Черная бабочка Людмила Ивановна Немиро
        Неприятное столкновение с ним в клубе, куда ее притащила подруга. Одно случайное необдуманное упоминание о бывшем парне, и глаза Стайлса загорелись. Он знает ее? Он знал Зейна? Игра началась. Теперь все будет идти по его правилам. Теперь он управляет ее жизнью. Подчиниться легко, когда в его руке оружие…
        Людмила Немиро
        Черная бабочка
        Пролог. «Что вы сделали в тот день?»
        Бостон, штат Массачусетс. 12:30 мин
        — Вы решили, что это лучший выход из ситуации, мисс Дэвис?  — задает свой вопрос телеведущий.
        Смотрю на него, будто он стеклянный. Словно нет ничего и никого вокруг. Кажется, я не спала нормально около двух недель. Голова как в огне. Немного покрасневшие глаза от дыма электронной сигареты, которую я не выпускала из рук все время, пока не начался прямой эфир, теперь страшно щиплет. А ведь раньше я не курила. Раньше вообще все было не так.
        Я моргаю. Как же я устала. Устала от этих глупых программ, от этих назойливых журналистов с их бесконечными вопросами, от количества сверкающих любопытством глаз, устремленных на меня двадцать четыре часа в сутки.
        Его нет, но о нем уже начали слагать легенды. Я поступила правильно. Мне все так говорят. Подруга, мама, сокурсники, даже куратор в университете сказал мне это: «Все верно, Дженни, не переживай, ты молодчина. Такой… как он, не мог продолжать это. Его следовало наказать давно».
        Тогда где вы были все это время? Где, черт вас подери? Я нуждалась в вашей помощи, вы закрывали глаза, я молила вас помочь мне. Неужто было трудно просто перехватить его руку, когда он снова и снова выдергивал меня из моей привычной жизни? Я не хотела всего этого. Так не бывает. Не каждый способен вынести подобный шквал эмоций, и не имеет значения, силен человек или нет. Это все равно больно, черт, это очень больно. Особенно… если ты понимаешь… что ищешь его глаза в толпе. Его сияющие яркие зеленые глаза, которые столько тебе принесли. Ищешь, но страшно боишься встретиться с ним взглядом. Ведь этого быть не может.
        — Да,  — прочищаю горло, тихо кашлянув в ладонь,  — я так считаю,  — гордо вскидываю подбородок и устремляю решительный взгляд прямо в камеру.  — У меня получилось доказать всем, что бояться мужчин, подобных…  — сглатываю комок,  — подобных мистеру Стайлсу, не нужно. На любого можно найти управу, и он — не исключение. То, что случилось со мной…
        — Но ведь у вас теперь масса проблем с семьей мистера Стайлса,  — перебивает меня телеведущий, и я хмурю брови. Ненавижу хамов.  — Мистер Стайлс-старший поклялся стереть вас в порошок, вам не страшно связываться с владельцем огромной компании, Джен?
        Хочется сказать: «Поздно. Я уже связалась», но вместо этого я некоторое время молчу, а после произношу твердым голосом:
        — Нет, я не боюсь его. Всем известно, случись со мной что-то неприятное, это будет списано на месть мистера Стайлса.
        — Хорошо, мисс Дэвис,  — кивает мужчина и опускает взгляд, чтобы тут же вновь посмотреть на меня и задать очередной вопрос.  — Вы ведь учитесь на психологическом отделении университета Суффолк. Пытались ли вы за время знакомства с мистером Стайлсом, я сейчас говорю, конечно, о Гарри… Так вот пытались ли вы анализировать его? Поступки, поведение, причины. Я хочу сказать, что мистер Стайлс повел себя некорректно и довольно грубо. Вероятно, от тюремного заключения его спасло лишь то, что вы сделали.  — Почему он не говорит прямо? Ходит вокруг да около, будто никто не знает, что я сделала.  — Однако в этой ситуации страшнее всего то, что у полиции нет прямых улик. По сути, мистер Стайлс ничего вам не сделал. Вы уверены, что…
        — Я уверена,  — чеканю слова, после этого вздыхаю полной грудью и отвечаю на первую часть вопроса, а перед глазами медленно всплывает образ Гарри: — Я анализирую людей всегда. Это моя жизнь. Я действительно не жалею, что поступила учиться на этот факультет. Психология дается мне легко. Вот только мистер Стайлс…  — я вдруг понимаю, что на глаза наворачиваются слезы.
        Нет-нет, только не сейчас. Никто не должен знать, что я нагло лгу, ведь моя мать смотрит этот эфир. Она смотрит на меня. Черт. Она и так догадывалась, но я не хочу слышать это от кого бы то ни было. Как раз тот случай, когда нельзя произносить вслух. Мой синдром не имеет отношения к тому самому «стокгольмскому», все гораздо запутанней, все до жути паршиво. Моя клетка не всегда заключалась в четырех стенах. В большей степени, я была на свободе, но его глаза неустанно следили за мной. Он был повсюду. Как и его запах, он обволакивал меня всегда и везде. Ненавижу этот запах.
        Ложь…
        — Я хочу сказать, что мистер Стайлс не являл собой пример человека с отклоненной психикой. Никакого жуткого диагноза ему не выдвинуть. Он просто… просто мужчина, у которого с детства было все. Он привык к этому. Эгоизм. Только и всего,  — произношу, резко вскинув на телеведущего глаза. Абсолютно холодные глаза. Сдержалась. Не плачу.
        По залу проходит легкий шум, и я невольно смотрю на пришедших зрителей. Все таращатся на меня в ответ. Да, это нормально. История со Стайлсом нашумела. Хотя вот вывод телеведущего насчет возможного тюремного заключения Гарри немного преувеличен.
        — По-вашему, мисс Дэвис, это эгоизм мистера Стайлса подсказал ему преследовать вас? Вы правда так думаете?  — «Что за сукин сын?» — Или, быть может, он — жестокий человек, у которого нет никаких моральных принципов?
        Я еще раз глубоко втягиваю воздух и говорю на выдохе:
        — Он странный человек. Этого нельзя отрицать… Вы ведь ничего не знаете,  — вдруг само собой срывается с моих губ, когда я перевожу на телеведущего тяжелый взгляд.  — Мистер Стайлс имел все шансы исправиться, если бы не оступился. Думаю, стоит «поблагодарить» его отца, который подтолкнул сына, а заодно и меня, к совершению роковой ошибки. Да, я жалею, что сделала это, но лишь потому, что ни один человек не должен быть жесток в отношении другого.
        Молчание, повисшее в студии, выводит меня из задумчивости, и я вновь невольно поглядываю на дверь. Уже в третий раз за эти пятнадцать минут. Кажется, прошла вечность, прежде чем я понимаю, что кто-то медленно входит в зал. Дверь не хлопает, потому что темный силуэт мужчины застывает. Он не проходит дальше.
        Сердце гулко стучит в моей глотке, отчего я невольно, не осознавая этого, кладу руку на горло, потирая кожу. Глаза до боли всматриваются во мрак, где стоит мужчина в сливающейся с темнотой черной одежде. Он, без сомнений, смотрит на меня. Я чувствую, как мои щеки вспыхивают от этого взгляда. Мгновение. Он делает один шаг вперед, выходя на свет, и я тут же отрываю от него взор, чтобы так и не узнать, кого вижу. Не хочу верить в это. Нет.
        — И самое главное, мисс Дэвис,  — прорывается голос телеведущего сквозь толщу моих гулких мыслей,  — Дженни, скажите, наконец, объявите во всеуслышание, чтобы жители Челси были уверены в совершенном вами поступке.  — Пауза.  — Что вы сделали, мисс Дэвис? Что вы сделали в тот день?
        Секундная заминка и мой голос, будто издалека — приглушенный и пустой:
        — Я выстрелила в Гарри Стайлса.
        Глава 1. «Хэйли Стоун не может обойтись без проблем»
        Праздник — это разрешенный, более того, обязательный эксцесс.
        Зигмунд Фрейд
        Когда над моей головой пронесся очередной комок бумаги, я едва успела пригнуться, но он все равно задел мой высокий пучок, и я, цокнув, вскинула глаза на Сэмюеля Блэка. Он все время дурачился на парах. Казалось, в его голове вообще не было ничего кроме свистящего ветра. При всем при этом Сэмми действительно учился. Когда он успевал, я не имела ни малейшего представления. Мне приходилось ежедневно читать часа по три кучу литературы, готовиться к проекту, грядущему в конце следующего года и маниакально собирать необходимую для этого проекта информацию. И хотя сейчас на дворе стояла осень, а учебный год начался совсем недавно, я уже вовсю штудировала учебники. Чем занимался Сэм? Ду-ра-чил-ся. Постоянно.
        По тому же принципу, что и я, училась моя подруга Хейли Стоун. С ней мы знакомы еще с детских лет. Пожалуй, это второй человек — после матери — которому я могла доверить очень многое. Но, конечно, не все. Бывают такие вещи, у каждого бывают, что рассказывать не хочется. Совсем никак. Да и ни к чему вовсе, ведь это настолько личное. К примеру, какие-то не слишком лицеприятные поступки, или, напротив, то, что слишком громко и пафосно…
        — На теорию идешь?  — прошептала Хейли, устроившаяся справа от меня.
        Я молча кивнула, не отрывая взгляда от профессора, который присел на край своего стола.
        — Отлично. А насчет вечера… Все в силе?
        Да, это был мой день рождения. Мой любимый праздник. Мне нравилось, как мама радовалась этому дню, потому и мне всегда передавалось ее прекрасное настроение, и волей-неволей я стала считать этот день самым запоминающимся в году. И когда Хейли спросила у меня, около недели назад, что я хочу получить на свой день рождения, я сразу ответила, не задумываясь и без запинки:
        — Вечеринку. Плевать на вещи, просто давай сгоняем на вечеринку.
        — Отлично,  — недовольно пробубнила моя подруга,  — дешевле было купить подарок.
        Мы обе рассмеялись. Это была шутка. Зная Стоун, с ее душой нараспашку, у меня не возникало сомнений: она рада, что мы устроим простую тусовку, и ей не придется таскаться по магазинам. Да, собственно, мои предпочтения всегда заключались в новеньких книгах и альбомах любимых музыкальных групп. Это было то, что я постоянно просила на день рождения. Этот раз стал небольшим исключением.
        Хейли, как и я, жила в пригороде Бостона — Челси — отделенном от самого города двумя мостами. Один — через реку Мистик, а второй — мост Эндрю Макардла — по реке Челси. Именно по нему, чаще всего, мы с подругой возвращались из университета. Выскакивали на остановке главной улицы, метрах в трехстах от Бикон-стрит, где в темно-красном комплексе жила моя мать, и вместе с подругой шли в сторону параллельной улицы.
        Я начала снимать маленькую двухкомнатную квартирку (она лишь называлась двухкомнатной, а на деле — большая комната, разделенная тонкой перегородкой) в шестиэтажном доме на Тремонт-стрит, как только поступила в университет Суффолк. Хейли с матерью проживала всего в квартале от меня.
        Челси являлся небольшим по количеству жителей пригородом, здесь не всегда было спокойно. Разумеется, происходили неприятные вещи, но об этом не слишком распространялись, потому лично мне нравилось жить в этом месте, и о более крупных городах я не мечтала.
        Как и все нормальные студенты, помимо учебных будней, мы позволяли себе вылазки в ночные клубы, как правило, выезжая в Бостон, или просто закатывали тусовку в доме Сэма Блэка, Джонни Крэйга или Джастини Смит — наша компания и сокурсники. Пару раз были и у меня.
        Вот в этот солнечный и тихий день, мы с Хейли распрощались на парковке у моего дома, после чего она пошла дальше и вскоре скрылась за деревьями тополиной аллеи. Несмотря на весь оптимизм и хорошее настроение, я была расстроена по поводу самочувствия матери. Мне следовало заскочить к ней, но я так увлеклась болтовней с Хейли, что, только поднявшись к себе, сообразила — мы прошли дом мамы. Именно поэтому, бросив ключи на тумбочку в коридоре, я тут же вынула из внутреннего кармана сумки свой сотовый и набрала знакомый номер. Зажав телефон между плечом и ухом, я принялась снимать ботинки, когда в динамике раздался голос матери:
        — Солнышко, прости меня, я помню, конечно помню, что у моей малышки сегодня день рождения,  — тут же проговорила мама,  — но у меня с утра подскочила температура. Пришлось вызвать доктора. Я уснула после инъекции. Как сурок проспала и теперь мне значительно полегче… Как ты, милая? Уже вернулась домой?
        Я прикрыла глаза, глубоко втягивая воздух, чтобы мой голос не выказывал волнения, и ответила, одной рукой расстегивая куртку:
        — Мамуль, ты же знаешь, я в порядке. Мы с Хейли только что приехали из университета. Но у меня есть план.  — Я выдумывала на ходу, чтобы остаться с мамой и присмотреть за ней.  — Что скажешь, если я приду к тебе вечером, и мы отметим мой день рождения?
        «Отметим» в моем понимании было — навернуть праздничного торта и выпить горячего чая. Но это только с мамой. С Хейли я, само собой, употребила бы нечто более «веселое».
        — Детка, я знаю, что ты собираешься с Хейли на вечеринку,  — тут же раскусила меня мама, и я закатила глаза, говоря:
        — Эта засранка тебе рассказала, да?
        — Не называй ее так, милая, мне совсем не нравятся ваши шутки в адрес друг друга. Я сама позвонила Хейли утром и расспросила о планах на вечер. Девочка даже не поняла, что я спасаю вас обеих от скучнейшего времяпрепровождения. Поезжай с ней в Бостон, повеселись, как следует. Только навести меня, я приготовила подарок.
        Нервно цокая, я устало привалилась спиной к стене и, окинув взглядом свое отражение в большой зеркальной дверце шкафа, поплелась в сторону кухни.
        — Слушай, мам, ты наверняка преуменьшаешь, я уверена. Тебе плохо, поэтому вечеринка отменяется,  — решительно проговорила я.
        — Ну уж нет, моя дорогая, зайди ко мне за подарком и проваливай,  — тихо посмеиваясь, сказала мама, но вдруг сильно закашлялась.
        Я нахмурилась. Мне хотелось поехать на вечеринку, или куда там меня потащит Хейли, но состояние матери оставляло желать лучшего. В итоге, поговорив с ней еще немного, я пообещала прийти вечером и покрасоваться перед ней нарядом, который держала для этого дня.
        Платье из кашемира василькового цвета, приобретенное мной еще весной, одновременно нарядное и теплое, открывало ключицы и было заужено книзу, наполовину скрывая колени. Оно мне очень нравилось, и хотя я не страдала «вещизмом», все равно не прикасалась к этому наряду вплоть до сегодняшнего дня.
        Решив пока не звонить Хейли и не расстраивать ее раньше времени, я спокойно поужинала, после немного пробежалась по новостям в соцсетях и около шести часов вечера отправилась в душ. Намеренно долго приводя себя в порядок, я после водных процедур тщательно высушила волосы, собрала их на затылке в гладкий хвост и взялась за нанесение макияжа. Долго не мучилась, потому что не любила ярко краситься, к тому же мои темные брови и зелено-карие глаза не слишком нуждались в косметике. Вполне хватало туши для ресниц и чуточку черного карандаша. Но учитывая то, в каком образе я намеревалась отправиться на вечеринку, пришла к выводу, что сегодня можно нарисовать «стрелки» поярче.
        Спустя пару бессмысленных часов, за время которых я успела несколько раз умыться и накраситься заново, позвонила Стоун.
        — Ита-а-ак, малышка, ты готова?  — спросила она бодро.
        Я стояла в коридоре перед зеркалом, полностью «экипированная», и кивнула, отвечая:
        — Да, всегда готова. Увидимся внизу через десять минут, идет?
        — Давай, я уже выхожу. Такси вот-вот приедет, поторопись.
        — Окей.
        Погасив свет и проверив содержимое сумочки, я накинула черное пальто, намотала на шею толстый вязанный шарф, за который Хейли меня точно убьет, потому что ненавидит, когда я порчу все грубыми атрибутами, по стилю не сочетающимися с общим нарядом, и выскочила из квартиры.
        И вот он — закон подлости. Стоило лишь спуститься вниз и улыбнуться подруге, которая как раз подошла к прибывшему такси, как мой сотовый зазвонил, и я, извинившись перед Хейли, отошла в сторону. Секретов от подруги не было, но она слишком громко болтала с водителем — он как раз опустил стекло.
        — Слушаю.
        — Мисс Дэвис?
        — Да,  — я похолодела, предчувствуя неприятности.
        — Это доктор Мартинез…
        — Мама? Что-то с мамой?  — перебила я, но мужчина вздохнул и спокойно ответил:
        — Не переживайте, ваша мать уже в порядке. Сможете привезти в больницу ее вещи? У миссис Дэвис был жар, и она вызвала помощь. Я решил, что госпитализации не избежать.
        Во рту пересохло от волнения, но я справилась, сглотнула и, узнав, куда ехать, сказала, что скоро буду, а, обернувшись, встретила грозный взгляд Хейли.
        — Куда ты собралась?  — спросила она, подходя ко мне.
        — Прости, милая,  — протянула я и подошла к машине, называя водителю адрес дома матери, а после обратилась к Стоун.  — Слушай, я сейчас соберу кое-какие вещи и отвезу их в больницу, а ты поезжай на вечеринку… Или куда мы сегодня?  — подруга ничего не ответила.  — Хей, крошка, я приеду, обещаю. Только скажи куда.
        Стоун уселась в такси вместе со мной, надула губы, скрестив руки на груди, но все равно ответила:
        — Я достала два VIP-пропуска в «Фелисити»*. Приват-вечеринка. Понятно, что мы будем там не одни, но все равно круто.
        — Вау, ты серьезно?  — пришлось изо всех сил изображать радость, но, признаться, я искренне удивилась.  — Где ты их взяла?
        Хейли замялась.
        — Ну… э… Сэмми помог.
        — Ладно, не рассказывай, неважно. Важно то, что ты сделала это для нас, и я безмерно тебе благодарна.
        Я обняла подругу, отмечая ее откровенный наряд — черное короткое платье, выглядывающее из-под тонкого бежевого пальто — и, отодвинувшись, отвернулась, чтобы она не видела, как мне жаль ее расстраивать. Мне следовало быть более благодарной, но меня не хватало на это, когда маме было плохо. Это единственный любимый человек, который есть у меня, и если с ней что-то случится, вряд ли я справлюсь.
        Поспешно собрав вещи, я суетливо оглядела квартиру, проверяя, выключила ли свет на кухне, после выскочила из квартиры, пронеслась вниз, игнорируя старый лифт, и выбежала на улицу. Едва не споткнулась на каблуках. К счастью, я не додумалась обуть те неудобные сапожки, в которых трижды падала в университете, и отдала предпочтение ботильонам с более устойчивым каблуком.
        До Общеклинической больницы штата, что находилась в Бостоне на Фрут-стрит, мы добрались в молчании, лишь тихая мелодия, льющаяся из динамиков, наполняла салон. Я думала вовсе не о празднике, мне хотелось, чтобы с мамой все было в порядке. Ведь, насколько я знала, анализы, которые она сделала на прошлой неделе, были не слишком обнадеживающими. Мама храбрилась, как всегда. Но я замечала ее бледность и ослабевшее состояние. Потому, уже подъезжая к больнице, я настроилась на то, что допрошу лечащего врача матери с пристрастием. Пусть все мне расскажет. Я имею право знать.
        — Хейли,  — обернулась я, когда уже выбралась из машины, и подруга пригнулась, чтобы посмотреть на меня. Ее голубые глаза весело сияли, хотя всего пятнадцать минут назад она дулась на меня.  — Не натвори глупостей и держи при себе телефон. Я позвоню, выйдешь ко мне.
        — Конечно,  — кивнула Стоун, откидывая назад свои рыжие кудри,  — только поскорее. Думаю, твоя мама в надежных руках и…  — девушка умолкла на несколько секунд, а после добавила совершенно искренне: — Мне жаль, Дженни, что так вышло. Если вдруг что-то пойдет не слишком хорошо, просто отпишись мне. Ладно?
        — Я позвоню,  — повторила я, захлопнула дверцу машины и торопливо направилась ко входу в здание. Вернее, в обход, туда, где была дверь в приемное отделение.
        Дежурная медсестра, склонившая голову над бумагами, выглянула из-за стойки ресепшн, отреагировав на звук шагов, и внимательно уставилась на меня.
        — Добрый вечер, мэм, я бы хотела навестить свою мать, ее имя Тереза Дэвис.
        — Ах да, верно, доктор Мартинез предупреждал, что вы приедете.  — Женщина встала.  — Идемте со мной, только пальто снимите и оставьте вон там,  — медсестра указала мне, куда положить свои вещи.
        Я быстро скинула верхнюю одежду, прошла к небольшому кожаному диванчику, что располагался у стены — перед ним стоял журнальный столик — и, бросив пальто на подлокотник, я помчалась вслед за уходящей медсестрой.
        — Простите, когда можно увидеть доктора?  — спросила я и покосилась на электронные часы, что висели на стене напротив того места, где до этого сидела медсестра. Было почти девять вечера.
        — Я позову его,  — кивнула не слишком разговорчивая женщина, открыла передо мной дверь палаты и ушла, напоследок бросив: — Недолго. Скоро я приду ставить капельницу.
        Мама лежала на койке, склонив голову в сторону зияющего ночной тьмой окна, и, кажется, дремала. Я тихо прошла внутрь, прикрыла дверь, но та громко скрипнула, и мама посмотрела на меня. Я широко улыбнулась, пряча свой страх. Она была бледной.
        — Ну как же так, ма-а-ам,  — как бы шутя произнесла я, поставила сумку с вещами на стул у койки, а сама присела рядом с матерью, осторожно подвинув ее ноги.  — Что стряслось?  — спросила я уже серьезнее. Все-таки пневмония, да?
        Мама подозрительно отвела глаза, при этом сжав мое запястье, и сказала:
        — А как же вечеринка?
        — Боже, серьезно?  — закатила я глаза.  — Ты в больнице, а я поеду на тусовку? Вот, значит, какого ты мнения обо мне,  — но тут же я добавила, улыбаясь маме: — Твоя заслуга, ма, ты меня такой воспитала.
        — Прекрасно воспитала. Ты умница, Джен. И спасибо за вещи.
        — Ты не ответишь на мой вопрос?  — нахмурилась я, следя за мамой глазами.  — Доктор все равно расскажет. Почему бы тебе самой не поделиться? Если ты думаешь, что я брошу свою подработку или сделаю что-то еще более глупое, то, нет, мама, не сделаю. Работу не брошу, стипендии на все не хватит, а мне за квартиру нужно платить. И учебу не оставлю, обещаю тебе. Остался всего-то год.  — Мы помолчали немного, и из этого молчания я поняла, что мать не хочет меня пугать, потому я произнесла сама: — Они нашли у тебя опухоль?
        Да. Я попала в точку. Лицо мамы сразу осунулось и потемнело. Отвернувшись, я уставилась в окно, видя лишь свое отражение в темном холодном стекле.
        Что за черт? Почему все именно так? Мы жили размеренно, спокойно. Боли к матери не возвращались. Да, я знала, что рак груди легко поддается хирургическому вмешательству, но в прошлый раз мама справилась без этого — опухоль не развилась дальше. Но, похоже, это было ремиссией.
        — Мам, если ты не подпишешь согласие на операцию…
        — Мисс Дэвис,  — за спиной распахнулась дверь, и в помещение вошел высокий мужчина латино-американской внешности. Именно доктор Мартинез в прошлый раз помог маме восстановиться после того, как она попала в больницу. Это было, кажется лет пять назад.  — Хорошо, что вы приехали. Вам следует подписать согласие на хирургическое вмешательство…
        — Как раз об этом спрашивала,  — резко поднялась я, обрадовавшись услышанному.
        Мужчина оторвал взгляд от планшетки с бумагами, кивнул мне, а после сдержанно улыбнулся, говоря:
        — Давно вас не видел, мисс Дэвис. Это хорошо, не нужно болеть, верно?  — Своеобразная ирония доктора отразилась на моих губах робкой улыбкой.  — Ну что ж, миссис Дэвис дала согласие на операцию, потому осталась лишь ваша подпись, как единственного родственника.  — Ну, это преувеличенно. Родственники у нас были. В Англии. Однако все правильно, не срывать же их с насиженного места, чтобы те прикатили сюда. Все просто — они не приедут, даже если одна из нас умрет. Мама давно не общается со своей старшей сестрой. Глупо и смешно, но тетя Мэйди увела мужа у моей матери, то есть моего отца. Ситуация идиотская. А ведь я обожала тетю со своего самого глубокого детства. Она всегда была рядом. Как оказалось, слишком близко.
        Подписав документы, предварительно их прочитав раза три, чтобы ничего не пропустить, не допустить ошибки, путаницы и тому подобное, я отдала бумаги доктору Мартинезу, зайдя в ординаторскую, где он разговаривал с медсестрой.
        — Отлично, порядок,  — проверил доктор наличие моих подписей и посмотрел на меня,  — можете, отправляться на вечеринку. С днем рождения, мисс Дэвис.
        — Оу… спасибо. Мама рассказала?  — хохотнула я.
        — Именно так. Не волнуйтесь, с ней все будет хорошо. Подлечим, приведем в форму, а после назначим день операции.
        — Когда предположительно на выписку?  — Доктор Мартинез вывел меня в коридор, сказав попутно медсестре, что моей матери уже можно поставить капельницу, и проговорил: — Недели через две, не раньше. Думаю, вам рано о чем-либо беспокоиться, мисс Дэвис. Анализы вашей матери пока плохи, в большей степени, из-за пневмонии. Я понимаю, что вы не глупы и догадываетесь о сложности ситуации, ведь не простудись миссис Дэвис, мы уже смогли бы избавить ее от сильных болей. Но, увы, пока что придется применять обезболивающие препараты.
        Я согласно закивала, но без особого энтузиазма, слишком уж меня пугало положение, в котором оказалась мама. Заболеть, когда стала прогрессировать куда более серьезная болезнь — что может быть хуже?
        В общем, я решила еще раз зайти к матери, пожелать ей доброй ночи и сказать, когда снова приеду. Однако, когда сунулась в палату, то сразу поняла, что мама уснула. В глаза бросилась темно-синяя бархатная коробочка, лежащая на прикроватной тумбочке, и что-то поблескивало в приглушенном свете лампы. Я тихо подошла поближе и, закусив губу, чтобы не расплакаться, осторожно взяла в руки золотистые часы с тоненьким браслетом, на внутренней стороне которого было выбито каллиграфическим шрифтом: «С любовью. Мама». Рядом лежала короткая записка: «Я знала, что ты заглянешь ко мне перед уходом, милая. Вот мой подарок, ты ведь так хотела эти часики. С днем рождения, Дженни. Я горжусь тобой».
        Боже, они ведь такие дорогие. Мама потратила столько денег. Непременно отругаю ее за такую покупку. Но… как же приятно.
        Я наклонилась к ней, мягко коснулась губами щеки, поправила одеяло и шепнула:
        — Увидимся завтра, мам. Спасибо,  — и покинула палату с теплой улыбкой, а на запястье левой руки сверкали золотистые часики.
        Спустившись в фойе, я решила взять кофе. Потоптавшись у автомата, я выбрала напиток по вкусу, сунула купюру, немного нервно нажала на кнопку и стала дожидаться, когда наполнится стаканчик. Именно тогда и загудел мой сотовый.
        Забирая стакан с горячим кофе, я второй рукой вытащила из сумочки телефон и, вздохнув, провела про экрану пальцем, отвечая на вызов.
        — Хейли…  — открыла было я рот, но гремящую на заднем фоне музыку прорезал звонкий голосок моей подруги, которая ревела:
        — Джен! Пожалуйста, забери меня отсюда! Пожа-а-алуйста! Сэмми не отвечает на звонки! Я не знаю, что делать!
        — Так, спокойно,  — отрезала я, уже вышагивая через все фойе в сторону двери. Кивнув напоследок охраннику, я выскочила на улицу и пересекла дорогу, глазами выискивая урну, чтобы выбросить стакан с кофе. От вопля подруги мне уже ничего в горло не полезло бы, несмотря на то, что я дико хотела взбодриться.  — Ты можешь выйти куда-нибудь, где потише?  — спросила я Стоун, но та снова всхлипнула, и мой раздраженный голос сорвался на негромкий крик: — Да что такое, Хейли?
        — Тут этот парень. Я не знаю… Он пристает ко мне, причем все так реагируют, будто в этом месте только подобной хренью и занимаются!  — проорала подруга, изумляя меня своим страхом. Что за ерунда? Хейли обожала мужское внимание, неужто дело совсем дрянь?  — Я спряталась от него, но он вообще какой-то чокнутый. К тому же пьяный. Дженни, он слишком пьян. Или обдолбался… я не уверена… Танцует на сцене посреди зала, никто не осмеливается к нему приближаться. Я хочу убраться отсюда, приезжай, пожалуйста.
        — Ладно… ладно, тише, успокойся,  — прикрыла я глаза и выбросила, наконец, кофе, проходя мимо урны; свернула направо и заметила парочку такси, стоящих у обочины.  — Я сейчас буду. Ты же в «Фелисити»?  — переспросила я, хотя вроде была уверена, что Стоун называла именно этот частный клуб. До сих пор в голове не укладывается, откуда у нее деньги на подобные заведения. Хейли что-то скрывает?  — Оставайся там, но я не имею представления, как мне войти. Билет ведь у тебя,  — и я бросила уже таксисту,  — клуб «Фелисити», пожалуйста. Хейли, как мне войти?
        — О боже!  — взвизгнула моя подруга, по голосу буквально не похожая на себя, потому что ее никогда нельзя было назвать истеричной.  — Убери свои лапы! Придурок! Отстань от меня! Дженни! Джен! Скорее!
        — Закрой свой ротик, крошка,  — донесся до меня хрипловатый мужской голос с явными признаками алкогольного опьянения,  — иначе я помогу тебе с этим. Идем со мной.  — А после этот неизвестный, как я поняла, перехватил телефон Хейли, потому что я услышала: — Да-да, Джен, давай скорее, у нас тут весело…
        И все. Вызов оборвался.
        — Поторопитесь, прошу вас!  — почти проревела я в спину водителя, вцепившись пальцами в подголовник его кресла.
        — Спокойно,  — отрезал мужчина, бросив на меня недовольный взгляд в зеркало.  — Мне проблемы с копами не нужны.
        Я молча кивнула, уставившись в окно. Мои руки сильно дрожали, и я понимала, что одновременно злюсь на Хейли, и боюсь за нее. В том, что виновата сама Стоун, я ничуть не сомневалась. Слишком хорошо я знала эту доверчивую девицу. Наверняка тот парень купил ей коктейль, может, парочку коктейлей, наплел чего-то, а после решил быстро получить «оплату» за напитки, и вот тут эта дуреха вляпалась.
        Боже, это мой день рождения?
        Глава 2. «Гарри Стайлс»
        Человек никогда ни от чего не отказывается, он просто одно удовольствие заменяет другим.
        Зигмунд Фрейд
        Когда я выскочила из такси у клуба, то сразу же бросилась звонить подруге. Вызов трижды оборвался, а после, уже на четвертый раз, в трубке снова раздался тот самый мужской голос, и я похолодела, понимая, что грохота музыки не слышно. Значит…
        — Что ты барабанишь? Входи.
        Я на мгновение опешила, растерянно моргая, а после произнесла ровным тоном:
        — Где моя подруга? И как мне войти, если билет у нее?
        — Очень просто. Скажи охраннику свое имя, он предупрежден.
        Снова тишина в динамике — сбросил вызов.
        Паниковать я не хотела, но уже понимала, что Хейли нарвалась не на «простого смертного». Явных проблем не избежать.
        Подойдя к широкоплечему мужчине с внушительным подбородком, я назвала свое имя, он окинул меня равнодушным взглядом, открыл дверь, и я погрузилась в фиолетово-синий полумрак коридора. Где-то впереди кричала музыка. Торопливо шагая по коридору, я обошла парочку — пожилой мужчина в деловом костюме и молоденькая девица — затем повернула налево и оказалась в зале.
        Сходу в глаза бросилось: в центре на танцполе или, можно сказать, на небольшой сцене, я увидела парня с длинными волосами, доходившими ему до плеча, который, казалось, был сам по себе. Он танцевал, придуриваясь и кривляясь перед девушками, что терлись рядом, а я отвернулась в поисках подруги. Ее рыжеволосой головы нигде не было видно. Меня стала пробирать дрожь. Дикий ужас сковал конечности и мне пришлось приблизиться к танцполу. Я была убеждена, что именно этот псих-одиночка говорил со мной по телефону, потому как он что-то прокричал официанту, проталкивающемуся к столикам. Я узнала этот голос сразу, и, конечно, наглое поведение «танцора» очень даже соответствовало его поступку с моей подругой. Между тем, парень продолжал посмеиваться, вертя бедрами, вскидывал руки, выставляя все татуировки, что были набиты на предплечьях и кистях, а когда я дернула его за край футболки, привлекая внимание, тот резко обернулся.
        — Где моя подруга? Хейли!  — выкрикнула я громче музыки.
        Он указал пальцем на свое ухо, произнося одними губами: «Ничего не слышу».
        Я мысленно успокоила себя тем, что сейчас все будет хорошо, я вызову полицию и тогда ему не поздоровится.
        Кивнув парню в ответ с холодной улыбкой, я направилась в сторону коридора, чтобы отыскать уборную. Не доходя до нее, вытащила сотовый и уже набрала «911», когда кто-то выскочил из-за спины, толкнув меня плечом, и я, споткнувшись, упала на колени. Телефон отлетел в сторону и отключился. Мысленно ругая всех и вся, я схватила девайс, вскочила на ноги и невольно прижалась спиной к стене.
        Парень стоял напротив меня. Его глаза пьяно сверкали, а на губах блуждала ухмылка.
        — Может, не стоит звонить копам, а?  — он сложил ладони в притворно-умоляющем жесте.  — А то кто-то потом сильно пожалеет,  — добавил незнакомец с той же «милой» физиономией.
        Он был слишком пьян и меня это неслабо пугало. Я боялась подобных ему мужчин. У таких на лице написано: «Я — сволочь. Мне плевать на все». Я, вообще, боялась того, как он себя вел. Глаза ненормальные, горящие и за расширенными зрачками не разобрать ни цвета, ни выражения, с которым парень уставился на меня. Он продолжал улыбаться, прекрасно понимая, что я боюсь. Но мне пришлось выдержать этот взгляд, иначе, я знала, это спровоцирует его.
        У нас были лекции по этому поводу, и на одном из занятий профессор показал на практике, как себя вести с потенциально-опасным человеком и что ему говорить. Поэтому я продолжала смотреть на него, не в упор, не исподлобья, а, напротив, прямо и спокойно.
        Парень оказался отнюдь не из глупых. Он тут же задорно рассмеялся, покачав головой, сунул руки в задние карманы своих узких джинсов и проговорил:
        — Так как, ты сказала, тебя зовут? Дженни?  — и сам себе кивнул, будто я ответила, но когда парень шагнул ко мне, я невольно двинулась вправо вдоль стены.
        Все рухнуло. По его взгляду я поняла, что страшно сглупила, и парень, почуяв мою панику, уже совершенно свободно приблизился,  — так, что я захотела провалиться сквозь землю — уперся рукой в стену слева от моей головы, и спросил:
        — Что ты со своей подругой делаешь в этом клубе?
        Я молчала, будто воды в рот набрав; сердце бешено колотилось, а вдоль позвоночника побежали мурашки от неприятного взгляда парня, которым он продолжал сверлить меня, явно что-то припоминая. Он рассматривал мое лицо так, словно хотел убедиться, что знает, кто я такая. Вероятно, в этом клубе проводили вечера лишь известные личности города, иначе он не таращился бы, а сразу понял, что перед ним простая студентка.
        — Я задал вопрос. Ответишь?  — вновь его голос прорезал наряженную тишину коридора. И не тишину вовсе, это у меня уши заложило от грохота сердца.
        — Просто приехали… повеселиться,  — как ни странно, довольно спокойно сказала я.
        Он кивнул.
        — Где взяла VIP-пропуск? Кто твой отец?
        — Да никто, никто мой отец, ладно?  — нервно протараторила я, уперлась руками в грудь парня и слегка оттолкнула его от себя, а после встала посреди коридора, чтобы не ощущать его давления, не выглядеть слабой и забитой. Хотя благодаря каблукам я была с этим парнем почти одного роста. Да я и так не слыла коротышкой, 173 сантиметра вполне нормально для девушки.  — Я просто хочу найти свою подругу и уехать. Ты ведь не против?  — тоже психологический ход, показывающий не совсем адекватному человеку, что ты ему доверяешь.
        Опять мимо. Этого парня вообще не интересовало ничего из того, что я говорила о Хейли. Он пропускал слова мимо ушей, и тут я в самом деле запаниковала так, что поджилки затряслись от плохого предчувствия. Я смотрела на него и не понимала, кто он такой и что происходит? Будто фильм смотрела. Я ведь однажды сталкивалась с неприятным поведением парня, но тот быстро отстал от меня, когда я твердым тоном отшила его. Там я не боялась и была уверена в своих словах, а с этим парнем мне приходилось держать себя в полной готовности к тому, что сейчас я побегу сломя голову.
        Но неожиданно, как оказалось, не столько пьяный, сколько чем-то одурманенный парень кивнул мне, разводя руками, и сказал вполне убедительно:
        — Да ладно, расслабься, я просто хотел познакомиться.
        — Интересный способ…
        — Иди, куда собиралась.
        Он уже развернулся, чтобы вернуться в зал, когда до меня дошло кое-что, и я выпалила, шагнув к нему:
        — Эй, а телефон? Верни телефон Хейли.
        Сама мысль о том, что моя подруга возможно сейчас находится где-нибудь в глубине клуба, или на втором этаже — я заметила лестницу, когда проходила по коридору — вызывала у меня приступы удушья. Страх стискивал свои ледяные лапы вокруг моего сердца и от этого сосало под ложечкой.
        — Да, конечно,  — подозрительно быстро сдался парень, вынул из заднего кармана джинсов айфон Хейли и подошел ко мне, протягивая его. Я почти ухватилась за телефон, когда парень резко отдернул руку, усмехнувшись, и сказал: — Погоди, я кое-что забыл.
        Он отошел в сторону, встал ко мне боком и принялся что-то выискивать в телефоне моей подруги. Я не перечила ему, не наезжала. Пусть что хочет, то и делает, лишь бы признался, где Хейли.
        Более ужасного дня рождения не придумаешь, и, честно, я слишком сильно злилась на Стоун. Но с другой стороны: она ведь старалась, подруга хотела сделать мне подарок. Вот же… не везет.
        — Держи,  — вклинился в мои мысли хрипловатый голос, и я, наконец, забрала телефон.  — Ну что ж,  — вздохнул парень, пятясь и пританцовывая,  — пока-пока, Джен. Увидимся.
        Нет. Точно не увидимся.
        — А как же…  — я пошла за ним, хотя и боялась до ужаса, но мне нужно было немедленно отыскать Хейли.
        Парень слился с танцующей толпой. Я, нервно кусая губы и прижимая к груди айфон Хейли, с досадой огляделась по сторонам и пошла к барной стойке. Вот кто все видит и все знает — бариста.
        Вообще, это место могло вызвать у меня приятные впечатления, если бы не сама ситуация. Приглушенный свет; кабинки с легкими занавесками разных оттенков, начиная от светло-зеленого и заканчивая густо-синим; восточный декор. Только сейчас поняла, что «Фелисити» действительно отделан в этом стиле. Все входы и выходы из главного зала — в виде арок. По стенам вились золотистые символы и знаки, нарисованные умелой рукой художника. Освещение отливало то оранжево-красным, то насыщенно-желтым, словно рассвет в пустыне…
        Да уж, отличное сравнение, когда твоя подруга где-то в недрах этого «дворца».
        Больше всего я боялась, что Хейли утащили за одну из этих занавесок. Меня начало буквально колотить от несправедливости и общего равнодушия людей. Неужто никто не слышал, как кричала моя подруга, отбиваясь от того парня?
        Он, кстати, когда я обернулась, как раз скрылся за синей занавеской, и моему взору предстали лишь силуэты, просвечивающие сквозь складки шифона. Вероятно, там находилась компания этого парня.
        — Добрый вечер, мисс,  — улыбнулся бариста, поймав мой взгляд.
        Я кивнула ему и сказала:
        — Апельсиновый фрэш, пожалуйста.
        Пить алкоголь в этот вечер я точно не собиралась. Бариста быстро выполнил мой заказ и отвернулся, когда я, окликнув его снова, спросила:
        — Кто находится за той синей занавеской?  — и указала пальцем в то место, которое меня интересовало.
        Парень ответил без запинки:
        — Мистер Стайлс с друзьями.
        Так, окей. Мистер Стайлс с друзьями. А кто это?
        — Оу, ясно,  — неловко улыбнувшись, сказала я, но бариста заметил мою растерянность.
        — Вы не знаете мистера Стайлса?  — «Боже, а должна?» — Транспортная компания «Стайлс Бизнес Сервис Инк».
        — Ну, об этом немного слышала,  — призналась я, потому что этот крупный бизнес-центр — самое высокое и дорогое здание в Бостоне.  — Но не знала, что такой компанией может управлять…  — я хотела сказать «молокосос», но вместо этого,  — настолько молодой человек.
        — Да, но если это бизнес отца, то почему бы не привлечь к делу и сына? Гарри, кажется, двадцать шесть… или чуть больше. Не такой уж и юнец.
        Не юнец, это точно.
        Теперь у меня есть имя — Гарри Стайлс. Что ж, приятель, пришло время обратиться в полицию и плевать мне, какие у тебя связи, я лишь хочу убраться из этого места с подругой под руку.
        Но прежде чем я осуществила свою задумку, повернулась к баристе и спросила:
        — Вы не видели девушку, такую невысокую, рыжеволосую? На ней черное платье и… она как раз отбивалась от этого Стайлса.
        Бариста вытаращился на меня, как на идиотку, а после кивнул в сторону той самой кабинки, говоря:
        — Гарри увел ее туда. Э… мисс… какие-то проблемы?
        — А вы что не видели, как мою подругу насильно волокут в чужую компанию?  — рявкнула я, разозлившись.  — Могли бы копов вызвать.
        — Копов?  — лицо блондина-баристы вытянулось еще сильнее.  — Не нужно, мисс. Просто подойдите к ним и заберите свою подругу. Почему сразу в полицию?
        Я терпеливо вздохнула, приводя чувства в порядок.
        — Вы в своем уме? Человека против его воли…
        — Простите, мне нужно работать,  — резко перебил меня блондин и отошел в сторону.
        Я не стала терять времени: вынула из кармана свой телефон, включила его, спрятала айфон Хейли в сумочку и, направляясь в сторону коридора, набрала «911».
        — Что у вас случилось?  — проговорив свои дежурные фразы, сказала диспетчер, ответив на вызов довольно быстро.
        — Мэм, мне нужна помощь,  — слова потоком полились с моих губ.  — Я сейчас нахожусь в клубе «Фелисити», и мою подругу насильно удерживает компания незнакомых парней. Более того, телефон моей подруги был у одного из них. Я попыталась сама справиться и попросила отпустить ее, но ничего не вышло.  — Я намерено умолчала о громкой фамилии «похитителя», понимая, что это не сыграет мне на руку.  — Прошу вас, помогите нам.
        — Я пришлю к вам патрульный наряд. Назовите свое имя и возраст, мисс.
        — Дженни Дэвис. Двадцать три года.
        — Хорошо, мисс Дэвис, дожидайтесь наших сотрудников.
        — Спасибо, мэм.
        Я выдохнула, прикрыв глаза, и прижалась затылком к стене. Надеюсь, все будет хорошо. Ведь я поступила правильно? Ничего страшного, да? Я просто заберу Хейли, и мы забудем этот вечер. Только бы она была в порядке.
        Я вернулась обратно в зал, воодушевленная своим поступком, но стоило лишь вскинуть глаза, как я тут же увидела Стайлса, который перегнулся через барную стойку и внимательно слушал баристу, периодически кивая и улыбаясь.
        О нет, только не это. Мне нужно скрыться до приезда полиции, иначе, уверена, я не успею вытащить подругу.
        Стайлс неожиданно резко повернул голову, но я метнулась за спину высокого мужчины, не заметив поначалу, что на меня внимательно смотрит какой-то «разукрашенный» татуировками парень. Однако, проходя мимо него, стоящего у стены с бокалом, на дне которого плескался янтарный напиток, я притормозила, потому что он вдруг сказал:
        — Напрасно ты так.
        Я вздрогнула от этих слов, сама не понимая, почему эта ситуация настолько сильно пугает меня. Ведь ко мне даже никто не прикоснулся, но после того, как Стайлс, образно говоря, зажал меня в коридоре, я отчаянно захотела принять душ. Что-то слишком недопустимое проскальзывало в его взгляде. Мне тогда сделалось дурно, будто меня раздели и вынудили продефилировать перед толпой мужчин. Но этот брюнет с выбритыми висками и длинной челкой, с яркими синими глазами, колечком в левой ноздре и в каком-то несуразно откровенном наряде не напугал меня так, как Стайлс. Однако доверия совсем не вызывал.
        — О чем ты?  — не поняла я, все еще озираясь по сторонам, но Стайлс скрылся из виду.
        — Я о том, что ты позвонила в полицию. Только хуже сделала,  — и парень, не отрывая взгляда от моего лица, хмыкнул, отпил из стакана виски и добавил: — Твоя подружка сама виновата.
        — Что она сделала?  — нахмурилась я.
        Парень передернул плечами, отводя взгляд, и уставился куда-то позади меня.
        — А вот и копы подтянулись,  — рассмеялся он и снова посмотрел мне в глаза.  — Ты что фамилию Гарри не назвала?  — Я молча отвернулась.  — Сообразительная.
        Действительно, к барной стойке приблизились два офицера, и я торопливо направилась к ним, проскакивая мимо толпящихся людей.
        — …вот она,  — услышала я обрывок фразы баристы и поймала его презрительный взгляд.
        — Мисс, что стряслось?  — ко мне подошел высокий темнокожий офицер и чуточку наклонился вперед, видимо, проверяя, не пьяна ли я.
        — Я прошу вас, помогите мне вытащить подругу из неприятностей.
        — Конечно, мисс. Где она и какие неприятности вы имеете в виду?  — Офицеры пошли вслед за мной в сторону злосчастной синей занавески, а я, тем временем, рассказывала о случившемся, сбиваясь и дрожа от нервного напряжения. Должного ликования в моем голосе не было, я боялась, что у меня будут большие проблемы из-за этих богатеньких идиотов:
        — Я приехала сюда позже. Подруга приготовила мне сюрприз ко дню рождения. Но моя мать простудилась и попала в больницу, поэтому я задержалась… Тот парень, он отнял у Хейли телефон… Я приехала…
        Занавеска отдернулась властной рукой одного из офицеров, и нашим глазам предстала следующая картина: Стайлс сидел на диване, двое незнакомых мне парней устроились рядом с ним. На втором диванчике восседали еще двое молодых людей и одна девушка. Но испугало меня до полусмерти вовсе не то, как равнодушно Стайлс вел себя и спокойно разговаривал с брюнеткой, расслабленно глядя на нее, а вид моей подруги. Хейли была почти ни жива ни мертва от алкоголя. Она полулежа развалилась слева от Гарри и что-то бормотала, при этом хихикая. Не веря своим глазам, я буквально онемела от увиденного и перевела взгляд с подруги на Стайлса. Тот повернулся к нам, до этого упорно игнорируя наше присутствие, и непонимающе вскинул брови, спросив у копа, что стоял поближе ко мне:
        — Какие-то проблемы, офицер?
        Коп занервничал, кинул на меня злобный взгляд и проговорил, наверняка мысленно прощаясь с работой:
        — Прошу простить за беспокойство, мистер Стайлс, но вот эта девушка утверждает, что вы к чему-то принудили ее подругу,  — и он кивнул в сторону Хейли.  — Это она?
        Гарри встрепенулся, уставившись на Стоун так, словно только что ее увидел.
        — Оу, вы об этом,  — хохотнул Стайлс, помогая Хейли встать, но та была невменяемой.  — Да все в порядке, офицер. Видимо, здесь какая-то ошибка, потому что с Хейли я знаком очень давно. Мой отец — лучший друг ее отца.
        Что за бред? Папаша Стоун был алкоголиком и умер от цирроза печени лет десять назад. Что он несет?
        — Сэр,  — позвала я дрогнувшим голосом, но, встретившись с темным взглядом Стайлса, невольно кашлянула, прочищая горло, и добавила: — Моя подруга не пьет в таком количестве. Поверьте, я вижу ее в подобном состоянии впервые. Просто этот человек…  — все тот же мрачный взгляд,  — он запугал ее и притащил сюда.
        — Да, как страшный серый волк,  — хмыкнул Стайлс, ничуть не смущенный присутствием сотрудников правопорядка, и произнес уже с улыбкой, но решительным тоном: — Офицер, ну мы же с вами понимаем, что этот разговор ни к чему хорошему не приведет. Давайте разойдемся мирно, и я отвезу этих девчонок домой. К ним домой.
        — Нет!  — рявкнула я, жутко испугавшись, а когда на меня все уставились, и друзья Стайлса, среди которых я только сейчас приметила «татуированного», рассмеялись, мне пришлось взять себя в руки и пройти мимо Гарри, чтобы забрать Хейли.
        Он не подвинулся. Как сидел, вытянув ноги, так и остался сидеть, наблюдая за моими попытками поднять Стоун. Она оказалась чертовски тяжелой.
        — Мисс, пусть вас отвезут домой,  — поддерживая предложение Стайлса, произнес тот самый темнокожий коп, а второй продолжал отмалчиваться. Меня трясло от всего, на что я сегодня насмотрелась: безнаказанность, вседозволенность… Это невероятно.
        — Спасибо за помощь, сэр,  — отчеканила я почти с издевкой и, тяжело дыша, все же вытащила Хейли из этого места,  — я, пожалуй, позвоню ее парню. А ты…  — меня так взорвало изнутри от злости, что я не смогла сдержать порыва и обернулась на Стайлса,  — тебе лучше испугаться за свою репутацию.
        И вновь его друзья разразились громких гоготом, протянув притворно-испуганное «у-у-у», а Стайлс лишь откинулся на спинку дивана, поднося к губам бокал с виски, и я увидела как дрогнули от сдерживаемого смеха его ноздри. Он смотрел на меня. Смотрел до отвратительного пристально. Опять мое тело окутал страх.
        Отвернувшись от него, я, спотыкаясь из-за тяжести Хейли и едва удерживая ее руку на своем плече, прошла мимо офицеров, которые продолжили разговор со Стайлсом. Вот только о его поступке не шло и речи. Они трепались о каких-то делах компании Стайлса. Поэтому мне захотелось поскорее унести свои ноги, чтобы стереть этот вечер из памяти навсегда.
        Везти Хейли к ней домой и напугать миссис Стоун никак не входило в мои планы. Я вывела подругу на улицу, держа еще и ее пальто, обошла угол здания и бедром прижала почти безвольное тело к стене. Так было удобнее, она хотя бы не падала — уперлась лбом в мое плечо.
        Торопливыми, лихорадочными движениями я принялась искать в своем телефоне номер Сэмми. Но тот не отвечал. Вот черт. Привлекать в сложившейся ситуации еще кого-то я не хотела, но выбора не было. А на такси нельзя. Несомненно Хейли заблюет весь салон, и мы заработаем себе лишние проблемы.
        Поэтому я позвонила Крэйгу.
        — Джонни!
        — Какого черта?  — возмутился приятель, и я поняла, что он спал. Черт, который час? Парень ответил на мой немой вопрос: — Почти полночь, Джен, ты охренела? Мне завтра на учебу.
        — Мне тоже,  — отрезала я.  — Джон, не откажи в помощи. Прошу тебя,  — я вдруг услышала голоса у входа в клуб и, усадив подругу на корточки, осторожно высунулась из-за угла. Все мое тело сковал страх, когда взгляд выхватил высокую фигуру в белой майке. Стайлс курил, озираясь по сторонам, а его приятель, тот самый «панк», громко смеялся, говоря что-то о Хейли. Я слышала их.  — Господи…  — просипела я в трубку и снова разбудила успевшего задремать Крэйга.  — Джонни, забери нас. Мы с Хейли у клуба «Фелисити».
        — Что? Что вы там делаете?  — раздраженно бросил приятель, но, судя по звукам, уже натягивал штаны — звякнула пряжка его ремня.
        Я решила, он должен знать, что я натворила, потому, еще раз выглянув из-за угла, сказала приглушенным голосом и рукой прикрывая губы:
        — К нам привязался… к Хейли привязался Стайлс, напоил ее, а я вызвала копов. Мы спрятались от него за клубом. Прошу тебя… Джонни… Мне страшно.
        — Твою ж ма-а-ать,  — совсем не обнадеживающе протянул Крэйг и добавил: — Если это тот Стайлс, о котором я подумал, значит, ты вообще идиотка. Стойте там, сейчас приеду.
        И приятель сбросил вызов.
        Прятаться в темноте с полуживой подругой, которая так и не вымолвила ни слова, лишь тыкалась лицом в свои колени, и слышать голос Стайлса было крайне жутко. Я все еще сравнивала происходящее с нелепым триллером, в котором маньяк вот-вот выйдет из-за угла, ухватив тебя за горло, и ты уже никогда не сможешь справиться и вырваться из этих рук.
        Возможно, я слишком утрировала, ведь могло быть проще: Стайлс наутро и не вспомнит о наглой девчонке, вызвавшей на «его величество» полицию. Но кто знает, что творится в голове этого человека, если он осмелился отнять у беззащитной девушки телефон, приволочь ее к себе в компанию и напоить до беспамятства. Даже думать не хотелось, каким образом он заставил Хейли так напиться, что при этом ей наговорил, и чем собирался с ней заняться, если бы не появилась я. И вновь неприятная дрожь по телу.
        Джонни приехал очень быстро. Выскочил из машины, когда я на пару с подругой вышла из-за угла здания, ухватил ее за талию, почти оторвав от земли, и поволок к машине. Я обернулась на вход и облегченно выдохнула. Парней уже не было. К счастью, Стайлс не увидел, кто за нами приехал. Еще не хватало навлечь неприятности на Джонни.
        Все будет хорошо. Этот вечер ничего не значит.
        Однако в области груди засел комок страха, грозящий разрастись в нечто большее и ужасающее.
        Глава 3. «Всегда есть причины бояться»
        Я знаю… знаю. Мой страх не обоснован. Нельзя просто бояться другого человека. Но что если это его собственное представление о самом себе? Что если он сам откровенно считает себя чудовищным? Является ли он тогда таковым? Быть может, он ошибается, ведь, так или иначе, но все, что он показывает окружающим, является отражением его мыслей. Он хочет верить, что в нем есть добро и милосердие, но черное отчаяние гложет его сердце, и оно темнеет.
        Глаза. Они отражают все. Он может прятать это глубоко внутри, но не всегда получается. Он смотрит на меня так, как если бы любил и ненавидел одновременно. Это мучает меня. Пугает. Я закрываюсь в себе.
        И эта чертова татуировка. Зачем я набила ее тогда? Глупо. Человека уже нет, а след на теле оставлен. Словно клеймо.
        Я не могу не думать о прошлом. Я все еще помню, как теплые губы шептали мне в последний раз — я не знала, что в последний: «Детка, я скоро вернусь. Обещаю…».
        Он обещал. Почему не вернулся?
        Теперь слева, внизу моей грудной клетки красуется маленькая черная бабочка, а под ней надпись: «Я помню тебя, Зейн».
        Но сейчас на меня смотрят ревностным взглядом вовсе не карие глаза моего любимого человека. Эти глаза, они полны боли, страдания, но и презрения к окружающим. Будто говорят мне: «Я плевать хотел на твои воспоминания, убери эту гребанную татуировку».
        Как мне вынести такой взгляд? Я не справляюсь с ним. Он слишком силен. Не подпускает к себе. Мучает. Отпускает. Возвращает назад. Вновь гонит прочь. Это игра. Так не должно быть. Но происходит всегда. Не понимаю. Я его не понимаю. Но вижу насквозь.
        Вот его красивые пальцы погружаются в длинные волосы. Он откидывает темные кудри назад; надменно кривит губы, а после переводит взгляд на Луи. Да. Я знаю об этой их «дружбе». Для Гарри нет преград.
        Сейчас его глаза цвета малахита устремлены на меня, и его взгляд утверждает, что я принадлежу лишь ему. А потом он отвернется и уйдет с Томлинсоном.
        Я не знаю, о чем они говорят, чем занимаются. Но то, как Гарри ловит хитрый прищур голубоглазого приятеля, вынуждает меня ненавидеть Луи лишь сильнее. В этот же миг я презираю и Гарри. Они мне противны. Оба. Потому что нарушают то, что могло бы родиться. Они — друзья. Но не те, которые просто вместе выпьют скотча.
        Гарри держит Томлинсона при себе, совсем близко. И мне начинает казаться, что вскоре он подарит меня Луи. От этого холод окутывает все мое сердце и душу. Я боюсь. Я боюсь их обоих.
        Но каждый раз внутренний голос твердит мне: «Это ложь. Взгляни. Гарри контролирует Томлинсона. Он держит его на поводке. Как и тебя. Слишком натянул и сдавил, чтобы вы оба задохнулись. Это его боль. Он вас всех держит на поводке».
        Не могу больше. Не протяну и суток под его пристальным взглядом. Либо отпускает навсегда, либо пусть убьет. Пусть выстрелит… Ведь я все еще помню страшный огонь его ревности, когда он приставил к моему лбу пистолет. Я смотрела в эти глаза. Он знал, я готова. Но был ли готов он сам?

* * *
        Меня смогла бы понять любая девушка, которая хотя бы раз в жизни засыпала, не смыв макияж. Вот эти слипшиеся ресницы, перемазанная тушью наволочка; дико щиплющие глаза; лицо опухшее и чумазое, словно тебя всю ночь таскали под дождем.
        Я лежала на правом боку в своей кровати и смотрела в окно, а за спиной тихо сопела Хейли. Проснулась я все с теми же мыслями, с которыми уснула: почему Стайлс так интересовался, как мы попали в клуб? И что за шутка насчет мистера Стоун? Это просто слова, или я чего-то не знаю?
        Вообще, можно было бы просто «забить» на случившееся, но, на самом деле, Хейли явно чего-то недоговаривала. Она бы не испугалась Стайлса, не знай о нем больше, чем я. Стоун давно считалась моей сестрой, я сама ее так называла, поэтому с уверенностью могла сказать — из Хейли выходит паршивая лгунья. Однако на этот раз она утаила нечто важное. Я должна была узнать, что именно.
        Вздохнув и свесив ноги с кровати, я взглянула на подругу, но та спала почти носом в подушку. Лишь ее дыхание легонько подкидывало прядь волос, упавшую на лицо, и выглядело это очень забавно. Однако смеяться совсем не хотелось. Я настраивала себя на серьезный разговор с подругой, потому не умилялась на нее, спящую и беззащитную.
        Рыжая бестия втянула меня в неприятности. Но… но, если подумать, то виновата я сама и, в первую очередь, потому, что попросила себе в подарок вечеринку. И хотя Сэмми Блэк отказал Хейли в организации тусовки в небольшом загородном доме его родителей — она рассказала мне об этом вчера — моя подруга нашла место поинтереснее. Вот только, каким образом Сэм достал «входные» и подарил их нам?
        Слишком много вопросов. От этого разболелась голова, потому пришлось, стоя под теплыми струями душа, сделать воду прохладнее. Возникло ощущение, что это не Хейли напилась вчера, а я. Настолько сильно меня ломало. Хотя, я полагала, это еще благодаря безвольному телу Стоун, которое пришлось буквально тащить на себе.
        При воспоминании о неудавшемся вечере я вздрогнула. Меня напугало внимание Стайлса. Такому, как он, ничего не стоит напасть в темном переулке, или даже посреди белого дня выхватить из толпы. Я почему-то была уверена, что Стайлс и те его дружки способны и на большее.
        Дрожь прошлась по моему телу, но непонятно, отчего конкретно: от неприятных мыслей о Стайлсе, или потому, что вода была слишком холодной.
        Приведя себя в порядок, я выбралась из ванны, вытерлась, на голову намотала полотенце и принялась чистить зубы, а после еще несколько минут убирала с лица следы косметики.
        Накинув халат, я вышла в комнату, где, свесив руку с края кровати, продолжала спать Хейли. Она выглядела слишком бледной, и я, осторожно приблизившись, принялась пристально ее рассматривать. Мои пальцы легонько отодвинули в сторону непослушные рыжие пряди, и мне удалось внимательно разглядеть лицо Хейли, ее шею и руки. Конечно, проснись она сейчас, то, вероятно, рявкнула бы на меня что-то обвиняющее, потому как мои действия были слегка идиотскими, но я хотела убедиться, что на случай проблем со Стайлсом, у Стоун будут доказательства его виновности.
        Мои худшие подозрения подтвердились: Хейли отбивалась. Значит этот подонок… ударил ее?
        Непохоже. На лице Стоун не оказалось ссадин или синяков. Зато следы на ее тонких бледных запястьях говорили как раз о жестокости богатенькой сволочи. У меня даже сомнений не возникало в том, что это именно он причинил моей подруге боль. Однако я учитывала еще и тот факт, что у Хейли слишком тонкая кожа, потому на ней всегда видны следы любых неосторожных прикосновений. И все же эти синяки отливали фиолетовым, что значило — руки Хейли сильно сжимали.
        Закусив от страха губу, я с громким усталым вздохом упала в кресло у стены, и прикрыла глаза.
        Неужели ее… неужели изнасиловали?
        С настойчивостью маньяка я принялась прокручивать момент своего появления в темно-синей кабинке. Что я тогда увидела? Самодовольного Стайлса и пьяную Хейли. Остальной мир на тот момент не существовал. Моя неприязнь к Стайлсу. Мой страх за подругу. И все. Но она не выглядела потрепанной, и ее макияж не был размазан. Я точно помнила алую помаду на ее губах. Ни один парень, если он не помешанный психопат, не смог бы настолько ровно обвести контур губ, если бы до этого растер помаду по лицу девушки. Да, окей, смог бы, если он — визажист. Но не думаю, что это и есть профессия или хобби Стайлса.
        Я просто пыталась обдумать все нюансы. И то, как выглядела Стоун в клубе, все же принесло мне облегчение, несмотря на ее ужасное состояние. Зато она в порядке и над ней не надругались.
        — О-о-о…  — раздался измученный голос Стоун, и я открыла глаза.  — Боже… что… со мной…
        Я присела на край кровати, всматриваясь в лицо подруги, и произнесла твердым голосом:
        — Хейли, как ты? Я сейчас принесу тебе средство от похмелья, только скажи, тебя не стошнит в моей постели?
        — Нет…
        Это все, что она смогла выдохнуть.
        Я, как и сказала, отыскала в аптечке, что лежала в шкафчике ванной комнаты, таблетку, сходила на кухню и, разведя ее в стакане воды, поспешно вернулась в спальню.
        Хейли пила, разливая шипящую воду по груди, а я терпеливо ждала, когда подруга чуточку придет в себя. При этом мой взгляд периодически устремлялся на часы.
        — Ты сможешь сегодня пойти в университет?  — спросила я, когда Стоун, наконец, допила воду и с грохотом поставила стакан на тумбочку, едва не сбросив часы на пол.  — Мы уже пропускаем первый час занятий.
        — Ты издеваешься, да?  — прохрипела моя подруга, снова пряча лицо в подушке.
        — Окей, как хочешь. У меня хотя бы есть уважительная причина прогулять, а вот что скажешь ты?  — я потормошила Стоун, мне буквально не терпелось узнать насчет вчерашнего, потому я произнесла: — Хейли, как давно ты знакома с Гарри Стайлсом?
        Я заметила это — ее дрогнувшие плечи и напрягшееся тело. Он понимала, что я что-то заподозрила. Подруга пошевелилась, устало вздохнула и перекатилась на спину, уставившись в потолок. Я, присев на кровать у нее в ногах, ждала ответа. Но Стоун молчала достаточно долго, так что я успела расстроиться, встать и направиться в сторону кухни.
        — Подожди, Джен,  — окликнула меня Хейли. Я обернулась, скрестив руки на груди и говоря:
        — Знаешь, эти твои секреты ни к чему хорошему не приведут. Я очень надеюсь, что Стайлс сегодня о нас и не вспомнит, потому что в противном случае мы ничего на него не имеем. Синяки на твоих руках — глупость. Это в полиции не сойдет за доказательство. Единственное, что мне нужно, Хейли, это твое объяснение, откуда у Сэмми такие связи, что он смог достать билеты? И почему мне один из дружков Стайлса сказал, что ты сама виновата?
        И вновь Стоун вздохнула, затем осторожно подтянулась вверх, приняла сидячее положение и проговорила, не глядя мне в глаза:
        — Стайлс… он сказал мне вчера неприятную вещь о моем отце.  — Я застыла от неожиданности. Неужели он не лгал? Подруга перевела на меня взгляд, полный сожаления.  — Джен, мой отец работал на мистера Стайлса-старшего. Умер он вовсе не от цирроза. Правда это просто мои догадки. Но, ты же знаешь, маме назвали именно эту причину. Теперь я сомневаюсь в правдивости диагноза.  — Хейли подтянула ноги к груди и обхватила их руками.  — Гарри пристал ко мне, потому что узнал меня. Папа всегда носил мое фото при себе. Ты и сама не раз отмечала, что я не слишком-то изменилась за десять лет.  — Это было правдой. Внешность Хейли казалась немного детской, что невероятно умиляло меня, и все, что в ней изменилось за годы, так это фигура, став более женственной, и скулы чуточку заметней выделились на лице.  — Стайлс спросил мою фамилию, и я назвала, подумала, отвяжется. Но он еще больше заинтересовался. Потом расспросил, что я делаю в клубе одна, почему одна, кого жду и все такое. Но…
        Стоун подозрительно сжалась, уткнувшись лбом в колени.
        — Что, Хейли? Что еще он сказал?  — не удержалась я от вопроса.
        Подруга сидела по-прежнему молча. Я потопталась на месте и ушла на кухню, зная, что Хейли соберется с мыслями и сама все расскажет. Так и произошло. Когда я уже готовила яичницу, она пришла, уселась за стол, устало потирая ладонями умытое лицо, и ее голос прозвучал приглушенно:
        — Джен, я не знаю, во что мы ввязались, но, кажется, Стайлс… Кажется, он знал Зейна.
        Я так громыхнула сковородкой по столешнице, когда обернулась положить в тарелку подруги ее порцию яичницы, что мы обе замерли: я — глядя в пол; Стоун — на меня. Руки задрожали, и я вовсе не собиралась кричать, но вдруг проорала:
        — Какого черта? Какого черта ты несешь? Откуда он может знать Зейна?
        Подруга вскочила, ринулась ко мне и обхватила мои плечи руками.
        — Прости. Я правда виновата перед тобой. Стайлс отстал бы, не скажи я ему, что сейчас приедет моя подруга со своим парнем.  — Я слушала, таращась в стену позади Хейли, до боли стиснув челюсти.  — Он рассмеялся и спросил, кто ее… кто твой парень. Я ответила: «Зейн Малик»…  — и шепотом,  — прости меня, Хейли. Прости… Откуда мне было знать, что они знакомы?
        — Были знакомы,  — отрезала я, отодвигая от себя подругу.
        Мне нужно подумать. Я должна непременно скрыться с глаз Стоун, чтобы привести мысли в порядок, потому я бросила, разворачиваясь:
        — Позавтракай и отдыхай. Я поеду на учебу.  — И за мной захлопнулась дверь в ванную.
        Повернув вентиль крана, я опустилась на кафель, спиной опираясь о стену, и погрузилась в прошлое. Туда, куда не возвращалась три года…
        Именно тогда, теплым летним вечером, когда мы с Зейном расслабленно валялись на диване, хихикая над комедийным фильмом и поедая чипсы, раздался звонок на сотовый парня. Он не отошел в сторону, не стал скрываться, а просто, перебирая пальцами мои волосы, пока я лежала на его плече, ответил на звонок. Он сказал всего пару фраз, и после я дико жалела, что не услышала ни слова его собеседника: «Привет. Да… Серьезно? Нет…  — Зейн покосился на меня, как бы извиняясь,  — нет, я один. Хорошо, скоро буду».
        Я расстроенно поднялась, а парень перехватил меня, потянув назад, обнял и проговорил:
        — Прости. Я знаю, тебе обидно, что я постоянно срываюсь с места. Мне жаль,  — я все же выбралась из его рук,  — Джен, мне правда жаль.  — Зейн коснулся моей щеки, тоже присев рядом.  — Детка, посмотри на меня.  — Я повернулась к нему. Его темно-карие глаза смотрели на меня как-то слишком пристально, слишком упрямо.  — Доверься мне, Дженни.
        — Зейн,  — сказала я, потянувшись к парню, и обхватила его лицо ладонями, коротко целуя и после утыкаясь лбом в его лоб,  — почему ты скрываешь наши отношения? Ты всегда прячешь меня. Что происходит, Зейн?
        Парень отодвинулся, потер глаза пальцами и, наклонившись вперед, уперся локтями в колени. Он подумал немного, а после посмотрел на меня и сказал так четко, так уверенно, что мне сделалось не по себе: «Я люблю тебя, Дженни… Все мои дела когда-нибудь закончатся…  — и уже совсем тихо,  — детка, я скоро вернусь. Обещаю».
        Это был последний раз, когда я видела своего парня живым…
        Стук в дверь ванной прервал размышления, и я только потом сообразила, что все мое лицо мокрое от слез. Вскочив и умывшись, я закрутила вентиль, постояла немного в нерешительности и вышла к Хейли, которая сидела на кровати, нервно теребя пальцами уголок одеяла.
        — Кажется, Сэмми втянут в эту компанию,  — словно гром среди ясного неба прозвучали слова подруги, и я ошеломленно переспросила:
        — Что? С чего ты взяла?
        — Стайлс говорил и о нем тоже. Он, вообще, говорил так, будто знает в этом городе каждого. Мне не по себе, Джен,  — вскинула на меня мутноватые после вчерашнего глаза Стоун.  — Я так огрызалась Стайлсу, что спровоцировала его. Он напугал меня до смерти, Дженни. Вынудил залпом выпить несколько порций виски. Ты же знаешь, что я не пью крепкие напитки, меня сбило с ног моментально, после сунул в мои губы сигарету, но она была какой-то странной на вкус… То есть… я ведь знаю, какой привкус у табачных изделий, пробовала курить. Но это было другое…
        Я все поняла и просто кивнула, присаживаясь рядом с Хейли.
        — Не переживай насчет этого. Мы выбрались оттуда и отлично. Давай забудем обо всем.
        Стоун опустила голову на мое плечо, и так мы просидели минут десять, погрузившись в задумчивость, пока я не встрепенулась от телефонного звонка. Это была мать Хейли. Подруга схватила мою сумочку, вынула айфон и ответила.
        Я, тем временем, принялась быстро собираться на учебу. Мне все же не хотелось пропускать лекции. Хотя бы на несколько часов схожу. После поеду в больницу к маме.
        Звонкий голос подруги все еще доносился из-за тонкой стенки, а я успела одеться, немного подкраситься, и, когда Хейли вышла в коридор, я уже обувалась. Стоун застегивала сережки и смотрела на меня, над чем-то размышляя, а после сказала:
        — Спасибо, что забрала телефон у этого придурка. Я бы его убила, разбей он мой айфон.
        Вообще, все эти навороченные и дорогие вещи Стоун были ее собственной заслугой. Мы вместе подрабатывали в ресторане итальянской кухни «Чао! Пицца и паста». Там каждые почти выходные проводили небольшие банкеты, и это неплохо оплачивалось. За вечер мы могли заработать приличную сумму, потому что, как правило, в этом месте организовывались мероприятия для состоятельных людей. Еще огромным плюсом было то, что мы обе жили недалеко от ресторана. В общем-то, мне нужно было всего лишь пересечь улицу.
        Я знала, что в эту субботу запланирован банкет, заказанный владельцем сети магазинов одежды. Значит, будут неплохие «чаевые», помимо основной оплаты рабочих часов.
        Распрощавшись с Хейли, я пошутила насчет ее «убила бы», сказав, что мне хотелось бы посмотреть на это, и покинула квартиру.
        Остаток дня проходил по намеченному плану: утренний кофе по пути на остановку; четыре часа на лекциях; минут сорок в библиотеке университета. После этого, вспомнив о том, что не обедала сегодня, собственно, как и не завтракала, я пересекла территорию кампуса и быстро пошагала в сторону парка. Неподалеку от него было небольшое кафе, туда я и пошла.
        Ела, почти не замечая и не понимая, что именно жую, настолько меня унесло далеко в мыслях. К тому же сегодня не было Сэма. Вся эта ситуация слишком волновала и пугала меня. Хотя вернее сказать, напрягала. Для страха пока не было особых причин.
        Около четырех часов я позвонила матери, спросив, что ей привезти, но мама сказала, чтобы я приехала завтра, потому что сегодня у нее нет сил меня дожидаться. В целом, ее голос был бодрым, и мама много шутила. После призналась, что ее «накачивают» лекарствами, и она постоянно хочет спать. Поговорив еще немного, мы распрощались, и я покинула кафе.
        Именно в тот момент, когда я направилась в сторону автобусной остановки, намереваясь вернуться в Челси, кто-то громко посигналил мне, и я, резко оглянувшись на «шутника», увидела знакомую темно-синюю машину Сэма. Он махнул мне рукой, призывая сесть к нему, и я побежала к приятелю, мысленно радуясь, что не придется тащиться на общественном транспорте.
        — Привет,  — запыхавшись, сказала я, когда уселась на сиденье рядом с водительским.  — Ты как? Не видела тебя сегодня в университете.
        Блэк, увлеченный дорогой, осторожно выкатил автомобиль на проезжую часть, мягко вливаясь в поток, и только после этого коротко взглянул на меня, отвечая:
        — Я искал тебя.
        — Эм… Что? Зачем?  — не увидела я логики в его словах: каким образом отсутствие Сэмми на занятиях связано со мной?
        — Меня попросили.  — Вот тут я похолодела, ощутив неприятное удушье.
        Вдохнув поглубже, я выдавила:
        — Да? И кто же?
        Блэк вырулил на мост, поэтому теперь он мог свободнее общаться со мной, не слишком пристально следя за дорогой, поскольку тут машин оказалось намного меньше, чем на улицах Бостона.
        Ветровое стекло покрыла мелкая россыпь дождевых капель; заработали стеклоочистительные щетки. В салоне несколько минут висело молчание, и Сэм включил радио.
        — Мы звонили тебе вчера…
        — Я знаю,  — перебил угрюмый и напряженный Сэмюель, стискивая пальцами руль, а после, еще немного подумав, он добавил: — Там сумка Хейли. Отдашь ей,  — приятель кивнул головой, указывая на заднее сиденье.  — Я поэтому тебя искал. Стайлс,  — я невольно вскинула глаза на Сэма,  — Гарри просил передать тебе… кхм… огромный привет.
        Что? Зачем он…
        — Сэмми, как ты связан с этой жуткой компанией?  — раздражаясь, выпалила я.  — Почему ты не отвечал вчера? Твоя девушка была в беде. Ты… ты вообще понимаешь, что могло случиться?
        — Ничего. Успокойся. Не надо орать и драматизировать, окей, Дженни?  — зло рявкнул Блэк, исподлобья таращась прямо перед собой. Его темные карие глаза следили за дорогой, не глядя на меня, а я очень хотела разобраться во всем, не понимая, какого черта вчерашнее не осталось вчера, а упрямо прорывается в сегодня.
        — Хорошо,  — процедила я, стиснув зубы,  — обойдемся без драм. Но, знай, Сэмми, случись со мной или с Хейли что-то плохое, я вас всех «сдам» копам.
        Я заметила, как на лбу приятеля блеснула испарина, и меня осенило: он боится Стайлса. Он боится всей этой тусовки. Ладно. Хорошо. Я все поняла.
        — Спасибо, что забрал сумочку,  — сухо отрезала я и отвернулась, а когда уже успела погрузиться в свои мысли, услышала сдавленный голос парня:
        — Дженни, только не делай глупостей,  — почти мольба,  — прошу тебя, не глупи. Не пытайся уехать, спрятаться. Ладно? Не провоцируй его. Думаю, скоро его интерес пропадет, и он отвяжется. Просто… черт… просто Хейли — дура!  — Я вздрогнула, потому что эти слова Блэк выкрикнул, ударив по рулю. Я посмотрела на Сэма и поймала его расстроенный взгляд.  — Ну на черта она сказала про Зейна?
        И снова этот нож мне под грудь, будто все вокруг решили поиздеваться над моим прошлым, которое я берегла, как самую дорогую вещь.
        — Сэм, ответь,  — почти срываясь, протянула я,  — какое отношение Зейн имеет к Стайлсу? Что происходит?
        Блэк покачал головой, открыто поглядев на меня и честно признаваясь:
        — Я не знаю, Джен. Мне такое не рассказывают. Я всего лишь езжу с ними на сделки. Сам не пойму, какого черта Гарри таскает меня. Но наверняка все из-за той глупости… Помнишь, с игровыми автоматами?
        Да, я помнила. Все об этом знали. Сэма около месяца назад едва не исключили из университета, потому что он проиграл все свои сбережения в клубе и попытался подработать, «толкая» студентам какие-то таблетки. Где он их взял, парень так и не признался. Но я уже догадывалась, что Сэмми нарвался не на ту компанию. В итоге, к всеобщему изумлению, кто-то покрыл дела Блэка, и полиция, взявшая было парня под свой надзор, вдруг словно забыла о нем. Все наладилось в течении нескольких дней. Мы с Хейли так и не сообразили, что конкретно случилось. Но теперь, когда Блэк напомнил о том случае, я поняла: Гарри утряс дела Сэмми, а взамен сделал его своей «ручной зверушкой».
        — Это «латиносы» подсунули мне свой товар, чтобы я распространил его,  — просачиваясь в мои мысли, пояснил приятель,  — но мне не повезло. А, может, напротив, очень даже повезло. Ведь я сейчас здесь, а не за решеткой.
        — Ты еще хуже, чем за решеткой,  — отчеканила я, снова отворачиваясь.  — Будто не ясно, к чему это может привести.
        — Дженни, я лишь пытаюсь не втянуть вас в неприятности. Сейчас он позвонит, и я сообщу ему, что ты польщена и передала слова благодарности взамен на его внимание.
        Пораженная страхом Сэма, я резко мотнула головой.
        — Нет. Даже не думай поощрять его. Не надо, Сэмми. Он просто зажравшийся подонок, ничего не передавай ему. Не смей.
        За разговорами я не заметила, как мы подъехали к моему дому. Сэмюель заглушил двигатель, повернулся назад, потянувшись, и отдал мне сумку Хейли.
        — Берегите себя. Обе. Ладно?  — проигнорировал он мой ответ, но тут же добавил: — Ты права, не стоит говорить Стайлсу, что ты благодарила его.
        Я даже улыбнулась приятелю, но Сэм вдруг отрезал:
        — Потому что Гарри просто не поверит в это. Мне жаль, Джен.
        Ему жаль? Черт, ему жаль, что вокруг царит какая-то несусветная ерунда? Не думаю. Ведь шкура Сэмми спасена. Хотя это спасение все еще сомнительно.
        — И, Джен,  — позвал меня Блэк, как только я выскочила под дождь.  — Уверен, теперь он знает о тебе все. Я серьезно, будь осторожна.
        Дверца захлопнулась. Машина плавно укатила. Я несколько минут стояла на тротуаре, переваривая услышанное. То есть… он может прямо сейчас сидеть в моей гостиной, дожидаясь меня?
        Я вскинула глаза вверх, отыскивая свои окна. В них не горел свет, но от этого стало трижды страшнее.
        Вот теперь страх охватил все мое существо, даже показалось, что на меня кто-то смотрит. Я поежилась, озираясь по сторонам, и суетливо ринулась к дому.
        А дождь лишь усилился, каплями звеня по лужам, где отражалось свинцовое небо.
        Я должна спрятаться.
        Глава 4. «А если бы мы не встретились?»
        Страх и есть страх, неважно реальна угроза или нет. Независимо от источника он грызёт сердце и заставляет тело сжиматься в комок. Поэтому и победа над страхом всегда победа.
        Луис Ривера. «Есть только те, кто сражается»
        Иногда я слишком сильно нуждалась в физических нагрузках, чтобы выгнать из себя все напряжение. Потому на этой неделе успела четыре раза посетить спортивный зал. Однако все это сказалось на моем самочувствии, и уже днем в субботу я поняла, что не имею представления, как выйти на работу. Мышцы ног ныли, а руки дрожали так, словно я разучилась ими управлять.
        Хейли веселилась над моим внешним видом, заскочив за мной перед тем, как отправиться на работу. Я упрямствовала и уговаривала ее справиться без меня. Но нет, она не поддавалась. Подруга была не менее упрямой, даже больше, чем я, потому спустя полчаса мы обе покинули квартиру.
        Мысли в моей голове были четко разложены по полочкам, и одни из них относились к удачно прошедшей неделе, без эксцессов и приключений, а другие — к маме. Она поправилась. Ей стало лучше. Это значило, что дело идет к операции. Меня радовало такое положение вещей, поэтому я даже почувствовала радость и некоторый душевный подъем.
        — Кстати, если хочешь,  — хитро сверкнула голубыми глазами Хейли, она видела меня насквозь,  — сегодня можем потусоваться у Джонни. Звонила Джастини, сказала, что Крэйг не собирается закатывать вечеринку, но будет не против, если мы все соберемся нашей тесной компанией у него. Ну, как думаешь, мы с тобой можем пойти?
        Я вроде бы даже согласилась, мысленно убеждая себя, что все будет хорошо, однако качнула головой, вслух говоря:
        — Не знаю, Хейли, как-то я не очень…
        — Брось, Джен, мы даже твой день рождения нормально не отметили. Вот она — отличная возможность.
        В некоторой степени подруга была права, но меня мучили сомнения, поэтому я все же отказалась. Хотя была убеждена, что Стоун наверняка уговорит меня. Ну, в общем-то, если я не хотела, то бесполезно было даже пытаться затащить меня куда-либо. Но мое сопротивление на этот раз оказалось слабым, потому я чувствовала — все равно потащусь за Хейли. К тому же мне совсем не нравилась перспектива оставить ее одну. После того, что рассказал Сэм, которого потом мы видели на занятиях лишь раз, я жутко боялась за Хейли. Ведь никому неизвестно, что там вздумается тусовке Стайлса и самому Гарри в отношении личной жизни Блэка. Что если Стайлс скажет привезти Стоун на какую-нибудь встречу? Я очень волновалась на этот счет.
        Вечером, примерно часов в одиннадцать, банкиры, владельцы разных фирм и сам виновник торжества, наконец, начали расходиться. Мы с Хейли, двумя другими официантками и баристой принялись понемногу убирать со столов. Я в этот вечер не обслуживала основной зал, меня поставили на малый, туда, где был бар. Там я и таскалась от столика к столику, обслуживая простых посетителей. Однако настроение упало до нижней отметки, когда уже ближе к закрытию, в бар ввалилась небольшая компания парней.
        Я как раз была на кухне, уже расслаблено потягивая кофе, болтая с поварами и Хейли. Та, осчастливленная заработком не меньше моего, подмигивала мне и все напоминала о тусовке у Джонни.
        — Джен, мигом в зал! Посетители!  — ворвался на кухню Энтони, наш бариста.
        — Как? До закрытия всего пятнадцать минут,  — возмутилась повар.  — Мог бы не впускать, мы еще от банкета не отошли.
        — Помалкивай, Женевьев,  — и наша милая француженка притихла, но все знали, что она недолюбливает Тони, а тот перевел взгляд на меня и повторил: — Давай, живо в зал. Последний заказ на сегодня,  — и поощрительно добавил: — Шестьдесят процентов «чаевых» твои.
        Сработало. Мне хотелось купить новые ботинки на зиму, потому я согласно кивнула — все равно пошла бы и без обещания Тони — и устало вывалилась в коридор.
        — Джен,  — выскочила следом за мной Хейли и, понизив голос, проговорила: — Я рассталась с Сэмом. Прошу тебя, давай повеселимся сегодня. Ты же понимаешь, что там мы будем в безопасности.
        Похоже, на моем лице все это время было написано больше, чем я хотела показать подруге.
        — Окей, но давай потом обсудим. Меня ждут.
        Сверкнув белозубой улыбкой моя рыжеволосая бестия вернулась на кухню, а я поплелась в малый зал. Мне прекрасно было известно, что Стоун не захочет рассказывать о самом расставании, но, думаю, мы обе понимали его причины.
        Бросив мимолетный взгляд на устроившихся за дальним столиком парней, я сходу отметила их модную одежду. Волей-неволей привыкаешь отличать посетителей попроще от состоятельных. Так вот эти относились ко второму типу.
        — Они уже взяли меню,  — проговорил Тони и добавил: — Улыбайся, Дженни, вероятно, они оставят хороший «чай».
        Сделав звук погромче, отчего по залу полилась заводная рок-н-рольная мелодия, бариста отправил меня к посетителям. Я, прихватив блокнот и шариковую ручку, послушно пошагала к парням. Они громко разговаривали и смеялись. Пока шла, ни одного из них не узнала, но, приблизившись, остолбенела, потому что встретила взгляд синих глаз татуированного парня. В один миг захотелось уволиться из этого места, убежать и, вообще, улететь на другую планету. Сегодня приятель Стайлса был одет приличнее, чем в клубе: на нем красовалась черная толстовка с капюшоном и каким-то белым принтом на груди, но эта одежда все равно не скрывала тату на его шее.
        Притихшие парни, все четверо, смотрели на меня, посмеиваясь и переглядываясь, а я никак не могла прийти в себя и повернуться к столику лицом — так и продолжала таращиться на синеглазого, стоя ко всем боком.
        — Что будете заказывать?  — наконец, ожила я, повернулась, но так и не подняла глаз на остальных, уткнувшись взглядом в меню, лежащее в развернутом виде на столе.
        — Добрый вечер, Дженни.
        Я на долю секунды зажмурилась, мысленно ненавидя этот голос, потому что сразу его узнала, а после открыла глаза и смело, насколько могла смело, посмотрела на Стайлса, сидящего с краю. Я стояла совсем рядом, ближе, чем могла подумать до этого. Страх сковал мои конечности, а пальцы, сжимающие ручку, побелели. Гарри смотрел на меня с легкой улыбкой. Но его глаза оставались серьезными и вполне адекватными; он не казался таким чокнутым, как прошлый раз. Но все равно в нем чувствовалась сила, которой я избегала в людях, всегда избегала, потому что ненавидела подчиняться этой силе. Хотя вполне была на это способна. Боже, именно потому и старалась избегать. Все просто, очевидно: не попадайся на крючок — не поймают.
        — Похоже, она очень рада тебя видеть, Гарри,  — хохотнул «татуированный», и я, моргнув, оторвала взгляд от лица Стайлса.
        — Добрый вечер,  — вырвалось у меня,  — я вынуждена предупредить вас, мы закрываемся через десять минут. Что будете заказывать?
        Парни вновь переглянулись, смеясь, а Стайлс так и не свел с меня цепкого взгляда. Я постаралась не показывать, как мне страшно от его внимания, но руки дрожали, когда я записывала под диктовку синеглазого парня: три пива и двойная порция виски со льдом. Мне пришлось записать, иначе мозг просто не сохранил бы эту информацию. Его будто отключили. Отвратительное чувство беспомощности…
        Понятно, кому предназначался скотч. Я кивнула, в который раз сглотнув, и подумала, что сегодня уж точно поеду к Джонни и, без сомнений, выпью. Мне было не по себе. Будто все это чей-то план.
        «Уверен, теперь он знает о тебе все»,  — вспомнились слова Сэмми. Неужели это правда?
        Я молчала, пока Тони наливал пиво и виски, после так же в оцепенении отнесла заказ за столик парней, наклонилась поставить перед ними напитки и едва не умерла от сверлящего взгляда Стайлса, под которым вспыхнули щеки. Гарри сидел, положив руки на стол, сцепив пальцы, в то время, как справа синеглазый отклонился назад, не мешая мне. Но нет, Стайлс не шелохнулся.
        Что за идиот? «Отличное» воспитание.
        Я вроде даже немного расслабилась, подумав, что парень просто запугивает меня, но, как только собралась уйти, его пальцы неожиданно и резко сомкнулись на моем запястье. Мне пришлось уставиться на него, в другой руке сжимая поднос, на всякий случай сжимая его посильнее. Боже, будто я осмелилась бы ударить Стайлса. Я дрожала. Ничего не могла с собой поделать.
        — Может, отпустишь?  — процедила я сквозь зубы.
        Неприятнее всего было то, что нас окружали люди. Я имею в виду компанию Стайлса. Все его друзья смотрели на нас и мерзко хихикали. Темные брови Гарри сошлись на переносице — вероятно, ему не понравился мой тон. Но я плевать на это хотела, мне просто были неприятны его прикосновения.
        — Подвезти тебя домой, Джен?  — спросил Стайлс спокойно, но руку так и не отпустил.
        — Вези сразу к себе!  — загоготал «татуированный».
        — Энди, заткнись,  — тоже смеясь, проговорил совершенно незнакомый мне голубоглазый паренек, очень даже милый с виду, с мягким голосом и приятной улыбкой.
        «Энди»,  — зафиксировал мой мозг имя «татуированного». Но это всегда так: бессмысленная информация легко откладывается в голове, а то, что нужно — нет. В острой ситуации все детали бросаются в глаза. Это факт.
        Тем временем, моя кисть онемела от сильной хватки, и внезапно, когда я дернулась, не имея никаких шансов освободиться, с моих губ сорвался истеричный возглас, пронесшийся по всему небольшому залу:
        — Ты последний, к кому я подойду хотя бы на милю! Убери свои руки! Мне больно!
        «О боже! Боже! Я сказала это? Я сказала это вслух? Не могу поверить!».
        Как во сне я таращилась в покрывшиеся темной дымкой до этого яркие глаза Стайлса и не знала, что теперь делать. Он не отпустил. Парни умолкли, ошеломленные моей грубостью, а за спиной чертыхнулся Тони.
        — Джен,  — ко мне подбежала Хейли, но и тогда взгляд помрачневшего, едва сдерживающего себя Стайлса не оторвался от моего лица.  — Дженни, что такое? Эй, Гарри, отпусти ее,  — и подруга забормотала, максимально понизив голос: — Послушай, нам не нужны неприятности, окей? Просто отпусти Джен, и мы тихо уйдем. Гарри? Ты слышишь меня? Гарри?!
        Еще никто и никогда не смотрел мне в глаза так долго и с таким презрением, с дикой необузданной злостью.
        Его ладонь, наконец, разжалась, и я ощутила покалывание в кончиках пальцев, когда кровь хлынула по венам. Сердце ухнуло вниз, и я стремглав выскочила из зала, игнорируя окликавшего меня Энтони.
        Только в уборной, умывшись и попив прямо из-под крана холодной воды, я смогла прийти в себя. Меня так колотило, что я саму себя не узнавала. Черт подери, что это вообще было? Что за наглость? Господи, он меня пугает. Абсолютно ненормальный…
        — Джен!  — воскликнула Стоун, отыскав меня, и прикрыла за собой дверь.  — Что он хотел?
        Я покачала головой, как бы говоря: «Не знаю», и опустила глаза. Губы дрожали, и я не переставала их нервно сжимать.
        — Хейли…  — прохрипела я, едва не плача.  — Что такое? Хейли, что ему нужно от меня?
        Подруга просто обхватила мои плечи, а в моей голове продолжали пульсировать собственные слова, и тишина, повисшая после. Парни не смеялись. Значит я совершила страшную ошибку.
        — Давай поскорее покончим с делами,  — попросила я тихо и обошла Стоун, чтобы не слышать и в ее репликах страха.
        Убрались мы без происшествий, но «стукач» Тони успел доложить боссу, как невежливо я поступила с посетителями, а когда он еще и фамилию одного из них назвал…
        В общем, спустя двадцать минут, уже после закрытия ресторана, сам босс явился собственное персоной, чтобы уничтожить меня своим гневом. Я выслушивала его претензии в подсобке, которая была гардеробной для персонала, и почти ничего не запоминала, поскольку не переставала думать о ярости Стайлса. Внутренний голос шептал мне, что этот парень все так не оставит. По сути, я его унизила перед друзьями. Как-никак, он у них лидер. Это очевидно. То, как парни умолкли, было прямым тому доказательством. Но вот, кстати, один момент мне все же бросился в глаза: тот светлоглазый шатен, что сидел слева от Гарри, искренне ухмылялся, словно потешаясь над ним. Значило ли это, что он совсем не боится своего приятеля? Наверняка они — лучшие друзья…
        — Я вышвырну тебя, Джен, если ты немедленно не ответишь на вопрос!  — разорвал вакуум в моей голове пронзительный голос мистера Брауна.
        Я моргнула и посмотрела на него. А каким был вопрос?
        — Э-э-э… Сэр, я прошу прощения за свой поступок,  — и тут я сообразила, что нужно делать. Шагнув к боссу, я потянула вверх рукав своей белой рубашки и обнажила правое запястье, сказав: — Мистер Браун, эти ребята… Тот парень, он схватил меня за руку, вот, взгляните. Я не могла вырваться, мне было больно, сэр. Вот и закричала.
        Дальше меня постиг шок, потому что босс неожиданно метнулся к двери, так резко, что полы его свободной клетчатой рубашки взметнулись вверх, открывая взгляду забавный рисунок футболки. Громко захлопнув дверь, мистер Браун приблизился ко мне и процедил в лицо:
        — Даже если мистер Стайлс уложит тебя на стол посреди бара, даже если примется раздевать, ты не имеешь права взвизгнуть на него, потому что это мистер Стайлс. Поняла меня?
        Я на мгновение подумала, что сплю и вижу страшный сон. Как такое возможно? Это ведь чистейшей воды пресмыкательство. Омерзительно.
        — Я спросил, поняла ли ты меня, Дженни?  — указательный палец босса застыл перед моим носом.
        Кивнула.
        — Да, сэр… Да, я все поняла.
        Внутри кипела злость, но я упорно ее сдерживала. Ладно, главное не паниковать. Это просто неудачный вечер. Снова. Все будет хорошо. Да, но только если в моей жизни перестанет появляться этот «мистер Стайлс».
        — Вот и чудесно,  — отмер агрессивно настроенный босс.  — Иди домой и даже не думай о том, что случилось. Надеюсь, мистер Стайлс не оставит свой плохой отзыв на сайте.
        Что? Отзыв? Здесь посреди зала, на публике, причиняют вред официантке, а ему важны отзывы? Что не так с людьми?
        Однако я сама понимала, во мне просто клокочет злость из-за страха перед Стайлсом, но никак не потому, что он коснулся меня. Ведь не ударил и, как выразился босс, не уложил на стол. Он просто задержал меня. Но все равно я не любила, когда ко мне прикасаются. Тем более те, кто жутко злит и пугает. Это противно и унизительно. Контролировать страх сложно. Но если постараться, вполне можно справиться. Вот и я намеревалась справиться с проблемой по имени Гарри Стайлс.

* * *
        В трехкомнатной квартире Джонни, вернее, в квартире его родителей, всегда устраивались «семейные» тусовки. Назывались они так лишь потому, что мы действительно собирались своей компанией. Но иногда, когда парням хотелось больше, чем простая вечеринка со старой доброй игрой — «Пинг-понг с пивом», Крэйг приглашал еще парочку сокурсников и несколько девиц легкого поведения.
        Именно поэтому, подойдя к пятиэтажному дому, что стоял на берегу реки Челси, я, заметив несколько знакомых подержанных машин, принадлежащих ребятам из нашей группы, тут же притормозила, сказав Хейли:
        — Ну уж нет, я не иду.
        — Эй, Джен, брось,  — захныкала рыжеволосая девушка, уставившись на меня с мольбой во взгляде,  — там будет круто. Мы свалим, как только Джонни позволит себе лишнего. Неужели тебе не хочется повеселиться?
        — Хейли, ты знаешь, что после «Пивного пинг-понга» никто уже не в силах оставаться приличным. Меня раздражает поведение пьяного Крэйга,  — скрестила я руки на груди.  — Мне лучше пойти домой и тебе советую сделать то же самое.
        Я развернулась было, но, окинув взглядом пустынную улицу, мрачную из-за бледного света фонарей, с влажным после дождя асфальтом и странной темной машиной, припаркованной на углу здания напротив, передумала. Взгляд ненадолго впился в этот черный внедорожник, и я почти физически ощутила страх, а после повернулась к подруге и замерла. Она тоже смотрела на машину и, похоже, знала, кому та принадлежит.
        — Хейли, только не говори…
        — Да. Это он,  — шепнула Стоун, схватила меня под руку и повела за дом, а я, озираясь по сторонам, пролепетала:
        — Откуда ты можешь знать его машину? Куда ты меня ведешь?
        — Подальше отсюда. Нам ведь не нужно, чтобы Стайлс караулил тебя всю ночь, при этом зная, где живут наши друзья. И… э-э-э… Сэмми сказал, что у него черный внедорожник. Предупреждал о слежке…
        — Хейли,  — я освободилась из ее рук, когда мы скрылись в переулке,  — какого черта мы должны бояться его? Что теперь — постоянно прятаться? Я виновата, и я сама с ним поговорю.
        «Не верю в собственную глупость».
        — Ты дура?  — произнесла Стоун очевидную вещь.  — Он наблюдает за тобой, а ты пойдешь к нему?
        — Я привыкла проверять то, что меня пугает.
        Подруга опять понизила голос, и ее глаза сверкнули в свете фонаря.
        — Стайлс пугает тебя слишком серьезно, да?
        Я шумно выдохнула, запрокинула голову и посмотрела в темное небо. Хейли и без того понимала, как силен мой страх перед этим парнем. Боюсь представить, что бы я ощутила, напади на меня Гарри по-настоящему. Ведь он действовал психологически. Это пугало сильнее, поскольку мне, как студентке данного направления, было точно известно, до чего можно довести человека, давя на его психику, подталкивая к нервному срыву. Я боялась этого срыва. Что-то тревожило меня. Ведь моя мама была больна, и Стайлс мог запросто воспользоваться этой слабостью, принеся мне ужасные страдания.
        — Прости,  — качнула головой подруга и вывела меня из-за угла, и так же, как и я, снова кинула взгляд на то место, где стояла машина, но ее уже не было.  — Вот черт, это действительно напрягает. Ничего, ты всегда можешь свалить на другой континент, Джен,  — хохотнула Стоун.  — Слетай к отцу на каникулах. Он обрадуется.
        — Дурочка,  — ткнула я ее в бок локтем и тихо рассмеялась.
        Шутки про моего отца были привычным делом. Меня вовсе не цепляло то, как он поступил со мной, меня злило лишь его нынешнее пренебрежение своими отцовскими обязанностями, потому вот это «слетай к отцу» стало чем-то вроде «мема».
        — Джен,  — позвала подруга, когда мы все же вошли в дом и уже поднимались в квартиру на третьем этаже, где жил Крэйг,  — ты не думала, что могло связывать Зейна со Стайлсом?
        Я дернулась, взглянув на Стоун изумленно.
        — Нет,  — мой сухой ответ и все.

* * *
        — О, давай, Хейли, ты сможешь!  — орали наперебой пьяные парни, когда моя не выпившая ни одного стакана пива подруга в сотый раз отказалась от участия в игре.
        — Да идите вы!  — отмахнулась она и снова повернулась к Джастини, а та рассказывала о своем сегодняшнем шоппинге.
        Меня мучила зевота. Я устала на работе, а Хейли все нипочем. Она продолжала увлеченно слушать подругу, в то время, как я наблюдала за игрой «Правда или действие» разгоряченных алкоголем девушек. Они с самозабвением раздевались, а парни были рады стараться, и слово «действие» звучало все чаще.
        Народу Джонни собрал довольно много, и я понимала, уже наутро у него будет шок, и приятель начнет носиться по квартире, пытаясь привести ее в порядок. Я уже это видела дважды, когда мы с Хейли оставались у Крэйга на ночь.
        — Эй, Джен, может ты к нам?  — рассмеялся Джонни, как раз поймав мой взгляд.  — Давай, детка, мы ждем тебя.
        — Нет, спасибо, Джон, что-то совсем не хочется щеголять перед вами с голой задницей,  — усмехаясь, ответила я, и парень, взмахнув рукой, мол, ну ты и зануда, отвязался.
        Но, видимо, у Крэйга в этот вечер были явные планы привлечь ко мне всеобщее внимание, потому что он вдруг снова позвал меня:
        — Кстати, Дженни, как там ваши дела со Стайлсом?
        Меня будто ледяной водой обдало. Я ошалело уставилась на друга, поняв, что Джастини и Хейли тоже умолкли.
        — Она знает Гарри?  — противным голосом проговорила одна из пышногрудых девиц, сидящая рядом с Джонни. На ней была только юбка и лифчик, остальное девушка давно сняла.  — И как он тебе?  — добавила блондинка, откровенно намекая на оральный секс: двумя пальцами вытерла уголки губ.
        «Идиотка»,  — пронеслось в моей голове.
        — Никак,  — ответила я спокойно.  — Мы незнакомы.
        — Я тоже с ним незнакома, зато вот с его…
        — Джудит, заткнись!  — рассмеялся Крэйг, желая знать явно совсем не то, о чем там начала рассказывать Джудит.  — Джен, он больше не объявлялся? Ты так и не объяснила, как вас угораздило…
        — Крэйг, отвали,  — рявкнула Хейли,  — не лезь не в свое дело.
        Парень вскинул руки, как бы сдаваясь, и проговорил:
        — Окей-окей, понял. Не кипятись,  — приятель отвлекся ненадолго на грудь Джудит, а после добавил, взглянув на Стоун: — Просто Сэмми теперь тусуется в команде Стайлса, и я подумал, что вы тоже с ними.
        Я вздохнула, отвечая вместо подруги:
        — Это глупости, Джонни, сам знаешь, что у нас не всегда есть время на тусовки. Один раз вырвались в нормальный клуб, как тут же… Кхм… неважно…
        — Да,  — кивнул приятель, задумавшись, а после воскликнул, хлопнув себя по лбу: — О, фак! С днем рождения, Дженни! С прошедшим днем рождения!..
        И все, к счастью, отвлеклись от моей скромной персоны, но до этого вяло поддержали Крэйга с его поздравлениями.
        После полуночи я не смогла больше находиться в этом месте. Несколько ребят уже перешли к более интимным вещам, и некоторые девчонки пропали с ними на кухне и в спальне. Так что я решила — пора убираться.
        К моей радости, Хейли быстро согласилась. Мы попрощались с теми, кто был в более или менее адекватном состоянии, и покинули квартиру.
        В моей голове немного шумело от пары стаканов пива, которые я растягивала весь вечер, но, честно, этого вполне хватило, поскольку мой желудок был отчаянно пуст. Я дико хотела есть. Вот так у меня происходит всегда, когда выпью пива. Желудок превращается в монстра, который хочет поглотить все съестное.
        — Умру сейчас,  — повеселев от хмеля, вцепилась я в локоть молчаливой и трезвой подруги, но она тут же вышла из задумчивости и посмотрела на меня с улыбкой.
        — Как всегда,  — сказала она, кивая.  — Давай зайдем ко мне. Мама спит, поедим чего-нибудь.
        — Да у меня есть там… что-то…  — принялась я вспоминать, чего наготовила сегодня днем.
        С самого утра я пропадала на территории кампуса, около двух часов проведя в библиотеке, после заехала к маме. Та порозовела немного, повеселела, и доктор назвал дату операции. Я дико нервничала, думая об этом, но верила, что все обойдется.
        Моя мама до болезни была вполне привлекательной женщиной. Это сейчас она осунулась и похудела.
        Я переняла от нее карий оттенок глаз, хотя у матери они были, скорее, шоколадного цвета, а вот волосы, по своей структуре немного вьющиеся, были «заслугой» папы. Он — шатен, который ближе к темно-русому, как и я.
        Поскольку от природы я не обладала стройностью и была немного склонна к полноте, мне приходилось уделять своему телу немало внимания. Вот и посещала спортзал, иногда ходила в бассейн. Но, конечно, зимой, в более сложное для человеческого организма время, я с легкостью пожирала чипсы, посещала «Мак» и там позволяла себе даже «Колу», которую, вообще, пила крайне редко. Зато после с огромным трудом сгоняла все лишнее, что успевало отложиться на моей талии и бедрах. И так из года в год: то я стройная и нравлюсь себе, то «уберите-это-чудовище-из-зеркала». Вполне типично для девушки…
        Мы молча плелись к дому Хейли. Дивижен-стрит находилась не так далеко от реки, но я успела совершенно отключиться от внешнего мира, беспорядочно думая обо всем, и шум подъехавшей к нам машины и ее погасшие фары не сразу привлекли мое внимание, оставшись где-то на задворках сознания. И только произнесенное подругой: «О мой бог», вернуло меня с небес на землю. Пора завязывать с размышлениями посреди улицы ночью. Мало ли…
        Это «мало ли» как раз притормозило прямо перед нами, и я не поняла, почему Стоун приросла к месту, а не свернула за угол, ведь до ее дома осталось метров триста. Мы как раз встали у бара «Ла Тьенда Фонда», а именно за ним тянулся ряд жилых домов.
        Нужно было всего лишь броситься бежать, скрыться в объятиях узкой улочки и даже не думать, чей это сверкающий Range Rover грозно перерезал нам путь. А он действительно перерезал.
        Внедорожник, тот самый, что мы с Хейли заметили у дома Крэйга, теперь стоял на пересечении двух улиц. Дверца открылась, но перед этим в салоне вспыхнул огонек — кто-то прикурил — и я заметила в приглушенном свете лампочки широкие плечи выпрыгивающего из машины парня. Темные длинные волосы, по-прежнему немного неряшливо вьющиеся; черный пиджак, расстегнутый и открывающий шелковую рубашку, которая была распахнута до половины груди; цепочка с крестиком и татуировки ниже ключиц. Я рассмотрела все. Даже узкие черные брюки, даже стильные ботинки с заостренными мысками, даже кольца на его пальцах, в которых он сжимал сигарету, пряча вторую руку в кармане брюк. Я таращилась на этого человека, будто впала в ступор. И то, что моя подруга дергала меня за локоть, тихо хныча: «Уходим, Джен, уходим, скорее», я продолжала смотреть на Стайлса. Я знала, что нельзя поворачиваться к нему спиной. Мне казалось, что он непременно… выстрелит?
        Тем временем, Стайлс уже обошел машину и, распахнув заднюю дверцу, кивнул нам головой, сказав:
        — Садитесь. Обе,  — секундное молчание, чтобы выдохнуть дым, чуть сложив губы трубочкой, и снова,  — садитесь. Мне нужно задать пару вопросов.
        Стоун, казалось, сейчас наорет и на меня, и на Гарри, но я, быстро прикинув в уме, что вряд ли он повезет нас за город, чтобы там убить, поймала руку подруги и посмотрела на нее.
        — Хейли, успокойся. Сейчас мы просто спросим у него, что ему нужно, и все будет хорошо. Поняла?
        Я отдавала себе отчет в том, что нам, возможно, в самом деле придет конец из-за моей дерзости в баре, но убегать не хотелось, потому что я боялась за маму. Да и за себя боялась.
        Стайлс терпеливо ждал, с непроницаемым лицом докуривая сигарету, и не сводил с меня глаз. Однако мой собственный страх перед ним не дал ступить и шагу в сторону внедорожника, поэтому я еще раз покосилась на дрожащую Стоун и проговорила:
        — Мистер Стайлс…
        Парень впервые улыбнулся, кривовато, насмешливо, и, вскинув брови, выдал:
        — Оу…
        — Гарри,  — попытка номер два.
        Снова еще более удивленное:
        — О-оу!
        Я облизнула пересохшие от страха губы, отпустила Хейли и шагнула к Стайлсу. Тот заинтересованно склонил голову, буравя меня странным взглядом.
        — Послушай, то, что случилось в баре…  — начала было я, но Стайлс резко перебил меня:
        — В машину. Сейчас же.
        Он не кричал, не нервничал. Он сказал это совершенно спокойно и твердо, настолько твердо, что меня передернуло. Я, в долю секунды поняв, насколько сильно вляпалась, попятилась, качая головой, и снова ухватила подругу за руку. Та тут же поволокла меня в сторону своего дома.
        За спиной громко хлопнула дверца машины, отчего я невольно вздрогнула, после загудел двигатель, нас осветило фарами, и автомобиль с визгом умчался прочь.
        Я посмотрела на подругу, та опустила глаза. Мы обе прекрасно понимали, что приезжал Гарри не за нами обеими, а за мной. Я натворила глупостей, не сразу осознав масштаб проблемы. Нужно было бояться этого парня более искренне, не проверяя степень его распущенности, нужно было просто прятать глаза, не встречаться с ним взглядом, как это делали все в его присутствии. А я, как идиотка, нарвалась тогда, в том чертовом клубе, потом в баре… Могла перетерпеть. Что дальше? Зачем орала на него сегодня, зачем поддалась эмоциям и снова сбежала? Черт… Я действительно сбежала.
        Сколько еще он будет скрывать свои намерения? Явно что-то задумал. Куда повез бы, сядь мы в его машину? Хотел просто поговорить? Серьезно?
        Нет, только не такой, как он. Даже предложение не дал закончить. Заткнул мне рот в один миг простой репликой, почти безэмоциональной. Жуть. Но что теперь делать?
        — Думаю…  — раздался неуверенный голос подруги,  — тебе действительно нужно уехать.
        «Плохая идея, Стоун,  — вспыхнуло в моих мыслях,  — очень плохая. Тем самым я покажу ему, насколько глубоко напугана».
        Но вслух я ничего не сказала. Не нужно об этом знать даже ей. Вообще никому не стоит знать подобного обо мне. Пусть лучше меня гложет тихо, чем я стану бросаться из угла в угол и предпринимать глупые попытки скрыться. Ведь пока что не произошло ничего страшного, и пусть лучше это не имеет продолжения.
        Глава 5. «Иллюзия моего заново построенного мира»
        Нет ничего, чего моё сердце не вынесло бы,
        Потому что твоя ненависть сделала меня сильной.
        Chelsea Wolfe «Sick»
        Каждый раз убегая от кого-то, просто ради шутки убегая, играючи, я в какой-то момент ловлю себя на мысли, что игра превращается в настоящую погоню, выживание. Я бегу от него. Мне страшно остановиться, затормозить и сказать: «Эй, хватит, это не смешно. Я устала. Не могу бежать дальше». Но вместо этих слов с губ срывается хрип, ужас охватывает все мое тело и…
        Это моя фобия. Теперь днем и ночью я боюсь погони. Боюсь, что он, как тогда, помчится за мной по влажному после дождя асфальту. Я услышу его тяжелое дыхание, и цепкие пальцы ухватят меня за капюшон. Я правда боюсь этого. Катастрофически.
        Не его жестокость и холод во взгляде пугает меня, а страсть, которой он сжигает. К нему неприменимо слово «ледяной», он вспыхивающий в один миг и ревнующий ко всему живому на свете.
        Мне нельзя смотреть на него. Он привязывает. Но я каждый раз смотрю. Даже сейчас, когда не вижу его, я все равно ловлю малахитовый сияющий взгляд. Это мое наказание, и я не знаю, за что именно.

* * *
        Дождь закончился еще до обеда. После, когда мы с Хейли и Джастини Смит уже сидели в кафе, расположенном на территории кампуса, проводя здесь время ланча, я не переставала вести с Джас беседу на тему межличностных отношений. Именно это мы разбирали на первых трех лекциях, и вот именно это нравилось нам обеим. Однако, когда тема плавно перешла на более глубокий уровень, а именно на термин «Стокгольмский синдром», я невольно углубилась в это, и мы с Джастини даже заспорили. Она утверждала, что этому подвержены все люди, и что всегда виноват похититель в зарождении самого этого понятия в своей жертве. Но мое мнение было другим. Можно сочувствовать похитителю, можно понимать его и даже искренне жалеть, но если принуждения к чему-либо нет, то что это? Как назвать такие отношения?
        — Глупости, Джас,  — сказала я,  — сама подумай. Стокгольмский синдром применим лишь к жертвам жестоких людей. То есть к тем, которые действительно используют свою доминантную силу. Такой человек держит жертву в неволе, подвергая ее ужасным испытаниям. Но можно ли свалить все на этот синдром, когда похититель нормален в отношении жертвы? То есть он ее не насилует, не избивает, не держит на цепи, в конце концов. Мне кажется, люди слишком часто употребляют этот термин и все лишь потому, что пытаются прикрыть свое истинное отношение к человеку, который просто держал ее, жертву, при себе. Так что вряд ли это будет Стокгольмским синдромом.
        — Я не согласна, потому что само по себе принудительное лишение свободы — это ненормально,  — снова возмутилась Смит.  — И, кстати, вспомни статистику: сколько женщин обращаются за психологической помощью? Большинство из них подвергаются избиениям со стороны мужей…
        — Нет, послушай, ты не о том говоришь…
        — Да я поняла уже, что не о том, но все равно считаю…
        — Верно, ты считаешь так, потому что хочешь оправдать женское слабоволие.
        — Ну да, взгляните, супергерл заговорила,  — рассмеялась Джас над моей репликой и мне тоже стало смешно. Кажется, меня не туда понесло.
        Стоун откровенно скучала, называя нас жуткими занудами и в итоге переключила свое внимание на соцсети. Потом она еще около пятнадцати минут болтала с кем-то по Фейстайму, нацепив наушники, а мы с Джас перешли на другую тему, касавшуюся подавления агрессии у людей.
        — О… Сэм?  — вдруг пробормотала Стоун, и я покосилась на нее.
        Подруга извинилась и вышла из-за стола. Меня смутил звонок Блэка. Его довольно долго не было в университете. Мы с Хейли успели немного прийти в себя после всего, что с нами произошло, включая встречу со Стайлсом две недели назад. Но то, что Сэмми объявился сейчас, жутко напрягало.
        Когда Стоун скрылась за дверью кафе, я почти не слушала Джастини, борясь с любопытством, которое бурлило внутри. Я оглядывалась на вход и все дожидалась, когда же Хейли вернется. После мы отделаемся от Джас, и я все узнаю.
        Нет, Джастини — хороший человек. Она надежная и спокойная и у нас с ней много общих тем для разговора, но знать о Стайлсе и его компании ей точно не нужно.
        Стоун плюхнулась на стул рядом с Джас спустя невыносимо долгие пятнадцать минут. Я в нетерпении посмотрела на нее, приподняв брови, а та, хмурясь и, видимо, ничего толком не поняв из разговора с Блэком, сказала:
        — Тебя вызывает профессор Коллинз.
        — Э… что? А Сэмми? При чем тут профессор?  — не соображала я, все равно поднявшись и принявшись складывать в сумку конспекты, потому что раз студента ожидает профессор по социальной психологии, значит, это нечто важное.
        Коллинза боялись все. Крайне строгий седовласый мужчина, никому не дающий поблажек. Иметь какие-либо проблемы с его предметом — это нешуточно.
        — Сэм ждет тебя у профессора,  — пробормотала себе под нос все еще растерянная Хейли, но я услышала, кивнула, и, пообещав после все рассказать, покинула подруг.
        Быстро пересекая территорию кампуса, я пыталась вспомнить, что же успела натворить. Ведь не просто так мной заинтересовался Коллинз.
        «Тесты написаны, результаты высокие, занятия исправно посещаются… Стоп. Но вот каким образом сюда вклинился Сэмюель?».
        В конце концов, мне пришлось оставить попытки додуматься до сути всей этой ситуации, и я, перейдя почти на бег, пронеслась мимо пятерых парней, имитирующих на лужайке игру в американский футбол. Едва не оказавшись в эпицентре их борьбы, я резко свернула на асфальтированную дорожку и, наконец, вышла к главному корпусу университета.
        В коридоре первого этажа было не слишком тихо, несмотря на то, что уже начались занятия, а мы, кстати, пропускали одну пару, потому как не было нашего преподавателя по общей психологии. Несколько небольших компаний студентов, толпясь у окон, громко разговаривали, шутили и горячо обсуждали, кажется, чью-то неудачу в сдаче теста.
        Я прошла в сторону административного крыла, свернула непосредственно к кабинету мистера Коллинза и тогда заметила троих парней. Это были, кажется, ребята с первого курса. Они кого-то окружили, разговаривая и смеясь, а я приблизилась к двери, уже взялась за ручку, когда позади себя услышала:
        — Привет.
        Мне вначале показалось, что я сплю. Иначе откуда здесь взялся Стайлс? Но нет, это не было сном. Это оказалось реальностью: Гарри стоял у окна в окружении троих ребят, которые заинтересованно разговаривали с ним. Кажется, расспрашивали о машине.
        — Вот черт, Гарри! Чтоб каждому так везло!  — воодушевленно бросил один из студентов.  — Выпустился отсюда, а чем заниматься стал!
        «Выпустился отсюда? Он тут учился? Хм… Как интересно. Нет. Неинтересно».
        Я едва удержалась, чтобы не съязвить по поводу «мальчишеской» глупости ребят. Гарри тут же обошел их, прерывая разговоры, оправил свое распахнутое черное пальто и уверенно направился ко мне. Я все еще стояла спиной к двери, и открой ее сейчас Коллинз, точно сбил бы меня с ног. Если он у себя, конечно. Понятно ведь, что Сэмюеля «попросил» Стайлс посодействовать. Ведь позвони Сэм сразу мне, я точно не пришла бы сюда.
        Студенты неловко попрощались со Стайлсом, а он лишь лениво махнул им рукой. Похоже, они его неплохо знают.
        — Что ты здесь делаешь?  — проговорила я, надеюсь, спокойно, и с некоторым отчаянием во взгляде проводила глазами уходящих прочь первокурсников.
        Как назло в коридоре становилось все пустыннее. Или мне это показалось. Меня слегка замутило под взглядом Стайлса, вставшего слишком близко. Отличный ход, он знает, что делать, чтобы обезоружить и напрячь человека.
        — Где Сэм?  — не дожидаясь ответа Гарри, пролепетала я.  — Какие-то проблемы? Я что-то сделала? Зачем меня позвали?
        — Затем, что в прошлый раз я действительно хотел кое-что у тебя узнать,  — с расстановкой произнес парень,  — но ты, кажется, туговато соображаешь. Мне совсем не трудно, я пришел сам.
        — Ладно,  — сглотнув, кивнула я, неотрывно глядя Стайлсу в глаза, в то время как он спокойно смотрел в ответ, но я чувствовала, что это нечто запланированное. Парень дожидался кого-то.  — Можешь сейчас задать свои вопросы. Я готова ответить.
        Гарри почему-то усмехнулся.
        — Здесь это не слишком уместно, Дженни,  — он снова оглянулся.
        Я занервничала сильнее, потому что в конце коридора показался профессор Коллинз. Еще не хватало, чтобы он увидел меня со Стайлсом. Это уже чересчур.
        — Уходи,  — пробормотала я,  — пожалуйста, Гарри. Хочешь… хочешь, я позвоню тебе вечером? Я все расскажу, только уйди сейчас. Мне совсем не нужны эти проблемы. Профессор Коллинз терпеть не может, когда студенты отвлекаются на отношения… Он подумает… что…
        Встретив смеющийся взгляд Стайлса, который даже не шелохнулся, я заткнулась, поняв, что нагородила сущего бреда. Но когда профессор направился прямо к нам, Гарри внезапно приобнял меня за плечи, незаметно для окружающих переведя руку сзади на мою шею. Он стиснул ее так, что я задохнулась от боли, но пошевелиться не имела ни малейшей возможности.
        — Сначала ты нарываешься на неприятности,  — забормотал Гарри с видом парня, который просто пришел повидаться с девушкой, что совсем не вязалось с этими словами; он изображал обходительность перед профессором, а говорил угрожающе,  — потом бегаешь от меня, как глупая дура. После просишь, чтобы я не портил тебе жизнь. Ну уж нет, детка, если мне нужна информация, я ее, как правило, получаю.  — Коллинза остановил внезапно появившийся в коридоре Сэмми, что-то спрашивая у того, конечно, по предмету, и я уставилась на приятеля расширенными глазами. Туда же взглянул и Стайлс, но после снова посмотрел на меня и заключил, чуточку встряхнув мое тело: — Только пикни и твой дружок вечером останется валяться в темном переулке с вышибленными мозгами. А теперь… Внимание, обморок…
        Рука Гарри разжалась. Я шарахнулась от него в сторону, но тут же оказалась поймана и неожиданно вздрогнула от чего-то едва ощутимо уколовшего меня под лопатку. Переведя вмиг осоловелый взгляд на Стайлса, лицо которого приобрело выражение фальшивого испуга, я ошеломленно и с большим трудом моргнула, но тело обмякло, будто в меня влили снотворное. Что на самом деле так и есть, я сообразила лишь безвольно сползая по стене. Но чьи-то руки не дали мне грохнуться, подхватив подмышки, и над головой раздался голос профессора Коллинза:
        — Что с ней? Мисс Дэвис, что такое?
        А после реплика Стайлса — странно, что я все еще слышала их и видела, хотя размыто:
        — Не беспокойтесь, профессор, я все улажу. Это моя девушка. Ей стало плохо. Я позабочусь о ней.
        — Вызвать помощь?
        И волна ужаса накрыла меня, изо всех сил пытаясь разгонать сонливость. Но, увы…
        — Нет. Я сам отвезу ее. Она давно нуждается в госпитализации. Все оттягивала, глупышка… Спасибо, сэр.
        И земля завертелась. Ориентир потерялся. Я словно растворилась во временном пространстве, улавливая лишь отрывки происходящего и еще несколько фраз, брошенные хрипловатым голосом, видимо, любопытствующим студентам: «Нет… порядок», «Я справлюсь, иди по своим делам, приятель» и «хорошего дня, профессор»…
        Грубые вибрации в его груди, к которой прижата моя голова, затем тихий пикающий сигнал открывшейся дверцы автомобиля, тепло салона, щелчок ремня безопасности.
        Мои руки, налитые свинцом. Ног будто нет. Голоса то отдаляются, то приближаются. Веки все тяжелее, но забвение не приходит…
        Тьма. После его лицо. Смотрит на меня с серьезным выражением, сведя брови на переносице. Затем его профиль. Острый взгляд, впившийся в дорогу. Руки расслаблены на руле. Все так, словно это обыденность, словно такое с ним происходит ежедневно.
        «Отпусти»,  — кажется, произношу я, но судя по его взгляду, нет, лишь хрип.
        Пора закрыть глаза. Надеюсь, это последнее, что я вижу. Иначе… мне конец.

* * *
        «Страх не отпустит до тех пор, пока ты не поймешь, что пора самой его отпустить».
        Мне показалось, что время бессовестно остановилось. Тело все еще ощущало легкую невесомость, а голова никак не хотела отрываться от подушки.
        Подушки? Точно?
        Я, приложив все усилия, провела рукой по гладкой шелковистой поверхности кровати. Да, я была уверена, что лежу на мягкой кровати. Запахи, бьющие в нос, охарактеризовали это место, как очень ухоженное: легкий оттенок дорогого мужского парфюма; немного табачного «аромата»; свежесть, исходящая от постельного белья.
        Нужно встать. Собраться с силами и подняться. Но в итоге вышло лишь покачнуться, а на второй попытке и вовсе упасть на мягкий пушистый ковер.
        Приняв сидячее положение, я поняла — если немедленно не выпью воды, то умру, просто умру на месте, так и не узнав, что со мной стряслось, и где я нахожусь. Пока что игнорируя огромное окно во всю стену, я ожесточенно сорвала с тумбочки бутылку воды. Едва хватило сил открутить крышку, но как только та отлетела в сторону, я, обливаясь, давясь и кашляя, принялась лакать спасительную жидкость. После шумно выдохнув, на несколько секунд откинулась спиной на кровать и привела мысли в порядок. Затем пришла пора припомнить, что произошло, когда это произошло и куда меня привезли.
        Итак. Главное, без паники. Еще ничего неизвестно. Может, не все так страшно.
        Да, я отчетливо помнила укол под лопатку, после как Стайлс нес меня на руках через всю территорию и, кажется, нас видели многие. Это хорошо, очень хорошо. Значит, свидетелей много. Всех же Стайлс не сможет заткнуть?
        Признаться, что-то подсказывало мне, что Гарри предусмотрел этот момент. Он будто действительно сам ждал появления профессора. Это так странно и нелогично…
        А Хейли? Что она будет делать? Она ведь станет меня искать. Ох, боже, только бы ей не досталось от Стайлса и его дружков.
        Меня пугало мое спокойствие. Вероятно, это было остаточным явлением после приема сильного транквилизатора. Я надеялась на это, потому что если причина другая, то я ее знаю — ступор. Ни слез, ни истерик, ни одной попытки выбраться. После придет апатия.
        Наконец, поднявшись, немного покачиваясь из стороны в сторону, я пересекла светлую просторную спальню, отдернула белый длинный тюль и уперлась руками в стекло огромного окна, за которым простиралась река. Могло ли это значить, что я все еще в Челси? Да. Так и было. Над рекой «висел» мост, а за ним виднелись зажигающиеся в вечерних сумерках огни Бостона и тот самый бизнес-центр транспортной компании.
        Я предположила, что здание, в котором я нахожусь, находится примерно в паре миль от моего дома. То есть вполне реально сбежать… Но…
        Где-то за дверью спальни щелкнул дверной замок, и я обмерла, ощутив, как сердце подскочило к горлу.
        Что сейчас будет? Что он сделает? Боже! Где спрятаться?!
        Я увидела дверь гардеробной, но это показалось мне слишком предсказуемым, ванна — тоже не вариант, поэтому, уже слыша медленные шаги в коридоре, я метнулась за дверь, прижалась спиной к стене и буквально затаила дыхание. Но когда ручка повернулась, успела схватить с тумбочки керамическую вазу и стиснула ее в одеревеневших пальцах.
        Дальше все происходило, как в сюжете фильма о пациентах психиатрической клиники, потому что мой вопль прозвучал как раз ненормально, будто я тронулась умом. Затем в обалдевшего от этого крика Стайлса полетела ваза. Он, черт его подери, резко пригнулся, а я, быстро проскочив мимо временно дезориентированного парня, ринулась прочь из комнаты, побежала по коридору, ужасаясь его бесконечности, и поняла, что это пентхаус. Совершенно запутавшись от ужаса и растерянности в полумраке просторной гостиной, я остановилась, лихорадочно озираясь. После, приметив еще одну дверь, чуточку приоткрытую, рванула туда, скользя по гладкой поверхности паркета, и закричала, дико испугавшись мелькнувшей справа тени. Я поняла, что начинаю задыхаться от паники, потому как эта квартира казалась необъятной, словно я застряла в каких-то лабиринтах, словно это мой личный кошмар.
        Последняя попытка: я кинулась куда-то во мрак, взвыла от того, как больно ударилась пальцами правой ступни о стойку бара, загремела стаканами, зацепив из рукой. Снова выскочила в коридор, сама себе напоминая загнанного зверька, и, сделав всего два шага к обнаруженной двустворчатой двери — явно входной — ощутила, как в мою талию с осязаемой яростью вцепились крепкие руки, оставляя синяки, и тело вдруг оказалось в невесомости, а щеку обдало горячим дыханием.
        — Отпусти! Отпусти! Я ничего не знаю! Господи! Помогите!  — орала я, извиваясь и брыкаясь.  — Отпусти меня!
        Вдруг стало светлее, и я снова вскрикнула, потому что приземлилась на кровать той же комнаты, в которой проснулась до этого. Волосы упали на лицо, а дыхание перехватило от столь неожиданного полета.
        — Идиотка…  — прошипел уже ставший ненавистным голос, и матрац прогнулся, отчего я бесконтрольно взревела во все горло, подозревая нечто ужасное, что собирался сделать Стайлс.  — Да заткнись уже! Ненормальная!  — прикрикнул Гарри, с силой рванув меня в сторону так, что я оказалась на спине, сел сверху и одной рукой зажал мои запястья.  — Слушай меня внимательно,  — процедил он, шлепнув ладонью по моей щеке, тем самым приводя меня в чувство, и стиснул пальцами подбородок, до дикой боли стиснул,  — ты будешь здесь столько, сколько мне понадобится. Не пытайся бегать от меня. Я все равно приду за тобой. И прекрати орать. Меня раздражают вопли. Просто умолкни,  — оказалось, я все еще мычу.  — А теперь я отпущу тебя, и ты не пикнешь, не издашь ни единого громкого звука.
        Я ничего не ответила. Лежала, прижатая тяжестью его веса, смотрела в его лицо и думала, как мне не умереть от панического ужаса.
        Гарри медленно отпустил мои руки, встал с кровати, а я присела, дрожа всем телом и глядя на него, как на истинное чудовище в человеческом обличье. Парень, тем временем, скинул свое пальто, провел ладонями по лицу и, подхватив стул, что стоял у небольшого столика, с грохотом поставил его прямо напротив меня. Уселся, закинул ногу на ногу, прилип ко мне взглядом и все. Он молчал. Я тоже. Мне стало неловко и дико страшно от этого пристального внимания, потому я заговорила первой:
        — Ничего не выйдет, Стайлс. Тебя… нас все видели. Все… все знают, кто приходил за мной…
        Гарри дважды постучал кончиками пальцев по своему подбородку, немного откидываясь на спинку стула, а после подался вперед, уперев локти в колени и произнес с расстановкой, чтобы дошло даже до меня, пребывающей в абсолютном шоке от происходящего:
        — Профессор Коллинз, как и другие твои преподаватели, убеждены в том, что ты в больнице после вчерашнего «обморока».  — «Вчерашнего? Я тут уже сутки?!» — Хейли ничего не скажет. Она не видела нас вместе. Но если и видела, ей не поверят, потому что все, абсолютно все уверены, что мы давно с тобой в тесных отношениях, Джен. Тебя никто не будет искать. И, кстати, твоя мать, которую так «неожиданно» отправили на операцию и лечение в Нью-Йорк, тоже остается в полнейшем неведении. А чтобы у нас с тобой все было хорошо, ты позвонишь ей и скажешь, как сильно ты загружена учебой…  — Гарри развел руками, будто фокусник, показавший мне невероятную иллюзию. Это и была иллюзия моего мира, в течении суток разрушенного и построенного заново каким-то заигравшимся ублюдком. Стайлс не улыбался, смотрел серьезно и строго, когда заключил: — Мне совсем не нужны твои припадки или истерики. Просто прими все как есть. Я узнаю то, что мне нужно, и ты уйдешь. Возможно. Если я не посчитаю тебя потенциально опасной для моей репутации. Ты ведь, как я успел убедиться, отчаянная дура, раз позволила себе вызвать на меня копов.
        Стайлс поднялся, вздыхая и оправляя снова черные, снова узкие джинсы, но на этот раз с рваными коленями, взлохматил свою «гриву», тут же пригладил ее и направился к двери, добавляя:
        — Посиди здесь одна, приведи себя в чувства. После поговорим. И да, кстати, собери осколки от вазы. Черт,  — вздохнул он со смешком,  — моя любимая ваза.
        Я снова осталась одна. Он не покинул квартиру. Я слышала, как в гостиной включился телевизор, заиграла музыка. Затем на кухне звякнули столовые приборы, хлопнула дверца холодильника.
        Желудок скрутило узлом, когда я еще раз прогнала в голове слова Стайлса. Ведь он прав. Никто не станет меня искать, даже мысли не допуская о том, что я могу бояться Гарри Стайлса, а не бегать за ним, как влюбленная идиотка.
        Только бы не плакать. Не хочу этого. Нельзя. Надо отыскать подход к этому ненормальному. Физически я с ним не справлюсь. Значит по-другому. Но, боже, как осмелиться вообще приблизиться к нему?
        Мама теперь переведена в Нью-Йорк? И как мне с ней связаться? Ох, нет, я все равно не могу рассказать ей подобное. Она с ума сойдет…
        Что я сделала? Я не понимаю абсолютно ничего. Какой-то бред. Толку от меня Стайлсу, правда, какой толк?..
        Сидя на полу у стены, я смотрела как на город стремительно опускается ночь. Встать и задернуть тяжелые шторы я не могла. Я вообще не хотела двигаться. Желудок ныл от образовавшейся в нем пустоты, а вода в бутылке уже закончилась.
        Яркие огни Бостона, простиравшегося по ту сторону реки уничтожали во мне остатки спокойствия. Я представляла, как множество людей торопятся домой, кто-то сидит в кафе, где-то парочки обнимаются в полумраке парка. А где-то… где-то моя Хейли, напуганная, явно находящаяся в недоумении, сидит и ждет от меня новостей. Или, быть может, она уже обратилась в полицию? Хоть кто-то из студентов рассказал ей обо мне? Ведь Гарри Стайлс, волочащий на руках вырубленную девушку не мог не привлечь всеобщее внимание.
        «Я здесь, Хейли, меня похитил на глазах у всех ублюдок, который считает, что мир вертится вокруг него…».
        — Да… Что ты, милая, с ней все в порядке…  — вдруг донеслось из коридора.
        Шаги Гарри стали приближаться к спальне. Я резко отвернулась, снова упрямо уставившись в окно. Поэтому когда Стайлс вошел и зажег торшер, я проигнорировала его. Но руки задрожали от страха.
        Он присел передо мной на корточки, и я совершенно остолбенела от его близости. Стайлс неожиданно сказав: «Конечно, Хейли, ты можешь с ней поговорить», протянул мне мой сотовый.
        Не веря своим ушам, я, неотрывно глядя Стайлсу в глаза, осторожно забрала телефон и проговорила:
        — Да? Хейли, это ты?
        — Боже!  — облегченно воскликнула подруга.  — Боже мой, Дженни! Ты жива! Господи! Я уже подумала самое худшее! Боже-е-е…
        — Да…
        — Слушай, я в полнейшем шоке. Гарри такой… милый? Мне сказали, он помог тебе! Я изумлена! Он отвез тебя в больницу? Ты как? Куда тебя положили? Я приеду…
        Мои глаза остекленело таращились в лицо Гарри. Он смотрел на меня спокойно, однако все равно угрожающе. Сказать, что я была удивлена — не сказать ничего, потому что меня буквально опустошили слова Стоун. Она… неужели она поверила? Что с ней такое?
        — Хейли…  — сказала я хрипло от сдавивших горло эмоций и прочла по губам Гарри: «Никаких глупостей».  — Я…  — выжидающий пристальный взгляд,  — Хейли, это ошибка…  — Что-то звякнуло, и я во все глаза уставилась на вынутый Стайлсом из-за пояса джинсов пистолет. Парень слегка приподнял брови, жестом руки показывая, чтобы я продолжала, и с моих пересохших губ слетело: — Милая, все хорошо. Я у Гарри… Он… он помог мне, да. Это правда.  — Голос зазвучал увереннее, но лишь потому, что я вмиг осознала серьезность ситуации. Это были не шутки, не детские игры. Это была темная сторона жизни этого города, о которой я не задумывалась ровно до вчерашнего дня. Вернее, поняла это уже сегодня, когда передо мной сидел Гарри Стайлс, сжимая в правой руке пистолет.  — Хейли, я вернусь, как немного поправлюсь, ладно?
        — Конечно, Джен…  — пролепетала Стоун и добавила: — Только не задерживайся. У нас же куча зачетов и тестов впереди.
        — Да, я помню.  — Внутри, в самой глубине груди зародилось сомнение в словах подруги, сомнение в ее веселости. Ведь она сама боялась Стайлса. Она знала, какой он. Что-то было не так. Ее явно вынудили убедить меня в том, что обо мне никто не станет беспокоиться… Черт, на что еще способен этот монстр с тяжелым взглядом?  — До встречи, Хейли.
        — До встречи, милая.
        Стайлс выхватил телефон, сам сбросил вызов и улыбнулся мне, говоря:
        — Хорошая девочка. А теперь,  — он снова перевел взгляд на экран сотового,  — любимая мамочка. Смотри, следи за словами, Джен, иначе мой палец нечаянно нажмет на курок. Конечно, детка, я не убью тебя, но покалечить вполне могу.
        Я не сомневалась в его угрозах, потому послушно перехватила сотовый и спустя пару гудков услышала голос мамы.
        Снова мне пришлось изображать совсем не ту, которая сейчас сидела перед жутким человеком. Я разыгрывала прилежную студентку и заботливую послушную дочь, расспрашивая маму о ее внезапном переводе в другой госпиталь. Она рассказала мне, что главный врач отдал это распоряжение, но по какой причине, никто так и не объяснил.
        Через шесть дней проведут операцию, а я сижу в заточении. Мама вернется, вероятно, спустя пару месяцев, но буду ли я жива?
        — С тобой все в порядке, солнышко? Ты какая-то расстроенная,  — мой испуганный взгляд на Стайлса, который тут же напрягся всем телом. Я заметила, как резко выделились мышцы плеч под его светлой рубашкой.  — Я волнуюсь за тебя. Ты там совсем одна.
        Мрачная тишина. Потемневшие глаза парня напротив. Пистолет в его руках. И мои слова:
        — Мама…  — Гарри навис надо мной, я вжалась в стену, зажмурившись.  — Мама, я… скучаю!
        Все прекратилось. Стайлс, приглушенно хмыкнув, встал, но не отошел. Я сидела и пялилась на его колени, а по щеке медленно скользнула слеза.
        — О-о-о… милая…  — дрогнул голос мамы.  — Все будет хорошо. Во что бы то ни стало, мы справимся. Верно?
        — Да. Да, мам, мы справимся. Я люблю тебя.
        — И я тебя, солнышко. До встречи.
        — До встречи…
        Снова повисла тишина. Я швырнула сотовый к ногам Стайлса, и тот, наклонившись, поднял его. После чего Гарри снова присел на корточки и пальцами ухватил меня за подбородок, поворачивая мое лицо к себе.
        — Не шути со мной. Я могу отпустить тебя сегодня же, но ты должна мне кое-что рассказать…
        — Если бы ты,  — додумавшись, начала я,  — хотел отпустить, то не стал бы разрушать весь мой устоявшийся мир. Ты лжешь.
        До ужасающего холодная улыбка растянула губы Стайлса, когда он кивнул и проговорил:
        — Верно. Значит надежду тебе не подавать? Окей, я понял, мисс Психология.
        Я дернула головой, освобождаясь из пальцев Гарри, и снова уставилась в окно.
        — Хорошо,  — услышала его голос, когда похититель уже встал и приблизился к двери,  — я покончу с тобой быстро, но только при условии, что ты будешь отвечать честно.  — Мой взгляд на него. Без надежды. Никакой надежды не допускать.  — Я скоро вернусь, и мы продолжим.
        Глава 6. «Не задохнуться в этой клетке»
        Холодное сердце, теплый пистолет, умирающая душа…
        Яркие глаза, унылая душа — она никогда не отпустит тебя.
        Hurts «The crow»
        Стайлс не пришел для «допроса». Он вообще покинул квартиру, после того, как ему кто-то позвонил.
        Я с пустым желудком — хотя есть уже не слишком-то хотелось — в изнеможении и с покусанными от страха и волнения губами лежала на кровати и, до сих пор не задернув шторы, смотрела в окно.
        Разговор с Хейли все еще казался странным и нелогичным. А после беседы с мамой я и вовсе раскисла. Но спасибо, Стайлс не причинил ей вреда. Вероятно, пока что…
        Спустя пять невыносимо долгих часов, когда в темноте высветились синие цифры 00:50, я вздрогнула от щелкнувшего замка входной двери.
        Спальня была заперта. Это я проверила. Потому злилась еще сильнее. За время пребывания здесь я успела осмотреть комнату, около часа просидела в ванной на полу, прикидывая, чем можно ранить Стайлса, но тут же поняла, что не сделаю этого, и вновь принялась терзать себя мыслями о ближайшем будущем. В итоге вернулась в спальню и улеглась.
        Теперь, слушая быстрые шаги Гарри, который расхаживал где-то в глубине квартиры, я надеялась, что он ко мне все же не зайдет. Однако он приблизился к спальне уже спустя десять минут, но звук хлопнувшей соседней двери принес мне облегчение. Значит там его комната?
        Я даже чуточку успокоилась и стала медленно погружаться в сон, когда неожиданно в замочной скважине два раза провернули ключ, и Гарри медленно вошел в спальню.
        Я лежала к нему спиной, спрятав лицо за прядями волос, и верила, что выгляжу как спящая.
        Парень обошел кровать. Я тихо сглотнула и сквозь чуть приподнятые ресницы разглядела его высокий силуэт, нарисовавшийся на фоне окна. Он повернулся ко мне, и я обмерла, уже во всю таращась на Стайлса, привалившегося спиной к стеклу.
        — Итак, Дженни,  — его голос прозвучал хрипло,  — поговорим?
        Я приняла сидячее положение и пообещала себе, что не буду совершать какие-либо глупые поступки ради собственной безопасности. Гарри присел все там же у окна и уставился куда-то вдаль. Он показался мне спокойным и расслабленным.
        Да, я с дотошностью рассматривала Стайлса, отмечала детали, одежду — рубашка с коротким рукавом и каким-то принтом; джинсы — запоминала татуировки. Что если потом мне нужно будет описать все это? Что если его, наконец, арестуют и мне придется рассказать о нем как можно больше? Вот я и смотрела, таращилась, неотрывно и пристально. Хотя по-прежнему чувствовала напряжение в его присутствии. Оно висело в воздухе. Бурлило и клубилось. И то, что Гарри выглядел умиротворенным, на самом деле могло быть скрытым раздражением.
        — Откуда ты знаешь Зейна Малика?  — Сердце неприятно заныло и понеслось галопом при звуке любимого имени.
        Стайлс перевел на меня взгляд.
        — Зажги свет,  — тихо приказал он, и моя рука невольно потянулась к выключателю на стене, у изголовья кровати.
        Приглушенный голубоватый свет разлился по комнате — два фонарика на потолке прямо надо мной. Здесь красиво. Нельзя отрицать. Все в бело-бежевых тонах: мягкое, ненавязчивое, теплое. Только хозяин этой красоты, этой роскоши, которой напичкана спальня, жуткий человек. И все эти примочки, плазма на полке, книги… Все это картинка его прекрасного мира, за которой скрывается гнилая душа. Потерянный человек. Ненормальный. Он думает, что ему можно все…
        — Ответь на вопрос, Джен,  — прорезал тишину его голос,  — мое терпение не резиновое. Чем быстрее я все выясню, тем скорее ты покинешь это место. Целая и невредимая.
        Пришлось глубоко вздохнуть, чтобы немного успокоиться, после чего я сказала:
        — Это было перед Рождеством. Четыре года назад. Мы познакомились с Зейном на ледовом катке. Он подошел ко мне, когда я не устояла на коньках и сильно ушиблась.
        Мой взгляд застыл на стене напротив, и я плавно погрузилась в теплые, но оттого более болезненные воспоминания. Комок подкатил к горлу, захотелось плакать. Хотя, казалось, по Зейну я выплакала все слезы за первый год жизни без него, а после пришло глухое болезненное одиночество, которое длилось все это время, пока не появился Стайлс с его наглыми вопросами о самом запретном.
        Зейн не нравился мне поначалу. Я никогда не питала слабости к подобному типу парней: смазливый, до жути смазливый. Правильные черты немного восточного лица, густо-карие глаза, пушистые ресницы и красивые губы. Но он так шутил, был так умен, мягок со мной…
        Не в силах думать об этом я прикрыла глаза, когда мое оцепенение в один миг разрушили слова Стайлса:
        — И он не сказал тебе, чем занимается?
        Это напрягло меня. Ведь было очевидно, что я совсем не знала своего парня.
        — Паршиво,  — цокнул Гарри насмешливо и пояснил: — Зейн Малик занимался со мной одним бизнесом. У нас целая команда, которая работает слажено и четко. «Крыс» в нашем коллективе не любят.  — Молчание. Я уставилась на Гарри в полнейшем непонимании. Он качнул головой он и поднялся.  — Зейн украл у моего отца очень важную вещь. Никто ее до сих пор не нашел. Соответственно, эта вещь все еще лежит в том же месте, в котором ее оставил Малик…  — Стайлс подошел к кровати и, оттолкнув мои ноги, уселся рядом.  — В клубе меня посетила одна мысль. Раз Зейн так тщательно скрывал тебя от нас, и сам тебе не рассказывал о своем занятии, то не значит ли это, что «тайником» являешься ты? Как думаешь? Хочешь выбраться отсюда в полном порядке? Или, быть может, начнешь доказывать мне, что ни черта не знаешь?
        Я действительно ничего не знаю об этом. Неужто по моему лицу не видно, насколько меня шокировали слова Стайлса? Я никак не могла прийти в себя и переварить информацию. Тугому мыслительному процессу способствовала усталость и голод. Я лишь растерянно моргала и смотрела на сидящего рядом парня.
        — Не тяни время, я просижу здесь весь остаток ночи, если понадобится. Рассказывай, что тебе известно.
        — Я… не… Я ведь сейчас впервые слышу, что Зейн… что он причастен как-то к твоим делам. Я даже не имею понятия, чем занимаешься ты сам. Откуда я могу знать что-то о вещах твоего отца? Я… я ничего не понимаю. Это ведь неправда, верно? Зейн не мог…
        Я дернулась на месте от того, с каким звуком на тумбочку обрушился кулак Стайлса. Затем крик, еще парочка ударов в стену рядом с моей головой. И неожиданно пальцы Стайлса оказались на моем горле, отчего я выпучила глаза. Он сдавил так, что я захотела блевать от подпрыгнувшего вверх желудка. Парень приподнялся и навис надо мной. На его лбу проступили вены, блеснула испарина, глаза буквально налились кровью. Я готова была проорать ему в лицо все, что угодно, лишь бы только отошел назад. Но не могла. Я задыхалась. Ноги сами собой принялись дергаться, а все мое тело поползло вниз в попытке освободиться. Я невольно пинала зад Стайлса. И тот, видимо, заметив, что мои глаза вот-вот вывалятся из орбит, процедил:
        — Живо отвечай, Джен, я не шучу,  — и его ноздри дрогнули от злости,  — просто скажи мне, что говорил тебе Зейн, что он делал, куда тебя водил? Отвечай!
        Я не могла больше. Почти отключилась, чувствуя огонь в легких. Но резко пальцы Стайлса разжались, и я, кашляя и харкая слюной, откатилась от него и упала с кровати, при этом нечаянно сорвав с тумбочки радиочасы. Я тут же схватила их, будто это как-то поможет, но так было легче. Прижавшись спиной к стене и продолжая кашлять, я держала часы наготове, собираясь, вероятно, ими запустить в Стайлса. Но я не имела представления как стану из этого выпутываться, если Гарри решит, что меня надо немного вырубить. Все мои действия были инстинктами. Я просто хотела спастись.
        — Не приближайся…  — только и удалось мне выплюнуть, сипя так, словно мои связки были прокуренными насквозь.
        Выражение лица Стайлса, взглянувшего на меня из-за плеча, надо было видеть. Он едва сдерживал смех, а после, вздохнув, встал, обошел кровать и направился прямо ко мне. И ни черта я не сделала, когда он одним рывком выдрал из моих рук часы, бросил их на кровать, осмотрел меня с головы до ног, что-то прикидывая, и от этого по моей спине скользнул липкий пот, смешиваясь с нервной дрожью.
        Он резко ухватил меня за руки и грубо, болезненно вдавил мои запястья в стену. Я, вначале замерев от шока, вдруг очнулась и принялась беспорядочно отбиваться, хрипя что-то не слишком приятное в лицо Стайлса и не понимая, что уже впала в настоящую истерику. Парень, стиснув челюсти, мотнул меня в сторону, «подрезал» ноги и словно мешок повалил меня на пол, придавив сверху своим весом, затем звякнуло что-то металлическое, и тонкий браслет наручников сомкнулся на моем правом запястье. Гарри поднялся тяжело дыша, в то время как я смотрела на него, будто впервые увидев, потянул за «железяку», вынуждая встать, и повел в ванную комнату. Там он молча приковал меня к железному поручню, что служил вешалкой для полотенец, и вышел.
        Я даже представить не могла, что он будет делать дальше? Есть ли у него границы? Что если нет, как тогда мне защищаться? Однако тот факт, что Стайлс не попытался изнасиловать меня или избить, все-таки внушал крошечную надежду.
        Я молчала, сидя на тумбочке у раковины, и снова рассматривала шикарное джакузи — трехступенчатое, выложенное бирюзовым камнем. Обстановка продуманная, богатая, но я сюда никак не вписывалась. Я не должна быть здесь. Меня вполне устраивала моя тесная квартирка с нелепым просторным коридором.
        Похититель вернулся спустя примерно полчаса: принес легкий перекус и стакан сока. Себе. Не мне.
        Я не знала, стоит ли говорить с ним, и как вообще понимать его поведение: вроде бы ничего плохого, если не учитывать, что меня против моей воли держат взаперти, но в то же время страшно и непредсказуемо.
        Стайлс был таким, что я не могла понять, как он поступит в следующую секунду. Поэтому когда он присел на одну из ступеней джакузи, мне стало не по себе. Он жевал сандвич, не сводя с меня глаз. Я умирала с голоду.
        — Дай… мне… пожалуйста…  — тихим шепотом попросила я. А что оставалось делать? Мне вот-вот грозил голодный обморок.
        — Что, прости?  — продолжая есть, промямлил Стайлс.
        Я должна повторить. Должна. О гордости не идет и речи.
        — Пожалуйста, Гарри… я хочу есть… и пить. Дай мне немного…
        Молчание.
        — Я умоляю…
        — Хм… Окей.
        Стайлс протянул мне второй сандвич, что лежал на тарелке, затем поспешно осушил стакан и отдал мне его.
        — Воды попьешь,  — пояснил он свои действия в ответ на мой вопросительный взгляд.
        Я дважды поперхнулась едой, отчего этот чокнутый лишь самодовольно хмыкнул, но даже не шелохнулся, чтобы помочь.
        Когда я проглотила сандвич, так и не поняв, чем он был наполнен, из-за сковавшей меня неприязни к Стайлсу, тот вдруг поднялся, отряхнув крошки с джинсов, и спокойно снял свою рубашку. Я ошеломленно и резко отвернулась. Сердце опять оборвалось.
        — Эй, снимай одежду, мы идем принимать душ,  — донеслось до меня, и я отчаянно замотала головой.  — Ну ты чего, Джен? Ты же у нас смелая, а мне все равно скучно, так почему бы не развлечься немного?  — Я продолжала сидеть неподвижно, все еще прикованная к стене. Он подошел ко мне и ухватил за руку.  — Ладно, я расстегну наручники, чтобы стащить с тебя эту кофточку, а ты не дергайся, поняла меня?  — И он действительно расстегнул. Мне ничего не оставалось, кроме как сидеть, опустив голову и пялиться в пол. Стайлс, между тем, быстро освободил меня от кофты и, подавшись еще ближе, потянулся к бюстгальтеру. Я задрожала, уже не скрывая, что вот-вот разрыдаюсь. Ведь это кошмар. Сущий кошмар. Я не справлюсь. Господи. Я просто не переживу.
        — Не реви,  — отрезал Гарри, лишив меня последней надежды на то, что все это шутка. Он снял бюстгальтер, стащив лямки с моих подрагивающих плеч.  — О…  — Стайлс удивленно вскинул брови и уставился куда-то пониже моей груди, на ребра; я пыталась прикрыться.  — Что это у нас?  — я снова дернулась, когда он отвел мою левую руку. Глаза Стайлса потемнели, и он переметнул взгляд на мое лицо.  — Черная бабочка? Серьезно?  — дело в том, что на прессе Гарри тоже была набита бабочка, большая бабочка, и он словно насмехался надо мной сейчас, а после я поняла, что дело в надписи. Он медленно, с паузами, издевательским тоном и кривя губы, прочел: — «Я… помню… тебя… Зейн». Какая преданность, Джен. Я изумлен.
        Стайлс тут же как-то брезгливо поморщился и отошел от меня. Он принялся стаскивать свои штаны, а я спрятала лицо в ладонях, согнувшись пополам.
        Но неожиданно парень дернул меня, поставил на пол и нервными рывками снял мои джинсы, а когда ухватился за кромку трусиков, я закричала — отчаянно и громко. Со всей дури врезала ему кулаком по плечу, отчего кисть тут же болезненно заныла, и я ринулась к двери. Но Стайлс быстро перехватил меня поперек туловища, матерясь, втолкнул в прямо в носках и трусах в большую душевую кабинку, что находилась в углу этой огромной ванной комнаты, и со злостью крутанул вентили кранов. Меня обдало вначале ледяной водой, затем горячей, и, наконец, стало терпимо…
        Я продолжала колотиться и плакать, беспомощно сжимаясь под жесткими струями, когда вдруг почувствовала пальцы на своих запястьях. На этот раз он не дергал, не кричал и наручников не было. Стайлс просто отвел мои руки от лица, заплаканного, перепуганного, и я уставилась в его грудь.
        — Ты можешь просто не бесить меня?  — спросил он холодно и отпустил.  — Нервная истеричка. Разве такие учатся на психологическом отделении?  — хмыкнув, добавил парень, и отошел назад, чтобы я снова испугалась его наготы. Я быстро отвернулась, встав лицом к стене, и тут же вновь взвыла, когда ощутила Стайлса позади себя; он привалился торсом к моей спине, уперев руки в скользкую плитку, и забормотал: — Брось, Дженни. Тебе не нужно так бояться…  — его пальцы тронули мои волосы, оголяя шею; ноги подкосились от неописуемого ужаса, а кожа покрылась неприятными мурашками.  — Не трясись. Ты не тряслась перед Зейном, правда? Тогда почему боишься сейчас? Он был таким же, как и я. Но ты ведь не отбивалась от него.
        — Пожалуйста…  — снова заскулила я.  — Не трогай меня-я-я…
        Какая мерзость. Какая же это мерзость. Я рыдала, по-прежнему стоя к нему спиной, и не сразу поняла, что все прекратилось.
        Но когда в моих руках вдруг оказалась намыленная губка для тела, я покорно ее приняла. Всхлипывая, я начала неловко тереть предплечья, и Гарри, раздраженно цокнув, плюхнул на мою голову немного своего шампуня. Он сам вымыл меня, не обращая внимания на то, как я нерешительно и боязливо отпихиваю его, и это показалось мне самым что ни на есть настоящим изнасилованием. Ведь принять душ с незнакомцем, лапающим твое тело с ног до головы, да к тому же с тем, который тебя похитил — верх идиотизма и, в некоторой степени, извращения. Но Стайлс вел себя так, словно я его какое-то очередное развлечение и ему не особо важно, что я чувствую в данный момент.
        — Может, снимешь трусики, м?  — усмехнувшись, парень снова коснулся кромки моего белья, но я вздрогнула, перехватывая его запястье.  — Окей, как знаешь. Пуританка. И прекрати меня отталкивать. Это провоцирует…
        Я все еще молчала, когда мы вышли из кабинки. Пришлось стащить мокрые носки. Гарри подхватил всю мою одежду и сбросил ее в корзину для грязного белья. После повернулся, так и не одевшись, а я снова уставилась в пол, прикрывая руками грудь.
        — Можно… мне одежду?  — просипела я.
        Стайлс, вытирающий полотенцем волосы, замер, потом подошел ко мне — я зажмурилась — и неожиданно бросил мне на плечи еще одно полотенце, что висело на стене за моей спиной. Сглотнув, я быстро обмоталась огромной махровой тканью и стала дожидаться Гарри.
        В спальне он, зайдя в ту самую гардеробную, принес темные спортивные штаны, белую футболку и бросил их на кровать.
        — Черт, девицу содержать скучно. Слишком много забот,  — Стайлс, говоря, одевался, а я ждала, когда останусь одна, но он кинул на меня взгляд и спросил: — Что стоишь? Надень это. Сегодня спишь в наручниках, ты меня немного напрягаешь.
        — Что…
        — Что? Ты слышала что?  — его голос стал грубее и глубже.  — Переоденься, иначе ляжешь в мокром.
        Я уставилась на Стайлса, как будто неожиданно отупела. Мне надоело слушать его резкий тон. Понятно, что это великая глупость с моей стороны, но я все так же стояла на месте. Гарри кивнул, мол, ясно, надел футболку, подошел ко мне, ловко завел мои руки за спину и сцепил запястья наручниками.
        Даже не заметила, как он забрал их из ванной.
        — Можешь упрямиться сколько угодно,  — раздраженный голос за спиной,  — но ты все равно не в выигрыше, Джен. Подумай, пока есть такая возможность. Может, что-то вспомнишь…  — и, слегка подтолкнув меня к кровати, Стайлс вышел из спальни, не преминув запереть дверь на ключ.
        Я не выдержу… Просто не выдержу. Как мне объяснить этому ненормальному, что я ничего не знаю, что я не помогу ему в его делах? И самое кошмарное: как справиться с мыслью, что мой погибший три года назад парень, был другом Гарри Стайлса? Или не другом вовсе?
        Я должна убраться отсюда. Только бы не навредить маме. Только бы Стайлс не тронул ее…

* * *
        Harry
        Этот чертов телефон однозначно полетит в стену, если сейчас же не перестанет звонить. Что могло понадобиться Томлинсону? Мне, конечно, привычны поздние звонки, но сейчас это бесит. Я просто хочу разобраться во всем.
        Я уставился в экран телевизора, где шел какой-то тупой сериал о супергероях. Даже не вникал в суть — мне нужен был фон, чтобы хорошенько все обдумать.
        Отец наверняка уже в курсе, что я притащил в свою квартиру девицу. Только ему пока не следует знать, с чем связано ее появление. Но надо же, как вовремя я наткнулся на Хейли в том клубе. Невольно поверишь в судьбу и все такое. Рыбка приплыла ко мне в руки. Сейчас девочка послушно играет роль. С этим проблем не возникло.
        Три года я тщетно бился в поисках пропажи, о которой узнал от отца, но он так и не рассказал подробностей. Мне нужно было знать, что он скрывает, и я пытался отыскать это. То, что отец затеял нечто важное, какую-то свою игру, я уже ничуть не сомневался. Он слишком погрузился в криминальные разборки Бостона, подмяв под себя всех.
        И вот Зейн, чертов придурок, начудил не меньше. Я считал его нормальным и преданным делу парнем, но стоило в его жизни чему-то измениться, как он тут же решил свалить. И, черт, почему я не проверил эту девицу после гибели Малика? Ведь не трудно было догадаться, что тут есть какая-то связь… Но… я не мог, мать его, я не мог проверить. Не до этого было…
        Нет, правда, Малик даже вызвал у меня восхищение. Я за три года ни разу не допустил мысли о его девушке. Все просто, этот сукин сын скрывал отношения так тщательно, что даже маленький пригород сумел умолчать об этом. Хотя, полагаю, Малик просто увозил Джен подальше от Челси. Они явно не встречались в нашем городе. Я совсем не обратил внимания на его личную жизнь. Как оказалось, напрасно. Осталось малое — узнать, что известно Дэвис. И если эта истеричка действительно не в курсе происходящего, то у меня есть более наглый способ надавить на нее и напомнить о времени, проведенном с Зейном…
        Прикрыв глаза, я откинулся на спинку дивана, невольно улыбаясь, потому что вспомнил вид этой перепуганной девчонки, стоящей передо мной в черных трусах и белых кружевных носках. Да, а в баре, когда она орала на меня, такой забитой не выглядела. Я даже немного разочарован. Хотя… Ее действия с вазой… Неожиданно…
        Усталость накрыла с головой. На часах уже почти три. Все мысли о мутном деле трехлетней давности.
        Что ж, рано или поздно я все равно узнаю подробности. Вот только теперь надо действовать иначе. Запугивания — ерунда. Есть кое-что поинтереснее. На таких, как она, это произведет нужный эффект. Не одна она разбирается в психологических фишках.
        Даже забавно как-то, я ведь тоже учился на этом факультете. Закончил бы последний курс, не случись все то… Ненавижу об этом думать.
        «Где чертовы сигареты? Терпеть не могу сигареты. Давно пора бросить. Сранная жизнь. Все псу под хвост».
        Поднявшись, я в раздражении оттолкнул ногой столик, тот с грохотом перевернулся. Пульт упал на пол, телевизор выключился. На темном экране нарисовалось мое отражение. Я прикурил, продолжая рассматривать себя в гладкой поверхности плазмы.
        Моя команда ненавидит меня. Я срать хотел на это. Пусть засунут свои претензии себе в зад.
        Энди хочет выбить из этой девицы все, что ей известно, кулаками. Но я знаю, что это значит: он пристрелит ее в первую же минуту. Чертов психопат. Мне нужно подчинение, а вовсе не ее труп. Подчинится — принесет все, что отыщет. Главное, дышать ей в затылок. Лучший способ манипуляции.
        Плевать на Луи с его пафосом. Он требует от меня более тонкого подхода. Куда тоньше? Все равно в ее квартире ни черта не отыскали. Так о чем тогда может идти речь? Но я знаю, знаю Малика, знаю, каким хитрым был этот засранец. Он наверняка отдал своей пассии украденное у моего отца, не делая акцента на этом, так, что она и представления не имеет, какой информацией обладает. Но неплохо бы узнать, что конкретно Зейн стащил из офиса… Никто так и не признался. Полагаю, отец крепко прижат, иначе не пытался бы так усиленно вернуть утраченное.
        Черт, слишком мало времени и много вопросов. Отец доберется до девчонки быстрее. Тогда конец всему. Я продолжу оставаться в неведении о его делах. Это дерьмово… Слишком дерьмово…
        Глубоко затянувшись, я отвернулся от своего отражения, потушил сигарету и направился в спальню к «студентке с татуировкой», полагая, что вполне могу напрячь ее до крайней степени, пока буду дожидаться очередного звонка Луи. Он должен перезвонить. Это важно. Я дал им время утрясти дела, теперь мне нужны подробности.

* * *
        В комнате, где она спала, стоял полумрак, и лишь свет фонарей за окном пробивался сквозь занавески. Я вошел беззвучно, присел у окна и уставился на нее. С заведенными за спину руками, скрюченная, она тихо сопела, но я был уверен — чувствовал ее напряжение — не спала.
        — Я бы сказал, что мне не хочется запугивать тебя,  — проговорил я,  — но это неправда. Я просто вижу, как ты боишься, и это приятно. Но сейчас я пришел наладить контакт, Джен. Ты же не против, если мы подружимся?  — мой голос слаще меда.  — Ведь нас ничего не сдерживает…  — я буквально ощутил, как она сжалась на кровати. Мне хотелось напугать ее до смерти, чтобы она верещала подо мной.  — Предлагаю не повторять момент с удушением. Ведь я не всегда могу контролировать себя. Понимаешь, Джен?  — да, она понимала, я заметил, как дрогнули ее плечи.
        Это лишь сильнее распалило огонь злости в моей груди. Мне хотелось, чтобы она получила сполна. Я собирался отыграться на ней за поступок Зейна, так и не разобравшись в его причинах. Что меня сдерживает до сих пор? Наверное, желание растянуть это, развести игру и дергать за ниточки. Я никогда не брал препятствие силой и напором. Даже если это партнеры. Даже если это очередная «подстилка». Я не бил женщин. Я их трахал. Вот и сейчас передо мной еще одна из…
        Я поднялся и услышал, как она задышала чаще, а когда медленно взобрался на кровать, девушка принялась отползать от меня. Ее вид ничуть меня не трогал, то есть мне вообще не было ее жаль. Если бы я успел, трахнул ее там же, в клубе.
        Я развернул ее к себе лицом одним жестким рывком. Ее руки были скованы, и это стало сводить меня с ума, потому что давало мне полную свободу действий. Я чувствовал безнаказанность своего поступка. И вот сейчас, глядя в ее покрывшиеся влажным блеском глаза, ощущая всю ее панику, ловя ее испуганный шепот, я едва заметно и холодно улыбался. Она видела все, что выражал мой взгляд. Я нарочно долго решал, что мне с ней сделать. Использовать ситуацию или нет? Она умирала от страха и отвращения. Это как наркотик — дурманит, от него сносит крышу; просто верх ненормального возбуждения. Не думал, что меня заведут такие «игры» с жертвой.
        А ведь Луи уже орал как-то о том, что я имею склонность к извращенным действиям. Он наверняка имел в виду тот случай, когда я, разозлившись на него из-за его же «косяка» с партнерами, связал этого сукина сына и отходил по ребрам. Черт, а ведь ему понравилось… Сейчас мне важна сучка Зейна и ее раскрытый ротик…
        Я поднес руку к ее губам, отчего она дернулась. Но я быстро вернул внимание Джен к себе, ухватив за подбородок, и снова провел большим пальцем по ее пересохшим губам. Вроде бы даже симпатичная. Ну, я бы сказал, есть на что посмотреть. Запах моего шампуня, исходящий от ее волос, возбудил меня еще больше, и чтобы окончательно выбить девицу из колеи, я прилег сверху, в то время как она сжала голые бедра… Чертово полотенце… Оно задралось и сбилось в области моего паха.
        Мне нужна разрядка. Сейчас же. Я просто хочу ее трахнуть. Какая мне к черту разница, что с ней будет потом?
        Убежденный в том, что поступаю вполне нормально, я нащупал в заднем кармане джинсов шуршащий пакетик и вытащил его. Мужчина и женщина. В одной постели. Ночью. Почему бы и нет? Кого волнуют причины нахождения этой девицы здесь?
        При виде презерватива ее и без того большие глаза вытаращились на меня, и голос Джен прорезался.
        — Нет, пожалуйста-а-а…  — завыла она, и я удивленно выгнул бровь, играя с ней и кладя презерватив на тумбочку.
        — Что такое? Я настолько непривлекателен?
        Она молчала. Только дрожала, как я и хотел, подо мной, и вовсе не плакала. Но часто сглатывала. Я перевел взгляд на ее губы, внимательно их рассмотрел, после — в глаза. Упрямо и пристально, так как она боится больше всего. Мои пальцы блуждали по ее плечам и ключицам. Никакой нежности. Сплошное любопытство. Она не сводила глаз с моего лица. Так забавно таращилась, что в какой-то момент я почувствовал, как внутри начинает закипать на некоторое время уснувшая ярость.
        Рывок — полотенце на полу. Вот тут началось самое интересное. Борьба. Ее вопли, наполненные ужасом, но и злостью. Да, детка, злись, так ты будешь дольше бороться со мной.
        Я мысленно порадовался, что сковал ее, иначе на моем лице остались бы следы от ногтей. Наверняка она расцарапала бы меня всего. Теперь же, будучи плененной и бессильной передо мной, она могла лишь кричать, пытаться меня укусить, и, конечно, извиваться. Я посмеивался над этой истеричкой, прижимал ее к кровати, одной рукой стягивая свою футболку.
        Мои губы уткнулись в ее шею, когда я резко дернул молнию джинсов. Это принесло небольшое облегчение. Сдерживаться сил не было. Я встал на колени, стащил штаны с бедер и, схватив презерватив, надорвал упаковку зубами, второй рукой стаскивая «боксеры». Я торопился. Знал, что вот-вот перезвонит кто-нибудь из парней. Прошло уже полчаса, а это значило, что звонок раздастся неминуемо скоро. Я быстро натянул презерватив, расправил его, встряхнул орущую Джен и дернул было ее трусы вниз с бедер.
        Фак! Все равно сотовый, лежащий у окна, заорал чертовски неожиданно и не вовремя.
        Мой взгляд замер на лице Дженни, которая — растрепанная, голая, заметно бледная даже в этом полумраке — лежала на спине, закусывая губы от ужаса и неприязни. Я хмыкнул и спрыгнул с кровати, нервно сдергивая презерватив. Я чувствовал себя более чем отвратительно в этом неудовлетворенном состоянии. Натягивая трусы и джинсы, я подхватил телефон, мысленно все равно проклиная Энди, а звонил именно он…
        Девушка за спиной шумно выдохнула, вызвав у меня приступ смеха, потому на звонок я ответил с улыбкой, и, бросив на Джен еще один многозначительный взгляд, под которым она вся сжалась, вышел из комнаты.
        Для нее сегодня могло все закончиться неплохим развлечением, если бы не Энди Бауэр. Звонок был действительно важным. Я не мог игнорировать его. Энди и Луи ездили на сделку…
        Разговор с Бауэром затянулся на целый час. После мне пришлось разбирать присланные на мой почтовый ящик бумаги, а когда с делами было покончено, я просто упал на диван в гостиной и… не помню, как вырубился.
        Глава 7. «Жизнь по чужим правилам»
        Причины внутри нас самих, снаружи только оправдания…
        Ошо
        Я ощутила его пальцы на своих запястьях и вздрогнула, испугавшись и вмиг проснувшись.
        — Тише,  — пробормотал он, освобождая меня от наручников.  — Я вернусь через пару часов.
        Ненавижу. Взять бы его пистолет и…
        Нет-нет, я не такая. Совсем не такая. Спокойно. Главное, глубоко дышать… Он больше не коснется меня. Он не повторит вчерашнего…
        Я не могла не думать об этом. Я помнила все, что он делал, все его взгляды, прикосновения, слова. Он уничтожил меня. Почти уничтожил. Оставалось совсем немного. Я не верила, что все это происходит со мной в моем родном городе. Меня словно закинули на другую планету. Я не узнавала ничего и никого. Меня втоптали в какую-то черную массу, которая залепила мне глаза, и я больше не видела красок. Так не должно быть… Он пугает меня. Я не думала, что сдамся вот так быстро, но когда он смотрел на меня, уже подозревала, что сдалась. Я не плакала, а это означало, что я вот-вот закричу от бессилия. Он видел, как я напугана, но все равно продолжал. Ему плевать на людей. Он сам не человек… Ему плевать… Я просто хочу домой…
        Постепенно злость отпустила и дрожь в теле прошла; адреналин, разбушевавшийся в крови, разлился по венам, смешиваясь с ней, а после и вовсе растворился. Я, подавленно зевнув, скрутилась калачиком, в полусне осознавая, как мне холодно, слабо потянула край одеяла на себя и беспокойно уснула…
        Голоса, раздавшиеся в коридоре, вынудили меня резко вскочить и прислушаться. Среди них я узнала тембр Стайлса. Он был не один.
        У меня дико кружилась голова от усталости и недосыпания. А сердце при одном лишь воспоминании о прошлой ночи ненормально понеслось галопом; во рту пересохло от неприятного сосущего чувства под ложечкой. Я укуталась в одеяло, скрывая обнаженное тело, и притихла.
        — О чем ты, Энди? Есть вариант получше?  — четко выговаривая слова, словно с британским акцентом, сказал Стайлс. Не замечала этого раньше.  — Мы должны разобраться в документах. Я уверен, что нас обвели вокруг пальца. И, Луис, у меня есть к тебе дело. Пора, приятель, платить по счетам. Но об этом позже… А сейчас я хочу узнать, Энди,  — тон Стайлса сменился на более вкрадчивый,  — каким образом ты попал на благотворительный прием в прошлую пятницу? Я тебя так и не встретил там, но что-то мне подсказывает, ты не хотел оказаться обнаруженным. Поделишься подробностями? Это ведь касается нас всех. Ты теперь работаешь на моего отца?
        — Это не твое дело!  — слишком нервно выкрикнул тот самый Энди.  — Ты начинаешь бессмысленную игру, Стайлс. Если твой отец догадается, что девка вовсе не твоя, а просто похищенная, он тебе голову открутит! Ты этого хочешь?
        Последовал грохот, затем ледяной голос Стайлса:
        — Может, ты ему об этом расскажешь, Энди? И напомни-ка, с каких пор я начал бояться своего отца? Если он и узнает о бывшей бабе Малика, то его вопросы будут адресованы мне, не тебе. Можешь не трястись за свой зад.
        И тут раздался мягкий успокаивающий тембр:
        — Гарри… Гарри, остынь. Давай, приятель, отпусти его. Он сейчас задохнется.
        Секундная заминка и громкий удушливый кашель.
        Я, растеряв остатки сонливости, в ужасе подтянула колени к груди, почти с головой спрятавшись под одеялом, сидя спиной к изголовью, и принялась дожидаться Стайлса, который не забыл обо мне и тут же, отперев дверь, вошел в комнату.
        Его приятели последовали за ним, и через мгновение я лицезрела двоих внешне уже знакомых мне парней. Энди, потирая горло, смотрел на меня презрительно, а вот голубоглазый улыбнулся вполне дружелюбно и присел на край кровати. Я сразу же отодвинулась.
        — Дженни, меня зовут Луи,  — представился парень.
        От него приятно пахло, и выглядел он очень ухоженным. Впрочем, Стайлс тоже следил за собой.
        Но Луи показался мне другим. Педантом, что ли? Энди — бандит до мозга костей. А Гарри, как по мне, просто сам по себе был жутковатым, когда вот так молчал, стоя у стены, скрестив руки на груди, и не сводил с меня глаз.
        Я кивнула Луи, и он добродушно подмигнул. Зная, что во всем этом может быть подвох, я не могла расслабиться.
        — Расскажи нам, пожалуйста, что тебе известно о Зейне Малике.
        «Сколько можно?»
        — Я не буду отвечать,  — мой взгляд скользнул по застывшей фигуре Стайлса и остановился на стене. От его вида мне делалось дурно. Казалось, запах Стайлса после вчерашнего просто впитался в мою кожу. По сути, так и было. Ведь я мылась его же средствами. Но не совсем то… Это нечто другое. То, что хотелось тут же немедленно стереть с себя, соскрести вместе с эпидермисом, буквально выдрать и выбросить.
        В комнате повисло напряженное молчание. Но последовавший далее звук уничтожил остатки моего зыбкого здравомыслия: что-то щелкнуло. Я резко повернула голову в сторону Энди и увидела в его руках пистолет, направленный на меня.
        Внутри все оборвалось, а внезапная тошнота просто перекрыла доступ кислорода к легким, словно их свело судорогой. Я отчаянно сдерживала себя, понимая, что меня непременно вывернет, и к тем все еще не убранным осколкам вазы прибавится кое-что менее приличное на вид.
        — Прошу вас…  — простонала я, положив ладонь на горло.  — Я ничего… не знаю…
        Рука Луи мягко опустилась на оружие, и Энди нехотя спрятал его, при этом фыркнув и обозвав меня упрямой стервой. Стайлс все еще молчал, с дотошностью и, как мне показалось, с некоторым любопытством наблюдая за мной.
        — Похоже, она говорит правду,  — обернулся на Гарри голубоглазый парень и встал.  — Тебе следует ее отпустить. Она ничем не поможет.
        Стайлс еще немного помолчал, после чего отошел от стены и бросил:
        — Идемте,  — но он вдруг притормозил. Посмотрел на осколки, затем на меня, снова на пол, приподнял бровь и отвернулся.
        Все трое вышли из спальни.
        Я опустилась на подушки, борясь со страшной опустошенностью внутри и стиснула пальцами маленький золотой медальон, что висел на шее, с гравировкой в виде бутона розы. Всегда помогало, будто я мысленно окуналась в прошлое, где все было по-другому. Но на этот раз ничего — внутри пусто. Наверное, потому, что на меня опрокинули ушат разочарования. Разочарования во всех людях. Даже Хейли изображала какую-то дурочку. Что уж говорить о Зейне, которого я хоронила, как любимого человека. Теперь… я не знаю, кого именно похоронила.

* * *
        Как мне смириться с этим? Ведь нет никакого выхода. Я сижу в этой комнате, а голоса давно смолки. Парни уехали. Я снова одна.
        В который раз изучила бежево-коричневую ванную комнату, выбросив попутно в мусорное ведро осколки; опять полюбовалась шикарной гардеробной — светлой и до педантизма продуманной; попыталась включить телевизор — не вышло. Похоже, я туповата для такого количества кнопок на пульте. Или же Стайлс просто вырубил телевизор из сети… Неважно. Совсем не имеет значения.
        Что мне здесь делать? Книги? Их предостаточно на полках, но вот уж точно сейчас не лучшее время для чтения.
        — Дженни!  — внезапно прямо за моей спиной прозвучал низкий голос, когда я опять топталась по ярко освещенной гардеробной. От неожиданности я резко обернулась и уставилась на уже переодевшегося Стайлса. До этого на нем был строгий костюм, а сейчас синий бомбер и черные джинсы.  — Иди сюда, поговорим.
        Я промолчала и вышла из гардеробной, которая теперь казалась мне намного приятнее спальни. Там все так четко и ровно разложено по полочкам, что даже не верится. Неужели эта квартира принадлежит… этому… человеку? Здесь все как-то слишком распланировано. А он не похож на того, кто планирует. Хотя… Откуда мне знать?
        Затаившись, я присела на краешек кровати, неловко оправляя свободно на мне сидящие штаны Стайлса, и подняла на него глаза. Парень что-то тщательно обдумывал, потирая легкую щетину над верхней губой. Он медленно расхаживал передо мной, наверное, несколько минут, после чего остановился и повернулся ко мне, и я вновь невольно дернулась.
        — Ты вернешься домой, Джен.  — Мои глаза стали расширяться от услышанного. Вот так просто? Я продолжала пялиться на него, будто проглотив язык.  — Послушай…
        Стайлс двинулся ко мне, но я тут же вскочила и обогнула кровать, встав у окна. Гарри с серьезным выражением лица все равно приблизился и, ухватив меня за локоть, проговорил, при этом подталкивая обратно к кровати и усаживая на прежнее место:
        — Через пару часов, может, ближе к вечеру я отвезу тебя домой. Ты должна тщательно проверить вещи Зейна. Ты ведь хранишь их у себя?  — я кивнула.  — У тебя теперь масса проблем. Мой отец уже знает, кто ты. Так что от этого плохо только тебе. Чем быстрее пересмотришь вещи, что остались от Малика, тем лучше все завершится. Понимаешь, о чем я?
        Нечто неприятное заныло в груди. Да, мне это знакомо — недоверие, ощущение витающей в воздухе лжи и недосказанности.
        — Ты хотя бы слово выдавишь?  — спросил Стайлс, выпрямляясь и отвлекаясь на зазвонивший телефон.  — Да, что тебе нужно?  — ответил он на звонок, тем временем я просто таращилась на принесенный мне Стайлсом стакан сока. Это весь мой обед на сегодня.
        Я не понимала, что им от меня надо? Какая информация? Что мог скрывать Зейн?
        Поспешно выпив сок, я озадаченно уставилась на опустевший стакан…
        — Дженни, давай не будем раздувать все до вселенских масштабов,  — закончив говорить с кем-то по сотовому, снова обратился ко мне Стайлс.  — Я просто отпущу тебя, а ты тихо вернешь мне то, что найдешь… Очень тихо, окей? Ведь матерью ты дорожишь, правда?  — Я посмотрела на Стайлса, который холодно вглядывался в мое лицо.  — Мы понимаем друг друга?
        — Да…
        — Умница. Сразу бы так. Дожидайся меня.
        — Я ведь правда… ничего не знаю,  — в который раз слетело с моих губ, и я не осознала, что произнесла это вслух, таращась в стену не мигая.
        Я ужасно устала от всего этого. Прошло только двое суток, а такое чувство, что пейзаж за окном навечно отпечатался в моих мозгах.
        Меня передернуло. Я снова вздрогнула от мыслей о вчерашнем.
        — Не имеет значения. Вполне хватит того, что ты знала Зейна лучше нас,  — отчеканил Гарри, резко огрубев. Перепады его настроения крепко меня смущают.  — Сиди тихо,  — добавил он и быстро вышел за дверь.

* * *
        Мне все еще не верилось, что Стайлс отвезет меня домой. Но, оказавшись на улице в своей одежде, в своих любимых ботинках и со своей собственной сумкой, где все так же лежали учебники, конспекты и телефон, я даже притормозила. Внимательно огляделась, пытаясь узнать улицу и предположила, что апартаменты Стайлса, как я и думала ранее, находятся на другом конце города. Прямо через мост Тобин Мемориал и прямиком на Ботсвайнс-уэй.
        Во внутреннем дворе на открытой парковке стоял ряд шикарных сверкающих машин. Гарри повел меня к уже знакомому черному внедорожнику.
        Асфальт снова был влажным после дождя. Ухоженный зеленый газон за парковкой невольно привлекал внимание, а бассейн, довольно большой для того, чтобы вокруг него могло собраться много народу, и вовсе вызвал у меня удивление. Я никогда раньше не была в этой части города, но прекрасно знала, что это элитный район. Дома здесь были искусно декорированными, четкими в своих линиях и современными. В основном терракотового и белого цветов. Вокруг ни соринки, ни одной бумажки или упаковки от чипсов.
        В общем, очень красивый и приятный для глаза вид.
        — Может, сядешь?  — бросил Стайлс, опустив стекло и высунувшись в окно автомобиля, двигатель которого уже утробно рычал.  — У меня нет времени. Захочешь полюбоваться этими местами, приезжай,  — хмыкнув, добавил он.
        Я отмерла и поспешила усесться рядом со Стайлсом.
        На город уже опускались сумерки, и алая полоса заката окрасила половину неба, будто Челси вдруг обрызгали кровью.
        Я вздрогнула от таких ассоциаций. Слишком уж мрачными они были. И молчание, повисшее в салоне, тоже было мрачным. Я словно спала, продолжала спать после того, как меня утащили из университета. Теперь вот нужно было пробудиться, но никак не выходило. Я чувствовала напряжение Стайлса, и больше всего меня пугало в нем как раз вот это молчание. Я заметила за эти несколько суток, что он становится раздражительным и агрессивным, когда вначале затихает. Как перед бурей. Сравнение, которое подходит ему.
        В той же тишине мы проехали под мостом, словно отделяющим мир простых людей от опасного извращенного мира богатых подонков. Челси уже зажег свои фонари; иллюминация магазинов ярко сверкала; люди торопились по своим делам; я ехала в машине рядом с человеком, с легкостью похитившим меня и с той же легкостью вернувшим домой. Будто это можно просто стереть из памяти. Но, честно, я бы стерла, не коснись это дело Зейна. Теперь мне точно не будет покоя, пока я не пойму, что стряслось три года назад…
        Range Rover выкатил на знакомую улицу, и только сейчас я поняла, как сильно соскучилась по Хейли, Джонни и даже по Сэму… Ох, нет, он помог Стайлсу… Не могу пока принять это. Но не скучать невозможно. Сэм хороший парень. Просто его запугали.
        Я осторожно покосилась на Стайлса, тут же отмечая его крайне сосредоточенное выражение лица. Гарри часто поглядывал в зеркало заднего вида и до меня вдруг дошло, что всю дорогу сзади кто-то настойчиво светил фарами, преследуя нас.
        «Что такое? Я не могу даже до своего дома спокойно добраться?».
        Страх окутал разум, и я вцепилась пальцами в приборную панель, с силой натягивая ремень безопасности, когда Стайлс резко выжал педаль газа, и машина рванула вперед, лихо петляя по узким переулкам.
        — Что ты делаешь?  — проорала я, озираясь.  — Мы проехали! Мы пропустили мой дом! Стайлс!
        — Умолкни!  — шикнул на меня парень, угрюмо следя за дорогой, и снова посмотрел в зеркало.  — Надо остановиться…
        Я совершенно не понимала, что происходит, но Гарри действительно затормозил в одном из тупиков и обратил свое внимание на меня.
        — Послушай,  — оглянувшись назад, ровно и четко заговорил Стайлс,  — если они на меня набросятся, не паникуешь… Поняла меня? Без истерик, Джен. Они тебе ничего не сделают. Пока что.
        — Кто?  — пискнула я, изо всех сил стараясь усмирить свой страх.
        Глаза Гарри потемнели от бушующего в крови адреналина, и я внезапно осознала, что ему все это привычно, ему нравится это, он так живет и считает происходящее нормальным. Моргая и не сводя с него глаз, я ждала ответа, но Стайлс повторил еще раз, более напористо:
        — Просто сиди тихо, поняла меня? Это мой отец,  — Гарри чуть нагнулся ко мне и вынул из бардачка записную книжку, быстро чиркнул что-то на одной из страничек и, вырвав лист, протянул мне со словами: — Номер Луи. Звони ему, когда появятся соображения насчет Зейна…
        Больше Стайлс ничего не сказал, поскольку из-за поворота проворно выехал внедорожник и с визгом остановился рядом с машиной Гарри. Парень, ничуть не волнуясь, вышел из авто, захлопнув дверцу, а я в полной растерянности уставилась в его спину. Что происходит, я не понимала абсолютно, но одно уяснила точно — мне надо держаться подальше от всей семейки Стайлс. Куда теперь деваться, я не имела представления.
        Поверить не могу, что один вечер… да что там вечер, один час в «Фелисити» принес мне массу неприятностей. Причем смертельно-опасных неприятностей.
        Я продолжала смотреть на разговаривающих. Собеседником Стайлса был мужчина в возрасте. Между Гарри и ним прослеживалось некоторое сходство. Хотя в полумраке переулка сложно было утверждать это точно. Парень, что приехал с этим мужчиной, стоял у задней дверцы машины и безропотно игнорировал происходящее. Его взгляд выражал полное безразличие, и выглядел он, как огромный шкаф. Наверняка охрана.
        Мужчина несомненно давил на Стайлса, а сам Гарри выглядел крайне спокойным и уверенным в себе, внимательно слушая его. Стайлс не шевелился, пока голос мужчины не затих. Я не вслушивалась в их разговор, предпочитая оставаться в неведении.
        Но дальше произошло совершенно неожиданное. Гарри обогнул капот машины, открыл дверцу своего Range Rover с моей стороны и сказал:
        — Выходи.
        Я остолбенела.
        — Зачем?
        Стайлс в раздражении прикрыл глаза.
        — Выйди, Джен. Отец хочет задать тебе пару вопросов.  — Взгляд Гарри был таким красноречивым, что я невольно сжалась.  — Идем. Познакомлю вас,  — пояснил он едко, когда я не шелохнулась.
        — Что…
        — Черт, Дженни, просто выйди из этой машины,  — не разжимая зубов, процедил Гарри, но поскольку я не успела отреагировать на его слова, он сам рывком буквально выдрал меня из салона, так больно сдавив мои предплечья, что я вскрикнула.
        — Гарри, мальчик мой,  — вернул меня из оцепенения грубый голос, и я вскинула глаза на приблизившегося мужчину,  — ты неисправим. Разве можно так запугивать девушку?  — и посмотрел на меня с улыбкой.  — Мисс Дэвис, мое имя Эдгар*. Я отец вот этого мерзавца.  — Я кивнула, но осталась настороженной, и Эдгар спросил прямо: — Дженни, расскажите, как вы познакомились с моим сыном?
        Вот здесь я и поняла, что ни в коем случае не должна выдать Стайлса. Ведь, очевидно, он хочет скрыть информацию о Зейне и о моем похищении. С первым я была согласна, а вот второе… Об этом захотелось проорать на всю улицу. Но рука Гарри, лежащая на моей пояснице, напряглась, и я, оторвав взгляд от лица мужчины, повернулась к Стайлсу-младшему. Мои губы невольно задрожали, когда я осознала, что вот-вот выкопаю себе могилу, но не молчать же теперь об отвратительном поведении сына известного бизнесмена. Он, в конце концов, публичный человек и должен следить за репутацией. Однако раскрывать все факты я не намеревалась, потому вновь посмотрела на Эдгара и произнесла:
        — Ваш сын… он… мы не встречаемся или что-то в этом роде,  — рука на спине сжала мою куртку, и вдоль позвоночника скользнул холодок, когда я представила, что это мои волосы, за которые дергает Гарри. Более того, сейчас, когда на моих ногах были ботинки с низкой подошвой, я оказалась ниже похителя на полголовы, что несомненно напрягало. Ведь лучше быть на равных.  — Мы просто столкнулись в клубе. Теперь он…  — я дернулась, потому что Гарри перевел руку мне на плечи, прижимая к себе. Я жутко испугалась, что дальше он обхватит мою голову и свернет шею.  — Сэр, просто ваш сын не желает принять тот факт, что он не в моем вкусе. Вот и преследует меня. Буду благодарна, если вы поговорите с ним,  — выпалила я на одном дыхании сущую глупость.
        Цепкий взгляд темных в вечерних сумерках глаз Эдгара устремился на парня, который искренне улыбался, по-прежнему не отпуская меня.
        — Гарри?  — приподнял брови мужчина, и я сразу заметила зажегшийся интерес в его взгляде. Может ли это означать, что он не поверил ни одному моему слову?  — Ты принуждаешь девушку к чему-то?
        Стайлс-младший окончательно расслабился, а мне захотелось поскорее вырваться из его объятий.
        — Отец, ты же понимаешь, что это значит?  — тихо рассмеялся парень.
        «Что у них за игры, черт возьми?».
        Эдгар задумчиво потер переносицу, еще раз окинув меня хищным взглядом, и сказал, обходя машину Гарри:
        — Поторопи Луи, парень! Мне нужны отчеты уже к следующей неделе и, Гарри,  — мужчина распахнул дверцу своего внедорожника, за рулем которого его дожидался водитель,  — не стоит скрывать от меня то, чего скрыть не можешь. Лучше тебе отпустить эту девочку…
        «Они чудовищны. Оба»,  — мысленно сказала я и проводила глазами уже отъезжавшую машину. Ведь в словах Стайлса-старшего не было ни капли понимания или сочувствия.
        — Ты начинаешь напрягать своей сообразительностью,  — быстро направившись к своему автомобилю, огибая капот, отрезал Гарри, и я заметила, как он угрюм и мрачен.
        — Я всего лишь сказала правду,  — прозвучал мой ответ.
        Стайлс остановился у распахнутой дверцы, при этом не вымолвив ни слова, и задумчиво, надменно посмотрел на меня. Мне стало неловко. Я потопталась на месте.
        — Увидимся, Джен. Иди домой,  — все так же четко произнес он.
        Я не стала дожидаться, когда снова изменится его настроение, и быстро рванула прочь из переулка, а в правой руке сжимала листок бумаги с номером телефона Луи. Зачем он мне? Кому из этой компании можно верить?
        Очевидно — никому.

* * *
        Harry
        Итак. План Томлинсона в действии. Теперь мне было абсолютно некогда заниматься этим, потому мысли Луиса пришлись как нельзя кстати.
        Я же должен был решить вопрос с еще одной сорванной сделкой из-за отказа поставщика продолжать наше партнерство; утром состоялось собрание в напряженной обстановке; новый контракт все же подписан. Работы уйма, на разборки внутри семьи времени почти не осталось.
        Отец бьет тревогу. Я прижал его к стене. Теперь я понимаю, что он заговорит о деле трехлетней давности. Несомненно заговорит. Раз отец выследил меня сегодня, чтобы, как он выразился, познакомиться с Дженни, значит все более чем напряженно для его положения. Теперь он точно попытается надавить на нее.
        Я уехал, предоставив девушку самой себе, и когда уже выкатил на главную улицу Челси, раздался запланированный звонок Стива — моего надежного охранника — и я тут же ответил.
        — Все под контролем, Стивен?  — мой твердый голос.
        — Да, Гарри, я все сделал.
        — Отлично. Люди Эдгара не следили за ней?
        — Нет, никого поблизости не было.
        — Хорошо. Квартиру проверил?  — Стив ответил, что опять так и не отыскал ничего похожего на тайник в квартире Джен, и я снова спросил: — Ты ведь помнишь, что нужно делать завтра, Стив?
        Ответ охранника без запинки:
        — Не спускать глаз с обеих. Следить за каждым шагом. Если что-то пойдет не так, «навестить» объект номер два — Хейли Стоун.
        — Верно, приятель. Отличная работа. Держи меня в курсе. До связи.
        — Да, Гарри, я понял. До связи.
        Я сбросил вызов и, выехав на мост, быстро набрал еще один номер. Пара гудков и прозвучало:
        — Гарри, слушаю.
        — Сэмми, приятель, у меня есть к тебе дельце. Подъезжай в офис.
        — Но… эм… я не один,  — ответил, запинаясь, дружок Дженни.
        Я глубоко вдохнул, прикрыв на долю секунды глаза, и еще раз на сдержанном выдохе повторил:
        — Сэм, ты не понял? Я жду тебя в офисе. Через двадцать минут наблюдаю твою задницу у себя кабинете.
        — Да… э… да, конечно. Что-то срочное? Да, я скоро приеду, само собой…
        — Тебе не говорили, что ты задаешь слишком много вопросов?  — Молчание.  — Вот это уже лучше.
        Я бросил телефон на сиденье. Теперь я узнаю точно, что было на вчерашней ночной встрече. Сэмюель Блэк расскажет об этом до мельчайших подробностей. Но вначале загляну в «Фелисити». Моя малышка поможет расслабиться. После вчерашнего я слишком сильно нуждаюсь в разрядке.
        Прикурив, я сделал радио погромче и, прибавив газу, помчался в Бостон.
        Глава 8. «На свободе, но в неволе»
        «Человеческие существа могут быть безмерно счастливы и безмерно несчастны — и они свободны в выборе. Эта свобода таит опасность, эта свобода очень трудна, потому что ответственность ложится на вас. И с этой свободой что — то случилось, что — то пошло не так. Каким — то образом человек оказался перевёрнутым вверх ногами». Ошо
        Harry
        Три года назад
        — Отвали! Отвали, блять! Суки! Убью всех! Отвали, Энди, мать твою!  — мой крик прорезал тишину ночного города, и Бауэр отошел назад.
        Примерно четыре часа утра. Я весь в крови. Почти в дерьме, если подумать. Мои запястья расцарапаны из-за гребанных ремней безопасности. Я наматывал их на руки, чтобы вытащить эту тварь из машины. Я разнес стекло с его стороны и размозжил череп этой мрази о руль. Энди, Луи и подъехавший Стив чего-то требовали от меня. Но я плевать на них хотел…
        Мои руки в крови. Я весь в крови.
        Сорвав и без того в лоскуты разодранную футболку, я почувствовал тупую боль в области ребер. Кажется, сломаны.
        Насрать. Моя машина разбита. Тоже насрать. Я выбью из этого мудака всю дурь. Эта тварь всегда переходила мне дорогу. Теперь все кончено.
        — Гарри!  — это голос Луи. Он редко так орет. Очень редко.  — Гарри, ублюдок, ты убил его! Твою ж… Гарри… он мертв!
        В моих зубах сигарета. Спасибо, Энди. Ты знаешь, что мне нужно.
        — Вот и отлично,  — я прозвучал хрипло. Огонь в голове медленно потух. Я знал, что Робин Фьерро заслужил все, что я с ним сделал. Мои руки дрожали от того, с какой силой я лупил кулаками по стеклу, а потом по роже сукиного сына.  — Педофил долбанный,  — заключил я, и все заткнулись, хотя до этого Томлинсон вопил на всю округу, какой я мудак, а Энди Бауэр просто смотрел на меня, глубоко затягиваясь моей же сигаретой. Стив уже работал. Он единственный, кто молча выполнял свои обязанности, а их у него много.
        — Ты… ты о чем?  — запинаясь от нервного напряжения, спросил Луис, подойдя ко мне и ухватив меня за плечи.
        Его прикосновения обожгли мне кожу. Я любил его теплые пальцы, но ненавидел, когда он грубел. Это моя привилегия. Еще ни разу я не коснулся его. Тогда какого хуя он трогает меня сейчас? У меня все тело болит, как будто по мне стадо слонов пронеслось, как будто каток проехался по моим костям. Вот сука. А завтра день рождения отца. Будет прием. Твою мать. Опять придется выслушивать поток дерьма.
        — Я нашел подтверждение, Луис,  — прохрипел я, снова отобрав сигарету у Энди. Стив, взвалив на плечо труп Фьерро, исчез в темноте улицы.  — Он малолеток трахал в своем гнилом клубе. Несовершеннолетних. Врубаешься? Им было по лет двенадцать, не больше. А потом эта тварь «увела» у нас двадцать тысяч баксов. Бумаги кто-то подделал, и я почти уверен, что это Малик. Я спрошу с него за все. Пусть только явится.
        — Он же в Нью-Йорке сейчас, верно? Его твой отец отправил,  — проговорил Томлинсон, проводя руками по своему вспотевшему лицу.  — Ты и Малика собираешься так же?  — приятель метнул взгляд в сторону авто Фьерро.
        Да, мне знакомо это выражение лица. Он чертовски напуган. Отлично. Пусть знает, что мразей, подобных Фьерро, у нас не любят. Я не люблю.
        — Нет. Сперва поговорю. Зейн явно что-то знает. Отец утверждает, что именно он стащил у него нечто важное. Нихрена не пойму, но очень хочу выяснить, что за дерьмо здесь творится. А Фьерро… Плевать на него. Надо убираться отсюда. Стив все сделает.  — В кармане загудел телефон.  — Да твою мать! Кто еще?!
        Я нервно выдернул сотовый из заднего кармана джинсов, нещадно перемазывая экран кровью, сплюнул на землю уже безвкусную жвачку и ответил, вышагивая к автомобилю Луиса. Парни шли впереди.
        — Гарри…  — «Что за черт? Почему у мамы такой голос?» — Гарри… о боже…
        Я врос в землю, сжимая кулак, а заодно и телефон возле уха.
        — Мама. Прекрати. Говори сейчас же…
        — Машина Зейна…
        Крик отца на заднем плане:
        — Заткнись, Энн!  — и его голос зазвучал в динамике: — Сын, мигом домой! Машина Малика слетела с моста! Он…
        Короткие гудки.
        Парни обернулись.
        Сотовый, преследуемый моим диким ревом, врезался в стену дома.

* * *
        Jenny
        Наши дни
        У каждого своя степень смелости, каждый человек по-своему воспринимает тот или иной поступок, оказавшись наедине с обидчиком. Жесток ли этот обидчик на самом деле? Имеет ли он психопатические наклонности? Подавляет ли он агрессию?
        По всем показателям Гарри Стайлс мимо. Он не был клиническим психопатом. В нем отсутствовала склонность к издевательствам. Он не подавлял агрессию. Здесь все оказалось иначе.
        У Гарри Стайлса были развязаны руки. Он не боялся наказания. Он ощущал свою власть. Он знал, как общаться с людьми и видел их слабости. Ему было плевать на чувства окружающих по каким-то своим причинам. Его собственное мировоззрение позволяло этому парню добиваться того, чего ему хочется так, как удобно для него: медленно — наблюдая за беспомощностью жертвы; быстро — оружием…
        Сложно жить после встряски. Несомненно. Я вынуждена это признать. Сложно, когда твой друг работает на жутких людей, занимающихся темными делами, а подруга упрямо натягивает на губы улыбку, громко болтая в кафе о том, как круто быть девушкой такого парня, как Стайлс.
        Да, именно так прошли три учебных дня. Я начала тихо бояться Хейли. Ее словно подменили. Она избегала встречаться со мной взглядом, не ходила больше в библиотеку без Джастини, не упоминала о том, кто такой Стайлс на самом деле, и даже не звонила мне вечерами.
        Я ненавидела его за все, что он натворил с моей жизнью, а после как ни в чем не бывало отвез домой. Да еще и с отцом познакомил. Это все настолько противно и неправильно, что я не знала, кого все же стоит поблагодарить за спасение. И я предположила — Луи. Вероятно, он переубедил Гарри, и тот отпустил меня. Но, боже, как поверить в святость этого голубоглазого парня, если он тоже причастен к делам Стайлса? А вот знать, к каким именно, мне совсем не хотелось. Я боялась, что выведаю нечто такое, от чего просто захочется немедленно улететь на другую планету. Или, как минимум, на другой материк. В Англию, например. И плевать, что отец будет не слишком доволен.
        Я просто должна успокоиться.
        Но у меня ни черта не выходило, потому что к вечеру третьего учебного дня я вдруг поймала себя на мысли, что за нами установлено наблюдение. Это настолько поразило и возмутило меня, что я, едва закончились занятия, выскочила из аудитории, протиснулась сквозь толпу недовольных сокурсников и незаметно ухватила Хейли за рукав. Она изумленно оглянулась.
        — Тихо,  — шикнула я, почти не шевеля губами, и осторожно обернулась на теряющегося в толпе парня с темными волосами. Именно его я видела все три дня то в коридоре, то в кафе, то в парке, и он точно не наш однокурсник. Кроме него, еще один, чуть постарше. Я знала, кто обычно сидел в кафе за тем столиком у окна, где теперь ежедневно устраивались эти двое незнакомцев. Это вовсе не их место.
        Незаметно шмыгнув налево, за угол, я буквально бегом ринулась на пару с Хейли к уборной. Внутрь мы влетели как две истеричные дуры, приглушенно и нервно хихикая. Перевели дух и резко кинулись друг к другу, крепко обнимаясь.
        — Убить тебя готова за все, что ты несла все эти дни,  — пробормотала я и, услышав за дверью шаги, горячо зашептала, толкая подругу к кабинке,  — быстро-быстро-быстро… Прячься…
        Дверь нагло распахнулась в тот самый миг, когда я сунула руки под струю воды, бросив свою сумку на пол. Мой прекрасно отыгранный удивленный взгляд впился в лицо темноволосого парня, который замер на пороге, осматриваясь.
        — Проблемы, приятель?  — спросила я.  — Перепутал таблички на дверях?
        — Эм… прости…  — и он, еще раз покосившись на все пять почти настежь распахнутых кабинок, ретировался.
        Я выдохнула и прислушалась. Да, ушел.
        — Хейли,  — позвала я все равно тихо.
        Подруга не вышла, только спрыгнула с унитаза и, потупив взгляд, уселась на него, перед этим громко хлопнув крышкой, и я сама приблизилась к ней.
        — Эй… Ты чего?  — я присела перед Стоун на корточки, потрепав ее по коленям, затянутым в джинсы.  — Все хорошо, милая. Я знаю, что это дело рук Ста…
        — Он,  — всхлипнув, перебила меня подруга,  — ежедневно присылает мне вот это… С того дня, как ты пропала.  — Стоун вынула из сумки свой айфон, добавляя: — Чтобы я не проговорилась и не пошла в полицию.
        Холодея от липкого страха, я взяла в руки ее телефон и в непонимании прочла: «Привет, малышка. Твоя мамочка сегодня шикарно выглядит. Эта юбка ей очень идет. Но передай миссис Стоун, что если она не перестанет так налегать на фаст-фуд, от ее сладкой попки ничего приятного не останется. Ну что ж, до завтра, Хейли. Ты же хорошая девочка, верно?».
        — Что это?  — вернула я телефон.  — Хейли, что это такое?
        Подруга зажмурилась, шмыгнув носом и дрожащими пальцами вытерла слезы, размазывая тушь.
        — Они следят за моей мамо-о-ой,  — в голос заревела Хейли, и у меня все сжалось от злости, ненависти и безысходности. Вот почему Стайлс так легко освободил меня. Потому что вовсе не освободил, а надел поводок и затянул потуже, чтобы я задохнулась к черту. У него все под контролем. Мы под его контролем. Вот и моя мама находится под наблюдением.
        — Ничего…  — обхватывая голову подруги и прижимая ее вздрагивающее от рыданий тело к себе, сказала я,  — ничего, все наладится. Мы ведь никому не расскажем, верно, Хейли? Мы должны молчать.
        Но так ли это? Когда в городе происходит подобное, нормально ли прикрывать дела таких людей?

* * *
        — О… нет-нет-нет, мам, ты не могла так сказать,  — заливисто хохоча, воскликнула я и, зажимая телефон плечом, попыталась застегнуть сумку. Но пальцы уже довольно сильно замерзли, потому что сегодня ударили легкие заморозки. В общем-то, пора было потратить часть накопленных денег на новые ботинки, поскольку мои ступни тоже не ощущали комфорта.  — И что же он на это ответил?
        — Пол расхохотался так же, как ты, милая,  — весело пролепетала мама,  — просто рассмеялся. Но я же знаю, насколько сильно ему нравится мое внимание. Он постоянно ошивается где-то рядом, уверена, даже, когда я сплю,  — и добавила громким шепотом: — Пол подкладывает в мою тумбочку всякие лакомства.
        И мы обе снова рассмеялись. Было приятно немного расслабиться после короткой беседы с Хейли в туалете и послушать об ухажере матери.
        От Стоун я быстро отвязалась, попросив ее быть осторожнее, и взяла с подруги обещание: случись что-то неприятное, она мне тут же сообщит. Не хотелось бы подвергать ее опасности.
        — Мам,  — погрустнев, позвала я, и та наверняка сразу поняла, о чем я спрошу,  — ты как? Готова к операции? Все в порядке? Может, мне приехать?
        — Нет, солнышко,  — вздохнула мама,  — не волнуйся за меня. Я справлюсь. Ты, главное, не бросай университет, учись и не думай обо мне. Все будет хорошо. Ладно?
        — Ладно,  — нехотя протянула я, надеясь, что завтрашняя операция пройдет удачно, но мне нужно было спросить еще кое-что: — Эм… слушай, тебе нужно перевести на карту денег? Или порядок? В том центре, наверное, дорогое лечение.
        Мама кашлянула, снова хохотнув, после зашептала кому-то:
        — Эй, приятель, я говорю с дочерью… Иди… Иди, Пол…  — я закусила губу, чтобы не рассмеяться.  — Да, позже загляни,  — и мама произнесла уже громко: — Милая, у меня есть деньги, не беспокойся. И твоя посылка с вещами пришлась кстати. Спасибо, моя хорошая…
        Стоп, что? Посылка?
        — Мам… О чем ты? Какая посылка?  — она помолчала, дыша в трубку, а после сказала совершенно растерянным тоном:
        — Ну как же, тот парень… Гарри… Да, точно, Гарри. Он передал от тебя привет и…
        — Да, мама, конечно,  — едва держа себя в руках, выпалила я так, словно только что об этом вспомнила.  — Я поняла, прости, забегалась… Все эти дела: занятия, работа…
        Господи, у меня руки свело от ужаса, а горло сдавило так, что, казалось, голос сядет. В переулке, который я пересекала, направляясь к автобусной остановке, внезапно стало тесно и одиноко, хотя до этого я не замечала ничего подобного. Вот теперь мне чудилось, что глаза Стайлса повсюду, что весь Бостон и Челси дышат его воздухом, и только он распоряжается, кому можно вдохнуть полной грудью. Мне, видимо, нельзя.
        — Ты совсем замоталась, Дженни,  — тихо проговорила мама.  — Но мне все же хотелось бы узнать, кто он, этот загадочный Гарри? Вы вместе учитесь?
        «Вот черт».
        — Нет, мы… э-э-э… Он старше меня. Мы познакомились случайно, так что… Мам, это ерунда. Просто Гарри как-то оговорился, что скоро поедет в Нью-Йорк, и я сама попросила его о помощи. Не думай об этом…
        — Милая, почему мне кажется, что ты оправдываешься?  — рассмеялась мама, и я невольно покраснела, ведь она была права.  — Чудесно. Я, в любом случае, приятно удивлена его галантностью. Обаятельный молодой человек… и, мне кажется, я встречала его раньше. Хм…  — мать призадумалась, и когда она собралась добавить что-то еще, я опередила ее:
        — Может быть и встречала. Челси — маленький городок,  — и тут же я сменила тему.  — Мам, тебе нужно что-нибудь еще? Я могу сама потом привезти, после операции.
        — Ничего не надо, солнышко. У меня теперь есть даже мои любимые тапочки. Как мило с твоей стороны передать мне их.
        Сердце сокрушительно рухнуло к пяткам. Этот ненормальный был в квартире мамы. Этот ненормальный в ту ночь, когда насильно мыл меня и когда едва не… черт… Он как раз вернулся из Нью-Йорка. Что еще я должна знать о Гарри Стайлсе? Ведь это наверняка лишь глупости и мелочи для него. Очевидные факты.
        До жути захотелось рассказать маме все, ведь ясно, что Стайлс навестил ее лишь для того, чтобы доказать мне — я «под прицелом». Он знал, что мама расскажет о нем. Он не сомневался.
        Мороз по коже и мой севший голос:
        — Мне тебя не хватает, мам.
        — Ох, солнышко, и мне тебя тоже. Но мы скоро увидимся, правда?
        — Конечно. Мы очень скоро увидимся.

* * *
        Я дико тосковала по Хейли и ее задорному смеху. Как так вышло, что всего один человек с его личными проблемами вдруг перевернул привычный для меня уклад с ног на голову? Он сделал это, и я искренне надеялась на справедливость. Пусть и его сломают. Я не сломлена. Но пусть это сделают с ним…
        В квартире царил полумрак. Бокал красного вина стоял на полу, где у дивана в гостиной сидела я, прислонившись к нему спиной. По ковру были разбросаны снимки. Наши с Зейном фотографии. То, что я прятала все эти три года. То, что не стремилась извлечь на свет, словно это было личным темным секретом. Да, впрочем, именно так и было. Я просто искала спасения. Вот только в чем?
        Навязчивое внимание Стайлса вернуло меня в те годы, когда мы с Зейном лишь начинали смаковать наши чувства.
        Я взяла в руки одну из фотографий. Вот в этот день мы провели совершенно нереальные три часа на аттракционах в Нью-Йорке. Зейн смог затолкать меня на Американские горки. Там я орала так, что после парень, давясь смехом, признал, что меньше всего ему хочется услышать этот визг повторно.
        «Кинг-Конг в юбке»,  — назвал меня тогда Зейн, а я ткнула его кулаком в грудь, хохоча и отвечая:
        «А ты тогда та блондинка, которую я буду таскать за собой, ползая по небоскребам».
        Парень посерьезнел, потянув меня на себя, и пробормотал в губы:
        «Я согласен. Таскай».
        Мы всегда целовались как в последний раз. От его поцелуев замирало сердце. Я была счастлива, но оттого еще сильнее боялась, понимая, что не бывает идеально, что рано или поздно нами выстроенный замок рухнет. Останутся лишь руины и пепел…
        А вот на этом снимке мы в Бостоне. Брюэр Фонтейн — центр большого парка. Там всегда довольно многолюдно. И в тот день у фонтана толпились люди, фотографируясь, просто прогуливаясь, разговаривая.
        Было жарко. Зейн подозрительно косился на меня, пока я пыталась справиться с растаявшим мороженым, которое теперь текло по моим пальцам, неприятно склеивая кожу.
        — Может перестанешь таращиться, приятель?  — шутливо возмутилась я, облизав большой палец.
        — Хм… продолжай,  — ухмыльнулся кареглазый «демон»,  — мне нравится, детка.
        — Бесстыжий,  — хохотнула я и подошла к фонтану, желая смочить хотя бы одну руку, потому что оставаться такой липкой было невыносимо.
        — Именно такой,  — раздался голос совсем близко, и я взвизгнула от обрушившихся на меня ледяных брызг.
        — Боже! Зейн! Держите его! Убью этого парня! Зейн!  — вопила я, распугивая людей, и попутно выбросила упаковку с остатками мороженого в урну.
        Мы бегали по газонам до тех пор, пока я не растянулась на траве. А как же иначе? Ведь тонкий ремешок правой босоножки предательски расстегнулся, и я наступила на него…
        Снимки, снимки, множество снимков и воспоминаний. Всего год отношений. Но какой год — наполненный теплом, страстью, нежностью, заботой. До того наполненный заботой, что больно при мысли об этом. Словно кто-то проткнул мою грудную клетку.
        Вот Зейн целует меня с характерной для его темперамента пылкостью.
        Вот я стою под дождем на его похоронах.
        Вот снова льет дождь, снова я здесь — следующий день после…
        Я всегда была там. Я приходила на кладбище Гарден ежедневно. Шесть месяцев первого года жизни без него. Последующие шесть месяцев упрямо избегала любой мысли, любого слова, любой вещи, связанной с ним.
        Но вот этот теплый свитер, что я надела сегодня, вытащив из дальней коробки, припрятанной в гардеробной, было тем, что я оставила себе. В этой же коробке раньше лежал медальон, который я ношу вновь.
        Боль притупилась, но не прошла, а вещи Зейна согревали меня. Тогда, после его гибели, я все выбросила, но фотографии, свитер и медальон не смогла. Я нуждалась в нем и наших воспоминаниях. Глупо избавляться от всего, что связывало тебя с теперь уже умершим человеком. Если он был невыносимо дорог, стоит оставить хоть что-то, ведь столкнись ты с неожиданным напоминанием о нем, уже не выкарабкаешься. Просто потому, что это окажется слишком спонтанным, слишком внезапным и оттого еще более болезненным. Лучше держать мысли о прошлом где-то поблизости, нужно привыкать к этому. Иначе никак не справиться…
        Музыка лилась по комнате. Какая-то грустная радиоволна, словно ди-джей знал, что я нуждаюсь в таком саундтреке для своей нелепой жизни.
        Я откинулась на диван, прикрывая глаза. Бокал опустел. Моя душа тоже. Я медленно погружалась в сон, уже едва различая слова очередной лирической композиции… Как же хорошо и как плохо одновременно. Мне плохо. Но не потому ли хорошо: я жива, я все еще жива.

* * *
        Погода чуточку порадовала. Светило солнце, пусть и робко выглядывая из-за тяжелых облаков, но все же светило. Я около десяти часов утра, с маленьким букетом цветов и в довольно спокойном состоянии духа пришла на кладбище Гарден. Толкнув калитку, я грустно кивнула идущим навстречу двоим женщинам, глаза которых были подернуты скорбью, и двинулась дальше. Туда, где был похоронен Зейн.
        Под ногами шуршала галька; тихо ненавязчиво чирикали птицы в кронах деревьев, что ровным рядом росли у высокого ограждения кладбища; где-то переговаривались люди. Оглянувшись, я увидела небольшую компанию мужчин. Именно они о чем-то беседовали.
        Это неудивительно, но мне жутко не нравилась тишина, зависающая над кладбищем. Стоило лишь показаться кому-то живому в этих местах, как природа будто задерживала дыхание. Поэтому я торопилась. Как всегда.
        Обошла невысокий можжевельник, повернула направо и сбавила скорость. У могилы Зейна стоял высокий мужчина. Я не узнавала его со спины, но мне почему-то сразу же захотелось умчаться прочь из этого места. И я, наверное, так и поступила бы, не обернись этот человек в сером пальто и черных кожаных перчатках.
        О боже, Эдгар…
        — Мисс Дэвис?  — фальшиво удивился он.  — Какой сюрприз.
        Я медленно двинулась ему навстречу, натягивая на лицо не менее фальшиво-заинтересованное выражение.
        — Мистер Стайлс, что вы здесь делаете?  — спросила я, наконец, подойдя к могиле, и положила на плиту букет, тут же выпрямляясь. Возможно, вышло немного нервно, потому что я дико разозлилась на Стайлса. Кто позволил им всем лезть так глубоко в чужую душу?  — Вы любите гулять в таких местах или же пришли по конкретному адресу?
        — Второе, мисс Дэвис.
        На губах мужчины блуждала легкая улыбка, в то время как глаза цепко изучали меня. Мне снова стало неприятно под его взглядом. До чего же мерзкие люди.
        — Думаю, вы тоже неслучайно здесь, верно?  — и тут же вкрадчиво: — Что вас связывало с Зейном?
        Это никогда не закончится, да? Невыносимо просто.
        — А вас?  — вскинула я глаза на Эдгара и более не отвела взгляда. Надо выдержать, отстоять свое право на сохранение личного пространства.  — Вы тоже знали его?
        Стайлс заложил руки за спину, посмотрел на надгробье, поджимая губы, а после вновь повернулся ко мне, сказав:
        — А вы мне нравитесь, Дженни,  — тяжелый взгляд говорил об обратном,  — и я вполне понимаю, о чем толковал офицер Райли. Вы слишком наивны.
        Не сообразив, о ком идет речь, я передернула плечами, и мужчина пояснил:
        — Тот самый офицер полиции, который приехал на ваш вызов в клуб «Фелисити».  — Внутри все сжалось от воспоминаний об охватившем меня отчаянии, когда я не могла отыскать Хейли.  — Скажите мне вот что, Дженни,  — мистер Стайлс чуточку подался вперед, а я, напротив, невольно отшагнула от него,  — чего хочет мой сын? Что ему нужно от вас?
        Вот что мне сказать? Как я могу ответить на такой вопрос? Ведь в любом случае, мне конец. Либо Стайлс-младший, либо старший уничтожат меня за одно лишнее слово. Я не должна покрывать Гарри, но и не могу взять и просто рассказать сейчас Эдгару обо всем.
        Поэтому я целенаправленно шагнула в темноту, в неизвестность, туда, откуда не имею представления как буду выбираться.
        — Мистер Стайлс, мне очень жаль, но я не могу сказать вам о своем прошлом ровным счетом ничего. Так же, как и о Гарри. Он правда напугал меня в клубе, подшутив надо мной и моей подругой, но не более того. Он просто зол на меня из-за того, что я вызвала полицию. Понимаете? Я ничего не знаю.
        — Думаю, девочка,  — двинулся ко мне Эдгар и встал почти вплотную; я не шелохнулась,  — ты не слишком осознаешь масштаб неприятностей, в которые тебя впутал мой сын. Он ведет нечестную игру и…
        — Как и вы, сэр,  — внутри умирая от желания убежать, перебила я.  — Вы тоже нарушаете мои личные границы. Это мои воспоминания, сэр, и вы, вы оба, не имеете права влезать в них. Я не стану отвечать на ваши вопросы. Ни на ваши, ни на вопросы Гарри. Если вы считаете себя настолько всемогущими…  — я осеклась, потому что рука мужчины, затянутая в черную перчатку, внезапно взметнулась вверх, и пальцы стиснули мое пальто на груди.
        Не столько сильна была его хватка, сколько мое дыхание перехватило от страха и неожиданности. Я тут же дернулась, сжав руку Эдгара, но холодный и до невероятного безразличный взгляд его темно-зеленых глаз приковал меня к месту. Я испуганно обмякла, краснея от напряжения, потому что Эдгар сильнее потянул меня на себя.
        — Не груби мне, девочка, в этом городе крайне много обязанных мне людей. Смотри, как бы один из них не оказал мне услугу. И запомни, если не хочешь распрощаться с матерью, лучше принеси мне то, что отдал тебе Зейн. Ты явно знаешь, о чем я. Только посмей пойти против меня, я тебя щадить не стану. Ты поняла?  — и он сильно дернул меня, так, что я шумно выдохнула.  — Не слышу!
        Он наклонился ко мне, почти прижавшись ухом к губам, и я просипела: «Поняла». Стайлс отпустил меня слишком резко, ноги подкосились от слабости и, захлебнувшись холодным воздухом, я упала прямо на могилу Зейна.
        Эдгар, наверное, ушел, я не обратила внимания, потому что меня била нервная дрожь, а плечи вздрагивали от беззвучных рыданий. Слез опять не было. Только страх, сжимающий лапы похлеще, чем Эдгар свои руки на моей одежде. Как это все надоело. Я боюсь за маму, боюсь за прошлое, которое теперь приносит мне множество неприятностей. Если все это продолжится, я должна буду покинуть Челси. Мне нужно затеряться в толпе. Убежать. Они все безумные. Настоящие безумцы с черными мыслями и безжалостными поступками. Если насчет Гарри и его способности убить близких мне людей я поначалу могла засомневаться, то теперь стало ясно, что и отец, и сын разнесут мою жизнь к чертовой матери.
        Разболелась голова, а правый бок замерз от холодной плиты, на которой я растянулась, снова тихо зовя своего парня, будто он всего лишь спал здесь, будто мог протянуть мне руку, сжать ее и сказать: «Все будет хорошо. Ты не должна бояться». Мне слишком сильно хотелось разобраться во всем. Но я все еще не видела начала этому, не знала, за какую нить потянуть, чтобы, наконец, распутать клубок.
        И тогда я решилась на звонок. Я собралась позвонить папе. Впервые за долгие годы.
        Мои руки внезапно стали послушными. Мысль о том, что я все же смогу уехать, как-то взбодрила меня, вдохновила и придала сил. Я смогла подняться, отряхнуться и даже умудрилась, вынув из сумочки пудреницу, осмотреть свое лицо в маленьком зеркальце. Приведя себя в более или менее нормальное состояние — пригладила растрепанные волосы, проверила, не размазалась ли помада,  — я решительно вынула из кармана сотовый и отыскала в списке контактов давно забытый номер, подписанный как «Фрэнки». Да, это мой отец — Фрэнк Дэвис.
        Глава 9. «Останься одна, если не боишься»
        Единственный человек на земле, которого мы в силах изменить, это мы сами.
        Ошо
        Гудок… еще один… снова гудок…
        — Слушаю.
        Меня будто обожгло. Вот уж точно не думала, что так соскучилась по этому тембру. Отец молчал. Он знал, кто звонит. Что-то очень приятное разлилось в области груди, ведь папа сохранил мой номер.
        — Кто это? Почему вы молчите?  — вернул меня с небес на землю голос отца, и я, дернувшись как паралитик, повесила на плечо сумочку и пошагала к выходу с кладбища, попутно отмечая, что осталась здесь совсем одна.
        Я собиралась в этот день пропустить все занятия, тем более что ничего важного там сегодня не ожидалось. А конспекты я всегда могу взять у Джастини. Мне нужно было поехать в торговый центр в Бостоне, чтобы немного пробежаться по магазинам.
        — Э… привет,  — выдавила я, уже проклиная себя за этот звонок.  — Это…
        — Джей?  — изумился Фрэнки. Только он называл меня так. Только его привычка врезалась мне в память так сильно.  — Что-то с мамой?
        «О да, папочка, ты выдал себя с головой, засранец! Как ты мог вообще, она же тебя любит до сих пор!».
        — Нет… то есть… Как поживаете? Как тетя Мэйди?
        Отец шумно выдохнул, после чего ответил спокойно:
        — Все хорошо, Джей, спасибо, что позвонила.
        — Да, без проблем. Мне не трудно,  — «что я несу?» — пап, мама в Нью-Йорке. Она в больнице.
        Фрэнки помолчал, громко сглатывая. Я, тем временем, успела добежать до остановки и, когда он ответил, уже села в автобус.
        — Операция?  — произнес отец строго.  — Мне стоит позаботиться о тебе, Джей? Или Хлои выберется?
        Я хотела проорать в трубку, пугая всех, кто едет в этом автобусе: «Да какого черта с тобой творится? Ты мой отец, ты обязан заботиться обо мне всю свою жизнь! Даже если это будут просто звонки раз в неделю или в месяц, мне хватит! О чем ты говоришь?». Но вместо всего этого я просто ответила, четко и холодно:
        — Нет, я в порядке, мама поправится. Ну,  — посмотрела я в окно,  — ладно, пап, пока.
        — Милая… Джей, мне жаль… э-э-э… но я на связи, да, детка? Если что-то понадобится, позвони мне.
        — Окей, пока,  — уже резче выдала я и поспешила сбросить вызов.
        Прикрыв глаза, я опустила голову и спрятала лицо в ладонях, выдыхая. Это невероятно, он спросил, нужно ли заботиться обо мне. Это просто невероятно.
        Не помня себя от стыдливого ощущения из-за своего глупого слабовольного звонка, я добралась до Бостона. Там, раздраженно шагая по улице и втягивая холодный влажный воздух, дошла до высокого здания, которое являлось торговым центром. Внутри было светло, тепло и очень уютно. Громко играла заводная мелодия, отчего мое настроение немного поднялось. Я расстегнула пальто, ослабила шарф и побрела вдоль стеклянных витрин. Вот сейчас как никогда мне нужна была Хейли. Неужели теперь из-за отморозков Стайлсов мне нельзя общаться с подругой?
        Улыбаясь сама себе, будто поехавшая мозгами, я набрала номер Стоун, на что та отозвалась еще более удивленным тоном, чем мой отец.
        — Джен, ты чего?  — многозначительно протянула она.  — Я же на занятиях.
        — Ну и что? Пропустишь следующие часы. Приезжай в Бостон. Я буду в «нашем» кафе. Понимаешь меня?
        — О… Джен… ты же знаешь…
        — Хейли,  — перебила я подругу,  — я жду тебя в кафе. Поторопись.
        Скинув вызов, я пошагала дальше и вскоре свернула к любимому магазину. Пришла пора утепляться. Пока приедет Хейли, а она точно приедет, я успею что-нибудь купить. Дальше продолжим вместе.
        Я понимала, что Гарри наверняка уже в курсе, что я позвонила и отцу, и подруге, но ведь ничего особенного я не сказала, потому мое внутреннее спокойствие вполне внушало надежду на нормальное завершение так странно и больно начавшегося дня. Лучше бы я не посещала кладбище, сейчас было бы меньше роящихся в голове мыслей.
        В общем, скинув пальто и шарф, я направилась за обновкой.

* * *
        Консультант поднесла мне уже пятую пару обуви, причем каждая из них была совершенно разного стиля: тяжелые рыжие ботинки, сапоги на высоком каблуке, зимние кроссовки и так далее.
        — Пожалуй, возьму вот эти,  — наконец, выдохнула я, указывая сверхтерпеливой молодой девушке на черные ботильоны с маленькой золотистой пряжкой и грубоватой подошвой на толстом каблуке. То, что нужно. Таким ботинком врежешь и мало не покажется.
        Да, мерзко то, что я не переставала думать о Стайлсе. Даже примеряя обувь, в уме прикидывала, больно ли ему было бы, ударь я этого парня каблуком по колену. Идиотизм.
        Конечно меня все еще пугала ситуация, сложившаяся, по сути, против моей воли. Мне навязали эту жизнь, а я страшно не любила что-либо навязанное. Принуждение — не мой конек. А вот… Гарри…
        Я должна была, наконец, подумать об этом, и мои мысли плавно переползли на ту ночь, когда Стайлс собирался… Что ж, будем честными, он хотел меня изнасиловать. Каким образом невидимые силы решили спасти мое тело и психику от него, я не знаю, но, вероятно, у них на меня есть планы. Так вовремя тогда зазвонивший телефон вызвал у меня приступ невероятного облегчения. Я едва не взревела в голос от того, как сильно была благодарна позвонившему. Однако не смогла уснуть до тех пор, пока не перестала слышать Стайлса. Он затих под утро, когда почти рассвело. Я тоже тогда уснула.
        Думала, мое сердце не выдержит такого напряжения. В тот момент, лежа на кровати в обнаженном виде и со скованными за спиной руками, я колотилась вовсе не от холода, потому что в квартире было тепло. Меня била дрожь от навсегда отпечатавшихся в голове эпизодов: глаза Стайлса; руки Стайлса; запах Стайлса. Его взгляд не отрывался от моего лица, впиваясь все глубже. Но самое жуткое то, что он не был разозленным. Гарри в тот момент выглядел абсолютно адекватным. В его глазах, горящих в свете фонарей, было только вожделение. Холод. Злоба. Ненависть. За что он так со мной? Мне не удалось этого понять. В тот миг я уже почти отключилась от осознания неизбежного. Мои бедра свело судорогой, до того сильно я их сжимала. Это было ужасающе безнадежно. Вся ситуация казалась тогда сплошной безнадегой. Но пока что меня пронесло. Однако я предчувствовала очередное столкновение с ним…
        Настроение медленно поползло до нижней отметки по шкале моей жизнерадостности. Я уже начала злиться на Стоун, которая все не являлась. Что происходит? Может…
        — О бог мой,  — просипела я себе под нос, нервно хватая на кассе пакет с покупкой, и, выходя из магазина, достала свой телефон.
        Гудки резко оборвались. Мне никто не ответил. Сбросили вызов. Я задышала глубже, прогоняя панику. В последнее время я стала слишком нервной. Мне казалось, что по всему моему телу натыкано «жучков», вся моя одежда в «жучках», и я сама — сплошной «жучок». Казалось, будто с меня не сводят глаз, и на общем фоне я стала подозревать у себя зарождение невроза. Хорошо, если не что-то похуже. Ко всему прочему прибавлялись мысли о маме, которая сегодня должна перенести операцию. Я собиралась позвонить ей после полудня. Очень надеюсь не свихнуться до того времени.
        Отойдя к смотровой площадке и привалившись к поручням, я устремила взгляд вниз, прямо на выход. Люди сновали туда-сюда, и выдернуть из всего этого бесконечного движения знакомую фигурку в темно-синем пальто было невозможно. Поэтому я продолжала терзать взором всех, кто входил в здание. Я стояла аккурат у нашего любимого кафе, куда мы с Хейли заглядывали каждый раз, когда приезжали за покупками. И вновь в моих руках оказался сотовый, и вновь я набирала ее номер, и вновь сбрасывали.
        Опять возникли мысли о приятелях Стайлса, следящих за нами на занятиях. Если Стоун не приедет через пятнадцать минут… Да, я даю ей ровно пятнадцать минут, нет, ладно, двадцать. Да, вот так. После позвоню Луи и выскажу им все, что думаю, и если Хейли у них, то я…
        — Дженни!
        Я подпрыгнула на месте и едва не выронила сотовый. Резко обернувшись на звонкий голосок, я в два шага преодолела короткое расстояние, схватила рыжеволосую девушку в зеленой куртке в охапку и прижала к себе со словами:
        — Ну ты и дура! Могла хотя бы ответить на звонки. Я чуть не рехнулась тут.
        Стоун рассмеялась, отодвигаясь.
        — Прости, мне пришлось заскочить к маме и оставить ей свой телефон, а она уже на работе, вот и не сняла трубку. Ее сотовый этим утром благополучно покончил с собой, нырнув из кармана штанов прямо в унитаз. Так что у нас на сегодня покупка телефона для меня. Пожалуй, сменю номер,  — последние слова Стоун пробормотала уже тише, и мы вошли в кафе.
        По привычке устроившись за столиком у стеклянной стены, за которой расхаживали посетителя торгового центра, мы в молчании дождались официантку, все по той же привычке заказали два супа-пюре, одну на двоих порцию картошки-фри и по чашке капучино.
        — Как твоя мама, Хейли?  — спросила я, намекая на те сообщения, что присылали ей люди Стайлса. Или он сам?
        Голубые глаза Стоун вспыхнули, а скулы тронул румянец, когда она вытаращилась на меня в изумлении.
        — Брось, Хейли, я хочу понять, почему Стайлс не дает нам нормально общаться?
        Повисло молчание, а в нем плескалось мое раздражение. Я ждала, когда подруга соберется с силами, чтобы дать мне адекватный ответ. Я так надеялась, что она сорвется и все объяснит, а потом мы вместе станем выпутываться из всего этого. Ведь мне не справиться в одиночку. Я не смогу. Пара суток наедине со Стайлсом все расставили по своим местам, дав мне понять — он опасен. И это вовсе не смешно. Я все еще боялась, что раздастся звонок, и голос в динамике моего сотового произнесет: «Вы дочь Хлои Дэвис? Она мертва».
        Поэтому я, как никто другой, понимала страх Хейли.
        — Мама в порядке, Джен,  — голубые глаза, подернутые тоской, взглянули на меня,  — мне очень жаль, Дженни, но это очевидно. Ты сама уже давно поняла, чего он добивается. Не спрашивай меня.
        Я фыркнула, разводя руками, будто капитулируя перед этими бессмысленными разговорами, но подруга подалась вперед, сжала мое запястье и прошептала:
        — Ты должна остаться одна, понимаешь? Он хочет, чтобы ты была одна. Чтобы никто не принял твою сторону. Прости…  — Стоун встала,  — я должна идти. Он причинит вред моей маме, и я просто не справлюсь, Джен. Я умоляю,  — ее голос дрогнул,  — прости.
        Меня едва не разорвало от ярости, всколыхнувшейся внутри. Казалось, мои внутренности вот-вот лопнут. Я резко вскочила, нечаянно столкнув на пол пакет с приобретенной парой обуви, и поймала буквально сбегающую от меня подругу за руку, потянув ее обратно за стол.
        — Ты… Джен… ты что?  — вылупилась Хейли.
        — Сядь,  — как можно спокойнее сказала я и принялась рыться в своей сумочке.  — Вот он,  — холодно улыбнулась я, бросив короткий взгляд на ошеломленную Стоун, севшую все же на свое место,  — номер телефона,  — поясняя, добавила я и набрала комбинацию цифр на своем сотовом.
        Черт, я даже обдумать все не успела, как тут же услышала знакомый мягкий, я бы сказала, в некоторой степени, обольстительный голос:
        — Привет, Джен.
        «Даже у него есть мой номер».
        — Луи?  — я изо всех сил контролировала себя, выдерживая решительный тон. Любое проявление каких-либо эмоций вылезет мне боком. Это, как правило, развязывает людям руки. Так что — контроль.  — Привет. Мне нужен Стайлс.
        — Как приятно это слышать,  — усмехнулся парень, и я дернулась от его шутки.
        — Нет…
        — Я понял, Джен,  — Луи проговорил это более твердо.  — Какие-то проблемы?
        — Почему ты не можешь просто позвать его или дать мне номер его телефона?
        — нетерпеливо продолжила я.
        Все это время Стоун молчала, жадно ловя каждое мое слово. Я понимала, что встала на крайне неустойчивую почву и мне придется приложить массу усилий, чтобы не подставить всех своих родных и близких.
        — Я не могу его позвать, потому что Гарри в данный момент на заседании. Ты ведь понимаешь — бизнес и все такое.
        Я прикрыла глаза, потерев лоб.
        — Тогда, Луи, будь любезен, передай ему кое-что.
        — Разумеется, что угодно, Джен.
        Вдох-выдох.
        — Я обещаю дать ему то, что он хочет, при условии, что он отвяжется от моей матери и от Хейли. И пусть прекратит писать миссис Стоун, Луи. Мне нужны гарантии…
        В динамике раздался тихий смех, отчего я невольно покраснела, почувствовав себя идиоткой.
        — Ты чересчур отчаянная, Джен, это может не понравиться Гарри…
        — Луи, мне плевать, нравится ему или нет! Просто отвяжитесь от нас! И вот еще что,  — я восстановила дыхание,  — скажи Стайлсу, что сегодня нашими… отношениями интересовался его отец. Он был на кладбище. Прямо у могилы Зейна.
        — Я понял тебя, Джен. Я все передам,  — отчеканил Луи грубовато и тут же сбросил вызов.
        Приходя в себя, я осторожно вскинула глаза на подругу и увидела на ее лице застывшую маску ужаса и непонимания.
        — Ты спятила,  — сказала она утвердительно,  — нет, Джен, я серьезно, ты просто спятила. Нам конец. Понимаешь?
        — Лучше, чем ты можешь представить, понимаю. Но я должна хотя бы как-то сопротивляться, Хейли!  — мой тон подскочил вверх.  — Вместо того, чтобы наезжать, просто поддержи меня!
        Хейли опустила голову на столешницу, утыкаясь в нее лбом, и снова повторила:
        — Нет, ты просто спятила.

* * *
        К счастью, подруга все же осталась со мной, и мы смогли немного отвлечься на свои дела. Еще около двух с половиной часов мы с Хейли таскались по магазинам, и я, конечно, потратила больше, чем намеревалась, что несомненно меня расстроило. Однако ненадолго. Новый трикотажный костюм бежевого цвета — узкая юбка до колена и чуть свободный тонкий свитер — стоил своих денег. Я едва заставила себя снять эту красоту, вертясь перед зеркалом в примерочной. Стоун оценила наряд на сто баллов из ста. А сама, в свою очередь, сидя на диване, изучала возможности новоприобретенного гаджета. Я сразу записала ее номер, чтобы никогда не упускать подругу из виду, ведь теперь неизвестно, что с нами будет и как Стайлс отреагирует на мой звонок.
        После Хейли поспешила заблокировать старую сим-карту, чтобы ее матери не пришли те угрожающие сообщения, и, купив для нее новый номер, Стоун чуточку расслабилась.
        Мы покинули Бостон около часу дня, и я, только-только расставшись с Хейли на повороте, двинулась к своему дому, на ходу набирая номер мамы.
        — Да?  — я вздрогнула от незнакомого женского голоса.
        — О… простите… Я мисс Дэвис. Хлои Дэвис — моя мать, и она, кажется, должна сегодня…
        — Да-да-да, мисс Дэвис, я поняла. Сейчас проверю, закончилась ли операция.
        — Будьте добры.
        Несколько минут молчания, только едва уловимые клики «мышью», затем парочка щелчков по клавишам.
        — Хлои Дэвис, Челси, штат Массачусетс, верно?  — уточнила дежурная медсестра, у которой находился сотовый мамы.
        — Да, все именно так.
        Я нервно сжала губы и притормозила у двери дома.
        — Так… секундочку, пожалуйста… Ох, вот она, я нашла,  — меня передернуло от напряжения,  — все в порядке, мисс Дэвис. Вашей матери провели операцию утром. Сейчас она в реанимационном отделении. Думаю, лучше позвонить ближе к вечеру. Или завтра. Мы не всегда отвечаем на звонки родственников. Телефон вернут пациентке, как только она немного придет в себя.
        Как же мне захотелось горячо отблагодарить эту милую женщину за то, что она все же сняла трубку. Иначе я просто свихнулась бы от ожидания.
        — Спасибо, мэм, спасибо вам, огромное спасибо. Вы очень добры. Я позвоню вечером. Всего хорошего, мэм.
        — Всего хорошего, мисс Дэвис,  — судя по тону, улыбнулась женщина.
        Внутри немного посветлело. На душе стало теплее. Теперь, главное, чтобы мама прошла курс реабилитации и поскорее вернулась в Челси. Так далеко от нее я не желала находиться. Вернее, я боялась оставаться без нее и оставлять ее саму. Всему есть предел, а терпению и подавно. Сколько мне еще ждать возвращения нормального течения моей жизни?
        Уже дома я, будто вернувшись из далекого полета, сообразила вдруг, что не все так просто, ведь нужно выполнить обещанное Стайлсу.
        Распаковав и разложив покупки в шкафу, я еще раз внимательно рассмотрела ботильоны, поставила их на полку в прихожей и принялась за готовку. Делать что-то долгое и нудное, времени не было, поэтому я наспех приготовила пасту с сыром и специями, в сковородке под крышкой потомила пару кусочков куриной грудки и, порезав томаты, уселась за обед.
        По ТВ шли новости. Я слушала вполуха, не особо заморачиваясь насчет происходящего в мире, поскольку в моей собственной жизни творилось полное… полный отстой. Но когда дело дошло до вещания местных новостей, я невольно покосилась в маленький телевизор старого образца, что стоял на холодильнике. Речь пошла о делах транспортной компании и о удачной покупке какой-то техники, которую совершил Эдгар Стайлс.
        О, ну конечно. Я тут ботинки приобрела, а эти ребята технику. Что ж, круто.
        Я вовсе не завидовала их богатству. Я мысленно язвила по поводу наглости и безнаказанности этих подонков, покупавших не только вещи, но и людей. Хотя кто виноват, если некоторые люди имеют свойство продаваться?
        Где-то в гостиной раздался короткий сигнал пришедшего на мой сотовый смс. Я, доедая пасту, поднялась, попутно отпила немного воды и вышла в гостиную. Телефон нашелся только спустя полчаса — время, за которое я едва не перевернула всю комнату. Конечно, он мирно лежал прямо перед моим носом, как это обычно случается у рассеянных людей — на столе рядом с видавшим виды макбуком.
        Конвертик на экране сотового открыл мне следующую информацию от незнакомого номера: Здание «Стайлс Бизнес Сервис Инк» на Баттеримарч-стрит. Тринадцатый этаж. И лучше бы тебе, Дженни, принести то, о чем ты сказала Томлинсону».
        С минуту я соображала, кто такой этот Томлинсон. После дошло, что это фамилия Луи.
        Так. Все хорошо.
        Конечно нет, все отвратительно! Но я сама напросилась. И что теперь? Прямиком в объятья монстра? Но ведь в офисе он мне ничего не сделает, правда?
        Боже, кого я обманываю? Ему плевать на мораль и все такое.
        Ладно. Теперь надо перерыть то, что у меня есть от Зейна и отвезти это Стайлсу. Но что, черт возьми, я отвезу, кроме фотоснимков? Вот это я дура. Вот это я вляпалась.
        Метнувшись к спальне, а там, распахнув двери гардеробной, я зажгла свет и вытащила три коробки, надеясь, что в том состоянии, в котором я прятала вещи после гибели Зейна, мне удалось чему-то не уделить особого внимания и среди всего этого барахла найдется что-то важное.
        Только бы отыскать это… Только бы отыскать…
        Глава 10. «Только его правила»
        Когда кажется, что в жизни все рушится, начинайте думать о том, что построите на освободившемся месте.
        Ошо
        Колени дрожали. Руки с силой прижимали к груди бумаги и пальто. На плече висела сумочка. Мой новый костюм пригодился как нельзя кстати. Ботильоны замечательно дополняли образ. Кроссовки и ветровка никак не вписались бы в атмосферу этого офиса. Здесь было слишком светло и шикарно. Я, конечно, может, и должна была бы произвести благоприятное впечатление на всех, кто увидит меня в этом здании. Однако мой сегодняшний наряд предназначался вовсе не для Стайлса и его подопечных, а для зачета у профессора Коллинза. Я готовилась. Но, зная Коллинза, меня неслабо колотило от волнения. Я была уверена в своих силах, но после случая со Стайлсом, я не знала, чего мне ожидать от профессора.
        Страх усилился. Все время, что огромный лифт с зеркальными стенами поднимался на тринадцатый этаж, я пялилась на себя, ничуть не смущаясь стоящих передо мной двоих мужчин, кидающих на мое отражение косые взгляды.
        Темный, но ненавязчивый оттенок матовой помады на губах, свободно ниспадающие выпрямленные волосы, лихорадочно горящий взгляд каре-зеленых подкрашенных глаз. Я готова. Я готова встретиться с ним… Но… кому, как не мне известно, что все это — защита. Моя реакция на стресс и страх перед ним.
        Я не знала, чего ожидать от Стайлса. Что если он возьмет и ворвется в мою квартиру, наденет на мою голову мешок и утащит снова? Эти мысли были просто невыносимы. Лучше не позволять себе подобного, иначе я точно разрыдаюсь, как подросток с нестабильной психикой. Вполне хватит того, что я испытываю при виде Стайлса, не говоря уже о поступках этого человека. Он будто на грани. Всегда. Двадцать четыре часа в сутки. Только дай ему повод…
        Итак. В моих пальцах была зажата папка с бумагами. Я нашла ее вчера. Но совсем не там, где искала раньше. О коробках, которые стояли в подвале дома, где жила моя мама, я вспомнила случайно, когда, роясь в своей гардеробной, вдруг задумалась, а куда запропастились мои коньки. Вот тогда и дошло, что я могу проверить коробки в квартире матери.
        Это оказались документы, отчеты. Кое-что было помечено ручкой, и я с ужасом поняла из всего прочитанного, что Зейн отыскал какую-то нестыковку в финансовых подсчетах, потому что его почерком было написано о том, как должно быть и как есть на самом деле. То есть это оказалось потерей большой прибыли. Я бы сказала, огромной потерей. Речь шла о нескольких десятках тысяч долларов.
        Я не тупая, и экономика у меня шла хорошо, так что не составило труда разобраться, что к чему, но напугали меня не суммы, явно кем-то украденные, а то, во что ввязался Зейн. Это было еще ужаснее, чем я предполагала…
        Раздался тихий сигнал, оповестивший меня о прибытии на нужный этаж. Дверцы распахнулись. Я сглотнула. Забыв о помаде, немного облизала губы и вышла в просторное помещение, где тут же увидела стойку ресепшн. Молодая женщина вскинула на меня пронзительные серые глаза и обнажила ряд белоснежных зубов.
        — Мисс? Вы записаны на прием?
        Я приблизилась к ней, приглушенно стуча каблуками, и кивнула, говоря:
        — Мисс Дэвис.
        — Ах, да. Вас ожидают, прошу вот сюда,  — тут же поднялась женщина, и у меня возникло впечатление, что она прекрасно знала, кто я такая и к кому пришла. Хотя, конечно, и так понятно, к кому. Видимо, весь этот огромный этаж являлся офисом Стайлса. Интересно, а его папочка ниже или выше?
        Женщина пропустила меня в кабинет Стайлса, закрыла за собой дверь, и я встала на месте. Вот тут вся моя решительность испарилась, лопнула, как мыльный пузырь. Ничего особенного, никаких эффектных поз Гарри. Он не стоял у огромных окон, не восседал на краю стола, не пил виски, звеня льдом.
        Стайлс лежал на кожаном диване.
        Он просто лежал на диване. Волосы собраны в пучок на затылке. Ноги в рыжих ботинках были скрещены и покоились на мягком подлокотнике. Правая рука закинута на спинку, левая — свешена с края дивана. В ней дымилась сигарета. Черная рубашка с мелкую белую вертикальную полоску, как обычно, была полурасстегнута и, как обычно, открывала его татуировки; на предплечьях тоже, благодаря закатанным рукавам, виднелись тату. Все тот же крестик на груди. Узкие бедра неприлично обтянуты штанами. Пожалуй, сам по себе Стайлс был до жути неприличным. Не люблю такое. Лучше прекратить на него таращиться, потому что он видит это.
        — Ты пришла,  — протянул он немного лениво и усмехнулся.
        Ямочки на щеках? Серьезно? Вот это открытие. Не замечала ранее. Вероятно, слишком боялась его. Теперь какое-то иное ощущение. Иной страх. От Стайлса исходила другая опасность, и если до этого я чувствовала его издерганность и желание решить все быстро, то теперь поняла — он растянет удовольствие. Все распланировано. Очевидно.
        — Да, пришла,  — я приблизилась к столу, шлепнула на него папку с бумагами и обернулась на Стайлса. Хорошо, что сжимала в руках пальто и сумочку, иначе он заметил бы, как сильно дрожат мои руки.
        Гарри, затягиваясь, проворно встал. Подошел ко мне. Не к столу, а нарочно ко мне. У него все нарочно. Я не дрогнула, но очень хотелось открыто шарахнуться в сторону.
        Стайлс, наклонившись ко мне, взял из-за моей спины бумаги, отошел, наконец, чуточку назад, но только для того, чтобы, открыв первую страницу, свободной рукой обхватить мои плечи, говоря:
        — Так, что тут у нас? Угу… угу… вы посмотрите, что ей удалось нарыть, а говорила, ничего не знает,  — насмешливый взгляд на меня и снова в бумаги; я поморщилась от дымящейся в пальцах Стайлса сигареты — именно этой рукой он меня и удерживал на месте — и попыталась увернуться. Гарри не позволил, резко переместившись так, что я невольно прижалась пятой точкой к столу. Стайлс — вплотную напротив меня.
        Его глаза внимательно изучали бумаги, и спустя пару минут, когда Гарри дошел до самого конца, его вид уже не выражал прежней веселости. Парень стал мрачнее тучи, и это крепко меня напрягло. Учитывая мою позу, в которой я «застряла», тихо уйти не представлялось возможным. Я опять ощутила его запах, снова накрыла волна паники.
        — Красивая помада,  — ни с того ни с сего задумчиво выдал Стайлс, все еще глядя на последнюю страницу отчета. Я сглотнула подступивший комок. Бумаги легли на стол позади меня, сигарета еще раз коснулась губ Стайлса, и затем его пальцы ткнули ее в пепельницу, что была там же — на столе. Зеленые глаза скользнули по моему лицу, и я, затаив дыхание, поймала их взгляд.  — Какая ты умная, Джен. И красивая, когда вот так наряжаешься для меня,  — четкий запах сигарет перед моим лицом.
        Не слишком это люблю, но тут, кажется, отдает… шоколадом? Вероятно, да. Мило. Стайлс и шоколадный наполнитель сигарет. Не весело, Джен, совсем не время для шуточек.
        — Я… я не для тебя,  — смогла ответить я, но тут же испуганно выдохнула, когда парень, резко сбросив пепельницу, бумаги, еще какую-то канцелярскую мелочь, ухватил меня за талию и рывком усадил на стол.
        Я с одичавшим видом вцепилась в рубашку на его плечах и уперлась в него настолько, насколько могла. Он не отодвинулся. Нагло потянул вверх юбку на моих бедрах, без особого труда раздвинул мои ноги и встал между ними. Я отползла назад, но Стайлс вернул меня на место, одну руку положив мне на бедро, вторую — сзади на шею, поверх волос, и немного сжал пальцы.
        — Ты когда несла эти бумаги, не думала, что я все пойму?  — Стайлс скользнул ладонью мне под юбку, я дернулась, ухватив его за локоть и предупреждая дальнейшие действия.  — Ну, ты чего, детка, это приятно. Давай попробуем.
        — Отойди,  — очень даже решительно отрезала я,  — убери свои руки. Сейчас же.
        Губы с ароматом шоколада прямо у моих губ.
        — А иначе что?  — спросил Стайлс.  — Ударишь? Ты это умеешь, я уже понял. Любишь пожестче, девочка?
        Только без паники. Тут я в безопасности. Не станет же он…
        Черт, Джен, распахни глаза, да ему все равно, даже если здесь будет стоять толпа людей!
        — Давай-ка, Дженни, мы сделаем с тобой вот что,  — Гарри так и не отодвинулся, только взгляд перевел с губ прямо в глаза, в самую душу,  — ты сейчас выйдешь отсюда и отправишься в свой университет. Изобразишь там прилежную студентку. Передашь от меня привет профессору Коллинзу, а вечером, этим вечером, милая, я заеду за тобой.
        — За… зачем?
        Стайлс выпрямился, но руки не убрал, фиксируя меня на месте. Он улыбнулся и проговорил так, будто я произнесла нечто ужасно идиотское:
        — Я тут подумал,  — будничный тон и пальцы переместились с моей шеи на лицо, коснулись подбородка; вторая рука соскользнула, наконец, с бедра. Дышать. Главное, дышать.  — Раз уж мне рассказали о тебе кое-какие любопытные вещи, к примеру, о том, как ты связалась со своим папочкой, то стоит уделить тебе побольше внимания. Лететь за тобой в Манчестер; ломиться в дом мистера Дэвиса на Уилл-стрит, 35; объяснять ему что-то… На это совершенно нет времени, Джен. К тому же мой отец не дремлет и крайне в тебе заинтересован, и вот это уже проблема номер два, потому как ты можешь отнести вещи Зейна ему. А мне совсем не нравится такой расклад.
        — Стайлс!  — я спрыгнула со стола, лихорадочно оправила юбку и схватила упавшие на пол пальто и сумку.  — Ты же обещал! Ты обещал!
        — Я? Обещал?  — приподнял брови парень.  — Шутишь? Ни разу ни одного обещания, Джен, я тебе не давал,  — его ноздри дрогнули в раздражении.  — Не надо орать на меня, окей? Ты что думала,  — он ткнул пальцем с сторону рассыпанных у стола бумаг,  — принесешь мне это, и я забуду о твоем существовании? Серьезно? Ты допустила мысль о том, что я ни о чем не догадаюсь? Тебе известны фамилии наших поставщиков! Тех, кого тебе знать не полагается. О чем ты говоришь, Джен?  — Стайлс опять двинулся на меня.  — Ты во всем разобралась.
        — И не пыталась,  — спокойно качнула головой я и направилась к двери, обогнув парня.
        — О, нет-нет, детка,  — рассмеялся Гарри, поймав меня за локоть,  — так не пойдет.  — Он снова грубо развернул меня. Я так устала от этой боли, он уже в который раз хватает меня так, словно я кукла, что с моих губ невольно сорвалось:
        — Стайлс! Прекрати так делать!
        На мгновение он замер. Я тоже. Но встретив его взгляд, я повторила уже тише:
        — Прекрати так делать. Мне больно.
        — Вот и чудесно,  — кивнул Стайлс с серьезным выражением лица,  — запомни как тебе больно. Чтобы меньше нарываться на неприятности.
        — Я и не нарывалась, вы сами ко мне привязались,  — горькое замечание.  — Я принесла тебе документы и мне плевать, что вы там чудите, а ты даже не оговорил условия. Мне нужно, чтобы ты перестал преследовать Хейли, и не ездил больше к моей матери. Ты просто ненормален.
        — Все сказала? Отлично. Дыши ровнее, Джен. Выдаешь себя с головой.
        — Ты ненормален,  — повторила я тихо и поторопилась к выходу.
        — Я заберу тебя с занятий, детка,  — насмешливо бросил Гарри, за пару секунд до того, как за моей спиной хлопнула дверь.

* * *
        Harry
        — Луи, живо ко мне,  — отчеканил я и швырнул айфон на стол.
        Пройдясь по кабинету, я встал у окна, уперев руку в холодное стекло.
        Что за чертова идиотка? Могла хотя бы солгать, что не читала отчетов. Но она читала, она прочла эти бумаги. Теперь она может привлечь к нам лишнее внимание.
        Если она додумалась снять копии отчетов, я повыдергиваю ей руки. Вот же…
        — Гарри?  — голос за спиной вернул меня в реальность, и я резко обернулся.
        Подойдя к бару у стены, я плеснул в стакан немного бурбона и подошел к Томлинсону. Самоуверенный ублюдок. Слишком уверен в себе. Что ж, он прав, его шкура крайне ценная в нашем бизнесе.
        Отодвинув бумаги, принесенные этой девчонкой, я присел на край стола, в то время как приятель опустился в кресло напротив меня. Я сунул в его руки стакан — не пью в офисе — и, глубоко вздохнув, проговорил тем тоном, который означает — я серьезен и зол:
        — Скажи мне, Луис, как у нас с документацией?
        Я внимательно сканировал лицо Томлинсона, но он и бровью не повел, когда спокойно спросил:
        — О чем ты? Что-то стряслось?
        Я никому не доверял в этой компании, но Луи был немного ближе других. Потому я хорошенько все обдумал, помолчав, и сказал:
        — Приходила Джен.
        — Я понял,  — хохотнул Луи, взглядом указав на разбросанные по полу папки, карандаши, ручки и прочую ерунду.  — И как? Вы снова не поладили? Тебе нужно быть нежнее с ней, если хочешь, чтобы она привела тебя к…
        — Она принесла вот это,  — прервал я насмешливую речь приятеля и протянул ему черную папку.  — Прочти. До конца.
        Луи внимательно просмотрел бумаги и на последней странице приподнял удивленно брови. Я замер в ожидании его ответа. Реакция Томлинсона оказалась крайне спокойной. Это немного напрягало, но я не торопился с выводами, предоставляя приятелю возможность подумать.
        — Это те самые деньги, что украл тогда Фьерро?  — спросил Луи, вскинув на меня глаза.  — Мы же разобрались с этим.
        — Посмотри на дату отчета,  — предложил я, взглядом указывая на папку в руках приятеля, и тот открыл первые страницы, а я продолжил: — Эти бумаги даже в руки мне не попались, понимаешь? Отчет составил отец. Сам. Спроси меня, Луи, когда он занимался подобным? Ты прекрасно знаешь ответ: никогда. Значит, что?
        — Вот черт…  — потерев светлую щетину на подбородке, выдавил Луис, и опять посмотрел на меня.  — Ты думаешь, это правда? Неужели твой отец проводит такие махинации?
        — Мы все занимаемся этим, Луи, сам знаешь. Но чтобы вот такие суммы…  — я поднялся и прошелся по кабинету, размышляя о прошлом, вспоминая, что тогда говорил Малик, чем он занимался в нашей команде.  — Луис,  — я оглянулся на притихшего и тоже погруженного в раздумья приятеля,  — Зейн не мог слететь с моста без чьей-либо помощи.
        — Я только что подумал об этом же. Его убрали. Но кто и зачем?
        — Отец вряд ли,  — тут же отвергнул я сорвавшееся было предположение с губ Томлинсона. Я понял, что он заподозрил именно Эдгара.  — Ему не было смысла. Если отец искал украденное Маликом, то, скорее, постарался бы припугнуть его, отследить его родственников. Хоть кого-то… Но мы уже тогда знали, у Зейна никого не было,  — я медленно поднял глаза на приятеля, который буравил меня заинтересованным взглядом, уже явно сообразив, к чему я клоню,  — кроме подружки. Луис, мы должны это сделать. Ты понял меня?
        Томлинсон встал, оправил свой серый жилет, надетый поверх белоснежной рубашки, и подошел ко мне. Он встал очень близко, заглянул в глаза, и я уставился на него, немного ухмыляясь.
        — Только не вляпайся, Гарри,  — попросил он сипло и облизнулся,  — я очень тебя прошу, не нарвись на гнев Эдгара. Не хочу, чтобы он как прошлый раз… чтобы ты…
        — Хватит,  — твердо пресек я попытки приятеля напомнить о моих разборках с отцом, но он не унимался, сказав:
        — Не хватит, Стайлс. Ты едва не умер тогда. Хочешь повторить? «Быки» твоего папаши — отморозки, и, кстати, Энди частенько шатается с ними по клубам. Будь осторожен.
        — Энди — придурок!  — рявкнул я, обойдя Томлинсона.  — Ему бы только палить во всех из оружия, в этом весь кайф его жизни. Ты еще не понял?  — чиркнула зажигалка, и я жадно затянулся, уловив запах духов Дэвис, исходящий от моих пальцев. Все равно не хочу сдерживать себя при ней, что бы там не говорил Луис.  — Энди не наигрался. Ему нравилось, когда я был таким же, как он, а стоило только завязать с бесконечными пьянками и «коксом», как Бауэр мигом свалил. Предсказуемо.
        Томлинсон тяжело вздохнул. Я посмотрел на него и повторил:
        — Луи, мы должны это сделать. Позвони Стивену. Пусть отправляется по указанному адресу.
        — Хорошо, я понял. А что с ее матерью? Она бросится в полицию.
        Я сжал переносицу, дымя сигаретой, и, взяв со стола айфон, отыскал номер комиссара Андерсона.
        — За дело,  — кинул я еще один взгляд на Томлинсона,  — я сам позабочусь об этом.
        Луи кивнул и покинул кабинет. В трубке долго тянулись длинные гудки, пока, наконец, слишком занятой комиссар полиции не снял трубку:
        — Морган, приятель, как ты?  — наигранно-весело выдал я, падая на диван.
        — Спасибо, Гарри, все хорошо. Как дела с бизнесом?  — посмеиваясь, проговорил мужчина.
        — Все отлично. Сам знаешь, мы продвигаемся вперед.
        — Да… эм… только, видимо, что-то не так, Гарри, раз ты позвонил,  — перешел на более серьезный тон мой давний знакомый. Собственно, именно благодаря мне и «высокому проценту раскрытых дел», Морган Андерсон быстро перебрался в кресло комиссара полиции. Если и сейчас окажет услугу, то его заработок повысится вдвое.
        — Да, есть кое-что, Морган. Посодействуешь?
        — Без проблем, Гарри.
        — Вот и славно…

* * *
        Jenny
        Не знаю, с какой попытки мне удалось переключиться мыслями на три вопроса, напечатанных на белом листе бумаги, которые раздал нам профессор Коллинз, но все же удалось. Я так усердно учила эту тему, а теперь вот из-за дурацкого похода в офис к Стайлсу никак не могла успокоиться.
        Я должна сдать на отлично, иначе конец. Коллинз, увидев меня тогда со Стайлсом, точно не спустит мне этого с рук. Я готовилась. Я готова.
        Да, профессор смотрел на меня. Я несколько раз поймала его пристальный взгляд в полупустой аудитории. Мороз по коже. Ненавижу, когда влетает из-за учебы. Это бывало редко, но бывало, и тогда меня сильно расстраивала моя неуспеваемость, которая на самом деле и не считалась таковой, но я «любила» себя накручивать. Отвратительная черта характера.
        Хейли не было на зачете. Я старалась не думать об этом. Мало ли что у нее могло случиться. Мне самой сейчас вполне хватает проблем, ведь вечером за мной обещал приехать Стайлс. Что еще ему нужно, я не имела понятия, и видеться с ним точно не хотела…
        Мой лоб покрылся испариной, когда профессор Коллинз объявил о том, что осталось тридцать минут.
        Это мало. Это очень-очень мало для третьего вопроса. Я не знаю, как на него ответить. Боже, я правда не знаю.
        Паника накрыла меня волной. Я сжала губы, зажмурилась и вдохнула поглубже, чтобы не вскочить и не убежать отсюда. Идиотизм. Я не стану плакать. Глупости. Коллинз не позвонит моей матери из-за моего провала, потому что она в больнице. И она так… Господи!
        Меня подбросило на месте: мама так и не позвонила. Она не очнулась? Что с ней?
        Дыхание перехватило. Мысли понеслись с такой скоростью, что я едва поспевала строить предположения, едва могла думать, едва могла дышать.
        Я должна немедленно взять себя в руки. Что за черт со мной происходит? Я никогда не была такой издерганной. Никогда ничего не боялась настолько сильно, как сейчас. Что не так? Ведь все под контролем. Я в университете, сижу на зачете, Коллинз… ох, нет, он снова таращится…
        — Десять минут, мисс Дэвис,  — будто катая на языке приторный мед, произнес профессор и растянул свои потрескавшиеся тонкие губы в циничную улыбку.  — Вы готовы сдать работу?
        Я кашлянула, заправила за ухо прядь волос и ответила:
        — Нет, сэр,  — мой короткий взгляд на часы.
        — Да-да, продолжайте.
        Я уткнулась глазами в черные строки, которые стали отплясывать на белом фоне листа, смежила веки, снова глубоко вдыхая, и медленно выдохнула. Итак. Мне конец.
        Да, Джен, просто смирись с этим.
        Коллинз предвкушал мое падение. И я это поняла сразу, а стоило тоненьким стрелкам на циферблате часов сдвинуться вперед, как минуты беспристрастно растаяли прямо на моих глазах. Я даже не пыталась что-то исправить. Просто отложила ручку в сторону, сквозь гул в ушах услышала голос профессора, объявившего, что работы необходимо немедленно сдать, и откинулась на спинку скамьи.
        Постепенно аудитория опустела. Я продолжала сидеть, опустив голову, и ждать сокрушительную речь Коллинза.
        Я услышала шаги и шорох жесткой ткани пиджака профессора, когда вокруг уже висела абсолютная тишина. Он поднялся ко мне, приглушенно сопя, потому что явно страдал от своего круглого живота, хотя в целом полным не был, и присел на один ряд ниже.
        Я подняла на него глаза. Чего уж тут смущаться? Теперь можно таращиться в ответ и делать вид, что я совсем не расстроена.
        — Мисс Дэвис, вы не сдали работу,  — прозвучал прокуренный голос Коллинза, и я молча подсунула ему свой лист.  — Так-так,  — принял он его и внимательно прочел то, что я успела написать. Мне было любопытно, и я наблюдала за лицом профессора.  — Что ж… печально, мисс Дэвис, вы не смогли раскрыть такую простую тему. Хотя на две более сложные ответили верно. Забавно. Вы ведь знаете, я составляю вопросы так, чтобы студент действительно проявил знания, используя свою логику и даже интуицию. А вы, мисс Дэвис, витали в облаках все полтора часа. Я понимаю… конечно понимаю…  — «Сейчас начнется».  — Ваш ухажер, он сейчас мешает вам учиться. Это весьма неприятная ситуация, Дженни. И я даже не представляю, что мы можем сделать для улучшения вашего балла.
        Его липкие масляные глазки уперлись в меня таким взглядом и так неожиданно, что меня едва не вывернуло от дурноты, что застряла в горле. Потому я сглотнула, буквально подавившись воздухом, и осторожно сложила свои книги в сумку.
        — Вы, я понимаю, Джен, подготовились сегодня, надеясь, что я прощу вам прогулы,  — продолжил уничтожать меня Коллинз, а я впервые посмотрела на него совершенно другими глазами.
        Он был жалок. Как я могла бояться его? Он жалок. Его действия и мысли абсолютно низменны, как и он сам. За внушаемым студентам страхом он скрывал вот это подлое ничтожество.
        Я смотрела на него и не могла понять, как так получилось, что все его боятся? Это глупо. Просто немыслимо.
        — Не думаю, профессор, что понимаю вас,  — ответила я ровно, хотя нехватка кислорода все же принимала более серьезные масштабы. Я начинала паниковать.  — Пожалуй, мне пора. Занятий больше нет,  — я встала и повторила еще раз: — Мне пора.
        Выйдя в проход, я быстро пошагала вниз по ступенькам, как вдруг изумленно дернулась, потому что мой локоть оказался зажат пальцами Коллинза.
        — Сэр?  — приподняла я брови. Мой тон прозвучал угрожающе.  — Не прикасайтесь ко мне.
        — Ох, ну что ты, Джен, мы ведь оба знаем и понимаем, что со Стайлсом… это не надолго. Он тебя скоро отошьет. Так что не переживай за него. Я позабочусь об этом.
        — Сэр!  — выкрикнула я, выдернув руку, и отошла назад.
        Мои громкие шаги зазвучали в пустой аудитории, будто грохот барабанов, так я торопилась, сбегая вниз. Главное, не растянуться по пути, а то вряд ли удастся встать.
        — Дженни! Мисс Дэвис!  — выкрикнул за спиной профессор.  — Я занижу вам балл, если вы немедленно не остановитесь! Стойте! Дженни, стой!
        Я притормозила только у двери, резко оглянувшись на Коллинза. Тот медленно спускался вниз.
        — Послушай, Джен,  — выплевывая слова, проговорил он,  — я не буду груб с тобой, девочка, тут все через это проходят. Даже твоя подруга «отрабатывала» свой балл, так что…
        Я раскрыла рот, в недоумении уставившись на профессора.
        — Что вы несете? Хейли? Что за глупости?
        — Не глупости, милая,  — Коллинз подошел ко мне, но держал дистанцию,  — спроси ее сама. Вон в той подсобке…  — он указал рукой на дверь своего кабинета.  — В прошлом году… А что делать, Дженни, за все нужно платить. Мое время тоже ценно…
        — Да что за черт…  — прошептала я,  — открывая дверь и спиной вперед выходя в коридор,  — я расскажу о вас директору. Вас вышвырнут…  — меня колотило от омерзения, и я буквально морщилась, говоря все это,  — вас выпрут на улицу…
        — Брось, Дэвис,  — шикнул профессор, понижая голос и оставаясь в аудитории,  — не будь идиоткой. Думаешь, директор не в курсе? Какая ты глупая дура. Раз тебя трахает Стайлс, это вовсе не значит, что теперь ты под его защитой. Не все его боятся.
        Я моргнула, приводя мысли в порядок. Мой заледеневший взгляд еще раз скользнул по мерзкой фигуре Коллинза, а затем, качнув головой, я развернулась и пошла прочь. В голове совершенно не хотело укладываться то, что я узнала о подруге, о самом Коллинзе… И эта его бравада насчет Стайлса… Что-то мне подсказывало, что будь тут Гарри, профессор и слова не выдавил бы. Настолько отвратительна была его уверенность в собственной непоколебимости, что даже парочка — отец и сын Стайлсы, не казались настолько гадкими. Хотя, боже, несомненно все происходящее вокруг выглядело нереальным, будто показанным мне в шутку. Я не верила, что оказалась во всем этом. Уму непостижимо. Просто страшная безысходность…
        Глава 11. «Не в то время, не в том месте»
        Рай там, где распускаются цветы твоего истинного Я. Ад там — где твое Я топчут, а тебе что-то навязывают.
        Ошо
        Хотя бы одна хорошая новость на сегодня: Стайлс не приехал. Когда я вышла на парковку, на ходу попрощалась с тремя ребятами из нашей группы, что разговаривали у машины одного из студентов, то дальше с облегчением перебежала дорогу и направилась к остановке. Но, не имея желания задерживаться на улице дотемна, я поймала такси и поехала в Челси.
        Вечер окутывал город. Шел снег, мокрый и холодный, залепляя ветровое стекло машины, и водитель сквозь тихий звук мелодии, что играла по радио, бубнил себе под нос ругательства по поводу такой погоды. Мы ехали медленно из-за плохой видимости, и я прокручивала в голове все, что со мной произошло за этот день. Если так пойдет и дальше, я потеряюсь во времени, ведь никогда прежде на мою голову не сыпалось столько событий. Ладно, если бы все это было чем-то радостным, но, увы, отрицать нельзя — я в дерьме. По уши. Это уж точно.
        Вздохнув, я вдруг поняла, что водитель поглядывает на меня в зеркало, будто ожидая чего-то, и мне пришлось неловко улыбнуться, заерзав на сиденье.
        — Я говорю, для зимы рановато, мисс, правда?  — видимо, во второй раз проговорил мужчина.
        Я улыбнулась шире и кивнула, отвечая:
        — Да, это верно. Середина ноября, а такая жуть на улице. Сейчас все растает, и мы начнем «убивать» обувь.
        — То-о-чно,  — довольный тем, что беседа поддерживается, сказал водитель.  — Я хоть на машине, а вы студентка? Наверняка по автобусам шатаетесь.
        — Да, приходится.
        — Ну, ничего-ничего. Автобус — тоже хорошо.
        — Эм… да…
        Меня спас от этого нелепого разговора звонок сотового, и я, мысленно возблагодарив небеса, вытащила его из кармана. Мама! Счастью не было предела, когда в динамике зазвучал родной голос. Я, не смущаясь, вопила на весь салон, как рада ее слышать и, не узнавая себя, перебивала маму, заваливая ее вопросами. Водитель все еще косился, но, похоже, он любил шумных клиентов, потому что кивал моему разговору и даже что-то поддакивал, словно тоже участвовал в этом. Я не удержалась и улыбнулась ему опять. Приятный человек…
        — Спасибо, сэр, сдачи не надо,  — протянув мужчине купюру довольно крупного достоинства, я выскочила из такси, когда мы остановились на повороте к моему дому. Мама «висела» на линии.  — Удачного вечера!  — пожелала я улыбчивому водителю и захлопнула дверь.
        — Милая, не жалей денег, я думаю, у меня тут кое-что останется,  — предложила мама, а я уже шагала в сторону дома,  — тем более страховка покрыла большую часть расходов. Я почти ничего не потратила. И вот еще что,  — мама загадочно хмыкнула, и я спросила:
        — Что ты задумала?
        — Мне звонил Фрэнк, Дженни,  — довольно строго, но все же самонадеянно сказала мать,  — и я уверена, что это твоих рук дело, но все-таки спасибо, милая. Мне было приятно, что он… и Мэйди не остались равнодушны к моей ситуации. И… эм… милая… Ты ведь не будешь против, если я после курса реабилитации слетаю в Англию? Я так давно хотела там побывать. Обещаю, что не стану выдергивать волосы твоей тетушке.
        Я невольно хохотнула и ощутила совершенно откровенное облегчение от такой новости. Все же как бы там ни было, но лучше маме уехать. Я, конечно, дико по ней скучаю, но там, я уверена, она будет в большей безопасности, чем здесь.
        — Милая?  — позвала мама, когда мое молчание затянулось, и я встрепенулась, отвечая:
        — Да, конечно, мам! Это отличная идея!
        — Эм… ты издеваешься, да?
        — Почему?
        Мама вздохнула.
        — Я была уверена, что мне придется тебя уговаривать, а тут…
        — Мам, я убеждена, ты должна полететь в Англию. После пережитого…  — я запнулась, уронив ключи от квартиры, когда приблизилась к двери дома, и поспешила их поднять,  — там другой воздух, другая, более спокойная атмосфера. Потренируешься британскому акценту, в конце концов,  — усмехнулась я.  — У отца с этим проблем нет. Его речь очень забавная.
        — Это точно,  — рассмеялась мама и тут же ахнула, видимо, от боли.
        — Эй, мэм, не могли бы вы поосторожнее?  — проворчала я в трубку.  — Ты же только после операции. Не хохочи.
        — Ладно… Это действительно опасно,  — согласилась мама.  — Кстати, я не сказала тебе самое главное, Кейси неожиданно отправили в командировку,  — проговорила мать, имея в виду миссис Стоун.  — Она мне звонила около часа назад. Так странно… Кейси показалась мне крайне растерянной. Ей пришел приказ от самого комиссара. Казалось бы, куда можно отправить простого служащего в департаменте полиции, который занимается бумажными делами? Но для нее внезапно отыскалось важное дело.
        Я задумалась. Войдя в темную квартиру, я тут же зажгла свет в коридоре, уже на автомате кинула взгляд на кухню, куда падал свет, и стянула с шеи шарф.
        На волосах таяли мелкие снежинки, оставляя капли воды, которые скатывались на мои плечи, и я рукой взбила уже снова завившиеся от влажности кудри.
        — А что странного в этой командировке?  — поинтересовалась я, раздеваясь.  — Куда Кейси поедет?
        — Во Флориду. Вот в том-то и странность. Какое вообще отношение имеет департамент полиции Челси к департаменту Флориды? Это все так неожиданно и нелогично…  — мама вздохнула,  — но все же Кейси довольна. Когда она выезжала за пределы Бостона? Я, между прочим, хотела позвать ее в Манчестер. Так что… ох, Джен, а ты не сможешь пропустить недельку занятий? Может, вместе слетаем к Фрэнку?
        «Нет уж, это самая нелепая ситуация, которая может быть в семье. Мой отец и родная сестра матери. Спасибо, не горю желанием».
        — Э… мам… у меня небольшие проблемы с социальной психологией, поэтому… Давай без меня, ладно? Обещаю выйти на связь и пообщаться с отцом, когда ты будешь там. И…  — я неловко замялась и поплелась в сторону кухни.  — Мама, ты ведь действительно хочешь навестить их? Ты уверена?
        — Проблемы с предметом?  — взволнованно спросила мама.
        — Брось, ты же знаешь, я справлюсь. Ответь на мой вопрос, мам, «не спрыгивай».
        Мать подумала немного или просто подбирала ответ, но после сказала без запинки:
        — Да, я уверена, Дженни. Я соскучилась по сестре. Что бы между нами не произошло, я простила ее. Мне сложно, конечно. Очень сложно, однако я должна покончить с обидами и жить дальше, тем более что… Кхм…
        — Э-э-эй, да ты втюрилась,  — рассмеялась я и поставила на плиту чайник. Мои руки замерзли. В общем-то, я вся сильно промерзла, потому после манипуляций на кухне, пошла в ванную, собираясь понежиться в воде, послушать музыку и просто отдохнуть.  — Ты же явно оставила свой номер телефона тому парню. Пол, кажется, верно?..
        Мы поболтали еще немного, и мать все же рассказала мне о своем ухажере, признавшись, что он действительно ей нравится. После мы распрощались. Мне стало намного легче. Теперь над мамой хотя бы не нависала угроза в виде ужасного диагноза…
        На кухне засвистел чайник. Я поспешила на этот сигнал, вскочив с бортика ванной, которая уже наполнялась водой, поднимая пышную ароматную пену.
        Огромная чашка горячего чая, беспощадно калорийные пирожные с кремом, которые я купила вчера, и моя довольная улыбка на лице. Подумав о том, что пора включить музыку и, в конце концов, позвонить Хейли, я развернулась, чтобы покинуть кухню, как тут мой взгляд неожиданно наткнулся на лист бумаги, сложенный вдвое. Он был оставлен у микроволновки, и это точно не моя работа. Я не забывала никаких своих конспектов, документов и прочего.
        Отставив чашку и держа во второй руке покусанное пирожное, я взяла лист и развернула его.
        «Прости, детка, у меня не вышло забрать тебя сегодня. Возникли неотложные дела. Но ты не скучай, я рядом. Проведи этот вечер, как тебе захочется. Твой Гарри».
        Я не стала удивляться, на моем лице не отразилось ни одной эмоции. Я чувствовала, что осталась беспристрастна к обнаруженной записке. Я просто смяла ее и, распахнув дверцу под мойкой, выбросила этот комок бумаги в мусорное ведро.
        Снова в моей руке кружка чая, во второй — кусок пирожного. Я ушла в комнату, чтобы посмотреть телевизор, пока наберется достаточно воды. Меня совсем не заботило то, что Стайлс был здесь в мое отсутствие. Я знала, что у него теперь есть ключи от моей квартиры и номер моего сотового. Он взял его еще там, в «Фелисити», я поняла это. Меня не пугало все, что он делал за моей спиной, выворачивая мою жизнь так, как ему выгодно, я боялась совсем другого. Того, что не могу ничего сделать ему в ответ. Я бессильна. У меня нет таких широких возможностей. Нет таких денег.
        Банальный пример: Стайлс утащил меня из университета — все решили, что он мой парень и что мне действительно стало нехорошо. Никто не заподозрил его в чем-то плохом и противозаконном. Зато если бы я на глазах у всей публики запустила в Стайлса… чем-нибудь… да он бы меня… в порошок. Или, как минимум, в суд подал бы. Вот в чем разница между нами. И эта разница велика, словно черная пропасть, которая отделяет мою жизнь от его жизни. Стайлс не заботится об этой разнице, потому что у него свои планы, свои дела, свое прошлое, которое неумолимо связано с моим.
        Я вдруг поймала себя на мысли, что холодею, вспоминая о Зейне. Мне совсем не хотелось думать о нем плохо, не разобравшись в случившемся, но очевидный факт его лжи вгонял меня в ступор. Я поверить не могла, что он постоянно лгал. И скрывал от меня что-то… Я не знала, как все это принять…
        В конце концов, оставив чай в комнате, я включила по TV музыкальный канал, прибавила звука и пошла в ванную. Мне нужно освободить мысли от всего, что творится вокруг меня. Иначе об отдыхе останется только мечтать.
        Собрав волосы в пучок, я погрузилась в воду и застонала от удовольствия, а затем потянулась за сотовым и набрала Хейли.
        Как оказалось, подруга приболела. Я долго рассказывала ей о том, как все прошло у моей мамы, после спросила о миссис Стоун, и Хейли выпалила, понизив голос до шепота:
        — Комиссар Андерсон явно приятель Стайлса. Иначе бы маму не сорвали так неожиданно. Джен… что-то происходит.
        — Ты только что заметила? Так и есть,  — нехотя признала я.  — Но все же мне кажется, что Стайлс тут не при чем. Какой ему смысл?..
        — Не знаю,  — вздох,  — но мне очень страшно.
        Я помолчала немного, прикрыла глаза и все же, осторожно подбирая слова, проговорила:
        — Хейли… ко мне сегодня… ко мне приставал Коллинз. Вообще, идиотский день. Утром я отвезла кое-какие бумаги Зейна в офис Стайлса. Тот вел себя, как всегда, просто отвратительно… А потом… профессор…
        — Он сказал, да?  — бесцветно спросила подруга.  — Джен, мне жаль, что ты узнала об этом. И жаль, что меня не было рядом, уж я-то точно начистила бы его поганую рожу!  — с экспрессией вдруг почти выкрикнула подруга.
        — О бог мой. Хейли, тише, напугаешь маму. Успокойся. Это все в прошлом. Я не знаю, как он склонил тебя к этому, что говорил, но ты ведь наверняка была напугана, иначе бы…
        — Да. Ты знаешь, что иначе бы не пошла на такое. Он угрожал… Я давно поняла, что у Коллинза тесная дружба с директором, так что… Это все такое бесполезное дерьмо, Джен. Давай не будем об этом, ладно? Лучше объясни, что ты делала в офисе Стайлса.
        Я снова погрузилась в повествование о своем утреннем «визите» в бизнес-центр, и мы успели с Хейли даже немного поссориться, когда она сказала, что я не должна была так легко отдавать бумаги, на что я отчеканила: «Это не смешно, Хейли. Он не отцепился бы».
        Конечно подруга была права насчет того, что Гарри все равно не оставит меня в покое. Так что разницы не было, отдала я ему отчеты или нет.
        В итоге, когда мы обе перестали спорить, договорились о завтрашней встрече на остановке, чтобы вместе поехать в университет. Мы должны быть на занятиях. По пятницам, как правило, дают задания на все выходные и пропускать этот день нежелательно.
        Так и завершился мой вечер. Но неприятный осадок все же остался. Я не винила Хейли в том, что с ней случилось год назад, но как же ненавидела наше общее бессилие перед ублюдками, подобными Коллинзу, Стайлсу и даже Сэму.

* * *
        В кафе было шумно и многолюдно. Студенты сновали между столиков, неся перед собой подносы с едой. Многие предпочитали это место, игнорируя столовую, что была в самом здании университета, в левом его крыле. Иногда я обедала там, когда не успевала с выполнением заданий.
        Но сегодня я была в кафе. Времени до следующего занятия оставалось много.
        Без Хейли было скучно. Она утром не пришла на остановку. Я позвонила ей, и подруга прохрипела, что у нее совсем паршиво с самочувствием, и даже миссис Стоун не пошла в свой последний день перед командировкой на работу, оставшись с дочерью. Это меня порадовало. А то и я пропустила бы парочку часов, чтобы отнести подруге горячий бульон и лекарства.
        Я медленно листала конспект по психоанализу и пила содовую, когда через пару столов от меня кто-то начал громко кричать. Я вскинула глаза на этого нарушителя общественного порядка и тут же, цокнув, снова опустила взгляд в конспект.
        Джонни Крэйг неисправим. Он орал известный хит из фильма «Бар «Гадкий койот», и я предполагала, что он в очередной раз что-то проспорил. Джонни — чемпион пари и споров. Только вот выигрывал он крайне редко, потому благодаря нашему сокурснику часто в кафе или на территории кампуса разворачивалось настоящее представление. Руководство уже просто не обращало на Крэйга никакого внимания. Закон приятель не преступал, так что ему можно было многое. Вот и сейчас большинство пело вместе с Джонни, а я невольно стала отбивать ногой такт. Помимо всего прочего, Крэйг являлся поклонником Райана Рейнолдса и постоянно изображал того парня-студента, которого Рейнолдс сыграл в фильме «Король вечеринок». Да, у Джонни неплохо получалось, учитывая то, что он был кареглазым и высоким, как Райан. Девчонки млели от Крэйга.
        — Привет, Джен,  — кто-то присел за мой стол, и я перевела взгляд на такого же кареглазого парня, но только он больше не был моим другом.
        — Что тебе нужно, Сэм?  — я сама могла бы оледенеть от собственного тона, но Блэк и бровью не повел.
        Он посмотрел на меня даже как-то обиженно. Я изумленно качнула головой.
        — Джен, не злись. Тебе просто нужно прислушаться к Стайлсу, помочь ему отыскать…
        — Мне пора, Сэмми, извини,  — встала я и принялась торопливо собираться, но рука парня неожиданно сжала мое запястье, останавливая меня.  — Сэм, я не хочу с тобой говорить,  — терпеливо произнесла я.  — Просто дай мне уйти.
        — Почему ты не бросила свою подругу? Почему ты все еще общаешься с Хейли, если именно она и заварила это все?
        Я повернулась к Сэму. Его тепло-карие глаза излучали искреннее непонимание. Мне оставалось лишь горько хмыкнуть, поражаясь святой уверенности приятеля в собственной невиновности.
        — Сэмми,  — начала было я, но задумалась, не имея понятия, что ему сказать, потому опустилась на стул и честно призналась,  — я устала. Я так устала, Сэм. Все эти тайны, преследования… Меня тошнит от одного лишь упоминания о Стайлсе. Почему он никак не оставит меня в покое? Нет, я понимаю почему, но разве он еще не заметил, как плохо я знала Зейна. Стайлс утверждает, что должен что-то там отыскать, но сам не знает, что именно. Это меня выматывает. Почему вы все не отвяжетесь от нас с Хейли?
        — Джен, ты ведь не глупая,  — оглянувшись назад, проговорил парень и понизил голос,  — и должна осознавать, что Малик оберегал тебя от того мира, в котором жил сам. Неизвестно, что с тобой было бы сейчас, не скрой он ваши отношения от своих ребят.
        Да, я тоже об этом думала. Однако то, что теперь и Блэк был заодно со Стайлсом, дико меня раздражало.
        — Ладно,  — сказала я, вновь поднявшись,  — мне надо идти, Сэм. Пока.
        — До скорого,  — бросил мне вслед непонятно зачем вообще подсевший за мой столик парень.
        Я не обернулась и быстро вышла из кафе.
        Едва досидев до конца учебного дня, я, когда уже приехала в Челси, снова принялась «барабанить» подруге. Она не отвечала. Зато миссис Стоун сняла трубку сразу, как только я ей набрала.
        — Да, Дженни?
        — Здравствуйте, миссис Стоун, как там Хейли? Она в порядке? Я ей звонила…
        — Ох, Дженни, Хейли спит,  — пояснила женщина.  — По крайней мере, до того, как меня вытащили из дома, она спала.
        — В смысле, вытащили из дома?  — Что она хочет этим сказать? Надеюсь, никаких проблем…
        — В приказном порядке выпроводили в командировку. Не понимаю, чем я это заслужила,  — Кейси вздохнула, добавляя уже строже: — Джен, милая, проследи, чтобы Хейли пила лекарства и ела, а потом, как подлечится, тащи ее за уши в университет, ладно? Мы договорились?
        — Да… конечно, миссис Стоун, конечно.
        Послышалась какая-то возня, затем женщина тихо ругнулась и произнесла:
        — Все, Джен, мне пора. Будьте осторожны, девочки, не чудите там. Увидимся…
        — Счастливого пути, миссис Стоун.
        Хейли по-прежнему не отвечала. Я не стала «насиловать» ее сотовый и поплелась домой. Сегодня у меня в планах был тренажерный зал. Я должна была поторопиться, поскольку тащиться потом по ночным улицам не хотелось. Я, вообще, с некоторых пор избегала ночных прогулок. И в этот вечер не намеревалась задерживаться допоздна. Сорока минут на встряску вполне хватит. Более чем.

* * *
        В последнее время мне стало казаться, что я постоянно одна. Словно от меня все отвернулись. Не было ли это запланированной игрой Гарри? Или вышло все само собой? Кто ответит на эти вопросы? Даже Стайлс избегает ответов. Что-то вертит-крутит, ошивается поблизости, будто принюхиваясь, подкрадываясь. Такие неприятные противоречащие друг другу ощущения: будто одинока, но в то же время постоянно под наблюдением. Это сводит с ума. Именно этого Стайлс и добивался, без сомнений…
        После спортзала стало значительно легче. К тому же удалось впервые позаниматься с тренером, хотя до этого я предпочитала тихо выполнять упражнения на все группы мышц. Сегодня же мне разрешили побоксировать. Это было вначале забавно. Да, до тех пор, пока тренер не сказал: «Ты слишком мягко бьешь. Представь, что это наглая рожа твоего врага». С Патриком я лично знакома не была, до этого дня, но он оказался классным, хотя немного грубоватым, и вывел меня из себя. Ему это удалось.
        Я лупила его… кхм… даже ногами. Напрасно он сказал мне про врага. Я представила Стайлса. После мне стало так хорошо. Правда ответный удар в солнечное сплетение — говорю же, Патрик грубоватый — спустил весь мой пар. Лежа на полу и задыхаясь от боли, я ощутила прилив неимоверной энергии, ведь мне ясно дали понять: будешь защищаться — никто не обидит. Однако в случае со Стайлсом нужно было для начала решиться на сопротивление, а уж потом убегать сломя голову, потому что он все равно догонит и не пощадит.
        Домой я пришла около восьми часов вечера, когда темнота беспощадно опустилась на город. Проверив сотовый, я тяжело вздохнула — Хейли не перезвонила. Что за черт? Куда она пропала? Придется идти к ней…
        Прежде чем выполнить задуманное, я снова попыталась дозвониться до Стоун, но опять же — ти-ши-на.
        Наскоро приняв душ, высушив феном волосы, я напялила теплый спортивный костюм, обула кроссовки и, на голову натянув тонкую серую шапку, выскочила из квартиры. Я была очень зла на подругу. Не умирает же она, в конце концов. Вот и напрасно, потому что сейчас приду я, уставшая после тренировки, и убью ее на месте.
        Однако каково было мое удивление, когда Хейли не отперла дверь. Вместо этого из соседней квартиры высунулась бабуля, которая прокряхтела:
        — Не ломись, девочка, там никого нет. Уехали они.
        — Э… обе уехали?  — не поняла я.  — То есть…
        — Да-да, обе. Хейли сразу после матери ушла с парнями.
        — С парнями?  — от страха и внезапной слабости просипела я, привалившись к стене.
        — Да, с парнями. Один за ней приходил, и Хейли весело с ним болтала. Зато из окна я увидела, что в машину она села с этим парнем и еще с двоими. Странные типы. И машина такая… такая… черная… Как у бандитов,  — прозвучало «логическое» умозаключение бабушки.
        — Спасибо…  — уже спускаясь вниз по лестнице, бросила я. Мне показалось, что я сейчас скачусь кубарем, настолько дрожали колени.
        На улице в холодном бледном свете фонарей, среди звуков таявшего снега, что струйками стекал по водосточным трубам, я в полной мере прочувствовала внезапную паническую атаку. Стены домов пульсировали, как в черно-белых клипах альтернативных рок-групп, глаза отчаянно искали выход из тупика, в который я забрела случайно, сама того не понимая. Мои руки ощупывали холодный влажный кирпич тех самых стен; дважды я упала, перемазав колени и руки грязью, когда сшибла мусорные баки; я искала выход. Мне казалось, что меня зажали и не выпускают, а легкие стиснуло так, что я откровенно задыхалась, хватая ртом воздух, будто рыба, выброшенная на берег.
        В какой момент мне удалось «включить» сознание, я не поняла, но неожиданно все прекратилось. Я смогла оглядеться, в полной уверенности принимая факт — я в двух кварталах от дома, на той улице, где живет Джонни.
        Чувствуя себя до отвратительного слабой и беспомощной, я обогнула один дом, за ним другой. Моя голова была опущена, а заледеневшие грязные пальцы теребили изнутри ткань карманов. Я не знала, как теперь быть. Ведь в моей голове звучали обрывки слов мамы: «Комиссар… командировка… отправили Кейси неожиданно…».
        План, план и снова план. Стайлс. И его план.
        Страшно разболелась голова, а кисти рук ныли от ушибов. Я свернула в более темный переулок, хотя знала, что там светит лишь один фонарь, потому что банда малолеток постоянно разбивает лампочки камнями. Эти хулиганы не раз попадались мне на пути, когда я возвращалась с пробежки. Вот и сегодня…
        Будучи уверенной, что впереди звучат голоса тех парнишек, я смело шагнула из-за угла дома и остолбенела. На мгновение мое сердце ухнуло вниз, зависло там на долю секунды и резко подскочило к горлу. Я задержала дыхание, искренне и так наивно надеясь, что моих шаркающих от усталости шагов не было слышно тем, кого я увидела в свете дряхлого фонаря.
        Когда мне везло? Когда в последнее время мне везло?
        Энди, Луи, Сэм, какой-то огромный качок… и Гарри. Это была их команда. И я стала свидетелем того, как Стайлс, придавив какого-то бородатого полного мужчину к стене, что-то размеренно ему говорил. Говорил он до того, как я ворвалась в этот процесс. Не могу поверить. Хотя почему? Могу. Неподалеку гремела музыка. Это был небольшой частный клуб, располагающийся в подвальном помещении. Просто неудачное стечение обстоятельств. И ведь… о… бо…же… Стайлс не сводил с меня глаз. Они все смотрели. До меня только сейчас дошло.
        Расстояние примерно метров в тридцать. Лица видны отчетливо, несмотря на паршивое освещение. Я услышала, как приглушенно рассмеялся Энди, говоря: «Вот это сюрприз». Комментарий Луи: «Вот черт, Гарри, нет на нее времени. Позже». И реплика Сэмми: «Гарри… слышишь… эй, приятель, не трогай ее, окей?».
        Как только Стайлс отпустил того мужчину, как только он повернулся в мою сторону всем корпусом, как только резко скинул пальто, отбросив его в салон распахнутой черной машины, я попятилась, качая головой, словно сдаваясь, и рванула прочь. Я знала, он побежит за мной.
        Такого катастрофического ужаса, такой всеобъемлющей и застилающей мне глаза паники я еще не испытывала. Даже тот приступ теперь казался детским лепетом по сравнению с тем, что бушевало в груди сейчас. Адреналин бурлил в крови, в ушах гудело, а сердце едва не проламывало ребра, когда я, перепрыгивая низенькие заборчики, чьи-то клумбы, путаясь в развешанном на веревках белье, убегала от самого жуткого для меня человека.
        Я услышала его дыхание так близко, что у меня подогнулись ноги. Вскрикнув от мысли, что сейчас упаду, я вывернулась, врезалась плечом в угол очередного дома, свернула налево и выскочила на дорожку темной аллеи. Сил почти не осталось. Но ужас охватил еще сильнее, когда я вдруг поняла, что погони нет. Ведь это могло значить, что Стайлс срезал путь. Не могу сказать, что я была отличной спортсменкой, но бегала довольно неплохо. Однако уносить ноги от высокого накаченного парня — это не простая пробежка, это совсем другое дело.
        Сбавив ход, я рысцой побежала по парку и уже увидела первые дома своего квартала, когда внезапно услышала топот. Я рывком ринулась из-за невысокого здания и тут же громко заорала. Стайлс перехватил меня на бегу, выбив из моих легких воздух, и мы вдвоем грохнулись на мокрую траву.
        Я закричала во все горло, оказавшись на спине, и принялась размахивать руками, стараясь добраться до глаз Гарри. Но он злобно вывернул мои запястья, отчего я заревела еще громче, выгнувшись, и Стайлс придавил мою грудную клетку коленом. Теперь я не могла пошевелиться. Даже вдохнуть не могла. Только короткими рывками, только, чтобы не задохнуться.
        — Я оценил твои физические возможности. А теперь посмотрим, как ты будешь выкручиваться.
        — Ста… Стайлс…  — выдавила я, пряча заслезившиеся от удушья глаза,  — отпусти…
        — Даже не надейся…
        Глава 12. «Он видит, он наблюдает»
        — Ты когда-нибудь признавалась Стайлсу, что боишься его?
        — Пф… постоянно. Он… он правда пугает. Разве нет? Тебя нет, Луи?
        — Нет, не понимаю, почему ты так боишься? Это глупо. Он, конечно, нервный, но… Просто я хочу сказать,  — Томлинсон потирает уставшие глаза,  — Гарри справедлив. Он не может иначе.
        — Справедлив? Справедлив, когда убивает людей? Я видела это, Луи. Кровь холодеет от его вспышек гнева… И… Луи, тебе лучше уйти,  — подтягиваю колени к груди, отворачиваясь от парня.  — Если он снова увидит тебя здесь,  — сглатываю комок,  — сам знаешь, что будет.
        — Прекрати.
        — Я не могу это прекратить, Луи. Он ненормальный. Что ему стоит пристрелить тебя?
        Молчание, а после:
        — Слишком многое, Джен, слишком многое. Ты ничего не знаешь о нем…
        — И это радует.
        Шатен качает головой, грустно улыбаясь.
        — Напрасно ты так говоришь,  — и снова,  — ты ничего о нем не знаешь.

* * *
        В тот момент, когда колено Стайлса, наконец, соскользнуло с моей грудной клетки, я сразу же, отталкивая парня от себя, перекатилась набок и закашлялась.
        — Ты… ты… у меня будут синяки,  — проревела я, уткнувшись в траву, чувствуя холод в конечностях,  — твои пальцы отпечатались на моей шее, теперь снова? Ты снова?  — я несла что-то бессвязное, но Гарри, кажется, прекрасно меня понял.
        Он рывком поставил меня на ноги и удержал за предплечья на месте, когда меня сильно покачнуло. Я привела дыхание в порядок и тут же вырвалась из рук Стайлса. Но он ухватил меня, сжав мою толстовку на плече, и проговорил:
        — Ты врубаешься, куда лезешь, дура?  — и встряхнул так, что я всхлипнула.  — Я дал тебе шанс отыскать ту гребанную карту памяти среди вещей Малика! А ты шастаешь по улицам поздним вечером, собирая на свой зад все проблемы этого города. Что с тобой не так, мать твою?
        Я невольно сжалась от крика Стайлса. Он был зол. Он был зол до бугрящейся на лбу вены, до слюны на губах, до напряженных на шее связок. Ему даже было плевать на холод и сырость. Он стоял передо мной в одной белой футболке, в джинсах и выдыхал пар, обдавая меня своей яростью, будто кипятком.
        — Я… просто заблудилась…
        — В родном городе?  — проревел он.  — Заблудилась?
        — Да,  — уже тверже сказала я, осторожно обхватывая запястье Гарри.
        Сейчас или никогда. Я должна убежать. Мои глаза упрямо уставились в глаза Стайлса, чтобы не потерять контакта. Что там говорил Патрик? Кстати, папа тоже учил меня этому… давно. Мне тогда было лет семь или восемь. Надо вспомнить. Кажется, говорилось что-то о ровном дыхании и уверенности. Внутренняя уверенность, да. Где, черт подери, ее взять? Я ведь не идиотка, чтобы не осознать, каково мне будет, если я не смогу применить тот прием. Гарри просто размажет меня по асфальту. Вокруг совсем никого. Темная аллея, фонари и мы.
        Рука Стайлса напряглась под моими пальцами, и я похолодела, отметив, как перекатываются его мышцы.
        Да, черт, что мне остается? Что делать? Реветь тут, унижаться перед ним? Да катись оно…
        — Гарри,  — позвала я, кажется, впервые по имени. Ах нет, уже называла. Все равно парень отреагировал. Он криво усмехнулся, снова обнажая ямочки на щеках.  — Я случайно наткнулась на вас. Я не хотела. Серьезно. Просто Хейли куда-то пропала…
        К моему счастью и несчастью одновременно, Стайлс встал почти вплотную, все еще держа меня за толстовку. Моя рука по-прежнему крепко сжимала его запястье.
        — Да ты…
        Раз.
        — …вся…
        Два.
        — …дрожишь.
        Резкий рывок, и я до щелкнувшего сустава вывернула руку Стайлса, ногой сильно ударив его в пах. Парень взревел, согнувшись пополам, а я тут же, не теряя ни секунды, побежала прочь.
        Даже думать не хотелось, что будет потом, куда я должна спрятаться… Действительно, куда? Он может просто вынести дверь моей квартиры и расстрелять меня спящую в кровати.
        Когда я добежала до дома, то готова была выплюнуть легкие, а в правый бок кололо так, что, казалось, внутренние органы вот-вот лопнут. Втащив себя на нужный этаж, я ощупала карманы, дико испугавшись, что при падении выронила ключи — хорошо хоть сотовый оставила дома — но тут же их отыскала и суетливо отперла дверь. Закрывшись на замок, цепочку, и подсунув под ручку стул со спинкой, я, скатившись по стене, громко плюхнулась на пол и спрятала лицо в ладонях.
        — Боже… о боже… боже…  — это все, что я могла выдавить из себя, дрожа всем телом, словно у меня была лихорадка.
        После я сорвалась с места, на четвереньках подползая к зеркалу, и принялась снимать свою одежду. В отражении я увидела все те же синяки на шее, но теперь к ним прибавился еще и красноватый отпечаток на правом предплечье. Это от того, как я ударила по руке Стайлса. Защищаться тоже больно, надо иметь выдержку и смелость. Ни того, ни другого у меня не было. Зато я пропиталась дичайшим желанием освободиться от Стайлса. Вот что бы то ни стало. Но пока что я не знала, как это сделать. Рассказать обо всем своим родителям — не вариант. Это опасно для них. Я не хотела подвергать маму и отца такой опасности.
        Бессильно опустив голову, я прилегла на пол, и услышала, как зазвонил мой телефон. Я подумала, что это Хейли, потому быстро поднялась и, пошатываясь, дошла до кухни. На дисплее в темноте светился неизвестный мне номер. Я не хотела отвечать, но что если это правда моя подруга?
        — Да… слушаю,  — сипло сказала я.
        — Дженни, как ты? Добралась до дома?  — Стайлс.
        Теперь этот голос наверняка еще глубже внедрится в мои ночные кошмары. Мне уже снилось пару ночей назад, что голос Стайлса звал меня из-за темного поворота в каком-то переулке. Я превращалась в психопатку.
        — Добралась. А ты как?
        «Черт, нельзя с ним шутить. У него туго с юмором».
        — Порядок. Вот стою тут с ребятами, решаю вопрос насчет твоей подруги. Что думаешь, отстрелить ей правую ногу или, может, левую?
        Я задохнулась и накрыла рот ладонью, чтобы не заорать. Отодвинув телефон, я глубоко вдохнула, уперев локти в столешницу, а после произнесла, но голос все равно заметно дрогнул:
        — Гарри… я прошу тебя…
        — Я прошу тебя,  — усмехнулся Стайлс, передразнив мой тон.  — Ты просишь меня, Джен? Плохо просишь и плохо понимаешь. Ты слышала, что я сказал тебе в парке? Карта памяти. Найди ее. Она у тебя. Найди ее, Джен, тогда посмотрим, как ты просишь. Времени мало. Я приду за тобой.
        И связь оборвалась.
        Я вышла из кухни, заглянула в спальню и уставилась на привычные мне вещи: стол у стены, стул; кровать с сиреневым постельным бельем; плюшевый до жути потрепанный медведь Тедди — мой приятель с детства; гардеробная за дверью, прямо напротив кровати; пушистый коричневый ковер на полу; на окне шторы оранжевого, но ненавязчивого оттенка. Все такое привычное, даже родное. Уже родней, чем в той квартире, где живет мама. Хотя именно там прошло мое детство. Туда приезжала тетя Мэйди. Ее глаза смотрели на меня с нежностью и… только теперь ясно, что с сожалением.
        Безумный мир. Безумный, рехнувшийся, тронувшийся умом мир. Все чужое, гадкое и несправедливое. Какие-то люди хотят чего-то от меня. Я ничего не хочу, только привычной стабильности. Да. Я ее очень люблю. Чтобы все «по сценарию», не отклоняясь от привычек. Мне плохо от этой безысходности. Так и хочется просто лечь и не вставать. Никогда. И чтобы моя квартира была крепостью. Хочется не волноваться за кого-либо, не переживать, никого не искать…
        Но я должна. Я немедленно должна отыскать подругу. Но вначале карту памяти. Это карта памяти?
        Мне никогда не отыскать ее, потому что Зейн мне ее не давал. Черт. Просто черт. И ничего другого не скажешь.

* * *
        Был понедельник. Я страшно устала за воскресенье, постоянно думая о Хейли и роясь среди вещей в поисках гребанной карты памяти. Только мама и отвлекала меня частыми звонками, рассказывая о своих милых и забавных отношениях с Полом. Иначе бы я просто спятила, сидя в заточении и питаясь продуктами быстрого приготовления…
        От взгляда профессора Коллинза меня буквально подташнивало. Он таращился на меня на протяжении всей лекции. После я вместе с толпой студентов покинула аудиторию опять же под его липким вниманием. Далее прошли занятия по истории психологии и психологии личности. За ними основы психодиагностики, и я отправилась на дополнительный курс, на который была записана из личного побуждения, но еще и с одобрения моего декана — профессора Стюарда: экономика.
        Признаюсь, учиться на отделении клинической психологии было сложно. Не из-за самих предметов, а потому, что нагрузка была огромной. К тому же в субботу утром мне позвонил мистер Браун и «обрадовал» сообщением о банкете. Я промямлила в ответ, что постараюсь выйти на работу, но не была уверена, что действительно сделаю это. Ведь Стайлс пообещал прийти за мной.
        Это было неправильно. То, что я будто готовилась, ждала вечера, как собственной казни, было абсолютно неправильно. Так я настраивала себя на худшее, а это уже первый шаг к поражению.
        Однако на работу я все же сходила, объяснив там отсутствие Хейли болезнью, подработала немного денег и спокойно вернулась домой. Кстати, в сопровождении Джонни, который весь вечер просидел в нашем баре, попивая пиво. Все обошлось, нас никто не выследил, все было хорошо. Но отпустить Крэйга одного ночью было бы нелепо и эгоистично с моей стороны, потому я позвала его к себе. Однако приятель отказался, шутя намекнув на то, что захочет продолжения. Мы постояли еще немного во дворе дома, а после я в знак благодарности вызвала и оплатила другу такси. На том мы и расстались. К счастью, Крэйг ни словом не обмолвился о Стайлсе.
        — Миссис Дженкинс,  — окликнула я своего преподавателя по методическим работам, когда уже направлялась к выходу из университета. В коридоре было многолюдно.  — Прошу прощения, я хотела сдать вам свою работу.
        Женщина поправила очки, обернувшись ко мне, и улыбнулась.
        — Вы все сделали, мисс Дэвис?  — качнула она головой, принимая из моих рук файлы.  — Что вы взяли для своей практической работы, Дженни? Я не припоминаю,  — но профессор не стала ждать ответа, сама открыла первую страницу и прочла вслух,  — «Характеристика основных методологических проблем и методических трудностей клинической психологии». Вот как?  — она перевела взгляд на меня.  — Джен, вы понимаете, что эту тему взялись развернуть около трех сотен студентов вашего курса? Вас это не смущает? Вы ведь знаете, как не любит приемная комиссия слишком много одинаковых дипломных проектов.
        — Знаю, миссис Дженкинс,  — кивнула я.  — Но у меня будут две темы переплетаться в одну. Я хочу разобрать исследования психических расстройств в психологии. Здесь лишь часть всего. Вы же сами сказали нам не увлекаться, потому это пробная версия. Черновик.
        Женщина согласно кивнула, кашлянула, метнув взгляд на прошедшего мимо профессора Коллинза и сразу как-то подобралась, говоря мне:
        — Что ж, отлично. Вы молодец, Дженни. Я принимаю вашу работу и сегодня прочту ее. Всего доброго.
        — Спасибо,  — улыбнулась я уже в спину миссис Дженкинс.  — Хорошего вечера.
        В немного приподнятом настроении я выскочила на крыльцо, застегнула пальто и пошагала к остановке.
        Теперь никаких нарядов, никакой яркой помады на губах. Я в привычном для себя образе: джинсы с высокой посадкой, бесформенный вязаный свитер, сверху пальто, на ногах новые ботильоны. Мне так намного удобнее. И в случае столкновения со Стайлсом есть больше шансов убежать. Хотя теперь просто очевидно, что он будет начеку.
        Я, перепрыгнув через лужу, пошла по переулку, уже видя впереди козырек остановки. Как вдруг притормозила, потому что в глаза бросилась черная машина, стоящая на противоположной стороне улицы, прямо через дорогу, напротив остановки. Мои ноги сами собой вросли в землю, когда я уставилась на крупную надпись на капоте автомобиля — Range Rover.
        Да бог мой, это что шутка? Будто в Челси только один такой внедорожник. Смешно прямо.
        Я снова пошла вперед, стараясь не смотреть на машину, но боковым зрением уловила, как дверцы распахнулись, после я услышала характерные хлопки, как если бы кто-то торопливо закрыл авто, и за этим последовало:
        — Дженни!  — голос Сэмюеля.
        Я машинально повернула голову и увидела на той стороне улицы всю «банду». Только не было высокого качка.
        Скривившись, я спокойно встала на остановке вместе с людьми, дожидавшимися автобуса, как вдруг справа от меня нарисовалась Джастини.
        О нет, только не это.
        — Эй, привет, не видела тебя в пятницу на занятиях,  — приветливо улыбнулась Смит.  — Ты была в университете?
        — Да… привет, Джас. Как дела?  — и, косясь на наблюдавших за мной парней, о чем-то между собой говорящих, я добавила: — Эй, ты забыла, у нас не совпадают лекции по пятницам. К тому же я пропустила последние лекции. Хейли приболела…
        — Только собиралась спросить о ней. Ничего серьезного?
        — Да, она в норме. Скоро поправится…
        Смит тоже заметила парней и теперь, как и я, поглядывала на них.
        — Эм… прости, Джен, что у тебя со Стайлсом? Он часто появляется в университете. Вы встречаетесь?  — Я открыла рот, чтобы ответить хоть что-то, как подруга сама же предположила: — Вы в ссоре, да? Он так смотрит. Оу… кажется, он идет за тобой.
        «Черт. Черт! Не бежать же! Автобус! Слава богу! Едет автобус!».
        Сердце забилось в бешеном ритме, когда мои глаза встретились со взглядом Стайлса, пересекшим дорогу. Он улыбался и шел к нам, сунув руки в карманы кожаной куртки.
        — Эм… Дженни… он такой клевый…  — пробормотала Джастини рядом со мной, в то время как я не отводила взгляда от парня.
        Он посмотрел на мою подругу, кивнул ей, искренне улыбаясь, будто действительно он самый дружелюбный парень на свете, а после сказал:
        — Как дела, девчонки?
        — О… спасибо, все круто, Гарри,  — растеклась Джастини лужицей от внимания Стайлса. Автобус подкатил к остановке, и подруга, переведя взгляд с парня на меня и обратно, добавила:
        — Ладно, мне пора. Увидимся, Джен.
        — Джастини,  — едва не выкрикнула я в спину девушки, и та, уже встав в поток людей, оглянулась в непонимании, но прежде чем я сказала что-то еще, Гарри настойчиво развернул меня к себе и произнес:
        — Милая, ну что ты, я так скучал. Может, потом поболтаешь с подругой?  — его пальцы скользнули вверх по моей щеке, зарылись в волосы, и Стайлс подмигнул Джастини, стоящей за моей спиной.
        Всего пара мгновений, и его губы почти накрыли мои, но в последний момент я резко дернулась, отворачиваясь, и отпрянула от Стайлса, как от огня. Я успела ощутить его теплое дыхание с тем же ароматом шоколада, потому меня передернуло от того, как близко он стоял, как касался меня, изображая бойфренда, и как внутри моей груди завязывался тугой узел обреченности. Рука Гарри переместилась на мои плечи. Он молча обнял меня и повел к проезжей части. Посмотрев по сторонам, Стайлс со мной на пару быстро пересек улицу, открыл заднюю дверцу автомобиля, подтолкнул меня внутрь и захлопнул ее.
        В немом молчании он уселся за руль. Луи устроился на сиденье рядом с водительским, Энди — справа от меня, потом Сэм. Двигатель приглушенно зарычал. Я в последней попытке спастись истерично подумала, что смогу выпрыгнуть, но тут же, вскинув глаза, в зеркале встретила суровый темный взгляд Стайлса. Раздался звук блокируемых замков. Звук, отрезавший меня от мира.

* * *
        Все происходило до кошмарного мрачно. Молчание в салоне. Гнетущая тишина. Город остался позади. Теперь вокруг были серые сумерки, пустошь и кривая дорога, которая вскоре скользнула в густой лес. Стало еще темнее. Я могла видеть только глаза Стайлса, которые внимательно следили за дорогой. Автомобиль петлял по ухабистому пути. Салон подсвечивался только огнями приборной панели.
        Зазвонивший в моем кармане сотовый испугал меня до полусмерти. Я вздрогнула, опять встретившись взглядом со Стайлсом. Тот метнул взор на сидящего рядом Энди, и парень повернулся ко мне, протянув ладонь.
        — Давай сюда,  — прозвучал его хриплый голос. Странное сочетание: смазливая внешность и такой баритон.
        Я послушно вынула телефон и положила его в руку Энди, мельком прочитав имя звонившего. Я зажмурилась, отворачиваясь и прикусываю губу.
        Коллинз. Это он звонил, черт его дери. Ублюдок.
        Энди передал сотовый Гарри, который взглянул на экран, и, вскинув глаза, снова посмотрел на меня. Я в ожидании таращилась на него в зеркало. Стайлс молча провел по экрану сотового большим пальцем, отвечая на звонок, нажал на кнопку «динамик» и в салоне раздалось:
        — Дженни, детка, неужели ты еще не передумала? Я сейчас здесь один… жду тебя у себя, милая.  — Смеющиеся глаза в отражении. Мои щеки горели огнем и стало так стыдно, будто меня окунули в дерьмо перед огромной толпой.  — Ну, что ты молчишь, киска?  — Меня передернуло. Энди хохотнул, покосившись на меня, а Луи удивленно приподнял брови, глядя на Гарри; тот качнул головой, как бы приказав не издавать ни звука, и я увидела, как он прикусил губу.  — Сладкая? Отзовись. Ты же знаешь, что моему терпению придет конец, и твой балл по социальной психологии стремительно снизится. Он уже снижается, детка…  — Пауза.  — Ну же, Джен, всего один минет, я согласен на это. Твои губки…
        — Профессор Коллинз,  — спокойно прервал пламенную речь Гарри, и я вросла в сиденье, вытаращив на него глаза. Дорога становилась все хуже, потому Стайлс передал телефон Луису, а сам обеими руками сжал руль.  — Как ваши дела? Как успехи на профессиональном поприще? Вижу, вы любите пошалить.
        — Га-арри… Мистер… М-м-мистер Стайлс,  — страшно заикаясь и запинаясь, произнес Коллинз.  — Эм… кхм… Все хорошо, все хорошо, мистер Стайлс. Это шутка, понимаете, всего лишь шутка?  — нервно хохотнул профессор.  — Я ничего такого не имел в виду…
        — Не имел в виду? То есть то, что моя девушка должна у тебя отсосать, ты не имел в виду?  — вот они те самые нотки в голосе Стайлса — грубые и низкие.  — Конечно нет, профессор, ты не это хотел сказать. Как насчет личного разговора со мной? Встретимся?
        — Где… Что вы, мистер Стайлс, я…  — и Коллинз сорвался на визг, так, что динамик едва не порвало,  — простите меня! Этого не повторится! Мистер Стайлс, прошу вас! Это ошибка! Я клянусь! Мист…
        — Заткнись и слушай!  — перебил его Гарри.  — Я обещаю тебе, что мы еще побеседуем, Коллинз. И тогда ты мне лично объяснишь, чем занимаешься со студентками, и если ты дорожишь своими яйцами, то уже с понедельника тебя не будет в университете. Ты понял, что я хочу этим сказать?
        — Да… да… но…
        — Что?  — брезгливо выдал Стайлс, чуть наклонившись к телефону, который держал Томлинсон.  — Я ослышался?
        — Я понял! Я все понял, мистер Стайлс! Я все понял!
        — И номер этот сотри, Коллинз. Не пытайся звонить сюда. Руки оторву.
        Профессор еще что-то лепетал, громко крича в трубку, но Луи быстро сбросил вызов. Мой телефон был тут же спрятан в карман куртки Гарри, и в салоне снова повисло молчание.
        На этот раз неловкое молчание. Потому что даже Сэмми пару раз высунулся из-за Энди и посмотрел на меня. Я проигнорировала его. Зато вздрогнула, когда прозвучал вопрос Стайлса:
        — Ты трахалась с ним?
        — Что?  — всеобщее внимание на меня, и я мысленно поблагодарила небеса за то, что уже темно. Иначе бы сгорела со стыда.  — Нет, конечно же нет. Господи…
        — И как тебе удалось столько времени увиливать от «зарабатывания» высшего балла?
        «Он спятил? Или это воспитание такое?».
        — Не знаю. Просто как-то удалось. Я…
        — Она хорошо учится,  — вступился Сэм, но я все равно не посмотрела на него.
        — Там многие хорошо учатся, это наверняка,  — не отставал Стайлс, поглядывая в зеркало,  — неужели только Дженни выкрутилась? Или ты все-таки трахалась с этим слизняком?
        Я сглотнула от прозвучавшего в голосе Гарри злорадства.
        — Нет,  — едко выдала я,  — просто умею бить ниже пояса.
        Луи хохотнул, как и Энди, а глаза Стайлса пригвоздили меня к спинке сиденья, но он усмехнулся и сказал:
        — Да, тупого безрассудства тебе не занимать,  — он помолчал немного и добавил: — Ты вообще думаешь, когда отбиваешься от меня? Или у тебя отключаются мозги? Я ведь все равно пришел и забрал тебя на глазах у всех. Ты знала, что так будет, тогда зачем убежала?
        Я задумалась. Сама не знала, как ответить, но Стайлс был прав. Я ведь правда понимала, что так произойдет.
        — Наверное, потому что… просто…  — растерянно пробормотала я, не поднимая глаз,  — просто ты кричал на меня.
        То, как все промолчали, вынудило меня предательски сдаться и посмотреть на вновь высунувшегося Блэка. Темные глаза того смотрели с пониманием и сочувствием. Мне захотелось плакать. Очень сильно захотелось. Я сжалась, опустив голову еще ниже и ковыряя пальцами пуговицу пальто.
        — На тебя что никогда не кричали?  — опять задал вопрос Гарри, и я услышала в его голосе удивление.
        — Кричали. Но не так.
        — Боже… А как?
        «Да что он привязался?».
        — Не так злобно!  — рявкнула я отчаянно.  — Не с ненавистью кричали! Что я тебе сделала? Что ты пристал ко мне?
        — Джен,  — угрожающе процедил Стайлс и сбавил скорость.
        — Да пошел ты…  — пробормотала себе под нос я и отвернулась.
        Range Rover остановился. Я замерла, решив, что Гарри решил меня избить или вообще убить. Однако, отключив блокировку замков, вышел из машины не только он, но и все остальные. С моей стороны распахнулась дверца, и Стайлс вытащил меня наружу. После поездки в теплом салоне я вмиг озябла на улице, оказавшись на холодном ветру. Вокруг лес. Один лес. О боже.
        Я оглядывалась по сторонам, когда Гарри куда-то повел меня. Парни уже поднялись на небольшую террасу дома. Дом? В такой глуши? Меня оставят здесь?
        Страх сковал конечности. Я дернулась, вырвав свою руку из пальцев Стайлса, и остановилась.
        — Где мы?  — спросила я нервно.
        — Тебе какая разница? Ты будешь здесь. Идем.
        Я не шелохнулась, таращась на Сэма, который, топчась рядом с парнями, курил и что-то им тихо рассказывал. Фонари под крышей террасы этого двухэтажного, но компактного коттеджа сияли бледным светом, достаточно хорошо освещая участок и фасад дома. Здесь было много окон. Они были повсюду. Даже смешно. Неужто трудно выбить стекла и убежать? О чем Стайлс думал, когда вез меня сюда?
        — Идешь? Я могу ускорить процесс,  — двинулся было ко мне Гарри, но я, отмирая, быстро пошла вперед.
        — Зачем мы здесь?  — проговорила я, начиная очень сильно нервничать, а до этого будто находилась в ступоре.
        Стайлс проигнорировал мой вопрос. Он просто за локоть втащил меня в холл дома, ту же безмолвно прошел мимо блондина, которого я видела впервые, и когда я дернулась было к лестнице, что вела на второй этаж, Гарри потянул меня обратно, сказав:
        — Куда намылилась, «принцесса»? Твои апартаменты этажом ниже.
        — Ниже?  — выдавила я, изумленно таращась на дверь, расположенную рядом с кухней. Стайлс отпер ее, подвел меня, забрал мою сумку, стащил пальто и шарф, после чего кивнул в сторону двери.  — Иди.
        — Что… Гарри, что происходит?  — прошептала я, отшатнувшись от парня.
        — Найл,  — окликнул Стайлс блондина, и тот подошел к нам,  — займись ей. Мне некогда.
        Этот самый Найл спокойно распахнул дверь и подтолкнул меня вперед, а я оглянулась на Стайлса, успев заметить только его удаляющуюся спину. Мои вещи он швырнул на комод у двери. И все. Он ушел. Ничего не объяснил, не потребовал карту памяти, даже не спросил об этом. Просто молчание. Игнорирование. Мне стало по-настоящему страшно. Но кошмар ждал впереди, когда, подгоняемая Найлом, я оказалась в полумраке. Дверь за спиной захлопнулась. В замочной скважине дважды повернулся ключ.
        Подвал. Меня заперли в подвале. Это конец. Теперь мне наверняка не выбраться.
        Господи, да что же это такое, что происходит? Что за черт происходит?
        Ноги подкосились. Я опустилась на ступеньку, улавливая запах сырости, и обхватила руками колени, уткнулась в них лицом и приказала себе хранить спокойствие. Во что бы то ни стало я должна остаться в здравом уме. Просто обязана. Ради мамы. Ради себя. Ради Хейли, которую необходимо найти. Я справлюсь. Я точно справлюсь… Или нет.
        Глава 13. «Раз уж ты живешь со мной»
        Огромная глава. Не стала ее разбивать надвое. Приятного чтения.
        Как ты делаешь со мной такое?
        Harry
        Несколькими днями ранее
        Огни ночного Бостона. Что может быть красивее? Для меня — ничего. Я люблю жизнь в городе. Нью-Йорк слишком огромен, а Бостон — самое то. Я не променял бы эту жизнь ни на какую другую. Мне нравится то, что у меня есть. Я ценю, умею ценить достигнутое. Даже если этому положил начало отец. Дальше я сделал все сам. Без него. Хотя Эдгар постоянно стремился ставить палки мне в колеса. Он от всех избавился. Спихнул мать подальше. Хотя она сама виновата — сдалась. Я не мог и не имел права сдаться. Это мы успеем всегда, а вот выжить надо еще постараться…
        Я сладко потянулся, поднявшись из кресла, дернул головой, хрустнув позвонками, и медленно подошел к большому окну. Сунув руки в карманы брюк, я все еще в уме рассчитывал прибыль, несмотря на то, что давно разобрался с бумагами. После тех отчетов, что принесла Дэвис, я стал сам проверять всю документацию за Томлинсоном и постоянно контролировал сделки, заключаемые Бауэром. Ни на кого нельзя положиться, всегда все сводится к проблемам и ошибкам. Потому лучше самому.
        В офисе давно никого не было. Секретарша уехала часа четыре назад, напоследок принеся мне кофе и поинтересовавшись, может ли она что-то для меня сделать. Я откинулся в кресле, и Кали сделала то, что умеет лучше всего. Хорошая девочка, послушная. И за ней не нужно ездить в университет, похищать, не нужно заламывать ей руки, она сама встает на колени. Мне нравится Кали.
        Давно пора было возвращаться в Челси. Сегодня я и так переборщил с работой. Глаза жутко щипало после долгого чтения, а голова болела от бесконечного мыслительного процесса. К тому же я какого-то черта открыл ту папку на своем компьютере, которую не открывал уже давно. Зачем я снова таращился на фотографии, бередя старые раны? Самому противно. Все эти дела Зейна и Джен слишком нервировали меня. Я хотел размазать по стене эту наивную дуру и в то же время меня злило, что она так свято верит в хорошего Зейна Малика. Ладно, черт, признаю, я сам в это все еще немного верю. Мы были близки с ним, как братья. Наверное, потому я злился из-за его предательства. Однако теперь, когда Малика нужно оправдать, ведь очевидно, виноват отец, я все равно сопротивляюсь и поливаю Зейна грязью. Мне плевать, что я неправ. Я просто хочу, чтобы все вокруг почувствовали то, через что прошел я. И еще Луис… Я прекрасно помню, как его бесила моя дружба с Зейном. Томлинсон дважды дрался с ним. Но Малик был крепче. Я злорадствовал, потому что Луи был виноват и получал по заслугам. Он ненавидел меня тогда. Плевать. Случившееся
между нами пять лет назад — последствие моего тронувшегося от наркоты разума, когда мне хотелось попробовать все и всех. Я никогда не любил Томлинсона. Но променять приятеля на кого-то другого не решился бы. Я все равно держал его при себе. Этот хитрый сукин сын знал обо мне слишком много. Я чувствовал себя перед ним голым, вывернутым наизнанку. Паршивое чувство.
        Черт, зачем я это вспомнил?
        Покурив, я выключил технику, погасил в кабинете свет и, захватив куртку, вышел в темный коридор.
        На этаже стояла тишина. Под потолком мигала красная лампочка пожарной сигнализации. Я вызвал лифт и спустился на подземную парковку. Там тоже было тихо и безлюдно. Я вынул из кармана куртки ключи от машины и уже хотел нажать на кнопку сигнализации, как вдруг впереди заметил парочку автомобилей, рядом с которыми стоял Эдгар и еще двое. Я узнал комиссара Андерсона. Хм, очень интересно.
        Бесшумно метнувшись вправо, я прижался спиной к широкому столбу и прислушался.
        — Гарри еще в офисе?  — спросил комиссар. Я поспешил выключить звук на телефоне.  — Что он там делает до сих пор? Думаешь, карта памяти уже у него?
        — Не знаю,  — отрезал мой отец,  — Дэвис могла отыскать ее.
        — Значит надо прижать эту девицу,  — выдвинул предложение третий собеседник.
        — Глупости,  — это комиссар.  — Девчонка на поводу у Гарри. Он даже ее мать навещал. У твоего сына, Эдгар, все под контролем. Не имеет смысла влезать во все это. Подождем. Нет, я серьезно, не качай головой, приятель, я вполне серьезно. Гарри быстрее тебя добьется от нее толку.
        — Тогда я смогу…  — отец вдруг притих, я напрягся, затаившись, но он тут же заговорил снова: — Что если девчонка имеет для него значение?  — я криво усмехнулся, понимая, куда клонит Эдгар.  — Мы можем прижать Гарри этим. А еще… ее мать. Если выбьем девицу из колеи, оставим ее ни с чем и в одиночестве, она сама приползет за помощью.
        — К тебе?  — кто-то из них хохотнул.  — Ерунда. Андерсон прав. Надо просто подождать.
        — Черт с вами,  — огрызнулся Эдгар.  — Уходим. Он может спуститься в любое время…
        Захлопали дверцы машин, загудели двигатели и вскоре наступила тишина.
        Я задумчиво смотрел прямо перед собой.
        Комиссар… Вот ублюдок. Но с ним позже…
        Так. Значит это карта памяти. Что ж, отлично.
        Пора сообщить Дженни, что конкретно она ищет.
        Я быстро уселся в машину, выкатил с парковки, и мой Range Rover помчался в Челси. Я был доволен полученной информацией. Очень доволен.

* * *
        Jenny
        Я все еще сидела на ступеньках. Просто не могла пошевелиться. Это кошмарное давящее чувство черной безнадежности, отчаяния. Все это добивало меня. Никто ничего не объяснил. Никого вообще не волновало, что происходит со мной. Они просто привезли меня в это место, и я продолжала оставаться в состоянии полного непонимания. Вспоминая вчерашний вечер, когда я снова искала SD-карту, мне приходила в голову одна мысль, которую я собиралась озвучить Стайлсу, я хотела спросить у него об этом: не ошибается ли он насчет всего, что случилось. Ведь Зейн погиб… это был несчастный случай. Я знаю это, я уверена. Нам не открыли гроб, не показывали тело, оно было страшно изувечено. Куда его вызвали в тот день? Кто вызвал?..
        От вопросов трещала голова, и я спустилась вниз, споткнувшись и упав на колени, отчего обессиленно привалилась спиной к перилам и огляделась. Вот тут я и остолбенела, не поверив своим глазам. На матраце, который заменял кровать, укутавшись в старый плед, лежала рыжеволосая девушка. Она спала, кажется, спала. Я похолодела, поднимаясь на ноги и внимательно окидывая помещение взглядом, чтобы отметить все детали. Узкое прямоугольное окошко под потолком; лампа, стоящая на полу рядом с матрацем, светила тускло и мутно; низенький деревянный столик у стены; парочка стульев; на полу какие-то полотенца.
        Мне сделалось дурно, когда, подойдя ближе, я поняла, что тряпки пропитаны кровью. Но тут же уловила острый запах кетчупа. Здесь что, еду размазали по полу? Вероятно, Стоун отказалась есть.
        — Хейли…  — позвала я чересчур слабым голосом, но подруга зашевелилась.  — Хейли!  — уже выкрикнула я, тряся ее за плечо.  — Хейли, очнись! Хейли!
        — Джен?  — прохрипела подруга, оборачиваясь. Она действительно крепко спала, на ее щеках играл легкий румянец, взгляд был рассеянным, а лицо по-детски припухло.  — О боже мой!  — наконец, окончательно пробудилась Стоун и, заорав, бросилась мне на шею.  — Я думала, ты меня не найдешь! Господи! Не могу поверить! Ты здесь! О… Джен…  — она отодвинулась, и теперь в глазах подруги отразился страх, тот же, что застыл и в моем взгляде.  — Мы в плену. Мы обе…
        — Нет, не говори так,  — отрезала я, скрывая свои эмоции,  — мы выберемся. У меня есть кое-какие соображения насчет произошедшего три года назад. Я поговорю со Стайлсом.
        — Ты спятила? Они вытащили меня прямо из постели, подослав Сэма. Я валяюсь тут в этой сырости и подыхаю от простуды. Им плевать. Они просто хотят нас заткнуть. Ведь очевидно, что эти ублюдки заигрались. Теперь это все противозаконно…
        — Хейли, это стало противозаконным еще пару недель назад, в день моего чертова дня рождения!  — все же сорвалась я на крик.  — Так что давай просто успокоимся… давай успокоимся, Хейли… Прости… Это ужасно,  — я присела рядом с подругой и провела по вспотевшему лицу ладонями.  — Я не знаю, что теперь будет, Хейли. Но в одном я убеждена точно: отыщу карту памяти, которую стащил Зейн у Эдгара, и нам обеим все равно конец. Нам не жить. Надо выбираться, ехать в Нью-Йорк и там обращаться в полицию. Здесь нельзя. Они слишком известны.
        — Их знают и за пределами штата, Джен,  — на удивление голос Хейли прозвучал холодно и твердо,  — так что, в любом случае, нам некуда деваться.
        Наш разговор прервал звук отпираемой двери, мы обе напряглись, синхронно повернувшись. В помещение вошел тот блондин и, дойдя лишь до середины лестницы, сказал:
        — На выход. Обе.
        Мы с Хейли переглянулись и молча встали, направившись к парню. На первом этаже, в светлом просторном холле, или, точнее, в широком коридоре, я увидела толпу людей. Меня передернуло от страха, и мы с подругой невольно остановились, тем самым привлекая всеобщее внимание.
        Двое мужчин в возрасте; Энди, потом тот качок; Луи, Сэм, Стайлс и еще трое парней примерно одного возраста с Энди, если судить по внешности, конечно. Они все уставились на нас. Один из мужчин вышел вперед, огибая Гарри, и сказал, сунув руки в карманы брюк:
        — Которая из них твоя?
        Я встретила взгляд Стайлса, и тот сразу же кивнул головой в мою сторону.
        — Вот эта.
        — Хм,  — усмехнулся мужчина.  — Не дурно. А вторая зачем?
        — Генри, забудь о них. Я сам разберусь. Нам нужно решить вопросы с заключенным контрактом. Потому вы здесь.
        — Я понял,  — отвернулся мужчина, а Гарри бросил на блондина, что стоял за нашими спинами, выразительный взгляд.  — И еще я понял, что девчонки связаны с делами Эдгара, верно?
        Найл повел нас на второй этаж, но я успела услышать ответ Гарри. Он сказал:
        — От тебя ничего не скрыть,  — и мне стало ясно, что Стайлс и не пытался скрывать. Что происходит? Кто все эти люди?
        Найл впихнул нас в темную комнату и отрезал:
        — Вам двадцать минут на процедуры. Ванная слева. Идите и поторапливайтесь,  — и он сжал мой локоть, сказав почему-то именно мне, а не Хейли,  — без глупостей, поняла?
        Я поняла лишь то, что Стайлс наверняка всем наплел, что у меня с мозгами непорядок. В общем, мне оставалось лишь кивнуть парню и пойти за Стоун, которая тут же двинулась в темноту. Нащупав ручку двери, я юркнула в еще более темное помещение, но по запахам поняла, что это и есть ванная.
        — Что дальше?  — тихо прошептала Хейли, когда я зажгла свет и огляделась.  — Сбежим? Но куда? Они нас найдут.
        — Ты вернешься домой,  — отчеканила я после того, как мы сделали все, что хотели, и вышли в комнату.
        Я притормозила на пороге, внимательно оглядев спальню: просторная, светлая — даже в полумраке обои выглядели качественными и дорогими — два огромных французских окна. В центре спальни, изголовьем к стене, стояла широкая кровать. По обе стороны от нее две тумбочки с пузатыми лампами, у стены широкий шкаф-купе. Еще я заметила картину, когда мы с Хейли уже дошли до двери, за которой нас ждал Найл. Какая-то ерунда из абстрактного экспрессионизма, кажется. Никогда не понимала такого «искусства».
        Парень окинул нас обеих подозрительным взглядом и повел обратно вниз. Мужские голоса уже доносили не из холла, а, как мне показалось, из бильярдной, потому что звуки были такие, словно кий ударяет по шару. Из-за приоткрытой двери, что располагалась справа от входа в дом, тянулся едкий запах сигар, слышался тихий редкий звон бокалов. Да у них там вечеринка, что ли? Сволочи. Мы сидим в подвале, а они сейчас напьются…
        О нет, ничего не случится.
        — Найл!  — раздался голос Стайлса, когда блондин подвел нас к подвальной двери. Мы обернулись.  — Оставь ее,  — указал на меня Гарри, и я буквально покрылась противными мурашками.  — Подойди,  — это он уже мне.
        Я не горела желанием входить в то помещение, наполненное мужчинами, пьяными мужчинами. Судя по сверкающим глазам Стайлса, он тоже принял порцию. Ухмылка кривила его губы, а мои ноги будто одеревенели, потому я осталась стоять на месте, а за спиной захлопнулась дверь подвала, куда Найл отвел Стоун.
        — Джен?  — посмотрел Стайлс на меня достаточно сурово для того, чтобы я двинулась ему навстречу.
        Какого черта он протянул мне свою руку? Я оглядела Гарри с ног до головы, что ему несомненно понравилось, но это потому, что он проигнорировал презрение в моем взгляде. Но ладонь я ему не дала все равно. Однако стоило только шагнуть мимо него, как рука Стайлса уже покоилась на моей талии. В таком виде мы и вошли в зал, как я и думала, в бильярдный. Мужчины переговаривались, ведя партию, выпивали виски и дымили сигаретами.
        — Что, Гарри, привел нам похвастаться своей цыпочкой?  — хохотнул высокий и очень худой молодой человек.  — Или, быть может, она вовсе не твоя?
        Я сглотнула, чувствуя себя приманкой среди голодных акул. Пальцы Стайлса напряглись, но лицо не изменило выражения, когда я покосилась на него.
        — Моя. Просто немного повздорили. Да и отец не жалует Джен. Мне это не нравится,  — без запинки солгал Гарри, и я поняла, что лишь мужчины постарше знают, кто я и что здесь делаю. Они смотрели на меня серьезно и без насмешки. А вот этим молодым ребятам знать не полагалось обо мне ровным счетом ничего.
        — Хм, ну тогда познакомь нас уже,  — я невольно дернулась, когда Стайлс чуть повернувшись ко мне, заглянул в глаза, спрашивая:
        — Ты как? Посидишь со мной?
        Я посмотрела на Стайлса так испуганно, что он тут же перехватил инициативу и бросил парням:
        — Прошу простить,  — он повел меня к двери, добавляя: — Сейчас вернусь.
        В холле Гарри стал менее нежным. Я бы сказала, он совершенно обнаглел и огрубел. Втолкнув меня в кухню, Стайлс зажег свет над плитой, развернулся, обогнул барную стойку и остановился прямо передо мной, заговорив:
        — Тебе сложно вести себя нормально? Я плохо с тобой обращаюсь?
        — Что? Ты серьезно?  — выдавила я изумленно.  — Увезти за город и запереть в подвале — это нормальное обращение с человеком?
        — Не будь идиоткой,  — прошипел Гарри, обдавая меня легким запахом виски,  — ты останешься здесь. Тебя ищет Эдгар, и мне к черту не уперлось вытаскивать тебя из его лап. Карта памяти должна попасть ко мне, а не к нему. Так что помалкивай и веди себя прилично, а не как стерва.
        Я молчала, прикусив язык, но после, когда Гарри понял, что ответа не последует и уже собрался отвести меня обратно, я остановила его.
        — Подожди. Я хочу знать…
        — Что еще?  — раздраженно спросил парень.
        Я вскинула на него глаза.
        — Расскажи мне, чем занимался Зейн?
        На лице Стайлса заходили желваки. Он уперся одной рукой в столешницу справа от себя, и я увидела, как его пальцы сжались в кулак.
        — Даже не заводи эту тему, Дженни. Вполне хватит того, что он натворил и оставил после себя. Если бы я случайно не услышал разговор отца, ты вряд ли была бы здесь,  — Гарри навис надо мной.  — И совсем не удивился бы, окажись ты найденной в придорожной канаве с перерезанной глоткой. А все потому, что твой ненаглядный Зейн спер важнейшую информацию о моем отце. Как умно, Малик. Как умно подставить свою наивную «подстилку».
        Я насупилась, а Стайлс вдруг скользнул взглядом по моей груди, к счастью, скрытой свитером, но что-то привлекло его внимание, и я невольно прижала руку к горлу. Гарри склонил голову, заинтересованно посмотрел, отвел в сторону мою холодную ладонь и вытащил из горловины свитера медальон.
        — Это откуда?  — спросил он, задумчиво вертя круглое украшение, но я промолчала, и тогда взгляд Стайлса переместился на мое лицо.  — Я спросил, откуда это?
        — Я слышала.
        — Тогда где твой ответ?
        Молчание. Стайлс кивнул, оставив в покое мой медальон, и отошел назад, говоря:
        — В подвал. Живо,  — и громче,  — Найл!
        Блондин, казалось, материализовался из воздуха. Он вцепился в мой локоть и повел к двери подвала. Я не удержалась, все еще не понимая, что сейчас произошло, и оглянулась на Стайлса. Тот смотрел мне вслед и его взгляд был крайне задумчивым. Он явно что-то понял, но что?

* * *
        Было уже очень поздно. Я это поняла по абсолютной темноте за окошком. Ведь известно, самое темное время именно перед рассветом.
        Разглядеть в таком полумраке цифры на крошечном циферблате своих часов я не могла, потому оставалось лишь предполагать. Зажигать лампу и мешать Хейли не хотелось. Да и вообще, пришлось спрятать часы в кармане, поскольку, упав с лестницы, я разбила стекло циферблата.
        Хейли мирно спала. Здесь было довольно холодно, потому я укутала Стоун в одеяло, а сама, натянув рукава своего свитера, сидела на матраце в ногах подруги. Я так и задремала, прислонившись спиной к стене, пока мой сон не нарушил грохот наверху, женский визг, а после дикий пьяный смех.
        Мне даже представлять не хотелось, что там происходит, только бы нас не трогали. Пусть себе напиваются, желательно до беспамятства, чтобы о нас сегодня даже не вспомнили.
        Не имею представления, как смогла уснуть, но музыка гремела так, что биты отдавали пульсацией в висках. Кто-то ставил одну и ту же композицию уже раз семь подряд. Меня мутить начало от этого заезженного поп-хита. Но на несколько часов все как-то стихло, и вот теперь снова эта песня, этот грохот. Хейли не слышала и продолжала спать.
        Я вздрогнула от того, как близко, прямо за дверью, прозвучал голос Энди. Вот только его не хватало. Он явно обращался к Стайлсу, когда говорил:
        — Давай… ну же… пусть знает свое место, сучка. Тащи ее сюда!
        И теперь прозвучал уже ответ Гарри, который тоже приблизился к двери:
        — Отвали, Энди. Они здесь не для этого.
        — Эй, парни, взгляните на него, он ссыт за баб! Ну, трахнем по разочку, тебе-то что? Или есть планы на эту сучку со сладкой попкой, я бы ее отшлепал так, чтобы вопила…
        — Заткнулся,  — как-то уравновешенно прозвучал голос Стайлса, и я затаила дыхание в ожидании дальнейших слов, и Гарри добавил: — Я сам ее опробую. Но не ты, приятель.
        «Что? Что он говорит? Он не станет…».
        — Позже,  — проговорил Гарри, и голоса отдалились.
        Я, выдохнув, прикрыла глаза, не веря, что на этом все завершится. Не может это все закончиться нормально. Слишком опасно.
        Я так и не уснула больше, вплоть до рассвета слушая шаги за дверью. Мне было страшно и очень холодно. Однако, к своему изумлению, когда меня кто-то коснулся, я поняла, что все же задремала ненадолго. Широко распахнув глаза, я встретила взгляд голубых глаз.
        — Хейли… ты напугала меня…
        — Поспи, ты замерзла. Ляг и поспи.
        Я не хотела вырубаться, боясь, что за время пока буду спать, черти что произойдет. Но глаза закрылись сами собой, и я погрузилась в более спокойный сон.
        — Эй… эй… проснись же ты, черт!  — мужской голос прозвучал словно издалека, и я, еще не до конца осознавая, где нахожусь, медленно пробудилась. Моргнула. Пара секунд непонимания, и я резко выпрямилась, уставившись на блондина, который и тормошил меня до этого.  — Поешь,  — приказал он, указав на поднос на полу, а я огляделась, покрываясь потом от страха.
        — Найл!  — почти выкрикнула я, в то время как парень уже собрался уйти, и я добавила спокойнее: — Ты ведь Найл, верно?  — он неопределенно передернул плечами.  — Где моя подруга? Найл, где Хейли?
        — Гарри сам расскажет. Поешь. А то потом нескоро…  — и он ушел, оборвав себя на половине фразы.
        Да, я поела. Хочешь выбраться — не сопротивляйся. Только не здесь и не сейчас. Мне нужны были силы. Я намеревалась, если получится, обезвредить Стайлса и сбежать. Ничего глупее даже в мыслях не допустила бы, если бы не исчезла моя подруга.
        Спустя примерно час Найл пришел за мной. Я молча поплелась за ним. При дневном свете дом оказался гораздо приятнее. Такой простой уютный коттедж. Все светлое, ненавязчивое… Вот только кухня поразила меня оттенками: алые и черные. Необычно смотрелось.
        Сегодня меня отвели в большую комнату с камином, и я поняла, что это гостиная. В центре стоял огромный угловой диван мягко-серого цвета с множеством подушек разных размеров. На стене я заметила большой плоский телевизор, под ним полки со стерео-техникой. Опять же вся стена — сплошные окна, на которых висели струящиеся тонкие занавески и отдернутые темно-серые шторы. На диване, боком к двери, сидел Стайлс и, откинувшись на подушки, монотонно щелкал кнопками пульта. После остановил выбор на каком-то черно-белом фильме, отшвырнул пульт на диван и повернулся к нам. Вид у него был не очень. Это результат ночной попойки: бледное лицо, растрепанные волосы, губы чуть потрескавшиеся; из одежды только джинсы, да и те расстегнуты так, что видна резинка темно-синих боксеров с кричащим именем «Calvin Klein».
        Я отвернулась и стала дожидаться, что Стайлс скажет. На мне все еще были ботильоны, которые хотелось скинуть и переобуться во что-то мягкое и без каблуков, потому я немного нервно топталась на пороге, не подозревая поначалу, что Найл уже ушел. Когда я обернулась демонстративно игнорируя Гарри, увидела лишь пустоту коридора. Я раздосадованно посмотрела на Стайлса и дернулась — он глядел на меня.
        — Садись,  — похлопал он рукой по дивану рядом с собой.  — Давай же, Джен, пошевеливайся, у меня нет настроения вести беседы.
        — Еще бы…  — тихонько сорвалось с моих губ, и Гарри приподнял брови, медленно растягивая губы в улыбке.
        — А ты, как понимаю, тоже не спала. Надо было заглянуть к тебе,  — цокнул он с издевкой, и снова повторил: — Садись.
        Я приблизилась и опустилась на диван подальше от парня. Тот опять откинулся на подушки, сцепил пальцы на животе и уставился на меня.
        «И что дальше? Я должна подождать? Или спросить о чем-то?».
        — Где Хейли?  — задала я вопрос, устав от этого глупого и напряженного молчания.
        — Недалеко.
        — Так… окей, ясно. И… что это должно значить? Куда ты ее увез?
        — Разговор не об этом. Твоя подружка в порядке. А мне нужно забрать у тебя кое-что… Ты помнишь наш вчерашний разговор, Дженни?  — Стайлс поднялся, застегнул штаны и подошел ко мне. Он присел рядом, несмотря на то, что прекрасно видел, каково мне сейчас. Гарри снова вытащил мой медальон, повертел его и спросил, заглянув в глаза: — Это ведь подарок Зейна?  — и неожиданно: — Ты любила его?
        Я открыла рот в немом возмущении, но тут же закрыла, облизнула пересохшие губы, опуская голову, и ответила:
        — Тебя это не касается.
        Стайлс повернул мое лицо к себе, поддев пальцами подбородок.
        — Меня касается все, что касалось Малика. Соответственно, ты тоже в этом списке,  — его пальцы вертели медальон, а после на губах снова заиграла веселая улыбка, и Гарри, резко дернув, сорвал с меня цепочку. Я вскрикнула от боли и прижала руку к образовавшейся царапине на шее, которая стала немного кровоточить.
        — Ты…  — шикнула я, не зная, какие подобрать слова для этого чокнутого, но Стайлс поднял вверх указательный палец, этим жестом затыкая меня, в то время как сам он неотрывно разглядывал медальон.
        — Когда он подарил тебе эту вещицу?  — я промолчала, и Стайлс одарил меня резким тяжелым взглядом, рявкнув: — Когда, Джен?
        — Не знаю… не помню уже… за недели две до гибели, наверное. Я не знаю…  — солгала я. Конечно я все помнила.
        Гарри встал, прошелся по комнате, при этом казалось, он что-то ищет, а после, сам себе кивнув, он бросил медальон на пол и принялся топтать его каблуком. Я вскочила, бросившись на парня и заорав:
        — Ты что? Ты что делаешь? Спятил? Отойди! Перестань!
        Стайлс оттолкнул меня, и я упала на диван, а он присел на корточки и поднял что-то с пола, после чего перевел руку в мою сторону и, хищно улыбаясь, сказал:
        — Ну вот ты и попалась, Дженни. Надо же, столько времени хранила такой секрет.
        Я в изумлении таращилась на маленькую черную карту памяти, что Стайлс сжимал в пальцах, и в моей голове проносился рой мыслей о том, что ничего в действиях Зейна не было настоящим. Его подарок и тот оказался простой попыткой скрыть что-то от Стайлса. Господи… Мой мир затрещал по швам. Только сейчас и затрещал. В момент, когда глаза Гарри Стайлса сверкали зеленым огоньком, искренне радуясь победе, а я была раздавлена, убита. Вот что означали слова Зейна, которые он произнес, когда дарил мне медальон на мой день рождения. Вернее, спустя неделю после него. Зейна не было на самом праздновании. Очевидно почему не было. Он проворачивал свои черные дела со Стайлсом, шатаясь по улицам и прижимая к стенками каких-то людей, которые, возможно, ни в чем не были виноваты. Что за жизнь? Как мне смириться с этим? Мой парень… теперь уж точно бывший парень. Это точка.
        — Да, Дженни, Зейн — тот еще подлец. Так нехорошо подшутил над нами. И над тобой тоже.
        — Теперь… я поеду домой?  — выдавила я, поднимаясь с дивана, убежденная, что действительно поеду.
        Но молчание Стайлса вогнало меня в ступор. Я посмотрела на него в недоумении.
        — Что еще? Гарри, что еще?
        Стайлс прикусил губу, будто размышляя, что со мной делать, после чего спросил:
        — Откуда мне знать, что ты не станешь вмешиваться в мои дела?
        — Что? Ты сам знаешь, что не стану.
        Опять молчание. Мое сердце громыхнуло в горле и опустилось на место, застучав с тройной скоростью. Стайлс подошел ко мне, заправил за ухо мою выбившуюся прядь волос, от чего я дернулась в сторону, и выдал:
        — Нет, малышка, ты остаешься со мной.
        — Что…
        — Хейли свободна. Ты — нет.
        Гарри пошел прочь из комнаты, я побежала за ним.
        — Что ты несешь? Зачем я тебе? Мне нужно… мне нужно закончить учебу, Гарри! Я должна вернуться! Моя мама…
        — Да заткнись ты!  — обернулся парень резко, так, что я врезалась в него, и, отшатнувшись, уткнулась спиной в стену.  — Хватит орать! Я сказал, ты будешь здесь, значит, будешь! Ты еще не осознала это?
        Я остолбенела, таращась на Гарри во все глаза.
        — Но это же…  — я всхлипнула, не имея сил контролировать себя,  — это… так нельзя… держать взаперти…
        — Да,  — удивил Стайлс, согласившись, и добавил: — Поэтому ты не застрянешь здесь надолго. Я отпущу тебя. Позже. Только, Дженни, ты продолжишь изображать тесную дружбу со мной. Это ясно?
        — Гарри,  — снова восстановила я дыхание,  — это насилие. Ты осознаешь, на что идешь? Я заявлю на тебя…
        Стайлс хохотнул, подошел поближе и проговорил:
        — Заяви, Дженни, попробуй. Я хочу посмотреть, как ты будешь разгребать скопившиеся неприятности. И вот еще кстати, хочешь уйти отсюда, вперед, только и мили не пройдешь, как на тебя выйдут люди моего отца. Так что просто скажи спасибо и успокойся.
        Я отвернулась, когда губы Стайлса оказались близко от моего лица. К тому же от него несло алкоголем. Я поморщилась, а Гарри просто рассмеялся, отошел от меня и позвал Найла, сказав тому, что за мной действительно нужно следить усерднее.
        И вновь одна. В подвале. На матраце. Чертовы ботильоны валяются на полу. Гнетущая тишина. Одиночество. Игра только началась. Стайлс забрал все, что хотел, а мне все равно суждено гнить в его подвале. Что со мной будет? Что он сделает?..

* * *
        — Пойдем,  — ткнулась в мое плечо рука, и я, вырвавшись из лихорадочного сна, уставилась в два зеленых глаза.
        Парень нависал надо мной.
        — Отстань,  — сорвалось с моих губ.
        Мгновение, расширенные зрачки, кривая усмешка, и вот я уже стою на ногах.
        — Подонок… я буду стараться, чтобы тебе досталось после того, как я уйду отсюда.
        Моя смелость была последствием злости, закипевшей внутри, потому что мне солгали. Мне лгал Зейн. Мне лгали насчет Хейли. Я не знала, где она и что с ней. Мне солгал Стайлс, так и не отпустив, и я искренне надеялась, что его кто-нибудь пристрелит. Хотя таких мыслей никогда прежде я не допускала. Что еще пробудит во мне Стайлс?
        Он все же отвел меня наверх, и я с радостью поняла, что мне предоставили возможность переодеться и помыться. Спасибо, что хотя бы о личной гигиене Стайлс не забыл и предоставил мне даже зубную щетку.
        — Тридцать минут,  — предупредил Гарри, прислонившись плечом в дверному косяку, и я захлопнула дверь прямо перед его носом.
        Заперев ванную, я поспешила раздеться и юркнула в душевую кабинку, попутно отмечая стопочку одежды, видимо, приготовленную для меня. Я натиралась гелем для душа как в последний раз. Кто знает, когда меня еще пустят помыться? Затем хорошенько смыв пену с головы и тела, я закрутила вентили кранов, выбралась наружу и быстро вытерлась.
        Одежда действительно предназначалась мне: серые джоггеры, черная футболка, носки…
        «А белье?»,  — диким воплем пронеслось в моей голове, и я сглотнула, понимая, что должна одеться в это на голое тело.
        Я почувствовала себя совершенно беспомощной без бюстгальтера, но мне мне ничего другого не оставалось, кроме как натянуть футболку, штаны; почистить зубы и выйти в спальню. Я дернулась, встав на месте, когда увидела Гарри, лежащего на кровати, который играл во что-то на своем айфоне. Он оторвал взгляд от экрана, сверкнул белозубой улыбкой и резво поднялся. Я автоматически скрестила руки на груди, чтобы он больше не пялился, как делал это пару мгновений назад.
        Отвратительно.
        — Готова?  — «И на черта он спрашивает, если я стою перед ним?».  — Тогда идем.
        Мы в молчании спустились на первый этаж, и Стайлс, к моему удивлению, не повел меня в подвал, а подтолкнул к двери гостиной. Там усадив мое безвольное после горячего душа тело на диван, опустился на столик напротив и уперся локтями в колени.
        — Что на этот раз?  — не удержалась я от вопроса.  — Очередная твоя задумка?
        — Нет, просто хочу кое-что узнать…  — Стайлс облизнул губы.  — Так уже вышло, что теперь ты живешь со мной…  — У меня перехватило дыхание от услышанного, но я крепко стиснула зубы, намереваясь дослушать до конца.  — Поэтому я должен подробно узнать о твоих отношениях с Зейном. Напряги память, Джен, и скажи мне, как вы провели последние несколько недель? Перед тем как…
        — Я поняла,  — перебила я, опуская глаза, и уставилась на свои руки, сложенные на коленях.  — Мы… Я даже не знаю, мы с Зейном мало виделись. Он как будто охладел. И медальон подарил как-то в спешке, после моего дня рождения,  — решила я быть честной.  — Зейн будто собирался уйти, то есть порвать со мной. Я не знала, что думать, но не трогала его. В конце концов, я понимала, что у него трудная работа, но он ни разу об этом не обмолвился. Так что, по сути, я ничего не знаю о нем. Вот так. Надеюсь, этого достаточно,  — вскинула я глаза на внимательно за мной наблюдавшего Стайлса.
        Он помолчал немного, а после спросил:
        — И ты не попыталась выяснить, нет ли у него отношений на стороне?
        — Что?  — вылупилась я.  — Ты серьезно? Зачем мне это? И как ты себе представляешь меня, крадущуюся к дому Зейна, чтобы заглянуть в его окна?
        — Точно, совсем не представляю. Хотя не удивился бы,  — хмыкнул Гарри и выпрямился, обошел столик и снова повернулся ко мне, вертя на пальце серебряное кольцо.  — Малик плотно внедрился в нашу семью, он многое сделал для моего отца, и я убежден, что смерть твоего ненаглядного неслучайна.
        Я моргнула, прогоняя негативные мысли, и попыталась отрешиться от того, что сказал Гарри, но он повторил более глубоким голосом:
        — Зейна убили.
        — Нет…  — покачала я головой.  — Не говори так. Он ничего не сделал…
        — Сделал, Дженни. Например, солгал всем. Ты ведь действительно не была у него единственной на тот момент. У Малика была девушка. Теперь я понимаю, это было для отвода глаз, чтобы никто не подумал вынюхивать что-то о личной жизни Зейна. Как хитро. Он подсунул тебе медальон. А вскоре погиб. Он ведь…  — Стайлс прищурился,  — он ведь сказал тебе что-то, когда вручал этот подарок? Признайся, Джен…
        Я задумчиво отвернулась, потирая ладонью горло, и с губ сорвались тихие слова:
        — «Когда-нибудь ты спасешь меня»…
        Гарри ничего не сказал, но его взгляд был страшен, когда я посмотрела на него снова. Подернутые дымкой зеленые глаза парня горели злобой и ненавистью. Я не понимала, почему он так относится к этим воспоминаниям. Что такого в прошлом Зейна и Стайлса?
        — Все готово, Гарри,  — бесшумно на пороге выросла высокая фигура того качка, и я уставилась на него в страхе, подумав, что это «все готово» имеет ко мне самое прямое отношение.
        — Хорошо,  — кивнул Стайлс и бросил мне: — Иди с ним,  — но поймав мой затравленный взгляд, цокнул и повторил: — Иди с ним, Дженни, он просто даст тебе поесть. Мне только и не хватало, чтобы ты здесь отключилась. Ты не пленница.
        — Не пленница?  — выдавила я, запутавшись окончательно в настроениях парня.  — Тогда я могу уйти?
        — Конечно нет,  — незамедлительно отрезал Стайлс и отвернулся, все еще пребывая в каком-то мрачном состоянии.  — Ты должна быть здесь. Вечером поговоришь со своей матерью. Я не отпущу тебя, Дженни, пока не пойму, каким образом ты связана со всем этим.
        Но я ведь не связана. Это бред. Я не имею отношения к делам Стайлса.
        Мне не дал ответить этот качок, оторвав меня от дивана и пробасив на ухо:
        — Я Стивен, ты пойдешь со мной.
        И я пошла. Приплелась вслед за ним на кухню, поела почти с отключенными мозгами, а затем меня, «НЕ пленницу», отвели обратно в подвал. Да, ведь пленниц не держат в подвале, их обычно запирают в спальнях. Кто заценит мой сарказм?
        Что за дерьмо творится в моей душе? Почему я не могу заплакать? Прореветься как следует и забыть обо всем на некоторое время. Просто отрешиться от обстоятельств. Ничего не выходило. Я все равно продолжала сидеть у стены на матраце, укутавшись в плед, потому что в этой тонкой одежде было жутко холодно. Я думала, что заработаю себе воспаление легких и умру здесь, и никто не узнает, что Стайлс виноват в моей смерти. Я должна попытаться сбежать. Но как и куда? И что делать потом? Следовало хорошенько пораскинуть мозгами, чтобы продумать все. И вот что пришло в мою голову: я украду сотовый у Стайлса, позвоню Джонни, чтобы он прикатил за мной, объясню, что у меня проблемы и пообещаю рассказать об этом позже. Затем ночью, да, скорее всего, ночью, я выберусь через это маленькое окошко — я пролезу точно — и побегу по дороге, где меня уже будет дожидаться Крэйг. Надеюсь, что он не пошлет меня. Хотя зная любовь Джонни к авантюрам и приключениям, он точно приедет. Так вот после этого я прямиком помчусь домой, заберу документы, немного вещей и отправлюсь за матерью в Нью-Йорк. После подниму на уши отца, всех
подниму, всем сообщу о Стайлсе. Он не заткнет нас. Да, вот так. Думаю, это правильнее всего. В конце концов мы с мамой улетим в Манчестер. Это неплохой план. Точно…
        С этими мыслями я погрузилась в сон. Все способствовало тому, чтобы я только спала или думала. Но проснувшись, я в ужасе и панике осознала, что за окном уже ночь. Испугавшись, что ничего не выйдет, я поднялась и как была в носках, так и побежала по грязному полу наверх. Мой стук в дверь поначалу был робким, после я постучала громче и крикнула:
        — Отведите меня в туалет! Кто-нибудь! Эй!
        Щелкнул замок, и я обомлела увидев не Найла и не Стива, а Стайлса. Что ж, придется рисковать. Даже своей жизнью. Вот черт. Почему он здесь?
        — Идем,  — махнул он головой, выпуская меня из подвала, и повел к лестнице.
        Гарри был молчалив и угрюм, что меня вообще не радовало. Собственно, меня сам Стайлс совсем не радовал своим присутствием. Я осторожно озиралась в поисках чего-нибудь опасного для жизни, чтобы навредить похитителю, но так ничего и не обнаружила. Зато в ванной, сделав свои дела, я вдруг поняла, что не обулась. Вот идиотка. И как я смогу сбежать? Ноги отморожу. На дворе ноябрь. Черт. Ну что теперь делать?
        Умывшись, я исследовала шкафчики, отыскала там флакончик антисептика, шампуни, гели и все прочее для мытья, но ничего режущего или колющего. Уже безнадежно высунувшись в спальню, я с горячей волной облегчения поняла, что Гарри говорит с кем-то по сотовому за дверью комнаты. И тут мне выпал шанс проверить тумбочки. Дрожащими руками я выдвигала ящики один за другим, стараясь не шуметь, и в самом нижнем обнаружила лишь презервативы.
        — Сукин сын…  — прошипела я, ненавидя всю эту ситуацию, но тут же бросилась за дверь, решив, что это мой единственный шанс, больше ничего в голову не пришло. Как тогда в его пентхаусе. Прямо дежавю.
        Стайлс как раз вошел в спальню и двинулся к ванной комнате, а я, тем временем, на цыпочках прошмыгнула в коридор, быстро спустилась вниз, услышав громкий голос Гарри, доносящийся сверху. В горле сдавило от нехватки воздуха. Мне было очень страшно. Другого выхода и не предвиделось: либо в руки к Стайлсу, либо прочь от него.
        В гостиной я обнаружила телефон. Сорвала трубку, набрала номер Джонни — смысла не было звонить в «911» — и когда тот не ответил, я прошептала ему в голосовом сообщении, что меня втащили в какие-то разборки, и я теперь где-то за чертой Бостона, примерно на третьей миле шоссе А78, если двигаться на северо-запад. Это все, что я успела сказать, прежде чем по коридору прошел Гарри. Я пряталась за диваном. К счастью, мне удалось опустить на место трубку, чтобы он не заподозрил, где я. А я сидела на полу, едва дыша от ужаса. Нужно было выбраться из дома. Но как, черт возьми? Это верх идиотизма — сбегать прямо из-под носа Стайлса.
        — Дженни, ты серьезно?  — рассмеялся он прямо за моей спиной. Я чуть не умерла, вздрогнув. Но Стайлс пошел дальше.  — Выходи, и я попытаюсь простить тебе твою выходку. Я попытаюсь, честно, но не обещаю, что у меня выйдет. Так не люблю, когда хитрят. Дже-е-нни-и…
        Сейчас.
        Я встала, пробралась к самому окну, потянулась к ручке и, к моему великому облегчению, та поддалась.
        — Энди,  — голос Гарри стал приближаться,  — у нас небольшие проблемы, приезжай. Как раз по пути перехватишь Джен… Да… ты прав… самоубийца… Ну, как думаешь, что я могу с ней сделать?.. Нет, не трогать ее. Я сам, Энди… Да…  — я отперла окно, выскользнув на улицу, и услышала,  — мало не покажется…
        Внутри похолодело от страха, и предательская мысль, проскочившая в голове, вынудила меня остановиться на одно короткое мгновение. Но я тут же двинулась вдоль стены дома, минуя темные окна. Я готова была умереть, только не попасться в руки Стайлса. Особенно сейчас. И лучше бы мне действительно потеряться в густом лесу, чем узнать, что там задумал Гарри…
        Глава 14. «Его сдержанность — его выбор»
        Я, не отрываясь, смотрю тебе в глаза
        Harry
        Темная тень промелькнула за окном. Я видел ее. Наблюдал, погасив свет в коридоре, и медленно передвигался параллельно с ней из комнаты в комнату, пока не дошел до кухни. Там была запасная дверь. Я мог выскочить и, заставив орать ее от ужаса, поймать и затащить обратно в дом.
        Я не звонил Энди. Это был обманный маневр для запугивания Джен. На самом деле, я сбросил ему смс после того, как прослушал на телефоне в гостиной записанное сообщение. На всех моих телефонах была установлена функция записи разговоров. Я попросил Энди, который как раз находился в Челси, заглянуть к приятелю Джен и «побеседовать» с ним. Если Дэвис не понимает, как нехорошо нарушать мои планы, я буду действовать самыми болезненными для нее методами. Я разобрался в ее характере еще в «Фелисити», когда она примчалась на помощь своей подруге. А ведь могла «забить» на это. Да, но склонность Джен нарываться не на тех людей, видимо, не приносит ей особого дискомфорта. Пока не приносит. Для пленницы она слишком смелая. Но, идя за Джен по дому, я уже придумал, каким образом усмирю эту девчонку. Глупышка, не понимает, что я в любом случае отыскал бы ее. У меня всегда есть козырь в рукаве. И стоит мне лишь выйти за порог дома, сказать Дэвис всего одну фразу, как она сама тут же придет обратно. Но, пожалуй, я понаблюдаю. Она отыщет этот «козырь».

* * *
        Jenny
        Я была жуткой трусихой. Просто кошмар. Как дура стояла у стены дома, миновав, кажется, кухню, и во все глаза таращилась в сторону темного леса.
        Если сейчас сорваться и побежать туда, то по пути я неминуемо нарвусь на Энди. Но что если это будет не он, и я пропущу кого-то, кто помог бы мне? Но оставшись здесь, я подвергаю себя еще большей опасности…
        Мое тело промерзло вмиг, ведь кроме носков, штанов и майки на мне ничего не было. Я обхватывала свои плечи оледеневшими от сильного ветра руками, а с неба, будто издеваясь надо мной, сыпанул мелкий дождь. Верхушки вековых деревьев громко шумели, лишая меня возможности прислушаться, и тогда я сползла от безысходности вниз по стене. Наверняка лучше умереть здесь от холода, чем вернуться к Стайлсу.
        Неожиданно мое внимание привлек какой-то звук. Затаившись, я огляделась по сторонам. Звук повторился, и я поняла, что это стук пальцев по стеклу, а, оглянувшись, увидела, что сижу прямо возле прямоугольного окошка подвала. Но это было другое помещение. Не то, где сидела до этого я. Если прикинуть в уме, то эта сторона дома шла перпендикулярно той, где была моя «темница». Упав на колени, я склонилась и вгляделась в темноту окна, там кто-то был. Снова стук. После этого приглушенный и до боли знакомый голос:
        — Дженни! Это я! Джен…
        — Хейли…  — почти прорыдала я имя подруги, не веря своим глазам и ушам.  — Как же так… он…
        Он оставил ее здесь. Просто разлучил нас. Господи… что мне делать? Бежать за помощью? Джонни ведь наверняка приедет…
        Боже… Что делать? Что мне делать?
        Моя истерика не прекратилась бы никогда, если бы вдруг не дошло, что, сбежав, я подвергну подругу опасности. Я просто не должна сейчас уходить. Стайлс накажет меня через нее. Он знает мои слабые места. Как же меня тошнит от всего этого. Ненавижу этот дерьмовый город… ненавижу всех, кто позволяет себе закрывать глаза на все то, что вытворяет Стайлс и его дружки…
        Еле передвигая ногами, я поднялась на крыльцо, толкнула дверь и вошла в холл дома. Меня колотило так, что зуб на зуб не попадал. Я осунулась на пол, даже не подняв головы. Здесь было темно. Только мягкий свет, падая из дверного проема гостиной, рассеивал мрак.
        Я мяла пальцы ног руками, чтобы те не отвалились к чертовой матери, тихо всхлипывала и не заметила, когда рядом на полу растянулась тень.
        Уловив движение боковым зрением, я притихла и приготовилась к худшему.
        — На что ты надеялась?  — его голос был тихим, но глубоким.
        Я не стала отвечать, по-прежнему глядя прямо перед собой. Тогда Стайлс, вздохнув, приблизился ко мне, схватил за локоть и быстро повел к лестнице, ориентируясь в темноте до жуткого хорошо.
        Он не пожалел сил, когда дрожа от напряжения, втолкнул меня в уже знакомую серую спальню. Я споткнулась и упала, растянувшись на ковре. Но Гарри резко поставил меня на ноги и принялся, злобно сверкая глазами, стаскивать с меня футболку и штаны, промокшие насквозь. Разве я могла допустить мысль, что он просто переоденет меня? Конечно нет. Все самое кошмарное проскочило в моей голове за те несколько мгновений, потому что Стайлс готов был убить меня на месте за непослушание. И я заревела в голос. Без слез. Просто заревела, слабо отбиваясь. Все силы ушли на этот крик. Я не могла дать ему достойный отпор. Пиная Стайлса ногами и отталкивая от себя, я осознала вдруг, что мои зубы лязгнули. Это Гарри встряхнул меня за плечи так сильно, что я едва не прикусила себе язык. Мой голос понизился, но выть я не перестала… Оказывается, я говорила с ним…
        — Будь ты проклят… ублюдок… не прикасайся… ты мне противен… уйди…  — и много всего прочего я выплевывала в окаменевшее лицо Гарри, в то время как стояла перед ним голая и ссутулившаяся.
        Мои губы дрожали. Я вся дрожала. От холода тело покрывали мурашки и мне хотелось, чтобы Стайлс немедленно убрал свои руки. Я боялась его вот такого. Он замер и смотрел мне в глаза, стискивая пальцы на моих плечах. Я молчала, только не прекращала на вдохах всхлипывать. Но молчала.
        Мне показалось вдруг, что я вижу что-то в потемневших глазах Гарри, и свет, который горел в спальне ярко, не делал его лицо безобиднее. На нем все равно отражалась какая-то тень. Я с ужасом и непониманием осознала, что увидела нечто очень личное. Только никак не понимала, откуда это в нем. И такое открытие ошеломило меня до невозможного. Я даже притихла, выровняв дыхание.
        Всего один короткий миг, и Стайлс моргнул, снова превратившись в того ублюдка, который сорвал с меня одежду. Он резко оттолкнул меня назад, и я упала на кровать. Гарри отвернулся и быстро покинул спальню, с такой силой хлопнув дверью, что я подпрыгнула.
        В полном недоумении я потянула на себя одеяло, укрываясь с головой, и все же разревелась. Ощущение приближающего кошмара было близко. Оно витало между нами, когда Гарри держал меня в своих руках. Он будто решал, каков будет выбор. Он выбрал и ушел, потому что иначе ударил бы.
        Меня еще долго колотило от страха и холода, но после, вдоволь наплакавшись, я вырубилась на мокрой подушке, так и не высунувшись из-под одеяла.
        И вновь его чертовы руки блуждали по моему телу. Резко пробудившись, я дернулась и в ужасе закричала:
        — Что ты делаешь? Что ты делаешь? Господи! Что ты делаешь?
        Гарри, перевернув меня на живот, уже облаченную в длинную сухую футболку и трусы, связывал за моей спиной руки тугой веревкой. Щиколотки уже были затянуты путами.
        — Гарри…  — позвала я, повернув голову к нему, но снова обессиленно упала на подушку.  — Послушай… это глупо… Гарри, прошу тебя, я ведь все равно не сбегу. Клянусь тебе… черт… Ты слышишь меня?
        Он довел дело до конца, перевернул меня набок и сказал:
        — А вот это тебе за поступок в парке.
        Три мощных шлепка обрушились на мою левую ягодицу. Я задохнулась от боли, проорав в подушку, и снова горячие слезы брызнули из глаз. Потому я не повернулась к Стайлсу, чтобы он не видел результатов своих издевательств.
        А он и не стал смотреть на меня. Снова громко хлопнула дверь. Я осталась одна. Связанная веревками, с пылающей задницей и лицом, униженная и до полусмерти напуганная.
        Он не мог избить меня. Но видел, насколько сильно пугает.

* * *
        Я хотела пить. Не было сил даже пошевелиться и попросить. Руки онемели от одного положения, хотя ночью я несколько раз пыталась размять их, и теперь казалось, будто все тело превратилось в каменное изваяние.
        Все же пошевелившись, я открыла глаза и тут же зажмурилась. Было слишком светло. Вернее, не так, был день — серый и дождливый, но мои заплаканные глаза страшно щипало, потому даже пасмурная погода за окном не позволяла мне нормально осмотреться. Но я должна была перевернуться. Иначе руки придется ампутировать. Я уже не чувствовала правого плеча.
        С трудом приняв сидячее положение, я на всякий случай посмотрела назад — не лежит ли рядом Стайлс — и, никого не обнаружив, вздохнула. Мне нужно было в туалет. Попросить Гарри отвести меня в ванную оказалось бы верхом унижения, потому я решила — сама дойду. Допрыгаю.
        Так и сделала. С преогромным трудом, но я добралась до ванной.
        Надо же было так нарваться на этого… Господи. Я дура. Настоящая дура…
        Кряхтя и выкручиваясь, я покончила с утренними процедурами, умудрившись даже открыть воду, затем подсунуть под холодную струю лицо и напиться вдоволь.
        Вернулась я в спальню тем же способом. Но не повезло. Как только приблизилась к кровати, дверь широко распахнулась, и в комнату вошел Стайлс. Было очевидно, что он торопится. На нем уже был строгий костюм, поверх черной рубашки.
        — Хм, вижу, ты в порядке,  — усмехнулся он, подойдя ко мне, присевшей на кровать.  — Ты останешься под присмотром Стива. И не вздумай глупить. Он не станет спускать тебе твои «шуточки». Позже приедет Энди, я вернусь только вечером. Так что, Джен, еще раз повторяю, не глупи.
        — Почему бы тебе не отпустить Хейли?  — решилась спросить я, не глядя на Стайлса.
        Он вздохнул.
        — Позже.
        Мой изумленный взгляд и его строгий и серьезный в ответ.
        — Правда?
        — Да.
        Гарри отвел глаза, вызывая у меня массу подозрений. Не лжет ли он?
        — Зачем она здесь? Ты ведь понимаешь, она ничего не расскажет и…
        — Она будет здесь, пока ты не угомонишься, поняла?  — резко бросил Стайлс, отойдя от меня.  — Ты подставишь меня своим побегом. Я не допущу этого. Стоун остается.
        — Гарри…  — мой голос дрогнул.  — Я, клянусь, больше не сбегу. Даже пытаться не стану. Прошу тебя…
        — Все!  — рявкнул парень, направившись к двери.
        — Я обещаю!  — проорала я ему вслед в отчаянии.  — Стайлс! Гарри!
        Парень остановился, я прикусила язык, он обернулся и посмотрел на меня так… Под таким взглядом обычно люди теряются. Он сам хотя бы понимает, как умеет смотреть? Проняло до костей.
        — Я вернусь вечером, Джен,  — проговорил Гарри равнодушно,  — не скучай.
        Я снова осталась одна. Веревки все еще сдерживали мои конечности.
        Однако спустя минут десять я снова услышала шаги на лестнице, и когда в комнату кто-то вошел, даже не оглянулась, так и оставшись сидеть в одной позе.
        — Я помогу, Джен.
        Это был Энди. От звука его голоса и тона, которым он предложил помощь, у меня все сжалось. Этот щадить не станет, вот уж точно. Издевка и насмешка, а еще безнравственность и отсутствие какой-либо простой человечности.
        Энди развязал веревки, и я не сдержала стона облегчения, когда мои руки освободились. Жуткие красные следы на запястьях и щиколотках вызвали у меня бурю эмоций. Однако я промолчала. Натянула пониже майку Стайлса, пытаясь прикрыть бедра, но она и так была длинной, потому, когда Энди сказал, что мне позволено на пару минут увидеться с Хейли, я вполне спокойно встала.
        Моя подруга выглядела намного лучше меня, и она, кинувшись мне на шею, отметила сей факт, шепнув об этом на ухо.
        — Нет, я в порядке. Просто… сама виновата…  — пробормотала я в ответ.
        За спиной вздохнул Энди, со скукой на лице ковыряя маленьким ножичком под ногтями. Мы с подругой еще немного постояли, глядя друг на друга, не имея понятия, что сказать, и «татуированный» решил все за нас:
        — Проваливай обратно,  — бросил он Хейли, и та поплелась через весь холл снова в подвал. Как оказалось, вторая дверь была на кухне. Там ее встретил Стив и запер на замок.
        Я повернулась к Энди, не зная, что он выкинет, и в оцепенении встретилась с ним взглядом. Ясные синие глаза скользили по моем лицу, и он улыбался. Тошнотворно приторно улыбался.
        — Чем бы нам заняться до приезда Гарри? Хм…  — парень двинулся ко мне, и я, шагнув назад, уперлась спиной в стену. Он был достаточно высоким, даже, кажется, выше Стайлса, потому мне стало еще более паршиво от того, как грозно он нависал надо мной. Холодное лезвие коснулось моей щеки и медленно поползло вниз. Шея, ближе к сонной артерии, еще ниже, ключицы.  — Попробовать тебя, что ли…
        У меня оборвалось внутри все, что только могло оборваться. Слева хлопнула входная дверь, и я, скосив туда глаза — лишь бы не смотреть на Энди — удивленно приподняла брови.
        — Луи, добро пожаловать,  — даже не взглянув на вошедшего парня, хохотнул Энди и, наконец, отошел от меня.
        Я выдохнула.
        Луис отряхнул снег со своего серого пальто, после чего поглядел на меня, окинув внимательным взглядом, затем и на Энди.
        — Бауэр, Гарри тебе накостыляет, если не прекратишь заниматься ерундой. Запугал девчонку.
        Томлинсон обошел нас, скидывая верхнюю одежду, и скрылся за дверью гостиной. Энди потащил меня туда же. Что я вообще здесь делаю? Разве меня не должны запереть в комнате или в подвале?
        — Почему она не заперта?  — строго спросил Луи, кивнув на меня, словно прочитал мысли.  — Подвал занят, что ли? Или ты хочешь нарваться на гнев Стайлса, приятель?
        Бауэр цокнул.
        — Там теперь слишком мокро. Кто будет ее лечить, если заболеет? Не до этого как бы.
        — А Хейли?  — пробубнила я, осторожно присев на краешек дивана, чувствуя себя жутко напряженно в присутствии этих ребят.  — Она не заболеет?
        Синие глаза полоснули по мне презрением.
        — Она скоро свалит отсюда. Стайлсу нужна ты, а не твоя подружка.
        Почувствовав, что могу кое-что выведать у них, я на время примолкла и не прогадала, потому что Энди спросил у Луи с издевкой:
        — Ему что трахать больше некого? Зачем нам эта баба?
        Однако Томлинсон был сообразительным. Он, словно лис, прищурил свои голубые глаза, поглядел на меня и проговорил:
        — Энди, будь другом, попроси Стива состряпать нам что-нибудь на завтрак.
        — Нам?
        — Да, Энди, нам. Джен останется здесь.
        Бауэр, не скрывая недовольства, покинул комнату, а Луис уставился на меня, сканируя и осматривая с головы до ног.
        — Откуда синяки?
        — Эм…  — я спрятала глаза,  — будто не догадываешься.
        — Он сделал… что-то?
        Я посмотрела на Луи.
        — Почему ты спрашиваешь? Тебе разве не все равно?
        Томлинсон вздохнул, проводя рукой по волосам.
        — Просто он не должен переступать границы. Мое мнение для Гарри важно. Однако он делает то, что нужно ему. И я не понимаю, почему он так поступает с тобой. Ты должна быть здесь. Но это не значит, что…
        — Я поняла. Тогда зачем я вообще нужна Стайлсу?
        Пару минут Луи размышлял, будто прикидывая, может ли он что-то рассказать мне, но после произнес:
        — Думаю, я не имею права говорить о личных делах Гарри. Он, если захочет, объяснит все сам. Но одно точно могу сказать, Джен, ты должна быть благодарна. Эдгар ищет тебя. Он знает, что ты здесь. Гарри все преподносит ему так, будто ты все же его девушка. Никакого принуждения. Пока что ты нужна Гарри. Как только он разберется с прошлыми делами, которых начудил Зейн, уверен, он отпустит тебя. Так что ничего не бойся.
        — Луи… я здесь, а там моя мать. Одна. Понимаешь? Что мешает людям Эдгара… они могут ее…  — я стиснула зубы, только представив, что мама пострадала.
        Снова Томлинсон нахмурился.
        — И Стайлс говорил, что даст мне с ней побеседовать. Ты можешь… ты можешь дать мне свой телефон?
        — Не думаю, что это хорошая идея, Джен. Поговори об этом вечером с Гарри. Раз он обещал…
        Я больше ничего не сказала. Пришел Энди, следом Стив. Меня усадили за стол. Я немного перекусила, выпила горячего чая, чувствуя легкое покалывание в области миндалин. Вероятно, я все-таки простудилась. Попросив у Луиса таблетку Тайленола, я в скором времени была отведена Стивеном наверх и заперта в комнате. Действие анальгетика быстро охватило мое тело, и я сладко уснула. Именно сладко. Видимо, это теперь лучший способ для меня — спать «на таблетках».

* * *
        Harry
        Табачный дым окутал весь салон машины, и я опустил немного стекло. Подъехав к дому, я припарковался, все еще чувствуя некоторое раздражение по поводу отца, и прикрыл глаза, распахнув дверцу, чтобы холодный вечерний воздух остудил мой пыл. Если пойду в таком настроении к ней, то наверняка убью ее.
        Я решил именно сегодня просмотреть все, что хранилось на карте, найденной у Джен. Все было настолько просто, что я поверить не мог. Она таскалась с этим медальоном, даже не подумав проверить… Хотя какого черта она подумает об этом? Джен даже о Зейне не догадывалась. Признаться, теперь я и сам ни черта не понимаю. Как отыскать виновников той аварии? Кто настолько ненавидел нашу семью, что подставил всех нас в один вечер? Да, врагами папаша не обделен, впрочем, как и я, но чтобы вот так, одним махом…
        Докурив, я выпрыгнул из автомобиля. Захлопнул дверцу и быстро поднялся на крыльцо дома. Стивен встретил меня в холле, отрапортовав о том, как прошел день, и я не услышал ни слова о Джен.
        — Где она?
        — Спит. Попросила у Луиса таблетку и уснула. Я проверял час назад. Все еще спала. Завтракала с парнями в гостиной. Говорила с Луи.
        — Он здесь?  — но я не стал ждать ответа, сообразив, что машина Луи все еще на месте, и пошел в сторону кухни. Именно оттуда доносились голоса.
        Томлинсон и Бауэр сидели за барной стойкой, дымя сигаретами — Энди дымил, Луи не курит — и оба подняли на меня головы, когда я встал в дверном проеме.
        — Гарри,  — кивнул Луис, посерьезнев, хотя до этого они громко смеялись. Перед парнями стояли две пустые чашки из-под кофе.  — Как дела в офисе?
        — Отлично. Ты молодец,  — я подошел к холодильнику и взял бутылку воды.  — Бумаги составлены без ошибок и запинок,  — я повернулся к парням и посмотрел на Томлинсона, повторив: — Ты молодец.
        Приятель кивнул, Энди лишь хмыкнул.
        — Как у тебя дела?  — мой вопрос был адресован уже Бауэру.
        — Да тоже все под контролем,  — пожал плечами Энди, и я, отпив воды, кивнул, внимательно рассматривая приятелей. Почему-то между нами троими в последнее время висело напряжение. Я чувствовал, что они осуждают меня из-за Дженни. Но им обоим было известно, что я плевать на это хотел. Главное, мне не мешать, тогда все будет в порядке.
        — Ладно. Пойду, переоденусь.
        Я оставил их, прекрасно зная, что говорить обо мне они не посмеют, потому что Луис никогда не обсуждает меня за спиной. Чего не скажешь об Энди.
        Я тихо провернул ключ в замке, не имея ни малейшего желания будить Джен и выслушивать ее претензии и оскорбления. Сегодня я могу не сдержаться.
        Я рассмотрел ее силуэт в полумраке комнаты, медленно подошел к кровати с другой стороны и зажег светильник. Прохладный серебристый свет разлился по комнате. Стягивая пиджак, я смотрел ей в спину. Простыни сбились между ее бедер, полностью обнажая ноги. Замерев, я уставился на побагровевшие следы на щиколотках девушки и стиснул зубы, ненавидя ее за то, что она такая дура и постоянно бесит меня. А если бы я ударил? Она уже вообще не смогла бы встать. Черт. Вот же идиотка.
        Громко хлопая ящиками невысокого комода у стены, я уже не заботился о сне девчонки, выискивая свои футболки. Вытащив одну из них, я с полки шкафа схватил джинсы и быстро переоделся. Мне показалось, она пошевелилась. Может, даже обернулась на меня, но я стоял спиной к кровати. Мне совсем не хотелось смотреть на нее и видеть в ее темных глазах ненависть. Сейчас не до этого. Настроение и без того испорчено.
        Обогнув кровать, я демонстративно положил на тумбочку возле Джен свой айфон и сказал, не глядя на нее, но будучи убежденным, что она уже точно не спит:
        — Звони матери. Говори, что ты со мной, что у тебя все в порядке. Мы встречаемся и все такое. И не смей добавить лишнего, Дженни. Сама знаешь, к чему это приведет.
        Я вышел из комнаты. Конечно, я буду прямо здесь, за этой дверью. Она не посмеет нарушить правила. Больше не посмеет.
        — Привет,  — донесся ее хрипловатый спросонья голос.  — Да… мам… ты когда улетаешь? Правда? Ох, ну это здорово…  — Маленькая лгунья. Даже голос не дрожит, когда лжет матери.  — Я? Да, все в порядке, просто спала. Хейли тоже, кажется, подлечилась. Угу… мам… знаешь… Эм…  — Я привалился плечом к двери, прислушиваясь и настораживаясь. С ней вообще нельзя расслабиться.  — Оу… да? Ты уже догадалась? Точно… Это его телефон. С моим какая-то ерунда… Га-арри обещал разобраться с этим. Угу, да, мам, конечно. Я просто с ним… эм… за городом. Все хорошо…  — Она замолчала на некоторое время.  — Нет, что ты, Гарри не обидит меня… Ты узнала? Откуда?  — Вот тут я не удержался и вошел в спальню, отчего Джен заметно дернулась, уставившись на меня испуганными глазами, но продолжила: — По телевизору? Ах, ну да, конечно, как я не подумала об этом… Хорошо, мама, обещаю. Я тебя тоже люблю… Пока.
        Я забрал телефон из рук Дженни и посмотрел на нее в ожидании пояснений.
        — Все хорошо,  — отрезала она, снова легла и, накрывшись, отвернулась.
        Почему я почувствовал себя лишним в собственной спальне?
        Это взбесило меня еще больше.
        — Идем ужинать,  — грубо бросил я и распахнул дверь, остановившись на пороге.  — Быстро, Джен.
        Удивительно, но она не стала перечить мне. Поднялась, оправила футболку, которая прикрывала ее бедра, и поплелась за мной.
        — Будешь хорошей девочкой, подумаю насчет Хейли.
        Дженни почему-то хмыкнула. Я думал всего пару секунд, прежде чем ухватил ее, идущую впереди меня в сторону кухни, за руку и остановил.
        — Кто рассказал?  — сдавив тонкое запястье, спросил я, но глаза Джен вмиг повлажнели, и я резко убрал пальцы с ее и без того багровой руки.  — Кто тебе сказал о Хейли? И что еще поведали в мое отсутствие?
        Я видел как она сглотнула. Боится. Это хорошо.
        — Луи.  — Ну, спасибо за честность.
        Я кивнул, успокоившись, потому что знал, что Томлинсон никогда не ляпнет лишнего. Значит, все под контролем.
        Оставив Джен под надзором Стивена, который смотрелся до жути нелепо в желтом фартуке, орудуя у плиты, я окинул взглядом Луи и Энди, сидящих все там же, и вышел.
        Именно сейчас я хотел просмотреть то, что скрыто на SD-карте. Луис присмотрит за девушкой. А вот за Энди я заметил кое-что неприятное. Мне бы не хотелось расхлебывать последствия его несдержанности. Сукин сын может натворить всякого дерьма. И как я, так и Томлинсон — оба прекрасно это понимаем…

* * *
        Jenny
        После разговора с мамой я пребывала в легком шоке. Она теперь знает, кто такой Гарри Стайлс. Она услышала о нем по телевизору, и мама верещала от изумления, обвиняя меня в чрезмерной скрытности. Я не знала, что отвечать. Только кривилась и несла какую-то рассеянную чепуху. После и вовсе едва язык не проглотила, когда ворвался Стайлс. Несомненно, он подслушивал.
        Теперь вот, спасибо, я сидела с этими ребятами на кухне, когда Гарри ушел, пребывая в своем паршивом настроении, и это грозило мне отвратительным времяпрепровождением.
        — Давай же, Джен, поешь, совсем исхудаешь,  — посмеиваясь, сказал Энди, пристально глядя на меня. Ненавижу этот его взгляд: пошлость и жестокость.  — У Гарри хороший аппетит, так что тебе следует быть в форме,  — то, как он произнес «хороший аппетит» само за себя ответило, что он имел в виду.
        Я опустила глаза в тарелку и подковырнула вилкой горошек. Затем съела и кусочек тушеного мяса. Довольно неплохо, а как для пленницы — просто удивительно.
        Я поела. Правда. С огромным желанием и восторгом, на что слышала смешки Энди. Зато Стив был горд собой. Он кивнул, поймав мой взгляд и, поставив порцию для Стайлса, вышел из кухни. Луи улыбнулся мне, когда я нечаянно задела его ногой под столом. Все это казалось таким натянутым. Неестественным. Мне делалось нехорошо в присутствии этих ребят, больше, чем с кем-либо другим.
        Гарри вошел тихо и неожиданно. Опустился на место рядом со мной, а я невольно отодвинулась. Парень не обратил на меня никакого внимания, тут же принявшись молча есть. Одна я, видимо, не понимала, что происходит, но что-то действительно происходило. Стайлс поднял глаза на Луи, и я почувствовала этот их немой диалог. Нечто неприятное заскребло в области груди, когда я осознала как Луис пялится на Гарри. Они… эм… Что такое? Это должно что-то значить?
        Энди перехватил мой взгляд и, будто все прочитав по глазам, самодовольно хмыкнул.
        Окей, не мое дело. Даже знать ничего не хочу.
        — Энди, дружище, не отведешь Джен наверх?  — не прерывая зрительного контакта с Томлинсоном, произнес Гарри, и Бауэр тут же встал, кивая мне.
        Я последовала за ним, обернувшись и увидев, как Луис качнул головой, глядя на Стайлса вопросительно…

* * *
        Я прекрасно понимаю, что это неправильно. Однако никто не может мне запретить думать о нем так. Я до последнего не верила в то, что вокруг Гарри столько предателей. Я знала, кто окажется в конце концов прав. Это была я. Гарри не думал, что я смогу все это пронюхать, разобраться в этом. И сейчас я жалею лишь о том, что была тогда слишком напугана. Прошлое застало меня врасплох. Я могла знать обо всем, но все равно оставалась неподготовленной к такому предательству. Меня запутали. Обвели вокруг пальца…
        Холодный ветер разрывает мои легкие. Я стою на коленях. Всего пару минут назад… выстрел… темная кровь на его рубашке… взгляд…
        Я предала его. Меня направили. Я виновата перед ним. Смогу ли простить себе это? Нет. Никогда.
        Глаза слезятся. Связки напряжены. Я зову его до боли в горле. До истерического визга. Я зову его по имени, но не прикасаюсь. Не могу. Нельзя.
        Сколько же всего нас связывает. Через что он прошел? Что я сделала?
        Я зову его и зову, но темнота окутала все вокруг. Тот самый мост. Здесь машина Зейна упала в воду. И здесь же я, не поверив Гарри, выстрелила в него.
        Пистолет с грохотом ударяется об асфальтированную дорожку. Раздается монотонный сигнал распахнутого салона Range Rover. Ключи в замке зажигания. Я смотрю на него через ветровое стекло. Потом снова на руль. На него. На ключи.
        — Черт!  — кричу я истерично и достаю из кармана сотовый.
        Руки колотятся от ужаса. Я справлюсь. Я точно справлюсь.
        Глава 15. «Я не даю обещаний»
        За каждым твоим вдохом,
        За каждым твоим движением…
        Я спала одна. Точно это знаю. Я долго слышала голоса внизу. Кажется, около часов трех все стихло.
        Утром, обнаружив себя все в той же кровати, не связанную и даже выспавшуюся, я расслышала звуки хлопающих дверей машины. Вскочила, подбежала к большому окну и облегченно выдохнула: Стайлс отправил Хейли со Стивеном домой. Неужели внял моей просьбе? Не думаю. Здесь что-то другое.
        Изумившись вдруг раздавшемуся звонку сотового, я оглянулась и увидела свой телефон на прикроватной тумбочке. Подойдя к кровати, я недоверчиво уставилась на знакомое имя, высветившееся на экране — Хейли.
        — Да?  — подняла я трубку.
        — Джен, милая, планы поменялись. Я еду домой. Теперь все хорошо, Джен!  — прокричала счастливая Стоун.  — Гарри обещал вскоре отпустить и тебя. Не переживай, теперь мы свободны!
        — Хейли, что происходит?  — я, ослабев, присела на край кровати.  — Как отпустил? Какие планы поменялись? Я ничего не понимаю…
        — Джен, Гарри все, что ему было нужно, уже выяснил. Он сегодня утром говорил со мной. Я точно убеждена, что ты скоро вернешься…
        — Стоп. Ты поверила этому…  — я вскочила на ноги, принявшись расхаживать по комнате.
        — Да! Потому что уже еду домой, понимаешь? Дурочка ты недоверчивая, Стайлс отпускает нас!
        — Тогда какого черта я все еще здесь?  — тоже выкрикнула я, но совсем не радостным тоном.  — Хейли! Что происходит? Что они задумали? Хейли!  — меня накрывала паника, я едва дышала, вопя в трубку.  — Прошу тебя, уезжай к матери! Эдгар найдет тебя!
        — Боже мой, успокойся, Эдгар задержан полицией. Все в порядке, говорю же тебе.
        — Не будь идиоткой, Хейли! За него внесут залог, и он снова выберется!
        Кто-то сзади ухватил меня за плечо, рывком развернув к себе, и я уставилась в глаза Стайлса. Он вырвал из моих пальцев телефон, сказал: «Всего хорошего, Хейли», и сбросил вызов. Гарри был взбешен. Он уставился на меня так, что поджилки затряслись.
        — Что ты здесь устроила?  — процедил он.
        — Я… просто говорила с…  — парень толкнул меня к стене и уперся в нее руками.  — Что тебе нужно?  — устало выдавила я, отворачиваясь от него.  — Почему я здесь?
        — Потому что я так хочу. Это достаточно веская причина для тебя?
        — Нет.
        — Очень жаль,  — но его тон тут же немного смягчился, став просто раздраженным, а не злым,  — Послушай,  — он повернул мое лицо к себе,  — я не отпущу тебя сейчас. Позже. Но не сейчас.
        Черт. Мне так захотелось поверить ему, что я не смогла удержаться. Посмотрела парню в глаза и попросила твердо, но словно ребенок, который так хочет верить в чудеса:
        — Пообещай.
        Лицо Гарри будто потемнело. Он потерянно оглядел меня, отойдя назад, качнул головой, словно не веря в то, что я попросила об этом, и ответил:
        — Я не даю обещаний.
        Стайлс отвернулся, потому что я не сводила с него растерянного взгляда, постоял в задумчивости на месте и вышел.

* * *
        Весь день я маялась в комнате, пообедав тем, что принес Стивен, после прилегла на кровать. А когда за окном все приобрело серо-синие тона, я услышала звук подъехавших машин. Снова внизу было какое-то сборище. Что они там обсуждали, мне даже представить было страшно, потому я радовалась, что Гарри не потащил меня вниз.
        Напрасно радовалась.
        Спустя примерно минут двадцать, после того, как все приехали, на лестнице раздались шаги, дверь открылась, и на пороге возник Стайлс. Он зажег свет и прошел в комнату.
        — Дженни,  — позвал он неожиданно мягко и присел на кровать рядом со мной. Я едва удержалась, чтобы не отодвинуться. Просто приняла сидячее положение и посмотрела на парня.  — Я дам тебе одежду моей сестры… Думаю, кое-что подойдет… Ты должна спуститься со мной вниз. Ладно? Там партнеры моего отца, им уже доложили о тебе. Так что веди себя естественно и не бойся. Никто тебе ничего не сделает. Ладно? Ты поняла меня?
        Я кивнула.
        — Отлично. Идем.
        Стайлс проводил меня в светлую небольшую спаленку, и я с любопытством уставилась на семейные фотографии, что висели на стенах, пока Гарри подбирал мне одежду. Так странно. Мне казалось, будто он не может иметь семью; Гарри, как совершенно не идущий на контакт человек, всегда один. Но даже ситуация с Луисом, то как Стайлс относился к нему — с уважением — лишний раз доказывало — Гарри может быть нормальным. И семья у него, как оказалось, тоже есть.
        — А где твоя сестра?  — спросила я, рассматривая один из снимков. Кареглазая, такая симпатичная.
        — Уехала,  — ответил Стайлс и добавил: — Вот, держи. Это скроет твои синяки.
        Усевшись на кровать, Гарри уставился на меня в ожидании.
        — Эм… Ты будешь здесь или, может, выйдешь?
        — Первый вариант,  — сказал он серьезно и взглянул на свои часы,  — поторопись. Нехорошо заставлять всех ждать.
        Мысленно выругавшись, я отвернулась, стащила футболку, оставшись в одних трусах, которые, кстати, обнаружила сегодня в комоде в спальне Гарри — женские трусы — и быстро натянула трикотажное платье.
        — Хорошо сели,  — протянул за спиной Стайлс, как раз имея в виду белье.
        Я обернулась, принимая из его рук балетки.
        — Ты для меня стопку трусов прикупил?  — скривилась я.
        — Конечно.
        — Даже не знаю, благодарить ли,  — пробубнила я, растерявшись от широкой улыбки парня. Он обычно так добродушно не улыбается.
        — Если не нравится, можешь ходить без них,  — сверкнул он глазами.
        Я еще больше растерялась. Пусть лучше остается подонком. Мне так привычнее.
        Уже спускаясь на первый этаж, я дрожала от напряжения. Рука Стайлса сжимала мою ладонь, ободряюще и успокаивающе одновременно. Он должен был не опростоволоситься, потому и меня держал на контроле.
        На самом деле ничего страшного не произошло. Гарри познакомил меня, по меньшей мере, с восемью мужчинами, а остальных я уже и без того знала. На этот раз они проводили время в просторной комнате, которая находилась рядом с бильярдной. Кажется, это тоже была гостиная. Только здесь преобладали терракотовые и рыжие цвета.
        Мужчины много смеялись. Стайлс неплохо шутил; Энди, как оказалось, тоже любил повеселиться и блеснуть юмором, и это даже у него выходило хорошо. Я была удивлена тем, что рассмотрела в этих парнях. Мне даже удалось немного расслабиться.
        Гарри не отходил от меня ни на секунду. Он, беседуя с кем-то постарше, все равно держал меня за талию, отчего я нервничала, чувствуя себя не в своей тарелке, но, в целом, все было терпимо.
        — Ладно, ребята, Джен устала. Провожу ее и сейчас вернусь,  — спустя долгие два часа, за которые мне была налита не одна чашка чая, проговорил Стайлс.
        — Да?  — отозвался вдруг длинный худой парень.  — Покидаете нас, мисс Дэвис?
        Я растерянно покосилась на молчавшего Гарри. Отлично. Так и знала, что подставит меня.
        — Да… прошу прощения,  — я потерла лоб,  — мне немного нездоровится. Я бы хотела прилечь.
        — Жаль-жаль, но что поделаешь.  — Стайлс смотрел на того парня, не мигая.  — Доброй ночи, Дженни.
        Я улыбнулась, от чего тут же поймала немного удивленный взгляд Гарри, уже собравшегося со мной на выход.
        — Доброй ночи…  — «Как же его зовут?».  — Дьюи.
        Парень самодовольно хмыкнул и отвернулся, а мы вышли в холл. В молчании поднялись наверх и вошли в комнату.
        — Джен,  — позвал Стайлс, и я обернулась на него. Он стоял у двери и угрюмо смотрел на меня.  — Не шути с этим парнем. Будь осторожна.
        — Я просто пожелала ему доброй ночи.
        — А я просто предупредил.
        Гарри покинул комнату.

* * *
        Я вытаращила в темноте глаза, когда за моей спиной улегся Стайлс.
        — Я не надолго,  — прокомментировал он свою выходку, удивив меня проницательностью. Хотя, наверное, я дышала слишком громко, испугавшись.  — Я мог сделать тебе больно. И сейчас могу.
        Я не поняла, о чем он. Однако парень снова заговорил:
        — Не имею привычки причинять боль женщинам, но ты сама каждый раз нарываешься. Я вижу, ты хочешь насолить мне,  — вздох.  — Глупая. Что угодно может случиться, когда я зол. Просто случайно, понимаешь? Кто потом будет отвечать за это, Джен?
        Я продолжала молчать, слушая его.
        — Знаешь, почему я сейчас здесь?  — Я почувствовала, как он повернул ко мне голову.  — Ты боишься?
        Не то слово. Меня выламывало от напряжения.
        — Повернись, Дженни,  — мягко, но в приказном тоне.  — Повернись ко мне.
        Я подчинилась, встретившись с ним взглядом в полумраке спальне.
        Он протянул руку и поправил мои волосы, заложив прядь за ухо.
        — Ты поедешь домой. Но прежде я хочу, чтобы ты кое-что узнала.  — Молчание. Довольно долгое молчание.  — Зейн встречался с моей сестрой. Ты была нужна ему для прикрытия. Малик намутил дел за спиной моего отца. Однако теперь мне известно, что не напрасно. Как бы там ни было, я хотел и втянул тебя во все это, потому что верю, что ты не так проста, как кажешься. Ты прикрывала Зейна…  — Слова и тон, будто забивает гвозди в крышку моего гроба.  — Я буду встревать в твою жизнь даже после того, как отпущу…  — «Что с ним такое? Он ведь даже не пьян. Почему он так ненавидит меня?».  — Я сделаю все, чтобы ты ощущала мое присутствие двадцать четыре часа в сутки, все семь дней в неделю. Вот это я могу пообещать тебе точно…
        Он резко встал, а я одеревенело лежала на месте.
        — Что я сделала?..  — только и успела просипеть, как Стайлс неожиданно оказался за моей спиной, развернул к себе и оторвал от подушки.
        — Что ты сделала? Серьезно?  — проорал он, встряхнув меня.  — Я давно мог прижать отца! Я мог всех поставить на место! А ты жила с этим чертовым медальоном и не знала ни черта о своем парне! Вот что ты сделала!  — Он еще раз встряхнул и едва ли осознавал в этот момент, что несет абсолютный бред. Гарри действительно был неадекватен, и он
        явно не очень понимал, что говорит совсем не то. Это как не иметь оснований, но пытаться
        их найти.  — Набила эту дурацкую татуировку…  — понизил голос Стайлс, на его губах блестела слюна, глаза горели ненавистью,  — такая вся из себя преданная. На деле — сука. Такая же сука, как все. Что, хранишь верность своему придурку? Все эти годы хранишь? Он тебе не был настолько предан и у меня есть доказательства!
        Снова внутри все сжалось от предчувствия чего-то плохого. Он так стискивал мои плечи, что я окоченела. И тут случилось самое неожиданное, самое просто невероятно неожиданное. Гарри отпустил меня — я упала на подушки — склонился, сжал пальцами подбородок и впился губами в мои. Я ошеломленно замерла, чувствуя свое сердцебиение в области горла. Стайлс крепко держал меня, и я не могла вырваться. Но сделать хоть что-то нужно было непременно. Я сжимала челюсти, подавляя желание прикусить его язык, и просто упиралась руками в плечи парня. А после, не долго думая, замахнулась и ударила его по лицу. Просто пощечина, а какая звонкая и сильная.
        Время остановилось. Гарри отодвинулся, встав у кровати. Я не имела понятия, что будет дальше. Он ведь сам сказал, что не причиняет вреда женщинам. Тогда почему сейчас делает все это?..
        — Ты правда наивная дура,  — заключил Стайлс, медленно отошел назад и спокойно покинул спальню.
        Что. Это. Было?

* * *
        Harry
        — Твою мать, Энди, ты можешь не светиться?  — зло бросил я, не отводя взгляда от окон второго этажа коттеджа отца.
        Он жил за чертой Бостона, в пригороде, который считался частью самого города. Здесь стояли несколько рядов больших домов, похожие один на другой и отличающиеся лишь цветом фасадов.
        Мы вчетвером сидели в моей машине, ведя наблюдения. Из присутствующих только Стивен знал, зачем мы здесь. Остальные — Луис и Энди — не имели ни малейшего представления, зачем я приволок их сюда посреди ночи.
        После разговора с Джен меня все еще колотило от злости. Я ненавидел ее бессилие, но не верил ни одному ее слову. Как она могла не заметить, что ее парень таскается к другой девушке? Совсем слепая или постоянно живет в своих розовых мечтах о прекрасных рыцарях? Не понимаю ее. Подругу спасает, мать защищает, нарывается на проблемы. Потом рыдает над тем, что я рассказываю ей о Малике. Я бы обо всем ей поведал с превеликим удовольствием. Но это не то, чем я привык делиться. Может быть, когда-нибудь. Не сейчас.
        — Стив,  — окликнул я сидящего позади меня охранника,  — на следующей неделе присмотри за матерью Дженни, чтобы она улетела в Манчестер. Она не должна мешать нам. Понял?
        — Да, я понял.
        — Заботишься о семье подстилки Зейна?  — не смог удержаться от комментария Бауэр, и мне до скрежета зубов захотелось вмазать ему прямо в его улыбающуюся рожу. Но я знал, что этот сукин сын злопамятен, а мне сейчас не нужны разборки внутри команды.
        Я медленно повернулся к приятелю и проговорил непоколебимым тоном:
        — Я просил потушить сигарету.
        Он нехотя, но подчинился. Вот так, приятель, иначе драки не избежать. Я сейчас на взводе.
        Свет на втором этаже погас. Я напрягся. Сунул руку за пояс джинсов, проверил обойму пистолета, быстро снял куртку, оставшись в черной рубашке, и, шумно выдохнув, сказал:
        — Работаем.
        — Ты мог хотя бы пояснить, что мы здесь делаем?  — шагая справа от меня, тихо проговорил Луи.
        Стивен остался у автомобиля.
        — Не за чем,  — отрезал я, взбегая на крыльцо.  — Сам поймешь.
        Собаки отца, спящие в холле дома, лишь приподняли головы, когда я рукоятью пистолета выбил квадрат стекла на входной двери. Они меня знают, привыкли к моему запаху.
        Конечно, отец подготовился к встрече «гостей»: темнота, тишина и явно где-то затаившиеся охранники. Я все еще помню кулаки и ноги этих уродов, запинавших меня до полусмерти. Папаша еще осмелился после этого называть меня сыном, хотя выходило у него это с издевкой.
        — Тук-тук, папуля,  — шепнул я и в свете фонаря, что висел над крыльцом, жестом указал Энди двигаться в сторону кухни.
        Надо отдать ему должное — «на выезде» он всегда был собран, хладнокровен и послушен. Это огромный плюс в дружбе с Бауэром. В такие моменты я очень ценил его, и он знал об этом. Ни Энди, ни Луи никогда не были обделены в финансовом плане, потому держались меня. Это правильная позиция в бизнесе: хочешь иметь еще более надежных союзников — плати им как следует.
        Луи отправился в сторону гостиной. Я осторожно и почти бесшумно взбежал наверх. Налево — никого. Направо… Хм, я знаю этот ход, папочка. Ты спишь в левом крыле. Значит…
        Один из охранников вылетел прямо из-за угла, как раз оттуда, куда направился я. Он на долю секунды дезориентировал меня громким воплем, и я неудачно пропустил удар ногой в грудь. Отлетев немного назад, я сшиб спиной напольную вазу, разбив ее вдребезги, и зашипел от того, как один из осколков скользнул по моему правому боку в области почки. Резко вскочив, я локтем щелкнул по выключателю на стене и вовремя увернулся от хука слева.
        Еще пара маневров — этот урод выше меня на голову — и я умудрился нанести несколько резких ударов в область его солнечного сплетения. Хруст его челюсти, помутневший взгляд, и еще один удар в переносицу. Он в отключке.
        Адреналин забурлил в крови. Я в своей стихии. Я приучен к такой жизни с юного возраста. Еще с тех времен, когда мои одноклассники резались в компьютерные игры или проводили время на глупых вечеринках у кого-нибудь дома. Мои тусовки уже тогда были с пьяными девочками, с пафосно разбросанным по полу оружием и рассыпанными деньгами. Я был мелким дерьмом, мнил себя крутым гангстером, зная, что отец отвалит мне большой куш со своего бизнеса. И он отвалил. Только взамен потребовал полного подчинения. Это не ко мне. Юность прошла, а следы от ножевых ранений остались, теперь скрытые татуировками. А еще осталась жажда справедливости, ненависть к отцу и презрение к слабым. К таким, как моя мать, которая сдалась и свалила.
        — Что внизу?  — шепнул я, когда со мной в коридоре поравнялся Луи.
        — Энди вырубил одного.
        Я кивнул и, подобравшись, выбил ногой дверь спальни отца. Он любит быть надменным и во всем правым. Хотя это не так. Вот и теперь сидит на краю стола с наведенным на меня оружием. Ну давай же, выстрели, чертов ублюдок. Теперь тебе захочется меня убрать. Уж я-то знаю.
        — Фак…  — выдавил Луис, и наверняка уже понял, зачем мы здесь.
        — Ты за ней?  — спросил отец с улыбкой.
        Урод.
        Хейли была в отключке. Она лежала на кровати, перемазанной ее же кровью. Мои челюсти едва не свело от этого зрелища. Хотя я привык видеть дерьмо, блевотину и кровь. Но девчонку было жаль. Я притащил парней сюда, потому что знал план отца: похищение Хейли Стоун — сообщение для Джен, которая непременно сломя голову помчалась бы спасать подругу. Я не смог бы ее остановить, потому что собирался отпустить. Однако отец, за которого внесли залог, был временно освобожден. Ему оставалось «накосячить» еще разок, и он это сделал, похитив и избив девушку. Мы должны выбраться, отвезти ее в госпиталь, тогда я сдам его полиции еще раз. Но если, сука, комиссар Андерсон опять поведется на деньги Эдгара… Сам лично собственными руками, сверну ему шею.
        — Все кончено, Эдгар,  — сказал я, краем уха улавливая шаги позади себя. Надеюсь, это Энди.  — Тебе не выкрутиться. И, кстати, какой был смысл похищать Стоун, если от этих девчонок больше нет толку? Дэвис отдала мне карту, комиссар разбирается с этим.
        — Не умничай, Гарри,  — поднимаясь и продолжая держать меня на прицеле, отрезал отец.  — Я выпутаюсь, ты же знаешь. Как может мистер Стайлс, владелец транспортной компании, быть таким негодяем? Никто не поверит. Я слишком многих спонсирую, приятель. Мне все должны. И ты мне должен. Я мог проигнорировать тебя, ничего тебе не дать, а ты… Это твоя благодарность?
        Я и бровью не повел. В словах отца всегда сплошная фальшь. Я ему не сын, я — враг, конкурент.
        — Все, что у меня есть сейчас, это моя работа и к тебе отношения не имеет. Игорный бизнес открыл не ты. Я занимаюсь этим уже девять лет. Это приличный срок.
        — Да, сын, а еще приличный срок светит тебе за то, что проходит мимо кассы, ты знаешь?
        Теплая ладонь успокаивающе опустилась на мое плечо. Как он это делает? Луис всегда чувствует, когда я на взводе, когда я готов вот-вот взорваться. За спиной встал Энди. Я узнал запах его сигарет.
        — Давай прекратим все это,  — произнес я, незаметно мелкими шагами пройдя вперед.  — То, что ты скрыл, никак не пройдет бесследно, и, как минимум, подмочит твою репутацию. Признай, Эдгар, ты натворил дел. Теперь ничего другого не остается. Просто опусти оружие, и мы поговорим спокойно.
        Отец прищурился. Он медленно убрал пистолет, но я слишком хорошо его знал. Потому, когда тот на пару секунд уставился на Хейли, я кинулся к нему, сшибая с ног. Выстрел все же раздался, но, к счастью, пуля угодила в потолок, пробив отделку. Я со злостью выкрутил запястье отца, но тот был силен. Он второй рукой ударил меня в челюсть, и я свалился на пол, потеряв на время ориентир в пространстве. На помощь пришли парни, заломив все же руки Эдгара. Я, хрипя и сплевывая кровь из разбитой губы, устало присел и прижался спиной к стене, свесив руки с коленей.
        — Ну ты и урод,  — сказал я отцу.  — Просто урод.
        — В тебе та же кровь, Гарри, не забывай,  — рассмеялся удерживаемый парнями Эдгар.  — Ты такой же.
        — Сомневаюсь,  — и, переведя взгляд на Луи, я добавил: — Оставим его здесь. Надо увезти Хейли. За ним приедут копы. Уходим.
        Я поднялся, чувствуя ломку во всем теле — адреналин отпускал.
        Нам не нужен был Эдгар. Не было смысла разбираться с ним. Я всего лишь пришел забрать Стоун, чтобы эти девицы не отвлекали меня от основной проблемы. Моя часть бизнеса официально принадлежит мне. А вот отцовскую конфискуют, это без сомнений. Или на время опечатают. Я после выкуплю ее. Пусть этот урод останется ни с чем.
        — Так что все-таки было на той карте?  — спросил Томлинсон, когда мы покинули дом. Я весь перемазался кровью Хейли, и теперь моя рубашка на груди пропиталась теплой жидкостью.
        Мы быстро расселись по местам, и я, выжав педаль газа, резко рванул прочь от дома отца. Парни терпеливо молчали и ждали. Энди вообще выглядел непривычно задумчивым, и мы с Томлинсоном немного изумленно переглянулись, когда Бауэр вдруг сказал:
        — Что за черт творится, Гарри? Я думал, ты просто заигрался с девчонкой. Неужели правда думаешь, что Дэвис как-то связана со всем, что произошло три года назад?
        Я метнул взгляд в зеркало, встречаясь глазами с Энди.
        — Не знаю,  — признался я честно и решил рассказать.  — Три года назад Эдгар «слил» крупную сумму, и не только ту, что обнаружил Зейн. Эти бумаги и принесла Джен. Это лишь верхушка айсберга. Отец тогда… я проверил его счета… Он купил недвижимость в Лондоне и Манчестере. Мать вскоре укатила в Англию. Подозреваю, она не знает, но, уверен, что хранит часть бумаг. Тем самым Эдгар прикрывает себя. Мы не видели всех отчетов. Тогда, сами знаете, документацию вел Малик. Он и вскрыл файлы на компьютере отца… Помните тот случай с обрушившимся жилым комплексом в спальном районе Бостона?  — Луис вздохнул, проведя ладонями по лицу. Он уже все понял. Энди тоже, потому и спросил:
        — Это его «косяк»? Эдгар сэкономил на стройматериалах?
        — На всем. Он и еще несколько человек… Одного из них вы знаете, мать его. Я это так не оставлю,  — завелся я, подумав о том, как долго меня водили за нос.  — Комиссар Андерсон. Именно он покрывал Эдгара. Сукин сын…
        Бауэр присвистнул.
        — Здание обрушилось. Погибло где-то около четырех сотен человек. Вы только посчитайте, что висит на моем папаше.
        Парни ошеломленно молчали.
        — Все это вычислил Зейн,  — я ненадолго притих, прикидывая кое-что в уме, и с уверенностью добавил: — Отец подстроил ту аварию. Не напрасно в тот день, когда мы разбирались с Фьерро, он всех нас отправил на встречу. Мы могли справиться и вдвоем. Тем более…  — я вытер ладонью испарину со лба,  — я не планировал убийство. Меня просто сорвало от того, что творил Фьерро… Эдгар хотел, чтобы поехал именно Зейн. Черт… Черт!  — последнее я проорал, ударяя руками по рулю, и, едва не слетев с темного влажного шоссе, быстро выровнял автомобиль.
        Ошеломление в салоне. Мое жаркое сбивчивое дыхание и хрипящая девушка на заднем сиденье. Все в порядке. Она выберется. Но нужно поторопиться.
        — Гарри,  — тихо позвал Луис, и я метнул на него короткий взгляд, но снова уставился на дорогу.  — Зачем тебе Дженни?
        Черт. Не надо меня спрашивать об этом, потому что я сам уже ни черта не понимаю.
        — Пусть будет поблизости. Это не слишком важно… но пусть будет…
        Никто из присутствующих не поверил в мою искренность. Никто. Даже Хейли, которая приоткрыла немного глаза, лежа на плече Стивена. Она все слышала. Посмотрела на меня в тот момент, когда я покосился на нее в зеркало. Да плевать. Плевать уже на все. Отец не отвяжется.
        Это война.
        Глава 16. «Он странный, я уже говорила?»
        За каждым нарушенным тобою обещанием,
        За каждым твоим шагом
        Я буду наблюдать…
        Этим утром было морозно. Я почувствовала это сразу, как открыла глаза, и уставилась на ярко-розовую полосу рассвета, что размазалась по небу, прямо за густым лесом.
        Так странно, мне показалось, что проснулась я от звука громко хлопнувшей внизу двери. Но все же будучи убежденной, что действительно показалось, я тихо вздохнула, поправила одеяло и опять посмотрела на светлеющее за окном небо. Начинался новый день.
        Было еще рано, однако я чувствовала себя выспавшейся, несмотря на то, что прошлую ночь вновь столкнулась с гневом Стайлса. Он… странный. Я не понимаю его. Вот совсем не понимаю. Его словно что-то гложет, мучает, и он хочет рассказать, но ни за что не расскажет. Потому вполне очевидно, что я должна подружиться с Луисом. Он более мягок со мной. Возможно, Томлинсон расскажет мне все…
        Непонятная тревога все же прорывалась сквозь спокойствие, которое царило в доме, в этой комнате. Но я была одна, и это меня радовало. Но почему тогда я постоянно ощущала присутствие Стайлса? Он в самом деле каким-то образом оказывал влияние на меня.
        Его нет, но он есть.
        У меня оборвалось сердце, когда дверь в спальню тихонько открылась. Я зажмурилась, но тут же резко села на кровати, потому что Гарри обо что-то запнулся и едва не упал. Я вытаращилась на него во все глаза.
        — Это кровь?  — ошеломленно выдохнула я, нервно откидывая одеяло, и встала.
        Совсем не потому, что испугалась за Стайлса, а из-за ясного осознания надвигающихся неприятностей. Что-то в эту ночь произошло. Он поднял на меня глаза. Жуть. Меня бросило в холодный пот. Рубашка на его груди, которую он рывком выдернул из-за пояса брюк, была пропитана кровью, и это оказалось заметно даже на черной ткани. Я заметила и счесанные костяшки его рук, а пальцы Стайлса подрагивали, когда он принялся расстегивать пуговицы. Он все еще смотрел на меня. Я проглотила тугой комок отчаяния, потому что прочла в этом взгляде легкое сожаление. Такое мимолетное выражение в глубине светло-зеленых глаз, а после снова стена.
        Гарри с трудом стащил с плеч рубашку, и тут меня в самом деле пошатнуло назад. Сделалось дурно. Ну не привыкла я видеть избитых людей. Мало того, что уголок губ Стайлса припух с запекшейся на них кровью, так еще и на ребрах проступил темный синяк, и я только сейчас заметила под татуировкой в виде бабочки едва различимый рубец.
        Снова сглотнула и посмотрела Гарри в глаза.
        — Что случилось?
        Он вздохнул, утерев лицо рубашкой, и уперся рукой в стену у ванной двери, отвернувшись от меня. На его спине, чуть сбоку, была довольно внушительная царапина, а кровь, которая тоже засохла, размазалась по всей пояснице.
        Что за кошмар? Где он был? Что такое?
        — Хейли в больнице,  — прозвучал приглушенный голос Стайлса. Мои ноги подогнулись. В глазах потемнело. Я не поняла как оказалась на полу.  — Эй,  — Стайлс оказался прямо передо мной и слегка шлепал по щеке.  — Спокойно, ладно? Она жива. За ней присмотрят мои люди. Все хорошо, слышишь, Джен? Все хорошо.
        Слышу ли я его? Да мне до конца моих дней не забыть тембр его голоса. Мне вообще никогда не выкинуть это из головы, не стереть из памяти. Не забыть его так редко нормального и чаще — ублюдка. Я просто не в силах избавиться от этого человека и его присутсвия в моей жизни.
        — Джен, очнись…  — снова легкое прикосновение к щеке.
        Кажется, я закрыла глаза. В ушах звон, во рту привкус крови — падая, прикусила язык — вокруг только его голос, будто пульсирует и отлетает от стен, впиваясь в мою голову.
        — Да твою мать…
        Покачивание, а после отрезвляющий холод.
        Я закричала, отбиваясь от ледяных струй воды, и все прекратилось. Я тут же стала выбираться из душевой кабинки, упираясь в Стайлса, стоящего на моем пути стеной.
        — Пусти… мне надо к ней… я должна уехать… Пусти, Гарри!
        — Нет. Возьми себя в руки.
        — Что? Пусти! Я должна! Мне надо уехать!
        Он все равно стоял на месте. Ему было больно, потому что я била его, дважды попала — намеренно — по синяку на ребрах, отчего лицо Гарри потемнело, но я все равно била его. Мне это было нужно.
        — Ты поганое дерьмо,  — материлась я,  — ты все испортил! Да какого черта меня должно волновать произошедшее между тобой и Зейном?! Вы все твари! Вы все здесь сволочи! Я ненавижу тебя, Стайлс… Боже… как я тебя ненавижу…
        В ушах все еще стоял звон, когда Гарри, наконец, отступил в сторону. Он понял по моему уставшему виду, что я уже соображаю более трезво, чем пару минут назад. Это было именно так. Сейчас я хотела понять, что случилось.
        — Кто ее… Что с ней?  — выдавила я, замерзнув, и встала у двери, глядя Стайлсу в спину.
        — Эдгар. Но теперь он не причинит ей вреда. Она в порядке. Мы отвезли ее в больницу.
        — Если в больнице, значит не в порядке,  — проговорила я бесцветно.  — Она ранена?
        — Я же сказал, Хейли в порядке!  — резко повернувшись, проорал Гарри, и я знала, что он чертовски устал, но продолжала стоять тут, словно издеваясь над ним в отместку за свои страдания.  — Просто прекрати говорить об этом сейчас! Выйди! Я хочу остаться один!
        Я кивнула, сказав, когда повернулась выйти:
        — Так и будет, рано или поздно ты останешься один.

* * *
        Мы не разговаривали весь день. То есть не то чтобы просто молчали, а демонстративно игнорировали друг друга. Думаю, мы оба понимали, что ведем себя глупо. Это даже Луис отметил, когда притащил меня вниз обедать, но ни я, ни Стайлс ничего ему не ответили, продолжив есть.
        Гарри сидел напротив, и я, каждый раз ловя его пронзительный взгляд, переводила свое внимание на расположившегося рядом со Стайлсом Луи, а тот качал головой и улыбался мне. Потом они заговорили между собой, а я погрузилась в свои мысли, радуясь, что тут нет Энди. Вот он меня страшно напрягал. Впрочем, опять же — все напрягали.
        В какой-то момент, когда в беседе парней проскочило слово «Фелисити», я невольно посмотрела на них. Луис опустил руку на спинку стула Гарри, позади него, и всем корпусом подался к приятелю, а тот оставался в положении — боком к Томлинсону.
        Да, мне знакома эта тема: невербальные знаки внимания. Это как раз то, что делал Луи. Он всем видом показывал, что Стайлс ему интересен, а Гарри, похоже, воспринимал и принимал это как должное. Он смотрел, периодически поворачиваясь к парню, открыто, и его глаза в этот момент казались ясными, даже чистыми. Будто Стайлс не был обременен какими-то темными чувствами. Я засмотрелась на парней. Это всегда выходило у меня невольно. Я просто привыкла изучать поведение людей, наблюдать за ними, стремиться понять, что у них на уме. Эти двое не были такой уж великой загадкой: Луису нравится Гарри; Гарри считает Луиса другом. Возможно, раньше что-то было между ними, потому что Стайлс ни на кого не смотрел так, как на Томлинсона. Это однозначно имело под собой основания. К тому же я уловила нечто невидимое, какую-то особую связь между Стайлсом и Луи. И это было взаимным. Быть может, общие воспоминания…
        — Она наверняка считает тебя красивым,  — услышала я реплику Луи и замерла, встретившись со Стайлсом взглядом, после чего непонимающе переметнулась на Томлинсона.  — Да,  — добавил он,  — так и есть.
        — Что?  — нахмурилась я, отодвигая пустую тарелку.
        — Ты так долго пялилась на Гарри, что я сделал определенные выводы,  — пояснил посмеивающийся Луис.
        — Какие выводы?  — все еще глупила я, и тут уже хохотнул и Стайлс, отвечая вместо приятеля:
        — Считаешь меня красивым?
        Я откинулась на спинку стула, выдохнув и выдавив улыбку. Только бы не покраснеть.
        — Если отрешиться от всего, что ты натворил, то да, Гарри, ты весьма неплох,  — сказала я, помолчала секунду и добавила,  — как и Луис. Энди тоже обаятельный. Даже Стивен… Эм… нет, пожалуй, он жутковат.
        Томлинсон рассмеялся еще громче, толкая Стайлса локтем в бок.
        — Неужели ты заговорила со мной,  — скривившись, произнес Гарри, игнорируя веселье приятеля, хотя и сам не выглядел злым. Скорее, все еще уставшим. Он так и не лег спать. Принял душ и ушел вниз. Я долго просидела в комнате. Вплоть до приезда Луиса.  — Я думал, игнорирование до конца дней. Кошмар просто, я бы не пережил.
        Вот тут я промолчала, на что парни вдвоем рассмеялись. Дети. Дети с оружием. Да уж…
        Я спрыгнула с высокого барного стула, намереваясь уйти, когда Стайлс вдруг поймал меня за руку, перегнувшись через стол, и сказал:
        — Подожди. Позвони Хейли. Не знаю, когда еще тебе удастся с ней связаться. Ее мать вернулась, и она…  — Гарри подозрительно взглянул на посерьезневшего Луиса,  — Кейси винит тебя в случившемся.  — Я изумленно молчала.  — Все считают, что ты моя девушка, и, конечно, мать Хейли сразу приписала все беды мне. И тебе тоже.
        Вот же… Осталось только напугать мою маму и тогда Стайлс в выигрыше.
        — Это ведь то, чего ты так хотел, правда?  — прищурилась я.  — Ты мечтал о том, чтобы меня все оставили.
        В ответ не прозвучало ни слова, и я протянула руку за своим сотовым, который Гарри незамедлительно опустил на мою ладонь. Говорить что-то вроде «не глупи» он не стал, просто выразительно посмотрел, и я вышла из кухни в звенящей тишине.

* * *
        Хейли не была в порядке, как уверял меня Стайлс. Они все не в порядке: моя подруга физически, эти парни — психологически. Я так плакала, когда слушала корявую речь Стоун, челюсть которой была немного повреждена, что могла выплюнуть свои легкие. Однако услышать всего этого подруге я не позволила — отворачивалась, глубоко вдыхала и продолжала слушать ее. Она — невероятно — просила у меня прощения за поведение своей матери. С ума сойти! Это я должна гореть в аду за то, что втянула Стоун во все это… Ну, как минимум, частично виновата точно я. Нечего было встречаться с таким парнем, как Зейн, тогда сейчас не было бы всего этого. Хотя… черт… вот кто может предугадать?
        После беседы с подругой, я позвонила и маме. Та была в приподнятом настроении, но зато испортила мне, допытываясь об «отношениях» со Стайлсом. Я едва не рехнулась, сочиняя всякую чепуху…
        — Да… представь, мам, он вот такой добро… добродушный,  — запинаясь, рассказывала я о «своем парне».  — Он постоянно забирает меня из университета. Это так мило.
        — Боже, поверить не могу, что люди такого круга, как мистер Стайлс, могут быть настолько порядочными.  — Меня бросило в дрожь от внезапной мысли о том, что Кейси может все рассказать моей маме. Потому я решила как-то преподнести это со своей точки зрения.  — А Гарри не делает ничего предосудительного, милая? Я хочу сказать, он не причиняет тебе вреда?
        — Ну ма-а-ам, ты что?  — «Он просто постоянно ставит синяки по всему моему телу. Один раз попытался изнасиловать. Все время орет на меня. Однажды связал веревками так, что следы до сих пор не сошли. Но в целом, мама, да, в целом, он милый. Нет, черт, Гарри не милый».  — Он никогда не причинял мне вреда, не волнуйся… Но… мама, я хочу кое-что рассказать. Ты готова выслушать меня? Только без истерик.
        — Милая, сама знаешь, что это плохая подготовка к разговору.
        — Это точно,  — пробубнила я, вскинув глаза в сторону окна. Я сидела на полу, спиной к двери, скрестив ноги по-турецки.  — Хейли в больнице. На нее напали какие-то… Я не знаю… Кейси винит меня и Гарри.
        Молчание мамы напугало меня.
        — Но вы,  — с паузами выдавила она,  — не виноваты, так ведь?
        Я вздохнула.
        — Мне кажется, частично все же есть и наша вина. То есть у Гарри, у него такой бизнес, сама понимаешь…
        — Нет, не понимаю, Дженни! Что происходит? Я не верю ни одному твоему слову.
        Я крепко зажмурилась, опуская голову. Что мне сказать? Лгать? Теперь постоянно всем лгать? Господи, ненавижу Стайлса…
        — Мама, я прошу, поверь, я ничего не скрываю. Да, возможно, что-то не так, но это лишь потому, что с Гарри…  — «Не-на-ви-жу».  — У нас с ним все серьезно. И просто порой он… чересчур ревнив. Только и всего, и мы поссорились немного. Я была не в духе и просто накричала на Хейли, она уехала домой, а там какие-то придурки в подворотне… Боже…  — я так запуталась в собственной лжи, что едва не взвыла от боли в груди, нахлынувшей из-за всего, что я несла маме.  — Так получилось, мам. Не беспокойся. Все наладится.
        — Я вот что думаю,  — начала мать грубовато и строго,  — мне никуда не следует уезжать. Ты во что-то вляпалась, девочка! И я разберусь, во что именно. Я немедленно позвоню Кейси и… твой этот Гарри…
        Меня обдало холодом от ужаса. Мама не должна вставать на пути Стайлса. Они убьют ее. Господи!
        — Я люблю его! Мама, не надо в полицию!  — меня почти вывернуло на таком жестоком обмане. Я не просто не могла любить Стайлса, я не была способна даже подумать в этом ключе. Колотясь от того, что пришлось это сказать, я с нетерпением слушала дыхание мамы, пока она, наконец, не сказала уже значительно мягче:
        — Ох… детка… Мне жаль, если ты страдаешь. Любовь… Ты же знаешь, как это сложно.
        — Откуда мне знать,  — хрипло произнесла я, не мигая уставившись в окно.  — Со мной такое впервые…
        Мое сердце билось каким-то странным образом, будто хотело спрыгнуть с привычного ритма. Я так ненавидела себя в этот момент, что тошнило. Я бы никогда не подумала, что научусь настолько виртуозно лгать и изображать влюбленную истеричку.
        «Ты достал меня, Гарри Стайлс, я проклинаю тебя и буду проклинать вечно. То, как ты сломал все вокруг меня, прогнал прочь моих друзей, втянул в свой поганый гнилой мир, никогда не сойдет тебе с рук. Я сделаю все, чтобы ты страдал. У каждого человека есть больное место. Я найду его, обещаю».
        — Милая, прошу тебя,  — снова заговорила мама,  — если тебе понадобится помощь, ты мне скажешь, идет?
        Я вздохнула, скидывая оцепенение.
        — Конечно, мам, не волнуйся.
        — Вот и хорошо…
        Да, мамочка, хорошо. Хорошо, пока все живы. Но я не знаю, что будет потом. Признаться, и не хочу, катись оно все.
        Я около получаса лежала у окна, скрутившись на мягком ковре, а после открылась дверь и уже знакомый, полностью меня доставший голос произнес:
        — Идем на улицу.
        Я не шелохнулась.
        — Джен?  — он подошел ближе.
        Теплые пальцы коснулись моего плеча, и я выпрямилась, повернувшись к Стайлсу.
        — Все в порядке?  — спросил он, серьезно всматриваясь в мое лицо.  — Какие-то проблемы?
        — Ты осознаешь, сколько мне приходится лгать, Стайлс?  — выплюнула я. Мне так хотелось ударить его. Сильно ударить. Но я боялась.  — Просто не представляешь, что тебя ждет впереди, если ты от меня не отвяжешься.
        Азарт. Именно это блеснуло в глазах Гарри. Да он вообще псих!
        — Жду с нетерпением,  — прокомментировал парень, кивнув, и поднялся, до этого сидя передо мной на корточках.  — А сейчас мы выйдем из дома.
        Мне стало совсем плевать, куда меня поведут. Я спокойно переоделась в свою одежду, которую принес Стайлс, обулась и уже внизу накинула свое пальто.
        На улице все еще было заснежено. Приятно для глаз. Воздух был свежим и чистым, с запахом мороза.
        Гарри выскочил следом за мной, немного задержавшись, и на ходу надел легкую куртку. Тут я увидела Энди, который чистил свою машину. Вероятнее всего, что свою. Автомобиль Стайлса и еще один черный внедорожник — видимо, это Луиса — стояли чуть поодаль.
        — Привет,  — широко и холодно улыбнулся Бауэр, вынув сигарету, которую до этого зажимал в зубах, и отряхнул пепел. На нем была черная толстовка и джинсы. Пальцы как обычно в кольцах и перстнях.  — Вывел собачонку на прогулку?  — это он уже Стайлсу.
        Тот ничего не ответил, поймал рукав моего пальто и потащил в сторону тропинки, ведущей в лес.
        — Надеюсь, там ты меня и пристрелишь,  — пробубнила я, идя рядом с молчаливым Гарри. Я покосилась на него, отмечая забавный свитер с оленем, выглядывающий из-под короткой куртки.  — Мило.
        Стайлс метнул на меня взгляд, после чего посмотрел на свитер и улыбнулся.
        — Подарок сестры.
        Я отвела глаза.
        В лесу было так красиво и тихо, что я полностью успокоилась. Просто на время выгнала из груди тревогу и все. Мне хотелось покоя, а вот это как раз подходящее место, где можно привести мысли в порядок.
        Осторожно втягивая холодный воздух — в горле все еще першило — я вслушивалась в неповторимые звуки хрустящего под ногами снега и смотрела по сторонам. Смотрела жадно, как в последний раз. Когда еще я поеду за город? Надеюсь, поеду, но не к Стайлсу.
        Гарри все еще молчал. Что-то замышлял, несомненно.
        — Нравится?  — вдруг спросил он.
        Я посмотрела прямо перед собой и кивнула.
        — Джен, я слышал, что ты сказала матери.
        Вот зачем он напомнил? Что за черт?
        — Мне неважно, что ты скажешь потом, но этот миф не развеивай, ладно?
        И снова я просто кивнула.
        — Прекрати.
        — Что прекратить?  — все же не удержалась я, повернувшись к Стайлсу.
        Он тоже остановился и сунул руки в карманы куртки. Мы оба немного промерзли, потому что у меня начинался насморк, а кончик носа Гарри покраснел, и парень немного ссутулил плечи.
        — Прекрати стоить из себя пострадавшую. Я ничего плохого тебе не сделал. Пока что.
        — Ты это сейчас серьезно? А вообще… да, хорошо,  — сказала я совершенно спокойно.  — Ты прав, ничего особенного не произошло. Я просто похищена, пропускаю занятия, а потом не имею понятия, как стану все это наверстывать. К тому же Коллинз…
        Гарри сверкнул глазами и подался ко мне.
        — Забудь о Коллинзе, Джен, или мне вернуть его в университет? Хочешь исполнить его просьбу?
        Я отодвинулась от Стайлса, обошла его и поплелась обратно.
        — Куда ты идешь?
        — В твой дом,  — бросила через плечо.
        Я не понимала, как со Стайлсом разговаривать, чтобы он не злился. У него что, правда проблемы с психикой?
        Неожиданно что-то ударило меня в спину. Я остановилась, часто моргая и не веря в то, что Гарри задумал играть со мной в «снежки». Нет, вы серьезно? Я сплю что ли?
        Обернувшись, я «словила» еще один комок снега, прямо в грудь, и развела руками, выкрикнув:
        — Тебе заняться нечем?
        Стайлс уже слепил новый «снаряд», поэтому мне пришлось предупреждающе выставить руку.
        — Гарри. Нет.
        Но, увы. Стайлс был слишком метким, и, признаться, мне было больно. Опять больно.
        — Ты можешь так не размахиваться?  — бросила я, потирая на этот раз бедро.
        — О, ну простите, мисс Недотрога,  — снова замахнулся парень, но мне удалось увернуться, правда, грохнувшись при этом. Зато я успела припасти «снежок» для этого засранца.  — Окей, я понял, ты задумала хитрость! Вставай! Лежачего не бью.
        — Вот и отлично. Тогда я полежу.
        Было очень холодно, но я терпеливо ждала. И моя месть обещала быть невероятно сладкой, когда Гарри приблизился, внимательно меня осматривая. Его руки были пусты. Я улыбнулась, глядя на него снизу вверх. Стайлс наклонился, упираясь руками в колени, его волосы скользнули с плеч, и он отвлекся, заправляя прядь за ухо.
        — Тебе пошла бы стрижка, но не слишком короткая,  — мой отвлекающий маневр, Стайлс отвел глаза, не смутившись, а усмехнувшись, и я рывком подалась к нему, влепив пласт снега прямо в его лицо.  — Получи!  — проорала я, хохоча на весь лес, распугивая птичек, которые взметнулись вверх с верхушек деревьев.
        Пока Стайлс, плюясь и отряхиваясь, приходил в себя, я вскочила и побежала. О нет, мы это уже проходили. Сейчас догонит…
        Не прошло и пары минут, как меня сбили с ног и впечатали в снег. Лицом. В снег. Я умудрилась ударить Гарри локтем в живот, от чего он немного отодвинулся, а я смогла перевернуться на спину, но Стайлс тут же навалился сверху.
        — Э-э-эй…  — протянула я, все еще смеясь. Мне правда было дико смешно. Просто это моя маленькая победа над ним. Это очень приятно, честно.  — Я же девушка, Гарри… Не надо так с девушкой…
        Зачем я это говорила? Не знаю. Просто несла чепуху, руками перехватывая запястья Стайлса, норовившего натереть мое лицо снегом. Но он замер от моих слов. Уставился в глаза. Улыбка медленно сползла с моих губ. Стало страшно. Я не поняла, чего испугалась. Но очень испугалась. Стайлс показался мне таким… парнем, в смысле, таким простым парнем. Что-то совсем стало жутко, а он все таращился. Я моргнула, отводя глаза в сторону, и Гарри тут же поднялся, потащив за собой и меня. Что сегодня с ним не так? Или это работа Луи? Он занимается прочисткой мозгов Стайлса?
        И опять молча мы дошли до дома.
        Энди уже уехал, судя по тому, что машины не было. Зато нас встретил Томлинсон. Сошел с крыльца и тут же направился к нам. В его руках было две кружки чая. Одну он протянул мне. Стайлс внимательно посмотрел на Луиса и скрылся в доме.
        — Что это с ним?  — невинно хлопая ресницами, поинтересовался Томлинсон.
        — Думаю, он обиделся, что ты не угостил его чаем,  — проговорила я насмешливо.
        — Гарри не пьет чай.
        — Окей,  — качнула я головой, все еще глядя на дверь дома, за которой скрылся Стайлс.  — Поняла, чай не любит. Только скотч.
        Томлинсон промолчал.
        — Луи?  — медленно приближаясь к крыльцу, уже серьезно позвала я,  — почему Гарри так вцепился в меня? И он сегодня… какой-то…
        — Я не могу рассказать о его прошлом, Джен. Ты же понимаешь. Но точно знаю, что ты здесь именно из-за отношений с Зейном,  — сказал Луис. Мы остановились у входной двери.  — Стайлс обеспокоен отцом. Тот затеял свою игру. Нам всем стоит быть внимательнее. Но ты не обращай внимания на такое молчаливое настроение Гарри, он часто впадает в задумчивость. Это вполне в его стиле. Тем более, на днях ты вернешься домой. Мы лишь хотим завершить одну сделку, чтобы нас ничего не отвлекало.
        Я опустила глаза, уставившись в кружку с горячим напитком.
        — Джен, что такое?  — спросил Томлинсон, чуть склонившись, и я взглянула на него.
        — Он сказал, что всегда будет поблизости. Он не отпустит меня домой, правда?
        — Гарри так сказал?
        — Не совсем так, но… Да.
        Луис вздохнул, скрестив руки на груди.
        — Прости,  — это все, что он смог выдавить.
        Я вошла в дом. Проигнорировала окликнувшего меня из гостиной Гарри и поднялась сразу наверх. К счастью, он не пошел следом за мной. Я смогла побыть одна и сейчас мне очень хотелось посидеть в тишине.
        Луис думал, что Гарри отпустит меня? Я не знала, что на самом деле будет. Потому оставалось только избегать Стайлса. Так будет лучше.
        Именно по этой причине я отказалась от ужина, сказав заглянувшему в комнату Стиву, что ложусь спать пораньше. На три часа пораньше.
        Стайлс пришел около часу ночи. Что за привычка будить меня беспричинно?
        Кровать прогнулась. Я сглотнула.
        — Ты же не спишь?  — спросил Стайлс.
        — Нет,  — шепнула я.
        — Ты спрашивала Луиса, почему я зол на тебя?
        — Да. Что еще мне остается? Я ничего не понимаю.
        — Ладно. Я разобрался с этим. Теперь нам ничего не угрожает. Ты бесполезна для моего отца. Если хочешь уйти…  — Я чувствовала борьбу Стайлса с самим собой. Он не знал, что сказать, потому что ранее пообещал не оставить меня в покое.  — Я должен знать, где ты и что с тобой, поняла? Ради себя самого. Я хочу чувствовать себя свободно, не думая о том, что ты где-то губишь мою репутацию.
        Я обернулась к нему. Гарри лежал на спине, глядя в потолок, но тоже повернул ко мне голову.
        — Зачем ты говоришь мне одно и то же? В одну ночь ты орешь на меня, потом уже готов отпустить? Что такое, Гарри, не знаешь, что со мной делать?
        Он молчал, кривя губы, будто сдерживая улыбку. Ту самую — фирменную — с ямочками на щеках и такую чуточку кривоватую. А что, я ведь не слепая, нельзя не отметить приятную внешность Гарри. Он действительно привлекателен. Чисто наблюдение.
        — Я ведь говорю тебе, что все равно не отпущу далеко от себя. Ты моя связь с прошлым, Джен. Мне важно знать, что я ничего не упустил. Так что да, я сказал тебе сейчас то же самое.
        Я присела, глядя на парня.
        — Ты не за этим пришел, верно?
        Он тяжело вздохнул и снова уставился в потолок, подложив руки под голову.
        — Не за этим. Хочу, чтобы ты не общалась с Луисом.
        Вот это неожиданно.
        — Почему?
        — Мои друзья — не твои друзья, Джен,  — грубовато.  — Потому не стоит лезть туда, куда не положено. Я тебя здесь не для дружбы держу.  — Он посмотрел на меня.  — Ляг. Я буду спать тут.
        Я молча улеглась, укрываясь одеялом, поверх которого устроился Стайлс.
        Он странный, я уже говорила? Он чертовски странный, боже, это пугает похлеще угроз. Что мне с этим делать? И да, отлично, я бросалась снегом в Гарри Стайлса. Как мило. Жуть.
        Глава 17. «День, в который…»
        Каждый день
        За каждым твоим словом,
        За каждой твоей интрижкой,
        За каждой ночью, проведенной с тобой,
        Я буду наблюдать…
        День, в который случилось неожиданное и страшное.
        Все началось с паршивого настроения Стайлса.
        Я старалась не говорить с ним. Но когда Луи снова притащил меня в гостиную смотреть телевизор — это он так сказал — в комнату вошел Гарри и принялся наезжать на Томлинсона. Он говорил, что меня не должны приучать к этому дому, к этим людям, что я здесь никто, что я шлюшка Малика, и что именно я на пару с Зейном отравила ему жизнь. Чудесно.
        Я долго молчала, после чего отчеканила:
        — Ты просто заигрался, Стайлс. Никто не давал тебе права оскорблять меня.
        Он потемнел, как это случалось с ним всегда в моменты сильного гнева. Он схватил меня за руку, поднимая с дивана, и вытолкал в холл, попутно пригрозив Луису, что если тот «не прекратит страдать всей этой херней», то вылетит из бизнеса к чертовой матери.
        — Что ты задумала, а?  — Гарри сдавил мой подбородок пальцами, вжимая меня в стену.  — Хочешь пронюхать о моих делах? Хочешь собрать информацию? Я раскушу тебя, дура, не шути со мной.
        — Отпусти…
        — Пошла нахрен, я сам решу, когда тебя отпустить,  — он почти плевал мне в лицо, и я с досадой подумала, что нормального в нем нет ничего. Он даже снегом бросается так, будто мечтает вынести тебе мозги. Изуродованное представление о людях, вот что с ним такое.  — Ты тут будешь столько, сколько я захочу. Твоя жизнь ни черта не стоит. Можно просто взять и спустить курок, порой мне правда хочется покончить с тобой раз и навсегда, но я чувствую, ты еще пригодишься. Я знаю это. Так что прекрати водиться с моими парнями.
        Пальцы он не убирал до тех пор, пока я не посмотрела ему в глаза. Снова этот взгляд. Пот по спине. Мурашки по коже. Он все еще впечатывал меня в стену. Было больно.
        Ему плевать на мое сопротивление. Я не дергалась, но была натянута словно струна.
        — Расслабься…  — шепот.  — Ты мне не интересна.
        — Тогда отойди.
        — С радостью.
        — Ты не отошел…
        Он резко шагнул назад, и я похолодела. Гарри так жутко улыбался, остекленело глядя на меня, что я невольно сжала пальцы в кулаки и тут же скрестила руки на груди, закрываясь от Стайлса.
        В его глазах не было ничего. Такой лед и холод, что поверить трудно — разве бывают такие люди. Чего он добивается? Самоутверждения в глазах друзей или перед самим собой, чтобы наказать из-за туманного прошлого? Я ни черта не понимала. У него не было ко мне ни капли уважения.
        — Ты ничего не добьешься таким поведением,  — спокойно и даже сочувственно произнесла я.
        Гарри развернулся и медленно пошел наверх. Он не выглядел удрученным, расстроенным, ему было плевать. Он просто ушел. Невероятно, я ощутила легкий укол жалости. Но это быстро прошло. Кого жалеть? Садиста?..

* * *
        Harry
        Машина раскачивалась. Сучка из «Фелисити» скакала на мне, как одержимая. Мне так нужно было выплеснуть агрессию, что я с силой сжимал пышные волосы девицы, подаваясь ей навстречу бедрами. Ее темные кудри были намотаны на мою левую кисть, а голова запрокинута так, чтобы я мог покусывать кожу на ее шее. Она громко стонала, а я продолжал и продолжал, вспотев и немного устав. Но желание было сильнее. Я хотел поскорее свалить отсюда. Что-то тревожило меня. Я оставил Джен с Томлинсоном и Найлом. Но, знаю, Луи должен скоро уехать. Отец не отвяжется. Что-то назревает. Надо торопиться. Не хотелось бы разгребать все заново…
        — О… Давай же… Гарри…  — обрывисто ныла брюнетка. Как ее зовут? А, черт, плевать. Я приподнялся вместе с ней, осторожно перевернулся и, оказавшись стоящим перед ней на коленях, подался вперед.  — О-о-о… Боже…
        Заткните ей рот. Она меня раздражает.
        Я врезался в нее еще резче, торопясь получить разрядку. Внутри все сжалось. Девица оцарапала мое предплечье своими длинными ногтями, я прикрыл глаза. Еще пару рывков, она задергалась от удовольствия, а я никак не мог расслабиться. Пришлось окончательно «вырубить» мозги, запрокидывая голову и не глядя в лицо красотки. Так-то лучше. Волна удовольствия прошлась по моему телу. Я задержал дыхание, вошел еще глубже и, наконец, кончил. Замерев в податливом теле девицы, я опустился на нее, приводя дыхание в норму, и сказал:
        — Я дам тебе денег на такси.
        — Ты такой грубиян, Гарри,  — кокетливо хохотнула она, и я освободил ее от тяжести своего веса.  — Совсем никакой романтики.
        Я хмыкнул.
        Спустя некоторое время брюнетка была отправлена на прикатившем за ней такси обратно в клуб.
        Я курил, откинувшись на спинку сиденья. Просто расслабленно курил. Тело пришло в норму, получив свою долю удовольствия. То, что было нужно. Сложно держать в своей постели девушку и не использовать ее по назначению. Для меня сложно.
        Окончательно успокоившись после встряски, я завел двигатель и выкатил из переулка. Не хотелось сегодня заглядывать в «Фелисити», не было времени ехать туда, вести бессмысленные беседы с владельцем. Сейчас мне нужно другое — вернуться и убедиться, что мой отец не натворил очередного дерьма.
        Именно так я и поступил, выехав на шоссе.
        Начинало темнеть…

* * *
        Jenny
        Пришел вечер. Я снова просидела на полу у окна, ковыряя пальцами тонкий тюль и вырисовывая на нем какие-то невидимые узоры. Мне было как-то не по себе. В доме стояла такая тишина, что делалось страшно.
        Луис уехал, не заглянув ко мне, собственно, с чего ему заглядывать. Гарри ведь ясно дал понять — здесь у меня друзей быть не может.
        Я как-то сама по себе не слишком просто заводила новые знакомства, несмотря на то, что американцы считаются самыми свободными в общении, не обремененными какими-либо комплексами. У меня с этим были небольшие проблемы. А, может, это и к лучшему. Не надо беспокоиться на чужой счет, не надо волноваться, что происходит с друзьями. Но сейчас именно это со мной и происходило при мысли о Хейли. Она единственный человек, с которым я провела все свое детство, юность и теперь вот… Так что да, я не была активна при знакомствах, но оставалась преданной единственной подруге. Мне было ее безумно жаль. Представить страшно, что с ней, ведь Хейли так и не призналась, через что прошла, но ее слова насчет Стайлса… Она сказала: «В машине Гарри признался о своем отце. То здание… Оно обрушилось по вине Эдгара. Из-за его меркантильности и алчности. Он ублюдок, Джен. А Гарри… он… Понимаешь?».
        Я ответила ей, что не хочу понимать, потому что Стоун оправдывала его. Этого нельзя допускать. Никакая человеческая жестокость не может быть оправдана. Ничем. Но я все же допускала вариант с какими-то особыми воспоминаниями из прошлого Стайлса. Наверняка с ним что-то случилось. Но эта тема так заезжена — парень, подвергшийся испытаниями, его нарушенная психика, последствия в виде садизма — что мне просто надоело это изучать. Даже на лекциях по данной теме я заспорила с профессором, доказывая ему, что не может отвратительное поведение человека оправдать даже психологическая травма детства. Не должна оправдывать. Человек просто обязан работать над собой. Даже если это затянется на долгие годы. Калечить и убивать людей — не есть правильно с любой точки зрения. Хотя все же, признаться, я действительно сочувствовала Гарри. Его отец взрастил монстра. Нет, конечно, могло быть и хуже, но Стайлс все равно вел себя порой неадекватно. Это не смешно…
        Кто-то постучал в дверь внизу. Я оглянулась, прислушиваясь. Послышалась возня, грохот и все стихло.
        У меня почему-то пересохло во рту. Я встала и направилась к двери. Но распахнуть мне ее не дали, потому что в комнату вошел высокий парень в черной одежде.
        Я обомлела от страха, увидев на его лице улыбку. Страшную улыбку.
        — Дьюи?  — выдавила я, отойдя назад.
        — Привет, Джен. Как дела? Все хорошо? Гарри дома нет?  — он спрашивал это с издевкой и все время озирался по сторонам.
        Мой взгляд переметнулся на его руки. Они были затянуты в черные перчатки. Я невольно поежилась и потерла плечи.
        — Что-то случилось, Дьюи? Где Найл?
        — Ты посиди здесь, ладно, малышка?  — сверкнув кривоватыми белыми зубами, проговорил парень, когда все осмотрел.  — Только один вопрос,  — его холодные глаза уперлись в меня неприятным взглядом,  — где карта памяти? Она у Стайлса?
        Я затрясла головой.
        — Не знаю, я правда не знаю.
        — Хорошо,  — зачем-то похлопал меня по плечу парень, развернулся, подошел к двери, а после, постояв пару секунд, вдруг подпрыгнул ко мне, и мою голову резко откинуло назад.
        Все поплыло перед глазами. Потолок поменялся местами с полом. Комната перевернулась. Я ощутила онемение на лице, в ушах зазвенело. На мои пальцы что-то капнуло. Что-то теплое. Ноги в ботинках исчезли за дверью, которая тут же захлопнулась. Мои веки тяжело опустились…
        Я пришла в себя из-за жуткой жары. Мое лицо болело, а на лбу выступил пот. Я присела, застонав от отвратительного ощущения в области носа. Губы и подбородок оказались перемазаны кровью. Этот сукин сын разбил мне нос. На светлом ковре образовалось кровавое пятно.
        Вытирая руки о штаны, я тут же ладонью попыталась стереть кровь и с лица. Стало только хуже. Губа тоже немного припухла и пульсировала. Зубы были на месте.
        Но что за черт происходит? Почему все… так… горит?!
        Я в отчаянии и полном ужасе поднялась на ноги, все еще покачиваясь после такого жестокого нокаута, и подошла к двери. Ручка оказалась горячей, и я зашипела — немного обожгла кожу ладони. После ухватилась за ручку уже через майку. Но дверь была заперта. Я принялась орать не своим голосом, захлебываясь слюной и кровью, и заколотила в дверь сначала кулаками, а потом и ногами. Попыталась выбить ее плечом, но лишь сильнее вымотала себя. Огонь охватил там все. Я слышала треск. Стоял жуткий гул, что-то рушилось. Дом был деревянным. Мне конец. А Найл? Что с ним? Неужели мертв? Господи! Как выбраться? Прыгнуть вниз изо окна? Высоко. Слишком высоко! Я сломаю себе ноги…
        Вероятно, это лучше, чем сгореть заживо. Хотя судя по тому, как из-под двери пробивается дым, мне вскоре придет конец от отравления угарным газом.
        Глаза уже слезились, а проникающий дым в легкие душил, вынуждая громко кашлять. Я стянула майку и ринулась в ванную. Намочила ее водой и обвязала вокруг головы так, чтобы видны были только глаза. Хотя бы не задохнусь.
        Уверенная, что окно — мое спасение, единственное спасение, я дернула за ручку, но…
        — Что?  — выдавила я, обмирая от осознания того, что здесь все заблокировано. Стайлс не напрасно держал меня в этой комнате. Отсюда нет выхода. Совсем. Наверняка стекло не выбить.
        Так и было. Я запустила в окно светильником, но по стеклу не пошла даже трещина. Лампа разлетелась. Вторая попытка — ногой. Нет. Никак. Вообще никак.
        Поняв, наконец, что мне не выбраться, именно здесь и сейчас от меня живого места не останется, я уселась на пол, прижавшись спиной к стеклу и стала ждать. Что еще делать? Дверь трещала под огнем, сдаваясь. Пламя уже вырывалось из щелей. Я в полной растерянности, в абсолютном нежелании принимать действительность плакала, громко всхлипывая и втягивая в рот мокрую ткань, и смотрела на то, как приближалась моя смерть.
        Мне не удалось сдержать крик ужаса, когда дверь затрещала. В комнате уже было так дымно, что я решила переползти — главное, держаться пониже — в ванную. Это последнее место, где можно укрыться от огня. Но четкая, одна-единственная в этот момент мысль все же подсказала мне оставаться на месте, поскольку я гнала себя в ловушку. Что если мне удастся вырваться? На свой страх и риск я доползла до двери комнаты и, рыдая уже от боли в слезящихся глазах, встала, тут же ударив по ней ногой. Еще раз. И еще. Ничего не вышло. Я снова опустилась на пол, прижав съехавшую ткань майки к лицу.
        Меня затошнило.
        Повсюду был грохот. Он был по-всю-ду. Все горело. Дым заволакивал помещение. Глаза пришлось закрыть. Было нестерпимо больно. Температура в спальне слишком повысилась. Я отползла на середину комнаты, надеясь, что здесь на меня ничего не рухнет и не осыпется.
        Кто-то ударил по двери. Я ошеломленно уставилась в том направлении, но в таком дыму невозможно было что-то разглядеть. Снова удар, и дверь с грохотом врезалась в стену, широко распахнувшись и впуская огонь, лизавший косяки.
        Силуэт приблизился, сильно покачиваясь и кашляя.
        — Найл!  — приглушенно закричала я, когда парень упал рядом со мной.
        Что мне теперь, спасать нас двоих?! Ну не бросать же его на верную смерть. Он и так уже достаточно вдохнул. Я перевернула парня на спину, не без труда, и, сорвав со своего лица майку, приложила к лицу Найла, при этом хорошенько ударив того ладонью по щеке.
        — Давай же, черт тебя подери!  — еще одна пощечина, и его глаза неуверенно открылись.
        Я подавилась дымом, закашлялась, и Найл, поняв, что происходит, поднялся на колени, обхватил меня за талию и, полностью вскочив на ноги, потащил меня на выход. Майка осталась валяться на полу. Мы оба упали на четвереньки, когда добрались до лестницы. Я поняла, что дом подожгли со второго этажа, потому что внизу не было такого Апокалипсиса, как наверху. Но перила тоже были охвачены огнем, однако здесь хотя бы можно было ухватить глоток воздуха. Входная дверь оказалась распахнутой настежь. Видимо, Найл открыл ее. Хороший ход, но из-за поступившего в помещение кислорода пламя быстро пожирало занавески.
        — В доме еще кто-то есть?  — прокричала я.
        — Да тебе-то что?  — плюясь слюной, проорал Найл, волоча меня вниз, но…
        Чертова лестница. Все затрещало так, будто мы с этим блондином провалились в саму преисподнюю. Или вот-вот провалимся, потому что лестница покосилась. Найл скатился вниз кубарем. А я, ринувшись было за ним, застряла ногой в провалившейся деревянной ступеньке. Лестница горела уже и снизу. Я оказалась в ловушке. Дергаясь и вопя от страха и боли в колене, я услышала крик Найла:
        — Прыгай!
        Вскинув голову, я увидела лишь силуэт, за ним и второй. Кто-то влетел в дом. Но снова… дым… Все в дыму… Он валил из отрытой двери дома, сквозь полопавшееся стекло окон, но все равно все было в дыму, просто невозможно проветрить.
        — Джен, прыгай!  — это уже не Найл. Это Стайлс.
        Черт вас подери! Здесь метра три высоты. Я умру со страху. Или правда сейчас умру. Мой организм однозначно отравлен угарным газом — голова страшно кружилась — нужно немедленно прыгать. Но нога… Ненавижу свою слабость!
        Я дернулась еще раз.
        — Прыгай, мать твою! Чего ты ждешь?  — взревел Стайлс, стоя прямо за перилами, и если бы мне удалось перевалиться…  — Черт!  — Гарри отскочил назад, потому что эти самые перила обрушились вниз. Так даже лучше. Я смогу просто перекатиться и упасть вниз, пусть Стайлс ловит. Иначе кости себе переломаю.  — Прыгай! Ну же!
        — Моя нога!  — крикнула я в ответ и зажала нос и рот ладонью, задержав дыхание. Рванула еще раз, заревела в голос от содранной с колена кожи, дернулась влево и полетела вниз.
        Он поймал. Только все равно упал на колено. Вполне понятно. Сложно удержать в руках человека, грохнувшегося даже с такой высоты, даже если ты супер качок. Гарри — не супер качок. Но очень крепкий. Очень. Иначе не смог бы вынести мое обмякшее тело на улицу. Он почти бегом донес меня до машины, дверцы которой были распахнуты, усадил на заднее сиденье и метнулся к прихрамывающему Найлу:
        — Присмотри за ней,  — бросил он и направился обратно в дом.
        Да он совсем больной?
        Подумать над этим не удалось. Я спрыгнула на землю и меня шумно стошнило. Голова была сама не своя, будто обухом ударили. Беспросветный звон в ушах, пульсация в висках, в горле сильное першение, глаза покрасневшие и слезящиеся. Даже зрение подсело. Я стояла на четвереньках за машиной и блевала. Наверняка мне повезло только потому, что Найл открыл входную дверь. Если бы не свежий воздух, мне пришел бы конец. Человеку мало надо, чтобы отравиться угарным газом — усвоила со школьных времен. Вероятно, я еще пострадаю. Как и Найл. Его тоже рвало. Но тому еще и по голове досталось. Я заметила на его затылке запекшуюся кровь…
        — Да куда его понесло?  — прохрипел Найл, когда прошло уже довольно много времени.
        Гарри все не выходил. Дом уже пылал вовсю. Найл набрал номер службы спасения, назвал адрес и фамилию, чью резиденцию нужно потушить. Думаю, машина пожарной службы примчится очень скоро.
        — Луис,  — сказал парень в трубку, уже связавшись с Томлинсоном,  — на нас напали люди Эдгара. Дом Гарри подожгли…  — косой взгляд на меня,  — да, она жива. Стайлс? Этот ненормальный помчался обратно. Да знаю я… Не ори! Пришли сюда людей! Пусть дожидаются пожарных… Луи, заткнись! Я вытащу Гарри!
        Я стояла уже у капота машины и таращилась в сторону дома. Что Стайлсу там понадобилось? Он, видимо, далеко не всегда думает головой.
        Я начала немного нервничать. Все же неприятно осознавать, что кто-то в этот вечер умрет. Мне стало не по себе.
        Жутко хотелось спать, что означало — я сильно отравилась. Желудок не переставал подскакивать к горлу. Но мои глаза неотрывно смотрели в горящий дверной проем. Да где его черти носят? Кто будет разгребать все, что он натворил?
        Найл, не выдержав, поплелся обратно к дому. Я за ним следом. Зачем?
        — Ты куда намылилась?  — рявкнул он на меня.  — Жди здесь.
        — Чтобы вы оба там отключились, а я осталась тут торчать?
        — Ключи в замке зажигания,  — почти по слогам произнес блондин и взбежал на крыльцо, но в этот самый момент ему навстречу выскочил Гарри, прижимая к лицу низ своего джемпера, и скомандовал:
        — Сваливаем.
        В руках он держал какие-то папки — видимо, важные бумаги — и Макбук. Он, проходя мимо, окинул меня взглядом и повторил, нахмурив брови:
        — Сваливаем.
        Я устало уселась на заднее сиденье машины. Найл — рядом со Стайлсом. Гарри принялся кому-то звонить, обсуждать случившееся. Отдавал приказы, что-то объяснял. Я плохо соображала.
        Машина неслась по темной дороге, меня укачивало. После мерный ровный гул по гладкому шоссе. Затем снова я провалилась в сон. Вдруг голос Стайлса громко проорал, чтобы я не смела засыпать. Но мне так хотелось закрыть глаза, что я почти умирала от слишком грубого крика Гарри.
        В какой-то момент я все равно вырубилась. Не знаю, с какой скоростью ехал Стайлс, но когда меня принялись тормошить, чем-то натирая щеки, чем-то отвратительно мокрым и холодным, я застонала. Страшно хотелось пить.
        — Давай, Джен, открывай глаза… Эй, слышишь меня? Найл? Твою мать! Найл!
        — Я в порядке, я в порядке,  — донесся слабый голос Найла.  — Займись ей, я сейчас очухаюсь.
        Мне все же удалось разлепить веки. Стайлс выдохнул, поджав губы и качнув головой, после чего взвалил меня себе на плечо, и я едва не завопила от того, как меня снова накрыла волна тошноты. Но все обошлось. Гарри вошел в какое-то здание. Затем лифт. Коридор. Темнота. Приглушенный свет комнаты.
        Мне было плевать, где я. Только бы поспать. Только бы меня не трогали. Кто-то ввалился в комнату следом за нами, и я узнала голос Найла:
        — Я к доктору, Гарри, мне дерьмово.
        — Давай, набери Сэма. Он отвезет.
        — Позвонить Адамсу?
        — Я сам.
        И шаги Найла отдалились. Я, сонно моргая, посмотрела на Стайлса. Тот сосредоточенно искал что-то в своем сотовом, а, найдя, прижал его к уху и перевел взгляд на меня. Только сейчас увидела, как он перемазан сажей. Волосы Гарри были собраны в пучок на затылке. На светлом джемпере было несколько дыр. Значит Стайлс попал в огонь. Чокнутый. На его локте виднелся ожог. Заметный ожог.
        — Доктор Адамс… Джек, мне нужна твоя помощь… Да. Пентхаус… Жду.
        Стайлс поглядел на меня снова, после того как бросил телефон на тумбочку. Куда-то ушел, но вскоре вернулся и влажным полотенцем утер кровь с моего лица. Потом через дырку в штанах осмотрел колено, вытер рану, от чего я не переставала шипеть, обработал ее и заклеил пластырем. И все это с выражением крайней сосредоточенности, словно «на автомате», не задумываясь о действиях. Он размышлял о чем-то своем. Вполне понятно, о чем конкретно.
        — Ты должна переодеться. Помочь?  — спросил он после этого.
        — Сама.
        Я с трудом перекатилась на край, врезавшись ногами в спину Гарри, поскольку он сидел на кровати, но тут же притихла, снова прикрывая глаза. Он вздохнул, поднялся и принялся стаскивать с меня джинсы. Я ничего не могла сказать, потому что мне было лень. Сонная истома и слабость убили во мне остатки какого-либо здравомыслия, поэтому Гарри лишил меня одежды беспрепятственно. Начинала болеть голова…
        На миг все исчезло, а после кто-то подсунул мне под голову руку, приподнял, и моих губ коснулось что-то холодное, а следом прозвучало:
        — Пей.
        Я сама выпрямилась и вцепилась в стакан пальцами, будто от этого зависела моя жизнь. Так и было, в принципе…
        Вскоре Гарри ушел открывать дверь, потому что кто-то позвонил.
        Доктор, мужчина средних лет, быстро оценил мое состояние, сказал, что «самое худшее позади», и ввел мне какой-то препарат. После этого док пояснил, что я должна пить много воды, еще раз внимательно проверил мои зрачки, прослушал легкие и сердцебиение, и, повторив, что мне повезло, вышел из спальни. Гарри, покосившись на меня, тоже скрылся за дверью. Я укуталась в одеяло, и мои веки потяжелели, глаза тут же закрылись. Это все, что я хотела в этот момент. Сон.
        «Опять я с ним,  — мысль в голове,  — он вытащил меня…».
        Глава 18. «Не думаю, что он хуже тебя»
        Когда почувствуешь моё тепло,
        Посмотри в мои глаза.
        Там таятся мои демоны.
        Там обитают мои демоны…
        Как же у меня болела голова. Будто я под утро вернулась с бурной вечеринки. Хотелось еще поспать, но, пошевелившись и перекатившись на левый бок, я вдруг уткнулась носом в чье-то тело. Голое тело. Осторожно отодвинувшись назад, я приоткрыла глаза, щурясь от яркого солнечного света, льющегося сквозь тонкие занавески, и в изумлении уставилась в лицо мирно спящего и полностью расслабленного Стайлса. Его губы были чуточку приоткрыты и надуты, а веки еле заметно подрагивали. Так близко. При свете дня. Забавно. И, если честно, любопытно.
        Над верхней губой и на подбородке — кстати, довольно твердые линии, что, само собой, говорит об упрямстве этого парня — проступила щетина. Волосы Гарри сбились, и я подумала, что прямо сейчас подстригла бы эту Рапунцель. Хотя, честно, ему шла такая легкая неряшливость. Он с длинными волосами стопроцентно подходил под вид деятельности, которым занимался — бандит. Нет, это конечно довольно стереотипное мышление, ну и пусть, зато я точно была уверена — Стайлс тот еще засранец. Страх перед ним прошел, но не полностью. То есть, я хочу сказать, я продолжала его побаиваться, но в другом ключе. Как-то по-другому, но на этой мысли я себя уже ловила прежде.
        Я окинула взглядом плечи Стайлса, изучила татуировки пониже ключиц — две симметричные птички, смотрящие друг на друга — и снова уставилась на губы. Он правда красивый. Ну вот так, если со стороны и не заморачиваясь насчет его внутреннего мира. Тогда, когда его взгляд обращался к Луису, глаза светлели. Он был таким… таким добрым… Человечным.
        Я тихо вздохнула, вдруг немного нервно подумав о том, что Гарри целовал меня. Это, конечно, сложно назвать поцелуем, но что-то похожее на то. Странно, однако этот момент сам собой стерся из памяти. Не совсем, но так, что я не слишком хорошо его помнила. Это к лучшему, потому что Стайлс был не в себе. Я тоже.
        Я дернулась, когда ресницы Гарри дрогнули сильнее, и он медленно приоткрыл сонные глаза. Снова закрыл и пробормотал:
        — Ненавижу, когда пялятся на меня спящего. Я всегда просыпаюсь.
        — Это нервное,  — ответила я серьезно, и Гарри еще раз посмотрел на меня.
        — Нет, просто у тебя глаза, как у ведьмы.
        Он сладко зевнул, громко и не смущаясь, после чего перекатился на живот, провел ладонями по заспанному лицу; затем — на спину, потянулся, хрустнув позвонками, и замер, глядя в потолок.
        Светлая комната. Это та самая спальня, в которой я была заперта тогда… в первый раз…
        Я все еще смотрела на Стайлса, молча завидуя его идеальному профилю, и думала, что он будет со мной делать дальше. Хорошо. Он спас меня. Ну, я не сомневалась, пусть это звучит самонадеянно, зато честно. А что потом?
        — Во сколько у тебя завтра занятия?  — ни с того ни с сего спросил Гарри, но тут же добавил: — Нет, постой, до завтра ты еще не очухаешься… Скажем… В понедельник,  — он повернулся ко мне, подперев голову рукой.  — Что молчишь? Я же сказал, ты не пленница. Занимайся своими делами. Но не исчезай из виду.
        Я подумала немного, осторожно присела и в висках сразу же начало тукать.
        — Ты хочешь продержать меня здесь все эти дни, а потом отпустить в университет?
        Стайлс прищурился.
        — Именно. Мне некогда уделять тебе время. Я и без того проторчал с тобой за городом целую неделю. А мои дела никто за меня не сделает, Джен.
        — И почему каждый раз все поворачивается так, будто это я за тобой бегаю, а не ты меня похищаешь?  — медленно и спокойно проговорила я, но опять случилось это гадкое, самое гадкое, что может случаться в компании Стайлса — его настроение вмиг испортилось.
        Гарри нахмурился так, что между его бровей залегла складка, а глаза приобрели оттенок малахита. Я едва не цокнула от досады. Надоело его паршивое настроение и, как следствие, отвратительное поведение.
        — Ты права,  — сказал парень, отворачиваясь и откидывая одеяло,  — не стоит за тобой присматривать. Кто ты такая, чтобы я спасал твою задницу? Проваливай, Дженни, дела закончены,  — ни тени насмешки, ни тени вообще каких-либо эмоций. Сухой тон, спокойный взгляд на меня через плечо, и он обошел кровать, в одних трусах, как ни в чем не бывало, будто я ежедневно вижу его в полуобнаженном виде. «Очнись, Джен, ты мылась с ним в душе».  — Но было бы неплохо, если бы ты вернулась на ночь сюда,  — уже из гардеробной выкрикнул Гарри, и я устало опустилась на подушки.
        — Я не хочу.
        Он выглянул из-за двери и широко улыбнулся.
        — Это не просьба, детка.

* * *
        Я обезумела от счастья, когда примерно после полудня позвонила мама — Стайлс окончательно отдал мне мой телефон. Она сообщила, что завтра приезжает домой. Но я настаивала не торопиться с покупкой билета на автобус, потому что это было слишком для нее. Еще следовало восстановиться после операции. Так что дома мама будет нуждаться в уходе, и в Англию я ее так быстро не отпущу.
        Пообещав ей решить до завтра вопрос с транспортом, я, кусая от волнения губы, поплелась на поиски Стайлса. Он вроде не покидал свои апартаменты. Так и было. Я нашла его в небольшом кабинете, модернизированном и светлом, когда обошла почти все комнаты. Парень сидел, склонившись над бумагами, и вертел в пальцах шариковую ручку.
        Я неловко потопталась на пороге, потом постучала в распахнутую дверь, и Стайлс, не поднимая глаз, спросил:
        — Почему ты не завтракала?
        Я растерялась. Его глаза оторвались от бумаг и уперлись в меня упрямым взглядом. Я заправила за ухо выбившуюся прядь, чувствуя себя все еще немного слабой после пережитого прошлым вечером. К тому же тянуло низ живота. Надо было сваливать из этой квартиры. Не просить же Стайлса привезти из аптеки тампоны. Это уж слишком. А числа приближались, я нервничала.
        — Меня подташнивает,  — ответила я, входя в кабинет и с любопытством окидывая взглядом современные картины на стенах.  — Есть не хочется совсем. Только пить.
        — Ясно. А сейчас что?
        — А…  — встрепенулась я, вспомнив, зачем именно пришла, и поглядела на парня, откинувшегося на спинку кресла.  — Слушай… Я…  — «Поверить не могу, что попрошу его об этом. Только ради матери».  — Гарри, маму завтра выписывают, и она… Ну, в общем…
        Стайлс приподнял брови, как бы говоря: «Дальше что?».
        — Боже, прости, это глупо, но… Ты не мог бы привезти ее домой?
        Гарри немного повертелся в кресле, глядя на меня с улыбкой. Я готова была провалиться сквозь землю.
        — Завтра?  — спросил он, насмешливо кривя уголок губ. Ненавижу его за это: он видит меня насквозь. Я кивнула.  — Из Нью-Йорка?
        — Будто ты не знаешь…
        Он снова умолк. Несомненно, растягивает момент. Это вполне в его стиле.
        Стайлс вдруг поднялся, бросив ручку поверх бумаг. Обошел стол и присел на край, скрестив руки на груди.
        — Хорошо,  — кивнул он, все так же улыбаясь одними уголками губ. И глазами тоже, да, разумеется, как всегда.
        — Правда?  — вытаращилась я изумленно.
        — Конечно, без проблем. Ты поедешь со мной.
        — Но… я хотела на занятия…
        — Иначе я не поеду.
        — Черт…  — я отвернулась.  — Попрошу лучше Сэма.
        — Почему ты не вспомнила о нем сразу?  — выстрел в упор.
        Щеки вспыхнули, я опустила глаза.
        — Он мне больше не друг.
        «О не-е-ет, снова сморозила».
        — А я? Напомни, когда мы стали друзьями?
        — Ладно, Гарри,  — пошла я к двери, резко развернувшись,  — мне все понятно. Я сглупила, ладно.
        Тяжелый вздох за спиной.
        — Дженни, если ты не прекратишь так нагло прерывать разговор, я поступлю с тобой плохо,  — я притормозила и обернулась.  — Не спрашивай, как именно. Я делаю это спонтанно. Импровизация.
        Пришлось вернуться обратно. Но я не стала подходить к нему близко. Просто встала недалеко от двери и сказала:
        — Я не понимаю тебя.
        Стайлс кивнул.
        — И не надо. Мы поедем за твоей матерью, не переживай. Нужно же поддержать миф. Только я хотел бы кое-что узнать.  — «В который раз он меня напрягает сменой настроения? Ах да, это происходит постоянно».  — Ты помнишь, что говорила мне? Там… в коттедже.
        Я растерянно развела руками.
        — «Стайлс, я ненавижу тебя, сволочь, подонок», и тому подобное,  — процитировал меня парень и подпер рукой подбородок. Я вскользь оглядела царапины на его предплечье. Сглотнула. Куда он постоянно встревает? Гарри поймал мой взгляд, провел пальцами по свежим ранкам, а я подумала: «Он вообще к доку обращался?». Его обожженный локоть до сих пор не забинтован. Хотя мне-то что?  — Подружка была горячей,  — задумчиво произнес Гарри, и я моргнула, посмотрев на него непонимающе.
        — Оу…  — дошло до меня, когда Стайлс качнул головой, тихо посмеиваясь над моей несообразительностью.  — Ясно…
        — Ну так что там насчет твоей ненависти?  — напомнил он.  — Как понимать твою просьбу после таких слов?
        Я в долгу не осталась.
        — А как понимать тебя? Грозишься убить, связываешь, в итоге спасаешь из огня — это что?
        — Угу, еще поцеловал тебя.
        Почему я сегодня так смущаюсь взгляда Стайлса? Знаю сама почему. Да потому что ненавидеть и воевать привычнее и удобнее. Не то чтобы даже привычнее, просто в отношении Гарри я все это время испытывала злость и желание избить его… палкой. Хорошенько так. Ох, меня это даже слегка заводило, и я мысленно хохотнула над своим садизмом. В каждой женщине сидит эта порой доминирующая сучка. Даже в самой тихой «серой мышке».
        — Я не отказываюсь от своих слов. Но иногда ты бываешь вполне сносным. Когда спишь, Гарри.
        — Зачтено, Джен. Иди,  — он снова стал серьезным, поднялся и вернулся в кресло.  — Я должен поработать.
        Я уже вышла за дверь, когда вдруг решила спросить, вновь заглянув в кабинет:
        — А я могу сегодня переночевать у себя?  — «Я спрашиваю у него разрешения. Теперь ненавижу себя за покладистость».  — Или «господин» решит запереть меня в спальне?
        Взгляд исподлобья.
        — Мне нравится этот вариант,  — я замерла в ожидании того самого «но». Его не последовало.
        — Ты не ответил.
        Он склонил голову набок, будто задумавшись над моими словами.
        — Хорошо. Ночуй у себя.
        Отлегло. Я впервые искренне улыбнулась ему, на что Гарри снова качнул головой и уткнулся взглядом в бумаги. Я вернулась в спальню, решив позволить себе наглость напоследок: ванна с пышной пеной.

* * *
        Harry
        Я могу сегодня нормально доделать работу? Нахрена она сказала это свое «запереть в спальне»? У нее отличная задница, и мои мысли, чаще всего, при виде таких задниц сползают ниже пояса.
        Она постояла, потаращилась на меня своими черными глазищами, а я уже мысленно сорвал с нее одежду. Да мне сейчас плевать, с кого именно я ее сорвал бы. Я просто снова хочу секса. Это нормально. Раньше было меньше забот, и я едва ли не каждый вечер таскался в «Фелисити». Игра в Покер, парочка смазливых красоток рядом, томный или, напротив, жаркий вечер где-нибудь в спальне одной из них и все отлично. Сейчас уже не так. Отец насолил мне. Я разгребал за ним ошибки в отчетах, намеренные ошибки. Все так раздражало. Это постоянное напряжение…
        Вечером я назначил встречу комиссару Андерсону. Этот ублюдок попляшет. Теперь они все ответят за свои «косяки».
        Я устало потер ладонями глаза и прислушался. Это что? Вода? Она собралась принять ванну? Вот черт.
        Я невольно растянул губы в довольной улыбке, понимая, что загляну к ней. Чтобы, как минимум, насладиться ее испуганным… обнаженным видом. Хм. Заманчиво.
        Неожиданный звонок вернул меня обратно в собранное состояние, и я ответил на него.
        — Луис? Что такое?
        — Приятель… Встреча отменяется,  — я понял, что он о комиссаре, ведь Томлинсон должен был поехать со мной.  — Одной проблемой меньше.
        — Это именно то, о чем я подумал?  — закуривая, задал вопрос я.
        — Да. Он застрелился прямо в своем офисе, а те документы, что ты предоставил ему как доказательства, обличающие Эдгара, Андерсон уничтожил.
        — Плевать, это были копии. Делом уже занимается департамент Нью-Йорка. Их спонсоры тоже имели связь с Эдгаром. Теперь не избежать огласки,  — я затянулся и шумно выдохнул.  — Луис, вот еще что. Можно как-то узнать, кто внес за отца залог?
        — Я пытался, Гарри. Но это сделали анонимно. Я ни черта не добился,  — он помолчал пару секунд.  — Эй, как там Джен после вчерашнего? Найл уже в порядке. Вернулся домой из больницы. Его там только ночь продержали…
        — Какое тебе дело до Джен?  — спокойно поинтересовался я.  — Запал на нее?
        Томлинсон кашлянул.
        — Гарри, ты же знаешь… Я не…
        — Знаю, ты прав. А еще, Луи, я знаю, что ты гребаный бисексуал и трахаешь все, что движется.
        — И что? Кто, например, тебе запрещает трахать ее?  — отчеканил Томлинсон.
        — А если я не делаю этого, то что?  — снова глубокая затяжка.
        Луис вздохнул.
        — Ты так всех отшиваешь от нее, что я допустил мысль… Хотя странно, зная тебя. Что ты задумал?
        Я поднялся из-за стола, хмурясь, и встал у окна, глядя на город. Сегодня солнечно.
        — Ты задаешь не те вопросы, Луи,  — мой тон твердый и уверенный.  — Это я хочу узнать у тебя, что задумал ты? Тебе дела не было до моих телок. А сейчас что?
        — А Дженни твоя телка?
        Чертов ублюдок, о чем он?
        — Думаешь, она мне нужна?  — я искренне рассмеялся.  — Ты спятил, дружище. Сам знаешь, к чему сводятся мои отношения с противоположным полом.
        — С противоположным?
        — Луис,  — угрожающе произнес я,  — заткнись, пока не наговорил лишнего. Твои обиды… мне на них плевать. Я не виноват, что ты никак не поймешь — это ошибка. Я тогда говорил тебе, и сейчас я говорю то же самое — мне плевать.
        Томлинсон был задет, без сомнений. Я слышал, как тяжело он дышит в трубку, а после приятель проговорил:
        — Ты наступишь на эти грабли, Гарри. Я буду ждать, когда ты начнешь блевать от боли, но не от физической. Чтобы тебе стало понятней, каково это — использовать людей.
        — Хватит, Луи. Что ты завелся? Ты прекрасно знаешь, что я тебя не променяю ни на кого другого. Ты буквально моя правая рука в бизнесе…
        — Хм… в бизнесе,  — смеясь, перебил Томлинсон,  — ладно, мне пора, Гарри. Будь осторожен.
        И не дав мне ответить, Луи сбросил вызов. Черт, мне эта его сранная ревность в глотке уже сидит! Блять! Мудак! Все настроение убил!
        Я сжал руками голову, массируя виски, снова затянулся, вернулся к столу и затушил сигарету, думая, что неплохо бы просто пристрелить Томлинсона. Он меня достал.
        Но, конечно нет, Луи действительно нужен мне. Пусть не совсем так, как ему нужен я.
        Что за дерьмо со мной происходит? И странно, что я стал понимать это — со мной происходит какое-то дерьмо.

* * *
        Jenny
        Я разве что не стонала от удовольствия, растянувшись в огромной ванне. Пахло немного резко, такой мужской аромат, но очень приятный.
        Я не стала мочить волосы, собрав их в пучок, просто наслаждалась тихой обстановкой. Совсем скоро я буду дома. Все наладится, вернется в привычный для меня ритм — размеренный, спокойный. Я обязательно восстановлюсь. И плевать вообще, что там дальше будет со Стайлсом, он сам себе набрал проблем, так что это только его вина.
        Тихий стук в дверь, и я напряглась, вспоминая, заперлась ли. Нет, не заперлась. Я привыкла дома оставлять дверь открытой. Вот и сейчас сглупила, что означало — слишком расслабилась.
        — Что тебе надо?  — грубовато бросила я, глядя на дверь. Та открылась, и в ванную вошел Гарри.  — Я не давала разрешения…
        Он цокнул, мол, что за ерунду ты несешь, и, подойдя ко мне, присел на выступ, вернее, на ступеньку, и спросил:
        — Что было перед тем, как подожгли дом?  — Да неужели он заинтересовался, а то я уж было решила, что ему плевать на случившееся.  — Кто-то приезжал? У тебя был разбит нос. Тебя ударили…
        — Да, именно так,  — перебила я, отворачиваясь и прячась в пене почти по самый подбородок.  — Дьюи.
        Стайлс вздохнул, кивая:
        — Думаю, не стоит напоминать, что я предупреждал тебя.
        — Сам знаешь, моей вины здесь нет.
        Гарри ничего не ответил, только повернулся, подхватил островок пены, и я предсказуемо дернулась, на что губы парня дрогнули в легкой улыбке.
        — Я хотел бы узнать насчет Луиса.  — «Неожиданно для меня».  — Вы подружились?  — он сощурил глаза, наблюдая за моей реакцией.
        — Нет, ничего подобного.
        — И это весь ответ?
        — А чего ты ждешь от меня?  — удивилась я, стараясь говорить со Стайлсом очень сдержанно и спокойно, чтобы не провоцировать.  — Он просто… помягче в общении, чем ты. Только и всего.
        Снова Гарри кивнул, уже полностью повернувшись ко мне, и принялся водить пальцами по поверхности воды, разгоняя пену. Его вид был задумчивым, что напрягало меня еще больше.
        — А вы… ты встречался с Луисом?  — не отрывая глаз от татуированного запястья Стайлса, выдавила я, и парень метнул на меня слегка удивленный взгляд.
        — Это не твое дело, Джен, верно?  — немного сведя брови на переносице, сказал Гарри и встал.
        Я следила за ним пристально, когда он прошелся по ванной комнате, постоял ко мне спиной, глядя на свое отражение, а после снова повернулся, опираясь на раковину.
        — Почему ты так смотришь?  — не удержалась я.
        — Как?  — сама невозмутимость.
        «Да, боже мой, зачем я вообще говорю с ним? Постоянно вопросом на вопрос».
        — Я не знаю,  — честно ответила я, потому что действительно ничего не понимала. Он не изменился, просто стал много думать. Или он всегда так?  — Ты сосредоточен на чем-то.
        — Верно,  — Стайлс пожал плечами.  — Так и должно быть. У меня бизнес, Джен. Я не могу быть рассеянным, не могу отвлекаться на всякие глупости.
        — Под глупостями ты подразумеваешь…
        — Тебя.
        Оу, отлично. Ну да, в принципе, верно. Зачем ему со мной нянчиться? Вот Гарри и освобождает меня. Игра повернула не туда, я имею в виду поступки его отца. Так что теперь Стайлс не видит смысла продолжать это идиотское общение. Я, кстати, тоже не вижу в этом смысла.
        — Ты любила Зейна?  — Стайлс — победитель в конкурсе «Задай неожиданный вопрос». Я уставилась на него, но тут же отвернулась. Не люблю, когда меня так «сканируют».  — Ты же спросила меня о Луи, тогда почему я не могу поинтересоваться твоим отношением к Малику?
        — Я отвечу так же, как ты: не твое дело.
        — Ясно,  — кивнул Гарри и скрестил руки на груди, выставляя напоказ все тату на левой руке.  — Значит любила.
        — И что с того? Это плохо?  — неловко улыбнулась я.  — Или если у мистера Стайлса каменное сердце, то все такие же, как он?
        — Грубиянка,  — хохотнув, фыркнул Гарри. Ему нравились эти перепалки, будто мы соревновались в остроумии. Или даже в колкостях. Кто кого больнее?  — Тебя плохо воспитывали.
        — А тебя? Как понимаю, ты родился в клубе «Фелисити».
        Стайлс громко рассмеялся. Так забавно и заразительно. Я улыбнулась. Однако все быстро сошло на нет, потому что мы, переглянувшись, оба вмиг осознали, что между нами не должно быть такого общения. Мы не друзья. Гарри — мой похититель. Он бизнесмен, прикрывающий легальными делами все самое нелегальное. Например, убийства.
        Подумав о нем в этом ключе, я насупилась и уставилась прямо перед собой. Повисла тишина. Неприятно как-то. Только что смеялись, а тут вдруг…
        Он все не уходил. Вот как нарочно.
        Стоял и смотрел на мой профиль.
        — Что такое, Джен?  — внезапно хрипловато спросил Гарри, но я не повернулась, а просто сказала:
        — Не понимаю, о чем ты.
        — О том, что ты расстроилась.
        Я прикусила язык, только бы ничего ему не ответить. Хватит этих нелепых совместных дней. Я словно привыкаю к нему. Даже запах стал нормой, постоянный запах Гарри. Раздражает меня.
        — Выйди, я хочу одеться.
        Стайлс не шелохнулся, а я, повернувшись к нему, невольно сглотнула, скользнув взглядом по его фигуре в черной майке и джинсах.
        Да что за дерьмо? Я начинаю злиться. Почему он никак не уйдет?
        Тихий приглушенный смех, и Стайлс, уже выходя, бросил:
        — Ладно, а то сознание потеряешь от моего вида.
        Он все видел. Опять. Я тоже не слепая. Думала уже и не раз о нем. Гарри смотрит за собой, держит себя в форме. К тому же его одежда, она слишком хорошо подобрана. Он не обделен вкусом. А запах… Я знала, что это за аромат. Я страдала этой ерундой: часто заглядывала в дорогущие магазины парфюмерии и с невозмутимым видом обнюхивала все, что могла. После так же невозмутимо уходила. Хейли подшучивала надо мной из-за этого. Зато она всегда знала, к каким запахам я тяготею больше всего. На Рождество мы вместе с ней ехали в Бостон и покупали каждая себе в подарок крошечный флакончик новых духов. Совсем крошечный, потому что это было дорогое удовольствие.
        Несмотря на всю такую загадочность и скрытность, аромат, выбранный Стайлсом, говорил сам за себя — динамичный и прямолинейный. Я улавливала эти нотки: чуточку перца, немного корицы и свежесть. Без сомнений, D&G.
        Я снова подумала об акценте Гарри, когда, уже вытираясь полотенцем, услышала за дверью, как он тихо напевает себе под нос. Рехнуться можно, он до жути странный.
        Парень, который умеет петь, играет в «снежки», мило смотрит на своего приятеля — убийца и бандит? Что-то из области фантастики. Но выводы делать было рано. Я совершенно не знала этого человека.
        Стайлса уже не было в комнате, когда я покинула душную ванную. Его голос доносился из стороны кухни, ну примерно оттуда. Я поспешно оделась, наконец полностью в свою одежду, выстиранную. Даже белье было на месте. После этого стало немного спокойнее, словно я нацепила броню, защиту от воздействия Стайлса.
        Вечером я планировала сразу же прямиком отправиться к Хейли в больницу. Она лежала в Бостоне. В той же клинике, где до этого была моя мама. Однако говорить о предстоящей поездке Стайлсу я не собиралась. Он тут же начнет мне угрожать, запугивать и в итоге вообще не выпустит отсюда.
        Примерно около семи часов вечера Гарри вышел из кабинета, уставший и с покрасневшими глазами. Я торчала в гостиной, сидя на диване и тупо пялясь в окно. Приятно, но тоскливо наблюдать, как темнеет небо, как сумерки сгущаются, забирая день в свои объятия, и в права вступает ночь.
        За время, что я провела в одиночестве, я успела подумать обо всем. Даже о Зейне. Меня все еще тревожило все, что я о нем узнала. Как-то так вышло, что за всеми этими приключениями в компании Гарри я забыла о нем. Мне стало стыдно. Ведь…
        Я любила его, боже. Сердце заходилось от воспоминаний. Он не мог так солгать. Я, черт подери, слишком сильно его любила… Мне было очень больно от всего, что наговорил о Зейне Стайлс.
        — Ты здесь?  — тишину нарушил низкий голос.
        Я не шелохнулась в полумраке. Подумала и сказала:
        — Я люблю Зейна до сих пор. Не хочу больше слышать о его подлости. Он не был таким.
        Гарри тяжело вздохнул. Я физически ощутила его напряжение. Встала и посмотрела на него.
        — Мне плевать на твои проблемы и на то, что вы не поделили. Я люблю его, Гарри, и не позволю тебе выдумывать все это…
        Стайлс долго буравил меня темным взглядом. Я улавливала злость в его глазам даже без нормального освещения.
        — Ты дура, Джен,  — заключил Гарри ледяным тоном.  — Живи в своем вымышленном мирке и тешь себя глупыми иллюзиями. Когда-нибудь сама поймешь, с каким дерьмом встречалась.
        — Не думаю, что он хуже тебя.
        Гарри подошел очень близко. Он смотрел надменно, сверху вниз, сдержанно, будто изучая.
        — Ты не то говоришь мне, Дженни, тебе так не кажется? Ты все еще здесь, в моей квартире. Зачем все портить?
        Я промолчала, потому что он был прав. Зачем? Разойдемся мирно. К черту прошлое. Мне страшно из-за будущего.
        — Собирайся,  — бросил Стайлс и, постояв еще пару секунд, развернулся и вышел из комнаты.
        Я, выдыхая, опустила голову. Мне было стыдно из-за своих слов. Плевать, обидела я Стайлса или нет. Мне стало не по себе из-за того, что он сдержался. Я едва не нарвалась на неприятности. Когда уже мой язык перестанет опережать мысли? Я никогда не была такой резкой и грубой. Все изменилось. Люди меняются.
        Глава 19. «Мама»
        Я не займу у Тебя много времени,
        Я просто хочу, чтобы Ты спас меня…
        — Эй, на тебе лица нет,  — проговорила Хейли, коснувшись моей головы рукой. Я сидела на стуле рядом с койкой и утыкалась лбом в плечо подруги. Это у нее шутки такие. Да, она всегда веселится.  — Что-то стряслось?
        — Не смешно,  — пробормотала я, шмыгая носом. Не очень мне хотелось ее расстраивать, но вид у Стоун был отвратительный. Вся в синяках и ссадинах. Глаза заплывшие из-за сломанной переносицы.  — Мне так жаль…
        — Да прекрати уже, Джен, серьезно. Я жива и отлично. А то сама сейчас разревусь. К тому же Гарри пообещал «починить» мой нос. Как-нибудь съезжу на ринопластику. Все будет хорошо, милая.
        — Его стало слишком много в наших жизнях, Хейли,  — отодвинулась я и утерла ладонями слезы.
        Подруга посмотрела на меня пристальнее, чем обычно.
        — В твоей жизни, а не в наших,  — поправила она меня. Я нахмурилась.  — Это за тобой он таскается. Так что… Да, это все паршиво, Джен, тем более что моя мама, она в ужасе просто. Тут еще комиссар покончил с собой. По TV в одной программе разбирали трагедию с обрушением того здания. Все орут о преступнике Эдгаре Стайлсе. Город стоит на ушах. Что сейчас будет?
        — Я не знаю. В одном уверена точно, нас в покое не оставят. Нужно защитить родителей. Иначе… Оу, кстати… Завтра я еду за мамой. Ее выписывают.
        — Отлично! Хоть одна хорошая новость! Круто! А на чем ты поедешь?
        Я замялась. Стоун протянула:
        — Да ла-а-адно. Стайлс? Серьезно?
        — Прекрати, Хейли, я сама его попросила. Маме нужен покой.
        — Окей-окей, а почему к Сэмми не обратилась?  — добила меня тем же вопросом подруга, которым ранее смутил Гарри.
        — Да боже… я…  — мне не дали ответить. В палату кто-то вошел, и я оглянулась.  — Добрый вечер, миссис Стоун,  — побледнела я и встала.
        Кейси, поджав губы, скрестила руки на груди и уставилась на меня так, будто собиралась убить на этом самом месте.
        — Водишься с преступниками и втягиваешь мою дочь?  — процедила разозленная женщина.
        — Нет, мэм, что вы. Я… Миссис Стоун, вы знаете меня с моего самого глубокого детства. Почему вы не верите мне?
        — Потому что не могу поверить в то, как ты изменилась, Дженни. Мне противно. Стайлс вытворяет в Челси черти что, а ты бегаешь за ним.  — Я покраснела от услышанного.  — Нашла себе ухажера, так отцепись от Хейли.
        — Мама!  — повысила голос подруга.  — Что ты несешь? Джен не виновата. Никто не виноват, кроме Эдгара Стайлса.
        — Сын пошел по стопам отца! Так всегда!  — выкрикнула Кейси, приближаясь ко мне. Я сжала пальцами свою сумку. Глаза предательски щипало. Я так ненавидела в этот момент Гарри, что будь он рядом, непременно накинулась бы на него.  — А твоя мать еще и защищает его. Хлои, видно, покрывает тебя, но это исправимо.
        — О чем ты, мама?  — голос подруги задрожал, и я успокаивающе улыбнулась ей, хотя в моих глазах уже стояли слезы, и видела я чертовски плохо. Меня мутило от обиды, но я понимала чувства этой женщины. Ее дочь пострадала. Любая мать искала бы виновников случившегося.
        Миссис Стоун гордо вскинула подбородок. На ее щеках блеснули слезы. Но истерики не было. Она просто страдала внутри, а на меня выплескивала злость.
        — Если ты не перестанешь общаться с моей дочерью, Джен, я расскажу Хлои, кто такой этот твой Гарри Стайлс. Обещаю тебе, милая, ты еще ответишь за все.
        Мои глаза остекленели. Я смотрела на Кейси и не узнавала ее. Вот что делает с людьми боль. Она сводит с ума. Убивает какие-либо светлые чувства, уважение, дружбу. Боль уничтожает все человеческое…
        Я кивнула, медленно обходя женщину, после еще разок взглянула на подругу, изо всех сил заставляя себя улыбаться. Только так, и никак иначе. Чтобы Хейли не видела моей собственной боли. Я не могла сорваться при ней. Она будет чувствовать вину. Я не хочу этого.
        Ошеломление и мольба на лице подруги, захлопнувшаяся за моей спиной дверь и гулкие шаги. Тупая боль в висках. Я все еще ненавижу тебя, Гарри. Когда ты поймешь, что ненависть — это неправильно? Может, тогда оставишь меня в покое?

* * *
        Бессонная ночь. Жуткая до тошноты жгучая обида в груди. Презрение. Чувства смешались. Я не замечала времени. Час за часом, и в комнате стало светлее, пока серое небо не оповестило меня о новом дне.
        Я встала. Прошла в ванную, как зомби, чувствуя себя чужой в этой квартире. Умылась, даже не взглянув на свое осунувшееся лицо. Выпила на кухне горького кофе.
        И лишь около десяти утра, когда сотовый взревел громкой мелодией, напугав меня в этой звенящей тишине, я встрепенулась.
        — Жду тебя внизу,  — без приветствия сообщил знакомый голос, и я, прохрипев в ответ: «Хорошо. Я скоро», поплелась одеваться. Все же пришлось в спешке немного замазать красные пятна на лице, которые были последствием ночных рыданий. После этого я накинула куртку полегче, зная, что в машине будет жарко, и вышла из квартиры.
        Гарри курил у машины, и вскинул на меня внимательные глаза, когда я, немного отворачиваясь от него, бросила:
        — Привет.
        Он докурил, уселся за руль. Я уже устроилась на переднем сиденье, пристегнувшись и глядя прямо перед собой.
        Стайлс посмотрел на меня еще раз, завел двигатель и медленно выехал на главную дорогу.
        — Что-то не так?  — спросил он спустя некоторое время.
        Мне совсем не хотелось делиться с ним проблемами. Тем более причиной их являлся он сам. Однако все равно вырвалось:
        — Я вчера была у Хейли. Столкнулась с ее матерью…  — дальше объяснять не пришлось, я боковым зрением уловила, как Гарри кивнул, поняв, о чем я.  — Поверить не могу,  — шепнула я, отворачиваясь и глядя в окно. Погода испортилась. Стало сыро и моросил дождь, убивая во мне все светлое, что я бережно хранила. Осталось какое-то беспросветное дерьмо.  — Она запретила мне приближаться к Хейли, иначе,  — я поглядела на Стайлса, который, сведя брови, смотрел на дорогу,  — Кейси расскажет моей матери о тебе. О том, кто ты и чем занимаешься.
        — И ты поверила ей?  — вздохнул Стайлс, метнув в мою сторону короткий взгляд.  — Она не может знать обо мне ровным счетом ничего. Только о моем отце. О нем теперь все наслышаны.
        Я ничего не ответила, опять отвернувшись от него. Мне было тревожно. Я боялась за подругу. За маму. Да и за Кейси тоже. Неприятно сосало под ложечкой, и я все терла и терла ладонью грудную клетку, будто это могло мне как-то помочь.
        Вскоре вид за окном сменился скучным пейзажем — серое небо, огромные пустынные поля с высохшей травой. И дождь. Бесконечный дождь. Мы молчали. Играло радио. Говорить совсем не хотелось. Я почти уснула, поскольку всю ночь не могла успокоиться. А здесь было так тепло, мягко укачивало. Так что я стала погружаться в сон и окончательно вырубилась.
        Стайлс растормошил меня, когда мы уже оказались на огромных улицах Нью-Йорка. Мой сон оказался длинным. На машине до Нью-Йорка примерно пять с лишним часов езды, потому я успела неплохо выспаться. Меня немного удивило то, в каком положении я проснулась: сиденье оказалось разложено. Это уже Стайлс постарался.
        — Спасибо,  — буркнула я, потирая заспанные глаза, но Гарри только мельком взглянул на меня и снова отвернулся. Он много молчал. Я стала даже ощущать этот слегка подзабытый страх. Почему он такой угрюмый? Все еще решает свои вопросы? Или это из-за отца?..
        Вырулив на широкую улицу, Стайлс остановился на светофоре и спросил:
        — Ты не звонила матери? Она уже готова?
        Я встрепенулась. Бог ты мой. Совсем из головы вылетело предупредить ее. Я вынула сотовый и набрала номер мамы. Та не ответила. Я прикинула в уме, что, вероятно, ее могут осматривать, спрятала телефон в карман, говоря:
        — Сделаю ей сюрприз.
        Стайлс кивнул. Вскоре мы, притормозив на пропускном пункте, пояснили охраннику, за кем приехали, тот проверил информацию в базе данных клиники, и мы въехали на парковку.
        В странном напряжении мы поднялись на лифте на нужный этаж, предварительно узнав, куда именно надо подняться, и я, не выдержав уже в больничном коридоре, спросила:
        — Почему ты не остался в машине?
        Гарри, идя рядом со мной, сунул руки в карманы кожаной куртки, пожал плечами, снова промолчав.
        — Что с тобой?  — остановилась я.
        — Со мной?  — немного растерянно выдал он, и я поняла, что Гарри все это время думал о чем-то своем. Он тут же вздохнул, запустив пятерню в свои волосы, откидывая их назад, и добавил: — Отец все еще не под стражей. Это паршиво, Джен.
        На этих словах я почему-то ощутила самый что ни на есть жуткий страх. Что-то было не так? Гарри что-то знал…
        Он отвернулся и пошел вперед. Я проводила его взглядом.
        Меня не удивило, когда он, быстро переговорив с медсестрой за стойкой ресепшн, кивнул в мою сторону, видимо, объяснив ей, что я дочь Хлои Дэвис, и двинулся дальше по коридору. Будто не я приехала за матерью, а он.
        Вздохнув, я поплелась за ним, попутно улыбнувшись медсестре. Она ответила на улыбку тем же.
        Какой-то визг, поднявшийся так внезапно, испугал меня до полусмерти. Я и без того нервная, а тут кто-то орет, будто не в себе. Не очень понимая, что происходит, почему все зашевелились, замелькала зеленая форма, почему Гарри застыл перед стеклом, за которым была чья-то палата, я медленно пошла к нему. Меня кто-то толкнул. Это была медсестра, она бросила свои извинения и забежала в ту самую палату.
        Что творится в этой клинике? Ненормальные какие-то…
        Странное оцепенение охватило все мое тело. Я тяжело переносила смерти. Даже чужие. Любая смерть была для меня чем-то за гранью возможного. Ведь сразу в голову лезли отвратительные мысли о родных…
        Я все шла и шла. Казалось, коридор бесконечный. Потом остановилась. Вросла ногами в пол. Гарри смотрел на меня. Он никогда так не смотрел. А сейчас… Я не знала, как это понимать. Крики все еще звучали. Но я только сейчас поняла, что это были не вопли ужаса. Напротив, кто-то пытался помочь. Но кому?
        Дыхание сперло. В груди разлилось что-то горячее. Я шагнула вперед. Ослабела. Потом…
        Я побежала прямо к Стайлсу, который, резко сорвавшись с места, перехватил меня, на ходу отрывая от пола, а я просипела, уставившись за стекло палаты:
        — Кто там? Что случилось? Я хочу посмотреть!
        Множество людей в медицинской форме обступили чью-то койку и что-то делали. Они говорили друг с другом, передавая шприцы, зажимы, пока санитарка не втолкнула в палату каталку. Кто-то проорал:
        — Большая потеря крови! Готовьте операционную! Живо!
        — Зажмите рану!  — выкрикнули в ответ.
        — Гарри!  — заревела я не своим голосом, принявшись вырываться.  — Гарри! Кто там? Это мама? Это моя мама?
        Стайлс не отпускал меня. Ему пришлось поставить меня на ноги, но он так и не отпустил. Я толкалась, кричала, пыталась обогнуть его, но Гарри не пускал меня туда. Он ловил мои руки, встряхивал, что-то говорил. Потом, кажется, даже прикрикнул.
        Я сползала по стене, крича еще громче. Он подхватил меня подмышки, буквально втаскивая в лифт. Там стало только хуже. Я напугала персонал, что ехал с нами вниз. Медсестра даже обругала меня. Гарри рявкнул на нее.
        Он продолжал трясти меня на парковке, говоря, что все будет хорошо. Я не верила. Не понимала, почему он не пускает меня к ней? Я ведь хотела увидеть маму? Я так и проорала ему в лицо, плююсь слюной и размазывая слезы. Заламывала руки, оборачиваясь на вход в больницу. Выла, хватаясь за волосы, ходила кругами. Потом Гарри кому-то звонил. Косился на меня. Бледный, злой. И я снова проорала:
        — Я хочу вернуться! Я должна увидеть маму!
        И вот здесь все обрушилось. Внутри меня все взорвалось.
        — Ее убили, Джен!  — выкрикнул Стайлс, отодвинув от уха телефон. Его глаза были налиты кровью.  — Люди моего отца…
        Мои ноги подкосились. Я грохнулась на землю плашмя, больно ударившись головой. Звуки приглушились. Стайлс где-то далеко заорал:
        — Луи! Нужна твоя помощь!..
        Все прекратилось.

* * *
        Часы тикали. Но мне кажется, я была во сне. В нескончаемом сне.
        Я была в своей квартире. Стайлс привез меня, несясь по трассе, будто одержимый. Честно? Я хотела, чтобы мы слетели с шоссе. Мне было плевать, что будет, как все случится, лишь бы хоть что-то случилось со мной. Мои глаза не открывались. Я не могла смотреть на Стайлса. На весь этот поганый мир. Все казалось перемазанным кровью. Я мечтала о легком выходе из ситуации — о смерти.
        Мой стационарный телефон звонил бесконечно. Автоответчик записывал рыдающий голос Хейли, затем вопящую от ужаса и горя Кейси. После звонила даже Джастини. Потом и Джонни… Сэм… Луи… Почему бы им не катиться ко всем чертям? Я не могу говорить. Я не могу даже пошевелиться. Слез совсем нет. Тугое оцепенение и все.
        Так прошла вся ночь после возвращения из Нью-Йорка.
        Утром я не соображала, что происходит. Едва доплелась до кухни. Там выпила воды. О еде не могло иди и речи.
        Я снова вернулась в постель. Зачем-то позвонила Кейси.
        Та рыдала так, что мне стало дурно. Я не плакала. Не могла.
        Вокруг меня ничего не было. То есть я не могла даже понять, у себя ли я. Или, быть может, снова у Стайлса.
        Винила ли я его? Я проклинала Гарри снова. Он отнял у меня все. Не сомневаюсь, что он сам даже похороны организует. У него в груди твердый камень. Там не может быть сердца.
        Как такой человек вообще живет среди других людей? Это чудовище. Он тянет за собой всех. Как болотная топь. С головой засасывает в свои проблемы. Погружает полностью, иногда прикидывается нормальным. Улыбается.
        Меня затошнило при мысли о том, как я смеялась с ним. Как попросила о помощи. Этого не должно было случиться. Никогда. Мы из разных миров. Мы не друзья. Я презираю его.
        Так будет всегда…

* * *
        Мои пальцы, словно деревянные, клацали по клавиатуре. Нужно было что-то делать. Я делала. Искала номер телефона похоронного бюро. Да, вот так, с опухшим лицом, комом в глотке, ненавистью на весь мир и общей отрешенностью от ситуации я просто искала, кто поможет достойно похоронить мою маму. Я ничего не понимала. Абсолютно. Я не видела тела, не знала, кого буду хоронить. Я ни черта не знала и не собиралась узнавать. Телефон давно был вырублен из сети. К черту всех. К черту всех людей.
        Впереди была темнота. Похороны. Цветы. Кладбище. Заплаканные люди. Папа. Да, и он тоже, это наверняка. Будут на пару с тетушкой убеждать меня в том, что все наладится. Нет. Ничего не наладится. Квартира мамы останется пустой. После, когда я решусь, переселюсь туда. Буду жить и видеть маму во всех вещах, буду ощущать ее запах повсюду. Начнутся жуткие кошмары, за ними бесконечная вереница воспоминаний из детства. И все прочее. Не мое. Гадкое и чужое. Не хочу так. Но кто спрашивает?..
        — Мисс? Алло? Вы слышите меня?  — я вот уже с минуту молчала в трубку сотового, перед этим что-то спросив у ответившего на звонок мужчины.
        — Да… что, простите? Я… простите… я не могу…  — пришлось сбросить вызов.
        Кто-нибудь пробовал заказывать гроб для родной матери? Нет? Я вот-вот сделала это. Но нет, не смогла. Я правда не могу этого сделать. У меня мозги не соображают. Я ничего не понимаю…
        Кажется, кто-то позвонил в дверь. Я не отреагировала. После прилегла набок. Стало плохо, и я вскочила, направившись в туалет. Меня стошнило. Я не знала, сколько времени не ела. Желудок почти прилип к позвоночнику.
        В итоге в квартиру все же вошли. Отперли дверь своими ключами и вошли.
        — Дженни!  — мне показалось, что Стайлс проорал это, круша мою комнату, но на деле он просто громко хлопнул дверью.
        За ним послышался голос Луи, который вошел чуть позже:
        — Ты нашел ключи?
        — Ну раз я здесь, значит, да!  — в раздражении рявкнул Гарри.  — Где ты, черт тебя возьми, Джен!
        Видимо, в дверь ванной он ломанул ногой, поскольку та, незапертая, резко распахнулась и ударилась о стену с такой силой, что треснула плитка. Она и без того крошилась, а Стайлс помог.
        Он застыл на пороге. Я не подняла на него глаз, боясь, что сорвусь. Сидя рядом с унитазом и прерывисто дыша, я тихо таращилась в стену, спрятавшись за прядями волос. Меня воротило от этих ребят. Я была способна на убийство, клянусь…
        — Эй, ты как?  — спросил Луи, обойдя Гарри, и присел рядом со мной на корточки. Он мягко коснулся моих волос и отвел их назад, заглядывая мне в лицо.  — Ты не ела, да? Джен… так нельзя…
        Стайлс продолжал стоять на пороге ванной и молчать. Томлинсон помог мне встать, будто непослушному ребенку сунул в руки зубную щетку, выдавил на нее пасты, и я на «автопилоте» почистила зубы. Я позволила Луису переодеть мою футболку, даже не думая о том, что стою перед ними в бюстгальтере. После он отвел меня в спальню, толкнув плечом застывшего на месте Стайлса, и уложил в постель.
        Они что-то делали на кухне, о чем-то говорили. Потом, когда я провалилась в сон, кто-то меня разбудил. Это был снова Луи. Он помог мне присесть и сунул в руки чашку бульона. Меня опять стало тошнить. Я опустила чашку на тумбочку и отвернулась.
        Эти двое, они вздумали ухаживать за мной, как за больной. Это они больны. Я в порядке. Я со всем справлюсь сама.
        Гарри стоял у окна, спрятав руки в карманах брюк, Томлинсон смотрел на меня строго, сидя на кровати рядом со мной.
        — Ты должна поесть. Тебе не нужно думать о том, что случилось, Джен. Гарри обо всем позаботится.
        — Уходите,  — это мое было первое слово за все время их пребывания здесь.
        Стайлс обернулся на звук моего голоса. Он теребил пальцами нижнюю губу, теперь уже наблюдая за мной.
        Я перевела взгляд на него и повторила:
        — Уходите.
        Луис поднялся, тяжело вздохнув, и сказал:
        — Мы поможем с организацией похорон, Джен. Те ребята, которые… с ними покончено.
        Я кивнула, ощутив внутри прилив неконтролируемой ярости, и буквально сползла с кровати.
        — Застрелили их?  — я уставилась на Стайлса, скрипя зубами.  — Так же, как других? И меня застрелите? Вы со всеми… ты со всеми так? Да что с тобой такое, Стайлс?  — я встала прямо перед ним.  — Тебе совсем плевать на жизни людей?  — я ткнула его в грудь. Луи осторожно подошел ко мне сбоку. Гарри молчал. Сверлил меня взглядом.  — Что ты смотришь? Думаешь, мне все еще страшно? Нет,  — голос засвистел шепотом,  — совсем нет. Ты ничего мне не сделаешь, потому что… просто не сделаешь… Ты ведь, скажи, ты ненавидишь Зейна из-за его отношений с твоей сестрой? Он обвел тебя вокруг пальца, так ведь?  — я горько усмехнулась, качнув головой и ощущая, как глаза щиплет от невыплаканных слез.  — Да, это так. Зейн одержал победу, он втоптал тебя в грязь…
        — Джен,  — проговорил Луис предостерегающим тоном.  — Лучше…
        — Да пошел ты,  — шикнула я на шатена.  — Стайлс и ты… вы оба… Убирайтесь. Не хочу вас знать. И, знаешь, Гарри…  — он сверкал глазами, глядя на меня исподлобья, и я встала к нему почти вплотную.  — Ты ведь не просто чокнутый парень, я это тоже понимаю. Мне тебя не жаль… Ты заслужил то, что с тобой случилось…
        Я невольно зажмурилась, когда Стайлс неожиданно дернулся ко мне, и в этот момент его лицо приобрело серый оттенок. Будто мое горе отразилось на нем тоже. Но я знала, прекрасно знала, что надавила на больное и мне стало дурно от самой себя. Чем я лучше его?
        Удара не последовало. Я смотрела на то, как Луис держал Гарри. Вернее, не так, Луи просто опустил на его плечо, жутко напрягшееся плечо из-за сжатых кулаков, свою руку и глядел тому в глаза. Стайлс буравил его в ответ темным взглядом, полным чего-то мрачного, незнакомого, напоминающего то, что я видела сегодня в зеркале — боль.
        Резко развернувшись, Гарри с силой ударил по лампе, стоящей на тумбочке, и та отлетела в стену. Я опустила голову.
        — Она была беременна…  — добил меня Гарри, стоя ко мне спиной.
        — Эй, не нужно ей рассказывать,  — грубо резанул Томлинсон, и Стайлс метнул на него взгляд; теперь я видела профиль Гарри.
        — Моя сестра… она была в той машине с Зейном…  — я слушала его, чувствуя себя так, словно на мою голову натянули пакет и крепко его связали на шее,  — они вместе погибли… Теперь и ты живи с этим. Твой парень,  — Гарри обернулся ко мне; он не был зол, он был уставшим и даже измученным, и выглядел старше своих лет,  — Зейн мог бы стать отцом, но ведь у него была ты… Теперь я четко понимаю, Джен, какая ты на самом деле. Ты вполне достойна Малика.
        Он покачал головой, глядя на меня так, что передернуло.
        Гарри ушел, оставив после себя гнетущую тишину. Молчание, которое решился, уходя, нарушить Луис. Он посмотрел на меня странным задумчивым взглядом, будто я открылась для него с новой стороны, а потом сказал:
        — Мне жаль, что ты узнала об этом, Джен.
        Он уже собирался скрыться за дверью, когда я, едва ворочая языком, позвала его:
        — Луи… Это что, это правда? Гарри потерял сестру?  — сипло проговорила я, все так же пялясь в пространство перед собой, после чего перевела взгляд на парня.
        Голубые глаза Томлинсона подернулись неприятной пеленой, за которой остался лишь холод. Он выдохнул.
        — Странно, что ты раньше не догадалась. Да, Джен, сестра Гарри погибла вместе с Зейном.
        Внутри меня что-то шарахнулось вниз. Я осталась одна.

* * *
        Темно,
        И я в самой середине,
        На самом деле, на уровень ниже поверхности… Много всего вокруг. Я не узнаю это место. Мне очень плохо. Физически. Как же так? Что я делаю? Это больно… Это больно? Не выход, серьезно? Кто вообще может знать, где выход из этой ситуации? Мамы нет. Нет никого. Я не хочу так. Мне совсем не надо все это. Я просто хочу, чтобы меня забрали из этого места.
        На мне только тонкая куртка, расстегнутая и накинутая поверх футболки.
        Улица покрылась туманом. Я шла и не разбирала куда. Сотовый в кармане снова звонил. Луис. Он уже трижды набрал меня. Я зла на них. Но и на себя тоже. Как я могла такого наговорить?
        На четвертый раз я ответила на звонок, просипев в динамик:
        — Что тебе надо, Луи?
        — Только не глупи, ладно?  — «Почему он так злится? Я ведь ничего не сделала, я им вообще ничего не сделала».  — Мы позади тебя, Дженни. Так и знал, что ты начнешь вытворять нечто подобное. Остановись.
        — Знал?.. Опять вы ошиваетесь рядом… Опять вы…
        — Джен, мы не по собственной инициативе следили за твоим домом. Хейли просила присмотреть за тобой. Так понятнее?
        — Хейли… Вы теперь друзья?
        Ветер стал сильнее. Я огляделась по сторонам. Какая удача. Боже, то, что нужно. Мост. Я пришла на мост. Нет, серьезно, я не самоубийца, но если сорвусь вниз, вот сейчас… Именно сейчас… Черт… сотовый едва не выскользнул…
        Я перелезла через перила. Ночь. Это хорошо. Здесь пустынно и тихо.
        Туман так красиво клубился по волной глади, а внизу чернота. Странно, что ветер не разгонял дымку. Словно внизу своя жизнь… Зуб на зуб не попадал от холода. Майка почти прилипла к животу от того, как сильно дул ветер. Сотовый прирос к уху. Самоубийцы обычно не болтают по сотовому перед тем, как бросится вниз, так ведь? Я не собиралась прыгать. Мне нужен был хоть какой-то всплеск, чтобы я очнулась. Я хотела выбраться, прорваться сквозь толщу дерьма, которое поглотило меня с головой, не давая вдохнуть.
        — Я сказал, немедленно перелезь обратно.
        Голос Луиса звенел от напряжения, и я вдруг хохотнула, а после и вовсе истерически икнула.
        — Боже… пошел ты нахрен, Луи!  — грубо проорала я и спрятала телефон в карман.
        Медленно отпустить руку, почувствовать свободу. Понять, должна ли я быть здесь. В смысле, должна ли я остаться?
        Я знаю, что все это довольно глупо, более того, я осознаю — это совсем не выход. Никогда бы не пошла на это, если бы не подумала, что нет конца всему тому, что происходит со мной.
        «Милая, ты встала? Поднимайся немедленно, опоздаешь в школу».
        «Джен, почему такой низкий балл по химии? Чем ты занимаешься на уроках?»
        «Дженни, за тобой приехал тот парень. Будь осторожна, милая».
        «Дженни, этот парень до добра не доведет».
        «Он мертв? Милая… мое солнышко… мне так жаль…».
        «Джен, живо иди сюда, ты напугала меня, где ты была всю ночь?».
        «Не делай так больше никогда. Ты нужна мне, ты — все, что у меня есть»…
        Глаза закрылись. Ледяные перила обморозили кожу ладоней. Страшное ощущение приближающейся неизвестности окутало все тело. Страшное, очень страшное. А внизу темная ледяная вода реки Челси. Тошнит. Я не боюсь высоты, но никогда не пошла бы на то, что делаю сейчас. Я правда боюсь. Это так ужасно. Вот ты стоишь на краю и тебе нужно сделать лишь короткий шаг вперед, отпустить примерзшие к перилам руки и все — короткий полет. Болезненный конец. Возможно, ты будешь жить еще несколько минут, блюя кровью из-за разорванной селезенки. Сердце будет биться из последних сил. Сердце, которое единственно верное спасало тебя все это время, гоня кровь по венам; оно спасало и болело. Вначале об утрате по имени Зейн, теперь еще страшнее… Это гораздо страшнее…
        Громко хлопнула дверца машины. Я сглотнула, напрягшись и в этот самый миг поняв, как мне вдруг хочется перелезть через эти чертовы перила. Мамочка… мне безумно страшно… Здесь слишком высоко… Да, я уже говорила, я не боюсь высоты, но умираю от ужаса, представляя себя тонущей в черной воде.
        Рядом что-то зашуршало, и я резко повернула голову вправо. Сердце, то самое, что никогда не подводило, ухнуло вниз, скрутив мой желудок в узел. Я встретилась взглядом с серьезными глазами. С серьезными и безумными. Да. Он был безумен в этот момент. Словно пришел за тем, чтобы действительно сорваться вниз. И я понимала, что он может сделать это бесстрашно, вполне осознанно. Это дико пугало. Он перебрался через перила и теперь стоял рядом. Его рука опустилась на железную перекладину рядом с моей окоченевшей ладонью. Он был в одной черной рубашке и брюках, и ветер трепал его волосы. Повернулся ко мне и криво, немного как-то невинно улыбнулся, обнажая глубокие ямочки на щеках. Я смотрела на него, как на демона, выросшего из-под земли, пришедшего сюда, чтобы окончательно сгубить меня…
        «Он не хочет этого делать. Но то, что горит внутри него, вынуждает поступать его таким образом. Гарри потерян. Ему больно. Я не хочу проникаться этим. Мне плохо от него. Я рыдаю сейчас, глядя ему в глаза, чувствуя, что однажды он совершит нечто страшное, и я пойду за ним. Выбираю ли я в этот момент — стать той глупой девчонкой и побежать следом или же рассмеяться ему в лицо, не знаю, но точно чувствую дерьмовый фатализм, поганую безысходность. Я проваливаюсь в его сияющие глаза. Мне этого вообще не нужно. Я клянусь, Гарри, мне все равно. Отвернись от меня, я не хочу, чтобы ты видел мою слабость. Ветер делает сейчас то, чего так хочется тебе — хлещет меня по щекам. Ты ведь тоже этого хочешь, правда? Ты встряхнул бы меня, как это делаешь в порыве злости. А я посмотрела бы на тебя, как на кусок дерьма, так, чтобы ты злился еще сильнее. Назло тебе…
        Туман не рассеивается, и я понимаю, что через пару мгновений он скроет меня. Не держи, ладно, Гарри? Не держи меня. Я должна прекратить… плакать… Черт… Не выходит. Мне дико страшно. Ты же видишь, как я дрожу. Ты хотя бы понимаешь меня?.. Да, ты точно понимаешь…».
        — Давай вместе,  — прохрипел Стайлс.
        Я моргнула. У него тоже слезились глаза. Наверное, от ветра. Он немного щурился.
        — Ты любил ее? Ты знаешь, что я сейчас чувствую?  — завыла я.
        Его улыбка, она способна разнести мой мир к чертям. Она слишком открытая. Мне больно от его улыбки. Большие зрачки впились в мои глаза пронзительным взглядом. Гарри никогда так искренне не улыбался мне. Я не помню подобного. Вот она, видите, это внутренняя сила. Он улыбается, а в глазах плещется полное осознание затвердевшей в глубине души боли.
        — Знаю, я знаю, что ты чувствуешь. Я был здесь каждый день после ее гибели. Кто-то просто перерезал тормоза в их машине, Джен. Это намеренно… Мы раскопали это лишь на днях… Я ничего не могу сделать. Я не могу вернуть ее, понимаешь?  — его слова срывались с губ сипло, и он постоянно сглатывал, чтобы держать связки в норме, чтобы они не подвели.  — Ты знаешь… это так глупо… Зачем ты здесь? Ты похоронила его. Хочешь, чтобы хоронили и тебя? Вся эта херня со скорбными физиономиями…
        Я подумала о маме.
        — Га-а-арри!  — закричала я, поморщившись от сильной тупой боли в висках.  — Моя мама мертва-а-а! Мне страшно! Она мертва! Ее больше нет! Ее нет…
        — А знаешь…  — тот же ровный тон умиротворяющего тембра,  — ты права, зачем тебе оставаться здесь? Никого нет. Верно? С отцом у тебя дерьмовые отношения, правильно? Как и с сестрой матери. Я знаю об этом. Я многое о тебе знаю, ты в курсе?  — он хохотнул, когда я посмотрела на него.  — Твой любимый цвет наверняка васильковый. К тому же ты надела платье этого оттенка в свой день рождения. Ты обожаешь апельсиновый фрэш. Часто торчишь в спортзале. Торчала, пока со мной не встретилась… Тебе нравится ездить на автобусе. Ты романтичная, но не любишь слишком много «телячьих нежностей». В детстве ты наверняка была тихой и спокойной. Но всегда сильной духом. Это мне вполне понятно — ты родилась под знаком Скорпиона. Отсюда вся эта твоя смелость на грани идиотизма и абсолютно ненормальное отношение к опасности. Где опаснее, там ты. Я знаю это, моя мать — Скорпион. И мне жаль, черт, потому что я слишком хорошо тебя понимаю. Только вот, поверишь мне, моя мама не настолько сильна. Когда погибла Джемма, она свалила отсюда подальше. Ей вообще плевать на это. По сути, у меня нет родителей. Ну, это хорошо даже. Я
верчусь в таких кругах, что лучше ей быть подальше от меня. А ты какого-то хрена все равно постоянно попадаешься мне на глаза. Меня напрягает твое присутствие. А еще я задолбался нести всю эту чушь на ветру. Так что я просто скажу, что ты должна поскорее прыгнуть и свалю отсюда,  — последнее Стайлс произнес с широченной улыбкой, от чего я вообще застыла, уже отчаянно соображая, что я тут делаю.
        — Ну так как?  — неожиданно посерьезнел и даже огрубел Стайлс.  — Ты ведь зачем-то пришла сюда. Давай не будем тратить время зря. Я, кстати, тоже давно хотел это попробовать,  — он кивнул вниз.  — Смотри, эпично выйдет. Мы почти там же, где разбились… они… Давай же, Джен… прекратим все это…
        Он провоцировал меня. Я понимала. Но все равно прохрипела в ответ:
        — Мне совсем не сложно. Ты же знаешь…  — «Откуда он может знать, но он правда знает, по глазам вижу».
        Гарри долго смотрел на меня. В самую глубину, буквально выворачивая наизнанку. Я не знаю, что он мог там видеть, быть может, отчаяние, боль, но от его веселья не осталось и следа. Складка залегла между его темных бровей, и парень спросил немного резко:
        — Тебе сейчас страшно?  — помолчал с секунду и добавил: — Ты боишься меня?
        Я облизнула обветренные губы.
        — Да. Очень…
        — А прыгнуть не боишься?
        Я невольно покосилась вниз.
        — Джен, смотри на меня,  — попросил Гарри, и когда я вновь уставилась на него, повторил: — Ты боишься прыгнуть?
        Я кивнула. Мои губы задрожали от того, как на самом деле мне было не по себе.
        Гарри кивнул, сглатывая, и, сверля меня таким взглядом, словно гипнотизировал, медленно протянул мне ладонь, говоря:
        — Тогда дай свою руку.
        Я думала, уставившись на него, долго думала. Я не знала, говорит ли он правду сейчас. Протянуть ему руку в ответ и довериться — это действие имело два исхода: не вырваться и упасть вместе с ним; ухватиться за него и спастись. Что он предложит мне сейчас, если до этого топил? Ведь я… правда… я не хотела прыгать. Мне было страшно… но с ним — нет.
        Почему?
        Кто он такой?
        Я не знаю этого человека…
        Его глаза сияли, когда он смотрел на меня в ожидании. Мой выбор зависел от него.
        — Ну же, Джен, это так легко, просто протяни мне руку. Если хочешь, я могу сам показать тебе, как сделать это,  — он имел в виду прыжок вниз, потому что указал глазами вдаль.  — Хочешь? Ты прыгнешь следом?
        Он спятил.
        — Ладно,  — парень шевельнулся, на мгновение отпуская обе руки, и я, резко выдохнув, дернулась к нему.
        Стайлс, ловя мою ладонь, прекрасно понимал, почему я так сомневалась. Он, крепко стиснув мои пальцы, улыбнулся и, ловко перепрыгнув через перила, вытащил меня. Мы упали. Твердая почва под нами.
        Он на спине. Я на нем. Мне было тепло. Мне было так тепло и так плохо от того, что это тепло отдает Гарри, что захотелось немедленно убежать.
        — Я не собиралась…  — зачем-то принялась бормотать я, опираясь на его грудь.  — Не хотела…
        Он снова сглотнул.
        — Знаю. Я тоже…
        Ветер все еще холодил кожу. Но я не чувствовала этого. Его руки лежали на моей спине. Ночь окутывала Челси. Гарри смотрел на меня спокойно. Без эмоций. Я в ответ — растерянно, даже испуганно.
        Дыхание. Это все, что нас объединяло. Мое сердце билось о ребра довольно ощутимо. Он чувствовал это, без сомнений. Я боялась Гарри. Я боялась того, каким он сегодня предстал передо мной. Человек со своими потерями. Человек с такой же болью, что и моя. Это не должно нас объединять, и боль не объединяла. Я оставалась холодна. Он был безразличен. Но мы думали друг о друге. Я это знала наверняка. Мы изучали друг друга под другим ракурсом.
        Да, пожалуй, дыхание — это все, что нас объединяло…
        Его губы… Вновь эти губы. Они снова были так близко, что я видела их влажный блеск. Зачем я смотрю на его губы? Знаю зачем…
        Я резко отвернулась. Между нами снова не было ничего общего.
        Ветер забрался под куртку. Я сидела на асфальте. Я снова чувствовала все, что было до его приезда в это место.
        — Не появляйся больше в моей жизни,  — ворвался в мои мысли низкий голос.
        Я непонимающе уставилась на Гарри, и он, поднимаясь, повторил:
        — Никогда не появляйся.
        Я вдруг заметила Луиса, сидящего в машине. Он все видел? Мои глаза встретились с его глазами. Да, он все видел. Этот взгляд был тяжелым и разрушительным. Томлинсон все понимал.
        Он презирал меня. Я чувствовала, как его воротит от моего вида. Ведь Гарри запросто перебрался через перила и говорил со мной, он просто не дал мне прыгнуть, умело неся всю эту чушь. Важную чушь.
        Я опозорилась? Ничуть. В проявлении настоящих чувств нет ничего постыдного. Если ты говоришь что-то человеку, то пусть это будет только правда. Иначе молчи. Я не могла молчать с Гарри, ведь он нажимал на самое больное, рассказывал о себе, чтобы я на время забыла о своей боли.
        Хотела ли я прекратить свое существование в эту ночь?
        Нет.
        Нет. Потому что это неправильно. Не так все должно быть. Вот совсем не так. Это расстроило бы маму. Что если она правда меня видит? Вот прямо сейчас.
        Лучше я буду верить в это. Да, так я и спасусь. Мне это поможет.

* * *
        Ночь у каждого своя. Я знаю. Кто-то читает книги. Кто-то сидит перед монитором компьютера. Кому-то просто снятся красивые — или не очень — сны, а где-то есть те, у кого в эту ночь страшный камень на сердце, тянущий их ко дну.
        Я не была пессимистичной. Вообще никогда такой не была. Да, Хейли на моем фоне выглядела гораздо энергичней, беззаботней. Но мое отношение к жизни всегда было реалистичным. То есть если босс — засранец, значит так и говорю: «Хейли, наш босс засранец»; если человек лжет, то я сразу это отмечу. Чаще всего, вслух. Но Стоун всегда пыталась защитить и оправдать любого. Со мной творилась подобная ерунда раньше, когда мне было лет семнадцать.
        Я тогда с пеной у рта оправдывала своего школьного бойфренда, который, как оказалось после, был уродом, который рассказывал обо мне всякую пошлую гадость. Я была невинна, и то, что он говорил, являлось сущим бредом. А потом… Боже, поверить не могу, потом я просто ударила его перед всеми. Я не знала, откуда во мне вся эта агрессия, но директор школы, куда привели меня, после того, как утих шум из-за сломанного носа Дэйва, прямо заявил, что по мне плачет исправительная колония. Он сказал, что я повела себя, как ужасно невоспитанная девочка, которую и девочкой-то не назовешь. То есть то, что Дэйв говорил обо мне — а директор тоже знал об этом — не являлось причиной для разбирательств, и то, как долго я защищала этого гада перед подругами, тоже не делало мне чести. Да, выходило именно так. Я была дважды опозорена на всю школу. Не могу сказать, что с того дня мой мир перевернулся или что-то в этом роде. Ничего подобного. Просто мой мир проснулся и ожил. Он был внутри меня. Я терпела. Слишком долго терпела, оправдывая всех до тошноты и хрипоты, а после перестала. И теперь раз я считала, что босс —
засранец, значит… Да. Наверное, тогда, еще со школьных времен, я так сильно возненавидела ложь. Но она, как оказалось, окружала меня все это время…
        Мы все думаем о самом светлом, когда теряем дорогого человека, так ведь? Нет, не так. Я думала обо всем дерьме, что случилось со мной.
        Первое, что врывалось в голову, это вопрос: «За что?».
        Вторым было: «Что натворил Стайлс?».
        И, наконец, третье: «Могу ли я вскрыть свои вены?».
        По всем трем вопросам были размазанные по стене ответы, вместе с бананом, который я попыталась съесть, чтобы не сдохнуть, но не съела.
        Да, сначала приходит бесконечная боль и нежелание принимать ее. Но только она, только боль пробуждает в нас силу. Это действительно так. Любой человек должен, стиснув зубы, встать, как в том клипе*, с разбитой рожей, плюясь раскрошенными зубами. Должен ударить кулаком о кулак и выкрикнуть…
        Что угодно можно выкрикнуть. Каждый по-своему спасается от боли. Я тоже встала посреди спальни. За окном будто лезвием по глотке полоснул рассвет. Солнце пыталось вскарабкаться на небосвод. Да, давай, я тут тоже борюсь с тьмой. Выходит ли у меня? Не знаю…
        Ты окрасишь город в оранжевое и скажешь мне, справилась ли я.
        Мои колени дрожали. Все тело дрожало. Я плакала. Так много всего за эти сутки. Телефон отсоединен от сети. Сотовый на беззвучном режиме. Тушь, присохшая к ресницам… Когда я успела накраситься?
        Когда я успела прийти в ванную?
        Хочу ли я ударить в зеркало, эффектно так, как это делают крутые ребята? Бесспорно хочу. Но не могу больше чувствовать боль…
        Зашумела вода, брызнув мощной струей. Я шагнула под душ. Ледяной, это то, что надо. Горячие слезы смешались с одуряюще бодрящей водой, и я, рыча и вскрикивая, принялась отчаянно смывать с лица все, что на нем было, словно хотела содрать кожу с отпечатками горя. Никакой скорби. Это все дерьмо. Не надо. Не хочу.
        Он… Он вытащил меня… Он приехал следом, рассказал о себе, обо мне…
        «Ты родилась под знаком Скорпиона…».
        Я хохотнула, заскулив, будто побитая собака. Смех рвался наружу хрипами, и я плевала на пол, пока не окоченела, после чего закрутила вентили, на дрожащих ногах выбралась из ванны. Едва отыскала полотенце, укуталась, и с мокрыми волосами упала в спальне на кровать, накрывшись с головой.
        Тело никак не хотело согреваться. Меня колотило, и я подтянула к себе еще и плед, после чего прижала к груди Тедди и просто моментально, неосознанно и стремительно провалилась в беспамятство.
        Я не знаю, как жить дальше. Этого мне никто не объяснит. Я сама не смогу объяснить. Мне просто хочется кричать… Но я промолчу…
        Глава 20. «Это то, что я должна сделать»
        Все потому, что ты моя.
        Так поднимайся,
        Наше поражение должно стать нашей победой…
        — Мэм, по какому поводу вы звоните?
        Я все еще здесь. Дома. В своей комнате. Мне важно поговорить с доктором. Распорядиться, как поступить с мамой.
        — Эм… Доктор…  — я присмотрелась и прочла на клочке бумаги фамилию под номером телефона, записанную еще под диктовку мамы,  — это доктор Крус?
        — Да, мэм, это я. Чем могу помочь?
        — Я… моя мама…  — глубокий вдох, иначе так и продолжу заикаться,  — мое имя Дженни Дэвис. Моя мать…  — «Боже».  — Мне нужно забрать ее тело. Когда я могу это сделать?
        — Что? Тело? О…  — у дока оказалась странная реакция, словно он сам растерялся.  — Я понял. Миссис Дэвис пришла в себя. Нам удалось ее спасти… Не без труда, конечно. Однако удалось…  — мешок на голове, чертов мешок на голове, заложило уши. Я ощутила четкую пульсацию в области переносицы. Мои мозги, вероятно, собирались взорваться от усталости, полученной информации и полного кошмарного осознания, что я сплю. Ведь Гарри сказал мне тогда, что мама мертва.  — Мы не могли дозвониться до вас. Вы не отвечали ни на один из телефонов. Прошу прощения, что эта новость пришла к вам с опозданием, мисс Дэвис …
        — Она жива?  — я до этого стояла, теперь же плюхнулась на кровать.  — Мама жива? Жива…
        — Да, мисс Дэвис. Ее состояние пока стабильно. Жизненно-важные органы не задеты. Однако есть и не слишком ободряющие новости. В свете того, что миссис Дэвис была ослаблена после операции, ее сердце подверглось сильнейшей нагрузке. Я не хочу вас пугать, мисс Дэвис, но ваша мать слишком часто впадает в бессознательное состояние. Не могу сказать, что она скоро окончательно очнется, но на данный момент миссис Дэвис, к счастью, пришла в себя и много спит. Последствие операции. Рана была глубокой и… как бы вам это сказать… намеренно аккуратной, если можно так выразиться, понимате меня? Словно удар наносил кто-то заведомо подготовленный…  — он говорил много, что-то объяснял, но я не могла слушать, телефон выскальзывал из пальцев. Я едва удерживала его. Но все же услышала, как доктор принялся говорить что-то, упоминая полицию, а после Стайлса. Конечно, без него нигде не обойдется… Доктор Крус сказал, что Гарри решил вопросы с полицией, что прошлой ночью он приезжал в Нью-Йорк…
        Зачем он делает все это? Ему же плевать…
        После разговора с доктором я не знала, как мне поступить. Не знала, за что хвататься. Просто сидела, сжимала в руках плюшевого медведя и с жутким чувством стыда думала, как этой ночью едва не прыгнула с моста, а мама жива. Что я собиралась сделать? Что я наделала? Мама…
        Страх накрывал меня с головой.
        Стайлс вчера, пока вез меня до дома, молчал, как и Томлинсон. Они были странными. Хотя, пожалуй, таковой была я, вовсе не эти двое. А порой мне даже казалось, что у нас сложился тандем: три не слишком нормальных человека со своими тайнами и скрытыми чувствами. Было очевидно, что Луи не понравилось поведение Гарри на мосту. Но мне в последнее время всегда и на все плевать. Я сильно осунулась за эти сутки, живот ввалился, а кожа лица испортилась. Я должна была как-то пошевелиться, заняться собой. Сделать хоть что-то.
        Внезапно подскочив, я кинулась на кухню, пошатываясь из стороны в сторону, и немедленно сварила себе каши, выпила два стакана воды. От еды затошнило. Это последствия голодовки. Звонить было некому, но я хотела немедленно связаться с Хейли. И я, шмыгая носом, набрала на сотовом номер подруги. Та ответила сразу же.
        — Эй… ты в порядке?  — тут же выпалила Стоун, а рюмка приторного бальзама, которую я плеснула в свой чай, принялась выливаться вместе с моими слезами. Наконец-то, я плакала при Хейли, не боясь показаться слабой и беззащитной:
        — Мама жива-а-а…  — почти крича, заныла я в трубку, на что Хейли принялась громко восклицать о том, что это самая лучшая новость в мире. После принялась материться, как всегда это бывало с ней в моменты крайней степени эмоционального всплеска.
        И в конце концов она зарыдала. Долго ревела в трубку, начиная пугать меня. Я хотела, чтобы она успокоилась. Потому пришлось в первую очередь утихомириться самой.
        Когда мы немного пришли в себя, устав от эмоций, и алкоголь вогнал меня в легкую прострацию, я проговорила бесцветным тоном:
        — Прости меня, Хейли… Я так сглупила. Я очень тебя люблю. Я вас всех люблю… Я вчера…
        Мой рот заткнулся сам, потому что это снова был стыд. Я сгорала от осознания всего, что вытворяла за эти сутки.
        — Ты собиралась… О боже…  — голос Стоун приобрел агрессивные нотки.  — Ты идиотка, Джен. Я всегда это говорила и сейчас повторяю: ты идиотка. Как так можно?
        — Легко, Хейли, когда ты понимаешь, что всему конец. Я ведь думала, что осталась без матери… И, прости, да, ты права, я дура. Нельзя делать ничего подобного… Ты права, я не оправдываю себя…  — я умолкла, громко выдыхая и в ответ слушая такое же дыхание, а после добавила: — Зейн погиб тогда вместе с сестрой Гарри. Стайлс рассказал мне. Она была… Хейли, она была беременна от Зейна. Ты понимаешь? Господи, я не могу поверить, что все это правда.
        Стоун сразу не вымолвила ни слова, но, чуточку придя в себя, она проговорила:
        — Да что за черт, Джен? Теперь выходит, что… Стайлс лгал тебе меньше, чем твой парень? Оу… Джен, у меня тоже есть кое-что для тебя,  — подруга прокашлялась.  — Мама рассказала мне об отце. Она не напрасно на тебя накинулась… Эм… то есть я не это хотела сказать. Мама просто знает, кто такой Стайлс. В особенности Эдгар. Мой отец действительно работал на него, и он действительно умер от цирроза. Только пропил свою жизнь папа по одной простой причине: он убивал людей, участвовал в черном бизнесе Эдгара, и все это не могло пройти незамеченным для отца. Он просто не справился. Не всем дано стрелять по людям, как по мишеням. Отец спился… Эдгару даже убирать его не пришлось. Как оказалось, мы с тобой давно втянуты в это дерьмо. Вот мама и обезумела от ужаса, узнав о Гарри и тебе.
        — Все кончено, Хейли. Можешь так и передать Кейси,  — отчеканила я, утирая нос рукавом, я стала неряшливой в последнее время.  — Нет никакого Гарри, то есть нет нас с ним. Есть я и он. Отдельно друг от друга.
        — Джен,  — позвала подруга тихим голосом,  — что произошло? Ты… другая…
        Она всегда чувствовала перемены во мне. Всегда. Порой это было чересчур. Иногда хочется скрыть от окружающих свой внутренний мир. Хочется не быть такой, как на ладони перед всеми.
        — Ничего, правда. Совсем ничего.
        — Джен.
        — Да ничего, Хейли,  — раздраженно выпалила я.  — Просто я страшно сглупила. Вот и все. Мне помогли. Я в порядке.
        — Он помог?
        «Черт».
        — Нет…
        — Дженни, я знаю, когда ты лжешь.
        Я стиснула челюсти. Алкоголь улетучился. Сколько его было — совсем немного. Мало для того, чтобы откровенничать.
        — Ладно,  — сдалась подруга,  — я сама поняла. Не напрягайся. Что ж, может, я тебя немного порадую. После выходных меня выпишут. Синяки все еще «украшают» мое лицо. Но я уговорила доктора отпустить меня. Я должна вернуться в университет. Думаю, Джен, нам действительно пора вернуться к привычной жизни.
        — Бог мой… я так рада, Хейли. Буду ждать тебя. Неплохо бы наверстать упущенное.
        — Это точно…
        Мы вскоре попрощались, и я не запомнила, в какой момент уснула. Но мне это удалось. После кошмарных суток я провалилась в сон, будто загнанная лошадь. До того мой организм вымотался и истощился, что даже во сне я видела стол, уставленный разными блюдами. Я жутко хотела есть. Пора было приходить в себя. Вот только сомневаюсь, что это возможно.

* * *
        Harry
        Отца на совещании, разумеется, не было. Я сидел во главе стола. Слева от меня партнер по экспорту и трое его представителей. Справа Луи, Найл Хоран и Энди Бауэр. На него давно перестали коситься из-за его не делового вида. Энди плевать хотел на правила. Я тоже привык к его выходкам и успешно игнорировал внешний вид приятеля.
        Найл занимался непосредственно бухгалтерией и юридической стороной контрактов. Я доверял этому молчаливому парню с момента знакомства с ним. Доверял в бизнесе, конечно. Мы как-то столкнулись с ним по делам отца, когда тот вляпался в очередное судебное разбирательство. Хоран тогда был студентом, но, черт, как здорово он подошел к делу. Меня поразила его хватка, когда в суде, где он присутствовал в качестве практиканта, Найл вдруг получил разрешение от судьи поучаствовать в допросе моего отца. Помню, Эдгар покрылся потом, отвечая на такие правильные и каверзные вопросы «стороны обвинения». Этот день и стал нашим днем знакомства с Найлом Хораном. После того, как парень завершил обучение, я тут же пригласил его к себе в бизнес. Конечно он не отказался, несмотря на то, что все же планировал в будущем посвятить свою жизнь адвокатской карьере. Однако, серьезно, обвинитель из него — лучше некуда. К тому же на адвоката нужно доучиваться еще один курс. У Найла не было на это времени, он «практиковал» свои юридические навыки у меня в бизнесе.
        — Итак, Гарри,  — блондин поднял на меня глаза, когда мы все ожидали его вердикта,  — с контрактом порядок, но…  — А вот это уже интересно; партнер заерзал в кресле.  — Почему здесь указана сумма в пятнадцать тысяч? Гарри, ты запрашивал двадцать восемь, если мне не изменяет память?
        — Мистер Стайлс,  — возмутился партнер,  — это слишком высокая цена за ваши услуги. Давайте договоримся.
        Я буравил мужчину взглядом, прикидывая, как он собирался обойти моего юриста. Он что серьезно надеялся, что такая сумма пройдет незамеченной?
        — Мистер Харис,  — проговорил я, поднимаясь, и, встав рядом с креслом, сунул руки в карманы брюк,  — вы осознаете, что таких цен на услуги транспортной компании, просто нет? Такие громкие имена, как «Mercedes» или, скажем, «BMW» не стали бы сотрудничать с нами, не имей мы твердых позиций на транспортном рынке. Так что торг не уместен. Либо вы соглашаетесь на эту цену, либо мы прощаемся. Прошу заметить, контракт составлен вами. Мы пошли вам на уступки. В чем тогда проблема, мистер Харис?
        Я заметил как лоб мужчины покрылся испариной. Вероятно, мой тон был жестковат. Я не спал эту ночь, проведя ее у Джессики. Это сестра одного из владельцев «Фелисити». Ему было плевать, с кем таскается его выхоленная сестричка. Я беспрепятственно попал к ней домой в Бостоне, там же провел ночь. Обычно я не остаюсь до утра. Просто перебрал со скотчем, перебрал с сексом. Вымотался так, что мозги отключились. Проснулся в объятиях блондинки. Разозлился на себя, на нее и поспешно свалил. Позавтракал в кафе, выпил огромную порцию убойного кофе и вот теперь изо всех сил пытался не сорваться на партнере, а очень хотелось.
        Если бы не эта «недосамоубийца» на мосту, я бы не был так измотан за эти дни. Недосыпание — мой спутник по жизни. Я привык.
        Но Дженни… ее выходки… Я должен был бы накостылять ей за то, что она мне наговорила, но не хотелось к ней даже приближаться. Идиотка. Да еще Томлинсон со своим молчанием. Уж мне-то оно знакомо. Тогда он тоже долго отмалчивался, когда мы общались с Зейном. Придурки. Вокруг одни придурки. Черт подери их всех… Зачем Томлинсон предложил проследить за Дэвис? Начерта он согласился на просьбу Хейли? Я и без того был взвинчен, а тут эта… стоит на мосту. Блять, я сам готов был ее столкнуть, настолько меня достало все это. Именно потому первое, что я сказал Луи при встрече этим утром, было: «Чтобы ни слова о Дэвис. Я не хочу о ней слышать». И Томлинсон уж точно не был против.
        — Ладно, я понял вас, мистер Стайлс,  — переглянувшись со своим представителем, который неизвестно зачем вообще притащился сюда, ответил Харис.  — Я подпишу,  — он принял контракт из рук Найла и покосился на меня, пробормотав: — Надеюсь, эта сделка не вылезет нам боком в свете того, что натворил ваш отец.
        Энди, мать его, был слишком сообразителен. И сейчас, когда он, резко встав рядом со мной, опустил руку на мое плечо, я был ему благодарен. Я бы точно сорвался. Это неправильно. Я всегда холоден с клиентами, партнерами, со всеми, кто встречается со мной в этом месте. Другое дело — улицы. Там я действую иными методами. Тот бизнес — другие заботы.
        — Не беспокойтесь на этот счет, мой отец уже под арестом,  — и это было правдой, его схватили в загородном доме; у него тут повсюду недвижимость.  — Я полноправный владелец этой компании, так что вам не о чем волноваться.
        Мужчина кивнул, подписывая бумаги, еще раз все проверил, а за ним просмотрел контракт и Найл.
        Все. Сделка состоялась. Я выдохнул и расстегнул пиджак, когда новый партнер покинул мой кабинет вместе со своими ребятами-молчунами.
        — Кали, никого не пускай ко мне. Ближайшие полчаса я занят,  — проговорил я, нажав на кнопку связи на телефоне, после чего посмотрел на парней.
        — Все в порядке, Гарри,  — заверил меня Хоран, и я кивнул ему в ответ.
        — Джен поехала в Нью-Йорк,  — зачем-то сообщил мне Энди, получив от кого-то смс.
        Я устало потер глаза. Я постоянно устаю в последнее время. Наверное, пора забить на все это дерьмо и просто отдохнуть. Однако после ареста отца вряд ли я смогу это сделать. Теперь управление компанией полностью легло на мои плечи.
        — Хватит за ней следить,  — твердо отрезал я. Энди безразлично передернул плечами, отвечая:
        — Тебя, нахрен, не понять, Гарри. То «я ее накажу, запру, изобью», то «отвалите-ка вы все от нее». Что тебе вообще надо от этой девчонки?
        Я задумчиво уставился в окно. Действительно, что мне надо?
        — Ничего,  — был мой ответ.  — Уже ничего. Отец пойман. Угрозы нет.
        — А ты боялся, что ей достанется от Эдгара?  — голос Луи.
        Я обернулся, тихо смеясь, и, подойдя к столу, уселся на его край, наклонился к Томлинсону, что откинулся в кресле, и ответил:
        — А тебе не кажется, что ты видишь совсем не то, что есть на самом деле, приятель?  — мои ноздри дрогнули, а улыбка стала злобной.
        Голубые глаза Луи расширились, а после резко сузились.
        — Тогда зачем стащил ее с перил?
        — Что?  — заерзал Бауэр. Только Найл оставался тих и спокоен. Он молчал и продолжал листать контракт.  — О чем он, Гарри?
        Я смотрел Луису в глаза, буквально подначивая его этим взглядом. Он не любил, когда я становился таким. Он знал, что я вполне способен сломать ему парочку ребер прямо здесь и сейчас. Потому Томлинсон благоразумно молчал, а я, тем временем, остывал. Пока, наконец, спокойствие не разлилось до кончиков пальцев.
        — Луи хотел сказать, что порой он слишком много выдумывает,  — пояснил я, не отрывая взгляда от лица Томлинсона.
        Тот лишь надменно хмыкнул, мне стало немного, совсем чуть-чуть, не по себе.
        — Значит снимать наблюдение за девицами?  — уточнил Энди.
        — Снимай.
        На том тема была исчерпана. Я выяснил, что хотел. Не совсем так. Признаться, ситуация с Зейном все еще коробила меня. Мне хотелось все же до конца выяснить, какого хрена это животное, называвшееся моим отцом, отправило тогда заболевшую Джемму — собственную дочь — с Маликом, если отец заранее планировал убрать его? Он действительно не думал о дочери в тот момент? Эдгару совсем плевать на гибель Джеммы?
        Внутри снова закипала злость. Мое чутье на ложь не подводило меня никогда. Я реально подозревал путаницу в том страшном деле. Что-то было не так.

* * *
        Jenny
        Я находилась в полном недоумении и растерянности, когда, приехав в Нью-Йорк, в палате реанимации мамы обнаружила тетю Мэйди и отца. Я так и замерла на пороге, не зная, радоваться мне или расплакаться.
        Они вдвоем таращились на меня как-то слишком странно. Я не поняла, что их так удивляет, а потому мельком оглядела себя и двинулась внутрь палаты.
        — Привет,  — первым поздоровался папа. Он… он был таким красивым. Высокий — встал, чтобы обнять меня — волосы чуточку с проседью, подтянутый. Мужчина, от которого не оторвать глаз. Только сейчас я поняла, что непохожа на него. Совсем непохожа. Разве что его губы казались точь-в-точь моими — такие же пухлые. И глаза, их цвет был идентичен с моим. Такие темные, насыщенные карим цветом и с легким зеленым оттенком.  — Милая, ты покрасила… волосы? Они красивые,  — сделал отец неловкий комплимент, коротко обняв мои плечи.
        Я улыбнулась, нерешительно и молча. После сама приблизилась к тете и та, встав мне навстречу, более эмоционально прижала к себе. Она дрожала. Я всегда знала, что ее будет грызть вина.
        — Откуда эти следы, Джен?  — Тут до меня дошло, почему они оба так смотрят.  — Тебя кто-то обидел?  — глаза Мэйди влажно заблестели, когда она отодвинулась.
        Я потупила взгляд, отвернувшись и уставившись в бледное лицо матери.
        — Нет,  — ответила я, поправляя съехавший с шеи шарф, а на моем лице все еще виднелась ссадина на губе.  — Я в порядке. Как она? Кто вам позвонил?
        Отец вздохнул и уселся на кушетку у стены.
        — Кейси. Состояние Хлои стабильно,  — и добавил с сарказмом, видимо, злясь на врачей,  — стабильно без сознания.
        У меня кольнуло в сердце. Я надеялась, что все позади.
        — Я думала, она в порядке,  — обреченно пробормотала я и присела в кресло рядом с койкой. Пальцы мамы были ледяными. Неужели она не выберется? Она должна выбраться.  — Эй, я приехала,  — прошептала я, потеребив маму по руке.  — Просто знай, что я здесь, идет?
        Мама размеренно дышала, и аппараты пикали, выводя на экран ее сердцебиение. Действительно стабильно.
        — Док говорит, этим утром Хлои снова впала в кому.
        Я сглотнула, не в силах вынести это слово — кома. Отвратительное слово. Что делать теперь? Этот вопрос постоянно преследует меня.
        Через полмесяца Рождество, а мама здесь. Все не так, как обычно. Я вдруг обернулась к отцу и, постоянно сглатывая комок, произнесла:
        — Останьтесь до Рождества, Фрэнк… папа.
        Мой голос прозвучал умоляюще. Я не хотела быть одна. Я теперь всегда одна.
        Отец переглянулся с Мэйди. Не знаю, что они там решали, я снова повернулась к маме.
        — Прости, милая…  — Я крепко зажмурилась, получая от отца удар в спину.  — Я не могу… Что если… Мэйди, ты как? Останешься с Дженни? Присмотришь за Хлои, поможешь. У тебя все равно отпуск. К тому же с твоим медицинским опытом ты вполне можешь стать сиделкой для Хлои. Что думаешь?
        Я не стала просить тетю, я просто ждала, в напряжении стиснув челюсти и глядя в лицо матери.
        — Конечно…  — Мэйди прокашлялась,  — конечно, я останусь.
        Будто камень с плеч. Так я буду уверена, что мама под присмотром. Боже, как я благодарна тете.
        Меня больше не волнуют прошлые обиды. Неизвестно, как поступила бы я, влюбись в парня или мужа моей, к примеру, лучшей подруги. Кто знает, молчала бы я о чувствах или попыталась увести его? Даже я не могу этого знать. Жизнь постоянно путает карты, подсовывает нам не то и не тех. Или же, напротив, слишком то, слишком тех, а мы прозябаем, не замечая, как сердце замирает при мысли о конкретном человеке. Мое сердце все еще не подводило меня. Оно не замирало. Я была одинока. И хорошо…
        Спустя три часа, когда отец уже уехал в аэропорт, мы с Мэйди поговорили с лечащим врачом матери, получили от него довольно обнадеживающие новости о ее состоянии, потому что мама, наконец, вернулась в сознание. Однако нас не пустили к ней, говоря, что она слишком слаба. Сказалась большая потеря крови, а после проведенного переливания требовалось восстановление. Получив перечень продуктов, которые мы могли купить для мамы по совету доктора, я съездила в супермаркет, а Мэйди отправилась дожидаться меня в кафе, что находилось на первом этаже клиники.
        Я вернулась довольно скоро, отдала все купленное медсестре и отправилась на первый этаж.
        Я была страшно измотана и выглядела очень плохо. Мэйди молча купила мне поздний ланч — по времени больше походило на ужин — и мы в том же молчании поели. После тетя заставила меня принять какую-то таблетку, когда заметила, что я прижимаю руку к животу в области желудка.
        — Это поможет,  — сказала она,  — ты наверняка не ела нормально уже несколько дней. На тебе лица нет,  — она умолкла, а затем спокойно спросила: — Мы должны обсудить наше прошлое, милая?
        Я отрицательно качнула головой.
        — Если хочешь знать, простила ли я тебя,  — произнесла я, не отрывая глаз от стаканчика с кофе,  — то мне не за что прощать. Я зла на отца, не на тебя, Мэйди. Я все еще помню, какой ласковой ты была со мной.
        Тетя пахла моей мамой. У них всегда были одни и те же духи. Я обожала этот запах, и сейчас меня окутывало такое спокойствие, что сложно было поверить. Ведь я так привыкла к тревожному чувству, а тут все так размеренно. Люди в зеленой медицинской форме ходили по кафе; звонко смеялись, покупали кофе; кто-то рассказывал о том, как провел этот день. Жизнь кипела вокруг нас. Мы же сидели друг напротив друга и просто робко улыбались. Я отскребывала ногтем рисунок на стаканчике, Мэйди мяла пальцами салфетку.
        — Джен…  — позвала тетя сиплым от волнения голосом,  — я тоже все помню. Я люблю тебя как родную дочь… Ты же знаешь.
        Да, я знала, потому что она была бездетна.
        Не ощущая смелости и уверенности в себе, я все положила свою холодную руку поверх ладони Мэйди и подняла на нее глаза.
        Мы провели в кафе еще немного времени, а после вновь поднялись к матери. Медсестра за стойкой тут же отреагировала на наше появление в коридоре реанимационного отделения. Я поначалу было подумала, что мы что-то сделали, к примеру, не надели бахилы, или что-то в этом роде. Однако на нас были бахилы, одноразовые тонкие накидки, никаких курток и сумочек. Вещи были закрыты в камерах хранения на первом этаже. К тому же Мэйди было не слишком-то удобно таскать за собой большую дорожную сумку. Я поняла, что отец и без того планировал оставить жену в Челси. Наверняка это инициатива самой тетушки. Думать, почему папа не решился остаться, если сам пригласил мою мать в Манчестер, я не хотела. Это не мои проблемы.
        — Мисс Дэвис, вот вы где!  — воскликнула бойкая рыженькая медсестра низенького роста, напоминая мне Хейли.  — Ваша мать очнулась, и доктор позволил вам навестить ее. После уже не будет такой возможности, мисс Дэвис. Время посещений подходит к концу.
        Мы с Мэйди, горячо благодаря медсестру, быстро направились в палату мамы. Я остолбенела, когда тут же на пороге встретилась с ее пристальным взглядом. Я поняла, мне конец. Мама будет расспрашивать меня.
        — Мам,  — я приблизилась к ней, поспешно говоря,  — я обещаю все тебе рассказать, но не сейчас, идет? Тебе нельзя волноваться.
        К моему счастью, она не злилась, и ее пальцы так же вцепились в мою руку, когда я опустилась в кресло рядом с ней, крепко обхватывая ладонь мамы.
        — Полностью расскажешь. С самого начала, поняла меня?  — хрипло проговорила она, и я улыбнулась, часто моргая, чтобы прогнать слезы, и глаза мамы переметнулись на Мэйди. Молчание, а после мама сказала: — Я рада, что ты здесь.
        Мы с тетей выдохнули. Стало даже как-то светлее и теплее. Будто от слов матери зависели наши жизни.
        Им нужно было поговорить. Я еще чуточку поболтала с крайне сонной матерью, не показывая ей страха и вины, что поглощала меня изнутри, и вышла из палаты, сославшись на то, что должна позвонить Хейли.
        Я прошла в самый конец коридора, толкнула дверь, ведущую на лестницу и, присев на ступеньку, принялась листать список контактов на своем сотовом. Когда дошла до сохраненного номера Гарри Стайлса, мой палец завис над словом удалить. Должна ли я сделать это? Зачем мне нужен его номер? Но после того, что я узнала об этом человеке, мне было не по себе, будто я действительно разочаровала его. И не знаю, почему это так расстраивало меня и коробило. Не имею представления. Но правда это было неприятно.
        Сглотнув, я свесила руки с колен, не зная, что будет правильнее: разорвать связь со Стайлсом окончательно или же все-таки…
        Должна ли я поблагодарить его?
        О боже, что? Поблагодарить за то, что, собственно, именно он и сломал мою жизнь? Или за спасение на мосту. Да, Святые угодники, я и не прыгнула бы. Очевидно ведь. Мне просто «сорвало крышу». Я сглупила, окей? Я это признаю. Вот и все.
        — Ты здесь,  — за спиной распахнулась дверь, и я обернулась на тетю, тут же вставая и пряча сотовый в карман джинсов.  — Хлои уснула. Док говорит, что раз я имею медицинское образование и опыт, то вполне смогу вскоре забрать Хлои домой. Ты можешь не беспокоиться, Джен, тебе нужно учиться. К тому же твоя мама хочет, чтобы ты не бросала подработку. Так что все в твоих руках, девочка.
        — Спасибо,  — кивнула я, не зная, за что благодарю тетю, но, вероятно, все еще за ее приезд.  — Можешь взять ключи от квартиры мамы и ехать домой. Я позвоню на автовокзал, куплю тебе билет на ночной рейс.
        — Нет, моя милая, мы поедем обе.
        — Но… маме может понадобиться помощь, Мэйди.
        Честно, я слабенько возразила, уж очень меня вымотали события этих дней. Пришлось в ответ на укоризненный взгляд тети кивнуть и пойти за ней.
        — Подожди,  — попросила я, замявшись в коридоре.  — Я хочу еще раз увидеть маму.
        — Жду тебя внизу,  — понимающе улыбнулась Мэйди и пошла к лифтам, попутно стащив с ног бахилы.
        Я почти на цыпочках прокралась к койке матери и наклонилась, чтобы поцеловать ее. Но ресницы мамы затрепетали, и она приоткрыла блеклые зеленые глаза. Она уставилась на желтеющие синяки на моей шее, и я вздохнула, отодвинувшись и устроившись в кресле.
        — Прости,  — качнула я головой, губы задрожали, я не могла сдержать эмоций,  — Гарри… он… вроде бы неплохой, но мы не поладили, мама. И это моя вина, что ты здесь. Люди его отца… Мама,  — я подняла на нее глаза, она внимательно ждала продолжения,  — это все из-за прошлого, связанного с Зейном. Он работал на Стайлса-старшего, украл у него одну вещь, а Гарри понял, что это может храниться у меня…
        — …и он похитил тебя. После приехал ко мне, чтобы напугать тебя, верно?  — завершила вместо меня мама, и я густо покраснела от своей прошлой лжи.  — Дженни,  — строгий тон,  — посмотри на меня,  — я повиновалась,  — запомни, никогда не лги мне. Я имею полное право знать, что с тобой происходит. Ты поняла меня?  — я кивнула.  — Вот и хорошо. И прекрати винить себя. Поезжай домой, наведите с Мэйди порядок в моей квартире. Я думаю, скоро смогу вырваться из больничной палаты.
        — Да…  — рассеянно закивала я, наклонившись и поцеловав маму в щеку,  — конечно, мы все сделаем.
        Я улыбнулась и поплелась к двери, но мама не удержалась и все же спросила:
        — Он больше не преследует тебя?
        Естественно речь шла о Стайлсе. Я постояла немного в задумчивости и посмотрела на маму, честно ответив:
        — Не знаю. Он повсюду…
        — Тогда смотри, чтобы ты сама не начала искать его.
        Я жутко испугалась слов матери, но не подала виду, а, уже выйдя в коридор, ощутила, как моя спина покрылась испариной. Мама посмотрела мне в самую душу. Я думала о Гарри. Думала о том, где он. Неосознанно. И это страшно напугало меня, ту, которая с точки зрения психологии знала, что все это значит. Подобного допустить я не могла. Грозно шагая к лифту, я стерла номера Луи и Гарри. Да, вот так. Это правильно, это то, что я должна сделать. Сомнений уже не было.
        Глава 21. «Ну что ж, приятного вечера, Джен»
        «…если я сказал, что я не позвоню тебе,
        Не верь этому, блеф дается мне легко.
        И ты, наверное, могла бы заполучить меня…»
        Я поверить не могла, что моя жизнь стала спокойнее. Ничего не было более прекрасного и радостного, чем выписка мамы из больницы в самый канун Рождества. Планировался потрясающий вечер у нее в квартире в компании Мэйди, Кейси и моей подруги. Я вроде бы вначале не успевала на праздничный ужин, потому что застряла в баре на дневной подработке, но мистер Браун сжалился надо мной.
        Я, заскочив в парфюмерный магазин, приобрела для Хейли те духи, что она «вынюхала» себе на прошлой неделе, после купила красивый шарф для матери; ручной работы шкатулку для Мэйди; книгу, которую хотела Кейси — мне ее «сдала» Хейли — и поспешила на такси в Челси. Уже у дома я выгребла из почтового ящика целую стопку поздравительных открыток и, радостно улыбаясь, понеслась по заснеженной тропинке ко входу в дом.
        Тут же в коридоре квартиры, которую открыла мне Стоун, я вполне предсказуемо споткнулась, потому что была обвешана пакетами, и подруга, хохоча надо мной, принялась раскапывать из-под покупок меня, не менее развеселившуюся из-за такого полета.
        — Ты где шаталась?  — спросила Хейли, помогая мне собрать с пола письма и открытки. Все они, по большему счету, были от наших однокурсников. Мы всегда обменивались открытками на Рождество. Потому собиралась приличная такая стопочка корреспонденции.  — Оу… а это откуда?
        Я мельком взглянула на письмо, что держала Стоун, но нас отвлекла вышедшая из кухни Мэйди, на которой, как и на Хейли, уже была нарядная одежда. Миссис Стоун тоже возникла в коридоре, а я, раскрасневшаяся, растрепанная и совершенно не готовая к празднику, выпрямилась, забрала из рук Хейли письма и выпалила:
        — Надеюсь, вы не против еще чуточку подождать? Я мигом.
        Не дожидаясь ответа, я скрылась в своей комнате, громко шурша пакетами, среди которых был подарок и для меня. Сэмми его вручил мне утром в библиотеке университета. Мне пришлось уговорить сторожа впустить меня туда, потому что все студенты давно разъехались на праздники и кампус пустовал. Помимо меня все же оказалось еще около десяти отстающих ребят, которые помогли прорваться в библиотеку. Однако спустя два часа, пролетевшие слишком быстро, сторож выгнал нас, сказав, что все можно отыскать в интернете. В том-то и была проблема, что не все. То, что есть в сети, не подходит для профессоров. Они просто «завалят» нас, снизив балл.
        Вот там, уже на подходе к остановке, откуда я намеревалась поехать в торговый центр, меня и поймал Блэк. Он смущался, как всегда теперь, расспрашивал, как Хейли и моя мама, а после вручил вот эту плоскую коробку и сказал, что это не совсем от него…
        — То есть… эм… от меня… но нет… Э-э-э… ладно. Сама все поймешь,  — и крайне странный парень пересек улицу, уселся в свой автомобиль и уехал. Я ничего не поняла, но, не имея привычки разбрасываться вещами, подарок все же оставила себе.
        Посмотреть, что там я решила после того, как с ужином будет покончено, поэтому наскоро переодевшись и расчесав волосы, я выскочила в гостиную, где был накрыт стол.
        — Вот это… с ума сойти!  — выдохнула я, обалдев от того, как Кейси и моя тетя постарались для проведения праздника.  — Сочельник удастся на славу, несомненно.
        Все довольно загудели, и наша женская компания приступила к ужину.
        Время в моменты радостного приподнятого настроения проносилось слишком быстро. Когда мы немного рассредоточились по квартире — непосредственно я с Хейли ушли в некогда бывшую моей комнату, чтобы просмотреть открытки — то миссис Стоун, оставив мою тетю и маму, попрощалась и собралась уйти домой. Я выскочила в коридор, до сих пор ощущая неловкость в ее присутствии, и вручила Кейси подарок. Та поцеловала меня в щеку, поблагодарив, и тоже вынула из кармана небольшую коробочку. Я видела, как Кейси смущена всем тем, что наговорила мне тогда, но это, по моим меркам, было давно. Будто в прошлой жизни, которая теперь никак не прорывалась в мою новую жизнь. Она протянула коробочку, сказав: «Мне жаль, милая, что я так злилась на тебя… С Рождеством». Кейси ушла.
        Я долго любовалась на маленькие сережки-жемчужины, что подарила мне мать Хейли, а подруга принялась подтрунивать надо мной, напоминая о коробке, врученной Сэмом.
        — Ну же, Джен, открывай. Что если он подарил тебе пистолет? Это было бы круто,  — хохотнула явно чуточку обиженная Стоун, ведь Блэк когда-то был ее парнем, и ей он ничего не подарил.
        Я нахмурилась, усевшись на кровать рядом с подругой, которая в нетерпении следила за моим пальцами, разрывающими оберточную бумагу.
        — Он сказал, это не его подарок,  — растерянно пробормотала я и, положив довольно весомую коробку на кровать, подняла крышку.  — Что… это… такое?  — отрывисто спросила я, во все глаза таращась на поблескивающую очевидно дорогую ткань цвета бардо.
        Хейли восхищенно присвистнула, осторожно вынимая…
        — Платье?  — почти вместе сказали мы.
        — Эй…  — вдруг встрепенулась подруга.  — Открой тот конверт.
        Я непонимающе моргнула.
        — Какой?
        — Да бог мой,  — нетерпеливо цокнула Стоун и, порывшись в стопке конвертов на кровати, вынула тот самый, что она обнаружила ранее.  — Вот он. Я сразу почуяла неладное.
        Теперь это неладное почуяла и я. Открыв конверт с золотой окантовкой, я вынула прямоугольный… ну в общем, что-то вроде… Черт, это было приглашение. Приглашение на Рождественский вечер!
        — Охренеть можно!  — вытаращилась Хейли на буквы, перегнувшись через коробку и заглядывая в приглашение.  — Стайлс?
        У меня пересохло во рту, когда я повернула открытку к ней и убрала палец от написанной внизу фамилии. Стоун выдохнула, еще более ошеломленная, чем до этого:
        — Томлинсон? Луи?!  — Хейли набрала в легкие побольше воздуха и почти проорала: — Тебя приглашает на бал Луи? И он прислал платье для тебя? Мать твою, чертова шлюшка, ты когда умудрилась так влипнуть?
        Я моргнула, теребя в руках бумагу.
        — Не имею представления. Но я не иду.
        — Рехнулась? Конечно идешь! Когда еще удастся потусоваться среди элиты? К тому же это не Стайлс.
        — Вот именно,  — пробормотала я.  — И это чертовски подозрительно.
        — Так,  — глубоко вздохнув, чтобы успокоиться, проговорила моя подруга,  — смотри, у тебя платье, мать твою, от Dior, приглашение на завтра в загородную резиденцию мистера… кто он там…  — Хейли выхватила из моих пальцев приглашение и прочла, изумленно выдыхая,  — мистер Райли,  — она подняла на меня глаза.  — Джен… Это же нефтяной магнат. Мамочка дорогая, ты осознаешь, какие «шишки» туда приглашены? И среди них ты. Джен, ты должна пойти. К тому же теперь я знаю, какого дня ждали мои туфли. Я их ни разу и не обула. Так что, милая, ты будешь при полном параде.
        Я приподняла струящуюся прохладную ткань. Мне казалось, будто от нее даже пахнет Томлинсоном. Приятный конечно аромат, но не мое… То есть я хочу сказать, что меня страшно напрягает вся эта ситуация.
        — Не знаю,  — проговорила я, рассматривая наряд,  — это платье… все так странно…
        — Да оно прекрасно! Боже, спроси, кто не мечтает получить в подарок платье от Christian Dior? Ты серьезно, что ли?  — Стоун взяла меня за руку.  — Послушай,  — пришлось снова посмотреть в ее горящие азартом глаза,  — тебе там ничего не будет угрожать. Ты придешь с Луи, он в обиду не даст. Стайлс ничего тебе не сделает. Ты будешь у всех на виду и…
        — С чего ты взяла, что меня волнует Стайлс?  — вырвала я свою руку из пальцев подруги и отвернулась, тут же поднявшись, чтобы она не заметила моего беспокойства.
        Послышался вздох, а после подруга сказала:
        — Я не слепая, Дженни. Ты так изменилась. У тебя глаза потухли. После встреч со Стайлсом ты всегда была взбудоражена, как-то по-особому взвинчена.
        — Он делал мне больно, Хейли!  — резко развернувшись, выкрикнула я, совсем позабыв о матери и тете, что были в соседней комнате.  — Боже…  — я прикрыла глаза, подумав, что они могли услышать меня.  — Хейли, эти люди, ты сама знаешь, они причинили нам много вреда. Я едва не потеряла мать, едва не прыгнула…  — прикусив губу, я виновато уставилась на Стоун, сканирующую меня потемневшими глазами. Она ждала пояснений. Я присела на кровать и принялась ковырять свои пальцы, а потом проговорила: — Я не собиралась, не хотела… То есть да, я притащилась на мост. Они приехали следом… Стайлс, он перебрался через перила и встал рядом со мной…  — я не мигая смотрела перед собой, вспоминая, как все было, вспоминая глаза Гарри. Мне следовало забыть их блеск, но никак не выходило, слишком чокнутый человек, слишком много себе позволял, был слишком открыт и заперт внутри себя одновременно. Меня это ломало и тревожило.  — Он сказал, что покажет мне как надо это сделать. И, знаешь, он солгал, что не хотел прыгать. Он хотел, Хейли,  — я посмотрела на подругу, вымученно улыбаясь.  — Я причинила ему не меньшую боль своими
обвинениями. Даже не разобралась, защищала Зейна, а на деле… Мне жаль, Хейли, ты не представляешь, как мне жаль, что я наговорила Стайлсу гадостей, мне жаль, что он застал меня на том мосту. И, поверь, мне ужасно жаль, что он собирался прыгнуть. Я не должна сопереживать ему…
        Стоун сканировала меня внимательным взглядом.
        — Джен,  — позвала она тихо,  — мы ведь проходили это в университете. Этот тип взаимоотношений — мучитель-жертва, это плохо и неправильно. У тебя искаженное представление о Гарри.
        Я пожала плечами.
        — Мне кажется, для синдрома прошло мало времени, и я к тому же не ощущала себя заточенной. Мне даже было легче от того, что я одна в той спальне. Если бы Стайлс запер меня в кромешной темноте, это было бы совсем другое дело. Я тоже пыталась разобраться во всем этом. Но нет, Хейли, я просто сожалею, что у него такое прошлое. Никто не заслуживает таких потерь, ты ведь сама это понимаешь.
        Подруга молчала. Я видела, что она думает над моими словами. Я и сама задумалась, не понимая, кто из нас все же прав. Но, не став углубляться в эту тему, я спокойно принялась просматривать остальные открытки, искренне посмеявшись над забавным посланием Джонни Крэйга. Этот парень всегда найдет причину повеселиться.
        Оу, да, к слову говоря, Коллинза уволили. Причем с жутким скандалом, а следом за ним пошел и директор. Я, в некоторой степени, была благодарна Стайлсу, ведь не переговори он тогда с Коллинзом по телефону, то неизвестно чем бы все это закончилось.
        Остаток вечера подруга была молчалива. Мы навели с ней порядок в комнате и вскоре, попрощавшись с Мэйди и моей матерью, обе покинули квартиру.
        — Что ты решила насчет завтра?  — спросила Хейли, когда мы остановились у моего дома.
        Я немного помолчала, держа в руках пакет, в котором лежали открытки и коробка с платьем. Подарки были подарены сегодня, потому что я знала, у меня будет насыщенное двадцать пятое декабря, и я наверняка даже не загляну к маме.
        — Я поеду с Луисом на этот вечер,  — жутко сомневаясь в правильности своих действий, ответила я.  — Только вот не знаю, откуда я возьму столько денег на салон. Нужно привести себя в порядок.
        — Пф… не проблема. Увидимся завтра. Я помогу тебе. Поедем в Бостон,  — и чмокнув меня в щеку, подруга развернулась уйти, на ходу добавляя: — Жди меня в десять у себя. Не спи долго.
        — Ладно,  — рассеянно проговорила я, про себя подумав, что после случившего с Хейли, она все равно выглядела хорошо. Даже лучше меня, будто не ее избили, а меня. Но сама Стоун не волновалась по этому поводу. Меня пугало такое беззаботное отношение ко всему тому мраку, в котором мы оказались. Хейли так легко перенесла случившееся, что я не понимала, то ли у нее настолько крепкая психика, то ли она просто умело маскирует свою боль. Так странно.  — Спокойной ночи,  — уже в пустоту темной улицы прошептала я и поплелась к дому.
        Уснуть удалось с большим трудом. Мягкий оранжевый свет гирлянды, что висела на стене над изголовьем кровати, способствовал тому, чтобы погрузиться в мечты и воспоминания. Я много думала. Очень много. И даже когда на часах уже было что-то около двух, я еще не спала. Утро обещало стать тяжелым.

* * *
        Так и случилось. У меня болела голова. Я долго топталась по кухне, после позавтракала хлопьями с молоком, оделась и, как раз когда позвонила подруга, уже спускалась вниз.
        Стоит ли говорить, где нас носило весь день? Салоны, поиски подходящего пальто или накидки, белье. Мама дорогая, я чуть не умерла от цен на Victoria’s Secret, потому, сильно заспорив с Хейли, я выбрала самый недорогой комплект черного цвета, бубня, что никто его все равно не увидит, и на это Стоун проговорила безапелляционным тоном: «Да какая разница? Ты должна быть ничем не хуже других женщин на этой вечеринке. Как только сознаешь, насколько ты крута, и окружающие тут же это почувствуют».
        В салоне привели в порядок мою кожу чертовым воском — ненавижу эти процедуры,  — а после, когда мне делали маникюр, я наблюдала за пританцовывающей Хейли под заводной трек Fall Out Boy и сама начала невольно улыбаться. Состояние улучшилось после легкого ланча и вкуснейшего капучино. Тратить последние деньги на пальто я не стала и уговорила Хейли одолжить мне ее светлую шубку. Она жадничала. Туфли от именитого бренда не жадничала одолжить, а за шубу готова была вцепиться мне в глотку. Я ее понимала, вещь была качественной и дорогой, к тому же действительно подходила вот для таких вечеринок. Стоун ни разу ее не надела, собственно, как и туфли — тоже пока не было повода. Но сейчас я буквально умоляла дать мне шубку-накидку, на что подруга в итоге, пригрозив мне смертью, согласилась.
        Я одно поняла, приехав, наконец, домой — подобные тусовки мне не по карману. Это слишком дорогое удовольствие. Я исчерпала лимит своих расходов. Единственное, о чем я не жалела, так это о потраченных деньгах на салон. Мне давно хотелось почувствовать этот уход на себе. Теперь я словно светилась изнутри. Кожа после восковых полосок уже не пылала. Мне было приятно во всем теле, будто сладкая истома. Вымытые и напитанные масками волосы переливались бликами, к тому же мне немного подкрасили корни, оставив кончики светлее на пару тонов.
        До восьми часов вечера, именно так и было прописано время проведения бала, оставалось еще четыре часа. Вскоре пришла Хейли, принеся с собой туфли-лодочки и накидку. И вот тут мне стало окончательно страшно. Я вдруг запаниковала и начала лепетать подруге, что не пойду на этот вечер, ведь я ни черта там не знаю. Я никого там не знаю. Что если нужно придерживаться какого-то этикета и все такое?
        — Святые угодники!  — закатила глаза Стоун и вскинула руки к небу в забавном театральном жесте.  — Не дайте мне ее убить,  — и подруга перевела раздраженный взгляд на меня.  — Иди и одевайся. Живо. Я хочу увидеть тебя в платье, чтобы прикинуть, какой подойдет макияж. Серьги есть?
        Я замерла на месте, вдруг вспомнив о подарке папы, который хранила десять лет. Он подарил мне те маленькие сережки на день рождения, прислал посылкой. Я надевала их на школьный выпускной. Мне кажется, они должны подойти.
        Я молча вынула из нижнего ящика стола черную коробочку и протянула ее подруге, говоря:
        — Взгляни, они вроде бы ничего.
        Стоун долго вертела в пальцах маленькие ювелирные изделия из белого золота, а после, кивнув, сказала, как истинный мастер своего дела:
        — Подойдут. Красивые и смотрятся недешево.
        — Ну само собой,  — рассмеялась я.  — Папа тогда еще дарил мне подарки и, как правило, они были дорогими.
        — И это супер, а вот Луис — жмот. Мог бы к платью и комплект украшений подобрать. Приглашает на бал и присылает одно платье, ну просто класс.
        Я расхохоталась над выражением лица Хейли, и она мило улыбнулась в ответ, повторяя:
        — Переодевайся. Время пролетит незаметно.
        Мне нужно волноваться по поводу того, как Томлинсон угадал с размером? Думаю, стоило подумать об этом еще вчера и отклонить предложение, но Луи будто знал, что я соглашусь. Черт, зачем только я поддалась на провокации Хейли?
        Белье было невесомым и полупрозрачным. Это выглядело очень красиво, не говоря уже о подвязках и чулках.
        Я вышла из ванной, придерживая подол длинного платья, и, не глядя на подругу, сразу приблизилась к зеркалу. Мне стало плохо. Сердце забилось учащенно, а дыхание свело. Нет, я не чувствовала себя принцессой или что-то в этом роде. Мне показалось, что я чересчур… что я в зеркале — это вовсе не я. Не моя жизнь. Не моя одежда. Не мои правила. Опять.
        — Оно обалденное,  — почему-то шепотом произнесла Стоун, и я ответила тем же шепотом:
        — Я боюсь туда ехать,  — задрожали руки.
        — Можешь выпить,  — предложила Хейли, хохотнув.
        Я обернулась к ней, тяжело вздохнув.
        — Я не могу туда поехать, Хейли. Неужели ты не понимаешь, что Стайлс…
        — Тш-ш, никакого Стайлса. Я серьезно. Забудь о нем. Луи клевый. Просто повеселись там, потаращись на элиту и все такое. Не нервничай, Джен, все будет хорошо. И я, если что, на связи. К тому же, как понимаю, Сэмми тоже будет там, он поможет тебе. А теперь давай, присядь, посмотрим, что можно сделать с твоим лицом.
        Стоун снова рассмешила меня, и я невольно улыбнулась, но волнение все равно пожирало меня.
        Я долго сидела перед подругой, пока она, наконец, не закончила с макияжем, а после меня, безвольную, словно куклу, Хейли поставила на ноги, приказала обуть туфли и еще раз посмотреть на свое отражение. Теперь я выглядела старше своих лет. Вернее, как-то более презентабельно, что ли. Волосы были аккуратно расчесаны и одна сторона уложена за ухо. Они у меня не были слишком длинными. Я не любила кудри до пояса, меня устраивала средняя длина.
        Платье действительно было шикарным и, в некоторой степени, скромным. Обнаженная шея, ключицы, плечи. Широкие лямки лифа платья, красиво подчеркивающее грудь декольте, обтянутая тканью талия и струящаяся по ногам юбка. Красное тончайшее кружево, которым был вышит верх и самый низ платья могло бы продаваться отдельно. Это ведь наверняка ручная работа. Такой глубокий и богатый цвет ткани.
        Я провела руками по бедрам, приглаживая складки на платье, но модель и была так задумана, скользя прохладой по коже ног. Это вгоняло меня в смущение, ведь… Боже, ведь Томлинсон выбирал это платье. Что на него нашло? Я все еще не доверяла этому парню. Но пути назад не было. Часы показывали без четверти восемь. Мой сотовый зазвонил.
        Я в отчаянии посмотрела на Хейли, та, цокнув, сама ответила, подхватив телефон с кровати:
        — Да, она готова. Сейчас спустится,  — проговорила подруга деловым тоном, и я сглотнула тугой комок страха и волнения.
        Меховая накидка на плечах, в дрожащих руках клатч. Если бы не Хейли, у меня не было бы ничего достойного для посещения такой вечеринки, это уж точно. На негнущихся ногах я прошла в коридор квартиры, следом за Хейли, и она, повернувшись ко мне, приобняла меня за плечи.
        — Все будет хорошо. Ты неотразима,  — сказала она уверенным тоном, но мне легче не стало.  — И помни. Я на связи. Иди.
        Я толком не поняла, как вышла из дома, но очнулась, когда увидела сверкающую в свете фонарей машину, а рядом с ней Луи в смокинге. Он не замерз тут? А то неловко выйдет. И, боже, спасибо, что растаял снег, иначе не представляю, как прошла бы эти пять метров до машины.
        Томлинсон был красив. То есть в самом понятии мужской красоты он не был в моем вкусе. Но выглядел потрясающе. Ему безумно шел этот образ, а волосы, светло-русые, красиво причесанные, лишь добавляли ему некоторого пафоса и аристократичности.
        Луис улыбнулся, двинувшись навстречу, и, протянув руку, сказал:
        — Я рад, что ты не отказала мне, Дженни. Это приятно.
        Я, вглядываясь в его темные при плохом освещении глаза, робко кивнула и дрогнула уголками губ, немного напрягшись от того, как он сжал мои пальцы. Чуть сильнее положенного.
        — Прошу,  — парень прямо по-джентльменски распахнул передо мной дверцу машины и усадил на заднее сиденье, после чего обогнул капот и устроился за рулем.  — Ну что ж, приятного вечера, Джен,  — искренне улыбнулся Луи, поправив зеркало заднего вида, и я тихо выдохнула.
        Надеюсь, он действительно будет приятным.
        — С Рождеством,  — добавил Томлинсон, выезжая на главную улицу.
        — С Рождеством…
        Глава 22. «Зачем ты пригласил меня, Луи?»
        Малышка, тебе стоило сесть и хорошенько подумать,
        Что сказать мне, чтобы убедить меня —
        Ведь я совсем не такой холодный и непробиваемый,
        Как это могло показаться…
        — Зачем ты пригласил меня, Луи?  — спросила я, глядя в окно, от волнения не имея сил полюбоваться праздничной иллюминацией города.  — Почему я? У тебя ведь наверняка есть подружки.
        Томлинсон кивнул.
        — Не переживай так, Джен, ты просто сопроводишь меня на вечеринку. Это совсем не страшно. Я не забыл о том, что мы общались. Пусть совсем немного, но это было довольно приятно. Я ведь ничем тебя не обидел, верно?
        — Конечно. Но…  — я помолчала и добавила,  — но я не доверяю тебе, прости, Луи.
        — Я понимаю.
        На том наш разговор был окончен. Мы покинули черту города, поехав по ночному шоссе на запад. Всего двадцать минут, и Луи, повернув направо, выехал на узкую асфальтированную дорогу, освещенную ровным рядом фонарей. Томлинсон сбавил скорость, медленно подъехал к особняку и остановил машину. Я уставилась на трехэтажное здание, из окон которого лился яркий свет. И снова стало дурно. Вся большая площадка вокруг фонтана была уставлена роскошными автомобилями, а по широкой лестнице поднимались люди: мужчины в смокингах, женщины в невероятных нарядах. Мне показалось, что я на их фоне просто ничтожна.
        — Не волнуйся так, Дженни,  — голос Луиса прозвучал мягко, и он покинул автомобиль, обошел его и распахнул дверцу с моей стороны.  — Идем,  — он снова подал мне руку, а когда я выбралась на трясущихся ногах, парень встал сзади, поправил мою накидку и, чуточку сжав плечи, пробормотал: — Ничего не бойся.
        «Вот черт, я как раз боюсь тебя, приятель».
        Подставив мне свою руку, чуть согнутую в локте, Томлинсон позволил вцепиться в него и буквально повиснуть. Я очень сильно нервничала. Мои губы, четко очерченные матовой помадой, немного подрагивали. Я сглатывала комок в горле и невольно озиралась.
        Луи был сейчас чуточку ниже меня из-за моих каблуков, но это нисколько его не смущало. Я была даже благодарна ему за такое спокойствие и уверенность в собственных действиях. Он словно гордился тем, что идет тут со мной. Это настораживало, и я подозревала, что мне пока не дано разобраться в его истинных чувствах и намерениях.
        Перед нами распахнули двери, и мы, медленно следуя за какой-то парочкой, притормозили в холле и с моих плеч сняли накидку. Все. Я голая. Господи Иисусе, я голая перед ними. Голубые глаза парня оценили выбранный им наряд, вспыхнули азартом, и Луи одобрительно кивнул, улыбаясь, словно сытый кот. Ох, верно, он ассоциировался у меня с милым котом. Забавно. Это наблюдение тронуло мои губы улыбкой, легкой, почти невесомой, на что Томлинсон снова кивнул, и, поправив лямку на моем плече, проговорил:
        — Ты прекрасна, Дженни, улыбайся почаще.
        Нет, совершенно точно что-то было не так. Я уже не сомневалась. Все слова и действия Луи вели к чему-то определенному. Что он делал? Зачем он это делал? Я ничего не понимала, и если у меня дома все еще был шанс отказаться от поездки сюда, то теперь я не могла поступить так невоспитанно. Пока что не могла. Подловлю момент и сбегу отсюда. Точно. Позвоню Сэму, и он отвезет меня. Он ведь не подчиняется Луи, так что… Боже, это еще хуже — он слушается Стайлса.
        Подумав о Гарри, я напряглась еще сильнее, вдруг начиная складывать в голове картинки пазла, и вздрогнула, когда не дойдя до толку, неожиданно услышала его голос. Он был слишком узнаваем. Этот тембр нельзя было не распознать. Луи ушел за напитками, оставив меня одну, как он пообещал, ненадолго. Руки задрожали, и я сильнее стиснула клатч. Меня била едва заметная дрожь. Я чувствовала Стайлса спиной, и когда чья-то рука легла на мою талию, я почти подпрыгнула.
        — Спокойно,  — хохотнул Луис и протянул мне бокал шампанского, которое я тут же нервно осушила наполовину.
        — Тебе придется постоянно подавать мне этот напиток,  — понизив голос, пробормотала я,  — раз уж ты притащил меня в такое место.
        Луи намеренно близко наклонился ко мне, поглядывая на кого-то за моей спиной, и прошептал на самое ухо:
        — Я не против взглянуть на тебя опьяненную.
        Сукин сын! Он пытается взбесить Гарри? Зачем? Куда я опять влезла? Вот идиотка наивная!
        — Идем, Дженни,  — забирая из моих рук уже пустой бокал, сказал Томлинсон, и, мягко развернув, снова обнял за талию.  — Главное, улыбайся.
        Мне казалось, на моих губах застыла кривая усмешка, но никак не улыбка, однако люди кивали, здороваясь, и я кивала им в ответ. Стайлса нигде не было. Я немного расслабилась. А после, когда Луи притормозил перед тремя седыми мужчинами, среди которых я с изумлением узнала хозяина этой резиденции — мистера Райли — кто-то слева воскликнул: «Гарри, приятель! Прекрасно выглядишь!». Мой взгляд сам против моей воли метнулся к нему, и я вросла в пол, кажется, даже выпрямившись. Эти пронзительные зеленые глаза. Взгляд поверх поднесенного к губам бокала. Идеальный вечерний костюм. Идеальные черты лица. Идеальные длинные стройные ноги. Идеальный мир идеального Гарри Стайлса. Все было для него и в нем идеально. И только сейчас я полностью и окончательно признала, он жутко красив. Без ярких вычурных пятен в образе. Он весь с головы до ног настоящий. Без наигранности и пафоса. И ему было плевать, что он выделяется среди всей этой толпы. Смокинг Стайлса был темным, как и у других мужчин, но парень все равно бросался в глаза.
        Я судорожно схватила воздух, не понимая, что случилось, почему я сейчас подумала о Гарри, именно так подумала, что он теперь не казался тем ублюдком, который похитил меня. Неужели я так размякла из-за той истории с Джеммой — его сестрой? Подумать только, мы все-таки были объединены Зейном.
        — Дженни…  — моей руки коснулся Луи, а после и вовсе приобнял за плечи; я оторвала взгляд от гипнотизирующих глаз Гарри,  — познакомься, это мистер Райли…
        И еще мистер… и снова мистер… затем мисс, миссис и так далее.
        Томлинсон говорил с ними, а я теперь постоянно ощущала его взгляд. Он наблюдал за мной. Это сводило с ума, черт подери, во всех смыслах. Кожа пылала. Или это от шампанского? Я вроде бы выпила уже пятый бокал. С меня было достаточно. В голове и так шумело. Музыка слилась в одно. Мелодия теперь закрадывалась в душу, ковыряя там ногтем, вынуждая меня чувствовать мурашки вдоль позвоночника, слова врезались в сознание, чуть притупленное алкоголем. Я едва держала себя в руках. Мне нужно было скрыться в уборной, побрызгать на себя водой или выйти на улицу. Делалось совсем плохо. Сердце билось все мощнее, потому что он прошел прямо за моей спиной трижды, два раза из которых легонько коснулся горячими пальцами моего предплечья, скользнув вверх к локтю. Я признаю, ладно, да, я признаю, он волновал меня сейчас. Я боялась, что способна натворить глупостей. Я хотела это сделать, а потому должна была немедленно сбежать.
        Страшно давило в груди. Ткань платья мягко гладила кожу моих бедер, я представила, что это пальцы… Его пальцы… Пальцы Гарри…
        «Что за черт со мной творится? Я сейчас же отыщу Сэмми».
        — Луи, прости,  — охрипнув, позвала я Томлинсона, и тот отвлекся от беседы с очередным «аристократом»,  — я могу увидеть Сэма? Он здесь?
        Луи несколько секунд всматривался в мое разрумянившееся лицо, а после нахмурился, спросив:
        — Тебе нехорошо?
        — Прости,  — я коснулась шеи,  — мне нужно подышать. Я сейчас вернусь, ладно?
        — Да, конечно, будь осторожна.
        Его снова отвлекли, а я стремительно направилась к выходу, попутно поставив бокал с недопитым напитком на столик. Я отказалась от накидки. Слишком пылала. Внутри все кипело. Откуда во мне столько чувственности?
        О боже, Джен, будь честна с собой, у тебя не было парня лет сто.
        Это правда. После Зейна я ни с кем не встречалась. Так и не смогла. Не нужно спрашивать, каково мне было. Тяжело. Я мечтала о его губах… Воспоминания слишком болезненны. Особенно теперь, когда Зейн открылся с другой стороны…
        Я немного пришла в себя, но в голове все еще стоял шум. Зимняя свежесть несомненно будоражила. Я не знала, куда так тороплюсь, но продолжала идти. Кажется, я пересекала парковку. Кажется, хотела отыскать машину Луи и скрыться внутри. Надеялась встретить Сэмми.
        Пальцы сжимали клатч, и я, притормозив, почувствовала вибрацию сотового. Наверняка это Хейли. Нужно ответить. Уж она-то меня точно успокоит. Нет. Номер был несохраненным. И почему я запомнила те цифры? Я знала, кто звонит. На долю секунды зажмурившись, я ответила на звонок.
        — Что тебе нужно?  — мои шаги замедлились, когда я пошла по аллее. Впереди, чуть за деревьями, стояло несколько машин, и я напряглась, но все равно поплелась дальше. Сегодня мое поведение обещало быть не совсем логичным и правильным.
        — М-м-м… Почему так грубо?  — прозвучал в динамике тот самый голос, от которого сегодня неминуемо по спине мурашки.
        Такое ощущение, что в шампанское подсыпали наркотики. Мне слишком нравится этот голос, но он и пугает, потому что я реагирую на него.
        — Гарри…
        Я не знала, что сказать, потому замолчала и просто пошла дальше, минуя черный автомобиль. Задней мыслью уже отмечая, что я знаю эту машину. Сердце екнуло, когда голос Стайлса одновременно прозвучал и в динамике, и позади меня. Я остановилась, будто вросла в землю, осознавая, что хотела быть тут, и вот теперь я действительно здесь. Я хотела? Да, я хотела. Нет, это невозможно. Сейчас я все ему выскажу.
        Резко развернувшись, я врезалась в его грудь. Гарри был близко. Я уловила его запах, от которого тут же свело скулы.
        Да что за черт?!
        Одно я знала точно: подними я на него сейчас глаза — мне конец. Он знает это не хуже моего.
        Гарри спрятал телефон в карман брюк. Он смотрел на меня. Я мимо него. Было страшно. Я слабая перед ним. Все, что было до, теперь стерлось по одной простой причине — я слаба. Мне никак не осилить все, что Стайлс дал: эту боль, эту растерянность, эту безысходность. Мне некуда было прятаться. И я сама прилетела на этот огонек, как та самая чертова бабочка.
        — Не посмотришь на меня?  — спросил он тихо, но с силой в голосе.
        И я посмотрела. Да. Я знала, что так и будет. Мои ноги стали наливаться свинцом, а губы раскрылись сами собой. Я абсолютно не понимала, что со мной происходит и почему именно сейчас, сегодня Гарри так действует на меня. Его глаза были черными и сияли в тусклом свете фонарей. Они правда были черными. Дьявольский взгляд. Да… глупое сравнение, но более всего подходящее…
        — Почему ты здесь, Джен?  — медленно произнес Стайлс.
        Я сглотнула.
        — Луи пригласил.
        — Почему?
        — Я не знаю, Гарри. Я сама ничего не знаю.
        Он даже не моргнул. Мне стало снова не по себе под этим пристальным взглядом. Потом вновь вопрос:
        — Он отвезет тебя домой?
        Я растерялась и стала невольно озираться по сторонам.
        — Да…
        Гарри кивнул. Я, неловко улыбнувшись, обошла его, тут же ощутив, как страшно замерзла, и обхватила свои плечи руками.
        Я сделала всего несколько шагов, когда его пальцы резко сомкнулись на моем локте. Он дернул меня обратно, так, что я врезалась в него, и, запустив пальцы в мои волосы, Стайлс завис на несколько секунд перед моим лицом. Я невольно вдохнула всей грудью, впитывая его запах, и мягкие губы Гарри накрыли мои.
        Это было совсем не так, как в прошлый раз. Пусть немного грубовато и с напором, но умопомрачительно приятно. Вторая рука Стайлса легла на мою талию, прижав меня к его горячему телу, и я замерла, не зная, что мне делать. Отталкивать не хотелось, совсем не хотелось, но и поддаваться тоже было страшно. Однако с опозданием я вдруг приняла тот факт, что мои пальцы уже зарылись в его волосы на затылке. Я потянула Гарри к себе. Сама. Сама! Я сдавалась. Это… это… так странно!
        Он так умело целовался, что я едва могла дышать от удовольствия, всем телом прижимаясь к нему, чувствуя его упругий пресс, стройные бедра, крепкую грудь. Ощущая, как сильны его руки, как играет мускулатура предплечий. Я просто расплавилась, не отдавая себе в этом отчета. Мои пальцы сильнее сжали его волосы, и Гарри, тяжело выдохнув, сорвал с себя пиджак, оторвавшись от меня, и его затуманенный взгляд вогнал меня в какое-то жуткое оцепенение, как если бы я не могла принадлежать себе. Ему? Только ему? Что? О чем я?..
        Пиджак упал на капот его машины, куда тут же была усажена я. Почуяв мою панику, Гарри пробормотал: «Все хорошо, не бойся», и снова припал губами к моим. Я колотилась от холода и жара одновременно. Все мышцы сводило. А когда Стайлс скользнул руками по моим бедрам, немного задирая платье, и развел мои ноги, встав между ними, я стала дышать слишком часто и отрывисто. Это был конец. Я сейчас отдам ему себя. Нужно оттолкнуть. Что за чертова слабость?
        Руки Гарри стиснули мою талию, после он вжался в мои бедра своих пахом. Я почти застонала от его наглого поведения. Он не собирался останавливаться. Губы все еще терзали мои. Проворные нежные пальцы обожгли кожу внутренней стороны бедер, поддевая кромку чулка и немного оттягивая его. Влажные губы переместились на мою шею, дыхание опалило плечо. Пальцы прошлись по тонкой ткани трусиков. Я дернулась. Глаза резко распахнулись. Я попыталась убрать его руку, но нет. Он не отпустил. Не собирался. Правда, он не собирался. Рука на моем затылке. Снова губы. Коснулся кончиком языка, скользя по размазанной губной помаде. Глаза в глаза, так, чтобы я видела его желание. Дикое возбуждение.
        Умоляю, остановите его. Пока не поздно. Я не хочу вот так…
        Стон все-таки сорвался с моих губ, когда его пальцы стали настойчиво двигаться по моему самому чувствительному месту. Я стонала, выдыхая в его шею, потом в губы. Его глаза горели, как никогда прежде. Только сейчас. Раньше все было по-другому.
        Все быстрее и быстрее, ускоряясь, поглаживая свободной рукой мою шею, стоя между моих ног, чтобы я не могла отодвинуться и сжать бедра. Но они сжались сами, сдавив его, когда внезапно я взорвалась. Сама не успела понять, как он довел меня до этого. Просто словно накрыло волной. Не переставая шумно выдыхать, я все вздрагивала и вздрагивала, а он снова захватил мои губы, запечатлевая на них томный поцелуй, уже медленно поглаживая мои бедра. Я отвернулась и прижалась лбом к его плечу, теперь в полной мере ощущая себя загнанной в ловушку. Мне стало холодно. Жутко холодно. И я не могла поднять глаза на Гарри.
        — Я отвезу тебя домой,  — прохрипел Стайлс мне на ухо, и я поняла, что под словом «домой» подразумевается вовсе не моя квартира. Разве это не обреченность?..

* * *
        Я едва пришла в себя, закрывшись в кабинке уборной. После тщательно подтерла размазанную помаду и накрасила губы заново. Все. Готово. Теперь из зеркала смотрела та же Джен, что приехала с Луи. Но это было ложью. Уже точно не та Джен. Все изменилось, и я убеждена, что мне пора уносить ноги. Немедленно. Иначе…
        — Дженни!  — Томлинсон был слегка шокирован, столкнувшись со мной на входе в зал. Между прочим, потрясающе украшенный зал, на что ранее я за волнением и не заметила. Огромная елка, наряженная и пышная, стояла в самом центре. Свет уже немного приглушили. Столики вдоль стен были заняты. Наверху, на смотровой площадке, беседовали парочки и небольшие компании, но там было намного темнее, чем внизу, потому рассмотреть что-то или кого-то не удавалось. Меня это не особо волновало. Проблемой номер один был непосредственно Гарри, номер два — Луи, от которого мне нужно было немедленно избавиться.  — Где ты ходишь?  — бросил Луис раздраженно и огляделся по сторонам.  — Тебя не было слишком долго.
        — Я прогулялась,  — без запинки солгала я. Меня беспокоит, что я научилась так умело врать.  — Мне нужно уехать, Луи. Я не могу здесь находиться…  — я бы добавила «прости», но нет, не думаю, что должна извиняться перед ним, ведь очевидно, что помыслы Томлинсона не чисты.
        Он понял по моим глазам, что я не стану слушать его, но, постояв со мной, Луи вдруг протянул руку, галантно поклонившись, и произнес:
        — Тогда один танец, прошу тебя.
        Боже…
        — Ладно,  — кивнула я, надеясь, что после все же покину это место.
        Уже многие танцевали. Музыка стала более медленной. Луи двигался хорошо, при этом держа меня крепко и, как по мне, слишком близко. Это не вызывало во мне эмоций, которые вызвал сегодня Гарри. Невольно скулы залил румянец, и я, почувствовав это, отвела глаза от лица Томлинсона. Он хмыкнул. Я похолодела. Он ведь не видел нас, правда? Не мог видеть…
        — Ты встретила Гарри?  — спросил Луис будто между прочим.
        Мне стало совсем паршиво, но я кивнула, крепко стиснув челюсти, однако парень удивил, просто сказав:
        — Хорошо.
        Я покосилась на него удивленно. Луи улыбнулся.
        — Что ты задумал?  — спросила я, прищурившись, и дернулась, когда его рука на моей спине опустилась ниже положенного.  — Луи… что ты делаешь… черт…  — прошипела я, еще раз дернувшись.  — Прекрати.
        — Тише, не нервничай так,  — голубые глаза парня уставились на кого-то справа от меня, но я не решилась повернуться.  — Просто хочу кое-что проверить.  — «Что за чепуху он несет?» — Как тебе это место? Нравится?
        Я не ответила, злясь на Луи. Он действительно хотел проверить, выведет ли Стайлса из себя. Но зачем было покупать это дорогущее платье, тащить меня сюда?
        Танец продолжался, а Луи не переставал лапать мои ягодицы. Я готова была закатить скандал на глазах у всей этой толпы. Но, к счастью, Томлинсону надоело это развлечение, и он, отодвинувшись, намертво вцепился в мою руку и потащил к очередным «друзьям».
        — О… Ральф, здравствуй!  — воскликнул Луи, здороваясь с каким-то темноволосым парнем.  — Как поживаешь?
        — Спасибо, хорошо, Луи. Рад тебя видеть,  — парни обменялись рукопожатиями. И Ральф перевел взгляд на меня. Он был достаточно высоким и крепким, я успела рассмотреть его, пока тот не обращал на меня внимания.  — Кто эта прекрасная леди?
        Луи повернулся ко мне и представил своему знакомому, но дальше произошло кое-что совершенно идиотское:
        — Моя девушка,  — добавил Томлинсон именно тогда, когда рядом с Ральфом материализовался Гарри. У меня едва не выскочило сердце. Стайлс пригвоздил меня к месту внимательным взглядом с искрами интереса, а я не знала, куда спрятаться. Луи, приобняв меня за талию, продолжил нести свою ложь: — Недавно познакомились, но уже…  — голубые глаза скользнули по моему лицу томным взглядом,  — многое успели.
        — Это здорово,  — посмеиваясь, проговорил Ральф, держа в руке бокал шампанского, но тут он заметил Гарри, который по-прежнему не обращал на него внимания.  — Приятель, как жизнь? Как проходят сделки?
        — Проходят,  — кивнул Стайлс, уже уставившись на Луиса. На угрюмого Луиса. Черт, я поняла, что убить готова этих двоих. Они ненормальные.  — Все в порядке, спасибо, Ральф,  — Гарри произнес это таким тоном, что все мы невольно переглянулись.
        Он еще раз прожег меня взглядом, залпом осушил свой бокал и отошел от нас. Я заметила, что до этого почти не дышала. Мне показалось, что Луи и Гарри сейчас накинутся друг на друга. Неужто Стайлс ревновал? То, что Луис сходит с ума по нему — это очевидно. Но Гарри… Как же мне надоели их недомолвки.
        Я кивнула Ральфу, извинилась и сказала:
        — Мне пора домой, Луи.
        На этот раз парень не стал сопротивляться.
        — Хорошо. Я отвезу тебя.
        Его настроение было испорчено. Видимо, он не добился того, к чему стремился. Попросив меня подождать в холле, Луи отправился попрощаться со знакомыми. Я торопливо и нервно вышла из душного зала. Шампанское отпустило, и я прекрасно давала себе отчет в том, что едва не отдалась Стайлсу посреди улицы, на капоте его машины. Это невероятно. Где были мои мозги? Думаю, там же, где и сейчас, потому что я все еще горю после его действий. Понимаю, это была прелюдия. Самое важное, особенное ожидало впереди, но я сбегала.
        Не могу я позволить себе такую роскошь, как отношения с друзьями или врагами, тем более если с врагами Зейна. Я все еще думаю о нем…
        В горле запершило от волнения, когда я вспомнила о бывшем парне. Мне стало так стыдно перед ним, будто он мог меня за это наказать расставанием. Однако сейчас все шло к тому, что это я с ним расстаюсь. Вот сейчас. В этот самый момент. В момент, когда, накинув на плечи шубу, я стремительно вылетела на улицу, потому что позади услышала шаги. Я знала, кто идет за мной.
        Сорвавшись с места, я на каблуках, понеслась к машине Луиса.
        Прошу, не надо меня догонять. Пожалуйста. Гарри, не приближайся! Не надо!
        Я вскрикнула, как истеричка, когда меня поймали и с силой развернули. Несколько секунд я пялилась в раздраженное лицо парня, не понимая, что это не Гарри, а Луи.
        — О боже…
        Я прикрыла глаза, отодвинулась от него, а Луи сказал, разводя руками:
        — Какого хрена ты творишь? У тебя что с головой не порядок?
        — Похоже на то,  — обреченно выдохнула я и вот только тогда, вскинув глаза, увидела стоящего на крыльце Стайлса. Он курил, сунув одну руку в карман брюк, и смотрел на нас. Этому не будет конца. Я знаю. Не будет. Он останется со мной. Он всегда будет наблюдать.  — Луи, я поеду на такси.
        — Даже не думай…
        — Луи,  — перебила я твердо,  — я вызову такси.
        Парень вскинул руки, мол, давай, проваливай, и развернулся, собираясь уйти, но встал на месте, тоже уставившись на Гарри. Тот продолжал курить. У меня сперло дыхание, когда я подумала о том, что он делал со мной. Как быстро нашел, поймал, добился моего подчинения. Меня воротило от себя. Я отвернулась от него, вынула из клатча сотовый и быстро набрала номер такси.
        — «Твоя» девушка уезжает?  — усмехнулся Гарри, обратившись к Луи.  — Почему так быстро?
        Я ответила первой, суетливо шагнув в его сторону:
        — Потому что я не его девушка. Просто прекратите все это. Хватит. Оставьте меня в покое.
        — Красивое платье, Дженни,  — проигнорировал мой выпад Стайлс и спустился вниз. Я тут же немедленно отошла подальше. С ним даже стоять рядом не было сил.  — Это я выбрал его для тебя. Луи один не справился бы.
        Я ошеломленно раскрыла рот. Что происходит? Я когда-нибудь перестану задавать этот вопрос? Они во что играют: кто выстрелит первым?
        — Да что такое?  — проговорила я разочарованно. Будто до этого верила в их святость.  — Вы можете оставить меня в покое?
        Луи и Гарри переглянулись так, словно думали, что мне можно сказать, а чего нет.
        — Я поясню,  — усмехнулся Томлинсон и повернулся ко мне. Стайлс прищурился, когда затягивался, и внимательно посмотрел мне в глаза, а Луи сказал: — Я допустил мысль, что Гарри заинтересовался тобой больше, чем это было с ним раньше. Тогда решил проверить его. Но он вызвался проверить и тебя, Джен: кому все же отдаешь предпочтение ты. Это просто шутка…  — он умолк.
        Я, признаюсь, ничего не понимала. Они заключили что-то вроде пари?
        От грязи на своей коже, несуществующей грязи, той, которая осталась на мне после прикосновений Стайлса, я невольно поежилась. Мне хотелось немедленно уехать и принять душ. Стереть из памяти все, что случилось. Но это был не конец.
        — Луи проиграл свою машину,  — улыбнулся Гарри.
        Его это забавляет? Я так таращила на Стайлса глаза, что он не выдержал и сказал:
        — Брось, Джен, это просто шутка. Луи не с кем было пойти на вечеринку. У меня уже была пара. Вот он и ляпнул о тебе. Я зацепился за эту мысль…
        — Увы,  — развел руками Луи,  — у меня даже доказательства твоей капитуляции есть,  — это уже Томлинсон адресовал мне. Я остолбенела. Удивительно, однако по лицу Гарри тоже скользнула тень.
        — Ты о чем?  — спросил он.
        Луи самодовольно хмыкнул и, достав из кармана свой телефон, что-то поискал и повернул экран к Стайлсу, а после показал и мне.
        Внутри все рухнуло к пяткам. От ужаса и стыда я готова была закричать или отключиться, или убежать прочь, подальше от этих двоих. Томлинсон сфотографировал нас… Меня… сидящую на капоте… Я ненавижу его. Ненавижу их…
        Попятившись, я успела заметить, как Гарри метнул в мою сторону потемневший от злости взгляд. После уже за моей спиной раздался звук разбившегося об асфальт телефона. Кажется, Стайлс что-то сказал Луи. Но тот смеялся. Я почему-то не слышала реплик Гарри, только слова Луи врезались в мозг:
        — Да она шлюха, очнись. Что тебе в ней так нравится? Все ведь было так хорошо. Тебе плевать на это… Гарри…
        Я не знаю, чем там все закончилось. Такси приехало, я быстро села в машину. Даже не оглянулась на них. Теперь я точно окончательно и бесповоротно не хочу знать о Гарри Стайлсе и его друзьях ровным счетом ничего. Я не хочу их знать…
        Думаете, у меня были силы вынести все это дерьмо? Нет. Не было. Я не настолько непробиваемая. Меня всегда будоражила любая мелочь. Просто я должна быть спокойна. Я должна держать себя в руках. Не обращать на это все внимания…
        Мои руки едва не скрючились от того, насколько сильно я натирала свои плечи вспененным гелем для душа. Только бы отмыться. Только бы больше не чувствовать его запах. Не признавать свое поражение. Нельзя допускать мысль о том, что он был так близко. Он собирался отвезти меня к себе. Чертов ублюдок. И я тоже… я… Луи прав. Я повела себя как шлюха, которая пришла на вечеринку с одним парнем и едва не переспала с другим.
        Нет… Ничего не было. Мне просто сегодня не повезло…
        Я тихонько присела на дно ванной. Плакать и не собиралась. Меня душил стыд, смешанный со злостью, не более того. Катись они все к черту со своими шутками. Я не должна вестись на это…
        Глаза закрылись под теплыми струями. Я потянулась, закрутила вентили. Прижалась виском к стене и снова закрыла глаза. Невольно стал всплывать образ Зейна. Карие теплые глаза. Его взгляд, он всегда был добрым, или страстным, порой горящим. Но никогда Зейн не причинил мне боли. Я не могла поверить в его предательство. Сердце все еще томилось от мыслей о нем. Он мой первый мужчина. Я так его люблю, что сил нет передать, насколько мне больно без него… Я тоскую…
        Его губы… они такие мягкие. Такие ласковые. Пальцы нежные. Они скользят по коже моей груди, перемещаются на живот. Он терпелив, но никогда не тянет дольше, чем я могу вынести все это. Он целует меня и целует. Обнимает. Прижимает к кровати. Простыни мнутся под нами. Пальцы переплетаются. Я так его хочу. Глаза открываются, чтобы встретиться с сияющим в темноте карим взглядом, но…
        Я резко подскочила на месте, прерывисто дыша озираясь по сторонам. Моя ванная, я и сон…
        Это был сон. Просто сон и все. Там были другие глаза. Они не были карими. Тоже черные, но это из-за темноты. Я знала, что нечто подобное ожидает меня в снах, потому что Стайлс стал моей настоящей проблемой. Это переходило уже на подсознательный уровень. Это нечто большее…
        Глава 23. «Как перестать видеть его глаза среди толпы?»
        Мы никогда не думали, что есть кто-то другой.
        Ты разрушил все чары, пожелав что-то иное.
        Что ж, катись к чертям вместе с кем-то другим…
        «Ты сделал для меня все, что мог. Ты дал мне себя, я взамен подарила тебе свое сердце. Навсегда. Просто знай, я не предам тебя так, как предал меня ты. Я люблю тебя, Зейн Малик, но сейчас должна отпустить. Ты рядом, я знаю. Порой мне кажется, что ты вот-вот распахнешь дверь и по привычке войдешь в мою квартиру. Твои глаза цвета шоколада вспыхнут, а «капризных» чувственных губ коснется улыбка. Я вскочу и брошусь тебе на шею. Ты хрипловато засмеешься, а я буду вдыхать твой запах… тот самый аромат… Боже. Зейн, прости меня. Я не помню твоего запаха. Теперь он сменился другим и мне страшно, что ты не можешь помочь избавиться от этого. Я так растеряна, Зейн. Я люблю тебя, но я растеряна. Я не знаю. Что мне делать? Как перестать видеть его глаза среди толпы? Как не слышать его голоса? Я хочу все стереть и больше никогда не возвращаться обратно, в тот клуб, не поехать за Хейли. Потерять дружбу с ней, но не узнать, что ты встречался с его сестрой. Что у нее родился бы ребенок от тебя. Мне плохо от этих мыслей. Я зла на тебя, Зейн. Я зла, но все еще люблю тебя… Прости меня. Твоя Дженни».
        Я сунула письмо, написанное для Зейна этим утром, под вырезанный квадрат газона, прямо на его могиле, и прикрыла сверху тем же пластом, немного примяв траву. Пусть оно лежит здесь. Мне даже легче стало от этого. Психологи утверждают, что письма, пусть написанные в никуда, но помогают избавиться от душевных терзаний. Это лучшая терапия. Когда вслух ты никому не можешь признаться во всем, что тебя мучает.
        Мне пора было ехать в университет. Хейли не пошла со мной на кладбище. Она знала, что я должна побыть одна.
        Я приехала как раз к первому занятию, умудрившись не опоздать. Теперь социальную психологию вел профессор, приехавший из Нью-Йорка. Это обрадовало студентов, потому что Коллинза ненавидели все. Я о нем больше не думала. Я думала о Сэмиюеле Блэке, который вот уже четыре дня посещает лекции. Ровно эти самые четыре дня назад я уехала из загородной резиденции мистера Райли, оставив Луи и Гарри разбираться со своими дурацкими играми.
        Рождественские каникулы были отменены из-за скандала с бывшим директором университета. Администрации предстояло много разбирательств. А в свете того, что с профессорами теперь тоже было туго — все подняли настоящую шумиху из-за Коллинза — то нам и подавно не светил отдых. Как сказали представители комиссии, которую прислали в Бостон из Вашингтона: «Все студенты теперь свидетели, и мы нуждаемся в их показаниях». СМИ тоже трещали по местным каналам о «взятках», которые брал Коллинз со студенток, но когда открылся факт, что даже с десяток парней попали под влияние профессора, нам и вовсе объявили, что каникулы, ранее запланированные на период с начала января и почти до конца того же месяца, теперь отменяются. Это было жестоко. Мы вымотались из-за напряженного графика занятий, а тут такое. Именно потому многие студенты «забили» на учебу и укатили домой, чтобы нормально вступить в новый год.
        Мы с Хейли планировали просто взять себе парочку дней выходных. Недели нам было много…
        — Эй, привет, подружки!  — громко воскликнул Джонни Крэйг, помахав нам рукой, и пересек кафе, где мы с Хейли и Джастини поедали свой ланч.  — И привет тебе, звезда Бостона!  — я непонимающе моргнула, глянув на Стоун, но та развела руками.  — Ну, ты чего?  — парень упал на стул рядом со мной и ткнул меня локтем в бок.  — Я офигел, когда увидел тебя в том красном платье!  — мое сердце ускорило темп.  — Крутые фото! А я думал, ты со Стайлсом…
        Я поняла, о чем он. Но зато Джастини не понимала. Хотя и Хейли не слишком была в курсе случившегося на той вечеринке. Так что обе не понимали, что все-таки произошло и о каких фотографиях идет речь.
        Я испугалась, потому что решила, что приятель говорит о том моменте у машины… Но нет, Джонни тут же показал нам свой телефон, на экране которого были фото с вечеринки.
        — Где ты их взял?  — качнула головой Стоун, покосившись на меня подозрительно, потому что на снимках я была довольно крепко зажата Томлинсоном.
        — В сети, где же еще?  — спрятал телефон приятель и, продолжая посмеиваться, снова обратился ко мне, а я при этом упрямо делала вид, что просто читаю свой конспект, просто жую дольку апельсина, просто не обращаю внимания на их беседу обо мне: — Так ты уже с этим? Прикольно.
        Я посмотрела на него, закатывая глаза и качая головой. Мне хотелось показать Джонни, да и девчонкам, что я не слишком-то взволнована тем, что засветилась в местной прессе. Но, черт, я была взволнована. Очень. Пальцы немного подрагивали, когда я взяла стаканчик с кофе, поднесла его к губам и тут же наткнулась взглядом на сидящего за пару столиков от нас Сэмми. Он посмотрел на меня и отвернулся, продолжив есть.
        — Слушай,  — наклонился к нам Джонни, проследив за моим взглядом,  — что между вами происходит? После того вечера, когда я забирал вас из клуба… Эй, ты что все еще общаешься со Стайлсом?  — громким шепотом и немного комично выдал Крэйг.
        — Не лезь не в свое дело, приятель,  — хмыкнула Стоун, тоже оглянувшись на Сэма, но тот уже встал из-за стола и направился к двери.
        — А я бы с ним встречалась,  — мечтательно протянула Джастини Смит, имея в виду Стайлса, и я стиснула челюсти, не допуская даже мыслей, каково это быть девушкой Гарри. Боже, наверняка крайне паршиво. Он то психует, то целует, то прогоняет, то сам стаскивает с моста. То есть это примерно «нормальные» отношения с Гарри Стайлсом. Не для слабонервных. Нет, я не о том думаю… Надо сегодня подольше поторчать в библиотеке, а потом провести уборку в квартире. Да, вот это правильные мысли. Но Джас добавила, вогнав меня в ступор: — Джен, как он в постели? Горячий? Наверняка так и есть…
        Хейли захохотала, не удержавшись из-за выражения моего лица, а я схватила тетрадь, сумку и, бросив раздраженно: «Да, обжечься можно», пошла из кафе.
        — Передавай привет Стайлсу!  — проорал на все помещение непосредственный и открытый, как ребенок, Джонни.  — Скажи ему, я на его стороне! Его папаша — придурок! Джен! Передай привет Гарри!
        Конечно все смотрели мне вслед. Я вообще как подиуму прошлась. Сгорала от стыда и злости на Крэйга. Ну почему он такой дурачок? Веселье Хейли мне было понятно, но то, что она все еще не «пытала» меня по поводу Рождественской вечеринки — было странно. Хотя, вероятно, она видела, как я расстроена. Одна радость — мама почти восстановилась. Благодаря уходу Мэйди, она стала приходить в себя. Однако в этот день меня ждал очередной «сюрприз».
        Мама позвонила мне, когда я уже пересекала территорию кампуса и шла в сторону автобусной остановки. Хейли уехала на один час раньше — ее матери нужна была какая-то помощь. Я досидела до конца учебного дня.
        Разговор начался в раздраженном тоне. Мама была почему-то зла на меня.
        — Что такое?  — спросила я и вышла на оживленную улицу.
        — Дженни, что значат те снимки, которые я увидела сегодня в утренней газете? Милая, ты была со Стайлсом? Кто тот парень рядом с тобой? Что вообще происходит?
        — Подожди, мам,  — глубоко вдохнула я, притормозив.  — Ничего страшного. Я просто составила компанию… другу…
        — Другу?  — недоверие.  — Откуда такое платье?
        — Он подарил. Его зовут Луи. Мы просто общаемся… и… Мама, Луи попросил меня съездить с ним на ту вечеринку. Это ничего не значит.
        — Правда?  — тон матери мне совсем не понравился, и я затаила дыхание.  — И та фотография, присланная мне на электронную почту, тоже ничего не значит, милая?
        Я не дышала, серьезно, просто не могла втянуть воздух, боялась подавиться собственными словами. Я ведь обещала не лгать…
        — Какая фотография, мама?
        — Рядом с машиной. Ты и Гарри…  — я зажмурилась и собралась было сказать всю правду, как вдруг она добавила: — О чем вы там разговариваете? Он стоит прямо перед тобой. Выглядит так, будто этот парень сейчас тебя схватит.
        Стоит ли говорить, что со мной произошло после услышанного: да камень с плеч. Даже глаза заслезились от облегчения. А ведь Луи мог отправить маме нечто более пикантное из нашей со Стайлсом «беседы». Конечно, само собой, не смертельно, я ведь взрослая девочка и все такое. Но как-то неловко.
        — Мама, прости меня, ладно?  — наконец выдавила я, двинувшись дальше.  — Я не могла не столкнуться с ним. Ничего страшного не случилось… Ты понимаешь меня, мам?
        Она вздохнула.
        — Знаешь, Джен, у тебя отвратительная компания. К тому же все, что случилось, могло бы тебя уже немного остудить, но ты почему-то продолжаешь встречаться с этими людьми,  — небольшая пауза.  — Он тебе так сильно нравится?
        Вот это удар, мама. Не нужно такое спрашивать.
        — Нет. Не нравится.
        — Что ж,  — опять вздох,  — я понимаю, что это та самая ложь, которая ради спасения. Я все понимаю…  — и сухой тон.  — Увидимся, милая.
        — Да, конечно.
        — И вот еще что, Дженни,  — сказала мама,  — не будь эти фото важны для кого-то, их мне не прислали бы, верно? Ты во что-то влезла, девочка, я чувствую это. Главное, прошу тебя, милая, просто будь осторожна. Обещай мне, что будешь осторожна.
        Я сглотнула, поняв вдруг, что мама пощадила меня. Она сказала «эти фото», она не оговорилась, я знаю, потому что именно на эти слова было сделано ударение. Значит Томлинсон настолько борется за внимание Гарри, что готов поступать так… грязно? Это отвратительно. Он скинул моей маме все фотографии.
        — Обещаю,  — твердо произнесла я и сбросила вызов.
        Я встала у края проезжей части, дожидаясь зеленого сигнала светофора, после чего в задумчивости и рассеянности пересекла улицу и только ступила на тротуар, как немедленно остолбенела. В трех метрах от меня из кафе торопливо вышел Стайлс, держа в руке стакан с кофе. На нем была одна лишь рубашка и темные джинсы. Глаза скрыты солнцезащитными очками, несмотря на то, что близился вечер. Но было все еще светло. Я уставилась на него, понимая, что не успею отвернуться, и он тут же заметил меня, притормозил, хотя до этого направлялся к своей машине, что стояла между домами в переулке, и уголок его губ пополз вверх, на лице заиграла кривоватая улыбка. Это невозможно. Я скоро поверю в судьбу, честное слово.
        Гарри медленно приблизился. Я все стояла и таращилась на него. Я не видела его глаз и это вгоняло в еще больший ступор, словно я оказалась обезоружена, не имела представления, что он думает, как смотрит сейчас на меня и сияет ли его взгляд как прежде.
        — Привет, Джен,  — поздоровался Гарри, встав напротив меня, и я невольно поежилась от холодного ветра, изумляясь, как он не примерз к асфальту в таком виде.  — Как ты?
        Я вдруг допустила мысль, что он здесь нарочно. Но разве это не самонадеянно?
        — Привет, спасибо, я в порядке,  — и, немного подумав, я добавила: — Передай Луису, что он сволочь, будь любезен, так и передай.
        Стайлс качнул головой, немного подавшись ко мне. Он всегда так делал — чуточку сутулил плечи.
        — Что такое? Это из-за фотографий?
        — Да. Тебе же виднее, что вы там и кому отправляете,  — мой едкий тон.
        — Я понял,  — серьезно отрезал Гарри, после чего оглянулся на свой автомобиль и вновь посмотрел на меня, говоря: — Прокатимся?
        — Нет.
        На его губах засияла искренняя улыбка, и цепкие пальцы сомкнулись на моем локте. Стайлс бесцеремонно усадил меня в машину.
        — Ты мог бы не делать это?  — грубо резанула я, когда Стайлс уселся за руль.
        — Не делать что?  — спросил он, в одной руке держа стакан, второй — крутя руль, при этом глядя в боковое зеркало, потому что мы выезжали на проезжую часть.
        — Ты не оставляешь человеку выбора.
        Гарри успел проскочить на мигающий зеленый сигнал, и только после того, как мы влились в поток машин, спокойно улыбнулся и на мгновение повернулся ко мне, отвечая:
        — Не привык давать права выбора, извини…  — он оборвал самого себя, отпив кофе, а потом спросил в той манере, в которой всегда говорил со мной — немного насмешливо: — Ты зла на меня? Насчет Луи я уже понял.
        — Почему бы мне не позлиться, Гарри?  — проворчала я, не желая заводиться, и так руки дрожали, потому что я не имела понятия, куда мы едем.  — Вы меня опозорили перед матерью. И я не хотела… мне не хотелось, чтобы ты…  — «Вот как это назвать, черт?».
        Я начала предательски краснеть. То есть стоять перед ним голой — это не стыдно, а сейчас стыдно? Ладно, окей, разница есть, и она большая: тогда я ненавидела и боялась Стайлса; на балу мне с ним было хорошо.
        «Сечешь, Дженни? Ты вляпалась, как дура. Сама же в свои собственные споры на лекциях и вляпалась. Ты с пеной у рта доказывала профессорам, что не все люди способны смириться с плохим обращением, что не каждый человек пройдет через испытания и признает себя психологически пострадавшим. Но ты пострадавшая. На всю голову пострадавшая».
        — Чтобы я что?  — снова задал вопрос Гарри, и я отвернулась от него, потому что он поглядывал на меня.  — Эй, Дженни, только не говори, что тебе неловко, я умру от умиления, детка. Ты просто раритет, если умеешь краснеть.  — Я продолжала молчать.  — Окей, я понял, тебе так понравилось, что стыдно это признать, верно?
        — Нет, не льсти себе.
        — Оу, да что ты. А кто это висел на моих плечах и стонал на всю округу?
        Почему мне всегда хочется его ударить? Что за ерунда с этим человеком? Постоянно с ним как по лезвию ножа. Или не так. Он будто сам все время держит у моего горла нож с настолько острым лезвием, что если я пошевелюсь, неминуемо погибну, просто истеку кровью.
        Поняв, что я не отвечу, Гарри умолк, включил музыку, и салон загрохотал басами. Биты отдавались в моем горле, я невольно сглатывала, морщась. Стайлс не обращал на меня внимания. Зато на нас все вокруг смотрели, поскольку мы снова остановились на светофоре.
        Я невероятно обрадовалась, когда следующей композицией оказалась одна из песен моего любимого коллектива. Заерзав на сиденье, я начала тихонько подпевать, и Стайлс, заметив, что я качаю в такт головой, улыбнулся. Мы под гремящие мощные басы свернули в переулок, и Гарри остановил машину. Сбросив звук, Стайлс заглушил двигатель и повернулся ко мне.
        — Поужинаем?
        Я уставилась на него удивленно.
        — Мне сейчас нужно ответить или неважно, что я скажу?  — поинтересовалась я.
        Парень закатил глаза и вышел из машины. Пока он огибал капот, я тоже выскочила на улицу.
        Пошел снег. Вначале мелкой крошкой, а после сыпанул крупными хлопьями. Я прищурилась и пробежала следом за Стайлсом, который уже дожидался меня у входа в ресторанчик. Я остолбенела, когда увидела, куда он меня привез. Это нарочно? Или просто совпадение? Хотя я в такое не верю. В совпадения, я имею в виду.
        Пока что решив промолчать, я прошла внутрь знакомого помещения, отмечая, что обстановка не изменилась. Все такое же милое, уютное. Небольшой зал, украшенный к праздникам, буквально манил своим теплом и потрясающими запахами. Молча оставив куртку и сумку за столиком, куда привел меня Гарри, я ушла в уборную. Постояла там немного, помыла руки, снова постояла в растерянных чувствах и глупом волнении. После вернулась в зал.
        — Дженни! Привет! Лет сто тебя не видела!  — ошалело хлопая сильно накрашенными ресницами, поздоровалась подошедшая к нам официантка по имени Лили. Внутри все сжалось от воспоминаний. Ее лицо посерьезнело, когда она поприветствовала «мистера Стайлса», и она вновь посмотрела на меня, говоря: — Я слышала насчет Зейна… Мне жаль.
        Я против собственной воли посмотрела на Гарри, будто притягиваемая магнитом. Я ждала его реакции. Но Стайлс невозмутимо смотрел в меню и не обращал на нас внимания.
        — Спасибо, Лили.
        Девушка, заметив, как умоляюще я на нее смотрю, едва заметно кивнула, приняла заказ и ушла.
        Повисло молчание, в котором Гарри смотрел на меня, а я в окно. Снег кружил красиво. Но это уже не радовало, мне было не по себе. Будто на меня в который раз вылили помои.
        — Зачем ты меня привез именно сюда?  — спросила я, не отрывая взгляда от окна.
        — Хочешь сказать, что теперь мне нельзя появляться в тех местах, куда водил тебя Малик? Серьезно?  — прозвучало довольно грубо.
        Я лишь пожала плечами.
        — Почему мы не можем просто нормально поговорить?  — произнес Стайлс.
        — Почему?!  — я резко повернулась к нему.  — Да потому что это невозможно. Ты даже не извинился за все, что натворил. Да. Мы не можем нормально говорить, это правда.
        — С чего мне извиняться?
        Моему изумлению не было предела. Он смотрел на меня так, будто действительно не понимал, что все совершенное им — это не нормально.
        — Мне пора домой,  — встала я, хватая свои вещи.
        — Нет,  — дернул меня обратно Стайлс, но тут же понял, что сделал это слишком резко, и добавил, но руку не убрал: — Извини.
        — Это все?
        Гарри вздохнул и отодвинулся назад.
        — Извини, что насолил тебе. Черт, но мне совсем не жаль, Джен. Я презираю Зейна и все то, что связано с ним.
        — Тогда что я здесь делаю?  — спросила я, разведя руками.  — Ты противоречишь себе.
        — Плевать мне, что ты думаешь по этому поводу,  — бросил парень и замолчал, потому что принесли наши заказы.
        Я уже не хотела есть. Потому просто принялась за напиток. Я медленно пила капучино, поглядывая в окно, в то время как Стайлс спокойно ел. В такой «веселой» атмосфере прошло около двадцати минут.
        — Расскажешь мне о себе?  — спросил Гарри, когда моя чашка давно опустела.
        Я перевела на него взгляд.
        — Зачем?
        Он облизал губы.
        — Мне интересно.
        — Ты можешь подключить своих людей и узнать даже о том, какое на мне белье. Зачем я буду рассказывать тебе что-то?
        Гарри прикрыл глаза, его ноздри дрогнули, когда он вдохнул. После Стайлс посмотрела на меня чуть тяжелее, чем до этого, и я заметила, что теперь зрачки его глаз стали заметно больше. Я бесила его и мне это нравилось по одной простой причине — он причинил мне много боли.
        — Я знаю, какое ты носишь белье,  — дрогнули его губы,  — довелось ощупать.
        Дерзкое замечание. Он пытался вывести меня из себя тоже. Ладно.
        — Да, довелось. Лишь потому, что Луи оказался настоящей сволочью.
        — То есть хочешь сказать, что именно он является причиной твоего неудержимого желания отдаться мне?  — нагло проговорил Гарри, приподняв брови.
        Его глаза неотрывно следили за мной. Я качнула головой, отвернувшись. Подумала немного и сказала в ответ:
        — Мне пора, Гарри. Я не вижу смысла в этом разговоре.
        Надев куртку и забрав сумку, я, демонстративно положила на стол зеленую купюру и пошла к выходу.
        — Идем, подвезу,  — раздался за спиной голос Стайлса, когда я уже стояла на улице, глубоко вдыхая морозный воздух.
        — Нет… я…
        — Сядь в машину, Дженни. И вот это оставь себе,  — добавил он, сунув мне в карман мои деньги за ужин.
        Нет. Хватит. Я просто уйду. Это отвратительно, так себя нормальные люди не ведут. Я не хочу слушать его приказы. У него слишком раздутое Эго.
        Спокойно шагая по улице вдоль витрин, я услышала, как хлопнула дверца машины, как взревел двигатель, и Range Rover затормозил справа от меня.
        — В машину, Джен.
        Я вынула из кармана сотовый, уже ненавидя весь этот день, повернулась к Гарри и проговорила:
        — Если ты сейчас же не отстанешь, я наберу «911». Мне все равно, что будет потом, но за это время я успею унести свои ноги. Просто уезжай, Стайлс. Я прошу тебя, оставь меня в покое.
        Он несколько мгновений смотрел на меня, опустив стекло, после отвернулся, и я увидела, как стиснуты его челюсти, как горят глаза. Гарри выдавил педаль газа и, поднимая шум, умчался прочь. Только после этого я смогла расслабиться и выдохнуть. Просто до жути паршивый день.

* * *
        Harry
        — Сюрприз, детка,  — усмехнулся я себе под нос, заметив ее из окна кафе. Я знал, что она скоро пойдет на остановку. Просто хотелось удивить ее своим внезапным появлением. Это вышло забавно.
        Она смотрела на меня, раскрыв рот, и я ни черта не мог понять по ее слишком темным глазам, и только то, как она сглотнула, натолкнуло меня на мысль, что девчонка напугана. Она явно поняла, что я здесь неслучайно.
        Окей, признаю, мне хотелось свернуть Луису шею, когда он упомянул Джен, думая, кого пригласить на Рождественский вечер. Ее и так было слишком много в моей жизни, а еще он со своим: «Что ж, вот ее и приглашу. Гарри, поможешь выбрать для нее платье?». Придурок, мать его. Но, черт, я не ожидал, что Томлинсон так заиграется со своей ревностью и пойдет на такое дерьмо, как фотографии. Я, конечно, понимал, что он успел сохранить фото, потому он не особо расстроился по поводу разбитого телефона. А вот мне захотелось начистить ему рожу. Ну, на черта вести себя как тупой подросток? Прижимал Джен к себе, танцевал с ней, намеренно тиская за задницу, привлекал мое внимание. Вот реально подросток. Чего он добивался? Моей ревности? К кому? К ней или к нему? Я сам не понял. И нахрен мне не нужен его Mercedes. Никогда не любил его тачку. Меня устраивает моя. Мне просто хотелось узнать, что будет делать Дженни. Как она поступит, станет ли отвечать на фальшивое внимание Луи? Не стала. Я не сомневался. Было смешно, глядя на Томлинсона, такого растерянного, и, клянусь, я посочувствовал ему.
        Блять, за меня готов был драться мужик. Ну просто отлично. Почему потом Луис так удивляется моей самовлюбленности? Очевидно же, кто так раздул мою гордыню до вселенских масштабов…
        Я отвез Дженни в то кафе. Зейн часто ездил туда с Джеммой. Я не стал говорить об этом Джен. Неважно. Важно то, что она написала в письме, которое спрятала на могиле Малика. Я следил за ней сегодня с самого утра.
        Целенаправленно прикатил к ее дому на машине Найла. Прошел следом за ней на кладбище, дождался, когда она достаточно наплачется… Мать твою, Зейн, она правда сохнет по тебе. Меня это ошеломило. Несмотря ни на что, все равно рыдает по тебе. Вот ты сукин сын, где ты вообще ее нашел? Я еще не видел такой верности и непробиваемости. Я ведь сам лично ей рассказал о Джемме, о ее беременности, а эта девчонка по-прежнему таскается на кладбище. Не напрасно ты ее прятал от нас…
        В кафе разговор не слишком клеился. Меня сорвало, и я несколько раз грубо задел ее, намекая на наш недосекс на капоте моей тачки. Я слышал, как сорвалось ее дыхание, заметил, как скулы тронул румянец. Я сглотнул, потому что во рту пересохло. Я хотел ее. Именно в эту секунду я окончательно понял, что если не затащу ее в постель, подохну. Хочу именно ее. Назло всем. Назло тебе, Зейн. Чтобы ты, болтая ножками, сидя на облачке, смотрел на нас своими щенячьими глазками и плакал от податливости своей драгоценной девочки. Хотя нет, Малик, ты явно горишь в аду. Тем лучше.
        Долбанные узкие джинсы стали тесными, я поерзал на месте. Уверен, Дженни заметила, что за херня творится с моими глазами. Я уже мысленно наклонил ее. Можно это прекратить? Баб что ли мало? Неинтересно. Хоть бы кто из них сопротивлялся. Одинаковые. Я хочу, чтобы оказали сопротивление, совсем немного, чтобы руки уперлись в мою грудь. Чтобы бедра стискивали меня, пытаясь не впустить в себя. Хочу смотреть в эти черные глаз и срывать с этих губ стоны. Как тогда, на холодном ветру. Она горела в моих руках. Ей было плевать на Зейна. Она хотела меня. Я видел, как она хватала ртом воздух, когда я прижимался к ней твердым пахом. Мне стоило невероятных усилий не стащить с нее трусы, не расстегнуть свои брюки. Я не знаю, сколько еще протяну, но одно решение было принято: я получу ее во что бы то не стало. Просто так получу. Сам. Она поддастся, даже не сомневаюсь. Я поймаю ее…
        Пусть идет. Я уехал. Пусть идет. Я все равно найду ее.
        «Как перестать видеть его глаза среди толпы? Как не слышать его голоса?».
        Ты сама признала это.
        Я поймаю тебя, Дженни. Уже почти поймал.
        Глава 24. «Я пристрелю тебя, если ты повторишь подобную херню»
        Хватаем воздух губами, а чего мы хотели?
        Все-таки мы нашли свой путь к победе
        Это волшебство, настоящая магия…
        Настоящее всегда будет настоящим, а прошлое, оно так мимолетно. Как любой миг. Мы не умеем прощаться, верно? Что-то все равно держит. Мы невольно натыкаемся на воспоминания о чем-то важном для нас. И когда вновь приходится подумать об утраченном из-за влияния каких-то внешних факторов, все сводится к тому, что мы намеренно окунаемся в прошлое, будто в отместку себе, чтобы стало больнее. Ведь после боли всегда приходит облегчение. По крайней мере именно так и должно быть. Со мной так и было.
        Я уже не чувствовала ноющей боли из-за прошлого, я боялась настоящего, ведь именно оно стало давить на меня. Я не допускала в свои мысли Стайлса, но он был там против моей воли, и я пришла к выводу, что именно этого я и хочу. Подсознательно. Надо уметь признаваться себе. Вроде у меня это неплохо получалось.
        После наступления нового года, который мы встретили всей своей женской компанией во дворе дома матери, где забросали друг друга снегом, все изменилось. Гарри больше не появлялся. Я расстраивалась? Да. Не могу объяснить почему. После того случая на мосту все стало другим, мне было от этого не по себе. Я не хотела думать о Стайлсе, как о парне, который меня интересует, но все равно он проникал в мои мысли и даже в некоторые сны. Как правило… В общем, да, основатель психоанализа Зигмунд Фрейд сказал бы, что у меня проблемы сексуального характера, если бы узнал, что мне снится. Но я и без него знала, каков подтекст моих сновидений.
        Хейли присматривалась ко мне, лишь однажды озвучив свои мысли по поводу моей задумчивости. Она сказала, что я влюблена. Но это не было то, что она имела в виду, мы обе это понимали. Меня стал привлекать Гарри в физическом смысле, о его душевных качествах я даже мысли не допускала, потому как это светило мне полным и бесповоротным поражением. За всеми отрицательными чертами характера Стайлса скрывались положительные. Порой я доходила до того, что мне казалось, он нарочно строит из себя кого-то хуже, чем есть на самом деле. Нет, жестокости и грубости в нем хватало. Однако я предполагала, что это защитная реакция Гарри на внешние раздражители. Например, на меня. Я его очевидно бесила. Ну и пусть так, зато он открывался мне. По сути, я вообще не знала, кто такой Гарри Стайлс. Но хотела ли я узнать?..
        Утро первого января, которое для меня наступило примерно к полудню, было таким тягучим, ленивым и томным, что я никак не могла решиться выбраться из-под одеяла. Я лежала в своей постели и смотрела, как за окном снова кружит снег. Мне было хорошо и спокойно. Мама восстановилась, хотя все еще двигалась осторожно и с опаской. Анализы, которые у нее взяли за пару дней до наступления нового года, оказались хорошими. Я была счастлива. Для меня это важнее всего — благополучие родных. Мэйди уезжала сегодня вечером. Вчера звонил папа. Поздравлял всех нас с наступлениям новой жизни в новом году, и я действительно попыталась оставить заботы и проблемы там, позади — тридцать первого декабря, чтобы сегодня уже проснуться в новыми ощущениями. Но, увы, они, в некоторой степени, были теми же: тянуло в области сердца при мыслях о зеленых глазах, мальчишеской улыбке, татуированном теле. Это было не смешно. Я сопротивлялась себе, а хуже нет войны, чем с самим собой. Именно потому для поднятия боевого духа этим утром я включила любимую музыку, и голос Дэна Рейнольдса* разнесся по моей маленькой квартирке.
        Я заставила себя приготовить вкуснейший завтрак, пританцовывая и выкрикивая слова заученных текстов, наплевав на соседей. Черт с ними. Пусть вызовут копов. Мне-то что? Сегодня все шумные, поскольку выходной. Я как раз и проснулась от того, что на лестничной площадке грохотали и громко смеялись. Потому безбоязненно слушала музыку, поедала свой завтрак, а после позвонила Хейли, разбудив и ее.
        — Э-э-эй… ненавижу тебя, Дэвис,  — протянула она, сопя в трубку.  — Зачем так рано?
        — Ха-ха,  — сказала я по слогам и сделала музыку потише,  — уже половина первого. Собирайся. На улице снега по колено, поедем в парк. Давай, Хейли, я хочу расслабиться и просто подурачиться. Выпьем кофе, съедим по маффину и выкатаемся в снегу, как детишки. Забавно же!
        — Да уж точно, забавней некуда. Скоро буду…  — проворчала подруга и сбросила вызов.
        Я собралась быстро. Надела теплый спортивный костюм, тот самый, в котором убегала от Стайлса… Вот снова я о нем. Только не сегодня.
        Шапка, «наличка», сотовый, ключи… Слишком много для карманов. Пришлось взять рюкзачок. Только после того, как необходимые вещи были закинуты в сумку, я покинула квартиру и понеслась навстречу Хейли. Та уже плелась ко мне.
        Мое настроение зашкаливало. Хотелось смеяться, глядя на подругу, которая все еще казалась заспанной.
        Мы хохотали в автобусе, когда ехали в Бостон, толкались как дети, вспоминали старые шутки, и обе невероятно обрадовались, когда, добравшись до парка, встретили там Джастини и Джонни. Этот день был особенным. Светлым, снежным, радостным. Внутри все ликовало, как от предчувствия чего-то необычного и приятного. Я всем сердцем надеялась, что никто из компании Стайлса не встрянет в наше веселье и не испортит его…
        Крэйг первым начал лепить «снежки». И начался бой. Парень объединился с Джастини, я с Хейли, и мы принялись носиться между деревьев, кидая друг в друга снег. Кстати, помимо нас тут было много народу, и все развлекались кто как умел. Среди толпы ребят, приблизившихся к нам спустя некоторое время, Джонни узнал сокурсников и проорал им, чтобы те присоединялись. Вот тогда наступил Апокалипсис. Кто кого пытался «убить», уже было совсем непонятно.
        Мы с Хейли так визжали, что к вечеру, я предполагала, обе будем маяться с сорванными голосами. Парни закидали нас снегом. Я утратила в этом неравном бою свою шапку, которую после сунул себе в карман Джонни, сказав, что сохранит ее как трофей.
        — Эй! Давай на нее!  — вдруг кто-то из ребят указал на Джастини, которая уже была на нашей стороне, и мы с Хейли как по команде кинулись спасать подругу, но было поздно — чье-то тело снесло меня с ног и навалилось сверху. Стоун постигла та же участь.
        — Пол!  — захохотала я, вжатая в сугроб.  — Слезь с меня! Я страдаю клаустрофобией! Не зажимай!
        Вообще, это было правдой. Моя фобия доходила до того, что если меня просто накрыть одеялом с головой и придавить, я умру от ужаса. Но на данный момент это являлось лишь хитрым маневром.
        Синие глаза смазливого парня сверкнули, и он, засранец, натер мои щеки снегом, крикнув парням: «Эта готова!». Пол вскочил, оставив меня, а я вдруг замерла — вспомнила, как тогда Стайлс… вот точно так, как Пол…
        Снова он прорвался в мысли.
        Настроение стало медленно меняться. Я присела, поймав взгляд подруги, и та кивнула, мол, уходим. Мы позвали Смит, я забрала шапку у Джонни, который принялся бухтеть, что мы трусихи, раз так быстро сваливаем, но шапку все же вернул. Наша троица направилась к выходу из парка.
        — Девчонки, постойте!  — неожиданно услышали мы, когда притормозили, чтобы отряхнуться. Наши лица раскраснелись, а волосы намокли, потому я поспешила натянуть шапку. К нам подбежал Джонни.  — Эй! Офигенная новость!  — мы уставились на него заинтересованно, и парень, как всегда, принялся тянуть время, на что Джастини сказала:
        — Окей, мы поняли, что ты мастер интриги, а теперь говори.
        Крэйг, из-за высокого роста сутуля плечи, произнес:
        — Сегодня мега-супер-крутая вечеринка у Стэфани. Приезжайте. Будет просто улетно! Уж я-то знаю, какие вечеринки закатывает Стэффи.
        Я покосилась на Хейли. Глаза той загорелись. Ну конечно. Это же Стэф Мартин. Все в университете наслышаны о ее крутых богатых родителях и разгульной жизни этой девицы. Я видела ее, между прочим, на том Рождественском вечере…
        — Иду,  — вдруг выпалила я назло себе. Мне надоело сидеть монашкой дома, тем более давно хотелось посмотреть, что там за коттедж у Мартин.  — Хейли, ты как?  — подруга, широко улыбаясь, кивнула, протянув:
        — Да-а-а, детка, мы идем!
        Джонни, пятясь, хлопнул в ладони, и, круто пританцовывая, ткнул в нашу сторону указательными пальцами, почти пропев:
        — Тогда до вечера, красотки. Тогда до вечера.
        Джастини вздохнула, чем привлекла наше внимание.
        — У меня не выйдет, поеду с родителями к бабуле. Жаль…
        Стоун по-дружески обхватила плечи Смит, второй рукой обняла меня и повела нас к выходу из парка.
        — Ничего, Джас, мы потусуемся и за тебя,  — сказала Хейли, приободренная предстоящей вечеринкой.
        Да, мы, наконец, нормально оторвемся.

* * *
        Мэйди уехала около пары часов назад. Мы с мамой проводили ее в аэропорт Логан Интернешнл, на такси вернулись домой, и теперь я уже около получаса потела под пристальным взглядом матери, на свою беду оставшись у нее на ужин. Мама говорила о Стайлсе. Бесконечно говорила о нем. О том, как он плохо поступал, как втянул меня в неприятности, которые могли закончиться для нас плачевно. Напугал меня, причинил вред маме, Хейли. В общем, все привело к тому, что я начала заводиться, злясь на маму, потому как за это время раз пять повторила: «Я ничего к нему не чувствую». Не признаваться же мне в своих эротических фантазиях. Мы с матерью близки, но о сексе бесед не ведем. Это было лишь один раз в моей юности, и тогда мама предупредила, что беспорядочные связи могут привести к массе неприятностей в виде страшных болезней, и еще напомнила о предохранении. Все, более ничего подобного мы не заводили.
        Теперь же я выслушивала нотации о том, как я могу пострадать от своей зависимости, то есть от Стайлса. И вот это слово «зависимость», оно меня пронзило. Я вскинула на маму глаза, полные изумления, и она замолчала, внимательно всматриваясь в мое лицо. После чего мама рассеянно присела за стол напротив меня и покачала головой, сказав тихим голосом:
        — Ты сама это осознала, так ведь?
        Я не могла говорить об этом.
        — Мам, извини, я не готова ответить,  — я встала.  — Скоро придет Хейли, будет меня искать. Мы сегодня погуляем немного.
        Мама вышла из кухни следом за мной, я быстро натянула куртку, и еще раз посмотрела на нее.
        — Ты посещаешь кладбище?  — спросила мама неожиданно; давненько она не вспоминала Зейна.
        — Да. Посещаю. Не волнуйся, он не отпускает меня. Вряд ли кому-то удастся вытащить меня из этого…
        Я раздраженно выскочила из квартиры матери и понеслась по лестнице вниз. Только на улице, вдохнув свежего воздуха, я смогла успокоить себя и пошла домой. Разговор с мамой вывел меня из душевного равновесия. Я не хотела смешивать Зейна и Стайлса во что-то одно общее и единое. Мне нужно было перестать думать о Гарри. Иначе это действительно плохо закончится.
        Хейли пришла за мной где-то около восьми вечера. Я решила, что это рано для вечеринки, и мы еще поторчали у меня на кухне, разговаривая ни о чем. Ни я, ни Стоун никоим образом не упоминали Стайлса и всю его тусовку. Это нам ни к чему.
        После я переоделась — джинсы, белая легкая блузка, ботильоны — накинула куртку, и мы отправились на вечеринку к Мартин.

* * *
        Музыка была очень крутой. Играли заводные новые хиты. Мне нравилось. Хотелось танцевать, чем я и занималась, потеряв из виду Хейли и прохаживаясь по комнатам первого этажа. Сам коттедж оказался огромным. Во внутреннем дворе, где был бассейн, несмотря на холод и мелкий снег, сыпавшийся с неба, тоже тусовалась толпа студентов. Здесь вообще было столько людей, что я не знала, как мне отыскать Стоун. Пару раз я уловила ее смех где-то в просторной гостиной, откуда и «бомбила» музыка, но, кивнув себе, пошла бродить дальше.
        На темной кухне тусовался Джонни, зажимая какую-то девчонку. Я ретировалась и прошла обратно в гостиную, которая была более всего наполнена дрыгающимися в танце телами.
        — Дженни!  — выкрикнула Хейли, стоя на кофейном столике, и ее гибкое стройное тело плавно покачнулось, виляя бедрами.  — Давай ко мне! Давай, детка!
        Мы были пьяны. Обе. Не то чтобы вообще в стельку, но достаточно для того, чтобы даже я взобралась на столик, который и так обступили охмеленные ребята, и, присвистывая, хлопали.
        Я расхохоталась, когда подруга под сменившийся трек — более эротичный и медленный — принялась шутя изображать, как расстегивает молнию своего платья. После чего она выставила парням оба средних пальца, и те заулюлюкали. Мы громко смеялись. Я нечаянно уронила стаканчик с коктейлем, обматерила себя и получила от какого-то парня шлепок по заднице, пока пыталась не поскользнуться на мокром столике. Все это происходило на виду у всех. В голове было довольно шумно, и музыка лишь дезориентировала, но, в целом, я хотела быть здесь и сейчас. Мне стало совсем плевать на реальность. Я позволила себе расслабиться вот таким паршивым способом. Но, черт подери, когда алкоголь спасал? Я стояла на столе, рядом терлась Хейли, не обращая на меня внимания, а у меня внутри закипала незнакомая гадкая боль с тоской. Я уже не очень понимала, к кому относятся эти чувства. Мне было неприятно думать об этом, но мысли сами собой бились в голове и путались одна с другой. Я терялась и смотрела по сторонам. Мне так хотелось прекратить все это. Почему так больно? Откуда это?
        Я смотрела на людей: девчонки, поливающие себя пивом; плотоядные улыбки облепивших стол парней; чьи-то руки на моих бедрах…
        Я опустила глаза. На этих руках… на них не было татуировок. Не было того набитого крестика между большим и указательным пальцем. Не было тех колец, которые он постоянно вертел… Нет. Это был кто-то другой, и он трогал меня за бедра, пробираясь по джинсам вверх, к поясу, туда, где была заправлена блузка. Эти руки хотели раздеть меня перед всеми. Я не могла пошевелиться. Как идиотка стояла и таращилась, думая, что будет дальше. А дальше… Я медленно подняла глаза…
        — Джен, кто это?  — рявкнула рядом со мной Хейли, от чего я дернулась и посмотрела на нее. Звуки вернулись. Музыка гремела, как и прежде.  — Эй, отвали от нее!  — оттолкнула подруга того парня, что пристал ко мне, и я брезгливо отскочила от него, опасно вильнув и едва не упав. Меня выручила Стоун, удержав на месте. Она посмотрела мне в глаза и спросила: — Ты как? Порядок? Хочешь уйти?
        — Не-е-ет!  — снова рассмеялась я.
        Тут началось что-то крайне паршивое. Кто-то завязал драку. Стэффи завизжала, что поубивает всех, если они не прекратят. Мы с Хейли спрыгнули со стола за мгновение до того, как на него упали дерущиеся парни. Я толкнула подругу, выкрикнув ей, что там Джонни.
        — Какого хрена он творит?  — заорала в ответ Стоун и вместе со мной кинулась его оттаскивать.
        Это было бесполезное дело. Мы отскочили назад, причем мне пришлось уводить разбушевавшуюся Хейли силой. После в этой суматохе кто-то все же растянул парней. Господи, подумать страшно, как Мартин будет оправдываться перед родителями из-за поломанного столика, разбитой лампы и порванных подушек на диване. Вот это было немного забавно: кто из них принялся рвать подушки? Я задумалась над этой ерундой, в то время как Хейли повела меня в другую комнату.
        — Уроды. Мать вашу, предки меня убьют!  — продолжала вопить Мартин.  — Фак! Пошли нахрен отсюда!  — и после: — Стайлс, ты не мог их разнять?
        Стоун, кажется, дернулась заметней меня. Это потому, что я приросла к полу. Гарри здесь? Он был здесь все это время? Он был… здесь?
        — Уходим?  — зачем-то спросила Хейли. Тут даже не стоило задавать этот вопрос. Ответ очевиден.
        Я кивнула, резко развернулась и проскочила обратно в гостиную. Схватила со спинки дивана куртку и, почувствовав нечто такое, что вынудило меня поднять глаза, замерла. Гарри стоял у стены, боком ко мне, и лапал Стэфани, которая, отрывая губы от его губ, что-то бормотала, что-то явно непристойное. Он улыбался, сдавливая ладонью ее грудь, терся об нее бедрами. Я таращилась на них неотрывно. Никак не могла заставить себя отвести глаза. Клубная музыка закладывала уши — кто-то врубил ее на всю громкость. Под ногами задрожал пол. Эти двое, они словно ускорялись под жутко громкий трек. Словно он заводил их. Гарри запустил руку под топ Мартин и вытворял что-то с ее грудью.
        Мой язык словно распух, и я захотела выпить сейчас чего-то очень крепкого. В груди что-то разрывалось от злости. Я швырнула куртку обратно на диван, решив, что не сбегу. Плевать мне на присутствие Стайлса.
        — Эй, мы идем?  — выкрикнула Хейли, появившись рядом со мной, но поскольку я даже не взглянула на нее, она проследила за моим взглядом, и выдала: — Мать твою. Вот это да! Остаемся?  — хохотнула она, и почему-то вместе с подругой рассмеялась и я, неожиданно ощутив мощный взрыв адреналина.
        Снова передо мной вырос тот придурок, что лапал меня, когда я танцевала. Он так вовремя поднес мне стакан, который я тут же схватила, и он, плеснув мне из большой бутылки порцию виски, стал что-то спрашивать. Я, игнорируя его реплику, залпом выпила обжигающий напиток, закашлялась, улыбнулась парню, выкрикнув: «Потанцуем?», и потащила за собой его на пару с Хейли.
        Она и сама не оставила бы меня. Прекрасно понимая, чего я добиваюсь, ведя себя как юная девица — внимания Гарри Стайлса. Я знала, что привлеку его, а после уйду отсюда. Несомненно уйду.
        Парень мне совсем не нравился, и меня даже передергивало от его прикосновений, но, когда алкоголь разогрел кровь, стало совсем все равно. Я не смотрела ему в лицо. Хейли весело кричала, поднимая руки вверх, когда отрывалась под совершенно выносящую мозги музыку. Я заметила две вещи: первое — Гарри собрался уйти со Стэфани; второе — Гарри уставился на нас, когда парень как раз сжал меня в своих руках. Честно, это отвратительно. И все, что я сейчас делала — тоже отвратительно. Но кровь кипела. Алкоголь брал свое. То есть высасывал мой здравый смысл. Потные ладони паренька скользнули по моей шее, он почти поцеловал меня. Еще один миг, его дыхание с густым «ароматом» алкоголя обдало мое лицо. Стоун почему-то выругалась. И я вдруг осталась без партнера. Он отлетел назад. Передо мной стоял Гарри. С горящими глазами Гарри. Забавно. Мне совсем не страшно. Я хочу сделать ему больно. Завтра пожалею об этих мыслях, но не сейчас. Сейчас он готов меня убить. А, может, мне это лишь кажется.
        — Думаешь, самая умная?  — прищурившись, проорал громче музыки Стайлс, но тут его снова дернул тот парень, и я подумала, что у него не порядок с головой. Вот какого черта он опять полез? Стайлс его в комок сомнет.  — Ты, блять, мудак, не понял чего-то?  — это уже пареньку.
        Стоун смотрела на меня. Я чувствовала себя мразью. Но можно мне побыть ею, чтобы уничтожить Стайлса? Напрасно я так. Да, потому что Гарри накинулся на дерзкого парня. Я успела увидеть только как несколько раз вверх взметнулся локоть Стайлса, повалившего того беднягу на пол, после чего бросилась к камину, схватила с него графин с водой и выплеснула на голову Гарри. Тем самым я попыталась остудить его пыл.
        Стэфани сильно оттолкнула меня назад, закричав:
        — Сука тупая, ты что делаешь? Я тебе сейчас волосы повыдергиваю!
        Мне стало стыдно по одной простой причине. Я немного отрезвела и поняла вдруг, что все это устроила именно я… из ревности. Я. Ревновала.
        Я повернулась к Хейли, та покачала головой, в полнейшем изумлении глядя на меня в ответ. После она взяла меня под руку и, прихватив наши куртки, быстро вывела из дома.
        Меня начало колотить. Я была шокирована собственным поведением. Это немыслимо. Боже, это вообще не я.
        На улице начался противный дождь. Снег под ногами превращался в кашу.
        — Сейчас вызову тебе такси,  — сказала Стоун, чуточку притормозив.
        — Не утруждайся,  — сказали позади нас, и я ринулась было бежать, потащив за собой Хейли, которая едва не выронила сотовый. Стайлс в пару мгновений поймал меня за воротник курки и с такой злостью развернул к себе, что я ударила его по руке, отталкивая парня от себя. Он был мокрым и очень злым. Буквально кипящим от ярости.  — Что за черт? Ты, мать твою, с головой не дружишь?
        — Э… Гарри,  — попыталась вклиниться в разговор Хейли.
        — Закрой рот!  — ткнул в ее сторону пальцем Стайлс и опять посмотрел на меня, уже едко кривясь.  — Я смотрю, тебе нравятся такие тусовки, Дженни. Что ж, могу развлечь.
        Он рывком дернул меня за рукав и потащил в сторону своей машины.
        — Ты пьян! Отвали!  — вырвалась я.  — Мы разобьемся!
        — Зато сразу вдвоем!  — рыкнул парень и одарил подошедшую к нам Хейли тяжелым взглядом.  — Поезжай домой,  — сказал он ей,  — и не дергайся, поняла?
        Я покачала головой.
        — Нет, мы с Хейли сейчас же уедем, а ты пойдешь обратно…  — я едва не сказала: «Тискать Стэффи», но как же хорошо, что промолчала.
        — Хочешь прихватить того мудака?  — дрогнули ноздри Стайлса, хотя он казался спокойным, уже спокойным, будто что-то решил.  — Устроим веселую ночку.
        — Ты отвратителен,  — шикнула я, отходя от него.
        — Да мне плевать,  — развел руками Гарри, все равно схватил меня за руку и поволок к машине.  — Давай же, детка, я покажу тебе, что такое нарываться не на того парня.
        — Я не нарывалась. Просто потанцевала. Тебе должно быть все равно.
        Гарри так резко пнул ногой колесо своей машины, прямо возле меня, что я вздрогнула, и прокричал мне в лицо:
        — Да ты задолбала меня, нахрен!  — Хейли вскрикнула, когда в руке Гарри оказался пистолет, который тут же ткнулся мне в грудь. Каменное лицо Стайлса, побелевшее и все еще влажное, было прямо передо мной. Он наклонился и теперь всматривался в мой ужас, что застыл в глазах.  — Села… в машину,  — отчеканил он, и я моргнула.  — Сейчас же.
        Я села. Да, едва нащупала ручку, распахнула дверь, забралась в теплый салон.
        Стайлс оглянулся на Стоун. Сверлил ее взглядом несколько мгновений, пока моя подруга не поняла, что должна уйти.
        Я распахнула дверцу, чтобы сказать ей, что я в порядке, все будет хорошо, ведь я сама виновата, но тут же мощный удар руки Гарри захлопнул дверцу прямо перед моим носом.
        Стайлс уселся за руль. На его лице заходили желваки.
        — Дженни,  — позвал он хрипло, после чего встретился со мной взглядом, добавив: — Я пристрелю тебя, если ты повторишь подобную херню. Ты понимаешь меня? Я тебя пристрелю. Клянусь. Не шути со мной.
        И автомобиль рванул с места.
        Я рядом с Гарри Стайлсом, который пьян, и он везет меня черт пойми куда, и это моя вина. Я так хотела его внимания. Вот оно. Пистолет, угроза, я ему верю. Он не дрогнул, когда сказал это.
        — Я люблю Зейна,  — шепнула я, чтобы убедить себя, что это правда.
        Стайлс услышал. Прибавил скорости, бросив пистолет на приборную панель, и проговорил:
        — Я тебя вылечу.
        Молчание.
        — А если я не хочу?  — мой вопрос.
        Короткий взгляд в мою сторону.
        — Я хочу.
        — Гарри…
        — Закрой рот, Джен! Я обещал, что не оставлю тебя в покое, это обещание выполнять легко. Ты истерила, орала, что ненавидишь меня, а сама написала это чертово письмо Зейну, признала, что видишь меня повсюду! Думаешь, я идиот?!  — Гарри кричал, а я остолбенела от услышанного. Я не могла поверить, что он влез в такое личное. Настолько личное.  — Устроила это дерьмо из ревности! Кто ты после этого, Джен! Кто ты такая?
        Я вцепилась в приборную панель руками, глядя прямо перед собой. Дорога петляла. Или машину заносило? Мы мчались по мосту в сторону Челси. Гарри не контролировал ни себя, ни скорость.
        — Мы разобьемся,  — едва ворочая языком, просипела я.
        — Да какая разница? Ну хочешь, я сейчас сверну сам? Давай же, Джен! Мы уже были здесь! Помнишь, кто вытащил твою задницу почти из могилы? Ты, стерва, ни черта не помнишь! Как же мне хочется размазать тебя по стене, чтобы ты никогда больше не напоминала мне о Малике, о моей сестре!
        — Гарри! Мы разобьемся!  — проорала я, нечаянно задев пистолет, и Стайлс, решив, что я собираюсь его взять, оттолкнул меня назад на сиденье, немного сбросил скорость и стиснул пальцами руль, одеревенев.  — Мы разобьемся…  — все еще шептала я, сильно дрожа.
        Мое поведение привело к тому, чего я, по сути, избегала — оставаться с Гарри наедине. Но сама виновата, сама, только сама. Никто больше.
        — Я хотела тебя увидеть,  — честно призналась я, повернувшись к Стайлсу.
        Он стиснул челюсти, бросил на меня внимательный взгляд, отвернулся и прохрипел в ответ:
        — Знаю. Можно было просто позвонить.
        — Нельзя было. Я не могу иметь с тобой что-то общее.
        — Ты противоречишь себе,  — фыркнул он.
        — Да. Как и ты.
        Стайлс взглянул в окно со своей стороны, провел ладонью по губам, выдохнул.
        — Не проси говорить с тобой об этом, Джен,  — сказал он, больше не посмотрев на меня.  — Я не имею понятия, что происходит.
        «Зато я понимаю. Мы оба зациклились на прошлом. Поступки безумные, нелогичные и глупые. Ты мне не нужен, Гарри. Но… нужен почему-то».
        — Дженни,  — снова позвал Стайлс, нервно тиская руль,  — никогда не говори парню, что кого-то любишь. Этот парень может оказаться психопатом,  — темные глаза обожгли меня в темноте салона, и Гарри снова отвернулся.
        Я судорожно вздохнула. Все плохо? Я не знаю. Честно, я не знаю. Мне спокойно с ним, страшно, но спокойно. Без него паршиво. Как такое возможно? Я вообще не люблю подобных ему. Он чокнутый. Но он… настоящий…
        Бог мой, как мне выбросить это из головы?
        Глава 25. «Мое имя набьешь?»
        Примечание от автора: Вот что, мои сладкие, я тут хочу защитить своих героев. Мне правда хочется высказать свое мнение вне истории. Так вот. Я не считаю Гарри Стайлса ни на йоту таким, каким описываю его здесь. У меня в разработке история о нем из нашего реального мира (но все еще в разработке), но этот персонаж-бандит — моя давняя мечта, потому что я обожаю истории жаркие, эмоциональные и криминальные. Я знаю, как это происходит в реальности, мне знакомы такие вспыльчивые люди, каким я описала здесь Гарри. Я не наивная школьница, а взрослый адекватный человек, и горжусь тем, что могу вам, мои дорогие читатели, в своем НЕ юном возрасте принести хоть чуточку удовольствия вот такой «сказочной» и где-то наивной историей, ведь, как сказал мне один родной человечек, многие хотели бы иметь такого демона-спасителя. И, между прочим, совершенно верно было подмечено в комментариях — Гарри Стайлс опасен в ярости. К тому же он сам утверждал неоднократно, что ревнив до умопомрачения. Так что это его черты, как бы там ни было. К чему я веду? Да к тому, что я хочу выплеснуть в этой истории все накопившиеся во
мне эмоции, потому что, да, я не умею сдерживать этот шквал внутри себя, мне важно дать это кому-то еще. Те, кто не приемлет подобного жанра или импульсивности в текстах, что ж, нам не по пути. Но я всегда всем рада. Тысяча моих благодарностей для тех, кто здесь, и читает это. Неважно, молча или же с отзывами, я все равно чувствую вашу поддержку. Так вот в заключение всего этого: я лишь фантазирую, а не навешиваю ярлыки на потрясающего артиста и человека Гарри Стайлса. Просто во мне нет столько смелости и понимания его внутреннего мира, чтобы я могла позволить себе заглянуть в эту личность глубже. Я боюсь это делать.
        Спасибо. Люблю вас.

* * *
        Постели приготовлены,
        Нам некуда спешить, нет.
        Пусть случится то, что должно,
        Оставь прошлое в прошлом,
        Пусть океан унесёт его в свои пучины… Мы сидели в машине. Уже много времени провели здесь. Двигатель был заглушен. Мы молчали. Гарри курил, приоткрыв окно. Он снова думал. Я тоже.
        В салоне висела такая мрачная тишина, что мне казалось, воздух вот-вот начнет трещать. Я чувствовала, Гарри не зол. Но он пребывал в каком-то странном молчании, таком обезоруживающем, будто решался на что-то.
        — Выходи,  — скомандовал он тихо, и я, распахнув дверцу, покинула машину.
        Стайлс завел двигатель и быстро припарковался, скрывшись во внутреннем дворе дома. Я стояла под дождем. Что я здесь делаю? Так глупо дожидаться его, когда очевидно, что последует за этим. Я понимаю, почему он привез меня сюда. Это немыслимо. Мне нужно уйти. Но я не хочу.
        Я увидела, как он вышел из-за угла, направился ко мне своей плавной походкой, вынимая из заднего кармана джинсов ключи от квартиры, и махнул мне головой, мол, иди за мной.
        — Гарри…  — позвала я, когда парень уже остановился у входа.  — Я не могу. Я хочу домой.
        Он вскинул брови. Надменное выражение лица. Стайлс приблизился ко мне, окидывая взглядом с головы до ног, и спросил, встав напротив:
        — Растеряла остатки смелости? А выливать воду мне на голову не боялась?
        — Боялась.
        — Но все равно вылила.
        Я кивнула. Он тоже. Расстояние сократилось. Я сразу же почувствовала этот противный ком в горле.
        — А если я попрошу подняться ко мне?
        Меня будто по лицу ударили. Я подумала, что для него ведь я правда, как шлюха. Я бывшая девушка его партнера.
        — Нет, я иду домой, Гарри,  — твердо отрезала я.
        Он усмехнулся, кивнул мне, как будто согласился, после чего отошел назад, поднимая руки в знак капитуляции.
        — Без проблем.  — «Подозрительно, черт возьми!».  — Я позвоню Сэмми. Пусть отвезет тебя.  — «Это до жути подозрительно».  — Подожди немного.
        Стайлс невозмутимо вынул айфон, набрал номер и, дожидаясь ответа, уставился на меня смеющимся взглядом. Что его так веселит, я не знала, но от этого взгляда, наполненного решительностью и уверенностью, мне стало немного жутко. Словно Гарри знал что-то, чего не знала я. В этот момент я полностью ощутила то самое обещание, которое дал Стайлс — он не спустит с меня глаз. Он и не спускал все это время.
        Мурашки скользнули вдоль позвоночника при мысли о том, что сегодня, бегая по парку с друзьями, я была под его пристальным наблюдением. И на вечеринку он приехал за мной. И знал, как я отреагирую. Он ничего не упускает из виду. Он все видит.
        — Хорошо, ждем,  — услышала я обрывок фразы, когда Гарри договорился с Блэком, и моргнула, прогоняя задумчивость.  — Мне с тобой так весело, Дженни,  — хохотнув, сказал Стайлс.  — Ты ведешь себя, как влюбленная дурочка,  — снова краска стыда; я сама знала, как себя веду; с Зейном такого не было.  — Мне нравится. Очень нравится.
        — Ты, как я посмотрю, ничем не лучше,  — тихо ответила я. Меня сильно трясло от холода.
        Гарри ничего не ответил, и я спросила:
        — Ты опять что-то придумал, так ведь? Не может быть, что так легко отпускаешь меня.
        Парень пожал плечами, достал из кармана упаковку жевательных резинок, закинул одну «подушечку» в рот и посмотрел на меня, отвечая:
        — Вообще-то, мне позвонил Луис. Я сейчас уезжаю, поэтому ты оправишься домой. Но это вовсе не значит, что мы больше не увидимся.
        Я так и знала. Всегда есть подвох.
        Стайлсу опять позвонили, и он отошел от меня, начав какие-то переговоры. Вскоре подъехал Сэмми и, высунувшись в окно, окликнул меня:
        — Садись, Дженни!
        Гарри отвлекся от разговора, чуточку наклонился вперед, высматривая Сэма, и бросил ему:
        — Сразу же приезжай в «Фелисити».
        Блэк кивнул ему, а я уселась на заднее сиденье машины. Стайлс помахал мне рукой, улыбнувшись и подмигнув. Я сгорала со стыда перед самой собой. Никогда больше я не позволю себе подобных вечеринок. Никогда. Обещаю. Алкоголь — не моя стихия. Я ненормальная, когда выпью. То есть… вообще-то… Ладно, я ненормальная в присутствии Гарри, и это официально. Да, пожалуй, свалить вину на него, это правильнее всего в данной ситуации. Нечего таскаться по тем же вечеринкам, что и я.
        — Устала?  — вдруг вступил со мной в диалог Сэм.
        Я покосилась на него.
        — Есть немного.
        — Все еще злишься на меня из-за Стайлса?
        — Сэмми, я зла на тебя только потому, что ты повел себя, как козел, и приволок меня к Стайлсу в руки. Не из-за твоих деловых отношений с ним.
        Сэм качнул головой, соглашаясь с моими словами.
        — Я понимаю. Мне жаль, правда, Дженни, и я задолбался за тобой следить, когда Гарри занят.
        Я лишь горько хмыкнула, признавая, что Сэм действительно сожалеет о том, что так поступил. Я и не злилась на него теперь, как раньше…
        Мой сотовый загудел так неожиданно, что я слишком суетливо принялась искать его по карманам куртки. Даже сумку сегодня не брала с собой. Хотелось налегке оторваться и спокойно вернуться домой. Ключевое слово «спокойно». Однако не очень у меня со спокойствием.
        — Дженни, сучка, убью тебя!  — проорала в трубку Хейли, я и поморщилась от ее звонкого голоса.  — Ты пропустила семь моих звонков, мать твою!
        — Да все, не вопи,  — отрезала я раздраженно,  — еду домой с Сэмом. Стайлс оставил меня в покое.
        — Будто не ясно, что это на время! Ладно…  — проворчала подруга,  — я уже пять раз протрезвела и напилась, и снова протрезвела. Тоже приехала домой. Кхм… к Джонни домой.
        — Что?  — мои глаза округлились, и я по старой привычке ткнула Сэма кулаком в плечо, проговорив на одном дыхании,  — Стоун у Джонни! Ты представь!  — после чего до меня вдруг дошло, что Блэк слегка ошарашен моим поведением, как и я, собственно, и мне пришлось отвернуться, говоря: — Ты уверена, что хочешь там быть?
        — Эй!  — крикнул в трубку Крэйг.  — Я все слышу, Джен!
        Хейли звонко рассмеялась.
        — Мы тебя, вообще-то, собирались вызволять! Поэтому я и подняла на уши Джонни! Я жутко испугалась… ну… ты понимаешь…  — она имела в виду пистолет. И почему-то я только сейчас поняла, что меня действительно держали на прицеле. Господи Иисусе, я стояла перед Стайлсом, а он целился в меня. Но мне… я не верила… серьезно. Он ведь не мог, правда?  — Но раз ты в порядке, то и я, пожалуй, буду отдыхать.
        — Да, конечно… Спасибо, Хейли.
        Стоун вздохнула и, видимо, хотела сказать что-то серьезное, но Крэйг опять рассмешил ее, ляпнув на заднем фоне какую-то шуточку, и Стоун разразилась смехом.
        — Пока,  — улыбнулась я и сбросила вызов.
        Мы как раз подъехали к моему дому. Сэм остановил машину и повернулся ко мне.
        — Если я захочу покинуть страну, он прилетит следом?  — задумавшись, тоскливо спросила я у приятеля. Я снова мысленно признала его приятелем. Возможно, потому что размякла.  — Я хочу улететь.
        — Ты сама знаешь ответ,  — вздохнул Сэм.
        — Но это уже не смешно, Сэмми…
        — Верно,  — он посмотрел мне в глаза,  — Джен, почему мне кажется, что ты не хочешь убегать от него? Со стороны именно так и выглядит…
        Я моргнула, прогоняя наваждение, распахнула дверцу машины, и бросила:
        — Доброй ночи, Сэм.
        — Доброй ночи…
        Десять шагов и вот мой дом. Четвертый этаж. Моя квартира. Прохладно. Меня не было здесь весь вечер. Окно на кухне приоткрыто, я проветривала помещение. Я одна. Теперь остро ощущаю, что я всегда одна. Пока не признаю по-настоящему, что мне пора избавиться от желания привлекать к себе внимание Гарри, не выберусь из всего этого. Паршиво. Но что сделаешь? Мне некуда пойти. Я не хочу никуда идти.

* * *
        В квартире было тихо. Я до этого крепко спала. До тех самых пор, пока в коридоре не упала моя куртка. Я не повесила ее, когда пришла, а просто швырнула на полку для обуви, а в кармане лежал мой сотовый. Он как раз и упал. К счастью, экран не пострадал.
        Я забрала телефон, прошлепав в темноте через свою крошечную квартиру, после чего тут же вернулась в комнату. Посмотрела на часы — 3:15 утра — и, устроившись поудобней, снова стала медленно погружаться в сон.
        Вновь что-то привлекло мое внимание, но я так хотела спать, что наплевала на эти ночные звуки и вскоре вырубилась…
        В какой момент я поняла, что за моей спиной кто-то есть, не знаю, но, наконец, почувствовав тепло чьего-то тела, резко распахнула глаза и метнулась было вперед, стремясь спрыгнуть с кровати, но…
        Его рука вернула меня на место, рывком развернула к себе, и я вмиг оказалась прижата к матрацу тяжелым весом. От такого внезапного пробуждения у меня будто перемкнуло мозги, и я, набрав в легкие воздуха, собралась заорать, потому что, клянусь, на мне лежал Зейн, но сильная ладонь зажала мне рот. И я услышала знакомый низкий голос с томной хрипотцой:
        — Только попробуй, Джен — накажу.
        Я принялась часто моргать, потому что за неожиданно подкатившими слезами я не могла разобрать лица. Голос Гарри, но его лицо, оно расплывалось. Он осторожно убрал руку и улыбнулся. Я уловила исходящий от него запах ночной свежести, смешанный с парфюмом. Он недавно пришел.
        Он пришел ко мне, когда я спала. Он открыл дверь моей квартиры и вошел…
        Глядя ему в глаза, которые блестели в свете фонарей — шторы не были задернуты — я ощутила, как кровь расползается по конечностям и приливает к животу, а там завязывается узел. Мне стало плохо от нахлынувших эмоций. Их было слишком много, чтобы отделить хотя бы одну. Это был водоворот. Меня затягивало с головой. Как в эти чертовы глаза. Напомните мне потом, что я должна застрелиться, потому что я не смогу жить дальше.
        Гарри чуточку склонил голову набок, его взгляд скользнул по моему лицу. Я увидела, как его язык смочил и без того влажные губы.
        — Я же сказал, что мы увидимся…  — прошептал он и попытался меня поцеловать.
        Я отвернулась, рявкнув:
        — Уйди из моей квартиры.
        Стайлс не говорил больше. Его пальцы сдавили мои запястья, зафиксировав над головой. А вторая рука опустилась вниз… Он сжал мою грудь… Меня передернуло. Нет, мне не было больно от его рук, мне было больно от того, как ныло внутри.
        Снова эти губы… Невыносимо…
        Он приподнимался, целовал меня, мягко ощупывал, гладил кожу кончиками горячих пальцев. И снова целовал, и целовал, и целовал… Этому не было конца…
        Он слишком прижимался. Я чувствовала каждый изгиб его тела. Каждый. Гарри был подтянут и силен. Крепок и уверен в каждом своем движении. Он не получил сопротивления, когда стащил с меня пижамную майку, когда потянул вниз мои штаны, встав на колени. Я сдавалась очень быстро, потому что хотела его. И что теперь скрывать. Это всего лишь желание и ничего больше. Такое случается с людьми. Особенно, когда ты устала быть одна. Он пришел посреди ночи, почти под утро и раздел тебя, а ты не против. Отлично. Просто отлично. Да…
        Я задрожала всем телом, когда Гарри снял свою футболку, все еще немного влажную после того, как я вылила на него воду. Мои пальцы сами потянулись к его груди и татуировкам, поглаживая их, ощупывая скрытые следы шрамов. Дыхание сводило, сердце вырывалось из груди… Я смотрела ему в глаза…
        Он — лед? Разве? Это не так. Он настоящее пламя. Ничего хорошего в нем, но лишь потому, что он не хочет показывать, каким может быть.
        Гарри замер, и я нервно дернулась, когда его ладонь легла поверх моей татуировки. По коже побежали мурашки. Гарри тяжело и отрывисто дыша, скользнул рукой выше, сжал мою грудь, большим пальцем зацепил сосок, и, наклонившись ко мне, хрипло выдохнул в губы:
        — Мое имя набьешь?
        Я задержала дыхание от звука его голоса, чувствуя, как сжимаю бедра, которые от настойчиво сдерживает, поставив между ними колено. Ожидая ответа, Гарри опустил руку вниз, погладив меня по внутренней стороне бедра, от чего мои глаза сами собой закрылись.
        — Дженни, смотри на меня,  — позвал он и повторил,  — так что насчет тату с моим именем?
        Я не знала, зол он сейчас или играет со мной, но просипела:
        — Это нужно заслужить.
        Губы Стайлса дрогнули в улыбке, и он тут же впился в меня с поцелуем. Я потянула его за пояс джинсов, но сразу же испуганно убрала руку. Однако он перехватил ее и вернул на пуговицу своих штанов. Нет, я на это не пойду. Я не пойду на это…
        — Брось, ты лежишь подо мной,  — будто прочитав все на моем лице, сказал Гарри.  — Я буду сдерживаться, не бойся.
        От его слов у меня совершенно склеились мозги. Я не могла соображать. Было сложно поверить в то, что я правда здесь и лежу… под ним…
        Гарри провел по моим губам кончиком языка, после чего стал опускаться ниже. Мягко прикусил кожу на моей шее, коснулся плеч и опять напомнил мне о том, что его бедра все еще в джинсах, и я нерешительно расстегнула пуговицу. А когда медленно потянула за «змейку» молнии вниз, Гарри, томно выдохнув, прикрыл глаза.
        И я замерла.
        В голове был сплошной хаос, в чувствах и эмоциях тоже, но я поняла, что не могу вот так взять и позволить ему…
        Гарри сразу уловил перемены в моем настроении. Он качнул головой, упираясь руками в кровать по обе стороны от меня. Он смотрел на меня, приоткрыв губы, прерывисто дышал и явно хотел убедиться, что я не стану отталкивать его. Но я оттолкнула. Осторожно уперлась в его грудь, при этом мягко поглаживая кожу, подцепила пальцами висящий на цепочке крестик и прошептала:
        — Прости. Мне жаль.
        Ведь мне правда было жаль терять его тепло сейчас. Он такой сильный, мне нужно это. Но нет, я знаю, что потом буду умирать от безысходности, когда он уйдет.
        Странно, это чертовски странно, но Гарри, шумно выдохнув, отодвинулся и присел рядом со мной, свесив руки с колен. Он провел ладонями по лицу, а я дернула за одеяло, чтобы прикрыться.
        Но он резко перехватил его. Я вздрогнула, встретилась с ним взглядом, и поняла, что сейчас это тот самый Стайлс, который предстал передо мной в первую ночь в пентхаусе.
        Он, будто хищник, не сводя глаз с моего лица, снова придвинулся и уставился на меня в ожидании.
        — Что… почему ты так смотришь?  — подрагивая от сильного напряжения, пробормотала я и снова попыталась выдернуть из-под него одеяло. Гарри не позволял прикрыться.  — Что такое?
        Мой голос дрожал. Мне было немного страшно, совсем немного, потому что хотелось верить, что он ничего не сделает.
        Стайлс снова привстал, вынул из-за пояса пистолет, медленно опустил его на тумбочку, опять посмотрел на меня, после чего переместился ко мне ближе, и вес его тела придавил меня к кровати. Вновь стало нечем дышать. Вторую попытку я не вынесу. И хотя сейчас мои руки упирались в сильные плечи, что больше походило на желание обнять, я все равно отворачивалась от Стайлса.
        Сердце оборвалось от того, как он провел губами по моей шее, после снова стал прикусывать и целовать кожу. Я цеплялась за его плечи…
        В голове роились лихорадочные мысли, но это было уже лишь фоном.
        — Расслабься,  — прохрипел Гарри, когда я отодвинулась от него, потому что парень немного спустил свои джинсы.  — Джен, расслабься. Я не хочу сделать тебе больно.
        — Но ты делаешь…  — почти захныкала я,  — тебе нужно уйти…
        Гарри приподнялся на локтях и заглянул мне в глаза. Напрасно он это делает, мне только хуже от его затуманенного взгляда.
        — Что за черт с тобой происходит? Я просто хочу тебя. Это так плохо?  — его тон был раздраженным и нетерпеливым.  — Или снова Зейн?
        Я сглотнула. Наваждение рассыпалось, как карточный домик. Я не знаю почему, но что-то подсказывало мне, что это неправильно. Я хочу сказать, поведение и напор Гарри несли в себе какую-то обреченность. Будто он себе поставил цель. Это охлаждало мои чувства. Я медленно, но верно приходила в себя. И на этот раз Стайлс позволил мне укрыться.
        Он встал, рывками принялся откидывать низ моего одеяла в поисках футболки, после чего процедил:
        — Ты ненормальная, Джен.
        Я присела на кровати, зажимая в пальцах одеяло. Стайлс, еще раз качнул головой, схватил с тумбочки оружие и направился к двери.
        Я лихорадочно соображала, что сказать в свое оправдание, но вместо этого выпалила:
        — Зейн не при чем… Это не из-за него…
        Стайлс остановился и обернулся.
        — Это из-за тебя,  — я опустила глаза,  — просто я не верю тебе, Гарри.
        Он молчал. Я взглянула на него. Гарри покусывал нижнюю губу, наблюдая за мной, рассматривая в полумраке. Я не смогла разобрать точного выражения его лица, но он, потоптавшись немного на месте, снова подошел к кровати и, ухватив уголок одеяла, сказал:
        — Подвинься. Мне должны позвонить, скоро уеду.
        Я осторожно подвинулась, потянулась за своей пижамой, и, отвернувшись, быстро оделась.
        За окном снова кружил снег. Тихий и спокойный утренний снегопад. Небо стало темно-синим, приближался рассвет.
        Я в своей кровати, лежу со Стайлсом. Он пахнет мной, а я им. Так странно, все смешалось. Мне тепло.
        Я позволила себе прижаться спиной к нему, а он не сопротивлялся и не отталкивал. Его руки обхватили меня, и мы, синхронно вздохнув, затихли. Гарри теребил рукав моей футболки. Его горячая грудь медленно вздымалась и опускалась. Сколько времени я не ощущала себя такой защищенной, не чувствовала себя в полной безопасности? Очень необычно вдруг отыскать эту безопасность в опасности. Гарри не всегда контролировал себя, не умел принимать чужой выбор, но он так и не тронул меня. Было ли это сомнениями с его стороны? Или, быть может, Стайлс просто не мог применить силу в отношении слабого? Ведь я правда слаба на его фоне, и сейчас речь вовсе не о физических возможностях.
        — Что ты будешь делать завтра… эм… сегодня?  — спросила я и затаилась.
        Гарри шевельнулся. Я почувствовала его дыхание на своей шее.
        — Для начала проснусь… где-нибудь,  — он улыбался.
        Я кивнула, тоже не удержавшись от улыбки.
        — Я мало что планирую, Джен. Спонтанно всегда эффективнее.
        — Да? Думала, напротив, ты планировщик еще тот,  — хохотнула я.
        — Не всегда. Э-эй,  — Стайлс ткнул пальцами в мои ребра, от чего я вскрикнула; ненавижу щекотку,  — да ты хочешь меня раскусить! Хитрая девчонка!
        — Нет-нет! Стоп!  — зажав пальцы Гарри локтем, я не позволила ему щекотать меня.  — Сдаюсь… не делай так…
        Опять он начал прижиматься, хотя до этого его тело было укрыто одеялом, тем самым отделено от моего.
        — Ты же никогда не сдаешься, детка,  — тихо рассмеялся Гарри, но сам тут же прекратил так умело заманивать вибрирующим низким тембром голоса; сам отодвинулся немного, сам признался: — Я хочу спать. Давай немного вздремнем. Мне позвонят и я…  — Стайлс отклонился назад, я по звуку поняла, что поставил телефон в режим вибрации, и положив его на тумбочку, куда последовало и оружие, снова обхватил меня рукой.  — Я уеду, Дженни…
        «Я не хочу».
        — Ладно.
        Я усну, да? Не угадал, Гарри. Я не усну рядом с тобой. Это не то, чего мне сейчас хочется, но я должна уснуть, серьезно, иначе вся эта ерунда обернется чем-то взрывоопасным.
        — Ты забавная,  — пробормотал Стайлс, когда мои мысли стали спокойнее.  — Я видел, как ты носилась по парку. Сколько тебе лет, Джен? Ты сущий ребенок…
        Он засыпал, судя по голосу.
        — Двадцать четыре,  — задумчиво ответила я, тоже прикрыв глаза, осторожно поерзала, чтобы улечься удобнее, и неосознанно уткнулась носом в предплечье Стайлса, от чего волоски на его руке стали щекотать мне ноздри. Я улыбнулась.  — Ты прав… Я ребенок…
        — Это плохо… детка…  — тихо зевнул Гарри, и его язык стал чуточку заплетаться,  — мне это слишком… нравится… да…
        И он уснул. Я почувствовала, как рука Гарри, что лежала на моей талии, потяжелела, а дыхание стало более ровным и глубоким.
        Это так мило, правда. Весь такой бандит, психованный и агрессивный, вечно с пистолетом, благо, хоть не спит с ним в обнимку, и вот он, взгляните, сопит мне в шею, обдувая теплом. Наверняка и губки приоткрыл. Ох… как же в груди тепло от этих мыслей, как тепло…
        Честное слово, я подстригу его, когда-нибудь, когда будет спать и…
        Сто-о-оп, я ведь не планирую ночевать с Гарри и потом, да? Ладно, не надо об этом. Вот только не ночью. Не утром, вернее. Надо просто поспать. Насладиться спокойным Гарри Стайлсом. Когда он в бессознательном состоянии, мне намного легче. Хотя бы не орет. И я не ору. Это хорошо. Без сомнений, это очень хорошо.

* * *
        Что-то происходило. Кто-то говорил низким голосом. В моей квартире мужчина.
        Эта мысль подбросила меня на кровати, и я, путаясь в волосах, уставилась на приоткрытую дверь спальни. Моей спальни. Так что здесь не может быть мужчи…
        Погодите-ка, это пистолет?
        Я выдохнула и, прикрыв глаза, упала на подушки. Конечно, Гарри. Всего лишь…
        Совсем не всего лишь. И…
        — Че-е-ерт,  — простонала я, перекатившись набок, и на звук моего голоса в дверном проеме материализовался Стайлс.
        Я не смотрела на него, по-прежнему утыкаясь лицом в подушку, на которой спал Гарри, тихонько вдыхала его запах и слушала приятный голос. Парень, я поняла, говорил с Энди.
        — Да без проблем, ты сам знаешь, что нам нужно завершить эту сделку и закрыть отчеты. Да…  — Стайлс вздохнул.  — Ты уверен?  — я тут же приподнялась и взглянула на него, потому что почувствовала какие-то перемены, словно что-то напрягло Гарри. Он пристально смотрел на меня, его взгляд показался мне даже немного обвиняющим. Я застыла, опираясь на локти.  — Ты точно уверен, Энди? Ладно, я понял. До связи.
        Несмотря на то, что дело явно касалось меня, Стайлс, убрав телефон, улыбнулся и присел на кровать.
        — Ты так спала, что я не удержался и сделал парочку снимков,  — усмехнулся Гарри.
        Боже-е-е, разбей телефон. Это же наверняка сущий кошмар.
        — Эм…  — выдала я, покосившись на парня,  — должно ли это означать, что ты, ко всему прочему, маньяк?
        — О да,  — хитро сверкнул глазами Гарри, а после, как бы между прочим, добавил: — Я могу забрать тебя этим вечером? Есть одно дело.
        Я сразу же напряглась еще больше. Говорю же, Бауэр что-то сказал ему обо мне. Но что? Я ведь вообще никуда не встревала.
        Глаза щипало от недосыпания, я часто моргала, после потерла веки пальцами и спросила:
        — Что случилось? Можешь сказать прямо?
        — Ничего не случилось. Ну… кроме того, что на кухне стынет твой кофе. И я… э-э-э… разбил твою сахарницу.  — Я уставилась на него с непроницаемым выражением лица.  — Что? Черт, кто вообще насыпает сахар в стеклянную херню?
        — Все, Гарри…  — развела я руками, внутри давясь смехом от комичности ситуации,  — в моей семье и среди моих знакомых у всех сахарница…  — я не договорила, захохотав в голос, и перекатилась на спину, закрывая лицо ладонями, при этом говоря: — Гарри Стайлс, у тебя проблемы с головой, клянусь! Господи, это немыслимо!
        — Эй! Прекращай!  — посмеиваясь, сказал Стайлс.  — Я хотел тебя развеселить. Ты постоянно хмуришься. Это раздражает. Но сахарница правда вдребезги.
        К тому времени, как я перестала угорать над Гарри, он снова погрузился в свое привычное мрачно-задумчивое состояние, вертя в пальцах айфон. Вновь тайны, вновь что-то не так.
        Я вздохнула и поднялась. Молча прошла в ванную, сорвав попутно со спинки стула халат, и принялась приводить себя в порядок. Волосы, которые я обычно на ночь собирала в хвост, сегодня невозможно было расчесать, потому что я забыла заплести их. Минут десять ушло на тщательное распутывание, после еще пять на расчесывание, и лишь потом я увидела в отражении хоть что-то божеское. Мешки под глазами — «привет, мои спутники!» — сегодня оказались особенно заметными. А, может, это меня из-за Гарри так нервировал мой внешний вид?
        В общем, я вернулась в спальню спустя минут тридцать. Стайлса обнаружила на кухне. Он сидел за столом и, залипая в свой телефон, пил, видимо, вторую чашку кофе. А, нет, мою порцию пил.
        — Там есть еще,  — не поднимая глаз, сообщил парень, когда я обиженно вздохнула.
        — Ты никогда не хотела выучить иностранный язык?  — А он мастер ставить в тупик.
        — Ну…  — я налила себе кофе, насыпала из пачки сахара в пустую чашку, уже оттуда зачерпнула ложкой себе и, размешав, обернулась к Стайлсу. Поперхнулась, потому что как раз делала глоток, а Гарри смотрел прямо в глаза. Что за привычка? Так убить можно.  — Испанский. Я его в школе учила, после ходила на курсы, когда поступила в университет. Но времени не хватало на все, потому забросила.
        — М-м-м… Горячо…  — протянул Гарри, улыбнувшись. Я на долю секунды представила его испанцем и снова почти поперхнулась, но, к счастью, пронесло.  — Я учил французский. Кстати, довольно неплохо его знаю. А Луис, между прочим, наполовину француз… Ты не присядешь, ma poule*?
        Я невольно задумалась, опускаясь на стул напротив Стайлса, отмечая для себя, как бы потом не забыть перевести это словосочетание. Надеюсь, это не ругательство… Надеюсь. Хм, а насчет Луи… Теперь мне понятно его имя**.
        — А твой акцент?  — осторожно поинтересовалась я. Мы впервые говорили не о Зейне и о не том, какая я стерва, а просто говорили. Боже, этот день нужно отметить красным маркером.
        — Настоящий. Я англичанин и много времени провел в Британии. Так что…  — он посмотрел на меня поверх чашки.  — И да, между прочим, я совсем не люблю чай.
        Кстати, Гарри выглядел довольно мило с растрепанными волосами, в своей белой футболке, сидя вот так передо мной на моей маленький кухне. Я улыбнулась. Стайлс в ответ выгнул бровь. Линия его подбородка затвердела, и я поняла — он стиснул зубы.
        Оу, отлично, я вызываю у него раздражение. Здорово. Вероятно, сейчас запустит в меня кружкой.
        — У тебя глаза сверкают, когда ты улыбаешься,  — вместо кружки в меня «прилетел» неожиданный комплимент. Ну, я его именно комплиментом и записала.  — Забавно, конечно. Ты… кхм… изменилась,  — хмыкнул Гарри.
        — Вот видишь, чем тебе отвечают люди, когда ты становишься нормальным,  — выпалила я, скрывая смущение, потому что сама понимала, что он правильно подметил: я изменилась, стала веселее, энергичнее и все воспринимала теперь намного проще. Будто камень с плеч. И я знала, что со мной. То же самое я чувствовала с Зейном. Хейли была права…
        Стайлс кивнул, снова отпив кофе, глядя на меня, а я отвела глаза.
        Так хотелось еще что-нибудь спросить, чтобы продолжить этот адекватный разговор, но я не знала, о чем вообще можно спрашивать у Гарри. Он спас ситуацию, проговорив:
        — Так какие планы у тебя на сегодня?
        — Ну… э-эм… я… Пойду на тренировку!  — на ходу придумала я и, кивнув, повторила: — Да, я иду к Патрику.
        — К Патрику?
        — Ну да. Это тренер. На работе пока затишье, так что я…
        — И чему же тебя учит Патрик?
        — Ну-у-у… э…  — начала глупить я. Нещадно глупить. Так, что Гарри немного наклонился вперед, как бы показывая, что все еще ждет ответа.  — Разные приемы.  — Вот не хотела напоминать об этом, но он сам спросил.  — Самооборона и все такое.
        Стайлс растянул губы в той одурительной улыбке, от которой я постоянно начинала хлопать ресницами.
        — Так вот кто научил тебя превращать парней в инвалидов. Отлично,  — он снова сделал глоток,  — я загляну сегодня.
        Вначале я недоверчиво засмеялась, но когда на лице Гарри не дрогнул ни один мускул, моя улыбка сползла, и я выдала:
        — Нет.
        — Что, прости?
        — Я не хочу, чтобы ты приходил и… Я должна хотя бы там побыть без наблюдения. Патрик научит меня новым приемам.
        Гарри опустил голову, вздыхая, после чего вновь посмотрел на меня, говоря:
        — Вообще-то, я тренируюсь каждую неделю, Джен. Я занимаюсь кикбоксингом. Почему я должен спрашивать, хочешь ли ты меня видеть в спортивном зале?  — и, помолчав пару секунд, Стайлс сказал: — И что ты так вцепилась в этого Патрика?
        Я встала и подошла к мойке за спиной Гарри. Я опустила пустую чашку в раковину и повернулась к нему. Стайлс сидел так же, не оглянувшись.
        — Ты ревнуешь?  — вдруг осмелилась спросить я и прикусила губу, подавляя улыбку.
        — Да,  — хмыкнул Гарри, следя за мной взглядом, потому что я обошла его.  — Мне так хотелось замутить с Патриком. Конечно я ревную. Прямо сгораю весь…
        Я прищурилась, скрестив руки на груди, и решила добить:
        — Но из-за того парня на вечеринке взбесился.
        Взгляд Стайлса уничтожал.
        Он откинулся на спинку стула, запустил пальцы в свои густые волосы и пожал плечами.
        — Ты меня взбесила. У тебя хорошо это получается.
        — Но ты не ревнуешь?  — щекотала я себе нервишки и, судя по дрогнувшим ноздрям Гарри, ему тоже.  — Тогда не о чем беспокоиться. Что если ты, увидев, как Патрик меня зажимает, пустишь пулю в его симпатичную голову?
        Гарри внимательно смотрел на меня, и он, конечно, понял, что я тут вытворяю, и мигом включился в игру.
        — Не сомневайся, так и будет. Думаю, я могу убить его хотя бы за то, что его голова кажется тебе симпатичной,  — подмигнув мне, проговорил Гарри, и я широко улыбнулась.  — Который час, ma poule?
        О! Верно! Я должна узнать, что это значит.
        — Почти двенадцать,  — спокойно сказала я, и тут же: — Ох! Что? Серьезно? Вот это я спала. Мне нужно… много всего…
        На самом деле, ничего мне не нужно было, поскольку в университет я собиралась завтра. Сегодня же день потерян из-за ночных посещений моей квартиры Стайлсом. Но он так смотрелся здесь. В общем, мне нравилось, да.
        — Слушай,  — сказала я, потирая переносицу, когда Гарри уже вышел из кухни и обувался в коридоре. Он вскинул на меня глаза, после отвернулся взять куртку с крючка, и я уставилась на пистолет у него за поясом. Вот как раз об этом речь.  — Ты не мог бы больше не размахивать этой штукой каждый раз, когда я не хочу с тобой ехать куда-то? А то это странно выглядит. Так, знаешь ли, можно ко многому принудить…  — «Заткните меня, пока не поздно».
        Я заткнулась.
        Гарри надел куртку, поглядывая на меня.
        — Много просишь, детка,  — осмотрел он меня как-то вот слишком придирчиво. Что там в его голове происходит? Какие мысли бродят? И тогда… на мосту…
        — Гарри,  — ковыряя обои на стене, сказала я.  — Спасибо. Ты мне помог, знаешь? Ну, уговорил… Я так паршиво себя чувствовала…
        Стайлс молчал. Я настороженно посмотрела на него. Он был непроницаем. Просто постоял в молчании, а после бросил:
        — Увидимся, Джен,  — и вышел из моей квартиры, оставив всего себя здесь, весь свой запах, всю мужественность.
        «Ma poule»,  — был мой запрос в Гугл.
        Ответ вызвал недоумение. Курица? Серьезно?
        Я полезла читать более подробную информацию об этом и то, что обнаружила заставило меня растерянно хлопать ресницами.
        Да ты просто сама нежность, Гарри Стайлс. Надо же… Как мило.
        На сердце снова стало теплее. Но так не пойдет. Сначала в меня пистолетом тычет, после называет «моя цыпочка». Совсем не в себе.
        Но, это ми-и-ило.
        «Ma poule».
        Да, это самое милое, что говорил мне Гарри.
        Глава 26. «С меня хватит»
        Я скажу всё, что думаю,
        Во мне бушует пламя, я устал от того, как всё было раньше…
        Harry
        Дерьмово, когда все так совпадает. Ты сидишь на кладбище и смотришь на холодное надгробье. «Здесь покоится…».
        Здесь моя милая Джемма. Мой светлый кусок воспоминаний. Я помню тот день. Полностью.
        У Джеммы поднялась в тот летний вечер высокая температура. Насчет беременности не знал никто, кроме меня и Зейна. Отец позвонил мне около девяти часов вечера, сообщив, что ей нехорошо. Я сказал, что немедленно приеду, хотя до этого торчал в офисе. Но Эдгар заверил меня, что паниковать не стоит. Спустя четыре часа он снова позвонил, попросил меня взять парней и съездить на сделку. Он сказал мне про Фьерро. Сказал, что тот прячет какое-то дерьмо в своем компьютере, и я, заинтересовавшись, немедленно вызвал Зейна, чтобы тот отвез Джемму в госпиталь. Отец попросил позвонить ему и немедленно отправить в наш дом.
        Малик беспрекословно примчался на вызов. Но там, как оказалось позже, моей сестре совсем стало паршиво, и тогда отец приказал везти ее прямиком в Нью-Йорк. Зейн… Чертов мудак… он по какой-то причине вначале свернул из Бостона в Челси, помчавшись через тот самый мост. Блядский мост. Блядские тормоза. Я узнал об этом только сейчас, тогда экспертиза подтвердила несчастный случай. Знаю я эту продажную экспертизу, мать ее. Это все Эдгар. Сукин сын. Убил собственную дочь. Беременную…
        Плевать, что он не знал об отношениях Зейна и Джеммы. Я сам не сразу об этом узнал. Он все равно все подстроил, все равно отправил Малика на верную гибель. Сука! Да он хотя бы всплакнул? Хотя бы один раз? Я не помню с похорон ничего. Вообще не помню. Я был в стельку пьян. Мать орала в комнате наверху после похорон, до тех пор орала, пока не приехал доктор и не всадил ей огромную дозу успокоительного препарата. Я около двух недель пил и шатался по клубам. Я не видел света. Все вокруг было погружено во мрак… Стоит ли вспоминать, сколько всего у нас было с Джеммой? Ее глаза всегда светились радостью. Она вообще была беззаботной и легкой. Конечно Зейн приметил ее. Только я до сих пор не пойму, почему он не сказал об этом Джен? Она сильная… Черт, она очень сильная. Тогда на мосту… Я открылся ей тогда на мосту, да. Мне не было стыдно от этого или еще что-то в этом роде. Я просто рассказал ей, что у меня тоже есть чувства, что я не бессердечная мразь. Хотя в отношении ее — да, я мразь и у меня нет сердца. Мне все время хочется сделать ей больно. Хочется видеть злость с ее черных глазах. Она…
        Блять, как она смеялась, когда тот мудак упал на нее, в парке Бостона. Я вспомнил, как мы делали то же самое в лесу. Я упал на нее, вдавливая в снег. Тогда она вдруг стала такой…
        Не знаю я, какой она стала. Мне все равно, окей? Я приехал на кладбище Гарден не для того, чтобы в мою башку прорывались мысли о ее сочных губах, запахе духов и гладкой коже ее груди, живота, бедер…
        Мать твою, хватит! Веду себя, как дебил. Раз за разом мчусь в «Фелисити», трахаюсь черт пойми с кем, чтобы все равно в штанах продолжался пожар. Блять-блять-блять, ненавижу всю эту херню с эмоциями. Только секс, только голый секс, ничего более…
        — Я назвал ее «ma poule»,  — сказал я вслух и, приподняв бутылку виски, добавил: — За тебя, Джемма.
        Я сидел на холодном камне ее надгробия. Пить много не собирался. Мне еще в спортзал. Надо надрать зад этому Патрику… Ну, или Дженни, как вариант.
        — Нет, я уверен, она искала перевод,  — продолжил я посмеиваться. Было холодно. Хорошо, что захватил кожаные перчатки, иначе сейчас пальцы примерзли бы к стеклу бутылки. Я сделал небольшой глоток, можно сказать, просто смочил губы.  — Ты только представь ее лицо, сестренка, когда она перевела мои слова. Явно решила, что я назвал ее курицей,  — мне стало искренне смешно, и я принялся заливисто хохотать. Поперхнулся холодным воздухом и закашлялся.  — Ладно, Джемма,  — сказал я, когда веселье улетучилось, а небо стало темнеть. Зажигались фонари.  — Мне пора. Прости, что так редко прихожу. Я… мне как-то не по себе… Понимаешь?  — я сомкнул пальцы перед собой, уперев локти в колени; бутылка стояла у моих ног.  — Я не хочу говорить с этим камнем, мне нужна ты. Ты всегда смотрела мне прямо в глаза. Я помню, как тебе было стыдно, когда ты влюбилась в того урода из старшей школы. Ты так и не узнала, что это я сломал ему нос. Вот теперь знаешь. Прости, но он был реальным уродом. Нормальные парни не говорят о девчонках гадостей. Так что не думаю, что ты расстроилась бы, узнай кто накостылял ему,  — и я вновь
повторил, уже поднимаясь,  — ладно, я пойду.
        Наклонившись, я ухватил бутылку за горлышко, собрался было попрощаться, когда вдруг заметил проходящую по дорожке девушку с небольшим спортивным рюкзаком за плечами. Ее волосы были собраны в неряшливый пучок, а на ушах были белые пушистые наушники. Я узнал эту походку — немного твердая для женского пола поступь, и это означает, что девушка увлекается спортом; плавное покачивание бедер; ровная линия спины. Она никогда не сутулит плечи. Джен. Ее подбородок приподнят. Она всегда при мне делает так же, словно уверяет и себя, и окружающих, что она никогда не сдается.
        Мне было интересно наблюдать за ней, ведь эта девушка обладала упрямством, которое мне нравилось подавлять в ней. Ее это страшно бесило, а я мысленно смеялся. Еще ее взгляд… Иногда он был жестким и открытым, а порой, как сегодня утром, теплым и смущенным. Я смутил ее, она часто при мне краснела, это нечто. Я понимал, что волную ее, но не мог увидеть ничего, кроме физического влечения. Было ли у нее ко мне что-то еще?
        Дженни меня не заметила. Я стоял теперь в тени дерева, осторожно выглядывая из-за него. Расстояние примерно шестнадцать ярдов. Хорошо, что уже стемнело, она меня не увидит. Черт, да, я понимаю, что подслушивать в такой момент не слишком красиво, но я любопытная скотина, идет? Вот и все, значит, буду изучать ее слабости и… Паршивая мысль проскочила в голове, от которой стало горько во рту, и я сглотнул. Я вдруг подумал, что Дженни становится лишь сильнее в моих глазах, когда позволяет выбираться наружу своим слабостям. Это странно…
        — Что она там бормочет?  — прошептал я себе под нос, изо всех сил напрягая слух.
        — …ты знал об этом? О, не думаю,  — ветер донес до меня обрывок фразы,  — Стайлс… на тренировку… Конечно, он все равно паршивый, но… Думаешь, ревнует?  — «Что? Я? Я ревную?».  — Мне жаль…
        Я нихрена не разобрал. Она говорила слишком тихо. Привалившись спиной к дереву, скрывшись за толстым стволом, я задумался. Действительно, ревную ли я ее? Ну… э-э-э… Ну, это примерно так: я к ней немного привязался, она мне симпатична, но нет, я не ревную. Что такого, если мне хочется любому прикоснувшемуся к ней сломать челюсть? Пф… Это нормально.
        Черт, Гарри, это НЕ нормально. Так что… Мудак ты долбанный, утешай себя дальше, но тебе нравится эта малышка…
        — Я люблю тебя, милый…  — снова порыв ветра принес ее слова.
        Пошла к черту. Он мне совсем не нравится. Признается в любви тому, кто ее предал, извращенный ум, не иначе.
        Незнакомая горечь во рту вынудила меня сделать еще глоток виски, на этот раз побольше предыдущего. После я прижался затылком к стволу, прикрыл глаза и выдохнул, отчаянно захотев курить. Теперь я делал это реже, собираясь завязать с сигаретами, но не думаю, что у меня выйдет.
        Гравий захрустел под ее ногами, когда она прошла мимо и направилась к воротам. Я следил за ней глазами, буравя тяжелым взглядом спину, а когда Джен скрылась из виду, я вышел и приблизился к могиле Зейна. Постояв немного, глядя на серое пятно надгробного камня, выделяющееся в темноте, я прохрипел:
        — Так и быть, за тебя тоже выпью. Покойся с миром, Малик,  — проскрипел я зубами и пошел прочь из этого места.
        Хорошо, что машину оставил в переулке, иначе Джен раскусила бы меня. Не хотелось бы сталкиваться с ней на кладбище. Это слишком личное. Пусть я рассказал ей много о себе, но видеть все то, что я чувствую, она точно не должна.
        Да, дерьмово, когда все так совпадает…

* * *
        Jenny
        Я снова ходила к нему. Зачем я это делаю? Зачем мне это нужно? Я не хочу прощать Зейна, но это как раз та ситуация, когда об умершем человеке невозможно подумать, как о ком-то плохом.
        — Джен, ты готова?  — в раздевалку весело влетела Хейли, которая пришла на тренировку вместе со мной. Мне не составило труда уговорить ее, стоило лишь упомянуть Стайлса, который тоже собирался прийти. Она ведь не пропустит такое зрелище.  — Опять грустная мина,  — скривилась Стоун. Ее тонкую фигурку обтягивали черные лосины «Adidas», такие же, как мои, и серый топ. Идентичный комплект был на мне, мы вместе покупали. Только мой топ был черным.
        — Так-так-так! Разминаемся!  — захлопал в ладоши Патрик, когда я вышла вслед за Хейли в зал. Меня сразу напрягло то, что здесь было так много парней. Издевательство. Сегодня что, день скидок?  — Дженни, ты записана на кикбоксинг, я видел твое имя в списке.
        — Да, так и есть,  — улыбнулась я тренеру, а тот с серьезным видом осмотрел меня, будто прикидывая, потяну ли я данный вид борьбы, и проговорил:
        — Хорошо, разогрейся и попробуем.
        — Поверить не могу,  — пропищала Хейли, шутливо ударив меня кулаком в живот.  — Ты будешь драться. Это же та-а-ак сексуально. Поскорее бы пришел Стайлс. Пусть увидит, какая бы бойкая.
        Я закатила глаза, выразительно цокнув.
        Вскоре Патрик поманил меня рукой в сторону ринга, куда я взобралась уже в абсолютном оцепенении. Тренер помог мне со всей этой ерундой, которую нужно намотать на кисти рук, после чего зашнуровал мои перчатки и проговорил, взяв за плечи:
        — Главное, дыши ровно, поняла?  — я закивала.  — В лицо бить сегодня не буду,  — обнадежил он,  — но имей в виду, это жесткий вид единоборств, потому я, в первую очередь, покажу тебе парочку приемов с задействованием ног. Смотри…  — «О, ноги! Я это больше люблю. Никогда не могла усмирить страх перед переломами костяшек пальцев. Не могу даже подумать, как дерутся парни. Жуть».  — Так,  — внедрился в мой лихорадочный поток мыслей Патрик, внимательно глядя мне в глаза,  — ты должна твердо стоять на ногах. Почувствуй почву под собой, поставь ноги на ширине плеч…
        — Я об этом знаю,  — пробормотала я,  — отец учил меня.
        — О, тогда еще лучше,  — кивнул мужчина.  — Значит, встань вот так,  — он показал,  — и перенеси вес на правую ногу. Она будет опорной. Руки перед собой согнуты в локтях, так ты блокируешь удары, защищая лицо.  — Обожаю, когда во время тренировки включают мощную тяжелую музыку, это гонит кровь по венам с бешеной скоростью. Мое сердце загрохотало сильнее.  — Теперь медленно подними правую ногу, держи свое тело… Джен, почувствуй мышцы. Все должно напрячься. Напряги пресс. Так… Хорошо…  — рука Патрика легла мне на коленный сгиб правой ноги, когда я подняла ее, чуть наклонившись вбок,  — вот так, отлично, держи ее. Смотри,  — он отошел назад, отпуская меня, и показал, куда ударит моя нога, если я врежу ему с такой позиции. Меня будоражила вся эта ерунда. Я буквально захотела тут же использовать этот прием ногой.  — Ты попадаешь мне в плечо. Если нога выше, вырубишь человека одни ударом в голову. Но это можно блокировать, потому я покажу тебе ту же позицию, но ты при этом делаешь вот так…
        Патрик так эффектно изобразил прием «вертушка», что мои губы расползлись в восхищенной улыбке. Тренер довольно хмыкнул, и помог сделать мне то же самое, но в замедленном действии. Я поняла одно точно: главное, все это вытворять в ярости. Тогда уж точно удастся снести врагу челюсть…
        Я слишком кровожадна?..
        В общем, спустя минут двадцать тренировки я была красная от всех этих взмахов ногами и руками. Патрик учил меня держать удар. Рассказывал много всяких интересных штук, поворачивал меня, раскручивал, беспощадно заламывал руки. Я не пискнула, но рычала, как бешеная. Это было чертовски больно и кое-кого мне напоминало.
        — И вот так!  — выдохнул мне на ухо тренер, обхватив со спины.
        — Эй!  — окликнул знакомый голос, и мой моторчик подскочил к горлу. Мы с Патриком синхронно повернули головы.  — Убери руки, приятель.
        Гарри… Ну, мне нечего сказать, кроме того, что я пялилась на него, так же как Хейли, сидящая на скамье. ВОС-ХИ-ЩЕ-НИЕ. Черные джоггеры и совершенно обнаженный торс. Где умирать? Тут можно? Если так дальше пойдет, я просто накинусь на него. Тише-тише, Дженни, остынь. Просто он много тренируется, именно поэтому у него такой идеальный пресс, под идеальными рисунками бабочки и веточек с листьями, что тянутся в разные стороны от низа живота. Такие же идеальные… Эм… Я прервала свои мысли, немедленно вырываясь из рук Патрика, на которого исподлобья смотрел Стайлс, когда, поправляя боксерские перчатки на своих руках, приближался к нам.
        Нет, ты серьезно? Мы будем драться? Что-то это паршиво, не находите? Или он это к Патрику идет?
        — Гарри, привет,  — обрадовался Патрик, и я только закатила глаза, думая, что не стоит удивляться, ведь Стайлса знают все.  — У этого парня сильнейший удар правой, признанный мастером спорта по боксу,  — уже мне объявил тренер, а я развела в ответ руками.
        — Мне сразу упасть на пол?  — съязвила я.
        Конечно глаза Стайлса горели лютым огнем, что предвещало мою погибель во всех смыслах. Особенно в физическом.
        — Давай!  — похлопал парень в перчатки, улыбаясь мне.  — Патрик, будь поблизости, если эта ненормальная вырубит меня. Обещаю смертельно не бить,  — хохотнул Гарри,  — а тебе разрешаю.
        Мне конец. Я сейчас унесу отсюда свои ноги. Как же страшно…
        Было поздно что-то предпринимать, потому что Стайлс принялся атаковать, наверняка уменьшив силу своих ударов трижды. Мне было немного неприятно от того, как он попал в мое солнечное сплетение, и я резко выдохнула, немного согнувшись. Это разозлило меня, чего, конечно, и добивался Гарри. Я налетела на него, и мой первый удар угодил в его подставленное предплечье. Он отлично блокировал все, что я там слабо ему наносила. Самой стыдно стало. Тогда, загоревшись желанием, накостылять Стайлсу, я ударила его ногой в бок, чего Гарри, вероятно, ожидал, но позволил мне это сделать. Его снисходительная улыбка вывела меня из себя полностью. И мои действия мало стали похожи на бой, это больше походило на истеричные попытки нарваться на чужой кулак. Стайлс дважды ударил меня в ответ: в плечо и по руке, которую я, к счастью, успела подставить. А после меня ослепило от того, как он врезал мне в живот.
        Серьезно? Серьезно?!
        Мой идиотский удар по его колену, после чего я просто обхватила талию парня и принялась беспорядочно его молотить. Он смеялся, вырываясь, смеялся громко и хрипло, я ненавидела его в этот момент. Он унижал меня, бессовестный. Все смотрели на нас, как на чокнутых. И вдруг, когда Гарри отлепил меня от себя, произошло чудо. Меня как раз спас его смех, я со всей дури влепила ему прямо в челюсть, от чего голова Стайлса откинулась назад — жаль, его волосы собраны в пучок, вышло бы как в боевиках — и парня немного пошатнуло. На миг зависла тишина, а после все загоготали, вразнобой хлопая в ладони. Получи, гад. Вот так тебе.
        Меня согнуло пополам, когда я, увлекшись аплодисментами, пропустила удар под дых. Упав на колени, я судорожно хватала ртом воздух, но все же смогла выпрямиться и уставилась на Гарри, прижимая к животу руку в перчатке.
        — О…  — выдохнула я, заметив капельку крови на его губе, и как дурочка подалась к нему,  — прости…
        Опасность!
        — Гарри!  — закричала я на весь зал, потому что этот ненормальный и очень раздраженный парень резко ухватил меня за руку и стащил с ринга, а там и вовсе, взвалив себе на плечо, понес прочь.  — Куда… Стайлс! Да отпусти ты!
        Хейли хохотала, как истеричка. Собственно, хохотали все. Мне от укачивания стало дурно.
        — Я испорчу… твою… спину…  — с придыханием проговорила я и посмотрела ниже,  — ого, Гарри, у тебя такая…
        — У тебя тоже,  — хохотнул Стайлс, шмякнув по моей пятой точке перчаткой.
        — Куда… ты… меня… тащишь?
        Я огляделась, поняв, что мы вошли в мужскую раздевалку.
        — Эй! Ты же не собираешься сделать что-то плохое, правда? Га-арри?
        Он неожиданно поставил меня на ноги, и я ринулась было убежать, потому что стояли мы в мужском душе. Сердце ухало и ухало вниз, вдалбливая в мою голову одну-единственную мысль: взгляд Стайлса, зубами развязывающего шнуровку своих перчаток, слишком однозначен.
        — Тише!  — скомандовал он, наконец, сорвав правую перчатку, после чего снял и левую. Я тоже, настороженно косясь на него, развязала и свои, при этом путаясь и нервничая.
        Гарри оглянулся на дверь, снова схватил меня за локоть, перетащил за угол, туда, где были кабинки и нас вообще не должно быть видно. Вероятно… только слышно… Потому что, рывком вдавив меня в скользкую стену, Гарри, игнорируя воду, которую открыл, припал своими губами к моим. Я не сдержала вздоха облегчения. Я так хотела его губы, что голова кружилась. Он осторожно, стараясь быть мягче, но все равно нервно торопясь, опустился передо мной на колени и потянул мои лосины вниз, спуская их, после чего сбросил мои кроссовки. Меня не то что трясло, меня колотило. Гарри поднялся не сразу. Он медленно гладил мои бедра, касался губами колен — одной, затем второй,  — он был таким нежным, что мое сердце обещало разорваться. В голове гудело, но вода немного приводила в чувства, однако я хватала и хватала ее ртом, после мягко выплевывая вместе с воздухом, когда пальцы Гарри скользнули к бедрам…
        Стайлс снова выпрямился, коротко поцеловал, снял с меня топ и опять принялся целовать, но на этот раз глаза, нос, скулы, подбородок. После губы. Его пальцы… они ныряли в мои волосы… он был чертовски нежным.
        — С меня хватит… Дженни… хватит…  — прохрипел он в мою шею, пальцами скользнув к самому низу моего живота, и поцелуй Гарри стал почти невесомым, когда он словил вздох, что выдохнула я, ощутив его пальцы на самом чувствительном месте. Глаза закрылись сами собой, а ноги подкосились. Но Гарри держал меня, прижимая к стене.
        Я не знала, что значат его слова, говорил ли он о нашей ситуации в целом или же именно об этом вечере, но я не особо в этот момент заморачивалась. А потом и вовсе потеряла голову, потому что Стайлс наклонился, и его мягкие горячие губы обхватили мой сосок. Пришлось прикусить язык, чтобы не закричать от острого удовольствия. В глазах потемнело. В горле пересохло. Тело стало слишком чувствительным.
        Вторая грудь подверглась той же пытке, я сползала по стене, но Гарри быстро вернул меня в прежнее положение, приспустил свои джоггеры…
        Клянусь, он был прекрасен в момент, когда, без труда меня подхватив, осторожно подался вперед. Он был просто невероятно прекрасен в этот миг, медленно погружаясь в меня, от чего я просто шумно выдыхала, не имея сил втянуть воздух обратно. Мои пальцы вцепились в его широкие напрягшиеся плечи, а после я провела ладонями по его мужественному лицу, убирая мокрые пряди волос, выбившиеся из пучка. Он правда сдерживался. Всеми силами. Двигался медленно, глубоко, немного непривычно и больно для меня, но я не соображала ничего, потому что это был он, потому что мне было хорошо в его руках.
        Гарри покусывал мою кожу, порой чересчур сильно, но тут же проводил по болезненно пульсирующему месту языком. Я упиралась затылком в скользкую стену, которая холодила мне спину, и смотрела ему в глаза. Он теперь тоже не отрывал взгляда от меня. Смотрел и смотрел, наращивая темп. Мы уже были не одни. Кто-то вошел в душевую. Я от страха расширила глаза.
        Гарри хмыкнул, заметив мой испуг, и хрипло выкрикнул:
        — Проваливайте!
        Раздался мужской смех и присвистывание. Я вспыхнула со стыда, но Стайлс шепнул:
        — Все в порядке. Не бойся.
        К счастью, свидетели наших деяний ушли.
        Но следом опять захлопали двери, донеслись голоса, и Гарри, накрыв мои губы своими, так, чтобы я едва могла дышать, не то чтобы завопить от удовольствия, задвигался быстро и резко. Мои глаза слезились, и я отчаянно втягивала воздух носом, а после Гарри уткнул мою голову в свое плечо, немного подбросил вверх, чтобы взять поудобнее, и мои ноги обвили его талию, когда Стайлс убрал руки, переместив их мне на ягодицы. Он шумно дышал мне в шею, дважды я поймала его приглушенный стон, и вот именно от этих звуков внутри меня все содрогнулось.
        Я провалилась в бездну под названием Гарри Стайлс. Стремительный и целеустремленный парень, который взял меня почти на глазах у всех. Только он мог так поступить.
        Я прикрыла глаза, снова откинув голову, и сильно всадила ногти в его плечи, почувствовав пульсацию внутри, перед глазами замелькали белые пятна, а с губ все равно сорвался стон, который Гарри тут же приглушил своими губами. Я почти кусала его, дрожа и выдыхая через нос. Меня всю трясло, когда парень, оторвавшись от моих губ, резко вышел, отчего я повисла на нем, уже совсем ослабшая и безвольная. Стайлс уперся одной рукой в стену рядом с моей головой, второй придерживая меня за талию. Его дыхание опаляло мои глаза. Мои закрытые глаза. Мир обещал стать другим. Ведь все, что случилось, несмотря на стремительность и спешку, было потрясающим. Это действительно потрясло меня до глубины души. Я правда не смогу без него. Он другой.
        Это не из-за секса. Это из-за того, каким был Гарри. Он сейчас, упираясь в эту стену уже обеими руками, потому что поставил меня на пол, с этой опущенной головой, с этими приоткрытыми чувственными губами, по которым стекала вода, был беззащитен. Он выглядел так, словно сам понял, что открылся мне.
        Я затаила дыхание, когда он медленно поднял на меня глаза.
        Удар сердца.
        Второй.
        Третий.
        Ком в горле.
        Малахитовая сияющая зелень, большие зрачки, подрагивающие губы. Взгляд в душу. Взгляд в самую суть. Он так беззащитен, словно напуган.
        — Я…
        — Джен, нужно одеться.
        И я подчинилась. Напялила неприятную мокрую одежду, повернулась в нему, тоже одетому в свои штаны. Мой вздох облегчения. Он все еще здесь. Но его взгляд изменился. Уверенный в себе.
        Теплые пальцы на моей скуле.
        Наклонился.
        Губы почти невесомо прижались к моим: очередное доказательство — я теперь не уйду.
        Снова глаза в глаза.
        — Еще увидимся.
        Холод пробирал до костей.
        — Хорошо.
        Гарри улыбнулся, посмотрев на меня дольше положенного. Кивнул. Его широкая спина, покачивающиеся плечи. Он ушел.
        Глава 27. «Этот Стайлс чужой мне»
        Я нашел для себя причину
        Стать лучше, чем я был…
        Его пальцы… волосы… татуированное тело… запах и голос…
        Я не могла выбросить это из головы. Стайлс ушел. Я едва вывалилась из душа. Хейли была ошеломлена моим внешним видом. Она хлопала своими накрашенными длинными ресницами и непонимающе улыбалась. Но ее лицо тотчас же посерьезнело, когда она вдруг все поняла.
        — Один вариант из двух,  — проговорила Стоун, наблюдая за тем, как я переодеваюсь в свои сухие джинсы и свитер.  — Либо он тебя избил, либо… Дженни?
        — Второе.
        И больше она не стала меня пытать. Как ни странно, Хейли вообще затихла и ничего больше не сказала. Ни разу она не заговорила об этом. Всю дорогу до дома мы обе были как в воду опущенные.
        Боже, поверить не могу, я переживала за Гарри. Мне было тревожно и страшно за него. Впервые за все время я подумала, что этот парень должен быть защищен. Он достоин нормального отношения, а то, что он вел себя, как последняя сволочь, являлось лишь…
        Наверное, все же стоит признать: он — садист и не раз поступал плохо. Я ведь не должна об этом забывать, верно? Я не могу отрицать тех черт характера Гарри, которые мне удалось увидеть в нем, но и прошлое не так-то просто отойдет на задний план.
        — Ну, что скажешь?  — вклинилась в мои мысли Стоун, когда выскочила из-за шторки примерочной кабинки.
        Я устало откинулась на спинку дивана и прикрыла глаза, но тут же распахнула их, когда Хейли задала мне этот вопрос.
        — Хей, может мы поедем домой?  — проворчала я, равнодушно глядя на очередной наряд подруги.
        Она вытащила меня после занятий в торговый центр. Я очень устала, потому что сегодня мне пришлось в кабинете директора перед приемной комиссией из Вашингтона и копами Бостона рассказывать в подробностях о том, как меня домогался Коллинз.
        При мыслях о нем мне стало плохо, но я раз за разом рассказывала эту паршивую ситуацию, пока, наконец, меня не отпустили. Теперь вот Хейли, которая и вовсе поведала полиции о своем «опыте» с профессором, как ни в чем не бывало примеряла все эти шмотки.
        Ладно, в том-то и было дело, Стоун всегда начинает суетливо мельтешить перед глазами, когда чем-то напугана или взволнована. Моя подруга совершенно измучалась этой историей и вниманием администрации университета. Но все знали, что помимо Стоун было много студенток, которым досталось от грязной свиньи Коллинза. Так что пальцем на мою рыжеволосую подружку никто не показывал.
        — Оке-е-ей,  — протянула Хейли, спряталась за шторкой и вышла оттуда спустя минут пять, уже одетая в свои джинсы, кофточку и куртку.  — Идем.
        Она поволокла меня из магазинчика, чтобы мы тут же обе приросли к полу.
        — Ты тоже их видишь или я спятила?  — проговорила я ошеломленно.  — Неужели он…
        — Точно. Заставил их следить за тобой,  — заключила Стоун.
        Мы прошли еще немного, когда я вдруг заметила среди толпы знакомое лицо.
        — Джонни!  — окликнула я приятеля, и тот ринулся к нам, но, нежиданно резко споткнувшись о ногу подруги, я упала прямо в руки к парню, так, что мы с ним едва не стукнулись лбами. Я просто обалдела от собственной неуклюжести.
        Постояв так пару секунд с опущенными вдоль тела руками, я резко отпрянула от не менее ошеломленного Крэйга, губы которого растянулись в непонимающей улыбке, и вылупилась на подругу.
        — Ам… Хейли?  — процедила я, отчаянно краснея, потому что поодаль стоял Найл с Луи и, посмеиваясь, наблюдали за нами. Мне нужна была беззаботность Стоун, благодаря которой она умела разруливать такие неловкие ситуации.
        — Тихо ты, не паникуй,  — хихикая, ответила она и покосилась на парней.  — Томлинсон смотрит.  — Я передернула плечами.  — Ох… они идут!  — и уже Крэйгу: — Не поверишь, приятель, но мы так рады тебя видеть, однако нам пора,  — но Джонни по привычке обхватил нас обеих руками, протягивая: «Обнимашки».
        — Да все, хватит,  — вырвалась я.
        — Джонни, прости!  — уже увлекаемая подругой, выкрикнула я обалдевшему от нашей нервозности парню, и мы быстро потащились прочь, сворачивая то налево, то направо.  — Да что с тобой такое?  — обратилась я к Хейли.  — Мы могли постоять с ним немного. Ведем себя, как дуры. Хейли, остановись же ты!
        — Хватит орать,  — дернула меня за рукав Стоун.  — Спорим, что они все докладывают Гарри. Это конечно уморительно, но, зная вас обоих, вы снова сцепитесь. Надоело смотреть на это.
        — Ты спятила, что ли? С каких пор тебя волнует реакция Стайлса?
        — Да он самый непредсказуемый из всех, кого я знаю! Даже Джонни менее отвязный в действиях, чем Стайлс! У Гарри постоянно что-то горит в руках. Как ты вообще выдерживаешь его напор? Не отвечай, знаю как: ты сама ненормальная.
        — Ладно, более весомых аргументов у тебя нет, я полагаю.
        — Ты переспала с ним и мне это даже нравится. Достаточно весомо?  — хохотнула Стоун.
        На нас оглянулись люди, и я легонько шлепнула подругу по руке, прикусывая губу и косясь на проходящих мимо посетителей извиняющимся взглядом.
        Покачав головой, я фыркнула и пошла дальше, а подруга догнала меня и пролепетала, семеня уже рядом:
        — Ты всегда можешь положиться на меня, малышка. Позвони Гарри и пригласи на… хм… Стоп, у него же… Джен, Сэмми упоминал день рождения Гарри! Ты можешь устроить ему потрясающий вечер! О боже! Это обалденно! Я гений!
        — Эм…  — я недоверчиво скосила глаза на подругу, когда та притихла, явно припоминая слова Сэма.  — И как скоро наступит этот ужасающий день?
        — Я думаю…
        Хейли теребила пальцами нижнюю губу, когда мы вышли из здания, свернули на парковку, и там она вдруг воскликнула, напугав меня, потому что я опять мысленно унеслась в прошлый вечер:
        — Первого февраля! Точно!
        — Ясно,  — закатила я глаза, и тут же горячее волнение накрыло с головой, колени словно налились свинцом, а в глотке пересохло.
        На парковке у черного внедорожника стояли трое парней. Стайлс тоже был там. Он поднял на нас глаза — конечно, он не мог не услышать воплей Хейли — после чего поманил рукой, и Луи с Найлом тоже оглянулись.
        — Я же говорю, он приехал за тобой.
        — Ты забыла, как он поступил?  — грозно зыркнула я на подругу.  — Мы, вообще-то, не так давно сидели в подвале его дома.
        — Вот именно, и я этого не забыла. А еще помню, что Гарри смело бросился на своего чокнутого папашу, спасая меня. И, кстати…  — пауза,  — напоминаю снова, ты переспала сним.
        — Дурочка…  — успела шепнуть я, прежде чем обреченно поплелась к этой троице.
        Стоун шла рядом со мной.
        — У тебя румянец,  — констатировала она тихим голосом.
        — Иди ты.
        Томлинсон улыбался так, словно ему было невероятно приятно видеть нас. Найл, как и прежде, сохранял спокойствие. А вот глаза Стайлса ощупывали нас с Хейли с хищным прищуром.
        — Привет,  — как и положено воспитанной девушке поздоровалась я, Стоун тоже произнесла свое приветствие.  — Что ты здесь делаешь?  — обратилась я прямо к Гарри.
        Тот гонял во рту жвачку, рассматривая мое лицо, он словно пытался что-то понять.
        — Что за ерунда у вас тут происходит? Что вы носитесь по торговому центру?
        — О, ничего особенного. Прикупили пару вещичек, выпили кофе…  — не дав мне рта раскрыть, ответила Хейли и добавила, загадочно ухмыляясь,  — встретили бывшего бойфренда Дженни. Обнимашки и все такое, ну ты понимаешь.  — Я уставилась на нее в недоумении.  — Ты ведь ничего не имеешь не против бывших парней Джен, Гарри?
        Стайлс выглядел спокойным, но интенсивно жевал резинку. Он опирался рукой на капот Range Rover и переводил взгляд с меня на Хейли, а после на его выразительном лице медленно расползлась улыбка, и он сказал:
        — Я знаю Крэйга, глупая,  — Гарри взглянул на Стоун.  — Но я понял, к чему это ты. Как-то по-детски, не находишь?
        Хейли все равно продолжила улыбаться, а вот меня накрыло легкое, такое едва уловимое огорчение, потому что я все же… ну, в общем, я помнила, как он взбесился насчет того парня на вечеринке, а теперь ему плевать.
        — Мне все равно, кто тебя лапает,  — проявил чудеса проницательности Стайлс, отчего Луи хмыкнул, а Найл впервые улыбнулся. Тон Гарри был очень неприятным, кажется, раздраженным.
        Зачем он так?
        Я изумленно уставилась на него, часто моргая.
        Гарри шевельнулся, выпрямляясь, оправил свою теплую кожаную куртку и кивнул мне, говоря:
        — Присядь в машину, есть одно дело.
        Меня напрягало настроение Стайлса. Его тон показался мне даже каким-то холодным и немного растянутым, будто парень вдумывался в свои же слова.
        Я забралась на заднее сиденье автомобиля, отметив попутно, что Хейли болтает с парнями, как с хорошими друзьями, а после уставилась на Гарри, который уселся за руль и всем корпусом повернулся ко мне. Он сложил руки на коленях, сцепив пальцы, и вздохнул. Я не смотрела на него. Мне было неловко.
        Я примерно так воспринимала вчерашнее событие: у меня была интимная ситуация с Гарри Стайлсом, но это ничего не значит. Вот такое отрицание было мне на руку. Я легче переживала свое состояние после того, как осталась одна. То есть, ввалившись вчера в свою квартиру, я просто сказала себе: «Ладно, Джен, с кем не бывает? Глупости какие. Подумаешь».
        И все, на том я отключила свои мысли о Стайлсе. И неважно, что он снился мне всю ночь.
        — Ты понимаешь, что я снова спрошу о Малике?  — поинтересовался Гарри, осторожно и неожиданно подцепив мои пальцы своими. Мои ладони задрожали, и я попыталась выдернуть руку, но Стайлс сжал ее и мне осталось лишь смотреть на наши пальцы. Гарри погладил внешнюю сторону моей ладони так нежно, что я едва смогла успокоить заколотившееся в груди сердце.  — Ответишь? Я кое-что узнал. Мне противна мысль, что ты солгала насчет всего этого, но если это правда…  — я подняла на парня глаза, а он все это время всматривался в мое лицо,  — тогда я буду краток с тобой, Джен, и тогда мои слова уничтожат тебя. Ты ведь не хочешь этого?  — Я мотнула головой.  — Хорошо, значит для начала я спрошу мягко: что на твоем компьютере делает папка с именем «Зейн»?
        Я моргнула, призывая разлетевшиеся в стороны мысли собраться во что-то вразумительное, после чего разложила их по полочкам и осознала — он снова рылся в моих вещах. Пока я… спала? Или когда меня не было дома? Когда он вообще успевает шастать по моей квартире?
        — Ладно,  — кивнула я, все же выдернув руку из его пальцев, на что Стайлс даже не моргнул, только замер, не сводя с меня глаз. Его зрачки чуточку расширились, что нельзя было не заметить при дневном свете. После парень, тяжело вздохнув, продолжил размеренно жевать резинку.  — Ладно,  — повторила я.  — Мне давно пора привыкнуть, что личного пространства я больше не имею. Но с чего ты взял, что я открывала ту папку?
        Что-то было не так. Не требовалось большого ума, потому что очевидно, Стайлс как раз просмотрел все, что хранилось в той папке. Видео. Документы я не читала. Знала, что это какие-то отчеты, но не придавала значения. Однако то видео…
        — Гарри, это личное. Зачем ты так делаешь?  — он прожигал меня взглядом.  — Мы просто дурачились и не заметили, как перешли к нежностям. Ты не сможешь отнять у меня прошлое с ним.
        — Остальное не вместилось на карту памяти?  — спросил Стайлс ровным тоном.  — Или Зейн засмущался?
        Да, ничего предосудительного камера не зафиксировала по той самой причине, что Зейн действительно вскочил, вспомнив о съемке, которая поначалу была игрой, и вырубил камеру. Стайлса заинтересовали не документы? Его заинтересовали наши с Зейном объятия? Это как?
        — Я ведь спрашиваю тебя совсем не о том, чем вы занимались, я хочу знать, почему ты не принесла мне остальные документы, что хранились на твоем Макбуке, Джен?  — немного повысил тон Гарри, и я невольно вжалась в кресло. Он нагнулся так, будто вот-вот собирался перелезть ко мне.  — Я хочу знать, какого черта ты опять что-то скрывала? Я все это время думал, что моя мать накосячила, свалив с бумагами папаши, а это ты… Боже, как можно так отчаянно защищать мудака, который заделал ребенка другой женщине?!  — это уже гораздо громче и агрессивней.
        — Но ты ведь тоже ничем не лучше, Гарри,  — держа голос в норме, ответила я, скрестив руки на груди.  — Пока я задыхалась от угарного газа в твоем доме, оставленная с Найлом, тебя царапала «горячая подружка». Это ведь нормально, правда?  — к чему я это сказала? Боже, глупее не придумать.
        Так странно, но это остудило пыл Стайлса. Он вдруг ухмыльнулся, проведя языком по внутренней стороне щеки, после чего снова уселся нормально и уперся левым локтем в руль, поглаживая пальцами свои губы. Он едва сдерживал смех. Я видела, как Гарри сглатывал слюну, словно его воображение рисовало что-то невероятно приятное. Мне стало неловко.
        — Дженни, маленькая женщина, ты снова ревнуешь? Должен признать, это мне льстит.
        Мне стоило огромнейшего труда выдержать его взгляд эти трудные тридцать секунд. Однако меня все равно охватил стыд, и я уставилась в окно справа от себя. Я покусывала губу, собираясь хоть что-то ответить, но Стайлс неожиданно сказал:
        — Каждый раз, когда ты меня бесишь, я еду к одной из своих девочек,  — мои щеки вспыхнули еще больше; на черта он говорит мне это?  — Просто, чтобы вынести такую нагрузку рядом с тобой, нужно иметь сверхтерпение, а я им не наделен. Ты же знаешь,  — на этих словах я взглянула на него, и Гарри тут же мило улыбнулся. Но… было кое-что еще. Мимолетное, почти незаметное, и это проскользнуло в его взгляде, прежде чем Гарри снова натянул маску подлеца и бабника. Мне показалось — может, действительно лишь показалось — что он убеждал себя больше, чем меня, в том, какой он.
        А я зачем-то произнесла, от горечи кривя губы и уже открывая дверцу машины:
        — Мне противно, что ты такой.
        Уже на улице я, позабыв о Хейли, быстро пошагала прочь с территории парковки, но подруга тут же окликнула меня:
        — Постой! Дженни! Куда ты? Джен!
        Она догнала меня и остановила, ухватив за рукав.
        — Дженни, что стряслось? Вы вообще умеете нормально разговаривать?
        Я невольно посмотрела в сторону парней. Гарри выпрыгнул из автомобиля, и теперь он стоял рядом с Луисом. Они смотрели на нас.
        — Не умеем, Хейли, похоже на то,  — одними губами произнесла я, отрывая взгляд от высокой фигуры в кожаной куртке.  — И никогда не сможем.
        Я пошла дальше.
        — Это потому что вы беситесь из-за своих же выходок. И ревнуете. Поверь мне, со стороны виднее.
        — Не говори ерунды, Хейли.
        — Эй!  — окликнул Стайлс.  — Рыжая, развлеки Джен как следует. А то она постоянно не в духе.
        — Может, это потому, что тебе нужно ее развлечь, идиот?  — развела руками Хейли, идя спиной вперед.  — Вообще не соображаешь, что ли?
        Я лишь передернула плечами, качая головой, и свернула за угол здания. Меня тошнило от Гарри Стайлса, который таскается по «своим девочкам». Не тот Гарри сидел на моей кухне. Не тот Гарри выглядел потерянным после случившегося в душе спортзала. Этот Стайлс чужой мне. Я не хочу такого, как он.
        «Ты ревнуешь». Ну и что? Ты тоже. Окей, мы оба это признали, чудно. Я рада. Все равно это ничего не меняет. Тебе нравится делать из меня посмешище. Но я на это не подписывалась.

* * *
        Melanie Martinez-Training Wheels
        Снова снег. Красивые крупные хлопья кружили за окном такси, в котором мы с Хейли мчались в Челси. Я дышала на стекло и рисовала на нем звездочки, потом сердечки и снова звездочки. Яркие огни города рассеивали опустившуюся на город тьму. Я внутри замирала от этой красоты. Но еще больше от того, что мы ехали по мосту. Вот то самое место, откуда меня вытащил Гарри. Он спасал меня, а я орала на него. Я ни разу не проявила своего уважения. Хотя бы даже за то, что он вытащил меня. Я всегда отталкиваю его. Мне понятно, что это обида из-за всех его выходок. То веревки, то пистолет. Что еще? Я вижу в Стайлсе человеческое, но это так глубоко зарыто, что становится страшно. Каждый раз, когда он спасает, после тут же словно выписывает пощечину, чтобы я очнулась, не утопала в его глазах. Чтобы взяла себя в руки и перестала смотреть на него, как на самого неординарного из мужчин, самого уникального. Он всегда делает это — сжигает меня заживо, а после сам же дует на мои раны, криво ухмыляясь, вгоняя в ступор этими ямочками, добротой, что скрывается в его взгляде. Но вскоре это проходит, и Гарри надевает
привычную маску циника и неуравновешенного человека. Говорит, что не причиняет боли женщине, тут же держит меня на прицеле, приказывая сесть в его машину. Останавливается, когда я прошу прервать ласки, и снова готов применить силу. После всего этого Стайлс просто получает свое. Он правда получил то, что хотел. И вот он вопрос дня: чего хотела я?
        Я. Не. Знаю. Думаю, так будет честно. Ведь я правда не знаю…
        — До встречи в универе, крошка,  — попрощалась Хейли, когда мы вышли из такси у дома моей матери.  — Не скучай, милая, Гарри — псих, но он однозначно запал.
        — Это меня и пугает. Ты что, не понимаешь?  — прищурилась я, разводя руками.  — Стайлс готов меня убить из-за любой мелочи и это ни разу не романтично, боже, да это кошмар. То есть если я искренне захочу, чтобы он оставил меня в покое, он не оставит, ты понимаешь?
        Стоун покачала головой.
        — Ты такая же. Видела бы себя, когда ты дралась с ним. Готова была его убить, но стоило заметить капельку крови на его лице, как тут же: «О, прости, милый, о…». Как это называется?  — выгнула бровь подруга.
        Я скрестила руки на груди, кивая:
        — Да, я извинилась перед ним. Что плохого в вежливости? И знаешь что, проваливай домой.
        — Ауч. Грубиянка. Только не умри от обиды,  — это насмешливо прилетело мне в спину, когда я почти скрылась за дверью дома матери.
        Вот же дурочка.
        Между прочим, мне всегда казалось, что чувство ревности ко мне просто не применимо. Мне вообще некого было ревновать. А что же теперь? Стайлс пробудил во мне «зеленоглазого демона»?
        — Ма-а-ам!  — позвала я, отперев дверь ее квартиры своим ключом. Тишина. Наверное, спит.  — Мамуль, я пришла.
        На кухне ее не оказалось, и я прошла дальше в спальню.
        — Мама,  — шепнула я, привалившись к двери и улыбнувшись. Мои глаза повлажнели. Мама выглядела такой милой. Она раскраснелась во сне и громко сопела.
        Я постояла так еще немного и пошла на кухню, собираясь выпить чаю. Но после передумала и тихо покинула квартиру, решив, что позвоню ей вечером.
        Однако выйдя из дома и уже свернув к аллее, я трижды пожалела, что не осталась.
        За мной шел какой-то высокий парень в черной толстовке. Капюшон был надет на его голову, а руки спрятаны в карманы. Сейчас что-то произойдет…
        Он был тороплив. Я буквально бежала. Парень рысцой обогнул скамью, мимо которой пронеслась я уже на всех парах, после перепрыгнула через невысокое ограждение, за которым была парковка, и выбежала к своему дому.
        — Да кто ты, черт тебя возьми?  — прокричала я с колотящимся в области горла сердцем, когда резко обернулась.
        Парень, метнув на меня взгляд, выражения которого я не разобрала, зато лицо четко разглядела, промчался мимо, свернул за угол, и я осталась одна. Как идиотка таращилась туда, где исчез парень, и пыталась разобраться, в какой момент у меня началась паранойя.
        Облизав пересохшие губы, я быстро нащупала в сумке ключи и пошла домой.
        Странное неприятное чувство осаждало мое сердце.
        Я действительно испугалась этого парня. А он оказался просто спортсменом. Это ненормально с моей стороны.

* * *
        Gavin Mikhail — Grenade (cover Bruno Mars)
        Я признала давно, что он дорог мне. Но то, что я сделала в ответ на его честность, выворачивает меня наизнанку.
        Я уже около сорока минут дымлю этой поганой электронной сигаретой, расхаживая по коридору, а за дверями меня ждут телекамеры, множество любопытных глаз.
        Я должна соглать им всем и сказать, что Стайлс был животным, извергом, что пинал меня ногами.
        Но… черт… он не был таким. Я никогда не скажу им этого. Я ничего им не скажу. Пусть смотрят на меня осуждающе.
        «Помешанная на маньяке», «стокгольмский синдром», «жертва» и прочие термины, которые нельзя применить к нашим отношениям. Он был другим. Гарри Стайлс другой. Он не среди них. Он вообще словно не в том месте, не в то время. Столько боли и нежности в одном флаконе, что невольно понимаешь: это тот, кто должен быть рядом. Должен. Но его нет. Потому что ты причастна ко всему, а теперь мечешься из стороны в сторону, давишься дымом, размазываешь по стенам свое безволие и слабость. Кто сильнее? Он или ты? Он, без сомнений. Только он.
        «Держись, Дженни»…
        «Не сдавайся, Дженни»…
        «Ты молодец, Дженни»…
        «Так его, Дженни»…
        Мать вашу, заткнитесь! Заткнитесь сейчас же! Я не хочу держаться! Я не хочу не сдаваться!
        Я хочу провалиться и утонуть.
        Я хочу утонуть в нем. Как прежде.
        Пожалуйста, отмотайте назад. Я смогу поверить ему, ведь он впервые в жизни молчал. Он хотел видеть меня. Я дала ему шанс оправдаться, а он не воспользовался.
        Пусть лучше бы предал, променял на другую, но только чтобы жил, жил где-то далеко. Быть может, на другом континенте. Но жил. Дышал со мной одним воздухом. Смеялся, плакал, да, он это умел…
        Только бы не исчезал навсегда.
        Но он исчез.
        Навсегда.
        Глава 28. «Останешься со мной?»
        Милая, знаешь, я хочу твоей любви,
        Она была вручную сделана для кого-то, как я,
        Давай же, следуй за мной.
        Я могу казаться немного безбашенным, надеюсь, ты не против»…
        Harry
        Шесть лет назад
        Она соберется или нет?
        Я нетерпеливо расхаживал по холлу дома, когда Джемма бегала наверху по своей комнате, торопясь и выкрикивая: «Банни, я сейчас! Я скоро! Прости, Банни!».
        Я давно привык к этому «милому и пушистому» прозвищу. Она всегда зовет меня так, когда хочет извиниться.
        Я устало закатил глаза, услышав очередное «я сейчас», раздул щеки и шумно выдохнул, спиной падая на диван в гостиной. Я больше не мог мерить шагами холл. Я устал ждать сестру.
        Она неделю назад прикатила на студенческие каникулы, собственно, как и я, но меня жутко раздражал тот факт, что я должен летать из страны в страну, чтобы доучиться. А вот Джемма жила с матерью в Манчестере, в нашем старом доме, который отец мечтал продать, училась в Лондоне и у нее не было проблем с семьей. Я разрывался между бизнесом отца и учебой. Но накануне приезда Джеммы отец объявил, что мы все окончательно переезжаем в Бостон. Вернее, в Челси. Я выдохнул с облегчением, потому что в Америке у меня уже были друзья, работа, подружки. Здесь я ничего не имел.
        Мой второй курс учебы подошел к концу, и я два дня назад прилетел в Англию, чтобы уже на следующий вечер носом к носу столкнуться с ураганом по имени Джемма.
        Несмотря на разницу в возрасте — Джемме уже двадцать четыре, а мне исполнился двадцать один год — мы все равно были на равных.
        «Я же парень, я выше и сильнее»,  — посмеиваясь заявлял я, когда сестра нарывалась, и мы, как в детстве, начинали дурачиться.
        Но сегодня… Сегодня эта коварная девчонка тащила меня на парное свидание. Окей, врубаетесь в эту тему? Джемма свято верит, что ее братишка все еще тот самый подросток с прыщавым лбом и кудрями, которые лезут в глаза. Вот черт, это совсем не так. Мои кудри теперь аккуратно сострижены и причесаны, прыщи исчезли, а руки с периодичностью в пару месяцев покрываются татуировками, и мои глаза больше не всматриваются в невинные очи девушек. Теперь я ищу опыт или, если нарываюсь на «серую мышку», превращаю ее в… опыт. Да, парни, это моя тема.
        Но ведь Джемма — сестра, все дела. Я должен пойти на это чертово свидание. Ладно. Я пойду. Я студент, перспективный бизнесмен. Окей, сын бизнесмена. Не имеет значения, это мое дело, и я готов за него взяться…
        Джемма сбежала вниз, пронеслась мимо гостиной, и мои глаза тут же полезли на лоб от промелькнувшего силуэта. Я вскочил как ошпаренный, уже чувствуя как в голове расплывается туман, а пальцы сжимаются в кулаки.
        — Какого хуя?  — сорвалось ругательство с моих губ, по которым я мгновенно схватил ладошкой сестры, возникшей передо мной, и она, укоризненно глядя на меня, покачала головой.
        — Ты что говоришь, Гарольд Эдвард Стайлс? Мерзость какая. Это тебя дружки из Америки научили?
        Она схватила сумочку, приподняла ногу, застегивая на щиколотке ремешок босоножки, и выпрямилась.
        — Идем?  — Твою мать, сама невинность.
        Я зол. Черт возьми, я очень зол. Потому подошел к сестре ближе, буквально навис над ней, и, выставив указательный палец, процедил сквозь стиснутые зубы:
        — Если ты сейчас же не переоденешься… Джемма…  — я резко шагнул назад, рывком указав рукой на лестницу.  — Смени этот наряд. Живо!
        Сестра мотнула головой, и я узнал этот упрямый взгляд ее карих глаз.
        Она откинула выкрашенные в голубой цвет волосы, выпятила подбородок и сказала:
        — Прекрати, Гарри, я подтирала твою мелкую задницу, когда ты и до стола не дотягивался. Так что не забывай, все же я старше. Идем, а то Брендон обидится.
        Я прикрыл глаза, втягивая воздух через нос, хрустнул шейными позвонками, размял пальцы рук и произнес, посмотрев сестре прямо в глаза:
        — Джемма, если он коснется тебя… Ты понимаешь, верно?
        Она ничего не ответила, лишь отвернулась, покидая дом.
        Ладно. ЛАДНО. Я, может, и перегнул, но, черт подери, как еще реагировать на ее ультракороткое платье, больше открывающее, чем прикрывающее.
        Блять. Ненавижу девушек…
        В общем, этот Брендон лапал Джемму своими глазенками так, что я вспотел. Меня так бесил этот дебил, что я не слишком уделял внимание подруге сестры.
        Но все решила ее тоненькая ручка, скользнувшая под стол, когда мы вчетвером неплохо надрались в пабе.
        Майли… Или как ее там? Пусть будет Майли…
        Так вот она, шепча мне на ухо грязные словечки, уволокла меня в туалет. Это был мой первый раз в общественном сортире. Мне понравилось, что еще тут скажешь. Тем более малышка не особо смущалась, воплями вызывая недовольство заходящих в туалет девиц, а я смеялся, вдалбливаясь в нее и грохоча дверцей кабинки.
        Пар я спустил, допустим. Но, вернувшись, я вдруг обнаружил наш пустующий столик, что вызвало во мне новую вспышку дичайшей ярости.
        — Да чего ты психуешь?  — повисла на моем плече расслабленная подруга Джеммы.
        Надо будет предупредить сестру, с какой шлюшкой она общается.
        — Где живет этот мудак?  — выплюнул я, упираясь руками в бедра и прожигая Майли гневным взглядом.
        Она назвала адрес. Как оказалось, недалеко от нашего дома.
        Пулей выскочив из паба, я промчался через парковку, отметая чей-то визг, донесшийся из приоткрытого автомобиля, и запоздалая реакция на звук знакомого голоса вынудила меня притормозить.
        Бешеными глазами — мне действительно показалось, что вся кровь хлынула к голове — я уставился на покачивающийся от борьбы автомобиль, по инерции прошел немного вперед, после чего рванул с места так, как если бы участвовал в Олимпийский играх.
        — Убью!  — только и проревел я страшным голосом, заставив Брендона замереть на моей сестре. На моей заплаканной сестре. На моей, блять, напуганной сестре.
        Костяшки правой кисти хрустнули от того, как я сжал пальцы, и одной рукой за шиворот стащив ублюдка с заднего сиденья его минивэна, я тут же нанес удар в его нос. Сломал. Мгновенно. Ничего не понимая и абсолютно не осознавая действительность, я разносил рожу урода вдребезги. Тот висел на моей руке, налившейся свинцом, а кулак, словно стальной, месил и месил, разбрызгивая кровь ублюдка, который уже не реагировал.
        Я бы убил его. Клянусь. Мне плевать на жизни таких тварей, как он. Любой, кто прикоснется к моей Джемме, будет убит. Сразу. На месте.
        Джемма на свой страх и риск ухватила мой локоть. Рука, обхваченная ее дрожащими пальчиками, так и застыла в воздухе, пот застилал мне глаза, а я все буравил взглядом едва живого Брендона. Я тяжело дышал и медленно приходил в себя. И только когда за спиной тоненький от звенящего напряжения голосок произнес: «Не надо, Гарри», я смог отпустить этого урода, который тут же грохнулся на асфальт, харкая кровью у моих ног. Я, брезгливо сплюнув, отошел назад, чтобы его кровь не попала на меня, но это было глупо, потому что моя белая футболка оказалась забрызгана. Костяшки ныли, счесанные о зубы Брендона, а все тело ломило от жуткого напряжения. Так всегда после драк. Эйфория улетучивается.
        — Пошли,  — хрипло проговорил я, не глядя сестре в глаза, и обхватил ее плечи, но Джемма вдруг сбросила мою руку.
        Я встретил ее осуждающий взгляд, и вся боль внутри этого взгляда обрушилась на меня, как ведро дерьма. Она винила меня в случившемся.
        — Ты ушел, Гарри,  — четко озвучила она мои мысли.
        Мне было больно от ее слов. Я сглотнул, моргая, потому что слезы подкатили к глазам, а плечи сами собой опустились. Я был слаб перед ней. Перед моей Джеммой.
        — Гарри…  — ее голос опустился до шепота, она не могла говорить, потому что плакала,  — я думала, ты другой. Что с тобой? Серьезно? Ты стал вот таким?  — и сестра толкнула меня в грудь, пока я стоял, опустив голову, и даже не пытался защититься.  — Боже… Я не могу поверить… Если бы я знала, то… я не позвала бы тебя.
        От мыслей, что Брендон в таком случае изнасиловал бы ее, я снова выпрямился и посмотрел на Джемму.
        — Тогда скажи спасибо, что я пошел с тобой.
        Джемма вначале непонимающе моргала, а после, придя в себя, качнула головой и обхватила свои плечи руками, поникнув. Она крепко зажмурилась и опустила низко голову, и я увидел, как она задрожала, беззвучно рыдая.
        Осторожно, но решительно я шагнул к ней, обнял и крепко прижал к груди, где гулко колотилось сердце. Это место, которое будет занимать только она, моя самая лучшая на свете сестра.
        — Эй…  — поглаживая Джемму по спине и чуточку раскачиваясь, сказал я,  — ну хочешь я вызову ему помощь? Хотя как по мне пусть и сдох бы здесь.  — Сестра дернулась от моих слов, наполненных ядом. Но я прижал ее сильнее, не отпуская, и мой тон прозвучал мрачно: — Просто знай, я пойду на все ради тебя, малышка. Просто знай это…

* * *
        Jenny
        Наши дни
        Телефон гудел в кармане, что несказанно меня отвлекало, а я, между прочим, сидела на лекции. Рядом, раскрыв рот и пустив по тетради слюни, спала Стоун.
        В конце концов я мельком взглянула на экран сотового, закатила глаза, увидев номер Гарри, который я до этого вновь сохранила, и, отключив звук полностью, спрятала его в сумку. Ладно, я сохранила номер только потому, что мне важно было знать, кто звонит и лишний раз не снимать трубку. Да, я как ребенок, знаю, но это не имеет значения.
        К концу занятий, когда на улице уже начинало темнеть, я обнаружила на сотовом около десяти пропущенных звонков, что вызвало недоумение, как у меня, так и у Хейли.
        — Он помешался, я тебе отвечаю,  — на ходу жуя свой сандвич, пробормотала подруга.
        — Отстань,  — буркнула я.
        Мы вышли с ней на территорию кампуса, собираясь отправиться на остановку. Погода надоела своими перепадами температуры, напоминая мне поведение Стайлса. Отличное сравнение.
        Пока Стоун что-то рассказывала о неожиданно вспыхнувших чувствах между ней и Джонни Крэйгом, я рассеянно кивала, всеми силами заставляя быть к подруге более внимательной, но опять думала о Гарри.
        Оживленная улица шумела голосами и сигналами клаксонов; вспыхивала фонарями и фарами; играла с запахами выхлопных газов, смешанных с ароматом выпечки, которую делали в кондитерской на углу.
        Мы с подругой пересекли знакомую улицу и обе единогласно решили пройтись пешком до следующей остановки. Тем более что автобусы прибывали каждые десять минут. Это был хороший маршрут, нам повезло с частым приходом общественного транспорта.
        Я, наконец, включилась в разговор, посмеиваясь над милыми репликами Хейли, которая по-доброму шутила над Джонни, после чего и сама прокомментировала их отношения, и когда мы, медленно бредя по широкому тротуару, обогнули угол дома, свернув к остановке, я дернулась.
        — Ты чего?  — оглянулась на меня Стоун, а я уставилась на проехавший мимо Range Rover, который припарковался у одного из магазинчиков.  — О… Это Гарри?  — спросила Хейли, тоже поглядев в том направлении.
        Да, конечно, это был он.
        Стайлс быстро вышел из машины, поглядывая по сторонам, приблизился к нам, мельком окинув Хейли взглядом, и, взяв меня за локоть, сказал:
        — Поехали.
        И что на такое ответить? Куда? Зачем? Почему?
        — Эй, она вообще-то со мной,  — вступилась подруга, оттолкнув руку парня.
        Гарри прищурился, посмотрев на нее.
        — Прости? То ты сама толкаешь подружку ко мне, то оттаскиваешь ее. У вас у обеих не порядок с мозгами или что?
        — Гарри,  — вздохнула я, едва выдавив его имя, и темные глаза метнулись ко мне, под взглядом которых я тут же замерла.  — Извини, но ты чересчур бесцеремонен.
        Он постоял немного, раздумывая над моими словами, после чего кивнул и, ухватив меня за локоть, просто потащил к машине.
        Сумочку, упавшую с моего плеча, поймала Стоун, засеменив следом.
        — Так я не слишком бесцеремонен, мисс Дэвис?  — поинтересовался он.
        — Ты ужасен, Гарри. Просто ужасен…
        — Э-э-эй, ты не ответила ни на один из моих звонков,  — усмехаясь, проговорил парень, заталкивая меня на переднее сиденье, после выхватил из рук изумленной Хейли мою сумочку, бросил мне на колени и захлопнул дверцу. Он повернулся к Стоун, и я услышала: — Извини, но ты здесь лишняя. На вот, это тебе на такси…
        — Да пошел ты, Стайлс!  — задетая выходками Гарри, выпалила Стоун, кивнула мне, мол, я тебя найду, и побежала на остановку.
        Я проследила глазами за парнем быстро обогнувшим капот автомобиля, и он уселся за руль, ничего не объясняя и не говоря.
        Я умирала от любопытства и волнения. Пальцы так паршиво выдавали меня, дрожа на коленях, что пришлось скрестить руки на груди.
        — Куда мы едем?  — в итоге не выдержала я.
        Стайлс, мило кривя губы в загадочной улыбке, метнул на меня короткий взгляд и снова отвернулся.
        Я вздохнула.
        — Ну пожалуйста, скажи, куда ты меня везешь?
        — Обещаю, тебе понравится.
        Ладно. Надеюсь, он прав.
        Мы оказались за городом. Я изумленно выпрямилась на сиденье, таращась в темноту.
        — Гарри, где мы?  — почему-то прошептала я.
        И Стайлс, словно что-то вспомнив, быстро свернул на обочину, остановил машину и, повернувшись ко мне, улыбнулся. Я заметила в его глазах нечто совершенно потрясающее. Такое потрясающее и необычное, что пересохло во рту от нахлынувших эмоций. Господи, да передо мной сидел мальчишка, милый, добрый мальчик с умопомрачительной улыбкой, и его глаза горели нетерпением.
        — Дженни, обещай, что не будешь бояться,  — я моргнула, как раз испугавшись, и он заметил это.  — Я прошу тебя, просто доверься мне, ладно? Я…  — он растерянно отвел глаза, после чего снова посмотрел на меня,  — я не слишком умелый во всех этих вещах, и я не из нормальных ребят, но хочу попробовать.
        Боже…
        Боже! Что он говорит? Я за все время нашего знакомства не была в таком ужасе, как сейчас…
        — Дженни,  — почти взмолился Гарри,  — пообещай.
        Я вдохнула и на выдохе сказала:
        — Да… То есть… Обещаю.
        — Хорошо,  — тут же улыбнулся Стайлс, и я увидела в его руках черную повязку.
        — Эм…
        — Ты обещала.
        — Ладно-ладно. Руки свяжешь?
        Гарри внезапно рассмеялся, запрокинув голову, а когда на моем лице невольно расплылась улыбка, Стайлс посмотрел на меня более внимательно.
        — Я просто завяжу тебе глаза, идет? А насчет рук обсудим позже. Хотя, ты знаешь, я это не обсуждаю обычно,  — подмигнул парень, немного смутив меня.
        Я подалась к нему, и повязка мягко накрыла мои глаза.
        — Не понимаю, зачем это,  — проворчала я,  — если и так вокруг темнота, надо было просто…
        Я умолкла. А кто бы не умолк: я вдруг ощутила теплое дыхание на своих губах?! Невесомое, едва уловимое касание прохладных губ, такое интимное, что сердце понеслось галопом.
        Нет, он точно убьет меня своей непредсказуемостью.
        — Не подсматривай,  — низкий хрипловатый тембр прозвучал прямо передо мной, а потом загудел двигатель, и мы поехали дальше.
        Я успела трижды досчитать до четырех сотен, после чего мне надоело, и, наконец, я услышала, как Гарри остановил машину. Звякнули ключи в замке зажигания, мое дыхание отчего-то сбилось, и Стайлс вышел из автомобиля. Мое пылающее лицо обдало ночным холодом.
        Дверца распахнулась. По моему запястью скользнули его пальцы, когда он помог мне осторожно спрыгнуть на твердую почву. Повесив на мое плечо сумочку, Гарри проинструктировал:
        — Иди вот сюда, не торопись, так, отлично,  — я шла рядом с ним, вцепившись в его предплечье обеими руками.  — Хорошо, теперь подними ногу, здесь… Хотя стой,  — я выдохнула, когда оказалась оторвана от земли.
        Гарри нес меня перед собой.
        Что за черт? Я против всякого рода романтики. И это не мое… и мне кажется, будто это не романтично вовсе, а словно бандит тащит меня в свое логово… и вообще… Да….
        — Я вроде бы обещал, что не оставлю тебя в покое,  — у меня над головой прозвучал уверенный голос.
        — Ты ведь после этого сам меня попросил,  — начала было я, держась руками за плечи Гарри,  — чтобы я исчезла.
        — Знаю.
        И все. Такое красноречие.
        Стайлс поставил меня ноги. Обошел сзади. Повязка медленно соскользнула с глаз.
        Я ошеломленно заморгала, озираясь и не скрывая удивления.
        — Что… что все это значит?
        — Я купил его вместо того сгоревшего,  — Стайлс обошел меня.  — Чтобы ты знала, куда можешь приехать, если захочешь.
        Не понимая, что несет Гарри, я прошлась по просторной гостиной, раскрыв рот от восторга. Нет, ребята, это слишком даже для меня, для той, которая любит красивые дома… Да ведь это невероятно! Господи. Мне дурно.
        Новый дом. И я здесь. За огромными окнами был широкий балкон, освещенный маленькими фонариками-гирляндами, а дальше…
        — Озеро?  — выдохнула я, переведя взгляд на стоящего прямо передо мной Гарри.  — Бог мой, это дом на берегу озера?!
        Стайлс отражал мой восторг, его глаза светились. Он гордился собой.
        — Да,  — я уже была у стеклянной двери и, распахнув ее, вышла на балкон, откуда открывался вид на озеро и лес, когда за спиной раздалось.  — Это твой дом.
        Мое тело парализовало. Слезы вдруг так больно обожгли глаза, что я немедленно глубоко вдохнула, не понимая, почему Гарри такой. Почему несколько дней назад он презирал меня и делал вид, что ничего не происходит, а сегодня уже дарит мне… Он дарит мне дом?!
        Я резко обернулась к нему, столкнувшись с его серьезным взглядом, когда он стоял у стены, скрестив руки на груди.
        — Не нужно. Ты ведь понимаешь, что мне это ни к чему.
        — Понимаю,  — вздохнул Стайлс, отойдя от стены и двинувшись ко мне. Он встал у перил, уперся в них обеими руками и посмотрел куда-то вдаль. Только сейчас заметила, что он немного состриг волосы. Так гораздо лучше. Он стал выглядеть более ухоженным.  — Просто я хочу знать, что ты…  — принялся медленно выговаривать слова Стайлс, будто боялся сказать лишнее,  — я хочу поверить, что ты действительно лучше, чем я думал.
        Ничего более странного я не слышала, и пока размышляла над его словами, такими необычными для него, Гарри немного подвинулся, повернувшись ко мне, и спросил:
        — Останешься со мной?
        Что. Это. Значит?
        Какой смысл в этих словах? В них вообще сколько вариантов? Один? Или это воспринимать, как нечто большее?
        Нет, я сомневаюсь в этом. Очень сомневаюсь.
        — Ну…  — отвернулась я, не имея сил смотреть ему в глаза, смотреть, как ветер треплет его кудри, чувствовать окутывающий меня запах.  — А как же учеба? Работа…
        Левая рука Гарри осторожно опустилась на перила рядом с моей ладонью, и его пальцы коснулись моих костяшек. Я таращилась на татуировку в виде маленького крестика, и вопрос невпопад сам сорвался с губ:
        — Ты веришь, что это защищает тебя?
        Гарри смотрел на меня, я знаю, это нельзя было не почувствовать.
        — Меня защищает,  — спокойно ответил он,  — все то, во что я верю. Остальное — пустяки.
        Я согласно кивнула и взглянула на него. Странно, но выражение лица Стайлса оказалось мрачноватым. Это было неожиданно, если учесть, каким мягким тоном он говорил, и я поняла, что сейчас он испортит момент.
        — Ты хочешь быть здесь?  — требовательно выдал Гарри.
        Я чуть не закатила глаза, но, подумав, кивнула.
        — Да… наверное…
        — Да или наверное?
        Сложно. С ним очень сложно. Он слишком много думает.
        — Я останусь. Да, Гарри,  — окинула я взглядом участок внизу,  — но пусть это будет твоим домом. Мне не нужно.
        И он больше ничего не сказал. Спокойно встал позади меня, вплотную, и его руки обвили мои плечи, на что мы оба изумленно замерли.
        — Прости…  — пробормотал парень, коротко целуя меня в макушку,  — я никогда не страдал подобными вещами.
        — Я понимаю…
        В моих мыслях невольно всплыл Зейн.
        Нет-нет, только вот не надо сравнений.
        Сегодня Гарри сама нежность и романтичность, а завтра скует меня наручниками. Это уж точно.
        Но лучше пусть таким и остается, потому что в этом случае я буду знать и видеть все, что он чувствует, чем когда твой парень, встречаясь с тобой, создает загадочный образ, на деле проводя ночи с другой.
        Порой неведение действительно безопаснее.
        Глава 29. «Пусть «зеленые феи» кружат в танце»
        Пойди и отдай все, что есть.
        О, проживая жизнь одновременно,
        Нам нужно делать это медленнее —
        Пойти и отдать за это все, что есть…
        Можно ли сказать, что человек действительно способен измениться? Разве? Что если он просто научился на какое-то время подавлять свои отрицательные черты? А если все же не научился?
        Кто передо мной сейчас? Гарри Стайлс, который бизнесмен и бандит или же это молодой мужчина со зрелым умом, который умеет решать проблемы? Я не знала наверняка, к какому варианту отнести этого Гарри, но именно он целовал меня так, как если бы я что-то значила для него.
        Разве мог бы агрессивный человек с оружием за поясом зажечь свечи и вместе со мной принимать ванну с душистой пеной? Но именно так и происходило. Мы вместе сидели в полумраке просторной ванной комнаты друг напротив друга. Это было что-то очень важное, что-то невероятно особенное. Мы смотрели друг другу в глаза.
        Гарри мягким движением руки откинул свои влажные волосы назад, провел ладонью по губам и улыбнулся. Я улыбнулась в ответ.
        — Как настроение?  — тихо спросил он.  — Хочешь выпить?
        Я согласно кивнула. Честно признаться, я очень хотела выпить. Между нами ничего не было. Гарри не прикасался ко мне, но то, что мы сейчас находились в одной ванне, само по себе было более интимно, чем прямой контакт.
        Он встал, всколыхнув воду, а я поспешила отвести глаза в сторону, не имея сил видеть его стройное и обнаженное тело. Совершенно не смутившись, Стайлс прошлепал в комнату, запустив в нагретую ванную прохладного воздуха из спальни, и вскоре вернулся с бутылкой шампанского и двумя бокалами. Я взглянула ему в лицо, которое за счет мокрых волос теперь выделялось более резкими чертами: линии скул, твердый подбородок, красивые большие глаза, прямой нос и темные строгие брови. А еще губы, которые на фоне общей суровости выглядели мягкими и очень выразительными.
        С сияющим игривым выражением глаз Гарри протянул мне один бокал, наполненный так, что шампанское полилось по пальцам Стайлса, и я невольно приковала к ним взгляд. Он поймал этот момент и улыбнулся, а после спокойно слизал напиток с костяшек. Я сглотнула от напряжения. Опустила глаза, отпивая игристого вина. Пузырьки ударили в нос и наполнили рот, шипя и приятно пощипывая язык.
        Но Стайлс тут же перехватил бокал, не дав мне продолжить наслаждаться напитком, как вдруг спросил, всматриваясь в самую глубину моего взгляда:
        — Давай кое-что другое,  — он, едва сдерживая улыбку, прикусил нижнюю губу, подумал немного, сам себе кивнул и, вновь поднимаясь, добавил:
        — Я сейчас.
        Он унес шампанское, не возвращался минут десять, а затем хлопнула дверь, я дернулась, вскинула на него глаза… Ох, боже, какая у него фигура…
        Гарри забрался в ванну, поставил рядом на широкий бортик бутылку с изумрудно-зеленой жидкостью, две небольшие рюмки на ножках, сахарницу с рафинадом и плоскую ложку.
        — О да, у тебя тоже стеклянная сахарница,  — хохотнула я, посмотрев на Стайлса, и тот, широко улыбнувшись, ответил:
        — Я купил ее, потому что твою разбил. Это как бы компенсация.
        — О… это… мило…  — растерянно пролепетала я, пряча за уха выбившуюся из пучка прядь волос.
        Гарри что-то вытворял с бутылкой и кубиками сахара, а после я поняла…
        — Абсент?  — выдавила я, уже боясь, что стану вести себя слишком некрасиво, если переборщу со всеми этими «угощениями». Я знала, что несет в себе этот напиток. Это реальный галлюциноген. Мне стало не по себе.
        — Именно. Его называют «Зеленая фея», ну, или «Зеленая ведьма». Я склоняюсь ко второму варианту,  — хмыкнул Гарри.
        Я напряглась. Честно. Это слишком для меня.
        — Не бойся,  — поймал мой растерянный взгляд Гарри, положив кубик рафинада на ложку и поливая его напитком,  — я не дам тебе много. Это опасно…  — он чиркнул зажигалкой, сахар вспыхнул.  — Завтра не сможешь оторвать голову от подушки. Так что…  — он резко дунул на огонь, потушив его, осторожно поднес кубик к моим губам и добавил с мягкой улыбкой,  — просто для эффекта. Съешь его и запей небольшим глотком абсента.
        Я нерешительно приняла из его рук «опасное» угощенье и, прикрыв глаза от странного вкуса, тут же проглотила немного напитка из предложенной мне рюмки.
        Да, я знала, что такое абсент, но никогда его не пробовала. И это нечто совершенно за гранью…
        Этот напиток точно на любителя. Он оставляет на языке горький оттенок полыни, но следом за ним расползается ментоловое послевкусие, а крепость абсента совсем не на руку девушке, сидящей в ванне с мужчиной.
        Я буквально ощутила, как алкоголь жаром растекается по венам, смешивается с кровью, делает удары сердца тяжелее, после чего поднимается к голове, и вот уже мои глаза смотрят в такую сейчас изумрудную зелень глаз напротив в томном ожидании.
        Его губы дрогнули в улыбке.
        — Не… не делай так…  — медленно произнося слова, попросила я.
        — Как?  — склонил он голову набок.
        — Не улыбайся так, словно сошел с обложки самого крутого издания…
        Низкий хрипловатый смех заполнил мое сознание, которое плавно кочевало между реальностью и дурманом.
        Время перестало существовать.
        Второй кусочек горечи с сахаром коснулся моих губ, и я моргнула, принимая его из рук Гарри, мимолетно облизав кончики его пальцев.
        Меня куда-то унесло. Я физически не очень осознавала, где нахожусь, но мои глаза неустанно следили за лицом Гарри. Будто весь мир сосредоточился на нем. Будто ничего вокруг больше не было. Это походило на то, как если бы мое сознание раздвоилось. Вот одна я, которая чувствует его пальцы на своих запястьях, вот вторая — покорная и одурманенная, которая не ощущает собственного тела. Такой парадокс. Прикосновения и невесомость. Чувственность и холодность. Эмоции и разум.
        А потом его губы на моих. Потрясающий глубокий поцелуй.
        Умопомрачительная чуткость и нежность, вдруг перерастающая в решительность, напористость, несдержанность, в горячее дыхание, сипловатый стон, лихорадочные движения пальцев…
        Влажную кожу обдало прохладой, мое тело спиной ощутило шелковые простыни.
        В волосы зарылись длинные пальцы, мои руки сделали то же самое с его волосами, путаясь во влажных кудрях. Он оторвал меня от себя, соединил наши пальцы, прижав мои запястья к кровати, после скользнул ими вниз до локтя. По груди, по животу…
        Его тело согревало…
        Дыхание опаляло…
        Запах дурманил наравне с алкогольным эффектом.
        Мои глаза взглядом блуждали по его плечам, после вновь закрывались, и опять я распахивала их, встречаясь взглядом с ним…
        Я удивилась, совсем немного, насколько могла в таком состоянии, когда Гарри вновь губами коснулся моих губ. Я упустила момент его передвижений. Слишком много тумана в голове, слишком много сладкой горечи во рту, слишком много ласковых прикосновений, граничащих с опасностью, которой хотелось поддаться.
        Я дернулась и ухватила запястье Гарри, когда его пальцы резко скользнули в меня. От неожиданности и острейшего удовольствия все тело задрожало, а с губ сорвался тихий хриплый стон. Алкоголь не позволял вырваться из плена, из какого-то совершенно немыслимого места, в которое, казалось, меня столкнули те самые «зеленые феи».
        Стайлс выдергивал меня оттуда, немного приводя в чувства своими ставшими немного резковатыми ласками, что несомненно в таком состоянии ощущалось по-особому.
        Я чувствовала его дыхание на своих губах, когда он почти довел меня до оргазма своими пальцами, но, прервав действия, он ухватил меня за плечи, отрывая от подушек, и усадил на свои бедра. Когда Гарри принялся отводить от моего лица упавшие на глаза пряди волос, я ощутила как его пальцы мелко подрагивают. Он дышал так глубоко, а в прижатой ко мне груди тяжело билось его сердце. Билось под моей ладонью. Я держала ее на груди Гарри. Он смотрел на меня, медленно опуская на себя, погружаясь в мое все еще податливое тело. Я сама поцеловала его, обхватив руками его плечи, после проведя по спине. Он подавался мне навстречу, не прерывая поцелуя, держал мое лицо в своих ладонях, выдыхал одновременно со мной.
        Теперь эффект от абсента лишь помогал, способствовал пробуждению чувственности, более острым ощущениям.
        Гарри оторвался от меня, чтобы коснуться губами шеи. Нужно больше воздуха. Но его здесь нет. Здесь только смятые простыни, мягкое освещение, приглушенные стоны и блеск в его темных глазах.
        Гарри упал на спину, позволив мне остаться на нем, держал мои бедра, помогая двигаться более резко, и приподнимал голову от удовольствия, глядя на меня из-под ресниц. Его губы приоткрывались, и он облизывал их, сглатывая слюну, снова откидывая голову назад, немного морщась от наслаждения. Его пальцы вновь переплелись с моими, и Гарри захотел большего, захотел контроля над ситуацией. Он резко сел, приподнял меня за талию и рывком уложил на живот. Его упругое стройное тело устроилось сверху. Одно движение вперед, и я, выдохнув, широко распахнула глаза и сжала пальцами простыни. Теперь все, абсолютно все закрутилось и поплыло. Было слишком много удовольствия. Адреналин бурлил в крови, доводя почти до тошноты.
        Рука Гарри оказалась на моем подбородке, один палец скользнул по зубам; я невольно прикусила его. Гарри вздохнул над ухом, приглушив хриплый стон.
        Глубокие движения его бедер…
        Мое колотящееся в горле сердце…
        Тумана в голове стало чуточку меньше, но теперь окутал дурман от действий Гарри.
        Он напрягся сильнее, немного сжав мои волосы в своих пальцах, оттягивая голову назад, и я уже стала различать более отрывистое дыхание сквозь его стиснутые зубы. Я поняла, что Гарри больше не может сдерживать себя.
        И я задохнулась, когда он внезапно привстал, развернул меня на спину и, рывком войдя, замер, встретив мой взгляд. Его ноздри дрогнули, когда Гарри втянул воздух. Он моргнул, затем еще один раз, словно приходя в себя, словно это было узнавание, как если бы до того, он не понимал, с кем проводит время.
        Нечто незнакомое промелькнуло в его взгляде, и Гарри поцеловал меня, мягче двинув бедрами. Отрывисто поцеловал и, уткнувшись носом в кончик моего носа, просипел:
        — Прости…
        Я ничего не ответила. Не могла. Когда он вот такой… заботливый, мне страшно. Это несвойственно ему. Или я привыкла так считать?
        Мир перестал существовать во второй раз за эту ночь, когда Гарри терпеливо и умело подводил меня к завершению.
        Я, жадно хватая воздух, притянула его к себе, впилась губами в его губы и простонала. По телу словно прошел разряд, судорогой сведя мышцы ног и вынуждая меня стиснуть тело Гарри своими бедрами от того, как сильно сжалось внутри. Стайлс почти рычал, когда пытался податься вперед, но всего несколько толчков помогли ему, и Гарри резко вышел из меня. Он откинул голову назад, прикрывая глаза, и, помогая себе, наконец, шумно выдохнул от удовольствия.
        Он так и держал глаза закрытыми, дышал и подрагивал. То же самое было и со мной. Только я смотрела на него, а во внешних уголках моих глаз застряли слезы и незаметно перекатились к вискам. Это от пережитого. Это было больше, чем удовольствие. Это был Гарри, подаривший странную волшебную ночь. Снова безумный мир Гарри Стайлса поглотил меня с головой. Опять я была ошеломлена.
        Уставшая, измотанная, с испариной на коже я лежала и осознавала произошедшее. Осознавала четко и ясно. Без отрицания. Уже в третий раз. Да, в третий. Не стоит забывать о том, как горяч был Гарри на ледяном ветру, когда я сидела перед ним на капоте машины. Не надо сейчас говорить что-то вроде «я твоя» или «ты завоевал меня», потому что все это литературная чепуха. Вполне хватит того, что я просто сплю с ним, с Гарри Стайлсом, поддаюсь ему и буду это делать наверняка и впредь. Он проникает куда-то в самое нутро, незаметно обхватывает пальцами мое сердце, и если дернет рукой…
        Я должна… сейчас же… встретить его взгляд.
        Он медленно перевел на меня чуточку уставший взгляд.
        Слава богу, он понимает все. Как же хорошо, что он все понимает без слов, всю эту мою глупую борьбу с самой собой. Иначе я не смогла бы объяснить ему. И нужно ли это?

* * *
        Мы успели провалиться в сон. Я не знаю, мне казалось, я спала очень крепко, но почему-то проснулась.
        Гарри тихо сопел, лежа на спине и раскинув руки в разные стороны, а я медленно присела и огляделась.
        После выбралась из-под одеяла, стараясь двигаться как можно тише, и прошла в ванную. Обнаружив на полу свое белье, я оделась, забрала джинсы, свитер, и медленно приоткрыла дверь, предварительно погасив свет. Новые двери, конечно, не скрипели, что оказалось мне на руку, ведь я так не хотела будить Гарри.
        К счастью, последствий приема абсента я не ощущала, разве что немного гудело в голове. Стайлс дал мне как раз минимальную порцию этого убойного напитка, что, разумеется, спасло меня от дичайшего похмелья. Закрыв за собой дверь, я шагнула было к кровати, намереваясь попутно бросить в кресло одежду, когда справа вдоль стены мелькнула тень. Я дернулась, переметнула глаза на силуэт спящего Гарри, вновь на тень, и мое горло сжалось от ужаса.
        Я не поняла, как умудрилась сделать эти два шага к выросшему посреди комнаты парню в черной лыжной маске, но я сделала это и, выкрикнув: «Гарри!», врезалась в незнакомца. Я успела заметить, как его глаза в свете фонарей метнули на меня удивленный взгляд — он явно не ожидал обнаружить здесь кого-то кроме Стайлса — и раздался глухой звук выстрела. Парень пальнул в стену по той причине, что я неслабо оттолкнула его.
        — На пол!  — рявкнул за спиной Гарри, и едва я успела упасть, как тут же зажала уши ладонями от громких звуков и зажмурилась от ярких вспышек.  — Ч-е-ерт!  — рыча протянул Стайлс, спрыгнул с кровати и ринулся за убежавшим незнакомцем.
        Я сидела на полу, прижимая к груди свою кофточку, и услышала, как на улице прогремела еще парочка выстрелов. Затем хлопнула входная дверь, и спустя пару минут в спальню вошел Гарри. Он молча натянул на голое тело джинсы и, бросив пистолет на тумбочку, шумно выдохнул.
        Я все еще не шевелилась, ошеломленная случившимся.
        — Ты цела?  — спросил Стайлс и присел напротив меня на корточки.
        Я кивнула, уставившись на него.
        — Испугалась?  — его тон прозвучал мягче.
        Я опять кивнула.
        — Все хорошо. Не волнуйся, все в порядке.
        Стайлс выпрямился в полный рост, подал мне руку, и я, ухватившись за нее, поднялась на ноги.
        — Гарри, он хотел застрелить тебя,  — произнесла я четко, так, словно Гарри сам не понимал этого.
        Он посмотрел на меня как-то странно и тут же признался, уперев руки в бедра:
        — Я знаю, Джен. Я давно на него вышел. Это наемник.
        — Кто?
        — Наемный убийца, Дженни. Киллер. Понимаешь?  — чуточку раздраженно выдал Гарри и отошел к стеклянной двери.  — Мне нужно кое-что выяснить. Ты завтра вернешься домой, Джен. Но, я прошу,  — он обернулся и подошел ко мне,  — прошу, просто не пропадай из виду. Идет? Поблизости будет Сэмми и Энди…
        — Энди?
        — Да, Джен, Энди. Он надежный малый. И еще… Если я вдруг очень понадоблюсь, можешь спокойно приезжать в бизнес-центр, ладно? И мой телефон всегда включен. Джен, просто не исчезай. Я нарыл много дерьма, это из-за Малика. И это все… это не должно касаться тебя… или кого-либо еще. Но, черт,  — он сжал пальцами переносицу, прикрывая глаза,  — этот ублюдок убрал бы и тебя, не сомневаюсь. Дженни,  — Гарри был очень сосредоточен и мрачен,  — он наверняка придет снова. Ты видела его?
        — Я не знаю… Я не уверена, что смогу узнать его. Он был в маске. Все хорошо, правда? Мне ничего не грозит,  — залепетала я, уже на уровне подсознания понимая, что Стайлс прав.
        Он качнул головой, отворачиваясь, прихватил свой сотовый и сказал мне, выходя из спальни:
        — Поспи, мне нужно связаться с ребятами.
        Я послушно улеглась. Непонятно как умудрилась уснуть, но все равно дернулась, когда Гарри лег на кровать позади меня. Он прошептал что-то успокаивающее, обхватил меня руками, и я снова погрузилась в тревожный сон с кошмарами.
        Глава 30. «Это чертово отчаяние Гарри Стайлса»
        Твои раны, они видны.
        Я знаю, ты никогда не чувствовал себя таким одиноким,
        Но держись, подними голову, будь сильным…
        Публичная библиотека на Лайбрари-стрит, что находилась в Бостоне, являлась местом, где я отдыхала душой. И хотя в этот день меня сюда занесло из-за учебного проекта, я все равно буквально отдыхала.
        Роясь в бесконечном материале по интересующей меня теме, я спряталась за стопками книг и не замечала ничего и никого вокруг себя.
        Этим утром я снова повздорила с мамой. Она давит на меня. Слишком давит. Ее волнуют мои отношения со Стайлсом, но я упорно их скрываю. Мама не поймет меня…
        Не заметив, как стемнело за высокими окнами, я встрепенулась и огляделась. Бог мой, уже без пятнадцати шесть! Хейли меня убьет.
        Она хотела сходить сегодня на вечерний сеанс в кинотеатр. Эта любительница фильмов ужасов когда-нибудь сведет меня в могилу этой своей страстью к адреналину.
        Я сгребла в охапку свои тетради и книги, сунула все это в сумку, аккуратно сложила справочники и энциклопедии в стопочку и помчалась к выходу.
        Несясь по улице и на ходу наматывая на шею шарф, я выскочила с территории кампуса и направилась в сторону остановки, но в следующую секунду, стоило лишь выскочить из-за угла здания, как вдруг меня поймали за руку и с силой дернули назад. Ошалело вытаращив в вечерних сумерках глаза, я уставилась в ухмыляющееся лицо Энди Бауэра. Тот окинул меня взглядом и качнул головой, говоря:
        — Идем.
        — Куда?  — увлекаемая его цепкой рукой спросила я. Мне едва удавалось удержаться на ногах от скорости передвижения этого высокого парня.
        — В машину. Куда еще?
        Действительно, что за глупости я спрашиваю.
        Дергаться не стоило, ведь Гарри предупредил меня насчет наблюдения, так что я просто села в машину парня, дождалась, когда он устроится за рулем, и спросила:
        — Энди, куда ты меня повезешь? Что-то не так, да?
        Бауэр метнул взгляд в зеркало, вскользь посмотрев на меня, и снова уставился на дорогу. Двигатель утробно рычал, когда парень несся к мосту Тобин Мемориал, направляясь в Бостон. Он пересек Дивижен-стрит, где живет Хейли, свернул налево, выезжая на мост, и я покосилась на исчезающий в тумане высокий дом из красного кирпича. Тот самый, где находился пентхаус Гарри. Тревожно сглотнув, я отвернулась.
        Пришла оттепель. Снега почти не осталось. Только повышенная влажность, лужи и моросящий дождь с порывами ледяного ветра. Такая погода лишь удручала.
        Написав подруге короткое смс с извинениями, я спрятала сотовый и снова повторила:
        — Куда мы едем?
        — К Гарри,  — грубо бросил Энди.  — Как будто непонятно. Носится с тобой, как курица-наседка…
        Да уж, мнение обо мне у Бауэра сложилось не лучшее. Только я не понимала, каким образом виновата перед ним.
        Решив немного разрядить обстановку, я проговорила твердым голосом:
        — Слушай, я не знаю, что тебе сделала, но мне самой не в радость такие приключения. То, что Зейн натворил…
        — То, что Зейн натворил,  — перебил меня парень, поглядывая в зеркало,  — не имеет к тебе отношения. Уже не имеет. Стайлс просто подозревает тебя. Лично тебя. Он кое-что узнал и теперь, как думаешь, что происходит? Правильно, он не верит тебе, Джен.
        Слова Энди вогнали меня в ступор. Я расстроилась? Да! Я жутко расстроилась. Как же так? Мы ведь… А что тогда произошло между нами? А дом…
        Это все зачем?
        Так. Я всегда говорю: только не паниковать. Без паники. Сначала следует разобраться.
        — С чего ты взял, что Гарри подозревает меня?  — спросила я спокойно.
        Надеюсь, спокойно. Хотелось бы.
        — Ты ведь узнала напавшего на вас парня? Того наемника?
        Вот здесь мое сердце подпрыгнуло от страха.
        — Нет… не узнала… Энди, что такое?  — мой голос прозвучал тихо и почти безжизненно.
        Я только сейчас поняла, почему мы так несемся. За нами следили. Вот поэтому Бауэр мчался на огромной скорости, поэтому все время смотрел в зеркало заднего вида. Он был сосредоточен и напряжен.
        — Как же ты, блять, достала,  — процедил парень, выруливая на главную улицу Бостона, а после влетая на задний двор клуба «Фелисити».  — Выметайся!  — прикрикнул Бауэр на меня.  — Стайлс внутри! Живо-живо-живо, Джен!
        Я буквально вывалилась из салона машины, упала на колени и поспешно дернулась назад, чтобы с силой захлопнуть дверцу уже рвущегося с места Jaguar.
        Они не могли бы покупать менее заметные машины? Потом удивляются, что за ними охотятся.
        Вскочив на ноги, я потерла грязные ладони, отряхнула джинсы на коленях и шагнула было к двери, когда вдруг из темноты вырос силуэт высокого мужчины.
        Черная толстовка. Капюшон на голове…
        Я, кажется, видела его раньше.
        — Мое имя Дэн, Дженни,  — тут же донесся до меня голос парня.  — Я должен поговорить с тобой.
        Пятясь к двери, я не мигая таращилась туда, где должно быть лицо этого незнакомца, но там было лишь черное пятно из-за отсутствия света.
        Я стояла в свете тусклого фонаря, висящего над дверью, и не знала, как поступить. Ведь этот парень мог сообщить мне что-то важное.
        — Я слушаю.
        — Не здесь.
        — Тогда всего хорошего.
        Я ухватилась за ручку двери, когда парень резко шагнул ко мне, и я убедилась, что это тот же «спортсмен», что напугал меня у моего дома. Теперь я видела его лицо. Легкая щетина. Кажется, светлые глаза… Достаточно суровые черты и его лицо было в синяках. Значит ли это, что он попался ребятам Гарри?
        Парень был высоким, и я невольно вжалась спиной в дверь.
        — Ты должна разобраться со Стайлсом,  — четко проговорил Дэн.  — Иначе я уберу вас обоих. И начну, пожалуй, с твоей семьи. Как поживает папочка? А его супруга. Мэйди, да? Я знаю имя каждого из дорогих тебе людей. Так что не шути со мной. Найди способ. Убери Стайлса.
        Я вылупилась на него, как на чокнутого.
        — Вы не в себе?  — спросила я нервно.
        — Спроси Луи насчет прошлого Гарри. Спроси его, скольких Стайлс убил? Его руки по локоть в крови. Как думаешь, что он делал, в тот вечер, когда погибла его сестра?  — я уже повернула дверную ручку, я пряталась от этого чокнутого, но он проорал мне вдогонку: — Спроси Томлинсона, идиотка!
        Тяжелая дверь захлопнулась за моей спиной, и я погрузилась во мрак коридора. Музыка, приглушенная и далекая, билась в такт с моим сердце. В горле пересохло. Я плелась вдоль стены, опираясь на нее рукой, и искала хоть одну незапертую дверь. Здесь было очень темно.
        Внезапный взрыв смеха раздался так близко и неожиданно, что в следующий миг я уже нащупала ручку и, широко распахнув дверь, оказалась на пороге комнаты, в которой было очень много народу.
        Девушки на коленях у парней, парни на диванах и в креслах. Бильярдный стол в центре комнаты. Звенящий в бокалах лед. Дым. Музыка. Здесь своя вечеринка.
        Я невольно опустила глаза, оказавшись в центре внимания, после чего услышала насмешливый голос Томлинсона:
        — Добро пожаловать в обитель порока, Дженни.
        Неожиданно возникший передо мной Стайлс тут же ухватил меня за руку, привлекая к себе. Он был пьян. Очень пьян. Мне стало не по себе. Я скользнула взглядом по лицам присутствующих и поняла, что в этой комнате все обкурены, пьяны или еще что похуже.
        — Гарри,  — тихо позвала я, подняв на него глаза.  — Зачем?
        — Что зачем, Джен?  — посмеиваясь, качнул головой парень.  — Брось, ты же не станешь учить меня жить, правда ведь?
        Он щелкнул меня по носу, схватил одной рукой в охапку, так, что я запуталась в собственных волосах, оказавшись прижатой к его груди. Но я тут же дернулась, поправляя волосы, и развела руками.
        — Что происходит?
        — Да ничего,  — отмахнулся Гарри, криво улыбаясь, и вернулся на диван, где сидел Луи в окружении девушек, а с ними и Найл.
        — Что ты такая нервная?  — прозвучал голос Энди у меня за спиной и громко хлопнула дверь.
        Брюнет обошел меня, бросив короткий взгляд в мою сторону, после чего тут же приблизился к Стайлсу, сказал ему что-то на ухо, и Гарри вскинул на меня глаза.
        Я неловко потопталась на месте, слишком отчетливо чувствуя себя лишней в этом месте, и потихоньку отошла к стене, присела на подлокотник свободного кресла и стала дожидаться подходящего момента, чтобы уйти.
        Стайлс больше никак не реагировал на меня. Он пил, много смеялся, переглядывался с Томлинсоном, а я все никак не могла разобрать причину его такой резкой смены отношения ко мне. Что я опять успела натворить? Ведь Гарри так любит вешать на меня ярлыки. Что на этот раз?
        Я очень устала. К тому же меня тошнило от дыма, а уйти все не решалась. Что-то в поведении Гарри меня настораживало. Я чувствовала, что должна еще подождать. Он не может остаться один среди этих людей. Я должна быть здесь. С ним.
        — Дженни, кто тот славный парень, что так откровенно таскается за тобой в универе?  — жуя орешки, вдруг задал вопрос Энди, и я, успев почти уснуть в кресле, резко дернулась, рассеянно уставившись в смеющиеся глаза Бауэра.
        Мне было откровенно плохо в этой компании, но упрямство не давало уйти. И еще страх за Гарри, который был уже не в адекватном состоянии. Он, не соображая ничего, пьяно смеялся с блондинкой, которая норовила забраться к нему на колени. Меня воротило. Я старалась не смотреть на них. Но это было невозможно. Следовало вытаскивать Стайлса, пока он…
        Пока он что, Дженни?
        Пока не переспал с другой?
        Серьезно? А разве он тебе что-то обещал?
        Боже…
        Я прикрыла глаза, задавая вопрос:
        — Какой парень?
        — Ну как же, тот самый что сегодня зажал тебя у входа в клуб. У меня повсюду глаза и уши, детка,  — добил Энди.
        Если он хотел привлечь внимание пьяного Стайлса, то у него это вышло просто великолепно. Тот вмиг напрягся, отвернувшись от девушки, после чего его брови сошлись на переносице. Гарри отодвинул блондинку, которая продолжала глупо хихикать, встал и, пошатываясь, подошел ко мне.
        — Что за парень?  — спросил он, глядя на меня, но обращался явно к приятелю.  — Где его видели?
        — Во внутреннем дворе клуба. А до этого несколько раз на территории кампуса.
        — Дженни?  — мрачно позвал Стайлс.
        Я вздохнула, чувствуя волну злости и негодования, поднялась и оправила свою куртку.
        — Зачем я здесь, Гарри?  — Он молчал.  — Я хочу уйти. Мне совсем неинтересны ваши развлечения. Можешь продолжать в том же духе, но без меня, идет? Это все,  — я обвела взглядом дымное помещение,  — это не мое, Гарри. Я не хочу быть среди вас.
        Слова давались мне легко, но язык все равно едва ворочался. Я чувствовала себя отвергнутой, преданной Стайлсом, какой-то брошенной среди изголодавшихся хищников. Сейчас я не ощущала поддержки Гарри. Он просто напивался, просто болтал с девушкой, просто держал меня на виду, чтобы в любой момент поманить пальцем…
        Гарри поднял руки, кивая и пятясь.
        — Конечно, милая, мы точно не лучшая компания для тебя. Жаль только, что Малик все же попадает в список твоих любимчиков,  — и Стайлс добавил, злобно стиснув зубы: — И тебя не смущает, что он один из нас. Тебя вполне это устраивало.
        Вот тут я вспыхнула, подаваясь к Стайлсу и спрашивая:
        — Что с тобой такое? Зачем тогда… зачем тогда было все это?
        — Да пошла ты, Джен.
        Будто мне назло какая-то дура включила музыку на полную катушку, и теперь я орала в ответ:
        — Сколько можно быть таким психопатом? Гарри! Ты должен взять себя в руки! Ты зовешь меня к себе, чтобы на моих глазах тискать других девиц! Ты не в себе! У тебя проблемы, Гарри!
        — Закрой рот!  — проорал он мне в лицо, после чего отошел назад, запуская пальцы в волосы, сминая их, и снова резко обернулся с рычанием: — Ты, блять, все испортила! Ты унизила меня!
        Я непонимающе моргнула и невольно перевела взгляд на Луи, который, обнимая девушку на своих коленях, спокойно пил виски и наблюдал за мной с превеликим интересом. Его глаза сверкали восторгом, он явно понимал, в чем тут дело. Но я ни черта не понимала, и это было моей проблемой.
        — Вот только не надо строить из себя самое невинное сущ… сущест… А плевать!  — рыкнул Стайлс, когда не смог выговорить слово.
        Его сильно мотало из стороны в сторону, и он, добавляя эффекта, выхватил из рук Томлинсона бокал и залпом осушил его, даже не поморщившись.
        На нас никто уже не обращал внимания. Отвратительное место. Пошлость и грязь. И как Гарри может быть среди всего этого? Как я могу быть здесь?
        Так ничего и не пояснив, Стайлс устало упал на диван, а я, посмотрев на него разочарованным взглядом, отвернулась и вышла в коридор.
        Он напился, прежде приказав Бауэру привезти меня в это гадкое место. У него смелости не хватило сказать мне прямо о том, что он там знает. Просто отвратительно. Я готова закричать на все помещение, настолько мне противно от всего.
        Я, пошатываясь от слабости, плелась по коридору, когда позади хлопнула дверь, и знакомый голос позвал:
        — Дженни! Стой!
        Я привалилась к стене плечом, но Гарри, настигнув меня, повернул к себе лицом.
        — Ты никуда не пойдешь,  — пробормотал он, и я невольно напряглась. Но тут же его глаза, Господи, ну сколько еще я буду вестись на это, его глаза, они наполнились слезами. Я ошалело таращилась на парня передо мной, а его губы скривились. Он злился на себя, тер переносицу, пальцами приглаживал волосы и постоянно сглатывал. И лишь, когда я тихо выдохнула, оказавшись в кольце его рук, потому что Гарри обхватил меня, утыкаясь носом в ложбинку между плечом и шеей, он смог сказать севшим голосом: — Не уходи. Умоляю. Я разберусь во всем… ты не могла так со мной поступить… я знаю.
        Мое сердце сжалось. Воздуха стало мало, до того сильна была боль в груди, и я просто стояла, ничего не делая, и таращилась в стену за спиной Стайлса.
        Но нужно было сделать правильный выбор. Я просто обязана сейчас перевести дух, оставить его. Хотя бы ненадолго.
        — Прости…  — слова сорвались с моих губ слишком приглушенно, но Гарри услышал, его плечи напряглись. Он медленно отпустил меня, не поднимая головы. Так и остался стоять, когда я осторожно отошла в сторону, добавляя: — Прости, мне нужно немного подумать. Я устала, Гарри.
        Я дошла до двери — теперь здесь было светло — на автомате толкнула ее и оказалась на улице. Холодный ветер обдал мое разгоряченное лицо, и это привело меня в чувства похлеще пощечины. Глотая комок в горле, я пересекла улицу и успела скрыться в тени, когда Стайлс выскочил из клуба. Я остановилась, глядя на него и понимая, что он меня не может заметить. Его сильно заносило, когда он в своей тонкой белой футболке, с растрепанными волосами, такой потерянный, подавленный метался из стороны в сторону, говоря со звенящей в голосе обидой:
        — Я все равно… приду… Слышишь? Я приду…
        Он споткнулся и упал на колени, прямо в грязную лужу. А после и вовсе облокотился об асфальт, пряча лицо в ладонях. Я не могла больше смотреть на это. Это чертово отчаяние Гарри Стайлса. Он боялся остаться один. Мое сердце не могло вынести этого.
        Я осторожно приблизилась к нему, присела на корточки и потянула его за плечи к себе.
        — Тише… я здесь…  — прошептала я, когда Стайлс вздрогнул, встрепенулся и ухватился за меня руками.
        Мне приходилось усиленно моргать, чтобы скорее прогнать горячие слезы, что своей солью обожгли мне губы. Было очень странно в области груди: больно и хорошо одновременно.
        — Давай я отвезу тебя домой,  — тихо предложила я.
        Гарри просто устало кивнул, прижимаясь ко мне.
        У меня не было водительских прав, но я неплохо справлялась с автомобилем. Потому, когда устроилась за рулем огромной машины Гарри, а он сам плюхнулся на сиденье рядом, я волочилась по ночному городу как черепаха. Лоб вспотел от напряжения, но мы, пусть и не слишком уверенно, ехали в Челси.
        Я не могла думать о том, каково было Гарри. Он что-то узнал обо мне, но поскольку нечего было знать, я понимала, что это очередная ложная информация, и, кажется, Томлинсон действительно многое мог рассказать мне.
        Я еще около пяти минут сидела в машине, глядя прямо перед собой, когда мы, наконец, прикатили к дому Стайлса. В голове навсегда отпечатался образ отчаявшегося парня. Я никогда бы не подумала, что он настолько одинок. Это почти уничтожило меня. Мне было так жаль его, что я готова была на все ради него. И это пугало.
        К счастью, Гарри смог сам подняться в свою квартиру, но я все равно пошла с ним. Я не могла сейчас оставить его, он нуждался в помощи.
        В квартире Стайлс снова упал. На этот раз полностью растянулся на полу, после перекатился на спину и прикрыл глаза. Перемазанный уличной грязью, с немного оцарапанными коленями, что виднелись в прорезях его черных джинсов, бледный и вымотанный, он намеревался уснуть прямо здесь.
        — О нет-нет-нет, приятель,  — потянула я его за руку.
        Гарри замычал.
        — Нет уж! Вставай! До кровати совсем немного. Давай же… Господи…
        Он был чертовски тяжелым. Но мне удалось растормошить его, в итоге мы вдвоем с огромным трудом добрались до спальни. Там оба упали на кровать. Переведя дух и чувствуя как дрожат руки от такой нагрузки, я приподнялась, подтолкнула Гарри набок и, раздув щеки, шумно выдохнула.
        После, когда дыхание восстановилось, я просто стащила с него ботинки и вынула из его кармана айфон. Собираясь без задней мысли положить девайс на тумбочку, я нечаянно нажала на кнопку блокировки, и экран засветился. Мои глаза расширились. Дыхание сперло. Я снова уселась на кровать, не чуя под собой ног. Слезы все же нашли выход, покатившись по щекам. Я во все глаза смотрела на собственное фото. Он не солгал тогда. Гарри действительно сфотографировал меня спящую.
        Сердце, казалось, пропустило удар, когда я перевела взгляд с телефона на лицо спящего Стайлса.
        Господи… Что с ним творится? Он… у него на заставке мое фото, а сам он готов убить меня, унизить перед всеми…
        Что с ним не так?
        Я смотрела на него и плакала. Безостановочно рыдала, приглушенно всхлипывая и утирая слезы рукавом. Я плакала от облегчения, страха, радости, надежды, отчаяния, безысходности…
        Я просто плакала из-за открывающегося для меня нового Гарри Стайлса. Мне было страшно. Теперь уж точно я боялась за его безопасность.
        От рыданий разболелась голова. Я сидела, подтянув колени к груди, скинув ботинки, и не сводила глаз с бледного лица Стайлса. Потом прилегла и не заметила, как отключилась…
        Резко вскочив, я с ужасом уставилась на светлеющее небо за окном. Сползла с кровати и окинула Гарри взглядом. Он лежал на спине, раскинув руки, и его грудь размеренно вздымалась. Я тихо наклонилась — не могла себя контролировать — и почти невесомо коснулась чуточку колючей щеки Гарри губами. Вновь к горлу подкатил ком. Я поспешила покинуть квартиру Стайлса, потому что видеться с ним утром точно не хотела. Мое лицо распухло от слез, а спутанные мысли не давали нормально думать. Я просто ушла. Просто поплелась пешком домой. Всего-то парочка миль. Ерунда. Мне нужен этот ветер, треплющий волосы и оставляющий на щеках розовые следы, мне очень это нужно. Я просто хочу проснуться и больше никогда не ощущать этого томления в груди. Я просто хочу проснуться.
        Глава 31. «Первое февраля»
        Я уверена, что не могу сказать больше.
        Я просто знаю, что это не продлится вечно…
        — Нет, Хейли… Прости… да…  — отрывисто отвечала я, укладывая постиранные и высохшие вещи в свой шкаф.
        Подруга отчитывала меня за то, что я целую неделю почти не выходила на связь. Я не могла ей всего объяснить. Однако, уверена, она сама понимала, что дело не в Стайлсе. Дело в моем внутреннем состоянии. Ведь он так и не появился. Не позвонил. Вообще никак о себе не напоминал. Я могла с точностью сказать, что он снял наблюдение. Я больше не чувствовала его присутствия.
        — И ты ведь помнишь, какое сегодня число, Джен?  — вдруг выпалила Стоун.
        Я напрягла память. Что за число, Господи? Я не помню…
        — Первое февраля, дорогая!  — проорала Хейли в трубку.  — Первое, мать его, февраля!
        — И?  — а потом меня подкинуло на месте.  — Бог мой! День рождения Гарри…
        — Вот именно. И что ты думаешь по этому поводу? Давай же, Дженни, вам нужно сегодня встретиться. Обязательно. Даже Крэйг меня не обделяет вниманием, а вы вдвоем жутко тупите.
        Я почти не слушала Хейли. Мои мысли теперь вертелись вокруг Гарри.
        Что я должна сделать сейчас? Как мне поступить?

* * *
        Стоять под его домом, ассоциируя себя черт знает с кем? Нет. Я так не могла сделать. Я пошла на более смелый поступок…
        Мое представление о Гарри, даже несмотря на то, что я немного понимала его, все же не помогало мне решить, чего бы он хотел в свой день рождения. И я позволила себе нечто такое, что могло мне действительно помочь.
        Для начала я посетила «Фелисити». Конечно, не надеялась даже, что меня впустят, но, удивительно, теперь я входила свободно. Тут знакомство со Стайлсом оказалось полезным.
        Я отыскала в клубе Энди, который, мягко говоря, был груб со мной. Сразу после короткого разговора, во время которого я клянчила, а Энди посылал меня, я все же добилась своего, пообещав парню впредь быть с ним покладистой, и сказала, что он может унижать меня, как ему вздумается. Тот буркнул, что не хочет из-за этого ходить со сломанным носом, послал меня еще раз и вытолкал за дверь клуба. Я ушла с победоносной улыбкой на губах. Номер Энн Стайлс, матери Гарри, был записан на клочке бумаги, который я сжимала в ладони, как нечто драгоценное.
        Мне было очень страшно, я боялась, что ошибусь, причиню Гарри боль и тем самым лишь усугублю наши отношения, без того напряженные.
        Следующим этапом было вот что: действовать немедленно, чтобы Энди не рассказал обо мне самому Гарри, но — я это точно знала — Стайлс был на важном совещании в своем офисе в Бостоне. Я должна была немедленно провернуть все, что задумала, и к моменту, когда в трубке моего сотового раздался женский голос, я уже была полна решительности и даже некоторого отчаянного желания доставить Гарри удовольствие своим подарком. Я мечтала, чтобы его глаза засияли, чтобы он улыбнулся мне так, как только он умеет — искренне, без тени насмешки, по-доброму.
        — А кто вы ему?  — спросила удивленная миссис Стайлс, когда я представилась и сказала ей о том, что хочу подарить Гарри нечто особенное в этот день.
        — Я…  — «Боже, какой же правильный вопрос. Никто? Или все же кто-то?».  — Миссис Стайлс, послушайте…
        — О нет, дорогая, просто Энн, и я крайне изумлена вашим звонком, потому что ни одна из девушек моего сына не звонила мне. Это… неожиданно… И…  — она умолкла на мгновение, потому что ее голос дрогнул, но женщина кашлянула и тихо спросила: — Как он?
        Мои глаза защипало. Стало жаль Энн до жути. Она любит сына. Ей не плевать на то, что случилось, это очевидно.
        — Все хорошо… Энн, он в порядке. Вы ведь знаете о вашем супруге?
        — Об Эдгаре? Да,  — посуровела Энн.  — Я отдала некоторые бумаги полиции. Сама, когда услышала обо всем, тут же отвезла в Лондон, чтобы они переслали документы в Нью-Йорк. Я не желаю участвовать в этом. Вполне хватит того, что…  — и вновь ее голос сорвался.
        Кажется, это подходящий момент, чтобы спросить.
        — Энн, Гарри был очень близок с Джеммой, верно?
        — Да, Дженни, вы не представляете насколько. Гарри… этот негодник не давал ей нормально встречаться с парнями. Просто даже с друзьями, приятелями. Ревновал ее ко всем. Оберегал… А когда появился Зейн… Ох, вы, наверное, не знаете, кто это.
        Я сглотнула, что ж, надо быть честной до конца.
        — Это мой бывший парень, Энн.
        — Вот я и говорю… Э… Что?  — миссис Стайлс была жутко растеряна. Она замолчала так же, как и я, а после выдохнула.  — Так мы с вами ближе, чем кто-либо мог представить, милая.
        — Да…
        Решив развеять негатив, что стал скапливаться в нашем разговоре, я поспешно выпалила:
        — Энн, может, подскажите мне, что же такого особенного подарить Гарри? Что дарила ему Джемма? Чего бы хотел ваш сын?
        — Ох… это так сложно и просто одновременно. Однако есть кое-что, о чем не раз упоминал Гарри, и я знаю, что у него просто не хватало на это духу. Он хочет помнить Джемму, но так боится этого. Ему, я думаю, все так же больно. Наши раны еще не затянулись, Дженни. Ты наверняка понимаешь это не хуже меня.
        — Да… Вы правы… И, Энн, спасибо, спасибо вам огромное, я все сделаю!  — в моей голове уже созрел план, потому я слушала женщину немного рассеянно, прикидывая в уме все свои дальнейшие действия.
        — Дженни, спасибо, что позвонила,  — донесся до меня севший голос Энн,  — может быть, я тоже решусь позвонить ему. Он достоин хорошей жизни. Ему нужны верные друзья, Джен. Спасибо.
        — Я пытаюсь стать для него этим другом… Энн, еще одна просьба, если вы не против.
        — Конечно, все, что угодно.
        — Не могли бы вы сбросить мне в Инстаграм фото вашей дочери? Самое качественное, где ее можно хорошо рассмотреть.
        — Оу… да… да, без проблем. Давайте номер…
        Я не позволяла себе плакать из-за того тона, которым миссис Стайлс рассказывала о Гарри и Джемме, и одно я точно поняла: Гарри зол на мать, но она отнюдь не слабая женщина, она очень сильна духом. Она сможет перебороть себя и позвонить сыну, я верю, что так и будет.
        В этот день мне помогали два моих самых надежных друга — Джонни и Хейли. Эти двое по первому моему звонку мигом распределили между собой обязанности. Хейли распечатала фото Джеммы. Джонни отыскал художника. Друзей у Крэйга было просто невероятно много. Это наверняка из-за его неиссякаемого оптимизма.
        Однако понервничать все же пришлось, потому что художник немного затянул с работой, но за высланную ему дополнительную плату, спустя три с половиной часа я подъехала на такси к его дому, на каблуках, как неуклюжая курица взбежала на нужный этаж и принялась трезвонить в квартиру парня.
        — Тебе кого?  — весь обкуренный и пропахший дымом этот горе-художник окинул меня внимательным взглядом. Ну, не совсем внимательным, поскольку он явно перебрал с травкой.
        — Я от Джонни…
        — А, заваливайся, сейчас притащу твою работу.
        Я все же предпочла остаться на лестничной площадке. Переминалась с ноги на ногу, кусала губы, приглаживала распущенные волосы, в сотый раз окидывала себя взглядом, пытаясь представить, какими глазами меня увидит Гарри, когда, наконец, парень вынес огромный портрет. Он его не упаковал, потому что я должна была вначале оценить, и я оценила. Я просто едва не упала от увиденного. Я не знала, что сказать, но преобладающие на портрете фиолетово-сине-сиреневые тона создавали ощущение космоса, вселенной, и глаза девушки на портрете светились еще ярче, чем на фото. У меня пересохло во рту. Клянусь, если Стайлс вышвырнет меня с этим портретом, я заберу его себе, потому что это нечто запредельное.
        — А травка тебе на пользу,  — сорвалось с моих губ, и парень, хохотнув, бросил: «Не за что», скрылся в своей дымной квартире.
        По пути в Бостон мне пришлось заскочить в лавку сувениров, где потрет упаковали в темно-синюю блестящую бумагу и перевязали алой лентой. Дальше было самое сложное и страшное для меня. Я приехала к зданию бизнес-центра и, с трудом удерживая тяжелую картину, совершенно неуверенная в том, что Гарри все еще здесь, пошагала внутрь. Людей было мало, поскольку рабочие часы подошли к концу, было уже около семи вечера. Я надеялась, что Стайлс не уехал.
        Секретарша Гарри как раз шагнула в лифт, когда я, наоборот, выходила. Она изумленно приподняла брови, окидывая меня придирчивым взглядом, и спросила:
        — Вы к кому, мисс Дэвис?
        — Оу… вы меня помните…  — начала было я вежливо, но, заметив, как эта женщина враждебно настроена, добавила более сухо: — К мистеру Стайлсу, если позволите.
        Она молчала, выйдя за мной в коридор, а я затаила дыхание в ожидании ее ответа. Только бы он не уехал…
        — Да, конечно,  — ответила, наконец, она, и я откровенно выдохнула,  — но у мистера Стайлса еще заседание. Это, вероятно, надолго. Не думаю, что вы дождетесь.
        — И не собиралась. Спасибо,  — бросила я уже через плечо и пошла к двери кабинета Гарри.
        Секретарша Стайлса наверняка буравила мне спину своим цепким взглядом, но я не оборачивалась, а вскоре тихо зажужжали дверцы лифта, и девушка исчезла из приемной. Слава богу. Не хочу свидетелей женского пола. Но еще больше я боюсь тех, кто за этой дверью. Ведь наверняка и Луи… Черт. Во что я ввязываюсь?
        Как же колотились мои руки, как же меня всю трясло, как же я боялась упасть, растянуться посреди кабинета Гарри, опозориться перед всеми. Но хуже всего было ожидание его реакции на мой подарок. Я несколько минут стояла под дверью, а когда услышала низкий голос Гарри, внутри все полетело к чертям. Я дико испугалась и собралась было убежать, но, саму себя одернув и не давая шансов к отступлению, я толкнула дверь и, с невероятной силой подхватив портрет, бесцеремонно шагнула вперед. Не видя никого перед собой, я в наступившей тишине подошла к столу Гарри, опустила портрет на пол, выдохнула, растянула губы в улыбке и абсолютно крепким голосом произнесла, одновременно вскидывая глаза на Гарри Стайлса, сидящего в кресле:
        — Добрый вечер, и… с днем рождения, Гарри,  — и не давая мужчинам опомниться, я почти ласково улыбнулась только Стайлсу, только ему. Никому больше. Ни на кого не взглянула.
        Я не понимала, что он думает, но… Господи Иисусе, этот миг стоил того, я клянусь! В глазах Гарри была настоящая магия, притягательность, он был в этот момент совершенно особенным, самым настоящим и искренним. У меня свело мышцы ног, и я едва не грохнулась перед ним на пол, но устояла и, кивнув, осторожно развернулась, говоря на ходу:
        — Прошу прощения, господа, продолжайте,  — я вышла из кабинета.
        И… я побежала, спотыкаясь на каблуках. Тискала на кнопку вызова, как чокнутая, так тискала, что не услышала, как кто-то вышел из кабинета. Рука с татуировкой в виде крестика, легла поверх моей, казалось бы, живущей отдельной жизнью ладони, которой я лупила по несчастной кнопке лифта, а после я обернулась к нему. Гарри, не отводя от моего лица темного и одновременно растерянного взгляда, перехватил мои заледеневшие пальцы, повернул ладонь внутренней стороной вверх и, опуская на нее ключи, проговорил:
        — Прошу, Дженни, дождись меня. Подожди меня сегодня. Не надо убегать, хорошо?
        Он получил мой кивок, провел большим пальцем по моей скуле и отошел назад. Я таращилась ему в спину, когда он уже направился обратно в кабинет. Его широкие плечи покачивались. Он был невероятно красив в этих узких брюках и белой рубашке с закатанными до локтя рукавами.
        Лишь в лифте я опустила глаза на свою ладонь и разжала пальцы. Ключи от его пентхауса. Гарри просил меня не убегать. Он имел в виду то утро, когда я оставила его. Тогда почему он не выходил на связь? Почему не позвонил? Неужели все еще не в его правилах вести себя нормально? Это для Гарри болезненно? Почему?
        Я не собиралась убегать. Да, я отправилась в его квартиру. Этот вечер должен был стать особенным. Я все еще колотилась от того, как отреагирует Гарри на портрет Джеммы. Мне было страшно до пересохшего горла. Но я упрямо ехала в Челси, чтобы дождаться Гарри.

* * *
        То, что он не вернулся домой, я поняла, как только медленно приоткрыла глаза.
        Прошлым вечером я просто прилегла на эту кровать, устав от ожидания, и вот — утро. И судя по солнцу, что ярко било в окно, уже не слишком-то ранее утро. Так и есть, на часах половина одиннадцатого.
        Я прислушалась. В квартире стояла тишина. Я не знала, что мне делать, стоит ли звонить кому-то из парней. Что если у Гарри проблемы? Если я не позвоню, то с ума сойду от неизвестности. Но раздался звук открываемого замка. Я вскочила.
        Выйти к нему?
        Что если он пьян? Или зол…
        А если это вовсе не Гарри…
        Чтобы больше не мучить себя мыслями, я вышла из спальни и медленно пошла по коридору. Я увидела его. Он стоял боком ко мне, прислонившись спиной к стене, и его глаза были закрыты. Гарри выглядел жутко измотанным. Но, приближаясь, я все больше холодела. Если поначалу я решила, что Гарри пил всю ночь напролет, то теперь я увидела, что на его лице, над бровью, запеклась кровь. Переметнув взгляд к его рукам, я ожидаемо заметила счесанные костяшки. Да что ж это такое?
        — Гарри?  — я осторожно коснулась его плеча. Мой голос прозвучал сипло после сна, и Стайлс, невольно вздрогнув, посмотрел на меня так, словно был удивлен, что я здесь.  — Что произошло?
        Он тяжело выдохнул, и я заметила в его глазах столько…
        Я не знаю, правда. Мне показалось, что это была боль или отчаяние, не знаю. Но что-то такое, от чего мне немедленно захотелось его обнять. Но Гарри опередил меня, потянув к себе и обхватив обеими руками. Он зарылся лицом в мои волосы и тепло выдохнул, пуская по моей спине мурашек.
        Я мягко гладила его спину, слушая сердцебиение, а потом он сказал:
        — Мама звонила…  — я напряглась.  — Твоих рук дело?
        Я просто кивнула. Он отодвинулся, посмотрел мне в глаза и быстро обошел, направляясь в сторону кухни, и я поняла, что все же что-то не так.
        — Это из-за подарка?  — тихо спросила я, войдя вслед за ним.
        — Нет,  — Гарри хлопал дверцами шкафчиков и демонстративно не поворачивался ко мне. Он искал что-то в собственной квартире и не мог найти.  — Черт!  — в итоге рявкнул он, ударив обеими ладонями по столешнице, и я уставилась в его напряженную спину.
        Стайлс постоял так немного, будто успокаивал себя, после медленно обернулся и скрестил руки на груди, вскидывая на меня мрачный взгляд.
        — Я благодарен тебе. Правда,  — Гарри был жутко растерян и постоянно мял пальцами нижнюю губу, задумчиво поглядывая на меня.  — Мне жаль, что тебе пришлось ждать…
        — Гарри…
        — Джен!  — вдруг выкрикнул он, и я подпрыгнула, как паралитик.  — Ты постоянно лжешь! Черт! Мне хочется выбить из тебя всю эту дурь! Когда ты скажешь мне правду?
        — Что…
        — Что?! Что?! Дженни, какого хрена я узнаю, что ты знакома с тем наемником? Такое чувство, что именно ты наняла этого парня! Но нет, этой ночью я вдруг выясняю, что все гораздо паршивей, чем есть на самом деле! Ты участвуешь во всем этом? Серьезно?  — я попыталась открыть рот, но Стайлс понизил голос и процедил, грозя мне пальцем.  — Только попробуй солгать. Мы вышли на киллера, не пытайся «отмазаться», Джен. Он многое нам поведал. То, что я узнал, должно касаться и тебя. Серьезно?  — сощурился Стайлс.  — Ты не знала, что в Дубае у Малика имеется дочерняя компания нашей фирмы, и он вписал туда тебя, как сотрудника? Будто ты собиралась с ним сбежать…  — его голос дрогнул, но он кашлянул, добавляя с горечью: — А счет на кругленькую сумму, об этом ты тоже ни сном, ни духом?
        Я ничего не понимала. Мои глаза, казалось, вывалятся от услышанного.
        — Я… Гарри… клянусь, ничего об этом не знаю,  — заговорила я ошеломленно.  — Я просто живу, просто учусь в университете. Я ничего не знаю о твоих делах, Гарри. А Зейн мне вообще ни слова… И мне жаль… прости, что я задела тебя и позвонила Энн.
        Я опустила голову, уставившись на свои пальцы, а Гарри, постояв немного в молчании, шумно выдохнул, обошел стол и осторожно прижал меня к себе.
        — Я хочу тебе верить, но это сложно,  — заговорил он.  — Мне все время кажется, что ты вот-вот загонишь мне нож в спину.
        — Не загоню… Что ты узнал? Что тот парень наплел обо мне?
        — Он сказал правду. Частично. Мы проверили. Но остался момент, в котором нет уверенности, и пока я ничего не могу сказать, Джен. Ради твоей же безопасности.
        Я уткнулась лбом в его плечо, перебирая пальцами рубашку на его груди.
        — Давай обработаем ссадины.
        Стайлс отпустил меня, уже не сопротивляясь.
        — Аптечка в ванной,  — рассеянно произнес Гарри, принявшись расстегивать рубашку, и вслед за мной поплелся в спальню.
        «Наша спальня»,  — я именно так называла эту комнату. Ведь с этой комнаты все началось.
        Мои пальцы немного подрагивали, когда я, вернувшись в спальню, опустилась перед Гарри на колени. Он так посмотрел, что я покрылась красными пятнами от смущения. Заправив за ухо прядь волос, я, не поднимая больше глаза на его лицо, взялась вытирать его костяшки ватным тампоном, пропитанным антисептиком. Несколько раз он вздрогнул, но в целом не реагировал. Я осторожно привела в порядок руки и перешла к брови. Глаза Стайлс следили за мной пристальным взглядом. Мне было чуточку не по себе. Я глупо улыбалась, одновременно хмуря лоб, как бы показывая, что я очень расстроена.
        — Спасибо, Дженни,  — вдруг произнес Гарри, и я посмотрела ему в глаза, замерев с ватой в руках.  — За подарок,  — пояснил он с серьезным выражением лица.  — Еще никто и никогда не заглядывал так глубоко. Ты изрядно потрепала мне нервы этим портретом. Я два часа не выходил из кабинета. Мне хотелось тебя пристрелить и поцеловать одновременно.  — Его взгляд потемнел, зрачки стали больше, а по ярким губам скользнул язык.
        — Кто тебя… С кем ты дрался, Гарри?  — пробормотала я, стараясь не думать о его словах.
        — С Томлинсоном. Не спрашивай, по какой причине.
        — Ладно. Но это так глупо. Вы как мальчишки,  — сглотнув, я продолжила заниматься бровью.
        — Не думаю, что в чувствах Луи есть что-то мальчишеское. Ты плохо его знаешь.
        Меня напрягло это заявление, произнесенное таким задумчивым тоном, и я постаралась отрешиться от этого.
        Но Гарри перехватил мое запястье, отодвигая руку от своего лица, после коротко поцеловал ладонь и запустил пальцы в мои волосы, притянув меня к себе. Его губы накрыли мои.
        Мягкий, очень непривычно нежный поцелуй, от которого сбилось дыхание. Он крепко держал меня в своих руках. До тех пор, пока я не ощутила его жесткость и отчаяние, до тех пор, пока Гарри не стал каким-то чужим. Будто хотел отомстить за что-то, обидеть, будто разозлился. Я отпрянула от него, широко распахнув глаза, но он снова попытался вернуть меня на место, и тогда я вырвалась, встала под его тяжелым взглядом и отошла назад, говоря:
        — Я хочу уйти, Гарри. Думаю, нам следует встретиться, когда ты сам решишь, что тебе нужно.
        Стайлс моргнул, немного качнув головой, но так ничего и не сказал. Просто сидел свесив руки с колен, просто смотрел.
        — На самом деле, ты меня боишься,  — заключил он, когда я, схватив свою сумку, выскочила в коридор, а Гарри встал в дверном проеме.
        — Да,  — обернулась я.  — Так и есть.
        Кажется, это его задело. Он свел брови на переносице, но вместо злости я заметила обиду. А чего же он хотел? Сам виноват. Он столько раз угрожал мне, запугивал, что я просто привыкла бояться.
        — Дженни,  — снова позвал Стайлс.  — Я правда благодарен тебе за подарок. Ты увидишь, я могу быть другим.
        — Я уже это видела, Гарри,  — открыла я входную дверь.  — Мне кажется, ты сам себя боишься.
        Он фыркнул.
        — Но ты подтолкнула меня вперед. Я поговорил с матерью. Это твоя заслуга.
        Я все стояла и тискала пальцами дверную ручку. Мне не хотелось оставлять его. Но я в который раз убедилась, что мне лучше не искать встречи с ним. Он придет сам, когда будет готов. Если будет готов.
        — Я рада, что помогла,  — мой тон был сухим. Я почувствовала, как Гарри подошел сзади и увидела его руку, которая мягко захлопнула передо мной дверь.
        — Ты никуда не идешь,  — его дыхание коснулось моих волос, но я бы ушла, однако Гарри добавил: — Пожалуйста, останься.
        Уже второй раз. Второй чертов раз он делает это — вынуждает сопереживать ему, просит не оставлять его. Сколько еще я буду верить ему? Нет. Это все неправильно. Если я не поставлю Гарри на место хотя бы раз, не проявлю твердость, то мне конец. Я не должна поддаваться хотя бы потому, что он сам попросил подождать его, а в итоге приехал помятый только утром.
        — Мне нужно в университет. Я проспала первые занятия. Да,  — кивнула я будто себе,  — мне пора.
        Гарри не убрал руку, все еще удерживая дверь. Я, стоя к нему спиной, набрала в легкие побольше воздуха, и повторила уже более жестко:
        — Выпусти меня, Гарри. Я должна уйти.
        — Нет.
        — Этим ты ничего не добьешься. Мне правда пора.
        — Плевать.
        — Тебе плевать, мне — нет.
        — Ты остаешься,  — произнес Стайлс.
        Я начала злиться.
        — Открой эту чертову дверь,  — проговорила я раздраженно и с силой дернула за ручку, но Гарри был намного сильнее, он просто блокировал мне выход.  — Прошу тебя. Мне нужно в университет. Гарри, я и так опаздываю, мне важны лекции, мне это важ…
        — Плевать! Плевать, Дженни! Я хочу, чтобы ты была здесь, мать твою! Так сложно со мной не спорить?
        Я осторожно обернулась к нему и сказала как можно спокойнее:
        — Нет, мне совсем не сложно…  — я растерянно моргнула, когда заметила на шее Гарри бешено пульсирующую венку.  — Хочешь… хочешь отвезти меня в университет? И вечером можем увидеться,  — пролепетала я тихо, мигом сдавшись, потому что такого Гарри Стайлса я боялась.  — Если… хочешь…
        Гарри сглотнул, усмиряя свою злость, а после кивнул, убирая руку с двери.
        — Да…  — он прочистил горло.  — Да, я отвезу тебя. Дай мне пару минут.
        И Стайлс ушел переодеваться. Я привалилась спиной к двери, прикрывая глаза.
        Господи, просто американские горки, иначе эти отношения не назовешь. Я с ума с ним сойду. Если уже не сошла.

* * *
        Как же глупо и наивно надеяться на что-то хорошее во всей этой ситуации. Я ехала со Стайлсом в машине, и он словно летал где-то далеко, был полностью погружен в свои мысли.
        Я тихо наблюдала за ним, еще не зная, что впереди меня ждет нечто такое, что просто выбьет почву из-под моих ног. Это приближалось. Оно настигало меня, и я понимала, что Гарри… то есть то, о чем он узнал, на самом деле мучает его похлеще, чем все, что произошло с ним за последние годы. Стайлс был на грани. Его прижимали враги, на него давили конкуренты, ему не хватало сил справляться со всем этим. И в сторонке была я. Та, кто всеми силами старалась быть полезной ему, но почему-то каждый раз влипала в очередные неприятности.
        Да, я еще не знала, что впереди меня ждет нечто такое…
        Глава 32. «Точка отсчета»
        Я не знаю, как мне доказать ему, что я не виновата. Я не лгала Гарри. Но, боже, как полученная им информация была близка к истине. Не до конца. Остальное додумал Гарри. Или ему помогли.
        Я не знаю. Но за время пребывания в этом месте я многое успела переосмыслить. Например, как ценна свобода. Или, еще хуже, как страшно вызвать ненависть у того, кто некогда был ради тебя мягок и сдержан. А ведь Луи предупреждал меня…
        Будто по команде на лестнице зазвучали шаги, в замочной скважине провернулся ключ.
        Я уставилась прямо перед собой, молясь, чтобы это был не Стайлс.
        — Джен, как ты?  — Луи. Это намного лучше.  — Я принес поесть.
        Я кивнула, отведя растрепанные волосы от лица.
        Луи устроился со мной рядом на полу у кровати, и я чуточку отодвинулась.
        — Напрасно ты сюда ходишь,  — проворчала я.  — Если Гарри узнает…
        — Не страшно. Нечего бояться. Ты ведь видела его отчаянным и ранимым, Джен, это значит…
        — Это значит, что теперь он готов меня убить, Луи,  — я перевела взгляд на парня.  — Очнись, приятель, Гарри глубоко оскорблен. Он думает, что я во всем виновата… он… он даже не дал шанса оправдаться,  — мой голос опустился до шепота,  — ты бы видел его в тот момент. Готова все отдать, только бы стереть себе память…
        — То, что он разнес дверь и заодно свои кулаки, это вполне нормально, Джен. И ожидаемо. А вот его ярость имела под собой иную почву… Знаешь,  — Луи вздохнул, потерев пальцами глаза,  — я был эгоистичен. Ты мне и сейчас не особо нравишься, но вот то, что Гарри страдает из-за девушки… из-за тебя, это волей-неволей вынуждает меня взглянуть на ситуацию с другого ракурса. Я начинаю ловить себя на мысли, что мне хочется помочь вам двоим. Ненавижу все это дерьмо, но я должен помочь. Нет сил смотреть на потрепанного Гарри. Ему и так немало досталось. Ты ведь сама знаешь, каким мальчишкой он бывает. Он такой…
        — Хватит,  — я тихо перебила парня, и он посмотрел на меня. Мои губы дрожали. Я очень хотела плакать, но ни разу не позволила себе этого. Ни разу за все это время. И сейчас не позволю.  — Почему он так жесток со мной, Луи? Он даже не выяснил всего… и сразу сюда… в эту комнату, под замок.
        Томлинсон вновь вздохнул.
        — Ты тогда не понимала, и сейчас не понимаешь. Да, Гарри зол. Он готов стереть тебя в порошок, но он защищает тебя. Прячет. Каким бы бессердечным он ни казался, это вовсе не так. Запомни раз и навсегда, Дженни, Гарри совсем не такой. Он просто воздвиг стену, как бы пафосно это не звучало. Дело за тобой.
        — За мной? Луи, очнись. Я висела у него на руках, когда он молотил дверь, застав меня в клубе, я была на волосок от смерти. Гарри не реагировал на меня, вообще никак не реагировал. Ухватил за шиворот, и я в машине. Это все, что я помню. И еще злорадство Энди и звенящий от ненависти голос Гарри. Все. О чем ты говоришь, Луи? Мне не достучаться до него.
        Дверь так резко распахнулась, что даже Томлинсон подскочил на месте. Но он быстро взял себя в руки и, кивнув застывшему на пороге Стайлсу, сказал:
        — Уже ухожу.
        Гарри ничего не ответил. Он медленно подошел, каждым шагом прибивая меня к полу, словно гвозди вгонял в мои запястья, встал у стены напротив и скрестил руки на груди.
        Я смотрела на его ботинки. Взглянуть в глаза — равносильно смерти.
        Томлинсон, тихо вздохнув, поднялся и молча покинул помещение. Меня начало немного трясти. Я снова чувствовала это — напряжение, злобу, презрение. Это все исходило от Стайлса.
        — Я готов поговорить,  — низким грубым голосом отрезал Гарри.
        Я кивнула, соглашаясь.
        — Хорошо,  — снова сказал парень.  — Тогда объясни мне, каким образом у тебя оказался внезапно пополненный счет на такую огромную сумму? С кем ты связана, Джен? Кто заплатил тебе?
        Я сглотнула, переваривая новую информацию о счете. Сама не знаю, откуда все это…
        — Кто-то воротит свои дела у меня за спиной…  — я добавила бы «Гарри», но его имя застряло в глотке.  — У меня отроду не было таких денег, ты же понимаешь.
        — Вот именно, я понимаю, и никак не могу взять в толк, чем ты заслужила такую благосклонность. Подобные жесты не назовешь вежливостью, правда ведь? Никто обычно не дарит таких денег. Это плата? За что?
        Я вскинула на него глаза и обмерла. Он был таким холодным, этот его взгляд, он совершенно ледяной.
        — Почему ты веришь кому угодно, только не мне?
        Он стиснул зубы. Я задала не тот вопрос. Для него не тот, а мне именно это и нужно было узнать.
        — Хорошо. Идем со мной.
        Что?
        Я вытаращилась на Гарри в изумлении. Он впервые за две недели говорил со мной нормально, и вообще говорил, ведь до этого просто врывался в комнату, стоял, молчал и уходил, после расхаживал взад-вперед с оружием в руке, говорил что-то непонятное для меня, потому что я ничего не соображала, и опять уходил. Сейчас он зовет меня пойти с ним. Это что-то значит, да? Он правда немного остыл? Хотя судя по взгляду — не очень-то.
        — Пошевеливайся, Джен,  — взглянув на экран своего телефона, скомандовал Гарри, и я поплелась за ним.

* * *
        Двумя неделями ранее
        Да, Гарри отвез меня в университет. Да, он повторил, что заберет меня вечером. Но после оговорился: «По возможности заберу». На этом все.
        Занятия закончились. Я успела проводить маму в аэропорт, ведь она неожиданно собралась в Манчестер. Ее буквально уговорила приехать тетя Мэйди.
        В некоторой степени я была даже рада. Начинало происходить что-то не слишком приятное, возможно даже очень опасное, потому я с облегчением проводила маму и поехала обратно в Челси.
        Но по пути произошло неожиданное.
        — Да, слушаю,  — недоверчиво пробормотала я, прижимая телефон к уху, уже направляясь к дому.
        Я как раз шла по аллее.
        — Привет, Джен,  — проговорил знакомый тягучий голос. Это был Томлинсон.
        — Что тебе нужно?  — довольно грубо отрезала я.
        — Думаю, это нужно тебе. Ты ведь тогда успела поговорить с Дэном. Что он тебе сказал?
        — Ничего. И это не твое дело, Луи,  — я повернула направо и вздрогнула, остановившись, потому что Томлинсон вышел из-за дерева.
        Он помахал мне своим телефоном, поджав губы, и приблизился.
        — Поговорим?  — спросил он, на что я фыркнула, качнула головой и пошла вперед, Луи — справа от меня.  — Итак, Дженни, что тебе известно?
        — Ничего. Как обычно, Луи. Но по какой-то причине тот парень утверждал, что я должна поговорить с тобой. Так что правильнее спрашивать, что знаешь ты?
        Мы прошли немного в молчании.
        — Хм, я немного даже восхищен тобой,  — я покосилась на Томлинсона. Он меня напрягал.  — Ты так защищала Зейна, потом проникла в компанию Гарри и этот подарок… Ты молодец, Джен. Гарри вполне поддался тебе, размяк, но я хочу предупредить,  — он остановился, я тоже. Голубые глаза, которые были сейчас темными, смотрели на меня слишком пристально.  — Это состояние Гарри крайне зыбко. Один твой неверный шаг, одна оплошность, и, поверь мне, все может плохо для тебя закончиться. Ты слишком близко подкралась, Джен, это будет иметь свои последствия. Не думаю, что в случае с Гарри, это что-то безопасное.
        Я кивнула, отвечая твердым тоном:
        — Я поняла. Можешь не беспокоиться. Все будет…
        — Джен,  — резко оборвал меня парень, сменив вежливую улыбку на раздражение и даже злость,  — я не шучу. Не нарывайся. Мы и так многое о тебе знаем. Ты постоянно «под присмотром». Имей это в виду. Что касается наемника…  — Луи вздохнул, успокаиваясь,  — он прав, я мог бы тебе кое-что поведать, но подожду, когда ты сама в это вляпаешься.
        Ничего не поняв из такой бессмысленной беседы, я проводила Луи взглядом, постояла еще немного, после чего быстро пошла к дому.
        Даже представить страшно, что такое творится. За одним врагом идет другой, и я тоже к этому имею отношение. Но какое?
        Эдгар за решеткой, но, похоже, его дело живет своей жизнью.
        На абсолютном «автопилоте» я провела все привычные процедуры перед сном, юркнула под одеяло и, погасив свет, притихла. Сон пришел быстро, но внезапно на тумбочке у кровати загудел сотовый. Я потянулась за ним и удивленно уставилась на номер.
        — Гарри?  — спросила я, прижав телефон к уху.  — Что такое?
        Он тихо рассмеялся.
        — В каком смысле? Я не могу тебе позвонить без причины?
        — Э… да… да, прости.
        Я тоже улыбнулась, устраиваясь на подушке поудобней.
        — Ты в порядке? Как добралась до дома?
        — На автобусе. И да, со мной порядок. А ты…  — я запнулась, не зная, можно ли мне спрашивать о чем-то.
        — Нет, я не на автобусе,  — отпустил шуточку Стайлс, и я хохотнула.  — Люблю твой смех,  — вдруг добавил Гарри.
        Я умолкла, не зная, как реагировать.
        Гарри снова ставил меня в тупик.
        — Никуда сегодня не собираешься, детка?  — я услышала, как он затянулся и тихо выдохнул.
        Во рту пересохло, когда мое воображение нарисовало его образ: красивые запястья, длинные пальцы, открытые взгляду сильные предплечья и эта сигарета, фильтр которой касается его потрясающих губ.
        — А я должна куда-то собираться?  — приглушенно пробормотала я.
        — Не знаю. Просто спросил.
        И мы замолчали. Очень содержательный разговор.
        Совершенно неожиданно на вторую линию поступил звонок от Стоун. Я нахмурилась. Что все это значит? Гарри спросил и тут Хейли…
        — Подождешь? Мне звонят,  — проговорила я.
        — Подожду.
        Он не спросил, кто звонит.
        — Да, Хейли?
        — Джен… Эм…  — странный тон голоса подруги тут же меня насторожил.  — Милая, приезжай в «Фелисити», ладно? Только не задавай вопросов, идет? Я сама ни… ничего не понимаю.
        Я уже вскочила с кровати, принявшись носиться по комнате, и в темноте налетела на столик. Ударила колено, обматерила все на свете и проорала в трубку:
        — Ты цела?
        — Конечно. Боже, не кричи. Я в порядке. Тебя ждут, Джен. Поторопись. На входе назови свое имя и все. Ладно?
        — Да. Да!  — Хейли сбросила вызов, а я, забыв, что говорила со Стайлсом, прошипела: — Черт.
        — Что такое, Дженни?  — озадаченно поинтересовался Гарри, и я зажмурилась от неожиданности.  — Что-то случилось?
        — Да… э… нет. В общем, да, Гарри, прости, мне нужно… кое-куда…
        — Куда?
        — Гарри. Прости.
        — Ладно. Без проблем, Дженни,  — подозрительно быстро согласился Стайлс…
        Я выскочила у клуба в абсолютном оцепенении. Я уже знала, что этот вечер сломает меня навсегда. И не только меня. Что-то происходило. Что-то запланированное, но, разумеется, не мной.
        Охранник впустил меня даже без имени, он сразу кивнул и открыл дверь. Я вновь окунулась в воспоминания. Только на этот раз, идя по коридору, мои шаги были нетвердыми, а сердце колотилось в горле, от чего гудело в ушах, и звуки музыки лишь усугубляли состояние.
        Я вошла в зал и остановилась. Ко мне никто не подходил, и я переметнула взгляд на бармена. Тот сразу же махнул мне рукой, подзывая, а когда я приблизилась, он указал на дверь, которая вела в коридор.
        — Мисс Дэвис, вам туда. Последняя дверь направо.
        Я молча кивнула.
        Я не знала, что меня ждет. Не имела понятия, каково мне будет, если это очередная игра Гарри, но что-то мне подсказывало, что как раз эта игра принадлежит не ему. Он лишь хочет узнать обо мне нечто такое, чего, вероятно, не существует. Я смутно понимала: Стайлс наверняка следил за мной сегодня, значит, он будет здесь.
        Мигающая лампочка коридора меня смутила, и я, как совершенно рехнувшийся человек, шла, размышляя о том, что в таком заведении просто не должно быть неисправных ламп. Это то, о чем я сейчас беспокоилась. Забавно.
        За одной из дверей я расслышала голос Хейли, но, решив, что вначале все же пойду туда, куда мне сказали, я проигнорировала подругу и остановилась в конце коридора.
        Несколько секунд я просто таращилась на дверную ручку, будто боялась, что она окажется раскаленной. Но все же решилась и коснулась ее, поворачивая, затем медленно толкнула дверь, и осторожно шагнула в помещение.
        Темнота. Кто-то закрыл за спиной дверь. Я вздрогнула, четко ощутив чье-то присутствие.
        Сердце не знало границ, казалось, проламывая ребра, и я все тискала и тискала рукав своей кофты, чтобы хоть как-то успокоиться.
        — Кто вы?  — шепотом спросила я.
        Глаза немного привыкли к темноте, и я различила силуэт в кресле. После щелкнула зажигалка, и мне удалось мимолетом разглядеть лицо…
        От увиденного подкосились ноги. Я просто присела, прижимая руку к груди.
        Вспыхнул свет лампы, и бархатистый голос произнес:
        — Привет, Дженни.
        Мне стало дурно, в глазах потемнело.
        — Зейн…

* * *
        Если я останусь,
        То буду только мешать тебе.
        Поэтому я уйду. Но я буду думать о тебе
        Каждое мгновение своей жизни…
        Наши дни
        Я с тяжело бьющимся сердцем смотрела в окно, за которым раскинулось озеро.
        — Ты нарочно привез меня именно сюда для этого заточения?  — прошептала я, когда Гарри встал позади меня.
        — Это ведь твой дом,  — выплюнул Стайлс язвительно, после чего грубовато подтолкнул к дивану, и я присела.  — Так, значит, ты не имела понятия, что Малик жив?  — Гарри сунул руки в карманы брюк, встав передо мной.  — Он был рядом и ты не знала? Он следил за тобой. Я за ним. Вот уже полтора месяца, Джен. Я поверить не могу, что Зейн так и не объявился. Он прилетел из Франции, где отсиживался все эти чертовы три года, и он не пришел к тебе?!
        — Не пришел.
        Стайлс скривил губы, не веря мне, подошел поближе, наклонился и выдохнул мне в лицо:
        — Странно,  — его глаза страшно сверкали. Я не знаю, сколько еще он выдержит, прежде чем нажмет на курок.  — Ты, что-то мне подсказывает, неплохо провела с ним время.  — Он опять говорил мне это, дрожа от слепой ярости.  — У меня имеются снимки. Ты же не думала, что я зол на тебя беспричинно? У меня порядок с головой, и если я много думаю, вполне могу прийти к определенным выводам.
        — Ты не понимаешь?  — сморгнув слезы, просипела я, глядя ему в глаза. Наверняка бледная, с потрескавшимися губами, жутко растрепанная и напуганная.  — Это все нарочно… Со всеми этими снимками…
        Гарри всматривался в мое лицо, после чего кивнул, отходя назад.
        — За что вы теперь воюете?  — спросила я, опуская глаза.  — Что нужно Зейну?
        — Того же, чего и мне — справедливости. Он не отвяжется. Наемник — не его рук дело. Но у Малика был отличный план: впутал тебя в это, обвел меня вокруг пальца. Он всегда умел использовать женщин.
        Я непонимающе уставилась на Гарри. То есть он все знает, но все равно…
        — Да, я знаю,  — в ответ на мой вопросительный взгляд произнес Стайлс, запустив пальцы в свои волосы.  — Но еще я знаю, что Малик действительно хотел сделать тебя частью плана. И почему мне кажется, что ты все же встречалась с ним?
        Я вновь опустила голову. У меня нет сил что-то доказывать ему. Гарри видит то, что хочет видеть.
        — Думай, как тебе угодно.
        — Я так и делаю.
        Стайлс присел на столик напротив меня. Очень близко. Теперь его прикосновения меня страшно пугали и напрягали. Гарри сцепил пальцы, опустив локти на колени, и проговорил:
        — Оставайся здесь…  — Стайлс замолчал, дожидаясь, когда я на него посмотрю. Я посмотрела.  — И ты будешь в полной безопасности. А чтобы ты не лгала мне и не открещивалась от всего, что я сказал, я докажу тебе…
        Стайлс поднялся, подошел к комоду, на котором лежала небольшая стопочка снимков. Приблизился ко мне снова и, взглянув на одну из фотографий, повернул ее ко мне. Я ошалело уставилась на себя, голую и сидящую на парне, который был один в один Зейном. Нынешним Зейном, потому что раньше у него были темные волосы, а сейчас — очень короткие осветленные. И щетина на лице. И пирсинг в левой ноздре.
        — Как бы странно это не звучало, но, Дженни, ты разбила мне сердце,  — насмешливо-злобно выдавил Гарри, швыряя снимок мне на колени. За ним второй, третий…
        Фотографии полетели на меня, когда Стайлс сорвался. И тут я уже сжалась и тихо заплакала, пряча лицо в ладонях.
        — Нет! Не реви, мать твою!  — проорал Гарри надо мной.
        Он резко оторвал меня от дивана и поволок в ванную.
        — Не смей плакать передо мной! Я не верю тебе! Эти фото оригинальны! Это не фотошоп! Думаешь, я не проверил? Я не идиот, Джен!
        Он затолкал меня в ванну, крутанул вентили кранов и принялся, крича, поливать меня водой.
        — Как ты могла? С ним?! Блять! Да лучше бы это был Томлинсон! Ненавижу тебя!
        Я обессилила. Больше не могла отбиваться от него. Только рыдала, сидя на дне ванной, насквозь мокрая, убитая поведением Гарри, уничтоженная. Я хотела вернуть нормального Гарри. Но этот психопат не имел с ним ничего общего.
        Его руки больно мяли мои плечи, больно били по мне водой. Сам он не мог ударить. А когда я упала на спину и футболка, сбившись на груди, открыла озверевшему взору Гарри мое тату, он просто застыл на коленях. Отбросил шланг душа…
        Я вскрикнула, обхватив голову руками, потому что его кулак ударил по бортику над моей головой. И еще раз, так, что что-то затрещало.
        И снова удар со сдавленным рычанием. А потом он упал рядом с ванной. Дышал тяжело и хрипло. Сидел спиной к стене. Вода хлестала по моим ногам. Я боялась пошевелиться. Так и сжимала голову скрюченными пальцами, осознавая, что никогда не полюбила бы такого, как этот парень.
        Только того, который привез меня в этот дом впервые.
        Этот был одиноким психом с оружием за поясом.
        — Сведи татуировку,  — загробным голосом произнес Гарри.  — Я не хочу, чтобы она была на твоем теле.
        Я молчала.
        — Сведи ее, Джен. Ладно?
        Этот парень, который сейчас просил, сказав вот это «ладно», был больше похож на нормального Гарри. Я осмелилась присесть, повернуться и закрутить вентили. После чего, дрожа всем телом, обхватила себя руками и ответила, громко лязгая зубами:
        — Ко… кон-нечно…
        — Хорошо,  — с явным облегчением выдавил Стайлс.
        Мы помолчали, а потом Гарри снова заговорил:
        — Скажи мне, когда ты поняла, что я дорог тебе? Я ведь дорог тебе, Джен?
        От неожиданности меня затрясло еще сильнее.
        — Я… не… Наверное…  — пришлось прокашляться, в горле першило,  — наверное, на мосту.
        Я заметила, как Гарри кивнул. Осторожно на него покосившись, я принялась скользить по нему взглядом, понимая, как сейчас непослушно мое сердце. Мне до сведенных скул хотелось прижаться к нему, чтобы никогда больше он не подумал обо мне ничего подобного. Я должна была доказать ему, что это вовсе не я на тех фотоснимках. Тот, кто это делал, наверняка постарался. На фото, скорее, кто-то похожий на меня, потому как та девушка везде в пол-оборота, и лица почти не видно. Но Гарри слеп и глух. Будто не осознает, что происходит.
        — Почему ты так разозлился?  — это меня страшно волновало.  — Если бы тебе было плевать…
        Я не стала продолжать, потому что Стайлс повернулся ко мне. Наши взгляды пересеклись. Я не умерла в этот момент. Я просто сдохла. Полностью. Мысленно упала замертво.
        Выражение сейчас таких темно-зеленых глаз парня говорило само за себя. Он, не мигая, смотрел на меня, пока я не отвернулась, не вынеся всего того, что увидела. До отвратительного много эмоций. Почему он такой? Почему Гарри не может быть более спокойным? Откуда в его глазах столько всего? Он настолько многогранен, что я никогда не могу предположить, с какой стороны он мне откроется в следующий миг.
        — Я не хочу,  — сказал он, откидывая голову назад и закрывая глаза,  — пугать тебя. Я все эти недели искал выход из этого дерьма. Я боялся, что не успею. Зейн сейчас сам по себе. Я знаю. Но кто-то против нас всех. Энди чист. Луи чист… Я не могу отпустить тебя. Зейн, знаешь, промолчал, когда я ткнул ему эти фотографии. Он молчал и смотрел мне в глаза. Я мог убить его в тот момент. Как думаешь, почему он так зол на тебя?  — Я снова смотрела на Гарри.  — Да, из-за нас, Дженни. Ты изрядно всех разозлила. Малику плевать, конечно, но даже он шокирован тем, что ты спала со мной.
        «Спала со мной»,  — прозвучало сухо. Это больно, если честно. Как лезвием по сердцу.
        — Я не хочу о нем слышать… прошу тебя…
        — Да. Конечно. Конечно, ты не хочешь,  — и неожиданно: — Знаешь, когда сделаны фото?
        Я облизнула пересохшие губы.
        — Когда?
        Гарри встал и подошел к двери.
        — На следующую ночь, после той, что мы провели в этом доме.

* * *
        Минуты вполне способны превратиться в вечное тиканье часов. Мысли могут больше не биться в голове. Все может остановиться и замереть. Да. Но только если ты сидишь на полу у балкона в той спальне и видишь перед собой лишь размытый образ парня, который дарил тебе свою искреннюю улыбку, а сейчас он снова какой-то жуткий и чужой…
        Ночью, когда я уже забралась на кровать, пришел он. Лег, как раньше, за моей спиной, выдохнул, ничего не сказал.
        Раньше я боялась. Теперь мои чувства можно было отнести к разряду полнейшего отчаяния. Я хотела поговорить с ним, но не могла представить, как он отреагирует. И уже ближе к полуночи мои мысли четко распределили дальнейшие действия, а Гарри крепко спал.
        Я выползла из-под одеяла, присела, не дыша, и осторожно оглянулась через плечо.
        Гарри не шелохнулся. На тумбочке с его стороны лежал пистолет. Я смотрела на оружие во все глаза. Сердце ухало и ухало, а звон в ушах не давал нормально ориентироваться в пространстве темной комнаты.
        В доме было тихо. Я потеряла несколько долгих минут, стоя у кровати и глядя на Стайлса. В эту ночь его что-то тревожило. Он спал, нахмурившись, чуточку приоткрыв рот, волосы на висках сбились от того, что были влажными. Гарри пугал своим видом. Казалось, у него жар или лихорадка, но, на самом деле, он вообще не шевелился. Просто лежал на спине, согнув в колене ногу и свесив одну руку с края кровати.
        Я взяла пистолет. Пальцы подводили, я могла уронить его, и тогда Стайлс мокрого места от меня не оставит. Потому я поспешила бросить оружие на кровать, подхватила свои ботинки и подошла к двери.
        Меня поразило то, что она была не заперта. Гарри… доверял мне?
        Весь дом дышал ночной тишиной.
        Знаю, что здесь были все ребята Стайлса. Ну, я имею в виду его компанию. Даже Сэмми остался на ночь. Поэтому да, черт возьми, я рисковала буквально собственной головой.
        Вниз я спустилась беспрепятственно. Но вот входная дверь была на замке. Нервничая и трясясь, я только сейчас начала понимать, что мне все равно не выпутаться. Гарри все равно придет за мной. Как это было всегда. Но, не желая делать ход назад, я юркнула в сторону кухни и тут же прижалась спиной к стене, потому что у холодильника стояла высокая фигура, и это был Энди. Он пил молоко из большой бутыли, а я во все глаза таращилась в стену напротив, лихорадочно соображая, куда мне спрятаться, ведь я прямо в дверном проеме.
        Когда парень наклонился к приоткрытому холодильнику, чтобы вернуть бутыль на место, и это был мой единственный шанс, я сиганула к запасной двери и замерла за углом, который был узким, но я надеялась, что Энди не заметит меня в темноте.
        Он громко икнул, постоял на месте, и я прикрыла от страха глаза, подумав, а не меня ли он увидел, но, к моему облегчению, Бауэр вскоре поплелся к двери и покинул кухню.
        Я стояла, не двигаясь и почти не дыша еще несколько минут, а потом осторожно повернула ручку и открыла дверь. Холодный воздух отрезвил меня, когда я, все еще ошеломленная тем, что двери в доме не заперты, встала на пороге, обуваясь.
        Куда дальше?
        На мне всего-ничего одежды. Как тогда…
        Я это уже проходила, черт, вот же совсем не везет. Зима — не лучшее время для пробежки в джинсах и кофточке. Да, я не раздевалась, так и лежала.
        Стайлс разве что чистое белье приносил, остальное было все то же, так что я мечтала сменить эту одежду.
        Я побрела в неизвестном направлении.
        Тело околело, как только я оказалась на улице, но я шла так же, никуда не спеша, зная, что он найдет меня.
        Это было страшно. Честно. Словно кто-то включил на повтор.
        Я шла и шла, и шла…
        Шла до тех пор, пока легкие не стали гореть огнем от ледяного ветра, пока в висках не началась болезненная пульсация, а узкая дорога показалась черной длинной змеей, которая вот-вот обовьется вокруг моих ног. Я сбавила скорость и, согнувшись от холода и боли, встала на месте. Было так холодно, что сводило скулы. Я стояла на дороге, когда сзади послышался звук двигателя. Я не шелохнулась.
        Вылетевшая из-за поворота машина резко затормозила, визгом прорезав ночное безмолвие.
        Хлопнула дверца, и он встал позади меня. Я сбросила его руку, когда она легла на мое плечо. Все такое молчаливое, на грани срыва, но мы молчали.
        Я обернулась, уставившись ему в глаза в резком свете фар.
        — Гарри, хватит,  — произнесла я твердо.
        Он смотрел на меня все так же молча. Я невольно сглотнула от его вида. Ему было очевидно плохо.
        — Гарри, пожалуйста…
        Стайлс резко отвернулся, отошел от меня, уперся руками в бедра и опустил голову. И я услышала:
        — Не могу поверить… Не могу поверить. Неужели это я?  — обернулся и развел руками.  — Бегаю тут за тобой, чтобы ты снова и снова попадалась в руки уродов… А знаешь, я устал. Нет, серьезно,  — кивнул Стайлс, подтверждая свои слова,  — сам понимаю, что виноват перед тобой, затеял все это, не думая о последствиях. Но я хочу, чтобы ты решила для себя, как поступить. Я больше не стану тебя искать. Это гребаная привычка, черт возьми…
        Он вернулся к машине, громко хлопнул дверцей.
        Я осталась стоять на ледяном ветру. И Гарри, посидев немного, снова высунулся из машины, рыкнув:
        — Решай.
        Я покачала головой, стискивая зубы. Я очень хотела, чтобы Гарри подошел, и мы нормально поговорили. Я так хотела все прояснить, но слова застревали в глотке.
        Когда Стайлс, остыв, вновь вернулся ко мне, я вся подобралась, ожидая чего угодно, но только не этой тяжелой холодности, с которой он выплюнул:
        — Что же ты не пристрелила меня?
        — Не пристрелила,  — подтвердила я.
        — Почему?
        Я не могла оторваться от его лица. Он был слишком страшен в этот момент и буквально пришивал к себе мой взгляд.
        — Не могу…  — только и прошептала я.
        Гарри кивнул и вновь повисла тишина. Он не давал мне шанса уйти, но больше действительно не держал. Ему было все равно.

* * *
        Я не умею быть другой. Я могу либо любить, либо оставаться равнодушной. Но только с Гарри я узнала, что такое ненависть. Узнала, как она может прожигать. Мне было плохо без него. Но я не позволяла себе даже в уме произнести его имя.
        — Дженни,  — дверь в комнату открылась так громко и неожиданно, что я дернулась, тут же уставившись в лицо Луи. Он был бледен и с испариной на лбу.  — Джен, у нас тут полное дерьмо.
        — Что?  — я сползла с кровати.  — Что с ним?
        Конечно, я о Стайлсе. Губы будто онемели.
        — Джен,  — повторил Томлинсон тяжело дыша, и он шагнул ко мне, сжал мои плечи и повторил таким тоном, будто пытался мне что-то внушить,  — Дженни, ты должна взять машину и отправиться на мост… помнишь, где мы забрали тебя? Да?  — я кивнула.  — Поезжай. Ты ведь умеешь водить?
        — Луи…
        — Джен, просто вытащи его чертову задницу из передряг!
        — Луи,  — я вцепилась в его локти смертельной хваткой,  — что происходит, скажи мне?
        Томлинсон был страшно бледен. Он вырвался из моих рук, отошел назад и, отвернувшись, шумно выдохнул, и я услышала его глухой голос:
        — Он причинил вред Хейли. Он так зол на тебя. Джен,  — парень обернулся,  — мне очень жаль. Прости… Ты должна поехать, не я. Он меня пошлет. Там Зейн! Понимаешь? Гарри назначил ему встречу! Они оба послушают тебя! Я умоляю! Дженни, не дай ему погибнуть…
        Последние слова Томлинсон произнес дрожащими губами, почти совсем не слышно. Его плечи опустились, он кусал губы и мял пальцами свои волосы, он был страшно напуган.
        — Да…  — я на негнущихся ногах пошла к двери.
        «Он причинил вред Хейли?».
        «Он убил ее… это правда?».
        Я не сразу поняла, что уже сижу за рулем.
        Что происходит?
        — Дженни!  — горячо проговорил Луи, страшно потея, и сам вставил ключ в замок зажигания, перегнувшись через меня.  — Возьми это!  — на соседнее сиденье упал пистолет. Я сглотнула, переметнув взгляд обратно в окно. А после спросила, будто протрезвев:
        — Почему его машина здесь?
        Луи растеряно моргнул, после чего пожал плечами и нервно выпалил:
        — Не знаю… я не знаю, черт! Он вдруг сорвался и уехал! Просто поезжай скорее! Не будь идиоткой, поторопись! Мы все встрянем, если Гарри убьет Зейна, или если тот… Я забил адрес в навигатор! Ты плохо соображаешь! Просто поезжай, Джен!
        Он захлопнул дверцу, и я, не узнавая себя, сорвалась с места.
        Мозги плавились, сами собой пытаясь отыскать логику во всем происходящем. Но мысли пульсировали только словами Луиса. Хейли… Хейли…
        Я, одной рукой держа руль, второй открыла бардачок и нашла там сотовый Гарри. Изумившись, я сняла стандартную блокировку, и снова глаза застелила пелена. Мое фото все еще на его телефоне.
        Что если все это путаница? Ошибка? Гарри ведь другой. Он не мог просто причинить боль ни в чем не виноватому человеку…
        Или мог?
        Он страшно зол на меня. Он сгорает от гнева. Это мучает его. Конечно он мог…
        — Боже-е-е…  — завыла я, набирая номер Хейли.
        «Абонент находится вне зоны доступа сети»,  — ответил мне оператор.
        — Боже!  — на этот раз проорала я, швырнув телефон на заднее сиденье.  — Боже мой! Боже…
        Это все, что я могла прокричать. А после наступило немое оцепенение. Навигатор показывал путь к мосту.
        Глава 33. «Я стреляла в Гарри Стайлса»
        Дело не в пистолете,
        Дело в человеке, держащем палец на курке,
        А затем убегающем
        С окровавленными руками.
        Это не ложь,
        Это способ отрицания истины…
        Хейли. Рыжеволосое солнечное чудо. Как с ней могли не дружить одноклассники или сокурсники? Это просто невозможно. Совсем.
        Она ведь как ангел. Всех спасает, веселит, радует одним лишь своим присутствием. Этого просто не может быть. У Хейли Стоун много друзей. Она милая и добрая. Порой много болтает, но это глупости. Это можно простить. Хейли та, кто ничего не воспринимает всерьез, но я слишком хорошо ее знаю, чтобы понять — это маска. Она предпочитает быть громоотводом для проблем своих друзей, она готова защитить всех вокруг себя. Порой она подталкивает не туда, куда нужно, но ведь мы все совершаем ошибки. Моя ошибка — поездка в клуб «Фелисити» в свой день рождения. Я отправилась туда, но ни разу не обвинила в этом Хейли, которая в ту ночь просто хотела сделать для меня незабываемую вечеринку в престижном месте. Мне никогда не забыть впечатление, которое произвел на меня парень с татуировками, танцующий в центре зала, приковывая к себе взгляды. Мне никогда не забыть его походки, немного сутулых плеч, взгляда исподлобья, который может в секунду смениться добродушным блеском и широкой улыбкой. Не верю, что этот человек причинил боль моей подруге.
        Кто вообще может причинить ей боль? Как он мог так поступить, уничтожая меня?
        Нет. Это ложь.
        Все ложь.
        Я готова была вот-вот развернуть машину и поехать обратно, но на телефон Гарри вдруг пришло сообщение. До нужного места оставалось всего-ничего, я уже видела фигуру Стайлса в сгущающихся сумерках. Но он был один. Не дождался Зейна? Или… дождался?
        Затормозив у ограждения, я взяла телефон.
        «Сынок, как хорошо ты все провернул. Я горжусь тобой. Остается только Малик и Дэвис. Можешь после убрать и ее мамашу… Жду отчета, Гарри, до встречи».
        Это был Эдгар. Эдгар?! Я в ужасе смотрела на экран телефона и не понимала, когда… как… как Гарри мог пойти на это? Его отец? Как… он ведь заключен под стражу…
        Убить меня? Убить мою маму? Господи… Господи, Боже, что мне делать?
        Кому позвонить, чтобы добиться правды?
        Никому.
        Никто не даст ответа.

* * *
        Время 7:10 мин. Вечер
        Он смотрит на меня. Все так стремительно. Будто кто-то запустил какой-то смертельный механизм или промотали вперед. Прошу, только сотрите потом этот момент. Я ничего не хочу помнить. Из того, что сейчас случится, я не должна помнить.
        Он смотрит на меня. Я не знаю, кто сейчас передо мной. Он стоит у перил в своем сером свитере, рваных джинсах, он уверен, что я здесь с целью. Он знает.
        Он смотрит на меня. Кивает. Я, не отрывая взгляда от его лица, беру пистолет, осторожно оставляя сотовый на сиденье. Я не стрелять в него приехала, я хочу защититься. Если он правда убил дорогих мне людей…
        Сглатываю. Не совсем понимая, что делаю, беру телефон. Открываю диктофон, включаю запись и вначале просто дышу, потом вскидываю глаза на Гарри. Тот видит, что я делаю. Наверняка видит. Фонари на мосту уже зажжены. Я начинаю говорить для него. Как бы глупо и странно это не выглядело, но он наверняка знает, что я только так решусь на это. Только таким способом.
        — Гарри,  — зажмуриваюсь на мгновение,  — Гарри, знаешь, я так долго боялась называть тебя по имени, а когда назвала, не смогла представить никого другого с этим именем. Боже… Прости, я несу такой бред…  — щеки краснеют так, как если бы Стайлс слышал меня. Но он смотрит. Так смотрит, что мне страшно и больно в груди. Он устал.  — Я помню нашу первую встречу. Это, поверишь мне, самое яркое знакомство в моей жизни. Честно. Гарри… Ты… ты никогда не верил мне. Никогда. Это так обидно. Я хотела, чтобы ты верил. Но нет. Ты поверил Зейну, Томлинсону, но не мне.  — Я снова прочищаю горло, несколько раз сглатывая тягучую слюну, что мешает мне говорить, и продолжаю, уже неотрывно глядя на него. Ветер играет с его волосами.  — Когда же ты пострижешься, Гарри Стайлс? Твои кудри шикарны, но, думаю, ты будешь милым с той стрижкой, что на фотоснимке, где ты с Джеммой. Такие симпатичные кудряшки,  — я улыбаюсь ему.  — Как же я люблю все это в тебе,  — уже обреченно срывается мой голос.  — Гарри,  — я не могу на него насмотреться.  — Прости меня, ладно? Я уверена, что ты никогда это не услышишь, но… я… очень… твой
образ. Твои глаза… В них столько боли, Гарри…  — Падаю головой на руль, набираюсь смелости, поднимаю на него глаза. Он уже прямо передо мной. У капота. Смотрит, опустив плечи. Смотрит, почти умирая у меня на глазах. Почему он так смотрит? Знает? Да? Он знает?  — Я люблю тебя… Гарри… Мне жаль,  — шепчу я и сохраняю запись.
        Не могу сказать больше. В этих словах и так весь мир.
        Часто моргаю. Из-за слез, застеливших глаза, не могу разобрать, что произносят губы Стайлса. Он что-то мне говорит, но я не понимаю что.
        Беру пистолет снова и опускаю сотовый на сиденье, как до этого. Не знаю, заряжено ли оружие…
        Постоянно глотаю слюну, будто ею наполнен весь мой рот.
        Вываливаясь из машины, почти сплевываю, потому что рыдание само вырывается наружу, я не могу остановить это.
        Я не в себе.
        Точно.
        Но ведь… Хейли…
        — Дженни,  — он зовет меня серьезным тоном, и я вскидываю на него глаза. Поднимаю руку с пистолетом — она колотится. Приходится придерживать второй рукой. Все равно колочусь. Он в паре метров от меня. Но, чтобы не привлекать внимание проезжающих мимо людей, медленно отходит к перилам.  — Кто тебя прислал?
        — Что ты здесь делаешь?  — спрашиваю, утерев слезы тыльной стороной ладони и шмыгнув носом. Снова обеими руками за оружие.  — Где Хейли?
        Он… его лицо… оно становится серым. Будто землистым. Мне страшно.
        Опускаю пистолет, все так же стоя перед капотом Range Rover.
        — Ты убил Хейли?  — как эти слова вообще вырываются из моей сведенной судорогой глотки, я не понимаю.
        Гарри замирает, щурит глаза, спрашивая повторно:
        — Скажи мне, кто тебя прислал?
        — Луи.
        Стайлс выдыхает, прикрыв глаза, и молчит.
        — Господи Иисусе, Гарри!  — ору я истерично.  — Просто оправдайся сейчас! Я умоляю тебя, скажи, что ты не виноват! Почему ты молчишь?
        Но он молчит. Конечно. Не в его правилах оправдываться.
        Я почти вою от боли в сердце. Опираюсь о машину.
        — Пожалуйста,  — стою, опустив голову, и смотрю на пистолет.  — Гарри, ты должен сказать правду.
        — Я все знаю, Джен,  — таким пустым и безжизненным кажется его всегда вибрирующий чувствами голос, что я невольно выпрямляюсь, возвращая взгляд к нему.  — Это не Зейн. Не кто бы то ни был другой,  — он смеется, тихо и злобно.  — Это Луи. Черт. Это Луи Томлинсон.
        Судя по тому, как Гарри запрокидывает голову, он не хочет показаться мне слабым, как это уже было однажды, но я-то понимаю, что в его открытости и эмоциональности вся его сила.
        Хочу ему сказать все то, что записала на диктофон, но просто шепчу неслышно, что люблю его. И он не слышит, потому что тяжело выдыхает и отворачивается от меня. Он стоит так и ждет.
        — Почему ты здесь?  — спрашиваю я.
        — Потому что Луи мне сказал встретиться здесь с Маликом… Черт… убью этого урода. Сукин сын. Боже, как я мог не заметить? Все эти бумаги, подставы с клиентами. Он постоянно был рядом. И фотографии. Твою мать!
        В моей голове идет стремительный процесс мышления, и все фрагменты пазла складываются в одно целое. Даже это смс якобы от Эдгара, это все спланированная ложь.
        Я собираюсь отбросить пистолет. Но происходит нечто совершенно не подходящее под описание. Событие, не идущее в сравнение ни с чем другим. Крошечный эпизод, словно выдранная фраза из текста, которую можно растолковать не так, а как-то по-своему.
        Гарри разворачивается. Я вскидываю на него взгляд. Вижу его ошеломление и злость, и оружие, направленное на… меня? Моргаю.
        Зажмуриваюсь. Гремит выстрел.
        Уши закладывает.
        Не понимаю. Что происходит? Чертов ветер, из-за него слезятся глаза. Смотрю на темное пятно, которое быстро расползается на свитере Гарри. Весь его свитер на животе окрашивается.
        Смотрю на пистолет в своих руках.
        Визг шин позади. Не могу обернуться, потому что поднимаю взгляд на Гарри. Он потрясен, растерян.
        Стою на мосту и, не мигая, таращусь на лежащего передо мной Гарри.
        В голове пусто. Рука дрожит, в ней по-прежнему пистолет.
        Я на одеревеневших ногах подхожу к перилам. Выбрасываю оружие с чувством, что я полное ничтожество, словно избавляюсь от улик.
        Я стреляла в Гарри Стайлса.
        Я убила Гарри Стайлса.
        Господи…
        Сползаю под капот машины.

* * *
        Как ты можешь смотреть в мои глаза, как в открытые двери,
        Ведущие в самую глубину моей души,
        Которая оцепенела.
        Опустошённый мой внутренний мир будет спать где-то мёртвым сном,
        Пока ты не найдёшь мою душу и не приведёшь её обратно…
        Harry:
        Я мог бы стать для нее лучше? Для кого-то, хотя бы для кого-то? Не знаю. Серьезно. Это глупо, полагать, что кто-то значит для тебя больше других, а особенно нелепо верить в то, что ты кому-то нужен. Я имею в виду, вся твоя жизнь такое дерьмо из сплошных ссадин, синяков и выстрелов, вперемешку с алкогольным и наркотическим угаром, а после ты вдруг приходишь в себя и понимаешь, что появилась та, которая каким-то непостижимым образом принимает тебя таким. И ты больше не хочешь быть ублюдком на дорогой машине, больше не хочешь мчаться к своим подружкам, и ты не хочешь войны. Но механизм запущен. Ты никуда не денешься от этого. Все тянется, словно по намеченному кем-то плану. Это уничтожает тебя, твою поганую душу, которую ты пропил еще тогда, когда твоя мать орала, билась в истерике из-за погибшей дочери. А ты стоял, как мудак на балконе дома и свистел в темноту, пальцами сжимая бутылку виски, наполовину осушенную, и тебе было насрать на весь мир. Пусть бы он провалился с чертовой матери!
        Кружил пух в раскаленном летнем воздух, а ты этим же вечером убил педофила, издевавшегося над девочками, который украл твои вонючие, пропахшие смертью деньги. Ты был таким. И кем ты стал?
        Я не знаю. Серьезно, ребята. Не знаю, чего я хочу, ведь понимаю, что меня подставят. Или ее, и тогда она примчится и выстрелит. Или нет? Почему нет? Что ее остановит? Любовь? Вы серьезно сейчас? Какая любовь? Кому нужно такое дерьмо, как я? Только не ей. Она ждала Зейна. Он вернулся. Я должен уйти. Смогу ли я? Без проблем, ребята, да, точно. Я оставлю все это. У нее есть на кого положиться. Малик все еще уважает эту безумную девчонку. У нее теперь хватает средств к существованию. Она улетит в Эмираты. Выйдет там за… да хотя бы за Малика. Ведь не напрасно же на ее теле написано: «Я помню тебя, Зейн».
        Моя девочка с символичной татуировкой и преданностью, которой позавидовал бы любой…
        Я отдаю тебя, малышка, я даю тебе шанс на жизнь.
        Мне трудно поверить, что всё это время я ничего не видела:
        Я была в темноте, а ты был рядом со мной.
        Кажется, я спала тысячу лет.
        Мне нужно открыть глаза, чтобы увидеть всё.
        У меня нет мыслей, нет голоса, нет души,
        Не дай мне умереть здесь,
        Ведь должно быть что-то ещё…
        Верни меня к жизни.
        Jenny
        Сижу до тех пор, пока не приходит осознание, что… я… могу попытаться… помочь…
        Уже за рулем. Думаю. Думаю. Думаю. Времени мало. Ничего не понимаю. Не уверена, что смогу потом вспомнить этот вечер, я словно в состоянии аффекта.
        Ясное мышление, но абсолютное непонимание, где нахожусь.
        — С… Сэмми… п-помоги…  — и начинаю орать, голосить, потому что, наконец, доходит: — Я УБИЛА ГАРРИ!!! СЭМ! ПОМОГИ!
        Я выскакиваю из машины, падаю, роняю телефон Стайлса, но не разбиваю. Обдираю колени и ладони, но боли совсем не чувствую. Снова хватаю руками сотовый.
        — Я на мосту! Сэмми! Я там же…
        Парень орет диким криком, что мне повезло — его вызвали в офис. Он кричит, что Малик позвонил ему. Я ничего не понимаю.
        Я едва попадаю сотовым в карман. Переворачиваю Гарри с третьей попытки. И запускаю пальцы в свои волосы, хочу выдрать их с корнем.
        Вою.
        Стайлс истекает кровью. Срываю с себя чертову кофту, и мне плевать на ветер, когда остаюсь в одной тонкой майке с бюстгальтером под ней. Кладу кофту на живот Гарри. Зажимаю рану одной рукой, вторая рука прижимается к моим дрожащим губам.
        Кофта пропитывается быстро. Я рыдаю, пуская по подбородку слюни и утопая в соленой жидкости из глаз. Хочу увидеть лицо Гарри, но все плывет. Начинаю гладить его по волосам. Целую его закрытые глаза, скулы, нос, губы. Больше всего губы. Но они леденеют.
        Ору еще громче.
        Кто-то останавливается.
        — Я справлюсь!  — верещу какому-то мужику.  — Отвали! Я справлюсь! Не трогай его! Сейчас за ним приедут!
        Блэк выпрыгивает из своей машины вовремя. Мужик собирается звонить копам. Сэмми быстро представляется деловым тоном, говоря, что он «полиция Бостона, детектив… такой-то», и свидетель всего этого дерьма, матерясь и взмахивая руками, садится в свою машину.
        — Какого хера, Джен?  — подхватывая Стайлса подмышки, рычит приятель.  — Ты совсем ебанулась?
        Он бледен и напуган. С трудом подтаскивает на пару со мной бессознательного Гарри к своей машине и укладывает на заднее сиденье.
        Я так благодарна Сэму, что просто хватаю его за руки, сбивчиво говоря:
        — Спасибо… Сэмми… спасибо… Давай… отвезем его в больницу. Он справится. Да? Он же справится…
        Сэмюель тяжело вздыхает, недоверчиво качает головой и, уже оббегая свою машину, взмахивает рукой, громко выкрикивая:
        — Погнали!
        Я не знаю, не знаю, что будет потом, что я сделаю и скажу в больнице? Приедет полиция. Что я скажу им всем? Что Гарри сам виноват? Или я виновата?
        Боже… конечно я. Конечно это моя вина…
        Я им все так и скажу. Я не могу быть такой подлой. Я выстрелила…
        Снова глаза ничего не видят.
        Глава 34. «Тебя злила «черная бабочка»…
        Бостон, штат Массачусетс. 12:30 мин
        — Вы решили, что это лучший выход из ситуации, мисс Дэвис?  — задает свой вопрос телеведущий.
        Смотрю на него, будто он стеклянный. Словно нет ничего и никого вокруг. Кажется, я не спала нормально около двух недель. Голова как в огне. Немного покрасневшие глаза от дыма электронной сигареты, которую я не выпускала из рук все время, пока не начался прямой эфир, теперь страшно щиплет. А ведь раньше я не курила. Раньше вообще все было не так.
        Я моргаю. Как же я устала. Устала от этих глупых программ, от этих назойливых журналистов с их бесконечными вопросами, от количества сверкающих любопытством глаз, устремленных на меня двадцать четыре часа в сутки.
        Его нет, но о нем уже начали слагать легенды. Я поступила правильно. Мне все так говорят. Подруга, мама, сокурсники, даже куратор в университете сказал мне это: «Все верно, Дженни, не переживай, ты молодчина. Такой… как он, не мог продолжать это. Его следовало наказать давно».
        Тогда где вы были все это время? Где, черт вас подери? Я нуждалась в вашей помощи, вы закрывали глаза, я молила вас помочь мне. Неужто было трудно просто перехватить его руку, когда он снова и снова выдергивал меня из моей привычной жизни? Я не хотела всего этого. Так не бывает. Не каждый способен вынести подобный шквал эмоций, и не имеет значения, силен человек или нет. Это все равно больно, черт, это очень больно. Особенно… если ты понимаешь… что ищешь его глаза в толпе. Его сияющие яркие зеленые глаза, которые столько тебе принесли. Ищешь, но страшно боишься встретиться с ним взглядом. Ведь этого быть не может.
        — Да,  — прочищаю горло, тихо кашлянув в ладонь,  — я так считаю,  — гордо вскидываю подбородок и устремляю решительный взгляд прямо в камеру.  — У меня получилось доказать всем, что бояться мужчин, подобных…  — сглатываю комок,  — подобных мистеру Стайлсу, не нужно. На любого можно найти управу, и он — не исключение. То, что случилось со мной…
        — Но ведь у вас теперь масса проблем с семьей мистера Стайлса,  — перебивает меня телеведущий, и я хмурю брови. Ненавижу хамов.  — Мистер Стайлс-старший поклялся стереть вас в порошок, вам не страшно связываться с владельцем огромной компании, Джен?
        Хочется сказать: «Поздно. Я уже связалась», но вместо этого я некоторое время молчу, а после произношу твердым голосом:
        — Нет, я не боюсь его. Всем известно, случись со мной что-то неприятное, это будет списано на месть мистера Стайлса.
        — Хорошо, мисс Дэвис,  — кивает мужчина и опускает взгляд, чтобы тут же вновь посмотреть на меня и задать очередной вопрос.  — Вы ведь учитесь на психологическом отделении университета Суффолк. Пытались ли вы за время знакомства с мистером Стайлсом, я сейчас говорю, конечно, о Гарри… Так вот пытались ли вы анализировать его? Поступки, поведение, причины. Я хочу сказать, что мистер Стайлс повел себя некорректно и довольно грубо. Вероятно, от тюремного заключения его спасло лишь то, что вы сделали.  — Почему он не говорит прямо? Ходит вокруг да около, будто никто не знает, что я сделала.  — Однако в этой ситуации страшнее всего то, что у полиции нет прямых улик. По сути, мистер Стайлс ничего вам не сделал. Вы уверены, что…
        — Я уверена,  — чеканю слова, после этого вздыхаю полной грудью и отвечаю на первую часть вопроса, а перед глазами медленно всплывает образ Гарри: — Я анализирую людей всегда. Это моя жизнь. Я действительно не жалею, что поступила учиться на этот факультет. Психология дается мне легко. Вот только мистер Стайлс…  — я вдруг понимаю, что на глаза наворачиваются слезы.
        Нет-нет, только не сейчас. Никто не должен знать, что я нагло лгу, ведь моя мать смотрит этот эфир. Она смотрит на меня. Черт. Она и так догадывалась, но я не хочу слышать это от кого бы то ни было. Как раз тот случай, когда нельзя произносить вслух. Мой синдром не имеет отношения к тому самому «стокгольмскому», все гораздо запутанней, все до жути паршиво. Моя клетка не всегда заключалась в четырех стенах. В большей степени, я была на свободе, но его глаза неустанно следили за мной. Он был повсюду. Как и его запах, он обволакивал меня всегда и везде. Ненавижу этот запах.
        Ложь…
        — Я хочу сказать, что мистер Стайлс не являл собой пример человека с отклоненной психикой. Никакого жуткого диагноза ему не выдвинуть. Он просто… просто мужчина, у которого с детства было все. Он привык к этому. Эгоизм. Только и всего,  — произношу, резко вскинув на телеведущего глаза. Абсолютно холодные глаза. Сдержалась. Не плачу.
        По залу проходит легкий шум, и я невольно смотрю на пришедших зрителей. Все таращатся на меня в ответ. Да, это нормально. История со Стайлсом нашумела. Хотя вот вывод телеведущего насчет возможного тюремного заключения Гарри немного преувеличен.
        — По-вашему, мисс Дэвис, это эгоизм мистера Стайлса подсказал ему преследовать вас? Вы правда так думаете?  — «Что за сукин сын?».  — Или, быть может, он — жестокий человек, у которого нет никаких моральных принципов?
        Я еще раз глубоко втягиваю воздух и говорю на выдохе:
        — Он странный человек. Этого нельзя отрицать… Вы ведь ничего не знаете,  — вдруг само собой срывается с моих губ, когда я перевожу на телеведущего тяжелый взгляд.  — Мистер Стайлс имел все шансы исправиться, если бы не оступился. Думаю, стоит «поблагодарить» его отца, который подтолкнул сына, а заодно и меня, к совершению роковой ошибки. Да, я жалею, что сделала это, но лишь потому, что ни один человек не должен быть жесток в отношении другого.
        Молчание, повисшее в студии, выводит меня из задумчивости, и я вновь невольно поглядываю на дверь. Уже в третий раз за эти пятнадцать минут. Кажется, прошла вечность, прежде чем я понимаю, что кто-то медленно входит в зал. Дверь не хлопает, потому что темный силуэт мужчины застывает. Он не проходит дальше.
        Сердце гулко стучит в моей глотке, отчего я невольно, не осознавая этого, кладу руку на горло, потирая кожу. Глаза до боли всматриваются во мрак, где стоит мужчина в сливающейся с темнотой черной одежде. Он, без сомнений, смотрит на меня. Я чувствую, как мои щеки вспыхивают от этого взгляда. Мгновение. Он делает один шаг вперед, выходя на свет, и я тут же отрываю от него взор, чтобы так и не узнать, кого вижу. Не хочу верить в это. Нет.
        — И самое главное, мисс Дэвис,  — прорывается голос телеведущего сквозь толщу моих гулких мыслей,  — Дженни, скажите, наконец, объявите во всеуслышание, чтобы жители Челси были уверены в совершенном вами поступке.  — Пауза.  — Что вы сделали, мисс Дэвис? Что вы сделали в тот день?
        Секундная заминка и мой голос, будто издалека — приглушенный и пустой:
        — Я выстрелила в Гарри Стайлса.

* * *
        Все, что я сказала на программе — ложь. Каждое слово — это грязная ложь. Отец Луи Томлинсона заплатил бешеные деньги адвокатам, никто не стал в чем-то обвинять Луи. Виновата была я. Эдгар рассказал на одной из программ о том, как его сын держал меня и Хейли в заточении. Он солгал о том, как Гарри нас избивал, насиловал и тому подобное. Это все было абсолютным дерьмом. Я не знала, как мне поступить, чтобы не сломать свое будущее, и не опорочить память Гарри.
        Тогда Найл со своими юридическими навыками придумал все это для программы. Меня воротило от самой себя. От сигарет и новой стрижки. Я даже волосы осветлила, настолько сильно мне не хотелось соответствовать образу той влюбленной Джен. Теперь я была не я.
        Зейн тоже немало засветился на TV. У многих возникли вопросы к внезапно «воскресшему» парню. Однако деньги и власть делают почти все: Зейн Малик жив, и это дело замято.
        Самое главное, что все верили в то, что Гарри такое ничтожество. И в то, что я — героиня, которая смогла одержать победу над монстром.
        Даже моя мама верила, что я не напрасно спустила курок.
        Но ведь… это не я…

* * *
        Тремя неделями ранее
        Бостон. 9:25 мин. Вечер
        В госпитале я с Сэмом. Он молчит все это время, пока не подходит офицер, который ранее уже говорил со мной.
        Мне не выдвигают обвинений, пока выясняют обстоятельства. Я сижу в оцепенении и смотрю на дверь операционной. Смотрю бесконечно долго. Когда же хоть кто-то выйдет и скажет мне, что со Стайлсом и как он.
        — Мисс Дэвис,  — окликает меня офицер, вероятно, раз в третий, потому что Блэк легонько треплет меня по плечу. Вздрагиваю.  — Мисс Дэвис, у меня новости для вас. Несмотря на то, что вы уверяли, что стреляли в Гарри Стайлса, это преступление на самом деле совершил Луи Томлинсон, который спустя пятнадцать минут после того, как покинул мост, уже был в аэропорту. Очень жаль, но мистер Томлинсон покинул страну. Мы ничего не можем сделать.
        Непонимающе моргаю. Меня отвлекает звонок мамы. Она какая-то растерянная.
        — Милая, как ты? Я едва дозвонилась до тебя. Ты все время не отвечаешь. А Хейли? Она потеряла телефон? Или что такое? Не понимаю, он у нее отключен. Дочка, ради всего святого…  — голос мамы меняется,  — Джен, что происходит, я видела Зейна…
        Я вздыхаю, извиняясь перед офицером и отходя в сторону.
        — Где ты его видела?
        — Здесь, в Манчестере. Около недели назад. Я… я так таращилась на него. А он шел с кейсом. Такой в деловом костюме… и его волосы… они… Он другой. Но узнал меня.
        — Да, мама. Да, это Зейн. Он жив. Прости, я не могу сейчас говорить.
        — Дженни,  — отрезает мать.  — Ты со Стайлсом? Что между вами происходит?
        — Ничего, мам. Просто…  — я оборачиваюсь, невольно открывая рот и резко сипло втягивая воздух. Из операционной на каталке, гремящей по полу, вывозят тело. Рука безжизненно свисает с края. Татуировка в виде маленького крестика. Не хочу верить в то, что под этой простыней находится человек, которого…  — Мама… мамочка…  — оседаю на пол, потому что из моего тела словно вынимают скелет, просто не могу удержаться на ногах,  — мама… его… убили…
        Луи Томлинсон убил Гарри Стайлса.
        Мы все убили Гарри Стайлса.
        Он сам себя убил.

* * *
        Назови меня по имени и выведи из темноты.
        Сделай так, чтобы моя кровь снова текла по жилам,
        Прежде, чем я окончательно погибну.
        Спаси меня от «ничто», которым я стала.
        Челси. 00:07 мин. Ночь
        Хватать ледяной воздух потрескавшимися губами легко, но больно, когда твой желудок подкатывает к горлу от мысли, что он мертв…
        Он мертв.
        Боже.
        Это выворачивает кишки. Меня тошнит. Я не могу представить, что он может лежать там, в морге, в ледяной камере. Не верю, что его глаза больше не горят. Не хочу думать о том, что его голос остался лишь в моем сознании.
        Он мертв.
        Понимаете меня? Гарри мертв. Я… чего я хочу сейчас?
        Нет уж, смерть — слишком легко для меня.
        Я ненавидела его вначале и потратила столько времени на это, что теперь в голове не укладывается, а когда мы успели прожить все это время?
        Как я могла позволить себе полюбить его настолько сильно?
        Он не мог умереть. Нет-нет-нет. Не мог же, правда?..
        Земля на могиле Зейна Малика, на могиле, которую уже убрали, но я все равно пришла сюда, очень холодная. Очень. Но я сижу здесь и смотрю прямо перед собой. Я не хочу принимать факт смерти Гарри Стайлса. Это выше моих сил. Я прошла через это с Маликом. Я не хочу проходить все это заново.
        Я должна быть счастлива, что Зейн не погиб? Но ведь он… он уже для меня никто. То есть… после того, что я узнала, после того, сколько времени оправдывала его…
        Я не могу. Я имею в виду, я не могу просто взять и воскликнуть: «О боже, любимый, ты жив!». Он больше не любимый для меня. Этот парень столько времени скрывался, мучил меня. Знал ли он об этом? Мы до сих пор ни разу не поговорили. Зейн просто исчез снова. Он в Челси, я знаю, но не приближается…
        Мне совсем не нужны эти люди. Я просто не верю, что Гарри мертв.
        Сколько времени мы провели вместе? Несколько недель, месяцев? Он появлялся, увозил меня в неизвестном направлении, после чего показывал мне, каким он может быть. Какой он на самом деле.
        Гарри неповторимый. Он искренний до невозможного. Честный, ревнивый. Его собственнические чувства зашкаливают. Всегда. Он не может позволить кому-либо коснуться того, кто принадлежит ему. Он верит, что это так.
        «Не могу больше. Не протяну и суток под его пристальным взглядом. Либо отпускает навсегда, либо пусть убьет. Пусть выстрелит… Ведь я все еще помню страшный огонь его ревности, когда он приставил к моему лбу пистолет. Я смотрела в эти глаза. Он знал, я готова. Но был ли готов он сам?».
        Да. Это все Гарри. В этом весь он.
        Нет-нет. Он не жестокий. Гарри…
        Я не знаю, не существует таких слов, просто не подобрать эпитетов.
        Гарри Стайлс мой. Я люблю его. Пусть признаюсь только себе.
        Запись все равно никогда не будет прослушана им… Поднимаю глаза к небу. Звезды расплываются.
        Что мне сделать для тебя, Гарри? Я знаю что. Тебя злила «черная бабочка». Думаешь, я сведу ее? Нет. Ты придешь и снова будешь ревновать меня к Зейну. Меня это будет невыносимо злить, но пусть так, чем вообще без тебя. Ты же придешь? Так ведь? Ты придешь, Гарри.
        Я не прощаю тебя, слышишь? Никогда не прощу. Ты меня оставил. Я не смогу без тебя. Мне нужен твой голос… Я не прощу тебя. Ты оставил… меня… одну.
        Отрицание: «Я не верю. Он жив».
        Признание: «Нет, он мертв».
        Согласие: «Я знаю, что тебя правда больше нет».
        Оцепенение.
        Верни меня к жизни.
        Глава 35. «Я всегда буду искать тебя»
        Разбуди меня.
        Я прошу, разбуди.
        Я во власти дурного сна…
        Меня прошиб холодный пот. Я вскочила на кровати. Рассеянно озираясь по сторонам, я медленно осознала, что нахожусь в своей спальне в доме отца. Я в Манчестере. Все в порядке.
        Нет, не в порядке. Я не в порядке.
        Руки дрожали слишком сильно, и я едва смогла зацепиться пальцами за край одеяла, чтобы откинуть его и спустить ноги с кровати.
        Он снится мне постоянно. Я все время вижу Гарри во сне. Вот уже восемь месяцев. Я уехала из Челси на следующее утро после того, как… Бросила все и уехала.
        Провела у папы несколько недель и вернулась обратно с матерью. Она ничего не говорила мне о нем. Ни слова. Ни слова о Гарри.
        Но пришло время той телепередачи, уже третьей по счету, и мама узнала мою лживую историю.
        Меня мучило вовсе не это на самом деле, а то, что та тень, тот человек, что скользнул в студию, был Луи Томлинсоном. Это он пришел, чтобы лично убедиться, что я не начну говорить правду.
        Я не думаю, что действительно могла бы рассказать им о Томлинсоне и его жутких поступках — подрезанные тормоза в машине Зейна, гибель Джеммы, подделанные отчеты, к которым Эдгар лишь частично имел отношение, и… смерть Гарри.
        Мне страшно, потому что Луи беспрепятственно вернулся в Штаты. Ему все сошло с рук.
        Я тихо спустилась на первый этаж, отвлекая себя мыслями о Хейли, с которой я увижусь уже завтра вечером, потому что моя неделя отгулов подходила к концу.
        Я завершила в этом году учебу, и теперь стажировалась в бизнес-центре, где когда-то работал…
        Да. Именно там.
        Только его не было.
        Снова это место занимал Эдгар.
        Я ни разу не была на кладбище, не присутствовала на похоронах. Более того, я не была уже уверена ни в чем, потому всеми силами избегала компании Стайлса. Видела их пару раз — Энди, Сэма и Найла. И все. Мы даже не поздоровались. Даже с Сэмми, когда он забирал свой диплом.
        Отлично просто. Теперь и он меня презирал. Только Хейли знала о том, как потрудился Найл. Пожалуй, с ним все же у нас были более близкие отношения, и он даже кивал мне и чуточку улыбался при встрече в лифте или коридоре офиса.
        Я не слышала и не слушала об Эдгаре Стайлсе, когда о нем говорили по телевидению, но однажды уловила новость о том, что из-за «дальновидности Гарри Стайлса, часть компании, что принадлежала ему, теперь заморожена, и его отец не имеет на нее никаких прав».
        Более того, Эдгар едва выкупил свою долю, поскольку — а Найл Хоран об этом упоминал — бумаги были составлены крайне продуманным способом.
        Я довольно ухмылялась после тех новостей, искренне презирая Стайлса-старшего. Так ему и надо. Бессовестный и жестокий человек. Ничем не лучше Луи. И хотя Эдгар не убивал свою дочь, он тогда все же послушал «совета» Томлинсона и оправил Джемму с Зейном. Я об этом тоже знала. Найл, конечно, не слишком словоохотлив, но мне хватило его сдержанных коротких реплик, чтобы разобраться в случившемся.
        Как же давно это было…
        Я вздохнула, наполняя стакан водой из-под крана. Выпила и, тихо звякнув, поставила его на стол.
        Сердце более или менее приходило в свой ритм. Я услышала шаги на лестнице.
        Тетя не стала зажигать свет, просто сунулась на кухню и спросила:
        — Джен? Это ты?
        — Да, Мэйди, прости. Мне не спалось.
        Она приблизилась ко мне, говоря:
        — Ты кричала, милая. Тебе плохо?
        Я не знала, что она подразумевает под этими словами. Мама наверняка рассказывала ей о моих отношениях со Стайлсом. Возможно, Мэйди именно это и имела в виду.
        — Нет, все нормально, не бери в голову.
        Я хотела уйти, но Мэйди вновь окликнула меня:
        — Завтра в больницу, помнишь об этом?
        — Да, конечно, доброй ночи,  — бросила я и пошла к себе.
        Я подхватила респираторную инфекцию и мне сильно болело горло. Температуры не было. Однако Мэйди настояла, чтобы перед поездкой в аэропорт, мы заехали в больницу и сдали анализы. Я не стала отказываться. Мне действительно было очень плохо. Потому я попыталась уснуть, когда вернулась в комнату. Иначе снова не высплюсь.
        Но с таким жжением в глотке не так-то просто отдохнуть. Сон не шел ко мне. Я ворочалась и ворочалась с боку на бок, мучая мозг отрывками сновидений. В конце концов лишь под утро я смогла погрузиться в дремоту.

* * *
        Мы сидели в коридоре лаборатории. В ожидании результатов моих анализов прошло уже около двадцати минут, это значило, что вскоре мне все скажут.
        Мэйди говорила со знакомой медсестрой, стоя в паре метров от меня. Папа остался в машине.
        С утра пораньше звонила Стоун и радостно кричала в трубку, что ждет меня. Причем в Бостоне было примерно четыре часа утра, в то время как в Манчестере — уже девять. Я попросила ее поспать, чтобы она смогла встретить меня в аэропорту, и та, хохоча, согласилась. Хотя мы обе знали, что спать она не ляжет.
        Мы с тетей направились на первый этаж Больницы Святой Марии уже спустя больше получаса. Все было в порядке, не считая повышенной СОЭ* в крови, но чего же еще ожидать с таким воспаленным горлом. Мне написали наименования препаратов, курс которых я должна пропить, сказали, как обрабатывать горло, и на этом доктор отпустил нас.
        — Мэйди, я сейчас, ладно?  — выходя из лифта, сказала я, указывая рукой на дверь с табличкой WC.  — Мне туда.
        Тетя кивнула и пошла к выходу из здания.
        Хорошенько умывшись, я вынула из сумки чехол, в котором лежала электронная сигарета, и принялась дымить, глядя на себя в зеркало. Остриженные до плеча и осветленные волосы делали меня совсем другой. Темные очки на глаза, прямо здесь, в помещении; теплая косуха с мягким воротником, джинсы, ботинки. И вот уже я совсем другая. Чужая. Сколько еще это будет продолжаться? Сколько времени мне нужно, чтобы выбросить его из головы?
        Спрятав сигарету, я подхватила с пола свой рюкзак и вышла в коридор, за ним холл и…
        Я лишь мельком взглянула на женщину, что стояла у высокого окна, кого-то явно дожидаясь — она косилась на часы на стене — и сразу же сбавила ход, медленно сворачивая и подходя к ней.
        Она бросила на меня короткий взгляд в тот миг, когда я сняла очки, и, вначале отвернувшись, вновь резко посмотрела в мою сторону.
        — Джен?  — одними губами выдавила она.
        А я просто смотрела в ее зеленые глаза, понимая, что это его глаза, у него такие же — ясные, с искрой, такие же, но не эти.
        — Джен…  — снова повторила Энн Стайлс.
        Я помолчала еще немного, произнесла сдавленным голосом: «Здравствуйте, миссис Стайлс», и, добавив: «Я улетаю в Бостон», медленно попятилась.
        — Дженни,  — подалась было за мной Энн, но я резко рванула с места, едва не сбив с ног какого-то мужчину, и, не извинившись, пулей вылетела на улицу.
        Моросил мелкий октябрьский дождь. Я стояла на дорожке, сминая пальцами лямку рюкзака. Мне было так дерьмово, что словами не описать. И я решилась, приняла такое решение: я должна сходить на его могилу, чтобы окончательно смириться и больше не жить надеждой. Ведь я не раз погружалась в эти мысли: вот Гарри жив, он приходит, и что делаю я? Конечно реву белугой от счастья, что он здесь и он жив. Но не более того. Ребята, вы серьезно? Да нам никогда не быть вместе. Я просто не могу быть с ним. Весь этот их дерьмовый криминал, все эти перестрелки и разборки — это не мое.
        Но, Боже, пожалуйста, Господи, услышь меня: ПУСТЬ ОН БУДЕТ ЖИВ!
        Я клянусь, что даже не посмею злиться на него, не стану ревновать, если он найдет себе другую девушку. Как угодно. Только чтобы жив…
        — Ты опять курила эту гадость, Джен?  — проворчал папа, когда я устроилась на заднем сиденье его машины.
        Мэйди оглянулась на меня из-за подголовника своего кресла.
        — Я встретила миссис Стайлс,  — зачем-то сказала я и тут же отвернулась, утыкаясь взглядом в окно, как только глаза тети расширились.
        Она умная. Она не стала меня расспрашивать, понимая, что я просто хотела поделиться хотя бы частичкой боли, я просто хотела немного сбросить это с себя.
        Больше никто ко мне не обращался, и, проехав центр Манчестера, мы направились в юго-западном направлении в сторону Манчестерского аэропорта. До Бостона я доберусь где-то за семь с лишним часов, значит, дома буду вечером. Хейли вполне успеет сойти с ума от ожидания. Эта цыпочка хочет отметить свой день рождения, и вот все эти ее намеки на прошлогодние события — на ноябрь того года — меня крепко пугают.
        Ненавижу это чувство, словно все повторяется. Отвратительно просто, потому что не может повториться. Ведь самого главного и яркого виновника торжества не будет.
        — Милая, передашь вот это Хейли?  — спросила у меня тетя, когда мы уже сидели в зале ожидания аэропорта.
        Она протянула мне небольшую коробку с бантом, и я невольно улыбнулась.
        — Ты помнишь о ее дне рождения?
        — Конечно,  — невозмутимо ответила Мэйди, но спустя мгновение добавила:  — Мне позвонила Кейси.
        Я рассмеялась из-за выражения лица тети. Она была очень забавной в этот момент.
        — Поверить не могу,  — хлопнул себя по колену сидящий рядом папа-Фрэнки.  — Мэйди, она смеется впервые за неделю. А я уж думал, моя дочь — депрессивный подросток.
        Я развеселилась еще больше, хотя мне на самом деле было немного страшно от звука собственного голоса, потому что да, действительно, я не смеялась лет сто. Даже щеки заболели от этих забытых действий.
        Когда объявили начало регистрации на мой рейс, я прижалась к папе, долго не отпуская его, на что он проворчал: «Я сейчас разрыдаюсь», и к нам двоим присоединилась Мэйди, обхватывая наши плечи. С прощанием было покончено. Я отправилась домой.
        Да, я лечу в Бостон. Такое ощущение, что в Англии я провела по меньшей мере год. Слишком далекой казалась мне та жизнь в Штатах. Слишком чужой.

* * *
        Хейли исправно дожидалась меня среди встречающих и конечно, заметив, проорала так, что от нее шарахнулись люди.
        Я снова прыснула со смеху. Этот день, день рождения моей подруги, точно был не таким, как обычно. Этот вечер уже намекал на возможно хорошее времяпрепровождение. Поэтому Стоун изумленно вытаращилась на меня, когда я, обняв ее, выдала: «Что ж, моя рыжеволосая бестия, вспомним, как мы умеем отрываться?», а потом на ее миловидном лице расплылась широченная улыбка, и подруга вскинула руки вверх, крикнув:
        — Да-а-а! Вот это круто!
        Да, это было круто. Наверное. В области груди тут же обожгло, когда Хейли, не подумав, добавила:
        — В «Фелисити»?  — и умолкла, потому что я опустила глаза, а улыбка вмиг сползла с моего лица.  — О… Джен, прости. Я не…
        — Ничего. Все нормально. Если хочешь…
        — Нет, ты что. Нет. Я не хочу туда… Пф… Клубов, что ли, мало? Бред какой…
        Но я поняла, у нее стопроцентно продумано абсолютно все.
        — Тебе подарили «входные»,  — утвердительно проговорила я, волоча за собой свою сумку, и громко покатила ее по ступенькам.
        Хейли несла мой рюкзак, семеня рядом.
        — Ну… да, черт, Джен. Просто Сэмми… Ну короче говоря, Сэм лично поздравил меня с днем рождения и сказал, что мы втроем, то есть ты, я и Джонни, можем приехать сегодня в «Фелисити», и он пообещал, что вечеринка будет просто отпадной. Не могу же я отказаться от такого. Мы в последнее время подружились с Сэмми. Он и Джонни снова общаются. Все наладилось, Джен. Это так здорово!
        Я молчала. Не расстраивать же подругу прямо сейчас. Я не собиралась ехать в этот клуб. Вот уж точно нет.
        — Ладно,  — вздохнула подруга, подходя к машине,  — садись, я уже поняла, что ты не хочешь в «Фелисити».
        — Хейли,  — остановилась я, словно приросла к земле,  — откуда машина?
        Моя глотка разрывалась от жжения по двум причинам: во-первых, я простудилась; во-вторых, передо мной стоял черный Range Rover.
        — А, это?  — как ни в чем не бывало бросила подруга, обходя внедорожник.  — Теперь на ней ездит Сэм. Иногда. Он дал мне ее, чтобы я забрала тебя.
        — Оу…  — только и произнесла я, глядя на то, как Стоун укладывает мою сумку в багажник.
        — И… э… Джен,  — вдруг напряженно выдавила подруга,  — ты не волнуйся, ладно? Но…  — Хейли нерешительно мялась рядом со мной. Мне сделалось дурно от ее вида.  — Там, в общем, Зейн. Он снова с ребятами.
        Я же всего неделю отсутствовала, Господи Иисусе. Что за ерунда?! Стоун, поймав мой непонимающий взгляд, развела руками.
        — Я сама чуточку шокирована. Все так странно.
        Не то слово.
        — Ну что, едем?
        Кивнув, я забралась в салон и прикрыла глаза, после чего резко посмотрела на водительское место, где раньше видела Гарри.
        Боже. Помогите мне. Это невыносимо. Камень на сердце. Бесконечно больно и пусто внутри. Но как может быть одновременно и больно, и пусто?
        — Я хочу снова услышать его… Хейли…  — остекленело глядя на подругу, прошептала я и прикусила дрожащую губу.  — Я хочу, чтобы Сэм не трогал машину… машину Гарри.
        Я твердо кивнула. Хейли смотрела без какого-либо глупого сочувствия, она просто понимала меня. Поэтому она ответила:
        — Сегодня же скажу это Блэку. Пусть поставит ее в гараж.
        — Спасибо.
        — Да. Все хорошо, милая. Все будет хорошо.

* * *
        Да, Сэмми действительно дожидался нас в клубе. Я пообещала себе не пить вообще. Нисколечко. Просто намеревалась поторчать тут не дольше часа и уехать. Не то настроение. Челси по-октябрьски утопал в моросящем дожде. Я не могла не думать о том, что произошло в этом клубе тогда, на мой день рождения…
        На улице в ту ночь тоже было промозгло и холодно. Все то же самое, за исключением одного: вместо Зейна, сидящего напротив меня на диване, тогда был Гарри. И я в тот раз не сидела вовсе, а нарывалась на Стайлса. Можно повторить? Я хочу нарваться на него снова. Неужто никому ничуть его не жаль?
        — Я планировала попасть на кладбище сегодня,  — выдала я хрипловато и посмотрела прямо в темно-карие глаза Малика.
        Все вокруг напряглись. За тонкой занавеской изумрудного оттенка на диванах расположилась наша компания, которую собрал Сэм. Слева от меня Энди с какой-то девицей, справа Найл — все такой же молчун. Дальше, во главе стола — Хейли, напротив меня — Зейн, потом Блэк и Джонни. Рука Сэмюеля дрогнула, потому что он как раз наливал мне вина. Его взгляд переметнулся на мое лицо, и он спросил:
        — К кому на кладбище?
        Я моргнула, ничего не понимая.
        — Просто…  — опустился на диван приятель, и я видела, как меня буравит взглядом Зейн,  — просто ты никогда не говорила о Гарри.
        — Ты даже не здоровался со мной, Сэмми, с чего я буду говорить о нем с тобой?
        Мое настроение могло испортить праздник Хейли, поэтому я тут же взяла себя в руки и произнесла:
        — Извините.
        — Ты права,  — вдруг вступил в разговор Малик, и я вскинула на него глаза, внутри терзаясь мыслями о том, что любила этого человека, а он теперь так холоден. Любил ли он меня тогда? Конечно нет.  — Ты молчала все это время. И правильно, Дженни. Именно поэтому ты, разумеется, не знаешь, что Гарри похоронен в Манчестере. Ты ведь просто сбежала,  — с сарказмом добавил парень.  — Улетела в Англию и сидела, спрятавшись у своего отца, когда хоронили того, кого ты любила.
        Я смотрела на Зейна с нестерпимой тоской. Его слова будто перерезали мне язык, и я не могла говорить. Но мне нужно было ответить и уйти. Я хотела ответить ему.
        — Да… мне это знакомо, Зейн. Однажды я хоронила любимого человека…
        Лицо Малика окаменело, и он опустил глаза.
        — Простите.
        Я вышла в зал, моргая и прогоняя слезы, прошла в коридор и оказалась на улице. Я вообще не хотела здесь быть. Но Хейли буквально вымолила у меня эту поездку, и да, я не собиралась отпускать ее одну. Я просто струсила поначалу, а потом поняла, что конечно не могу взять и проигнорировать день рождения лучшей подруги.
        — Джен,  — выскочил следом Малик, и я от досады даже прикрыла глаза.
        Он подошел ко мне, в то время как я просто топталась у стены и натягивала на пальцы кофточку. Было холодно.
        — Неужели это правда, Зейн?  — вскинула я на него глаза.  — Неужели тебе всегда было плевать на меня? Гарри доказывал мне, что ты виновен во всем. Он говорил, что ты был привязан к Джемме. Зейн, как такое возможно?
        Малик смотрел на меня угрюмо. Я помнила этот взгляд. Раньше от него обрывалось мое сердце, сейчас я чувствую лишь обиду на этого парня.
        — Ты ведь все равно не поверишь мне и… слушай, Дженни,  — Малик шагнул ко мне, понизив голос,  — Томлинсон в Бостоне. Я знаю, что он вьется возле тебя. Этот засранец найдет способ добраться до тебя…
        — Что?  — перебила я.  — Какой смысл теперь? Зейн, прекратите это, я прошу. Гарри…  — я сглотнула,  — Гарри нет столько времени, а вы продолжаете… И еще эта журналистка около двух недель назад… Что за черт, зачем вы все ходите за мной?
        — Стоп, что?  — почему-то напрягся Малик.  — Какая журналистка?
        Я замерла.
        Что, опять? Опять это повторяется? Когда от меня отвяжутся?
        — Не знаю какая. Просто журналистка.
        — И о чем она спрашивала?
        Я развела руками, громко отвечая:
        — О боже, Зейн, ничего серьезного. Заявилась в офис, оторвала меня от работы с одним из сотрудников… я стажиру…
        — Знаю. Что дальше?
        — Дальше она просто спросила какой-то бред, что-то вроде, уверена ли я, что история Гарри Стайлса не является повтором истории Зейна Ма… твоей истории, в общем. Говорю же, бред какой-то,  — я застыла на месте, ловя хмурый взгляд парня.  — Постой. Что происходит?
        Руки будто обрели отдельную жизнь: принялись мять кофту, заправлять волосы за уши, потирать шею. Я страшно напряглась. Спина взмокла от холодного пота, что прошиб меня.
        — Не знаю, Джен. Но со Стайлсом это вряд ли связано. Я сам видел тело, Дженни… Он был…
        Я не дала ему договорить и разрушить мою слепую надежду: прижала к его рту ладонь, ощутив колючую щетину на его подбородке, и, глядя в знакомые темно-карие глаза, проговорила:
        — Нет, Зейн, никогда не говори мне этого.
        И я обошла его, собираясь вернуться в клуб.
        — Дженни!  — окликнул Малик.  — Я не лгал тебе.
        Я качнула головой, выдыхая:
        — Джемма была беременна… Ты не лгал?
        — Прости.
        Это все, что он может мне сказать?
        — Зейн, я никогда не смогу понять тебя.
        — Знаю. Но я ее… любил,  — и снова:  — Прости.
        Я развернулась, горько хмыкнув, и пошла к входу в клуб.
        Нужно было как-то провести этот вечер. Но мне стало хуже. Простуда брала свое.
        Хейли пошла в полный отрыв. Я ее понимала. Праздник все-таки, зачем ей грустить. Музыка звучала, казалось, в горле, настолько шумно здесь было. Я стояла у края танцпола, держа в руках какой-то легкий коктейль, легонько подергиваясь в такт песни. Признаться, в моей голове была полная каша. Мне хотелось принять таблетку и лечь в теплую постель, но только не находиться здесь, когда…
        Черт! Когда чьи-то руки вдруг ложатся на мою талию, мягко разворачивая.
        — Зейн,  — нахмурилась я, уставившись в глаза достаточно пьяного и пританцовывающего Малика.  — Перестань. У меня нет настроения.
        — Да брось, Дженни, тебе тоже нужно веселиться. Иначе сойдешь с ума.
        Я прищурилась, отпивая коктейля. Горло обжигал даже этот легкий алкоголь, я поморщилась.
        — Не думаю, что хочу этого.
        Я отвернулась и проследила взглядом за обошедшим меня Зейном, который тут же начал танцевать с Хейли. Та весело смеялась, запрокидывая голову, гладила Малика по плечам, игриво манила того пальчиком. Они были такими жизнерадостными, веселыми и совершенно не одинокими. У них были друзья, симпатии, работа, любовь и все прочее.
        У меня по всем пунктам этого списка тоже стояли галочки, кроме одного: любви не было. Точнее, объекта моей любви. Само чувство никуда не ушло, стало прогрессировать и развиваться в какой-то глупый синдром нехватки Гарри Стайлса, что, разумеется, развивало во мне комплекс неполноценности.
        — Да ты чего?  — донесся до меня голос Стоун, она обращалась к Малику.  — У нее даже татуировка есть! Да-а-а, Зейн! Там твое имя!
        Боже, Хейли.
        Я прикрыла глаза, глубоко вдыхая, но, открыв, тут же встретилась взглядом с Маликом. Его глаза блестели. Он направился ко мне. Я качнула головой и, расталкивая людей, громко шмякнула бокал на барную стойку и выскочила в коридор, что вел к туалетам.
        — Эй… эй, подожди,  — нагнал меня темноглазый парень.  — Дженни, постой.
        Я не смотрела на него. Стояла прямо перед ним, но глаз не поднимала. Не хотелось видеть его. Я привыкла видеть другие глаза. И этот коридор… Я наверняка сойду с ума, если не уеду отсюда.
        — Это правда?  — спросил Зейн, стоя напротив меня. Темная футболка, открывающая татуированные накачанные руки. Но не те.  — Ты набила тату? Значит… Гарри не лгал тогда?
        «Я поняла одно. Да, Гарри, я поняла это спустя столько месяцев: я всегда буду искать тебя. До поздних ночей буду таскаться по нашим местам. Буду окровавленными пальцами ковырять перила на том мосту. Буду кричать в пустоту, пока губы не потрескаются, а связки не подведут.
        Я буду звать тебя, Гарри. Буду смотреть в глаза людей в толпе и буду искать тебя среди них. Как же мне плохо без тебя. Ну за что ты так со мной? За что вы все так со мной?».
        — Он никогда не лгал,  — только и смогла я выдавить совершенно болезненным голосом, после чего подняла глаза на Малика.  — Я хочу уйти отсюда. Я прошу, Зейн, он ведь… Зейн… Гарри не мог умереть.
        Малик опустил глаза, и его руки обхватили мои плечи, когда он по-дружески сдержанно прижал меня к себе.
        — Мне жаль,  — прохрипел он искренне и горячо.  — Мне так жаль…
        Господи. Почему? По-че-му?
        Глава 36. «Я больше не принесу тебе кофе, Гарри»
        В никуда промокшие будни.
        В никуда продрогшие люди.
        Вдаль несут свой крест.
        Я уже не помню начала.
        Только в этом зале для нас с тобой.
        Давно нет мест…
        Понедельник.
        О да. Тот самый день, в который хочется проклясть все живое.
        За воскресенье я немного подлечилась — спасибо маме и Хейли с их заботой — потому теперь поднималась на лифте в офис мистера Стайлса. Не знаю, зачем он вызвал меня, но явно не просто так, чтобы поболтать за чашечкой чая. Он, собственно, мне не босс, но все же в этой корпорации он главный, и то, что после всего случившегося Эдгар принял меня на работу, было крайне удивительно, да, это уж точно.
        Что может делать психотерапевт в транспортной компании? Перекладывать бумажки в небольшом кабинете и принимать прилизанных сотрудников, которые сморкаются в платочек, изображая крайнюю степень тревожности, чтобы я доложила об их состоянии боссу, и тогда он отпустит их на выходной. Да, вот такая стажировка. Но, как сказала моя мама, я знала, на что иду. Так и есть.
        — Привет, Джен!  — поздоровалась все та же секретарша.
        — Кали, как дела?  — кивнула я в ответ.
        — Отлично, спасибо. Мистер Стайлс уже ждет тебя.
        — Да, хорошо, спасибо.
        Я потянула немного вниз платье-футляр, пригладила волосы, заправив одну прядь за ухо, и постучала в дверь.
        — Входите, мисс Дэвис,  — донесся низкий голос мистера Стайлса.
        Я послушно шагнула в помещение. Сердце пропустило удар, когда я мельком, лишь мельком взглянула на парней, что рассредоточились по кабинету, потому что здесь были все. Даже…
        — Что он здесь делает, мистер Стайлс?  — едва шевеля губами, выдавила я.
        — Привет, Дженни,  — знакомый тягучий голос Луи Томлинсона резал мне слух. Я ненавидела этот голос.
        Я проигнорировала его. Мне смотреть на него тошно, не то чтобы ответить.
        Судя по выражению лица Малика, что стоял у окна в идеально на нем сидящем костюме, он тоже был не в восторге от появления Луи.
        — Дженни,  — поднялся из-за стола Эдгар.
        И я сорвалась, громко выпалив:
        — Он убил вашу дочь, потом сына, и вы… вы в своем уме?
        Эдгар, как ни странно, стушевался от моих слов. Конечно. Ведь все же и он причастен к тому давнему делу. Ко многим делам.
        Мои глаза едва не полезли из орбит, когда на стене я вдруг увидела тот портрет, что подарила Гарри.
        — Я хочу забрать его,  — зло и твердо сказала я, неотрывно глядя на изображение Джеммы. Пусть хоть кто-то напоминает мне о чертах лица Гарри.
        — Успокойся, Джен,  — подошел ко мне Малик, опуская руку на плечо.  — Дом у озера все так же твой. Ключи у тебя. И машину Гарри Сэм отдает тебе. Я знаю, ты получила водительское удостоверение, так ведь?  — сглотнув и моргая, чтобы прогнать слезы, я кивнула.  — Сегодня вечером поезжай туда. Я привезу портрет, ладно, детка?  — понизив голос до шепота, произнес Зейн. Он явно хотел, чтобы я непременно поехала туда. Что-то снова было не так. О Господи. Мне жутко не по себе.  — Вот и чудесно. А теперь выслушай Эдгара.
        — Джен,  — раздраженно отозвался Стайлс, в то время как Томлинсон не сводил с меня внимательного взгляда, стоя слева у окна.  — Луи назначен твоим директором. Теперь ты в его подчинении. Я продал ему некоторую часть компании. Или ты соглашаешься, или я выкидываю тебя на улицу. Причем помни о том, что я спустил тебе с рук все то, чего ты наплела на телепередаче. Помни мою доброту, Джен.
        Молчи, Дженни, ты сильная, молчи. Они ублюдки. Но ты справишься.
        — Конечно, мистер Стайлс,  — кажется, я удивила всех,  — безмерно вам благодарна.  — Повернувшись к Луи, я шагнула к нему и протянула руку, сказав: — Мистер Томлинсон,  — его пальцы обхватили мою ладонь.  — Мне будет приятно с вами работать.
        Голубые глаза смотрели недоверчиво и насмешливо. Но на крошечную долю секунды промелькнуло что-то такое, что испортило мне настроение окончательно. Бесповоротно испортило настроение. Вероятно, Луи было не совсем плевать на то, как он поступил с Гарри, потому мои слова, добавленные едким тоном, вывели наружу его истинные чувства:
        — Надеюсь, ты так же, как и я, видишь его каждую ночь. Надеюсь, он приходит к тебе, Луи Томлинсон.
        И я отошла назад, резко развернулась на каблуках и поспешила прочь из кабинета.
        Легким не хватало кислорода. Я задыхалась. Тискала на кнопку вызова лифта, потом, не дождавшись его, пошла по коридору, сама не зная, куда именно. Картинки того сна мелькали перед глазами: серая простыня, рука, свисающая с края. Простыня и рука…
        Глаза. Зеленые глаза, наполненные жуткой болью, растерянностью. Глаза раненного Гарри. Холодные губы умирающего Гарри…
        Не могу так. Не могу. Я хочу что-нибудь изменить. Хотя бы как-то. Я должна что-то сделать.
        Да. Я должна. Но что и как?

* * *
        «Я купила кофе. Да, этот стаканчик для тебя, Гарри. Я делала это каждое утро последние полгода. Покупала кофе для тебя, говорила с тобой и выпивала вместо тебя твой кофе.
        Прости, милый, я была в Манчестере и не знала, что ты тоже там. Прости. Я не пришла к тебе. Так больно из-за этого. Но вот твой кофе…».
        Я поставила стаканчик на перила террасы. Ярко сияли гирлянды. Зейн пытался повесить портрет Джеммы внизу в гостиной. А я…
        Я стояла на террасе, думая о том, что этот дом мой, и Гарри будто нарочно купил его для меня в таком месте, словно поковырялся в моих мыслях, разведав, что я люблю. И я любила этот дом всем сердцем. Даже плохие воспоминания, связанные с проведенным временем в этом доме, когда Гарри продержал меня здесь две недели, не испортили того, что было до тех событий.
        — Готово,  — тихо отозвался Малик.  — Здесь… красиво,  — улыбнулся он, окидывая взглядом округу.  — Так спокойно.
        Я кивнула.
        — Дженни, я хотел поговорить насчет…
        — …Луи,  — понимающе качнула головой я.  — С ума сойти. Зейн, как Эдгар может? Я не понимаю…
        — Знаю, это сложно, Джен. Но я хочу, чтобы ты просто доверилась мне, ладно?  — мои брови поползли вверх, и Малик, заметив это, поднял руки, сказав: — Да-да, звучит нелепо, понимаю. Но есть кое-что такое, что мы должны сделать, чтобы Луи попался. Он виноват. Страшно виноват. Никто из нас не в восторге от его появления в нашем бизнесе. Поэтому просто продолжай ходить на свою работу и не думай об этом, ладно? Мы все уладим, Джен.
        Я ничего не ответила.
        — Дженни,  — снова позвал Малик, когда понял, что так и не достучался до меня,  — у нас сильная команда. Мы всегда справлялись. И тогда, и сейчас тоже. Энди, Найл и Стивен, они все профессионалы и знают свое дело. Я обвел всех вокруг пальца почти четыре года назад, и Гарри все равно вышел на меня. Он отыскал меня, понимаешь? Я сдался, начал следить за вами, потом Томлинсон со своими снимками, которые мне швырял Гарри… Я не мог, не разобравшись, признаться, что мы не были вместе в ту ночь. Я не знал, кто во всем виноват. Не знал, кто убил Джемму. Гарри понял гораздо раньше меня, но… все равно… поздно,  — Зейн прикрыл глаза, проводя ладонью по лбу, утирая испарину.  — Это чертовски хитрая игра, но… я думаю… ты не должна терять надежду, Джен.
        Он так посмотрел мне в глаза, что у меня внутри все сжалось.
        — Что это значит?  — выдавила я.
        Я правда ничего не понимала.
        — Просто нельзя терять надежду, Дженни. Никогда.
        Он постоял еще немного, глядя вдаль, после чего сказал:
        — Я останусь с тобой на ночь, ты не против? Мне следует присмотреть за тобой.
        — Это лишнее, Зейн,  — прихватив стаканчик кофе, я вернулась в дом, и Малик тоже последовал за мной, плотно закрывая дверь.
        Я присела на диван. Парень прошелся ко комнате, теребя пальцами губы, и все равно повторил:
        — Я остаюсь. Тебе нельзя торчать здесь одной.
        — Как хочешь,  — устало отмахнулась я и добавила: — Постельное белье в комоде в соседней спальне. Можешь в ней устроиться. И я вдруг решилась спросить то, что меня долгое время смущало.  — Зейн, кто пополнил тот счет на мое имя? Эти деньги до сих пор мои. Я не знаю, кому их вернуть.
        Малик застыл в дверях.
        — Это сделал я. Хотел подстраховать тебя на случай, если ты решишь уехать. Разве Гарри не говорил тебе?..
        Я, честно, не помнила, говорил ли, потому что в тот момент я была напугана его поведением. Те дни почти стерлись из моей памяти. Только один отпечатался навсегда…
        Я встала.
        — Забери деньги обратно.
        — Джен, это не обсуждается. Доброй ночи.
        Итак. Счет в банке от Зейна Малика. С ума сойти. А ведь Гарри тогда едва меня не убил из-за этого.
        Теперь вот я ночую в доме, который купил для меня Гарри, за стеной спит Зейн. Это невероятно. Все невероятно. Даже то, что они оставили мне все это. Меня смущает такое количество ненужных мне вещей. Я просто хочу снова увидеть Гарри.
        Если бы мне сказали, что так будет, я никогда в жизни не поверила бы в это. Никогда, я серьезно. Такого поворота нельзя было предположить. Но это случилось и пора бы смириться, и хотя у меня это выходит крайне паршиво, я должна смириться.

* * *
        Утро было блекло-солнечным. Рассвет теплился бледным оранжевым сиянием, раскрасив небо прямо над лесом на другом берегу озера, но тучи так и стремились охватить все вокруг сумраком. Я поднялась как раз с рассветом. Прошла к лестнице, накинув поверх пижамы теплый кардиган, попутно притормозила у двери комнаты, где спал Зейн, прислушалась — тишина — и отправилась… Да, я пошла осматривать дом. За все это время мне ни разу не удалось пройтись по всем комнатам.
        Сварила себе кофе, оставив и для Зейна, и побрела по первому этажу. Гостиная комната была мне знакома, и сюда очень хорошо и гармонично вписался портрет Джеммы. Здесь находился камин, а вся восточная сторона стены была стеклянной. У Гарри это явно занимало первое место — больше стекла и, как следствие, много света. Так странно. Но я должна была давно привыкнуть к тому, что Гарри сочетал в себе противоречивые качества: мрачный и угрюмый внешне, но милый, веселый и открытый внутри. Потрясающий человек…
        Как же отвратительно, что я только сейчас поняла, кого потеряла. Поехать на мост, поддавшись лживым словам… Но и Гарри поддался им, ведь мы оба доверяли Луи. Особенно Гарри, он вообще готов был жизнь за него отдать. Я так думаю. Не уверена, но между ними были такие близкие и теплые отношения…
        Выйдя из гостиной, в которой был минимум мебели, я приблизилась к двери, что была с правой стороны от лестницы — слева располагалась кухня — толкнула ее и открыла рот от изумления, входя в фиолетово-сиреневое с серебром помещение. Это была спальня для гостей, но… боже мой, какая-то словно… сказочная. Я серьезно. Просто мне дико нравились оба эти оттенка, а еще и серебристый — это привело меня в полный экстаз. Именно потому я стояла и таращилась на поблескивающие обои, на тонкие шторы и легкие занавески, на фоторамку на тумбочке. Пустую фоторамку. Аккуратно застеленная кровать, круглый серый и очень пушистый ковер на полу, комод с зеркалом у стены, небольшой платяной шкаф. Эта комната была невероятно уютной, и ее окно выходило на запад, прямо на густой хвойный лес.
        — Божественно,  — прошептала я, глядя на вечнозеленую растительность.
        Отпив немного горячего кофе, я вышла из комнаты, пересекла холл и, отперев входную дверь, растерянно вдохнула неожиданно свежий воздух. Влажный ветерок запутался в моих волосах, и я накинула на голову капюшон куртки, которую прихватила в холле, выходя из дома. Горячая чашка быстро остывала в моих вмиг замерзших руках, но я все равно не могла уйти из этого места, упрямо шагая по небольшому пирсу к самому краю, после чего остановилась у перил и всмотрелась в воду. Я решила поговорить с Гарри в последний раз, потому что мне было пора признать то, что все это время никак не хотело укладываться в моей голове — Гарри Стайлса больше нет. Значит я просто обязана принять это.
        — Привет,  — глупо пробормотала я, неловко переминаясь с ноги на ногу; мне было так же не по себе, как тогда, когда я записывала то сообщение на диктофон его телефона,  — я больше не принесу тебе кофе, Гарри. Прости меня за это, ладно? Думаю…  — я опустила глаза, ковырнув ногтем немного потрескавшуюся белую краску на перилах,  — думаю, если бы ты задумал что-то похожее на случай Зейна, то не выдержал бы… Брось, Гарри, я знаю тебя,  — хохотнула я, заговорив громче,  — прекрасно знаю твой характер, ты давно объявился бы. Сдержанность и ты — понятия просто несовместимые. Именно поэтому я решаю здесь и сейчас: я ухожу, Гарри. Я ухожу от тебя. Это все, что я могу сделать… Прости меня.
        Я поднесла пальцы к губам, прикрыла заслезившиеся глаза, сглотнула комок в горле и отправила ему воздушный поцелуй, повернувшись на звук шагов. Это воображение шалит, да? Раскрыв глаза, я уставилась на него. Он шел ко мне. Мой Гарри. Это точно его походка, шаги такие уверенные. Его драные на коленях черные джинсы, серый свитер, а в кудрях путается ветер. Его зеленые, такие чистые и ясные глаза смотрели с прищуром, но бесхитростно. Его прическа… Он был пострижен, но все равно ему никогда не справиться с этими кудряшками. С ними он как мальчишка…
        — С ними ты как мальчишка,  — горько прошептала я и моргнула.  — Твоя ли я теперь, не знаю, Гарри, но ты… надеюсь, когда-нибудь ты меня все же простишь за то, что я не верила тебе. Я очень надеюсь.
        Зейн смотрел на меня вовсе не как на рехнувшуюся. Его карие глаза взирали с такой мольбой, что я едва не наорала на него, потому что не хотела, чтобы это был он. Почему это не Гарри?
        Стоп. Я же пообещала себе, что перестану это делать. Я должна прекратить.
        — Доброе утро,  — надрывно бросила я, но быстро прочистила горло, скрещивая руки на груди, потому что Малик выдрал из моих рук ледяную чашку.
        — Да, оно, вероятно, доброе,  — кивнул парень, по-дружески приобнимая меня за плечи, и повел обратно к дому.  — Позавтракаешь со мной? Пока ты говорила с призраком, я приготовил омлет. Ты ведь по-прежнему любишь омлет, Джен?
        Мне не хотелось, чтобы Малик помнил об этом, но он помнил.
        — Да.
        — Хорошо. После я уеду в Бостон. Ты?  — спросил Зейн, пропуская меня в холл дома.  — В офис?
        — Да,  — я скинула куртку, поворачиваясь к парню.  — Я ведь могу поехать на машине Га… на Range Rover?
        — Конечно, она в гараже,  — умело сделав вид, что не заметил моей заминки, ответил парень и прошел мимо меня.
        — Спасибо,  — шепнула я, провожая его взглядом.
        Мы завтракали в молчании. После Малик постоял немного в холле, когда я отправилась его проводить и запереть за ним дверь, подумал над чем-то, глядя на меня очень внимательно, кивнул и вышел. Я защелкнула замок.

* * *
        Мне страшно надоел этот деловой стиль одежды, но смотрелась я, вот честно, очень неплохо. Юбка-футляр чуть ниже колена, жакет поверх белой блузки, черные чулки — плевать, что осень, я ведь на такой машине, что гордость берет — ботильоны на шпильке, пальто. Аккуратно уложенные кудри светлых волос, неяркий макияж, сумочка, папка с документами, Макбук, и я довольна собой. Да, верно, в этот день я впервые не принесу ему кофе. Значит именно этот день — начало. И раз уж Луи Томлинсон — мой босс и мне придется вести отчет за проведенные дни стажировки в компании именно перед ним, я должна просто блистать. Не показывать Томлинсону, как на самом деле мне плохо, как переворачивается в груди сердце после каждого прожитого дня, после каждой ночи, когда во сне я вижу Гарри — это самая главная установка на ближайшее время. Просто не выказывать чувств. Я — лед. Я должна стать каменной глыбой. Я стану, ведь именно сегодня я не принесу тебе кофе, Гарри.
        Всю дорогу до Бостона, я болтала по телефону, установив его на приборной панели и включив на громкую связь. Сначала звонила мама, интересуясь, как я, и она очень удивилась моему бодрому голосу. Я рассказала ей, что ночевала в доме у озера, чем мама была чуточку возмущена, но ее так обрадовало мое настроение, что вскоре она согласилась даже как-нибудь приехать туда на выходные. После уже в разговоре с Хейли я предположила, что будет круто устроить там небольшую вечеринку для друзей. Без привлечения всего штата, конечно, как это любила делать Стоун.
        — Только умоляю,  — сказала я, притормаживая на светофоре,  — Джонни сразу скажи, что народу должно быть мало, прямо очень мало, окей?
        Подруга рассмеялась.
        — Конечно… И как тебе ночь в огромном доме в лесу?
        — Не такой уж он и огромный, но если сравнить с моей квартиркой, то да — дворец,  — усмехнулась я и, посерьезнев, добавила: — Зейн ночевал со мной.
        — Ну понятно тогда… Стоп, что?
        — Нет, Хейли, мы не вместе. И никогда не будем. Не уверена, что после Гарри вообще смогу на кого-то взглянуть,  — мрачно призналась я.
        Стоун вздохнула, спрашивая:
        — Он просто побоялся тебя оставлять, да?
        — Именно так. Луи, как ты понимаешь, слишком подлый. В этом уже все убедились.
        — Не понимаю, как парни до сих пор не пристрелили его?  — пробубнила Хейли.  — Энди выглядел таким психопатом, уж он точно мог тихо убрать Томлинсона. Неужто все так ненавидели Гарри?
        Я покачала головой, сворачивая на Баттеримарч-стрит, и покатила на подземную парковку для сотрудников, над въездом которой красовалась табличка с надписью «Стайлс Бизнес Сервис Инк».
        — Ты жутко кровожадная, Хейли,  — ответила я.  — Уверяю тебя, Луи сам не в восторге от всеобщего презрения. Я это сразу поняла. Так что если не физически, то в психологическом плане этот парень пострадает немало.
        — Ну, и кто из нас кровожадней?  — хохотнула подруга.  — Я хотя бы гуманно — сразу и насмерть. А ты еще помучить задумала.
        — Да,  — вдруг сверкнула я улыбкой, окинув себя в зеркале взглядом, когда уже заняла свое парковочное место.  — Пусть страдает. Так же, как я…
        Я сглотнула.
        — Ладно, милая, подумай насчет следующего уикенда и не слишком там раздувайте на пару с Крэйгом. Потом расскажешь, что пришло в ваши больные головы.
        — Оке-е-ей,  — протянула Стоун и, попрощавшись, сбросила вызов.
        Я еще посмотрела на свое отражение, глубоко вдохнула, резко выдохнула и, прихватив свои вещи, выбралась из машины. Да уж, она точно для такого парня, как Гарри — для высокого и крепкого. Мое приземление могло оказаться болезненным, если бы я не ухватилась за зеркало, едва не выдрав его к чертовой матери. Выпрямляясь и пыхтя, я уже представляла гогочущих охранников, что явно пялились сейчас на мониторы телевизоров. Тут повсюду камеры видеонаблюдения.
        Да уж, Джен, хорошенькое начало, но, по сути, как раз напоминающее меня прежнюю. Меня ту, которая еще до Стайлса — неряшливую и какую-то кривую. Кривая дамочка на каблуках. Надо держать марку, а я тут вываливаюсь из такой машины.
        Фух! Ну что ж, вперед.
        И я отправилась к лифту. Ехала наверх и держала на лице маску профессионализма и серьезности. До тех пор держала, пока на седьмом этаже в кабину не ввалился наглый Энди.
        Он тут же впился в меня пристальным взглядом, облизнул губы, отвернулся, нажал кнопку нужного этажа — того, куда ехала я — и встал ко мне лицом, громко чавкая жвачкой.
        — Привет,  — медленно проговорил Бауэр, на что я сдержанно улыбнулась и кивнула ему.  — Даже не узнал тебя сразу. Такая…  — снова хлопнувший пузырь из жвачки,  — сексуальная… Прямо очень. Хм…  — завершил он реплику ухмылкой.
        — Спасибо, Энди, ты тоже… э… симпатичный,  — и, поймав волну парня, спросила: — Ты правда в костюме, или я сплю?
        Удивительно, но Бауэр вполне дружелюбно рассмеялся, оправляя свой пиджак, под который была надета черная рубашка, и пожал плечами:
        — Договорились с парнями нормально одеваться. Ну, типа, новая жизнь, и все такое.
        — Новая жизнь?  — не поняла я.
        — Да, Джен, не тупи. Нашу компанию полностью выкупил какой-то богатенький мудак из Англии. Зейн утверждает, что знаком с ним немного, говорит, тот мужик очень даже деловой. Так что скоро прикатит к нам. Эдгар давно хотел слинять из этого бизнеса. Он себе бабла заработал на несколько поколений вперед.
        — О… Ясно. А как же миссис Стайлс?
        — Энн? А что она? У нее тоже все в шоколаде,  — Энди вдруг прищурился.  — А ты ничего не знаешь о новом владельце? Эдгар слегка оборзел и ведет себя так, как будто что-то задумал. Они задолбали мутить за спиной. Причем Малик тоже дохера умный…  — Бауэр осекся, поняв, что слишком разговорчив со мной, но я искренне улыбнулась ему, и парень, хмыкнув, сказал: — Думаю, раньше мы разгребали после Зейна, но при этом все верили в его гибель, а теперь начали после Гарри.
        Энди последние слова произнес уже словно самому себе, отвернувшись от меня и выходя из лифта, который привез нас на нужный этаж.
        Теперь мне точно не будет сна. И вот зачем Бауэр только заговорил об этом?
        Глава 37. «Новый владелец»
        When you leave I’m beggin you not to go
        Когда ты уходишь, я умоляю тебя остаться
        Отлично. Я и бокал вина. Одна во всем доме. Разложила рабочие бумаги на полу, на колени поставила Макбук и увлеченно пыталась сделать вид, что действительно читаю. Но, увы, мои глаза раз, наверное, в сотый прошлись по строкам текста, и вновь я ни слова не поняла, потому что даже не вникала в суть.
        Я весь день провела в своем кабинете, что находится в конце коридора, и не высовывалась вплоть до 17.30. А потом поспешно отнесла отчет, к счастью, в пустой офис, выскочила за дверь и, прихватив свои вещи, понеслась к лифтам. И там случилось это: столкновение с Томлинсоном. Вот правда, меня преследует гребаный закон подлости. Я так старалась убежать от этого человека, что прямо в его грудь и врезалась, как только распахнулись дверцы лифта. То, как я отскочила от ухватившего меня за локти Луиса, смутило нас обоих.
        Честное слово, мне бы очень хотелось верить его светлым глазам и добродушной улыбке, но нет, Луи Томлинсон был полной мразью. Он убил Гарри.
        — Эм… прошу прощения,  — выдавила я, обходя парня.  — Отчет у вас на столе, мистер Томлинс…
        — Дженни!  — устало и довольно резко перебил меня он, входя за мной в лифт, и нажал на кнопку самого нижнего этажа.
        Мы молчали до тех пор, пока не добрались до парковки. Я все это время игнорировала Луи, но когда открыла дверцу машины, все же обернулась к нему и замерла. Томлинсон с тоской в глазах, с самой настоящей тоской, поглаживал капот авто и не обращал на меня внимания. Однако едкое чувство обиды и злости, казалось, взорвалось в моих венах и смешалось с кровью, поэтому я качнула головой и произнесла ледяным тоном:
        — Не стоит делать вид, что тебе жаль. Я ни за что не поверю, и если бы…
        — Он был дорог мне.
        — …если бы он был дорог тебе, Луи, ты не совершил бы… Господи, да ты даже в мыслях не допустил бы подобного,  — я окинула его взглядом и добавила уже тише:  — Единственное, о чем я жалею, так это о том, что не разглядела в тебе всего этого дерьма сразу. Гарри ценил твою преданность, он, даже стоя на том мосту, не хотел признавать твоей вины. Луи, ты понимаешь это?
        Томлинсон молчал, уперев остекленевший взгляд куда-то мимо меня. Я видела его страдания, я почти осязала их.
        — Ладно,  — начала было я, но Луи резко выкрикнул, шагнув ко мне:
        — Да я готов был тебя разорвать! Но я знал, черт подери, знал, что он нихрена не оставит этого! Я видел, как он смотрел на тебя! Его глаза,  — Луи растерянно обхватил свою голову руками, подыскивая слова,  — он… Гарри не мог оторваться ни на секунду! Даже сняв наблюдение, он все равно ждал, искал повода… Я ненавижу тебя, Дженни…  — он устало привалился спиной к капоту,  — и завидую тебе. Я страшно тебе завидую.
        Луис посмотрел на меня. Я не хотела судить о том, что на этот раз было в его взгляде, но мне стало больно. Томлинсон сожалел, но это никогда не сможет вернуть Гарри…
        Теперь я снова одна. Сидя на полу перед Макбуком и слушая, как по стеклу барабанит дождь, я просто размышляла над словами Энди, а после и над тем, что наговорил Луи. Теперь я точно знала, он страдает. И, боже, на самом деле меня совсем не радовало это. Как ни крути и как не отгоняй мысли о чувствах Луи, это все равно означает, что он слишком глубоко увяз. И знаете, что я тогда сделала, прежде чем уселась с предательскими слезами на глазах за руль автомобиля? Да, я совершила неожиданный поступок, от которого Луис остолбенел. Я шагнула к нему и обняла. Да, вот так, обхватила его плечи руками, сминая пальцами ткань пиджака, и мы простояли так довольно долго. Потом я уехала, даже не взглянув на него…
        По комнате пополз дым электронной сигареты. Вместо рабочих файлов на экране Макбука теперь светился плеер, я просто включила музыку, поднялась и начала танцевать, закрыв глаза. Я не обращала внимания на одиночество. Я будто танцевала в клубе, наполненном людьми, я танцевала в толпе. И там, среди всех этих людей был он. Тот, кому сегодня я не принесла кофе.
        Можно ли этот день обозначить в календаре, как «день, когда я попыталась забыть Гарри Стайлса»? Честно? Не думаю, что это так. На самом деле мне никогда его не забыть, и чем дольше я остаюсь наедине с самой собой, тем острее ощущаю его присутствие в моих мыслях, в моей крови. В моем сердце.
        Скользнув под тонкую занавеску, я вдруг уловила что-то мелькнувшее в темноте. Напрягшись, я тут же отошла назад, выключила музыку, и сразу пожалела об этом, поскольку тишина напугала меня.
        На крыльцо я вышла в строгой уверенности, что кого-то увижу. И не ошиблась. Под моими ногами тихо хрустел гравий, когда я медленно шагала под пронзительно холодным ветром в сторону густого кустарника у дороги.
        Черная низкая машина сверкнула мне фарами, потому что сидящий за рулем парень заметил меня.
        — Тук-тук,  — усмехнулась я, наклонившись и постучав костяшками по стеклу.  — Может, зайдешь, мой телохранитель?
        Зейн улыбнулся, театрально закатил глаза, как бы задумываясь, после чего открыл дверцу и, высунувшись, спросил:
        — Тогда я припаркуюсь поближе к дому, окей?
        — Давай,  — развела я руками, не переставая улыбаться.  — Поторопись, а то я передумаю и оставлю тебя здесь. Опять будешь ночевать в машине.
        — Опять?
        — Брось, Зейн, ты же не в первый раз это делаешь, так ведь? Наверняка немало ночей провел там, у дома в Челси, таращась на окна моей квартиры, прежде чем я переехала сюда.
        Парень почесал нос, скрывая усмешку, захлопнул дверцу и покатил по подъездной дорожке. Я, скрестив руки на груди, побрела к крыльцу.
        — Между прочим, ты могла бы сказать спасибо,  — проговорил Малик, запирая за нами дверь дома.  — А вообще, я вот что хочу поведать,  — я оглянулась на вдруг помрачневшего парня.  — Гарри не в последний миг догадался о Луи. Он знал довольно давно. И я, когда начал следить за тобой, попался на крючок Стайлса лишь потому, что он заманивал меня через тебя. Не нарочно. Он вышел на меня, благодаря знакомству с тобой в «Фелисити». Понимаешь? Ты тут одно из звеньев, Джен. Гарри следил за тобой, а я, разозлившись на него, сам примчался в Штаты. Не было смысла скрываться дальше. В итоге что, Дженни?  — Малик прислонился спиной к стене, задумчиво качая головой.  — Поверить трудно, Стайлс знал обо всем раньше нас. Он отыскал меня, хотя до этого верил, что я мертв, и Томлинсона раскусил. Джен, Гарри знал и о своем отце. Они с Луисом оба виновны в той трагедии с Джеммой. Не подумай обо мне ничего такого, я прошу тебя, я не работаю на Эдгара. Это план.  — Я напряглась всем телом.  — Да, Дженни, это правда. У меня есть план. Я знаю, как убрать этих двоих, но мне нужно, чтобы ты не совалась в это. Идет? Ты просто
будешь в стороне. Иначе я не смогу все сделать. Просто позволь мне добиться справедливости. Эдгар Стайлс и Луи должны сидеть за решеткой. Их гребаные деньги…
        — Зейн,  — перебила я и шагнула к Малику.  — Что если это уже никому не нужно?  — Парень вскинул на меня совершенно изумленный взгляд.  — Я хочу сказать, что Гарри все равно не вернуть. Я всеми фибрами души хочу справедливости, но… Боже, Зейн, мне плевать. Да, так и есть. Мне уже все равно. Гарри. Больше. Нет…  — почти всхлипывая, выдала я и, развернувшись, скрылась в гостиной.
        Малик пришел следом. Он тихо присел рядом на диван, не касаясь меня, и сказал:
        — Мне тошно от того, что ты страдаешь. Я не хочу, чтобы ты страдала. Никогда бы не подумал, как все обернется. Я вернулся в Челси. Но я благодарен Гарри. Он нашел меня и дал мне второй шанс. Конечно,  — парень хмыкнул,  — конечно мне понятно, почему он бесился из-за твоей татуировки. Но я кайфовал от этого, честно. Думал, что это лишь сотая доля всего того, что я приготовил для Стайлса. Я мечтал о его смерти. Но когда выяснилось все то дерьмо о Томлинсоне и Эдгаре… Не понимаю, чем думал Луи, зная, что я поеду с Джеммой… Чем, Джен, чем он думал? Он ведь… мы были вместе. Я должен сказать… черт…
        Парень поднялся и принялся нервно расхаживать по комнате, проводя рукой по своим коротким волосам, потирая щетину на подбородке, кусая нижнюю губу.
        — Я любил тебя.
        Он сказал это так прямо и открыто. Остановился передо мной и сказал это. Я часто моргала и смотрела на него. Но мне нужно было дать ему шанс договорить. И Зейн заключил:
        — Но Джемма… Прости меня, она была такой воздушной, понимаешь? Как будто волшебной. Я потерял от нее голову. Не представляешь, как Гарри накостылял мне из-за ее беременности. Он пригрозил: если я не женюсь на Джемме, он лишит меня всего. Но я ведь понимал, что есть ты…
        — Поэтому ты поехал в ту ночь в Челси?  — ошеломленно выдавила я.  — Ты ехал с ней… вы ехали ко мне?
        Зейн, сглотнув, кивнул.
        — Зачем?  — я непонимающе качнула головой.  — Чем я могла помочь?
        — Я знаю тебя, Джен, ты бы нас не оставила. Ты помогла бы Джемме. Я чувствовал, что что-то происходит за моей спиной. Ведь те бумаги и файлы на карте памяти были важными и скандальными. Эдгар договорился с Томлинсоном. Вот тут Луи и решил использовать свой шанс наказать Гарри за дружбу со мной. Черт… придурок… мы реально были просто друзьями. Мы с Гарри были как братья. Он никому не доверял настолько, насколько доверял мне. До тех пор, разумеется, пока не узнал о нас с Джеммой. Томлинсон все это прекрасно понимал. Так же, как и то, что если я разобьюсь на машине вместе с Джеммой, у Гарри просто никого не останется,  — Зейн замолчал, но после добавил с горечью в голосе:  — Он чертовски перегнул палку, Джен. Он нажил себе еще одного врага, кроме Стайлса. Томлинсон не понимает…
        Я не стала расспрашивать дальше, просто выпрямилась и бросила на ходу:
        — Та спальня остается твоей. Ночуй, сколько угодно. Доброй ночи, Зейн. И, спасибо, что присматриваешь за мной хотя бы сейчас. Ты тоже был дорог мне.
        Парень тяжело вздохнул за моей спиной, и я направилась к лестнице, но он вдруг вышел из комнаты следом и, окликнув меня, улыбнулся.
        — Кстати, классно танцуешь, Дженни. В общем, как всегда,  — сказал он, на что я лишь закатила глаза и пошла на второй этаж.

* * *
        На меня обрушилось дерьмо под названием «начни сочувствовать Луи Томлинсону». Да, черт возьми, я уже во второй раз наступала на эти грабли. Вначале с Гарри, но это, само собой, другое дело, а теперь вот Луи. Только его я не полюблю никогда. Это уж точно. Более того, моя злость на него из-за того выстрела не имела границ.
        Я не могла ему простить такого. Несмотря на все адские муки, что испытывал Томлинсон, находясь с Гарри рядом, все, что его душило, давило и мучило, не могло оправдать подобного поступка. Ничто не способно оправдать убийство. Только самооборона. Но ее не было. Был Гарри. Была я. Был этот мост и этот город. И, как оказалось, был Луи позади меня. Чертов сукин сын Луи.
        Но мне было его жаль.
        — Мисс Дэвис?  — прорезался голос Эдгара, когда я надолго задумалась, стоя в коридоре офиса у кулера. Моя рука так и зависла в воздухе со стаканчиком воды. После я медленно обернулась, натягивая на лицо вежливую холодную улыбку. Но это лишь потому, что мы стояли на виду у всех, а мимо нас ходили сотрудники фирмы.  — Вы в порядке?
        — Да, сэр, я в порядке,  — едко выдавила я и обошла его, собираясь вернуться в свой кабинет в конце коридора.
        — Дженни,  — снова позвал мужчина, и я притормозила, зажмурившись, затем обернулась.  — Вы прочли мое сообщение? Я отправил его на вашу электронную почту.
        — Эм… оу… нет. Простите, сэр, нет.
        Он кивнул, сунув руки в карманы брюк.
        — Тогда, будьте любезны, прочтите. Это важно.
        На этот раз кивнула я и молча пошла по коридору, спиной чувствуя тяжелый взгляд.
        — Напыщенный болван,  — бубнила я себе под нос, входя в кабинет,  — будто сложно было сказать, что ему нужно. Черт. Ладно. Спокойно, Джен, это место весьма престижное и… Фу, противно даже,  — я плюхнулась в кресло.  — Ну вот зачем я сюда устроилась? Словно мало проблем… Ох, почта!
        Я встрепенулась и поерзала «мышкой» по коврику на столе. Экран компьютера засветился, и я тут же открыла почту.
        Мой лоб покрылся испариной, а по спине отчетливо скользнула капелька холодного пота.
        «Мисс Дэвис, подготовьте полный отчет о вашей работе у нас в компании, так как на днях сюда прибудет новый генеральный директор. Надеюсь на ваше благоразумие и коммуникабельность. Всего доброго, Дженни. Думаю, мы более не встретимся, что, разумеется, порадует нас обоих. Мое время в этой сфере деятельности подошло к концу».
        — Да уж… точно…
        Стоп. Выходит, что я сейчас действительно встретилась с Эдгаром в последний раз? И куда он…
        Я вышла в коридор в совершенно непонятной растерянности. Мне было не по себе. Я не знала, что теперь будет с моей стажировкой, и кто вообще займется компанией. Решительно шагая в сторону кабинета Томлинсона, я вдруг заметила Малика, который шел рядом с незнакомым молодым мужчиной, на котором был деловой костюм. Что-то происходило в офисе. Все почему-то нервничали, шушукались, косились на мужчин, а те стремительно скрылись за дверью кабинета Стайлса.
        — Эй, Брайан,  — окликнула я молоденького клерка,  — кто тот человек?
        — Не поверишь, но это новый владелец,  — с готовностью прошептал Брайан.
        — Уже? Но… я думала…
        — Да, все думали, что он будет здесь позже. Вероятно, его планы изменились.
        Я кивнула, рассеянно поблагодарив парня за информацию, и приблизилась к двери. Кусая губы и холодея от нервного напряжения, я, коротко постучав, резко распахнула дверь. Выражение лица Зейна меня ошеломило и пригвоздило к месту.
        — Выйди!  — рявкнул он сам не свой.
        — Но… где Луи? Я должна сдать отчет и…
        — Выйди, Джен! Немедленно!  — я не шелохнулась, и вовсе не потому, что упрямилась, а, скорее, от того, насколько сильно испугалась Малика. Таким я его не видела ни разу в жизни. НИ РАЗУ. Он был очень зол.  — Боже… Джен, Луис улетел по делам фирмы в Лондон. Я заменяю его. Все? Это все?  — я кивнула.  — Значит, шагни назад и закрой эту дверь,  — едва ли не по слогам произнес парень.
        Я это сделала. И от досады кривя губы, прислонилась спиной к стене. Что происходит? Кто тот человек, что стоял слева у окна. Я периферией уловила его темный силуэт. Не грядет ли полный и бесповоротный конец нам всем, раз уж Зейн Малик чем-то настолько разозлен, что даже слова не дал вымолвить?
        Я все еще пребывала в недоумении, когда, едва коснувшись дверной ручки своего кабинета, вдруг услышала позади себя торопливые шаги.
        — Дженни! Постой!
        Это был Малик.
        — Где твой отчет?  — нервно бросил Зейн, оглянувшись на того мужчину, но он как раз шагнул к лестнице.
        — Здесь,  — указала я рукой на дверь, неотрывно таращась туда, где скрылся «новый-владелец-мистер-загадка».  — Принести?
        — Принеси. Хочу знать, как часто ты таскаешься к Томлинсону?
        — Что?  — я перевела взгляд на парня.
        — Новый босс хочет проверить всех работников. Ему нужны твои бумаги.
        — Без проблем,  — кивнула я сдержанно и вошла в кабинет, следом и Зейн.  — А этот мистер не желает с нами познакомиться?
        Малик посуровел.
        — Не лезь в это, Джен, ясно? Просто занимайся своими делами. Хотя, знаешь,  — Малик вдруг прищурился,  — поезжай домой, Джен, сиди там тихонько и набирайся сил. Я даю тебе неделю выходных. Проведи это время с пользой.
        Я напряглась и уставилась на парня, непонимающе хлопая ресницами.
        — Прямо… сейчас?  — спросила я с паузой.
        — Да, Джен, прямо сейчас. Собирайся и уезжай. Перевези свои остальные вещи из квартиры и…
        — Нет, Зейн, мне нужна эта квартира, я плачу за аренду. Если вдруг что-то пойдет… если что-то будет не так, куда я поеду?
        — Что ты имеешь в виду, говоря «если что-то будет не так»?  — парень подошел ко мне почти вплотную, он явно злился на меня, но почему? Что я сделала?  — Джен, просто отправляйся домой, поняла?
        Я прикусила губу, кивая, и отвернулась от него, принявшись собирать со стола свои вещи. Раз так надо, значит надо. Пошли они все со своими тайнами и загадками куда подальше. Убийца Стайлса разгуливает на свободе и всем плевать на это. Что ж, хорошо, посмотрим, как они запоют, когда Луи еще кого-нибудь «пришьет».
        Я демонстративно обошла Малика, который следил за мной взглядом, и выскочила в коридор, на ходу натягивая пальто, во второй руке держа сумку с Макбуком, бумаги и свою маленькую сумочку, что сейчас страшно мешала, соскальзывая с плеча. Зейн, я слышала, шагал следом, словно боялся, что я убью кого-то по пути или выпрыгну в окно. В общем, напоследок я получила от Малика предупреждение: «Вечером привезу продукты. Не запирай дверь, Дженни».
        Уже внизу, на первом этаже, я дважды услышала фамилию Стайлс. Все обсуждали что-то или кого-то.
        — Дженни, ты это знаешь?  — почти проорала Кали, секретарша Стайлса, которая курила на лестничной площадке, болтая с другой светловолосой девушкой.  — Эдгар окончательно влип. Как и Томлинсон. Прямо Вендетта.
        — Что?  — притормозив, спросила я.
        — Как что?  — удивленно захлопала ресницами Кали, поворачивая ко мне планшет, и я, даже не взглянув на экран, понеслась вниз, потому что меня накрыло ошеломление. Полное и бесповоротное ошеломление. Вплоть до испарины на лбу, вплоть до вспотевших ладоней и ватных ног.
        Споткнувшись на каблуках, я почти упала, когда вылетела на парковку, но, устояв на ногах, выпрямилась и, грозно стуча каблуками, пошагала к машине и… Остолбенела. Да, я буквально остолбенела, растерянно тараща глаза на два одинаковых Range Rover, которые стояли друг от друга на расстоянии трех машин. Нет, я знала, которая из них моя… то есть Гарри, не моя. Ну, уже моя. Боже, да какая разница? Так вот я продолжала смотреть на ту, другую, машину, и, серьезно, не совсем понимала, что происходит, когда вдруг пришло смс. Оно было от Зейна: «Просто включи новости, Джен. Теперь уже все знают об этом».
        С дико колотящимся сердцем я вытащила из кармана пальто ключи и, отключив сигнализацию машины, забросила вещи на заднее сиденье. Но, ребята, так дело не пойдет, я все это время ощущала себя какой-то… какой-то словно голой, если вы понимаете, о чем я. За мной наблюдали. Давно забытое чувство всколыхнуло в моей душе все, что только можно было. Я издерганно топталась на месте, вставая на цыпочки, чтобы взглянуть на ту машину. Что если за темными стеклами кто-то смотрит на меня? От этих мыслей по моей спине понеслись мурашки, и я, понимая, что выгляжу глупо, просто юркнула в салон, и полной грудью втянула запах дорогой кожи. Эта машина становится для меня чем-то большим, чем просто средство передвижения. Это моя машина, моя машина Гарри. Это важно.
        Я все равно не удержалась и, затягиваясь сигаретой, притормозила прямо напротив того внедорожника. Да, я не ошиблась, в салоне кто-то сидел, но из-за такого освещения ничего не было видно. Руки того человека внезапно легли на руль. Я сглотнула, не отводя от них взгляда, а после подняла глаза туда, где должно быть лицо. Что за шутки? Кто это? Новый босс? Понимает ли он, что я могу прямо сейчас выйти из машины и просто подойти к нему? Если он скрывается, то это его не спасет и тогда…
        Я все еще загораживала ему путь, когда вдруг зазвонил мой телефон. Я вздрогнула, уставившись на имя «Зейн», что высветилось на экране. Что-то действительно должно было случиться. Мне стало так невыносимо страшно. Я, кажется, не смогла обмануть свою интуицию. Я видела, отвечая на вызов, боковым зрением видела, как тот человек в машине наклонился вперед, но так и не повернулась к нему. Я нервно затянулась сигаретой, сдула челку и ответила:
        — Слушай, Зейн, что это за шутки? Почему я должна включать новости? Что происходит?
        — Так надо,  — проговорил Малик строго,  — подключись к wi-fi и взгляни на запись вчерашней вечерней телепередачи, которая прошла в Нью-Йорке. Об этом говорят по всем телеканалам, Дженни. Только прошу тебя, просто прими все как есть. Не срывайся с места и не обвиняй нас всех во лжи.
        Он назвал передачу, и я дрожащими пальцами открыла Макбук, поставив его перед собой на руль.
        Мои глаза расширились, а руки потяжелели. Все тело, казалось, обмякло…
        Глава 38. «Zayn»
        Около восьми месяцев назад
        Zayn
        Эдгар, несмотря на все то, что творилось в его семье, любил дочь. Почему он так ненавидел Гарри, для меня всегда было загадкой. Являлось ли его презрение к своему чаду следствием разочарования, или это была слепая конкуренция? Я не мог в этом разобраться. Хотя, признаться, не слишком пытался.
        Гарри не стало. Я приехал в офис транспортной компании, которая так глупо «ходила по рукам», с твердым намерением уговорить Эдгара не продавать свой бизнес, потому что, как ни крути, но все держалось на плечах Гарри. Именно он занимался самыми сложными вопросами сделок с поставщиками и партнерами.
        Однако нас двоих — меня и Эдгара — ожидал сюрприз.
        — Этот ублюдок заморозил все!  — вне себя от ярости орал Стайлс-старший, почти бегая по кабинету, словно раненный зверь.  — Ты понимаешь, он отошел в мир иной и еще посмеялся надо мной напоследок! Как мне теперь продать его часть бизнеса? Я и так нахожусь под пристальным наблюдением полиции, еще этих проблем с бумагами не хватало! У меня уже есть покупатели!
        — Обойдутся твои покупатели, Эдгар,  — сказал я в ответ, присев на подлокотник дивана.  — Гарри просто перестраховался.
        Темные глаза мужчины тут же уставились на меня с прищуром:
        — Перестраховался? А для чего, Зейн? Ты уверен, что он мертв?  — Я сглотнул, потому что занервничал под таким напором Эдгара.
        — Приедешь на похороны, увидишь сам,  — резко отрезал я, поднимаясь.  — И еще… Я хочу работать на тебя. После возвращения я стал слишком известным. Проблемы с репутацией и все такое, ты же понимаешь.
        Стайлс помолчал, после чего отвернулся, принявшись перекладывать на столе бумаги, и спросил:
        — Ты видел тело?
        — Собственными глазами. Ранение в область печени. Пуля прошла насквозь. Внутреннее кровотечение. Если тебя это утешит,  — едко добавил я,  — то Гарри совсем не мучился.
        Я знал, что это паршивое отношение к сыну — лишь жестокие игры. Как бы там ни было он любил своих детей.
        — Зейн,  — просипел мужчина, стоя ко мне спиной, но тут же прочистил горло и повернулся,  — я приму тебя взамен на одну услугу.
        Я кивнул, заинтересованно глядя на Эдгара, когда он повернулся.
        — Переведи на счет Энн некоторую сумму под своим именем. Сегодня же вечером я отправлю эту сумму тебе. От меня она не примет помощи. Мне уже пришли документы на развод. Нам давно следовало разойтись, еще после гибели моей… моей девочки…
        Снова голос мужчины сел. Я разозлился на него и рявкнул, сжимая кулаки:
        — Тогда какого черта ты не «накроешь» Томлинсона? Это его рук дело. Он отобрал у тебя семью.
        Эдгар вскинул на меня пустой взгляд. Он долго думал, прежде чем ответил:
        — Луи мне как сын. Он помогал все это время. Пока Гарри отказывался от нашего дела, Луи был рядом. Хочешь сказать, я могу его убрать?
        У меня разве что челюсть на пол не упала, насколько я был ошеломлен. Я всегда думал, что родители — это что-то святое, незаменимое. Я знал, что моя единственная родственница — тетя Матиша, которая живет в Пакистане — была убита горем, когда ей сообщили о моей смерти. Так же она, увидев меня на пороге своего дома, потеряла сознание, решив, что ее рассудок помутился. Но после Матиша поклялась, что будет оберегать меня до конца своих дней. Хотя это было невозможно, учитывая расстояние, на котором мы проживали друг от друга.
        А Эдгар сейчас говорил такие вещи, что я просто не верил ушам. Мне стало жаль Гарри. Именно поэтому он был так жесток в обращении с неугодными людьми. Да и с теми, кого любил. Даже Луи, чертов Иуда, занимал особое место в жизни Гарри. А взамен…
        Это несправедливо.
        — Хорошо. Я переведу деньги,  — отчеканил я, уже направляясь к двери.
        — Зейн, вот еще что,  — я оглянулся, и глаза Эдгара скользнули по портрету Джеммы, который для Гарри подарила Джен,  — я не еду на похороны. Не думаю, что хочу встречаться с Энн. И не хочу видеть… сына… таким.
        Я, стиснув челюсти, молча покинул его кабинет. Что за гребаная семейка? Каменные сердца.
        Глава 39. «Мое имя Гарри Эдвард Стайлс»
        — Добрый вечер, Сьюзи, мне приятно, что вы согласились взяться за это дело.  — Его глаза, все такие же зеленые, устремились в камеру, когда он уверенно произнес:  — Мое имя Гарри Эдвард Стайлс. Я сын того самого владельца транспортной компании. Бывшего владельца. И у меня есть неопровержимые доказательства совершенных преступлений Луи Томлинсоном и моим отцом Эдгаром Стайлсом. Больше полугода я отслеживал сделки этих двоих и хранил файлы, в которых были четко расписаны все действия Эдгара, направленные на уничтожение конкурентов, а именно найм киллера. Наемник под руководством Томлинсона и Стайлса убил по меньшей мере около пятнадцати человек. Но это еще не все…  — Гарри кивнул той самой Сьюзи, говоря:  — Милая, поможешь мне? Нужно добить этих ребят, раз уж они не понимают, что напрасно все это затеяли.
        Мои губы словно срослись.
        Гарри. Господи. Гарри жив.
        — Это видео записано прошлой ночью. На нем вы услышите, как Томлинсон обсуждает с Эдгаром мое убийство. После этого он говорит о подстроенной аварии для Зейна Малика. Однако во всей этой ситуации Луи не учел того, что у меня тоже есть план.  — Жесткий тон и глаза, горящие огнем.  — Только поняв, что я мертв, мои враги могли забыть об осторожности. Ну что ж,  — Гарри откинулся на спинку кресла,  — теперь эта моя «пуля» Томлинсону.
        Я захлопнула крышку Макбука, судорожно глотая воздух, и посмотрела вправо — на него. Гарри Стайлс, сложив руки на руле и опустив на них подбородок, смотрел на меня. Он смотрел внимательно. Смотрел так, как если бы ждал этой встречи, но не с радостью, а, скорее, с обидой. И я поняла: он видел ту передачу, где я выставляла его в отвратительном свете. Он видел и слышал это.
        Я не могла отвести от его лица глаз, не могла поверить, что как только я смирилась, он объявился. Они всегда так будут делать? Они всегда возвращаются? Я рассматривала его немного похудевшее лицо, остриженные, но все равно вьющиеся волосы. Он был прекрасен. Будто с картины сошел. И вот теперь, отворачиваясь от него, снимая машину с ручника, отбрасывая Макбук и сотовый на сиденье, торопливо пристегиваясь ремнем безопасности, я четко осознавала, что мне просто конец. Знаете почему? ДА ПОТОМУ, ЧТО Я СМИРИЛАСЬ, ЧЕРТ ПОДЕРИ! И я безумно счастлива, напугана, зла и…
        — Зейн,  — сказала я, выезжая с парковки и прижимая телефон к уху,  — я чувствовала, я ведь не верила. Ты все это время…
        — Знал, Дженни? Да. Я знал. И меня достала эта ситуация,  — вздохнул парень.  — Ты же понимаешь, что в нашей жизни иначе никак. Нам только вот так умирать и потом воскрешать друг друга. Нам не справиться без этого… Пришлось, между прочим, немало потрудиться, чтобы никто не добрался до несуществующего тела Стайлса. К счастью, да, именно к счастью, Эдгар так ненавидит сына, что не приехал на его похороны. Церемония была тихой. Хотя гроб не открыли бы, если…
        — Зейн,  — я нерешительно закусила губу, потому что меня всю трясло, и я почти не видела дороги из-за слез, что крупными каплями катились по моим щекам, и тут же снова глаза интенсивно наполнялись,  — а он… он был в Манчестере? Да? Он знает, что я тоже не приехала на его похороны?
        — Знает. Энн, кстати, рассказала о вашей встрече в аэропорту. Она хотела признаться тебе. Но Гарри нужно было вначале нарыть все то, что мы вместе искали на Луи. Да и Энди не идиот, он стал что-то подозревать. Гарри понял, что его уже возвращают… Найл, между прочим, тоже знал с самого начала, хотя его никто не посвящал в этот план. Сам пронюхал. Не так-то просто умереть Гарри Стайлсу, как оказалось. Мое тело никто и не пытался найти в реке…
        — Когда вы составили этот план?  — я шмыгнула носом, выезжая на мост, после чего, проехав еще немного, припарковалась у ограждения и, выскочив из машины, рассмеялась, как истеричка.  — Он купил такую же машину! Представляешь? Вот болван…
        — Я предлагал ему свою… Неважно… План был составлен за неделю… В общем, ты тогда сидела под замком, Джен,  — признался Малик.  — Просто Гарри проверял меня, он остерегался. И сомневался насчет Луи, но только держа вас обоих рядом, на коротком поводке, он мог защитить тебя и разобраться с темными делами Томлинсона.
        Я моргнула, хватаясь одной рукой за перила и немного перегибаясь через них.
        — Но он так злился…  — шепнула я.
        — Да, Дженни. Твоя привязанность ко мне… Это достаточно веская причина злиться. Это очень веская причина, ты же знаешь. А тут я вернулся. Это же Гарри. Все, что его — только его и ничье больше.
        Да. Да, Господи, да! Я знала, что он жив. Чувствовала. Боже…
        Сотовый давно лежал в кармане, а я все стояла на ветру. Жить и знать, что он есть где-то и, возможно, смеется в этот миг, что его глаза светятся, как прежде, его губы теплые, а сердце в груди размеренно бьется. Что может быть лучше? Ничего. Ничего другого. Он тот, кто все равно вернулся. Измучил меня, напугал, но вернулся.
        — Гарри…  — впервые я произносила его имя без жуткой боли в груди, глядела вдаль, на серую реку, что текла внизу, негромко шумя течением, и повторяла снова и снова:  — Гарри. Ты здесь. Ты здесь, Гарри Стайлс. Ты здесь.
        Ветер стремительно унес мои слова в неизвестном направлении, развеял по воздуху, словно семена, но я рассчитывала на то, что эти семена никогда не прорастут. Я хотела, чтобы никогда Гарри не видел меня такой напуганной. Но как же мне было страшно представить, что будет дальше. Ведь он придет, да? Он не может не прийти.

* * *
        И не остановиться. Мокрые спины целуют пески… Я не понимаю, абсолютно не понимаю, где я. То есть да, это дом за чертой города Бостон, штата Массачусетс, США. Я полна сил и жизни, потому что мир вновь перевернулся. Но почему я дергаюсь от любого шороха за окнами дома? Ведь это всего лишь ветер. Просто ветер. Он шелестит в осыпавшейся листве. Просто играет с голыми ветками деревьев, скребет ими по стеклу. И все. Это ветер. Не Гарри, который пришел поговорить. Или не поговорить? Или… просто… я не знаю.
        О каком видео говорил Гарри на той передаче? Я ведь не досмотрела. Я должна, да? Само собой. Смотри на него, Джен, наслаждайся этой минутой, потому что, черт возьми, теперь он твой босс. Господи Иисусе, это невозможно. Я не смогу быть там, в офисе, где будет он.
        Мой телефон разрывался. Я устала сбрасывать вызов. Это звонили с того канала, где выступала я. Голодные сволочи. Я понимаю, что это их работа, но мне тошно от них. Я не хочу подтверждать свою ложь. Пусть Найл для начала поговорит с Гарри, пояснит ему, почему мы пошли на это. Хотя кого я обманываю? Все равно Гарри будет злиться именно на меня, потому что я струсила.
        И вновь нахлынуло осознание, что Стайлс жив. Это происходило со мной вот уже семь с половиной часов. Я приехала домой, куда мама, которая всего час назад укатила в Челси, привезла мои вещи, но до этого мы с ней все это время обсуждали случившееся, потому что новости рвало на части от обрушившегося на Томлинсона и Стайлса скандала. И лишь сейчас я созрела для того, чтобы посмотреть то самое видео. Я должна увидеть еще раз, на что способен Луи Томлинсон. И я решилась…

* * *
         Harry
        Днем ранее
        Я торчу здесь уже почти час. Мне задолбало мокнуть под дождем, но я знаю, Луи приедет. Мне до сих пор не верится, что он так поступил со мной. Блядский француз думал обхитрить меня…
        Они приехали спустя полтора часа. Я мялся за углом соседнего здания, давно настроив камеру. Зейн отговаривал меня от таких громких разборок, но хрена с два я повелся на его уговоры. Хватит того, что Томлинсон перенял бразды правления у законного владельца компанией, то есть у меня. И вполне достаточно, что Луи стрелял…
        Черт, он выстрелил. Я не хотел верить в это. Не мог поверить и в то, чего наговорила Дженни. В тот день я разбил телевизор в доме матери. Она молчала, глядя на меня. Понимала, и я понимал, что мне придется платить чем-то за свое будущее воскрешение из мертвых. Но, к счастью, единственный, кто меня не подвел и не предал, это Малик. Я все еще злился на него из-за сраной бабочки на теле моей… Да, черт вас дери, она моя. Как бы там ни было, я прослушал то, что она записала на мой диктофон. Что я сделал? Само собой, разбил и телефон. Я не умею иначе. Мне в ярости нужно кого-то избить. Или хотя бы что-то.
        Я не знал, как более эффектно появиться в жизни Дженни. Она столько раз говорила со мной на улице. Я трижды шел прямо за ней в сторону офиса. Она шагала от остановки, и это короткое расстояние давало мне шанс вдохнуть ее запах. После я скрывался за углом, наблюдая, как она, виляя бедрами в своей узкой юбке, входила в здание бизнес-центра. Кайф обломался, когда Зейн сказал, что отдает ей мою тачку. Я снова купил такую же. Хотел напугать ее. Зачем?
        И еще… Черт… Я знаю, что вынудило меня во второй раз осознать, что мое сердце рвется на части: Дженни, которая в ту ночь, в ночь моего убийства, сидящая на несуществующей могиле Малика; Дженни, которая плакала так, что меня просто сгибало пополам от страха за нее. Я боялся в тот момент, что она все же бросится с моста. Но нет, Джен пообещала принять мой уход. Я же говорил, она сильная. Она моя и очень сильная, поэтому моя.
        Я расскажу обо всем в позднем выпуске программы. А завтра Зейн встретит меня в офисе. Пусть все пошумят из-за нового владельца. Пусть поймут, что грядут перемены. Отцу и Луи конец. Обещаю.
        Томлинсон. У меня горько из-за него во рту, я так дорожил им. Ненавидел его ревность и выходки, но ни разу не предал этого ублюдка. Как он мог так поступить? Он убил мою Джемму. Этого я никогда не смогу ему простить…
        Камера четко записала все, о чем шла речь между тремя мужчинами, стоящими под фонарем возле своих дорогих пафосных тачек. Так же, как и выстрел, который прогремел из оружия Луиса. Он пустил пулю в очередного неугодного парня. Однако приказ был отдан моим отцом. Все так четко и слажено. Но хорошо, что на видео непонятно, убит ли тот человек. Он не убит — ранен, его припугнули. Однако я собираюсь играть по тем же правилам, что и Томлинсон. Он использовал Дженни, он сказал ей то, чего не было. Она ведь не собиралась стрелять в меня. Я знал, насколько дорог ей, но она была страшно обозлена и напугана. Я простил ей в этот момент все, что было до. Я простил ей даже эту чертову любовь к Малику. А после простил и любовь ко мне. Она не должна была, но сама призналась.
        И да, все эти невыносимые восемь месяцев я жил, держа в голове ее слова: «Я люблю тебя, Гарри. Мне жаль…». То, что ей было жаль, меня нервировало. Нервировало потому, что делало больно в груди. Но я терпеливо сносил все, что меня точило.
        Я постригся. Она просила об этом. Теперь я другой. Но кто для нее? Кем буду, когда вернусь? Ведь я уже вернулся. Что она сделает, когда я пройду в кабинет, в свой кабинет? Как поступит, когда увидит меня? Узнает? Наверняка нет. В ее голове зафиксирован мой образ с длинными волосами, в драных джинсах и с нагло расстегнутой рубашкой. Завтра же я буду выглядеть по-иному. Завтра она увидит меня сдержанного и очень на нее обиженного. Но, кажется, она давно привыкла.
        Моя Дженни. Я возвращаюсь. Но только для начала ты примешь это, потому что, черт тебя подери, я видел, как ты говорила с Маликом у того клуба, обнималась с ним. Я видел, как ты сегодня, всего пару часов назад, танцевала в гостиной дома. Я, Дженни, видел, как ты позвала Зейна к себе. Ты наверняка была пьяна. Пила вино? Да, я видел. Ты же знаешь, что это плохо, малышка, это очень плохо, ведь теперь к тебе вернулись два призрака из прошлого. Что же ты будешь делать, Дженни? Как ты поступишь?

* * *
        Сегодня
        Хейли Стоун и Джонни Крэйг притащились ко мне уже в шесть вечера. Это была суббота. Они все же хотели закатить вечеринку, на что я раз сто отрезала: «Только поменьше народу», но подруга клятвенно заверила меня, что пригласила всего-то…
        — Пятьдесят человек?!  — проорала я, бросаясь к ней, а Хейли немедленно обогнула диван, крича в ответ:
        — Да, бог мой, Гарри Стайлс, мать его, жив! И он заполучит тебя! Наконец-то! Давно пора! Меня достал этот ваш ад! И еще надо Зейна позвать! Тусовка века!
        — Между прочим, она так и написала в соцсетях,  — отозвался Джонни, развалившись в кресле и положив ноги на мой журнальный столик.  — «Тусовка века. Приезжайте на улицу такую-то, в дом такой-то, ведь Дженни Дэвис готова принять всех! Специальные гости Гарри Стайлс и Зейн Малик».
        — Твою ж…  — процедила я и уперла руки в боки.  — Зачем ты это сделала? Хейли, ты понимаешь, что сюда припрут репортеры? После возвращения… Да эти двое мне жизнь испортили!  — проорала я в неописуемой ярости и, сопя, выскочила из гостиной, попутно набирая номер Малика.
        Зейн не ответил. Я еще больше обозлилась на всех и даже подумывала сбежать. Уже успела переодеться в своей комнате, когда меня поймала Хейли.
        — Ты что? Тебе сколько лет? Пятнадцать?  — возмутилась подруга и добавила спокойнее:  — Дженни, давай просто повеселимся. Зейн приедет, хочешь ты этого или нет. Насчет Гарри не знаю. И плевать на публичность всей этой ситуации. Ты с ним… вы… вы просто обязаны быть вместе. Сколько всего произошло… Джен, разве не так? Ты сама это понимаешь.
        Да, я понимала.
        Весь этот вечер понимала и принимала. А потом и ночью. Знаете почему? Потому что он не пришел. Был Зейн, Найл, даже Энди. Но только не тот, кого я действительно ждала.
        Малик пару раз попытался успокоить меня, заверяя, что здесь слишком много людей, жаждущих скандала.
        — Взгляни на них,  — сказал Зейн, указывая стаканчиком, который держал в руке,  — все наготове. Нас фотографируют целый вечер. Уверен, даже сейчас постят в Инстаграм нас двоих. Так что Гарри сделал правильно, что не пришел.
        Я молча кивнула, как бы говоря: «Брось, я в порядке, приятель», и Малик отошел от меня, но я уловила его неосознанный жест. Парень взглянул на свои часы, после прикусил губу и провел пятерней по волосам. Он нервничал и чего-то ждал. Я сидела в углу на собственной вечеринке. Да. В углу. Прямо на полу. Мне хотелось слиться с обоями. И вот что я еще скажу, я ненавижу шампанское. От него меня наутро выворачивает, но я выпила стаканчик именно этой гадости.
        Хейли отжигала с Джонни. После того, как она получила место в третьем участке департамента полиции Бостона, Стоун просто светилась. Она достойна этой работы. Психоаналитик из нее вышел что надо. Она даже парочку раз попробовала составить психологический портрет преступника. Многое совпало с ее выводами. Однако, чтобы работать в полиции, необходимо доучиться, но связи — хорошее дело. Мать Хейли пристроит дочурку, если понадобится, в любое место. Но пока Хейли именно там, где и Кейси — в третьем участке.
        Неожиданно на мой сотовый пришло сообщение, которое вырвало меня из прострации: «Надо поговорить».
        Я стиснула челюсти, глядя на эти два слова, которые написал Томлинсон. Что еще? Его же должны…
        «Где?»,  — написала я ему и тут же получила ответ:
        «За домом. Поторопись».
        Моего ухода никто не заметил. Я так думала.
        — Смотри, это она…  — заговорили какие-то девчонки у меня за спиной.  — Каким местом она заработала себе такую популярность? Один вернулся, второй…
        — У этой сучки отличная задница, вот и пристроились парни. Давай, сними. Пусть все увидят, как она «веселится», тупая стерва. Малик так и вьется рядом…
        Я притормозила, но вновь ускорила шаг, услышав взрыв громкого смеха. Зачем они так?
        Мне стало горько от такой бессмысленной грязи. Но, кажется, эти девчонки правы — я тупая. Как еще меня назвать? Ни разу не раскусила Гарри, не понимала, что меня используют.
        Я остолбенела, встав на крыльце, только сейчас приняв факт: меня действительно используют. Причем все.
        Кончики пальцев похолодели, а волосы на затылке зашевелились, потому что в голове вмиг пронеслись все события, все, что произошло: смерти, возвращения, страсть, ревность, боль, деньги, вечеринки Стайлса. Тот, каким он был, мне нравился, да, я не отрицаю, но это так странно, ведь я только сейчас поняла, насколько жестоки эти люди. Они все жестокие.
        — Луи,  — позвала я громко и нервно пошагала за угол дома.
        — Тише!  — рявкнул он, неожиданно выскочив из темноты, и впечатал меня в стену.
        Он убрал руки, и я поразилась его внешнему виду.
        — Ты… ты что, совсем не спишь?
        — А похоже, что мне есть где поспать?  — злобно рявкнул Томлинсон, потом закрыл глаза и провел ладонями по уставшему лицу.  — Дженни, я умоляю, я просто умоляю, поехали со мной.
        — Что? Куда?  — я всем телом прижималась к стене дома. Моросил дождь. Было противно и холодно.
        — Нет, не подумай обо мне ничего… Черт… Дженни, просто помоги, я прошу тебя. Мне жаль… понимаешь… мне так жаль, что я причинил тебе боль. Причинил боль ему. Всем вам. Я умоляю…
        — Ты покинешь страну?
        Мой голос был почти неузнаваем. Связки будто сдавило. Я все время сглатывала тугой комок предчувствия. Но, поверьте на слово, я знала, на что иду. Мне не хотелось, чтобы Гарри убил Томлинсона. Я вообще не хотела, чтобы кто-то кого-то убил. Однако я была готова принять весь гнев Стайлса на себя. Тем более что мне есть о чем с ним поговорить.
        — Да. Обещаю, Джен, ты ничего обо мне не узнаешь и не услышишь. Я сменю имя. Я не хочу… Дженни…  — его пальцы скрючились, когда он запустил их в свои растрепанные, всклокоченные волосы,  — я не хочу умирать… прошу…
        Господи Иисусе…
        Луи сморщился, его губы задрожали. Он опустил голову, а я шагнула к нему. Опять моя жалость, черт бы ее побрал. Парень колотился всем телом, а я обхватывала его пальцы.
        — Я помогла бы тебе, Луи, даже если бы Гарри не вернулся,  — остекленело глядя в пустоту, призналась я.
        — Знаю. Я знаю, Джен.
        Мои ключи лежали в кармане штанов. Сама себе удивляюсь. Я словно намеревалась убежать из этого места. Похоже, так и было.
        Я уезжала. Увозила Луи Томлинсона, то есть преступника.
        Ладно, давай, Джен, ты будешь честна хотя бы с самой собой. Одного преступника ты даже полюбила. Стайлс тоже убивал людей. Тебе это ничего не дает? Дает, еще как. А именно святую уверенность в том, что, каким бы ни был человек, смерти он не заслуживает. Луи сотню раз пострадал от того, что сделал. Теперь я хочу, чтобы он спасся. Я устала от похорон. Даже несмотря на то, что все они сфальсифицированы. Еще одних мне не нужно…
        Именно поэтому мы с Томлинсоном сели в машину и помчались по ночному шоссе в сторону Бостона. Пусть этот поступок будет грязным в глазах всей тусовки Стайлса, зато моя совесть останется чистой.
        Глава 40. «Так значит я твой босс»
        Выше слов и выше клятв,
        Выше, чем предсмертный взгляд,
        Выше призрачных идей,
        Не жалеющих людей.
        Выше птиц над головой,
        Выше неба надо мной,
        Выше правды, выше сна,
        Выше нас она одна.
        Выше жизни, что не врет,
        Выше смерти, что не ждет,
        Выше боли, выше зла,
        Выше стен, где жизнь была.
        Выше веры, выше сил,
        Что терзают этот мир.
        Выше брошенных на дно,
        Это чувство у нас одно…
        Порой лучше не слушать разум. Порой лучше никого не слушать, даже себя. Лучше остаться там, где проходит вечеринка, смотреть на танцующую подругу и на того парня в темной куртке, который весь вечер сидит в противоположном углу комнаты и тыкает пальцами в свой телефон. Я видела его, но не знала, кто это. Впрочем, в моем доме было столько народу, что я вряд ли могла наткнуться на знакомого человека.
        — Что ты натворил, Луи?  — проговорила я, сжимая руль и неотрывно глядя на темную дорогу.  — Зачем ты… Почему не поговоришь с Гарри?
        — Дженни,  — почти простонал парень,  — ты не понимаешь? Он… я… я стрелял в него. Это предательство. Я убил его сестру. Я просто не туда пошел, не то себе надумал, не так смотрел на Гарри. Это все неправильно.
        — Вот именно, это все неправильно, Луи,  — я, сбросив скорость, осторожно свернула налево; дорога на этом участке, примерно в две с половиной мили, сильно петляла, сложно было ехать быстро.  — Ты купил билет?
        — Да, билет у меня.
        — Хорошо,  — кивнула я и, подумав немного, добавила:  — Знай… Луи, это единственный раз, когда я…
        — Дженни, ты добра ко мне. Но больше не будь таковой со мной. Я не хочу твоей помощи. Это действительно единственный раз, когда я прошу помочь,  — и Томлинсон признался тихо:  — Мне не страшно за себя, мне страшно за Гарри. Ведь если он убьет меня, после не сможет простить себе этого. Я его знаю, Дженни.
        — Я тоже,  — сорвалось с моих губ, прежде чем я сосредоточенно уставилась в зеркало заднего вида. Свет фар ударил в глаза, отражаясь от гладкой поверхности.
        Незнакомец нагнал нас уже тогда, когда мы неслись в аэропорт, минуя последние дома Бостона. Первый выстрел в заднее окно. Стекло посыпалось на сиденье. Я вскрикнула, потому что мне в лицо, прямо на правую щеку, брызнула кровь. Машина вильнула из-за второго выстрела — пробили шину. Я не могла справиться с управлением. Свет фар, бьющий в зеркало, ослеплял. За нами, по меньшей мере, ехало три машины.
        Сердце ухало в горле, я пару раз бросила взгляд на Луи. Он был бледен и зажимал рану на шее сбоку рукой, а сквозь пальцы густо и быстро сочилась кровь.
        — Все хорошо!  — зачем-то орала я.  — Все хорошо, Луи!
        Меня выворачивало от страха. Я понимала, что эта гонка станет смертельной. Я понимала, что кому-то из нас, а может и обоим, конец. Колотясь и с силой стискивая руль, я едва могла вести машину. Кровь Луиса будто обожгла мое лицо. Я думала о том, как ему помочь, но обреченно застонала, когда тот парень поравнялся с нами, прямо с моей стороны, и в его руке я увидела пистолет, направленный на нас. Но кто-то позади не дал ему выстрелить, врезавшись в машину парня на полном ходу.
        — Гарри!  — закричала я, понимая, что он готов тут погибнуть.  — Отморозок чертов! Не делай этого!
        Снова парочка выстрелов. Моя машина страшно вильнула. Заскрежетал металл. Мы боком протаранили того парня, сминая его спортивный автомобиль. Слетели с обочины, и Луи, заорав: «Держись!», схватил меня за кофту.
        Range Rover занесло дважды, после чего раздался страшный треск, визг шин позади, мощный удар; машина накренилась и, перевернувшись, рухнула. Все стихло.
        Моя голова до этого сильно врезалась в руль, потому теперь в ушах стоял звон. Рядом никто не шевелился. Я всхлипнула, часто моргая, на мое лицо что-то капало. Словно издалека загрохотали выстрелы. Я ничего не понимала. Потом яркая вспышка, оглушающий взрыв, и кожу обдало тепловой волной.
        Я попыталась отстегнуться. Нащупала кнопку, нажала и больно грохнулась на пол… на крышу… все вверх дном… боже…
        Луи был без сознания, но шевельнулся, когда я дернула его за руку.
        — Вставай… давай же… уходи отсюда.
        На этот раз ребята не собирались действовать излюбленными методами, именно потому я услышала звуки сирен. Полиция. Было все так же светло. Я увидела сквозь пелену, затягивающую глаза, горящий автомобиль того парня. Думаю, очевидно, что это Эдгар подослал его.
        Луи оказался не в лучшем состоянии, стремительно истекая кровью, но все равно первым выбрался из машины. Я тоже собралась следом, но замерла, лежа на боку. В поле зрения появились ноги в ботинках, и я услышала знакомый голос с хрипотцой.
        — Ты что, блять, творишь? Я размажу тебя, урод…
        — Гарри…
        — Заткнись! Заткнись, Луи! Меня тошнит от тебя! Как тебе ума хватило? Ты…  — Стайлс срывался. Ему было больно. Наверняка.  — Ты был мне как брат… Какого черта, Луи?  — теперь только сиплое рычание.  — Это что? Ублюдок, что это? Кровь? Дай посмотреть!  — Гарри толкнул Томлинсона спиной к машине.  — Убери нахрен руки! Луи, ты ранен!
        — Прости…  — только и выдавил Томлинсон.  — Прости… Это неважно,  — голос парня садился. Он закашлялся и упал на одно колено, затем и вовсе прилег.  — Прости,  — сипел он, я видела его лицо, видела закатывающиеся глаза.
        — Поднимайся…  — взвыл Стайлс, хватая парня за грудки, но тот безвольно повис в руках Гарри.  — Луи, чертова задница, очнись! Очнись же ты…  — Гарри сорвался на жуткий крик.  — Лу-у-и-и!
        Поняв, что некогда бывший ему другом человек мертв, Гарри резко отпустил его и, упав, в ужасе отполз назад.  — Давай же!  — выкрикнул Стайлс.  — Проваливай, ублюдок! Пошел вон! Вставай и проваливай! Луи… пожалуйста… Луи…
        Я осторожно пошевелилась, стекло подо мной захрустело. Взгляд Гарри устремился прямо на меня, от чего я дернулась. Я смотрела ему в глаза с ужасом. Стайлс сжал челюсти и, встав на колени, потянулся ко мне и попытался вытащить. Я выбралась, но как только встала на ноги, Гарри отвернулся. И неожиданно его тело тут же, рванувшись, сшибло меня с ног, потому что машина вспыхнула. Надо было уходить. Мы ведь были совсем рядом, нас просто разорвало бы при взрыве…
        Я сжимала плечи Стайлса, лежащего на мне, и задыхалась от неописуемого ужаса. Я видела, он понимает — надо убираться отсюда, но все равно Гарри лежал и смотрел мне в глаза. Мне было очень страшно.
        Однако по-прежнему ничего не происходило. Только холодное эхо полицейских сирен пронеслось по пространству, утопая в сгустившемся дыму, и горящая машина дополнила картину развернувшейся трагедии. Мой мир никогда не будет прежним. Я давно это поняла. Но сколько раз я должна получить тому подтверждение?
        — Все кончено,  — вдруг услышала я четкий и уверенный голос Гарри, но его глаза были пустыми.
        «Нас не отпустит. Я с тобой навсегда» Мы не забудем эту ночь. Ничего не забудем. И то, как я, отталкиваемая людьми в форме, пыталась пробраться к дороге, обходя тело Луиса. Это не было очередным планом, это являлось реальностью. Томлинсон был убит.
        Не забудем и того, что я пошла к Зейну, обняла его, уткнулась в плечо человека, которого все вокруг подставили, но он справился. Зейн Малик из всей этой компании — единственный, кто смог простить все, что на него обрушили. Пусть у меня не было к нему прежних чувств, но по крайней мере в его руках я чувствовала себя в безопасности.
        Никто из нас не забудит, как я, садясь в машину, обернулась на Гарри. Стайлс провожал меня понимающим взглядом.
        Я просто должна признать свое поражение. Мне больно. Я хочу душой и телом только его, только Гарри Стайлса, но его жажда мести руководила жизнями — моей и самого Гарри. Он не пришел ни разу. Он оставил меня тогда. Я могу оставить его сейчас?
        Не забуду и то, как я выскочила из машины Малика, как побежала к Стайлсу, скользя по мокрой траве, как он распахнул объятия, как я запрыгнула на него. Мы не забудем этот поцелуй с привкусом пепла, горечи и крови, потому что это самый болезненный поцелуй в моей жизни. Я запускала пальцы в его густые волосы, ревя ему в губы, опаляя его лицо слезами. Мне не было больно. Мне было пусто. Он вынул из меня душу. Всю без остатка.
        И я ушла. Он знал, что я не брошу его никогда. Я ждала все это время, и об этом он тоже знал. Гарри всегда знал обо мне все.
        Нам уже не прекратить это.

* * *
        Unions — Bury
        Кровь на моих руках
        И луной освещенный песок,
        А я бы умерла, чтобы сдержать их… Мы были на кладбище. Дождь лил слишком сильно. Зато это скрывало потоки слез. Я одна, похоже, так плакала по Луи. Мне было жаль его до невыносимого щемящего чувства в груди. Мне их всех жаль. Заигравшиеся дурачки. Мальчишки? Увы, вовсе нет. Это взрослые мужчины, в мире которых нет пощады. Они убивают друг друга, потом приходят вот так на похороны и стоят в стороне черными тенями.

* * *
        Небольшое помещение студии. Я сижу на диване между Гарри и Зейном. Эти двое хотят завершить историю. Слушаю их вполуха. Мне совсем не хочется быть здесь. Прошла неделя после той ночи. Я все время провела в загородном доме. Малик пригнал мне машину — низкую, небольшую, черную. Но я отказалась, сказав, что это слишком.
        «От Гарри,  — отрезал приятель,  — прими, как подарок, и не возмущайся».
        Машина пригодилась, разумеется. И, разумеется, я поблагодарила Стайлса за нее. Сухо поблагодарила, когда мы сегодня столкнулись с ним в коридоре студии. Он кивнул, не глядя на меня. Я тоже кивнула. Только уже в его спину.
        — И вы теперь не вместе, Гарри?  — слышу вопрос дотошного телеведущего.
        Поднимаю взгляд аккурат в тот момент, когда Гарри поворачивается ко мне…
        Странное чувство томится в моей груди. Вот мы сидим вместе, бок о бок, и его бедро касается моего, его тело согревает, но теперь это не так, как раньше. Знаете, о чем я думаю в этот миг? Я решаю, не улететь ли мне в Англию, к отцу, снова сбежать? Я хочу покинуть Челси, чтобы никогда больше не страдать по этому человеку. Живому человеку.
        Перевожу взгляд на Зейна, который тоже смотрит на меня, сидя справа. Невыразимо странные ощущения: прошлое и… тоже прошлое? Гарри — прошлое? Разве? Не знаю, как ответить на этот вопрос. Я хочу уйти, поэтому отрезаю, уже глядя на телеведущего под пристальным вниманием Гарри, а Зейн опускает голову, вижу это периферическим зрением:
        — Мистер Стайлс — мой босс. Как думаете, можем ли мы быть вместе?
        Отвратительное заявление срывается с губ наглого журналиста:
        — Такое впечатление, что и раньше Гарри был вашим «боссом», Дженни, разве нет?
        Предательски краснею и опускаю глаза, глядя на свои пальцы. Думаю с пару секунд и снова смотрю прямо перед собой, говоря монотонно и уверенно:
        — В прошлый раз, когда вы меня пригласили сюда, я рассказала выдуманную историю, сегодня же я здесь не для этого. Я хочу сказать правду.  — Парни напрягаются, чувствую это.  — Гарри подвергся страшным испытаниям в виде предательства отца и лучшего друга. Он нашел выход из ситуации, разыграв свою гибель. До этого так же поступил Зейн. Оба эти парня достойны уважения за смелость и силу духа, это как минимум. И я официально прошу у них прощения за всю свою ложь. Мне искренне жаль, что я так поступила,  — медленно снимаю микрофон с воротничка блузки и, поднеся его к губам, добавляю:  — Мне жаль, что я не знала Гарри до того, как он стал этим жестким бизнесменом. Тогда бы, возможно, мне удалось все исправить, не дать ему стать таким. Прошу извинить.
        Кладу микрофон на столик, поднимаюсь и поспешно шагаю к двери студии. Глаза словно стеклянные, ничего не видят, направляют меня черт пойми куда. Мне душно. Я задыхаюсь здесь.
        Уже внизу, на парковке, стоя у машины, глубоко втягиваю воздух, приводя чувства в состояние покоя. Но это не так просто. Позади слышу шаги и пытаюсь улизнуть, юркнув за руль, но как только ключ попадает в замок зажигания, по капоту что-то ударяет. Я подпрыгиваю и вскидываю глаза, встречаясь взглядом с Гарри, который опирается ладонями о машину.
        — Джен,  — говорит он одними губами.
        Я отворачиваюсь. Не могу смотреть на него. Я думала, мне не будет больно. Но это совсем не так. Он… он, знаете, как охотник. У него это выходит так естественно, что я начинаю верить в его сверхъестественные способности. Или он обладает гипнозом? Иначе почему я покорно выхожу из машины и приближаюсь к нему? Томное ожидание зависает прямо на сердце, оттягивая его камнем вниз, вынуждая меня проглатывать слюну и облизывать губы, ощущая привкус помады.
        Он так близко. Я будто только сейчас понимаю, что вот он стоит передо мной. Не сон, не призрак. Он настоящий.
        Ловит мое запястье, осторожно притягивает к себе, прижимает так, чтобы я чувствовала каждый, каждый изгиб его стройного тела, чтобы мои глаза расширились под его взглядом. Вижу его черные зрачки, они огромные. Его губы близко, но он ничего не делает. Я тоже. Он очень любит бороться, завоевывать.
        — Так значит я твой босс?  — говорит он тихо, так, что почти шепчет, и это выходит низко и сипло. Сглатываю, а он продолжает, опуская взгляд к губам.  — Я думал, это нечто чуточку большее.
        — Я не играю с тобой, Гарри,  — мой голос звучит громче его, и Стайлс вдруг хмурит брови.  — Да, это правда. Но ты сам знаешь, что я думаю обо всем этом. Раз я работаю в твоей компании, мне остается лишь смириться с положением. Или…
        — Или?  — он еще ближе. Мне дурно. Слишком много эмоций. Как с ним вообще можно выжить?  — Или что, Дженни?
        Набираю воздуха в легкие.
        — Или улететь из страны.
        Смотрит, изучает, размышляет, говорю ли я правду. Я говорю правду. И стена рушится, Гарри темнеет, нависает так, что я почти сажусь на капот. Его пальцы в моих волосах на затылке. Утыкается лбом в мой лоб, говоря горячо, но в своей привычной манере — размеренно, тягуче:
        — Не надо так, Дженни. Не смей убегать. Я не могу обещать тебе, что оставлю в покое. Я не для того столько времени ждал…
        — Ты ждал?
        — Ждал.
        — Тогда почему…
        — Не все так просто,  — звучит из уст Гарри горько и с болью,  — не все так просто. Луи больше нет. Из меня выдрали кусок, понимаешь? Я дорожил им,  — сглатывает.  — Если бы ты знала…  — Гарри отодвигается, но пальцы все еще перебирают мои волосы.  — Зейн рассказал, как ты прощалась со мной на берегу озера. Именно тогда я понял, мне пора вернуться. Я вернулся, Джен…
        Глава 41. «Я согласна встретиться»
        Я так тебя люблю, но этого мало
        Сэмми Блэк заявился в офис с утра пораньше. Я еще допивала свой кофе, сидя за столом в кабинете.
        Голова гудела. Прошлой ночью я почти не спала. Гарри сказал мне на парковке слишком много. Мало слов, но в каждом из них был смысл. Он всегда так. Сам не может остановиться, но не делает первый шаг. Я понимала, что причина — это смерть Луи.
        Боже, Луис… Мне жаль. Я ведь виновата в его гибели. По сути, Томлинсон был виновен во многих страшных вещах, однако я не допускала даже мысли об убийстве этого человека, а вышло, что сама своими руками… Он был врагом для всех и, в первую очередь, Луи был врагом самому себе. Его пожирала обида, ревность и болезненная любовь к Гарри.
        Я видела, как был опустошен и уничтожен Гарри. Он стоял чуть поодаль у дерева, когда мы все — рядом с могилой Луи. Я знала, Гарри должен остаться один, чтобы поговорить с Томлинсоном. И он остался. Мы с Зейном, Хейли и Сэмом ушли, а Гарри стоял под дождем. Он наверняка плакал, но порой дождь очень помогает скрыть обнаженную душу. Когда я выходила за ворота кладбища Гарден, оглянулась и увидела Гарри, который сидел рядом с могилой, прямо на холодной влажной земле. Его руки обхватывали голову, а пальцы стискивали волосы. Гарри Стайлс был вывернут наизнанку. Вместе с ним наизнанку вывернули и меня. Вся боль, что принадлежала Гарри, сама собой переползала на меня. Я привыкла делить это с ним. Но он не знал, наверняка даже не догадывался.
        Почему мы не можем подойти друг к другу и во всем признаться? Это так сложно? Все так, словно мы позабыли как нужно разговаривать. Это страшно удручало, но, думаю, мы оба боялись оказаться отвергнутыми. И в то же время понимали, что наша связь намного сильнее, чем мы могли себе представить. От этого было только хуже.
        — Не выспалась?  — спросил Блэк, садясь в кресло напротив меня.
        Я подавила зевок, пряча лицо в ладонях, и глухо простонала:
        — О сне остается только мечтать,  — но тут же я выпрямилась и спросила, посмотрев на приятеля:  — У тебя ко мне какое-то дело?
        — Нет, ничего особенного. Я просто…  — парень замялся, и я удивленно вскинула брови, видя нерешительность на лице Сэма.  — Я, в общем, хотел вспомнить свое паршивое поведение на вечеринке по поводу окончания университета.
        Я вздохнула.
        — Сэмми…
        — Нет, постой,  — Блэк встал и прошелся по кабинету.  — Прости меня, ладно? Я был на стороне парней, но даже то, что в этом деле участвовал Найл, не могло тогда убедить меня в твоей невиновности. Я считал, что ты предаешь Гарри. И должен тебя удивить,  — Сэм уперся руками в бедра, хмыкнув, и сказал:  — Энди — это единственный человек из нашей команды, который верил тебе. То есть он не сомневался, что у тебя нет иного выхода, кроме как солгать о Гарри.
        Мои глаза полезли на лоб. Даже сонливость как рукой сняло.
        — Серьезно?  — хохотнула я.
        — Абсолютно. Я сам не верил своим ушам, когда Бауэр выдал что-то вроде: «Вы еще увидите, насколько эта девчонка верна Стайлсу»,  — изобразил манеру Энди Сэм, и мы оба рассмеялись.
        Я не удержалась, вскочила и, обогнув стол, крепко обняла Блэка, говоря:
        — Я счастлива, что мы снова вместе. Ты нужен мне.
        Открывшаяся дверь кабинета… В общем, звук вынудил нас синхронно повернуться. Я, затаившись, наблюдала за выражением лица Гарри, а Сэмми кашлянул, отойдя от меня на шаг назад под пристальным взглядом зеленых глаз.
        — Привет… эм… Мистер…
        — Сэм, можно просто Гарри,  — скривил губы Стайлс.  — Или ты забыл?
        — Э… да, боже, пф, конечно, Гарри,  — залепетал кареглазый парень, осторожно огибая застывшего в дверном проеме Стайлса. Обойти его удалось Сэму, лишь протиснувшись между плечом Гарри и косяком.
        Блэк испарился, оставив в кабинете лишь свою светлую дружескую энергетику и легкий запах парфюма. Зато аромат одеколона Стайлса тут же обволок меня, хотя был едва уловимым, но терпким и запоминающимся. Должна признаться, Гарри вызывал у меня восхищение и тогда, когда ходил с той длинноволосой прической, и сейчас, когда его кудри были сострижены и вились так небрежно, что он казался мне еще более дерзким. Это не только срывало мое дыхание, это жутко смущало меня. Руки начали невольно суетиться, оправляя юбку, проверяя пуговки на блузке, и за всем этим, за каждым моим движением, наблюдали бездонные глаза Гарри.
        Он медленно прошел в кабинет. Я вернулась на свое место, устроившись перед монитором компьютера, и с серьезным видом принялась проверять какие-то бумаги. Господи, я даже не знала, что я там проверяю.
        — Подпиши вот это, Дженни,  — ровным тоном попросил Стайлс.
        Зачем он встал позади меня? Мои движения были рваными, когда я листала принесенные документы.
        — Это официальные бумаги на твое трудоустройство,  — пояснил Стайлс, и я напряглась, ведь он снова привязывал меня к себе.
        — Иными словами,  — произнесла я, не отводя глаз от руки Гарри, упирающейся в стол справа от меня,  — ты отрезаешь мне пути к отступлению.
        Гарри хмыкнул.
        — Джен, тебе ведь нужна эта стажировка? Нужна. Я предлагаю это теплое местечко, и хочу, чтобы оно все же осталось за тобой надолго. В университет уже отправлены документы, подтверждающие, что ты практикуешься по своей специальности в моей компании. Так что просто подпиши это.
        Мои глаза таращились в слово «контракт», и я понимала, что на данный момент заключаю контракт с Гарри Стайлсом. То есть…
        Да бог мой, он что привяжет меня, если я захочу уйти? Конечно нет. Я кашлянула, подумав вдруг, что Стайлс вполне способен на это.
        — Прочти… внимательно,  — добавил мужчина, обходя стол и пряча руки в карманах брюк. Он намеренно выделил последнее слово, чтобы я действительно прочла.  — Как только все решишь,  — остановился он у двери,  — дай мне свой ответ.
        Он вышел. Мои губы дрогнули в улыбке, а по сердцу разлилось тепло. Гарри дал мне право выбора. Он позволил мне решать самой. Это потрясающе.
        От волнения я прочла документы поверхностно, почти не вникая в их смысл, а когда решила, что подвоха вроде бы нет, поставила свои закорючки везде, где необходимо, и пошла к Стайлсу.
        — Входи,  — произнес знакомый голос, когда я постучала в дверь.
        Я прошла в кабинет, кивком головы и радостной улыбкой приветствуя Малика, а тот как раз поднялся, чтобы уйти.
        — Ох, Джен,  — усмехнулся Зейн, указывая взглядом на бумаги в моих руках,  — ты буквально привязываешь себя к этому зверю. Подписала все-таки?
        От услышанного я приросла к месту. Наши со Стайлсом взгляды пересеклись. Ужасающе оголенный момент, если серьезно. Гарри сжал челюсти, отворачиваясь, а я изумленно захлопала ресницами, понимая, что метафора Зейна ткнула нас лицом в очевидное — мы связаны. Я, между прочим, вообще ни разу не допустила мысли о Стайлсе, как о мужчине, у которого, к примеру, может быть жена или дети. Господи Иисусе, о чем вы, да бросьте. Это сущие глупости — «привязываешь», «отдаешь себя» и тому подобное.
        Нервы сдавали. Малик рассмеялся, заметив мой затравленный вид, и вышел из кабинета. Я молча приблизилась к столу и положила бумаги перед Гарри, собираясь тут же уйти, как вдруг он попросил мягким тоном:
        — Присядь, пожалуйста.
        Я повиновалась, но устроилась на диване, подальше от Стайлса. Но тот, вздохнув, поджал губы, поднялся и, обойдя стол, присел на его край, уперев руки по обе стороны от себя. Я не смотрела на Гарри, но ощущала его взгляд. Мои же глаза блуждали по кабинету, отмечая детали: новая картина, стены более светлого оттенка — видимо, перекрасили, пока я торчала дома — плоский телевизор, небольшой, но явно дорогой.
        — Джен, мы можем…  — я повернулась к Гарри,  — мы можем встретиться вечером?
        — Зачем?  — выпалила я, но прикрыла глаза, морщась, и добавила, посмотрев на Гарри менее испуганно:  — То есть я хочу сказать, какой в этом смысл? Я ведь сотрудница твоей фирмы и… Я не знаю, мистер…
        — Джен,  — почти рявкнул парень, и я дернулась.  — Гарри. Я Гарри для тебя, ты знаешь? Не глупи, детка. Я просто…  — он подумал немного, после чего подошел и присел рядом, мягко, но уверенно беря меня за руку и переплетая наши пальцы. Его прикосновения выворачивали мою душу, а тело и вовсе не подчинялось мне.  — Давай этим вечером познакомимся заново? Дженни, я был бы не против начать с чистого листа.
        Сказать, что я была изумлена — не сказать ничего. Да у меня просто глаза округлились и грозились вывалиться от изумления. Я даже рот приоткрыла, не узнавая этого молодого мужчину, что сейчас выглядел немного растерянным и удивленным одновременно, словно не верил в то, что говорит.
        Разве я откажусь от такой перспективы: дать второй шанс Гарри, который стал другим?
        — Да,  — сипло сорвалось с моих губ.
        — Да?  — не понял Стайлс, хмуря брови.
        Я моргнула, переводя взгляд с его лица на наши сцепленные пальцы.
        — Да. Я согласна встретиться, Гарри.
        Он так искренне улыбнулся, когда я посмотрела на него, что мне пришлось еще разок прочистить горло. Слишком потрясающий. Я теряюсь рядом с ним. Это происходит постоянно.
        — Я… пойду?  — нерешительно освободилась я из рук Стайлса.
        Он кивнул, рассматривая мое лицо. В этот момент я поняла — с ужасающей ясностью — что Гарри все знает. Мое дыхание перехватило, щеки вспыхнули, и я вскочила, отворачиваясь от него. Я ощущала уверенность и спокойствие Гарри спиной.
        — Ты прослушал его, да? Ты прослушал мое послание?  — немного срывающимся голосом спросила я, сминая блузку на груди.
        Я вздрогнула, когда на мои плечи опустились теплые руки. Он развернул меня к себе, едва заметно улыбаясь, приподнял лицо за подбородок, чтобы встретиться взглядом, наклонился и запечатлел на моих губах самый осторожный и нежный поцелуй, который послужил ответом на мою растерянность.
        После Гарри отошел назад и уже абсолютно серьезно произнес:
        — Очень надеюсь услышать это еще раз. Я буду стараться, Джен.

* * *
        Я скоро рехнусь, если не посплю. Мое состояние невозможно было описать простыми словами. Я пребывала в эйфории до конца рабочего дня.
        «Я буду стараться»,  — это признание бесконечно пульсировало в моей голове. Оно вынуждало меня мечтательно «зависать» в прострации, забывая о реальности, и глупо улыбаться. Все потому, что Гарри намеревался добиваться этих признаний, а не пугать меня оружием.
        Господи, я должна произнести это еще раз. Всерьез. Вслух.
        — Я… я люблю тебя, Гарри,  — тихо и нерешительно проговорила я и принялась озираться по сторонам, словно кто-то, кроме меня, мог быть в этом маленьком кабинете.  — Да. Я тебя люблю, Гарри,  — уже решительнее.  — Я люблю…
        — Дженни!  — резко распахнулась дверь, обрывая мои слова, и Брайан вскинул брови:  — Эм… что?
        — Я люблю кофе, приятель,  — выпалила, собирая вещи, чтобы отправиться домой,  — и хочу выпить стаканчик прямо сейчас.
        — Отлично,  — кивнул парень.  — Но сделай это потом, так как тебя вызывает Стайлс.
        Я напряглась.
        — Оу… А зачем, не знаешь?
        — Не имею понятия.
        Парень бросил это равнодушно и скрылся из виду. Я прихватила пальто, сумку и пошагала к кабинету Гарри.
        Он обернулся, когда я вошла. Офис понемногу опустел, потому в коридоре стояла тишина.
        — Джен, ты не против, если мы поедем прямо сейчас?  — спросил парень, проводя рукой по своим волосам.
        — Да, конечно,  — осторожно согласилась я, поглядывая на Гарри заинтересованно, и спросила:  — Все в порядке?
        Стайлс выдохнул, улыбнувшись, и я немного расслабилась, когда он сказал:
        — У меня просто больше нет дел, и я подумал, зачем тянуть… А ты… ты как? Есть какие-то планы?
        — Нет, все в порядке.
        Да, мы вели себя, как подростки. Знаю. Выглядели глупыми и нерешительными. Но через это нужно пройти. Нам обоим было неловко. Ведь это действительно — все заново.
        — Окей,  — радостно сверкнул глазами Гарри,  — тогда едем?
        — Да, Гарри, едем.
        Без сомнений, это мужчина занимал все мои мысли и напрочь завоевал сердце. Но я должна быть честна с собой: он заполучил меня еще тогда, когда был тем бандитом. Я навсегда это принимаю, так как нельзя стереть из памяти все, через что мы прошли. Мы будем бороться и тянуться друг к другу так или иначе.
        Гарри поймал мой взгляд в зеркале лифта, помрачнел, и я опустила глаза.
        — Что такое, Дженни?  — знакомый насмешливый тон.  — Все еще боишься меня?
        — Да,  — кивнула я, снова глядя на него.  — Но теперь мне это нравится.
        Гарри повернулся ко мне и замер, вглядываясь в глаза.
        — Не могу тебя понять, Дженни,  — произнес он, проводя кончиками пальцев по моей щеке.  — Это такая любовь?
        — Какая?  — сглотнула я.
        — Холодная.
        Я вновь отвела взгляд. Гарри продолжал смотреть. Потом я нерешительно придвинулась и мягко опустила голову на мужское плечо, улыбаясь отражению Гарри. Он кивнул мне и тоже улыбнулся.
        Момент особой нежности и признания. Я хотела, чтобы так было всегда.
        Глава 42. «Это лучшее начало»
        Ты знаешь обо всём, что знаю я
        Я хотела быть правильной. Я очень хотела поступить правильно. Я много думала, не решаясь повернуться к Гарри.
        Он привез меня к моему дому, теперь уже окончательно к моему, и мы сидели на пирсе, укрывшись пледом. Пили горячий кофе из бумажных стаканчиков, молчали. Гарри обнимал меня сзади. Это все было так естественно, так по-настоящему, что словно и не прекращалось никогда.
        Я вглядывалась в темные воды озера, слушая, как на слабом ветру тихо плещутся волны, ударяясь о деревянные столбики под нами. По небу проплывали тяжелые осенние облака, иногда позволяя почти полному диску луны выглянуть и разлиться призрачным сиянием по гладкой поверхности озера.
        Природа, казалось, нашептывала мне о том, что я должна сейчас молчать и слушать все, что она мне говорит. Но я не понимала этого языка. Не понимала шороха травы, не понимала приглушенного пения ветра, что сливалось с теплым дыханием человека, сидящего позади меня. Человека, который укрывал от холода, защищал собой.
        Сомнений не было: я хочу быть с Гарри Стайлсом. Но он мне так ничего и не ответил на то послание, ни слова в ответ на мое признание. Вроде бы и неважно, правда? Вроде бы и не нужно все это. Зачем? Однако что-то внутри твердит, что еще как нужно.
        Гарри теребил плед, положив поверх моих рук свои горячие ладони. Стаканчики опустели и теперь лежали рядом, накрытые уголком пледа, чтобы не унесло ветром в воду. Я волновалась. Чувствовала, что мы должны поговорить, и так же я чувствовала, что Гарри собирается с силами, решается произнести хоть слово. Ведь начав, он не сможет остановиться.
        Его грудь начала вздыматься чаще, и я поняла, он готов.
        — Знаешь…  — прозвучал родной голос над ухом.  — Я благодарен тебе, Джен. Да, это правда,  — он чуточку помолчал, подумав, после чего продолжил увереннее:  — Ты вытащила меня.  — Руки Гарри крепче обхватили мои плечи.  — Ты ведь была уверена, что я мертв, но все равно ждала. Да, ты уехала, сбежала туда…  — он нервно хохотнул,  — туда, где я как раз прятался. Никогда не забуду, когда увидел тебя в супермаркете. Я был замаскирован, но едва не рванул прочь, когда твои глаза скользнули по мне. Однако ты отвернулась, и я… Дженни…  — Я услышала, как Гарри сглотнул. Ему было трудно говорить.  — Та улыбка, адресованная твоему отцу… Ты размазала меня по асфальту. Я понял тогда, особенно остро это ощутил, что не имею права оставить тебя навсегда. Твои черные глаза были непроницаемы, но улыбка — вымученная, искренняя только для отца, но, черт возьми, все равно вымученная. Ты улыбалась, но не из-за меня. Я тогда выскочил под дождь, встал у стены и… конечно, как всегда, разнес кулаки в кровь… Я бил стену. Джен, я был… в тот момент, я был самым сильным во всем мире, самым сильным и слабым. Я не мог подойти к
тебе, чтобы не разрушить план, но я понял, что со мной ты никогда так не улыбалась — так напряженно. Хотя на твоих плечах висела страшная утрата. Ты потеряла Зейна, но всегда улыбалась мне искренне. Или с ненавистью, или с презрением, но всегда искренне, понимаешь?  — Голос Стайлса больше не поддавался ему. Гарри срывался, то понижая тон, то почти крича мне на ухо. Я дрожала. Он все сильнее сжимал мое тело.  — Я не могу… Дженни… Я просто тогда не мог и сейчас не могу оставить тебя. Я знаю, если ты оттолкнешь, у меня не выйдет смириться. Это плохо, да? Это неправильно, Дженни?
        Я освободилась из его рук, потому что не могла все это вынести. Если впадать в истерическое состояние, то не в его присутствии. Он не должен этого видеть.
        Я побежала по пирсу к дому, там взлетела наверх и заперлась в ванной.
        Я хотела поступить правильно? Я так и поступила — выслушала Гарри. Я поняла его выбор. Я знала теперь, что мне никогда не уйти от него. Это так странно и страшно осознавать, но этот человек полон того, чего я вообще не ожидала увидеть в нем: чувственность, преданность, нерешительность. За всей его уверенностью вот эта нерешительность. Избалованный мальчик вырос в серьезного мужчину, но остался испуганным ребенком, чье сердце полно любви, заботы, доброты и страха. И это ужаснее всего. Страх. Я видела однажды это в глазах Гарри, когда он был пьян, и думал тогда, что я ухожу, бросаю его одного.
        Но даже получив пулю, Гарри не испугался. Это отчаяние граничило с безумием. Тот случай, когда нечего терять. Это очень страшное чувство.
        — Джен…
        Я вскинула глаза на запертую дверь, сидя на низеньком подоконнике ванной комнаты. Совсем не хотелось плакать, но мое состояние было еще хуже, как если бы я рыдала. Всхлипы с губ и искусанные костяшки пальцев.
        — Я напугал тебя, да?  — Гарри произнес это с такой мучительной болью в голосе, что я тут же распахнула дверь и обхватила его плечи, а он, обняв в ответ, уткнулся лицом в мою шею.
        — Не напугал. Просто не ожидала услышать такое…
        — Да. Думаю, Луи тоже был шокирован моими воплями на кладбище,  — мрачно признался Стайлс и отодвинулся, заглянув мне в глаза. Малахитовую зелень затянуло лихорадочно поблескивающей влагой.  — Знаешь, я, как полный мудак, разнес его могилу.  — Гарри вдруг поморщился, борясь с эмоциями, и его губы задрожали, как и мои.  — Мне так его не хватает, Дженни.
        Я кивнула, признаваясь:
        — Как бы там ни было, мне тоже.
        И вновь взрослый мужчина позволил себе стать слабым. Он лихорадочно цеплялся за мою куртку на спине, подрагивая, а я просто ждала. Ему нужен этот момент. Это очень важно для нас двоих. Я обязалась быть с ним до конца, пусть поняла лишь спустя столько времени. Если бросить человека в таком состоянии, это будет хуже смерти для него. А Гарри и без того уже однажды умирал. Повтора я не хотела.

* * *
        — Моя мама называла меня «сладкий мальчик»,  — качая головой и посмеиваясь, признался Стайлс.
        — Вау, это тебе вполне подходит,  — хохотнула я, поднимая на него глаза.
        — И целовала меня при этом в ягодицы,  — сказал Гарри уже с серьезным выражением лица.
        — Что ж,  — я изо всех пыталась подавить смех,  — надеюсь, тебе было не больше пяти лет. Иначе это… кхм… странно…
        — Разумеется, мне тогда было восемнадцать.
        Стояло раннее утро. Стайлс должен был отправиться в Бостон. Я же планировала приехать в офис немного позже. Вначале к доктору. У меня сильно тянуло левую лодыжку. Я переживала, что моя школьная травма вылезает мне боком. Следовало сделать рентген. Так что я «отпросилась» у своего босса.
        Ну, как отпросилась.
        В общем, между нами ночью ничего не было. Не слишком подходящее настроение для интимных утех. Мы просто вырубились, обнявшись, а теперь вот завтракали. А насчет «отпросилась»…
        Я поцеловала Гарри. Он топтался у кофеварки в своих мятых брюках с расстегнутым ремнем и абсолютно голым торсом. Я просто не могла не подойти к нему. Подошла и обняла со спины, скользнув пальцами по прессу парня, кончиками пальцев задевая полоску жестких волосков на животе, и подцепила резинку его боксеров. Гарри застыл, немного ошеломленный таким вторжением в его личное пространство.
        Но, опустив на стол пустую чашку, осторожно повернулся ко мне. Его глаза горели, и я достаточно коварно улыбнулась, после чего потянулась к нему, с наслаждением запуская пальцы в непослушные кудри Гарри, и приоткрыв немного рот, подцепила зубами его нижнюю губу. Руки Гарри сомкнулись на моей спине, задирая майку. Мурашки побежали по коже, когда теплые ладони скользнули по моей обнаженной пояснице. Гарри подхватил меня и рывком усадил на столешницу, углубляя поцелуй, но я не сдавалась и боролась за лидерство. Тщетно.
        — Могу я… приехать в офис позже?  — отрывисто сорвалось с моих губ, и я окончательно отодвинула парня от себя.
        Гарри прищурился, не понимая, что мне нужно.
        — Я должна поехать к доктору,  — пояснила я, спрыгнув со стола.
        Но Стайлс поймал меня за руку, притормаживая и подтягивая к себе.
        — Какие-то проблемы?  — вкрадчиво поинтересовался он, невольно скользнув взглядом по моей фигуре.
        Я на мгновение замерла, а после качнула головой, спрашивая:
        — Ты серьезно, Гарри?  — и развела руками.  — Нет, я не беременна.
        Стайлс кивнул. Я обошла стол, но тут же снова повернулась к парню, а он следил за мной взглядом.
        — Стоп. Ты подумал, что я с… Бог ты мой, Гарри,  — склонила я голову набок, не имея сил подавить улыбку.  — Ты все еще ревнуешь к Зейну?
        — И не перестану.
        — Ну спасибо за честность. Тогда вот что я скажу, «сладкий мальчик»,  — произнесла я серьезно и подошла к Стайлсу.  — Да, я все еще люблю Зейна.  — Гарри помрачнел и отвел глаза, заметно сжимая челюсти.  — Но это совсем другое чувство. Он для меня… Малик для меня, как нечто теплое и светлое. Как кто-то родной из прошлого. Несмотря на все, что он сделал, Зейн ни разу не причинил мне вреда. Я не имею права винить его в чувствах к твоей сестре, Гарри, потому что знаю, что можно любить одновременно двоих, но совершенно по-разному. То, что я испытываю к тебе…  — мой голос стал нерешительным, тем более что Гарри посмотрел прямо в глаза.  — Это совсем не то, что было у меня к Зейну. С тобой опасно, Гарри. Но ты единственный, кто не сдается, кто не оставит меня, и я верю тебе. Я верила Зейну, но он всегда молчал о себе. Ты больше не молчишь.
        Стайлс смотрел на меня долго и внимательно. Я робко улыбнулась, проведя ладонью по его чуточку колючей щеке, а Гарри отмер и, перехватив мою ладонь, осторожно прижал ее к своим губам.
        — Спасибо,  — сказал он и мне было достаточно.
        Однако оставалось еще кое-что, и это меня волновало.
        — Гарри, что дальше? Что будет у нас дальше?
        Стайлс качнул головой, разводя руками.
        — Я не знаю, Джен, клянусь, сам не знаю. Давай просто жить настоящим, идет?
        — Идет,  — улыбнулась я.

* * *
        Я любила Челси. Даже больше, чем Бостон. В Челси всегда так спокойно, нет этого визга тормозов, нет толп людей. В этом городке красивый закат и потрясающий рассвет. Я знаю, что в любом другом городе это красиво, но в Челси живет он. И благодаря ему это место наполняется чем-то особенным. Раньше это была тьма, которую он нес в себе, и она никуда не исчезла. Просто Гарри смог справиться с этим, смог сделать какие-то выводы, доверился мне. Это важнее всего. Теперь Гарри был светом. Не исправившимся человеком, замаливающим свои грехи, а просто самим собой. Он больше не кривлялся перед ребятами, больше не размахивал пистолетом по любому поводу, и Гарри прекратил свои ночные сделки. Вообще с этим было покончено еще тогда, когда Стайлс якобы погиб от пули. Само собой он потерял прибыль от игорного бизнеса, но я знала, что теперь этим руководит Энди. Что ж, вполне в его духе.
        Был ясный солнечный день, когда я сидела в кабинете в бизнес-центре, беседуя с «пациентом». Билли действительно страдал от клаустрофобии, и ему часто требовалось говорить со мной, чтобы отвлечься. Я записывала наши сеансы на диктофон, потому что порой Билл рассказывал совершенно умопомрачительные истории.
        Как раз когда я болтала с Биллом, в дверь постучали и, не дожидаясь ответа, в кабинет вошел Зейн.
        — О, привет, Билл. Опять страдаешь от своей фобии?  — спросил Малик, чуточку насмешливо, и я послала ему укоризненный взгляд.  — Да ладно, Джен, завязывай, я тоже требую внимания.
        — Ясно,  — скрестила я руки на груди и добавила уже Биллу,  — увидимся позже, хорошо?
        Приятель дождался, когда Билли выйдет, и перевел взгляд на меня.
        — Ну, что скажешь? Готова к вечеру?  — спросил Малик, сев в кресло и вальяжно вытянув ноги.
        Я непонимающе сощурила глаза, прибираясь на столе, где был разведен небольшой беспорядок.
        — И что это значит?
        — Это значит,  — вздохнул кареглазый приятель, хлопая своими слишком длинными для мужчины ресницами,  — что ты до сих пор ничего не знаешь.
        — Так, Зейн, говори уже, что происходит.
        Малик поднялся, говоря мне:
        — Поехали, подбросишь меня до Челси. Я сегодня без машины.
        — Я не еду в Челси,  — все еще не соображая, что к чему, встала я, собрала вещи, поглядывая на часы, и надела пальто.  — Ты же знаешь, Гарри попросил расторгнуть договор аренды с хозяином квартиры.
        — Договор? Все так серьезно?  — Малик пошел со мной по коридору в сторону лифтов.
        — Да, мистер Пойзи крайне серьезный человек. У нас были подписаны бумаги, но теперь все расторгнуто. Мы в расчете. Так… кхм…  — я прочистила горло, смутившись, и заправила прядь волос за ухо, входя с Зейном в лифт.  — Так Гарри захотел.
        — А ты?  — спросил приятель, и я вскинула на него глаза.  — Ты этого хотела? Вы теперь вместе?
        Ничего в словах Малика подозрительного не было, только забота и дружеское любопытство. Хотя моментами он казался мне немного странным. Вероятно, Зейн не хотел, чтобы я, разочаровавшись в Гарри, плакалась ему в жилетку. Вполне понимаю его.
        — Так что же я должна узнать?  — едва спросила я, когда вдруг между закрывающихся дверей просунулся ботинок, после чего лифт снова открылся, впуская внутрь Стайлса.
        Мы с Зейном переглянулись, и приятель улыбнулся, отворачиваясь.
        Гарри встал между нами, сунув руки в карманы темных брюк, и сказал строгим голосом:
        — Дженни, мы сейчас едем в Челси. У нас ужин с твоей матерью.
        — Что?
        Он посмотрел на меня, немного расслабляясь и приобнимая за плечи.
        — Эй, все хорошо, не волнуйся. Это задумала моя мама.
        — Энн здесь?  — у меня совершенно отчетливо заколотилось сердце, а руки задрожали, когда я принялась невольно приглаживать вьющиеся волосы.
        — Да,  — Гарри помог мне заправить за ухо непослушную прядь, улыбаясь так нежно, что я едва соображала, забыв о стоящем позади него Зейне.  — Не волнуйся. Они задумали сюрприз, но мама прокололась.
        Я нахмурилась, отодвигаясь от парня.
        — Брось, милая, это всего лишь ужин.
        — Да, и нас всего лишь начнут спрашивать об отношениях,  — я взглянула на Гарри.  — Моя мама тебя ненавидела, помнишь?
        — Я помню,  — серьезно ответил Стайлс, но тут же его лицо озарила светлая улыбка с ямочками на щеках, и он добавил, сверкая глазами:  — Считаю тебя крайне сексуальной с этой стрижкой, так что во время ужина точно не замечу колкостей Хлои, если ты обещаешь сидеть напротив меня и не дать мне упасть в глазах этих коварных женщин.
        Я глубоко вдохнула и, шумно выдохнув, пробормотала:
        — Конечно, Гарри, я не дам тебе упасть.
        Парень осторожно склонился, не переставая улыбаться, и мягко коснулся моих губ своими. Дыхание сбилось. Но я тут же отпрянула от него, потому что вспомнила о Малике.
        — Порядок, Джен,  — отмахнулся приятель, поймав мой смущенный взгляд,  — можете продолжать. Я не закомплексован.
        Мы с Гарри тихо рассмеялись, но мне не очень нравилось то, как Стайлс немного прикрывал меня собой от внимания Зейна. Я все-таки считала темноглазого парня своим другом.
        — Кстати,  — вдруг сказал Гарри, когда мы вышли из лифта на парковку. Малик, махнув нам рукой, направился к выходу, сообщив, что вызовет такси.  — Спасибо, что сохранила портрет. Думаю, он лучше всего вписывается в гостиную твоего дома.
        — Нашего.
        — Что?
        Я притормозила у машины, окликнув удалявшегося Малика:
        — Зейн, постой! Возьми мое авто, я все равно поеду с Гарри.
        Стайлс не сводил с меня глаз, наверняка понимая, что я просто избегала повторять то, что сказала насчет дома. Но я знала, он спросит снова.
        Малик довольно кивнул и, поймав брошенные ему ключи, проговорил:
        — Обещаю, пригоню ее ночью к дому. Не беспокойся.
        Я кивнула, улыбаясь, и устроилась в салоне машины Стайлса. Снова та же модель, снова тот же цвет. Он не изменяет привычкам и вкусам. Я люблю этот его автомобиль, очень подходит под его характер.
        — Так что насчет «нашего» дома, Дженни?  — вставляя ключ в замок зажигания, спросил Гарри, но я не решилась посмотреть на него, по-прежнему теребя ремешок сумочки.  — Это правда? Ты приглашаешь меня к себе?
        Я сглотнула тугой комок, что тут же немедленно застрял в горле.
        — Если ты хочешь…  — начала было я.
        — Нет, Джен,  — перебил Гарри,  — если хочешь ты.
        Мне пришлось взглянуть на него. Мы смотрели друг другу в глаза несколько мгновений, прежде чем Гарри произнес тихим голосом:
        — Хорошенько подумай. Если впустишь меня в свою жизнь, я уже не уйду, Дженни. Ты готова к этому?
        Прозвучало довольно неоднозначно. То ли бояться, то ли позволить себе признать — Гарри должен быть рядом.
        — Я подумаю,  — сорвалось с моих губ, когда я отвернулась.

* * *
         Harry
        У меня есть смысл жизни. И цель. Смысл заключается в девушке, сидящей за столом напротив в светлой гостиной квартиры ее матери. Цель: не подпускать к ней Малика.
        Бросьте, ребята, я не идиот. То, как Зейн смотрит на Дженни… Это не страсть, не любовь, вовсе нет. Они смотрят друг на друга, как люди, у которых нет общего будущего, но есть прошлое, тесно их связывающее. Это еще хуже, чем сексуальное притяжение, на мой взгляд. Дженни всегда говорит о Малике с теплой улыбкой и задумчивым отрешенным взглядом, а Малик кривит губы, упоминая Джен, кривит как самодовольный болван. Мол, смотри, чувак, она была моей, и что с того, что теперь она твоя?
        И меня до сих пор — Джен это поняла — сводит с ума ее преданность в виде черной бабочки на коже и с той строкой: «я помню тебя, Зейн». Я хочу, чтобы она как-то убедила меня, что это ничего не значит, что это просто чертово тату. Это просто рисунок. Я хочу, чтобы Джен постоянно повторяла мне, как я ей дорог, как она меня любит, но она молчит. Ее глаза сейчас, когда наши матери мило беседуют, поедая ужин, непроницаемы, но я вижу их скрытое сияние. Так выглядит женщина, которая любит? От вина скулы Дженни слегка розовеют. Я мучительно сильно хочу свою малышку. Хочу ее губы. Она облизывает их, опуская глаза в тарелку, нечаянно перемазывает мизинец соусом…
        Нет, детка, умоляю, не делай этого. Только не сейчас…
        Делает — слизывает соус с пальчика. Я умираю. Откровенно говоря, как только мы сели друг напротив друга, после церемонии знакомства, я умер. Перламутрового оттенка платье Джен открывает ее плечи и ключицы, а русые волосы, собранные в аккуратный хвост, кончиками касаются ее кожи, и я наверняка сейчас похож на маньяка, потому что не мигая слежу за этим кончиком. Представляю, как ей щекотно, наверное, поэтому она несколько раз поглаживает ладонью шею.
        Мне сложнее всех в этой компании. Ведь мама искренне просит прощения за мое поведение. Я тоже намерен это сделать. Ведь Дженни смотрит на меня не с жалостью или страхом. Ее глаза наполнены доверием, поддержкой, даже озорством. Она играет со мной. Она всегда так делает. Я знаю, за этим последует безумная ночь. Сегодня я не намерен ее отпускать. Пусть хоть весь мой бизнес полетит к черту, пусть хоть вся жизнь провалиться в ад, я не упущу шанс, не отдам эту ночь кому бы то ни было. Я отдам ее нам с Джен.
        Она резко вскидывает глаза, и я, моргнув, перевожу взгляд на лицо своей матери. Кажется, она что-то сказала.
        — Гарольд, милый, ты готов?
        Черт, к чему?
        — Думаю, прежде чем Гарри начнет извиняться перед тобой, мама,  — приходит на выручку Джен, обращаясь к Хлои,  — может, ему стоит подумать? Что скажете?
        — Нет,  — отрезаю я, кашлянув в кулак, и, облокотившись о стол, в упор смотрю в глаза Дженни, чтобы собраться с мыслями, но так лишь хуже. Однако я должен, просто обязан сказать это.  — Миссис Дэвис…
        — Хлои,  — добродушно сообщает мать Джен. Она такая же, как ее дочь. Они обе достойны лучшего, чем я.
        Эти мысли вгоняют меня в мрачное расположение духа. Я прикусываю губу, упираясь взглядом в стол. Не знаю, что сказать. Как на исповеди.
        — Мне жаль. Хлои,  — поднимаю глаза на женщину, она смущается,  — мне жаль, что вы знали меня такого. И сейчас, я еще больше жалею, что не даю нормально жить вашей дочери,  — краем глаза замечаю, как Дженни опускает голову. Сердце сжимается.  — Я… Знаете, а я предложил Джен подумать, хочет ли она быть со мной. Но вместо этого стал размышлять сам: а ей это нужно? Правильно ли то, что я вообще появился в ваших жизнях вновь? Я мог просто вернуться и не приближаться к Дженни. Но, черт,  — эмоции начинают брать свое, и я прикрываю на мгновение глаза, а потом выпаливаю:  — Я слабак, окей? Не могу оставить ее в покое…  — перевожу взгляд на Джен.  — Я правда не могу. Прости. Простите, Хлои. Мне жаль…
        Вскакиваю. Швыряю салфетку на стул и быстрым шагом выхожу из гостиной.
        Стою на кухне и смотрю в окно. Настроение испорчено. И мне правда очень жаль.
        — Гарри,  — ее тихий голос приводит меня в замешательство, и я оглядываюсь. Дженни стоит у стены, прислонившись к ней спиной, но как только я оборачиваюсь, она подходит ко мне, встает близко настолько, что я ощущаю ее тепло.  — Спасибо,  — непонимающе фыркаю.  — За честность,  — добавляет она.  — Я понимаю, ты не знаешь, как поступить. Но почему мы должны идти против себя? Я хочу сказать, что мы вполне можем довериться тому…
        Она не находит слов. Смущается. Я знаю, что она хочет сказать.
        — Джен, я больше всего на свете хочу, чтобы ты впустила меня в свой дом, в свою жизнь. Но я не уверен, черт возьми, в том, что это безопасно. С гибелью Луи и тюремным заключением моего отца ничего не изменилось. У меня много врагов. Я не знаю, что буду делать, если ты…  — сглатываю.  — Я не настолько силен, Джен. Я едва со смертью Томлинсона справляюсь. Меня уже не хотят впускать на кладбище. Я превращаюсь в психопата. Словно это дерьмо вновь выливается из меня. Понимаешь?  — Ее глаза горят.  — Я не изменился, Джен, я лишь учусь меняться. Это сложно. Когда-нибудь, рано или поздно, все равно сорвусь. Я знаю это.
        Она молчит. Замолкаю и я, разглядывая ее лицо. Не понимаю, о чем она думает. Это злит, делает меня беззащитным перед ней. Чувства собственника зашкаливают: хочу увезти ее, запереть и никому не показывать. Хочу быть в ее мыслях круглосуточно. Знаю, это задушит ее, но я не могу вынести на себе весь шквал этих эмоций. Мне не дано держать такое в себе. Я вообще не привык быть сдержанным, я просто не рожден для того, чтобы скрывать истинные чувства. Все написано на моем лице. Дженни и сейчас видит все это в моих глазах, они наверняка кажутся ей дикими и ненормальными.
        Чувствую этот важный момент. Слышу голоса женщин из гостиной. У нас есть пару минут. Не могу их упустить.
        Подвигаюсь к ней так, чтобы она не испугалась, но оказалась зажатой между мной и стеной. Слышу, как срывается ее дыхание. Не тороплюсь, смачиваю пальцы слюной, поднеся ко рту, но все равно движения лихорадочные, издерганные, когда моя рука осторожно задирает подол ее платья. Конечно на ней чулки. Кажется, теперь это мой фетиш. Вторую руку запускаю в ее волосы, поглаживая висок. Губами касаюсь ее подбородка, наше дыхание смешивается, когда я перемещаюсь к ее нижней губе. Хочу поймать этот вздох, чтобы заглушить стон, потому что мои пальцы отодвигают тонкое кружево под платьем Джен.
        Да, я знал… Успеваю накрыть ее губы своими полностью, прежде чем она начинает постанывать. Подаюсь бедрами вперед, чтобы она чувствовала, как я хочу ее сейчас. Пусть знает, как мне приходится бороться с собой. Но я готов на все. Только бы Дженни была такой в моих руках, не в чьих других. Не вынесу ничего подобного. Свихнусь.
        Она мокрая, потому мой палец легко проскальзывает внутрь, когда Джен резко стискивает лацканы пиджака, подтягивая меня к себе, при этом шепча в губы:
        — Гарри… не здесь… боже… хватит…
        И словно мне в отместку ее ладонь ложится на мой пах.
        Черт, что?! Серьезно? Я сейчас сделаю что-то плохое. При свидетелях. Блять! Здесь же мама.
        Рывком опускаю подол ее платья, отшатываюсь, отворачиваюсь и упираюсь руками в стол. Дыхание рваное. Она стоит позади меня, тихо шурша тканью. Представляю, как ей больно сейчас, не получив удовлетворения. Примерно так же паршиво и мне. Брюки невероятно жмут, хочется сорвать их к черту. Вместо этого поступаю более разумно: обхожу стол, приближаюсь к мойке и, крутанув вентиль, начинаю смывать испарину со лба, затем пью холодную воду прямо из ладоней и замираю, потому что эта безрассудная девчонка подходит сзади и обнимает меня за талию.
        — Наш дом, Гарри. Ты должен там быть. Там до сих пор в ванной в стаканчике стоит твоя зубная щетка. Я не смогла ее выбросить.
        В данный момент я слабо соображаю мозгами, концентрируясь на руках Дженни, но все же нахожу силы ответить:
        — Тогда я хочу быть там сегодня же.
        — Дьявольская сделка, Гарри Стайлс,  — хихикает она.
        — Я, кажется, именно с ним заключил эту сделку, когда решил выслеживать тебя, Дженни Дэвис,  — хриплю в ответ.
        Оборачиваюсь, опасаясь прижиматься к ней. Пока с меня хватит. Но от любимого жеста не удерживаюсь: протянув руку к ее лицу, провожу большим пальцем по ее пухлым губам, замечая, как затуманены ее темно-карие глаза. Со мной они всегда именно темные, только в моменты радости оттенок радужек меняется на зеленоватый, я видел это не раз.
        — Давай вернемся за стол и добьем этот безумный вечер,  — предлагаю я бодрым голосом.
        — Давай,  — губы Джен растягиваются в искренней улыбке.  — Тем более что моя мама крайне растрогана твоей честностью.
        — Оу, отличное начало, не находишь?
        Она серьезнеет.
        — Да, Гарри. Это лучшее начало. Поверь мне.
        — Верю.
        Увожу ее обратно, усмехаясь в предвкушении будущей ночи. Я хочу эту ночь сильнее других. Сам не знаю почему. Но мне это нужно.
        Глава 43. «Моя женщина с татуировкой черной бабочки»
        Ты зажёг во мне надежду на то, что будешь со мной,
        Твой поцелуй заставил меня надеяться на то, что ты спасёшь меня…
        Harry
        Я похож на мальчишку. Стою в душе под струями воды, опустив голову и думая над тем, как все прошло в гостях у Хлои. Думаю о ее словах: «Если ты чего-то хочешь, Гарри, ты это получишь. Главное, разберись, что тебе нужно. А я буду наблюдать и, знай, моя дочь останется моей дочерью, а ты можешь исчезнуть. Не делай этого, Гарри, если потом собираешься вернуться. Дженни не вынесет второй попытки».
        Признаться, страшные для меня слова. Не думал, что умолкну на весь остаток вечера. Даже приехав сюда, в этот дом, даже слушая мягкий голос Джен, болтающей по телефону с Хейли, я все равно ощущаю холодок, бегущий по спине. Потому и не выхожу из душа. Джен тоже притихла. Я больше не слышу ее. Нужно выйти. Знаю, что должен. Но, серьезно, я сейчас как мальчишка.
        Я эгоист? Да, я эгоист, потому что хочу слышать признания Джен, а сам молчу. Она наверняка ждет от меня какого-то жеста, но я не уверен… Чувства есть. Не уверен в том, что имею право сказать это вслух. Что если я все разрушу?
        Когда выхожу в спальню в одних брюках поверх голого тела, замираю на месте. Становится не по себе.
        Что за черт со мной творится?
        Смотрю на аккуратно заправленную кровать, как ненормальный, внутри содрогаясь от мысли, что Дженни могла здесь быть с Зейном.
        Она заходит в комнату и тоже останавливается. Чувствую ее взгляд и перевожу на нее свой тяжелый взор. Не могу этого скрыть.
        Не боится меня, лишь прищуривает глаза и скрещивает руки на груди.
        — Гарри?  — говорит она вопросительно.
        — Как твоя лодыжка?  — невпопад спрашиваю я, вспоминая о том разговоре про поход к доктору. Я узнал, какие у нее проблемы. Я все о ней должен знать.
        — Лодыжка?  — Дженни фыркает, разводя руками.  — Доктора пытал?
        — Джен, не говори ерунды. Я просто хотел…
        — Не бери в голову,  — отмахивается она, проходя мимо меня, но я ловлю ее за руку, тяну на себя.
        — Прости. Ладно? Я волновался. Это же нормально, верно?
        Думает, сглатывает, смотрит мне в глаза. Сразу же ноги наливаются свинцом.
        — Не хочу ссориться,  — кивает она.
        — И не будем.
        Прежде чем я понимаю, что происходит, эта непредсказуемая женщина отталкивает меня к кровати. Но я не поддаюсь. Ухмыляюсь и, нагло ее обойдя, встаю спиной к комоду, немного присев на край. Скрещиваю руки на груди, наблюдая за Джен. Пусть первая делает шаг ко мне. Если решится, значит, это та самая Дженни Дэвис, которая ничего не боится и падает в омут с головой.
        Она стоит на месте, но я тут же стискиваю челюсти, когда она, не прерывая зрительного контакта, медленно потягивает пояс своего халата. Развязывает его, и ткань бесшумно соскальзывает на пол. Сглатываю, но мысленной пощечиной вынуждаю себя стоять на месте. Не напрасно.
        Джен, моя обнаженная Джен, медленно приближается с решительным блеском в глубине глаз. Но я чувствую ее некоторую неуверенность. Пытаюсь отогнать мысли о том, что Малик был ее первым мужчиной. Не лучшее время думать об этом.
        Я готов вынести все, что угодно. Только не это.
        Дженни мягко разводит мои руки в стороны, и я опираюсь ими на комод, после чего ее проворные пальчики скользят по моей груди, порхают по напряженному прессу, и Джен, опускаясь, легонько касается губами моего живота. У меня в глазах рябит от того, что я сейчас смотрю на Дженни, стоящую передо мной на коленях, Дженни, которая, дышит на мою кожу, невинно скользя ладошкой по брюкам, совсем рядом с ширинкой. Я снова умираю в ее руках. Сколько это будет продолжаться?
        Дергаюсь.
        — Нет,  — говорит она, перехватывая мои запястья. Снова покоряюсь ей, возвращая руки на место.
        Смотрю на то, как она прикусывает губу, не решаясь продолжить. Вероятно… Да очевидно, это ее первый подобный опыт! Я не намерен принуждать. Когда-нибудь она сама решит, как ей больше нравится. Но я все еще жду, что она будет делать. Мягко касаюсь пальцами ее скулы, и она, вскинув на меня глаза, медленно расстегивает мои брюки. Глубоко втягиваю воздух ноздрями. Мне слишком хорошо, даже несмотря на то, что Джен почти не касается меня.
        Она стягивает брюки с моих бедер, не поднимая глаз. Я нервно переступаю с места на место, сбросив одежду окончательно, и ловлю ее заинтересованный взгляд.
        Сглатываю. Ни к чему не принуждаю.
        Ее чувственные губы сами неумело и мягко обхватывают головку, и я, закрыв глаза, издаю нечто подобное стону. Но смахивает на рычание. Пальцы непроизвольно погружаются в ее волосы, когда Джен позволяет мне скользнуть немного глубже. Я осторожно подаюсь бедрами вперед. Так, чтобы не спугнуть ее. Она смелая. Моя смелая Джен Дэвис.
        Понимаю, что она хочет сделать мне хорошо, но я против, если ей это претит. Но, опустив глаза вниз, я встречаю ее горящий огнем взгляд, и, клянусь, мне делается дурно от нахлынувшего желания. Либо мы сейчас заканчиваем все это моим удовлетворением, либо я немедленно перенимаю инициативу и делаю хорошо ей.
        Голова гудит от пульсирующей крови. Во рту пересыхает. Губы Джен сводят меня с ума своими более смелыми движениями. Теряю контроль, когда ее пальчики обхватывают основание, а язык начинает поддевать чувствительную кожу, при этом рука Джен начинает медленно двигаться. Я на грани. Наверняка сейчас все закончится, уже чувствую эту тяжесть, что собирается внизу живота. Но пока не сопротивляюсь. Хочу продлить момент. Слишком хорошо. Запрокидываю голову, морщась и хрипло выдыхая воздух, снова перевожу взгляд на нее. Видит, каково мне сейчас, прибавляет скорости своим движениям, прикрывая темные сверкающие глаза. Вот-вот кончу. Не могу допустить этого. Потому, не давая Дженни возможности воспротивиться мне, бормочу: «С этим как-нибудь в другой раз, детка», и поднимаю ее. Подхватываю под ягодицы и усаживаю на комод, рукой снеся косметику. Ох, прости, милая, я потом куплю тебе новый флакончик духов.
        Замираю, застыв прямо перед ней, потому что вдруг осознаю, это наш первый раз после стольких месяцев. Я не имею права торопиться.
        Вдыхаю через нос, прикрывая глаза. Мои руки по обе стороны от бедер Дженни. Не смею трогать ее.
        — Эй,  — она шевелится и касается моей щеки своими дрожащими пальчиками. Открываю глаза, смотрю на нее с мольбой.  — Гарри, все хорошо, правда.
        Слабо улыбаюсь ей в ответ и, придвинувшись ближе, целую. Затем подхватываю на руки и несу на кровать. Вместе падаем, она на мне. Не сопротивляется, напротив, ей нравится. Я вижу, как нежно она улыбается, прежде чем сесть сверху. Приподнимаю, решая перенести все ласки на второй раз, потому что она тоже готова принять меня, Джен тоже не хочет ждать. Огонь, что горит между нами, не сжигает, он согревает, и я ощущаю как в груди разливается тепло. Бедра Дженни плавно опускаются, когда я вхожу в нее. Она тихо всхлипывает, запрокидывая голову, обнажая горло, на которое тут же ложится моя ладонь, после соскальзывает ниже к ее груди, мягко потягиваю сосок, играю с ним пальцами. Джен стонет. Я не свожу глаз с ее порозовевшего лица. Она наклоняется ко мне, когда я приподнимаюсь, напрягая пресс, и припадает к моим губам. Касаюсь языком ее языка, сильнее прижимая девушку к себе, тяжело дышу, позволяя воздуху вырываться из горла вместе с сиплым стоном. Я тяну Джен на себя, она обхватывает мое лицо ладонями. Ее прикосновения слишком нежные, слишком интимные и любящие. Хочу ее всю без остатка. Себе и никому
другому.
        Я зверею от этих мыслей, и Дженни ощущает перемены, когда мои руки сильнее сжимают ее бедра. Я все резче приподнимаю упругие ягодицы Джен, и она уже не скрывает удовольствия. Не стыдится его. Не стыдится нас и наших чувств. Наших чувств.
        Мне нужно больше. Я приподнимаюсь, принимая сидячее положение, а после и вовсе переворачиваюсь вместе с Джен, опрокидывая ее на кровать спиной. Кончиками пальцев медленно пробегаю по ее бедру, возвращаюсь выше, провожу по ее животу. Смотрю Дженни в глаза. Чувствую, как под моими пальцами подрагивают мышцы ее пресса, а по коже бегут мурашки. Медленно погружаюсь в горячее тело Дженни, снова ловлю ее вздох губами, двигая бедрами. Я устраиваюсь удобнее, целуя ее шею, подбородок, скулы. Прикусываю ее нижнюю губу. В конце концов, не выдерживаю и обхватываю стройное тело обеими руками, подкладывая ладони под затылок Джен. Она чуть запрокидывает голову и томно прикрывает глаза, когда я двигаюсь быстрее. Джен закидывает ноги на мою талию, и запускает пальцы в волосы, сжимая их, от чего я не знаю, как мне успокоиться и не причинить ей боль.
        Воздух в комнате настолько напряжен, сгущен, что по моей спине скатываются капельки пота. Мы переплетаем пальцы, когда Дженни шепчет в полном непонимании того, что говорит:
        — Я люблю тебя, Гарри… Я так тебя люблю… Только не умирай больше…
        Миг застывает, словно кто-то нажал на паузу, как бы пафосно это не звучало. Я действительно останавливаюсь, жду, когда Дженни посмотрит на меня. И она открывает глаза — широко распахивает и хлопает ресницами, приходя в себя. Сглатывает. Ее глаза наполняются слезами.
        — Что ты сказала, Дженни?  — мой голос звучит значительно ниже обычного, и я тоже пытаюсь проглотить комок.  — Прошу… Мне нужно…
        Она не решается повторить. Стискивает зубы. Губы дрожат. Ловлю губами слезу, что скатывается по ее нежной коже.
        — А ты?  — спрашивает она.
        Я растерянно и угрюмо смотрю в ответ. Теперь понимаю, что не напрасно вернулся.
        — И я, Дженни, я тоже…  — Мать вашу, это сложно. Ком в глотке мешает.  — Я… да… я,  — меня буквально ломает у нее на глазах, ведь я знаю, что чувствую к ней, но, черт подери эту гребаную жизнь, не могу пошевелить языком и произнести такие простые слова. Вдыхаю, вижу весь спектр эмоций на ее лице. Она напугана, в черных глазах проскальзывает разочарование, и я горячо шепчу: — Люблю тебя.
        Все летит к черту. Я сказал это. Все летит к черту.
        Глаза щиплет. Почему-то больно в груди и горько во рту. Дженни хватает меня за голову, целуя так, как если бы мы собирались умереть спустя пару мгновений. Я осознаю. Я все теперь осознаю.
        Снова и снова подаюсь вперед, она плачет. Плачет, а на губах играет улыбка. Она странная.
        Я не знаю, сколько продлятся эти отношения, но сейчас мы здесь, и я готов отдать все. Наверняка еще сотню раз пожалею об этом признании, потому что оно выворачивает душу. Это нормально?
        Я держу Дженни за руку, мы подходим к тому, что сейчас значит для нас больше, чем обычно. Теперь это несет иной смысл. Мы смотрим друг другу в глаза. Хочу, чтобы ей никогда не было больно, но кто даст гарантию, что я сам не причиню боль? Я не способен это пообещать.
        Кажется, теперь все лишь хуже. Теперь я привязал ее полностью. Но страшнее всего то, что привязан я сам. Не знаю, навсегда ли, но надолго. Пусть все так и будет. Моя женщина с татуировкой черной бабочки. Моя.