Экспресс-знакомство Сара Морган

        О таком мужчине, как Натаниэль Вольф, можно было только мечтать! Кейти и мечтала, но не более того. Он — кинозвезда, красавец, талантливый актер, а она — неприметная серая мышка. Разве у таких девушек, как она, есть шансы?

        Аннотация
        О таком мужчине, как Натаниэль Вольф, можно было только мечтать! Кейти и мечтала, но не более того. Он — кинозвезда, красавец, талантливый актер, а она — неприметная серая мышка. Разве у таких девушек, как она, есть шансы?


        Глава 1
        Натаниэль Вольф, голливудский актер, кумир миллионов женщин, стоял за кулисами знаменитого лондонского театра, прислушиваясь к гулу голосов ожидавших его зрителей.
        Женщины пришли посмотреть, действительно ли его облик соответствует тому образу, который они видели на большом экране, а мужчины желали удостовериться, на самом ли деле этот красавчик такой талантливый актер.
        Интерес к Вольфу неимоверно возрос, когда было объявлено, что именно он сыграет главную роль в новой постановке пьесы Шекспира «Ричард II».
        Отныне почти все ждали его провала.
        Думали, что он не справится со столь сложной ролью. Думали, что награды, аплодисменты, огромные кассовые сборы — всего лишь результат выигрышной внешности и искусной работы кинооператора. Думали, что у него нет таланта…
        Циничная улыбка изогнула уголки губ Натаниэля.
        Завтра утром уже никто не станет сомневаться в его способностях! Газетные заголовки типа «Может ли голливудская звезда действительно играть?» — бесследно исчезнут, и вместо них появятся другие, например такой: «Великий Вольф заставил замолчать критиков, продемонстрировав им потрясающую игру». Он собирался показать им такой накал страстей, какого до сих пор в театре не видели!
        Тут же, за кулисами, нервничал режиссер, и они обменялись быстрыми взглядами. Сотрудничество их было нелегким. Натаниэль настаивал — он будет играть роль так, как хочет, а режиссер яростно спорил с ним.
        Приближался момент выхода на сцену. Натаниэль закрыл глаза — и отключился от окружающего мира. Это был его обычный прием. Через несколько секунд Натаниэль Вольф перестал существовать — теперь здесь стоял Ричард, король Англии.
        Так было всегда — Натаниэль окунался в жизнь своего персонажа. Он не играл героя, он становился им.
        В девять лет Натаниэль открыл для себя, что может стать кем угодно — рыцарем, победителем дракона, вампиром, суперменом. Таким образом он обретал силу и способность защищать себя. Защищать тех, кого любил. Став для него спасительным убежищем, игра скоро превратилась в его вторую сущность. Именно так теперь и жил Натаниэль.
        Он легко мог стать любым человеком, только не самим собой.

        — Это платье вас совсем не полнит.  — Кейти потуже затянула корсет на расплывшейся талии актрисы.  — Цвет прекрасно вам подходит. Герцогиня Глостерширская и должна выглядеть…  — Кейти запнулась, когда актриса недовольно сверкнула на нее глазами, но все-таки закончила фразу: — Величественно. Ведь вы — солидная дама.
        — Ты хочешь сказать, что я толстая и старая?
        — Нет! Я очень тщательно подбирала для вас костюм.  — В ожидании дальнейших нападок со стороны актрисы Кейти напряглась.  — Ведь вы играете безутешную вдову, поэтому не должны выглядеть ярко.
        — Хочешь научить меня, как играть роль?
        — Нет! Я говорю вам о том, что вы выглядите идеально для вашей роли. Пожалуйста, расслабьтесь.
        — Как я могу расслабиться, когда мне придется играть в паре с Натаниэлем Вольфом? Он язвительный, резкий, непредсказуемый… Вчера, когда на репетиции я сделала всего лишь одну незначительную ошибку…
        — Он просто взглянул на вас,  — успокаивающе произнесла Кейти.  — Ведь он ничего не сказал… Подождите, я еще не зашнуровала корсет.  — Она обнаружила, что ее руки дрожат.  — Видите ли, мы все нервничаем…
        — А тебе-то с чего нервничать?
        — Ну…
        Кейти чуть не сказала актрисе о том, что завтра у нее встреча с одним из известнейших художников по костюмам, и от этого зависит ее дальнейшая судьба. У нее были большие долги, и она не спала ночами, мучительно пытаясь придумать, как их выплатить. Если завтра все пройдет хорошо, жизнь ее изменится в лучшую сторону.
        Неверно истолковав молчание Кейти, актриса выдала целую тираду:
        — Ты даже не представляешь, что это такое — играть вместе с голливудской звездой! Все пришли в театр с одной-единственной целью — посмотреть на знаменитость!  — Всю свою ярость актриса обрушила на бедную Кейти.  — Мое платье может разорваться пополам, но все будут смотреть только на него! Я могу остаться вообще без платья, но этого никто не заметит!
        Кейти сделала несколько глубоких успокаивающих вдохов и выдохов:
        — Пожалуйста, не волнуйтесь! Это просто нервы расшалились перед премьерой. Все чувствуют то же самое.
        — Все — кроме Натаниэля Вольфа!  — бросила актриса.  — Он недоступный и молчаливый, как ледяной океан.
        — И в этом океане можно утонуть, как «Титаник»…  — кивнула Кейти.
        — Ты хочешь сказать, что я похожа на «Титаник»?!
        — Нет!  — Такой разговор лучше не продолжать.  — Вы выглядите шикарно, и платье на вас прекрасно сидит.
        — Это ненадолго,  — усмехнулась актриса.  — Когда я нервничаю, мне все время хочется есть. А когда играю с Натаниэлем Вольфом, то всегда нервничаю. Следовательно, скоро я поправлюсь еще на несколько фунтов.  — Она недовольно оглядела себя, а затем перевела взгляд на Кейти.  — Ты вот молодая, хорошенькая, и у тебя прекрасная фигурка. Почему ты не носишь, например, блузку-стрейч и короткую юбку?
        — Стараюсь не обращать на себя внимание. Я умру на месте, если Натаниэль Вольф заметит меня… как женщину. Знаете, как он ко мне обращается? Он зовет меня Гардеробом! Даже когда я помогала ему надевать его сценический костюм, он и не взглянул на меня. Все время разговаривал с кем-то по телефону. Вдохните, пожалуйста…  — Теперь Кейти изо всех сил пыталась застегнуть молнию на платье, молясь о том, чтобы застежка не разошлась. Не говорить же известной актрисе, что умять целую коробку пончиков перед самым началом спектакля было по меньшей мере неразумно! И Кейти предпочла продолжить разговор о голливудской звезде: — Натаниэль Вольф — такая знаменитость, что в его присутствии я становлюсь сама не своя. В любом случае у него очень сильная харизма, а я предпочитаю мужчин менее заметных.  — Она застегнула крючок на вороте.  — Все! Удачи вам!
        — Это плохая примета — желать актрисе удачи. В таких случаях говорят: «Чтоб ты ногу сломала!» — или что-нибудь подобное.
        Кейти вздохнула: «Может, пожелать ей сломанной молнии?» — а вслух произнесла:
        — Извините, теперь мне надо проверить Джона Гонта.

        Кейти исчезла в костюмерной, где ее ближайшая подруга и помощница Клэр тайком читала гламурный журнал, откусывая при этом от плитки шоколада.
        Виновато улыбаясь, Клэр взглянула на Кейти:
        — Упс! Ты застала меня врасплох — изучаю жизнь знаменитостей.  — Улыбка Клэр мгновенно исчезла, когда она увидела лицо Кейти.  — Догадываюсь, ты только что одевала эту противную герцогиню Глостерширскую! Она влезла в свое платье?
        — Еле-еле.  — Кейти плюхнулась в кресло и потерла виски в надежде унять возникшую головную боль.  — Бордовый цвет прекрасно подходит для ее героини, но темные цвета иногда подчеркивают бледность кожи. К тому же у меня ужасное предчувствие, что ее платье лопнет на сцене. У нас есть таблетки от головной боли?
        — Я только что проглотила последнюю.  — Клэр протянула подруге журнал.  — Не знаю, хочешь ли ты видеть это или нет, но здесь большая статья о твоей сестре: «Паула Престон — самая красивая женщина в мире!» Я не согласна с этим! Паула — самая стильная женщина! Кстати, а почему у вас разные фамилии? Ты — Филд, а она — Престон…
        — Она не хочет общаться с родственниками. И делает вид, что семьи у нее нет.  — Кейти разглядывала фотографию сестры, вспоминая, как страдала из-за нее их мать. Ей захотелось сейчас же позвонить Пауле и напомнить о вечных семейных ценностях, о преданности семье. Но все это бессмысленно…  — Когда выяснилось, что у отца игровая зависимость, сестра впала в ярость. Конечно, я тоже пришла в ужас, но Паула разозлилась еще и на мать — та все эти годы прощала отца. Поэтому, дескать, мы и росли в нищете. А еще Паула заявила, что если мать потеряет сейчас дом, то это исключительно по ее же собственной вине. И что она, Паула, не будет платить за, как она выразилась, слабости матери.
        — Замечательно!  — хмыкнула Клэр.
        — Иногда мне не верится, что мы — сестры.  — Кейти погрызла ноготь, затем взглянула на безупречный маникюр своей сестры на фото в журнале и уронила руку на колено.  — Все это для Паулы слишком неприятно. Она создала свой безупречный образ и не желает его пачкать грехами отца.
        Клэр решительно отняла у Кейти журнал и вырвала страницы со статьей о Пауле Престон.
        — Вот!  — сказала она, разорвав страницы и выбросив их в мусорную корзину.  — Вот ее заслуженное место! А теперь я хочу посмотреть на этого великолепного Вольфа. Интересно, каков он на сцене? Сегодня единственный спектакль. Ты идешь?
        — Нет. Мне надо еще раз взглянуть на эскизы и почитать сценарий — перед завтрашним днем.
        — Ты никогда не сможешь работать в Голливуде, если так трепещешь перед звездами.
        — Я перед ними не трепещу!
        — Нет, трепещешь! Когда ты снимала с Вольфа мерки для костюма, твое лицо стало красным как помидор.
        — Ну хорошо, значит, я трепещу перед Натаниэлем Вольфом,  — устало согласилась Кейти, доставая из сумки бутылку с водой.  — Но он… какой-то ненастоящий. И вообще, разве можно по-настоящему узнать актера? Разве можно понять, когда он играет, а когда — нет?  — Открутив крышечку бутылки, Кейти сделала глоток. Она слишком хорошо знала, как легко ошибиться в человеке.  — Например, если Натаниэль Вольф скажет тебе когда-нибудь: «Я люблю тебя», ты разве поверишь ему?
        — Знаешь, однажды я подслушала, как он говорил режиссеру, что любовь для него — всего лишь слово из шести букв и не более того. Да… А ты в курсе, что билеты на этот спектакль были раскуплены за полчаса? Полчаса! Невероятно… Тем более если учесть, что Шекспир — полная ахинея! Макбет разговаривает с черепом…
        — Это Гамлет!  — Кейти сбросила туфли и пошевелила затекшими пальцами ног.
        — Ну пусть Гамлет. У меня с английской литературой было плохо в школе. Но мы вообще-то говорим о Натаниэле Вольфе. Он получил все престижные награды — за исключением «Сапфира».
        — Ну, к этому стремится каждый актер,  — заметила Кейти.
        — А он явно достоин наград…  — Взгляд Клэр стал мечтательным.  — Даже когда Натаниэль играет Шекспира и я много там не понимаю, все равно попадаю под его обаяние…
        — Вот именно об этом я тебе и говорю! Вольф словно завораживает. Его голос… Его голубые глаза…
        — А ты можешь себе представить, как заниматься с ним сексом?  — Глаза Клэр разгорелись.
        — Насчет секса я даже и не думала. Ведь он меня вообще не заметил. К счастью.  — Кейти закрыла бутылку с водой и убрала ее в сумку.  — Послушай, насчет сегодняшнего банкета…  — нерешительно начала она.
        — Тебе не удастся отвертеться, даже не думай! Банкет начнется в одиннадцать, и нам надо выглядеть сногсшибательно! Надень что-нибудь с глубоким вырезом, чтобы твоя грудь…
        — Не надену!  — перебила подругу Кейти.  — Не понимаю, как тебе вообще удалось уговорить меня пойти туда,  — проворчала она.
        — Ты обворожительная, Кейти! И зря считаешь себя слишком полной. Думаю, это потому, что твоя сестра — топ-модель, а они все такие худышки!
        — И тем не менее мне как-то некомфортно… Надо всерьез заняться своей фигурой. Хочу быть стройной и загорелой! Вот, например, Натаниэль Вольф. Его тело — сплошные мускулы.  — Кейти мрачно оглядела себя.  — А у меня едва хватает сил поднять бутылку с водой.
        — Он выглядит невероятно привлекательным в этой кожаной куртке, которую ты ему подобрала. Ты всегда точно угадываешь, какой костюм на актере будет смотреться!  — похвалила подругу Клэр.
        — Костюм предназначен для того, чтобы раскрыть, если можно так выразиться, эмоциональное путешествие героя.  — Кейти взглянула на свои старые джинсы.  — А о чем говорит моя одежда? О том, что мое эмоциональное путешествие слишком… экономно.
        — Хочешь правду? Твоя одежда говорит о том, что ты — перегруженная работой, низкооплачиваемая художница по костюмам и у тебя нет времени позаботиться о собственном гардеробе.
        — Зато у меня есть куча долгов,  — мрачно пробормотала Кейти.
        — Ты невероятно талантлива! И обязательно получишь хорошую работу! И избавишься от долгов.
        — Поскорее бы!  — При мысли о долгах Кейти, как всегда, охватывала тоска.  — Этот дом поглощает все, что я зарабатываю. Словно монстр какой-то…
        — Наберись смелости сказать матери, что тебе слишком тяжело содержать большой дом. И зачем ей три ванных комнаты?
        — В этом доме мама жила с отцом, он наполнен воспоминаниями…  — Кейти прикрыла веки, почувствовав необыкновенную усталость.  — Дом — единственное, что помогает маме жить после смерти отца. У них была невероятная любовь!
        — Могу поспорить, твоя сестра проявит к тебе интерес, если узнает, что ты работаешь с Натаниэлем Вольфом.  — Клэр блаженно потянулась.  — А в каких фильмах он тебе больше нравится — в «Альфа-мужчине» или в «Рискнуть или умереть»?
        — В «Альфа-мужчине».
        — Серьезно?  — Клэр нахмурилась.  — Но ведь этот фильм о бойце спецназа. Неужели женщине интересно смотреть на перестрелки и драки?
        — Меня очень тронул один момент. Герой думал, что у него нет сердца, но когда он встретил дочь своего врага…  — глаза Кейти затуманились,  — то пожертвовал жизнью, чтобы спасти ее. Я плакала несколько дней подряд… А потом смотрела этот фильм еще много раз. Натаниэль Вольф там просто потрясающий! Если бы в кинопремии «Сапфир» была номинация за лучшую физическую форму мужчины, ее выиграл бы именно он!
        — Кстати, о «Сапфире».  — Клэр протянула подруге свой журнал.  — Пролистай оставшуюся часть, когда у тебя найдется свободная минутка. Там есть статья о нарядах. Автор высказывает догадки о том, кто как оденется на церемонию вручения «Сапфира». Ведь она пройдет уже через две недели. Тебе, возможно, будет интересно.
        — С какой стати? Я не получу приглашения на эту церемонию — туда не пускают в потрепанных джинсах.
        Кейти тем не менее сунула журнал в свою сумку, а Клэр взглянула на часы — и быстро вскочила:
        — Ой! Осталось пять минут до начала! Ты точно не пойдешь?
        — Нет, спасибо. Можешь восторгаться за нас обеих.

        Натаниэль вышел на середину сцены и уставился в темноту. Он не видел публики и не думал о критиках.
        Он был королем Ричардом II, обреченным королем…
        Натаниэль уже открыл рот, чтобы обратиться с речью к Джону Гонту, когда луч прожектора упал на первый ряд партера. Держа в руках корону, Натаниэль глянул вниз — и увидел знакомое лицо. Знакомое и все же какое-то другое… За двадцать лет оно изменилось, но не настолько, чтобы его нельзя было узнать.
        Время словно застыло на месте.
        А затем на Натаниэля с ужасающей скоростью обрушилось прошлое, и продуманный образ героя разлетелся на мелкие осколки, словно хрупкое стекло от удара о бетонный пол. Страшные воспоминания, вырвавшись из какого-то подвала памяти, в котором они были заключены много лет, вихрем закрутились в его голове.
        Ужас и крики: «Остановите, остановите это!» И кровь. Везде кровь…
        Он почувствовал себя беспомощным. Крайне беспомощным.
        Сердце бешено забилось. Натаниэль уставился на свои руки, крепко сжимавшие корону. На них не было крови, но все равно он не мог двигаться, его разум был захвачен призраками прошлого. Ощущение того, что он не может ничего сделать, начало вновь мучительно терзать его…
        Едва слыша шепоток, пронесшийся по рядам зрителей, Натаниэль пытался снова войти в роль.
        «Ричард!  — с отчаянием думал он.  — Король Ричард!»
        Сжав в руках корону, закрывая глаза, он старался вновь войти в образ своего персонажа. Но сила воли покинула его…
        Каждый раз, когда Натаниэль открывал глаза, он видел то же самое лицо, смотревшее на него из первого ряда. И это лицо напоминало ему — он не король Ричард II, он всего лишь Натаниэль Вольф, актер, за плечами которого была семейная трагедия.
        «Если бы Шекспир жил сейчас,  — с горечью подумал Натаниэль,  — он написал бы пьесу „История семьи Вольфов“ в трех актах. Она была бы такой же мрачной, как и сама жизнь».
        Отчаянно барахтаясь во мраке воспоминаний, Натаниэль пытался выбраться из него, но все глубже уходил в густую тину своего прошлого.
        «Почему именно сейчас, когда каждый из нас заново построил свою жизнь?»
        Его охватила ярость, горячая и острая. Он должен предупредить Аннабеллу! По крайней мере это он сможет сделать — надо позвонить ей прямо сейчас!
        Шепот в зале превратился в гул голосов. Зрители, поначалу решившие, что актер сделал паузу для максимального эффекта сцены, вдруг поняли: что-то произошло. Послышались громкие разговоры.
        Обхватив плечи, будто готовясь отразить удар, Натаниэль попытался снова прочитать свой вступительный монолог, но даже не смог вспомнить текст. Прошлое все сильнее затягивало его в свои сети, защитный слой между ним и окружающим миром мгновенно растаял.
        Натаниэль был вынужден остаться в образе персонажа, которого избегал всю свою жизнь. В образе Натаниэля Вольфа…
        Тогда он подвел Аннабеллу. Но на этот раз не подведет!
        — Леди и джентльмены…  — Его голос, холодный и бесстрастный, снова вернул Натаниэлю внимание публики. Ему хватило ума не смотреть на мужчину в первом ряду. И потребовалась вся сила воли, чтобы не шагнуть в зрительный зал, не схватить этого зрителя за горло и не придушить…  — Сегодня спектакль не состоится. Пожалуйста, пройдите в кассу, вам вернут деньги за билеты.

        Закончив подготовку к завтрашнему собеседованию, уставшая Кейти вышла из костюмерной. В театре стояла невероятная, странно жуткая тишина.
        Она остановилась на секунду, вдохнув запахи кулис. Все здесь было пропитано историей. Сколько знаменитых актеров и актрис ходили по этим подмосткам?
        На секунду Кейти снова почувствовала себя шестилетней девочкой, играющей в театр со своей сестрой Паулой…
        «Ты не можешь быть принцессой, Кейти, ты слишком толстая. Я гораздо красивее тебя, поэтому именно я и буду принцессой. А тебе придется меня одевать».
        То, что поначалу было обязанностью Кейти, быстро превратилось в страсть. Когда же Паула решила, что это совсем не классно — тусоваться со своей младшей пухленькой сестрой,  — Кейти стала одевать своих подруг. Каждый день после школы девочки разыгрывали спектакли, и именно Кейти решала, кому что надеть. Она любила экспериментировать, придумывала различные комбинации, создавала такие костюмы, которые наиболее полно выражали бы характер персонажа. Слушая, как ее подруги обсуждают роли, Кейти представляла, какие костюмы им нужны. Она одевала своих друзей, одевала кукол, одевала мать…
        Единственным человеком, которого она больше не одевала, была ее сестра Паула, мечтавшая стать топ-моделью. В результате грезы увели сестру далеко-далеко от слишком простой и небогатой семьи…
        Какой-то звук, раздавшийся со стороны кулис, вернул Кейти к реальности.
        Повернув голову, она прислушалась — кто-то бежал.
        Кто это мог нарушить порядок в театре? Какой-нибудь неопытный работник сцены? Или, возможно, одна из зрительниц, проникшая за кулисы в надежде увидеть Натаниэля Вольфа?
        Осознав, что человек направляется прямо к ней, Кейти быстро отскочила в сторону, но было уже слишком поздно. Мощное мужское тело врезалось в нее — и Кейти, не успев даже вскрикнуть, полетела на пол. Внезапно ее подхватила и подняла сильная мужская рука. Прижатая к мускулистой фигуре, Кейти почувствовала, словно что-то тает внутри ее. Мощь первобытной реакции, не подвластная разуму, потрясла девушку.
        Что ж, эти резкие черты лица, черные волосы и голубые глаза могли заставить любую женщину забыть свое имя…
        — Э… мистер Вольф, я не ожидала встретить вас здесь. То есть я, конечно, ожидала, потому что вы сегодня играете в спектакле, но совсем не здесь и не в этот момент, а уж тем более… не ожидала увидеть вас бегущим куда-то.  — «О-о-о, заткнись, Кейти!» — Что-то случилось? Да, я вижу, что-то случилось,  — выпалила она,  — иначе вы не бежали бы с таким грохотом, будто стадо слонов, но…
        — Он здесь!  — Его руки так крепко сжали ее плечи, что Кейти дернулась от боли.
        — Э-э-э… кто?  — Она тупо уставилась на Вольфа. Сердце ее бухало, как молот, во рту пересохло. Он был потрясающе сексуальным, каждая черта красивого лица лишь подчеркивала его мужественность. Кейти пыталась сказать что-нибудь вразумительное, но мозг ее отказывался работать.  — Мистер Вольф?…
        — Почему именно сейчас?  — В голубых глазах сверкнул гнев.  — Почему?  — Отпустив Кейти, Натаниэль с силой стукнул кулаком по какой-то деревянной декорации, и та развалилась на куски. Тяжело дыша, он прижал руку ко лбу, бессвязно бормоча: — Я не могу… я не буду… я должен предупредить Аннабеллу…
        «Кто такая Аннабелла?» — задала себе вопрос Кейти.
        — Я вижу, вы расстроены…  — Она осторожно отступила назад, наблюдая за тем, как актер достал из кармана телефон и набрал номер.
        И в этот момент Кейти поняла, почему Натаниэлю Вольфу так удавались трагические роли. За его безупречной внешностью скрывалась трагическая личность — он был похож на героев, которых играл. В этом человеке чувствовалось нечто дикое и необузданное. Взглянув на квадратный подбородок и жесткую линию губ, Кейти подумала о спецназовце, которого актер сыграл в недавно вышедшем боевике.
        Натаниэль Вольф был охотником.
        Но в данный момент он не играл. И бессмысленно было уговаривать его вернуться на сцену. Этот человек повиновался лишь своим собственным приказам.
        Растерянная Кейти огляделась вокруг в поисках кого-либо, кто смог бы ей чем-то помочь. Где администратор театра, где режиссер?
        Натаниэль прижимал телефонную трубку к уху, движения его были нервными, лихорадочными. Кейти никогда прежде не видела его таким. В жизни Вольф всегда держался подчеркнуто холодно. Иногда бывал саркастичным, часто — скучающим, но никогда не выходил из себя. Сейчас же он явно не владел собой. Аура цинизма, обычно окружавшая его, бесследно исчезла.
        — Есть здесь где-нибудь выход, о котором не знают журналисты?
        — Выход?  — Кейти тщетно пыталась вздохнуть.
        — Если Кэрри узнает, все полетит к черту… Бери же трубку, черт возьми!  — Ему явно никто не отвечал, и тогда он оставил короткое сообщение и сунул телефон в карман. Затем, схватив Кейти за руку, произнес не терпящим отказа тоном: — Ты должна вывести меня отсюда. Быстро!
        У Вольфа, возможно, сразу две женщины? Кейти строго взглянула на него, но затем замерла, потому что увидела отчаяние в его глазах. И поняла, что сильно ошибалась, оценивая его.
        Натаниэль Вольф не был охотником. Он был тем, за кем охотились.
        И в данный момент кто-то преследовал его.

        — В костюмерной есть пожарный выход. Он ведет в переулок.  — Не дождавшись ответа, Кейти схватила Вольфа за руку и, затащив его в костюмерную, заперла за ними дверь.  — Пожарный выход — там! Удачи!
        — Мне нужна ваша помощь!  — Он прижал ее к себе.  — Где вы живете? Далеко?
        У Кейти подогнулись колени, и она пролепетала:
        — Вы шутите? Ведь у вас есть номер в отеле «Дорчестер», и…
        — И в первую очередь меня будут искать именно там! Папарацци постоянно толпятся перед входом.
        Кейти попыталась представить себе Натаниэля Вольфа в своей тесной квартирке, и лицо ее запылало.
        — Я живу в стесненных условиях,  — призналась она.  — Честно сказать, я не…
        — Пожалуйста!  — Он обхватил тонкими пальцами ее лицо, и ей пришлось снова взглянуть на него.
        Целиком утонув в этих удивительных голубых глазах, Кейти тут же забыла, кто она такая и где находится. Вольф спросил ее о чем-то, но она ничего не поняла. Она смотрела в его глаза, и…
        — Кейти?…
        Охваченная сексуальным возбуждением, которого никогда прежде не испытывала, девушка вздрогнула:
        — М-м-м?
        — Кейти!  — Натаниэль пощелкал пальцами перед ее лицом, разрушив колдовские чары.
        — В-вы знаете мое имя?…
        — Я знаю имена всех женщин-костюмеров, которые снимали с меня мерки.  — Глаза его блеснули.  — Выведи меня отсюда, мой ангел! Я не хочу сегодня стать добычей папарацци.
        Несказанно пораженная тем, что Натаниэль Вольф, оказывается, знает ее имя, Кейти проигнорировала внутренний голос, кричащий ей, что она делает большую ошибку. Она всегда становилась жертвой тех, кто попадал в беду…
        — Хорошо, но после «Дорчестера» вам вряд ли понравится в моей квартире. И не говорите тогда, что я вас не предупреждала!  — Кейти схватила свою куртку, сняла с крючков два мотоциклетных шлема, один из которых протянула Вольфу: — Возьмите!
        Он тупо уставился на шлем:
        — Зачем?
        — Если мы совершаем побег, нам нужно транспортное средство. Оно у меня есть, стоит на улице. Обладает прекрасной маневренностью, любые пробки ему нипочем. А сейчас наденьте шлем — он закроет ваше лицо.
        В коридоре уже раздавались голоса, кто-то постучал в запертую дверь.
        Кейти решила взять инициативу в свои руки. Приподнявшись на цыпочки, она сама надела шлем на голову Вольфа:
        — Пожарная лестница очень скользкая. Спускайтесь осторожно. Мне неловко говорить это вам, ведь вы сами выполняли в фильмах большинство своих трюков…
        Натаниэль снова достал свой мобильный телефон:
        — Мне надо сделать еще один звонок.
        — Сделаете его уже у меня дома. Если не хотите предстать перед множеством фотокамер, нам надо поторопиться!


        Глава 2
        Звук их шагов по металлическим ступенькам пожарной лестницы эхом отзывался в переулке. Кейти спрыгнула на землю, минуя три последние ступеньки. Рядом с пожарным выходом из театра стояла ее «веспа».
        Натаниэль уставился на скутер, изумленно приподняв брови:
        — Это то самое транспортное средство, на котором мы собираемся бежать?
        — Конечно, это не «феррари», но…
        — Да уж, это точно не «феррари»!
        — Он гораздо быстрее, чем кажется! И есть еще одно преимущество — никому и в голову не придет, что вы можете уехать именно на нем.  — Перекинув ногу через сиденье скутера, Кейти включила зажигание, и в это время из-за угла показалась толпа папарацци.
        Вспыхнули вспышки фотокамер, и Кейти съежилась:
        — Не хочу попасть к ним в объективы. Терпеть не могу фотографироваться!
        Натаниэль вскочил на мотороллер позади Кейти, обхватил ее за талию, придвинулся ближе:
        — Поехали!
        Ощутив спиной его мощную грудь, Кейти чуть не задохнулась от охвативших ее ощущений. Девушку словно пронзило током с головы до ног. Тело Натаниэля было сильным, горячим, в нем чувствовалась небывалая энергия. Рука его твердо легла на ее живот, и Кейти помертвела. Едва переведя дух, она поклялась, что с завтрашнего дня каждое утро будет делать сто приседаний.
        Впрочем, Натаниэль тут же в нетерпении накрыл ее руки своими ладонями:
        — Давай! Скорее!
        Взяв на себя управление, он нажал на газ, и «веспа» рванула вперед с такой скоростью, что Кейти откинуло назад. Ощутив себя в кольце сильных рук, прижатая к твердому мускулистому телу, она немного успокоилась и даже подумала о том, что поклонницы актера многое отдали бы за то, чтобы сейчас поменяться с ней местами.
        «Это что-то нереальное,  — мелькнуло у нее в голове.  — Сам Натаниэль Вольф сидит позади меня, на моем скутере!»
        Но уже в следующую секунду у Кейти появилась вполне реальная причина для страха, потому что Натаниэль не собирался снижать скорость. Наоборот, он увеличил ее до предела. Они мчались как бешеные. Ветер бил ей в лицо, выбивал волосы из-под шлема.
        — Помедленнее!  — Кейти даже не представляла, что ее маленькая послушная «веспа» способна на такую скорость. И слишком поздно вспомнила: Натаниэль Вольф увлекался мотоциклетным спортом, а несколько продюсеров даже отказались работать с ним из-за его взрывного и рискованного характера.
        — Что-то не так?  — раздался его веселый голос прямо возле ее уха, и Кейти еле выговорила одно слово:
        — Скорость…
        — Не волнуйся, милая, положись на меня, но в следующий раз сделай милость, купи что-нибудь более мощное.
        Они приближались к толпе журналистов, которые и не думали отступать. Кейти хотела закричать, но не смогла издать ни звука. Ужаснувшись, девушка сама попыталась сбавить скорость, но сильные пальцы Натаниэля сжали ее руку, не позволив ей притормозить. «Веспа» мчалась на предельной скорости.
        — Расслабься!  — велел его голос.  — Они расступятся.
        — А если нет?  — выкрикнула она.
        — Тогда нас будут преследовать не все папарацци. Число их немного поубавится.
        Кейти зажмурила глаза, смиряясь с тем фактом, что она будет первым владельцем «веспы», оштрафованным за превышение скорости. Оставалось надеяться лишь на то, что ее не обвинят в непредумышленном убийстве.
        — Держись!  — прорычал Натаниэль ей в ухо.
        Кейти, открыв глаза, обнаружила, что фоторепортеры уже рядом. В последнюю секунду журналисты с криками разбежалась, и скутер, прорвавшись сквозь толпу, по внезапно образовавшемуся коридору вылетел на основную дорогу. Раздались визг шин, автомобильные гудки, несколько предостерегающих криков. Теперь Кейти была рада тому, что руки Натаниэля лежали поверх ее рук, потому что ладони ее так вспотели, что она вряд ли смогла бы управлять.
        Потом Кейти услышала, как он рассмеялся, и решила, что у Натаниэля Вольфа неважно с чувством юмора.
        Перед театром собралась толпа людей, преимущественно женщин, многие из них держали плакаты с надписью «Я люблю Натаниэля Вольфа». Они стояли здесь уже много часов — в надежде увидеть голливудскую звезду, выходящую из театра. Их даже не волновал тот общеизвестный факт, что Вольф никому не дает автографы. Они хотели лишь одного: хоть мельком увидеть эти неподражаемые глаза.
        Если бы они узнали его на маленьком скутере…
        — Куда ехать?  — Голос, раздавшийся возле ее уха, был твердым и решительным, и теперь настала очередь Кейти управлять мотороллером.
        Скоро они уже лавировали среди плотного потока машин, а затем Кейти свернула с оживленной трассы и стала пробираться улочками и переулками.

        Им потребовалась пара минут, чтобы оторваться от преследователей, еще полчаса ушло на то, чтобы кружным путем снова вернуться в район Южного Лондона, где находилась ее квартира. И все это время Кейти остро ощущала жаркое тело, прижатое к ее спине, и его руки, обхватывающие ее талию…
        «Должно быть, ему холодно,  — подумала она,  — ведь на нем всего лишь кожаная куртка и черная футболка». Такой костюм для современного короля Ричарда подобрала она. Но когда их тела соприкасались, Кейти чувствовала жар. Или, возможно, жар исходил от нее?
        «Ты такая впечатлительная, Кейти!» — укорил ее внутренний голос.
        Отогнав от себя эти неуместные мысли, Кейти свернула на дорожку, ведущую к многоквартирному дому:
        — Вот здесь я живу.
        Перекинув ногу через сиденье, Натаниэль стал расстегивать шлем.
        — Не снимай его,  — быстро сказала Кейти.  — Кто-нибудь может тебя узнать. Давай сначала войдем внутрь. Иди так, будто ты простой человек, а не голливудская звезда и не боец спецназа на задании. Тебе надо стать незаметным.
        — Стать незаметным мне не очень-то легко.
        Кейти слезла с мотороллера, ноги ее дрожали.
        — Ты мчался как сумасшедший. Иногда мне казалось, ты убьешь нас обоих — Она поставила скутер на отведенное для него место.  — Я живу на втором этаже.
        Гулкий звук их шагов разнесся по лестничной площадке. Одна дверь чуть приоткрылась, когда они проходили мимо.
        — Это ты, Кейти, дорогая?
        Кейти жестом показала Натаниэлю, чтобы он встал позади нее:
        — Да, это я, Вера. У вас все в порядке?
        — Ты уже вернулась домой?  — Дверь приоткрылась еще шире, и пожилая леди уставилась на Натаниэля сквозь толстые стекла очков.  — И с красивым молодым человеком. Так быстро… Теперь я понимаю, почему это называется «Экспресс-знакомство».
        — Вера!  — Кейти укоризненно взглянула на соседку.
        — Я говорила Мэгги из квартиры двадцать два «А»: если бы эти парни хоть немного соображали, они без колебаний выбрали бы нашу Кейти!
        — Вера, я не…
        — И ты сразу же привела его домой! Без лишней суеты. Это хорошо. Завидую современным девушкам. В дни моей молодости мы ходили на скучные свидания, у нас даже не было секса!  — Подавшись вперед, Вера вгляделась в Натаниэля: — Вы выглядите самодостаточным человеком. И у вас хорошие плечи. Мне нравятся мужчины с широкими плечами.
        Растерявшись и ужаснувшись тому, что старая леди вот-вот узнает Натаниэля, Кейти шагнула вперед и обняла свою соседку:
        — Идите к себе. На площадке холодно, вы можете простудиться. Скоро я к вам приду, выпью с вами чашечку чаю.
        Вера не сводила глаз с Натаниэля:
        — Вы очень похожи на одного актера, в которого влюблены все женщины. Это голливудская звезда. Вы можете участвовать в шоу двойников. К нам в социальный центр приходил двойник Тома Круза, но он нас разочаровал. Глаза совершенно другие.
        — Вера, нам надо идти…  — Кейти стала пятиться назад.
        — Да, конечно.  — Вера понимающе подмигнула.  — Вам есть чем заняться. Экспресс-знакомство. Только помни, что есть вещи, которые не требуют спешки.  — Пожилая дама закрыла дверь.
        Кейти была так смущена, что не знала, куда смотреть.
        Войдя в квартиру и включив свет, она еще больше смутилась. Дома у нее царил ужасный беспорядок. По полу были разбросаны эскизы и рисунки после ее ночной работы, в раковине — грязная посуда.
        — Прости, что у меня такой разгром.  — Все еще не глядя на Натаниэля, Кейти закрыла за ним входную дверь.  — Вчера я отработала утреннюю смену в вокзальном кафе, а вечером допоздна занималась костюмами к новому спектаклю…
        — Утреннюю смену в кафе?…
        — Да, она начинается в шесть часов утра. В основном готовила двойной капучино для уставших пассажиров. Подожди минутку, и я все уберу.
        Сняв с головы шлем, Натаниэль подобрал рисунок, валявшийся на полу:
        — Разве ты не работаешь на компьютере?
        — Да, работаю, но предпочитаю рисовать на бумаге, особенно на ранних стадиях подготовки. Очень важно понять, что костюм может сказать о характере персонажа.
        — Это платье говорит: «Я люблю секс».  — Натаниэль внимательно рассматривал рисунок.  — Если оно для Катарины, то у Петруччо будет прекрасная ночь. Значит, ты сегодня собиралась пойти на вечеринку под названием э-э-э… «Экспресс-знакомства»?
        Кейти выхватила рисунок из его руки:
        — Хотела пойти просто за компанию.  — Она быстро сменила тему: — Как думаешь, нас никто не выследил?
        — Думаю, тебе удалось оторваться от них. Ты можешь дать несколько уроков моей службе охраны.  — Спокойный, даже расслабленный, Натаниэль словно скучал, будто вся эта погоня была устроена исключительно для развлечения. От отчаяния, охватившего его в театре, не осталось и следа.
        Он неспешно прошелся по ее маленькой квартире, рассмотрел фотографии, поднял книгу, лежавшую обложкой вниз, взглянул на кипу журналов.
        Журналов?!
        Кейти замерла от ужаса, но было слишком поздно. Натаниэль уже взял журнал, который лежал сверху. Тот самый, где была его фотография с обнаженным торсом.
        — Почему здесь лежит этот журнал?
        «Потому что я живая женщина!» — мысленно объяснила Кейти.
        — Твое фото было мне нужно для дизайна костюма.  — Кейти лихорадочно подыскивала благовидную причину.  — Я изучала твою внешность, чтобы решить, какие стили и цвета лучше всего подойдут для роли короля Ричарда.
        Положив журнал, Натаниэль поднял с пола еще один рисунок:
        — У тебя хорошо получается…
        Кейти стало немного легче — Натаниэль не стал перебирать другие журналы. Иначе увидел бы, как много материалов о нем она собрала!
        Взгляд его упал на диван.
        — Интересный выбор декора.  — Он приподнял одну из красных шелковых подушек, в беспорядке разбросанных на диване.  — У тебя здесь что, гарем? Готовишься к роли любовницы шейха?…
        Кейти почувствовала, что лицо ее стало такого же цвета, как и подушки. Она так редко приглашала кого-то к себе домой, что даже не задумывалась, каким выглядит ее жилище в глазах другого человека.
        — Думаю, для роли любовницы шейха я мало гожусь. Эта квартира была совсем нежилой, когда я въехала в нее. И мне пришлось постараться, чтобы хоть как-то придать ей уют.
        Пятна на стенах Кейти задрапировала тканью. Потертое старое напольное покрытие сейчас прикрывал большой пушистый ковер в красных тонах. В приглушенном свете настенных бра не слишком были заметны потеки на потолке. Единственный диван был оставлен здесь предыдущими жильцами, и Кейти просто накрыла его ярким покрывалом, разбросав поверх множество подушек, которые смастерила сама.
        Представив себе, о чем он подумал, Кейти вспыхнула:
        — Квартира, конечно, не шикарная, но здесь не так плохо, особенно ночами, когда я засиживаюсь за работой. И арендная плата совсем не высокая. Для меня это очень важно, потому что сейчас мне приходится выплачивать долги. В прошлом году умер мой отец, и только после его смерти я обнаружила, что он всю жизнь играл в карты…  — Комок возник у нее в горле.  — Он даже заложил дом, чтобы отыграться. И если я не выплачу очередную сумму, дом перейдет в другие руки, а моя мать окажется на улице… Поэтому мне приходится работать день и ночь.
        Натаниэль, казалось, был немного озадачен:
        — Ты всегда рассказываешь о своих проблемах посторонним людям?
        — Если они находятся… рядом со мной какое-то время…  — запинаясь, проговорила Кейти.  — Прости. Я не хотела навязывать тебе свои проблемы. Просто хотела объяснить, почему живу в такой обстановке.
        Его взгляд задержался на банке с сухим завтраком из хлопьев.
        — Завтрак?
        — Это был обед,  — ляпнула Кейти, не подумав.  — Если прихожу домой поздно, я никогда не готовлю, поэтому ем готовые каши. Или делаю тосты. Знаешь, когда ты живешь один…  — Вспомнив о том, с кем она разговаривает, Кейти пожала плечами и покраснела.  — Ах да! Ты же ходишь в пятизвездочные рестораны…  — Она почувствовала, что все больше краснеет.  — Хотя, наверное, такой мужчина никогда не остается в одиночестве… И, конечно, никто в Голливуде не ест сухие завтраки из хлопьев. Я знаю это, поэтому каши и тосты…
        — Ты когда-нибудь замолчишь?  — Он смотрел на нее своими чуть раскосыми сексуальными глазами, способными заставить любую женщину забыть обо всем.
        Кейти захлопнула рот. Ей следовало бы развлечь гостя более умной беседой — о новинках кинематографа, о глобальном потеплении или об исследовании космоса. А вместо этого она разглагольствовала с ним о сухом завтраке!
        — Прости. Я не привыкла видеть голливудских звезд в своей квартире. Я чувствую…
        — Что ты чувствуешь?  — Его взгляд устремился на ее губы, и Кейти почувствовала, как кровь вскипела в ее венах.
        Он смотрел на нее так, словно… словно…
        «О боже! Натаниэль Вольф собирается меня поцеловать…»
        Охваченная сексуальным возбуждением, она рванулась к нему. Натаниэль наклонил к ней голову… и вдруг застыл, нахмурившись. Резко отвернулся и ушел в другой конец комнаты.
        Кейти стояла, совершенно сбитая с толку.
        «А чего ты ожидала?  — послышался ехидный внутренний голос.  — Натаниэль Вольф — суперзвезда. С чего ты решила, что он собирается поцеловать такую замарашку? В такой грязной квартирке?»
        С ужасом оглядевшись, Кейти поклялась себе, что впредь будет тщательно убираться. И не будет погружаться в работу с головой, забыв о времени. Не будет разбрасывать эскизы по полу…
        Воспользовавшись тем, что Натаниэль не смотрел на нее, она опустилась на колени и стала лихорадочно собирать листы бумаги. Но в этот момент он повернулся. Их взгляды встретились. Эскизы выпали из ее рук.
        — Я говорила: тебе лучше поехать в «Дорчестер»,  — уныло пробормотала Кейти.  — Наверное, ты думаешь, что я неряха? Но у меня нет письменного стола, а когда я раскладываю эскизы на полу, то лучше вижу развитие характера персонажа.  — Осознав, что он смотрит на нее отсутствующим взглядом, Кейти присела на корточки.  — Ты меня не слышишь? Ты был очень расстроен в театре. Если что-то случилось, лучше расскажи, не держи в себе.
        Голубые глаза кинозвезды ничего не выражали.
        — У меня все в порядке,  — только и буркнул Натаниэль.
        Лгун! Кейти вспомнила, каким он выглядел в театре.
        — Тебе не надо притворяться передо мной. Когда в прошлом году умер отец, меня спасли друзья.  — Собрав наконец все листы с рисунками, она встала.  — Хочешь знать мое скромное мнение о твоей ситуации?
        — Ты имеешь свое мнение по поводу моей ситуации?
        — Я могу изложить тебе лишь свой, женский, взгляд.  — Кейти прижала эскизы к груди.  — Ты упомянул имя Аннабеллы и Кэрри, поэтому я предположила: ты встречаешься с двумя женщинами одновременно…  — Девушка помедлила, ожидая, что он сейчас ей возразит, но Натаниэль просто смотрел на нее, и она, запинаясь, продолжила: — Это может плохо кончиться, даже если ты — голливудская звезда. Честно сказать, я не имею никакого опыта в личной жизни, поэтому не могу судить о других, но все-таки должна тебе сказать, что это очень плохо — встречаться с замужней женщиной.
        Уголки его губ чуть заметно дрогнули.
        — Почему ты думаешь, что я встречаюсь с замужней женщиной?
        — Ты в спешке покинул сцену. И выглядел так, будто увидел призрак отца Гамлета. Ты сказал что-то вроде…  — Кейти наморщила нос, пытаясь вспомнить: — «Он здесь». Да, правильно, ты сказал: «Он здесь». Затем стал бормотать о том, что тебе надо предупредить Аннабеллу, а потом сказал что-то о Кэрри. Вот я и предположила, что «он» — это, должно быть, ревнивый муж. А затем ты ударил кулаком по декорации и пробил в ней дыру, а часть вообще развалилась.  — Она взглянула на его руку.  — Надо приложить лед, чтобы рука не распухла.  — Положив листы бумаги, Кейти подошла к холодильнику и достала маленький пакетик замороженного горошка.
        — У тебя слишком богатое воображение,  — охрипшим голосом произнес Натаниэль.  — Когда я сказал «Он здесь», то имел в виду театрального критика одной газеты, весьма неприятного. И вдруг понял, что не в состоянии играть свою роль. В последнее время я был сильно перегружен на съемках фильма, и это сказалось на графике репетиций. Мы просто не были готовы…
        Но Кейти его слова не убедили.
        — Я видела тебя на генеральной репетиции. Ты был бесподобен! Хочешь сказать, у тебя расшалились нервы?
        — Скорее — артистическое самолюбие. Я по натуре перфекционист. Если не могу сделать что-то идеально, то не буду делать вовсе.  — Глаза у него были бездонными, завораживающе голубыми, и они манили ее, требуя поверить им…
        Кейти почувствовала, что сомнения ее постепенно рассеиваются.
        Если он сказал, что все это относится только к представлению, значит, это так и есть. Артисты, певцы — все они одинаковы. Думают лишь о себе и о своем искусстве.
        А затем она вспомнила, что этот мужчина имел награды за свое актерское мастерство. И сейчас он тоже играет! Завораживающий, неотразимый взгляд совсем не означал, что Натаниэль Вольф говорит правду. Он просто хочет, чтобы она поверила ему. А это не одно и то же.
        Ее первое впечатление было правильным! Его реакция в театре была неподдельной, и внутренне он все еще был напряжен.
        Кейти приложила замороженный пакетик к его покрасневшей руке:
        — Кажется, ты ее сильно ушиб. Нет ли перелома?
        — Нет!  — резко произнес Натаниэль.  — И много ты подслушала?
        — Не надо переживать. Это не имеет значения. Ведь я не собираюсь тебя выдавать. Мне не известны ни Аннабелла, ни Кэрри. Я знаю только, что обе будут огорчены, когда догадаются о существовании друг друга, и даже могут отомстить! Вчера я прочитала об одной женщине из Чикаго, которая, обнаружив, что муж встречается с другой…
        — Ты замолчишь когда-нибудь?
        Услышав его резкий тон, Кейти умолкла на полуслове, а потом бросила:
        — Да! Я слишком много говорю, когда нервничаю, но ведь это ты заставляешь меня нервничать!  — Голос ее стал звонким.  — До сих пор не могу вполне осознать, что голливудская звезда находится в моем доме. Мне кажется, что сейчас кто-то крикнет: «Мотор!»
        Он прищурился:
        — Хочешь приступить к действию?
        Тело ее загорелось, а комната вдруг угрожающе уменьшилась.
        — Я просто хочу сказать, что все происходящее кажется мне нереальным. Послушай,  — Кейти попятилась от него,  — тебе надо позвонить своим женщинам, поэтому я оставлю тебя одного.
        — Спасибо,  — усмехнулся Натаниэль.
        Не глядя на него, Кейти бросилась в спальню и захлопнула за собой дверь.

        Натаниэля обескуражила собственная реакция на Кейти.
        У него мало проблем? В крови его до сих пор бурлил адреналин — с того момента, как он ушел сегодня со сцены, так и не сыграв спектакль. Его тщательно построенная жизнь продолжала рушиться. Ему надо было что-то делать, кому-то звонить.
        А вместо этого его рука тянется не к телефону, а к ручке двери в спальню Кейти…
        Почему его охватило неизъяснимое желание ворваться в эту чертову комнату, сорвать с костюмерши одежду и упиться ее роскошным телом и милой улыбкой, забыв обо всем?… Да и она тоже хотела его. Натаниэль понял это в тот момент, когда ее глаза потемнели от желания…
        Натаниэль горько усмехнулся. В данную минуту секс был ему нужен меньше всего.
        Засунув руки в карманы, он отступил от двери спальни, сбитый с толку силой своего влечения. Конечно, он не был святым, когда дело касалось противоположного пола, но он прекрасно понимал, что лучше не связываться с женщиной, которая смотрела на него так, будто он способен вознести ее на радугу.
        Однако в жизни у него не было никаких радуг, только грозовые облака. И в данный момент они сгустились, обещая небывалую бурю.
        Натаниэль снова взглянул на дисплей телефона, но ответа от Аннабеллы не было. Может, не прочитала сообщение? А может, прочитав, спряталась где-нибудь, дрожа от страха?
        Он почувствовал укол вины — как всегда, когда думал об Аннабелле.
        Засунув телефон в карман, Натаниэль стал размышлять, зачем он вообще ей звонил? Ведь они не были близки. Никто из Вольфов не был близок друг с другом. Единственной связывающей ниточкой было их стойкое стремление к независимости.
        Подойдя к окну, Натаниэль осторожно отодвинул занавеску, но улица была пуста. Никаких папарацци. Слава богу! Им удалось уйти от них.
        Некоторое время он неподвижно смотрел в окно, и к тому времени, как дверь спальной комнаты вновь открылась, он уже полностью владел собой.

        Стало сразу ясно, что Кейти накрасилась, а затем смыла макияж, боясь того, что он поймет, как она старается понравиться ему.
        Натаниэль рассмеялся — ей не надо было так стараться. С макияжем или без него губы ее по-прежнему выглядели соблазнительными и упругими. Их хотелось попробовать на вкус. И хотя непослушные кудри сейчас были затянуты в конский хвост, притягательность девушки нисколько не уменьшилась.
        — Ты разве не слышишь?…  — Кейти прокашлялась, старательно отводя глаза.  — Ты не собираешься отвечать?
        Отвечать на что?
        Только сейчас Натаниэль осознал, что звонит его телефон.
        Это оказался брат Себастьян.
        — Да, он был там… Должно быть, Рафаэль дал ему билет… Понятия не имею. Все, что мы можем сделать,  — это урегулировать ситуацию.
        Он говорил по телефону, а Кейти возилась на кухоньке. На ней по-прежнему были старые джинсы, и Натаниэль так загляделся на упругие округлые ягодицы, туго обтянутые джинсами, что в какой-то момент перестал слушать брата.
        — Прости?… Нет, это слишком рискованно. Я хочу уехать из страны. Буду на связи, ты знаешь мой номер… Для нас важнее всего уберечь ее.
        Наконец Натаниэль засунул телефон в карман:
        — У тебя есть виски?
        Стоя к нему спиной, Кейти расставляла помытую посуду по местам.
        — К сожалению, нет.  — Хрупкие плечи были напряжены, и Натаниэль почувствовал нотки раздражения в голосе.  — У меня нет виски, но могу предложить тебе воду или…  — она открыла дверцу холодильника,  — молоко.
        — Последний стакан молока я выпил в три года.
        — В молоке есть кальций и витамин D. Очень полезно для костей.
        — А при стрессе полезен алкоголь! А это что?  — Он увидел на подоконнике бутылку с красным вином.
        Взглянув через плечо, Кейти ответила:
        — Тебе оно не подойдет. Я использую это вино как растворитель для краски.
        Натаниэль находился сейчас в таком состоянии, что мог бы выпить даже растворитель для краски.
        — Сойдет.  — Не дождавшись согласия хозяйки, он прошел мимо нее и достал с полки два бокала.
        Закрыв дверцу холодильника, Кейти настороженно произнесла:
        — Пожалуйста, мне не наливай.
        Удивляясь тому, почему сексуальное притяжение продолжает существовать, когда двое даже не смотрят друг на друга, Натаниэль наполнил два бокала.
        — Пей. Нам обоим нужно выпить.  — Он сделал большой глоток и сморщился — жидкость была мало похожа на вино.  — Действительно, лучше это не пить.
        — Я передумала. Я тоже выпью!  — Явно волнуясь, Кейти подняла свой бокал и сделала глоток.
        — Хочу задать тебе вопрос: не появится ли здесь в ближайшее время какой-нибудь верзила, типа борца сумо, чтобы сделать из меня котлету? Надеюсь все-таки, что нет… Ведь ты ходишь на экспресс-знакомства…
        — Я живу одна. И у меня нет никаких ревнивых воздыхателей,  — призналась Кейти.
        — Ах, значит, ты одна…
        Зачем он интересуется этим? Зачем ему это нужно?
        — Да, совершенно одна!  — Кейти гордо задрала голову и поспешно добавила: — Но меня это вполне устраивает. Одной хорошо! Могу делать что хочу. Могу есть хлопья на ужин и оставлять на ночь грязную посуду…  — Она замотала головой.  — Прости. Снова очень много говорю… Короче говоря, ты для меня — совершенно незнакомый человек, которого я пригласила в свой дом. В этом есть нечто сверхъестественное. Мне кажется, я знаю тебя, потому что смотрела фильмы с твоим участием. Я видела тебя обнаженным, но все-таки не знаю тебя вообще…
        — Ты видела меня… обнаженным?!  — По спине его прошла дрожь. Он не ожидал такого поворота разговора.
        Вообще-то ему надо было срочно звонить, разбираться со своими делами, а не флиртовать с девушкой, которая явно чересчур романтична.
        — Ты играл в этом боевике!  — Кейти уставилась на свой бокал.  — Я смотрела его один… или пару раз…  — Ее вспыхнувшие щеки наглядно свидетельствовали — она смотрела фильм сотни раз.  — Тот момент, когда ты несешь на руках дочь своего врага по пляжу, стал для меня культовой сценой. Я тогда еще училась в университете.
        Натаниэль старался изо всех сил не сделать то же самое, а именно — не представлять Кейти обнаженной. Но рядом был такой широкий диван… Сжав зубы, он вдруг представил себе, как хватает Кейти в охапку и бросает на красные подушки.
        — Послушай, ты обучалась дизайну костюмов. Расскажи, над чем ты сейчас работаешь.
        «Говори о чем-нибудь. О чем угодно, только не о сексе!» — мысленно умолял он ее.
        — Обнаженное тело тоже может быть костюмом,  — прошептала Кейти,  — если это соответствует роли. Это очень странное ощущение — я видела тебя обнаженным, но совсем не знаю, кто ты и какой…
        — В театре ты работала со мной почти месяц, поэтому я не совершенно незнакомый для тебя человек. И у меня нет дурных привычек,  — медленно проговорил он.  — Не надо путать меня с героями, которых я играю. И имей в виду: я сорву с тебя одежду лишь в том случае, если ты сорвешь с меня мою.
        — Честно сказать, я ни секунды не думала, что ты собираешься сорвать с меня одежду,  — растерянно пролепетала Кейти.  — Может быть, я мечтательная, но не сумасшедшая! Я отличаю реальность от фантазии, а ведь люди часто не делают этого?
        — Постоянно,  — устало кивнул Натаниэль.  — Хуже всего было, когда я сыграл роль психиатра в фильме «Упавший духом». После этого многие стали просить меня поставить им диагноз.  — Они уже не разговаривают о сексе, так почему же его тело по-прежнему вздрагивает от невыносимого желания? И почему Кейти по-прежнему не смотрит на него? Его охватила злость.  — Мне очень трудно разговаривать с тобой, не глядя в лицо.
        Она медленно повернулась, их взгляды встретились.
        — Тебе сейчас лучше? В театре ты был в жутком состоянии.
        — Нет, тебе показалось.  — Без всякой мысли он поднял руку и задумчиво провел ею по щеке Кейти.  — Ты такая красивая… Теперь понятно, почему герцогиня Глостерширская была такой раздраженной все это время. Она терпеть не может, если рядом с ней находится кто-то, кто напоминает ей о ее возрасте.
        Рука его задержалась на щеке Кейти, и он увидел, как приоткрылись ее губы. Было бы так легко их поцеловать…
        — Э-э-э…  — Кейти попятилась от него.  — Какие у тебя планы на сегодняшний вечер?
        — Мне надо где-то переночевать. И я надеюсь, что ты пригласишь меня…
        — Ты хочешь остаться здесь?! С ума сошел?
        Да, действительно, он явно сошел с ума, потому что хочет лежать на ее старом диване, прислушиваться к дождю за окном и гадать о том, спит она обнаженная или нет…
        — Могу я переночевать на твоем диване?
        — Но… у тебя с собой нет никаких вещей. Пижамы и всего остального…
        Натаниэль подавил улыбку:
        — У меня вообще нет пижамы. Так ты согласна?
        — Я… Ну, если ты действительно хочешь…


        Глава 3
        Холодные воды озера сомкнулись над его головой, он открыл рот, чтобы закричать, но вода хлынула в его легкие, и последнее, что ему удалось увидеть, погружаясь в мрачную бездну,  — фигуру мужчины, удаляющегося от него…
        Натаниэль проснулся в холодном поту. Все тело его болело от неудобной позы, в которой он так и пролежал всю ночь. Несмотря на одеяла, которые ему дала Кейти, он страшно замерз. Голова болела после вчерашнего дешевого вина, но все равно Натаниэль был рад, что проснулся. Лучше было вообще не спать, чем видеть во сне этот кошмар.
        Он провел рукой по лицу, пытаясь избавиться от ночных ужасов, все еще цепко сидевших в его сознании. Они не желали исчезать. И все это из-за появления Джекоба…
        Какого черта он вернулся? И почему именно сейчас?
        Через занавески в комнату проникал утренний тусклый свет. Небо было безрадостно серым, в окно стучал дождь. Натаниэль с тоской вспомнил о своей удобной кровати, о большом доме в Калифорнии. Там он построил для себя совсем другую жизнь, но счастья все равно не ощутил. Он думал, что после суеты Голливуда игра в серьезном театре принесет ему облегчение. Думал, что в Лондоне он скроется от своего прошлого. Он даже не подозревал, что прошлое посмотрит на него из первого ряда, в день премьеры спектакля…
        Натаниэль уставился на потолок, заново переживая момент, когда он стоял на сцене, уставившись на это лицо, а публика замерла в недоумении.
        Взяв свой телефон, он обнаружил сообщение от Аннабеллы, пришедшее в холодные ночные часы. Всего два слова: «Я знаю».
        Натаниэль уставился на дисплей, представив себе, в каком состоянии она была, когда отправляла это сообщение. Охваченный ощущением бессилия, он вскочил с дивана и остановился посредине крошечной гостиной, заставив себя сделать несколько глубоких вдохов и выдохов. Ему никогда не приходилось бывать в таких тесных комнатках.
        Какой-то шум, донесшийся снаружи, заставил его подойти к окну. Внизу, на улице, толпились журналисты. Они выкрикивали его имя.
        Натаниэль прижался к стене и тихо выругался. Но чему тут удивляться и чем возмущаться? Ведь это часть его жизни, не так ли? В любой стране мира он не мог пройти по улице незамеченным. И всегда находился охотник рассказать очередные сплетни о нем какому-нибудь журналу или бульварной газетенке.
        — Натаниэль! Кейти!
        Услышав, что выкрикивают не только его имя, но и имя Кейти, Натаниэль подошел к двери спальни. Не потрудившись постучать, он нажал на ручку двери и заявил с порога:
        — Вставай, Спящая красавица! Перед твоими окнами собралась толпа.
        Кейти мгновенно села на кровати, темные кудри рассыпались по обнаженным плечам, зеленые глаза были еще сонными.
        — Что?… Кто?…
        «Она прекрасна»,  — подумал Натаниэль, завороженный зрелищем едва проснувшейся женщины. Сначала он решил, что Кейти спала раздетой, но затем увидел краешек кружева, выглядывающий из-под прикрывающих грудь кудрей.
        — Благодаря тому, что ты не умеешь хранить секреты, у нас теперь есть большая компания.  — Охваченный приступом желания, Натаниэль резко отвернулся и стукнулся локтем о стену. Боль пронзила всю руку до плеча. Здесь было так тесно, что он едва мог двигаться.
        — Как ты занимаешься сексом на такой узкой кровати?
        — О какой толпе ты говоришь?  — Кейти проигнорировала его вопрос.
        — О толпе фоторепортеров.  — Возле ее кровати лежали альбомы для рисования. Повсюду были разбросаны эскизы платьев.  — Журналисты охотятся за нами в жажде получить откровенные снимки. Ты выглядишь очень пикантно. Если сейчас встанешь перед окном, можешь появиться на обложке гламурного журнала.
        — Журналисты?  — До Кейти наконец дошло, и глаза ее испуганно расширились.  — Здесь? Как они нас нашли?
        — Удивительно, да?  — усмехнулся Натаниэль.  — Или совсем не удивительно, если учесть, что ты очень много болтаешь, когда нервничаешь. Они выкрикивают и твое имя,  — процедил он сквозь зубы,  — поэтому не надо притворяться, будто ты не знаешь, как они нас нашли.
        — Мое имя?!  — Застыв от ужаса, Кейти уставилась на него, и рот ее приоткрылся, ловя воздух.  — О нет!
        — О да!
        — Я ничего не сообщала им!
        — Значит, сообщил кто-то другой, мой ангел, потому что они уже стучат в твою дверь.
        Край одеяла был отброшен, мелькнули стройные ноги. Отведя глаза от этого совершенства, Натаниэль увидел тонкое кружевное белье, и тут же Кейти стала натягивать на себя джинсы и коричневый свитер, в которых была вчера.
        «Сексуальное белье — и такая неприметная одежда,  — непроизвольно отметил Натаниэль.  — Странно…»
        — Перестань смотреть на меня!  — Она расправила ворот свитера, вытащив из-под него волосы.  — Позволь мне на некоторое время уединиться.
        — А ты позволила мне уединиться?  — Злость подавила влечение к ней.  — Мне нужно знать, что ты им сказала!
        При мысли о том, как это воспримет хрупкая Кейти, Натаниэль еще больше разозлился. Он обещал защищать ее, а вместо этого обвиняет.
        — Ты думаешь, это я позвонила им?  — Она сунула ноги в коричневые тапочки.  — Ты сошел с ума?
        — В данный момент я могу описать свое состояние как умеренную злость.
        — Но ведь именно ты заставил меня привезти тебя сюда, а потом умолял оставить здесь на ночь…
        — Я никогда никого не умолял, а тем более женщину,  — холодно произнес Натаниэль.  — Я всего лишь попросил о помощи, потому что посчитал тебя милой и отзывчивой девушкой.  — Вскинув голову, он произнес с горькой иронией: — Но теперь вижу, что ошибался. Кому конкретно ты позвонила и что конкретно сказала?
        — Я никому не звонила!  — Голос ее стал тонким, ужас в глазах сменился гневом.  — Во всем случившемся только твоя вина. И это ты поставил меня в дурацкое положение!
        — Хочешь получить приличную сумму, продав меня прессе?
        — Вчера вечером я объехала чуть ли не половину Лондона, чтобы скрыться от журналистов. Сам подумай, зачем мне это, если я собиралась их позвать?
        — Тогда скажи, почему ты мне помогла?
        — Честно? Не знаю…  — Кейти покачала головой.  — Наверное, у меня случилось минутное помешательство. А сейчас я даже жалею об этом!  — Запустив руки в волосы, Кейти присела на краешек кровати.
        Натаниэль устало вздохнул:
        — Что ты узнала из моего телефонного разговора? Признайся, ты наверняка подслушивала под дверью?
        — Как ты можешь так оскорблять меня?!  — Ее зеленые глаза потемнели от гнева.  — Я не подслушиваю! Я порядочный человек и уважаю других людей!
        — Ты находилась в спальне целую вечность. Что ты там делала?
        Щеки ее покраснели.
        — Я смотрела на себя в зеркало, потому что в моем доме голливудская звезда, а я выгляжу так, словно…  — Она в волнении потерла руками колени.  — Ты хочешь знать, что я делала в спальне? Молилась, чтобы я была не я, а какая-нибудь красивая, длинноногая актриса с выступающими косточками на бедрах, которая не тушевалась бы перед голливудской знаменитостью.
        Натаниэль с удивлением взглянул на нее:
        — С выступающими косточками на бедрах?…
        — Да. У худых женщин всегда выступают косточки на бедрах, разве ты не замечал? Я много лет пыталась добиться этого, но… Честно говоря, люблю поесть… А теперь я жалею, что не увидела за твоим красивым обликом всего лишь эгоистическое существо на двух ногах, которое считает, что все на свете существует только для него…
        — Кейти…
        — Я не прислушивалась к твоему разговору! А на будущее, если это тебя беспокоит, не звони в присутствии других людей, не заводи сразу двух любовниц и не впутывай ни в чем не повинных свидетелей в свои подозрительные дела!
        Стараясь не замечать непрекращающейся головной боли, Натаниэль прикрыл глаза рукой, поклявшись никогда больше не пить дешевое вино.
        — У меня нет двух любовниц. Послушай…
        — Нет, это ты послушай! Хочешь знать, почему я помогла тебе прошлой ночью? Потому что ты пришел в отчаяние. И впервые за все время, которое я тебя знаю, не был высокомерным и язвительным. Ты не играл.  — Она обхватила себя руками, пытаясь унять дрожь во всем теле.  — И меня тоже возмущало то, что пресса преследует тебя. Репортеры толпились возле театра с первого же дня, как ты приехал. Поэтому я помогла тебе!
        — Но если не ты сообщила прессе, то кто тогда это сделал?
        — Откуда мне знать? Я даже ни с кем не разговаривала…  — Кейти прервалась на полуслове, и ужас появился на ее лице, а затем — выражение вины.  — О нет!
        Натаниэль кивнул:
        — Значит, ты все-таки позвонила кому-то…
        — Нет.  — Она с волнением взглянула на него.  — Это мне позвонили.
        — И ты не смогла удержаться. Девичьи дела. Женские секреты…
        — Нет!  — Глаза ее испуганно расширились.  — Просто позвонила моя подруга Клэр. Мы собирались вместе с ней идти сегодня на вечеринку «Экспресс-знакомства», и она спросила, где я. Сказала, что весь театр гудит, потому что ты исчез. Спросила, не у меня ли ты, но я ответила «нет»!
        Он вздохнул:
        — Ты явно не умеешь врать. Мне надо дать тебе уроки актерского мастерства.
        — Клэр не могла ничего никому рассказать,  — убежденно произнесла Кейти.  — Никоим образом.
        — Значит, кто-то еще рассказал.
        — Да, но…  — Кейти запнулась и нахмурилась.  — Герцогиня Глостерширская!
        — Не понял.
        — Клэр сказала, что герцогиня Глостерширская весьма злорадствовала по поводу того, что ты ушел. И она стояла рядом, когда Клэр звонила мне… Эта актриса не любит тебя.  — Потерев лоб, Кейти застонала.  — Очень сожалею. Это моя вина. Я не должна была привозить тебя сюда. И было безумием думать, что мы сможем хранить это в секрете.
        — Нет, это моя вина.  — Если бы Натаниэль хорошенько подумал, то не воспользовался бы помощью постороннего человека. Но он не подумал. Увидев Джекоба в первом ряду, сорвался.
        — Мне не надо было отвечать на телефонный звонок. И надо было говорить более уверенно, когда Клэр спросила, не знаю ли я, где ты находишься. Правда, они и сами могли догадаться.  — Глаза ее были потухшими и усталыми.  — Вчера вечером из театра исчезли только мы вдвоем. Журналистам нетрудно было узнать мой адрес…
        Возможно, так оно и было.
        — Эти акулы здесь, перед домом, и они знают, что ты провела со мною ночь,  — подытожил Натаниэль.
        — Что?!  — опешила Кейти.  — Я не проводила с тобою ночь! Ну… провела, но не в этом смысле! Но никому в голову даже и не придет такое. Сравни себя, кинозвезду мирового масштаба, и меня, никому не известную девушку с заурядной внешностью.  — Она смущенно откинула волосы со лба.  — Ни один нормальный человек не подумает, что ты можешь переспать со мной, поэтому не беспокойся об этом.
        — Ты невероятно сексуальна!
        Глаза ее расширились, губы приоткрылись.
        — Ты считаешь… считаешь меня… сексуальной?!  — Кейти истерично рассмеялась.  — Я видела фотографии твоих любовниц, и мне было невыносимо на них смотреть!
        — А мне было невыносимо с ними находиться! Возможно, потому, что они не завтракают?  — насмешливо произнес Натаниэль.  — А ты явно недооцениваешь свою притягательность. Как только журналисты увидят нас, они сразу же решат, что мы всю ночь занимались сексом на люстре.  — Взглянув на пухлые нежные губы Кейти, он пожалел о том, что провел ночь на жестком диване.  — Они наверняка жаждут услышать твою историю.
        «А ведь Кейти такая болтушка, все им расскажет. И это будет катастрофой. Многого она не знает, но достаточно для того, чтобы превратить мою жизнь в кошмар»,  — уныло подумал Натаниэль.
        Он вспомнил, сколько лет ему удавалось хранить свой секрет. И представил себе, что будет, когда его раскроют.
        И все-таки Натаниэль не мог оставить Кейти одну на растерзание этих хищников!
        Кейти на цыпочках подошла к окну.
        — Не волнуйся. Мне нечего рассказывать. Сам представь: «Звезда Голливуда спит на дырявом диване». Не думаю, что такой газетный заголовок привлечет всеобщее внимание.
        — Не выглядывай!
        Проигнорировав его слова, Кейти посмотрела на улицу через занавески.
        — Боже мой!  — Прижавшись к стене, она с ужасом взглянула на него.  — Там их целый миллион. Неужели ты действительно всем так интересен?
        — По-видимому.
        — В мире происходит столько событий, но, кажется, все журналисты собрались у меня под окном.  — Кейти прилипла к стене, боясь пошевелиться.  — Ты думаешь, что я им все расскажу, но ты ошибаешься!
        — Ведь ты сама призналась в том, что, когда нервничаешь, много болтаешь.
        — Я ничего не знаю о тебе, мне нечего рассказывать!
        — Ты знаешь достаточно.  — Открыв ее шкаф, Натаниэль вытащил из него пальто. Коричневое. «И почему все ее вещи коричневые?» — удивился он и скомандовал: — Одевайся! Мы уходим.

        Волнуясь, Кейти натянула на себя пальто:
        — Может быть, выйдем по отдельности?
        — К сожалению, уже поздно это делать.
        — Нет, не поздно! Ты просто откроешь входную дверь и уйдешь.
        — Тогда они накинутся на тебя!
        — А я буду держать рот на замке.  — Сжав губы, она приложила к ним палец.
        Натаниэль внимательно взглянул в ее глаза:
        — Интересно, как долго ты можешь молчать? Не считая времени, когда спишь…
        — На самом деле я разговариваю и во сне! Если сильно переживаю насчет чего-нибудь, то говорю во сне, представляешь?  — Улыбаясь, она пыталась ободрить Натаниэля.  — Но не волнуйся, я не буду спать ни с одним журналистом!
        — Думаешь, ты меня успокоила?
        — Просто говорю, что тебе не о чем беспокоиться. Пресса мной не интересуется. Я не знаю ничего конкретного ни об Аннабелле, ни о Кэрри. Да, мы вместе с тобой провели вечер, но ты мне так ничего и не рассказал. Никогда не встречала такого неразговорчивого мужчину…
        — Когда ты болтаешь, трудно вставить хотя бы слово,  — кивнул Натаниэль.  — Но уверяю тебя, Кейти, журналисты заинтересовались и тобой.  — В доказательство он достал из кармана телефон, подключился к Интернету и сжал зубы, когда увидел на экране результаты поиска. Он протянул ей телефон.  — Вот, посмотри! У них уже есть полная информация о тебе, включая имя, дату рождения и многое другое.
        Кейти замерла, уставившись на дисплей телефона.
        — Это моя фотография,  — прошептала она.  — Откуда они ее взяли?
        — Вот другая…
        — Подожди секунду, когда они сделали ее?  — Выхватив у него трубку, она прочитала заголовок: «Не из-за нее ли Натаниэль Вольф так внезапно покинул сцену вчера вечером?» Нет, конечно, не из-за меня! Я спасла тебя! Мы должны сказать им правду! Иди к ним и скажи, как было на самом деле!
        — Прессу правда не интересует,  — усмехнулся Натаниэль.  — Самое лучшее, что мы можем сделать,  — это тихо отсидеться где-нибудь. Иначе они будут осаждать твою квартиру. Установят камеры возле твоего почтового ящика. Опросят твоих соседей.
        — Я действительно ненавижу, когда меня фотографируют. Ты даже не представляешь, как я это ненавижу!
        Натаниэль нахмурился, когда увидел слезы на ее глазах. Привыкший к тому, что актрисы и модели, с которыми он обычно имел дело, готовы были переступить через родную мать, только чтобы их фото увидели тысячи и даже миллионы, он с трудом мог поверить в искренность Кейти. Но лицо ее было поистине несчастным.
        — Почему?
        Склонив голову, она стала застегивать пуговицы на пальто:
        — Просто ненавижу, и все! И не понимаю, почему кого-то может интересовать моя личная жизнь?
        — Потому что ты — со мной,  — мягко сказал он.  — Люди любят читать о чьих-то несчастьях или скандалах, сидя утром за завтраком.
        — Я не люблю. Я вообще не люблю читать о чем-то плохом. Мне нравятся истории со счастливым концом.
        — Так. Собирай сумку! И не забудь паспорт. Ты поедешь со мной. Пойдем!
        — Я никуда не пойду! У меня есть работа, друзья, семья — у меня своя жизнь.  — Она умолкла, потому что зазвонил его телефон.  — Скажи ему или ей, кто бы это ни был, пусть приезжают за тобой.
        Натаниэль взглянул на дисплей:
        — Это мой агент. Я сейчас договорюсь о том, чтобы нас забрали отсюда.

        Сколько времени пройдет, прежде чем журналисты раскопают информацию о ее знаменитой сестре и начнут их сравнивать?
        Кейти расхаживала по комнате, пытаясь успокоиться.
        Ведь она уже взрослая женщина, а не уязвимая девочка-подросток. Она должна была бы уже преодолеть свои комплексы.
        Через открытую дверь она слышала, как Натаниэль отдавал распоряжения по телефону.
        Кейти потерла плечи.
        Неужели он действительно нашел ее сексуальной? А ведь Кейти казалось, что она не может вызывать желание у мужчин…
        — Ты взяла паспорт?  — Он стоял в дверях, и взгляд его раскосых голубых глаз был таким чарующим, что она не могла больше думать ни о чем, кроме как о сексе. Диком, необузданном, животном сексе, о котором она читала, но никогда сама не испытывала…
        Совершенно выбитая из колеи, Кейти отвернулась:
        — Мне не нужен паспорт. Я пойду в театр и запрусь в костюмерной. Там есть охрана, и…
        — Ты не пойдешь в театр!
        — Нет, пойду! У меня там осталась работа.
        — Я сорвал премьеру. И спектакль больше не пойдет.  — Натаниэль сказал это твердо и резко, и Кейти почувствовала, как у нее подогнулись колени.
        Выходит, теперь у нее нет работы? Как же так? Ведь у нее были планы. Были мечты…
        — Т-ты г-говоришь, что я… потеряла свою работу?
        — Да, и это моя вина!  — прорычал Натаниэль.  — Но если ты потрудишься не выглядеть так, словно я только что придавил твоего любимого котенка, буду благодарен.
        — Я… действительно потеряла… свою работу?  — словно автомат повторяла Кейти.
        — Да!  — произнес Натаниэль.  — Но я исправлю это.
        — Как? Ты собираешься вернуться на сцену?
        — Нет.
        — Тогда ты мне ничем не поможешь…  — Кейти всхлипнула.  — Эта пьеса была частью моего карьерного плана. Я хотела, чтобы меня заметили. Это была первая ступенька лестницы…
        — Есть же и другие пьесы!  — раздраженно заметил он.
        — Разве ты не знаешь, сколько людей хотят получить эту работу?  — В ее голосе прозвучала паника.  — И так везде на рынке труда. Ты даже не представляешь, что это такое…
        — Я познакомлю тебя с нужными людьми.
        — Я не хочу, чтобы меня устраивали по знакомству!
        — Наивная,  — холодно произнес он.  — В кинематографе без этого нельзя добиться успеха.
        Пытаясь собраться с мыслями, Кейти упрямо покачала головой:
        — Кроме того, у меня сегодня назначена очень важная встреча с известным костюмером.
        — Как его зовут?
        — Мередит Бейнон.
        — Никогда о ней не слышал. Она не поможет тебе сделать карьеру.
        — Но…
        — Тебе надо встретиться с лучшими художниками по костюмам. Ты когда-нибудь слышала, например, об Алисии Брент?
        Голова у Кейти закружилась.
        — Ты знаешь… Алисию Брент?!
        — Да. И если с ней у тебя не получится, то есть другие художники.  — Голос его стал резким: — Паспорт!
        Так неожиданно будущее Кейти затуманилось. И даже встреча с Алисией Брент не поможет расплатиться с долгами. Ей нужна работа уже сейчас!
        — Куда ты хочешь ехать?
        — Подальше от журналистов. Мне надо залечь где-нибудь на дно до церемонии вручения «Сапфира». На каких-нибудь пустынных островах. Солнце, море и с…
        — Я не буду заниматься с тобой сексом!
        Призрак улыбки тронул его губы.
        — Я хотел сказать «спокойствие», но секс — тоже хорошо. Ты разговариваешь, когда бодрствуешь, и разговариваешь, когда спишь. Осталось выяснить, не разговариваешь ли ты, когда занимаешься сексом?


        Глава 4
        Какого черта он взял ее с собой?
        Чтобы она не проболталась прессе? Да, но не только. Теперь у него был компаньон — в тот момент, когда он так нуждался в нем! И не только компаньон. У него была Кейти — девушка, которая верила, что все уладится, если ты поделишься с кем-то своими проблемами. По ее мнению, средство от всех невзгод — это разговор.
        Взглянув на напряженный профиль Кейти, сидевшей рядом с ним в салоне самолета, Натаниэль сказал:
        — Ты выглядишь так, будто весь твой мир рушится.
        — Разрушилась всего одна ступенька на лестнице моей карьеры, но очень важная,  — уныло пробормотала Кейти.
        — Сколько же их на твоей лестнице? Тебе надо шагать через две ступеньки, иначе ты никогда не поднимешься наверх.
        — У меня были очень интересные идеи насчет костюмов. И мое имя значилось бы в списках создателей спектакля…
        — Так или иначе, ты не получила бы постоянную работу. А я видел твою концепцию костюмов. Твои эскизы неподражаемы!
        Она повернула к нему голову:
        — Что ты хочешь сказать?
        — У тебя большой талант, Кейти. Твои работы слишком творческие, оригинальные. Поверь, люди привыкли иметь дело с чем-то предсказуемым, что уже было сделано тысячу раз. Талантливые художники не должны раскачивать лодку обычной рутинной работы.
        Его лестная оценка была встречена напряженным молчанием, а потом Кейти тихо спросила:
        — Ты считаешь, что у меня талант?
        — Да, это так.
        — О-о-о…  — Она смущенно нахмурила брови.  — Ну хорошо. К сожалению, твое восхищение моей работой не поможет мне оплатить счета или подняться еще на одну ступеньку в карьере. И я не ожидаю от тебя понимания. Ты живешь в мире частных самолетов, личных охранников и лимузинов. Я же живу в мире постоянных долгов и безработицы.
        — Расслабься, Гардероб! Я сделаю пару звонков — и ты получишь работу в Голливуде. Если не сложится с Алисией, позвоню Руперту Шнейдеру или Говарду Кеннингтону.
        — Ты знаешь и этих людей?!
        — Да. И они всегда ищут новые таланты. Ты понравишься им.
        — Т-ты представишь меня? Серьезно?  — Кейти была потрясена.  — Ну спасибо. Все-таки в тебе проснулась совесть.
        — Не надо приписывать мне качества, которыми я не обладаю. Я представлю тебя по двум причинам: во-первых, у тебя есть талант, а во-вторых, трудно находиться рядом с женщиной, которая постоянно дуется.
        — Ты должен был подумать об этом, прежде чем брать меня с собой! И ты будешь наказан за то, что сделал это.
        — Я уже наказан — нахожусь рядом с женщиной, которая не может помолчать. Для мужчины это просто ад, поверь мне!  — Улыбнувшись, Натаниэль откинулся на спинку кресла и закрыл глаза.
        Мгновенно его охватили мрачные мысли. Он увидел Джекоба, сидевшего в первом ряду. Увидел эти черные глаза, смотревшие на него. Их связывало прошлое. И ничего нельзя было изменить…
        Улыбка исчезла с его лица, глаза открылись.
        О да, он был наказан…
        — С тобой все в порядке?  — В больших зеленых глазах Кейти сквозило беспокойство.
        — Я очень нервничаю в полете.
        — В прошлом фильме ты сам вел самолет. Ведь у тебя есть права на вождение самолета, признайся!
        — Да, есть.
        — Итак, этот остров…  — Кейти немножко повеселела при упоминании имен знаменитых дизайнеров.  — Где он? Ты уверен, что нас не будут преследовать и там?
        — Это тропический остров возле побережья Южной Америки. Нас никто не будет преследовать, потому что на этом острове мы будем одни.
        — Одни?  — с ужасом воскликнула Кейти.  — Ты думаешь, что я выдержу две недели молчания? Там ведь мне не с кем будет поговорить…
        — Надеюсь, на острове найдется несколько попугаев. Если дашь возможность хотя бы одному из них вставить слово, он с тобой поболтает.

        — Мы прилетели?  — спросила Кейти.
        — Это Рио-де-Жанейро. Отсюда на вертолете доберемся до Волчьего острова.
        — Ты сказал, что этот остров,  — Кейти достала свою сумку из-под сиденья,  — принадлежит твоему брату?
        — Он хозяин гостиницы. Это бывает очень кстати в некоторые моменты жизни.
        — Волчий…  — Кейти осенило.  — Себастьян Вольф — твой брат?
        — Да, брат.
        — Я слышала о нем, конечно. Просто сначала не поняла, ведь ты ничего не говорил о своей семье.
        — И не собираюсь говорить.
        — Ты не близок со своей семьей?
        На скулах его дрогнули желваки.
        — Тебе следует знать, что я становлюсь опасным, когда меня допрашивают.
        — А я становлюсь опасной, когда меня лишают возможности разговаривать с людьми. И я не допрашиваю тебя! Просто интересуюсь твоей семьей. Не понимаю, что в этом особенного.
        — Давай установим некоторые правила, хорошо?  — Темные густые ресницы слегка опустились, скрыв выражение его глаз.  — Ты не будешь спрашивать меня ни о чем личном, и я не буду спрашивать тебя ни о чем личном. Почему бы нам вообще не помолчать эти две недели? Меня вполне устроит, если наши отношения будут только физическими. Мы сможем разговаривать с тобой на языке тела.
        Кейти проигнорировала его слова:
        — Ты можешь спрашивать меня о чем угодно, у меня нет секретов. И я не смогу молчать все две недели. Разговаривая, я сбрасываю с себя напряжение.
        Он пригнулся к ней, прищурив потрясающие голубые глаза:
        — Хочешь знать, Гардероб, как я сбрасываю с себя напряжение?
        — Нет, не хочу.  — Кейти стало трудно дышать. Этот мужчина прекрасно знал, какое воздействие оказывает на женщин!
        — Но ведь ты любопытна.  — Голос его был тихим, обволакивающим.  — Признайся в этом! Ведь тебе интересно узнать, как это будет, когда мы прекратим себя сдерживать и поцелуемся?
        — Нет, совершенно не интересно! Я даже и не думала об этом.
        — Лгунья!
        — А ты невероятно самонадеянный человек. А самонадеянность,  — задыхаясь, произнесла она,  — отрицательная черта, даже для самого сексуального в мире мужчины.  — Кровь стучала у нее в висках.
        — Ты считаешь, что я самый сексуальный в мире мужчина?…
        — Это общепринятое мнение.  — Невероятно разволновавшись, Кейти снова уставилась в иллюминатор.
        — Мы приземляемся. Пристегнись,  — услышала она голос Натаниэля.  — Дальше полетим на вертолете.

        Первое, что почувствовала Кейти, сойдя с вертолета,  — это небывалую жару. Затем ее поразили яркие краски. Темно-зеленые пальмы, затеняющие белоснежный песок, ярко-красный попугай, перелетающий с дерева на дерево. Горячее солнце казалось оранжевым шаром, а море — волшебным ковром, мерцающим голубыми бриллиантами.
        — Получше, чем Лондон в феврале, а?  — Взяв Кейти за руку, Натаниэль повел ее от вертолета.  — Вот мы и на месте. Это «Райская вилла». Все спальни имеют отдельные террасы, выходящие на море. Заходи.
        Вспотевшая в своих джинсах, Кейти прошла в дом — и остановилась, потрясенная увиденным:
        — Это…
        — Да. У моего брата безупречный вкус. И это самая лучшая его гостиница.
        Перед входом в гостиницу находилась зона отдыха, изысканно отделанная, максимально затененная, откуда открывались захватывающие виды на море. Экзотические растения лениво покачивались на ветру, глубокие мягкие диваны приглашали расслабиться и отдохнуть. Единственным шумом был звук волн, набегающих на белый песок. Да, это не Лондон. Это совершенно другой мир.
        — Кто может позволить себе здесь отдыхать?
        — Мы.  — Натаниэль провел ее вперед.  — Террасы, большой и маленький бассейны, гамаки, шезлонги — все в твоем распоряжении. Если хочешь, отдыхай и ничего не делай. Если же безделье тебя утомит, можешь заняться водными видами спорта. Кстати, здесь нет других постояльцев.
        — Значит, когда люди приезжают сюда, они арендуют весь остров?
        — Да, конечно. Они приезжают сюда, чтобы насладиться спокойствием и тишиной, а также уникальным горячим сексом в гамаке.  — Улыбка была томной, манящей.  — Ты никогда не занималась сексом в гамаке?
        — Это не смешно!  — Ощущая себя словно в горячей печке, Кейти вытащила из сумки джемпер.  — Я могу где-нибудь купить себе легкую одежду? В следующий раз, когда ты похитишь кого-нибудь и привезешь сюда, не забудь предупредить о местном климате. Я сейчас сварюсь в своих джинсах!
        «Или, может быть, это не из-за жары? Может быть, из-за него…»
        Голубые глаза были спокойными.
        — Служащие гостиницы купили для тебя одежду. Она лежит в твоем номере.
        Представив себе, какую одежду служащие могли купить для женщины, приехавшей вместе с Натаниэлем Вольфом, Кейти пришла в крайнее замешательство. Сердце ее упало.
        — Могу сразу же сказать тебе, что мне ничего не подойдет!
        — Если ничего не подойдет, будешь ходить раздетой.
        — Это тоже не смешно.  — Задрав подбородок, Кейти направилась по коридору.  — Спальни находятся там?
        — Это моя спальня. Но если не хочешь делить ее со мной, тогда поверни налево.
        Кейти повернула так резко, что чуть не упала.
        Дверь в другую спальню была открыта, и когда Кейти вошла внутрь, брови ее изумленно поднялись — на кровати на белом шелковом покрывале были рассыпаны лепестки роз, а вокруг стояли ароматические свечи и вазы с благоухающими цветами.
        Эта комната была создана для романтических свиданий. Для любви…
        — Мисс Кейти?  — В спальню неспешно вошла улыбающаяся женщина с махровыми полотенцами в руках.  — Я Роза. Если вам что-то понадобится во время вашего пребывания здесь, сразу сообщите мне.
        Кейти смущенно нахмурилась:
        — Я думала… Он сказал, что мы здесь одни.
        Роза рассмеялась, ее гладкое темнокожее лицо словно осветилось изнутри.
        — Бог с вами! В этой гостинице работают двадцать человек. Но все мы живем на большом острове. А сюда приезжаем утром, чтобы приготовить еду и убраться, и уезжаем после ужина. Ваша одежда в гардеробной, но, если она вам не подходит, дайте мне знать.
        Наверняка одежда ей мала, не того цвета и вообще ужасно некомфортная. Но Кейти была слишком вежлива, чтобы сетовать по этому поводу.
        — Я уверена, что мне все подойдет. Большое спасибо.
        Она с огромным облегчением стянула с себя джинсы. Приняв душ в роскошной ванной комнате со стеклянной стеной, обращенной к пляжу, Кейти завернулась в мягкое пушистое белое полотенце и направилась в гардеробную.
        Там были разложены разноцветные бикини. Кейти с ужасом взглянула на них и потянулась к желтому сарафану. Желтый цвет был слишком смелым для нее, но это лучше, чем вышагивать в бикини перед Натаниэлем Вольфом.
        Надев сарафан, Кейти обнаружила, что он прекрасно на ней сидит. И вообще сарафан оказался очень красивым, в нем был только один изъян — слишком яркий цвет ткани. А она никогда не носила яркую одежду, старалась быть незаметной.
        Кейти взглянула в зеркало и покачала головой. Надев легкие сандалии и захватив свою сумку, она вышла на террасу, чувствуя себя такой же незаметной, как подсолнух на грядке.

        Натаниэля она нашла развалившимся в шезлонге. На нем были лишь короткие шорты с низкой талией, обнажавшие его рельефный пресс.
        — Тебе будет трудно плавать в платье, Гардероб!
        Кейти осторожно уселась на краешек шезлонга, самого дальнего от него:
        — Я не плаваю!
        «Раздеться почти догола и расхаживать перед мужчиной, который был избалован стройными, соблюдающими диету женщинами? Нет, увольте!» — решила Кейти.
        Он оторвался от своего телефона:
        — Ты не умеешь плавать?
        — Я умею плавать, если хочу. Но я не хочу!
        — Почему? Это единственный способ охладиться.
        Кейти скинула с ног сандалии и буркнула:
        — Мне совсем не жарко.
        Язвительная улыбка тронула его губы.
        — А выглядишь так, будто вся горишь.  — Он протянул ей стакан с холодным лимонадом.  — Тебе не понравились бикини, которые принесла Роза?
        — Нет, почему же! Очень красивые.
        — Так почему же ты не надела хоть какое-нибудь?
        — Потому что не хочу предстать перед тобой в бикини!  — созналась она.
        — Но почему?
        — Натаниэль, есть два типа женщин: толстые и худые. Ты имел дело только с худыми женщинами. А я — толстая.
        — Толстая?…
        — Пожалуйста, не будем об этом!
        Лицо его расплылось в медленной улыбке.
        — Ты стесняешься своей фигуры?
        — Да! Я полная женщина, но при этом не желаю сидеть на диетах и мучиться от голода.
        — И не надо.  — Улыбнувшись, он откинулся на спинку шезлонга, прикрыв глаза.  — У женщин такой извращенный взгляд на то, что мужчины считают сексуальным. Я уверен, что у тебя очень сексуальный живот. Надень бикини, и я вынесу свой вердикт.
        Она взглянула на его широкие плечи и мускулистую грудь.
        — Я лучше сварюсь заживо, чем покажу свой живот!
        — Милая моя, если ты проведешь две недели на тропическом острове полностью одетой, тогда ты точно сваришься заживо.
        — Не насмехайся надо мной!
        — И не думаю даже!  — неспешно протянул он.  — Я считаю, что ты невероятно привлекательная и наговариваешь на себя.
        — Натаниэль, я видела твою партнершу в «Альфа-мужчине». Это богиня секса!
        — Она испорченная, изнеженная дамочка со вздорным характером.
        Кейти вспомнила потрясающую эротическую сцену, которая заставила замереть весь зал.
        — В фильме, похоже, ты ничего не имеешь против нее. Притяжение между вами было неимоверным.
        — Я актер.  — Тон его был равнодушным.  — И я играл.
        — Целовал самую красивую женщину в мире? Тяжелая работа.
        — Бывает.
        И сейчас он играет!
        — А как ты готовился к роли в «Альфа-мужчине»?
        — Провел пару месяцев в войсках спецназа.
        — Бегал по пересеченной местности с огромным рюкзаком на спине?
        — Да, и это тоже.
        Она представила себе его — с коротко остриженными волосами, напряженного, на пределе сил…
        — А в каких войсках — американских или английских?
        — Если я сообщу все, мне придется тебя убить.  — Его насмешливый непринужденный тон заставил сжаться ее желудок.  — Просто скажу, что это было единственное время, когда меня не беспокоили журналисты. А эти ребята из спецназа — они-то и есть настоящие альфа-мужчины. И они — команда. Это лучше, чем любая семья.  — Какая-то нотка в его голосе заставила Кейти взглянуть на Натаниэля, но профиль его был непроницаемым.
        «Лучше, чем семья?»
        Он явно избегал семейной темы. Упомянул лишь своего брата Себастьяна.
        — Не только у тебя были сложности в семье. Когда отец умер и я обнаружила, что у него огромные долги, я испытала шок. И разозлилась. У него, оказывается, была своя тайная жизнь. А мы постоянно нуждались…
        Натаниэль вскинул голову:
        — Значит, ты согласна, что семья — это одни неприятности?
        Кейти подумала о своей сестре. О том, как та отказалась от них.
        — Не думаю, что семья — это одни неприятности.  — Она оторвала взгляд от его губ, ужаснувшись тому, что думает о сексе. Снова.  — Просто иногда возникают проблемы. Но я по-прежнему считаю, что все должны держаться вместе. Твой брат старше тебя?
        Взгляд его был задумчивым.
        — Если не хочешь оказаться в бассейне, тебе надо переменить тему разговора.
        — Прости. Буду говорить о погоде. Или о садах. Здесь очень красиво.
        Кейти взглянула на пальмы, на сочную зеленую листву с вкраплениями ярких тропических красок. Увидела ящерицу, греющуюся на солнце возле бассейна, и потянулась к сумке, чтобы достать альбом для рисования.
        — Хочешь нарисовать ее?
        — Почему нет? Она такая красивая.  — Карандаш залетал над бумагой, а затем в ход пошли цветные мелки. Кейти экспериментировала с красками, придумывая разные комбинации.  — Мне нравится сочетание бирюзового и темно-зеленого. Эти цвета будут роскошно смотреться на шелке.  — Прищурив глаза, она представила себе рисунок ткани, что-то прикидывая в голове.
        — Если ты так любишь разные цвета, то почему все время носишь коричневое?
        Карандаш замер в воздухе.
        — Мне нравится коричневый цвет.  — «И я в нем незаметна».  — Я люблю рисовать карандашом. Это напоминает мне детство. Я любила смотреть голливудские фильмы, а затем придумывать их героям костюмы.
        Он закинул руки за голову, и мускулы его напряглись.
        — Какой фильм тебе нравится больше всего?
        — «Унесенные ветром».  — Кейти старалась смотреть в свой альбом, а не на его мускулы.  — Там такие шикарные костюмы и столько романтики! А какой твой любимый фильм?
        Вместо ответа Натаниэль встал и прыгнул в бассейн.

        Кейти положила карандаш, ощущая себя виноватой.
        Ей не надо было спрашивать Натаниэля. Ни о чем. Они были малознакомыми людьми, оказавшимися вместе на острове по стечению печальных обстоятельств. Правда, иногда ей казалось, что она начинает узнавать его. Но его личная жизнь оставалась для Кейти загадкой.
        Взволнованная, она смотрела на то, как он выходит из бассейна. По спине ее текли струйки пота. Будто не сарафан был на ней, а пальто, но Кейти все равно не могла его снять. Ни за что!
        Первоначальное ощущение, будто она попала в рай, быстро испарилось. Это место действительно было бы раем, если бы Кейти могла расслабиться и отдохнуть. Но она не могла.
        Когда Натаниэль остановился перед ней, она спросила:
        — Здесь есть Интернет?
        Взяв полотенце, он вытер лицо:
        — Зачем тебе?
        — Мне надо искать работу. Ты сказал, что представишь меня художникам по костюмам, но я не понимаю, как ты сделаешь это, находясь на острове?
        — Жди меня здесь.  — Без дальнейших объяснений Натаниэль направился к вилле, а через минуту появился вновь, неся толстую папку, которую бросил ей на колени.  — Почитай. Это сценарий моего будущего фильма. Я его продюсер. И мы еще не выбрали художника по костюмам.
        Кейти уставилась на папку.
        «Почему он так поступил? Чувствует себя виноватым? Вряд ли… Тогда почему? Чтобы заткнуть мне рот,  — решила она.  — Занять меня чем-то. Тогда ему не надо будет проводить время вместе со мной».
        — Не могу поверить, что ты можешь поручить мне такую работу.
        — Сделай несколько пробных эскизов, и тогда мы поговорим.
        — Тебя мучает совесть оттого, что я из-за тебя потеряла работу?
        — Я уже говорил тебе, что когда дело касается моей работы, то у меня нет совести.  — Он подтвердил ее мысли.  — Я выбираю для работы самых лучших. Мне понравились эскизы, которые я увидел в твоей квартире. Вопрос в том, сможешь ли ты создать костюмы к сценарию о современной жизни? Ведь это не Шекспир.
        — Ты играешь там роль или являешься только продюсером?
        — Только продюсером. Когда будешь читать сценарий, не думай об актерах, думай только о характерах героев.

        Натаниэль ждал, нетерпеливо постукивая пальцами по столу. Два сообщения, пришедшие на его телефон, все еще не были прочитаны. Оба — от Джекоба.
        Гнев кипел в его груди. Даже на другом конце света прошлое преследовало Натаниэля.
        — Кейти сказала, когда придет?
        — Я стучал в ее дверь, но она не отозвалась. Я подумал, что она спит. Ведь у вас был долгий перелет.  — Бен налил вино в бокал.  — Вы хотите, чтобы я еще раз проверил?
        — Я сам сделаю это.  — Чтобы отвлечься от тяжелых мыслей, Натаниэль, оставив телефон на столе, вошел в дом и направился к спальне Кейти. Дверь была закрыта. Он постучал и, не дождавшись ответа, открыл дверь и вошел внутрь.
        И остановился как вкопанный.
        Кейти лежала на кровати на животе, в одном лишь кружевном бюстгальтере и таких же изящных трусиках розового цвета. В ушах у нее были наушники — она слушала музыку. Подперев рукой подбородок, Кейти читала сценарий, полностью погрузившись в это занятие. Ее голова качалась в такт музыке, время от времени она что-то отмечала карандашом на полях страниц.
        В голове у Натаниэля помутилось. Он тут же забыл о сообщениях, ожидавших его на телефоне. И смотрел как завороженный на гладкие упругие ягодицы, обтянутые розовыми трусиками. Он вспомнил о кружевной ночной рубашке, которую Кейти надевала на ночь. Ничто в стиле ее одежды не намекало на тайную любовь к сексуальному белью. Под своими повседневными скучными коричневыми тряпками она носила розовое кружево и шелк?
        Охваченный вспышкой влечения, Натаниэль почувствовал напряжение в паху. «Обед,  — решил он,  — может подождать».
        Захлопнув за собой дверь, Натаниэль направился к Кейти.
        Повернув голову, она уставилась на него. Вскрикнув от ужаса, вытащила наушники из ушей и вскочила с кровати, рассыпав по полу страницы сценария.
        — Убирайся отсюда!  — Ее вспыхнувшее лицо было такого же цвета, как и ее белье. Схватив сарафан, она прижала его к груди, но Натаниэль успел разглядеть ее роскошную фигуру.
        — Тебе не нужно мучить себя диетами,  — протянул он.  — И у тебя прекрасное тело.
        — Почему ты не постучал?
        — Я стучал. Ты не слышала.
        — Я читала…
        — В нижнем белье?
        — Мне было жарко.
        Улыбка Натаниэля выражала откровенное мужское одобрение. Он шагнул к ней, взял сарафан из ее рук и окинул взглядом восхитительные округлые формы:
        — У тебя превосходная фигура.
        — Вон отсюда!
        Не слушая Кейти, Натаниэль взял ее за руки и уложил на кровать.
        — Что ты делаешь?  — Она стала отчаянно сопротивляться.
        — Ты сказала, что хотела бы получше узнать меня. Это самый быстрый способ, насколько мне известно.  — И Натаниэль приник к губам Кейти, подавив ее потрясенный стон.
        Ее губы тут же приоткрылись в ответ, и он проник языком в ее рот. Желание вспыхнуло в нем, словно огонь. Запустив руки в густые волосы Кейти, он стал яростно целовать ее губы, и то, что начиналось как показательный урок, превратилось в такой страстный и чувственный поцелуй, что тело его содрогнулось. Охваченный необузданным физическим желанием, он просунул руки под ее упругие ягодицы, чтобы теснее прижать ее бедра к своей напряженной плоти. А затем склонил голову к женской груди.
        Розовое кружево мешало ему, и Натаниэль, нетерпеливым жестом сдвинув его в сторону, обхватил губами напрягшийся сосок. Это было необыкновенно сладостное ощущение…
        Он услышал ее прерывистый вздох и почувствовал, как ее пальцы вцепились ему в плечо. Вскоре Натаниэль утратил ощущение времени и места. Мозг его отключился, оставив работать лишь животный инстинкт.
        И вдруг Кейти сильно толкнула его в грудь:
        — Нет! Натаниэль, нет…
        Подняв голову, он взглянул в зеленые глаза, наполненные тем же желанием, которое терзало и его. Он хотел что-то сказать, но не смог. Потрясенный тем, что полностью утратил над собой контроль, Натаниэль упал на кровать рядом с Кейти.
        — Прости,  — пробормотал он, тяжело дыша.
        «Что со мной?  — задал он себе вопрос.  — Подействовала обстановка? Может, эта комната навевает ощущение романтической любви и счастливой жизни?»
        Но счастливой жизни для него не предвиделось…
        Вскочив с кровати, пошатываясь, Натаниэль направился к двери:
        — Вообще-то я пришел сказать тебе, что обед готов.


        Глава 5
        Голова у Кейти кружилась, а тело готово было воспарить на небо. Впервые в жизни она почувствовала себя желанной…
        Взглянув на Натаниэля при свете свечей, стоящих на обеденном столе, она увидела, что он, нахмурив черные брови, уставился в какую-то точку перед собой.
        Кейти украдкой бросила взгляд на его губы. Сколько раз она видела их на большом экране и гадала: «Каково это — целоваться с Натаниэлем Вольфом?»
        Теперь Кейти могла ответить: «Это потрясающе!»
        Впрочем, ей тут же пришлось напомнить себе, что их поцелуй не был настоящим. Ведь Вольф прежде всего — актер. И он может сыграть любую роль.
        Молчание затянулось, и, ощутив неловкость, Кейти заговорила первой:
        — Я прочитала сценарий…
        — Сценарий?  — Отсутствующий взгляд Натаниэля свидетельствовал о том, что мысли его были где-то очень далеко.
        — Твой сценарий.
        — Хорошо.  — Лицо его прояснилось.  — Если ты зачиталась им, лежа в одних трусиках, значит, тебе материал действительно понравился. Есть какие-нибудь идеи?
        Кейти лучезарно улыбнулась Бену, принесшему им запеченные на огне овощи:
        — М-м-м… Выглядит очень аппетитно, спасибо!
        Бен улыбнулся ей в ответ:
        — Я буду здесь, неподалеку, если вам понадобится что-то еще, мисс Кейти.
        — Нет, ты можешь идти!  — Голос Натаниэля был вкрадчиво мягким.  — Если нам понадобится что-то, мы позовем тебя.
        Когда Бен учтиво удалился, Кейти взяла вилку:
        — Люди всегда повинуются тебе?
        — По-видимому, нет,  — промурлыкал он.  — Иначе ты сейчас уже лежала бы на кровати подо мной, совершенно обнаженная, и мы общались бы с тобой на уровне, не требующем никаких разговоров.
        — В разговорах нет ничего плохого.
        — Замечательно. Тогда давай поговорим. Расскажи мне, почему ты всегда носишь коричневое?
        — Мне просто нравится коричневый цвет.
        Он наклонился вперед, окидывая Кейти проницательным взглядом:
        — Почему ты не любишь фотографироваться?
        — Не все рождены эксгибиционистами.
        — Даю тебе совет,  — голос его стал совсем тихим,  — когда ты лжешь, смотри человеку в глаза и постарайся хотя бы выглядеть естественно. У тебя, Кейти Филд, есть секреты, как у любого человека.  — Он выпил вина, глядя на нее поверх края бокала.
        «Нет у меня никаких секретов,  — подумала она.  — Есть неуверенность в себе. Это разные вещи».
        Их взгляды встретились, и Кейти почувствовала, как кровь застучала у нее в висках.
        «И у него есть секреты,  — продолжала размышлять она.  — Причем очень мрачные. Секреты, с которыми он не хочет ни с кем делиться».
        Кейти положила вилку:
        — Расскажи мне подробнее о том, как ты готовился к роли в «Альфа-мужчине».
        Она думала, что Натаниэль откажется, но он, расслабленно откинувшись на спинку стула, стал рассказывать ей о съемках фильма. Натаниэль оказался веселым и остроумным собеседником. Он так точно и с таким юмором описывал ей членов своей команды, что Кейти в какой-то момент обнаружила, что искренне смеется.
        Когда со стола были убраны последние тарелки, она не сразу поняла, что Натаниэль так ничего и не сообщил о себе. Весь вечер они беседовали о других людях.
        — А теперь расскажите о себе, мисс Болтушка.  — Наклонившись, он наполнил вином ее бокал.  — Как ты стала художником по костюмам? Школьные спектакли?
        — Мое увлечение началось еще до школы. Я всегда любила разглядывать, как одеты люди. Шила платья своим куклам. Мы жили скромно, поэтому я использовала лоскутки и старые пуговицы. А позже ходила по распродажам, чтобы найти то, что мне было нужно для шитья. Мы с друзьями часто играли. Изображали, что мы из Голливуда.  — Кейти усмехнулась и сделала глоток вина.  — Вроде как мы — работники киностудии. Марта была директором. Она любила руководить. Эмили была королевой драмы, поэтому все самые лучшие роли доставались ей. Салли и Дженни играли те роли, от которых отказывалась Эмили.
        И была еще ее сестра, Паула, говорившая: «Я должна быть принцессой. Я самая хорошенькая». Но о Пауле Кейти не сказала ни слова.
        — А ты?  — поднял брови Натаниэль.
        — А я делала так, чтобы все красиво выглядели. В школе я все время рисовала. Когда в школе был выпускной бал, придумала и сшила всем девочкам платья.  — Кейти пожала плечами.  — Мои родители хотели, чтобы я изучала английский язык в университете, но меня интересовало другое — мир моды, кинематограф и театр. А твои родители хотели, чтобы ты стал актером?
        — Я никогда не спрашивал их мнения.  — Лицо его было непроницаемым.
        — Я читала где-то, что ты уехал из дома в шестнадцать лет, отправившись в Голливуд. Мои родители пришли бы ужас, если бы я заявила им в шестнадцать лет, что хочу пересечь Атлантический океан.
        — У меня была возможность, и я воспользовался ею.
        — И твои родители не пытались отговорить тебя?  — покачала головой Кейти.  — Счастливый… Когда я училась в Лондоне, отец с матерью постоянно беспокоились обо мне. Боялись, как бы со мной ничего не случилось. Я не жалуюсь!  — поспешно добавила она.  — Тебе, конечно, была бы неприятна такая опека.
        Глаза Натаниэля блеснули, и он встал из-за стола:
        — Спокойной ночи, Кейти.
        — О, но я хотела лишь…  — Она закрыла рот, потому что ее объяснение слушать было уже некому.

        Следующие несколько дней Кейти внимательно читала сценарий и рисовала эскизы.
        После того вечера Натаниэль держался от нее в отдалении. Тем не менее они и сейчас вместе ели, и когда он весело рассказывал о фильмах, развлекая свою гостью, у нее все чаще возникало ощущение, что он играет роль. Роль гостеприимного хозяина. О себе Натаниэль ничего не рассказывал. Малейшая попытка с ее стороны поговорить о нем самом натыкалась на холодную глухую стену.
        Ощущая себя страшно одинокой, Кейти стала общаться с персоналом отеля. Она подружилась с Беном и даже однажды утром отправилась с ним на рыбалку. Кейти без умолку болтала с Сильвией и Кэли, которые готовили для них. Скоро она подружилась со всеми. Кроме Натаниэля.
        — Ты так много разговариваешь с Беном, что он не может выполнять свою работу,  — подчеркнуто медленно произнес Натаниэль однажды за ужином.
        Кейти положила вилку:
        — Мы просто болтали. Ты знаешь, что он видится со своей девушкой лишь раз в неделю?
        — Счастливый парень.  — Натаниэль демонстративно подавил зевок.  — Он занимается сексом и свободен от всякой чепухи.
        — Ты ко всему относишься с таким цинизмом?
        — Кто это сказал?
        Кейти вспомнила о порочной репутации Вольфа, касающейся его отношений с женщинами:
        — А ты сам когда-нибудь влюблялся?
        Откинув голову, он рассмеялся:
        — Этот вопрос могла задать только Кейти, живущая в том мире, где небо всегда ярко-голубое, а солнце — ласковое.
        Разозлившись, она быстро встала, опрокинув стул:
        — На самом деле небо в мире Кейти не такое уж голубое! У меня есть свои проблемы. Из-за тебя я потеряла работу, и теперь ни один банк не выдаст мне очередную ссуду. Но зачем я тебе это говорю? Такой человек, как ты, вряд ли сможет меня понять.
        — Но если в мире Кейти иногда идет дождик, почему ты всегда такая веселая, черт возьми?!
        Подняв стул и поставив его на место, Кейти медленно опустилась на него:
        — Я не знаю.  — Она прикусила губу.  — Наверное, потому, что всегда, что бы ни случилось, предпочитаю быть счастливой, а не несчастной. И есть то, что поднимает мне настроение…
        — Болтовня?  — усмехнулся Натаниэль.
        — Да!  — Она вспыхнула.  — Я люблю людей. Люди в большинстве своем добрые и дружелюбные. Мне с ними очень интересно общаться. И общение — это то, что помогает жить, когда дела очень плохи.
        — Неужели? А мне кажется, все совсем наоборот.  — Его красивый рот скривился.  — Общение с людьми лишь портит жизнь, когда дела идут хорошо. Например, твоя потребность разговаривать и заводить дружбу со всеми отвлекает здешних работников.
        — Я их не отвлекаю! И это гораздо лучше, чем сидеть одной возле бассейна.
        — Одной?  — Черные брови поднялись.  — Разве можно здесь находиться одной? Ведь ты — в раю.
        — Это рай лишь при условии, если ты можешь его с кем-то разделить. Какая радость смотреть на красивую птичку, если рядом с тобой нет человека, с которым ты вместе можешь восхищаться ею?  — Кейти поковыряла вилкой в тарелке.  — Сегодня я дошла до то го, что долго беседовала с ящерицей…
        — Я видел одну, валяющуюся на дорожке,  — невозмутимо проговорил он.  — Теперь я понял почему. Она замучена Кейти.
        — Ты думаешь, это смешно, но мне нравится разговаривать!
        — Я понятия не имел, что ты чувствуешь себя одинокой. Мне казалось, ты работаешь над моим сценарием.
        — Работаю, но мне лучше работается, когда вокруг меня люди. Иначе мои творческие способности глохнут.
        — Можешь поговорить со мной.
        — Как? Ты словно бегаешь от меня, избегаешь всяких разговоров. И ты… невеселый.
        Медленная и опасная улыбка тронула уголки его губ.
        — В любое время могу продемонстрировать тебе, каким веселым я могу быть, только дай знать.
        — Я не это имела в виду!  — Сердце ее бешено забилось.  — Я имею в виду то удовольствие, которое получаешь, когда разговариваешь с кем-то…  — Кейти умолкла, потому что зазвонил его телефон.  — Почему ты не отвечаешь на звонок?
        — Не хочу.  — Он склонился к ней, слегка прищурив глаза. Ресницы у него были длинные и густые.  — Гораздо больше удовольствия можно получить вообще без всяких разговоров.
        — Прекрати играть в эти игры!  — Кейти вытерла потные ладони о свои шорты.
        — Обещаю сдерживать свои пещерные инстинкты!
        Рот у нее пересох, щеки вспыхнули, и она возмущенно произнесла:
        — Я совсем не это имела в виду!
        — Я понял, о чем ты говорила.  — Он откинулся на спинку стула.  — Порочный, распутный Натаниэль может поднять бурю в тихом мире Кейти. И это может закончиться серьезным наводнением.
        Его телефон снова стал звонить, но Натаниэль продолжал игнорировать его.
        Он поднялся:
        — Прости, что забросил тебя. Я пребывал в дурном настроении. Пойдем прогуляемся по пляжу. Разве можно жить, не увидев закат солнца на Волчьем острове?  — И он протянул ей руку.

        На пляже Кейти вдохнула полной грудью и, подняв с песка красивую раковину, произнесла:
        — Даже представить себе не могла, что на свете есть такой райский уголок. Ты часто приезжаешь сюда?
        — Когда мне надо уединиться.
        Кейти зарыла ноги в песок, наслаждаясь его мягкостью и теплом.
        — Замечательно, что твой брат владеет этим островом! Здесь прекрасно собираться семьей.
        — Я приезжаю сюда, чтобы побыть в одиночестве.
        Когда они дошли до больших валунов, отделяющих следующий пляж, Натаниэль протянул Кейти руку, чтобы помочь через них перелезть.
        — Самое лучшее место — вот здесь!  — Ловко перепрыгнув через последний валун, Натаниэль встал, мощный и сильный, лицом к морю.  — Вон там — Черепаховая бухта.
        — Изумительно!  — Кейти уселась на песок и бросила рядом свою сумку с художественными принадлежностями. Здесь, на острове, она старалась не расставаться с карандашами и бумагой.  — Кстати, я сделала несколько предварительных эскизов костюмов к сценарию. Есть некоторые идеи. Может быть, это не то, что ты себе представлял…
        — Ты взяла их с собой?
        Кейти достала из сумки альбом:
        — Это пока что просто идеи.
        Он сел рядом с ней и взял у нее альбом. Молча стал листать.
        — Коричневое платье?
        — Да, потому что в этой сцене героиня не совсем уверена в себе и не хочет быть заметной. Но позже…  — Кейти наклонилась, перевернула страницу,  — здесь она носит уже более яркие, насыщенные цвета, и фигура подчеркнута, потому что героиня уже больше не хочет прятаться.  — Неожиданно Кейти поняла, что она сделала: «Я раскрыла себя».  — Если тебе не нравится эта идея, то…
        — Замечательная идея. Ты показала развитие характера.  — Натаниэль внимательно рассматривал эскизы. Если он и провел некие параллели с самой Кейти, то ничего об этом не сказал.  — Очень оригинально. Умно.
        — Тебе действительно понравилось?  — Ее щеки раскраснелись.
        — Да. Ты можешь сделать более детальную проработку этих костюмов?
        — Могу я воспользоваться компьютером?
        — Разве ты не работаешь по старинке, используя лишь бумагу и карандаш?
        — Работаю, но тогда ты не сможешь послать мои эскизы по электронной почте, если тебе захочется кому-то показать их.
        — Резонно. Я найду для тебя компьютер.  — Вскочив, он протянул ей руку.  — Солнце заходит. Если хочешь романтических ощущений, то сейчас самое время ими насладиться.
        Но Кейти не хотела никаких романтических ощущений. По крайней мере с этим мужчиной. Но все-таки, минуту поколебавшись, она подала Натаниэлю руку и встала. И в этот самый миг в ней вспыхнуло желание.
        Она знала, что с ним произошло то же самое, потому что слышала, как он выругался себе под нос.
        На секунду Кейти показалось, что Натаниэль намерен сдержать себя, но вдруг он рывком прижал ее к себе, и она почувствовала его обжигающие губы. В крови ее загорелся огонь, и чувственная дрожь прошла по всему телу. Одной рукой он обхватил ее ягодицы, прижав Кейти крепче к себе, а другую руку запустил в ее шелковистые спутанные волосы, продолжая страстно целовать.
        Кейти неимоверно возбудилась. Широко раскрыв глаза, она взглянула ему в лицо. Он смотрел на нее.
        И в этот момент она увидела Альфа-мужчину, безжалостного солдата, готового овладеть дочерью своего врага.
        Потрясенная, Кейти резко отпрянула от него:
        — Нет!  — Ей было трудно дышать.  — Это… что-то нереальное. Я смотрю на тебя — и вижу героя фильма, а не Натаниэля Вольфа.
        Он наклонился к ней:
        — Ты только что целовалась с Натаниэлем Вольфом, Кейти.
        Вырвавшись из его рук, она отступила назад:
        — Ты просто играл. Точно так же, как на прошлой неделе…
        — Я не играл тогда и не играю сейчас.
        Но он, конечно, играл. Этот талантливый актер мог изображать желание так же убедительно, как отвагу и бесстрашие.
        — Ты знаешь, как надо взглянуть на женщину, чтобы она почувствовала себя необыкновенно красивой. Ужасно то, что я понимаю это… и ничего не могу с собой поделать.
        — Кейти…
        — Ты можешь смотреть на женщину так, будто она потрясающе красива, но на самом деле думать по-другому. Ты делаешь это на экране каждый раз. Целуя дочь своего врага в «Альфа-мужчине», ты делаешь это так проникновенно, что я верю…  — Кейти смущенно рассмеялась.  — Ты — превосходный артист! А сюда ты взял меня лишь по одной-единственной причине — потому что беспокоился, как бы я не проболталась журналистам.  — Кейти потерла лоб, руки ее дрожали.  — И я не собираюсь жить по правилам, которые приняты в твоем мире. Механический секс на скорую руку мне совершенно не подходит.
        — А ты когда-нибудь занималась механическим сексом?  — В глазах его заиграли веселые огоньки.
        Но в них Кейти увидела также и нежность, и эта нежность лишила ее самообладания…
        — Нет…
        — Предлагаю попробовать.
        Зажатая между его мощным телом и гладким валуном, Кейти почувствовала, что сила воли ее ослабла. Тело предательски изогнулось от мучительного влечения. Она уставилась в его лицо, пытаясь угадать, что скрывается в этих глазах…
        Натаниэль склонил к ней голову, но Кейти уперлась рукой ему в грудь, ощущая под пальцами биение его сердца.
        — Ты опять играешь роль. Ты когда-нибудь бываешь собой, Натаниэль?
        Перемена в нем была едва уловима, но она точно произошла. Глаза перестали туманиться от желания, взгляд стал настороженным. На скулах дернулись желваки.
        Затем Натаниэль медленно отпустил ее и отступил назад, окинув циничным взглядом:
        — Нам было бы хорошо друг с другом.
        Колени Кейти дрожали так сильно, что она еле стояла. Руки ее жаждали обнять Натаниэля, прижать к себе, губы жаждали ощутить его горячий поцелуй…
        Но она хотела, чтобы это было по-настоящему.

        Натаниэль бросил на палубу аквалангистское снаряжение. Бен грузил в лодку коробки с продуктами и водой.
        — Куда мы направляемся?  — Нежный женский голос раздался из-за его спины, и, повернувшись, Натаниэль увидел на причале Кейти. Босая, руки засунуты в карманы шорт. Поза вроде расслабленная, но даже с такого расстояния он ощутил ее напряжение. Лицо бледное, под глазами темные круги…
        Проворочавшись на кровати всю ночь и так и не уснув, Натаниэль даже испытал некоторое удовлетворение при мысли о том, что Кейти тоже плохо спала.
        — На морскую прогулку. Мне выпало несчастье оказаться на острове с женщиной, у которой высокие моральные принципы. Поэтому надо отвлечься от мыслей о полном отсутствии механического секса,  — бодрым голосом объяснил он, а про себя добавил: «И отвлечься от мыслей о новых сообщениях на телефоне».
        Взяв с причала последнюю коробку с продовольствием, он поставил ее на борт.
        Кейти не шевелилась:
        — Тогда мне лучше остаться здесь.
        — Нет, ты не останешься!  — Натаниэль подошел к ней, подхватил на руки и поставил на палубу, стараясь не смотреть на ее голые ноги.  — Это одно из лучших мест для дайвинга. Тебе понравится.
        — Боишься оставлять меня, так как я могу сообщить журналистам, что ты здесь? Вот только как я это сделаю? С помощью сигнальных ракет? Я даже позвонить не могу. Ты запер мой телефон.
        Ему хотелось запереть и свой. Сообщения на дисплее выводили его и себя.
        — Тебе не нужен телефон!  — буркнул Натаниэль.
        — Боишься, что я расскажу кому-нибудь об Аннабелле или Кэрри? Но клянусь, что не скажу никому ни слова о них. Я даже не знаю, кто они такие!
        — Забудь эти имена,  — буркнул Натаниэль.
        — Хорошо, я забуду. Но когда же ты начнешь доверять людям? Наверное, ты вел очень одинокую жизнь, если тебе кажется, что любой готов тебя предать.  — Отодвинув в сторону маску с ластами, Кейти плюхнулась на скамейку.  — Я никогда не погружалась с аквалангом.
        — Тебе понравится.
        — А если я наглотаюсь воды?
        — Тогда я сделаю тебе искусственное дыхание.  — Пожалев о том, что мысли его приняли такое направление, Натаниэль запрыгнул на палубу лодки и скомандовал Бену: — Отдать швартовы!
        С поднятыми парусами катамаран помчался по волнам, быстро и плавно, повинуясь свежему ветру. Легкие волны сверкали на солнце, и стайки разноцветных рыбок прыскали от них в разные стороны.
        Кейти, вытянув ноги, подставила лицо солнцу.
        Гадая о том, не сделал ли он ошибки, взяв ее с собой, Натаниэль, повернув румпель, поймал ветер посильнее и глубоко вздохнул, когда соленые брызги окатили его с ног до головы.
        Проплыв мимо многочисленных необитаемых островов, в конце концов они бросили якорь недалеко от рифов. Бен стал заниматься парусами, а Кейти быстро стянула с себя шорты и футболку и осталась в крошечном красном купальнике в мелкий белый горошек.
        Эта упрямица появилась в бикини впервые, и Натаниэль уже стал жалеть, что на ней сейчас нет неприметной и бесформенной серо-коричневой одежды.
        «Надо было дать Кейти гидрокостюм»,  — подумал он, когда помогал ей надевать маску. Затем они вместе прыгнули в воду.
        — Здесь глубоко? А вообще не говори мне. Не хочу знать.  — Крепко вцепившись в его руку, она огляделась.  — Никто не захочет съесть меня на завтрак?
        «Никто, кроме меня. Интересно, замечает ли она, как я возбужден?» — думал Натаниэль, показывая девушке, как освобождать маску и трубку от воды.
        Недалеко сновала стайка рыбок, и Кейти восторженно отметила про себя их красоту и изящество.
        Ему понадобилось несколько минут, чтобы понять: Кейти прекрасно плавает под водой! Она передвигалась так грациозно и плавно, будто сама была каким-то морским созданием. Натаниэль так загляделся на нее, что чуть не пошел ко дну.
        В конце концов он жестом указал ей наверх, и они, плавно поднявшись сквозь пронизанную солнечными лучами толщу воды, вынырнули на поверхность.
        Кейти вынула трубку изо рта и, засмеявшись, глотнула воздух:
        — Это фантастика!  — Но вдруг она взглянул за его плечо и нахмурилась.  — Натаниэль…
        Повернувшись, он увидел другую лодку, бросившую якорь недалеко от них.
        — Расслабься. Они не знают, кто мы.
        — Ты хочешь сказать, они не знают, что я — известный дизайнер костюмов? Слава богу! Терпеть не могу раздавать автографы под водой.  — Рассмеявшись собственной шутке, Кейти стала рассматривать другую лодку.  — Похоже, там целая компания. Лучше надень маску.
        — Хочешь снова нырнуть?
        — Что за вопрос? Конечно!  — И, не дождавшись его, Кейти исчезла под водой.

        Сидя на палубе лодки, Кейти сделала глоток воды из бутылки. Тело ее ломило от непривычной нагрузки, кожа горела от солнца и соленой воды, но она никогда не чувствовала себя более счастливой.
        Громкий взрыв смеха раздался с соседней лодки.
        Взглянув через плечо, Кейти увидела двух девушек, флиртующих с мужчинами на носу лодки. Она хотела уже отвернуться, когда какое-то движение заставило ее насторожиться. Поставив бутылку с водой, Кейти прищурилась на ярком солнце и вгляделась внимательнее:
        — Натаниэль, Бен, смотрите, ребенок около перил и на нем нет спасательного жилета!
        Натаниэль повернул голову, и тут малыш, слишком сильно перегнувшись через перила, полетел в воду.
        Кейти в ужасе вскочила. Приставив ко рту руки, словно рупор, она закричала:
        — Эй!  — Но до соседней лодки было слишком далеко. Кроме того, там играла громкая музыка — веселье было в самом разгаре. Никто и не заметил, что ребенок упал в воду.  — Натаниэль! Сделай что-нибудь! Нам надо…
        Рядом с ней раздался громкий всплеск воды, в воздух поднялись брызги, окатив ее с головы до ног. Натаниэль прыгнул в море.
        Кейти смотрела, как он рассекает воду мощными гребками. Это было потрясающее зрелище, и если бы не критический момент, то Кейти залюбовалась бы им. Но сейчас в ее сердце поселился ужас.
        — Бен…
        — Я знаю…  — Мужчина уже поднимал якорь, а Кейти стояла, беспомощная, и не знала, что ей делать.
        — Чем я могу помочь?
        — Сидите и наблюдайте за Натаниэлем. Он первоклассный пловец.  — Бен завел мотор и развернул лодку.  — Я не могу подойти слишком близко, потому что работает винт. Вы видите Натаниэля?
        — Нет. Он нырнул там, где упал ребенок.  — Она судорожно сжимала перила. От волнения ноги ее дрожали.  — Я тоже прыгну. Может быть, нужна моя помощь?
        Бен хотел остановить ее, но Кейти уже нырнула, подняв кучу брызг.

        Оказавшись под водой, Кейти поняла, что ей надо было надеть маску. Вскоре ей стало не хватать воздуха, и без маски она почти ничего не видела. Таинственный подводный мир, которым не так давно они любовались, теперь был смертельной ловушкой.
        Сердце ее бешено билось, в груди ломило, она готова была уже всплыть наверх, когда увидела Натаниэля в нескольких метрах от себя. Он что-то вытаскивал из-под большого валуна. Увидев белую ручку и ножку, Кейти с ужасом поняла, что ребенок каким-то образом оказался в морской пещере. Но в этот момент ей стало нечем дышать, и пришлось вынырнуть. Каким образом Натаниэлю удавалось так долго оставаться под водой, она понять не могла.
        Натаниэль вынырнул рядом с ней, судорожно глотнув воздух. И почти сразу же он снова нырнул.
        Переполох, поднявшийся на соседней лодке, свидетельствовал о том, что ребенка все-таки хватились. Послышались громкие крики. Люди бегали по лодке, зовя девочку по имени, и Кейти почувствовала, как горячие слезы текут по ее щекам. Как быстро рай превратился в ад!
        Кейти неотрывно смотрела на поверхность воды, не теряя надежды.
        Их катамаран покачивался на волнах, Бен, стоя на коленях на палубе, склонился над водой. Наконец Натаниэль вынырнул, держа в руках бездыханное маленькое тельце.
        — Бен…  — Он судорожно поднял ребенка.  — Возьми. Положи на ровную поверхность.
        Наклонившись еще ниже, Бен ухитрился взять девочку и положил ее на палубу. Немного отдохнув, Натаниэль, подтянувшись на руках, одним движением забрался на борт.
        Когда Кейти с трудом вскарабкалась на лодку, Натаниэль с мрачной сосредоточенностью делал девочке искусственное дыхание, массировал грудь. Казалось, он не замечал криков и рыданий, раздававшихся с соседней лодки. Он был решителен и сосредоточен.
        — Давай, малышка,  — шептал он, приложив ухо к ее груди,  — дыши, милая. Дыши…
        Девочка закашлялась, ее вырвало водой, и Натаниэль немедленно перевернул ребенка на бок — осторожным и в то же время уверенным движением.
        — Вот молодец! С тобой все будет хорошо. Ты поправишься…
        Несказанно счастливая, Кейти взглянула на него, ожидая увидеть то же самое чувство на его лице, но наткнулась лишь на выражение страдания в запавших глазах.
        Осознав, как тяжело далось ему это спасение, она положила руку на его плечо.
        — Ты сделал это,  — срывающимся голосом произнесла она.  — Натаниэль, ты спас ее. Ты был таким храбрым! И решительным. Если бы не ты…
        Боясь показать, что она плачет, Кейти умолкла, а девочка тем временем приподнялась и стала оглядываться по сторонам, все еще икая и кашляя:
        — Мама…
        Натаниэль тихо погладил девочку по спине:
        — Все будет хорошо, малышка.  — Но глаза его по-прежнему омрачала печаль.
        Совсем близко от них послышались возгласы и всплески воды — к ним плыли два человека с соседней лодки.
        — Нина! Она жива?
        Натаниэль, решительно поднявшись, удалился в каюту.
        К тому времени, когда родители девочки поднялись на борт катамарана, около Нины были лишь Бен и Кейти.
        — О, слава богу! Слава богу!.. Мы вам безмерно благодарны!  — Схватив ребенка, родители изливали свою благодарность на Бена.
        Он спокойно слушал, а затем предложил отвезти девочку к врачу, который работал на острове. А под конец указал на то, что, отправляясь в плавание, на маленького ребенка следует надевать спасательный жилет.
        Кейти хотела закричать, что они благодарят не того человека. Она вся дрожала. Взяла большое махровое полотенце и завернулась в него, но продолжала дрожать. Горячее солнце ярко светило на небе, но Кейти было холодно.
        Если ей было так дурно, то как же чувствовал себя Натаниэль?

        Закрывшись в туалете, Натаниэль склонился над раковиной. Его безудержно рвало. Ужас происшедшего сжимал его словно железной рукой.
        Вода. Тонущий ребенок. Приступ мучительной паники.
        Когда же он избавится от этого?
        Подняв голову, он взглянул на себя в зеркало. На него смотрело мертвенно-бледное лицо с безумными глазами. «А если глаза,  — подумал он, криво усмехнувшись,  — зеркало души, то душа моя в явной опасности».
        Не желая больше смотреть в свою душу, Натаниэль закрыл глаза — и тут же увидел ребенка, беспомощно барахтающегося в воде. Захлебываясь и задыхаясь, девочка медленно погружалась в водяную могилу…
        Альфа-мужчина?
        Натаниэль горько рассмеялся. Почувствовав, как задрожала лодка, он понял, что Бен завел мотор и они поплыли.
        Слава богу…
        Ему не хотелось больше видеть эту чертову воду.


        Глава 6
        Кейти лежала в гамаке с нераскрытой книгой в руках. Внизу сияло море, в прозрачной изумрудной воде сновали стаи разноцветных рыб, но мысли Кейти были заняты совсем другим.
        Когда их лодка стала приближаться к острову, Натаниэль неожиданно прыгнул в море, ничего никому не сказав, и поплыл к берегу.
        Может быть, ему хотелось побыть одному? Если это так, она ни в коем случае не будет ему навязываться!
        Отложив в сторону книгу, Кейти спустила ноги с гамака.
        «Я просто загляну к нему,  — сказала она себе,  — а затем оставлю его одного».
        Босиком она неслышно прошла вдоль виллы, вдыхая густой воздух, напоенный запахом тропических цветов. Подойдя к террасе, которая вела в его комнаты, она немного помедлила, все еще сомневаясь, стоит ли ей заходить. Ведь они были совершенно чужими людьми, сведенными вместе по воле случая. Они не были друзьями. Не были любовниками.
        Любовниками…
        Кейти сделала глубокий вдох и поднялась по ступенькам.
        Натаниэль сидел на террасе в кресле-качалке, уставившись на море в лучах заходящего солнца.
        — Натаниэль? Ты не ужинал. Может быть, сказать Бену, чтобы он принес тебе что-нибудь поесть?
        — Нет. Я хочу побыть один.  — И слова его, и тон были очень выразительными.
        Но Кейти проигнорировала их и уселась рядом с ним:
        — Никогда бы не подумала, что ты можешь так рисковать.
        — Просто ты плохо знаешь меня.
        И ведь она действительно не знает его…
        — Сегодня ты поразил меня. Оказывается, ты можешь быть героем не только в кино, но и в реальной жизни. Меня до сих пор трясет, а как ты себя чувствуешь?  — Кейти решила рискнуть и надавить на него: — Поговори со мной, Натаниэль. Расскажи, почему ты сидишь здесь один, не хочешь со мной общаться?
        Молчание было долгим и напряженным.
        — Наш разговор не изменит того факта, что она чуть не утонула,  — сказал он наконец.
        — Но ведь она не утонула. Ты спас ее. Этой девочке повезло — ты оказался прекрасным пловцом, любящим море.
        — Я ненавижу море.  — Это признание вырвалось словно из глубины его души.  — Я стал хорошим пловцом именно потому, что ненавижу море, ненавижу воду!  — Он повернулся к ней, Кейти увидела в его глазах страдание и замерла, пораженная видом боли, исказившей эти красивые черты.
        Будто маска упала с его лица. Кейти хотела, чтобы Натаниэль раскрылся перед ней, но теперь, когда он сделал это, ей было больно на него смотреть. Горькие складки образовались вокруг его рта, глаза потухли, в них читалось страдание. Актер исчез, перед ней был человек — страдающий, несчастный…
        Не зная, что сказать, Кейти почувствовала отчаянное желание утешить его, облегчить его боль.
        — Не хочешь рассказать почему?
        — Поймешь ли ты? Мы ведь с тобой живем в разных мирах. Ты живешь в мире Кейти.
        — Прекрати!
        — Но ведь это правда. Ты веришь в доброту. Ты веришь в любовь.  — Он произнес последнее слово с таким цинизмом, что стало понятно — он сам в нее не верит.
        — Мы говорим о тебе, а не обо мне. Расскажи, почему ты ненавидишь воду?
        Натаниэль долго молчал и заговорил тогда, когда Кейти уже отчаялась что-либо услышать.
        — Возле нашей усадьбы было озеро.  — Голос его был охрипшим.  — Я вырос в огромном пустом доме. В поместье Вольфов. Привилегированное воспитание. Дом был огромным. В нем было удобно играть в прятки — если спрячешься, тебя никто не мог найти, что я и делал постоянно. Прятки превратились в часть моей жизни.
        — От кого же ты прятался, Натаниэль?
        Он уставился в темноту, взгляд его был невидящим.
        — Озеро было огромным. И вода в нем всегда была темной, даже в ясную погоду. Откуда-то из глубины поднимались водоросли, похожие на щупальца, готовые схватить тебя за ногу. Никто из нас не знал, какой глубины это озеро. И существовало предание, что один из наших предков утонул в нем…
        Кейти вздрогнула:
        — Зловещее место…
        — Детьми мы верили, что в глубине этого озера живет чудовище.
        Совершенно непроизвольно Кейти подняла руку и провела пальцами по его лицу. Она ощутила жесткую щетину на подбородке. Это было лицо мужчины, но Кейти легко представила себе мальчика, стоявшего возле озера, завороженно смотрящего на его поверхность…
        — И что произошло?…
        Резко поднявшись, Натаниэль подошел к перилам террасы и крепко сжал их:
        — Это случилось поздно вечером. Было темно. Я что-то натворил — как обычно. Подурачился. Свалял дурака. Не послушался отца. Он взял меня, посадил в лодку и, отплыв от берега, бросил в это озеро.  — Голос его дрогнул.  — Я не знаю, что на меня подействовало — то ли его слова, то ли выражение его лица, но все чувства во мне умерли. Я будто окаменел. И даже не пытался бороться за жизнь. Упав в воду, подумал: «Вот и все, я сейчас утону». Помню, что подумал еще, как долго буду тонуть и испытаю ли боль. Помню, как ноги мои запутались в водорослях и я пытался освободиться от них, глядя на уплывающего в лодке отца. И при этом во мне тлела надежда — он сейчас вернется и спасет меня. Но он не вернулся…
        Натаниэль стоял к ней спиной, и голос его звучал как-то странно, безучастно. Кейти не могла найти слов.
        — Нет!  — произнесла она дрогнувшим голосом. Она вспомнила о своем собственном отце, когда он подбрасывал ее, маленькую девочку, а потом ловил, и она захлебывалась от восторга.  — Должно быть, это была просто неудачная шутка. Твой отец играл с тобой.
        — Он не играл. Потом я пытался объяснить это себе. Я тогда баловался и хулиганил, вместо того чтобы сгребать опавшие листья с лужайки. И отец наказал меня за это. Это была моя вина. Если бы я слушался отца, то он любил бы меня. Так я считал тогда. Ребенку нелегко было признать тот факт, что родители его не любят.
        Он хотел отцовского одобрения, как и любой другой мальчик. Он хотел родительской любви.
        Кейти почувствовала, как онемело все ее тело.
        Натаниэль повернулся, взглянул на нее. На губах его играла циничная улыбка.
        — Бедная Кейти. Я разрушил твою веру в то, что все люди добрые и что у всех историй бывает счастливый конец.
        Кейти встала:
        — Я не считаю, что все люди добрые, но…  — Она судорожно выдохнула: — А твоя мать?
        — А моя мать…  — Выражение его лица изменилось.  — О ней можно сказать только одно: она любила моего отца. И хотела только одного — чтобы отец любил ее. А он не любил, конечно… Мой отец никого не любил.  — Тон его был насмешливым.  — Отец совершенно не подходил таким чувствительным и хрупким людям, какой была моя мать. Венецианское стекло нельзя крушить молотком. И он разбил ее. Она… ушла.
        Кейти вздрогнула:
        — Значит, ты остался один, с отцом?
        — Нет, не один. В некоторых аристократических английских семьях коллекционируют мебель времен эпохи Ренессанса. Мой отец коллекционировал женщин. А у этих женщин были дети. Но этими детьми мой отец никогда не интересовался. Он интересовался только самим собой.
        Кейти тихо подошла к Натаниэлю — ее босые ноги неслышно ступали по полу — и положила ему руки на плечи. Пальцы почувствовали бугры мышц, напрягшиеся под кожей.
        — Кто спас тебя тогда? Как ты выжил?
        — Мой сводный брат Джекоб. Он был старше и не в первый раз вытаскивал меня из озера.  — Что-то мелькнуло в его глазах.  — Джекоб вытащил меня тогда из воды, помог отдышаться и увел подальше от монстра, пока тот не напился до такого состояния, что совершенно забыл о моем существовании.
        — Натаниэль…
        — Все в порядке. Тебе не надо искать правильные слова. Даже такой добрый и светлый человек, как ты, не сможет найти ничего хорошего в таком человеке, как мой отец.
        — Он… жив?…
        — Нет. Он умер, когда мне было девять лет.  — Голос Натаниэля стал ожесточенным.  — Ты думаешь, что самое страшное ты уже услышала? Спроси меня о том, как он умер, Кейти. Задай мне этот вопрос.
        Атмосфера вокруг них все сгущалась.
        — И… как он умер?
        — Мы все приехали домой на каникулы. Моя сестра, воспользовавшись отсутствием отца, отправилась на танцы в соседнюю деревню. Ей было всего лишь четырнадцать лет, но она уже была очень красивой. В тот вечер сестра решила покрасоваться перед всеми. Губная помада, мини-юбка…  — Натаниэль умолк, лицо его побледнело.  — Все было бы хорошо, если бы он не вернулся домой раньше обычного.
        — Твой отец?
        — Он увидел, как она флиртует с парнями в деревне, и дома схватился за кнут.
        Кейти вздрогнула, слишком ясно представив себе эту картину:
        — Отец… избил ее?
        — Он хотел изуродовать мою сестру, чтобы парни больше не заглядывались на нее, но, напившись, озверел настолько, что забил бы ее до смерти, если бы Джекоб не остановил его. И все это время я стоял рядом, дрожал и кричал: «Прекрати! Прекрати!» — Натаниэль взглянул на свои трясущиеся руки.  — В ту ночь я понял, что это значит — чувствовать себя беспомощным. И бессильным.
        — Натаниэль, ты же был ребенком! Что ты мог сделать?
        — Мы должны были наброситься на него. Но мы просто кричали, Себастьян и я,  — срывающимся голосом произнес Натаниэль.  — И в тот момент, когда я подумал, что он сейчас убьет мою сестру, в дверях появился Джекоб.
        — Он остановил твоего отца?
        — Он… его убил.  — Натаниэль повернул голову и взглянул на нее. Глаза его были пустыми. Усталыми.  — Это произошло случайно. Джекоб оттолкнул его. Отец был настолько пьян, что упал и ударился головой о ступеньки, а потом…  — Брови его сдвинулись.  — Было так много крови… Крови моего отца, крови Аннабеллы — ее красивое лицо превратилось в месиво. Джекоб застыл на месте от шока. А отец мой был мертв.
        Так, значит, Аннабелла — его сестра?
        Переваривая этот факт, Кейти замерла, не зная, как вести себя перед лицом такой боли.
        — Я не знаю, что сказать. Мне очень жаль…
        — А мне не жаль!  — Повернувшись, он притянул ее к себе. Глаз его потемнели от гнева, как штормовое море.  — Мне не жаль, Кейти. Я стоял там и думал: «Слава богу, с этого дня все прекратится». И нисколько не жалел отца. Теперь ты знаешь, кто я на самом деле. Твой мир и мой мир не соприкасаются даже краешками.  — Натаниэль так резко отпустил ее, что она покачнулась.
        — Ты чувствуешь себя виноватым потому, что не жалеешь о случившемся? Но ведь ты был ребенком, Натаниэль!  — Она обхватила его за талию.
        — Он был моим отцом, а я ненавидел его. Я — чудовище.
        — Ты — человек.  — Горло ее сжалось от слез. Она обвила руками его сильную шею.  — Ты не чудовище, Натаниэль. Ты был маленьким мальчиком, который хотел и заслуживал отцовской любви.  — Кейти прижалась губами к его груди, будто это прикосновение могло облегчить ему боль.  — У тебя нет причин чувствовать себя виноватым.
        — Я не защитил свою сестру.
        — Ты был ребенком!
        Его красивый рот искривился в язвительной улыбке.
        — Нам не позволяли быть детьми.
        Они секунду стояли молча, затем Кейти подняла голову:
        — Что произошло с Джекобом?
        — Нашлись дорогие адвокаты в элегантных костюмах. И они уладили дело.
        Вот так, в нескольких словах была описана страшная трагедия семьи.
        — Но ведь вам надо было дальше жить. Кто заботился о вас?
        — Сначала Джекоб. Но настал день — и он уехал.  — В сумеречном свете сверкнули голубые глаза.  — Аннабелле было особенно тяжело. Она очень любила его. Считала Джекоба единственным надежным человеком в нашей очень ненадежной семье.  — Натаниэль криво усмехнулся.  — Это ее ошибка. Если ты никого не любишь, тебе невозможно причинить боль. Аннабелла любила — и поэтому очень страдала.
        «Если ты никого не любишь, тебе невозможно причинить боль».
        Вот почему он избегал всяких отношений! Не потому, что не верил в любовь. А потому, что связывал любовь со страданиями.
        — Уйдя со сцены в ту ночь, ты все время повторял: «Я должен предупредить Аннабеллу». О чем ты хотел предупредить ее, Натаниэль? Что случилось в день премьеры?
        — В зале я увидел… Джекоба.  — Натаниэль замолчал, а потом с трудом выдавил: — Мы не встречались двадцать лет.
        — Ты не видел его с тех пор, как он… ушел из дома?…  — Кейти не смогла скрыть потрясения.
        — Мы не были крепкой семьей,  — усмехнулся Натаниэль.  — И эта встреча после долгой разлуки меня вряд ли обрадовала. Я все время думал об Аннабелле. Мне надо было предупредить ее, что он вернулся.
        Значит, Натаниэль не был вовлечен в какой-то сложный любовный треугольник, о котором думала Кейти. Сбежав со сцены в самом начале спектакля, Натаниэль Вольф всего лишь хотел защитить сестру, которую он не смог защитить много лет назад.
        Сердце Кейти защемило от боли при мысли об одиноком маленьком мальчике, забитом и заброшенном теми, кто должен был любить его…
        До них доносился тихий шелест волн, набегавших на берег, воздух наполняли сладкие ароматы тропических цветов. Райская жизнь… Но в памяти Натаниэля сохранились другие картины — жестокость, побои, одиночество, предательство.
        Мать ушла от них. Отец пил и часто распускал руки. И неудивительно, что Натаниэль так цинично отзывается о семейных отношениях.
        — Ты разговаривал с Аннабеллой?
        — Мы обменялись сообщениями.
        — Сообщениями? И все? И даже не поговорили?
        — Ведь это семья Вольфов,  — насмешливо произнес Натаниэль. Вытянув руку, он сорвал яркий цветок гибискуса, росшего возле террасы.  — Если прошлое и научило нас чему-то, то это умению выживать в одиночестве. Эсэмэска — вполне достаточно для Аннабеллы.
        — Но ты ведь любишь свою сестру!  — Кейти сообщила этот как факт, а не задала вопрос.  — И Джекоб…
        — Когда я увидел его в первом ряду, то почувствовал безудержный гнев, но это чувство относилось не к Джекобу, а к той ночи, когда отец избивал Аннабеллу.  — Натаниэль уставился на цветок в своей руке.  — Я сбежал, так и не поговорив с Джекобом. И по-прежнему не хочу с ним говорить. Это все осталось в прошлом. И я не хочу туда возвращаться.
        Теперь Кейти догадалась, чьи телефонные звонки он упорно игнорировал.
        — Вам надо поговорить!  — заявила она.
        — Поговорить…  — Тон его был насмешливым. Он повернулся к ней и воткнул алый цветок в ее волосы.  — Вот ответ Кейти на все жизненные вопросы.
        — Если ты никогда не говорил о том, что случилось той ночью, то сейчас настало время сделать это.
        — Какой смысл?  — Глаза его были холодными и пустыми.  — Мы не можем изменить того, что было. Не можем изменить себя.
        — Но можем изменить будущее! И настоящее. И свое отношение к прошлому. Ты не должен оставлять Аннабеллу на произвол судьбы, ведь ты хочешь помочь ей. И… я рада, что ты поговорил со мной.
        — Ну конечно! Теперь у тебя есть скандальная история, которую можно продать прессе.
        — Ты знаешь — я не сделаю этого!
        — Иди спать, Кейти. Нам не надо было начинать этот разговор.  — Натаниэль отвернулся от нее.
        Кейти дотронулась до его спины. Почувствовав сквозь рубашку жар его тела, она нахмурилась:
        — Ты весь горишь.
        Он повернулся, и глаза его угрожающе сверкнули.
        — Мне не нужно твоего сочувствия. Иди спать.
        — Я не оставлю тебя, Натаниэль!
        — Чего ты хочешь?
        Она замерла на месте, едва дыша:
        — Я хочу тебя.
        — Всю эту неделю я предлагал себя.  — Натаниэль опустил руки.  — Но ты отвергла мое предложение.
        — Ты предлагал мне Натаниэля Вольфа, актера. Мне он не интересен. Я хочу реального мужчину.
        — Ты не справишься с реальностью.
        Кейти схватила его за руку, прежде чем он успел снова отвернуться:
        — Я сама знаю, чего хочу и с чем могу справиться.
        — Реальное — не всегда самое лучшее, Кейти. Большинство людей предпочитают, чтобы их жизнь была слегка приукрашена. Вот почему они ходят в кинотеатры — чтобы посмотреть на сказку, на фантазию. Им не нужна реальность, порой печальная и даже жестокая.
        — А мне нужна! И я ее не боюсь. Не прячься от меня, Натаниэль!
        В ответ он лишь отнял свою руку, и Кейти отступила назад:
        — Хорошо.  — Кейти изобразила лучезарную улыбку, чтобы скрыть свое унижение.  — Очевидно, невозможно всегда иметь то, чего ты хочешь, поэтому я…  — И тут она замолчала, потому что он зажал ей рот своими губами, рывком прижав девушку к себе.
        — Такая реальность тебя устраивает?  — прошептал он прямо ей в губы.

        Сейчас Натаниэль уже не играл какую-то роль, его влекла примитивная страсть, которая сметала все на своем пути.
        На свете были только он и она. И невероятное физическое влечение, которое Кейти никогда прежде не испытывала. Оно было настоящим.
        Натаниэль запустил руки в ее волосы, и его жадные губы пробудили в ней сильные ощущения. Кейти начала срывать с него рубашку, и он стал ей помогать, не отрываясь от ее губ. Его пальцы скользили по телу Кейти, исследуя самые интимные места, пока огонь не загорелся в ее крови. И она тоже ласкала его, наслаждаясь его рельефными мускулами.
        Ночной воздух был наполнен звуками. Тихий шелест волн, ласкающих прибрежный песок, тихий стон, вырвавшийся из ее груди, когда его прикосновения стали более интимными. Возбуждение Кейти росло, каждая частица тела трепетала и дрожала в лихорадочном предвкушении.
        И вот Натаниэль навис над ней, и она судорожно перевела дыхание, почувствовав, как одним мощным движением он вошел в нее. Кейти вскрикнула. Напрягшись всем телом, она ощутила его тяжелое дыхание, напряженную позу, когда он заставил себя застыть на месте.
        — Кейти…
        — Я… Со мной все в порядке. Все хорошо.  — Но она боялась дышать, боялась, что не сможет принять его целиком.
        Тихо выругавшись, он стал двигаться назад, но она удержала его за плечи:
        — Не останавливайся. Я не хочу, чтобы ты останавливался…
        Уронив голову на ее плечо, он помедлил секунду, прерывисто дыша. Затем, подняв голову, взглянул в ее глаза:
        — Посмотри на меня.
        И она посмотрела. Не отрывая от нее взгляда, он склонил голову — и медленно и нежно стал целовать.
        — Расслабься, милая…  — прошептал он ей прямо в губы.
        Кейти почувствовала, что словно тает, ощущая его внутри себя, а затем из ее груди вырвался трепетный стон. И тогда он стал двигаться, сначала медленно и очень бережно.
        Это было потрясающе. Кейти никогда такого не испытывала и даже не могла себе вообразить.
        — Натаниэль…  — Голос Кейти сорвался, и он подсунул руку под ее бедра, крепко прижав к себе и контролируя свое и ее наслаждение.
        Он стал двигаться быстрее, и с каждым толчком возбуждение Кейти все больше нарастало. И когда оно достигло крайней точки, стало неистовым и горячим, Кейти вцепилась в его покрывшиеся испариной плечи, содрогаясь от бури эмоций, обрушившейся на нее.

        — Это у тебя впервые.  — Натаниэль откинулся на спину, прикрыв рукой глаза.
        Он не знал, радоваться ли ему или испытывать чувство вины. Он не мог понять себя. Натаниэль даже не знал, как назвать то, что произошло сейчас. Ошибка или чудо?
        Кейти прижалась к нему:
        — Ну и что?
        — Если бы я знал…
        И что бы он сделал? Натаниэль поморщился при мысли о том, насколько потерял над собой контроль. Когда с ним такое было? Обычно после флирта следовали цветы, подарки, ужин и, наконец, секс — хорошо знакомая последовательность событий, не требовавшая ни мыслей, ни эмоционального напряжения.
        То, что он разделил с Кейти, было совсем другим. Такого он не испытывал ни с одной другой женщиной.
        Внезапно осознав, что Кейти непривычно молчит, Натаниэль повернулся к ней.
        Кейти спала. Волосы ее рассыпались по плечам, на губах блуждала улыбка. Натаниэль нежно погладил шелковистые локоны, упавшие ей на лоб.
        Она была самым жизнерадостным человеком, которого он когда-либо встречал. И даже страшная правда о том, каким было его детство, не заставила ее отвернуться от него. Она отдалась ему потому, что наконец-то увидела в нем настоящего Натаниэля. Он раскрылся перед Кейти.
        «И это,  — с горечью подумал он,  — самая большая моя ошибка».


        Глава 7
        Кейти проснулась, когда лучи солнца упали на ее лицо. Ветерок проникал сквозь открытые двери, слышался плеск воды в бассейне.
        С ощущением счастья она открыла глаза, но рядом никого не было.
        Натаниэль ушел.
        Счастье ее слегка померкло, но Кейти не позволила себе долго огорчаться. Ведь уже поздно, не так ли? Конечно, он уже встал. И, проявив чуткость, не стал ее будить.
        Быстро приняв душ, она надела свой любимый ярко-желтый сарафан. Сегодня Кейти чувствовала себя особенной. И не потому, что они вчера занимались сексом,  — хотя это было потрясающе!  — нет, она чувствовала себя особенной потому, что Натаниэль наконец раскрылся перед ней. Он поделился с ней своими самыми страшными секретами, с которыми, как подозревала Кейти, ни с кем никогда не делился.
        Она сразу увидела его, выйдя на террасу.
        Натаниэль разговаривал по телефону. Его волосы блестели на солнце, а потрясающие голубые глаза смотрели куда-то вдаль. Заглядевшись на безупречные черты его лица и чувственный рот, Кейти почувствовала, что ее уверенность в себе несколько пошатнулась.
        На секунду Кейти засомневалась, не приснилось ли ей то, что произошло вчера между ними?
        Дождавшись, когда он закончит разговор, она подошла к нему:
        — Тебе надо было разбудить меня. Я не собиралась так долго спать.
        — Мне надо было сделать несколько звонков. Мой агент сообщил, что ситуация в Лондоне нормализовалась.  — Сдержанно и отстраненно он указал ей на свободный стул.  — Кофе?
        Внутри у нее все сжалось. Что это? Неужели прошедшая ночь ничего не значила для него? Всего лишь несколько минут назад она проснулась с ощущением счастья. И разрыв между этим ощущением и действительностью вдруг оказался таким огромным, что Кейти застыла.
        — Да, спасибо, кофе,  — кивнула она.
        Формально. Вежливо. Они — просто два человека, в силу обстоятельств оказавшиеся вдвоем на острове, а не два человека, занимавшиеся ночью бурным и страстным сексом.
        — Бери оладьи и фрукты. У нас еще час перед отлетом.
        — Отлетом?  — Кейти поставила чашку, так не отпив кофе.  — Мы уезжаем?  — С какой стати она так разволновалась? Неделю назад она даже не хотела ехать сюда, а сейчас…
        — Мы уезжаем всего лишь с острова. Поживем некоторое время в Рио.
        По-прежнему не глядя на нее, Натаниэль стал просматривать электронную почту, будто у него начался обычный рабочий день.
        Кейти потерянно уставилась на еду, стоявшую перед ней на столе. Она не знала, что и думать. Как долго он смотрел на нее, пока она спала? Может быть, он разглядел ее при дневном свете и пожалел о том, что было между ними? Ей стало горько и больно. И в то же время она разозлилась. На саму себя. Как можно быть столь наивной — поверить в то, что ею заинтересуется такой мужчина, как Натаниэль Вольф!
        — Зачем мы летим в Рио?
        — Эта уединенность стала мне надоедать.  — Его небрежный тон больно уколол Кейти, и она резко встала.
        Он отмахнулся от нее, как от назойливой мухи!
        — Неужели ты действительно такой бесчувственный? Мы провели ночь вместе, а сейчас ты делаешь все возможное, чтобы избавиться от меня. Теперь я поняла: прошедшая ночь стала для тебя неприятным событием. Если ты жалеешь о произошедшем, так скажи прямо! Но не веди себя так, будто ничего не произошло.
        — Сядь, Кейти.
        — Зачем? Ты хочешь еще больше унизить меня? Я не позволю этого! Ты прекрасный актер, Натаниэль, но актер меня не интересует, а просто человеком, самим собой, ты быть не хочешь!  — И Кейти направилась прочь с террасы, бросив через плечо: — Уезжай в свой Рио. Убирайся к черту! Мне все равно. Только оставь меня.

        Рука его дрожала, когда он допил кофе и велел Бену принести еще. Ему потребовалось неимоверное усилие воли, чтобы оставить Кейти утром в постели, пока она еще не проснулась. У Натаниэля неожиданно возникло непреодолимое желание обнять ее и остаться с ней навсегда…
        И тогда его охватил ужас: «Навсегда?!»
        Натаниэль вытер пот со лба. Это слово он старался не употреблять.
        Он даже не отважился взглянуть на Кейти, когда она пришла на террасу. Только надеялся, что она наденет свою бесформенную коричневую одежду, но она была в ярко-желтом сарафане, который так ей шел. Желтый — цвет солнца и счастья…
        «Но я моментально убил это счастье,  — с горечью подумал Натаниэль.  — Сейчас она, наверное, переодевается в коричневое».
        Бен принес ему еще кофе, обычная дружелюбная улыбка отсутствовала на его лице.
        — Я только что видел мисс Кейти, она бежала на пляж.  — Он поставил кофейник на стол так резко, что кофе немного выплеснулся.  — Кажется, она плакала.
        Натаниэль взглянул на темное пятно, расплывающееся на скатерти:
        — Ей просто надо побыть одной.
        — Не у всех людей возникает такая потребность, когда им плохо. Мисс Кейти — такой человек, который предпочел бы с кем-нибудь поговорить.
        Встретив укоряющий взгляд Бена, Натаниэль почувствовал, как холодок пробежал по его спине. Кейти хотела поговорить с ним о чувствах, но он даже думать о них не хотел, не то что говорить.
        — Ты совсем не знаешь ее…
        — Некоторых людей можно узнать за пять минут, потому что они открытые и дружелюбные. А другие…  — Бен не сводил с него глаз,  — скрытные и замкнутые. Мисс Кейти пыталась вам помочь. За всю свою жизнь я не встречал такого доброго и сердечного человека.
        — Мне не нужно помогать!
        — Все зависит от ситуации, в которой вы находитесь.  — Бен взял чашку, оставленную Кейти.  — Я уберу со стола.
        Проклиная себя за слабость, Натаниэль, покинув террасу, направился по узкой тропинке к пляжу.

        Он увидел Кейти в Черепашьей бухте. Желтый сарафан выделялся ярким пятном на белом песке, темные волосы струились по спине.
        Вспомнив, как она выглядела в тот первый день, когда они приехали на остров, Натаниэль почувствовал, как дрогнуло его сердце. Кейти сбросила свое мрачное серо-коричневое оперенье и теперь выглядела как экзотическая яркая птичка. И в прошедшую ночь…
        — Кейти…
        Она не повернулась, но плечи ее напряглись.
        — Я хочу побыть одна,  — услышал Натаниэль.
        — Послушай, ты должна понять, что мне нелегко. Я не вступаю в близкие отношения с женщинами. То, о чем ты мечтаешь, для меня неприемлемо. Кроме короткой связи мне нечего предложить. Ради бога, Кейти…  — он провел рукой по волосам,  — ведь ты никогда раньше не была с мужчиной…
        — Я не хочу об этом говорить!
        Натаниэль вспыхнул от гнева:
        — Почему? Ведь ты обычно готова говорить обо всем! Я знаю, ты расстроилась, потому что утром я не остался с тобой в постели…
        — Я расстроилась, потому что прошлой ночью увидела настоящего Натаниэля, а теперь ты снова превратился в кинозвезду.
        — У меня не очень хорошо получается быть «настоящим» Натаниэлем,  — проворчал он.
        — И ты предпочитаешь прятаться, нацепив актерскую маску?
        — Да. Я всегда так делал.
        Она повернулась к нему, и он увидел слезы на ее щеках. Чувство вины резануло его как острый нож.
        — Не плачь,  — выдохнул он.
        — Скажи мне правду.  — Голос ее срывался.  — Это из-за Кэрри? Ты говорил, что у тебя с ней ничего нет, но…
        — Нет, не из-за Кэрри.  — Натаниэль понимал, что должен сказать правду о Кэрри, но он хранил эту тайну слишком долго, чтобы вот так легко раскрыть ее.  — Кэрри здесь ни при чем. Дело во мне. Просто я такой, какой есть…
        Кейти молчала, и от этого молчания ему стало еще тяжелее. Натаниэль вгляделся в ее лицо:
        — Скажи мне что-нибудь. Закричи на меня.  — В его голосе прозвучало отчаяние.  — Ужасно, когда ты молчишь. Ты сама на себя не похожа…
        — Ведь ты не любишь, когда я много говорю.
        — Нет, люблю!  — Натаниэль поразился, сообразив, что это правда.  — Вчера, когда мы катались на лодке и ты без умолку болтала обо всем…
        — Наверное, я свела тебя с ума своими разговорами?
        — Нет, я наслаждался. Ты всегда говоришь то, о чем думаешь.
        — Зато ты никогда не говоришь то, о чем думаешь!  — Взгляд ее был твердым.  — И я не могу понять, что в тебе настоящее, а что — нет.
        — Прошлая ночь была настоящей, Кейти…
        — Нет, не была! Я играла роль доверчивой, невинной девушки, а ты играл роль мачо, грубого дикаря.
        — Я сделал тебе больно?
        Натаниэль увидел, как румянец залил ее лицо.
        — Нет. Не прошлой ночью.
        Он причинил ей боль сегодня утром — небрежными словами, холодностью, безразличием. Натаниэль взял Кейти за руки и заставил встать. Она попыталась сопротивляться, но он прижал ее к себе.
        — Уходи!  — Кейти отвернулась, когда он попытался поцеловать ее.  — Ты жалеешь о прошлой ночи.
        — Нет, не жалею! Ты была потрясающая.  — Он судорожно глотнул воздух.  — И я прошу прощения за то, что был холоден сегодня утром.
        Всхлипнув, она откинула назад голову и отважно взглянула на него:
        — Так что же сейчас происходит, Натаниэль? Джекоб вернулся? И ты не можешь это изменить, не можешь убежать от прошлого?
        — Я не убегаю. Просто не готов к тому, чтобы наша семья воссоединилась.
        — Разве журналистам ничего не известно о твоем отце?
        — Периодически эта тема всплывает в статьях, но я надеюсь, что кинопремия «Сапфир» заставит журналистов забыть об этом. Они заинтересуются моей карьерой, а не личной жизнью.
        — Вот почему ты так хочешь получить эту премию? Чтобы отвлечь прессу?
        — Это одна причина.  — Натаниэль постоял минуту молча, глядя на волны: «Я должен рассказать ей о том, что случилось дальше».
        В воздухе раздался гул вертолета. Кейти взглянула на небо:
        — За тобой прилетел вертолет.
        — За нами.  — Натаниэль погладил ее волосы.  — Ты поедешь со мной.
        Кейти отпрянула от него:
        — Я хочу остаться здесь:
        — Поехали со мной. Тебе понравится Рио. Это самый восхитительный город на планете. Пожалуйста!
        Кейти водила ногой по песку, рисуя узоры.
        — Если я поеду, где мы остановимся?
        — В доме Рафаэля.
        — Кто такой Рафаэль?
        — Это другой мой сводный брат.
        — Еще один?  — Кейти была поражена.  — Сколько же жен было у твоего отца?
        — Кажется, четыре. Нет, три. Я путаю, потому что у него была еще куча любовниц.

        Натаниэль и Кейти шли обратно к гостинице.
        — Рафаэль младше тебя?
        — Нет, мы ровесники. Он — сын женщины, с которой отец спал, когда моя мать была беременна мною.
        Кейти остановилась:
        — Он… боже мой! Но вы близки?
        — Близки?  — Натаниэль нахмурился.  — Я живу в Лос-Анджелесе, а Рафаэль живет в Бразилии.
        — Нет, я имею в виду…
        — О, ты имеешь в виду — близки как братья? Типичный вопрос Кейти.  — Натаниэль не знал, веселиться ли ему или злиться на то, что она хочет всех соединить.  — Я всегда живу в его доме в Рио. А он останавливается у меня, когда бывает в Лос-Анджелесе. Если мы пересекаемся где-то еще, то отмечаем встречу в ресторане. Если ты называешь это «близки», то да, мы близки. Годится для правил жизни в мире Кейти?

        — Как здесь красиво!  — Кейти стояла на террасе богатого дома, любуясь открывшимся перед ней видом.  — Твой брат, должно быть, преуспевает в бизнесе.
        — Он овладевает миром технологий.  — Облокотившись о перила, Натаниэль устремил взгляд на пляж.  — Даже не припомню, сколько раз мы выпивали с ним на этой террасе.  — Обхватив Кейти за шею, Натаниэль привлек ее к себе и поцеловал в губы.
        Кейти тихо застонала.
        Каждый раз, стоило ему лишь поцеловать ее, как она превращалась в тряпку. Она была совершенной размазней.
        Встревоженная этой мыслью, Кейти отодвинулась от Натаниэля. Прошлой ночью она отдалась ему безоглядно. Сейчас надо быть более осторожной.
        — Мы поедем осматривать достопримечательности?
        — Конечно. Ведь это Рио.
        После прогулки по городу они поужинали в ресторане на берегу моря.
        Когда они вернулись в апартаменты, было уже поздно, и Кейти машинально направилась в сторону спальни, но Натаниэль придержал ее за талию:
        — Рио только просыпается. Здесь никто так рано не ложится спать.  — Поцелуй Натаниэля был быстрым и потрясающим.  — Мы едем в школу танцев «Самбо».
        — В школу танцев? Но ведь уже почти полночь!
        — Это не школа в прямом смысле слова. Это то место, где люди собираются потанцевать. Репетируют в преддверии карнавала. Вот,  — Натаниэль достал какой-то пакет,  — я кое-что тебе купил.
        Развернув бумагу, Кейти обнаружила короткое платье цвета электрик с глубоким вырезом и пышной юбкой.
        — Я могу с таким же успехом танцевать голая,  — с сомнением покачала она головой.
        — В пакете есть еще кое-что.
        Поворошив бумагу, Кейти обнаружила изумрудно-зеленый топ с блестками. Она заморгала:
        — Боже. Это…
        — Это идеальный наряд для самбо.
        — Мне очень нравится.  — И Кейти исчезла в спальной комнате.

        Это был самый потрясающий вечер в ее жизни, хотя Кейти так и не поняла почему. Потому что она танцевала? Или потому, что была с Натаниэлем?
        Самбо — горячий, сексуальный танец, а Натаниэль — горячий, сексуальный мужчина. Обладая врожденным чувством ритма, Натаниэль прекрасно двигался. Танцевать с ним было истинным наслаждением, и Кейти ощущала, как кружится у нее голова, как бешено бьется сердце, когда глаза их встречались, а тела соприкасались в танце.
        В какой-то момент Кейти вдруг почувствовала острое желание остаться с Натаниэлем наедине:
        — Поедем домой?
        — Разве тебе не нравится самбо, мой ангел?
        — Мне нравится самбо.
        Положив сильную руку на бедро Кейти, он уверенно прижал ее к себе. Взгляд его, утратив ленивую насмешливость, стал острым и хищным.
        — Ты права. Пойдем.  — Взяв Кейти за руку, Натаниэль буквально вытащил ее из клуба и затащил в ожидавшую их машину.
        Как только дверцы машины захлопнулись, они бросились в объятия друг друга и целовались всю дорогу до дома. Страстно, неистово, горячо…

        Они проснулись на закате дня, когда солнце уже садилось.
        Кейти мечтательно взглянула на потрясающий вид:
        — Это изумительное место!
        — Да. У Рафаэля хороший вкус, когда дело касается недвижимости.  — Натаниэль, подавив зевок, поцеловал ее.  — У меня сегодня вечером кое-какие дела. Увидимся позже. Прими ванну, расслабься.  — Тяжело вздохнув и еще раз взглянув на ее губы, он встал и взял какую-то папку с бумагами.
        Еще не совсем проснувшись, Кейти присела в кровати:
        — Дела? Какие дела?
        — Мы с Рафаэлем спонсируем театральную постановку, в которой будут участвовать дети из неблагополучных семей.  — Поколебавшись, Натаниэль бросил папку ей на колени.  — Я собираюсь встретиться с женщиной, которая занимается спектаклем, это не займет у меня много времени.
        Он ушел в душ, а Кейти стала читать. Когда она подняла голову, лицо ее было залито слезами.
        Из душа вышел Натаниэль с полотенцем вокруг бедер. Увидев ее лицо, он нахмурился:
        — Почему ты плачешь? Ведь ты не знаешь никого из них.
        — Я плачу, потому что это ужасно!  — И потому что эти дети страдали так же, как он. Читая истории детей, Кейти живо представила себе, что пришлось испытать самому Натаниэлю.  — Наверное, это такая радость — помогать детям!
        — Вот только я никогда с ними не встречался.  — Натаниэль сунул руку в рукав свежей рубашки.  — Просто подписываю чеки.
        — Ты никогда не видел их?! Тебе даже не интересно узнать, кто они такие?
        — Я знаю, кто они такие.  — Он схватил со стула брюки, голос его был резким.  — Они дети из неблагополучных семей. Этот проект направлен на то, чтобы уберечь их от влияния улицы.
        — Но ведь для этих ребят очень важно увидеть самого Натаниэля Вольфа!
        — Я не хочу лично заниматься с ними.
        — Тогда почему ты вообще помогаешь?
        — Потому что зарабатываю достаточно денег, чтобы пожертвовать на благотворительность.
        Натаниэль мог бы пожертвовать деньги на что угодно, но он выбрал детей из бедных кварталов.
        — И все-таки ты должен поехать и посмотреть, чем они занимаются. Ты даже не представляешь, какие чувства испытаешь!
        — Скуку.  — Запустив руки в волосы Кейти, Натаниэль поцеловал ее в шею.  — Я эгоист до мозга костей, забыла?
        — Но это неправда. Натаниэль… Я могу помочь с костюмами! У меня есть отрезы тканей и ленточки — вчера я купила их на рынке. Кто шьет им костюмы?
        — Ты когда-нибудь замолчишь? Я хотел быстрее закончить с этой встречей, а потом отправиться с тобой гулять по городу.
        — Лучше я помогу тебе с этим проектом. Пожалуйста, Натаниэль!
        Он бросил на Кейти грозный взгляд:
        — Только не смей больше плакать, ладно?

        Натаниэль стоял перед зданием, где должен был пройти детский спектакль.
        Зачем он согласился на это?
        Воздух на улице был горячим, как в печке, но Натаниэль весь дрожал.
        Он сделал шаг назад — и почувствовал руку Кейти.
        — Давай зайдем и познакомимся с ними.
        Кейти потянула его за собой, и он не смог придумать предлог для того, чтобы остаться снаружи.
        Когда они переступили порог, то увидели множество детей — галдящих, шумящих и бегающих по холлу. При их появлении наступила тишина. Все взоры обратились на Натаниэля. Он привык к этому. Так происходило везде. Но здесь было особое место. И глаза, глядевшие на него, были совсем другими.
        Молчание длилось всего несколько секунд, а затем холл наполнили взволнованные крики. Толпа детей бросилась к ним.
        Натаниэль привычно воздвиг невидимый барьер между собой и окружающим миром, попытавшись дистанцироваться от толпы.
        Но ему это не удалось. В отличие от взрослых дети не умели сдерживать себя и поэтому тесно облепили его со всех сторон. Они что-то говорили все одновременно и трогали его, чтобы убедиться в том, что он реальный.
        Вблизи Натаниэль увидел поношенные ботинки ребятишек и немытые волосы. Увидел синяки на лицах. Но он также заметил энтузиазм и волнение. Да, эти ребята пережили и разочарования, и обиды, но в них были и крупицы надежды.
        Руки его расслабились, он перевел дух.
        Габриэла, худенькая темноволосая женщина, возглавлявшая Детский центр, взмахнула рукой, требуя тишины:
        — Мы так благодарны, что вы приехали!
        Натаниэль хотел сказать что-нибудь пафосное, в обычном стиле голливудской звезды, но язык словно прилип к нёбу, и актерское мастерство покинуло его, как в тот критический момент на сцене лондонского театра.
        — Покажите мне, чем вы занимаетесь,  — грубовато произнес он.  — Может быть, я… я смогу вам помочь.
        Отведя Натаниэля в сторону, Габриэла рассказала ему о каждом из детей. А потом они разыграли перед ним сценки, с гордостью показывая ему то, на что были способны. У некоторых мало что получалось, другие играли получше, а два ребенка явно обладали талантом.
        И только один мальчик все время оставался в стороне. Он не отходил от двери, и вид у него был настороженный и напряженный.
        — А этот мальчик, вон там…  — Натаниэль вытер лоб.  — Какова его история?
        — Я не знаю.  — Габриэла подала гостю воды.  — Иногда он приходит и просто смотрит. Если с ним заговариваешь, он тут же убегает. Я подозреваю, что он здесь прячется. Лучше не трогать его, и тогда, может быть, он когда-нибудь присоединится к нам. Иногда такое происходит…
        Натаниэль взглянул на мальчика повнимательнее — и мгновенно все понял. В его глазах он увидел вызов, злость, любопытство и… страх.
        Именно выражение страха и заставило Натаниэля шагнуть к мальчику. Тот прижался к двери, и Натаниэль остановился. Мальчик повернул голову, разрываемый противоречивыми желаниями скрыться или познакомиться с известным актером. Натаниэль заметил кровоподтек на детском лице. И его охватил гнев. Он подошел к мальчику и присел перед ним, чтобы заглянуть в его глаза.
        — Ты очень подходишь для этой пьесы — ты когда-нибудь играл в театре?
        Кулаки мальчика слегка разжались.
        — Я ничего не понимаю в этом.
        — Хорошо. Это не так сложно.  — Натаниэль не сводил с него глаз.  — Значит, так. Ты забываешь о себе и притворяешься, что ты — это кто-то другой. Вот и все.
        Когда в глазах ребенка блеснули слезы, Натаниэль не мог сказать, кто из них был больше взволнован.
        Мальчик схватил его за руку:
        — Я видел ваши фильмы!
        Натаниэлю стало трудно дышать.
        — Хорошо. Замечательно.
        — Я… Но ведь у вас здесь и без меня много актеров!  — В голосе мальчика прозвучало отчаяние.  — Я вам не нужен.
        — О, ты не прав. Ты мне очень нужен. Поэтому поднимайся на сцену — и давай работать.

        — Никто не мог заставить этого ребенка заговорить.  — Габриэла сидела рядом с Кейти, помогая той шить костюмы для спектакля.  — Но сейчас он занимается с Натаниэлем. И я увидела, что мальчик смеется!
        — О, прошу вас, не расстраивайте меня. Я не могу плакать и одновременно шить.
        — Вы знаете, сколько раз я пыталась заставить этого мальчика вымолвить хоть слово?  — Габриэла вдела нитку в иголку.  — А теперь он играет роль в пьесе.
        Кейти, подняв голову, взглянула на Натаниэля. Он показывал движения детям, а те смотрели на него словно завороженные.
        «Он мог бы быть потрясающим отцом!» — эта мысль появилась у Кейти словно из ниоткуда.
        Почувствовав резкую боль, она опустила глаза и увидела, что воткнула иголку себе в палец.
        «Дети? После того, что он сам испытал в детстве?»
        Стараясь отвлечь себя, она с еще большим усердием занялась костюмом, а когда почувствовала, что немного успокоилась, подошла к Натаниэлю:
        — У тебя хорошо получается. Я даже не знала, что ты говоришь на португальском.
        — Рафаэль — бразилец, он научил меня этому языку.  — Натаниэль наблюдал за тем, как два мальчика разыгрывают сцену битвы, и время от времени делал им замечания. Когда битва стала слишком реалистичной, Натаниэль вмешался: — Вам не надо драться по-настоящему. Делайте вот так…  — Он показал им, как изобразить драку, не причиняя вреда друг другу, затем снова повернулся к Кейти: — Два года назад Рафаэль прислал мне сценарий, написанный одним из этих детей, и мы решили снять по нему фильм.
        Кейти была поражена:
        — И вы нашли киностудию?
        — Нет.  — Вытянув руку, Натаниэль поддержал мальчика, который чуть не упал на пол.  — Мы с Рафаэлем сами вложили деньги в этот фильм. Он малобюджетный, называется «Карнавал». Это история о мальчике из неблагополучной семьи.  — Он взглянул на Карлоса — того мальчугана, которого уговорил поучаствовать в спектакле.  — Это история многих ребят с подобной судьбой. Снявшись в кино, герой фильма смог начать новую жизнь.
        Кейти сглотнула комок в горле:
        — А ты сам ходил в театральную школу?
        — Я учился в школе-интернате. Мой отец хотел избавиться от нас всех. Но в интернате мне было гораздо лучше, чем дома.  — Натаниэль покачал головой.  — Там работал театральный кружок. Когда мне было шестнадцать, я сыграл Ромео в школьной постановке. В зале в это время присутствовал кастинг-агент из Голливуда, которому был нужен английский подросток для главной роли в фильме «Летние каникулы».
        — Итак, тебя пригласили в Голливуд, и ты там покорил всех. А что было потом?
        — Я женился на своей партнерше.
        Что-то тяжелое зашевелилось в груди Кейти. Шум вокруг нее вдруг словно стих, стало слышно лишь биение ее сердца.
        — Ты… женился?…
        — А разве ты не знала?  — Натаниэль внимательно взглянул на нее.  — Вижу, черные облака сгустились над миром Кейти. Ты что, расстроилась?
        — Я не расстроилась. Просто немного… удивилась, вот и все.
        — Это был всего лишь рекламный трюк. Чтобы привлечь внимание.  — Голос его опять звучал довольно цинично.  — Я никогда не рассказывал ей о себе. И вообще не рассказывал о себе ни одной женщине, пока… не встретил тебя.
        «Нет, нет, нет! Это не любовь. Я не могла позволить себе влюбиться в Натаниэля Вольфа!»
        В желудке забурчало, Кейти даже слегка затошнило.
        Как это могло произойти? Всего две недели назад она собиралась идти на вечеринку «Экспресс-знакомства» вместе с Клэр. Каждое утро она ела сухие завтраки. Носила невзрачную одежду. А Натаниэль Вольф был тем, о ком Кейти могла лишь тайно мечтать. А теперь…

        Три дня они репетировали с детьми спектакль. Натаниэль обнаружил, что охотно разговаривает с Габриэлой, обсуждая с ней, как еще можно помочь детям. Труднее было общаться со старшими мальчиками. Они уже научились замыкаться в себе — как и он когда-то. Любая попытка поговорить с ними по душам вызывала отчаянное сопротивление со стороны подростков.
        — Это мой секрет. У вас разве нет секретов?  — бурчали они.
        Да, у него были свои секреты. Он хранил их всю жизнь.
        Будто насмехаясь над ним, в его кармане зазвенел телефон — пришло еще одно сообщение. Натаниэль знал, от кого оно, и настроение его резко ухудшилось.
        Обычно в такой ситуации он совершал какие-нибудь безрассудные поступки. Мчался на мотоцикле по скользкой дороге. Взбирался по отвесной скале. Совершал какие-то невероятные спортивные подвиги, требовавшие максимальной концентрации, помогавшие ему забыть прошлое…
        Борясь с охватившим его гневом, он прошел через классную комнату и схватил Кейти за руку:
        — Мы уезжаем!
        — Но…
        — Не спорь!
        Натаниэль быстро переговорил с Габриэлой и попрощался с детьми, пообещав им скоро вернуться. Затем потащил Кейти к ожидавшему их автомобилю, и они отправились в аэропорт.
        — Куда мы летим теперь?  — Задыхаясь и смеясь, она застонала, когда он приник к ее губам.
        — Мы возвращаемся на Волчий остров. Больше не хочу делить тебя ни с кем.  — Ощутив ее нежные теплые губы, он почувствовал острый всплеск желания в своем теле.  — Хочу, чтобы ты была только со мной.
        Впервые в своей жизни он не хотел прерывать отношения с женщиной. И не хотел делить ее с кучей детей.
        Кейти прильнула к нему:
        — Ты думаешь, я буду с тобой спорить? На острове ты не прячешься под маской актера. Там я вижу настоящего Натаниэля. Без всяких секретов.
        Без всяких секретов?
        Натаниэль почувствовал себя виноватым, и это разозлило его. Он не обязан рассказывать ей о себе все!
        — Мы надолго едем туда?  — Кейти улыбалась ему, не подозревая о противоречивых эмоциях, бурливших внутри его.
        — На два дня. А затем мне надо будет вернуться в Лос-Анджелес, на церемонию вручения кинопремии «Сапфир».
        Кейти не сказала ни слова, но он увидел, как потухли ее глаза.
        — И ты поедешь со мной!  — Эти слова непроизвольно слетели с его языка.
        — На церемонию вручения кинопремии?  — Кейти открыла рот от изумления.  — Ты серьезно?
        — Совершенно серьезно!
        «А почему бы и нет?  — подумал Натаниэль.  — Кейти — легкий человек, приятный собеседник. Она веселая, неэгоистичная и… сексуальная».
        Почему бы ему не взять ее с собой?


        Глава 8
        Кейти лежала на диване в салоне самолета, принадлежавшего Натаниэлю, стараясь обуздать свои мечты. Она летела на церемонию вручения «Сапфира».
        Итак, Натаниэль Вольф решил пригласить ее! Не какую-нибудь тощую топ-модель или известную актрису, а ее, Кейти Филд! Художника по костюмам.
        И он больше не играл, когда находился рядом с ней. Он был реальным Натаниэлем.
        Натаниэль читал письмо от Габриэлы:
        — Она пишет, что Карлос каждый день приходит в Детский центр.
        — Замечательно!
        — Карлос и мне написал электронное письмо. Габриэла позволила ему воспользоваться компьютером в своем офисе. Никогда не давал адрес своей личной почты какому-то сопливому подростку,  — проворчал Натаниэль.  — И теперь он хочет приехать ко мне в Лос-Анджелес и пожить у меня.  — В его нарочитом ворчании прозвучала довольная нотка, а на губах играла улыбка, когда он сочинял ответ мальчику.
        Кейти сморгнула навернувшиеся слезы:
        — Я думаю, это будет замечательно для всех!
        Медленно повернув голову, Натаниэль встретил ее взгляд:
        — Я рад, что занялся этим делом. Но это все благодаря тебе.  — Наклонившись, Натаниэль поцеловал ее.
        За последние две недели они целовались столько раз! Но этот поцелуй был особенным. Кейти сразу почувствовала разницу. И Натаниэль тоже.
        Оторвавшись от ее губ, он пробормотал:
        — Кейти…
        Она ждала с замиранием сердца.
        — Через пять минут мы приземлимся!  — раздался голос из кабины пилотов.
        Натаниэль отпрянул от Кейти, глаза его ничего не выражали.
        — Ничего, это я так… Мы прибываем в Лос-Анджелес.

        У трапа самолета их окружила толпа репортеров.
        — Натаниэль! Это правда, что вы увидели своего брата Джекоба в лондонском театре?
        — Вы что-нибудь скажете о том, почему ушли тогда со сцены?
        — Вы разговаривали с братом после той ночи?
        Неприятно пораженная этими бесцеремонными вопросами, Кейти ободряюще сжала руку Натаниэля. Репортеры вели себя так нагло и жестоко, что ей захотелось закричать на них, прогнать прочь.
        Уверенность в самой себе, которую Кейти обрела на острове, мгновенно испарилась словно дым.
        Натаниэль шел сквозь толпу репортеров с усталой улыбкой на лице, столь характерной для его публичной роли. Тот человек, с которым Кейти провела две недели на острове, бесследно исчез. Натаниэль вновь превратился в недосягаемую кинозвезду.
        — Мне нечего рассказать о своей личной жизни,  — неспешно вымолвил он.
        — Вы обвиняете Джекоба в том, что он убил вашего отца?
        Натаниэль продолжал идти, проигнорировав этот вопрос, но Кейти почувствовала, что он крепче сжал ее руку.
        — Вы считаете, что «Альфа-мужчина» получит кинопремию «Сапфир»?
        — Кейти, как вам удалось поймать самого богатого голливудского актера? Он заплатит за вас ваши долги?
        Кейти вздрогнула. Но не успела она опомниться, как Натаниэль сделал стремительный рывок — словно леопард, охотящийся за своей добычей. Гибкий и сильный, он прорвался сквозь первый ряд репортеров и схватил за грудки того журналиста, который задал вопрос Кейти.
        — Она не ловила меня!  — прорычал он.  — А что я буду делать со своими деньгами, не твое дело!
        Похолодев от ужаса, Кейти схватила Натаниэля за руку и потянула к себе:
        — Отпусти его! Он не стоит этого.
        Ей показалось, что Натаниэль не услышал ее, но тот, помедлив секунду, все-таки отпустил журналиста. Мужчина пошатнулся, лицо его побелело как мел.
        — Не смей говорить о ней подобным образом, или я перегрызу тебе горло!  — пообещал журналисту Натаниэль.
        А потом он склонил голову и поцеловал Кейти под вспышками фотоаппаратов.
        И тут до нее донесся голос:
        — А что насчет Кэрри? Может, настало время поговорить о ней?
        Кейти почувствовала, как напрягся Натаниэль.
        Гул голосов пронесся по толпе журналистов, когда они поняли, что упустили какую-то важную историю. Кто такая Кэрри?
        Журналистка, которая задала этот вопрос, пробилась в передние ряды — яркая блондинка с безжалостно холодным и тщательно накрашенным лицом. За ней неотступно следовал фотограф.
        — Должно быть, у вас было чертовски тяжелое детство, Натаниэль.
        Не в силах ничего понять, Кейти взглянула на женщину, а затем снова — на Натаниэля. Лицо его словно окаменело, когда он бросил фразу:
        — У меня было хорошее детство.
        — Действительно?  — Журналистка явно не собиралась оставлять эту тему.  — Моя мать тоже пыталась утопить меня, когда я была ребенком, но мне не кажется, что это хорошо.
        «Она намекает на мать Натаниэля?  — Кейти нахмурилась, не понимая, откуда у этой женщины такая неправильная информация.  — Ведь не мать пыталась утопить Натаниэля, а отец!»
        Блондинка все наступала:
        — Вы поступили умно. Пустили слух, будто ваша мать уехала, поэтому пресса не стала интересоваться ее дальнейшей судьбой. Почему вы не рассказали, что она с тех пор находится в психиатрической лечебнице? Вы и ваш брат Себастьян потратили значительные деньги, построив для Кэрри отдельный дом на больничной территории. В результате ваша мать думает, что живет нормальной жизнью. Но почему вы скрываете это от всех, Натаниэль? Боитесь огласки? Считаете, правда повредит вашей карьере?
        «Кэрри была его матерью? Она находится в психиатрической лечебнице?!» Кейти ничего не понимала.
        Первым импульсом ее было броситься на его защиту, опровергнуть слова журналистки, но, взглянув на искаженное болью бледное лицо Натаниэля, она поняла, что блондинка говорит правду.
        На этот раз он не отразил удара. Он даже не пошевелился.
        Кейти похолодела. Подавив в себе обиду на то, что Натаниэль сам не рассказал ей об этом, она взглянула на блондинку:
        — Как вы смеете использовать чью-то личную жизнь для публичной забавы и своей собственной карьеры! Стыдно!  — Голос ее дрогнул, когда она с презрением взглянула на блондинку и повторила: — Стыдно!
        Дрожа от возмущения, Кейти отступила назад, и в этот миг к ним подбежали шестеро крепких мужчин.
        — Вы опоздали,  — ровным тоном произнес Натаниэль.
        Самый здоровенный из мужчин виновато взглянул на него:
        — Ужасные пробки в пригородах, босс. Простите.
        Под их охраной они прошли к лимузину, и Кейти обессиленно рухнула на мягкое сиденье.
        «Почему он не сказал мне об этом?»
        — Мне жаль…  — тихо сказала Кейти.  — Эта дама не имела права говорить такие вещи. Но как она узнала об этом?
        Натаниэль, без сил откинувшийся на спинку сиденья, закрыл глаза и глухим голосом произнес:
        — Удивительно не то, что она узнала, а то, что нам с Себастьяном так долго удавалось держать все в секрете. Когда в прессе появлялись сообщения о моем отце, Кэрри страшно переживала. Она принимает очень много лекарств, но даже лекарства в таких случаях не помогают.
        «Он не говорил о матери, потому что хотел ее защитить!» — решила Кейти.
        — Почему ты зовешь ее Кэрри?
        — Потому что именно так ее воспринимаю. Я давно уже перестал думать о ней как о матери. На самом деле она и не могла ею быть, не могла воспитывать детей. Из-за болезни…
        — Это правда, что ты построил ей дом?
        — Мы с Себастьяном хотели, чтобы она жила нормальной жизнью, насколько это было возможно. Кэрри живет в своем собственном маленьком мире. И достаточно счастлива в нем. За ней ухаживают люди, которых она воспринимает как свою семью.
        — А как же вы? Ее настоящая семья?
        — Я навещаю ее, когда нахожусь в Англии. Но она не узнает меня. И Себастьяна тоже.  — Натаниэль сжал кулаки.  — Но знаешь, что хуже всего? Она беспрестанно говорит обо мне: «Мой сын Натаниэль, знаменитый актер…»
        Кейти нагнулась к нему и попыталась обнять, но он оставался неподвижным и безучастным.
        — Со мной все в порядке,  — услышала она его голос.  — Необходимо предупредить директора лечебницы.  — Высвободившись из ее рук, он достал мобильный телефон.  — Им надо держать Кэрри подальше от телевизионщиков и журналистов.
        — Ты собираешься позвонить Себастьяну?
        — Я отправлю ему сообщение.
        Между Натаниэлем и внешним миром захлопывались двери, одна за другой. Кейти попыталась вставить ногу в щель единственной приоткрытой двери, чтобы не дать Натаниэлю окончательно закрыться ото всех:
        — Ты не думаешь, что разговор был бы полезнее?
        — Мне не нужен разговор. Мне нужно лишь сообщить факты.
        Факты. Опять эти факты! Личный разговор — вот что нужно!
        Натаниэль взглянул на нее:
        — Ты расстроена, что я не рассказал тебе…
        — Нет.  — Ее онемевшие губы едва шевелились.  — Ведь именно так ты решаешь свои проблемы.
        — Если история моей семьи шокировала тебя, тогда, возможно, ты связалась не с тем мужчиной. В моем семейном шкафу столько скелетов, что хватит на целое кладбище.
        — Я понимаю, почему ты не рассказал мне. Понимаю, как сильно ты страдал.
        — Я не страдал.  — Защитная стена была вновь возведена, и теперь никто не мог пробиться сквозь нее.  — Перестал страдать много лет назад.
        Кейти смотрела на его безупречный профиль: «Натаниэль перестал страдать? Нет, он мучился в агонии».
        И она не знала, как ему помочь.

        Они сидели в шезлонгах у бассейна — высоко в горах, на Голливудских холмах, недалеко от Раньонканьон-парка. Внизу в утренней туманной дымке расстилался Лос-Анджелес. Косые лучи утреннего солнца играли в огромном бассейне, и воздух был напоен ароматом сосновой хвои.
        — Этот дом построил один мой друг, архитектор.  — Холодный и учтивый, Натаниэль налил ей чашку кофе.  — Вон там — бульвар Сансет,  — показал он.  — А слева ты можешь увидеть небоскребы деловой части города. Ты хорошо спала?
        — Да. Спасибо.  — Неужели он думает, что она смогла уснуть, когда он не пришел к ней ночью?
        Кейти не знала, где он был. Сидел на террасе, думая о своей матери? Или расхаживал по холлу?
        Ощущая себя совершенно разбитой, Кейти уставилась на панораму города. Не прошло и суток с тех пор, как она упала с небес на землю — и ударилась так больно, что ее синяки до сих пор болели.
        — Мне надо заняться поиском работы.
        — Сегодня вечером на церемонии вручения «Сапфира» будет присутствовать Говард Кеннингтон. И ты встретишься с ним, а также с Алисией Брент. У них есть один проект, который они хотят обсудить с тобой.
        На секунду Кейти забыла обо всем:
        — Но… откуда ты знаешь, что они хотят встретиться со мной?
        — Я уже обо всем договорился.
        Тон Натаниэля был холодным и учтивым, и сердце Кейти горестно сжалось. Одной рукой он протягивал ей мечту, а другой отнимал у нее нечто более дорогое…
        — Спасибо,  — тихо сказала она.
        — Я уже отправил им твои эскизы. Говард был впечатлен, и Алисия тоже. Остальное — за тобой.  — Натаниэль взглянул на часы.  — Тебе надо готовиться к сегодняшнему вечеру.
        Кейти успела лишь глотнуть кофе:
        — Уже?
        — Ведь это «Сапфир».  — Он язвительно улыбнулся.  — Большинство актрис начинают готовиться к нему где-то за два месяца.
        — Ты шутишь…  — Кейти поставила чашку на стол.  — Мне что-то не очень хочется идти. Ведь там, наверное, будет телевидение?
        Ее слабая попытка пошутить вызвала у него легкую усмешку.
        — Послушай, ведь тебе не надо долго готовиться к выходу в свет. Тебе не требуется никакой пластической хирургии, никаких силиконовых бедер или грудей, никакого отбеливания зубов или тренировок в спортивном зале. Ты будешь выглядеть фантастически, я уже предвижу зубовный скрежет со стороны голливудских красавиц.
        Кейти почувствовала панику:
        — Натаниэль, я не могу пойти на церемонию! У меня даже нет платья…
        — Есть, я позаботился об этом. Следуй за мной, Золушка.  — Он поднялся и направился через террасу к дверям, ведущим в дом.
        — Я не смогу надеть то, что ты выбрал! Существует множество тканей и расцветок, которые мне совершенно не подходят! Например, бирюзовый прекрасно смотрится на пляже, но для «Сапфира» совсем не годится…  — Кейти следовала за ним в дом.
        Натаниэль стал подниматься по винтовой лестнице к своей спальне.
        — Я договорился с двумя известными американскими модельерами, которые будут готовы побеседовать с тобой, если тебе не понравится платье.  — Не позволив Кейти повернуть разговор в другое русло, он жестом указал ей на гардеробную комнату, которая была такого же размера, как вся ее квартира в Лондоне.
        Оказавшись в гардеробной, сияющей стеклом и зеркалами, Кейти заморгала от изумления. Прямо перед ней на вешалке висело платье, которое придумала она сама! Оно было сшито по ее эскизу и соответствовало созданной ею модели до мельчайших деталей, включая ручную вышивку бисером по золотистому шелку.
        — О-о-о!  — Кейти сглотнула.  — Натаниэль… Как ты… Когда ты…
        — Я нашел эскиз этого платья в твоем ноутбуке и отправил его своему другу-дизайнеру. У него есть команда портных, которые быстро сшили его.
        — Это изумительно. Это…  — Невероятный жест с его стороны!
        — Тебе нравится?
        — Разве оно может не нравиться?  — Сделав несколько шагов вперед, Кейти погладила тонкую ткань.  — Я представляла платье именно таким, но даже думать не могла, что буду носить его сама.  — Несказанно растроганная, она обвила его шею руками.  — Спасибо. Ты невероятно заботлив!
        Ей показалось, что она обняла каменную колонну. Отклика от Натаниэля не последовало. Никакого.
        Он осторожно освободился из ее рук:
        — Я купил тебе кое-что еще…  — Достав из кармана длинную коробочку, он открыл ее — на черном бархате блестело бриллиантовое ожерелье.
        — О-о-о…  — Сердце Кейти словно остановилось.
        Никто никогда не дарил ей такую роскошь. Кейти не сводила с ожерелья глаз, потрясенная до глубины души.
        — Ты довольна?
        — Конечно…
        Кейти предпочла бы, чтобы он ее обнял. Или поцеловал. Или сделал что-нибудь еще более интимное.
        Но Натаниэль дал ей понять, что сегодня никакой интимности не будет, так как пригласил целую команду парикмахеров, визажистов и стилистов.
        К середине дня волосы Кейти были уложены, ногти обработаны, на лицо нанесен макияж. Вид у нее был безупречный, но Кейти нервничала все больше. И почему они с Клэр думали, что оказаться на церемонии вручения «Сапфира» — это большое счастье и удовольствие? Она пройдет по знаменитой красной ковровой дорожке, как и самые красивые женщины планеты, под руку с самым сексуальным мужчиной в мире. Нетрудно догадаться, что все о ней подумают: «Почему он выбрал ее?»
        «Это все равно что привести бездомную дворняжку на выставку породистых собак»,  — мрачно подумала Кейти.
        Когда наконец-то она надела платье и вышла на середину комнаты, стилист отступила в сторону и уставилась на нее в искреннем восхищении:
        — Вы выглядите потрясающе!
        Не совсем поверив ее словам, Кейти повернулась и взглянула в зеркало. И увидела незнакомку. Волосы ее были зачесаны наверх, а макияж был такой искусный, что кожа казалось шелковой, а глаза — огромными.
        — Платье бесподобное!  — Стилист вздохнула.  — Кто модельер?
        — Я.  — Кейти неотрывно смотрела в зеркало, пытаясь разглядеть себя под этими утонченными покровами.  — Я модельер.
        Почему-то именно в этот момент ей захотелось, чтобы они снова оказались в Рио и занимались с детьми в театральном кружке. Там Натаниэль был самим собой…
        Кейти подумала, что скажет ему об этом по дороге на церемонию, но, когда Натаниэль вошел в комнату, она поняла, что надежды ее были напрасными.
        Реальный Натаниэль исчез. Перед ней был Альфа-мужчина, в черном смокинге, с черным шелковым галстуком-бабочкой на шее. Безупречный мужчина, знаменитый голливудский актер.
        Кейти почувствовала, что пропасть между ними еще больше расширилась. Словно она проснулась среди ночи, когда ей снился чудесный сон, и почувствовала, что сказочные образы ускользают от нее.
        Пальцы его были ледяными, когда он застегнул бриллиантовое ожерелье на ее шее:
        — Ты выглядишь превосходно.
        — Натаниэль…
        — Наверное, ты волнуешься.  — Отступив назад, он окинул ее оценивающим взглядом.  — У тебя нет причин для беспокойства. Ты затмишь всех.
        — Мне нравится ожерелье и мне нравится платье. Но дело не во мне… Вот ты, должно быть, действительно нервничаешь. Я понимаю, как важен для тебя сегодняшний вечер.  — Она схватила его за руку.  — Пожалуйста, скажи, в чем дело? Ты просто очень хочешь победить?
        — Конечно, я хочу победить. Победители получают все.  — Натаниэль протянул ей руку.  — Нас ждет лимузин. И фотографы тоже.

        Они ехали очень медленно. Улицы были заполнены людьми, надеющимися хоть краем глаза увидеть кинозвезд. А затем Кейти обнаружила себя на легендарной красной дорожке. Дотронувшись до ожерелья, она прислушалась к крикам толпы и почувствовала себя самозванкой.
        К ним подошла какая-то женщина и, заискивающе улыбаясь, произнесла:
        — Мистер Вольф, я провожу вас. Фотографы ждут.
        Они направились по красной дорожке под ликующие крики толпы. Натаниэль шел спокойно и расслабленно, будто гулял по пляжу. Иногда останавливался, чтобы обменяться с кем-то словом или рукопожатиями. Оказавшись в его мире, Кейти поняла, насколько тщетны ее мечты. Натаниэль Вольф был кинозвездой, ею и останется. И всегда вокруг него будут кинокамеры и кричащие от восторга женщины. Красивые женщины…
        После бесконечной фотосъемки некий голос объявил, что церемония начнется через пять минут, и Натаниэль провел Кейти к их местам в первом ряду.
        Началась церемония награждения, и Кейти почувствовала, как напрягся Натаниэль. На сцену вышли пять блистательных актрис, чтобы рассказать о каждом из номинантов. Наконец очередь дошла до Натаниэля, и Кейти вся превратилась в слух. Когда прекрасная актриса, его партнерша по фильму, стала расхваливать талант Натаниэля, его интуицию и мастерство, Кейти вдруг пронзило чувство вины. Ведь она постоянно старалась не замечать того, что он — великий актер.
        Ощущая на себе объективы фотокамер, Кейти старательно улыбалась, мысленно повторяя слова: «Пожалуйста, пусть он победит, пожалуйста, пусть победит!»
        Наконец представление номинантов закончилось. На сцену вышла известная актриса, которая выиграла номинацию «Лучшая женская роль» в прошлом году.
        Нервы Кейти натянулись как струна, когда актриса после вступительных слов наконец-то вскрыла конверт. На лице ее заиграла улыбка, когда она взглянула на публику в зале:
        — Премия «Сапфир» вручается Натаниэлю Вольфу за лучшую мужскую роль в фильме «Альфа-мужчина»!
        Раздался гром аплодисментов. Глаза Кейти затуманились от слез, она взглянула на Натаниэля, чтобы поздравить его, и увидела, что он даже не улыбается. Он сидел неподвижно, глядя прямо перед собой.
        — Натаниэль!  — выдохнула Кейти.  — Ты победил!  — Она слегка подтолкнула его. Он повернулся, взглянув на нее, глаза его были пустыми.  — Тебя ждут на сцене. Иди!
        Он медленно поднялся на ноги, и все в зале тоже встали. Теперь они знали о печальной истории его детства. Натаниэль медленно шел к сцене. Он продвигался с трудом, потому что люди вставали со своих мест, обнимали и целовали его, восторженно пожимали ему руки. И Кейти смотрела на него, затаив дыхание, испытывая гордость и радость, и слезы щипали ей глаза.
        Наконец он поднялся на сцену и получил награду.
        Раздался гром аплодисментов, и сердце Кейти восторженно сжалось.
        Натаниэль когда-то был маленьким мальчиком, пытавшимся уйти от ужаса реальной жизни. И этот маленький мальчик неимоверными усилиями проложил себе дорогу к самой вершине успеха.
        Когда аплодисменты затихли и зрители уселись на свои места, Натаниэль улыбнулся своей фирменной сексуальной улыбкой:
        — В этом месте, полагаю, я должен расплакаться?
        Смех пронесся по залу, и Натаниэль насмешливо вскинул руки, словно извиняясь перед всеми:
        — Прошу прощения, но я разочарую вас. У меня всегда были трудности со слезами, если только мне не платили за это, конечно. Спасибо вам за оказанную мне честь…
        Он говорил свободно и раскованно. Поблагодарил свою партнершу по фильму, а также всех, кто участвовал в его создании. Затем сделал паузу, взглянув на свой сверкающий приз, и наступила тишина — все поняли, что сейчас он скажет нечто очень важное.
        — Я посвящаю этот «Сапфир» своей матери, Кэрри.  — Голос его не дрогнул, когда он взглянул прямо в камеру, поставленную перед сценой.  — Кэрри, ты прекрасная, необыкновенная женщина, и ты всегда говорила мне, что однажды твой сын Натаниэль получит премию «Сапфир». Да, ты была права. Я выиграл ее. Она моя!  — Он поднял высоко в воздух свою награду, странная улыбка играла на его губах.  — Может быть, взглянув на этот «Сапфир» на твоей каминной полке, ты вспомнишь обо мне.
        Для всех это прозвучало как обычное посвящение, но Кейти поняла, что скрывалось за этим: он надеялся на то, что мать признает в нем своего сына, когда увидит его с «Сапфиром» в руке.
        Слезы полились по ее щекам, но она быстро смахнула их, осознав, что камеры могут быть направлены и на нее.
        Натаниэль покинул сцену под еще более громкие аплодисменты. Кейти встретила его дрогнувшей улыбкой:
        — Это потрясающе!  — Она накрыла его руку своей рукой.  — Она сейчас смотрит?
        — Да. В Англии сейчас уже почти ночь, но Кэрри каждый год обязательно смотрит церемонию вручения «Сапфира». Даже специально наряжается.
        Кейти быстро заморгала:
        — Этот вечер будет для нее незабываемым.

        В банкетном зале Натаниэля мгновенно окружили люди, наперебой поздравляющие его, и Кейти была оттеснена на задний план.
        Она уже хотела удалиться в дамскую комнату, когда к ней подошел какой-то мужчина и дружески улыбнулся:
        — Должно быть, вы Кейти?  — Он протянул ей руку.  — Говард Кеннингтон.
        — О-о-о…  — На секунду Кейти потеряла дар речи.  — Натаниэль сказал, что отправил вам мои эскизы, но…
        — Они потрясающие! Такие же, как платье, которое на вас. Даже Алисия была впечатлена, а ведь она — крепкий орешек!
        Отведя Кейти в сторону, он стал задавать ей вопросы, и она вскоре так разговорилась, что стала изливать свои мечты. Ее невозможно было остановить.
        — Простите.  — Наконец Кейти замолчала.  — Я все говорю и говорю…
        — Вы мне все рассказали. Ведь вы не умеете ничего скрывать, да?
        — Да…  — Кейти покраснела.  — Но я пытаюсь измениться!
        — Не надо. Это делает вас уникальной. А уникальность в Голливуде — большая редкость. У вас несомненный талант.  — Говард Кеннингтон улыбнулся.
        Они проговорили еще минут двадцать. Затем он дал ей свою визитную карточку и предложил встретиться с ним и с Алисией Брент на следующей неделе.
        Вне себя от счастья, почти танцуя, Кейти бросилась на поиски Натаниэля, желая поделиться с ним радостной новостью.

        Она нашла его одного в комнате для интервью. Натаниэль полулежал на красном диване, глаза его были закрыты. Галстук-бабочка был ослаблен, пиджак небрежно брошен на спинку стула. Вожделенный «Сапфир» валялся на полу возле ног.
        Решив, что сейчас не время сообщать о хорошей новости, Кейти подошла к нему:
        — Ты не хочешь поехать домой?
        — Шутишь? Вечер только начался.  — Он открыл глаза, и она увидела, что он пьян.  — Я выиграл «Сапфир».
        — Я знаю…
        — И если мне повезет, то моя мать, возможно, в конце концов поймет, что я — ее сын.  — Его губы скривились в насмешливой улыбке.
        — Натаниэль…
        — Не смотри на меня своими огромными сочувствующими глазами. В жизни мало кому везет, мой ангел. А ты по-прежнему веришь в счастливый конец жизненных историй.
        — Я думаю, что когда-нибудь у тебя тоже будет счастливый конец.  — Кейти заметила пустую бутылку из-под шампанского, валявшуюся на полу.  — Натаниэль…  — Кейти присела рядом с ним.  — Не хочешь со мной поговорить?
        — Нет. Совершенно не хочу.  — Он обнял ее и привлек к себе.  — Я много чего хочу сегодня, но только не говорить!
        С трудом подавив вспышку чувственного желания, Кейти спросила:
        — Скажи мне, почему ты не отвечаешь на звонки Джекоба?
        — А тебе какое дело?
        — Никакое!  — Гнев и отчаяние вскипели в ее груди.  — Если ты считаешь, что это не мое дело, тогда мне больше нечего тебе сказать.
        Черные брови сдвинулись на переносице.
        — Кейти…
        — Нет!  — Она подняла руку.  — Послушай, я готова разделить с тобой тяжелые моменты твоей жизни, мне не привыкать к трудностям. Но я терпеть не могу секретов. И я не хочу так жить.
        Натаниэль сделал глубокий вдох:
        — Кейти Филд…  — Странная улыбка заиграла на его губах.  — Ты бросаешь меня?
        — Нет. Это ты бросаешь меня!  — Она вскочила с дивана.  — Послушай, Натаниэль! Ты не хочешь делиться со мной ни радостью, ни горем. И не хочешь, чтобы я делилась ими с тобой. Я пришла сюда, чтобы рассказать тебе радостную новость…
        — Ты хочешь что-то отпраздновать?  — Натаниэль потянулся за другой бутылкой шампанского и с шумом открыл пробку. Пенистая жидкость, замочив его руку, полилась на пол.
        Кейти зябко повела плечами, словно ей стало холодно.
        — Тебе надо поговорить с Джекобом,  — сказала она.  — Он хочет что-то исправить. И пытается связаться с тобой. Прекрати от него скрываться. Будь храбрым.
        — Храбрым?  — Он язвительно рассмеялся.  — Я — Альфа-мужчина, и премия «Сапфир» служит тому доказательством.
        — Эта премия доказывает лишь то, что ты — блестящий актер. Альфа-мужчина не боялся взглянуть в лицо своим страхам. А ты бежишь от своих.  — Глаза Натаниэля угрожающе вспыхнули, и у Кейти мелькнула мысль, что ей самой надо бежать отсюда. Причем быстро.  — Ты не боишься рисковать, но только физически. А вот со своими чувствами рисковать не отваживаешься. Ты никогда не спрашивал себя, почему постоянно снимаешься в фильмах, без всякого перерыва? Потому что ты боишься в перерыве между съемками оказаться самим собой. Кто ты есть на самом деле? Ты скрываешься и прячешься почти всю свою жизнь. Избегаешь своей семьи…
        Лицо его побледнело.
        — Мои отношения с семьей — это не твое дело!
        — Думаешь, ты — единственный человек в мире, у которого было тяжелое детство? Мое детство тоже не назовешь радостным. Но я не об этом. Я хочу помочь тебе. Я люблю тебя…  — Кейти произнесла эти слова без всякого колебания.  — Конечно, это ужасает тебя, но это правда. И хуже всего то, что ты готов разрушить все, что было между нами, ведь ты боишься подставить под удар свои чувства. Я знаю, они причинили тебе душевную боль, Натаниэль. Твой отец и Джекоб — они бросили тебя. Но неужели ты позволишь прошлому управлять своим будущим? Прежде чем пойти вперед, необходимо вернуться назад. Ты должен поговорить с Джекобом. Должен принять то, что случилось, и жить с этим дальше. Должен быть самим собой.
        Возникло долгое и напряженное молчание. Натаниэль смотрел на нее, лицо его ничего не выражало.
        — Ты закончила?
        Сердце Кейти упало. Надежда улетучилась. Всего лишь несколько часов назад будущее казалось ей ярким и солнечным, но теперь оно смотрело на нее пустыми глазницами.
        Собрав всю свою силу воли в кулак, она гордо вскинула голову:
        — Да. Я закончила.  — Повернувшись, она направилась к двери. Глаза ее затуманились от слез, поэтому она чуть не наткнулась на каких-то людей, которые весело смеялись.
        Не видя ничего вокруг себя, Кейти продолжала идти — и неожиданно прямо перед собой увидела одного из охранников Натаниэля.
        — Я себя не очень хорошо чувствую,  — выдохнула она.  — Мистер Вольф попросил вас отвезти меня сначала к нему домой, а потом — в аэропорт.
        Она вернется в Лондон ближайшим рейсом. Говард Кеннингтон вряд ли будет интересоваться ею, когда она расстанется с Натаниэлем.
        Кейти побежала вниз по ступенькам.
        «Словно Золушка, убегающая с бала,  — подумала она.  — Только туфельку я не потеряла».
        Туфли действительно были на ее ногах, а сердце разбилось на кусочки.


        Глава 9
        Пребывая в самом мрачном настроении, Натаниэль нажал на педаль газа, и его «феррари» помчался по длинной аллее, ведущей к особняку Вольфов.
        Натаниэль много чего испытал в своей взрослой жизни — плавал вместе с акулами, выскакивал из мчащихся на полном ходу машин, прыгал с парашютом, карабкался по отвесным скалам. Но никогда так не боялся, как сейчас. Страх хватал его за горло, давил в груди.
        Старинный дом Вольфов словно старался не терять своего достоинства. За ним никто не ухаживал, его все забросили, но он не показывал виду, что находится в отчаянном положении. Огромные каштаны, посаженные вдоль аллеи сотни лет назад, придавали особняку необычайно величественный вид.
        Заглушив мотор, Натаниэль несколько секунд посидел неподвижно, барабаня пальцами по рулю.
        Зачем он приехал сюда? Разве прошлое поможет решить ему насущные проблемы?
        Тихо выругавшись себе под нос, он стал пробираться сквозь запущенный, заросший сад. После теплой Калифорнии британская зима показалась ему несколько суровой, и Натаниэль поднял воротник, вдохнув холодный воздух. Изо рта шел пар.
        Ноги будто сами собой понесли его к озеру. По коленям хлестала высокая трава, цепляясь за лодыжки, словно предупреждая об опасности.
        Возле кромки воды росли высокие камыши, сторожа зловещее озеро, подавившее его детство.
        «Именно здесь оно началось,  — подумал Натаниэль,  — и здесь же, в его бездонной глубине, чуть и не окончилось».
        — Ты шел ко дну как камень.
        Резко повернувшись, Натаниэль увидел Джекоба, смотревшего прямо на него. Они не виделись двадцать лет, если не считать той мимолетной встречи в театре. И все это время оба скрывались друг от друга, стараясь убежать от прошлого.
        И Натаниэль словно взорвался. Размахнувшись, он ударил Джекоба в челюсть. Рука его заныла от боли, но Джекоб, пошатнувшись, все же устоял на ногах, однако никак не прореагировал.
        Натаниэлю ужасно хотелось, чтобы Джекоб тоже ударил его в ответ. Будто бы хороший удар мог бы все исправить…
        — Какого черта ты делаешь здесь?
        Джекоб прикоснулся рукой к лицу:
        — Я подумал, что настало время.
        — Почему? Потому что мы все выросли?  — с горечью воскликнул Натаниэль.  — Мы обошлись без тебя.
        Возникло тягостное молчание, прерываемое лишь заунывным свистом ветра.
        — Ты когда-нибудь берешь телефон?
        — Только если мне звонит тот, с кем я желаю разговаривать.
        — Ты имеешь право злиться. Я сожалею о том, что случилось в театре. Мне надо было предупредить тебя, что я приду.
        — Зачем же ты пришел?
        — Хотел увидеть тебя.
        — Ну вот, увидел, теперь можешь уходить.
        Натаниэль повернулся и пошел, но Джекоб удержал его за руку:
        — Уходить я не собираюсь. Я приехал сюда, чтобы остаться.

        Натаниэль замер, уставившись на руку, схватившую его. Эти руки когда-то вытащили его из озера, спасли ему жизнь. И эти руки убили его отца…
        Он взглянул на жесткое замкнутое лицо сводного брата:
        — Ты плохо выглядишь.
        Джекоб сделал несколько шагов вперед, не сводя глаз с озера:
        — А что тебя привело сюда?
        — Честно? Одна женщина обвинила меня в трусости и притворстве. Поэтому я решил проверить, права ли она.
        Джекоб криво усмехнулся:
        — В детстве ты всегда развлекал нас, притворяясь кем-то. Для тебя это было отдушиной.
        — Каждый из нас делал то, что мог. Ты занимался регби, чтобы замаскировать свои синяки.
        Глаза Джекоба стали совсем мрачными, но он быстро справился с собой и спросил:
        — Ну и как? Нашел способ соотносить фантазии и реальность?
        «Реальность? Реальность была тогда, когда рядом со мной находилась Кейти. А я ушел от нее.  — Натаниэль смотрел на спокойную гладь озера.  — Никаких монстров,  — подумал он.  — Никаких привидений. Просто темная глубокая вода».
        — Я отдал Кэрри свой «Сапфир».
        — Я слышал твою речь. Она поняла, кто ты такой?
        — Думаю, что поняла.
        Джекоб неуверенно обнял его за плечи:
        — Вам было очень трудно — тебе и Себастьяну?
        Натаниэль застыл. Никто из родственников не прикасался к нему с тех пор, как Джекоб ушел из дома.
        — Себастьяну было труднее. Она даже не признает его существования.
        — Что бы Уильям ни говорил, твоя мать очень любила тебя. Прыгнув с тобой в озеро, она верила, что спасает тебя от отца. Она была больна…
        — Почему ты не ответил на мой удар?
        — Сейчас?  — Джекоб криво усмехнулся.  — Потому что я это заслужил. Думал, ты спрыгнешь со сцены и изобьешь меня прямо там, в театре.
        — Я не мог поверить своим глазам, когда увидел тебя в первом ряду.
        — Хотел повидаться с тобой. Мне надо было предупредить о своем приезде, но я боялся, что ты не захочешь меня видеть. Я проявил трусость.
        — Кажется, вся наша семья отличается этим…
        — Я оставил вас всех.  — Голос Джекоба срывался от волнения.  — А вы были маленькими детьми. Не мне винить вас в том, что вы ненавидите меня.
        И произошло чудо. Двадцать лет боли словно улетучились, детские чувства вдруг показались Натаниэлю совершенно неуместными в его сегодняшней жизни.
        — Я не ненавижу тебя. Ты сам тогда был практически ребенком.
        Так сказала Кейти. Натаниэль представил себе, каково было в те годы Джекобу. Ему исполнилось всего лишь восемнадцать, смерть Уильяма тяжким грузом легла на его совесть, и ему не на кого было опереться.
        Натаниэль стоял и смотрел на воду. Кейти права. Эти воспоминания стали частью прошлого. В настоящем для них нет места.
        — Я был эгоистом.  — Эти слова вырвались из глубины его души.  — Когда ты ушел, я думал лишь о том, какие мы несчастные. Аннабелла была страшно подавлена, и, видя ее страдания, я чувствовал себя таким же беспомощным, как в ту ночь, когда Уильям избивал ее. Я даже не задумывался о том, каково пришлось тебе…
        — Мне нельзя было уходить, но в то время я просто не видел другого выхода. И… я бросил вас.
        Возник напряженный момент — и они крепко, по-мужски обнялись.
        — Увидев тебя в зале, я перестал владеть собой. Думал только о том, что должен предупредить Аннабеллу,  — срывающимся голосом произнес Натаниэль.  — Для нее твой уход стал страшным ударом.
        Они отпустили друг друга, почувствовав неловкость. Смущенно откашлявшись, Джекоб отвернулся и взглянул на особняк Вольфов:
        — Ты знаешь, местные власти присылали мне угрожающие письма. Они требовали, чтобы я привел особняк в порядок.  — Он язвительно рассмеялся.  — Я даже не знаю, с чего начать. Крыша протекает, кирпичная кладка рассыпается… Полиция сообщает, что местные подростки постоянно залезают в наш дом.
        Натаниэль смотрел на заброшенный особняк, где разыгрывались драмы его детства.
        — Мне так странно снова увидеть дом и озеро. Ведь я заставил себя забыть об этом месте. Будто у меня вообще не было детства.
        — После того, как я ушел, кто заменил меня?
        — Лукас.  — Натаниэль кинул в воду камешек.  — Ты можешь поверить в это? Представление об отцовстве у него было довольно своеобразным. Он объяснил нам, что такое секс, научил, как можно напиться и при этом ходить ровным шагом. И…  — Натаниэль взглянул на подбородок Джекоба,  — научил драться.
        — Хорошо научил.  — Криво усмехнувшись, Джекоб провел рукой по лицу.  — Ты часто видишься с ним?
        — Время от времени. Недавно он явился пьяный на одну из премьер моего фильма.  — Натаниэль усмехнулся, вспомнив об этом.  — Пошатываясь, шел по красной ковровой дорожке с шикарной блондинкой, подмигивая при этом папарацци.
        — Похоже на Лукаса. Но ведь он тоже не приезжал сюда?
        — Этот дом наполнен жуткими воспоминаниями…
        — Может быть, настало время перестроить его?
        — Я слышал, именно это стало твоей профессией.  — Натаниэль сунул руки в карманы.  — Рафаэль упоминал о том, что ты занимаешься проектированием и дизайном домов. Ты был внутри?
        — Да.  — Джекоб взглянул на дом.  — Хочешь зайти?
        Они пошли к дому, и Натаниэль удивился тому, как легко ему с братом.
        Толкнув тяжелую дубовую дверь, он зябко поежился: «Столько призраков, столько тайн…»
        — Его здесь нет.  — Голос Джекоба звучал твердо.  — Уильям ушел. Я был не прав, бросив тогда семью, но хочу это исправить. Все изменится, Натаниэль.
        — Может быть, действительно настало время для перемен?  — кивнул тот.
        Они остановились возле подножия величественной лестницы, охваченные воспоминаниями.
        — Ты часто катался по этим перилам.  — Губы Джекоба скривились в улыбке, когда он прикоснулся к потрескавшемуся старому дереву.  — Уильям бесился от злости.
        — Именно поэтому я и делал это. Почему ты ушел от нас?
        — Меня мучило чувство вины.
        — Ты ведь спас Аннабеллу. Без тебя…  — Натаниэль прерывисто вздохнул.  — Ты знаешь, сколько раз я обвинял себя в том, что не спас ее?
        — Тебе ведь было девять лет. Разве ты мог защитить ее от Уильяма?
        — Не мог.  — Сказав эти слова, Натаниэль почувствовал, что внутри его что-то щелкнуло.  — Но ты остановил его. Ты герой.
        — Герой?  — Джекоб хмыкнул.  — Не думаю. Аннабелла получила травму на всю жизнь. И не только физическую. Я должен был это предотвратить.
        — Отца невозможно было остановить. Ты сделал то, что мог.
        — Я никогда не забывал об этом.  — Джекоб уставился на потемневшую от времени картину, висевшую на стене.  — Ты говоришь, что винишь себя за ту ночь… Мне не надо объяснять, что это такое — мучительное ощущение вины.
        И Натаниэль понял, что все эти годы брат их очень любил и переживал за каждого.
        — Ты не обязан был о нас заботиться.
        — Нет, обязан был! Но я бросил вас. Если бы я тогда не ушел, вы не разбрелись бы по всему свету.
        — Если бы ты не ушел, то мы, возможно, не преуспели бы в жизни,  — медленно произнес Натаниэль.  — Ты знаешь, что Алекс был самым юным водителем, выигравшим британский Гран-при в Сильверстоуне?
        — Я смотрел гонки по телевизору, когда останавливался в одном из отелей Себастьяна.  — Джекоб наклонился, чтобы поднять старую фотографию, валявшуюся на полу. Рядом лежала разбитая рамка.  — Нам надо заменить это фото, взяв что-нибудь у Аннабеллы. Она потрясающий фотохудожник. Видит красоту везде, в каждой детали. И еще у нас есть ты — актер, получивший «Сапфир». Двадцать миллионов долларов за твой последний фильм и полные кассовые сборы. Что ты сделал с этими деньгами?
        Натаниэль вспомнил о детях в Рио, с которыми занимался театральным искусством, а также о благотворительных проектах в США.
        — Я отдал деньги Джеку, и он удвоил их.
        — Да, я всегда считал, что Джек — талантливый инвестор.
        — И такой же игрок в покер. Даже Лукас отказывается с ним играть.
        — Таблоиды пестрят историями о тебе и Кейти Филд. Тебе повезло, что ты нашел ту, которая так тебя любит.
        Почувствовав холодок внутри, Натаниэль уставился на стену, изрисованную граффити:
        — Она ушла от меня.
        — И ты ее отпустил? Не любишь?
        — Как раз наоборот — люблю.  — Впервые это осознав, Натаниэль потер рукой лоб, чувствуя на себе взгляд Джекоба.
        — Значит, ты предпочитаешь иметь дело с женщинами, которых не любишь…
        — Когда ты никого не любишь, то и не страдаешь.
        — Но ты должен любить,  — тихо сказал Джекоб.  — И должен сделать все, чтобы не потерять свою любовь. Хотя подозреваю, что женщине нелегко с тобой.
        — Потому что я нервный и взвинченный?
        — Ты нервный не больше, чем кто-либо другой. Нет, я имею в виду твою публичность. Ты постоянно находишься под вспышками фотокамер, где бы ни появился. И женщины жаждут выйти за тебя замуж, родить от тебя детей. С другой стороны, может быть, Кейти нравится все это…
        Прекрасная, любящая Кейти. На Волчьем острове они были только вдвоем. Этот сумасшедший голливудский мир остался где-то вдали…
        Натаниэль смотрел на обветшавшие стены их фамильного особняка.
        «Джекоб восстановит наш дом,  — думал он.  — Построит будущее на каменных обломках. И я должен сделать то же самое».
        — Кейти ненавидит все это. Она считает, что, когда на меня не направлены камеры, я совсем другой человек.
        — Она права?
        — Да.  — Натаниэль написал свои инициалы на пыльном стекле.  — Я всегда играл какую-нибудь роль. Не хотел быть самим собой.
        — Ты невероятно талантливый актер, Натаниэль,  — тихо сказал Джекоб.  — И прекрасный человек. Я знаю все о твоей благотворительной работе. Рафаэль рассказал мне об этом.
        — Я просто подписывал чеки,  — угрюмо пробурчал Натаниэль,  — пока Кейти не заставила меня засучить рукава.  — Он опять вспомнил бразильских ребятишек.
        — Ты сыграл множество ролей. Сейчас настало время играть самого себя. Вместе с Кейти. Иди.  — Джекоб слегка подтолкнул его.  — Я вернулся сюда, я здесь остаюсь. Не позволю этому дому окончательно рухнуть, и нашей семье — тоже.

        Кейти постучала пальцами по крышке последней коробки.
        — Вот.  — Присев на корточки, она вытерла пот со лба.  — Не думала, что у меня столько барахла!
        — Ты даже не сняла с себя ожерелье!  — Клэр поставила две чашки с чаем на потертый ковер.  — Ты всегда его носишь?
        — Боюсь его потерять.  — Кейти притронулась к бриллиантам, сверкающим на ее шее.  — Я не снимала его с тех пор, как в самолете обнаружила, что оно все еще на мне. Это единственная вещь, которая осталась у меня от… него.  — Голос Кейти дрогнул.
        Клэр наклонилась и обняла свою подругу:
        — Ты так похудела. Я ненавижу этого красавчика за то, что он сделал с тобой! Не могу поверить, что ты уезжаешь. Что я буду делать без тебя? Ты моя лучшая подруга… Всегда советовала, что мне носить…  — Клэр прищурилась.  — Кстати, мне нравится твой красный джемпер. Что случилось с твоими любимыми коричневыми тонами?
        Кейти почувствовала, что в глазах у нее защипало.
        — Я от них отказалась! И прекрати меня расстраивать. Ты можешь приехать ко мне в гости. И мы будем переписываться по Интернету…  — Услышав стук в дверь, она замерла.
        Клэр взглянула на часы:
        — Для грузчиков рановато.
        — Кейти?  — донесся сквозь закрытую дверь голос Натаниэля.  — Открой эту чертову дверь!
        Клэр вскочила на ноги, выплеснув чай на ковер:
        — Это он! Что он здесь делает?
        Кейти осторожно поставила свою чашку:
        — Приехал за своими бриллиантами. Надо было написать ему, что я собираюсь их вернуть.
        Кейти встала, оправила джемпер. Голова у нее кружилась, ноги подкашивались. Жалея о том, что не отправила ожерелье по почте, она подошла к двери и рывком открыла ее.
        На пороге стоял Натаниэль, весь в черной коже. В руках он держал мотоциклетный шлем.
        У Кейти помутилось в глазах. Разве она могла забыть Натаниэля, если он смотрел на нее с обложки всех журналов?
        — Привет, я знаю, зачем ты приехал,  — с трудом проговорила она, пытаясь держаться непринужденно.
        Натаниэль взглянул на Клэр, выглядывавшую из-за плеча Кейти:
        — Привет, Клэр!
        Та обомлела:
        — Вы знаете мое имя?
        Кейти, изогнувшись, расстегнула ожерелье.
        — Вот,  — сказала она, протянув ему драгоценное украшение.  — Ведь ты приехал, чтобы вернуть свою собственность?
        — Правильно. Но ожерелье мне не нужно.  — Он взглянул на нее своими потрясающими голубыми глазами, которые сводили с ума всех женщин в мире.  — Мне нужна ты.
        За спиной Кейти послышался всхлип, затем она почувствовала толчок в спину, но никак не отреагировала на эмоции подруги. Да, слова его звучали искренне. Но Натаниэль — актер, и он умеет заставить людей поверить в немыслимое.
        — Возьми.  — Кейти сунула ожерелье в его руку.  — И живи своей жизнью.
        — Ты имеешь полное право злиться на меня.  — Не дождавшись приглашения, Натаниэль вошел в квартиру, плотно закрыв за собой дверь.  — Ты ведь всегда говорила о том, что если возникает какая-то проблема, то лучше всего поговорить о ней. Вот я и собираюсь поговорить.
        Кейти замолчала, с ужасом осознав, что если она сейчас откроет рот, то сразу же расплачется.
        Натаниэль приподнял бровь:
        — Пожалуйста, говори. Я тебе разрешаю. Говори все, что придет тебе в голову.
        Но Кейти словно онемела.
        — Пожалуй, пойду погуляю.  — Голос Клэр был наигранно веселым.  — Кажется, я здесь третий лишний.  — Схватив свое пальто, она мгновенно улетучилась.
        Натаниэль не сводил глаз с Кейти:
        — Ты на себя не похожа.  — Не дождавшись от нее ответа, он тяжело вздохнул.  — Хорошо. Возможно, на этот раз придется говорить мне. Я был в поместье Вольфов и видел Джекоба.
        Кейти по-прежнему молчала.
        — Я ходил на озеро… Я рассказывал тебе, что Уильям хотел утопить меня там… Но ты не знаешь, что Кэрри пыталась сделать то же самое, когда я был младенцем. Это произошло, когда она узнала, что у моего отца родился ребенок от другой женщины. Кэрри всегда была эмоционально ранимой, но в ту ночь… в ту ночь у нее произошел срыв. Она бросилась в озеро… вместе со мной. Вероятно, считала, что спасает меня.
        На этот раз Кейти обрела голос:
        — Натаниэль… И кто вас тогда спас?
        — К счастью, Джекоб и Лукас находились в это время дома, они приехали на школьные каникулы… Отец, узнав о том, что они вытащили из озера его сумасшедшую жену с нежеланным младенцем, жестоко избил обоих.
        Кейти обхватила себя руками:
        — А Кэрри признала тебя теперь, когда ты получил «Сапфир»?
        — Я не знаю,  — тихо ответил Натаниэль.  — Надеюсь.
        — Как она себя чувствует?
        — Состояние у нее стабильное — с помощью лекарств, конечно. По крайней мере, она вполне счастлива в своем мире.
        Кейти вспомнила собственное детство. Тайная жизнь ее отца никак не повлияла на то, что она была любимым ребенком.
        — Я не представляю, как ты выжил…
        — Выжил благодаря тому, что становился кем-то другим. В самые трудные моменты моей жизни я разыгрывал разные роли.  — Натаниэль взглянул ей в глаза.  — И я все время был кем-то другим, пока не встретил тебя. Ты — первая женщина, которая заинтересовалась человеком, а не голливудской звездой.
        — Натаниэль…
        — Я всегда сторонился людей, меня пугали их чувства. А теперь все поменялось. Никогда не поздно начать строить новую жизнь. И я хочу это сделать, Кейти. Я не хочу больше скрываться под чьей-либо маской. Хочу жить своей жизнью, а не чужой.  — Он не сводил с нее горящего взгляда.  — И я хочу прожить ее с тобой.
        Душа ее тут же захотела воспарить на небо, но остановил разум: «Не надо быть дурой, Кейти».
        Натаниэль криво усмехнулся:
        — Скажи что-нибудь…
        — Ты выиграл «Сапфир».  — Голос ее срывался.  — Ты самый известный голливудский актер…
        — Это всего лишь моя работа.  — Он обхватил ее лицо руками.  — Но я совсем другой человек. Ты сама сказала мне об этом. Ты — единственная женщина, которая захотела узнать меня. И я хочу, чтобы ты всегда была со мною рядом. Я люблю тебя.  — Когда Кейти не сказала ни слова в ответ, улыбка его погасла.  — Впервые говорю эти слова в реальной жизни, а не на съемках фильма…
        Но Кейти не могла раскрыть своих чувств. Она боялась поверить ему.
        — Это так неожиданно… Когда ты понял, что любишь меня?
        — Когда мне вручали «Сапфир», а я не испытывал никакой радости.  — Он внимательно вглядывался в ее лицо.  — А когда ты ушла от меня в ту ночь, я понял, что ничего не получил. Наоборот, потерял.
        — Натаниэль…
        — Ты думаешь, я трус…  — Он прижался лбом к ее лбу и произнес охрипшим голосом: — Дай мне шанс доказать тебе обратное.
        На глазах Кейти появились слезы.
        — Я знаю, что ты не трус. Я просто хотела сделать как лучше, а ты оттолкнул меня.
        — Прости меня. И не плачь. Пожалуйста, не плачь.  — Натаниэль вытер ее слезы, а затем быстро отчаянно поцеловал.  — Кейти, я действительно… Пожалуйста… Я люблю тебя. Скажи что-нибудь.
        Разочарование и новая надежда смешались вместе.
        — Не могу поверить тебе. Может, ты вновь играешь роль?
        — Ты знаешь, что не играю. Я люблю тебя и хочу всю оставшуюся жить прожить с тобой, в мире Кейти. А ты можешь выбросить эти глянцевые журналы с моими фотографиями, потому что у тебя перед глазами теперь будет реальный человек.
        Кейти издала звук, в котором слышались и рыдание, и смех, а потом прошептала:
        — Мы такие разные…
        — Не очень. Ты пряталась за невзрачной, темной одеждой. Я прятался за моей работой.
        — Теперь я ношу яркое,  — всхлипнула Кейти.  — Ты заставил меня почувствовать себя красивой.
        — Но ты действительно красивая.  — Обняв ее, Натаниэль нахмурился.  — Ты похудела?
        — Я чувствовала себя несчастной…
        Застонав от раскаяния, он прижал ее к себе:
        — Я больше не отпущу тебя. Ты поедешь со мной в Лос-Анджелес…
        — Я и так уже еду в Лос-Анджелес.  — Отодвинувшись от него, Кейти взглянула на коробки, стоявшие возле двери.  — На этой неделе я разговаривала с Говардом Кеннингтоном, и он пригласил меня поработать в его следующем фильме. Ему действительно понравились мои работы. Я думала, что он восхищался моими работами из-за тебя… А он рассердился на меня за то, что я уехала, не предупредив его. И прислал мне билет на самолет.
        — Тебе не нужен этот билет, потому что ты полетишь со мной!  — Натаниэль убрал волосы с ее лица.  — Я хочу заняться режиссерской работой. Мы можем вместе делать фильмы.
        Вместе! Сердце ее сжалось от переполнивших ее чувств.
        — Кейти Филд, художник по костюмам…
        — Кейти Вольф, художник по костюмам,  — поправил ее Натаниэль.
        Она старалась не шевелиться, боясь сбросить с себя колдовские чары.
        — Натаниэль…
        — Я хочу, чтобы ты стала моей женой. Скажи, что ты выйдешь за меня замуж.
        — Ты хочешь жениться на мне? Но… ты… О боже мой! Ведь ты разбил миллион женских сердец!
        — Меня волнует лишь одно женское сердце,  — нежно сказал он и тихо выругался, снова увидев слезы на ее глазах.  — Не плачь.
        — На этот раз я плачу от радости!  — Кейти прижалась головой к его груди.  — Не могу поверить…
        — Обычно, когда мне приходится просить женщин выйти за меня замуж, я уже знаю ответ, потому что это написано в сценарии.  — Утратив обычную уверенность в себе, Натаниэль вдруг с ужасом застонал: — Я совсем забыл про кольцо!  — Он сунул руку в карман.  — Ведь я составил план — явиться к тебе, встать на одно колено, предложить руку и сердце и все такое прочее… Как в сказке, в духе мира Кейти. Но когда я увидел тебя… Прости, можно еще один дубль?  — Он упал на колени.  — Кейти Филд, согласна ли ты стать моей женой? Будешь ли ты любить меня и болтать около меня всю оставшуюся жизнь?
        Смех ее превратился в восторженный вскрик, когда Натаниэль надел ей на палец огромное сверкающее кольцо с бриллиантом.
        — О боже…
        — Если тебе не нравится, мы выберем другое.
        — О нет…  — Кейти едва могла говорить.  — Кольцо изумительное!
        — Действительно?  — Голос его дрогнул, в глазах мелькнула нерешительность.  — В таком случае дождусь ли я ответа?
        — Да!  — Это слово вырвалось из глубины ее души.  — Конечно да! Я люблю тебя. Ты знаешь это.
        Натаниэль поднялся с колен и прильнул к Кейти. На этот раз его поцелуй был страстным, жадным и собственническим.

        — А теперь, когда ты носишь это кольцо и не сможешь отказать мне, я сообщу тебе новость о своей семье. Джекоб собирается собрать нас всех вместе, поэтому ты скоро увидишь моих родственников и поймешь, во что тебя втянули.
        — Значит, ты…  — Кейти обхватила его шею руками, не в силах скрыть счастья, которое бурлило в ее груди.  — А у меня есть нечто, что я скрывала от тебя.
        — Ты от меня что-то скрывала?  — Натаниэль рассмеялся.  — Какая ты коварная…
        — Дело в том, что… Знаешь, кто моя сестра? Паула Престон.
        — Паула Престон?  — Он нахмурился.  — Супермодель?
        Ужасная мысль пронзила Кейти.
        — Ты… Вы когда-нибудь…
        — Нет. Она не в моем вкусе. Полагаю, что именно она — причина того, что ты носила коричневую одежду и считала себя толстой.
        Кейти закусила губу.
        — Нелегко быть сестрой Паулы Престон.
        — Могу себе представить. Как-то мы встретились на одном из приемов. Да… Но приятно знать, что не только у меня есть колоритные родственники. Думаю, наша свадьба будет очень интересной.
        Лицо Кейти залилось румянцем.
        — Если Паула придет на нашу свадьбу, то она попытается соблазнить тебя. Никто из твоих родственников не посмеет так нахально вести себя…
        — Дорогая, ты ошибаешься! Мой брат Лукас на любой свадьбе пытается соблазнить невесту и заняться с ней сексом. Иначе не видит смысла ходить на подобные мероприятия,  — неспешно произнес Натаниэль.  — И он обязательно попытается тебя соблазнить. И я предупреждаю тебя: если ты хоть раз взглянешь на Лукаса, то всю оставшуюся жизнь проведешь только со мной, на Волчьем острове.
        Кейти бросилась в его объятия:
        — На экзотическом острове, с самым сексуальным мужчиной в мире? Это поистине счастливый конец нашего сценария.
        — В таком случае…  — Улыбка тронула уголки губ Натаниэля, и он склонил голову, чтобы поцеловать свою невесту.  — Съемка окончена.