Твой суженый Дебби Мэкомбер

        Удивительные истории случаются в жизни. Вот и с Джил такая приключилась. Ее подруга Шелли, меньше всего помышлявшая о браке, получила от тетушки в подарок подвенечное платье, связанное с нелепой легендой. Дескать, стоит его примерить, и первый встречный мужчина станет твоим суженым. Подруги посмеялись над подарком, но уже через месяц Шелли вышла замуж, а чудесное платье перешло к Джил. Но чудо чудом, а для того, чтобы удержать свое счастье, нужна еще и самоотверженная любовь.
        Дебби Мэкомбер
        Твой суженый
        ГЛАВА ПЕРВАЯ
        Джил Моррисон взглянула в окно самолета, и у нее перехватило дыхание. Сиэтл, а вместе с ним и вся привычная жизнь, быстро уменьшаясь в размерах, уходили из-под ног. Джил откинулась на спинку кресла, уселась поудобнее и довольно вздохнула.
        Место в салоне первого класса было неожиданным подарком авиакомпании. Кассир допустил ошибку, причем в пользу Джил. Неплохо.
        Джил кинула взгляд, уже не первый, на своего соседа. Типичный бизнесмен. Не замечая ничего вокруг, он сосредоточенно печатал что-то на портативном компьютере. Джил не могла определить, что именно, заметила лишь, как сменяли друг друга колонки цифр. Вот он помедлил. Видимо, его что-то встревожило. Протянул руку к радиотелефону, расположенному между сиденьями, набрал длинный номер. Отвернувшись в сторону, быстро произнес несколько слов. Затем снова вернулся к компьютеру. Видно было, что сидит он как на иголках, не может дождаться, когда прилетит. Плохо его дело, посочувствовала соседу Джил, ведь по расписанию полет в Гонолулу занимает пять часов.
        Да, разговорчивым его не назовешь. Перед отлетом, не помня себя от восторга, Джил сделала несколько попыток завязать легкую беседу, но всякий раз наталкивалась на короткую реплику, за которой следовало холодное молчание.
        О Господи! Сидеть всю дорогу как на привязи рядом с этим сычом — хорошенькое начало долгожданного отпуска, который она планировала чуть ли не два года. Отпуск этот она и ее закадычная подруга Шелли Хансен некогда собирались провести вместе. Да только Шелли больше не Шелли Хансен. Ее прежняя соседка по комнате в общежитии колледжа вышла замуж. Вот уже месяц, как она носит фамилию Брейди.
        Даже теперь Джил трудно это понять. Все годы, что Джил знала подругу, на первом месте для нее была карьера: она твердо решила стать видео продюсером. Шелли клялась, что мужчины и сердечные дела всегда будут на втором месте в ее жизни, да и то в отдаленном будущем. Не один год Джил наблюдала, как Шелли отбивала у представителей противоположного пола всякую охоту проявлять к ней интерес. После окончания колледжа Шелли упорно избегала даже намека на роман. И вдруг… вдруг ее подруга встретила Марка Брейди, и невозможное стало реальным. По мнению самой Шелли, непосредственной «виновницей» ее теперешнего счастья была Миллисент, двоюродная бабушка по матери, известная в семье как тетя Милли. Шелли повстречала своего будущего мужа после того, как престарелая тетушка прислала ей по почте «волшебное» подвенечное платье. То самое, в котором Милли венчалась пятьдесят лет назад.
        Шелли и Джил, конечно же, не верили ни в какие волшебные вещи, тем более в волшебное платье. Ладно уж волшебные палочки или волшебницы-крестные, да и то разве что в сказках. Связанная с этим подвенечным платьем легенда казалась нелепой. Как можно принять на веру то, что тетя Милли писала в письме? Ни один человек в здравом уме, говорили они, не станет относиться к совету милой старушки всерьез. Выходи, дескать, замуж за первого мужчину, которого ты встретишь. Бессмыслица!
        Сама Джил нашла всю эту историю просто забавной. Но Шелли не смеялась. Шелли, будучи Шелли, как всегда, делала из мухи слона, тревожилась, нервничала, спрашивала себя: а вдруг, как это ни выглядит невероятным, Милли права? Ей вовсе не хотелось, чтобы тетушка оказалась права, но — хотите верьте, хотите нет — не успела она получить подвенечное платье, как тут же упала в объятия налогового инспектора Марка Брейди.
        В буквальном смысле слова.
        Остальное, как говорится, исторический факт, и Джил больше не смеялась. В июне Шелли и Марк поженились и, судя по всему, утопали в блаженстве. И вот, спустя месяц после их свадьбы, Джил летит одна на Гавайи. Не самое лучшее время для посещения тропиков, но что поделаешь? Ее бюджет ограничен, а в июле она может отдохнуть по максимуму за свои деньги.
        Бизнесмен рядом с ней откинулся на спинку кресла и глубоко вздохнул, потирая переносицу. Джил догадалась, что вставшая перед ним проблема еще не решена. Она не ошиблась: не прошло и десяти секунд, как, взяв трубку радиотелефона, он сделал четыре вызова подряд. У Джил создалось впечатление, что этот человек никогда не отрывается от дел, наверное, даже во время еды продолжает что-то считать. Ни минуты полета не было потрачено зря. Если он не звонил, то просматривал бумаги, лежавшие в портфеле, или печатал на своем портативном компьютере.
        Прошел час. А Джил так надеялась, что у нее окажется общительный сосед! Раз или два она ловила себя на том, что непроизвольно рассматривает его. Скорей всего, ему лет тридцать пять, хотя на вид он кажется старше. Нет, поправила она себя, не старше, а… опытней. Лицо в общем-то приятное, несмотря на неправильные черты и хмурый вид. Интересно, как бы он оценил ее наружность? Но ведь он ни разу на нее не взглянул. Как будто вообще не замечает, что в кресле рядом с ним кто-то сидит. Глаза у него серые, она еще раньше это заметила, цвета вороненой стали. Жесткий тип, подумала Джил, спорю на что угодно, ему незнакомы мягкость, терпимость. По всей видимости, человек этот из разряда тех, у кого имеется весь джентльменский набор: костюмы ручной работы, туфли из лайки, золотое вечное перо, золотые часы. Как говорится, и подтяжки из золота. Без сомнения, он и живет, как летает,  — в первом классе. К тому же у него на все вопросы есть ответ, она знает людей этого типа. Людей, которые убеждены, что они всегда правы.
        Он напоминал Джил ее давно умершего отца, по которому она до сих пор горевала. Отец тоже был влиятельным бизнесменом, привыкшим всегда добиваться успеха. Адам Моррисон сражался с подступавшей старостью в гимнастическом зале. Энергия — таков был его девиз, а до смерти оставалась еще целая вечность. На самом деле смерть была в двух шагах, только он этого не знал.
        По иронии судьбы теперь, через тринадцать лет, Джил сидит рядом с его подобием. Человек этот так похож на ее отца, что Джил с трудом удерживалась, чтобы не спросить, когда он в последний раз видел свою семью.
        Сосед, должно быть, почувствовал ее изучающий взгляд, потому что внезапно обернулся и пристально посмотрел на нее. Джил смущенно покраснела и склонилась над книгой.
        — Ну как, понравилось вам то, что вы увидели?  — бесцеремонно спросил бизнесмен.
        — Не понимаю… о чем это вы?  — еле слышно прошептала Джил, поднося книгу чуть не к самому носу.
        Впервые с тех пор, как незнакомец занял место рядом с ней, он улыбнулся. Странная это была улыбка — кривая и неумелая, словно он редко встречал что-нибудь такое, что могло его развеселить.
        Остаток пути прошел без происшествий. Во время приземления, пока колеса не коснулись посадочной площадки в Гонолулу, Джил сидела затаив дыхание. Как бы ей хотелось, чтобы Шелли была с ней! Однако, с ней или без нее, Джил была твердо намерена как можно лучше провести здесь время. Семь изумительных дней, чтобы валяться на солнце. Семь дней бродить сколько душе угодно по лавкам, осматривать достопримечательности, плавать, смаковать экзотические яства и отдыхать, отдыхать…
        Многие месяцы Джил мечтала о чудесах, которые она увидит, обо всем, что ей предстоит здесь испытать. Мирные деревни, плантации орхидей… как она любит орхидеи! Вечерами она станет гулять по усеянному кусками лавы берегу океана, а днем — любоваться укрытыми цветочным покрывалом ущельями, бурными водопадами и дымящимися вулканами. Все это ждет ее здесь. Да, Гавайи будут величайшим приключением в ее жизни, Джил была в этом совершенно уверена.
        Ее спутник вскочил на ноги в тот же момент, как самолет остановился. Ловко снял сумку с сетки над головой — сразу виден бывалый путешественник. На трапе у выхода улыбающийся стюард протянул ему пальто в пластиковом мешке, и он вышел. Джил последовала за ним, разыскивая глазами объявление о том, где здесь выдают багаж. Ее попутчик решительно, целеустремленно шагал вперед. Ничего удивительного. Такие люди всегда в движении, вечно куда-нибудь спешат. Встретиться с кем-нибудь. Заключить сделку. Такому сычу некогда задержаться на секунду, чтобы понюхать розы.
        Джил потеряла своего попутчика из виду, остановившись у киоска в зале аэропорта, чтобы купить гирлянду орхидей. Она накинула прелестное живое ожерелье на шею и, перебирая нежные лепестки, залюбовалась их красотой.
        И снова сердце ее охватило предчувствие, что на этом тропическом острове ее ждут необычные приключения. Джил не была фантазеркой, не обладала необузданным воображением. Ничуть не походила на Шелли. И все же она ощутила, как где-то в самой глубине души в ней пробуждается ожидание чуда…
        А вот Шелли по-настоящему стала верить в волшебство, думала Джил, покупая нарезанный кружками свежий ананас, и улыбнулась. Неудивительно, если даже сама она, более практичная из них двоих, чуть-чуть поддалась магии подвенечного платья. Правда, только чуть-чуть. У Джил быстро забилось сердце, как бывало всегда, когда она думала о Шелли и Марке. Она не знала ничего более романтичного, чем-то, что с ними произошло. У самой Джил романтические эпизоды обычно кончались, еще не начавшись. В последнее время она встречалась с Ральфом, программистом ЭВМ, но отношения их были скорее дружеские, хотя Ральф уже несколько раз намекал, что пора им «смотреть на вещи серьезней». Джил сделала вывод, что он имеет в виду брак. Ральф был ей симпатичен, и до сих пор Джил удавалось удерживать его от обсуждения долгосрочной связи. Не хотелось ранить его чувства, но выходить за него замуж казалось ей малоинтересным.
        Однако Джил вовсе не собиралась оставаться старой девой. В том, что рано или поздно она выйдет замуж, не было сомнения. Вопрос — за кого. В колледже за ней ухаживали многие студенты, но никого из своих поклонников Джил особо не выделяла. А когда ее взяли фармацевтом в «Рей-Райт», сеть аптек с филиалами на северо-западном побережье Тихого океана, шансы встретить подходящего спутника жизни плачевно сократились.
        Да, нельзя сказать, что претенденты в мужья обивали ее порог, но Джил это особо не тревожило. Она постаралась запрятать мысль о муже и детях в самые недосягаемые уголки души… и тут совершила оплошность.
        Джил примерила подарок тети Милли.
        Получив платье, Шелли повесила его подальше, в глубь гардероба. С глаз долой — из сердца вон. Только поговорка не оправдалась. Шелли ни на минуту не забывала об этом замечательном платье и силе, которой оно якобы обладает. Поддавшись внезапному порыву, Джил примерила его на себя. Даже теперь она не могла сказать, что ее побудило. Это изумительное платье ручной работы было так элегантно, так и воздушные кружевные воланы поверх широкой атласной юбки.
        Платье сидело так, словно было сшито на заказ,  — это поразило Шелли не меньше, чем саму Джил. Шелли была в восторге. Ну конечно же, повторяла она, тетя Милли все перепутала, платье предназначается Джил, а не ей. Но к тому времени Шелли уже встретила Марка…
        Нет, тетя Милли ничего не перепутала — подвенечное платье с самого начала было уготовано Шелли. Свидетельство тому — ее брак. Что касается Джил, то она предпочла бы найти мужа более традиционным способом. Говоря по правде, она объясняла скоропалительную любовь и замужество Шелли внушением и самовнушением… Тряхнув головой, Джил поспешила за багажом. Затем направилась к выходу, намереваясь взять такси. Пока шофер укладывал в багажник ее сумки, Джил стояла у машины, наслаждаясь теплым ветерком, смакуя первые звуки и краски Гавайев. Она не могла дождаться, когда попадет в отель. При помощи приятеля, который работал в бюро путешествий, ей удалось зарезервировать номер в одном из самых фешенебельных отелей по смехотворно низкой цене.
        Отель отвечал всему, что обещалось в рекламном буклете, и даже превзошел ее ожидания. Джил пришлось ущипнуть себя, когда она вошла в номер. Первым делом она подбежала к раздвижным стеклянным дверям, которые вели на балкон, а оттуда — на площадку с плавательным бассейном. А за ней с грохотом обрушивались на песчаный пляж волны Тихого океана. Это зрелище завораживало, было так прекрасно, что у нее выступили слезы. Джил поспешила дать на чай посыльному, который поднял в номер ее багаж, и снова вышла на балкон. Даже проторчи она всю неделю в номере, все равно была бы довольна. Она стояла у перил, подставляя лицо легкому ветерку, который играл ее длинными, до плеч, волосами.
        Отель был построен в форме полукольца, и что-то на противоположной стороне — чья-то фигура, движенье — привлекло ее внимание. Мужчина. Взгляд ее скользнул над бассейном и крышей бара в виде туземной хижины и сфокусировался. Сыч. На балконе прямо напротив. Во всяком случае, Джил так показалось. Такой же темный костюм, как на том человеке, рядом с которым она провела пять самых скучных часов в своей жизни. Джил и сама не знала, что толкнуло ее помахать ему. Секунда, и мужчина помахал ей в ответ. Когда он придвинулся к перилам, Джил увидела, что не ошиблась. Их номера были в разных секциях отеля, но на одном и том же этаже, а балконы находились друг против друга. Он прижимал к уху радиотелефон, но теперь опустил руку.
        Несколько минут они молча переглядывались. Джил казалось, что прошла целая вечность. В замешательстве она попробовала отойти в глубь комнаты, но обнаружила, что не может оторваться от перил. Не понимая, какая сила ее держит, не понимая прежде всего, что привлекло ее внимание к этому человеку, вообще ничего не понимая, Джил отвела глаза. Наконец ее отвлек стук в дверь.
        — Да?  — отозвалась она.
        На пороге стоял посыльный — в накрахмаленной белой униформе, с большой коробкой в руках.
        — Вам бандероль, мисс Моррисон,  — вежливо объяснил он.  — Прибыла утром.
        Посыльный ушел, а Джил продолжала растерянно рассматривать коробку. Почтовый штамп Сиэтла, надпись печатными буквами. В полном недоумении она отнесла бандероль на кровать. Кто бы мог ее прислать? Тем более что она вылетела из Сиэтла только сегодня.
        Сидя на краю кровати, Джил осторожно развернула оберточную бумагу и подняла крышку коробки. И замерла. Замерли руки. Замерло сердце. Перехватило дыхание. Наконец она пришла в себя, перевела дух и для верности поморгала, все еще не веря своим глазам.
        Перед ней было подвенечное платье тети Милли.
        Поверх завернутого в папиросную бумагу платья лежало письмо. Джил протянула к нему дрожащую руку.
        «Дорогая Джил!
        Поверь, я знаю, что ты в эту минуту чувствуешь. Я так хорошо помню собственное состояние, когда открыла эту самую коробку и увидела платье тети Милли! Как ты знаешь, первым моим инстинктивным желанием было убежать и спрятаться. Но мне повезло. Я встретила Марка и влюбилась в него.
        Ты, верно, удивляешься, почему я посылаю платье по почте. Почему было просто не дать его тебе перед твоим отъездом на Гавайи? Резонный вопрос, и, если бы у меня был разумный ответ, я бы с радостью все объяснила.
        Но за эти последние месяцы я поняла — и это главное,  — что, когда дело касается таких вещей, как любовь, судьба, волшебные чары подвенечного платья тети Милли, не стоит и пытаться их понять, а тем более при помощи логики. Послушайся моего совета и даже не пытайся докапываться до смысла.
        Единственное, что я могу объяснить, так это почему послала тебе платье. На днях утром я сидела на кухне и пила кофе. Первую чашку за день. Я еще не совсем проснулась и пила, не раскрывая глаз. Внезапно передо мной возник твой силуэт. Ты стояла по пояс в изумрудной воде. За спиной у тебя был водопад, кругом все цвело и благоухало. Это могли быть только Гавайи. Такой счастливой ты еще никогда не выглядела.
        Рядом с тобой был мужчина. Если бы я могла описать его… К сожалению, он стоял в тени. Поставь на его место кого хочешь. Ты была… я только однажды видела тебя такой — в тот день, когда ты примеряла платье тети Милли,  — ты вся светилась. Это произошло неделю назад. Вечером я рассказала все Марку, и он согласился со мной: платье предназначается тебе. Я позвонила тете Милли. Она сказала: ради Бога, пусть Джил будет твоей преемницей.
        Наверное, мне следовало сразу отдать тебе платье, но что-то меня удержало. Я не могу этого объяснить словами, просто у меня было чувство, что еще рано. Поэтому отправляю его по почте сейчас.
        Я желаю тебе, Джил, встретить человека, которого ты сможешь полюбить. Такого же замечательного, как Марк. Из нас двоих ты всегда была благоразумней. Ты верила в логику и здравый смысл. Но ведь ты верила и в любовь, и куда больше, чем я. Тут я была скептиком. Что-то говорит мне, что человек, за которого ты выйдешь замуж, будет так же недоверчив, как я, тебе придется показать ему, что такое любовь, как Марк показал это мне.
        Позвони, как только вернешься. Мне так хочется узнать, что случится. В глубине души я уверена, что все будет замечательно.
        С любовью, Шелли».
        Джил дважды перечитала письмо. Затем невольно подняла глаза и посмотрела на противоположный балкон. Сердце забилось чаще, но очень быстро угомонилось. Сыч исчез.
        Джил припомнила строку из письма тети Милли к Шелли. «После того как ты получишь это платье,  — писала она,  — первый мужчина, которого ты встретишь, будет твой суженый». Слава Богу, значит, это не сыч, а кто-то другой. Да и сказки все это. Однако облегчение было так велико, что у нее едва не подогнулись колени.
        Распаковав платье, Джил приняла душ и прилегла на несколько минут. Глаза у нее сами собой закрылись. Она не собиралась спать, но, когда проснулась, уже были сумерки. На стенах комнаты плясали тени от фонариков, мерцавших на верхушках бамбуковых шестов вокруг бассейна. Небо стало розовым.
        И вдруг Джил вспомнила свой сон. Она видела во сне его. Своего героя. Мужа, уготованного ей судьбой. Но как она ни старалась вспомнить его черты, лицо расплывалось перед ее мысленным взором. Конечно, это только воображение. Причуды ума. Шальные грезы. Она так же мало верит в волшебные свойства подвенечного платья, как и в существование Санта-Клауса. Просто иногда приятно помечтать, повитать в облаках. Спору нет, получение посылки и письма сыграло свою роль, вызвало в ней некое предвкушение. Но, в отличие от подруги, Джил вовсе не ждала, что все это к чему-нибудь приведет. Она, Джил, твердо стоит на земле. Она не такая фантазерка, как Шелли, и не так легко поддается внушению.
        Конечно, в свои двадцать восемь лет Джил была более чем готова выйти замуж и завести детей. Но предпочитала найти своего избранника испытанным методом проб и ошибок. Уж как-нибудь обойдется без помощи старого подвенечного платья.
        Да, но ведь Шелли сперва тоже так считала, вспомнила Джил, а кончилось тем, что она вышла замуж за первого же мужчину, которого встретила после тетушкиного подарка.
        «Первый мужчина, которого ты встретишь…» фраза не выходила у Джил из ума, пока она переодевалась в легкое хлопчатобумажное платье и сандалии. Джил все еще размышляла об этом, спускаясь в холл, чтобы осмотреться. Видно, что-то особенное было в самом здешнем воздухе. А может быть, ее опьянила свобода — отпуск, никаких обязательств, никаких запретов. Кто знает. Так или иначе, но она поймала себя на том, что почему-то, осматриваясь вокруг, спрашивает себя, кто из мужчин может быть он.
        Отель предоставлял для такой игры воображения массу возможностей. Вот мимо нее прошел безупречно одетый джентльмен. Посол? Хм, неплохо, подумала Джил. Или политик? Ну, это ей ни к чему, засмеялась она про себя. Ее не интересует политика. К тому же трудно представить себя в роли жены политика или дипломата. Скажешь еще что-нибудь не то и не тому человеку — и пожалуйста: готов международный скандал. А вот мимо нее продефилировал потрясающий красавчик — наверное, звезда какой-нибудь эстрадной группы. Тут стоит подумать. Одна небольшая загвоздка: она не может вообразить себя женой человека, волосы которого длинней, чем у нее… Однако очень мил. Вполне реальный шанс… если принять подарок Шелли всерьез.
        Лучше всего врач, подумала Джил. Идеальный вариант. При ее медицинском образовании у них, несомненно, оказалось бы много общего. Джил осмотрелась вокруг в поисках человека, который бы чувствовал себя непринужденно со стетоскопом на шее.
        Увы! Да и сама она, по правде сказать, не вызывала ни у кого интереса. С таким же успехом могла быть невидимкой. Ну что ж, позабавилась — и хватит. Шутки в сторону. Подавив желание расхохотаться, Джил вышла из отеля и направилась к пляжу. Неторопливая вечерняя прогулка под пальмами — что может быть лучше?
        Подойдя к воде, Джил сняла сандалии и, держа их в руке, зашла по лодыжки в божественно теплую воду. Она брела, расслабленно размышляя о том о сем. Думала о своих надеждах создать семью, перебирала в уме немногие счастливые воспоминания об отце. Рождество, когда ей было пять лет, и поездку за город с ночевкой два года спустя. Пикник с отцом — всего один раз. К тому времени, когда ей минуло восемь, его занимали лишь деловые успехи. Вероятно, по-своему отец любил их — ее мать и ее, но…
        — На вашем месте я не стал бы заходить далеко,  — раздался за спиной низкий мужской голос.
        От неожиданности сердце у нее вздрогнуло. В темноте маячил силуэт мужчины, прислонившегося к стволу пальмы. Невозможно было разглядеть его черты, но что-то в нем показалось Джил знакомым.
        — Не буду,  — сказала она, вглядываясь в смутную фигуру. Но человек, кто бы он ни был, явно не желал выходить на свет.
        Даже на расстоянии Джил заметила, что он сложен как атлет, оценила по достоинству его широкие, мощные плечи. Стараясь не показывать, что рассматривает его, Джил подошла поближе. Лицо незнакомца по-прежнему было в тени, видна была лишь горделивая посадка головы. Что ж, гордость только украшает мужчину, подумала Джил.
        — Я спрашиваю себя, уж не собираетесь ли вы поплавать ночью. Это было бы крайне глупо.
        Джил ощетинилась. Она вовсе не собиралась плавать, да и костюма с ней не было. Но не успела она огрызнуться, как незнакомец продолжил:
        — Вы похожи на всех этих наивных романтиков, которые не могут устоять перед океаном. Им непременно надо окунуться в волны. Вы впервые на Гавайях, я не ошибаюсь?
        Джил кивнула. Набравшись храбрости, она подошла к нему так близко, что смогла наконец разглядеть лицо. У нее упало сердце. Нечего удивляться, что он показался ей знакомым. Нечего удивляться, что слова его звучат обидно. Второй раз за день она наталкивается на сыча.
        — И, конечно же, не стали тратить время на обед?
        — Я… я ела. В самолете.
        — Что это за еда? Синтетика,  — презрительно хмыкнул сыч.
        — Вас так заботит мое здоровье?
        — Да нет,  — усмехнулся он, пожав плечами.
        — Тогда не берите в голову, обедала я или нет. Джил снова вскипела, увидев, как пристально он рассматривает ее. На его губах промелькнула улыбка — казалось, что-то в ней его забавляет.
        — Спасибо за все ваши советы,  — чопорно сказала Джил, отворачиваясь от него и снова направляясь к океану.
        — Где ваша гирлянда?
        Остановившись на полпути, Джил машинально поднесла руку к шее. Видно, она оставила свое цветочное ожерелье в номере, когда переодевалась.
        — Разрешите.  — Он подошел к ней и, сняв с себя гирлянду цветов, накинул ей на шею. Джил впервые была на Гавайях и еще не знала, имеет ли его жест какое-нибудь символическое значение. Лучше бы не имел. Лучше никак не связываться с ним. Мало ли что.
        — Благодарю.  — Джил надеялась, что в ее голосе звучит признательность.
        — Я уже было настроился спасти вам жизнь. Забавное замечание.
        — Не понимаю.
        — Вдруг вы стали бы тонуть.
        Джил не могла удержаться от смеха:
        — Вряд ли. Я не собиралась плавать.
        — Океан коварен, ему нельзя доверять. Даже у самого берега волны могут сбить с ног и унести на глубину.
        — Чепуха.
        — Возможно,  — не стал он спорить.  — Я просто надеялся внушить вам, что вы моя должница.
        Ага, вот теперь разговор пошел всерьез. Этому человеку не свойственно великодушие. Она готова спорить на месячное жалованье, что он заговорил с ней, возымев на нее какие-то виды. У него ведь было более чем достаточно времени, целых пять часов перелета, чтобы предостеречь ее раньше.
        Да, что-то ему от нее вдруг понадобилось. Надо быть начеку.
        — Чего вы от меня хотите?
        Он улыбнулся своей вызывающей скупой улыбкой и кивнул. Видимо, одобрил ее тонкую интуицию.
        — Немногого. Я надеялся, что вы пойдете вместе со мной на званый ужин. Деловой ужин.
        — Сегодня?
        Он снова кивнул.
        — Вы упомянули, что еще не ели.
        — Да, но…
        — Это займет у вас не больше часа. Ну, чуть больше.  — Голос звучал нетерпеливо, словно он ожидал, что она сразу, без возражений согласится.
        — Я не знаю, кто вы. С какой стати я пойду с вами? Между прочим, меня зовут Джил Моррисон.
        — Джордан Уилкокс,  — отрывисто произнес он.  — Хорошо, если уж вам так обязательно знать, мне нужна спутница, чтобы не обидеть человека, которого я не могу позволить себе оттолкнуть.
        — Так не отталкивайте его.
        — Я не о нем беспокоюсь. Все дело в его дочери. Она, по-видимому, в меня влюбилась и не способна понимать намеки.
        — Да, похоже, вы попали в хорошую передрягу.  — В глубине души Джил удивилась вкусу этой девицы.
        Уилкокс хмуро сунул руки в карманы смокинга. Он тоже переоделся, с той лишь разницей, что явно не для отдыха. Напротив. Чему тут удивляться? У таких людей всегда на первом месте не удовольствие, а дело.
        — Не понимаю я вас, женщин,  — мрачно сказал он.  — Неужели вы не способны догадаться, когда вами не интересуются?
        — Не всегда.  — Джил, совсем успокоившись, небрежно помахивала сандалиями.  — Другими словами, я нужна вам в качестве телохранительницы.
        Ему явно не понравилась ее терминология, но он предпочел не спорить.
        — Что-то в этом роде.
        — Я должна притворяться, что безумно в вас влюблена?
        — Упаси Господь.
        Джил заколебалась.
        — Не уверена, что захватила что-нибудь подходящее к случаю.
        Уилкокс сунул руку в карман и вытащил толстую пачку денег. Отсчитал несколько сто долларовых купюр и протянул ей.
        — Купите, что вам надо. Магазин в отеле еще работает.


        ГЛАВА ВТОРАЯ
        — Я сама заплачу за платье,  — в десятый раз повторила Джил. И зачем только она согласилась пойти на этот ужин? Мало того что не знает этого Джордана Уилкокса, он даже не нравится ей.
        — Нет, я,  — возразил Джордан, тоже в десятый раз.  — Мне это ровным счетом ничего не стоит.
        Они находились в бутике — невероятно дорогом магазинчике рядом с холлом. Джил перебирала одно за другим висевшие там вечерние платья. От их цен у благоразумной Джил захватывало дух. Это безумие! Она выбрала платьице попроще, которое могло польстить ее миниатюрной фигурке, взглянула на бирку с ценой и вздохнула. Оно стоило дороже всех. Бормоча что-то себе под нос, Джил продолжала поиски.
        Джордан нетерпеливо взглянул на часы.
        — Чем не годится, к примеру, вот это?  — Он указал на короткое выходное платье. Лиф усыпан ярко-зелеными блестками, прямая, узкая темно-зеленая юбка. Очень милое, но цена! Вся ее недельная получка.
        — Всем годится,  — рассеянно ответила Джил, отодвигая его в сторону.
        — Так купите.
        Джил возмущенно на него взглянула.
        — Я не могу позволить себе выкинуть пятьсот долларов на платье, которое, возможно, надену всего раз.
        — Зато я могу,  — проговорил Уилкокс сквозь зубы.
        — Я не разрешу вам платить за мое платье.
        — Ужин начинается через полчаса,  — нетерпеливо сказал он.
        — Хорошо, хорошо.
        Джордан с облегчением вздохнул и протянул руку к платью. Но тут же почувствовал, что Джил трогает его за плечо.
        — Судя по всему, тут мне ничего не годится. Посмотрю, что я захватила из дому. Возможно, какая-нибудь вещь из тех, что у меня есть, все же подойдет.
        Джордан, бурча что-то себе под нос, двинулся за ней к лифту.
        — Подождите меня в коридоре,  — сказала Джил, отпирая номер. Не хватало еще пускать к себе в комнату чужого мужчину. Открыв дверцы гардероба, она принялась рыться в одежде, вынутой днем из чемодана. Единственное, что могло подойти,  — это белое платье античного покроя с большими золотыми пуговицами и широким золотым поясом. Не совсем то, что надевают на званый ужин, но сойдет.
        Джил подбежала к дверям и показала его Джордану.
        — Годится?
        Бедняга был уже в полном отчаянии.
        — Я не знаю.
        Оставив дверь открытой, Джил снова кинулась к шкафу.
        — У меня ничего больше нет, если не считать подвенечного платья тети Милли,  — пробормотала она вполголоса.
        — Вы захватили с собой подвенечное платье?  — В серых глазах Джордана зажглись веселые огоньки. Он с трудом удержался от смеха.  — У вас, верно, большие надежды на этот отпуск.
        — Вовсе я не брала его с собой,  — сказала Джил возмущенно, сожалея, что вообще упомянула о нем.  — Мне прислала его сюда подруга.
        — Вы выходите замуж?
        — Не совсем. Я… о, мне сейчас некогда все это объяснять.
        Джордан глядел на нее с таким видом, будто его гложет любопытство, но он не уверен, стоит ли пускаться в расспросы.
        — Так наденьте то, которое вы мне показывали,  — раздраженно сказал он.  — Вполне сойдет.
        — Хорошо.  — Джил уже раскаивалась, что согласилась с ним пойти.  — Подождите минутку.  — Она снова прикрыла дверь, успев, однако, заметить у него на лице удивление. И только когда сняла платье, догадалась, что этот человек, вероятно, привык иметь дело с женщинами, которые не выставляют его в коридор, желая переодеться.
        Хотя Джил и знала, что Джордан сгорает от нетерпения, она все же потратила несколько лишних минут, чтобы освежить макияж и провести гребнем по своим длинным, до плеч, каштановым волосам, после чего заколола их узлом при помощи золотой пряжки. Это небольшое приключение помимо воли будоражило ее. Мало ли кого ей предстоит там встретить!
        Глубоко вдохнув, чтобы успокоиться, Джил разгладила подол платья, затем, надев его, медленно подошла к дверям. Джордан ждал, прислонившись спиной к стене. Увидев ее, он выпрямился.
        — Годится?
        Глаза Джордана оценивающе сузились, он внимательно ее осмотрел. Джил стало неловко, застыв на месте, она вся напряглась. Наконец он кивнул:
        — Прекрасно.
        Джил облегченно вздохнула, зашла на минутку в номер за сумочкой и, проверив, заперта ли дверь, присоединилась к Джордану.
        Званый ужин, как еще раньше объяснил ей Джордан, должен был состояться в отдельном зале одного из ресторанов отеля. Джордан, опережая ее, нетерпеливо шагал к лифту.
        — Вы бы хоть объяснили, что я должна делать,  — сказала Джил.
        — Делать?  — повторил, нахмурившись, Джордан.  — Откуда мне знать, черт возьми! То, что вы, женщины, делаете, чтобы показать друг другу, что к определенному мужчине «вход воспрещен». И постарайтесь, чтобы Сьюзи это как следует поняла.  — Джордан приостановился.  — Только без всяких нежностей по отношению ко мне.
        — У меня и в мыслях ничего такого не было,  — сказала Джил, глядя на Джордана с притворным восхищением и часто-часто взмахивая длинными ресницами.
        Джордан нахмурился еще больше.
        — И этого чтобы тоже не было.
        — Чего «этого»?
        — Того, что вы делаете глазами.  — Он показал жестом, что он имеет в виду. Джил его явно раздражала.
        — Мне надо знать что-нибудь о тех, кто там будет?
        — Не обязательно.
        — А о вас?
        Он кинул на нее удивленный взгляд, и Джил объяснила:
        — Если я — ваша девушка, должна же я знать, кто вы… хоть что-нибудь помимо имени, я хочу сказать… и чем занимаетесь.
        — Да, вы правы.  — Джордан сунул обе руки в карманы.  — Я — генеральный директор большой строительной компании, находящейся в Сиэтле. Проще говоря, мы разрабатываем проекты, добываем финансовую поддержку, организуем строительство, а затем, когда все сделано, продаем свой объект.
        — Звучит интересно.  — То есть если тебе по вкусу суета сует, подумала Джил.
        — Не спорю,  — последовал короткий ответ.
        — Вы не понравились мне, когда мы впервые встретились.  — Джил сама не знала, почему ее вдруг потянуло на откровенность.
        По правде, он и сейчас ей не нравился, хотя следовало признать, что внешне он весьма и весьма привлекателен.
        — Я сидела рядом с вами в самолете, и вы показались мне малосимпатичным человеком.
        — Насколько я понимаю, ваше мнение обо мне не изменилось?  — Джордан иронически поднял бровь, словно хотел сказать, что, каков бы ни был ответ, ему это безразлично.
        Джил пропустила вопрос мимо ушей.
        — Вы не очень-то жалуете женщин, верно?
        — Они имеют свое назначение.
        Джордан произнес это так оскорбительно, с таким презрением, что лицо Джил запылало румянцем. Она смерила его пораженным взглядом. Ей стало жаль этого человека: надо же, иметь все — и не иметь сердца!
        — Кто научил вас цинизму?
        Джордан насмешливо посмотрел на Джил.
        — Жизнь.
        Джил не знала, как отнестись к такому ответу, но, к счастью, тут подошел лифт.
        — Вы не хотите еще что-нибудь сообщить, прежде чем мы спустимся?  — спросила она, входя в кабину. Ее роль, надо думать, заключается в том, чтобы защищать Джордана от дочери какого-то приятеля, а может быть, компаньона. Джил не представляла, что он под этим понимает и как ей это удастся, ну да ладно, что-нибудь придумает, когда подойдет срок.
        — Да нет, основное я вам сказал,  — ответил Джордан. Но тут же нахмурился.  — Хотя, боюсь, мы с вами можем вызвать некоторое любопытство.
        — Почему это?
        — Я обычно не вожусь с невинными младенцами.
        — Я — невинный младенец?  — Возмутительно, он говорит с ней так, словно она еще ходит в детский сад. Никому из тех, кого она знала, не удавалось еще оскорбить ее, затратив так мало усилий.  — Представьте себе, мне уже за двадцать.
        Джордан рассмеялся ей в лицо. Джил вся сжалась, пожалев — наверное, не в последний раз,  — что согласилась на его просьбу.
        — Вы просто чудо,  — саркастически произнесла она.
        — Я это уже от вас слышал.
        Лифт поднялся на последний этаж, и они вошли в ресторан. Джордан сказал что-то метрдотелю, и тот проводил их к столику.
        Джил окинула взором изысканно-простой интерьер, и сердце у нее дрогнуло. Крупные бизнесмены, важные правительственные чиновники, мужчины в смокингах, женщины в изящных туалетах, не уступающих тем, что продавались в бутике внизу. Каждого из них окружала аура власти и благополучия.
        У Джил перехватило дыхание. Она им неровня, это люди совсем другого калибра. У них есть деньги, настоящие деньги. Она много месяцев копила на эту поездку на Гавайи, экономила на колготках и обедах, а они вкладывают деньги в недвижимость, высотные офисные здания и акции.
        Джордан, должно быть, почувствовал, что ей не по себе. Он обернулся к ней и, чуть улыбнувшись, сказал:
        — Все будет хорошо.
        Джил поразило, что эти три коротких слова так ободрили ее, придали уверенности в себе. Благодарно улыбнувшись, она гордо подняла голову и распрямилась, стараясь казаться выше, насколько это позволяли ее пять футов и три дюйма. Официанты разносили подносы с закусками и узкие граненые бокалы, наполненные золотистым шампанским. Джил протянула руку и, взяв бокал, сделала первый глоток. У нее округлились глаза. Никогда в жизни она не пила ничего вкуснее.
        — Изумительное вино.
        — Естественно. Оно стоит сто пятьдесят долларов бутылка.
        Джил не успела ответить, потому что к ним подошел пожилой импозантный джентльмен, покинув стоявшего с ним молодого человека. Ему было под пятьдесят, а выглядел он так, словно сошел со страниц журнала, посвященного английской знати.
        — Джордан,  — сказал он сердечно, протягивая руку,  — я так рад, что вам все же удалось выбраться сюда.
        — Я тоже.
        — Как долетел, без происшествий? Глаза Джордана и Джил на мгновение встретились.
        — Да, благополучно. Я хотел бы познакомить вас с Джил Моррисон. Джил — Дин Ландкуэст.
        — Хелло!  — любезно сказала Джил, протягивая руку. Ландкуэст взял ее в свою и держал куда дольше, чем того требовали хорошие манеры. У нее создалось впечатление, что он ее изучает, и она приложила все усилия, чтобы казаться невозмутимой.
        Наконец Ландкуэст выпустил ее руку и, отведя от нее взгляд, кому-то кивнул.
        — Вы не возражаете, если я вас на минуту покину? Только что прибыл Никольсон.
        — Разумеется,  — вежливо откликнулся Джордан.
        Джил подождала, пока Дин Ландкуэст отойдет, и, наклонившись к Джордану, шепнула:
        — Ее папочка? Джордан хмыкнул.
        — Умница.
        Не такая уж умница, ведь мало кому еще пришло бы в голову так пристально ее рассматривать, но Джил не стала разочаровывать Джордана. Вряд ли ее ждет много комплиментов, а если и ждет, то не от него.
        — Что это за парень стоял рядом с ним?  — Джил указала кивком на высокого смазливого юношу. Что-то в нем было не так. Что именно, так сразу не скажешь, но отделаться от этого чувства Джил не могла.
        — Это Дин-младший,  — объяснил Джордан. Джил заметила, как сжались его губы, каким озабоченным на миг стал взгляд.
        — Папочка натаскивает его, чтобы он мог занять мое место.
        — Младший?  — Джил снова изучающе посмотрела на молодого человека.  — Не думаю, чтобы он доставил вам много хлопот.
        — Почему?
        Джил пожала плечами, сама не зная твердо, почему она так уверена.
        — Мне трудно представить себе, что вы можете проиграть.
        Он взглянул на нее едва ли не с симпатией.
        — Не собираюсь давать Дину-младшему возможность выиграть, но не сегодня завтра мне предстоит чертовски жестокая драка.
        — Минуточку,  — сказала Джил, озадаченно приложив палец к нижней губе.  — Разве женитьба на дочери Дина-старшего не упрочила бы ваше положение?  — Конечно, это нельзя будет назвать браком по любви, подумала она, но вряд ли Джордан способен жениться по любви, для него это слишком банально.
        Джордан бросил на нее быстрый, непроницаемый взгляд.
        — Это помогло бы, но, к сожалению, я не из 5 тех мужчин, которые стремятся к женитьбе.
        Об этом Джил и сама догадывалась. Не похоже, чтобы в график его деловой жизни входил такой пункт, как брак. Все его время посвящено работе. Работа, только работа. Заканчивается один проект, начинается другой. У Джил уже был такой пример перед глазами. Трудно представить себе, как в такого человека можно влюбиться. Она бы не смогла. А еще труднее вообразить влюбленным его самого. Да он и сам сказал, что не стремится к женитьбе.
        — Джордан!  — раздался звонкий женский голос.
        У Джил поползли по спине мурашки. Перед ее глазами вихрем мелькнула ослепительная блондинка и, кинувшись Джордану на грудь, заключила его в объятия.
        — Это, верно, она?  — неслышно, одними губами, спросила Джил из-за спины девушки. Джордан сердито взглянул на Джил.  — Сделайте же что-нибудь,  — тоже беззвучно сказал он.
        Сцена эта показалась Джил такой забавной, что у нее не было никакого желания ее прерывать. Протянув руку к блюду с закусками, она взяла намазанный чем-то крекер. Божественно! Джил машинально съела еще две тартинки. Она и не знала, что так голодна. Только проглотив третий крекер, Джил догадалась, что ест — впервые в жизни — черную икру.
        — Ах, дорогой, я не могла дождаться, когда ты прилетишь,  — сказала блондинка. Грудь ее часто вздымалась, красивые голубые глаза восторженно смотрели на Джордана. С таким неприкрытым обожанием глядят поклонницы на своего кумира.  — Что тебя так задержало? Ты разве не знал, что я тебя жду не дождусь?
        — Сьюзи,  — холодно сказал Джордан, высвобождаясь из ее объятий и поправляя манжеты,  — разреши познакомить тебя с Джил Моррисон, моей дамой сердца.
        — Привет,  — сказала Джил, собираясь взять еще один крекер, но взгляд Джордана красноречиво сказал ей, что сейчас не самое подходящее время смаковать русскую икру.
        Большие голубые глаза Сьюзи расширились до неправдоподобных размеров. Она и впрямь была очень хорошенькая, но один взгляд объяснил Джил, почему Джордан хотел отделаться от нее. Сьюзи была еще совсем юная, лет двадцати или того меньше, и очень наивная. Вполне можно оправдать попытку Джордана избавиться от девушки, причем самым безболезненным способом.
        Да, но Джордан изобразил дочь Дина Ландкуэста обольстительницей. Какая чепуха, подумала Джил. Возможно, когда-нибудь Сьюзи ею станет, но пока что она просто молода и своевольна.
        — Вы подружка Джордана?  — переспросила девушка, хлопая ресницами такой невероятной длины, что казалось, от их взмаха может подняться сквозняк.
        Джил улыбнулась и кивнула.
        — Мы очень хорошие друзья. Верно, Джордан?  — Она просунула руку ему под локоть и нежно посмотрела на него — нежней не бывает.
        — Но я думала… мне казалось… — Сьюзи обернулась к Джордану, который, прижавшись тесней к Джил, обнял ее рукой за плечи с таким видом, точно они уже давно в близких отношениях.
        — Да.
        Сьюзи обвела их растерянным взглядом. На блестящих голубых глазах выступили слезы.
        — Я думала, между нами что-то есть…
        — Мне очень жаль, Сьюзи,  — мягко сказал Джордан.
        — И папа думал… — Не докончив фразы, девушка медленно отступила от столика. Три коротких шага — и, повернувшись к ним спиной, она выбежала из комнаты. Джил сунула в рот еще один крекер с икрой.
        Несколько человек повернули к ним головы. Джордан, по-видимому, этого не замечал, но Джил остро ощущала любопытные взгляды. Не очень приятное чувство, особенно когда рот у тебя набит икрой.
        После неловкой тишины всеобщий разговор возобновился, и Джил смогла проглотить то, что оставалось во рту.
        — Это было ужасно,  — вполголоса произнесла она,  — мне так жаль бедную девочку.
        — Откровенно говоря, мне тоже. Но ничего, переживет.  — Джордан обернулся к Джил.  — Не очень-то вы мне помогли,  — проворчал он.  — Заглатывали крекеры, словно завтра конец света.
        — Гм… виновата. Первый раз попробовала икру. Даже не подозревала, что это так вкусно.
        — Я пригласил вас сюда не для того, чтобы вы дегустировали закуски.
        — Я свою задачу выполнила,  — проворчала Джил.  — Но это меня не радует, Сьюзи — славная девочка.
        — Поверьте,  — успокоил ее Джордан,  — она справится с этим. Сперва будет дуться, но в конце концов поймет, что мы оказали ей услугу.
        — Все равно мне это не нравится.
        Теперь, когда ее миссия была выполнена, Джил могла спокойно оглядеться вокруг. Отойдя от столика с бокалом шампанского в руке, она стала бродить по залу. Ее внимание привлек молодой пианист, сидевший за кабинетным роялем. Великолепная игра. Пять лет всерьез занимаясь музыкой, Джил могла распознать настоящий талант. Подойдя к пианисту, она сказала ему несколько хвалебных слов, и они принялись болтать, пока Джил не заметила, что Джордан ищет ее. Джил извинилась: пора к столу.
        Обед был изумительный. Джордан, правда, до конца вечера был занят разговором с величавым джентльменом, сидевшим с другого боку. Ее сосед справа, мужчина с приметной внешностью лет шестидесяти, представился ей как Эндрю Ховард. Хотя он не сказал этого прямо, Джил догадалась, что беседует с тем самым известным Ховардом, президентом Фармацевтической компании Ховарда. Сейчас он был не у дел. Джил упомянула, что в аптеке, где она работает, одной из многих аптек фирмы «Рен-Райт», предлагается много лекарств, рекомендованных его компанией, и они сразу же погрузились в долгую профессиональную беседу. К тому времени, как принесли десерт, Джил чувствовала себя с мистером Ховардом так свободно, словно знала его всю жизнь.
        Выпив на прощанье рюмочку коньяку, Джордан поднялся, давая ей понять, что пора уходить.
        — Большое вам спасибо,  — отодвигая стул, сказала Ховарду Джил.  — Я получила истинное удовольствие от нашего разговора.
        Ховард тоже встал и тепло пожал ей руку.
        — Взаимно. Хотелось бы, если не возражаете, продолжить наше знакомство. Джил улыбнулась.
        — Буду очень рада. Еще раз спасибо за приглашение.
        Попрощавшись с Ховардом, Джордан без лишних слов увлек Джил к лифту и сохранял молчание, пока они не вошли в кабину.
        — Что это говорил вам Ховард?
        — Ничего особенного. Он пригласил меня к себе, хочет показать свой особняк. Очевидно, это одна из здешних достопримечательностей.
        — Староват для вас, вам не кажется? Джил удивленно взглянула на Джордана.
        — Не говорите глупостей. Он думает, что мы с вами давно знаем друг друга. Видимо, хочет, чтобы я чувствовала себя здесь как дома.  — Джил ни словом не упомянула о том, что сам Джордан весь ужин проговорил о делах со своим соседом по столу. Ни разу, судя по всему, о ней не вспомнил.
        — Говорите, Ховард пригласил вас к себе?
        — Нас обоих. Вы можете найти отговорку, если не хотите к нему ехать, но я лично собираюсь воспользоваться предложением.
        — Эндрю Ховард был близким другом моего отца. Отец скончался несколько лет назад, и Ховард старается быть в курсе моих дел. Время от времени и сам принимает участие в каком-нибудь моем проекте.
        — На редкость симпатичный человек. Вы знаете, что его единственный сын умер в детстве от рака? Потому-то его компания так много занималась изысканиями в этой области. Смерть сына изменила всю его жизнь.
        — Понятия не имел.  — Джордан был, по-видимому, поражен. Знать Ховарда столько лет — и не подозревать, что он потерял ребенка!..  — Вы узнали об этом сейчас? Во время ужина?
        — Господи, да ужин тянулся более двух часов.  — Джил глубоко вздохнула и погладила живот.  — Как бы не лопнуть. Если я не погуляю немного, чтобы все это утрясти, заснуть мне не удастся.
        — Не надо было набивать себя закусками. Джил решила пропустить колкость мимо ушей.
        — Вы не возражаете, если я к вам присоединюсь?
        Такого предложения Джил не ждала.
        — Ничуть, только обещайте не упоминать больше о закусках. И не читайте нотаций по поводу плавания по ночам.
        Джордан улыбнулся.
        — Договорились.
        Пройдя через холл, они вышли из отеля и направились к пляжу. Прибой с шумом обрушивался на берег, вода шуршала по песку, откатываясь назад. Эти ритмичные звуки умиротворяли Джил, помогали расслабиться.
        — А какой проект вы осуществляете на Гавайях?  — отважилась она спросить.
        — Торговый комплекс.
        Хотя Джордан ответил на ее вопрос, мысли его явно витали где-то далеко.
        — Почему вы хмуритесь?  — спросила Джил. Джордан метнул на нее быстрый взгляд.
        — Ландкуэсты, по-видимому, наметили свое развитие событий. Без меня.
        — Вы говорили, что папа Ландкуэст прочит Дина-младшего на ваше место,  — напомнила Джил.
        — Похоже, меня ждет большая битва — дело долгое и дорогостоящее для всех, кто в нем участвует. Пока еще контрольный пакет акций в моих руках, чего не могу сказать о контроле за делами в компании.
        — Значит, ваша поездка на Гавайи?..
        — Чисто деловая. Черт побери, хотел бы я знать, что происходит у меня за спиной.
        — Желаю вам удачи.  — Для Джил это был совсем чуждый ей мир.
        — Спасибо.  — Джордан улыбнулся; казалось, он вдруг стряхнул с себя все свои неприятности.
        Несколько минут они шли молча, ощущая взаимную приязнь. Веял теплый ветерок, ярко светила полная луна, волны по-прежнему ритмично накатывались на берег.
        — Пожалуй, мне пора возвращаться,  — с неохотой сказала Джил. Весь завтрашний день был распланирован с самого утра, и, хотя она не чувствовала себя усталой, надо же было хоть немного поспать.
        — И мне тоже.
        Перестав бесцельно блуждать по сырому песку, в котором тонули туфли, они повернули от океана к отелю.
        — Спасибо за помощь с Сьюзи Ландкуэст.
        — К вашим услугам. В любое время, только позовите. Особенно если в перспективе будет икра.  — Тем не менее, когда Джил думала о молоденькой, наивной Сьюзи, ее начинала мучить совесть. Джордан вел себя очень тактично, однако симпатии Джил были на стороне девушки.  — Все равно мне очень жалко Сьюзи.
        Джордан вздохнул.
        — Она не понимает, что такое «нет».
        — А вы?
        — Что вы имеете в виду?
        Джил приостановилась, подыскивая слова.
        — Я не разбираюсь в финансах, но мне кажется, вряд ли чего-нибудь достигнешь, если отступишь перед первым препятствием. Сьюзи похожа на отца и брата. Она увидела то, что ей по вкусу, и тут же попыталась это получить. Вполне похвальная черта. Подозреваю, что вы еще не раз с ней встретитесь.
        — Возможно, но я пробуду здесь всего несколько дней. За такой короткий срок сумею ее избежать.
        — Желаю удачи.  — Они уже достигли дорожки, окаймленной темно-зелеными цветущими кустами, которая вела к огромному, ярко освещенному бассейну. Джил приостановилась.
        Джордан улыбнулся.
        — Если учесть все мои обстоятельства, боюсь, что без удачи мне не обойтись.
        Идеальная ночь. Просто сказка. Грешно терять на сон такие романтические мгновения, но Джил все же заставила себя тихо проговорить: «Спокойной ночи».
        В тот же миг со словами: «Это вам» — Джордан, к великому ее удивлению, протянул Джил бледно-лиловую орхидею.
        — С какой стати?
        — В знак признательности за вашу помощь.
        — Ну, по правде сказать, благодарить вас должна я. Такой изумительный вечер… — Еще бы, особенно если сравнить с тем, как она собиралась его провести: позвонить в бюро обслуживания, чтобы ей принесли ужин в номер, и смотреть телевизор. Джил поднесла цветок к лицу и вдохнула нежный аромат.
        — Желаю вам хорошо провести время на Гавайях.
        — Спасибо. Я в этом не сомневаюсь.  — В путеводителе Джил были отмечены маршруты на каждый день.  — Возможно, мы еще встретимся… здесь, в отеле.
        — Вряд ли. Я возвращаюсь в Сиэтл через два дня.
        — Тогда прощайте.
        — Прощайте.
        Ни один из них не двинулся с места. Почему? Джил не могла понять. Они уже попрощались, о чем еще говорить? Пора расходиться. Пора вернуться к себе в номер и выспаться после такого на редкость насыщенного дня.
        Джил решительно повернулась, но не успела отойти, как Джордан тронул ее за плечо. Она всполошенно взглянула на него.
        — Джил!  — Он взял ее за подбородок — легко, но твердо.
        — Да?  — шепнула Джил, у нее екнуло сердце.
        — Ничего.  — Рука его упала.
        Но только Джил опять повернулась, как он шагнул к ней, придержал за плечи и… поцеловал. Естественно, Джил целовали и раньше, и она находила это достаточно приятным, хотя почти всегда знала заранее, что ее ждет.
        Но не в этот раз.
        В этот раз ее пронзило незнакомое жгучее чувство. Губы Джордана наслаждались ее губами со свободой, говорившей о богатом опыте, руки блуждали по спине, медленно лаская с той же уверенной раскованностью, с какой он ее целовал.
        Когда Джордан наконец ее отпустил, Джил еле дышала, колени у нее подгибались. Джордан смотрел на нее с недоумевающим видом, словно сам был поражен тем, что поцеловал ее. Словно не понимал, что на него нашло.
        Джил тоже не понимала, что с ней происходит. У нее сосало под ложечкой, замирало сердце, и тут она вспомнила рассказ Шелли о том всепоглощающем чувстве, которое та испытала, когда Марк поцеловал ее в первый раз. С той самой минуты Шелли знала, что судьба ее решена.
        Джил ни разу еще не переживала ничего подобного тому, что почувствовала в объятиях Джордана. Неужели это возможно? Неужели подвенечное платье тети Милли на самом деле волшебное? Нет-нет, не смей об этом и думать, велел ей внутренний голос.
        — Джил?
        — Ах, нет,  — простонала она, подняв на него глаза.
        — Ах, нет,  — передразнил ее с улыбкой Джордан.  — Не спорю, женщины обычно не остаются равнодушными, когда я их целую, но «ах, нет» не сказала еще ни одна.
        Казалось, Джил не слушает его.
        — В чем дело?
        — Платье тет… — Джил вовремя заставила себя замолчать.
        — Платье? При чем тут какое-то платье?
        Ну как ему объяснить? Вся эта история с подвенечным платьем до невероятного абсурдна, нелепа, смешна. Противоречит здравому смыслу.
        — При чем тут какое-то платье?  — повторил Джордан.
        — Вам этого не понять.  — Ни в коем случае нельзя ему говорить. Можно представить себе, что скажет такой человек, как Джордан Уилкокс, услышав о подвенечном платье тети Милли.


        ГЛАВА ТРЕТЬЯ
        Джил посмотрела на Джордана с невольным негодованием. Ему даже невдомек, сколько для нее связано с этим его зловещим, можно сказать, поцелуем. Хуже всего то, что она сама не понимала слишком бурной своей реакции.
        — Джил!  — произнес Джордан, недоверчиво глядя на нее.  — О чем вы говорите? Какое платье? Где тут связь с тем, что я вас поцеловал?
        Джил крепко зажмурилась, приводя себя в чувство.
        — Нет тут никакой связи,  — выпалила она, и тут же у нее вырвалось: — Самая прямая.  — Умом она понимала, что делает из мухи слона, но не могла взять себя в руки. Господи, Джордан всего-то и сделал, что поцеловал ее! Нет никаких оснований вести себя как экзальтированная дурочка. Хотя нет, у нее есть оправдание. Позади был долгий и необыкновенный день, не говоря уж о письме Шелли и посылке с подвенечным платьем. Кто угодно мог разволноваться и потерять голову, особенно если учесть то, что произошло с Шелли.
        — Вас трудно понять,  — сказал Джордан.
        — Я знаю. Простите.
        — Может быть, вы все же внесете ясность?  — В его голосе прозвучало ангельское терпение.
        Хорошо бы, конечно, но каким образом? Такой человек, как он, вряд ли ее поймет. Что для него романтика? Мало того, он язвителен и циничен. Молодой, идущий в гору бизнесмен, который ставит власть и выгоду превыше всего на свете. Он только посмеется над такой нелепой историей.
        Джил прерывисто вздохнула.
        — Ничего не могу вам сказать.
        — Вам мой поцелуй был неприятен? Да, вряд ли он будет настолько любезен, что прекратит этот разговор, ведь она затронула его мужское самомнение.
        Джил положила ему руку на плечо, посмотрела прямо в глаза и, стараясь, чтобы голос ее звучал легко и беспечно, сказала:
        — Без сомнения, мужчина с вашим опытом привык, чтобы женщины падали к его ногам.
        — Не говорите глупостей.  — Брови Джордана снова привычно нахмурились.
        — Вовсе это не глупости,  — спокойно возразила Джил. Она уже твердо решила ничего ему не открывать, наверняка он неправильно ее поймет. Да и вряд ли отнесется к их предначертанному судьбой союзу с большим энтузиазмом, чем она сама.
        — Поцелуй был очень приятный,  — неохотно признала Джил.
        — И это плохо?  — Джордан недоумевающе потер свой квадратный волевой подбородок.  — Что с вами? Может быть, вы хотите вернуться к себе в номер?
        Джил усиленно закивала головой.
        — Большое спасибо за ужин,  — добавила она, вспомнив о правилах приличия.
        — Благодарю, что составили мне компанию. Рад был… с вами познакомиться.
        — И я с вами.
        — Вероятно, мы больше не встретимся.
        — Конечно, нет,  — решительно сказала Джил. Зачем искушать судьбу? Он ей все больше нравился. Это опасно.  — Вы улетаете через два дня, да? А я пробуду здесь неделю.  — Она сделала несколько шагов.  — Счастливого пути. И не работайте слишком много.
        На этом они расстались. Но прежде, чем войти в отель, Джил обернулась и увидела, что Джордан шагает обратно к океану.
        На следующее утро Джил проснулась поздно. Она редко вставала позже половины девятого, даже в свободные дни. Экскурсионный автобус отходил по расписанию в десять, так что можно было не спеша принять душ и одеться. Завтрак состоял из кофе, горячей булочки и нескольких ломтиков свежего ананаса. Джил неторопливо съела его на балконе, наслаждаясь утренним солнцем.
        Из чистого любопытства она взглянула на окна Джордана, чтобы посмотреть, раздернуты ли занавеси. Да. Хотя и с трудом, Джил разглядела, что Джордан сидит за столом у окна: одна рука на телефонной трубке, другая — на компьютере.
        Дела, дела, дела.
        Он отдает делу всю жизнь, в точности как ее отец. А чем это для отца кончилось? Смертью.
        Выбросив Джордана из головы, Джил взяла сумочку и чуть не бегом направилась в холл, где должна была собраться ее группа.
        Экскурсия оказалась замечательной. Они посетили Перл-Харбор, памятник американскому кораблю «Аризона», огромный торговый центр и ровно в три вернулись в отель.
        В комнате была приятная прохлада. Несколько минут Джил рассматривала купленные сувениры — бусы из ракушек для Шелли и несколько ярких теннисок. До вечера было далеко, и она решила провести остаток дня, загорая возле бассейна. В какой-то момент взгляд ее снова непроизвольно переместился на противоположные окна. Джордан по-прежнему сидел у телефона. Интересно, подумалось ей, он так с самого утра и не выпускал трубки из рук?
        Переодевшись в скромный купальный костюм, цельный, хотя и с ярким местным — а как же иначе?  — узором, и взяв пляжную сумку с набором лосьонов для загара, Джил нахлобучила огромную соломенную шляпу, надела темные очки и спустилась к бассейну. Там она с комфортом расположилась в шезлонге, подставив тело солнцу.
        Не прошло и пятнадцати минут, как к ней подошел официант, неся в одной руке покрытую колпаком тарелку, в другой — бокал с шампанским.
        — Мисс Моррисон?
        Джил резко вскинулась, сбив набок шляпу.
        — Я ничего не заказывала,  — неуверенно сказала она, протягивая руку, чтобы поправить шляпу.
        — Вам свидетельствует свое почтение мистер Уилкокс.
        — О!  — Джил не знала, что ей полагалось сказать. Обернувшись, она заслонила рукой глаза и посмотрела наверх. Джордан стоял на балконе. Джил помахала ему. Он вернул приветствие.
        — Больше ничем не могу вам служить?  — вкрадчиво проговорил официант.
        — Спасибо, нет… Ах, одну минутку.  — Порывшись в сумке, Джил протянула официанту чаевые. Тот поблагодарил ее улыбкой.
        Сгорая от любопытства, Джил поставила бокал с шампанским, подняла колпак с тарелки — и чуть не расхохоталась. Внутри лежала целая гора крекеров с икрой. Она снова взглянула на Джордана и послала ему воздушный поцелуй.
        Но в этот момент что-то, должно быть, отвлекло его внимание. Он отвернулся, а когда несколько минут спустя Джил вновь посмотрела наверх, Джордан мерил шагами балкон, держа телефонный аппарат в руке. Судя по всему, он начисто про нее забыл. Как нелепо, подумала Джил, и, говоря по правде, печально,  — находясь в таком раю, не позволять себе покинуть номер.
        Джил выпила шампанское, съела несколько крекеров и вдруг решила, что больше ни минуты не станет с этим мириться. Собрав вещи, она накинула полотенце на шею, взяла тарелку в одну руку, сумку — в другую и пошла обратно в отель. Она знала, что нарушает данное самой себе обещание не искать встречи с Джорданом, но ничего не могла с собой поделать.
        Бормоча что-то себе под нос, Джил поднялась на лифте, рассчитала, какая ей нужна дверь, и громко постучала.
        Прошло довольно много времени, пока дверь открылась. Все еще держа в руке телефон, Джордан жестом пригласил ее войти. Он ни на секунду не прервал разговор, жонглируя огромными цифрами так же небрежно, как простые смертные говорят о погоде.
        Джил уселась на кровать и принялась нетерпеливо болтать ногами, но Джордан все так же шагал взад-вперед по ковру, по-видимому даже не замечая ее присутствия.
        — Послушай, Рик, тут возникло неожиданное обстоятельство,  — наконец сказал он, кинув взгляд в ее сторону.  — Позвони мне через пять минут… Да, да, никаких проблем. Пяти минут хватит. Попробуй поймать Реймонда, передай ему эти цифры, потом позвони мне.  — Не попрощавшись, он положил трубку, затем взглянул на Джил.  — Здравствуйте.
        — Привет,  — откликнулась Джил и протянула ему тарелку с крекерами.
        — Спасибо, не хочу.
        Джил взяла один крекер и принялась медленно жевать. Она прямо физически ощущала раздражение Джордана.
        — Могу я что-нибудь для вас сделать?
        — Да,  — спокойно ответила Джил.  — Сядьте на минутку.
        — Сесть?
        Джил кивнула, махнув рукой в сторону стула.
        — Я хочу рассказать вам одну историю.
        — Историю?  — Судя по голосу, Джордана это в восторг не привело.
        — Да, и обещаю, что она не займет больше пяти минут,  — добавила Джил иронически.
        Джордан облегченно вздохнул — видимо, он боялся, что она задержится надолго.
        — Слушаю вас.
        — Как я уже упоминала, я мало что знаю о финансовом мире. Но какие-то прописные истины и мне известны. Например, что за последние пятнадцать лет время стремительно поднялось в цене или что ценность любого товара зависит от его пользы.
        — В этой истории есть мораль?
        — По правде сказать, я еще не дошла до самой истории, но сейчас перейду к ней,  — весело проговорила Джил.
        — И вам удастся рассказать ее за… — Джордан взглянул на часы,  — две с половиной минуты?
        — Я постараюсь,  — пообещала Джил и глубоко вздохнула.  — Мне было девять лет, когда мать отдала меня учиться музыке, игре на фортепьяно. Я не могла дождаться первого урока. Обычно дети занимаются музыкой из-под палки, но только не я. Помнится, еще в то время, как я ходила в детский сад, мне нравилось барабанить по клавишам старого рояля, который стоял у нас в гостиной. Я вкладывала все сердце, всю душу в производимый мною шум. Кстати, одна из первых разученных мною пьес называлась «Сердцем и душой с тобой», и можно подумать, что не из-за простого совпадения. Звуки вылетали из-под моих пальцев, как пулеметная очередь. Я утрировала каждое крещендо, млела над каждой долгой нотой. А с каким шиком я играла последние аккорды!.. Куда до меня Вэну Клайберну. Мои руки взмывали в воздух, затем, трепеща, падали на колени.
        — Я заметил, что вы подходили к роялю в ресторане. Вы музыкантша?
        — Нет. При всех моих талантах у меня был один серьезный недостаток. Я не могла овладеть цезурой. Цезура — это отдых.
        — Отдых?
        — Вам она наверняка попадалась на глаза. Такая штуковина в виде зигзага на нотных линейках, которая говорит: «Ничего не делать». Пауза.
        — Ничего не делать?  — медленно повторил Джордан.
        — Моя нетерпеливость разочаровала мать. Могу себе представить, как я огорчала свою учительницу музыки. Сколько она ни старалась, ей так и не удалось внушить мне, что мелодия звучит красивей и убедительней после паузы.
        — Понятно… — Глубоко засунув руки в карманы, Джордан изучающе смотрел на Джил.
        Если Джордан так похож на ее отца, как она думает, вряд ли он ее понял. Но она сумела сказать ему то, ради чего пришла. Миссия выполнена. Оставаться дольше нет причин. Джил быстро соскользнула с кровати и протянула руку за сумкой.
        — И это все?
        — Да, это все. Спасибо за икру. Приятный сюрприз.  — С этими словами она двинулась к дверям.  — Постарайтесь запомнить то, что я сказала насчет паузы.
        В эту минуту резко зазвонил телефон Джил сделала гримасу.
        — До свидания,  — беззвучно проговорила она, берясь за ручку двери. Телефон зазвонил снова.
        — До свидания,  — нерешительно произнес Джордан.  — Джил?
        — Да?  — Ей послышалась в его голосе просьба о помощи, и со вспыхнувшей в сердце надеждой она обернулась к нему: вдруг он не поднимет трубку!
        Третий звонок. Темно-серые глаза Джордана перебежали с Джил на аппарат. Он колебался.
        — Да?  — повторила она.
        — Нет, ничего,  — хрипло сказал Джордан, протягивая руку к телефону.  — Спасибо за поучительную историю.
        — Не стоит благодарности.  — Больше сказать было нечего, и Джил вышла из комнаты, закрыв за собой дверь. Перед тем как щелкнул замок, она успела услышать его голос, монотонно диктующий цифру за цифрой.
        В номере было почему-то не так уютно, как раньше. Сняв купальник, Джил встала под душ. Взглянула в зеркало, надеясь, что слабый загар, приобретенный дома, в промежутках между печально известными в Сиэтле июньскими ливнями, стал темней. Напрасная мечта. День в тропиках разве что придал ее плечам не очень привлекательный красный оттенок.
        Джил накинула тяжелый махровый халат, висевший в шкафу, и только успела замотать мокрые волосы полотенцем, как раздался телефонный звонок.
        — Алло,  — сказала Джил, бросившись на кровать с трубкой в руке, от радостного предвкушения захватило дух.
        — Джил Моррисон?
        — Да.  — Это был не Джордан. Голос показался знакомым, но чей именно Джил впопыхах не разобрала.
        — Говорит Эндрю Ховард, ваш вчерашний сосед по столу.
        — Рада вас слышать!  — воскликнула Джил. Она и вправду получила истинное удовольствие от разговора с пожилым джентльменом.  — Как вы себя чувствуете?
        Ховард засмеялся.
        — Прекрасно. Я звонил вам утром, но вас не было в номере.
        — Я ездила осматривать достопримечательности.
        — Теперь понятно. Я знаю, что приглашать гостей принято заблаговременно, и все же… вы не смогли бы приехать ко мне на ужин сегодня вечером?
        Джил ни секунды не колебалась:
        — Да, с радостью.
        — Чудесно. Жду вас около восьми.
        — Самое удобное время.  — Обычно Джил ужинала раньше, но она все еще не была голодна благодаря роскошному подношению Джордана Уилкокса.
        — Замечательно!  — Судя по голосу, Ховард был действительно доволен.  — Я пошлю за вами и мистером Уилкоксом машину. Шофер будет ждать вас перед входом в отель ровно в семь тридцать.
        «…и мистером Уилкоксом…» До нее не сразу дошли эти слова. Значит, Джордан принял приглашение мистера Ховарда. Возможно, она смотрит на него слишком критически. Возможно, он все же понял, в чем соль ее истории, и решил хоть раз отложить дела в сторону. Возможно, ему не меньше хочется провести с ней вечер, чем ей с ним.
        — Я спрашивал себя, найду ли вас здесь,  — сказал Джордан, когда они встретились в холле в назначенное Ховардом время. Нельзя сказать, что на лице у него сиял восторг, но Джил утешилась мыслью, что ему вообще не свойственно бурное проявление чувств.  — В любом случае я не пропустил бы этот ужин,  — добавил Джордан.
        Только тут Джил вспомнила, что он надеется, по его же словам, уговорить мистера Ховарда вложить деньги в строительство здесь, на Гавайях, районного торгового центра. Сегодняшний ужин предоставит ему великолепную возможность склонить Ховарда к финансовой поддержке этого проекта.
        Джил охватило разочарование.
        — Постараюсь не мешать вам расхваливать свой товар,  — сказала она чуть насмешливо.
        — Расхваливать мой товар,  — повторил Джордан и улыбнулся — видимо, ее предположение позабавило его.  — Не беспокойтесь, Ховард не хочет финансировать этот проект, как он ни хорош. Просто он старается быть в курсе моих дел, особенно после смерти отца. Похоже, он думает, что мне нужны его наставления или по крайней мере отеческий совет.
        — А на самом деле? Джордан заколебался.
        — Было несколько случаев, когда я оценил его деловой опыт. Мне не надо, чтобы он держал меня за руку, но за советом я несколько раз к нему обращался.
        Припомнив свой разговор с пожилым джентльменом за ужином, Джил сказала:
        — Должно быть, мистер Ховард в каком-то смысле смотрит на вас как на сына? Джордан пожал плечами.
        — Сомневаюсь.  — Затем, нахмурившись, проворчал: — Я знаю его столько лет, и ни разу он не упомянул при мне о своей утрате.
        — Это было тридцать лет назад, и, как я уже говорила вам, по этой самой причине он так много занимался изысканиями в области рака. Фармацевтическая компания Ховарда открыла несколько лучших лекарственных средств по борьбе с этой болезнью.
        Когда Эндрю Ховард рассказывал Джил о смерти сына, на глазах его выступили слезы. Хотя Джеф Ховард умер от лейкемии еще в детстве, много лет назад, отец и сейчас по нему горевал. А через несколько лет он лишился жены. И так и не оправился от этого двойного удара. Его история глубоко тронула Джил. Она поделилась с ним своим собственным горем, вызванным смертью отца, о котором редко говорила даже с матерью и своей закадычной подругой.
        — Меня больше всего поражает,  — продолжал Джордан,  — что мы столько лет проработали вместе, часто встречались в обществе… и хоть бы раз — хоть бы раз — он упомянул, что у него был сын.
        — Возможно, не было подходящего случая? Джордан расстроенно покачал головой.
        — А вообще мистер Ховард — прелестный человек. Он понравился мне с первого взгляда,  — призналась Джил.
        — Прелестный? Эндрю Ховард?  — Джордан рассмеялся, в глазах его зажглись веселые огоньки.  — Я знал аллигаторов с куда более покладистым характером.
        — Вероятно, в вашем друге кроется многое, чего вы не уловили.
        — В моем друге?  — повторил Джордан.  — Забавно, я всегда думал об Эндрю лишь как о друге своего отца. Но вы правы, он действительно мой друг и… О, вот и машина.  — Взяв Джил под руку, Джордан вышел вместе с ней наружу.
        Выбравшись из длинного белого лимузина, к ним направился высокий, одетый в форму шофер.
        — Мисс Моррисон и мистер Уилкокс?  — церемонно спросил он.
        Джордан кивнул, и шофер услужливо открыл перед ними заднюю дверцу. Через несколько минут, покинув город, они мчались через остров к противоположному побережью.
        — Вы все еще играете на рояле?  — неожиданно спросил Джордан.
        — Довольно часто, под настроение,  — с легкой грустью ответила Джил.  — Однако реже, чем хотелось бы.
        — Если я правильно понял, вы так и не справились с цезурой?
        — Да, но я учусь.  — Джил не могла с уверенностью сказать, чем был вызван его вопрос, но решила задать ему встречный: — А вы? Вам никогда не хотелось научиться играть?
        Джордан решительно покачал головой.
        — К сожалению, подобные вещи никогда меня не интересовали.
        Джил вздохнула и отвела от него взгляд.
        Понадобилось полчаса, чтобы доехать до особняка Эндрю Ховарда на берегу океана. Джил подозревала, что со времени прилета Джордан еще ни разу так долго не обходился без радиотелефона и деловых переговоров.
        Наконец они подъехали к владениям Ховарда. Джил смотрела на великолепный ландшафт, и сердце у нее от восторга замирало. Охранник нажал кнопку, и перед ними раскрылись огромные кованые ворота. Машина покатила по длинной, чуть ли не в милю, подъездной аллее, по обе стороны которой расстилались зеленые лужайки с куполами тропических цветов. Аллея привела их к широкому каменному особняку.
        Не успел лимузин остановиться, как из дома, радушно улыбаясь, поспешил к ним навстречу сам хозяин.
        — Добро пожаловать! Добро пожаловать!  — приветливо повторял он, протягивая Джил обе руки.
        Поддавшись вспыхнувшей в ней нежности, Джил импульсивно обняла старика и поцеловала в щеку.
        — Я так благодарна вам за приглашение.
        — Что вы! Это я вам благодарен. Заходите. Все готово, ждали только вас.  — Сердечно пожав руку Джордану, Ховард повел их внутрь.
        Дом и снаружи поразил Джил, но то, что предстало ее взгляду внутри, просто ошеломило ее. Холл был выложен белыми мраморными плитами и освещался сверкающей хрустальной люстрой. Огромные хрустальные вазы с ярко-розовыми и пурпурными цветами мальвы оживляли интерьер. Не задерживаясь, хозяин провел их в гостиную с массивными стенами и двустворчатыми, от пола до потолка окнами, выходившими на океан. Бурлящие волны с шумом разбивались о берег, купаясь в огненных лучах заката.
        — Какая красота!  — выдохнула Джил в благоговейном восторге.
        — Я знал, что вам понравится.  — Ховард протянул руку к звонку и дернул. Почти тотчас в дверях показалась экономка и поставила на столик поднос, на котором были бокалы, бутылки с белым и красным вином, херес и различные аперитивы.
        Не успели они взять бокалы в руки, как экономка вновь появилась.
        — Мистер Уилкокс, вас к телефону. Джил едва не заскрежетала зубами. Этот человек не знает, что такое свобода, телефонный шнур сжимает его горло тесней, чем петля палача.
        — Извините, пожалуйста,  — сказал Джордан, чуть не бегом покидая комнату.
        Джил раздосадовано отвернулась. Глаза бы ее не видели…
        — Как вы относитесь к этому молодому человеку?  — с грубоватой прямотой спросил ее Ховард, когда Джордан вышел.  — Каковы ваши чувства по отношению к нему?
        — Мы только вчера познакомились… У меня нет к нему никаких чувств.
        — Тогда что вы думаете о нем? Джил наконец оторвала взгляд от своего бокала.
        — Он чересчур много работает. Вздохнув, мистер Ховард кивнул и рассеянно потер переносицу.
        — Таким вот и я был лет тридцать назад. Иногда мне хочется взять его за плечи и хорошенько встряхнуть, чтобы он одумался, но вряд ли это поможет. Мальчик слишком упрям, никого не желает слушать. К сожалению, он пошел в своего отца.
        Не зная почти ничего о Джордане, его семье, связях и окружении, Джил внимала Ховарду с горячим интересом, хотя благоразумие настойчиво говорило ей, что лучше ничего о Джордане не знать. Чем меньше она узнает, тем меньше ей грозит опасность в него влюбиться.
        И все же один вопрос непроизвольно сорвался у нее с языка:
        — Что сделало Джордана таким, какой он есть?
        — Начать с того, что его родители разошлись, когда он был еще ребенком. Печальная история.  — Эндрю доверительно наклонился к ней, обеими руками сжимая бокал.  — Спору нет, Джеймс и Глэдис Уилкокс любили друг друга. Но постепенно любовь уступила место горечи и ожесточению, а сын стал оружием, которым они сражались.
        — О, как грустно!  — Этого Джил и боялась — сочувствие и симпатия к Джордану все росли.
        — Мать его вышла вторично замуж, отец женился, и Джордан напоминал обоим об их прошлой, такой невеселой жизни. Он учился в лучших закрытых школах, однако оставался одинок. В последние годы жизни Джеймс пытался сблизиться с сыном, но… — Ховард пожал плечами.  — А мать, насколько мне известно, не видела Джордана уже лет пятнадцать. Боюсь, он просто не знает, что такое настоящая любовь, такая любовь, которая придает смысл нашему существованию. О, у него были женщины, и немало, но ни одна из них не могла научить его любви и озарить радостью его жизнь… Но теперь… — Ховард примолк и многозначительно взглянул на Джил.
        — Не забывайте, я знакома с Джорданом всего два дня.
        — Будьте с ним терпеливы,  — продолжал мистер Ховард, словно не слышал ее слов.  — Поймите меня правильно. Джордан очень способный человек. Все поражаются его деловой хватке, но иногда кажется, что для него не существуют такие человеческие ценности, как жалость и сострадание. И способность радоваться тому, что ты имеешь.
        Джил не знала, что ему ответить.
        — Честно говоря, я уже начал отчаиваться,  — продолжал мистер Ховард, смущенно улыбнувшись.  — Джордан бывает жесток и нетерпим. Вы — первый луч надежды.
        Джил чуть не поперхнулась вином.
        — Вы нужны ему. Нужны ваше тепло, ваша нежность, ваша любовь. Не покидайте его.
        Джил была готова заплакать. Мистер Ховард говорил ей то, что она меньше всего хотела слышать.
        — Нет-нет, вы ошибаетесь,  — пробормотала она.
        Мистер Ховард хмыкнул.
        — Сомневаюсь, ну да ладно. Тогда вот что: я уже так стар, доставьте мне удовольствие, выполните мой каприз. Согласны?
        — Рада бы, но…
        — Вы неспроста вошли в его жизнь,  — продолжал Ховард, пристально всматриваясь в нее.  — У меня есть основания так думать.  — Он прикрыл глаза.  — Очень важные основания. Я говорю это с полной убежденностью, какой уже давно не испытывал. Вы нужны ему, Джил.
        — О нет… я уверена, что нет!  — В голосе Джил звучало отчаяние, она больше не могла его скрыть.
        Глаза старика вспыхнули пониманием, он улыбнулся.
        — А я в такой же степени уверен, что да.  — Ховард хотел еще что-то добавить, но тут вернулся Джордан.
        Начиная с маринованных креветок и кончая ананасно-манговым мороженым, все, что подавалось на стол, было удивительно вкусно. Джил никогда еще не пробовала таких изысканных яств. После кофе, в завершение ужина, они выпили по рюмочке коньяку. Неудивительно, что под конец вечера Джил немного развезло — горело лицо, кружилась голова. Опасное ощущение. Джордан оказался замечательным собеседником — остроумным, обаятельным. Видно было, что он расслабился. Наверное, ему сообщили по телефону хорошие новости, чем же еще может быть вызвано его веселое настроение?
        — У меня нет слов, чтобы выразить, как я вам благодарна,  — сказала Джил Ховарду перед тем, как сесть в лимузин, который должен был отвезти их с Джорданом в Гонолулу.  — Я не припомню, когда так изумительно проводила вечер.
        — И я тоже.  — Ховард обнял Джил и шепнул ей на ухо: — Не забывайте, о чем я вас просил.  — Затем протянул руку Джордану и, крепко стиснув его локоть, кинул на Джил многозначительный взгляд.  — Спасибо тебе, навестил старика.
        — Я скоро снова дам о себе знать,  — пообещал Джордан.
        — Прекрасно, прекрасно. Буду с нетерпением ждать от тебя вестей. Держи меня в курсе того, как обстоят дела с этим новым торговым центром.
        — Обязательно,  — пообещал Джордан. В машине была приятная прохлада. Джил даже не заметила, как ее голова очутилась на широком плече Джордана.
        — Простите,  — проговорила она, отчаянно зевая.
        — Хотите спать?
        Джил блаженно улыбнулась. Усталость размягчила ее до такой степени, что она перестала опасаться его чар.
        — Немного. Вино всегда нагоняет на меня сон.
        Джордан обхватил ее за плечи, покрепче прижал к себе и ласково погладил по волосам.
        — О чем это вы беседовали с Эндрю, пока я говорил по телефону? Джил насторожилась.
        — Обо всем понемножку. А почему вы спрашиваете?  — небрежно поинтересовалась она.
        — Отчего тогда всякий раз, как Эндрю глядел на меня, на его лице появлялась глупейшая улыбка?  — настойчиво спросил Джордан.
        — Хм… не знаю. Вам надо было спросить его самого.  — Джил попыталась выпрямиться, но под его властной рукой быстро сдалась, слишком расслабившись, чтобы сопротивляться.
        — Спорю на что хотите, но с того момента, как я вернулся после телефонного разговора, в его глазах стали мелькать подозрительные огоньки. У меня было такое чувство, что вы вместе смеетесь над шуткой, которой не поделились со мной.
        — Поверьте, вы ошибаетесь. Джордан задумался.
        — Вряд ли.
        — Хм… — Джил клонило в сон, и сидеть в такой позе, привалившись к плечу Джордана, было удивительно приятно.
        — Я размышлял о том, что вы рассказали мне сегодня днем,  — проговорил Джордан немного погодя. Его губы были у самого уха Джил, и ей показалось, что они легко коснулись ее щеки.
        — О моей печальной, но правдивой истории?  — прошептала Джил, зевнув.
        — О ваших неприятностях с музыкальной паузой.
        — А, да… с цезурой.
        — Завтра я возвращаюсь в Сиэтл,  — вдруг отрывисто сказал он.
        Джил кивнула. Ее охватила непонятная грусть. Странно, почему она приняла это так близко к сердцу? В Сиэтле они с Джорданом не будут сталкиваться на каждом шагу. Не будут спорить, подкалывать друг друга… или целоваться. В Сиэтле ему не грозит услышать нелепую историю о подвенечном платье тети Милли.
        — Что ж… надеюсь, перелет пройдет удачно.
        — В среду у меня деловая встреча. Отложить ее в последний момент я не смог, но мне удалось заменить билет.
        — Вы взяли билет на другой рейс?  — Джил молила Бога, чтобы Джордан не заметил, как у нее перехватило дыханье.
        — Мне надо быть в аэропорту только вечером.
        — В котором часу?  — Не все ли равно? И вместе с тем она с нетерпением ждала ответа. Ей нужно было знать.
        — В восемь.
        Джил была слишком взволнованна, чтобы высчитать разницу во времени, но понимала, что в Сиэтл Джордан попадет ранним утром. Не выспавшийся, усталый. Не самый лучший путь к успеху на сверх важной встрече.
        — Я вот о чем подумал… — протянул Джордан.  — Я был на Гавайях много раз — деловые свидания, официальные обеды,  — но совсем не знаю этих островов. Никогда не осматривал их.
        — Какая жалость!  — воскликнула Джил. Она действительно так думала.
        — И мне кажется,  — продолжал Джордан,  — что осматривать достопримечательности в одиночку будет совсем не так интересно, как вдвоем.
        — Сегодня утром я и в одиночку получила большое удовольствие.  — Попытка Джил возразить прозвучала, надо сказать, неубедительно. Может быть, потому, что пальцы Джордана продолжали нежно теребить ее волосы.
        — Вы не составите мне компанию, Джил?  — спросил он хрипло.  — Подарите мне этот день. Давайте откроем Гавайи вместе.


        ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
        — Я не могу,  — вырвалось у Джил. Она и так уже потеряла бдительность — лежит, свернувшись калачиком, в его объятиях. А ведь, кажется, твердо решила держаться от него подальше.
        — Почему?  — спросил Джордан с уже привычной для нее прямотой.
        — У меня… есть свои планы,  — с запинкой произнесла Джил. Она чувствовала, что решительность оставляет ее. Когда его рука обвивает ей шею, а голова ее покоится у него на плече, трудно отвечать отказом.
        — Отмените их.
        Да, самонадеянности ему не занимать. Всемогущий бизнесмен даже не сомневается в том, что она поступится своими планами, раз он пожелал уделить ей несколько часов своего драгоценного времени.
        — Боюсь, что мне это не удастся,  — холодно отозвалась Джил, собрав всю свою решимость. Пришлось напомнить себе, что она уже заплатила за взятую напрокат машину и не собирается пускать эти деньги на ветер.
        — Почему?  — В голосе Джордана было удивление.
        Разве ты сама не хочешь быть с ним?  — шевельнулся в ее голове искушающий вопрос. НЕТ!  — хотелось ей прокричать во все горло. Джордан Уилкокс ее пугал. Нетрудно себе представить, как они станут бродить рука в руке по залитому солнцем пляжу. Только этого не хватало. Он уже однажды поцеловал ее, поцеловал один-единственный раз, а теперь ей никак не удается отделаться от воспоминания.
        — Джил?
        Его голос прозвучал так мягко, что Джил невольно подняла на него глаза. И не смогла их отвести. Она никогда бы не подумала, что Джордану знакома нежность. Но как иначе назвать то, что она слышит в его голосе, видит в его взгляде? Этот взгляд чуть было не погубил ее. Отношение ее к Джордану неудержимо менялось, он все больше ее привлекал. Джил вспомнила, как, увидев его в самолете, однозначно причислила его к типу людей жестких и замкнутых. А сейчас он неожиданно раскрылся перед ней. Именно перед ней.
        — Вы дрожите,  — сказал Джордан, проведя ладонью по ее руке от плеча до кисти.  — Что с вами?
        — Ничего,  — порывисто прошептала Джил.  — Видно, я… немного устала. У меня был насыщенный день.
        — Вы мне это уже говорили. Вчера вечером, когда я вас поцеловал. Помните? Вы еще пробормотали какую-то чушь о платье и стали вдруг невыносимо чопорной.
        — Я просто устала,  — твердила свое Джил, отодвигаясь от Джордана. Она выпрямилась и принялась разглаживать складки на юбке.
        — Не заговаривайте мне зубы, Джил. Вас что-то тревожит.
        Лучше бы Джордан не упоминал о платье тети Милли. Перед мысленным ее взором незвано непрошено возникло подвенечное платье, висящее в гардеробе ее номера.
        — Вы бы тоже задрожали, если бы знали то, что знаю я!  — поддавшись внезапному порыву, воскликнула Джил. И тут же об этом пожалела.
        — Вы чего-то боитесь?
        Джил уставилась в окно машины, затем ее нижняя губа задрожала — ей с трудом удалось сдержать смех. А ведь она и правда боится какого-то дурацкого платья! Боится влюбиться. Нет, вообще-то она не против. Но только не в Джордана Уилкокса.
        — Для женщины, которая тащит с собой в отпуск подвенечное платье, вы не больно-то поощряете того, кто хочет за вами поухаживать.
        — Я не привозила сюда это платье.
        — Оно ждало вас в номере, когда вы туда вошли? Кто-то позабыл его?
        — Не совсем так. Моя подруга Шелли сыграла со мной такую шутку. На полном серьезе. Это она прислала его сюда по почте.
        — Вот уж не думал, что вы можете быть помолвлены,  — медленно пробормотал Джордан.  — Вы в самом деле помолвлены?
        — Нет.  — Но если верить Шелли, подумала Джил, скоро буду.
        — Кто эта Шелли?
        — Моя закадычная подруга,  — объяснила Джил,  — во всяком случае, была моей закадычной подругой.  — И вдруг — как это случилось, верно, от глубокого сердечного смятения?  — она выпалила: — Послушайте, Джордан, мне кажется, у вас есть все данные быть прекрасным мужем. Но я не могу вас полюбить. Не могу — и все.
        Последовало изумленное молчание.
        Джордан поднял брови.
        — Вам не кажется, что вы склонны к преувеличению? Я пригласил вас осмотреть вместе острова, а не рожать мне детей.
        Господи, какой же дурочкой она себя выставила! Сболтнула, не подумав, такую чепуху. Хуже того, ее снова понесло. Дети. Слишком близка и мила ее сердцу эта тема.
        — При чем тут дети?  — чуть не со слезами вырвалось у нее.  — К тому же, спорю, вы вовсе не любите детей. Нет, я никак не могу поехать завтра с вами. Пожалуйста, не упрашивайте меня… мне так трудно будет сказать «нет»… — О, ужас, что она несет? Должно быть, слишком много выпила…
        Джордан откинулся на кожаную спинку сиденья и скрестил длинные ноги.
        — Хорошо, если вам не хочется ехать со мной, я, естественно, не буду вас принуждать.
        Джил удивилась: чтобы Джордан так легко принял отказ!.. Она незаметно покосилась на него, испытывая едва ли не разочарование. Решительно, с ней что-то происходит. Это становится опасным. Джордан все больше нравится ей. Мало сказать — нравится. Но этого нельзя допустить. Она не может позволить себе полюбить человека, который так похож на ее отца. Уж ей ли не знать, к чему это может привести, какая жизнь ее ждет, сколько таится в ней горя!
        Когда лимузин остановился у отеля, Джил еле дождалась, пока шофер откроет перед ней дверцу.
        Не оглядываясь на Джордана, она поспешила в холл. Необходимо было вдохнуть немного здравомыслия, почувствовать, что рассудок наконец призвал сердце к порядку.
        Остановившись перед лифтом, Джил нажала на кнопку и не отпускала ее в надежде, что так он придет быстрей.
        — В следующий раз держите свои притчи при себе,  — раздался за ее спиной резкий голос, не задерживаясь у лифта, Джордан пошел дальше через холл.
        Держать свои притчи при себе? Первым ее порывом было кинуться вслед за ним и потребовать объяснений, но она не поддалась ему. И только в лифте до нее дошло, о чем речь. Вспомнилось, как она рассказала Джордану о цезуре, о том, что ей помешало стать настоящим музыкантом. И теперь он со зла обращает ее откровенность против нее самой!.. Джил не стала противиться праведному гневу, закипавшему в ее груди.
        Но к тому времени, как она поднялась в номер и была готова лечь в постель, настроение у нее изменилось. Она чувствовала себя ужасно несчастной. Джордан пригласил ее провести с ним день, а она повела себя так, словно он нанес ей оскорбление. Мало того, что она без конца твердила, какой из него выйдет прекрасный муж, вдобавок еще завела разговор о детях. Надо же было так унизиться! И нечего все валить на вино.
        А Эндрю Ховард!.. Вдруг вспомнился их разговор, и у нее все сжалось внутри. Она нужна Джордану, настаивал он, убежденный, по-видимому, что Джордан никогда не узнает любви, если она, Джил, его не научит. Ховард положился на нее. Жаль, конечно, разочаровывать старика, и все же… все же…
        Уснула она с трудом, и неудивительно. Когда наступило утро, у нее не было ни малейшего желания вызывать заказанную машину, на которой она собиралась осмотреть достопримечательности в северной части острова.
        Проглядев меню «Завтрак в номер», Джил заказала по телефону чашку кофе и тост, затем какое-то время пялилась на аппарат: да, неприятно, конечно, но еще одного звонка не избежать. Стремясь поскорей с этим покончить, Джил позвонила по внутреннему телефону.
        — Слушаю,  — сразу же раздался хриплый голос. Да, этот человек никогда не позволит себе отойти далеко от аппарата.
        — Привет,  — сказала Джил с несвойственной ей кротостью.  — Я… я звоню, чтобы извиниться.
        — Надеюсь, вы раскаиваетесь настолько, чтобы передумать и провести со мной этот день? Джил колебалась.
        — Я уже заплатила за машину.
        — Прекрасно, тогда мне не придется нанимать самому.
        Джил зажмурилась. Она знала, как ответить Джордану. Знала еще накануне, хотя понимала, что будет об этом жалеть.
        — Да,  — прошептала она.  — Если вы не отказываетесь от своего приглашения, ждите меня в холле через полчаса.
        — Через двадцать минут. Джил застонала.
        — Хорошо, через двадцать минут.
        Несмотря на дурные предчувствия, у нее сразу же поднялось настроение. Подумаешь, всего один раз, бодро сказала она себе. Ну что может случиться за такое короткое время? Ничего важного, ничего гибельного.
        Кого она дурачит? Уж себя-то обмануть не удастся.
        Теперь ей понятно, почему бабочки летят на огонь. Их манят тепло и свет. Джордан притягивал ее помимо ее воли. Нечего и сомневаться, она опалит себе крылья, ну и пусть.
        Когда, спустившись в холл, Джил вышла из лифта, Джордан уже ждал. Он улыбался и вы глядел каким-то помолодевшим. Впервые Джил увидела его не в деловом костюме, а в белых брюках и светло-голубой рубашке с закатанными рукавами.
        — Вы готовы?  — спросил он, беря у нее пляжную сумку.
        — Сперва один вопрос… — Сердце ее гулко билось в груди: какое право имеет она спрашивать?
        — Пожалуйста.  — Он выжидательно смотрел на нее, не давая отвести глаза.
        — Ваш радиотелефон… он где, в номере? Джордан кивнул.
        — А пейджер?
        Джордан вынул крошечный аппаратик из кармана рубашки. Несколько мгновений Джил молча смотрела на него, чувствуя, как наваливается на нее какая-то тяжесть. Отец никогда не расставался с пейджером, от него зависели все семейные загородные прогулки, которые случались раз в год по обещанию. Еще в детстве Джил четко усвоила: для ее отца дела важней, чем дочь. По правде сказать, почти все казалось ему важней, чем общение с теми, кто его любил.
        Видимо, Джордан прочел что-то в ее глазах.
        — Я оставлю его у портье,  — сказал он и тут же это сделал. Джил с невыразимым облегчением смотрела, как пейджер исчез в конторке. У нее будто гора спала с плеч.
        Пока Джордан разговаривал с портье, Джил заполнила бумагу от прокатного бюро и вышла, чтобы подождать его возле крошечного, экономичного автомобиля.
        Выйдя следом за Джил, Джордан резко остановился, глядя на машину прищуренными глазами, словно сомневаясь, что она довезет хотя бы до конца улицы, не говоря уже о другом конце острова.
        — Мой бюджет ограничен,  — объяснила Джил, скрывая улыбку. Для ее миниатюрной фигурки эта модель была подходящей, но для человека такого роста, как Джордан… все равно что засунуть тряпичную куклу в банку из-под пикулей, подумала Джил и рассмеялась про себя над этим забавным сравнением.
        — Вы уверены, что эта штука способна двигаться?  — спросил Джордан, забираясь на водительское место. Его длинные ноги с трудом уместились под баранкой, голова упиралась в крышу.
        — В общем-то да.  — Джил припомнила, что читала где-то, будто эта модель тратит очень мало горючего. Нечего удивляться, ведь ее мотор чуть больше, чем у газонокосилки.
        Чтобы доказать ее правоту, автомобильчик с ревом сорвался с места после первого поворота ключа.
        — Куда мы направляемся?  — спросила Джил, когда они влились в общий поток машин на оживленной улице, где стоял отель.
        — В аэропорт.
        — Аэропорт?  — повторила Джил, пытаясь скрыть разочарование.  — Я думала, вы улетаете не раньше восьми.
        — Мой самолет действительно улетает в восемь, а наш с вами — через полчаса.
        «Наш с вами»? А как же поля сахарного тростника? А сбор ананасов? Неужели они все это упустят?
        — Куда мы полетим?
        — На Гавайи,  — небрежно сказал Джордан.  — На самый крупный из здешних островов. Вы занимались когда-нибудь подводным плаванием в тяжелом снаряжении?
        — Нет… — Голос у Джил вдруг сорвался. Пусть она провела двадцать с лишним лет в Сиэтле, практически со всех сторон окруженная водой, ей вовсе не хотелось оказаться под водой.
        — А как насчет акваланга?
        — Ax… — Джил неопределенно взмахнула рукой.  — Но на другом конце нашего острова есть плантации ананасов. Вы не хотите на них досмотреть?
        — Возможно, в другой раз. Мне бы хотелось поймать веретенника или кроншнейца, но боюсь, для этого не хватит времени.
        — Акваланг… — проговорила Джил так, словно никогда раньше не слышала этого слова.  — Что ж… возможно, это интересно.  — Она вспомнила, что в путеводителе описываются зеленые пляжи из хризолита и черные пески из сыпучей лавы. Такого зрелища она не увидит больше никогда. Однако в ней не было уверенности, что ей так уж хочется любоваться всем этим через очки в резиновой маске.
        Маленький частный самолетик уже был готов к взлету. Пилот, видимо давний знакомый Джордана, сердечно приветствовал их. Джордан представил их друг другу, и, перекинувшись несколькими словами, они поднялись в воздух.
        Машина, поджидавшая их на другом острове, была куда больше той, которую взяла напрокат Джил. На заднем сиденье возвышалась большая белая корзина с едой.
        — Надеюсь, вы проголодались?
        — Еще нет.
        — Скоро проголодаетесь,  — пообещал Джордан, садясь за руль.
        Они ехали примерно полчаса, пока не добрались до безлюдной бухточки. Неподалеку шумел великолепный водопад. Джордан остановил машину, вышел и открыл багажник. В нем было все необходимое для плавания с аквалангом.
        Джил взглянула на прозрачную, как хрусталь, бирюзовую воду. Она ни разу еще не плавала под водой и не совсем представляла себе, что надо делать. Джордан терпеливо отвечал на ее расспросы. Зайдя вместе с Джил по пояс, он еще раз все подробно объяснил, затем взял ее за руку. Это придало ей храбрости, и скоро они уже вместе обследовали изумительный подводный мир. Какая красота! У Джил перехватывало дыханье. Выбравшись из бухточки, они натолкнулись на риф, где среди белых коралловых ветвей сновали разноцветные рыбки. Джил показалось, что прошла всего минута с тех пор, как они спустились под воду, когда Джордан повернул к берегу.
        — Никогда не видела ничего более прекрасного!  — в восторге воскликнула она, стягивая с лица маску.
        — Я тоже,  — согласился Джордан, и они вышли на пляж.
        Пока Джил причесывалась и надевала рубашку, чтобы не обгорели плечи, Джордан успел достать плетеную корзину с едой и расстелить плед в тени пальмы. Джил тут же присоединилась к нему.
        Став на колени, она раскрыла корзину. Ах! Сэндвичи с салатом из крабов, свежие ломтики папайи и ананаса и шоколадное печенье. Джил вынула две жестянки с холодной содовой водой, одну протянула Джордану.
        Они поели, затем немного вздремнули, обвеваемые ласковым, свежим ветерком.
        Джил проснулась первой. Джордан еще лежал на спине, небрежно прикрыв рукой глаза от яркого солнца. Она впервые видела его лицо таким умиротворенным. Несколько минут Джил изучала его черты, и в сердце ее все нарастала тоска по тому человеку, которого она так давно и так сильно любила. По ее отцу. По человеку, которого ей, в сущности, так и не удалось узнать. Во многом Джордан настолько походил на него, что Джил его общество было в тягость, но вместе с тем и привлекало ее. И не только потому, что, все больше узнавая Джордана, она открывала для себя свое детство — безвозвратно, казалось, ушедшее — и обретала саму себя, но и потому, что ни с кем еще не чувствовала себя такой по-настоящему живой.
        Что толку закрывать глаза на правду? Джил вздохнула, ощущая камень на сердце. Она вовсе не хотела влюбляться в Джордана. Боялась повторить жизнь матери. Элайн Моррисон ожесточилась. Она была еще молодая женщина, когда умер ее супруг, но не вышла вторично замуж, никого больше не впустила в свое сердце, не желая снова искушать судьбу и подвергать себя тем страданиям, которые принесла ей любовь к покойному мужу.
        Джил села, откинула с лица уже высохшие волосы. Обняв руками колени и опершись на них подбородком, она упивалась — глоток за глотком — ароматным воздухом.
        — Джил?  — Голос Джордана был мягким, хрипловатым. Нежным.
        — Лучше бы вы не оставляли в отеле пейджер,  — сдавленно сказала Джил.  — Да и телефон тоже.  — Без них Джордан делался живым мужчиной, красивым и неотразимым, который взывал к ее чувствам. Перед таким Джорданом она была беззащитна.
        — Почему?
        — Потому что сейчас вы слишком мне нравитесь.
        — Что в этом плохого?
        — Все!  — вскричала Джил.  — Неужели вы не понимаете?
        — По-видимому, нет,  — сказал Джордан с такой нежностью, что Джил захотелось заткнуть уши, лишь бы не слышать его голоса.  — Может быть, вы мне объясните?
        — Не могу,  — прошептала Джил, не поднимая головы от колен.  — Вы мне не поверите. Я вас не виню… я бы тоже не поверила.
        — Это имеет какое-нибудь отношение к тому поцелую на берегу?  — неуверенно спросил Джордан.
        — Единственному поцелую!
        — Это нетрудно исправить.
        Джил испуганно встрепенулась. Джордан сказал это так небрежно, словно ничем другим их прогулка кончиться не могла.
        Он оказался прав.
        Как ни бережно Джордан ее поцеловал, Джил сопротивлялась, желая уберечь свое сердце, зная, что происходит с женщинами, которые любят таких мужчин. Таких, как Джордан Уилкокс.
        И опять, как в тот первый вечер, ее охватило такое же неописуемое чувство, только на этот раз куда сильнее. Казалось, ее пожирает огонь, как еще иначе описать свои ощущения? Пальцы Джордана гладили ее виски. Губы приникали к лицу, легко касались подбородка, щек, глаз. Джил застонала — не от наслаждения, а от страха, от боли, возникшей глубоко внутри.
        — О, нет… не надо.
        — Снова то же самое?  — шепнул Джордан. Джил кивнула.
        — И вы это чувствуете?
        — Да. Как в тот раз.  — Глаза ее медленно раскрылись, брови страдальчески сдвинулись.  — Я не могу, не должна вас любить.
        — Вы мне уже говорили.
        — Это не относится к вам лично.  — Джил попыталась осторожно высвободиться из его рук, но Джордан еще крепче сжал ее в объятиях.
        — Скажите мне, что вас так тревожит?
        — Не могу.  — Джил отвела глаза, задержала взгляд на туманном очертании горы, лишь бы не смотреть на Джордана.
        — У вас кто-то есть, да?
        Как легко было бы ему солгать! Изобразить дружбу с Ральфом как пылкую любовь. Но что-то мешало ей прибегнуть к такой уловке.
        — Нет, никого,  — чуть не со слезами ответила Джил.  — К великому сожалению.
        — Отчего?  — резко спросил Джордан.
        — А у вас?  — ответила Джил вопросом на вопрос.  — Почему вы ищете моего общества? Почему пригласили на званый ужин? Не сомневаюсь, вам было кого позвать. Кого-нибудь куда более подходящего.
        — Не спорю, ни одна женщина не реагировала на мои поцелуи так, как вы,  — сказал Джордан.
        — Я вела себя грубо?
        — По правде говоря, не столько грубо, сколько забавно.
        — Но почему?  — спросила Джил.  — Чем я вас привлекаю? Мы совсем разные люди. Совсем чужие, у нас нет ничего общего.
        Джордан нахмурился. По его глазам Джил видела, что он глубоко озадачен.
        — Я не знаю.
        — Вот видите!  — Джил говорила, как судья, объявляющий приговор.  — Все это сплошная нелепость. Вы целуете меня, и… меня охватывает какое-то странное… состояние…
        — Состояние? И это все, что вы можете сказать? Милочка, да когда я вас обнимаю, меня пронзает такой ток, что куда до него молнии.
        У Джил перехватило дыхание. Неужели на Джордана так действует подвенечное платье и его чары? Не может быть… А вдруг? Проклятие, как только она прилетит к себе в Сиэтл — немедленно вернет его Шелли и Марку. Незачем рисковать.
        — Вы напоминаете мне Адама Моррисона, моего отца,  — сказала Джил, упорно отводя взгляд. Одно упоминание его имени вызвало в ее сердце глухую боль.  — Он вечно спешил куда-то по делам. Когда мне было десять, мы решили отдохнуть всей семьей. И осмотрели Калифорнию за день, Диснейленд — за час. Можете себе представить?  — Джил не ждала ответа.  — Он умер от сердечного приступа, когда мне было пятнадцать. Мы были состоятельны, согласно общепринятым меркам, и после его смерти маме не пришлось работать. Он даже успел отложить деньги на мое образование…
        Неловкий момент прошел. Джордан никак не отозвался, и Джил, взглянув на него, спросила:
        — Вы ничего не хотите сказать?
        — Нет, пожалуй, разве что напомнить вам: я не ваш отец.
        — В чем-то вы такой же, как он. Я поняла это в первую минуту, как только увидела вас.  — В каком-то неясном порыве Джил вскочила на ноги, схватила полотенце и запихала его в пляжную сумку.
        Джордан нехотя поднялся вслед за ней и, пока она стряхивала песок с пледа и складывала его, уложил в багажник подводное снаряжение.
        На обратном пути в аэропорт оба молчали — напряженная, неестественная тишина. Раз или два Джил кинула на Джордана взгляд. Суровость его вернулась. Сжатые губы, жесткое, даже жестокое выражение лица. Так и тянет представить себе Джордана на совете директоров. Неудивительно, что его, по-видимому, не так уж волнует угроза потерять свой пост. Он преодолеет нынешние свои затруднения, как и многие другие, что ждут его впереди. Но какой ценой? Власть требует жертв, престиж стоит недешево. Джордану придется платить, чем — можно только гадать. Здоровьем? Счастьем?
        Думать об этом было невыносимо. Джил просто изнемогала, стараясь удержать рвущиеся из глубины души слова. Слова предостережения. Слова мольбы. Но Джордан не станет их слушать, как отец не слушал слезные просьбы матери.
        Когда впереди показался аэропорт, Джил решила, что не может допустить, чтобы их поездка кончилась так удручающе.
        — Я правда провела замечательный день. Большое спасибо.
        — Ммм,  — промычал Джордан, не отрывая глаз от дороги.
        — И это все, что вы можете сказать?
        — А что вы хотите от меня услышать?  — Холодный, равнодушный голос.
        — Ну, не знаю. Что вы тоже получили удовольствие от нашей прогулки.
        — Это было занятно.
        — Занятно?!  — возмутилась Джил. Такое дивное приключение. Мало того, Джордан на самом деле расслабился. Исчезли усталые морщины у глаз. Можно спорить на месячное жалованье, что он отдыхал днем впервые за много лет. Возможно, за десяток лет. Вероятно, за всю сознательную жизнь он не расставался так надолго с телефоном.
        А для него всего лишь «занятно».
        — А что вы скажете насчет поцелуя? Это тоже было занятно?
        — Само собой.
        У Джил все внутри закипело.
        — Для меня тоже. Не больше.
        — Так вы и заявили.
        Джил убрала за ухо выбившуюся прядь волос.
        — Я всего лишь была честной с вами.
        — Не спорю, у вас свежий подход. Вы всегда обсуждаете замужество и детей на первом свидании?
        Джил вспыхнула и смущенно потупилась.
        — Нет, но вы не такой, как все… и это не был подход.
        — Простите, вы правы, вы просто были честной.  — Холодная насмешка в его голосе удержала Джил от попытки что-нибудь ему объяснить.
        Они уже подъезжали, когда Джил вновь заговорила:
        — Вы можете оказать мне небольшую услугу?  — Ей пришлось спрятать гордость в карман — обращаться к Джордану с просьбой было немыслимо трудно.
        — Какую?
        — Когда увидите в следующий раз мистера Ховарда, передайте ему от меня… передайте, что я прошу меня извинить.  — Ховард будет разочарован, но не может же она рисковать своим счастьем только потому, что симпатичный старый джентльмен оказался романтиком и вбил себе в голову, будто именно от нее зависит, познает ли Джордан Уилкокс настоящую любовь.
        После секундного колебания Джордан резко остановил машину и, повернув голову, негодующе взглянул на Джил.
        — Вы хотите, чтобы я попросил у него за вас прощения?
        — Пожалуйста.
        — Извините, но это вам придется сделать самой.


        ГЛАВА ПЯТАЯ
        Четыре дня спустя Джил вышла из самолета в аэропорту Сиэтла. Ее широкие брюки с ярко-розовым в цветочек узором и розовая блузка еще сильнее подчеркивали золотистый, словно светящийся загар. Джил не ожидала, что кто-нибудь ее встретит, и была приятно удивлена, заметив Шелли и Марка. Увидев среди пассажиров подругу, Шелли отчаянно замахала руками.
        — Добро пожаловать домой!  — воскликнула она, кидаясь навстречу и крепко обнимая Джил.  — Ну как Гавайи? У тебя потрясающий загар! Верно, с утра до вечера жарилась на солнце?
        — Гавайи — райское блаженство!  — Некоторое преувеличение: с отъезда Джордана Джил почти не спала.
        — Расскажи мне все-все,  — потребовала Шелли, сжимая ее руки.  — Мне не терпится узнать, кого ты встретила после того, как мы отослали тебе подвенечное платье.
        — Голубка,  — мягко прервал ее Марк,  — ты же не даешь Джил вставить хоть слово.
        — Ты одна?  — спросила Шелли, внимательно оглядываясь по сторонам.  — Я хочу сказать, ты не вышла замуж?
        — Пока на это нет никаких надежд.  — Ответ прозвучал довольно сухо.
        Марк забрал у Джил огромную пляжную сумку, набитую сувенирами и всем тем, что не вместилось в чемодан. Джил сняла с шеи одно из трех цветочных ожерелий и надела его на шею подруги.
        — Это тебе мой подарок,  — сказала она.
        — О Джил, какая прелесть! Спасибо!  — воскликнула Шелли, перебирая душистые лепестки розовых орхидей. Они шли к помещению, где выдавали багаж. Шелли взяла Джил под руку.  — Я просто не в силах ждать. Ни секунды. Расскажи мне, что случилось после того, как ты получила платье. Я хочу знать все.
        Джил со страхом думала о расспросах Шелли, но не ожидала, что они начнутся с места в карьер.
        — Боюсь, мне придется вернуть тебе платье. Шелли уставилась на Джил с таким видом, словно до нее не дошел смысл ее слов.
        — Что?!
        — Я никого не встретила.
        — Ты хочешь сказать, что провела на Гавайях целую неделю и за это время не разговаривала ни с одним мужчиной?  — недоверчиво спросила Шелли.
        — Не совсем так.
        — Ага! Значит, кто-то все-таки был. Джил подавила вздох.
        — Вроде бы.
        Шелли улыбнулась и обняла одной рукой мужа за талию.
        — Интрига усложняется.
        — Я встретила его в первый же день. Но, по-моему, он не в счет…
        — Почему не в счет?  — потребовала ответа Шелли.
        — Мы сидели рядом в самолете, значит, встретила я его не после, а до того, как получила от тебя платье, поэтому я уверена, что это не он.  — Джил решила подыгрывать Шелли, сделать вид, будто относится к гипотезе подруги серьезно. Логические возражения вроде этого скорее убедят Шелли… если убедят.  — Сказать по правде,  — продолжала Джил,  — я думала последнее время об этом платье и пришла к убеждению, что обе вы, и ты и тетя Милли, ошиблись: оно мне не подходит. И никогда не подходило.
        — Но оно тебе в самый раз. Помнишь? Еще бы! Нет необходимости ей напоминать.
        — Простая случайность. Если бы я примерила его сейчас, вряд ли оно оказалось бы мне впору.
        — Попробуй. Докажи, что я не права.
        — Надеть его? Здесь?  — Джил рассмеялась.
        — Когда приедешь домой. Но оставим эту тему. Расскажи мне лучше о том, кого ты встретила, ты все время пытаешься перевести разговор.
        — Да мне нечего рассказывать,  — отмахнулась Джил, сожалея, что вообще упомянула о Джордане. Последние четыре дня она изо всех сил старалась позабыть о нем, но не тут-то было. Мысли о нем преследовали ее с утра до вечера, не желая оставить в покое. А когда она ненадолго засыпала, то видела его во сне.
        — Начнем с имени,  — сказала Шелли,  — ты же должна знать, как его зовут.
        — Джордан Уилкокс, но…
        — Джордан Уилкокс?  — повторил вслед за ней Марк.  — Он случайно не из строительного бизнеса?
        — Что-то в этом роде. Марк присвистнул.
        — Он один из наших воротил.
        — Воротила?  — презрительно поморщилась Шелли.  — Ну и словечко. Что он ворочает?
        Смеющиеся глаза Марка встретились на миг с глазами Джил.
        — Ничего. Он очень крупный делец. Акула в деловом мире. Я несколько раз с ним встречался. Занимается строительными объектами. Находит людей, которые хотят вложить деньги, находит проектировщиков и строителей, а когда объект готов, продает его. За последние несколько лет он заработал на этом не один миллион. У него железная хватка.
        — Он летал на Гавайи как раз по этим делам, там строится большой торговый центр,  — объяснила Джил.
        — И что же ты о нем думаешь?  — спросила Шелли, пристально глядя на Джил.
        — А что я могу думать? Я сидела рядом с ним в самолете и жила в том же отеле, вот и все.  — Лучше не упоминать всего остального. Шелли придаст слишком большое значение каким-то двум ужинам и одной поездке к океану. А если еще узнает, что они пару раз целовались!..
        — Не сомневаюсь, что это он,  — обрадовано заявила Шелли. Ее глаза засветились восторгом.  — Я это чувствую. Это точно он.
        — Да нет же,  — запротестовала Джил, хотя и знала, что все протесты тщетны.  — Я же тебе говорю: я встретилась с ним в самолете, до того, как прибыло платье. К тому же у нас нет ничего общего.
        — А у нас с Марком есть?  — Шелли с любовью посмотрела на мужа.  — Тоже нет, а я с ума по нему схожу.
        Прежде Джил спрашивала себя, что общего между Марком, аккуратным, любящим порядок налоговым инспектором, и ее эксцентричной, чуждой условностей, одаренной подругой. Ответ был простым: ничего. Но это не помешало им полюбить друг друга. Стоило оказаться с ними вместе, и сразу же можно было уловить какой-то магнетизм, который притягивал их друг к другу.
        Однако их брак — это одно, а ее отношения с Джорданом — совсем другое. Джил понимала его, в чем-то они даже были похожи. Но жизнь и смерть отца научила Джил не забывать о том, насколько ценно для человека равновесие. Хотя собственная карьера имела для нее немалое значение, это не определяло ход и строй ее жизни, не занимало каждую минуту ее времени.
        — Я думаю, в данном случае права Джил,  — задумчиво проговорил Марк.  — Такой человек может проглотить девчонку вроде Джил с потрохами — и даже не заметить.
        — А я говорю, это он,  — упрямо твердила свое Шелли.
        — Я встречался с ним,  — продолжал Марк.  — Холодный и черствый человек. Если у него и было когда-то сердце, оно замерзло много лет назад.
        — Что с того?  — Оптимистка Шелли и слушать его не хотела.  — Значит, Джил идеально ему подходит. Она пылкая, сердечная, отзывчивая.
        Однако сейчас, подумала Джил, она предпочла бы обойтись без этих качеств. Слушая, как Марк описывает Джордана, она с трудом подавляла желание кинуться на его защиту, рассказать им о том, что узнала от Эндрю Ховарда. Да, Марк прав, Джордан такой, но в нем скрывается и другой человек, с которым Джил хоть и ненадолго, но встретилась. Такой обаятельный, так очаровавший ее, что она от него убежала как последняя трусиха. А как иначе назвать ее поступок в тот первый день, на берегу океана? Джордан ее поцеловал, и внутренний голос сказал ей тут же, что она никогда не станет прежней. Но это не изменило ее решения. Если бы она позволила себе его полюбить, ей пришлось бы заплатить за это слишком высокую цену. Да, с ним у нее будет все, о чем она мечтает: муж, дети, такое богатство, какое ей и не снилось; но в итоге она повторит судьбу своей одинокой, сломленной матери.
        — Представить себе не могу Джордана Уилкокса женатым,  — хмыкнул Марк.
        — А я могу. На Джил,  — не сдавала Шелли своих позиций.
        — Шелли,  — увещевал ее Марк, ласково улыбаясь,  — прислушайся к голосу рассудка.
        — Когда это любовь подчинялась рассудку?  — фыркнула она в ответ.
        Марк лишь пожал плечами и снова обратился к Джил:
        — Ты рассказала ему о подвенечном платье тети Милли?
        — Упаси Господь! Конечно, нет!
        — Тем лучше. Он вернулся этим рейсом?
        — Нет, он улетел четыре дня назад.
        — Четыре дня назад?  — медленно повторила Шелли, с подозрением глядя на Джил.  — Ты что-то от нас скрываешь. Давай уж, Джил, выкладывай все до конца. Между вами что-то было, и мы с Марком хотим знать что.
        — Ну-у… — Джил устала от перелета и с трудом могла сопротивляться. В других обстоятельствах она сумела бы уклониться от ответа.  — Ты ошибаешься, ничего такого не было,  — покорно сказала она.  — Поболтали разок другой — и все.
        — И не целовались?  — еле слышно шепнула Шелли.  — В первый раз, когда Марк меня поцеловал, я все поняла. Если вы с Джорданом целовались, у тебя не могло остаться никаких сомнений. Ты бы знала.
        Рано или поздно Шелли выпытает у нее все. Может быть, если сказать ей сейчас правду, удастся избежать дальнейших расспросов?
        — Хорошо, от тебя не отвяжешься… мы действительно целовались. Два раза. Даже Марк выглядел удивленным.
        — Вот видишь!  — торжественно воскликнула Шелли.  — И что произошло?
        Джил с подчеркнутым изнеможением вздохнула.
        — Ничего. Я хочу вернуть подвенечное платье.
        — К сожалению,  — сказала Шелли, и глаза ее вспыхнули каким-то злорадством,  — оно не подлежит возврату.
        — Я не собираюсь больше встречаться с Джорданом,  — твердо проговорила Джил. Примерно это же она сказала самому Джордану. И он был вполне с ней солидарен. Он и сам не хотел иметь с ней дело.  — Я требую, чтобы вы забрали от меня это платье!  — разозлилась Джил.
        Шелли и Марк переглянулись со снисходительной улыбкой — словно их развеселила шутка, понятная им одним.
        Но Джил было не до веселья.
        Вернувшись домой, Джил прежде всего позвонила матери. Судя по теплому, дружескому тону, мать была не так погружена в себя, как все последнее время. У Джил стало легче на душе. Она рассказала Элайн несколько забавных историй, описала остров и отель, но воздержалась от упоминания о Джордане.
        Почему-то ей не хотелось звонить Ральфу, хотя он, конечно же, ждал ее звонка. Ральф ужасно милый, но, к сожалению… немного скучный. Джил отложила звонок на потом. Через два дня он сам позвонил ей, но ее не оказалось дома.
        Джил несколько раз целовалась с Ральфом, и в общем-то ей было приятно, но в его поцелуях не хватало огня. Когда Джордан сжал ее в объятиях, это было как лесной пожар по сравнению с мирным огоньком, гревшим ее рядом с Ральфом.
        Джордан. Забыть его не удавалось. Джил надеялась, что возвращение домой, в привычную милую обстановку, поможет ей вычеркнуть из памяти этот короткий гавайский эпизод.
        Не тут-то было.
        Вернувшись во вторник с работы, Джил поставила на огонь чайник и раскрыла вечернюю газету. Как правило, она пропускала сообщения о финансовых делах, но на этот раз, сама не зная почему, изменила своей привычке. Проглядев заголовки, она небрежно перевернула страницу, и тут же в глаза ей бросилось имя Джордана.
        Сердце у нее замерло, затем гулко забилось. Она принялась читать статью. Значит, ему все удалось. В газетах сообщалось о последнем успехе Джордана Уилкокса. Его компании удалось достичь соглашения с владельцами крупных земельных участков на Гавайях, и примерно через три месяца там начнется строительство большого торгового центра.
        Джордан должен быть доволен. Хотя он не говорил с Джил о делах, она знала, насколько он заинтересован в этом проекте. В ее уме роились сотни вопросов. Писал ли ему Эндрю Ховард? Присоединился ли он к Джордану в конце концов? Спрашивал ли его Ховард о ней, и если да, то что Джордан ему сказал? А что он мог сказать?
        Джил собралась было послать мистеру Ховарду письмецо, но, увы, не знала адреса. Координат Джордана она тоже не знала, но это ее не остановило.
        Не подумав, насколько благоразумен ее поступок, Джил нацарапала на открытке несколько поздравительных строк, написала на обратной стороне имя Джордана и адрес офиса, указанный в газетной статье, и на следующее утро опустила ее в почтовый ящик. Никакой уверенности в том, что открытка дойдет, у нее не было.
        Два дня спустя, возвращаясь с работы, Джил заметила длинную роскошную машину, стоявшую возле ее многоквартирного дома. Кинув на нее любопытный взгляд, Джил тут же о ней забыла. Роясь в сумочке в поисках ключа, она услышала за спиной чьи-то шаги.
        Джил бросила взгляд через плечо — и чуть не упала. Это был Джордан. Точно такой, каким она впервые его увидела. Ироничный и суровый. Недоступный и равнодушный. В серых глазах, скользнувших по ней, ничего нельзя было прочитать. Рад ли он ее видеть, думал ли о ней хоть раз, хоть один миг с тех пор, как они расстались? Увы, лицо его отражало лишь холодную безучастность.
        — Привет, Джил.
        Джил была в таком смятении, что уронила на пол зажатую под мышкой газету. Наклонившись, она подняла ее и крепко прижала к груди.
        — Джордан!
        — Я получил вашу открытку.
        — Я… я просто хотела, чтобы вы знали, как я за вас рада.
        Джордан выразительно посмотрел на ее дверь.
        — Вы… вы не зайдете на минутку?  — спохватилась Джил и отперла дверь трясущимися руками.  — Я поставлю чайник… вы что хотите — чай или кофе?..
        Джил совсем не ждала его. Не была готова к такой встрече. Почему-то ей казалось, что, прочитав ее письмецо, Джордан отправит его в мусорную корзину. Кто бы мог предположить, что он придет?
        — Лучше чай.
        — Я на минутку,  — сказала Джил, убегая в кухню. Сердце ее неистово колотилось, казалось, еще немного — и выскочит наружу.  — Будьте как дома,  — крикнула она, поднося чайник к крану.
        — А у вас тут мило,  — сказал Джордан, стоя на пороге между кухней и комнатой.
        — Спасибо. Я живу здесь уже около трех лет.  — Зачем она ему это говорит? Как будто ему интересно!
        — Почему вы послали мне открытку?  — спросил Джордан, наблюдая, как Джил достает чашки с блюдцами. Ей не хотелось поить гостя из массивной фаянсовой кружки, которая была в ежедневном ходу, и она решила поставить на стол красивые фарфоровые чашки, подаренные ей матерью. Услышав его вопрос, Джил насупилась.
        — Чтобы поздравить вас.
        — А настоящая причина?
        — Это и есть настоящая причина. Этот торговый центр был для вас важен, и я обрадовалась, узнав про ваш успех. Вы ведь не жалели сил, чтобы его добиться. Единственная причина, по которой я написала вам.  — Щеки у нее порозовели, еще бы: в вопросе Джордана таился намек. Похоже, он предположил что-то, чего она не имела в виду… а может быть, имела?
        — В последний момент Эндрю Ховард согласился вложить в мой проект деньги. Его поддержка решила дело.
        Джил кивнула.
        — Я на это надеялась.
        — За это я должен благодарить вас. Ничто в выражении его лица не говорило о том, что он благодарен за помощь, которую Джил нечаянно ему оказала. Черты оставались холодными и суровыми. Человек, с которым она провела день на берегу океана, и этот жесткий, непреклонный бизнесмен, стоявший сейчас перед ней, были разные люди.
        — Если я как-то повлияла на решение мистера Ховарда, то в самой малой степени.
        — Похоже, он очень вам симпатизирует.
        — Я ему тоже.
        Какое-то смятение промелькнуло в глазах Джордана, но так мимолетно, что Джил решила, будто это игра ее воображения.
        — Я бы хотел поблагодарить вас, если не возражаете,  — сказал Джордан.
        Джил как раз опускала мешочки с чаем в свой лучший заварочный чайник.
        — Поблагодарить меня? Вы это уже сделали.
        — Я хотел пригласить вас на ужин. Первое, о чем подумала Джил: что же я надену? У меня ничего подходящего нет. Во всяком случае, чтобы пойти в изысканный ресторан,  — а где же еще ужинает Джордан? Такие люди не едят в закусочных.
        — Если у вас нет других планов… — Джордан открывал перед ней путь к отступлению, но его глаза, казалось, бросали ей вызов.
        — Нет, никаких,  — выдохнула Джил. Она и сама не знала, почему приняла приглашение с такой готовностью, почему ей и в голову не пришло отказаться.  — У меня на сегодняшний вечер ничего не намечено.
        — У вас есть какое-нибудь излюбленное местечко?
        Джил покачала головой.
        — Оставляю все на ваше усмотрение.  — У нее кружилась голова от неожиданного подарка судьбы, каким были его приход и приглашение. Стараясь, чтобы не дрожал голос, она добавила: — Мне надо переодеться, но это не займет много времени.
        Джордан взглянул на ее блузку и юбку так, словно впервые увидел их.
        — К чему? Вы и так хороши,  — ободряюще сказал он.
        Засвистел чайник. Сняв его с горелки, Джил залила заварку крутым кипятком.
        — Пусть немного настоится,  — сказала она и вышла из кухни пятясь. А вдруг, если она отведет от него глаза, он исчезнет?
        Джил выбрала тот же наряд, в котором летела домой с Гавайев: купленную там блузку из набивной ткани с ярко-розовыми цветами и широкие брюки. Брюки были не очень нарядные, поэтому она решила надеть туфли на высоких каблуках. Из украшений выбрала бусы из ракушек, купленные в Гонолулу во время первой экскурсии. Затем причесалась и освежила макияж.
        Джордан уже успел налить себе чаю и клал в чашку сахар, когда Джил вошла в кухню. Взгляд его не дрогнул и вообще никак не изменился, и все же она догадалась, что он одобрил ее выбор.
        Зазвонил телефон. Джил с отчаянием кинула на него взгляд, словно приказывая замолчать. Кто бы это мог быть? Скорее всего, Ральф — вечно он звонит не вовремя.
        — Алло!  — Она надеялась, что по ее голосу нельзя угадать, насколько этот звонок некстати.
        — Джил? Это Шелли. Как ты там? Мы и словечком не перемолвились после твоего возвращения. У тебя все в порядке? Я за тебя волнуюсь. Обычно ты звонишь мне раза два в неделю. На тебя не похоже…
        — У меня все прекрасно.
        — Точно?
        — Да, абсолютно.  — Что говорить о Ральфе, подумала Джил. Шелли тоже хороша, приспичило же ей поговорить именно сейчас…
        — Ты чем-то занята? Я позвонила не вовремя? Тебе неудобно со мной разговаривать? У тебя Ральф? Может быть, он поймет намек и уйдет? Честно, Джил, я не понимаю, почему ты продолжаешь с ним встречаться. Он, конечно, славный, но романтики в нем столько же, сколько в форме для пудинга.
        — Угу. Я не одна.
        — Не одна?  — отозвалась Шелли.  — А кто у тебя? Подожди, я сама угадаю. Джордан Уилкокс?
        — Промазала.
        — Позвоню поздней. Пока.  — Шелли так быстро закончила разговор, что Джил еще несколько секунд держала трубку у уха, пока до нее не дошло, что Шелли уже дала отбой.
        Не успела Джил отойти от аппарата, как снова раздался звонок.
        Кинув на Джордана извиняющийся взгляд, Джил схватила трубку.
        — Алло!
        — Это снова я, Шелли. Учти, я жду полного отчета.
        — Шелли!
        — И не вздумай возвращать мне подвенечное платье. Джордан — твой суженый, Джил. Перестань с этим бороться. Сейчас я тебя отпускаю, но помни; мне нужны все подробности, будь к этому готова.  — И Шелли дала отбой так же стремительно, как в первый раз.
        — Это звонила моя закадычная подруга.
        — Шелли?
        Разве она произносила при Джордане ее имя? Странно, что-то не помнится. По-видимому, да.
        — Шелли замужем за Марком Брейди,  — добавила Джил и умолкла. Интересно, вспомнит его Джордан?
        — Марк Брейди?  — Наморщив лоб, Джордан несколько раз повторил это имя вслух.  — Он как-то связан с налоговой инспекцией? Консультант? Кажется, я слышал, кто-то недавно говорил о нем. Он возглавляет собственную фирму, если не ошибаюсь?
        — Да, верно.  — У Джил чуть не сорвалась с языка история о том, как Шелли и Марк встретились друг с другом, но она вовремя прикусила язык. Джордан уже слышал о подвенечном платье — правда, не о его чудесных свойствах,  — она ведь проболталась о нем в первый же вечер их знакомства.
        — И этот Марк женат на вашей закадычной подруге?
        — Именно.  — Джил отпила глоток чая.  — Когда я упомянула о вас, Марк тут же догадался, о ком идет речь.
        — Вы упомянули обо мне?  — Казалось, Джордан был приятно удивлен.
        Он, видимо, не догадывается, что последние две недели вообще не покидает ее мыслей. Она пыталась — один Бог знает, как пыталась,  — выкинуть его из головы. Но из этого ничего не вышло. Мало того, ей казалось, что все вокруг как-то странно переменилось. Почему и как именно, Джил объяснить не могла.
        — Вы готовы?  — спросил Джордан. Джил кивнула и отнесла пустые чашки в раковину. Когда они вышли, Джордан подвел ее к той самой роскошной машине, открыл дверцу, помог сесть. А усевшись сам, взял неизменный радиотелефон, набрал номер и попросил, чтобы вызовы… задерживали.
        — Не надо делать этого ради меня,  — попросила Джил.
        — Не ради вас,  — сказал Джордан с натянутой улыбкой, скорее похожей на гримасу.  — Ради себя самого.  — И включил зажигание.
        Джил понятия не имела, куда они едут. Джордан свернул на скоростную автостраду и направил машину к деловому центру северной части города. Тут было множество перворазрядных ресторанов. Она постаралась попридержать свое любопытство. Скоро и так узнает.
        Когда Джордан завел машину в подземный гараж роскошного высотного здания, Джил на миг удивилась. Однако вспомнила, что в некоторых деловых комплексах, где расположены офисы, находятся рестораны с мировой славой.
        — А я не знала, что тут есть ресторан,  — сказала Джил, чтобы поддержать разговор.
        — Здесь нет ресторана.
        — О!
        — Я здесь живу. В пентхаусе.[1 - Надстройка на крыше, место расположения престижных апартаментов]
        — О!
        — У вас есть возражения?
        — Нет… нет, все прекрасно.
        — Я позвонил и велел кухарке приготовить обед на двоих.
        — У вас есть кухарка?  — Это почему-то удивило Джил, хотя чему тут удивляться, если учесть, как он богат.
        Джордан улыбнулся — первая настоящая улыбка с тех пор, как он возник у ее дверей.
        — Вас нетрудно удивить.
        Словно все люди имеют дома кухарку.
        Они поднялись на частном лифте на тридцатый этаж.
        Первое, что поразило Джил, когда раздвинулась парадная дверь, был вид на залив. У нее перехватило дыхание.
        — Как красиво,  — прошептала она, входя внутрь.
        Следом за Джорданом она прошла в гостиную, мимо обтянутого белой кожей разборного дивана и хромированного кофейного столика со стеклянной столешницей, на котором стояла небольшая статуэтка. Джил не очень хорошо разбиралась в скульптуре, но эта вещица могла принадлежать лишь знатоку.
        — Работа Дага Грэма,  — небрежно бросил Джордан.
        Джил кивнула, надеясь, что он не догадается, какая она невежда.
        — Вина?
        — Пожалуйста.  — Джил не могла оторвать глаз от панорамы. Фарватер залива испещряли бледно-зеленые паромы. Острова — Бейнбридж, Уидби и Рэшон — сверкали, как алмазы, на фоне горы Олимпик.
        — Ничего похожего на Гавайи, верно?  — спросил Джордан, протягивая ей бокал на длинной ножке.
        — Да, но в своем роде не менее прекрасно.
        — Я лечу обратно в Оаху на следующей неделе.
        — Так скоро?  — Джил позавидовала ему.
        — Ненадолго, как и в тот раз. Самое большее дня на два, на три.
        — Возможно, вам удастся опять поплавать с аквалангом.
        Джордан покачал головой.
        — На этот раз у меня не будет времени для подводных приключений,  — сказал он.
        Примостившись на краешке дивана, Джил с усиленным вниманием разглядывала бокал.
        — Не думаю, что когда-нибудь смогу вспоминать о Гавайях, не вспоминая о вас,  — смущенно проговорила она.  — Оставшиеся дни были такие… пустые.
        — Я знаю, что вы хотите сказать.
        Глаза Джордана остановились на ее губах. Сердце Джил забилось чаще. Он сел рядом, вынул бокал из ее покорных рук. Его пальцы, едва касаясь, обвили ее шею, откинули прядь волос. Глаза неотрывно глядели в ее глаза, точно он ожидал сопротивления. Затем медленно, давая Джил полную возможность отпрянуть, он прильнул к ее губам.
        Джил коротко ахнула и невольно прижалась к нему. Рассудок забил тревогу… ну и пусть. Хоть раз в жизни она узнает, что чувствуешь, когда тебя целуют со страстью… когда тебя любят, тобой дорожат. Хоть раз в жизни она узнает, что такое настоящая любовь. Исступленная радость захлестнула ее сердце. Руки Джордана скользнули по ее груди, легли на плечи. Джил еще крепче прижалась к нему. Джордан целовал ее снова и снова, чуть касаясь губ, точно боялся отпугнуть силой своего влечения. Но, ощутив, что Джил отвечает ему, поцеловал ее крепче.
        И внезапно это свершилось. То самое, что было с Шелли, случилось внезапно с Джил. Чудо, которое пятьдесят лет назад произошло с тетей Милли, свершалось сейчас с ней.
        Подвенечное платье!
        Джил резко отстранилась от Джордана. Задыхаясь от волнения, прижав обе руки к груди, она вскочила на ноги. Широко раскрыв глаза, еще не веря самой себе, она глядела на удивленного Джордана.
        — Это вы!  — вскричала она.  — Это действительно вы!


        ГЛАВА ШЕСТАЯ
        — Что вы хотите этим сказать?  — спросил Джордан.
        Но Джил молчала.
        — Что с вами? Что-то не так?
        — Все!  — простонала Джил, мотая головой.
        — Вам было больно?
        — Нет,  — прошептала Джил.  — Нет.  — И, ломая руки, тихо всхлипнула.  — Как мне быть? Что мне делать?
        — Почему вам надо что-то делать?
        — Потому что… о, вам этого не понять.  — Хуже того, Джил и сказать ему ничего не могла. Хотя все больше убеждалась в том, что Шелли права. Джордан Уилкокс — ее будущее.
        Но как могла она его полюбить? Ведь знала, что тогда ее ждет судьба матери: одиночество, ожесточение, горе. Уж если выходить замуж, то за человека благоразумного и надежного. Как… Ральф. Однако мысль о том, чтобы прожить остаток жизни бок о бок с Ральфом, вызвала в ней еще больший внутренний протест.
        — У меня есть голова на плечах,  — сказал Джордан. Затем добавил: — Как правило, я ее не теряю. Если у вас какие-то неприятности, не бойтесь довериться мне.
        — Неприятностями это назвать, наверное, нельзя. Если верить Шелли и ее тете Милли, это счастливый дар. Извините, что говорю загадками, но… не могу вам этого объяснить. Вы не поймете.
        — Попробуйте.
        — Не могу. Мне так жаль. Ничего не выйдет.
        — Но это… эта проблема возникает, когда я вас целую?
        Джил молча смотрела на Джордана.
        — Нет… Да.
        — Похоже, вы и сами не понимаете. Давайте попробуем еще разок и посмотрим, что выйдет.
        — Для этого не обязательно целоваться. Но Джордан уже притянул ее за руку и посадил к себе на колени. Джил, не сопротивляясь, прильнула к нему, уступила его объятиям, откликнувшись на его поцелуй то ли вздохом, то ли блаженным стоном человека, покорившегося судьбе. Руки Джордана крепко прижимали ее, и Джил в который раз поразилась тому, как он действует на нее. Его поцелуй возбуждал и вместе с тем лишал сил.
        Губы Джордана ласково, нежно касались ее лица. Джил казалось, что ее несет в водоворот и, если она сейчас же не выберется из бурлящего потока, она пропала, скоро будет слишком поздно.
        — Лучше?  — через минуту спросил Джордан. Как он может говорить таким ровным голосом?
        Не в состоянии ответить, Джил прикрыла глаза, затем кивнула. Да, лучше. И хуже. Всякий раз, как Джордан притрагивался к ней, Джил убеждалась, что страхи ее не напрасны.
        — Так я и думал.  — Казалось, он успокоился, но это не утешило Джил. Несколько недель она держала дурацкую оборону, а что толку? С той минуты, как они впервые встретились, мир для нее перевернулся.
        Она не верила, не могла поверить в могущество подвенечного платья: она смеялась над этой неправдоподобной легендой. Однако даже мистер Ховард, который ничего не знал ни о тете Милли, ни об этом предании, почему-то счел себя обязанным рассказать ей о прошлом Джордана, видел в ней, Джил, его будущую жену.
        Джил провела с Джорданом всего три дня, а знает его лучше, чем Ральфа, с которым встречалась много месяцев. Их поездка на побережье и ужин у Эндрю Ховарда помогли ей разгадать этого человека. С тех пор ей стало трудно принимать на веру то, что она видела на поверхности,  — замкнутого, циничного мужчину. Ведь его внешнее безразличие, его холодность — всего лишь насильственная маска. Возможно, чутье ее обострилось из-за его сходства с отцом. Адам Моррисон и жил ради риска, ради того возбуждения, которое доставляли ему крупные сделки. Он отдавал делу всю жизнь до последней капли крови, а семья, чувства, человеческие ценности никогда не были для него важны.
        Так же, как для Джордана.
        Ужин прошел в напряженном молчании, хотя Джордан и сделал несколько попыток разрядить атмосферу. По дороге домой Джил почувствовала, что он хочет что-то ей сказать, но, что бы это ни было, он оставил свои слова при себе.
        — Благополучного вам полета,  — пожелала Джил, когда они подошли к ее дверям. Ее сердце гулко билось в груди, но не от счастья, а от томительного ожидания. Поцелует или нет?  — спрашивала она себя со страхом и надеждой.
        — Позвоню вам, когда вернусь,  — сказал Джордан. И на этом все.

        — Мой любимый ресторан,  — сказала Шелли, опускаясь в кресло напротив Джил. Они условились пообедать вместе «У Патрика», недалеко от аптеки, в которой работала Джил. Естественно, Шелли пришла на десять минут позже. Брак с Марком, который был сама точность, не отучил ее опаздывать. Джил часто задавала себе вопрос, как им удается жить душа в душу притом, что они такие разные.
        Этот ресторан сыграл свою роль, пусть и небольшую, в романе Шелли с Марком. Джил вспомнила ту давнюю субботу, когда она встретилась здесь с подругой, чтобы вместе пообедать, и каким забавным показался ей сбивчивый рассказ Шелли о подвенечном платье тети Милли. А теперь сама она чувствует себя точно так же: напуганной, смущенной, потерявшей голову.
        — Ну же, рассказывай. Все-все,  — не успев отдышаться, потребовала Шелли.
        — Джордан зашел ко мне. Мы вместе ужинали. Сегодня утром он улетел из Сиэтла по делам,  — с деланным безразличием известила Джил.  — О чем тут рассказывать?
        Пальцы Шелли обхватили стакан, глаза затуманились.
        — Ты помнишь, как я в первый раз увидела Марка?
        — Вряд ли такое забудется,  — невольно улыбнулась Джил, хотя ей вовсе не было весело.
        — Когда ты, или мама, или еще кто-нибудь спрашивали меня про Марка, я отвечала, что мне не о чем рассказывать.
        — Да.  — Джил прекрасно все помнила. Стоило кому-нибудь лишь упомянуть Марка, лицо Шелли становилось непроницаемым, а голос срывался.
        — Когда я говорила тебе, что ничего не происходит, то несколько уклонялась от истины. Мне было о чем рассказать, но… я чувствовала, что ничем не могу делиться. Даже с тобой.  — Шелли подняла брови.  — У тебя, подруга, сейчас такой же вид. Между тобой и Джорданом тоже много чего произошло. Настолько много, что ты напугана до полусмерти. Поверь мне. Уж я-то знаю.
        — Он опять меня поцеловал,  — призналась Джил.
        — Как тебе было? Лучше, чем раньше?
        — Хуже.
        Ответ Джил, по-видимому, показался Шелли забавным. Попытавшись было скрыть улыбку за меню, она опустила его на стол со словами:
        — Не рассчитывай, что со временем станет легче разобраться в своих чувствах. Этого не произойдет.
        — Джордан будет в отлучке несколько дней. И слава Богу. У меня есть время обо всем подумать.
        — Ах, Джил,  — сочувственно вздохнула Шелли.  — Если бы я могла чем-нибудь тебе помочь! Почему ты так яростно сопротивляешься?  — Она смущенно улыбнулась.  — Я ведь тоже брыкалась. Не глупи, прими все как есть. Любовь вовсе не так страшна, стоит только отрешиться от сомнений.
        — Вместо того чтобы говорить о Джордане, надо было сделать заказ,  — отрывисто проворчала Джил.  — Я умираю с голоду.
        — Я тоже.
        В эту минуту к ним подошла официантка, и Джил заказала гороховый суп-пюре и сэндвичи с индейкой.
        — Минутку.  — Шелли взмахом руки задержала официантку и обернулась к Джил: — Ты ведь терпеть не можешь гороховый суп. Никогда не берешь его.  — Смерив ее подозрительным взглядом, она обернулась к официантке: — Принесите ей похлебку из моллюсков со свининой.
        — Шелли!
        Официантка поспешила записать заказ, точно боясь, что начнется спор.
        — Я не представляла, до какой степени ты не в себе,  — сказала Шелли, когда они остались одни.  — Заказать гороховый суп… трудно поверить!
        — Это только суп, Шелли, а не ядерные отходы.  — Ее любимая подруга вечно все преувеличивает. Слишком близко принимает к сердцу. Это бесило Джил, но и подкупало.
        — Я сама позвоню Джордану Уилкоксу,  — вдруг заявила Шелли.
        — Что?!  — Джил с трудом усидела на месте.
        — То, что слышала.
        — Не вздумай! Я категорически запрещаю тебе обсуждать меня с Джорданом. Как бы тебе понравилось, если бы я тогда позвонила Марку?!
        Шелли еще больше нахмурилась.
        — Я бы пришла в бешенство.
        — То же будет со мной, если ты скажешь обо мне Джордану хоть слово.
        Шелли ответила не сразу, в глазах ее отражалась тревога.
        — Я боюсь, что ты все испортишь.
        Нечего бояться, Джил уже успела это сделать. Она протянула руку к ржаным сухарикам, лежавшим в хлебнице посредине стола. Шелли снова нахмурилась. Только тут Джил вспомнила, что любит их не больше, чем гороховый суп.
        — Обещай, что не будешь вмешиваться,  — просительно сказала Джил.  — Умоляю тебя,  — добавила она в качестве экстренной меры.
        — Хорошо,  — пробурчала Шелли.  — Только не валяй дурака.

        — Вот так сюрприз!  — открывая дверь, воскликнула Элайн Моррисон, привлекательная женщина лет пятидесяти пяти.
        — Решила занести тебе свой подарок с Гавайев,  — сказала Джил, следуя за матерью в кухню, где та, как всегда, налила им в высокие бокалы чаю со льдом. Джил положила на стол коробку орехов в шоколаде.
        — Рада, что у тебя была такая удачная поездка.
        Джил пододвинула табурет и села за стол, стараясь выглядеть спокойной, что никак не соответствовало действительности.
        — Я познакомилась на Гавайях с одним человеком.
        — Так я и думала,  — немного помолчав, сказала с улыбкой мать.
        — Почему?
        — Ну, это сразу видно. Расскажи, как вы встретились, какой он, откуда и чем зарабатывает деньги?
        Вопросы следовали один за другим, как пулеметная очередь. Джил невольно рассмеялась.
        Элайн кинула в чай ломтики лимона и прошла в другой конец кухни непривычной для нее пружинистой походкой. Новость взбудоражила ее. Наконец-то, подумала Джил, спустя пятнадцать лет мать начинает преодолевать ожесточение и подавленность. Наконец-то начинает примиряться со своей утратой, которую она переживала задолго до смерти отца. У Джил стало легче на сердце, она была рада за мать, видя, что та исцеляется, но была вынуждена сказать:
        — Если честно, мамочка, боюсь, он тебе не понравится.
        Мать удивленно взглянула на Джил.
        — Почему?
        Собравшись с духом, Джил выпалила:
        — Потому что он похож на отца.
        Глаза матери изумленно раскрылись и заблестели от выступивших слез.
        — Нет, Джил, ради всего святого, нет!

        — Я думала о твоем предложении,  — несколько часов спустя сказала Джил Ральфу. Она была в совершенно жалком состоянии. Суп из моллюсков давил на желудок, а на душе было тяжело от зловещих предсказаний матери.
        Ральф не был так высок и красив, как Джордан, но с ним она чувствовала себя легко и свободно. Сплошное отдохновение после нескольких часов — всего-то!  — проведенных с Джорданом, когда она ощущала себя словно под током высокого напряжения. Непринужденные манеры Ральфа были как бальзам для сердца. Джордан Уилкокс мог заключить контракт на строительство жилого комплекса быстрее, чем Ральф примет душ, а для Ральфа не было ничего увлекательнее, чем просидеть вечер дома, решая кроссворды.
        Все касавшееся Джордана было сложным. Все касавшееся Ральфа — простым: простой, честный человек, который будет хорошим мужем и любящим отцом.
        — Ты имеешь в виду то, что, по-моему, имеешь в виду?  — заковыристо подсказал Ральф, не дождавшись от Джил продолжения.
        Джил обхватила ладонями стакан воды.
        — Ты недавно говорил, что нам обоим надо серьезно подумать о том, чтобы упрочить наши отношения… и я… в последнее время призадумалась о твоих словах.
        На лице Ральфа не отразилось никаких чувств. Он положил на тарелку булочку с рубленым бифштексом, посмотрел на Джил и спросил словно между прочим:
        — Почему именно сейчас?
        — Ну, мне скоро двадцать девять.  — Внешне Джил была спокойна, но сердце стучало в груди, как кузнечный молот.
        Таких трусих, как она, еще не видывал свет. Но что было делать? Мать чуть не впала в истерику, когда Джил рассказала ей о Джордане. В ней и самой все трепетало от страха! С одной стороны Шелли, уверенная в том, что Джордан предназначен ей судьбой. С другой — мать, непреклонная в своем мнении, что Джил горько пожалеет, если выйдет за человека, одержимого работой.
        Джил совсем растерялась, оказавшись между двух огней.
        Ральф снова откинулся на спинку кресла, обитого красным винилом. Он предпочитал этот дешевый ресторан-закусочную всем остальным местам и водил туда Джил всякий раз, когда они ужинали не дома.
        — Значит, по-твоему, нам надо серьезно подумать о браке?
        Весь вечер Джил подводила Ральфа к этому разговору, но, когда он так поставил вопрос, она заколебалась.
        Если бы Джордан не целовал ее! Если бы не держал ее в объятиях! И если бы она не рассказала о нем матери!
        — Мне недоставало тебя,  — произнес Ральф, не сводя с нее глаз.
        Джил знала, что для Ральфа эти слова равносильны признанию в любви. Страстным любовником он не будет, зато из него получится надежный и верный муж. Всегда будет рядом с женой. Из него выйдет отец, который играет с сыном на заднем дворе в мяч, приносит в пасхальное утро жене и дочке букетики цветов. Он — утес, цитадель постоянства. Если бы только она могла его полюбить…
        Пусть у Джордана талант делать деньги, но ни за какие миллионы на свете не купить счастья.
        — Я тоже по тебе скучала,  — мягко сказала Джил. Ведь она и правда вспоминала о Ральфе, думала, как он там. Во всяком случае, раз или два. Разве она не послала ему с Гавайев открытку? Разве не привезла оттуда книгу о вулканах?
        — Приятно слышать,  — сказал Ральф и, кашлянув, добавил: — Джил Моррисон, не окажете ли вы мне честь стать моей женой?
        Вопрос задан, надо отвечать. Весь вечер Джил намекала Ральфу на то, чтобы он сделал ей предложение. А теперь, когда он задал этот вопрос, не могла с уверенностью сказать, что она чувствует. Облегчение? Ничуть. Радость? Да, в каком-то смысле. Но ничего похожего на то блаженное чувство, когда хочется распахнуть окно и кричать о нем на весь свет.
        Блаженство! Это слово сразило Джил, как неожиданный удар. Вот что охватило ее в тот, первый раз, когда Джордан обнял ее. Безграничное, безудержное блаженство и уверенность, что ему не будет конца.
        И она сама отвергает его. Из страха. Конечно, было бы нечестно сказать, что она без памяти любит Ральфа. Но он будет заботиться о ней, посвятит ей всю свою жизнь. Это немало. Этого ей хватит.
        — Джил?!  — повторил Ральф.
        Джил заставила себя улыбнуться, принять счастливый и взволнованный вид. Уж это-то Ральф заслужил.
        — Да,  — шепнула она, протягивая ему через столик руку.  — Я согласна.

        — Что? Ты выходишь замуж за Ральфа?  — возмущенно переспросила Шелли.  — Голос ее зазвучал так пронзительно, что Джил отвела трубку от уха.
        — Он сделал мне предложение, и я его приняла.
        — Но ты не можешь так поступить!  — во весь голос закричала Шелли.
        — Почему же это?  — как можно хладнокровней сказала Джил, стараясь игнорировать возмущение подруги.
        — А как же Джордан?
        — Я решила больше с ним не встречаться.  — Как ни трудно ей было, голос у нее не дрогнул.
        — Если решение выйти за Ральфа — пример того, как ты улаживаешь в последнее время свои проблемы, тебе следует обратиться к психиатру.
        Джил невольно рассмеялась. Ее решение как раз было вызвано желанием не потерять рассудок.
        — Не вижу ничего смешного. Трудно поверить, что ты выкинула такую штуку! Просто не укладывается в голове. А как же подвенечное платье тети Милли? Это для тебя ничего не значит? А то, что все мы — и Марк, и я, и тетя Милли — чувствуем, что оно должно перейти к тебе? Ты не можешь от этого так просто отмахнуться. Вдруг случится что-нибудь страшное?
        — Не говори глупости.
        — Это не глупости,  — решительно настаивала Шелли.  — Ты играешь с огнем. Нельзя отвергать того, кто предназначен тебе судьбой, без серьезных последствий.  — С каждой секундой голос Шелли становился все торжественней.
        — Но откуда тебе известно, что Джордан — мой суженый?  — сказала Джил с твердостью, которой она вовсе не чувствовала.  — Мы обе знаем, что подвенечное платье не может диктовать, за кого мне выйти. Выбор за мной — и я выбрала Ральфа.
        — Ты предпочла Ральфа Джордану? Честно?  — Голос Шелли звучал скептически.
        — Да.
        На миг наступило молчание.
        — Ты напугана,  — снова заговорила Шелли.  — Ты до смерти боишься собственных чувств. Кому и знать, как не мне,  — я сама через это прошла. Джил, прошу тебя, подумай как следует, прежде чем сделать то, о чем ты будешь жалеть до конца своих дней.
        — Я думала не один раз,  — стояла на своем Джил. С тех пор, как она в последний раз виделась с Джорданом, ни о чем другом ей не удавалось думать. С тех пор, как она рассказала все Шелли. С тех пор, как была у матери. Она тщательно взвесила все «за» и «против». И выбор ее пал на Ральфа. Выйти за него казалось ей более правильным шагом.
        — Значит, ты не передумаешь, нет?  — вскричала Шелли.  — И ты ждешь, что я буду стоять в стороне и смотреть, как ты губишь свою жизнь?
        — Я не гублю свою жизнь. Не говори чепухи.  — Голос Джил стал жестким.  — Естественно, я верну тебе платье тети Милли и…
        — Нет,  — простонала Шелли.  — Послушай, поговори с Марком, пока я не сказала того, чего не надо.
        — Джил,  — трубку взял Марк,  — в чем проблема?
        Джил не хотела повторять все с самого начала. Она устала, было уже поздно. Единственное, чего ей хотелось — это лечь в постель. Джил не собиралась сразу же извещать Шелли и Марка о своем решении, но, когда она вернулась из ресторана домой, автоответчик передал, что они ей звонили. И она подумала, почему бы не поделиться с Шелли новостью. Непонятно, какой реакции она ожидала от своих друзей, но только не такой.
        — Подожди минутку,  — сказал Марк,  — Шелли хочет мне что-то сказать.
        Хотя Шелли передала трубку мужу, безудержный поток ее слов доносился до Джил так ясно, точно ее подруга по-прежнему держала трубку в руках. Шелли кричала, что Джил сошла с ума, умоляла Марка переубедить подругу, раз ее саму она не слушает.
        — Марк,  — позвала Джил, но не получила ответа.  — Марк!  — сделала она еще одну попытку, на этот раз повысив голос.
        — Извини, Джил,  — вежливо отозвался он,  — но Шелли ужасно расстроилась, я никак не могу понять, в чем дело. Уловил только одно — что ты не хочешь больше встречаться с Джорданом Уилкоксом.
        — Я выхожу за Ральфа Эмири. Вряд ли ему понравится, если я буду ходить на свидания с Джорданом.
        Марк подавил смешок.
        — Вряд ли, спору нет. По правде говоря, я считаю, что решать тебе, и только тебе. Я знаком с Уилкоксом, беседовал с ним раза два и вполне разделяю твои опасения. Не могу представить его женатым.
        — Он уже женат,  — сухо сказала Джил.  — На своей работе. Жена будет ему только мешать.
        — Вероятно, ты права. А что ты скажешь о Ральфе? Я с ним встречался?
        — Не думаю,  — сдержанно ответила Джил.  — Он славный парень. Честный и работящий. Шелли считает его скучным; возможно, в каком-то смысле она права, но… я ему нравлюсь… он будет заботиться обо мне… Я не говорю, что это брак по страстной любви, но тут мы оба не обманываемся.
        — Шелли и меня считает скучным, однако это не помешало ей выйти за меня.
        Спокойный голос Марка утешил и подбодрил Джил. То самое, в чем она нуждалась. Она была так ему благодарна, что чуть не расплакалась.
        — Я хочу поступить правильно,  — сказала она, проглатывая слезы. У нее дрогнул голос, и, прикусив губу, она часто-часто заморгала.
        — Иногда трудно сказать, что правильно, а что неправильно, верно?  — невозмутимо отозвался Марк.  — Я помню, что я испытывал, когда впервые увидел Шелли. Какая-то странная, экстравагантно одетая женщина бушевала, крича всем встречным поперечным, что она вовсе не желает выходить за меня замуж. А я ей этого даже не предлагал… Даже не знал ее имени. Затем мы с ней столкнулись во второй раз и в третий, и кончилось тем, что она рассказала мне о подвенечном платье тети Милли.
        — Что ты тогда подумал?
        — Что это самая нелепая история из всех, какие я слышал в жизни.
        — В точности то же, что и я. Я и сейчас так думаю.
        — Я уверен, что ты примешь правильное решение,  — твердо сказал Марк.
        — Я тоже. Большое спасибо, Марк. Я так ценю твою помощь.  — Чем ближе Джил узнавала мужа подруги, тем больше убеждалась в том, что они идеальная пара. Марк внес покой и равновесие в жизнь Шелли, она же украсила его жизнь своим чувством юмора и душевным теплом. Вот если бы ей самой встретить такого человека, как Марк…
        Не успела Джил повесить трубку, как раздался громкий стук в дверь. Время было позднее, около одиннадцати. Кто бы это мог быть, удивилась Джил.
        Глянув в «глазок» на двери, она отшатнулась и с трудом перевела дух. Джордан Уилкокс.
        — Я думала, вы на Гавайях,  — сказала Джил, впуская его в квартиру.
        — Был там.  — Его глаза цепко обшаривали Джил с головы до ног.  — Утром меня охватило необъяснимое чувство, будто что-то неладно. Я пытался дозвониться, но никто не отвечал.
        — Я… меня не было дома почти весь день.
        Джордан схватил ее за плечи и, не слушая протестов, привлек к себе.
        — Джордан!..  — Джил ни разу еще не видела его таким, не понимала, почему он встревожен.
        — Меня преследовало чувство, что вы попали в беду.
        — У меня все в порядке.
        — Вижу,  — сказал Джордан, глубоко вздыхая.  — Слава Богу, вы живы-здоровы.


        ГЛАВА СЕДЬМАЯ
        — Конечно, жива и здорова,  — теряясь в догадках, подтвердила Джил. О чем он говорит? Джордан крепко прижимал ее к груди, уткнувшись головой ей в плечо и прерывисто дыша.
        — Со мной никогда ничего подобного не было,  — наконец сказал он, слегка размыкая объятия, и, чуть отодвинувшись, ласково провел ладонями по ее рукам. В его внимательном взгляде была нежность.  — И надеюсь, никогда больше не произойдет.  — Взяв Джил за руку, он подвел ее к дивану.
        — Ничего не понимаю.
        — Естественно.  — Джордан прикрыл на миг глаза, затем, глубоко вздохнув, взял ее руку, поднес к губам и нежно поцеловал.  — В это трудно было поверить,  — продолжал он, слегка пожимая плечами.  — Я проснулся ночью с чувством, что над нами нависла опасность. Сперва я пытался не обращать внимания, отвязаться от этого ощущения. Но чем ближе к вечеру, тем сильней оно меня преследовало. Знал я лишь одно — это касается вас.
        — Меня не было дома почти весь день,  — зачем-то повторила Джил.
        Джордан провел ладонью по лицу.
        — Когда на все мои вызовы никто не ответил, я впал в панику. И заказал билет до Сиэтла на ближайший рейс.
        — А как же то, ради чего вы летали на Гавайи?
        — Одно совещание я отменил, что можно — оставил на помощника. Все устроено.  — Джордан снова вздохнул и тяжело привалился к спинке дивана.  — Я бы не отказался от чашечки кофе.
        — Сейчас.  — Джил вскочила с места и поспешила на кухню. За считанные минуты она приготовила кофе, достала чашки и блюдца. Она как раз ставила все на поднос, когда в кухню вошел Джордан.
        Он обнял ее за талию и, поцеловав в щеку, чуть слышно пробормотал у ее уха:
        — Не понимаю, что с нами обоими происходит.
        — А разве… что-нибудь происходит?
        Джордан тихо рассмеялся, его дыхание нежно скользнуло по ее лицу.
        — Я начинаю думать, что вы меня околдовали.
        Джил замерла на месте. «Магия», «колдовство» — она предпочла бы не слышать этих слов. Горло у нее сжалось. Даже намекни она Джордану на чары подвенечного платья, что это изменит? Она приняла решение. Платье уже положено в ту же коробку, в которой было прислано, и скоро она его вернет.
        — Со мной никогда ничего подобного не было,  — снова произнес Джордан, словно не веря самому себе.
        Поразительно, подумала Джил. За всю свою взрослую жизнь Джордан Уилкокс, вероятно, ни разу не бывал смущен или растерян. Верно, он запрятал свои чувства так глубоко, так долго из гордости не выпускал их наружу, что уже не верит в их существование.
        — Мне кажется, я все больше влюбляюсь в вас.
        Джил прерывисто вздохнула и зажмурила глаза. Она не хотела этого слышать. Не знала, что отвечать на это признание. Особенно сейчас, когда она наконец все решила, пришла к согласию с самой собой. Когда примирилась с тем, что никогда больше его не увидит.
        — Нет, это не так,  — ровным голосом продолжал Джордан, поворачивая Джил к себе и крепко обнимая.  — Я жить без вас не могу. Я знаю это еще с того, первого поцелуя.
        — О нет!..
        Громкий смех Джордана заполнил крошечную кухню.
        — Вы твердите свое «нет» с первого же вечера, помните?  — Но, взглянув на вскинутое к нему лицо, он умолк, исчезла даже улыбка. В серых глазах пылал такой жгучий огонь, что Джил внутренне ахнула. Прикусив губу, она отвела взгляд, желая лишь одного — чтобы он ее отпустил, чтобы ушел прежде, чем она изменит решение.
        Ладони Джордана обхватили ее лицо, пальцы нежно гладили щеки.
        — Ты тоже это чувствуешь, да?  — прошептал он.  — Чувствовала с самого начала. Ни ты, ни я не можем этого отрицать.
        Самый подходящий момент, чтобы сказать — будь что будет — о своей помолвке с Ральфом, но Джордан ей помешал. Прежде чем Джил успела заговорить, произнести хоть слово, Джордан завладел ее ртом.
        Его губы, жесткие, неумолимые, стремились зажечь в ее крови огонь, пробудить желание. У Джил вырвался стон, но не от наслаждения, хотя оно было острым. Ее мучила совесть.
        Ральф тоже поцеловал ее сегодня вечером. Джил так старалась уверить себя, что их брак будет удачным. Она вложила всю душу в их прощальный поцелуй, но не испытала и сотой доли того блаженства, которое доставляли ей поцелуи Джордана.
        Это несправедливо, противоестественно. Ты выходишь за Ральфа, кричал ей разум. Но сердце, глупое, романтическое сердце, не желало его слушать.
        Пусть Джордан говорит что угодно, это не изменит ее намерения, решила Джил, заставляя себя думать о Ральфе и обещании, данном ими друг другу всего несколько часов назад.
        Если бы только Джордан перестал ее целовать! О, пожалуйста, перестань, безмолвно молила Джил, стараясь удержать жгучие слезы. Планы сорваны, надежды тщетны. Ах, если бы он покинул ее, навсегда ушел из ее жизни, чтобы она могла поскорее его забыть!
        Но чтобы расстаться с Джорданом на всю жизнь, надо сейчас хотя бы выпустить его из своих объятий, сейчас же, сию минуту. А она прижимается к нему все сильнее, и руки ее, эти предательские руки, обвиваются вокруг его шеи и держат его так крепко, словно от этого зависит ее жизнь.
        Сам Джордан не замечал, по-видимому, ее колебаний, не разделял страхов. Он продолжал ее целовать, доводя до самозабвения, и вскоре уже Джил, позабыв обо всем на свете, возвращала его поцелуи с не меньшим пылом. Влечение захлестнуло ее с такой силой, что у нее подогнулись колени и она всем телом припала к Джордану. Его алчные поцелуи не давали ей перевести дух.
        — О Джил!  — прошептал Джордан, и его осипший голос ласкал ей слух.  — Что ты со мной делаешь! Я не испугал тебя? Нет?
        — Нет.  — Конечно, испугал, но совсем по другой причине. Джил была напугана силой своего чувства. Стремительным натиском любви и вожделения, которые заполнили ее сердце.
        Она уткнулась лицом ему в грудь, желая избежать его объятий и тут же уступая им.
        — Я никогда не знал, что любовь бывает такой неудержимой,  — хрипло сказал Джордан.  — Я никого до тебя не любил.  — Он прижался щекой к ее щеке. Движение это было исполнено такой нежности, что почти до слез тронуло Джил.
        Она проглотила вставший в горле комок и заморгала, стряхивая с ресниц влагу.
        — Пожалуйста… — Она должна все ему рассказать, все объяснить до того, как он окончательно сломит ее сопротивление. Джил пустила в ход все свои внутренние ресурсы: разум, волю, чувство ответственности, наконец,  — и убедилась, что Джордану противостоять не в силах.
        — Конечно, мы совсем недавно узнали друг друга,  — говорил он между тем,  — но мне кажется, что ты всегда была и всегда будешь рядом. Я не мыслю жизни без тебя.
        — Нет…
        — Да,  — мягко возразил Джордан, касаясь губами ее щеки.  — Я хочу, чтобы ты вышла за меня замуж. Как можно скорее. Чем скорее, тем лучше. Ты мне нужна. Ты должна многому меня научить. Любить меня не просто, но…
        — Нет!  — Джил резко отпрянула от него, собрав последние силы.  — Нет! Пожалуйста… — Она закрыла лицо руками и зарыдала.
        — Джил, в чем дело?  — Джордан пробовал ее успокоить, пытался снова обнять, но она оттолкнула его.
        — Я не могу за тебя выйти… — Джил хотела прокричать эти слова — ведь все ее благие намерения оказались тщетны, и она разозлилась на себя,  — но они сорвались с ее губ едва слышным шепотом.
        — Не можешь за меня выйти?  — повторил Джордан, не веря своим ушам.  — Почему?
        — Потому что… — Продолжать было невмоготу, и все же Джил заставила себя: — Потому что я дала слово другому.
        Джил увидела, а еще больше почувствовала, какой это был для Джордана удар. Глаза сузились, от лица отхлынула кровь, и даже загар не мог скрыть, как он побледнел.
        — Ты это придумала.
        — Нет, я говорю правду.  — Джил собрала все свое самообладание, чтобы устоять перед ответным ударом, который, само собой, вызовут ее слова.
        — Когда?  — коротко спросил Джордан. Она набрала в легкие побольше воздуху, распрямила плечи.
        — Сегодня вечером.
        Джордан вздрогнул, словно его хлестнули бичом, потемневшие глаза еще пронзительнее впились в ее лицо. А у нее вдруг словно язык отнялся, она не могла ничего сказать, ничего объяснить.
        Джордану потребовалось время, чтобы взять себя в руки, однако удалось ему это превосходно. Через минуту лицо его стало бесстрастным. Молча, не дыша, глядел он на Джил. Без слова, без звука.
        — Я уверен,  — сказал он наконец, ничем не выражая сожаления,  — что, кто бы это ни был, он будет для вас лучшим мужем, чем я.
        — Его зовут Ральф.
        Лицо Джордана исказилось гримасой, но тут же снова застыло, стало холодной маской.
        — Желаю вам и… Ральфу счастья и благополучия.
        С этим пожеланием он повернулся и ушел, чтобы навсегда исчезнуть из ее жизни.
        Рано утром, проведя почти всю ночь без сна, Джил взяла злосчастное платье и поехала прямиком к Шелли и Марку. Занавеси были раздернуты — значит, они уже встали. Если и нет, ей все равно.
        Держать платье у себя хотя бы еще минуту казалось невыносимым. Оно было источником мучений, камнем на сердце. Чем скорей она от него избавится, тем скорей ее жизнь войдет в нормальную колею.
        Джил заперла дверцу машины и пошла — если не побежала — к входным дверям, не в силах справиться с нетерпением. Она поклялась себе, что скорей оставит коробку с платьем на ступенях, если не застанет Шелли, чем вернется с ним домой.
        Прошло несколько минут. Но вот дверь открылась — на пороге стояла Шелли в длинном халате, растрепанная, прикрывая рукой зевок.
        — Я вытащила тебя из постели?  — У Джил состояние было как раз подходящее для глупых вопросов.
        — Я не спала,  — сказала Шелли, опять зевая.  — Марку надо было сегодня пораньше явиться в контору, но я не могла заставить себя встать.  — Она поманила подругу в дом.  — Заходи. Марк наверняка сварил кофе. Он знает, что я не человек, если не выпью чашечку с утра.
        Джил положила коробку на диван и последовала за Шелли в кухню. Ее подруга явно еще не проснулась, поэтому Джил сама подошла к буфету и вынула две чашки. Налив кофе, она поставила одну на стол перед Шелли.
        — Спасибо,  — пробормотала та.  — Со мной невозможно иметь дело, пока я не выпью первую чашку.
        — Как же, я помню это еще со студенческих лет.
        — Верно,  — сказала Шелли, с трудом улыбаясь.  — Ты знаешь все мои недостатки. И можешь себе представить, как это невероятно, что Марк любит меня, хотя я не умею готовить, ненавижу вставать рано утром и понятия не имею, что такое порядок.
        Да, невероятно, но Марк любит свою жену, в этом нетрудно убедиться, стоит лишь заметить, каким влюбленным взглядом смотрит он на нее.
        — Да, уж я-то могу себе представить.
        — Я рада, что ты здесь,  — сказала Шелли, сонно кладя голову на руку, лежавшую на кухонном столе.
        — Правда?  — Было ясно, что Шелли не догадывается о причине ее неожиданного визита, ей невдомек, что Джил намерена вернуть подарок. По всей видимости, она и не заметила коробку, так как лишь наполовину проснулась.
        — Да, ты явилась кстати,  — сказала Шелли и снова закрыла глаза.  — Мы с Марком долго говорили вчера о тебе и Ральфе. Марк считает, что я преувеличиваю роль подвенечного платья. Но ты не выйдешь за Ральфа — мы обе это знаем, и ты, и я. Твоя помолвка с ним — комедия, даже если сама ты этого еще не поняла. Я знаю тебя, Джил. Во многом я знаю тебя не хуже, чем себя. Ты думала, что, если свяжешь себя с Ральфом, это поможет тебе справиться с чувством к Джордану. Но у тебя ничего не выйдет. Ты слишком честна. Ты не позволишь себе обмануть Ральфа — а ведь если ты за него выйдешь, это будет самый настоящий обман.
        — Ральфу известно, что я его не люблю.
        — Разумеется, известно, но наверняка он полагает, будто со временем все изменится. Что ему не известно — так это то, что ты любишь другого человека.
        Несколькими часами раньше Джил решительно возразила бы на эти слова, но не сейчас. Ее сердце пылало от любви. Но это ничего не меняет, все уже решено.
        — Ральф ведь не знает о Джордане?
        — Нет,  — неохотно призналась Джил. Если не будет другого выхода, она ему все расскажет. Как ни трудно с этим согласиться, Шелли права. Джил никогда не выйдет за Ральфа, что-нибудь от него скрыв.
        Шелли выпрямилась и отпила первый глоток кофе. Это несколько ее оживило.
        — Мне следует извиниться за то, что я наговорила вчера.
        — Я не обиделась,  — поспешила успокоить ее Джил.
        — Ты меня напугала.
        — Почему?
        — Я боялась за тебя. Вряд ли я смогу спокойно стоять в сторонке и смотреть, как ты губишь свою жизнь.
        — Я совершенно серьезно намерена выйти за Ральфа.  — Джил и сама не знала, ради кого она это говорит — ради Шелли или ради себя самой. Сомнения вернулись, но она старалась их не замечать.
        — Не спорю, ты намерена это сделать… сейчас,  — продолжала Шелли.  — Но, могу поклясться, когда подойдет срок, ты спохватишься. И Марк со мной согласен.
        — Марк этого не сказал, когда мы с ним говорили.
        Вчера, во время их бурного спора с Шелли, Марк был для Джил бесстрастным голосом рассудка. Он утешил и успокоил ее, и она всегда будет ему за это благодарна.
        — Он сказал только,  — объяснила Шелли между двумя зевками,  — что уверен в твоем выборе. В том, что он будет правильным. И это так. После того, как он утихомирил меня, я тоже в это поверила.
        — Я приняла решение. И менять его не буду.
        — Ты передумаешь.
        — Возможно. Не знаю. Сейчас я знаю одно: я согласилась выйти за Ральфа… — Как Джил ни старалась держать себя в руках, голос у нее осекся от сдавленного всхлипывания.
        Шелли медленно открыла глаза, взгляд прояснился.
        — Что случилось?  — Она пристально посмотрела на Джил, которая замерла, стараясь не выдать себя ни звуком, ни жестом.  — Скажи мне,  — настойчиво произнесла Шелли, видя, как Джил вся сжалась.  — Ты же знаешь, что не отвертишься,  — не мытьем, так катаньем я вытащу из тебя все.
        Джил вздохнула. Какой смысл скрывать правду?
        — Вчера поздно вечером у меня был Джордан.
        — Ты же, по-моему, говорила, что он на Гавайях?
        — Он и был там, но вернулся.
        — Так что ему понадобилось у тебя?  — Вопрос прозвучал резко и настойчиво.
        — Он сказал, что у него возникло чувство, будто произошло несчастье… и он прилетел домой.
        — Но ведь действительно произошло несчастье!  — вскричала Шелли.  — Ты помолвлена не с тем, с кем надо.
        Не с тем. Не тот. Неожиданно Джил ощутила, что не может больше сопротивляться. Она почти не спала ночью и теперь не сумела сдержать слезы. Они переполнили глаза и покатились по горячим щекам.
        — Помолвлена я с тем, с кем надо,  — пробормотала Джил, когда наконец овладела собой.  — Несчастье в том, что я полюбила не того, кого надо.
        — Но если ты любишь Джордана,  — сказала Шелли,  — а я не сомневаюсь, что ты его любишь, почему, ради всего святого, тебе пришло в голову выходить за Ральфа?
        Так трудно все объяснить, так трудно облечь в слова! Не стоит и пытаться. Мотнув головой, Джил встала, чуть не опрокинув стул. Ей не терпелось уйти.
        — Джил!  — Шелли тоже встала.
        — Мне пора.
        — Джил, что случилось? Господи, я никогда еще не видела тебя такой. Скажи мне.
        Но Джил, опять покачав головой, чуть не бегом направилась в комнату.
        — Я привезла обратно подвенечное платье. Поблагодари от меня тетю Милли, но я не могу… его надеть.
        — Ты возвращаешь подвенечное платье?  — В голосе Шелли звучали слезы, казалось, еще миг и она разрыдается.  — О Джил, лучше бы ты не привозила его.
        Джил не стала задерживаться для споров и, выбежав из парадных дверей, кинулась к маши не. Она сама не знала, куда направляется, пока не очутилась перед домом, где жил Ральф. Джил не собиралась к нему и не понимала толком, что ее сюда привело. Несколько минут она оставалась в машине, собираясь с мыслями, подбадривая себя.
        Успокоившись, вытерев глаза и высморкав нос, Джил подошла к дверям и позвонила.
        Ральф открыл дверь. При виде Джил лицо его просияло.
        — Доброе утро! Вот ранняя пташка. Еще немного, и я ушел бы на работу. Джил принужденно улыбнулась.
        — У тебя есть свободная минутка?
        — Конечно. Входи.  — Видимо, вспомнив, что они теперь жених и невеста, Ральф растерянно помялся и, наклонившись, легонько чмокнул Джил в щеку.
        — Мне следовало сперва позвонить.
        — Вовсе нет. Знаешь, я подумал, что неплохо бы нам сегодня днем пойти присмотреть обручальные кольца.
        Джил виновато опустила глаза; голос ее дрожал:
        — Очень мило с твоей стороны.  — Как трудно выговорить слова, ради которых она пришла сюда!  — Я должна объяснить… почему я здесь…
        Ральф придвинул стул.
        — Будь добра, садись.
        Приглашение оказалось кстати, еще мгновенье — и ноги ее подкосились бы. Сейчас, при свете дня, все представлялось куда сложней. Еще вчера она была так уверена в себе, так убеждена, что они с Ральфом смогут жить вместе. А теперь ей казалось, что она бродит в густом тумане. Ни проблеска, ни просвета, куда ни поверни — тупик.
        Джил постаралась собраться с духом.
        — Мне надо кое-что тебе объяснить.
        — Валяй!  — Ральф удобно примостился напротив. Джил сидела на самом краешке стула, рискуя упасть.
        — Мне подумалось, что будет справедливым, если ты об этом узнаешь.  — Она помолчала — вдруг Ральф что-нибудь скажет, но, не дождавшись ни слова, заговорила вновь: — На Гавайях я познакомилась с одним человеком. Ральф серьезно кивнул.
        — Я так и думал.
        Его интуиция поразила Джил.
        — Его зовут… впрочем, это неважно. Мы встречались раз или два.
        — Ты влюблена в него?  — спросил без обиняков Ральф.
        — Да,  — медленно, покаянно прошептала Джил. Ей было так больно в этом признаться, что она не осмеливалась взглянуть на Ральфа.
        — Казалось бы, у тебя было не так много времени, чтобы влюбиться. Ты ведь провела там всего неделю?
        Джил не стала говорить ему, что Джордан провел на Гавайях всего три дня. Не упомянула и о двух коротких встречах с ним после возвращения в Сиэтл. Какой смысл входить в подробности? Какой смысл анализировать ее отношения с Джорданом? Все кончено. Она сама положила им конец, сказав, что выходит за Ральфа. Она никогда больше не увидит Джордана. Не получит от него никаких известий.
        — Сердцу не прикажешь,  — единственное, что могла ответить Джил.
        — Но если ты влюбилась в этого парня, почему тогда согласилась выйти за меня?
        — Потому что я напугана… О, Ральф, я так сожалею! Мне не следовало втягивать в это тебя. Ты замечательный, и я так хорошо к тебе отношусь, честно. Ты был мне таким хорошим другом, и мы так весело проводили вдвоем время… но сегодня утром я осознала, что выйти за тебя не могу.
        Несколько мгновений Ральф сидел молча, затем, взяв руку Джил, сжал ее в ладонях.
        — Ты ни в чем передо мной не виновата.
        — Еще как!  — Джил готова была сквозь землю провалиться.
        — Не кори себя. Вчера вечером я сразу же понял, что тебя что-то тревожит. Ты не представляешь, как ты меня удивила, заговорив о нашем браке.
        — Удивила?
        — Если быть честным, я-то полагал, будто ты собираешься сказать мне, что встретила кого-то другого и больше не хочешь видеться со мной. Я с самого начала знал, что ты меня не любишь.
        — Но я верила, что все изменится,  — с отчаянием сказала Джил.
        — Я тоже на это рассчитывал.
        — Ты такой уравновешенный, такой надежный, а мне так этого недостает,  — сказала Джил, но разумное, в сущности, объяснение прозвучало жалко даже для ее ушей. Что правда, то правда: если бы она вышла за Ральфа, это не был бы брак по любви, о котором она всегда мечтала, но Джил говорила себе, что любовь не играет такой уж большой роли в жизни. Она решила, что проживет, не зная любви, не зная страсти… пока у нее на пороге не возник Джордан. А сегодня утром Шелли сказала вслух то, что она сама знала, что сама говорила себе: она не может выйти за Ральфа.
        — Ты пришла, чтобы отменить помолвку, да?  — спросил Ральф. Джил грустно кивнула.
        — Я не хочу причинять тебе боль. Ни за что на свете.
        — Все в порядке,  — ответил Ральф.  — Я знал, что рано или поздно ты забьешь отбой.
        — Верно?
        Ральф смущенно улыбнулся.
        — Ты собираешься за него замуж? Джил пожала плечами.
        — Не знаю.
        — Если да…
        — То что?  — Джил заставила себя посмотреть ему в глаза.
        — Если да, то, может быть, ты передашь мне в субаренду свою квартиру? Она в два раза больше моей, а арендная плата ниже.
        Джил расхохоталась. Откуда только силы взялись! Радость вскипела в ней ключом, как пена в бутылке шампанского. Ну кто, кроме Ральфа, практичного, здравомыслящего Ральфа, попросил бы, не бросив упрека из-за расторгнутой помолвки, уступить ему квартиру?

        Следующая неделя была самой ужасной в ее жизни. Каждое утро она просыпалась с таким ощущением, будто вообще не спала. Чувствовала себя подавленной и одинокой. Несколько раз принималась плакать без всякой на то причины. Брала в руки рецепт, и вдруг буквы расплывались у нее перед глазами, а сердце сжимала боль, и она спешила поскорей проглотить слезы.
        — Джил,  — позвал ее старший провизор в пятницу днем, заходя в заднюю комнату, где она отдыхала во время перерыва на ленч.  — Там, в торговом зале, тебя спрашивает какой-то мужчина.
        Обычно никто не заходил к ней на работу. Джил испугалась, что пришел Джордан, но тут же выкинула эту мысль из головы. Она слишком хорошо его знала. В жизни Джордана больше не было для нее места. В ту же секунду, как она сказала ему, что помолвлена с Ральфом, он произвел хирургическую операцию и удалил все чувства, которые к ней питал. Она больше для него не существует.
        Но, как это часто случалось с ней за последнее время, Джил ошиблась. Перед прилавком, поджидая ее, стоял не кто иной, как Джордан.
        С каменным лицом и суровым взглядом. При виде Джил что-то промелькнуло в глубине его серых глаз, но что именно — трудно было сказать.
        Джил была куда менее привычна скрывать свои переживания, и теперь, когда сердце ее разрывалось на части, ей понадобились все силы, чтобы не выдать, что творится у нее на душе.
        — Вы хотели поговорить со мной? Лицо у Джордана передернулось.
        — Вы не возражаете, если мы поговорим где-нибудь в другом месте?  — сухо сказал он.
        Джил кинула взгляд на часы. От перерыва осталось пятнадцать минут. Вполне достаточно, что бы он ни намеревался сказать.
        — Хорошо.
        Без лишних слов Джордан вышел из аптеки, уверенный, по-видимому, что Джил последует за ним. Так она и сделала. Остановившись у своей машины, он обернулся. Холодная, равнодушная улыбка перекосила его рот.
        — Слушаю,  — проговорила Джил после неловкой паузы и сложила руки на груди, словно защищаясь. Ах, если бы у него не был такой суровый и властный вид!
        — Я хотел бы, чтобы вы мне кое-что объяснили.
        Джил кивнула.
        — Постараюсь.
        — Сегодня утром ко мне в офис приходила ваша подруга Шелли Брейди.
        Джил беззвучно застонала. Она не разговаривала с Шелли с того утра, как завезла к ней подвенечное платье. В ее отсутствие Шелли звонила несколько раз, но у Джил не было ни сил, ни желания перезванивать ей.
        — Не представляю, как она умудрилась проскочить мимо моей секретарши и обоих помощников.
        Кошмар, ставший явью.
        — Что она говорила?  — Как будто Джил и так не знала.
        — Молола какую-то чушь насчет того, что вы делаете самую большую ошибку в жизни, а я совершу еще большую глупость, если допущу это. Но знаете, если вы предпочитаете выйти за Роджера, это ваше право.
        — Его зовут Ральф,  — поправила Джил.
        — Какая разница? Для меня — никакой.
        — Не сомневаюсь,  — пробормотала Джил, не отводя глаз от темного асфальта под ногами. Они все еще стояли на парковочной площадке.
        — А потом она принялась рассказывать нелепую историю насчет какого-то подвенечного платья.
        Джил зажмурилась. О Боже!
        — Это чистый вздор.
        — Безусловно, смысла в ее словах было мало, особенно в утверждении, что она вышла замуж за Марка, так как платье это оказалось ей в самый раз. И все время повторяла, что вам это платье тоже впору и чтобы я имел это в виду.
        — Не принимайте Шелли всерьез. Она, видите ли, верит в волшебные чары. Лично я считаю, что ее брак просто стал счастливой случайностью. Забудьте об этом платье. Пусть оно вас не тревожит.
        — Затем она рассказала мне о своем видении — вы на Гавайях, у вас счастливый вид… Какая-то чепуха, как и все остальное.
        — Право же, не стоит волноваться. Шелли хочет мне добра, но она не понимает… это подвенечное платье удивительно красиво, но оно не предназначено мне. Все это сплошная нелепость, вы сами сказали, и я с вами согласна.
        — Да, я так думал… сперва. Волшебное платье — такая же бессмыслица, как говорящий кролик. Бред какой-то, я не верю!
        — Так почему же вы здесь?
        — Потому что кое-что припомнил. Это подвенечное платье было у вас на Гавайях. Когда я спросил вас о нем, вы сказали, что оно прислано по почте подругой. А сегодня ко мне является ваша Шелли и что-то лепечет о том, почему она его послала. Как ее тетя Милли познакомилась со своим мужем. И как эта тетя подарила ей свое платье, после чего она тут же упала в объятия Марка Брейди…
        — Хоть о чем-нибудь она умолчала?  — горько усмехнулась Джил.
        Но Джордан словно не слышал ее реплики.
        — Кончилось тем, что я позвонил Марку и спросил его, в чем тут дело. Я мало знаю Брейди, но решил, что он объяснит мне весь этот бред более разумно.
        — У Шелли есть склонность драматизировать события.
        — Она ваша подруга.
        — Конечно. Просто я предпочла бы, чтобы она ничего вам не говорила.
        — Я в этом не сомневаюсь,  — сухо парировал Джордан.
        — А что сказал Марк?
        — Мы разговаривали несколько минут. Шелли к тому времени уже рыдала. Она чуть не впала в истерику, уверенная, что должна спасти нас обоих от судьбы, которая будет хуже, чем смерть. Марк был настолько любезен, что внес долю здравого смысла в наш разговор. В результате я решил с вами поговорить. И приехал сюда.
        — Поговорить? О чем?  — Джил действительно ничего не понимала.
        — Я хочу спросить вас про это подвенечное платье.
        Джордан мог спрашивать ее сколько угодно, ответить Джил все равно не могла.
        — Джил!
        Она тяжело вздохнула.
        — Я вернула его Шелли.
        — Это мне известно. Шелли сказала, что вы привезли его к ней на следующее утро после нашей встречи.
        — Оно не предназначено мне.
        — Вы ошибаетесь… гм, если верить вашим друзьям.  — Джордан стоял перед ней как гранитная скала. Суровый, надменный, безучастный.  — Значит, вы по-прежнему собираетесь выйти замуж за этого Роджера?
        — Ральфа.
        — Один черт!  — рявкнул Джордан.
        — Нет! Не выхожу!  — в бешенстве вскричала Джил; она негодовала на него, негодовала на Шелли и Марка.
        Последовало удивленное молчание. Джил и Джордана разделяло несколько шагов, и вдруг, непонятно каким образом, учитывая то, что ни один из них не двинулся с места, они оказались рядом.
        — Я это знал,  — сказал Джордан.
        — Откуда? Не может быть.  — Джил никому еще не говорила, что расторгла помолвку, даже Шелли, и, уж конечно, не упоминала об этом Джордану.
        — Потому что ты выходишь за меня.


        ГЛАВА ВОСЬМАЯ
        Все ее линии самообороны, с таким трудом выстроенные, рухнули в один миг. С того вечера, когда Джордан впервые ее поцеловал, Джил знала, что так и будет. Знала в ту минуту, когда вышла сегодня в торговый зал и заглянула ему в лицо. Знала в глубине души, что, как ни старайся, от судьбы не уйти. У нее больше не было сил идти ей наперекор.
        Должно быть, Джордан услышал ее безмолвное согласие, потому что шагнул к ней еще ближе, словно порываясь обнять, но вдруг заколебался.
        — Ты выйдешь за меня, да?  — Голос звучал мягко, но настойчиво, словно предупреждая, чтобы она не вздумала возражать.
        Джил кивнула.
        — Я не хочу… не хочу тебя любить.
        — Я знаю.  — Джордан протянул руки и привлек ее к себе, словно испуганного ребенка.
        Отдаться его объятиям было куда естественнее, чем убегать и прятаться, как она это делала всю последнюю неделю. У Джил было чувство, будто она попала домой. Туда, где ее любят и ждут. Где ее место. Это должно было бы успокоить ее. Однако страх не проходил.
        — Ты разобьешь мое сердце,  — прошептала она.
        — По доброй воле — никогда.
        — Почему ты хочешь на мне жениться?  — Сама она не сумела найти ответ. Такой человек, как Джордан, мог остановить свой выбор на любой женщине. У него богатство, престиж, влияние и немало прочих качеств, которые привлекают куда более красивых и утонченных женщин, чем она.
        Прошло несколько минут напряженного ожидания; наконец Джордан ответил:
        — Я сам спрашивал себя об этом. Ты умна. У тебя есть интуиция. Ты глубоко чувствуешь и не эгоистична.  — Джордан провел пальцем по ее подбородку, мягко, словно коснулся пером.  — И у тебя пылкая натура — если ты любишь, то любишь страстно.
        Ей бы с великим облегчением вздохнуть, раз, зная ее так недолго, Джордан так хорошо в ней разобрался, но… Нет сомнений, какое-то время она будет для него желанна, их брак будет забавой. Но постепенно новизна сотрется, и ее поставят на каминную полку, как хорошенькую безделушку, которую можно в любой момент снять… если в этом возникнет нужда. Его жизнь, его любовь будут отданы погоне за успехом, в точности как это произошло с ее отцом. Все остальное отойдет на задний план и в конце концов исчезнет. Любовь. Семья. Обязательства. Все, что для нее дорого, для него постепенно потеряет значение.
        — Я хочу, чтобы мы поженились как можно скорее,  — прошептал Джордан, гладя ее по волосам.
        — Я… я надеялась на долгую помолвку.
        Взгляд его посуровел.
        — Я и так достаточно ждал.
        Джил не поняла, что он имеет в виду, но спрашивать не стала. Джордан нетерпелив во всем, она его уже изучила. Если он чего-нибудь хочет, то добивается этого с непреклонной решимостью. Сейчас он хочет получить ее… и, да поможет ей Господь, она хочет иметь его.
        — Невесте полагается быть счастливой,  — сказал Джордан и, взяв ее за подбородок, поднял ей лицо.  — Почему слезы?
        Как ей объяснить свои страхи? Она любит Джордана, хотя изо всех сил боролась с этим чувством. Даже решила было выйти замуж за Ральфа, чтобы изгнать его из своей жизни. Но и тогда она знала, что это бесполезно, да и Ральф, оказывается, тоже знал. Ее ничто не могло спасти. С той самой минуты, как она заняла соседнее с Джорданом место в самолете, державшем курс на Гавайи, ее судьба была предопределена.
        — Я буду счастлива,  — еле слышно проговорила Джил и добавила про себя: до поры до времени.
        — Я тоже,  — сказал Джордан, вздыхая всей грудью. Казалось, вздох этот вырвался из самой глубины его души.
        Три недели спустя на Гавайях, в доме Эндрю Ховарда, состоялась скромная свадебная церемония. Присутствовали лишь самые близкие друзья. Подружкой невесты была Шелли, шафером — Марк. Элайн Моррисон тоже присутствовала. Она проплакала все венчание, и слезы ее были отнюдь не радостны. Как и Джил, ее мать сразу увидела в Джордане сходство с покойным мужем и боялась, что этот брак не даст дочери счастья.
        — Джил,  — умоляюще спросила она в утро перед венчанием, и глаза ее были полны слез,  — ты уверена, что это то, что тебе нужно?
        У Джил чуть не вырвался истерический смех. Всем сердцем, всем своим существом она стремилась к Джордану, хотела быть его женой. И однако, если бы представилась такая возможность, она бы пошла на попятный.
        — Я нужна ему.  — За последние несколько недель Джил не раз и не два убеждалась в том, насколько Джордан в ней нуждается. Разумеется, сам он не отдает себе в этом отчета, во всяком случае, не говорит об этом, но подсознательно понимает. И Джил тоже по-своему нуждалась в нем.
        Эндрю Ховард сразу увидел, что им самой судьбой предназначено быть вместе. Он первый раскрыл ей глаза. С раннего детства Джордан был лишен ласки, не знал, что такое любовь. И когда вырос, замкнулся в себе, отгородился от того и от другого, боясь стать уязвимым. Любовь к ней, вспыхнувшая в нем за такое короткое время, была чудом. Чудо… Джил стала уже привыкать к этому слову.
        — Мне нужно одно — чтобы ты была счастлива,  — продолжала мать, и ее глаза, удивительно похожие на глаза дочери, снова налились слезами.  — Ты у меня одна-единственная. И я не хочу, чтобы ты повторяла мои ошибки.
        Разве любовь может быть ошибкой?  — спросила себя Джил. Мать любила отца, пожертвовала ради него всем, чем только могла, хотя с годами он все меньше платил ей взаимностью. Элайн Моррисон была опустошена как личность еще при его жизни, а уж когда он безвременно умер, совсем потеряла почву под ногами. Его смерть оказалась, собственно, и ее смертью.
        Имея перед глазами такой наглядный пример, Джил пренебрегла им. Ее любовь к Джордану оказалась достаточно сильна, чтобы забыть все страхи и стать его женой, чтобы связать себя узами, которые в будущем причинят ей страдания. Но она поклялась себе, что останется самой собой. Не допустит, чтобы Джордан поглотил ее как личность.
        Сперва Джордан этого не понимал, хотя Джил и пыталась ему объяснить. Ее решение не уходить с работы казалось ему просто глупым. Зачем?  — спрашивал он, она ни в чем не будет нуждаться. И в доказательство заваливал свою невесту подарками и таким количеством денег, потратить которые при всем желании было невозможно. Ее отказ бросить работу привел к первой серьезной размолвке. Но в конце концов Джордан был вынужден уступить.
        Эндрю Ховард сделал все возможное, чтобы как следует устроить свадьбу. У Джил становилось тепло на сердце, когда она думала о славном старике. Она все больше и больше убеждалась, что Ховард смотрит на Джордана как на сына, данного ему вместо того, которого он потерял. Он был для Джордана больше, чем наставник, куда больше, чем просто друг. Он был для него единственным родным человеком, его отцом, его семьей. До сих пор.
        Во всех комнатах особняка стояли цветы, наполняя благоуханием летний воздух. На ярко-зеленой лужайке, спускавшейся к берегу океана, был сооружен сводчатый проход из цветущих апельсиновых веток. После свадебного обряда ожидался небольшой прием и званый ужин. Столы, покрытые белыми льняными скатертями, уже стояли в патио.
        Веял теплый ветерок. Эндрю Ховард вошел в комнату невесты, чтобы проводить к уже ожидавшему ее Джордану. При виде Джил Эндрю замер, в глазах его вспыхнуло восхищение.
        — У меня никогда не было дочки,  — ласково сказал он,  — но, если бы была, я хотел бы, чтобы она походила на вас.
        Слезы любви и благодарности подступили к глазам Джил. Мать, хлопотавшая вокруг нее, расправила длинный ниспадающий шлейф ее платья, затем медленно выпрямилась.
        — Мистер Ховард прав,  — нежно сказала Элайн, отступив, чтобы проверить, все ли в порядке.  — Ты никогда еще не была так хороша.
        Платье, догадалась Джил, вот в чем причина. Платье и его чары. Она провела рукой в перчатке по лифу, отделанному венецианским кружевом и рядами мелкого жемчуга. Высокий воротник тоже был расшит жемчугом — каждая жемчужина прикреплена вручную. Подол длинной, до полу, расклешенной юбки украшали атласные банты и кружевной волан.
        Эндрю Ховард снова оказался рядом с Элайн, когда священник попросил венчающихся повторить за ним брачный обет. Произнося клятву верности, Джил встретилась глазами с Джорданом. Голос ее звучал хотя и негромко, но ровно и уверенно. В устремленных на нее глазах мужа были нежность и теплота.
        Волшебное подвенечное платье? В легенду эту невозможно было поверить, однако вот они стоят перед алтарем, среди родных и друзей, и клянутся в вечной любви.
        — Ты такая сейчас красивая,  — сказала Шелли, когда венчание закончилось.  — Даже красивей, чем в тот день, когда впервые примерила платье.
        — Ну, тогда у меня не было прически и я не сделала макияж.
        — Нет,  — возразила Шелли, сжимая ей пальцы,  — не в этом дело. Просто ты тогда еще не знала Джордана. Конец — делу венец.
        — Какому делу?
        — Любому,  — Шелли, по своему обыкновению, ушла от прямого ответа.  — Тут и подвенечное платье тети Милли, и ты, и Джордан. О Джил,  — прошептала она, и глаза ее наполнились слезами.  — Я уверена, ты будешь счастлива.
        Джил хотела бы в это верить… о, как она хотела верить! Но ее не покидал страх. Страх перед тем, что сулило им будущее.
        — Я знаю, о чем ты думаешь,  — сказала Шелли, вытирая глаза.  — Я любила Марка, когда выходила за него. И люблю его все больше. Но все же в глубине души иногда спрашиваю себя, сколько времени мы будем вместе. Мы такие разные.
        Джил скрыла улыбку. Шелли права, они с Марком совершенно разные люди, зато прекрасно дополняют друг друга. В этом смысле они — идеальная пара.
        — Я боялась, что мое неумение вести хозяйство сведет Марка с ума, и в то же время не сомневалась, что строгий порядок, которому он подчинил свою жизнь, приведет нас к разрыву. Можешь себе представить — этот человек составляет списки всех своих дел! Еще не дойдя до алтаря, я опасалась, что наш брак обречен.
        — А в результате все оказалось превосходно, верно?
        Шелли улыбнулась.
        — Все оказалось куда легче… благодаря любви. Любовь все преображает. То, что выглядело трудным, в действительности не требует усилий. Пройдет несколько месяцев, и ты поймешь, что я имею в виду.
        Увы, Джил не разделяла оптимизма подруги. Хорошо, конечно, что у Шелли и Марка все сложилось так счастливо, но мало надежды на то, что их с Джорданом ждет такое же счастье.
        — Когда призадумаешься над этим,  — продолжала Шелли,  — перестаешь так сильно удивляться. Возьми, к примеру, тетю Милли и дядю Джона. У нее высшее образование, и она идеалистка, а дядя Джон, что и говорить, был прозаической натурой, простой механик, хорошо если окончил начальную школу. А как он ею гордился! Он любил ее до конца своих дней.
        — Марк тоже будет любить тебя всю жизнь,  — сказала Джил, поглаживая атлас подвенечного платья.
        — Джордан любит тебя не меньше. У Джил дрогнуло сердце. Вдруг она с какой-то особой остротой осознала, что Джордан ее по-настоящему любит. Только его любовь помогла ей найти верный путь и отринуть все колебания. Помогла пренебречь слезами матери и собственными сомнениями.
        Легкий изысканный ужин после венчания прошел в сердечной атмосфере. Джил познакомилась с несколькими деловыми коллегами Джордана, которые, по-видимому, были искренне рады за них, хотя и несколько удивлены. Даже Ландкуэсты пришли на прием, правда, без Сьюзи.
        Когда настало время уезжать, Джил поцеловала Эндрю Ховарда в щеку и еще раз поблагодарила:
        — Все было изумительно.
        — Я потерял единственного сына,  — напомнил он ей, и его глаза вдруг сделались печальными и старыми.  — Многие годы я тосковал по семье. После смерти жены, да и до того, я отгородился от людей, замкнулся в своем горе и смотрел на жизнь со стороны…
        — Вы несправедливы к себе,  — прервала его Джил.  — Ваша работа…
        — Верно, верно,  — согласился Ховард.  — Какое-то время мне удавалось погрузиться с головой в дела моей компании. Но два года назад я понял, что отдал слишком большой кусок жизни, сражаясь со своим горем. И вскоре решил навсегда отойти от дел.  — Взгляд Эндрю перебежал на стоявшую рядом Элайн; он смущенно улыбнулся.  — Я думаю, еще есть время кое-что переменить, сделать следующий шаг. Как по-вашему, дорогая?
        Джил тоже улыбнулась. Матери нужен как раз такой человек, как Ховард. Человек, который возвратит блеск ее глазам. Который покажет ей, что любовь не всегда сопряжена со страданием.
        — Я уже забыл, что значит быть молодым,  — растроганно сказал Ховард, снова переводя взгляд на Джил.  — Я знаю Джордана чуть ли не с рожденья. Наблюдал, как он создает себе репутацию, и всегда восхищался его деловой хваткой. Он умеет делать дело, Джил, и делает его чертовски хорошо. Но у него не было семьи, и, пожалуй, во многом он напоминал мне меня самого. Мне не давала покоя мысль о том, что с годами он может разочароваться в жизни. Я хочу, чтобы он избежал моих ошибок.
        Забавно. Всего несколько часов назад мать сказала ей фактически те же слова.
        — Есть ошибки, без которых нельзя обойтись,  — ласково возразила Ховарду Джил.  — Похоже, что другого способа чему-нибудь научиться у нас нет, хоть это и мучительно.
        — Умница вы моя,  — сказал Ховард, посмеиваясь.  — В такие юные годы так все понимать!
        — Я люблю Джордана… — Почему-то для Джил было важно, чтобы Эндрю Ховард это знал.  — Не уверена, что моя любовь что-нибудь изменит в его жизни, но…
        — Вот тут вы ошибаетесь. Любовь изменит его самого. Для любви нет ничего невозможного.
        — Почему вы так уверены, что я повлияю на его жизнь? Я стала его женой, потому что люблю его, но не жду никаких перемен.
        — А я жду. Пройдет какое-то время, и сами убедитесь.
        — Откуда вы знаете?
        Лицо Эндрю Ховарда медленно озарилось улыбкой, все черты преобразились, засияли глаза, разгладились складки у рта.
        — Потому, деточка,  — сказал он, сжимая ладонями ее руку,  — потому, что в свое время любовь преобразила мою жизнь, и, надеюсь, это случится снова.  — Ховард опять взглянул на миссис Моррисон, и Джил, наклонившись, во второй раз поцеловала его.
        — Желаю удачи,  — шепнула она.
        — Джил,  — подходя к ним, позвал ее Джордан.  — Ты готова?
        Джил взглянула на мужа — он был ее мужем уже целых два часа — и кивнула. Джордан спрашивал ее об отъезде в свадебное путешествие, а она… она имела в виду их будущую совместную жизнь.

        — Ммм… — протянула Джил, когда утренняя заря проникла в их номер. Закинув руки за голову, она сладко зевнула.
        — Доброе утро, женушка,  — сказал Джордан, целуя ее в ухо.
        — Доброе утро, муженек.
        — Ты хорошо спала?
        Все еще не открывая глаз, Джил кивнула.
        — Я тоже.
        — Я была без сил.
        — Чему тут удивляться?
        Хотя глаза Джил все еще были закрыты, она знала, что Джордан улыбается. Ее знакомство с физической стороной любви было удивительным, неправдоподобным. Джордан оказался терпеливым и нежным любовником. Сперва Джил, понятное дело, робела и стеснялась, но он так ласково ее ободрял, что она успокоилась.
        — Я не знала, что это так чудесно,  — сказала Джил, сворачиваясь калачиком в объятиях мужа.
        — Я тоже,  — откликнулся Джордан, немало ее изумив. Губы его зарылись в ее волосы, руки ласкали ее нежную кожу.  — Так чудесно, что мужу приходит в голову предосудительная мысль: а не проваляться ли все утро в постели?
        — Проваляться в постели?  — поддразнила его Джил, и уголки ее губ дрогнули в улыбке.  — Я, верно, ослышалась? Джордан Уилкокс, когда я с ним познакомилась, не знал даже, что значат эти слова.
        — Все дело в цезуре,  — сказал Джордан вкрадчиво,  — этой знаменательной паузе. Кто бы мог подумать, что такая, казалось бы, мелочь способна изменить всю твою жизнь?  — Он жадно ее поцеловал и привлек к себе с таким нетерпеньем, что это и тронуло, и взволновало Джил.
        Был уже полдень, когда они покинули номер, да и то совсем ненадолго.
        — Джордан!  — покраснев, запротестовала Джил, тот протянул к ней руки, не успели они вернуться.  — Еще только середина дня.
        — Что из этого следует?
        — Ну… это неприлично.
        — Правда?..  — не договорив, он приник к ее губам. Поцелуй опьянил ее, и сопротивление, если оно и было, растаяло, как лед на солнце.
        Руки Джил обвились вокруг его шеи, затем легли на плечи, а Джордан целовал ее снова и снова.
        Не в силах удержаться, она еле слышно застонала.
        Оторвавшись от губ, Джордан стал целовать ее в шею, затем невнятно пробормотал на ухо.
        — Ты хотела посмотреть здешние достопримечательности… плантации ананасов и сахарного тростника…
        — Неважно. Можем посмотреть их в другой раз,  — еле переводя дыхание, сказала Джил.
        — Только что ты была настроена по-другому.
        — Просто я подумала… — Кончить ей не удалось. Поцелуй Джордана заглушил ее слова и рассеял мысли.
        — Что ты подумала?
        — Что у мужа и жены может иногда возникнуть желание изменить свои планы,  — с трудом проговорила Джил.
        Джордан коротко засмеялся и, нежно взяв ее на руки, отнес на кровать.
        — Похоже, что роль мужа мне по вкусу.  — Губы его нашли ее рот, и нежность уступила место страсти.
        Пять дней спустя, когда свадебная поездка новобрачных подошла к концу и они вернулись в Сиэтл, Джил была так влюблена в Джордана, что не могла понять, почему она колебалась, почему так боролась против брака с ним.
        Первой, кому она позвонила из дома, была Шелли. Джордан договорился о том, чтобы в их отсутствие вещи Джил перевезли из ее старой квартиры в особняк. В ее квартире теперь жил Ральф, наслаждаясь простором.
        — У тебя найдется минутка, чтобы позавтракать со старой подругой?  — спросила Джил без предисловий.
        — Джил!  — вскричала Шелли.  — Когда вы вернулись?
        — Около часа назад.  — Хотя Джордан не обмолвился об этом и словом, Джил знала, что ему не терпится уйти в офис.  — Думаю, я сумею выбраться на несколько минут.
        — Я так хочу увидеть тебя! Где и когда? Джил назвала место и время встречи, затем зашла в кабинет Джордана, говорившего по телефону с секретаршей, и поцеловала его на прощание в щеку. Отстранившись, Джордан прикрыл рукой трубку и удивленно посмотрел на нее.
        — Куда ты собралась?
        — Иду завтракать в ресторан. Ты не против?
        — Нет.  — Голос его прозвучал довольно неуверенно.
        — Я думала, ты захочешь пойти в офис,  — объяснила Джил.
        — Скоро пойду,  — сказал Джордан, обнимая ее за талию и привлекая к себе.
        — Я догадалась, поэтому решила встретиться с Шелли.
        Джордан улыбнулся и, быстро коснувшись губами ее щеки, вернулся к телефонному разговору, точно она уже вышла.
        Джил нерешительно задержалась у лифта. Ей уже хотелось остаться с мужем, ни на секунду не выпускать из рук свое счастье, чтобы оно не ускользнуло, не развеялось под давлением каждодневной рутины.
        — Ну,  — потребовала Шелли полчаса спустя, опускаясь в кресло напротив Джил в отдельной кабинке ресторана.  — Как поживают новобрачные?
        — Изумительно.
        — Я думала, ты сильней загоришь. Джил покраснела. Шелли засмеялась и протянула руку к салфетке.
        — У нас с Марком было то же самое. Поверишь, мы не выходили из номера три дня подряд.
        — Кое-куда мы выбирались,  — сказала Джил, но не стала уточнять, долго ли длились их туристические вылазки.
        — Похоже, замужняя жизнь тебе на пользу.
        — Мы были вместе всего одну неделю. Еще рано судить.
        — Мне через неделю все стало ясно,  — сказала Шелли, и улыбка осветила ее лицо.  — Если мы не убьем друг друга в медовый месяц, думала я, у нас есть шанс мирно прожить рядом всю жизнь. Ты ведь помнишь, Марк хотел, чтобы мы поехали на Ниагарский водопад.
        — А ты предложила отправиться на плотах по Большому каньону.  — Воспоминания заставили Джил улыбнуться. Марк не хотел нарушать традицию, а Шелли искала приключений. Но под конец они сошлись на том же, на чем и она с Джорданом: главное и единственное — их союз, их любовь друг к другу.
        — Мы никак не могли договориться,  — продолжала Шелли,  — меня это серьезно тревожило. Если мы спорим из-за того, где провести медовый месяц, что же будет, когда придется решать действительно важные вопросы?
        Джил прекрасно понимала, о чем говорит Шелли. Надо вверить свою судьбу любви и надеяться, что она окажется достаточно сильной, чтобы противостоять коварной прозе жизни. Джил все еще испытывала страх, но была готова сражаться за свое счастье против всего, что может ему угрожать.
        Внезапно Шелли бросила на столик меню, прижала к животу ладонь и замерла, потом осторожно перевела дух.
        — Шелли, что с тобой?
        Шелли прикрыла на секунду глаза.
        — Все нормально. Просто не могу читать про еду.
        — Про еду?  — Чушь какая-то.
        — Я беременна. Уже два месяца.
        — Шелли!  — Новость так взволновала Джил, что она чуть не перевернула стакан с водой.  — Почему ты мне раньше не сказала? Господи, я ведь твоя закадычная подруга, с кем же тебе и поделиться, как не со мной?
        — Интересно, как я могла поделиться, когда и сама не знала?
        — А когда ты узнала? Только сейчас?
        — Ну, не совсем.  — Шелли взяла пакетик пресных крекеров, разорвала целлофановую обертку и, вынув один, принялась грызть.  — Я узнала перед самой твоей свадьбой, но решила немного повременить.
        Джил оценила тактичность Шелли, не захотевшей в такой важный для подруги день переключать ее внимание на себя.
        — По правде говоря, сказал мне об этом Марк. Представляешь, муж объясняет своей жене специфически женские дела. Я такая беспечная — ошиблась в сроках.
        По мнению Джил, этот младенец вовсе не был ошибкой, и, судя по сияющему, счастливому лицу Шелли, она тоже так считала.
        — Я немного побаивалась, не расстроится ли Марк. Мы, естественно, говорили с ним о том, чтобы завести детей, но никак не предполагали, что это произойдет так скоро.
        — Но он вовсе не расстроился, верно?  — Джил была бы крайне удивлена, если бы Марк испытал любое другое чувство, кроме восторга.
        — Ни чуточки. Когда он сказал мне в первый раз о своих подозрениях, я только рассмеялась.  — Шелли с притворным ужасом потрясла головой.  — Могла бы уже знать, что глупо сомневаться в словах человека, который даже на ночь не расстается с суточным графиком.
        — Я так за тебя рада,  — сказала Джил.
        — Теперь, когда я освоилась с этой новостью, не могу дождаться. Хотя, честно говоря, это был сюрприз.
        Когда официантка приняла у них заказ, Джил, откинувшись на спинку кресла, приготовилась к исповеди.
        — Все было в точности так, как ты говорила,  — сказала она.
        — Что?
        — Моя любовь к Джордану.  — Джил немного стеснялась открыто обсуждать такие интимные вещи. Хотя они с Джорданом женаты и глубоко любят друг друга, на словесные излияния оба оказались скупы. Джордану с трудом удавалось преодолеть присущую ему сдержанность. Зато он старался выказывать свои чувства всеми доступными ему средствами. Джил никогда не давила на него, не требовала нежных слов.  — В день нашей свадьбы ты сказала мне, что любовь все преображает. То, что казалось трудным, в действительности не требует усилий. Помнишь?
        — Ну, еще бы!  — Шелли широко улыбнулась.  — Тебя ждет счастье… — Она замолчала, растрогавшись до слез, и, взяв салфетку, вытерла глаза.  — Я стала такая чувствительная и сентиментальная — самой трудно поверить. Смотрела на днях по телевидению глупейший фильм — и заливалась слезами.
        — Ты?
        — Думаешь, это опасно? А у Марка другое тяжелое заболевание: не желает вставать по утрам с постели.
        Джил рассмеялась. С тех пор как она вышла за Джордана, ее ничего не стоило рассмешить. Может быть, это изливалось из сердца счастье, переполнявшее ее до краев? Никогда еще она не чувствовала себя такой беззаботной, не смеялась так часто по пустякам…
        Когда спустя два часа Джил вернулась домой, Джордан уже ушел. Уставшая от перелета и радостных треволнений предыдущей недели, Джил легла в постель и проснулась, когда уже стемнело.
        Перекатившись на спину, она с наслаждением раскинулась под легким одеялом и улыбнулась: как мило со стороны Джордана, что он дал ей поспать.
        Немного полежав, она отбросила одеяло и, нащупав ногами домашние туфли, вышла, зевая, в гостиную, где было почему-то темно.
        — Джордан!  — позвала она.
        В ответ — тишина.
        Джил зажгла свет и с удивлением увидела, что уже девять часов. Вероятно, Джордан еще не возвратился из офиса, подумала Джил, и у нее заболело под ложечкой. Неужели она уже надоела ему? Так скоро?
        Но не успела она проникнуться этой мыслью, как подъехал лифт. Джордан! Джил не кинулась к нему на грудь, хотя в инстинктивном порыве и хотела это сделать.
        — Привет,  — сказала она сухо. Джордан развязал галстук.
        — Который час?
        — Четверть десятого. Ты голоден?
        Джордан ответил не сразу, точно и сам не знал.
        — Да, наверно, голоден. Прости, что не позвонил. Я понятия не имел, что так поздно.
        — Неважно.
        Д жил прошла в кухню посмотреть, что есть в холодильнике. Джордан — за ней. Подойдя к ней сзади, он обнял ее за талию.
        — Больше этого не повторится,  — сказал он. Ах, как похожи эти слова на обещания, которые некогда отец давал матери!
        — Надеюсь,  — сказала Джил, отчаянно стараясь, чтобы в ее голосе не проскользнуло недоверие.
        В ту ночь Джил не сомкнула глаз. Возможно, виноват был долгий сон днем, во всяком случае, она пыталась себя в этом уверить. Хотя, скорее, причиной бессонницы был грызущий ее страх. Неужели любовь Джордана угасает? Джил пробовала отмести сомнения, пыталась убедить себя, что сгущает краски. Джордан не был в офисе целую неделю. Там наверняка накопилась масса неотложных дел. Вероятно, она ждет от него слишком многого.
        Джил пообещала себе утром поговорить с Джорданом. Но когда она проснулась, он уже ушел в офис. Во всяком случае, так она предположила.
        Джил оделась и с хмурым лицом направилась в кухню выпить чашечку кофе.
        — Доброе утро,  — приветствовала ее миссис Марфи, кухарка Джордана, пожилая женщина с веселыми голубыми глазами и широкой улыбкой. Джил, хотя и с трудом, улыбнулась в ответ.
        — Хелло, миссис Марфи, рада вас видеть,  — сказала Джил, наливая себе кофе.  — Э… в котором часу ушел сегодня мистер Уилкокс?
        — Рано,  — сказала кухарка с разочарованным вздохом.  — Я думала, мистер Уилкокс перестанет так много работать, раз он женился. И двух суток не прошло, как вы вернулись из свадебной поездки, а он с самого рассвета в конторе.
        Джил не хотела усугублять разочарование доброй женщины, сообщая ей, что уже в первые сутки Джордан допоздна пропадал в своем офисе.
        — Попробую придумать что-нибудь, чтобы он побольше бывал дома,  — пообещала Джил, с удовольствием отпивая первый глоток кофе.
        Миссис Марфи рассмеялась.
        — Рада слышать. Этот человек слишком много работает. Я не раз говорила своему Джорджу, что мистеру Уилкоксу нужна жена, чтобы удержать его дома хотя бы ночью.
        — Сделаю все, что в моих силах,  — пообещала Джил, хотя в душе была уверена, что все ее усилия ни к чему не приведут.
        Взглянув на часы, она быстро допила кофе и поспешила в ванную комнату, чтобы принять душ. Через полчаса, полностью одетая, она была готова ехать в аптеку.
        — Миссис Марфи,  — обратилась она к кухарке,  — если случайно позвонит Джордан, скажите ему, что я на работе, в аптеке «Рей-Райт», и вернусь после пяти.  — Ах, если бы она могла поговорить с ним сама; ей было горько, что спустя какую-то неделю после свадьбы приходится общаться с мужем через третье лицо.
        Несмотря на все ее огорчения, день прошел замечательно. Сотрудники аптеки устроили в ее честь праздничный ленч, многие клиенты подходили с поздравлениями. Когда долго обслуживаешь одних и тех же людей, они становятся друзьями. При том, как складывается ее замужняя жизнь, хорошо, что она решила не бросать работу.
        Когда время подошло к пяти, Джил уже вся измаялась от нетерпения. Ей хотелось поскорей вернуться домой и рассказать Джордану, как у нее прошел день, расспросить, что интересного случилось у него. В холле на нее пахнуло запахом сыра, томатного соуса и чеснока. Зайдя в кухню, она увидела, что миссис Марфи уже снимает фартук.
        — Не знаю, как называется то, что вы приготовили, но аромат изумительный.
        — Это картофельная лазанья. Любимое блюдо мистера Уилкокса.
        Джил приоткрыла дверцу духовки и заглянула внутрь. Она умирала от голода.
        — Джордан звонил?  — спросила она с мольбой в голосе.
        — Минут пятнадцать назад. Я сказала ему, что вы придете вскоре после пяти.
        Не успела она договорить, как раздался телефонный звонок. Слизнув с пальцев острый томатный соус, Джил взяла трубку.
        — Говорит Брайан Макколи, помощник мистера Уилкокса,  — раздался резкий мужской голос.  — Он попросил вам передать, что не придет к обеду.


        ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
        — Джил…
        Казалось, зов доносится откуда-то издалека. Ее кто-то звал, но кто — она не могла расслышать.
        — Любимая… — Голос зазвучал громче. Джил снова погрузилась в теплый мрак, не обращая внимания на настойчивые звуки. Час за часом она крепилась, стараясь не поддаться сну, но наконец не устояла перед его сладкими чарами.
        — Детка, если ты не проснешься, то растянешь мышцы.
        — Джордан?  — Глаза Джил моментально раскрылись, муж стоял на коленях перед ее креслом.
        Джил выпрямилась и посмотрела на него такими глазами, точно видела впервые в жизни.
        — О Джордан,  — прошептала она, обвивая руками его шею,  — я так рада, что ты дома.
        — Если меня всегда будет ждать такой прием, я стану отлучаться еще чаще.
        Джил решила пропустить его слова мимо ушей.
        — Который час?
        — Поздний.  — И, ничего не добавив, он нежно ее обнял.
        Джил поцеловала его, наслаждаясь прикосновением любимых рук. Джордан был так ей необходим! Выглядел он ужасно. Вот уже больше недели, как он не приезжал домой к обеду и проводил в офисе не только дневные, но и вечерние часы.
        Джил допытывалась, в чем дело, но он особенно не объяснял, говорил лишь, что проекту, которым он сейчас занимается, грозит крах. Проект! Ради него Джордан готов причинить ей страдания, готов поставить под удар их совместную жизнь. Обида Джил была так велика, что чуть не вытеснила воспоминания об их идиллическом медовом месяце, пролетевшем как один день. Они вернулись в Сиэтл две недели назад, и до сих пор Джил не удалось побыть с мужем и часа вместе.
        — Ты голоден?  — Джил не сомневалась, что за все это время он ни разу толком не поел.
        Джордан отрицательно мотнул головой, потер руками лицо.
        — Мне нужно одно — отдохнуть.
        — Сколько еще это будет продолжаться?  — спросила Джил, стараясь, чтобы голос ее звучал ровно. Она вышла за Джордана с открытыми глазами. С первой секунды их знакомства она знала, какие требования к нему… и к ней предъявляет его работа, какая упорная борьба ей предстоит. Знала, как трудно ей будет сберечь их брак. Но она предполагала, что хотя бы два первых года перевес сохранится на ее стороне.
        К сожалению, она просчиталась. Во всяком случае, недооценила всепоглощающее стремление мужа добиться успеха. Джордан любил ее, пусть он редко говорил ей об этом. Джил чувствовала это без слов. Но ей нужна была хотя бы частица его времени, его внимания.
        — Я почти не видела тебя всю неделю,  — напомнила Джил мужу.  — Утром ты уходишь до того, как я просыпаюсь. Одному Богу известно, когда ты возвращаешься домой.
        — Скоро все кончится,  — глухо сказал Джордан, поднимаясь с колен.  — Обещаю.
        — Для тебя будет большим ударом, если проект сорвется?
        — Очень.
        — Один провал — еще не конец света.
        Джордан криво усмехнулся. Его снисходительная улыбка рассердила Джил.
        — Но ведь это так,  — мягко проговорила она.  — Я рассказывала тебе когда-нибудь, как я пыталась получить главную роль в пьесе? Когда была в выпускном классе.
        Джордан нахмурился.
        — Нет. А что, эта история вроде той, насчет игры на рояле?
        Джил подобрала под себя ноги и оперлась локтем о ручку кресла.
        — Чуть-чуть.
        Джордан опустился на кожаный диван напротив, откинул голову и закрыл глаза.
        — В таком случае не лучше ли сразу перейти к сути дела, а все остальное пропустить?
        Он не груб, сказала себе Джил, просто практичен. Он вымотался до предела, и ему отчаянно нужен отдых. У него нет сил выслушивать от начала и до конца ее печальную историю в поисках морали.
        — Хорошо,  — согласилась Джил.  — Ты уже, вероятно, догадался, что я не получила эту роль. Совершенно для себя неожиданно. Я уже участвовала в нескольких постановках на ведущих ролях. Честно говоря, я получала любую роль, которой домогалась. Но не эту. Меня вообще не пригласили играть в этой пьесе. Проклятье, я и сейчас еще уверена, что превосходно сыграла бы роль Элен Келлер.
        Джордан улыбнулся.
        — Согласен.
        — Главное, чему эта неудача меня научила: не бойся провала. Я осталась жива, не сыграв Элен Келлер, а позднее, уже в колледже, когда получила другую очень хорошую роль, мое прежнее фиаско еще повысило цену успеха.  — Джордан промолчал, и Джил добавила: — Ты понимаешь, что я хочу сказать? Или спишь?
        Глаза Джордана были по-прежнему закрыты, но уголки губ приподнялись в ласковой улыбке.
        — Я размышлял над тем, как печально кончилась твоя музыкальная и театральная карьера. Джил тоже улыбнулась.
        — Согласна, это звучит нелепо, но благодаря краху моих надежд я обрела свободу. Я вложила всю душу в то, чтобы завоевать на просмотре роль Элен Келлер, и, когда провалилась, у меня было такое чувство, будто я никогда больше не смогу играть на сцене, меня сковывала боязнь снова получить отказ. Понадобилось немало времени, чтобы вернуть доверие к себе, но в результате я стала сильней. И когда на первом курсе колледжа решила попытать счастья в новой пьесе, то чувствовала себя в каком-то смысле защищенной. Провал не расстроил бы меня так, как это было в первый раз.
        — Значит, ты хотела пойти на сцену?
        — Нет, я слишком неловкая, чтобы быть хорошей официанткой.
        Шутка не сразу дошла до Джордана, но, уловив ее смысл, он от души расхохотался.
        — Знаешь, если бы провал не научил меня ценить успех, когда он мне выпадал, я попала бы в ловушку.
        — Какую?
        — Я считала бы, что успех достался мне по заслугам, была бы уверена, что я так талантлива, так потрясающе одарена, так изумительна, что никогда не проиграю.
        Джордан промолчал. Немного подождав, Джил неуверенно проговорила:
        — Мистер Ховард сказал мне одну вещь… насчет этого торгового центра на Гавайях. Я тогда не передала наш разговор тебе, потому что… ну, потому что не была уверена, что он этого хотел. Теперь Джордан был весь внимание. Вскинувшись, не спуская с нее глаз, он спросил:
        — Что именно он сказал?
        — Ведь он редко вкладывал деньги в твои строительные проекты, верно?
        — Всего несколько раз.
        — Для этого есть основания.
        — О!
        — У тебя не бывает неудач. Джордан резко вскинул голову.
        — Что-что? Повтори.
        Ясно, для Джордана ее слова противоречат здравому смыслу. Если уж на то пошло, его успехи должны склонять людей к обратному.
        — Мистер Ховард объяснил, что предпочитает иметь дело с людьми, которые хоть раз вылетали в трубу.
        — Что за чушь,  — раздраженно проворчал Джордан.
        — Возможно. Поскольку мой опыт в финансовой области сводится к подведению итогов в чековой книжке, не мне судить,  — сказала Джил.
        — Кто захочет доверить деньги человеку, который уже один раз обанкротился?
        — Видимо, Эндрю Ховард,  — улыбнулась Джил.  — Он считает, что тот, кто однажды потерял весь свой капитал, в следующий раз будет куда осторожней.
        — А я и не знал, что вы с Ховардом говорили о делах.
        — А мы вовсе не о делах говорили.  — Джил старалась, чтобы ее голос звучал беспечно.  — Главным образом мы говорили о тебе.
        Это тоже не пришлось Джордану по вкусу.
        — Я предпочитаю думать, что добился успеха благодаря упорному труду, решительности и дальновидности. Иначе вряд ли мне удалось бы так преуспеть.
        — Не спорю,  — охотно согласилась Джил,  — но…
        — У тебя всегда будет какое-нибудь «но»? Джил кивнула, стараясь удержаться от смеха. По правде сказать, она получала удовольствие от этого разговора, а ее усталому мужу оставалось только сносить рассуждения своей проницательной жены, не очень для него лестные.
        — Ладно,  — миролюбиво сдался Джордан.  — Разбей в пух и прах все мои аргументы.
        — О, я согласна, что твой ум и преданность делу сыграли немалую роль в достижении успеха, но другие трудились не менее упорно, были не менее решительны и дальновидны, однако потерпели провал.
        Джордан нахмурил брови.
        — Да, ты умеешь подбодрить человека, верно?
        — Просто я не хочу, чтобы ты придавал слишком большое значение этому проекту. Предположим, все провалится. Ну и что с того? Сейчас ты все равно загоняешь себя в могилу.  — Джил не упомянула о том, как страдает от его работы их брак, ясно и без слов.
        Несколько мгновений Джордан молчал, затем лицо его напряглось.
        — Я не проиграю. И слышать не хочу о провале. Провала не будет.
        — Сколько еще ждать?  — спросила Джил, когда справилась с собой настолько, что сумела скрыть разочарование,  — она была побеждена.
        Джордан ответил не сразу; потер затылок и шею, точно хотел снять охватившую его усталость.
        — Самое большее — неделю. За это время все прояснится.
        Неделю. Семь дней. Джил прикрыла глаза. Глядеть на Джордана, такого усталого, такого опустошенного, было мучительно. Он нуждался сейчас в ее поддержке, а не в осуждении.
        — Хорошо,  — проговорила она.
        — Мне самому это не нравится так же, как тебе.  — Встав, Джордан привлек Джил к себе — где может быть надежней, чем в объятиях любимого человека?  — и уткнулся лицом в теплый изгиб ее шеи.  — Не забывай, мы все-таки молодожены. Нет никого, с кем бы я так хотел быть рядом, как с моей женой.
        Джил только кивнула, говорить она не могла.
        — В следующий раз не надо меня дожидаться,  — добавил Джордан и, подняв ее на руки, понес в спальню. Не зажигая света, опустил на кровать и лег рядом, положив голову ей на грудь. Пальцы Джил бесцельно перебирали его волосы.
        Слова жгли горло, ей так нужно было отвести душу, но она не решалась заговорить. Джордан был без сил. Сейчас неподходящее время. А будет ли когда-нибудь подходящее?
        Она провела уже так много одиноких вечеров, да и по утрам не обнаруживала его дома. Каждую ночь Джил ложилась в постель одна и, только когда Джордан тихо пристраивался с ней рядом, воскресала к жизни. Вот она и ждала ночь за ночью нескольких драгоценных минут, зная, что больше уделить он не может.
        Ровное дыхание Джордана сказало ей, что он уже спит. Его голова на ее груди делалась все тяжелей, но Джил еще несколько минут гладила мужа по волосам, не желая нарушать его сон.
        Слов нет, она и до замужества знала, что ее ждет, просто слишком уж скоро это случилось. Он сказал: неделя. Обещал, что через неделю все изменится.
        Возможно, так и будет… до следующего раза.
        На следующее утро Джил проснулась рано и с удивлением увидела рядом с собой Джордана. Он еще спал. Ночью он встал и укрыл их обоих пледом, не потрудившись раздеться.
        Джил пододвинулась к мужу и шаловливо поцеловала в ухо. Ему, конечно, надо еще поспать, но, с другой стороны, он рассердится, если опоздает в офис.
        Джордан медленно открыл глаза, с удивлением глядя на лежащую рядом жену.
        — Доброе утро,  — сказала Джил, покрывая его лицо нежными поцелуями.
        — Который час?  — спросил Джордан.
        — Наверное, около восьми.  — Джил обняла Джордана за шею и с улыбкой посмотрела на него.
        — Хм. Неприличное время.
        — Очень неприличное.
        — Мое самое любимое время дня.  — Пальцы Джордана уже расстегивали пуговицы на ее пижаме, глаза горели откровенным желанием.
        — Джордан,  — глухо сказала Джил,  — ты опоздаешь в офис.
        — Это самое я и намерен сделать,  — сказал Джордан с улыбкой и притянул ее к себе.

        — Уже началось, да?  — спросила без околичностей Элайн Моррисон в следующую субботу. Она стояла в гостиной с чашкой чая в руке и глядела в окно. Перед ней открывалось очень эффектное зрелище. Снежные вершины Олимпика резко выделялись на фоне яркого голубого неба, по которому плыли пушистые облака.
        Джил прекрасно понимала, о чем говорит мать. И ответила так, как только и могла ответить,  — правдиво:
        — Да.
        Элайн обратила к ней побледневшее лицо, на котором отразились мучительные воспоминания о прошлом; ее прошлое грозило стать для дочери настоящим.
        — Я боялась, что так оно и будет. До последнего времени Джил было трудно общаться с матерью. После смерти мужа Элайн замкнулась в себе, предалась скорби и тоске. Во многих отношениях Джил потеряла не только отца, но и мать.
        — Мамочка, все в порядке,  — сказала Джил, делая попытку успокоить мать.  — Еще несколько дней — и конец. Как только Джордан наладит дело, все будет по-другому.
        Джил прекрасно понимала, что это не так. Она не обманывала себя и сильно сомневалась, что сможет обмануть мать.
        — Я тебя предупреждала,  — сказала Элайн, подходя к белому кожаному дивану и садясь неестественно прямо на самый край. Поставив блюдце с чашкой на ближайший столик, она огорченно посмотрела на Джил.  — Разве нет? В самый день свадьбы… я уже тогда знала, что так будет.
        — Да, мама, ты предупреждала меня.
        — Почему ты меня не послушала?
        Джил медленно вздохнула, моля Бога, чтобы у нее хватило терпения.
        — Я люблю Джордана, как ты любила отца. Конечно, ссылаться на отца, по которому мать горевала всю жизнь, не совсем справедливо, но как иначе можно ей объяснить?
        — Что ты намерена предпринять?
        — Мама,  — Джил снова вздохнула,  — ты говоришь так, словно Джордан завел интрижку.
        — Какая разница?  — горячо возразила Элайн.  — Сегодня суббота, а он в офисе. Стоило мне на него посмотреть, и я увидела, что он такой же напористый и честолюбивый, как твой отец, и так же стремится к власти.
        — Мама, пожалуйста… У нас с Джорданом будет все по-другому.
        Глаза матери, обращенные к Джил, были невыразимо печальны.
        — Не рассчитывай на это, дочка. Этого не будет.
        Визит матери сильно расстроил Джил. Когда та ушла, Джил, чтобы прийти в себя, попыталась читать, но увидела, что не может сосредоточиться. В шесть, как и всю эту неделю, раздался телефонный звонок. Секретарша Джордана или его помощник звонят, чтобы сообщить ей, что к обеду Джордан не придет.
        Один звонок.
        Подойдя к аппарату, Джил встала перед ним, не снимая трубки.
        Второй звонок.
        Глубоко вздохнув, Джил стиснула пальцы. Дважды за эти две недели Джордан звонил сам. Может быть, и сейчас она услышит его собственный голос? Может, он хочет пригласить ее в ресторан? Или сказать, что выпутался наконец из неприятностей и через час будет дома к обеду? А вдруг он звонит, чтобы предложить куда-нибудь поехать? Пусть всего на несколько дней, в какое-нибудь экзотическое место вдвоем, только он и она…
        Третий звонок.
        Сердце у нее неистово билось, едва не подкатывая к горлу. Но трубки она не подняла.
        Четвертый звонок.
        Пятый звонок.
        Телефон замолчал.
        Джил отошла от аппарата и направилась в спальню. Сев на кровать, закрыла лицо руками.
        Телефон зазвонил снова, резкий звук раскатился по всей квартире. Джил прижала ладони к ушам. Каждый такой звонок причинял ей боль, вселяя несбыточные надежды. Конечно же, это помощник или секретарша, а не Джордан, и услышит она от них то же, что слышала всю эту неделю.
        Приняв внезапное решение, Джил схватила жакет и сумочку и кинулась к лифту.
        Не зная, куда бы ей пойти, Джил направилась в центр города. Побродив немного по улицам, остановилась у кинотеатра. Фильм, который там шел, не представлял для нее особого интереса, но она все равно купила билет, готовая смотреть второразрядную комедию, лишь бы на час или два отвлечься от своих мыслей.
        Однако фильм оказался довольно занятным. Сюжет, конечно, нелепый, но было над чем посмеяться. Смех всегда поднимал у нее настроение, и сейчас он был ей нужен, как никогда.
        Поддавшись внезапному порыву, Джил зашла в кулинарию и купила два сэндвича, затем остановила такси. Боясь передумать, быстро дала водителю адрес здания, где помещался офис Джордана.
        Ей не сразу удалось добиться, чтобы ее впустили, но в конце концов, после того как охранник у входа переговорил с Джорданом, ей разрешили войти.
        — Джил,  — резко спросил Джордан, когда она вышла из лифта,  — где ты была?
        — Как приятно тебя видеть,  — сказала Джил, словно не замечая в его голосе раздражения. Она поцеловала мужа в щеку и небрежно прошла дальше.
        — Где ты была?
        — Смотрела фильм,  — ответила Джил, заходя в его личный кабинет. Огромный, красного дерева, письменный стол был завален папками и бумагами. Джил заметила, что, кроме Джордана, в офисе никого нет. Конец недели, свободные дни; только себе он не позволил такой роскоши, как отдых.
        — Ты была в кино?
        Джил не удосужилась ответить.
        — Я подумала, что ты, должно быть, голоден,  — сказала она, аккуратно складывая папку на папку, чтобы освободить уголок стола.  — Зашла в кулинарию и купила пару бутербродов, для себя тоже.
        — Я уже ел.
        — О!  — Увы, этот номер не прошел.  — А я, к сожалению, нет.  — Джил опустилась в удобное кожаное кресло и, вынув из сумки бутерброды из черного хлеба с индейкой, положила на освобожденный краешек стола.
        У Джордана был растерянный вид. Он не знал, как себя с ней вести. Нагнувшись над столом, он сдвинул в сторону несколько скоросшивателей.
        — Я тебе не мешаю?
        — Нет, конечно,  — сухо сказал Джордан.  — Я задержался так поздно просто для развлечения.
        — Разумеется, с чего бы тебе спешить домой?  — так же сухо отозвалась Джил.
        Джордан потер глаза, плечи его устало опустились.
        — Прости, Джил. Последние две недели и тебе нелегко достались.
        Джордан подошел к ней сзади и обнял. Его прикосновение всегда успокаивало Джил, но сейчас она не хотела поддаваться слабости.
        — Джил,  — шепнул Джордан,  — давай поедем домой.  — Он наклонился к ней и поцеловал в шею. По ее телу пробежал трепет, и, глубоко вздохнув, она сжала его руку в своих ладонях.
        — Домой!  — восторженно повторила она, словно это было самое прекрасное слово в английском языке.

        — Джил!  — воскликнула Шелли, широко раскрыв глаза при виде подруги, когда однажды вечером, пару недель спустя, открыла перед ней парадную дверь.  — Что случилось?
        — Случилось,  — словно во сне повторила за ней Джил.
        — У тебя жуткий вид.
        — Как мило с твоей стороны обратить на это мое внимание.
        — А, догадалась,  — взволнованно сказала Шелли, с сосредоточенным видом приложив палец к выпяченной губе.  — Ты тоже беременна.
        — К сожалению, нет,  — сказала Джил, проходя мимо подруги в кухню. Взяв чистую чашку из моечной машины, она налила себе кофе.  — Кстати, как ты себя чувствуешь?
        — Паршиво,  — призналась Шелли, скривив лицо, затем, улыбнувшись, добавила: — Изумительно.
        Джил вытащила из-под стола табурет и села. Еще один вечер в одиночестве, и она сойдет с ума. Вероятно, следовало сперва позвонить, а не сваливаться на голову Шелли без предупреждения, но ей нужен был предлог, чтобы уйти из дома. Любой предлог. Что угодно, лишь бы уйти. Что угодно, лишь бы избавиться от одиночества. Смешно, она столько лет прожила одна и ни разу не чувствовала себя так одиноко, как в эти последние два месяца. Даже телефонный разговор с Эндрю Ховардом не сумел надолго поднять ей настроение.
        — Где Марк? Шелли улыбнулась.
        — Ты не поверишь, если я тебе скажу.
        — Так где же он?
        — На курсах плотников.
        — Плотников? Марк? Улыбка Шелли стала шире.
        — Он хочет сам сделать колыбель для малыша. Своими руками. Он так мил, что это трудно перенести. Ты знаешь Марка. В практических делах от него никакого толку. Дайте ему несколько цифр, и он всех заткнет за пояс, но, когда нужно ввинтить новую лампочку, ему требуются письменные инструкции. Я его нежно люблю, но когда он объявил, что будет сам делать колыбельку, я не удержалась от смеха.
        — Шелли!
        — Знаю-знаю, очень неделикатно с моей стороны, но, так или иначе, Марк теперь будет ходить по вечерам на курсы, чтобы доказать, что я не права. Сегодня он пошел первый раз, и мне остается только надеяться, что инструктор не выгонит его в первый же момент.
        Как ни печально было у Джил на душе, она не могла не улыбнуться. Разве не замечательно быть рядом с Шелли, слушать ее забавные истории, смеяться с ней вместе!
        — Я не говорила с тобой целую вечность,  — заметила Шелли, помешивая кофе.  — Но этого следовало ожидать. Ведь у вас с Джорданом еще не кончился медовый месяц, верно? Слезы застлали глаза Джил.
        — Да,  — солгала она, отворачиваясь, моля Бога, чтобы Шелли, счастливая в своем замужестве, не догадалась, насколько несчастлива она в своем.
        — О, пока я не забыла… — взволнованно спохватилась Шелли.  — Я получила известие от тети Милли.
        — Что она пишет?
        — Просит меня поблагодарить тебя за письмо, где ты рассказываешь, как вы познакомились с Джорданом. Она любит романтические истории. А в конце приписала странную фразу.
        — Да?
        — Она, мол, чувствует, что подвенечному платью предназначено быть надетым еще раз.
        — Еще раз? Но кем?
        Шелли доверительно пригнулась к ней, обхватив кружку кофе обеими руками.
        — Я понимаю, что в день свадьбы вы с Джорданом были слишком поглощены друг другом, чтобы замечать кого-нибудь еще, но твоя мать и мистер Ховард, по-моему, подружились. Милли, разумеется, не могла об этом знать, хотя… судя по всему, она именно это имеет в виду.
        — Мать?  — Джил припомнила разговор с Эндрю Ховардом в день свадьбы: да, похоже, Милли права. За недели, прошедшие после возвращения с Гавайев, она забыла об этом. С тех пор Эндрю дважды ей звонил, но ни разу не упомянул об Элайн, мать тоже не вспоминала о нем.
        — Что ты об этом думаешь?
        — Мать и мистер Ховард?  — Да, они подходящая пара, подумала Джил.
        — Трудно поверить!  — Лицо Шелли просияло улыбкой.  — Это просто чудо!  — До последнего времени — если быть точным, до прибытия подвенечного платья — Джил даже не представляла себе, насколько романтична ее подруга.
        — Но мама не обмолвилась и словом.
        — А ты этого ждала?
        Джил пожала плечами. Шелли права: по множеству причин Элайн будет крайне осмотрительна в сердечных делах.
        — Было бы просто потрясающе, если бы наконец и твоя мать надела это платье.
        Джил кивнула и, прижав кончики пальцев к вискам, закрыла глаза.
        — Передо мной явилось виденье… Шелли рассмеялась.
        — По-моему, нам следует позвонить твоей маме и сказать, что она привиделась нам обеим в подвенечном платье под руку с пожилым джентльменом весьма импозантного вида.  — Шелли снова хихикнула.  — Замечательно. Просто замечательно.  — Она довольно вздохнула.  — Знаешь, я нисколько не сомневаюсь, что платье действительно предназначено ей. Нас ждет еще одна свадьба.
        Джил смахнула тыльной стороной руки слезы, сделав вид, будто их вызвал смех.
        Но Шелли больше не смеялась.
        — Ты сама скажешь мне, что случилось, или вытаскивать из тебя клещами?
        — Все… в порядке.
        — Рассказывай… Не забывай, я тебя знаю. Ты была моей закадычной подругой много лет подряд. И не пришла бы сегодня, если бы ничего не случилось.
        — Во всем виновато это дурацкое платье.
        — Подвенечное платье тети Милли?
        — Не надо мне было его надевать.
        — Джил!  — воскликнула Шелли, нахмурившись.  — Что за чушь ты городишь?
        — Из-за него я потеряла всякое соображение. Вспомни, из нас двоих я была более романтичной. Зачитывалась любовными романами. Когда тетя Милли прислала это подвенечное платье, я была в восторге; ничего лучшего не случалось, думала я, с тех пор как появилось в продаже постное мороженое.
        — Ничего подобного. Ты забыла, как убеждала меня не верить, будто…
        — Я помню, что я говорила,  — прервала ее Джил.  — Но на самом деле я сгорала от нетерпения, дожидаясь чуда. Когда вы с Марком решили пожениться, я была на седьмом небе. Позже, на Гавайях, когда ты прислала мне посылку с подвенечным платьем, я разрешила себе поиграть в эту игру, пока не встретилась снова с Джорданом. Я так давно хотела выйти замуж. И иметь много детей.
        — Джил,  — сказала Шелли с недоумением,  — боюсь, я не совсем понимаю твою логику.
        — Откровенно говоря, я даже немного завидовала тому, что ты вышла замуж раньше меня. Ведь мужа иметь хотела я, а не ты, и нате вам, ты по уши влюбляешься в Марка. Почему-то это казалось несправедливым.  — По щекам Джил текли слезы, она рассеянно смахивала их рукой.
        — Но сейчас-то ты замужем, и Джордан от тебя без ума.
        — Был без ума. Около недели. Но теперь все прошло.
        — Глупости. Конечно же, он тебя любит.
        — Да. По-своему.  — Тут ей возразить было нечего.  — Но недостаточно. Такой любви мне мало.
        — Недостаточно?
        — Это слишком трудно объяснить,  — сказала Джил, проглатывая слезы, ставшие комком в горле.  — Короче, я хочу сказать тебе, что приняла решение.  — Как она ни старалась удержаться, рыдания вырвались из ее груди.  — Я решила оставить Джордана.


        ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
        Глаза у Шелли недоверчиво сузились.
        — Ты думаешь, что говоришь?!
        Решение уйти от Джордана досталось Джил нелегко. Все эти дни она отчаянно боролась с собой. Не в состоянии ответить подруге, Джил откинула с лица волосы трясущимися руками. Ей было так плохо, что даже скрутило желудок.
        — У нас с ним ничего не получается. Мне нужно какое-то время пожить одной, чтобы во всем разобраться. Я не хочу уходить от Джордана, но если сейчас останусь, то просто сойду с ума.
        Взгляд у Шелли вспыхнул гневом — она никогда не умела скрывать своих чувств.
        — Как ты можешь судить, что выйдет из вашего брака? Ты замужем меньше двух месяцев.
        — Я знаю все, что мне нужно знать. Джордан женат не на мне, он женат на своей компании. Шелли, ты самая близкая моя подруга… но есть вещи, которые тебе неизвестны, которые я не могу объяснить. Вещи, которые уходят корнями в мое детство.
        — Ты любишь Джордана?
        Джил прикрыла глаза и кивнула. Да, она любит Джордана, любит так сильно, что у нее разрывается сердце при мысли о разлуке так сильно, что вряд ли ее переживет.
        — Я не ждала, что ты поймешь,  — продолжала Джил, с трудом подавляя рыдания.  — Просто хочу, чтобы ты знала… где я, потому что на какое-то время я перееду к матери. Поживу у нее, пока не разберусь в себе и окончательно все не решу.
        — Ты Джордану еще не говорила?  — Голос у Шелли заметно смягчился.
        — Нет.  — Джил откладывала разговор до последней минуты, не зная, что именно сказать Джордану и как ему это сказать. Она не притворялась в своем решении, не пыталась таким образом шантажировать мужа, чтобы он уделял больше времени ей и дому. В эту ловушку она не попадет. Если уж пойдет на разрыв, то будет вести себя честно, без пустых угроз. Если разрыв, то бесповоротный. Раз и навсегда.
        — Но ты намерена ему сказать?
        — Конечно.  — Она не позволит себе струсить и уйти из дома в отсутствие Джордана. К тому же — зачем закрывать глаза на правду?  — как это ни печально, пройдет не один день, пока он заметит, что ее нет.
        Мысль о предстоящем разговоре с Джорданом наводила на нее ужас. Хорошо зная мужа, она могла предсказать его реакцию: он будет в бешенстве, в таком бешенстве, в каком она его еще не видела. К этому Джил была готова. Но под конец он сделает вид, будто ему безразлично, останется Джил или нет. Другого не допустит его гордость.
        — Когда ты собираешься с ним поговорить?  — мягко спросила Шелли. Очевидно, она наконец поняла, какую муку испытывает Джил, и больше не стала приставать к ней с расспросами, приняв на веру ее малоубедительное объяснение,  — не зря же они столько лет и так крепко дружили.
        — Сегодня вечером.  — Джил еще не собрала вещи, она сделает это, когда вернется домой.
        Домой! Слово отдалось болью в висках. Хотя в особняке, где она теперь жила, все говорило о Джордане, его вкусах и привычках, Джил чувствовала себя там дома. Она прожила в нем всего два месяца, но за долгие одинокие недели, последовавшие за свадебным путешествием, освоилась в его стенах. Ей будет не хватать залива и остроконечных вершин Олимпика; когда она любовалась ими, у нее делалось легче на душе. А миссис Марфи, которая стала ее ближайшим другом, чуть ли не второй матерью! Она вечно хлопотала над ней и так огорчалась, что Джордан работает допоздна! Ее тоже будет недоставать. Хотя Джил не упомянула при миссис Марфи о своем решении, она догадывалась, что кухарка вряд ли будет удивлена ее уходом.
        — Ты уверена, что хочешь этого?  — сочувственно спросила Шелли.
        Расстаться с Джорданом даже на короткое время было последним, чего хотела Джил. И все же это нужно сделать… и поскорей, пока не будет слишком поздно, пока она еще способна уйти.
        — Не отвечай,  — шепнула Шелли,  — твои глаза говорят обо всем, что я хотела узнать.
        Джил встала, порылась в сумочке в поисках платка. Слезы неудержимым потоком катились по щекам. Надо успокоиться перед разговором с Джорданом. Надо собрать все силы.
        Шелли обняла ее, и Джил в который раз поблагодарила Бога за такую подругу. Они были близки как сестры, а Джил никогда еще так не нуждалась в поддержке родной души.
        Когда она вернулась домой, особняк был, как всегда, пуст, лишь ее шаги гулко отдавались в тишине. Джил постояла посреди гостиной, за тем медленно ее обошла, ласково поглаживая мебель. Ее взгляд устремился к окну, однако, подойдя к нему, Джил увидела, что любимая ею панорама скрыта ночной мглой. Далеко внизу поблескивали огни, но сама Джил была в глубоком душевном мраке.
        Она заставила себя войти в спальню, которую делила с Джорданом. Вытащила чемоданы, взгромоздила на кровать. Аккуратно сложив платья, принялась укладывать их одно за другим.
        Несколько раз Джил пришлось бросать свое дело: сжимая в руках блузку или платье, она пересиливала рыдания. Глаза щипало от слез, но Джил не желала поддаваться. Никогда еще ей так не нужна была стойкость духа, как сейчас.
        — Джил!
        Руки ее замерли. Замерло сердце. Она не ждала Джордана так рано, думала, что у нее есть в запасе еще несколько часов. Всю последнюю неделю они почти не видели друг друга, не обменялись и парой слов.
        — Куда ты?  — спокойно спросил Джордан. Собравшись с духом, Джил повернулась к нему. Джордан стоял в другом конце комнаты, но мог бы с таким же успехом быть на другом конце света. Он застыл на месте, в глазах недоумение.
        — К матери,  — ответила Джил наконец.
        — Она заболела?
        — Нет… — Глубоко вздохнув, в надежде, что это хоть немного успокоит расходившееся сердце, Джил медленно, с трудом выговаривая слова, сказала: — Я ухожу от тебя… на какое-то время. Мне… мне надо разобраться в себе… принять решение.
        В глазах Джордана вспыхнул гневный огонь.
        — Ты хочешь со мной развестись?  — переспросил он, точно не веря своим ушам.
        — Нет. Пока что я хочу пожить у матери.
        — Почему?
        Джил чувствовала, что в ней тоже пробуждается гнев.
        — Твой вопрос может служить ответом! Неужели ты не видишь, что происходит? Неужели тебе все равно? Если так пойдет дальше, наш брак развалится за один месяц.  — Джил помолчала, переводя дыхание.  — Внутренний голос с самого начала говорил мне, что так все и будет, но я была по уши в тебя влюблена и решила его не слушать, закрыть глаза на очевидные вещи. Тебе не нужна жена. Никогда не была нужна. Я не понимаю, почему ты вообще решил жениться на мне…
        — Когда это назрело?  — проворчал Джордан.
        — Это назревало, как ты выражаешься, с первой минуты после свадебного путешествия и приезда домой. Нашему браку предстоит побить все рекорды. Одна неделя — короче нельзя. Столько ты нам уделил. Мне мало пяти минут под конец дня, когда ты приходишь такой усталый, что не ворочаешь языком. Я хотела бы быть сильной, но я — слабая женщина. Мне надо от тебя больше того, что ты можешь мне дать.
        — Почему ты не сказала мне об этом раньше?
        — Говорила. Сотни раз.
        — Когда?  — рявкнул Джордан.
        — Давай, Джордан, не будем вступать в состязание — кто кого перекричит. Я не желаю сидеть в сторонке и смотреть, как ты изматываешься до смерти из-за какого-то дурацкого проекта. Ты обещал — сто лет назад,  — что все будет кончено через неделю… Я была до того глупа, что поверила тебе. Если этот проект настолько для тебя важен, что ради него ты все готов поставить на карту, что ж, прекрасно, ты хозяин своей жизни. Но не моей.
        — Когда ты мне хоть что-нибудь говорила?  — спросил Джордан.
        — Ты помнишь наш разговор вчера вечером? Джордан нахмурился, затем отрицательно покачал головой.
        — Так я и знала.
        Накануне днем одиночество стало таким невыносимым, что Джил взяла трубку, намереваясь позвонить Ральфу и позвать его в кино. Она уже начала набирать номер, когда вспомнила, что она замужем. Этот незначительный, казалось бы, случай поразил ее до глубины души. Она не чувствовала себя замужней женщиной. Она чувствовала себя брошенной. Забытой. Ничтожной. Не заслуживающей внимания. Если ей суждено прожить всю жизнь одной, что ж, прекрасно, она может с этим смириться. Но она не желает быть хорошенькой птичкой, которую выпускают из клетки и гладят по головке в свободную минуту.
        Разлука поможет ей увидеть все в настоящем свете, покажет, как ей следует поступить. Однако объяснить это Джордану невозможно. Через какое-то время, скажем через неделю, она, наверное, будет способна сказать ему обо всем, что у нее на душе.
        — Так что такое ты говорила мне вчера вечером?  — в явном замешательстве поинтересовался Джордан.
        Джил аккуратно сложила шелковую блузку и небрежно кинула ее в чемодан.
        — Я сказала, что чуть не позвонила Ральфу, чтобы спросить, не хочет ли он пойти со мной в кино… и ты рассмеялся. Помнишь? Тебе это показалось забавным. Твоя жена забыла, что она замужем. Ты, по-видимому, не понял, что меня до этого довело. Почему мне захотелось позвонить старому другу.
        — Ты чертовски туманно объясняешься.
        — Наверное, ты прав. Мне очень жаль, Джордан. Я хотела бы объясниться лучше. Так что в двух словах: мне от нашего союза нужно больше, чем ты можешь дать.
        — Я обещал тебе, что с этим проектом скоро все будет улажено. Согласен, понадобилось больше времени, чем я думал, но если бы ты еще немного подождала… Неужели я прошу так много? Мне-то казалось… — Джордан осекся и, сунув руки в карманы, прошел в другой конец комнаты.  — Эти недели и для меня не были пикником. Мне-то казалось, что из тебя получится такая жена, которая постарается поддерживать мужа, вместо того чтобы запугивать его угрозами, лишь бы добиться своего.
        Последние слова Джордана не удивили Джил. Она так и знала, что он воспримет ее уход как шантаж. Он не понимает, насколько все это серьезно.
        — Я не могу так жить!  — вскричала Джил.  — Пойми, не могу. Не могу сейчас и никогда не смогу. Я хочу, чтобы мои дети знали отца! Мой собственный отец был туманной тенью, он проходил через мою жизнь, не замечая меня, и я не допущу, Чтобы мои дети страдали так же, как я.
        — Подходящее время для разборок,  — процедил Джордан, видимо с трудом сдерживая гнев.
        — Если бы я могла все вернуть, изменить, начать все сначала, я бы… я бы… — Джил бросилась закрывать чемодан.
        — Ты беременна?  — Вопрос обрушился на нее, как удар грома.
        — Нет.
        — Ты уверена?
        — Конечно.
        Пока Джил искала сумочку и шарф, оба молчали.
        — Что бы я ни сказал, ты, по-видимому, не изменишь решения?
        — Нет.  — Джил взялась за ручки чемоданов и стащила их на пол.  — Если… если почему-либо я тебе понадоблюсь, я буду у матери.
        Джордан стоял, повернувшись к ней спиной, прямой как палка.
        — Если ты твердо решила уйти — уходи.

        — Джил, детка… — Мать негромко постучала, затем зашла в спальню. Темнело. Джил сидела на широком подоконнике, уткнувшись подбородком в колени, глядя в окно эркера вниз, на усаженную дубами улицу. Как часто в детстве она сидела на этом же месте, раздумывая о своих проблемах! Но теперь ее проблемы нельзя было решить, глядя в окно или часами колотя по клавишам рояля.  — Как ты себя чувствуешь?
        — Прекрасно.  — Джил была еще не в силах разговаривать.
        — Обед готов,  — сказала Элайн; голос ее звучал ласково, сочувственно. Все последнее время от нее исходило лучезарное сиянье. Эндрю Ховард звонил чуть не каждый день с тех пор, как Джил переехала к матери, но не знал о ее разлуке с Джорданом. Джил взяла с матери обещание ничего ему не говорить. Мать сказала, что в начале следующего месяца Эндрю планирует прилететь с Гавайев, чтобы побыть некоторое время вместе с ней. Джил радовалась за них. Но ее собственное положение было печальным.
        — Спасибо, мамочка, я не голодна. Мать не стала ее уговаривать. Сев рядом, она наклонилась и обняла дочь. Это неожиданное проявление нежности тронуло Джил до слез.
        — Ты за всю эту неделю ни разу толком не поела.
        — Я прекрасно себя чувствую.  — Джил не хотела, чтобы мать тряслась над ней, и была благодарна ей за понимание. Элайн ласково откинула ей волосы со лба и поднялась.
        — Если я тебе понадоблюсь…
        — Все хорошо, мамочка. Мать приостановилась.
        — Ты вернешься к нему, Джил? Джил не ответила. Не потому, что не хотела, а потому, что не знала. За всю неделю, что она прожила у матери, Джордан ни разу не дал о себе знать. Дважды ненадолго забегала Шелли и незаметно оставила на окне спальни подвенечное платье тети Милли, все в той же почтовой коробке. Даже Ральф звонил ей, но от Джордана не было ни слуху ни духу.
        Как ей его не хватало, какой потерянной, какой опустошенной чувствовала она себя без него! Джил надеялась, что разлука поможет прояснить ее мысли. Не тут-то было. Скорее она еще больше в них запуталась. Ее раздумья были похожи на зацепившуюся за корягу леску: чем больше стараешься, тем сильней запутываешь.
        Джил не ожидала, что Джордан будет искать с нею встречи, но в глубине души все-таки надеялась. Глупая надежда. Хотя, если бы он этого добивался, неизвестно, каков был бы ее ответ.
        Раздался звонок в дверь, затем послышался голос матери и еще чей-то, незнакомый. Голос был женский, и Джил снова прижалась лбом к коленям, почувствовав вдруг смертельную усталость. Она и ждала, и боялась таких звонков. Как это ни глупо, Джил молила Бога, чтобы Джордан хоть немного поступился своей гордостью и постарался вернуть ее, убедить, что отныне все будет по-другому. Ей нестерпимо хоте лось его видеть. Однако, судя по всему, первый шаг предстоит сделать ей. А она еще не готова. Пока еще она в полном смятении.
        — Джил!  — Мать тихо постучала в дверь и затем немного приоткрыла ее.  — К тебе пришли. Сьюзи Ландкуэст. Она говорит, это очень важно.
        — Сьюзи Ландкуэст?  — недоверчиво переспросила Джил.
        — Она ждет тебя в гостиной,  — добавила мать. Джил понятия не имела, зачем она понадобилась Сьюзи. Джордан использовал ее, Джил, чтобы заслонить себя от посягательств этой молоденькой девушки. Возможно, Сьюзи все еще любит Джордана и хочет снова попытать счастья? Но в таком случае вряд ли она станет делиться с Джил своими планами.
        Надев свежий свитер, Джил вышла из спальни. Сьюзи, нервно затягиваясь длинной сигаретой, стремительно мерила шагами гостиную. Увидев Джил, она резким жестом раздавила окурок в пепельнице.
        — Надеюсь, вы довольны? Джил моргнула.
        — Простите, не понимаю.
        — Он сделал это, и все из-за вас.
        — Кто? Что сделал?
        — Отказался от борьбы.  — Сьюзи смотрела на Джил с таким видом, словно перед ней безнадежная тупица.
        — Мне неприятно показывать свою неосведомленность, но, поверьте, я действительно не знаю, о чем вы говорите.
        — Вы замужем за Джорданом, не так ли?
        — Да.
        Они стояли друг напротив друга, как дуэлянты перед выбором оружия.
        — Джордан передал контроль над компанией моему отцу и брату,  — нетерпеливо объяснила Сьюзи.
        — Довольно неожиданно. Когда это случилось?  — Если Джордан вел войну за контроль над компанией, он бы, разумеется, хоть что-нибудь ей сказал. Не скрыл бы этого от нее. Они не виделись всего неделю. За такой короткий срок вряд ли что-нибудь могло заставить Джордана выпустить компанию из рук. А может быть, могло?
        — Эта баталия длилась уже много месяцев,  — резко заговорила Сьюзи.  — Чаша весов переместилась, когда вы с Джорданом отправились в свадебное путешествие. Худший момент для того, чтобы оставить дело без присмотра, трудно было найти. И он это знал — вот что невозможно понять. К тому времени, когда он вернулся с Гавайев, переворот полностью созрел. Отец использовал эту неделю для скупки акций, пока под его контролем не оказалась такая же доля, как у Джордана. Он хотел убрать Джордана с его поста и сделать генеральным директором моего братца.
        — Что же произошло?
        — После того как в течение многих недель Джордан собирал сторонников, покупал и продавал акции, делал все, что в его силах, чтобы предупредить раскол компании,  — продолжала Сьюзи,  — он вдруг ни с того ни с сего передает дело моему отцу. Теперь остается только вручить все моему братцу на серебряном блюдце. Вы встречались с Дином и знаете не хуже меня, что он не дорос до того, чтобы быть генеральным директором, да и необходимых для этого качеств у него нет. За пять лет он сведет на нет то, что Джордан создавал всю свою жизнь.
        Джил не знала, что сказать. Первой ее реакцией был протест, ей хотелось оспорить слова Сьюзи. Никогда Джордан не отдаст по собственному почину контроль над компанией. Она и сама знает, без подсказки этой девчонки, что Джордан всего себя посвятил созданию этого дела; вложил все, что только можно было вложить.
        Джил вспомнила, хотя, казалось, это было давным-давно, как Джордан говорил ей, что приобрел контрольный пакет акций. Он сказал также, что скоро будет вынужден сражаться, чтобы удержать власть в своих руках. Джил не забыла, что ответила ему. Она сказала, что не может представить себе, чтобы он проиграл.
        — Джордан ушел в отставку?  — недоверчиво Пробормотала Джил.
        — Да. Сегодня утром. Отставка вступает в силу немедленно.
        — Но почему?
        — Кому и знать, как не вам,  — с горечью фыркнула Сьюзи, вынимая вторую сигарету и зажигая ее. Защелкнув золотую зажигалку, она выпустила в потолок струю дыма.  — Потому что он в вас влюблен.
        — Какая тут связь?
        — По-видимому, он чувствовал, что нужно выбирать: вы или компания. Он выбрал вас.
        — Он послал вас все это мне сказать?  — Нет, не похоже на Джордана. Он предпочитает сам говорить о своих делах.
        Сьюзи издала сухой смешок.
        — Вы, верно, шутите. Да он бы с меня шкуру спустил, узнай он, что я подошла к вам ближе, чем на милю.
        — Тогда почему вы здесь?
        Сьюзи снова затянулась сигаретой.
        — Потому что еще совсем недавно я воображала, будто влюблена в него. Он вел себя порядочно. Он мог использовать меня в своих целях, если бы захотел, но не сделал этого. Под сухой внешностью этого человека скрывается благородное сердце. Вы тоже это знаете, иначе не вышли бы за него.
        — Да,  — мягко согласилась Джил.
        — Вы нужны ему. Я не знаю, почему вы от него ушли, но полагаю, это касается только вас и Джордана. Он не из тех мужчин, которые изменяют женам, поэтому не думаю, чтобы тут была замешана женщина. Во всяком случае, он человек чести, даже сверх меры. Если вы не понимаете, что вам досталось, вы просто глупы.
        Сердце Джил разрывалось на части. Джордан ушел из компании. Это невозможно понять. Этому невозможно поверить.
        — Вы пойдете к нему?  — требовательно спросила Сьюзи.
        Джил колебалась.
        — Я…я…
        Сьюзи сделала последнюю затяжку и сунула сигарету в пепельницу.
        — Если вам мешает гордость, не волнуйтесь, вам не придется долго ждать. В конце концов он сам придет к вам. Немного терпения.
        — Я еду к нему.  — Немного успокоившись, Джил нерешительно поглядела на Сьюзи, стараясь найти нужные слова.  — Я так благодарна вам за то, что вы пришли. Я очень многим вам обязана.
        — Не надо благодарностей. Я хочу одного — чтобы вы оценили по достоинству его поступок,  — проворчала Сьюзи, хватая сумочку и засовывая ее под мышку.
        — Я понимаю, чего это ему стоило,  — заверила ее Джил, провожая девушку к дверям.
        Как только Сьюзи вышла, Джил отправилась на поиски матери. Она нашла ее в гостиной.
        — Я все слышала,  — сказала Элайн, не дожидаясь объяснений.  — Все еще может измениться.
        — Я еду к нему.
        Мать внимательно всмотрелась в ее лицо.
        — Я это знала.
        Обнимая мать на прощание, Джил шепнула:
        — У меня в комнате стоит коробка, мамочка. Шелли принесла ее для тебя и Эндрю.
        Путь в центр Сиэтла тянулся целую вечность. Был час пик, и припарковать машину удалось только на стоянке для грузовиков. Джил без всяких угрызений совести поставила там свою легковушку и поспешила к зданию, где находился офис Джордана. Ей повезло: хотя служащие уже все ушли, входная дверь еще не была заперта. Охранник, преградивший ей путь, к счастью, оказался знакомым и пропустил ее внутрь.
        — Мистер Уилкокс еще здесь?  — спросила Джил.
        — Да.
        — Спасибо.  — Джил облегченно вздохнула и направилась к лифту. Офис был на последнем этаже. Когда лифт остановился, Джил чуть не бегом припустила по широкому коридору. Передняя комната, в которой работали помощники Джордана и секретарша, была пуста. Двойные двери, ведущие в его кабинет, были распахнуты настежь. Джордан собирал бумаги и папки с письменного стола и складывал их в картонную коробку.
        Джил застыла на месте. Несколько секунд она смотрела на мужа, не в состоянии шевельнуться или заговорить. Он выглядел изможденным, словно всю эту неделю не спал. Небритый, волосы, обычно аккуратно причесанные, всклокочены.
        Джордан, очевидно, ощутил ее присутствие, потому что перестал паковать вещи и медленно обернулся к ней. Их глаза встретились. Руки Джордана замерли. Казалось, внезапно замер и весь мир вокруг. Джил захватила его врасплох, он не успел скрыть гримасу страдания, и Джил разделила с ним его боль.
        — Ты не должен этого делать!  — вскричала она, захлебываясь слезами.  — Не должен!
        Лицо у Джордана застыло. Казалось, он весь подобрался, чтобы не выдать своих чувств. Словно не видя Джил, он снова стал собирать вещи с письменного стола. В глазах появилась улыбка, не радостная, скорее печальная.
        — С пяти часов пополудни твой муж — безработный.
        — О Джордан, почему ты это сделал? Из-за меня?.. Потому что я от тебя ушла? Но ты ничего не говорил мне… ни разу ничего не объяснил, даже когда я умоляла тебя. Неужели ты настолько мне не доверял? Побоялся сказать, что происходит?  — То, что Джордан от нее таился, мучило Джил сильней всего. Не разделил с ней свою тяжкую ношу, нес ее один.
        — Да, напрасно я не поделился с тобой,  — согласился Джордан, и по его лицу было видно, что он действительно сожалеет.  — Я понял это в тот вечер, когда ты от меня ушла. По природе я человек скрытный и стремлюсь держать свои неприятности при себе.
        — Но я твоя жена!
        Джордан улыбнулся по-прежнему грустно.
        — Женитьба — новое для меня дело. По-видимому, я не очень пригоден для него. Единственное, к чему я стремился, так это не смешивать свою деловую и личную жизнь. Не хотел приносить домой, к тебе, свои проблемы.
        — Но, Джордан, если бы я знала, если бы ты все объяснил мне, я могла бы помочь.
        — Ты и так помогла больше, чем думаешь. Слезы ослепили ее. Она отдала бы все на свете за то, чтобы очутиться сейчас в объятиях мужа, но он был так далек от нее, так одинок! Джордан взял со стола небольшую фотографию — они оба в день свадьбы. Поглядел на нее несколько мгновений, затем сунул в коробку.
        — Я полюбил тебя чуть ли не с первой секунды нашей встречи. Не проси меня объяснить, как это случилось, я не смогу. После того вечера на берегу, когда я впервые поцеловал тебя, я знал, что моя жизнь станет иной.
        — О Джордан!
        — Ты была для меня солнцем, теплом, светом. Раньше я и сам не знал, как я одинок, как истосковалось по любви мое сердце, как мне нужно разделить с кем-нибудь свою жизнь…
        Джил, не стыдясь своих слез, плакала навзрыд.
        — А в тот день, когда мы поженились… — продолжал Джордан,  — честное слово, я еще никогда не видел такой красивой невесты. Я не мог поверить, что ты на самом деле согласилась стать моей женой. И поклялся себе, что никогда не потеряю тебя, чего бы мне это ни стоило.
        — Но отказаться от… — Трепеща от волнения, Джил неуверенно пересекла кабинет и встала рядом с мужем. Джордан напрягся всем телом, в глазах светились надежда и страсть.
        — Я не могу потерять тебя,  — глухо повторил он.
        — Но отказаться от дела своей жизни?!  — Его поступок был для Джил непостижимым.
        — У меня теперь другая жизнь.  — Джордан нежно привлек к себе жену и зарылся лицом в ее волосы, вдыхая их аромат.  — Без тебя ничто не имеет значения. Так уж получилось.
        — Но что ты будешь делать?
        — Я подумал, почему бы нам с тобой не уйти, скажем, на год от дел и не поездить по свету. Как ты на это смотришь?
        Джил кивнула — слезы мешали ей говорить.
        — А когда вернемся, я бы хотел завести малыша.
        Джил снова кивнула; ее сердце отчаянно билось от любви и смятения.
        — А потом, когда наступит время, я подыщу для себя подходящее занятие и начну все заново. Но теперь уже не допущу, чтобы моя жизнь зависела от моей работы. Не могу допустить,  — тихо сказал Джордан.  — Теперь уже ты — моя жизнь.
        — Ты уверен, что хочешь этого?  — Не слишком ли велика такая жертва?
        Джил почувствовала, что Джордан улыбнулся.
        — Уверен. Мне больше не нужна работа, чтобы заполнять пустоту в своей жизни. Теперь у меня есть ты.
        — О Джордан!  — осевшим голосом пробормотала Джил.  — Я так тебя люблю.  — И, крепко зажмурившись, она прошептала благодарственную молитву за то, что у нее такой замечательный муж.
        — Поедем домой, любимая?  — мягко сказал Джордан.
        Джил кивнула и вложила ладонь в протянутую ей руку.
        — Домой,  — еле слышно повторила она. С мужем. С тем, кого она любит. Со своим суженым. С тем, кто предназначен ей судьбой.
        notes

        Примечания
        1
        Надстройка на крыше, место расположения престижных апартаментов