Лубенец Светлана, Золотая Девочка- библиотека РусЛит

Золотая девочка Светлана Лубенец

        # Люсьена Караваева жила просто, без приключений, как самая обыкновенная девчонка. И вдруг… Столько событий в одно и то же время! Сначала взрывы на дискотеке, затем в ее классе таинственно исчез журнал. И в довершение всего… в дом Люсьены проник вор. Он не взял ничего, кроме маленькой глиняной статуэтки. Вскоре воришка забрался и на дачу. Люсьена решает активно действовать - и пытается поймать вора. Но обнаруживает, что им является тот мальчишка, который ей так нравится… Как поступить? Разлюбить его? Представить, что это не он, и свалить вину на другого? Но больше всего хотелось Люсе, чтобы ее любимый мальчик оказался ни в чем не виноват…
        Лубенец Светлана
        Золотая девочка
        Глава 1
        Три взрыва на дискотеке
        Люсьена Караваева, или попросту Люська, сидела на кухне и пила молоко. Вообще-то она молоко терпеть не могла, но сегодня был такой отвратительный день, что ей захотелось испортить его окончательно и бесповоротно.
        Все дело было в том, что в школе Люська поссорилась со своей лучшей подругой Наташей Драгомиловой. Коварная Наташка получила за контрольную по алгебре «пять», а она, Люська, почему-то «два», хотя списала уравнения с присланного подругой листка тютелька в тютельку, циферка в циферку. Само собой разумеется, что после такого предательства Люська во всеуслышание заявила, что Драгомилова ей больше не подруга, потому что настоящие подруги так не поступают. Теперь Люська запивала свое горе отвратительной белой жидкостью и думала, как отомстить подлой Наташке.
        Стакан уже на две трети был пуст, а Люська так ничего и не придумала. Она подошла к окну и выглянула во двор. В возмущении от того, что увидела, Люська со всего маху шлепнула стакан донышком о подоконник. Молоко с отвратительным чмоканьем подпрыгнуло и выскочило прямо на джинсы. Люська при этом с каким-то злорадным удовлетворением подумала, что день, как она того и добивалась, испорчен наконец на все сто, и сконцентрировалась на парочке, которая стояла посреди двора у сломанных качелей. Это были вышеупомянутая бывшая подруга Наташка Драгомилова и Денис Стельманчук из 9 «Б». Ошибки в алгебраических уравнениях Наташкиной записки показались Люське детсадовской шалостью по сравнению с этим, куда более грандиозным предательством.
        Стельманчуку Люська уже битых две недели строила глазки. Он уже почти начал реагировать нужным образом на все ее «ужимки и прыжки», как вдруг его взяла да и перехватила Драгомилова.
        А ведь как все хорошо начиналось! Они с Наташкой в позапрошлый понедельник решили, что им давным-давно пора влюбиться. Дожили до четырнадцати лет, а любви до сих пор ни в одном глазу. Прямо стыдно перед классическими образцами - Джульеттой там и… прочими. В поисках подходящих объектов они сначала перебрали своих одноклассников и забраковали всех до единого. Оно и понятно: как можно влюбиться в Рябушинского, Изотова или Карамышева, вместе с которыми в младшей группе детского сада манную кашу по столам размазывали да на горшках рядом сидели? Пришлось обратить свои взоры на 9 «Б» и 9 «В». После бурного обсуждения кандидатур остановились на двух: Денисе Стельманчуке из 9 «Б» и Артеме Каретникове из 9 «В». Люське больше нравился блондинистый Стельманчук, а Наташку вполне устраивал Каретников. И вдруг такое!
        Ну, погоди, Наташка! Ладно! Она, Люська, тоже не лаптем щи хлебает. Она пожертвует Денисом, так и быть. Зато завтра, на дискотеке в честь окончания первой четверти, она уже больше тянуть резину и полагаться на долгие взгляды не станет, а прямо с ходу пригласит на первый же медленный танец Каретникова. Пусть у него нет таких белокурых кудрей, как у Дениса, но, в общем-то, он тоже очень даже ничего.
        На этом Люська несколько успокоилась. Она еще раз глянула на Наташку как можно презрительнее, будто та могла ее взгляд заметить, и пошла замывать молочные разводы на джинсах.

        Дискотека была уже в самом разгаре, а Люська так и не сумела заставить себя подойти к Артему. Он был в гуще «вэшников» и на Караваеву, естественно, не смотрел, а, похоже, был увлечен своей одноклассницей Лизой Малиновской. Наташка же уже несколько раз танцевала со Стельманчуком.
        Когда Денис в очередной раз направился к Драгомиловой, Люська наконец решилась. Ноги у нее тряслись, щеки горели. Хорошо, что в полутемном зале никто этого не мог заметить. Она уже довольно близко подошла к Артему, когда совсем рядом с ними, откуда-то из-под плотно стоящих у стен стульев, раздался взрыв. В темноте никто ничего не понял. Девчонки завизжали, многие бросились к выходу. Люську и еще двух девчонок из 9 «В» уронили на пол. Артем поднял одноклассниц по очереди за руки, и они тоже понеслись к выходу. Люська же, которая уже догадалась, что это не террористический акт, а всего лишь взрыв обыкновенной ларечной петарды, решила еще полежать на полу, чтобы дождаться помощи Артема.
        - Вставай, Караваева,- Каретников наконец подал руку и ей.
        Люська скривилась:
        - Ногу больно…
        - Ушиблась, что ли?
        - Не знаю… Может, вывих…
        - Держись за меня. Потихоньку поднимайся.
        Люська, у которой ничего не болело, с оханьем и легким постаныванием стала вставать с пола, вцепившись в рукав Каретникова.
        - Ну как?- спросил Артем.- Идти-то можешь?
        - Не знаю…- пролепетала Люська, пытаясь делать шаги. Она так натурально прихрамывала и попискивала, что Артем испугался:
        - Может, у тебя перелом? Пойдем-ка в медкабинет.
        - Какой медкабинет вечером? Медсестра уже давно дома телевизор смотрит,- возразила Люська и огляделась.
        В зале уже зажгли свет. Физрук Леонид Борисович вместе с учителем физики Петром Михайловичем раздвинули ряды стульев и действительно вытащили оттуда ошметки китайской петарды.
        - Вот идиоты!- глядя на петарду, раздраженно пробурчал Каретников.- Такую дискотеку испортили, взрыватели!
        Люська поняла, что Артем выходит из-под контроля, и усиленно захромала около него, снова тихонько постанывая.
        - Ну что?- опять вынужден был заняться ею Каретников.- Больно? Давай я тебя быстренько домой отведу. Может, еще назад успею…
        Возвращение Артема на дискотеку в Люськины планы не входило, и она захромала так, будто одна нога у нее была короче другой сантиметров на двадцать.
        А в зале уже опять погасили свет, врубили музыку. Свободное пространство в центре начало заполняться танцующими парами. Люська изо всех сил опиралась на руку Каретникова, и он, с тоской оглядываясь на Лизу Малиновскую, потащил Караваеву к выходу. Они подошли уже почти к самым дверям, когда в коридоре послышался второй взрыв, а потом, из гардероба, третий. Разумеется, после такого салюта дискотеку директор прикрыла, и Артем, уже никуда особенно не торопясь, пошел провожать Караваеву до дома. У подъезда он спросил:
        - Дальше-то сама дошкандыбаешь или до квартиры подбросить?
        Люська набрала в грудь побольше воздуха и решила действовать напрямик.
        - А тебе не кажется, Артем, что это судьба?- спросила она каким-то деревянным от смущения голосом.
        Каретников в недоумении уставился на Люську:
        - Какая еще судьба? Ты про что?
        - Ну… про то, что мы с тобой оказались рядом в момент взрыва.
        - И что?- не понял Артем.
        - Как это что? Говорю же: судьба нас свела.
        Поскольку Артем продолжал непонимающе хлопать глазами, Люська была вынуждена пояснить:
        - Ну… как Роуз с этим… ну, в общем… с тем, которого Леонардо Ди Каприо играет. В
«Титанике». Понимаешь?
        Каретников наконец вышел из оцепенения и громко рассмеялся:
        - Ну ты даешь, Караваева! У тебя совсем крыша стронулась с этим «Титаником»! По-твоему, китайская петарда - судьба?
        - А ты думал, что судьба - обязательно нечто грандиозное, да? Небо разверзается и оттуда - указующий перст божий? Как же, жди! Судьба - это, например, черная кошка или вот… наша петарда!
        - К чему ты несешь эту чушь, Караваева? Что-то никак не пойму!
        Люська вздохнула, уже не притворно, а по-настоящему, и сказала:
        - Ничего я не несу. Я просто… предлагаю не противиться судьбе и… пойти вдвоем, через неделю, на спектакль «Лекарь поневоле». Помнишь, Нина Антоновна советовала. Ставит театр «Буфф». Мне мама обещала купить билеты.
        - То есть ты вроде как меня приглашаешь? А, Караваева?- опять изумился Артем.
        - Приглашаю,- отозвалась Люська.- Только у меня имя есть и, между прочим, очень красивое.
        - Люська - это нынче красиво?
        - Не Люська, а Люсьена, ясно?
        - Люсье-е-ена?- громко протянул Каретников.- Ну, Люсьена действительно получше Люськи будет.
        Он чуть отодвинулся от Караваевой и стал оглядывать ее с головы до ног и обратно.
        - Чего уставился?- поежилась Люська.- Скажешь, что я слишком рыжая?
        - Скажу! Ты, без всякого сомнения, рыжая!
        - А мама говорит, что я не рыжая, а солнечная, золотая.
        - Так то мама…
        Люська поняла, что партия проиграна. Конечно, она никакая не золотая, а рыжая, с непослушными кольцами густых волос и россыпью веснушек по круглому лицу. Про таких говорят - на любителя. Каретников явно любителем Люсек не был. Караваева повернулась к нему спиной и, позабыв про хромоту, шагнула к подъезду, но Артем вдруг задержал ее за рукав:
        - Ну ладно, золотая, давай сходим на «Лекаря». Так и быть. Против судьбы не попрешь!

        Глава 2
        У каждого свои тайны
        На каникулах Караваева отчаянно скучала. С Наташкой она больше не водилась, а Настя Калетина, с которой Люська всегда была в легких приятельских отношениях, с первого сентября находилась в санатории. Там она лечилась и училась одновременно. Люська очень жалела, что назначила Артему свидание через неделю. После дискотеки у хорошо освещенного подъезда она смогла как следует разглядеть его и действительно поверила в судьбу. Каретников ей понравился. Он был явно лучше белокурого Стельманчука: выше, шире в плечах, и глаза у него были хорошие - яркие, карие и… добрые.
        Люська, изнемогая от безделья, за четыре дня каникул проглотила три любовных романа, два детектива и даже перечитала во второй раз «Евгения Онегина», которого они скоро будут проходить по литературе. Перевернув последнюю страницу пушкинского романа, Люська откинулась на подушки дивана и закрыла глаза. Ей представилось, как они с Каретниковым идут по улице в театр, а из-за угла школы вдруг выбегает Денис Стельманчук с пистолетом в руке и кричит:
        - Стой! Стрелять буду!
        Артем тут же выхватывает свое оружие, но Люська не дает ему стрелять. Она бросается вперед, закрывает его своим телом и кричит в ответ Денису:
        - Прости! Я другому отдана и буду век ему верна!
        Тут откуда ни возьмись в длинном платье с открытыми плечами и тоже с пистолетом в тонкой руке появляется бывшая подруга Наташка Драгомилова и вероломно стреляет в Люську. Караваева падает и немедленно начинает умирать. И она наверняка умерла бы до конца и насовсем, если бы Драгомилова не начала ее дико и безжалостно трясти за простреленное плечо.
        - Люся! Люся! Да проснись же ты наконец!- Наташкин голос непостижимым образом превратился в мамин, и Караваева очнулась.
        - К тебе пришли,- сказала мама, подтолкнула к дивану Люськину одноклассницу Лену Прокопчину и вышла из комнаты.
        Лена Прокопчина, бессменная староста 9 «А» с пятого класса, была человеком очень серьезным и строгим. Просто так, ни с того ни с сего, заявиться к Люське в гости она не могла.
        - Лена?- удивилась Караваева, с трудом отходя от удивительного сна.- Что-нибудь случилось? Я куда-нибудь забыла прийти… на какое-нибудь собрание?
        - Ничего не случилось,- как всегда, скупо улыбнулась Лена.- Просто… мне с тобой поговорить надо. С глазу на глаз. Без свидетелей.
        Люська мучительно вспоминала, где она все-таки дала маху. Старосты по пустякам с глазу на глаз разговаривать не приходят.
        - Н-ну… я слушаю,- Караваева поднялась с подушек дивана, села, железно выпрямив спину, и уставилась на горшочек с фуксией, который стоял на полочке ее секретера.
        - Люсь…
        Голос Прокопчиной вместо назидательного показался Караваевой жалобным. Люська осторожно перевела взгляд с фуксии на старосту и окончательно растерялась. Лена смотрела в пол, а руки ее скручивали в узел длинные ремешки сумочки.
        - Люсь,- повторила она, не поднимая глаз,- ты… ты не могла бы мне помочь?
        - Я?- удивилась Люська.
        - Ну да… ты…
        - Чем? Да что случилось-то?- продолжала круглить глаза Караваева.
        - Ну… в общем… ты не могла бы поменяться со мной местами?
        - В каком смысле?- ужаснулась Люська, представив себя старостой.
        - В обыкновенном. Ты в классе сядешь к Изотову, а я… на твое место…
        - А-а-а…- протянула Люська.- А зачем?
        - Ну…- Лена начала скручивать в рулет длинную мягкую сумочку.- Могла бы догадаться…
        - Могла бы,- согласилась Люська,- но… что-то у меня никак не получается…
        - Понимаешь… мне бы хотелось сесть к… Лаевскому… Ну… в целях помощи ему как неуспевающему…- Ленины щеки покрылись таким багровым румянцем, на какой даже Люськино бледное лицо было не способно.
        - А-а-а…- в полном недоумении опять протянула Караваева, а потом вдруг мгновенно все поняла и хитро улыбнулась: - Как неуспевающему, говоришь?
        - Конечно… Ведь если он подтянется, то… и всему классу тоже будет хорошо…
        - Это чем же?- уже в голос рассмеялась Люська.
        - Зря смеешься, между прочим.- Лена ерзала на диване так, будто сидела не на нем, а на раскаленной сковородке.- Мы тогда среди девятых классов станем лучшими по успеваемости… и сможем поехать на следующих каникулах на экскурсию в Новгород. Помнишь, директриса говорила на общешкольном собрании?
        - Брось, Ленка!- Караваева подсела вплотную к старосте и взяла ее под руку.- Какой там Новгород! Я же не слепая. Ты в него влюбилась, в Лаевского? Во даешь! Староста - и в самого двоечника… Класс!
        - Почему сразу влюбилась?- не сдавалась Прокопчина, но по ее лицу было понятно, что Люська попала в самую точку.
        - Конечно, влюбилась! Все же видно невооруженным глазом!
        Лена вскочила с дивана, намереваясь уйти, но Люська усадила ее обратно.
        - Лен, слушай! Вот - честное слово, я никому ничего не скажу и запросто могу пересесть к Изотову. Только как ты себе это представляешь? С чего вдруг я пересяду?
        Староста посмотрела на Люську своими серьезными темными глазами и глухо спросила:
        - А ты точно… никому?.. Даже Драгомиловой?
        - Могила!- Люська для убедительности прижала обе руки к груди.- А с Наташкой я вообще-то поссорилась. По-моему, все в курсе. Я не скрываю.
        - Я, знаешь, думала, что ты, может быть, громко, на весь класс, попросишь меня поменяться с тобой местами…
        - Ну конечно!- возмутилась Люська.- Вот так придумала! Изотов тут же себе что-нибудь навоображает про меня!
        - Нет-нет, ничего не навоображает, если ты скажешь… что с доски плохо видишь, например. А, Люсь?
        - Плохо вижу? У меня, между прочим, со зрением все в порядке. Но сказать, конечно, могу. Лен! А как тебя все-таки угораздило: отличницу - и в «позор класса»?- Лена вздрогнула, и Караваева поспешила заметить: - Ты же сама его на собраниях так клеймила…
        - Не знаю, Люся, как это получилось.- Глаза Лены заблестели слезами. Чувствовалось, что староста неимоверным усилием воли не дает им пролиться.- Я поначалу действительно думала о нем как о «позоре класса», но довольно часто… ну… как староста. А потом, наверное, привыкла все время о нем думать.
        - А что…- Люська представила себе «позор класса».- Он, если… ну… отвлечься от его лени, пожалуй, и ничего… Мы как-то все его за человека не считаем…- Она спохватилась, что говорит несколько не то, и добавила: - Ты уж не обижайся, но это так.
        - Я и не обижаюсь,- печально повела плечами Прокопчина.- Я и сама его за человека не считала.
        - Ладно, Лена!- подвела итог Люська.- Я сделаю все, как ты хочешь, потому что очень хорошо тебя понимаю. Я тоже могла бы многое сделать для одного человека… Впрочем, это к делу не относится.
        - Тогда я, пожалуй, пойду,- староста встала с дивана, обратив на Люську тревожные глаза.
        - Я же сказала - могила!- еще раз успокоила ее Караваева.
        Когда Лена ушла, Люська опять улеглась на подушки и задумалась о своем соседе по парте. «Позор класса», или иначе Филя Лаевский, имел еще прозвище Киркор. Он был похож на знаменитого певца не только именем. У него было такое же несколько женственное лицо, кудрявые смоляные волосы до плеч и вишнево-карие глаза навыкате. Несмотря на столь яркую внешность, Филя успехом у девочек не пользовался, да и среди парней особых друзей не имел. И все потому, что был ленив до безобразия. По причине этой своей лени он практически не участвовал ни в каких классных мероприятиях, никуда с одноклассниками не ходил и не ездил. Исключение составляли дискотеки, на которых он, правда, никогда не танцевал - то ли все из-за той же лени, то ли потому, что давно перестал кого-либо интересовать.
        Киркор прозывался «позором класса» на том основании, что имел двойки по всем предметам и дотащился до девятого класса только благодаря усилиям классной руководительницы. Нелли Игнатьевна почему-то симпатизировала ему, отстаивала на всех педсоветах и ежегодно выгораживала перед школьным родительским комитетом. Киркор ее самоотверженности абсолютно не ценил, «домашки» постоянно списывал с Люськиных, а на уроках разгадывал кроссворды, журналами с которыми вместо учебников набивал свой огромный рюкзак.
        Староста Лена Прокопчина проводила с Филей бесконечные воспитательные беседы, но успех они имели такой же, что и неутомимая деятельность Нелли Игнатьевны. Филя молча выслушивал Лену и по окончании мероприятия тут же сосредоточивался на очередном кроссворде вместо геометрии или физики. Люська слышала, что матери часто из всех своих детей больше любят именно больных и увечных, по причине жалости к ним и потому что с ними приходится очень много возиться. Наверное, поэтому обожала Филю Нелли Игнатьевна и поэтому полюбила его строгая и правильная староста Лена Прокопчина. Другого объяснения Лениной любви Люська не находила.

        Глава 3
        Пропажа классного журнала
        В понедельник после каникул Люська бежала в школу радостная и озабоченная одновременно. Во-первых, она соскучилась по всем. Наташка уже не казалась такой подлой. Люська была даже не прочь с ней помириться, тем более что Стельманчук ее больше не интересовал. Она могла совершенно спокойно подарить его Наташке. Пусть пользуется. Люська хотела побыстрее увидеть Артема и боялась встречи. Вдруг он ее высмеет, выставит на посмешище… Пацаны - они такие. Они это могут. Во-вторых, Люська должна была выполнить данное Прокопчиной обещание, а потому на разные лады проговаривала в уме фразу о своем внезапно вдруг ухудшившемся зрении.
        - Здорово, золотая!- услышала Люська знакомый голос, вздрогнула и обернулась. Ее догонял Каретников.
        - Ну, как нога?- спросил он.
        - Н-нормально,- неожиданно вдруг стала заикаться Люська. Она совершенно забыла, какой спектакль устроила на дискотеке для Артема.- Ты з-знаешь… б-был вывих… кажется. Но за неделю совершенно прошел!- обрела она под конец твердость в голосе.
        - В театр-то дохромаешь? Не забыла приглашение?- Артем опять оглядел Люську с головы до ног, но она уже больше не ежилась, потому что видела - взгляд у него веселый и теплый.
        - Не забыла. У нас седьмой ряд партера. Встречаемся у школы в шесть вечера.
        - Заметано!- крикнул Артем и скрылся в гардеробе.

        В классе на вошедшую Караваеву никто не обратил внимания, поскольку все, сбившись в кучу, что-то громко обсуждали. Люська бросила рюкзачок на парту и подошла к одноклассникам.
        - Я не собираюсь никакие экзамены сдавать!- горячился Ромка Изотов, один из товарищей Люськи с Наташкой по детсадовским горшкам и манной каше.- Пусть те уроды, которые такую подлянку устроили, сами их и сдают!
        - Может, поможешь их вычислить?- с издевкой спросила Драгомилова.
        - А это не мое дело. Пусть ментов вызывают, собак всяких служебных!
        - Да что случилось-то?- не вытерпела Люська.
        - Ты что, Люся, ничего не знаешь?- удивилась Наташка.
        Люська поняла, что случилось что-то ужасное, из ряда вон выходящее, поскольку Драгомилова забыла про ссору и даже назвала ее Люсей. Испуганная Караваева отрицательно помотала головой.
        - Понимаешь,- повернулась к Люське Лена Прокопчина,- куда-то пропал наш классный журнал.
        - И что?- не оценила всю серьезность ситуации Люська.
        Прокопчина выразительно покачала головой, поразившись недогадливости Караваевой:
        - Да ты что, Люся? Журнал-то пропал с отметками за первую четверть! Похоже, все предметы пересдавать придется!
        - Да ну?- Люська до невозможности округлила свои и без того круглые глаза, а щеки ее, как всегда от испуга, зажглись ярким румянцем. Отметки за первую четверть у Люськи были не очень… Даже два трояка имелись - по алгебре и по физике. Люська как раз собиралась со второй четверти несколько поднажать на учебу, чтобы вытянуть аттестат получше. Пересдавать предметы еще и за первую четверть ей не улыбалось, как и Ромке Изотову.
        - Надо выяснить, кому выгодна пропажа журнала,- начала соображать Люська.
        - Точно!- подхватил Изотов и обернулся к Филе Лаевскому: - Колись, великий артист, твоя работа? Больше вроде некому: у тебя «гуси-лебеди» по всем предметам.
        По своей привычке томно растягивая слова, Лаевский проговорил:
        - Во кретины! Это ваши отметки трудно восстановить, а у меня - только два наименования оценок имелись: «два» и «один», училки не ошибутся. Так что красть журнал мне без надобности. Думать-то надо хоть иногда!
        - Если ты такой умный,- ядовито заметила Драгомилова,- может, сообразишь заодно, кто такую надобность имел?
        Филя, вальяжно развалившись за партой, завел яркие глаза под потолок так, что засверкали молочно-голубые белки, и, цедя слова по одному, изрек:
        - Фамилии я вам, конечно, не назову, но, думаю, это сделал тот, кто на дискотеке петарды рвал.
        - С чего ты взял?- не увидела никакой связи Лена.
        - С того! Петарды наверняка были отвлекающим маневром. Неужели трудно догадаться? - Филя с жалостью посмотрел на бестолковых одноклассников.- Ну! Шевелите мозгами! На взрывы вся школа сбежалась, а журнальчики, между прочим, в учительской без охраны оставались.
        - Брось,- махнула рукой Люська.- Петардами наверняка 8 «Б» баловался. Они всю неделю перед каникулами с ними носились. Помните, даже в столовой один раз рванули? А зачем 8 «Б» наш журнал?
        - То-то и оно, что это не 8 «Б»,- продолжил Филя.- 8 «Б» вообще на дискотеке не было. Их классная в Пушгоры на два дня увезла. Специально, чтобы от этих петард отвлечь и загрузить «высоким, добрым и вечным».
        - Ну, Киркор! Ну, ты прямо Ларин, Волков и Дукалис в одном лице!- восхитился Изотов.- Непонятно только, почему учишься на одни «колы». Ну-ка, поскрежещи еще мозгами: если не 8 «Б», то кто?
        Филя от такой похвалы порозовел и еще более глубокомысленно произнес:
        - Кроме вас,- Лаевский картинно выбросил вперед руку с пальцем, направленным на одноклассников,- журнал никому не нужен. Преступник среди вас!
        - Нет, ребята, это не наши,- решительно отмела подозрения Киркора Лена.- Петардами у нас с седьмого класса никто не увлекается, а на дискотеку мы все вместе пришли и вместе танцевали. Никто никуда не выходил и никаких подозрительных действий не совершал.
        Киркор, оторвавшись от очередного кроссворда, сатанински расхохотался:
        - Ха-ха-ха! Подозрительные действия! Вы рассуждаете, как грудные дети. Неужели не догадываетесь, что петарды были подложены заранее?
        - Ага! А управление у них - дистанционное, прямо из родного Китая!- рассмеялся Изотов.
        - Дешевенький у тебя юморок, Ромашка,- снисходительно заметил ему Филя.- Не соображаешь? Во всеобщем веселье да в темноте поднести зажигалку к запалу - раз плюнуть!
        Люська хотела сказать, что так же, как и Лена, не видит связи между взрывами петард и пропажей журнала, но в класс вошла Нелли Игнатьевна, и началась геометрия. Вместо журнала учительница ставила отметки в свою тетрадку, а на вопросы об экзаменах за первую четверть отвечать отказалась.
        - Ничего не знаю. Как директор решит, так и будет. А вообще-то…- Нелли Игнатьевна обвела взглядом класс.- Отдали бы вы журнал, ребята!
        - Мы журнал не брали,- встала со своего места Лена.- А вот вы, Нелли Игнатьевна, скажите нам: уже выяснили, кто на дискотеке петарды взрывал? Вы ведь дежурили в зале, кажется?
        - Нет, к сожалению, виновников так и не нашли. Но похоже, что злоумышленник был не из нашей школы. Мы, как всегда, чужих старались не пускать, но они, сами знаете, все равно всеми правдами и неправдами просачиваются. Дежурные старшеклассники видели чужого паренька в какой-то там необычной одежде… я в этом не разбираюсь… Впрочем, дискотека и петарды не имеют никакого отношения к геометрии, а у нас урок. Вы не забыли? К доске прошу… Наташу Драгомилову!
        Пока Наташка у доски с трудом отходила от каникулярного безделья, Люська пыталась припомнить, что она видела вокруг, когда на дискотеке шла приглашать Каретникова: пары… пары… Драгомилова со Стельманчуком, Ромашка с Прокопчиной… Киркор, сидящий на краю сцены… А рядом с ним… точно, был кто-то в идиотской толстовке, то ли с черепом, то ли со скелетом. Люська тогда еще подумала, как можно напяливать на себя такую гадость? Лица и парня Люська, как ни напрягалась, вспомнить не могла. Скорее всего, он ей был абсолютно незнаком. Но если даже предположить, что именно этот чужак взорвал в их школе петарды, то с пропажей журнала это никак не вяжется. Зачем ему журнал 9 «А»? Нафантазировал Филя, накрутил. Эх, придется, видно, сдавать экзамены за первую четверть!
        Люська вдруг сообразила, что так и не произнесла обещанную Прокопчиной фразу на предмет внезапно вдруг ухудшившегося зрения. Она покосилась на Киркора, виновато глянула на русый затылок старосты и дала себе еще пару минут на то, чтобы собраться с духом. Когда Наташка с весьма жалкой тройкой пошла к своему месту, Люська решила, что настала наконец пора выполнить свое обещание.
        - Нелли Игнатьевна!- обратилась она к учительнице, которая пробегала глазами список в своей тетрадочке в поисках новой жертвы взамен Драгомиловой.- Разрешите мне, пожалуйста, пересесть поближе, а то я почему-то стала… плохо видеть, что на доске написано…- И Люська весьма выразительно потерла глаза рукой.
        Нелли Игнатьевна оторвалась от своей тетради, Лена повернула к Люське испуганное лицо, а Киркор по такому неординарному случаю даже оторвался от кроссворда и с большим интересом уставился на соседку.
        - Надо сходить к врачу, Люся,- сказала Нелли Игнатьевна и заскользила взглядом по классу в поисках подходящего для Караваевой места.- Куда же тебя посадить…
        Люська, испугавшись, что учительница может найти ей совершенно неподходящее место, с весьма фальшивой интонацией поспешила обратиться к Прокопчиной:
        - Лена, может быть, ты согласишься поменяться со мной местами? Мне кажется, что с твоего места я все увижу.
        Лена подскочила как ужаленная и совершенно больным голосом ответила:
        - Конечно, Л-люся, если Нелли Игнатьевна не в-возражает…
        - Не возражаю,- учительница обрадованно закивала головой, поскольку вопрос решился очень быстро и не надо было больше тратить на Караваеву драгоценное время урока.
        Совсем иначе, очевидно, посмотрел на это дело Изотов. Когда Люська потащила свои манатки на новое место, он развалился на парте и поглядывал на суетящуюся Караваеву снисходительно и даже как-то покровительственно и собственнически. Он, конечно, совершенно не «повелся» на ее заявление о внезапно ухудшившемся зрении, поскольку не далее как на прошлой неделе Люська, стреляя из малокалиберной винтовки из положения лежа, выбила двадцать восемь очков из тридцати возможных. В тир 9 «А» водил преподаватель ОБЖ, но девочки об этом так мало значащем для них событии совершенно забыли.
        Когда закончилась геометрия, Люська рассказала одноклассникам про толстовку со скелетом.
        - Журналы, петарды, скелеты… Тайны средней школы! Меньше триллеров смотрите на ночь,- презрительно произнес Ромка Изотов, подмигнул Караваевой и первым отправился на физкультуру.

        В раздевалке спортивного зала к Люське подошла Драгомилова. Поскольку они уже разговаривали друг с другом при обсуждении проблемы пропавшего журнала, Караваева не стала припоминать Наташке старое и дружелюбно улыбнулась. Подруга облегченно разулыбалась в ответ и заинтересованно спросила:
        - Люсь! Ты зачем к Изотову пересела?
        Караваева вздохнула. Ее томила чужая тайна, но раскрыть ее Люська все же посчитала невозможным даже лучшей подруге. Она вспомнила глаза Лены, полные непролитых слез, и ответила следующее:
        - Я же не спрашиваю тебя, по какому случаю ты ходишь под крендель со Стельманчуком, хотя мы договаривались совсем по-другому.
        - Ну Люсь… так получилось…- Наташка виновато заглядывала в Люськины глаза, как только они показывались из-под снимаемой блузки или выныривали из ворота надеваемой на физкультуру футболки.- Понимаешь… мы из автобуса вместе вышли, разговорились, ну и…
        - Все ясно! Можешь не продолжать!- оборвала ее Люська.- Я слишком хорошо тебя знаю! Конечно, Денис просто не мог устоять под твоим напором!
        - Ну Люсь…
        Драгомиловой было нечего возразить. У нее был такой несчастный вид, что Люська рассмеялась:
        - Так и быть, я не обижаюсь! И даже свою «пару» по алгебре тебе прощаю!
        Наташка на радостях чмокнула вновь обретенную подругу в розовую щеку, но все-таки решила уточнить:
        - А Изотов-то тебе к чему? Ты же не думаешь, что я поверила в твое плохое зрение?
        - А может быть, Ромка мне нравится?
        - Ну уж нет!- убежденно произнесла Драгомилова.
        - Почему это? Вон он какой: отмытый, отглаженный, ровненько остриженный. Неужели ревнуешь?
        Наташка, за которой Изотов последнее время ходил, как преданный четвероногий друг, фыркнула:
        - Больно надо! Тем более теперь, когда… ну ты понимаешь…
        - Конечно, понимаю. Где уж Ромке тягаться со Стельманчуком! Вот я Ромашечку и утешу!
        - Хватит, Люська!- рассердилась наконец Драгомилова.- Я серьезно спрашиваю: зачем ты пересела к Изотову?
        - Понимаешь, Наташа…- начала сочинять на ходу Люська.- Мне Киркор до смерти надоел со своими кроссвордами. Прямо сил нет! А на геометрии привязался… ты не представляешь… как будет «вождь» по-вьетнамски. А я знаю? Я ему прямо так и сказала, не отстанешь - пересяду!
        - Ну?
        - Ну вот… он не отстал.
        Неизвестно, поверила ли Драгомилова во вдохновенное вранье Люськи, но прозвучал свисток на построение, и подруги помчались в спортзал.
        Совершенно неожиданно для всех физрук Леонид Борисович вышел к построению с журналом 9 «А».
        - Ребята! Глядите, журнал!- обрадовалась Прокопчина.- Леонид Борисович, где вы его нашли?
        - Представляете, за старыми стендами у мастерских валялся,- ответил учитель.- Случайно нашли. Стенды решили наконец выбросить, глядь, а там журнал!
        - Ура-а-а!- закричали девятиклассники на разные голоса.- Долой экзамены! Да здравствует свобода!
        - Леонид Борисович! А внутри все в порядке?- поинтересовалась дотошная староста Лена.- Никто двоек не наисправлял? Пятерок себе не наставил?
        - В порядке журнал. Не волнуйся, староста,- физрук потрепал Прокопчину по плечу. - Завуч все проверила.
        - Странно,- задумчиво произнесла Лена, но никому ее сомнения не были интересны. Одноклассники поняли, что экзамены отменяются, и радовались этому, как какие-нибудь малолетки.

        Глава 4
        Исчезновение глиняной Зинаиды
        Ну и денек выдался! Папа уже неделя как в командировке, а Люська с мамой еле заснули сегодняшней ночью: им было страшно. Днем кто-то неизвестный побывал в квартире Караваевых. Люська, возвращаясь из школы, вышла из лифта на лестничную площадку и увидела, что дверь их квартиры не захлопнута, а только прикрыта. Она подумала, что мама за чем-то забытым забежала домой в обеденный перерыв и что они сейчас столкнутся с ней на пороге. Люська даже чуть приостановилась у дверей, ожидая ее появления, но мама не выходила. Люська шагнула в квартиру и громко крикнула:
        - Ма-а-ма!
        Никто не отозвался. Это было странно. Как мама могла оставить дверь открытой? Люська со всевозрастающей тревогой прошла в комнату. Все вроде бы стояло на своих местах, только шторы почему-то были задернуты. Но мама по утрам всегда первым делом раздвигала тяжелые бордовые шторы, чтобы ее любимые цветы, стоящие в горшках на всех свободных горизонтальных поверхностях мебели, получали дневной свет по полной программе.
        Задернутые шторы Люське не понравились. Комочек земли на ковре - тоже. А когда она подняла глаза на книжную полку, то увидела, что нет на месте знаменитой дедушкиной глиняной балерины по имени Зинаида. Люське так страшно стало осматривать квартиру дальше в одиночестве, что она рысью бросилась к выходу и помчалась к маме на работу.

        Мама, не откладывая дела в долгий ящик, прямо с рабочего места позвонила в милицию.
        - Что украдено?- спросил ее голос в трубке.
        - Н-не знаю точно…- растерялась мама.- Тут… дочь прибежала и…
        - Мало ли чего ребенку примерещится! Пойдите домой и проверьте, прежде чем органы правопорядка беспокоить.
        - Я не ребенок,- обиделась Люська, когда мама передала ей разговор с милицией.- Но даже ребенок смог бы заметить, что Зинаиды нет.
        - Ладно, Люсь, он прав. Зинаида - не повод для беспокойства. У нас таких Зинок десятки.
        - Но эта - моя любимая!- настаивала Люська, но мама уже не слушала ее. Она отпрашивалась у начальницы на пару часов по семейным обстоятельствам.

        Возле дверей квартиры мама остановилась, огляделась и прижалась ухом к щели. Люська тут же прильнула к двери рядом. В квартире было тихо. Мама трясущимися руками вставила ключ в скважину замка и начала его медленно поворачивать, будто опасалась разбудить скрежетом заснувшего ненароком вора. Люська от страха сотрясалась всем телом в такт движениям маминых рук. Последний раз ей было так же страшно неделю назад, ночью, после просмотра фильма «Зловещие мертвецы», диск с которым ей дала Драгомилова.
        В квартире по-прежнему мертвецов не было. И все оставалось так, как уже видела Люська: шторы - задернуты, комочек земли - на ковре, Зинаида - отсутствует. Но мама вовсе не была уверена в том, что в квартире никого нет.
        - Сядь на диван и не двигайся,- прошептала она Люське.
        Люська бочком прошла к дивану. Ноги у нее сами собой подогнулись, она упала прямо на подушку с вышитыми георгинами и, как советовала мама, замерла не двигаясь. Мама же с кошачьей грацией прокралась к окну и резко отдернула штору. За ней никого не было. Тогда она стала обходить комнату по кругу, методично открывая дверцы шкафов, где могла поместиться человеческая фигура. Люська поворачивала голову вслед за мамиными перемещениями, и ей казалось, что она смотрит по видику детектив с мамой в главной роли.
        В комнате никто нигде не прятался. Мама, точно так же открывая всяческие двери и дверцы, обошла всю квартиру, вернулась в комнату, где сидела Люська, и начала не менее методично рыться в маленьких ящичках, шкатулках и коробочках.
        - Мам! Неужели ты думаешь, что там может кто-то спрятаться?- изумленно прошептала Люська.
        - Это у тебя юмор такой?- рассердилась мама.- Мне он кажется неуместным. Ты прекрасно понимаешь, что я проверяю, не украдено ли еще что-нибудь, кроме Зинаиды.
        - А-а-а…- протянула Люська, которая вовсе не острила, а просто туго соображала от страха. Через некоторое время мама плюхнулась на диван рядом с дочерью и сказала:
        - Странно. Ничего не украли, кроме Зинки. И кому она понадобилась?
        - Мам! Теперь, когда ты все осмотрела, наверное, можно еще раз позвонить в милицию?
        - Над нами посмеются, и все… но я попробую…
        Люська тут же поставила телефонный аппарат маме на колени.
        Разговор был недолгим. Слушая мамины вопросы и ответы, Люська поняла, что их странной кражей никто заниматься не будет.
        - Наша Зинаида ничего не стоит,- положив трубку, расстроенным голосом сказала мама.- А у людей крадут золото, бриллианты…
        - Вот ты бы и сказала, что Зинка стоит сто тысяч долларов! Кто проверит?
        - Ты у меня стоишь сто тысяч долларов. Как я буду теперь тебя дома одну оставлять? С ума сойду от страха. Хорошо, что папа уже завтра приедет, он придумает что-нибудь… А сейчас сделаем так,- мама запустила руку в Люськину рыжую гриву,- я вернусь на работу, а ты погуляй до моего возвращения, к подружкам сходи… На ночь мы забаррикадируем дверь бабушкиным комодом… и еще чем-нибудь… Даже если полезут к нам опять, попотеют, пока отодвинут. Мы в это время успеем в милицию позвонить. А там и папа приедет!

        Ночью, к счастью, никто в квартиру не рвался, но заснуть Люська с мамой никак не могли. Обе старались лежать тихо и друг дружке не мешать, но получалось это плохо: то диван у мамы скрипнет, то Люське вдруг кашлянуть захочется. Видимо, им обеим защита в виде бабушкиного комода казалась не слишком надежной.
        - Мам!- Люська в длинной ночной рубашке явилась в родительскую спальню.- Мне страшно. Можно я с тобой лягу?- И, не дожидаясь разрешения, юркнула под мамино одеяло.
        Некоторое время они лежали тихо, пытаясь заснуть, потом Люська начала вертеться, совершенно сбила набок простыню и наконец села, скрестив ноги и укутав их подолом рубашки.
        - Мам! А как вы с папой познакомились?- спросила она.
        - Ты же знаешь, мы в одной школе учились,- ответила мама, и Люська по голосу почувствовала, что она улыбается.
        - Знаю, конечно… Но ты расскажи, как вы познакомились… Кто кого первым заметил и вообще…
        - Конечно, я его,- рассмеялась мама,- но только он думает иначе.
        - Как это?
        - Так это! Я тебе сейчас расскажу, а ты потом у него поинтересуйся, как все тогда было. Очень интересно, что он тебе расскажет!
        Люська приготовилась слушать, а мама, которой тоже не спалось, с удовольствием ударилась в воспоминания:
        - Твой папа, когда я его первый раз заметила в школе, учился в девятом классе, а я в восьмом, вот как ты…
        - Мам, ты что?- перебила ее Люська.- Я ж в девятом!
        - Ты забыла, что у нас тогда была десятилетка и наш восьмой равнялся теперешнему вашему девятому. Ну так вот! Я как увидела твоего будущего отца первого сентября на торжественной линейке в синих клешах со складочками, так и пропала…
        - Мам, а что, в ваше время парни в расклешенных брюках ходили?
        - Все ходили, и взрослые тоже. Правда, в школу их носить не разрешали, поскольку форма была обязательной. Папе только на первое сентября их удалось надеть, но мое сердце его клеши все-таки успели поразить. Представь: темно-синие, с широким поясом, как у тореадора, а внизу, там, где клеш, внутри складочек - по две пуговицы.
        - Ну и навороты! Неужели тебе такое могло понравиться?
        - Ты ничего не понимаешь, Люська! Тогда это называлось - высший попс!
        - Попс?- рассмеялась Караваева.- Что за смешное слово?
        - Ну…- мама замялась.- Попсово - это было все равно что у вас - клево… или супер… Понимаешь?
        - Понимаю! Так ты, мамуля, оказывается, папу за модные брюки полюбила? За пуговицы в складочках?
        - Брюки, Люська, были только первым ударом. Когда я от широкого пояса брюк подняла глаза выше, то была окончательно сражена папиными синими глазами, под цвет этих брюк. Они так здорово сияли над белоснежной водолазкой…
        - А почему вдруг название такое - водолазка?
        - Кто его знает… Может быть, потому, что у водолазов костюмы были без пуговиц спереди и с высоким воротом.
        - Надо же!- удивилась Люська.- Чего только люди не придумают! А глаза у папы и сейчас красивые. Жаль, что мне твои, серые, достались.
        - Ну, знаешь! Мои - они тоже ничего,- засмеялась мама и, дурачась, повалила дочку на постель.
        Люська захохотала, вырвалась из маминых рук и спросила:
        - Мам! Папа был в клешах и в водолазке… А ты? Тоже в чем-нибудь необычном?
        - Нет, в самом обыкновенном. На мне были черная юбка в складочку и белая рубашка военного типа, с погончиками и блестящими пуговицами. А волосы завязаны в два хвостика с большими белыми капроновыми бантами. У меня даже где-то фотография с той линейки есть…
        - Да ты что?- перебила ее Люська.- В девятом… то есть в восьмом классе - и с бантиками?
        - Представь себе! У многих вообще косы были. Тогда с распущенными волосами никого и в школу бы не пустили.
        - Почему?- опять удивилась Люська.
        - Такие были порядки. Считалось, что в школе, где много пишут внаклонку, распущенные волосы будут мешать. Так, наверное, и есть на самом деле. Как ты думаешь?
        - Ну… вообще-то… иногда мешают. Приходится их без конца за уши заправлять.
        - Вот видишь!- сказала мама и замолчала, погрузившись в воспоминания.
        Люська, которой было очень интересно, потеребила ее за руку.
        - Ну, мама! Не вздумай заснуть. А туфли? Какие у тебя были туфли? Какой высоты тогда были каблуки? Какой формы?
        - Каблуки-то? Каблуки, на которых тогда ходили все мои одноклассницы, назывались школьными.
        - И какие же они были?
        - Такие, которые наша бабушка сейчас любит: низенькие, толстенькие и устойчивые.
        - Ой, не могу…- залилась смехом Люська, представив себя на линейке первого сентября в бабушкиных туфлях.
        - Босоножки на каблучках мне впервые купили только к выпускному вечеру по поводу окончания восьмого класса,- продолжила мама.- Так я, представь, целый месяц по вечерам дома училась на этих каблуках ходить.
        - Неужели в восьмом классе вам не хотелось как-то выделиться, ну… отличаться от ребят младшей школы?- удивилась Люська.
        - Конечно, хотелось, но одеждой мы не могли выделиться. Повторяю тебе, неразумной, что у нас была строго обязательна школьная форма. Единственно, чем мы отличались от малышни, это школьными сумками. На них учителя с администрацией почему-то не посягали. Видимо, в их циркулярах сумки не были обозначены.
        - Ну и?- подбодрила маму Люська, ожидая снова услышать что-нибудь удивительное, и не ошиблась.
        - До восьмого класса все ходили с портфелями, причем не с такими цветастыми, как у нынешних младшеклассников, а с черными или коричневыми. А в восьмом девочки заводили себе школьные сумки. Они иногда продавались в магазинах и походили на кошелки для продуктов, тоже строго черного или коричневого цветов. А та девочка, которая не успевала купить себе такую сумку, клянчила у мамы хозяйственную, желательно тоже темненькую.
        - И что? Так и ходили с хозяйственными?
        - Бывало. У тети Веры была такая сумка.
        - А у тебя?
        - А мне мама купила настоящую, школьную. Верка мне здорово завидовала тогда.
        - Мам, а мальчишки как же, так и ходили с портфелями до окончания школы?
        - Кое-кто ходил, но высшим…- Мама покосилась на дочь и со смехом произнесла: - Но высшим попсом у них считалась плоская лепешкообразная папка на почти круговой
«молнии».
        - Что значит «папка»?
        - То и значит, что папка - без ручек, ее под мышкой носят.
        - Под мышкой? Без ручек? Так это ж неудобно!
        - Возможно, зато попсово! А зимой на ней здорово было с горок ездить!
        - И вы ездили?
        - Ага! На папину мы вдвоем умудрялись садиться!
        - Мам, ты так и не рассказала, как же вы все-таки с ним познакомились.
        - А вот так,- продолжила мама.- У нас в школе тогда не было кабинетной системы, как сейчас у вас. Мы весь день учились в одном классе, если не считать физкультуру, домоводство, химию и иностранный, где класс разделялся на две группы. У нас только учителя менялись.
        - А физика? Как же приборы? Лабораторные?- удивилась в очередной раз Люська.
        - Был, конечно, специальный кабинет, но он предназначался строго для старшей школы. Восьмиклассников туда только на лабораторные и пускали.
        - А домоводство, мам, что за предмет?
        - Н-ну, вроде вашего труда для девочек.
        - А-а-а… Мам, давай больше не будем отвлекаться, ладно. Рассказывай про папу!
        - Ну так вот, представь: кабинетной системы нет, мы находимся на третьем этаже, а папин класс - на четвертом. Как быть? Как того удивительного молодого человека в синих клешах увидеть? И я зачастила на четвертый. Мне очень хотелось, чтобы он меня заметил.
        - А он?
        - А он, Люська, и не думал замечать. Я прямо не знала, что делать. Не будешь же одиноким тополем около его класса торчать, да еще на чужом этаже. Приходилось маскироваться. Хорошо, что на четвертом этаже библиотека была. Так моя подруга Верка Симакова… ну… тетя Вера, которой я поначалу ничего не говорила, в конце концов заметила мой неожиданно возросший интерес к художественной литературе и потребовала объяснений. В противном случае грозилась перестать дружить со мной и начать дружить с Ольгой Третьяковой.
        - И ты ей все рассказала?
        - Да. И, как увидишь, правильно сделала. Верка сказала, что познакомить его со мной ей ничего не стоит, поскольку в одной квартире с ней живет его одноклассница Танька. Ты же знаешь, тогда многие в коммуналках жили.
        - Так, значит, вас тетя Вера познакомила?
        - Не совсем. Она просто способствовала знакомству. А дело было так. Однажды нас, учащихся с восьмого по десятый класс, послали в близлежащий совхоз убирать картошку. Называлось это субботником. От комитета комсомола старшей назначили Таньку, ту самую соседку Веры. Танька предложила нам работать как можно медленнее, а она пришлет нам, будто бы в помощь, двух десятиклассников, одним из которых будет интересующий нас товарищ.
        - Выходит, вы познакомились на грядке?
        - Да, вот так тривиально - на совхозной грядке. Но это папа так думает… А ты-то, надеюсь, понимаешь, какая большая предварительная работа была проделана?
        - Да-а-а, мама, ты молодец!
        - Это Танька с Веркой - молодцы! Кстати сказать, дядя Саша, муж тети Веры,- тот самый второй десятиклассник с совхозной грядки.
        - Да ну?
        - Вот тебе и «да ну»!
        - Мам, а вы сразу после школы и поженились?
        - Нет. Это Вера с Сашкой сразу. А мы с папой как-то раздружились, потерялись. В разных институтах учились, потом распределены были на работу в разные города.
        - Что значит - распределены?
        - Правило было такое тогда: институты направляли своих выпускников в другие города, и отработать там обязательно надо было два года. Я - в Кургане работала, а папа - где-то чуть ли не под Хабаровском. Его расспроси, если интересно. Когда мы вернулись в Ленинград, то однажды случайно встретились, на Невском. И больше уже не расставались. Оказалось, что оба никого лучше друг друга за эти годы так и не встретили. Жалели, что столько времени потеряли… И ты у нас поздно родилась… Зато какая любимая!- Мама чмокнула Люську в нос и предложила: - Давай все-таки попробуем заснуть, а то утром не подняться будет.
        - Давай,- согласилась Люська, но долго еще не могла уснуть, представляя себе юных родителей на картофельной грядке.

        Глава 5
        Заболеть можно и от страха
        На другой день после полубессонной ночи Люська шла в школу не выспавшаяся и какая-то раздавленная.
        Все-таки странная кража! Кому нужна Зинаида? Люська вздохнула длинно и протяжно и врезалась в Таню Карлюткину, свою одноклассницу и вечную врагиню. Таня была худенькой бесцветной блондинкой с блекло-голубыми, будто выцветшими глазами. Однажды, в разговоре с Драгомиловой, Люська назвала Карлюткину белой молью, а та, как на грех, проходила по школьному коридору и все слышала. С тех пор Таня ненавидела Караваеву изо всех сил своего бледного организма, пыталась в ответ звать ее рыжей кикиморой и так густо обводила глаза черным карандашом, что с молью сравнивать ее стало затруднительно. Люська переименовала Карлюткину в очковую змею и старалась обходить ее стороной.
        - Извини, Люсь,- почему-то совсем не по-змеиному сказала Таня.
        - Да это я тебя толкнула… кажется…- промямлила Люська, потихоньку соображая, что с Карлюткиной, очевидно, что-то случилось, раз она забыла про моль, рыжую кикимору и даже извинилась. Люська так и спросила: - Случилось что-нибудь?
        Таня посмотрела на одноклассницу испуганными глазами, перебросила школьную сумку с одного плеча на другое, облизнула бледные губы и ответила:
        - Случилось… Знаешь, нас вчера хотели ограбить, но почему-то не ограбили… Так страшно… Может, их спугнули, они не успели… и сегодня снова придут…
        - Как?- Люська так резко дернулась, что лакированные ремешки рюкзачка соскочили с плеча, и он яркой птицей упал прямо под ноги Тане.- Как? И вас тоже?
        Тут уж Карлюткина приросла к тротуару:
        - Что значит тоже? Вас ограбили?
        - Нет… то есть… да… то есть нет… В общем, украли только балерину… статуэтку такую.
        - Антикварную?
        - Да ну… Откуда у нас антиквариат?- Люська поморщилась.- Дед сам слепил. Из глины.
        - И все?
        - И все. А у вас?
        - А у нас вообще ничего!
        Девочки стали обсуждать детали происшедшего, и по всему выходило, что посещения квартир Караваевых и Карлюткиных были очень похожи: это и неповрежденные замки, и задернутые шторы, и даже грязь на полу.
        - Как ты думаешь, Люсь, что это за воры такие, которые ничего не крадут и даже замки не ломают?- срывающимся голосом спросила Таня.
        - Не знаю,- развела руками Люська.
        Девочки одновременно наклонились, в четыре руки подняли Люськин рюкзак и в полной растерянности побрели в школу.

        В классе все собрались возле третьей парты у окна, верхом на которой сидел Коля Карамышев, весельчак и большой любитель поговорить на публику. Как всегда, он махал руками и что-то громко рассказывал в лицах. Когда Люська с Таней прислушались, то растерялись окончательно. Тане бледнеть было уже некуда, поэтому ее щеки и лоб приобрели синеватый оттенок, а черные ободки вокруг глаз более чем когда-либо стали похожи на очки со слегка покривившейся оправой. Люська, как всегда от волнения, покраснела всем лицом и шеей так, что из виду исчезли все ее многочисленные веснушки. Карамышев говорил о том, что их квартиру тоже посетили вчера днем. Колька уморительно изображал свою насмерть перепуганную мамашу и сохранившую полное самообладание собственную персону. Одноклассники хохотали над его ужимками, а Люська боролась с подступающей дурнотой.
        - В этом нет ничего смешного,- выговорила она наконец, протиснувшись прямо к Колькиной долговязой фигуре, оглядела улыбающиеся лица и добавила: - Вы можете оказаться следующими.
        Кто-то из одноклассников по инерции хихикнул, но Лена Прокопчина, сразу став серьезной, обратилась к Люське:
        - Люся! Что случилось? Ты что-то знаешь по этому вопросу?
        - А то…- Люська в изнеможении опустилась на стул рядом с Карамышевым.- Нас тоже пытались ограбить. И Таню… Ждите теперь гостей к себе.
        Девятиклассники встретили это сообщение недоуменным молчанием, а Карлюткина повернулась к Коле:
        - У вас что-нибудь украли?
        Карамышев отрицательно помотал головой.
        - Вот… видите…- Таня обвела взглядом товарищей.- И у нас ничего.
        - А у Караваевых?- спросила Лена.
        - А у них только балерину какую-то глиняную…
        - Зинку?- догадалась Драгомилова.
        Люська кивнула.
        - А вы все хорошенько проверили: деньги, документы?- продолжала расспрашивать староста.
        - Да мои родаки всю квартиру перевернули. И - ничего!- поведал Карамышев.
        - Та-а-ак…- глубокомысленно изрек Ромка Изотов, оборачиваясь к последней парте.- И что же думает по этому поводу наш новоявленный лейтенант Коломбо?
        Лена Прокопчина покраснела, а Филя, углубленный в очередной кроссворд, даже не поднял головы.
        Люська уже десять раз пожалела о том, что отсела от Фили к Изотову. Вместе с Киркором за партой она была как бы одна, поскольку тот обращался к ней только тогда, когда урока два подряд не мог разгадать какое-нибудь заковыристое слово. Люська обычно односложно отвечала ему «не знаю», и на этом их общение заканчивалось. Изотов же через каждые пять минут пытался о чем-нибудь заговорить с Караваевой и надоел ей до невозможности. Киркор тратил на Лену ровно столько же времени, сколько, бывало, на Люську, поэтому девичья рокировка, похоже, никому, кроме Ромашки Изотова, никакой радости не принесла.
        Люська подлетела к Лаевскому, выхватила газету и, стараясь поймать взгляд его вишневых глаз, спросила:
        - Киркорчик, миленький, скажи, что ты думаешь про все эти странности?
        Оказалось, что Филя, несмотря на свою сосредоточенность на кроссворде, все слышал.
        - Я думаю,- начал он, со снисходительностью разглядывая Караваеву,- что больше в нашем классе никого ограбить не попытаются.
        - Откуда такой вывод?- спросила Киркора Прокопчина.
        Киркор смерил Лену взглядом, но ничего не ответил.
        - Ну, Филечка,- Люська умоляюще сложила руки у груди.- Расскажи, пожалуйста, что ты придумал? Страшно все-таки… Почему ты решил, что они ни к кому больше не сунутся?
        Филя покачался на стуле, оглядел одноклассников еще более снисходительным взором и заявил:
        - Потому что буквы «к» кончились.
        - Чего-чего?- не поняла Люська.
        Лаевский ослепительно улыбнулся, поглядел на Караваеву, как на умственно отсталую, и пояснил:
        - Фамилий на «к» в нашем классе больше не осталось.
        - Ой, ребята!- чуть не задохнулась от изумления Карлюткина.- И правда… Мы же все на «к»: я, Караваева, Карамышев…
        - Ерунда!- отрезала Драгомилова.- Конан Дойль какой-то! Три «к»! Может, Люська, у вас на подоконнике пляшущие человечки нарисованы? Не проверяли?
        Люська не знала, что и ответить, а Наташка продолжала наступление на Киркора:
        - А почему именно на букву «к»?
        - А тебе бы хотелось, чтобы на «д»?- хохотнул Ромка Изотов.- Чтобы быть, так сказать, в гуще событий.
        - Неостроумно,- презрительно заметила Драгомилова и снова обратилась к Филе: - Почему же все-таки на «к»? Почему посетили квартиры наших одноклассников?
        Филин взгляд из снисходительного стал разочарованным. Он понял, как далеки от него по части логики его одноклассники. Он так и сказал:
        - Эх вы, дети неразумные! Журнал-то забыли?
        - Какой журнал?- выразила всеобщее недоумение Лена.
        - Наш журнал! Классный!- Филя сделал строгие глаза.- Тот самый, староста, куда аккуратно заносят твои пятерочки.
        - Ты считаешь,- начала догадываться Люська,- что наш журнал пропал, чтобы из него можно было выписать адреса… ну… тех, кто на «к»?
        - Молодец, Караваева!- похвалил Лаевский.- Садись, пять!
        - Да ну…- махнула рукой Карлюткина.- Кто мы такие, чтобы из-за нас… Опять ты, Киркор, напридумывал с три короба. Фантаст!
        - Не скажи… Что-то в этом есть!- не согласился с ней Карамышев.- Похоже на правду. Журнал пропадал? Пропадал. Гости пожаловали только к тем, кто на «к»? Только к тем, кто на «к». Лихо!
        - Перестаньте, ребята!- строго вмешалась староста.- Вы помешались на детективах. Кому нужны эти наши… ну… на «к»? Стоило из-за этого журнал красть… Будто нельзя другим способом их адреса узнать?
        - Ну-ка расскажи мне, Прокопчина, какой-нибудь другой способ!- не сдавался Филя.
        - Ну… не знаю…- замялась Лена и опять покраснела. Есть же адресные столы, справочные службы…
        - А если ты знаешь, что нужный тебе человек имеет фамилию на «к» и учится в 9 «А» классе такой-то школы и больше ничего? Какое справочное бюро тебе адрес даст? Все равно посоветуют в школу сходить и там спросить. А спрашивать-то, видно, им не с руки было.
        - Почему?- шепотом спросила вконец запуганная Карлюткина.
        Филя картинно развел руками, показывая тем самым, что он до многого может дойти своим умом, но все-таки не до всего или, по крайней мере, не сразу.
        - Ой, ребята!- пискнула Люська.- Что же теперь будет? Для чего мы им понадобились?
        - Знаете, мы забыли Настю Калетину,- вспомнил Изотов.- Тоже на «к», между прочим. Если у них никто не побывал, то вся теория Киркора яйца выеденного не стоит.
        Про Настю Калетину, второй месяц находящуюся в санатории, как-то забыли.
        - Никого у них не было!- решительно заявила Прокопчина.- Настя уже приехала. Завтра в школу придет. Она мне звонила вчера. Трещала битый час. Если бы у них что-нибудь случилось, обязательно бы выложила. Вон Люся с Таней какие встревоженные, а Настя веселая была.
        - Жаль,- огорчился Ромка.- Такая красивая теория лопнула, как мыльный пузырь.
        - А почему вы решили, что всех на «к» должны посетить в один и тот же день?- задал одноклассникам «вопрос на засыпку» Филя и принялся за свой кроссворд.
        Люська, которую почему-то сильно напугала его теория о фамилиях на «к», несколько успокоилась, когда Ромка вспомнил про Калетину. Новый вопросик Лаевского опять вывел ее из состояния равновесия. Действительно, может быть, в Настину квартиру заявятся сегодня или завтра. Надо бы предупредить… А как? Не рассказывать же Насте про три «к»! Да и не украли ни у кого ничего, кроме их Зинаиды… Люська окончательно сникла, а Карамышев еще подлил масла в огонь:
        - Вам, Караваева, больше всех повезло: у вас хоть статуэтку слямзили. Не зря приходили.
        Люське стало так плохо, что от лица отлила кровь. Это бывало очень редко и означало крайнюю степень испуга. Она побелела лицом до такой степени, что выступили все, даже самые бледные, веснушки.
        - Да не бойся ты так, Люся!- стала успокаивать ее Прокопчина.- Может, Зинаиду нечаянно разбили?
        - Ага! И осколки аккуратненько на совочек замели и с собою унесли, чтобы не мусорить в чужом доме. Такие аккуратные бандиты!- кривлялся Колька.- А пол вам случайно не помыли?
        - Люсь, а может, она им просто понравилась?- опять нашлась староста.
        - Она не может понравиться,- прошептала Люська,- ты просто ее не видела.
        - Да, ребята,- встряла Драгомилова,- вообще-то, Зинаида на любителя…
        - Из чего можно сделать вывод,- опять раздался с последней парты голос Киркора,- что посетители квартир были как раз любителями глиняных Зинаид. Именно вышеупомянутая Зинаида им и была нужна. За ней и приходили. Не знали только, у кого она: у Карамышевых, у Карлюткиных, у Караваевых или у Калетиных.- Филин голос набрал силу и звучал зычно, как у диджея радио «Европа +».- Искали ее методом тыка. А теперь, когда нашли, к Калетиным и не пойдут. Помяните мое слово!
        Люська поняла, что Филя абсолютно прав, и от понимания этой его правоты у нее похолодело в животе так, как бывало перед контрольной по алгебре или физике.
        Прозвенел звонок на урок. Как раз должна была начаться физика. В класс вошел Петр Михайлович и с порога велел приготовить двойные листки. «Этого только еще не хватало!» - подумала Люська, а со всех сторон уже звучали возмущенные голоса одноклассников:
        - Зачем?
        - Опять самостоялка?
        - Вы нас не предупреждали!
        - Так не честно!
        - А у меня нет листка!
        - А у меня нет ручки!
        - Ша!- громовым голосом перекрыл все возгласы физик.- Я и не собирался вас предупреждать. Проверим, на что вы годитесь без предупреждения. Открыли задачники! Первый вариант - №272, 274, 279. Второй - №273, 275, 314.
        Люська сидела ни жива ни мертва. Холод из живота стал расползаться в остальные части тела. Она и в нормальном-то состоянии не могла толком решить ни одной задачи по физике, а уж сейчас…
        - Караваева, что с тобой?- голос Петра Михайловича заставил Люську вздрогнуть. Она подняла на учителя такие измученные глаза, что тот сменил строгий тон на участливый: - Ты не заболела часом?
        Люська поспешно кивнула головой.
        - Иди домой, Люся,- разрешил Петр Михайлович.
        Караваева спешно покидала в рюкзачок учебники. Выходя из класса, она слышала дурашливые выкрики Лаевского:
        - Ой, и мне плохо, Петр Михалыч! Ой, мне все хуже и хуже!

        Караваева не успела отойти от кабинета физики и на пару метров, как снова хлопнула дверь, и через несколько минут ее догнал Изотов.
        - Люся, постой! Тебе плохо? Я отпросился у Петра Михалыча, чтобы тебя проводить…
        - Зачем?- рассердилась на него Люська.- Я и без тебя прекрасно дойду!
        Она хотела идти дальше, но Изотов загородил ей дорогу.
        - Нет уж! Стой! Скажи честно, зачем ты ко мне за парту села?
        Караваева оторопела. Ей совершенно не хотелось объясняться с Ромкой. У нее совсем от других проблем болела голова. Она посмотрела Изотову в глаза и уже заученно повторила:
        - Зрение, понимаешь, село и…
        - Слышал уже!- зло оборвал ее Ромка.- Да у тебя глаз как у орла! Снайпером можешь служить! Никак про тир забыла?
        Люська непроизвольно ойкнула, но больше не смогла выжать из себя ни звука. Не рассказывать же ему про Прокопчину с ее материнской любовью к Киркору!
        - Значит, все - ложь?
        - Что именно?- совсем растерялась Люська. Изотов все-таки оправдал ее наихудшие ожидания - навоображал себе невесть что на ее счет.
        Но таким уж человеком был Ромка Изотов: он постоянно был в кого-нибудь влюблен. Последний предмет его воздыханий, Наташка Драгомилова, помыкала им, как хотела. Он дежурил за нее по классу, по столовой, писал за нее рефераты по ненавистной ей географии и переводил английские тексты. Ветреная Наташка никак не оценила его преданности и самым коварным образом променяла на белокурого Стельманчука из 9
«Б». Когда к Ромке вдруг неожиданно пересела со своего места Караваева, он решил, что уж тут-то можно наконец дождаться полной взаимности. И что? Люська ускользала от него, как и все другие девчонки.
        - По-моему,- продолжила Люська,- я тебя ни в чем не обманула.
        - Эх вы! Игры вам все…- безнадежно махнул рукой Изотов и пошел обратно на физику.

        Глава 6
        Счастливый день посреди неприятностей
        Люська шла по коридору и думала о том, что наверняка уже приехал папа, что надо срочно ему обо всем рассказать. Уж он-то сообразит, что делать. Чей-то голос вывел ее из задумчивости:
        - Люсь, звонок был?
        - Был,- машинально отреагировала Люська и, увидев перед собой Каретникова, уточнила: - Минут пять назад. Опаздываешь.
        - Проспал сегодня,- весело сообщил Артем, но, заметив неестественную бледность Караваевой, участливо спросил: -А ты чего такая… опрокинутая?
        - Страшно мне,- процедила сквозь стиснутые зубы Люська.
        - Что же случилось, золотая?
        - Тебе правда интересно или ты из вежливости спрашиваешь?
        - Сам не знаю,- не стал врать Артем.- Мы вроде как не чужие: судьба и все такое, в театр собираемся… Или уже нет?
        - У вас какой урок?- вопросом на вопрос ответила Люська.
        - География вроде…
        - Вот и топай на свою географию.
        Артем был так весел и беззаботен, что Люська на него за это разозлилась и пошла к выходу. Каретников задержал ее за свитер. Люська оглянулась. Лицо Артема было серьезным.
        - Люсь, подожди. Я вижу, у тебя действительно что-то случилось. География без меня прекрасно обойдется, как и я без нее. Пойдем, ты мне все расскажешь.
        - Куда?
        - В одно место. Никто не найдет.
        Они спустились на второй этаж, и Артем провел ее через мальчишескую раздевалку спортивного зала в маленькое пыльное помещение, заполненное сломанным спортивным инвентарем, старыми щитами, разлохматившимися канатами и лопнувшими матами.
        Выслушав Люську, Артем спросил:
        - Что это за Зинаида такая?
        - Понимаешь, дед на старости лет увлекся лепкой из глины. У нас на даче карьеры, а там глина хорошая. Для лепки - в самый раз. Сначала дед лепил всякие игрушки: петушков, птичек-свистулек, похожих на дымковских. А потом у них, ну… у ветеранов был культпоход на «Лебединое озеро». После этого культпохода дедушка и перешел на балерин в разных позах. Печку на даче сложил, сам обжигал фигурки, раскрашивал.
        - Здорово получалось?
        - Поначалу страшные были, как из фильмов ужасов,- Люська рассмеялась,- но дед не сдавался. Лепил все новых и новых. Лучше стали получаться. Не страшные уже, но зато смешные. Одетту с Одиллией слепит, а получаются тетя Мотя с тетей Фросей в балетных пачках. Мы так их и звали: Матреной, Ефросиньей. Есть у нас даже Евлампия,- Люська опять рассмеялась.- А на самом деле дед задумывал эту Евлампию как Гаянэ из балета Хачатуряна.
        - А Зинаида?
        - Зинка самая красивая получилась. Я ее с дачи домой привезла летом. Уже когда дедушка умер… неожиданно так… скоропостижно… А ведь не болел…
        - Может, Филя прав: в Зинаиде все и дело, раз красивая?
        - Это она по сравнению с Евлампией красивая, а так… Ты бы видел!- Люська вскинула глаза на Каретникова и, смущаясь, спросила: - Хочешь на них посмотреть?
        - На кого?
        - На дедовых балерин?
        - А можно?
        - Можно. Поехали к нам на дачу! Если, конечно, тебе не слишком дороги всякие там математики с физиками…
        - А что, давно я школу не косил. Давай рванем! Денек сегодня подходящий, солнечный. Далеко ехать?
        - Нет, на Заречную. Пара остановок на электричке.
        - Едем!- Артем подхватил свою школьную сумку и рюкзачок Караваевой.

        В электричке за город народу ехало мало: время рабочее, дачный и грибной сезоны давно закончились. И все же Люська с Артемом, чтобы им никто не мешал, сели на сиденье в начале вагона спиной к салону и продолжили обсуждать возникшие проблемы.
        - Люсь, а как родители относились к дедовым балеринам?- спросил Артем.
        - Папе они не нравились. Он их, по-моему, даже стыдился. А мама - снисходительно. Однажды она даже заметила, что среди работ примитивистов наша Зинка была бы не последней.
        - Примитивистов? А кто они такие?
        - Не знаешь? Я тоже не знала. Мама объяснила, что есть такое направление в искусстве - примитивизм.
        - Судя по названию, это что-то предельно простое, несовершенное. Как такое может быть искусством?
        - Видишь ли, примитивисты специально стилизуют свои работы под детские или выполненные неопытной рукой.
        - Зачем?
        - Точно не знаю. Мама долго объясняла, и я поняла так: примитивисты умеют смотреть на мир глазами детей и быть такими же непосредственными и естественными, как они. Могут отбросить все условности и не ограничивать свободу своего творчества ничем, даже законами перспективы.
        - Это как?
        - Ну… ты же знаешь, что предметы, которые удалены от зрителя, надо изображать более маленькими, чем расположенные на переднем плане. А примитивисты могут изобразить их одинаковыми или пририсовать, например, стулу ножку, которая по законам этой самой перспективы не должна быть видна.
        - А-а, вспомнил! Нам на истории мировой культуры рассказывали про грузинского художника. Как его? Пира… Парасма… Ну как же?
        - Пиросмани.
        - Точно! И ты хочешь сказать, что он сознательно косил под ребенка?
        - Нет, конечно. Он иначе не умел. Самоучка. Но от этого его работы не делаются хуже. Так и мой дедушка. Он нигде не учился лепке, поэтому его балерины такие смешные и трогательные. Знаешь, мама дедушку всегда называла большим ребенком и очень его любила. Мне кажется, даже больше любила, чем его собственный сын, то есть мой папа,- Люська посмотрела в окно и поморгала глазами, чтобы скрыть подступившие слезы.- Я его тоже очень любила. Он был моим лучшим другом, и теперь без него мне очень одиноко…
        Они немного помолчали, потом Артем взял Люськину руку в свою, легонько сжал и сказал:
        - Теперь ты не будешь одинокой.
        Люська боялась пошевелиться. Вдруг Артем раздумает с ней дружить, отдернет руку, и тогда… тогда она навсегда останется самой одинокой на свете. Но Каретников руки не убирал. Они так и доехали до платформы Заречная и вышли из вагона - рука об руку.
        День действительно выдался солнечный, яркий и необычно теплый для ноября. Кроме дачного поселка, за железнодорожным полотном никакого другого жилья не было, поэтому с электрички сошли всего несколько человек: Люська с Артемом, толстая тетка с сумкой на ручной тележке и молодая семья с орущим на невероятно высокой ноте ребенком лет трех. Люська с Артемом постояли немного на платформе, подождали, пока все пройдут, и, так и не разнимая рук, пошли по дороге к дачам.
        Все тревоги последних дней постепенно оставляли Люську. Она наполнялась счастьем, как воздушный шарик воздухом. Казалось, отпусти сейчас Артем руку, и взлетит Люська к голубым чистым небесам. Они ни о чем не говорили, просто шли, но Люське уже казалось, что она будет помнить эту поездку всю жизнь.
        На даче, в маленьком домике Караваевых, крашенном зеленой краской, тоже все было облито солнцем. На полочке в кухне нашлись консервы белорусской тушенки, а в шкафчике запасливая мама хранила в трехлитровых банках сухарики из остатков хлеба. Люська с Артемом, забравшись на подоконник, откуда открывался чудный вид на реку, грызли сухари, столовыми ложками ели тушенку и совершенно беспричинно смеялись.
        - Ну ладно,- сказала, отряхнув руки от крошек, Люська.- Пойдем, я тебе мастерскую покажу.
        Они вышли в крошечные сени. Люська толкнула бугристую дверь, и они оказались во владениях дедушки. У окна стоял стол, где дед раскрашивал фигурки. В стаканчике теснились многочисленные кисточки. На полочке пестрели баночки гуаши, тюбики темперы и разрисованные дедушкиной рукой глиняные птички-свистульки, лошадки, петушки, а еще барышни с корзинками, кошками и цветами. Рядом со столом находилась сложенная из желтого кирпича печь с черной заслонкой и металлическим листом на полу перед ней. Все стены были заняты стеллажами, и на полках в разных позах стояли те самые балерины. Артем взял в руки одну из них в розовой пачке и золотистой коронке на темноволосой головке.
        - Это фея Драже из «Спящей красавицы»,- сказала Люська.- Смешная, да?
        Артем улыбнулся. Фея была нескладная, тяжеловесная, с лицом доярки из глубокой деревни.
        - Мама звала ее Степанидой,- тоже разулыбалась Люська.- А вот и Евлампия. Видишь, на ней восточный наряд Гаянэ.
        При виде этой Гаянэ Артем уже не мог удержаться от смеха. Люська подвела его к другому стеллажу:
        - Гляди, а вот эти уже лучше.
        Артем, по-прежнему улыбаясь, стал рассматривать следующую группу глиняных фигурок. Постепенно с его лица сползла улыбка.
        - Знаешь, Люсь,- сказал он,- а в них что-то есть. Вроде и несовершенны, и тяжеловаты для балерин, но от них трудно отвести глаза. Твой дед был талантлив, это точно! Как его звали?
        - Дмитрий Николаевич.
        - Может, Дмитрий Николаевич кому-нибудь своих балерин показывал, и у того разгорелись на них глазки?
        - Не знаю, Артем. Ничего не знаю.- Люське опять сделалось страшно.
        Артем поставил на полку балерину в голубом наряде и подошел к Люське.
        - Ничего не бойся,- сказал он.- Все будет хорошо. Тем более что завтра мы идем на Мольера. Не забыла?

        Глава 7
        Неприятности продолжаются
        Перед театром мама соорудила из Люськиных непослушных волос весьма симпатичную прическу в виде раковины. А потом принесла из спальни свою любимую серую с голубым отливом блузку, украшенную вышивкой ришелье.
        - Так и быть,- сказала она.- Дам на вечер. Не каждый день моя дочь ходит в театр с молодым человеком. К нашему с тобой цвету глаз цвет блузки здорово подходит.
        Люська моментально переоделась. Мама была права: глаза сразу стали ярче и выразительнее. Люська хотела пойти в свою комнату, чтобы побросать в сумочку разные необходимые мелочи, но мама остановила ее. Она вытряхнула на стол содержимое своей косметички и торжественно произнесла:
        - Садись!
        Люська в недоумении уставилась на рассыпавшуюся косметику. Мама всегда сердилась, когда замечала у дочери подкрашенные ресницы или губы, а тут вдруг… сама наложила ей на веки светлые жемчужные тени, провела щеточкой по ресницам и даже чуть тронула губы перламутровой помадой.
        - Отлично!- отодвинувшись от Люськи, сказала мама, удовлетворенно разглядывая свою работу.- Хоть на конкурс красоты!
        - Мам! А как же веснушки?- с надеждой, что мама их как-нибудь вытравит, жалобно спросила Люська.
        - Веснушки?- мама растерянно заморгала, но быстро нашлась.- Ну и что? Вспомни рекламу крема… Как же он называется? Забыла… Ну, неважно! Там у той модели на лице, кроме веснушек, вообще ничего нет! А у тебя они только на щеках. Пошли!- она взяла дочь за руку и потащила к большому зеркалу.- Глянь! Каково?
        - Каково-каково…- улыбнулась во весь рот Люська.- По-моему, хорошо!
        На самом деле было очень хорошо. Даже чересчур. Люська с трудом узнавала себя в сероглазой красавице с золотистыми волосами. Артему она понравится, это точно! Конечно, ей несколько не хватает роста. Всего метр пятьдесят девять. И в «золотых сечениях» вовсе не девяносто-шестьдесят-девяносто. Но на все ее сомнения верная Драгомилова всегда говорила: «А ты посмотри на Бритни Спирс! Тоже, между прочим, не двухметровые кости, обтянутые кожей, а вполне аппетитная булочка. И при этом поклонников у нее не меньше, чем у какой-нибудь модели, костлявой „вешалки“».
        Люська тряхнула головой и подумала, что сегодня она, пожалуй, получше Бритни Спирс выглядит.

        Артем при встрече никаких комплиментов Люське не отвесил, но так выразительно посмотрел на нее и так забавно потер указательным пальцем переносицу, что Люська поняла - снаряд попал в цель.
        До театра ехали на автобусе. Народу было довольно много, свободных сидений не оказалось, и они пристроились поближе к задним дверям, болтая о всякой чепухе. Люська по-прежнему находилась в состоянии полнейшего, абсолютного счастья. Еще бы: у нее классная прическа, серые глаза, с ней лучший парень их школы, и едут они вдвоем, как взрослые, в театр. Что еще надо человеку?
        Вскоре Люська заметила, что Артем время от времени переводит взгляд на кого-то, стоящего сбоку. Она постаралась незаметно развернуться, чтобы рассмотреть того (или, может, ту, что гораздо хуже), кто посмел отвлекать от нее внимание Артема. Но нет, то была не девушка. Привалившись боком к чудом уцелевшему от советских времен кассовому аппарату, стоял парень в черной кожаной куртке с бесчисленными молниями. Парень как-то застенчиво посмотрел ей в глаза, когда Люськин взгляд обратился на него, и скривил губы в некоем подобии улыбки. Люська поспешно отвернулась и заговорила с Артемом о предстоящем спектакле, о Мольере, но между тем чувствовала, что парень не сводит с нее глаз, и постепенно краснела.
        Каретников не выдержал:
        - Слушай, Люсь! Что это за тип?
        - Не-е зна-аю,- протянула Караваева и подумала, что ничего абсолютного в этом мире не существует. Минуту назад она была убеждена, что большего счастья, чем ехать рядом с Артемом в автобусе, не может быть, а теперь это ощущение еще больше увеличилось от внимания, проявленного кожаным незнакомцем.

«Вот что значит быть к лицу причесанной и нарядно одетой! Этот молодой человек на
„молниях“ не может отвести от меня глаз»,- сказала сама себе Люська и решила, что отныне всегда будет выглядеть так обворожительно. Она представила, как пройдется с Артемом по фойе театра, а все молодые люди будут замирать в восхищении перед ее великолепием и провожать ее долгими взглядами. А она, Люська, одарив их сочувственной улыбкой, гордо проплывет мимо них с Артемом под руку, оставшись верной ему навсегда.

        Спектакль был отличный. Люська смеялась так, что потекла мамина тушь. Артем хохотал не меньше, но в антракте, когда они пили в буфете коктейль, сказал, что от Мольера в постановке осталось мало и что это его огорчает. Люська не была знатоком произведений французского драматурга, поэтому ничем не огорчилась, а, напротив, пребывала в самом распрекрасном настроении. К тому же молочный коктейль был удивительно вкусным и красивым: с пушистой пенкой, посыпанной тертым шоколадом, и с кусочком апельсина на дне стакана. Большое зеркало во всю стену, в которое время от времени Люська бросала взгляды, утверждало, что она по-прежнему ослепительно обворожительна и обворожительно ослепительна одновременно.
        Караваева почуяла недоброе, когда Артем вдруг вытянул шею и стал напряженно вглядываться куда-то в сторону. Апельсиновая долька стала Люське поперек горла, когда она увидела «предмет», из-за которого Артем чуть не вывихнул себе шею. Это была Лиза Малиновская, одноклассница Артема и первая красавица параллели девятых классов их школы. Лиза тоже заметила Артема, махнула рукой в знак приветствия и стала пробираться к нему, ловко и вместе с тем грациозно лавируя между посетителями буфета. Когда Лиза увидела рядом с Каретниковым Караваеву, обольстительная улыбка на ее красивом лице мгновенно трансформировалась в саркастическую. И это бы еще ничего! Люська легко выдержала бы любые Лизкины улыбки и даже самые страшные звериные оскалы, но то, что произошло вслед за этим, она вынесла с большим трудом. Артем изменился в лице, как-то весь смялся и скукожился. Он явно застеснялся того, что стоит в буфете рядом с какой-то захудалой Караваевой.
        - А-а-а,- протянула Малиновская,- ты, оказывается, с дамой…
        Лизины гиацинтовые губки презрительно скривились подковкой. Если бы Артем просто кивнул головой или хотя бы промолчал, Люська его поняла бы, но он, будто оправдываясь, виновато произнес:
        - Нет… я не с дамой… это Люська…
        Глаза Каретникова сделались при этом какими-то больными. Малиновская победно улыбнулась:
        - Тогда садись с нами. Мы на балконе: Саня, Галка, Петров со своей Веруней. Рядом места свободные есть. Пойдем?
        Чтобы Артем не успел ее окончательно предать, Люська поторопилась ответить за него:
        - Конечно, он пойдет, Лиза. Мы действительно встретились случайно. Меня… там…- Люська неопределенно махнула рукой.- Мама ждет.
        Она повернулась на каблучках, поставила на стол недопитый коктейль с осевшей пенкой и медленно пошла к выходу, изо всех сил сдерживаясь, чтобы не побежать и не закричать прилюдно от боли и унижения. Артем ее не остановил и вслед за ней не бросился.
        Маме рассказывать обо всем не хотелось, поэтому Люська решила побродить по улицам и вернуться домой в такое время, чтобы к ней не было никаких лишних вопросов.
        Люська была так смешна самой себе, что не могла даже плакать. Вот дурища-то! Возомнила себя красавицей, рыжая уродина, веснушчатая кикимора! Собственно, Каретникова вполне можно понять и где-то даже простить. Разве Люська в силах тягаться с Лизой Малиновской, у которой фигура фотомодели и прямые глянцевые каштановые волосы до пояса? Мамина парадная блузочка по сравнению с блестящим Лизкиным прикидом выглядела жалкой тряпочкой, перышками убогой Серой Шейки. А фигура у нее… Какая там Бритни Спирс! Всего лишь нелепая Люська Караваева. Одни веснушки под глупыми серебряными веками.

        Глава 8
        Самоотверженность прежде всего!
        На следующий день после уроков Люська шла домой вместе со старостой Леной Прокопчиной. Говорить с ней о своих неприятностях Караваевой не хотелось, и она спросила:
        - Ну, как твои успехи по части обращения в успевающие Филиппа Лаевского?
        - Издеваешься, да?- обиделась Лена.- Я тебе доверилась… а ты…
        - Не сердись, Лена. Я просто не знала, как лучше спросить… Я, конечно, вижу, что он по-прежнему разгадывает на уроках кроссворды…
        Девочки помолчали.
        - Знаешь,- продолжила Люська,- мне кажется, чтобы его пронять, нужна какая-то стрессовая ситуация.
        - Что ты имеешь в виду?
        - Ну, ты же помнишь, как он оживился, когда пытался разгадать тайну пропажи нашего журнала и моей Зинаиды. И мысли высказывал дельные. Я его прямо не узнавала. Не зря его Ромка лейтенантом Коломбо назвал.
        - И что ты мне предлагаешь? Организовать для него еще какую-нибудь пропажу? Контрольных тетрадей, к примеру?
        - Нет, Лена. Надо, чтобы что-нибудь случилось… с тобой и чтобы только он один мог тебе помочь. Вот!
        - Ну, спасибо… Придумала тоже! Я совсем не хочу, чтобы со мной что-нибудь случалось!
        - Любовь требует жертв. Слыхала про такое? Я бы вот для одного человека на любые жертвы пошла,- Люська вздохнула,- только ему не надо…
        - Ты что же, Люся, тоже… и тоже безответно?
        - Представь себе!
        - А кто он?
        - Да так… не из нашего класса. Я, может быть, тебе попозже скажу… но не сейчас… Сейчас надо срочно придумать, как встряхнуть Лаевского, и вот увидишь - я придумаю. Честное слово!

        Дома Люська отчаянно гнала от себя мысли об Артеме и напряженно думала, каким образом можно все-таки вывести Киркора из состояния равновесия. Когда отец, вернувшийся с работы, вынул из своей сумки пачку газет, Люську наконец осенило. Она решила, что действительно не стоит придумывать никаких несчастий для Лены Прокопчиной. Зачем искушать судьбу? Для начала Люська просто обезоружит Филю - лишит спасительных кроссвордов, которыми тот отгораживается от жизни. Интересно, что он станет делать, когда не обнаружит их в своем рюкзаке? Наверняка получит сумасшедший стресс, после которого его можно будет брать голыми руками. Люська назначила себе проведение этой операции в жизнь через пару дней, когда они с Изотовым будут дежурить по классу.
        Только тогда возможен доступ к чужим рюкзакам.

        В день дежурства у Люськи никак не получалось претворить задуманное в жизнь. Пока они переходили из кабинета в кабинет, Киркор со своим рюкзаком не расставался. Только в конце дня в перерыве между сдвоенной математикой Люське наконец представился удобный случай. Правда, вытолкать Филю из кабинета ей удалось с большим трудом.
        - У тебя, Караваева, с головой все в порядке? Чего это тебя вдруг разобрало?- кивал он на швабру, которой размахивала Люська.
        - Того! Здесь же невозможно дышать от пыли. Выходи быстрей, а я быстренько подмету и окно открою!- Люська шлепнула по полу шваброй и выразительно закашлялась.
        Киркор не менее выразительно покрутил пальцем у виска, но из кабинета все-таки вышел. Люська тут же поставила в угол швабру и бросилась к рюкзаку Лаевского. Вместо кипы газет и журналов она положила общую тетрадь, на которой синим маркером вывела: «Алгебра». После этого она повозила шваброй по полу класса и особенно тщательно вымела мусор из-под парты Киркора. И даже успела вымыть доску, после чего распахнула окно, так как обещала Филе свежий воздух.
        Когда прозвенел звонок на урок, Люська поняла, что не продумала один момент. Если Лаевский обнаружит пропажу до того, как в класс войдет Нелли Игнатьевна, то поведение его предсказать трудно. Надо как-то задержать его на подходе к парте. Караваева самоотверженно бросилась к дверям, абсолютно не представляя, что будет делать, но ей повезло. Филя вошел в класс после всех, вместе с учительницей, дожевывая на ходу сладкую булочку из школьного буфета. Люська порадовалась тому, что Киркор с пользой провел время перемены. Ему, без сомнения, понадобятся силы, чтобы пережить отсутствие кроссвордов.
        Когда Лаевский вытащил из рюкзака тетрадь с надписью «Алгебра», его лицо по силе проступивших на нем чувств было достойно кисти какого-нибудь знаменитого художника. Люська художником не была, поэтому здорово испугалась. Она поняла, что ей не поможет ни чистый воздух в классе, ни отсутствие мусора под киркоровской партой. Урок алгебры превратился для нее в подобие мучительной ночи перед казнью. И все-таки того, что произошло после урока, Люська не ожидала.
        Пока все потихоньку выходили из класса, Караваева боялась даже повернуть голову к киркоровской парте. Когда она все же заставила себя обернуться, то увидела Лену и Филю, находящихся, как ей показалось, в состоянии полнейшего столбняка. Лицо старосты сливалось по цвету с ее алым свитерком, а выражение лица Лаевского для Люськи было абсолютно новым, а потому непонятным. Она даже подумала, что выбранное ею средство оказалось чересчур радикальным.
        - Та-ак! Куда это все побежали?- раздался голос Нелли Игнатьевны.- А кто класс убирать будет?
        - Я!- очнулась Караваева и ткнула в бок копошащегося рядом Изотова.- Мы с Ромой сегодня дежурные.
        - Да?- изумился Изотов, а Нелли Игнатьевна удовлетворенно кивнула и вышла из класса.
        - Да!- громко рявкнула Люська.- Но ты можешь идти домой. Я и без тебя справлюсь.
        - Нет… почему же… я помогу…- Ромка снял с плеча сумку.
        - Я сказала - иди! Понятно?- Люська соорудила на лице такое зверское выражение, что Изотов второй раз за непродолжительный период времени очень изумился, промямлил «ну… я тогда пошел» и действительно пошел вон из класса.
        - Караваева, ты тоже иди,- донесся с последней парты подозрительно тихий и спокойный голос Лаевского. Он, этот голос, Люське почему-то не понравился, и она возразила:
        - Никуда я не пойду, я дежурная.
        - Хорош уже дежурить!- голос Фили набирал силу.- Гляди, переломишься! Всю перемену мела тут!
        - Правильно, мела… а теперь… мыть буду…- И Люська с грохотом открыла шкаф, чтобы взять оттуда тряпку и ведро.
        - Впрочем,- зловеще провозгласил Киркор,- вы, наверное, заодно? Одна отсела, другая подсела!- И неожиданно громко крикнул: - Я вас спрашиваю?
        Люська уронила ведро. Оно с диким грохотом покатилось по проходу между партами. Лаевский чертыхнулся и обратился к Прокопчиной:
        - Отвечай, староста, зачем ты это сделала?
        - Я ничего не делала,- тихо, но твердо ответила Лена.
        - Ну конечно, не делала! Скажешь, не твой почерк?
        - Не мой…
        Караваева повернулась к последней парте и увидела, что Киркор сует Лене в лицо тетрадь, на которой Люська собственноручно вывела слово «Алгебра».
        - Слушай, Киркор!- вмешалась Караваева.- Чего ты к ней пристал? Это не она!
        Лаевский зловеще расхохотался:
        - Помолчи, Люсьена! Я догадался!- Филя презрительно скривился, повернувшись к Лене.- Эта… этот борец… эта… борчиха за успеваемость тебя использовала, чтобы быть поближе к моим кроссвордам. Подучила про зрение наврать! Не могла ничего получше придумать? Никто, кроме Нелли, не купился!
        Люська хотела оборвать обличительный монолог Киркора, но не тут-то было. Он, выпятив грудь, тараном шел в наступление на Лену:
        - Староста! Общественница! Гордость школы! Мешаю я тебе коллектив на первое место вывести! Как же! «Позор класса»! Так ты меня называешь?- он настолько приблизил к Лене свое лицо, что та вздрогнула и отпрянула.
        - Что, не нравлюсь? Не нравлюсь?- разъяренный Лаевский поднялся со стула.
        - Почему же?- Лена тоже встала в полный рост против Фили.- Наоборот… Нравишься… Очень…- И она закрыла лицо руками.
        Растерянный Киркор посмотрел на Люську:
        - Чего это она?
        - Дурак ты, Филька! Кроссворды твои… их вовсе не она… а я…- наконец смогла признаться Караваева.
        - Ты? Зачем?
        - Ну я же говорю, что ты полный идиот. На Лену посмотри!- Люська взялась за лямки своего рюкзачка.- Знаете, я, пожалуй, пойду… Не буду класс мыть. А с кроссвордами после разберемся.
        Киркор, совершенно ошалевший от избытка впечатлений, переводил глаза с Лены на Люську и обратно. Караваева вздохнула, покачала головой и пошла к выходу из класса. У дверей она не выдержала и обернулась. Лена и Филя смотрели друг на друга с таким выражением лиц, что Люське стало завидно. Вот бы так смотрел на нее Артем Каретников.

        От своих неприятностей Люська более или менее отошла примерно через неделю. Отец поставил на дверь два новых замка и ни в какие командировки в ближайшее время уезжать не собирался. Люська бояться перестала, потому что рядом с отцом она никогда ничего и никого не боялась. Она еле дождалась его из командировки еще и потому, что очень хотела выслушать его вариант рассказа о том, как они познакомились с мамой.
        Когда отец после душа и сытного обеда уселся на диван расслабиться и отдохнуть, Люська подлезла под его руку, как под крыло, и невинно промурлыкала:
        - Пап, а ты помнишь, как познакомился с мамой?
        Отец заглянул ей в лицо, хмыкнул каким-то своим мыслям и сказал:
        - Надо ж, Люська, вот ты и выросла… Как быстро время летит… Да-а-а…- он потер ладонью лоб и поморщился.- Так ты спрашиваешь, как я с мамой познакомился… На грядке, знаешь ли… да-да, на совхозной грядке. Я тогда в десятом классе учился. Нас отправили на картошку в совхоз… Как же он назывался? Не помню. Ну, неважно. Важно, что твоя мама вместе с подружкой были очень слабенькими девочками и со своей нормой никак не могли справиться. Идем мы с Сашкой Вересовым, ну… с дядей Сашей, ты его знаешь, по полю, глядим, две восьмиклашки прямо умирают на грядке. Сашка мне и говорит… или нет… я Сашке говорю, давай, мол, поможем девахам, а то в обморок завалятся.
        В дверном проеме показалась мама, привалилась к косяку, сложила руки на груди, улыбнулась Люське и приложила палец к губам: не выдавай, дескать, слушай дальше. Папа между тем продолжал рассказ, погрузившись в воспоминания. Он мысленно находился в прошлом, на совхозном поле рядом с двумя девочками-восьмиклассницами.
        - И вот представь, Люська, подходим мы к девчонкам, а они абсолютно одинаковые: грязные, замурзанные, лица в черных точках от мокрой земли. Даже не поймешь, хорошенькие или страшненькие. Ну… мы, конечно, им помогли, но они так отстали, что мы все равно самыми последними закончили. Мы с Сашкой уже хотели к своему классу в автобус бежать, а тут мама твоя платочек сдернула, и ее волосы по плечам рассыпались. Мне показалось, будто пасмурный осенний день солнцем осветился. А потом она в ручейке умылась, лицо ко мне повернула, и я окончательно понял: «Она!»
        - Ты ей это сразу и сказал?- лукаво улыбалась Люська, поглядывая на маму в дверях.- И она тут же пала в твои объятия?
        - Ну что ты! Мне потом еще долго завоевывать ее пришлось. Но ты же знаешь, какой я настойчивый. Она никуда не смогла деться!
        - То есть ты хочешь сказать, что первым маму заметил, а потом с трудом добился ее расположения?- Люська опять глянула на маму, а та весело подмигнула ей обоими глазами, по очереди.
        - Именно так, Люська. Они тогда на своей грядке так умаялись, что головы на нас с Сашкой от картошки и не поднимали. Где им было нас рассмотреть! Так что, милая моя, если бы я на маму внимания не обратил, не сидела бы ты тут сейчас под моим боком,- отец поцеловал Люську в щеку и легонько оттолкнул от себя.- Ну все, ребенок, дай-ка мне часок отдохнуть с дороги. Разбередила, понимаешь, душу…
        Люська достала из шкафа плед, заботливо укрыла им отца и пошла с мамой в обнимку на кухню пить чай.

        Глава 9
        Клин вышибают клином
        Что касается Каретникова, Люська сказала себе: «Я его не знаю, не знала никогда и знать не хочу» - и стала учиться с этим жить. Сначала у нее получалось плохо, тем более что Артем в школе постоянно попадался ей на глаза и даже несколько раз пытался заговорить. Люська тогда зажмуривалась, закрывала руками уши и уходила прочь, не оборачиваясь. Потом она освоила тренинг. Смотрела на парней из старших классов и убеждала себя: «Вот этот брюнет очень даже симпатичный. Я его не знаю, и ничего - живу. И с этим ослепительным блондином я не знакома - и не умираю. И Артема Каретникова - не знаю, знать не желаю и не умру!»
        Наташка Драгомилова такие ее действия одобряла и советовала еще одно верное народное средство под названием «клин клином вышибают».
        - Ты, Люсь, влюбись в кого-нибудь другого,- в который раз убеждала она подругу.- Это верняк! Можно, конечно, и в Изотова… Тоже ведь вариант… Но лучше в Парфенова из 10 «Б».
        - Здрасте, в Парфенова…- бесцветным голосом отвечала Люська.- Он, конечно, спит и видит в своих снах мою веснушчатую физиономию.
        - Опять ты за свое!- злилась Драгомилова.- При чем тут твои веснушки? Они же не порок, а отличительная особенность! Возьмем, к примеру, Николь Кидман. Ее лицо…
        - Наташка, замолчи!- в изнеможении кричала Люська.- То я тебе Бритни Спирс, то Кидман… Совсем обалдела!
        - Ничего не обалдела. Я от своих слов не отказываюсь. Фигурой ты - в Бритни Спирс, а лицом - вылитая Кидман!
        - Издеваешься, да? У Кидман лицо худющее, а у меня щеки из-за спины видать.
        - Ну и что! Веснушками ты - в Кидман, а щеками…- Наташка задумалась, и Люська за нее закончила:
        - А щеками я - в Вупи Голдберг, только бледнолицую! И вообще, где ты у Кидман веснушки видела?- не дожидаясь ответа, Люська захлопнула учебник химии, в который за разговорами так и не успела заглянуть, и поплелась в класс, твердя: «Я его не знаю, не знаю, не знаю… и вообще, завтра же влюблюсь в Изотова или в Парфенова… сегодня что-то не хочется…»

        После химии Наташка догнала Люську в коридоре и потянула за рукав:
        - Люсь, ну погоди! Ну, честное слово, нельзя так убиваться, когда в классе происходят такие интересные вещи.
        - Какие еще вещи?- Люська раздраженно отцепила Наташкину руку от своего свитера.
        - Неужели ты ничего не замечаешь?
        - И что я должна была заметить?
        - А то! Киркор сегодня всю химию в тетрадочке писал, как пай-мальчик!
        - Да ну?!
        - Вот тебе и «да ну»! Во наша староста дает! Стоило только ей сесть рядом с Филькой - и вот результат. Давно надо было, а то все собрания, собрания… Лаевскому они как мертвому припарки. А тут личный контакт… и все такое… Слушай, Люсь!- Наташкины глаза засверкали от страшной догадки.- А может, наш Филиппок в Ленку влюбился? А? Такое бывает. Знаешь, это как… преступники, бывает, влюбляются в женщин-следователей или в тех, кто им письма в тюрьмы пишет,- и исправляются!
        Люська молчала. Ей очень хотелось сказать Драгомиловой, что тут все как раз наоборот произошло: сначала Прокопчина влюбилась в Киркора, а потом уж пошли тетрадочки по химии, но все-таки не произнесла ни слова. Она же обещала Лене молчать. А Наташка между тем продолжала тарахтеть:
        - Я сегодня Лаевского специально разглядывала и решила, что он очень даже ничего, действительно похож на Киркорова. Вот видишь!- она опять цапнула Люську за рукав. - Свет клином на твоем подлеце Каретникове не сошелся! Так что стоит хорошенько присмотреться - добро прямо под ногами валяется, а мы не замечаем.
        - Что ты несешь, Наташка?- Люська поморщилась.
        - А то! Если бы ты не пересела к Изотову, Киркор мог тебе достаться. Надо было только подход к нему продумать.
        - О-о-о!- взвыла Караваева и устремилась вперед по коридору.
        На крыльце школы Драгомилова опять догнала Люську.
        - Наташка!- Караваева поспешила обратиться к подруге первой, чтобы та не успела открыть рот.- Я сейчас еду в библиотеку за материалами к реферату по химии. Если хочешь, поедем со мной. Только прошу тебя - больше ни слова о Киркоре!
        - Да пожалуйста… О ней же беспокоятся, а она…- слегка обиделась Наташка.
        Люська подхватила Драгомилову под руку, и они направились к троллейбусной остановке. В троллейбусе, быстро справившись со своей легкой обидой, Наташка начала озираться по сторонам и зудеть над Люськиным ухом, как комар:
        - Люсь, ты посмотри, вон впереди сидит парень. Очень ничего! Стрижечка классная. Хочешь, познакомимся?
        - Отстань,- вяло отмахивалась от нее Люська и тупо смотрела в окно.
        После очередной остановки автобуса Наташка сменила настойчивый тон на удивленный:
        - Ой, Люсь! Справа двое ребят так на нас смотрят, прямо не могу!
        - Отстань,- снова сказала Люська, не поворачивая головы.
        - Люся, я серьезно,- затеребила подругу за рукав Драгомилова.- Люсь, я не вру: прямо глаз не сводят.
        - Хватит меня трясти!- рассердилась Люська и повернула голову в ту сторону, куда стреляла глазами Наташка.
        Недалеко от дверей стояли два парня в черных кожаных куртках и действительно в упор разглядывали подруг. Один молодой человек показался Люське знакомым, только она никак не могла вспомнить, где его видела, а во втором сразу узнала того самого парня, который так же не сводил с нее глаз, когда они ехали с Каретниковым в театр. Люська долгим взглядом посмотрела ему в глаза и подумала: тут, пожалуй, точно верняк. Она явно нравится этому кожаному молодому человеку. Почему бы не построить ему глазки? Как там Наташка говорила, «клин клином», что ли?
        - Люсь, ну а эти тебе как?- жужжала ей в ухо Наташка.- Ничего, да? Особенно тот, рыжеватенький!
        - Нормально,- выказала наконец некоторую заинтересованность Люська.- Только я что-то не понимаю: а как же Стельманчук?
        - При чем тут Стельманчук? Я же не замужем за ним! Имею право и расслабиться.
        Люська с грустью подумала, что ни за что бы не стала расслабляться, если бы Артем был с ней, и снова занялась аутотренингом, периодически бросая выразительные взгляды на парня в кожаной куртке.
        Военные действия подруг имели успех. Двое приятелей вышли на одной остановке с ними и пошли по направлению к библиотеке. У входа один из них не выдержал, откашлялся и довольно громко произнес:
        - Девушки, можно вас на минутку?
        Наташка моментально развернулась и, призывно улыбаясь, произнесла, налегая на обе
«о»:
        - Мо-о-ожно-о-о!
        - Давайте познакомимся!- предложил тот, кого Драгомилова назвала рыжеватеньким.
        - Да-а-ава-а-айте!- теперь Наташка изо всех сил тянула «а».
        - Меня зовут Костей, а его,- парень указал на приятеля,- Игорем.
        - Я - Наташа,- тут же зачастила Драгомилова,- а она - Люсь… Люсьена.
        - Какое редкое имя!- восхитился Игорь и в очередной раз заглянул Люське в глаза. Та, как всегда, мгновенно ярко покраснела всем лицом и шеей. А Игорь продолжил: - Вы в библиотеку?
        Люська кивнула.
        - Девчонки, есть предложение!- перехватил инициативу Костя.- Библиотеку переносим на завтра: нам с Игорьком тоже нужно кое-какие книжки взять. А сегодня двинем в кафе. Тут недалеко, «Северная корона» называется. Там такое мороженое, закачаешься! Угощаем!
        Подруги переглянулись, и через минуту все четверо дружно шагали в сторону, противоположную библиотеке: Наташка с рыжеватеньким Костей впереди, а Люська с Игорем чуть сзади. Сначала разговор не клеился, потом молодой человек нерешительно произнес:
        - А я тебя запомнил тогда… в автобусе. Ты была с таким… высоким…
        - Да, я тебя тоже помню. Мы на Мольера ехали, на «Лекаря поневоле».
        - Клевый спектакль!
        - Ты видел?
        - Ага! Нас классная таскала. Она у нас литературу преподает. А помнишь, там в конце…
        - Да, очень смешно,- перебила его Люська, потому что не знала, что было в конце, и поспешила перевести разговор на другое: - А что за книги вы хотите взять в библиотеке?
        Игорь улыбнулся:
        - Вообще-то, нам в библиотеку не надо, но мы с удовольствием с вами завтра сходим. Может, и правда что-нибудь себе подберем.

        В кафе было весело. Наташка трещала без умолку. Костик, которого вскоре все стали называть только так, тоже оказался довольно разговорчивым. Постепенно в легкую беззаботную болтовню втянулся Игорь, а потом и Люська. Домой они шли, уже хохоча во все горло по всякому пустяковому поводу. У здания школы разбились на пары: Костик пошел провожать Драгомилову, а Игорь - Люську.
        - Мы еще встретимся?- спросил Игорь, когда Караваева уже взялась за ручку двери подъезда.
        - Завтра, в библиотеке, как договаривались,- ответила она.
        - Это само собой… А где-нибудь еще? Ну… чтобы без Костика и без… твоей подруги…
        - Я подумаю,- кокетливо произнесла Люська и скрылась за дверью.
        Забыв про лифт, она в задумчивости начала подниматься по лестнице. Игорь, конечно, ничего… Плечистый, стройный, модно одетый и… ненаглый. И, похоже, Люська ему здорово нравится. Но она, не задумываясь, променяла бы десять таких Игорей на одного Артема Каретникова, который ее так подло предал.

        Глава 10
        Какие чудеса может творить любовь!
        За пять минут до конца физики, которая была последним уроком, Прокопчина попросила Петра Михайловича разрешить ей сделать объявление классу. Разумеется, преподаватель разрешил, и Лена сказала:
        - Прошу всех после урока не расходиться. Проведем небольшое собрание.
        Одноклассники раздраженно загомонили, а Колька Карамышев прямо-таки взревел:
        - Опять! Вот выбрали на свою голову… Пятый год маемся!
        - Ша!- Петр Михайлович, как всегда, моментально успокоил класс.- Записываем домашнее задание…

        Когда учитель скрылся в лаборантской, Лена вышла вперед и сказала:
        - Надеюсь, вы не забыли, что мы - выпускной класс и нам предстоят серьезные экзамены…
        - С тобой забудешь, как же…- пробубнил Изотов.
        - Последнее изложение показало,- невозмутимо продолжила Прокопчина,- что его сочинительная часть - наше слабое место. Нет ни одной пятерки, всего три четверки и целых восемь двоек. Это никуда не годится! Вера Петровна дала мне сборник с текстами, по которым мы можем сами, без нее, попрактиковаться, и я предлагаю обсудить время дополнительных занятий.
        Со всех сторон тут же понеслись раздраженные выкрики:
        - Еще чего!
        - Совсем с ума сошла!
        - Тебе надо, ты и занимайся!
        - А я все напишу и без твоих дурацких занятий!
        - Ленка! Тебе бы в прошлом веке жить!- перекрыл голоса ребят выкрик Изотова.
        - Это почему?- удивилась Прокопчина.
        - В октябрята бы вступила или в пионеры. Или в комсомол!
        - Зачем?- удивленная Лена никак не могла понять, куда клонит Ромка.
        - Затем! Это у них там было: «Будь готов!» - «Всегда готов!» А сейчас другие времена: хочу - иду на твои дополнительные занятия, хочу - не иду. Мое дело!
        - Ромашка прав,- вступил в разговор Карамышев.- Ты, Прокопчина, прямо какое-то ископаемое животное. Динозавр. Нет, динозавриха!
        Колька хотел добавить еще что-то, но все вздрогнули от стука, внезапно раздавшегося в конце класса. Это Филя Лаевский вскочил со своего места, уронив стул. Он подбежал к Карамышеву, схватил его обеими руками за моднючую толстовку и громко процедил в лицо:
        - Если скажешь еще хоть слово - урою!
        Карамышев был далеко не слабым товарищем, но Филин выпад был таким неожиданным, что Колька только по-рыбьи хватал ртом воздух и даже не пытался освободиться из рук Киркора. В классе повисла такая тишина, что из лаборантской высунулся Петр Михайлович.
        - А-а! Вы еще тут,- сказал он и снова скрылся за дверью.
        Киркор отпустил Карамышева, вышел вперед и встал рядом с Прокопчиной.
        - Можете не ходить на эти занятия,- сказал он,- ваше дело. Но если хоть кто-нибудь… когда-нибудь… скажет ей хоть одно обидное слово…- Филя обвел взглядом класс, взял Лену за руку и закончил мысль: - Будет иметь дело со мной! Поняли?
        Караваева во все глаза смотрела на пару, держащуюся за руки на виду у всего класса. Хрупкая русоголовая Лена, покрасневшая по Люськиному образцу и лицом и шеей, отвернулась к окну, зато Филя, сверкая яркими вишневыми глазами, бесстрашно глядел на одноклассников. Люська вспомнила театр, и ей до слез захотелось, чтобы Артем вот так же взял бы ее за руку на виду у всех: у Карамышева, Изотова, Наташки, а главное, на виду у Лизы Малиновской.
        - Чего уж тут непонятого!- нарушила тишину Драгомилова.- Мы все поняли! Так, может, вы вдвоем и… позанимаетесь… э-э-э… русским языком… А мы, пожалуй, пойдем…- И она первая поднялась из-за парты.
        Вслед за Наташкой из класса потянулись остальные, а Лена и Киркор все так и стояли, взявшись за руки.
        Когда Люська вышла в коридор, к ней подлетела Драгомилова:
        - Ну, видишь? Я была права - любовь творит чудеса! Все же жаль, что это не мы с тобой Фильку раскрутили. Дура ты, Караваева! И чего было пересаживаться…

        Глава 11
        Предатель просит прощения
        Дни шли за днями. Люська встречалась с Игорем, а Наташка - со Стельманчуком и Костиком попеременно. Естественно, молодые люди даже не подозревали о существовании друг друга.
        Люська выговаривала Наташке:
        - Допрыгаешься ты, подруга. Они подерутся, когда узнают, или, что еще хуже, подружатся и отлупят тебя в четыре руки.
        - Еще чего! Да они оба в ногах валяться будут, умоляя, чтобы я выбрала кого-нибудь одного. И каждый при этом будет думать, что я выберу именно его.
        - А ты?
        - Что - я?
        - Ну… кого выберешь?
        - Почем я знаю? Не хочу забивать этим голову. Кого захочется, того и выберу!
        - Наташк! А как же любовь?
        - Любовь? Она только в дамских романах встречается и в классической литературе. Да и то… Помнишь у Грибоедова: «И вот любовника я принимаю вид / В угоду дочери такого человека…» Вот и вся любовь!
        - А Чацкий?
        - А Чацкий вообще подлец. Захотел - уехал, захотел - приехал. А ты его жди и люби… Конечно, подлец!
        - Наташка, а как же Киркор с Леной?
        - Да-а-а…- призадумалась Драгомилова.- Тут, конечно, любовь… Ничего не скажешь… И ведь кто мог подумать, что Лаевский способен на такие пламенные чувства? Похоже, нашей Неллечке Игнатьевне просто нечем будет заняться в конце года: Киркор под влиянием счастья в личной жизни и без ее титанических усилий закончит без двоек. А Ленка-то какова! Цветок заморенный… Отличница худосочная… Такого лентяя раскочегарить - это ж надо суметь! Не представляю, как она умудрилась?
        Люська вполуха слушала Наташку и думала о том, что не без ее участия у этой пары сложились такие трогательные отношения. Вот если бы она не согласилась пересесть к Изотову…
        - Люська, я тебя, кажется, спрашиваю!- Наташка слегка ткнула задумавшуюся подругу в бок локтем.- Как у тебя дела с Игорем? Он тебе нравится?
        - Так как-то…- пожала плечами Люська.
        - И что это означает?
        - То нравится, то не нравится… Сама не знаю…
        - А ты ему?
        - Знаешь, Наташка, мне кажется, он в меня влюблен по-настоящему: цветы дарит, конфеты, слова всякие красивые говорит. Я даже не могла подумать, что ко мне можно так относиться…
        - Как «так»?
        - Ну так… Будто я - хрустальная ваза… будто самая-самая…
        - Ты знаешь, подруга, не расслабляйся! А то сегодня цветы тебе, а завтра - какой-нибудь Малиновской! Забыла?
        - Нет, этого я никогда не забуду,- дрогнула голосом Люська.
        - Смотри, во второй раз так не вляпайся. Наплюй ты на любовь эту! От нее одни неприятности. И вообще, хватит мечтать! Давай радоваться тому, что есть.
        - Чему это?
        - Ну, например, тому, что Костик купил четыре билета на «Лебединое озеро». Пойдешь? В воскресенье, в 12.00. Я вообще-то балеты не очень…
        - Да ты что, Наташка! Там такая музыка…- Люська вдруг закусила губу, глаза наполнились слезами.
        - Люсь, ты что?- удивилась Драгомилова.
        - Деда вспомнила. Его балерин, Зинаиду.
        - Так ее не нашли?
        - Кто ж ее искать-то будет? И мама, и папа обращались в милицию, да только все бесполезно: ничего ведь не украли, кроме Зинаиды. Милиции не до глиняных самодельных статуэток, когда у людей из квартир все вещи выносят подчистую.
        - Да… И убийств хватает… Ладно. Не грусти. Пойдем на «Лебединое», так и быть. Скажу Костику, что мы согласны.

        Мариинский, как всегда, сразил своим великолепием: золотом, зеркалами, кружевной лепниной, шикарной публикой. Даже неугомонная Наташка присмирела и с уважением разглядывала интерьеры театра.
        - Надо же! Прямо второй Эрмитаж! Честно говоря, я здесь ни разу не была. В Малый оперный меня как-то родители водили, на «Снегурочку», а вот в Мариинку - ни разу.
        - Билеты наверняка дорогие,- сказала Люська.- Ты здорово потратился, Костик?
        - Ерунда!- гордо разулыбался тот.- Тем более что спектакль дневной. Но вообще-то - это вам подарок. Для таких красавиц - не жалко.
        Блуждая по многочисленным фойе, коридорам и коридорчикам, компания набрела на зал, где были выставлены работы художественной мастерской народных промыслов, посвященные балету. На деревянных заготовках, близких по форме к русским матрешкам, танцевали балерины в воздушных пачках, тонких газовых юбочках: Спящая красавица, Жизель и, конечно же, лебеди во главе с Одеттой и Одиллией.
        - Надо же!- изумился Игорь.- Как мастерам удалось на толстых матрешках изобразить такие воздушные фигурки?
        - Здорово,- согласился Костик, а Люська с грустью смотрела на Одетту с Одиллией.
        - Опять Зинаиду вспомнила?- посочувствовала Наташка.
        - Не столько Зинку, сколько дедушку,- отозвалась Люська.
        - Что за Зинка? Почему не знаю?- дурашливо воскликнул Костик.
        - Это Люсина балерина, которую зачем-то украли.
        - Украли? Балерину? Не понимаю. Расскажите,- попросил Игорь.
        Девчонки наперебой до самого звонка рассказывали ребятам историю про Люськиного деда, глиняную Зинаиду, про Филю и его теорию о трех «к», о пропавшем журнале.
        - Интересно живете!- восхитился Игорь.- С нами почему-то таких удивительных историй не происходит. Скука смертная!

        Чуть только опустился занавес перед первым антрактом, Игорь, будто с трудом дождавшись этой минуты, выпалил:
        - Девчонки! А давайте сами расследуем это дело о пропавшей балерине!
        - И как ты себе это представляешь?- насмешливо спросил Костик.
        - Не знаю еще… Подумать надо. Перво-наперво, мне кажется, нужно составить список всех, кто знал о существовании Зинаиды. Потом исключить из него тех, кто по разным причинам никогда бы ее не украл или не смог бы это сделать. Ну… а потом… работать с остальными.
        - Каким образом?- опять спросил Костик с нескрываемым сарказмом.
        Игорь помолчал немного и ответил:
        - Сказал же - надо подумать.
        - Ерунда все это,- уже сердито произнес Костик,- детские игры. Милиция отказалась, а ты лезешь!
        - Можешь не участвовать, если не хочешь,- не смутился Игорь.
        - А что ты думаешь про три «к»?- обрадовалась заинтересованности Игоря Люська.
        - Про три «к»…- опять задумался Игорь.- Может быть, это чистое совпадение, и ваш Киркор все просто за уши притянул.
        - Какие еще уши?- вмешалась Наташка.- В квартирах троих наших одноклассников кто-то побывал - это факт. Тут ничего никуда притягивать не надо.
        - Слушайте, может, хватит об этом?- потерял терпение Костик.- Мы, кажется, в театре, а не в ментовке.
        Следующий антракт Игорь был рассеян и задумчив. На все вопросы он отвечал:
        - Отстаньте, тайна Зинаиды не дает мне покоя. Хочется разгадать эту загадку.

        Когда Люська с Игорем подошли к ее дому, то увидели Артема Каретникова, сидящего на хромоногой скамейке у подъезда. Он проворно соскочил с нее и обратился к Люське:
        - Можно с тобой поговорить?
        Сердце Караваевой застучало так, что слышно, наверное, было на соседней улице. Она скорее всего по уже выработавшейся привычке закрыла бы уши ладонями и прошла мимо, если бы не вмешался Игорь:
        - Не о чем ей с тобой разговаривать!
        - Тебя не спрашивают!- отрезал Артем.
        - Меня и не надо спрашивать.
        Люська видела, как у Игоря сжались кулаки и покраснело лицо. Все это ей не понравилось. Она набрала в грудь побольше воздуха и выпалила:
        - Давай ты не будешь лезть в мои дела! Я с ним поговорю, а потом расскажу тебе… если захочу…
        Игорь, обиженно хмыкнув, развернулся и побежал, не оглядываясь, к остановке автобуса.
        - Я тебя слушаю,- сказала Люська, не глядя на Каретникова, и с достоинством уселась на расшатанную скамейку. Ей уже было жалко Игоря, а от Артема она ждала каких-нибудь глупых оправданий. Зачем? Ничего уже не изменишь. Единожды предавший предаст вновь.
        Артем помолчал немного и вместо оправданий сказал незнакомым глухим голосом всего два слова:
        - Прости меня…
        Люська закрыла лицо руками, и плечи ее задрожали. Артем подсел к ней на скамейку и заговорил горячо и сбивчиво:
        - Люсь, не плачь… Я негодяй. То есть… нет… то есть да… то есть я вел себя как негодяй и подлец. Придумай мне какую хочешь кару… испытание… Ты правда золотая… Люсь, я все понял… Люсь! Прости! Человек имеет право на ошибку. Я даже не думал, что… буду по тебе скучать… А оказалось… Я все время вспоминаю нашу поездку на дачу… чувствую твою ладонь в своей руке. Прости…
        Артем замолчал, сжав голову руками, опершись локтями о колени. Люська, размазывая по щекам слезы пополам с маминой тушью, которую та ей подарила, понимала, что, конечно, простит ему все. Причем сегодня, сейчас же, немедленно…

        Глава 12
        Предположения оправдываются…
        После «Лебединого озера» и объяснения с Артемом Люська долго не видела Игоря. Он, конечно, здорово обиделся, но помочь она ему ничем не могла. Она даже радовалась, что он все правильно понял и сам благородно отошел в сторону. Но однажды после школы на той же скамейке у подъезда ее поджидал… Игорь.
        - Может быть, все-таки расскажешь, до чего вы с ним договорились?- с ходу спросил он.
        Люська опустилась на скамейку рядом с парнем и, чувствуя, что ситуация до боли похожа на происшедшее в театре между ней, Артемом и Малиновской, никак не могла отыскать нужных слов. Игорь сам вынужден был прервать молчание:
        - Все ясно! Мне можно отваливать?
        - Нет! Ну почему же?- встрепенулась Люська.- Мы ведь друзья?
        - Друзья…- саркастически повторил Игорь.- А он кто?
        - Он?- Люська задумалась.- Не знаю… Он мне нравится… Очень…
        - Нравится! Очень!- передразнил ее Игорь.- А что ты на это скажешь?- он достал из кармана куртки две фотографии и шлепнул их на скамейку между собой и Люськой.
        Люська осторожно, будто ядовитых пауков, взяла в руки фотографии и обомлела. Снимки были почти одинаковыми, различались только мелкие детали. На них белела какая-то балюстрада, у которой стояла группа людей: в центре Игорь с Костиком, а слева… Артем Каретников протягивал пожилому мужчине дедову Зинаиду. Ошибиться было невозможно. У Артема, правда, было не очень подходящее к ситуации выражение лица. Он сосредоточенно смотрел вверх, будто разглядывая невесть откуда взявшееся и повисшее прямо над его головой НЛО. У пожилого же мужчины выражение лица было самое подходящее: он протягивал к балерине руки, плотоядно (как показалось Люське) улыбаясь.
        - Не может быть…- пошептала она.
        - Ты лучше скажи, статуэтка похожа на твою балерину?
        - Да… это моя… Ты никогда не говорил, что знаком с Артемом… И он тоже…
        - С чего ты взяла, что мы были знакомы?
        - Ну… вы ведь здесь вместе…
        - Это случайно. Видишь, мы с Костиком стоим отдельно от него, в центре фотографии. Знаешь, я долго вспоминал, где этого твоего… бойфренда видел. Никак не мог вспомнить. А вчера перебирал последние фотографии и вот - наткнулся.
        - Не может быть…- повторила Люська.
        Игорь помолчал, давая ей возможность прийти в себя и принять какое-нибудь решение. Наконец Люська рывком встала со скамейки и нервно, отрывисто спросила:
        - Могу я это взять?
        - В общем-то, можешь, конечно. Только… я не советую показывать фотографии твоему… ну…
        - Почему?
        - Думаешь, признается? Только спугнем.
        - Спугнем?
        - Конечно. Я думаю, нужно организовать за ним слежку и…
        - Слежку?- гневно перебила его Люська.- Что ты несешь? Какая слежка? Это ошибка! Совпадение!
        - Люсь!- Игорь потряс фотографиями.- Это ж документ!
        - Да?- растерялась Люська.- Зачем Артему моя Зинаида?
        - Видишь, он ее какому-то мужику показывает. Продает, наверное.
        - Да ты что, Игорь! Кто ж ее купит?
        - А ты посмотри повнимательнее, какие глаза у этого деда! Чувствуется, что у него прямо руки дрожат и глазенки разгорелись на твою Зинаиду.
        Люська закусила губу. Она пыталась получше рассмотреть пожилого человека, но сделать это было трудно, так как обрез снимка проходил через его лицо.
        - Все равно не могу поверить,- опять сказала Люська.- Сначала ведь Зинку украли, и только потом я рассказала об этом Каретникову, а не наоборот.
        - Люсь, по фотографии же видно, что он о балерине знал раньше.
        - Откуда?
        - Понятия не имею, но откуда-то знал.
        - Неужели он прикидывался?- Люська в изнеможении покачала головой.- А я его еще на дачу возила… остальных балерин показывала…
        - Люсь, это, конечно, не мое дело, но не такой уж он идеальный, как тебе кажется. Вы ведь почему-то поссорились. Иначе ты не стала бы со мной встречаться, так ведь?
        - Так…
        - Ну вот. Зинаиду он выгодно продал, дачу ты ему показала, а там еще балерин немерено.
        - Что ты хочешь этим сказать?
        - Он наверняка тебя просто использует.
        - Если уж на то пошло, он меня уже использовал. Зачем же ему надо было со мной мириться, если с меня уже взять нечего?
        - Кто знает, Люся, что у таких негодяев, как твой Каретников, на уме. Нормальному человеку нипочем не догадаться! Я предлагаю съездить на вашу дачу и проверить.
        - Что проверить?
        - Как что? На месте ли остальные балерины.
        - Ты хочешь сказать…- проговорила Люська, осеклась, а потом решительно повернула в сторону вокзала.- Едем! Сейчас же!- прежде всего ей хотелось доказать самой себе, что не мог Артем ее так подло использовать.

        В электричке Люська молчала и мысленно упрашивала поезд ехать побыстрее и поменьше стоять на остановках. Ее раздражали неповоротливые тетки с огромными сумками и пассажиры с неподъемными ручными тележками. Они создавали пробки в дверях и мешали отправлению.
        Чем ближе они подъезжали к станции Заречная, тем спокойнее становилась Люська.
«Этого не может быть, потому что этого не может быть никогда»,- повторяла она про себя фразу Чехова, которую часто произносил отец. Конечно, не может быть! Дедовы балерины смешные и нелепые. Они никого не могут заинтересовать. Тем более - их никто не купит. И вообще, с чего она взяла, что на фотографии именно Зинаида? Может, просто похожая статуэтка. Люська видела в магазинах почти таких, только фарфоровых. И Артем ли там сфотографирован? Все парни сейчас стригутся и одеваются одинаково.
        - Дай-ка фотографии,- попросила она сидящего рядом и тоже молчавшего всю дорогу Игоря. Он так же молча протянул ей снимки.
        Люська напряженно вглядывалась то в балерину, то в лицо держащего ее молодого человека. Все-таки фигурка очень похожа на Зинаиду, а парень - на Артема. Нет, фигурка не просто похожа. Это Зинаида и есть. Люська разглядела на ее подставке дедовы инициалы и опять сникла, зажав в руке фотографии. Игорь, по-прежнему не говоря ни слова, вытащил их из ее пальцев и положил в карман.
        Наконец электричка затормозила у Заречной. Люська прерывисто вздохнула. Давно ли она была здесь с Артемом? Неужели опять надо начинать тренинг: «Я не знаю Артема Каретникова и не хочу его знать»?

        Люська с Игорем шли по замерзшим дорожкам, чуть присыпанным снежной крупкой. Караваева, не задумываясь, на автопилоте, сворачивала в нужном направлении, перепрыгивала канавки, юркала в дырки в заборах. Игорь, не отставая, следовал за ней. Когда впереди показался зеленый домик дачи, Люська замедлила шаги. И зачем она сюда приехала? Неужели сейчас окончательно разрушится то, во что она позволила себе поверить? Она вспомнила, как в момент примирения, плача, уткнулась в плечо Артема, а он гладил ее по волосам и даже дотронулся губами до виска. Неужели все было игрой? Нет, не может быть! Люська решительно шагнула на дорожку к дому.
        Она открыла ключом дверь, но перешагнуть порог у нее почему-то не хватило сил. Игорь покачал головой, соорудил на лице улыбку типа «не боись, прорвемся» и первым прошел в дом. Из трех дверей, выходящих в сени, одна была приоткрыта, и он втащил в комнату Люську.
        - Сядь и успокойся,- он легонько подтолкнул ее к стулу.- Я смотрю, ты совсем никакая. Успеем еще посмотреть твоих глиняных теток или… то, что от них осталось.
        Люська вздрогнула. Ей очень хотелось заплакать, она с трудом сдерживалась, и Игорь это заметил:
        - Такое впечатление, что ты сейчас рухнешь в обморок. Где тут у вас вода? Я сейчас…
        Он не успел договорить, потому что за стеной послышался грохот, будто рассыпалась груда кирпичей. Люськино лицо от страха вытянулось так, что она действительно стала похожа на Николь Кидман. Она медленно поднялась со стула и почти беззвучно прошептала:
        - Это игрушки… балерины… Там кто-то есть.
        Игорь, похоже, тоже испугался. Люська вышла из оцепенения быстрее и бросилась к дверям. Игорь, очнувшись, загородил ей дорогу:
        - Стой! Они могут быть вооружены!
        - Ты с ума сошел? С оружием за дедовыми игрушками? И кто это «они»?
        - Н-не знаю… Может быть, их целая банда?
        Люська презрительно покрутила пальцем у виска. Игорь не смутился и продолжил:
        - Ну. может, и не банда… а один только твой… бойфренд. Хочешь его увидеть?
        - Хочу!- выкрикнула Люська, отпихнула Игоря и, пробежав через сени, толкнула дверь в мастерскую. Она не поддалась. В двери не было замка, значит, ее чем-то подперли изнутри.
        Люська стала размышлять, чем ее можно было прижать с той стороны. Выходило, что ничем, разве что просунуть в дверную ручку ножку стула. Люська еще раз потрясла дверь, и в это время раздался звон разбитого стекла.
        - Уходит через окно!- крикнула она Игорю.- Бежим! Если это Артем, мы вдвоем справимся!
        Караваева кинулась к дверям на улицу, но запнулась за что-то ногой и упала лицом вниз. Она прикусила губу, разбила коленку и насажала в ладони заноз, проехав ими по некрашеному полу сеней. Игорь поднял ее, усадил на пол и, крикнув: «Я поймаю его!» - выскочил на улицу.
        Люська, привалившись к стене, вытирала слезы, мешая их с кровью из губы. С улицы ничего слышно не было. Наконец в проеме дверей показался Игорь.
        - Ушел,- безнадежно махнул он рукой.- Видно, не первый раз здесь. Знает, куда бежать, где прятаться. Гляди, что я нашел!
        Он протянул Люське вязаную черную шапочку с красной буквой «А» в сером квадратике. Точно такая же была у Артема. Люська приказала себе больше не плакать. Этот негодяй не стоит ее слез. Она тупо смотрела на красную «А», пока голос Игоря не вывел ее из оцепенения:
        - Я сейчас с улицы влезу в окно мастерской и открою тебе дверь.
        Через некоторое время дверь распахнулась, и Люська, хромая, вошла в дедушкину мастерскую. При виде того, что там творилось, она все-таки расплакалась навзрыд. Здесь плакать уже было можно: слезы были не по Артему, а по деду и его глиняным фигуркам.
        Одна полка, где раньше стояли балерины, была пуста, а пол - усыпан разноцветными обломками. Люська, морщась от боли в разбитой коленке, присела и подняла с полу головку в блестящей коронке - все, что осталось от феи Драже. Остальные фигурки были изувечены до неузнаваемости. Люська поднялась с пола и пошла вдоль стеллажей, ласково касаясь пальцами балерин, оставшихся невредимыми. Вспомнились теплые летние вечера, когда она сидела в старом плетеном кресле в углу мастерской и наблюдала, как дед раскрашивает гуашью своих красавиц. Люська тоже пробовала, но у нее ничего не получалось. Дед смывал влажной губкой намалеванные внучкой лица и рисовал новые: с матрешечным румянцем и яркими губками бантиком.
        Две полки над рабочим столом тоже оказались пустыми.
        - Игорь, гляди!- воскликнула Люська.- И свистулек нет, и коников, и птичек! Тут еще барышни стояли с младенцами и кошками наподобие тех, что в Дымкове делают.
        Игорь сочувственно покачал головой.
        - Ну все!- подытожила Люська.- Кажется, теперь уже можно потребовать от милиции решительных действий. Налицо натуральный разбой и грабеж.
        - Брось,- засмеялся Игорь.- Кто этим станет заниматься? Птички какие-то, бабы глиняные…
        - По-моему, ты противоречишь сам себе. Раз украли, значит, кому-то это нужно.
        - Ты все-таки думаешь, что игрушки ценные?
        - Я раньше была уверена, что нет, а теперь - сомневаюсь.
        Люська пошла к дверям.
        - Ты куда?- растерянно спросил Игорь.
        - Домой. Надо отцу сказать, что стекло разбито, а то с дачи последнее добро растащат.
        - Давай хоть чем-нибудь его заложим. И потом, убраться бы надо.
        - Верно. Я что-то совсем плохо соображаю. Вон!- Люська показала за печку.- За ней дед асбестовый лист проложил, чтобы стена не нагревалась.
        - Не сильна защита, конечно, но хоть что-то,- согласился Игорь, вытащил лист, и они с Люськой заложили им разбитое окно.

        В электричке опять ехали молча. Люська крепко прижимала к себе одну из уцелевших балерин. Это была Одиллия в черном одеянии и со сросшимися на переносице широкими бровями, которую мама звала Феодорой. Игорь долго искоса поглядывал на Люську, потом решился спросить:
        - Ты сейчас куда?
        - Я же сказала - домой.
        - Как ты думаешь, что сделает твой отец?
        - Стекло вставит, конечно. С Каретниковым, наверное, поговорит,- Люська поморщилась.- Или с его родителями…
        - Возмещения ущерба потребует?
        - Какой тут ущерб? Для отца балерины ничего не стоят. Мне обидно, что дедушкину радость не уберегли.
        - Люсь! Может, не стоит расстраивать родителей?
        - В каком смысле?
        - В прямом! А стекло мы с Костиком вставим. Он знаешь, какой рукастый! Все умеет.
        - А деньги? Стекло ведь дорогое.
        - Найдем!
        - Где?
        - Ну… найдем. Не твоя забота.
        Люська задумалась. Отец, когда все узнает, конечно, выйдет из себя и непременно станет разбираться с Артемом. Выяснится, что она, Люська, привозила Каретникова на дачу. Начнутся расспросы: зачем да почему, да что они там вдвоем без взрослых делали. В общем - хорошего не жди. А над дедовыми игрушками отец всегда смеялся. Не пожалеет.
        После смерти своего отца он никогда в мастерскую не заглядывал, так что вряд ли заметит, что «манек», как он называл дедовых балерин, стало меньше. На полочку, где стояли свистульки, Люська в следующий приезд поставит несколько фигурок из тех, которые лежат у нее дома в ящике письменного стола. Мама, конечно, заметит уменьшение дедовой труппы на стеллажах, но Люська что-нибудь придумает: раздарила, мол, или сама нечаянно разбила. Обойдется все как-нибудь. Только бы не разбираться с Артемом. Она его видеть больше не может! Надо же какой артист! Ему бы в театре
«Буфф» играть.

        Глава 13
        От любви одни проблемы
        Люська избегала Каретникова. Он пытался делать вид, что ничего не понимает, и без конца ловил ее в разных местах. Но Люська-то видела, что он ходит без шапки. А когда совсем похолодало, на нем появилась другая: тоже черная, но без серого квадратика с красной «А».
        У Наташки тоже были неприятности. Денис Стельманчук узнал про Костика и предъявил Драгомиловой свои претензии.
        - Ты представляешь,- рассказывала Наташка,- он мне говорит: «Выбирай: или он, или я».
        - Ну а ты?- спрашивала Люська.
        - А я прямо не знаю, кого выбрать,- честно признавалась Драгомилова.- Понимаешь, мы с Денисом очень хорошо смотримся. Я смуглая, черноволосая, а он такой блондин-блондин. Эдакий прибалт. У нас с ним все на контрастах - любо-дорого смотреть.
        - А Костик?
        - А что Костик? Он, конечно, тоже ничего, но слишком обыкновенный. Нет в нем изюминки.
        - Ну, так выбирай Дениса с изюминкой.
        - Тут, видишь ли, тоже есть свои «за» и «против».
        - Ну-ка, ну-ка! Расскажи,- заинтересовалась Люська.
        - Дело в том, что Стельманчук свихнулся на рэпе. У него вся музыка такая, и он может часами ее слушать. Он и названия групп мне называл, и фамилии всякие, но я не в силах их запомнить. Я попыталась ему что-то сказать про Рикки Мартина, про Шакиру, так он меня просто высмеял. Век не забуду!
        - Ну, тогда выбирай Костика,- посоветовала Люська.
        - Придется, наверное, его. Костик не воображает по крайней мере. Хотя в Денисе много хорошего, если не считать увлечения рэпом…- Наташка задумалась и замолчала.
        Люська вспомнила, как они с подружкой в начале года выбирали кандидатуры для завязывания романтических отношений, и сказала:
        - Зря мы тогда, Наташка, остановились на Стельманчуке с Каретниковым. Одни неприятности от них!- И Люська взахлеб рассказала Драгомиловой все, что касалось Артема и дедовых балерин.
        - Да-а-а,- протянула Наташка.- Ты права. Наверно, в «Б» и в «В» все такие. Пожалуй, я больше не стану думать о Стельманчуке и с чистой совестью выберу Костика…

        Не успела уйти Наташка, как в дверь опять позвонили. Люська решила, что Драгомилова забыла ей что-то сказать, распахнула дверь и замерла на месте. Перед ней стоял Денис Стельманчук собственной персоной.
        - Людмила, можно с тобой поговорить?- спросил он.
        - Вообще-то, меня зовут Люсей, то есть Люсьеной… Но, поговорить, конечно, можно. Проходи.
        - Ты ведь Наташина подруга, не так ли?- полуутвердительно спросил Денис, сев напротив Люськи в кресло и глядя в пол.
        - Это действительно так,- Караваева ответила с некоторой неуверенностью в голосе, будто бы сомневалась в чем-то. Она очень смущалась, потому что понимала, о чем будет ее расспрашивать Денис. Что она может ему сказать? Чтобы он собственноручно подал в отставку, потому что Драгомилова выбрала Костика?
        - Тогда, может быть, ты сможешь на нее повлиять?- Стельманчук поднял на Люську свои прозрачные голубые глаза, и она по его встревоженному взгляду поняла, что он тоже очень смущается и волнуется.
        - Ты о чем?- осторожно спросила Караваева и постаралась сделать нейтральное лицо. Пусть почувствует, что она по интересующей его проблеме ничего не решает.
        Стельманчук ничего не почувствовал, отвел глаза к окну и продолжил:
        - Понимаешь, у нас с Наташей все было так хорошо и вдруг… появляется какой-то парень… Ты его знаешь?- И он всем корпусом развернулся к Люське. Она отпрянула и выдавила из себя:
        - Да так… немного…
        - У нее с ним серьезно?
        - Н-не знаю…
        - Врешь ты все!- рассердился вдруг Денис.- Ты же ее подруга, ты не можешь не знать! Нравится она мне, понимаешь?- Люська отчаянно закивала, чтобы Стельманчук не сомневался в ее понятливости, а он продолжил наступление: - А что ей не понравилось? Может быть, я что-то не так сделал?- он заглянул Караваевой в глаза. - Ну, не молчи, Люся!
        - Я могу тебе только сказать, что надо с большим терпением относиться друг к другу…
        - Да? И что это значит?
        Люська жалобно смотрела на Дениса, не зная, что ему еще сказать. Она, как и Наташка, совершенно не представляла, кого подруге лучше выбрать: и Костик ничего парень, и Стельманчук - тоже очень симпатичный. И обоим, оказывается, Наташка нравится. Люська решила, что не будет ничего плохого, если она расскажет Денису, что Драгомилова совершенно не переносит рэпа.
        Выслушав ее, Стельманчук тряхнул своей светлой прибалтийской гривой и резко выдохнул:
        - Какая чушь! При чем тут рэп? Не нужен я ей, вот что. Иначе она не посмотрела бы ни на какой рэп! Ерунда все это!- И Денис направился к выходу.
        Когда за ним захлопнулась дверь, Люська в задумчивости опустилась на диван. А пожалуй, Денис прав. Вот если бы Артему Каретникову нравился рэп или даже какие-нибудь ханты-мансийские народные песни, она, Люська, с большим удовольствием слушала бы их, только бы быть с ним вместе. Впрочем, о чем это она? Опять размечталась! Кто он такой, этот Каретников, чтобы о нем думать? Негодяй, балериновый вор - и больше никто!
        Только Караваева встала с дивана, чтобы пойти делать уроки, как снова раздался звонок в дверь. Кто бы это мог быть? Неужели Денис вернулся?
        Люська распахнула дверь и опять очень удивилась. Перед ней стоял Ромка Изотов.
        - Ну?- строго спросила его Люська, одним словом выражая все свое негативное отношение к его приходу.
        Другой человек, может быть, смутился бы и ушел, но только не Роман Изотов. Он спокойно посмотрел Люське в глаза и сказал:
        - Может, пройти позволишь?
        - Зачем?- не сдавалась Караваева.
        - Поговорить надо.
        - Говори здесь!- строго заявила Люська.
        - Люсь, ну, пожалуйста, впусти меня. Здесь неудобно разговаривать.
        - Ладно,- сжалилась Люська.- Только быстро! Ходят тут всякие… а у меня еще уроки не учены…
        Она посторонилась, пропуская Ромку, захлопнула дверь и прошла за ним в комнату.
        - Ну?- не менее строго повторила она, когда они уселись друг против друга, как только что со Стельманчуком.
        - Люсь, как тебе история с Прокопчиной и Киркором, а?
        - А что?- напряглась Караваева. Она решила, что Изотов сейчас станет обличать ее в том, что она все это и устроила за его счет. Может быть, он теперь сожалеет, что упустил из своих рук старосту?
        Но Ромка заговорил о другом:
        - Видишь, как у них все здорово получилось! Прямо завидно…
        - И что тебе до этого?
        - Да, в общем-то, ничего… Я еще раз хотел тебе сказать, что и мы… что и у нас с тобой тоже могло бы быть так… если бы ты, конечно, захотела…
        - Фу-у-у…- Люська облегченно выдохнула.- Вот ты о чем… Ром! Мне казалось, ты понял, что между нами ничего не может быть.
        - Но почему?
        Люська хотела честно сказать, что ей нравится совсем другой человек, но в очередной раз остановила себя. Нет, нет и нет! Каретников ей совершенно не может нравиться! И не будет нравиться никогда!
        - Не знаю я, Рома, почему одни люди нравятся, хотя и не достойны никаких добрых чувств, а другие, даже очень замечательные, почему-то нет…- грустно ответила она Изотову.- Но ведь это… не помешает нам быть друзьями, как раньше, правда, Ромка? - и она с надеждой взглянула на одноклассника. Он действительно был неплохим парнем, и враждовать с ним ей совершенно не хотелось.
        - Жаль,- так же грустно сказал Изотов,- но ничего не поделаешь… Конечно же, мы останемся друзьями. Но ты знай: если что, то я всегда…
        - Я знаю, Рома.
        Захлопнув за Изотовым дверь, Люська поняла, что совершенно не в состоянии делать уроки. Как все перепуталось и переплелось в этой жизни! Как все неправильно повлюблялись! Она прямо чувствовала, как воздух в ее квартире наэлектризовался от несчастных любовей. Похоже, только у Лены все хорошо. Люська поняла, что ей просто необходимо для здоровья сейчас же посмотреть в счастливые глаза старосты, и отправилась к Прокопчиной. Она, Люська, ей теперь вроде как не чужая.

        Лена встретила Караваеву радостно и тут же повела на кухню поить чаем с бабушкиными пирожками.
        - Ну, рассказывай,- попросила старосту Люська,- как ты победила непобедимого Киркора?
        - Собственно, нечего рассказывать,- засмущалась Лена.- Спасибо тебе. Здорово получилось с его дурацкими кроссвордами и тетрадкой по имени «Алгебра»! Я сама бы никогда не догадалась.
        - Ну… а как он… того… ну… к тебе… с чувствами?
        - Ты же все видела… Я же прямо там, в классе, не выдержала и сказала ему, что он мне нравится…
        - А потом? Когда я ушла?- Люська нетерпеливо ерзала на стуле. Ей хотелось побыстрей узнать, как люди делаются счастливыми.
        - А потом…- Лена опять раскраснелась,- он попросил повторить то, что я только что сказала…
        - Ну а ты?
        - Я и повторяла, повторяла… до тех пор… пока он не поверил…
        - А теперь?
        - А теперь он собирается со мной в десятый, только не знаю, вытянем ли… Он столько времени маялся дурью…
        - Все у вас получится,- убежденно заключила Люська.- Когда такая любовь - то все получится, вот увидишь!

        Глава 14
        И Люська снова воспряла духом
        Люська шла домой и размышляла о том, что теперь, наверное, никогда в жизни у нее не будет хорошего настроения, что она теперь навсегда останется печальной и грустной. Поднимаясь в лифте, Караваева подумывала о том, не начать ли ей писать душераздирающие стихи о своей несостоявшейся люб-ви. Она даже сочинила первую строчку: «Теперь всегда тиха и молчалива…» - и вышла на лестничную площадку. Перед дверями ее квартиры стоял Артем Каретников. Увидев его, Люська хотела юркнуть обратно в лифт, но его двери уже захлопнулись. Артем, не давая ей пройти, спросил:
        - Что случилось, Люся?
        - Я не хочу с тобой говорить,- ответила она.
        - Почему? В чем я провинился?
        - А ты не знаешь?- Люська попыталась вложить в свой вопрос как можно больше самого ядовитого яда.
        - Нет! Если это все из-за Лизки, то глупо. Мы же, кажется, все выяснили.
        - Наплевать мне на твою Лизку!
        - Тогда в чем дело?
        - Артем!- Люська зловеще сузила глаза.- Где твоя шапка?
        Каретников непонимающе уставился на Караваеву, которая рассмеялась так зловеще, как, казалось, умел смеяться только один Киркор.
        - Молчишь? Ага, тебе нечего сказать. Я так и знала!- она попыталась его обойти.- Пропусти!
        - Ну нет!- зло бросил ей Артем.- Пока не объяснишь, при чем тут моя шапка, никуда не пойдешь!
        - Тогда все-таки вспомни, где ты ее потерял.
        - Если бы вспомнил, то, наверное, уже нашел бы. А так мать вынуждена была мне новую купить. Видишь?- и он потряс черной, но без серого квадратика с буквой «А» шапкой перед Люськиным лицом.
        - Да? А я, представь, знаю, где ты потерял шапку.
        - Далась она тебе! И где же?
        - У нас на даче, вот где!- торжественно произнесла Люська, ожидая, что при этом сообщении Артем вздрогнет или побледнеет, но он почему-то совершенно не изменился в лице.
        - Ну и выбрось ее, если она так тебя раздражает,- сказал он.- Куда мне две шапки? Хотя… постой… Я не мог ее у вас потерять. Когда мы с тобой на дачу ездили, было очень тепло, и я был вообще без шапки.
        Люська подняла вверх указательный палец и произнесла фразу, которая просто обязана была припереть его к стене и вырвать признание в содеянном:
        - То-то и оно, что без шапки!
        - Знаешь, Люся,- вышел из себя Каретников,- что-то ты темнишь! Нельзя ли пояснее выражаться?
        - Ладно, Артем,- Люська вдруг почувствовала себя усталой и мудрой не по годам.- Хватит притворяться. Я все знаю.
        - Да что ты знаешь?- Артем потряс ее за плечи. Он явно начал нервничать.
        Люська посчитала это неопровержимым доказательством его вины. Все-таки допрос она провела по всем правилам. Тут и самый крутой мафиози не выдержал бы, не то что какой-то там балериновый вор.
        - Я знаю все! Про дедовы игрушки, статуэтки. Не знаю только, как ты до этого додумался.
        - До чего?- Артем почти кричал.
        - Ну знаешь!- возмутилась Люська.- Всему же есть предел! И моему терпению тоже! Ты только скажи мне напоследок, неужели за них можно выручить хоть какие-то деньги?
        Каретников в задумчивости отошел от Люськи и привалился спиной к подоконнику. Он разглядывал ее, как диковинное растение, и молчал. Люське стало не по себе. Она съежилась под взглядом Артема, как ей казалось, до размеров букашки, а он вдруг сказал твердым голосом:
        - Слушай, Караваева, или ты выкладываешь все с самого начала и подробно, или я посчитаю, что у тебя начальная стадия шизофрении.
        - Я видела фотографию!- возмущенно выпалила Люська.
        - Какую?- с безграничным терпением, с каким говорят с душевнобольными, спросил ее Каретников.
        - На которой ты держишь в руках глиняную Зинаиду. Вот!
        Артем отлепился от подоконника и уточнил:
        - Ту, которую твой дед слепил?
        - Ты прекрасно знаешь, что другой Зинаиды нет!
        - И где же эта фантастическая фотография? Покажи!
        Люська растерялась:
        - У меня ее нет… Она у Игоря…
        - У какого еще Игоря?- не понял сначала Каретников, но быстро сообразил: - А-а-а, у этого, на «молниях»! Ну, тогда все понятно!
        - Объясни тогда и мне, раз тебе все понятно!
        - Понятно, что твой Игорек готов подложить мне любую свинью.
        - Зачем ему?
        - Я видел, как он на тебя смотрел.
        - Как?
        - Влюбленными глазами, вот как! А меня он, соответственно, ненавидит.
        - Ты хочешь сказать, что…
        - Да, я хочу сказать, что та фотография - липа.
        - Как фотография может быть липой? Фотография - это, между прочим, документ,- повторила слова Игоря Люська.
        - Люсь, ты в каком веке живешь?- усмехнулся Каретников.- Да сейчас на компьютере можно тебя изобразить в чьих угодно объятиях.
        - То есть… на фотографии… не ты?
        - Не знаю, может быть, и я. Только вполне возможен монтаж. Я ведь Зинаиду твою не только никогда в руках не держал, но даже и не видел.
        - Мо-о-ожет быть…- в задумчивости протянула Люська и еще раз повторила: - Может быть… Уж очень странная на ней у тебя поза. Но как же Зинаида?
        - Понятия не имею. Может, копия?
        - Да ты что? Кто стал бы ее копировать?
        - А Игорь?
        - Он тоже никогда ее не видел. Не смог бы сделать копию.
        - Ну… тогда я не знаю,- развел руками Артем.
        Они помолчали. Через некоторое время Люська опять встрепенулась:
        - Тогда как ты объяснишь шапку?
        - Да-да, что там с шапкой? Я так и не понял!
        - Не понял?- к Люське опять вернулась подозрительность.- Кто-то расколотил вчера у нас на даче десяток дедушкиных балерин, высадил окно и сбежал. Твоя шапка валялась на полу разоренной мастерской.
        - Интересно ты рассказываешь, Люсьена. Прямо боевик! Полицию Лос-Анджелеса не вызывали?
        - Издеваешься, да?
        - Нет. У меня шапка неделю назад пропала. Думал, в школе сперли. Это первое. А второе - таких шапок в городе сотни, если не тысячи. На каждом углу их продают. Докажи, что на вашей даче именно моя!
        - Милиция докажет!- рассердилась Люська.
        - Сама знаешь, что плевать ментам на ваших Зинок. Балерин побили, но остальное-то цело? Или украли еще что-нибудь?
        - Нет…
        - Вот видишь! Ты лучше своего поклонника спроси, где он умудрился Зинаиду сфотографировать. Хочешь, пойдем к нему прямо сейчас?
        - Я не знаю его адреса,- растерялась Люська.
        - А телефон?
        - Телефон знаю. Но… как ему сказать?
        - Назначь срочную встречу. Попроси фотографию захватить, мол, хочешь еще раз на мою гнусную рожу посмотреть… или что-нибудь в этом роде.
        Люська с надеждой посмотрела в карие глаза Артема. Ей очень хотелось, чтобы их обладатель был ни в чем не виноват.

        Глава 15
        Допрос с пристрастием
        Игорь протянул Люське фотографию, и тут же его лицо перечеркнула кривая улыбка: он увидел выходящего из-за угла дома Артема Каретникова.
        - Эх ты!- процедил Игорь сквозь зубы.- Этого… привела! Не поверила, значит!
        Артем взял из Люськиных рук фотографию и, разглядывая ее, заключил:
        - Кто ж в такую липу поверит?
        - Докажи, что липа!
        - Пожалуйста: во-первых,- начал перечислять Артем,- голову на снимке я чересчур сильно задрал и смотрю почему-то не на деда, которому Зинаиду сую, а вверх.
        - Подумаешь…- Игорь натянуто улыбнулся.- Может, тебя птичка пролетающая заинтересовала? И потом, ты же не знал, что тебя фотографируют, вот и не позировал.
        - Допустим,- согласился Артем.- А вот что во-вторых: на фотографии лето, а эту футболку мне только месяц назад старший брат отдал, так как она ему маловата стала. И вообще, я ее только на «физру» надеваю… Точно!- хлопнул себя по лбу Артем.- Это ж я на «физре»! В руках у меня должен быть мяч, а вовсе не статуэтка. И смотрю я на баскетбольную корзину, а не на старика. Это фотография со стенда о спортивных достижениях нашей школы. Ну ты силен! И ведь как все подогнал! Футболочка только подвела. Классный ты, Игорек, фальсификатор! На компьютере небось сварганил?
        Игорь не ответил, но по его виду было понятно, что Артем во всем прав.
        - Как ты мог?- возмутилась Люська, уничтожающе глядя на Игоря.- Зачем ты это сделал? А еще про расследование мне плел?
        - Зачем?- Игорь опять криво улыбнулся.- У меня не было другого выхода.
        - То есть?- еще больше возмутилась Люська.
        - Да, я, может быть, подлец!- повысил голос Игорь.- Но что мне было делать? Ты… ты мне нравишься… А тут… этот… Я что, должен был спокойно смотреть, как он тебя от меня уводит?
        - Ладно,- нетерпеливо прервал его Артем,- оставим выяснение отношений на потом. Ты лучше скажи, кто на самом деле держит Зинаиду и как вы рядом оказались.
        - Те двое… ну… со статуэткой… нечаянно в кадр попали. Нас с Костиком приятель фотографировал. На улице от людей не спрячешься. А я недавно перебирал фотографии… для дела… и наткнулся на этот снимок. Я даже не ожидал, что это настоящая Зинаида. Думал, похожа фигурка на балерину, вдруг Люся купится…
        - И ты, конечно, не знаешь, кто они такие, эти двое.
        - Конечно, нет.
        - Ребята,- Люська переводила взгляд с одного молодого человека на другого и обратно,- я вообще ничего не понимаю. На фотографии лето, а Зинку украли совсем недавно. Летом она была на месте.
        - Посмотри повнимательнее,- Артем протянул ей фотографию.- Может, все-таки не она?
        - Я уже сто раз смотрела. Это Зинка!
        - Игорь, надо посмотреть настоящую фотографию. Может быть, Люся узнает того, кто держит Зинаиду. Надеюсь, фотография сохранилась?
        - Наверное, валяется где-то.
        - Ты уж поищи!- рассердившись, прикрикнул Артем.
        - Ладно,- согласился Игорь,- пошли ко мне.

        Почти всю дорогу до дома Игоря каждый думал о своем, потом Артем все же нарушил молчание:
        - Шапку тоже ты спер?
        - Я не вор,- зло ответил Игорь.
        - Откуда же она на даче оказалась?
        - Тебе лучше знать!
        - Ты, гад!- Артем прижал Игоря к ограде детского сада, мимо которого они проходили.- Не был я на даче после ноября, ясно? Да я бы и не нашел их домик…
        - Неубедительно,- глядя Артему прямо в глаза, спокойно сказал Игорь и оттолкнул его от себя.

        Дома Игорь раздраженно шлепнул на стол коробку с фотографиями:
        - Нате, ройтесь сами,- и демонстративно отсел к окну.
        Артем с Люськой начали перебирать снимки. Их было не слишком много. Видимо, в этой коробке Игорь хранил только последние фотографии. Мелькали незнакомые лица, улицы, интерьеры. Игорь один, Игорь с друзьями, даже с какой-то смеющейся девушкой.
        - Люсь! Вот она!- Артем протянул Караваевой снимок.- Может, знаешь этого человека?
        Люська осторожно взяла фотографию, вгляделась в нее и прошептала:
        - Конечно, знаю… Это дедушка…

        - Люсь, что-то я совсем запутался,- признался Артем по дороге к дому Караваевой. - Выходит, твой дед сам балерину продал, а вас просто не поставил в известность?
        - Нет, я же тебе говорила, что Зинку домой с дачи я забрала уже после смерти дедушки и она у нас все время на книжной полке стояла. У Игоря фотография, видимо, июньская или июльская, а дедушка умер в августе.- Люська помолчала немного, потом продолжила: - Дед, наверное, Зинаиду просто кому-то показывал. Может, хвастался. Ты же видел его балерин - Зинка самая красивая получилась.
        - Странная все же история закрутилась. Игорь явно врать уже перестал. Шапку он не брал. Тогда кто? И зачем?
        - Может быть, она действительно не твоя? Сам говорил, они везде продаются.
        - Собственно, уже неважно, моя это шапка или нет. Зачем тот человек в этой или в такой, как моя, шапке на дачу к вам залез? Говоришь, он и свистульки забрал… Знаешь,- обрадовался вдруг Артем,- я кое-что придумал! Мамина подруга, тетя Лида, Лидия Геннадьевна Ведерникова, работает в этнографическом музее. Она искусствовед. У них там в музее полно всяких игрушек: и дымковских, и этих… как их, кар… каг… каргопольских, кажется. И вообще, там масса изделий разных народных промыслов. Давай покажем ей дедовы фигурки. И балерину какую-нибудь с дачи привезем. Пусть оценит.
        - Давай,- без всякого энтузиазма согласилась Люська.- Даже ехать никуда не надо. Я вчера захватила Одиллию с дачи. А дома у меня есть конь-свистулька и барышня с кошкой.
        - Что-то не слышу радости в голосе.
        - Чего радоваться-то? Допустим, наши «маньки» - высший класс и стоят по тысяче баксов каждая. И что? Совсем страшно станет. Ведь эти гады, пока всех не украдут, не успокоятся!
        - Как ты не понимаешь!- не унимался Артем.- Если фигурки ценные, это в корне меняет дело.
        - Почему?
        - Потому! Ценности милиция обязана искать! Это во-первых, а во-вторых, сразу станет ясно, что наши преступники не профессионалы, и бояться их нечего.
        Люська удивленно вскинула брови, а Артем продолжил:
        - Профессионалы ни одной ценной вещи не разбили бы. Они бы каждую статуэтку в мягкую тряпочку завернули и давно бы вывезли их все без шума и пыли.
        - Ты прав,- согласилась Люська, посмотрела на Артема и подумала, как здорово, что он идет рядом, живет ее интересами, а главное, что он ни в чем не виноват.
        - А что, Люсь,- обратился к ней Артем,- может, сейчас и рванем к тете Лиде?
        - Сейчас? Придется сходить домой за Одиллией-Феодорой и свистульками.
        - Сходим! Трудно, что ли?

        Глава 16
        Бывают же такие совпадения!
        Дверь открыла высокая женщина лет сорока в толстом сером свитере и ярких, домашней вязки, пестрых рейтузах.
        - Артем?- удивленно и вместе с тем радостно воскликнула она.- Проходи. Какими судьбами? А мама где?
        - Мама…- Артем замялся.- Тут такое дело… мама дома, то есть на работе…- он вытолкнул вперед себя Караваеву.- Познакомьтесь: это Люсьена. Мы по делу.
        - Очень приятно,- оглядев Люську, сказала женщина.- Редкое имя и красивое. А меня зовут Лидией Геннадьевной. Пройдемте.
        Люська вошла вслед за женщиной в комнату, огляделась и ахнула. Такие интерьеры ей приходилось видеть только у героев воскресной телепередачи «Пока все дома». Комната Лидии Геннадьевны больше напоминала зал музея. Все стены, оклеенные полосатыми золотистыми обоями, были увешаны картинами в тяжелых резных рамах и многочисленными старинными фотографиями всевозможных размеров. По углам комнаты стояли крупные напольные вазы с экзотическими сухоцветами. Огромные, тоже напольные, часы сверкали из-за стекла золотом циферблата и гирек. Люське показалось, что в комнате нет ни одной свободной горизонтальной поверхности - столешницы, полки и многочисленные маленькие полочки были уставлены фарфоровыми статуэтками, диковинной формы флакончиками и шкатулками. Диван, к которому Артем тихонько подтолкнул Люську, был покрыт таким чудным расписным покрывалом и завален таким количеством разнообразных подушечек, что Караваева не могла позволить себе на него присесть.
        Лидия Геннадьевна, заметив Люськино замешательство, разгребла подушки по сторонам и весело сказала:
        - Садись, не стесняйся! Все поначалу боятся мое покрывало попортить. А я его сама сделала. Техника - батик. Слыхала про такую?
        Люська отрицательно помотала головой.
        - Если понравилось, приходи к нам в музей на курсы,- предложила Лидия Геннадьевна.- Научишься еще и не такому. Ну…- она опустилась на диван рядом с Люськой.- А теперь рассказывайте, зачем пришли.
        - Теть Лид, мы за консультацией,- начал Артем.- Люсь! Доставай.
        Люська вытащила из сумки Феодору-Одиллию.
        - Ой!- хлопнула в ладоши Лидия Геннадьевна.- Еще одна! Ну-ка дай сюда!- она жадно выхватила из Люськиных рук балерину.- Какая прелесть!
        - Вам нравится?- удивилась Люська.
        - Не то слово! Это чудо что такое!
        - А как называется это…- Люська не могла подобрать подходящее слово.- Ну… искусство, если можно так выразиться…
        - Никак не называется,- ответила Лидия Геннадьевна, не сводя восхищенных глаз с Феодоры.- Можно, конечно, как-нибудь назвать… Ну… например, постперестроечный примитивизм. Но не в названии дело! Это настоящее народное искусство. Лет через сто ему вообще цены не будет! Как настоящей «Дымке», например. Первые дымковские мастера тоже поначалу игрушки для детей да для собственного удовольствия делали, на музеи и не рассчитывали.
        - Вы сказали, что потом им цены не будет. А сейчас… во сколько бы вы оценили эту фигурку?- осторожно поинтересовался Артем.
        - Так вы продавать пришли?- вопросительно подняла брови Лидия Геннадьевна.
        - Нет-нет!- поспешила разуверить ее Люська.- Мы… нам… просто оценить… Это трудно?
        - Нет,- усмехнулась женщина. Мы в нашем музее одну, похожую, уже оценили.- Она повертела Феодору в руках.- Впрочем, не просто похожую, а этого же самого мастера. Вот,- она указала на буквы на основании статуэтки,- видите? Инициалы К. .Н.- те же самые. А откуда у вас эта красавица?
        - Ее сделал Люсин дедушка, Дмитрий Николаевич Караваев,- сказал Артем, а Люська достала из сумки коника-свистульку и барышню с кошкой.
        - Надо же!- восторженно всплеснула руками Лидия Геннадьевна.- Это же новый промысел! Ему действительно нет названия,- она поставила на стол конька и взяла в руки барышню.- Великолепно! Не могла бы ты меня познакомить со своим дедушкой?
        - Он умер…
        Артем, видя, как у Люськи дрогнули губы, заговорил сам:
        - Тетя Лида! А можно посмотреть на ту балерину, которую вы оценили раньше?
        - Только в музее. Завтра. Или… погодите…- Лидия Геннадьевна подошла к старинному столу из красного дерева со множеством выдвижных ящичков и достала из него пачку фотографий. Она перебрала их тонкими пальцами в кольцах и одну протянула Артему:
        - Вот она.
        На фотографии была балерина в розовой пачке, стоящая на одной ножке. Она показалась Артему действительно самой изящной из тех статуэток, которые он видел. В то же время не было никаких сомнений, что автор у них один - Люськин дедушка, Караваев Дмитрий Николаевич. Артем протянул Люське снимок:
        - Держи. Это Зинаида?
        Люська взяла фотографию, закивала головой, а потом подняла глаза на Лидию Геннадьевну:
        - Откуда у вас наша Зинаида?
        - Зинаида?- рассмеялась женщина.- Почему вы все время называете ее Зинаидой? Это фея Сирени из «Спящей красавицы». Так, по крайней мере, написано карандашом снизу.
        - Все-таки скажите, откуда она у вас,- повторила Люська.- Ее у нас украли…
        Лидия Геннадьевна убрала с лица улыбку:
        - Украли? Что ж, вполне возможно… Дело в том, что мой сын, Артем его знает, принес фигурку с рынка. Сказал, что купил ее за двадцатку у какого-то ханыги. На бутылку тому не хватало. А сын понимает во всем этом толк - в музее вырос.
        - Где же тот ханыга взял Зинаиду?- спросила Люська.
        - Этого, я думаю, Кот не знает.
        - Кот?- удивилась Люська.
        Лидия Геннадьевна опять улыбнулась:
        - Это домашнее имя моего сына. А вообще-то, его зовут…
        Звонок в дверь перебил Лидию Геннадьевну.
        - А вот наверняка и он,- сказала женщина.- Артем, открой, пожалуйста, дверь.
        Артем вышел, а Лидия Геннадьевна подвела Люську к столу:
        - Посмотри еще другие фотографии. На них витрина, где стоит ваша балерина. Видишь, написано, что это работа неизвестного мастера. А теперь там будет имя твоего деда.
        Люська взяла в руки фотографию. Зинаида стояла на одной ножке в стеклянном шкафу. Рядом с ней находились фигурки других мастеров, но Зинаида, конечно, была лучшей. Глаза Караваевой заволокло слезами. И когда в комнату вошли Артем с сыном Лидии Геннадьевны, поворачиваться к ним лицом Люське не хотелось.
        - Ма! Я сейчас,- услышала она голос, который показался ей знакомым. Она быстро обернулась, но тот, кого звали Котом, уже скрылся за дверью.
        - Подожди!- крикнула ему вдогонку Лидия Геннадьевна.- Тут серьезное дело! Про ту балерину с рынка!
        Сын не отозвался, и женщина, извинившись, вышла из комнаты. Вернулась растерянной и, разведя руки в стороны, сказала:
        - Ушел почему-то…
        - Догнать?- спросил Артем.
        Люська с Лидией Геннадьевной промолчали, так как обе не знали, надо ли это делать. Но Артем все же выбежал из комнаты. Женщина посмотрела на Люську и пожала плечами.
        - Ничего не понимаю,- сказала она.
        - Я тоже,- призналась Люська.
        Они обе, не сговариваясь, сели на диван среди подушек и застыли в напряженном ожидании.
        Через некоторое время в коридоре послышался шум, а потом Артем втащил в комнату красного встрепанного парня в толстовке с черепом, увенчанным желтой шляпой.
        - Костик?- выдохнула Люська.
        - Вы знакомы?- почти в один голос спросили Артем с Лидией Геннадьевной.
        - Костик… как же…- перешла на шепот Люська. Только сейчас она вспомнила, где видела его раньше, до знакомства у библиотеки. Конечно же, на дискотеке! Той самой, со взрывами петард. Он тогда стоял у сцены рядом с Филей, вот в этой самой толстовке с мерзким черепом на груди.
        - Ничего не понимаю,- опять повторила Лидия Геннадьевна.- Вы, оказывается, знакомы с Люсьеной?
        - Знакомы! И что?- с вызовом ответил Костик.
        - А то, что слишком все это странно: ты знаком с девочкой, у которой украли балерину, и именно эту балерину ты приносишь домой… С рынка, как ты сказал. Такое совпадение…
        - Ничего странного не вижу. Это именно совпадение, и ничего больше. Статуэтку я действительно купил на рынке. А с Люсей познакомился недавно, в троллейбусе. Скажи, Люсь!
        - Да,- растерянно подтвердила Караваева.- Мы познакомились не так уж и давно.
        - Чего же ты тогда сбежал?- спросил Артем.
        - Я испугался, что ты за своими дисками пришел.
        - И что?
        - А я дал их корешу одному посмотреть.
        - И что?- повторил Артем.
        - Так я тебе уже три раза обещал их вернуть. Думал, ты пришел матери на меня жаловаться.
        Артем пожал плечами, не найдя что сказать.

        Глава 17
        И гении дедукции знают не все
        - Не нравится мне это все, Люсь,- сказал Артем по дороге домой.
        - Что именно?- спросила Караваева.
        - Не такой уж я гад, чтобы из-за каких-то дисков, которые я сто раз смотрел, идти домой к Ведерниковым разбираться. И Костик наверняка это знает. Я уж побоялся дальше объясняться с ним при тете Лиде, но, думаю, его надо как следует тряхануть.
        - Еще как следует!- подхватила Люська,- Мы действительно познакомились с ним недавно. Когда с тобой поссорились,- Люська виновато покосилась на Артема.- Но я вспомнила, где его видела раньше, по этому его черепу со шляпой. Ты удивишься!
        - Ну?
        - На той дискотеке со взрывами!
        Артем присвистнул:
        - А ты не перепутала?
        - А ты бы череп мог с чем-нибудь перепутать?
        - Череп, пожалуй, не мог, а вот того, кто под черепом,- запросто. У преступников есть даже такой отвлекающий маневр: надеть на себя что-нибудь очень яркое, чтобы свидетели запомнили не лицо, а одежду.
        - Я тоже об этом в детективах читала, но, честное слово, я его все-таки вспомнила! Сама не знаю почему. Вопреки детективной логике. А ты что,- Люська всем корпусом развернулась к Артему,- думаешь, Костик - преступник и есть?
        - Откуда мне знать!
        - Артем! Я догадалась!- еще больше округлила свои круглые глаза Люська.- Он тогда наверняка со мной познакомиться приходил.
        - Зачем?
        - Ну… может быть, хотел по-хорошему договориться, чтобы я ему балерину отдала. А тут взрывы и… все такое. Операция и сорвалась, а?
        - Н-не знаю… Мне почему-то кажется, что все было по-другому…
        - Как?
        - Ваш Киркор, конечно, гений дедукции, но… Наверняка Костик знал о тебе не все.
        - То есть?
        - Три «к» помнишь?
        - Да.
        - Так вот: Ведерников не знал даже, какого пола владелец статуэтки, поэтому странные воры посетили квартиры всех, кто на букву «к», в том числе и Карамышевых.
        - Неужели ты думаешь, что Костик в квартиры залезал?
        - Не знаю. Может, он, а может - подельник его…
        - Ты думаешь… все-таки Игорь?- совершенно растерялась Люська.
        - При чем тут Игорь?- скривился Артем.
        - Ну как же… Они ведь друзья. Ты разве не знал?
        - Откуда? Я с Котом общался изредка. Мамы наши дружат, а мы… так… иногда встречаемся. Значит, ты говоришь, он корешится с Игорьком?
        - Да.
        - Вот тебе и второй взрыватель! Как пить дать, первый взрыв в зале устроил Костик, а второй - твой Игорек ненаглядный.
        Люська так разволновалась, что даже не нашла нужным среагировать должным образом на слово «ненаглядный».
        - Ну, хорошо,- сказала она,- а кто третий?
        - А третьего не знаю, уж извини!- Артем положил руку на грудь и дурашливо поклонился.- Может, у них вообще целая банда.
        - Скажешь тоже…- подернула плечами Люська.- Банда, чтобы балерин красть.
        - Между прочим, чтобы Зинаиду спереть, нужно было к вам в квартиру попасть. А замочек у вас небось не слабый?
        - Обыкновенный.
        - Все равно. Я, например, и обыкновенный без ключа не открыл бы. А эти в трех квартирах побывали, у вас на даче погром устроили и при этом, заметь, ни одного замка не сломали.
        - Артем, ты меня пугаешь.
        - А что делать, подруга моя золотоволосая! Надо быть ко всему готовыми.
        Люська даже приостановилась и спросила:
        - Ты тоже, как Киркор, считаешь, что петарды рвали, чтобы наш журнал стащить?
        - Скорее всего.
        - А как же Калетина? Она не укладывается в Филину теорию. К ним в дом не заходили.
        - Лаевский же предположил, что к Калетиным незачем стало идти, поскольку Зинаиду уже нашли в твоей квартире.
        Люське расхотелось говорить дальше на эту тему. Она испугалась окончательно и бесповоротно. Банда! Только этого еще не хватало! Надо все срочно рассказать папе, ехать на дачу и срочно спасать оставшихся дедовых «манек», если… если, конечно, осталось кого спасать. И вообще, пора идти в милицию! Люська прибавила шагу. Артем, ни о чем не спрашивая, припустил за ней. Они на полной скорости пролетели два квартала, но возле подъезда Караваевой им пришлось остановиться. На колченогой скамейке, где последнее время решались самые важные Люськины дела, сидели и мирно беседовали Игорь и Драгомилова.
        - А вот и Люся!- обрадовалась Наташка и с неудовольствием посмотрела на Каретникова.
        Игорь соскочил со скамейки и так покраснел, что Люське стало его жалко. Артем жалости не испытывал. Он толкнул Игоря обратно на скамейку и, не давая опомниться, начал допрос:
        - Колись, юный террорист, зачем нашу школу взрывал?
        - Чего ты несешь?- удивился Игорь.
        - А что, скажешь, не был у нас на дискотеке и петардами не баловался?
        - А-а-а…- Игорь облегченно вздохнул.- Так это когда было!
        - Значит, все-таки было! И, заметь, не так уж и давно!
        Игорь смущенно кивнул головой.
        - Зачем?- с бесстрастностью следователя продолжил задавать вопросы Артем.
        Наташка в недоумении переводила глаза с Игоря на Каретникова и обратно. Люська уже ничему не удивлялась. Наверное, если бы Игорь сейчас сказал, что взрывал петарды по заданию американской контрразведки, она бы и это восприняла как вполне возможное. Но Игорь ответил следующее:
        - Костик хотел с ней познакомиться.
        - С кем?- в три голоса спросили присутствующие.
        - С Люсей.
        - И для этого надо было дискотеку поганить? Обычным способом твой дружбан не мог с ней познакомиться?- снова принялся допрашивать Игоря Артем.
        - Каким обычным?- не понял тот.
        - Таким: подойти, представиться, пригласить куда-нибудь.
        - А-а-а…- опять протянул Игорь.- Мог, наверное. Но он сказал, что хочет по журналу ее телефон узнать и сначала по телефону познакомиться.
        - И ты поверил?
        - А что тут такого?
        - Ничего не понимаю,- вмешалась с трудом сдерживающаяся Наташка.- Ты говоришь, Костик хотел познакомиться с Люсей. Почему же тогда, у библиотеки, он ко мне приклеился намертво, а не к ней?
        - Ну… не знаю,- несколько растерялся Игорь.- Как-то так получилось. Может, ты ему больше понравилась. А мне…- Игорь тяжело вздохнул,- Люся понравилась… очень…
        - Нечего тут спектакль устраивать, Ромео недоделанный!- рассвирепел Каретников.- Ишь, на жалость давит! Познакомились-то вы, однако, не по телефону…
        - Слушай, ты!- возмутился наконец Игорь.- Чего ты ко мне пристал? Ну, побаловались мы в вашей школе петардами, и что? Ты, что ли, никогда их не взрывал? Хотелось Костику с кем-то познакомиться, а потом передумал! Всего-то делов! А после Наталья встретилась и больше Люси ему понравилась. Что тут такого? Не понимаю!
        - Сейчас поймешь, если правда пока не понимаешь!- Артем шлепнулся на скамейку, потянул за куртку Игоря, чтобы тот сел рядом, и начал с самого начала рассказывать историю про балерин и их создателя - Дмитрия Николаевича Караваева.
        Постепенно лицо Игоря, внимательно слушавшего Артема, вытягивалось, а к концу повествования застыло жалкой маской.
        - Не может быть…- выдавил он из себя.- Костя не вор.
        - Тогда каким образом в музее появилась Зинаида?
        - Подождите, подождите!- Игорь откинулся на спинку скамейки и стал вспоминать.- Я действительно тогда не придал значения этим петардам. Поваляли дурака, и все - с кем не бывает. Он одну рванул, я - другую. Помню, бежал от школы, как сумасшедший, чтобы не поймали - там такой переполох поднялся! С Костиком в тот день мы больше не встречались. Потом я ему, правда, позвонил, чтобы узнать, успел ли он списать телефон той девчонки, как собирался. Он сказал, что да, но позвонит ей попозже, так как надо с силами собраться, придумать, о чем говорить и… все такое…
        - А потом?
        - А потом он сказал, что звонить передумал. Лучше, мол, будет, если мы вместе подойдем к той девочке, познакомимся с ней и с подругой ее заодно. Тоже, сказал, классная девчонка,- Игорь бросил взгляд на Драгомилову.
        - И что дальше?- строго спросила она.
        - Ждали вас возле школы, потом вслед за вами в троллейбус влезли, в другую дверь. А дальше вы все знаете.
        - Так почему же все-таки Костик со мной стал знакомиться, а не с Люсей?- этот вопрос интересовал Наташку больше всего.
        - Потому что…- Игорь замялся было, но потом посмотрел прямо Люське в глаза и сказал: - Я уже говорил, что Люся мне очень понравилась… еще раньше. Я ее с Артемом видел, когда они в театр ехали… Я Костику сразу об этом сказал.
        - А он?- теперь Костика допрашивала Наташка.
        - А он сказал, что подружка тоже ничего. Так и получилось. И если бы не ваша Зинаида, я бы продолжал утверждать, что все это чистое стечение обстоятельств.
        - И все же Зинаида в музее. А до того она как-то оказалась в руках Костика,- подытожил Артем.- Не может все это быть стечением обстоятельств. Ведь еще было и посещение квартир Люськи и ее одноклассников. Все-таки ваш Киркор - гений! Все правильно он сказал про три «к». Костик и не собирался на дискотеке с Люсей знакомиться.
        - Почему?- Игорь ничего не понимал.
        - Да потому, что он тебе лапшу на уши вешал с этим знакомством. Ему просто нужен был журнал 9 «А», и он хотел списать адреса всех, чьи фамилии на «к». Всех - в том числе и парней.
        - Но это же долго…- заметила Наташка.
        - Чего долгого, если мы все чуть ли не на одной улице живем. А можно ведь было и сфотографировать страничку журнала. Еще быстрее было бы!
        - Точно!- вспомнил что-то Игорь, и тут же лицо его помрачнело.- У Костика отличный мини-фотик - со спичечный коробок. Мама его из Японии привезла. Мы в библиотеке им статьи для реферата фотографировали. Но… что-то мне не хочется верить, что он такой гад. Я его со второго класса знаю.
        - Подождите,- встряла Наташка.- Можно подумать, что Костик - профессиональный вор-домушник. Ключи от квартир из Японии не привезешь. Как он замки открывал?
        - Догадываюсь,- еще более мрачно сказал Игорь.- Отец Костика, дядя Витя,- классный слесарь, золотые руки. Все, что хотите, сделать может. У них дома в кладовке даже пара станочков стоит.
        - Ага!- не сдавалась Наташка.- И они с отцом вдвоем на дело ходили - Зинку воровать!
        - Брось, Драгомилова, сомневаться,- Артем досадливо поморщился.- Я тоже кое-что вспомнил. Как-то мама захлопнула дверь, а ключи в квартире оставила. Я из школы пришел и вижу - она у закрытых дверей кукует. А я свою связку в тот день, как назло, в коридоре на полочке оставил. Пришлось бежать за дядей Витей. Его дома не оказалось, зато был Костик. Он захватил с собой пару каких-то инструментов и дверь открыл, между прочим, в пять минут. Замок при этом, заметьте, не повредил. Мы его даже не меняли. Вот вам и Костик - золотые ручки!

        Глава 18
        Пора расставить все точки над «i»
        Утром воскресного дня Люська сидела дома на кухне и опять поглядывала на стакан молока. Настроение было отвратительное до невозможности. Нет, пожалуй, молоко она пить не станет. Хуже уже вряд ли будет. Она сначала хотела рассказать папе обо всех делах с Зинаидой и Костиком, но потом раздумала. Отец всегда смеялся над дедушкиным увлечением лепкой, называя его престарелым Роденом, так что «манек» не пожалеет. Рассказать, что ли, маме… Но разве она справится с Костиком, который за пять минут любые замки открывает? Обращаться в милицию? Нет… Хоть Зинку и оценили в музее, все же она не бриллиант. Люська огорчилась еще больше.
        Она все же взялась за стакан с ненавистным напитком, но, вздрогнув от телефонного звонка, опять пролила молоко на джинсы, чертыхнулась и пошла к аппарату. Звонил Артем.
        - Люсь! Ты представляешь, я догадался, почему Калетина оказалась исключением из общего правила.
        - Мы же решили, что к ним не пошли, поскольку Зинаиду обнаружили у нас.
        - Ничего подобного!- в голосе Каретникова чувствовалась распиравшая его гордость от осознания собственной сообразительности.- Я долго разглядывал фотографию, где Дмитрий Николаевич протягивает Зинаиду своему знакомому. Все хотел что-нибудь эдакое обнаружить, что нашему следствию поможет. Даже лупу взял, представляешь?
        - Пытаюсь представить. И что ты увидел под лупой?
        - Сначала скажи, была у твоего деда татуировка на тыльной стороне ладони?
        - Была. Фамилия Караваев, инициалы «Д.Н.» и, кажется, год рождения над восходящим из-за моря солнцем. Дед над этой своей татушкой смеялся и называл ее грехом молодости.
        - Во-о-от!- довольно протянул Артем.- Под лупой видны только первые три буквы фамилии «Кар…», а дальше тень падает, ничего не разобрать.
        - Ну и что?
        - А то! Выходит, Костику нужны были фамилии не просто на «к», а те, которые начинались с «Кар…» : Караваева, Карлюткина, Карамышев. Калетина - не подходит.
        - Да ну тебя! Ерунда какая-то. Ты хуже Киркора, честное слово! Откуда Костику знать, что «Кар…» - начало фамилии?
        - Ну так ведь перед этим «Кар…» инициалы стоят! Кстати, у моего дедуни тоже вся рука исписана. На правой руке на каждом пальце по букве, а вместе его имя получается - Семен, а на левой - тоже солнце, поднимающееся из воды. Мода такая в то время была.
        - Даже если ты прав, то все равно непонятно, как Костик догадался меня искать в нашей школе. На дедовой руке ее номер точно не был написан!
        - Не знаю,- честно признался Артем.- Много еще темных мест в этой истории. Например, как он на даче оказался? Вот я - там был один раз с тобой, а без тебя ни за что домик не найду. По-моему, пора брать его за жабры, а, Люся?
        - Может быть…
        - Что-то ты совсем упала духом, золотая. Может, пойдем проветримся? Сегодня в парке какое-то гулянье. Посмотрим?
        - Пошли,- довольно вяло сказала Люська, повесила трубку и пошла переодеваться - залитые молоком джинсы следовало постирать.

        Через распахнутые двери подъезда Люська заметила Артема. Он разговаривал с кем-то, кого загораживала одна из створок двери. Люська вышла на улицу и увидела рядом с Каретниковым Лизу Малиновскую в ярко-синей короткой дубленке-размахайке, отороченной шикарной дымчато-голубой ламой. Люське сразу захотелось побыстрей шагнуть обратно в спасительную темноту подъезда, но Лиза обернулась на ее шаги, и бегство сорвалось.
        - Так ты, оказывается, Караваеву ждешь?- насмешливо спросила Артема Малиновская.
        Люська застыла. Как говорится, это они уже проходили. Сейчас Каретников сделает вид, что оказался здесь случайно. Люська приготовилась «выпить и этот стакан молока до дна», но Артем шагнул к ней, взял за руку и сказал:
        - Да, Люсю. Мы, знаешь ли, в парк собрались.
        - Значит, правду о вас говорят?- с некоторой издевкой спросила Лиза.
        - Что именно?- холодно спросил Артем.
        - Ну… что у вас любовь и… все такое.
        - Всего такого у нас нет, у нас только… любовь,- сказал он и повел растерянную и счастливую Караваеву мимо шикарной Малиновской.
        А Люська думала в тот момент о том, что иногда и дымчатые ламы все же проигрывают рядом с обыкновенным пуховиком. Если бы еще вчера ей об этом сказали, она бы ни за что не поверила. Таким образом, сегодняшний день из отвратительного превращался в очень даже замечательный.

        В парке было много народа. Со всех сторон неслась музыка, на аллеях развернули торговлю веселые крикливые лоточники. Артем купил Люське мороженое и красный воздушный шар в виде зайца, и они поспешили к эстраде, где готовилось какое-то представление. Они встали позади скамеек, которые уже были заняты молодежью, пришедшей раньше. К эстраде все прибывали и прибывали новые посетители парка, и вскоре за Люськой с Артемом образовалась целая толпа, хрустящая чипсами, жующая мороженое, смеющаяся, громкая.
        Когда на эстраде расставили аппаратуру, начался конкурс рок-музыкантов. Довольно скоро Люське стало скучно: она не очень-то разбиралась в такой громоподобной музыке. Караваева начала вертеть головой, чтобы решить, в какую сторону лучше двинуться от эстрады, и… чуть не подавилась мороженым. Невдалеке стоял Костик в компании весьма сомнительных личностей, облаченных во все черное. Люська из осторожности отвернулась, но прислушалась к разговору соседей. Музыка иногда заглушала голоса, и она, боясь пропустить что-нибудь важное, толкнула в бок Артема, показав глазами на Костика.
        И тут Костик, опустив голову, сказал довольно внятно:
        - У меня сейчас нет.
        - Это я уже понял,- откликнулся крупный парень в бандане и черных очках.- А когда будут?
        - Не могу сказать число, но скоро,- зачастил Костик.- Я должен кое-что продать и тогда обязательно отдам…
        - Что ж ты продавать собрался? Может, мы купим - должок скостим?
        - Н-нет, вам не подойдет.
        - Откуда знаешь?
        - Ну… это предметы искусства.
        - Иконы? Картины? Фарфор? Камни?
        - Ты что, Гришаня, и этим занимаешься?- удивился Костик.
        - И этим тоже. Ты небось думал, что мы только лохам вроде тебя паленую водку втюхиваем? Так что там у тебя,- парень хохотнул,- за предметы искусства?
        - Глиняные статуэтки.
        - Глиняные? Что за барахло?
        - Это изделия народных промыслов.
        - Игрушки, что ли?
        - Игрушки тоже есть. И еще фигурки балерин.
        - Надо посмотреть. Та-ак!- Гришаня подумал минуту.- Завтра жду тебя на нашем месте в восемь вечера. И чтобы без опозданий, но с «предметами»! Пошли!- он дернул головой, приглашая свою команду за собой, и Костик вскоре остался один. Он, закусив губу, тоскливо смотрел вслед удаляющимся «людям в черном».
        Артем, не теряя времени, бросился к Костику и, не давая ему опомниться, вытащил из толпы на дорожку парка. Люська не без труда протиснулась вслед за ними.
        - Ну, Котик полосатый, держись! Мы все слышали!- прокричал Артем, поскольку музыка здесь почему-то звучала еще громче.
        Костику тоже пришлось крикнуть:
        - Матери донесешь?
        - Можно и матери, если сам не отдашь Люськиных балерин. Но прежде я тебя отделаю в лучшем виде.
        Артем замахнулся. Люська перехватила его руку:
        - Не надо. Отдай, Костя, по-хорошему.
        - Не могу,- сквозь зубы процедил Костик.
        - Почему?- спросила Люська.
        - Не могу, и все! Поняли?- лицо его сделалось злым и красным.
        - Сможешь!- зловеще прошипел Артем и прижал его к огромному тополю у аллеи.
        - Драться будем?- абсолютно спокойно спросил Костик. Чувствовалось, что драка для него - пустяки по сравнению с какими-то более серьезными проблемами.
        - Можно и подраться, только тебе это не поможет. Я уже понял, что ты задолжал этим черным жлобам.
        - Вот именно,- Костик стряхнул с себя руки Артема.- Поэтому я и не могу отдать балерин. Мне деньги нужны.
        - Много?
        - Не твое дело!
        - Не мое, конечно, а Люсино. Но это - все равно что мое!
        - Много я должен, много,- Костино лицо из злого стало несчастным.- И чем дольше я не отдаю, тем больше растет долг. Как они говорят, поставили меня на счетчик.
        - Как же ты так вляпался, Котик?
        - Будто не знаешь, как дураки вляпываются…
        - Ты, стало быть, дурак?
        - Был дураком, а теперь вот поумнел, только денег у меня от этого не прибавилось.
        - Сколько все же ты должен? Может, попробовать занять, только теперь у приличных людей?
        - У кого можно двадцать тысяч рублей занять?
        Артем присвистнул:
        - Хорошо еще, что рублей, а не баксов! Да-а-а, неслабо ты гульнул, Котик!
        - Вот именно. Поэтому ты должен понять, что мне без балерин - никак.
        - Костя!- возмутилась наконец Люська.- Они же дедушкины. Помнишь, я в театре рассказывала?
        - И что? Мне теперь с жизнью расстаться из-за твоих глиняных теток? Ты видала этих дуболомов?
        - Но ты же сам виноват!
        - Сам! Сам! Я понимаю, что сам! Только что мне теперь делать?
        Ни Люська, ни Артем на этот вопрос ответить не могли.

        Глава 19
        Последнее пристанище глиняной Зинаиды
        Люська стояла перед витриной музея. На нее из-за стекла смотрели дедушкины балерины. Главной была, конечно, Зинаида. Люська подмигнула ей и перевела взгляд на полочку пониже. Там стояли петушки, коники, птички и барышни с младенцами, корзинками, цветами и кошками. Рядом сверкала золотом табличка с надписью:
«Караваев Д.Н. Конец XX - начало XXI века».
        Люська прикоснулась рукой к стеклу. Здравствуй, дедушка! Как жаль, что ты не дожил до этого дня!
        Она отошла от витрины. У окна музейного зала ее ждали Костик с Артемом. Люська уже привычным движением вложила свою ладошку в руку Артема, и они втроем пошли к выходу.
        - Спасибо тебе, Люся,- сказал Костик.
        - Ты говоришь это уже в пятый раз,- звонко расхохоталась Караваева.- За всеми этими музейными делами мы так и не успели толком выяснить, как ты вообще вышел на дедову Зинку.
        - Может, и не надо выяснять?- Костик виновато посмотрел на Люську.- Неохота позориться…
        - Колись, колись, мафиози несовершеннолетний,- поддержал Люську Артем.- Очень же интересно!
        - Да, в общем-то, все довольно просто,- начал Костик.- Помните ту фотографию, где твой, Люська, дедушка, протягивает своему приятелю балерину? Мы, когда фотографировались, стояли рядом, и я слышал, как они разговаривали. Друг твоего деда говорил, что статуэтка - отличная работа. Еще он как большой специалист утверждал, что она немалых денег должна стоить. Я, как только про деньги услышал, больше ни о чем думать не мог. Тогда я еще только две тысячи должен был, но и их взять негде было. Я от Игорька под каким-то предлогом отвязался и пошел следом за твоим дедом и его приятелем. Ну… хотел прикинуться знатоком, мать приплести, напроситься в гости, а потом, на месте, у вас дома, решить, как дальше действовать. Вот так я познакомился с Зинаидой.
        - Так ты и с дедом тогда познакомился?- уточнила Люська.
        - Нет, не удалось… Но я долго за ними шел, а когда мимо вашей школы проходили, Дмитрий Николаевич показал на нее и как-то так забавно сказал, что в ней, в девятом «А» учится…
        - Наверное, «молодая поросль»?- перебила Люська.- Дед меня часто так называл.
        - Точно - «молодая поросль моей семьи», так и сказал. А потом деды вдруг впрыгнули в остановившийся автобус. Прямо как юнцы какие-нибудь. И все! Уехали! Я понял, что балерины мне не видать. Через некоторое время я почти забыл про нее, но Валерка Силантьев, который нас снимал тогда, принес эту фотографию. Она получилась неважно, и Игорек попросил файл, чтобы пропустить фотку через компьютер. Он тогда как раз программу «Photoshop» осваивал, а мне тоже интересно было. Когда мы снимок увеличили, я сразу на руке Дмитрия Николаевича буквы «Кар…» увидел и понял, что могу найти балерину через его внука или внучку. Школу-то твой дед показал…
        - Ну! Что я говорил!- перебил его Артем.- Он действительно не знал, парень ты или девчонка. А дальше все ясно.
        - Нет, не ясно!- возмутилась Люська.- Как ты догадался, где в чужой школе журналы лежат? Выследил? Школу заранее изучал?
        - Нет, не изучал. Но поверь, школа-то - типовая. Мы с Игорьком точно в такой же учимся. Расположение кабинетов у нас такое же, и учительская тоже на втором этаже находится. Представляете, даже журналы на том же месте стоят?
        - А если бы учительская была закрыта?
        - Это в вечер дискотеки-то? А где же тусоваться дежурным учителям?
        - Ну ты, Костик, даешь!- с уважением посмотрела на него Караваева.- Все предусмотрел! Неужели и в театр специально водил?
        - Жизнь заставит - все предусмотришь,- философски изрек Костик.- Надо же мне было как-то на разговор о балеринах выйти. А тут Игорек чуть все не испортил - расследование задумал… Люсь,- Костик посмотрел Люське в глаза,- неужели ты на меня совсем не сердишься?
        - Я не просто сержусь, я - злюсь,- совсем не зло ответила Караваева.- Сколько ты на даче фигурок перебил!
        - С перепугу, Люся! Чувствую, не успеваю, вы вот-вот войдете… Зацепился курткой за стеллаж, а они как посыплются!
        - И все же, Костик, непонятно, на что ты рассчитывал, когда за нами на дачу пробирался. Мы в два счета могли тебя обнаружить.
        - Но не обнаружили же! Да я, собственно, всего только и хотел узнать, как до домика добраться, а потом уж… в другой раз… Но… не удержался. Эти гады так с деньгами наседали…
        - Люся права,- согласился с Караваевой Артем,- ты, Костик, мозг! Бедный Игорек даже не подозревал, как ты его использовал. Неужели вы,- он повернулся к Люське, - ни в электричке, ни по дороге на дачу его не видели?
        - Конечно, нет,- опять заулыбалась Люська.- Мы даже предположить не могли. Игорь тебя подозревал, а я вообще в состоянии, близком к истерике, находилась. И как я могла поверить, что это ты во всем виноват? Не понимаю!
        - Как тут не поверить, если даже шапка, похожая на мою, в мастерской валялась. Я и сам бы поверил,- успокоил ее Артем и спросил у Костика: - Так все же шапка моя или нет?
        - Твоя… Ты сам ее возле школы мимо кармана положил, а я тогда на крыльце Наташу поджидал…
        - Я не перестаю тебе удивляться, Котик! Придумал даже, как случайно найденную шапку к делу пришпандорить!
        - Ну вот… я же говорил, что лучше не рассказывать… И прекрати меня Котиком называть!
        - Ладно,- махнул рукой Артем.- Это я так…

        Когда они втроем подошли к Люськиному дому, то увидели стоящих у подъезда Наташку и Игоря. Оба смотрели на приближающуюся компанию с явно читающимся на лицах презрением.
        - Гляди,- обратил на них внимание Костика Артем,- Драгомилова сейчас тебе глазенки-то повыцарапает! А Игорек остальных взглядом испепелит!
        Костик промолчал, но как только они поравнялись с парочкой, первым шагнул к Игорю и сказал:
        - Извини. У меня не было другого выхода.
        - Не было?- сорвался на крик Игорь.- Не мог объяснить?
        - А что бы ты сделал? Двадцать тысяч - не шутка. Может, компьютер бы продал?
        - Н-не знаю… Но ведь ты все-таки наскреб где-то эти деньги.
        - Наскребешь тут, как же! Если бы не Люся, пропал бы!
        - А она у нас что, подпольная миллионерша?- как мог ядовитее спросил Игорь.
        - Не остри!- обрезал Артем.- У нее дедовы игрушки и балерин музей купил. А деньги она Костику отдала на покрытие долга. Почти все.
        - Игорь, может, все же останемся друзьями?- попросил Костик.- Ты не против?
        - Он - против!- ответила за Игоря Наташка.- Да как с тобой вообще можно после этого разговаривать? Предатель! «Наточка - то, Наточка - се», а сам меня нагло использовал, негодяй! А я из-за тебя еще Стельманчуку отказала, дурища!
        Люська повернулась к Наташке. Драгомилова, раскрасневшаяся, с темными прядками волос, выбившимися из-под белой шапочки, со сверкающими глазами, была хороша. Надо же - это ее, Люськина, подружка, знакомая с детского сада, стала такой красавицей!
        - Ну, Люся!- Костик толкнул под локоть засмотревшуюся на подругу Люську.- Можешь ты за меня заступиться или нет?
        - Не злись на него, Наташа,- тут же откликнулась Люська.- Он тебя ни разу не обманул. Ты ему и правда сразу понравилась, еще в автобусе. Да ты и не можешь не нравиться!- она чмокнула Наташку в раскрасневшуюся щеку и тут же ревниво посмотрела на Артема. А что, если и он тоже заметил, как похорошела Драгомилова? Сравнит сейчас их и… Но Артем не смотрел на Наташку. Он смотрел только на нее - рыжую, круглолицую, веснушчатую Люську - и улыбался. Люська улыбнулась ему в ответ. Словно заразившись весельем от них, наконец улыбнулась и Наташка.
        - Может, пойдем в кафе?- предложила Люська.- Ударим по мороженому в честь примирения и в память о дедушке?
        Артем вытащил из кармана горсть монет:
        - К сожалению, это все, чем я сегодня богат. Особенно не разгуляешься.
        - Ты забыл? Деньги-то музейные еще остались! Родители их мне подарили… В честь успешного завершения операции…- Люська лукаво посмотрела на Костика и спросила: - Отведешь нас в то кафе? В «Корону», где мы были, когда познакомились? Там мороженое отличное: с бананами, клубникой и с сиропами разными.
        - Ну, я пошел,- некстати сказал Игорь, видимо, почувствовав себя лишним.
        - Нет, ты с нами!- взяла его под руку Люська.
        Игорь вырвался:
        - К чему? Все парами, а мне что одному там делать?
        - А мы Татьяну Карлюткину позовем,- вмешалась Наташка.- Она замечательная девчонка. Вылитая Кристина Агилера!
        Люська, никогда не замечавшая сходства Карлюткиной с Агилерой, закивала изо всех сил.
        - Тогда уж зовите и великого Киркора, этого гения сыска!- предложил Артем.- Да и двух оставшихся из трех «к» я бы тоже пригласил.
        - Заодно и Прокопчину взять с собой придется. Филька без Лены теперь никуда не ходит,- расхохоталась Драгомилова.- И, пожалуй, стоит позвать Настю Калетину - наше исключение из правила. Пусть Игорек выбирает! Девочки в нашей школе - первый сорт.
        - У меня на всех денег не хватит,- огорчилась Люська.
        - Свои «мани» возьмут,- заверила ее Наташка.- Шиковать не будем, скромненько посидим: каждому - по сто граммов мороженого с сиропом.