подставляя щеки холодному ветру. - И как хорошо, что на этот раз пронесло. Я все исправлю, все изменю, выстрою все так, чтобы потом не жалеть. Я - девушка, которая настойчиво ищет любви и которая наконец поняла, чего хочет».

        - Привет, - сказал его рот, растягиваясь в улыбке и изо всех сил пытаясь это скрыть.
        - Привет, - ответили мои губы, еще сохранившие влагу дождя.
        - Ты промокла? Замерзла? Что случилось? Проходи.
        И зачем столько вопросов. Глупый! Ты же не знаешь, что я пришла к тебе вовсе не затем, чтобы отвечать на дурацкие «что» и «почему». Я неотрывно смотрю на его губы. Он улыбается. И мне уже не холодно. С моих ресниц все еще капает дождь, оставляя за собой темные дорожки туши. Мои волосы мокрые, и я знаю, что он это любит.
        - Кто-то опять подарил тебе машину? - изменили улыбке его губы. - Предупреждаю, это не я.
        - Нет, - ответил мой рот, и мне до боли захотелось, чтобы он тоже сейчас ловил каждое движение моих губ.
        Но он не смотрел на губы. Он смотрел на меня и, кажется, был растерян. Я опять застала его врасплох? Я для него полная неожиданность? Да я и для себя, пожалуй, полная неожиданность, женщина-загадка.
        - Ты не рад мне? - спросили мои губы, уже уставшие от этого никчемного разговора.
        - Рад, - растерялись его губы.
        Зачем наши рты тратят столько сил на ненужные движения? Разве не хотят они сейчас посвятить весь свой пыл чему-то более интересному? Слова невкусны. Вкусны чужие губы, нет, не чужие, а губы, которые сейчас напротив. Так зачем все это, ненужное?
        - Что случилось? - не сдавался его рот.
        Мои губы отказались отвечать. Они устали тратить силы попусту. Я мокрая, уставшая, едва не изнасилованная. И я не хочу больше игр.
        Мои губы отправились к нему навстречу. Его губы наконец замолчали. Ждут ли они меня? Нужна ли я им? Они приблизились вплотную. Но его губы оказались выше. Мои губы приподнялись на цыпочки и сказали «привет». Потом на секунду замолчали, отстранились и, немного подумав, не выдержали и откровенно признались: «Мы так рады вам». «Мы тоже очень соскучились», - внезапно признались его губы и бурно поприветствовали мои. Наши губы были счастливы. Наши губы любили друг друга. Наши языки превратились в два смычка, игравших одну мелодию. Наверное, симфонию. Или нет, не симфонию - это был рок-н-ролл. Точно, рок-н-ролл. Мощными ударными к оркестру присоединились два сердца, запели струны голосовых связок, выдавая сдавленное, хриплое соло. Я же говорила, рок-н-ролл! Децибелы зажигательной музыки наполнили все тело, заставили его содрогаться и вибрировать, как мощный сабвуфер. Я не могу не танцевать, когда звучит рок-н-ролл. Мои руки исполняли свой лучший танец. Он не смог сопротивляться. Его руки плясали дуэтом. Я предчувствую коду, я уже на грани.
        - Постой, что происходит? - внезапно предали его губы. И музыка остановилась.

«Don't stop music…» - умоляло мое естество. Но он был неумолим. Его руки перестали танцевать, его тело выключило нашу музыку, его гитара расстроилась и вместо волшебного соло-стона стала издавать нелепые звуки. Его язык-смычок сломался и больше не издавал волшебную мелодию. И только сердца-барабаны еще продолжали стучать по инерции. Но что значит барабанная дробь без мелодии? Перестала звучать музыка. А я еще не научилась играть сольно. И моя музыка тоже умерла. Мой рок-н-ролл. Его вырубили. Не предупредив, выдернули из розетки. Грубо и неожиданно.
        - Зачем? - спросили мои губы, и я отвела взгляд от его помертвевшего рта, устремив его к глазам.
        Узнаю этот взгляд. Это лучистое издевательство.
        - Зачем «что»? - спросил Марат, лукаво улыбаясь.
        - Зачем ты остановился?
        - Я хочу знать, что происходит.
        - А что происходит?
        - Зачем ты пришла?
        - Я пришла тебя поцеловать.
        - Кэт, ты не перестаешь меня удивлять.
        - Что же тут удивительного? Я шла по улице, и мне вдруг захотелось тебя поцеловать.
        Мы стоим и молча смотрим друг на друга. Ему, видимо, нечем ответить на мои слова. Дурацкая ситуация. Стою у него в прихожей, мокрая, с требующими поцелуев губами, а он задает нелепые вопросы. Мы думали, что поем одну песню, а оказалось - разные. Вот и получился какой-то бред.
        - Да ты же мокрая, Кэт! Простудишься, - сообразил он.
        - Плевать. Тебе ведь нравится, когда я мокрая, правда?
        Он секунду молчит. К чему эта игра? Я ведь знаю, что нравится.
        - Ну, допустим. И все равно ты можешь простудиться.
        - Ты будешь переживать?
        - Буду.
        Надо же, какой он сегодня участливый. Теплый и мягкий, как мой старый плюшевый медведь. Только у медведя нет таких губ.
        - И что же нам делать? - бессмысленно спрашиваю я. Моим губам запретили играть музыку, и теперь им было все равно что воспроизводить.
        - Предлагаю тебе переодеться.
        - О, наша любимая игра с переодеванием, - расхохоталась я.
        - Я сделаю тебе чай и растоплю камин.
        - Ладно, - сдалась я.
        Раз не хочет меня видеть в соблазнительном мокром наряде, так и быть, переоденусь.
        Напялила на себя его теплую рубашку. С такими темпами я скоро весь его гардероб перемеряю. Мои губы повеселели. Они больше не чувствовали на себе следов грубых поцелуев Руслана. Нежные губы Марата вытравили эти следы. Его руки стерли с моего тела остатки чужих рук. Этого-то мне и надо было. Я вышла в гостиную. Марат сидел в широком кресле и задумчиво смотрел на огонь. Такой он мне нравился - когда молчал и думал. Люблю думающих мужчин. И чтобы не болтали без дела. А я ведь не только целовать его хочу. Неслышно подхожу сзади и провожу пальцами по его шее. Он вздрагивает, но не оборачивается. Мои пальцы спускаются к вороту майки, они изучают его грудь, возвращаются к шее, покалывая ногтями. Марат молчит. Я обхожу кресло, сажусь на пол, лицом к нему, и кладу голову ему на колени. Его руки ныряют в мои волосы. Он наклоняется и погружает в них свое лицо. Кто бы мог подумать, что счастье - это когда кто-то прячется в твоих волосах. Его губы поют колыбельную моим волосам. Его руки убаюкивают кожу на моей шее и спине. Но я не собираюсь спать. Моему сердцу сейчас не до сна. Я поднимаюсь с пола и забираюсь
к нему на колени. Мои глаза проникают в его глаза, мои пальцы приветствуют его лицо. Он молчит. Его руки и губы застыли в нерешительности.
        - Я хочу тебя, - заявляют мои губы и запрещают его рту отвечать. Мне не нужно ответов, не нужно слов. Просто позволь своим губам делать то, что им хочется.
        И тут его губы словно с цепи сорвались. Они ожили и снова запели, только еще громче, мощнее. Они не давали моим губам произнести ни звука, подавляя своим убедительным соло. А я и не возражала. Мне нравится подчиняться его губам, я теперь это точно знаю. Я согласна слушаться. Пусть только не останавливаются. Пусть продолжают петь. Мой рок-н-ролл.
        Я обожаю его губы. Они мягкие, но упругие, настойчивые, но нежные. Я люблю его руки. Они заставляют мое тело танцевать. Я схожу с ума по его телу, оно подавляет мою волю, превращая в покорную рабыню. У него вкусная кожа. Я хочу ощущать ее под губами каждое мгновение. Но этого мало. Я хочу его всего. Я хочу чувствовать его внутри себя. Я просто его хочу, черт возьми!
        - Что это? - неожиданно слышу чей-то голос.
        Кто это? Ах, да, ведь его губы могут не только целовать. В этот момент мне захотелось, чтобы он был немым. Тогда его губы были бы посвящены только поцелуям. И никаких слов. Открываю глаза и не закрываю рот, в надежде что он опомнится и вернется к нему. Он странно изменился в лице. Но почему? Голову на отсечение даю, что еще пару секунд назад он страшно меня хотел.
        - Что случилось? - спрашиваю.
        - Что это? - повторил он, сжимая руками мое запястье.
        Багровым браслетом на нем отпечатались следы от ремня Руслана. Пытаюсь вырвать руку. Напрасно. Еще недавно эта сила доставляла мне радость, а сейчас ужасно злила.
        - Отпусти меня! - закричала я второй раз за сегодняшний вечер.
        В отличие от Руслана, он не стал меня держать. Тихо поднял на руки, снял со своих колен и поставил на пол.
        - Что происходит, Кэт? В какие игры ты играешь? - сверлил он меня взглядом.
        Он был не то чтобы зол. Скорее, растерян.
        - Тебя кто-то обидел? - Его глаза встревожились еще больше.
        - Нет, - опустила взгляд я.
        - Или ты поклонница садомазо?
        - Нет, - горько рассмеялась я. - Давай лучше выпьем.
        Он налил мне виски. Хорошенький коктейль я сегодня намешала, однако. Потребовала хотя бы колы, чтобы разбавить. Он налил себе, залпом выпил, налил еще. Я медленно тянула свой разбавленный напиток и старалась не смотреть на Марата. Прикурила сигарету. На этот раз он не сделал мне замечания, только молча подставил блюдце. Пепельниц в его доме не было.
        - Скажи, Кэт, тебя кто-то обидел? - Он смотрел мне прямо в глаза.
        Я молчала.
        - Черт возьми, Кэт! Ну, ответь же мне! - сотрясал он мои плечи.
        - Все нормально, правда, - отмахнулась я и с удивлением почувствовала, как слезы жгут глаза. Еще не хватало разреветься перед этим мужчиной.
        И все-таки он их заметил, эти маленькие блестящие капельки в уголках моих глаз. Я знаю, некоторые женщины ошибаются, полагая, что слезы трогают мужчин. На самом деле они их жутко раздражают. Черт их подери, эти слезы!
        Он схватил меня за щеки и уставился мне в лицо. Я пытаюсь не смотреть на него. В глазах щиплет, в горле першит, голова идет кругом от выпитого. Делаю усилие, чтобы не разреветься.
        - Поцелуй меня, а? - с надеждой мямлю я.
        Он молчит.
        - Ну и не надо, - меняется тон моего голоса на безразличие. - Извини, мне, наверное, лучше уйти.
        Пытаюсь вырваться из его рук, но они не отпускают.
        - Никуда ты не пойдешь, пока все мне не объяснишь, - резко заявляет он и усаживает меня в кресло.
        Он опять наливает виски. Выпивает залпом. Я тоже не сопротивляюсь и осушаю бокал. Хотя я и так уже пьяненькая. Пора завязывать со спиртным. А то с такой жизнью я точно скоро сопьюсь.
        - Это Лефтов? - сурово вопрошает он, и я представляю, что нахожусь на допросе в НКВД.
        - Нет.
        - А кто?
        - Его друг, Руслан.
        - О, так ты уже успела и его обработать? - нервно рассмеялся Марат. - А ты шустрая, поздравляю!
        - Я никого не обрабатывала, - злобно прошипела я и вскочила с кресла.
        А я ведь уже стала забывать, какой он бывает невыносимый.
        - Значит, ты была с Русланом, - сказал он, наливая себе еще. - Не могу только понять, зачем ты после всего этого пришла ко мне?
        - Ты все не так понял, - попыталась оправдаться я.
        - Да куда уж мне! - подскочил он на ноги и перешел на крик. - А знаешь, ты ведь действительно удивительная.
        - Спасибо.
        - Удивительная лицемерка! - совсем разорался он. Я ненавижу, когда на меня кричат. - Сначала пудришь мне мозги своей неприступностью, корчишь из себя оскорбленную невинность, а потом приходишь ко мне ночью, пьяная, со следами от другого мужчины, и просишь секса. А что, Руслан тебя не удовлетворил?
        Моя рука звонко отскакивает от его щеки, оставляя после себя красные следы пальцев и звучный шлепок.
        - Замолчи! - кричу ему я.
        Он с минуту молча смотрит, и мне кажется, что вот-вот он меня ударит. В его глазах пляшут черти. А я покорно стою и жду, что произойдет. Я уже готова принять любой финал. И тут происходит то, чего я никак не ожидала. Он резко хватает меня обеими руками и рвет на мне рубашку. Я смотрю в его разъяренное лицо и слышу, как пуговицы отскакивают от пола, будто неожиданный и крупный град приземляется на тротуар. Еще мгновение - и его язык грубо и беспринципно врывается в мой ничего не подозревающий рот. На этот раз он не нежный, осторожный и изучающий. Он явился сюда не просить, он пришел брать и владеть, никого не спрашивая и не церемонясь. Пришел, увидел, победил. Его руки так же нескромно забрались под мою разорванную рубашку и устроили там настоящий переполох. Мой разум возмущался, мое тело умоляло продолжать. Он кусал уголки моих губ, и мне хотелось, чтобы он прокусил их насквозь и выпил всю мою кровь до последней капли. Его пальцы сжимали мою кожу, мои ногти впивались в его спину. Мне хотелось, чтобы на мне остались синяки от его рук, багровые пятна от его губ. Я желала расписаться кровавыми
царапинами на его теле. Мне хотелось, чтобы мы растерзали друг друга, порвали в клочья, приникли рана к ране, прикоснулись и срослись обратными сторонами нашей кожи. Мы делали друг другу больно. И эта сладко-горькая боль делала нас еще безумнее и ближе. Я страдала от этого удовольствия и получала удовольствие от этого страдания.
        Марат схватил меня на руки и прислонил к стене. Я опутала его своими ногами и прижалась к его паху. Я - змея, окольцевавшая свою добычу. И я намерена проглотить ее полностью. Или это я добыча, а он - змея. Ведь это его бесстыжие пальцы заползают под мои трусики, извиваются там адскими кольцами, обжигают меня, заставляют молить о пощаде, биться в ознобе и раненно хрипеть.
        Он отрывает меня от стены и в каком-то бесовском танце несет в неизвестном направлении, спотыкаясь о мебель, звеня разбитыми бокалами. Осколки рассыпаются по полу, брызги недопитого виски мокрым фейерверком взрываются в воздухе. Точно так же и мы сейчас взорвемся и рассыплемся. Мир сошел с ума. Это даже не рок-н-ролл. Это уже хеви-метал какой-то.
        - Марат, - хриплю я под его ртом, пока он лихорадочно расстегивает ремень.
        - Ничего не говори, прошу тебя, - безумно шепчет он. - Все просто. Ты хочешь меня, я хочу тебя. Хватит играть. Это просто секс.
        Просто секс???
        Отрываю свои губы. Это больно. Будто на морозе прикоснулся ртом к чему-то железному, прирос к нему, а потом отрываешь с кровью.
        - Я не спала с Русланом, - четко выговорила я своими больными, распухшими губами. - Он хотел меня изнасиловать. Это следы от ремня.
        Лицо Марата отстранилось от меня и застыло. Его губы, глаза замерли. Они изучали мое лицо. Нежадно, но внимательно, нестремительно, но настойчиво. Я пыталась читать по его глазам. В них сначала была страсть, потом появились смущение и, кажется, боль. Он так и держал меня на руках. Держал и смотрел. Тихо, больно и трогательно. Изощренная казнь взглядом.
        А потом он отнес меня на диван, сел на него сам, не выпуская меня из рук, и прижал к своей груди. Я свернулась калачиком у него на коленях. Он прижался губами к моим израненным рукам. Губы были такими же горячими, но теперь почти неподвижными. Сейчас они не калечили, а лечили. Я даже обрадовалась за свои раны. Ведь если бы их не было, он не стал бы лечить их своими губами.
        - Прости меня, Кэт, - тихо произнес Марат и спрятался в моих волосах. - Но ведь он не… - Внезапно вынырнуло его испуганное лицо.
        - Нет, нам удалось сбежать. И… мне захотелось прийти к тебе.
        - А я сам едва тебя не изнасиловал, - злился на себя Марат.
        - Я тебя прощаю, - великодушно произнесла я.
        - Я его убью, - сказал Марат.
        - Лучше поцелуй меня еще.
        И его губы запорхали над моим ртом. Едва касаясь, они тепло дышали над моими губами, и мне казалось, что мое тело поглаживают сотнями тоненьких пушистых перышек. Я поняла, что бы эти губы ни делали со мной - нежно парили, страстно покусывали или грубо терзали, - мое сердце будет отзываться на них безудержной дробью, а в животе закружат хороводы бабочек. Эти губы - мое наказание и моя награда, мое счастье и мое горе, удовольствие и боль, мой рок-н-ролл.


        Глава 13
        ПРИВЕТ С БОЛЬШОГО БОДУНА
        Я проснулась от дикого удовольствия в своей голове, причиной которого был кто-то, кто жил в моих волосах. Он копошился в них так нежно и бережно, что своей возней не только доставлял наслаждение моей голове, но и пускал мурашки удовольствия по всему телу. От этого головного кайфа была практически неощутима противная боль в висках и затылке. Она превратилась в сладкую боль. Как же я перебрала вчера! И кто все-таки поселился в моей голове, чтобы успокаивать после вчерашнего? С трудом разлепляю глаза и пытаюсь навести фокус. Мутная неразбериха медленно превращается в неожиданную картинку. На картинке интерьер незнакомой спальни. В интерьере - я и мужчина. Мужчина смотрит на мое заспанное лицо, улыбается и что-то делает с моими волосами. О, боже!
        - Доброе утро, котенок! - мурлычет мне Марат, и надежда, что между нами ничего не было, куда-то улетучивается. В памяти чудовищный провал.
        - Доброе утро! А… что ты делаешь? - интересуюсь я и пытаюсь прочесть в его взгляде ответ на вопрос «был ли между нами секс?».
        Взгляд молчит. Рот говорит:
        - Я расчесываю твои волосы.
        - Расчесываешь волосы? А… зачем? - удивлена я. А вы бы не удивились, если бы проснулись от того, что вам расчесывают волосы?
        - Ты же знаешь, я обожаю твои волосы, - расплывается он в умилительной улыбке и проводит гладкой прядкой по своим губам. - Я хочу жить в твоих волосах. Ты ведь сама сказала, что я фетишист.
        - И давно ты этим занимаешься? - все так же удивлена я.
        - Не знаю. Наверное, да. Но с тобой я не замечаю времени. Ты такая беззащитная, когда спишь. Как котенок.
        Он улыбается, а я пытаюсь незаметно ощупать себя под одеялом. Этого и следовало ожидать, кроме стрингов, на мне ничего нет.
        - Завтракать будешь? - интересуется Марат. И мои подозрения возрастают. Разве мужчина кормит женщину завтраком, если между ними ничего не было?
        - Я сейчас принесу, - не дожидается он моего ответа и удаляется на кухню.
        Я вскакиваю с кровати и лихорадочно пытаюсь отыскать на простынях следы дефлорации. Чисто. Вполне вероятно, конечно, что у меня это произошло бескровно. По крайней мере, даже если он и лишил меня девственности, то не знает об этом. И это не может не радовать. Другое дело, что я, возможно, навсегда утеряла из памяти свой первый раз. Хорошенькое дельце, дожить девственницей до двадцати лет, чтобы потом по пьяни лишиться невинности и даже не помнить об этом.
        В дверях вырастает Марат в халате и с подносом в руках. В отличие от меня он выглядит свежим и бодрым. Ну, с одной стороны, это и понятно. Уж он-то помнит все события прошлой ночи.
        Обжигаю губы горячим кофе. Вообще, я не кофеманка, предпочитаю чай, но сегодня уж очень надо как можно быстрее проснуться. Марат притащил мне бутерброды. Весьма кстати. Заботливые мужчины в наше время - такая редкость. Благодарю его взглядом, зубами вгрызаюсь в бутерброд.
        - Курить будешь? - неожиданно спрашивает он.
        Протестую, отрицательно качая головой. Ненавижу курить по утрам. А после вчерашнего я вообще сегодня не притронусь к табаку.
        - А с каких пор у тебя курят?
        - С тех пор, как здесь появилась ты.
        - Но ведь у тебя, кажется, аллергия?
        - Да, - вздохнул Марат, - но ради тебя даже моя аллергия согласна потерпеть.
        Нет, стопудово что-то было! Голову даю на отсечение! Печально, конечно, что я ничего не помню.
        Интересно, а как я ему в постели? Понравилась? А мне? Подлая память, вернись сейчас же!
        Я поставила на столик чашку и опять забралась под одеяло. Марат улегся поперек кровати, подпер лицо руками и уставился на меня.
        - Что-то не так? - встревожилась я и представила, как кошмарно я, наверное, сейчас выгляжу. Вообще по утрам я обычно смотрюсь неплохо, даже без косметики. Правда, похожа на ребенка. Но вчерашний бурный вечер, переросший в сумасшедшую ночь, не мог не оставить следов на моем лице.
        - Просто смотрю на тебя.
        - И что-то думаешь? - понадеялась я услышать от него ночные воспоминания. В конце концов, даже как-то обидно, что он не рассказывает, как ему было хорошо со мной. Неужели все так запущенно?
        - Хотел бы я знать, что творится в твоей голове.
        И при чем тут голова?
        - В смысле? - потребовала подробностей я.
        - Ты знаешь, Кэт, я обычно неплохо разбираюсь в женщинах.
        - Вот как?
        - Нет, правда. Мне достаточно провести с девушкой немного времени, чтобы понять, что она из себя представляет, чего хочет и чего от нее ждать.
        - И меня, значит, ты тоже раскусил?
        - А ты совсем другой случай. Я никак не могу понять, кто ты такая.
        - А зачем тебе это нужно?
        - Не знаю, - улыбнулся он, - просто я хочу тебя узнать.
        - А не боишься, что, когда узнаешь, тебе станет неинтересно? - спросила я, удивленная таким разговором.
        - Боюсь, Кэт. Но очень этого хочу.
        Я тоже, может быть, многое хочу знать.
        - Послушай, Марат, - не выдерживаю я, - этой ночью…
        - Ничего не говори, - приложил он палец к моим губам.
        - Почему? - не поняла я.
        - Эта ночь была для меня особенной.
        Значит, все-таки было. И вероятно, ему понравилось.
        - Марат, послушай. Мне очень неудобно тебе в этом признаваться, - решилась я. - Но я кое-чего не помню из прошлой ночи.
        Надо было видеть, как он моментально изменился в лице.
        - У тебя провалы в памяти? - поплыла по его лицу мерзкая улыбочка.
        - Что-то вроде этого.
        - И что же ты не помнишь?
        Мне было не по себе.
        - В общем, я помню, как мы целовались…
        - Правда? - засиял Марат. - И как же мы целовались?
        - Только не издевайся сейчас надо мной, пожалуйста, - умоляла я.
        - Ладно, - сдался он и поднял вверх руки. - А что было потом, помнишь?
        - Потом ты порвал на мне рубашку. Очень мило с твоей стороны, кстати. И набросился на меня.
        - Ты не очень-то сопротивлялась, насколько я помню.
        - Не в этом дело. Потом мы ругались.
        - А потом?
        - Потом опять целовались, - запинаясь, мямлила я. Этот разговор мне был не по душе. Одно дело совершать вчера на пьяный глаз эти сумасшедшие поступки, а другое дело сейчас все это подробно описывать.
        - И что ты чувствовала? - продолжал допрос Марат.
        - Не важно.
        - Важно.
        - Хорошо. Мне было приятно.
        - А дальше?
        - А дальше-то я и не помню, - опустила я голову.
        Он подтянулся ближе ко мне, схватил пальцами мой подбородок и поднял его вверх. Он заставил смотреть на него. В его глазах прыгали озорные солнечные зайчики, а губы растянулись в улыбке. Мне снова захотелось их поцеловать.
        - И сейчас, - заговорил он, - ты, видимо, лежишь и гадаешь, был у нас с тобой секс или нет.
        - Ну… в общем, да.
        - И какой ответ ты бы хотела услышать?
        - Я тебя умоляю, просто ответь: да или нет?
        - Нет.
        - Что «нет»? - не сразу сообразила я.
        - Ничего не было, - спокойно произнес Марат.
        - Как не было?
        - Ты удивлена?
        - Да.
        - Почему?
        - Я не верю тебе.
        - Думаешь, я воспользовался твоей вчерашней беспомощностью?
        - Но ведь все к этому шло, - отказывалась верить я.
        - Да, Кэт.
        - И ты ведь меня хотел.
        - Ты права. Хотел. И ты ведь тоже?
        - Ну, в общем, да.
        - И мне стоило больших усилий сдержать себя. Но я все-таки сделал это, - улыбался он во весь рот. И мне становилось ужасно неловко от этой его улыбочки. - Но, видишь ли, я не сплю с пьяными женщинами.
        Такого я не ожидала. Это был удар ниже пояса.
        - Что?
        - Я принципиально не занимаюсь сексом с пьяными девушками, - еще больше расплывался он в улыбке, будто это признание доставляло ему величайшую радость. - Хотя, признаюсь, вчера мне было крайне нелегко оставаться таким принципиальным.
        - Очень благородно с твоей стороны, - начала закипать я. Он опять в своем репертуаре. Да как он смеет вообще? Я не алкоголичка какая-то. И любой другой на его месте…
        - Мое благородство тут ни при чем, - продолжал дразнить меня Марат. - Просто, поверь мне, если бы между нами что-то было, ты бы об этом не забыла.
        - Что вы говорите! - хамила в ответ я и глазами пыталась отыскать какую-нибудь одежду.
        - А ты разве не хотела бы запомнить секс со мной? - спросил он, и глаза его засверкали еще больше.
        - Извините, Марат, но мне пора.
        - А что мы теперь опять на «вы»? Тебе не кажется, что это уж слишком по отношению к человеку, на чьем теле ты сегодня ночью оставила свои автографы?
        Он развязал халат. И я увидела длинные багровые полосы на его шее и плечах. А я, оказывается, та еще кошка.
        - Извини, я не подумала, что кто-то может увидеть их на тебе. Ну да ничего, ты ведь как-нибудь отвертишься. Я уверена.
        - Мне незачем перед кем-то оправдываться, Кэт, - рассмеялся он. - Я свободный человек и волен отдавать свои плечи на растерзание кому угодно.
        - Вот и отдавайте. Я больше не собираюсь терзать ваши плечи.
        - Почему?
        - Потому что вы мне несимпатичны. И ваши плечи тоже.
        - Вот как? А вчера ночью мне показалось, что очень даже симпатичны. К чему врать, Кэт? Ты ведь хотела меня вчера, я знаю, я помню. И держу пари, ты не стала бы возражать.
        - Не воображайте, Марат. Я просто была пьяна.
        - Так это, значит, с тобой часто случается?
        - Что случается? - Я чувствовала, как закипаю от бешенства.
        - Напиваться и приставать к мужчинам?
        - Знаете что, Марат, - почти истерила я, - я вам очень благодарна за ваше принципиальное поведение прошлой ночью. Я действительно была нетрезва. К тому же со мной вчера произошли известные вам потрясения, и у меня временно помутился рассудок. Я просто себя не контролировала. И едва не совершила ошибку. Спасибо, что не позволили мне это сделать. Мне было бы невыносимо сейчас сознавать, что между нами что-то было.
        - Невыносимо? - удивился он, начиная закипать.
        - Вот именно. Невыносимо. Я ведь пришла к вам как к другу.
        - Я тебе не друг.
        - Вот видите. Я же говорю, ошиблась. Считала вас своим другом, а вы, оказывается, имели тайные помыслы.
        - Так это вчера были дружеские поцелуи?
        - Ну, в общем, да.
        - Дружеский поцелуй? Вот это - дружеский поцелуй? - спросил он и, не дождавшись ответа, забрался ко мне под одеяло и стал меня целовать.
        Его губы пробудили во мне вчерашнее безумие. Но у меня тоже есть принципы, между прочим.
        - Не смейте, - ледяным тоном сказала я, отстранившись от его губ.
        Он смеялся мне в лицо.
        - Отпустите меня сейчас же, Марат! У меня нет ни малейшего желания лежать с вами в одной постели и целоваться. Предложите кому-нибудь другому. К тому же я не одета.
        - Тебя это смущает? - как будто удивился он.
        - Да, как и любую приличную девушку. Где, в конце концов, моя одежда? И как только у вас хватило наглости снять ее с бесчувственной девушки?
        - Я? Снял с тебя одежду?
        - Нет, папа римский. Где же она, черт возьми? Отдайте ее мне.
        - И не подумаю, - заявил Марат.
        - Что это еще значит? - взбесилась я и, завернувшись в одеяло, вскочила с кровати.
        - Не я ее снимал, не я и искать буду.
        - Какой же вы все-таки наглый тип.
        - Я - наглый? А ты действительно не помнишь, что стало с твоей одеждой?
        - Помню, что ты ее на мне порвал.
        - А потом?
        - А потом снял.
        - Я не снимал, Кэт. Ты же сама тут танцевала стриптиз.
        Так, стояночка.
        - Стриптиз???
        - Вот именно. Ты вчера танцевала для меня стриптиз, - хохотал Марат.
        - Не может быть! - вопила я и собирала свои вещи по комнате. Свой лифчик я нашла на люстре.
        - Да ты ведь сама предложила станцевать. И должен признаться, на этот раз я не стал возражать. В конце концов, не каждый день к тебе приходят девушки и предлагают стриптиз. К тому же бесплатно. И это было хорошее шоу. Браво, Кэт! Я с удовольствием посмотрел бы его еще разок. Готов даже заплатить.
        - Ах ты, подлец! - закричала я и бросилась на него с кулаками. Одеяло упало на пол, и я осталась в одних стрингах.
        - Спасибо, милая, - сказал он, скользя взглядом по моему телу. - Я и не думал, что ты выполнишь мою просьбу так быстро. Вот только музыки не хватает. Включить?
        - Знаешь что? - орала я, натягивая на себя нашедшуюся наконец рубашку. - Ты самый отвратительный тип из всех, кого я знаю!
        Он громко хохотал:
        - Послушай, Кэт, на что ты злишься? На то, что я с тобой не переспал?
        - Не воображай!
        - Нет, ну правда, ты определись, чего хочешь… - Он поднялся с кровати и наблюдал, как я одеваюсь. - Ведь ты бы ненавидела меня, если бы я воспользовался твоим вчерашним состоянием. Разве не так?
        - Так.
        - Так почему же ты злишься сейчас, когда узнала, что я с тобой не переспал?
        - Послушай, не путай меня. Ты слишком много о себе воображаешь. Я действительно вчера набралась, раз пришла к тебе. Больше такого не повторится, обещаю.
        - Никогда не говори «никогда», Кэт. Я буду тебя ждать.
        - Напрасно.
        - И в следующий раз, будь добра, приходи трезвой. Я бы хотел, чтобы ты помнила все подробности наших сексуальных отношений.
        - Секс отменяется, дружок. Ты что, не понял? - истерично смеялась я, застегивая туфли.
        - Это мы еще посмотрим. И я предупреждаю тебя, малыш, в следующий раз не рассчитывай на мою дружбу. Боюсь, что я не всегда смогу быть таким благородным. Больше ты так легко не отделаешься. Если я увижу тебя на пороге моего дома, для меня это будет явным сигналом к сексу. И я больше не буду себя сдерживать.
        - Всего хорошего, - произнесла ему моя спина, удаляясь к двери.
        - Заходи еще, Кэт.
        Нет, он, конечно, во многом прав, размышляла я, выходя из дома. Даже больше, чем он подозревает. В конце концов, лишиться девственности и даже не вспомнить об этом наутро - это совсем не то, о чем мечтает каждая девушка. Но все-таки мог бы быть и полюбезнее. Я ждала признаний, ласки, преклонения. А он просто надо мной смеется и постоянно дразнит. И ведь знает же, что меня это дико заводит, подлец!


        Глава 14
        КЕНТАВР И АМАЗОНКА
        - Алло!
        - Кукуся?
        - Маруся?
        - Ну и как тебе его член?
        - Что??? - ору я в трубку и погружаю голову в ароматную пену, оставляя только ухо, притиснутое к телефону. На проводе Мариша. Хихикает.
        - Ну, подруге-то можно рассказать?
        - Какой еще член, Мариванна?
        - Член-корреспондент, блин… Типа я не знаю, куда ты вчера ходила.
        Ах, вот оно что!
        - И куда же? - тестирую я интуицию подруги.
        - К нашему дерзкому мальчику.
        - Э-э, что значит - к нашему?
        - Так, значит, к нему? Ну, я так и знала.
        - Конечно. Ты у нас всегда права, Марианна, - сдаюсь я и пытаюсь выдуть мыльные пузыри из сомкнутых кольцом пальцев.
        - Ну, так как тебе его членик?
        - Никак.
        - Что значит - никак? Не понравился?
        - Не в этом дело. Просто я не видела его член.
        - Ну, а на ощупь? - не отставала Мариша.
        - И не трогала, - хохочу я.
        - Ну, а внутри?
        - Маришенька, солнышко, я вообще не общалась с его членом.
        В трубке повисло молчание.
        - М-да… - выдавила из себя Мариша. - И ты думаешь, я поверю, что вы не спали?
        - Ну почему же? Мы спали.
        - Ну? - снова оживилась моя подруга. - Так в чем дело?
        - В том, что мы просто спали.
        - Как это?
        - Просто лежали рядом и предавались сну.
        - И все???
        - И все.
        - Так он голубой?
        - Нет.
        - Импотент?
        - Нисколько.
        - Тогда в чем, черт побери, дело? - негодовала Мариша. - Ты отправляешься ночью к привлекательному мужчине, не голубому, не импотенту, ложишься с ним в одну кровать просто для того, чтобы предаваться сну?
        - Ха-ха-ха-ха! - Мой смех перерастает в бульканье, в то время как голова уходит под воду.
        - Так ты просто меня обманываешь? Так, Кэт?
        - Нет, Мариша. Я не обманываю.
        - Так какого черта ты с ним не переспала? Ты разве не за этим к нему шла?
        - За этим, дорогая, - признала я правоту подруги.
        - Ну и?..
        - Но он не захотел.
        - Что?
        - То, что слышала. Он отказался заниматься со мной сексом, - искренне хохотала я.
        - Что значит - отказался? В жизни не поверю. И почему?
        - Сказал, что не занимается сексом с пьяными женщинами.
        - Ха-ха-ха! - отреагировала трубка Маришиным голосом.
        - Очень смешно.
        - Что, так и сказал? - хохотала трубка.
        - Представь себе.
        - Интересно, - с трудом успокоилась Мариша, - а раньше, мне кажется, его это не особенно смущало. Когда он приставал к тебе в библиотеке, ты вроде бы изрядно налакалась ликера. И нечего. Его эрекции, насколько мне известно, это нисколько не повредило.
        - Вообще-то логично, - изрекла я и даже разозлилась на себя за то, что эта мысль как-то не приходила мне в голову раньше. Значит, дело тут вовсе не в алкоголе. Тогда в чем же? - Мариша, а может, он меня просто не хочет?
        - Ой, ну я тебя умоляю, Кэт! Видела бы ты, как у этого кота слюнки текут при твоем появлении.
        - Тогда почему?
        - Мне кажется, он снова тебя дразнит. Решил отплатить тебе той же монетой. Тогда ты ему отказала, теперь он тебе. И ведь что-то в этом есть. Он просто хочет накалить и твои чувства, и свои до предела.
        - Зачем? - не понимаю я.
        - Затем, что то, чего долго ждешь и добиваешься, тебе потом еще дороже. Он доводит тебя до предела, моя дорогая, чтобы ты потом закипела. Чем длиннее и изощреннее прелюдия, тем сильнее оргазм. Разве не так?
        Наверное. Но разве мне известно точно, что такое оргазм и отчего он сильнее?
        - Ты так думаешь? - начинаю надеяться я.
        - Ну конечно. Марат, видимо, тоже не любит простых отношений. Я думаю, что в конце концов вам надоест дразнить друг друга и вы закончите вашу игру мощным соитием.
        - Хе-хе-хе-хе! - ржу в трубку я.
        А ведь она права. Марат просто безумно хочет меня. Так же, как я его. И он такой же дерзкий. И я предвкушаю наш секс. И уж точно я хочу его запомнить. Думаю, и он не забудет. Интересно, откуда у меня такая умная подруга?
        - Слушай, Мариванна, а ты сейчас накрашена?
        - Нет, а что? - не понимает Мариша.
        - Да так, ничего, - увиливаю я. Вряд ли она поймет мою теорию о том, что без косметики она просто ангел. А даже если поймет, все равно не перестанет краситься. Она ведь хочет быть ослепительной и сводить с ума мужчин. А для меня она и так самая лучшая.
        - Но я тебе еще не все сказала, звезда моя, - продолжала Мариванна. - Давай-ка вылезай из ванной. Мы сегодня выходим в свет.
        - Как, опять? - удивилась я, еще не отошедшая от прошлого раза.
        - Да.
        - Тебе что, было мало?
        - Ну, в этот раз мы отправляемся к приличным мужчинкам.
        Она неисправима.
        - В прошлый раз тоже были приличные.
        - Не волнуйся, эти не такие.
        - Кто?
        - Андрей и Марат.
        - Что??? - не верю я своим ушам.
        - Только что звонил Андрей. Сегодня вечером мы с ними встречаемся, Кити-Кэт. Поэтому будь добра, начинай собираться.
        Я кладу трубку на пол и ухожу с головой в мыльную пену. Мои уши погружаются в воду, а глаза слипаются от душистой теплой влаги. О боже! Марат? Я снова его увижу? Хватаю ртом воздух и выплываю на поверхность. Вода ручьями бежит по моим щекам и плечам.
        - Е-е-е-е-е-е-е-с! - разрываю я тихий простор ванной своим неистовым визгом и изо всех сил ударяю по воде рукой. Фейерверк брызг разлетается по всей ванной, капли липнут на стены, текут и расползаются по полу. Что там говорила Мариша про оргазм? Пожалуй, стоит проверить ее слова на практике.
        Кто бы мог подумать, что это случится так быстро. Через два часа я практиковала позу «наездница». Мое тело совершало поступательные движения вверх-вниз, ноги изо всех сил прижимались к его бокам, а то, что между ними, неистово терлось обо что-то упругое и твердое. Об ощущениях было трудно судить: страшно, больно и приятно одновременно. Нет, ну какой нормальный мужик пригласит девушку на свидание в конный клуб?
        Нам с такими экземплярами, видимо, повезло. Поэтому мы с Маришей уже полчаса пытались изображать из себя сексуальных всадниц. Правда, с сексуальностью получалось не очень, учитывая, что сидели в седле мы впервые. Мне-то еще ничего в джинсах. А вот Мариванна в своей юбчонке была бесспорной звездой арены. Андрей и Марат, восседая в седлах как заправские мушкетеры, галопировали вокруг нас и хохотали. Уверена, это они специально подстроили такой аттракцион: посадить неопытных девочек на резвых коняк, чтобы наблюдать за тем, как они будут выделывать на них акробатические номера. Бесплатный цирк! Мне хотелось как можно быстрее найти общий язык со своей лошадью, чтобы подговорить ее наброситься на Марата.
        - У тебя неплохо получается, - заявил мне этот подлый мужчина, пристроив «свои копыта» рядом с «моими». Несомненно, он скакал на лошадях уже много раз, оттого и в седле смотрелся очень органично, даже смахивал на кентавра. Такого молодого сильного кентавра. Очень даже сексуального кентавра, между прочим.
        Однако мысли мыслями, фантазии фантазиями, а отвечать я все равно не собиралась. Может быть, я такая гордая и неприступная амазонка, которой на фиг не нужны всякие там кентавры?
        - Ты со мной не разговариваешь?
        Амазонка не ответила говорящему кентавру.
        - А я по тебе скучал, - заявил кентавр внезапно нежным голосом, и его лучистый взгляд разбил принципы гордой амазонки.
        - Надо же, - надменно произнесла амазонка, изящно приподнимая левую бровь.
        - Ну не будь такой злюкой. Я ведь совершенно серьезно, - сказал кентавр и схватил руку амазонки. - Ты отлично смотришься в седле, очень сексуально.
        Ага. Кентавра возбуждает амазонка? Ну что ж, отлично. Ей ведь только этого и надо.
        - Послушай, у тебя что, все мысли о сексе? - спрашиваю я, надеясь услышать положительный ответ.
        - С некоторых пор да, - признается Марат.
        Смело, однако.
        - Отчего же?
        - Оттого что я дважды оказываюсь в постели с симпатичной девушкой и ни одного раза это не заканчивается сексом.
        - Можно подумать, у тебя в постели за это время побывала только одна девушка, - делаю я ход конем.
        - Если честно, то так оно и есть.
        - С чего бы это? - начинаю издеваться я. - Проблема найти кого-то еще? Или к тебе в постель в трезвом виде девушки не попадают?
        Он смеется. Вы видели когда-нибудь хохочущего кентавра?
        - Дело не в этом.
        - А в чем? - вытягиваю откровения я.
        - Дело в том, что я с некоторых пор хочу только эту девушку. И больше никого.
        Повисла пауза. Я молчу. Мне не до разговоров. Его приятное признание отозвалось мелкой дрожью, возбуждающей мой мозг и дразнящей тело.
        - И что же теперь делать? - спрашиваю я таким тоном, будто бы он не меня имел в виду.
        - Я не знаю, Кэт, но боюсь, долго так не выдержу.
        - Но вообще-то это твои проблемы. Кроме того, ты сам отказал этой девушке.
        - Да. И если честно, уже об этом жалею, - заявил он, в упор глядя в мои глаза.
        Я не умею играть в гляделки. Моргаю и опускаю взгляд.
        - Несмотря на то что я была пьяна?
        - Даже несмотря на это.
        - Ну и что же ты будешь делать, если эта девушка, о которой ты говоришь, будет отказывать тебе и дальше? - поднимаю глаза я и старательно сверлю его взглядом. До боли хочется моргнуть. Но я терплю.
        - Не знаю, Кэт.
        - Пойдешь искать себе других партнерш?
        - Возможно.
        - Или запишешься в евнухи?
        - Не исключено, но надеюсь, до этого не дойдет.
        - Как жаль, что я не могу тебе помочь, Марат, - вздыхаю я.
        - Почему?
        - Видишь ли, секс с тобой не входит в мои планы.
        - Вот как? А ты дерзкая!
        О да, я дерзкая. И мне кажется, тебе это очень нравится.
        - Дерзкая? Потому что отказываюсь от секса?
        - А если я предложу тебе не просто секс? - перебивает он.
        Мои брови снова взлетают вверх.
        - Руку и сердце? - добрею я на глазах.
        - Ну не так сразу.
        Так я и знала. И никакой он не кентавр, а обычный похотливый жеребец!
        - Значит, член и кошелек? - зверею я.
        - Ну почему у тебя все так категорично? - почти ноет Марат. - А как же духовное общение, дружба?
        - Ага, дружеский секс? Отлично ты придумал. А духовное общение - это как? Поговорили по душам - и в койку?
        - Послушай, Кэт, - начал злиться Марат, - у тебя что, проблемы с мужчинами?
        - С чего ты взял? - спросила я, весьма задетая такими выводами.
        - Почему ты так боишься секса?
        - Я? Боюсь? Что за бред? - нервничаю я. В мои планы совершенно не входит, чтобы он догадался о моей девственности.
        - Ты считаешь, что если мужчина обратил на тебя внимание, ему просто хочется секса?
        - К сожалению, это действительно так, - констатирую я.
        - Значит, тебе просто не везло. Поверь мне, мужчины хотят не только этого.
        - Вот как? И чего же еще?
        - Много чего, - снова подобрел он и расплылся в улыбке.
        - Например? - любопытствую я.
        - Просыпаться с тобой рядом, пить с тобой кофе, болтать о всякой всячине, скакать рядом на лошадях, расчесывать твои волосы, в конце концов.
        Слова о волосах вызвали приятные воспоминания.
        - А секс, значит, не нужен?
        - Ну почему? И заниматься сексом. А что в этом плохого? Или тебя не интересует секс?
        - А ты не думал, что меня, возможно, просто не интересует секс с тобой? - заявила я, глядя ему в глаза, изо всех сил стараясь не выдать взглядом свою ложь.
        Амазонка решила, что эта фраза вполне подойдет для финала, легонько тронула свою лошадь в бока и легким галопом отправилась по тропинке в парк. Кентавр остался сзади, наслаждаясь видом ее ослепительной фигуры и мучаясь, подавляя свои неудовлетворенные инстинкты. Бедра амазонки терлись о кожаное седло, ее ягодицы приподнимались и опускались, причиняя мучительно-сладкие ощущения страдания-удовольствия и заставляя сожалеть о сказанной кентавру лжи.
        Однако кентавр не отступил. Видимо, основной инстинкт в нем развит сильнее элементарной гордости. Он ударил копытом и побежал за амазонкой. Веками отрепетированная игра «я - охотник, ты - сайгак».
        Я лихо понеслась на своей коняке, уже сожалея о том, что ввязалась в эту игру. Все-таки для первого раза верхом я слишком уж рьяно взялась за роль амазонки. Мой перепуганный смелостью наездницы конь понес меня по парку. Прогулка продолжалась недолго, потому как первая моя попытка остановить вороного закончилась моим же стремительным полетом вниз. Хорошо, что там внизу были мягкая трава и листья и я не свернула себе шею. Коняка перепугался не меньше меня. И вот лежу я, гордая амазонка, в траве, распластав свои руки и ноги, и смотрю в небо. Солнце слепит глаза. Высоко над моей головой верхушки деревьев. Мне не больно. Или, может, я уже умерла? Ну и ладно. Мне нравится лежать в этой траве и смотреть вверх.
        - С тобой все в порядке? - вопрошает выросшая надо мной голова Марата с встревоженными глазами.
        - Значит, я не умерла, - тихо произнесла я.
        - Слава богу, нет. Руки и ноги шевелятся?
        - Кажется, да.
        - Голову не ушибла?
        - Не знаю, - произношу я, поднимаюсь и сажусь на траву.
        Марат садится рядом и принимается вынимать из моих волос зелено-желтые листья.
        - Больше не пугай меня, ладно? - трясет он мои плечи.
        - Ладно, - улыбаясь, произношу я, выдергиваю из его пальцев бурый кленовый лист и хватаю его стебелек ртом.
        Я мусолю лист в своих губах и безотрывно смотрю в лицо Марата. Какой же он милый, когда снимает с себя эту чудовищную маску циника. Пожалуй, стоило свалиться с лошади, чтобы увидеть его настоящим. Он испугался. Значит, я ему небезразлична. Хотя, с другой стороны, он бы, наверное, волновался за любую девушку, упавшую с лошади. И все равно мне приятно. Я люблю, когда он серьезный и напуганный. Может быть, чаще его пугать? Я достаю листик изо рта и провожу его кружевными полусухими краями по лицу Марата. Он перехватывает мою руку и опрокидывает меня в листья. Его рот согревает мои замерзшие губы. Как хорошо, что я все-таки не умерла. Иначе я бы не почувствовала, что его губы теплые. Как это, должно быть, ужасно, когда тебя целуют, а тебе все так же холодно. Я открываю глаза - впервые за все наши поцелуи. Его ресницы дрожат надо мной. У его ресниц очень довольное выражение. Я загребаю руками листья, поднимаю их к небу и отпускаю. Маленький листопад обрушивается на двоих лежащих на земле людей. Кентавр и амазонка целуются под падающими листьями.
        Ресницы Марата поднимаются вверх. Под ними скрываются его сияющие глаза.
        - Что это? - спрашивает он, неохотно отрываясь от моих губ.
        - Это листопад для кентавра и амазонки.
        - Для кого?
        - Не важно. Вставай, жеребец, ты только что говорил о том, что секс для тебя не так уж и важен, а уже готов овладеть мною прямо в парке.
        - Прости, Кэт, - улыбаются его губы надо мной, - я же говорил, что ты сводишь меня с ума.
        - Сумасшедший кентавр?
        - Это я, что ли, кентавр? - спрашивает он, поднимаясь и протягивая мне руку.
        - Или жеребец. Я еще не определилась.


        Глава 15
        ЛЕД И ПЛАМЕНЬ
        Следующее утро началось с проклятий в адрес кентавра. Дело в том, что нижняя часть тела амазонки ощущала себя боксерской грушей, которую месяцами лупцевали десятки перекачанных молодчиков. Перебиралась по квартире амазонка исключительно враскорячку, словно застыв в позе «наездница». Ноги, попа и живот болели так, что двигаться было практически невозможно. Хотелось просто замереть в коленно-локтевой позе и не шевелиться.
        Мадонна в моем мобильнике любезно напомнила о том, что кто-то желает со мной поговорить. Экран сообщил, что этот кто-то не кто иной, как виновник болезненного состояния моей пятой точки - кентавр собственной персоной.
        - Привет, солнышко! Как дела? - любезничает он.
        - Издеваешься?
        - Нет, я серьезно. А что, что-то не так?
        - Да нет, все так. Только я двигаться не могу.
        - Не понял?
        - После вчерашних верховых прогулок все тело разламывается.
        - Давай встретимся, - будто бы не замечает моих жалоб Марат.
        - Но я не могу двигаться.
        - Тогда я понесу тебя на руках.
        - Идет, - сдалась я. - А куда понесешь?
        - Куда скажешь. Теперь ты выбирай.
        - Отлично, - теперь моя очередь придумывать ему казнь, - ты умеешь кататься на коньках?
        - Честно говоря, нет.
        - Тогда решено, мы идем в ледовый дворец, - выдала я. Наш ответ Чемберлену.
        - Но, Кэт, я ведь не умею.
        - А я не умела ездить верхом. Благодаря тебе научилась. Теперь твоя очередь.
        - Ладно. Я готов даже на это, чтобы снова увидеть тебя.

        Через час я лихо шнуровала коньки в тайном предвкушении предстоящего шоу. Теперь настал мой звездный час. Марат был не особенно воодушевлен предстоящим покорением ледовой арены. И это заставляло меня радоваться еще больше.
        - Ну что, пойдем? - задорно пропела я и лихо выскочила на лед.
        Марат неуверенно проковылял и остановился у входа на ледовую арену, мертвой хваткой вцепившись в забор.
        Я пролетела пару кругов для разминки, эффектно приподнимая ногу и раскручиваясь на месте. Не зря же я два года своего детства посвятила фигурному катанию.
        Марат все так же стоял, изображая из себя памятник человеку, вцепившемуся в забор. Я изящно подплыла к нему и, схватив за руку, вытащила на лед. С минуту я наблюдала, как он пытается удержаться на скользкой поверхности, отплясывая при этом неизвестный, но крайне зажигательный танец. В конце концов его борьба со льдом окончилась его же полным поражением. Марат распластался у моих ног, а я дико хохотала.
        - Я понял, ты захотела мне отомстить, так ведь? - раздалось где-то из-под моих коньков.
        - Ну, разве это так сложно - кататься на коньках? - хохотала я. - Не сложнее, чем ездить верхом.
        Я дала ему руку, и он с горем пополам встал.
        - Держись за меня и не делай резких движений, - милостиво предложила я.
        - С удовольствием.
        - И не зацикливайся на своем равновесии.
        Марат уцепился за меня мертвой хваткой и сделал несколько робких движений. Мне с трудом удавалось удерживать нас в вертикальном положении. Несколько кругов мы просто медленно прошли пешком. Марат прогрессировал.
        - Послушай, а во мне, наверное, умер отличный фигурист, - выдал он.
        Я рассмеялась.
        - Нет, ну правда, - продолжал он. - Посмотри, как ловко я уже стою на коньках.
        - Тогда, может быть, пробежимся, Евгений Плющенко?
        - Ну, давай, - подумав, ответил он.
        Я схватила его за руку и потащила за собой. Мы летели по арене как заправские конькобежцы. Он схватил меня за талию и закружил. Зря он это сделал, конечно. Потому как до Евгения Плющенко ему еще как до луны в одной интересной позе. Через мгновение я поняла, что меня неумолимо тянет вниз и ничего нельзя с этим поделать. Марат уже лежал на льду, и мне не оставалось ничего другого, кроме как рухнуть прямо на него. Он лежал подо мной и хохотал. Хорошо хоть у него есть чувство юмора. Я дышала ему в лицо.
        - Ну что, фигурист, накатался? - смеялась я. - Жив?
        - Еще как! - ответил он и обнял меня. - Послушай, тебе не кажется, что мы с тобой слишком уж часто оказываемся в горизонтальном положении. Может быть, это судьба? И кто-то свыше очень хочет уложить нас рядом.
        - Нечего придумывать, - ответила я, - просто ты ловишь любую зацепку, чтобы оправдать свое желание секса.
        - А ты меня не поцелуешь? - неожиданно заявил Марат.
        - С чего бы это?
        - Но я ведь пытался оживить тебя поцелуем в прошлый раз?
        - Ах, вот как! Значит, это было исключительно в целях моего оживления?
        - Ну, конечно.
        - Послушай, а больше тебе ничего не сделать, чтобы ты ожил?
        - Нет, ну есть много разных вариантов. Но пока я осмеливаюсь просить только о поцелуе.
        Вот наглец! Я низко наклонилась над его лицом, легла прямо на него, прижав своим телом прямо ко льду. Моя рука вцепилась в его волосы, глаза вонзились в его глаза, а губы приблизились к его рту. Он закрыл глаза, приоткрыл рот и слегка вытянул губы. Я провела пальцем по его рту. Он нежно обхватил его губами. Я вырвала палец и слегка вздернула его подбородок, закрывая рот.
        - Не сейчас, милый.
        - Но почему? - застонал он и открыл глаза.
        - Не заслужил.
        - Кэт, я хочу с тобой поговорить.
        - Здесь? Лежа на льду?
        - Нет. Давай отсюда уйдем. Из меня вышел хреновый фигурист, а падать, вероятно, бесполезно. К тому же разжалобить тебя не получилось. Ты не из тех женщин, что целуют из жалости.

        Мы уселись на трибунах, и я принялась расшнуровывать коньки.
        - Позволь мне помочь тебе? - предложил Марат и опустился к моим ногам.
        Должна признаться, чертовски приятно видеть мужчину у своих ног. Тем более такого вредного.
        - Так о чем ты хотел со мной поговорить?
        - Видишь ли, Кэт, - начал Марат каким-то незнакомым мне серьезным тоном. - Я хочу предложить тебе быть моей девушкой.
        Снизу вверх на меня смотрел его пронзительный серьезный взгляд. И мне даже расхотелось по обыкновению отпустить какую-нибудь ехидную фразу.
        - Как это? - не поняла я, будто бы впервые слышала такое предложение.
        - К чему скрывать, ты мне очень нравишься. Нет, правда. Я скучаю без тебя, я хочу видеть тебя рядом. Мы слишком долго играем в игры. Может, хватит, а?
        Я не знала, что ему ответить. Это было неожиданно.
        - Я поняла, - не нашла я ничего более подходящего для такого момента, - ты, вероятно, решил, что это единственный способ получить доступ к моему телу. Не так ли?
        - При чем тут тело?
        - Ты просто так хочешь секса со мной, что готов даже на отношения. Разве не так?
        Марат поднялся с колен, уселся рядом и взял мои руки в свои. Это действие меня слегка смутило. Почему-то я не стеснялась, когда он целовал меня и даже щупал мое тело, а простое прикосновение рук показалось мне чересчур интимным и вогнало в краску.
        - Ты неправа. Это не просто секс.
        - Вот как? - произнесла я, не поднимая глаз, боясь, что они выдадут мое смущение. - А что же?
        - Я даже не знаю, как тебе объяснить. Но я хочу не только секса. Мне нравится просто находиться рядом с тобой, разговаривать, кататься на лошадях, падать на лед и даже драться с тобой, - сказал он и рассмеялся.
        - А секс, значит, не важен? - наконец подняла я глаза.
        - Нет, почему… важен. Я чертовски тебя хочу. Но все остальное мне важнее.
        - Значит, ты согласен встречаться без секса? - приступила я к провокации.
        - Не понял?
        - Ну, раз ты говоришь, что все остальное для тебя важнее секса, то ты готов пожертвовать сексом ради всего остального?
        - В смысле?
        - В смысле встречаться со мной, кататься на лошадях, коньках, драться, целоваться, но не заниматься сексом.
        - Но почему?
        - Хочу проверить серьезность твоих намерений.
        Он на минуту замолчал. Еще бы! Не ожидал такого поворота событий. А ничего страшного, переживет. Наши бабушки и дедушки, между прочим, годами встречались, пели песни под гитару и ничего, без секса обходились.
        - И так всегда? - нечеловеческим голосом выдавил Марат. - Мы никогда не будем заниматься сексом?
        - Ну почему же? Будем… Когда-нибудь, - все больше веселилась я.
        - Звучит обнадеживающе, - сказал голос Марата. Он опустил голову и закрыл лицо руками. - И когда же? Через год? Через два?
        - Не знаю. Все зависит от тебя, милый, - проворковала я, потрепав его макушку. - Ну, так что, ты согласен?
        Снова повисло молчание. Он все так же сидел, опустив голову в руки. А потом вдруг поднял ее, и на этом лице, к моему удивлению, не было ни грамма отчаяния и недовольства. В чем дело?
        - Я согласен, - заявил он уверенным тоном и расплылся в улыбке. - Без секса - значит, без секса. Я принимаю условия. Только предупреждаю, и тебе придется пойти на это. Я даже не заикнусь о сексе. Но и ты соблюдай условия. И даже не проси. Я ведь тоже могу передумать.
        Ну-ну. Мужчина, который отказывается от секса, - это что-то новенькое.
        - Ну, значит, по рукам? - несколько растерялась я. - И что же ты будешь делать сегодня со своей девушкой?
        - Отвезу домой, - улыбаясь, огорошил Марат.
        - Домой?
        - Да. А то вдруг ты надумаешь приставать ко мне. Кстати, а целоваться-то нам хоть можно?
        - Можно.
        Он посадил меня на руки, обнял и легонько коснулся губами моего рта. Я провела языком по его губам и слегка укусила за нижнюю. Он тихо захрипел и властно вторгся в мой рот. Ко мне снова прилетели мои бабочки. Они закружились безумным хороводом в моем животе. Мне захотелось снова оказаться во вчерашних листьях, зарыться в них, как в стог сена, и наслаждаться его губами. И зачем я поставила такое дурацкое условие, если сама не уверена, что исполню его? Да и не хочу исполнять. Больше всего мне сейчас хотелось, чтобы он отнес меня на руках в стог опавших листьев и занялся со мной любовью. Безудержно и неистово. Но вместо этого придется ехать домой.


        Глава 16
        ОРГАЗМ ИЛИ ПРИНЦИПЫ?
        - Поздравь меня, у меня теперь официально завелся мужчина, - объявила я Марише прямо с порога.
        - Я надеюсь, это Марат? - спросила она, закрывая дверь и откусывая яблоко.
        - Да.
        - А-а-а-а-а-а-а-а!!! - радостно завопила Мариша с куском недожеванного яблока во рту. - Значит, вы наконец переспали?
        - Ха! Ничего подобного, - победно заявила я, сбрасывая туфли.
        - Что? - не поверила Мариша и совсем позабыла про свое яблоко.
        - У нас не было секса с Маратом.
        - Так что вы, значит, просто дружите?
        - Нет, он предложил мне стать его девушкой.
        - А ты?
        - А я согласилась.
        - Он предложил тебе стать его девушкой, даже не переспав с тобой? - не верила Мариша. Она медленно опустилась на кресло и положила недоеденное яблоко на столик.
        - Вот именно, - продолжала я самым будничным тоном, будто такие события и впрямь в порядке вещей. Это в наш-то сексуально сумасшедший век.
        - Ну-ну, - не верила Мариша, - и вы даже не скрепили ваше соглашение бурным сексом?
        - Не-а, - покачала головой я и, схватив Маришино яблоко, вгрызлась в него так жадно, что брызнул сок и заструился по моим пальцам. - Только поцелуем.
        - Ну и на какой же срок намечено это историческое событие? - спросила Мариша, хлопая полунакрашенным левым глазом.
        - Какое событие?
        - Секс.
        - А-а-а… Поживем - увидим.
        - Что значит, поживем - увидим? - негодовала Мариша. - Может быть, вы вообще собираетесь обойтись без секса?
        - Вполне возможно, - как ни в чем не бывало ответила я.
        - Нет, я отказываюсь в это верить. Скажи мне, что я сплю и мне все это снится.
        - Нет, не снится. Это правда, Мариша. Мы пока не собираемся заниматься сексом.
        С минуту она молча хлопала глазами, одним накрашенным и вторым не накрашенным. Накрашенный хлопал реже - наверное, потому, что отяжелел от туши.
        - Нет, Кэт, ты меня прости, конечно, но кому нужны такие отношения?
        - Марату, - захохотала я, наблюдая, как выражение лица моей подруги меняется с растерянности на гримасу неприкрытого шока.
        - А зачем это ему?
        - Говорит, что хочет со мной духовного общения.
        - Я все поняла, - успокоилась наконец Мариша. - Он все-таки импотент. Стопудово. Или извращенец. Вот увидишь. Ну не верю я, чтобы нормальный мужчина предлагал девушке отношения без секса.
        - А это была моя инициатива, - нанесла я следующий удар по психике подруги.
        - Твоя? А зачем, если не секрет? - еще чаще заморгала Мариша, и ее глаза стали похожи на двух порхающих бабочек, одну побольше, раскрашенную, вторую поменьше.
        - А просто так. Хочу его помучить.
        Мариша встала с кресла, с полминуты постояла, упершись руками в бока, потом опять села и в упор уставилась на меня:
        - Скажи мне честно, Кэт, ты его совсем не хочешь?
        - Хочу, - честно призналась я. - Еще как хочу.
        - Тогда к чему этот цирк?! - сорвалась на крик Мариша.
        - Ну, ты ведь сама говорила: чем длиннее и изощреннее прелюдия - тем сильнее оргазм.
        - Да я же не это имела в виду. У вас-то и до прелюдии пока не дошло. А уж оргазмом тут и вовсе не пахнет. Послушай, Кэт, не шути так с мужчинкой. Он ведь может и не выдержать. Тем более когда вокруг столько девушек, которые спят и видят, как бы затащить его в постель.
        - Ну и пусть. Значит, он не выдержал испытания. И фиг с ним тогда! Хороший не уйдет, плохого не жалко, - гордо сообщила я, совсем не уверенная в принципиальности такового заявления.
        - Так ты его, значит, испытываешь?
        - Вот именно. Хочу понять, испытывает ли он ко мне что-либо, кроме сексуального влечения.
        - Ах, вот оно что. Игра с дальним прицелом? - наконец поняла Мариша. - А он тебе, видно, очень нравится.
        - В том-то и дело, что нравится, - посерьезнела я. - Вот и хочу посмотреть, стоит ли он моих симпатий или такая же сволочь, как все.
        - Кити-Кэт, Кити-Кэт, Кити-Кэт втрескалась!!! Да? - запела Мариша, хохоча мне в лицо.
        - Не смейся. Я серьезно.
        - Слушай, Кэт, и что он вот так запросто согласился на эту провокацию?
        - Ну не совсем. Но все же согласился.
        - Значит, и впрямь у него к тебе не только сексуальный интерес.
        - Будем надеяться.
        - Слушай, а что вы теперь будете делать вместе? - не отставала Мариша.
        - Да много чего. Будто, кроме секса, двум людям совсем уж нечем заняться.
        - Ну например? Пушкина читать?
        - А хоть и Пушкина? Да мало ли чего еще, - ответила я и как назло не припомнила ни одного альтернативного сексу занятия.
        - Слушай, ладно, вы договорились без секса традиционного. А варианты рассматриваются? - спросила Мариша загадочным голосом и хитро повела бровями.
        - Какие еще варианты?
        - Ну, какие… Оральный секс, например. Или хотя бы легкий петтинг?
        - Испытание получается - зашибись. Оральный секс, - расхохоталась я. - Это просто казнь невыносимая какая-то.
        - Ага, нечеловеческая пытка минетом, - зычно заржала Мариша. - Ой, не могу!
        - Хотя, Мариш, если честно, от петтинга я бы все-таки не отказалась.
        - И надолго ты объявила мораторий на секс?
        - Не знаю. Как фишка ляжет, - честно призналась я.
        - Ну, я надеюсь, подруга узнает об этой фишке первая?
        Я не ответила.
        - Слушай, Кэт, - сменила тему разговора Мариша. - Я надеюсь, ты собираешься немножко тряхануть товарища на бабло?
        - Я тебя умоляю… - заныла я, предвкушая предстоящую лекцию.
        - Нет, ну а что тут такого? - снова захлопала она своими разнокалиберными ресницами. - Ленин сказал делиться. Товарищ тебе попался баблистый, и ничего с ним не станет, если ты его немножко потрясешь.
        - Мариша, я не хочу никого трясти.
        - Почему? - негодовала моя подруга. - Это в порядке вещей, когда мужчина тратит деньги на свою подругу.
        - Ну и пусть тратит, - согласилась я. - Я не против. Только пусть делает это по собственной инициативе. Просить я не буду.
        - Ну не проси, а хотя бы намекни. Вот, мол, давно мечтала о машинке, шубке и часиках «Шопард».
        - Я не могу так сказать.
        - Ну и зря, - почти обиделась Мариша, потом минуту подумала и передумала: - Хотя, что-то в этом есть. Ему не нужен от тебя секс, тебе не нужны его деньги. Заодно проверим товарища на щедрость, а если жмот, значит, так ему и надо, что останется без секса.
        Маришу перебила Мадонна.
        - Алло!
        - Котенок?
        - Привет, Марат.
        - Хочу тебя сегодня видеть.
        - Я согласна.
        - Пойдем вечером в клуб?
        - В клуб?
        При упоминании о клубе Мариша оживилась и тут же зажестикулировала, что хочет с нами.
        - Хорошо, Марат, я согласна. Только возьмем с собой Маришу.
        - А… твою блондинистую подругу? Хорошо. Я тогда приглашу Андрея. Послушай, котенок, не могла бы ты оказать мне одну услугу?
        - Какую? Надеюсь, не интимного характера?
        - Нет, - рассмеялась трубка голосом Марата. - Я бы рад, но мы же договорились.
        - Тогда выкладывай.
        - Не могла бы ты сегодня надеть тот белый наряд с голой спиной?
        - Хорошо. А почему именно его?
        - Хочу поподробнее рассмотреть то, что не успел хорошенько увидеть в прошлый раз.
        - Ну ладно, - рассмеялась я и вспомнила о своих желаниях повернуться тогда к Марату спиной и заставить его целовать мой вырез. Пожалуй, если сегодня он будет полюбезнее, я позволю ему это сделать.
        Мой откровенный вырез опять будоражил фантазию клубной публики. Но до публики мне сегодня дела не было. Я искала глазами Марата, и по моей донельзя декольтированной спине ползали мурашки, предвкушавшие прикосновение небезразличных им рук. Мариша слегка отставала. Ей-то некуда было спешить, поэтому она дала время всем присутствовавшим заметить свое появление. Марата нигде не было. Зашибись, первое свидание, а он опаздывает. Ненавижу необязательных мужчин. В гневе закурила сигарету. И тут почувствовала, что по моей спине ползут чьи-то пальцы. Вот ведь подлец, решил подойти сзади. Пальцы смело и нагло соскальзывали все ниже. Вопреки ожиданиям спина не откликнулась внезапной радостью на эти прикосновения. Я бы даже сказала, спине стало неприятно. И по ней снова побежали мурашки, но на этот раз они принесли с собой не возбуждение, а смущение, стыд и отвращение. Неужели мне разонравился Марат? Я попыталась освободиться от руки и, натянув на себя приветливую улыбку, повернулась к нему лицом.
        - Привет, - сказала я и, подняв глаза, замолкла.
        На меня смотрели блестящие и возбужденные глаза Руслана Малышева.
        - Уберите руки, - прошипела я и отпрыгнула в сторону как ошпаренная.
        Он схватил меня за руку и рассмеялся:
        - Ну, вот ты и попалась, девочка моя.
        - Я не ваша девочка. Отпустите меня сейчас же, - начала паниковать я, припоминая нашу последнюю встречу.
        - Нам нужно поговорить, - произнес он фразу, которую я всегда ненавидела.
        - Нам не о чем с вами разговаривать, - сквозь зубы процедила я и попыталась высвободить руку.
        Но он был силен, как зверь, и у меня ничего не вышло.
        - Послушай, девочка, не шути со мной. Я сказал, что нам нужно поговорить, значит, мы это сделаем, хочешь ты этого или нет, - прохрипел он, и мне снова стало страшно.
        - О чем? - сдалась я.
        - Я простил тебе твою прошлую выходку. Но с одним условием.
        Только этого мне и не хватало.
        - О чем вы? - спросила я.
        - Ты подумала над моим предложением?
        Я с усилием подняла глаза и громко расхохоталась ему в лицо.
        - Ты смеешься надо мной? - рявкнул он, и его лицо превратилось в багровый кирпич. Надо же, мне удалось вогнать в его краску.
        - Да, я смеюсь над вами, Руслан! Потому что вы смешны. Вы что не понимаете, что я вас НЕ ХОЧУ? - отчетливо и громко произнесла я. - И я с вами не буду даже за все деньги мира.
        - Это мы еще посмотрим! - закричал Руслан и попытался куда-то меня утащить.
        - Отпусти ее! - крикнул кто-то и расцепил наконец наши руки.
        От неожиданности я отлетела к стене и едва удержалась на ногах. Они стояли лицом к лицу, награждая друг друга выражением взаимной ненависти в глазах. Двое мужчин, претендующих на одну женщину, - Руслан и Марат. Неужели из-за меня будут драться? Вау! Вернее… какой ужас!
        - Не вмешивайся в чужие дела! - рявкнул Руслан.
        - Нет, это ты не вмешивайся в чужие дела, - рычал на него Марат, и я впервые видела его в такой ярости.
        - Что?
        - Отстань от нее.
        - А тебе-то что?
        - Это моя девушка, - четко и громко произнес Марат, и от этих слов у меня перехватило дыхание. Мне нравилось, как гордо он это произнес. Мне даже захотелось, чтобы он повторил это еще раз сто, чтобы все смогли услышать.
        - Не понял? - удивился Руслан.
        - Что непонятного? Кэт - моя девушка.
        - Это правда? - повернул лицо в мою сторону Руслан.
        - Правда, - не без гордости ответила я.
        - Мы еще поговорим с тобой, - злобно просвистел Руслан Марату и широкой походкой направился к выходу.
        - Держись от нее подальше, - сурово ответил Марат и, наконец повернувшись ко мне, уже ласковым голосом сказал: - Привет.
        - Привет, - ответила я. - И спасибо.
        - Не стоит благодарностей, - скромно ответил мой рыцарь и добавил с улыбкой: - Достаточно поцелуя.
        Я чмокнула его в уголки губ, но этого ему показалось мало. Рыцарь, спасший даму от чудовища, ожидал в награду нечто большее. Он перехватил мои губы, еще не успевшие удалиться после приветственного чмока, и жадно поцеловал. Он сделал это на глазах у всех присутствующих. И это было необычное для меня ощущение. Мне было плевать на всех. Это было даже забавно. Пусть смотрят и завидуют. Мне определенно нравится быть его девушкой. По крайней мере, пока. Он отпустил мои губы и улыбнулся. Его растянувшийся в улыбке рот еще блестел от моих губ.
        - Пойдем потанцуем? - предложил он.
        - Пойдем, - не возражала я.
        - Только можно тебя попросить идти впереди?
        - Зачем?
        Он хитро прищурился, секунду помолчал и выдал:
        - Но ведь дам всегда пропускают вперед.
        - Значит, это просто галантность? И ничего больше? - не поверила я.
        - Ну почти.
        Я прекрасно осознавала природу его внезапной галантности. И заключалась она не в чем ином, как в моей обнаженной спине. Впрочем, я не имела ничего против. К тому же мне нравилось его провоцировать. Потому я грациозно повернулась и, лихо покачивая бедрами, поплыла перед ним, как гордая яхта за сто миллионов баксов.
        Мне стоило явиться сегодня в клуб, хотя бы ради того, чтобы танцевать с Маратом. Он был самым достойным партнером, и подозреваю, не только в танцах. Музыка сегодня была с нами в сговоре и пела что-то необыкновенно чувственное. Его руки скользили по моей спине. Спине было чертовски приятно. Просто это были его руки. Я думаю, спина опознала бы из тысяч других рук. Чужие мою спину смущали, а эти делали ее счастливой. И меня заодно с ней.
        Мы танцевали почти весь вечер. Хорошо, что Мариша с Андреем быстро нашли общий язык и не нуждались в нашей компании. В любом случае, нам было не до них. Мы с Маратом почти не разговаривали. Его руки и моя спина молча любили друг друга. В этот вечер я принципиально не выпила ни капли спиртного. И это было наше первое свидание на трезвую голову.
        А потом он отвез меня домой и проводил до двери. Я не предложила ему войти, потому что знала, чем это может закончиться. Впрочем, он и не настаивал. На прощание он обнял меня.
        - Мне хорошо с тобой, Кэт, - прошептал он мне на ухо, и его признание нежностью отозвалось в моем сердце.
        - Мне тоже, - не соврала я.
        Он прижал меня к стене и поцеловал. Его губы были жаркими. Они опалили меня своим дыханием. Его выдох стал моим вдохом. Как здорово, у нас теперь одно дыхание на двоих. Марат гладил мои щеки, в то время как его язык приводил в замешательство мою природную скромность. Мы целовались в подъезде, как подростки. Он - взрослый мужчина. Я - приличная девушка и притом девственница. И мне хотелось, чтобы он не останавливался. Его руки снова гладили мою спину, потом схватили меня за бедра и резко развернули лицом к стене. Марат прочел мои давние фантазии. Он отбросил в сторону мои волосы и прижался губами к шее. Его губы проделали невообразимую дорожку вдоль моего позвоночника. Он целовал мою спину, обжигал ее своим дыханием, гладил ее пальцами, проводил по ней языком, цеплялся зубами и мягко пружинил губами. Если бы у моей спины был голос, она бы застонала. А так пришлось отдуваться и стонать мне. Я старалась изо всех сил прогнать бабочек, круживших у меня в животе. Но они не обращали никакого внимания на мои протесты. А я и не подозревала, что у меня такая чувствительная спина. И как он догадался? Если он
и дальше будет продолжать читать мои мысли, страшно подумать, что меня ожидает. Он дарил мне ощущения, равных которым я еще не испытывала. И кто бы мог подумать, что я получу их не от секса, а всего лишь от поцелуев. Что же будет дальше? Его губы опускались все ниже, заставляя меня забыть о том, где мы находимся, и о том, что мы договорились, что секса не будет. Когда он легонько прикоснулся к маленьким впадинкам в том месте, где кончается спина, мне показалось, что внутри меня произошло самовозгорание. Будто там годами накапливалось что-то взрывоопасное и кто-то, наконец, маленькой искрой решил все это воспламенить.
        - Может, зайдем ко мне? - прошептала я, едва найдя в себе силы для этого.
        Вместо ответа Марат оторвался от моей спины и резко повернул меня к себе лицом. Его губы снова улыбались мне. А глаза блестели так, будто отражали огонь у меня внутри. Он провел рукой по моей щеке, убирая прядь волос, упавшую на глаза.
        - Секс? - шепотом спросил он.
        - Секс, - сдалась я, не в силах сопротивляться.
        Он улыбался еще шире.
        - А как же уговор?
        - К черту!
        - Ты уверена?
        - Да.
        - Ты не сдержала своего слова.
        - Я знаю. И мне плевать на это.
        - Но я не привык отказываться от своих слов. Ты сказала без секса. Я дал тебе слово. И я его сдержу.
        В чем дело? Я молча хлопала глазами в его направлении.
        Он наклонился к моим губам и быстро чмокнул их.
        - Спокойной ночи, дорогая, - весело сказал он и поскакал по лестнице вниз.
        Я медленно сползла по стене и оказалась на корточках. Нет слов! Тоже мне рыцарь! Вот ведь гад! В своем репертуаре, как всегда. Он нарочно провоцирует меня. Ну да ладно. Еще посмотрим кто кого. Огонек в моем теле не погас и требовал продолжения банкета. Нужно всерьез задуматься о том, что делать с моей - черт ее побери! - девственностью. Если Марат собирается и дальше вести себя подобным образом, я просто сойду с ума. Огонь внутри меня сожжет дотла. Черт, и как ему удается сдерживаться? Ведь и он меня хочет, я уверена. Мне бы такую силу воли. Но воли у меня, к сожалению, нет. Есть только девственность и непреодолимое желание с ней расстаться. И не хочу я никаких платонических отношений. Я хочу секса. Я хочу Марата. А принципы? Да ну их лесом! Ведь от принципов не бывает оргазма.


        Глава 17
        ЖЕНЩИНА-КОШКА
        С этими клубами, мужиками и своей девственностью я совершенно забила на работу. А между прочим, ни одно, ни другое, ни третье ни на хлеб не намажешь, ни на себя не напялишь. Сессия, слава богу, осталась позади, пора впрягаться в трудовые будни. Надо бы уже наведаться в модельное агентство. Последние недели я туда и носа не казала. Вообще, в агентстве я гость нечастый. Недосуг мне, знаете ли, по кастингам бегать. Да и другой работы по горло. Но напоминать о себе все же надо. К тому же дополнительный источник доходов мне никогда не повредит. В модных показах я обычно не участвую. Туда приглашают девушек под метр восемьдесят. Рядом с этими стропилинами я испытываю комплекс неполноценности и ощущаю себя самым лилипутским лилипутом в мире. Зато фотосъемку я обожаю. Вот уж где я могу вволю реализовать свою страсть к перевоплощениям.
        - Кэт, ну наконец-то ты объявилась, - набросилась на меня с порога директор агентства Кристина. - Я уже собиралась тебя разыскивать.
        - Простите, пожалуйста, Кристиночка, совсем замоталась с учебой и работой. Постараюсь реабилитироваться, - протараторила я.
        - Я надеюсь на это. И ты как раз вовремя. Есть работа.
        - Отлично. Что за работа?
        - Проект просто супер! Спецзаказ. Платят хорошо. Фотографа выписали из Нью-Йорка.
        Я аж присвистнула:
        - Что рекламируем?
        - Нижнее белье.
        - Но, Кристиночка, - запротестовала я, никогда не участвовавшая в съемках такого рода.
        - Кэтти! Да ты только посмотри на это белье, - тараторила директорша. - Это же произведение искусства. Фотографии получатся просто супер. И нам нужна именно ты. Клиент видел твое портфолио и решил, что ты как раз подойдешь на роль женщины-кошки.
        - Я - женщина-кошка? Ну, не знаю. А где будут эти фотографии?
        - В каком-то французском каталоге.
        - Ну ладно, - сдалась я. - Когда съемка?
        - В том-то и дело, что сегодня.
        - Сегодня?
        - Проект срочный. Платят много. Нечего тут думать, Кэт.
        Я немного помялась, но все же согласилась. Хоть мне и стремно сниматься полуголой, но мысль о деньгах помогала взглянуть на вопрос скромности несколько иначе. К тому же кто тут увидит французский каталог, кроме самих французов? А французов в моем окружении пока нет. И я согласилась.
        Через несколько часов я сидела в кресле, терзаемая стилистами-визажистами-парикмахерами-имиджмейкерами. Общими усилиями меня превращали в женщину-кошку. Получилось прикольно. Мои зеленые глаза в оправе черных стрелок выглядели одновременно соблазнительно и хищно. Когда принесли белье, я быстро забыла о своей скромности. Оно и правда было потрясающим! Несмотря на то, что этот элемент одежды прикрывал в лучшем случае двадцатую часть моего тела, я чувствовала себя в нем лучше, чем в самом ослепительном платье. Меня затянули в потрясный черный корсет, отчего талия стала еще тоньше, а грудь, наоборот, пышнее. Мою попу едва прикрывали полупрозрачные узкие трусики. Ну и чулки, конечно, - куда же без них?
        Фотограф многозначительно присвистнул, увидев результат моего перевоплощения. Мне не пришлось долго входить в образ, в этом белье я была готова на все что угодно. И единственное, о чем жалела, так это о том, что меня сейчас не видит Марат. Я бы посмотрела на его силу воли и принципиальный отказ от секса.
        Целый час я изображала из себя соблазнительную хищницу. Я ползала и извивалась, как кошка, игриво хлопала накладными ресницами и царапала воздух лаковыми ноготками. В общем, съемка закончилась нашим с фотографом обоюдным удовлетворением. Через неделю обещали показать готовые фотографии. Впрочем, ни у кого не было сомнений, что они получатся.
        Мне выдали конверт с обещанной суммой и в награду за ударный труд подарили это волшебное белье, в котором я снималась. Я, само собой, страшно обрадовалась, потому как расставаться с ним было бы невыносимо.
        Внизу меня уже ждал Марат.
        - Я соскучился. Выходи быстрее, - торопил он меня по телефону.
        - Но мне ведь нужно переодеться, умыться и причесаться, - медлила я.
        - А это обязательно? Переоденешься у меня.

«Ну ладно», - подумала я и накинула пальто прямо на белье. Сам напросился. Представляю его лицо, когда он снимет с меня верхнюю одежду.
        Марат выскочил из машины сразу же, как только увидел меня на улице.
        - Ну наконец-то! - будто бы сердито сказал он, но я поняла, что это была напускная злость. Для профилактики, чтобы я не расслаблялась. Впрочем, через секунду он уже улыбался и тянулся к моим губам.
        - Привет, - весело сказала я и легко прикоснулась к его губам.
        Он нехотя оторвался от моего рта, открыл дверь и усадил меня в машину. До чего же я люблю мужчин с хорошими манерами.
        Машина послушно заржала и плавно тронулась с места. Я вдруг подумала, что Марат смог бы одинаково легко завести любую машину и любую женщину. Во всяком случае, мое сердце ожило не хуже мотора его железного коня.
        - Куда мы едем? - для вида поинтересовалась я, хотя на самом деле мне было совершенно неважно куда. Главное, что с ним.
        - Сначала ко мне, - не оборачиваясь, ответил он.
        - А потом?
        - А потом в гости.
        - В гости? - удивилась я. - К кому?
        - К одному моему приятелю. У него день рожденья.
        - А подарок? - спросила я.
        - Не волнуйся, я об этом позаботился.
        - Постой. А в чем я пойду? Мне ведь нужно переодеться.
        - Я ведь тебе сказал, переоденешься у меня, - хитро заулыбался Марат.
        - Но во что? В джинсы? Или в одну из твоих пижам? - закипела я, пораженная его непониманием таких простых вещей.
        - Не волнуйся, котенок, я же сказал, что обо всем позаботился. Я купил тебе платье.
        - Что? - не поверила своим ушам я.
        - Я купил тебе платье и надеюсь, ты не станешь от него отказываться. Во всяком случае, пообещай мне, что сначала померяешь его, а потом уже будешь злиться. Ладно?
        У меня не было слов. И я пообещала. Не сказать, чтобы моя гордая и независимая натура была в восторге от таких подарков, но любопытство на этот раз оказалось сильнее.
        - Хорошо, - согласилась я. - Только предупреждаю: если мне не понравится, мы никуда не пойдем.
        - Идет, - миролюбиво согласился он, еще не подозревая, какое шоу его ожидает.
        - Кстати, ты сегодня выглядишь как-то необычно, - переменил он тему и, оторвав взгляд от дороги, с интересом уставился на меня.
        - Это макияж для съемки. Тебе нравится?
        - Да. Ты похожа на кошку.
        - Я изображала женщину-кошку.
        - Правда? Что-то в этом есть.
        - Такая же мягкая и пушистая? - замурлыкала я, отлично понимая, что вовсе не это он имел в виду.
        - Нет, - засмеялся он, - такая же независимая, хищная и грациозная. Обожаю кошек.
        Я расстегивала пуговицы пальто, стоя к Марату спиной. Он не мог видеть моей хитрой улыбки. Как всегда, блистая безупречными манерами, он подошел сзади и помог мне раздеться.
        - Ну и что ты там сегодня рекламировала? - спросил он, не поднимая глаз и вешая мое пальто.
        - Да так, кое-что, - небрежно ответила я и, подойдя к зеркалу, стала поправлять волосы.
        Повесив пальто, он закрыл двери шкафа, повернулся, шагнул, поднял глаза и замер на месте. Ну наконец-то! Я не оборачивалась, лишь молча наблюдала за его реакцией в зеркало. Минуту он молчал. Его замешательство приводило меня в восторг.
        - Ты издеваешься надо мной? - наконец выдавил он.
        - Я? О чем ты? - невинно захлопала глазками я.
        - Об этом, - многозначительно произнес он и указал руками в мою сторону.
        - Ты ведь сам сказал - не переодеваться! - продолжала я в том же духе, оттопырив при этом попу и расстегивая сапог. - А тебе не нравится?
        - В том то и дело, что нравится. Даже слишком. Ты хоть понимаешь, каково мне сейчас?
        - Нет. А каково тебе сейчас? - задала я вопрос и повернулась к нему лицом.
        - Ммммм… Как тебе сказать?
        - Похожа я на женщину-кошку?
        - Нет, ты похожа на женщину-тигрицу.
        - Мяу, - произнесла я и вцепилась коготками в его шею.
        - За что? - раненно застонал он. - За что мне такие муки?
        - Разве же это муки? - мурлыкала я ему в ухо, едва прикасаясь к нему губами. - Это просто маленькое испытание для настоящего мужчины.
        - Значит, я не настоящий. Потому что больше не могу, - шептал он мне в ухо, крепко сжав в своих объятиях.
        - Можешь, - настаивала я, впиваясь ногтями в его спину.
        - Ты хоть представляешь, что делаешь со мной?
        - Что?
        - Ты сводишь меня с ума. Я больше не могу себя сдерживать. Ты красивая, чертовски сексуальная, а я слишком мужчина, чтобы делать вид, что мне это безразлично.
        - Но раньше у тебя это отлично получалось, - целовала я его шею.
        - Это было тяжело.
        - Но ведь ты сам отказывался от секса.
        - Ты даже не представляешь, чего мне это стоило. Каждый раз я безумно тебя хотел. Кэт, умоляю, давай откажемся от этого дурацкого договора, - почти хрипел он, и его губы дышали в ложбинку на моей шее. - Я так тебя хочу…
        - И я, - честно призналась я и заплела ноги вокруг его талии.
        Марат подхватил меня на руки и унес в спальню. Я не сопротивлялась. Мне было интересно, что будет дальше. Он усадил меня на кровать и сел рядом. Он не набросился на меня, не сорвал с меня одежду, не растерзал своими жадными губами и руками. Он сидел и смотрел на мое лицо, гладил мои щеки и целовал волосы. Меня это и смущало, и пугало, и радовало. Он вел себя необычно. Разве мужчины поступают так, когда оказываются с девушкой в одной спальне? Особенно когда ее безумно хотят. Тем более что и она хочет не меньше.
        - Кэт, котенок, девочка моя, - шептал он, и его теплые слова впитывались в мое лицо и расползались по коже сладким медом.
        Я не могла поднять глаз.
        - Ласточка моя, - продолжал он, прижимая мою голову к своей груди.
        Я была в замешательстве. Я чувствовала себя маленькой девочкой, оказавшейся у бога на коленках. С той только разницей, что я хотела этого бога.
        - Маленькая моя, я обожаю тебя.
        Наконец он нашел мои губы и, едва прикасаясь, обдал их своим дыханием. Мне показалось, что мои губы - это лепестки розы, ласкаемые легким дуновением южного ветерка. Он не был настойчив, и эта нежная ненавязчивость была самым мощным оружием против моих сомнений. Лепестки потянулись к ветру. Мои губы нашли его рот и выдали с головой все свои нескромные желания. Я не чувствовала его рук. Но что-то невесомое, легкое и нежное едва ощутимо двигалось по моему телу, заставляя его желать еще больше, принуждая просить быть смелее, настойчивей, мощнее. Я ловила его язык, кусала губы, заставляя его забыть о сдержанности, сорваться и выплеснуть все то неистовое, сильное, неудержимое, что угадывалось у него внутри.
        Он становился смелее. Ловко расшнуровывал мой тугой корсет. Я была рада освободиться. Чувствовала себя подарком в дорогой красивой упаковке. И я была благодарна за то, что он решился ее развернуть. Его плечи оказались надо мной. Я беспомощно вцепилась в них ногтями, не способная сопротивляться, согласная на подчинение. Этот сильный, красивый мужчина хочет быть со мной одним целым. Разве я могу с этим что-то поделать? Я слабая, я подавленная и беспомощная перед этой силой. Я всего лишь женщина. Разве я не должна слушать того, кто сильнее, того, кто надо мной?
        И я слушала, слушала каждое его движение, каждый вдох, каждый выдох. Он целовал мою грудь, и я не сопротивлялась. Мне казалось, это было предопределено, угадано кем-то свыше, что именно этот мужчина должен целовать мою грудь. Разве я могу спорить с судьбой? Кто я против ее неумолимой силы? Его пальцы скользили по моей спине, рукам, животу. Эти пальцы пригвоздили меня к кровати, парализовали, не позволяли шелохнуться. Я боялась дышать, чтобы не спугнуть это легкое, бестелесное блаженство, расплывшееся у меня внутри.
        Я лежу под моим мужчиной. Он сверху - я снизу. Он сильный - я слабая. Он берет - я даю. Разве не так все и должно быть?
        - Кэтти, Кэт, моя хорошая, моя прелесть, как же я мечтал о тебе все это время, как я мечтал, - говорил его почти незнакомый мне раньше ласковый голос. - Я так тебя хочу.
        Я обвила его своими ногами, прижалась и, резко поднявшись вверх, опрокинула его на спину. Он оказался подо мной. Мы поменялись позициями, ролями. Теперь я была сверху. И я решала.
        - Не сейчас, - прогнала я волшебство из нашей спальни и почувствовала легкую боль внутри. - Кажется, мы спешили. Где мое платье?
        Я спрыгнула с кровати и выбежала из комнаты. Он стонал за дверью. Я плакала в ванной. Я знала, что ему больно. Он не знал, что мне тоже. Мне было тяжело сделать так. И я не знаю, почему все так вышло. Мне просто не хотелось, чтобы волшебство исчезло. Я не хотела его прогонять сейчас. Но я боялась, что оно исчезнет навсегда, если я не сделаю этого сейчас. Я не знаю, что со мной. Я вообще ничего больше не знаю. Кроме того, что этот человек постепенно превращает меня в свою безвольную рабыню, а я радуюсь этому. Если бы он знал, как я его хочу. Если бы знал, почему я такая. Если бы знал, что я боюсь. Я не хочу, чтобы он был первым, я хочу, чтобы он стал единственным. И я хочу стать особенной для него. Но я не уверена. Мне нужно время. Время на то, чтобы сдаться окончательно мужчине, который может стать для меня больше чем просто первым.


        Глава 18
        В ГОСТЯХ У РОБОТОВ
        - Один - один. Теперь мы квиты, - сердито сказал Марат и швырнул в меня платьем.
        Я сидела на краю ванной и молчала, стараясь не смотреть в его сторону. Черт возьми, опять он увидит, что я реву. Он не разглядел моих слез, но что-то в моем голосе, видимо, показалось ему странным. И вопреки моим ожиданиям, он не сделал вид, что не заметил.
        - Кэт, - сказал он изменившимся голосом и, опустившись на колени, попытался заглянуть мне в глаза, - посмотри на меня, пожалуйста.
        Я упрямо сидела с опущенной головой, словно приросла подбородком к грудной клетке.
        Он протянул руку и легко поднял мой подбородок. От этого мне захотелось разрыдаться еще больше.
        - Ты плачешь?
        Дурацкий вопрос. Ненавижу, когда его задают. Он всегда влечет за собой обратную реакцию. Сразу хочется залиться слезами и в истерике биться головой о стену. Сдерживаю себя, как могу.
        - Прости меня, Катюша, - виновато бормочет Марат в мои коленки.
        - Ну что ты, - проникаюсь я и начинаю чувствовать свою вину. Всегда испытываешь неловкость, когда видишь мужчину у своих ног. - Это ты меня прости.
        - Ну что ты, котенок. Это я виноват. Я сорвался, не сдержал слова.
        - Зря я придумала эту дурацкую игру, Марат.
        - Не говори так. Ты права. Ты ведешь себя просто как порядочная девушка, ты ведь не виновата, что я превратился в подонка.
        - Я вовсе не считаю тебя подонком.
        - Зато я себя им чувствую. Я действительно забыл, как ведут себя с приличными девушками. Я привык получать все и быстро. Но это ведь не твоя вина, что до тебя у меня были женщины, которые никогда не отказывали мне в сексе.
        - Да? - заинтересовалась я.
        - Это так. И это говорит только о том, что я выбирал не тех женщин. Я теперь это понял. И я понимаю, почему ты поступаешь так.
        - Правда? - удивилась я.
        - Да. Я понимаю, что вокруг тебя тысячи мужчин, которые безумно тебя хотят. А я всего лишь один из них. И это испытание, которому ты подвергла меня, вовсе не твой каприз. Ты хочешь понять, что я не один из тех, кому нужно только твое тело.
        - Да, - только и нашла я что сказать, удивленная и обрадованная его проницательностью.
        - Кэт, - продолжал он, - я не стану скрывать, я безумно тебя хочу. Хочу тебя так, как никого из женщин в своей жизни, а их было немало. Но я хочу не только твое тело. Я хочу тебя всю. Хочу твой смех, твои мысли, твою душу. И я докажу тебе это, правда. Прости, я обидел тебя. Этого больше не повторится. Я не хочу тебя отпускать. Дай мне шанс.
        Я слушала его, и соленые ручьи струились по моим щекам. Неужели он действительно понял? Марат поднял голову и увидел мое мокрое лицо.
        - Хорошо, - прошептала я и попыталась спрятать руками потоки соленого счастья, текущие по моим щекам.
        Он поднялся с колен, достал платок и, осторожно убрав мои руки, легонько прикоснулся к моему лицу.
        - И никогда больше не плачь, ладно? - попросил он. - Я этого не стою.
        Я знаю, мужчин раздражают женские слезы.
        Я вышла из ванной с сухим лицом, свежим макияжем и в сногсшибательном наряде. Если бы не красные глаза, никто и не заподозрил бы моего душевного состояния.
        Марат присвистнул. И было от чего. Я и сама сделала то же самое, когда надела купленное им платье.
        Он знал толк в женских нарядах. Впрочем, кому бы не пошло платье от Гуччи? Оно было темно-зеленое, атласное, открывавшее плечи и ноги, утянутое в талии широким черным поясом. Размер был угадан стопроцентно. Я уже не хандрила. Все-таки Гуччи - беспроигрышный способ вернуть девушке хорошее настроение.
        - Я готова, - беззаботно прочирикала я, надевая туфли, прихваченные со съемки. - Куда мы едем?
        - Туда, где ни у кого не будет таких умопомрачительных ног.
        Марат оказался полностью прав. С ногами в данном обществе действительно был напряг. В загородном доме одного небедного хозяина блистали вечерними платьями в пол, мехами на припудренных плечах и бриллиантами в глубоких вырезах преимущественно силиконовых декольте. У меня не было ни бриллиантов, ни силикона. Зато у меня были ноги, которые привлекали взгляды присутствовавших мужчин никак не меньше. А еще у меня был Марат, который не хуже притягивал взоры мехо-силиконово-брильянтовых дам.
        - Так это и есть твоя девушка? - приветствовал Марата хозяин дома Никита, одобрительно кивая. Мне было не очень уютно под его оценивающим взглядом. Того и гляди, сейчас схватит за подбородок и начнет осматривать зубы. Впрочем, мне будет что ему показать. Зубки у меня острые.
        - Это Кэт, - с гордостью представил меня Марат.
        - Вы - украшение сегодняшнего вечера, Кэт, - вежливо сказал Никита. - Надеюсь, вам будет здесь весело.
        Я не успела ответить. К имениннику стремительно подлетела молодящаяся блондинка, с тревогой поглядывающая на мои ноги, и поспешила его увести.
        Я не очень-то люблю такие компании. Они мне кажутся сборищем пластмассовых роботов. Натянутые улыбки, искусственный смех, отрепетированные комплименты, неоправданный пафос, завышенные амбиции, апломб и снобизм. Так и кажется, что у кого-нибудь сейчас замкнет механизм и он начнет заикаться, словно заклинившая пластинка, и повторять десятки раз одно и то же слово. Так и хочется найти у них кнопку на спине и врубить другую программу.
        - Скучаешь? - спросил Марат, видимо заметив мою кислую физиономию.
        - Нет, все в порядке, - постаралась успокоить его я.
        - Открою секрет, мне здесь тоже скучно, - прошептал он на ухо, и мне сразу стало легче. Я бы не хотела, чтобы он оказался таким же биороботом, как остальные. - Потому я и взял с собой тебя.
        Я подняла левую бровь.
        - Я не клоун, - сделала вид, что сержусь, я.
        - Я знаю, но мне с тобой весело. Мы побудем здесь немного для приличия. А потом сбежим. Тут отличный парк.
        Он заговорщицки подмигнул, и у меня на душе стало гораздо веселее.
        Несколько бокалов мартини, одобрительные подмигивания Марата, масса комплиментов и блестящие манеры моего кавалера очень скоро превратили меня в самое довольное существо на свете. Я флиртовала, громко смеялась и шутила с роботами, которые уже не казались мне такими отвратительными. Марат наблюдал за мной и тихо веселился.
        - Ты звезда, - прошептал он мне на ухо, когда мы раз в двадцатый прижались друг к другу под очередную чувственную балладу. Мы танцевали весь вечер.
        - Если бы тут не было тебя, я бы умерла от скуки, - честно призналась я.
        - Ты самая сногсшибательная женщина на этом вечере, - заявил он. - Я уверен, все мужчины сегодня завидуют мне.
        - Ревнуешь? - хитро прищурилась я, ожидая положительного ответа.
        - Пожалуй, немного, - нахмурился он. - Впрочем, пусть завидуют. Ты ведь пришла сюда со мной.
        - Ты прав, и ты единственный мужчина, который меня здесь интересует.
        - Правда? - спросил он и не дал мне шанса ответить. Его губы перехватили мой, собирающийся что-то сказать рот и не дали ему ни шанса на ответ. Я хотела отделаться скромным чмоком, мне было не очень удобно целоваться на публике. Но он не позволил.
        У моих губ не было шанса вырваться. Он целовал их смело, открыто, без всякого стеснения, будто мы были одни.
        - На нас все смотрят. Тебя это заводит? - спросила я, едва освободившись от его губ.
        - Да, заводит, - признался он и расплылся в улыбке, сверкающей блеском моих губ. - Пусть все смотрят и знают, что ты моя, - заявил он и тут же впился в мою шею.
        Почувствовав прикосновение его языка к своей коже, я распрощалась со своей скромностью. В сущности, я была готова даже на секс прямо на танцплощадке в обществе нескольких десятков незнакомых мне людей. Его губы были сильнодействующим наркотиком, заставляющим меня совершать безумные поступки.

        - Ты не против, если я приглашу твою даму на танец? - поинтересовался у Марата приличного вида мужчина лет сорока.
        - Только если она сама не против, - сдался без боя Марат.
        Я вопросительно посмотрела на него, и, не уловив во взгляде ничего, кроме обычной ухмылки, согласилась. Пожалуй, дам ему шанс понаблюдать за мной со стороны.
        - Вы - королева сегодняшнего вечера, - сообщил мне медовым голосом мой новый партнер по танцам.
        - Спасибо, - только и ответила я.
        - Впрочем, Марат всегда отличался хорошим вкусом в выборе женщин, - будто бы невзначай сказал он, и мое сердце забилось быстрее. - Но на этот раз он превзошел себя, - продолжал мой собеседник, - уверяю вас, вы жемчужина его коллекции.
        - Простите, но я не часть коллекции, - разозлилась я, - меня вообще нельзя коллекционировать.
        - Извините, вы меня не так поняли, - оправдывался товарищ. - Я просто хотел сказать, что вы неотразимы. И если когда-нибудь вам надоест Марат, сообщите мне об этом.
        - Значит, вы тоже хотите заиметь меня в свою коллекцию? - издевательским тоном поинтересовалась я.
        - Даже больше, - ничуть не смутился мой нагловатый кавалер. - Я на многое готов ради этого.
        - На что же? - язвительно поинтересовалась я.
        - Я готов подарить вам ту жизнь, которую вы заслуживаете.
        - Это какую?
        - Вы - бриллиант, которому нужна дорогая оправа. Я в состоянии вам ее сделать. Свой дом, автомобили, драгоценности. Я ничего не пожалею для такой женщины.
        - Надо же, аттракцион невиданной щедрости, - восторгалась я.
        - Подумайте, Кэт. Я на многое готов ради вас.
        - Очень мило с вашей стороны. Как вас, кстати, зовут?
        - Михаил.
        - Так вот, Михаил, что я вам хочу сказать по этому поводу. Оправа моей, так сказать, бриллиантовой красоты - это мой блистательный ум, моя кристальная честность и моя неподдельная искренность. И нет таких сокровищ на свете, которые могли бы заменить эти мои добродетели. Коллекционируйте вы лучше картины, денежные знаки и продажных женщин. А я выбираю себе мужчин сама, исходя из их духовных и моральных качеств. А у вас таковые, вероятно, отсутствуют, раз вы решили, что можете заменить их денежными купюрами. У вас хватило совести клеить меня прямо на глазах мужчины, с которым я сюда пришла, а у меня хватит смелости, чтобы на глазах у всех сказать вам «нет». Покупайте там, где продается. Мне жаль вас, вместе со всеми вашими ущербными жизненными ценностями. Но моя жизнь не строится по экономическим принципам. Тут есть спрос, но нет предложения. Во всяком случае, для вас, Михаил.
        Я высвободилась из его рук и широким шагом направилась к Марату, метая взглядом гром и молнии. Михаил остался стоять посреди зала, музыка нашего танца еще не закончилась. Я подумала, что он похож на памятник. Памятник моей принципиальности. Пусть теперь стоит и переваривает все вышесказанное - ему полезно. А не поймет - пусть наймет себе специалиста за деньги. Уж на репетитора-то ему наверняка хватит.
        Марат беззвучно хохотал, наблюдая за происходящим. Вот ведь подлец!
        - Что тебя так рассмешило? - Я все еще бесилась.
        - Мне доставляет настоящее удовольствие наблюдать за тобой, честное слово! - бессовестно хохотал он.
        - Не очень-то вежливо с твоей стороны.
        - Ну прости, Кэт, ничего не могу поделать. Ты необыкновенно хороша, когда демонстрируешь сцены праведного гнева.
        - Правда? Может быть, тебе известно даже по какому поводу? - тестировала я его проницательность.
        - Попробую угадать. Он тебя клеил.
        - Да, клеил, - снова распалилась я. - И я на твоем месте совсем бы не радовалась.
        - Почему? - еще больше смеялся он.
        - Потому что я тут вроде бы в качестве твоей девушки присутствую, если мне не изменяет память.
        - Но ведь ты напомнила этому типу об этом, не так ли? - почему-то перестал ухмыляться он.
        - Так. Но кажется, его это не особенно тронуло. Собственно, ему это совершенно фиолетово.
        - Вот как? - вдруг посуровел Марат.
        - Именно. Кажется, твоя персона не пользуется у него большим авторитетом, раз он прямо у тебя на глазах посмел предлагать твоей девушке стать его любовницей.
        - Правда?
        - Правда, - беззаботно сказала я, наблюдая за его помрачневшей физиономией.
        Я едва сдержала себя от порыва высунуть язык. Будет знать, как смеяться надо мной. Его ревность мне определенно нравится.
        - И что ты? - сквозь зубы процедил Марат, сурово играя скулами.
        - Ничего, - заявила я, игриво наматывая волосы на пальцы.
        - Что ты ему ответила?
        - Я ему отказала, - отчеканила я прямо ему в лицо.
        - Я его убью.
        - Не сегодня, прошу.
        - Ладно. Но все равно убью.
        - Ты ревнуешь? - пропела я, еще больше приблизившись к его лицу.
        Марат промолчал, стараясь не смотреть в мою сторону, лишь, прищурившись, сверлил взглядом своего недавнего приятеля и нового соперника.
        - Кэт, пойдем прогуляемся, а? - вдруг взмолился он и схватил меня за руку.
        - Куда?
        - В парк, к прудам. Подальше от этих наглых взгядов, которые хотят отнять тебя у меня. Пожалуйста. Там нет никого, будем только ты и я.
        Не дождавшись ответа, Марат потащил меня к выходу. Я не особенно сопротивлялось. Мне и самой хотелось поскорее уйти отсюда. К тому же, признаюсь, мысли о том, что мы снова останемся вдвоем, будоражили мое сердце куда больше нескромных взглядов всех присутствовавших мужчин, вместе взятых.


        Глава 19
        ОКЕАН, БАБОЧКИ, ДОЖДЬ
        Я вдыхаю ртом холодный воздух и чувствую, как он мгновенно согревается в моем горле. Странная штука, когда рядом с тобой интересный мужчина, температура на улице перестает существовать. То есть она, конечно, есть, но где-то отдельно от тебя, или ты отдельно от нее. Во всяком случае, хоть я сейчас и осознаю, что на улице чертовски холодно, этот холод совершенно не трогает меня. И это при моей-то теплолюбивости. Впрочем, в моей руке мощный источник тепла. Он насквозь пронзает мою ладонь и горячими потоками растекается по телу, не говоря уж о сердце, которое словно разрядами прошибает. Марат держит меня за руку.
        - Тебе не холодно? - тревожится он.
        - Нисколько, - не вру я.
        Мы идем по тропинке, и я не знаю куда. Впрочем, не все ли равно? Лишь бы рядом. Деревья шуршат над нами своими последними листьями. Я вырываюсь из руки Марата, разбегаюсь и подпрыгиваю.
        - Что ты делаешь? - кричит он, явно не ожидавший такого поступка.
        Я подпрыгиваю еще раз и вытягиваю руку так далеко, что даже больно.
        - Кэт, тебе помочь? - спрашивает подошедший ко мне Марат.
        - Помочь, - сдаюсь я, осознав собственное бессилие. - Сорви мне вон тот листик, пожалуйста.
        - Зачем он тебе? - улыбается Марат.
        - Не спрашивай. Просто сорви. Я не могу достать.
        Он легко пружинит, отрывается от земли и, достав рукой до строптивой ветки, с первой же попытки срывает мне лист.
        - Пожалуйста, - улыбаясь, протягивает мне его. - Но зачем он тебе?
        - Так просто. Вдруг захотелось сорвать его.
        - Странная ты, - смеется Марат.
        Ничего он не понимает. Этот сухой, сморщенный лист - настоящее сокровище. Ему одному из немногих удалось выжить в эту холодную осень. К тому же он - свидетель этого вечера. И он мне нужен.
        - Вообще-то я ненавижу осень, - призналась я.
        - Правда? Почему же?
        - Я не люблю, когда холодно.
        - Ты же сказала, что тебе не холодно.
        - Мне не холодно сейчас, с тобой. Но когда я без тебя, мне очень холодно. Я хочу залезть в берлогу и заснуть до наступления весны.
        - Осенняя хандра? - догадался Марат.
        - Не знаю, но с наступлением холодов моя душа плачет не хуже осеннего неба. Хочу жить там, где всегда тепло, где океан и летают бабочки.
        Мы добрели до пруда и уселись на скамейку.
        - Кажется, я могу тебе помочь, - загадочно произнес Марат.
        - Правда? Каким образом?
        - Я подарю тебе океан и бабочек.
        - Это здорово! Но как?
        Марат повернулся лицом ко мне и взял за руку:
        - Кэт, я уезжаю.
        Внутри моего сердца что-то оборвалось и стремительно понеслось вниз. Так мне и надо. Это ведь не могло продолжаться всю жизнь. А счастье было так возможно… Изо всех сил стараюсь не подать виду, что меня эта новость хоть как-то задела. Кручу между пальцами пожухлым листом.
        - Мне нужно по делам в Америку, на месяц.
        Ну, слава богу, не навсегда. Впрочем, месяц - это ведь целая вечность.
        - В Калифорнию. Там как раз океан и бабочки. Поедешь со мной?
        Бабочки? Я наврала про них. Про то, что мне их сейчас не хватает. Ничего подобного. Я их обожаю.
        Но за ними мне вовсе не обязательно ехать на край света. У Марата удивительная способность приводить их целыми стаями ко мне в любое время года. Это ведь они снова порхают у меня внутри, раскрашивая цветными красками картины лета в моей душе. Поеду ли я? Да я на край света поползу за тем, кто был настолько щедр, что вернул мне лето однажды мерзким осенним днем. Излучаю в направлении Марата флюиды нескрываемого блаженства.
        - Почему ты молчишь, Кэт? Так ты согласна или нет?
        - Не знаю, - отвечаю я. Это правда.
        - Почему?
        - Мне нужно подумать.
        Это мой стратегический ход. Девушка должна сомневаться. Или хотя бы делать вид.
        - Хорошо, - сдался он.
        - Почему ты зовешь меня с собой? - интересуюсь я.
        - Без тебя мне будет скучно.
        - Какой ты трогательный, Марат, - добрею я на глазах.
        - Трогательный? Меня так никто не называл. Чем же я тебя растрогал?
        - Да так, ничем, - ухожу я от ответа, поднимаю камушек и с размаху бросаю его в воду.
        Надо сказать, метатель я слабоватый. Камень пролетел от силы метра два и тяжело плюхнулся в воду.
        - А вот камни по воде ты пускать не умеешь, - произносит голос Марата у меня над ухом, и я увидела ладную длинную дорожку, которую проделал по воде другой камешек.
        - Ничего. Зато у меня масса других достоинств, - прощаю себя я.
        - Это уж точно.

«Молодец! Делаешь успехи!» - хвалю его про себя.
        - Правда? И ты тоже так считаешь? - произношу вслух.
        - Правда, - смиренно отвечает Марат.
        Он сегодня какой-то необычный, мягкий, со всем соглашающийся, покладистый и смиренный. Вопреки обыкновению, даже не спорит со мной. Почти его не узнаю. И это мне определенно нравится.
        - И какая же я, на твой взгляд? - провоцирую его на комплементы.
        - Ты… - Марат снова уставился в мои глаза, будто бы пытаясь прочесть в них что-то. - Ты знаешь себе цену. И это нормально. Ты прекрасно осознаешь свою власть над мужчинами и уверенно пользуешься этим.
        - Вот как? Очень любопытно!
        - Но ничего плохого в этом нет. Любой человек делал бы то же самое на твоем месте. Ты довольно умна, что делает тебя еще более неотразимой. Ты хитрая и дерзкая. Ты бросаешь вызов, но делаешь это только потому, что надеешься получить достойный ответ. Как правило, ты разочаровываешься. Потому что достойных тебе соперников не находишь. Мужчины видят в тебе красотку, желанную добычу и идут в атаку. А ты не любишь прямого тарана, тебе нужна тонкая игра, не так ли?
        Его проницательность меня удивляет. Он прав, хотя я и сама никогда так детально не анализировала свои поступки.
        - Ты сильная, - продолжает Марат. - И соответствовать тебе совсем не просто. Ты ищешь мужчину, который не уступал бы тебе в силе, характере. А таких немного. Оттого и твоя разочарованность в мужском поле.
        Я опустила глаза. Он был настолько прав, что мне даже стало неловко, будто я оказалась совсем голой, неприкрытой и беззащитной рядом с ним.
        - И все же ты можешь быть очень мягкой, трогательной и нежной, когда чувствуешь себя в безопасности. Ты сексуальная, темпераментная и страстная. Уверен, в постели с тобой не придется скучать. Ты явно знаешь толк в сексе, но и тут предъявляешь высокие требования к партнеру.
        Как хорошо, что уже темно и он не может видеть, как я меняюсь в цвете.
        - К чему скрывать, ты любишь деньги, вернее, тот комфорт, который они могут обеспечить. Но еще больше ты любишь свою свободу. Тебя нельзя купить. Ты тонкий, противоречивый человек, и все твои иголки и шипы - это ведь только защита от внешнего мира, от грубости, пошлости и глупости. Тебя легко обидеть и легко разозлить. Ты очень эмоциональная и чувствительная. Очень чутка к фальши и неискренности. Честная, даже чересчур прямолинейная, острая на язык. И притом ты такая сентиментальная. Кэт, я знаю, что на самом деле ты добрый, нежный котенок, который очень хочет, чтобы его любили.
        Марат прижал меня к себе так крепко, что слезы, уже стоявшие в моих глазах, едва не выплеснулись наружу. Он схватил мою голову руками, прижал ее к своей груди, целуя мои волосы. Я молчу, медленно переваривая все вышесказанное. Кто бы мог подумать, что этот циник может оказаться таким тонким психологом. Он практически раскусил меня. В общем-то, он оказался почти полностью прав. Не считая вопроса о сексе, конечно. Впрочем, может быть, и это ему виднее. Разве же я могу судить о том, чего пока совсем не знаю?
        - Надо же, как ты меня успел изучить, - тихо произношу я.
        - Если бы, - поет он в моих волосах, - если бы я мог изучить тебя полностью. Я мечтаю об этом. Все сказанное - это лишь то, что лежит на поверхности. В остальном же ты для меня полная загадка. Я не знаю, чего от тебя ждать. Кроме того, во многом я могу ошибаться насчет тебя.
        - Но в главном ты все-таки прав, - соглашаюсь я.
        - Кэт, ты самая необыкновенная девушка из всех моих знакомых. Ты такая противоречивая. С тобой всегда как на вулкане: не знаешь, когда рванет. И от этого я схожу с ума по тебе еще больше.
        - Ты сходишь с ума? - поднимаю голову я и улыбаюсь его лицу.
        - Да. А разве это незаметно? Я же думать ни о чем не могу. Днем и ночью все мои мысли о тебе. Я хочу быть рядом с тобой и очень этого боюсь. Чем больше времени мы проводим вместе, тем сложнее мне оставаться без тебя.
        - Правда? - спрашиваю я, внимательно изучая его лицо. Он стал похож на мальчишку, такой юный, с горящими глазами.
        - Я боюсь тебя разочаровать, Кэт. Я не хочу оказаться одним из многих. Именно поэтому я и согласился на твои дурацкие условия. Да на что угодно я бы согласился ради возможности быть с тобой. Ты моя самая необыкновенная, Кэт. И я хочу доказать, что достоин тебя.
        Я провожу рукой по его лицу, такому теплому, такому внезапно родному. Его губы шевелятся под моими пальцами, произнося эти неожиданные, проникающие прямо в сердце слова. Никто и никогда не пытался меня понять. Никто не старался быть меня достойным. А этот необычный красивый мужчина, по которому сохнет целая армия женщин, мечтает о том, чтобы меня заслужить.
        - Спасибо тебе, - шепотом-поцелуем сказали мои губы, приказывая его рту замолчать. - Спасибо тебе, милый.
        Мне захотелось так же искусно проникнуть в его душу, забраться в потаенные уголки мозга, исследовать глубины его сердца. Но все, до чего я могу дотянуться сейчас, это его губы. Этот рот, способный одними лишь звуками заставить петь и изнывать, ликовать и стонать мое нутро, задетое за живое и щедро политое бальзамом нежности, понимания, заботы. Я мягко вцепилась в его губы, желая через них добраться до самой глубины его естества. Он тоже стремится изучить не только мою душу, судя по тому, как уверенно и глубоко зашел его язык. От Марата пахнет морским бризом, горько-сладким дурманом и уверенностью. Я залезаю и прячусь под его куртку, совсем как цыпленок. Мне хочется остаться там навсегда, у его тепла, у его бьющегося сердца, будто бы я его сиамский близнец, не желающий разъединения. Он целует мои глаза. Боже, никто и никогда не целовал мои глаза! Я пытаюсь в ответ благодарить его губы поцелуями своих ресниц. Быть с ним… его желать… любить его… Так просто и так сложно. Так возможно и недостижимо. Так желаемо и так страшно. Возможно ли это? По моим щекам побежали длинноногие влажные струи. Деликатно
закапали, медленно поползли, резво побежали, заструились неугомонным ручьем из-под моих прикрытых порхающих ресниц. Я знаю, слезы - это растаявший лед моего сердца.
        - Кэт, посмотри, какой дождь, - прозвенело у меня под губами.
        - Дождь? - переспросили мои губы. - Это не дождь.
        Я открыла глаза и увидела мокрое лицо Марата надо мной. Его волосы были влажными, а по лицу струилось не меньше, чем у меня. Я протянула руку и дотронулась до его щеки. Крупные капли прохладной влаги растекались по его коже. Легонько поддела пальцем и поднесла к губам. Прозрачная пресная вода.
        - И правда дождь, - удивленно произнесла я.
        - Ну, конечно, дождь. А что же еще?
        Как это - что? Да что он знает про дождь? Особенно когда ливень хлещет из моей души. Мои ручьи, в отличие от этих холодных пресных капель, теплые и соленые. Какой же это дождь? Или небо заплакало вместе со мной, будто и его растревожило, растопило трогательное и мощное нечто?
        - Разве же это дождь? - весело прокричала я и вынырнула из-под его теплой куртки.
        Мощные ледяные струи ударили по моим плечам, заскользили по шее, защекотали в волосах, смешались и смыли теплые потоки на щеках. А я бросила вызов этому дождю, я вышла ему навстречу, подставила смело свое лицо. Дождь и я. Кто сильнее? Кто отчаяннее умеет плакать? Чьи слезы горше и слаще, острее и теплее?
        Все смешалось: капли, струи, слезы, дождь. Я танцую под ними. Я счастливая, сумасшедшая, отчаянная. Запускаю руки в волосы, разбрасываю их лихим водяным фейерверком. Я смеюсь, плачу, танцую, пою.
        Марат стоит в стороне, мокрый, красивый. Он молчит и смотрит. Развратные водяные пальцы дождя проникли под его расстегнутую куртку и превратили рубашку в прозрачную ткань, обнажающую, провоцирующую. Он завороженно смотрит, околдованный моими пляшущими мокрыми волосами, наблюдает за нашим с дождем танцем. Странный, пораженный, зачарованный.
        - Кэт, ты же простудишься, - невпопад бросает он и бежит ко мне.
        - Не простужусь, - почти пою я и бросаюсь ему на шею.
        Теперь нас трое: я, он и дождь. Наше дивное танцевальное трио. Или не трио? А как же бабочки, которые поселились у меня в животе и снова водят свои разноцветные танцы-хороводы? И океан, этот дождь-океан между нами, над нами, внутри нас. Все, как я и мечтала.
        - Спасибо, - перекрикиваю я хор миллионов падающих капель.
        - За что? - хохочет Марат.
        - За океан и бабочек, - шепчу совсем близко я и губами собираю капли с лица этого непонятливого мужчины.


        Глава 20
        РАЗУМ И ЧУВСТВА
        Мы вбежали в дом с горящими лицами, мокрые насквозь. Мы принесли с собой лужи, дождь и вызов. Роботы смотрели на нас с непониманием, даже с осуждением. У роботов ведь не приняты танцы под дождем. Плевать на них! Гости праздника уже стали расходиться. Кто по домам, а кто - по приготовленным хозяином комнатам. Нам тоже предложили спальню. Учитывая наш подмоченный внешний вид и слишком разгоряченное внутреннее состояние, мы согласились. Хотелось побыстрее снова спрятаться от роботов, от их осуждающих (женских) и слишком вожделенных (мужских) взглядов, и мы с Маратом наперегонки побежали по лестнице в нашу спальню.
        Оказавшись по другую сторону двери, я лихо поддела пяткой задник обуви и высвободила одну ногу. Проскакав по комнате в одноногом танце и найдя наконец опору, я сняла вторую туфельку и запустила ее к потолку.
        Марат закрыл дверь и сбросил с себя пиджак. Его рубашка, мокрая и прозрачная, прилипла к телу.
        - Ты соблазнительный мужчина, - озвучила я свои мысли и уселась на огромное трюмо.
        - Ты так считаешь? - нисколько не смутился моего комплимента Марат.
        Я не ответила. Молча взяла с трюмо расческу и принялась распутывать свои слипшиеся волосы.
        - Позволь мне, - прохрипел он надо мной и забрал расческу.
        Марат прикасался к моим волосам нежно и бережно, мягко проводя по ним щеткой, распутывал прядку за прядкой. Мои волосы были с ним в сговоре, они послушно повиновались, превращаясь в покладистые блестящие пряди. Я наблюдала за ним в зеркало. Еще никогда Марат не казался мне таким привлекательным, как сейчас, когда стоял надо мной и расчесывал мои волосы, мокрый, в прозрачной рубашке. Я резко повернулась к нему лицом и, перехватив запястье с расческой, заглянула в глаза. Они блестели не хуже еще не растаявших капель на его шее. Такие же влажные, яркие, чистые, похожие на океан, беспокойный, безбрежный, буйный. Я провела ладонью по его рубашке, мокрой и настолько прозрачной, что мне казалось, если хорошо приглядеться, можно рассмотреть его бьющееся сердце.
        Наклонившись, я дотронулась губами до гладкой влажной ткани, пытаясь распробовать этот странный смешанный вкус - дождя и Марата. Капля, сорвавшаяся с его волос, медленно заскользила по шее, ключицам, скатилась по груди. Я прижалась щекой к самому его сердцу и стала ждать эту каплю, мучительно неторопливую, искушающую, долгожданную. Она докатилась и упала прямо на мои губы, прижатые к груди Марата. Я старалась удержать подольше эту тающую теплую влагу, пропитанную его телом, впитать и растворить ее своими губами. И лишь тогда, когда они окончательно пересохли, я снова прикоснулась к груди Марата. Мои пальцы, стремительные и ловкие, расстегивали и отрывали пуговицы его рубашки, спешили, путались, скользили. Мелкие и твердые пуговицы срывались и падали на пол. Наконец с ними было покончено. Я стащила с Марата остатки мокрой ткани и прижалась щекой к голой коже груди. Он покрылся мурашками и задрожал, будто бы теперь без этой, насквозь пропитанной дождем одежды ему стало холодно. Его сердце бесновалось и сходило с ума, колотясь бешеным ритмом под моими губами. Я прислушивалась к его ударам, пробовала
на вкус кожу, и мое сердце подстраивалось под этот бешеный, неугомонный ритм.
        Наконец Марат вышел из оцепенения и, резко повернув меня к себе спиной, впился в мою шею. Спальня исчезла из моего сознания и трансформировалась во что-то бесформенное, клокочущее, жаркое. Будто бы мы снова стояли там, под дождем, пьяные друг от друга, сумасшедшие, счастливые. Марат освободил мою спину от тугого платья и тут же усыпал ее сотнями прикосновений своих губ. Его рот, раскаленный, словно пламя, поджигал одну за другой каждую клеточку моего тела. Я чувствовала себя фейерверком, готовым своим взрывом разорвать стены и потолки этого большого дома и озарить огненными вспышками ночное небо.
        Я открыла глаза и обнаружила наше отражение в зеркале: мое, незнакомое мне самой лицо, горящее, безумное, и его руки, скользящие по моему телу. Что делает со мной этот мужчина? Как удалось ему превратить меня в эту полуобнаженную, страстную женщину? Я подняла глаза и увидела, что Марат наблюдает за мной в зеркале. Он был похож на молодого хищного зверя, завораживающего своей силой и опасностью. Но у этого зверя были такие нежные глаза. Мне показалось, что из них льется какой-то неосязаемый удивительный свет, согревающий мою душу и заставляющий колени подгибаться.
        - Кэт, - прошептал Марат, - признайся, мы ведь чертовски подходим друг другу, правда? Посмотри, как мы смотримся вместе, словно созданы друг для друга.
        Я нервно улыбнулась. Он был прав. Рядом с моим отражением в зеркале стоял красивый, высокий, сильный мужчина, способный заставить трепетать любое женское сердце.
        - Ты такая красивая, такая соблазнительная, Кэт, ты сводишь меня с ума, - хрипло пел он мне на ухо, не отводя горящих глаз от моего зеркального взгляда. - Признайся, я ведь тоже тебе нравлюсь, правда? Ты ведь хочешь меня?

«Он все же очень самонадеянный тип и не достоин моего ответа», - решила я и, резко повернувшись, толкнула его в грудь. Он упал на кровать, я вскарабкалась сверху и, низко наклонившись, уставилась в его глаза - вызывающе синие, беспокойные, провоцирующие. Мне захотелось поменяться с ним ролями, стать главной, стать мужчиной, чтобы принимать решения и проявлять инициативу. И я грубо засунула язык в его рот. Мои губы больше не были губами девственницы. Они теперь правили балом, подавляли, настаивали, владели. Я перехватывала его губы, кусала их, находила и обхватывала его язык. Я стала завоевателем, победителем, лидером. Теперь я праздновала свой триумф. Теперь его очередь молить о пощаде. Мои губы переместились ниже. Шея, грудь, живот - впервые мой рот путешествовал по такому маршруту. Дыхание Марата перешло в хриплый стон. Мысль о том, что это я довела этого сильного упрямого мужчину до такого состояния, заводила меня еще больше. Продолжая выписывать причудливые узоры языком на его теле, я стала расстегивать брюки. Это было не просто, учитывая, что с некоторых пор они стали ему тесны. Я прекрасно
осознавала, что под моими руками находится бомба замедленного действия. Но на этот раз я серьезно намеревалась ее взорвать. Стянув штаны с Марата, я снова вернулась к его губам.
        - Что ты чувствуешь? - провела я своими губами по его рту, не отводя взгляда от глаз.
        - Что я сейчас умру, - с трудом произнес он.
        - Разве от этого умирают? - издевательски поинтересовалась я и, снова забравшись на него, вспомнила об уроках верховой езды и поцелуях в листьях.
        На этот раз кентавр был более покладистым, даже беспомощным. Вместо седла я ощущала под собой горячее и твердое нечто. Слегка поднявшись и подавшись назад, я опустилась и, медленно двигая бедрами, проползла вперед. Марат подо мной напрягся еще больше и раненно застонал. Я ликовала. Враг повержен.
        - Так, значит, ты решил, что я тебя хочу? - продолжала издеваться я, скользя по его бедрам.
        Дрожащие ресницы Марата поднялись вверх, открывая горящие глаза. Ему стоило больших усилий вернуть себе дар речи.
        - А разве нет? - спросил он, взяв наконец себя в руки.
        - Нисколько, - нагло заявила я и расплылась в улыбке всего в нескольких сантиметрах от его рта.
        Секунду он молчал, глядя на меня в упор и переваривая сказанные мной слова. И вдруг комната перевернулась, и я оказалась на спине, придавленная его тяжестью. Все снова стало с головы на ноги. Мужчина сверху, женщина снизу. Он крепко держал мои руки своими, словно распяв на этой широкой чужой кровати, и внимательно изучал мое лицо.
        - Значит, ты меня не хочешь? - продышал он над моими губами.
        - Я? Хочу тебя? С чего бы? - смело заявила я, и сердце в моей груди заколотилось, словно кроличье.
        - Уверена? - пытал он, сверля меня взглядом.
        - Абсолютно, - отчеканила, словно плюнула, ему в лицо я.
        - Ну что ж, придется тебе ответить за свои слова, - заявил он и в две секунды выдернул ремень из своих лежавших неподалеку брюк.
        Сердце забилось у меня в горле. Дыхание перешло в хрип. Будет меня бить?! Страх, возбуждение, любопытство - все смешалось. Я не протестовала. Молча ждала, как будет вести себя дальше этот мужчина, беспомощная, придавленная его сильным телом и парализованная его волей.
        Марат аккуратно, но прочно затянул мои руки ремнем и прикрепил его к изголовью кровати. По моему телу поползли мурашки озноба. История со связыванием в моей жизни уже была. Но теперь она вызывала совершенно иные эмоции. Тогда, с Русланом, я не испытывала ничего, кроме унижения, боли и беспомощности. Сейчас, с Маратом, все было по-другому. Это было безумное желание. Я ждала, что он начнет действовать. Я хотела ему подчиняться. Я доверяла ему, зная, что он не причинит мне боли. И я его хотела так сильно, что, кажется, даже если бы он стал бить меня этим ремнем, я бы стонала от удовольствия.
        Но он не стал меня бить. Сорвав с меня остатки одежды, он на мгновение снова завис над моим лицом.
        - Значит, не хочешь? Это твое последнее слово?
        - Да, - с трудом выдавила я.
        - Ну, смотри, сама напросилась, - многообещающе угрожал он. - Будешь молить о пощаде.
        Это было последнее, что я услышала перед тем, как впасть в беспамятство, сойти с ума от его губ, рук, от движений его горячего тела, от безумства, которое дарили мне его беспощадные пальцы, наглый взгляд и безжалостный язык. Я превратилась в дикое обезумевшее животное, чей разум разрушила вспышка первобытных инстинктов, чей речью стало звериное рычание, стон и хрип. Марат действовал с уверенностью сильного самца, вожака стаи, привыкшего к победам. Он терзал мое тело, заставляя его биться в конвульсиях. Он наблюдал за мной. Я пыталась всеми силами изображать равнодушие. Но мои актерские способности оказались гораздо слабее моей страстности, внезапно разбуженной этим мужчиной. Я металась по кровати, пытаясь выдернуть руки из жесткого и прочного кожаного плена. Марат был неумолим.
        - Я сдаюсь, - прохрипела я едва слышно, когда его губы стали горячо дышать в мой живот.
        - Что? - переспросил Марат, делая вид, что не расслышал, продолжая эту горячую сладкую пытку.
        - Я сдаюсь, - повторила я громче. - Я хочу тебя.
        - Не слышу, повтори громче. - Его язык становился еще настойчивее.
        - Я хочу тебя, Марат! Очень хочу! - задыхаясь, прокричала я.
        - Ты хочешь, чтобы я занялся с тобой любовью? - опалил он своим дыханием мои губы.
        - Да, - ответила я, пытаясь не смотреть в его глаза.
        - Посмотри на меня, Кэт, - потребовал он, и я не смогла ему отказать. Он уставился на меня серьезными, почти суровыми глазами, глазами мужчины. - Ты уверена, что хочешь секса?
        - Да.
        - А если я откажу? - спросил он, нагловато улыбаясь, и его пальцы поползли по внутренней поверхности моих бедер, оставляя за собой дорожку из дрожащих мурашек.
        - Пожалуйста, - тихонько стонала я.
        - Что? - опять издевался он, внимательно изучая мое лицо.
        - Я… я тебя умоляю!
        - Умоляешь?
        - Да. Я умоляю, Марат! Я умру, если ты откажешь. Я хочу… чувствовать тебя внутри…
        Он изменился в лице, с минуту сверля меня своим обжигающим, суровым и одновременно нежным взглядом. А потом его лицо пропало. Я больше не видела его глаз, губ. Но с радостью осознала, что его руки стягивают с меня трусики. Я хотела ему сказать, предупредить, открыть то, чего он еще не знал обо мне, но не успела. Его губы, горячие и властные, обожгли меня там, куда еще не добирался ни один из мужчин, и я поняла, что разлетаюсь на части.


* * *
        Я стояла на балконе, завернувшись в простыню, и курила. Я думала о Марате. Я задавала себе вопрос, на который, как ни старалась, не могла найти ответа. Почему? Почему? Почему? Этой ночью так ничего и не произошло. Точнее, произошло, конечно, но не совсем то. Я согласилась на секс, я решилась расстаться с девственностью, я разрешила Марату стать моим первым мужчиной. А он не воспользовался этим. Он доставил мне ни с чем не сравнимое удовольствие, он заставил меня стонать от наслаждения и биться в экстазе, заставил молить о пощаде и просить продолжения. Но он этого не сделал. Безусловно, это был секс.
        Но какой-то односторонний. С удовлетворением только одного из его участников - меня. Никогда и ни с кем я не испытывала такого наслаждения. Он сумел заставить меня дойти до вершины блаженства, даже не будучи во мне. Он превратил меня в женщину, не лишив при этом девственности. Он стал моим первым мужчиной, даже не подозревая об этом. Я медленно выпустила дым изо рта, наблюдая, как он рассеивается в темной холодной мгле.
        - Пепел сейчас упадет, - послышался сзади голос Марата.
        Я вздрогнула и обернулась. Высокая шапка пепла на моей сигарете задрожала и сорвалась вниз, рассыпаясь в полете на тысячи серых снежинок.
        Марат обнял меня сзади. В уголках моих глаз защипало. В горле запершило. Я закашляла.
        - Это все из-за сигарет. Тебе надо бросить курить.
        Я незаметно для него улыбнулась. При чем тут сигареты? Впрочем, пусть думает, что это из-за курения. Вряд ли он поймет, отчего я сейчас могу плакать.
        - Почему ты не сделал этого? - наконец задала я единственный вопрос, который меня сейчас волновал.
        - Разве тебе было плохо?
        - Нет, мне было хорошо. Но все же я не понимаю, почему ты не сделал этого.
        - Не знаю, Кэт, - серьезно и грустно сказал Марат.
        - Ты ведь хотел меня?
        - Еще как!
        - И я была согласна.
        - Я не смог, - вздохнул он и уткнулся в мое плечо.
        - Почему?
        - Сам не знаю. Я собирался… и очень этого хотел… но сам не пойму, что мне помешало. Вдруг подумал, что не стоит этого делать. Не сейчас… не здесь… не так, что ли. Может быть, потому что боюсь тебя спугнуть, Кэт. Боюсь разочаровать. Показаться таким, как все.
        Я выбросила недокуренную сигарету в ночь и повернулась к нему лицом.
        - Глупый, - ласково сказала я, поглаживая его щеки. - Я уже знаю, что ты не такой, как все.
        - Правда?
        - Правда. И пока ты меня не разочаровал.
        - Тогда пойдем спать.
        - Ладно, только обещай больше никаких провокаций.
        - Хорошо, - засмеялся он мне в лицо. - Ты тоже обещай. Хватит на сегодня приключений. Боюсь, больше не выдержу таких испытаний мужества.
        - Хорошо, - миролюбиво пообещала я, сворачиваясь клубочком у него подмышкой.
        Этот мужчина, лежащий рядом, даже не подозревал, что значил теперь для меня. Я впервые не испытывала никаких сомнений и была готова. Но он сам оберегал меня от того, о чем даже не подозревал. И поэтому становился для меня еще дороже и желаннее.
        - Спокойной ночи, мой хороший, - промурлыкала я и зарылась лицом в его плечо.


        Глава 21
        РАССТАВАНИЕ
        Через неделю он улетал в Америку. Я не смогла поехать с ним к океану и бабочкам. У меня оказалось слишком много работы. После французского заказа в модельное агентство посыпались предложения для моей персоны. Дни до отлета пролетели незаметно.
        И вот мы стоим в аэропорту и прощаемся.
        - Я буду скучать, - призналась я, ощущая себя женой, провожающей мужа на фронт.
        - Я тоже, - сообщил мне обладатель грустных синих глаз, Марат. - Позволь тебе звонить.
        - Конечно.
        Последнее прикосновение его губ перед отлетом. Я старалась удержать его так долго, как могла. Меня оторвали от этих губ на веки вечные, вынули из этих объятий и бросили в холодную ноябрьскую сырость. Марат уехал на месяц к океану и бабочкам. Я осталась здесь, в другой части света, с дождями и морозами. И мне показалось, что мир опустел.
        Я шагала по замерзшим лужам и с особенным остервенением ломала хрупкую ледяную корочку каблуками своих сапог. Прикурила сигарету в надежде согреться. Теплый дым ускользал из моих губ в морозный воздух, не делая его ни на градус теплее. Бесполезно, все без толку. Просто перетерпеть, переждать, перестрадать.
        - Девушка, у вас все в порядке? - неожиданно спросил шедший навстречу мужчина с озабоченными глазами. Надо же, какой участливый. С чего бы?
        - Все нормально, - задрожал в ответ мой голос.
        - Тогда почему вы плачете?
        - Кто? Я? Вам, должно быть, показалось.
        Действительно, с чего бы мне сейчас плакать? На всякий случай провожу пальцами по щекам. Мокрые. Дождь? Нет. Все-таки слезы. Как странно, я даже не заметила. Срочно вытереть их, высушить, отменить. Какие слезы? Все ведь в порядке. Достаю из кармана наушники плеера. Слезы отменяются. Как бы не так! Мощным, бередящим душу голосом стенает Анастэйша «Heavy on my heart». Спасибо! И она, значит, в курсе того, что у меня тяжело на сердце. Музыка отменяется.

«Месяц, всего месяц, - успокаиваю я себя. - Я пережду. Смогу. Я ведь жила без него и раньше, целые годы, а тут только месяц. Всего-то!»
        Зайдя домой, даже не включая свет, я лениво стащила с себя обувь, сбросила прямо на пол куртку и залезла в кровать, как была, в одежде. Вот бы заснуть здесь на весь месяц, как медведь в берлоге. Закрыть глаза, потом открыть их, а Марат уже приехал. Вот было бы здорово! И почему люди не медведи?
        Сладострастным голосом на полу стенает Энрике Иглесиас. Наконец-то сменила рингтон в мобильнике. Никакого желания поднимать трубку. Пусть себе поет о том, что устал извиняться. Все равно это не Марат звонит. Какой смысл ради кого-то другого прекращать эту красивую песню? Но мой любопытный взгляд все равно косится на монитор телефона. Накрашенным глазом мне подмигивает беззаботная блондинка. Вот кому хорошо! Никого не ждет, ни о ком не страдает.
        - Кукуся??? - радостно визжит блондинистый голос.
        - Маруся, - безвольно отвечаю я.
        - Ну, как ты там?
        - Никак. Я умерла. Похороните меня.
        - О, бедная моя девочка, уже скучаешь по своему принцу?
        - Типа того.
        - Ну, так сгребай свое страдающее тело и дуй ко мне. Напьемся по этому поводу.

«Напиться - это мысль», - подумала я. И уже через полчаса упала в заботливые объятия лучшей подруги.
        - Послушай, Кэт, ну не навсегда же он уехал в эту свою Америку, - взывала к здравому смыслу Мариша.
        - Нет, конечно, - пыталась прислушаться к голосу разума я.
        - Отдохнешь, развлечешься пока. К тому же он ведь будет тебе звонить, так?
        - Надеюсь, - убито застонала я.
        - Вот видишь. Ну и какая тебе разница, где с ним разговаривать, тут живьем или там по телефону? Вы ведь все равно не занимаетесь сексом. Так не все ли равно, как предаваться вашим платоническим отношениям?
        - Ну, ты, блин, даешь! - вскипела я. - Как это какая разница?
        - Ну-ну… Другой бы на его месте еще не туда бы сбежал от девушки, отказывающей ему в сексуальных радостях.
        - Так ты, значит, думаешь, что он из-за этого уехал? - забеспокоилась я, уже сожалея о своем решении провести вечер с Маришей.
        - Да ладно, успокойся. Шучу я, - невпопад рассмеялась Мариша, яростно вонзая штопор в винную пробку. - Кстати, ты еще долго собираешься терзать мальчика?
        - Нет, недолго, - все больше раздражалась я.
        - Я бы на твоем месте, Кэт, все-таки отдалась ему перед отлетом. Чтобы он весь этот месяц жил воспоминаниями и спешил поскорее вернуться в твои объятия. А то ведь отправлять сексуально неудовлетворенного мужчину на другой конец света - это ой-ой-ой как опасно.
        - Ну, спасибо тебе, Маришенька! Настоящая подруга, - взбесилась я.
        - Ну не злись, Кэт. Кто, кроме подруги, тебе скажет правду?
        - Вообще-то, Мариша, я хотела заняться с ним сексом, - решила признаться я.
        - Неужели? - ехидничала эта стерва, называющая меня своей лучшей подругой. - И что же помешало?
        Я отхлебнула солидный глоток винища, намеренно оттягивая время и терзая Маришино любопытство.
        - Ну, так что? - не терпелось ей.
        - Ничего.
        - Так было что или нет? - не понимала Мариша.
        - Было.
        - Ура!!! - завизжала она, и мне показалось, что бутылка с вином на столе сейчас разлетится вдребезги.
        - Но только для меня одной.
        - Что? - захлопала Мариша двойным объемом туши на своих ресницах.
        - Ничего. В смысле кончила из нас двоих только я одна.
        - Как это? - не понимала Мариванна.
        - Так это. Типа сама не знаешь, от какого секса удовольствие получает только женщина, - сказала я и многозначительно повела бровями.
        Мариша молча смотрела на меня. Потом вытянула перед лицом два пальца латинской буквой «V» и ловкими движениями языка пощекотала воздух между ними. Весьма убедительно, надо сказать. Я заржала как ненормальная. Мариша тоже.
        - Ку-ни-лин-гус? - по слогам пропела она.
        - Вот именно, - ответила я, с трудом взяв себя в руки.
        - Так выпьем же за то, что ваш вялотекущий роман наконец-то завершился хоть каким-то подобием секса, - продекламировала Мариша и опустошила свой бокал. - Ну и как это было?
        - Божественно, - разоткровенничалась я.
        - И он конечно же потребовал ответного орального секса?
        - Нет.
        - Я в шоке. Кэт, такого не бывает. Ты уверена, что он не импотент?
        - Абсолютно.
        - Тогда он герой. Нет, ну точно. Последний герой, - тараторила Мариша.
        - Так оно и есть, - не стала возражать я.
        - А ты предлагала?
        - Предлагала? Да я умоляла его заняться любовью, - разоткровенничалась я под действием винных паров.
        - И как он это объяснил?
        - Сказал, что боится показаться мне таким же, как все, похотливым мужиком.
        - Да, что-то в этом есть, - задумчиво произнесла Мариша. - Послушай, Кэт, у меня есть идея, - не унималась она, разливая по бокалам по второй.
        - Какая еще идея? - насторожилась я, не ожидая услышать что-либо путное.
        - Как преподнести Марату причину твоего моратория на секс.
        - Очень интересно. И как же?
        - А проще простого! Скажи ему, что ты девственница.
        Бокал вина завис в воздухе, а еще не проглоченная алкогольная жидкость комом застряла в горле.
        - Не поняла, - только и сказала я, журча вином в горле.
        - Ну, что непонятного? - негодовала Мариша. - Прикинься девственницей. Ну, это же лучшее объяснение. Проверено на себе.
        - Я подумаю, - согласилась я и действительно задумалась над таким вариантом. Вообще-то я давно уже об этом думала. А если совсем честно, именно так и собиралась поступить. Только для этого мне не нужно было ничего разыгрывать.
        - Я вот тоже Андрею на днях заявила, что чиста и непорочна, - сказала Мариша, наивно хлопая глазками.
        - Какому еще Андрею? - не догнала я.
        - Ну, какому-какому? Другу Марата.
        - Что??? - вне себя заорала я и зашлась чудовищным винным кашлем.
        - А что такого? - невозмутимо заявила Мариша и что было силы хлопнула меня по спине.
        - Ты сказала Андрею, что девственница?
        - Ну да? А что, не похожа? - заявила она, принимая самый развратный вид.
        - Совершенно, - бесцеремонно ответила я. - И зачем ты это сделала?
        - Затем, что твой вариант охмурения мужика отказом от секса оказался очень действенным. И я решила опробовать его на Андрее. Только, в отличие от тебя, я аргументировала свое решение. Желанием оставаться чистой и непорочной до того, как встречу своего единственного, своего прынца. А прынц у нас, как сама понимаешь, Андрей. Пусть почувствует себя особенным.
        - Ты хоть понимаешь, что ты наделала? - спросила я, едва сдерживая в себе порыв придушить подругу.
        - А что такого? - искренне удивлялась Мариша. - Только тебе можно?
        - Да Марат теперь ни за что не поверит, что я девственница.
        - Почему?
        - Да потому что такого не бывает. Две подруги - и обе девственницы. Они же сразу решат, что мы их дурачим.
        - Ну вообще-то логично, - согласилась Мариша.
        - Ну и что мне теперь делать?
        - Ну, не знаю. Придумай какую-нибудь другую легенду. Или вообще ничего не придумывай. Ты же сама сказала, что в последний раз он отказался. Так что сам теперь пусть отдувается.
        Ей легко говорить. Но мне-то теперь уже никак не отвертеться от признания Марату. Ну и как же он теперь поверит? Если Андрей расскажет Марату Маришины байки, он раскусит ее в два счета. А заодно решит, что и я такая же фальшивка. Черт ее побери, эту липовую девственность! И надо же, Маришка ее использует как преимущество, для того чтобы удержать мужчину. А я скрываю, чтобы его не потерять.
        - Кэт, как ты думаешь, - прервала мои размышления осушающая третий бокал Мариванна, - может, и мне тоже раскрутить Андрея на куни?
        - На что? - не поняла я.
        - Ну, на куни, - повторила она и еще раз облизала воздух между пальцами.
        - Не знаю, Мариша. Не думаю, что это универсальный рецепт, - грустно вздохнула я.
        - Но я все-таки попробую. К тому же из-за этого стратегического плана по охмурению Андрея я уже целую неделю не занималась сексом, - тяжело вздохнула Мариша и зачем-то обхватила руками свою грудь. - Говорят, от этого появляются прыщи и портится характер.
        - От чего? От секса? - не врубилась я.
        - Да нет же, дурочка, от воздержания, - захрюкала-захихикала Мариша.
        - Ну-ну. Значит, я уже давно должна была превратиться в чудовищную грымзу, сплошь покрытую прыщами и язвами.
        - Ну так ты и есть грымзочка, - пьяно заржала Мариша. - Правда, пока без прыщей.


        Глава 22

«THE MAN I LOVE»
        Идеал мужчины, по мнению моей подруги Мариши, Энрике Иглесиас пробудил своим сексуальным тембром голоса меня ото сна и любезно сообщил, что некто желает со мной поговорить. Сон как рукой сняло, когда на мониторе я увидела имя Марата.
        - Алло! - бодро пропела я в трубку.
        - Котенок! Я так рад тебя слышать, - пропел его голос, казалось, совсем рядом.
        - Я тоже соскучилась, Марат. Как долетел?
        - Нормально. Уже в отеле. Ты знаешь, тут совсем лето.
        - Ты уже видел океан?
        - Еще нет.
        - Передавай ему привет от меня.
        - Хорошо. Жаль, что ты не поехала со мной.
        - Мне тоже, Марат.
        - Мне плохо без тебя, Катюша.
        - И мне.
        - Ты дома?
        - Да.
        - Я тебе позвоню еще, позже. Ладно? Обещай помнить обо мне.
        - Обещаю.
        - Целую.
        - И я.
        Телефонный гудок, обрыв, молчание. Только что он был здесь рядом, звуком в моем правом ухе. Всего секунда, р-раз - и он уже далеко, в тысячах километров от меня.
        В дверь позвонили. Может, не открывать? Все равно никого не жду. Наверное, соседи. Нехотя иду к двери, открываю. Вместо соседей натыкаюсь на цветы, огромный букет. За ними прячется голова курьера.
        - Екатерина? - вопрошает он, пытаясь выглянуть из-за букета.
        - Да.
        - Вам просили передать это.
        - Спасибо. - Я беру букет и собираюсь закрыть дверь.
        - Подождите, и вот это, - говорит он и протягивает мне коробку в цветной фольге.
        Кажется, я знаю от кого это. В букете нахожу открытку. В форме бабочки.

«Не смог найти настоящих, но смог найти то, что они любят больше всего на свете. Самой яркой из живущих на земле бабочек. С любовью!»

«С любовью», надо же, он написал «с любовью». Просто слова? Но ведь он никогда не делает ничего просто так. «С любовью» - как это мило!
        Из-за внезапной сентиментальности совсем забыла про коробку. Тяжелая. Пытаюсь порвать пальцами прочную целлофановую обертку. Не получается. Наконец подковыриваю внезапно подвернувшейся под руку пилкой для ногтей и срываю.
        Вот это да! Ноутбук! Клевый, новенький, тонюсенький. Здорово! И как он догадался подарить мне такую нужную вещицу? Аккуратно ставлю на стол, открываю. Голубой экран радостно приветствует свою новую хозяйку: «Привет лучшей из земных женщин!»
        Хороший мальчик! Посреди монитора единственный ярлык «Катюше». Нетерпеливо клацаю мышкой. Надо же, вордовский документ, а способен принести столько счастья.

«Только что звонил, а уже успел соскучиться по тебе, моя радость, - ласково сообщает мне компьютерный шрифт, набранный пальцами лучшего мужчины на свете. - Вот так я и нарушил свое обещание не дарить тебе подарков. Впрочем, надеюсь, ты меня простишь. Это лишь немногое, чем я могу отблагодарить тебя за то, что ты появилась в моей жизни. Кэт, я словно прирос к тебе, мне невыносима даже мысль о том, что ты далеко, что я не могу протянуть руку и дотронуться до твоих волос, губ, обнять тебя. Но я подумал, что время и расстояние - это не то, что может разделить двух заинтересованных друг в друге людей. В Интернете есть моя страница. А значит, мы сможем общаться в любую минуту, когда захотим. Конечно, я не смогу дотронуться до тебя. Но я смогу тебя слышать, видеть. И это уже много. Надеюсь, увидеть тебя там сегодня вечером. Целую ямочки на твоих щечках и твои божественные волосы. С любовью, Марат».
        Я прочла текст еще два раза, ласково опустила крышку ноутбука и нежно поцеловала его в самую серединку. Мои руки изящно заструились в воздухе, а бедра стали ритмично раскачиваться. Как обычно в минуты величайшего счастья, я пела. На этот раз мой голос трепетно и страстно вытягивал слова одной потрясающей баллады, «The Man I Love».
        Едва дождавшись вечера, я сверхскоростными движениями пальцев по новенькой клавиатуре набрала позывные его аськи.

«Привет, мой сладкий!» - ласково пропели компьютерные буквы, принадлежащие пользователю Kitty-Cat.
        Компьютер на минуту застыл, заставляя меня понервничать, и наконец ожил.

«Добрый вечер, солнышко», - приветствовал меня некий Marat-the-man.
        Какой забавный ник. Впрочем, наверное, он как нельзя лучше характеризует своего пользователя, мужчину вне всяких сомнений. Я вдруг представила Марата в номере отеля, склонившегося над монитором компьютера, растрепанного, уставшего, в расстегнутой рубашке. Мне почему-то показалось, что его рубашка непременно должна быть расстегнута.
        Kitty-Cat. Твоя рубашка расстегнута?
        Marat-the-man. Да. Почему ты спрашиваешь?
        Kitty-Cat. Просто мне так показалось. Как прошел первый день в Америке?
        Marat-the-man. Первый день в Америке - нормально. Первый день без тебя - гораздо хуже.
        Kitty-Cat. Передал привет океану?
        Marat-the-man. Да. Он чудесный. Тебе бы понравился точно. Глубокий, шумный, необъятный, похожий на тебя.
        Kitty-Cat. Мне хочется тебя обнять.
        Marat-the-man. Я хочу зарыться в твои волосы.
        Kitty-Cat. Ты словно рядом сейчас. Но так далеко. Ни увидеть, ни прикоснуться.
        Marat-the-man. Я постараюсь вернуться быстрее. Приеду, подхвачу тебя на руки и никуда не отпущу.
        Kitty-Cat. У нас очень холодно. Без тебя холоднее вдвойне.
        Marat-the-man. А здесь жарко. Но без тебя это не греет.
        Kitty-Cat. Спасибо за подарок. Он мне дорог.
        Marat-the-man. Не злишься?
        Kitty-Cat. Нет. Ведь он от тебя.
        Marat-the-man. Умница! Правильно все понимаешь.
        Kitty-Cat. Буду думать о тебе перед сном.
        Marat-the-man. Мечтаю увидеть тебя во сне.

        Мы болтали до поздней ночи. Два человека на разных концах земли, связанные друг с другом паутиной компьютерных слов, ни за что не желали обрывать эту тонкую невидимую ниточку, превращающую заокеанские дали во что-то очень близкое, где-то рядом. Рассставшись за полночь, мы умоляли время бежать как можно быстрее до следующей встречи, пусть и всего лишь виртуальной.
        Я курила на кухне и плакала от радости и боли, от собственного бессилия что-то изменить, ускорить, приблизить. Я пыталась восстановить в памяти его лицо, его запах, его прикосновения в мельчайших подробностях. Но мозг разрядами прошибающей меня нежности выдавал нечеткое расплывчатое изображение, напоминающее Марата.
        Вся моя жизнь превратилась в ожидание этих вечерних компьютерных встреч. Я думала о них весь день. Ждала, спешила. Отчего время текло еще медленнее, мучительнее, больнее. Мне хотелось отменить дни и ночи, работу, учебу и друзей, чтобы посвятить все свое время, все внимание этим коротким предложениям, летящим в мониторе моего компьютера. Я знала, Марат мечтал о том же.

        Мариша дулась на меня вторую неделю. Наше общение практически перетекло в телефонное, что совсем не устраивало мою подругу.
        - Ты променяла меня на компьютер, - недовольно ворчала она в трубку. - Мы уже целую вечность нигде не были.
        - Ну, Маришенька, солнышко, я не могу пока. Вот пройдет еще две недели, он приедет, и все будет по-прежнему, обещаю.
        - Да ничего уже не будет по-прежнему, - обреченно вздыхала Мариша. - Я чувствую. Ты втрескалась настолько, что теперь собираешься всю жизнь посвятить этому Марату.
        - Это неправда, - неуверенно сопротивлялась я.
        - Очень даже правда. Как только он вернется, ты приклеишься к нему как банный лист, а про подругу забудешь.
        - Это не так.
        - Да так это, Кэт, так. Только нельзя так, понимаешь? Ты этого хмыря и не знаешь толком, даже не спала с ним, а уже готова в нем раствориться.
        - Да не собираюсь я ни в ком растворяться, - негодовала я. - Даже если я и влюблюсь, ты все равно останешься моей лучшей подругой.
        - Ага. В теории… Ты думаешь, можно дружить по телефону?
        - Ну почему по телефону?
        - Потому что все это время мы с тобой общаемся только так. Приезжай ко мне, умоляю, поболтаем, сходим в клуб, развлечемся, как раньше.
        - Я не могу, Мариша. Ну вот честное слово, не могу.
        - Ну да, конечно. У вас ведь сегодня интернет-свидание. Все это чушь, понимаешь? Не бывает электронной любви. И секс настоящий, которого у вас до сих пор не было, не заменишь виртуальным. В общем, мне все понятно. Ты решила променять подругу на компьютерный заменитель отношений. Так ведь?
        - Да нет же, Мариша, нет! Умоляю, потерпи совсем немного.
        - Ничего я не буду терпеть, - категоричным тоном заявила она. - Может быть, твой мужчина и согласен на виртуальныю любовь, но меня виртуальная дружба не устраивает. Общение по телефону - это не дружба, Кэт. Понимаешь? - трагическим тоном закончила Мариша и положила трубку.
        Я хотела набрать ее снова и возмутиться, почему она бросает трубку и откуда у нее такие странные умозаключения. Но внезапно передумала. Конечно, я ее понимала. И наверняка возмущалась бы точно так же, променяй она дружбу со мной на отношения с мужчиной. Так не должно быть. Это неправильно, несправедливо, нечестно. Но сейчас я ничего не могла с собой поделать. Разрываясь на части, измученная расставанием и больная от разлуки, я превратилась в само ожидание, и мир вокруг просто перестал существовать.


        Глава 23
        ЭЛЕКТРОННАЯ ЛЮБОВЬ
        Мы болтали часами, днями, неделями. Обо всем и ни о чем. О самом важном и самом пустяковом. О нас, о мире, об океане. Чем больше проходило времени, тем сильнее я хотела оказаться рядом с Маратом. Целовать его, ощущать кончиками пальцев, краешками губ, всем телом. Я хотела заниматься с ним любовью и не понимала, как я могла обходиться без всего этого раньше.
        Kitty-Cat. Странно, я никогда бы не подумала, что способна на такие отношения.
        Marat-the-man. Я тоже.
        Kitty-Cat. Я хочу тебя, Марат.
        Marat-the-man. И я, Кэт, даже не представляешь, как я хочу.
        Kitty-Cat. Я отменяю свои прежние условия.
        Marat-the-man. А я и не смогу их больше выполнять.
        Kitty-Cat. Буду ждать тебя в постели.
        Marat-the-man. Ты рискуешь. Я брошу сейчас все и улечу к тебе первым рейсом.
        Kitty-Cat. Я очень этого хочу. Но не стоит, Марат. Я подожду.
        Marat-the-man. Я прошел твою проверку?
        Kitty-Cat. Пожалуй.
        Marat-the-man. Каков вердикт?
        Kitty-Cat. Ты особенный. Никого и никогда так не хотела.
        Marat-the-man. Я рад. Боялся тебя разочаровать. Хотя до сих пор не понимаю, к чему была эта игра.
        Kitty-Cat. Ты поймешь, обещаю. Почему ты согласился на эти условия?
        Marat-the-man. Не знаю. Ты бросила мне вызов. Я решил на него ответить.
        Kitty-Cat. Это впервые в твоей практике?
        Marat-the-man. Пожалуй.
        Kitty-Cat. Неужели все женщины отдавались тебе на первом свидании?
        Marat-the-man. Нет… некоторые на втором.
        Kitty-Cat. И тебе никогда не приходилось долго ухаживать, добиваться?
        Marat-the-man. Ну, разве что в школе, когда был влюблен в одну маленькую девочку. Но это другое дело. Она ведь была девственницей.
        Мои пальцы онемели и зависли над клавиатурой.
        Marat-the-man. Кэт?
        Kitty-Cat. А что, если и я тоже девственница? Ты не допускаешь этого?
        Marat-the-man. Пожалуй, нет. Это исключено.
        Kitty-Cat. Почему? Ты не веришь, что в наше время еще остались девственницы?
        Marat-the-man. Верю. Но ты не из их числа.
        Kitty-Cat. Откуда ты знаешь?
        Marat-the-man. Ты слишком страстная, слишком искушенная. Девственницы не бывают такими сексуальными. И они не умеют так целоваться. К тому же я ведь был с тобой в постели. Девственницы себя так не ведут.
        Kitty-Cat. Ты не любишь девственниц?
        Marat-the-man. Не в этом дело. Но я рад, что ты не из их числа.
        Kitty-Cat. Почему? Ты не хотел бы быть моим первым мужчиной.
        Marat-the-man. Нет, Кэт. Это слишком ответственно. Я не готов бы был стать первым, но я готов стать последним для тебя.
        Kitty-Cat. У тебя будет такая возможность. Впрочем, пора спать. Спокойной ночи, Марат.

        Не дождавшись ответа, я хлопнула крышкой ноутбука и отправилась на кухню. Я курила и думала о том, как же права я была. Мужчины боятся девственниц. И Марат не исключение. Неужели он думает, что ему пришлось бы жениться, лиши он меня невинности? Или же его просто не устроила бы моя неопытность? И почему он считает, что я не могу быть девственницей, почему не допускает, что, даже будучи непорочной, я могу быть страстной и сексуальной? В любом случае, мне нужно срочно что-то придумать. Через две недели он вернется, и я уже не смогу его обманывать. И я займусь с ним любовью, нравится ему моя девственность или нет!

        До возвращения Марата осталась неделя. Всего неделя! Целая неделя! Длинные семь дней! Я похудела, стала бледной и грустной. Я почти не выходила из дому. Я ненавидела себя за то, во что превратилась. И я ничего не могла поделать с этим. Я мучилась. Хотела доверять Марату, хотела быть с ним честной - и боялась этого больше всего на свете. Тысячи раз задавала себе вопрос о том, что же делать мне с этой треклятой девственностью. А ответа так и не находила. Мысль о том, чтобы лишиться невинности с кем-нибудь другим, больше не появлялась. Я и представить себе не могла другого мужчину в своей постели. Чужие руки, губы, тело, даже при мысли о них мое нутро переворачивалось от отвращения и ненависти. И я хотела быть честной с Маратом. Раз уж его я выбрала на роль своего первого мужчины, пусть он хотя бы знает об этом.

        Kitty-Cat. Что я для тебя, Марат?
        Marat-the-man. Ты мое все.
        Kitty-Cat. Я могу тебя доверять?
        Marat-the-man. Конечно, котенок.
        Kitty-Cat. Ты не обидишь меня?
        Marat-the-man. Никогда.
        Kitty-Cat. Я могу тебе верить?
        Marat-the-man. Как себе.
        Kitty-Cat. Зачем я тебе, Марат?
        Marat-the-man. Чтобы жить.
        Kitty-Cat. А что будет, когда ты приедешь?
        Marat-the-man. Мы больше никогда не расстанемся.
        Kitty-Cat. Почему ты так думаешь?
        Marat-the-man. Просто я слишком долго ждал тебя, чтобы теперь отпустить.
        Kitty-Cat. Всего месяц…
        Marat-the-man. Нет, целую жизнь.
        Kitty-Cat. Ты мечтал обо мне всю жизнь?
        Marat-the-man. Да.
        Kitty-Cat. А как ты узнал, что это я?
        Marat-the-man. Невозможно было не узнать. Твои глаза, волосы, твоя нежность и дерзость.
        Kitty-Cat. Но ты ведь не все знаешь обо мне.
        Marat-the-man. Того, что знаю, достаточно.
        Kitty-Cat. А если у меня есть тайны?
        Marat-the-man. Можешь их сохранить. Я знаю о тебе все, что мне важно знать.
        Kitty-Cat. Я боюсь, Марат.
        Marat-the-man. Чего?
        Kitty-Cat. Что мы можем все разрушить. Что все окажется совсем не так, как мы думали.
        Marat-the-man. Я тоже боялся, Кэт. Но не теперь. Эта поездка помогла мне понять, что значишь ты в моей жизни. И я никогда не был настроен так решительно.
        Kitty-Cat. Правда?
        Marat-the-man. Можешь мне доверять.
        Я топала по темным улицам и хватала ртом мелкие скудные снежинки, падающие с неба и тающие на лету. Мне вдруг захотелось прогуляться этой ночью. Уже почти зима, скоро Новый год. И этот год я встречу и, надеюсь, проведу с моим мужчиной, первым и единственным. Все на самом деле оказалось так просто. Он нужен мне, я - ему. Почему мы не пришли к этому раньше? Как же я могла жить, не думая об этом, не дорожа? Я куталась в шубу и дрожала от холода. Ничего, скоро он приедет, и мне никогда больше не будет холодно. Меньше месяца прошло с тех пор, как мы расстались. За это короткое время я превратилась из упрямой, капризной девочки в страдающее существо, мечтающее о любви. Мне больше не хотелось быть дерзкой, отчаянной, смелой. Мне не хотелось бросать вызов. Теперь я желала быть послушной, мягкой и пушистой домашней кошкой с обрезанными когтями, чтобы не поранить своего любимого хозяина. Мне хотелось быть самой нежностью, любовью, доброй, покладистой девочкой, повинующейся своему мудрому, сильному наставнику. Мне так хотелось ему доверять. Хотелось раскрыть всю свою жизнь перед ним, рассказать про все
тайны, все мысли и представления. Я доверяла ему теперь полностью. Да и как можно не доверять человеку, с которым ты ощущаешь себя одним целым? Разве он может обидеть меня? Разве он не мечтает о том же? Я уверена, он все поймет, оценит, никогда не осудит меня. Его губы - разве они могут врать? Этот человек достоин моей честности. Разве имею я право обманывать того, кто подарил мне счастье любви?
        Я пролетела по лестнице, проскакивая через ступеньки, словно рисковала куда-то не успеть. Влетела в квартиру, не включая свет, не снимая одежды, будто боясь кого-то спугнуть, страшась передумать, открыла ноутбук и, уверенно стуча по клавишам, написала: «История моей девственности».

«Когда я была маленькой девочкой…» - мелькнула первая глава моих признаний. Десятки страниц исповеди превращались в электронное послание. Причины моей невинности, история нашего с Маратом знакомства, Мариша, Гарик, насильник Руслан и бесхребетный Лефтов, мои мысли, чувства, сомнения - все это Марат получит по электронной почте. «Первому и единственному с любовью», - написала я в теме сообщения и, секунду помедлив, кликнула «отправить».


        Глава 24
        СТРАДАНИЯ
        Я смотрела в окно на серые непрозрачные лужи и пыталась поймать в них хоть какое-то отражение. Но маленькие грязные водоемы во дворе ничего не отражали. Они впитывали в себя мелкие тающие снежинки, но от этого не становились ни чище, ни прозрачнее. Сколько часов, сколько дней или лет сидела я на этом холодном подоконнике - я не знала. И это меня не волновало. Я хотела умереть. Просто сорваться с этого окна, провалиться и раствориться в этой ничего не отражающей луже, голодной, готовой меня проглотить целиком.
        Прошла неделя. С тех пор, как на мониторе моего компьютера появилась надпись
«сообщение отправлено», я не слышала ничего о Марате. Он пропал, исчез, словно его никогда и не было в моей жизни. Я часами гипнотизировала монитор компьютера, ожидая, что на нем засветятся буквы его сообщений.
        Первые дни я думала о том, что, вероятно, он просто читает. Ведь в моем признании было довольно много страниц. Потом ему наверняка было о чем поразмыслить, вникнув в смысл моих откровений. Но почему он не даст знать о себе? Не скажет хотя бы, что все в порядке? Или мои признания заставили его вычеркнуть меня из своей жизни, забыть, стереть из памяти? Я не решалась звонить и писать сама. Я боялась объяснений. Я боялась услышать, что я больше не нужна, что я ошибка, разочарование, прошедшее увлечение в его жизни.
        Телефон на полу заскулил что-то заунывное. У меня теперь и рингтоны соответствуют настроению. Я вздрогнула и оторвала взгляд от луж. Я уже отвыкла от телефонных звонков. Они не звонили в моей квартире целую вечность. Соскочив с подоконника, я стала искать голосящую мобилку - правда, без особого энтузиазма. Я не верила, что это Марат. А больше ни с кем другим разговаривать не хотелось. На экране Мариша, жизнерадостная и кокетливая, как всегда. Мне стыдно - я совсем про нее забыла.
        - Алло, - выдавливаю я.
        - Куся? - как ни в чем не бывало визжит Мариша.
        - Да.
        - В чем дело? Ты в порядке? - звучит ее слегка озабоченный голос.
        - Да, конечно, в порядке, - не слишком убедительным голосом произношу я. - Какие у меня могут быть проблемы?
        - Что у вас произошло с Маратом?
        Услышав это имя, я вздрогнула и едва не выронила трубку.
        - У нас с Маратом? - взяла я себя в руки. - С чего ты вообще взяла, что что-то произошло?
        - С того, что я его вчера видела.
        Сердце мое сорвалось и понеслось вниз.
        - Видела Марата? - дрожащим голосом произнесла я и поползла по стене. - Значит, он уже прилетел?
        - Ну, ясное дело, прилетел, - непонимающим голосом тараторила Мариша. - А ты будто не знаешь?
        - Не знаю, - призналась я.
        Мариша с минуту молчала. Потом заговорила совершенно изменившимся голосом, участливым и даже ласковым, будто она была моей мамой.
        - Кэт, что случилось?
        - Ничего, Мариша, ничего, - сквозь слезы проронила я. - Просто… мы с Маратом… в общем, мы уже не вместе…
        - Как это? - упавшим голосом сказала Мариша.
        - А вот так…
        - Знаешь что… - Наконец нашлась она и бодро добавила: - Дуй-ка ты срочно ко мне.


* * *
        - Что случилось? - набросилась на меня с порога Мариша.
        Вместо ответа я бросилась к ней на грудь и оросила ее своими слезами.
        - Китти-Кэт, ну что ты? Не плачь, - успокаивала меня растерявшаяся от таких сантиментов Мариша. - Пойдем, я налью тебе чего-нибудь успокоительного.
        После нескольких бокалов успокоительного я вытерла слезы и заговорила:
        - Где ты видела его?
        - В клубе, - осторожно сказала Мариша, явно боясь меня этим расстроить.
        - Ну что ж, отлично, - хмыкнула я, щелкнув зажигалкой и глубоко затягиваясь. - С кем?
        - Он был один. Ты не подумай, без женщин.
        - Какая теперь уже разница?!
        - Кэт, да в чем наконец дело? Что произошло?
        - А ничего… - выпустила я дым прямо в лицо подруги, - просто я воспользовалась твоим советом.
        - Каким еще советом? - кашляла Мариша.
        - Твоим советом про девственность.
        - В смысле?
        - В смысле, сказала ему, что я девственница и хочу, чтобы он был моим первым мужчиной.
        Мариша открыла рот и застыла в ступоре.
        - И что он? - наконец опомнилась она.
        - А ничего. Просто пропал из моей жизни.
        - Как это? - не понимала Мариша.
        - А вот так. Исчез. Перестал звонить, писать - словом, вычеркнул меня из своей жизни. Даже не удосужился сообщить, что вернулся.
        - Подлец, - зашипела моя подруга.
        - Согласна.
        - А что ты?
        - А что мне надо было сделать? Слава богу, у меня хватило гордости не звонить ему и не спрашивать о причинах его скотского поведения.
        - И это правильно, - тоном, исполненным праведного гнева, сказала Мариша. - И все-таки я не понимаю, почему он так поступил.
        - Знаешь, я, как ни странно, тоже.
        - Может быть, он тебе не поверил? Решил, что ты его дурачишь?
        - Или просто испугался ответственности.
        - Какой еще ответственности? - искренне не понимала Мариша.
        - Ну, не знаю, просто испугался, что это обяжет его оставаться со мной на веки вечные. Или просто не захотел связываться с неопытной девчонкой. Или решил, что надо будет жениться. Или еще что - не знаю.
        - Ой, я тебя умоляю, Кэт! Разве же это кого-то останавливало? Уж поверь моему опыту, все мужчины хотят быть первыми и единственными. Никого еще не отпугивала девственность. Взять, к примеру, Андрея. Он был очень счастлив лишить меня невинности.
        - Так, значит, уже лишил?
        - Да, - не без удовольствия заявила Мариша, и мне захотелось ее придушить.
        - И что, даже ничего не заподозрил? - недоверчиво поинтересовалась я, искренне не понимавшая, как можно поверить, что Мариша - девственница.
        - Представь себе, все прошло как по маслу. И он очень горд, что стал моим первым мужчиной.
        - Очень рада за тебя. У меня так, к сожалению, не получается.
        - Но почему же он не поверил тебе? Не понимаю? Может, Андрей рассказал ему про меня и он заподозрил неладное?
        - Возможно, - обнадежилась я.
        - Ну, тогда тебе надо все ему объяснить.
        - Ха! - вспыхнула я, - И что же мне ему сказать? Что я вовсе не девственница никакая, но решила соврать ему?
        - Ну, скажи что-нибудь вроде того, что он для тебя настолько особенный мужчина, что все, кто был до него, просто не считаются.
        - Оригинально!
        - Но он ведь тоже мучается. Уверяю тебя.
        - Почему ты так решила?
        - Ты бы видела его вчера, - прикурив, сказала Мариша. - Он пил как ненормальный.
        - А ты не спрашивала у него, почему мы не вместе?
        - Ну конечно спрашивала.
        - И что он?
        - Ничего. Просто не стал мне отвечать.
        - Конечно, а что ему было ответить? Что он не смог вынести моей девственности и поэтому решил порвать со мной, даже не предупредив меня об этом?
        - Может быть, вам все-таки поговорить? - неуверенно спросила Мариша.
        - Не о чем нам разговаривать. Я считала его особенным, а он оказался малодушным, трусливым подонком. И ему больше нет места в моей жизни. Я его стерла.
        - Ты уверена?
        - Как никогда. Кроме того, он занимал столько места в моей жизни, что я даже перестала общаться со своей подругой.
        - Вот это верно.
        - Прости меня, Мариша. Я виновата перед тобой. Я позволила мужчине встать между нами. Но я обещаю, этого больше не повторится.
        - Вот это уже другой разговор, - засияла Мариша. - Так, может, сегодня рванем в клуб?
        - А почему бы и нет? - согласилась я, вытерла слезы и потушила сигарету.
        - Тогда я полетела быстро собираться, о'кей? Он еще триста раз пожалеет, вот увидишь.
        - Не сомневаюсь.


        Глава 25
        КРОВЬ-ЛЮБОВЬ
        Красивые и дерзкие, мы снова будоражили основной инстинкт клубной публики. В закрытом ВИП-зале этого модного клуба мы всегда были долгожданными гостьями. «Как же давно я здесь не была», - подумала я, с удовольствием ощущая на себе восхищенные взгляды мужской публики. Я была в черном блестящем костюме, словно вторая кожа облегающем мое тело, и высоких сапогах. Вид агрессивный и безумно сексуальный. Волосы словно львиная грива: пышные и разлетающиеся.
        В этот вечер я твердо была намерена оторваться по полной. Мне больше незачем сидеть в четырех стенах, некого ждать, не о ком мечтать. Решено. Три бокала мартини почти залпом помогли мне смотреть на мир проще. Зачем кому-то принадлежать? Когда весь мир может принадлежать тебе одной. Я схватила Маришу за руку и, не слушая возражений, потянула ее на танцпол. Я сегодня была отчаяной, страстной, неугомонной. Выпуская из себя свою любовь, свое горе, свою нерастраченную страсть, я впитывала зияющей пустотой музыку, пропускала ее волны через себя, становилась ею. Мои руки парили в воздухе, они снова умели летать. Мои волосы танцевали, длинными плетями стегая пространство. Я стала такой, как прежде. Или почти такой. Беззаботной, шальной, дерзкой. Не считая чувства горечи внутри и тяжелого, переставшего петь сердца.
        - Кэт, он здесь, - послышался в моем ухе шепот Маришиных губ.
        Я открыла глаза, и музыка ушла из моего тела. Напротив стоял Марат. Его глаза, такие знакомые и еще недавно родные, сверлили меня, распиливали на части, уничтожали. Ноги стали ватными, а сердце заколотилось. Я замерла столбом на танцполе и не сводила глаз с Марата. Я ненавидела себя за то, что мое тело все еще не научилось его презирать, что оно снова отчаянно пульсировало и изнемогало при появлении этого, теперь чужого человека.
        Огромным усилием воли я повернулась к нему спиной и, эффектно тряхнув волосами, продолжила танцевать. Впрочем, настроения уже не было. И через несколько минут я снова тянула растерянную Маришу. Но уже не на танцпол, а в курилку. Впрочем, она не особенно сопротивлялась. Она не очень-то любит танцевать, но сегодня, учитывая мое плачевное состояние, не решилась мне возражать.
        - Хочешь уйти? - поинтересовалась Мариша, давая мне прикурить.
        - С чего бы? - как ни в чем не бывало, отреагировала я, выпуская изо рта изящные колечки дыма.
        - Тебе все равно, что он здесь?
        - Абсолютно, - соврала я.
        - Вот это мне нравится гораздо больше. Ты видела, как он на тебя смотрел?
        - Нет. Мне все равно.
        - Будто бы хотел сожрать тебя целиком прямо там.
        - Кишка тонка.
        - Я не верю, что он к тебе остыл. Нет, ну правда, Кэт. Это же очевидно, что он сходит с ума по тебе.
        - Боюсь, что теперь это его проблемы.
        На горизонте нарисовался совсем не похожий на сумасшедшего Марат. С усилием я отвела от него взгляд.
        - Нам надо поговорить, - прозвучало через минуту у меня над головой. Я подняла глаза и уставилась в упор. Он не смог выдержать моего взгляда. Его ресницы задрожали, он отвел глаза. Трусливый подонок.
        С ненавистью пыхнула дымом в его сторону. Марат закашлялся.
        - Вы что, не видите, что здесь курят? - как можно более небрежным тоном бросила я.
        - Кэт, давай поговорим.
        - Не о чем.
        - Пожалуйста.
        - Поищите себе другого собеседника, - безразличным тоном произнесла я и, поднявшись с дивана, направилась в противоположную сторону.
        Там, у входа на танцпол, стоял, сверля меня взглядом, Руслан Малышев. Он, конечно, редкостный подонок, но, как оказалось, другие не лучше. По крайней мере, Руслан был честен.
        - Привет! - бросил он, оглядывая меня с головы до ног. - Может, потанцуем?
        - Почему бы нет! - приняла его вызов я.
        Руслан крепко прижал меня к себе. Его руки бессовестно блуждали по моему телу. Его губы прикасались к моей шее, плечам. Мне теперь не было противно. Не было ни отвращения, ни брезгливости к этому мерзавцу, совсем недавно пытавшемуся изнасиловать меня. Я ничего не чувствовала. Пустота. Мои страдания, моя несчастливая любовь, мое унижение каленым железом выжгли во мне все ощущения. Песня закончилась, а Малышев все еще не собирался выпускать меня из своих объятий.
        - Кэт, мое предложение осталось в силе. Я простил тебе те выходки. Я теперь хочу тебя еще больше. И я удваиваю ставки.
        - Я подумаю, - ответила я, смело глядя ему в глаза.
        И вдруг лицо Руслана пропало у меня из виду. Ничего не соображая, я отлетела к стене. Передо мной, пылая ненавистью друг к другу, стояли двое мужчин, держащих друг друга за грудки. Руслан и Марат.
        - Убери руки от моей девушки, - орал Марат вне себя от гнева.
        - От твоей девушки? Насмешил. Очень скоро она станет моей! - смеялся ему в лицо Руслан.
        - Только посмей! - сквозь зубы процедил Марат и отвесил сопернику мощный удар в челюсть.
        Руслан пошатнулся и на мгновение замер. Внезапно ожив, он отвесил ответный удар Марату. Они схватили друг друга и стали разрывать на части. Я стояла у стены, завороженно наблюдая за происходящим.
        - Не смей никогда больше к ней прикасаться, подонок! - орал Марат.
        - Да кто ты такой, чтобы мне указывать? - не унимался Руслан.
        - Это моя девушка.
        - Правда? Ты уверен? Может быть, спросим у нее?
        Оба уставились в мою сторону. Я растерялась, потом пришла в себя, схватила Марата за руку и выволокла в холл.
        - Я больше не твоя девушка, не так ли? - ледяным голосом допрашивала его я.
        - Кэт, прости меня. Я испугался, - тяжело дыша, оправдывался он.
        - Испугался? - негодовала я.
        - Я не знал, не ожидал этого. То, что ты написала мне, - это правда?
        - Теперь уже не важно, - бросила я, едва не разрыдавшись.
        - Кэт, я не был к этому готов. Я не хотел этого. Не хотел быть первым. Это обязывает, это пугает.
        - Тебя уже ничего не обязывает, Марат. Успокойся.
        - Прости меня, умоляю! Я побоялся ответственности. Я решил, что мне будет проще без тебя, чем с тобой. Быть твоим единственным мужчиной.
        - Ты решил, что тебе надо будет на мне жениться? - язвила я.
        - Не в этом дело. Я не знаю. Я не мог в это поверить. И я не хотел тебя разочаровать.
        - Мне очень жаль, Марат, но ты это уже сделал.
        - Я знаю. Но дай мне еще шанс. Я пытался тебя забыть, правда. Но я увидел тебя здесь и понял, что не могу без тебя.
        - Правда? Зато я поняла, что могу без тебя! - холодно отрезала я.
        - Это неправда, я не верю тебе, - безумно шептал Марат.
        Он схватил меня за щеки и притянул к себе. Меня парализовало. Я смотрела в его глаза, буйные, как штормовое море, на его разбитые губы. Следила за тонкой струйкой крови, скатившейся с уголка губ по шее. И ком, застрявший в моем горле, мешал дышать.
        - Ты никуда не пойдешь с этим мерзавцем, я не пущу тебя, - шептал он, целуя мои мокрые щеки.
        Я снова презирала себя за слабость и старалась изо всех сил возненавидеть его.
        - Ты ведь не хочешь, чтобы он стал твоим первым мужчиной?
        Я уперлась в его грудь и с усилием оттолкнула.
        - Первым мужчиной? - рассмеялась я, смахнув слезы. - Значит, ты теперь хочешь стать моим первым мужчиной?
        Он молчал, опусив глаза.
        - Так что? Хочешь или нет?
        - Не знаю, Кэт…
        - Не знаешь? Как это мило! Впрочем, ты не думаешь, что уже опоздал?
        Он поднял встревоженные глаза и уставился в мое лицо, словно пытаясь прочесть, говорю ли я правду.
        - Ты хочешь сказать, что уже…
        Мне внезапно захотелось сделать ему больно, и я громко расхохоталась:
        - Да, Марат, я уже!
        - Хочешь сказать, что ты больше не девственница?
        - Вот именно. А ты у нас догадливый, Марат.
        - И кто же этот счастливец? Руслан? Я убью его.
        - Оставь его в покое. Это не он.
        - Кто-то другой? И когда же ты успела, прелесть моя? - злился он.
        - Лет пять назад, милый.
        - Что? Значит, ты мне все наврала?
        - Вот именно, - расплылась я в улыбке.
        - Но зачем?
        - Хотела быть для тебя особенной, - кривлялась я.
        - Но ты ведь была. И не нужно было тебе для этого быть девственницей.
        - Так надежнее, Марат. Это проверенный ход.
        - Проверенный? На ком? - не понимал он.
        - На десятках других дурачков.
        - Но зачем?
        - Затем, что так удобнее разводить вас на деньги, милый.
        - Деньги? Значит, те нужны были всего лишь деньги?
        - Ну конечно. А что же еще? Ты ведь сам говорил, что всем девушкам нужны деньги. Ты был прав, милый.
        - Значит, это была всего лишь игра? - ходуном ходили его желваки.
        Я смотрела в его обезумевшие глаза и ждала, что он меня ударит. Его боль доставляла мне удовольствие. Я ликовала.
        - Да, всего лишь игра. Иначе зачем мне, по-твоему, такие отношения?
        - Какая же ты лживая, - шипел он, размахивая руками перед моим лицом. - Строила тут из себя невинность, а сама такая же, как и другие, готовая за деньги растоптать, унизить. А я ведь почти любил тебя.
        Я проглотила ком в горле и опустила глаза:
        - Извини, Марат, мне больше некогда с тобой разговаривать. Меня ждут.
        - Руслан - твоя очередная жертва? - больно схватил он меня за руку. - С ним ты тоже ради денег?
        - Ну, конечно, друг мой. Впрочем, в отличие от тебя, он привлекает меня еще и как мужчина.
        Звонкой пощечиной отлетела от моей щеки его рука. Я смело уставилась в его взбешенные, черные от расширенных зрачков глаза.
        - С ним мне не придется разыгрывать из себя девственницу. Он и так готов платить. И гораздо больше, чем ты.
        Резко отвернувшись, я поспешила в зал. Там, в темноте, никто не заметит моих слез.
        - Я подумала над твоим предложением. И я согласна, - решительным тоном заявила я Малышеву.
        - Тогда не будем терять времени, девочка. - Руслан был вне себя от радости. - Мне не терпится заняться с тобой любовью.
        Он потащил меня к выходу, попутно целуя в шею и бросая на Марата победный взгляд.
        - Желаю удачи! - раздался его потерянный голос.
        Я оглянулась ему вслед, наблюдая за его отчаянием, яростью, ненавистью. Кровь все так же текла из его губ. Я подумала, что это кровь нашей с ним умирающей любви. И я решилась на контрольный выстрел:
        - Прощай!


        Глава 26
        ДЛЯ ТЕХ, КТО ЛЮБИТ ПОГОРЯЧЕЕ
        Руслан набросился на меня прямо в машине. Он был груб и настойчив. Его рот терзал мои губы, его руки мяли мое тело. Казалось, он собирался овладеть мною прямо на заднем сиденье автомобиля, нисколько не смущаясь присутствия водителя.
        - Руслан, - пыталась сопротивляться я, - может быть, мы хотя бы доедем до постели?
        - Не волнуйся, девочка. Моих сил хватит и здесь, и в постели. Тебя сегодня ожидает бессонная ночь. Но увидишь, ты об этом не пожалеешь. Ты правильно сделала, что выбрала меня. Я настоящий мужчина, не то что этот слабак. Тебе понравится, вот увидишь.
        - Не будем о нем, - попросила я и закрыла его рот поцелуем.
        Я целовала этого чужого, презираемого мною человека и ничего не чувствовала. Это пугало меня и радовало одновременно. Я превратилась в робота, одного из многих биороботов, над которыми мы еще недавно смеялись с Маратом. Или я умерла? Пожалуй, я бы так и решила, если бы внутри, в моей груди, так больно не сжималось, так бешено не колотилось сердце. Зачем я сделала это? Зачем наврала Марату? Зачем поехала с Русланом? Я мечтала о том, чтобы мой первый мужчина был особенным. И что же в итоге? Меня вот-вот лишит девственности на заднем сиденье автомобиля озабоченный, грубый подонок. Впрочем, не все ли равно? Кому нужна моя девственность? Нечего с ней носиться. Продать ее за деньги, как все. Покончить с ней раз и навсегда. И я потянула за ремень Руслана.
        - Вот это мне уже нравится гораздо больше, девочка, - зарычал он мне в ухо. - Ты ведь специально дразнила меня, так?
        - Хватит слов. Давай уже ближе к делу, - резко ответила я.
        - К чему спешить, малыш? Мы все успеем, обещаю тебе.
        Мы подъехали к дому. Огромный забор, серая крыша. Ну что ж, самое место для того, чтобы покончить с невинностью.
        Руслан схватил бутылку виски и отхлебнул прямо из горлышка. Я сделала то же самое.
        - Любишь погорячее, малышка? - спросил он. - Значит, я не ошибся в тебе. Сразу понял, что ты горячая штучка.
        Я отхлебнула еще. Пылающая жидкость обжигала горло, теплом сползала в живот и путала мысли. Кто я? Где я? С кем? Важно ли это?
        - Да, я такая, - пьяно откровенничала я. - И я еще устрою тебе горячую ночь!
        Словно безумная тигрица, я вскочила на него.
        - Значит, хочешь остренького, милый?
        - Еще как, - растаял он подо мной.
        - Тогда получай.
        Я впилась зубами в его шею, пытаясь прокусить ее насквозь, оставляя за собой глубокие следы.
        - Нравится? - рычала я.
        - О, да! - безвольно соглашался он, превращенный в послушную жертву.
        Не расстегивая пуговиц, я разорвала его рубашку, скинула клочья на пол.
        - А ты тигрица, детка!
        - Еще бы!
        Он схватил меня и понес в спальню. Бросив на кровать, он разорвал на мне одежду и набросился на меня. Его губы на моем теле, его руки, его тяжесть - все это было таким чужим, таким безразличным. Казалось, что это не я, что это чужое неживое тело бесчувственно лежит под этим мужчиной. И эта ночь должна стать самой незабываемой для меня?
        - У тебя есть наручники? - игриво проворковала я, силой перевернув его на спину и оказавшись сверху.
        - Хочешь поиграть, малыш? - хищно заулыбался он.
        - О, да!
        - В верхней полке тумбочки.
        Кто бы сомневался! Там было еще много всяких штук - наручники, платок для глаз, даже плеть. Как раз то, что надо. Я лихо пристегнула его к изголовью кровати, завязала глаза и села сверху:
        - Ты готов получать удовольствие, милый?
        - Да, крошка, действуй!

        Я шла по улице - злая, дикая, удовлетворенная. Меня не морозил холодный воздух, не мочил мокрый снег. Я рассекала воздух кожаной плетью и рычала, словно дикий зверь. Я прошла по мосту и, размахнувшись, выбросила плеть в реку. Она еще не совсем замерзла. И словно та большая лужа в моем дворе, вобрала в себя этот предмет быстро и жадно.
        Я шла домой. А позади меня оставались ночь, серый коттедж и избитый любовник. Лишь девственность, моя верная подруга, по-прежнему была со мной. Я не решилась, не захотела, не смогла оставить ее там, этому чужому грубому подонку. Уж лучше мне навсегда остаться невинной. Но я не могла упустить возможность и не отомстить ему за ту ночь, когда он пытался меня изнасиловать. Сегодня была его очередь стонать, умолять о пощаде и орать от боли. Я оставила на его спине долгую память о своем темпераменте, расписавшись на ней десятками хлестких ударов. Он будет вспоминать меня каждый раз, глядя в зеркало на свое изодранное лицо, свои вырванные клочьями волосы. И конечно, надолго запомнит мои ногти, длинные, острые, сильные, - на его боках, ребрах, бедрах. Теперь-то он точно знает, что такое погорячее.
        Я стала жестокой и беспощадной. Я была злобным, диким зверем, готовым порвать в клочья всех вокруг. Но даже эта, новая для меня звериная сущность не могла заглушить животного чувства боли, разъедающего меня изнутри.

        В эту ночь я опять не спала. Меня трясло, словно в лихорадке. Я не могла не думать о Марате. О его глазах, его разбитых в кровь губах. Они стояли передо мной, беспомощные, пылающие. Что они говорили? Они каялись. Не хотел, боялся. Просил прощения. Почему я не могу никак забыть о них? Они ведь делали мне больно, куда больнее, чем терзающие губы Руслана. Но эта боль была такая сладкая, пьяная и пьянящая, боль-наркотик, от которой невозможно легко отказаться. Забыть его, вычеркнуть, стереть, выбросить из жизни раз и навсегда. Я больше не верила ему, не надеялась, не ждала. Его слова, оправдания, извинения больше меня не трогали. Им больше не хотелось верить. Все ложь! Испугался, не поверил. Разве такое может быть? Я открыла ему самое сокровенное, я считала его особенным, единственным. А он испугался. Будто бы я прокаженная какая-то, неполноценная, калека. Никогда и никому больше не поверю.
        И что же мне теперь делать с этой чертовой девственностью? Зря я не отдалась ему тогда, раньше, не предупреждая. Даже если бы мы и расстались, по крайней мере хотя бы проблема моей дефлорации была бы решена раз и навсегда. Я запретила себе любить этого человека, запретила верить ему, строить планы. Но как запретить себе хотеть его?

        Через полчаса я стояла на пороге его дома и нажимала на звонок. Он открыл не сразу. Пьяные больные глаза, окровавленный рот. Он не ждал меня.
        - Зачем пришла? - грубо бросил вместо приветствия.
        - Хочу поставить точку в наших отношениях.
        - Ты уже ее поставила.
        - Не совсем. Хочу сделать то, что нужно было сделать с самого начала. Так было бы честнее.
        - Я тебя не понял.
        Я захлопнула дверь и зашла в комнату. Сбросив шубу, я повернулась к нему лицом. Под шубой было только белье. Он замер в пороге, неподвижный, парализованный.
        Я не стала ждать, когда он придет в себя. Просто подошла и поцеловала. Его рот замер в нерешительности. Мой язык пытался его оживить. Он не смог долго сопротивляться. Я застонала, когда он безумно и уверенно вторгся в мой рот. Марат резко и грубо прижал меня к стене. Я ударилась головой и почувствовала себя еще более пьяной. Он схватил меня за голову и оторвался от губ. Смотреть в его глаза было мучительно и невыносимо.
        - Что ты делаешь? - сквозь зубы произнес он, и я заметила блестящие капли в уголках его глаз.
        Враки! Мужчины не плачут. Всего лишь злость, уязвленное самолюбие, задетая гордость.
        - Все просто, - смело смотрю в эти лживые капли, - ты хочешь меня, я хочу тебя. Разве не так ты говорил? Это просто секс.
        - Просто секс?
        - Да, а потом расстанемся. Навсегда. Давай покончим с этим.
        Он набросился на меня и повалил на пол. Его рот накрыл меня, поглотил, растворил в себе. Он был зол. И в этом отчаянном гневе я искала успокоение своей боли. Пусть будет грубым, неистовым, пусть разрушит и уничтожит меня до конца. Только бы не ощущать больше этой нежности, этой тупой боли внутри. Он оторвался от моих губ и снова уставился в мое лицо. К чему теперь эта игра в гляделки? Кому она нужна?
        - Не останавливайся, - просила я.
        - Я не могу тебя понять.
        - И не нужно. Просто действуй.
        - Я не могу так, Кэт.
        - Можешь. Разве не этого ты хотел? - сказала я и больно ударила его по щеке.
        Больше я не видела его глаз. Он яростно набросился на меня, разрывая на части своими губами, языком. Мне казалось, мое тело покрылось ноющими ожогами от прикосновений его рта. Я безжалостно царапала его спину.
        - Ты маленькая сучка! - шипел он, хлопая по моей заднице.
        - Ты подлый сукин сын, - рычала я ему на ухо, перекатываясь наверх.
        - Я ненавижу тебя, - шептал он, кусая мою грудь.
        - Я тебя презираю, - признавалась я, впиваясь руками в его волосы.
        - Ты подлая маленькая шлюшка, - говорил он, больно дергая меня за волосы.
        - Ты старый похотливый извращенец, - кусала я его шею.
        - Я тебя уничтожу!
        - Я тебя растопчу!
        - Мокрого места не оставлю!
        - Попробуй! - ловила вызов я.
        - Ну держись, маленькая девственница! - прорычал он и сорвал мои трусики.
        - Значит, это и есть ваше хваленое орудие пытки? - хамила я, засовывая руку в его трусы.
        - Нравится? - задыхался он.
        - Не могу разобрать, - едва находила я силы для ответа.
        Мы извивались на полу. Мы ненавидели друг друга. И отчаянно желали. Мы превратились в двух животных, идущих на поводу инстинктов. И скоро наши слова заменили рычание, вопли, стон. Я больше не думала о своей девственности. Я желала только одного, чтобы это продолжалось, чтобы это произошло и закончилось. Чтобы поставить точку.
        - Я не могу, Кэт. Уходи, - сказал кто-то сверху, и я обнаружила, что тяжесть на моем теле исчезла.
        Марат стоял у окна и молча одевался. Я наспех схватила свою шубу, быстро набросила ее на себя и рванула к двери.
        - Ты даже этого не можешь, - шипела я уже в дверях.
        - Ты права.
        - Слушай, а может, ты импотент? - смело озвучила я.
        Он резко повернул голову в мою сторону.
        - Или голубой? - продолжала я.
        - Или, может, это ты меня не возбуждаешь? - неожиданно заговорил он. - Об этом ты не думала?
        - Какая же ты все таки сволочь!
        - Уходи, Кэт. Или я тебя ударю.
        - Больше ты не увидишь меня, обещаю.
        - Я очень на это надеюсь.
        Я хлопнула дверью и, рыдая, убежала в ночь. Марат сидел у окна и смотрел мне вслед.


        Глава 27
        ЖИТЬ ДАЛЬШЕ
        - Что это было? - с порога вопрошала Мариша, нарисовавшаяся у меня в дверях в полдень следующего дня.
        Мне было не до ответов на столь каверзные вопросы. После чудовищной смеси из вчерашних событий и алкоголя я разламывалась на части и мечтала умереть.
        Я тихо завыла и, не поприветствовав подругу, вернулась в кровать.
        - Нет ты мне ответишь! - безжалостно заявила Мариша и сорвала с меня одеяло.
        - Ну пожалуйста, дайте поспать, - умоляла я.
        - Кэт, я все равно не отстану от тебя, пока ты мне все не расскажешь.
        Я поняла, что спорить с ней бесполезно, и сдалась на милость победителя.
        Пока Мариша заваривала на кухне крепкий чай для моего оживления, я умывалась в ванной. Все мое тело: руки, грудь, спина, шея - было покрыто ссадинами и синяками, следами вчерашних безумств.
        - А это еще что такое? - первым делом спросила Мариша, когда я медленно вплыла на кухню.
        - Где? - спросила я, прекрасно понимая, что ответом может быть «везде».
        - На шее, дорогая. Ты только взгляни, какой засосище. Это что, Руслан оставил?
        - Не знаю.
        - Что значит - не знаешь? А мог кто-то другой?
        - Мог. Марат.
        - Марат? Ты же вчера уехала с Русланом.
        - Ну да. А потом поехала к Марату, - будничным тоном заявила я, будто бы это было в порядке вещей.
        Мариша непонимающе молчала.
        - Н-да, подруга, ты удивляешь меня все больше, - наконец выдала она.
        - Не волнуйся, - невозмутимо продолжала я, обжигаясь горячим чаем, - секса не было ни с тем, ни с другим.
        Маришины брови превратились в домик.
        - Хочешь сказать, что тебе и на этот раз удалось оставить Руслика с носом?
        - Ага, и с носом, и с глазом, и со всеми другими частями тела.
        - И он тебя так просто отпустил? - не верила Мариша.
        - Нет, не просто. Сначала мне пришлось хорошенько его отделать.
        - В смысле?
        - Он сказал, что любит погорячее. Вот мне и пришлось воспользоваться его замечательной хлесткой плеткой и наручниками.
        - Ты что его избила? - ужаснулась Мариша.
        - Ну да, слегка покалечила.
        - И ушла?
        - И ушла.
        - А он?
        - А он остался там на кровати, прикованный наручниками, орущий и стонущий.
        Мариша обомлела, побелела, умолкла, а через минуту оглушительно расхохоталась:
        - Ой, не могу! Так и вижу его глупую беспомощную рожу! Надеюсь, ты и от меня привет передала.
        - А то, - радостно отозвалась я, дуя на горячий чай, - хуком левой.
        - Ой, Кэт, ну ты даешь, конечно! - не могла отойти от полученных новостей Мариша. - Он же убьет тебя после этого.
        - Не убьет. Я больше не боюсь его.
        - Зачем ты вообще поехала с ним? Назло Марату?
        - Не знаю, Мариша. Честно, не знаю.
        - Нет, ну Марат вчера был в ударе, - красноречиво хлопала ресницами она.
        - Да уж, - согласилась я и вспомнила наши дикие звериные пляски на полу.
        - Я же говорила тебе, что он сходит с ума. Он же любит тебя, это очевидно. Что он тебе сказал?
        - Что он испугался.
        - Чего? - не понимала Мариша.
        - Быть первым.
        - Во дурак! Извинялся потом?
        - Ну да.
        - А ты что?
        - Ничего. Сказала, что никакая я не девственница, что придумала эту байку для того, чтобы раскрутить его на деньги.
        - Ты что, дура? - ошалела Мариша.
        - Похоже, что да, - безвольно согласилась я.
        - А когда он поставил тебе засос?
        - Позже. Я приехала к нему ночью.
        - После Руслана?
        - Ага.
        - Зачем?
        - Хотела его трахнуть, - беспринципно ляпнула я, яростно вгрызаясь в бутерброд.
        - Зачем? - ничего не понимала Мариша.
        - Просто мне захотелось.
        - Наконец-то. Давно надо было. И что?
        - Ничего. Мы дрались.
        - Дрались?
        - Кусались.
        - Кусались?
        - И целовались.
        - А… Я поняла, в тебе вчера проснулись инстинкты садомазо? Так? - догадалась Мариша.
        - Не знаю.
        - Ну так был секс?
        - Не-а, - прикурила я сигарету и тут же затушила. От вкуса противного табачного дыма в горле едва меня не вырвало. - Он меня прогнал.
        - Что, прямо взял и выгнал? Голой на мороз?
        - Голой на мороз.
        - Нет, прости меня, конечно, но вы явно идиоты.
        - Спасибо, дорогая, - отблагодарила я подругу.
        - Нет, а как вас еще назвать? - негодовала Мариша. - Сходят друг по другу с ума и издеваются. И что ты намерена теперь делать, скажи пожалуйста!
        - Ничего. Забыть и не вспоминать.
        - Ты хочешь с ним расстаться?
        - Вот именно.
        - Но он же тебе нравится.
        - Ну и что, Мариша? - внезапно ожила я. - Поэтому я и хочу с ним расстаться. Этот человек имеет надо мной слишком большую власть. А я не могу позволить кому-то управлять собой.
        - Н-да, - умозаключила Мариша. - И зачем все так усложнять?
        Я действительно училась жить без Марата. Придумала себе массу разных дел, заполнила свой мозг полезной работой, перестала думать о нем. В моей жизни он больше не появлялся. Мы не ходили в одни и те же клубы - впрочем, в них я боялась натолкнуться и на Руслана, - не пересекались на мероприятиях. Я твердо решила жить дальше, причем жить счастливо и без него. Мне было трудно. Не спалось по ночам. Черной тучей на горизонте маячила депрессия. Я спасалась снотворным, ночными прогулками и музыкой. Воткнув плеер в уши, я выходила в ночь, дрожа от ее холода, страдая от ее безразличия. Редкие прохожие смотрели на меня как на странное плачущее привидение, но, опасаясь заразиться моей болью, делали вид, что не замечали, и тихо проходили мимо. Я знала, что это пройдет, закончится, как все земное, невечное, временное. Я умоляла время бежать быстрее, подарить мне долгожданное забвение. Я умоляла мое сердце отупеть, стать черствым и немым, чтобы не слышать больше его боли, чтобы навсегда запретить ему быть таким уязвимым.
        И я постепенно забывала. Или просто запретила себе впоминать. Моя жизнь налаживалась. С каждым днем ее густой серый цвет становился все прозрачнее и светлее. Я ждала Нового года, опасаясь этого одинокого праздника и надеясь, что он поможет перевернуть страницу моей в последнее время бессмысленной жизни.
        - Ты это видела? - радостно завизжала Мариша однажды декабрьским утром в трубке моего телефона.
        - Видела что?
        - Да себя же, дурочка. Видела?
        - Себя? В зеркале, что ли? - не понимала я.
        - Да в каком еще зеркале? На улице. Голой.
        - Ты о чем, Мариша? Я не хожу по улицам голой. Тем более зимой.
        - Ну конечно же не ходишь. Ты же там висишь! На плакате.
        - Что?
        - Ну ты же сама рассказывала, как фотографировалась для рекламы белья. Так ведь?
        - Ну да, - смутно припомнила я.
        - Ты там еще на кошку похожа.
        - Точно, - вспомнила я, и пред глазами встала сцена: я в кошачьем наряде у Марата в прихожей. Стало не по себе. - Где ты увидела?
        - Да везде, Кэт, везде. Почти на каждом щите в нашем городе. Только в центре я уже видала штуки три таких плакатов.
        - Но… но они же говорили, что эта реклама предназначена для французского рынка.
        - Да какая разница! Ты хоть видела эти фотки? Отпад! Ты там такая…
        - Какая?
        - Голая!
        - Что значит голая? Я была в белье.
        - Но от этого еще больше голая. Такая соблазнительная. И дерзкая.
        - Правда? - Мне казалось, что я давно уже перестала быть дерзкой. - Спасибо, Мариша. Я позже тебе позвоню.
        Я положила трубку. Быстро оделась и почти выбежала на улицу. Уже за углом меня остановил огромный плакат с гигантской полуголой женщиной-кошкой. С высоты десятков метров на меня смотрела я, красивая, соблазнительная, уверенная. Я ли эта волшебная девушка со сверкающими глазами, бросающая вызов, смелая, дерзкая? Ведь мои глаза стали тусклыми, я больше не бросала вызов, лишь пытаясь подавить его внутри. Как же мы похожи - и какие мы разные! И как мало времени понадобилось, чтобы превратить эту дикую кошку в беспомощное, затравленное существо.
        - Девушка, это вы? - неуверенно спросил чей-то голос.
        Я обернулась и увидела молодого человека, высунувшегося из окна своего автомобиля. Он смотрел поочередно то на плакат, то на меня, оценивая, сравнивая.
        - Это ведь вы там, правда? - повторил свой вопрос он.
        - Нет, вы ошиблись, - тихо сказала я и отвернулась. Я не хотела, чтобы кто-то другой заметил столь очевидные перемены во мне, чтобы этот кто-то разочаровался, пожалел меня.
        - Нет, это вы. Я же вижу! Точно! Пусть вы одеты не так и не накрашены. Вас невозможно спутать. Это ведь ваши глаза.
        - Разве? - обернулась я.
        - Ну конечно, и ваш взгляд. Он такой волнующий, вызывающий.
        - Вы так считаете? - наконец улыбнулась я.
        - Правда.
        - Спасибо вам, - поблагодарила я и полетела над асфальтом.
        Отбежав еще несколько метров, я снова обернулась и посмотрела на плакат. Изящная, соблазнительная женщина-кошка подмигивала мне своим зеленым дерзким глазом.
«Достойна самого лучшего», - гласил рекламный слоган. Я задорно подмигнула самой себе и протанцевала в сторону дома. Я снова стала женщиной-кошкой, и мои глаза засияли зеленым озорством.


        Глава 28
        ЛЮК
        Заскакивая в открывающийся лифт в здании модельного агентства, я едва не сбила с ног мужчину в элегантном костюме.
        - Простите, пожалуйста, - извинилась я, выбираясь из ловко подставленных объятий незнакомца.
        - О, ничего страшного, - быстро заговорил он с иностранным акцентом. - Не каждый день на меня падают такие красивые девушки.
        - Спасибо, - все еще не могла отделаться от неловкости я. - Но все же мне очень неудобно.
        - Я охотно вас прощу, - улыбался иностранец. - Если вы пообещаете поужинать сегодня со мной.
        Я внимательно посмотрела на него и только тут заметила, что он довольно хорош собой. Мужчина средних лет, с отличными манерами и располагающей улыбкой. Как раз то, чего мне не хватало для начала новой жизни.
        - Я согласна, - продолжала любезничать я. - Меня зовут Кэт.
        - Я Люк.
        - Вы француз?
        - Да, вы догадливы. Но у меня русские корни.
        - Вот вам моя визитка. Позвоните позже, договоримся насчет ужина.
        - Ну что ж, до встречи, Кэт!
        - Пока, Люк.
        Наградив его на прощание ослепительной улыбкой, я закрыла лифт и помчалась ввысь.

        - Ну, наконец-то, Кэт. Мы тебя давно уже ждали, - летела мне навстречу Кристина.
        После того как с приветственными поцелуями было покончено, мы уединились в ее директорском кабинете.
        - Поздравляю, Кэт, это успех! - вся светилась Кристина.
        - Это вы о чем? - не понимала я.
        - Ну как о чем? О французском заказе, конечно. Ты что, не видела плакатов по всему городу?
        - Ах, вы об этом, - догадалась я. - Видела, конечно. Только вы мне говорили, что эти фотографии здесь никто не увидит, что они предназначены для рекламы за границей.
        - Да, нам тоже так говорили. Но заказчик передумал. Он открывает сеть фирменных магазинов здесь.
        - Отлично.
        - Но я тебя не для этого позвала, - вкрадчиво сообщила директриса. - У меня для тебя отличные новости. Клиенту так понравились твои фотографии, что он предалагает контракт.
        - Контракт?
        - Вот именно. Он предлагает тебе стать лицом фирмы.
        - Вот как? Что ж, это очень лестно. И что же для этого нужно?
        - Ты себе даже не представляешь! - запорхала по комнате эта эксцентричная дама. - Это значит, ты едешь в Париж! - заявила она и победно вскинула руки ввысь.
        - Париж? - подскочила со стула я.
        - Вот именно. Они хотят заключить контракт на год. Ты представляешь? Этот год ты будешь жить в Париже, участвовать в модных показах, на презентациях. О тебе узнает весь мир.
        Я и Париж! Об этом я даже не мечтала. И сейчас не могла уложить в своей голове, как это возможно. Уехать отсюда, все забыть, начать новую жизнь, и не где-нибудь, а в Париже.
        - Когда мне нужно дать ответ? - только и сказала я.
        - У тебя есть неделя. И на твоем месте я бы даже не раздумывала.


* * *
        - Что? Париж? - визжала в трубку Мариша? - Надеюсь, ты не собираешься отказываться?
        - Если честно, я пока не знаю, - растерянно бормотала я. - Ну, посуди сама, где я, а где Париж.
        - Послушай, Кэт, не будь дурой. Что тебя здесь держит, в конце концов?
        - Да все. Я тут родилась, живу, у меня тут учеба, работа, ты, в конце концов.
        - Ой, я тебя умоляю, не смеши! Ради меня она тут оставаться собралась.
        - А что? Ты же моя лучшая подруга.
        - Ну и никуда я не денусь. Разве же это помешает нашей дружбе?
        - Но ты же сама говорила, что дружить по телефону невозможно, - парировала я.
        - Так это здесь невозможно, в одном городе. А в Париже очень даже возможно. К тому же я буду к тебе приезжать. Ты ведь пригласишь подругу в гости?
        - Ну, конечно, - рассмеялась я.
        - А там со временем, - продолжала Мариша, - и мне подыщешь какое-нибудь тепленькое местечко или симпатичного французика.
        - Кстати, насчет симпатичных французов, - вспомнила я. - С одним из них у меня сегодня свидание.
        - Правда? И что ты молчишь?
        - Да рано пока еще что-то говорить. Вот схожу, потом расскажу.
        Я опоздала в ресторан на полчаса. Но Люк даже не упрекнул меня. Безупречно одетый, с блестящими манерами и совершенно иноземным лоском, он вручил мне букет розовых тюльпанов и свою обворожительную улыбку.
        - Кэт, сейчас вы еще ослепительнее, чем тогда, в лифте.
        Все-таки у французских мужчин определенно есть чему поучиться.
        - Это ваши фотографии висят по всему городу? - неожиданно спросил Люк.
        - Да, мои, - ответила я и почувствовала, как краснею. Мне стало неловко оттого, что этот почти незнакомый мужчина уже видел меня полуголой. Впрочем, весь город, наверное, видел.
        - Вы совершенно напрасно краснеете, Кэт. Фотографии отличные. Все-таки есть в русских женщинах что-то такое, чего нет в других.
        - И что же?
        - Даже не знаю. Что-то, чему нет определения в словах. Некий особенный шарм, сила, вызов. Впрочем, в жизни вы еще лучше, чем на фото.
        - Правда? Вы так считаете?
        - Да. Я здесь всего на неделю, Кэт. И мне бы очень хотелось еще вас увидеть.
        - Без проблем, - согласилась я, растаявшая от его любезностей. - Хотите, буду вашим гидом?
        - С удовольствием, - будто бы не поверил своему счастью Люк.
        - Тогда как насчет того, чтобы продолжить сегодняшний вечер в клубе?
        - Ничего не имею против.

        Люк отлично танцевал и весь вечер осыпал меня комплиментами и прочими любезностями. Он был приятным мужчиной, довольно красивым, сильным, интересным в общении. И не выказывал ни намека на хамство, грубость, невоспитанность. Интересно, все французы такие милые? Впрочем, у меня ведь будет возможность в этом убедиться. Чем больше я узнавала Люка, тем больше мне хотелось в Париж. А еще он не донимал меня антиникотиновыми проповедями. Потому что сам курил. Потягивая его легкие французские сигареты, мы расположились на диванах для курения.
        - Люк, я наверное, скоро уеду в Париж, - сообщила я.
        - Правда? - обрадовался он. - Я очень рад. Обещайте, что придете ко мне в гости.
        - Обещаю.
        Сегодня в клубе на меня смотрели с особым любопытством. Несмотря на то что я выбрала место, куда мы с Маришей практически не ходили, посетители то и дело оглядывались на меня и перешептывались друг с другом. Я догадывалась о причине внезапной всеобщей популярности моей персоны, и от этого мне было одновременно и неловко, и любопытно. Я бы многое отдала, чтобы увидеть, как Марат отреагирует на такую ситуацию. Подлый ублюдок!
        Люк нравился мне все больше. Мы болтали о всяких пустяках, курили, танцевали. Он дотрагивался до меня осторожно и бережно, без фамильярностей, был вежлив и учтив. От него пахло приятными духами и надежностью, редким качеством для современных мужчин.
        - Вам понравится Франция, - рассказывал он мне. - Я покажу вам самые необыкновенные места, которых нет даже в туристических маршрутах. Вы никогда не были в Ницце?
        - Никогда, - честно призналась я.
        - Я отвезу вас туда, у меня вилла прямо на побережье. Уверяю вас, ни на одном курорте нет такого золотого песка и ласкового моря, - говорил Люк.
        Я верила. И уже представляла себя на пляжах Ниццы, спокойную, безмятежную, легкую, как теплый бриз Средиземноморья. И больше никаких слез, обид и горечи внутри. Я открыла глаза, и волшебство воображаемой Ниццы растаяло. Из глубины зала на меня смотрели беспокойные глаза Марата. Его тяжелый взгляд разрушил все мои мечты о легкости, поставил меня на землю, вернул из грез в реальность. Я поняла это по тяжелым ударам своего сердца, по дрожащим ногам, по мучительной тяжести внутри. Я должна что-то сделать, чтобы избавиться от этого навсегда. Я уеду в Париж, я убегу с этим французом, улечу, спрячусь, закопаюсь в песках Ниццы, только бы больше никогда не видеть эти пылающие, безумные, причиняющие боль океанические глаза.
        - Люк, поцелуйте меня, пожалуйста, - неожиданно попросила я.
        Люк удивился, но не отказал. Его губы были теплыми и мягкими. Они были такими же вежливыми и учтивыми, как и он сам. И я даже подумала, что наконец-то у меня случился французский во всех смыслах слова поцелуй.
        - Спасибо, Люк, вы отлично целуетесь, - сказала я, когда приличествующий по времени, по мнению Люка, первый поцелуй был закончен.
        - Вы тоже, Кэт, - ответил он.
        Я посмотрела в ту сторону, где стоял Марат, надеясь насладиться его изменившимся лицом. Но его уже не было. Видимо, он ушел, не дождавшись окончания нашего поцелуя. Интересно, ему было больно? Или же ему теперь все равно? Впрочем, какая разница? Я ведь должна выкинуть его из головы.
        - Скажите, Люк, а как вы относитесь к девственницам? - неожиданно спросила я и вимательно уставилась в его лицо.
        - Нормально. Вы хотите сказать, что вы девственница? - нисколько не смутился он.
        - А если так?
        - Тогда я был бы очень счастлив стать вашим первым мужчиной, - ответил он и добродушно улыбнулся.
        - И вас бы это нисколько не смутило?
        - Ваша девственность? А почему она меня должна смущать? Наверняка у вас есть причины ее сохранять.
        - И вы бы не испугались?
        - Чего?
        - Отсутствия опыта.
        - Бросьте, Кэт. Сексуальность женщины вовсе не заключается в количестве ее партнеров.
        - А в чем же?
        - В том, что у нее внутри, - тихо сказал он, указав рукой в область сердца. - Я не знаю, сколько у вас было мужчин и были ли они вообще, но я вижу блеск ваших глаз, чувствую вашу энергетику, вашу сексуальность, и я отлично представляю, какая вы в постели.
        - Вот как? - удивилась я. - Значит, вы уже успели представить меня в постели?
        - Извините, Кэт. Может быть, это нескромно. Но, уверяю вас, любой мужчина на моем месте сделал бы то же самое.
        - А вас бы не испугало чувство чрезмерной ответственности?
        - При чем тут ответственность? Мужчина должен обладать ею всегда, независимо от того, какой он по счету. Разве не так? Или вы считаете, что девственность к чему-то обязывает?
        - Нет, - честно призналась я. - А вы бы гордились, если бы были моим первым мужчиной?
        - Безусловно, мне было бы приятно. Но я бы не повесил из-за этого медаль на шею. Сегодня для женщин девственность значит не так уж много. И будучи первым, ты не получаешь ровным счетом никаких привилегий.
        - Знаете, вы отличный кандидат на роль первого мужчины, - честно призналась я.
        - Правда? Тогда обращайтесь, если что. Буду рад. Впрочем, не думаю, что это вы о себе говорили. Вы не целуетесь, как девственница.
        Он улыбнулся. И мне захотелось поцеловать эту его улыбку, наградить его за такие теплые, откровенные слова. Его нисколько не смущал этот разговор. И кажется, ему совершенно все равно, девственница я или нет.
        Я прикоснулась губами к его рту. Он ответил мне поцелуем более смелым и откровенным, чем в прошлый раз. И пусть в моем животе больше не порхали бабочки, передо мной был мужчина, который принимал меня такой, какая я есть, и определенно умел хорошо целоваться.


        Глава 29
        МЕЖДУ ДВУХ ОГНЕЙ
        Мы провели с Люком целую неделю вместе, практически не расставаясь. Я водила его по музеям и клубам. Он рассказывал мне о Франции. Люк оказался довольно умным, эрудированным человеком и настоящим мужчиной. Он был надежным, основательным. Рядом с ним мне больше не хотелось бегать по лужам и совершать другие безумства. Мне не хотелось быть дерзкой хулиганкой, не хотелось издеваться над ним. Впрочем, и он вел себя со мной крайне корректно, уважительно, бережно. Он дарил мне цветы и целовал меня. Я не возражала. Эти его поцелуи оживляли мою душу и целебным бальзамом поливали сердце. Еще недавно я ненавидела всех мужчин. А сегодня я понимала, что раньше мне просто не везло. Рядом со мной был Люк, не вызывающий сомнений в своей мужественности.
        - Быстро же ты забыла Марата, - не преминула напомнить мне Мариша.
        - Давай не будем о нем, - умоляла я. - В моей жизни появился настоящий мужчина. Так почему бы не дать ему шанс?
        - Но ты ведь его не любишь, - хитро косилась на меня подруга.
        - Почему? Он мне очень нравится.
        - Нравится… А по Марату ты сходила с ума.
        - Вот именно. Я больше не хочу сходить с ума. Ты помнишь, к чему это меня привело? К разбитому сердцу.
        - И все-таки мне кажется, что вы как-то очень глупо с ним расстались.
        - Он оказался трусом и непорядочным человеком. Таким не место в моей жизни, - категорично заявила я.
        - Но ты ведь не забыла Марата? - терзала меня Мариша.
        - Я его забуду, - вздохнула я, - обязательно забуду. По-другому нельзя. И Люк мне в этом поможет.
        - С ним ты тоже собираешься ограничиться платоническими отношениями? - наконец переключилась Мариша.
        - Нет.
        - И это правильно. Расскажешь мне потом, какие французы в постели.
        - Хорошо, - согласилась я. - По крайней мере, целуется он многообещающе.
        - И все-таки зря ты не переспала с Маратом, - не унималась Мариша.
        - Будь так добра, - наконец не выдержала я, - не упоминай больше при мне это имя! Мне ведь больно, Мариша. Я вычеркнула его из своей жизни и пытаюсь забыть. Но пока у меня не очень получается. Люк - единственный шанс вылечить мое разбитое сердце. И я должна его использовать.
        - Ну ладно, - смилостивилась Мариша и покаянно уткнулась мне в плечо.
        Это был последний вечер с Люком. Назавтра он улетал в Париж, встречать дома Рождество. Взяв с собой Маришу, мы отправились в клуб. Мариша смотрела на Люка с нескрываемым обожанием. Ей тоже нравились мужчины с манерами. Однако, вопреки обыкновению, она не стала с ним кокетничать. Видимо, из уважения к моему израненному сердцу.
        Мы танцевали, курили, смеялись. И я была почти счастлива. Пока не увидела Марата. Он явился в клуб не один. С той самой рыжей девицей, которая и сегодня не сводила с меня глаз. Вот ведь сволочь! Лицемер проклятый! Еще утверждал, что между ними ничего не было. И мое счастье исчезло в одночасье.
        - Сукин сын, - зашипела мне на ухо Мариша.
        - Вот видишь? А ты еще защищала его. Подлый кобель!
        - Еще и приперся с какой-то чепушилой, - негодовала Мариша.
        - Марианна, а что такое че-пу-ши-ло? - ничего не понимал Люк.
        Мариша слегка смутилась:
        - Чепушило - это нехороший человек.
        - А я и не знал такого слова.
        - Это местный фольклор, Люк, - объяснила ему я. - Не обращай внимания. Пойдем лучше танцевать.
        Мы танцевали напротив Марата. Целовались. По моей инициативе, конечно. И впервые мне было так хорошо с Люком. Странное дело, поцелуи назло ненавистному мне человеку оказались на удивление приятными. Меня возбуждала злость Марата. Я хотела раздавить его своей страстью к другому мужчине, растоптать его самолюбие, заставить пожалеть. Он не стал мстить мне той же монетой. Стоило только посочувствовать его спутнице, оказавшейся лишней на этом вечере.
        - Кэт, прошу тебя, будь немного сдержаннее, - просил Люк.
        - Почему? Тебе не нравится? - спросила я, целуя его шею и косясь на изменившееся лицо Марата.
        - Дело в том, что мне слишком нравится. Понимаешь? Мне нелегко себя сдерживать.
        - Прости, - сжалилась я и выскользнула из его объятий. - Я сейчас вернусь.
        Я вбежала в туалет и уселась с ногами на столик с раковинами. Я подставила руки под холодную воду. Она стекала, становясь по-настоящему ледяной. Мои руки краснели. Ледяным прикосновением я провела по шее, щекам. Они пылали. Нужно прийти в себя. Нужно сейчас же успокоиться. Что происходит вообще? Я не должна позволять себе сходить с ума из-за какого-то подонка, явившегося сюда вместе с женщиной. Он мне никто, и зовут его никак. Мои губы обжигала ледяная вода, когда кто-то вошел в туалет. Я должна прийти в себя. Незачем, чтобы кто-то видел, что я сошла с ума. Я спрыгнула с раковины и вытерла под глазами. В зеркале за моей спиной стоял Марат.
        - Ты что, с ума сошел? - резко обернувшись, спросила я.
        - Похоже на то. И в этом твоя вина, - невозмутимым тоном произнес он, следя за каплями, бегущими по моей шее.
        - Что ты себе позволяешь? Ты ворвался в женский туалет.
        - Хотел поговорить с тобой без свидетелей.
        - Без свидетелей? Должна тебе напомнить, что это общественный туалет и сюда в любую минуту может кто-то зайти.
        - Никто сюда не зайдет, - спокойно сказал он и щелкнул замком в двери.
        - Ты не в себе, - догадалась я и попятилась к стене.
        - Точно. И виновата в этом ты, - не стал возражать он и схватил меня за руку.
        Я попыталась вырваться. Бесполезно. Он схватил меня мертвой хваткой.
        - Отпусти, - зашипела я.
        - Сначала ответь мне: сколько еще ты намерена издеваться надо мной?
        - О чем ты?
        - Не надо строить из себя оскорбленную невинность, - злился он. - Думаешь, мне легко смотреть, как ты целуешься с другим?
        - Не смотри, - нагло рассмеялась я.
        - Легко сказать.
        - К тому же тебе ведь тоже есть с кем сегодня целоваться, не так ли?
        - Да, есть, - орал Марат. - Но в отличие от тебя, я не могу этого сделать.
        - Что же мешает? Боишься общественного мнения?
        - При чем тут общественное мнение?
        - Так в чем проблема?
        - Да в том, что я до сих пор хочу тебя.
        Он прижал меня к стене и горячо задышал мне в лицо. Я смотрела в его глаза: синие, горевшие безумным блеском. Я ничего не успела сообразить, когда его губы бешено вцепились в меня. Эти губы были ненормальными, пылающими, жадными. Они жгли меня, испепеляли до тла. От них черти плясали у меня внутри.
        - Что ты делаешь? Перестань, - закричала я, с силой оттолкнув его.
        Он пошатнулся и попятился назад:
        - Кэт, я ничего не могу поделать. Я старался, но это выше моих сил. Я ненавижу тебя, но не могу забыть. Ты теперь далека от меня, ты больше не со мной, но от этого я хочу тебя еще больше. Ты обманула меня, предала. А я не могу без тебя.
        Я смотрела в его почти плачущие глаза и приходила в бешенство.
        - Значит, это я тебя предала? Я обманула? - кричала я прямо ему в лицо. - Какой же ты идиот! Ты меня уничтожил, ты растоптал, предал! А теперь вламываешься в женский туалет и строишь из себя жертву?!
        Изо всех сил я ударила его по лицу. Следы от моих пальцев все явственнее проступали на его щеке. Из уголка губ заструились темно-красные ручейки. Он схватил меня и усадил обратно на раковину. Его язык не давал мне говорить дальше. Его руки крепко держали меня. Его губы обжигали мою шею, грудь, плечи. Его лицо пряталось в моих волосах. Его руки прижимали меня к себе все сильнее. Я хотела его оттолкнуть, но будто приросла к нему, лишь плотнее извиваясь вокруг его тела змеями своих ног. Я хотела его прогнать, но вместо этого целовала еще сильнее. Хотела ударить, но могла лишь обнимать.
        В дверь стучали.
        - Отпусти, - умоляла я, но он закрывал мой рот своим. - Не надо.
        - Не могу, - шептал он, - я не могу без тебя, Кэт.
        Я лежала на столешнице с раковинами, как Анна Курникова в клипе Энрике Иглесиаса. В зеркальном потолке туалета мое лицо выглядело застывшей в страстном порыве маской. На мне извивался и стонал еще недавно родной мне человек, человек, которого я теперь ненавидела, но дьявольски желала. К чему я пришла? К тому, чтобы лишиться девственности в общественном туалете?
        - Отпусти, мне больно, - тихо сказала я и выскользнула из-под него.
        Он стоял передо мной и тихо смотрел. До чего же обманчивые у него глаза. Разве могут быть у такого мерзавца такие больные, ошалелые глаза?
        - Ты можешь быть спокоен, Марат. Больше я не стану раздражать тебя своим присутствием. Я уезжаю далеко и навсегда. И больше никогда не хочу видеть тебя в своей жизни.
        Я открыла щеколду и выбежала из туалета. Вслед мне смотрели ненавидящие глаза рыжей, стоявшей под дверью.

        - Все в порядке? - встревоженно смотрел на меня Люк.
        - Да, - соврала я. - Давай уйдем отсюда.
        - Хорошо. Куда пойдем?
        - К тебе. Хочу как следует проститься с тобой.
        Мы вошли в его двухкомнатный люкс. Я присвистнула и с разбегу бросилась на кровать. Люк спокойно подошел и присел на краешек.
        - Ты мне очень нравишься, Кэт. Но я вижу, что ты страдаешь, - грустно сказал он.
        - Тебе показалось, милый, - прошептала я и почувствовала, как защипало у меня в уголках глаз.
        - Ты можешь доверять мне. Что тебя тревожит? - спросил он и уставился на меня своими честными, участливыми глазами.
        - Просто я не хочу, чтобы ты уезжал, - соврала я.
        - Правда?
        Я положила голову ему на колени:
        - Поцелуй меня.
        Он наклонился и легонько дотронулся до моих губ. Я вспомнила пылающие губы Марата и едва не разревелась.
        - Я хочу тебя, - прошептала я, глотая слезы.
        - Ты уверена, Кэт? - спросил он, пытаясь прочесть что-то на моем лице.
        Вместо ответа я притянула его лицо к себе.
        Люк был нежным и деликатным. Он осторожно расстегивал мою одежду, тихонько, будто бы боясь поранить, прикасался к моей коже. Он был милым, трогательным. И я была ему благодарна. Но он не был Маратом. Этот хороший, нежный, все понимающий человек был мне совершенно чужим. Я целовала его губы, и мне не хватало огня. Я пробовала на вкус его кожу и понимала, что делаю что-то не то. Я обнимала его горячее тело и чувствовала невозможный холод. Я хотела его любить, но понимала, что предаю себя.
        - Почему ты плачешь? - оторвался он от моих губ и уставился в лицо.
        - Тебе, наверное, показалось, - сказала я и часто заморгала ресницами.
        - Нет, Кэт, не показалось. - Он сел на край кровати и отвернулся.
        Я провела кончиками пальцев под глазами и с удивлением обнаружила там слезы. Ну надо же было мне сейчас разреветься. С чего бы?
        - Прости, Люк, - обняла я сзади его плечи. - Я не знаю, что со мной происходит.
        - Кэт, ты мне правда очень нравишься. И я хочу тебя. Но у тебя что-то происходит в жизни. Я не знаю что, но тебе нужно с этим разобраться. Я уеду завтра в Париж. И буду ждать тебя. И я надеюсь, что ты приедешь туда, чтобы быть счастливой. Я не тороплю тебя. Но помни, я жду.
        - Спасибо, Люк, - сказала я и поцеловала его в уголки губ.
        Мне больше не хотелось плакать. И я уехала.

        Во дворе моего дома мне показалось, что кто-то за мной следит. Я резко обернулась. Чья-то тень мелькнула и исчезла за соседним подъездом. Мне почему-то не было страшно. Эта тень хоть и была неразличима в темноте, все же показалась мне какой-то знакомой.
        Я забралась с ногами на лавочку и закурила. Я смотрела в небо и пыталась сфотографировать его изображение у себя в голове. Скоро над моей головой будет совсем другое небо - волшебное, чарующее небо Парижа, такое многообещающее, но такое чужое. Я твердо решила сбежать от своих проблем, от здешней жизни. Там, в Париже, у меня будет новый дом, новая работа и, возможно, новая любовь. Но сейчас мне так отчаянно хотелось, чтобы все вернулось на два месяца назад, в ту дивную осеннюю ночь, когда мы танцевали и целовались под дождем. Там было столько безумия и страсти, и там еще не было обмана, и там я была по-настоящему счастлива. Мне отчего-то показалось, что тень за домом меня отлично понимала. Я резко спрыгнула со скамейки и побежала за угол. Там никого не было. Лишь чья-то машина, резко двинувшаяся с места, превратилась в неразличимую точку и растворилась в огнях ночи.


        Глава 30
        РАССТАВАНИЯ
        Прошла неделя, данная мне агентством на раздумья. Сегодня мне предстояло встретиться с представителем компании и обсудить детали контракта. Поднимаясь в лифте, я думала о Париже и своей новой жизни.
        - Вас уже ожидают, Кэт, - сообщила мне секретарша и проводила к двери.
        - Познакомьтесь, месье Маршалл, это и есть Кэт.
        Я натянула на себя самую дружелюбную улыбку и повернулась к месье.
        Передо мной в строгом деловом костюме лукаво блестел глазами Люк. Тот самый Люк, с которым я вчера едва не занялась любовью в гостинице. Значит, вот кто теперь мой новый начальник. Интересно, как после вчерашнего облома у него не пропало желание брать меня на работу?
        - Очень приятно, - только и сказала я.
        Он смотрел на меня и хитро улыбался. Почему же он мне сразу не сказал?
        - Кэт, как я уже говорила, компания, которую представляет Люк Маршалл, видит тебя лицом своей новой линии белья.
        - По-моему, мадемуазель как нельзя лучше подходит для этого, - улыбаясь, сказал Люк.
        - Спасибо, - поблагодарила я и хитро сощурилась.
        - Так вы согласны, Кэт? - спросил Люк.
        - Да, - ответила я.
        - Замечательно! - воскликнула Кристина. - Это же просто отлично! Впрочем, другого ответа я и не ожидала. Ведь от таких предложений не отказываются.
        - Мадам Кристина, если вы не возражаете, я хотел бы поговорить с Кэт наедине, - попросил Люк.
        - Ну конечно, - согласилась Кристина и выпорхнула из кабинета.
        - Значит, ты и есть мой новый шеф? - спросила я, когда дверь за ней закрылась.
        - Для тебя просто Люк, - сказал он и встал со стула.
        - И почему ты мне раньше об этом не сказал? Ты ведь сразу понял, что это я?
        - Конечно, - признался он, целуя меня в щеку. - Сразу же, когда встретил в лифте. Я же видел твои фотографии. Поверь, решение пригласить тебя в Париж возникло сразу, как только мне принесли эти фотографии женщины-кошки. А встреча в лифте… просто судьба, наверное.
        - Значит, теперь мы точно встретимся в Париже?
        - Конечно. А ты сомневалась?
        - И ты не передумал общаться со мной даже после вчерашнего? - спросила я, опустив глаза.
        - Конечно нет. То, что произошло вчера, лишь в очередной раз доказало, что ты чувствительная и порядочная девушка.
        - Правда? - расстрогалась я.
        - И я вовсе не тороплю тебя, Кэт. Я умею ждать. Тем более что ты как раз та женщина, которую стоит ждать.
        - Спасибо, Люк.

        Через час я провожала его в аэропорт. Мне не хотелось с ним расставаться. Его внимание, его осторожная поддержка помогали мне справиться с болью, уйти от черных мыслей. Люк уехал, и я снова почувствовала свое одиночество и разъедающую сердце грусть. Все это время он был для меня не только отвлекающим от душевных страданий маневром, но и голосом разума, моей верой в возможное счастье. Без него я не была так уверена в том, что смогу вести себя разумно и адекватно. И без него было тяжелее поверить в то, что все будет хорошо.
        У меня оставалось совсем немного времени для того, чтобы закончить дела до отлета в Париж. Я досрочно сдавала экзамены в универе, доделывала переводы, собирала вещи. Времени думать и грустить практически не оставалось. Только ночами, страдая от бессонницы, я давила в себе сомнения и занималась самовнушением.
        А еще мне нужно было проститься с моими друзьями: Маришей, Саней, Гариком. Они теперь останутся без меня. В другой жизни. Как часть того, что я теряю, чем жертвую, обретая свое новое, пока сомнительное счастье.

        Мы сидели с Гариком в одном уютном кафе. И я пыталась сладкими пирожными заглушить горечь своей вины перед этим человеком. Он примчался сразу, как только узнал о моем скором отъезде. Я думала, что на его месте любой возненавидел бы меня за ту жестокую боль, которую я ему причинила. Но Гарик не был любым. И он больше не походил на гея. Совершенно. И как только я могла допустить такую мысль? Он был настоящим мужчиной. Теперь я это точно знала.
        - Как дела? - спросила я сквозь слезы, целуя его в щеку.
        - У меня все хорошо, - ответил он, грустно глядя в мои глаза.
        - Ты простил меня, Гарик? - не могла не спросить я.
        - Конечно, простил, Кэт.
        - Мне до сих пор неловко от моей глупости, - призналась я, беря его за руку.
        - Да брось ты. Все равно я не могу на тебя долго злиться. Кроме того, каждый ведь имеет право на ошибку.
        - У тебя есть девушка? - поинтересовалась я.
        - Да, - признался Гарик, глядя в упор мне в глаза.
        - Я уверена, она особенная, - искренне улыбнулась я.
        - Ты права, это действительно так. Ты знаешь, Кэт, я когда-то думал, что никогда не смогу заинтересоваться другой девушкой. Тогда - он запнулся и опустил глаза, - когда любил тебя.
        - Но это оказалось не так, - продолжила я, нисколько не огорченная его заявлением.
        - Ты знаешь, время лечит. Это правда. Нужно просто разрешить себе жить, смотреть по сторонам, дышать полной грудью. И твое счастье обязательно накроет тебя.
        Я внимательно слушала его слова и пыталась их запомнить.
        - Спасибо, Гарик. Думаю, мне очень пригодятся твои советы, - честно призналась я.
        - Я знаю, - спокойно ответил он. - Я ведь вижу, что с тобой что-то происходит.
        - Ты прав, - не стала спорить я.
        - Кэт, не пытайся убежать от своих проблем, - серьезно сказал Гарик, внимательно вглядываясь в мое лицо.
        В глазах предательски защипало.
        - Поверь мне, если ты не решишь их здесь, - продолжал он, - то неважно, как далеко ты улетишь и спрячешься, поверь, они настигнут тебя и там.
        - Наверное, ты прав, - тихо сказала я и потянулась за сигаретой.
        - Ты влюблена, так ведь? - спросил он, и я почувствовала, что не могу ему соврать.
        - Кажется, да.
        Он молча достал зажигалку и дал мне прикурить.
        - У тебя дрожат руки, - заметил он.
        - Они всегда у меня дрожат.
        - Так почему же ты бежишь от своей любви?
        Мне было неловко говорить с Гариком об этом, вообще неловко разговаривать на эту тему. Я ведь и сама себе задавала этот вопрос, но пока он оставался без ответа. Но Гарику я не могла не ответить.
        - Потому что моя любовь - это ошибка, - подняла я на него глаза. - А ошибки нужно исправлять.
        - Любовь не бывает ошибкой, - невозмутимо продолжал он.
        - Даже когда она разрывает сердце? - сквозь дым спрашивала я.
        - Даже в этом случае. Уж поверь моему горькому опыту.
        - Ты это про меня, Гарик?
        - Да, про тебя.
        - Неужели ты так любил меня? - решилась задать вопрос я.
        Это даже хорошо, что между нами дым. Он мешает нам как следует рассмотреть друг друга. И на него всегда можно списать першение в горле и красные глаза.
        - Любил, - после паузы ответил Гарик. - И мне было очень больно. И я признаюсь, ты разбила мне сердце, Кэт.
        - Извини, я не хотела.
        - Я знаю. И все равно я не считаю эту свою любовь ошибкой.
        - Но ведь я тебя растоптала, Гарик. Я ведь разбила тебе сердце, заставила страдать.
        - Зато я теперь знаю, как могу любить, как чувствовать. И уверен, смогу когда-нибудь испытать эти эмоции по отношению к другой девушке, которая, в отличие от тебя, сможет меня полюбить. И эта любовь хоть и несчастная, но это мой опыт. Это часть моей жизни. И я благодарен за то, что она была у меня.
        Я крепко сжала его руку, потрясенная этим признанием, смущенная этой его очевидной болью. Мне стало неловко за то, что я жалуюсь на свою жизнь, перед этим сильным человеком.
        - Мне очень жаль, Гарик, что я не смогла ответить на твою любовь. Ты глубокий, замечательный человек с чистым сердцем. Но, поверь, жизнь наказала меня. Мне довелось полюбить человека, недостойного этого чувства.
        - Почему ты так решила? Может быть, он просто боится открыться перед тобой?
        - К сожалению, Гарик, он боится совершенно другого.
        - Чего же?
        - Быть моим первым мужчиной, - выпалила я.
        - Так вот в чем дело. Он так и сказал?
        - Да нет, - все больше злилась я. - Он даже не удосужился сделать этого. Просто пропал с горизонта, как только узнал, что я девственница.
        Гарик на минутку замолчал и задумался.
        - И вы больше не говорили об этом?
        - Ну почему же? Он потом пытался что-то объяснять, но я не стала слушать. Какие тут могут быть объяснения, когда он просто оказался жалким трусом и подонком?
        - Зря ты не выслушала его, Кэт. Возможно, у него действительно есть причины так себя вести.
        - Причины? Он сказал, что испугался. Побоялся ответственности. Побоялся разочаровать меня.
        - Послушай, Кэт, - сказал Гарик после минутной паузы, - а ты сама не по той ли причине до сих пор девственница?
        - Я тебя не понимаю.
        - Разве не ты сама боялась наложить на кого-то ответственность, сделав его своим первым мужчиной? Разве это не ты опасалась, что он будет придавать слишком большое значение твоей невинности? Разве не ты сама опасалась привязаться к человеку, ставшему твоим первым мужчиной? Не ты боялась разочаровать его?
        - Да, боялась, - нехотя призналась я.
        - Неудивительно, что он боится того же самого: разочаровать тебя, прикипеть к тебе, разрушить твои иллюзии. Так чем же он хуже тебя?
        - Но ведь ты бы не побоялся.
        - Не знаю, Кэт. Но послушай меня, по-моему, этот человек любит тебя не меньше, и вы расстаетесь из-за какой-то дурацкой ошибки, недоразумения. Поговори с ним до того, как уедешь в Париж, или будешь жалеть об этом всю жизнь.
        - Хорошо, я подумаю над твоими словами, Гарик, - согласилась я и попыталась перевести разговор на другую тему: - Я буду скучать по тебе.
        - Я по тебе тоже, Кэт, - сказал он, сжав мою руку. - У меня теперь нет надежды когда-нибудь быть рядом с тобой. Я буду жить без тебя, но ты все равно останешься для меня особенной девушкой.
        - Я тоже буду тебя помнить. И обещаю звонить, - ответила я.
        - Впрочем, я буду рад узнать, что ты никуда не уехала. Подумай над моими словами.
        Я чмокнула его на прощание и ушла. У меня остался осадок после нашего разговора. Он был не очень приятен мне еще и потому, что я понимала свою неправоту. Только ведь я не до конца рассказала Гарику, какую кашу заварила. Он не знает, что я призналась Марату в обмане, что сказала ему, что давно не девственница, наврала ему, что меня в нем привлекали только деньги. Не узнал он и о том, как я издевалась над Маратом, целовалась при нем с другими мужчинами, как уехала с Русланом, как обнималась с Люком. Не рассказала и о том, как приходила к Марату с предложением заняться сексом, как он едва не изнасиловал меня в женском туалете. Промолчала и о том, что уже успела подыскать себе другого претендента на роль первого мужчины…
        Что бы сказал на все это мой верный друг Гарик? Был бы он все так же снисходителен к моим выходкам? Но я боялась разочаровать его. Мне нравилось выглядеть в его глазах мисс Совершенством, и я промолчала.
        Понятно, что и речи быть не могло о том, чтобы вести какие-то переговоры с Маратом. Нет никакого смысла. Он просто мне не поверит. Да и я ему тоже. Слишком много боли причинили мы друг другу. И эту боль уже не заглушишь никчемными объяснениями, никому не нужными извинениями. Он слишком больно ранил меня. И я не хотела, чтобы у меня снова появился повод простить его. Да, я боялась любить его еще больше, чем потерять. Слишком большой властью надо мной обладала эта любовь, слишком сильно на меня давила, лишала воли, порабощала. А я хотела оставаться гордой и независимой, дерзкой и своевольной, хотела самостоятельно управлять своими поступками, мыслями, чувствами. На самом деле мне не нужен был особенный человек. Мне хотелось оставаться для самой себя особенной, любить себя больше других. И мне была невыносима мысль, что в моей жизни появится человек, который окажется для меня дороже меня самой. Любите, обожайте, преклоняйтесь - это пожалуйста. Но не претендуйте на мое сердце, душу и волю. Не пытайтесь затмить меня, не будьте лучше. И сейчас мне было легче убить в себе любовь к Марату, изменить всю
жизнь, уехать, только бы не признать его слишком большую власть надо мной.


        Глава 31
        ПРОСТИ-ПРОЩАЙ
        Я шла по улице и мысленно прощалась с моим самым любимым на земле городом. Эти улицы! Суждено ли мне когда-нибудь еще ходить по ним? Эти люди, большинство из которых мне были даже не знакомы, но почему-то сейчас были особенно дороги. Кто поймет меня когда-нибудь так, как они? Кто оценит, полюбит мою непонятную для чужих русскую душу? Это небо, такое серое, тяжелое, готовое так же, как и я, разрыдаться в любую минуту. Там, в Париже, будет совсем другое небо: яркое, цветное, многообещающее, но не такое родное до щемящей тоски. Зачем я еду в чужой город? Что я ищу в чужой стране? Свое потерянное на родине счастье? Свою судьбу? Саму себя?
        Меня остановили чьи-то плечи, преградившие дорогу мощной стеной. Чьи-то руки обняли меня за талию и прижали к себе.
        - А я уже соскучился по тебе, мое солнышко, - шептал мне в шею знакомый голос.
        Я подняла глаза и увидела Сашку. Он смотрел на меня с нескрываемой радостью и широко улыбался.
        - Саня! - обрадовалась я.
        - Ну, слава богу, узнала. И что же ты даже не поцелуешь своего старого боевого товарища?
        Я радостно чмокнула его в шеку.
        - Куда спешишь? - спросил он, развернувшись в ту сторону, куда шла я.
        - Я улетаю завтра, Саня.
        - Улетаешь?
        - В Париж.
        - Вот это да! - присвистнул он. - И ты собиралась уехать, не простившись со мной?
        - Извини.
        - Нет, дорогая, так просто ты от меня не отделаешься, - решительно заявил он и открыл передо мной дверь первого попавшегося по дороге кафе.
        Я грела замерзшие руки над чашкой чая, а Саня вопросительно смотрел на меня.
        - Ну? - наконец изрек он.
        - Что ну? - не поняла я.
        - Ну рассказывай, что ли, как ты собиралась оставить своего самого верного и страдающего поклонника?
        - Это ты, что ли, страдающий? - рассмеялась я.
        - А что, не видно? - спросил Саня и состроил уморительную рожицу горького страдальца.
        - Ага, - рассмеялась я и дернула его за подбородок.
        - Ну и чё ты там забыла, в этом Париже? - спросил он.
        - Все, - только и сказала я.
        - А именно?
        - Работу, карьеру, жизнь.
        - Ну жить-то можно и здесь, - глубокомысленно заявил он.
        - Только не мне.
        - Бежишь от кого-то? - поинтересовался Саня, и я заметила, что с его лица уже исчезла ироничная улыбка.
        - От себя.
        - Ха! Можно подумать, уехав в какой-то там Париж, можно спрятаться от себя.
        - Да нет, Саня. Все нормально, - поспешила успокоить его я. - Я еду туда работать.
        - Ну, это другое дело. Каким ветром занесло?
        - Видел мои плакаты по городу?
        - Еще бы! - присвистнул Саня и заметно оживился. - Ты там такая… неземная. Каждый раз, когда я натыкаюсь на этот щит, тороплю приближение очередной сессии. Но теперь-то ты, наверное, не приедешь.
        - Приеду. Но позже. Так вот, я теперь - лицо одной модной французской фирмы. Буду работать на нее в Париже.
        - Ну что ж, поздравляю. Я рад за тебя, хоть и расстроен за себя. Буду скучать, - немного грустно сказал Саня.
        - И я тоже, - честно ответила я и улыбнулась.
        Этот красивый участливый мальчик больше не вызывал во мне никаких сексуальных эмоций. Всего несколько месяцев назад мы искрили разрядами, находясь рядом. А сегодня мне было просто тепло с ним, как-то по-домашнему комфортно, будто с братом.
        - Послушай, Саня, хочу попросить у тебя на прощание совет, - вдруг сказала я.
        - Все что угодно для тебя.
        - Послушай, а как бы ты отреагировал, если бы дорогая тебе девушка наврала, что не любит тебя, что встречается с тобой ради денег, что кроме тебя у нее куча мужчин? Ты бы поверил ей? Или как-то почувствовал, что она солгала?
        - Даже не знаю, - озадаченно ответил Саня.
        - Ну, подумай, пожалуйста.
        - Ну наверное, поначалу я бы очень разозлился, - начал анализировать он. - Возненавидел бы ее, наверное, захотел бы даже придушить.
        - Так! - хохотала я. - А потом?
        - А потом попытался бы понять, почему она так поступила.
        - И понял бы?
        - Не знаю. Наверное, я бы очень хотел поверить в то, что она солгала. Но очень боялся бы это сделать.
        - Чтобы не было еще больнее?
        - Да.
        - А если бы она потом все тебе объяснила?
        - Тогда бы я ее простил.
        - Правда?
        - Ну конечно! Ведь я же люблю ее, - серьезным тоном сказал он. - Только попросил бы больше не врать мне.
        - Спасибо, Саня. Ты очень помог мне, - улыбнулась я и встала со стула. - К сожалению, мне пора. Я буду тебя вспоминать, - ласково добавила я и провела по его щеке.
        - И я, - ответил он, чмокнул меня в щеку и пошел в другую сторону.
        - Кэт! - услышала я через несколько шагов и обернулась.
        - И помни, - кричал мне вслед Саня, - если он не простит тебя, ты можешь обратиться ко мне. Я тебе всегда рад.
        Я рассмеялась и послала ему воздушный поцелуй.
        Конечно, все они были правы. Я должна была поговорить с Маратом, сказать ему правду. Но мне было так страшно это сделать! Я так боялась новой боли! И ведь я уже спланировала свою жизнь. И в этих планах не было места ему. Мне было страшно, что, увидев снова его глаза, я пошлю ко всем чертям все эти дурацкие планы.

        Я зашла в магазин купить подарок для Мариши. На носу ведь Новый год как-никак. Двое за моей спиной выбирали открытку.
        - Купи эту, - настаивала девушка. - Тут нарисовано разбитое сердце.
        - Как раз то, что надо, - отвечал мужчина. - Мое сердце и вправду разбито любовью.
        Неужели кто-то еще любит в этом холодном городе? Неужели кто-то способен быть счастливым, когда мое собственное сердце мучительно разрывается? Их голоса показались мне знакомыми. Я резко повернулась и уткнулась руками в грудь мужчины.
        - Кэт? - удивленно и испуганно смотрели на меня глаза Марата.
        Ворох открыток выпал из моих рук и разноцветным листопадом упал на пол. С минуту мы стояли как вкопанные, лишь удивленно смотрели друг на друга. И тут я пришла в себя. Резко развернувшись, я со всех ног бросилась к выходу. Марат бежал вслед за мной.
        - Подожди, Кэт, постой! - кричал он, но эти слова лишь ускоряли мой бег.
        Бежать, не останавливаться, бежать прочь от этой лжи, этой боли, этой любви.
        - Да подожди же! Мне нужно с тобой поговорить, - слышала я слова за спиной и бежала еще быстрее.
        Расстегнутая, растрепанная, задыхаясь и глотая слезы, я словно летела над асфальтом, делая расстояние между нами все больше.
        - Кэт! - доносил ветер обрывки его слов. - Я же тебя…
        Нет, заткнуть уши и больше не слышать этот голос, эту новую ложь. Я закрыла уши руками и смешалась с толпой. Завернув за угол, я остановилась и прижалась к стене. Я видела, как он пробежал мимо и продолжил бег по улице. Я боялась, что он услышит мое оглушительное дыхание, но этого не произошло. Он бежал быстро, торопясь, крича что-то на бегу. Но я не слышала этих слов, лишь умоляя, чтобы он не обнаружил меня, не нашел, не заставил слушать. Скоро он превратился в едва заметную точку и исчез в толпе. Убедившись, что он меня не видит, я натянула капюшон куртки по самый нос и пошла в другую сторону, неважно куда, - туда, где не бежал и не кричал на бегу лживые признания этот уничтоживший меня человек.
        А я только собиралась ему поверить. Я уже почти раскаялась в своих прежних действиях и всерьез думала поговорить с ним. Я стала сочувствовать его боли, винить себя за произошедшее. А он тем временем выбирал открытку для своей новой возлюбленной. Как это мило! Сердечки на открытке в честь его разбитого сердца. Сколько же у него всего их, этих сердец, если он так легко расстается с ними? И как могла я быть такой идиоткой? Двое влюбленных готовятся к встрече Нового года, а я решила пожертвовать своей жизнью, карьерой и Парижем для того, чтобы попроситься в их компанию? И хороша бы я была, если бы приперлась в нему со своими никому не нужными объяснениями. И зачем он побежал за мной? Для чего? Хотел похвастаться своей новой подружкой? Рассказать, как чудесно он живет без меня? Обидеть? Унизить? И что же он кричал мне вслед? «Я тебя…» Ненавижу? Отпускаю? Люблю? К чему теперь эти разговоры, когда и так видно, что у него все отлично. А я? Кому нужны теперь мои признания, моя боль, моя любовь? Она оказалась невостребованной, ненужной, совсем лишней и для него, и для меня самой. И теперь я твердо знала,
что меня может спасти только Париж. И Люк, который ждет, который не обманет и не станет выбирать открытки для другой женщины.
        Мощной вибрацией в кармане дал знать о себе телефон. Я достала его дрожащими руками и уставилась в монитор. Значит, теперь он пытается до меня дозвониться. Надо же, какой настойчивый. Я крепко сжала телефон рукой, размахнулась и резко метнула его в стену какого-то здания. Он разлетелся вдребезги, упал на землю множественными осколками и наконец замолчал. Последняя связь с этим мужчиной была растоптана шагами сотен людей, совершенно безразличных к чужой любви.


        Глава 32
        ДЕВИЧНИК
        - Что с твоим мобильным? - набросилась на меня с порога Мариша.
        - Ничего. Выбросила.
        - Зачем? - спросила она.
        - Он мне больше не нужен.
        - А, ну правильно. В Париже купишь себе новый.
        Сегодня у нас с Маришей прощальный вечер. Завтра я улетаю. Хорошо, что на улице мокрый снег. Она не станет задавать мне вопросы по поводу растекшейся туши.
        - Ты сегодня без макияжа? - удивилась я.
        - Ну да, - промямлила Мариша, поправляя свой собранный на скорую руку хвост. - А что? Что-то не так?
        - Наоборот, мне так даже больше нравится.
        - Ой, можно подумать! - не поверила Мариша.
        - Нет, честно.
        - Тебе просто нравится выглядеть красоткой на фоне такой чепушилы, как я без грима, - заявила она.
        - И никакая ты не чепушило. Ты у меня красавица, Маруся. Просто без макияжа ты такая… настоящая.
        - Правда? - обрадовалась Мариша.
        - Правда-правда, самая лучшая.
        - И самая красивая?
        - И самая красивая.
        - Ну, так выпьем же за это, - провозгласила она и полезла за штопором.
        Последний наш совместный вечер на родине мы решили провести дома. Я больше не хотела никого видеть. Да и в клубах разве можно поговорить с подругой по душам?
        - Значит, ты все-таки решилась ехать? - грустно спросила она.
        - Конечно да. И билеты купила. А ты бы на моем месте отказалась?
        - Я что, похожа на дуру?
        На дуру Мариша походила мало, тем более сейчас, в ненакрашенном виде, сидя на кухне.
        - За твою удачную поездку, за новую жизнь и за Париж! - провозгласила Мариша и потянулась ко мне бокалом.
        - За Париж, - ответила я и звонко чокнулась в бочок ее бокала.
        - Ты так и не попрощалась с Маратом? - задала она вопрос, которого я боялась больше всего.
        - Попрощалась. Только мысленно. Навсегда.
        - А поговорить?
        - Еще чего!
        - Но почему? - застонала Мариша.
        - По кочану, - резко осекла ее я.
        - А вы были такой красивой парой, - вздохнула я.
        - Разве с Люком мы плохо смотримся вместе? - парировала я.
        - Нет, ну с французом, ясное дело, любая бы выглядела отлично, - заржала Мариша.
        - Вот именно.
        - И все-таки вам надо было поговорить с Маратом, - не унималась она. - Потом надумаешь, а будет поздно.
        - Уже поздно.
        - Почему?
        - У него уже новая любовь, - мрачно озвучила я.
        - Это что, та рыжая, что ли? Из клуба? Да ты ее видела? Для отвода глаз, просто чтобы тебя позлить, я уверена. Посмотри на себя и на нее. Она же и рядом с тобой не лежала.
        - Со мной не лежала, а вот с ним наверняка уже успела.
        - Не верю, - упиралась Мариша.
        - Напрасно, - злилась я упрямству подруги. - Они сегодня открытки друг другу подбирали. И знаешь, что он ей подарил? Свое разбитое сердце с признанием в любви.
        Мариша застыла. Потом снова ожила и изрекла:
        - Не верю.
        - Ну что еще нужно, чтобы ты поняла, что он мерзавец, что он давно забыл меня и утешился с другими? Нужно, чтобы он занялся с ней любовью прямо у тебя на глазах?
        - Н-не надо. Не хочу я этого видеть. Послушай, а ты уверена, что это он ей купил?
        - А кому еще, по-твоему? - распалялась я.
        - А он видел тебя?
        - Еще бы. Он даже за мной бежал.
        - Ты что же, убегала от него?
        - Ну конечно. Нет, мне надо было там остаться и выслушивать их любовный треп.
        - И что? Он тебя догнал?
        - Не-а! - гордо сообщила я и отпила глоток из бокала. - Даже в этом он оказался слабаком. Я убежала.
        - Ну и дура! - огрызнулась Мариша. - Раз бежал - значит хотел сказать что-то важное.
        - Ага, для тупых. Объяснить, что у него другая. И так понятно.
        - А если нет?
        - Все, Мариша. Эта тема закрыта. Если ты собираешься продолжать, я уйду.
        - Значит, возмешь вот так и уйдешь от подруги? Оставишь навсегда? - с напускной злостью тараторила Мариша. - Я просто не хочу, чтобы ты уезжала, вот и ищу всякие зацепки.
        - Но ведь ты сама говорила, что я должна ехать.
        - Ну конечно, должна. Но мне ведь все равно тяжело, - призналась она со слезами на глазах.
        - Мне тоже, Маришка. Если бы ты знала, как мне сейчас тяжело.
        - Я представляю, - тихонько сказала она и полезла ко мне обниматься. - Обещай, что не забудешь про свою несчастную, одинокую подругу.
        - Обещаю, - честно призналась я, прижимаясь к ней. - Ты же для меня самая родная, как сестра.
        - Правда? - обрадовалась она.
        - Честное пионерское. Так, мы будем сегодня пить или нет?
        Мариша оторвалась от меня и наполнила бокалы.
        - Как у тебя с Андреем? - спросила я. - А то я со своей неразберихой совсем забыла поинтересоваться твоей личной жизнью.
        - Нормально, - беззаботно прочирикала она. - Без ума от меня, конечно.
        - Ты счастлива, Мариша? - в упор спросила я, искренне надеясь услышать положительный ответ.
        - Ну конечно, - неуверенно ответила она.
        - Почему я тебе не верю?
        - Просто ты меня слишком хорошо знаешь, - сдалась она.
        - Ну, рассказывай.
        - Ты понимаешь, Андрей… он вроде неплохой. И при деньгах, и нежадный, и довольно привлекательный мужчина. Но все-таки что-то не то, - задумчиво сказала она и для образности помахала руками в воздухе.
        - Что же тебе надо?
        - Ну, не знаю… Чувства мне нужны. Хочется, чтобы вокруг все бурлило и пылало, чтобы искры летели, чтобы страсть безумная была, чтобы на руках носили, чтобы сердце пело.
        - А с Андреем, значит, не поет?
        - Не-а, - призналась Мариша голосом, полным разочарования. - Вот у вас Маратом как было? И секса не было, и грызлись постоянно, но, когда видели друг друга, словно током все вокруг прошибало. Даже у других мурашки по спинам ползли.
        - Не надо тебе таких мурашек, поверь, - застонала в ответ я. - От этих мурашек порой на стену лезть хочется. Любовь должна приносить радость. Понимаешь? А не прошибать электрошоком до смерти.
        - Эх, - мечтательно потянулась Мариша, - но так хочется, чтобы прямо ноги подкашивались, чтобы из-за тебя сходили с ума и бежали за тобой по городу. Н-да…
        - Ты приедешь ко мне в Париж? - решила переменить тему разговора я.
        - Ну конечно, - моментально переключилась она. - Ты обещаешь подыскать мне там какого-нибудь интересного французишку?
        - И не одного. Думаю даже, что тебе не понадобятся мои услуги. Ты только приедешь туда и сразу же произведешь фурор.
        - Да? - загорелись ее глаза. - А вообще, правда. Ты брюнетка, я блондинка. Французы будут пищать. Как ты думаешь, может, и мне туда со временем перебраться?
        - А почему бы и нет? - веселилась я, представляя картину «Мариша и французы».
        - Эх, Катюха, - мечтала она, - да перед такими красотками, как мы, теперь весь мир открыт.
        - Это точно, - соглашалась я.
        - Париж, Лондон, а там и до Голливуда рукой подать, - фантазировала она.
        Я лишь тихонько смеялась, не смея перечить подруге.
        - Нет, ну а что тут смешного? - заметила она мою улыбку. - Я, между прочим, серьезно. Кто же, если не мы, Кэт? Нет, ну правда. Чем мы хуже?
        - Ничем, - охотно согласилась я.
        - А это значит, что у нас впереди будут и красные ковровые дорожки, и лимузины, и бриллианты, - заявила она и царственной походкой продефилировала отнюдь не по красному ковру своей кухни.
        - И мужчины во фраках, - добавила я, беря ее под руку и дефилируя рядом.
        - И женщины с веерами, - добавила она, размахивая воображаемым опахалом.
        - И миллионы цветов у наших ног, - кружилась по кухне я.
        - И толпы поклонников, мечтающих о нас, - говорила Мариша, отвешивая снисходительные поклоны вооброжаемой толпе.
        - И виллы с бассейнами…
        - И пески Майами…
        - И настоящие мужчины…
        - И настоящая любовь…
        - Все это обязательно будет. Ты веришь? - спросила она меня, кружа в танце.
        - Конечно, верю, - не стала я рушить мечты подруги, тем более что мне и самой очень хотелось во все это верить.
        - Значит, все сбудется.
        - Правда?
        - Ну конечно, - продолжала Мариша. - Ты вот посуди, чего мы добились уже сейчас. Нам ведь только по двадцать лет. А у нас уже есть все, о чем многие девушки в нашем возрасте даже не мечтают.
        - Например? - не совсем понимала я.
        - Мы красивые, умные. И мы почти счастливые.
        - Да ну? - не верила я.
        - Нет, правда, почти. А завтра, я уверена, будем счастливы окончательно. У нас есть работа, карьера, толпы влюбленных в нас мужиков. А скоро мы будем в Париже.
        - Мы? - не поняла я.
        - Ну конечно, мы. Мы ведь договорились уже, что ты найдешь мне французика. Или работу на худой конец.
        - Ну конечно.
        - Кэт, - присела она рядом, все еще порхающая в своих грезах, - представь, какими мы будем, когда нам стукнет лет эдак по двадцать пять-двадцать шесть.
        - Очень интересно.
        - Да мы же будем просто богинями! - воскликнула она и снова вскочила со стула. - Я белая богиня, ты черная. Да мы же будем ездить на «бентли» с собственными водителями! А следом будут валяться штабеля безнадежно влюбленных в нас лучших мужчин мира. Мы же будем управлять Вселенной. Разве не так?
        - Конечно, так, Мариша, - не стала возражать я, искренне желая, чтобы эти ее мечты, хоть и наивные, слегка смешные и вовсе не реальные, все-таки обязательно исполнились.

        Разве поверила бы тогда эта парящая по кухне богиня, что очень скоро она по уши влюбится в жалкого, безденежного эгоиста, и притом женатого? Что будет безропотно его содержать, опекать и обслуживать? А потом он уйдет от нее обратно домой, к своей зачуханной жене с умственными способностями ниже среднего.
        Но сейчас, сияя на собственной кухне блестящими манерами, остроумием и воображаемыми нарядами, эта королева представляла себя в «бентли» и не догадывалась о том, как сложится ее судьба.
        Также и я тогда не подозревала, что скоро Мариша станет для меня чужим человеком. Мы потеряем друг друга незаметно, без причины, просто разойдясь по разным сторонам жизни, каждая сама по себе, слишком занятые своими проблемами, своей любовью, своим счастьем и несчастьем. И я всю жизнь буду жалеть об этом, и винить себя, и искать мою Маришу. Буду набирать ее старый домашний номер и отчаянно вслушиваться в гудки. И писать эту книгу для нее, о ней, в ее честь, чтобы однажды, возможно, где-то на другом конце света, сидя в собственном «бентли» или на лавочке в парке со своим малышом, она раскрыла эти страницы, прочла: «Моей любимой подруге…» - и, набрав почти забытый номер с тремя пятерками, как раньше, закричала мне в трубку:
        - Привет, Куся!


        Глава 33
        АЭРОПОРТ
        В ночь перед отлетом мне так и не удалось поспать. Миллионы мыслей, никчемных, бредовых, путались в голове. Я считала баранов, мерила шагами комнату и бесчисленное множество раз курила. Усевшись на подоконник, я смотрела в ночь. Первый снег, сошедший с неба этой ночью, превращался в отчаянную метель. Я упивалась мощью этой стихии, ее неизбежностью, отчаянием. Я знала, в Париже не будет таких метелей. Там вообще все будет по-другому. Но мне казалось, что сейчас именно эта отчаянная русская метель нужна была моей душе, она отражала ее, понимала, как никто другой, пела с ней в унисон. Я размышляла над тем, как много событий произошло в моей жизни всего за несколько месяцев, как изменила ее эта грустная осень, как покалечила эта холодная зима. Я была веселой летней бабочкой, не знавшей печали, не страдавшей от любви. Я пела, веселилась, кружила хороводы, водила за нос мужчин, дразнила женщин и мечтала о любви. Всего несколько месяцев понадобилось, чтобы превратить меня в отражение печали, разрушить меня изнутри, вынуть и оставить погибать на морозе мое пылающее сердце. И это все любовь? Та самая
чудодейственная сила, которая дарит человеку крылья и делает счастливым? Как глупо! Наверное, люди, придумавшие такую сказку, никогда не любили.
        Моя любовь не дарила счастья, она была страшной разрушающей силой, сметающей все на своем пути, не оставляющей ни единого шанса к спасению. Или это просто мне досталась любовь такая ненормальная? Что ж, видимо, каждый получает именно ту любовь, которую заслужил. Значит, я не заслужила ничего лучшего. Но разве это справедливо? Разве человек не получает любовь для счастья? Разве не для того мир разделен на женские и мужские половинки, чтобы, встретившись, они составляли единое целое и никогда не расставались? Мне же попалась любовь бракованная, дефективная, неполноценная. Она не соединяла две половинки, она их отталкивала друг от друга, словно одинаковые магниты. Неужели мне никогда не справиться с этой щемящей грустью, не прогнать эту любовь, не вычеркнуть из памяти облик человека, причинившего мне такую боль и подарившего недолгое счастье? Ведь любовь умирает. Я знаю это. Так говорят. Если бы мне сказали, что нужно сделать, чтобы убить ее, я бы непременно это совершила. Стала бы хладнокровной и преднамеренной убийцей своей любви.
        Я сильнее закуталась в плед и закрыла глаза. Мне было так холодно, что сразу же вспомнились обещанные Люком пески Средиземноморья. Я пыталась представить себя там, загорелую, беззаботню, легкую, как раньше. Но у меня не получалось. Неужели Люк сможет вылечить мое больное сердце? Поможет ли он забыть эту любовь как страшный сон? Подарит ли новую, более счастливую? Все это казалось таким нереальным. Сейчас, на этом холодном окне, мне казалось, что в моей жизни никогда не будет Парижа, теплых песков и новых радостных чувств. Только эта метель, этот холод, эта вечная ночь, которая никогда не закончится, эта боль, с которой мне суждено идти по жизни. И этот мужчина, преследующий меня, дразнящий, ненавидящий. Будто кем-то свыше предопределено, что он будет следовать за мной по жизни только для того, чтобы разрушать ее, причинять все большие страдания, не давать мне возможности забыть, что я люблю.
        Первый снег? Говорят, когда видишь его, нужно загадывать желания. Но какие у меня могут быть желания? Любить? Забыть? Уехать? И, подумав, я вспомнила про океан и бабочек. В эту холодную снежную ночь это была самая нереальная мечта.
        И оттого самая желанная. И я изо всех сил пожелала себе увидеть океан и бабочек.

        Но утро все же наступило. На улице стало светло. Первый снег, который я встретила одна, растаял, превратишись в хлюпающую грязную слякоть. Я медленно сползла с окна и пошла собирать вещи.

        Я ехала в такси. До аэропорта было совсем не далеко. Город в этот день был совершенно непривлекательным и недружелюбным. В эту холодную пору он всегда самый некрасивый - мрачный, сырой. Ни лето, ни зима, ни холод, ни тепло. Но сегодня я любила и его лужи, и промозглую сырость, и недовольных пешеходов с промокшими ногами. Просто я видела их в последний раз. Я прощалась с моим городом.
        - Все в порядке? - спросил таксист, заметивший мои слезы.
        - Конечно, - поспешила ответить я, размазывая их по лицу.
        - Все грустят, когда уезжают из родного города, - философски подметил он, - какие бы горести ни оставляли в нем.
        - Да, вы правы, - согласилась я.
        - Город - это ведь ваша душа. Какой бы ни была она, а все равно - ваша.
        - Да уж, - только и нашлась я что сказать.
        - Обязательно возвращайтесь сюда еще. Хотя бы в гости, - сказал он мне на прощание.
        - Конечно.
        Я схватила чемоданы и проводила взглядом уезжающее такси. Выходит, даже водители могут легко читать мою душу. Я на минутку остановилась, чтобы, прежде чем войти в здание аэропорта, еще раз посмотреть на мой город, вдохнуть его горлом и запомнить навсегда. Я дыщала его холодным родным воздухом и отчетливо осознавала, что обязательно к нему вернусь.
        До отлета несколько часов. Я сдала багаж и отправилась бродить по аэропорту. После того как мои чемоданы уехали по скользящей дорожке в багажное отделение, мне показалось, что тяжелый груз свалился с моего сердца. По крайней мере, их дорога в Париж уже началась и ничто не может ее отменить.
        Я бессмысленно слонялась по аэропорту. Без цели заходила в многочисленные магазинчики, сидела в кафе, пыталась читать газеты, смотрела в окно, каталась на эскалаторах, бродила по закоулкам бесчисленных залов и этажей.
        Люди с чемоданами и без бегали и суетились, с озабоченными лицами, счастливые, уставшие. Они ехали по делам, на отдых, к любимым. Кто-то был зол, кто-то утомлен многочасовыми ожиданиями и задержками рейсов, но все жили предвкушением полета, приближением чего-то нового в своей жизни.
        Я забралась на самый верхний этаж и оттуда наблюдала за всеми. По лестницам бегали люди, они сидели в залах ожидания, спорили, шутили, спали. И над всем этим висел щит с дерзкой женщиной-кошкой, «достойной самого лучшего». Она-я смотрела на меня-ее и задорно подмигивала.
        - Это все, что осталось у меня от тебя, - произнес кто-то за моей спиной.
        Я обернулась и увидела Марата.
        - Что ты тут делаешь? - прошептала я, моментально изменив свое настроение с грусти на ярость.
        - Я пришел за тобой, - спокойно ответил он и вручил мне какой-то букет, так и не запечатлевшийся в моей памяти.
        - Слишком поздно, - ответила я и бросила цветы прямо в него.
        Букет рассыпался и упал к его ногам. Но Марат, казалось, этого не заметил.
        - Зря ты так, Кэт, - только и сказал он.
        - Прошу тебя, уходи, - взмолилась я. - Все решено. Я уезжаю.
        - Хорошо, - не возражал он. - Только сначала выслушай меня, пожалуйста.
        - Извини, мне некогда, - нашла очередную зацепку я. - Мой самолет скоро взлетает.
        - Твой рейс отложили на час, Кэт.
        - Откуда ты знаешь?
        - Я знаю все про твой рейс. Десять минут назад объявили о его задержке. Но ты была увлечена своими мыслями и, наверное, не услышала.
        - Это ты все подстроил? - злобно зашипела я.
        - Нет, - улыбнулся он, - просто погода нелетная. Или ты подозреваешь, что и с ней я вступил в сговор?
        - Не знаю, - раздраженно ответила я. - От тебя можно ожидать всего чего угодно.
        - Давай поговорим, - взмолился он.
        - Нет, - решительно отказала я, стараясь не смотреть в его глаза.
        - Тогда мне придется сделать это, - сказал он и грохнулся на колени.
        - Это еще что?! - не ожидала я.
        - Ты не видишь? Я умоляю тебя на коленях, - невозмутимо ответил он.
        - Послушай, не будь идиотом, - попыталась поднять его я. - На нас же смотрят.
        - Все зависит от тебя. Ты согласна поговорить?
        Я обернулась и увидела улыбающихся людей, поглядывающих на нас. Наверное, они подумали, что он делает мне предложение. И кажется, его все жалели, а меня считали бесчувственной сукой. Наивные! Если бы они знали, что это за волк в овечьей шкуре!
        - Ладно, - только и оставалось сказать мне. - Вставай. У тебя есть ровно пять минут. Дольше я тебя слушать не намерена.
        - Хорошо, - согласился он, поднялся с колен и потянул меня в какой-то укромный угол в конец зала ожидания, где почти не было людей.
        Я резко вырвала руку:
        - Говори быстрее.
        - Я люблю тебя, Кэт! - сказал он абсолютно будничным тоном, будто говорил о погоде.
        Мое сердце застряло в горле.
        - Что? - наконец вымолвила я не своим голосом.
        - Я тебя люблю, - четко повторил он, глядя на меня своим беспокойным синим взглядом.
        - Я не хочу это слышать, - попыталась отмахнуться я.
        - Почему?
        - Потому что я не верю тебе! - почти завыла я.
        - Но это правда.
        - Да? И скольких ты еще любишь кроме меня? - вспомнила я.
        - Никого больше. Только тебя одну.
        - Ха! А как же та рыжая в магазине?
        - Это просто моя приятельница, Кэт, - невозмутимо ответил он.
        - Да? - пришла в бешенство я. - А разве приятельницам дарят открытки с разбитым сердцем?
        - Это была открытка для тебя.
        Я на минуту замолчала, припоминая все услышанное в магазине.
        - Очень сомнительное оправдание, - наконец ответила я.
        - Я не оправдываюсь, Кэт.
        - И мне не нужны твои открытки. И твои цветы. И ничего от тебя не нужно.
        - Правда? - спросил он, и океан в его глазах стал беспокойно-черным.
        - Где ты раньше был со своей любовью? - кричала я. - Когда она была нужна мне? Когда я ждала ее от тебя?
        - Прости меня, Кэт, - опустил он глаза. - Я очень виноват перед тобой.
        - Виноват? - кипятилась я. - Да ты разбил мое сердце, ты уничтожил меня! Понимаешь?
        Он схватил меня за руки и заставил смотреть в свои глаза:
        - Я виноват перед тобой, это правда.
        - Почему ты так поступил? - глотала слезы я.
        - Я просто не ожидал этого, - часто заморгал он. - Я не мог поверить в то, что у тебя никого не было, что ты всю жизнь ждала одного меня.
        - Я вовсе не ждала тебя. Не воображай. Просто так получилось, - кричала я.
        - Значит, это была судьба. И она была ко мне настолько благосклонна, что послала мне такую чудесную девушку, красивую, страстную, сексуальную и… девственницу. И я подумал: достоин ли я этого, смогу ли оправдать твои ожидания?
        - Что за бред? Что за чушь?
        - Я ведь еще до твоего письма понял, что люблю тебя, - говорил он и смотрел на меня своими больными синими глазами. - И я хотел, чтобы ты была счастлива. А потом подумал: смогу ли я? Подумал, что ты достойна другого мужчины. Более честного, порядочного, благородного, достойного быть твоим первым. И я отступил, струсил, зарылся головой в песок.
        - Идиот, - шипела я сквозь слезы.
        - Да, ты права. А потом ты мне соврала про деньги, про других мужчин.
        - Почему ты решил, что я соврала? - опешила я.
        - Блондинки не умеют хранить секреты, - улыбнулся он.
        - Мариша? Вот предательница! Что еще она тебе рассказала?
        - Все. Про твои страдания, про Париж, про Люка.
        - Вот только Мариша уверена, что я не девственница.
        - Почему?
        - Потому что думает, что я использую ее любимый трюк: притвориться девственницей, чтобы использовать мужчин.
        - Но ты ведь не такая? - с надеждой спросил он.
        - Откуда тебе знать, какая я? Что ты вообще хочешь от меня?
        - Я хочу, чтобы ты меня простила. Хочу, чтобы вернулась ко мне. Я не могу без тебя, Кэт. И думаю, я готов стать твоим первым мужчиной. Я буду очень счастлив.
        - Что вы говорите? - возмущалась я. - А ты не думаешь, что опоздал, что я сто раз уже могла переспать с кем-то другим?
        Мои слова воткнулись в него будто тысячи острых иголок, искажая лицо, причиняя сильную боль.
        - Ты права, - согласился он. - Но мне теперь уже все равно, девственница ты или нет. Мне все равно, сколько мужчин у тебя было! И даже если бы твоя подруга не рассказала мне, что ты наврала про деньги, я бы все равно приперся сюда и умолял бы тебя вернуться! - кричал он, почти рыдая.
        - Почему?
        - Да потому, что люблю тебя! - ранено завыл он, и люди в аэопорту стали оглядываться.
        Он притянул меня к себе и наклонился над моим лицом. Его губы, словно ожидавшие меня сто лет, вцепились в мой рот и не отпускали. Они скучали без меня, они признавались мне в своей боли, своей любви. Земля уходила у меня из-под ног, мое сердце выпрыгивало из груди и бешено плясало где-то вверху, над пассажирами, над самолетами, над нами. Я почти забыла его теплые неистовые губы. Как же я могла забыть про них? Как могла подумать, что смогу жить без них, целовать другие, чужие губы? Разве не эти губы даны мне небом, чтобы целовать их, чтобы быть зацелованной ими?
        - Не надо, Марат, - жалобно застонала я и оттолкнула его от себя.
        - Я не могу без тебя, Кэт, - изнывал его голос. - Я учился, пробовал, но так и не смог. Я без тебя не сплю, не дышу, не живу. Ты мое все, и я не могу тебя потерять.
        - Марат, - сказала я, отводя от него глаза, - видишь ли, все уже решено. Слишком поздно. Я улетаю. Меня ждет Париж. И ты прав, я нашла человека более достойного, более порядочного и более честного, которого не смутила бы ни моя девственность, ни ее отсутствие.
        - Люк? - спросил он и сжал челюсти.
        - Да, Люк, - сказала я, глотая слезы. - Он любит меня. И в отличие от тебя сможет сделать счастливой.
        - А ты? Ты любишь его? - спросил он, и я увидела огонь внутри его синих глаз.
        - Да, - соврала я, глядя в стену. - Люблю. Тебе лучше уйти.
        - Ну что ж, - отпрянул от меня он. - Тогда желаю тебе счастья.
        - Спасибо. - Я едва сдерживалась от душивших меня слез.
        - Да, у меня для тебя подарок. Специально вез из Америки, - сказал он и достал картонную коробочку из-за пазухи.
        - Не стоит, - отказывалась я.
        - Возьми. Это мой прощальный подарок, - попросил он, делая шаги назад. - И будь счастлива, Кэт.
        - И ты тоже.
        Он не дослушал моих слов. Поставил коробку на пол, перепрыгнул через перила и побежал вниз. Я смотрела сверху на его стремительно удаляющуюся фигуру, на его уже неразличимое в толпе лицо. И лишь мои слезы, капая вниз, пролетая через лестничные пролеты, людей и чемоданы, догоняли его.


        Глава 34
        МОЕ НЕБО
        Стараясь не думать о том, что случилось, я схватила коробку и побежала прочь от этого места. На табло с расписанием вновь объявили о задержке моего рейса. Черт бы побрал эту метель! Я присела в кресло и попыталась читать газету.
        Зачем я сделала это? Чего испугалась? Того, что этот человек врет? Или того, что он говорит правду? Я боялась любить его, боялась верить ему. Все это понятно. Это всего лишь защитные функции моего разбитого сердца. Но почему я боялась, что он действительно любит меня? Слишком большая ответственность? Слишком тяжкий груз? Готова ли я была к тому, чтобы этот мужчина стал не только первым, но и единственным? Я добровольно отказалась от своей любви, от любви небезразличного мне человека. Зачем? Ради Парижа? Ради Люка? Или же ради собственного спокойствия? Я хотела вновь быть свободной и дерзкой, легкой и самостоятельной. А эта любовь слишком смирила меня, сковала будто цепями, не давала вздохнуть. Мое сердце больше не хотело бешено биться. Оно мечтало спокойно заснуть. Или же это просто самовнушение? Впрочем, какая теперь разница? К чему вообще теперь думать об этом? Все решено. С Маратом покончено. Мосты сожжены. Сейчас я сяду в самолет и улечу в лучший город на земле. Там меня будут ждать Люк, новая жизнь и спокойное сердце. Не это ли самое главное? Я вертела в руках невзрачную коробку и искала,
куда бы ее выбросить. Сейчас мне было не до прощальных подарков Марата. Ближайшая урна находилась довольно далеко. Не в силах идти туда, я просто положила ее на соседнее кресло и ушла курить.
        Когда я вернулась, на моем кресле сидела молодая женщина с девочкой лет шести. Смешная девчонка с темными косичками весело пританцовывала и крутила в руках мою коробочку.
        - Положи на место, - прикрикнула на нее мать. - Это чужое. Нельзя подбирать где попало всякий мусор.

«Мусор? - где-то в глубине возмутилось мое сердце. - Это не мусор. Это же мой подарок».
        И тут девочка сорвала крышку с коробки, и все, кто находился в аэропорту, внезапно забыли про свои дела и, устремив взгляды вверх, замерли.
        Я застыла на месте и завороженно наблюдала, как десятки разноцветных фантиков поднялись к потолку и цветастым ворохом разлетелись по залу ожидания.
        - Бабочки? Посмотрите, там бабочки, - толкнула меня в бок какая-то старушка. - Первый раз вижу бабочек в преддверии Нового года. Откуда они взялись?
        - Из моего живота, - невпопад ответила я, наблюдая, как самая крупная из них, красиво кружа, уселась прямо на плакат с моим изображением.

«Объявляется посадка на рейс до Парижа», - объявил голос-робот, совершенно безразличный к бабочкам зимой.

        В аэропорту меня никто не ждал. Я поймала такси, назвала нужный мне адрес и уставилась в окно. Новая жизнь встречала меня мутными лужами, мелким снегом и ночными огнями. Я ехала ей навстречу и понимала, что все это давно было предопределено судьбой. А я лишь покорный ее исполнитель.
        Я вышла из такси и почти по щиколотку провалилась в лужу. Моя нога в тонком сапоге насквозь промокла. Но разве теперь имеют значение мокрые ноги? Я решительно нажала на звонок и поправила волосы.
        Мужчина, появившийся в дверях, и ждал меня, и в то же время был удивлен моему приходу.
        - Извини, я не дождался тебя в аэропорту. Боялся, ты уже не приедешь, - сказал он, помогая мне снять пальто.
        - Рейс опять задержали, - ответила я, снимая мокрые сапоги. - Ты знаешь, я промочила ноги.
        - Не беда, я согрею их, - ласково сказал он.
        Я подошла к нему ближе и уставилась в глаза. Он молча на меня смотрел. В его взгляде я читала испуг и радость, отчаяние и надежду, бесконечное беспокойство и безмятежное спокойствие океана.
        - Я люблю тебя, - прошептала я, безнадежно утонувшая в этих глазах.
        Он ничего не ответил, лишь схватил меня и крепко прижал к себе. Мне было нечем дышать. Он будто бы хотел прирасти ко мне, превратиться со мной в единое целое. Слезы покатились из моих глаз быстрым неугомонным ручьем.
        - Больше никуда тебя не отпущу, - шептал он, целуя мои мокрые щеки.
        - Не отпускай.
        - Обещай, что больше никогда не бросишь меня.
        - Обещаю.
        - Обещай, что всегда будешь рядом.
        - Обещаю. Но у меня есть условие, - улыбалась сквозь слезы я.
        - Какое еще условие? - спросил он, хватая меня на руки и кружа по комнате.
        Я хитро улыбнулась и, вновь почувствовав себя дерзкой женщиной-кошкой, прошептала ему на ухо:
        - Хочу заняться с тобой любовью прямо сейчас.
        Он не стал мне отвечать. Лишь его губы, горячие и желанные, обожгли меня своим раскаленным безумством. И я вспомнила все. Наше пьяное знакомство в клубе, Шекспира в его библиотеке, поцелуи в листьях, танцы под дождем. Рядом с этим человеком мое сердце снова искрило, прошибаемое мощными разрядами, мечтающее взорваться и готовое умереть. И я подумала, что никогда бы не смогла жить без этих губ. Не спряталась бы от них ни в Париже, ни в песках Ниццы, ни в холодных местных метелях. Только он один заставлял мое сердце петь и приводил за собой хороводы бабочек даже в лютый декабрьский мороз.
        Кожа на моем теле ныла в предвкушении его прикосновений. Она мечтала избавиться от одежды и нарядиться в его поцелуи. Я встречала мелкой дрожью каждое его прикосновение, каждое дыхание его губ на моей коже.
        Конечно же это все давно было предопределено, абсолютно ясно. Я просто ждала его всю жизнь, мое тело, моя душа узнавали и отвергали все чужое, неродное, не свое, покорно и мучительно ожидая одного-единственного - его. Как же хорошо, что я его дождалась. Как хорошо, что нашла его, опознала из десятков, тысяч других губ-рук-сердец. И как хорошо, что он - первый. Как хорошо, что мне не придется стирать, вытравливать его нежностью, его страстью следы других мужчин с моего тела, из моей души.
        Он прикасался ко мне легко и бережно, словно его губы и сами превратились в легких волшебных мотыльков, щекочущих меня своими разноцветными ажурными крыльями. Я слышала, как бешено колотится его сердце, готовое выпрыгнуть, разорваться в любую секунду. Я ловила его за щеки и вглядывалась в глаза, ясные, глубокие, любящие глаза океана. Как я могла принести им боль, как могла разбить это бьющееся ради меня сердце?
        - Я люблю тебя, Кэт, - сказал он, нежно целуя меня в уголки губ. - Я так тебя люблю.
        Я прижалась всем телом к его горячему, током бьющему туловищу. Он открыл на секунду глаза и наблюдал за моим лицом, словно не веря ему, будто чего-то страшась. Я вцепилась в его волосы и шепотом-поцелуем призналась:
        - Я люблю тебя, Марат.
        И мое тело воспарило над кроватью, над этим теплым домом, над городом. У меня больше не было вопросов, не было сомнений и раздумий. Все было просто и доступно. Я, он, наша любовь, наши живущие друг другом души, наши заставляющие биться друг друга сердца. Что может быть проще? Мое тело исполняло танец в ритме танго, а душа, как в лучшие моменты жизни, распевала чудесные гимны. Я поняла, что здесь, в этой спальне, с этим мужчиной, с его и моей любовью я нашла и свою новую жизнь. Я поняла, что счастлива. И тут же умерла.
        Блаженство в моей голове напомнило о том, что я попала в рай. Марат довольно мурлыкал, уткнувшись в мои волосы. Я понимала, что так будет вечно. Я с поющей душой и танцующим телом и этот мужчина, поселившийся в моих волосах. Что может быть более странным? Удивительным? И прекрасным?
        - Значит, ты меня все-таки обманула, - заявил он, не обнаружив на простынях ожидаемых следов дефлорации. - Я так и знал, никакая ты не девственница.
        Я лишь загадочно улыбнулась в его подмышку.
        - Или все-таки..? - внимательно изучал он мое лицо.
        - Это важно? - ответила на взгляд я.
        - Важно только то, что я тебя люблю, - серьезно сказал он, вздернув мой подбородок.
        - И это правильно, - улыбнулась ему я.
        - А еще важно… - загадочно замолчал он.
        - Что?
        - Важно знать - понравилось тебе или нет?
        Я вылезла у него из подмышки, уселась на него сверху и задумчиво уставилась в потолок.
        - Кажется, - наконец сообразила я, - я еще не распробовала.
        И, забравшись с головой под одеяло, я потянулась губами к его пупку.
        Я слишком долго этого ждала. И теперь собиралась наверстывать упущенное.