Формула одиночества Ирина Мельникова

        # Провинциальный сибирский город взбудоражен цепью загадочных преступлений, в том числе убийством известного немецкого путешественника. Дело на контроле у губернатора. Им занимаются охранное отделение и жандармерия. Но успех все-таки на стороне уголовной полиции - ее начальника, бывалого сыщика Федора Тартищева, и совсем юного агента - Алексея Полякова. Работают они слаженно, азартно, лихо, часто рискуя жизнью. Они не оставляют преступникам ни малейшего шанса избежать наказания. Потому что преступление - всегда преступление, даже если оно совершается ради благих целей
        Глава 1

        Ночью Марине снилось море. Бескрайнее, гладкое, как зеркало. Бледно-голубое - у берега и лазурное с изумрудным оттенком - у горизонта. Она шла по песку. Высоко в небе сияло солнце. Очень похожие на морскую пену облака не спасали от палящих лучей. Было очень жарко, а она потеряла где-то шляпку. «Нужно включить кондиционер», - промелькнуло в голове, и она проснулась.
        Переход от сна к яви ошеломил ее. Снова душное купе с опущенной шторой на окне и плотно закрытой дверью. «Господи! Чтобы я когда-нибудь еще поехала поездом... - подумала она и отбросила простыню. - Да еще с незнакомыми людьми в купе! Ни за что!»
        Тут она поняла, что в купе горит свет, а полка рядом с ней пуста. И очень тому обрадовалась. Она никогда не желала зла ближнему, особенно старикам и инвалидам, но подсевшая в их купе бабушка из Харькова...
        Нет, нет, она была милой и опрятной старушкой. Но ее бесконечные с редкими перерывами на поход в туалет сетования о дороговизне купейного билета, рассуждения о нищенской пенсии и рассказы о соседях, внуках и детях, а под вечер о квартиранте Николае и его проблемах с женщинами кого угодно довели бы до белого каления.
        Врожденная деликатность, которая все чаще и чаще доставляла ей массу неприятностей, не позволяла Марине прервать старушку, да та, наверное, вряд ли услышала бы ее. Причем бабка была очень доверчива и по-стариковски наивна. Ехала погостить к сестре и везла с собой пшено, сахар, сухари и пакетик карамели. Оказывается, если перевести гривны в рубли или, наоборот, рубли в гривны, по нынешнему курсу украинское пшено выходит дешевле, чем российское... И сухари, и карамель... В сумме на три или четыре рубля. Бабуля, сэкономив гроши, выглядела безмерно счастливой, и поэтому Марина страдала от ее бесконечной болтовни молча, чтобы не обидеть говорливую соседку.
        Первой не выдержала Сабрина. Отложив растрепанную, с пестрой обложкой книжку, она подхватила сумочку, подмигнула Марине - мол, терпи, подруга! - и, махнув на прощанье ручкой, точно бабочка, выпорхнула из купе. Вскоре ее веселый щебет перекрыл мужественный бас. Сабрина добилась того, чего хотела. В соседнем купе ехали вахтовики из Нижневартовска. Трех юнцов-подчиненных Сабрина игнорировала, а вот их бригадира, крепкого коренастого мужика лет сорока с гаком, который добрую часть суток проспал на верхней полке, все-таки заставила выползти наружу. Остальное было делом техники. Сначала у Сабрины сломалась зажигалка. Встряхнув гривой белокурых волос, она страдальчески поморщилась, затем ее огромные голубые глаза наполнились слезами, а полные губы прошептали:
        - Боже, я пропала!
        Но разве настоящий мужчина позволит пропасть женщине из-за сломанной зажигалки? Бригадир тотчас протянул ей свою. Сабрина мило улыбнулась в ответ, и через минуту оба удалились в тамбур покурить. А еще через четверть часа Сабрина вернулась в купе, быстро подправила макияж и торопливо сообщила, что Сережа, так звали бригадира, пригласил ее в ресторан. К вечеру Сабрина вернулась. От нее попахивало вином и табаком. Она была оживленна и весела. Бабушка в это время развернула на столике тряпочку с помидорами и огурцами и настойчиво приглашала Марину отведать домашние пирожки с капустой. С большим трудом Марине удалось отбить ее попытки.
        В купе было душно. Бабушка боялась простудиться, и пришлось открыть дверь, чтобы не задохнуться. За весь день Марина выпила лишь пару стаканов минеральной воды да съела одно яблоко. Прихваченную из дома провизию она выбросила на следующий день, а купить что-то свежее на остановке не получилось. Она забыла, что теперь проезд по территории Украины чреват некоторыми неудобствами: четырьмя нудными проверками на границах - при въезде и выезде из страны.
        Правда, можно было сходить в ресторан, но она представила, каково это - тащиться через несколько вагонов, затем возвращаться обратно, тем более есть особо не хотелось, разве что выпить чашечку кофе, без которого не начинался ни один ее день... Но даже это не стоило ее трудов. Назавтра поезд прибывал в Адлер. Закончится наконец ее утомительное путешествие, а кофе она выпьет в каком-нибудь кафе на вокзале.
        Но даже эта мысль не прибавила Марине энтузиазма. Ее разморило от жары и болтовни соседки. Запахи домашней стряпни не притягивали, а раздражали. Однако она терпела, понимая, что ей в очередной раз сели на голову, но лень уже захватила ее, и Марина этому состоянию не сопротивлялась. Слишком редко случалось такое, когда она могла позволить себе расслабиться и не думать о работе...
        Больше ее беспокоило, как она устроится в Гаграх. Честно сказать, сначала она хотела поехать в Крым, посетить наконец Севастополь, о котором ей взахлеб рассказывал Семен. Он отслужил три года на линкоре «Стерегущий» и свое матросское прошлое вспоминал с неизменным восторгом. Но в тот единственный проведенный вместе отпуск они так и не смогли побывать в этом городе.
        После смерти Семена прошло уже тринадцать лет. Марина слишком много работала, чтобы добиться всего, о чем они мечтали вместе. И впервые за долгое время решилась отправиться в отпуск одна, благо что дочь отдыхала в это время в молодежном лагере
«Океан», на другом конце страны. Короткая передышка между совещаниями, конгрессами, археологическими раскопками и лекциями в университете - десять дней, не больше - все, что она могла себе позволить.
        Но Крым нынешним летом переживал не лучшие времена. Украинские власти любезно пригласили американских военных провести учения близ Феодосии, на что местные жители отреагировали отнюдь не любезно. Недели две подряд все новостные программы показывали толпы людей, блокировавших дороги и санатории, где устроились на отдых бравые янки, и бойцов украинского ОМОНа со щитами и дубинками наперевес...
        Звучавшие с телеэкрана гневные выкрики и обвинения в экстремизме, заявления о продажности и предательстве с той и другой стороны, снятые крупным планом кулаки и дубинки поубавили энтузиазма у российских отдыхающих. Поезда на Симферополь и Феодосию опустели. И поэтому, когда подоспел отпуск, Марина решила не рисковать и поехать куда-нибудь ближе к морю, но подальше от политических конфликтов.
        Ее подруга Лариса два года подряд отдыхала в Гаграх и всю зиму допекала Марину рассказами и просмотрами фотографий, где море выглядело изумительно голубым, зелень - исключительно пышной и яркой, загорелые ноги - особенно стройными и длинными. А еще Лариса включала хит сезона «Черные глаза», и ее собственные глаза подергивала поволока. Вперив взгляд в потолок, она принималась тихо напевать:
        
        
        Белый снег сияет светом,
        Черные глаза!
        Осень повернется летом,
        Черные глаза!
        Околдован я тобою,
        Черные глаза,
        Черные глаза,
        Черные глаза...
        
        
        Улучив минуту, Марина благополучно смывалась, оставляя подругу наедине со сладкими воспоминаниями и несбыточной мечтой. В этом году сын Ларисы Эдик поступал в краевой университет, и подруга все свои усилия и немалые деньги потратила на репетиторов из числа будущих преподавателей.

«Море накрылось медным тазиком», - вздыхала она в перерывах между просмотрами фотографий. Но в конце мая Лариса задалась вдруг целью отправить Марину на отдых, и непременно в Гагры. Поначалу та упиралась, но, когда подоспел отпуск, ей вдруг безудержно захотелось увидеть наяву и это море, и эти пальмы, и кипарисы... А ноги у нее даже в тридцать шесть лет выглядели не менее стройными, чем у дочери, и со всем остальным тоже все было в порядке. И чем, спрашивается, она хуже Ларисы? Почему бы не позволить себе хоть раз в жизни устроить дефиле по бесконечному пляжу в Гаграх, коллекционируя восторженные взгляды мужчин?
        В отличие от нее Ларисе годом ранее пришлось три месяца посещать косметический салон и тренажерный зал, чтобы похудеть к отпуску. На борьбу с целлюлитом ушло едва ли не больше средств, чем в будущем на репетиторов, но результат был ошеломляющим. Из Абхазии Лариса вернулась счастливой и вдохновленной. Там она встретила мужчину своей мечты, который оказался в конце концов примитивным альфонсом. Но Лариса его простила.
        - Я ведь не мужа себе приехала искать, а просто расслабиться, - объясняла она Марине. - А он меня любил. Правда, за мои деньги, но какая разница?
        Что ж, Лариса могла себе позволить и месяц в Гаграх, и альфонса, и дорогущих репетиторов для Эдика. Ее зарплата бухгалтера была несопоставима с директорским жалованьем Марины. Дело в том, что Лариса трудилась в коммерческом банке, а Марина - в музее. И если средств Ларисы хватало, чтобы съездить среди зимы в Таиланд, а летом махнуть в Турцию или по необъяснимому капризу - в Гагры, то Марине пришлось сначала изрядно урезать себя в расходах, чтобы отправить дочь в молодежный лагерь
«Океан», а затем поднапрячься и все-таки собрать нужную сумму на поездку к такому желанному, но очень далекому морю. До Москвы она добиралась самолетом, преодолев почти пять тысяч километров. Прямой перелет до Сочи и обратно съел бы все ее сбережения без остатка, поэтому путь от Москвы до Адлера Марина решила осилить на поезде, надеясь, что дешевый отдых в Абхазии - не досужие россказни...
        Но теперь ее мытарства подходили к концу. И, вероятно, оттого что море во сне не штормило и почти не волновалось, Марина проснулась в хорошем настроении. К тому же радости ей прибавило отсутствие бабуси, которая под утро сошла в Краснодаре. Появилась уверенность, что до Адлера никого в их купе не подселят. Сабрина спала на верхней полке и улыбалась во сне. Разумеется, вечер в ресторане оказался для нее более приятным, чем пустая болтовня с назойливой старухой.
        Марина взяла полотенце, вышла из купе и зажмурилась от потока солнечного света. Она прошла вдоль вагона. Мимо окон проносились поросшие лесом горы, и даже через стекла ощущались пряные запахи зелени и ароматы незнакомых цветов.
        - Подъезжаем к Туапсе! - прокричала от титана с кипятком проводница. - Через полчаса закрываем туалеты. Санитарная зона...
        Умывшись, Марина вернулась в купе. Сабрина уже спустилась вниз и, подняв штору на окне, придирчиво рассматривала свое лицо в зеркале.
        Марина молча уселась напротив.
        - Фу-у! - Сабрина наконец оторвалась от зеркала. - Вчера столько шампанского вылакала, до сих пор мутит. Парень-то при денежках. Жалко, что семейный, но обещал найти меня в Сочи. Правда, видок у него... - Сабрина поморщилась. - И врет наверняка. Только в своем колхозе появится, жена его за шкварник и на цепь, пока деньжата не выдоит. Да и рожа у него кирпича просит. Мне бы кого посолиднее... - Она мечтательно вздохнула. - Я в прошлом году в Ялте такого мэна окрутила. Неделю сношались, как кошки угорелые, а потом его вешалка с детьми нарисовалась, он и слинял. На набережной встретимся, он раз - и в сторону, а сам косится, косится... - Выставив грудь, Сабрина закинула руки на затылок и потянулась. - Ничего, выносливый был мужчина. Главное, при бабках и без затей. Шибко не ревновал, на подарки не жадный... Знаешь, со мной он за неделю килограммов семь сбросил. Так что секс - лучшая диета для мужиков!
        Марина упорно молчала. Кажется, она была не права. Даже разговорчивая бабуся в попутчицах, несомненно, большее удовольствие, чем сексуально озабоченная красотка. Слава богу, осталось совсем немного до конечной станции, где их пути разбегутся в разные стороны. И Марина никогда не узнает, с кем провела лето Сабрина - продавщица цветочного магазина в Москве, которая страстно желала найти своего Генри Хиггинса[Генри Хиггинс - профессор-лингвист, герой пьесы Б. Шоу «Пигмалион», который выиграл пари, «вылепив» из простой цветочницы Элизы Дулитл светскую даму. , но в отличие от того, английского, при больших деньгах и связях.
        Марина не числила себя пуританкой. Около пяти лет она встречалась с одним интересным и, несомненно, талантливым, но абсолютно беспомощным в окружавшей его жизни человеком. Постепенно все его проблемы плавно переместились на ее плечи. Временами Марина вытаскивала его из запоев, устраивала выставки его картин, выкраивала деньги, чтобы напечатать каталог к выставке его работ в Москве. А Федор, так звали художника, все ныл, ныл, что его не понимают, не ценят, обижают и вообще рубят под корень его выдающийся талант...
        В итоге полтора года назад он неожиданно женился на пожилой сухопарой голландке, которая два сезона подряд проработала на раскопках Толбока - древнего кургана, с которым было связано много легенд и преданий. Они-то и стали причиной его с Мариной разрыва. Голландка увлекалась местными легендами, Федор удачно воплощал их в своих полотнах. Голландка восхищалась его талантом, Федор млел от счастья. Вполне закономерно, что пятидесятилетняя старая дева безумно в него влюбилась и прямолинейно заявила, что хотела бы изведать с ним радости брака. Марина узнала об этом только через два месяца, когда вернулась из длительной командировки в Бурятию, где она читала лекции в местном университете.
        Ее удивило, что на этот раз Федор не встретил ее в аэропорту, хотя точно знал о времени ее прилета. Дома она обнаружила, что незадолго до ее возвращения он забрал свои вещи. Их было немного: полотенце, зубная щетка, бритва, спортивный костюм и кое-что по мелочи. Одним словом, тот самый джентльменский набор одинокого мужчины, который иногда остается ночевать у дамы своего сердца.
        Марина позвонила ему и получила в ответ, наверное, то, что заслуживала.
        - Ты никогда меня не понимала! - истерично кричал в трубку Федор. - Ты ставила мне палки в колеса! Мне нужен этот брак, и точка! Если меня не пускают в дверь, я должен залезть в окно!
        - Это окно в Европу? - Марине удалось задать лишь один вопрос в тот момент, когда он прервался на секунду, чтобы набрать в легкие воздуха.
        - Ты всегда язвишь, подкалываешь меня, - взвился Федор. - Все эти годы ты видела, что мне плохо, меня не ценят, гнобят по всякому поводу. Ты была озабочена только своей карьерой, а на мои неудачи тебе было наплевать. Мне давно об этом говорили, но, только встретив Патрицию, я понял, насколько эти люди правы. Ты была абсолютно ко мне равнодушна...
        Федор продолжал что-то кричать в трубку, но Марина молча вернула ее на рычаг. Она была в шоке от услышанного. Чего-чего, а такой чудовищной лжи и жестоких обвинений она никак не ожидала. Позже она поняла, что агрессивный выпад Федора объяснялся элементарной трусостью. Он понимал, что совершил предательство, но, как все жалкие и слабые люди, постарался компенсировать свои душевные муки, причинив боль близкому человеку...
        Некоторое время она сидела, уставившись в стену перед собой. В ее голове не укладывалось, как Федор мог так чудовищно обойтись с ней. Но более всего ее убило известие, что, оказывается, в его окружении нашлись «эти люди», которые сумели убедить Федора, что свои заботы она ставила превыше его забот.

«Низкая, беспардонная ложь!» - безотвязно стучало в ее голове. К счастью, эту мысль вскоре задавили другие: о предстоящей летней археологической экспедиции в Долину тридцати курганов. В центре ее и располагался Толбок - последнее пристанище древнего правителя, о могуществе которого говорила не только высота и размеры кургана, но и обилие предметов обихода, оружия, золотых украшений и утвари, которые, по обычаю, сопровождали умершего в иной мир.
        Марина начала раскопки Толбока еще при жизни Семена. Именно этот курган отобрал у нее мужа, а дама, работавшая на его раскопках, увезла в голландские дали ее второго мужчину, хотя в то же время позволил ей защитить сначала кандидатскую, а следом и докторскую диссертации. Но женское счастье от нее определенно отвернулось. И хотя Марина всегда знала, что вялотекущий роман с Федором обречен на вымирание, тем не менее долго переживала его предательство. И даже пару раз, таясь от дочери, всплакнула.
        Но время лечит. И сейчас она с недоумением думала, как могла страдать о никчемном слюнтяе и иждивенце. По сути, он был тем же альфонсом, что и южный приятель Ларисы. И своей голландской сопернице Марина могла только посочувствовать. Федор был ко всему прочему большим неряхой. Грязные носки и рубахи валялись по всей квартире, однокомнатной и неухоженной, которая досталась ему в наследство от матери. К счастью, квартиру он не продал. Надо сказать, это был единственный вполне благоразумный поступок, который ему удалось совершить в своей жизни. Видно, не слишком он надеялся на счастливый союз в чужой для него Голландии, оттого и послушался Марининого совета. А может, втайне надеялся, что она примет его в случае неудачи обратно.
        Но исполнять роль запасного аэродрома было не в ее правилах. Поэтому первой, скрытой для посторонних, причиной ее решения поехать к морю явился недавний телефонный звонок Федора. Бывший любовник робко интересовался погодой и ее планами на лето, из чего Марина сделала вывод, что предчувствия ее не обманули. В ответ она обстоятельно изложила прогноз синоптиков на предстоящий месяц, но о планах поведала туманно: дескать, время покажет... И весьма конкретно намекнула, что воплощать их в жизнь предпочитает в одиночку.
        Больше Федор не звонил, но и она решила не провоцировать судьбу. Ведь он в любой день мог вернуться в свою квартиру, и хватит ли у нее выдержки противостоять его нытью и самобичеванию? Марина сильно в этом сомневалась. И не потому, что слишком любила Федора. Просто его слезы, которые он талантливо выжимал из себя всякий раз, когда она сопротивлялась, превращали ее в слабое, уязвимое существо. Она не выносила, когда люди плачут. Чувствовала себя законченной злодейкой, почти садисткой и старалась остановить этот поток, даже если понимала, что он фальшивый.
        - Слушай, с чего тебя понесло в Гагры? - Сабрина покончила с макияжем и, зевнув, уставилась на Марину. - Делать тебе нечего! После войны там все захирело, развалины кругом, разруха... Все мужики с автоматами, а бабы с тачками. И повеселиться негде. Из еды одна мамалыга да вино. А в Сочи мы с тобой такой фейерверк устроим!
        - Не нужно мне фейерверка, - улыбнулась Марина. - Я просто хочу отдохнуть. Никаких кафе, никаких ресторанов... Чтобы петухи на заре, море в десятке шагов, тенистый сад и ночное небо с огромными звездами над головой. И как можно меньше людей рядом, тем более отдыхающих.
        Сабрина презрительно скривилась:
        - Все это лирика, дорогая! По мне, это полная тошниловка! Как можно без мужика отдыхать? Он же для тонуса!
        - Да какой тонус? - засмеялась Марина. - Кормить его, поить, выгуливать, майки стирать, трусы... Нет, я лучше одна. Ни клятая, ни мятая. Сама себе хозяйка. Хочу - иду на море, хочу - не иду. С кем? Когда? Это мое личное дело. Что касается разрухи и мужиков с автоматами, то это в прошлом. Моя подруга недавно отдыхала в Гаграх и очень жалеет, что не смогла поехать вместе со мной.
        - Ты хоть знаешь, где эти Гагры? - Сабрина смерила Марину насмешливым взглядом. - Километров тридцать от вокзала. Довезут тебя только до Казачьего рынка, а от него километра два пешком до пограничного поста. Часа два выстоишь, прежде чем пройдешь таможенный досмотр, после столько же, чтобы зарегистрироваться. А потом опять пешочком через мост и снова очередь - теперь уже на абхазской границе... Сдохнешь, пока доберешься!
        - Не знаю, - сухо ответила Марина, - подруга сказала, что прошла границу без хлопот. К тому же меня встретит на машине хозяин дома, где я буду жить.
        - Прямо в Адлере встретит или на границе? - оживилась Сабрина. - Может, мы прошвырнемся до Сочи, найдем мне комнату?
        - Я не знакома ни с хозяином, ни с хозяйкой, поэтому ничего не могу обещать. Договоришься с ним - пожалуйста. Не договоришься - прости, я здесь ничего не решаю.
        - Ладно, только не теряйся, когда мы из поезда выйдем. У тебя, смотрю, одна сумка, а у меня вон какой чемоданище. Настоящий бегемот! Буду в нем жить, если не сниму квартиру. Представляешь, личное бунгало прямо на пляже... - Сабрина мечтательно закатила глаза. - А рядом мачо... Нет, абрек! Смуглый, жилистый, в черкеске с газырями, в папахе, с кинжалом! Усатый! - Она закрыла лицо руками. - Боже, как я люблю усатых мужчин с бритой головой!
        Марина представила это сочетание и фыркнула:
        - Так то ж не мачо, а Григорий Котовский, - и на всякий случай уточнила: - Герой Гражданской войны.
        Но Сабрина выхватила только слово «герой».
        - Ну да, герой! - оживилась она. - Лысые мужчины такие сексуальные!

«О боже! - тоскливо подумала Марина. - Заткни этой шлюшке рот!»
        В это время поезд нырнул в туннель. Грохот колес заглушил болтовню Сабрины, а тусклый свет в купе, Марина очень на это надеялась, не позволил попутчице разглядеть кислое выражение на ее лице. Они долго мчались сквозь кромешную темноту, затем поезд вырвался из туннеля. Марина замерла от восхищения. На склонах гор тут и там виднелись белые, утопавшие в садах двухэтажные особняки с уютными двориками и верандами, обвитыми виноградом; застыли вдоль дороги темные кипарисы, издали похожие на клинки кинжалов; пальмовые аллеи сменяли ряды высоких эвкалиптов и платанов; буковые и кленовые леса затянули горы, а низины утонули в зарослях орешника, акаций, олеандров и неизвестных ей деревьев, окутанных розовой и белой дымкой соцветий.
        Цветочный запах стал гуще, словно в купе разлили флакон дорогих духов.
        - Туапсе! Туапсе! Готовимся к выходу в Туапсе! - прокричала за закрытыми дверями проводница.
        Но эти крики не касались Марины, и она привычно не обратила на них внимания. Она с восторгом вдыхала проникавшие сквозь задраенное стекло ароматы. А поезд уже мчался по городу. Потоки машин, красивые дома, санатории, магазины, рекламные щиты, кафе, кафе, еще одно кафе... Куртины роз, кусты бегоний, лохматые пальмы, снова кипарисы, усыпанные крупными, словно восковыми цветами магнолии и мелкими ярко-красными розетками - гранатовые деревья... Все это мимо... Мимо...
        Вдруг горы раздвинулись, словно театральный занавес, и Марина увидела море. Сердце ее сжалось. Она так долго ждала его появления и все же оказалась не готова воспринять и этот бесконечный простор, и эту голубизну, и белые барашки волн, и солнце, чьи лучи разбивались о воду на тысячи осколков. И эти осколки блестели, переливались, играли, рябили в глазах, заставив Марину зажмуриться. Она надела темные очки, и краски тут же померкли, словно лазурь подправили серым цветом.
        - Смотри, смотри! - вскричала Сабрина и, вскочив, стала вглядываться в окно. - Сколько мужиков на пляжах! - Она вернулась на полку и довольно потерла ладони. - Много потеряешь, подруга, в этих Гаграх!
        - Каждому свое! - ответила Марина. Честно сказать, обнаженные тела на гальке ее интересовали мало. Правда, их обилие в какой-то степени радовало, значит, море прогрелось, а она страсть как не любила купаться в холодной воде.
        - Ой-ей-ей! - обиженно отозвалась Сабрина. - Корчишь из себя... Знаю я таких монашек! А сами как дорвутся! Встречала я однажды одну профессоршу. Сначала она носом крутила, а потом ударилась во все тяжкие. Она у меня за стенкой жила и такое откалывала, рассказать - не поверишь! О-о! - Сабрина томно закатила глаза. - А днем такая образцовая, скромная.
        - Ты зачем мне об этом рассказываешь? - улыбнувшись, спросила Марина. - Я смахиваю на эту профессоршу?
        - Ну, не совсем. - Сабрина пожала плечами. - Той оторве лет пятьдесят уже стукнуло. И толще тебя она была раза в два, если не больше. Но поначалу все кривилась, ну как ты точь-в-точь... А после шорты натянула, майку с крутым вырезом и понеслась по кочкам...
        - Сабрина, будь добра, избавь меня от этих милых подробностей! - Марина в упор посмотрела на соседку по купе. - Мне это неинтересно!
        - Ну и дура! - надулась Сабрина. - Ты в колготках небось на пляж пойдешь и в бронежилете?
        - Это мое дело, в чем ходить на пляж, - сухо сказала Марина. - Тебе нравится отдыхать в кругу поклонников, мне - в одиночку. Толпы мне дома хватает.
        - Слушай, ты, наверное, в библиотеке работаешь? Или училкой? Начальных классов? - снова оживилась Сабрина. - Это такие, как вы, учат детей, что у нас секса нет! Вот и вырастают озабоченные, все в угрях и в сперме... А в Америке пацан уже в четырнадцать лет взрослых телок трахает, конкретный опыт зарабатывает.
        - А ты бывала в Америке? - усмехнулась Марина. - Своими глазами видела этих пацанов? Или на себе испытала?
        Сабрина поморщилась:
        - Была, не была... Какие мои годы? Еще побываю. А тебе, вижу, против шерсти разговоры о мужиках.
        - Против шерсти, - недружелюбно ответила Марина, - особенно если все разговоры только о мужиках.
        - А это природа, подруга, - самодовольно улыбнулась Сабрина, - против природы не попрешь!
        - Сабрина, тебе не кажется, что это уже диагноз? - Марина с сожалением посмотрела на раскрасневшуюся от нескромных откровений красотку. - Ты о чем-то другом, кроме спаривания, думать способна?
        - О другом я в Москве думаю, - парировала Сабрина. - Там у меня забот хватает. Квартирная хозяйка три шкуры дерет, метро все мозги раздолбанило, хозяин гроши платит да норовит бесплатно под юбку залезть. Так почему же мне не оттянуться разок в году, да еще в теплых волнах Черного моря! - Она игриво подмигнула Марине. - И не красней, подруга! Тут все бабы - шлюхи, а мужики - самцы екнутые! Так что не дрейфь, задери юбку, сиськи вперед, и уж точно трахтибидоха подцепишь!
        Марина хмыкнула, смерила Сабрину красноречивым взглядом и отвернулась к окну.
        - Ой-ей-ей! Знаем мы таких недотрог! - ехидно заметила та и попыталась что-то добавить, но в коридоре снова прозвучал трубный глас проводницы:
        - Пассажиры! Кто еще не сдал постель? Адлер через десять минут!
        - Е-мое! - подскочила Сабрина. - Мы ж с тобой не сдали белье! Протрепались, мать твою так!
        Марина бросила взгляд в окно. Море скрылось за крышами домов и купами деревьев. Но все вокруг наполнил острый, давно забытый запах, который она мгновенно вспомнила. Его невозможно было с чем-то спутать. Он перебивал прочие ароматы, оставлял на губах горьковато-соленый привкус и слегка кружил голову, как доброе старое вино, создавая вокруг ощущение свежести, чистоты и простора... Простора для надежды. Неожиданно для себя Марина загадала...
        Впрочем, все, что она загадала, тут же вылетело у нее из головы. Замелькали за окнами станционные здания, железнодорожные пути, виадук, серое полотно перрона, по которому бежали, отталкивая друг друга и переругиваясь, какие-то женщины и мужчины. Они старались притиснуть к стеклу картонки с напечатанными на них словами: «Хоста», «Адлер», «Сочи», «Гагра» и что-то кричали при этом. Верно, предлагали райские кущи под южным солнцем.
        Она собрала постель, подхватила сумку с вещами и вышла из купе. Сабрина замешкалась со своим неподъемным чемоданом, который тщетно старалась поставить на колесики и протиснуться с ним в двери купе. Но Марина умышленно не заметила этого. Ей хотелось немедленно очутиться на свежем воздухе, чтобы избавиться от ощущения липкой гадости, которая, казалось, обволокла ее мозг после разговоров с Сабриной. Еще хотелось принять душ, на худой конец просто умыться.
        Марина решительно направилась к выходу из вагона, не реагируя на жалобные вопли Сабрины за своей спиной. Теперь они относились не к ней. Краем глаза Марина заметила метнувшегося навстречу Сабрине мужчину из купе, которое она только что миновала. Он был маловат ростом, изрядно полноват, с лысиной на полголовы и с густыми усами.
        - Сударыня! Позвольте вам помочь! - вкрадчиво произнес мужчина, а Марина тут же представила, как Сабрина закатила при этом глаза. - О! Какая прелесть! - раздалось следом.
        К чему или к кому это относилось, Марина не поняла, но прозвучавший тут же воркующий голосок Сабрины подтвердил ее догадку. Два одиночества встретились, не успев сойти с поезда.
        - Ой, какой вы милый! - Сабрина кокетливо захихикала. - Настоящий полковник!
        - Подполковник, - поправил ее мужчина. - Но как вы догадались?
        - А у вас кокарда на лбу отпечаталась, - снова захихикала Сабрина, а мужчина вторил ей мелким дробным смешком.

«Мозоль на заднице у тебя отпечаталась! По всем параметрам тыловая или штабная крыса», - мстительно подумала Марина и едва успела отклониться в сторону.
        Ее чуть было не сбила с ног дебелая дама с расширенными от гнева глазами.
        - Геннадий! - рявкнула она. - Ты где застрял?
        Марина быстро оглянулась. Подполковник трусил по коридору навстречу даме, оправдываясь на ходу.
        - Я просто проверил, может, мы оставили что-то в купе впопыхах!
        Сабрина, прикусив нижнюю губу, толкала впереди себя чемодан и, похоже, кипела от злости.
        Дама смерила ее подозрительным взглядом и, прикрыв мощным корпусом спину своего супруга, ткнула его кулаком в плечо:
        - Двигай давай! Дети одни на перроне...


        Глава 2

        На перроне Марину тотчас захватила в полон, закружила и завертела толпа бесцеремонных теток, которые принялись хватать ее за руки и приглашать опять же то в Хосту, то в Сочи, то в Геленджик. Они кричали наперебой, тянули ее за сумку, и Марина растерялась.
        - Я в Гагры... В Абхазию... - Она пыталась робко отбить их атаки, а сама озиралась по сторонам, стараясь найти в толпе встречавшего ее хозяина. Только теперь она поняла, что не знает его в лицо, равно как и он ее.
        - В Гагры? - к ней протиснулась пожилая армянка. - Вам нужна машина? У нас прекрасная квартира. До моря пять минут!
        - Сколько? - выдохнула Марина, на всякий случай решив подстраховаться.
        - Сутки - двести рублей. За две тысячи перевезем через границу без проблем.
        - Две тысячи? - пришла в ужас Марина. - Нет уж, я как-нибудь...
        - А за сто рублей? Где можно снять комнату за сто рублей? В Адлере или в Сочи? Поближе к морю... - протиснулся к ним тщедушный мужичок с рюкзачком за плечами.
        - Совсем недалеко можно было снять, - кивнула небрежно армянка. - В девяносто девятом году... За десятку - в восьмидесятом. А хочешь прямо сейчас - плати четыреста... - И с раздражением посмотрела на Марину. - Так вы едете или нет?
        - Я... - открыла рот Марина.
        И тут же заметила стоявшего чуть в стороне мужчину. Он тоже растерянно озирался по сторонам и держал на уровне груди табличку с выведенными красным фломастером словами: «Марина к Анжеле».
        Марина решительно протиснулась к нему сквозь толпу.
        - Простите, - сказала она, слегка задыхаясь после схватки с гостеприимными южанами. - Я еду в Гагры к Анжеле...
        - Марина из Сибири? - вежливо справился мужчина.
        - Да, из Сибири, - с облегчением ответила она и быстро пробежалась по нему взглядом. Сухощавый, выше среднего роста, одет в старые шорты и выцветшую красную майку, на голове то ли тюбетейка, белая, с узором, то ли феска, на ногах разбитые сандалии. Щеки и подбородок хозяина покрывала густая с проседью щетина, а еще он был очень загорелым, так загорают люди, круглый день работающие на свежем воздухе

«И впрямь дикий горец какой-то, - подумала Марина. - Пастух, наверное, или строитель...» Тут она вспомнила рассказы Ларисы, что взрослые мужчины в Абхазии на людях в шортах не появляются, тем более с почти голым торсом. И сразу же одернула себя. Ей-то какое дело до наряда этого человека? Удобно ему в выцветшей майке, ну и пусть ее носит, пока она не истлеет! У Семена тоже, бывало, майки расползались на спине от пота, когда они в сорокаградусную жару снимали верхние слои почвы с Толбока...
        Марина улыбнулась. Чем-то этот незнакомец напомнил ей мужа. Правда, лет на тридцать старше. Хотя она могла ошибаться, потому что густая щетина на лице, несомненно, старит мужчин. И этот «абрек» вполне мог оказаться младше ее по возрасту. Ей захотелось увидеть его глаза, но они были прикрыты солнцезащитными очками. В отличие от одежды мужчины они стоили дорого. Очень дорого! Марина знала толк в очках, потому что перевидала всякие на лицах своих коллег-археологов, которые каждое лето пахали на раскопках кургана. Экспедиция работала под крылом ЮНЕСКО, поэтому иностранцев в ней было больше, чем россиян. Очередь желающих протянулась на пять лет вперед, и уже никто не удивлялся, что профессор из Сорбонны кайлил слежавшуюся почву на пару со знаменитым коллегой из Германии, а аспирант МГУ подрабатывал по совместительству поваром...
        - Я так боялась, что меня не встретят, - призналась она. - В поезде мне такие мрачные истории рассказывали об Абхазии...
        - Ерунда, - оборвал ее мужчина. - Не верьте слухам, все это конкуренция. В Гаграх абсолютно спокойно. Я там уже почти два месяца...
        - Так вы не хозяин? - изумилась Марина.
        - А чего вы испугались? - Мужчина взял из ее рук сумку. - Женщин здесь без их согласия почти не воруют. Да и я не местный житель. Такой же отдыхающий, как и вы. - Он улыбнулся и взял ее за руку. - Пойдемте к машине. Виталий, это ваш хозяин, попросил встретить вас. У него дела в Адлере. Сейчас мы заедем за ним, а затем уже направимся в Гагры. К слову, абхазы называют этот город Гагра, а свою столицу - Сухум. Да, кстати, - на мгновение он замедлил шаг, - может, вы проголодались? На привокзальной площади есть хорошее и недорогое кафе.
        - Нет-нет, - поспешила она отказаться, - давайте поедем уже.
        - Меня на всякий случай зовут Арсеном, - сказал мужчина.
        - Почему на всякий случай? - удивилась она.
        - Если вдруг потеряетесь, кричите громко: «Арсен!» - я тут же найдусь.
        - А здесь можно потеряться? - поразилась Марина.
        - На первых порах запросто, так что следуйте за мной.
        Он продолжал держать ее за руку, что было вполне объяснимо. То и дело к ним бросались очень шустрые и бойкие на язык, загорелые до черноты личности, которые весьма напористо предлагали подвезти на такси, устроить комнату рядом с морем и даже поднести вещи до машины. Так что ей повезло: в одиночку она просто не смогла бы пробиться сквозь эту толпу желающих поправить свое благосостояние за счет отдыхающих.

«Арсен, - подумала она. - Странное имя! Вероятно, тоже кавказец, а может, молдаванин, или это укороченное от „Арсений“? Впрочем, он может быть и украинцем. Среди них много смуглых и черноволосых хлопцев».
        Рука у Арсена была сухой и теплой, пальцы - тонкими, но сильными, как у музыканта, а может, как у хирурга. «От такого не убежишь. - Она бросила быстрый взгляд на своего проводника. - Очень красивый мужчина! Несмотря на дикарский вид и недельную как минимум щетину... И улыбка у него ослепительная...» На вид ему можно дать за сорок, прилично за сорок, но плечи у него были крепкими и широкими, талия узкой, и весь он был сухой, жилистый, не по возрасту легкий на ногу и подвижный.
        - Марина! Марина! - истошный крик за спиной прервал ее мысли.
        Арсен резко притормозил, и они одновременно оглянулись.
        - Марина! Не бросай меня! - сквозь толпу к ним пробилась Сабрина. Волосы ее растрепались, лоб покрылся испариной. Высокая грудь вздымалась и опадала, словно Сабрина участвовала в забеге на длинную дистанцию. Но взгляд ее был устремлен на Арсена. Похоже, она успела оценить его внешние достоинства, потому что свободной рукой кокетливо взбила волосы и, прищурившись, смерила его отнюдь не целомудренным взглядом.
        - О, какой мужчинка... - протянула она многозначительно и перевела свой взор на Марину. - Ты же мне обещала...
        - Я тебе ничего не обещала, - отрезала Марина.
        Ей покоробили и взгляд, и тон, которым Сабрина разговаривала с ней. Обиженно и высокомерно одновременно... Мысленно она пожелала Сабрине провалиться в тартарары. Конечно, она совсем не собиралась крутить пустые курортные романы, тем более отбивать поклонников у Сабрины, но при виде Арсена сердце ее дрогнуло. И совсем не потому, что она увидела в нем потенциального любовника.
        Просто он сильно смахивал на тех мужчин, с которыми она проводила лето за летом на раскопках кургана. Это был близкий и понятный ей кружок единомышленников, коллег и друзей. С ними она чувствовала себя в своей тарелке, не боялась опростоволоситься, ощутить себя лишней, слабой, ненужной. Возможно, это чисто внешнее сходство и стало причиной того, что она сразу почувствовала к Арсену доверие, правда, с некой примесью тревоги. Похожесть была не только в одежде, или в загаре, или в том же давно не бритом лице, но еще и в чем-то другом, пока неясном, что не определишь с ходу, навскидку. Это ощущалось на уровне подсознания, а все, чему она не умела найти объяснения, ее раздражало и лишало покоя до тех пор, пока она не докапывалась до истины.
        Тут совсем некстати она вспомнила о флюидах, которые испускают сексуально озабоченные особи обоих полов. Недавно Марина прочитала об этом в какой-то газетенке. Что за фривольные мысли? Она недовольно поморщилась. Сейчас нужно придумать, как немедленно избавиться от Сабрины, пока она окончательно не присела Арсену на уши.
        - Мариночка, ласточка, ну что тебе стоит похлопотать за меня, - умильно улыбнулась Сабрина, бросив лукавый взгляд на Арсена.
        Марина едва не задохнулась от негодования, но взяла себя в руки.
        - Арсен не хозяин машины. Он просто отдыхающий. Мы сейчас заедем за хозяином. А потом нам нужно еще добраться до Гагр. Так что поищи среди таксистов, кто довезет тебя до Сочи, - отчеканила она с металлическими нотками в голосе.
        Но ее слова то ли пролетели мимо ушей Сабрины, то ли мысли той вновь потекли в известном направлении.
        Она не сводила взгляда с Арсена и, видно, машинально то и дело облизывала губы.
        - Отдыхающий? - спросила она таким тоном, что Марина мгновенно поняла: Арсену из ее цепких коготков не вырваться. - Арсен... Какое романтическое имя. - Сладко улыбаясь, Сабрина подтащила к себе чемодан и протянула свободную руку Арсену. - Давайте познакомимся. Сабрина, - и, поведя плечиком, прищурилась, - маленькая ведьма. - Глаза ее блеснули. - Оставила свою метлу дома, поэтому от вашей помощи не откажусь. - Она капризно надула губки и смерила Марину негодующим взглядом. - Злюка такая, зачем обижаешь маленькую девочку? Он совсем не против подвезти меня. Правда, Арсен?
        - Простите, не могу подать вам руку, - галантно улыбнулся Арсен. - Видите, они обе заняты. Но у меня есть полчаса, чтобы подвезти вас, если это недалеко, и только в том случае, если ваша подруга не станет возражать. Ведь у меня определенное задание: встретить ее и благополучно передать в руки хозяина.
        - Я не против, - суше, чем следовало бы, ответила Марина. Ее даже не порадовало, что Арсен не выпустил ее руки, чтобы пожать узкую с розовыми ноготками ладошку Сабрины.
        - Мариночка-лапочка, не сердись. - Сабрина лукаво посмотрела на нее. - Знаешь, ты меня убедила. Плевать мне на эти Сочи! Решено! Я тоже еду в Гагры. - Взгляд ее изменился на игривый и теперь предназначался Арсену. - Как вы думаете, найдется для меня местечко рядом с подругой?
        - Насчет местечка не ко мне. Простите. - Арсен отпустил ладонь Марины и взялся за ручку чемодана Сабрины. - Позвольте, я помогу вам справиться с вашим багажом. Сейчас мы первым делом захватим хозяина дома. Возможно, у него есть для вас комната.
        - А вы замолвите за меня словечко? - Сабрина очень ловко оттеснила Марину и заняла место рядом с Арсеном. Тот шел быстро, а Сабрина семенила рядом с ним на высоких каблуках и все время что-то весело щебетала, заглядывая ему в лицо.
        Марина с унылым видом плелась следом. Впереди маячила спина Арсена. Марина старательно отводила от нее взгляд. Ее друзья и коллеги тоже загорали до черноты, по неделям не брились в поле, и спины у них в основном были крепкими, без единого намека на жировые отложения. Но почему-то они не привлекали ее внимания, хотя у некоторых аспирантов спины были и покруче, чем у Арсена, - настоящие пособия по изучению анатомического строения мышц. Ей захотелось коснуться его плеча ладонью, удержать рядом... Но в это мгновение на нее налетел подросток на роликовых коньках и с рюкзаком за плечами.
        Марина едва удержалась на ногах.

«А, чтоб тебя!» - выругалась она про себя. Хотела добавить кое-что покрепче вслух, но паренек, даже не подумав извиниться, ввинтился в толпу и почти мгновенно исчез из поля зрения.
        К ее большой досаде, Арсен настолько увлекся разговором с Сабриной, что даже не оглянулся на шум. Но это происшествие наконец отрезвило ее, и Марина уже другими глазами взглянула на парочку, которая успела уйти вперед на приличное расстояние. Нет, именно здешний воздух, и только он один, виноват в том, что первый встречный показался ей чуть ли не воплощением всех ее идеалов и надежд!
        Настроение у Марины окончательно испортилось. Она представила, как выглядит со стороны. Уставшая, с припухшим в дороге лицом, с темными кругами под глазами, не первой свежести дамочка в белой футболке и в джинсах. Оглядись по сторонам, подобных вокруг миллион! Поникших, потерянных, неспособных забыть прошлое и по этой причине разобраться в настоящем и обрести будущее. После смерти Семена Марине казалось, что в ней образовалась сквозная рана, через которую постоянно свищет ветер, выдувая из ее души остатки веры в то, что ей суждено вновь ощутить хотя бы подобие того счастья, которое она испытывала с мужем.
        Вероятно, она была из однолюбов. Точнее, ей просто удобно считать себя однолюбкой. Федор не шел в зачет. Его она никогда не любила, просто привязалась, как обычно привязываются к существу, которое слабее тебя и попросту погибнет без доброты и участия.
        Марина вздохнула, и тут Арсен, видно, вспомнив о своих обязательствах, замедлил шаг и оглянулся.
        - Мариша, - сказал он, а сердце ее затрепетало от неожиданности. Давным-давно никто не называл ее Маришей. Даже подруги величали ее только Мариной, а коллеги и вовсе Мариной Аркадьевной. - Вы устали? Может, зайдем все-таки в кафе? Выпьем по чашечке кофе? Здесь варят замечательный кофе, - и снова расплылся в улыбке, от которой у нее всякий раз замирало в груди, - а потом гадают на кофейной гуще. - И остановился, дожидаясь, когда Марина поравняется с ним. - Хотите, я договорюсь?
        - Не стоит, - отказалась она. - Я не увлекаюсь гаданиями.
        Но Сабрину это предложение искренне обрадовало. Хотя оно было адресовано Марине, Сабрина, радостно захлопав в ладоши, даже не заметила этого.
        - Кофе! Замечательно! А вы случайно сами не гадаете?
        Марина могла дать голову на отсечение, что Арсен смерил девицу насмешливым взглядом. Под очками она не смогла разглядеть выражение его глаз, но губы скривились презрительно, правда, только на мгновение. Несмотря на свой отнюдь не презентабельный наряд, он был, похоже, хорошо воспитан, поэтому ответил однозначно, но вежливо:
        - Девушкам не гадаю.
        Но Сабрину это не остановило.
        - А кому гадаете? Мужчинам?
        - Никому не гадаю. - Арсен произнес это более раздраженно и снова ускорил шаг.
        Они миновали здание вокзала и вышли на привокзальную площадь. В тени деревьев Марина заметила шеренгу автомобилей. К ним и направился Арсен.
        - Вот наша машина. - Он остановился возле темно-зеленой, почти черной
«Нивы-Шевроле». - Она принадлежит фруктовой компании, где работает Виталий. И он не позволяет чужим людям садиться за руль. Но сегодня сделал исключение, чтобы встретить Марину.
        Объяснение прозвучало для Сабрины. На Марину он даже не посмотрел, словно после отказа выпить кофе она окончательно перестала для него существовать.

«Ну и пусть, - подумала она, - мне-то с чего расстраиваться? Главное, что довезут до Гагр, а все остальное - дело десятое!»
        Арсен положил в багажник их вещи, затем открыл заднюю боковую дверцу машины и сделал приглашающий жест.
        - Добро пожаловать на посадку, сударыни!
        - Я - рядом с водителем. - Сабрина рванулась к передней дверце, но Арсен покачал головой.
        - Простите, но это мое место. Виталий сам пересядет за руль, иначе нас не пропустят на границе. И уступить свое место я никак не могу. Не положено!
        - Не положено? - надулась Сабрина. - Кем не положено? Я привыкла ездить рядом с водителем.
        - В Абхазии рядом с водителем обычно возят шлюх, - вкрадчиво заметил Арсен. - Вы на это намекаете?
        Сабрина побагровела, открыла рот, но Арсен продолжал как ни в чем не бывало:
        - Тогда, быть может, вам следует нанять такси? С ветерком вас домчат до Гагры, причем по цене билета от Москвы и обратно.
        - Какой вы жестокий, - надула губки Сабрина и взгромоздилась на сиденье рядом с Мариной.
        Арсен занял место водителя и обернулся к женщинам.
        - Устроились? Можно ехать?
        - Да, - кивнула Марина, - все нормально.
        Сабрина коснулась ладонью его плеча, похоже, игривое настроение снова вернулось к ней. Ее пальцы быстро прошлись по колючей щеке водителя и шутливо дернули его за ухо.
        - Нехороший мальчик, но маленькая ведьма его прощает. - Она покосилась на Марину и отняла руку. - Мы вас благословляем, Арсен. Надеюсь, вы понимаете, какой драгоценный груз везете?
        - Драгоценнее некуда, - усмехнулся он и повернул ключ.
        Мотор заработал, машина тронулась с места. Арсен включил магнитолу.
        
        
        Белый снег сияет светом,
        Черные глаза... -
        
        
        раздалось из динамика, и Марина судорожно перевела дыхание.
        Только сейчас она почувствовала, что сковавшее ее напряжение окончательно отпустило ее. Чего она разволновалась? Сабрина в своем репертуаре! Осваивает жизненное пространство и явно уже нашла кандидата в любовники. Редкий мужчина устоит перед натиском такой красотки. Почему же Арсен должен стать исключением? Если, конечно, в Гаграх не дожидается его жена. Почему-то она представила ее похожей на супругу того подполковника, который пытался помочь Сабрине в вагоне. Но тут же постаралась отогнать эти мысли. Ей плевать, есть ли у Арсена жена и удастся ли Сабрине захомутать его в случае отсутствия супруги. Через неделю или чуть больше она вернется домой, с головой окунется в дела и выбросит этих людей из своей головы навсегда.
        - Слушай, как он тебе? - прошептала Сабрина. От нее несло терпким запахом пота и пряным - духов.
        Марина невольно отодвинулась от нее, но успела разглядеть под слоем тонального крема мелкую сеточку морщин вокруг глаз. Сабрина оказалась не столь молода, как это выглядело на расстоянии.
        - Чего молчишь? - прошипела та. - Ты узнала, чем он занимается?
        - Кажется, он пастух, - разозлилась Марина. - Выгоняет на выпас отдыхающих, а вечером загоняет обратно их в стойло.
        - Чего злишься? - Сабрина с подозрением посмотрела на нее. - Приревновала, что ли? Или надеешься прибрать его к рукам? Не пытайся даже! Видела, как он на меня смотрел? Если бы ты не влезла, мы давно бы сидели с ним в кафе...
        - Кто тебе мешает сделать это чуть позже? В Гаграх? - усмехнулась Марина. - Только что ж ты его о доходах не спросила? И про разруху в Абхазии сразу забыла?
        Сабрина скептически усмехнулась и окинула ее презрительным взглядом.
        - Сразу видно, что ты в мужиках разбираешься, как я в космической технике. Какой он пастух? Ты посмотри на его майку и шорты? Это ж фирма! Знаешь, сколько они в баксах стоят? А сандалии? А очки? - Она снова склонилась к уху Марины. - Может, он и вовсе переодетый олигарх? - Она перевела взгляд на Арсена. - Точно, он кого-то мне напоминает. То ли Ходорковского, то ли этого, как его, Абрамовича...
        Марина с удивлением посмотрела на Сабрину. Неужели так умело прикидывается дурой? Или и впрямь верит, что за рулем у них сидит «начальник Чукотки»?
        - Абрамович, говорят, в Венеции на яхте плавает, а Ходорковский в Чите, кажется, тапочки шьет или наволочки. На зоне новый вид бизнеса осваивает. - Марина отвернулась к окну. - Лучше сразу спроси, какой у него доход, пока границу не пересекли. Вдруг твое счастье в Сочи или в Геленджике осталось?
        - Ты не беспокойся, я такие делишки живо обделываю, - отмахнулась Сабрина. - Приедем в Гагры, там все расчухаю. Никуда он от меня не денется. А в Сочи я всегда успею вернуться.
        - Как хочешь, - равнодушно пожала плечами Марина. - Только держись от меня подальше! - И отвернулась от негодующе фыркнувшей соседки.
        Конечно, начинать отдых с конфликта - плохая примета, но отпор Сабрине нужно было дать с самого начала, тогда бы не пришлось выслушивать ее пошлую болтовню и наблюдать, как разворачивается на твоих глазах банальный курортный романчик. Она представила их в жарких объятиях - Арсена и Сабрину, - и ей стало тошно. Ну, почему ей так не везет? Обязательно найдутся люди, которые надолго испортят ей настроение. И хотя она по-прежнему испытывала симпатию к Арсену, но одно предположение, что он способен поддаться чарам легкомысленной девицы, повергло ее в уныние.
        К счастью, они подъехали к промежуточной цели своего маршрута - к воротам, за которыми виднелись длинные, похоже, складские помещения. Машина остановилась. Арсен выглянул из окна и помахал рукой высокому худощавому человеку лет тридцати пяти в белых брюках и в легкой рубашке.
        - Ора, Виталий! Ара уаай![Ора - обращение к мужчине (абхазск.). Ара уаай ! - Иди сюда! (абхазск.) ] - крикнул Арсен и, выйдя из машины, закурил. Марина заметила, что это был «Парламент», сигареты, которые по карману не всякому россиянину. Сабрина тоже это разглядела и многозначительно скосила глаза на Марину, тут же забыв, что та просила держаться от нее подальше. Человек, которого Арсен назвал Виталием, отделился от группы людей, с деловым видом рассматривавших какие-то документы, и быстрым шагом направился к «Ниве».
        - О, какие девочки! - Он заглянул в салон автомобиля и радостно улыбнулся. У него были густые темные усы и пышная волнистая шевелюра. Взгляд живых черных глаз остановился на Марине, затем переместился на Сабрину.
        - Арсен, ты что делаешь, а? Такую бомбу везешь в Абхазию!
        - Знакомьтесь, девочки! - Арсен вышел из машины и пожал руку мужчине. - Это и есть Виталий Айба - очень веселый, но искренне преданный жене парень.
        - Жена? Сразу жена, а? - Виталий воздел руки к небу. - Кто тут сказал о жене? Сразу дождик пойдет, если в Адлере вспомнишь о жене!
        Арсен засмеялся и похлопал его по плечу.
        - Держись, старина! Дождик не самое страшное испытание! А вот если Анжела тебе вломит...
        - С Анжелой я разберусь! - расплылся в улыбке Виталий и занял место водителя. - Что, поехали?
        Арсен, торопливо докурив сигарету, бросил бычок в урну и устроился рядом с ним.
        - Давай! - коротко бросил он.
        Словно сговорившись, оба дружно оглянулись, только взгляд Арсена был устремлен на Марину, а Виталия - на Сабрину.
        - Готовы? - спросил Виталий.
        - От винта! - весело добавил Арсен и подмигнул Марине.
        А до нее дошло вдруг, что он снял очки. Голубые глаза резко контрастировали со смуглой кожей. Сердце Марины дрогнуло, но она тут же рассердилась на себя. «Этот красавчик не про твою честь, Марина! Выкинь его из головы! - приказала она себе мысленно. - Это просто картинка из глянцевого журнала. Посмотрела, в крайнем случае вырезала и положила под стекло, но влюбляться в него...»
        Боже, какое «влюбляться»? Марина едва сдержалась, чтобы не выругаться про себя. Неужели на нее подействовали запахи цветов и моря? Чересчур подействовали! Одурманили, заворожили до такой степени, что против воли проникли в ее голову крамольные мысли...
        Она недовольно покосилась на Сабрину. Склонив голову, та торопливо подкрашивала губы, затем спрятала зеркальце в сумочку и победно взглянула на Марину.
        - А хозяин тоже ничего, - прошептала она и кивнула на Виталия. - В моем вкусе! Балдею просто от жгучих брюнетов! Жаль, что абхазские мужики сейчас не при деньгах, а то закрутить с ними - раз плюнуть! - Она склонилась к Марине, но та отодвинулась. Сабрина, не заметив этого, пододвинулась еще ближе, и Марина оказалась зажатой в угол.
        Обдавая ее горячим дыханием, Сабрина продолжала шептать:
        - В прошлом году один абхаз предлагал мне оформить с ним фиктивный брак. Сама понимаешь, чтобы прописаться в Москве. У него жена в Пицунде и куча детей. Он хотел с ней вроде как развестись, а на мне поджениться, чтобы на работу в Москве официально устроиться. Но его старший брат меня увидел и запретил. Сказал, что со мной он и вправду семью бросит, а в Абхазии это позор большой. - Сабрина мелко захихикала и отодвинулась. - Хотя я бы и сама на это не пошла. Кто он? Голь перекатная, да и регистрация у меня тоже липовая. Тыщу баксов пришлось отдать за штамп в паспорте...
        Сабрина продолжала болтать, но, главное, она перестала прижиматься к Марине пышной грудью. И, вздохнув с облегчением, та принялась созерцать мелькавшие за окном пейзажи. Назойливое бормотание рядом продолжалось еще какое-то время, но, к счастью, соседка вскоре выдохлась и, кажется, задремала.
        -Приготовьте паспорта, - сказал Виталий. - Подъезжаем к границе. Надо выйти из машины. Сначала зарегистрируйтесь на российском посту, а затем нужно перейти мост через Псоу, показать свои паспорта абхазским пограничникам, и, - он присвистнул, - все свободны! Дождитесь, пока я подъеду. На это уйдет минут пятнадцать. Арсен вас проводит.
        Процедура регистрации заняла пару минут, не больше. Правда, пограничник попросил Марину снять солнечные очки. Она подняла их на лоб, пограничник сверил ее лицо с фотографией, быстро занес в компьютер данные паспорта и вернул его владелице. Она заметила на его столе под стеклом несколько снимков, похоже, из серии «Их разыскивает милиция», и усмехнулась про себя. Что ж, первый рубеж она миновала успешно!
        Арсен и Сабрина прошли следом, причем Сабрина ни на шаг не отставала от спутника. Тот подхватил ее под локоток, потому что Сабрина на своих каблуках то и дело спотыкалась на выбоинах в асфальте, но при этом без умолку трещала и лучезарно улыбалась галантному кавалеру. О чем конкретно она болтала, Марина не слышала, Арсен же воспринимал ее треп с непроницаемым видом. Это в какой-то степени порадовало Марину, но тут Арсен заметил, что она смотрит на него, и улыбнулся. Она сразу же отвернулась и негодующе фыркнула. Не хватало, чтобы он заподозрил ее в особом интересе к своей персоне.
        Нужно сказать, что на абхазской стороне, на том самом мосту через реку Псоу, в их паспорта лишь заглянули и вернули обратно. Усатый страж в камуфляже, как старому знакомому, помахал Арсену рукой, что-то весело выкрикнул по-абхазски, явно в адрес его спутницы, и тотчас принялся помогать старушке в черном платье сдвинуть с места неподъемную с виду тележку. На ней поверх мешка сахара громоздились перетянутые бельевой веревкой коробки с массой нужных для хозяйства мелочей: электрическими лампочками, рулонами туалетной бумаги, упаковками стирального порошка и комплектами постельного белья....
        Благополучно миновав абхазский пограничный пост, они спустились с моста и тотчас увидели машину Виталия. Она стояла у обочины, а сам хозяин, присев на корточки, курил в компании седого, с крупным носом, тоже усатого абхаза.
        - Поехали? - поднялся Виталий при появлении своих спутников и кивнул абхазу: - Абзиараз, Даур! Хайбабот![До свидания, Даур! Увидимся!]
        Вскоре машина миновала расположенный на границе с Россией городок Гячрыпш и выехала на трассу, которая шла вдоль моря до Сухуми и дальше до реки Ингури, отделяющей Абхазию от Грузии. Поток автомобилей заметно поредел, а затем и вовсе сошел почти на нет. Исчезли мелькавшие мимо сады и кукурузные поля, а после городка Цандрыпш к трассе вплотную подступили горы. Кое-где виднелись свежие оползни, пару раз им пришлось обогнуть груды желтых камней, которые не успели убрать с дороги.
        Арсен повернул голову и пояснил:
        - Два дня назад здесь прошел сильнейший ливень. В Адлере машины заливало выше колес, а в Гаграх - ни дождинки. В горах погрохотало - и все!
        - А как море? - спросила Марина. - Вода чистая?
        - Чистая и теплая, как парное молоко. В начале июня было много медуз, и сейчас попадаются, но редко, - пояснил Арсен и без перехода спросил: - Вы надолго в Гагру?
        - На неделю, - ответила она. - Дольше дела не позволяют.
        - Неделя? - изумился Виталий. - Поживешь неделю, еще захочешь. На Рицу съездишь, на Гегу... Когда в море будешь купаться?
        - Как-нибудь выкрою время, - улыбнулась Марина. - И на Рицу съезжу, если получится. Помню, конфеты такие были. «Озеро Рица» назывались.
        - Что конфеты! - весело отозвался Виталий. - На Геге побываешь, про конфеты забудешь, а парочку стаканов нашего абхазского вина выпьешь, вообще на все лето у нас останешься, - и хитро подмигнул ей в зеркало заднего вида. - А, может, и на всю жизнь! Станешь у нас горянкой, вон Арсен давно себе жену ищет! С ним и подавно про дела свои забудешь! Такая, как ты, точно украсит его дом!
        Арсен захохотал:
        - Виталик! Твои бы слова да богу в уши!
        Марина покраснела и отвела взгляд, сделав вид, что эти слова к ней не относятся. И постаралась быстренько перевести разговор в другое русло.
        - А что такое Гега? - спросила она. - Озеро или река?
        Арсен с готовностью повернулся к ней вполоборота.
        - О, Гега! Это сказка, а не река! Впадает в Юпшару, а та в Бзыбь у подножия горы Куджба. Все реки о-очень своенравные! Много порогов, прижимов, шиверов[Мелководный каменистый участок реки с быстрым течением.]. В прошлые времена туристы-водники толпами сплавлялись по Бзыби, да и в самом Бзыбском ущелье народу летом бывало - не протолкнешься. Но Виталий говорил вам не о реке, а о водопаде. Самый крупный в Южной Европе. Без каскадов, как это частенько бывает. Вода падает с отвеса этак метров в семьдесят высотой. Зрелище и впрямь замечательное! Обязательно поезжайте! Не пожалеете!
        - Посмотрим, - пожала плечами Марина. - Никогда не загадываю наперед. Я здравомыслящий человек и реально оцениваю свои возможности.
        - Жаль! - сказал Арсен и принял исходное положение. А Марина так и не поняла, к чему относилось его замечание. То ли к ее здравомыслию, то ли к тому, что она способна пренебречь таким удовольствием, как созерцание замечательного Гегского водопада.
        Она бросила взгляд на Сабрину. Та спала, привалившись к спинке сиденья. Пухлые губы приоткрылись, и на подбородок сползла струйка слюны. Лицо ее раскраснелось, белокурые волосы слиплись на висках.
        - Простите. - Марина коснулась плеча Виталия. - Можно опустить стекло с моей стороны?
        - Без проблем! Дыши нашим воздухом, наслаждайся!
        - Спасибо! - сказала она и подставила лицо свежему ветерку с гор. Справа опять показалось море, и Марина пожалела, что заняла место не с той стороны, с которой следовало бы.
        На море она могла смотреть бесконечно, но поглотившие берег густые заросли то и дело его заслоняли. Тогда она переводила взгляд на покрытый пышной растительностью горный хребет. Дорога шла по склону горы, все время заворачивая влево. Со стороны Марины он почти отвесно уходил вверх, прямо в бледно-голубое небо. Со стороны Сабрины - резко падал вниз.
        Сочные травы, папоротники, непроницаемая стена колючих кустарников затянули основание леса - огромные глыбы, замшелые пни и полусгнившие валежины. Многие деревья с трудом удерживались на покрытых зеленым мхом камнях. Их гигантские стволы обвивал плющ, с ветвей свешивались гирлянды лиан, а в тенистых местах - мох-бородач. Некоторых представителей южной флоры она узнавала сразу - дубы, клены, тополя, лещина, естественно, пальмы и олеандры, бамбук и платаны, мимозы и даже бананы с гроздьями мелких плодов, другие же были ей абсолютно незнакомы. У дороги, точь-в-точь как в Сибири или в Средней полосе России, разлеглась мать-и-мачеха, цвели полевые ромашки, синели цикорий и дикая мята, розовели вьюнки и еще какие-то мелкие цветы, издали похожие на чабрец. Иногда среди кипарисов и пальм мелькали белоснежные здания санаториев и баз отдыха, некоторые еще в строительных лесах,
        - Смотри! - Виталий вытянул руку вперед. - Наша Гагра.
        Побережье изгибалось гигантской подковой. Вдоль берега бухты узкой, но длинной полосой вытянулся город. Белые пятна особняков, особенно яркие на фоне темной зелени, облепили подножие горы. Многоэтажных зданий виднелось мало. Для курортного города это было нетипично.
        Виталий, казалось, угадал ее мысли:
        - Война отбросила нас лет на сорок назад. - Взгляд его в зеркале изменился, стал серьезным, даже жестким. - Мужчин в первые годы после войны вообще не впускали в Россию. Работы не было совсем. Отдыхающие тоже перестали ездить. Наши женщины на тачках везли в Адлер мандарины, орехи, фейхоа, простаивали на посту несколько суток и сдавали все за гроши перекупщикам. И Анжела моя там здоровье потеряла, и теща. И мерзли они, и под дождем мокли... А затем на эти копейки покупали в России одежду, лекарства, продукты и снова назад на своем горбу везли это нашим детям в Абхазию.
        Он весело прищурился и подмигнул Марине в зеркальце заднего вида.
        - Да ты не дрейфь! Абхазы не пропадут, пока есть вино и мамалыга. И не пропали! А теперь и вовсе не пропадем. Русские помогли нам победить в войне, а теперь вкладывают деньги в нашу экономику. Пенсионеры стали получать доплату к пенсии от вашего президента.
        - Раньше пенсия была сто рублей, теперь - около двух тысяч, - засмеялся Арсен. - Огромные деньги!
        - А ты не смейся! Деньги, конечно, по вашим меркам небольшие, но для наших стариков и они в радость! - серьезно сказал Виталий. - Вашего президента у нас крепко уважают. Он нам российские паспорта дал, значит, теперь он и наш президент. - И Виталий снова подмигнул Марине: - Чего скисла? Не горюй! Все у нас хорошо! А будет еще лучше. Года три назад тут дома за десять тысяч не хотели покупать, а теперь с руками рвут за миллион.
        - Долларов? - удивилась Марина.
        - Что ты? Пока еще рублей! - засмеялся Виталий. - Отдыхающие к нам все смелее и смелее едут, хотя по телевизору уже в апреле начали всякие глупости болтать про Абхазию. То грузинские танки на подходе к Ингури, то в Батуме беженцев стали выселять из общежитий, и они пошли напролом через границу, то российских миротворцев выводят... О чем только не трепались, только русские все равно приехали отдыхать. Значит, наши люди заработают себе на жизнь, понимаешь, на целый год заработают.
        Виталий замолчал на мгновение: в это время он обгонял тяжелый лесовоз с пучком толстенных бревен. Обгон прошел благополучно, и Виталий заговорил снова:
        - Осенью, как только виноград созреет, вином займемся. Я в прошлом году больше тонны вина залил и чачи уже не помню сколько, но много. В ноябре-декабре пойдут лимоны, апельсины, мандарины. Вырастить их сложно, лечить надо деревья, ухаживать за ними, чтобы хороший урожай собрать. Я уже говорил, сдаем их за копейки, а вы, как за заморские фрукты, бешеные деньги платите... А ведь у нас еще и киви растет, и фейхоа, и хурма, и инжир... Все растет, только бананы пока не вызревают...
        Марина слушала Виталия, не отрывая взгляда от улиц города. Среди пальм и кипарисов виднелись когда-то прекрасные особняки, дворцы, кинотеатры и рестораны. Сердце ее сжималось при виде облупившихся стен, разбитых каменных парапетов и лестниц, зияющих провалов окон. Некоторые здания и вовсе были разрушены. Она впервые наяву увидела последствия бомбежек и артобстрелов. Следы войны были бы заметны еще больше, если бы их не скрывала буйная растительность.
        И все же Старые Гагры поразили Марину своей изысканной красотой, кружевной прелестью известной колоннады, а еще бесконечной аллеей огромных эвкалиптов. Кора на них висела клочьями. Как пояснил Виталий, таким образом деревья спасались от жары.
        - Раньше здесь было болото. - Широким жестом он обвел пространство перед собой. - Колхидская низменность. Комары, малярия. Кто-то очень умный предложил высадить эвкалипты. За сутки они поглощают полторы сотни литров воды. Говорят, насильно заставляли людей высаживать деревья. Под пистолетом. Никто не верил, что они осушат болото. И видишь - получилось. А теперь смотри. - Он кивнул влево, где на обочине лежали два недавно спиленных великана. - Дорогу расширяют и даже эвкалипты не щадят...
        Ближе к центру города разбитые дома почти исчезли, зато тут и там Марина заметила новостройки - красивые двух- и трехэтажные особняки, ничем не хуже тех, что возводятся сейчас на окраинах и в предместьях российских городов, здания банков и супермаркетов с тонированными стеклами и европейской отделкой. Да и сам город жил обычной мирной жизнью: по улицам сновали по-летнему ярко одетые люди, курились дымки вынесенных на улицу мангалов, мелькали неоновые вывески магазинчиков и пестрые шатры летних кафе. В окно то и дело врывалась музыка, а мимо проносились автомобили, правда, их было несравнимо меньше, чем в Сочи или в Адлере.
        Марина заметила, что на лобовом стекле каждой или почти каждой машины красовалась яркая наклейка: бело-зеленые полоски абхазского флага, а под ним ярко-красным выведено: «Я люблю Абхазию». Виталий то и дело высовывал руку из окна или громко сигналил, приветствуя знакомых. Судя по количеству сигналов и взмахов руки, в приятелях у него значилась добрая половина города.
        На обочине застыла машина местной ГАИ, и гаишник в точно такой же, как в России, милицейской форме откозырял их машине и что-то весело прокричал вслед по-абхазски. Виталий при этом лихо обошел по встречной полосе тащившийся впереди с черепашьей скоростью древний «Бьюик», и Марина подумала, что рассказы Ларисы о лихости местных водителей - отнюдь не вымысел.
        Справа то пропадало, то появлялось море. Мелькавшие мимо темные силуэты пальм на его фоне казались декорациями теневого театра. Багровое солнце зависло над поверхностью моря. Огненная дорожка протянулась от самого горизонта и была почти неподвижной, как и все водное пространство.
        Марина посмотрела на часы. Пожалуй, она еще успеет искупаться. Необыкновенное ощущение покоя, тихой радости и предчувствие счастья заполнили ее душу. Она вздохнула и тут же поймала взгляд Арсена в зеркале заднего вида. Он посмотрел на нее и мигом отвел глаза. В них не было ни любопытства, ни интереса. Посмотрел себе и посмотрел. Наверняка случайно. И все же это ей не понравилось. Марина постаралась тут же забыть об этом взгляде. У нее другие интересы, другие заботы, и мужчинам в ее мысли вход запрещен! Да, запрещен! И особенно таким, как Арсен. Непременно и окончательно! Решительно и бесповоротно!
        Она стиснула ладони и закрыла глаза.

«Сосредоточься, Мариша, - приказала она себе мысленно. - Все у тебя прекрасно и удивительно! Просто ты немного устала! Забудь о проблемах! Ты не станешь брать в голову ни этого Арсена, ни Сабрину! Ты будешь наслаждаться жизнью, купаться в море, загорать и даже съездишь на Рицу и Гегский водопад, если это будет не слишком дорого...»
        Она открыла глаза и вздрогнула от неожиданности. Арсен сидел вполоборота и пристально смотрел на нее.
        - Что-то не так? - спросила она с вызовом.
        - Все в порядке! - Он едва заметно улыбнулся. - Просто не пойму, кого вы мне напоминаете? Мы с вами раньше нигде не встречались?
        - Нет, - сухо ответила она, - не имела чести.
        - Будьте проще, - сказал он тихо, - и люди к вам потянутся. - Глаза его недовольно блеснули.
        Но она тоже не смогла промолчать.
        - Будьте проще, но не слишком. Простейшее - амеба! - произнесла она язвительно и уточнила: - Это не я сказала. Эмиль Кроткий заметил. Надеюсь, вы слышали это имя?
        - Слышал. - Интонация, с которой он произнес это слово, никак не смахивала на дружелюбную. Арсен снова смерил ее взглядом и отвернулся.
        Марина перевела дыхание. Вроде бы она сделала все, чтобы скрыть свой интерес к этому человеку. Но только скрыть, а не подавить его совсем. И это ей совсем не понравилось.


        Глава 3

        - Это наш рынок! - прокричал Виталий и вытянул руку в сторону выстроившихся в ряд разномастных киосков и магазинчиков. Над ними возвышалось серое здание с куполообразной крышей, судя по его неприглядному виду, тоже изрядно пострадавшее во время войны.
        Миновав рынок, машина свернула влево. Справа промелькнуло открытое кафе. Из-за бамбукового забора раздавалась веселая музыка. Возле входа во дворик кафе толпились загоревшие до черноты мужчины в шортах и майках, женщины в разноцветных, обернутых вокруг талии парео и в легкомысленных шляпках. Они были веселы и оживленны, то есть пребывали в обычном состоянии людей, вкусивших радости беззаботного отдыха на море.
        Справа показались мрачные руины - скелеты недостроенных и разрушенных то ли временем, то ли войной зданий, судя по архитектуре - несостоявшихся гостиниц.
        - Еще до войны начали строить, - пояснил Виталий, кивнув в сторону развалин. - Уже и окна застеклили, и сантехнику установили. Через месяц хотели принимать отдыхающих. А тут война. Все, что можно было растащить, растащили... В прошлом году хозяева приезжали. Покачали головами и уехали. Говорят, легче все снести и по новой построить. Может, кто и начнет строить... Многих отдыхающих эти скелеты отпугивают, а что в них страшного? В них разве что змеи живут!
        - Змеи? - вскинулась Сабрина. - Здесь водятся змеи?
        - Ага, - засмеялся Виталий, - вчера тут питона видели. Огромного такого, зеленого. . Ночью ходи осторожно, чтобы к себе не утащил.
        - А я по ночам одна не хожу, - захихикала Сабрина и покосилась на Арсена. - Надеюсь, здесь найдутся настоящие мужчины, которые не побоятся составить компанию одинокой девушке.
        - Надейся! - засмеялся Виталий. - Здесь все надеются!
        Машина нырнула в узкий переулок. Стемнело, и в окнах добротных особняков по обе стороны дороги зажглись огни. Виталий вывернул «Ниву» на просторную, покрытую асфальтом площадку перед высоким забором. Из распахнутой настежь калитки с оглушительным лаем вырвались два пса: крупная серая дворняга с лобастой головой, в брезентовом ошейнике и рыжая, мелкая, по всему видать, тоже не голубых кровей собачонка. Громко просигналив, Виталий высунулся из окна и крикнул:
        - Обара, Анжела! Принимай гостей!
        Собаки, заслышав его голос, завиляли хвостами и ретировались во двор. Тут же в его глубинах что-то с грохотом упало и покатилось, издавая громкое лязганье. Одновременно с этим звуком из калитки на приличной скорости выскочил детский велосипед, на котором восседал и бойко крутил педалями черноглазый малыш в одной майке и босиком.
        - Папа! - Велосипед отлетел в сторону. В мгновение ока малыш вскарабкался на подножку «Нивы», скользнул в открытое окно и, оказавшись на руках у Виталия, надавил на клаксон.
        Резкий сигнал разорвал тишину, и только Марина успела перевести дыхание, настолько ее поразила резвость сорванца, как из калитки вылетела на рысях красивая молодая женщина в коротком пестром сарафане.
        - Саид! Вашу породу мать! - Она держала в одной руке бутылочку с соской, а в другой - детские сандалики и шорты. - Кому сказала, быстро спать! - и выдала такой набор непечатных выражений, что Марина невольно поежилась.
        - Анжела! Радость моя! Что за шум, а драки нет? - Арсен выскочил из машины и обнял женщину за плечи. - Что опять Сая разбил?
        - Это я разбила! - завопила женщина. - Банку с соком! Этот маленький паразит разлил на кухне постное масло! Я поскользнулась и ... ... ... ... мотала вашу породу!
        Виталий вслед за Арсеном вышел из машины. Едкая тирада супруги, казалось, не произвела на него никакого впечатления. Он прижимал к себе сынишку, лукавая мордашка которого просто светилась от счастья.
        - Сая, ты чья жизня? - спросил Виталий и, присев на корточки, поставил малыша на землю.
        - Папина жизня. - Саид обнял его за шею и расплылся в улыбке, отчего проступили ямочки на щеках. - А маму люблю.
        - Любит он! Маленький садист! - проворчала Анжела и подняла ребенка с земли.
        Тот мгновенно обхватил ее шею руками и звонко чмокнул в щеку, затем обвел всех хитрым взглядом, прищурился, ну, чисто опытный сердцеед, и прижался головой к груди матери.
        Анжела преувеличенно сердито дернула его за вихор.
        - Ну, ваша порода! Всех бы, на хрен, перестреляла!
        - Ты гостей не распугай, - засмеялся Виталий. - Видишь, из машины боятся выйти.
        - Так ты двоих привез? - спросила Анжела и подошла к машине. Окинула скептическим взглядом Сабрину, та уже стояла рядом с Арсеном и пыталась незаметно взбить волосы в пышную копну, затем перевела его на Марину.
        - Это вы из Сибири? От Ларисы?
        - Да, - ответила Марина. - Как вы угадали?
        Анжела едва заметно усмехнулась.
        - Я в людях разбираюсь. - И небрежно кивнула на Сабрину: - Это ваша подруга?
        - Нет, - наверное, поспешнее, чем следовало, покачала головой Марина. - Сабрина - маленькая ведьма... Ей нужна отдельная комната, желательно с трубой...
        - С трубой? - удивилась Анжела, но тут же поняла шутку и прищурилась, чтобы скрыть веселые искорки в глазах. - Будет труба, а вот с метлой проблемы. Арсен сам ее сделал и по утрам у меня двор подметает, на мацони и хачапур зарабатывает!
        Она сунула в руки сынишки бутылку:
        - Ешь давай! И спать!
        Но Саид, прихватив бутылку, направился к Сабрине. Она с растерянным видом озиралась по сторонам, стараясь держаться поближе к Арсену. Или действительно чувствовала себя неуютно, или это было частью ее тактики в борьбе за его сердце...
        Марина скривилась от отвращения. Что за фривольные, пошлые мысли? Не хватало уподобиться этой дешевой девке! Она вышла из «Нивы».
        Саид бросил на нее быстрый взгляд. Но, видно, Марина не произвела на него впечатления. А вот Сабрина!
        Малыш подошел к ней вплотную, окинул взглядом с ног до головы и с восторгом произнес:
        - Папа! Смотри, какая телка!
        - Сая! - дружно ахнули родители.
        Виталий побагровел от неловкости, Анжела рассерженно что-то пробормотала, но Марина могла дать голову на отсечение, что фраза Саида пришлась ей откровенно по душе. В глазах хозяйки заплясали чертики. Она быстро переглянулась с Арсеном, и Марина догадалась, что эти двое отлично поняли друг друга.
        - Кто тебя научил? - строго спросил Виталий.
        Саид расплылся в улыбке, развернулся и, прижимая к себе бутылку, деловито направился в калитку.
        - Альбина! - закричала Анжела. - Забери Саю и уложи его спать.
        Над решеткой забора показалась голова худенькой большеглазой девочки лет десяти.
        - Мама, - зачастила она обиженно, - Элана не дает мне обслуживать отдыхающих, а Эрик...
        - Альбина, - истошно выкрикнула Анжела, - я тебя убью! Бери Саю - и марш спать!
        Голенастое и худющее, загоревшее до черноты создание с поцарапанными руками и ссадинами на коленках, в майке и короткой юбочке, показалось из ворот. Недовольно поджав губы, девочка взяла брата за руку и скрылась во дворе.
        - Простите! - обратился Виталий к Сабрине. - Это все Аста, племянник! Иногда подвозит Саида из садика. И сами понимаете...
        - Да ладно тебе! - засмеялась Анжела. - Когда это Астик подвозил Саида? Признайся уже, что и сам на телок заглядываешься?
        - Какие наши годы! - засмеялся Виталий и перевел взгляд на Арсена. - Что, брат, скучаешь? Сейчас ужинать сядем! Вино пить будем! С девочками близко знакомиться будем!
        - Пойдемте, я покажу вам вашу комнату, - сказала Анжела. - К сожалению, я рассчитывала только на вас, Марина. Все комнаты у меня заняты отдыхающими, поэтому временно вам придется поселиться вместе.
        - Вместе? Как это вместе? - всполошилась Сабрина. - Я не могу вместе. У нее своя личная жизнь, у меня - своя!
        - Простите, - твердо сказала Анжела. - У нас тут тоже свои обычаи. Личная жизнь только с мужем или вон там, за воротами. - Она махнула в сторону моря. Оттуда доносилась разухабистая мелодия и писклявый голосок певицы:
        
        
        Мурка, ты мой муреночек,
        Мурка, ты мой котеночек,
        Мурка, Маруся Климова,
        Прости любимого...
        
        
        Сабрина недовольно дернула плечиком и направилась к своему чемодану, но Виталий перехватил его у нее, не забыв при этом сумку Марины.
        - Девочки, я занесу вещи. - И посмотрел на Арсена: - Загонишь машину в гараж?
        - Загоню, - ответил тот односложно и, открыв дверцу «Нивы», бросил косой взгляд в сторону Марины. - В принципе я могу уступить вам свою комнату. Но она стоит дороже. Как это вам, по карману?
        - Не стоит беспокоиться, - вежливо ответила она. - Я вовсе не рассчитывала на отдельный номер.
        - А я рассчитывала, - капризно надула губы Сабрина. - Надеюсь, вы нам сделаете скидку, если поселите вместе?
        - Скидок я не делаю, но могу поселить вас у соседки. - Анжела смерила ее недружелюбным взглядом. - У нее дешевле, и несколько комнат все равно пустуют. А ты, - она посмотрела на Арсена, - прижми свою задницу. У меня только чердак сейчас свободен. Куда ты там свой компьютер поставишь?

«Компьютер? - удивилась Марина. - Он работает на компьютере? Но при чем тогда уборка двора?»
        Она вспомнила слова Сабрины про фирменную майку и шорты. Честно сказать, сначала она не придала им никакого значения. И майка, и шорты на Арсене вполне могли быть с чужого плеча. Правда, ее смущали дорогие очки, а теперь появился еще компьютер..
        Кроме того, его речь была грамотной, а повадки выдавали, что этот человек знает себе цену... «Успокойся, Мариша! - сказала она себе. - Твоя личная жизнь осталась в прошлом! И этот небритый тип вряд ли способен изменить ее к лучшему...»
        - Спасибо, Анжела! Ты очень добрая женщина! - засмеялся Арсен и направился к
«Ниве». Забравшись в кабину, он высунулся из окна. - Так нежно заботишься о моей заднице...
        Анжела подхватила валявшийся возле ворот веник и замахнулась на него.
        - Арсен! Урод! Я тебе сказала: «Проваливай!»
        Сабрина, которая с приоткрытым ртом наблюдала за их веселой перепалкой, проводила взглядом тронувшуюся с места машину и перевела его на Анжелу.
        - Ладно, я остаюсь! - сказала она с таким видом, словно сделала той величайшее одолжение, и отправилась вслед за Виталием, который успел занести их вещи на открытую веранду первого этажа.
        Анжела фыркнула и покосилась на Марину. И та поняла, что хозяйке очень хочется высказаться по поводу этого одолжения.
        - Простите, - сказала Марина. - Я - человек без претензий. Я приехала всего на неделю, поэтому, где вам удобно, там и поселите меня.
        - Откуда взялась эта бикса? - сквозь зубы спросила Анжела. - Вечно Виталик шлюх находит!
        - Мы ехали с ней в одном купе до Адлера. Она сначала собиралась остаться в Сочи, но потом...
        - А потом Виталик уговорил ее поехать к нам? - Анжела смерила ее подозрительным взглядом.
        - Нет, Виталий здесь ни при чем. На вокзале нас встретил Арсен. И... - Она замялась. - Кажется, Сабрине он очень понравился!
        - Арсен? - удивилась Анжела. - Никогда не думала, что он поедет снимать девок. Простите, - смутилась она, - я не вас имела в виду, а эту... потаскушку.
        - Он не снимал, - Марина посчитала своим долгом заступиться за Арсена. - Сабрина пристала к нам, как банный лист.
        - Понятно, - улыбнулась Анжела. - Только ему не до баб сейчас! Целыми днями от компьютера не отходит.
        - А чем он занимается? - осторожно спросила Марина. - Я ведь сначала его за горца приняла! Думала, пастухом работает или...
        - Горец, - в голос расхохоталась Анжела. - Ну да, горец! Он каждое утро по горам как коза скачет, а потом мне двор метет и мусор на тачке вывозит. Вместо зарядки!
        Она посмотрела в сторону дома. Виталий о чем-то оживленно беседовал с Сабриной.
        - Пошли! - сказала Анжела и быстрым шагом направилась к веранде.
        Она так и не ответила на вопрос Марины. И та, вздохнув, последовала за ней.

* * *

        Комнатка оказалась замечательной - небольшой, уютной и с видом на горы. Сабрина уступила Марине место у окна, а сама устроилась поближе к двери, объяснив, что не выносит сквозняков. Марина не протестовала. Она, наоборот, не терпела духоты и до самых холодов спала с открытым окном.
        Сабрина, переодевшись в легкий халатик, умчалась в душ, а Марина села на подоконник и долго смотрела на горные вершины, затянутые густым и курчавым, как шкурка молодого барана, лесом. Редкие облака устроились ночевать на скальных выступах, густые тени затянули ущелья. Свежий ветерок проникал в комнату, шевелил занавеску... Прямо под окнами цвели розы, сновали в темноте светлячки, оглушительно квакали лягушки. Огромное звездное небо раскинуло над землей свой шатер. Молодая луна всходила над садом.Где-то далеко лаяли собаки, едва слышно звучала музыка...
        Марина зажмурилась от счастья. Даже в степи с ее терпкими запахами полыни и чабреца, посвистом сусликов по утрам и пением жаворонков она не могла обрести такого безмятежного покоя и ощущения светлой и чистой радости. Очищающим бальзамом тишина растекалась по коже, лаская и одаривая ее теплом, проникала внутрь, наполняя каждую клеточку, каждый сосуд ее тела, которое вдруг стало легким, почти невесомым. Груз прежних забот, тревог и волнений исчез, испарился, растворился в этом бескрайнем мире, где были только море, горы, цветы, эта молодая луна и ветерок, который играл ее волосами и выдувал из сердца боль потерь и горечь поражений...
        Она вздохнула. Больше всего на свете Марине хотелось сейчас принять душ и лечь спать, но Сабрина, видно, дорвалась до воды, и ей ничего не оставалось, как переодеться в чистые шорты и пеструю футболку, прихватить полотенце и шампунь и выйти из комнаты.
        Широкая крытая терраса огибала дом с двух сторон. Марина подошла к увитым виноградной лозой перилам. Внизу простирался обширный двор, больше похожий на беседку, крышей ей служили виноградные побеги, густо усыпанные еще зелеными гроздьями. Справа и слева виднелись два садика. Здесь вперемешку росли мандариновые и инжировые деревья, раскинули свои ветви хурма и грецкий орех. В тени чинары под пестрым зонтиком разместились столик и четыре кресла, плетенных из лозы. Два из них занимали Виталий и Арсен. Перед ними стояла пластиковая бутылка с домашним вином, несколько стаканов и тарелка с крупно нарезанными огурцами и помидорами. Мужчины резались в нарды и курили.
        Арсен переоделся в белоснежную футболку и светлые просторные брюки, отчего его загар и вовсе приобрел цвет шоколада. Виталий был в пестрой гавайской рубахе и в джинсах. Его мокрые волосы курчавились, и он то и дело приглаживал их рукой. Видно, он успел принять душ раньше Сабрины. Арсен снял свою тюбетейку, волосы у него были коротко подстрижены, их пробивала заметная седина. Сначала Марина не поняла, что изменилось в его лице, затем разобралась: Арсен побрился. Без многодневной щетины он выглядел значительно моложе, да и новый наряд придавал ему более цивилизованный вид.
        Марина спустилась вниз. Мужчины как по команде повернулись к ней и приподнялись в креслах, приветствуя.
        - В душ хочешь? - спросил Виталий, заметив ее полотенце.
        - В душе Сабрина, - ответила Марина, - никак не могу дождаться.
        Она подошла и села в соседнее с Виталием кресло. Поймала быстрый взгляд Арсена и улыбнулась.
        - Вас не узнать, Арсен.
        - Вас тоже не узнать, - сказал он. - Отдохнули немного? У здешнего воздуха чудесные свойства. Как бы ни устал, за полчаса полностью приходишь в себя.
        - Я уже поняла, что если и есть где-то рай, то он здесь, на земле Абхазии.
        - Ты это правильно заметила, - улыбнулся Виталий. - Когда бог раздавал земли разным народам, абхаз опоздал, и земли ему не досталось. «Почему ты не пришел, когда следовало?» - строго спросил его бог. «Прости меня, боже, - покорно склонил свою голову абхаз, - но я встречал и провожал гостя». Бог посмотрел на него, покачал головой и сказал: «Есть у меня земля. Берег ее для себя, но ничего не поделаешь, отдам ее тебе!»
        Виталий налил вина в высокий стакан и подал Марине.
        - Выпей с нами, пожалуйста. - И поднял свой бокал. - Пусть наша Апсны - Страна души - станет для тебя раем. Пусть люди приходят к нам с миром, а не с оружием в руках. Пусть отдыхают, в море купаются, персики, виноград, мандарины кушают. Тысячи лет здесь все жили в согласии, растили детей, возделывали землю, пили вино, дружили, а не воевали. И абхазы, и греки, и грузины, и армяне, и русские. Под одним солнцем жили, под одним небом. Ничего никогда не делили. Зачем Шеварднадзе затеял эту войну? Мы никому не желали зла. Мы свою родину защищали. Грузины могли вернуться в свою Грузию. Там их земля, там их предки. А куда нам уходить? Тут наша земля, тут могилы наших предков. Война - это плохо! Это кровь, слезы, ненависть! Так давайте выпьем за мир во всем мире! За хороших друзей выпьем! За тебя, Арсен! За тебя, Марина! Живите, наслаждайтесь, радуйтесь!
        - За тебя, Виталик! - поднял свой стакан Арсен. - И за вас, Марина!
        Глаза его странно блеснули, а по спине Марины пробежали мурашки. Она вдруг поняла, что эта встреча не случайна. Предчувствия ее не обманули. Этот человек, несомненно, произвел на нее сильное впечатление. Но, может, у него в порядке вещей сводить с ума отдыхающих дамочек? И она совсем не исключение? К тому же все эти дни рядом с ними будет Сабрина - более хваткая и опытная в обращении с мужчинами женщина. Арсену наверняка не составит особого труда найти с ней общий язык. А вот ей, Марине, едва ли удастся преодолеть свои комплексы...
        Она вслед за мужчинами выпила красное вино - настоящее сухое вино, терпкое на вкус, но теплое и нежное, словно поцелуй любимого. Арсен не сводил с нее глаз, и она торопливо отвела взгляд от его губ. Не хватало, чтобы он прочитал ее тайные мысли.
        - Замечательное вино, - сказала она и улыбнулась Виталию. - Спасибо, но я попробую все-таки поторопить Сабрину. Приму душ, а затем хочу сходить на море. Ночью это не опасно?
        - Я вас провожу, - быстро сказал Арсен. - Это абсолютно безопасно, но я вам покажу дорогу. Здесь совсем недалеко, но мы пойдем мимо стройки, а там несложно сбиться с тропы.
        - И попасть в объятия питона? - улыбнулась Марина.
        - Вай, какие питоны? - махнул рукой Виталий. - Это шутка! Арсен сам страшнее питона! Смотри, осторожнее с ним! Закружит голову, про работу забудет!
        - А чем вы занимаетесь? - спросила осторожно Марина.
        - Да так... - Арсен неопределенно пожал плечами. - Пишу немного. Статейки кое-какие!
        - Арсен о нашей войне книгу пишет, - вклинился Виталий. - Недавно с президентом встречался, с премьер-министром. В Гал ездил, на южную границу. Игорь в Псху на три дня его возил. Это село на северо-востоке Абхазии, высоко в горах. Там тоже пограничники стоят, перевал охраняют. Неделя прошла, как вернулись. - И пояснил: - Игорь - это брат Анжелы. Скоро с ним познакомишься. Сегодня он дома, на Бзыби. Захочешь, он тебя в любой уголок Абхазии свозит на экскурсию. В Новый Афон, в Пицунду, в Сухум или на Рицу, куда твоя душа пожелает.
        - Спасибо, я подумаю, - вежливо поблагодарила Марина и посмотрела на Арсена. - Получается, вы журналист?
        - Получается, - улыбнулся он. - Вот набрал отгулов за несколько лет и решил написать книгу. Конечно, пока это не книга. Так, разрозненные статьи... Но, может, кое-что и получится. В России до сих пор почти ничего не знают о самой войне, а ведь абхазы называют ее Отечественной, и о том, что происходит в современной Абхазии.
        - Честно сказать, я тоже ничего не знаю, но после ваших рассказов захотелось узнать больше и побывать везде, где вы посоветуете.
        - Это обязательно! - Виталий снова вознамерился подлить ей вина.
        Но Марина закрыла свой стакан ладонь.
        - Простите, но пока достаточно! У меня уже зашумело в голове.
        - О, это только начало! - улыбнулся Арсен. - Сейчас Анжела уложит Саида, и будем ужинать. М-м-м! - Он покачал головой. - Катя такие хачапуры приготовила! Пальчики оближешь! - И пояснил. - Катя - жена Игоря. Помогает Анжеле в домашнем кафе.
        - Здесь есть кафе? - обрадовалась Марина. - Значит, мне не придется рыскать по городу, чтобы пообедать?
        - Катя отлично готовит. Солянки у нее получаются - пальчики оближешь, а борщи, а окрошка! А пирожные! Я так нигде не питался! - Арсен похлопал себя по плоскому животу. - Приходится каждое утро бегать по пересеченной местности, чтобы лишний жирок не завязался. Видите, - вытянул он руку в сторону мерцавшей далеко на горе узкой полоски огней. - Это смотровая площадка. Оттуда всю Гагру видно и ее окрестности. Пока до площадки добежишь, коньки отбросишь. Я до ближней горки бегаю. Пять километров - туда, пять - обратно.
        - О! Это круто! - изумилась Марина. - В гору бегом! Я на такое не способна.
        - А вы попробуйте, на первых порах хотя бы шагом, а на обратном пути сразу в море! Лет десять сбросите, я вам обещаю. - И смутился, поняв, что допустил бестактность. - Я имел в виду, что вы забудете и о своей усталости, и о проблемах, если они у вас имеются.
        - Хорошо бы, - улыбнулась Марина. Сегодня она, пожалуй, перевыполнила план по улыбкам. Но что поделаешь, если губы сами растягивались в улыбке, а на душе было так легко и спокойно, как отродясь не бывало в ее жизни.
        - А вы чем занимаетесь? - спросил Арсен.
        - Я? - переспросила она. - Тоже историей. Но более древней. Очень древней. Копаюсь много лет в земле, ищу следы былых цивилизаций. Сейчас - на юге Сибири, в молодости - на юге России. Скифы, гунны, динлины, монголы, кыргызы... Работы хватает!
        - Так вы археолог? - В глазах Арсена вспыхнула искра неподдельного интереса. - Всю жизнь мечтаю побывать на археологических раскопках.
        - Побываете, какие ваши годы. Будет интересно - приезжайте! - Марина поднялась из кресла. - Пойду посмотрю, может, Сабрина освободила душ.
        - А ты в летнем душе помойся, - предложил Виталий. - Там вода чуть прохладнее, чем в ванной, но за день очень хорошо прогревается. Это лучше, чем в жаре париться. Вон, смотри! В этом году соорудили. Очень красиво получилось, как в Европе. - И он махнул рукой в направлении кирпичной постройки, которая пряталась среди мандариновых деревьев.
        - Отлично! - обрадовалась Марина и поднялась из кресла. - Что же раньше не сказали? Столько времени зря потратила.
        - Чего же зря? - удивился Виталий. - Познакомились, разговоры приятные вели, вино пили, разве это плохо?
        - Извините, - смутилась Марина, - я не то имела в виду. Вы тут в нарды играли, а я, наверное, вам помешала.
        - Бросьте, Марина, - нахмурился Арсен, - ничего вы не помешали. - Он поднялся следом за ней из кресла. - Так мы пойдем с вами на море после ужина? Или уже раздумали?
        - Ничего я не раздумала, - сказала она, хотя с трудом выдержала его взгляд. Сердце ее испуганно забилось и заныло сладко-сладко, совсем как у той девчонки, которую первый раз пригласили на свидание. Но она тут же одернула себя. Какое, простите, свидание? Просто очередной приступ вежливости со стороны Арсена. Марина смерила его взглядом. Тем самым, своим коронным холодным и слегка надменным, которым отпугивала слишком назойливых кавалеров. Отчасти из-за неумения противостоять их наглости, отчасти из-за боязни показаться слишком доступной.
        Арсен не сводил с нее глаз. Похоже, ее уловки не произвели на него никакого впечатления. Правда, взгляд его стал жестче.
        - Ну, я жду вашего решения. Мы идем вместе на море или как?
        - Идем! - просто сказала она. Сегодня она беспрекословно приняла предложение мужчины, чего с ней отродясь не случалось. Но ее уступка выглядела вполне закономерной, ведь она на самом деле никогда не бывала на море ночью, тем более в одиночку. И если нашелся попутчик, почему бы не составить ему компанию?
        - Заметано! - Арсен с довольным видом потер ладони. - Только не забудьте надеть купальник!
        - Мы будем купаться? Ночью? - изумилась Марина.
        - А это как масть пойдет! Только ночью море спокойное, вода теплее, чем днем, и пляж пустой! Купайся, не хочу. Хоть голышом, хоть в купальнике.
        - Только не голышом! - нахмурилась Марина. - До такой глупости я еще не дошла!
        - Ой, кто тут собрался купаться голышом? - Сабрина появилась из темноты с неизменной улыбкой на лице. Голова ее была обмотана полотенцем, халат застегнут на две верхние пуговицы, и полы его при ходьбе расходились, являя свету крохотные, едва заметные на теле трусики. - О, здесь пьют вино? - Она с веселым изумлением оглядела стол. - И без меня?
        - Застегнитесь! - строго сказал Арсен. - Соблюдайте здешние обычаи. Да и мне лично неприятно созерцать чужое нижнее белье.
        Удивительное дело, но Сабрина покраснела. Глаза ее сердито блеснули, и она быстро застегнула халат.
        - Простите. - Она с деланым смущением посмотрела на Виталия. - Не заметила, что халат расстегнулся. Но я не знала, что у вас такие строгие порядки.
        - У нас нормальные порядки, - ответил тот без прежней улыбки, - и мы понимаем, что люди приехали к нам отдыхать. Но ты же в своем городе не пойдешь на базар в купальнике и в магазин зайдешь одетой? Почему же здесь ходишь почти голой? Да еще садишься за стол.
        - Ой, да ладно! - Сабрина надула губы. - Набросились на бедную девочку, противные! В следующий раз непременно спущусь на ужин в парандже и в шароварах.
        - Зачем же в парандже? - ухмыльнулся Арсен. - Этот халатик очень даже вам идет! Только парни здесь горячие, загораются мгновенно! Лучше не надо их провоцировать! И себе отпуск испортите, и им лишние неприятности.
        Марина не слышала, что именно ответила Сабрина, но мужчины громко захохотали.

«Пустоголовые самцы!» - подумала она с раздражением и вошла в летний душ.


        Глава 4

        Они шли сквозь темноту к морю. Слева остались мрачные остовы гостиниц, справа сквозь густые заросли кустарника и листву деревьев пробивались иногда слабые лучи света. Выложенная светлым галечником дорожка вилась среди густой травы. Над головой рассыпались мириады звезд. Крупные, яркие, глазастые, они, казалось, весело им подмигивали, а Млечный Путь протянулся от гор до самого моря. Небо на западе было чуть светлее: всходила луна, освещая снизу редкие облака. Звонко трещали цикады, глухо квакали лягушки... Заглядевшись на небо, Марина пару раз споткнулась, а в третий - ушибла палец и непроизвольно охнула от боли.
        - Дайте уже вашу руку, - недовольно сказал Арсен. - Что вы все время прыгаете от меня? Я вас не покусаю!
        Он взял ее за руку. И Марина снова подумала, какие у него сильные пальцы. Теперь они шли рядом. И она изо всех сил старалась не выдать свое волнение. Но оно все равно прорывалось. Пальцы ее подрагивали, и Арсен, видно, заметил это, потому что стиснул ее ладонь.
        - Вы чего-то боитесь? - спросил он едва слышно. - Или замерзли?
        - Нет, я не боюсь, - тоже прошептала она. - Просто... Просто я сама не знаю... Как-то тревожно...
        Внезапно он притянул ее к себе и поцеловал в губы. Марина задохнулась от неожиданности и, покачнувшись, едва не упала. Голова у нее закружилась, и она непроизвольно ухватилась за его плечи.
        - Что с вами? - Арсен оторвался от ее губ, но продолжал прижимать к себе.
        Марина уперлась в его грудь руками.
        - Отпусти! - в панике выкрикнула она. - Как ты смеешь?
        - Простите, - сказал он и разжал руки. - Мне показалось, что вам этого тоже хотелось!
        - Это что, гуманитарная помощь? - разозлилась она. - Мне хотелось прогуляться на море. Ты вызвался проводить меня. О дополнительных услугах мы не договаривались!
        Арсен тихо засмеялся:
        - Мы перешли на «ты»? Обычно это происходит после более тесного контакта.
        - Простите, - исправилась Марина, - но вы перепутали меня с Сабриной. По-моему, она в любой момент готова перейти к тесным контактам! Может, вам следует вернуться?
        - Ну, насчет вернуться вы переборщили. - Тон его мгновенно изменился. - Я провожу вас до моря, потому что обещал проводить. А сейчас пойдемте, неприступная женщина.
        Арсен взял ее за руку, и они снова пошли по дорожке, которая вскоре превратилась в торную тропу. Тут и там ее пересекали толстые корни деревьев. Марина все свое внимание сосредоточила на этих препятствиях, стараясь забыть о поцелуе Арсена, и все же раз за разом мысленно к нему возвращалась. И чего она занервничала? Честно сказать, поцелуя как такового и не было. Он просто коснулся ее губ своими губами. Горячими и мягкими губами. Но даже это вполне невинное касание привело ее в небывалое смятение, словно она целовалась впервые в жизни.
        Марина маялась и переживала, но Арсен словно потерял к ней всякий интерес. Прошло, наверное, минут пять, а он не проронил ни единого слова. Иногда он, похоже, непроизвольно прижимал ее руку к своему бедру. У Марины мгновенно пересыхало в горле, и она забывала, что должна смотреть себе под ноги. Колени у нее подгибались, и, честно сказать, ей очень хотелось, чтобы Арсен оказался чуть-чуть настойчивее и повторил свою попытку. Но он откровенно на нее рассердился. Хотя на что он рассчитывал? Ведь она однозначно не давала ему повода подумать о себе как о легкомысленной особе - искательнице приключений. И даже сопротивлялась проявлениям интереса с его стороны. Или на него тоже повлияла эта ночь с ее одуряющими запахами, звоном цикад, танцами светлячков и шелестом листвы под легкими порывами ветерка, который так приятно холодил кожу, играл ее волосами и доносил едва слышные звуки музыки с побережья?
        Тропинка перешла в асфальтированную дорогу. Там, где она кончалась, небо было светлее, и казалось, что дорога уходит в поднебесье. Они миновали несколько летних кафе. В воздухе витали слабые запахи дыма и жареного мяса. Но мангалы уже остыли, а кафе опустели. Теперь она поняла, почему Арсен предложил проводить ее до моря. Темнота, отсутствие людей, дикие заросли - нужно быть абсолютной дурой, чтобы отправиться сюда ночью, да еще в одиночку.
        Она замедлила шаг. Арсен тотчас остановился.
        - Не бойтесь. - Он усмехнулся. - Здесь безопасно! Гораздо безопаснее, чем в вашем родном городе. Неприятно, что темно, но только первый раз. Вообще-то тут просто идеальное место для влюбленных.
        - Может, мы вернемся? - Марина с опаской огляделась по сторонам. - Что-то мне расхотелось идти на море.
        - А я от своих слов не отступаю. Я что, зря потратил время? До моря пара минут ходьбы. Я хочу искупаться. А вы?
        - Ну хорошо! - согласилась она. - Но сначала давайте просто прогуляемся по пляжу. Я должна собраться с духом! И привыкнуть...
        - К чему привыкнуть? - спросил он и снова приблизился к ней на опасное расстояние. Пальцы Арсена коснулись ее щеки. Она вздрогнула и отвела его ладонь от своего лица.
        - Не надо! - сказала Марина тихо, но решительно. - Это ничего не значит, что я согласилась пойти с вами на море. Я совсем не жажду закрутить с вами роман.
        Арсен засмеялся, достал из кармана пачку сигарет и закурил. Они стояли посреди дороги друг против друга. Море было в пяти шагах. Марина слышала, как наползают на берег волны и с тихим шуршанием откатываются назад. Но, возможно, она ошибалась, и это шелестела листва на деревьях, росших за ее спиной.
        Внезапно они услышали смех. Со стороны моря показалась влюбленная парочка. Девушка была в купальнике, мужчина - с голым торсом, босиком и в шортах, с болтавшимся на шее полотенцем. В одной руке он держал пластиковую бутылку с остатками вина и пеструю пляжную сумку, другой - обнимал девушку за плечи.
        - Братцы, как вода? - спросил Арсен, когда парочка поравнялась с ними.
        - Вода - прелесть! - отозвалась девушка. - Теплее, чем днем!
        - И на пляже - никого! - весело добавил мужчина. - Никто вам не помешает. Мы там оставили лежак. Пользуйтесь на здоровье!
        - Лежак? Зачем нам лежак? Мы не собираемся загорать ночью! - сказала Марина, может быть, резче, чем полагалось. И очень на себя рассердилась, потому что выдала свой испуг. Понятно же, чем эта парочка занималась на пляже.
        - Там же галька, - засмеялась девушка. - Без лежака очень неудобно.
        - Ладно, Танюша, пошли уже!
        Мужчина притянул девушку к себе и поцеловал в губы. Та что-то простонала и обхватила его шею руками. Они принялись неистово целоваться, причем парень вытянул руку с пластиковой бутылкой и махнул ею в сторону моря, мол, идите уже скорее и не пяльтесь на нас.
        - Пошли, пошли. - Арсен взял Марину за руку и потянул за собой. Когда они удалились от парочки на приличное расстояние, посмотрел на Марину и хитро прищурился. - Вот разумные люди! Не теряют ни одной минуты!
        Марина промолчала. Спорить было бесполезно, но все же эта встреча на пустой дороге заставила ее иначе взглянуть на окружавший их мир. Все вокруг было пропитано негой и любовью. Страстно кричали лягушки, сливались в сладком экстазе светлячки и ночные бабочки, возбужденно трещали цикады, и даже ткавший свои сети паук корчился от блаженных предчувствий. В соседней паутине он заметил симпатичную паучиху, с которой надеялся провести время с пользой для обоих.
        Они миновали летнее кафе, в глубинах которого еще горел свет и слышалось звяканье посуды. На крохотной эстраде мигала огоньками аппаратура. А два длинноволосых парня - Марина не сразу их разглядела - сидели рядом на бетонном полу, курили и пили пиво.
        - Практически в каждом кафе - живая музыка, - сказал Арсен. - Этих парней я знаю. Приезжают сюда второй год из Москвы. Учатся в консерватории, оба прекрасные музыканты. Здесь зарабатывают себе на учебу. Но этому кафе повезло, в других - обычные ресторанные певцы и певички. Если вы хотите отведать национальную кухню, советую сходить в «Апацху». В таких пацхах - домиках на высоких столбах с открытой верандой - раньше жили абхазы. Стены у них плели из орешника.
        - А в кафе Анжелы разве не готовят национальные блюда?
        - Готовят, если закажете, но большинство отдыхающих предпочитают привычную пищу.
        - А... - Марина открыла рот и тут же закрыла, забыв, что же хотела спросить у Арсена.
        Она увидела море. Неширокий галечный пляж отделял их от линии прибоя. В свете луны, холодном и мертвенно-бледном, море казалось жемчужным. Зыбкая световая дорожка началась прямо у самых ног, когда, забыв об Арсене, Марина почти бегом миновала пляж. Она разулась и вошла в воду по щиколотки.
        - Прекрасно! - воскликнула она. - Изумительно! Вода такая теплая!
        Справа и слева волны разбивались о бетонные волнорезы. Из-за этого, наверное, они, уже обессиленные, выползали на берег и откатывались назад с тихим змеиным шипением, унося за собой песок и мелкий галечник.
        - Вот видите, а вы хотели вернуться! - удовлетворенно сказал Арсен за ее спиной. - Раздевайтесь, будем купаться!
        - Ой, а я забыла полотенце! - Марина повернулась и посмотрела на него. Но лучше бы не делала этого. Арсен уже успел раздеться, и она смутилась от неожиданности. - Простите, я не смогу составить вам компанию.
        Он снова засмеялся.
        - Ничего! Вытретесь моим. Я как знал, захватил очень большое полотенце.
        - Нет, я все-таки посижу пока на берегу, посмотрю на море. - Марина поискала глазами лежак, но не заметила его. Видно, он прятался где-то в тени. Поэтому она опустилась на обломок дерева, который недавно вынесло на берег штормом, и села таким образом, чтобы ее ноги обдавало морской водой.
        - Как хотите! - выкрикнул Арсен и, разбежавшись, прыгнул в воду. Несколько мгновений его голова не показывалась на поверхности. Марина обеспокоенно наблюдала за той точкой на море, где Арсен, по ее расчетам, должен был вынырнуть. Но он выплыл гораздо дальше, там, где заканчивались гигантские бетонные блоки волнореза. Вынырнул и поплыл кролем еще дальше, за буйки.
        Марина напряженно следила за его перемещениями. Наплававшись вволю, Арсен перевернулся на спину и некоторое время лежал без движения, похоже, вглядывался в звездное небо. Свет луны забивал сияние звезд, и все же она нашла Большую Медведицу и следом Маленькую. Но когда снова перевела взгляд на море, то не обнаружила на поверхности головы Арсена. Сердце ее мгновенно ухнуло куда-то в область желудка, но тут она заметила, что он подплывает к плите волнореза. Арсен забрался на плиту, выпрямился во весь рот и помахал ей рукой.
        - Раздевайтесь, черт побери! И плывите ко мне!
        Она послушно сняла шорты и майку и вошла в воду. С непривычки она то и дело теряла равновесие на скользких булыжниках, усеявших дно, и нелепо взмахивала руками, чтобы устоять на ногах, когда очередная волна налетала на нее. Здесь, на мелководье, они не казались такими безобидными, как с берега, но стоило ей войти в море по грудь, волны принялись ее раскачивать, она подпрыгнула, чтобы очередной вал не накрыл ее с головой, и «щучкой» вошла в воду. Вынырнула и поплыла к волнорезу. Арсен подал ей руку, и она в мгновение ока оказалась рядом с ним. На секунду только он прижал ее к себе, но Марина вывернулась и отошла в сторону. Встряхнув головой, поправила мокрые волосы и провела руками по телу, сгоняя излишки воды. Набегавшие на бетон волны с шумом разбивались у ног, обдавая их брызгами.
        - Тело ее, подобно свежему сыру, было тугим и белым. И любой человек, сдержанный в чувствах и с большим самообладанием, приходил в замешательство, если в глаза ему вдруг бросалась хотя бы частичка ее оголенного тела, - нараспев произнес Арсен и приблизился к ней вплотную. Взял ее за руки и заглянул в глаза, продолжая шептать: - Белая кожа Сатаней-Гуаши была такой ослепительно яркой, что отражение блеска ее, падавшее на море и от моря на горы, часто сбивало корабли с верного направления. И немало мореходов погибло именно по этой причине. Обломки кораблей находят и до сего дня на берегу нашего моря...
        - Что это? - тоже шепотом спросила она. - Кто это Сатаней-Гуаша?
        - Это ты - Сатаней-Гуаша, - сказал он и притянул ее голову к своей груди. - И, кажется, у меня, как у тех мореходов, снесло крышу. Ты ведь не хочешь, чтобы мои обломки завтра утром валялись на берегу?
        Его губы коснулись ее виска, скользнули по щеке и шее к ключице, а руки легли на талию.
        - Послушай, - сказал он, - мы с тобой взрослые люди. У нас в запасе всего несколько дней. Что нам мешает провести их вместе? Ты переберешься ко мне в комнату. Я договорюсь с Виталием и Анжелой. Они поймут...
        Арсен еще сильнее прижал Марину к себе, а горячие ладони легли на ее бедра. Задыхаясь от возбуждения, он прихватил зубами мочку ее уха.
        - Мариша, - простонал он, - не дури...
        - Что вы себе позволяете? - в панике закричала она, пытаясь изо всех сил вырваться, но его рука уже нашла застежку на ее спине. Арсен обхватил ее одной рукой за талию, второй потянул с нее бюстгальтер. Марина ощутила его ладонь на обнаженной груди и почувствовала, что ей не хватает воздуха. Колени ее подогнулись, и она с ужасом поняла, что уже не может сопротивляться. Вернее, не хочет...
        - Арсен! - закричала она. - Отпустите меня! Мы же договорились... Я думала, вы интеллигентный человек!
        - Дурочка, - прошептал он, задыхаясь, - не бойся! Ты когда-нибудь занималась любовью на волнорезе?
        - Идиот! Маньяк чокнутый! - Она согнула колено, а затем резко выпрямила ногу. Удар был не слишком сильным, но болезненным.
        Арсен отшатнулся от нее, согнулся и, оступившись, свалился в море. Недолго думая, она прыгнула в налетевшую волну и подхватила его под мышки.
        - Отпусти меня! - крикнул он, но новая волна накрыла их с головой.
        - Черта с два! - крикнула она в ответ, отплевываясь, потому что успела хлебнуть морской воды. - Я тебя покалечила, я тебя и спасу!
        - Оставь меня, - уже заорал он. - Смотри, волна поднялась!
        Действительно, только сейчас Марина поняла, что и впрямь волнение на море усилилось. Валы стали выше, и уже не лизали, а с грохотом и злобой бросались на берег.
        - Плыви рядом! - крикнул Арсен. - Не отставай, а то унесет в море.
        До берега было совсем ничего, но взлетавшие, казалось, под самое небо волны то и дело заслоняли его. К тому же луну закрыли невесть откуда взявшиеся тучи. Марина изо всех сил работала руками и ногами и, хотя всегда считала себя хорошей пловчихой, вдруг поняла, что не доплывет. И тут она взлетела на гребень волны, и та понесла ее к берегу. Она ощутила дно под ногами. Черное пятно берега виднелось совсем близко, но, хотя Марина достигла мелководья, набегавшие волны то и дело сбивали ее с ног и наконец опять потащили в море. Впервые она ощутила себя абсолютно беспомощной. Голова Арсена виднелась справа, он что-то кричал ей, но из-за грохота волн она не понимала ни слова. Наконец он подплыл вплотную, опять что-то выкрикнул и неожиданно схватил ее за волосы. Марина закричала от боли и испуга одновременно. Ей показалось, что он хочет утопить ее. Она забарахталась, забила руками и ногами по воде, стараясь освободиться.
        - Дура, - рядом с собой она увидела его разъяренное лицо, - заткнись! По-другому тебе не выплыть!
        Марина перестала сопротивляться. Через несколько минут они снова выбрались на мелководье. Арсен подхватил ее на руки и бегом направился к берегу. Пару раз волна накрыла их с головой, поддала Арсену под колени. Он едва устоял, но, оказавшись на берегу, тяжело повалился на галечник рядом с Мариной.
        - Уф! - выдохнул он и сплюнул на гальку. - А ты тяжеленькая!
        - С-спасибо! - с трудом вымолвила она. У нее зуб на зуб не попадал, то ли от страха, то ли от холода.
        Марина обхватила плечи руками и подтянула колени к подбородку. Только сейчас она вспомнила, что верхняя часть купальника у нее отсутствует.
        - Из спасибо шубу не сошьешь! - Арсен легко вскочил на ноги.
        Она снизу вверх посмотрела на него.
        - Дай, п-п-пожалуйст-т-та, п-полот-т-тенце, - простучала она зубами.
        - Потерпи секунду!
        Он отошел в сторону и отсутствовал, как ей показалось, целую вечность. Наконец на ее плечи легло мягкое полотенце. Марина с облегчением закуталась в него. И только теперь заметила, что Арсен успел одеться. Он подал ей шорты, майку и шлепанцы.
        - Извини, - сказал он и опустился рядом. - Пришлось искать наши вещи. Мы выплыли чуть дальше.
        - Отвернись, п-пожалуйста, - тихо попросила она. - Мне нужно переодеться.
        - Возьми, - он протянул ей мокрый комочек материи. - Я его выжал... - И отвернулся.
        С изумлением она узнала свой лифчик.
        - Но как? Как он у тебя оказался? - Она торопливо схватила бюстгальтер и затолкала его в пакет, затем так же быстро натянула на себя футболку и, вскочив на ноги, шорты.
        - Ты забыла, как он у меня оказался? - проворчал он, не поворачивая головы. - Если бы я его потерял, ты бы сочла это за грабеж...
        - Да ладно тебе, - устало сказала она. - Все давно забыто! Честно сказать, я бы одна не выплыла.
        - Одна бы ты не поплыла на этот чертов волнорез! - Он рывком поднялся на ноги и подал ей руку. - Пошли! И не вырывай руку! С непривычки переломаешь ноги в темноте! А мне как-то не в жилу снова тащить тебя на руках.
        - Спасибо за заботу. - Марина закрутила волосы в узел. Они побаливали у корней, но это было все же гораздо лучше, чем до сих пор болтаться в море.
        - Сейчас мы зайдем в одно место и выпьем вина. Я не хочу, чтобы ты провалялась весь отпуск с температурой, - сказал Арсен таким тоном, что она сразу поняла - сопротивление бесполезно.
        Быстро, почти бегом, они миновали пляж и, поднявшись в горку, на мгновение остановились. Ветер усилился. Волны набирали силу и уже докатывались до того места, где они только что сидели. Весь горизонт заволокло тучами, море отливало ртутью. Усилились запахи, приторные до тошноты. Марина вдохнула воздух полной грудью, но лучше ей не стало. Вдобавок заломило в висках, возможно, из-за того, что она наглоталась морской воды, но скорее всего, что переборщила с вином и солянкой. За ужином она выпила три или четыре приличных бокала вина и незаметно управилась с огромной порцией солянки, очень ароматной и вкусной. Впрочем, все блюда были острыми: и омлет с помидорами, и фаршированные перцы, и фасоль... Анжела весь стол в своем небольшом, но уютном кафе заставила закусками и блюдами с горячим.
        - Все за мой счет! - весело провозгласила она.
        Марина с ужасом оглядела это изобилие. Обычно на ужин она съедала пару сосисок или вообще обходилась кефиром или йогуртом. А тут! Причем, когда она попыталась возразить, на нее с истинно кавказским темпераментом набросились и хозяева, и отдыхающие, которых она почти не запомнила ни в лицо, ни по именам.
        Одно ее успокоило, что за столом и та, и другая сторона общались по-свойски. Виталий взял на себя роль тамады. Длинные тосты провозглашались один за другим почти без остановки. Краем глаза Марина заметила, что Сабрина, которая, как ни билась, не сумела занять место рядом с Арсеном, уже завладела вниманием высокого крепкого парня с выцветшими от солнца волосами и татуировкой на правом предплечье. Парень чуть ли не пускал слюни в низкое декольте Сабрины, а она прижималась к нему плечиком, терлась носиком о его татуировку, но по взглядам, которые она бросала на Арсена, Марина поняла, что весь спектакль предназначен для него одного.
        Арсен же сидел рядом с Анжелой и весь ужин весело пикировался с ней. Ему вторил Виталий, у которого оказалось поразительное чувство юмора. Сдобренное легким кавказским акцентом, оно придавало особый шарм его шуткам в адрес гостей и собственной супруги. Марина сначала стеснялась незнакомой компании. Но к концу ужина, когда вино ударило в голову, она почувствовала, что ей уже все нипочем. Теперь ей было наплевать и на взгляды Сабрины в сторону Арсена, и на его почти панибратские отношения с Анжелой, и на шуточки Виталия, которые никого не щадили в этой компании, и на ногу сидевшего рядом упитанного соседа. По странной случайности с каждым выпитым бокалом его бедро все сильнее и сильнее прижималось к ее бедру. В итоге рука соседа скользнула на ее колено.
        Она с отвращением сбросила ее и двинула локтем его в бок. Затем резко поднялась из-за стола и тотчас поймала взгляд Арсена. Он настороженно уставился на нее.
        - Извините, - Марина посмотрела на Анжелу, - позвольте покинуть вас. Что-то я устала с дороги.
        - Еще вина? - Виталий поднялся следом. - Последний бокал! Не обижай хозяина.
        Она беспомощно огляделась по сторонам и снова поймала взгляд Арсена. Он улыбнулся ей одними глазами и едва заметно кивнул головой, дескать, нельзя отказываться. Марина залпом выпила вино и смущенно развела руками.
        - Прощу прощения, но всем спокойной ночи!
        Сосед удержал ее за руку как ни в чем не бывало, улыбнулся и многозначительно посмотрел ей в глаза.
        - Мариночка! Вас проводить завтра на пляж?
        - Спасибо! - Она мило ему улыбнулась. - Я уже взрослая тетенька, не заблужусь, - и вышла из-за стола.
        Арсен догнал ее у лестницы, ведущей на второй этаж.
        - Вы раздумали идти на море? - нахмурившись, спросил он.
        - В принципе не раздумала, - ответила она, - но мне показалось, что вам не хочется покидать эту теплую компанию.
        - Я выполняю свои обещания, - сухо ответил он. - Идите переодевайтесь. Я буду ждать вас за воротами через десять минут.
        И направился в свою «VIP-келью», как называла его комнату Анжела. Это была отдельная комната, расположенная над кухней. Терраса перед ней расширялась, образуя квадратную площадку, на которой под тенистой, усыпанной желтыми плодами алычой стояли точно такие же, как в саду, плетенные из лозы столик и кресло. На кресле лежала соломенная шляпа, а на столе - растрепанная стопка прочитанных газет.
        Арсен открыл дверь и вошел в комнату. На мгновение мелькнул и исчез светящийся экран телевизора. Марина хмыкнула. Помимо телевизора, в комнате имелся еще кондиционер. Выходит, Арсену по карману такой сервис. Что ж, если он здесь живет достаточно долго, да вдобавок работает над книгой, эти затраты вполне объяснимы...
        Она споткнулась, и ворчливый голос Арсена мигом вернул ее из воспоминаний в реальность.
        - Осторожнее, - сказал он и сильнее сжал ее ладонь. - Мы уже почти пришли.
        Только теперь она поняла, что ее тошнота прошла, а они стоят перед высоким забором, сплошь затянутым неизвестным ей растением с плотными жесткими листьями. Она сорвала один и растерла его между пальцев. И, ощутив знакомый запах, удивилась:
        - Лавровый лист?
        - Здесь этого добра как грязи! - недружелюбно отозвался Арсен и распахнул калитку. - Проходите!
        Залаяла собака, и Марина замедлила шаг.
        - Не бойтесь! - Арсен потянул ее за руку. - У Барри почти не осталось зубов, как и у его хозяина.
        Навстречу им выскочил рослый доберман, поднял голову, принюхиваясь, затем бросился со всех ног к Арсену и затанцевал перед ним, радостно взлаивая и норовя броситься лапами ему на грудь.
        - Отвали, отвали, Барри, старое ты корыто! - Арсен потрепал пса за холку и оттолкнул его с дороги. - Иди, не пугай гостью!
        Они направились к видневшемуся в глубине двора дому. В одном из окон на первом этаже горел свет.
        - Не спит старый шкипер! - весело сказал Арсен и пояснил: - Когда-то на его древней фелюге мы вдоволь ловили кефаль и барабульку и доходили пару раз почти до границы с Турцией. Тогда мне было двадцать лет, ему лет пятьдесят, но нам море было по колено. Однажды за нами погнался пограничный катер, но мы ушли. Не верите? Честное слово, ушли!
        Марина пожала плечами. Она очень слабо представляла, что это за судно такое - фелюга. Тем более ей ничего не было известно о ее ходовых качествах.
        Арсен ухмыльнулся:
        - Ладно, раскрою секрет. Просто Еснат знал одну хитрую банку. Погранцы на всей скорости сели на мель, а мы благополучно скрылись. - Он искоса посмотрел на Марину. - Сейчас познакомлю вас со старым пиратом. - И крикнул: - Еснат, дырявая калоша! Жив еще, курилка?
        От крыльца раздался хриплый кашель, и над их головой среди виноградной лозы вспыхнула лампочка.
        - Ора, Арсен? Твою мать! - Из темноты возник высокий белый как лунь старик с сигаретой в зубах. Он опирался на бамбуковую трость и, прищурившись, вглядывался в их лица.
        - Совсем, что ли, нюх потерял, Еснат? - Арсен обнял старика и похлопал его по спине. - Не спишь, добро караулишь?
        - Какое добро? - Старик отстранился и ткнул его кулаком в плечо. - В такую погоду хозяин из дома дохлую кошку не выбросит. Вот сидел потихоньку, чачу пил помаленьку, футбол по телевизору смотрел. Тьфу, - он сплюнул в траву, - таких футболистов кастрировать надо. Ни одного мяча не забили, а три пропустили. - Он перевел взгляд на Марину, затем вопросительно посмотрел на Арсена: - Жена твоя или подружка?
        - Ни то ни другое, - засмеялся Арсен. - Это Марина. Из Сибири. Приехала отдыхать к Анжеле.
        - Из Сибири? - Старик окинул ее внимательным взглядом из-под лохматых седых бровей. - В Сибири красивые женщины!
        - Это я и без тебя заметил! - снова засмеялся Арсен и подхватил Марину под локоть. - Веди нас, отшельник, любимец богов, в дом. Надеюсь, для нас найдется по стаканчику чачи?
        - И чача есть, и сыр свежий, еще горячий. Вечером коптил. И мамалыга, и лобио... - Еснат улыбнулся и кивнул Марине: - Заходи красавица. Вижу, замерзла совсем!
        И они направились к дому. На ее плечи упала одна капля, затем другая.
        - Быстрее! - крикнул Арсен.
        И они припустили к крыльцу. Когда они взлетели по ступенькам, дождь уже вовсю барабанил по виноградным листьям, по траве и бетонным плитам дорожки.
        - Успели! - с облегчением сказал Арсен и вдруг весело подмигнул Марине: - Видишь, от меня просто так не ускользнешь!
        - Маньяк! - прошептала она, но без прежней злости. И подумала: «А, будь что будет!
        Глава 5

        Марина проснулась от громких криков петухов и с недоумением огляделась по сторонам. Она лежала на широкой кровати в большой спальне, где из мебели были только старый одежный шкаф с отвалившейся дверцей и не менее древний комод с потемневшим зеркалом в старинной раме. Рядом с ним тикал столь же древний будильник. Видно было, что в комнате давно не делали ремонт: обои на стенах пожелтели, потолок шелушился, но постельное белье было новеньким, подушка - мягкой, а плед, которым кто-то укрыл ее, теплым и пушистым.
        В окно с отдернутой занавеской осторожно прокрался серенький рассвет. Петух под окном голосил не переставая. Марина отбросила плед и обнаружила, что спит почти обнаженной: шорты и майка лежали рядом на стуле. Она села и потерла виски, стараясь вспомнить, как оказалась в этой спальне. Нет, она, конечно, не забыла, при каких обстоятельствах попала в дом Есната. И наверняка это была его спальня, потому что проливной дождь не позволял им высунуть нос дальше его веранды.
        Старик явно обрадовался их появлению, хотя шел уже третий час ночи. Он быстро собрал на стол: горный сыр, копченое мясо, поджарил яичницу с аджикой. Марина в это время нарезала огурцы и помидоры для салата. Арсену тоже нашлось дело: Еснат послал его в погреб за вином и чачей.
        Марина попробовала отказаться от выпивки, тем более она кое-что слышала о свойствах абхазской чачи, способной сбить с ног даже чемпиона мира по борьбе в тяжелом весе, что тогда говорить о ней, чей вес едва дотягивал до шестидесяти килограммов...
        Но старик нахмурился, когда она отставила стопку с прозрачной, как слеза, жидкостью, а Арсен молча взял ее и всунул в ладонь Марины.
        - Пей! - приказал он. - Утром даже голова болеть не будет!
        Марина залпом выпила водку. Глаза ее полезли на лоб. Она задохнулась от неожиданности, замахала рукой, стараясь унять пожар во рту. Арсен, довольно улыбаясь, протянул ей кусок лаваша, на котором лежал ломоть сыра и рядом - приличных размеров кусок копченого мяса. Странное дело, но она управилась с этим
«бутербродом» в мгновение ока.
        - Чача у меня - знатная! - с довольным видом сказал Еснат, наблюдая, с какой скоростью его ночные гости сметают со стола нехитрое угощение. - Градусов шестьдесят, а то и все семьдесят!
        Марина едва не подавилась, услышав про семьдесят градусов, но подумала, что хозяин шутит. Она абсолютно не опьянела, да и Арсен выглядел трезвее праведника во время поста. Просто на душе у нее потеплело, и она уже не смотрела на Арсена с опаской, да и происшествие на волнорезе казалось ей далеким, нереальным и пустяковым.
        Старик налил по второй. Они дружно выпили. У Марины стало еще теплее на душе, и, когда Арсен обнял ее за плечи, она чуть не опустила голову ему на плечо, но вовремя одумалась, заметив пристальный взгляд Есната.
        - Скажи наконец, кто такая Сатаней-Гуаша? - спросила она жалобно, когда старик вышел из-за стола, чтобы поджарить новую порцию яичницы.
        - Тебе это имя не дает покоя? - спросил Арсен и засмеялся. - Сатаней-Гуаша - мать сотни богатырей-нартов - героев абхазского эпоса. А процитировал я отрывок из небольшой книги, которую недавно обнаружил у наших хозяев. Хочешь - дам почитать. Ты историк, тебе должно быть интересно! Называется она «Приключения нарта Сасрыквы и его девяноста девяти братьев». Сасрыква - младший из них. Сатаней-Гуаша вырубила его из камня, закалила огнем и железом, дала неразлучного друга - коня Бзоу. Сасрыква, естественно, совершает массу подвигов. С тебя достаточно?
        - Достаточно, - кивнула она. - Одного не пойму, с чего вдруг Сатаней-Гуаша? Я отнюдь не многодетная мать. У меня только дочь, и ни одного сына.
        - Ты замужем? - быстро спросил Арсен.
        - Нет, - вздохнула она. - Много лет назад погиб на раскопках мой муж. Вместе мы закончили исторический факультет МГУ и поехали работать в Сибирь... - Она помолчала долю секунды и тихо добавила: - Я его очень любила...
        - И что же, собираешься вечно хранить ему верность? - Глаза Арсена зло блеснули. - Или у тебя кто-то есть?
        - Нет у меня никого, - тоже разозлилась она и движением плеча попыталась сбросить его руку. Но неудачно. Арсен еще теснее прижал ее к себе, и она смирилась, лишь с хмурым видом сообщила: - Был один... художник, но мы давно с ним расстались...
        - И в чем тогда проблема? - требовательно спросил Арсен и, развернув ее к себе лицом, пристально посмотрел Марине в глаза. - Не сопротивляйся! Рано или поздно мы все равно будем вместе! Но лучше рано!
        - Арсен, - тихо сказала она. После его слов в ее голове стало пусто-пусто, а сердце защемило. - Не знаю, зачем я тебе? Ты не понял? Я приехала сюда не ради скоротечного курортного романа! Я десять лет не была в отпуске. Мне нужно отдохнуть! И в этом моя проблема! Я думаю, что ты сможешь найти себе женщину для постели, ту же Сабрину, наконец. Оставь меня в покое, пожалуйста. Или ты действительно находишь себе женщину на неделю, она уезжает, а ты берешь приступом следующую?
        - Нет предела женской глупости, - процедил он сквозь зубы и снял руку с плеча Марины. - Я в Абхазии почти два месяца. И все это время вполне обходился без женщины.
        - Значит, наступил предел твоему терпению, - усмехнулась Марина. - А я не вовремя попалась тебе под ноги.
        - Ладно, с тобой все ясно. - Арсен отвел взгляд. - На мою беду, мне попался под ноги «синий чулок».
        - Я - не «синий чулок», - обиделась Марина. - У меня свои правила. Я не могу и не хочу с первым попавшимся мужчиной, через десять минут после знакомства...
        - Но ты же пошла со мной на море, - вкрадчиво произнес Арсен. - Разве не понятно, что мужик просто так не попрется среди ночи сквозь тьму и заросли, если не надеется получить награду за свой подвиг?
        - Как тебе не стыдно! - Марина покачала головой.
        - Ты думала, что я интеллигентный человек? - ухмыльнулся Арсен. - По-твоему, интеллигентные мужики сплошь кастраты и импотенты? Они не спят с женщинами, делают детей пальцами...
        Она развернулась и молча съездила его по щеке. Арсен отшатнулся и ударился головой о стену.
        - Ого! Дуплет! - удивленно произнес он и потер щеку, на которой даже сквозь загар проступил след от пощечины. - Спасибо, что в твоих руках не оказалось лопаты или, того хуже, кайла, которым ты раскапываешь свои курганы. Думаю, Еснат через пару минут застал бы здесь холодеющий труп мерзкого Чудовища и Красавицу, которая раскроила ему череп совковой лопатой. Надеюсь, ты проронила бы пару слезинок над моим относительно молодым телом?
        Марина взяла стопку с чачей и по-мужски решительно опрокинула ее в рот. Закусила куском лаваша и поднялась на ноги. Сверху вниз посмотрела на Арсена и презрительно усмехнулась.
        - Ты мне противен, - сказала она. - Я в своей жизни встречала много разных мужиков. И ты - худший из них, хотя и самый смазливый. Но я не про твою честь, заруби это себе на носу!
        - Смазливый? - Его глаза блеснули яростью. - Выбирай выражения. Признаюсь, у меня снесло крышу! И не потому, что ты такая уж раскрасавица, просто... - Он махнул рукой. - Остальное тебе неинтересно. - Арсен толчком распахнул оконные рамы и выглянул наружу.
        Шум дождя стал сильнее. Крупные капли гулко стучали по листьям и звонче - по стеклу.
        - Дождь, и по-прежнему темно, - сказал он недовольно и снова захлопнул раму. - Так что придется коротать здесь ночь. - Его лицо, словно бисер, покрывали бусинки воды. Он вытер их ладонью. И хлопнул рукой по сиденью стула, на котором Марина только что сидела.
        - Присядь и прости меня! Я все понял и больше не стану к тебе приставать. Отдыхай, наслаждайся, а потом дуй к своим белым медведям! И моли бога, чтобы наши пути не пересеклись.
        - Ты мне угрожаешь? - удивилась она, но вернулась на свое место. - Неужели женщины тебе никогда не отказывали? Ты записной донжуан?
        - Я не записной донжуан и не гоняюсь за каждой юбкой, хотя был два раза женат. Первая жена умерла во время родов, когда нашему сыну было три года. Вторую жену убили в Грузии в девяносто втором, во время грузино-абхазской войны.
        - Прости, я не знала. - Она виновато посмотрела на Арсена. - Но как такое могло случиться? Твоя жена тоже была журналистом?
        - Нет, она была актрисой. Очень талантливой актрисой и очень красивой женщиной. Работала в Русском драматическом театре, пока ее не приметил один из местных крестных отцов. Он не давал ей проходу, и она вынуждена была уйти из театра. Она старалась меня не расстраивать и не рассказывала о своих проблемах, потому что я мотался по всему Кавказу и неделями не бывал дома. Узнай я об этом раньше, я бы этого козла задавил собственными руками.
        - Разве ты не видел, что происходит вокруг? Не мог вывезти семью в Россию?
        - Как ты себе это представляешь? - скривился Арсен. - Это мгновенно насторожило бы власти Грузии. Присутствие моей семьи в Тбилиси являлось гарантией моей лояльности режиму Шеварднадзе. Понимаешь, были некоторые обстоятельства...
        - Попутно ты работал на российские спецслужбы?
        - Голубушка, ты насмотрелась дешевых боевиков, хотя, что теперь скрывать, кое-какой информацией я владел. У меня были свои доверенные лица и в правительстве, и в Министерстве обороны, и в МИДе, и даже среди «гестаповцев» Кетовани... Я работал собкором «Известий» в Грузии, затем спецкором в Абхазии, но не смог нейтрально освещать события после того, как увидел, что творилось в Гаграх, в Сухуме. Когда жгли дома, грабили, убивали людей, которые встали на защиту своей Родины. В Грузии мне этого не простили. Когда на улице зарезали мою жену, разгромили корпункт, я пригрозил им, что создам пятую колонну из русских и ударю с тыла... Не знаю, может, это или что-то другое подействовало, но я сумел беспрепятственно вывезти из Тбилиси маму и сынишку. Ему было всего двенадцать лет, но он рвался со мной на войну. Наташа была ему мачехой, но он любил ее, как родную мать. И очень хотел отомстить за ее смерть.
        - Ты воевал на стороне абхазов? - тихо спросила Марина.
        - Воевал. Так получилось. Виталий Айба, Игорь Шершелия - брат Анжелы... Все они тогда были пацанами, я чуть старше... Анжеле едва исполнилось семнадцать лет. Она только что закончила школу, и ее отправили погостить в Очамчиру, в город на юге Абхазии, недалеко от границы с Грузией. Когда началась война, ее отец, Виктор Шершелия, отремонтировал своими силами развалюху БРДМ[Боевая разведывательно-диверсионная машина.], которую бросили российские военные, когда уходили из Абхазии, и пошел на ней в бой против грузинских танков. Его подбили недалеко от села Бзыбь, на сухумской трассе, вытащили из горящей машины, еще живого облили бензином и подожгли. Уже после войны его наградили орденом Леона, а семье досталась лишь горсточка пепла.
        Арсен судорожно сглотнул, но, видно, от комка в горле не избавился, потому что потянулся за стаканом вина и одним махом выпил его. Затем заговорил снова:
        - Его похоронили на родовом кладбище рядом с домом, который Виктор так и не достроил. Кусочек обгоревшей ткани Мимоза - мама Анжелы - хранит в орденской коробке. Втайне от детей, потому что они до сих пор очень скучают по отцу. Анжела вообще была его любимицей.
        - И как Анжела пережила гибель отца?
        - Как пережила? - вздохнул Арсен. - Плохо. До сих пор плачет. А тогда почти три месяца не знала о судьбе своей семьи. Мы познакомились с ней в вертолете, на котором летели из Очамчиры в Гагры. Я до сих пор помню, как она выглядела. В каком-то старом-престаром плаще, в платке, который ей крест-накрест завязали на спине, на ногах толстые шерстяные носки и галоши. Худенькая, большеглазая... Летели ночью над морем, чтобы не сбили. Наш «Ми-8» был заполнен под завязку: женщины, совсем еще маленькие дети, потому что те, кто постарше, воевали за свободу Абхазии наравне со взрослыми, а еще среди нас было несколько солдат с тяжелыми ранениями... - Он помахал перед собой рукой, словно отгонял страшные видения, и поморщился.
        - Нет, не могу это вспоминать! Через пару дней точно такой же вертолет сбили грузины. Двадцать семь детей, несколько беременных женщин... Словом, восемь или десять мешков обгоревших трупов привезли в Сухум... - Арсен нервно перевел дыхание. - Анжела частенько орет будто резаная на своих детей, ругается матом, как боцман на пиратской шхуне, но я знаю, отчего это. Не может пройти бесследно ужасная смерть отца и бессонные дежурства в военном госпитале среди крови, страха, боли, ненависти, в изувеченной и обворованной стране, вместе с обнищавшим, но не потерявшим силы духа народом.
        Арсен стиснул зубы, а на его висках выступили желваки. Он стукнул кулаком по столу и замычал, словно от невыносимой боли.
        - Рядом с абхазами погибали наши русские парни, казаки, добровольцы со всей России. Я видел, как расправились с русским парнем, следователем Сухумской милиции, которого грузины поначалу не тронули и даже не выгнали с работы. Но он имел неосторожность сказать, когда абхазы освободили Гагры: «Наши взяли Гагру». Тут же расстреляли не только его, но и жену, тоже сотрудника милиции, и тещу, и детей, а трупы сожгли в доме. Кстати, дом, где живут сейчас Анжела и Виталий, тоже был сожжен в отместку за то, что все мужчины рода Айба воевали против Грузии: и брат Виталия - Важик, и их отец - Дмитрий Михайлович. Виталий и Анжела с помощью его родителей, конечно, построили его заново.
        Арсен поднял на Марину страдальческий взгляд.
        - Анжела - великая умница и труженица. Ей бы немного подучиться, она бы далеко пошла! Я шучу над ней: «Жека, лет через десять ты станешь первой женщиной -президентом Абхазии». Она отмахивается, но почему бы и нет? У нее прекрасная деловая хватка. Она прошла через такие беды, которые иным покажутся ночным кошмаром, поэтому сострадание и любовь к ближнему для нее не пустые слова.
        Поднявшись на ноги, Арсен прошелся взад-вперед по комнате. Марина молча наблюдала за ним.
        Он остановился напротив, сцепил руки за спиной и окинул ее задумчивым взглядом.
        - Ты занимаешься наукой, я - журналист. Ученые, журналисты, деятели культуры, прочие хреновые идеологи - именно они породили это понятие - «национальный вопрос». Один из русских философов, он жил в свое время в Тифлисе, писал, что в семье его родителей считалось неприличным вести разговоры о религии, национальности и жалованье. Мы же вещаем об этом день и ночь и считаем себя великими знатоками во всех вопросах. Хотим жить в мире с больной властью и делаем все возможное, чтобы население не помнило о том, что все народы на Земле коренные и лишь на отдельных участках нашей планеты - исторически пришлые. В огне конфликтов мы забываем, что у всех нас одна общая Праматерь и один хромосомный набор, все равны по принципу рождения и смерти, все языки появились в результате расщепления и взаимного скрещивания, все культуры - смешанные. Мы делаем все, чтобы у простых граждан выветрилось из памяти, что каждая граница пахнет кровью, а отсутствие пограничных и таможенных шлагбаумов на пути товаров, идей и людей гораздо полезнее простому работяге, чем территориальная целостность за новым железным занавесом. Мы
просто-напросто выбросили из своей головы понимание того, что свобода одного человека заканчивается там, где начинается свобода другого человека...
        - Успокойся, Арсен. - Марина поднялась, положила ему руки на плечи. - Присядь. Война давно закончилась. И, дай бог, никогда не повторится! Ты видел выступление нашего президента? Он сказал, что Россия защитит своих граждан в любом случае, а ведь в Абхазии их более девяноста процентов. А недавно в Сухум приезжал Лужков. Это ведь тоже не случайно. Его визит на всю Россию и, наверно, не только на нее транслировали. Он же прямо сказал: «Да здравствует независимая Абхазия!» Дома здесь будут строить, гостиницы, посольство в Москве...
        - Я это видел. И очень надеюсь, что Россия не оставит Абхазию в беде, - скривился Арсен. - Я слышал, что развалины напротив дома Анжелы тоже покупает правительство Москвы. Хочется верить, что через год-другой этот пустырь станет красивейшим местом в Гагре. Только бы пляж не сделали платным, а остальное - просто замечательно! - Он помолчал секунду. - Знаешь, я взялся за эту книгу, не понимая, во что это выльется. Поднял свои старые записи, встретился с участниками войны, проехал по местам сражений... И прошлое снова вернулось. Первое время не мог заснуть. Закрывал глаза и, как наяву, слышал грохот взрывов, крики раненых, рев бэтээров и танков, а еще отборный русский мат... В то время я понял, что люди делятся не по национальному принципу, а на тех, кто служит Богу, и тех, кто продал душу Сатане. К сожалению, последние очень ловко маскируются, и часто мы слишком доверчиво следуем за ними, безоглядно внимаем их клятвам и обещаниям. И не замечаем, как уподобляемся этому отродью с мордой козла.
        Он нервно прикурил сигарету и тут же, смяв, затушил ее.
        - Помнишь Спитакское землетрясение? Оно произошло через два часа после того, как ушел последний поезд с азербайджанцами. Кое-кто пытался представить трагедию в Спитаке как Божий гнев. На самом деле многие дома устояли бы, и жертв было бы во сто крат меньше, если бы строители, и армяне, и азербайджанцы в том числе, не пускали цемент «налево» при строительстве пятиэтажек. Но самое паскудное заключается в том, что гуманитарной помощью, которую направляли в Спитак, бойко торговали на стихийном рынке около магазина «Лейпциг» в Москве и в той же Гагре. Я писал об этом, но что толку? Есть Божий промысел, но есть и сатанинский.
        - По-моему, ты очень болезненно реагируешь на все, что происходит на Кавказе. Ты вырос здесь?
        - Нет, я коренной москвич, но меня направили в командировку в Спитак. Тогда я был молод, и моя задница удачно вписывалась в любую дыру, куда не хотели ехать мои старшие и продвинутые товарищи. Но именно в Спитаке я заболел Кавказом, затем узнал его мятежную душу в блокадном Цхинвали. В то время появилась такая специальность - корреспондент в «горячей точке». Она стала и моей специальностью. Мне били морду боевики в Тбилиси и Гори, тогда я научился давать сдачи. Это не хвастовство, потому что здесь нечем хвастаться, но меня брал на мушку правобережный снайпер в Приднестровье, и пуля пролетела в одном вершке от моей головы. В тот же день я пил водку с Александром Лебедем. Точно такой же снайпер попал в висок нашего общего друга. Я не раз проходил «Дорогой жизни» через перевалы Южной Осетии. И в Абхазию я тоже попал в первые дни войны, отсылал свои корреспонденции сначала с грузинской стороны, а потом - с абхазской, и там же вступил в отряд добровольцев. В нем было много чеченцев.
        - Чеченцы воевали на стороне Абхазии? - удивилась Марина.
        - О, еще как воевали! - улыбнулся Арсен. - Они пришли в Абхазию через перевалы, пешком, со своим оружием и в сбитых башмаках. Два дня шли без еды и питья. Пришли и сразу - в бой! Абхазы называли их «спасителями», а грузины их до смерти боялись. Стоило кому-то крикнуть: «Чеченцы модиан!» - «Чеченцы идут!», все, полный абзац - у грузин мокрые штаны. И на самом деле дрались чеченцы самоотверженно и отважно. Жаль, что после некоторые подались в боевики. Многих уже нет в живых, в том числе и Шамиля Басаева. Тогда, в девяносто третьем, в одном из своих интервью он сказал, что после войны хочет стать землеустроителем. Вот и стал. Скольких в землю устроил...
        Арсен подошел к столу, плеснул уже не вина, а чачи в стакан и быстро, как воду, выпил. Вытер губы тыльной стороной ладони и опустился на небольшой диванчик. Уткнулся лицом в ладони и заговорил снова, глухо, с надрывом, словно его горло сдавили спазмы:
        - В начале октября девяносто второго года я ходил вместе с добровольцами в морской десант на помощь восставшей Очамчире. Мы стояли по пояс в воде на барже. Море терзал шестибалльный шторм. Мы стояли плечом к плечу - парни разных национальностей. Наемники совести. Невольники чести. И это как раз и было истинным проявлением дружбы народов - искренней, чистой, верной в нашем сволочном Отечестве... Я понимаю обиду абхазов, когда они говорят: «В сорок втором наши отцы и деды грудью защищали Клухорский перевал от фашистов, а теперь там проходит граница. Стоят пограничники с собаками. Мы были нужны России, когда поливали своей кровью камни Кавказа. Теперь от нас отказались, как беспутная мать отказывается от своего ребенка...» Скажи, это честно в отношении народа, который искренне хочет быть вместе с Россией, когда многие предали и оболгали ее?
        - Я тоже много об этом думала, - тихо сказала Марина. - Тот же Евросоюз, НАТО и Штаты отчаянно радовались, когда распался Советский Союз, когда разорвали на части Югославию. Посмел бы кто-то вякнуть о той же территориальной целостности СССР. Налетели бы ястребы - разорвали бы в клочья любого. Но здесь речь идет о Грузии, их союзнике, и о всяком праве народа на самоопределение прочно забыто. Получается, международное право как то дышло. Куда повернул, туда и вышло?
        - Получается!
        Арсен прижал пальцы к вискам и поднял на нее полные неподдельной горечи глаза.
        - Я бывал во многих местах, но только в Абхазии один из первых тостов поднимают за мир во всем мире. Заметь, не за мир в Абхазии, а за мирвовсеммире ! Они серьезно озабочены судьбой всего человечества. И все без капли фальши, без игры на публику. Просто это их внутреннее состояние, состояние души...
        И Арсен снова уткнулся лицом в ладони и замычал, почти застонал, как от невыносимой боли.
        Марина растерянно смотрела на него, не зная, что предпринять. Сесть рядом с ним, чисто по-матерински прижать его голову к груди? Но он не мальчик, чтобы вытирать ему слезы, и все его обиды мгновенно улетучатся. Вдруг на ее глаза попалась гитара. Старенькая, обшарпанная. Она стояла в углу за диваном, поэтому Марина не сразу ее заметила. Она подошла, взяла ее в руки, внимательно осмотрела. Струны в порядке, она провела по ним пальцем.
        Арсен отнял ладони от лица и взглянул на Марину.
        - Что случилось? Ты играешь на гитаре?
        - Немного. - Она подкрутила винты на грифе, взяла первые аккорды и запела. Честно сказать, она пела редко и только в кругу близких людей. Но сейчас это случилось почти неосознанно. Просто ей на глаза попалась гитара , а сердце подсказало именно эти слова...
        
        
        Что мне твои пророчества,
        Дней расписных кино?
        Формула одиночества -
        Это мое окно...
        В нем то дожди,
        То странные,
        Синие издалека,
        Словно по карте странами,
        Движутся облака...
        
        
        Арсен сидел, опустив голову, все время, пока она пела, и курил, сбрасывая пепел прямо на пол. Марине показалось, что он не слышит ее, полностью погрузившись в свои думы. Но только она закончила петь, поднял голову.
        - Что это за песня?
        - Слова одного из моих знакомых, Алеши Козловского. Странного и, по-моему, глубоко несчастного и духовно одинокого человека. Я бывала в его доме. Окно его комнаты выходит на темный угол между забором и сараем. Он живет в селе, работает сельским учителем... А что касается музыки... Ничего особенного. Три аккорда...
        - Формулаодиночества - этомоеокно , - повторил Арсен и внимательно посмотрел на Марину. - У каждого своя формула одиночества, у меня - моя, у тебя - своя. И ничего с этим не поделаешь! Ты часто ощущаешь себя одинокой?
        Она пожала плечами.
        - Не знаю, как-то не задумывалась над этим. Я всегда среди людей. Коллеги, студенты, приятели дочери... Подруг у меня мало, вернее, всего одна, а вот друзей много. Но иногда бывает очень тоскливо. Я не люблю праздники, особенно семейные. Новый год, Восьмое марта... Дочь убегает к подругам, а я остаюсь одна на пару с телевизором. И хотя мне много раз на дню звонят знакомые, приглашают в гости или сами заваливаются на огонек, это не то... Можно жить в одиночестве, если есть кого ждать, а если некого? Понимаешь?
        - Понимаю, - кивнул Арсен и неожиданно мягко попросил: - Сядь рядом, пожалуйста.
        Марина поставила гитару на место и опустилась рядом с ним на диван. Арсен взял ее за руку и слегка сжал пальцы.
        - Я понимаю, что поступил сегодня низко, подло, грязно! Черт знает, почему у меня снесло башню. Я очень любил свою жену Наташу. Она умела ждать и терпеть. Я ненавижу пошлые красивости и редко говорил ей о своей любви, но она была для меня не просто женой, а музой. Самой настоящей, только из плоти и крови. Таким, как она, поэты посвящают стихи, воины - подвиги, я же писал ей письма из «горячих точек». И рассказывал в них о том, о чем никогда бы не написал в своих корреспонденциях. Ей всадили нож в горло фашисты из «черной полиции» Кетовани только за то, что в одном из репортажей я рассказал, как грузинские боевики грабили и жгли абхазские села, уничтожали культурные и исторические памятники, вырубали леса и истребляли животных в заповедниках. Много написал, за то и поплатился гибелью жены. - Он снова налил себе чачи и грязно выругался. Опрокинул в рот стопку и исподлобья посмотрел на Марину. - Прости! Не сдержался!
        - Я не в обиде, - сказала Марина. - Теперь я многое понимаю. Это все война! Ты вернулся в нее, и твои нервы не выдержали...
        - Нет, здесь другое! - Арсен покачал головой. - У меня фотографическая память, и если я говорю, что где-то видел тебя, то, будь уверена, точно видел! Только никак не могу вспомнить, где?
        - Это дежавю, - тихо сказала она. - Когда нервы на пределе...
        - Я - не сумасшедший, - резко сказал он. - Ты не похожа ни на одну из моих знакомых женщин. Я всегда любил блондинок, а ты - темненькая, смуглая... Или специально загорала в солярии перед отпуском?
        Марина улыбнулась:
        - Ты забыл, чем я занимаюсь? Загар у меня даже зимой не сходит. Летом у нас дикая жара. Частенько за сорок градусов. К концу лета я обычно смахиваю на головешку.
        - Ну да, - сказал он и поднялся на ноги. - Пойду посмотрю, куда подевался Еснат. - И улыбнулся. - Очень деликатный старикан. Видно, решил, что нам хочется остаться вдвоем.
        Арсен быстро вышел из кухни и через минуту вернулся.
        - Спит, старый мошенник, в гамаке на веранде в обнимку с Барри. И дождь им нипочем! Я так думаю, он еще до нашего появления хорошо принял на грудь. - С задумчивым видом он огляделся по сторонам. - Пятый час. Скоро рассвет, но дождь льет как из ведра. Ничего страшного, если мы останемся здесь до утра. Никто же нас не гонит на работу, правда?
        - Правда, - кивнула Марина, - но ведь та же Сабрина подумает неизвестно что...
        - Тебя так волнует ее мнение? - рассмеялся Арсен. - Кстати, ее зовут Светлана... Я подглядел в паспорте, который она дала Анжеле для регистрации. Сабрина - это выпендреж!
        - Ты и в мой паспорт заглянул?
        - Очень хотелось заглянуть, но только Анжела меня застукала и отняла твою паспортину.
        - Слушай, а чем тебе плоха Сабрина? В твоем вкусе, блондинка, и сюда приехала на полмесяца...
        - Есть одно маленькое «но», о котором я забыл тебе сказать. Да, я люблю блондинок, но натуральных и, главное, с мозгами. - Он прищурился: - Знаешь, почему блондинка ест йогурт прямо в магазине?
        - Йогурт? - удивилась Марина. - Не знаю.
        - Да потому, что на упаковке написано: «Открыть здесь», - засмеялся Арсен. - Так вот Сабрина из таких блондинок . - Последнее слово он выделил голосом, а затем поднялся с дивана и сверху вниз посмотрел на Марину. - Помоги мне убрать со стола. А то я подозреваю, что Барри в отличие от Есната не спит, а притворяется. Он - большой любитель погромов на кухне. Если мы не помоем тарелки, он вылижет их до блеска.
        - Знаешь, я тоже об этом подумала. - Марина поднялась с дивана и направилась к раковине. - Как я понимаю, с горячей водой здесь проблемы?
        - Что ж, нагреем воду в чайнике. - Арсен улыбнулся. - Давай засучивай рукава, подруга по несчастью...
        - Почему по несчастью? - поразилась она. - Если несчастье - этот дождь, то я очень рада, что он случился. Иначе я никогда ничего о тебе не узнала бы.
        - А тебе это интересно? - Он приблизился к ней и, положив руки на плечи, заглянул в глаза. - Честно?
        - Честно, - ответила она, не отводя взгляда. - Я кое-что поняла о тебе. - И осторожно коснулась пальцами его щеки. - Не горюй, все у тебя получится.
        - Не трогай меня. - Голос его сорвался. - Ты ж не хочешь, чтобы я тебя снова поцеловал?

«Придурок! - хотелось сказать ей. - Какой же мужик об этом спрашивает?» Но она лишь молча покачала головой и отняла пальцы от его лица.
        Глаза Арсена приобрели больное выражение, он резко отвернулся.
        - Надо выпить, - сказал он с такой интонацией, что ей показалось: он вот-вот расплачется.
        - Надо, - эхом отозвалась она. И выпила чачу следом за ним, даже не почувствовав ее запаха. Но эта стопка, похоже, оказалась последней каплей спиртного, которое смог выдержать ее организм.
        В глазах у нее потемнело, голова закружилась... Последнее, что она услышала, был звон разбившегося стекла и следом голос Арсена: «Ну, полный звездец, Барри!» - и целиком отключилась...

        Марина поднялась с кровати. Постель рядом с ней оказалась нетронутой, значит, Арсен спал в другом месте. И то слава богу, хотя, несомненно, именно он раздел ее перед тем, как положить в кровать. Она поморщилась, представив, как это происходило, хотя ничего новенького для себя он, разумеется, не увидел, и посмотрела на часы. Восьмой час! Ничего себе! Она принялась лихорадочно одеваться. Затем быстро заправила постель и огляделась по сторонам. Ее пляжной сумки в спальне не наблюдалось, значит, осталась на кухне.
        Она подошла к окну и выглянула наружу. Оказывается, спальня находилась на втором этаже. Дождь прекратился, и хотя тучи по-прежнему затягивали все вокруг, сквозь них уже проглядывало ослепительно голубое небо. Под окном в густой траве паслись куры и гуси. Огромный гусак вытянул шею и злобно зашипел на Барри, который деловито пробежал в глубину сада.
        Виноградная лоза обвила инжировые деревья и огромную шелковицу, молодые плети тихо шевелились под порывами ветерка. Листья мандариновых деревьев отливали глянцем под робкими солнечными лучами, цветы расправляли смятые дождем лепестки, одуряюще пахло мокрой травой и землей...
        Марина потянулась. Какое счастье просыпаться вот так при открытом окне, в которое потоком врывается свежий воздух, под крики петухов и пение птиц! Они вовсю голосили в дебрях сада, за которым, похоже, давно как следует не ухаживали...
        Но время поджимало, и Марина с сожалением отошла от окна. Она осторожно открыла дверь и выглянула на небольшую площадку, которая заканчивалась крутой лестницей. Проворно спустившись вниз, она миновала небольшой коридор. Дверь в кухню была открыта. Большая полосатая кошка лакала молоко из блюдца. Больше никого в кухне не было. Ее пляжная сумка стояла на стуле возле окна. Марина подхватила ее и бросила быстрый взгляд по сторонам. Следы вчерашнего пиршества исчезли. Чистая посуда составлена в сушилку, на столе - ничего, кроме красивой фарфоровой вазы с желтоватого цвета розами. Их, видно, срезали совсем недавно: на лепестках еще не высохли капельки росы. На подоконнике открытого настежь окна она заметила пачку
«Парламента» и зажигалку. Значит, Арсен еще здесь!
        Она выскочила из дома, стремительно миновала двор и, только захлопнув за собой калитку, перевела дыхание. Теперь требовалось сориентироваться на местности. Марина огляделась по сторонам и с облегчением увидела знакомые остовы гостиниц. Они были совсем рядом. А за ее спиной, за стеной глухих зарослей глухо рокотало море.
        И она, бросив последний взгляд на забор, за которым скрывался дом Есната, отправилась на этот звук. Марина прошла метров двадцать и увидела узкую тропинку, кажется, именно она вывела их ночью к дому Есната. Еще десяток шагов, и Марина вышла к невысокому обрыву. Вниз, к пляжу, вели ступени, выложенные из плоских каменных глыб, по всему видно, в незапамятные времена. Кое-где ступени обвалились, камни потрескались, а стыки между ними заросли травой.
        Марина с наслаждением вдохнула воздух, насыщенный крепкими запахами моря. Насколько хватало глаз вдоль берега сидели и стояли рыбаки с длинными удилищами. Далеко за буйками виднелось несколько лодок, а на горизонте - два следовавших друг за другом сухогруза. Огромные чайки с отчаянными криками носились над морем, порой стремглав бросались в воду и выныривали, иногда впустую, но чаще со сверкавшей в клювах мелкой рыбешкой. Судя по всему, они были удачливее рыбаков, которые почти не взмахивали удилищами и лишь уныло созерцали набегавшие на берег серые валы.
        Волны рыбаков не пугали. Несколько человек оккупировали видневшиеся над водой волнорезы, а двое заняли тот самый, на котором она и Арсен...
        И надо же, стоило Марине подумать об Арсене, как он объявился собственной персоной. Правда, на приличном от нее расстоянии. Он вылез из воды на волнорез, который то и дело захлестывали волны. Мокрые с ног до головы рыбаки подняли руки, приветствуя его. Марина недовольно хмыкнула. Только полный идиот мог купаться в море, которое не пришло в себя после шторма! Но Арсен, не подозревая, что за ним наблюдают, уже бегом миновал волнорез и выскочил на берег.
        Марина благоразумно отступила в тень зарослей. Что-то мешало ей уйти. С каким-то болезненным напряжением она наблюдала, как Арсен вытирается полотенцем. Но тут он, бросив быстрый взгляд по сторонам, стянул с себя купальные плавки... Этого она, безусловно, не выдержала. Развернувшись, Марина стремглав миновала заросли и выскочила на дорогу, на которой им встретилась влюбленная парочка. Тучи окончательно рассеялись, и выглянувшее из-за гор солнце припекало уже не на шутку. Многочисленные отдыхающие в одиночку, парами и группами в несколько человек потянулись к морю. Они были оживленны и веселы. Женщины с пестрыми пляжными сумками завернулись в яркие парео, мужчины разделись до пояса. Стайки детей с надувными матрацами, жилетами и разноцветными кругами сопровождали моложавые бабушки в пестрых халатах и благообразные дедушки в легкомысленных шортах.
        Возможно, среди них были и те, кто отдыхал в доме Анжелы. Марина шла быстрым шагом, опустив глаза. Голова у нее слегка кружилась. То ли оттого, что продолжала действовать чача, то ли потому, что нынешней ночью она пережила не лучшие минуты в своей жизни, а может, просто-напросто не выспалась. Ей хотелось быстрее добраться до дома, принять душ, переодеться и хотя бы часок поспать.
        В душе Марины нарастало и свивалось в тугой комок глухое раздражение. Сейчас она почти ненавидела Арсена. Это он заставил ее ощутить себя чуть ли не шлюхой, которая провела ночь неизвестно где и неизвестно с кем. И это в первый же день отпуска, который она практически выстрадала, о котором чертовски долго мечтала! На душе у нее было так гадко, так мерзко, словно ее с головой окунули в помои. Теперь, при свете дня, даже надрывные признания Арсена, которые ночью чуть было не выжали из нее слезу, вызывали у нее негодование. Почему его личные проблемы, искалеченная войной и семейными трагедиями психика должны стать причиной ее переживаний? Почему она должна проникнуться сочувствием к человеку, которому наплевать на ее моральные устои, на ее душу, в конце концов? Почему он заставил ее почувствовать себя виноватой, хотя она не совершила ничего предосудительного, разве что позволила себе поверить в его благие намерения?
        Вдоль дороги рядком стояли щиты с яркими фотографиями, а неподалеку - с той и другой стороны - несколько открытых «уазиков», возле которых толпились их владельцы. Судя по надписям на щитах, здесь предлагали экскурсии в любой уголок Абхазии.
        - Девушка, - подал голос один из водителей, - махнем на экскурсию, а?
        - Уже отмахала, - недружелюбно ответила Марина, хотя этот добродушный на вид пожилой джигит ровным счетом ничего плохого ей не сделал.
        Она миновала знакомое кафе «Бамбуковый дворик», и ноги сами свернули на тропу, которая вилась среди высоких кипарисов, мимозы и зарослей акации. Впереди маячили мрачные силуэты недостроенных гостиниц. Отдыхающие попадались все чаще. Их разбавляли местные жители: женщины постарше в темных платьях с тяжелыми пакетами в руках спешили домой с рынка, девушки в ярких летних нарядах направлялись в город, видно, на работу. Никому не было никакого дела до нее, только один из попавшихся навстречу парней, судя по бледной коже - из новичков, весело справился:
        - Девушка, как вода на море?
        - Купаются, - ответила она, не удостоив его взглядом, и прошла мимо.
        - Ай-я-яй! - донеслось ей вслед. - Такая красивая девушка и такая сердитая!
        Марина сделала вид, что не расслышала, и ускорила шаг. Наконец тропа вывела ее к асфальтированной трассе. Она перешла дорогу и направилась к уже знакомому и, к ее радости, безлюдному переулку. Марина облегченно перевела дыхание. Слава богу, она опередила Арсена! Еще метров двадцать-тридцать, и она дома! И тут она увидела Анжелу, которая выходила из калитки соседнего особняка. Хозяйка окинула ее любопытным и, как показалось Марине, насмешливым взглядом.
        - Что, не спится с утра? - улыбнулась она, а Марина внутренне сжалась.
        - Не спится, - сказала она, но ответная улыбка получилась откровенно жалкой и виноватой.
        - Пошли кофе пить, - как ни в чем не бывало предложила Анжела и, повернув голову, весело крикнула в глубину двора: - Инга, Элана, стервы такие! Вы идете кофе пить? Последний раз приглашаю!


        Глава 6

        Они пили кофе и весело болтали. Напряжение спало, и Марина уже не чувствовала себя виноватой. Пока Анжела варила кофе, она успела принять душ и переодеться. Сабрина все еще спала и при ее появлении в комнате подняла голову и уставилась на Марину сонными, в потеках туши глазами.
        - Где ты шлялась? - спросила она строгим голосом представителя прокуратуры в суде. - С Арсеном сношались? На пляже? Спинку не отлежала?
        - Заткни свой рот! - огрызнулась Марина. - Смердит!
        Прихватив чистое белье, халатик и полотенце, она направилась к двери. Но Сабрина, проявив чудеса резвости, в чем мама родила соскочила с кровати и загородила ей выход из комнаты.
        - Ты - чистюля екнутая! - Сабрина схватила Марину за плечо. - Я тебе сказала, он - мой! И не лезь к нему, а то живо морду испорчу! За мной не заржавеет! - И нацелилась острыми коготками ей в лицо. - Сука! Глаза выцарапаю!
        Марина усмехнулась и движением руки отодвинула ее со своего пути.
        - Успокойся, Арсен мне не нужен. Добивайся его, если получится. Но как же тот парень, которому ты парила мозги за ужином?
        - У Витьки жена приезжает через три дня. С дочкой. На кой ляд он мне сдался? И зарабатывает он на своем скутере чистые гроши... Хотя парнишка он ничего, - Сабрина провела по губам языком, - ласковый! Но разовый, как презерватив! - и расхохоталась.
        Марина смерила ее негодующим взглядом, что вызвало новый приступ веселья у Сабрины. Под этот визгливый, с металлическим оттенком смех Марина покинула комнату и направилась в душ...
        - Иди сюда, кофе остывает! - выглянув в кухонное окно, позвала ее Анжела, когда Марина вышла из душа.
        В кухне царило веселье. Инга, черноволосая голубоглазая соседка Анжелы, рассказывала, как ее постояльцы ели вчера мамалыгу с копченым сыром и с лобио.
        - Сергей, этот художник с косичкой, кричит: «Инга! Это же вулкан! Извержение Везувия в моей глотке!» И как навернет стакан чачи! Принял ее за воду! Схватился за горло, глаза выпучил. «Мама моя! Чем ты меня напоила? Смерти моей хочешь?» Я ему подаю тарелку мацони, а он отбивается. «Тоже с аджикой?» - кричит. Жена его плакала от смеха...
        При появлении Марины она и симпатичная черноволосая девочка в легкой майке и джинсовой юбке приподнялись со своих мест.
        - Здравствуйте, меня зовут Инга, а это моя младшая - Элана. Помогает Анжеле в кафе. - Инга дружелюбно улыбнулась. - Не обращайте на нас внимания. Мы тут по утрам собираемся, кофе пьем, местные новости обсуждаем, иногда материмся для связки слов. Пусть это вас не шокирует.
        - Меня это не шокирует, - улыбнулась Марина.
        - Арсен, когда слышит Анжелу, говорит: «Это не мат, Жека! Это - песня!» - засмеялась Элана.
        - О! Ты бы меня слышала, когда я на машине еду! Вау! Все придурки от меня шарахаются! Соловей мой, соловей, голосистый со-о-оловей! - пропела Анжела и, поставив перед Мариной чашечку кофе, пододвинула половину шоколадной плитки. - Пей, а потом, если хочешь, я тебе погадаю!
        - На кофейной гуще? - обрадовалась Марина. - Лариса говорила мне, что ты спец по этой части!
        - Какой спец? - отмахнулась Анжела. - Вот моя мама приедет с Бзыби, она очень хорошо гадает. А я так, по мелочам...
        - Не прибедняйся! Арсену вчера такое нагадала! - Элана закатила глаза от восторга. - Правда, он не поверил! Смеялся долго!
        - Прямо не поверил! - улыбнулась Анжела. - После заглянул в чашку и спрашивает:
«Блондинка она или брюнетка?» - «Брюнетка, - говорю, - у нас тут все брюнетки или рыжие, как Мадина!»
        Марина пила кофе, улыбалась в ответ на шутки Анжелы, а сама прислушивалась к звукам за стенами кухни. Должна же она как-то узнать, появился ли наконец Арсен. Но звуки были самые разные и самые обычные: соседка через дорогу громко ругалась на воровливую кошку, резко просигналила машина, закричала в саду сойка, под столом пронзительно замяукал хозяйский кот Васька, залаяли и галопом понеслись к калитке Грей и рыжий Микки, - только Арсена все не было.
        Марина допила свой кофе и слила остатки кофейной гущи на блюдечко, затем по примеру Инги перевернула чашку вверх донышком и поставила ее на салфетку.
        - Пусть высохнет! - Анжела выглянула в кухонное окно. - Ора, Игорь, откуда ты взялся?
        В проеме двери появился, как показалось Марине, огромного роста человек в джинсах и в черной футболке. Голову его венчала выцветшая армейская панама. Был он круглолиц и усат, с необъятной талией и добродушной улыбкой.

«Господи, вылитый Гаргантюа!» - подумала Марина с веселым удивлением.
        Она привстала со стула вслед за женщинами, приветствуя великана.
        - Масленица! - Он поднял широкую ладонь и, сдернув панаму, склонил в поклоне черную, с заметной сединой голову. - Счастья, радости всем!
        Марина удивилась столь необычному приветствию, но не подала виду, да и вообще она чувствовала себя здесь неловко, как любой человек, по чистой случайности оказавшийся в компании близких родственников и друзей.
        - Ора, где Катя? - спросила Анжела.
        - Здесь я, здесь, - раздалось за его спиной.
        Игорь посторонился, и в дверях показалась статная, красивая женщина в пестром платье. Она поздоровалась, прошла в глубь кухни, бросив любопытный взгляд на Марину, и тотчас загремела кастрюлями. Аппетитно запахло пловом и котлетами. Марина сглотнула слюну, Анжела это заметила.
        - Завтракать будешь? - обратилась она к Марине. - А ты? - перевела она взгляд на Игоря.
        - У тебя мацони есть? - спросил тот. И тут же, без перехода: - Где Арсен?
        - Арсен? - удивилась Анжела и выглянула в окно. - И правда, где он? С горы еще не вернулся, что ли? Обычно в это время он успевал и двор подмести, и кофе с нами попить.
        Она вышла во двор и крикнула что было сил:
        - Арсен, твою мать! Сколько можно спать?
        Марина сжалась в комок. Не дай бог, сейчас кто-нибудь поинтересуется, не видела ли она Арсена. Ведь ночью они, почитай, у всех на глазах ушли к морю.
        - Арсен! - Анжела бегом поднялась на второй этаж и постучала в дверь «VIP-кельи» Арсена. - Нет его, - прокричала она сверху и так же быстро вернулась на кухню.
        - Исчез Арсен, - доложила она Игорю. - Зачем он тебе?
        - Да хотел обсудить с ним кое-что, - отмахнулся тот.
        - Есть проблемы? - поинтересовалась Анжела.
        Но тут подала голос Катя:
        - Арсен вчера утром звонил. Хотел, чтобы Игорь свозил его в Кодорское ущелье. Но дома были лишь Даур и Пача. А на работу к Игорю он не дозвонился.
        - В Кодоры? - поразилась Анжела. - Он что, опух? Там же сваны...
        Марина слушала Игоря и Анжелу, абсолютно ничего не понимая. Хотя она кое-что знала о Кодорском ущелье. Семен в годы учебы в университете увлекался горным туризмом и с упоением рассказывал ей о Теберде, Домбае, о восхождении на Эльбрус. Упоминал он и о Кодорском ущелье, и о сванах. Кажется, среди них было много известных альпинистов. Она даже вспомнила имя одного из них - Михаил Хергиани. Семен с большим уважением и любовью отзывался о сванах. У него даже были друзья среди них. Но Игорем явно владели другие чувства при упоминании слова «сван».
        - В Кодор я не поеду, - мрачно заявил он. - В любой уголок Абхазии, даже в Псху снова поеду, но дальше Амткяла[<%20]Амткя         - А в чем причина? - спросила Марина.
        - Сваны - наши враги! - резко бросил Игорь. - Они до шестнадцати лет сваны, а как паспорт получат, то уже грузины, ведь в Грузии других наций просто нет. Сваны воевали против нас во время войны, а после победы остались на нашей земле, в Кодорском ущелье. Теперь они нас не трогают, а мы их терпим до поры до времени.
        - Сваны - воины. Крепкие, сильные, выносливые. В горах к ним не подступишься, - сказала Анжела. - Они там каждую тропинку знают, каждый камень.
        - Они как-то досаждают вам? - снова поинтересовалась Марина.
        - Нет, - ответил Игорь. - Наши охотники встречаются с ними в горах, но никаких конфликтов нет. Сваны даже помогают иногда. Накормят, напоят, но к Кодору все-таки лучше не приближаться. У них посты стоят повсюду. Отряд «Охотник» называется. И свой командир имеется. Квициани его фамилия. Еще Шеварднадзе назначил его своим наместником.
        - Получается, в центре Абхазии находится грузинский анклав? - спросила Марина.
        - Не знаю, что такое анклав, но Кодор - это заноза в сердце абхазов, - сердито отозвался Игорь. - Это наша земля испокон веку, просто сразу после войны у нас не хватило сил освободить ущелье от грузин.
        - Что там нужно Арсену? Он же прекрасно знает этих сванов! - удивленно спросила Анжела. - Ему что, головы своей не жалко? И его прирежут, и тебя заодно!
        - Вот я и хотел узнать, что ему нужно, - с раздражением отозвался Игорь и повернулся к Кате:
        - Обара, где мацони?
        - Сейчас, - засуетилась Катя и подала Игорю тарелку с мацони. И посмотрела на Марину: - А вы что будете кушать?
        - А мне можно мацони? - спросила та с улыбкой. - Хочу попробовать.
        - А может, что посолиднее? - допытывалась Катя. - Есть хачапур? Хотите - разогрею.
        - Хачапур? Это хачапури? Пирожок с сыром?
        - Скорее лепешка, - засмеялась Катя. - Я маленькие не пеку. - И подняла полотенце, которое прикрывало солидную стопку румяных лепешек размером с колесо малолитражки.
        - Давай хачапур! - приказал Игорь. И посмотрел на Марину: - Не пугайся! Попробуешь - за уши не оттащишь.
        - Попробую, - улыбнулась Марина.
        Катя подала ей тарелку с кислым молоком, а одно хачапури положила на блюдо, чтобы разогреть его в духовке.
        - Смотри, как мы едим мацони, - сказал Игорь и принялся крошить в свою тарелку хлеб. - Скажи, ты ела в детстве манную кашу?
        - Ела, - кивнула Марина. - Кто ж ее не ел?
        - И до сих пор ее любишь?
        - Знаешь, как-то не задумывалась, - пожала она плечами.
        - У нас не манная каша, а царкваква - кислое молоко с мамалыгой - самое лучшее детское блюдо в Абхазии. Все на ней выросли. И президент, и пастух... Кто знает, может, в ней причина абхазской силы и долголетия. Я вот до сих пор ее люблю.
        - Вкусно! - Марина вслед за Игорем накрошила хлеб в мацони. И, потянув носом, зажмурилась от удовольствия. - Это что же, хачапур ваш так пахнет?
        - Хачапур! - Игорь пристально посмотрел на нее. - Может, вина? Чачи?
        - Не спаивай девушку, - вмешалась Анжела и взяла в руки кофейную чашку, о которой Марина, признаться, забыла. Повертев ее в руках, она с веселым удивлением посмотрела на нее.
        - Слушай, очень интересная у тебя чашка. Сплошные костры, и дорога как винтом закрутилась. Что-то у тебя непременно закрутится, сначала темное, а затем все светлее и светлее. Костром разгорится! А вот сбоку - орел. Очень светлый и красивый орел. Это значит по-нашему «аламыс». Как это лучше сказать по-русски? - Анжела посмотрела на Игоря. - Честь, совесть, благородство...
        - Ну да, - отозвался Игорь. - Именно так, совесть и благородство. Оба слова с большой буквы.
        Анжела кивнула, соглашаясь, и снова принялась разглядывать узоры на дне и по бокам чашки.
        - Смотри, тут еще слон рядом с орлом, большой, с хоботом. Это - сила. - Анжела хмыкнула. - И собачка, тоже большая, а рядом фигурка. Женская. Какой-то друг к тебе прибежит скоро.
        - Какой друг? - Марина пожала плечами. И хотя она не верила в подобные гадания, сердце неприятно кольнуло. Неужели Федор вернется? Этого ей только не хватало!
        - Ну, здесь не написано, какой друг, - улыбнулась Анжела. - Сердечный, наверное! Видишь, рядом два сердечка.
        - Что за сердечки? - раздался голос Арсена, и его улыбающаяся физиономия появилась в окне. Он выхватил из рук Анжелы чашку и заглянул в нее. - Ого! И правда! Кому это так повезло?
        - Мне! - с вызовом произнесла Марина. - Это смешно?
        - Вам? - Улыбка исчезла с лица Арсена. - Почему же смешно? Я искренне рад за вас. - И перевел взгляд на Игоря. - Ихааны иуфааит, Игорь!
        Игорь приподнялся со своего места и, протянув Арсену руку, пожал ее.
        - Бзиала уаабеит! Уаай арахь![Добро пожаловать! Иди сюда! (абхазск.). ] - И добавил уже по-русски: - Давай к столу, брат! Где тебя черти носят?
        - Это отдельный разговор. - Арсен исчез из окна и появился уже на пороге. Окинул взглядом стол и жалобно посмотрел на Катю. - Катюша-душа, я не ошибся? Ты стряпаешь мои любимые хачапуры?
        - Я не стряпаю, я разогреваю. Для Марины, - улыбнулась Катя.
        - А почему только для Марины? Меня ты больше не любишь?
        - Но-но, - Игорь погрозил ему пальцем, - не расслабляйся!
        - Жалкий собственник! - рассмеялся Арсен. - Я вот соберусь с духом и отобью у тебя Катюшу. - И подмигнул ей. - Люблю роскошных женщин! Особенно тех, кто так хорошо готовит хинкали и хачапуры!
        - Видал сассун? - Анжела показала ему кулак. - Тут тебе и хачапур, и шашлык на шампуре! Двор сегодня не подмел, малакрыфа!
        - Малакрыфа? Дармоед? - вскричал Арсен. - Как ты можешь, дорогая! Чем я тебя обидел? Верой и правдой два месяца... Забыла уже? - Он сел на стул и обнял Анжелу за плечи. - Что случилось? Почему моя ласковая и добрая хозяйка поднимает на меня руку?
        Марина бросила на него беглый взгляд и поймала столь же быстрый, ответный. Она опустила глаза и принялась за мацони. А Арсен снова начал балагурить. Он никого не обошел вниманием, даже Ингу и Элану. Девочка, фыркнув в ответ на его выпад, выбежала из-за стола, что-то сердито выкрикнув по-абхазски. Анжела тут же за нее заступилась, выпалив сердито:
        - Закрой рот, ора! С чего тебя понесло, дорогой?
        Марина поняла, что Арсен нервничает. И за этим водопадом шуток и приколов пытается скрыть свою то ли растерянность, то ли раздражение. Она снова посмотрела на него и тотчас встретилась с ним взглядом. На этот раз он смотрел на нее с откровенной неприязнью. И Марина поняла, в чем причина его нервозности. Скорее всего, его разозлил ее побег из дома Есната, и от этого он просто кипит от ярости.
        Катя тем временем достала из духовки хачапури и разрезала его на части. Перед Мариной возникла тарелка приличных размеров с аппетитно пахнущим куском лепешки. И она, забыв о взгляде Арсена, как и предсказал Игорь, мгновенно управилась с хачапури.
        - Еще? - спросила Катя.
        - М-м-м, - промычала с полным ртом Марина и отрицательно покачала головой. Проглотив последний кусочек, вытерла губы салфеткой. - Спасибо, Катя! Ничего вкуснее не ела!
        - На здоровье! - улыбнулась Катя. - Вы что-то закажете на обед?
        - А надо заказывать? - удивилась Марина.
        - Только то, что редко готовим. Отбивные или мясо по-французски.
        - По-французски? - удивилась Марина. - А почему не по-абхазски?
        - Так ведь я из французов, - расплылся в улыбке Игорь. - Фамилия у меня знаешь какая? Шершелия... Шерше ля фам... Понятно?
        - Понятно, - улыбнулась в ответ Марина и посмотрела на Катю. - Катюша, пожалуйста, ничего редкого! Что приготовите, то и съем! - И поднялась из-за стола. - Спасибо, Анжела, за гадание! И всем тоже спасибо, за компанию.
        Она намеренно обошла взглядом Арсена. Пусть злится! Ушла и ушла, ему-то какое дело?
        - Приветик! - раздалось от дверей. И на пороге нарисовалась Сабрина. Она была в купальнике, правда, роскошные бедра прикрывало почти невесомое парео. На голове красовалась шляпка из рисовой соломки, глаза прятались за огромными солнцезащитными очками в блестящей оправе.
        - Светлана! - тоном строгого учителя обратился к ней Арсен. - Вы забыли наш вчерашний разговор?
        - Забыла? - выщипанные брови изогнулись домиком, пухлые губы тронула легкая улыбка. Впечатление испортил острый язычок, которым Сабрина прошлась по ярко накрашенным губам. - Я не забыла ни словечка из нашего разговора, Арсен. А вот вы забыли, что меня зовут Сабрина.
        - Я все отлично помню, но мне больше нравится Светлана. Хорошее русское имя. - Глаза Арсена сердито сверкнули. - Почему вы все-таки появились в этом... неглиже?
        - Это купальник, - обиженно надула губки Сабрина. - Тут пять минут до пляжа.
        - И все же я советую вам натянуть что-нибудь на себя. Придете на пляж, там и разденетесь. Пять минут погоды не сделают.
        - Просто шариат какой-то! Дикий Восток! - проворчала Сабрина. И повела носом. - Чем-то вкусненьким пахнет.
        - Мацони? Хачапур? - Игорь жестом показал ей на стул. - Присаживайтесь, угощайтесь чем бог послал.
        - Ой, мне бы чего-нибудь полегче. - Сабрина кокетливо улыбнулась и опустилась на стул рядом с Игорем. - Может, у вас йогурт есть? Или салатик из капусты?
        Катя поджала губы. Марина заметила, как они обменялись с Анжелой быстрыми взглядами.
        - Йогурт не держим, - холодно сообщила Анжела, - а капусту Катя сейчас приготовит.
        - Капуста? Какая, на хрен, капуста? Ты что, на выпас сюда приехала? - возмутился Игорь. - Нужно есть мясо! Шашлыки-машлыки, котлеты, курицу, копченое мясо. От капусты только титьки растут.
        Удивительное дело, но Сабрина покраснела и прикрыла верхнюю часть груди ладошкой.
        - Ой, мужчина, вы опасно шутите! Куда же больше?
        Женщины переглянулись и рассмеялись. Игорь хмыкнул и отодвинул от себя тарелку.
        - Спасибо всем за компанию, - и посмотрел на Арсена. - Что ты хочешь, хаща? Пошли, поговорим!
        Марина вышла следом. Арсен оглянулся.
        - Анжела, свари мне кофе, пожалуйста! - и, заметив, что Марина направилась к калитке, спросил: - Ты на море?
        - На море, - сухо ответила она.
        Арсен замедлил шаг.
        - Может, подождешь меня?
        - Ты еще не подмел двор, - надменно произнесла Марина, - а я хочу сходить на море, пока не наступила жара.
        - Было бы предложено, - скривился Арсен и развел руками. - Насильно мил не будешь. . - И, не оглядываясь, направился под навес, где располагалось кафе.
        А она пошла на море. Несмотря на бессонную, по сути, ночь, Марина чувствовала себя прекрасно. Заросли, сквозь которые вела ее тропинка, уже не казались глухими и страшными, тем более что за ней увязались собаки Грей и Микки, которые рыскали по кустам, вспугивали птичек и прочую мелкую живность. Однажды дорогу ей перебежала ящерица, а затем на ее плечо села бабочка... Все вокруг цвело и благоухало. Пахло мятой и медом. Она миновала пустырь, заросший цветущей ежевикой. Здесь солнце палило неимоверно, но под огромными чинарами, которые раскинули свои ветви над тропой, было сумрачно и прохладно.
        Теперь Марину ничто не раздражало. Она не спеша шла к морю и с веселым любопытством рассматривала отдыхающих, которые то и дело ее обгоняли или шли навстречу, возвращаясь кто с моря, а кто с рынка. Последних объединяли разноцветные пакеты, в которых они несли фрукты: румяные яблоки, огромные желтые груши и крупные, с теннисный мяч, персики.
        Пляж был густо усеян телами, но Марина нашла местечко рядом со знакомым боном. Сегодня его оккупировала ребятня. Волны, налетая на бетонные блоки, обдавали их брызгами с ног до головы. Детвора визжала, смеялась, толкалась, прыгала в воду
«солдатиком» и вниз головой. Волны едва лизали берег, слабый ветерок еле шевелил купола пляжных зонтиков, солнце у воды припекало, но в меру. Наступило и еще часа два не уйдет самое комфортное время для купания и загара.
        Марина поискала глазами, где можно взять лежак. Но под зонтом с надписью «Лежаки» скучал в одиночестве до черноты загорелый парень, и она поняла, что придется устраиваться на гальке.
        Марина расстелила плед, установила зонтик и разделась. Грей тотчас предпринял попытку завладеть местом на пледе.
        - Грей, фу! - сказала она укоризненно. - Убери свои грязные лапы!
        Пес виновато покосился на нее одним глазом и поплелся к кромке прибоя. Зашел в воду по грудь и, развернувшись к волне хвостом, понурил голову. Волны, одна за другой, накрыли его с головой. Грей степенно вышел из воды и принялся отряхиваться и затем кататься по мокрому песку.
        Осторожно ступая, Марина вошла в воду и поплыла. Море нежно покачивало ее на волнах. Редкие медузы толкались в ноги, а вода была настолько прозрачной, что она видела камни на дне и стайки проплывавших под ней рыбешек. Солнечные лучи пронизывали насквозь толщу воды и, дробясь на мелкие осколки, отражались от поверхности моря, ослепляли и заставляли жмуриться от нестерпимо яркого света. Солнечные зайчики играли на дне в прятки с мелкими крабами, путались в водорослях и гонялись за шустрыми рыбками.
        Марина плавала долго. Ей просто не хотелось выходить из теплой, как парное молоко, воды. Но ей надоело уклоняться от огромного надувного матраца размером с двуспальную кровать, на котором разместилась развеселая компания молодых людей, явно подогретых пивом. Они переворачивали матрац, сталкивали друг друга, ныряли и подныривали под дно, чтобы поднять его на попа, и оглушительно ржали, когда это удавалось. Наконец пьяные удальцы устали. Двое разлеглись на матраце, а третий поплыл, толкая его за буйки. Марина проводила их взглядом. За буйками сновали скутера, катера таскали туда-сюда «бананы» и любителей водных лыж. В небе бесшумно парил параплан, чуть выше - огромный воздушный шар и стрекотали, как швейная машинка, дельтапланы...
        Она вышла на берег и огляделась по сторонам. Под ноги ей подкатился мяч. Его подхватил высокий широкоплечий парень и расплылся в улыбке.
        - Хотите сыграть в волейбол? Присоединяйтесь.
        - Хочу, - весело ответила Марина и, затянув волосы резинкой в конский хвост, отправилась вслед за молодым человеком.
        - Как вас зовут? - спросил он, перебрасывая мяч из руки в руку. - Меня - Антон.
        - А меня - Марина, - улыбнулась она. - Честно скажу, в волейбол я играю так себе.
        - А мы здесь все не чемпионы, - расплылся в улыбке Антон и прокричал в сторону группки людей, которые ждали их на свободном от отдыхающих пятачке пляжа: - У нас пополнение! Прошу любить и жаловать! Марина!
        С полчаса вся компания звонко лупила по мячу, хохотала друг над другом, и особенно над Антоном, который играл очень старательно и с большим энтузиазмом, грудью бросался на каждый мяч и порой больше мешал остальным игрокам, чем помогал им. Марина подозревала, что он «гонит картину» ради нее, потому что всю игру норовил держаться рядом и первым бросался на помощь, если она падала, стараясь поднять безнадежный мяч.
        - Все, кончай игру! Всем купаться! - прокричал наконец плотный крепыш, которому прилетело мячом по голове. Потирая раннюю лысину, он первым помчался к воде.
        Антон схватил Марину за руку.
        - Ну, морская дева! Побежали?
        - Побежали! - лихо ответила она.
        Но тут с ее ноги свалился шлепанец и отлетел в сторону. Марина запрыгала на одной ноге, чтобы не наступить на раскаленную гальку.
        Антон подобрал шлепанец и, присев, надел его Марине на ногу. Придержал ее за щиколотку и неожиданно коснулся губами коленки.
        - Моя королева! - расплылся он в улыбке. Глаза его заблестели, и он тихо добавил: - Обалденная женщина!
        - Сдурел! - засмеялась Марина и шлепнула его по затылку.
        И тут же почувствовала на себе чей-то тяжелый взгляд. Она мгновенно оглянулась. Метрах в двух от нее стоял Арсен. Он был в тех же шортах и майке, в которых встречал ее в Адлере. Но Марину поразил не его взгляд, а то, что рядом с ним находилась маленькая ведьма - Сабрина. Она все-таки натянула на себя крохотный топик, но уже освободила себя от парео, явив свету почти незаметные глазу трусики-стринги, которые в народе метко прозвали «мерседесами».
        Марина гордо вздернула подбородок. Что ей за дело, с кем он ходит на пляж? И отвернулась, заметив, что Арсен ехидно усмехнулся. Но успела перехватить взгляд, который Сабрина бросила на ее кавалера.
        - Ого, наша тихоня... - услышала она едкий смешок за свой спиной. Но предпочла не расслышать, что та сказала дальше.
        - Пошли, Антон, - предложила она и первой взяла его за руку. Они побежали к морю и так, держась за руки, нырнули в воду. Отплыв на приличное расстояние, Марина первой повернула к берегу, и, хотя волны мешали обзору, она разглядела, что Арсен быстро уходит с пляжа, а Сабрина в почти незаметном для глаз бикини что-то кричит ему и размахивает руками. Но Арсен не оглянулся. Марина проследила за ним взглядом. Он поднялся на высокий берег и свернул в летнее кафе, в то самое, в котором подрабатывали длинноволосые музыканты.
        В это время к ней подплыл Антон и предложил:
        - Поплыли за буйки?
        - Поплыли, - согласилась Марина. И снова бросила взгляд на берег.
        Арсен показался на выходе из кафе. В руках он держал пару бутылок пива. Но Марина уже не видела, спустился ли он обратно на пляж, потому что наперегонки с Антоном поплыла к буйкам.


        Глава 7

        Антон проводил Марину до самого дома. Повесив на плечо ее сумку, он всю дорогу весело болтал, рассказывал о том, как накануне вместе с друзьями поднимался на лошадях на альпийские луга горы Мамзыщха, что возвышается над Гаграми. А еще хвастался, какую «поляну» после завершения экскурсии накрыли их проводники. Марина слушала его вполуха, больше ее занимало, вернулся ли с пляжа Арсен.
        Возвратившись на берег, она не заметила ни его, ни Сабрины. Вероятно, они выбрали более укромный уголок пляжа.
        Тогда ее внимание отвлекли крики людей, которые вскакивали со своих мест и с тревогой вглядывались в море. Взревел мотором катер спасателей и, заложив крутой вираж, ушел за буйки, где виднелся тот самый огромный матрац, от которого Марина уклонялась во время купания. Теперь он больше напоминал жалкий скукоженный блин, который наполовину ушел под воду. Возле него виднелись три темные точки - головы его лихих владельцев. Парни нелепо взмахивали руками, карабкались на матрац, но это мало помогало, потому что волны то и дело накрывали их с головой. Катер уже подошел к матрацу. В воду прыгнул один спасатель, другой...
        Незадачливых пловцов доставили на берег...
        - Марина, - Антон тронул ее за плечо. - ты слышишь меня?
        - Ну да, конечно. - Она отвела взгляд от калитки. - Что ты сказал?
        - А говоришь, что слышишь, - произнес он разочарованно. - Как насчет вечера? Сходим в кафе, потанцуем...
        - Нет-нет, - поспешно ответила она. - Вечером я занята.
        - Чем ты занята? - недовольно спросил Антон и снял ее сумку с плеча. - У тебя что, семеро по лавкам сидят?
        - Семеро не семеро, а забот хватает. К тому же я не любительница танцев, - строго сказала она и взяла сумку. - Ты ошибся, я не тот кадр. И вообще я скоро уезжаю.
        - Жалко, - скривился Антон. - Ты мне понравилась. Мы могли бы классно оттянуться.
        Марина засмеялась.
        - Чего ты? - удивился Антон.
        - Да так, не обижайся! - Она улыбнулась. - Ты еще совсем мальчик, а я уже взрослая тетенька. Оттянись с кем-нибудь другим, пожалуйста.
        - Как хочешь. - Антон с обиженным видом пожал плечами. - Я вечером на набережной любую телку как дважды два подцеплю. Но зачем мне телки? У меня их на работе хватает!
        - Ладно тебе. - Марина погладила его по плечу. - Среди нас ведь не только телки попадаются, но и вполне приличные девушки.
        - Марина, где ты пропадаешь? - из глубины двора показалась Анжела.
        - Все, Антон, все. - Марина подтолкнула его в плечо. - Иди уже. Видишь, меня ищут.
        - Понятно, - Антон сплюнул себе под ноги и сердито прищурился. - Только мой тебе совет: не раздавай авансы, а то ведь по полной спросить могут. - И, резко развернувшись, направился в обратную сторону.
        Марина проводила его взглядом и озадаченно хмыкнула. Надо же! Не раздавай авансы! Как все здесь легко и однозначно воспринимается! Прошли только сутки после ее приезда, а она уже дважды успела проколоться. Не учла особенности мужской психологии. Под южным солнцем у них развиваются просто непомерные комплексы полноценности и собственной исключительности.
        Она хмыкнула и пожала плечами. Что ж, это тоже какой-никакой, но житейский опыт. Впрочем, у нее осталось не слишком много времени, чтобы раздавать кому-то авансы. Теперь она будет осторожнее и не станет поддаваться даже на самый лучезарный взгляд и ослепительную улыбку.
        Анжела встретила ее традиционным вопросом:
        - Ну, как искупалась?
        - Отлично! - весело ответила она. - Вода теплая и чистая, правда, на пляже ногой ступить некуда, но мне одной местечка немного надо!
        - Прости, конечно, а что это за парень тебя провожал?
        - Да так. - Марина пожала плечами. - На пляже познакомились. Поиграли в волейбол, поплавали в море, а потом он меня пригласил вечером сходить в кафе.
        - Пойдешь? - Анжела как-то странно посмотрела на нее, а может, Марине просто показалось.
        - Нет, не пойду. Честно сказать, я не любительница шляться по кафе.
        - И не ходи. - Анжела подошла к ней вплотную и посмотрела ей в глаза. - Арсен о тебе спрашивал. - Она оглянулась на его комнату и понизила голос: - Где-то с час назад прибежал с пляжа как ошпаренный, закрылся в своей келье, а минут десять назад спросил, не появлялась ли ты.
        - Что ему нужно? - спросила Марина. И тоже посмотрела на окна его комнаты. - Игорь согласился поехать с ним в Кодоры?
        - Какое там! - махнула рукой Анжела. - Там сейчас такое творится! Утром сообщили и наше телевидение, и российское, что в верхнюю часть Кодорского ущелья вошли грузинские полицейские и военные. Наши мужчины сегодня чистят оружие. Вдруг Грузия снова спровоцирует конфликт. - Анжела поморщилась. - Как всегда, в самый разгар сезона обязательно подложат нам свинью.
        - Но там же стоят российские миротворцы? Как они могли пропустить грузин?
        - Вынуждены были пропустить. Как объяснил ваш министр обороны: чтобы избежать кровопролития. Грузины заявили, что это полицейская операция. Дескать, выловят сторонников Квициани, схватят его самого и - звездец! Уберутся восвояси!
        - А чем им Квициани не угодил?
        - Кто их знает. Вроде ему приказали распустить его отряд, а он отказался, боится, мол, что абхазы тогда захватят ущелье.
        - Но это же ваша земля?
        - То-то и оно, - вздохнула Анжела. - Наш президент тоже выступил. Заявил, что грузины готовят новый плацдарм для наступления на Абхазию, но армия наша в полной боевой готовности, и опасаться вроде нечего.
        - Я тоже так думаю, - кивнула Марина. - В Абхазии проживают российские граждане, и их никто в обиду не даст. Сейчас не те времена, и Россия может диктовать свои условия.
        - Хорошо бы. - Анжела нахмурилась. - Говорят, русские казаки уже в Сухуме. Их атаман обещал выставить тысяч пятнадцать казаков. Осетины, кабардинцы, черкесы тоже заявили о своей поддержке. Русским не нужна новая кавказская война. Ваш президент - мудрый человек. Не допустит этого. Да и мы кое-чему научились. Арсен, - она кивнула в сторону «кельи», - утром по спутниковому телефону с кем-то разговаривал...
        - У него есть спутниковый телефон? - поразилась Марина и покачала головой. Вот тебе и «горец»! Надо же, как бывает обманчиво первое впечатление!
        - Ну да, есть, - ответила Анжела. - Кажется, он знает гораздо больше о Кодорах, чем мы все, вместе взятые. Но молчит, паразит! А ведь все утро о чем-то разговаривал с Игорем и Виталиком!
        - А Сабрина вернулась?
        - Нет пока. - Анжела с видом заговорщика огляделась по сторонам и взяла ее за руку. - Пойдем в кафе, я тебе что-то расскажу.
        Марина с покорным видом последовала за ней, но улучила момент и бросила быстрый взгляд в сторону комнаты Арсена. Ей показалось, что на одном из окон дрогнула занавеска. Но солнце светило ей прямо в глаза, и, скорее всего, это ей просто почудилось.
        В кафе было намного прохладнее, чем на улице. Тихо играла музыка, свежий ветерок насквозь продувал помещение.
        Черноволосая голубоглазая девочка лет десяти-одиннадцати с тонкими чертами лица и милыми ямочками на щеках расставляла на столах пепельницы и вазочки с цветами.
        - Сабу, - попросила Анжела, - принеси нам сок из холодильника и два стакана. - И пояснила, когда девочка выбежала из кафе: - Это моя старшая. Альбина на год младше.
        - У тебя трое детей? - поразилась Марина. - Прости за любопытство, но сколько же тебе лет?
        - Тридцать, - улыбнулась Анжела. - В восемнадцать лет вышла замуж. Виталий украл меня сразу после войны.
        - Украл? - еще больше удивилась Марина. - У вас до сих пор крадут женщин?
        - Ну да, украл. - Анжела пожала плечами. - Обычай такой. Но воруют чаще по согласию. А Виталий меня не спрашивал. Правда, я немного знала его еще до войны. Он в ОМОНе служил. Знаешь, - она засмеялась, - я никогда не хотела усатого мужа. А вышло все наоборот. Конечно, я могла уйти... Но время такое было... А сейчас я ни на кого его не променяю, да и он, думаю, меня тоже...
        В кафе снова появилась Сабу с двумя стаканами и трехлитровой банкой мандаринового сока. Молча разлила его по стаканам и улыбнулась одними глазами:
        - Пейте на здоровье!
        - Спасибо! - Марина отхлебнула ледяной сок и зажмурилась от удовольствия. - Как вкусно!
        - Еще бы! - с довольным видом отозвалась Анжела. - Стакан сока выпьешь, все равно что десятка два мандаринов съешь. Тут у нас один профессор отдыхал в прошлом году, так он ничего, кроме вина и мандаринового сока, не пил. За две недели десять килограммов сбросил, только, чуть что, смотрю, а он рысью в туалет. Шлаки выводил. - Она расхохоталась. - Помолодел, постройнел, а приехал пень пнем. Здесь болит, там болит, за сердце все хватался, а потом к Гегскому водопаду и к монастырю в Новом Афоне бегом поднимался. Ей-богу, не вру, Игорь сам рассказывал... - Она покачала головой. - Профессор вчера звонил, обещает в августе уже с женой приехать. - Она приблизила голову к Марине и, улыбаясь, подмигнула ей. - Зимой женился на своей студентке. Вот видишь, какие чудеса наш климат творит! Да, ты знаешь, зачем я тебя позвала?
        - Не знаю, - улыбнулась Марина, - но очень хочу узнать.
        - Сабрина эта, - она кивнула на дом, - вчера утром в самый дождь к Арсену в келью ломилась. А он ее не пустил. Точнее, его вовсе не было...
        - А мне до них нет никакого дела. - Марина отставила пустой стакан и поднялась из-за стола. - Сабрина мне не подруга, а Арсен - твой приятель.
        Анжела недовольно поморщилась.
        - Арсен - друг Виталия и Игоря. И мой друг. Но я хочу тебя предупредить, Арсен еще та птица. Ты мне симпатична, поэтому не связывайся с ним. Он, конечно, классный парень, но таких, как ты, с мамалыгой на обед кушает. У него в Москве любовница, дочка какого-то важного депутата. Я слышала, как он с ней по телефону разговаривал. Она хотела в Абхазию приехать, а он пока не разрешил. Но ведь рано или поздно приедет... К тому же ему сорок пять... Нужен тебе такой старый?
        - Зачем ты это мне говоришь? - тихо спросила Марина. Ей вдруг стало так скверно, так паршиво, словно вместо сока она выпила отвар дурмана. Голова закружилась, к горлу подступила тошнота, но она пересилила себя и даже улыбнулась. - Арсен меня не интересует.
        - Зато ты его интересуешь, - с недовольным видом произнесла Анжела. - Заморочит тебе голову, страдать будешь, а тебе это надо?
        - Спасибо, конечно, за заботу, Анжела, но ты не совсем меня поняла. - Марина подхватила свою сумку. - У меня осталось пять дней, чтобы отдохнуть на море. Больше меня ничего не интересует! Я не собираюсь отвлекаться на сомнительные романы, даже если это будут суперклассные парни. Я прекрасно понимаю, что не нужна Арсену. Он москвич и, что видно, очень избалован вниманием женщин. А я живу в Сибири, за тысячи верст от Москвы, и мужчины - не моя стихия. И пусть он очень занятный человек и симпатичный мужчина, но у меня свои принципы, которым я ни за что не изменю.
        - Не обижайся, - неожиданно мягко сказала Анжела, - я ведь вижу, ты не шалава! Твоя Лариса в прошлом году здесь такое вытворяла. По два дня не появлялась. Ведь я ее чуть с вещами за порог не выставила.
        - Я за Ларису не отвечаю, - сухо ответила Марина. - У нее одни интересы, у меня - другие. Извини, мне нужно переодеться.
        - Это ты меня извини. Я совсем не хотела тебя обижать. - Анжела улыбнулась. - Сейчас обедать будем. - И легко поднялась из-за стола. - Пойду нашего орла позову. Что-то он сегодня голодовку объявил. Даже двор не подмел. Сразу за тобой на море помчался.
        - Он был на пляже вместе с Сабриной. - Марина отвела взгляд.
        - С Сабриной? То-то она рванула вслед за ним! Даже хачапур не доела. Наверное, догнала. Кретинка! На нее Арсен точно не позарится!
        - Анжела, давай прекратим эти разговоры, - попросила Марина. - Мне они не нравятся. Я лучше пойду, и обедать не хочу.
        - Ну, смотри, - разочарованно протянула Анжела. - Может, свежий мацони попробуешь? Катя недавно приготовила.
        - Хорошо, попробую, но чуточку позже. Я хотела бы часок поспать. - Марина кивнула Анжеле и направилась в свою комнату.
        Там она обнаружила полный беспорядок. На туалетном столике валялись обертки от жвачки, конфет и горсть шелухи от семечек, на полу - пустой пакетик и несколько влажных салфеток в пятнах тонального крема и помады. На неубранной постели Сабрины разлеглись как попало лифчики, трусики, майки, юбки и прочие предметы женского туалета. Видно, соседка ревизовала свой гардероб, но что-то ей помешало, и наверняка не форс-мажорные обстоятельства, просто матушка-лень нагрянула.
        С легким вздохом Марина набросила одеяло на красивые вещички - чего скрывать, Сабрина знала толк в белье и летних нарядах - и подошла к зеркалу. Смахнув мусор в пакет, Марина водрузила его на тумбочку рядом с постелью Сабрины и, опершись на туалетный столик, долго разглядывала свое лицо. Когда-то муж говорил ей, что она очень красива. Но то время безвозвратно ушло. Эти тринадцать лет потушили блеск в ее глазах, исчез с лица румянец. Возле губ наметились складки, а еще одна - на лбу между бровями. Марина провела по бровям пальцем. Она никогда не выщипывала их, не подбривала, и до сегодняшнего дня они сохранили прежнюю, почти идеальную форму. Да и складка между ними была пока едва заметна. Когда-то ей казалось, что тридцать лет уже старость, а теперь ей исполнилось тридцать шесть, и она по-прежнему мечтает о любви, как мечтала об этом в семнадцать лет...

«Глупости! - подумала она. - Какими глупостями ты забиваешь себе голову, Мариша? Тебе же ясно сказали, что у него есть любовница. И вообще он - важная столичная птица. Орел! А ты всего лишь директор небольшого провинциального музея. И что из того, что у тебя есть голова на плечах? И мозги в ней какие-никакие...»
        Она подошла к окну. И тотчас увидела Арсена. Раздевшись по пояс, он склонился над небольшим бассейном с бетонными краями. Над ним возвышался Игорь и поливал его сверху из шланга, видно, ледяной водой, потому что Арсен громко фыркал, крутил головой, ожесточенно тер плечи и грудь руками и, повернув лицо к Игорю, весело кричал снизу вверх:
        - Ора, черт бы тебя побрал! Не жалей воды!
        Марина смотрела на него из окна, прекрасно понимая, что в любой момент ее могут обнаружить, но оторваться от этого зрелища было выше ее сил. Анжела сказала, что Арсену сорок пять лет, но он абсолютно не выглядел на свой возраст. Крепкое ухоженное тело, сильные руки, широкие плечи - такие мужчины и в пятьдесят с лишком выглядят как тридцатилетние. Правда, они редко скучают в одиночестве, у всех есть жены или любовницы. И это самый главный их недостаток...
        Она наблюдала за ним с тоской и злостью одновременно. В чем она провинилась перед Всевышним? За что он послал ей такое испытание? Не послушайся она Ларису, и не было бы этой встречи. Она спокойно провела бы эту неделю в Москве, в Исторической библиотеке, или на худой конец решилась бы навестить отца. Он уже стар и болен, а мачеха... Что мачеха! Толку от нее как от козла молока. Присосалась к отцу, точно клещ, тянет из него последние соки, а тот не понимает, что она бессовестно использует его многолетний труд для достижения своих целей. По слухам, уже и докторскую защитила, и наверняка благодаря стараниям отца и его влиянию в научном мире.
        Вспомнив отца, Марина на какое-то время забыла об источнике своего недовольства. А он, оказывается, уже закончил мыться. К нему подошла Альбина и подала полотенце. Арсен что-то сказал ей по-абхазски. Девочка засмеялась и убежала. Он принялся растирать грудь полотенцем.
        Игорь отключил воду и подошел к нему.
        - Ну, что там? - спросил Игорь.
        - Только что разговаривал с Отаром. - Арсен повесил полотенце на плечо, а Игорь протянул ему пачку сигарет. Арсен закурил. - Ночью вышел наш связник. Говорит, по ночам в Кодорах проводят зачистки сванских домов. Убиты два свана, но в перестрелках погибли несколько грузинских солдат. Хотя какие они грузины? Большей частью наемники: арабы, негры... Многие прошли службу в миротворческих силах в Ираке, готовили их американцы...
        - Серьезная штука! - Игорь покачал головой. - Как ты думаешь, они выйдут из ущелья?
        - Судя по всему, готовятся. Ооновцы зафиксировали их разведку. Два типа внаглую вели наблюдение за постом миротворцев с горы в районе Кодора. Быстро подняли вертолет, но разведчики успели уйти. А еще говорят, наши получили информацию со спутника. Военной техники в районе Латы[Лата - сванское село в Кодорском ущелье.] скопилось прилично, и той, что осталась после войны, и новой добавилось.
        - Танки против сванов бесполезны, - угрюмо заметил Игорь. - Но им тоже война не нужна. Если грузины начнут боевые действия, получат в ответ партизанскую войну. Сваны в Кодорах каждую козью тропку знают, каждый камень.
        - Согласен, - кивнул Арсен. - Я не сказал тебе главного. В район Очамчиры вышла разведывательно-диверсионная группа из пяти человек. Попутно эти сволочи фотографировали военные объекты, но главная их цель - склад с боеприпасами. Хотели взорвать, но не получилось. Вчера вечером они схватили в Поквеши[Абхазское село вблизи города Очамчира.] Владимира Хашбу, местного жителя, думали использовать как проводника, а он вырвал у одного из диверсантов автомат, убил его, ранил другого. И хотя Хашбу тоже ранили, он сумел уйти от погони и выйти на пастухов. А те уже сообщили в милицию Гала. Утром диверсантов взяли. Обнаружили у них фотоаппарат, резиновую лодку, взрывчатку. Сейчас эти твари дают признательные показания.
        - Понятно, - вздохнул Игорь и почесал мощный затылок, сдвинув панаму на лоб. - По всему видно, что это не единственная диверсионная группа.
        - Ты прав. - Арсен вытер пот со лба краем полотенца. - Я не сомневаюсь, что из Верхнего Кодора запустят, если уже не запустили, несколько таких групп. Диверсанты, надо полагать, хорошо вооружены, вплоть до гранатометов и крупнокалиберных пулеметов, имеют в наличии резиновые лодки для преодоления рек и болот, готовы к проведению терактов на дорогах, на военных и промышленных объектах... Милицию поставили под ружье, оповестили всех глав администраций...
        - Понятно, - кивнул Игорь, - в наш отдел вчера нагрянула комиссия. Проверяли, как хранится оружие, в каком оно состоянии.
        - Это вполне объяснимо. Утром выступал ваш замминистра обороны. Есть сведения, что грузины минируют мосты, дороги, подходы к селам. А ваши военные вчера очень удачно провели стрельбы по учебным морским целям. Отстрелялись на «отлично». Я думаю, они не исключают вероятности высадки морского десанта.
        - Ну, раз минируют, значит, боятся, что мы войдем в Кодоры. Честно сказать, они нам вот уже где! - Игорь черканул ребром ладони по горлу. - Если сваны хотят жить на этой земле, пусть живут, мы им не мешаем, но они должны знать, что это абхазская земля, а не грузинская. Мегрелы до сих пор живут в Гальском районе, кто их выгоняет? После войны шестьдесят тысяч вернулись из тех, кто убежал в Грузию.
        - Война по этническому признаку - самая поганая война, - сказал Арсен. - Хотя кто сказал, что другие войны лучше?
        Игорь что-то ответил ему по-абхазски, вдруг завел руку за спину и вытащил пистолет и магазин к нему. Подняв ствол вверх, одним движением руки вставил обойму в пистолет и передал его Арсену. Тот деловито осмотрел оружие, что-то одобрительно сказал по-абхазски и вернул его Игорю. Тот немедленно отправил оружие в кобуру на спине и поправил футболку.
        Марина завороженно наблюдала за ними. Выходит, ситуация с грузинским вторжением в Кодорское ущелье гораздо серьезнее, чем полагала Анжела. Если мужчины взялись за оружие, жди, что оно непременно выстрелит. Разумеется, она понимала, что этот разговор не предназначен для чужих ушей, и все же не могла заставить себя отойти от окна. Странный холодок проник в ее сердце. Почему-то ей захотелось заплакать.
        Анжела была права! Она абсолютно не вписывалась в жизнь Арсена, в его мысли, секреты, отношения с друзьями и близкими людьми. И останется для него всего лишь мимолетным увлечением, которое гаснет быстрее, чем достигает своего пика...
        Марина нервно перевела дыхание, и тут Арсен внезапно поднял голову и посмотрел на ее окно. Марина быстро отступила назад и задернула занавеску. Но Игорь, видно, тоже заметил ее, потому что весело прокричал снизу:
        - Обара, Марина! Спускайся в кафе. Поговорить надо!
        Закусив губу, она осторожно приблизилась к окну и выглянула наружу. Арсен бегом поднялся на второй этаж, но направился не в свою комнату, а на веранду. Получается, она непременно с ним встретится, если примет приглашение Игоря. Нет, лучше переждать!
        - Хорошо, Игорь. - Она помахала ему рукой и улыбнулась. - Минут через десять спущусь!
        - Масленица! - засмеялся в ответ Игорь. - Жду с нетерпением!
        Марина отошла от окна и потянула футболку через голову. Дверь за ее спиной скрипнула, и она испуганно оглянулась. На пороге возник Арсен собственной персоной. Капельки воды еще не высохли на широкой груди и плечах. На шее у него висело полотенце, а глаза... Глаза метали молнии.
        Марина охнула и попыталась снова натянуть на себя футболку, но запуталась в рукавах и не нашла ничего лучшего, как гневно закричать:
        - Какого черта ты врываешься без стука? Ты видишь, я переодеваюсь! Убирайся отсюда!
        Ему хватило полшага, чтобы оказаться рядом. Одной рукой Арсен обнял ее за талию, другой сорвал футболку. Марина вскрикнула, но он закрыл ей рот губами и принялся неистово целовать, прижимая к себе все сильнее и сильнее. После ледяного душа кожа у него была прохладной, но губы обжигали. Он не позволил ей даже перевести дыхание и продолжал терзать ее рот губами, которые были на этот раз жесткими, а поцелуи беспощадными.
        Марина застонала от боли и попыталась вырваться, но он, видно, принял этот стон за проявление страсти, потому что подтолкнул ее к кровати. Ноги ее подогнулись, и она упала, увлекая его за собой. На какой-то миг Арсен ослабил хватку, и она, что было сил рванувшись, перекатилась сначала на бок, а затем вскочила на ноги и схватила первое, что подвернулось под руку, - фен Сабрины.
        - Идиот! - прошипела она. - Ты что себе позволяешь?
        Арсен приподнялся на локтях и потряс головой. Взгляд у него был ошарашенный, словно у человека, который только что пришел в себя после солидной дозы наркоза. Он вытер лицо полотенцем и медленно поднялся на ноги. Заметив в руках Марины фен, язвительно усмехнулся:
        - Очень страшное оружие! - и снова сделал шаг в ее сторону.
        Марина угрожающе подняла фен и отшатнулась назад. И наткнулась на подоконник. Справа путь к отступлению отрезал одежный шкаф, слева - туалетный столик.
        - Не подходи! - растерянно прошептала она.
        Арсен молча схватил ее за руку и стиснул тонкое запястье так, что пальцы Марины непроизвольно разжались. Он отбросил фен на кровать, но руку не отпустил и, притянув Марину к себе, второй рукой взялся за плечо и посмотрел ей в глаза. Марина потеряла дар речи. Ей показалось, что он сейчас разорвет ее на части.
        - Тихо, ты! - произнес он, и голос его задрожал от ярости. - Ты что себе позволяешь? Я что, мальчик тебе? Игрушка? Что это за закидоны? Утром смылась, как дешевая шлюха. Здесь это не принято, понимаешь? Старик накрыл на стол, петуха по такому случаю зарезал... Что я ему должен был объяснить?
        - Ты! Придурок! - Она наконец опомнилась и свободной рукой сильно толкнула его в грудь. - Что за претензии? Оставь меня в покое! Я ни перед кем не отчитываюсь! Захотела и ушла, тебя не спросила!
        - Ладно. - Арсен отпустил ее руку. - Я думал, ты умнее! - Скривившись, он окинул ее презрительным взглядом. - Чем ты лучше Сабрины? Такая же продажная сука, только маскируешься умело!
        - Я? Сука? Маскируюсь?
        Горло Марины сдавили спазмы, и она закашлялась. Господи, как ей было плохо сейчас, а это чудовище, этот монстр стоял напротив и ухмылялся, наблюдая, как она задыхается. Вдобавок из ее глаз потекли слезы, то ли от приступа кашля, то ли от обиды.
        - Убирайся! - схватившись за горло, с трудом произнесла она и замахала рукой. - Подальше! Чтобы я никогда тебя не видела.
        Арсен перестал улыбаться. Глаза его потемнели.
        - Угомонись! Я уйду, но ты об этом пожалеешь!
        - Я? Пожалею? - закричала она не своим голосом, абсолютно забыв об осторожности, ведь окно оставалось открытым, и ее мог услышать всякий, кто в этот момент находился во дворе. Тот же Игорь, к примеру, или Анжела...
        - Ты оскорбил меня, - сказала она уже спокойнее. - Считаешь, что все тебе позволено? Нет, шутишь, дорогой! Я - не продажная сука, заруби это себе на носу! Разбирайся со своими любовницами там, в Москве. А меня раз и навсегда оставь в покое!
        - О, сколько слов! - снова скривился он в усмешке. - Как я понимаю, ты уже подыскала себе мальчика, который станет бегать за тобой хвостиком, таскать твои сумки и облизывать с утра до вечера...
        - Какое твое дело! - закричала она. - Мальчик, девочка... Я сама выбираю себе друзей, и ты в их число точно уже не входишь!
        - Друзей? - Глаза Арсена сверкнули. - В число твоих друзей я как раз входить не собираюсь. Я тебя... - Он снова схватил ее за плечи, притянул к себе и прошептал ей на ухо пару слов, от которых у нее и вовсе заклинило мозги.
        - Тварь! Подонок! - Марина размахнулась, но Арсен перехватил ее руку.
        - Дружба мужчины и женщины слабеет с наступлением ночи, - произнес он сквозь зубы. - Это не я, это Бисмарк сказал. А он знал толк в отношениях полов.
        - Пошел ты и твой Бисмарк... - задохнулась Марина от возмущения. Ее новая попытка освободиться от захвата закончилась безуспешно. И она пришла в ярость.
        - Отпусти меня! - произнесла она внешне спокойно, но глаза сузились, а губы побледнели. - Какое ты имеешь право?
        - Имею, - произнес он насмешливо, но руку не отпустил. - Помнишь? Свобода одного человека заканчивается там, где начинается свобода другого человека.
        - Держись со своей свободой от меня подальше! - уже не сдерживаясь, закричала Марина. - Ты самый гнусный, самый мерзкий тип на свете! Оставь меня в покое раз и навсегда!
        - А на это не надейся. - Арсен снова прижал ее к себе и пристально посмотрел прямо в глаза. - Я ведь вижу: ты не меня, ты себя боишься. Расслабься, Мариша, и научись получать удовольствие!
        - Ах ты! - Марина закусила губу.
        Ярость прибавила ей силы, и некоторое время она отчаянно боролась с Арсеном. Вернее, пыталась вырвать свою ладонь и все-таки съездить ему по физиономии. Но Арсен, наученный горьким опытом, задрал ее правую руку вверх, а левую сжал словно тисками и завел за спину. При этом он искренне забавлялся жалкими потугами Марины освободиться. Точнее, от души хохотал над ней, словно и не орал несколько минут назад, как портовый грузчик, и не говорил ей гадости, от которых у Марины до сих пор горели уши.
        - Тихо! - наконец выкрикнул Арсен и освободил ее руки. - Я тебя не трону! Я думал. . - Он махнул рукой и скорчил презрительную гримасу. - Впрочем, неважно, что я думал... - И направился к двери.
        Марина молча наблюдала за ним, потирая запястье, на котором виднелись отпечатки его пальцев. На душе у нее было так скверно, так мерзко, будто ее только что искупали в ушате с коровьим дерьмом. А еще больно! Ведь, несмотря ни на что, она все утро втайне от себя мечтала встретиться с ним. Возможно, думала она, при свете дня он не покажется ей таким грубым и резким... Но попала пальцем в небо!
        Арсен открыл дверь и на пороге столкнулся с Сабриной. Ее глаза радостно расширились.
        - Арсен! Дорогой! Ты меня ищешь?
        - Тебя! - рявкнул Арсен и, подхватив ее под локоть, захлопнул дверь.
        Марина вздрогнула как от удара и, прижав пальцы к вискам, простонала в изнеможении.
        - Хам! Какой же он хам! - и заплакала от обиды. Не на Арсена, на саму себя. Ну что ей стоило уступить ему? Зато вспоминала бы эту неделю весь год, а то и всю жизнь, как сказочный сон. И что из того, что у Арсена есть любовница? Судя по его повадкам, он не слишком озабочен проблемами долга и верности.
        Марина вытерла слезы ладонью, шмыгнула по-девчоночьи носом и бросила беглый взгляд в зеркало. Хорошенький видок, ничего не скажешь! Волосы взлохмачены, щеки горят, а глаза покраснели от слез. Она провела пальцем по губам, которые слегка саднили от поцелуев Арсена. И вздохнула. Боже, как он целуется!
        - Марина, ты идешь? - раздался под окном голос Анжелы. - Тебя Игорь ждет!
        - Иду! - крикнула она в ответ и принялась лихорадочно переодеваться. Все, больше никаких шортов и маек! Широкие легкие брюки из белого льна и такая же блузка. Может, это остановит Арсена... Но эта мысль крайне ей не понравилась. «Мариша, - сказала она себе, - остуди свою голову чуток! Ты сделала все, чтобы он тебя возненавидел! Ты же ударила его по самолюбию, а этого мужчины не прощают! И теперь он точно испортит тебе отпуск. Намеренно закрутит роман с этой пышной красоткой Сабриной. Конечно, если у него нет головы на плечах...»
        Тут совсем некстати она вспомнила их ночной разговор. Как легко они общались! И душу свою Арсен вывернул не просто потому, что хотел произвести на нее впечатление. В таких случаях действуют иначе и слова произносят другие... Нет, что ни говори, она поступила как последняя дура, когда сбежала утром из дома Есната. Что ей мешало вернуться вместе с Арсеном? И что ей мнение Анжелы? «Надо жить своим умом и учиться получать от жизни тридцать три удовольствия».
        Она поморщилась, вспомнив, что именно этими словами напутствовала ее Лариса перед отъездом в Гагры, и подумала, что ученица из нее получилась неважная, зато ей не в чем себя укорять! И пусть ей сейчас тяжело, но станет ли легче оттого, если она по-настоящему влюбится в Арсена, а затем навечно расстанется с ним? Такие мужчины не забываются, им очень редко находят замену, и хватит ли у нее душевных сил, чтобы пережить разлуку?
        Марина обхватила голову руками и, стиснув зубы, замычала от досады. Ну что за чушь она возомнила! С Арсеном они знакомы всего лишь сутки, а сколько уже камней свалилось на ее голову! И где гарантия, что они не завалят ее целиком?
        Бросив взгляд в зеркало, она подкрасила губы помадой и решительно вышла из комнаты. Посмотрим, у кого больше выдержки и терпения! Теперь уж она ни за какие коврижки не станет выслушивать чужие исповеди и вникать в ненужные ей проблемы! И тут, опять некстати, всплыли в памяти слова мачехи. Кокетливо подправляя рукой стильную прическу, та вещала ей, шестнадцатилетней дурехе, безумно влюбившейся в аспиранта истфака МГУ, у которого ее отец был научным руководителем:
        - Выходить замуж нужно за человека, который безумно тебя обожает, готов носить на руках, прощает твои глупости и недостатки. Тогда у тебя будут и тепло, и забота, и, - мачеха при этом понизила голос и оглянулась, - даже деньги. А любовь-морковь, страсти-мордасти и разбитые сердца пускай достаются инфантильным барышням. Все это, Мариночка, проходит очень быстро. И ты остаешься один на один с серой прозой жизни...
        Возможно, мачеха была права, но тогда Марина нагрубила ей, наговорила гадостей и демонстративно пригласила аспиранта на свидание, на котором тот, заикаясь от смущения, заявил, что он уже три года как женат и очень любит свою жену. И вообще они ждут ребенка, а она, Мариночка, очень славная девушка и еще встретит свою настоящую любовь...
        Настоящая любовь! Марина, негодующе фыркнув, спустилась в кафе, где Игорь крутил ручки настройки музыкального центра, а Анжела опять пила кофе в компании Инги, Эланы и Марицы - светловолосой, с милым русским лицом девочки, которая, как оказалось, тоже жила по соседству с Анжелой.
        - Иди сюда! Присаживайся. - Анжела хлопнула рукой по сиденью стула рядом с собой. - Слышь-ка, Марина, у тебя нет желания съездить завтра на экскурсию с Игорем? Двух человек не хватает...
        - А... - Марина открыла рот и посмотрела на Игоря.
        - Именно по этой причине он тебя и позвал, - засмеялась Анжела. - Сам стесняется предложить, поэтому меня попросил. - И весело подмигнула подругам. - Очень он у нас стеснительный. - И крикнула Игорю, подзывая: - Ара уаай, ора! Расскажи женщине, какая экскурсия, сколько стоит, про экологические сборы не забудь...
        - Завтра в десять утра выезжаем. - Игорь опустился на стул рядом с Ингой. - Побываем на Ауадхаре, на целебных источниках, попутно посетим озеро Рицу и Гегский водопад, а затем махнем на Псху. Это село, где живут русские староверы. Лет триста уже живут. Это высоко в горах, поэтому нужно одеться потеплее. Цена за все про все - тысяча рублей вместе с экологическими сборами.
        - Что за экологические сборы? - поинтересовалась Марина. В принципе ей не нужно было объяснять, что это такое, но в кафе вдруг появился Арсен в сопровождении Сабрины. В руках он держал бутылку мартини и две - шампанского. Вот Марина и спросила о первом, что пришло в голову, чтобы отвлечься от созерцания парочки, по всему видно, настроенной веселиться по-крупному.
        - Мы заедем на территорию Рицинского реликтового парка, да и на самом озере тоже нужно порядок поддерживать. Вот и приходится им выживать за счет туристов, - пояснил Игорь и пристально посмотрел на нее. - Так ты едешь?
        - Еду, - кивнула она и поднялась из-за стола. - Форма одежды походная?
        - Желательно. - Игорь поднялся следом. - Вдруг тебе захочется пробежаться по горам, подойти к самому водопаду или осмотреть окрестности Псху...
        - Захочется, - весело ответила Марина и пожала ему руку. - На чем поедем?
        - А вон на той машине. - Игорь протянул руку в направлении ворот, за которыми виднелся открытый красного цвета «уазик». - На Ауадхару и в Псху только на нем можно добраться.
        - Замечательно! - улыбнулась Марина. - Это здорово, что мы побываем у староверов. Псху - большое село?
        - До войны было больше сотни дворов, а сейчас едва-едва полсотни наберется.
        - Жаль, - покачала головой Марина. - Цивилизация уже достала последних из могикан.
        - Игорь, ты ей зубы не заговаривай! - прикрикнула на него Анжела и перевела взгляд на Марину. - Знаешь, почему у него «уазик» красный? - И сама же ответила на свой вопрос: - А он от стыда покраснел за своего хозяина.
        Игорь побагровел, но произнес с достоинством:
        - Моему «уазику» не за что краснеть, заруби себе на носу!
        Анжела уперла руки в бока и с вызовом посмотрела на брата.
        - А кто сегодня обещал матери привезти комбикорм с Казачьего рынка?
        - У меня дела. - Глаза Игоря сердито блеснули. - Я, между прочим, в милиции служу. Сутки там, двое здесь. Ты же сама экскурсантов находишь...
        - Я что, ради твоих красивых глаз стараюсь? - прищурилась Анжела. - Я хочу, чтобы ты заработал за лето хоть немного, тогда зимой твоим детям будет что кушать!
        - Анжела, вспомни нашу пословицу: когда дятел не долбит дерево, у него болит голова. У тебя тоже что-то болит?
        - Унан![Выражение ужаса, удивления (абхазск.) .] - всплеснула руками Анжела. - Ты что, опух? Как ты разговариваешь?
        - Молчи, женщина, тебе никто слова не давал!
        - О! - воздела руки к небу Анжела. - Клянусь, чего только не увидишь, если никогда не умрешь!
        Сестра и брат перешли на абхазский. Судя по интонации и количеству децибел, следовало бежать куда-нибудь подальше от эпицентра.
        - Шаангыл![Тихо! (абхазск.) ] - выкрикнул вдруг Арсен. - Прекратите ссориться! - И уже миролюбиво добавил: - Мама Анжела, смотри, что я принес! Мартини, как обещал!
        - Сы-ы-но-ок! - нараспев протянула Анжела и рассмеялась. - Как ты вовремя подоспел с мартини, а то бы, клянусь, настучала кое-кому по башке!
        - Анжела, где ты пройдешь, три года трава расти не будет! - буркнул Игорь и, посмотрев на Арсена, прижал руку к сердцу и поклонился. - Арсен, ты настоящий друг. Спасибо, за мной не заржавеет.
        Под шумок Марина благополучно смылась из кафе. Но подниматься в комнату уже не хотелось, и она решила сходить на рынок, присмотреть сувенирчики в подарок дочери и сослуживцам. Она не могла видеть и слышать, как Анжела покрутила пальцем у виска и укоризненно произнесла уже для Арсена:
        - Ора, совсем тупой, что ли? У нас если к столу приглашают, то всех, а не по выбору! Пора уже научиться!
        Тот лишь развел руками:
        - Обара, не шуми! Я ведь не думал, что она сиганет из-за стола, как горная козочка.


        Глава 8

        На следующий день Марина проснулась рано, еще до того, как над горами проклюнулась заря. Серый сумрак наполнял комнату. Она лежала несколько минут с открытыми глазами. Сабрина сегодня не ночевала в своей постели, возможно, это и стало причиной раннего пробуждения Марины. С вечера она долго не могла заснуть, прислушиваясь к веселым возгласам в кафе и песнопениям под караоке. Она узнала голос Анжелы. Хозяйка спела «Господа офицеры» Газманова. Очень красиво спела, с подъемом. Правда, вместо «Офицеры, россияне...» прозвучало: «Офицеры, абхазцы...» и, естественно, «За Абхазию, до конца...», и хотя это было не в рифму, но зато искренне и с энтузиазмом.
        Арсен тоже отметился сиреневым туманом и полночною звездой, что горит над тамбуром. Голос у него оказался не очень сильным, но приятным. Кто-то, кажется, Сабрина пыталась ему подпевать, но на нее, к удовольствию Марины, недовольно зашикали, и Арсен довел песню до конца в одиночку. Затем они спели дуэтом с Анжелой «Маленькую страну», которая опять же прозвучала, как «Маленькая Абхазия»..
        Все было бы прекрасно и удивительно, но Сабрина не пришла ночевать, и это существенно испортило Марине настроение.
        Но затем она вспомнила, что сегодня едет на экскурсию. Знакомство с чем-то новым, неизвестным всегда радовало ее, как всякое путешествие в неведомое. Ведь ее профессия тоже связана с путешествием в неведомое, но не в будущее, а в далекое прошлое, что не менее интересно и захватывающе. Но, самое главное, она целый день не увидит Арсена...
        Откинув покрывало, Марина села. Зажгла свет. Бесполезно пытаться снова заснуть, да и зачем, если скоро рассвет, а ей хотелось до отъезда сбегать на море и искупаться. Она прислушалась к звукам, зарождавшимся в глубине дома. Скрипнула половица, стукнула дверь, раздался чей-то торопливый шепот...
        Марина недовольно поморщилась, представив Сабрину и Арсена в одной постели. Можно не сомневаться, Арсен получил все, что хотел, по полной программе. Ему глубоко безразлично, кто ему подвернулся на этот раз - «синий чулок» или сексуально раскрепощенная девица. Бесспорно, второй вариант он оценил по достоинству. Только целовал ли он Сабрину с той же страстью? Или предпочел действовать быстро, ведь особых усилий для этого наверняка не понадобилось.
        Да, сегодня она уедет на целый день, но ведь останутся еще три дня. Сумеет ли она вытерпеть присутствие Арсена, сможет ли спокойно наблюдать, как Сабрина вешается на него, хихикает, прижимается к его плечу и заглядывает ему в глаза? Хватит ли у нее сил пережить все это, а затем уехать, оставив их вдвоем?
        Где-то неподалеку снова раздался возбужденный шепот и недвусмысленно заскрипела кровать. Марина поморщилась. Честно сказать, она до сих пор не знала, кто у нее в соседях. Но этот скрип напомнил ей о собственном одиночестве. Нелегко просыпаться одной в постели, когда тебе только-только стукнуло тридцать шесть. Впрочем, это нелегко в любом возрасте. Но ее кровать была слишком узкой, чтобы уместиться на ней вдвоем. А вот у Арсена наверняка широкая и удобная, не зря же он приглашал ее поселиться в его номере. Но теперь в нем поселится Сабрина. Она уж своего не упустит!
        Марина встала с кровати, надела купальник, поверх него спортивный костюм и вышла из комнаты, решив не дожидаться восхода солнца, тем паче торжественного появления Сабрины на пороге «VIP-кельи».
        Что ж, купание и одиночество должны прояснить ее мысли, решила Марина. И уже через минуту мчалась наперегонки с Микки и Греем к морю. Она необыкновенно любила предрассветные часы, когда так легко думается и дышится. А здесь, на юге, это чувство возросло втройне.
        Купание ранним утром само по себе великолепно. Природа только-только начинает просыпаться, неохотно расставаясь с прохладой и свежестью ночи; луна не спешит покидать небосвод вплоть до появления над горами дневного светила; морские волны с тихим шорохом наползают на берег, оставляя на песке рваное кружево пены.
        Марина остановилась на берегу, чтобы перевести дыхание, и задохнулась, нет, не от бега, а от неописуемого восторга. Впервые она пожалела, что не умеет рисовать. Но даже великий художник не смог бы переплюнуть поистине гениального мастера, ибо имя ему - Природа! Никакая кисть не в состоянии передать этот извечный праздник жизни - праздник южного лета: сизую дымку над морем и застрявшие в ущельях белые перья облаков, горы - темно-синие, фиолетовые, изумрудные с белыми пятнами снежников, а над всем этим - бескрайнее бледно-голубое небо. Бледное до тех пор, пока горные пики не наденут на себя вышитые золотом тюбетейки...
        Взойдет солнце, и тогда все вокруг заиграет многоцветьем красок; проснутся запахи: росы, мокрой травы, цветущей магнолии, первых яблок, спелой мушмулы и черешни; и пока не наступит жара, будут заливаться в непроходимых зарослях маленькие певцы, искриться, петь и танцевать на перекатах горная речка, закружатся бабочки, зазвенят стрекозы, басовито прогудит шмель и чуть звонче - вечная труженица пчела. .
        Ночь слегка остудила воду, но не мысли Марины. Она медленно плыла, пытаясь трезво рассуждать о том, как ей поступить дальше. Но ничего дельного в голову не приходило. И она решила оставить все, как есть.
        Первые лучи уже позолотили вершины гор, когда Марина вышла из моря. Свежий ветер заставил ее поежиться. Пляж был абсолютно пуст, даже рыбаки еще не заступили на свою утреннюю вахту. Она быстро переоделась в сухую одежду и направилась домой.
        Обратный путь показался ей короче, хотя Марине не слишком хотелось возвращаться. Но она пообещала Анжеле, что поедет на эту экскурсию, и поедет во что бы то ни стало! И у нее хватит решимости противостоять всем невзгодам мира!
        Она быстрым шагом подошла к дому. Навстречу ей из распахнутых ворот выехала серая
«Субару». Анжела весело помахала ей рукой из окна.
        - Доброе утро! - прокричала она. - Тебе нужно на рынок?
        - Спасибо, не надо! - улыбнулась Марина и спросила: - Игорь еще не приехал?
        - Только что отзвонился, - сообщила Анжела. - Будет через час-полтора. Ты не завтракай без меня, ладно? Я скоро! Только на рынок и обратно!
        Марина миновала двор и быстро взбежала по лестнице на второй этаж. Она старалась не смотреть в сторону комнаты Арсена. Мало ли что она могла там увидеть, а ей совсем не хотелось портить настроение перед экскурсией. Но все же она не рассчитала сил и расстроилась, когда обнаружила, что Сабрина до сих пор не вернулась. Неужели Арсен так низко опустился, размышляла она, стоя у окна, что ему неважно мнение друзей, мнение Анжелы, которую он, безусловно, уважает? Марина, конечно, не расценивала его поведение как месть лично себе. В принципе их ничего не связывало, кроме ночной прогулки и этой чересчур откровенной беседы в доме старого Есната. Но с кем не бывает? Кого не тянет на откровения после энного количества выпитых рюмок?
        Разумеется, она сама виновата, что поддалась его обаянию. Но бог вовремя отвел ее от этого человека, иначе она могла потерять голову, а затем долго и отчаянно страдать и надеяться, надеяться, надеяться...
        Марина сжала зубы и тряхнула головой, чтобы избавиться от наваждения. Может, она влюбилась в Арсена? Но разве это возможно? Так быстро, так стремительно? Ведь она взрослый человек с устоявшейся психикой и моральными устоями, к тому же Арсен абсолютно не в ее вкусе, слишком дерзок и самонадеян. И все же как определить, как назвать то чувство, которое овладевало ею, стоило этому грубияну появиться на горизонте? Конечно же, не любовью с большой буквы - мечтой каждой женщины, той самой, которую так восторженно воспевали во все времена поэты и затерли ее, казалось, до дыр. Это, вне всякого сомнения, слишком. Да и существует ли на свете всепоглощающая, лишающая разума страсть, которая способна вдохновить, но и погубить, поднять на трон и тот же трон разрушить?
        В коридоре раздался громкий смех, оживленный говор. Марина узнала голос Сабрины. Сердце у нее забилось сильнее, чем обычно, кровь прилила к щекам. Ей вдруг показалось, что Сабрина вместе с Арсеном вот-вот возникнут на пороге комнаты. Более изощренного издевательства не придумаешь!
        Она решительно направилась к двери и распахнула ее. И застыла, пораженная увиденным. Сабрина стояла напротив и обнималась с тем самым лысым толстячком, который хватал Марину за колени в день ее приезда. Парочка самозабвенно целовалась, причем Сабрина была чуть ли не на голову выше своего распаренного страстью кавалера. Халатик на ней был распахнут, волосы растрепаны. Марина не видела ее лица - Сабрина стояла к ней спиной, - но могла представить с каким выражением она шептала толстячку:
        - Да, да, Костик, да! Я только сбегаю в душ и вернусь!
        - Светочка, - мурлыкал толстяк и, блаженно жмурясь, терся щекой о пышную грудь Сабрины, - какая ты сладкая, Светочка! Солнышко мое ненаглядное!
        - Я - Сабрина, - капризно произнесла соседка Марины и оттолкнула толстяка. - Фу, противный! Не можешь запомнить имя своей кошечки...
        Марина резко захлопнула дверь и прижала ладони к щекам. Эта дурочка нашла утешение в мужских объятиях, но какое счастье, что не в объятиях Арсена! Она засмеялась.
«Мариша, что с тобой? Счастье и Арсен - абсолютно несовместимые понятия! Отбрось иллюзии, вернись в реальность! Успокойся и займись более приятными делами...»
        Она ими и занялась. Чтобы не встречаться с Сабриной, сходила в летний душ. Вода была еще прохладной, но именно такая ей и была нужна, чтобы избавиться от ненужных мыслей, освежить мозги и настроиться на будущую поездку. Из душа Марина вышла с ощущением, что теперь ей все нипочем. Она решительно направилась в свою комнату. И застала там Сабрину. Совершенно обнаженную. При появлении Марины та лениво набросила на себя край покрывала и потянулась.
        - О, все косточки болят! - И расхохоталась. - Чего глаза вылупила? У меня все денечки наперечет, а без мужика - отдых не отдых! - Она снова потянулась и блаженно зажмурилась. - Никогда не думала, что встречу в этой дыре такого классного мужика. Костик, оказывается, банкир! У него свой банк и несколько миллиардов капитала. И самое главное, он не женат! - Сабрина резко поднялась и села, обхватив колени руками. - Уж я сегодня постаралась! Он пищал от восторга. Предлагает остаться с ним до конца отпуска, а потом вместе поехать на Мальту. У него там какая-то важная встреча с иностранцами. - Сабрина упала на спину и задрыгала ногами. - О-о-о! Мальта! Вау!
        - Я за тебя рада, - сухо заметила Марина. - Но зачем же ногами дрыгать? Это плохая примета!
        - Плохая? - Сабрина живо спустила ноги с кровати и села. - Откуда ты знаешь?
        Марина пожала плечами:
        - Слишком не радуйся в начале пути, иначе в конце его не хватит радости. Восточная мудрость.
        - Ты что, завидуешь мне? - подозрительно посмотрела на нее Сабрина. - Или ревнуешь? Я ведь видела, как он позавчера к тебе клеился.
        - Так то было позавчера, а вчера он прочно приклеился к тебе. Мои поздравления! Кажется, ты его крепко зацепила! - усмехнулась Марина.
        - Ты думаешь? - Сабрина вздохнула. - А вдруг он лапшу мне на уши вешает? Что-то он не слишком похож на банкира. Может, кассир какой-нибудь или бухгалтер?
        - А ты что? Замуж за него собралась? - изумилась Марина. - Кстати, я знаю массу случаев, когда кассиры и бухгалтеры выглядят солиднее своих начальников.
        - Я сегодня же его проверю. - Сабрина прищурилась и посмотрела на часы. - Сейчас с полчасика вздремну, а потом посмотрим, насколько он щедрый... Знаешь, по кошельку можно определить, блефует мужик или действительно у него денежки водятся. А если они у него по карманам пачками валяются, то непременно он или бандит, или мошенник.
        - Лишь бы не альфонс, - засмеялась Марина.
        - Не-е-ет, на альфонса Костик не похож, - задумчиво сказала Сабрина. - Вчера Арсен купил одну бутылку мартини, а Костик - две. - Она закатила глаза от восторга. - Боже, как я обожаю мартини! - И замахала руками. - Ладно, хватит об этом. Дай мне поспать!

«Что ж, альфонсы зачастую с дорогого вина и начинают», - вспомнив прошлогодний опыт Ларисы, хотела сказать Марина, но передумала.
        - Приятных сновидений! - Она подхватила рюкзачок, в который уложила джинсы, легкий свитер и ветровку. И покинула комнату.
        На этот раз она рискнула надеть белые шорты и майку. С какой стати ей страдать от жары, тем более что ее не будет смущать присутствие Арсена. Марина натянула на голову бейсболку и глянула в большое трюмо, стоявшее в коридоре. Белый цвет прекрасно оттенял загар, а бейсболка и легкие кроссовки с белыми же носочками придавали ей спортивный вид и значительно умаляли возраст. Удивительное дело, но на этот раз она себе понравилась. Признаки усталости уже не так явно проступали на лице, глаза блестели, и даже ямочки, что достались ей в наследство от прабабушки - признанной светской красавицы, проявились вдруг на щеках, когда она улыбнулась своему отражению в зеркале.
        Марина закинула рюкзачок на плечо и спустилась вниз.
        В кафе она застала Виталия. Он играл в нарды с высоким полным мужчиной в шортах и майке и в соломенной шляпе. По его лицу ручьями струился пот. Он вытирал его большим клетчатым платком и тоскливо восклицал:
        - О боже! Какая жара! А что же днем будет?
        - Ничего, - успокаивал его Виталий. - В горах прохладнее, не пожалеешь, что поехал.
        При появлении Марины Виталий приподнялся со стула.
        - О, кого я вижу! - весело воскликнул он. - Проходи, садись! Тоже на экскурсию собралась?
        - Еду, - ответила Марина и присела рядом с Виталием, - но, видно, поторопилась. Игорь еще не подъехал?
        - Будет с минуты на минуту. - Виталий подмигнул мужчине. - Знакомься, ора! Марина из Сибири.
        - А я - Жора из Ростова. - Мужчина подал ей пухлую ладонь с короткими пальцами. - Значит, вы едете с нами, так сказать, осматривать местные достопримечательности?
        - А кто еще едет? - поинтересовалась Марина.
        - Всего шесть человек, - пояснил Жора. - Я с женой и сыном, еще одна пара и вы.
        - А мы уместимся в машине?
        - Уместитесь. - Виталий посмотрел на часы и перевел взгляд за ворота. - А вот и наш джигит.
        И действительно, у ворот лихо притормозил уже знакомый Марине красный «уазик». Из него вышла Катя, а Игорь весело прокричал им:
        - Масленица! Ну что, готовы?
        - Галя! Вадик! - Жора неожиданно легко поднялся со своего места и заспешил к выходу из кафе. - Чего они копаются? - бросил он раздраженно и постучал в окно на первом этаже. - Игорь уже приехал! Давайте живее!
        - Сейчас, сейчас, - высунулась из окна женщина лет сорока в очках и в пестрой панамке. - Вадик пошел в душ, вот-вот вернется.
        - Он что, раньше не мог сходить в душ? - рявкнул Жора. - Вечно вы ни мычите, ни телитесь! Из-за вас придется ехать в самую жару!
        - Жора, не кипятись! - Игорь покинул машину и вслед за Катей вошел во двор. - Все равно еще не все подошли! Подождем немного! - Он посмотрел на Марину. - А ты завтракала?
        - Нет, - ответила она, - но мне что-то не хочется!
        - Это сейчас не хочется, - назидательно сказал Игорь, - давай иди, Катя тебя накормит, а то проголодаешься по дороге. Нам до темноты нужно доехать до Псху.
        - До темноты? - удивилась Марина. - А когда же мы вернемся?
        - Завтра. - Игорь посмотрел на нее с не меньшим удивлением. - Разве я не сказал, что мы отправляемся с ночевкой?
        - Не-ет, - растерялась Марина. - Получается, мы уезжаем на два дня?
        - Ну да. - Игорь почесал затылок. - Я думал, ты знаешь. Но если не хочешь, оставайся.
        - На два дня? - Марина покачала головой. - Тогда у меня останется всего три неполных дня, чтобы покупаться в море. - Она разочарованно посмотрела на Игоря. - Как жалко! Мне очень хочется в горы, но два дня - это слишком.
        - Смотри сама, - Игорь сдвинул панаму на затылок, - я никого не заставляю.
        С минуту Марина прикидывала, как ей поступить, и наконец решительно произнесла:
        - Я еду! Бог с ним, с морем!
        - Отлично! - обрадовался Игорь и крикнул: - Ора, Арсен, где ты?
        Марина внутренне сжалась. Арсен появился на пороге своей комнаты, в одной руке он держал газету, в другой - сигарету. К своему удивлению, Марина заметила, что он в очках.
        - Привет, - весело отозвался он и приглашающе махнул газетой на дверь своей комнаты. - Заходи!
        Игорь быстро поднялся по лестнице и хлопнул Арсена по плечу. Тот что-то быстро сказал ему по-абхазски, и они скрылись в комнате.
        Жора тем временем направился в душ и принялся стучать в дверь и громко кричать:
        - Вадик, черт тебя побери! Мы уже отъезжаем.
        Из душа раздалось недовольное ворчание. Дверь распахнулась, и наружу вышел паренек лет пятнадцати, с серьгой в ухе и еще одной - в губе, с мокрым полотенцем на шее. Одет он был в черные джинсы и майку. На майке Марина разглядела белый череп, который пересекали похожие на струйки крови огромные багровые буквы.
        Она прочитала: «DAMN IT!» и усмехнулась. Вот именно, «Damn it!». Этот невежа даже не удостоил ее взглядом! Замечательно! Арсен существенно облегчил задачу, которую она поставила перед собой. Теперь, если он перестанет досаждать ей своим вниманием, забыть его будет несравнимо легче. И, может статься, за время ее отсутствия в доме Анжелы появятся новые отдыхающие, и Арсен наконец найдет достойный объект, который ответит ему взаимностью. И все же его пренебрежение задело ее.
        - Марина, иди завтракать, - выглянула в окно Катя. - Я кофе сварила!
        - Девочки! - раздалось за ее спиной. - Подождите меня!
        Марина оглянулась. Ее догоняла Анжела с тремя огромными пакетами в руках.
        - Дай помогу! - Марина перехватила один из них. - Ого! - Она изумленно уставилась на Анжелу. - Такая тяжесть!
        - Я и тяжелее таскала, - улыбнулась Анжела. - Ничего, только руки до коленок вытянулись!
        Они занесли пакеты в кухню. Затем принялись пить кофе. Катя в это время успевала чистить овощи, снимать пробу с супов и борщей и весело болтать с ними. О чем? Честно сказать, через пару часов Марина не могла вспомнить, что же они так оживленно обсуждали, потому что все время прислушивалась к шагам над головой. Они были едва слышны, но она хорошо различала тяжелую поступь Игоря и более легкую - Арсена.

«Чего они там топчутся? - гадала она. - О чем разговаривают? Наверняка о том, что их сильно волнует. Иначе уселись бы на диван, перебросились парой-тройкой фраз и благополучно расстались».
        Впрочем, было совсем несложно догадаться о причине их волнения. Кодорское ущелье! Накануне грузинский президент заявил в телевизионном интервью, что намерен построить в Верхних Кодорах город, и всего за полтора месяца. В душе Марина посмеялась над заверениями новоявленного Остапа Бендера. В отличие от того, книжного, этот позволял себе носить белые штаны не только по праздникам. Да и в Рио-де-Жанейро мог слетать просто так, на пару дней или на недельку, это уж как его президентская душа изволит. Но Игорь и Арсен, скорее всего, знали чуть больше, чем об этом сообщали в официальных теленовостях. Это она уяснила для себя из подслушанного вчера разговора.
        Тут за окном раздался шум, и Марина узнала голос Жоры из Ростова.
        - Галя, Вадик! Живее! Занимайте места!
        Марина приподняла занавеску. Жорино семейство резвым галопом мчалось к калитке. В отличие от нее их багаж смотрелся более внушительно. На спине Жоры она разглядела солидный рюкзак, Вадик держал в руках палатку и яркий пляжный зонт, Галина - стопку одеял и большой пакет, явно с провизией, потому что из него выглядывала пластиковая бутылка с водой, хвостик копченой колбасы и гроздь бананов.
        - Анжела, - укоризненно посмотрела на нее Марина, - что ж ты мне не сказала! Смотри, как Жора со своим семейством снарядился!
        - Ерунда! - махнула рукой Анжела. - Вплоть до Рицы и на самом озере - масса кафе. Игорь остановится, где вам понравится. А Жорика я сейчас разбомблю, чтобы не перегружал машину!
        Анжела стремительно покинула кухню. Марина вышла следом. Но тут ее внимание отвлекло появление второй пары! Мало сказать отвлекло! Оно поразило Марину до глубины души. Со второго этажа спускалась Сабрина под ручку с лысым Костиком в нелепой, почти детской панамке, в столь же нелепых оранжевых шортах до колен и с обгоревшим на солнце красным торсом. Сабрина же вырядилась в белую и очень короткую, всю в кружевах пышную юбочку и в розовую майку, которая едва достигала ее пупка. На голове у нее была широкополая шляпа, тоже вся в лентах и кружевах, а завершали наряд розовые босоножки на высоченных каблуках.
        Костик держал в руках большую спортивную сумку. Животик-дынька банкира вызывающе торчал вперед. Сабрина прижималась к его плечу и млела от счастья, обмахиваясь бамбуковым веером.

«Мама родная! - ужаснулась Марина про себя. - И эти с нами?»
        - Все в сборе? - спросил сверху Игорь и сбежал вниз. При виде Сабрины его глаза весело блеснули. - Ты на этих каблуках пойдешь к водопаду?
        - А разве там нет асфальта? - вытаращила глаза Сабрина.
        - Там горы, понимаешь, горы! Камни, трава... Все каблуки переломаешь, и ноги вместе с ними.
        Сабрина обиженно надулась и посмотрела на своего банкира.
        - Костик, я не поеду. Я не хочу выглядеть, как торговка с рынка.
        - Светочка, - засуетился Костик, - у тебя же есть спортивные тапочки и джинсики? И свитерок какой-никакой? Я ведь говорил тебе, ночью в горах прохладно. Правда? - Он виновато посмотрел на Игоря. - Я убеждал Светочку... - Затем перевел на нее взгляд. - Давай я тебе помогу собраться?
        - Давай. - Сабрина смерила его высокомерным взглядом. - Только быстро, а то я передумаю...
        Парочка вновь поднялась на второй этаж, а Марина вслед за Игорем направилась к машине. Жорик со своим семейством устроился на сиденьях за спиной водителя.
        - Так не пойдет, - покачал головой Игорь. - Ты, Жора, сядешь рядом со мной, женщин устроим во втором ряду, а Вадика и Константина - на боковых сиденьях.
        - Вадик сзади не сядет! - взвилась Галина. - Вдруг он вывалится из машины?
        - Мама! Успокойся! - Вадик с готовностью перебрался на заднее сиденье. - Что я, грудной младенец?
        - Игорь, можно я тоже сяду на боковое сиденье? - попросила Марина.
        - Там не слишком удобно, - пояснил Игорь. - Туда мы сложим все вещи. Будет тесно!
        - Ничего, в тесноте, да не в обиде, - засмеялась Марина и, забросив свой рюкзак на сиденье, через задний борт ловко поднялась в машину.
        Она заняла место напротив Вадика. Игорь тем временем уложил на пол рюкзак Жорика, зонтик, палатку и стопку одеял.
        - Да, - он многозначительно посмотрел на Марину, - солидно собрались! На Северный полюс!
        Пакет с продуктами Галина оставила при себе, очевидно, Анжеле так и не удалось убедить ее избавиться от части боезапаса.
        Минут через пять появились Сабрина, чей наряд абсолютно не изменился, и ее кавалер с сумкой, объемы которой существенно увеличились.
        - Если понадобится, я переоденусь, - объяснила Сабрина. И махнула рукой банкиру: - Костик-лапочка, помоги своей кисуле забраться в машину.
        Посадка «кисули» и ее «котика» заняла минут пять. Сабрина при этом то и дело что-то роняла: сумку, босоножки, очки, а тот все подбирал и с блаженной улыбкой на лице вручал своей ненаглядной «кошечке».
        Наконец с горем пополам все члены «экипажа» расселись по своим местам. Игорь водрузил сумку Сабрины и Костика поверх вещей Жорика. Одобрительно крякнув, оглядел дело своих рук, а затем натянул панаму глубже, разгладил усы и подмигнул Марине:
        - Все люди как люди, откуда ж я такой красавчик взялся?
        Марина рассмеялась, а Игорь крикнул:
        - Застегнули привязные ремни, спрятали острые предметы. - И, сев за руль, выбросил вперед руку и радостно прокричал: - Масленица! Вперед, на Гегу!

«Уазик» рванулся с места, и тут же у Сабрины слетела с головы шляпа. Ее закрутило потоком воздуха и откинуло на обочину. Новый порыв ветра играючи подхватил ее, лихо подбросил вверх, перевернул и покатил по дороге к дому Анжелы.
        Сабрина закричала. Игорь резко затормозил. Толстый Жорик ударился коленом об автомагнитолу, и она заорала дурным голосом:
        
        
        Владимирский централ,
        Ветер северный... -
        перекрыв Жорин выразительный лексикон.
        - Что случилось? - недовольно спросил Игорь. - Я ведь сказал, оденься попроще, что ты вырядилась как попугай.
        - Моя шляпа, - захныкала Сабрина.
        - Сейчас я ее подберу, только не расстраивайся, - заторопился Костик и, открыв дверцу «уазика», неловко спрыгнул на землю.
        - Тьфу! - сплюнул Игорь. - Все не слава богу!
        Костик почти уже настиг головной убор, но стоило ему протянуть руку, как ветер, словно забавляясь, снова подхватил его и покатил, точно большое колесо, вдоль забора. Так продолжалось минут пять. Марина с нарастающим раздражением наблюдала за жалкими потугами Костика поймать непокорную шляпу. Солнце уже поднялось над горами и с каждой минутой припекало все сильнее и сильнее.
        Наконец Игорь не выдержал.
        - Если сильно накалить камень, - вымолвил он в сердцах, - то и он треснет. - И, повернувшись к Сабрине, постучал себя кулаком по лбу. - Знаешь, что говорит абхазская пословица? Самое лучшее в жизни - хорошая жена, а самое плохое - плохая жена. Зачем тебе шляпа? От нее одни лохмотья остались!
        - Я ему не жена, - надменно произнесла Сабрина. - Пусть побегает!
        Игорь язвительно хмыкнул и, надавив на клаксон, прокричал:
        - Константин, пошли эту шляпу к едрене фене!
        Банкир растерянно оглянулся и вытер панамой потное лицо. Новый порыв ветра занес шляпу на калитку. Она распахнулась, и Марина судорожно перевела дыхание, завидев Арсена. И было от чего! Выглядел он потрясающе! Просто супермен из голливудского боевика! Сильвестор Сталлоне! Мел Гибсон! Антонио Бандерас! Стивен Сигал! Все четверо в одном флаконе! На голове выцветшая бандана, на ногах крепкие ботинки с медными заклепками и высоким берцем. Остальной наряд - просторные черные джинсы, заправленные в ботинки, черная майка, а поверх нее армейский «лифчик» с множеством накладных карманов - не отставал по крутости от ботинок. На шее у него висел фотоаппарат с широким объективом, явно дорогой и явно профессиональный. В правой руке Арсен держал спортивную сумку камуфляжной расцветки в тон «лифчику» и бандане, а левой - поймал злополучную шляпу и, не глядя, вручил ее Костику.
        - Спасибо, - растерянно прошептал банкир и затрусил к «уазику».
        Арсен быстро перегнал его, подошел к машине и перекинул свою сумку, а затем, ухватившись за задний борт, легко перебросил через него свое тело и устроился рядом с Мариной. Она потеряла дар речи от неожиданности.
        - Ну, Арсен, ты - понторез! - с восторгом произнес Игорь. - Ты же сказал, что не поедешь в Псху?
        - Да вот вспомнил вдруг, что кое-какие дела там остались! - улыбнулся Арсен и покосился на Марину. - Кажется, тут не все рады моему появлению.
        Марина отвернулась и промолчала. Говорят ведь: «Хочешь рассмешить господа, расскажи ему о своих планах». Она, конечно, планами не делилась, но ведь предполагала же, рассчитывала, а вышло, как в дурном сне не примерещится.
        Она вздохнула. Что ж, надо принять случившееся как должное. Когда нечего сказать, лучше сказать правду. Самой себе в первую очередь. С появлением Арсена сердце ее встрепенулось. И встрепенулось вдвойне, когда он занял место рядом с ней. Теперь ей нужно было скрыть свою радость. И она умело скрыла ее, отвернувшись от Арсена в противоположную сторону. Он весело хмыкнул и крикнул Игорю:
        - Ора, включай свою музыку! Поехали!
        Из динамика вырвалась веселая мелодия:
        
        
        Горы Кавказа, Черное море,
        Древняя бзыбская земля,
        Озеро Рица в снежном уборе,
        Орай-да-рай-да! Орай-да!
        
        
        Арсен хлопнул Игоря по плечу. Тот поднял руку, щелкнул пальцами, и уже вдвоем они грянули:
        
        
        Эльбрус-красавец смотрит сквозь тучи
        Снежной вершиной в синеву.
        Этой вершиной самой могучей
        Налюбоваться не могу.
        
        
        Жорик и Галина подхватили:
        
        
        Орай-да-рай-да! Орай-да-рай-да!
        Орай-да-рай-да! Орай-да!
        
        
        Им вторила Сабрина. У нее оказался неожиданно звонкий и приятный голос. Костик обнял ее за плечи и расплылся в довольной улыбке, а Вадик принялся выбивать барабанную дробь на алюминиевой канистре из-под бензина. И вот с таким шумом, гамом и песнями они покинули Гагры.


        Глава 9

        Мелькнули и скрылись высокие, сложенные из дикого камня сторожевые башни при въезде в Бзыбское ущелье. Марина даже не успела их сфотографировать. С огорченным видом она надела крышку на объектив своего цифровика. Арсен положил ладонь ей на плечо, заставив оглянуться.
        - Не расстраивайся, на обратном пути снимешь. - Он весело улыбался. - Я тут раз двадцать бывал, но всегда нахожу что-нибудь новое и занятное. - И погладил корпус фотоаппарата. - Не люблю цифровики, снимаю на обычную камеру.
        - Зачем же ты поехал, - тихо спросила Марина, надеясь, что шум мотора помешает попутчикам услышать их разговор, - если бывал здесь раз двадцать?
        - Хочешь, скажу, что из-за тебя? - Арсен смерил ее насмешливым взглядом. - Но мне на самом деле нужно в Псху.
        - Ты вспомнил об этом в последний момент?
        - Так получилось, - пожал плечами Арсен. - Человек я скорый на подъем. «Тревожный чемоданчик» всегда наготове. Три минуты, и вот я здесь! Как бы тебе этого не хотелось!
        - Мне все равно. - Марина отвернулась.
        Но выказывать свое равнодушие с каждой минутой становилось все труднее и труднее. Арсен сидел вплотную к ней. К тому же он затеял оживленный разговор с Вадиком и отчаянно при этом жестикулировал, то и дело намеренно или случайно касаясь ее рукой. Марина пыталась отодвинуться, но в конце концов оказалась зажатой в угол. Арсен же словно не замечал ее попыток держаться от него подальше. Он был поглощен беседой с Вадиком, который оказался очень общительным парнем, перебрасывался шутками с Игорем и отвечал на вопросы Костика, который дотошно расспрашивал его обо всем, что попадалось им на глаза.
        Невольно Марина стала прислушиваться. Справа между деревьями то появлялась, то исчезала своенравная Бзыбь. Крутая серо-зеленая волна била в скальные откосы берегов, завивалась в тугие косы, пенилась и ревела в улове порогов, шипела и бесновалась в шиверах. Слева, среди густой зелени и стеблей кукурузы, виднелись редкие дома, и везде, куда хватало глаз, - ульи, ульи, ульи... Усатые пасечники призывно махали руками, приглашая завернуть к их столикам, где стояли банки с медом, лежали соты и завернутые в марлю куски прополиса.
        - Горный мед - радость жизни! - выкрикнул Игорь и поцеловал кончики пальцев. - А с грецким орехом - м-м-м! Язык проглотишь!
        Он резко вывернул руль, объезжая с пяток коров, которые стояли на трассе, лениво обмахиваясь хвостами.
        - Это особые коровы! - снова прокричал Игорь. - Порода такая. Горно-спортивная! Абхазская ребристо-скаковая! Скажи им: «Гав!» - бегом на елку залезут!
        Марина расхохоталась, а Арсен пояснил:
        - Мухи буренок донимают, а на трассе их ветерком обдувает.
        И правда, Игорю еще не раз пришлось выполнять лихие маневры, чтобы объехать вальяжных коров, а то и большие стада коз, которые сопровождали пастухи в войлочных или широкополых соломенных шляпах, загоревшие до черноты и высохшие, как старая чинара. Опираясь на длинные посохи-алабаши, они шли пешком, изредка ехали верхом, и почти всегда их сопровождали огромные кудлатые собаки, которые провожали
«уазик» мрачными взглядами.
        То и дело навстречу их автомобилю попадались экскурсионные автобусы, обгоняли или, наоборот, уступали дорогу точно такие же открытые «уазики», заполненные под завязку отдыхающими. Люди смеялись, махали руками, приветствуя друг друга; толпились у подвесного моста через Бзыбь; развешивали на ветках разноцветные ленточки у водопада «Женские слезы»; толкались у прилавков базарчика возле Голубого озера; выстроившись в очередь, целовали какой-то камень, потому что небритый абхаз в черкеске с газырями уверял, что это первейшее средство от несчастной любви...
        У Голубого озера они задержались надолго. Сабрина не успокоилась, пока Костик не выложил приличную сумму за серебряные украшения: серьги, парочку браслетов, какие-то кулоны с полудрагоценными камнями. Жора купил себе бутафорскую саблю, Вадик - набор кинжалов, Галина - три горячих хачапури с мясом. Марина выбрала себе узкий браслет с инкрустацией и трижды попробовала вино у продавцов, которые протягивали его в пластиковых стаканчиках и не отставали, пока она не сделала несколько глотков.
        Жора, Вадик, Сабрина и Костик спустились к озеру, чья вода действительно отливала бирюзой. Оно разлеглось у подножия высокой и отвесной скалы в паре десятков метров ниже трассы. Берега самого озера и впадавшей в него горной речушки усыпали отдыхающие. Веселые, радостно-возбужденные, они громко перекликались, сновали вверх и вниз по лестницам и камням, с восторгом взирали на двух огромных павлинов, чьи резкие и довольно противные крики заглушали грохот водного потока и шум моторов на трассе, пялились на крохотного медвежонка и на печального ослика, на боку которого висело объявление: «Сниму кавказскую пленницу - 50 рублей». Это объявление вызвало новый приступ смеха у Марины, но ее попутчики посмотрели на нее с недоумением. Все, кроме Арсена, потому что он странным образом испарился, стоило Игорю поставить машину на стоянку возле базарчика. Правда, возле ослика выстроилась очередь юных скромниц, красавиц, спортсменок и даже комсомолок, судя по виду, семидесятых годов.
        Сабрина первым делом взобралась на лошадь. На ее плечи набросили бурку, на голову натянули косматую папаху, в руки дали допотопное ружье. Костик самозабвенно ее фотографировал: сначала на лошади, затем рядом с чучелом медведя, потом на огромном камне, где Сабрина села в позе андерсеновской русалки, и после уже без разбора везде, где ступала нога «маленькой ведьмы»: под пальмой, на фоне озера, на ослике и снова у прилавка с бижутерией.
        Жора тоже взобрался на лошадь и принялся лихо размахивать саблей. Его примеру последовал Вадик, затем всем миром подтолкнули Костика под зад, и он тоже взгромоздился на лошадь. Вцепившись в поводья, он с опаской косился под копыта лошади, а та, чувствуя его страх, принялась нервно переступать ногами.
        Сабрина - она все же успела переобуться в кроссовки - ловко перескакивала с камня на камень, и фотографировала банкира с разных точек, подбадривая его одобрительными криками:
        - Костик, браво! Ты - супер! Костик - ты просто класс! Прошу тебя, взмахни, как Жорик, саблей!
        Банкир напыжился, поднял вверх саблю, но лошадь в этот момент опять переступила ногами, и Костик, побледнев, вцепился в ее гриву обеими руками. Сабля упала на камни. Сабрина, вскрикнув, со всех ног бросилась к нему на помощь, но ее опередили Жора и Вадик. Совместными усилиями они сняли банкира с лошади. Костик вытер платком вспотевшее лицо и удрученно развел руками. Сабрина обняла его и поцеловала в лоб. Банкир тотчас расцвел, обнял «ведьмочку» за талию и бросил окрест победный взгляд.
        Марина наблюдала за этой суетой сверху. Она сделала несколько снимков озера, но старалась держаться в стороне от шумной толпы. Арсен исчез, и настроение у нее мгновенно упало. Игорь был занят разговором с двумя гаишниками, которые следили за порядком на озере. Галина, прижимая к себе пакет с хачапури, совсем как лошадь, нетерпеливо топталась на месте. Жора и Вадик никак не реагировали на ее просьбы вернуться к машине. Сабрина полностью завладела их вниманием. Признаться, все мужчины вокруг, независимо от возраста и семейного положения, глазели на нее без зазрения совести. Кто-то бросал взгляды украдкой, кто-то - в открытую. Но и в том и в другом случае это были откровенно восхищенные взгляды. Присутствие упитанного Костика никого не смущало. Впрочем, Сабрину тоже. Она стреляла глазками по сторонам, ослепительно улыбалась и кокетливо смущалась в ответ на игривые комплименты в свой адрес.
        В небольшом открытом кафе Марина заказала себе чашечку кофе и уселась за столик таким образом, чтобы не видеть Сабрину и ее кавалеров. Она смотрела на отвесные стены ущелья и на густые заросли, затянувшие его дно, на быструю и ворчливую Бзыбь, на высоченные горные пики с серыми языками осыпей и белыми - нерастаявших снегов, на высоченные ели и самшиты, на вековые дубы и клены. Смотрела, и странное чувство нарастало, нарастало и наконец окончательно поглотило ее. Чувство нереальности происходящего. Чувство отстраненности от всего, что в этот момент происходило на трассе, на площадке возле Голубого озера или на берегу Бзыби.
        - Привет! - раздалось рядом. - Скучаешь?
        Марина вскинула голову. Этот голос был ей слишком знаком, чтобы вздрогнуть от неожиданности. И все-таки он застал ее врасплох. И Марине пришлось изрядно напрячься, чтобы не выдать своего смятения.
        - Как раз не скучаю. - Она спокойно встретила его взгляд и даже слегка улыбнулась. - Наслаждаюсь красотой и одиночеством.
        - А мне со стороны показалось, что ты засыпаешь. - Арсен опустился на соседний стул и поставил перед собой бутылку вина, три стакана, а подоспевший официант выложил на картонные тарелочки три шампура с нанизанными на них крупными и сочными кусками мяса. - Человек может обойтись без всего, но только не без людей. Так утверждает Еснат, а он говорит только то, что знает. Мудрый старик! Жаль, что ты мало с ним пообщалась.
        Марина промолчала, и тогда Арсен, не спрашивая ее согласия, поставил перед ней стакан, налил в него вина, пододвинул тарелку с шашлыком.
        - Ешь давай! Если ты похудеешь хоть на один килограмм, я перестану обращать на тебя внимание.
        - Вот испугал! - сухо сказала она. - Будешь ты обращать внимание, не будешь, мне от этого абсолютно ни жарко ни холодно. Но за те два-три дня, что я проведу в Гаграх, я уж точно не похудею. - И она принялась за шашлык, проигнорировав вино.
        - Нет, так не пойдет. - Арсен вручил ей стакан с вином и серьезно посмотрел ей в глаза. - Игорь нас простит, если первый бокал мы выпьем без него.
        - Я не могу! Жарко! Засну по дороге... - Марина пыталась найти доводы, чтобы отказаться от выпивки, но, похоже, напрасно.
        - Выпей! - Он сжал ее пальцы. - Не заснешь, я не позволю. - И в его глазах заплясали смешинки. - Хочешь, я тебе одну мелодию сыграю. - И он вытащил из кармана своего «лифчика» небольшую свирель. - Очень занятная штука. Пастухи называют ее «Вызывающая аппетит у баранов» и утверждают, что при ее звуках даже спящая отара поднимается и снова начинает пастись. Овцы щиплют траву с такой скоростью, будто сутки не ели.
        - Спасибо, очень милое сравнение, - усмехнулась Марина.
        - Не обижайся. - Арсен снова заглянул ей в глаза. - Просто я хотел тебя рассмешить, но что-то у меня не слишком получается. - Он поднес свирель к губам и издал несколько трелей. - Это песенка черного дрозда, а это - иволги, а так резко сойка кричит...
        - Забавно, - кивнула Марина, - но все равно не надо меня смешить. Мне хорошо и без твоих шуток и пастушьих песнопений.
        - Дело хозяйское. - Глаза Арсена потемнели.
        И Марина поняла, что он обиделся. Но никакой радости оттого, что хоть немного ему отомстила, не почувствовала. Наоборот, на душе стало гадко и неспокойно. Чтобы скрыть это состояние, она сделала несколько глотков вина, решительно отставила стакан в сторону и снова занялась шашлыком.
        На Арсена она старалась не смотреть, лишь изредка бросала взгляд на его руки. Он молча вертел в руках пастушью свирель, но ни к вину, ни к мясу так и не притронулся.
        - Ора, - вдруг поднялся он со своего места, - мы тебя ждем!
        К столу подошел Игорь.
        - Присоединяйся, - предложил Арсен. - Тут и на твою долю...
        - Куда ты пропал? - перебил его Игорь, и, как показалось Марине, голос его звучал обеспокоенно.
        - Абсолютно неожиданно встретил старого знакомого из Москвы, - пояснил Арсен. - Он, оказывается, служит в составе миротворческих сил. Отвечает за связи с прессой и прочей общественностью. Рассказал, что сегодня в Кодорском ущелье обстреляли две машины ооновцев. Автомобили у них бронированные, никто не пострадал, но от местных жителей поступила информация, что неподалеку от места обстрела пастухи заметили несколько человек в натовской форме.
        Игорь язвительно хмыкнул и покрутил пальцем у виска.
        - Гонят, что ли? Так бы они и крутились на виду в натовской форме?
        - Вот и я о том же, - усмехнулся Арсен. И подал Игорю стакан с вином. - Давай выпьем за удачу!
        - Извините, братцы, пора ехать! Выпьем вечером, когда доберемся до места. - Игорь виновато посмотрел на Арсена, затем перевел взгляд на Марину и развел руками. - Я - за рулем, да и все уже в сборе!
        Марина глянула вниз. Действительно, их попутчики расселись по местам, пустив по кругу бутылочку вина и пластиковую тарелку с бутербродами.
        - Надо же, отстали от коллектива! - сказал Арсен и жестом подозвал к себе официанта. - Динар, мясо и вино мы забираем с собой. Упакуй, пожалуйста!

* * *

        Перед ними развернулась грандиозная панорама высоченных горных пиков. Затянутые на горизонте облаками, они, казалось, сливались с небом, а те, что ближе, походили на убеленных сединами старцев в огромных папахах. Изломы породы, словно глубокие морщины, покрывали обрывистые склоны. Резкие тени превратили скальные выступы в чеканные профили. Марине казалось, что она смотрит бесконечный слайд-фильм. Картины природы, одна красивее другой, сменялись очень быстро, и каждой раз у нее захватывало дух от восхищения.
        Марина забыла обо всем и думала лишь о том, чтобы правильно выбрать нужный ракурс и успеть нажать на кнопку фотоаппарата, прежде чем «уазик» нырнет за поворот, а перед ней откроется новый вид, еще более впечатляющий и завораживающий своей красотой и величием. Она снимала откосы, с которых, точно новогодний серпантин, струились вниз потоки воды, затянувшую горы и непроходимую на первый взгляд
«зеленку», белесые скалы, гигантские деревья, а внизу - пропасть, на дне которой вилась тонкая серебристая змейка. Это река Гега спешила на встречу со своей сестрой Юпшарой, чтобы чуть дальше соединиться с матерью-Бзыбью.
        Дорога к Гегскому водопаду напоминала поле боя после жестокой бомбежки. Она вилась по спирали, уводя все выше и выше в горы. Игорь внешне небрежно, но осторожно управлял машиной, виртуозно объезжая рытвины и надолбы старого асфальта. И при этом беспрестанно балагурил и что-то рассказывал. Но пассажиры, вцепившись в сиденья, старались смотреть прямо перед собой, потому что «уазик» то и дело черкал колесами по самой кромке бездны. Марине не раз приходилось ездить по узким горным дорогам, где каждый поворот, каждый спуск или подъем грозили непоправимой бедой, но даже она непроизвольно зажмурилась, когда левое переднее колесо «уазика» на долю секунды зависло над пропастью.
        Сабрина закричала не своим голосом и вскочила на ноги. Ей вторила Галина. Закрыв глаза, она завизжала и уткнулась лицом в плечо Костика, который хотя и молчал, но быстро-быстро вытирал панамой лицо, по которому ручьем бежал пот.
        - Масленица! - весело выкрикнул Игорь и поднял вверх ладонь с растопыренными пальцами. - Живы будем - не помрем!

«Уазик» как ни в чем не бывало вписался в поворот и, переваливаясь, будто гусак, с боку на бок, с надрывом снова пополз в гору.
        И Марине вдруг стало стыдно за свой страх. И убитую вконец дорогу, и полет над бездной, и то, что «уазик» мотало из стороны в сторону, словно утлый челн в бурю, - все это нужно было воспринимать как очередной аттракцион, на котором все выверено до мелочей, даже тот участок дороги, где Игорь внезапно выскочил из кабины и побежал рядом с машиной...
        Женщины снова взвизгнули, но тут Марина поймала взгляд Арсена. Он наблюдал за ней из-под слегка опущенных солнечных очков. На его губах играла скептическая ухмылка. И эта ухмылка окончательно успокоила Марину.
        Игорь снова занял свое место, затем с довольным видом оглянулся и подмигнул своим пассажирам. Они разразились аплодисментами. Больше всех старалась Сабрина. Она подпрыгивала на сиденье, хлопала в ладоши, а затем в порыве чувств поцеловала Игоря в мощный затылок.
        Арсен пробормотал что-то сквозь зубы и пересел на место рядом с Вадиком. Марина вздохнула с облегчением. Во-первых, она могла теперь незаметно наблюдать за Арсеном, во-вторых, уже никто не мешал ей свободно расположиться на сиденье.
        Дорога тем временем нырнула в лес. Высоченные, затянутые плющом деревья заслоняли небо, пахло прелым листом и сыростью. Говорливые ручьи пробивали дорогу сквозь россыпи камней, густые заросли терялись в папоротниках и вновь возникали то справа, то слева от дороги.
        - Смотрите. - Игорь вытянул вперед руку. - Белая скала. Здесь погиб народный мститель Хаджарат. Боролся Хаджарат против князя Татластана, бедным помогал, детям и старикам. В горах он каждую тропинку знал, каждый камень его укрывал от пуль, а деревья давали кров. Только выследили его враги и устроили засаду именно здесь, у Белой скалы. Долго отстреливался Хаджарат, но не стало пуль ни в патронташах, ни в газырях. И тогда последнюю пулю Хаджарат пустил себе в сердце. А может, прыгнул в пропасть, чтобы его тело не досталось врагам. Говорят еще, что он превратился в орла, который летает с тех пор над Гегой и предупреждает всех об опасности. А скала в тот момент, когда погиб Хаджарат, заплакала и плачет до сих пор.
        Действительно по белым откосам струилась вода, а у подножия скалы стоял высокий тотемный столб, верхушку которого венчал искусно вырезанный деревянный орел с распростертыми крыльями. Все кусты вокруг столба были увешаны разноцветными ленточками, а на небольшом столике стояли стаканы с вином, лежали куски лаваша, конфеты, печенье и даже кукурузные початки.
        Игорь завернул на небольшую поляну и заглушил мотор.
        - Перекур, - крикнул он весело. - Мотор перегрелся!
        Пассажиры, весело галдя, покинули «уазик». Марина достала носовой платок, оторвала кромку и завязала ленточку на ближней к столбу ветке.
        - Зачем ты это сделала? - с любопытством спросила Сабрина.
        - Языческий обряд, - пояснила Марина. - В Сибири эти ленточки называют «челома». Их обычно повязывают на деревьях в местах поклонения духам: горным, речным, лесным. И, как тут, видишь, - она кивнула на столик, - задабривают этих духов, кто чем может.
        - Здесь даже деньги лежат, - крикнул Вадик и выхватил из ржавой металлической коробки десятку, - много!
        - Не смей! - неожиданно рявкнул Арсен. - Не трогай деньги! Это дурная примета!
        Вадик испуганно отдернул руку, а Арсен, проворчав что-то себе под нос, подошел к столику и положил в коробку сотню. Затем направился к «уазику», где присел рядом с Игорем на корточки и закурил, не поднимая глаз на остальных пассажиров. Судя по выражению лица, ему смертельно наскучила и сама поездка, и чересчур восторженные попутчики.
        Кто-то тронул Марину за локоть. Она оглянулась. Непривычно робко на нее смотрела Сабрина.
        - Скажи, если здесь желание загадаешь, оно сбудется? - торопливым шепотом спросила она.
        - Наверное, - улыбнулась Марина и оторвала от платка еще одну полоску. - Ленточка должна быть обязательно цветной и желательно однотонной, но только не черной. Черную челому нужно непременно сжечь на костре, чтобы вместе с ней сгорели все несчастья.
        - А давай разведем костер и все вместе сожжем черные челомы, - с радостным видом предложила Сабрина и, не дожидаясь ответа Марины, закричала: - Костик, у тебя есть что-нибудь черное, что можно порвать на ленточки?
        - Черное? - озадаченно посмотрел на нее банкир. - Зачем?
        - Вынужден вас огорчить. - Игорь подошел к ним и галантно улыбнулся. - Нужно ехать дальше, так что разожжем костер где-нибудь в другом месте. - Он покровительственно похлопал Сабрину по плечу. - Наши старики говорят, несчастья трусливы, они никогда не приходят в одиночку. Их и гранатой не взорвешь, и из автомата не расстреляешь! А вы какие-то тряпки придумали!
        - А может, и правда где-нибудь остановимся? - оживился Жора. - Галя вон мясо замариновала. - И с довольным видом потер ладони. - Классный шашлычок получится, да под водочку!
        - Мясо? - глянул на него Игорь. - Свинина?
        - Да нет, телятина, - с недоумением посмотрел на него Жора. - Что-то не так?
        Игорь пожал плечами:
        - Молодежь, конечно, почти не верит в приметы, но старики говорят, что нельзя в горах резать свинью и даже мясо ее кушать. А еще тех животных нельзя употреблять, что молнией убило. Обязательно несчастье случится.
        - Грозой здесь никого не убило, - засмеялся Жора и посмотрел на абсолютно безоблачное небо. - И, дай бог, никого не убьет!
        - Игорь, а какие еще приметы ты знаешь? - спросила Марина.
        - Да мало я знаю, - вздохнул он. - Плохо это, но что поделаешь, если старики уходят, а вместе с ними уходят наши обычаи. Чем больше жиреет свинья, тем короче у нее становится шея. Человек богатеет и часто забывает аламыс. Теряет его, как та свинья шею.
        - Аламыс - это что-то вроде кодекса чести? - уточнила Марина.
        - Ты правильно сказала - кодекс чести. Закон! Только не вроде, а точно закон чести. Неписаный закон нашей жизни. Святой закон! С аламысом абхаз рождается, с ним умирает. Когда-то в пацхе над очагом висела корзина с лучшей едой для гостя, и никто в семье к ней не смел прикоснуться. У нас говорят: «Доля гостя - доля бога». Абхазы очень гостеприимный и дружелюбный народ. Мы как маленькая абхазская пчелка: пока ей не сделают больно, она не ужалит.
        Игорь посмотрел на небо, затем перевел взгляд на горы, которые затянуло синей мглой. Глаза его прищурились. Но он продолжал как ни в чем не бывало:
        - В горах нельзя громко кричать и стрелять. Люди забыли этот закон, потому и воюют, убивают друг друга. Одна кровь тянет за собой новую кровь! Но ничего, переживем и это! Когда человек падает духом, его конь не может скакать. - Игорь обнял Марину за плечи и подтолкнул ее к машине. - Давай, профессорша, поехали уже! Ветер начинается, еще тучи нагонит, дождь пойдет!
        Действительно, легкий и поначалу незаметный ветерок начал раскачивать ветви деревьев. Марина шагнула к машине и вдруг застыла на месте. Странный звук разрезал воздух. Тонкий, дрожащий, словно чей-то палец тронул гигантскую гитарную струну, печальный и нежный одновременно, а затем будто свирель запела - грустно-грустно, так что защемило сердце.
        - Боже! - потрясенно воскликнул Арсен. Марина даже не заметила, когда он оказался рядом. - Мне рассказывали об этом, но чтобы вот так, наяву...
        - Что? Что это такое? - изумленно посмотрела на него Марина.
        Арсен перевел взгляд на Игоря.
        - Это и есть Песня Скалы?
        Игорь нахмурился:
        - Ну да! Рассказывают, что скала сначала заплакала, когда Хаджарат умер, а затем запела:
        
        
        Кто соколом летел вперед
        Туда, где ждал его народ?
        Кто жил в горах среди орлов
        И слышал стон людской и зов?
        Отважный, смелый Хаджарат,
        Всем беднякам и друг, и брат!..[Стихи М. Лакербай. Перевод С. Трегуба.]
        
        
        - Ну и так далее. Скала пела эту песню долго. Несколько дней и ночей. Но я всех слов не знаю, а то бы пришлось остаться здесь до конца месяца. - И что-то быстро сказал по-абхазски.
        Арсен помрачнел и почему-то посмотрел на Марину.
        - Поехали! Быстро! - приказал он и запрыгнул в машину.
        - Ой, а я забыла сфотографировать скалу, - спохватилась Марина, заметив, что Сабрина снова позирует Костику возле тотемного столба.
        - Я сфотографировал, - резко бросил Арсен и крикнул: - Светлана, Константин! Живо в машину!
        Сабрина с недовольным видом полезла в «уазик». Ее примеру последовали другие пассажиры.
        Марина замешкалась возле заднего борта. Продемонстрировать во второй раз свою ловкость мешала груда вещей. Арсен подал ей руку, и она буквально перемахнула через них и опустилась на сиденье.
        - Спасибо, - сказала она тихо.
        Арсен опустился рядом. «Уазик» тронулся с места, и он положил руку на спинку сиденья за ее спиной. Почти обнял на виду у всех.
        - Убери руку! - тихо сказал она.
        Но он склонился к ней и прошептал:
        - Мы не едем на Псху. Игорь говорит, услышать Песню Скалы - очень дурная примета. Нужно до ночи вернуться в Гагру.
        - Мы не поедем на Рицу? - огорчилась Марина.
        - Нет, мы поднимемся на Рицу, и если успеем до появления на небе луны, то и на Ауадхару. Но сначала нужно добраться до водопада, а затем спуститься обратно...
        - Спускаться всегда сложнее! Игорь опасается за машину?
        - Нет, дело не в этом, - неохотно сказал Арсен и покосился на Вадика, который явно прислушивался к их разговору. - Выключи свои радары, сынок, чтобы сеть не замкнуло! - сказал он ласковым тоном, но паренек мгновенно отвернулся.
        - Зачем ты так? - спросила Марина.
        - Нечего слушать взрослые разговоры! - строго сказал Арсен и склонился к ней. - Честно говоря, дурная примета только предлог. На самом деле Игорю сообщили еще на Голубом озере, что в милиции объявили тревогу. Он созвонился со своим начальством, и ему разрешили продолжить экскурсию, но вернуться на службу нужно не позднее двадцати двух ноль-ноль. Отдыхающий в Абхазии - понятие священное, как корова в Индии. Но ты не беспокойся, деньги Игорь вернет...
        - За деньги я как раз не беспокоюсь, - недружелюбно посмотрела на него Марина. - Мог бы вообще об этом не вспоминать.
        - Слушай, расслабься немного, а? Я ведь не сделал тебе ничего такого, из-за чего можно возненавидеть человека на всю жизнь.
        - Ты просто превратил мой отпуск в кошмар. За это я должна полюбить тебя на всю жизнь?
        - Не надо меня любить. - Арсен убрал свою руку со спинки сиденья и отодвинулся от Марины. - Живи спокойно!
        - Я до тебя жила спокойно и после тебя тоже буду жить спокойно! - парировала она. - Не надейся, что ты сбил меня с толку. Я забуду тебя на следующий день, как только покину Гагры.
        - Боже, с каким пафосом ты это сказала! Прости, но я тебе не верю. Ты была искренней в доме Есната, а сейчас врешь, потому что струсила, побоялась почувствовать себя снова женщиной. Ты - умная баба, но у тебя обывательское мышление. Поматросит и бросит, ты об этом думала, когда сбежала утром?
        - Арсен, - она умоляюще посмотрела на него, - пожалуйста, оставь меня в покое! Ты и сам через пару дней забудешь меня, а теперь в тебе говорит уязвленное самолюбие. Ты никак не можешь понять, почему тебе, такому красивому, умному, успешному, вдруг отказала женщина, и кто? Обыкновенная серая мышка, провинциалка! Ты же крутой столичный мэн! Звезда российской журналистики! Наверняка женщины готовы носить тебя на руках за одну-единственную ночь с тобой, за поцелуй, за снисходительную улыбку! Прости, но я терпеть не могу высокомерных и хамоватых мужиков. В тебе спеси больше, чем остальных человеческих качеств, вместе взятых. Иногда ты ведешь себя как пошлое, агрессивное чудовище, иногда ты бываешь очень жалким и лишь на полмизинца - настоящим, искренним человеком. Вот это и задело меня, заставило на очень короткое время поверить, что твоя крутизна - для тебя не самоцель, что ты не замечаешь, как выглядишь...
        - Крутизна? - Арсен едва заметно усмехнулся. - Повело тебя на этой крутизне! Да мне...

«Уазик» резко затормозил, и он проглотил окончание фразы.
        - Приехали! - весело возвестил Игорь. - Перед вами чудо абхазской природы - Гегский водопад! Можно, конечно, подъехать к нему поближе, но я прошлый раз чуть не утопил машину в реке, поэтому прошу дальше следовать пешком. Спуститесь вон по той тропинке, перейдете подвесной мост, а дальше чуть в горку - и вот он, водопад! Смотрите, наслаждайтесь! Даю вам час на прогулку, а я пока попрошу хозяина кафе приготовить нам шашлыки. Ты ведь, Жора, не против, если я этим займусь?
        - Ради бога, ради бога, - засуетился Жора и протянул Игорю пластиковое ведерко с мясом. - Тут на всех хватит!
        - Осторожнее! - нахмурился Арсен, заметив, что Марина направилась к тропинке. - И вообще не советую слишком близко подходить к водопаду, тем более лезть на лавину. Она основательно подтаяла, и можно провалиться в пустоты.
        - Лавина? - Марина с недоумением посмотрела на грязные, с ржавым налетом глыбы, закрывавшие ложе водопада. - Я думала, это камни.
        - Лавина упала весной во-он оттуда. - Игорь вытянул руку в направлении отвесных скал, с которых рушилась вниз огромная стена воды. - По тому желобу как на салазках съехала! В прошлом году снега в два раза больше свалилось, приходилось охрану выставлять. Знаешь, есть у нас еще любители экстрима. Так и норовят по лавине прогуляться. Да еще с женами и детьми. А под снежной коркой - пустоты. Провалишься - костей не соберешь!
        - Спасибо, что предупредил, - улыбнулась Марина. - А то бы я непременно полезла...
        Она проверила, не сели ли батарейки в фотоаппарате, и в этот момент Арсен протянул ей руку.
        - Пошли, я тебя подстрахую. Хоть тебе и противна моя крутизна, но тропинки здесь гораздо круче и ненадежнее.


        Глава 10

        Они возвращались с целебного источника Ауадхара, расположенного высоко в горах. Остались позади и Гегский водопад, и озеро Рица, и недовольство попутчиков Марины, которые крайне расстроились, что поездка в Псху не состоится. Правда, их настроение несколько улучшили шашлыки, которые по просьбе Игоря приготовил Митя, седой коренастый абхаз со следами ожогов на лице, хозяин кафе недалеко от Гегского водопада.
        - Тоже следы войны, - коротко пояснил Арсен, когда заметил взгляд Марины, устремленный на Митю. - Горел в танке.
        Игорь в компенсацию за доставленное огорчение выставил пять бутылок вина. И вскоре компания веселилась вовсю, простив ему веру в приметы и любовь к народным обычаям.
        На Рице задержались ненадолго. Озеро разлеглось в глубокой котловине, точно огромное зеркало, обрамлением которому послужили высоченные горы и непроходимые леса. И только небольшой пятачок на южном берегу занимали летние кафе. На автомобильной стоянке скопилась масса автомобилей, чуть дальше виднелось с десяток экскурсионных автобусов. В солнечный день все здесь играло бы и переливалось красками.
        Но сейчас над озером грудились облака, дул холодный ветер, вода отсвечивала свинцом, а окрестные горы затянуло туманом. Все предвещало скорый дождь, и Игорь натянул тент над салоном «уазика». Сабрина с Костиком и Жорино семейство снова умчались к лоткам со снедью, бижутерией и сувенирами, а Марина спустилась сначала к самой воде и сделала несколько снимков озера с разных точек, а затем поднялась на обзорную площадку.
        Признаться, она осталась от Рицы не в восторге. Все эти кафешки на берегу, базарчики, киоски, шашлычные - чистенькие, нарядные, яркие - они, скорее всего, приносили хороший доход владельцам, так как горный воздух очень повышает аппетит, но именно они придавали озеру конфетно-рафинированный облик. А Марине хотелось хоть ненадолго улизнуть в какие-нибудь дебри подальше от цивилизации. Она вдруг поняла, что иногда одиночество - это благо. Особенно если тебе есть о чем подумать.
        Но ее попутчики были совершенно другого мнения и не спешили вернуться в «уазик». Марина купила мороженое и присела на лавочку, с которой могла одновременно наблюдать за базарчиком, возле прилавков которого сновали ее спутники, а также за
«уазиком». Игорь и Арсен пили пиво в салоне и о чем-то переговаривались между собой.
        Возле нее внезапно остановилась группа экскурсантов, и толстый пожилой экскурсовод с седым венчиком волос вокруг обширной лысины весело закричал в мегафон:
        - Подтянулись, подтянулись, товарищи! Не отставать!
        Послушные экскурсанты заслонили «уазик». Марина встала. Экскурсовод бесстрастно бубнил в мегафон:
        - Возраст озера... Глубина... Ширина... Температура воды...
        Марина обошла группу и снова увидела «уазик». Игорь сидел за рулем, а Арсен разговаривал по спутниковому телефону. Лицо его было злым. Он рубил воздух ребром ладони и что-то резко говорил в трубку. Похоже, отдавал приказы или кого-то отчитывал.
        - Женщина, отодвиньтесь, пожалуйста, - прозвучал за ее спиной недовольный голос. - Дайте сфотографироваться!
        Три дамы давно не бальзаковского возраста смерили Марину негодующими взглядами и заняли ее место, как оказалось, напротив чучела горного козла с завитыми в спираль рогами.
        Она усмехнулась и отошла в сторону, отметив боковым зрением, что Арсен что-то ищет в своей сумке на заднем сиденье. И при этом ведет оживленную дискуссию с Игорем...
        Арсен неожиданно поднял голову и посмотрел в ее сторону. Марина живо отвела взгляд и даже отвернулась, чтобы он не заподозрил ее в особом интересе к его персоне. И оказалась рядом с экскурсоводом, который, вытирая лысину носовым платком, продолжал вещать в мегафон:
        - А теперь слушайте народную абхазскую легенду о происхождении озера Рица. В стихах. - И, выставив вперед правую ногу, вознес очи горе.
        
        
        Было когда-то селенье в горах
        С чудо-поляной в душистых цветах.
        Радостной жизнью жил здесь народ,
        Солнцем сверкал голубой небосвод.
        Годы летели, как белые сны.
        Счастьем крылатым сияла Апсны...
        
        
        Экскурсовод перевел дух, и вдруг слезы потекли у него по лицу.
        
        
        Но тут с перевалов ворвались враги,
        Все погубили, срубили, сожгли,
        В злобе своей растоптали цветы,
        Юных влюбленных разбили мечты...
        
        
        Экскурсовод прижал носовой платок к глазам и быстро, скороговоркой закончил легенду:
        
        
        Все здесь смешалось... И в грохоте гор
        Чудо-поляна исчезла с тех пор,
        В черный провал опустилась на дно,
        Рицею-озером стала давно...[Стихи М. Лакербай. Перевод С. Трегуба.]
        
        
        Экскурсанты бросились к нему.
        - Вам плохо? Сердце? - обеспокоенно спросила пожилая женщина.
        - Ничего страшного! Это личное! - Экскурсовод неловко улыбнулся.
        - Но я врач и могу вам помочь!
        - Врач здесь не поможет. - Экскурсовод решительно вытер лицо и щеки платком и снова весело прокричал в мегафон: - А теперь, товарищи экскурсанты, можете погулять по берегу. Отъезжаем через час.
        Экскурсанты, вмиг забыв об инциденте, разбрелись в разные стороны. Экскурсовод опустился на скамейку рядом с чучелом козла, достал из пачки сигарету и закурил. Глаза у него покраснели, и он то и дело прижимал к ним платок.
        - И все же что-то случилось? - спросила осторожно Марина, присев рядом с ним.
        - Я вас не помню. Вы из чужой группы? - Экскурсовод, прищурившись, посмотрел на нее.
        Марина кивнула:
        - Да, я здесь оказалась случайно. Захотела услышать легенду. Не думаю, что вас потрясла участь юных влюбленных.
        Экскурсовод трубно высморкался в носовой платок и смущенно улыбнулся:
        - Простите, я рассказываю эту легенду лет тридцать уже, но сегодня накатило... Понимаете, ровно тринадцать лет назад именно в этот день погиб мой сын Радик. Ему было всего шестнадцать, но он пошел в бой со стареньким дробовиком своего деда. А потом умер от ран в госпитале. - Толстяк на мгновение прикрыл глаза ладонью. - Проклятая война! Чтобы умерли все, кто ее начал!
        - Ора, Тамшуг! - раздалось рядом.
        Марина подняла голову и увидела Игоря.
        - Чего горюешь, уважаемый? - справился он и подал старику банку пива. - Я знаю, ты вспомнил Радика? Хороший парень был, боевой! Рановато, конечно, он умер, но что поделаешь, сколько день ни длится, а все равно настанет ночь. Ты уже не вернешь сына, Тамшуг! Перестань плакать, у тебя две дочери, внуки подрастают.
        - Никто не заменит мне сына, Игорь!
        Игорь покачал головой:
        - Мой сосед Керим любит повторять: «Когда на тебя навалилась беда и ты сильно горюешь, вспомни, что ты тоже умрешь». Судьба уготовила Радику умереть раньше своих родителей, а против судьбы я слова не знаю. Знал бы, отца вернул, друзей своих...
        - Керим - мудрый человек, - с горькой улыбкой посмотрел на них старый экскурсовод, - но, хочешь того, не хочешь, даешь волю сердцу, когда теряешь самое дорогое на свете - своего сына.
        - Крепись, Тамшуг! - Игорь похлопал его по плечу. - Хайбабот, дорогой! Нам нужно идти! - И взял Марину под руку.
        - Хайбабот! - Экскурсовод привстал со скамейки, прощаясь. И учтиво склонил голову: - Спасибо, уважаемая! Вы принесете счастье в дом настоящему мужчине!
        Она усмехнулась про себя. Где бы найти этого настоящего мужчину! Но вслух ничего не сказала, только спросила Игоря:
        - Что случилось? Я видела, как Арсен с кем-то разговаривал по телефону.
        - Никто не может хранить тайну так, как тот, кто ее не знает, - глубокомысленно заметил Игорь и покосился на Марину. - Не обижайся, это не мои секреты. Если Арсен посчитает нужным - расскажет. Промолчит - значит, так надо!
        - Понятно! - Марина снизу вверх посмотрела на Игоря. - Вы давно знаете Арсена?
        - С начала войны. Он вместе с нами защищал, а затем освобождал Гагру. У него есть орден Леона, как у моего отца. Я был ранен в плечо, и он вытащил меня из-под обстрела. Правда, весил я тогда чуть меньше, но Арсену крепко досталось. С тех пор мы с ним друзья. У абхазов дружба, как и вражда, сопровождают человека до могилы.
        - У Арсена есть орден? - поразилась Марина. - Это серьезно?
        - Над такими вещами не шутят, - недовольно буркнул Игорь. - Если ты его не принимаешь всерьез, это не значит, что он несерьезный человек.
        - Прости, - повинилась Марина, - я не хотела тебя обидеть.
        - Ты не меня обидела, - отозвался Игорь. - Арсен мне как брат. Он - не гнилой человек, и это - главное.
        Марина не нашлась, что ответить, но в этот момент они подошли к машине, и она, ни слова не говоря, забралась на свое место. На этот раз Арсен не подал ей руку, потому что занял сиденье рядом с Игорем, переселив Жору на корму.
        Весь путь до Ауадхары Марина старательно не смотрела вперед. Дорога все время шла вверх, и кроны деревьев смыкались над ней, образуя густой зеленый туннель. Множество ручьев сбегало с отвесных утесов, вырывалось из-под камней. «Уазик» то и дело форсировал мелкие речушки и лужи, которые не успевали высыхать в постоянной тени. Вскоре стало заметно прохладнее, и природа тоже посуровела. Огромные ели и пихты пришли на смену кленам и букам. На богатейших травах альпийских лугов паслись стада коров и коз. Когда-то эти места были Меккой горного туризма, но теперь турбазы опустели, домики разрушились. На их пути попалась только одна группа туристов, которая своим ходом поднималась к озеру Мзы недалеко от границы с Россией.
        На Ауадхаре все бросились к источнику пить минеральную воду, покупать горный сыр и копченое мясо. Откуда-то взялась бутылка водки и снова пошла по кругу. Игорь и Арсен в ее распитии не участвовали. На этот раз они занялись тем, что залили минеральной водой несколько пластиковых фляг. А затем Арсен, прихватив свободную, полез с ней куда-то в гору. Как оказалось, там располагался еще один источник. Игорь коротко пояснил:
        - От глазных болезней.
        Марина из вежливости пару раз торопливо глотнула из пластикового стакана, закусила остывшим куском шашлыка и незаметно отошла в сторону, чтобы сделать несколько снимков окрестных гор и возвышавшейся над ними вершины горы Ажары. Здесь, на богатых альпийских лугах, она обнаружила знакомые травы: борщевик, аконит и даже черемшу. Но больше всего ее поразили мать-и-мачеха, чьи огромные листья ни в чем не уступали по размеру листьям сибирского лопуха, и заросли конского щавеля, которые укрыли Марину с головой...
        - Опаздываем, - вполголоса сказал Арсен и тем самым прервал ее мысли. - Уже девятнадцать ноль-ноль, а мы еще не доехали до Рицы.
        После Ауадхары он снова вернулся на свое место. Но в разговоры ни с ней, ни с Вадиком не вступал. И это была его первая фраза, которую он произнес после того, как они покинули Ауадхару.
        Марина искоса посмотрела на него. Арсен с недовольным видом уставился на часы, затем поднял глаза и встретился с ее взглядом.
        - Устала? - спросил он. - Я вижу, ты не в восторге от нашего путешествия?
        - Нет, мне понравилось, - сказала она, - только я люблю путешествовать в компании близких людей, а тут... - Она пожала плечами. - Случайные люди, определенные интересы. Я уж точно в их круг не вписываюсь.
        - Я заметил... - усмехнулся Арсен и вдруг, вскочив с места, пробормотал с досадой: - О черт!
        - Т-тва-аю маму мотал! - одновременно с ним выкрикнул Игорь.
        Резко, на полной скорости он вывернул руль влево и нажал на тормоз. Корму «уазика» подбросило вверх, затем занесло вправо, он пошел юзом, и его развернуло поперек дороги. Машина ударилась бампером о придорожный камень и заглохла.
        - Тва-аю маму! - снова выкрикнул Игорь.
        Но Марине было не до его криков. От удара ее и Вадика чуть было не выбросило из машины на проезжую часть. Их спасло запасное колесо, выступавшее над задним бортом. Вадик врезался в него лбом и заработал приличную ссадину и огромный синяк под глазом. Марина сильно ушибла локоть и зашипела от боли, когда Вадик неловко задел ее ногой. Пассажиры дружно вскрикнули, а Арсен еще на ходу выскочил из машины. Через секунду Марина поняла причину переполоха.
        В мгновение ока машину окружили несколько крепких парней в камуфляже и в черных масках с прорезями для глаз. «Пограничный патруль», - промелькнуло у нее в голове, но в следующее мгновение Марина поняла, что ошиблась, потому что никаких воинских знаков различия у «патруля» не заметила. Кроме того, парни были обвешаны оружием с головы до ног, как новогодняя елка игрушками, а за спиной у них виднелись рюкзаки, очень похожие на те, что имелись у встреченных ими туристов. Но туристами они тоже не были, слишком уж нагло и бесцеремонно себя вели.
        - Стоять! - приказал Игорю один из них. - Выходи!
        Игорь открыл дверцу и тяжело спрыгнул на землю.
        - Партизаны? - спросил он угрюмо и сплюнул на землю.
        - Заткнись! - выкрикнул тот, что приказал ему выйти из машины. - Кого везешь?
        - Не видишь разве? Отдыхающие из России.
        - Я вижу, что отдыхающие, - сказал парень и, кивнув остальным, что-то быстро приказал им.
        Его приятели ринулись к заднему борту машины и сбросили сумки на землю.
        - Прошу всех снять драгоценности и передать мне без шума и пыли, а также оружие, деньги и документы, - сказал парень. - Я вас вежливо прошу, так что будем взаимно вежливы. - И захохотал. - Не захотите, снимем с трупов! Без проблем!
        Парни тем временем распотрошили сумки, но ничего, видно, интересного для себя не нашли, потому что отбросили их в сторону, оставив вещи валяться на дороге.
        Марина с нарастающим недоумением наблюдала за тем, как ее попутчики освобождаются от колец, сережек и кошельков. В ее кошельке было от силы рублей двести-триста, золотые серьги и колечки она вообще не носила. Так что ее потери оказались мизерными. Больше всех пострадал Костик. Грабители, - а теперь Марина не сомневалась, что это были примитивные грабители с большой дороги, возликовали, когда в их руках очутились толстый кошелек с крупными купюрами и массивный золотой браслет. Сабрина трясущимися руками сняла с себя всю бижутерию и протянула полную горсть грабителю, но тот брезгливо швырнул безделушки в придорожные кусты.
        Жора лишился золотой печатки, Галина - цепочки с медальоном, сережек с крохотными бриллиантами и двух колечек. Кошелек у ростовчан оказался тоньше, чем у Костика, но и он впечатлил грабителей. Галина, единственная из всех, попыталась возмутиться, но бандит молча отвесил ей оплеуху, и она, коротко вскрикнув, закрыла лицо ладонями. Ее плечи затряслись от беззвучного плача.
        - Слушай, ты! Не трогай женщину! - процедил сквозь зубы Игорь. - Вояка, твою мать! Взял бабки и иди своей дорогой!
        - Ты, сука! Пристрелю! - истерично закричал бандит и навел на него автомат. - Стой, где стоишь!
        - Стою! - буркнул Игорь и снова сплюнул.
        Бандиты тем временем обыскали Арсена. Причем сделали это профессионально. Руки на капот, ноги на ширине плеч... Кошелька у Арсена не оказалось и, самое странное, фотокамеры и спутникового телефона тоже. Куда они исчезли, как по мановению волшебной палочки, Марина не заметила, потому что была занята своими проблемами. Ее тощий кошелек тоже канул в бездну бандитских карманов, и она тихо порадовалась, что не прихватила все свои сбережения. Просто побоялась потратить больше, чем полагалось, и на этот раз осторожность снова ее не подвела.
        - А «лифчик» у тебя классный! И ботасы! - на ломаном русском заявил вдруг один из бандитов и приказал Арсену: - Раздевайся! - И подтолкнул его прикладом автомата к камню на обочине. - Живо!
        Марина заметила, как дернулась щека у Арсена, как он прищурился. Сердце ее замерло! Лишь бы он не взорвался, не нагрубил. Но в этот момент бандиты с двух сторон подступили к Игорю. Даже самый крепкий из них смотрелся рядом с ним подростком. Однако автоматы придали им смелости. Один из бандитов сдернул панаму с головы Игоря, а второй толкнул его в плечо:
        - Ты, козодуй гребаный! Выворачивай карманы! Оружие есть?
        - Коза твоя мама, бичорик! - Глаза Игоря налились кровью. По-бычьи выставив голову, он расправил плечи и вдруг - Марина едва сдержалась, чтобы не закричать от ужаса, - своими огромными ручищами схватил того, кто обозвал его «козодуем», за горло, поднял в воздух и швырнул на первого бандита, который даже не успел натянуть на себя панаму.
        - Масленица! - произнес Игорь с довольным видом и тут же получил удар прикладом в спину. Он в недоумении оглянулся, но второй удар, уже в живот, заставил его согнуться, и медленно, как это бывает только в кино, Игорь упал на бок и прикрыл лицо руками. И тотчас бандиты набросились на него. Каждый норовил нанести удар посильнее и побольнее. При этом они толкались, грязно матерились и всячески мешали друг другу. При каждом ударе кованым берцем тело Игоря дергалось, но он продолжал прикрывать голову залитыми кровью руками.
        - Сволочи! - закричала не своим голосом Сабрина и, уткнувшись лицом в плечо банкира, залилась слезами.
        - Светочка! Светочка! Молчи! - Костик гладил ее по голове дрожащей рукой. - Они нас убьют!
        - Убьют? - заорала Сабрина и схватила Костика за грудки. - Ты же банкир! У тебя денег куры не клюют! Откупись! Скажи, что ты им обязательно заплатишь!
        Лицо Костика исказилось. На лбу у него выступил пот, а маленькие глазки помутнели то ли от страха, то ли от ярости.
        - Заткнись! - прошипел он и с затравленным видом огляделся по сторонам.
        - Эй, бичебо! Укан![Бичебо - мальчики (груз.).Укан - назад (груз.). ] -раздалось вдруг из леса, а следом - автоматная очередь.
        - Гачерди ак![Гачерди ак ! - Остановитесь! (груз.). ]
        На дорогу выскочили два человека в точно такой же униформе, как и бандиты, избивавшие Игоря. Один из них поднял пистолет и выстрелил в воздух несколько раз подряд.
        Бандиты нехотя отошли от Игоря и, окружив его полукольцом, принялись поправлять на себе амуницию. Игорь медленно поднялся и сел, опираясь на левую руку, а правую, окровавленную, всю в синяках и ссадинах, приподнял и прохрипел:
        - Масленица!
        Один из вновь прибывших бандитов резко обернулся.
        - Масленица? Ты? - Он приблизился к Игорю и приставил ствол автомата к его голове. - Жив, сволочь! - И что-то гортанно выкрикнул в сторону толпившихся в стороне бандитов.
        - Жив, Гиви, жив! - скривился Игорь, коснувшись ладонью ссадины на голове. - А ты, вижу, шакалишь на дорогах?
        - Ты - кровный враг моего брата, Масленица, а значит, и мой враг!
        Тот, которого Игорь назвал Гиви, приблизился к нему и неожиданно ударил его ногой в лицо. Игорь упал навзничь, кровь из разбитого носа и губ залила голову и густой струйкой потекла по щеке в придорожную пыль.
        Пассажиры «уазика» потрясенно молчали. Только сейчас Марина поняла, что прижимает к себе Вадика, а тот трясется, как от холода, и что-то шепчет побелевшими губами.

«Арсен! - пробила вдруг голову мысль. - Где же Арсен?»
        Марина бросила взгляд по сторонам. Арсена нигде не было видно, впрочем, как и бандита, который хотел поживиться его «лифчиком» и ботинками.
        Но это заметили и бандиты.
        - Гоги! - вскрикнул один из них и показал на камень, на котором Арсен должен был снять свои ботинки. Камень лежал на месте, но рядом с ним ни ботинок, ни старого владельца, ни нового...
        Забыв об Игоре, бандиты бросились к обрыву, столпились на краю и стали что-то возбужденно обсуждать, заглядывая то вниз - в пропасть, то вверх - на почти отвесную скалу, в основание которой уткнулся капотом «уазик». Несколько бандитов, цепляясь за корни деревьев, попытались обследовать ближайшие камни, но умноженный эхом грохот обвала подтвердил, что эти попытки бесполезны и опасны для жизни.
        О пассажирах «уазика», похоже, тоже забыли. Игорь лежал на дороге, неестественно подвернув под себя руку. Засохшая кровь, стянув кожу, покрыла его лицо и шею ржавой маской. Рядом струился крошечный ручеек. Марина, поглядывая с опаской на бандитов, осторожно приблизилась к Игорю и взяла его за руку. Пульс еле прощупывался, но открытых ран она не заметила. Правда, могли быть внутренние повреждения. После тех ударов, которыми его наградили бандиты, в этом можно было не сомневаться. Но сейчас у нее не было времени, чтобы осмотреть раненого и оказать хотя бы первую помощь. Марина опустилась на колени и, намочив в ручейке носовой платок, приложила его ко лбу Игоря.
        Он открыл глаза и даже попытался улыбнуться разбитыми в кровь губами.
        - Черт! Так и не привез матери комбикорм!
        - О чем ты говоришь? - Марина погладила его по руке. - Куда ты денешься? И маму свою увидишь, и комбикорм привезешь...
        Игорь движением руки остановил ее и снова прошептал едва слышно:
        - Арсен ушел?
        - Арсен? - удивилась она. - Нет Арсена. Исчез...
        - Масленица! - Игорь попытался поднять руку, но силы оставили его. И он, закрыв глаза, с трудом, но настойчиво произнес: - Сваливайте отсюда... Все... - И обмяк, видно, потерял сознание.
        - Что? Что он сказал?
        Марина оглянулась. Рядом с ней присели на корточках Жора и Вадик.
        - Что он сказал? - переспросил Жора.
        - Спросил про Арсена... - ответила Марина. - А еще «Сваливайте!» сказал. В смысле, бежать нужно...
        - Да понял я, понял... - недовольно отозвался Жора и оглянулся на живописную группу на обочине. Зареванные Галина и Сабрина сидели обнявшись на старом бревне, а Костик держал над ними зонтик. И, только заметив этот зонт, Марина поняла, что накрапывает дождь и темнеет не оттого, что зашло солнце, а просто небосвод затянули тучи...
        - Сваливайте... - продолжал Жорик. - Да нас эта свора догонит за пару минут.
        - А может, они нас отпустят? - робко спросил Вадик.
        - Кто? Эти отморозки? - покачал головой Жорик. - Думаешь, это просто бандиты?
        - Но они же ограбили нас, - удивилась Марина.
        - Ты что, телевизор не смотришь? - в свою очередь, удивился Жора. - Посмотри на их экипировку. Это же диверсионная группа. И наверняка парашютисты. Скорее всего, их выбросили с самолета где-то в районе Ауадхары. Естественно, им нужна машина, а нас огребли попутно, не избежали соблазна. Точно бывшие урки! Для них человеческая жизнь - копейка!
        Громкие и гневные крики со стороны пропасти заставили их оглянуться. Бандиты, видно, что-то обнаружили среди камней. Нетрудно было догадаться, что именно. Через несколько минут тело Гоги с неестественно вывернутой шеей лежало на поляне рядом с дорогой. Его оружие исчезло вместе с «лифчиком», но, как в насмешку, на него был надет «лифчик» Арсена...

«О боже! - Марина мысленно перекрестилась. - Все пропало!»
        - Вадька, давай к машине! - прошипел Жора. - Сейчас нас всех в лапшу...
        Пригнувшись, они бросились к машине. Но бандиты уже заметили их. Автоматная очередь... Фонтанчики пыли под ногами... Первым, схватившись за плечо, упал Жора, вторым - Вадик... Галина вскочила на ноги, дико закричала. Один из бандитов направил на нее автомат, но тот, который узнал Игоря, пригнул его ствол к земле, и очередь ушла в землю.
        - Сидеть! - истошно заорал он. - Сидеть, русская сука! - И, повернувшись, завопил уже на Марину: - На место!
        Марина только сейчас поняла, что продолжает стоять на коленях возле Игоря.
        - Ему нужна помощь, - сказала она и поднялась на ноги. - И этим двум... - Она кивнула на Жору и Вадика. - Позвольте осмотреть их.
        - Ты - врач? - уставился на нее бандит.
        - Нет, но я могу оказать первую помощь...
        - На место, я сказал! Быстро! - гаркнул бандит. - Щас мы им последнюю помощь окажем.
        Он подошел к лежавшему без движения Жоре и пнул его в бок. Жора дернулся. Бандит приставил автомат к его голове и заорал:
        - Встань, сука! Встань!
        Жора, держась рукой за левое предплечье, поднялся на ноги. Сквозь пальцы у него сочилась кровь, заливая рукав, подол рубахи и саму руку. Он стоял, покачиваясь, перед бандитом. А тот подошел к нему и стволом приподнял его подбородок.
        - Смотреть в глаза! - истошно завопил он. - Смыться решил, гнида?
        - Убери ствол, пацан! - Жора окровавленной ладонью отвел ствол в сторону. - Я таких, как ты, еще в Афгане давил... - И вдруг почти неуловимым движением перехватил автомат за ствол и приклад, рванул с вывертом на себя, перебросил бандита через бедро и наступил ему ногой на горло...
        - Ша, пацаны! Ни с места! - сказал он и направил автомат на бандитов, которые застыли от неожиданности. Но кое-кто уже пришел в себя и потянул с плеча оружие.
        Жора дал короткую очередь поверх их голов.
        - Я сказал: «Ни с места!» - рявкнул он и крикнул Костику: - Иди сюда!
        Банкир с испуганным видом осторожно приблизился к нему.
        - Посмотри, что с Вадиком! - приказал Жора.
        Костик кивнул и, пригнувшись, направился к Вадику. Приподнял его голову и обрадованно закричал:
        - Живой! Только без сознания!
        - Отнеси его к матери! - снова приказал Жора.
        Банкир с трудом поднял Вадика на руки и, пошатываясь, направился к бревну. Галина и Сабрина бросились на помощь. Совместными усилиями они посадили Вадика на бревно. Галина, заливаясь слезами, быстро сняла с него футболку, осмотрела голову и шею. На виске она обнаружила небольшую ссадину. Видно, пуля прошла по касательной...
        - Сынок! - Она прижала его голову к груди.
        Вадик открыл глаза и, недовольно что-то буркнув, отстранился.
        - Давайте в машину! - крикнул Жора и, схватив лежавшего на земле бандита за шиворот, резко поставил его на ноги. - Пошли! - И вдруг покачнулся, видно, от потери крови. Только на мгновение он прикрыл глаза, но этого мгновения хватило, чтобы бандит рванулся и выхватил автомат из Жориных рук. Его подельники тотчас вскинули оружие. Автоматные очереди прошили воздух и Жорино тело.
        Жора упал, дернулся, а пули продолжали кромсать его, вырывая клочки ткани и заливая неподвижное тело кровью.
        Галина подхватила с земли камень и молча бросилась на продолжавшего стрелять бандита. Тот ударил ее прикладом в грудь, а когда Галина упала на спину, бандит выстрелил ей в лицо.
        - Кто следующий? - спросил он и стянул с лица маску. Вытер ею лицо и осклабился: - Не хотели по-хорошему, получили по-плохому! Русские свиньи! - И прицелился в людей, сбившихся в жалкую кучку возле бревна.
        - Я вас прошу, отпустите нас! - Сабрина упала на колени и зарыдала, а затем схватила своего кавалера за рукав и подтолкнула его навстречу бандитам. - Вот, Костик, он банкир! Он за всех заплатит... Правда, Костик?
        - Заплатит? Слышите, этот жирный слизняк готов заплатить за трупы! - Бандит потряс автоматом. И вдруг выстрелил Костику под ноги. Тот подпрыгнул на месте.
        - Лимон баксов! - радостно прокричал бандит и выстрелил еще раз, затем в другой, в третий... И при этом не менее радостно выкрикивал: - Два лимона! Три! Четыре!..
        А Костик, подпрыгивая, задыхался от страха. Лицо его побагровело, а затем приобрело синюшный оттенок. Он схватился за сердце, тяжело повалился на землю и стал хватать воздух широко открытым ртом.
        - С-Сабрина, - с трудом произнес он, - в-воды!
        Та, всплеснув руками, бросилась к нему и начала рвать футболку у него на груди. Волосы у нее растрепались, косметика размазалась. Сабрина была явно не в себе. Костик хрипел, просил воды, а она пыталась порвать майку и при этом ругалась:
        - Сволочи! Блядский род! Чтоб вы сдохли, ублюдки!
        И тогда Марина, недолго думая, бросилась к ручью, но один из бандитов вскинул автомат.
        - Укан! Чкара![Быстро! (груз.). ] - заорал он и угрожающе клацнул предохранителем. Марина не поняла, что он прокричал, но зато догадалась, что за этим последует. И быстро вернулась к бревну.
        Сабрина поддерживала Костика под голову. Крупные слезы градом катились у нее по лицу.
        - Не реви! - приказала Марина. Тут она вспомнила, что в кармане куртки у нее должен остаться пакетик сока, если, конечно, она не выронила его во время всех этих передряг. Оказалось, что не выронила! Марина зубами откусила уголок и поднесла пакетик к плотно стиснутым губам банкира. Но сок пролился, не попав ему в рот.
        - Он умер, умер! - запричитала Сабрина и вдруг, уставившись на Марину, прошипела: - Это ты! Все ты! Сдалась тебе эта Гагра! Отдыхали бы в Сочи...
        - Заткнись! - тихо сказала Марина. - Нужно выпутываться, а я не знаю как. - Она приложила пальцы к шейной артерии Костика. - Он жив, но ему нужны лекарства.
        Бандиты тем временем оттащили трупы Жорика и Галины на обочину. Труп Гоги завернули в одеяло и унесли в лес, но скоро вернулись. Видно, не стали копать могилу, а просто заложили тело камнями. Бандиты переговаривались вполголоса, нервно и возбужденно, излишне суетились и даже выставили часовых на дороге, которые настороженно вглядывались в наступавшую темноту. Они кого-то опасались. И явно не своих пленников. На них почти не обращали внимания.
        Марина предполагала, кто именно нагнал страх на бандитов. Побег Арсена сделал их еще агрессивнее, но все же он давал пленникам надежду на его помощь в освобождении. Совсем крошечную надежду, потому что Арсен вполне мог смыться, вполне мог наплевать на судьбы своих попутчиков. Темна душа человека, особенно в минуты смертельной опасности, и кто его знает, что перевесит в такой момент: совесть или страх за собственную жизнь...
        Марина сквозь сумерки и припустивший дождь вгляделась в Игоря. Он по-прежнему лежал на дороге, но теперь лицом вниз. Один из бандитов сидел на нем верхом и связывал руки веревкой. Это подтверждало, что Игорь еще жив. Марина вздохнула с облегчением, затем поднялась на ноги и крикнула:
        - Ребята, банкиру плохо! Позвольте посмотреть в его вещах, возможно, там есть лекарства.
        - У нас одно лекарство - пуля! - оскалился застреливший Галину бандит. На вид ему было лет тридцать пять, но седые волосы, усы и густая щетина на лице добавляли еще лет десять.
        - Будьте людьми! - тихо сказала Марина. - Вы уже убили двоих, оставили мальчика сиротой. Зачем вам еще одна жизнь?
        - Ты, русская курва, живо в машину! И ты, пацан! - Он ткнул стволом в плечо Вадика. - И ты, красотка! - Он подошел к Сабрине и, ухватившись за вырез ее майки, рванул вниз.
        Сабрина охнула и прикрыла грудь руками.
        - Красотулечка! - с неприкрытым вожделением бандит уставился на нее. Затем бесцеремонно, вслед за Мариной и Вадиком подтолкнул Сабрину к машине и крикнул своим приятелям: - Эта девочка моя! Кто тронет, порву!
        Игорь в скрюченной позе лежал между задними сиденьями. Сверху на нем, держа автоматы на изготовку, устроились два бандита. Женщин и Вадика усадили на средние сиденья. Мальчика трясло. Он вел себя, как сомнамбула, и не сопротивлялся, когда Марина прижала его голову к груди, чтобы он не видел, как бандиты, взяв за руки и за ноги тела его родителей, раскачали и сбросили их в пропасть. Та же участь постигла и Костика. Он был жив, когда бандиты подтащили его к краю, и отчаянно вскрикнул, падая в пропасть. Сабрина громко икнула от страха и повалилась без чувств на Марину и Вадика...
        Бандиты, возбужденно перекликаясь и оттирая руки от крови травой и носовыми платками, направились к «уазику». Дождь уже хлестал вовсю. Порывы ветра трепали кроны, гнули и раскачивали деревья. В темных недрах туч то и дело вспыхивали молнии и басовито грохотал гром. В сполохах небесного огня Марина наконец пересчитала бандитов. Их было шестеро, а ей показалось, что не меньше сотни демонов...


        Глава 11

        На руках у Арсена имелся автомат и уйма прочего оружия: нож спецназа, несколько гранат, пистолет «ПМ», даже рюкзак с упакованной в него резиновой лодкой, но он был бессилен что-то предпринять, даже тогда, когда «партизаны» убили Жору и Галину. Он знал, что у этих типов нет ни чести, ни совести. И стоит ему открыть стрельбу, они тотчас прикроются пленниками, выберут удобную позицию и начнут отстреливаться. А с наступлением темноты уйдут в нужном им направлении, прихватив с собой женщин. Конечно, если те не погибнут в перестрелке. Но даже если Марина и Сабрина останутся живы, то их участи не позавидуешь. Переход по горам ночью, сквозь дождь и непроходимые дебри измотает женщин до полусмерти. А на первом же биваке их изнасилуют по очереди. Затем в худшем случае оставят среди камней на медленную и мучительную смерть, в лучшем - пристрелят, как ненужную обузу.
        Во время войны Арсен не раз видел, что вытворяли бравые грузинские воины с захваченными женщинами: абхазками, русскими, армянками, гречанками... Юной школьнице сломали позвоночник после того, как три дня подряд ее насиловали двадцать грузинских гвардейцев, а затем еще живую выбросили из окна. В его памяти до сих пор звучали крики радистки Нади, которой те же гвардейцы отрезали грудь и прострелили руки и ноги, включив при этом рацию, вместе с которой Надю захватили в плен. Эти крики слышали более сотни бойцов: среди них три десятка русских парней-добровольцев и чеченцев из Грозного. Нетрудно представить, в каком они были состоянии, когда ночью пошли в атаку на грузинские позиции. Пленных не брали! И разве можно обвинять этих людей в нарушении каких-то конвенций и соглашений? Запах крови - сильнейший наркотик, способный помутить самый стойкий разум, самый здравый рассудок. Особенно если сердце испепеляет ненависть к насильникам и убийцам...
        Прежде чем свернуть шею Гоги, Арсен устроил ему короткий допрос с пристрастием. Жора оказался прав. Это была диверсионная группа, хорошо подготовленная и состоявшая из настоящих отморозков. В их задачу входил подрыв железной дороги и ликвидация двух военных складов близ Гагры и Гудауты, а также теракт в Пицунде, чтобы отпугнуть отдыхающих и сорвать курортный сезон. Пятеро из семи диверсантов являлись наемниками. Они воевали против абхазов в начале девяностых, а затем против федералов в Чечне. И это была их третья ходка в Абхазию. В первую они пытались взорвать мост на реке Гумиста близ Сухуми, но неудачно. Банду обнаружили, обстреляли, и она едва унесла ноги в Кодорское ущелье. Во время второй вылазки в Гальский район близ границы с Грузией они подорвали милицейскую машину. Погибли два милиционера. Правда, бандитам опять удалось скрыться, но они потеряли своего командира - свана по кличке Гордец. Теперь их командиром был Гиви. Гоги не знал его имени, только кличку Коршун. Но Арсену не нужна была фамилия Гиви. Он помнил Коршуна с войны. Ведь не только Игорь, но и Арсен был кровным врагом Гиви и его
брата Автандила.
        В девяносто третьем во время боев за Сухуми Игорь и Арсен в составе разведгруппы - в нее входили еще три русских добровольца и отец Лаврентий, бывший настоятель православного храма близ Гудауты, - без единого выстрела захватили штаб одного из грузинских формирований в пригороде столицы Абхазии.
        На обратном пути на узкой горной тропе их встретили сваны. Сначала они открыли огонь, а затем с боевыми криками бросились в атаку. Завязалась рукопашная. Сванов было в три раза больше. Воевали они отчаянно, а от запаха крови и вовсе обезумели. Дрались ножами и всем, что подвернулось под руку, но бойцы Арсена отбились и вывели пленных из-под огня почти без потерь. Правда, пришлось пристрелить одного, самого молодого, по имени Каха. Обкурившись «планом», то есть марихуаной, он потерял чувство реальности, кинулся на отца Лаврентия и вцепился зубами ему в горло. Еще мгновение, и Каха прокусил бы Лавру сонную артерию...
        Через три месяца Арсену - тогда он с ранением попал в Гудаутский госпиталь - сообщили, что некто Автандил Микадзе объявил его и Игоря своими кровниками. И вот эта встреча с их третьим братом - Гиви - на горной дороге...
        Арсен понимал, что у диверсантов мало времени, да и вряд ли они решатся по темноте заниматься его поисками. Из своего укрытия среди камней он видел, как они расправились с Жорой и Галиной. Их трупы упали на осыпь и скатились вместе с градом камней в пропасть. Банкиру повезло больше. Его тело приземлилось в заросли можжевельника и повисло на них, пружиня и раскачиваясь. Арсен выругался сквозь зубы, он ожидал всего, но не такого печального исхода. Десятки «уазиков» и
«Газелей» снуют ежедневно по трассе до Рицы, Ауадхары и обратно. Но диверсионная группа, как нарочно, вышла навстречу именно к ним. И надо ж было так случиться, что возглавлял ее Гиви, их общий с Игорем кровник...
        Конечно, Арсен знал, что Игорь никогда бы не пошел на обострение отношений, потому что безопасность отдыхающих всегда была для него делом чести, но бандит обозвал его «козодуем» - оскорбительным для абхаза прозвищем. Вернее всего, Игорь едва ли не быстрее Арсена понял, кто им встретился на самом деле и чем грозит эта встреча. Будь это просто бандиты, они скоренько обчистили бы карманы отдыхающих и отпустили бы всех с миром. Да и не водилось здесь грабителей вот уже несколько лет, с тех пор как местная милиция поставила жесткий заслон на пути любителей поживиться за счет отдыхающих. В Абхазии практически все знакомы друг с другом. Все родственники или друзья. Так что по любому случаю воришек нашли бы моментально. Диверсанты - другое дело. Диверсанты свидетелей не отпускают и в живых не оставляют.
        Сегодня Арсен крепко сплоховал, потому что, отправившись в столь дальнюю поездку, впервые не захватил с собой оружие. Но что бы это решило? Даже открой он стрельбу первым, его бы изрешетили из автоматов в долю секунду, а сдаться на милость бандитов он тоже не мог. Игорь это знал и, возможно, не столько оскорбился из-за
«козодуя», сколько отвлек внимание на себя, позволив Арсену благополучно скрыться да еще прихватить с собой несчастного Гоги. Парень раскололся чересчур быстро, но Арсен не слишком поверил в сказку, что его силком заставили пойти в диверсанты. Он просто задрал рукав на левой руке Гоги и обнаружил чуть ниже плеча татуировку: некую грузинскую букву - первую букву слова «датви» - медведь. Это слово было очень хорошо знакомо Арсену.
        Во время войны бойцы «Датви» - специального диверсионного подразделения грузинской армии - совершили несколько подрывов мостов и железнодорожного полотна, пытаясь помешать наступлению абхазов в южном направлении. Отморозки из «Датви» немало нагадили и в тылу, вырезая семьи тех, кто активно боролся за независимость Абхазии в Гагре и в Сухуме...
        И все же Арсен оставил бы Гоги в живых, как «языка», как источник информации для тех, чей удел бороться с такими «медведями», тем более парень был слишком молод, чтобы участвовать в войне. Он был из нового пополнения, но не менее отчаянного. Заслышав выстрелы наверху, Арсен всего на миг отвел взгляд от диверсанта. Но тот мгновенно воспользовался его оплошностью и выхватил из рукава стилет, вернее, короткую стальную спицу, спрятанную в одном из швов. И столь тонкую, что при обыске Арсен ее не обнаружил. Метил он явно в глаз, но реакция не подвела Арсена. Спица вонзилась в его щеку, а еще через секунду Гоги валялся среди камней со сломанной шеей.
        Арсен выдернул спицу и протер щеку чачей, которую обнаружил во фляжке Гоги. Затем сделал приличный глоток и покинул свое убежище. К сожалению, он не мог пока воспользоваться спутниковым телефоном, потому что успел спрятать его в колючках возле дороги еще до встречи с Гоги. И теперь тот был недосягаем.
        Прячась в камнях, Арсен поднялся к тому участку трассы, который находился вне поля зрения диверсантов, за поворотом. Бандиты, увлекшись избиением Игоря, не заметили, как он броском преодолел противоположный склон и скрылся в густых зарослях орешника, затянувшего дно узкой расселины. Почти нечеловеческим усилием, сбив в кровь руки, он преодолел еще один склон, почти отвесный, но увитый узловатыми корнями деревьев, которые росли выше, на скальной стенке, нависшей над дорогой. Одного Арсен боялся - чтобы камни не посыпались из-под ног, но обошлось. Он наконец достиг вершины и устроился в каменной выемке за природным бруствером из глыбы известняка.
        Стиснув зубы, он наблюдал за трагедией на дороге. Но что он мог поделать даже со всем своим арсеналом против того оружия, которое имелось у диверсантов? Разве что обстрелять их и тут же себя обнаружить? И погибнуть так же нелепо, как Жора или Галина?
        Правда, он заметил то, что в суматохе пропустили бандиты. Вадик, улучив момент, метнулся к открытой дверце «уазика». Рука его нырнула под панель, где располагался ключ зажигания. Секунда, и обрывки проводов полетели в колючки. Парнишка явно разбирался в автомобилях. Теперь никакие усилия не могли привести «уазик» в движение. Вадик вернулся на бревно, а Арсен мысленно ему поаплодировал, хотя предполагал, какую ярость вызовет этот поступок у диверсантов...
        Понятное дело, «партизаны» крайне нуждались в машине. Требовалось как можно быстрее покинуть место преступления, пока никто не хватился пропавшей группы. Конечно, их сильно тормозило наличие пленников. Но от них вряд ли избавятся в ближайшее время. Самое главное, что Игорь жив. Возможно, Гиви отложил расправу с ним на более позднее время, когда диверсанты остановятся на короткий отдых где-нибудь в глухих дебрях... И это давало Арсену какой-никакой шанс, хотя его палец то и дело непроизвольно ложился на спусковой крючок автомата. Но всякий раз с великим трудом ему удавалось совладать с собой, чтобы не затевать бесполезную перестрелку.
        Может быть, впервые за многие годы Арсен вдруг понял, что ему очень страшно! Страшно до жути, до боли! И все оттого, что в руках у бандитов оказались не только его лучший друг, почти брат, но и женщина, о которой он последние двое суток думал почти беспрестанно.
        Арсен никогда не страдал чрезмерной влюбчивостью, да и нынешнее свое состояние отнюдь не считал влюбленностью. В присутствии Марины он испытывал постоянное раздражение, но совсем не то, причину которого пытаются отыскать, чтобы от него избавиться. Это раздражение странным образом возбуждало его, толкало на необдуманные, порой абсолютно дикие поступки. Он терял над собой контроль, а порой и рассудок, стоило ей посмотреть на него своими необыкновенно черными, агатовыми глазами. В женские чары Арсен не верил, но с первых минут их знакомства его точно подменили. Он перестал управлять своими эмоциями, а в голове словно гвоздь засела одна мысль: эту женщину он знает всю свою жизнь. Каждая черточка ее лица, на удивление тонко выписанного природой, длинная изящная шея, плечи, руки - все в Марине было бы идеально, будь она в роскошном светском наряде, но абсолютно не сочеталось с шоколадной от загара, хотя и такой теплой и шелковистой кожей. Арсену все время хотелось коснуться ее пальцами. И всякий раз, когда это удавалось, его бросало в дрожь и в горле мгновенно пересыхало.
        А Марину как будто совсем не беспокоило, как она выглядит. Она носила то, в чем ей было легко и удобно, - майки, шорты, кроссовки, джинсы и спортивные куртки. Безупречность потерпела поражение в борьбе с разумностью, но и эта одежда придавала ей особый шарм, впрочем, на одежду Арсен обращал обычно мало внимания. Главным для него всегда были искренность в отношениях и честность в поступках. Все это имелось у Марины, но слишком утрировано, чересчур, в избытке, оттого, видно, она и противилась всем его усилиям завязать близкие отношения.
        Он окончательно потерял голову, а Марину, похоже, это совершенно не заботило, точно так же, как не волновали его попытки вывести ее из равновесия. Нет, она вполне адекватно реагировала на его выходки, а в гневе Марина притягивала Арсена еще сильнее. И главное, она стойко удерживала свои позиции, не поддаваясь на провокации и прочие уловки, на которые легко поймать любую женщину. Раньше у него все получалось отменно, но сейчас он даже не сумел вызвать у нее ревность, когда намеренно флиртовал с Сабриной. Ему даже показалось, что Марина вздохнула с облегчением, когда увидела его рядом с пустоголовой девицей, от которой Арсена, честно сказать, тошнило.
        Он злился, совершал глупые поступки, понимая, что у него совсем мало времени, чтобы удержать ее. И в то же время он чувствовал, что именно эта женщина - гордая, ершистая и несговорчивая, верная своим дурацким принципам - способна заполнить пустоту в его сердце. И что бы она ни говорила, что бы ни думала о нем, Арсен точно знал: Марина из тех женщин, которых невозможно забыть или бросить, их можно только потерять...
        И все же он продолжал надеяться, ведь один-единственный раз Марина позволила ему усомниться в ее равнодушии. Только на секунду их глаза встретились, когда Арсен заметил ее в окне, и тотчас она поспешила скрыться за занавеской. Он вмиг забыл о своих проблемах. Птицей взлетел на второй этаж, ворвался к ней в комнату... Но Марина уже пришла в себя, и он получил такой мощный отпор, которого никак не ожидал от женщины, только что смотревшей на него с тоской и страстью одновременно. .
        Нужно признать, скорый отъезд Марины был для него не самым плохим вариантом. Арсен по-любому сумел бы достать ее даже из-под земли. Но сейчас он мог потерять ее навсегда. И это случилось бы, если бы «уазик» был на ходу. Отчаянный поступок Вадика существенно облегчил задачу Арсена. И он начал осторожно спускаться к дороге, полагая, что настало время переходить к более решительным действиям. Но прежде всего он должен проверить, жив или нет банкир...


        Глава 12

        Бандиты тем временем погрузились в «уазик». Двое продолжали удерживать Игоря, еще двое уселись по обе стороны от пленников, стиснув их крепкими телами. Пятый занял место водителя, а Гиви уселся рядом и повелительно крикнул:
        - Поехали!
        Бандит повернул ключ зажигания, и... ровным счетом ничего не произошло! Мотор даже не чихнул в ответ на его лихорадочные движения и не завелся ни со второй, ни с пятой попытки.
        Бандиты загалдели, но Гиви рявкнул:
        - Молчать! - и выскочил из машины.
        Он включил фонарь и обошел вокруг «уазика», то и дело заглядывая под его днище, а потом и вовсе опустился на колени, но ничего не обнаружил, о чем немедленно сообщил подчиненным:
        - Тормоза и бензонасос в порядке, - и вернулся в кабину.
        Один из бандитов, что сидел верхом на Игоре, вскочил на ноги и пнул его в бок.
        - Сука гребаная! - и добавил что-то по-грузински.
        - Оставь его! - заорал Гиви. - Он мой! И без него найдем, в чем дело!
        - Коршун, - окликнул его водитель, - смотри! - И запустил руку под приборную панель. - Вырвали провода!
        Гиви нецензурно выругался и сплюнул за борт.
        - Выходи! - заорал он. - Суки!
        Диверсанты покинули «уазик», женщин бесцеремонно вытащили следом. Вадика наградили оплеухой, а Игоря просто сбросили наземь, а затем пинками заставили подняться на ноги.
        Он стоял, покачиваясь, но, видно, полностью пришел в себя, потому что Марина заметила, как напряглись его мышцы. Игорь попробовал на разрыв веревку, которая стягивала его руки за спиной, но безуспешно.
        Гиви подошел к нему вплотную и снизу вверх посмотрел на Игоря.
        - Ты, мудак абхазский, думал всех обхитрить? Ничего, ты еще пожалеешь, что испортил машину! - И передернул затвор автомата. - Нет у меня времени, а то бы я тебе показал...
        - Что бы ты мне показал? - Губы Игоря раздвинулись в улыбке, отчего опять закровили. - Что может показать шакал, который питается падалью?
        Сердце Марины замерло. Она закрыла глаза в ожидании выстрела. Но его не последовало. Гиви выругался и поднял автомат, но не ударил Игоря, лишь бросил злобно:
        - Благодари моего брата, козодуй. Я обещал тебя найти и нашел. А уж он с тобой разберется! - И снова лязгнул затвором. - Двигай давай! - И, обернувшись к бандитам, прокричал: - Свяжите баб и пацана! Пойдут своим ходом!
        - Оставьте нас! - заплакала Сабрина. - Мы ничего не скажем! Отпустите!
        - Не вой! - рявкнул один из диверсантов. - Скоро отпустим! Хорошо послужишь свободной Грузии, и отпустим! - И заржал, закинув голову назад так, что на шее обозначился острый кадык, заросший черной щетиной.
        - Что делать с машиной? - спросил другой диверсант.
        Но Гиви, казалось, не услышал его. Он подошел к Вадику и схватил его за волосы.
        - Ты, щенок! - заорал он не своим голосом. - Говори, куда ехали? В Гагру?
        - Не трогайте мальчика, - тихо сказала Марина. - Видите, он в шоке... Вы же убили его родителей.
        - Заступница! - Бандит замахнулся на нее автоматом. - Святая Мария!
        - Гиви, что делать с машиной! Столкнем вниз? - снова прокричал бандит.
        Гиви что-то сердито буркнул в его сторону и оттолкнул Вадика. И тот, покачиваясь, вернулся к женщинам.
        А Гиви перевел взгляд на Марину.
        - Говори, курва! Где вы отдыхали?
        - В Сочи! - быстро ответила Марина. - Если мы не вернемся в срок, хозяйка заявит в милицию.
        Гиви расхохотался.
        - Где та милиция, а где мы! - и приказал бандиту, который интересовался машиной: - Откатите этот хлам в лес и забросайте ветками...
        - Поджечь? - деловито справился тот.
        - Дебили хар?[Ты - дебил? (груз.) ] - рявкнул Гиви. - Огонь сразу заметят! Ты хочешь, чтобы сюда прибежала половина Абхазии?

* * *

        Арсен из своего убежища в кустах наблюдал за тем, как диверсанты занялись машиной. С большим трудом они развернули «уазик» вдоль дороги и накатом спустили метров на сто вниз, а затем спрятали в лесу. При этом они заставили Игоря толкать вместе с ними машину, а женщины и Вадик забросали ее ветками.
        Затем диверсанты выстроились в цепочку. Пленников, видно, для острастки связали одной веревкой, накинув петли на шеи, и поставили в середину колонны. Игорь шел впереди рядом с Гиви. Охраняли его два самых крепких на вид «партизана». Опять пошел дождь. Марина попросила разрешения прихватить из машины одеяла, чтобы накрыться ими при переходе, но один из бандитов замахнулся на нее автоматом, и она отступила. И все же было заметно, что она единственная из пленников, не считая Игоря, не потеряла присутствия духа.
        С возрастающим удивлением Арсен наблюдал за тем, как она пыталась наладить словесный контакт с отморозками. В отличие от Марины Арсен знал, что это невозможно. Но она делала все, чтобы как-то успокоить их, не вызвать агрессию, и это радовало Арсена. Ко всему прочему Марина оказалась отважной женщиной. И все время подбадривала своих спутников: то и дело что-то тихо говорила Сабрине, а Вадику отдала свою куртку, хотя сама осталась в майке с короткими рукавами.
        Шум дождя скрадывал шаги. Арсен тенью скользнул в лес вслед за скрывшейся среди густых зарослей группой диверсантов. И хотя они увели пленников с собой, Арсен не сомневался, кто выйдет в предстоящей схватке победителем. На его стороне были ночная темнота, отвратительная погода и фактор внезапности. К тому же он знал о бандитах все! Они о нем - ничего! Фортуна улыбнулась ему краешком губ, но он непременно заставит ее хохотать во весь голос...

* * *

        Прошли уже часа два, а диверсанты продолжали двигаться одним им известным курсом сквозь лес и каменные россыпи. Они старались не уходить далеко от дороги. Не доходя до Рицы несколько километров, группа снова углубилась в дебри и наконец остановилась на отдых. По тому, как диверсанты на скорую руку соорудили свой бивак, Арсен сообразил, что ночевать они здесь не останутся. Понимая, что пленники лишняя обуза для этих негодяев, он боялся даже думать о том, что приключится с женщинами и мальчиком перед тем, как «партизаны» снова тронутся в путь.
        Арсен подобрался к их лагерю так близко, что слышал каждое слово, а свет костра, который развели диверсанты, позволял видеть как на ладони все, что происходит в стане врагов.
        Игоря бандиты отвели в сторону и привязали к дереву. Рядом посадили часового, еще двух выставили на тропинках, которые вели к дороге на Рицу. Женщин заставили готовить ужин. Сабрина и Вадик под приглядом одного из диверсантов натаскали сушняка и воды, а Марина тем временем вскипятила воду в двух котелках.
        Арсен видел, как измотались женщины, как осунулся Вадик. Одежда у них промокла насквозь, их трясло от холода. Марина старалась держаться ближе к костру и все время с опаской поглядывала на бандитов. Когда один из них сильно ее толкнул и она упала прямо на камни, Арсен едва не надавил на спусковой крючок. Бандит захохотал, а Марина поднялась на ноги, и в отблесках пламени, освещавшем ее лицо, Арсен заметил, как яростно блеснули ее глаза. Но она промолчала и опустила взгляд. Сабрина и Вадик все время жались к ней. И Арсен даже пожалел потускневшую в передрягах красотку. Она, как затравленный зверек, все время оглядывалась по сторонам и лишь иногда машинально поправляла слипшиеся волосы и вытирала грязное лицо полой курточки, что никак не делало его чище.
        Гиви тем временем подошел к Игорю и присел рядом с ним на корточки.
        - Ты, абхазское отродье, - процедил он сквозь зубы, - не думай, что я потащу тебя вниз. У меня мало людей, но я найду одного, который переправит тебя в Кодоры, а затем в Грузию. Ты в курсе, что тебя объявили врагом грузинского народа? Скоро ты будешь визжать как свинья! Очень скоро! Автандил будет резать тебя по частям, а потом бросит твое грязное мясо собакам! Наши собаки любят жирных свиней!
        Игорь сплюнул на землю и усмехнулся:
        - Сколько ни поднимай ишака в горы, он лошадью вниз не вернется. Я говорю тебе:
«Ты - шакал, Гиви!» И никогда не был настоящим воином. Настоящие воины не воюют с женщинами и детьми.
        - Ты хочешь меня разозлить? - Гиви поднялся на ноги. - Надеешься на легкую смерть? Но я не стану в тебя стрелять. Если не хочешь, чтобы я занялся твоими отдыхающими, ты мне скажешь, что за пидор убил нашего Гоги. Ты меня знаешь, я достану его даже в России. Говори, он русский?
        Игорь пожал плечами:
        - Понятия не имею. Он из отдыхающих, откуда мне знать, кто он такой и откуда?
        - Хорошо. - Гиви повернулся к костру и крикнул: - Реваз, не спускай глаз с девок и пацана! - А сам снова обратился к часовому, охранявшему Игоря, что-то тихо сказал ему по-грузински и затем добавил уже громче и по-русски: - Яйца отрежу, если уйдет! Понял меня, дорогой?
        Часовой что-то буркнул в ответ. Лицо его приняло скорбное выражение. Несомненно, приказ Гиви пришелся ему не по душе, но в таких подразделениях неподчинение командиру равносильно смерти, и он вынужден был повиноваться.
        Теперь Арсену очень хотелось раздвоиться. Гиви, того не зная, снова подкинул ему подарок. Правда, чтобы освободить Игоря, Арсену нужно было отлучиться на некоторое время, а он боялся оставить женщин без присмотра. К тому же он не представлял, как им дать знать о себе, чтобы они окончательно не потеряли присутствия духа. Вдруг он вспомнил про свирель и достал ее из нагрудного кармана. Приложил к губам... Нежно и печально пропел в темноте черный дрозд. Помолчал несколько секунд и снова выдал несколько трелей. Бандиты не обратили на них никакого внимания, но Марина подняла голову и бросила быстрый взгляд по сторонам.

«Услышала! Умница!» Сердце Арсена забилось от радости. И он снова приложил свирель к губам.
        Марина поднесла ладонь к груди и тут же отняла ее. И он понял, что она хотела сказать этим. Вернее, ему очень хотелось, чтобы это было именно так: «Мое сердце принадлежит тебе! Не сомневайся!»
        И Арсен снова скользнул в темноту...
        А события в лагере бандитов развивались своим чередом. Диверсанты расселись возле костра и принялись ужинать. Копченое мясо, сыр... Марина сглотнула голодную слюну и посмотрела на своих спутников. Сабрина, открыв рот, наблюдала за тем, как еда исчезает в глотках диверсантов. Поймав взгляд Марины, она придвинулась к ней.
        - Был бы у меня автомат, всех бы к чертовой матери! - И грязно выругалась.
        Но Марина на этот раз не осудила ее. Она с превеликим удовольствием сама взяла бы в руки автомат и без всякого страха и сомнения изрешетила бы этих подонков в капусту. Одно согревало ее душу: Арсен рядом, возможно, за теми кустами, из-за которых слышалось недавно пение дрозда. И если он не ушел, значит, что-то задумал. Значит, есть надежда на спасение. Но она предпочла не сообщать эту новость своим спутникам. Кто знает, как поведет себя Сабрина? Как отразится это на Вадике?
        Марина с беспокойством наблюдала за мальчиком. Он, казалось, ушел в себя и ни на что не реагировал. Но один раз она заметила его быстрый взгляд в сторону охранявшего их часового, а затем в сторону темного леса. Похоже, Вадик что-то задумал, но Марина не могла поговорить с ним один на один, потому что Сабрина не отходила от нее ни на шаг.
        - Эй! - крикнул вдруг один из бандитов и кинул им обглоданную кость. Она приземлилась рядом с Сабриной.
        Бандиты захохотали, а лицо Сабрины исказилось от ярости. Она схватила кость и метнула ее в сторону костра.
        - Скотина! - выкрикнула Сабрина, а кость влетела прямо в лоб одного из бандитов.
        От удара он свалился с камня, а его приятели вскочили на ноги и схватились за оружие. И в это мгновение Вадик сиганул в кусты.
        Часовой бросился за ним, а остальные столь же резво - к женщинам. Один схватил Сабрину за волосы и повалил ее на землю. Она отчаянно сопротивлялась, выворачивалась, кричала, но бандит подтащил Сабрину к костру, ударил ее ногой и, сев верхом, разорвал на ней майку. Сабрина завизжала и стала хватать его за руки, которые шарили по ее телу.
        - Отпусти, сволочь, отпусти! - кричала она, но бандит снова схватил ее за волосы и несколько раз ударил головой о землю. Сабрина обмякла, лишь скребла пальцами по земле и тихо подвывала, а бандит потянул с нее джинсы.
        - Не трогай ее! Она туберкулезная! - закричала Марина. И кинулась в сторону от попытавшихся схватить ее бандитов. Один из них подставил ей подножку, и она рухнула прямо в костер. Обожгла руку, но не почувствовала боли и, почти мгновенно вскочив на ноги, подхватила стоявший рядом с огнем котелок с кипятком. И, недолго думая, плеснула в лицо настигшему ее бандиту. Тот вскрикнул и схватился за лицо, а она навернула пустым котелком того, который уже стянул джинсы с Сабрины. Бандит упал на девушку. Сабрина столкнула его с себя, подползла на коленях к джинсам и потянула их к себе.
        - Брось джинсы! - истошно закричала Марина. - Беги, твою мать!
        И что было сил рванулась к кустам. Ударила автоматная очередь. Взвизгнули пули над головой, высекли искры из камней у нее под ногами.
        - Не стрелять! - заорал Гиви. - Я сам ее прикончу! - И, выхватив нож, бросился за Мариной.
        Она подхватила с земли суковатую ветку и, как косой, махнула перед собой, попав по ногам Гиви. Тот выругался, захромал, но вломился вслед за Мариной в кусты...
        Никогда в своей жизни она не бегала так быстро. Или ей казалось, что она мчится изо всех сил, а на самом деле едва перебирала ногами? Спотыкаясь и падая на скользких камнях, она то карабкалась вверх, хватаясь за ветки и корни деревьев, то скользила вниз в темноту расселин, не думая, что ее ждет и как далеко тянется этот склон. За ее спиной тяжело хрипел и глухо матерился ублюдок с ножом. Он не отставал, но Марина не хотела сдаваться. Теряя последние силы, она продолжала бежать, ползти, падать, подниматься и снова карабкаться, продираться сквозь колючие заросли и, инстинктивно меняя направление, стремиться в глухую темноту леса, сквозь бесконечные камни, гнилые пни, завалы, осыпи и ручьи...
        Марина ободрала в кровь руки, на щеке саднила и кровоточила царапина, майка превратилась в грязные лохмотья. Горячие слезы смешивались с холодным дождем, горло горело, словно по нему прошлись наждаком. Она хватала воздух открытым ртом, пытаясь поймать капли дождя. Но для этого приходилось задирать голову, и тогда она не видела, куда бежать, и едва не раскроила себе лоб, налетев на толстую ветку.
        - Стой! - раздалось совсем близко. И в этот момент Марина зацепилась ногой за пенек и растянулась во весь рост. Она попробовала подняться, но камни под ее руками, заскользили куда-то вниз, и она со страхом поняла, что лежит на краю обрыва. Хуже того, она тоже стала скользить вниз. Вниз головой. Она пыталась развернуться на склоне, зацепиться за корни, но они рвались под пальцами, как нити... И тогда она, не помня себя, закричала от ужаса...
        Но тут Гиви схватил ее за ногу и потащил вверх:
        - Держись! Девочка моя, держись!
        Он задыхался от напряжения, однако тянул ее достаточно быстро. А пальцы Марины беспомощно царапали камни. Она цеплялась за мох и траву, но силы окончательно оставили ее. И она отдалась на волю судьбы, не понимая, зачем Гиви вздумалось называть ее «моей девочкой» да еще спасать, если он тут же прирежет ее своим ножом. Или, прежде чем прикончить, он решил поиздеваться над ней?
        - Держись! - снова крикнул Гиви. И тут ей под руки подвернулся корень дерева. Не слишком надежный, с карандаш толщиной, но она ухватилась за него, как хватается утопающий за соломинку.
        - Отпусти! - крикнул сердито Гиви. - Марина, отпусти! Кому сказал!
        Но Марина не подчинилась. Где-то стороной прошло изумление: откуда он знает ее имя? Но прошло и тут же забылось. В горле у нее запершило, тягучая слюна наполнила рот. Она закашлялась. И тут Гиви схватил ее за шиворот и рывком подтянул к себе. Марина попыталась вывернуться, ударить его ногой, кулаком, но он, как тисками, крепко сжал ее запястья. Тогда она ударила Гиви головой в грудь. На самом деле не ударила, а лишь слабо толкнула лбом...
        Но это усилие окончательно лишило ее сил. Серая пелена затянула мозг, и Марина, с трудом продираясь сквозь плотное удушливое облако, инстинктивно прижалась к сильному мужскому телу. Гиви обнял ее за плечи и притянул к себе. И она, успев еще раз изумиться столь нежным объятиям, окончательно провалилась в темноту...


        Глава 13

        Голова безумно болела. Марину колотило от озноба, во рту все пересохло. Она пыталась открыть глаза, но веки налились свинцовой тяжестью. И она стиснула их плотнее. Ей вдруг показалось очень важным сделать это. А еще ей казалось, что она плывет на лодке, которую раскачивает волна... Она попробовала поднять голову, однако попытка не удалась, и ясности в голове не прибавилось. Вокруг было тихо, вернее, она слышала какие-то звуки, но плохо, будто сквозь вату.
        Марина пошевелила ладонями и обнаружила, что чем-то укрыта. Озноб прошел, и теперь ей стало невыносимо жарко. Боже, почему у нее совсем не осталось сил, чтобы сбросить тяжелую, как гиря, куртку? Или это одеяло? И вообще, что случилось? Куда она плывет? Почему так беспомощна?
        Она силилась открыть глаза, поднять голову, позвать на помощь. Понятно же, что лодка потеряла управление и ее несет в пороги... Пороги? Какие еще пороги? Она напряглась, стараясь вызвать хоть какие-то воспоминания, но от этих усилий головная боль стала еще нестерпимее, а жара просто несносной...
        Ах, если бы удалось найти прохладу... Она бы опустила лицо в воду, прямо в холодный горный ручей... И напилась бы всласть, и умылась...
        Она никогда не думала, что можно с такой силой мечтать о прохладе... О хлопьях снега... Об инее на деревьях... О нависших на карнизах сосульках... О студеном душе и стакане воды с кусочками льда...
        Движение воды все убыстрялось... Призрачный лед таял от жары и превращался в легкое облачко...
        Марина снова впала в забытье, и там, среди причудливых видений, фантастических ландшафтов и монстров из детских сказок, ее не покидала одна мысль: «Нужно бежать!
        И она опять бежала, а огромный человек в черном все время настигал ее... В последний момент она вырывалась и звала, звала на помощь. Но никто не откликался. Она плакала от отчаяния. Однако все было напрасно. А человек в черном уже дышал ей в спину... И тогда она увидела Арсена. Он спешил к ней навстречу. Протягивал руки. . А она вместо этих рук ловила пустоту... И тогда она закричала, громко, отчаянно. . И открыла глаза...
        Было совершенно темно и тихо. Она заморгала, сознание возвращалось к ней быстро, и по мере его возвращения Марину охватывала паника. Где она? Что случилось? Почему она до сих пор жива? И, главное, куда подевался Гиви?
        Вместе с сознанием вернулись запахи. И самые сильные - сена, овчины и... табака. Марина осторожно ощупала себя руками. Оказалось, она лежит под толстым ватным одеялом и, похоже, на тулупе. Она явственно ощутила под пальцами завитки овечьей шерсти, а еще поняла, что у нее на груди покоится чья-то рука. Мужская рука, потому что только от мужчины могло так крепко пахнуть табаком. А еще он слегка похрапывал, чуть-чуть, почти неслышно, не заглушая тихих шорохов снаружи. Там, кажется, по-прежнему лил дождь.
        Марина попыталась сесть, обнаружив при этом, что одета в тельняшку. Теплую и просторную. Она закрывала ей ноги до колен, но дальше они были голыми, и что самое ужасное - под тельняшкой у нее тоже ничего не было.
        Она резко отодвинулась от спавшего рядом мужчины, но его рука, прежде безвольная, мгновенно превратилась в жесткую и сильную одновременно. И сжала ее плечо. А мужчина, его голос она бы узнала из тысячи других, сонно произнес:
        - Не дергайся! Все нормально! Спи!
        - Нормально? Спи? - Она решительно сбросила с себя одеяло. - Это ты называешь нормальным? Как я здесь очутилась? И, черт возьми, как ты здесь оказался?
        Арсен с тяжелым вздохом поднялся и сел. Теперь она различала очертания его фигуры. И он тоже был голым по пояс. Вернее, остальное было скрыто одеялом. Но с него станется снять с себя последнее...
        Он потер ладонями лицо, повернулся к Марине.
        - Что случилось? Ты мечтала остаться с Гиви?
        - Постой, - она потрясла головой, стараясь собраться с мыслями, - но ведь он догнал меня... Я помню...
        - Ничего ты не помнишь, - тихо засмеялся Арсен и обнял ее за плечи. - Гиви недолго бегал, больше я за тобой носился. Так вчистила, еле догнал! Главное, кричу, зову..
        Нет, мчится, словно реактивный двигатель ей подключили...
        - А Гиви куда исчез? - тупо уставившись на него, спросила Марина.
        - Гиви? Гиви сразу исчез, - весело ответил Арсен. - Впрочем, не совсем исчез. Сейчас он отсиживается в подвале у Лавра и зализывает свои поганые раны. Игорь основательно помял ему бока.
        - Игорь? - и вовсе растерялась Марина. - Он тоже здесь?
        - А куда ему деваться? Знаешь, мы не бросаем своих в беде.
        - А Сабрина? Вадик? Они живы?
        - Все на месте! У Лавра в доме. Сабрину, правда, ранили в ногу, но несмертельно, икру прострелили. А Вадька, ты не поверишь, очень метко навернул своему преследователю камнем в лоб, да так, что снес ему полбашки. Затем схватил его автомат и бросился спасать вас с Сабриной. Но не успел. Пока я вылавливал тебя и Гиви, Игорь двух диверсантов уложил из автомата, а третий очень неудачно сиганул с обрыва. Вот и весь расклад.
        - Лихо у вас получилось, - покачала головой Марина. - Одним ударом семерых побивахом. Я думала, так только в сказке бывает.
        - Опять язвишь? - обиженно спросил Арсен.
        - Как раз нет, - ответила Марина. - Я восхищаюсь. И признаюсь, я постоянно чувствовала, что ты где-то рядом. Сначала думала - это блажь, придумка, чтобы себя успокоить, а потом, когда услышала твою дудочку, чуть сердце не выпрыгнуло из груди от радости. «Нет, - думаю, - он не ушел! Он здесь!»
        - Я ушел? - поразился Арсен и покачал головой. - Определенно, ты меня плохо знаешь!
        - Определенно! - эхом отозвалась она. - Мне страшно подумать, что случилось бы, если бы ты не поехал с нами. Жаль, что ты не смог спасти Жору с Галиной и бедного банкира.
        - Тогда это было невозможно! - жестко сказал он. - Я ничего не мог поделать. Просто вы все погибли бы, а я сошел бы с ума от горя... - Арсен теснее прижал ее к себе. - Но хочу тебя порадовать: Костик не погиб. Упал в кусты и отделался только сильными ушибами. И даже почти самостоятельно выбрался на дорогу. Я оставил ему одеяла, поесть, что было, и фляжку с чачей. Мой трофей, так сказать. Перехода по горам он бы точно не осилил. Сердце у него и вправду барахлит.
        - Боже! - Марина прижала ладони к щекам. - Сабрина знает?
        - Знает, только ей пока не до восторгов. Лавр извлек пулю у нее из ноги. Так что сейчас ей хреновато. Лавр возится с ней, водой поит, компрессы ставит...
        - А как мы сюда добрались? Я ведь ничего не помню... - тихо спросила она.
        Арсен нахмурился:
        - К счастью, мне удалось связаться с Лавром по телефону. У него тоже спутниковый..
        Вскоре он приехал за нами на своей «Газели». До его логова всего-то километров десять-двенадцать. Но он добирался часа полтора. Дороги в горах, сама понимаешь, увы и ах! - Он виновато улыбнулся. - Прости, я все объясню тебе позже. Сейчас не то настроение. Одно скажу: Лавр дает нам свою машину. Утром отправим вас в Гагры, а мне с Игорем нужно в Сухум. Надо сдать Гиви в органы, да еще кое-какие делишки наметились...
        - Какие делишки? - изумилась Марина. - Игоря сильно избили. Ему нужно срочно обследоваться!
        - Он и слышать об этом не хочет. - Арсен почесал в затылке. - Знаешь, по словам Гиви, кроме его диверсионной группы, на территорию Абхазии заброшены по крайней мере еще две. Об их задачах и маршрутах движения он ничего не знает, но сказал, что в скором времени ожидается высадка десанта в районе южной границы. Понимаешь, это может быть дезинформацией. Саакашвили большой любитель поиграть мускулами. Но чем черт не шутит, пока бог спит?
        - Опять война? - спросила она тихо, едва сдержав всхлип. - Тебе не надоело?
        - Войны не будет, - сказал он твердо. - Но для того чтобы ее не было, нужно кое-что предпринять. И нам с Игорем в том числе. Это необходимо! Впрочем, это не женское дело!
        - Как ты заговорил! - воскликнула Марина. - Не женское дело! Если хочешь знать, я тоже стрелять умею.
        - Ага, глазками! - рассмеялся Арсен.
        Марина сердито блеснула глазами и попыталась оттолкнуть его. Она даже открыла рот, чтобы дать ему достойный отпор, но Арсен закрыл его губами. И принялся целовать ее, а его руки ловко скользнули под тельняшку. Марина вздрогнула. Она поняла, что ее раздражение связано как раз с разочарованием. Арсен, как ей показалось, разговаривал с ней не только покровительственным тоном. На этот раз он вел себя слишком спокойно, словно она перестала его интересовать...
        Но эти поцелуи доказали обратное. Его губы и руки были слишком горячими, а пальцы подрагивали, когда добрались до ее груди. Марина обняла его за шею и, потянув за собой, легла на спину.
        - Мариша, - простонал он, - сними эту чертову тельняшку, иначе я порву ее в клочья!
        Она засмеялась и повиновалась. Его ладони скользнули под ее спину, Арсен легко приподнял Марину и посадил к себе на колени. Но прежде чем снова прижаться к ее губам, он умоляюще прошептал:
        - Ну, пожалуйста, перестань со мной бороться, хотя бы на полчаса. И не вздумай после сказать, что я взял тебя силком.
        Он снова поцеловал ее, но этот поцелуй в корне отличался от прежних. Кажется, наступил предел его терпению, а Марину тоже трясло от возбуждения и предчувствия чего-то необыкновенного, никогда не изведанного. И она не ошиблась, потому что он оказался единственным в ее жизни мужчиной, который сумел подобрать ключик к ее, как выяснилось, дикой и страстной натуре. Впервые она не стеснялась проявления чувств, не смущалась и не комплексовала. Он умело сыграл на тайных струнах ее души, вызвав взрыв необузданной и обычно скрываемой страсти.
        - Арсен, - стонала она, задыхаясь и впиваясь пальцами в его спину. - Арсен... - И закричала, ощутив вдруг небывалый восторг и счастье оттого, что испытала эти чувства именно с ним.
        - Тише, тише, - прошептал он и снова закрыл ее рот поцелуем. А когда оторвался, ласково провел рукой по ее влажному телу. - И не вздумай сказать, что я этого не хотел.
        - Теперь не скажу, - засмеялась она и поцеловала его в плечо. - Ты постарался на славу!
        - Я рад, что тебе понравилось. - Он откинулся на спину и привлек ее к себе. - Почему ты сопротивлялась? Ведь я чувствовал, что ты любишь меня...
        - Любишь? - Она резко села и потянулась к тельняшке. - Не бросайся словами. Нельзя полюбить человека так быстро...
        - Быстро? - Он вырвал из ее рук тельняшку и, скомкав, закинул в глубь сеновала. - Я ведь полюбил... Хочешь верь, хочешь не верь, но с первого взгляда. И я точно знаю, ты тоже любишь меня, правда, сама этого не понимаешь, или просто-напросто врешь. Только не знаю, зачем это надо? Мы ведь взрослые люди. И, кстати, свободные, если ты меня опять же не обманула.
        - Я никогда не обманываю, - сказала она сердито. - Я просто не думаю, что люблю тебя.
        - Не думаешь? - поразился Арсен.
        - Я знаю , что люблю тебя! - засмеялась она и легла на спину, закинув руки за голову. - А еще я знаю, что поступаю как распоследняя дура, но ничего не могу с собой поделать.
        - Послушай совет старого хулигана: ничего не нужно делать! И сомневаться тоже не надо! Правда, жить с тобой будет сложно, но и без тебя - невозможно! - Арсен склонился над Мариной и ласково провел ладонью по ее щеке. - Не хотел говорить, но я вспомнил, где видел тебя.
        - Видел? - изумилась она. - Этого не может быть. Я в любом случае запомнила бы тебя...
        - Это еще раз подтверждает, насколько я неотразим! - Арсен усмехнулся. - Но здесь другое! - Он потянулся к куртке, достал пачку сигарет и с досадой отбросил ее. - Черт! Курить нельзя! Лавр сказал, что порвет меня, как портянку, если я закурю на сеновале.
        - Прости, а кто он, этот Лавр? И как мы здесь оказались?
        - Ты мастерски уводишь меня от основной темы.
        Арсен внимательно посмотрел на нее. Марина уже различала его черты, значит, наступил рассвет, и они скоро расстанутся...
        Она судорожно перевела дыхание. Неужели навсегда?
        Но Арсен, словно не заметив ее волнения, продолжал как ни в чем не бывало:
        - Лавр, другими словами отец Лаврентий, до войны был батюшкой в одном небольшом храме под Гудаутой. А когда начался конфликт с грузинами, церковь сгорела при обстреле, и он, как был в рясе, отправился на фронт. Он благословлял бойцов перед боем, отпевал православных погибших, а когда мы попали в задницу под Шромами - это село такое в шести километрах от Сухума, Лавр вытащил меня, раненого, из-под обстрела.
        - Ты был ранен? Серьезно?
        - Да не так, чтобы очень, но двигаться не мог. Причем этой сволочи, Лавру, строго-настрого приказали остаться на базе, но он спрятался в бэтээре и, когда мы попали в засаду, пошел в бой наравне со всеми. Представляешь себе картину? Подол рясы он заткнул за ремень, сам - в берцах и в каске, а на груди поверх «лифчика» - большущий крест, и борода развевается. Парень он здоровый, Игорю в росте не уступает, так что при пеших переходах по горам таскал на себе крупнокалиберный пулемет да пару-тройку цинков к нему.
        - Ты говоришь, вы попали в засаду? Жутко было?
        - На войне всегда жутко, Мариша! Но иногда идея сильнее страха смерти. Это не красивые слова. Я в этом убедился в Абхазии, когда видел молодых ребят, которые осознанно пошли на смерть при штурме Сухума. Они знали, что мало кто выживет в этой мясорубке, но вызвались первыми идти в атаку. Как говорится, взяли огонь на себя. А что касается Шром, то грузины подловили нас тогда в узком ущелье. Любая точка на дороге была пристреляна идеально и высчитана до сантиметра. Поэтому, понимаешь, что там приключилось? Трижды кромешный ад! Среди нас были хлопцы, которые прошли Афган, Приднестровье и Осетию, но такой трепки нам встречать не доводилось. Почти мгновенно подбили четыре абхазских бэтээра из пяти, а потом по дороге стали работать две многостволки «Град», минометы и танковые орудия. И жить стало совсем хреново. Снайперов у грузин было как грязи. Я сидел за колесом грузовика с боеприпасами и гадал, что быстрее случится: взлечу ли я на небо вместе с машиной или с пулей в черепке. Пули свистели в сантиметре от виска, голову шибко не высунешь, вот я и считал, сколько магазинов выпустил в меня снайпер.
«ВСВД» - снайперская винтовка, десять патронов на магазин. Так вот, за четверть часа грузинский снайпер, который следил за мной лично, расходовал восемь штук, затем - перекур, и снова восемь-десять...
        - Неужели нельзя было отступить, найти какое-то естественное укрытие? Я вот смотрю на горы, в этих лесах можно всю жизнь прятаться, никто не найдет.
        - Это так кажется. - Арсен печально улыбнулся. - Найдут, еще как найдут! К тому же снайперы сидели на высотах, а мы внизу, на дороге. И я был не единственной мишенью. Лавр прятался за соседним колесом, а Игорь - за сгоревшим бэтээром. И по ним, и по каждому из наших ребят работали снайперы. Позже мы узнали, среди них были «белые колготки» - девки-снайперы из Прибалтики. Так вот эти сволочи не позволяли поднять головы, хотели заставить нас драпать обратно, чтобы разнести при отходе вдребезги. Но наши не побежали, а рассыпались по склонам и открыли ответный огонь. Семь часов боя! Грузины повесили над ущельем вертолеты и двинули вперед танки с пехотой в атаку. Но наши ребята тоже озверели и расквитались с ними на полную катушку. Свалили вертолет и подожгли танк из гранатомета, а потом принялись косить пехоту... Тогда я впервые услышал, как голосили грузины: «Мишвеле! Мишвеле!
        Впрочем, при взятии Сухума они голосили еще громче.
        - Что это значит?
        - Мишвеле? Типа русского «караул», а вернее - «спасите, помогите». Конечно, в шромском мордобое бичорикам повезло. Потери грузин в два раза превосходили наши, однако разгромить их полностью нам не удалось. Но, так или иначе, мы выбрались. Сотворив молитву, Лавр ползком подобрался к воронке, где я валялся без сознания от потери крови, и волоком протащил меня метров двести до укрытия. Это потом мне рассказывали, как по Лавру лупили из пулемета, а он, укрывшись в камнях, осенял этих скотов крестным знамением и кричал: «Да простит вас Господь, вашу душу мать!» А затем Игорь нес меня сквозь заросли на своих могучих плечах. Через день они нашли меня в госпитале в Гудаутах, и мы выпили три бутылки церковного кагора, как сказал Лавр, «святой водицы для залечивания ран». После войны он не вернулся в свой приход. Дескать, много крови на руках. И сейчас живет отшельником в горах, замаливает грехи и попутно занимается пасекой. У него около сотни пчелиных семей, так что живет, не тужит.
        - Лавр тоже едет с вами в Сухум?
        - Ему бы очень хотелось, но на этот раз мы обойдемся без его помощи. Кто будет доить его коров, пасти коз и присматривать за пчелами? Кстати, его медок очень сильно помог привести тебя в божеское состояние. Ты помнишь, как я пропарил тебя в бане и напоил чаем с медом?
        - Нет, абсолютно не помню, - растерялась Марина. - Но мне было очень жарко...
        - Это результат моего лечения, - самодовольно усмехнулся Арсен. - Теперь ты в ясном уме и при памяти и не сможешь сказать, что я так уж плох, как казался раньше.
        - Я пришла бы в сознание и без твоего лечения.
        - Я в этом не сомневался, но ты замерзла, промокла до костей, а еще была такой чумазой, словно тебя намеренно искупали в ушате грязи. Я боялся, что ты простынешь, поэтому раздел и искупал тебя. А еще обработал перекисью твои ранки. Вот тут и тут. - Он ласково коснулся пальцами ее щеки и лба. - Знаешь, эти процедуры доставили мне удовольствие. Я никогда не думал, что буду о ком-то заботиться с радостью. В последнее время я, честно сказать, отвык от этого.
        Марина хмыкнула, но ничего не сказала, хотя на душе у нее потеплело. Вернее, она испытала настоящее счастье оттого, что в ее жизни появился мужчина, в котором почти нет изъянов. И даже то, что она прежде принимала за недостатки, плавно переместилось в его достоинства.
        Арсен протянул руку и достал пакет, лежавший в изголовье.
        - Возьми, переоденешься утром.
        Марина заглянула в пакет и обнаружила в нем свою одежду, чистую, выглаженную и аккуратно сложенную. Кто бы это мог сделать? Кроме Арсена, некому. Она с удивлением посмотрела на него.
        - Ты выстирал мою одежду?
        Арсен улыбнулся одними глазами.
        - Пустяки! Дело житейское!
        - Спасибо. - Она погладила его по плечу. - Ты мне нравишься все больше и больше.
        - Премного благодарен. - Он церемонно склонил голову. - Ты мне тоже очень нравишься, особенно в естественном виде. Без тряпок, которые скрывают твое божественное тело.
        - Божественное? - возмутилась она и шлепнула его по затылку. - Я терпеть не могу комплименты. В них обычно мало правды.
        - Ты сама прекрасно знаешь, что я не вру. Но у женщин своя логика. Помнишь, как у Тургенева? Мужчина может сказать: «Дважды два - пять, или семь, или - девять». А женщина скажет: «Дважды два - стеариновая свеча». Лишь бы наперекор, лишь бы вопреки очевидному.
        - Не сердись. - Марина прижалась к нему. - Сегодня мы оба поступаем вопреки логике.
        - Судьба никому не приносит счастья, не отняв его у другого. Мы оба потеряли самое дорогое, что у нас было в прошлом. Но жизнь продолжается, так почему бы нам снова не попытаться стать счастливыми, а? - Арсен требовательно посмотрел ей в глаза.
        - У тебя есть другая женщина, я знаю, - Марина слегка отодвинулась от него. - И захочешь ли ты расстаться с ней, когда она приедет к тебе в Абхазию?
        - Она не приедет! - жестко сказал Арсен. - Я об этом позабочусь. К тому же она из тех особ, что не слишком спешат связать себя брачными узами.
        - Это тебе так кажется, - прошептала Марина и отвернулась. На глаза навернулись слезы, а она совсем не хотела, чтобы Арсен заметил их. - Все женщины стремятся замуж, даже самые отъявленные «синие чулки» и ярые феминистки.
        - Прекрасно! - засмеялся Арсен. - Значит, с тобой у меня не будет проблем!
        - Как с феминисткой или с «синим чулком»?
        - Как с обворожительной, но крайне упрямой женщиной. - Он крепко прижал ее к себе и заставил посмотреть ему в глаза. - Понятно, - сказал он ласково. - Слезки на колесках? И почему все женщины такие плаксы? Им предлагают руку и сердце, а они сразу в рев!
        - Ты... предлагаешь... выйти за тебя замуж? - Марина почувствовала, что ее сердце вот-вот выскочит из груди. - Но я почти ничего не знаю о тебе.
        - Глупости! - засмеялся Арсен. - Какие глупости! Нам не семнадцать лет, чтобы играть в фигли-мигли. Ты любишь меня, я - без ума от тебя. Нам хорошо в постели... Что еще нужно двум интеллигентным, без червяков в голове людям?
        - Ты прав! Но я не могу бросить свою работу. У меня раскопки, университет и вообще масса обязательств...
        - А тут тебе, девочка моя, придется выбирать, кем или чем ты пожертвуешь. К тому же все проблемы решаемы, если развести их с умом.
        - Хорошо, - вздохнула Марина, - но дай мне подумать.
        Он молча покачал головой.
        Марина умоляюще посмотрела на него.
        - Пойми, мне просто страшно менять свою жизнь. А дочь? Что она скажет, когда узнает, что ее мать собралась замуж? Ей шестнадцать, самый обидчивый возраст.
        - Твою дочь я возьму на себя. Кстати, она похожа на тебя?
        - Какое это имеет значение? На меня или на мужа... Она умная и красивая девочка. Через год ей поступать в вуз. Сам понимаешь, это легче сделать в университете, где я преподаю.
        - О боже! - Арсен трагическим жестом воздел руки к потолку сеновала. - Давай перенесем эти разговоры на утро. А то мне захотелось закрепить пройденное... - И он снова поцеловал Марину в губы, а его рука ласково накрыла ее грудь. - У такой худышки и такая полная грудь, - сказал он, когда смог наконец перевести дыхание. Его рука скользнула ниже. - И талия осиная без всякого корсета. Порода!
        - Какая порода? - удивилась она. - Что ты имеешь в виду?
        - Потом, - прошептал он ей на ухо и опрокинул вдруг на спину. - Сейчас я не буду спешить, чтобы ты поняла, кого потеряешь, если будешь упрямиться.
        Марина ничего не успела ответить, потому что Арсен прижался губами к ее груди, а его пальцы скользнули вдоль ее бедер...
        - Сладкая моя, - прошептал он, задыхаясь.
        И Марина снова отдалась на волю его рук и губ...

* * *

        - Поспи еще немного, - сказал Арсен тихо, когда они смогли оторваться друг от друга. - А я выйду покурю. Кажется, распогодилось.
        И Марина заметила косые лучи солнечного света, которые робко пробивались сквозь щели сеновала. В них танцевали пылинки. Те самые пылинки, которые Арсен и Марина заставили танцевать несколько минут назад.
        - Подожди, не уходи, - произнесла она, борясь со сном. - Расскажи все-таки, где ты меня видел?
        - Хорошо, расскажу. - Арсен сел и накинул на плечи тельняшку, в которую прежде была одета Марина. - Тем более это произошло очень давно, когда мне было лет десять-одиннадцать и матушка повезла меня в какой-то музей.
        - Музей? - сонным голосом переспросила Марина. - Ты любишь ходить по музеям? - И, сладко зевнув, потянула к себе одеяло.
        Арсен встал на колени и заботливо укутал ее, а затем снова сел рядом.
        - Маменька у меня - большая любительница старины, - продолжал он, задумчиво взирая на солнечных зайчиков, затеявших скачки на потолке, - и почти каждые выходные мы разъезжали на отцовской машине по ближним и дальним окрестностям Москвы и соседним областям. Где только мы не побывали: в Ясной Поляне и в Тарханах, в Болдине и в Михайловском, в Тарусе и в Боблове, в Константинове и в Поленове, в Шахматове и в Мелихове... Словом, легче перечислить, где мы не бывали... В тот раз мы забрели в какой-то музей, не помню чей, потому что я ровно ничего там не запомнил, кроме одного портрета. На нем была изображена поразительной красоты женщина. Она сидела на берегу пруда в белом платье и в белой шляпке, а на коленях у нее лежал букет сирени... - Арсен горько усмехнулся. - Меня словно приковали к этому портрету. Я стоял возле него битый час, пока мать не оттащила меня за руку и не отругала. Я так и не узнал, кто изображен на портрете и кто его автор. Сначала почему-то стеснялся спросить у матери, а потом, когда спросил, она не смогла вспомнить этот портрет. Мы ведь посещали массу музеев... - Арсен снова
усмехнулся, но уже смущенно. - Знаешь, я много лет мечтал об этой женщине, представлял ее своей невестой, женой... Пытался даже рисовать ее портрет. Но все напрасно, художник из меня аховый! Так вот, эта женщина удивительным образом похожа на тебя. Или ты на нее! Я не мог ошибиться! Те же брови, нос, губы, линия плеча, высокая грудь и лебединая шейка. А еще руки, просто прелестные руки, изящные, с длинными тонкими пальцами. Точь-в-точь твои...
        Арсен взял Марину за руку и только тут заметил, что она крепко спит. В полумраке ее лицо казалось намного моложе. Его не портили даже свежие царапины на лбу и щеке. Кожа ее порозовела, а едва заметная горькая складка возле губ и вовсе разгладилась. Арсену очень хотелось снова поцеловать ее, но он побоялся, что Марина проснется, и тихо покинул сеновал. Требовалось срочно дозвониться до Москвы. А он отнюдь не жаждал, чтобы Марина услышала этот разговор.


        Глава 14

        Утро оказалось неожиданно ясным и солнечным. Словно и не бушевала ночью гроза, не поливал землю дождь и не лютовал дикий ветер. Марина спустилась по шаткой лестнице с сеновала и остановилась в нерешительности. Только сейчас она заметила двух огромных кавказских овчарок, которые поднялись при ее появлении и направились к низкому плетню. Он отделял сеновал от большого загона, в котором разгуливали несколько рыжих телят, обросших на удивление длинной шерстью.
        Было уже поздно спасаться бегством. Перемахнуть плетень для таких собак - сущий пустяк, к тому же Марина до сих пор ощущала сильнейшую слабость. У нее кружилась голова, в ушах шумело, в глазах мельтешили черные мушки, а при виде овчарок у нее и вовсе подкосились колени от страха.
        Марина застыла на месте, припоминая, бросаются ли обученные собаки без команды на неподвижный объект. Кажется, она где-то читала, что не бросаются. Но это не прибавило ей оптимизма, потому что Марина не знала, как те же собаки реагируют на голос застывшей от страха жертвы. По этой причине она не рискнула позвать на помощь. К тому же она сильно сомневалась, что у нее вообще хватит сил закричать. А еще она недоумевала, почему Арсен покинул ее. Ведь он не мог не знать о собаках, тогда отчего же оставил ее на съедение этим угрюмым псам? В их намерениях Марина нисколько не сомневалась, потому что овчарки, не спуская с нее глаз, улеглись под плетнем. И стоило ей переступить с ноги на ногу, как они приподнялись на лапах и глухо заворчали.
        Марина беспомощно огляделась по сторонам и заметила вилы, прислоненные к стенке сеновала. Неплохое оружие при самообороне, но они находились на расстоянии двух-трех шагов, и где гарантия, что она успеет добраться до них прежде, чем псы вцепятся в ее горло.
        Было бы лучше, если бы овчарки стали лаять, но эти две настолько чувствовали свое превосходство, что даже не соизволили гавкнуть. Со стороны это выглядело, наверное, комично, но пережитый ночью смертельный ужас напрочь лишил Марину чувства юмора.
        Она снова посмотрела на вилы, хотя прекрасно понимала, кто именно выйдет в этой схватке победителем. Возможно, собаки не успеют загрызть ее до смерти, но в грязи изваляют изрядно, и хорошо, если только изваляют...
        Марина вздохнула. Что такое происходит в природе? Отчего ее размеренная и спокойная жизнь в каких-то три дня полетела вверх тормашками? И чем закончится этот полет, не суждено знать никому...
        Сердце ее стиснули мрачные предчувствия. Еще ночью счастье, казалось, было совсем рядом. Стоило протянуть руку, обнять его за плечи... Но наступило утро, и счастье вновь отодвинулось, ушло, ускользнуло за горизонт, исчезло, как исчезают ночь или день....
        Где-то за сараями звонко заголосил петух, закудахтала, подзывая цыплят, наседка. Скорее всего, ее беспокоил коршун, который гордо парил в заоблачных высях. Хрюкнула свинья, замычала корова, затем звякнула дужка ведра, и следом послышался густой мужской голос: «Но, но, Янка, охолонись!»
        - Эй, - осторожно подала голос Марина, - кто-нибудь! Отгоните собак!
        Из примыкавшего к загону сарая показался человек в серой войлочной шапочке-«сванке», которая прикрывала гладко выбритый череп, а густая борода и роскошные усы, видно, восполняли недостаток волос на голове. Был он под два метра ростом, с широкими плечами и узкой талией и одет в выцветшую тельняшку и старые армейские брюки, заправленные в высокие резиновые сапоги.

«Это же Лавр!» - догадалась Марина, да и кто еще, помимо бывшего священника, мог носить в здешних местах окладистую русую бороду?
        - Доброе утро! - поздоровался Лавр и весело осведомился: - Что, попали в засаду? - И приказал собакам: - Фу, негодные! Видите, это гостья!
        Овчарки нехотя поднялись и ленивой рысью направились к загону.
        Лавр перепрыгнул через плетень и подошел к Марине.
        - Как спалось? - спросил он и протянул ей широкую ладонь. - Лавр, в миру - Олег Петровский. Но откликаюсь чаще на первое имя.
        - Очень приятно, - улыбнулась Марина и пожала его ладонь. - Я уже поняла, кто вы.
        - Я, как ни странно, тоже не сомневаюсь, что вы Марина. - Голубые глаза Лавра весело блеснули. - Пойдемте в дом. - Он подал Марине руку, помогая ей перебраться через плетень.
        Она вполне благополучно его одолела, а затем вслед за Лавром быстро миновала загон, прошла через калитку и оказалась в обширном дворе, расположенном на склоне холма. А чуть выше располагался дом Лавра - обыкновенная русская изба на высоком каменном фундаменте, сложенная из толстых, в два обхвата, бревен.
        - Светлана хотя и хромает, но пытается хлопотать по хозяйству, - сообщил Лавр, когда они поднимались по выложенной крупным булыжником дорожке к дому, - а Вадик тоже немного пришел в себя, даже поплакал, бедняга.
        - Жалко мальчика, - вздохнула Марина. - И родителей его жалко!
        - Игорь и Арсен отправились к дороге за банкиром и попутно прихватят «уазик». Притянут его сюда на буксире, посмотрим, что с ним можно сделать. На месте происшествия уже работают прокуратура и милиция, наверняка без местных
«конторщиков» тоже не обошлось. Арсен прихватил с собой Гиви, так что этот мерзавец уже в цепких руках наших органов. А тела родителей Вадика, не сомневайтесь, обязательно найдут. Но я знаю тот участок, там без спецсредств не спуститься.
        - И что же теперь делать?
        - Арсен отзвонился полчаса назад, сказал, что вызвали группу спасателей МЧС из Сочи. Без их помощи не обойтись.
        - Может, Галина и Жора живы? Мы ведь знаем, что их сбросили в пропасть, а если они были просто ранены, находились без сознания? Если им повезло, как Костику?
        Лавр покачал головой и отвел взгляд:
        - Я верю Арсену. Если он сказал, что тела родителей Вадика снесло камнепадом, то надежды нет. Но их поднимут в любом случае, не беспокойтесь. Своих мы не бросаем.
        - Я это уже знаю, - улыбнулась Марина. - Слышала от Арсена.
        - Вернее, не только слышали, но и на себе испытали. - Лавр искоса посмотрел на нее и усмехнулся.
        Марина решила, что в данном случае лучше промолчать. Тем более они уже подошли к дому.
        - Не стесняйтесь, проходите, - предложил Лавр, заметив, что Марина замешкалась на пороге.
        А она просто-напросто бросила взгляд окрест и замерла от восторга. На три стороны света протянулись цепи высоченных гор - западные отроги Кавказского хребта. И все ее несчастья, потери и прочие удары судьбы показались Марине мелочными и несущественными на фоне вечности, которую воплощали в себе гиганты в белоснежных шапках нетающих снегов.
        Дом Лавра находился почти на вершине холма, в окружении стройных горных елей, а чуть выше разлеглись альпийские луга - желтые от «куриной слепоты». Сквозь нее розовела примула и белели нежные цветы ветреницы. На лугах среди густого разнотравья паслись рыжие и черные коровы, табун гнедых лошадей и белая кобыла, а еще небольшая отара овец. Чуть в стороне, в тени двух старых каштанов, виднелись разноцветные ульи - очень много, несколько десятков.
        А далеко внизу в сизой утренней дымке лежало море - спокойное, умиротворенное, как вся природа, недавно воспрянувшая после недолгой летней ночи.
        - Хорошо-то как! - не сказала, а словно выдохнула Марина и смутилась, заметив пристальный взгляд Лавра. - Просто не верится, что бывает такая красота! Наверное, здесь так красиво, потому что Абхазия находится ближе к богу? Конечно, это звучит кощунственно, и вы меня осуждаете, Лавр?
        - Почему же? - Он улыбнулся. - В Абхазии с богом разговаривают, можно сказать, накоротке. В отличие от православных христиан абхазы никогда не кладут поклоны. С господом они общаются стоя, частенько с бокалом вина. И Создатель, кажется, прощает им подобные вольности...
        - Прощает? - поразилась Марина. - А как же война? Столько страданий, слез? Разве это прощение?
        - Нет, тут другое. Абхазы по сути своей абсолютно не воинственный и очень гостеприимный народ. Гость для них тот же посланник бога. Даже змею, если она случайно заползет в дом, осторожно выпроваживают, но не убивают. Абхазская поговорка гласит: «Приход гостя - его дело, уход же - дело хозяина». И что самое интересное и для нас порой непонятное: на гостя не распространяется закон кровной мести, даже если он считается заклятым врагом. В любом случае гостя нужно не только накормить, напоить и спать уложить, но и защитить, пусть и с риском для собственной жизни. Кстати, мстить врагу не подобает и во время трапезы. Еда у абхазов тоже считается божьим даром, и кровник не смеет обратить на себя гнев Всевышнего. Я знал одного старика, который спас от преследователей убийцу своего сына, потому что тот вошел в его дом гостем. А затем снабдил его провизией и безопасными тропами отправил к себе на родину. Кстати, этот старик умер совсем недавно, на следующий день после того, как узнал, что его враг погиб.
        - Имеется в виду, что кто-то отомстил за его убитого сына?
        - Возможно, и так. - Лавр развел руками. - Но об этом история умалчивает. Старик спокойно отошел в мир иной, значит, его душа перестала метаться и плакать. Конечно, кровная месть абсолютно противоречит устоям христианства, тем более православной церкви. При советской власти с этим явлением усиленно боролись, но многовековые обычаи сильнее и зачастую, поверьте, благороднее.
        - Вы очень любите Абхазию, - улыбнулась Марина. - И так много знаете об обычаях ее народа. Жаль, что мне скоро уезжать. Очень хочется пожить здесь чуть дольше, но дела не позволяют.
        - Арсен сказал, что вы историк. Знаток древней истории.
        - Знаток? - усмехнулась Марина. - Так, заглянула краешком глаза...
        - Многим не дано и этого. Кому-то из-за собственной лени и отсутствия любопытства. Кому-то в силу обстоятельств. Я вот мечтал в свое время писать книги, но жизнь повернула по-своему. Но на все воля господня! - Лавр перекрестился. - Создатель посылает нам испытания, чтобы проверить нас на прочность. Совесть - катализатор наших поступков. Если совесть в тебе замолчала, значит, твоей душой завладел дьявол.
        - Я заметила, что абхазы за словом в карман не лезут, и, самое главное, они с великой любовью относятся к жизни.
        - Вы правы, - улыбнулся Лавр. - Порой я пытаюсь записывать их перлы, но на бумаге это не всегда выглядит смешно. Тут важна не только ситуация, но и жесты, интонация, тот легкий акцент, с которым они говорят по-русски. Вы видели моих овчарок? Серьезные парни! Бирюка - матерого волка-одиночку - завалят в две секунды. А слышали бы вы, как их ругает мой помощник по хозяйству - Маджи. «Я вам ротик порву и ножки поломаю!» - на полном серьезе кричит, а они виновато так на него косятся и стараются убраться подальше. Со стороны это очень забавно выглядит.
        - Наверное, только в Абхазии водитель частенько выходит из машины не для того, чтобы предъявить документы гаишнику, а расцеловаться с ним и благополучно покатить дальше, - снова улыбнулась Марина. - В России это выглядело бы крайне странно, а для водителя - наверняка печально. Еще я заметила, что Игорь практически говорит пословицами. Меня так и тянет записать их.
        - Вы бы послушали абхазских стариков. Это даже не пословицы. Нужно изрядно напрячь мозги, чтобы понять, что именно тебе сказали, да еще с хитрой усмешкой на устах. Иносказательность - их конек, но так передаются молодежи мудрость и опыт старших. Через тренировку ума и сообразительности. Да и суд здесь зачастую тоже правят старики. Свой суд - народный, и неподчинение его решениям равносильно потере чести. В старые еще времена суд старейшин Абхазии нашел мудрый способ, как положить конец вражде убыхов[Практически исчезнувшая малая кавказская народность.] и абхазов. Следуя их решению, горцы доставили пятьсот абхазок и столько же убышек с младенцами на поляну недалеко от реки Псоу и обменяли детей. При этом глаза у женщин были завязаны для того, чтобы они не смогли увидеть, в чьи руки попали их младенцы. У кого после этого поднимется рука стрелять друг в друга?
        - Да, это, конечно, жестоко, но очень мудро, - согласилась Марина. - Но современные войны уже не остановить решением суда старейшин. А любителей побряцать оружием находится все больше. Их хлебом не корми, дай только поиграть в войнушку.
        Странное дело, но разговор с Лавром немного отвлек ее от печальных мыслей, даже тревога отступила, хотя и оставила парочку темных следов в ее душе, чего нельзя было сказать о Лавре. Кажется, своими вопросами Марина затронула его больное место, потому что голос бывшего священника вновь изменился. И взгляд тоже изменился. Исчезли из глаз веселые искорки, а лицо вмиг потемнело, словно наползла на него тень тяжелых воспоминаний.
        - Вы правы, Марина. Международное право, видно, писалось под таких ловчил. Поэтому там есть статья о праве каждой нации на самоопределение, и в то же время эти мудилы, - Лавр торопливо перекрестил рот, - ратуют за территориальную целостность. Простому человеку очень трудно объяснить, почему жизнь и свобода человека ценятся ниже тех квадратных километров, которые на карте едва заметны. В нашем представлении кавказцы - горячий и взрывной народ, но Отечественная война с Грузией, по сути, была чуть ли не первой и самой страшной войной на территории Абхазии. - Лавр произнес это глухо, словно сильный спазм сдавил его горло. - Абхазы воевали за свою землю, за свою свободу, а это справедливая война. Страшно то, что справедливость часто омыта кровью и слезами.
        - Я знаю, - тихо сказала Марина, - но нельзя оправдать войну, даже если она самая справедливая, потому что при этом, как всегда, больше страдают не те, кто воюет, а слабые и незащищенные люди - дети, старики, женщины.
        - И больше всего достается тем, кто эту войну развязал. Им многое достается: торговля оружием приносит баснословные барыши. А военные трофеи? Не зря говорят:
«Кому война, а кому мать родна». Уверен, простым людям эта война была не нужна: ни грузинам, ни мегрелам, ни сванам, ни тем более абхазам. Ее развязали грузинские
«ястребы». Загнали сюда уголовников, которые поначалу грабили только негрузинское население, а когда у тех грабить стало нечего, взялись и за своих соплеменников.
        - Я согласна, - кивнула Марина, - нет ни одного человека на земле, который сказал бы, что война - это здорово!
        Лавр печально усмехнулся и развел руками.
        - Но всегда найдется тот, кто ее развяжет и прикроется при этом, как бронежилетом, идеями, лозунгами, святыми целями... Смотрите, - неожиданно он схватил Марину за руку, - наши возвращаются!
        Она глянула на дорогу - едва заметную полоску на склоне соседнего холма, которую отмечали белесые выходы известняка на откосах. По ней двигались три автомобиля. Издалека они казались крошечными, но Марина вполне разглядела, что это были за машины. Первой шла грузовая «Газель», за ней, видно на буксире, - красный «уазик» Игоря, а завершал процессию большой легковой автомобиль черного цвета, смахивающий на «Волгу», но с более резкими обводами корпуса.
        - Возвращаются? - Марина беспомощно посмотрела на Лавра. - Как скоро они будут здесь? Мне нужно срочно привести себя в порядок, чтобы не напугать людей.
        Лавр с недоумением посмотрел на нее, а затем рассмеялся.
        - Вода в роднике всегда к вашим услугам, а полотенце я сейчас принесу. - Он протянул руку и вынул из ее волос несколько соломинок. - Смотрю, вы заразились от Арсена. У него в голове тоже полно соломы.
        - В голове или в волосах? - прищурилась Марина.
        - И там и там, - рассмеялся Лавр и махнул рукой в направлении деревянного, похожего на колодец, но более высокого сруба. - Вы еще успеете преспокойно умыться. Если не побоитесь, лучше облиться, но предупреждаю: вода ледяная. Правда, всю хворь как рукой снимет.
        Лавр прошел в дом, а она направилась к «колодцу», бросив еще один взгляд на дорогу. Машины скрылись в ложбине, но в тот момент, когда Марина подошла к срубу, они показались снова, значительно ближе, чем она ожидала.
        - Вот ваше полотенце. - Лавр догнал ее на пороге строения, которое вблизи смахивало на душевую кабину. Правда, вместо привычного гибкого шланга и рожка здесь имелся деревянный лоток, по которому бежала вода из горного ручья. Рядом на скамейке стояло пластиковое ведро, на стенке висели старенький махровый халат, помутневшее от времени зеркало, а на полочке лежали вполне современные умывальные принадлежности.
        - Спасибо. - Марина приняла из рук Лавра полотенце. - Пожалуй, я обольюсь! Если буду кричать, не принимайте это всерьез!
        - Понял. - Лавр приложил ладонь к виску. - Разрешите идти?
        - Разрешаю, - кивнула, улыбнувшись, Марина и вошла в «душ».
        - Не задерживайтесь! - прокричал снаружи Лавр. - Завтрак уже на столе. Сейчас подъедут наши крутые перцы, и начнем!
        Марина зачерпнула в горсть воды и поежилась. Лавр сказал чистую правду. Вода была такой холодной, что у нее заломило зубы. Но нужно было что-то предпринять, чтобы избавиться от тяжести в мышцах и тупой боли в висках. И она решительно подставила ведро под струю...
        - Вау! - На мгновение Марине показалось, что с нее живьем содрали кожу, а сердце выпрыгнуло наружу, но в следующую секунду ее охватило необыкновенное чувство бодрости и восторга одновременно.
        Минут через пятнадцать она вышла из душевой совсем другим человеком - спокойным и просветленным. Машин не было видно, но снизу раздавался шум моторов. И с каждой минутой он становился все ближе и ближе. Моторы надсадно ревели: автомобили с трудом ползли в гору. Вот-вот они должны показаться на склоне...
        Марина чуть ли не бегом направилась к избе. Оказывается, она была не готова взглянуть в глаза Арсену при свете дня. Вернее, она откровенно запаниковала, ведь то, что случилось ночью, выглядело иначе утром. Старые комплексы снова взяли ее в оборот. Вдобавок к ним присоединились возрастные, самые опасные и разрушительные. Они посещают женщину под сорок и - чем дальше, тем больше - превращают ее жизнь в подобие башни на гнилых сваях. С некоторых пор внимание со стороны мужчин Марина воспринимала как недоразумение. В каждом их слове, взгляде, поступке ей чудился подвох, и она отвечала соответственно: огрызалась, язвила, ставила на место особо зарвавшихся или чрезмерно забывшихся претендентов на ее сердце...
        Марина распахнула дверь. И тут же увидела Сабрину. Та была без грамма косметики на лице, в стареньком спортивном костюме, явно с плеча Лавра. И ей даже пришлось подпоясаться какой-то бечевкой, чтобы не выпасть из него. На ногах у Сабрины - толстой вязки носки и старенькие, но чистые калоши, которые тоже были ей велики. Волосы она заплела в косички, и это очень шло ей. Лицо Сабрины побледнело и осунулось, но из глаз исчезло то самое выражение, которое отталкивало женщин и притягивало мужчин. При виде Марины глаза ее вспыхнули неподдельной радостью, а щеки порозовели. Сегодня Сабрина выглядела обыкновенной деревенской девчонкой, растерянной и слегка испуганной. Опираясь на трость и припадая на левую ногу, она устремилась навстречу Марине. И, рыдая, повисла у нее на шее:
        - Слава богу! Слава богу! Ты жива! - частила она сквозь громкие всхлипы. - И Костик тоже жив! Ты слышала? Арсен вот-вот его привезет.
        - Они уже подъезжают. - Марина подхватила ее под руку. - Давай помогу тебе добраться до стула.
        Опираясь на ее руку, Сабрина доковыляла до широкой лавки возле стены и, вытянув раненую ногу вперед, с трудом опустилась на сиденье. Хлопнув ладонью рядом с собой, Сабрина умоляюще посмотрела на Марину.
        - Присаживайся и расскажи, как ты? Я ведь ничего не знаю. Как Арсену удалось найти тебя?
        Марина пожала плечами:
        - Понятия не имею. Я потеряла сознание. Сдали нервы от страха. И абсолютно ничего не помню.
        - А я вот помню, - с тоской посмотрела на нее Сабрина. - Я шагов десять и отбежала всего... Они начали стрелять. Бац, и я с копыт долой. Славу богу, упала в камни и заползла за какую-то глыбу. Ногу словно собаки грызут, боль дикая! Эта свора среди камней рыщет... И вдруг из кустов - та-та-та! Лупят из автомата. Я подумала, что кто-то из этих сук ошибся и по своим бьет. А через пару минут, гляжу, Игорь из кустов с автоматом вышел, следом Вадик выскочил, и тоже с автоматом...
        - Не было гроша, да вдруг алтын, - улыбнулась Марина.
        - О чем ты? - удивилась Сабрина.
        - Да так, пословица, - отмахнулась Марина. - А что дальше было?
        - Дальше Арсен появился. С тобой на руках. Прости, мне было так плохо, что дальше я мало что помню. Кажется, Вадик остался с нами, а Игорь и Арсен снова ушли в лес. И притащили одного грузина живым...
        - Об этом я знаю, - кивнула Марина. - Это Гиви. Их командир. Арсен уже сдал его кому следует.
        - Вот этому козлу я бы лично голову открутила, - взвилась Сабрина, забыв о раненой ноге. И тут же схватилась за коленку и поморщилась: - О черт! Больно-то как!
        - Успокойся! - засмеялась Марина. - Без тебя найдутся желающие!
        - Послушай, а почему ты закричала, что я туберкулезная? - спросила Сабрина.
        - А бог его знает, - пожала плечами Марина. - Само собой вырвалось!
        - Думаешь, они поверили? - Глаза Сабрины расширились. - Я похожа на чахоточную?
        Марина молча покачала головой и не выдержала, расхохоталась.
        - Чудачка! Что я должна была кричать этим подонкам? Что ты красавица и вполне здорова?
        Сабрина улыбнулась, обняла ее за плечи и вдруг поцеловала в щеку. И смутилась:
        - Прости, что доводила тебя до белого каления. Я ведь видела, что ты злишься...
        - Ничего. - Марина погладила ее по руке. - Все пройдет и со временем забудется. Таковы свойства человеческой натуры. Плохое забывается быстрее, чем хорошее. Иначе наши слезы давно затопили бы землю.
        Она бросила быстрый взгляд по сторонам. Судя по всему, комната, в которой они находились, служила Лавру столовой. Посредине ее стоял длинный стол с выскобленной добела столешницей и две скамьи - слева и справа от него. На подоконниках - глиняные горшки с «ванькой мокрым» и геранью. На окнах - ситцевые занавески, на полу - домотканые половики, а в красном углу - большой иконостас. Возле него тускло горела лампада, а возле одной из икон виднелся букетик высохшей вербы.
        - Тебе нравится? - спросила Сабрина. И добавила с неожиданной тоской в голосе: - Совсем как у нас в деревне. У моей бабушки точно такие же половики были и занавески... И даже иконы, только чуть поменьше!
        - Ты тоже едешь в Гагры или пока останешься? - поинтересовалась Марина. - Подлечишь рану...
        Она не закончила фразу, потому что на пороге появился Лавр. В руках он держал алюминиевую кастрюлю. В комнате аппетитно запахло вареной картошкой. Лавр поставил кастрюлю на стол и приветливо посмотрел на женщин:
        - Как настроение? Примем по пять граммов, позавтракаем чем бог послал. - Он потер ладони. - Сейчас ребята подъедут, и начнем! - И крикнул: - Вадим! Поторопись!
        Через секунду в комнате появился Вадик. Он внес большой противень с жареным мясом, а следом за ним вошел невысокий пожилой абхаз с подносом, на котором стояли три блюда. В одном - помидоры и огурцы, в другом - лобио, а в третьем - головка копченого сыра.
        - Давайте я помогу. - Марина поднялась с лавки и подошла к столу.
        - Я тоже помогу, - Сабрина приковыляла следом. - Хотите, нарежу помидоры и огурцы для салата?
        - Светлана, - Лавр улыбнулся ей, - не напрягайтесь! Сегодня мужчины накрывают на стол. А вам следует полежать, чтобы не тревожить рану.
        - Ничего, - Сабрина махнула рукой, - отлежусь, когда выйду на пенсию. - Присев на скамью, она взяла в руки нож и пододвинула к себе блюдо с овощами.
        - Лавр, где у вас тарелки? - спросила Марина и пояснила: - Для мяса и сыра.
        - Не беспокойтесь, - снова улыбнулся Лавр. - Сейчас Маджи выложит на тарелки мамалыгу и принесет вино, а затем займется мясом и сыром.
        Пожилой абхаз, который, оказывается, и был тем самым Маджи, что так забавно ругал собак, молча кивнул и вышел из комнаты. А Лавр посмотрел на Марину.
        - Если очень хочется, нарежьте хлеб. Вадик, - обратился он к мальчику, - принеси, пожалуйста, поднос с хачапурами.
        - Как он? - спросила Марина, когда Вадик вышел из столовой.
        - Немного не в себе, конечно, но держится молодцом! - Глаза Лавра блеснули. - Хороший, сильный парень. Я специально загрузил его работой, чтобы отвлечь от страшных воспоминаний. И заметьте, он снял свои дурацкие серьги и забросил их куда-то. Повзрослел парнишка за одну ночь. Я думаю...
        Резкий автомобильный сигнал не позволил ему закончить фразу.
        - Приехали! - бросил Лавр и посмотрел на женщин. - Идем встречать героев?
        - Идем! - Сабрина, видно, забыв о ране, довольно резво вскочила на ноги и тут же, охнув от боли, почти упала на скамейку.
        - О черт! - скривилась она. - Идти не могу! Подожду вас здесь.
        - Подожди, - сказала Марина и направилась вслед за Лавром к входной двери. Все в ней заледенело от страха. Сейчас... Сейчас она увидит Арсена, и ровно ничего не произойдет. А она умрет от разочарования...


        Глава 15

        Ее опасения оказались напрасными. При виде Марины глаза Арсена радостно блеснули. И он, нисколько не стесняясь окружающих, обнял ее за плечи и поцеловал в щеку.
        - Как ты? - спросил он заботливо. - Отдохнула?
        - Спасибо, все хорошо, - тихо сказала Марина. Не в пример Арсену она чувствовала себя неловко, потому что заметила недоуменный взгляд Игоря и расширенные от любопытства глаза Сабрины, которая не выдержала, выползла за порог... Но нужно отдать им должное, никто не произнес ни слова, а Лавр и бледный от усталости и боли Костик, кажется, вообще не обратили на них внимания.
        Банкир с трудом вылез из черной машины неизвестной Марине модели. «Old Mobils», - прочитала она надпись, выведенную серебристыми буквами на капоте автомобиля. Даже сейчас он выглядел шикарно, хотя по возрасту наверняка был не намного моложе своего владельца - высокого абхаза с приятным интеллигентным лицом. Седая шевелюра и усы, несомненно, делали его старше, но, судя по взгляду, ему было чуть за сорок.
«Ровесник Арсена или чуть младше, - подумала Марина. - И, видно, тоже кто-то из его друзей?» И не ошиблась.
        - Знакомьтесь, - Арсен склонил в шутливом поклоне голову и обнял незнакомца за плечи, - еще один наш побратим и соратник - Станислав Алшундба, правда, все почему-то зовут его не Стас, а Славик, но ведь это неважно?
        - Неважно, лишь бы человек был хороший! - расплылся в улыбке Лавр и тоже обнял Славика. - Здорово, брат!
        - Здорово! - улыбнулся тот в ответ. - Гляжу, вся команда в сборе?
        - А тебя-то каким ветром ко мне занесло? - поинтересовался Лавр.
        - Все божий промысел, - развел руками Славик. - В кои-то веки выбрался на Ауадхару, и то не доехал...
        - Славик, как всегда, кстати, - вмешался Арсен, - отправим женщин и мальчика на его машине в Гагру, а за нами пришлют вертолет спасателей. - И, оглянувшись на крыльцо, с которого Вадик наблюдал за ними, убавил голос: - Сейчас они заняты скорбными делами, сам понимаешь, какими...
        - На все твоя воля, господи, - перекрестился Лавр и, обняв друзей за плечи, подтолкнул их к избе. - Двигайтесь уже, а то не успеете позавтракать.
        - Лавр в своем репертуаре. - Арсен подмигнул Марине и подхватил ее под руку. - Не отпустит, пока не накормит от пуза.
        - Арсен, - тихо сказала Марина, - не надо афишировать наши отношения, когда у людей горе. - Она показала глазами на Вадика, который с болезненным выражением лица наблюдал за их приближением. А затем столь же выразительно посмотрела на Сабрину и Костика. Похоже, их встреча была не такой уж безоблачной.
        Сабрина выглядела растерянной, а банкир, несмотря на изможденный вид, - крайне сердитым. Он что-то шепотом выговаривал Сабрине, а та с расстроенным лицом покорно кивала головой. Похоже, она не предполагала, что из доверчивого тюфячка ее возлюбленный так быстро перевоплотится в жесткого и властного человека.
        - Пожалуй, ты права. - Арсен окинул ее задумчивым взглядом. - Надеюсь, это не трусость, а элементарное сострадание к чужому горю? Но ты ведь не откажешься от своих слов?
        Марина молча покачала головой и все ж не преминула добавить:
        - Конечно, если ты не откажешься первым. Все-таки я не хочу выглядеть в твоих глазах наивной и доверчивой дурой.
        Арсен улыбнулся.
        - Знаешь, как говорят в Абхазии? «Я пообещал богу!» И здесь это самая главная, самая большая клятва, через которую невозможно переступить. В девяносто втором, когда в Гагре вовсю шли тяжелые бои, семь или восемь пожилых женщин - они помогали в штабе, который находился в здании Бзыбского сельсовета, кормили нас, поили, раны перевязывали, белье стирали - попали под бомбежку. И в этот момент они не о спасении молили. Они поклялись, что в десятилетнюю годовщину освобождения Гагры босиком пройдут от этого сельсовета до границы на Псоу, а это почти сорок километров. И прошли! Правда, в кровь сбили ноги, но дошли. Без пафоса, без восторженных взглядов и речей, без видеокамер, без журналистов... А вечером, несмотря на лопнувшие на подошвах волдыри, отплясывали в «Апацхе» и громко смеялись над собой, хотя в некоторые минуты им казалось, что они не дойдут и не сдержат свою клятву. Так вот, я обещаю богу, что никогда не отступлю от своих слов! И мы все равно будем вместе! Чуть раньше, чуть позже, но вместе - и баста! - Арсен откинул прядку с ее лба. - Не хмурься! Я постараюсь очень быстро вернуться. Но если
вдруг не получится, дождись меня обязательно. Ведь я поклялся богу жениться на тебе!
        - Но я... - Марина растерянно посмотрела на него. - У меня уже куплен обратный билет. Я не могу... Меня ждут на раскопках...
        - Давай поступим так. - Арсен остановился и жестко посмотрел на нее. - За то время, пока меня не будет, ты расставишь все точки над i. Тебе придется сделать выбор. Я уже говорил об этом ночью, на сеновале. Мне показалось, что ты все поняла. А что случилось сейчас? Что изменилось? Надеюсь, собственное счастье для тебя важнее, чем работа?
        - Работа - это единственное, что не предавало и не обманывало меня. - Марина отвела взгляд, чтобы Арсен не заметил в ее глазах смятения. - Этим раскопкам отдано много лет жизни. Я не могу все взять и бросить на полпути. За моей спиной сотрудники, коллеги, друзья. Они надеются на меня, идут за мной. Это важно и в то же время ответственно... Я ведь буду бредить Толбоком и через неделю все равно сбегу от тебя в экспедицию.
        - Не сбежишь, - усмехнулся Арсен. - Конечно, это не слишком лестно - слышать, что какой-то рассыпавшийся в прах старец очаровал тебя сильнее, чем я. Но в твоих словах есть резон. И нам нужно найти компромисс в этом вопросе. - Арсен с самодовольной улыбкой посмотрел на нее. - Видишь, я даже не ревную и готов в чем-то уступить тебе. Не во всем, но на такую капелюшечку сдамся, - он чиркнул ногтем по фаланге указательного пальца. - Но и ты должна в чем-то уступить. Пойми, - он пристально посмотрел ей в глаза, - я не эгоист и не хочу, чтобы моя жена ломала свою карьеру, но неделю-две, после того как мы поженимся, ты должна побыть со мной. Мы вместе должны побыть... - Арсен быстро отвел взгляд. - В начале августа мне светит довольно интересная командировка на Ближний Восток. Я так долго ее добивался. В мое отсутствие ты можешь заняться своими любимыми раскопками. А потом уж не обессудь... - И лукаво подмигнул ей.
        - Слушай, - Марина с подчеркнутым любопытством уставилась на него, - в тебе случайно нет примеси восточной крови? Недаром, наверное, Сабрина шариат упоминала. У тебя замашки арабского шейха или персидского шаха. Может, у тебя и гарем имеется?
        - У меня все имеется, - промурлыкал Арсен и вдруг коснулся пальцами ее щеки, скользнул к губам и нежно обвел их контуры. - И ты в этом гареме будешь первой среди первых, лучшей среди лучших, самой любимой и самой желанной женщиной.
        - Арсен! Не трогай меня! - почти простонала Марина. Сладкая истома, казалось, проникла в каждую клеточку ее тела, а кровь прилила к щекам.
        - Ого! - прищурился Арсен. - Кажется, Лавр нас сегодня не дождется... - и взял ее за руку.
        - Упаси бог! - вскрикнула Марина. - Ты что задумал?
        Она испуганно оглянулась по сторонам. К счастью, все гости Лавра уже вошли в дом. Только Славик все еще маячил на пороге - докуривал сигарету.
        - Успокойся, - улыбнулся Арсен, но на этот раз печально, отчего у нее странно защемило в груди. - Мы свое еще возьмем! - И посмотрел на часы. - Пошли в дом. А то вертолет может прилететь в любую минуту.
        - Ты настолько важная персона, что за тобой присылают вертолеты? - осторожно поинтересовалась она.
        - Очень важная, - засмеялся Арсен. - Важнее некуда. - И, видно, заметив что-то во взгляде Марины, сжал ее пальцы. - Спокойно, подруга! Просто нам немного повезло. Спасатели летят в том же направлении, что и мы. И согласились сделать небольшой крюк только потому, что один из них какой-то родственник Игоря.
        - Ора, Арсен! - от крыльца подал голос Славик. - Иди быстрее! Лавр, кажется, уже бокал поднял!
        - Идем! Идем! - отозвался весело Арсен и подхватил Марину под локоть.
        Они направились к дому. Из-за его дверей раздавался бас Лавра. И звучал он очень сердито.
        Арсен многозначительно посмотрел на Марину и толкнул дверь рукой.
        Первым, что выхватил взгляд Марины, было лицо Костика. Банкир выглядел сильно разгневанным, а на лице Сабрины алым маком расцвело багровое пятно, похожее на след от пощечины.
        - Что случилось? - Лицо Арсена напряглось, и он отпустил руку Марины.
        - В моем доме никто не смеет поднимать руку на женщину! - произнес в ярости Лавр и потер костяшки пальцев. - Пускай я возьму еще один грех на душу, но вышвырну этого мерзавца из дома!
        - Я тебе помогу! - спокойно сказал Игорь и, перегнувшись через стол, схватил Костика за шиворот. - Не в обычае абхазов выгонять гостя, но иногда случаются исключения. Особенно если гость оскорбил дом хозяина и его друзей!
        - Кого я оскорблял? - Голос банкира сорвался на визг. - Я сказал, что не буду пить за Абхазию. И вы должны понять мое состояние. Здесь со мной обошлись по-свински! Я чуть не сдох вчера, и все по вине Светланы! Мои деньги - не ее дело! С какой стати она сообщила бандитам, что я банкир? За это и получила оплеуху!
        - Светлана получила оплеуху за то, что ты чуть не сдох вчера, а при чем тут Абхазия и абхазы, которые в конце концов вытащили тебя из дерьма? - неожиданно мягко, почти участливо спросил Арсен. Но было в этой мягкости нечто такое, от чего Марину вдруг пробрал озноб. Она поежилась. А Костик, видно, тоже почувствовал неладное, потому что сжался, как от удара, и залепетал испуганно:
        - Да я ничего! Меня не так поняли... Я всей душой... - И покосился на Сабрину. - Светочка, прости меня, ради бога. Все нервы... Сами посудите...
        - Рассудили уже, - буркнул Игорь и отпустил его воротник. - Ладно, сиди уже. Но держи свой поганый рот на замке!


        Глава 16

        Мужчины на другом конце стола о чем-то оживленно беседовали, переходили с русского языка на абхазский и обратно, но Марина не прислушивалась к их разговорам. Она вообще боялась посмотреть в сторону Арсена, чтобы не выдать взглядом, как ей тошно сейчас. Рядом с ней сидела Сабрина. Она тоже молчала, но в отличие от Марины то и дело поглядывала на Костика. Тот в мужских разговорах не участвовал, а под шумок напивался. С каждым стаканом вина его лицо краснело все больше и больше. Уставившись в стол мрачным взглядом, он наконец придвинул к себе бутылку и поднес ее к губам. Сидевший рядом Арсен, не глядя, протянул руку и без лишних слов вырвал бутылку из пальцев Костика.
        От неожиданности тот покачнулся и чуть не упал лицом в тарелку.
        - Т-ты! - Его язык заплетался, и Костик с трудом выдавил из себя: - Муд-дила!
        - Заткнись! - спокойно сказал Арсен. - В этой компании есть люди, которые пострадали ничуть не меньше тебя, но они ведут себя по-человечески.
        - Ты хочешь сказать, что я свинья? - оскалился Костик и поднялся со своего места. Но, пошатнувшись, едва не упал и схватился за столешницу, задев при этом тарелку с соленьями. Та с грохотом полетела на пол.
        - Уймись, банкир! - тихо сказал Арсен. - Тебе лучше свалить отсюда! Иди поспи, а то скоро вам ехать, развезет тебя, опять плохо станет.
        - Ладно. - Костик почти упал на свое место. - Никуда я не пойду. -И посмотрел на Сабрину. - Светочка, сядь рядом со мной, прошу тебя!
        Та сердито дернула плечом:
        - Оставь меня в покое! - И посмотрела на Марину: - Достал он меня!
        - Доста-а-ал? - Костик снова стал подниматься со своего места, но Игорь молча поднял стакан с водой и плеснул в лицо Костику.
        - Сядь! - рявкнул Игорь. - Ты в гостях, и учти, я два раза не предупреждаю. Хочешь уехать отсюда живым и здоровым, подчиняйся законам гостеприимства.
        - Оставьте его в покое! - вмешался Лавр. - Человек не в себе! - И взял в руки баян, который стоял рядом с ним на скамейке. Накинул ремень на плечо, а свободной рукой взял бокал с вином и поднялся на ноги. - Вспомним наших погибших друзей и выпьем за то, чтобы земля им была пухом. Вечная память и Вите, и Русику, и Динарику, и Шоте, и Томазу, и твоим родителям, Вадик... Словом, всем, кто ушел туда, где каждому из нас тоже суждено оказаться. Дай бог как можно позже!
        Все поднялись со своих мест и молча выпили вино. Марина заметила, что Арсен перекрестился вслед за Лавром, а Игорь отвернулся и вытер глаза рукавом.
        Лавр сел и, поставив баян на колени, обвел всех взглядом.
        - Это «Гимн конфедератов». Для тех, кто не знает, так называли добровольцев, которые пришли в абхазскую армию по призыву Конфедерации народов Кавказа. Написал его Саша Бардодым, русский поэт, он воевал вместе с нами и погиб в сентябре девяносто второго. Мы похоронили его здесь в Абхазии, в Новом Афоне, а песни его поем до сих пор. Потому что это наши песни. Русских, абхазов, кабардинцев, чеченцев... Всех, кто не шкурничал, не прятался за спины своих товарищей...
        Лицо Лавра исказилось словно от боли, и он растянул мехи баяна.
        
        
        Над грозным городом раскаты,
        Гуляет буря между скал.
        Мы заряжаем автоматы
        И переходим перевал, -
        
        
        запел Лавр, и его голосу тут же стало тесно в бревенчатых стенах дома. Арсен тоже это понял, потому что открыл окно. И голос Лавра вырвался наружу:
        
        
        В краю, где зверствуют бандиты,
        Горит свободная земля,
        Проходят мстители-джигиты
        Тропой Мансура, Шамиля.
        
        
        Игорь сидел молча и лишь изредка вытирал покрасневшие глаза кулаком. А Арсен и Славик подхватили вслед за Лавром:
        
        
        Помянем тех, кто были с нами,
        Кого судьба не сберегла.
        Их души тают над горами,
        Как след орлиного крыла...
        
        
        Лавр отставил баян и снова разлил вино по бокалам.
        - Давайте выпьем за нашу молодость, которая прошла в окопах. Думаю, никому из нас не стыдно взглянуть в глаза своим близким. Мы воевали за свою землю, за свой народ. И если проливали чью-то кровь, то только в ответ на насилие и издевательства, которые творились в наших городах и селах.
        - Все это красивые слова. - Лицо банкира скривилось. Похоже, он немного протрезвел, но в его голосе проскальзывали агрессивные нотки. - Можно подумать, что вы воевали в белых перчатках. Я ведь слышал, как абхазы вырезали чуть ли не роту грузинских курсантов. Естественно, грузины тоже озверели...
        - Ну, вырезали, к вашему сведению, не абхазы, а чеченцы, - смерил Костика тяжелым взглядом Арсен. - Но если вы хотите поговорить о нравственных принципах на войне, то послушайте Славика или того же Игоря. Они были свидетелями, как грузины при отступлении сбрасывали с вертолета в море трупы своих убитых и раненых. И все потому, что скрывали потери от своего народа. Если трупы и даже раненых привезли бы в Грузию, матери в клочья порвали бы и Шеварднадзе, и его прихлебателей. А сейчас их власти впаривают в головы своих граждан, что абхазы держат их в плену в концлагере в Латах.
        - На войне свинство не в новинку. - Лицо Костика побагровело. - Все средства дозволены, лишь бы победить!
        - В самом начале войны в районе Колхиды подбили абхазский БРДМ, - тихо сказал Славик. На лице у него проступили желваки, но он продолжал говорить медленно, сквозь зубы: - Грузинские гвардейцы вытащили еще живого водителя-механика, это был Виктор Шершелия, облили его бензином и сожгли у дороги... Причем бензин слил из своей «шестерки» учитель, завуч одной из пицундских школ, который наверняка рассказывал своим ученикам о дружбе народов, учил их добру и справедливости...
        - На войне как на войне, - не сдавался банкир. - Я не участвовал в военных действиях, но бизнес в наше время - та же самая война... То же самое свинство и откровенная грязь!
        - Ваша война подлючая, потому что за деньги. - Игорь побагровел и поднялся из-за стола. - У таких, как ты, нет ни Родины, ни флага, а бог один - поганый доллар! - Он сплюнул, что-то гневно произнес по-абхазски и вышел из дома, хлопнув дверью.
        - Костик, ты думаешь, о чем говоришь? - набросилась на банкира Сабрина. - Обидел человека...
        Но тот с досадой отмахнулся, а Лавр нахмурился.
        - Не знаю, как в бизнесе. Наверное, за деньги тоже сходят с ума. Но война, когда каждый день видишь кровь, трупы своих товарищей, - штука особая. Она ломает тебя через колено. Вам трудно это представить, если вы не сидели по пояс в воде в окопах, по вас не лупили прямой наводкой из танков, не обстреливали из пулеметов, если вы, как наши товарищи, не наступали на «лягушку» или не задевали растяжку.
        - И слава богу, что не задевал. - Банкир нервно закурил. - Но в меня тоже пару раз стреляли киллеры, которых наняли мои конкуренты.
        - Сравнил звезду с пальцем, - откровенно разозлилась Сабрина. Похоже, «ведьмочка» окончательно рассталась с прежними установками.
        И банкир тотчас это понял. Он смерил Сабрину жестким взглядом и бросил:
        - Светлана, замолчи! Твое мнение никого не интересует!
        Сабрина негодующе фыркнула и, пододвинувшись к Марине, прошептала:
        - Козел! А Арсен еще напрягался, спасал его! Что эта тварь значит в сравнении с этими мужиками? - И она кивнула на Лавра. - Он со мной возился, как с ребенком. Ему плевать, что у меня под юбкой. Понимаешь?
        - Понимаю, - прошептала Марина. - Он очень славный, ты не находишь?
        - Славный. - Сабрина смущенно улыбнулась. - Мне так легко с ним. И плевать, что волосы как солома и губы не накрашены. Представляешь, я сегодня проснулась, а окно открыто. Над горами полоска зари, и птицы так поют, так поют, я даже заплакала!
        Марина обняла ее за плечи.
        - Я за тебя очень рада. Может, тебе остаться здесь, пока рана не подживет?
        - Я бы осталась, - Сабрина покраснела, - но не могу же я навязываться, а Лавр сам не предлагает. Тс-с! - Она прижала палец к губам. - Мужики опять заспорили.
        Марина прислушалась.
        Внешне Лавр выглядел спокойно, но его глаза отливали сталью, видно, банкир и его довел до белого каления... И говорил он тоже спокойно, только голос слегка подрагивал, выдавая негодование:
        - ...через месяц или чуть позже после гибели Виктора Шершелия абхазская милиция обнаружила в сванском доме схрон с оружием. Он располагался в районе поселка Ипнари, это пригород Гагры. Одного милиционера сваны убили, другого ранили. Абхазы окружили дом, там, как оказалось, отсиживались всего два свана, а оружия - на целую роту. Понятно, что они яростно отстреливались. Рядом стоял другой дом, только девятиэтажный. Абхазские автоматчики старались погасить огневые точки с его крыши, но не совсем удачно. По этой причине абхазы подогнали бэтээр и под прикрытием брони вошли в ворота. - Лавр исподлобья посмотрел на Костика. - Засевших в доме сванов взяли. Один был ранен в ногу и шел, опираясь на другого. Кругом стояли мирные жители, но никто не сказал даже слова сочувствия этим
«героям». Все прекрасно понимали, для чего и для кого это оружие. Только один раз, уже у самой машины, один абхаз не сдержался, ударил пленного прикладом по спине и крикнул «Вы что думали, мы воевать не умеем?» Его одернул другой абхаз:
«Остановись, стыдно!» Это был Игорь, сын Виктора Шершелия. Если вы не поняли, это он только что вышел из этой комнаты.
        - Да понял я, понял! - вскричал банкир и раздраженно спросил: - Вы скажете, что Игорь не отомстил за смерть отца? Кровная месть - непременный обычай у кавказских народов!
        Лавр прервал его движением руки и все тем же спокойным тоном продолжал:
        - «Ахаца» - «герой», так в Абхазии называют человека, который отомстил за смерть своих близких. Всякий мужчина зовется «ахаца», иначе он и не мужчина вовсе. А вот того настоящего мужчину, который проявил великодушие и не мстит, называют
«афырхаца» - герой из героев. Так что не все свиньи, не все, уважаемый...
        Банкир снова попытался что-то сказать, но Лавр поднял руку.
        - Простите, я еще не закончил. Виктора Шершелия выдала грузинская медсестра, которую он спас незадолго до этого от верной гибели. Но после войны, когда в руки Игоря попали ее мать и сестра, он отпустил их, потому что аламыс для него не пустые слова. «Я не воюю с женщинами!» - сказал Игорь, хотя смерть отца стала для него настоящей трагедией и он мог отомстить по полной программе.
        - Извините, что вмешиваюсь, - Славик прижал ладонь к груди. - Старая абхазская поговорка гласит: «Врага убей по совести». Да, из века в век противнику мстили явно и тайно, как позволяли обстоятельства. Но при этом обычай кровной мести не позволял мстителю совершать убийство из-за угла. Нельзя было стрелять в спину. Это считалось недостойным настоящего мужчины. Виновный не имел права, хотя знал, что может погибнуть, первым произвести выстрел. Да и сам абрек при встрече с невооруженным противником, чтобы не опорочить себя, не пользовался такой легкой добычей, отходил в сторону и открывал дорогу своему невооруженному врагу. Гиви же напал на невооруженного человека и тем самым наплевал на народные обычаи.
        - Я согласен, - снова вступил в разговор Лавр. - Это проявление трусости и неуважения, в первую очередь к самому себе. Кажется, Конфуций сказал: «Кто полон милосердия, тот непременно храбр». И в этом смысл всех поступков абхазов. Именно в тяжелых, на грани жизни и смерти, ситуациях проявляются все тонкости абхазского этикета. И для абхаза, если он живет согласно неписаным законам своего народа, нарушение его норм смерти подобно.
        - Ты абсолютно прав, Лавр, - согласился Славик. - Что касается абреков, они частенько преступали народные законы. Не зря у нас говорят: «У абрека дурная слава». Абреки сознавали, что находятся вне общества, и могли совершить ряд преступлений, и даже очень тяжелых. Но и у них был свой кодекс чести: уже своей клятвой они предупреждали врага о том, что его преследуют. Кстати, мститель не оплакивал своего родственника, пока не расправится с его убийцей. А это могло затянуться надолго, ведь кровная месть не знала давности. Ее нельзя было предавать забвению. Она переходила из поколения в поколение от отца к сыну, даже в том случае, если убийство случалось, когда тот находился в утробе матери, а порой доставалась в наследство внуку. Правда, самым идеальным сроком для отмщения считается быстрая мгновенная месть. Пока покойника не предали земле. В народе о таких удальцах складывали песни.
        - Да, - сказал Лавр, - кое-кто воспринимает кровную месть как пережиток, как дикий обычай, но она на самом деле сдерживает более дикие преступления и даже стабилизирует отношения в обществе. Для убийцы страшнее сознавать, что он будет непременно наказан, чем отсидеть срок в лагере. Когда-нибудь он все равно выйдет на свободу, и тогда уже никто не гарантирует ему жизнь.
        - По-вашему, этот ублюдок Гиви не успокоится, пока не отомстит Игорю? - Костик покачал головой. - Тогда я вашему другу не завидую.
        - Ну, Гиви вряд ли сможет быстро отомстить, - усмехнулся Арсен, - а вот его брат Автандил наверняка не успокоится. Но ему придется иметь дело не только с Игорем, но и со мной, и с Лавром. И он это знает!
        - Вы хотите сказать, что прикончите Гиви? - воскликнул Костик.
        Арсен недовольно поморщился.
        - Его будут судить. И дело суда определить ему наказание. - Он посмотрел на Вадика, который за время завтрака не проронил не слова. - Смерть твоих родителей даром ему не пройдет. Я тебе обещаю.
        - Я его из-под земли достану, - процедил сквозь зубы Вадик. Глаза его сузились от гнева. - Если он скроется в своей Грузии, я его и там найду. И пусть я сдохну после всех грузин.
        - Все грузины здесь ни при чем, - покачал головой и улыбнулся Лавр. - Есть среди них, как и везде, негодяи, но в большинстве своем это веселые, красивые и трудолюбивые люди. Доброжелательные и искренние. А песни у них какие! Заслушаешься! Нет, нельзя, мальчик, по нескольким сотням подонков судить о целом народе.
        Вадик что-то ответил, но Марина не поняла, что именно. Арсен внезапно поднялся на ноги и выразительно посмотрел на Сабрину-Светлану. Та мгновенно отодвинулась от Марины, освободив ему место.
        - Что с тобой? - Арсен устроился рядом и взял Марину за руку. - Холодная, как ледышка... Тебе плохо?
        - Нет, - она опустила глаза, - просто на душе кошки скребут. Тут бы радоваться, плясать от счастья, а мне реветь хочется, - призналась она и, смущенно улыбнувшись, посмотрела на Арсена. - Ты слишком стремительно ворвался в мою жизнь. Не делаем ли мы ошибку, что так резко меняем свою судьбу?
        Арсен нахмурился и посмотрел на нее исподлобья.
        - Хочешь, я немедленно объявлю всем, что мы скоро поженимся. Я не вижу здесь ничего стыдного. Возможно, меня немного заклинило, но не до такой же степени, чтобы не давать отчета своим поступкам?
        - Только не это! - Марина с испугом посмотрела на него. - Твои друзья и Сабрина с Вадиком вряд ли нас поймут.
        - Да тут и не надо ничего понимать, - вздохнул Арсен. - Не хочешь, и ладно! Но обещай мне, что свадьбу мы непременно сыграем в Абхазии. Тут такие свадьбы! Тыщи полторы народу собирается!
        - Ужас! - Марина улыбнулась сквозь слезы, которые неожиданно набежали на глаза. - Зачем свадьба-то?
        - Затем, - коротко ответил Арсен, - чем больше свидетелей, тем больше гарантии, что ты от меня не сбежишь. И...
        Открылась дверь, и на пороге показался Игорь. В руках он держал автомат.
        - Арсен, вертолет на подходе! - выкрикнул он возбужденно и посмотрел на Славика. - Ора, дорогой, отвези женщин и пацана в Гагру, а мы побежали...
        - Подожди. - Лавр поднялся из-за стола. - Светлану я не отпущу пока. Она нуждается в частых перевязках, да и горными травами я вылечу ее быстрее, чем в больнице.
        - Ора, - пожал плечами Игорь, - делай как хочешь!
        Марина заметила, как радостно блеснули глаза Сабрины, а щеки зарозовели сильнее, чем от пощечины Костика.
        - Я согласна, - быстро сказала она и посмотрела на Лавра. - Я не буду вам обузой, честное слово!
        Но тут обрел дар речи Костик, который все это время стоял с раскрытым от удивления ртом.
        - Во-первых, разве меня не заберут отсюда? Во-вторых, Светлана, в чем дело? Мы ведь едем вместе на Мальту?
        - К черту твою Мальту! - Сабрина показала банкиру фигуру из трех пальцев. - Вот что я положила на твои деньги, машины и виллы. Проваливай, пока я не попросила кого-нибудь вышвырнуть тебя отсюда!
        - Ну ты и тварь! - Глаза банкира сузились, а кровоподтеки на побледневшем лице стали еще заметнее. - Шлюха! Ты вернешь мне все деньги, что я на тебя потратил!
        - Слушай! Заткнись, а? - Игорь схватил Костика за шиворот и приподнял над полом. - Оставь женщину в покое! И выметайся наконец из дома!
        Он пинком распахнул дверь и выставил банкира за порог.
        - Шерше ля фам, дорогой, но только не в Абхазии. Наша земля таких слизняков на своей спине не носит. - И, захлопнув дверь перед носом Костика, процедил сквозь зубы: - Да, горек чужой хлеб и тяжелы ступени чужой лестницы. Особенно если пересчитаешь их своей задницей! - Затем он посмотрел на Лавра и прижал ладонь к груди: - Прости, дорогой! Не сдержался! - И перевел взгляд на Арсена. - Быстрее прощайся! Вертолет ждать не будет.
        И Арсен на глазах у всех вдруг обнял ее. Марина задохнулась от неожиданности, а он лишь слегка прижал ее к груди и быстро прошептал:
        - Жди меня, и я вернусь! Только очень жди!.. - И оттолкнул от себя, словно побоялся, что она что-то скажет в ответ.
        Но Марина и так бы промолчала, потому что внутри у нее все заледенело от горя. Арсен шагнул вслед за Игорем в дверной проем. Последний взмах руки, и дверь захлопнулась за ними. Славик и Лавр переглянулись и бросились вдогонку. А следом и Вадик буркнул: «Пока!» и выскочил на улицу.
        Сабрина, опираясь на палочку, подковыляла к окну и вдруг заметила, что Марина продолжает стоять с отрешенным видом посреди комнаты.
        - Ты что? - закричала она сердито. - Беги за ним, пока не улетел! Обязательно скажи, что любишь его. Ему там легче будет!
        - Я уже ему сказала...
        Марина с трудом, как сомнамбула, развернулась и направилась к окну. Но не дошла и обессиленно опустилась на скамейку.

«Он не вернется!» - билась в голове одна-единственная мысль. И Марина никак не могла взять в толк, почему она не поверила Арсену. Возможно, потому, что он слишком явно демонстрировал свою любовь? А она к этому не привыкла... Или дело было в другом, о чем она старалась не думать? Но именно это что-то затянуло ее мозг плотной паутиной, сквозь которую не смогла прорваться ни одна мысль, кроме одной: «Я его никогда не увижу!»
        Марина прижала виски к ладоням и застонала - мучительно, с надрывом, не замечая, что плачет.
        Сабрина обняла ее, прижала голову к своей груди и, слегка покачиваясь, принялась шептать, словно убаюкивать:
        - Успокойся, ради бога, успокойся! Он вернется, обязательно вернется...
        И это неожиданно возвратило Марине присутствие духа. Она отстранилась от Сабрины, вытерла глаза и улыбнулась своей подруге по несчастью.
        - Спасибо, - сказала Марина, - мне нужно ехать. Возможно, мы уже не увидимся. Но знай, в любом случае ты сможешь рассчитывать на меня. И главное, не гони коней. Понимаешь, что я имею в виду?
        Сабрина с готовностью кивнула и, оглянувшись на дверь, торопливо прошептала:
        - Больше всего на свете я боюсь потерять Лавра. Первый раз в жизни мне хочется просто смотреть на него, разговаривать, смеяться, а вот остальное... - Она махнула рукой и поморщилась. - Остальное для меня неважно. Если он не захочет, пусть так и будет! Тогда я попрошусь присматривать за коровами. Когда-то у меня неплохо это получалось.
        - Ну, за коровами он вряд ли позволит тебе ухаживать. - Марина улыбнулась и поднялась со скамейки. - Кажется, не только беспокойство о твоей ране заставило его притормозить твой отъезд.
        - Ты думаешь? - робко справилась Сабрина и покраснела. - Господи, как он мне нравится, ты не представляешь! - И быстро перекрестилась на иконы в углу столовой. - Боже, я на все-все готова! Только оставь меня здесь!
        - А как же твоя работа в Москве? - осторожно поинтересовалась Марина. - Ты готова все бросить ради жизни в этой глуши? А вдруг через месяц ты захочешь вернуться в Москву?
        Но Сабрина на этот раз проявила, казалось, несвойственное ей благоразумие.
        - Вот по этой причине я не хочу торопить события, чтобы не рвать потом душу себе и Лавру.
        Она сказала это очень серьезно, без прежних ужимок и ухмылок. И Марина поверила, что у Сабрины, вернее Светланы, все в будущем сложится отлично. Чего не могла сказать о себе! И Светлана, видно, поняла, что ее мучит.
        - Дурочка! - сказала она весело. - Беги за ним! - И не сдержалась, игриво подмигнула Марине. - Круто ты попала, подруга! Говорила я тебе, не зарекайся!


        Глава 17

        - Домашний очаг, потушенный мужем, можно восстановить, но домашний очаг, потушенный женой, восстановить нельзя, - глубокомысленно заметил Славик, и Марина оторвалась от созерцания бежавшей под колеса серой ленты шоссе.
        Она сидела на заднем сиденье и особо не прислушивалась к разговору, который вели Славик и банкир. Она уже отметила любовь Славика к философским рассуждениям, а обида Костика на жизнь и на Сабрину повергла банкира в меланхолию и вызвала настоящий приступ болтливости. Вещал он с мрачным видом, брезгливо скривив губы, и Марина удивилась столь быстрому превращению бодрого и слегка суетливого толстячка, немного простоватого и даже наивного, в высокомерного и заносчивого индюка, который презрительно цедил сквозь зубы:
        - О чем вы говорите, Станислав? Таких девок, как Светлана, не берут в жены. Ими пользуются некоторое время, а потом выгоняют взашей. Эта профурсетка сломает жизнь вашему Лавру. Неужели вы не поняли, что Светлана - примитивная проститутка? Любительница тратить чужие деньги!
        - Константин, заткнись! - Марина почувствовала, что сейчас взорвется. Все, что кипело внутри, пенилось и бурлило в ней все эти дни, вдруг вырвалось наружу.
        - Закрой свой рот! - повторила она уже тоном выше, ничуть не заботясь, как выглядит со стороны. А смотрелась она, видно, разъяренной фурией, потому что заметила в зеркале заднего вида, с каким недоумением уставился на нее Славик. Но Марину понесло, и она уже не могла остановиться.
        - Лавр разберется, что к чему, без тебя. А ты ведешь себя, как старая, выжившая из ума сплетница! - почти кричала она, не замечая, что сидевший рядом Вадик испуганно взирает на нее. - Любитель молоденьких девочек! Посмотри на свою физиономию! Или решил, что все в этом мире покупается и продается?
        Костик презрительно скривился:
        - Ты жалеешь, что купили не тебя? Так я готов заплатить, и даже больше, чем за Светлану.
        - Ты, морда банкирская! - неожиданно выкрикнул Вадик. - Заткни пасть! Ты ее мизинца не стоишь! И Светку не трогай! А то я тебя выброшу из машины!
        - О, еще один заступник проклюнулся! - Банкир обернулся и с неприкрытой злостью посмотрел на мальчика. - Мало того что вчера меня чуть не прикончили, так сегодня уже раз двадцать оскорбили. Чтоб я когда-нибудь поехал отдыхать в Абхазию! И всем друзьям закажу...
        Славик неожиданно резко затормозил, и банкир, резко качнувшись вперед, проглотил окончание фразы.
        - Что такое? - заорал он. - Не дрова везешь!
        Славик вышел из машины и открыл дверцу со стороны банкира.
        - Выходи, - сказал он спокойно, но глаза его сузились от гнева. - Я тебе не личный водитель, чтобы выслушивать твои паршивые речи. Добирайся до Гагры как можешь!
        - Но Арсен и Игорь велели доставить меня в город! Как ты смеешь? - взвился банкир. - Эта идиотка, - кивнул он на Марину, - орала на меня, как сумасшедшая, а я должен топать до города на своих двоих? Я буду жаловаться! Прокурору! В милицию! Президенту! У меня длинные руки, я вас достану где угодно! - Банкир прижал руку к груди и откинулся на спинку сиденья. - У меня больное сердце. У меня побои, опасные для жизни. Если я сдохну в этом драндулете...
        - Это не драндулет, - снова вмешался Вадик. - «Old Mobils» - престижная американская модель.
        - Престижная, - захихикал банкир, - только не смешите меня. Этой развалюхе четверть века, не меньше. Но я сказал...
        - Я тоже сказал, - перебил его Славик. - Я никому и ничем не обязан. Но я обещал Игорю и Арсену, что доставлю всех в Гагры в целости и сохранности. К сожалению, ты входишь в число «всех», поэтому черт с тобой! Я тебя отвезу! Но попробуй только раскрыть свой рот! - И, склонив голову, сквозь окно посмотрел на Марину.
        - Извините, этот тип не стоит ваших нервов.
        - Я поняла. - Она виновато улыбнулась. - Вчерашний день сделал нас неврастениками. Садитесь в машину, теперь мы будем вести себя тише воды ниже травы!
        Через минуту «Old Mobils» тронулся с места. А Марина устроилась удобнее и закрыла глаза.

* * *

        После вчерашних страхов, смертельного ужаса, боли и слез, утренней суеты и сумятицы чувств Гагры показались Марине настоящим раем. Жара в городе из-за дувшего с гор ветерка почти не чувствовалась; по улицам неспешно гуляли полуодетые отдыхающие; возле магазинчиков сидели продавцы - мужчины и женщины. Марине нравилось, что они не набрасываются на тебя с предложениями купить свой товар, а если покупаешь, долго тебя благодарят. Далеко вокруг разносились вкусные запахи из маленьких ресторанчиков и кафе, а водители редких машин обязательно сбавляли ход и бережно объезжали прохожих, если тем вздумалось прогуляться по проезжей части.
        После беседы с прокурором и двумя серьезными ребятами из местного управления госбезопасности требовалось перевести дух. Марина сначала присела на лавочку в тени финиковых пальм. Но из соседнего кафе доносились заманчивые ароматы свежесваренного кофе и пирожных. И она не выдержала, направилась на эти запахи. Во время завтрака в доме Лавра она с трудом проглотила ломтик сыра и выпила чашку чая. Уже по приезде в Гагры Анжела пыталась накормить ее борщом и солянкой, но Марина едва держалась на ногах и с трудом доплелась до своей комнаты. И заснула, едва коснувшись головой подушки.
        Однако выспаться не получилось. Через час за ней, Вадиком и банкиром прислали машину из прокуратуры. Расспрашивали их одновременно, в разных кабинетах, деликатно и вежливо, но эта беседа все же оставила неприятный осадок в душе Марины. Снова пришлось все вспомнить. Вспомнить до мельчайших деталей. Конечно, кое-что она опустила из происшедшего. Да и зачем, спрашивается, следователю прокуратуры знать некоторые подробности ее личных отношений с Арсеном и Сабрины с банкиром?
        А местные гэбисты ухватились за нее цепко и основательно. Нет, они были очень любезными и обходительными молодыми людьми, но их вопросы довели Марину до белого каления. Особенно после того, когда один из них поинтересовался целью ее пребывания в Абхазии, а второй спросил, не проживала ли она раньше в Грузии. Возможно, это были вполне закономерные вопросы и молодые люди следовали известной им инструкции или процедуре дознания, кто их знает, но Марина вспылила, наговорила им дерзостей и потребовала оставить ее в покое.
        В покое молодые люди ее оставили, а в виде компенсации морального ущерба попробовали напоить кофе, однако Марина гордо отказалась. И лишь заметила на прощанье:
        - Уважаемые, вам бы поискать шпионов в других местах, где спокойно приземляются парашютисты. А то они скоро десантируются на гагринском рынке, а вы и не заметите!
        Молодые люди переглянулись. На их лицах Марина не заметила ни злости, ни обиды.
        - Не надо нервничать, - спокойно заметил тот, кто справлялся об ее проживании в Грузии. - Кстати, мы приносим вам извинения за случившееся. А еще хотим вас предупредить, чтобы вы три дня не покидали Гагру...
        - Вы что же, отпускаете меня под подписку о невыезде ? - изумилась Марина. - С какой стати?
        - С какой стати отпускаем? - едва заметная улыбка скользнула по губам второго сотрудника. - Извините, мы имели в виду другое. С вами и вашими попутчиками желает встретиться наш президент. Он крайне огорчен случившимся и хотел бы принести вам свои извинения. Наше правительство готово компенсировать все ваши моральные и материальные потери и предоставить отдых в лучших санаториях Абхазии на выбор.
        - Спасибо! К сожалению, я покидаю Гагры через три дня, - с учтивой улыбкой на устах ответила Марина. - Но если есть такая возможность, помогите мальчику. Ему необходимо добраться до дома и, самое главное, нужно доставить тела его родителей в Ростов. Они вели себя очень достойно, и - возможно, ваше правительство не оставит без внимания этот факт - как настоящие герои.
        - Президент и премьер-министр уже в курсе, - сказал первый сотрудник.
        А второй добавил:
        - О мальчике обязательно позаботимся. Уже сегодня его и Петрякова доставят в Сухум.
        - Петрякова? - удивилась Марина. - Кто такой Петряков? Неужели банкир?
        - Он не банкир, - сухо заметил второй. - Бывший преподаватель техникума - это да! Владелец нескольких шиномонтажных мастерских в Воронеже, тоже - да! Но никакой банковской деятельности. Как говорится, даже рядом не стоял.
        - Ага! - Марина прикусила губу, чтобы не рассмеяться. - Шиномонтаж - это круто, круче некуда! Вот почему у него длинные руки...
        - О чем вы? - с подозрением посмотрели на нее гэбисты.
        - Да так, все о своем, о девичьем! Не удалось на Мальту съездить ни мне, ни моей подруге! Вот и взгрустнулось! - Она обвела сотрудников абхазского гэбэ веселым взглядом. - Не обижайтесь, если что-то не так! Просто у меня неважное настроение!
        - Это закономерно, - серьезно ответил один из сотрудников. Судя по всему, он был старшим по званию. - Жаль, что ваш отдых омрачен неприятными событиями. Диверсанты действительно иногда проникают на территорию республики, и мы успешно их обезвреживаем. Но они еще ни разу не нападали на отдыхающих. Это, поверьте, просто из ряда вон выходящий случай...
        - Я понимаю, - кивнула Марина. - И мое впечатление от Абхазии ничуть не изменилось. Я очень рада, что побывала здесь. Не удалось отдохнуть в этот раз, восполню все пробелы в следующий приезд.
        - Приезжайте, - сотрудники госбезопасности переглянулись. - Мы рады, что вы с пониманием относитесь к нашим проблемам. С шиномонтажником было труднее. Он грозился ободрать наше правительство как липку и даже лишить нас и заодно прокурора погон.
        - Что-то мне подсказывает, что этот фрукт в Абхазии больше не появится, - улыбнулась Марина. - Так что потерпите немного, скоро он уберется в свой Воронеж, и вы забудете его, как страшный сон.
        - Страшный сон? - Ее собеседники снова переглянулись. - Он жалкий и трусливый человек. Таких у нас не уважают!
        - У нас тоже таких типов не уважают, - сказала Марина и протянула руку обоим. - Прощайте, ребята! И поменьше вам проблем!

        Прошел час, как она вошла в это кафе, из которого хорошо было видно море и пляж, густо усеянный загорелыми телами. Она бездумно наблюдала за отдыхающими, которые плескались в воде, играли в мяч, лежали под зонтиками, изредка меняя позы и подставляя солнечным лучам то одни, то другие участки своего тела.
        Посетители в кафе отсутствовали. Какое-то время Марина наслаждалась одиночеством, затем соседний столик заняла шумная компания жгучих брюнетов в белых брюках и пестрых рубашках. Они заказали вино, шашлыки и хачапури и поначалу не обращали на Марину никакого внимания. Она и вовсе их не замечала, потому что была поглощена любимым занятием русских интеллигентов - поиском болевых точек в своей душе.
        Марине казалось, что ее сердце превратилось в сплошной нарыв, который грозился вот-вот лопнуть. Ей не хотелось предполагать худшее, не хотелось думать, что Арсен снова ввяжется в какие-то конфликты, тем более в военные. Естественно, она помнила его слова о возможной высадке близ Гагры еще двух групп диверсантов. Но ни Арсен, ни Игорь не сказали ей ни слова о том, что примут участие в их ликвидации. Правда, Арсен намекнул о каких-то делишках в Сухуме... И, вернее всего, они как раз были связаны с обострением обстановки в Кодорском ущелье. Лавр тоже ничего не уточнял. Но разве можно обмануть женщину, которая любит?
        Чтобы не навредить Арсену и Игорю, Марина не посмела задать кое-какие вопросы следователю прокуратуры, тем более она не рискнула расспрашивать сотрудников госбезопасности. И теперь маялась от неизвестности, от невозможности что-то прояснить. К тому же Анжела, сама того не ведая, изрядно ее напугала. Она сообщила, что многих резервистов, в том числе ее Виталия и еще трех сотрудников фруктовой компании, призвали под ружье. Виталий собрался быстро, словно по тревоге, и на взволнованные вопросы жены ответил коротко, что будет участвовать в рейде. В каком именно рейде и почему для этого потребовался автомат, не объяснил, но, очевидно, он и сам не знал точно, с какой целью его мобилизовали.
        Анжела реагировала на отъезд мужа по-своему: ругалась, роняла тарелки, а затем вдруг села на стул и беспомощно посмотрела на Марину, которая почти не осознавала происходящее вокруг. Перед этим она битый час рассказывала Анжеле о том, что произошло с ними близ Рицы, и уже засыпала то ли от усталости, то ли наступило действие лекарств, которыми ее напичкала хозяйка.
        - Марина, неужели снова война? - шепотом спросила Анжела.
        Глаза ее были полны слез. Она нервно комкала в руках кухонное полотенце и все время оглядывалась на дверь кухни. Не дай бог ее смятение заметят постояльцы и засыплют вопросами, на которые ни та, ни другая женщина не знали ответа. К счастью, появление Марины, Вадика и банкира на машине Славика осталось почти без внимания. Те из отдыхающих, которые знали об этой экскурсии, уже уехали, а новенькие тут же отправились на море. Так что на первых порах все обошлось, хотя банкир (тогда Марина еще верила в то, что он и впрямь банкир) наговорил Анжеле кучу гадостей и заявил, что она должна вернуть ему деньги в возмещение того ущерба, которое было причинено его здоровью.
        Анжела не осталась в долгу, высказала все, что думает по поводу некоторых скопидомов, которые готовы удавиться за копейку, и вернула Костику деньги за последние дни проживания в ее доме. Вадик же закрылся в своей комнате, и сквозь дверь было слышно, как он рыдает - впервые после смерти родителей.
        К чести Анжелы, она быстро пришла в себя после шока, который вызвал у нее рассказ Марины. И даже пыталась всячески снять стресс, в котором пребывала ее постоялица. Сначала предложила накормить ее обедом, а когда Марина отказалась, накапала ей в стаканчик корвалола. Но затем позвонил Виталий и сообщил, что его не будет дней десять... И тогда Анжела слетела с катушек. Марина смотрела на нее и очень жалела, что не в пример хозяйке не в состоянии выплеснуть свои эмоции наружу. Вероятно, ей следовало выплакаться, но у нее не было сил даже на это. Для себя она уже решила, что непременно дождется Арсена. Возможно, ей даже удастся уговорить его вместе съездить в Тесинск, чтобы уладить дела по Толбоку и музею...
        Правда, впереди у нее маячила международная конференция в Иркутске, но это было не так страшно. Конференция намечалась в сентябре, и у Марины оставалась масса времени, чтобы к ней подготовиться. Но через несколько дней из «Океана» возвращалась Маша. Марина только-только успевала встретить ее с поезда, и это было более серьезным испытанием, чем объяснения с университетским начальством и с чиновниками из краевого управления культуры.
        Дочь у нее была серьезной и рассудительной девочкой, бесспорным лидером в своем классе и даже в школе. Но самое главное, она уже не мыслила своей жизни без политики, и это поначалу настораживало Марину, потому что сама она, как большинство порядочных людей, считала политику грязным и, конечно же, не женским делом. Но Маша активно работала в молодежном парламенте Тесинска, числилась внештатным корреспондентом в городской газете, а еще читала классические труды по политэкономии, и Марина постепенно смирилась с этим.
        Она улыбнулась, вспомнив, как ее дочь, включив фонарь, штудировала под одеялом труды Рикардо, Смита и Маркса. И даже умудрялась что-то еще при свете фонаря конспектировать, когда мать далеко за полночь выключала свет в ее комнате и приказывала ложиться спать.
        Маша не строила глазки мальчикам, не требовала себе модных нарядов. Вся ее комната была забита книгами, а друзья и подруги приходили не послушать продвинутую музыку, как это бывало в годы юности ее матери, а поспорить по поводу каких-то экономических теорий и программ вывода России из кризиса. Причем они сыпали при этом терминами и понятиями, которые вызывали у Марины изжогу и неприятные воспоминания о единственной тройке в дипломе, как раз по экономике. Была ли то макро- или микроэкономика - она уже точно не помнила, хотя ей, как директору музея и начальнику археологической экспедиции, не раз приходилось встречаться с гнусными реалиями сегодняшних дней, которые какой-то умник назвал «рыночными отношениями».
        Марина вздохнула и потерла виски пальцами. Что ни говори, она боялась, что дочь ее не поймет... Но, с другой стороны, пройдет год, Маша закончит школу, поступит в университет, и у нее начнется своя жизнь. Ее девочка будет строить свои планы на будущее и в конце концов встретит свою любовь... А что останется ее матери? Вечера у телевизора в компании кошки Плюшки, работа на износ и в итоге, жалкая бюджетная пенсия. И одиночество, одиночество, одиночество как закономерный итог, как вполне определенный результат ее нежелания устроить свою личную жизнь, как возмездие за добровольный отказ от любви и счастья.
        Она вздохнула и отставила пустую чашку из-под кофе. Подняла голову и тут же поймала взгляд усатого джигита, сидевшего напротив. Он весело сверкнул глазами и спросил:
        - Уважаемая, извините! Вы из России?
        - Из России, - насторожилась она. - Что вы хотели?
        - Мы хотим выпить за вас и в вашем лице - за всю Россию! - Джигит встал и поднял свой бокал. Остальные мужчины последовали примеру своего товарища, а самый пожилой из них подал Марине фужер с шампанским.
        - Не подумайте ничего плохого, - сказал он, - но сегодня ваш президент и министр обороны выступили с заявлением, что Россия не оставит Абхазию и Южную Осетию в беде. Мы верим, что скоро независимость Абхазии признают во всем мире. Так давайте выпьем за союз России и Абхазии и за процветание наших стран!
        - За дружбу и мир во всем мире! - Марина подняла свой бокал. - За то, чтобы ваши дети никогда не знали войны! - И неожиданно для себя добавила: - Масленица!
        - Масленица? - удивился пожилой абхаз. - Вы знаете Игоря Шершелия?
        - Знаю, - кивнула она и выпила шампанское. - Замечательный парень!
        - Отличный! - согласился абхаз и смерил ее внимательным взглядом. - Простите за любопытство, вы в курсе, что с ним случилось?
        - Я в курсе, - она спокойно встретила его взгляд. - И даже больше...
        - Я понял, - быстро сказал он. - Я видел, как вы выходили из нашего гэбэ. Но я не к тому. Просто, - он повертел ладонью, подбирая слова, а затем махнул рукой. - Я хочу сказать, что это еще один пример того, что русские и абхазы вместе способны на многое, даже свернуть голову этой гидре...
        Марина улыбнулась:
        - Спасибо! И позвольте попрощаться с вами! Я должна идти.
        - Еще один бокал? - справился самый молодой абхаз.
        - Извините, но я спешу. - Марина развела руками. - Меня ждут, простите!
        Она расплатилась за кофе и направилась к выходу. На пороге ее догнал тот самый жгучий брюнет, кто первым заговорил с ней. В руках он держал коробку конфет и бутылку шампанского.
        - Уважаемая, мы извиняемся, что не можем подарить вам цветы, но примите от нас этот подарок. - И он протянул ей шампанское и конфеты.
        - Что вы, что вы, - смутилась Марина, - я не принимаю подарки от незнакомых людей.
        - Вы знаете Игоря, - не отступал абхаз, - и этого достаточно! Друзья Игоря - наши друзья!
        - Хорошо. - Она приняла подарок. - Вернется Игорь, и мы вместе выпьем это шампанское!
        - Если получится, выпейте и за нас, - серьезно сказал джигит. - Через час мы отправляемся, сами понимаете куда. Задержали вторую группу диверсантов, но третью еще не обнаружили...
        У Марины оборвалось сердце.
        - Есть потери? - спросила она, почувствовав, что задыхается.
        Абхаз пожал плечами.
        - Точно не знаю, вроде как ранены два резервиста и один боец спецназа. - И, заметив, что Марина изменилась в лице, торопливо пояснил: - Это слухи. Никто ничего точно не знает. Но нужно готовиться ко всему. «Партизаны», как мы их называем, дерутся отчаянно.
        - Удачи вам. - Она нашла в себе силы улыбнуться. - Возвращайтесь домой живыми и здоровыми!
        - Итабуп! - Мужчины встали и подняли свои бокалы. - Абзиара бымазааит!
        Марина с веселым недоумением посмотрела на них. И тот, что постарше пояснил:
        - Мы благодарны вам за добрые слова и тоже желаем удачи!
        Она прижала ладонь к сердцу, улыбнулась, кивнула и вышла из кафе. Солнце спускалось за море прямо в огромную черную тучу с багровыми краями. Громко кричали чайки и носились над пляжем и над отдыхающими, которые уже потянулись в город. Марина посмотрела на часы и ахнула от неожиданности. Это ж надо, сколько она просидела в кафе, не заметив, как закончился день! Не меньше четырех часов! Анжела, наверное, с ума сходит! А если уже есть вести от Арсена и Игоря?
        Марина почти бегом миновала маленький дворик кафе и тут же заметила несколько такси, стоявших вдоль обочины. Еще на ходу она подняла руку, и одна из машин мигом снялась с места.

«Быстрее, быстрее!» - мысленно торопила она таксиста, просто изнемогая от нетерпения. Он долго разворачивал машину, пропуская автомобили то слева, то справа, уточнял адрес. А Марина, оказывается, не знала ни названия улицы, ни номера дома. Пришлось объяснять чуть ли не на пальцах...
        Наконец такси выехало на трассу. Марина стиснула ладони так, что хрустнули суставы. «Не думай об Арсене! - приказала она себе мысленно. - Не загадывай на его возвращение. Иначе он не вернется сегодня...»

«Сегодня?» - Она горько усмехнулась. Что-то ей подсказывало - это «сегодня» плавно растянется на завтра и на послезавтра. А может, на месяц и даже на год. Но она готова была ждать всенепременно, ведь Арсен попросил ее об этом. Арсен попросил! Тот человек, которого она любила и, кажется, готова любить всю жизнь!


        Глава 18

        Марина проводила взглядом такси и вошла в раскрытую настежь калитку. Навстречу ей с радостным лаем бросились собаки. Из кафе доносилась веселая мелодия, мелькали сполохи цветомузыки. Она заметила несколько человек, которые сидели за столиками и оживленно разговаривали. Никого из них Марина не знала, равно как и парочку, которая двигалась в медленном танце.
        Анжелы не было видно, и Марина подумала, что она укладывает детей спать. Время приближалось к десяти вечера. Аппетитные запахи из кафе напомнили ей, что она почти целый день ничего не ела. И, подумав секунду, Марина направилась к кухне. На пороге показалась Элана.
        - Привет! - весело поздоровалась девушка. - Ты уже вернулась?
        Марина открыла было рот, чтобы поздороваться, но тут над головой Эланы скрипнула дверь. И Марина замерла. А в следующее мгновение ей показалось: в голове что-то лопнуло и рассыпалось на множество огненных осколков, а один пронзил ее сердце. Из комнаты Арсена вышла высокая девушка и по-хозяйски повернула ключ в замке.
        Марина не сводила с нее глаз, понимая, что сейчас это абсолютно недопустимо. Девица могла подумать о ней черт знает что! По ее виду об этом не трудно было догадаться. Таких красоток пруд пруди на обложках глянцевых журналов - длинноногих, с высокой грудью, с пышной гривой темных или белокурых волос. У той, что вышла из «кельи» Арсена, волосы отливали медью. Она небрежно откинула их назад и стала спускаться по ступеням, переставляя ноги особым способом. Так ходят модели на подиуме, отчего кажется, что их ноги существуют отдельно от тела.
        Надменный взгляд, едва заметная усмешка на полных, красиво очерченных губах. Девица миновала Марину, не удостоив ее взглядом, и зашла в кафе. У нее была длинная, очень красивая спина и тонкая талия. Большой, почти до ягодиц, вырез платья подчеркивал ее прелести, которые девица намеренно не пыталась скрывать.
        Марина почувствовала, что задыхается. Оказывается, она перестала дышать, когда девица поравнялась с ней. А может, и раньше, в момент ее появления на пороге комнаты Арсена.
        Она не сомневалась, кто это. Если не дочка неизвестного ей депутата Госдумы, то все равно одна из женщин Арсена.
        - Марина! - раздалось рядом. - Ты будешь ужинать?
        Она с недоумением посмотрела на Элану. Та уже стояла рядом и изумленно на нее взирала.
        - Тебе плохо? - поинтересовалась девушка.
        - Плохо? С чего ты взяла? - с трудом произнесла Марина и даже попыталась изобразить улыбку на своем лице. Но, видно, у нее плохо это получилось.
        - Ты побледнела, - сказала Элана и взяла ее за руку. - Хочешь, я сварю тебе кофе?
        - Н-не надо, - отказалась Марина и, не сдержавшись, кивнула в сторону кафе: - Что это за мадам?
        - А, - Элана махнула рукой и презрительно усмехнулась, - девка Арсена. Он с ней в прошлом году приезжал. Анжела ее терпеть не может. Наглая очень. По любому поводу нос задирает, и так ей не угодишь, и этак. В прошлом году Анжеле все мозги продолбила, что у нее в туалете этой, как его, биды нет!
        - Биде! - машинально поправила ее Марина.
        - Ну да, - кивнула Элана, - биде! Только зачем опять заявилась, если Арсен уехал?
        - Она его дождется, - сухо сказала Марина.
        Внутри у нее все заледенело. Усилием воли она заставляла себя говорить спокойно, чтобы избавиться от ощущения катастрофы, которое почти отключило ее разум. Но она сопротивлялась, понимая, что в противном случае выдаст отчаяние, которое охватило ее при виде любовницы Арсена. Марина не призналась бы в этом даже с петлей на шее. Ей было стыдно, противно, но ее переживания не предназначались для чужих глаз и ушей. Хотя Марине казалось, что сердце ее сейчас не выдержит и взорвется. К счастью, шум наверху отвлек ее внимание. Она подняла глаза и увидела Анжелу.
        - Вернулась? - обрадовалась та. - А тут тебе без конца по телефону звонят. Я не поняла откуда. Плохо слышно! Я сказала, что ты скоро придешь. Наверное, перезвонят...
        - Может, это Лариса? - предположила Марина.
        Лариса была единственным человеком, кто знал, где она находится, к тому же только ей был известен телефон Анжелы.
        Но Анжела покачала головой.
        - Нет, не Лариса. Я бы узнала ее. Да и женщина эта разговаривала со мной, как с незнакомой...
        - Она назвала меня по имени-отчеству или только по имени? - быстро спросила Марина, надеясь, что если она и понадобилась кому, то только коллегам.
        Они могли выцыганить ее координаты у Ларисы, хотя подруга поклялась, что дней десять сумеет продержаться и ни за какие коврижки не сдаст, что Марина отдыхает на юге.
        Анжела нахмурилась, припоминая.
        - Нет, без отчества. Мариночку, говорит, можно?
        - Мариночку? - переспросила та. - Не знаю. Уже давненько никто не называет меня Мариночкой. Но если я кому-то очень нужна, обязательно перезвонят!
        - Подожди. - Анжела быстро спустилась к ней. - Ты видела эту фифу?
        - Фифу? - переспросила Марина. - С голой спиной? Видела.
        - Я ж тебе говорила, что девка Арсена хотела приехать? Вот и приехала.
        - Ну, и флаг ей в руки! - Марина сама удивилась, насколько спокойно произнесла эти слова. - Но я-то здесь при чем?
        - Я думала, ты расстроишься. Ли-и-я! Что за имя? Сплошной выпендреж!
        - С чего ты взяла, что я расстроюсь? - Марина в упор посмотрела на Анжелу. - Разве я дала повод подумать, что меня волнуют такие мелочи?
        - Но мне показалось, что Арсен неровно к тебе дышит. Да и мне он говорил, что Лия уже надоела ему.
        - Это его проблемы, - спокойно ответила Марина и виновато посмотрела на Анжелу. - Прости, но я хочу переодеться, принять душ и пораньше лечь спать.
        - Разве ты не будешь ужинать? - поразилась Анжела. - Выпей хотя бы чаю с пирожными.
        - Нет, нет, - заторопилась Марина. - Я уже выпила кофе и наелась пирожных. На сегодня хватит.
        - Ну, смотри, - разочарованно протянула Анжела. - А то приходи в кафе. У меня полностью новый заезд. Познакомлю кое с кем. У меня есть один отдыхающий, уже третий год приезжает. Симпатичный богатый мужик.
        - Оставь его остро нуждающимся, - улыбнулась Марина. - Послезавтра я уезжаю, поэтому больше никаких знакомств. Только море, море и еще раз море на все оставшиеся дни! - Она протянула ей пакет с шампанским и конфетами. - Возьми, пожалуйста! Может, выпьем за мой отъезд.
        Марина направилась на второй этаж, страстно желая скорее заснуть и проснуться абсолютно другим человеком, в жизни которого не останется места Арсену и даже воспоминаниям о нем. Она не понимала, зачем понадобилась ему, если он уже много лет встречается с такой бесподобной красавицей - молодой, яркой и наверняка более смелой в проявлении своих чувств. Теперь все, что случилось с ними на сеновале, казалось ей мерзким и лживым. Она презирала себя за проявленную слабость, но более всего за то, что так быстро призналась Арсену в любви.
        И это было самым невыносимым. Марине чудилось, что ее окунули в вязкую жидкость - вонючую и липкую, из которой ей хотелось, но никак не получалось выбраться. Почва исчезала из-под ног всякий раз, когда она пыталась от нее оттолкнуться.
        Марина с трудом попала ключом в замочную скважину, рывком распахнула дверь и почти упала на постель, отметив краем глаза беспорядок, царивший в комнате. Наряды Сабрины были разбросаны повсюду - результат ее поспешных сборов на экскурсию. На ту самую экскурсию, после которой вся жизнь Марины превратилась в клочья, которые никак нельзя сшить...
        Она месила кулаками подушку, рвала зубами наволочку и, уткнувшись в нее лицом, заливалась слезами. Чтобы не выдать себя воплями и всхлипами, зажимала рот ладонью, а затем закуталась с головой в одеяло и сидела на кровати, раскачиваясь, как китайский болванчик, больше всего на свете желая провалиться сквозь землю, чтобы избавиться наконец от чувства стыда и отчаяния. Возможно, ей следовало спуститься вниз и попросить у Анжелы что-то успокоительное, на крайний случай выпить стакан водки, чтобы забыться в тяжелом, спасительном сне. Но она не могла появиться на людях с опухшим от слез лицом, с покрасневшими глазами и мокрым носом, поэтому старалась успокоиться извечным бабьим способом - выплакаться в подушку, а потом заснуть, судорожно всхлипывая и шепча сквозь дрему проклятия обидчику.
        Выплакаться у нее получилось, потому что нет на свете такой женщины, которая не владела бы этим даром. Даже королевам свойственно страдать от обид, измен и предательства. Они тоже изливают свое горе в слезах, может, не так открыто и громко, как их подданные, но изливают. Но, странное дело, как Марина ни старалась, она все-таки не смогла вызвать у себя чувство ненависти к Арсену. Слишком ярко было воспоминание о тех недолгих мгновениях счастья, которое она испытала менее суток назад. Правда, со слезами не ушло ощущение полного краха, которое она испытала при виде соперницы. И все же она почти заснула, когда кто-то постучался в ее дверь.
        Марина подняла голову и посмотрела на часы, которые валялись рядом, на тумбочке. Скоро полночь. Кому понадобилось тревожить ее, когда она ясно дала понять Анжеле, что хочет не просто отдохнуть, а элементарно выспаться. Тут она поняла, что забыла выключить свет, и это могло подвигнуть хозяйку пригласить ее попить чаю. Наверняка Анжеле тоже не спится, особенно если до сих пор нет никаких известий от Виталия. Марина подозревала, что и Арсен, и Виталий заняты одним и тем же делом. Настолько серьезным и важным, что понадобилось привлечь не только спецподразделения абхазской армии, но и резервистов. Вернее всего, и тот и другой участвовали в масштабной операции против диверсантов. Случайно она узнала о трех группах диверсантов, но где гарантия, что их не больше?
        - Кто там? - спросила она и села на постели.
        - Марина, тебя к телефону. Опять эта женщина, - раздался голос Анжелы. - Извини, что разбудила, но она сказала, это срочно.
        - Бегу, - ответила Марина.
        Она быстро стянула волосы в конский хвост. На ходу посмотрела на себя в зеркало. Вид, конечно, неважнецкий, но его вполне можно списать на усталость. А еще она надеялась, что при электрическом свете не так заметны темные круги под глазами и распухший нос.
        Но через несколько минут она забыла не только о том, что плохо выглядит. Из ее головы вылетели и Арсен, и его любовница, и даже то, что Маша скоро возвращается домой и ее непременно нужно встретить на вокзале. Звонила ее зам по научной работе Вера Васильевна. И если вспомнить разницу во времени между Гаграми и Тесинском - четыре часа, - то этот разговор и впрямь не терпел отлагательства.
        - Мариночка Аркадьевна! - зачастила Вера в трубку. - Слава богу, я вас нашла. Три дня назад звонила ваша мачеха Ольга Борисовна. Спрашивала вас, но я сказала, что вы уехали в отпуск. Она очень-очень просила найти вас или узнать ваш телефон. Я с трудом упросила Ларису Сергеевну сообщить, где вы находитесь...
        - Что случилось? - перебила своего чересчур словоохотливого заместителя Марина. - Ты узнала, зачем звонила Ольга Борисовна?
        - Она не сказала, но, кажется, какие-то неприятности...
        - С папой? Он заболел? - испугалась Марина.
        Семьдесят два года - не шутка. И хотя отец никогда не жаловался на здоровье, сердце ее сжалось. Все когда-нибудь случается впервые.
        - Я не знаю, - растерялась Вера Васильевна. - По голосу не скажешь, что она была расстроена. Скорее рассержена. Я поинтересовалась, не связан ли ее звонок с болезнью вашего папы. Но она сказала, что это не мое дело. Дескать, от меня только и требуется найти ваш телефон. Она больше не звонила, и я решила спросить у вас, сообщить ей ваш телефон или нет. Честно сказать, мне она не понравилась. Чувствуется, что с большим гонором дама. - В голосе заместительницы явно проскользнула обида.
        Марина выругалась про себя. Мачеха в своем репертуаре. Высокомерная, тупая бабенка!
        - Извини, Верочка, я очень жалею, что так получилось. Я сама ей позвоню. Но ты не обижайся, знаешь ведь, что для этой дамы мы все - грязь под ногами! Хорошими манерами она не обременена!
        - Да, я понимаю, Марина Аркадьевна, - смутилась Вера Васильевна. - На таких людей бесполезно обижаться. Но вы обязательно позвоните домой. Вдруг там и правда что-то серьезное? Ольга Борисовна ведь просто так трубку не поднимет.
        - Не поднимет, это точно, - согласилась Марина. - Я обязательно позвоню. И, скорее всего, заеду домой на пару дней. Это все равно по пути, триста километров от Москвы. Спасибо тебе, Верочка, - поблагодарила она Веру Васильевну и поинтересовалась: - Как дела в музее? Как идет подготовка к экспедиции на Толбок?
        - Все нормально, - зачастила заместительница. - Мелкие проблемы имеются, но куда от них денешься! Да, - радостно воскликнула она, - самое главное не сообщила. Мы выиграли грант ЮНЕСКО на продолжение работ по Толбоку. Как же я забыла об этом?
        - Не может быть! - обрадовалась Марина. - Так быстро? Я ожидала их решения в сентябре.
        - Да, деньги действительно поступят только в сентябре, а решение было принято неделю назад. Вчера нам прислали сообщение по факсу из Министерства образования.
        - Ура! Теперь мы горы свернем! Сто тысяч долларов - это ж с ума сойти можно! Приеду, непременно отпразднуем это событие!
        - Марина Аркадьевна, приезжайте скорее, - сконфуженно произнесла Вера Васильевна. - Мы все по вас соскучились. И со всех сторон звонками донимают, когда вы вернетесь из отпуска! Трубку уже оборвали!
        - Так всего неделя прошла! - засмеялась Марина. - Ничего, перебьются! Привыкли, что я все отпуска на работе провожу...
        - Вы загорели, наверное? - с завистью произнесла Вера Васильевна. - Небось все дни на море пропадали?
        - Пропадала. - Марина вновь почувствовала, как ей плохо. Даже радостные события на работе не смогли подсластить горечь в ее душе. И она стала прощаться: - Прости, Верочка, у вас поздно уже! Спасибо, что позвонила. Только, ради бога, никому больше не давай мой телефон! Ведь и здесь достанут!
        - Заметано! - лихо ответила ее заместитель. - Желаю вам хорошенько отдохнуть. - И не выдержала, полюбопытствовала: - А когда вас ждать?
        - Дней через пять-шесть, - ответила Марина. - Я еще позвоню. Передавай привет нашим. До свидания!
        - До свидания, Марина Аркадьевна! Обязательно передам!
        Вера Васильевна положила трубку, а Марина посмотрела на Анжелу.
        - Можно мне позвонить отцу? Мачеха искала меня. Кажется, у них что-то случилось. Дай бог, чтобы не с отцом.
        - О чем разговор? - удивилась Анжела. - Звони, и немедленно!
        - Да-да. - Марина посмотрела на трубку, которую по-прежнему сжимала в руке. Ее уже начало слегка потряхивать от беспокойства.
        Она набрала домашний номер отца. В трубке раздались длинные гудки, но к телефону никто не подходил. Она набрала во второй раз, затем в третий - все напрасно: никто не поднимал телефонную трубку.
        Она с недоумением посмотрела на Анжелу.
        - Ничего не понимаю! Даже если отец и мачеха спят, они не могут не услышать телефон. Он всегда стоит на тумбочке рядом с кроватью отца.
        - А может, они куда-то вышли? - робко спросила Анжела.
        - Куда? Второй час ночи! - Марина посмотрела на часы. - Разве?.. - И перевела взгляд на хозяйку. - Позволь позвонить еще раз. Неужели отец попал в больницу и мачеха у него?
        - Не накручивай себя, - строго сказала Анжела. - Еще ничего не известно. Кому ты хочешь позвонить?
        - Не знаю! - Марина нахмурилась, припоминая телефон музея. Ночью в главном корпусе должен дежурить сторож. Уж он-то непременно ответит и объяснит, что случилось!
        Но телефон музея тоже не отвечал, и Марина растерялась. Что же произошло? Почему никто не подходит к телефону? Она уже не сомневалась, что случилось что-то чрезвычайное, иначе мачеха ни за что бы не позвонила ей в Тесинск! Не те у них сложились отношения! Вернее, эти отношения прекратились с той поры, когда Марина вынуждена была покинуть родительский дом и уехать с мужем в маленький сибирский городок на берегу Енисея. Причем Тесинск они выбрали методом тыка, только потому, что спешили убраться подальше от скандалов, которые закатывала Марине мачеха, и от недовольства отца. Он никак не мог понять, почему его единственная и любимая дочь не хочет принимать его молодую жену.
        Марина уже была беременна Машей. Из вещей они с мужем прихватили только два чемодана. И первое время ютились в убогой комнатенке общежития культпросветучилища. Но никогда Марина не жалела, что покинула отцовский дом. Рано или поздно ей все равно бы пришлось уехать, потому что мачеха взяла слишком большую власть над отцом. И Марина, которая после смерти матери с десяти лет чувствовала себя хозяйкой в доме, вынуждена была сдать свои позиции. Потому что так захотел отец. Возможно, он действовал из благих побуждений, ведь Маше нужно было закончить сначала школу, а затем университет. Но, скорее всего, молодая красавица-жена затмила ему весь свет. И, как все влюбленные, он перестал воспринимать ее поступки адекватно. Дочь постепенно отошла на второй план, а ее ссоры с мачехой безмерно раздражали его. Отец все не мог взять в толк, чего не поделили его любимые женщины. А они не поделили не только его.
        Марина, как и все в музее, поначалу скрепя сердце наблюдала, как новая жена директора где лестью, а где нахрапом подминает под себя сотрудников, с тупым упорством разрушает атмосферу доверия и почти семейные отношения, сложившиеся в музее с момента его образования в двадцатых годах прошлого столетия...
        Отец же словно нацепил темные очки и взирал на происходящее глазами своей жены. Марина пыталась говорить с ним, объяснить, что совершается не просто уничтожение коллектива, но и тех обычаев и традиций, которыми славились Ясенки, начиная с 1754 года, когда в тени ясеней на берегу Оки была выстроена эта усадьба. Возвел ее по проекту графа Растрелли предок Марины граф Бартеньев - дальний родственник князей Волконских, а еще близкий друг графа Кирилла Разумовского - гетмана малороссийского и его брата - фаворита императрицы Елизаветы.
        Братья Разумовские любили охотиться в здешних угодьях на лис и зайцев, а дальнее родство не мешало Волконским частенько гостить в усадьбе и даже участвовать в спектаклях крепостного театра, который был неотъемлемой частью жизни его владельцев. Здесь блистала несравненная актриса Незнамова - крепостная актриса и невенчанная жена сына графа Бартеньева - Александра, а через полвека взошла на подмостки Елена Прокудова, более известная как Жаннет Бланше. Через пять лет она стала примой Мариинского театра, получив вольную из рук своего покровителя, известного царедворца Голицына, который выкупил ее у Бартеньевых за баснословную по тем временам сумму - сто тысяч рублей золотом...
        - Вспомнила, кому еще можно позвонить? - прервала ее мысли Анжела. - Ты не расстраивайся, может, они просто в гости пошли. Сегодня же суббота.
        - Суббота? - машинально переспросила Марина и тут же вспомнила, да и как она могла забыть Нину Владимировну Субботину, бабушку Нину - смотрительницу музея и свою добровольную няньку.
        Марина снова набрала номер. И снова длинные гудки в ответ. Но она терпеливо ждала, зная, что старушка глуховата и, скорее всего, просто не слышит звонка. Еще она сделала скидку на больные суставы Нины Владимировны. Пока та добредет до телефона. .
        - Алле, - раздался в трубке слегка дребезжащий старческий голос.
        Марина покачала головой. Судя по голосу, Нина Владимировна совсем одряхлела. А она, свинья, и не вспомнила бы о ней, если б не нужда!
        - Нина Владимировна, - сказала она в трубку, - здравствуйте, это Марина. Марина Бартеньева. Вы меня узнали? - Она почему-то назвала свою девичью фамилию, решив вдруг, что старушка запамятовала за годы ее отсутствия Маринину фамилию по мужу - Фролова.
        - Маришенька, девочка! Боже мой! - охнула старушка. - Как ты меня нашла?
        - Слава богу, ваш телефон не изменился, - с облегчением вздохнула Марина. - Я не могу дозвониться до дома. Там ничего не стряслось?
        - Дома? - Марине показалось, что старушка испугалась. - Разве ты ничего не знаешь?
        - Что? Что случилось? - уже не сдерживаясь, закричала Марина. - Папа заболел?
        - Нет, не заболел. - Старушка, похоже, всхлипнула, но справилась с собой и уже твердо произнесла: - «Ясенки» хотят снести, Мариша. Говорят, наш музей не представляет исторической ценности...
        - Что вы сказали? Не представляет исторической ценности? Да в чью больную голову пришла такая ересь? - не обращая внимания на хозяйку, Марина кричала во все горло, забыв, что уже ночь, что два десятка отдыхающих наверняка спят и она может разбудить их своими воплями.
        - Мариша, я точно ничего не знаю, но все село гудит. Аркадий Сергеевич вместе с главой администрации сейчас в области, пытаются отстоять усадьбу. Но поговаривают, что землю продадут москвичам под строительство коттеджей. Места у нас, сама знаешь, красивейшие, так что земля дорого стоит.
        - Понятно, - Марина неожиданно успокоилась. Главное, что отец жив-здоров, а остальное она выяснит на месте. - Нина Владимировна, - сказала она в трубку, - передайте папе, что послезавтра часов в девять вечера я буду в Ясенках. Если возможно, пусть он встретит меня на станции.
        - Хорошо, хорошо, Маришенька, - обрадовалась старушка. - Обязательно передам. Если Аркадий Сергеевич не вернется, я попрошу Олега тебя встретить. Помнишь внучка моего? Он сейчас в отпуске, гостит у меня уже две недели.
        Внука Нины Владимировны Марина помнила слабо. Он был лет на пять старше и в былые времена не слишком одаривал ее своим вниманием. Но тем не менее она сказала в трубку:
        - Хорошо, если так! - И попрощалась: - До свидания, Нина Владимировна! Скоро увидимся и поболтаем с вами!
        - Приезжай, Мариша, - устало сказала старушка. - Аркадию Сергеевичу очень нужно помочь. Он уже измучился, бедный, да еще Ольга Борисовна...
        - Что - Ольга Борисовна? - жестко спросила Марина. - Говорите уже, Нина Владимировна, не скрывайте!
        - Да я ничего точно не знаю, - неожиданно заплакала та. - Просто сорвалось с языка. Прости меня, старую. Приедешь, сама узнаешь...
        - Ладно, не плачьте, Нина Владимировна, - вздохнула Марина. - Действительно, приеду и во всем разберусь.
        Она опустила трубку на рычаг и посмотрела на хозяйку.
        - Вот и закончился мой отпуск, Анжела. Завтра мне нужно срочно уехать!
        - Я поняла, - кивнула та и вдруг достала из шкафчика бутылку шампанского и конфеты. - Послушай, давай выпьем, а? Чтобы все плохое осталось у нас за спиной!
        - Выпьем, - кивнула Марина и кисло улыбнулась. - Постараюсь шлепнуть пару бокальчиков, чтобы быстрее заснуть. Кажется, в будущем меня ждут не очень приятные хлопоты...
        Если б она могла знать, насколько ее слова близки к истине, то не произнесла бы их, чтобы не спровоцировать грядущие неприятности.
        Но, как известно, слово - не воробей, вылетит - не поймаешь. Она сказала эти слова, затем выпила бокал шампанского - на большее ее не хватило - и отправилась спать. И впервые за последние дни уснула без мыслей об Арсене. В ее жизнь вернулось нечто более важное - забота о родовом имении Бартеньевых, хотя и называлось оно сейчас скучно и банально - «Усадьба Ясенки - музей дворянского быта середины XVIII - начала XX века».


        Глава 19

        Перрон станции Ясенки покрывали лужи, а лес вокруг за годы ее отсутствия стал еще гуще и выше. Солнце скрывали низкие тучи, из которых моросил мелкий дождь, нудный и тоскливый, как ее настроение. Против ожидания никто Марину не встречал. Несколько пассажиров, которые вместе с ней вышли из поезда, быстро рассосались по машинам, что дожидались их за зданием станции на небольшой асфальтированной площадке.
        Марина открыла зонтик и побрела по перрону, не зная, что делать дальше. Она упустила момент, и все машины разъехались. Возможно, теперь ей придется ловить попутку, но она не представляла, как это сделать на пустынной лесной дороге, где машины встречаются так же редко, как конные повозки на московских улицах.
        За те годы, что она здесь не бывала, практически ничего не изменилось. Разве что здание станции повеселело. Его недавно выкрасили, и на фоне темного леса оно смотрелось, как пряничный домик на картинке в детской книжке.
        Порыв ветра вывернул ее зонтик и чуть не вырвал его из рук. Марине пришлось развернуться по ветру, поставить сумки на перрон и попытаться спасти зонт. С трудом, но у нее это получилось, правда, она тут же промокла. И окончательно расстроилась, потому что дело близилось к ночи, а ей требовалось преодолеть шесть километров по раскисшей лесной дороге. Марина не думала, что Нина Владимировна не сумела известить отца об ее приезде. Скорее всего, он еще не вернулся из города, но где же обещанный старушкой внучек? В лучшем случае он опоздал, но, возможно, бабушка просто не сумела убедить Олега поехать в дождь на станцию.
        Этим размышлениям Марина предавалась, стоя на краю платформы и не решаясь сделать первый шаг вниз по металлическим ступенькам, создатели которых наверняка ненавидели женщин на каблуках. Но она еще в поезде переоделась в кроссовки, потому что в юности сломала здесь не один каблук. Сейчас ее больше волновало отсутствие перил. Нужно было преодолеть не меньше пяти лестничных маршей с тяжелой сумкой на плече и с зонтиком, который почти не спасал от дождя. А еще ее руку оттягивал пакет с фруктами и черешней, которую очень любил отец.
        Марина замешкалась на мгновение, выбирая, куда поставить ногу, чтобы не поскользнуться на мокрых ступенях, и тут вдруг она увидела «уазик» с синими милицейскими номерами. Он вынырнул из леса как раз с той стороны, где находились Ясенки, и, разбрасывая грязь, помчался к станции. Она проводила его взглядом и принялась осторожно спускаться по лестнице, ощущая себя коровой на скользком склоне.
        Шум мотора внизу снова отвлек ее внимание, и Марина застыла на миг, балансируя разведенными в стороны руками. Но этого мгновения ей хватило разглядеть, что
«уазик» возвращается. Мало того, он притормозил метрах в пяти от того места, где лестница плавно переходила в большую мутную лужу, которую невозможно было преодолеть без потерь даже в кроссовках. Из «уазика» выбрался высокий плотный мужчина в допотопном брезентовом дождевике и в высоких болотных сапогах. И сам
«уазик», и одежда мужчины были обильно заляпаны жидкой грязью.
        Мужчина остановился на краю лужи и, задрав голову, прокричал:
        - Вы - Марина Фролова, дочь Аркадия Сергеевича?
        - Я - Марина Фролова, дочь Аркадия Сергеевича, - в тон ему ответила она. - А вы Олег, внук Нины Владимировны?
        - Так точно! - ответил человек и бесстрашно ступил в лужу. И уже оттуда приказал: - Не двигайтесь! Сейчас я помогу вам спуститься.
        Через несколько секунд Олег уже стоял рядом. Он тут же освободил ее от сумок, а еще исхитрился взять Марину под локоть, чтобы бережно свести ее вниз.
        - Простите, - сказал он, когда они достигли последней ступеньки, - придется оставить ваши вещи здесь. Временно, конечно. - И, не спрашивая ее согласия, подхватил Марину на руки, перенес через лужу и поставил на мокрую траву.
        - Простите, - снова сказал он и бегом вернулся к лестнице.
        Лужу Олег форсировал, не снижая скорости, отчего его сапоги и дождевик приобрели совсем уж невзрачный вид. Но сумку и пакет он поднял повыше, и хотя им тоже досталось, но, несомненно, меньше, чем внуку Нины Владимировны.
        - Быстро в машину, - приказал он на бегу. - На заднее сиденье!
        Она молча подчинилась и открыла дверцу. Олег затолкал ее сумки с противоположной стороны и занял место водителя. Марина разместилась на сиденье, пригладив волосы, склонилась и заглянула в зеркало заднего вида. И поймала в нем взгляд Олега.
        - А вы ничуть не изменились, - сказал он строго и смерил ее, как показалось Марине, подозрительным взглядом, точно застал ее на месте преступления. - Все такая же тонкая-звонкая...
        - Вы работаете в милиции? - поинтересовалась она.
        - Угадайте с трех раз, - едва заметно усмехнулся Олег. - Но эту машину я, честно, не угонял.
        - Я об этом даже не подумала, - нахмурилась Марина. - По правде сказать, я бы обрадовалась и трактору «Беларусь».
        - Да ладно! - сказал Олег. - Я тут, почитай, царский экипаж подал, а вам, выходит, больше трактор нравится! Вот и пойми этих женщин!

«Уазик» углубился в лес. Олег ловко крутил баранку, объезжая лужи. Но все равно машину то и дело подбрасывало, а из-под колес веером разлеталась грязь, оседая на окнах и бортах машины.
        Руки у Олега были крупными, плечи широкими. Дождевик он снял, оставшись в выцветшей джинсовой куртке. Марина помнила его худеньким молодым человеком с белобрысыми, словно выгоревшими на солнце волосами и едва заметными конопушками на круглом лице. Каждый год он приезжал к Нине Владимировне на все лето, но мало с кем общался, потому что все дни проводил то в саду, то на сеновале с книгой в руках.
        Теперь его волосы стали темнее, и сквозь них уже пробивалась седина, особенно заметная на висках. В какой-то момент он вполоборота внимательно посмотрел на Марину, и она отметила, что у Олега простоватое, откровенно крестьянское лицо, но приятное и даже симпатичное, если бы не глаза. Они глядели на мир жестко, почти сердито...
        Марина поежилась. Ее вдруг пробрал озноб, хотя в машине было тепло. Она затолкала руки в рукава куртки и начала исподтишка наблюдать за Олегом. Она знала: его предки всю жизнь прожили в Ясенках. Вплоть до освобождения крестьян они являлись крепостными Бартеньевых, занимались хлебопашеством и различными промыслами. А еще, вспомнила Марина, в их роду были самые лучшие в округе кузнецы...
        - Вы приехали по телеграмме? - неожиданно спросил Олег.
        - Что? - спросила она. - По какой телеграмме?
        - Ну да. - Он снова бросил на нее взгляд из-за плеча. - Вы бы не успели так быстро на поезде...
        - Что значит - не успела бы? Какая телеграмма? Разве Нина Владимировна не просила вас встретить меня? - Марина почувствовала, что задыхается, и оттянула ворот свитера. - Объясните, а не говорите загадками!
        - Простите!
        Олег резко вывернул руль, выехал на обочину и заглушил мотор. Затем достал из пачки сигарету и протянул ее Марине.
        - Закурите?
        - Нет, - резко ответила она и приказала: - Не тяните время!
        - А я закурю, - ответил он и, щелкнув зажигалкой, поднес ее к сигарете. Выдохнул струйку дыма, а затем, словно спохватившись, приоткрыл дверцу машины.
        - Ну, - с раздражением сказала она. - Я жду!
        - Я думал, вы в курсе, - глухо сказал Олег, - а потом смотрю, что-то не так... - Он развернулся и в упор посмотрел на Марину. - Держись, девочка...
        И тогда она заплакала... Молча, не отводя взгляда от Олега, боясь задать самый страшный для себя вопрос...
        - Это случилось сегодня ночью, - угрюмо сказал Олег. - Вчера днем твой отец вернулся из города. Он был крайне расстроен, ни с кем не разговаривал. Но как объяснил Трухин, глава местной администрации, все хождения по кабинетам оказались напрасными. Их просто не стали слушать. Дескать, экспертизы проведены, в комитете по охране культурного наследия все бумаги подписаны. А управлению культуры дано два месяца на ликвидацию музея, вывоз наиболее ценных экспонатов и распределение их по областным музеям. Ты ведь знаешь, в городе уже есть музей дворянского быта..
        - У папы инфаркт? - все-таки не выдержала, спросила Марина. - Говори, не тяни душу!
        Но Олег словно ее не расслышал. Он снова глубоко затянулся сигаретой и продолжал говорить глухо, внешне бесстрастно, но Марина заметила, как у него напряглись желваки под тонкой кожей на висках.
        - Мало того, Аркадию Сергеевичу предъявили приказ, по которому сокращались ставки уборщиков, сторожей и смотрителей. Всех перечислили поименно...
        Олег закашлялся и с недоумением посмотрел на сигарету.
        - Надо же, вторую пачку сегодня приканчиваю...
        - Что вы ходите вокруг да около? Зачем мне лишние подробности? - не выдержала и взорвалась Марина. - Сторожа, уборщики... И так ясно, что никого не оставят, если музей снесут к чертовой матери!
        - Одним словом, вчера вечером сторож не вышел на работу, - жестко сказал Олег. - Может, запил с горя. Такое с ним и раньше случалось, но сейчас компетентные органы выясняют, по какой причине музей остался без присмотра. В три часа ночи заполыхало левое крыло главного корпуса...
        Марина охнула, но Олег посмотрел на нее исподлобья, и она, прижав ладони к груди, промолчала, хотя ей очень хотелось кричать...
        - Пожарная команда успела вовремя. Дом удалось отстоять. Пострадали крыша и часть стены. Это говорит о том, что дом подожгли снаружи. Пожар не успел перекинуться дальше. Остальные постройки тоже не затронуты. Правда, все село туда сбежалось. С баграми, топорами, на машинах, на лошадях... Твоего отца нашли рядом с черным ходом в барский дом. С дуэльным пистолетом в руках и с разбитой головой...
        - Он жив? - прошептала Марина.
        Олег молча покачал головой и снова быстро заговорил, словно боялся, что она впадет в истерику и он не успеет рассказать все, что ей следовало знать.
        - Дверь была взломана. В залах некоторые экспозиции разгромлены. Есть сведения, что не хватает нескольких особо ценных экспонатов. Милиция и прокуратура приехали тут же, как только начался пожар. Но, сама понимаешь, ночь, масса народа вокруг, сумятица, крики - полная бестолковщина. Да еще дождь зарядил! Словом, следы, если они и были, затоптали, ручки дверные залапали. Аркадия Сергеевича еще до приезда милиции и «Скорой помощи» подняли и перенесли в правое крыло дома, куда преступники не добрались. Твой отец был еще жив, но находился без сознания. Он умер по дороге в больницу...
        - Умер? - растерянно спросила Марина. - Как умер? Папа? Не может быть!
        - Вы должны взять себя в руки! - строго сказал Олег. - В этом деле очень много неясных моментов, и тебе придется вплотную сотрудничать и с милицией, и с прокуратурой!
        - А мачеха? Где была Ольга Борисовна в это время? Почему папа оказался возле дома один, ночью? - закричала Марина и, схватив Олега за плечо, встряхнула его. - Почему эта сука бросила его одного?
        - Ольга Борисовна была в Москве, в Министерстве образования! - Олег снял ее руку с плеча. - Успокойтесь! Она пыталась отстоять музей! Ей позвонили, сообщили о несчастье, и она сразу бросилась домой. Прилетела два часа назад. И с ней сейчас возятся врачи. Поэтому будьте на высоте! Не закатывайте истерик! Вашего отца уже не поднимешь, а вы должны непременно нам помочь!
        - Нам! - изумилась Марина. - Так вы все-таки служите в милиции?
        - Не совсем, - поморщился Олег. - Я живу в Санкт-Петербурге, и хотя здесь не моя епархия, но я хочу помочь своим коллегам. Это они дали машину, чтобы встретить вас. - Он в упор посмотрел на Марину. - Хотите вы того или нет, но мы немного знакомы... И вообще, что это мы? То «ты», то «вы»? Давайте уже определимся!
        - Господи, о чем вы? - Марина снова заплакала. - «Ты», «вы»... Разве это важно сейчас?
        - Простите. - Олег взял ее за руку и крепко сжал. - Я понимаю, как вам тяжело сейчас! Но мы все хотим спасти музей! Аркадий Сергеевич отдал за него жизнь! Ваш дед провел пятнадцать лет в лагерях за то, что не позволил его уничтожить! Вы его внучка, дочь своего отца! Вам предстоит сделать то, что не получилось у Аркадия Сергеевича. А мы все вам поможем!
        - Кто это «мы»? - Марина перестала плакать.
        - Все, кто любит Ясенки. Кто здесь родился, прожил всю жизнь. Все, у кого могилы отцов и дедов на нашем сельском кладбище! Музей мы просто так не сдадим!
        - Спасибо! - тихо сказала Марина и вытерла платком слезы. - Я тоже просто так не сдамся!
        - Вот это другой коленкор! - улыбнулся Олег. - Теперь я узнаю в вас прежнюю Марину. Вы ведь были боевой девчонкой. И на лошади скакали, и в ночное с пацанами ездили... А еще бабуля рассказывала, как вы в облаве на волков участвовали, когда они двух телков зарезали.
        - Было дело. - Марина по-девчоночьи шмыгнула носом и смущенно улыбнулась. - Все это в прошлом, но иногда нужно вернуться в детство, чтобы понять, что из тебя получилось во взрослой жизни.
        - Поехали? - Олег повернул ключ зажигания. Заработал мотор, и он вдруг быстро сказал: - А вы еще красивее стали. Ей-богу, не вру! - и включил скорость.

«Уазик» рванулся с места. Марина вздохнула. «Красивее!» Что творится в головах этих мужиков? И тут же вспомнила Арсена. Сердце ее заныло! Совсем немного времени прошло с тех пор, как он в последний раз сжимал ее в своих объятиях, но уже пролегла между ними граница - прочная и высокая, как крепостная стена. По одну сторону ее любовь, по другую - ненависть...
        Марина судорожно перевела дыхание. Судьба ведь как та избушка на курьих ножках: то задом к тебе, то передом. Не получилось у нее с Арсеном, и поделом. Слишком легко она поддалась на его посулы и клятвы и оказалась у разбитого корыта. Конечно, она не первая и не последняя в числе его жертв, так стоит ли рвать на себе волосы и проклинать его на чем свет стоит? Пусть он живет и не тужит. А она сделает все, чтобы не сойти с ума, не сломаться, не умереть. И в любом случае будет бороться до конца, чтобы вырваться из этой ситуации живой и здоровой. И, если получится, счастливой!
        Марина закрыла лицо ладонями. «Мариша, о чем ты? Какое счастье? Папа умер!!! Ты никогда не увидишь его живым!»
        - Марина, - Олег осторожно коснулся ее плеча, - подъезжаем! Держите себя в руках.
        Она отняла ладони и сквозь грязное стекло разглядела голубые купола храма. Его тоже построили ее предки. В честь победы над Наполеоном.
        И Марина перекрестилась на сверкавшие позолотой кресты. Оказывается, дождь прекратился, а ветер разогнал низкие тучи. Солнце зависло над горизонтом, а над храмом стояла радуга - словно гигантская арка, сквозь которую им предстояло проехать, чтобы попасть в Ясенки.
        Они миновали и храм, и первые дома, а радуга по-прежнему оставалась далека и недоступна. Но солнце садилось не в тучу, и это было уже хорошим знаком!


        Глава 20

        - А что вы скажете по этому поводу?
        Следователь прокуратуры Виктор Алексеевич Матюхин, молодой человек с редкой шевелюрой и заметным животиком, протянул ей несколько листков бумаги с отпечатанным на машинке текстом. Они явно побывали в воде, края кое-где обгорели. Листочки высушили, разгладили, отчего они пожелтели, а лента на машинке, видно, была старой, поэтому текст читался с трудом. Но Марина одолела его до конца, потому что это было последнее письмо ее отца, в котором он обращался, и она уже знала к кому, с просьбой о помощи. Последнее письмо - последний крик души...

«...Мемориальный музей-усадьба Ясенки был открыт в 1927 году на базе объектов и материалов, сохраненных поколениями русского дворянского рода Бартеньевых, - читала Марина и как будто слышала голос отца. Казалось, он обращается к ней, заставляя вспомнить о том, что она потеряла, покинув этот дом. - Он объединяет старинный сад-парк, два каменных дома: двухэтажный - 1754 года постройки, частично перестроенный в 1881-1886 годах, а также одноэтажный с мансардой, и два больших кирпичных флигеля, мельницу, пасеку, сыроварню, коровник для четырех коров и собственную маслобойню, каретную мастерскую, конюшню, в которой содержатся шесть лошадей, несколько амбаров, швейную и вышивальную мастерские, кузницу и другие постройки, которые достоверно показывают жизнь и быт российского дворянства.
        В самих же домах имеется свыше двухсот образцов мебели второй половины XVIII - начала XX века; библиотека, содержащая более 18 тысяч томов древних рукописных книг, старинных изданий и авторских экземпляров произведений выдающихся российских и зарубежных писателей, а также французские книги XVIII столетия, многие из них иллюстрированы ценными гравюрами Кошена, Гравело, Моро и т.д.», - прочитала Марина и перевела дыхание.
        Она уже не могла плакать, но это письмо снова вызвало у нее слезы. Ведь отец только потому не успел его закончить, что вышел ночью в сад. Вероятно, его привлек какой-то шум, основательно его настороживший, если он прихватил дуэльный пистолет, как оказалось, единственное действующее оружие в доме.
        Марина подняла глаза и поймала взгляд следователя. Честно сказать, Матюхин ей не понравился. До этого она практически не имела опыта общения с правоохранительными органами, если не считать абхазский вариант. Но разве следователей выбирают?
        - Что-то не так? - спросил Матюхин.
        - Кажется, здесь нет первой страницы, - сказала Марина. - Посмотрите, - она подала прочитанный лист. - Преамбула пропущена, то есть не указан адресат и прочие предваряющие детали, в том числе объяснение причин, по которым это письмо написано.
        - Вы правы, - заметил Матюхин, - но это все, что нам удалось найти. Бумаги были разбросаны на полу кабинета. В такой суматохе это мог сделать кто угодно - и ваш отец, и преступник, и те, кто тушил пожар. Но, по нашей информации, в тот вечер Аркадий Сергеевич собирался писать письмо президенту.
        - Я - в курсе, - ответила Марина и спросила: - Вы мне позволите дочитать письмо?
        - Не только позволю, но и настаиваю, чтобы вы сделали это как можно быстрее. Ольга Борисовна сейчас не в состоянии что-то пояснить, поэтому вам придется пройти с нами в музей. Сейчас там работает милиция и представители управления культуры. Проводят опись экспонатов. Работа эта долгая. Но инвентаризацию нужно сделать как можно быстрее. Уже навскидку ясно, что пропал ряд очень ценных экспонатов, в том числе вещи, принадлежавшие лично вашему отцу.
        - Хорошо, - ответила Марина и снова взялась за письмо.

«...Здесь же хранятся свыше 10 тысяч старинных писем и документов, до 5 тысяч предметов быта, фарфоровая, стеклянная и металлическая посуда, а также 12 китайских ваз из фарфора и эмали.
        Из мебели очень ценны шкафы с инкрустациями из разноцветного дерева начала царствования Людовика XV. Бесценны расписные стены и потолок в бальном зале Большого дома, выполненные великими русскими художниками Васнецовым и Шишкиным. Очень красивы две кафельные печи в стиле Луи XVI.
        Многое из перечисленного хранит память о разнообразных контактах семьи Бартеньевых с видными деятелями культуры, науки и политики (российские цари и императоры от Ивана Грозного до Николая II, Генрих IV Французский, А. Пушкин, А. Грибоедов, М. Лермонтов, А. Мицкевич, А. Герцен, И. Тургенев, Ф. Достоевский, Л. Толстой, Г. Плеханов, В. Ульянов-Ленин, Ф. Дзержинский, А. Луначарский, М. Фрунзе, В. Засулич, М. Волошин, А. Керенский, И. Мечников, А. Трачевский, И. Чачвадзе, Н. Вавилов, А. Блок, С. Есенин, Б.Пастернак, О. Мандельштам, А. Ахматова, Н. Гумилев, Ф. Шаляпин и др.).
        После революции 1917 года в усадьбе Ясенки размещались народная школа, народная библиотека, первый рабоче-крестьянский дом отдыха. В экспозиции, помимо разнообразных материалов, отражающих связи семьи Бартеньевых с выдающимися людьми России и Европы, представлен богатый краеведческий и археологический материал, в том числе большая коллекция бронзовых изделий из скифских захоронений, икон и предметов утвари, принадлежавших рязанскому князю Бартене, от которого и пошел род Бартеньевых.
        В картинной галерее музея имеется подлинная работа Рафаэля, изображающая Мадонну с младенцем. Картина была приобретена сенатором Петром Бартеньевым в 1807 году. Ради этой картины он вынужден был купить целиком всю галерею, которая продавалась в Италии.
        Из большой любезности папа Пий Седьмой, чей портрет кисти известного итальянского художника Камучини также хранится в нашей галерее, позволил вывезти ее в Россию.
        В галерее имеются также четыре большие картины Роббера, женский портрет работы Пуссена, пейзажи Жозефа Верне, «Богоматерь» кисти Карло Дольче, «Иродиада с головой Иоанна Крестителя» работы Соларио, ученика Леонардо да Винчи, статуя Екатерины Великой работы Фальконе и портрет императрицы верхом на лошади неизвестного художника...
        В числе исторических редкостей седло и шпага короля Фридриха Прусского - трофей моего предка графа Салтыкова, а также целая витрина каменных античных барельефов, собрание различных письменных автографов и коллекция старинного оружия, принадлежавшая братьям Салтыковым.
        До сих пор сад на территории усадьбы сохраняет характер французских пышных парков, разбитых по планам Ленотра[Ленотр, Андре (1613-1700) - известный французский архитектор и мастер садово-паркового искусства.]: излучистые дорожки, бесконечные аллеи, возвышения на газонах, на которых сохранились мраморные статуи, окруженные лабиринтом, составленным из деревьев и кустарников. Такие лабиринты в старину служили эмблемой препятствий и трудностей, встречаемых на пути жизни...»
        - Письмо он так и не дописал, - вздохнула Марина и протянула бумаги Матюхину. - Это еще не весь перечень ценных исторических экспонатов, которые хранились в музее. Аркадию Сергеевичу понадобилась бы пара дней, чтобы перечислить самые значительные из них и закончить письмо.
        - Извините, - Матюхин неожиданно смущенно посмотрел на Марину, - как вашему деду, а затем отцу удалось сохранить и саму усадьбу, и все эти ценности?
        Марина пожала плечами:
        - Скорее всего, благодаря дружбе моего деда с некоторыми будущими советскими наркомами, в том числе с Луначарским. И к тому же как-то, еще до революции, в Ясенках побывал Ленин и скрывался от преследования сам Дзержинский. Во время Гражданской войны крестьяне не позволили разграбить усадьбу и даже чуть не подняли восстание, когда сюда прибыли чекисты, чтобы вывезти все ценности в Москву. Во время Великой Отечественной войны фронт, слава богу, не дошел до Ясенек, хотя папа рассказывал, что все было готово к эвакуации, а статуи и другие крупногабаритные экспонаты запаковали в ящики и спрятали в лесу, в специально вырытых ямах.
        - Да, война и время не разрушили музей, а сейчас его готовы снести с лица земли ради каменных сортиров московских богатеев. - Матюхин нахмурился. - Я в курсе, у вас очень древний род, еще от Рюриковичей?
        - Да, в летописях упоминается об этом, - сказала Марина устало. - У вас есть еще ко мне вопросы? Думаю, само по себе письмо моего отца ясности не прибавило. У вас имеются какие-то версии случившегося?
        - Имеются, конечно, - вздохнул следователь. - Мы предполагаем, что здесь поработал кто-то из местных, кто хорошо знал, где расположены наиболее ценные экспонаты. Чужаков в последние дни в селе не наблюдалось. К тому же награбленное можно было вывезти только на машине. А посторонний транспорт тоже нелегко скрыть. Тем более село настороже. Как мне сообщили в администрации, жители настроены очень решительно. На митинге, который здесь прошел перед отъездом вашего отца и Трухина в областной центр, люди высказывались за то, чтобы выставить посты вокруг села и не пропустить чиновников из города и потенциальных покупателей земли.
        Матюхин поднялся из-за стола и подал ей руку.
        - Спасибо, Марина Аркадьевна! Я надеюсь, что вместе мы сможем раскрыть это преступление и вернуть экспонаты в музей.
        Марина горько усмехнулась:
        - А потом их растащат по запасникам других музеев? И где гарантия, что не найдутся ушлые людишки и не сплавят их коллекционерам? Если это возможно в Эрмитаже, что тогда говорить о провинциальных музеях?
        - Марина Аркадьевна, - Матюхин переложил бумажки на своем столе и в упор посмотрел на нее, - ничего не могу обещать, но я постараюсь разобраться в этом деле со всей тщательностью, на какую способен. Сегодня приезжает корреспондент «Комсомольской правды» Иван Корнеев. Мы знакомы с ним еще с Москвы. Он уже мне звонил. Хорошо бы вам найти общий язык. Он очень заинтересовался этой проблемой. И потрясен смертью вашего отца. Ведь неделю назад Иван договаривался с ним о встрече.
        - Я постараюсь, - улыбнулась Марина. - Может, что-то и получится, если к этой проблеме подключится «Комсомолка». Похоже, там работают настырные ребята.
        - Настырные, - усмехнулся Матюхин, - но не более, чем у нас в прокуратуре.
        - Виктор Алексеевич, - посмотрела она на следователя, - что вы скажете об Олеге Субботине? Какие структуры он представляет?
        Матюхин поморщился:
        - Он из ФСБ. Осторожнее с ним! Полномочий у него пока никаких, но он очень ловко сует везде свой нос.
        - Ох, не любите вы госбезопасность, - не удержалась и съязвила Марина. - А ведь, кажется, общее дело делаете.
        - Ведомственные трения, Марина Аркадьевна, ведомственные трения... - развел руками Матюхин. - Только нам и своих чекистов хватает, а тут еще питерский на голову свалился. Им бы со своим Эрмитажем разобраться, да...
        В дверь постучали, и Матюхин замолчал, не закончив фразу.
        - Войдите, - сказал он строго.
        Дверь приоткрылась, и в комнату ввалился парень лет двадцати пяти, в бейсболке, спортивной куртке и в черных джинсах. Был он высок ростом, широкоплеч и черноволос. На плече у него висела дорожная сумка, а на груди - фотоаппарат с широким объективом, очень похожий на тот, что имелся у Арсена. Сердце у Марины сжалось. Сколько еще она будет вспоминать его? И вздохнула. Даже тяжелейшие испытания, что выпали на ее долю, не способны вытравить из сердца этого человека. Но время лечит, правда, оно тоже бывает иногда бессильно перед неисцелимой болезнью под названием «Любовь».
        Она решительно тряхнула головой, стараясь изгнать из памяти лицо Арсена, его взгляд. Тот самый, прощальный, из бустера вертолета. Он поднял руку, губы его шевелились. Он что-то кричал, но гул моторов и стекло заглушили его слова. Но она все же прочитала по губам: «Я люблю тебя!»... Люблю... Она горько усмехнулась про себя. Как легко он произносил это слово и как тяжело теперь расставаться с иллюзиями...
        - Витек! - радостно прокричал парень и отвлек ее от горестных размышлений. - Сколько лет, сколько зим?
        - Иван! - не менее радостно воскликнул Матюхин и шагнул навстречу молодому человеку.
        Они обнялись, а затем принялись хлопать друг друга по спине и плечам и восклицать:
        - Ай, молодец, что приехал!
        - А ты, смотрю, растолстел на государевой службе!
        - А ты вымахал, точно пожарная каланча!
        - Ничего, зато далеко вижу...
        За бурными восторгами следователь абсолютно забыл, что Марина до сих пор находится в комнате.
        - Виктор Алексеевич, вы позволите мне покинуть вас? - Марина наконец решилась напомнить о себе.
        - Извините, ради бога. - Матюхин прижал руку к груди и смущенно улыбнулся. - Разрешите вам представить Ивана Корнеева, спецкора «Комсомолки», - и посмотрел на своего улыбающегося приятеля. - А это Марина Аркадьевна, доктор исторических наук, профессор, а еще дочь Аркадия Сергеевича Бартеньева. Она помогает нам в расследовании убийства своего отца и ограбления музея.
        - Я уже понял. - Иван перестал улыбаться и серьезно посмотрел на нее. Глаза у него были карими, почти черными, с длинными, по-девичьи пушистыми ресницами.

«Славный мальчик, - подумала Марина. - Сразу видно, из хорошей семьи!»
        А вслух сказала:
        - Рада с вами познакомиться, Иван. Надеюсь, мы найдем с вами общий язык.
        - Взаимно, - кивнул Иван и посмотрел на Митюхина. - Мне бы где-то вещи оставить?
        - Пойдемте, я вас устрою в гостевом флигеле, - сказала Марина. - Он находится здесь же, на территории усадьбы.
        - Отлично! - воскликнул Иван, потер руки и покосился на Митюхина. - Надеюсь, Витек, ты не слишком достал Марину Аркадьевну своими расспросами?
        Тот молча развел руками, а Иван снова устремил свой веселый взор на Марину.
        - Как насчет чашечки кофе? Можно где-нибудь сообразить? А потом хорошо бы прогуляться по усадьбе и по музею. Вы бы мне порассказывали, а я бы вам позадавал вопросы. Идет?
        - Идет! - улыбнулась в ответ Марина. Журналист определенно ей понравился. И она уже чувствовала, что с ним ей будет легко и свободно.
        - Пойдемте, - предложила Марина и направилась к двери.
        Иван перевернул бейсболку козырьком назад, отчего принял и вовсе удалой вид, и устремился следом за ней. Марина не видела, как при этом он округлил глаза и многозначительно кивнул в ее сторону. На что Матюхин молча показал ему кулак.


        Глава 21

        - Предок мой, граф Петр Бартеньев, был очень богат. Его жене Прасковье Ивановне Бартеньевой, урожденной Салтыковой, в свое время досталось в наследство состояние обоих графов Салтыковых. Она была старшей дочерью генерал-фельдмаршала Ивана Петровича Салтыкова и одной из двенадцати фрейлин Екатерины Великой. А состояние у Салтыковых было настолько велико, что один из братьев содержал в 1812 году целый полк, а у другого в Москве и в Санкт-Петербурге имелось более десятка домов, в которых он жил один, переезжая из особняка в особняк. Прасковья Ивановна Бартеньева нередко приглашала в свой дом известных итальянских певцов и сама с ними частенько певала, обрядившись в античные одежды. Оба, и муж и жена, были известными театралами. Именно они создали первый в округе домашний театр, в котором играли не только крепостные актеры, но и сами хозяева, и их гости. Вы видите, театр сохранился до сих пор. В былые времена, я имею в виду советскую власть, - пояснила Марина, - здесь выступали известные певцы и музыканты, проводился музыкальный этнографический фестиваль, литературные чтения, но в девяностых годах все
это постепенно сошло на нет, потому что перестали выделять деньги на просветительские программы, а спонсоров тоже не всегда получается найти. Да и какие спонсоры в наших краях!
        - Я понимаю, - сказал Иван. - Все красиво рассуждают о национальной идее, кучу национальных проектов напридумывали. А национальная идея вот здесь! Среди этих лесов, холмов, березовых рощ и полянок с «куриной слепотой». Вот это надо беречь! - Он сердито топнул ногой. - То, что хранится здесь. То, что остается и хранится в нашей душе вечно. Но все, что не стерло время, способна стереть серо-зеленая бумажка с мордами чужих нам президентов. Поэтому я не верю в красивые слова! И поэтому я здесь, а не там, где эти морды вырубают еще и в камне.
        Глаза Ивана сверкали, лицо раскраснелось. «Он и вправду рассердился, этот славный мальчик!» - подумала Марина и взяла его за руку.
        - Успокойтесь, Ванюша, - сказала она ласково. - И не стучите, пожалуйста, ногами. Испортите ценный паркет!
        - Извините, - нахмурился Иван. - Иногда меня несет не в ту степь. - И, заглянув в свой блокнот, заговорил уже без яростных ноток в голосе: - Прежде чем приехать сюда, я основательно поработал в архивах и библиотеках. И откопал любопытный факт. Оказывается, один из ваших предков - тайный советник и действительный камергер Петр Васильевич Бартеньев - был директором банка в екатерининские времена и выступил в роли неумолимого судьи по делу о краже в государственном банке двухсот пятидесяти тысяч рублей кассиром Вельбергом. Бартеньев вместе с Державиным горячо принялся за это дело и вел его даже по ночам, заседая с членами комиссии в своем доме у Аничкова моста в Петербурге.
        - Да, он был очень искренним и честным человеком. Жил на широкую ногу, но никогда не слыл расточительным.
        - Марина Аркадьевна, можно я задам еще один вопрос? - неожиданно робко посмотрел на нее Иван. - Возможно, он не слишком вам приятен, и все же...
        - Задавайте, - вздохнула Марина, - хотя я уже догадалась, о чем вам хочется спросить...
        - Сейчас мало кто помнит эту историю, - начал Иван, не сводя с нее глаз. - Вы понимаете, о чем я говорю. О знаменитом бриллиантовом ожерелье, которое император Павел подарил княгине Лопухиной. Я читал, что у наследников княгини это ожерелье купили крестьяне графини Бартеньевой и подарили своей госпоже. Этот подарок возбудил в то время немало толков. Бартеньева в благодарность выстроила больницу и школу для крестьянских детей. Причем у графини было три дочери, но ни одной из них она не отдала ожерелье. Оно должно было храниться, как говорилось, в роду. Но как получилось, что оно исчезло? Кажется, в восемьдесят восьмом или восемьдесят девятом году, а в девяностом всплыло на аукционе в Лондоне?
        - Слава богу, ожерелье с трудом, но удалось вернуть в Россию. Сейчас оно хранится в Алмазном фонде, и теперь ему ничего не угрожает, - сухо заметила Марина. - Я знаю, что розыском преступников занимались и наша милиция, и Интерпол. Но они так и не нашли ни заказчика, ни исполнителя, не дошли даже до конца цепочки посредников. Кто-то упал с балкона, кто-то попал под машину, кого-то элементарно пристрелили...
        - Вы после этого случая очень быстро уехали в Сибирь? - осторожно справился Иван. - Это как-то связано с пропажей ожерелья?
        Марина с недоумением посмотрела на журналиста, а затем усмехнулась и покачала головой.
        - Увы, Ванечка, я уехала совсем по другой причине, отнюдь не криминальной. И не совсем быстро, через год.
        - Вы не ладите с мачехой? - быстро спросил Иван.
        - Все в прошлом, - вздохнула Марина. - Сейчас она болеет, и нам не до выяснения отношений. Возможно, я ошибалась, и она действительно любила моего отца.
        - Вы сомневались в этом? - снова вцепился в нее Иван, и Марина разозлилась.
        Она остановилась в центре зала и с негодованием посмотрела на него.
        - Не там ищете сенсацию, молодой человек. - Она даже покраснела от гнева. - Я думала, вы действительно заинтересовались проблемой спасения музея. Но вы, смотрю, больше склонны рыться в чужом грязном белье! Если это так, то наш разговор окончен. Я не хочу, чтобы смерть моего отца и мои отношения с мачехой стали объектом сплетен и обывательских пересудов.
        - Извините, - покраснел Иван, - репортерская привычка! - И, заглянув ей в глаза, совсем по-детски попросил: - Не сердитесь, а? Я больше не буду! - И ловко вернул их разговор в прежнее русло. - Я тут с удивлением обнаружил в одной из энциклопедий, что еще одним вашим предком являлся Иван Бартеньев. Он прославился в сороковых годах девятнадцатого века своими шуточными стихотворениями.
        - Да, в молодые годы он работал в Министерстве финансов и слыл человеком крайне остроумным, - улыбнулась Марина и подвела его к следующей витрине. - Так, одного из директоров министерства он прозвал «целовальником». Тот на каждое слово жены министра графини Канкриной умильно улыбался и рассыпался в комплиментах: «Ах, как это мило, графиня! Позвольте за то поцеловать вашу ручку!»
        - Честно сказать, я видывал таких «целовальников» и в наши дни, - усмехнулся Иван.
        - Посмотрите, у нас хранится его шляпа. - Марина показала на потускневший шелковый цилиндр. - Как-то Ивану надоело, что сын его приятеля, очень шустрый мальчик, постоянно надевает его щегольской по тем временам цилиндр. Он отобрал у него шляпу и показал, что вышито внутри.
        
        
        Я - Бартеньева Ивана,
        А не твоя, болвана.
        Свою ты прежде поищи,
        А не найдешь, иди-свищи!
        
        
        - Молодец тезка! - восхитился Иван. - Пожалуй, я запомню эти золотые слова. Можно я изменю фамилию и подпишу свою бейсболку? Фломастером. А то я столько головных уборов потерял!
        - Можно, - снова улыбнулась Марина. - А теперь подойдите сюда, к этому портрету. Многие возле него теряли не только головные уборы, но и головы.
        И она подвела Ивана к большому портрету, который в одиночестве висел на стене бывшей бальной залы. Женщина в белом платье и в белой шляпке сидела на берегу пруда, рассыпав на коленях охапку сирени.
        - Это моя прапрабабушка Варвара Бартеньева, а мать ее была из рода Строгановых. После смерти своего первого мужа - графа Андрея Бартеньева она снова вышла замуж за французского графа Артура Полье, а овдовев, вступила в третий брак с находившимся тогда в Петербурге неаполитанским посланником князем Бутери ди Радали. Она и похоронена в Неаполе. А имение по наследству перешло к ее старшему сыну Константину - моему прадедушке.
        - Поразительная женщина! - потрясенно прошептал Иван и, отступив несколько шагов, обвел портрет взглядом. - Изумительно красивая, и - постойте, постойте! - Он перевел взгляд на Марину и расплылся в улыбке: - Вы же очень похожи на нее! Ну просто один в один! - Он покачал головой. - Надо же! У вас, стало быть, есть родственники за границей?
        Марина улыбнулась в ответ:
        - К счастью, сейчас это не является преступлением. - Она посмотрела на часы. - Простите, Иван. Экскурсия закончена. Врачи позволили мне навестить Ольгу Борисовну. Мне еще нужно добраться до больницы.
        - Можно я вас провожу? - Иван взял ее под локоть. - Я на машине и с удовольствием подвезу вас.
        - Но не рассчитывайте, что вам удастся поговорить с Ольгой Борисовной. Она должна полностью успокоиться, а потом, обещаю, вы обязательно встретитесь с ней.
        Они вышли из здания музея. Спустились по широкой лестнице, сбегавшей двумя маршами на обсаженный куртинами роз обширный газон. Скучавший на входе постовой милиционер проводил их взглядом и присел на скамейку в позе «Мыслителя» Родена, только с сигаретой в руке.
        Тенистая липовая аллея, широкая, так чтоб могли разъехаться два экипажа, начиналась от газона и вела к парадным воротам. Когда-то здесь проезжали кареты блестящих царедворцев, вельмож и военных, гарцевали кавалергарды и пускали лошадей в галоп прекрасные амазонки. А когда спадала дневная жара, на лужайках появлялись дамы с кружевными зонтиками и в немыслимой красоты туалетах, в шляпах, украшенных перьями или живыми цветами. Они щебетали по-французски, умилялись соловьиным трелям, обмахивались веерами и томно закатывали глаза в ответ на изящные комплименты своих франтоватых кавалеров. А те многозначительно вздыхали, целовали ручки дамам... Впрочем, если выдавался случай, не только ручки...
        Марина судорожно перевела дыхание и бросила взгляд на Ивана. Но тот, похоже, не заметил, что его спутница отчаянно покраснела.
        - Марина Аркадьевна, - сосредоточенно посмотрел на нее Иван, - вы уже знаете, что украдено из кабинета вашего отца?
        - Да, - кивнула Марина, - возможно, это не столь ценные вещи по сравнению с теми, что хранились в музее, но они были почти святыми реликвиями для нас, память о добрых делах предков. К сожалению, для грабителей это всего лишь безделушки, источник наживы, если не средство для покупки наркотиков или спиртного...
        - И все же? - настаивал Иван.
        - Вы что-то знаете? - Марина нахмурилась.
        - Пока ничего. - Иван взял ее за руку и заглянул в глаза. - Но есть кое-какие мысли. Обещаю, я вас сразу поставлю в известность, как только они выстроятся в нужном направлении.
        - А вы не могли бы узнать о пропавших вещах у своего друга Матюхина?
        - Увы и ах! - развел он руками. - В этих делах Витек - кремень! Дескать, дружба дружбой, а служба службой.
        - Ну хорошо! Я назову лишь те, которые представляют интерес для коллекционеров. Но вы обещаете мне, что не навредите следствию?
        - О чем вы, Марина Аркадьевна? - сделал большие глаза Иван. - Я просто проверю кое-какие свои догадки. Я хоть не юрист, как Витек, но очень люблю Шерлока Холмса. Еще в детстве тренировал в себе дедуктивные способности. А выбрал своей профессией журналистику. И, честно скажу, склонность к анализу помогает мне в газете ничуть не меньше, чем Витьку в его юриспруденции.
        - А вы от скромности не умрете, Ванюша, - усмехнулась Марина. - Или это свойственно всем журналистам?
        - Вы считаете, что у меня завышенная самооценка? - Иван окинул ее насмешливым взглядом. - Нет, я вполне реально оцениваю свои способности и возможности. Правда, моя бабуля частенько ругает меня за излишнее самомнение. И за то, что я характером пошел в отца. А он у меня очень упрямый мужчина. У него по жизни девиз: «Выхода нет только из гроба!»
        - Он у вас журналист? - спросила Марина и снова посмотрела на часы.
        - Журналист! Как раньше говорили - международник! Мотается по белу свету! - Иван прибавил шаг. - А бабулька так и вовсе журналюга почти с полувековым стажем.
        - Прекрасно, - улыбнулась Марина. - Думаю, из вас получится прекрасный журналист! И вы по всем статьям обойдете и своего упрямого папу, и бабулю!
        - На детях гениев природа отдыхает, - притворно тяжело вздохнул Иван, - и даже на внуках. Сейчас очень сложно сделать себе имя. Слишком много развелось нашего брата!
        - У вас получится, - серьезно сказала Марина. - Попробуйте писать честно и объективно! Честности нам как раз сейчас не хватает!
        - Понял! - Иван подвел ее к скромной на вид иномарке. - Вот моя лошадка! - И открыл переднюю дверь. - Экипаж подан, графиня! Домчим с ветерком! Только вам придется исполнять роль штурмана. Я не очень силен в местной географии.
        - Согласна. - Марина заняла сиденье рядом с водителем. - В принципе у меня в запасе есть еще пятнадцать минут. Давайте записывайте то, что украдено у отца. Самое значительное, на мой взгляд...
        Иван достал электронную записную книжку, и Марина принялась диктовать:
        - Большая серебряная медаль Российского географического общества с надписью «За полезные труды». Она принадлежала моему прадеду. Его же серебряный крест за проведение реформ 1861 года, серебряная медаль «За труды по освобождению крестьян», два ордена - святого Георгия «За 25 лет службы» и святой Анны, изготовленные из серебра, золота и эмали. - Она посмотрела на Ивана. - Вы успеваете записывать?
        - Да-да, - сказал он быстро, не отрывая взгляда от клавиш. - Продолжайте, пожалуйста!
        - Да уже немного осталось, - улыбнулась Марина и снова стала перечислять семейные реликвии: - Бронзовая медаль дяди моего дедушки. Будучи студентом, он в качестве репортера газеты «Кавказ» участвовал в войне 1877-1878 годов. А также медаль прадеда за участие в Крымской войне и серебряный знак Красного креста за изготовление корпии и уход за ранеными в Севастополе во время Крымской войны, которым была награждена моя прабабушка. - Она перевела дух. - Все, кажется! - И, взглянув на часы, ойкнула: - Опаздываем, Ванюша! Поехали уже!
        - Поехали. - Он спрятал записную книжку в карман куртки и с любопытством посмотрел на Марину. - Ох и боевыми ребятами были ваши предки, Марина Аркадьевна! - И повернул ключ зажигания.


        Глава 22

        - Вас подождать? - спросил Иван, когда они подъехали к крыльцу сельской больнички.
        - Не стоит, Ванюша, - улыбнулась Марина. - Наверное, я задержусь надолго. Нужно прояснить кое-какие моменты с женщиной, с которой мы не виделись шестнадцать лет.
        - С отцом вы тоже не виделись шестнадцать лет? - осторожно поинтересовался Иван.
        - Нет, с папой мы встречались. Редко, правда, и всегда на нейтральной территории. На конгрессах всяких, на совещаниях в Москве. Я ведь тоже директор музея, если вы не знаете. Так что наши пути пересекались, но в основном благодаря нашей с ним профессии.
        - Угу, - многозначительно кивнул Иван. - Значит, вы в курсе всех проблем Ясенок?
        - Нет, только отчасти, - вздохнула Марина. - Папа не любил рассказывать о своих проблемах. А последние события для меня и вовсе тайна за семью печатями. Знаете, как это ни печально, но родовое гнездо давно перестало быть для меня родным гнездом. Так бывает, когда в нем поселяется кукушка...
        - Не расстраивайтесь. - Иван пожал ей руку. - Давайте вечером попьем чайку, поговорим о том о сем. А я сейчас съезжу в одно место, кое-что попытаюсь разузнать. И если будет результат, обсудим, как нам поступать дальше.
        - Этот результат связан с пропажей экспонатов?
        - Возможно. - Иван улыбнулся и наклонился к ней. - Вероятность очень мала, но, как мне кажется, уже сегодня кое-что из пропавшего всплывет на одном сайте. Но - молчок, - он прижал палец к губам. - Об этом пока ни гугу! Не хотелось бы трезвонить раньше времени. Вдруг я ошибаюсь.
        - Вы считаете, пропавшие вещи выставят на продажу в Интернете?
        - Возможно, - пожал плечами Иван. - Преступники частенько выходят на сайты коллекционеров антиквариата с готовыми предложениями или работают под определенный заказ. В вашем музее много ценных экспонатов. Ревизия фондов наверняка не проводилась много лет. Кто знает, все ли в них сохранилось. Кража в Эрмитаже потрясла всех и заставила задуматься. А что творится в провинциальных музеях, где и учет ненадлежащий, и денег на охрану не хватает? Сколько ценных экспонатов уплыло через подобные сайты!
        Марина нахмурилась.
        - Даже непосвященному человеку понятно, что грабители работали избирательно. Не сметали все подряд, а брали то, что пользуется спросом у собирателей антиквариата, у коллекционеров живописи.
        - А значит, здесь замешан кто-то из сотрудников музея! - с торжеством воскликнул Иван. - Пожар начался уже после полуночи. Я не сомневаюсь, что ваш отец застал их на месте преступления. И пожар был устроен, чтобы скрыть следы ограбления. Вы правы, жулики не метались бестолково по зданию и свет тоже не включали, чтобы не привлечь к себе внимание. Значит, прекрасно знали расположение залов и экспонатов. Получается, кто-то из своих?
        - Мне больно говорить, - вздохнула Марина, - но я этого не исключаю.
        - Насколько я знаю, среди украденного значится несколько картин? - в свою очередь спросил Иван. - И это самое ценное из похищенного?
        - Да, полотна невелики по размерам, и их легко вынести даже под одеждой. Тем более рамы не тронуты. Но похитители знали в них толк. Полотна не вырезали, а осторожно сняли с подрамников. Я сообщила об этом Матюхину, но мне кажется, он не обратил на это внимание.
        - Что вы имеете в виду? - насторожился Иван.
        - Я имею в виду, что нужно время, чтобы проделать это аккуратно, не повредив полотно. Возможно, часа два или три. А это значит, что воры проникли в музей задолго до того, как начался пожар. Выходит, они ничего не боялись. И это подтверждает мои подозрения. Вероятно, и картину Рафаэля, и «Богоматерь», и пейзажи Жозефа Верне вынесли гораздо раньше, и никто этого по какой-то причине не заметил. Все были на нервах. Как мне сказали, некоторые залы вообще закрыли для посетителей. За неделю до пожара. В том числе и картинную галерею. - Марина махнула рукой. - Все украденные экспонаты очень ценны и стоят приличных денег. Выставь мы их на аукцион, и антиквары и коллекционеры устроили бы за них драку.
        - Наши отечественные?
        - И не только, - снова вздохнула Марина. - Но для меня они ценны прежде всего как память о моих предках. Ведь с каждой картиной, с каждой вещью связана какая-нибудь история. О каждой романы писать можно.
        - И какая история связана с вашей прабабушкой? - Глаза Ивана оживленно блеснули. - Той самой, чей портрет мы так долго рассматривали.
        - Ванюша, - умоляюще сложила ладони Марина, - отпустите меня, ради Христа. Я сама мало что знаю. Мне еще с Ольгой Борисовной нужно поговорить. А вы не представляете, какая это утомительная процедура!
        - Простите. - Иван прижал руку к сердцу. - Я вам сочувствую, но вы мне так и не ответили: принимается ли мое предложение попить чайку вечером?
        - Боюсь, что вечером я буду занята. Послезавтра похороны папы, и мне хотелось бы провести ночь у его гроба. Знаете, близкие уходят внезапно, а ты спохватываешься, но уже поздно... Что-то недосказал, что-то не сделал... - Марина махнула рукой и отвернулась, чтобы скрыть выступившие на глазах слезы.
        - Я понимаю, - тихо сказал Иван, - я вот вообще не успел... Моя мама, хотя она и была мне мачехой, но я всегда считал ее своей мамой, погибла, когда я был совсем еще пацаном.
        - Прости, я не знала. - Марина заметила, что глаза у журналиста покраснели. - Ладно, так и быть, выпьем вечером чайку, поговорим... - И пожала ему руку. - До встречи, Ванюша.
        - До встречи, - эхом отозвался он и направился к машине. Открыв дверцу, снова окликнул ее: - Марина Аркадьевна!
        Марина остановилась на верхней ступеньке и молча посмотрела на него.
        - Спросите у Ольги Борисовны, на какие средства она выстроила себе квартиру в Москве. - И, не дожидаясь ответной реакции, сел в машину и захлопнул дверцу.
        С ошеломленным видом Марина наблюдала, как иномарка рванулась с места, оставив после себя сизое облачко выхлопных газов. На горизонте вновь грудились темные тучи. Воробьи, облепившие кусты давно отцветшей сирени, бранились и перелетали с ветки на ветку. На старой березе сидела ворона и, вытянув шею, хрипло каркала... По больничному двору пробежала пожилая санитарка, что-то выплеснула из кастрюльки в траву и заругалась на облезлую собачонку, которая подвернулась ей под ноги.
        Собачонка взвизгнула, залилась пронзительным лаем, вспугнув воробьев. Громко чирикая, они взлетели и той же дружной стайкой переместились на больничный забор. Ворона тоже поднялась на крыло и тяжело полетела в сторону соснового бора, который начинался сразу за больницей.
        Марина вздохнула и открыла дверь, над которой висела табличка «Приемный покой».

* * *

        Ольга Борисовна против ожидания выглядела вполне сносно. Иными словами, она совсем не походила на изможденную страданиями даму. Напротив, ее глаза оживленно блестели, и она бойко щебетала о чем-то с упитанным мужчиной средних лет в круглых, как у Гарри Поттера, очочках. Мужчина сидел рядом с кроватью, на которой возлежала мачеха. Именно слово «возлежала» пришло в голову Марине, когда она вошла в палату.
        Убогую больничную обстановку Ольга Борисовна скрасила, как могла, красивым постельным бельем, дорогим пледом и телевизором на прикроватной тумбочке, которую для удобства перенесли к окну. Вторая тумбочка стояла у изголовья кровати, и Марина заметила на ней одну из семейных реликвий - дорогую китайскую вазу. Сколько Марина себя помнила, эту вазу берегли в доме особенно тщательно, потому что она когда-то принадлежала древней китайской династии императоров и стоила по этой причине баснословные деньги. Сейчас же в этой вазе стояли розы. Огромный букет роз, расточавших по палате приторные запахи.
        Марине захотелось распахнуть окно, но мачеха боялась сквозняков и страшно сердилась, если в доме открывали окна. Сейчас Марине было абсолютно наплевать и на гнев Ольги Борисовны, и на ее чувства. Но все же не следовало начинать разговор со скандала, хотя Марину так и подмывало съязвить и по поводу обстановки в палате, и по поводу внешнего облика мачехи.
        При ее появлении Ольга Борисовна села на постели, опершись на огромную пуховую подушку, и, протянув повелительно руку, приняла от своего собеседника красивую ажурную шаль, как с содроганием отметила Марина, тоже из семейных раритетов. Когда-то эту шаль привез в подарок своей супруге прапрадед Марины, возвратившийся из дальних странствий по Индии. Она задохнулась от возмущения, но все же нашла в себе силы и промолчала...
        Ольга Борисовна накинула шаль на пышные плечи. С того времени, как они виделись в последний раз, мачеха заметно располнела, и хотя лицо ее слегка отяжелело, все же она была по-прежнему очень хороша собой.
        - Мариночка! - сладко пропела она, а голубые, искусно подведенные глаза, словно по заказу, наполнились слезами. - Как хорошо, что ты вовремя подоспела. А то я в отчаянии! - Она сделала попытку заломить полные руки, но рукав роскошного черного с золотыми драконами кимоно задрался чуть выше положенного, явив взору большое родимое пятно - когда-то единственный изъян на теле мачехе. И она поспешно опустила руки.
        - Все бросили меня, - деловито пожаловалась она и промокнула кончики глаз крошечным белоснежным платком. - А эти милиционеры и прокуратура... Вандалы, неумехи, слоны в посудной лавке... - Она с досадой махнула рукой. - Им наши слезы. . - И пристально посмотрела на падчерицу. - Тебя уже допросили?
        - Допросили, - ответила Марина и перевела взгляд на типа в очочках. Все это время он сидел молча и, Марина могла дать голову на отсечение, посматривал на нее с опаской.
        Мачеха заметила ее взгляд и непривычно засуетилась. При этом взгляд самой Ольги Борисовны принял угодливое выражение, и улыбнулась она тоже заискивающе, чего в былые времена за ней не замечалось.
        - Мариночка, - снова пропела она, - ты неважно выглядишь! - И замахала руками. - Господи, что я говорю? Как можно выглядеть, когда такое горе!
        - Я хотела бы поговорить с вами без свидетелей, - процедила Марина сквозь зубы и многозначительно посмотрела на типа в очках. Но он даже не шевельнулся, лишь в свою очередь уставился на Ольгу Борисовну.
        - Но, Мариночка, это же... - растерянно произнесла мачеха, и ее глаза забегали. - Ты не помнишь разве? Руслан... Руслан Яковлевич Молодцов... Неужели ты забыла?
        Марина нахмурилась. Этого ей только не хватало. Но немудрено, что она не узнала Руслана Яковлевича, того самого аспиранта, в которого когда-то безоглядно влюбилась. Что делает с людьми время! И как быстро стройный и худощавый молодой человек с внешностью «ботаника» превратился в раскормленного кабанчика.
        - Простите, - сказала Марина тоном, который не очень смахивал на извинение, - и вправду не узнала. - И перевела взгляд на мачеху. - Но что это меняет? Или Руслан Яковлевич ваш наперсник, которому вы поверяете свои тайны? Однако в круг моих близких друзей он не входит, поэтому прошу вас, - она покосилась на бывшего аспиранта, - оставить нас наедине. У меня есть кое-какие вопросы к моей мачехе.
        - Марина, - всплеснула руками Ольга Борисовна, - выбирай выражения! Руслан Яковлевич - начальник отдела в областном управлении культуры. Он специально приехал в наш музей, чтобы провести ликвидацию цивилизованно. Ясенки тоже очень дороги ему, но, сама понимаешь, не в его силах что-то изменить.
        - А кому это под силу? - Марина почувствовала, что закипает от бешенства. - Вы хотя бы пробовали что-то изменить? Как я поняла, кому-то очень выгодно, чтобы музей сначала разграбили, а потом камня на камне не оставили. Или наоборот? Учтите, я не успокоюсь, пока не будет проведена компетентная ревизия всего фонда музея. До последней табуретки! До последнего цветочного горшка!
        - Что вы волнуетесь, дорогая Марина Аркадьевна! Вон побледнели вся! - подал голос бывший аспирант. Он у Руслана Яковлевича тоже изменился. Стал мягким, шелковистым, как шкурка котенка. Обладателя такого голоса так и тянет погладить по спинке.
        Но Марина испытала противоположное чувство. Она даже сжала кулаки, чтобы не заехать ему по очочкам. Однако сдержалась. Не хватало еще прослыть хулиганкой и попасть в кутузку за избиение должностного лица.
        - Вы предлагаете мне успокоиться? - Она в упор посмотрела на него. - Мой отец лежит в гробу, музей чуть не сгорел, самые ценные экспонаты похищены, а вы здесь воркуете, успокаиваете меня?
        - Я вам сочувствую, Марина Аркадьевна, - с достоинством произнес Молодцов и, сняв очки, протер стекла замшевой тряпочкой. Затем снова надел их и уже строго посмотрел на Марину. - Но прекратите вести себя так, словно вокруг вас одни преступники. Ольга Борисовна серьезно больна. У нее случился сердечный приступ, когда она узнала о гибели мужа. Поэтому я настоятельно прошу вас не разговаривать с ней столь агрессивно.
        - Да, да, - согласно кивнула мачеха и снова промокнула глаза платком, с привычной сноровкой не размазав при этом тушь на ресницах. - Мариночка забыла, что не только у нее одной горе. Хотя она так и не приняла меня... Не пойму, почему? Ведь я старалась заменить ей мать.
        Слова Ольги Борисовны были насквозь фальшивы, точно так же, как ее слезы, и сердечный приступ, и крупные бриллианты в ушах... Хотя нет, бриллианты в ее ушах были отнюдь не фальшивыми. Проникший в комнату солнечный луч заставил их заискриться и заиграть именно так, как должны искриться и играть в солнечном свете настоящие бриллианты. Но эти серьги не принадлежали к фамильным драгоценностям, равно как и колье на полной шее и пара колец с камнями. И это в какой-то степени успокоило Марину.
        Увешанная драгоценностями мачеха в своем расписном кимоно совсем не напоминала убитую горем вдову. И Марина некстати вспомнила, как называла ее одна из смотрительниц музея, Клавдия Владимировна: «фрау-мадам», а еще «Новогодняя елка». Хотя наряды мачехи тоже мало беспокоили Марину. Она поняла, что по какой-то причине Ольга Борисовна боится остаться с ней наедине, а Молодцов, похоже, знает эту причину. Иначе он бы поспешно покинул палату, чтобы не встревать в семейные дрязги.
        И все же ей многое надо было выяснить, поэтому Марина снова собрала свои силы в кулак и решительно произнесла:
        - И все-таки я настаиваю, Руслан Яковлевич! Оставьте нас вдвоем. Надеюсь, Ольга Борисовна доложит вам после, о чем мы с ней разговаривали. - И не удержалась, съязвила: - Если она соизволит доложить!
        Молодцов и мачеха быстро переглянулись. Руслан Яковлевич едва заметно кивнул.
        - Ольга Борисовна, я вас ненадолго покидаю. Надеюсь, через полчаса вы освободитесь? - И посмотрел на Марину.
        - А это уж как масть пойдет, - неожиданно та вспомнила присказку Арсена, и у нее снова защемило сердце. Но она не подала виду, как ей погано сейчас, и лишь недружелюбно добавила: - Я бы вам советовала держаться от музея подальше. А то в моей голове витают кое-какие подозрения. Уж не с вашей ли легкой руки он превратился в не представляющую историческойценности обузу для государства?
        Сказала и поняла, что попала в цель, потому что Молодцов побледнел, стянул очки и воздел руки к потолку.
        - Как у вас язык повернулся такое сказать, Марина Аркадьевна? Как вы могли? Это же оскорбление! Клевета! Намеренная клевета!
        Но возмущался он столь активно, так брызгал слюной изо рта и потрясал руками, что она еще больше уверилась в своих подозрениях.
        - Помолчите, Молодцов! Вы хоть и большой начальник в местных культурных кругах, но мне вы не указ! Учтите, я сама проверю все бумаги, выводы экспертов и прочие документы и все равно докопаюсь до истины. Но мне кажется, я уже знаю, откуда ветер дует. Так что идите и думайте, пока не поздно, как исправить положение.
        - Боже! - Молодцов близоруко прищурился. - Милая, славная девочка превратилась в мерзкую бандершу. Куда пропало ваше воспитание? Или в своей Сибири растеряли? Среди диких аборигенов?
        - О диких аборигенах я еще вам расскажу... Как-нибудь! И поделюсь опытом, как загонять мамонтов в ловчую яму. - Марина с презрением посмотрела на свою бывшую любовь. И это ничтожество она когда-то любила? Боже, каких только глупостей мы не совершаем в юности!
        Она перевела дух и посмотрела на мачеху. За спиной хлопнула дверь. Молодцов наконец-то покинул палату. И последнее слово в этой схватке осталось за ней. Что по нынешним временам случалось не так часто. Изменили все именно те несколько дней, которые она провела в обществе Арсена.
        Арсен! Опять этот Арсен! Кажется, есть все предпосылки выбросить его из головы. Но нет, она продолжает постоянно о нем вспоминать, хотя ее голова должна быть занята сейчас другим, крайне важным делом не только для нее, но и для всех ее односельчан, которые извечно связывали свою жизнь сначала с усадьбой, а затем - с музеем.
        Ольга Борисовна, приняв скорбный вид, посмотрела на падчерицу:
        - Хорошо, я тебя слушаю!
        - У меня к вам несколько вопросов. - Марина присела на освободившийся стул.
        - Ты не могла бы сначала поинтересоваться моим здоровьем, а затем задавать свои вопросы? - вкрадчиво спросила мачеха, и глаза ее недобро блеснули. - Вообще, какое ты имеешь право задавать мне свои вопросы? Следователь прокуратуры и тот оставил меня в покое, а ты приперлась тут права качать! Дерзишь Молодцову, чуть ли не хамишь ему! Ты-то смоешься в свою Сибирь, и поминай как звали! А нам здесь жить, работать...
        Последние слова мачеха почти прошипела, а щеки ее побагровели от негодования.
        Но Марина не удивилась столь быстрому превращению милой и обаятельной Ольги Борисовны в мегеру. Честно сказать, от прежней Ольги Борисовны мало что осталось. Раньше свое негодование она выражала громче и не стесняясь в выражениях. А сейчас то ли постарела, то ли боялась поднимать шум, но, скорее всего, это Марина повзрослела и уже не воспринимала свистящий шепот и недобрый прищур глаз как катастрофу.
        Она лишь нахмурилась, понимая, что разговор предстоит не из легких.
        - Давайте не будем ссориться. Думаю, нам стоит откровенно обсудить кое-какие проблемы, пока вами не занялись прокуратура и милиция.
        - На что это ты намекаешь? - еще больше побагровела Ольга Борисовна.
        И Марина в какой-то момент даже испугалась, что мачеху хватит удар.
        - Во-первых, я хочу узнать, какие вопросы вы решали в Москве, - сказала она, стараясь, чтобы ее голос звучал не так жестко, как до этого. - Во-вторых, кто из местных мог навести похитителей на самые ценные экспонаты или даже участвовать в ограблении, и в-третьих, почему вы оставили отца одного в то время, когда он более всего нуждался в вашей поддержке.
        - Милочка, - Ольга Борисовна с нескрываемым облегчением откинулась на подушки, - что за чепуху ты городишь? Какие еще вопросы я могла решать в Москве, как не по музею? Я все пороги обила в министерстве, старалась защитить усадьбу. Тебе же и дела до этого не было. Отиралась в своей Сибири или где-то там еще, и горя мало!
        Марина стиснула зубы, чтобы не сорваться. А лицо Ольги Борисовны приобрело прежнюю окраску, умело подправленную макияжем. И она продолжала с плохо скрываемой издевкой:
        - Остынь и занимайся своими делами. Не стоит ссориться у гроба Аркадия Сергеевича. Он этого не заслужил.
        - Спасибо, что напомнили. - Марина в упор посмотрела на мачеху. - И все же почему именно вы поехали в Москву, а не отец?
        - Милочка, - Ольга Борисовна смерила ее покровительственным взглядом, - ты забыла, что твоему отцу пошел восьмой десяток, и его уже начали посещать, как бы это мягче выразиться, - она повертела пальцами возле виска, - старческие заскоки.
        - Простите, - процедила Марина, - мы с ним встречались три месяца назад на конгрессе историков в Пскове, и я не заметила у него никаких заскоков. Он каждое утро пробегал от трех до пяти километров, обливался ледяной водой, а его доклад на пленарном заседании был признан одним из лучших. И авторитет отца в научных и музейных кругах на несколько порядков выше, чем у вас. Это ему следовало поехать в Москву, чтобы решить эти вопросы. Сдается мне, вам выгодно представить его старым маразматиком. Или вы ездили в Москву по другим, лично вам интересным делам?
        Лицо мачехи пошло пятнами, и она тяжело, как астматик, задышала. Но Марина знала: это - предвестник ярости. И Ольга Борисовна не преминула обрушить на нее громы и молнии.
        - Как ты смеешь? - низким грудным голосом произнесла она и снова села на постели, не заботясь о том, что кимоно распахнулось, явив свету пышную грудь в дорогом бюстгальтере. - Я всю молодость отдала твоему отцу и Ясенкам. Я себя здесь похоронила ради них. Я...
        Марина движением руки остановила взволнованную тираду.
        - Только не надо о жертвах. Здесь вы получили все, что хотели. А без помощи отца вы ни за что бы не защитились. Я ведь в курсе, как вас тянули за уши с курса на курс в Архивном институте. Но вы вовремя влюбили в себя отца, потому что в тот момент он был вам выгоден. Вы не могли не понимать, что он почти на тридцать лет вас старше и у него есть дочь, которая всего на десять лет младше вас. Какой матерью вы собирались стать для меня? И зачем вешать лапшу на уши Молодцову? Он ведь в курсе наших с вами отношений.
        - А ты злая, - устало сказала мачеха и откинулась на подушки. - Не можешь простить, что я отняла у тебя отца? Только что значит - отняла? Ты все равно не осталась бы в Ясенках. Ты у нас птица большого полета. А ты задумывалась, каково отцу в одиночку тащить этот воз? Ты когда-нибудь интересовалась, как мы тут выживали в девяностых? Твоего отца чуть не посадили за незаконную предпринимательскую деятельность. Это я вовремя подсуетилась, привлекла Молодцова. . А так неизвестно, что бы случилось! Но тебя это не интересовало. Ты занималась своими раскопками, писала диссертации, публиковалась. Куда тебе до нас, нищих и грешных!
        - Ольга Борисовна, не переворачивайте все с ног на голову. Вы прекрасно знаете, почему я здесь не осталась. История с колье. Вы забыли, как оно исчезло? Вы же намеренно подложили его в мой шкаф, а когда я перепрятала его в тайник и оно оттуда странным образом испарилось, меня же обвинили в воровстве.
        - Я не подкладывала, - быстро сказала мачеха. - Милиция это не смогла доказать. Ты его спрятала у себя, чтобы досадить мне. Я ведь хотела надеть его на презентацию новой книги Аркадия Сергеевича. А колье мог украсть кто угодно, милиция ведь не смогла выйти на грабителей. И как оно попало на аукцион, тоже до сих пор неясно. И с чего ты вдруг наехала на меня? Твоя же вина тоже не доказана...
        Марина в упор посмотрела на нее и махнула рукой.
        - Не доказана. Конечно, не доказана. Но кто угодно не знал о тайнике в моей комнате. А вы добились своего - поссорили меня с папой.
        - Поссорила? - округлила глаза мачеха. - Вы же с ним помирились. И вообще, кто старое помянет, тому глаз вон. Послезавтра похороны Аркадия Сергеевича, и нам негоже показывать миру, что мы с тобой в контрах.
        - Согласна, показывать не стоит, - вздохнула Марина. - Но вы так и не ответили ни на один мой вопрос. Я вас предупреждаю, у меня немного времени, но я приложу максимум усилий, чтобы докопаться до истины. И надеюсь, вы не станете мне мешать.
        Мачеха многозначительно вздохнула и воздела подкрашенные очи к потолку. Затем попыталась что-то сказать, но Марина остановила ее движением руки.
        - Помолчите, Ольга Борисовна. И не сомневайтесь, я выведу на чистую воду всех, кто решил погреть руки на ликвидации музея.
        - А почему ты здесь командуешь? - Мачеха зло прищурилась. - Если хочешь знать, я - наследница не только всех архивов Аркадия Сергеевича, но и всего того, что находилось в его личной собственности на территории усадьбы. - Она встряхнула ажурной шалью, кивнула на китайскую вазу. - Видишь, все, чем кичились и над чем тряслись графья Бартеньевы, теперь мое. - Она мелко захихикала: - И ты здесь теперь никто и звать тебя никак. Кабинет твоего отца опечатан, и ты не проникнешь туда ни под каким предлогом. А в мою комнату вход тебе и вовсе закрыт. Так что выметайся отсюда поскорее, пока тебе не прищемили нос. Тоже мне Дарья Донцова!
        Мачеха выругалась и, потянувшись к тумбочке, взяла пачку сигарет и зажигалку. Закурив, она выпустила струю дыма и мечтательно произнесла:
        - Как здесь раньше было замечательно! Тишина, воздух, яблоневый сад, огромные цветники... Я была счастлива с твоим отцом, как ты этого не понимаешь!
        - Но был ли он счастлив с вами, вот в чем вопрос? - Марина поднялась со стула и сверху вниз посмотрела на мачеху. - Я догадываюсь, он был не единственным мужчиной в вашей жизни. Но бог вам судья!
        - А ты докажи! - взвизгнула мачеха. - Докажи!
        - Теперь это неважно, - усмехнулась Марина, - хотя я уверена, вы уже подыскали себе теплое местечко. Интересно, где? В Москве или под крылышком Молодцова?
        - Дура! - завопила мачеха и принялась лихорадочно тыкать недокуренной сигаретой мимо пепельницы. - Ты мне ответишь за оскорбления! Уматывай, пока я не вызвала милицию.
        - Боже, как страшно, - покачала головой Марина. - Я бы сама хотела встретиться с милицией. Возможно, там уже знают, на какие средства вы выстроили себе квартиру в Москве.
        И, развернувшись, направилась к двери. В ответ ей было гробовое молчание. На пороге Марина не выдержала и оглянулась. Мачеха смотрела ей вслед странным остекленевшим взглядом. На тумбочке дымилась сигарета, и Марина хотела предупредить Ольгу Борисовну о возможности пожара. Но, махнув рукой, вышла из комнаты.


        Глава 23

        Марина спустилась с крыльца. На душе у нее скребли кошки. Она видела, с какой быстротой Молодцов опять проскользнул в палату к Ольге Борисовне. Наверняка будут перемывать ей косточки да судить-рядить, как им поступить дальше. А еще она заметила несколько окурков возле крыльца. На земле валялось не меньше десятка бычков, часть их еще исходила дымком. Значит, Молодцов нервничал и курил беспрестанно.
        Она недовольно поморщилась. Зачем она пошла на поводу у Ивана и сказала мачехе про квартиру? Возможно, в этом нет ничего криминального, ну а если имеются какие-то подводные камни, то Ольга Борисовна непременно насторожится и тут же постарается замести следы. Хотя бабка надвое сказала. Всегда можно проверить, на кого зарегистрирована эта квартира в Москве. Вполне возможно, на кого-то из родственников. Честно сказать, Марина ничего не знала о том, имеются ли родственники у мачехи. Раньше ей это было неинтересно, да и Ольга Борисовна не спешила знакомить мужа и падчерицу со своими близкими.
        Марина направилась через село в усадьбу. Она шла словно сквозь строй участливых взглядов и тихих шепотков за спиной. Люди все время здоровались с ней. Кого-то из них она узнавала, кого-то - нет, но не останавливалась, как в былые времена, переброситься парой слов, узнать новости, пошутить, посмеяться. Прежде она была знакома со всеми жителями села, а теперь в основном навстречу ей попадались новые лица. Да и само село разрослось, похорошело. Появились новые дома и даже улицы.
        В центре вокруг храма раскинулся парк с молодыми еще деревьями, а возле нового здания администрации, возле почты и райотдела милиции были разбиты огромные цветники. Здесь буйно цвели анютины глазки и петунии. Бордюрные камни недавно побелили, стоявшие рядом скамейки покрасили.
        Это приятно удивило Марину, но она понимала, что жизнь ее односельчан по-прежнему во многом зависит не от собственных подворий, а от музея. В девяностых отец под предлогом возрождения усадьбы в полном объеме построил мельницу, закупил ульи и пчелиные семьи, восстановил маслобойку и сыроварню. То есть, по словам мачехи, занялся предпринимательской деятельностью. Это позволило не только улучшить финансовое положение музея, но и дать работу многим сельчанам, оказавшимся за чертой бедности в период гайдаровских реформ.
        Именно за это невесть откуда взявшееся умение крутиться отец чуть было не угодил в тюрьму. По старой советской привычке в его действиях нашли криминал. Якобы он отмывал часть денег, принадлежавших местным бандитам. Этого добра шлялось вокруг хоть пруд пруди. Конечно, Марина догадывалась, что отец отстегивал энную сумму типам, которые обеспечивали музею «крышу». Но это прегрешение было единственным. Все деньги, что удавалось заработать на дополнительных промыслах, отец, не надеясь на федеральную поддержку, направлял на развитие музея и на зарплату служащим.
        После комплексной ревизии отца только пожурили, а позже даже вынесли благодарность за «творческий подход» к делу. Но Марина догадывалась, что здесь не обошлось без местных чиновников. Наверняка им дали на лапу. Нет, отец как раз был на это не способен. Но рядом с ним находилась Ольга Борисовна, а она умела не только сразить любого мужчину своей красотой, но и решить проблемы так, что никому не было обидно.
        Имя мачехи всякий раз вызывало у Марины изжогу. Конечно, она не знала в деталях, как развивались события. Отец во время их редких встреч не слишком откровенничал. А Марина не настаивала на его откровениях, потому что знала: непременно всплывет имя мачехи. Она, похоже, затмила свет в окошке ее бедному отцу: об Ольге Борисовне - хорошо или ничего. Аркадий Сергеевич неизменно придерживался этого принципа. И даже в том случае, когда мачеха чуть ли не в открытую изменила ему с одним иностранцем, представителем ЮНЕСКО, который как-то побывал в Ясенках, отец простил ей и эту «шалость».
        Аркадий Сергеевич никогда не был мягким и покладистым, но в случае с мачехой он вел себя как теленок. Марине не хотелось думать, что это было связано с возрастом, но сам собой напрашивался вывод, что «бес в ребро» одновременно засел и в голове ее папочки, никогда не слывшего бабником и прежде знавшего только работу и свой музей.
        После смерти мамы он поначалу замкнулся в себе. Вокруг него всегда было много женщин: работниц музея, коллег по университету, студенток, аспиранток... Высокий красивый мужчина с пышной гривой рано поседевших волос, он нравился многим, а две студентки даже подрались за право сдавать ему зачет последней. Предполагалось, что после трудного дня профессор станет сговорчивее и клюнет на пышные формы той или иной соискательницы его внимания. Аркадий Сергеевич страшно рассердился, узнав о драке, вернее, об истинной ее причине. Студенток чуть было не отчислили за неэтичное поведение, но за них заступился декан факультета...
        Ольга Борисовна появилась на горизонте уже после этого инцидента. Она была скромной, внимательной, вежливой аспиранткой. С готовностью бросалась выполнять любую просьбу отца. И хотя звезд с неба не хватала, зато обладала терпением и выдержкой. Известно, что при осаде города частенько побеждает не тот, кто бросается очертя голову на крепостные стены, а тот, кто терпеливо выжидает под ними, пока защитники не начнут загибаться от голода.
        Юная аспирантка дождалась. Однажды Аркадий Сергеевич не вышел из своей спальни в раз и навсегда заведенное им время. Требовалось подписать какие-то документы, и бухгалтер музея позвонила ему домой. Трубку подняла Марина. Удивившись столь странному поведению отца, она постучала в дверь его спальни. Ей открыла аспирантка. Она была в отцовской рубахе.
        - Милочка, - полные губы ее скривились в презрительной улыбке, - Аркадий Сергеевич еще спит. Он очень устал за ночь, - и захлопнула дверь.
        Часа через два отец появился в столовой. Марина ожидала увидеть его виноватым, потерянным, кающимся, но он выглядел так, словно ничего не случилось. А когда Марина потребовала объяснений, резко оборвал ее, даже прикрикнул, приказав не вмешиваться в дела взрослых. Вечером Ольга перевезла вещи в их флигель, через месяц она официально стала женой отца. И покатилось...
        За спиной неожиданно просигналил автомобиль. Марина вздрогнула и остановилась. Ее обогнала новенькая «девятка». Из окна высунулся следователь Матюхин и помахал ей рукой. И только тут она поняла, что подошла к воротам усадьбы. Они распахнулись, пропуская автомобиль, который притормозил возле административного корпуса. Марина же прошла сквозь боковую калитку и направилась к флигелю, в котором провела детство и юность. Ей очень хотелось побывать в кабинете отца, но он был опечатан. Еще одна комната, в которую ей не терпелось заглянуть, спальня мачехи, была заперта на замок.
        Отца должны были привезти из морга через час, но возле крыльца уже стояла прислоненная к перилам крышка гроба. Какие-то люди суетились в доме, Марина заметила это сквозь раскрытое окно. Она знала, что подготовкой похорон и поминального обеда занимаются сотрудники музея. Ее, видно сговорившись, не тревожили, но и Марина никому не мешала, справедливо полагая, что пожилым людям виднее, как подготовить и провести печальную церемонию.
        Она замешкалась возле крыльца, не решаясь войти во флигель. И тут ее окликнул Олег. Он подошел абсолютно бесшумно, и Марина вздрогнула, когда кто-то назвал ее по имени и положил руку на плечо.
        - Не пугайтесь, это я, - лицо у него было серьезным, а взгляд пристальным. - Как ваши дела? Поговорили с Ольгой Борисовной?
        - Мои дела - это мои дела, а у Ольги Борисовны свои делишки, - вздохнула Марина и подозрительно посмотрела на Олега. - Вы следили за мной?
        - Боже упаси! - выставил он ладонь. - Вон с того крыльца, - он кивнул на музейный корпус, - село видно как на ладони.
        - Что вам нужно? - спросила Марина.
        - Хотелось бы поговорить, - сказал Олег, не сводя с нее взгляда, - но так, чтобы нам никто не мешал. Можно тут где-нибудь уединиться?
        - Меня уже допрашивали сегодня, - нахмурилась Марина. - Я рассказала следователю прокуратуры все, что знаю.
        - Это не допрос, - одними губами улыбнулся Олег, но глаза его по-прежнему смотрели холодно. - Этот разговор в ваших интересах.
        - Что вы знаете о моих интересах? - горько усмехнулась Марина. - Я желаю одного: отстоять музей. Остальное меня не касается. Если Ольге Борисовне хочется поскорее смыться отсюда, скатертью дорога. Я искренне этому обрадуюсь.
        Олег молча смотрел на нее.
        - Ладно, пошли, - сказала Марина и первой направилась в сторону пруда.
        Его берега густо заросли ивой, а под одним из деревьев сохранилась старинная беседка. Марина поднялась по ступенькам и вошла в беседку первой. Олег молча проследовал за ней. И опустился на скамью рядом с Мариной. Она слегка отодвинулась.
        - Не бойтесь, я вас не укушу, - усмехнулся Олег и достал из кармана джинсовой куртки пачку сигарет. - Вы не против, если я закурю?

«Парламент»!» - отметила про себя Марина и тотчас вспомнила Арсена. Но постаралась переключиться на Олега, чтобы тот любвеобильный тип даже в мыслях не маячил у нее перед глазами.
        - Не против, - ответила она и требовательно посмотрела на Субботина. - Выкладывайте, что вам нужно.
        - От вас лично мне ничего не нужно, Марина Аркадьевна. - Олег закурил и огляделся по сторонам, не зная, куда сбросить пепел.
        Марина молча встала и, поднявшись на цыпочки, достала пепельницу, которая хранилась в выемке потолочной балки.
        Олег покачал головой.
        - Кому пришло в голову прятать пепельницу? Уж не вам ли в детском возрасте?
        Марина печально улыбнулась.
        - Честно сказать, сейчас я сделала это машинально. А пепельницу прятал от мамы отец, потому что она не позволяла ему курить. В детстве у него были слабые легкие. - Она с недоумением посмотрела на балку. - Надо же, сколько лет прошло, а пепельница не исчезла.
        - Так, может, Аркадий Сергеевич до последнего дня здесь тайно покуривал?
        - Вряд ли, ему врачи пару лет назад запретили курить, - пожала плечами Марина, - да и какое это имеет отношение к нашему разговору?
        - Марина... - Олег глубоко затянулся. - Я тут встретился кое с кем. Решение о ликвидации музея принято уже там, наверху. Государство не в состоянии содержать мелкие музеи, тем более те, что дублируют друг друга...
        - Что? - Марина вскочила на ноги. - Какие мелкие музеи? Это Ясенки - мелкий музей? О чем вы говорите? Что такое поете? Вы же сами заявили, что не дадите музей в обиду. Что могло измениться за сутки?
        - Не шумите! - Олег поднял руку и недовольно поморщился. - Есть варианты, как сохранить хотя бы усадьбу. Конечно, все ценные экспонаты разместят в городских музеях, но менее ценные можно оставить здесь. Я разговаривал час назад с Заварзиным, владельцем строительной компании, которая участвует в тендере на выкуп земельного участка. Я не сомневаюсь, что они выиграют этот конкурс. Так вот Заварзин - здравомыслящий человек и готов оставить здесь все, как есть. Ну, добавится тут сауна, бассейн, ресторанчик, в селе еще один возведут, рядом небольшое казино или игровые залы построят... Что в этом плохого? И сами мужики заработают, и люди работу не потеряют, и гостей привлекут. Не сопротивляйтесь, это все-таки лучше, чем ничего!
        - Вам заплатили! - с облегчением произнесла Марина и снова села на скамейку. - Вы срубили бабки, Субботин! А как же ваша служба? Как же чистые руки и горячее сердце?
        - Бросьте, - скривился Олег, - в вас играют чувства, и вы никак не хотите включить разум. Уже ничего не исправишь! Бумаги подписаны! А вы здесь никто! Уже с завтрашнего дня Ольга Борисовна, как законная супруга Аркадия Сергеевича, активно включится в процесс ликвидации. Молодцов ведь не зря приехал. Вас не подпустят к усадьбе на пушечный выстрел. Ваша мачеха не упустит такой шанс и договорится с Заварзиным. Непременно договорится. А вы можете опередить ее. И грамотно сформулировать свои условия. Я могу устроить вам эту встречу хоть сейчас.
        - Эти господа хотят превратить музей в развлекательный центр? В кабак на открытом воздухе? Простите, разве от меня что-то зависит? Если подписан приказ о ликвидации, если за всем этим стоят денежные мешки вроде вашего Заварзина, что я могу сделать? Поднять общественность, соорудить баррикады вокруг музея, организовать вооруженное сопротивление? Меня законопатят в тюрьму, а усадьбу все равно уничтожат. Я не могу подставлять сотрудников музея. Не хочу объявлять забастовку, голодовку, что там еще...
        - Вы расписываетесь в своем бессилии? - быстро спросил Олег. - Опускаете руки?
        - А вы хотите спровоцировать меня на конфликт? Простите, я здесь уже не хозяйка! И совсем не горю желанием встречаться с этим Заварзиным.
        - Не хотите, как хотите, - Субботин притушил окурок о дно пепельницы и поднялся со скамьи. - Что-то вы слишком быстро сдались, Марина Аркадьевна. Я понимаю, у вас свои дела, свои заботы. Но ведь это ваше родовое поместье, неужто вы так спокойно отдадите его в руки тех, кто только и думает о своей выгоде?
        - Все тут думают только о своей выгоде. - Голос ее прозвучал резко, но Марина и не думала скрывать свой гнев. - И вы в том числе, и этот Заварзин. И я почти уверена, что похищенное в музее никогда не найдут. Наверняка ограбление спланировали заранее. Я думаю, будь папа в живых, он смог бы мне рассказать, откуда, с чьей подачи возникла сама идея ликвидации музея. Я ведь знаю, что два года назад был утвержден план его развития. Отчего же вдруг решили все переиграть? И я вам отвечу почему: эти земли приглянулись крутым делягам от строительства. Затем нашлись чинуши, которых удалось легко подкупить... Словом, цепочка эта длинная. И каждое звено - люди, которые погреют руки на ликвидации музея.
        - Вы уже видели завещание отца? - быстро спросил Олег.
        - Завещание? - удивилась Марина. - А что он мог мне завещать? Особых богатств за ним не водилось, а семейные реликвии, которые не так уж дорого стоили, украли. Конечно, кое-что осталось, но Ольга Борисовна уже прибрала это к рукам. Даже право пользования архивами отец, по ее словам, передал ей. И вряд ли она выпустит их из своих рук. Честно сказать, я хотела бы кое-что забрать на память, но для этого, скорее всего, придется судиться с Ольгой Борисовной. Разве что семейные фотографии, книги... Думаю, с этим она расстанется без сожаления.
        - И все же, все же! Вы должны потребовать у мачехи, чтобы она показала вам завещание Аркадия Сергеевича. Это ваше законное право.
        - Та-ак! - с подозрением уставилась на него Марина. - Что-то мне непонятен ход ваших мыслей. То встреча с Заварзиным, то завещание моего отца. Что вам нужно от меня? Или вы любитель загребать жар чужими руками? Любитель провокаций и шантажа? Кажется, это излюбленные приемы всех спецслужб?!
        - О господи! - Олег с сожалением посмотрел на нее и махнул рукой. - Верно говорят: не делай добра - не получишь в ответ зла. Я хотел вам помочь. Направить в нужное русло.
        - Вы подозреваете, что в завещании отца есть то, чего Ольга Борисовна опасается? И по этой причине скрывает его?
        - Честно сказать, мы могли бы отыскать нотариуса, к которому обращался ваш отец. У него наверняка имеется копия завещания. Но эти поиски займут много времени. Аркадий Сергеевич мог заверить завещание где угодно. В той же Москве. А вы человек заинтересованный, вам и карты в руки.
        - Знаете, если отец мне ничего не оставил, вряд ли получится что-то отсудить у Ольги Борисовны. - Марина потерла виски. - Что-то голова разболелась от этих разговоров.
        - Намек понял, - усмехнулся Олег и посмотрел на нее. - Что ж, давайте прощаться. Я думал, что найду здесь трезвомыслящую, умную женщину, которая способна понять и помочь. А вы опустили руки, Марина Аркадьевна. Но я обещаю, похищенные экспонаты и картины мы постараемся найти. Есть для этого предпосылки. Жаль, что их разберут по музеям, и особенно портрет вашей прабабушки. Может, вам стоит побороться за него, выкупить, наконец?
        - Портрет принадлежит нашей семье, но по согласованию с Министерством культуры он висел в музее. Жалко, если по завещанию он попадет в руки мачехи. Для нее это просто картина.
        - Он стоит больших денег? - быстро спросил Олег.
        - При чем тут деньги, для меня он бесценен, - вздохнула Марина. - Это работа неизвестного крепостного художника, к тому же единственная работа. Конечно, он стоит прилично, но совсем не так дорого, как остальные картины.
        - Я вам советую поговорить все же с Ольгой Борисовной по-хорошему. Если она утаит завещание, получит нехилые неприятности. Повторяю, это ваше законное право потребовать у нее документы.
        - Не беспокойтесь, я свои права знаю, - усмехнулась Марина, - и завещание я прочитаю в любом случае. Но не думаю, что оно поможет вам выйти на убийцу и на грабителей.
        - Как знать! Как знать! - Олег поднялся первым и протянул ей руку. - До свидания! Желаю удачи! Жаль, что я не могу влезть во все эти дела. Местные сыщики относятся к моей помощи очень ревностно.
        - А вы-то каким боком здесь? Я думала, приехали бабушку навестить!
        - Естественно, для всех я приехал сюда в отпуск, чтобы навестить бабушку, - усмехнулся Олег. - Но вам-то я могу рассказать об истинных целях моей поездки. Вы, наверное, в курсе того, что недавно была обнаружена крупная и беспрецедентная по цинизму кража из фондов Эрмитажа? Так вот кое-кто из антикваров и коллекционеров помог нам найти и вернуть Эрмитажу несколько похищенных экспонатов. Но попутно в наши руки попалось несколько занятных вещичек: серебряные браслеты из скифских курганов и серебряные же наконечники копий. Когда-то они выставлялись на выставке в Петербурге, и нашим экспертам не составило труда выяснить, что они из запасников вашего музея. Хранительница фондов ничего не может пояснить. Судя по всему, кто-то чувствовал себя в запасниках музея как в собственных закромах. Кто это мог быть? Доступ в фонды имел не всякий сотрудник музея. Беспрепятственно в нем бывал только ваш отец, но его убили. Остается Ольга Борисовна, но она пока больна. Думаю допросить ее после похорон. Говорят, она рулила в музее направо и налево.
        - Точно, рулила. - Марина с трудом выговорила эти слова, настолько была потрясена и раздавлена. - Выходит, музей грабили потихоньку, разворовывали... А я... я, - она закрыла лицо руками, - а я занималась собственными делами. Нет чтобы приехать, увидеть все своими глазами... - Она отняла ладони от лица. - Я себе этого не прощу. И не дай бог, если этим занималась мачеха... Ей не жить!
        - Ну вот, совсем другой коленкор! Глазки заблестели! Только про «не жить» забудьте! Здесь попахивает сто пятой статьей Уголовного кодекса, а зачем вам подобные неприятности? - засмеялся Олег и, прислонившись к перилам беседки, снова закурил и уже серьезно посмотрел ей в глаза. - Мне нужна ваша помощь, Марина. Без санкции прокурора мне не проникнуть в комнаты. Во-первых, я не имею права заниматься расследованием убийства вашего отца. У меня, как вы знаете, другое поручение. Во-вторых... - он раздраженно махнул рукой, - у прокуратуры работы с убийством и с поджогом невпроворот. Так что пусть они занимаются своими делами, а я своими. К тому же Ольга Борисовна не знает, зачем я здесь отираюсь. А меня, честно сказать, сроки подпирают.
        - Ладно, если вы действительно работаете во благо музея, а не в сговоре с Заварзиным, то я смогу вам помочь. Говорите конкретно, что мне делать?
        - В доме есть тайник?
        - Есть, - кивнула Марина, - кажется, с тех пор, как перестроили особняк в конце девятнадцатого века. А может, он и раньше существовал, кто знает! Но им при мне никогда не пользовались. Вернее, я пользовалась. - Она смущенно улыбнулась. - Там я в детстве хранила свои дневники. А у папы был сейф.
        - Сейф, как мне известно, осмотрели. А вот тайник... Где он находится?
        - В спальне мачехи.
        - Она знает о тайнике?
        Марина пожала плечами:
        - Одно могу сказать: я ей об этом не рассказывала. Но вы наверняка знаете историю с колье?
        Субботин молча смотрел на нее, ожидая продолжения.
        Марина вздохнула:
        - Я не люблю вспоминать об этом. Но вам хочется услышать историю из первых уст. Или я ошибаюсь?
        Олег улыбнулся и взял ее за руку:
        - Конечно, из первых уст. В пересказе зачастую теряются важные детали.
        - Скажу одно, накануне одного важного мероприятия исчезло бриллиантовое колье - наша семейная реликвия. Именно из-за него дед угодил в лагеря, потому что отказался подарить его одному партийному бонзе из Кремля. Бабушке удалось колье надежно спрятать. Она тоже прошла через допросы, пытки, но тайник не выдала. Честно сказать, я до сих пор не знаю, где его прятали. Так вот это колье я в тот же день обнаружила в своем шкафу, в белье. Я перепрятала его в тайник, хотела позже объясниться с отцом. Как такое могло случиться? Ведь оно хранилось у него в сейфе. И доступ туда имели только отец и Ольга Борисовна. Но нагрянула милиция. Искали целенаправленно в моем шкафу явно по чьей-то наводке. Можно только догадываться, по чьей именно. Но догадка еще не доказательство. Тогда я была наивной дурочкой, все рассказала следователю и даже показала ему тайник. Но колье там не оказалось... Понятное дело, меня обвинили в хищении, отец умолял сказать ему правду. Он почему-то подумал, что я решила насолить таким образом мачехе, потому что Ольге Борисовне очень хотелось пофорсить в этом колье на презентации новой книги
отца. Следствие велось целый год, но мою вину не сумели доказать. С отцом мы поссорились, мачеха торжествовала, а когда колье удалось вернуть в Россию, отец передал его от греха подальше в Алмазный фонд. Деньги за него заплатили немалые. На них реконструировали центральный корпус музея. Я полагаю, мачеха могла узнать о тайнике от следователя. Во время следствия у них сложились доверительные отношения. Скажу больше, она отчаянно с ним флиртовала, и где гарантия, что он не поддался ее чарам. Впрочем, отец тоже не держал от нее секретов.
        - Значит, ваш отец знал о тайнике?
        - Мы с ним до истории с колье на эту тему не разговаривали. Вообще-то тайник мне показала мама.
        - В комнату можно пробраться незаметно? - в упор посмотрел на нее Олег.
        - Можно. Когда-то это была моя спальня, так что я знаю все ходы и выходы. Но даже если мачеха знает о тайнике, не думаю, что она хранит в нем бумаги, которые могут ее скомпрометировать, - недоверчиво усмехнулась Марина. - Комната заперта на ключ. И мачеха вряд ли позволит произвести обыск без санкции прокурора. На это должны быть веские основания. - Марина покачала головой. - Она очень хитрая особа и давно уже, наверное, все перепрятала.
        - А если не успела? Ведь все произошло внезапно, для нее неожиданно! И пожар, и смерть вашего отца.
        Марина смерила его скептическим взглядом.
        - А если все это было спланировано заранее? Если она успела подготовиться?
        Субботин хитро прищурился:
        - Я вас уверяю, что нет! Ваша мачеха порывалась остаться в своей спальне, но врачи настояли, что она должна лечь в больницу. По моей просьбе, естественно, настояли. Кстати, никакого приступа у нее не было. Все это форменный спектакль!
        - Я об этом догадалась, - улыбнулась Марина.
        - И еще один факт, который подтверждает, что в кабинете или в тайнике, не суть важно, кое-что имеется. Ольга Борисовна просила Молодцова, чтобы он побывал в ее комнате, якобы ей понадобилась записная книжка. Но ключ он странным образом потерял, - Олег хитро прищурился, - и по этой причине в комнату не попал.
        - Откуда вы знаете, что она передавала ему ключ и что он его потерял? - изумилась Марина.
        - Оттуда, - рассмеялся Олег. - Неужто вы думаете, что я упущу возможность проконтролировать беседы Ольги Борисовны с теми, кто ее посещает?
        - Вы поставили прослушку? - догадалась Марина. - Значит, и наш разговор для вас не секрет?
        - Не секрет, - развел руками Олег. - Особенно меня заинтересовал вопрос о московской квартире. Откуда такая информация?
        - Оттуда, - в тон ему ответила Марина и неопределенно махнула рукой. - Я не уверена, есть ли квартира на самом деле. Но если она существует, вам и флаг в руки. Узнайте, на какие деньги она построена. Уверена, на зарплату сотрудника музея квартиру в Москве не купишь.
        - Умничка, Марина Аркадьевна. - Субботин с довольным видом потер ладони. - Считаю, что нам нужно скооперироваться.
        - Что вы предлагаете? - Марина посмотрела на него с подозрением. - Я не детектив, чтобы проводить собственные расследования. Но я же сказала, что готова вам помочь. Я знаю, как можно проникнуть в комнату мачехи незаметно. Посмотрим, хранится ли что-нибудь в тайнике. А затем уж ваше дело, как задержать ее с поличным. В конце концов, можно установить прослушку.
        - Умничка в квадрате, - откровенно обрадовался Субботин, - я вам только хотел предложить что-то в этом роде, а вы меня опередили.
        - Просто я тоже об этом думала, - опустила взгляд Марина. - Я не могу без достаточных на то оснований обвинять мачеху. Это будет воспринято как месть, как ложный донос. Я могла бы сказать о тайнике в ее спальне и раньше, но вдруг там ничего нет?
        - Однако она же беспокоилась, Молодцова в свой кабинет посылала, значит, там есть что-то...
        - Та же записная книжка, и не обязательно в тайнике, - тут Марина вспомнила слова Ивана, - или информация в компьютере.
        - Если в компьютере установлен пароль, то потребуется помощь специалистов, чтобы открыть его. А это долго.
        - Не думаю, что мачеха установила пароль. Не те у нее мозги, чтобы додуматься до этого. Молодцов - другое дело. Возможно, его посылали как раз уничтожить информацию, а не забрать документы.
        - Из их разговора это не просматривалось, - задумчиво сказал Субботин, - но записная книжка нам тоже интересна. Стоит заглянуть в нее раньше этого типа и, конечно же, опередить Матюхина, который вознамерился завтра встретиться с Ольгой Борисовной.
        - Так вы хотите, чтобы я сегодня осмотрела комнату мачехи?
        - Непременно, и лучше это сделать поздно ночью, чтобы никто не шатался рядом с домом.
        - Вы пойдете со мной?
        - Пойду, буду, как говорится, стоять на стреме, а в комнату вам придется проникнуть одной.
        - А если меня застукают? - улыбнулась Марина.
        - Вы можете всегда отвертеться, - весело заметил Субботин, - а вот если схватят меня... Это уже незаконное проникновение в чужое жилище.
        - Хорошо, договорились, но я надеюсь, что вы меня отмажете, если меня все же застукают на месте преступления. Самое печальное, если в тайнике обнаружится переписка с любовниками, и только.
        - Вы боитесь?
        - Знаете, я приехала сюда из Абхазии. И там попала в такую переделку, что теперь ничего не боюсь.
        - Про Абхазию мне известно, - опять одними губами улыбнулся Субботин.
        - Откуда? - поразилась Марина. - Я даже Матюхину об этом не рассказывала.
        - Я пытался вас разыскать. Позвонил в Тесинск. Мне дали телефон в Гаграх. Ваша подруга Лариса. Я разговаривал сначала с Анжелой, затем позвонил своим гагринским коллегам. Когда-то я учился в школе КГБ вместе с их начальником. Так что я владею всей информацией.
        Марина покачала головой:
        - С вами не соскучишься. Но раз мы заговорили об Абхазии, то у абхазов есть такое слово «аламыс». Если ты поступаешь по аламысу, значит, поступаешь по совести. Я поступлю, как мне велит моя совесть, даже если это идет вразрез с законом. Не люблю пафосных слов, но если мачеха замешана в грязных делах, нужно разоблачить ее немедленно. Если не замешана, пусть живет себе и здравствует.
        - А что еще подсказывает ваша совесть? - тихо спросил Олег.
        - И совесть, и интуиция мне подсказывают, что такой человек, как Ольга Борисовна, свой барыш не упустит. И не дай бог, если это как-то связано с гибелью отца...
        - Запомните, преступников у нас карает государство, и если вы усвоили, что такое аламыс, это не значит, что вы усвоили другие обычаи, к примеру, кровную месть, - жестко посмотрел на нее Субботин. - От вас требуется проверить тайник, заглянуть, если получится, в компьютер и изъять на время записную книжку. И затем закрыть свой рот на замок. Остальные действия за мной.
        - Понятно, я забыла, что имею дело с профессионалом. На какое время мы наметим это мероприятие?
        - На два часа ночи. Но как вы собираетесь проникнуть в комнату мачехи?
        Марина пожала плечами:
        - Так вам сразу все и расскажи.
        - Все-таки вы мне не доверяете?
        - Простите, но я мало кому доверяю. Слишком часто меня обманывали.
        - Хорошо, принимается, - неожиданно легко согласился Субботин. - Говорите, где мы встретимся?
        - За флигелем тоже есть беседка, - сказала Марина. - Ждите меня там.
        - Что нужно взять с собой? - спросил Субботин.
        - Ничего не нужно, я сама обо всем позабочусь, - усмехнулась Марина. - Я ведь не кисейная барышня. Надеюсь, вам это тоже известно?
        Олег скорчил комичную гримасу.
        - Вы не поверите, я все время слежу за вашими успехами. И это не только профессиональный интерес. Я ведь когда-то был тайно в вас влюблен, но вы всегда были кем-то увлечены. Тем же Молодцовым... Затем Семеном. Но против Семена я ничего не имел против. Он был хорошим малым. Сильным, смелым, напористым... Мне же не хватало смелости пригласить вас даже на танцы. Да ладно, - Субботин махнул рукой, - дело прошлое, молодое! Зачем вам это знать! Давайте уж расходиться! Желательно по одному, в целях конспирации.
        - Но мы пришли сюда вдвоем, что люди подумают? - улыбнулась Марина.
        - Никто не видел, что мы зашли в беседку, я проконтролировал, - самодовольно усмехнулся Субботин и бросил взгляд на часы. - Давайте сверим время. На моих шестнадцать десять.
        Марина посмотрела на сотовый телефон
        - Точно, минута в минуту.
        - Тогда до встречи ночью. - Олег быстро вышел из беседки.
        Марина видела, как он огляделся по сторонам и нырнул в самую гущу ивовых зарослей. Она вздохнула и, выждав минут этак пять, тоже покинула беседку.


        Глава 24

        - Марина Аркадьевна! - услышала она чей-то крик и остановилась.
        Из окна флигеля ей махала рукой одна из сотрудниц музея.
        - Вас к телефону. Уже третий раз звонят!
        - Кто? - Марина почувствовала, как у нее задрожали колени. - Мужчина?
        - Нет, женщина. Ваша подруга из Тесинска.
        Марина мысленно перекрестилась. Слава богу, не Арсен! Сейчас она бы просто не выдержала объяснений. Только теперь она поняла, как боялась звонка от Арсена. Ведь если он захочет, без труда обнаружит, где она находится. Только захочет ли? Сколько уже дней прошло, как она покинула Абхазию, а о нем ни слуху ни духу. Хотя. . Она даже замедлила шаг. Эти дни ей показались вечностью, а на самом деле миновало чуть больше трех суток. За это время Арсен едва ли мог появиться в Гаграх. Возможно, он до сих пор не знает об ее отъезде и надеется, что она дожидается его у Анжелы. Если надеется... Если приезд любовницы не окажется для него радостным сюрпризом...
        Воспоминание о шикарной подружке Арсена снова заставило заныть Маринино сердце. И чтобы избавиться от неприятных ощущений, она быстрым шагом прошла в дом и взяла трубку. И услышала в ответ на свое «Алло, я слушаю!» голос Ларисы.
        - Ты куда потерялась? Что случилось? - надрывалась подруга.
        Марина беспомощно оглянулась. Вокруг сновали люди, сильно пахло хвоей и горячим воском, зеркало напротив было завешено белой простыней.
        - Давай я тебе перезвоню на сотовый, - попросила она. - Разговор долгий, а здесь масса народа.
        - Ну, раз долгий, тогда перезвоню я. Минут через пять, - предложила Лариса. - У меня безлимитный тариф, а у тебя живо деньги на счету закончатся.
        - Жду, - ответила Марина и положила трубку.
        - Машина уже выехала из морга, - сообщила ей та же сотрудница, что позвала ее к телефону. - Где-то полшестого должны привезти Аркадия Сергеевича.
        - Я выйду на несколько минут, - сказала Марина, - посижу за домом в беседке.
        - Идите, идите, - закивала головой женщина, - мы тут почти управились.
        - Спасибо, - улыбнулась Марина.
        Она вышла на крыльцо. Красное солнце зависло над сосновым бором, со всех сторон обступившим Ясенки. Огромная береза рядом с флигелем тихо шелестела листвой. Сколько себя помнила Марина, она всегда была огромной. По семейному преданию, ее посадил прадед в день рождения дедушки. Какая-то птичка осторожно тенькнула среди ветвей, помолчала долю минуты и вдруг залилась песенкой - веселой и озорной, но щемящая, острая до слез грусть не отпускала Марину. Она вдруг поняла, что пройдет совсем немного времени, и не останется ни этого бора, ни этой березы, ни этой песенки. Останется солнце. Только всходить и заходить оно будет над разноцветными крышами элитных особняков...
        Марина сжала кулаки. Нет, она не намерена сдаваться. И Субботину совсем не нужно знать, как она будет бороться за усадьбу. Хватит с него того, что она согласилась помочь ему осмотреть тайник.
        Зазвонил телефон. Высветился номер Ларисы. И Марина поднесла трубку к уху.
        - Рассказывай, - с ходу потребовала подруга. - Что у тебя стряслось?
        - Папу убили, - сухо сказала Марина. - Послезавтра похороны. Я вынуждена побыть здесь некоторое время, чтобы кое в чем разобраться. После похорон я позвоню своему начальству. Возьму отпуск без содержания.
        - Я тебе сочувствую, - тихо сказала подруга. - Прости, не знала. Но держись, не сдавайся! Я так понимаю, твоя мачеха постаралась?
        - Пока ничего не известно, но музей хотят ликвидировать, и я должна отстоять его. Если получится. Тут замешаны большие деньги...
        - Вот суки! - отозвалась Лариса. - Небось земли решили оттяпать?
        - Вот видишь, тебе и рассказывать ничего не надо.
        - Понятно, - вздохнула Лариса. - Приедешь, расскажешь. Мне очень жалко Аркадия Сергеевича. Я бы прилетела на похороны, но кто меня отпустит? Работы завались. У Эдика экзамены вот-вот начнутся. А как у тебя с деньгами? Может, выслать тысяч десять? Отдашь, когда сможешь.
        - Лариса, - Марина замялась, - тут такое дело. Маша завтра утром приезжает из лагеря. Ты не могла бы ее встретить?
        - В чем вопрос? - оживилась Лариса. - Не только встречу, но и к себе заберу. Ты не против, если она поживет у меня?
        - Она хотела в газете подработать...
        - Проще пареной репы. Все устроим лучше некуда, - и вовсе обрадовалась Лариса. - Она у тебя девочка серьезная. В случае чего за Эдькой приглядит, не позволит ему филонить.
        - Хорошо, если Маша согласится, пусть поживет у тебя.
        - Чудесно! - воскликнула Лариса и вдруг приглушила голос почти до шепота. - Слушай, я ведь хотела спросить, как ты в Абхазии отдохнула. Я звонила Анжеле...
        Марина почувствовала, как ее сердце ухнуло вниз.
        - Она мало что рассказывала. Сильно расстроена была. Что там за заварушка случилась? Говорят, вас чуть в плен не взяли?
        - Ничего особенного. - Марина изо всех сил старалась, чтобы ее голос звучал бодро. - В России и хуже случается.
        - Но не с тобой же, - резонно заметила Лариса. - Я догадываюсь, это не телефонный разговор?
        - Правильно догадываешься, - обрадовалась подсказке Марина. - Вернусь домой, все расскажу.
        - Понятно, - разочарованно протянула Лариса, - а я думала, на следующий год мы вместе с тобой рванем в Гагры. Ты теперь, наверное, не поедешь?
        - Обязательно поеду, - засмеялась Марина. - Мне там безумно понравилось!
        - Правильно, - повеселела Лариса, - бомбы дважды в одну и ту же воронку не падают.

«Знала бы ты, в какую я воронку попала, - тоскливо подумала Марина. - Арсен, Арсен, откуда ты на мою голову взялся?»
        И Лариса словно прочитала ее мысли.
        - Слушай, - она опять понизила голос, - давеча мне какой-то мужик звонил. Спрашивал, где ты, когда домой вернешься.
        Марину обдало жаром, в глазах потемнело. Она перехватила вмиг вспотевшей рукой трубку и приложила ее к другому уху. Этого простого движения ей хватило, чтобы вновь обрести способность дышать.
        - Это, наверное, Субботин, - сказала она, стараясь изо всех сил, чтобы голос звучал равнодушно. - Гэбист из Питера. Занимается кражами из музея.
        - Нет, Субботина я знаю. Он, когда звонил, первым делом представился. Я о нем уже забыла. А этот сразу сказал, что вы отдыхали вместе в Абхазии. Ты подцепила мужика и ничего мне не рассказываешь?
        - С чего ты взяла, что подцепила? - осторожно поинтересовалась Марина. - Или этот мужик тебе доложил?
        - Нет, не доложил, но он сильно нервничал. И когда я сказала, что понятия не имею, где ты, бросил трубку.
        - Но ведь Анжела тебе сказала, что я поехала к отцу? Почему не объяснила?
        - Здрасьте, - рассердилась Лариса. - А ты меня предупредила? Откуда я знаю, кто звонил? Может, из тех абреков, кто вас захватил?
        - Что он еще сказал? - быстро спросила Марина.
        - Я ж говорю, даже не назвался, но, судя по разговору, интеллигентный мужчина...
        Марина хмыкнула про себя, но вслух язвительно заметила:
        - Что ж тогда за абрека его приняла?
        - Мариночка, ласточка, - с умилением протянула Лариса, - скажи, кто он? Правда, что ли, погуляла с кем?
        - Теперь это неважно, - улыбнулась Марина, но непрошеные слезы уже хлынули из глаз. - Не моего он поля ягода. И этим все сказано. Если он еще раз позвонит... Если позвонит, - голос ее дрогнул, - скажи, что я вообще уехала из Тесинска и даже адрес не оставила.
        - Это ты зря! - рассердилась подруга. - Наверняка мужик чумовой, если ты так убиваешься.
        - Я не убиваюсь, - сказала Марина и все же не сдержалась и всхлипнула. - Курортный роман. Сама же учила меня, что не надо все принимать всерьез.
        - Учила, - вздохнула Лариса. - Дураков учить только портить...
        Лариса продолжала что-то говорить, но Марина уже ее не слушала. Она вдруг заметила Ивана, который стоял метрах в двадцати от нее и делал ей какие-то знаки. И явно чего-то опасался, потому что все время крутил головой по сторонам.
        - Прости, пожалуйста, - сказала она быстро в трубку. - Тут у меня дела. Надо с одним человеком поговорить. Я тебе завтра перезвоню. - И, не дожидаясь ответной реакции, отключила телефон.
        - Что-то случилось? - спросила она встревоженно, когда Иван подошел к ней.
        - Случилось. - Глаза его сияли. - Как я и говорил, ваши семейные реликвии уже выставили на продажу на одном антикварном сайте. Выложили фотографии. И скажу вам, суммы за это добро просят нехилые. Я даже не ожидал!
        - Ты сообщил об этом Матюхину?
        - Зачем? - неподдельно удивился Иван. - Тут важно не спугнуть этих гнид. Я уже отметился на сайте. Написал, что очень заинтересован в покупке. И купил бы всю партию товара при условии, если они сделают небольшие скидки.
        - Господи, ты еще вступаешь с ними в переписку! Надо что-то делать, и очень быстро, чтобы ворованное не уплыло в другие руки.
        - Думаю, не уплывет, - нахмурился Иван. - За два дня никто не заинтересовался, кроме меня, естественно.
        - Ты думаешь, они выйдут на тебя?
        - Конечно, я ведь оставил свой электронный адрес. Наверняка уже сегодня объявятся. А там уж дело техники. Главное, чтобы они согласились на встречу с покупателем, то есть со мной...
        - А ты авантюрист, - покачала головой Марина. - Не боишься? Может, стоит рассказать обо всем Матюхину?
        - Давайте подождем, а? Вдруг ничего не выгорит? Витек всю жизнь хохотать надо мной будет.
        - Смотри, - пожала плечами Марина, - мне не нравится, что ты встреваешь не в свое дело. Пускай бы им занимались профессионалы. Твое дело описывать их подвиги, и только.
        - Обижаете, Марина Аркадьевна, - насупился Иван. - Я провожу свое журналистское расследование. Заметьте, параллельно с правоохранительными органами. И посмотрим, чей профессионализм победит!
        - Не сердись, - улыбнулась Марина, - главное, не терять головы и действовать в пределах разумного. Дай слово, что скажешь мне, если тебе назначат встречу. Думаю, на нее тебе нужно отправиться с диктофоном, чтобы записать разговор. А лучше всего действовать вместе с правоохранительными органами , чтобы избежать печальных последствий.
        - Я подумаю над вашими словами, Марина Аркадьевна, - серьезно сказал Иван, но глаза его смеялись. - Самое интересное, если там окажется кое-кто из ваших знакомых.
        - Ты кого-то подозреваешь? - насторожилась Марина.
        - Конкретно пока никого. - Иван снова оглянулся по сторонам. - Но очень бы хотелось заглянуть в компьютер вашей мачехи. Можно проверить, заходила ли она на этот сайт?
        - И как узнать? - опешила Марина.
        - Двумя путями. - Иван приблизился к ней почти вплотную и перешел на шепот. - Возможно, адрес сайта остался в адресной строке, там справа есть такой треугольничек, кликнешь на него... Или в журнале учета соединений...
        - Да ладно тебе, - улыбнулась Марина, - кое-что в компьютерах я соображаю. Только отчего ты решил, что этим занималась Ольга Борисовна? Она же из Москвы прилетела и сразу в больничную палату. Когда бы она успела? Кстати, я даже не знаю, есть ли у нее компьютер.
        - Есть, есть у нее компьютер. Я уже навел справки, - расплылся в улыбке Иван. - В кабинете точно нет, а вот дома... У нее в комнате, только она закрыта на ключ. Я уже думал, как в нее проникнуть...

«О боже! - подумала Марина. - Еще один взломщик на мою голову!» Но вслух спросила:
        - И все-таки с какой стати ты подозреваешь Ольгу Борисовну?
        - Интуиция, дорогая Марина Аркадьевна! Интуиция, а она, чертовка, еще ни разу меня не подводила. Кроме того, у нее наверняка есть сообщники.
        - Ну ты и фрукт, - Марина окинула журналиста скептическим взглядом, - но поделись, будь добр, на чем основана твоя интуиция.
        - А на том, - Иван окинул ее торжествующим взглядом, - что продавец товара уже не раз появлялся на этом сайте под ником «Роксана». Скорее всего, это женщина. И она постоянно, то есть раз десять уже, предлагала антикварам и коллекционерам всякие интересные безделушки. Я их переписал. Полюбуйтесь, может, что-то интересное обнаружите?
        Марина взяла протянутый им листок бумаги. Одного взгляда ей хватило, чтобы понять: интуиция не обманула Ивана. В этом списке были старинные книги из музейной библиотеки, шкатулка из слоновой кости, нефритовые четки одного из князей Волконских, китайская фарфоровая посуда... Словом, многое из того, что когда-то принадлежало ее предкам.
        - И это все уплыло из музея? - Она не сводила потрясенного взгляда со списка. - Как папа этого не заметил? Это ж сколько времени мачеха его обманывала!
        - Марина Аркадьевна. - Иван осторожно освободил листок из ее пальцев. - Я тоже не питаю теплых чувств к вашей мачехе. В принципе кражами могла заниматься обыкновенная служащая, которую никто не подозревал. Тихая, незаметная мышка! И все же... Все же... Меня гложут сомнения. Ольга Борисовна крайне расторопная и хваткая дама. Еще та проныра! В музее ее все боялись. Так что вряд ли кто-то из простых работников посмел бы обворовывать фонды. Но мы должны удостовериться, что кражами занималась именно ваша мачеха. Лучший вариант - взять ее с поличным. Но сначала нужно проверить ее компьютер. Вдруг она не стерла старые адреса.
        - А если на встречу с тобой придет ее сообщник или посредник? Как ты узнаешь, что мачеха действует с ним заодно?
        - Марина Аркадьевна, - скривился Иван, - что вы каркаете? Сообщник, посредник... Вы еще про киллеров вспомните, которые непременно меня прикончат. Он слишком много знал! - произнес он с пафосом и ткнул себя пальцем в грудь. - Не паникуйте раньше времени. Сейчас нам нужно придумать, как проникнуть ночью в комнату вашей мачехи и заглянуть в ее компьютер.
        - А вот этого не надо! - рассердилась Марина. - Не хватало, чтобы тебя застали в комнате. Крику будет! Все только провалишь! Сегодня она выйдет из больницы. Надо же изобразить безутешную вдову. Я попрошусь у нее поработать на компьютере. Мне все равно нужно отправить Машке письмо. Вот попутно и изучу и адресную строку, и журнал соединений.
        - А кто эта Машка? - быстро спросил Иван. - Ваша дочь?
        - Дочь, - односложно ответила Марина. - Она не знает еще, что ее дедушка погиб. Когда это случилось, она ехала поездом из Владивостока. Только завтра утром будет в Тесинске.
        - Она приедет сюда?
        - Нет, не приедет, - вздохнула Марина. - У меня просто нет таких денег, чтобы купить ей билет на самолет. А ведь надо еще лететь обратно.
        - Понятно, - улыбнулся Иван. - У вас уже взрослая дочь?
        - Относительно. Скоро семнадцать, на следующий год нужно поступать в институт. Тоже вот мечтает стать журналистом. Но в нашем университете... - Марина махнула рукой. - А учить ее в Москве или в Питере у меня просто не хватит средств.
        - А как же Иркутск? Это все-таки поближе. У меня друг закончил там журфак. Теперь журналюга каких поискать!
        - Дело не в Иркутске, - тихо сказала Марина. - Мне кажется, она сама еще не определилась, чего ей хочется. Нельзя объять необъятное! А она хватается за все!
        - Жаль, - огорченно вздохнул Иван, - я бы помог ей определиться. А пожить она могла бы у нас. Моя бабуля взяла бы над ней шефство. Она всю жизнь мечтала о внучке, но отец ей подарил лишь такого оболтуса, как я. Теперь ждет, когда я женюсь, чтобы успеть правнучку понянчить.
        - Уже есть для этого предпосылки?
        - Абсолютно никаких, и бабулю это безумно огорчает. Но какие мои годы? Можно еще и погулять. Я так считаю: нужно чего-то добиться в жизни, а потом уже жениться!
        Марина язвительно хмыкнула:
        - А я-то думала, что у тебя от девушек отбоя нет!
        - Есть такое, но все в пределах нормы. Потусоваться - пожалуйста, но никаких долгих связей. А то, знаете, привязанность превращается в привычку... В дурную привычку. А у меня принцип - никаких дурных привычек. Вы заметили, я даже не курю. . Хочу прожить долго и много чего достичь. По крайней мере, батю и бабулю переплюну обязательно!
        - Просто ты еще ни разу по-настоящему не влюбился. Когда полюбишь, о принципах точно забудешь! - улыбнулась Марина и протянула ему руку. - Дай-ка мне на ночь этот список. Просмотрю еще раз внимательно, что украдено из фондов музея.
        - Возьмите, у меня есть еще один экземпляр, - сказал Иван и ткнул пальцем в одну из строчек: - Здесь адрес сайта. Тройная дабл ю и прочая, прочая...
        Марина с усмешкой посмотрела на него, но промолчала, разглядывая листок. Однако Иван понял ее усмешку по-своему и тотчас обиделся.
        - Только за пацана меня не держите, ладно? Жулики, бывает, и не на таких пустяках проваливаются.
        - С чего ты взял, что я держу тебя за пацана? По-моему, ты очень толковый и сообразительный молодой человек. - Марина сложила листочек вчетверо и сунула его в карман куртки. - Порой мне кажется, что ты не журналист, а сотрудник правоохранительных органов. - Но, заметив его округлившиеся от негодования глаза, выставила перед собой ладони: - Все-все, сдаюсь! Ты самый пронырливый и дотошный из тех журналистов, кого я знаю. Удачи тебе! Завтра встретимся, обсудим наши действия в деталях. Ты надолго здесь?
        - Настолько, сколько потребуется! - сообщил Иван и с изрядной долей хвастовства добавил: - Редактор мне доверяет и поэтому позволил заниматься этой проблемой хоть до морковкиного заговения.
        - Отлично. - Марина не скрывала, что обрадовалась. По неизвестной причине с Иваном ей было легко и спокойно, а вот с Олегом - сложновато. Его цепкий взгляд, глазки-буравчики, массивное телосложение, крупные руки с крепкими пальцами странным образом раздражали ее. Она ощущала себя дамой со стрелкой на колготках, ученицей, не выучившей урок, а то и ребенком, который только что залез в бабушкин буфет и съел все малиновое варенье. Возможно, это объяснялось разницей в возрасте. Она была старше Ивана лет на десять и поэтому не рассматривала его как потенциального воздыхателя. Олег же, наоборот, был старше ее, и она кожей чувствовала, что интересна ему как женщина. Отсюда, видно, и возникло желание дерзить и ехидничать. К тому же ей не понравилось его предложение по поводу консолидации сил с очень перспективным покупателем усадебных земель, с этим, как его, Заварзиным. Вернее, очень насторожило. Или Олег проверял ее на вшивость, или действительно решил сорвать куш в этой сделке? Кто знает, что на уме у этих гэбистов? К этой службе она относилась всегда с уважением, потому что в местном ФСБ ее курировали
приличные люди. И если даже в этой организации завелись
«оборотни в погонах», то на кого тогда рассчитывать? К кому обратиться за помощью, не рискуя и не опасаясь?
        - Марина Аркадьевна, - ворвался в сознание голос Ивана, и журналист слегка толкнул ее ладонью в плечо. - Вы меня слышите?
        - Прекрасно слышу, - бодро ответила она. - Что тебя интересует?
        - Ваша дочь похожа на тот портрет? - Иван кивнул в сторону музея.
        - Совершенно не похожа, - засмеялась Марина. - Она точная копия своего отца, но не лишена приятности. Ты это хотел услышать?
        Иван пожал плечами:
        - Жалко, что вы не собираетесь учить ее в Москве. Я бы сам взял над ней шефство, честное слово!
        - Знаю я таких шефов. Заморочишь девчонке голову. Ей слезы, а тебе дурная привычка.
        - Не обижайте, Марина Аркадьевна! Я ведь говорю, что интуиция меня ни разу не подводила. И сейчас я точно знаю, что наше знакомство не закончится. А значит, есть все предпосылки встретиться с вашей дочерью. И чем черт не шутит, вдруг я в нее влюблюсь.
        - Влюбишься? - не выдержала и рассмеялась Марина. - Ты ж ее ни разу не видел?
        - Зато я с матушкой ее познакомился. А как говорит мой папа, кстати, великий знаток женщин, прежде чем выбрать жену, присмотрись к будущей теще. Так я уже присмотрелся!
        - Ваня, - Марина осуждающе покачала головой, - не болтай чушь! Тебе заняться больше нечем?
        - Ладно, не хотите разговаривать, не надо! Но вы увидите, что я был прав!
        Иван окинул ее мрачным взглядом исподлобья. И Марине вдруг стало нехорошо. Поначалу она даже не поняла отчего. Но в памяти вдруг всплыл взгляд Арсена, тот самый, его коронный. Которым он одарил ее во дворе Анжелы, заметив, как она наблюдает за ним из-под занавески. Иван, конечно, был еще щенком по сравнению с Арсеном, но в его взгляде уже чувствовались и сила, и упрямство, и внутренняя убежденность, которые присущи только настоящим мужчинам.
        Настоящий мужчина! Марина с трудом подавила вздох сожаления. В кои-то веки на ее горизонте появился человек, с которым она смогла бы безоглядно, без капли сомнения связать свою судьбу. Но он, как оказалось, принадлежал другой женщине. Молодой, ушлой, красивой. Такие никогда не выпустят добычу из своих коготков.
        - Ну, я пошел, Марина Аркадьевна? - прервал ее мысли голос Ивана. - Встретимся завтра! А я сегодня попробую расколоть Витька. Может, получится что-нибудь из него вытянуть!
        - Удачи, Ванюша!
        Марина попрощалась с ним абсолютно машинально, потому что перед глазами снова всплыло лицо Арсена, его глаза в тот момент, когда он шептал ей:
        
        
        Жди меня, и я вернусь!
        Только очень жди...
        
        
        Марина чисто автоматически развернулась и медленно, как сомнамбула, направилась в дом. Она поднималась по ступеням, и в такт ее шагам в голове отстукивали молоточки:
        
        
        Жди... Жди... Жди...
        Только очень жди...


        Глава 25

        Слез не было. И страха тоже. В гробу лежал человек, абсолютно не похожий на отца. Черная полоска закрывала лоб. Пышную шевелюру гримеры морга зачесали назад и тщательно уложили, превратив отца в благообразного старичка. А ведь совсем недавно никто не давал ему семидесяти двух лет. Отец был полон жизни, энергичен и стремителен. Ссадину на щеке тоже тщательно загримировали, но заострившийся нос, посиневшие губы, бляшки холестерина на бледных руках, свеча в тонких с набухшими суставами пальцах - все это было чужим, холодным, лишенным души и уже не реальным. Реальное осталось в прошлом, в котором места Марине тоже не нашлось.
        Они сидели с мачехой друг против друга у изголовья гроба. Марина - слева, Ольга Борисовна - справа. Дрожащие тени на стенах, запах горячего воска, хвои, вощеной бумаги и - тишина! Ее нарушали лишь вздохи мачехи, потрескивание свечей да шум деревьев за окном, закрытым плотными шторами. Марине невыносимо хотелось на свежий воздух. Но она терпела, до ее встречи с Субботиным оставалось полчаса. И ей еще нужно было придумать причину, чтобы отлучиться на некоторое время. Мачеха, судя по всему, решила просидеть возле гроба всю ночь. С одной стороны, это было несомненной удачей... можно беспрепятственно проникнуть в ее комнату. С другой - придется искать убедительную причину, чтобы отлучиться. И эту отлучку мачеха непременно запишет в свой кондуит.
        Вернувшись из больницы, Ольга Борисовна успела побывать в своей спальне. Но не больше десяти минут. Они ей потребовались, чтобы переодеться в черное платье, изящное и дорогое, которое отнюдь не скрывало достоинств ее фигуры. На голову она накинула красивую кружевную косынку ручной работы. И это, естественно, насторожило Марину. Конечно, отец был далеко не молод, но все же он не походил на старца, готового в любую минуту отдать богу душу. Однако в арсенале мачехи имелся этот наряд. Причем очень стильный, правда, не из тех, что можно надеть на вечеринку или деловую встречу. Да и за самой мачехой никогда не замечалось любви к темным расцветкам. Получается, она приготовила его на всякий случай? И этот случай очень быстро представился?
        Марина поморщилась. Даже в эти скорбные минуты она не прекращает попытки отыскать в мачехе что-то неприятное, отталкивающее, корыстное. Здесь, у гроба отца, не пристало сводить счеты. Тем более выстраивать версии и видеть в каждом преступника. Марина пыталась направить свои мысли в другое, не менее важное русло. Что делать дальше? Как спасти музей? Как выйти на преступников? Но бледное лицо напротив, этот скорбный, потухший взор то и дело притягивали взгляд Марины и не позволяли ей сосредоточиться. Согбенная фигура мачехи, тяжелые вздохи, покачивания головой и бесконечное промокание платочком сухих глаз вызывали у нее глухое раздражение, которое, несмотря на все усилия, росло.
        Марина перевела взгляд на окно. Похоже, погода опять испортилась. Ветер стучал ставнями, от его порывов дребезжали стекла. Где-то далеко сердито, но глухо ворчал гром. Дождя еще не было, хотя все говорило о том, что скоро он снова зарядит.
        Сцепив пальцы на коленях, Марина постаралась сосредоточиться на более важных вещах. Осталось совсем немного времени до того безрассудства, в которое она позволила себя втянуть. Но она не жалела, что поддалась на уговоры Субботина. Даже в запертую комнату мачехи она могла спокойно проникнуть, не оставляя за собой следов. Этим способом она пользовалась в детстве, когда требовалось проскользнуть незаметно мимо спальни родителей. Но ей не хотелось посвящать Олега в свои маленькие тайны. Ее больше тревожило поведение Ольги Борисовны. Неужели она до такой степени уверена, что ее комната неприкосновенна, или все улики давным-давно уничтожены? Оставалась записная книжка, которая вызывала у мачехи беспокойство, но, вполне вероятно, Субботин ошибался. И в этой книжке мачеха хранила номера телефонов знакомых, которым ей по какой-то причине потребовалось позвонить.
        Марина привычно старалась исключить из своих рассуждений те моменты, которые могли свести на нет разгадку очередной тайны - научной или, как сейчас, криминальной. Больше всего она боялась разочароваться и потратить силы и время впустую. В ее ситуации она должна идти в правильном направлении, а не шарахаться из стороны в сторону. И ненависть, которую Марина испытывала к мачехе, только мешала определить это направление. Но сейчас перед Мариной лежал в гробу самый близкий и родной человек, чья смерть подняла в ней новую волну гнева. А гнев, как известно, плохой советчик, особенно в щепетильных вопросах.
        Она вспомнила, как отец во время их последней встречи уговаривал ее вернуться в Ясенки. Убеждал, что мачеха не так плоха, как о ней думают. Как у всех людей, у нее есть недостатки, но она внимательна, заботлива и увлечена работой в музее. Но. . Но он не вечен и хотел бы передать музей в руки дочери. И Марина тогда поняла, что не все гладко в отношениях отца и Ольги Борисовны. И как теперь понимать слова мачехи, что она его единственная наследница? Нужели он мог завещать ей семейные реликвии и даже собственные архивы, когда был уверен - Марина нисколько в этом не сомневалась, - что в руках мачехи они превратятся в прах?
        Марина прекрасно понимала, что при любом раскладе Ольге Борисовне не удастся утаить завещание отца. Однако вступления в наследство нужно ждать полгода, и за это время всякое может случиться. И где гарантия, что ей однажды тоже не проломят голову молотком, как это случилось с отцом?
        Одно только предположение, что мачеха пусть не прямо, пусть косвенно замешана в историю с убийством и хищениями, заставило Марину крепче сжать зубы и стиснуть кулаки. Доля секунды, и она вцепилась бы в эту даму, которая немало испортила ей крови. Но в очередной раз спохватилась, вспомнив, где она находится. В соседней комнате дремали сотрудницы музея, которые не ушли домой на тот случай, если вдове и дочери покойного что-то понадобится или, не дай бог, кому-то из них станет плохо. Поэтому драка исключалась еще и по этой причине.
        Вечером в доме перебывала масса народу. Передний угол комнаты заставили венками и ведрами с цветами. Марина принимала соболезнования, выслушивала советы, горестно кивала головой, а мысли ее продолжали витать в других, сопредельных пространствах. В памяти всплывали то эпизоды разговора с Субботиным, то отдельные фразы Ивана, то вдруг нежданно-негаданно проявлялись картинка нападения на «уазик» и залитое кровью лицо Игоря, то возникала Сабрина, но не в кружевах и в бантиках, а в стареньком спортивном костюме Лавра. В такие минуты Марине нестерпимо, до жути, до боли хотелось позвонить в Абхазию и узнать, как обстоят дела, как живут-поживают ставшие ей дорогими люди.
        И, самое главное, она осознала, что очень хочет увидеть их снова. Значит, она нисколько не кривила душой, когда заявила Ларисе, что с радостью побывает в Абхазии еще раз. И пусть все будет напоминать ей о коротких минутах счастья с Арсеном, она найдет в себе силы, чтобы как можно быстрее выбросить его из своего сердца.

«Нервничал! Он, видите ли, нервничал!» - подумала она со злорадством, вспомнив рассказ Ларисы о звонке незнакомца.

«А я как нервничала, страдала, даже ревела, словно последняя дура, в подушку?» - подумала она без прежней горечи. Но тут же поняла, что совсем не хочет избавляться от этого странного, разрывавшего ее сердце на части чувства. Любовь постучалась в ее двери, а она неосторожно и быстро распахнула их, забыв первейшее правило самосохранения: не открывай дверь незнакомым людям, пока не поймешь, что они для тебя абсолютно безопасны.
        Но она уже впустила, и не в комнату, а в свое сердце, человека, которого успела рассмотреть, по сути, лишь краешком глаза. Она ведь даже не знала ни фамилии, ни отчества Арсена... Впрочем, ее фамилию он тоже не знал. А Лариса не из тех, кто даст подобную информацию, разве что Анжела постаралась? Интересно, у кого еще Арсен сумел раздобыть номер телефона Ларисы?
        Марина судорожно перевела дыхание. Хватит уже сходить с ума! Тема Арсена закрыта раз и навсегда! Есть более важные дела, которые она должна обдумать прежде, чем встретится с Субботиным.
        Она бросила взгляд на мачеху. Та сидела, молитвенно сложив ладони, и что-то шептала, воздев очи горе. И эта поза, и страдальческий взгляд, устремленный в потолок, - все было насквозь фальшиво и пошло. Одним-единственным словом Марина могла бы прекратить этот спектакль, но она промолчала, потому что в это мгновение вспомнила, как мачеха появилась из своей спальни в элегантном вдовьем наряде. Она спускалась со второго этажа по лестнице, потупив взор. И делала это нарочито медленно, то ли демонстрируя свою слабость, то ли позволяя присутствующим насладиться видом безутешной вдовы.
        В гостиной ее поджидал Молодцов, но Ольга Борисовна прошествовала мимо, надменно вздернув голову и не удостоив его взглядом, из чего Марина сделала вывод, что между мачехой и Русланом Яковлевичем пробежала черная кошка. Что это за кошка, наверняка мог объяснить Субботин, но он так и не объявился. Марина украдкой взглянула на часы. Осталось пять минут до назначенного времени, и она поднялась со своего места.
        - Ты уходишь? - подозрительно посмотрела на нее мачеха. - Совсем? А как же я? Я боюсь оставаться одна!
        - Я немного прогуляюсь по свежему воздуху, - сухо ответила Марина, - а потом вернусь. И чего вам бояться, если рядом люди. - Она кивнула на соседнюю комнату. - Давайте я позову кого-нибудь.
        - Нет-нет, не стоит, - скривилась мачеха и махнула рукой. - Иди уже! - И заботливо поправила повязку на голове мужа. - Ничего, Аркаша! Я буду здесь до конца!
        Марине очень хотелось высказаться по поводу ее самоотверженности, но она сдержалась и вышла из комнаты.

* * *

        На улице было прохладно. Гораздо прохладнее, чем она себе представляла. Марина зябко поежилась, пожалев, что забыла теплую шаль, которая осталась на спинке стула. Но возвращение за шалью подвигло бы мачеху на новые вопросы, а то и упреки, и поэтому Марина решила, что перебьется. Тем более скоро она снова окажется в помещении... Конечно, если все получится так, как она задумала.
        Луна, будто огромный ломоть сыра, зависла над темной стеной леса. Рваные облака бежали по небу, но лунного света вполне хватало, чтобы благополучно добраться до беседки, которая скрывалась среди кустов сирени позади флигеля. Метра за два до нее Марина заметила Субботина. При ее появлении он вышел из кустов и быстро пошел навстречу.
        - Слава богу, - обрадованно сказал он и взял ее за руку. - Что такое? - Он сильнее сжал ее ладонь. - Вы замерзли?
        - Есть немного. - Марина осторожно освободила ладонь из его пальцев. - Я не знала, что на улице так похолодало.
        - Я сейчас вас согрею, - еще больше обрадовался Олег и быстро снял джинсовую куртку.
        Накинув куртку ей на плечи, он помог Марине влезть в рукава, а затем неожиданно прижал ее к себе.
        - Согрелась? - спросил он тихо и ласково дунул ей в ухо. - Мы не можем терять дорогие нам кадры из-за дурацкой простуды.
        - Отпустите, - рассерженно прошипела она и уперлась ему в грудь руками. - Вы пригласили меня по делу или обниматься?
        - И по делу, и обниматься, и даже целоваться, - игриво заметил Олег и вдруг обхватив ладонями ее лицо, жадно припал к губам.
        Марина пыталась вырваться. Она извивалась в его руках, толкала в грудь, стучала по спине кулаком, но все напрасно. Олег все сильнее и сильнее прижимал ее к себе, а потом вдруг подхватил на руки и понес не в беседку, нет, а в те же кусты сирени, из которых вышел недавно. И здесь он чуть-чуть ослабил хватку, видно, решил, что Марина сопротивлялась для виду. Какая женщина, да еще молодая и одинокая, откажет интересному и не противному ей мужчине? Но он ошибся. Стоило ему опустить ее на траву, как она щучкой скользнула в сторону, перекатилась на бок и вскочила ноги. Причем так быстро, что Субботин еще не успел распрямиться. И тогда она с наслаждением врезала ему по шее или по голове, словом, туда, куда успел опуститься ее кулак. А если учесть, сколько она работала кайлом и лопатой на раскопках, сколько грунта перекидала за свою жизнь, то удар получился просто замечательный.
        Субботин охнул и свалился в траву лицом вниз. А Марина отошла в сторону и вытерла ладони носовым платком. Несмотря ни на что, ее развеселило это приключение. Удар кулаком поставил все точки над i в их отношениях. Но в то же время она почувствовала странное томление, а перед глазами снова всплыл Арсен. Если бы он был здесь! Уж тогда бы она не стала ломаться и отдалась бы ему даже на колючей лесной траве, на сосновых иголках... Господи, даже на гвоздях не отказалась бы, лишь бы он снова был с ней, а не этот недотепа Субботин, который, глухо ругаясь, поднялся наконец на ноги и, продолжая ворчать, стал отряхивать джинсы на коленях.
        - Итак, - произнесла надменно Марина, - с чего начнем, господин Субботин? Может, разбежимся, пока не поздно? А то вас не в ту степь потянуло! Или я ошибаюсь, именно в ту самую?
        - Извините, - сказал он сердито. - Видно, луна подействовала. Не на меня, на вас. У вас в роду случайно ведьм не было?
        - Олег! - Марина опешила от подобного нахальства и не нашлась, что сказать, кроме: - Вы с ума сошли! Какая ведьма?
        - Такая! На метле! - Он подошел ближе и смерил Марину угрюмым взглядом. - У меня в голове помутилось от ваших чар.
        - Моих чар? - еще больше изумилась она и произнесла свистящим шепотом: - Вы набросились на меня, потащили в кусты, как последнюю шлюху... Я что, авансы вам раздавала? Глазки строила? Кокетничала? Вы для чего, спрашивается, меня позвали? Вы забыли, что я пришла сюда от гроба ?
        Субботин посмотрел на нее абсолютно больными глазами.
        - Вы поверите, что со мной такого не случалось! Ни с одной женщиной! И сюда я пришел с одним намерением: помочь вам проникнуть в комнату вашей мачехи. У меня даже в мыслях не было вас соблазнить. А вот приблизились, я за руку вас взял, и заклинило... - Он прижал руку к груди. - Марина, простите идиота! Даю вам слово офицера, такое никогда не повторится!
        - Ладно, забыто! - махнула она рукой. - Учтите, я спешу! Мачехе очень не понравилось, что я оставила ее одну. Того гляди бросится искать, куда я подевалась.
        - Тогда приступим! - бодро сказал Олег и потер ладони. - Каким образом вы решили проникнуть в ее комнату?
        - Сначала я проникну в библиотеку, - усмехнулась Марина. - Это на втором этаже. - Она вытянула руку и показала на балкон, с которого вела вниз давно не крашенная металлическая лестница. - А затем уж дело техники...
        - Но там же окно и двери затянуты решеткой! - изумился Субботин.
        - Правильно, - кивнула Марина. - Там библиотека. Хранятся ценные книги. Но я ведь сказала: «Дело техники»...
        - Понятно, - усмехнулся Олег, - профессиональные приемчики. Оказывается, вы бывалый форточник?
        Но Марина не поддержала его тон и смерила Субботина строгим взглядом.
        - Надеюсь, вы не пойдете за мной?
        - Боитесь, что я разгадаю ваши секреты? - скривился Олег. - Нет, я посторожу здесь. Как мы свяжемся с вами в случае опасности?
        - Позвоните мне по сотовому...
        Марина продиктовала ему свой номер. Субботин занес его в телефон и, нахмурившись, посмотрел на нее.
        - Будьте осторожны. Слишком не шумите и долго в комнате Ольги Борисовны не задерживайтесь.
        - Я не думаю, что кто-то полезет через балкон. - Марина окинула его задумчивым взглядом. - Опасность истекает только от мачехи. Вдруг ей вздумается подняться в свою комнату из гостиной? Но отсюда вы ничего не заметите. Вам лучше пройти к окнам с левой стороны дома. Сквозь них видно и гостиную, и лестницу на второй этаж.
        - Вы правы, - согласился Субботин. - Здесь я могу ее проворонить. Постойте! - вдруг спохватился он. - Вы захватили фонарь? Электрический свет в комнате зажигать нежелательно, даже если там плотные шторы. Могут заметить.
        Марина лишь развела руками.
        - Возьмите, - протянул ей небольшой фонарик Субботин. - Видите, я оказался предусмотрительным.
        - Куда уж нам! - произнесла она язвительно, но фонарик взяла.
        Олег крепко стиснул ее ладонь и посмотрел в глаза.
        - Не тушуйтесь. Я уверен, что вы не зря рискуете!
        - Ваши слова да богу бы в уши, - снова и некстати она вспомнила присказку Арсена. Оказывается, она запомнила чуть ли не каждое слово, сказанное им в ее адрес. «Надо же!» - успела удивиться Марина, но в этот момент Олег слегка подтолкнул ее к лестнице, и она тотчас забыла и об Арсене, и об его словечках.
        - Ни пуха ни пера! - прошептал ей в спину Субботин.
        И она, бросив тоже шепотом: «К черту!», направилась к подножию лестницы. Действительно, ею давно не пользовались. Краска на ступенях и перилах облупилась. К тому же они проржавели, и вскоре руки Марины покрылись темным налетом. От мало-мальского движения лестница ходила ходуном, ступени при этом дребезжали. И Субботин снизу пробормотал:
        - Тише, черт возьми! Всю округу разбудите!
        Но Марина лишь раздраженно махнула рукой в ответ, потому что уже достигла балкона.
        Она бросила взгляд на Субботина. Он, задрав голову, смотрел на нее. В свете луны его лицо казалось маской.
        - На всякий случай знайте! Хищение предметов, имеющих особую историческую ценность, карается сроком от шести до десяти лет и штрафом до полумиллиона рублей. Уголовный кодекс Российской Федерации. Статья сто шестьдесят четвертая, - произнес он снизу громким шепотом.
        - На что вы намекаете? - с подозрением уставилась на него Марина.
        - На то и намекаю, чтобы вы искали более тщательно, - улыбнулся Субботин.
        - Обойдусь как-нибудь без ваших советов! - сердито сказала она и, спохватившись, сняла с себя его куртку и бросила вниз. - Возьмите, больше не пригодится!
        Олег поймал ее на лету.
        А она опять махнула рукой, теперь повелительно:
        - Идите уже!
        Субботин покорно развернулся и направился за угол дома. Еще раз оглянулся и скрылся в тени деревьев.
        Марина же подошла к балконной двери и, включив фонарь, сложила ладонь трубочкой, сфокусировав пучок света на замке, запиравшем решетку. Похоже, его не поменяли. Это, несомненно, облегчило проникновение в кабинет. Она пошарила за верхним косяком двери. Слава богу, оба ключа оказались на месте! Один из них был от замка на решетке. Она вставила ключ и с трудом, но провернула его в замке. Сняла его с петель и осторожно, почти без скрипа, отворила решетку. Теперь предстояло открыть балконную дверь, и Марина мысленно перекрестилась. Лишь бы и здесь ключ подошел!


        Глава 26

        Удача, бесспорно, сопутствовала ей сегодня. Правда, балконная дверь рассохлась и подалась с трудом. Задребезжали стекла, но не слишком громко, чтобы переполошить всю округу. И Марина усмехнулась про себя. Прав Субботин, ох, как прав! Свои приемчики она за эти годы не утратила.
        О том, как проникнуть в комнату с тайником через библиотеку, она узнала из воспоминаний того самого Ивана Бартеньева, чьи стихи на шляпе понравились журналисту. И ключи она скопировала точно так же, как поэт, - на хлебном мякише... Тот тоже частенько возвращался в свою комнату поздней ночью, только после дружеских попоек, а не после танцев в сельском клубе, как Марина в подростковом возрасте. И в случае провала ему грозила всего лишь изрядная головомойка от строгого родителя. Но что будет, если мачеха обнаружит падчерицу в своей спальне? Скандала, естественно, не избежать, равно как и грязных оскорблений и обвинений во всех смертных грехах. Но Марина тотчас выбросила из головы эти мысли. Она знала, на что шла, и теперь уже почти не сомневалась: Субботин прав. Она не зря рискует своей репутацией. Ольге Борисовне есть что скрывать. Нужно только выяснить,что именно!
        Оказавшись в библиотеке, Марина прислушалась. В доме царила тишина, лишь сквозь открытую балконную дверь доносились приглушенные ночные звуки: шум деревьев, посвист ночной птицы да далекий, видно из села, брех собак.
        Она осторожно прикрыла за собой решетку, затем, стараясь, чтобы не стукнули, - створки дверей. И на цыпочках миновала библиотеку. Фонарик Марина не стала включать. Для того чтобы не наткнуться на мебель, ей вполне хватило света луны из окон, ведь дождь прекратился и тучи разошлись.
        Марина подошла к одному из книжных шкафов. И здесь ей понадобился дополнительный свет. Она включила фонарик и нажала на резной декоративный выступ на одной из боковых стенок. Шкаф с книгами медленно отошел в сторону, приоткрыв узкий проход. Марина юркнула в него. Через секунду она уже была в комнате мачехи. На этот раз она прошла через одежный шкаф, битком набитый нарядами Ольги Борисовны. Правда, Марина ухитрилась запутаться в каких-то тряпках, но довольно удачно от них освободилась, умудрившись оставить все на своих местах.
        Первым делом она направилась к окну и задернула тяжелые, из плотного шелка шторы. А затем снова включила фонарь и провела лучом по комнате, осматриваясь. Старинная кровать под балдахином... Того же возраста комод и туалетный столик с огромным зеркалом в резной деревянной раме над ним... Большое кресло-качалка... На стене - портрет мачехи, на котором она почему-то смахивала на Мэрилин Монро... А под ним - компьютерный стол, который абсолютно не вписывался в интерьер, точно так же, как удобное кожаное кресло возле него. И сам компьютер тоже не вписывался, равно как и мощный принтер рядом с ним, и сканер, и телефон с факсом, и валявшиеся на столе в беспорядке диски и бумаги.
        С первого взгляда Марина убедилась: мачеха ни в чем себе не отказывала. И компьютер, и монитор были дорогими, последних моделей. Научному сотруднику, даже если он замдиректора музея, нужно работать несколько месяцев, причем отказывая себе во всем, чтобы позволить себе подобную оргтехнику. Но Ольга Борисовна, судя по всему, на хлебе и воде не сидела...
        Марина осторожно прошла к компьютеру и включила его. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем он загрузился. К счастью, он не был заблокирован паролем. Марина включила модем, вошла в Интернет и нажала кнопку просмотра адресной строки. И оба-на! Первым в ней шел адрес сайта, указанный Иваном. Кровь прилила к голове, сердце стучало быстро-быстро...
        Марина смотрела на злополучную строчку и не могла прийти в себя от удара. Выходит, мачеха выходила на этот сайт, и совсем недавно, иначе строчка переместилась бы ниже. Но что это доказывает? Мало ли кто и по какой причине, а чаще из простого любопытства, посещает всякие сайты, часами сидит в чатах... И все же, все же... Марина сжала пальцами виски. Это не может быть простым совпадением. Неужели мачеха и есть та самая Роксана, которая на протяжении долгого времени обворовывала музей? .
        Нет, как бы ни относилась она к мачехе, разумом Марина отказывалась верить в ее преступные наклонности. Слишком все просто, слишком явно... Отец столько для нее сделал! И так его опозорить? Или кто-то подставил Ольгу Борисовну намеренно? Эти мысли метались у Марины в голове, когда она смотрела на экран монитора. Не нужно быть докой в юриспруденции, чтобы понять: строка на компьютере еще не доказательство вины мачехи. Возможно, она найдет такие доказательства в документах, которые хранятся в базе данных? Но у нее нет времени, чтобы изучить их досконально. И тогда, недолго думая, она поставила пароль, чтобы избежать проникновения в базу данных посторонних лиц. Марину не интересовало, какое впечатление это произведет на мачеху, когда та поймет, что не сможет стереть компрометирующие ее документы.
        Она выключила модем и компьютер. Подергала ящики стола. Они были заперты. Секунду Марина решала, чем заняться в первую очередь - ящиками или тайником. И выбрала тайник. Она подошла к высокой печке-голландке, которая давно уже не использовалась по прямому назначению. Она была выложена красивыми изразцами восемнадцатого века. И являлась таким же раритетом, как и мебель.
        На некоторых изразцах были изображены причудливые цветы, на других - буквы старославянской азбуки. Марина выбрала «веди», «рцы», «аз» и «твердо», те, которые складывались в слово «врата», и поочередно нажала на них. Квадратик цветной керамики с последней буквой «аз», щелкнув, открылся, как крышка шкатулки. Она просунула ладонь в образовавшееся отверстие и потянула вниз бронзовый крючок...
        Раздался мелодичный звук, словно тронули виолончельную струну, и четыре изразца из верхнего ряда тоже щелкнули, открывая тайник. Марина поднялась на цыпочки. Как назло, в комнате не было ничего, на что можно было бы взобраться без ущерба для собственного здоровья. А ее роста явно не хватало.
        Тогда она подкатила компьютерное кресло. Балансируя и хватаясь руками за подлокотники, влезла с ногами на сиденье и с трудом закрепилась на нем, ухватившись для страховки за нижний край тайника. Стараясь изо всех сил удержаться - кресло все время каталось из стороны в сторону, - Марина пальцами левой руки вцепилась в острые края изразцов, а правую руку запустила в тайник.
        Он не был забит до отказа, но все-таки ее пальцы нащупали несколько пластиковых папок с бумагами. Недолго думая, Марина схватила одну из них и чуть не полетела с кресла вверх тормашками, но, к счастью, благополучно приземлилась на ковер, порадовавшись тому, что настоящие персидские ковры реально ослабляют удар. Правда, немного потянула лодыжку, однако тут же забыла о боли и раскрыла папку. Фонарь светил слабо, но она смогла разглядеть, что в папке подшиты какие-то квитанции, счета, расписки... Марина лихорадочно просматривала одну страницу за другой. Не то... Не то... И вдруг у нее перехватило дух от неожиданности. Последней в папке была подшита ксерокопия завещания отца. Марина взглянула на дату. Оно было составлено еще пять лет назад. Но как копия попала к мачехе? Или отец, чтобы избежать недоразумений, заранее показал его жене?
        Марина посмотрела на тайник. Как она не сообразила прихватить сразу все папки? Теперь снова придется карабкаться на кресло, чтобы достать их. Пару секунд она думала, как ей поступить с завещанием. Затем отогнула зажим, осторожно сняла верхние бумаги... И вдруг услышала, как кто-то очень осторожно открывает оконную створку. Папка выскользнула у нее из рук, бумаги рассыпались по ковру...

«Субботин?» - мелькнуло у нее в голове. Мелькнуло и пропало, потому что в следующее мгновение она уже лежала под кроватью, с ужасом понимая: кто бы ни был человек, проникший в комнату через окно, он непременно заметит и открытый тайник, и разбросанные по полу бумаги. И неизвестно еще, как он себя поведет!
        Она сжала ладони в кулаки и поднесла их к лицу. Хорошо же она будет выглядеть, когда ее обнаружат скорчившейся под кроватью. Хотя... Если человек проник в комнату мачехи тайно, значит, он тоже преследует какие-то цели, и явно не бескорыстные? Никто не полезет поздней ночью в чужой дом из простого любопытства.
        А человек тем временем спрыгнул с подоконника на пол. Тяжело спрыгнул. Фонарь у него был намного мощнее, чем у Субботина. И когда луч света скользнул вдоль кровати, под ней стало светло как днем. Марина отодвинулась вглубь и торопливо перекрестилась.
        Человек постоял несколько секунд молча, видно, оглядывался. Затем он чертыхнулся и подошел к кровати. Из-под края покрывала Марина разглядела его туфли - мягкие, кожаные, в них ступаешь почти бесшумно. И руки - небольшие, ухоженные... Человек подобрал пару выскользнувших из папки бумажек, а затем и саму папку. Хмыкнул... А Марина замерла, прикрыв ладонью рот, чтобы не закричать от страха.

«Только бы не заглянул под кровать! Только бы не заглянул...» - молила она мысленно.
        Но незнакомец не заглянул. Он направился к тайнику. Какое-то время, шепча ругательства, возился возле печи. Вероятно, исследовал содержимое тайника. По тому, что он не воспользовался креслом, Марина поняла, что этот человек выше ее ростом и без труда извлек папки из секретного хранилища.
        А он тем временем прошел к компьютеру. Казалось, он не спешил и ничего не опасался. Даже кресло с собой прихватил. Видно, решил основательно покопаться в компьютере. Тут она вспомнила, что Субботин в случае опасности должен позвонить ей на сотовый, и отключила звук.

«Чекист! Все на свете проворонил! - подумала Марина с издевкой. - Наверняка караулит мачеху... О черт! Я же сама послала его на левую сторону дома, а окна спальни выходят на правую...»
        Она выругалась про себя. Надо ж так лопухнуться!
        А человек уже включил компьютер и выругался в отличие от нее довольно членораздельно. Видно, обнаружил, что компьютер заблокирован.

«Ага! - обрадовалась она. - Не все коту масленица!» Но если он полез в компьютер, значит, тоже интересуется кое-какими документами. А вдруг это Иван? Этот проныра журналист, который вбил себе в голову, что Ольга Борисовна Бартеньева - дама с криминальными задатками и непременно замешана в хищениях музейных ценностей. «Нет, Мариша, - поправила она себя, - журналист носит кроссовки, и руки у него крупнее..
        А у этого туфли как у солидного чиновника...»
        Чиновника? Как же она не подумала? Почему не узнала эти руки? Ведь еще днем в палате у мачехи обратила на них внимание. Холеные руки с аккуратно обработанными ноготками... Руки Молодцова! Неужели? Неужели он действительно в сговоре с мачехой? И пока Ольга Борисовна изображает у гроба безутешную вдову, он пришел разобраться с их общими грязными делишками. Теперь Марине стало понятно, почему Руслан Яковлевич ведет себя так беспечно. И чего ему опасаться, если его послала мачеха?
        Но пароль! Как же пароль? Неужели его не насторожило, что компьютер заблокирован? Марина подалась вперед, но покрывало мешало разглядеть, чем занимается Молодцов. Тогда она осторожно подползла ближе, однако так и не рискнула выглянуть наружу.
        Тут телефон ее завибрировал. Это, наверное, звонит Субботин, но она не может ответить ему. Неужели сюда идет мачеха?..
        А в это время Руслан Яковлевич продолжал возиться с компьютером. Он что-то бормотал сквозь зубы и с ожесточением стучал по клавишам. Кажется, пытается взломать пароль...
        За этими звуками они оба не расслышали другой звук - как повернулся во входной двери ключ, но зато услышали, как она распахнулась.

«Ёпрст!» - Марина вновь откатилась в спасительные глубины.
        И сделала это одновременно со словами, которые потрясенно выдохнула мачеха:
        - Руслан! Ты в своем уме? Ты что здесь устроил?
        - Заткнись! - рявкнул Молодцов. - Какого рожна ты хранишь эти бумаги? Подставить меня хочешь? Удержать на крючке?
        Он, видно, потряс папкой, потому что пара бумажек вновь приземлились рядом с кроватью.
        - Где ты их взял? - взвизгнула мачеха. И тут она заметила открытый тайник. - Ты вскрыл тайник? Ты следил за мной? Как ты посмел? Я тебя из дерьма вытащила! А теперь...
        - Заткнись! - тоном ниже шикнул на нее Молодцов. - Еще неизвестно, кто кого вытащил. Кто с колье все дело запорол? Кто квартиру купил, не дождавшись, когда все рассосется? Ты, голуба, еще попляшешь! Я тебе организую танцы-шманцы-обжиманцы. - Он плюхнулся в кресло и снова повысил голос. - Пароль, сука! Говори пароль.
        - Какой пароль? - Голос мачехи задрожал. - Не знаю я никакого пароля! С Шали я договаривалась без пароля.
        - С-сука! - Молодцов явно вскочил с кресла. - При чем тут Шали? Я и без того знаю, как вы договаривались. Он тебя трахал, а ты из благодарности загоняла ему товар по дешевке.
        - Пошляк! - вскрикнула мачеха. - Как ты сме...
        Звук пощечины оборвал ее на полуслове, и мачеха снова вскрикнула, теперь уже от боли:
        - Руслан, ты что?
        - А то! - заорал Молодцов, не беспокоясь, что его могут услышать. - Зачем пароль на компьютере установила? Думаешь, менты его не взломают? Давай говори пароль. Я должен самолично убедиться, что в ящике нет ничего лишнего. Понимаешь, лишнего! Из-за чего нас с тобой законопатят на нары. Как два пальца об асфальт законопатят!
        - Ну, Русланчик, я не знаю никакого пароля, - всхлипнула Ольга Борисовна. - С чего ты взял, что я должна его знать?
        - Дура! - просипел Молодцов. - Читай, что на экране написано! «Введите пароль». А где он, тот пароль?
        - Но я тебе русским языком говорю, что я не знаю пароля! - зарыдала мачеха.
        - Не знаешь? А кто знает? Постой! Так это не ты все здесь разбросала? И тайник... Я понятия не имел, что в комнате есть тайник! Значит, кто-то здесь побывал до нас?
        - Сука! - вскрикнула Ольга Борисовна.
        И Марина отчетливо услышала, как скрипнули дверцы одежного шкафа.
        - Это она здесь побывала! - с отчаянием в голосе произнесла мачеха и опустилась на кровать, а Марина сжалась в комок от страха.
        - Посмотри, она ушла через тайный ход...
        - Боже! - воскликнул Молодцов и яростно выругался. - Как меня достали ваши тайники и секретные ходы!
        - Но я не подумала. Она сказала, что пойдет прогуляться. А мне снова стало плохо с сердцем, и я поднялась за лекарством.
        - Чтоб ты сдохла! - прошипел Молодцов. - Наверняка это она заблокировала компьютер, чтобы мы не стерли базу данных.
        - Ты думаешь, она догадывается?
        - Не думаю, я знаю. И ты это знаешь. Не зря она тебе сказала про квартиру!
        - Мы пропали! - с трагическим пафосом воскликнула мачеха. - Дай мне документы, я посмотрю, что она успела прихватить.
        - Ну уж нет! - отрезал Молодцов. - Я их заберу с собой. И жесткий диск от компьютера тоже прихвачу. Есть у меня знакомый хакер, которому взломать пароль раз плюнуть.
        - Ты ничего не заберешь, - с расстановкой произнесла мачеха. - Это мои бумаги! И я не позволю тебе распоряжаться. Ты бы лучше свои дела уладил, а то, смотри, в случае чего прицепом на шконку загремишь.
        - Ты уже по фене заботала? - засмеялся Молодцов. - А я думал, подзабыла?
        - Заткнись, шаромыга! - прошипела мачеха. - Тебе тоже есть что вспомнить. Например, как я тебе диплом купила, как в аспирантуру к Аркадию Сергеевичу устроила... Ой!
        На этот раз затрещина была еще сильнее, потому что мачеха ничком упала на кровать, а потом, скуля от боли, медленно сползла на пол.
        - Блядь! - выругался Молодцов. - Ты еще повой мне!
        Тупой удар! Кажется, Молодцов очень сильно пнул ее. Мачеха глухо вскрикнула. Опираясь о пол руками, она попыталась встать на колени, но новый удар свалил ее окончательно. Теперь удары следовали один за другим. Молодцов вошел в раж и все пинал и пинал, похоже, уже бесчувственное тело, потому что мачеха не сопротивлялась, не вскрикивала и не стонала.

«Боже! Боже! - твердила про себя Марина, прикусив зубами ладонь. - Он же ее искалечит!»
        Но впереди ее ждало еще большее потрясение. Шумно дыша и матерясь сквозь зубы, Молодцов наконец оставил свою жертву в покое. Однако в следующее мгновение он снова склонился над ней и поднес к ее виску пистолет с глушителем. Хлопок! Голова мачехи дернулась... Марина зажмурилась и изо всех сил стиснула зубы, чтобы не завопить от ужаса. По губам потекла солоноватая теплая струйка. Она и не заметила, что прокусила ладонь...
        Молодцов продолжал возиться возле кровати. Остро пахло порохом и свежей кровью. Марина осторожно приоткрыла глаза, стараясь не смотреть на то, что недавно было лицом мачехи. Теперь это была маска. Страшная уродливая маска!.. Только Руслана Яковлевича это как будто не расстроило. Стоя на коленях возле тела убитой, он деловито открутил глушитель, протер пистолет носовым платком и затем вложил его в руку мачехи. Поднялся на ноги, постоял мгновение, видно, разглядывал творение своих рук. Затем снова наклонился, поправил руку Ольги Борисовны, очевидно, чтобы выглядело убедительнее и смахивало на самоубийство. И только тогда отошел от кровати. Причем проделал все чрезвычайно хладнокровно, словно бывалый киллер, которому что человека, что таракана замочить - все едино!
        А что будет, если он обнаружит ее, Марину, под кроватью? Она помертвела от страха. Вдруг он решит убедиться, на самом ли деле она спешно покинула комнату? Ведь и ее прикончит не задумываясь! И изобразит все дело так, что это мачеха всадила в нее пулю, а потом и сама застрелилась от отчаяния...
        Марина сжалась в комок, не зная, что предпринять. А Молодцов, похоже, возился с компьютером. Он что-то бормотал себе под нос, чем-то позвякивал, очевидно, снимал крышку процессора. И страх внезапно прошел. Неужто она слабее этой гадины? Неужто трусливее? Сейчас он снимет жесткий диск, прихватит бумаги и смоется. А потом ищи-свищи доказательства преступной деятельности этой сладкой парочки. Марина стиснула зубы и решительно протянула руку к пистолету. Ладонь мачехи была еще теплой, когда падчерица разжала ее пальцы. Но теперь Марину уже не трясло как от озноба. Удерживая пистолет, она скользнула к противоположному краю кровати и осторожно выбралась наружу.
        Руслан Яковлевич сидел на корточках к ней спиной и самозабвенно возился с компьютером.
        - Падаль! - яростно выкрикнула она и передернула затвор. - Не двигайся!
        Молодцов выпрямился, как пружина. И, развернувшись, шагнул в ее сторону.
        - Ах ты, дрянь! - Глаза его яростно блеснули. - Как я не догадался, что ты не успела смыться. - И он пнул тело мачехи. - Все эта... «Сбежала... Сбежала...»
        - Заткнись! - выкрикнула Марина. - Сейчас в другом месте будешь откровенничать!
        Она лихорадочно нажимала левой рукой кнопки телефона, чтобы отыскать номер Субботина, а правой продолжала удерживать Молодцова под прицелом.
        - Убери пистолет, - сказал он глухо. - Можно договориться! Очень хорошо договориться! Всю жизнь будешь в шоколаде...
        - Заткнись! - снова крикнула она и на мгновение скосила взгляд на телефон.
        И подарила это мгновение Молодцову. Он схватил кресло и запустил им в Марину. Она увернулась, кресло врезалось в стену, но в эту секунду она непроизвольно нажала на спусковой крючок... Телефон отлетел в сторону, грохот выстрела ударил по ушным перепонкам. Марина вскрикнула. А Молодцов вдруг скорчился, схватился за живот и завалился на бок. С ужасом она наблюдала за тем, как по его рубашке и светлым брюкам расползается багровое пятно. А между пальцами, пульсируя, забил фонтанчик крови...
        Она отбросила пистолет и метнулась к Молодцову, что-то крича и не слыша собственного крика. Споткнулась о тело мачехи и упала в лужу крови рядом с ней. Поднялась, в недоумении посмотрела на окровавленные руки и схватилась за горло, чтобы унять приступ дурноты. Молодцов открыл глаза. Оказывается, он был жив, только взгляд у него сделался тусклым, бессмысленным...
        - Д-дура! - произнес он едва слышно. - Д-дура!
        - Марина! - закричал кто-то за ее спиной и сильно тряхнул за плечи. - Что ты здесь натворила?
        Она медленно, очень медленно повернулась и увидела Субботина. В дверях толпились еще какие-то люди. Марина так и не разобрала, кто именно. Серая пелена уже затягивала сознание, но в последнее мгновение она разглядела Ивана. Он бросился к ней, оттеснив Субботина. И она прошептала помертвевшими губами:
        - Возьми телефон... Там Маша... - и точно провалилась в яму.
        Крошечный лучик света, как лезвием, прорезал на миг кромешную темноту и погас... А она полетела в пустоту... В черную, зловещую пустоту!


        Глава 27

        Арсен Гарнаев повернул ключ в замочной скважине и вошел в прихожую квартиры, в которой он отсутствовал два года. Два года бесконечных мотаний по Ближнему Востоку... Израиль, Ливан, Палестина, Иордания, для разнообразия Ирак или Иран, и снова Палестина. Здесь он носил куфию[Головной платок прямоугольной формы, изготавливается из шерсти, хлопка или шелка, на него наносится рисунок в виде красных или черных полос и клеток.], обмотанную дважды уккалем[Жгут, плетенный из козьей шерсти, который закручивается на голове поверх куфии двумя кольцами и держит ее, как оковы.], длинную белую рубаху фадфад и шаровары сирваль.
        А еще он научился десяти из шестидесяти шести способов наматывания чалмы на голову. Наличие чалмы или куфии на голове являлось лучшим пропуском на узких улочках арабских городов. Но в Израиле за куфию могли и голову снести, поэтому в Хайфе или в Тель-Авиве ему приходилось принимать европейский вид. Там он общался на русском и английском, в палестинских и сирийских кварталах его выручало блестящее знание арабского языка. Он попадал под ракетный обстрел на юге Ливана, палестинская «Касан»[Примитивная ракета палестинского производства.] врезалась в его машину, но не взорвалась. Дважды он едва ушел от боевиков «Маджд» - самой свирепой группировки в структуре ХАМАС. А еще участвовал, так получилось, в операции израильских спецслужб по освобождению заложников из рук отморозков, чья принадлежность к известной своими злодейскими терактами и похищениями людей «Из Аль-Дин Аль-Касам» изначально ни у кого не вызывала сомнения. Израильская служба безопасности действовала решительно: никаких переговоров, никакого снисхождения. Боевиков просто смешали с землей.
        Возможно, человека, не изведавшего всех «прелестей» интифады, такая жестокость покоробила бы. Но Арсен многое повидал в своей жизни и понимал, что жестокостью здесь отвечают на жестокость, иначе в этом мире, где человеческая жизнь ценится не выше копейки, Государству Израиль не выжить. Нет, он не оправдывал евреев стопроцентно, но, побывав в этом дьявольском котле, зауважал их за смелость и упрямство, за умение перетягивать одеяло общественного мнения на себя. И более всего за неуемное стремление не просто примерно наказать, а так, чтобы камня на камне не осталось, всякого, кто посмел покуситься на жизнь и свободу граждан этого крохотного государства.
        Каждый его репортаж с Ближнего Востока, каждую статью выносили анонсом на первую полосу газеты, с которой он сотрудничал уже двадцать лет. Начальство его обожало, с его мнением считались, его цитировали политики и аналитики, его прогнозы, как правило, сбывались, а оценки людей и событий, как обычно, попадали в яблочко. Он любил свою работу, и не утратил веры в людей даже в ближневосточной тестомешалке, где очень сложно определиться с приоритетами и настроениями. А еще хуже обстояло дело с идеями, целями и задачами. Как и везде, они вполне логично обоснованы, но только доходит до их воплощения в жизнь, как эта самая жизнь превращается в безумство. Давно известно, неистовый, дикий фанатизм - синоним крови и насилия...
        В этот момент Арсен обо что-то споткнулся и сердито помотал головой, чтобы избавиться наконец от мыслей, которые стали уже идеей фикс и обуревали его даже здесь, в его московской квартире. Нет, чтобы изгнать их насовсем, нужно срочно принять ванну, побриться, переодеться, а затем... Что затем? Арсен скривился. Только никаких звонков! Разве что матери сообщить и Ивану, что он объявился? Но это после! Сначала нужно привести себя в божеский вид. Мать непременно примчится с дачи, чтобы лицезреть блудного сыночка, и негоже предстать перед ней в виде грязного и изможденного дервиша.
        Он посмотрел в висевшее на стене зеркало, поскреб щеку, заросшую многодневной щетиной, и усмехнулся. Да, видок! Не зря милиционеры в аэропорту трижды проверяли у него документы. И перевел взгляд на то, что валялось у него под ногами. Оказалось, женская туфелька - изящная, на высоком каблуке, рассчитанная на тонкую девичью ножку.
        Арсен озадаченно хмыкнул и огляделся по сторонам. Открыв дверцу одежного шкафа, он понял, что не ошибся. Туфелька - это ерунда по сравнению с тем, что выхватил его взгляд: пальто, куртка, шляпка, модный зонтик... Он захлопнул дверцу и присвистнул от удивления. Все эти вещи определенно принадлежали юной барышне. А это значило, что Иван распоряжался его квартирой как своей и, видно, неплохо проводил время с очередной подружкой, если эта подружка обосновалась здесь со всем своим гардеробом.
        Пообещав себе накрутить сыну хвост, Арсен оставил чемодан в прихожей и прошел по комнатам, заглянул в кухню и в ванную. Везде виднелись следы женского присутствия: косметика и бюстгальтер в ванной, чисто вымытая посуда в шкафу, забитый снедью и питьем холодильник, стопка выглаженного постельного белья на гладильной доске и новые шторы на окнах. Похоже, девица Ивана чувствовала себя здесь хозяйкой, но ее оправдывало то, что она была неплохой хозяйкой. И хотя досада не проходила, Арсен был склонен уже не столь сурово обойтись с сыном. Возможно, слегка попенять ему...
        По правде, у него даже проснулся интерес к этой особе, которая смогла удержать в узде его сына, особо не утруждавшего себя земными заботами вроде стирки носков или приготовления ужина. Сейчас же Арсен нашел в холодильнике кастрюльку с домашними котлетами и, не удержавшись, стащил одну и затолкал себе в рот. Задумчиво подержал кастрюльку в руках. Но в отсутствие хозяев не решился взять еще одну, хотя очень хотелось. Оказывается, все эти два года ему не хватало именно домашних котлет и наваристого маминого борща.
        С сожалением Арсен вернул кастрюльку на место и прошел в свою спальню. М-да! Ее, несомненно, оккупировала молодежь. Возле кровати стоял наполовину заполненный аккуратно уложенной одеждой чемодан, на постели грудились остальные вещи. Девичьи и мужские вперемешку. А на прикроватной тумбочке он заметил фотографию в рамочке. Взял ее в руки и в который раз за последнюю четверть часа озадаченно хмыкнул. Иван обнимал очаровательную русоволосую дивчину с умненьким лицом и ослепительной улыбкой. «Да, парень не промах!» - подумал он, утратив вдруг желание устроить Ивану головомойку. Выбор сына ему понравился. В наше время понятие «красивая девушка» параллельно словосочетанию «домашнее хозяйство». А как известно, параллельные прямые не пересекаются...
        Арсен поставил фотографию на место и заглянул в одежный шкаф, надеясь, что в нем осталось что-то из его вещей. И впал в столбняк. В шкафу висело шикарное свадебное платье!
        Ванька, стервец! Женился! Он ожесточенно потер лоб. Дожил! Родной сын не удосужился сообщить ему о своей свадьбе. За кого его здесь принимают? И матушка тоже хороша! Нашла бы способ с ним связаться... И горестно покачал головой. Сам-то когда в последний раз звонил домой? Месяца два назад, а то и все три... Толком поговорить все равно не удалось. Как всегда, его поджимало время, и он только успел прокричать в трубку, что жив-здоров и в скором будущем намерен вернуться домой. Баран, ох, какой же он баран! Проворонить такое событие! Но Ванька тоже хорош, мог бы сообщить отцу по электронной почте, только Арсен не слишком часто заглядывал в свой почтовый ящик. Решал мировые проблемы, пахал на износ, зарабатывал высокие рейтинги и благодарности руководства, а то, о чем нужно заботиться в первую очередь, привычно отодвинул в сторону.
        Конечно, он более-менее следил за успехами сына. Если удавалось, пачками скупал газеты на русском языке и, когда встречал материалы Ивана, неизменно их прочитывал. Тот рос на глазах. И, несомненно, сделал себе имя на серии статей в защиту музея-усадьбы Ясенки. Вся эта история закончилась благополучно. Главную героиню посадили сначала в СИЗО, а затем более года изматывали допросами, очными ставками и следственными экспериментами, и даже передали уголовное дело в суд, но в суде дело распалось. Кроме того, оперативникам удалось выйти на целую банду расхитителей музейного добра. Ее возглавлял какой-то местный чиновник из управления культуры. И это Ванька раскопал, что когда-то, в восьмидесятых, тот был фарцовщиком и чуть было не попал под расстрельную статью за махинации с иностранной валютой...
        Правда, сама история интересовала Арсена постольку-поскольку. В его жизни бывали переделки похлеще событий вокруг провинциального музея. Но он должен был признаться самому себе, что у него вряд ли хватило бы интереса и упорства довести это дело до конца. И даже гордился, что сын переплюнул его по некоторым статьям.
        Было и еще одно обстоятельство, которое привлекло его в этих материалах. Имя Марина... Всякий раз, когда оно попадалось Арсену на глаза, ему становилось нестерпимо тошно. И тогда он включал кондиционер, закрывался в гостиничном номере и напивался до беспамятства, чтобы изгнать душевную боль, которая сжигала и мучила его все эти долгие месяцы и дни. Со временем она не ослабла, и раны на сердце продолжали кровоточить даже тогда, когда Иван завершил эту тему победной реляцией из зала суда...
        Он скрипнул зубами. Та Марина, которой он впервые за многие годы доверился, распахнул перед ней, как бушлат, свою душу, исчезла, испарилась, сбежала, не дождавшись его возвращения, не потребовав от него объяснений...
        Арсен догадывался, почему она сбежала! Лия, чертова Лия! Ведь знала же, что все между ними кончено, нет, прилетела, примчалась, свалилась на голову в самый неподходящий момент. И зачем он тогда позвонил ей? Не было бы этого звонка, не было бы и Лии в его номере - паршивой, своенравной девки, которая сделала все для того, чтобы испортить ему жизнь.
        Он скрипнул зубами. Там, в ближневосточном аду, Марина вспоминалась ему отстраненно, как нечто далекое, нереальное, как красивый воздушный шарик, улетевший в небеса. Было и больно, и обидно, и все-таки работа помогала ему забыться. Но здесь, в уютной московской квартире, за окном которой разгоралось раннее летнее утро, горечь потери чувствовалась во сто крат сильнее. Никто не смог и не сможет ему помочь отыскать эту женщину, от которой у него впервые за добрый десяток лет снесло башню.
        Ему нестерпимо захотелось выпить. Арсен направился в гостиную, открыл бар... К счастью, здесь нашелся хороший коньяк. Он достал бутылку, но не успел ее откупорить, потому что открылась входная дверь. И он разобрал два голоса: мужской и девичий. Молодые люди вошли в прихожую, оживленно о чем-то болтая. И тут девушка ойкнула, но ее перекрыл ликующий возглас: «Батя вернулся!»
        Иван ворвался в гостиную, сгреб отца в охапку и восторженно произнес:
        - Маняша, знакомься! Это мой батяня собственной персоной!
        За его спиной Арсен разглядел уже знакомую ему по фотографии дивчину. Она робко поглядывала на него с порога и теребила в руках бейсболку. На призыв Ивана она не отреагировала, лишь еще больше покраснела. Арсен бросил на нее быстрый взгляд, ободряюще улыбнулся, отметив, что молодые были одеты в джинсы и в кроссовки, значит, вернулись то ли с пикника, то ли с бабушкиной дачи.
        - Ты, негодяй. - Арсен шутливо ткнул сына кулаком в бок. - Что за самодеятельность? Не мог отца известить, что жениться собрался?
        - А ты откуда... - начал было Иван, но, не закончив фразу, махнул рукой: - Прости, забыл, что у тебя нюх как у Мухтара.
        - Не нюх, а взгляд как алмаз. Впрочем, вещдоки надо прятать. А у вас в прихожей все напоказ.
        - Знали бы, что ты вернешься, непременно бы спрятали, - ухмыльнулся Иван. - Но я не собрался жениться, я уже женился. Прошу любить и жаловать. Твоя невестка Мария Семеновна Корнеева. Подающая надежды студентка журфака МГУ.
        - Поздравляю. - Арсен обнял девочку. - Вы попали в сумасшедшую семейку. Здесь все полоумные. И я в том числе.
        - Насчет полоумных вы явно загнули, - засмеялась Маша. Похоже, она перестала тушеваться. - А вы смахиваете сейчас на пирата или на испанского конкистадора.
        - Есть доля правды в твоих словах, Машенька. Иван не говорил, что в моих, да и в его жилах течет знойная болгарская кровь? Его дедушка - болгарский летчик. Учился в России, тут и присмотрел мою матушку. Жаль, что не дожил до свадьбы внука.
        - Батя всегда у нас был жгучей масти, - засмеялся Иван, - это сейчас немного подкачал.
        - Ладно, смейся, смейся, - удрученно посмотрел на него отец. - Посмотрим, как ты засмеешься, когда я устрою тебе допрос с пристрастием. Дуй за мной, а тебе, Машенька, - преувеличенно строго посмотрел он на невестку, - советую быстрее разогреть котлеты и накормить меня от пуза. Иначе я не на пирата, а на каннибала с острова Гвинея буду смахивать!
        - Слушаюсь, Арсен Александрович! - Маша поднесла ладонь к козырьку бейсболки. - Все будет исполнено в лучшем виде!
        И скрылась на кухне.
        - Ну как? - спросил одними глазами Иван.
        Отец поднес ему кулак под нос.
        - Малолетку совратил?
        - Какую малолетку? Я что, похож на кретина? - обиделся Иван. - Маше скоро девятнадцать. Теща вон тоже ворчала, но согласилась на свадьбу. Ну пойми, - посмотрел он умоляюще, - я далеко не мальчик, на кого попало не бросаюсь. А Машка - она хорошая, умница и хозяйка, каких поискать. Теща всю жизнь по экспедициям моталась...
        - А кто она, твоя теща?
        - Так ты не понял? А говоришь, все мои опусы читал? Это ж я Машкину матушку защищал. Теперь она директор музея.
        - Ладно, с тобой все ясно, - махнул рукой Арсен, но на пороге ванной остановился. - Я видел чемодан в спальне. Вы куда-то уезжаете?
        - Ну да. - Иван посмотрел на часы. - Через часок отбываем. Сначала на пару дней в Ясенки. Моя теща, кстати, сочетается сегодня законным браком с одним мужичком. Он из питерского ФСБ и тоже сильно помог с разоблачением этой шайки-лейки. Именно он вышел на антикваров-бандюганов. И много сделал для того, чтобы отменили приказ о ликвидации музея.
        - А после Ясенок куда лыжи направите?
        - В Крым. Там у меня друг еще с университета. В севастопольской газете работает. Лет пять уже зовет погостить, а я то воюю, - Иван махнул рукой, - то снова воюю! Вот решил наконец выбраться с женой.
        И это так гордо у него прозвучало - «с женой», что Арсен невольно улыбнулся.
        - Ладно, поезжайте, - сказал он, намереваясь прикрыть за собой дверь. - А я отосплюсь в тишине, кое-что перечитаю. - Он потянул на себя дверную створку, но Иван придержал ее ногой.
        - Никаких отосплюсь! Поедешь с нами. Хочешь, чтобы Маша обиделась? Или теща? Я не хочу, чтобы они думали, что батя у меня с большим гонором. Съездишь с нами в Ясенки, там воздух просто замечательный. Завтра бабушка примчится на электричке. Встретишь ее, по лесу побродишь, рыбку в пруду поудишь. Знаешь, какие там сазаны? С меня ростом.
        Арсен молча смотрел на него. Ему страшно не хотелось ехать ни в какие Ясенки. Но в сердце вдруг возникло пока непонятное чувство. То ли тревоги, то ли ожидания. Самое главное, что он не испытывал от этого никакой радости. Но сын пристально смотрел на него, ожидая ответа. И что тут поделаешь, пришлось согласиться.

* * *

        Два часа пролетели незаметно. Новенький «Форд», который Иван приобрел в его отсутствие, стрелой летел по почти пустому шоссе. В раскрытые окна врывались запахи середины лета. Вдоль дороги тут и там виднелись стожки недавно скошенного сена, зеленели овсы, стеной стояла пшеница. Маша и Иван все время о чем-то болтали, смеялись, строили рожицы в зеркало заднего вида. Арсен радовался, что ему не докучают разговорами, и, откинувшись головой на спинку кресла, дремал. Давно он не испытывал такого покоя, настоящего, почти забытого блаженства. И ему хотелось, чтобы это чувство расслабленности, чувство неги сохранялось как можно дольше. И значит, чтобы дорога не кончалась и машина не останавливалась.
        Но тут Иван заметил, что отец дремлет, и бесцеремонно тронул его за плечо.
        - Тебе включить музыку?
        - Не нужно, - покачал головой Арсен.
        - А ты послушай! - Иван вставил диск в магнитолу. - Это моя теща в СИЗО сочинила. Теперь, говорят, во всех тюрьмах распевают.
        Арсен закрыл глаза. Одного ему не хватало - дурацкой самодеятельности. Он всегда настороженно относился к доморощенным исполнителям. Но тревожное чувство снова проснулось в нем. И он недовольно поморщился. «Оболтус! Надо было ему вылезти с этими песнями!» Однако первые же звуки женского голоса заставили Арсена насторожиться. Он даже открыл глаза и выпрямился на сиденье. Где-то он слышал этот голос! Определенно слышал!
        
        
        Предъявлен счет, я по нему плачу.
        Вчера и завтра - жизнь на зоне между...
        В конце тоннеля ты зажги свечу,
        Не отнимай последнюю надежду! -
        
        
        выводила женщина, и гитара в ее руках плакала и стонала, как стонет и кричит пойманная в силки большая птица.
        Арсен никогда не числил себя любителем блатного шансона. Но на этот раз ни мелодия, ни слова песни не вызывали у него отторжения. Он слушал ее, а в груди в тугой комок свивалась печаль, чего никогда не случалось под тоскливые страдания бывалых урок.
        
        
        Град на свободе и на зоне град,
        Любовь в неволе корчится и стынет.
        Дай силы пережить мне этот ад,
        Стань для меня оазисом в пустыне.
        
        
        Арсен заметил, как покосился на него Иван, а затем скорчил важную гримасу и, оглянувшись, внаглую подмигнул Маше. Та весело прыснула в ответ. Что ж, молодежь явно потешалась над его серьезным видом, подумал Арсен! Но им теперь палец покажи, будут хохотать, как сумасшедшие. Кровь играет, счастье переполняет! Он закрыл глаза, чтобы не отвлекаться. Иван тут же приглушил звук, но Арсен, не открывая глаз, махнул рукой, дескать, пускай поет!
        
        
        И если я, изранена судьбой,
        Увижу мир бесцветным или черным,
        Стань для меня молитвою святой,
        Спасительной иконой чудотворной...[Стихи Марины Сергеевой.]
        
        
        Теща Ивана закончила петь, и Арсен снова открыл глаза.
        - Хорошо поет, - сказал он совершенно искренне. - И песня хорошая!
        - Спасибо! - тихо произнесла Маша. - Только это самая грустная песня у мамы. Да и вообще она очень редко поет! Мы с трудом заставили ее записать несколько песен на диск.
        - И песня замечательная! И теща у меня замечательная! - весело заметил Иван. - Вот только мужик, за которого она выходит, мне не нравится. Гэбист зашуганный! Целый допрос Мане устроил, когда узнал, что мы тебя привезем! Вдруг ты резидент иностранной разведки? Просто умело маскируешься!
        - Серьезно, что ли? - развернувшись к Маше, спросил Арсен. - У тебя в отчимах будет сотрудник ФСБ?
        Но Маша не успела ничего ответить. Из динамиков вновь зазвучала песня. И Арсен резко от нее отвернулся, не веря своим ушам.
        
        
        Что мне твои пророчества?
        Дней расписных кино?
        Формула одиночества -
        Это мое окно... -
        
        
        пела женщина.
        И Арсен почувствовал себя полнейшим олухом. Как он посмел не узнать этот голос?
        - Иван, - прошептал он через силу, потому что горло сдавил спазм, - как зовут твою тещу?
        - Марина Аркадьевна, - ответил тот и с недоумением посмотрел на отца. - Что с тобой? Ты ведь говоришь, что читал мои статьи? А там я упоминал и имя ее, и отчество, и фамилию - Фролова.
        - Читал, но не придал значения, - улыбнулся Арсен.
        - Ты ее знаешь?
        Арсен выпрямился.
        - Гони, Ваня, гони! - приказал он весело. - Когда, говоришь, она расписывается со своим гэбистом?
        - Через три часа.
        Молодые снова переглянулись. Но что он мог им объяснить? Что любимая женщина, о которой он два долгих года думал почти беспрестанно, вот-вот выйдет за другого? Нет, шалишь! Арсен вдохнул воздух полной грудью. Не тот он человек, чтобы так бездарно расставаться с надеждой.
        - Батя, ты не ответил мне. Ты и вправду знаком с Мариной Аркадьевной? - осторожно справился Иван.
        - Знаком! Еще как знаком! - улыбнулся Арсен, чувствуя, как кровь быстрее побежала по жилам, и он вновь почувствовал себя молодым, энергичным, полным жизненных сил.
        - Откуда?
        - Оттуда! - еще веселее ответил Арсен. - Так вам все и расскажи.
        За окном «Форда» мелькали рощицы и перелески, березовые колки и заросшие ромашкой поляны, деревеньки и села, затянутые тиной пруды и утонувшие в камышах мелкие озера. Иногда дорога взбегала на холм, и тогда являлись взору бескрайние, начинавшие кое-где желтеть поля, окаймленные на горизонте синей полоской глухих лесов. Вскоре Иван съехал с трассы на полевую дорогу, пояснив, что так ближе добраться до усадьбы. А вскоре и вовсе углубился в сосновый бор. Дорогу с двух сторон обступили прямые, как свечи, вековые корабельные сосны вперемешку с веселым березовым ситчиком. Вкусно пахло нагретой солнцем хвоей, муравьиным спиртом, горьковатыми травами и почему-то грибами, хотя их время еще не наступило.
        - Долго еще? - нетерпеливо спросил Арсен, чувствуя, что уже изнемогает от нетерпения и от боязни, что Марина Аркадьевна Фролова окажется совсем не той Мариной, которую он любил до сумасшествия. Умом он, конечно, понимал, что слишком много совпадений. И голос, и песня... Непритязательная песенка, которая возродила его душу. Но сердце уже ныло от радостных предчувствий.
        Внезапно дорога раздвоилась, и Арсен заметил указатель «Ясенки».
        - Почти приехали! - покосился на него Иван.
        Арсен и сам заметил прекрасный двухэтажный особняк с колоннами. Дом возвышался на холме в окружении берез и могучих сосен. За деревьями угадывались многочисленные строения. А над лесом взметнулась вверх трехглавая церковь с высокой звонницей.
        - Село дальше, - коротко бросил Иван. - Здесь к усадьбе можно незаметно прокрасться.

«Форд» въехал на холм, и Арсен выскочил из машины, не дождавшись, когда Иван заглушит мотор. Направляясь к калитке, он пытался заглянуть через забор. Но тот был слишком высоким, чтобы разглядеть, что происходит в музейном дворе.
        - Где Марина Аркадьевна? - спросил Арсен на ходу у мужика, косившего траву возле забора.
        - Как где? В музее, - ответил ему мужик и смерил его подозрительным взглядом. - С Олегом Дмитриевичем...
        Арсен вошел в калитку и чуть ли не бегом направился к зданию, которое заметил еще с дороги...
        Смотрительница у входа заставила его переобуться в огромные тапочки, а он уже изнывал от нетерпения. Прослушав вполуха инструкцию, как найти Марину Аркадьевну, он ринулся в зал, потому что без подсказки знал, Марина - рядом. Она - тот магнит, который притягивал его, как стрелку компаса, и заставлял двигаться в правильном направлении.
        Через минуту он был уже в зале: огромном, явно бальном. И первым делом выхватил взглядом две фигуры - мужскую и женскую. Они стояли, взявшись за руки, перед большим портретом. Женщина что-то объясняла, а мужчина, склонив голову, внимательно слушал. В какой-то момент он обнял ее за плечи и привлек к себе. Арсен задохнулся от возмущения. Марину даже со спины он узнал в мгновение ока.
        Но не это заставило его замедлить шаг. Арсен бросил взгляд на портрет и почувствовал, что ему нечем дышать. Такого он не ожидал! Такого в жизни просто не бывает! Женщина в белом платье и в белой шляпке с охапкой сирени на коленях... О ней он мечтал чуть ли не всю жизнь... Искал, надеялся, верил... А затем встретил ее наяву... Совпадение или провидение? Подсказка, которую ему дали свыше? И которой он так бездарно распорядился? Ну, нет! Теперь он своего не упустит, пусть даже его порвут в клочья.
        - Марина! - выдохнул он на ходу.
        Она резко повернулась.
        И потрясенно вскрикнув: «Арсен!» - отстранила руку мужчины и шагнула ему навстречу.
        Забыв о своих опасениях, Арсен бросился к ней. Ему было плевать, что рядом с Мариной стоит этот мужик и беззвучно шевелит губами. Возможно, он что-то говорил, даже кричал, но Арсен этого не слышал. Он видел только ее глаза! Глаза, из которых текли слезы, но они сияли! И это было дороже всего золота мира.
        Он подхватил Марину на руки, прижал к себе, а она уронила голову ему на грудь и прошептала:
        - Нашел? Ты меня нашел?
        И тогда Арсен поставил Марину на землю и, задохнувшись от нежности, принялся целовать ее глаза, ее губы, а она, обхватив его за плечи, шептала в те редкие мгновения, когда он прерывался, чтобы перевести дыхание:
        - Я думала, ты забыл меня!
        - Как же, забыл! - проворчал он, когда немного пришел в себя. - Тебя забудешь! - И снова принялся целовать ее, приговаривая: - Теперь не уйдешь! Я тебя на цепь посажу, в колодки закую, пока не распишемся!
        - Мама! - растерянно вскрикнула Маша.
        - Отец! - удивленно пробасил Иван. - Что случилось?
        Арсен и Марина разом оглянулись. Их дети стояли рядом и потрясенно на них взирали.
        - Что поделаешь, любовь с первого взгляда. - Арсен весело подмигнул им.
        - А как же?.. - Маша перевела взгляд на мужчину, который с угрюмым видом наблюдал за ними со стороны. - Как же Олег Дмитриевич?
        - Прости, друг! - Арсен прижал руку к сердцу. - Но эта женщина еще два года назад согласилась выйти за меня замуж. И я ни в коем случае это обещание ей не верну.
        - Ну ты даешь! - Иван покачал головой. - Покажут в кино, не поверишь!
        - Олег, - Марина посмотрела на мужчину, - прости! Я ведь честно тебе говорила, что люблю другого. Как видишь, не стерпелось у нас с тобой, не слюбилось!
        - Понял! - Лицо Олега посерело, но он держался молодцом. Он даже нашел в себе силы почти спокойно спросить: - Позволь только узнать, где твою любовь носило, когда тебе было тяжело?
        - Арсен Александрович был в зарубежной командировке, - быстро сказала Маша, - и просто не знал о том, что случилось с мамой.
        - Понял! - снова сказал Олег и скривился. - Я убираюсь, но учти, когда этот гастролер снова умчится в зарубежные дали, не зови меня на помощь!
        - Олег! - Марина слегка отстранилась от Арсена. - Не стоит мне угрожать! Даже в том случае, если мы не поженимся с Арсеном, у нас с тобой все равно ничего не получится. Зря мы все затеяли! Поверь, зря!
        - Ладно, чего там! - неожиданно мягко сказал Олег, но глаза его сделались тоскливыми, совсем как у бездомного пса. - Я уеду и не стану докучать тебе своим вниманием. Но если будешь в Питере... А! - Он махнул рукой. - Теперь ты везде будешь только с ним. Я ведь вижу, как он в тебя вцепился!
        - Вцепился? - Арсен смерил Олега веселым взглядом и перевел его на Марину. - Точно вцепился! - И подвел ее к портрету.
        Несколько секунд Арсен вглядывался в него, затем весело хмыкнул и прижал Марину к себе.
        - Надо же, точно один в один! Я ведь говорил, что где-то тебя видел. И знаешь, определенно это судьба. Не зря я тогда влюбился в эту женщину.
        - Но ты мне ничего не рассказывал о портрете, - посмотрела на него с недоумением Марина.
        - Здрасьте, - рассмеялся Арсен, - выходит, ты проспала мои откровения? А я-то распинался... - Он озадаченно почесал затылок. - Получается, судьба так распорядилась, что мы должны были пройти через эти испытания... Испытания разлукой. - И скривился: - Фу, с чего меня потянуло на слезливые откровения?
        - Батя, - Иван тронул его за плечо, - мне кажется, мы с Машей здесь лишние. Вы не против, если мы займемся разгрузкой машины?
        - Абсолютно! - Арсен подмигнул сыну. - Я не против, если вы на некоторое время вообще забудете о нас. - И поцеловал Марину в лоб. - У меня накопилось много вопросов к твоей теще.
        - А у меня к твоему свекру, Маша, - тоже улыбнулась Марина и обняла Арсена за талию. - Пошли разбираться, дорогой!
        Обнявшись, они направились к флигелю. Дети проводили их взглядами и, не сговариваясь, уставились на Субботина.
        - Олег Дмитриевич, - требовательно спросила Маша, - вы все знаете. Скажите, где они успели познакомиться?
        - Два года назад в Абхазии, - вздохнул Субботин, - но я не подозревал, что это настолько серьезно. Думал, ни к чему не обязывающий курортный роман...
        - Однако! - сказал Иван и обнял Машу. - Что мой батя, что теща - конспираторы каких поискать. Она рассказывала тебе о романе?
        - Ты мою маму не знаешь? - покачала головой Маша. - Из нее признание клещами не вытянешь.
        - Да и батя еще тот фрукт! - улыбнулся Иван. - Но теперь я знаю точно: все-таки я его переплюнул. Пока он резину тянул, я взял да женился на его будущей падчерице!
        - Что ты имеешь в виду? - удивилась Маша. - Разве они из-за нас не смогут пожениться?
        - Глупости, - вмешался Субботин. - Все они смогут. Будет у вас двойной семейный союз, только меня вот вынесли за скобки...
        - Олег Дмитриевич, - протянула укоризненно Маша. - Вы такой славный! Не огорчайтесь. Все, что ни делается, делается к лучшему. Завтра тетя Лариса приезжает, мамина подруга! Я вам скажу - просто обалденная тетка. Давайте я вас познакомлю!
        - Спасибо, Машенька, - невесело улыбнулся Субботин. - Я уж как-нибудь сам разберусь... Я, знаете ли, не как ваш отец, Иван, если полюблю женщину, не отступлюсь от нее. Даже если она выйдет замуж за другого.
        Иван побледнел, и Маша, заметив это, схватила его за рукав куртки. Но Иван выдернул руку и сделал шаг навстречу Субботину. Тот не спускал с него глаз.
        - Вы! - сквозь зубы произнес Иван. - Что вы знаете о моем отце? Я не в курсе, что произошло между ним и Мариной Аркадьевной. Но только стихийное бедствие могло заставить его отступить от своих правил. И если моя теща приняла его, значит, это действительно были чрезвычайные обстоятельства. И я не советую становиться у него на дороге. Если у вас есть мозги, оставьте отца и тещу в покое.
        - Ваня, - тихо сказала Маша, - зачем ты так?
        - Я никому не позволю говорить об отце гадости, - с расстановкой произнес Иван. - Он заслужил быть счастливым! Я знаю, как его ломали, выкручивали руки, но он никогда не сдавался. Ты видела, как он смотрел на твою мать? Это настоящее, или я ничего в этой жизни не понимаю!
        Субботин молча смерил его взглядом и направился к выходу из зала.
        - Вот видишь, - с довольным видом Иван посмотрел на Машу, - ему и крыть нечем!
        - Он расстроился! - тихо сказала Маша. - Обидели хорошего человека!
        - Машка! - Иван развернул ее к себе лицом. - Ты что-то имеешь против моего бати?
        - Главное, чтобы мама ничего не имела против. Но, думаю, она с твоим батей разберется. И если он в чем-то виноват, мало ему не покажется.
        - Искренне ему сочувствую. - Иван подхватил Машу на руки, закружил ее по залу, но, задохнувшись, поставил на пол и с самым довольным видом изрек: - Одно я понял точно: наши родители временно забудут о нашем существовании. А это нам на руку, ты согласна?
        - Согласна! - Маша повисла у него на шее. - И моя строгая маменька перестанет пилить меня за то, что я слишком рано выскочила замуж.
        - Тебя-то за что? - искренне удивился Иван. - Это я боялся, что она запилит меня до смерти. Ведь я осмелился соблазнить ее дорогую дочурку.
        - Теперь не запилит, - прошептала Маша и поцеловала его. - Муж! Это звучит гордо! Но право пилить отныне автоматически переходит ко мне. Однако дай бог, чтобы у меня никогда не было повода прикинуться пилой.
        - Поводы, конечно, будут, - почесал в затылке Иван и хитро прищурился. - Как же без поводов? Но я тебе обещаю, что их будет чуть-чуть, совсем немного! Правда, если ты мне тоже кое-что пообещаешь... - И прошептал ей на ухо нечто, отчего Маша отчаянно покраснела и шлепнула его по лбу.
        - Болван! Какой же ты, болван, Ванюша!
        Иван рассмеялся, прижал ее к груди и крепко поцеловал. Маша ответила.
        И через мгновение они уже забыли и о том, где находятся, и о тех событиях, которые привели их в Ясенки. Они целовались. Страстно, самозабвенно, с тем пылом, с каким можно целоваться только в юности. Легкий ветерок шевелил оконную занавеску, и казалось, что женщина на портрете смотрит прямо на них и улыбается. Загадочно и чуть-чуть удивленно...

* * *

        Они не знали, сколько прошло времени, прежде чем смогли оторваться друг от друга.
        Рука Арсена обнимала ее за плечи. Голова Марины лежала у него на груди, и он ласково перебирал ее волосы.
        - Арсен, - Марина первой прервала молчание, - почему у вас с сыном разные фамилии?
        - У Ваньки - фамилия матери. Так она захотела. Но он от этого не страдает. А сейчас даже удобнее, что у нас с ним разные фамилии. Он - парень самостоятельный и всего в жизни добивается без папочкиной протекции.
        - Я уже поняла. - Марина легла на спину и закинула руки за голову. - Он мне очень помог своими статьями в газете. Сначала меня обвиняли в убийстве мачехи и нанесении тяжких телесных Молодцову из мести, затем, когда Молодцов заговорил, все встало на свои места. Я ведь защищалась... А заговорил он не скоро...
        - Не береди душу, - тихо сказал Арсен и, повернувшись, обнял ее. - Но я не представляю, как ты выдержала. Сначала там, в Абхазии, затем здесь...
        - Знаешь, когда меня задержали и увезли из Ясенок, все село поднялось на мою защиту. Провели сход, написали письмо президенту, вокруг усадьбы выставили пикеты. Иван выступил в «Комсомолке». После этого создали комиссию по проверке законности ликвидации музея. Оказалось, Молодцов и здесь приложил руку. Ему и Ольге Борисовне не терпелось уничтожить музей, чтобы скрыть следы воровства. Они уже знали, что намечается федеральная ревизия всех музейных фондов, и хотели до ее начала смыться от греха подальше. Ведь ликвидацию провели бы людишки Молодцова, и все было бы шито-крыто.
        - Но зачем Молодцов убил Ольгу Борисовну?
        - Сначала он убил папу, - тихо сказала Марина. - Нашлись свидетели, видели, как он с группой отморозков ночью приезжал в село. Это я их называю отморозками, внешне они выглядели вполне прилично. Шали Гегвадзе и его приятели. Шали владел крупным антикварным магазином в Москве, сплавлял похищенное в Грузию, я имею в виду, самое ценное, а оттуда уже оно попадало на аукционы и в руки коллекционеров. Ущерб, нанесенный музею, исчисляется в несколько сотен тысяч долларов. Часть украденного уже удалось вернуть, остальное тоже нашли, сейчас ведутся переговоры о возвращении. Ведь большинство экспонатов уже приобретены западными любителями старины.
        - Да, и здесь грузины замарались, - покачал головой Арсен.
        - Ну, не только грузины. В группировке преобладали русские и украинцы. Были еще два эстонца. Настоящий интернационал. Молодцов и мачеха когда-то учились вместе с Шали в Архивном институте. Промышляли фарцовкой, приторговывали валютой. В восьмидесятом их арестовали. Мачеху они прикрыли, сами отсидели по десять лет, а когда вышли на свободу, припомнили ей, что, дескать, она им по гроб жизни обязана. Отсюда все и пошло! И отца крепко подставили, и я чуть не загремела на нары, когда мачеха стащила колье из моего тайника. Очень шустрая особа. И очень много знала. Не зря Молодцов пристрелил ее.
        - Понятно! - Арсен притянул Марину к себе и поцеловал в губы. - Теперь все позади, но как ты решилась бросить свои раскопки?
        - Нужно отдавать долги. Раскопки закончат мои ученики. В Тесинске остались толковые ребята. Я не боюсь за них. Тем более они постоянно звонят, советуются. Когда разберусь с делами, обязательно съезжу на Толбок. Но, скорее всего, в будущем году. Конечно, если наши дети не подарят нам внука.
        - Я уже говорил с ними. Похоже, пока Маша не закончит университет, о внуке даже и не стоит мечтать.
        - Машка, Машка! - улыбнулась Марина. - Я не думала, что она так рано выскочит замуж. Но что поделаешь, твой сынуля оказался прожженным соблазнителем... Когда меня арестовали, Иван слетал за Машкой в Тесинск, и я ничего не смогла с этим поделать. И я очень благодарна твоей маме. Она сразу приняла Машу как родную. Несмотря ни на что, она закончила школу с золотой медалью, с лету поступила в университет. Ваня опекал ее, как сестру...
        - Да уж, - рассмеялся Арсен, - как сестру!
        - Они вместе приезжали ко мне на свидания. Я думаю, он просто не оставил ей свободы выбора! Но я рада, что так получилось. О таком зяте можно только мечтать.
        - А по-моему, ты его переоцениваешь, - улыбнулся Арсен.
        - Почему же? - Марина обняла его и поцеловала в щеку. - Если в нем есть хотя бы половина твоих достоинств, я не удивлюсь, что Маша будет с ним счастлива.
        - О! Тогда со мной ты будешь счастлива вдвойне, - с коварным видом произнес Арсен и навис над ней. - Спорим?
        - Зачем же спорить? - Марина невинно посмотрела ему в глаза. - Лучше доказать!
        - Доказать? Да хоть сто раз подряд! - Он накрыл ее грудь ладонью и слегка сжал.
        И когда она застонала, принялся ее целовать, да так, что она уже который раз за этот безумный, полный страсти день потеряла способность соображать.

«Господи, - металось в мозгу, - неужели Арсен со мной, и все происходит наяву, и он никуда не исчезнет?..»
        Его руки продолжали творить чудеса, отчего она то взмывала вверх, под самые небеса, крича от восторга, то летела стремительно вниз...
        Еще... еще и - просто невероятно - еще! Она не помышляла ни о чем подобном, не рассчитывала и не представляла, а еще меньше могла описать или хотя бы объяснить то, что творилось в ее душе. Все, что она ощущала сейчас, это его движения - на ней и внутри ее. И, очнувшись на скомканных простынях, поняла наконец, что с ней произошло: исчезла та сквозная рана, через которую выдувало ее чувства. Исчез вакуум, вместе него ею овладели блаженство и нежность к этому человеку. И теперь - она нисколько в этом не сомневалась - ничто и никто не способен их разлучить.
        Какое-то время они потратили на то, чтобы отдышаться, а затем долго лежали рядом молча, сцепив пальцы.
        Первым нарушил молчание Арсен. Он приподнялся на локте и заглянул Марине в лицо. Она лежала с закрытыми глазами. И он тихо спросил:
        - Ты спишь?
        - Нет, - она живо открыла глаза и посмотрела на него. - Ты, наверное, проголодался?
        - Есть такое, - улыбнулся Арсен, - но я хотел спросить тебя о другом. Дети смоются сейчас в свадебное путешествие. У меня полгода отпуск. Может, тоже сбежим на пару недель в Абхазию? Я два года не видел ребят! Да и книга давно готова. Хотел бы, чтобы они прочитали ее в рукописи.
        - Ты с ними не созванивался? - тихо спросила Марина.
        - Только с Лавром. У него спутниковый телефон. Иногда удавалось застать его на месте. Светлана недавно родила сынишку, и они хотят, чтобы я был его крестным.
        - Я знаю, - улыбнулась Марина. - Мы частенько болтаем с Анжелой. Она жаловалась, что о тебе ни слуху ни духу. Лавр говорил тебе, что Вадик поступил в суворовское училище, а на каникулах гостит то у Игоря, то у него? Только о Костике ничего не известно. Наверное, боится высунуть нос из своего Воронежа.
        - Бог с ним, с Костиком! - махнул рукой Арсен. - Ты не ответила, мы поедем или нет в Абхазию?
        Марина лукаво улыбнулась и поцеловала его в щеку.
        - А как они посмотрят на то, что мы с тобой вместе?
        - Хорошо посмотрят! Помнишь, я говорил про свадьбу? Давай ее сыграем в Абхазии? Дождемся, когда дети вернутся, и сыграем. Пусть увидят, где их заполошные родители полюбили друг друга.
        - И Абхазию полюбили. - Марина обняла его. - Мы обязательно туда поедем! И сейчас, и позже, с внуками...
        Она села, обхватив колени руками.
        - Арсен, я давно хотела сказать. В тюрьме я многое передумала и многое поняла. Почему абхазы так истово защищали свою родину и почему мы ее не ценим? Почему слова «отечество», «родина», «патриотизм» произносим в лучшем случае с иронией? Может, потому, что расплевались с совестью, а честь и благородство встречаются только в авантюрных романах?
        - Ты не права. - Арсен сел рядом и обнял ее за плечи. - Ты ведь не кричала о своей любви к Ясенкам, а грудью встала на защиту музея. И твои односельчане тоже не кричали о патриотизме и нравственности. И Ванька не кричал. Дело не дошло до автоматов, как в Абхазии, но люди в Ясенках поднялись на защиту своей родины. Пусть малой, но все-таки Родины . Их никто не принуждал, просто они встали рядом с тобой и отстояли музей. Пусть в Абхазии это называется «аламыс», а у нас -
«совесть». Разницы никакой. Главное, что есть еще люди, для которых эти слова не пустой звук. И я рад, что знаю этих людей.
        Он посмотрел на часы и преувеличенно громко хмыкнул:
        - Ну, подруга, мы с тобой совсем берега потеряли. Пять часов в постели. Скоро нас с собаками будут искать. И желудок «караул» кричит! Слышишь?
        - Слышу!
        Марина встала с постели и подошла к окну. Сладко потянувшись, она слегка отодвинула штору и выглянула в окно. Тихий летний вечер уже опустился на Ясенки. Багровое солнце зависло над темным бором. И она вдруг подумала, что все это будет происходить вечно. Как вечно дыхание любимого человека, его руки, его взгляд, его улыбка... Арсен подошел и обнял ее за плечи. И Марина улыбнулась. Она дождалась своего счастья. И это счастье тоже будет длиться вечно!