Капкан Брук Лин
        Что может вырасти на осколках разбитого сердца? Редко, что хорошее. Когда-то нежная и любящая Медея превращается в алчную девушку, не позволяющую больше посягать на свою свободу. Выбирая между теплом и холодом, она предпочитает огненный холод, противостояние с которым неизбежно. Что привнесёт в её жизнь новый мужчина? Залечит ли раны или нанесёт новые, более глубокие, ранения? Сумеет ли она справиться с правдой, которую он принесёт с собой? И выберется ли из капкана порока?
        ЧАСТЬ I. В КАПКАНЕ ПОРОКА
        «Я обрела душевный покой, когда любви во мне не стало. Но почему в этом "санатории" я ощущаю себя, как цветущий покойник?»
        Фоксинья Айская
        Пролог
        Смываю косметику после тяжелого рабочего дня. Стекающие капли по коже служат отличным источником расслабления и избавляют от потока мыслей, что давят глыбой льда на сердце. Найти бы им покой, да жаль только, что искать негде.
        Упираюсь руками об раковину, поднимаю взгляд, смотрюсь в зеркало и отчаянно вздыхаю, видя своё отражение в нем. Черные круги вокруг глаз отлично подчеркивают усталость во взгляде, а впалые щеки в очередной раз доказывают мое физическое истощение.
        Именно этот вид сейчас является истинным. Именно так я выгляжу изнутри. Мрачно, испито, сломлено.
        Звонок в дверь отрывает меня от зеркала. Перевожу дыхание, вытираю лицо и иду в коридор. Заранее знаю, что встречу на пороге курьера. Ведь на часах девять вечера, и сегодня пятое число нового месяца.
        Открываю дверь и холодным взглядом встречаю молодого парня, который устало улыбается мне, протягивая очередной презент от мужчины, мысли о котором причиняют боль.
        Сколько споров было между мной и юношей за этот год не счесть, но он все так же продолжает отчаянно выполнять поручения своего начальника и доставляет мне ровно в срок букет цветов и открытку.
        Нет ни сил, ни настроения для того, чтобы в очередной раз съязвить и нагрубить парню перед тем, как принять "подарок", поэтому просто забираю то, что принадлежит мне, и закрываю дверь перед его носом. Прохожу на балкон и сразу отправляю букет в урну.
        Достав пачку сигарет и закурив, из любопытства заглядываю в открытку, в надежде, что на этот раз я прочту там что-то новое. Но нет, все те же три слова, что ломают ребра и потрошат душу:
        «Ты была всем».
        Делаю глубокую затяжку, пытаясь затуманить всплывающие воспоминания о том дне, когда жизнь разделилась на "до" и "после".
        «Новый год - время сказок и чудесных мгновений» - твердят нам с детства из всех уголков мира, и мы начинаем верить в этот мифический период счастья.
        Так и я, случайно оказавшись у витрины волшебных праздничных украшений, верила в своё безусловное счастье, и окрылённая ступала за порог этого магазина.
        Гуляя среди полок в поисках подарков для семьи и любимого, улыбалась и подпевала новогодние песни, играющие в зале. Это мгновение запечатлелось в памяти навсегда, ведь оно было последним мигом моего счастья.
        Обернувшись на детский смех и радостное: «Папа», я представить себе не могла, что увижу перед собой любимого мужчину в объятиях другой, а рядом с ними маленького мальчика, продолжающего радостно окрикивать мужчину Папой.
        Мой мир замер, а вместе с ним замерло и мое сердце. Хрустальный ангел, что я выбрала для сестры, тут же разбился у моих ног, впрочем, как и мои мечты.
        Всего лишь миг, а жизнь успела перевернуться с ног на голову, разрушив все, во что я верила.
        Посетители магазина обернулись, услышав звук разбившегося хрусталя, вместе с ними обернулся и он. Увидев меня, Эльдар растерялся, побледнел и изменился во взгляде.
        «Сейчас. Сейчас он подойдет и скажет, что это его сестра и ее сын. Что я все не так поняла» - уверяла себя, не отрывая взгляд от него.
        Но он лишь виновато отвел глаза, вдребезги разбив все мои надежды; убив мою веру в людей и любовь.
        - С вами все в порядке? - в сознание ворвался голос продавца-консультанта.
        - В порядке? - растерянным чужим голосом переспросила я, оглянувшись на девушку.
        Она что-то сказала в ответ, но я была не в состоянии услышать. Опустив взгляд вниз, пару секунд разглядывала осколки разбитого ангела. В груди больно защемило, и мне вдруг захотелось так сильно расплакаться. Но только не здесь.
        - Извините, - вымолвила с трудом. - Я что-то должна? - подняла взгляд на девушку.
        - Нет!
        Я успела уловить лишь её обеспокоенный взгляд перед тем, как выбежать из магазина. Мне хотелось разрыдаться прям там, на площади, но, неизвестно откуда взявшиеся силы не позволили мне рассыпаться на глазах у общества.
        Я мчалась к укромным переулкам города, чтобы спрятаться в них и дать волю чувствам.
        Меня тошнило, выворачивая наизнанку, от мысли, что на протяжении полутора лет я была любовницей - пустым местом для человека, который был для меня всем.
        Достаю третью сигарету из пачки и делаю глубокую затяжку. Терпкий вкус на губах стал таким привычным и заглушающим тоску. Я давно сбита со счёту, сколько сигарет за день выкуриваю.
        С грустью улыбаюсь, осознавая, что это бы Эльдару не понравилось. Очень не понравилось. Выпускаю густой дым, закрываю глаза и невольно вспоминаю нашу с ним последнюю встречу. Тогда мне казалось, что ничто не сумеет затмить боли, которую я испытала в магазине. Но я сильно ошибалась.
        Его помощник Дмитрий поймал меня спустя неделю после произошедшего и объяснил, что должен доставить меня к Эльдару в офис. Я не противилась этому решению, так как понимала, что рано или поздно нам придётся поговорить. Тем более, я была уверена, что выплакала за эти дни всю норму своих слез.
        Наивная.
        - Кристина, ко мне никого не впускать! - отдал приказ своей секретарше Эльдар, когда я вошла в его кабинет.
        Дверь за мной закрылась, и я, сделав шаг вперёд, скрестила руки на груди.
        Мысли смешались с эмоциями, как только он поднял взгляд на меня и, немедля, стал направляться в мою сторону. Я думала, что буду смелой, смогу выстоять, выслушать, но, попав в плен родных сердцу глаз, сломалась. И мысли мои сжимались болью в груди от того, что этот мужчина больше не принадлежит мне.
        Хотя, принадлежал ли?
        - Спасибо, что пришла, - вымолвил, привычным для него, спокойным голосом. - Нам была необходима эта встреча.
        - Как ты мог? - невольно вырвалось из уст.
        Я не хотела задавать глупых вопросов из кинолент. Хотела поговорить, выслушать его, а после расстаться, как взрослые люди, без истерик. Но ураган эмоций взял вверх над разумом.
        - Как ты мог? - не дождавшись его ответа, повысила голос, - Ка-а-ак?
        - Любой мой ответ ты примешь за ложь.
        И хоть он был прав, и его слова не залечили бы ран, нанесённых его предательством, я все равно хотела услышать хоть что-то, что смогло бы оправдать его в моих глазах.
        - Тогда зачем я здесь, если ты не собираешься отвечать на мои вопросы? - спросила, сделав шаг назад и облокотившись спиной к двери, чтобы унять дрожь в ногах.
        - Попрощаться, - ответил сдавленно, убрав взгляд в сторону окна.
        Что он искал там? Ответы на мои вопросы? Или панацею от моих душевных мук? Ни того ни другого там нет. Я искала.
        - Х-хорошо, - произнесла с горечью от потери.
        Я знала, что это конец еще неделю назад, но с его уст слова прощания ранили сильнее.
        Я выпрямила спину, отряхнулась, в надежде, стряхнуть и боль, щемящую в груди, и поторопилась уйти, так как почувствовала прилив горьких слез, подступающих к глазам. Эта встреча была ошибкой и продолжать её было бессмысленно.
        Но только я отвернулась к нему спиной и потянулась к ручке двери, он резко схватил меня и прижал спиной к себе.
        - Уже и не помню жизни без тебя, будь я проклят, - прошептал сквозь зубы, утыкаясь носом в шею.
        Мне стало тяжело дышать. Чувствовала, как начинаю задыхаться и погибать. Все происходящее было выше моих сил, и я понятия не имела, как мне вынести всю эту боль.
        - Прощаюсь не от того, что хочу, а потому что знаю, что ты никогда не примешь меня женатого.
        - Так разведись, - охрипшим голосом взмолилась я.
        Никогда не пойму, что двигало мной в ту секунду. Как я посмела просить такое, зная, что это просьба может разрушить не только жизнь другой женщины, но и ребёнка?
        - Прости, - прошептал, сжимая крепче в своих объятиях.
        Как же мне их не хватало все эти дни. Вдыхая его пленительный аромат, хотелось вновь прикоснуться к нему, почувствовать тепло его тела. И я была бы готова и дальше терять себя в родных руках, не произнеси он сокрушительных слов:
        - … но их я тоже люблю.
        С глаз предательски покатились слезы, и я разрыдалась прям на месте, не сумев вынести такого унижения.
        - Я не готов солгать тебе и пообещать, что однажды разведусь с ней, так как этого не будет. Она мать моего ребёнка, и они моя семья.
        Это невыносимо - слышать, как любимый человек пытается завуалировать простые слова, говорящие, что ты ничто, в сравнении с настоящей семьёй.
        Сглотнув комок в горле и собрав всю волю в кулак, я отстранилась от него и обернулась, чтобы взглянуть на прощание в глаза. Аккуратно сняв с безымянного пальца подаренное им кольцо, вложила его ему в ладонь и, убрав слезы, улыбнулась.
        Пусть последним, что он увидит во мне будет что-то более светлое, нежели соленые капли на щеках. Не люблю быть слабой в чужих глазах. А он ведь теперь - чужой.
        - Вот бы знать, кем я была для тебя все это время, - прикусив губу, прошептала я, а после поспешила открыть дверь и выйти из кабинета.
        С того дня я больше не видела его. И только приходящие каждый месяц букет и открытка, с ответом на мой последний вопрос: «Ты была всем», являются напоминанием о том, что такой человек когда-то был в моей жизни.
        И как бы сложно не было это признать, но произошедшее год назад вырвало почву из под моих ног, сломав и уничтожив меня и мои надежды на счастливое будущее. Теперь моя жизнь плывет в другом направлении, когда-то далеком от меня.
        Звонок на телефон прерывает моё самобичевание. Потушив сигарету, сжимаю в руках открытку, не имеющую больше никакого смысла, и бросаю её в урну к букету. Принимаю вызов от мамы, и первые пару минут мы проводим за обсуждением бытовых дел. И только после того, как мама убеждается, что я не умираю от голода и холода, она обращается ко мне с просьбой:
        - Сегодня у Ханукаевых праздничный вечер, много гостей собралось. Наша посудомойка заболела и не явилась на работу, а Эмма до сих пор у репетитора. Не смогла бы ты приехать и заменить работницу?
        - Мыть посуду за богачами? - криво улыбаюсь. - О, мама, это моя мечта.
        - Дорогая, перестань. Эти богачи очень помогают нашей семье!
        - Шучу. Конечно я приеду, раз ты просишь.
        Жизнь доказала мне и не раз, что если и делать что-то вразрез своим убеждениям и принципам, то делать только ради своей семьи. Поэтому, как бы не была мне чужда просьба, если о ней просят родители, я всегда выполню её.
        Попрощавшись, сразу вызываю такси, отбросив в сторону все желания о хорошем, здоровом сне.
        За долгие годы, что родители работают на эту семью, я лишь однажды приезжала туда и помогала маме с уборкой домиков для гостей. Это было так давно, что порой кажется эти воспоминания ложные, и все было лишь детской фантазией ребенка, которому иногда не хватало материнского внимания. Это не значит, что я выросла недолюбленным ребёнком. Отнюдь. Но я выросла в семье, где всегда не хватало денег, и родителям приходилось работать, не покладая рук, чтобы обеспечить наше с сестрой будущее.
        Подъезжаю к высоким кирпичным воротам, вдоль которых красиво усажены кусты туи. Внимательно изучаю окрестность, освещенную ночными фонарями. Даже сумерки не сумели скрыть всей роскоши этого поселения: высокие кирпичные дома, скрытые за высокими воротами и припаркованные рядом дорогие автомобили не могут не вызывать приятных ощущений внутри. Это именно то, что я бы хотела видеть каждый день, выходя из дома.
        Когда-то давно я обещала родителям построить большой дом с красивым садом на заднем дворе. И до сих пор греюсь мыслью, что однажды мне удастся сдержать данное слово.
        - Доченька, - слышу голос мамы и оборачиваюсь.
        - Рада тебя видеть, - подхожу к ней и заключаю в объятия.
        Она отстраняется и внимательно изучает меня с ног до головы.
        - Ты почему так похудела? - скорее отчитывает, чем спрашивает.
        - Слегка устаю на работе, - признаюсь честно.
        Она проходит к воротам, и я следую за ней.
        - Может переедешь обратно к нам? - интересуется с лёгкой надеждой в голосе. - Мы с папой скучаем.
        - Мне будет сложно вернуться, ты ведь понимаешь, - улыбаюсь и подхожу ближе. - И я тоже скучаю по вам, - вытягиваю из себя признание.
        Любое ласковое слово, любое признание даже самым близким людям даётся мне с трудом. Порой, из-за этого я кажусь холодной и бесчувственной. Но я просто перестала придавать словам значение, стараясь проявлять свою любовь к ним поступками.
        Мама знакомит меня с рабочим персоналом на кухне, проводит небольшую экскурсию по своему рабочему месту в пекарне, и только потом мы проходим в посудомоечную, где я буду сегодня работать.
        - Прости, что пришлось просить выходить сюда, - она протягивает руку к моему лицу, слегка поглаживает щеку, нежно смотря в глаза, а после быстро отстраняется, зная, какой дискомфорт мне приносят нежные прикосновения.
        И кто бы мог подумать, что ещё совсем недавно, я каждый вечер тянулась в родительские объятия, чтобы в очередной раз сказать им, как я их люблю. А сейчас избегаю любого тактильного контакта с ними, требуя к себе более строгого отношения. Я не могу позволить им любить себя, хотя и нуждаюсь в этом, как никогда раньше. Но я чувствую себя грязной и недостойной этого, поэтому отталкиваю.
        - Какие глупости, мам, - закатываю глаза и надеваю на себя фартук. - И, кстати, я очень рада, что твои кулинарные навыки оценили по достоинству в этом доме!
        - Я тоже этому рада, - широко улыбается, а после направляется к выходу. - Сейчас подойдёт Тереза и поможет тебе во всем разобраться, а мне уже пора бежать.
        Киваю ей в знак понимания, и она выходит.
        День кажется долгим и загруженным. Только к полуночи все работники кухни освобождаются, и я вместе с ними.
        В помещение входит мужчина лет пятидесяти. По реакции вокруг понимаю, что это хозяин дома. Интеллигентный и, для своих лет, красивый мужчина. Он раздает премиальные в конвертах всему персоналу, а, подойдя ко мне, останавливается и начинает разглядывать.
        - Мария, это ваша дочь? - интересуется у мамы, но не сводит с меня глаз.
        - Да, - с лёгким волнением отвечает она.
        Он молча изучает мое лицо, а после продолжает:
        - Очень похожа на мать. Как вас зовут? - обращается ко мне.
        Кажется, мужчина слеп, раз видит нашу с мамой схожесть, ведь мы с ней совсем разные. Говорят, я точная копия бабушки, но мне, к сожалению, не довелось с ней увидеться и убедиться в этом.
        - Медея.
        - Очень приятно, Медея, - улыбается, протягивая мне конверт. - Ренат Янович, - представляется в ответ.
        - Взаимно, - отвечаю без каких-либо эмоций и принимаю деньги.
        Мужчина проходит дальше, а я обращаю своё внимание на маму, которая встревожено глядит ему вслед. И что могло её так взволновать?
        Как только Ренат Янович покидает помещение, все садятся за поздний ужин, а я двигаюсь к выходу, чтобы покурить.
        На дворе уже далеко за полночь, но по ту сторону двора до сих пор слышатся разговоры самых стойких гостей. Заметив расположенный на маленьком закутке диван, от радости блаженно закатываю глаза и удобно устраиваюсь на нем. Достаю сигарету, зажигаю и делаю долгожданную затяжку. Удивительно, как же этот процесс успокаивает, превращаясь в дурную привычку.
        Изучая двор вокруг себя, не замечаю, как рядом оказывается питбуль, который подозрительно принюхивается к моим лаковым туфлям. От неожиданности одёргиваю конечность, от чего собака начинает неодобрительно рычать.
        Мысленно прощаюсь с одной из частей своего тела, но из-за угла появляется мужчина и окликает собаку. Она покорно отстраняется от меня и бежит к своему хозяину.
        - Здесь не курят, - грубый мужской голос теперь обращается, по всей видимости, ко мне.
        - А где же курят?
        Поняв, что теперь мне не угрожает монстр, в лице огромного пса, закидываю ногу на ногу и всматриваюсь в темноту, делая новую затяжку.
        Лица моего собеседника мне не разглядеть, так как он не спешит встать под свет уличного освещения.
        - Раскройте глаза, - он указывает рукой в сторону, тем самым заставив меня повернуться и посмотреть себе за спину.
        В метрах ста вижу беседку и сидящих в ней двух курящих мужчин.
        - В следующий раз буду знать, - раскачиваю накинутую ногу взад вперед. - Спасибо, что оповестили.
        Не идти же мне туда с небольшим остатком, чтобы докурить его?
        Но мужчина, кажется, другого мнения. Он резко оказывается рядом, наклоняется надо мной и выхватывает сигарету из рук, что выводит меня из себя. Я поднимаю голову вверх, и теперь мне предоставляется возможность разглядеть его.
        Суровые черты лица, немного пухлые губы, зажатые в твердую линию, и неимоверно тяжёлый взгляд, что выжигает во мне дыры, слегка сбивают столку, и я не сразу понимаю, что он точная копия хозяина этого поместья. Скорее всего сын, которого я ни на шутку разозлила. Ну тут уж наши чувства взаимны.
        - Могли бы и попросить, я бы угостила новой, - лучезарно улыбаюсь ему на его хамство, из последних сил скрывая злость.
        - Не заставляй меня тушить её на тебе, - бесстрастным голосом произносит он и протягивает сигарету обратно. - Потуши сама.
        Его неуважительное обращение ко мне начинает кипятить кровь, и хочется этот окурок потушить прямо на его языке. Очертив круг ногой, я медленно встаю и отбираю сигарету обратно. А после, долго не думая, кидаю её на брусчатку и тушу ногой.
        - Как скажешь! - ухмыляюсь ему в лицо и разворачиваюсь обратно к служебному входу, чтобы пойти поторопить маму.
        Но не успеваю я и шагу ступить, как он хватает меня за локоть и разворачивает к себе.
        - Я понимаю, что воспитанию таких, как ты, не учат. Однако наклонись и возьми этот окурок и брось в мусорный бачок.
        - А ты, прости, кто такой, чтобы мне указывать? - спрашиваю, уже теряя остатки терпения.
        - Кто я такой? - переспрашивает с усмешкой на губах. - Малышка, лучше тебе сделать то, что я сказал, и не связываться со мной.
        Его слова лишь веселят меня. Тоже мне, очередной герой-пустослов.
        - Я сделаю вид, что испугалась. А то боюсь, травмирую твоё завышенное эго.
        Его пальцы сильнее впиваются в руку, и я слегка взвываю от боли. Он медленно, с особой лёгкостью, спускает меня к земле, хоть я и пытаюсь этому противиться. Однако, поднимать этот окурок я все равно не стану. Пусть хоть руку ломает, но я не лишу себя гордости перед таким самодовольным гадом.
        - Твоя обязанность наводить чистоту в этом доме, а не создавать бардак. И если до тебя не доходят такие элементарные вещи…
        - Что? Уволишь меня? - перебиваю его.
        Становится весело и, вместе с тем, грустно от того, что я не увижу, как изменится выражение лица этой сволочи, когда он узнает, что я не работаю на их семью.
        - Сомневаешься? - шипит мне в ухо, сжимая сильнее руку.
        - Что? Что здесь происходит? - слышу испуганный голос матери позади себя.
        Рука, держащая меня, ослабевает, и я вновь выпрямляюсь в спине.
        - Здравствуйте, Мария, - как ни в чем не бывало, приветствует он маму.
        - Здравствуй, Роланд, - вежливым, но трясущимся голосом обращается к мужчине и переводит взгляд на меня. - Это моя дочь Медея - представляет меня ему.
        Сумасшедшая, ей Богу.
        - Жаль, что она лишена ваших манер, - бросает сухо.
        И как только он смеет говорить моей маме, чего лишена её дочь. За такое хочется вцепиться в него ногтями и исцарапать лицо, но строгий взгляд мамы заставляет меня задуматься перед тем, как сделать очередную глупость.
        - Граф, за мной, - он бьет рукой по ноге, и собака мгновенно встаёт с места и направляется к нему. - Всего хорошего, - обращается к матери, и вскоре вместе с собакой исчезает из виду.
        Мама выдыхает с облегчением.
        - Складывается впечатление, что эти люди тебя бьют. Почему ты так взвинчена?
        - Что произошло между вами? Вы знакомы? - игнорирует мои вопросы.
        - Упаси Боже иметь такие знакомства. Просто хам невоспитанный!
        Мама замечает потушенную сигарету на земле, укорительно смотрит на меня и нагибается, чтобы поднять её и выбросить в урну. Но я опережаю и делаю это вместо неё.
        - Ох, Медея, держись от сыновей этой семьи подальше! - вздыхает она, направляясь к выходу.
        - Не переживай. Мне сполна хватило знакомства с одним из них. И, надеюсь, больше не доведётся с ним встречаться.
        Глава 1
        Педаль газа вдавлена в пол, скорость свыше 250 км/ч, слышен рёв мотора, заглушающий бешеный стук в груди.
        Весь мир остаётся где-то позади, и я несусь по скользкой от дождя автостраде, и нет никого, кто мог бы нарушить мой покой. Остались только я и адреналин, бушующий в крови.
        Издали доносятся звуки колёс других автомобилей, но я заглушаю их в себе. Для меня это не гонка, не соперничество. У меня нет цели победить этот заезд, впрочем, как и все последующие. Я лишь приезжаю насладиться скоростью, которая дарит завораживающие поездки на дорогах. Она размывает все грани видимого, превращая мой путь в Млечный.
        Доезжаю до финишной прямой, выхожу из машины и растворяюсь в толпе зрителей. Заезды сегодня скучные, поэтому направляюсь к хозяину машины, на которой провожу стритрейсы.
        Замечаю его взгляд на себе ещё издали и слегка ухмыляюсь.
        - Отличный заезд, - протягивает бутылку воды и целует в губы, - Отличная ты, - шепчет следом.
        Улыбаюсь в ответ и делаю долгожданные охлаждающие глотки воды.
        - Уедем отсюда? - предлагает он.
        - Я голодна, - вкладываю ключи ему в руку, - Поедем поужинаем!
        Мужчина забирает машину, и мы направляемся по нашему с ним заезженному маршрутку к клубу, владельцем которого является его отец.
        Не помню, сколько мы уже с Майклом вместе. Может месяц, а может и пять.
        Познакомились мы случайно, на вечеринке общих друзей. Взаимный интерес друг к другу привёл нас к свободным отношениям, которые устраивали до недавних пор обе стороны. Это была идеальная сделка: ему - красивая картинка и прекрасное времяпрепровождение, мне - удовлетворение всех моих материальных потребностей. Однако сейчас, Майкла будто подменили, и теперь он требует от меня то, на что изначально не смог бы претендовать, - мою свободу.
        - До меня не первый день доходят слухи, что ты общаешься с Сайдалиевым младшим, - обращается, после долгих минут протяжной тишины.
        - И? - бросаю на него вопросительный взгляд и закуриваю сигарету.
        - Так это правда?
        - Слухи ведь доходят от проверенных источников. Иначе бы этого разговора не было.
        - И тебя ничего не смущает?
        - А должно? - делаю затяжку и выпускаю дым в открытое окно.
        - Мы находимся с тобой в отношения, идиотка! Почему я должен выслушивать от своих друзей, что ты с каким-то мужиком по ресторанам шляешься?!
        Его попытка оскорбить меня и сделать вид, что от него что-то зависит, лишь забавляет.
        - В свободных отношениях, - уточняю я. - Поэтому, я буду ходить по ресторанам с тем, с кем захочу и тогда, когда захочу!
        Он продолжает мне что-то объяснять на повышенных тонах, но я пропускаю всё мимо ушей, отключив звук его голоса до самого клуба. Нет у меня желания слушать нотации от человека, который не способен даже со своими собственными понятиями разобраться.
        Выхожу из машины, как только доезжаем до служебного входа в клуб.
        - Останься сегодня у меня, - предлагает, направляясь вслед за мной.
        - Нет, - отказываю твёрдо. - Мы, кажется, уже говорили на эту тему.
        - Один раз ничего не изменит!
        - Я, в отличии, от тебя, от своих принципов не отступаю, - бросаю на него недовольный взгляд.
        - Глупая ты, Медея. Ты радоваться должна, что вместо однодневных отношений, я предлагаю тебе серьёзные.
        - Это ты глупый, если до сих пор не понял, что мне не нужны серьёзные отношения.
        Наш разговор прерывает подошедший к нам солидный мужчина небольшого роста. Они с Майклом пожимают друг другу руки, и Майкл представляет мне своего отца.
        - У вас знакомые черты лица, мы нигде не могли встречаться? - мужчина внимательно изучает меня.
        - Навряд ли нам доводилось видеться, - хмурю лоб, пытаясь вспомнить, могла ли я где-то с ним пересекаться.
        - Возможно обознался, - недоверчиво произносит мужчина и переводит взгляд на Майкла.
        Они прощаются, и он уходит к своему автомобилю, где его ждёт водитель.
        - Звезда. Даже мой отец тебя узнает! - пытается съехидничать.
        - Майкл, ты оглох? Человек обознался, - недовольно цокаю и захожу в клуб.
        Он ловит меня уже в помещении, разворачивает к себе и впивается мне в губы. Что-то шепчет сквозь поцелуй, но я не слышу.
        Остаток вечера мы весело проводим в компании наших друзей, и тема ревности плавно отходит на задний план. После клуба, Майкл рассчитывает на продолжение и ждёт моего приглашения зайти "на чай". Но его сегодняшняя истерика выбила все желание оказаться с ним в одной постели, поэтому я, ссылаясь на ранний подъем, отказываю ему и уезжаю домой.
        Чувствую, что нашим отношениям, в скором времени, придёт конец.
        Да, Майкл добр ко мне, и знаю, что верен, но этого мало. Каким бы он не был хорошим человеком, я не вижу в нем своего мужчины. А теперь, когда между нами утратилась лёгкость, в человеке не осталось почти ничего, кроме толстого кошелька, что могло бы удержать меня рядом с ним.
        Подъехав к своему подъезду, замечаю до боли знакомый автомобиль. Все мысли сводятся к одному, и внутри вихрем проносятся сотни эмоций. Страшно представить, что со мной произойдёт, если внутри этой машины будет сидеть Эльдар.
        Выхожу из такси и спешу к своему подъезду, в надежде, что меня не заметят.
        Но увы.
        - Медея, - отзывает меня водитель Дмитрий.
        - Да? - останавливаюсь и оборачиваюсь к нему.
        Всматриваюсь в темноту, в надежде не увидеть там второго силуэта. И облегченно вздыхаю, когда понимаю, что Эльдара здесь нет.
        - Здравствуй, - улыбается и подходит ближе.
        - Привет, - вопросительно смотрю на него.
        - Эльдар просит тебя проехать со мной.
        - Куда? - хмурю брови и слегка отстраняюсь от мужчины.
        - К нему.
        - Дим, я надеюсь это сейчас шутка? - встряхиваю голову, пытаясь переварить услышанное.
        - Нет, он скучает и хочет видеть тебя.
        - Если он скучает, пусть сам поднимет свой зад и приедет сюда, чтобы я лично послала его туда, где ему самое место!
        Меня выводит из себя тот факт, что человек послал вместо себя своего помощника и через него же признался в своих чувствах. Это, как минимум, проявление неуважения ко мне. А я такого отношения к себе терпеть не буду.
        - Ты же знаешь его! - поджимает губы, будто готовится выслушать от меня все, что я о них думаю.
        - А он, видимо, не знает меня, раз у него хватило смелости так нагло объявиться передо мной.
        Дмитрий достаёт телефон, набирает комбинацию и прикладывает трубку к уху.
        - Она отказывается ехать, - произносит буквально через несколько секунд.
        - …
        - Да, только вернулась.
        - …
        Он поднимает взгляд на меня и протягивает телефон.
        - Что? - мой боевой настрой потихоньку растворяется в воздухе, и я чувствую, как все внутри подкашивается.
        - Поговори с ним.
        Нет ни желания, ни сил на этот разговор. Предвещаю, что голос Эльдара разорвёт мне душу и окунёт меня с головой в водоворот прошлогодних событий. Но отказаться я не могу. Не могу позволить себе показаться слабой. Только не перед ними.
        Я принимаю телефон из рук Дмитрия и прикладываю его к уху:
        - Слушаю!
        - Дея, - слышу тихий родной голос и чувствую, как сердце сжимается в клубок. Становится тяжело дышать.
        - Ч-что? - произношу с трудом.
        - Почему ты возвращаешься домой в такое позднее время? На часах пять утра!
        - Не поняла, когда это я успела стать Эльдаровной? Я тебя в отцы не нанимала, поэтому приезжаю тогда, когда считаю нужным!
        Не знаю откуда нахожу силы на такую дерзость в адрес Эльдара, ведь это единственный мужчина после отца, которого я когда-то уважала.
        - Не будь такой, тебе не идёт!
        Эта фраза окончательно добивает меня, и все моё терпение летит к чертям.
        - Не тебе решать, какой мне быть, - перевожу дыхание, - Что тебе нужно, Эльдар? Я уже закрыла глаза на твои ежемесячные подачки, в виде цветов и открыток. Но это уже наглость, отправлять кого-то признаваться в чувствах, вместо себя. Если ты так доверяешь Диме, может мне с ним и провести эту ночь? Какая разница?
        Дмитрий, после этих слов, в ужасе отходит в сторону, чтобы не слышать нашего разговора. Бедный.
        - Остановись! - повышает голос. - Нажми на тормоза, Медея! Что ты несёшь?!
        - То, что ты заслуживаешь слышать!
        - Я соскучился! Просто не думал, что ты вернёшься в пять утра домой, вот и не приехал с Дмитрием! Давай ты успокоишься, приедешь ко мне, и мы поговорим.
        - Ты издеваешься надо мной? - вырывается истеричный смешок. - Я, кажется, ясно дала понять, что не хочу иметь с тобой никаких дел.
        - Один день.
        Один день. Один день, мать его. Ему кажется, что этот день ничего не изменит. Но как бы не так, ведь даже этот разговор сейчас расковыривает старые раны, которые начинают кровоточить. Для него один день, а мне потом заново собирать себя по кусочкам, учиться дышать и жить.
        - Разговор окончен, Эльдар. Прошу, не беспокой меня больше, - сбрасываю вызов, не дождавшись ответа.
        Протягиваю телефон Дмитрию и просто ухожу.
        «Хорошо, что не согласилась. Хорошо, что осталась себе верна» - проговариваю самой себе по дороге к квартире.
        Оказавшись в душе, под струями воды, закрываю глаза и на миг представляю, что было бы, согласись я на эту встречу. Одного дня оказалось бы точно мало, и мы б продлили этот день на целую неделю. Представляю, как растворяюсь в нем, растворяюсь в страсти; как схожу с ума под натиском его тёплого взгляда. Это бы было слишком эмоционально, за гранью разумного.
        По коже пробегает дрожь, а жар, что разливается ниже живота, ясно дает мне понять, что мое тело ещё помнит и томиться по нему.
        - Бл*дство!!! - сквозь зубы рычу на саму себя и пытаюсь смыть с себя все мысли и желания.
        Но это оказывается невозможным. Я все также неизлечимо больна. Больна чувствами к женатому мужчине. К мужчине, в чьих руках власть над моими эмоциями.
        * * *
        К полудню приезжаю на работу.
        Захожу в гардеробную, переодеваюсь и краем уха слышу разговор заядлых сплетниц:
        - Да не может быть, чтобы она была с ним. Илона бы его сюда не привела.
        - Я вам говорю, я видела её с этим мужчиной пару дней назад в отеле.
        - И что же ты делала в этом отеле? - не сдерживаюсь и обращаюсь к той, кто в попытке обелить себя, всегда очерняет других.
        - Твоё какое дело?! - закатив глаза, переводит взгляд с подруг на меня.
        - А ваше? - поражаюсь глупости. - Или вам даны какие-то привилегии, касаемо сплетен?
        - Медея, Илона попросила зайти тебя к ней, - вступается другая, стараясь поскорее избавиться от моего присутствия.
        Хмыкаю в ответ, беру сумку и с неохотой направляюсь в кабинет начальницы, догадываясь, что меня ждёт знакомство с очередной потенциальной любовью всей её жизни.
        В такие моменты понимаю, как прекрасны минуты, когда я просто решаю все вопросы, касаемо салона, пока Илона витает где-то в облаках личной жизни. Честное слово, пусть так будет всегда, лишь бы не впутывала меня в эту личную жизнь. Но увы. С самого начала, я была не только правой рукой начальницы, но и её жилеткой для слез и грёз.
        Илона девушка хорошая, да только слишком наивная и ведомая для своего возраста. Отсюда то и вытекают проблемы с мужчинами и постоянные сплетни среди коллектива, которые сильно ранят её.
        Стучусь в дверь, выжидаю отведённое время, чтобы не застать врасплох её с мужчиной, а после вхожу. Илона резко отскакивает от дивана, на котором удобно устроился неизвестный. Не обращая на него особого внимания, мой взгляд заостряется на девушке, чьи эмоции на лице меняются быстрее, чем я успеваю их уловить.
        - Стучаться не учили? - вместо приветствия, нервно интересуется она, чем приводит меня в шок.
        За пять лет нашего знакомства, за тысячей разных проблем и разногласий, она впервые обращается ко мне в таком неуважительном тоне.
        - А уши чистить по утрам? Я постучала!
        - Ты как со мной разговариваешь? - девушка стремительно начинает вживаться в роль "начальницы".
        Становится любопытно, перед кем же она изворачивается. Перевожу взгляд на мужчину, что бесстрастным взглядом наблюдает за Илоной.
        Всматриваюсь в его лицо. От чего-то оно мне кажется знакомым, и я внимательнее изучаю его.
        - У меня не так много времени, - обращается он к Илоне.
        И я, черт возьми, узнаю этот грубый тембр. Тот самый мерзавец, с которым мы сцепились две недели назад на работе у мамы.
        «Как его звали?» - пытаюсь вспомнить. Но четно.
        Да и сомневаюсь, что это сейчас что-то изменит. Понимаю, к чему весь сыр бор. Его присутствие здесь не случайно, в прочем, как и моё.
        Наверное, не такой уж он пустослов, как мне показалось ранее, и сейчас он мне это докажет. Докажет, что не стоило мне связываться с ним.
        Переключаюсь на взвинченную Илону, которая садится за свой стол и начинает что-то судорожно искать. Она кажется такой потерянной, такой уязвимой. Так и норовит ей сказать что-то колкое, но я терпеливо скрещиваю руки и наблюдаю за ней.
        - Медея, - Илона поднимает взгляд на меня, - Наш салон в твоих услугах больше не нуждается. Подпиши документ по собственному, - произносит впопыхах девушка, протягивая мне листок бумажки.
        С уст вырывается лишь усмешка. Настолько предсказуемо, что даже как-то грустно. Грустно, что потратила много сил и нервов для помощи обыкновенной пустоголовой девицы, чей мозг так и не сумел подняться выше ширинки.
        - Правда? - с той же усмешкой на лице, уверенно подхожу к ее столу, хватаю листок бумаги и читаю, что там написано. - На протяжении нескольких лет ты плакала мне совсем другие песни.
        Убедившись, что не подпишу никакой подлянки, хватаю ручку и собираюсь подписать это, но Илона кладёт свою руку на мою, слегка приостановив необратимый процесс.
        - Прости, я не смогла иначе, - виновато опускает глаза.
        Это вызывает у меня только отвращения, и я не могу скрыть этого во взгляде.
        - Не нужно извиняться за то, что ты уже сделала, - отдёргиваю руку, беру ручку и подписываю документ. - Завтра жду свою зарплату на карту. Если ее не будет, в этом кресле будут сидеть другие люди!
        Кладу ручку на бумагу и выпрямляюсь. Она открывает рот, чтобы ответить что-то, но я разворачиваюсь к выходу. Человек перестал для меня существовать, так зачем мне его слушать? Я не люблю церемоний.
        Не удержавшись от желания оставить за собой последнее слово, подхожу к мужчине. Наклоняюсь, цепляюсь с ним взглядом и на миг застываю, при виде его холодных глаз ледяного цвета.
        Они излучают спокойствие и уверенность в себе и в том, что сейчас происходит. Он чувствует свое превосходство, свою власть, которую, наверняка, ему вручили такие бесхребетные люди, как Илона.
        Понимаю, что задерживаюсь на нем слишком долго, поэтому беру себя в руки и хитро улыбаюсь ему в лицо.
        - Бабой манипулировать много ума не надо. Чтобы меня впечатлить, придётся приложить больше усилий, - произношу с улыбкой на губах, а после выпрямляюсь и выхожу из кабинета.
        Собираю все свои вещи и покидаю этот салон, знаю, что навсегда.
        Я знаю исход этой истории. В скором времени, Илона снова останется одна и позвонит мне с просьбой простить её. Но я таких предательств не прощаю. И не даю вторых шансов никому. Ни себе, ни другим. Поэтому, простившись с любимым местом и нелюбимыми людьми, я закрываю книгу с этой историей навсегда.
        По пути домой, пытаюсь справиться с наступившей злостью. И дело тут не в Илоне и не в её решении в пользу разовых отношений. После расставания с Эльдаром, я научилась легко прощаться с людьми, когда приходило время. Это цикл жизни и его не изменить. Меня злит факт моей теперешней безработицы. Ведь деньгами, которые я зарабатываю честным трудом, я помогаю семье.
        Слышу вибрацию телефона в сумке. Хочу скинуть вызов, но увидев, что звонит младшая сестра, принимаю его.
        - Слушаю, - стараюсь говорить, как можно сдержанней, чтобы не пришлось рассказывать о своих проблемах.
        - Привет, Медей. Не отвлекаю? - интересуется аккуратно, и я сразу понимаю, что ей что-то нужно.
        - Нет, Эмми, что случилось?
        - Мне нужны деньги, - виновато шепчет в трубку, - родителей боюсь просить, они снова влезут в долги.
        - Сколько и на что?
        - На скрипку. Есть оркестр, который мне нравится, но там принимают только с хорошим инструментом. Моя скрипка не подходит.
        - И сколько нужно?
        - Медей, я правда постараюсь собрать и вернуть эту сумму, - спешит оправдаться, а у меня в груди начинает щемить от этих слов.
        - Эм, сколько? - переспрашиваю с нажимом.
        - Двадцать тысяч.
        - Хорошо, я в течении двух дней переведу, - говорю, не задумываясь, - Не беспокойся больше об этом!
        - Правда? - радуется искренне, - Спасибо большое! Я правда постараюсь как-нибудь вернуть долг!
        - Что значит "долг"?! Мы ведь семья!
        Возможно для кого-то семья - это простой набор из пяти букв, но только не для меня. Они единственные, кем я дорожу и кого стараюсь беречь. А Эмми - моя младшая сестра. И я чувствую себя ответственной за неё.
        Она родилась, когда мне было девять лет. Никто не мог нарадоваться её появлению в нашей жизни. Будто бы не хватало одного пазла до целостной картины, и вот появилась она - голубоглазая синичка и сделала жизнь намного счастливее.
        Я постоянно игралась с ней и помогала маме, чем могла. Со временем, мама вышла на работу и доверила Эмми мне.
        И пока они с отцом работали изо дня в день, словно проклятые, я забирала сестру из садика, занималась её развитием, а на выходных мы вместе гуляли в парках.
        Сложно объяснить, но я чувствую к ней нечто большее, чем просто сестринскую любовь. Для меня она - смысл моего существования. И я из кожи вон вылезу, но всегда сделаю все возможное, чтобы ей было хорошо.
        Договорив с ней, понимаю, что очень соскучилась по домашним. И решаю "развернуть" такси в другом направлении.
        Мы теперь редко собираемся в кругу семьи. В основном, из-за моего рабочего графика и развлечений. Мне так легче забыться и не думать о совершенных мною ошибках.
        Знаю, что дома никого нет, поэтому решаю устроить им сюрприз в виде романтичного ужина при свечах.
        И не ошибаюсь.
        Когда родители с сестрой возвращаются с работы и учебы, они теряют дар речи, увидев созданную мной обстановку в доме. Спешу подарить девочкам по букету цветов и зарыться в их объятиях. Так хорошо, так уютно рядом с ними. Жаль только, что я однажды это все потеряла и не смогла дать себе второго шанса.
        За ужином, мы с папой внимательно слушаем маму с Эмми. Они что-то рассказывают, шутят и заливаются смехом, создавая тёплую атмосферу вокруг и внутри меня.
        Не хочется даже перебивать их. Просто наслаждаюсь и завидую тому, какими же сильными личностями они являются, если находят время для веселья в суете угнетающих домашних проблем.
        Я так не умею - разучилась. Редко улыбаюсь. Ещё реже делаю это искренне.
        - Всё хорошо? - интересуется папа, когда мы остаёмся вдвоём.
        - Более чем! - натягиваю улыбку, хотя понимаю, что он мне не поверит.
        - Возвращайся к нам! Здесь твой дом, здесь накормят, поддержат и согреют! Нам с мамой не по себе, что ты живёшь одна! Страшно за тебя!
        - Мне легче одной, правда.
        - Если это касается его, то мы уже забыли и закрыли эту тему, - говорит о Эльдаре. В нашем доме не принято произносить его имени.
        Хочу ему что-нибудь соврать в ответ. Сказать, что дело не в нем. Но дело ведь именно в нем, поэтому помалкиваю.
        Когда родители узнали о моей связи с Эльдаром, в доме впервые разразился скандал. Да такой, что гремели стены.
        Они были категорически против кавказского мужчины, который старше меня на 15 лет. Они утверждали, что он женат, ссылаясь на мою наивность. А я доказывала им обратное, не желая слушать их предположения. Я продолжила открыто встречаться с ним, погрузившись головой и сердцем в него.
        Родители так и не приняли моего решения. И однажды, не выдержав напряжения, я собрала вещи и уехала жить к подруге. Но вскоре, Эльдар подарил мне квартиру, выказав огромную поддержку. Он помогал финансового, морально, отвлекал от угнетающих мыслей, но никогда не пытался поговорить с родителями и получить их благословения. Об этом никогда даже речи и не шло. Но тогда я не придавала этому значение.
        Придала лишь тогда, когда было уже слишком поздно и больно. В роковые предновогодние дни.
        Я долго не могла признаться обо всем родителям. Боялась очередного скандала и слов: «Мы ведь тебе говорили». Понимала, что морально не выдержу этого, поэтому целый месяц после расставания избегала с ними встреч.
        Я готовилась к самому худшему, что могло бы произойти, но они меня удивили, окончательно растоптав осколки разбитого сердца. Они молча обняли меня и никогда, никогда не упрекали за совершенные ошибки.
        Именно в этот момент, я осознала всю никчемность своего нутра. Ведь за те полтора года я успела причинить им не только множество боли, но и осудить их за непонимание и тайно возненавидеть. А такое невозможно извлечь из себя, и уж тем более простить.
        Мне по сей день стыдно смотреть им в глаза и долго находиться под одной крышей. Поэтому, отбросив гордыню в сторону, я осталась жить одна в подаренной Эльдаром квартире. Уж за свои страдания, я заслужила её.
        Не нужно им видеть и знать жизнь, которую я избрала для себя. Вдали от них, я могу притворяться счастливой, могу притворяться успешной. Я могу просто притворяться. Под одной крышей с ними - это невозможно.
        - Или ты возобновила с ним связь? - прерывает долгую тишину.
        - Нет, - отвечаю без промедлений.
        - Тогда возвращайся. Меня повысили, мама тоже стала больше зарабатывать. Мы справимся. А ты, наконец, отдохни. Хватит с тебя помощи.
        - Сколько бы вы не зарабатывали, ту часть, что я отдаю вам, я буду продолжать отдавать. Я чувствую себя обязанной, - замолкаю на секунду, чтобы переосмыслить все и объяснить доходчивей. - Понимаешь, меня не покидает чувство, что я должна вам эти деньги.
        Хмурит брови, задумывается на миг и всматривается глубже. Мои слова не обижают его и даже не удивляют. Что-то более недосягаемое для моего сознания происходит в его взгляде.
        - Ты говоришь глупости, Медея, - произносит автоматически, но его слова идут вразрез с его осмысленностью мною сказанного.
        Хочу обсудить это, но нас прерывают вошедшие в гостиную мама и сестра.
        Эмми держит в руках скрипку, и я понимаю, что нас сейчас ждёт концерт.
        Удобно устраиваемся на диване с родителями и ждём, когда сестра подготовится.
        Она решает сыграть нам новую композицию, собственного сочинения.
        Когда слышу первые ноты, сердце замирает, и я сосредоточиваю взгляд только на ней. Такая непосредственность, лёгкость и нежность. Смотрю на неё, слушаю её и не могу пресытиться ею. Получаю такое эстетическое удовольствие от видимого и слышимого, что аж мурашки бегут по коже, а в глазах начинает рябить.
        Я могу быть любой за пределами этого дома, за пределами этих людей, но с ними… С ними я помню, кем была, кем мечтала стать и кем, к сожалению, стала.
        * * *
        После увольнения, ухожу в двухнедельный отпуск, чтобы собраться с мыслями.
        Любое предложение по работе меня не устраивает, и я без раздумий от них отказываюсь. Душа требует иного. Но чего- понятия не имею. Я ещё не научилась полностью разбираться в новой себе.
        Однако, разобраться в том, что человек меня начинает утомлять, особого труда не составляет. Тем более, когда этим человеком является Майкл.
        Мы сидим с ним в клубе, и я в очередной раз, зевая, слушаю нравоучения о том, как нужно жить и строить отношения. Нервно утверждает, что расстанется со мной, если я не перестану принимать ухаживания от других мужчин. В ответ я лишь улыбаюсь и развожу руками.
        Мы оба знаем, что я не прекращу общение с другими, а он, в свою очередь, не расстанется со мной. Так зачем же тогда нужны эти невыносимые девичьи скандалы, которые он устраивает?
        - Ничего не меняется. Наш Майкл все также увлечён сердечными проблемами, - слышу уже до злости знакомый мужской голос.
        Не хочу верить своим ушам и убеждаю себя в том, что мне мерещится. В это время, Майкл уже смотрит мне за спину, бледнеет, но быстро берет себя в руки и приподнимается. Не удержавшись от соблазна, следую взглядом за ним и смотрю на пришедшего.
        Мужчины пожимают друг другу руки, а я, как вкопанная, замираю на госте. Третий раз за месяц встречаться с одним и тем же человеком, который неприятен, - это выше норм и моих сил.
        Холодный взгляд мужчины падает на меня, и я замечаю в его глазах лёгкое удивление. Раз не ждал меня здесь увидеть, значит пришёл не по мою душу, а это уже хорошо.
        Он уверенно, без приглашения, проходит в ложе и садится напротив нас. Двое других парней в чёрных водолазках отходят в сторону и встают в стойку.
        «Да, с таким то характером, я бы тоже с охраной ходила» - саркастично отмечаю про себя.
        - Роланд, моя девушка Медея, - не успеваю опомниться, как Майкл уже представляет меня гостю.
        - Ты решил, что я должен знать каждую шлюху по имени? - приподнимает бровь с лёгкой ухмылкой на губах.
        Меня будто кувалдой бьют по голове. И я с ужасом переосмысливаю каждое сказанное им слово.
        Подбитая изнутри гордыня рвётся наружу, чтобы в пух и прах разнести гниду. Но прежде, чем это сделать, я выжидаю немного времени, дав возможность Майклу заступиться за меня и не пасть в грязь лицом. Но он с треском проваливается.
        И когда впереди тебя не оказывается мужчины, мужчиной становишься ты. Я встаю, обхожу стол и наклоняюсь над Роландом. Он невозмутимо переводит взгляд вверх.
        - Судя по твоему собачьему воспитанию, ты обязан знать каждую, даже самую дешевую, суку, - шиплю прямо в лицо, не скрывая своего отвращения.
        Мужчина резко вскакивает с места, заставив меня содрогнуться и попятиться назад. Но уйти не удаётся, он хватает меня за локоть и притягивает к себе.
        Древесный аромат его парфюма цепко впивается в моё обоняние и начинает сводить с ума. На секунду забываюсь о том, что нахожусь в руках неуравновешенного человека, с комплексом Бога, и поддаюсь лёгкому дурману.
        - Научись держать язык за зубами. А то в скором времени не разгребешь проблем.
        - Твой очередной трёп? - усмехаюсь так, будто бы это не он днями ранее поспособствовал моему увольнению.
        Почувствовав, что пора вмешаться, Майкл встаёт и подходит к нам.
        - Успокойтесь! - он кладёт руку на плечо Роланда, но быстро убирает ее, видимо осознав, что лучше к мужчине не прикасаться.
        Но нам плевать. Мы с Роландом пытаемся победить в поединке взглядов. И я, постепенно, начинаю тяжелее дышать под натиском испепеляющего мужского взора. И увы, проигрываю. А Роланд, тотчас же, отшвыривает меня в сторону Майкла.
        - Держи их на привязи, - сквозь зубы обращается к парню, а после, как ни в чем не бывало, садится обратно на диван.
        Хочу снова подойти к нему и уже, не сдерживая себя, сказать все, что я о нем думаю. Но Майкл останавливает меня.
        - Оставь нас наедине, - шепчет на ухо.
        Решив, что он намеревается разобраться с обидчиком, отступаю и иду к бару. Заказываю пина коладу, устраиваюсь удобнее на высоком стуле и погружаюсь в общение с барменом, изредка бросая взгляд в сторону ложе. Майкл, хоть и пытается казаться спокойным, но я замечаю его взвинченность и лёгкую растерянность. Он весь изводится на своем месте, в отличии от своего собеседника, который спокоен, как удав. А, скорее, как черная мамба.
        Очевидно, что эти люди не друзья друг другу, и не приятели тоже.
        Вскоре, их диалог подходит к концу, и они оба встают и направляются в мою сторону. Рассчитываю на то, что этот гад принесёт свои извинения передо мной, но черта с два. Он со своими людьми просто проходит к выходу, не обратив на меня никакого внимания.
        Обида пульсирует огнём в груди, но я решаю больше не поддаваться эмоциям и не устраивать дискуссий.
        - Поедем ко мне? - голос Майкла на ухо приводит меня в себя.
        Скрипя зубами, перевожу на него взгляд и пытаюсь понять, он и в правду настолько тупой?
        - Поедем, когда подрастешь. А пока, я еду на автостраду.
        - Что значат твои слова?
        - Поразмышляй немного. Хорошая тренировка для мозга! - нервно встаю из-за стойки
        - Это из-за Роланда? Так вы, кажется, знакомы. Зачем мне лезть в ваши отношения?
        - То есть, тебя не смущает, что твою девушку называют шлюхой? - хмурю брови, в ожидании услышать хоть что-то путное.
        - И ты и я знаем, какая ты. Зачем это доказывать кому-то? Другой вопрос, откуда ты знакома с таким человеком, как Роланд? - подозрительно смотрит на меня.
        Поражаюсь, что этот человек ещё и заикался о серьёзных отношениях со мной.
        - Это не твоё дело.
        Нервно разворачиваюсь и выхожу из клуба. Майкл, естественно, шагает за мной.
        - Медея, плевать, что он говорит. Тебе важно мое или его мнение?
        Отмалчиваюсь в ответ. Объяснять ему, как быть мужчиной, в мои планы не входит. Тем более, когда я уже сделала для себя определенные выводы, и знаю, что делать дальше.
        Парень решительно настаивает на том, чтобы отвезти меня к нужному месту. Ещё бы. Мысли, что я смогу попросить кого-то подвезти меня на гонки, смерти подобна. Поэтому, он не только отвозит, но и предоставляет мне свою машину. Впрочем, все идёт по привычному мне сюжету, и я ничему не удивляюсь.
        Сажусь за руль и начинаю свои заезды. Сегодня я агрессивна настроена против всех. Меня злит каждая машина, которая только ровняется со мной. Злость внутри меня лавой извергается наружу. И будь сейчас у меня на пути Роланд, я бы переехала его. Впрочем, как и Майкла и всех тех, кто действовал мне на нервы последние месяцы.
        Сегодняшняя встреча была финишной каплей в моем самообладании.
        Проходит несколько часов, пока я окончательно не выпускаю пар и не выигрываю в нескольких заездах.
        Насладившись скоростью и самим автомобилем, возвращаю его законному владельцу и отхожу покурить.
        - Медея, - следует за мной мужской голос.
        Оборачиваюсь и всматриваюсь в незнакомые черты лица.
        - Да, а вы?
        - Демид, - ровняется со мной и прикуривает мне сигарету.
        Благодарю взглядом, делаю лёгкую затяжку и выпускаю дым.
        - Я вас слушаю.
        - Подошёл выразить своё восхищение вашему умению владеть машиной. Наблюдаю за вами больше месяца, и вы ещё ни разу не разочаровали.
        - Долго же вы решались подойти, - с игривой улыбкой на губах, внимательно изучаю красивого мужчину.
        Не похож он на фаната стрит рейсов. Взрослее здешних ребят и выглядит намного солиднее.
        - Присматривался, - улыбается в ответ. - У меня есть к вам предложение. Можем отойдем отсюда?
        - Если предложение не руки и сердца, то можем.
        - Не беспокойтесь, - смеётся и проводит меня подальше от суеты.
        Мы останавливаемся у его автомобиля, и я, скрестив руки, смотрю на него, ожидая его предложения.
        - Как вы смотрите на то, чтобы заработать денег? - без церемоний начинает он.
        На миг задумываюсь о том, не сутенер ли он? И моё решение пройти с ним к его автомобилю, уже не кажется таким правильным.
        - Все зависит от того, как их заработать.
        - Незаконно, - улыбается загадочно.
        - Не боитесь предлагать подобное незнакомке? - становится слегка страшно, но подавать виду не собираюсь.
        - Вы вызываете доверие.
        - А что именно нужно делать? У нас многое вне закона.
        - За такое можно попасть в тюрьму, - продолжает ходить вокруг да около.
        - Ну сомневаюсь, что вы ищите киллера среди уличных гонщиков. Вам нужен водитель чего-то нелегального? - ухмыляюсь, в надежде, что мое суждение правильное.
        - Приятно иметь дело с мыслящими людьми, - довольно улыбается в ответ. - Более подробно будет рассказано, только после вашего согласия.
        - Я пока не услышала ничего такого, что могло бы меня заинтересовать.
        - Тридцать тысяч, - говорит прямо.
        - За один день?
        - За один день, при условии, что вы выполните свою работу.
        Тридцать тысяч - это предстоящая ежемесячная плата за квартиру родителей. И пока у меня нет стабильного заработка, почему бы не выйти на такую подработку? Это привлекает моё внимание, но я решаю уточнить небольшие нюансы:
        - Когда вы мне расскажете, что я должна буду сделать, у меня есть возможность отказаться? Все-таки, вы упомянули про тюрьму.
        - Вы не кажитесь пугливой. Или я в вас ошибаюсь?
        - Чтобы вы обо мне не думали, вы в любом случае ошибаетесь. Просто ответьте на мой вопрос.
        - Отказаться сможете при определенных условиях.
        - Надеюсь, не своей смертью? - смеюсь.
        - Что вы, так радикально мы не решаем проблемы.
        - Теперь и вы вызываете у меня доверие.
        Смеётся в ответ и протягивает мне визитку:
        - Приходите завтра по этому адресу. Мы обсудим все ваши вопросы.
        - Машина, на которой я езжу, не моя, - предупреждаю, прежде чем принять её.
        - Она вам и не пригодится.
        Чем черт не шутит, принимаю адрес.
        Мы улыбаемся друг другу и прощаемся. Мужчина садится за руль своего авто и уезжает, оставив меня наедине с чёрной визиткой в руках.
        Глава 2
        Еду по указанному адресу. Внутри нарастает тревога и пытается развернуть меня обратно к дому, но я не поддаюсь внутреннему страху, понимая, что пугает лишь неизвестность.
        Такси заворачивает в переулок, где расположено десяток общественных заведений и останавливается у одного из них. Перевожу взгляд на визитку, чтобы убедиться в точности местонахождения, а после расплачиваюсь с мужчиной и выхожу из машины.
        Сразу отмечаю, что надпись на вывеске: «THE NIGHT WATCH» смотрится величественно и отличается своей брутальностью от всех остальных. Уверенно прохожу ко входу, охранник помогает открыть мне дверь, и я вхожу в помещение.
        Приглушённый свет, живая музыка саксофона, сливаемая со скрипкой, обволакивают и манят меня вперёд. Я прохожу мимо встроенных в стены полок, на которых аккуратно расположены бутылки с ромом и виски, спрятанные между книг, оформленных в стиле барокко. Сквозь лёгкий шлейф дыма, слышу запах дорогих сигар, приправленных ароматом бурбона. Осматриваюсь по сторонам и получаю удовольствие от здешней жизни. Мужчины, приятные на вид, сидят на кожаных диванах, курят сигары и общаются между собой, без каких-либо явных эмоций. Некоторые, заметив меня, вежливо улыбаются и отводят взгляд.
        Складывается ощущение, что я чудесным образом попадаю в Англию и оказываюсь среди мужской интеллигенции.
        Все здесь грамотно и эстетично, не нахожу никаких изъянов даже в энергетике данного места.
        - Рад тебя видеть, - встречает меня Демид с красивой улыбкой на лице.
        Из вежливости улыбаюсь в ответ. Внимательно, но аккуратно изучаю его с головы до ног. Стильно одетый, с моего роста, жгучий брюнет с карими глазами, в чьих недрах читается добро. Приятный мужчина, вызывающий лишь положительные эмоции
        - Присаживайся, - помогает обойти стол и сесть за него. - Ужинала? - присаживается следом за мной и берет меню из рук подошедшего официанта. - Я, лично, голоден до ужаса.
        - Я не ужинаю на деловых встречах.
        Мужчина поднимает глаза на меня и несколько секунд молча изучает.
        - Тогда нам стоит сходить сегодня на свидание, - произносит, маняще улыбнувшись. - Не могу себе позволить, чтобы ты осталась голодна.
        - Посмотрим, как все пройдёт, - стреляю взглядом, кладя ногу на ногу.
        Улыбается шире и, нехотя, переводит взгляд на официанта:
        - Филе-миньон и два бокала Жевре Шамбертен, - делает заказ.
        Криво улыбаюсь, сделав для себя маленький прочерк рядом с его именем.
        Я плохо разбираюсь в винах, но, с недавних пор, хорошо в мужчинах. Когда они делают выбор за меня, исходя из собственного вкуса, я уже заранее знаю, что передо мной находится эгоцентричный человек, зацикленный только на себе. Это касается и свиданий в ресторане и походов в театр, и, в том числе, постели.
        Я с такими играюсь недолго, быстро наскучивают.
        - Думаю, пора перейти к делу, - выпрямляется в спине и становится серьёзнее.
        - Мы ведь для этого и встретились.
        - Смотрела фильм "Угнать за 60 секунд"?
        - Да-а, - непонимающе хмурю лоб.
        - Вместо пятидесяти девушек, нам нужно шесть.
        Девушки - это машины. А в фильме девушек крадут.
        Пребываю в шоке и в легком недоумении, что такое дело коснулось меня. Ведь всегда кажется, что подобное бывает только в кино.
        Когда я зашла сюда и увидела бар, я предположила, что мне предложат перевозить алкоголь без акцизы из других регионов. Но, чтобы мне предложили угонять автомобили - такое даже в голову не приходило.
        Сижу, переосмысливаю его предложение, осознавая всю тягость преступления. А после вспоминаю никчёмное денежное вознаграждение.
        - И это за тридцать тысяч? Издеваешься?
        - А у тебя хороший аппетит для новичка. Полтора миллиона за одну девушку - это окончательная цена!
        От сочетания слов "полтора миллиона" меня бросает в жар и хочется откашляться, дабы не потерять дар речи. Тридцать тысяч были не в рублях, а, очевидно, в долларах.
        - За одну? Ты же сказал шесть! - решаю перекрутить ситуацию так, чтобы не прослыть дурой, которая согласилась прийти сюда из-за рублей.
        - Нет, с тобой будут ещё люди, - понимающе улыбается.
        - Тогда, это другой разговор, - вздыхаю с облегчением, понимая, что выкрутилась.
        - Так что ты скажешь?
        - Я бы хотела подумать.
        - У тебя время до вечера.
        Принимаю его срок. А после, мы сидим с ним ещё пару часов за простым общением друг с другом. Смеемся, улыбаемся, не переставая. Да только улыбки наши наиграны и не имеют ничего общего с истиной радостью. Они под нашим контролем и появляются лишь для того, чтобы заиграть и заманить к себе.
        После деловой встречи, что плавно перетекла в свидание, мы прощаемся, и я еду домой.
        Всю ночь пытаюсь разубедить себя давать согласие. Но это оказывается бесполезным. Всей душой, каждой клеточкой своего тела я хочу именно этого безумства. И я соглашаюсь на него, понимая, что это привнесёт не только буйство красок в мою жизнь, но и подарит возможность помочь родителям с долгами, которые порой душат, лишая возможности жить.
        Утром следующего дня, я снова стою у входа в бар и жду Демида.
        Гнёт мыслей не даёт покоя, стекая по венам лёгким волнением и страхом. Хочется поскорее встретиться с ним, познакомиться с напарниками и изучить план ограбления, чтобы заглушить тревогу внутри.
        И вот я встречаюсь взглядом с улыбчивым мужчиной. Взглядом приветствуем друг друга, целуемся в щеку, и он проводит меня к совсем другому заведению.
        Озадаченно смотрю на него, и он улавливает мое смятение.
        - Сейчас я проведу тебя по дороге, которой вы должны будете следовать в день Х.
        - Скажи, что здесь есть тайное подсобное помещение для грязных делишек, - произношу шутя, хотя от подобной мысли захватывает дух.
        - Тебе понравится, - прикасается моей талии и проводит меня в клуб «Dandy»
        Мы входим в ночной клуб, и я без особого интереса следую за Демидом. Не знаю, что могло бы привлечь мое внимание в подобного рода заведении. Наверное, это от того, что я во многих из них побывала и многое повидала.
        - Перед тем, как выехать на дело, ты придёшь сюда с компанией людей. Камеры наружного наблюдения должны засечь, как ты входишь сюда, - рассказывает, не останавливаясь на пути. - Здесь ты можешь развлекаться, танцевать, хоть на голове ходить, но только не напиваться, - строго смотрит на меня через плечо, а, встретившись взглядом, начинает улыбаться.
        Выходим через дверь заднего выхода и попадаем в небольшой двор, где стоят работники на перекуре.
        - Здесь стоит одна камера, работает в режиме онлайн, записи не сохраняются. Однако, все равно постарайся пройти к бару незаметно. Ночью здесь большое скопление народа, это сделать не так уж и сложно.
        Демид спокойно проходит их всех и открывает мне дверь другого заведения. Вхожу и вскоре узнаю в данном месте вчерашний бар.
        Мы идём по узкому коридору, поднимаемся на второй этаж и входим в кабинет. Сразу отмечаю, что данное место отличается особым вкусом и британской выдержкой, впрочем, как и весь паб в целом.
        И Демид не подходил под образ владельца, которого я рисовала в своей голове.
        - Это твой бар? - интересуюсь, не сдержав любопытства, и разглядываю статуэтку бронзового льва на столе.
        - Нет, клуб мой, а это принадлежит одному из членов братства.
        - Братство? - ставлю льва на место и смотрю на него с приятным удивлением. - У вас есть ещё и братство?
        Внутри творится хаос эмоций. Я давно не испытывала такого искреннего восторга от происходящего. Это что-то за пределами здравого смысла, все происходит на уровне эндорфинов. И я надеюсь лишь, что не умру от передоза чувств, ведь это только начало моего пути.
        - Нас четверо, - проходим к винтовой лестнице, ведущей на открытый второй этаж. - Сегодня ты познакомишься с каждым.
        - Вы типа главные?
        - Типа? - оборачивается и смотрит на меня с насмешкой.
        - Не типа?
        - Не типа, - подтверждает, и мы продолжаем свой путь.
        Оказавшись на втором этаже, ахнув, замираю. По всему кругу, вдоль стены, красуются полки, дополна забитые книгами. Кажется, я влюблюсь в того, кто владеет этим баром. Ну, а если он хотя бы четверть этих книг прочёл, то я выйду за него замуж.
        Подходим к одной из полок. Демид встаёт на корточки, отодвигает книги, раздаётся щелчок, и он поднимает на меня взгляд.
        - Проходи, - указывает мне рукой на выемку в шкафу.
        Смотрю на него потрясенными глазами.
        Умный человек отказался бы лезть в темноту, сквозь тайный проём. Но, судя по всему, я безрассудное создание. Тем более, я уже слишком заинтересована происходящим, и моё любопытство и упёртость не дали бы мне просто так свернуть с пути.
        - Если вдруг, это все было приманкой, и, пройдя эту стену, я попаду в сексуальное рабство. Прошу тебя, пристрели меня и продай на органы.
        Он начинает смеяться.
        - Если вдруг ты попадёшь в сексуальное рабство, то будь уверена, я оставлю тебя для себя, - сквозь широкую улыбку успокаивает меня.
        - Убедил, - улыбаюсь в ответ и встаю на колени. Вдохнув полной грудью, на свой страх и риск, начинаю проползать сквозь стену.
        - То есть, перспектива стать моей рабыней тебя не так пугает? - доносится голос Демида следом за мной.
        Приподнимаюсь на ноги, отряхиваюсь. Слышу, как за мной закрывается "стена", и появляется свет от фонаря.
        - После такого вида сзади, я обязан тебя сделать рабыней, - шепчет на ухо.
        - Да-да. Самое время для шуток, Демид.
        - А кто сказал, что я шучу? - смеётся.
        Махнув на него рукой, начинаю осматриваться. Я нахожусь в узком коридоре, в холодных стенах, облицованных гранитом. И кому только взбрело в голову стены потайного хода заделывать гранитом?
        Мы идём минут десять по этому узкому коридору, изредка заворачивая за углы.
        И вот, наконец, мы оказываемся у железной двери. Демид набирает код, и дверь открывается. Он светит фонарем на пол, и я вижу круглую металлическую дверцу в нем. Открывает её, и оттуда появляется свет.
        - Тебе придётся аккуратно спрыгнуть отсюда.
        Что? Он издевается?
        Я обхожу его, вновь спускаюсь на колени и смотрю вниз. Вижу лишь стол и кожаный стул рядом.
        - Надеюсь, это конечная? - зло смотрю на него.
        - Да-да, - продолжает весело смотреть на меня.
        Закатываю глаза и, не желая больше находиться в мрачных стенах, начинаю аккуратно спускаться вниз, держась за край пола.
        Спрыгиваю на стол и вздыхаю с облегчением. Не грозит мне сексуальное рабство. Только тюрьма.
        - Где это мы? - оказавшись на полу, озираюсь по сторонам.
        - В кабинете, - отвечает кратко.
        Раз не разглагольствует, значит не нужно мне больше ничего знать.
        Выйдя из кабинета, спускаемся вниз и оказываемся на парковке, где я сажусь за руль невзрачного чёрного авто.
        - Нельзя сразу приехать сюда? Зачем вот так носиться сквозь стены?
        - У всех всегда должно быть алиби.
        - Неубедительно!
        - Расскажешь мне об этом, когда к тебе постучатся следователи!
        - Они должны будут постучаться? - резко перевожу взгляд с дороги на него.
        - Разное может случиться, поэтому и создаём вам алиби.
        Наверное, им лучше знать. Отмалчиваюсь и держу путь к указанному в навигаторе месту. Догадываюсь, что там и познакомлюсь с братством и с напарниками.
        Подъезжаем к "островку" небоскрёбов с панорамными окнами. Все, кто занимаются престижным бизнесом, по умолчанию, имеют офисное помещение именно здесь.
        - Я рассчитывала увидеть заброшенные здания, граффити на стенах и расхаживающих бандитов по улицам.
        - Это тебе не Детройт, - улыбается. - Заезжай на эту парковку, - указывает на подземку одной из башни.
        Припарковавшись, поднимаемся на тридцать пятый этаж, и заходим в светлое помещение, из окна которого открывается потрясающий вид на город. Да-а-а, идеальное место для того, чтобы обсудить ограбление.
        - Я сейчас отъеду, буду через полчаса. Ты пока располагайся поудобнее. Скоро все подъедут. Они о тебе знают, так что осталось просто познакомиться.
        Прохожу к мягкому дивану, присаживаюсь и взываю от наслаждения. Двадцать минут экскурсии по злачным местам и полтора часа поездки в неудобном автомобили дают о себе знать.
        Демид уходит, а я взглядом прохожусь по комнате. Ничего необычного. Белые стены, белый паркет и стеклянный большой стол посередине, напротив которого висит экран.
        От скуки, разглядываю каждую деталь в помещение, и, вдруг, дверь открывается. Любопытно перевожу взгляд на входящего и застываю на месте.
        Присутствие мужчины резко снижает градус в помещении, и мне становится тяжело дышать. Злой рок, не иначе, - именно так я могу объяснить то, что на протяжении двух месяцев, из раза в раз, я встречаюсь с этим человеком.
        Он сразу замечает меня. Удивляется, но быстро берет эмоции в свои руки, и вновь кажется бесстрастным. Однако, ту неприязнь, что мы испытываем друг к другу невозможно скрыть ни синим пламенем, что горит во мне, ни холодом, что излучает его взгляд. Мы ненавистны друг другу, и это очевиднее самых простых истин.
        - Что ты тут забыла? - его голос молотом проходится по мне. - Майкл отправил задабривать?
        Издевается. Он прекрасно понимает, кто я и что здесь делаю. Вряд ли, это место является проходным двором для тех, кто в неведении. Делаю безразличное лицо и наиграно закидываю ногу на ногу, рассматривая свои ногти:
        - О нет, с такими овчарками, как ты, я дел не веду, - подхватываю его игру. - Я здесь по-другому вопросу. А что здесь делаешь ты?
        - Кажется, ты должна была давно понять, что если я где-то появляюсь…
        - Только не говори, что ты один из братства? - перебиваю его, не желая слушать продолжения.
        То, что он может оказаться одним из моих напарником, даже не обсуждается. Он не тот, кто будет выполнять "грязную" работу.
        - А ты, судя по всему, новенькая, - из уст вырывается смешок.
        Он проходит мимо меня, наливает себе стакан воды и вновь "удостаивает" меня своим выжигающим взглядом.
        - Новенькая, - встаю с места и подхожу к нему ближе, чтобы разозлить сильнее. - Как ведь забавно получается, ты столько мучился, чтобы лишить меня работы, а судьба злодейка привела меня к тебе. И теперь, ты заплатишь мне больше, чем я могла бы заработать в простом салоне красоты, - усмехаюсь, наслаждаясь своим триумфом.
        - Я? Тебе? Заплачу? Девочка, у нас здесь не служба эскорта.
        Вот же мразь! Не совладав с эмоциями, решаю прибегнуть к шантажу. Приближаюсь к нему вплотную и цежу, сквозь зубы:
        - Я бы посоветовала закрыть тебе свой поганый рот! Или тебе придётся похоронить ваше дело прямо здесь!
        И только сейчас я начинаю понимать, на какой безумный шаг пошла, приблизившись к нему так близко.
        Мужчина резко хватает меня за шею и припечатывает к стене. От неожиданности перекрывает дыхание, и я с ужасом смотрю на него. Хотя, чего я ещё ожидала?
        - Если я здесь что и похороню, то только твоё тело.
        Меня должно лихорадить от жестокости каждого слова, но этого не происходит. Мной овладевает восхищение с толикой граничащего возбуждения. В гневе он прекрасен. И это сложно не отметить.
        Смеюсь ему в лицо. Даже, скорее, выплевываю этот смех из себя, пытаясь задеть сильнее. И замечаю, как загорается огонь в его зрачках, готовый извергнуть языки пламени наружу и сжечь меня дотла.
        Начинаю задыхаться, в прямом смысле этого слова. Мужчина даже не думает опускать моё горло. И мне становится немного не до смеха.
        Раздаётся звук открывающейся двери, и слышу, как кто-то входит в кабинет.
        - Смотрю, вы уже познакомились, - голос Демида становится моим спасением.
        Жестокие руки ослабевают хватку и отпускают меня. Бросаю гневный взгляд на мучителя и только потом перевожу его на вошедшую пару людей, что озадаченно смотрят на нас.
        Роланд подходит к мужчинам, и они почтительно пожимают друг другу руки.
        - Все хорошо? - подойдя ко мне, интересуется Демид.
        - Да, лёгкое недопонимание, - улыбаюсь, поглаживая и успокаивая шею.
        - Демид, когда я говорил, чтобы баб в нашем деле не было, какой из моментов тебе был непонятен? Мало того, что привёл бабу, так ещё и блондинку, - бесцеремонно заявляет Роланд.
        Попытка успокоить себя венчается грандиозным провалом, потому что нет у меня терпения отмалчиваться:
        - Это каким узколобым надо быть, чтобы мыслить так стереотипно? - вырывается из моих уст.
        Демид резко оборачивается на меня с ошеломленным взглядом и всем своим видом показывает, чтобы я заткнулась.
        Мой длинный язык, однажды, точно станет причиной моей смерти. Но если и умирать, то только смертью храбрых.
        - Чувство самосохранения полностью отсутствует. Она идеально подходит нам, - пытается отшутиться Демид, переводя взгляд на Роланда.
        Но Роланду совсем не до шуток. Он еле стоит на месте и еле сдерживает себя, чтобы не закончить начатое и не придушить меня на глазах у всех.
        - Я месяц искал нормального водителя, - твёрдо продолжает Демид. - Зацепила только она! А значит ей здесь и место! Тем более, у нас остаётся два дня, а она уже в курсе всех дел. Я головой за неё отвечаю.
        - Ты отвечаешь не только своей головой, но и её, - вдруг неожиданно сдаётся Роланд, видимо осознав, что им некогда искать нового кандидата. - А так же, платить ей будешь со своей доли. С моего кармана ни цента не выпадет в ее сторону.
        Демид принимает его слова и снова смотрит на меня.
        - Не знаю, что там между вами успело произойти, но будь аккуратней на поворотах, - шепчет мне на ухо.
        - Пугаешь?
        - Предупреждаю, глупая, - пытается быть серьёзным, но не сдерживается и начинает улыбаться.
        - О-о-о, Демид, теперь ты приводишь своих куколок сюда? - раздаётся женский голос позади него.
        Я смотрю ему за спину и встречаюсь взглядом с эффектной брюнеткой, надменно рассматривающей меня с головы до пят. Демид тяжело вздыхает и оборачивается к ней лицом.
        - Да, теперь я здесь. Придётся потесниться, - усмехаюсь ей в лицо.
        Если кто-то думает, что сможет помыкать мной или говорить обо мне в третьем лице в моем присутствии, то этот человек глубоко заблуждается.
        Демид улыбается мне, и я, назло девице, улыбаюсь ему в ответ.
        Вскоре, в кабинете собираются все, и Демид официально представляет меня братству и четверым ребятам.
        После неоднозначных переглядываний и шептании, Роланд встаёт со своего места, и все сосредотачиваются на нем. В следствии чего, я делаю два вывода: здесь не любят новеньких и очень чтят того, кто мне встал поперёк горла.
        Мужчина подходит к большому монитору на стене, достаёт пульт и включает. На экране загорается нечто наподобие карты нашего города. Пару щелчков, и перед нами появляется 3D модель с миниатюрной инфраструктурой зданий, сооружений и эстакад.
        - Все по обычной схеме, - начинает Роланд и с помощью пульта, который сейчас служит указкой, водит по экрану. - В 20:00 вы собирает все здесь, без опоздания, - тычок в монитор. - Надеюсь, она в курсе, как попасть в бар? - переводит взгляд на Демида.
        Тот лишь положительно кивает, и Роланд продолжает:
        - Как только, дойдёте до парковки, разделитесь по машинам и, не нарушая правил дорожного движения, доезжаете до улицы Сваргина, где и оставляете автомобиль. Даг и Слава, вы садитесь за чёрные Рено и останавливаете фургон. Крис, Хмурый, Костя и, - на моем имени он спотыкается.
        - Медея, - идёт ему на помощь Демид.
        - Знаю я, как её зовут, - от этих слов по телу пробегает холод. - Ребята, вы проходите через лесополосу к трассе Z6, в этом отрезке, - Демид двигает рукой снимок, а Роланд указывает на знакомую магистраль.
        Все с пониманием кивают.
        - В назначенный срок в этом промежутке, - обводит отрезок, - Отключатся камеры наблюдения. Даг и Слава, вы вяжете водителей и, как только ребята разгрузят тачки, отгоняете фургон к данной лесополосе. И уже все вместе едете в логово.
        - Логово? - озадаченно смотрю на Демида.
        Про это он мне ничего не говорил. Хотя должен был. Ведь даже от таких мелочей, в конце концов зависит моя жизнь, на свободе.
        - Будешь замыкающий из шестерки, мы тебе покажем дорогу, - спокойно произносит один из парней, сидящих рядом.
        Такое положение дел не очень меня устраивает. Я хочу знать точный адрес. Кто знает, что может случиться? Может быть погоня, и нам придётся ехать окольными путями. А может упущу их из виду, или меня остановят ДПС. Ну не будут же они печься о моей безопасности?
        - Ничего не произойдёт, - грубый голос Роланда доносится до моего сознания, и я поднимаю на него свой взгляд.
        Он смотрит на меня, и я понимаю, что эти слова адресованы мне. Неужели, я думала вслух? Или он настолько проницателен? Даже ко мне.
        - Трасса Z6 представляет из себя четырехполосное движение, - начинает Демид, видимо решив доходчивее всё объяснить и успокоить меня. - В намеченном нами месте она сужается до двух полос, и скоростной режим там 60 км/ч. Здесь то и мы и остановим движение подставными машинами, создав ДТП с обеих сторон трассы. Это обеспечит вам пятнадцать минут пустой дороги.
        - Ратмир, - непринуждённо перехватываем Роланд, указывая на одного из членов братства, - на протяжении всего вашего маршрута, попеременно будет отключать камеры видения и будет настраивать светофоры для вас. Зелёный коридор вам обеспечен. Ваша же задача, не отставая друг от друга, колонной доехать до нужного места.
        - Все, никаких проблем, - встаёт девушка и спокойно направляется к кофеварочной машине.
        - На этот раз, ребята, тачки очень дорогие. Без приключений. Они должны быть доставлены без единой царапины.
        Как только Роланд договаривает, все встают изо стола и начинают переговариваться между собой.
        Очевидно, что для них это обычное дело, и только я остаюсь с неполной картиной происходящего. И это немного пугает, но в тоже время, эйфория внутри меня никуда не девается. И такое странное сочетание чувств, определенно, мне нравится.
        - Не переживай. В первый раз всегда страшно, - обращается ко мне Демид.
        - Почему ты не рассказал про логово?
        - Доверие ведь надо заслужить, - хитро улыбается и садится рядом.
        - Я же вызывала у тебя доверие, - напоминаю ему его же слова.
        - Вы, женщины, коварный народ, - смеётся.
        - Ладно, просто скажи, меня эти ребята не подставят? - указываю взглядом на компанию парней и девушки.
        - Милая, никому здесь не выгодно подставлять друг друга. Это все, как карточный домик. Падает одна, ломается и все остальное. Со временем ты это поймёшь.
        - Со временем? - приподнимаю удивлённо бровь. - То есть, ты рассчитываешь, что я и дальше буду работать с вами?
        - Я уверен в этом. Вкус больших денег сладок, - подмигивает мне. - Как насчёт нового свидания? - резко меняет тему.
        - Я очень голодна, - принимаю приглашение.
        И делаю это больше для того, чтобы поскорее избавиться от общества Роланда и позлить заносчивую девицу. Ведь для меня было очевидным, что между ней и Демидом что-то, если не есть, то было.
        Глава 3
        Как и было обговорено ранее, мы с ребятами прячемся за массивными высокими деревьями вблизи трассы Z6, а Слава с Дагом ждут сигнала к действию.
        Два часа назад, отгуляв энное количество времени в клубе, мы собрались все в баре, где быстро прошлись по плану. Перед входом в тоннель, нам раздали наушники и наручные часы с секундомерами. Их мы активировали, как только оказались на парковке и расселись по своим машинам. Наверное, именно тогда я полностью пришла к осознанию всего происходящего и поняла, что любая заминка или ошибка фатальна.
        В ушах слышится грубый мужской голос, оповещающий, что через минуту фургон с автомобилями будет на нашем отрезке. Бегущая по венам кровь ускоряется в ритме, сердцебиение учащается, и я чувствую, как от волнения, потеют ладони. Стараюсь максимально сконцентрироваться на дороге и на голосе в ухе, который даёт чёткие указания.
        Через полминуты, в метрах ста от нас начинает медленно двигаться черное Рено. Ещё столько же, и в нашем поле зрения появляется огромная фура, а следом за ней ещё один чёрный автомобиль.
        Водитель грузовой машины нетерпеливо сигналит впереди идущему авто, безостановочно мигая фарами. Но Даг не спешит "убраться с дороги", замедляя скорость. Не выдержав, фургон меняет свою траекторию и выезжает на встречную полосу. Разгоняется, чтобы обогнать легковушку и, тем самым, совершает ошибку.
        В наушниках отдаётся новый приказ, и, как по щелчку, Костя вместе с Хмурым выбегают на трассу и расстилают ленту с шипами, где тусклыми лучами света обдаётся дорога.
        Слишком поздно фары фургона освещают шипы и, как бы не пытался водитель грузовика затормозить, он не успевает. Скрежет колёс сливается со звуками проколотых шин. Фургон кренит в бок, но, к нашему счастью, остаётся в том же положении.
        Слава и Даг, которые уже обогнали фургон и перекрыли ему дальнейшее движение, выпрыгивают из машины и спешат влезть в кабинку к водителям. Отвожу взгляд, не желая видеть противостояние четверых мужчин между собой.
        Бросаю взгляд на часы и понимаю, что в запасе у нас осталось двадцать пять минут, а мы ещё не приступили к угону. Смотрю на ребят, которые спокойно, без паники, готовятся к наступлению, а сама вся вскипаю от нервов.
        Когда звуки мужских голос утихают, оборачиваюсь и вижу, как Даг и Слава начинают вытаскивать из кабинки двух мужчин и закидывают их на задние сидения одного из Рено. Слава садится за руль, заводит машину и исчезает в полумраке.
        - Они живы? - не могу сдержать волнения.
        Крис смотрит на меня и ехидно улыбается:
        - Мы воры, а не убийцы. Все с ними хорошо, придут в себя через пару часов.
        Как только с водителями было покончено, Костя и Хмурый с молниеносной скоростью оказываются у фургона и начинают менять два передних колеса. Видимо, для того, чтобы его возможно было отогнать вглубь леса.
        А сзади, парнишка в очках и огромных наушниках пытается взломать замок. Решаю подойти к нему, возможно, ему понадобится моя помощь. Одной рукой он держит какую-то примочку, а второй крутит круглую секретку с цифрами. Такие обычно ставят на сейфы.
        Внимательно слежу за каждым его движением, ну вдруг пригодится однажды?
        - Готово! - спустя несколько минут, кричит парень.
        Справившись с колёсами, к нам подходят остальные.
        - Отлично, времени в обрез, - оповещает Хмурый. - Разбираем тачки и в путь!
        Парни залезают первыми, помогая нам с Крис взобраться вверх.
        Доли секунд даются на рассмотрение машин. И вот мой взгляд падает на Бентли кремового цвета. Сердце сжимается на миг, а потом начинает бешено стучать в груди. Глаза загораются, словно огни. Не просто желаю сесть за руль, мечтаю!
        - Ключи есть? - спрашиваю у Дага, подходя ближе к машине.
        Парень кивает и кидает мне ключи, понимая, какое авто я выбрала.
        - Хороший выбор, - улыбается и подмигивает.
        Стараюсь скрыть переливающиеся за грань эмоции. Не ожидала, что мне так легко дадут сесть за руль одного из лучших автомобилей в этом фургоне. Бентли погружено первым, что значит выезжать я буду последней, замыкая шестёрку. Все складывается точно так, как и договаривались.
        И вот уже через пару минут тачки начинают вылетать из грузовой одна за другой. Когда очередь доходит до меня, улыбка скользит по лицу, а внутри все озаряется ярким светом, ослепляя страх. Потираю о джинсы взмокшие ладони, завожу мотор, жадно включая скорость, и максимально втаптываю педаль газа. Шум в ушах оглушает. Секунда, и я парю в невесомости, пока колеса авто не соприкасаются с землёй.
        Бешеный адреналин. Чистейшее кайф. И черт подери, если до этого я считала свою жизнь насыщенной, то глубоко заблуждалась.
        Мы мчим кортежем по улицам ночного города. Рёв мотора и стук собственного сердца сливаются воедино, создавая любимую музыку жизни. Смех лавиной вырывается из моих уст, и я не могу поверить, что все происходящее реальность.
        В Логово мы заезжаем за десять секунд до окончания времени. Какое-то время, руки все ещё сжимают кожаный руль коричневого цвета. Откинувшись на сиденье, на миг прикрываю глаза, вдыхая терпкий запах дорогой кожи, которым пропитан весь салон. Хочу хотя бы немного насладиться своей мечтой, которая скоро ускользнёт из моих рук.
        Кто бы мог подумать, что из тысячи заездов, самым значимым и запоминающимся станет криминальный. Лично я никогда даже не предлагала, что ввяжусь в подобную авантюру.
        Услышав звук открывшейся двери, распахиваю глаза. Даг смотрит на меня с мягкой улыбкой на лице:
        - Мои поздравления, отличная работа, - протягивает руку и помогает вынырнуть из салона.
        Наконец, прихожу в себя и оглядываюсь по сторонам. Ангарное тёмное помещение с кучей непонятного для меня оборудования и десяток менее габаритных фургонов аккуратно стоят в стороне и ждут своего часа.
        - Молодцы, ребята, - слышу радостный голос Демида со второго этажа.
        Поднимаю голову вверх и вижу двух мужчин. Демид, как всегда, проявляет открытость и доброту, в то время, как Роланд слишком загадочен. Мужчина сосредоточенно проходится взглядом по всем автомобилям и, только потом, по нам. Тут же появляется Эрик, последний из братства. Поприветствовав нас, спускается вниз и приступает к проверке товара.
        - Как закончишь, вызывай ребят. Через час этих машин не должно здесь быть, - обращается Роланд.
        Эрик кивком даёт понять, что ему все ясно, и Роланд скрывается из виду. Следом, Демид приглашает нас всех в кабинет, и мы поднимаемся наверх. Открыв дверь, мы попадаем в просторное помещение, где, помимо Роланда, у стола стоит Ратмир. Мужчина поздравляет нас с хорошо выполненной работой и раскладывает перед нами конверты, на каждом из которых написаны имена.
        Дожидаюсь, пока ребята сделают первый шаг навстречу к вознаграждению и, только после этого, следую сама. Если честно, до последнего думала, что Роланд поспособствует тому, чтоб я осталась без денег, но нет. На столе лежит конверт с моим именем, а в нем пачка стодолларовых купюр. Чувство радости накрывает меня с головой, но я сдержано присаживаюсь за стол, стараясь скрыть волну эйфории. Это не те люди, перед которыми стоило бы показывать свои искренние эмоции, и я это чётко понимаю.
        - Ну что? Остаётся только отпраздновать? - радостно заявляет Демид. - Завтра вечером собираемся в усадьбе.
        Озадачено смотрю на него, но решаю промолчать. Возможно вход новеньким воспрещён.
        - Я тебе все объясню, - улыбается играючи, а в глазах напоминание о нашем свидании.
        Откровенный флирт, лёгкие прикосновения и тысячи неоднозначных взглядов - прекрасная игра двух актёров.
        - Я заберу её, и мы вместе приедем, - вдруг заявляет Крис, обернувшись и посмотрев на меня. - Как никак, мы теперь команда, и нам стоит познакомиться поближе.
        Ухмыляюсь, понимая, что действует она совсем из иных побуждений. В присутствии Демида, девушка выглядит взвинченной, растерянной и, как бы странно не звучало, слабой.
        Решаю не портить никому настроения:
        - Было бы замечательно, - заявляю, проявив женскую солидарность.
        Крис выдыхает с облегчением и, теперь, улыбается искренней.
        - Отлично, - раздаётся твёрдый голос Роланда. - А сейчас все возвращайтесь в клуб, - напоминает, что дело ещё незакончено.
        Умеет человек вернуть с небес на землю.
        Бросаю на него мимолётный взгляд и ловлю его на себе. Всего пару секунд, а я уже начинаю задыхаться от нехватки кислорода. Эти разящие чувства нервируют меня, и мне хочется поскорее покинуть кабинет. Слишком тесно мне в одном помещении с этим человеком.
        * * *
        Бежевое шёлковое платье красиво струится на моем загорелом теле. Глубокое декольте на шее, отлично подчеркивающее грудь и не менее откровенная спина, где паутинкой переплетаются тонкие полоски, усыпанные камнями, являются отличным способом взбудоражить фантазию мужчин.
        Удовлетворённая отражением в зеркале, выхожу из усадьбы и прохожу на задний двор, где кипит светская жизнь.
        - Припудрила носик? - с ехидством интересуется Крис, как только я подхожу к ней.
        Решаю просто улыбнуться в ответ. К нам подходит официант с подносом в руках, беру бокал шампанского и начинаю блуждать взглядом по незнакомым лицам.
        - Ищешь кого-то определённого? - шёпот девушки проходится над ухом.
        - Пока только в поисках достойного кандидата, - ухмыляясь, перевожу на неё взгляд и прикасаюсь кончиком своего бокала её стакана с виски.
        Крис хочет что-то сказать, но её взгляд падает мне за спину, и она на мгновение застывает.
        - Можешь остановить поиски. Вот и твой Ромео прибыл, - выцеживает из себя, отвернувшись.
        Предполагаю, что она увидела Демида. От чего-то уверена, что только он может вывести её на такие откровенные чувства.
        Аккуратно развернувшись, вижу четверых мужчин, направляющихся по тропинке к гостям. Замираю на самом леденящем образе из всех, что я когда-либо видела. От одного лишь его вида озноб по коже. И даже рядом идущий улыбчивый Демид не сумел бы согреть от холода, веющего от Роланда.
        Они подходят к двум мужчинам почтенного возраста. С особым уважением пожимают друг другу руки и начинают вести беседу, сохраняя серьезность лица.
        Не могу оторвать глаз от Роланда. От его манерности, сдержанности и такой пронзающей твёрдости характера, которая ярко выражается в каждом его вычерченном движении.
        Сложно объяснить необъяснимое, но я весь вечер заостряю своё внимание только на нем, в надежде встретиться с ним взглядами. Возможно, меня просто злит тот факт, что он не поддаётся моему женскому обаянию и продолжает "ненавидеть" меня. А, возможно, я просто никогда не сталкивалась с такими людьми, как он, и, поэтому, мне так любопытно за ним наблюдать. Пока люди вокруг него играют в бал лицемерия, он насмешливо созерцает всех с высоты своего возвышенного эго, не пытаясь угодить даже самым важным гостям этого вечера. И хоть его надменность бесит до скрежета в зубах, сейчас она же меня и восторгает.
        Понимаю, что проявляю слишком много интереса к данному персонажу, поэтому решаю отвлечься, прогулявшись по двору. Оказавшись за шатрами, вижу впереди необычайно интересное оформление: живая ограда, разделённая на две части, и высокие кусты туи, стоящие в ряд по обе стороны, создают мнимую дорожку, в конце которой виднеется глухой приглушенный свет, привлекающий к себе мое внимание.
        Поддаюсь вперед к аллее и понимаю, что те самые ограды создают два лабиринта. Не сумев сдержать своего любопытства, ступаю к одному из них и растворяюсь, словно Алиса, в сказочном мире. Это оказывается не просто запутанная дорога к выходу, а настоящий Эдем, созданный человеком. Заворачивая из угла в угол, я натыкаюсь то на прекрасные клумбы с цветами, то на пруды с рыбками, то на мраморные статуи богинь и амуров, превосходящих меня в высоте. Встречаю на своём пути белок, кроликов, бабочек и многих других насекомых и уделяю каждому своё внимание.
        Теряю на данную прогулку больше рассчитываемого времени, но не жалею ни об одной потраченной секунде, потому что подобное ландшафтное сооружение можно увидеть не каждый день.
        Выйдя из лабиринта, хочу пройти дальше, но резко останавливаюсь, понимая, что оказалась там, куда и стремилась изначально. Передо мной расстилается стриженный газон, аллея по которому ведёт к небольшому водопаду, издающему прекрасную мелодию воды. Но "центром" всего этого является рояль, красиво заросшая цветами. Холод и тепло смешиваются воедино и волнующим импульсом проходятся по телу. Я никогда не переступаю граней человеческих сердец. Не лезу в душу и не копаюсь в ней, если мне это не позволено. И вот сейчас, чувствую, что одним своим присутствием здесь, я посягаю на чьё-то сокровенное.
        Решаю уйти, не желая тревожить чье-то сердце. Разворачиваюсь, но не успеваю и шагу ступить, замечая блеск голубых глаз на мне. Скрестив руки и прислонившись к ограде, Роланд внимательно изучает меня, поднимаясь взглядом к моему лицу. На миг представляю, что это место значимо именно для него, а потом смеюсь самой себе, понимая, что у таких людей не то, что сокровенного нет, у них сердца нет.
        - Я бы удивился, если бы увидел здесь не тебя, - недовольно качает головой и отрывается от стены.
        - Значит, ты намеренно шёл сюда встретиться со мной? - медленно двигаюсь к нему навстречу.
        Меня будто жизнь ничему не учит. Словно магнит, вечно тянусь приблизиться к нему, хоть и понимаю, что в очередной раз буду им же унижена.
        - Не стоит выдавать желаемое за действительное, - не сводит глаз с меня, и это будоражит.
        - Тогда зачем ты здесь?
        - Роланд, - прерывает нас голос у входа в лабиринт.
        Оборачиваюсь и вижу на другом конце Ратмира, который удивленно смотрит на меня.
        - Я здесь, - выглядывает Роланд ему навстречу.
        - Срочный звонок из Вены.
        Мужчина с пониманием принимает слова друга.
        - А ты, - бросает на меня ярый взгляд. - Чтоб я тебя здесь больше не видел! - процедив сквозь зубы, обходит меня стороной и направляется к выходу.
        Я выхожу следом за ним, но ещё долго разглядываю загадочное сооружение, чей приглушённый свет, все также, манит к себе.
        * * *
        Дни сменяют другие, и я не замечаю, как проходит несколько месяцев после первого ограбления.
        За это время нам дают ещё пару небольших заказов, которые проходят на ура. Оплата оказывается тоже меньше, но для меня это, все равно, значительно большая сумма денег. И я понятия не имею, что с ними делать, и как объяснить их появление родителям. Поэтому пока, я просто продолжаю оплачивать ежемесячный платёж по ипотеки, превышая фиксированную сумму. А так же, дала денег сестре на экскурсионную поездку по Европе, куда они отправились с оркестром. Оставшиеся деньги я прячу в полу. Данное потайное место, на всякий случай, мне помог создать Демид.
        Что касается самого Демида, то сложно объяснить нашу с ним связь. Мы так и затормозили на том уровне наших отношений, что были в самом начале. И не потому, что два тормоза, а потому, что стали друг другу чуть ближе, чем просто "интрижка на вечер". Однако, лишать друг друга порции флирта и свиданий мы не стали. Интересный формат отношений, который устраивает обе стороны. Ну, а почему бы и нет?
        С Майклом же все покончено. Женскую тупость простить можно, но вот мужскую терпеть категорически запрещено. Человек упал в моих глазах ниже канализационной крысы. Да и не нуждаюсь я больше в его услугах.
        В целом, все идет своим чередом. И моя новая жизнь вполне меня устраивает. Появились цели, желания и возможности на их осуществление. Все, более чем, хорошо.
        Сегодня, мы с Крис, прогулявшись по магазинам, решаем зайти перекусить в клуб к Демиду. Его шеф-повар отменно готовит фетучини с крабом. Девушка часто приглашает меня вместе провести время. Обычно это происходит тогда, когда Демид возвращается из заграницы. Я не сразу провела параллель между этими событиями, но с третьего раза до меня дошло, что она просто боится наших с ним личных встреч.
        - Как у вас дела с Демидом? - спустя несколько выпитых бокалов вина, начинает привычный для нее разговор.
        - Да вот, предлагает жить вместе, - решаю вывести её на эмоции и откровенно поговорить с ней о нем.
        Отношусь я к Крис неплохо, даже хорошо, но я не терплю, когда из меня пытаются сделать дуру, считая себя умнее. Прошёл не один день, и я считаю, что ей пора признаться мне в своих чувствах к мужчине.
        - Ч-что? - бледнеет за секунды, а руки не унимаются от дрожи. - Ты согласилась?
        - Попросила время для раздумий.
        Вскинув брови вверх от удивления, вновь берет бокал красного полусладкого и охлаждается.
        - У вас все настолько серьёзно?
        - Получается, - еле сдерживаю смех.
        Она отмалчивается, замыкается и, даже, уходит в себя. Решаю, что этого хватит, чтобы вытянуть из неё признания.
        - Шучу я, шучу, - слегка смеюсь. - Не нервничай так, я на чужих мужчин не претендую.
        Она вопросительно смотрит на меня.
        - Долго ты ещё собираешься демонстрировать мне изощренность своего ума, отваживая меня от Демида?
        - Не понимаю, о чем ты.
        - Крис, прекращай уже, - недовольно закатываю глаза.
        - Допустим, ты права, - сдаётся она. - Но неужели ты откажешься от общения с ним, если я тебя попрошу об этом?
        - А почему бы и нет? Между нами нет ничего такого, что могло бы нас связывать друг с другом, - пожимаю плечами и тянусь к безалкогольному коктейлю. Нет привычки пить горячительные напитки без повода.
        - Знаешь, за три года, что я здесь и за год, что мы расстались, я никогда не видела рядом с ним другой девушки. Знала, что они есть - это естественно, но не видела. И я не думала, что мне будет так тяжело перенести ваше с ним общение, - то ли алкоголь подействовал на неё, то ли просто решила открыться мне.
        - Хочешь поговорить со мной об этом?
        - А мне больше не с кем, - поджимает губы. - У меня кроме ребят и братства никого и нет. Демид это знает, поэтому я до сих пор здесь, с вами.
        - Что-то натворила?
        - Натворила, - с грустью усмехается. - В общем-то, я сама виновата во всем происходящем и произошедшем, от того-то и больнее.
        - Поделишься?
        - О таком стыдно говорить вслух, тем более той, кто нравится Демиду. Скажу в двух словах: в своё время я не смогла проститься с прошлым, предала доверие Демида. А они, знаешь, такие люди… они ошибок не умеют прощать. Только ломают сильнее.
        - Они?
        - Я про братство.
        - Думаю, Демид не похож на остальных, не злопамятный.
        - Он добрее, позитивнее и приятнее, но не менее злопамятный, чем все остальные.
        Молчу, переосмысливая сказанные ею слова, в которых таится и боль и разочарование в самой себе. Становится грустно за неё, ведь вижу и слышу её искреннее сожаление в глазах и голосе.
        - А Роланд? - прерывает мои мысли своей хитрой улыбкой.
        У меня от одного его имени мороз по коже.
        - Вы ж, наверняка, давно знакомы. Что между вами произошло?
        - Между нами произошло одно большое недоразумение. И теперь мы на дух друг друга не переносим.
        - Поэтому ты так смотришь на него? - подозрительно смотрит на меня.
        - А как я на него смотрю?
        - Как хищник на добычу.
        Смеюсь её сравнению и решаю не отрицать. Отвечаю откровением на откровение.
        - Только знаешь, дорогая, - продолжает она, - Опасно охотиться за добычей, которая сама является хищником.
        Её слова пронзают меня, но ничего не меняют в моем решении поймать и растерзать его, доказав и себе и ему, что он ничем не лучше всех остальных мужчин в моей жизни.
        - О чем речь, леди? - прерывает нас голос Демида.
        - Да так, болтаем о своем, о женском, - натянуто улыбается Крис.
        - Ты что, пьяная? - напрягается и всматривается в девушку.
        - Какие-то претензии?
        - Ты тоже пила? - недовольно смотрит на меня.
        Отрицательно качаю головой. Он бросает на Крис испепеляющий взгляд, а после берёт телефон и звонит кому-то.
        - Я поеду на дело, вместо Христины, - говорит кому-то в трубку.
        - Я Крис, не смей меня так называть! - бесцеремонно перебивает его разговор.
        - Нет, бл*ть, ты Христина, - цедит сквозь зубы, - и до гроба ею останешься.
        - Да пошёл ты, - вскакивает и толкает его. - Я не на деле! Имею полное право делать все, что захочу!
        Он отключает звонок, швыряет телефон на диван и хватает ее.
        - Имеешь полное право быть дерьмом в любой точке мира, кроме этого места!
        Он рукой подзывает охрану.
        - Отведите её в кабинет, пусть отсыпается! - даёт ключи им.
        - Мы вообще-то сидим, - решаю вступиться за девушку.
        - У нас дело! И ты нужна на нем!
        - Медея, все в порядке, - вскидывает подбородок вверх. - Я поеду домой.
        - Нет, ты останешься здесь под присмотром! Не нервируй меня, Христина!
        - К-Р-И-С, - шипит с обидой в голосе. - Я Крис!
        - Нет, дорогая, ты Христина.
        Замечаю, как начинает дрожать подбородок у девушки, а глаза наполняются слезами, которые она еле сдерживает в себе. Мне сложно понять глубину их разговора, но, судя по всему, Христина причиняет боль им обоим.
        Демид зовёт меня за собой и раздражённо уходит, задев плечом Крис. Встаю, подхожу к ней и пытаюсь хотя бы мысленно поддержать её.
        - Об этом я и говорю! Не прощают ошибок! - усмехается, сквозь дрожь в голосе.
        Она прощается со мной и, одарив охрану презренным взглядом, проходит к лестнице, ведущей на второй этаж.
        Я направляюсь к Демиду, к которому уже присоединились Даг и Хмурый.
        - Дело Брейны, - каждому новому делу давалось женское имя. - Оно перенеслось на сегодня.
        - Как? Оно ведь только через две недели, - Даг озвучивает мысли каждого.
        - Обстоятельства изменились, нам нужно выдвигаться. И я сегодня за Крис.
        Ребята больше не задают никаких вопросов, молча разворачиваются и идут к заднему выходу, следуя избитому маршруту.
        - Крис? Была же Христина, - не могу сдержаться и не съязвить.
        Мы выходим из клуба, пропуская парней вперёд.
        - Не вмешивайся!
        - Я просто понять не могу, зачем было на пустом месте доводить девчонку? Мы проводили выходной вечер, а не сидели в ожидании дела.
        - Я знаю, что я делаю и говорю. Если здесь кто-то и переживает за эту дуру, так это я.
        Замолкаю, предположив, что он может быть и прав. Я ведь не в курсе всех подводных камней их связи.
        Приезжаем в Логово и ждём старта дела.
        К 20:00 трое парней должны привезти машины с товаром. Что за "товар" - я понятия не имею и, если честно, иметь не хочу. Демид, Даг и Хмурый должны сесть за руль каждой из этих машин и перевезти их через границу. Мне же предстоит самая безопасная работа - я сяду в "пустой" автомобиль, на котором спустя пару дней мы вернёмся обратно.
        Наша главная задача - успеть до пяти утра пересечь два пограничных поста, до смены дежурства.
        На часах уже 20:33, нервно перевожу взгляд на Демида. Нам уже пора выдвигаться, а ребят все нет, как и остальных мужчин из братства. Внутри нарастает тревога, которая без причин никогда не появляется. Все изнутри кричит мне о том, чтоб я не бралась за это дело, но я намерено игнорирую отголоски интуиции, списывая это чувство на предвещающую очередную ссору с Роландом, так как ни одна наша встреча ещё не прошла мирно и спокойно. Но с этим я умею справляться.
        Через ещё минут пятнадцать в Логово заезжают две машины, и за ними закрываются ворота.
        - Где Слава? - спрашивает Демид, как только парни выходят из автомобилей.
        - Поймали, - как ни в чем не бывало, бросает Натан.
        - Роланд уже там?
        - Да. Сказал, что будут примерно через полчаса здесь.
        Поражаюсь, насколько спокойно ведётся их диалог о том, что кого-то из ребят поймали. Неужели, для них это обычное дело? Данная информация вселяет ещё более сильные волнения и страх.
        - Значит так, Даг и Хмурый, берите машины и выдвигайтесь к границе, мы с Медеей попробуем вас догнать, - мужчина даёт указания, которые в сию же секунду берутся в оборот действий.
        Проходит ещё час, когда ворота открываются, и появляются Слава с Роландом. По лицу мужчины видно, что он зол и сильно взвинчен.
        - Урегулировал? - коротко интересуется Демид у Роланда.
        - Да, - осматривается, стягивает кожаные перчатки и бросает их небрежно рядом со мной. - Остальные уехали?
        - Уехали. Где машина Медеи?
        - Некогда объяснять, пусть берет мою!
        - Твою? - синхронно переспрашиваем с Демидом.
        - Да, мою, - наконец, переводит взгляд на меня. - Увижу хотя бы одну царапину…
        - Знаю-знаю, исцарапаешь меня в ответ, - издевательски смеюсь и закатываю глаза.
        Я понимаю, что если с машиной что-то случится, он мне не даст спокойной жизни, однако продолжаю рьяно убеждать себя в том, что он из числа тех, чьи слова и угрозы ни стоят ни гроша.
        - Все документы в бардачке, - бросает Роланд и поднимается на второй этаж.
        Мы с Демидом не ждём больше ни минуты, надеваем наушники, включаем секундомер на наручных часах и расходимся.
        Сажусь в автомобиль и в мгновение чувствую всю силу, власть и уверенность Роланда, которым пропитан каждый сантиметр пространства. Необычное цветовое решение салона, выбор дерева и его обивка приводят меня в восторг. Прикусываю нижнюю губу, уловив аромат дорогого парфюма, который сводит меня с ума на протяжении нескольких месяцев. Так пахнет только он, этот запах я не спутаю ни с чьим. Закрыв глаза, вдыхаю его полной грудью, надеясь, что вместе с ним впитаю и дух мужчины.
        Дорога долгая, извилистая и плохо освещённая. Стараюсь сосредоточиться только на ней, отбросив все переживания в сторону, но не получается. Чем ближе мы к границе, тем более взвинченной я становлюсь. Мысли, что все пойдёт не по плану, начинают червями съедать меня изнутри. Подъезжаем к границе за двадцать минут до конца поста. Даг и Хмурый ждут нас уже час по ту сторону "баррикад".
        - Твою мать, - ругается Демид, как только мы попадаем в километровую пробку из машин.
        - Что случилось? - раздаётся следом голос Роланда в наушнике.
        - Очередь большая. Не успеем проехать второй пост.
        - Выкупай места! Девушка должна быть на месте сегодня! - пока он даёт указания, Демид уже пулей несется к впереди стоящим машинам.
        Ёрзаю на месте, все сильнее сжимая руль. Страх вулканом взрывается изнутри и растекается по венам. Не могу найти себе места, мысленно подгоняя его делать все немного быстрее. Но на это уходит немало времени. Когда место последнего выкупается, мужчина даёт мне указание ехать первой. Слушаюсь его и, объехав пробку, прохожу первый пост. Пограничник, проверив номера машины и мой паспорт, смотрит на часы.
        - У вас остаётся пять минут, - шепчет тише и пропускает меня дальше.
        С ужасом смотрю на таймер и на впереди стоящую пробку, которую не выкупить даже за десять минут. Но Демид настроен решительно. Заехав через одну машину, он выходит и стремительно выкупает одно место за другим, не замечая, что время уже на исходе.
        - Демид, отбой, - сухой голос Роланда обухом бьет по голове.
        Выхожу из машины и вижу, как начинается смена караула.
        - Ратмир, сделай срочный анализ геоданных. Нужны пути объезда.
        В ушах проходит хор мужских голос, где каждый пытается придумать, что делать в сложившейся ситуации. Одна идея страшнее другой. Если в погоне нас поймают, то засадят до конца жизни - это очевидно. В голову приходит безумная идея. Бутылка виски, что валяется на переднем сиденье, придаёт духу. Сделав пару глотков, решительным голосом призываю всеобщее внимание:
        - Демид, я останусь здесь и дам тебе зелёный свет.
        - Что ты придумала? - интересуется подозрительным голосом.
        - Придумала, как совместить приятное с полезным. Готовься, через две минуты у тебя будет открыта дорога, - делаю последний глоток. - И ещё, Роланд, - впервые обращаюсь к нему по имени и словно что - то невидимое бьет меня под дых. - Я твоя сумасшедшая любовница, которой ты изменил, а я угнала твою тачку, чтобы отомстить.
        - Позволь узнать, как ты собралась мне мстить?
        - М-м-м, как бы тебе сказать, я решила не сдерживать своего обещания и слегка поцарапать твой автомобиль.
        - Если ты поцарапаешь мою машину, молись, чтобы тебя пристрелили на месте, - спокойным голосом, будто говоря о погоде, "напутствует" Роланд.
        Есть вещи, заложенные во мне, которые никогда не поддадутся моему здравому пониманию. Почему я сейчас собираюсь "жертвовать" собой, несясь в бездну неизвестности? Во имя каких благих целей это делаю? Кто вложил в меня такие странные понятия чести и преданности делу и кто научил не бояться ни жизни, ни людей, ни власти?
        Я связала свою жизнь с этими людьми и с этим делом, а значит я буду с ними до конца.
        Сдав назад, закрываю глаза, чтоб перестроиться и настроиться. Вдыхаю, выдыхаю и, открыв глаза, втаптываю педаль газа. Нервозность, безумство и адреналин достигают своего апогея, и я на всей скорости сношу шлагбаум, расчистив дорогу для Демида.
        Моё действие за доли секунд обращает на себя все внимание служащих. Решаю не останавливаться на достигнутом и закрепляю все последние штрихом. Резко торможу, включаю заднюю скорость и, что есть мочи, несусь к одной из пограничных будок, врезаясь в неё.
        - С*ка, - с ужасом вскрикивает Демид.
        - Что, бл*ть, эта идиотка сделала? - еле сдерживается Роланд.
        Быстро прихожу в себя. Снимаю наушник, чтобы не слышать дальнейшего крика мужчины. Надеюсь, новость о моем поступке не станет причиной его скоропостижной смерти. А, увидев, во что превратилась его машина, начинаю молиться, чтоб меня пристрелили на месте, ибо когда это увидит Роланд, он начнёт убивать меня долгой и мучительной смертью.
        Подушка безопасности срабатывает мгновенно и на некоторое время обездвиживает меня. Вижу, как границу пересекает Демид, что служит ещё большему хаосу, происходящему вокруг. Открываю дверь, держа в руках бутылку виски, и, заметив, как ко мне бегут четыре вооружённых солдата, начинаю истерично смеяться, поднимая руки вверх. Образ блондинки из анекдотов успешно включён. Вскоре, один из них вяжет меня, прибивает к стене, пока все остальные берутся за проверку автомобиля.
        Что будет дальше, одному Богу известно. Но я уверена, что братство меня защитит.
        Глава 4
        Идёт седьмой час в комнате для допроса, где следователи пытаются выбить из меня правду. Моя нервная система расшатана, их тоже. Более напористый мужчина, по имени Михаил, пытается узнать, кто я такая и кого прикрываю. Естественно, они подозревают меня в том, что я помогла незаконно пересечь границу другому водителю спортивного автомобиля, который вскоре скрылся от властей. Я же утверждаю, что понятия не имею, о ком идёт речь, и продолжаю рассказывать им одну и ту же историю про козла-бывшего.
        Когда терпение Михаила лопается, он встаёт с места и начинает вести диалог уже в более грубой форме, получая в ответ лишь смешки и весёлый лепет блондинки.
        - В последний раз спрашиваю, с какой целью ты затеяла эту игру? - обходит стол и подходит ко мне, нервно скрепя зубами.
        - А я в последний раз отвечаю, что решила разозлить бывшего. Но вы, судя по всему, оглохли на оба уха.
        Ярость в его глазах вспыхивает за секунды, а терпению, кажется, приходит конец. Он хватает меня за волосы и, стянув их назад, неожиданным резким движением бьет меня лицом об стол. Гулкое "Ай" сливается с адской болью в голове. Почувствовав привкус крови во рту, рефлекторно вскакиваю с места, чтобы вцепиться в лицо мерзавца, посмевшего поднять на меня руку, но этим приношу себе лишь ещё одну порцию боли. Звонкий лязг цепей от наручников на моих руках, прикреплённых к столу, не дают мне этого сделать, оставляя на запястье кровавые царапины.
        - Ты с ума сошёл? Отойди от неё, - сквозь треск в голове доносится голос второго следователя.
        - Ты ж понимаешь, что она лжёт.
        - Нет никаких доказательств! И не забывай, она девушка!
        Жмурясь от головокружения, сажусь обратно на стул. Сквозь пелену в глазах, вижу, как второй следователь Виктор старается спокойно вывести Михаила за дверь, но я не могу оставить удар без ответа.
        - Таким трусам, как ты, нужно плевать в лицо, а не погоны выдавать, - цежу, выплевывая сгусток со рта.
        Вид крови с рассеченной губы заводит ещё сильнее. Резко поднимаю голову на мужчин, чтобы добавить ещё пару "ласковых" слов, но Михаил, освободившись из захвата коллеги, подлетает ко мне и хватает за шкирку.
        - С*ка, что ты сказала? - тычет носом прямо в лицо.
        Неприятный смешанный запах сигарет, фаст фуда и жареных блинов бьет по носу и я, скорчившись от отвращения, повторяю громче прежнего:
        - Говорю же, оглох!
        Только договариваю фразу, как получаю сильнейшую пощёчину. Наверняка, сейчас отпечаток жирной ладони отображается яркой краской на моем лице, и это ещё сильнее выводит меня из себя. Боль заглушается злостью, и я перестаю контролировать себя. Хотелось бы пригрозить судом, обещая разнести этого шакала в пух и прах, но я помню, что часами ранее снесла пограничный пост, поэтому ограничиваюсь простыми оскорблениями. Высказываю своё искреннее омерзение к этому человеку, не скупясь на нецензурную брань. Виктор держит его, пытаясь вытащить из комнаты, но Михаил в бешенстве рвётся снова ко мне. Он готов загрызть меня, а остатки размазать по стенке.
        В кабинет врывается третий, помогает "доброму полицейскому" вывести сумасшедшего из комнаты для допроса и возвращается обратно.
        - За тобой приехали! - твердит недовольно, открывая замок от наручники.
        - Кто?
        Поднимает меня, говорит следовать за ним и уходит, так и не ответив на мой вопрос. Пока иду, стараюсь привести в порядок свой вид. Кто бы за мной не приехал, этот человек не должен видеть меня в потрёпанном состоянии. Мы доходим до кабинета начальника. Узнаю его, так как уже успела побывать здесь ранее. Неизвестный открывает мне дверь, и, дождавшись, когда я войду, закрывает её за мной.
        Двое мужчин, сидящих напротив друг друга, отрываются от ноутбука и переводят своё внимание на меня. Удивляюсь, увидев лицо Роланда. Тело покрывается мурашками, а на лице появляется легкая улыбка. Готова была встретиться здесь с любым членом из братства, кроме него.
        Звук, исходящий из динамика компьютера, отвлекает меня от мужчины, и я перевожу взгляд на экран ноутбука. Следом за мной, на звук, оборачивается и Роланд.
        Никогда бы не подумала, что такие мысли могут меня настигнуть, но сейчас мне хотелось бы вернуться обратно на допрос к Михаилу.
        По тому, как Роланд подбирается, догадываюсь, что его лицо сейчас искажается маской злости, наблюдая за тем, как я сношу шлагбаум и вот уже лечу к пограничной будке, превращая его автомобиль в гармонь. Всегда мечтала получить главную роль в экшн фильме. И кто же мог подумать, что мечтам порой свойственно сбываться самым необычным образом.
        Когда все заканчивается, мужчина вновь поворачивает голову в мою сторону. А мне даже страшно посмотреть ему в глаза. Боюсь представить, сколько гнева в них сейчас.
        - Следствие аварии, надеюсь? - раздаётся грубый голос мужчины, и мне приходится вопросительно посмотреть на него, чтобы понять, о чем он говорит.
        Он указывает на мое лицо, и я касаюсь разбитой губы, из которой вновь потекла кровь.
        - Следствие неудачного разговора, - хмыкаю в ответ.
        Замечаю, как каждая мышца на его лице напрягается. Кажется, вот-вот, и его лицо разойдётся по швам от напряжения.
        - Сергей Аркадьевич, я что-то пропустил? Когда это стало дозволенным прикасаться к моим, - на этом слове он делает упорный акцент, - людям?
        Обращаю своё внимание на того, кому был задан вопрос. Странно, но это не тот человек, с кем я говорила, когда меня только привезли сюда. Да и, судя по погонам, мужчина не отсюда, а из высшего начальствующего состава.
        - С этим я разберусь. А вы, Роланд, впредь будьте аккуратнее со своей командой! Есть договор, и за его рамки мы не должны переступать!
        - Мы друг друга услышали.
        Они оба встают, пожимают друг другу руки и прощаются.
        - Берегите себя, миледи, - прощается со мной Сергей Аркадьевич.
        - Всего хорошего, - улыбаюсь краем губ.
        Выйдя с Роландом из кабинета, гордой походкой прохожу мимо Михаила и с ехидной улыбкой на лице машу ему рукой.
        - Научись не провоцировать людей на желание покалечить тебя, - открыв дверь на улицу, Роланд пропускает меня вперёд.
        - Да разве ж я провоцирую? Попрощалась из вежливости, - пожав плечами, продолжаю хитро улыбаться.
        Настроение поднимается от осознания, что Роланд сам приехал за мной. И плевать, что он сейчас готов сделать со мной то же, что и я сделала с его машиной - это не важно. Главное понимать, как пострадало его эго, и сколько было похоронено нервных клеток, пока он решился на это. От этих мыслей, я получаю колоссальное удовольствие.
        Мы молча переходим дорогу и подходим к его очередному автомобилю.
        - Знаешь, я удивлена видеть большого босса здесь. Решил снизойти с небес и помочь простым смертным?
        - Не имею привычки скидывать свою работу на других, - не удостоив даже взгляда, достает ключи с кармана пальто и открывает дверь машины.
        - Разве не этим вы в братстве занимаетесь изо дня в день? - подхожу к нему поближе.
        - Ты не наговорилась за эти часы? Скажи "спасибо" и иди садись спокойно! - устало смотрит на меня, пока во мне разжигается огонь от каждого произнесённого им слова.
        - Это я должна сказать тебе спасибо? - спрашиваю, выпучив от шока глаза. - За что?
        Наивная, неужели я предполагала, что он может изменить своё отношение ко мне только потому, что я совершила безумный поступок во имя удачной сделки? Роланд - это Роланд. И не суждено нашему градусу снизиться, чтобы дышалось легче.
        Он не думает давать ответ, открывает дверь и собирается сесть за руль. Разозлившись, хватаю его за локоть, что, естественно, останавливает Ханукаева и разворачивает ко мне.
        - И все? Ты серьёзно не намерен поблагодарить меня?
        - Последую твоему примеру и поинтересуюсь: "за что"?
        - Да хотя бы за то, что Демид пересёк границу!
        - Мы не в детском саду. И здесь никто не собирается благодарить за то, что человек хорошо выполняет свою работу. За это вы получаете деньги.
        Смотрю на него с пренебрежением и отпускаю руку. Продолжать диалог с ним - портить себе настроение. А я устала. Хочу уйти, но мужская рука, потянувшаяся к моему лицу, заставляет замереть на месте. Коснувшись разбитой губы, подушечкой большого пальца протирает её. Его холодный взгляд устремлён лишь на рану, а мой - на него. Мне кажется все происходит в замедленной съёмке. Внутри все струны натягиваются. Дыхание спирает. Реакция моего тела на прикосновения Роланда - это за гранью добра и зла. Нечто неописуемо магнетическое. Сначала леденящее, а потом сжигающее.
        Интересно, если он, не желая того, творит со мной такое, то что будет, если он этого захочет?
        - Обработай рану. Не хватало, чтоб ещё эту машину испортила, - приводит в чувства, отпускает меня и садится в машину.
        Нервно иду к пассажирскому сидению, касаясь губы и проверяя её на наличие крови. И в правду, кровоточит. А я то, наивная, подумала, что родила в нем интересные чувства к себе (конечно, Медея, помечтай на досуге).
        Сев в автомобиль и приняв протянутую им аптечку, диктую адрес дома родителей. Решаю, что после тяжёлого дня лучшим отдыхом для меня будет встреча с родными людьми. Откинув спинку сидения и устроившись поудобнее, закрываю глаза и ухожу во власть Морфея на несколько часов.
        Доезжаем до дома ближе к полуночи. Нехотя благодарю его и выхожу из машины, хлопнув за собой дверью. За десять часов дороги, мужчина не проронил ни слова. Ни о чем ни разу не спросил, ничего ни разу не сказал. Лишь однажды, на полпути, остановился у магазина и принёс мне воды с хот-догом, будто чувствовал, что ещё чуть-чуть, и я помру от голода.
        Дохожу до квартиры, а внутри все съёживается, скручивается, заставляя задыхаться. Чувствую, что ждала от этой поездки больше, чем она подарила. Мне просто непонятно, как здоровому молодому мужчине может быть неинтересна девушка, вроде меня.
        Звонок в дверь, и вскоре передо мной появляется Эмми. При виде меня, девушка расплывается в улыбке и бросается в объятия.
        - Родная, рада тебя видеть, - прижимаю ближе к сердцу.
        На радостный смех сестры, выходит мама и на ее лице появляется улыбка. До тех самых пор, пока они обе не замечают раны на моем лице.
        - Не переживайте, - опережаю их вопросы, - Я сегодня поскользнулась в ванной.
        - Как не переживать? - мама берет мое лицо в свои руки и рассматривает его внимательно. - Ты все обработала? Нигде не болит?
        - Уже нет, все хорошо, правда, - улыбаюсь шире и заключаю её в крепкие объятия.
        - Ох, доченька, не пугай так, - обнимает в ответ.
        Мы входим в дом, там нас встречают папа и дядя с тетей. Давно не виделась с ними, поэтому была искренне рада их сейчас встретить. Они одни из немногих, кто всегда рядом с нашей семьёй. И для меня это ценно.
        Немного посидев и рассказав взрослым о вымышленной перспективной работе в салоне, я замолкаю и стараюсь больше не говорить ни о чем. Когда-то давно, я ненавидела ложь и отказывалась врать родителям. Сейчас я её тоже ненавижу, но теперь будто соткана из неё, как бы прискорбно это не звучало. Мама может быть ничего не замечает и верит каждому моему слову, но я вижу и чувствую, что отец подвергает мои слова сомнениям, подозрительно всматриваясь вглубь моих глаз. Будто пытается ворваться в душу и узнать, что же на самом деле происходит. А я этого не хочу. Боюсь снова ранить. Поэтому, лучше больше молчать и чаще улыбаться.
        Позже, все решают остаться с ночёвкой у родителей. Мы с Эмми, как в детстве, прячемся в нашей комнате, укрываемся одеялом, берём в руки по стакану какао и принимаемся за разговоры, длящиеся до самого утра.
        - Мне надо так много тебе рассказать, - возбуждено начинает она. - Это была такая насыщенная поездка. Я столько увидела, со столькими людьми познакомилась. И все благодаря тебе, сестрёнка, - тихим шёпотом заканчивает своё предложение.
        Улыбаюсь, разглядывая её счастливое лицо. Нет ничего лучше таких моментов. И нет ничего, чтобы я не смогла сделать ради того, чтобы её счастье длилось долгие-долгие годы. Она важнее всего на свете. Она моя искренность. Она та, в ком осталась жить частица моего раненого сердца. Она лучший хранитель моей любви.
        - А ещё, я влюбилась, - выговаривает на одном дыхании и с опаской смотрит в глаза.
        - Влюбилась? В кого? - приятное волнение окутывает с головой. Знаю, что у неё такое впервые, от того подобное заявление ещё более волнующе.
        - Обещаешь, не ругаться и не говорить родителям? - смотрит, прикусив нижнюю губу.
        В голове уже крутятся десятки мыслей о том, что этот парень взрослый мужчина или возможно кавказской национальности, а возможно и то и другое. Дрожь по телу.
        - Обещаю!
        - Это сын Ханукаева, - шепчет, будто боится, что нас кто-то может подслушать.
        - Роланд? - ужасом вырывается из уст.
        Щемящее чувство в груди. Хочется выдохнуть, но будто ком застревает в горле. Мысль, что ей может нравится этот человек, сотрясает за доли секунд.
        - О нет! Мне от одного его вида становится плохо. Я про Османа, его старшего брата, - стонет умирающим голосом, а я выдыхаю с облегчением. - Красивый, умный и такой добрый.
        «Добрый» - как будто говорит не о родной крови Роланда. Она вскакивает и начинает ходить взад вперёд, завывая.
        - Ему 32 года. Думаешь, он взглянет на малолетку, вроде меня? - останавливает взгляд на мне.
        Моя сестра превзошла даже меня. Собрала тройное комбо. Взрослый кавказский мужчина из семьи Ханукаевых. Три критерия, которых просили остерегаться меня родители.
        - Есть у меня один неудачный опыт общения со взрослым мужчиной. Итог ты знаешь. А сыновья Ханукаевые страшные люди.
        - Откуда знать? Они столько хорошего делают для нашей семьи!
        - Они или их родители?
        - Что мне делать? - садится обратно, смотря испуганными глазами на меня.
        - Не тонуть. Просто однажды, дойдя до дна, вынырнуть будет невозможно.
        - А если получится по-другому? Не так, как с Эль… - замолкает.
        Хочется стереть память и не помнить, чьё имя начинается на эти три буквы. Но увы, память - самое беспощадное орудие душевных мук.
        - Может получится по-другому. Может получится отлично и счастливо. Я этого тебе искренне желаю. Но прошу тебя, старайся не отдаваться полностью таким ярким и всепоглощающим эмоциям.
        - Я каждый день молюсь, чтоб мама позвонила и попросила приехать к ним, помочь. Одним глазом вижу его, и сердце замирает. Он даже не догадывается, наверное. Занят своими делами, своей работой. А я, как глупая, ищу встреч с ним. Я уже тону, да? - поджимает губы.
        - Да, дорогая. Это и есть - идти на дно. А если он посмотрит на тебя, прикоснется, поцелует… - невольно вспоминаю Эльдара, и меня накрывает лавина горечи. - Не найдёшь ты больше выхода наружу.
        Она молча тянется ко мне и обнимает.
        - Ты же нашла выход? - шепчет на ухо.
        - Конечно, - натянуто улыбаюсь, не желая расстраивать сестру.
        Но на самом деле, ничего не нашла. Так и утонула на дне океана чувств к предавшему мужчине.
        - Влюблённость - красивое чувство. Оно окрыляет и вдохновляет. Но от чего же так тоскливо внутри?
        - Счастливо бывает только, когда взаимно, - глажу её волосы, пока сердце кровью обливается.
        Готова пережить всю боль, что ждёт сестру впереди, тысячи раз, лишь бы печаль никогда не касалась её души.
        Мы долго ещё говорим на тему Османа. Я внимательно слушаю каждое её слово и стараюсь поддержать. Знаю, как важно в таком состоянии понимать, что есть кто-то, кто всегда будет рядом. Несмотря ни на что.
        Глубокой ночью выхожу из комнаты, чтобы пройти выпить воды. Делаю все очень тихо, чтобы никого не разбудить, но звуки, доносящиеся из кухни, привлекают моё внимание. Подхожу и слышу нервный голос отца:
        - Зачем ты ворошишь то, чего уже не вернуть?
        - Я просто не могу видеть в какой бедности вы живёте, когда знаю, как бы могли жить, - голос тёти заставляет отпрянуть от ручки двери и вслушаться в разговор.
        - Слава Богу, все живы и здоровы. Остальное переживём.
        - Но если бы не она, вы бы жили иначе. Сколько денег ты потратил на неё, сколько долгов понабрал, чтобы она жила лучше! Неужели она важнее твоей родной семьи?! - женщина еле сдерживается, чтобы не закричать, а я еле сдерживаюсь, чтобы не ворваться и не потребовать объяснений.
        - Она стоит каждой копейки, которую я на неё потратил. И больше не поднимай тему этого разговора, поняла меня?!
        Пячусь назад от услышанного. Хочу внушить себе, что говорили они о маме, но понимаю, что тётя слишком любит невестку, чтобы говорить о ней в таком тоне. В таком тоне говорят только об одной женщине - любовнице. Но я не готова поверить в это. Не готова поверить, что мой отец способен на ложь и предательства. Что способен из-за чужой женщины губить жизнь жены и родных детей и не чувствовать за этой никакой вины. Такое просто невозможно.
        Или возможно?
        Спешу вернуться в комнату, чтобы не попасться им на глаза. Всю оставшуюся ночь не могу уснуть, прокручивая в голове услышанный разговор и решая, стоит ли поговорить с отцом с глазу на глаз и выслушивать ложь или лучше добиться правды иным путём.
        Так и не сомкнув глаз, с утра собираюсь и уезжаю к себе на квартиру, не в силах совладать со злостью в присутствии отца и тёти. Мысль, что эти двое хранят страшную тайну, которая может ранить маму, тяготит меня и заставляет бежать прочь из этих стен.
        Оказавшись на пороге своего дома, вижу пропущенное сообщение от Демида:
        «Доброе утро, детка. Как проснёшься, поезжай в бар, тебя там будет ждать Роланд».
        Сна нет ни в одном глазу, поэтому не вижу смысла оттягивать эту встречу. Тем более, на вечер запланировано свидание с симпатичным парнем, с которым я недавно познакомилась. Будет совсем не до Роланда.
        Переодеваюсь и еду в THE NIGHT WATCH. Работники уже встречают, как родную, с радужной улыбкой на лице.
        - Мне к Роланду, - обращаюсь к администратору.
        - Пройдемте, он должен быть у себя в кабинете.
        «У себя в кабинете?» - вопрос встаёт поперёк горла.
        Неужели, это заведение принадлежит ему? Если это так, то почему я узнаю об этом только сейчас? Где были мои глаза и уши все это время?
        Пока иду вслед за сотрудником, снова разглядываю каждую деталь в интерьере. И если вглядеться и задуматься, то все вокруг является точным олицетворением Роланда. Каждый сантиметр данного места пропитан его сдержанностью и строгостью характера.
        - Роланд, к вам пришли, можно? - интересуется Марат, приоткрыв дверь в кабинет.
        - Да.
        Парень пропускает меня в уже до боли знакомое помещение. Сколько раз здесь бывала, но никогда даже не предполагала, что за главным столом будет сидеть именно этот мужчина. И, черт возьми, он слишком гармонично смотрится в этих стенах. Настолько, что аж дыхание перехватывает. Ненавижу, когда подобные мысли просачиваются в голову, но и лгать самой себе не умею. Он прекрасен - и это очевидный факт.
        - Ты же не скидываешь свою работу на других, - без приветствия и с ухмылкой на губах прохожу и сажусь на кресло, закинув ногу на ногу. - Почему сам не написал и не попросил приехать?
        - Ты требуешь слишком много внимания к своей персоне.
        Обвожу взглядом второй этаж, откуда виднеются книжные полки. Вспоминаю, что подумала в первый раз, когда увидела их: «Влюблюсь в того, кто владеет этим баром. А если он хотя бы четверть этих книг прочёл, то выйду за него замуж». Усмехаюсь над самой собой. В будущем, надо быть поаккуратней с мыслями. Не дай Бог даже одной десятой из них сбыться.
        - Знаешь, я крайне разочаровалась, узнав, что это заведение принадлежит тебе, - перевожу на него свой взгляд и замираю.
        Не договариваю ему всей правды, но у моего разочарования есть и другая сторона медали - восхищение.
        - Впредь, старайся меньше очаровываться, - мантрой звучат его слова.
        - Ладно, зачем я здесь?
        - Научиться отвечать за свои поступки.
        Закатив глаза, встаю с места и подхожу к его столу. Опираюсь руками, наклоняюсь к его лицу.
        - Что на этот раз ты задумал, Ханукаев? Снова накажешь меня за плохое поведение? Уволишь? - насмехаюсь. - Или убьёшь?
        Прекрасно понимаю, что ничего подобного не случится. Он хоть и отпетый гад, но с извилиной в голове. Роланд хитро улыбается, не сводя глаз. Безумный взгляд, безумное волнение. Доводит до оцепенения.
        - Зачем мне мараться об тебя? Сейчас поедешь в автосервис, там тебе ребята все и объяснят.
        - Очень смешно, - выпрямляюсь и встаю в стойку, скрестив руки и ожидая, когда он, наконец, скажет, для чего меня позвал.
        - У нас веселишься здесь только ты.
        - Ты что, серьёзно про сервис?
        - Более чем, строптивая.
        "Строптивая" - это что-то новое и очень нравящееся мне.
        - И что мне там делать? Чинить твой автомобиль? - интересуюсь саркастично, не претендуя своими словами на правду.
        - Сообразительная девочка, - словно ушат дерьма выливает на мою голову.
        - Роланд, приди в себя. У тебя поехала крыша, раз ты решил, что буду заниматься подобным!
        - Договорились. Значит, останешься без оплаты за проделанную работу Брейны.
        - Ты ставишь мне ультиматум? - дышу полной грудью, стараясь успокоиться.
        - Именно. Хочешь работать со мной, тогда тебе придётся подчиниться законам.
        - Законам? Это ты будешь сейчас мне рассказывать про законы? Перестань, Роланд. Называй все своими именами. Твоё подбитое самолюбие пытается возвыситься за счёт унижения и подчинения.
        - Ты можешь утешать себя любыми сказками, но в моем окружении я не потерплю людей, не дающих отчёт своим словам и действиям, - он встает с кресла, возвышаясь надо мной. - Разнести чужую тачку легко и весело, а теперь поезжай и посмотри сколько сил, труда и денег стоит твоё веселье!
        - Тебя не смущает, что я помогла делу?
        - Сейчас я говорю не о деле.
        - Как можно быть таким ужасным, неблагодарным человеком? - фыркаю с отвращением и, взорвавшись, сношу рукой все, что лежит на его столе.
        Меня прям трясёт от злости. Поверить не могу, что человек с таким глубоким складом ума может оказаться настолько поверхностным. Все желания, связанные с ним, рассеиваются в миг. И единственное, о чем я мечтаю - это огреть его чем-нибудь тяжёлым по голове за его манипуляции. Знает ведь, что не откажусь от заработанных денег!
        Разворачиваюсь и направляюсь к выходу. Открыв дверь, бросаю на него свой недовольный взгляд и встречаюсь с глазами, мечущими молнии. Надеюсь, они не успеют долететь до меня.
        - Жду адрес сервиса. И раз ты такой блюститель закона, я жду его именно от тебя, а не от других членов братства! - договорив, выхожу из кабинета и хлопаю дверью.
        Надеюсь, он сожжет здесь все дотла от ярости. Возможно, тогда оклемается.
        Получив адрес, я отправляюсь на новую "работу". По дороге отменяю предстоящее свидание, нервно выкуривая сигарету за сигаретой. Если изначально я думала, что мне будет не до Роланда, то теперь, видимо, все своё время мне придётся посвятить ему.
        До конца не могу поверить, что он, вместо благодарности, отправил меня возиться с его разбитой машине. Неужели тот злосчастный окурок, брошенный мною на брусчатку, смог стать причиной такой неприязни ко мне?
        Доезжаю до назначенного места. У входа меня встречает управляющий Анатолий и проводит к машине Роланда, над которой уже кропотливо работают несколько молодых ребят и мужчины средних лет. Не могу сдержать радостной улыбки, при виде того, во что я превратила автомобиль.
        «Заслужил» - чечёткой отбивает разум.
        - Меня позвали добить её? - смеюсь издевательски, зная, что мои слова обязательно дойдут до Роланда.
        Мужчина всучивает мне в руки шлифовальную шкурку:
        - Будешь готовить детали к покраске, - проговаривает строгим голосом и удаляется прочь.
        Мне выдают неопрятную рабочую одежду, в которой я должна буду проработать более пяти часов. Увидев грязные пятна на ней, отказываюсь надевать ее и остаюсь в своих джинсах и кофте. Парни лишь усмехаются и, бросив: «Как знаешь, белоручка», возвращаются к своей работе. И так злая на Роланда, злюсь ещё сильнее, после сказанных ими слов. Ненавижу, когда меня воспринимают, как типичную представительницу женского пола, которая не способна сделать ничего, кроме маникюра. И мирится с таким отношением к себе я не собираюсь. Собрав всю волю и эмоции в кулак, отбрасываю негативные мысли в сторону и принимаюсь за работу. Утру нос подонку, что смеет вот так со мной поступать, и покажу, что ни одна его попытка меня унизить не увенчается успехом.
        Первые пару дней меня никто не воспринимает всерьёз. Только весело наблюдают за тем, как я шкурю бампер, и изредка пытаются подшутить надо мной. Игнорирую их полностью, зная, что еще немного и каждый запоёт другую песню, относительно меня. А править балом буду я.
        Так и случается. Уже к вечеру третьего дня, ребята, заметив мою усердную работу, вызываются помочь с полировкой передних крыльев автомобиля, с которыми я мучаюсь второй день. Я с радостью принимаю их помощь, и уже на следующий день получаю похвалы от Анатолия.
        И почему не может быть так легко с Роландом, как с этими мужчинами, которые ещё несколько дней назад были обо мне самого никчемного мнения?
        Приходить на новую "работу" становится интереснее. Я любопытно сую нос в дела других мастеров, а они с радостью рассказывают, над чем же они работают. Оказывается, я знала о машинах не так много, как мне думалось ранее, поэтому делаю вывод, что не зря Роланд отправил меня, как ему казалось, чахнуть в это автомобильное болото.
        Проходит неделя. Сегодня я выхожу работать на полдня, а потом планирую пойти в спортзал, немного позаниматься и расслабиться в хаммаме.
        - Медея, мы в магазин, тебе что-нибудь нужно? - интересуется Матвей, один из самых приятных парней в этом здании.
        - Любой энергетик, - отвечаю на автомате, не отрываясь от шкурки переднего крыла.
        Ребята уходят, и все продолжают заниматься своими делами. Слышу, как сзади Алексей включает шланг с водой для мытья автомобиля, а справа от меня Иван в очередной раз шутит над кем-то, задыхаясь своим лошадиным смехом. В принципе, все идёт своим привычным чередом, как вдруг, раздаётся удар об землю. Резко оборачиваюсь назад, в сторону Леши, и меня тут же накрывает водой. Пока я вскакиваю с места и отбегаю в сторону, моя одежда промокает до ниток.
        Иван подбегает к мойке и отключает воду:
        - Твою мать, Лёха. Не только криворукий, так ещё и кривоногий, - подходит к упавшему парню и помогает ему встать.
        - Прости, - виновато смотрит на меня Алексей, поглаживая себе спину.
        - Хорошо хоть не бензином, - отшучиваюсь. - Сильно ушибся?
        - Да нет, все нормально.
        Бросаю взгляд на мою прилипшую к телу одежду и понимаю, что работать в таком виде нецелесообразно. Вспомнив, что в шкафу лежит костюм для спортзала, быстро удаляюсь в раздевалку, чтобы переодеться.
        Натягиваю на себя обтягивающие короткие шорты и топ. Взглянув на себя в зеркало, понимаю, что оголенные ноги и живот внесут смуту в мужскую психику. Улыбаюсь, представляя, как в дальнейшем, манипулировать молодыми ребятами станет ещё легче. Ну, а почему бы и нет?
        Только я выхожу обратно в рабочее помещение, как замечаю ошалевший взгляд Матвея, который держит в руках мой энергетик.
        - Спасибо, - принимаю железную банку.
        - Отлично выглядишь, - оценивающе проходится по мне.
        В теории все выглядело намного веселее, чем кажется теперь. Грязные взгляды потных, измазанных в масле мужчин не самое приятное из зрелищ. Среди этого всего, не сразу замечаю, что Алексей принялся полировать крылья, вместо меня.
        - Лёш, что ты делаешь?
        - Решил так искупить вину, - поднимает взгляд и довольно улыбается, увидев во что я переоделась.
        Пожимаю плечами, не желая спорить. Хочет поработать за меня - милости прошу. От подобной помощи никогда не откажусь. Спокойно прохожу к окну, сажусь на подоконник и, открыв Red Bull, делаю долгожданный глоток.
        Не знаю, то ли судьба меня так ненавидит, то ли это паршивая случайность, но входная дверь в сервис открывается, и на пороге в самый "подходящий" для меня момент появляется Роланд. Вновь взглянув на то, как я одета, а потом переведя взгляд на Алексея, который работает вместо меня, тяжело вздыхаю, догадываясь, какая ярость меня ожидает от Ханукаева!
        Вскакиваю с места и слежу за его реакцией. Он приветствует всех, внимательно изучает каждого, но когда взгляд падает на меня, замирает. Сделав глубокий вдох и сжав челюсть, направляется ко мне. А мне впервые хочется объясниться перед ним, ведь все не так, как может показаться на первый взгляд!
        - Что так прилично выглядишь? - закрывает меня своими широкими плечами от остальных.
        - Встала на путь истинный, - невольно вырывается из моих уст.
        Видимо, моё внутреннее "Я" не готово унижаться и оправдываться перед таким человеком, как Роланд.
        - Я был бы крайне удивлён застать тебя за работой.
        - Решила передохнуть, пока Алексей, как истинный джентльмен, вызвался мне помочь.
        Вижу, как вскипает и испепеляет меня взглядом. И самое ужасное, он впервые не пытается скрыть своей злости!
        - Пошла за мной! - разворачивается и тяжёлым шагом уходит в кабинет к Анатолию.
        Стиснув зубы и сжав пальцы в кулак, стараюсь успокоиться и иду следом за ним. Хлопаю за собой дверью и не успеваю опомниться, как он уже приближается ко мне слишком близко, уничтожая одним лишь своим взглядом, прошибающим все на своём пути.
        Стою, словно вкопанная, чувствуя прилив дикого жара внутри, и понятия не имею, чего ждать в последующие секунды.
        - Ну и? Зачем я здесь? - судорожно сглотнув, произношу почти уверенно.
        - Тебе нравится твой вид? - игнорирует мой вопрос.
        - Более чем. А тебе?
        - Выглядишь, как… - замолкает.
        - Как кто? - усмехаюсь, набираясь былой смелости. - С каких пор ты подбираешь слова в мой адрес?
        - Как дешёвая шлюха на панели! - выплёвывает, прожигая огромную дыру где-то глубоко во мне.
        От колющей обиды в груди, замахиваюсь, чтобы дать ему пощёчину, но он ловит мою руку в воздухе и сворачивает её вниз, заставляя взвыть от боли.
        - Что тебя разозлило? Слово дешёвая или шлюха? А кто ты, если не она? Посмотри на себя, на свой вид и на то, перед кем ты так ходишь! - с отвращением отталкивает меня в середину комнаты. - Или тебе самооценку поднимает мысль, что тебя хотят поиметь парни из автосервиса?
        Дыхание перекрывает от услышанного. В первые секунды забываю, как дышать, теряю дар речи. Так больно и неприятно от услышанного мне давно не было. Неужели, и в правду, за столько времени, внимательный мужчина не сумел разглядеть во мне ничего больше той грязи, которую только что вывалил на меня?
        Набравшись сил, подхожу к нему вплотную и цежу, глядя прямо в глаза:
        - Тогда живи с мыслью, что благодаря дешёвой шлюхи, вроде меня, в твой кошелёк накапали миллионы! Ты неблагодарное животное, которое вместо того, чтобы сказать "спасибо", заставил меня прийти сюда и пахать без выходных. Знаешь что, Роланд? К черту тебя, ваше братство и деньги эти. Проглоти их, подавись ими и подохни в переулке.
        Отталкиваю его и ухожу прочь из кабинета. Ощущение, что он сейчас догонит меня и заставит заплатить за каждое сказанное слово, не покидает меня на протяжении всех пяти минут, пока я собираю вещи и не ухожу прочь из этого места. Поймав такси, еду домой, потеряв любое желание о спортзале.
        Пару дней бьюсь в агонии, при мысли о Роланде. В который раз я убеждаюсь, что мужчины редкостные болваны, неспособные мыслить глубже декольте. Я давно привыкла к тому, что они видят во мне лишь красивую обёртку, которая сгодится только на десерт в отеле, но мне искренне жаль, что Ханукаев младший оказался среди этого стада. Да, может он не пытался и, возможно, даже никогда не хотел меня уложить в постель, но он, как и все, решил, что я пустой сосуд без души и принципов. А мне ведь казалось, что с ним будет интереснее всего.
        Сидя на балконе, выкуриваю очередную сигарету, прокручивая наш разговор с мужчиной по тысячному кругу. Может стоило тогда объяснить ему ситуацию, вместо того, чтобы упираться рогами своей гордыни? Может разговор не зашёл бы так далеко, и никто из нас не сказал столько лишних слов?
        Зачем только я об этом так долго думаю, когда человек уже наверняка отпраздновал свою очередную победу надо мной? Уверена, он счастлив такому исходу, ведь теперь меня не будет в братстве! А его счастье - самое большое мое разочарование!
        Поток нескончаемых мыслей прерывает звонок на телефон. На экране высвечивается имя Демида. Я сильно соскучилась по нему, чтобы проигнорировать звонок. Да и не тот я человек, который уходит, не объяснившись.
        Принимаю вызов.
        - Привет, красивая, - слышу, как улыбается.
        Его слова нежным тёплом отдаются в сердце. Улыбаюсь и приветствую его в ответ.
        - Сегодня вернулся в город и узнал, что у вас с Роландом страсти только накаляются, - смеётся.
        - Страстям пришёл конец.
        - Я сейчас пересмотрел камеры из автосервиса. Ты сказала все, что думала или ещё что осталось? - продолжает веселиться.
        - Поверь мне, жизни не хватит, чтобы высказаться о том, каким редкостным, - останавливаюсь, чтобы подобрать менее оскорбительное слово, - Экземпляром является Роланд.
        - Медея, когда с товаром или машиной что-то случается, ремонт оплачивает тот, кто сидел за рулём, - становится серьёзнее. - Я говорил тебе об этом.
        - И к чему ты мне сейчас об этом говоришь? Я сделала это для общего дела.
        - И мы это оценили!
        - Да, особенно Роланд.
        - И он в том числе. Ты знаешь, что на этот раз, он вложил в твой конверт деньги?
        Замолкаю, невольно улыбнувшись таким, как может показаться, скудным доводам. Но, учитывая, что Роланд, как и обещал, ни цента не вкладывал в мою зарплату, эта новость стала для меня приятным удивлением.
        - Ремонт тачки обходится не в маленькую сумму. Ты лишилась бы восьмидесяти процентов из того, что заработала. Так что, то, что сделал Роланд, и есть его своеобразная благодарность.
        Я остаюсь без слов. Не нахожу, что ответить, ведь даже не думала об этой ситуации в таком ключе.
        - Мы завтра всей компанией улетаем на Ямайку. Надеюсь, ты с нами?
        - После моей истерики, ты ещё хочешь видеть меня?
        - Роланд тоже сказал лишнего. Я очень хочу видеть тебя. Не только на острове, но и в братстве.
        - Спасибо за поддержку.
        - Так что? Оформляю билеты?
        Решаю, что глупо отказываться от такого предложения, и принимаю приглашение.
        Глава 5
        - Зачем я только согласилась на эту поездку? - нервно крутясь перед зеркалом, Крис вот уже полчаса пытается выбрать наряд на вечеринку.
        - Я бы удивилась, откажись ты от неё.
        - Мы с ним только за последние несколько часов поругались два раза, - говорит о Демиде.
        - Это от недосказанности. Советую вам откровенно поговорить друг с другом.
        - Что мне ему сказать, Медея? Он не хочет меня слушать! - нервно разводит руками. - И тебя пригласил на отдых, будто бы издевается, - переводит на меня свой ревностный взгляд.
        - Со мной у них свои счёты. Тебе ли не знать!
        Она тяжело вздыхает, понимая, что я права.
        Мы с ней единственные из команды, кого братство пригласило на отдых. Я удивилась этому, когда оказалась в аэропорту, но вскоре до меня дошло, - девушка летит на дело, а передо мной Демид чувствует вину. Вину не за себя - за Роланда. И только поэтому мы с ней сейчас греемся на солнечной Ямайке, имея отдельное бунгало на воде. И я воспринимаю это, как некую немую благодарность за то, что произошло на границе.
        Пока Крис мучается с выбором наряда, я надеваю первое попавшее мне в руки платье из чемодана. Нет абсолютно никакого желания производить на кого-то впечатления. Единственный, кто обладал такой привилегией, днями ранее выбил из меня всю эту дурь.
        - Ого-го, решила так заманивать нашего гордого льва в свои оковы? - Крис довольно проходится взглядом по откровенному короткому платью, которое таковым назвать то сложно.
        - Гордого льва? О ком ты? - интересуюсь, увлечённо обводя губы красной помадой.
        - Про Роланда.
        - Гордый лев? - усмехаюсь, отложив косметику в сторону. - Скорее, глыба льда. Айсберг.
        Задумывается на миг, всерьёз восприняв мои слова.
        - Ну если он айсберг, - хмыкает, - То только тот, который потопил Титаник.
        От её сравнения пробегают мурашки по коже. Наверное, она права. Если и сравнивать его с айсбергом, то исключительно с тем, который способен сокрушить самые крупные лайнеры. Оставаясь при этом непоколебимым.
        За нами заходит Демид, и мы втроём едем к назначенному клубу. Не нахожу себе места, понимая, что сейчас должна буду встретиться с Роландом. К моему великому счастью, мы с Крис прилетели позже них, и нам не пришлось пересекаться с другими членами братства. Но пересечься придётся, как бы мне этого не хотелось.
        Как только мы входим в клуб, нас встречает доброжелательная девушка и проводит к уже забронированному столу на втором этаже, откуда открывается отличный вид на танцпол снизу.
        Заметив три мужских силуэта, внутри все сворачивается от злости и нервов. А встретившись взглядом с Роландом, в голове невольно всплывают картины с нашей последней встречи. Испытываю столько смешанных чувств, бушующих от ненависти до желания. Они отнимают кислород в помещение, вынуждая задыхаться. Какое-то проклятье, а не мужчина.
        Ханукаев удивляется при виде меня, впрочем, как и Ратмир с Эриком. Но только Роланд, сжав челюсть, переводит недовольный взгляд на Демида, мысленно разрывая его на мелкие атомы. Такого "сюрприза" он явно не ожидал. И это лишь подливает масло в огонь моей злости и обиды. Все-таки, в глубине души я надеялась, что приглашение на отдых идёт с его подачи.
        Ратмир и Эрик радостно приветствуют нас и уступают место.
        - Что она здесь делает? - без напускной вежливости, обращается к Демиду Роланд.
        - Отдыхает! Как никак заслужила, - вступается Крис, недовольно прищурив взгляд на мужчину. - И в отличии от некоторых, Демид умеет правильно благодарить людей!
        - Забываешься! - в тон отвечает Роланд. - Мы сюда не отдыхать приехали. И особенных за нашим столом нет!
        Решаю быть умнее и игнорирую его выпад. Неблагодарный подонок останется собой, хоть ты круговорот Земли измени. Демид отдёргивает Крис, чтобы та замолчала, и сам вступает в диалог с мужчиной, который уже вне зоны слышимости.
        Мы недолго сидим в такой идиотской напряженной компании. Вскоре, Эрик намечает себе добычу, в лице красивой голубоглазой шатенки, и исчезает, Демид уходит на улицу решать деловые вопросы по телефону, а Роланд с Ратмиром спускаются вниз к бару.
        Мы с Крис устраиваемся поудобнее и, пока находимся в трезвом уме, решаем оценить все происходящее вокруг. Пару симпатичных мулатов приглядываются сразу, и мы заговорщически переглядываемся, понимая друг друга без слов.
        Вскоре, обращаю своё внимание на Роланда, который точно так же, как и мы, внимательно наблюдает за всем.
        - Посмотрим-посмотрим, - ухмыляюсь, не отрывая от него глаз, - Какой корабль ты потопишь сегодня.
        - О чем ты?
        - Об этом, - киваю в сторону Роланда.
        - Ждёшь, когда подцепит какую-нибудь длинноногую лань? - хмыкнув, бросает на него мимолётный взгляд. - Не жди, не увидишь.
        - Неужели, он по части мужчин? - озвучиваю устрашающий вердикт, который вынесла днями ранее.
        А почему бы и нет? XXI век на дворе, сейчас и не такое бывает! А это хотя бы станет весомым объяснением, почему мы так и остались "врагами".
        - Что? - Крис взрывается и начинает смеяться.
        - А что смешного? Вполне логично будет!
        - Медея, такие мужчины, как Роланд, - задумывается, переводя сбитое от смеха дыхание, - Они никогда не лягут в постель с другим мужчиной.
        - Тогда, что ты имела ввиду?
        - Существует два негласных закона: он никогда не проявляет заинтересованность на глазах у всех и никогда не выводит в свет девушек, с которыми спит.
        - Если его не видели в компании женщин, то как можно утверждать о его ориентации?
        Она хочет ответить, но замолкает, посмотрев мне за спину. Обернувшись, вижу Демида и натянуто улыбаюсь.
        - Не пора ли нам выйти на танцпол? - приглашает нас, но делает акцент на мне, подав руку.
        Крис резко встаёт с места и, не дождавшись, уходит.
        - Ещё раз попробуешь мною вывести её на ревность, закопаю, - недовольно встаю за девушкой.
        - Не понимаю, о чем ты, - смеётся, следуя за мной.
        - Не включай идиота! И ещё, - усмехаюсь, заметив, как Крис подходит к одному из понравившихся мулатов, - Не забывай, что женская месть всегда страшнее.
        Демид тоже замечает девушку, которая начинает открыто кокетничать с незнакомцем. Делает глубокий вдох, затем выдох и отворачивается. Его глаза полны ненависти и злости, но если присмотреться чуточку глубже, то можно заметить сильнейшие чувства, которые изо всех сил стараются спрятать.
        - Поговорите вы уже, наконец, - не удержавшись, обращаюсь к нему.
        - Мне легче её задушить! - разжав кулаки, протягивает мне руку. - Пойдём танцевать? - старается сменить тему.
        Даю отрицательный ответ. Он должен понять - я за Крис, и больше не готова причинять боль девушке нашим флиртом. В этом раунде одерживает победу женская солидарность.
        Осмотревшись вокруг, нахожу себе партнера по танцам и прохожу к середине зала. Не замечаю, как вскоре передо мной появляется слегка поддатый Ратмир, но не отказываю ему в танцах. И пока мы с парнем весело проводим время, Демид с Крис успевают поссориться за вечер сотню раз, Эрик исчезает с одной из красоток, и только Роланд надменно сидит за столом и, с скучающим выражением лица, обводит всех взглядом. Видимо, каждый расслабляется в силу своих возможностей, и кое-кто просто не запрограммирован на такой процесс, как веселье.
        За все последующие часы, что проходят в клубе, Ратмир проявляет ко мне нездоровый интерес, порой приближаясь на слишком неприличное расстояние. За столом со всеми, он все свое внимание обращает на меня, частенько что-то нашептывая на ухо. Его опьяненное внимание меня лишь забавляет. Не более. Мужчина не моего романа - это я теперь умею почувствовать сразу.
        Снова оказываемся вдвоём на танцполе. Закрыв глаза и утопая музыке, не замечаю ничего, что происходит вокруг. В голове уже давно поселился дурман от текилы, и я наслаждаюсь "здесь и сейчас", а не "попозже". Ратмир в какой-то момент переступает границы, касаясь в танце моего тела и аккуратно спускаясь вниз. Я быстро возвращаю парня в свои рамки и, ни о чем не волнуясь, продолжаю развлекаться.
        Все складывалось слишком весело и хорошо, чтобы этому было позволено длиться вечно. Почувствовав боль от того, как кто-то схватил меня за руку, открываю глаза и еле удерживаюсь на ногах, увидев перед собой Роланда. Не церемонясь, он тянет меня на выход и, оказавшись на улице, заводит за угол, где нет ни единой души.
        Швыряет меня к стене, и я вскрикиваю от боли, ударившись голыми плечами о неровную поверхность.
        - Совсем озверел? - в бешенстве пытаюсь перевести дыхание.
        - Оклемайся, подыши воздухом.
        - Это ты мне говоришь? - не понимаю, что происходит, и что на него нашло. - Приди в себя, ты что себе позволяешь?
        - Я ненавижу падких, - подходит так близко, что я затаиваю воздух в лёгких. - Демид, теперь Ратмир, завтра будет Эрик?
        - А послезавтра ты, - саркастично заканчиваю список. - Какое тебе дело?
        - В таком случае, тебе не место среди нас, - игнорирует мой вопрос.
        - Ох, прости! - усмехаюсь в лицо. - Забыла, что рядом с вами только святые!
        - Рядом с нами люди достойные, с принципами.
        - Позволь спросить, с чего ты взял, что между мной и Демидом что-то было или есть, и почему я не могу положить глаз на Ратмира? Или ты так проявляешь свою ревность? - разогнавшись, понимаю, что теперь не остановлюсь. - Ревность не ко мне, нет - нет, ревность к ним. И зависть ко мне, что мне дозволено ими наслаждаться, - улыбаюсь, пытаясь вывести его из себя
        Он лишь хмурит брови, не понимая, на что я намекаю. А мне становится все веселее.
        - Раз ты человек чести и принципов, так признайся честно о своей нетрадиционной ориентации. Может повезёт, и ты будешь пользоваться неплохим спросом среди себе подобных.
        Несколько секунд он смотрит на меня, как на умалишённую. А потом на его лице появляется хищная улыбка, и он резко оказывается рядом со мной, вдавливая телом к стене. Схватив одной рукой меня за талию, второй сжимает шею.
        Слишком жарко. Слишком душно. И я не о погоде.
        - Значит, я по части мальчиков? - шепчет, улыбаясь краем губы.
        - Я ошибаюсь? - нервно сглатываю.
        Если голубые влияют на женское тело именно так, то дайте мне троих.
        - То есть, мужчины, которым ты неинтересна, автоматически становятся пид*рами? - насмехается, сжимая сильнее пальцы на шее.
        Сумасшедшая. Как я только решилась сказать такое Роланду? Понятия не имею. Не могу ничего сказать в ответ. Отмалчиваюсь, а взгляд плавно спадает вниз к его губам.
        «Хочу» - отбивает в голове. И я всеми силами стараюсь избавиться от этого желания, понимая, что в данную секунду Роланд читает меня, как открытую книгу.
        - Отвечай, - шипит и наслаждается моим видом загнанного в угол мышонка.
        - Допустим, - прорезается голос. - Либо слепой, либо голуб…
        Не даёт договорить. Резко притягивает мое лицо к себе и впивается губами в губы.
        Взрыв атомной бомбы ничто, по сравнению с тем, что происходит сейчас со мной. Задыхаюсь, потому что забываю, как дышать. Забываю, где я, кто я. Забываю обо всем. Этот поцелуй будет похлеще любого секса. И если так, то какой же с ним может быть секс? От этой мысли, тело бросает в жар!
        Все заканчивается так же неожиданно, как и начинается. Роланд отрывается от меня, но не отпускает. Смотрит с ухмылкой и тянется к моему уху. Жду, как коснётся губами шеи, доведёт до безумства, но шёпот его слов прерывает все желания:
        - Все намного проще, малышка, ты просто меня не возбуждаешь.
        Обескуражив, отстраняется от меня, хитро улыбаясь. Нахожусь в лёгком замешательстве, что уж там, нахожусь в ужасе. Поняв, что он собирается уходить, полностью насладившись вкусом собственной победы, я взвинчено перебираю все возможные варианты, чтобы не дать себе пасть в грязь лицом. И в эту самую секунду, заметив красный отпечаток своей помады на кончике его губ, я отвечаю на его ухмылку - ухмылкой. Оторвавшись от стены, медленной походкой от бедра приближаюсь к нему.
        - Хорошо, Роланд! - томно прошептав, касаюсь пальцем его губ и стираю следы своего присутствия на коже.
        Внимательно следит за каждым моим движением, прожигает дыру во мне, поглощает в себе мой рассудок. Необъяснимый, тяжёлый, но такой магнетический.
        Поднимаю глаза. Зацепившись с ним взглядами, убираю палец с его лица и подношу к своим губам. Пройдясь по нему кончиком языка, слегка облизываю его, а после просто наслаждаюсь эмоциями Роланда.
        Будь ты сдержанным аристократом или законченным извращенцем, такой откровенный сексуальный посыл девушки никогда не пройдёт для тебя бесследно. Огни пламени полыхают в его глазах и заставляют сходить с ума, представляя, чтобы было, будь мужчина менее горделивым.
        - Нужно ведь было забрать то, что принадлежит мне? - пожимаю плечами, прикусив нижнюю губу. - Приятного вечера, Роланд, - подмигнув, разворачиваюсь и ухожу, оставляя за собой приятный шлейф мускуса и кедры.
        Завернув за угол, замечаю Крис, которая ловит машину. Не успев отдышаться и прийти в себя после произошедшего, ускоряю шаг и, приблизившись к ней, удивлённо разглядываю её заплаканное лицо.
        - Что случилось?
        - Я еду в отель! Не хочу здесь больше находиться!
        Перед нами останавливается такси, и я сажусь в него вместе с ней. Не хотелось бы оставлять её в таком состоянии одну.
        До самого отеля, пока нас сопровождают третьи лица, мы едем, не проронив ни слова, но только оказываемся за дверьми нашего номера, Крис, обнажив настоявшие эмоции, начинает рыдать, не сдерживая себя. Слезы девушки оказываются для меня большим шоком, и, растерявшись, я не нахожу ничего более утешительней объятий.
        Она продолжает плакать у меня на груди, стискивая зубы, крича сквозь них. Истерика в чистом виде. Пройденный рубеж терпения. Знакомое мне чувство. Искренне хочется поддержать её, найти хотя бы одно подходящее слово, чтобы успокоить. Но я знаю, что это невозможно. Слезы - это не признак слабости. Скорее, признак морального истощения, когда тебя выжали настолько, что больше нет сил держать все в себе.
        Спустя несколько минут, почувствовав, что она начинает успокаиваться, усаживаю её на кресло, а сама наливаю ей стакан холодной воды.
        - Спасибо, - поднимает взгляд и слегка улыбается. - Правда, спасибо, что рядом.
        Улыбаюсь в ответ и протягиваю воду.
        - Если захочешь поговорить, я обязательно выслушаю и постараюсь понять.
        Мы молча проходим на террасу. Достаём сигареты из общей пачки и закуриваем. Вечерний бриз и лёгкие волны становятся прекрасными успокоительными средствами.
        - Меня звали Христина, мы познакомились с ним у него в клубе, - неожиданно, начинает свое откровение. - Я приглянулась ему, он - мне, и все очень быстро завертелось. Свидания, подарки, отменный секс. Что ещё от мужика надо? - смеётся, но по голосу слышно, что вспоминая наводят на неё грусть. - Где-то через месяц, я уже работала на братство и получала баснословные суммы, учитывая, что раньше зарабатывала от силы по десять тысяч в месяц. Знал бы он тогда, чем обернутся мне большие деньги… Они, как оказалось, несут с собой ещё больше проблем, чем их отсутствие. Марихуана сменилась на кокс, зависимость от наркотиков стала неуправляемой.
        С ужасом смотрю на неё, а она лишь поджимает губы.
        - Да, наркотики погубили не только мое тело и здоровье, но и мою душу. Демид стал подозревать меня, начал следить и, однажды, узнал всю правду. Я думала он вышвырнет меня из братства. Зачем им наркоманка? Но, вместо этого, они отправили меня лечиться, полностью оплачивая все счета. Демид нашёл лучшую клинику заграницей, приезжал ко мне, навещал. Ну как я могла не влюбиться, как могла не полюбить, когда он единственный на всём белом свете, кому оказалось не плевать на меня? - замечаю, как начинают дрожать губы, и она быстро делает очередную затяжку. - Через год я вышла. Вернулась в братство, мы съехались с Демидом и стали жить вместе, - улыбается, взглядом утыкаясь в небо. - Он сделал мне предложение, представляешь? Я была тогда самой счастливой. Полгода все шло прекрасно. Много дел, поиски дома, в которое собирались переехать после свадьбы. Я всегда мечтала надеть белое пышное платье. Побыть принцессой хотя бы раз в жизни, как бы глупо это сейчас не прозвучало. За это время, я даже сигарету в рот не брала. Понимала, что есть ради кого быть лучшей своей версией.
        Она замолкает. Уходит в свои мысли, а глаза снова наполняются слезами.
        - Крис, ты можешь потом рассказать, давай пойди поспи, отдохни, - взволнованно смотрю на неё, понимая, как эти воспоминания душат ее.
        - Нет, Медея, - поворачивает голову в мою сторону. - Эта история начинает душить меня. Я хочу хотя бы раз ею с кем-то поделиться. Может быть станет легче.
        С пониманием киваю. У всех есть такая история, которую прячешь глубоко в себе, забиваешь её новыми историями, жизнями, лишь бы заглушить самое главное - то, что тебя никогда не сможет больше покинуть, хоть ты душу дьяволу продай.
        - За счастье всегда приходится платить. Моё оказалось дорогим. Однажды, на пороге нашей квартиры появилась моя мама. Человек, который вышвырнул меня в пятнадцать лет за дверь, на попечение улицам. Видите ли, мешала её пьянкам. Как она меня нашла, я до сих пор не знаю, но она нашла. А я была так рада её видеть, подумала это подарок мне свыше, и мы сможем с ней наладить отношения. Но… её помыслы были не настолько чисты, как мои. Женщине просто необходимы были деньги, и она их с меня так грамотно сотрясала несколько месяцев. Потом она украла половину отложенных денег, которые собирались на дом и исчезла. Мне было тяжело перенести этот удар, но я справлялась, пока однажды мне не позвонили и не сказали, что умер мой лучший друг, который был мне отцом и матерью на улицах, который пригрел и научил выживать. Это сломало меня. Демида не было в городе, а мне был необходим воздух и алкоголь. Пошла в бар, встретила там бывшего, который однажды и подсадил меня на травку. И все снова, как на повторе, Медея… Не помню, как в моих руках оказался героин. Не помню, как меня вновь затянуло в пучину этого дерьма, но я
снова оказалась именно в нем. Мне было слишком плохо в здравом уме, слишком! После кражи, Демид открыл оффшорный счёт и положил все деньги туда, наличных почти не было. Дел тоже не было, точнее мне их не давали, замечая мое тяжёлое состояние. Я не могла зарабатывать денег, а то, что давал Демид, было чертовски мало. Я начала продавать одежду, украшения, подаренные любимым человеком, стала исчезать из дому, избегать встреч с Демидом, боясь, что он обо всем узнает и бросит меня. Думала, что время придёт, и сумею сама слезть с иглы. Я сбежала из дому, начала жить у знакомых наркоманов, даже не думая о состоянии родного человека. Мне было плевать тогда, я думала только о том, как бы добыть ещё дозу. И вот однажды, когда денег не осталось, я продала самое дорогое, что было на моей руке - бриллиантовое кольцо Демида. Мне кажется, вместе с ним, я продала и наши отношения. Вскоре, он нашёл меня, понял обо всем без слов, наверное, по моему состоянию. Забрал домой, а когда узнал, что я продала все, что было так важно для нас двоих, плюнул мне в лицо и вышвырнул за дверь. Прям, как мама когда-то, но только в
этот раз заслуженно.
        Делает глоток воды, проверяет меня на эмоции и, увидев мои шокированные глаза, с болью улыбается.
        - Не знаю, чтобы было со мной сейчас, если бы в подъезде я не столкнулась с Роландом. В истерике, в слезах, я все ему рассказала. Мне было так стыдно, так стыдно. Они подарили мне вторую жизнь, а я её нещадно про*бала, - произносит голосом, наполненным отвращением к самой себе. - В итоге, Роланд, а вместе с ним и братство, подарили мне мою третью жизнь. Лечилась я дольше, сложнее, больнее, но я хотела этого, как никогда раньше. Я мечтала появится перед Демидом здоровой, попросить прощение за все. Хотела хотя бы ещё раз признаться ему в любви. Я должна была хотя бы ради этого прийти в себя. Когда я вернулась, я сразу сменила имя и оборвала все связи с людьми, которые даже косвенно были связаны с наркотиками. Прошёл год, каждый месяц, неизвестно в какой день, ко мне приезжают Роланд или Эрик и везут меня сдавать анализы. Я не знаю, чем я обязана такой заботе братства, но сейчас я ценю это совсем на другом уровне. И предать их уже не смогу. Я для себя давно решила, что если однажды меня вновь потянет уколоться, я просто убью себя. Ибо простить себя в третий раз я буду не в состоянии.
        От последних её слов мурашки по коже. Смотрю на неё и поверить не могу, что эта красивая, яркая девушка когда-то была наркоманкой. Мне всегда от чего-то казалось, что Крис - золотой ребёнок, которого жизнь всегда носила на руках.
        - Мы ссорились сегодня весь день, сходя с ума от ревности. А в конце, он сорвался и высказал все, что копилось у него с той самой ночи, когда он выставил меня за дверь. А в конце просто добавил: "Я не скрываю, что люблю тебя. Но будь проклята эта любовь". Развернулся и ушёл. Лучше бы ударил, плюнул в лицо, оскорбил последними словами, нежели сказал, что любит. Мне больно не за себя, нет, сейчас мне больно за него. Я плакала потому что впервые пережила свою наркоманию его глазами. Глазами человека, у которого на глазах "умирал" любимый человек.
        Когда она заканчивает свою речь, я тянусь рукой к ее руке и сжимаю в кулаке. Надеюсь, она почувствует всю мою грусть и сопереживание, вызванную этой историей. Мне больно слышать о таких судьбах. Больно думать о том, что искренне любя друг друга, они так и не смогут найти в себе силы простить друг друга. И мне больно в очередной раз убеждаться, что у всего есть цена, и у счастья тоже. Но мне искренне хочется верить, что все, что произошло - это была предоплата за их предстоящее счастье.
        - Эта история заслуживает happy end, - улыбаюсь и сжимаю её руку крепче.
        - Спасибо! За понимание без осуждения!
        Ближайшие пару часов, мы проводим время в непринужденной обстановке за бокалом игристого вина. Разговоры ни о чем и тихий шум прибоя служат отличной колыбельной перед сном. Я ухожу спать, оставив Крис наедине с её мыслями. Ей есть, о чем подумать. Да и мне необходим отдых. Слишком быстро меняется все в моей жизни, слишком много путающихся мыслей рождаются в голове, которые, сплетаясь между собой, расшатывают мое равновесие.
        Я лежу, уткнувшись взглядом в потолок и стараюсь унять содрогание губ, вспоминающих недавний поцелуй. Роланд становится главной причиной моего ночного мыслепада, и тело начинает требовать его присутствия рядом. Как назвать это сумасшедшее чувство, когда ненависть пропитывается насквозь желанием обладать?
        Не найти в источниках объяснений этому урагану. Это выше слов, выше понимания. Будто говорю о любви, но благо, не о ней! О чем-то более жгучем и менее болезненном.
        Утро следующего дня кажется кошмарным. Сквозь сон слышу, как кто-то беспрерывно стучится в номер. Еле разомкнув глаза, прохожу в коридор и открываю дверь, которая ещё чуть-чуть и сошла бы с петель от ударов.
        - Где Крис? - с порога начинает Демид и бесцеремонно проходит в комнату.
        Спросонья даже не пытаюсь реагировать. Чем быстрее разбудит, тем быстрее уйдут и дадут мне выспаться.
        - Где она?! - переводит на меня всю свою злость, когда, обойдя всю комнату, не находит её.
        - Не знаю, - хмурю брови. - Ночью была здесь. Может в ресторан пошла, на завтрак?
        - Нет её нигде, - еле сдерживается, чтоб не взорваться. - Недоступна!
        - Зачем она тебе? Может попозже вернётся? - спокойно пожимаю плечами, не понимая зачем так нервничать.
        - У нас вылет через полтора часа. Она должна была быть готова ещё с семи утра.
        - Вылет?
        - На дело! - уточнив, достаёт телефон из кармана.
        Присаживаюсь на кресло, пытаясь вспомнить, куда она могла уйти и зачем, пока Демид, ходя по комнате взад - вперёд, нервно набирает чей-то номер на телефоне.
        - Нет её нигде! - цедит сквозь зубы.
        - …
        - Не знаю! Появится, я ей голову снесу!
        - …
        - В их номере!
        Сбрасывает и продолжает маячить по комнате.
        - Она что-нибудь тебе говорила? Собиралась куда-нибудь?
        - Нет, совсем.
        Он снова и снова набирает ей, но в ответ лишь: "абонент временно недоступен".
        Слышу, как кто-то входит в номер, и надеюсь, что это Крис, ибо чувствую, гореть ей на смертном одре братства, если не появится в течении получаса. Но на пороге появляется Роланд. Раздражительный, рассерженный, даже не сразу замечает меня.
        - Может Медею возьмём? - интересуется Демид, как только они равняются друг с другом.
        - Ищи Крис. И разберись уже, наконец, со своими бабами! - видно, как он взбешён, видимо, на кону большие деньги. - Каждому терпению приходит конец!
        Мне кажется, что он уходит, и я решаю поддержать Демида:
        - Если что, никаких проблем, я поеду.
        - А не слишком ли ты привилегированной стала? - голос Роланда позади отрезвляет.
        Он снова появляется передо мной, и кажется, будто готов обрушить всю свою ярость на мои плечи. Встаю с места, не желая смотреть на него снизу-вверх. Малейший намёк о его власти в надо мной приводит меня в дикий ужас.
        - Твоя неблагодарность не имеет границ, - бросаю язвительную усмешку.
        - Как и твоё своеволие. Не ты ли послала к черту братство?
        - Скажи спасибо, что сейчас готова вам помочь! Не усугубляй ситуацию!
        Он хватает меня за майку и притягивает к себе.
        - Скажи спасибо, что твоё тело сейчас не плывёт по сточным канавам! - цедит сквозь зубы.
        - Так ты мне даровал жизнь? О, благодарю!
        - В общем, я пошёл искать Крис, - не выдержав, Демид разворачивается и уходит, не дожидаясь наших ответов.
        Мы продолжаем кипеть, смотря друг другу в глаза. И это возбуждает. Его злость, резкие движения, порой причиняющие мне боль, - все будоражит кровь!
        - Оставь меня в покое, Роланд! Твоё предвзятое отношение уже поперёк горла! - говорю слова, не имеющие ничего общего с действительностью.
        - Не задохнёшься, не переживай! Такие, как ты, не подыхают! - отпускает и уходит вслед за Демидом.
        С каждым разом становлюсь все более закаленней на его ядовитые слова. И желание догнать и убить становится не таким ярким, как раньше. В любом случае, если Крис не найдётся, я не смогу остаться в стороне.
        Проходит около получаса, когда мне звонит Демид и приказывает идти в бунгало к Роланду.
        - Летишь вместо Крис, - заявляет Демид, как только я оказываюсь в номере.
        - Не нашли её? - обращаюсь ко всем ребятам из братства.
        - Нет!
        У меня внутри все скручивается от переживания. Что могло произойти? Куда она могла пропасть?
        - Кто-нибудь останется здесь? Её же нужно найти.
        - Да, я остаюсь. Что касается дела, Роланд тебе все объяснит. А я поехал.
        Перевожу свой взгляд на мужчину, который открывает бархатный футляр и разворачивает его ко мне. Замираю, при виде роскошного комплекта из бриллиантов и изумруда.
        - Сегодня в Вашингтоне состоится премьера балета. Сейчас ты пойдёшь наденешь вечернее платье в своём стиле…
        - Прости, в моем стиле - это в каком? - перебиваю, стараясь понять, что он имеет ввиду.
        - В неприличном, - поднимает на меня свой холодный взгляд, а в глазах столько надменности. - Уверен, тут-то ты не разочаруешь.
        Недовольно скрещиваю руки на груди, понимая, что не смогу пойти против него и надеть скромное платье, хоть и сильно хочу. К сожалению, все они у меня, как на подбор, - одно откровеннее другого. Поэтому, заранее зная, что проиграла в этом раунде, помалкиваю.
        - Все эти изделия будут на тебе. В них ты должна будешь пройти таможенный контроль. Если вдруг что-то пойдёт не так, это подарок богатого любовника. Но думаю, тебя небылицам учить не надо, - от каждого его слова захватывает дух, будто впервые иду на дело. - После аэропорта сразу едем в театр, там мы встретимся с потенциальными покупателями, которые должны будут посмотреть товар. От тебя ничего не требуется, просто молчи, улыбайся и ненавязчиво демонстрируй украшения, а по окончанию, Ратмир и Эрик сопроводят тебя до номера отеля и проследят, чтобы с тобой и товаром ничего не случилось! Все ясно?
        - Предельно! Могу идти собираться?
        - Иди, через пятнадцать минут выезжаем.
        Вернувшись в номер, быстро начинаю выбирать платье и останавливаюсь на том, которое отлично подчеркнёт бриллианты. Короткое чёрное, без бретелек и с глубоким декольте. Одно из самых любимых платьев, в котором я привлекла немало внимания интересных молодых людей. Посмотрим, как сложатся звезды на этот раз. Собираю волосы назад и привожу лицо в порядок, нанося лёгкий макияж.
        Когда в номер входит Роланд, и мой взгляд падает на него, я замираю от удовольствия. Слишком красив и соблазнителен в костюме и в слегка расстёгнутой рубашке. Невозможно оторваться. Моя заинтересованность становится взаимной, когда он замечает мое платье. Жадно пройдясь взглядом снизу доверху, подходит ближе и, положив футляр с комплектом на журнальный стол, открывает его и достаёт колье.
        Поняв, что он хочет надеть его на меня, поворачиваюсь к нему спиной и с трепетом жду касания его пальцев на моей кожи.
        - Надеюсь, мне не стоит объяснять, что ты должна быть предельна аккуратна с товаром? - шепчет, слегка касаясь губами уха.
        - Не стоит, - отвечаю, боясь пошевелиться и спугнуть момент.
        Закрепив застежку на украшении, отходит от меня и протягивает остальные украшения, чтоб я их надела сама.
        Всю оставшуюся дорогу до Вашингтона разговор, если и поднимается, то только по делу. В аэропорту никаких подозрений мы не вызываем, лишь несколько вопросов по факту, на которые у всех были чёткие ответы: мы с Роландом пара, которая летит на премьеру балета в сопровождении охраны.
        Роль его любовницы потихоньку становится мною самой обожаемой. А его манеры, умение держать себя и общаться с людьми заставляют меня забыться обо всем во время полёта. Украдкой наблюдая за каждым его движением, не могу думать ни о чем, даже о деле. Все мысли поглощены диким наваждением, вызванным одним лишь мужчиной.
        Когда мы приземляемся в аэропорту, нас встречают водители двух роскошных автомобилей. В одном из них едем мы с Роландом, в другой Эрик и Ратмир. Отдохнуть с дороги не удаётся. Так как ранний рейс они пропустили из-за Крис, приходится ехать прямо "с корабля на бал". Успеть насладиться ночным городом мне не удается. Роланд объясняет правила этикета с клиентами и настоятельно рекомендует держать мне язык за зубами.
        Оказавшись в фойе театра, я с благодарностью беру бокал шампанского с подноса у официанта. Вытерпеть этот вечер на трезвую голову будет просто невозможно. Слишком большое скопление "идеального" высшего общества. После светских раутов, устроенных братством, я искренне возненавидела всю эту напускную важность, вежливость, а за глаза смешки и обсуждения. Поэтому, стараюсь держаться подальше от таких персонажей.
        Неожиданно, напротив нас появляется модельной внешности девушка, которая приветствует Роланда радостными объятиями и троекратным поцелуем.
        - Какая приятная встреча, - улыбается, не отрываясь от него взглядом, будто меня и нет рядом.
        - Не знал, что ты любишь балет.
        - А то пригласил бы? - переводит на меня свой оценивающий взгляд.
        - Знал бы, что с тобой есть, о чем поговорить, - только он умеет так искусно с непринуждённым выражением лица оскорбить человека.
        И пока девушка заливается идиотским смехом, так и не поняв, что подразумевал под своими словами мужчина, меня окутывает неприятное жжение внутри, принося дикий дискомфорт в груди.
        Понимаю, что они не в шахматы друг с другом играли при встречах, и это сводит с ума моё неудовлетворённое им тело!
        - Да я тут с одним мужчиной пришла, - закатывает глаза. - Лучше с ним побывать на десяти скучных шоу, но не оставаться наедине в номере. Неприятный тип.
        Перевожу любопытный взгляд на Роланда. Хочу просто понять, он испытывает ко всем такое пренебрежительное отношение, как и ко мне, или я особенный экспонат? Не заметив ничего сверх нормы в его поведении, вскипаю, словно лава, разворачиваюсь и ухожу.
        Нахожу пустой диван, присаживаюсь и устремляю все своё внимание на пару, которая продолжает стоять и общаться. Девушка без гордости и устали постоянно прикасается к его руке и смеётся без остановки. У меня все внутри сжимается от страха, что ещё немного, и я увижу улыбку Роланда ей в ответ. Но он не разочаровывает. Попрощавшись, разворачивается и направляется в мою сторону.
        Сделав безразличный вид, внутри с нетерпением жду, когда он снова окажется рядом. Пусть он ненавидит меня, проклинает, оскорбляет. Да все что угодно делает, лишь бы все его внимание было приковано ко мне одной.
        - Так вот, что тебя возбуждает, - язвлю, как только он присаживается рядом.
        - Завидуешь?
        - Соболезную твоему вкусу. Хотя, с другой стороны, это хорошо. Общество кишит такими особями, и ты никогда не останешься неудовлетворённым.
        - Сколько скрытой ревности в твоих словах, - смеётся, шепча на ухо.
        - Скорее разочарования. Рассчитывала, что ты куда более избирателен в выборе партнёрш.
        - Сказать, что меня сейчас забавляет? - усмехается. - Что ты считаешь себя выше подобных девушек. А как по мне, вы на одном уровне.
        Его слова остро бьют по мне. Неприятно, оскорбительно, унизительно. Но показывать этого я не собираюсь.
        - В очередной раз доказываешь, что ты слеп и глуп! - шиплю в ответ и отстраняюсь от него чуть подальше, чтобы не сойти с ума от аромата его кожи.
        В ответ лишь ехидно улыбается, а после встаёт и уходит, заметив знакомые лица неподалёку. Что значат его улыбки, смешки, взгляды? Мне сложно понять. Я продолжаю придерживаться мнения, что он самая большая тайна из всех, что были в моей жизни. Самая раздражительная, злящая, но чертовски манящая тайна!
        Вскоре, мы проходим в отдельное ложе, где, кроме нас с Роландом, никого нет. Эрик с Ратмиром расположились в другом конце зала, напротив нас, чтобы внимательно следить за всем происходящим.
        - Любишь балет? - вдруг неожиданно интересуется мужчина, устраиваясь поудобней на мягком стуле и рассматривая партер снизу.
        - Не доводилось видеть раньше, - признаюсь честно, но от чего-то становится стыдно.
        - А что доводилось?
        - Ты хочешь поговорить со мной? - вскидываю брови вверх от удивления.
        - Хочу прозреть относительно тебя, - намекает на мой последний выпад в его адрес.
        - Ничего не доводилось. Возможно, когда-то в детстве, в школе. Не более.
        - Нет времени или интереса? - переводит на меня своё внимание.
        Все жду, когда последует издевка, но он внимательно смотрит, ожидая ответа.
        - Не было человека, который привил бы интерес.
        Отвечаю честно, но все больше хочется слукавить, чтоб не оказаться в его глазах пресной, скучной.
        Уверена, сейчас он подумал: «Тогда, чем ты лучше той, над которой смеялась?» и жду, что вот-вот озвучит это вслух. Но позади раздаётся звук открывшейся двери, и мы отвлекаемся на входящих. Ими оказываются двое мужчин в преклонном возрасте, но выглядят они достойно. Роланд встаёт и приветствует каждого. Они ведут между собой недолгую беседу, а после мужчина представляет им меня. С лёгким волнением встаю и протягиваю им в знак приветствия руку, на которой кольцо. Мужчины, целуя, внимательно разглядывает изумруд на моих пальцах, а потом довольно обращаются к Роланду.
        Минут пятнадцать они сидят с нами, обсуждают товар и внимательно, но предельно аккуратно, разглядывают его на мне. В дальнейшем, если им все понравится, они будут решать вопросы и проводить более тщательную проверку уже с глазу на глаз с Роландом. Не обходят они стороной и мою грудь, на которой делается акцент последние пару минут. Еле сдерживаюсь, чтобы не разбить им их очки и бинокли, повторяя про себя, как мантру, что сделай я сейчас что-нибудь подобное, Роланд обязательно найдёт ухищрённый способ меня наказать.
        Но когда они уходят, я показываю Ханукаеву всем своим видом недовольство.
        - Не думала я, что они будут, вместе с товаром, так пристально изучать и меня, - цежу сквозь зубы.
        - С каких пор тебя это начало смущать, строптивая?
        - Меня всегда смущает внимание извращенцев, которым за шестьдесят! Нельзя показать все в коробке?
        - Зачем, если действовать можно эстетичней и аккуратнее? Да и бриллианты на привлекательном женском теле скупаются мужчинами быстрее, - прищурив взгляд, улыбается краем губ.
        - Хорошо хоть в постель не кладёшь, для закрепления удачной сделки, - хмыкаю и только после понимаю, что в его словах присутствовал комплимент в мой адрес 5a7b04.
        Становится слегка приятно, но он быстро приводит меня в чувства:
        - Нужно будет, и в постель ляжешь, - говорит, полностью увлёкшись шоу на сцене. - Ты ведь этим не побрезгуешь?
        Хочется встать и скинуть его с этого балкона, чтобы вдоволь насладиться его полетом и приземлением в партере. Но решаю промолчать и подать свою злость, обиду и месть в холодном виде.
        За последующие сорок минут к нам заходит ещё один покупатель, так же аккуратно, не вызывая никаких подозрений, рассматривает товар на моих руках, ушах и шее, а потом уходит. С Роландом я больше не веду никаких разговоров, делаю все на автоуровне, а потом молча продолжаю наблюдать за балетом.
        Когда слышу, как в третий раз кто-то заходит к нам, уже никак не реагирую. Встаю только после того, как Роланд представляет меня, чтобы поприветствовать очередного покупателя. Но увиденное приятно меня удивляет, и я снова загораюсь. Передо мной стоит не старый, не противный, а очень даже привлекательный мужчина. Решаю, что именно им я потреплю нервы Ханукаеву.
        Увидев меня, первым делом проходится взглядом по оголенным участкам моего тела и только потом обращает внимание на протянутую мною руку.
        - Сойер, - представляется мужчина, но Роланд быстро закрывает тему разговора, не дав представиться мне в ответ.
        Рассаживаемся, и я, улыбнувшись новому знакомому, вновь принимаюсь наблюдать за балетом, который покорил меня с первых минут.
        Общение мужчин длится намного дольше, чем с другими, и все это время я чувствую, как меня пожирает голодным взглядом пара глаз. Хотелось бы думать, что она принадлежит Роланду, но знаю, что другому. Когда приходит время прощаться, я вновь встаю и протягиваю ладонь мужчине, специально приковывая свои глаза только на нем.
        - Лучше, чем я мог себе представить, Роланд! - восторженно отмечает про украшения. - Но я бы хотел забрать у тебя сегодня ещё один бриллиант, - целует мою руку, - который сложно разглядеть здесь, надо поближе. Как вас зовут? - обращается ко мне.
        - М…
        - Милена, - перебивает меня мужчина, и я бросаю на него удивлённый взгляд. - Хотеть ты волен, что угодно, но забрать ты сможешь только то, что на ней, а она остаётся со мной!
        - Как жаль! Я бы в долгу не остался! - отпускает мою ладонь.
        - Я все сказал, - твёрдо отвечает Роланд.
        - А что скажет Милена? - Сойер переводит на меня свой взгляд.
        - Сегодня я на работе, а значит решает босс! - делаю небольшую паузу.
        Замечаю, как Ханукаев успокаивается. И решаю, что нет смысла долго ждать, чтобы переступить через него и, тем самым, разозлить. Я вспоминаю сегодняшний разговор про постель, вспоминаю незамысловатую брюнетку в холле, вспоминаю все наши предыдущие ссоры и его обидные слова, и понимаю, что именно такого отношения он заслуживает!
        - Но завтра у меня выходной, - продолжаю я, подмигнув и включив все своё обаяние. - Можете оставить ваш номер, и я вам наберу.
        Мужчина расплывается в улыбке, чувствуя себя победителем, и достаёт визитку из внутреннего кармана. А Роланда будто окунули в ушат ледяной воды. Его выражение лица говорит само за себя, я понимаю, что мне не избежать бури эмоций и ядовитых слов в свой адрес. Он еле сдерживается, чтобы прям там, на глазах у всех, не прикончить меня.
        - Тогда я буду ждать вашего звонка. Роланд, а тебя жду в нашем ресторане.
        Они пожимают друг другу руки, и тот уходит. Хочу сесть на место, но Роланд быстро даёт понять, что этого не произойдёт.
        - Почему ты такая бестолковая, объясни мне? Ты головой своей думаешь, когда решаешь встречаться с такими мужчинами? - разворачивает меня к себе, когда я пытаюсь отвернуться.
        - С тобой ведь уживаюсь. Они на твоём фоне кажутся такими милыми, что сложно понять, кто есть кто.
        - Не играй в игры, правил которых ты не знаешь! - шипит, хватая меня за подбородок.
        - А то что? Прибьёшь к стене, как обычно?
        Ничего не ответив, брезгливо отшвыривает меня и включает наушник, через который связывается с Ратмиром и Эриком.
        - Глаз с неё не спускайте! - отдав приказ, резким движением снимает с спинки стула пиджак и, надев его, решительным твёрдым шагом уходит прочь.
        Оставшись одна, возвращаюсь на своё место и переключаю все своё внимание на сцену, стараясь не думать ни о чем.
        Музыка, танцоры, движения - все прекрасно, особенно в едином слиянии. Наконец-то, не отвлекаясь ни на кого, я могу спокойно этим насладиться.
        По окончанию выступления, мужчины уже ждут меня у входа в ложе.
        - Заедем поужинать? - предлагает Эрик.
        - Я не голодна и очень устала, хотелось бы поскорее снять с себя все это, - указываю на украшения.
        Мы едем в отель, они проводят меня к моему номеру и уходят в ресторан, оповещая, что через десять минут ко мне зайдёт Роланд, чтоб забрать товар.
        Безумная идея взбесить и соблазнить его зарождается в голове за доли секунд, и я быстро, скрывшись за дверью, начинаю раздеваться. Сняв с себя все украшения и аккуратно положив их на стол, переодеваюсь в белое кружевное белье, а сверху накидываю шёлковый пеньюар, который завязываю так, чтоб слегка виднелся бюстгальтер. Распускаю волосы, делаю один пшик духов в ложбинку меж грудей и оценивающим взглядом прихожусь по себе в зеркале. Удовлетворившись видом, нахожу сотовый телефон и визитку с номером Сойера, а после жду, когда Роланд постучится в номер.
        Пальцы нервно стучат по коленке, высчитывая каждую секунду из оставшихся минут. Ожидание тяготит, а неизвестность сводит с ума. Страх, что мой план по выведению мужчины на эмоции провалится, пронизывается в каждую клеточку моего тела и сотрясает меня.
        Стук в дверь приводит меня в чувства. Вскочив, смотрюсь в последний раз в зеркало и, убедившись, что выгляжу отлично, спешу встретить Роланда. Впустив мужчину за порог, намеренно не обращаю на него внимание и, уткнувшись глазами в телефон, назло переписываю номер с визитки.
        - Товар на журнальном столике, - говорю и, отвернувшись к нему спиной, возвращаюсь в комнату.
        Слышу, как он закрывает за собой дверь и проходит за мной. Быстро дописываю номер и кладу визитку рядом с украшениями, чтоб он наверняка заметил, что я делала.
        Хочет забрать товар и положить его в футляр, но останавливается, обратив внимание на прямоугольную картонку с именем и номером Сойера.
        - Я не ясно выразился? - интересуется спокойным, сдержанным голосом и поднимает на меня свой взгляд.
        - А я? - вздернув нос, скрещиваю руки.
        Он резко кладет коробку на рядом стоящее кресло и, схватив меня за локоть, притягивает к себе.
        - А ты не имеешь право на голос! - вырывает из моих рук телефон и, швырнув на пол, бьет по нему ногой, разбив экран.
        На миг теряю дар речи, а потом взрываюсь от бешенства.
        - Ты что творишь, ненормальный? Ты мне покупал его, чтоб ломать? Бл*ть, да ты…
        - Заткнулась! - перебивает, прибив моё тело к себе. - В следующий раз, когда решишь переступить через моё слово, вместо экрана будет твоя голова! Поняла меня?
        - Нет, не поняла! Ты мне никто, чтоб твоё слово было для меня авторитетным!
        Хватает одной рукой за лицо и тянется к нему.
        - Просто признайся, что ревнуешь меня, - широко улыбаюсь, стараясь сдержать оставшуюся злость внутри себя.
        - Я уже говорил, чтобы ты перестала выдавать желаемое за действительное! - отталкивает меня на кровать и пытается снова переключить своё внимание на товар.
        - Серьёзно? - приподнявшись на локти, продолжаю ехидно улыбаться. - А твои глаза говорят мне о другом.
        - О чем же?
        Встаю и, подойдя вновь к нему вплотную, тянусь к его уху.
        - Хотят снова доказать мне, что их хозяин не гей, - шепчу еле слышно.
        Закрывает футляр и переводит на меня свой взгляд. Хитро улыбается. Сводит с ума. Смотрю на него и понимаю, что ни к кому не испытывала таких диких эмоций. Он берётся за кончик ремешка, тянет вниз и развязывает его. Пеньюар раскрывается, и, увидев что под ним, мужчина усмехается, подняв глаза на меня.
        - Этого хочешь только ты, малышка, - делает шаг назад, желая уйти.
        Но я больше не могу терпеть этого насилия. Резко притянув его к себе, впиваюсь поцелуем в его губы, и он не сопротивляется. С уст вырывается стон, когда его обжигающие пальцы касаются моего тела, и я сильнее прижимаюсь к нему.
        Охватывает лавина чувств, и я теряю контроль над собой. Сейчас, рядом с ним, в его власти, я готова на любое сумасшествие.
        - Целуешься ты лучше, чем врешь, - оторвавшись от губ, сквозь улыбку шепчу ему, намекая на его возбуждение.
        Припечатав меня к стене, затыкает безумным поцелуем, которым скользит вниз и останавливает на шее, высасывая весь разум. Завтра там будет большая отметина в виде засоса, но мне плевать. Хоть все тело, лишь бы от его губ.
        Резким движением срывает с меня пеньюар. Срывает все грани, срывается сам. Слишком горячо, слишком жарко.
        Его руки, изучив каждый миллиметр моего тела и доведя до исступления, резко поднимают меня вверх, позволяя обвить ногами его тело.
        Словно безумная, снимаю с него рубашку и, увидев его оголенное тело, на миг замираю. Идеальные рельефы и татуировка на руке действуют эндорфином на остатки разума, и я вновь притягиваю его к себе, изголодавшись за доли секунд без его поцелуев.
        Несёт меня к постели и бесцеремонно кидает на неё. Смотрит на меня сверху вниз, унося за пределы галактики. Никогда не видела такого взгляда, как у него. В нем голод, безумие и дикость в чистом виде. Зрачки расширены, а в них мое отражение.
        Я инстинктивно приподнимаюсь, отползая назад, но Рональд хватает за лодыжку и тянет к себе. Накрыв мое тело собою, пальцами скользит по бёдрам, а губами вновь касается раскалённого тела.
        Голова идёт кругом, рассудок меркнет, а лёгкие в поисках кислорода. Разорвав на мне бюстгальтер, отшвыривает в сторону и тянется вниз по шее. Жадно глотаю остатки воздуха, которые вот-вот испарятся из комнаты.
        Губами коснувшись моей груди, начинает терзать меня, причиняя боль, ярко граничащую с возбуждением. От боли и дикого наслаждения впиваюсь ногтями ему в плечи, изгибаясь в спине. Каждое его движение, каждое прикосновение и взгляд кричат о том, что не только я схожу с ума от происходящего, но и он. Срывает последний кусок ткани на мне и поднимает на меня свой взгляд. Страстный, горячий, пропитанный силой и властью. До сих пор не могу поверить, что все безумные эмоции, плещущиеся в его глазах, вызваны мной и моим телом. Смотрю в них и понимаю, что готова сдаться. Впервые готова подчиниться ему и получать от этого удовольствие!
        Вспышка. И все вокруг теряет значимость.
        Стоны и дикое рычание сливаются воедино, скатываясь по нашим мокрым телам. Эта ночь будто проводит черту под пятью месяцами нашего сложного знакомства. Эта ночь оправдывает каждую нашу нервную встречу.
        Он безумен, ненасытен и чертовски прекрасен. На протяжении всей ночи, он ловит меня сбегающей с кровати и начинает все заново, по кругу; врывается в ванную и доказывает, что купаться - это не основная задача данной комнаты. И вот, когда мне уже кажется, что все, - я не способна больше ни на что, и мое изнеможённое тело перестало его возбуждать, он снова тянет меня к себе, доказывая обратное.
        Это все было выше моего понимания, выше моего восторга. Я такого не испытывала никогда и ни с кем. Ни под кем я не стонала так искренне, как под ним. Никогда мой голос не срывался на крик от блаженства. Никогда мне не хотелось мужчину за ночь так много раз, как его. А сегодня все "никогда" растворились между мной и Роландом.
        Я ждала многого от этой ночи, но ему удалось меня не просто удивить, но и усыпить рядом с собой. Я обессиленная закрыла глаза и позволила себе, впервые за долгое время, уснуть рядом с мужчиной.
        Проснувшись к полудню, не сразу понимаю, кто я, где я и что со мной произошло. Все тело ломится от удовольствия, а в голове потихоньку начинают восстанавливаться картины прошедшей ночи. На лице невольно появляется улыбка, когда взгляд падает на разорванное белье, которое уже непригодно к носке.
        Встаю с постели и прохожу в ванную. Не надеюсь столкнуться сейчас Роландом. Знаю, что давно ушёл. Его одежды нет, как и коробки с товаром. А отсутствие визитки и вовсе меня улыбает.
        Он оставил за собой лишь аромат своего парфюма и безумные воспоминания. Хотя, не только это. Увидев своё голое тело в зеркале, с восторженным ужасом замираю на нем. Засосы на шее и синяки на бёдрах являются прямым доказательством, что вся дикость, которую вытворял Роланд, была не сном.
        Расплываюсь в улыбке, разглядывая каждый отпечаток, оставленный мужчиной. Наверное, я чокнутая, но подобное меня только сильнее заводит и притягивает к мужчине.
        Весь день я остаюсь в номере, не желая никого видеть или слышать. Мне необходим отдых, чтоб отрезветь, прийти в себя после такого мужчины. Полдня в голове крутится только он и все, что он вытворял с моим телом. Наверное, было бы лучше, если бы он оказался никчемным любовником в постели, чтобы я раз и навсегда вычеркнула его из своей больной фантазии. Но увы, теперь, после полученного колоссального удовольствия, он стал олицетворением этой фантазии.
        Единственное, что перебивает мысли, это моё волнение за Крис. Телефон разбит, а номера я не помню, чтобы связаться с Демидом и узнать, как обстоят дела. Хочу поскорее вернуться на Ямайку и увидеть там девушку в полном здравии.
        Вскоре, в номер входят без стука. Догадываюсь, кто это может быть, ведь только один человек мог забрать ключ от номера.
        В комнате появляется Роланд. Такой же статный, серьёзный, но с бушующим пламенем в глазах. Все тело покрывается мурашками при виде него, а разум накрывается пеленой. В его присутствие, все эмоции ощущаются ещё острее, и я не знаю, как совладать с собой, чтобы скрыть от него своё состояние.
        Плавно пройдясь по слегка прикрытому телу, мужчина останавливается на шее и иронично улыбается.
        - Весело тебе, да? - пытаюсь казаться серьезной, пока сердце отбивает чечетку. - Что прикажешь мне делать с этим? - намекаю на засосы.
        - Любоваться, - поднимает на меня свой хищный взгляд.
        Не удержавшись, улыбаюсь в ответ, не сводя с него глаз. Мы думаем об одном и том же, вспоминаем об одном и том же и, черт возьми, хотим одного и того же.
        - Через полчаса мы выезжаем, - кладёт пакет и ключ от номера передо мной, переводя моё внимание на них.
        - Что это? - заглядываю во внутрь.
        - Хочу видеть на твоём теле соответствующий тебе цвет белья.
        - Белый мне не соответствует? - вопросительно вскидываю одну бровь, доставая коробку из пакета.
        - А ты как думаешь? - отвечает в тон.
        - Думаю, плевать, какого цвета белье выкидывать после тебя.
        - Собирайся, - маняще усмехнувшись, разворачивается и выходит из номера, оставив легкую интригу после себя.
        Как только дверь за ним захлопывается, с особым любопытством раскрываю коробку, желая поскорее узнать, с каким цветом я у него ассоциируюсь.
        Красный цвет сразу бросается в глаза, и я расплываюсь в улыбке.
        Раз он связывает меня с цветом страсти, является ли этот будоражащий воображение комплект подтверждением начала чего-то более интересного?
        Глава 6
        Приземлившись в Монтего-Бей, мы направляемся в центральную больницу, где лежит Крис. Демид не стал рассказывать по телефону всех подробностей, очевидным было лишь то, что с девушкой что-то произошло.
        Минуты растягиваются в часы, превращая дорогу в вечность. Я не могу найти себе места, думая о том, что же с ней могло случиться. Чувствую себя виновато, не должна была оставлять её одну и уходить спать, должна была остаться рядом.
        Оказавшись в палате, замечаю спящую девушку, у которой загипсована нога, а рядом на кресле сидит Демид и, услышав, как мы вошли, пробуждается ото сна.
        - Как долетели? - протирает глаза, чтобы поскорее "проснуться".
        - Нормально, - вскользь бросает Роланд. - Что случилось? - указывает взглядом на девушку.
        Мы выходим из палаты, чтобы не разбудить ее.
        - Сбил автомобиль. Телефон разбился, документов при себе не было. Вчера ночью только пришла в сознание.
        - Что говорят врачи? - интересуюсь взволнованно.
        - Сказали, что ей надо побыть здесь неделю. У неё легкое сотрясение мозга и сломана нога.
        - Как она себя сейчас чувствует?
        - Неплохо. Свои идиотские шутки в силах травить, - улыбается Демид.
        Вскоре Крис просыпается, и мы все входим в палату. Девушка смеётся, шутит, хоть порой её лицо и искажается от боли. Она весело рассказывает о том, как в баре у неё украли бумажник, и она решила поймать вора собственными усилиями, но, не заметив машину, выбежала на проезжую часть и была сбита.
        Ничего смешного в этой истории не было и нет, но Крис продолжает веселиться, пока братство и я наблюдаем за ней, как за сумасшедшей, но в душе радуемся, что жива и скоро будет здорова.
        - Вот и повод, чтоб ты носил меня на руках, - отшучивается она, когда Демид помогает ей перевернуться на бок.
        Мужчина улыбается в ответ, а в глазах лишь нежность. Будто не он днями ранее источал ненависть в сторону девушки.
        Интересно, что он чувствовал, когда искал её целые сутки в чужой стране? Какие мысли и страхи его посещали? Что творилось у него на душе, раз он сумел отогнать всю злость от себя и проявить заботу? Наверное, никому никогда не узнать.
        Долго пробыть в больницы нам не удаётся. Часы приема заканчиваются, и нам приходится уехать.
        Вечером братство приглашает меня поужинать вместе с ними, и я с радостью принимаю их приглашение.
        Сидя напротив Роланда и наблюдая за каждым его движением, начинаю вновь сходить с ума, ловя слегка уловимый аромат мужского парфюма, которым пропахло и моё тело.
        Растворить бы силуэты вокруг, чтоб остаться вдвоём. Повторить, казалось бы, неповторимое, чтоб кожу прожигала приятная боль, а стены пропитались стонами.
        Не могу удержаться от желания прикоснуться к нему. Убедившись, что никто не видит, освобождаю ногу из изящных туфель и провожу ею вдоль ноги мужчины. После секундного замешательства, уголки его губ вздрагивают в улыбке и, оторвавшись от изучения меню, он поднимает на меня свой взгляд.
        В его зрачках - пламя, в моих - он.
        - Что будешь заказывать? - смотрит, ухмыляясь.
        - Доверюсь твоему выбору, - улыбаюсь в ответ.
        Он делает заказ за меня, а я пропускаю его слова мимо ушей, упиваясь движением его губ. Есть в нем что-то такое пленительное, гипнотизирующее.
        - Роланд, - радостный женский голос со стороны быстро приводит в чувства, и, отдёрнув взгляд и ногу, я оборачиваюсь на неё. - Рада тебя видеть, дорогой!
        Он удивляется, увидев её, но тут же встаёт и заключает в радушные объятия, пока я, скрепя зубами разглядываю лицо дамы. От чего-то, её образ кажется мне знакомым.
        - Здравствуй, Роланд - слышу позади себя до боли знакомый мужской голос и застываю, не веря своим ушам, надеясь, что воображение решило сыграть со мной злую шутку.
        Сердце в груди начинает бешено стучать, мысли в голове путаются. До боли в пальцах впиваюсь в ручку дивана, молясь, чтобы это было простым совпадением, но увы…
        Из-за спины выступает мужчина, протягивая Роланду руку. Узнаю мужской силуэт, узнаю его профиль и, наконец, вспоминаю женское лицо. То самое, что разбило мне сердце.
        Закрываю глаза, в надежде, что просто обезумела, и эти двое мне лишь мерещатся, но, открыв их, понимаю, что это никакой не обман зрения - все реально. И эту реальность надо пережить.
        - Эльдар, - меняется в лице Роланд, но быстро возвращает себе холодную маску.
        За секунды, что они пожимают друг другу руки, я успеваю пройти семь кругов ада.
        Не должен мир быть настолько тесным, чтоб мужчина, который способен затмевать все мысли о прошлом, был знаком с тем, кто это прошлое создал.
        Рассудок теряет сознание, оставив мое тело и душу разлагаться на глазах у всех.
        Братство тоже встаёт, чтобы поприветствовать пару, и только я, словно вкопанная, прилипнув к дивану, пытаюсь восстановить дыхание. Но тщетно. Не вдохнуть - не выдохнуть. Один лишь выход - задохнуться, умереть, испариться. Но и этому не суждено сбыться.
        - А вы? - вдруг обращается ко мне девушка, желая познакомиться.
        - Медея, - произношу, собрав всю волю в кулак.
        Мое имя доходит до слуха того самого, и он оборачивается. Спустя полтора года наши глаза вновь соприкасаются друг с другом. Да только теперь его присутствие не действует счастьем на меня. Мужчина застывает, а во взгляде его дублируются мои чувства. Мы оба в ужасе.
        - Зара, очень приятно, - протягивает мне руку молодая женщина.
        С трудом перевожу на неё своё внимание и отвечаю лицемерной взаимностью.
        Не хочу касаться её руки. Стыдно. Тошно от самой себя. Меня будто кто-то сзади поймал за шкирку и вернул назад, окинув в грязь.
        - Вы девушка Демида? - интересуется, заметив наше близкое расстояние друг от друга.
        - Нет, мы друзья, - отвечает за меня парень, оказав мне услугу.
        Пару приглашают сесть за наш стол, но они отказываются и проходят дальше. Они садятся напротив, и мужчина начинает украдкой прожигать меня взглядом. Будто пытается добить, растоптать и уничтожить те никчемные остатки прежней Медеи, которые он оставил за собой.
        Вечер продолжается, беседы между братством восстанавливаются. Все встает на круги своя, только не я. Мысли против воли возвращают меня в прошлое. В те дни, когда он, бросив все, забрал меня на Мальдивские острова, чтобы немного побыть вдвоём и отдохнуть от всего мира.
        Я никогда не была так счастлива, как тогда. С лица не сходила улыбка. Настоящая, живая, не такая, которая сейчас рисуется разумом на моем лице. Я кричала о своей любви каждую проведённую с ним минуту и молилась, чтоб наше счастье длилось долго. Но, видимо, не те молитвы я читала и не в те небеса стучалась с просьбой.
        В тот день мы сидели на закате у океана и, надевая кольцо на мой безымянный палец, он шептал:
        - Никогда не снимай его, в нем заключена моя любовь к тебе.
        - Я хочу, чтоб она была заключена здесь, - коснулась его левой груди и поцеловала в губы.
        - Её так много во мне, что иногда просто необходимо оторвать часть от неё и вложить в вечное, - обнял, прижимая крепче к груди.
        - Ничто не вечно. Обойдёмся отведённым для нас временем, - улыбнувшись, обвила его шею руками, даже не подозревая, что нам осталось намного меньше, чем я рассчитывала.
        Мой рассудок был потерян рядом с ним, я не была способна мыслить здраво. Верила каждому его слову и никогда не подавала их сомнению.
        Глупая, наивная дура.
        Начинаю задыхаться от воспоминаний. Ненавижу их. Самое яркое напоминание моей ничтожности. Желая смыть с себя всю эту грязь, встаю с места и спешу в дамскую комнату, чтобы привести мысли в порядок.
        Ноги еле несут меня, а тело трясёт так, будто по нему пустили электрический разряд. Открыв дверь в уборную, прямо у входа просто обессилено склоняюсь над раковиной, оперевшись на неё руками. Тошнит. Хочется вырвать всю гниющую боль, что застыла в недрах души, но она будто клешнями вцепилась в организм.
        Дверь сзади открывается, поднимаю взгляд на зеркало и вижу за своей спиной Эльдара.
        - Проклятьем моим стала? - смотрит на меня в отражении, медленно приближаясь к телу.
        - Ты сам себе проклятье, - отвечаю глухо.
        - С кем из них ты? - подходит ближе, склоняясь над шеей, вдыхая аромат.
        - С каждым из них, - отдергиваю плечо, давая понять, чтоб отошёл.
        - Не будь такой, прошу тебя, - разворачивает меня к себе.
        - Уйди, Эльдар, - закрываю глаза, делая глубокий вдох, чтобы не раскричаться.
        - Стала такой красивой, - игнорирует просьбу, касаясь моего лица.
        Смотрю ему в глаза и будто возвращаюсь к нашей последней встрече, когда я услышала роковое: "прости, но их я тоже люблю", ясно дающее понять, где моё место. Чувствую, как извергается вулкан в душе, взрываясь лавиной прежних обид и разочарований.
        Отворачиваюсь в сторону, но не могу оттолкнуть, - тело немеет под натиском боли.
        - Только почему одеваешься так, будто тебя только что раздели? - шепчет с досадой.
        Секундная тишина и ответ, который сотрясает воздух:
        - Чтоб не тратить время на прелюдии, - голос Роланда за спиной Эльдара кинжалом пронзает сердце.
        Мужчина рядом со мной вздрагивает, но разворачивается со спокойным выражением лица, будто его ни раз ловили с поличным.
        - С этой бл*дью сестре изменял? - вскидывает подбородок в мою сторону.
        От услышанного, тошнота вновь подступает к горлу, и я готова провалиться сквозь землю, лишь бы не быть свидетелем нашего позора. Эльдар изменял сестре Роланда со мной - можно ли придумать ещё более извращённый повод для ненависти ко мне, если не этот? После этого, я больше не задамся вопросом справедливости судьбы. Её не существует - это я поняла ясно.
        Отрываюсь от раковины, к которой прилипла, но тут же застываю, встретившись с Роландом взглядами. Никогда он не смотрел на меня с таким презрением, как сейчас. И хоть в его глазах всегда плескалось немало отвращения в мой адрес, сейчас все было иначе. Сейчас я задела за живое.
        - Повежливей, - Эльдар делает шаг ему навстречу, оскорбившись больше моего.
        Спешу выйти из комнаты, исчезнуть, раствориться - все, что угодно, лишь бы не быть здесь. Но только ровняюсь с Роландом, как он грубо хватает меня за локоть, и притягивает к себе, заставляя сердце биться с неумолимой скоростью.
        - Хуже шлюх только любовницы, - выплюнув каждое слово, отшвыривает меня к двери, - Пошла вон!
        Его слова громом отбивают в висках, и мне становится тяжело дышать. Душу раздирает обида, и я не нахожу сил постоять за себя, да и не вижу в этом смысла. Он прав, как никогда.
        Если шлюха - это сугубо его личное мнение, то любовница - это факт.
        Прежде, чем закрыть за собой дверь, успеваю услышать, как Эльдар вступается за меня, а следом - удар. Вскрикнув от ужаса, быстро прикрываю рот рукой, чтоб заглушить боль. Кто бы кого не ударил - удар попал прямо мне под рёбра, стянув все мышцы в груди.
        Второпях подхожу к нашему столу, хватаю сумку с дивана и, попрощавшись с мужчинами, ухожу прочь из ресторана.
        Оказавшись на улице, судорожно выдыхаю накопившийся воздух в легких, а после спешу скрыться от всех в своём номере.
        Сбросив с себя одежду, зарываюсь под одеяло и, приложив к лицу подушку, выкрикиваю все, что накопилось внутри. Слишком многое во мне прогнило: начиная с заглушенных эмоций и заканчивая прибитыми к сердцу воспоминаниями. Мне необходимо избавиться от этого всего, выплакаться, высказаться. Необходимо, но будто невозможно. Я умею плакать только в подушку, а говорить о важном лишь с собой. Но сейчас, сейчас мне нужно оторвать кусок от себя и показать его другому человеку. А человека нет. Никого нет. Нет того, кому бы я доверила себя и перед кем, не боясь, сумела бы снять все маски. Чувствую дикое одиночество, и оно тянет меня все глубже в свою бездну.
        Я не могу сомкнуть глаз. Как только прикрываю веки, передо мной всплывает образ Эльдара - его улыбка, походка и нежный взгляд. В ушах гулким звоном проходятся его признания в любви, а губы содрогаются, вспоминая поцелуи. Но не проходит и двух минут, как все растворяется в дымке тумана, и появляется Роланд.
        Если сначала весь акцент беды был на неожиданном появлении Эльдара, то сейчас, глубокой ночью, я не нахожу себе места совсем из-за другого мужчины. Его слова и презренный взгляд не дают покоя. Ни бутылка мартини, ни мои скудные попытки отвлечь себя развлекательными шоу по телевизору не венчаются успехом. Чем ближе к рассвету - тем больше страха перед предстоящим днём и встречей с неизбежным.
        Взъерошив всю постель и себя, встаю с места, больше не имея сил находиться в давящих четырёх стенах. Собравшись и умывшись, выхожу из номера и сталкиваюсь с Демидом, который радостно улыбается мне.
        - Куда собралась, красавица? - приблизившись, приветствует поцелуем в щеку.
        - Пока не знаю, а ты? - ехидно улыбаюсь, почувствовав аромат парфюма. Явно не на пляж собрался.
        - Еду навестить Крис, присоединишься?
        - Не помешаю вам? - продолжаю улыбаться, а в душе желаю, чтоб он настоял и забрал меня отсюда.
        Их компания с Крис - это лучшее, что может сейчас со мной случиться.
        - Нисколько, если нет никаких планов, то поехали со мной.
        Я соглашаюсь и вздыхаю с облегчением. Не придётся сегодня встречаться с неугодными людьми.
        По дороге, мужчина покупает мне простой телефон для звонков родителям, и обещает по возвращению возместить ущерб новым смартфоном. Знал бы он, что снова своеобразно "извиняется" за поступок своего друга, ведь для всех - у меня украли телефон в аэропорту Вашингтона.
        Когда мы приезжаем в больницу, Крис расплывается в широкой улыбке и заключает каждого в объятия. На Демиде делает особенную паузу, будто наслаждается и пропитывается им.
        День проходит более, чем отлично. Эти двое умудряются своими шутками и рассказами затмить весь кошмар, творящийся внутри меня. Я смеюсь, улыбаюсь и упиваюсь тем, как они время от времени застывают друг на друге, забывая о третьих лицах. Зная их историю, теперь я вижу особую глубину в их взглядах. В них столько недосказанного и недополученного. Надеюсь, все возместится.
        Вечером, когда часы приёма заканчиваются, мы с Демидом возвращаемся обратно в отель. Я "прячусь" в своём бунгало, заказываю ужин в номер и, выйдя на террасу и удобно устроившись на мягком диване, звоню сестре, уделив нашей с ней беседе несколько часов. Я делаю все возможное, чтобы забить свой день и себя, делаю все, чтобы не думать о терзающем.
        Так проходят несколько дней. По вечерам Демид с Эриком зовут меня с собой в клуб, и я соглашаюсь. Запиваю все алкоголем и много танцую. Попытки пофлиртовать с другими - провальные, как никогда. Спустя уже минуту, любой парень в клубе начинает меркнуть в глазах, и я теряю к нему интерес. И это злит настолько, что однажды ночью, в пьяном угаре, я подхожу к номеру Роланда, желая высказать ему все, что думаю и все, что чувствую, а потом, как и в Вашингтоне, просто взять все в свои руки и провести с ним всю ночь. Но я замираю с нависшей рукой у двери, когда слышу за ней женский голос и смех. Это действует на меня, как отрезвляющая пощечина, и я быстро прихожу в себя.
        Стоит ли говорить, что уснуть в эту ночь даже с помощью снотворного, мне не удаётся? Я чувствую, как от обиды, глаза постоянно наполняются влагой, но не позволяю ни одной капле скатиться по щеке. Так низко пасть я не способна даже перед собой.
        Утром Демид сообщает, что к Крис сегодня нельзя, и мы остаёмся в отеле. Решаю больше не прятать голову в песок, поэтому, переодевшись в купальник, иду на пляж. Оказавшись на берегу и удобно устроившись на шезлонге, замечаю Зару. Она приветливо машет мне рукой и улыбается, и я отвечаю ей взаимностью, но быстро отвожу взгляд, не желая контактировать дальше. Но она, видимо не понимая моего поведения, присоединяется ко мне.
        - Привет, - улыбаясь, присаживается рядом.
        Киваю ей в знак приветствия и впервые всматриваюсь в лицо этой женщины. Аккуратные черты лица, доброта и нежность во взгляде и вечное сияние улыбки.
        Она заводит со мной разговор, даже не догадываясь, с кем делится сейчас весёлыми историями из жизни, с кем смеётся и пытается подружиться, чтобы скоротать время на отдыхе. А я из последних сил натягиваю улыбку, чувствуя себя настоящей дрянью.
        Я всегда тешила себя мыслью, что его жена грымза, тварь последняя, поэтому он ей изменял. Пыталась найти оправдание ему… себе. А сейчас сижу напротив неё, слушаю ее и понимаю, что у образа в моей голове нет ничего общего с реальностью.
        Эмми всегда успокаивала меня, говоря, что я не знала правды, а, значит, в произошедшем нет моей вины. Я же считаю иначе. Я никогда даже не задавалась подобным вопросом, не думала, почему он порой срывался и уезжал "по работе" и не появлялся несколько дней. Я не обращала внимание на частые звонки на его телефон и, порой, на его странное поведение. Я была настолько уверена в себе и увлечена нашими отношениями, поездками, подарками, что не соизволила остановиться на минуту и спросить хотя бы у самой себя: «Как такое возможно, что красивый, умный, образованный и богатый мужчина до сих пор не женат? И почему он не делает мне предложение на протяжении полутора лет?».
        Сейчас, мне хватает нескольких встреч, чтобы понять женат мужчина или нет. Тогда почему же я не соизволила хотя бы раз включить мозги с Эльдаром?
        - А это мой сыночек, - показывает мне на экране своего телефона фото маленького мальчика.
        Вижу красивого улыбающегося малыша, который точная копия своего папы. По сердцу начинают скрести кошки. Еле сдерживаюсь, чтоб не взорваться и не отшвырнуть телефон.
        Мысли невольно возвращают меня в день, когда Эльдар только подарил мне квартиру, и я пригласила его на романтический ужин:
        - Как вкусно, - мужчина блаженно закатил глаза, пробуя на ужин грудку в медовой глазури. - Не думал, что ты такая хозяйка у меня.
        Я радостно подскочила к нему и села на колени, обвив его шею руками.
        - А какие я завтраки готовлю, - заманивала его, - Пальчики оближешь.
        - Намекаешь, чтобы я остался? - засмеялся и вложил мне в рот маленький кусочек мяса.
        - Ты так проницателен.
        Я встала, прошлась по просторной гостиной, покружилась вокруг своей оси и, улыбнувшись, остановилась.
        - Знаешь, что я сейчас представила?
        - Нет, расскажи, - он отложил приборы в сторону и переключал все своё внимание на меня. Всегда так делал.
        - Я, ты, - прикусила нижнюю губу, слегка смутившись, - И наши дети в этой квартире. Я бы готовила вам и завтраки, и обеды, и ужины. Отправляла бы вас на работу, в школу и с нетерпением бы ждала вашего возвращения.
        Я была настолько увлечена своей мечтой, что не обратила внимания на его реакцию. Глупая, была уверена, что желания взаимны.
        - Кого бы ты хотела? Мальчика или девочку? - встал и подошёл ко мне.
        - Двух мальчиков, - взяла его лицо руками, любуясь им, - Чтоб были копией своего отца.
        Больно видеть, как твои мечты сбываются у другого человека.
        - Красивый, - произношу с трудом и отвожу взгляд.
        Замечаю, как к нам подходит Эльдар, и в груди все вновь сжимается. Мужчина приветствует нас и садится рядом с женой.
        - О чем беседуете? - интересуется с особым любопытством.
        - Я показывала нашего Лео, - беззаботно произносит женщина, и я замечаю, как лицо мужчины меняется в ту же секунду.
        - Ваша копия, Эльдар, - не сдерживаюсь от комментария, - Зара, наверное, очень мечтала иметь сына, похожего на вас.
        Он улавливает мою досаду в голосе и наверняка понимает мой сарказм.
        - О да, Медея, - смеётся Зара, - Все девять месяцев я думала и мечтала только об этом.
        - Ты не менее красива. Уверена, Эльдар мечтает, чтобы ваша дочь была твоей копией - делаю удар под дых, напомнив мужчине его слова в тот день.
        « - А я бы хотел дочь, похожую на тебя, - убрав волосы мне за ухо, он поцеловал меня в лоб. - Чтоб все было в ней от тебя. И глаза, и нос, и губы. Чтоб все напоминало о тебе, - прижал к груди.
        Я растаяла от такого признания, расплываясь от мысли, что он тоже думает о наших будущих детях, и даже подумать не могла, что каждое произнесённое слово окажется ложью».
        - Ой, нет, мой муж дочку не хочет. Только мальчики, - продолжая улыбаться, она даже не замечает, как Эльдар обеспокоенным взглядом упирается в меня.
        Видимо, такая же наивная и влюблённая, как я. Только, надеюсь, их счастье с ребёнком продлится намного дольше моего.
        Мужчину надолго не хватает, и вместе со своей супругой они покидают меня, оказав мне большую услугу. Иду к морю, вхожу вглубь и ныряю в ещё не нагретую солнцем воду.
        Она дарит мне мнимое чувство, будто смывает с плеч тяжесть последних дней/недель/месяцев, но только я выныриваю наружу, накрывает меня волной прежнего уныния.
        Тело немеет, но не от холодной воды, а от воспоминаний, что крутятся на повторе.
        Понимаю, что скучаю. Не по Эльдару, нет, и даже не по той сказке, что он мне подарил. Я скучаю по себе прежней. По той, кого никогда язык не повернулся бы назвать "дешёвой шлюхой". По той ранимой, счастливой и светлой девушке, которая умела верить в лучшее, верить в людей. По той, которую так неожиданно, в одночасье, убили во мне без права на воскрешение.
        Вернувшись обратно на берег, беру полотенце в руки, вытираю мокрое лицо и вдруг слышу позади себя тихий голос Эльдара:
        - Думаешь, что все, что я говорил тебе, было блеф?
        - О чем ты? - не оборачиваясь, продолжаю заниматься своим делом.
        - О дочке. Думаешь я забыл, что говорил тебе? - оказывается передо мной, и, пока я протираюсь полотенцем, он позволяет себе жадным взглядом пройтись по телу.
        - Лжецам непозволительно что-то забывать!
        Смотрю на него с каким-то особым презрением. Это очень неприятно - видеть объект своего обожания, восхищения и подражания и понимать, что он этого никогда не был достоин.
        Услышав, как кто-то выкрикивает имя Роланда, я непроизвольно оборачиваюсь в сторону кричащего, в надежде увидеть и самого мужчину. Я не видела его несколько дней и, чтобы не было, я соскучилась.
        Когда мои глаза находят его, сердце замирает. Мой взгляд застывает на нем. На том, как он своим твёрдым тяжёлым шагом выходит из воды на берег и принимает из рук Ратмира телефон. Не могу отвести взор от рельефов его тела. А стекающие капли воды по нему напоминают мне горячие отрывки неконтролируемого безумия, происходящего между нами в душевой кабинке.
        Будто почувствовав, он смотрит в мою сторону и, увидев нас с Эльдаром, его свободная рука сжимается в кулак, а лицо искажается от злости. Наверное, он бы испепелил меня своим взглядом, если бы не подошедшая к нему игривая брюнетка, которая отвела внимание мужчины от меня. Вспомнив ночной инцидент у его номера, я быстро прихожу в себя и "возвращаюсь" на место.
        - Из всех мужчин в городе, ты выбрала его? - замечаю, как Эльдара взгляд темнеет, когда он падает на мою шею. Видимо, море смыло пудру, обнажив засосы. - Что это такое? - не сдерживается от злости, - Ты в своём уме выходить в таком виде на люди?
        - У тебя ещё и есть ко мне какие-то претензии? - начинаю собирать вещи, чтобы уйти и избавиться от нежеланного разговора.
        - Есть, а к нему ещё больше! - его слова меня смешат.
        - У нас к тебе претензий будет побольше! - усмехаюсь и, решив, что на этом можно поставить точку, разворачиваюсь уходить.
        Но Эльдар неожиданно берет меня за руку и оттаскивает в мини-джунгли отеля, где всегда мало народу.
        - Ты совсем с ума сошёл?! - вскипаю я. - Если она увидит, то…
        - Она ушла в номер, - перебивает меня и останавливается у одной из пальм.
        - Ты рехнулся совсем!
        - Боишься? - не отрывает глаз от моих.
        - Нет, переживаю за твою жену. Хотя этим должен заниматься ты!
        - Нет, моя девочка, ты боишься, - касается моего лица, но я отдергиваю его. - Боишься его!
        Боюсь Роланда? Серьезно? Я разнесла его тачку, пошла против его слова и ещё тысячу раз провоцировала ссоры. Если бы я его боялась, то никогда бы с ним не связалась. Эльдар ошибается.
        - Что ты хочешь от меня сейчас? - решаю не спорить с ним, не считая нужным переубеждать его.
        - Как ты умудрилась связаться с ним? С ним, Медея? - вдруг неожиданно повышает на меня голос, показав своё истинное состояние сейчас. - Ты знаешь, что он за человек? Знаешь, на что он способен?
        - Если он не женат и у него нет детей, то у меня к нему претензий нет, - язвлю в ответ.
        - Не начинай. Я к тебе всегда относился искренне, Дея.
        - Нет! - перебиваю его. - Не смей меня так называть, слышишь?! Я для тебя Медея и никак иначе!
        - Ты гробишь свою жизнь, связываясь с ним!
        - Мою жизнь угробил ты, а это все, - развожу руками, - Уже результат твоей плодотворной лжи.
        - Я тебя хотя бы уважал, и никогда, чтобы не было, я не позволил бы тебя назвать теми словами, которыми разбрасывается он. Он унижает тебя, а ты позволяешь ему это делать! Что с тобой происходит?
        - Ты меня уважал? Ты? - вскрикиваю от возмущения. - То есть, сделав меня своей любовницей, ты проявил ко мне уважение? Прекращай, Эльдар! Я себя в обиду не дам и уж тем более не позволю унизить. Все, что он сказал в тот день - правда, а с правдой я не спорю! Но если тебя вдруг оскорбили его слова в мой адрес, тогда иди и расскажи ему все, как было на самом деле, а меня оставь в покое! Твои забота и внимание у меня в печенках сидят! - оттолкнув его, я разворачиваюсь и ухожу прочь.
        Если тогда, в его кабинете, уходя, мне казалось, что нас ещё что-то связывает, то сейчас я ухожу с жирной точкой после себя. Он так рьяно пытается сейчас уберечь меня от ненастий, а должен был просто уберечь от самого себя.
        По дороге в бунгало, на глаза попадается Роланд в компании все той же девушки. Быстро отвожу от них взгляд и замедляю шаг, чтобы не казаться взвинченной, если вдруг заметит.
        Разум заговорщически даёт идею за идеей, чтобы вывести его на новые эмоции и, следовательно, на разговор, но я устала и отказываюсь что-либо делать. Этот "отдых" вымотал мне душу, а в мыслях навёл хаос. Я просто уже хочу вернуться обратно в родной город, встретиться с семьёй и отдохнуть по-настоящему. А потом, с новыми силами, решить, что делать дальше.
        Набираю Демиду и прошу его посмотреть ближайший рейс до Москвы. Я убеждаю его, что мне необходимо вернуться обратно, и в итоге мы бронируем билет с вылетом в пять утра.
        Пока я собираю по всей комнате свои вещи, в номер входит Демид.
        - Точно решила улетать? - интересуется с серьёзным выражением лица и подаёт мне майку, лежащую рядом с ним.
        - Да, - принимаю одежду. - Спасибо за приглашение и этот отдых.
        Присаживаюсь около раскрытого чемодана и начинаю аккуратно все складывать в него.
        - Что-то произошло? Я ведь вижу, что ты сама не своя после Вашингтона.
        - Возможно просто устала, - вру, пожимая плечами.
        Он подходит ближе и присаживается у чемодана напротив меня.
        - Ты думала, что будет легко? - интересуется все так же серьезно.
        - Нет, я знала, на что шла, когда принимала твоё предложение.
        - Речь не о работе.
        - А о чем тогда? - поднимаю глаза, нахмурив брови.
        - Я про Роланда.
        Аж пячусь назад от услышанного. Попытки сделать удивлённое лицо безуспешны, губы расплываются в неловкой улыбке.
        - Тяжелый человек, согласна. Только причём тут он? - беру эмоции в руки и вновь принимаюсь собирать вещи.
        - Думаешь, я идиот? - смеётся. - Вернулась с дела вся в засосах. Учитывая, что Роланд бы к тебе и мухи не подпустил там, напрашивается только один вывод.
        - Считаешь, нам стоит продолжать этот разговор?
        - Я вижу, что ты чем-то обеспокоена и стараешься избегать компанию братства. Хочу поговорить с тобой.
        - Все в порядке, Демид.
        Говорю и сама себе не верю. Все в настоящем беспорядке.
        - Не доверяешь мне?
        - В целом никому не доверяю. Причина не в тебе, - поджимаю губы, подняв на него взгляд.
        - Это заметно. Редко можно увидеть на твоём лице то, что ты чувствуешь на самом деле. Порой, ты становишься загадкой даже для нас.
        - Вас сложно заинтриговать? - усмехаюсь, вставая с места.
        Направляюсь к мини-бару и достаю нам бутылку виски.
        - Сложно. В особенности, девушкам.
        - Какого же вы большого мнения о себе, - качая головой, протягиваю ему стакан виски со льдом.
        Он улыбается, делает глоток и всматривается мне в глаза.
        - Что произошло? - спрашивает уверенней, будто знает, что получит в ответ правду.
        - Сначала ответь мне на один вопрос, - мужчина положительно кивает. - Зара родная сестра Роланда?
        - Нет, - отвечает непонимающе, - Если не ошибаюсь, троюродная.
        Вздыхаю с облегчением. Его ответ будто камень с души снимает. Я не могла спать, думая, что Зара и Роланд одной крови и плоти. Понимала, что какими бы не были оправдания, он ни за что не простит за родную сестру.
        Присев на кровать, откидываюсь на спину и, немного помолчав, начинаю своё откровение.
        Я несколько раз пыталась заговорить обо всем с Крис, но язык не поворачивался даже слова одного произнести, а с Демидом - все иначе. Я рассказываю ему обо всем, что было страшно произнести вслух. И видя в его глазах особое внимание и понимание, я чувствую, что доверяю себя правильному человеку.
        Когда наш разговор приходит к концу, и мы оба остаёмся друг другом услышанными, он задаёт последний вопрос:
        - Что тебе стоит рассказать обо всем Роланду?
        - Многого стоит. Он не тот человек, с которым я хотела бы делиться личным.
        - Позволяешь ему делать с собой это, - указывает взглядом на шею, - Но не хочешь, чтобы он знал, какая ты?
        - Для моего тела это приемлемо, - показываю на засосы, - Для души - нет. Он не тот человек, с которым нужно говорить откровенно. Слишком бесчувственный.
        - Я его хорошо знаю, чтобы позволить себе с тобой согласиться. Ты ошибаешься.
        Не вижу смысла спорить с ним, поэтому перевожу тему нашего разговора. Мы продолжаем говорить о разном, в основном, - о Крис. Демид оказывается лучше, чем я о нем думала. Добрее, мудрее и проницательнее, чем кажется на первый взгляд.
        Прерывает нас звонок на его телефон. Парни зовут его на вечеринку, устраиваемую отелем под открытым небом, и он говорит, что скоро будет.
        - Пойдём тоже. Тебе нужно развеяться, - говорит подбадривающие, подавая мне руку.
        - Ты иди, а я соберу чемодан и приду, - улыбаюсь, не желая ему отказывать.
        - Смотри мне! Я ж вернусь за тобой, если не увижу через час.
        - Обещаю.
        Он уходит, а я сползаю с постели и принимаюсь дальше разбирать вещи. Разговор с ним подействовал на меня успокаивающе. Он не пытался дать совет или осудить, - он просто выслушал, услышал меня и поддержал добрым словом. А кажется, будто светом озарил.
        Через полчаса, сдержав обещание, я прихожу на пляжную вечеринку. Среди толпы, стараюсь найти Демида или Эрика. Тех, с кем могу весело провести время.
        Замечаю, как за одним из столиков сидят Эльдар с Зарой. Он обнимает её, а она смеётся и что-то нашептывает ему на ухо. Смотрю на них с легким смятением и не понимаю, какое именно чувство щемит сейчас в груди. Это далеко уже не ревность и не обида. Это нечто, граничащее с горечью и отвращением.
        Оторвав от них взгляд, осматриваю танцпол и застываю от шокирующей картины, которую рисует Роланд. Он танцует, да танцует так, что все моё тело ломит от желания. Сгораю от зависти и ревности к уже знакомой брюнетке, которая извивается в его объятиях. Но отвести взгляд не могу.
        Есть хоть что-то, что этот мужчина делает только наполовину хорошо? Почему все, чего он касается, всегда так идеально, четко и без изъянов?
        Резкий удар сзади быстро приводит меня в чувства и загоняет в новый, но уже болевой, шок. Пьяный мужчина, спотыкается, ударяется об меня и, попытавшись удержаться, хватает меня за руку, но в итоге падает в бассейн, потянув за собой. Не получается удержаться, ударившись ногой об угол бассейна, падаю в воду вместе с ним.
        Выныриваю и смотрю на пьяного озверевшими глазами. Он начинает извиняться, но я пропускаю это мимо ушей, резкая боль в коленке переводит на себя все моё внимание. Вижу, как начинает краснеть вода передо мной, и понимаю, что надо срочно вылезти наружу. Кто-то из гостей помогает мне выбраться и кричит, чтоб вызвали медбрата.
        Все происходит настолько быстро, что какое-то время я стою в ступоре и только потом опускаю взгляд на разорванное колено. Нога подкашивается и помогший парень, заметив это, подставляет мне свою руку, чтобы я смогла опереться.
        - Что происходит? - слышу знакомый мужской голос со стороны.
        Заметив меня и кровь, стекающую по ноге, Роланд реагирует мгновенно. Говорит кому-то принести алкоголь и, подойдя ко мне, садится на корточки.
        - Не умрешь, - констатирует факт, подняв на меня свой взгляд.
        - Тебе идёт быть у моих ног, - натягиваю ухмылку на лице.
        - Сядь, - шипит, но все же помогает мне приземлиться на землю.
        Пока он осматривает рану, я, забыв о боли, просто любуюсь тем, что он снова так близко и пальцами вновь касается моей кожи. Наверное, при падении я успела ещё и головой пройтись по кафелю.
        Вокруг нас уже собрался народ. Вдруг, выбившись из толпы, появляется Эльдар с водкой и протягивает бутылку Роланду, который, не обратив внимание на лицо мужчины, принимает её.
        Но когда Эльдар садится на корточки рядом с ним, Роланд замечает его и мгновенно начинает вскипать от злости. А когда рука женатого касается моей ноги, я вдруг резко прихожу в себя от шока и, ошарашено посмотрев на Эльдара, бросаю на него свирепый взгляд.
        - Меня уже осматривают, - говорю сквозь зубы, отдернув ногу.
        Роланд хочет тоже вставить пару "ласковых", вижу это по его лицу, но подбежавшая к нам Зара спасает от назревающего скандала.
        - Медея, Боже, как ты? - обращается с искренней взволнованностью.
        Эльдар недовольно встаёт обратно на ноги и, последовав моему примеру, проговаривает:
        - Все хорошо, за ней есть кому присмотреть, - договорив, разворачивается и уходит.
        Роланд берет себя в руки и, сняв с себя футболку, смотрит на меня.
        - Возможно будет больно, - предупреждает, открывая бутылку, и я понимающе киваю в ответ.
        От дикого жжения в ноге, не удержавшись, зубами впиваюсь в нижнюю губу, чтобы не взвыть от боли.
        Продезинфицировав ногу, мужчина перевязывает её своей майкой и помогает мне встать.
        - Пусть врач придёт к ней в номер, - обращается к девушке из персонала. - Сейчас проведу её, переоденусь и вернусь, - обращается к Ратмиру и новоиспеченной девушке.
        Мы уходим. И мне от чего-то так хочется съязвить по сложившейся ситуации, но боль и присутствие мужчины затуманивают разум, не позволяя мыслить здраво. Поэтому, я просто молча пячу ногу за собой, иногда содрогаясь от пульсирующей боли в ней.
        Когда мы оказываемся в безлюдном месте, Роланд вдруг резко и неожиданно берет меня на руки и, как ни в чем не бывало, уже быстрее продолжает наш путь.
        Тело бросает в дрожь и покрывается мурашками. Оно так истосковалось по нему. Воображение рисует грязное продолжение этого вечера, но разум быстро ставит его на место, напоминая о презренном взгляде Роланда, кричащем, что теперь нам точно не по пути.
        - Я и сама в силах была дойти, - делаю серьезный вид, хотя внутри радуюсь такому поступку.
        - Хочешь продлить пятиминутную прогулку на час?
        - С тобой хоть на всю ночь, - произнося с намеком, ухмыляюсь.
        Дойдя до моего бунгало, он возвращает меня на землю. Вхожу в номер и оборачиваюсь, чтобы поблагодарить его и попрощаться, но он заходит следом за мной, захлопнув дверь.
        - Решил провести до кровати? - вскидываю бровь.
        Поняв, что ответа от него мне не дождаться, прохожу в комнату. Он следует за мной. Сев на кресло, осматривает комнату и останавливается на чемодане.
        - Вот это, - пальцем указывает на сумку, - Свидетельство твоей слабости, - говорит, будто отчитывает.
        Понимаю, что Демид сообщил ему о моем отъезде.
        - Это лишь свидетельство того, что мне здесь делать нечего. Скучная компания, отсутствие телефона…
        - И бывший любовник, - перебивает. - Говори о настоящей причине.
        - Говорить буду то, что посчитаю нужным. Моя личная жизнь тебя никак не касается.
        - Как так? Разве не тебя имел мой зять?
        Правда, произнесённая вслух, порой ещё ужаснее, чем нам кажется, когда мы перебираем её в своих мыслях.
        Сначала хочу влепить ему пощечину и выпроводить за дверь, но потом всматриваюсь в его глаза и вдруг понимаю, что испарилось то, что ломало мои рёбра несколько дней подряд. Исчезло то презрение, снов тот прежний взгляд, наполненный необъяснимой ненавистью и желанием. Тот взгляд, что был до встречи с Эльдаром.
        - Ты ведь знаешь правду, не так ли? - скрещиваю руки на груби. - Знаешь, иначе бы не стоял сейчас здесь.
        - Любопытно, как же ты вымолила его решиться на это? - встаёт и подходит ко мне.
        - Ты себе льстишь, если думаешь, что ради тебя я бы стала унижаться перед кем-то.
        По его реакции понимаю, что ему все рассказал не Демид. И мысль, что Эльдар, переступив через себя, поговорил с ним, приятным теплом окутало душу. Не знаю, с какими намерениями он это делал, но я хочу и буду думать, что с добрыми, в память о чем-то светлом, что все-таки между нами было.
        - Ты пришёл извиниться? - делаю нелепое предположение.
        - Извиниться за что? - кладёт руки карманы.
        - Хотя бы за то, что поспешил с выводами!
        - Если бы ты была не согласна с моим мнением, то устроила бы там целое шоу, но точно бы не убежала, спрятав глаза в пол! Я сказал об очевидном, ты приняла это на свой счёт. Хочешь извинений? Тогда попроси их у себя самой.
        Он словно запустил стрелу и попал ею в самый центр моей души.
        Роланд прав, если кому и стоит просить у меня прощение, так это мне самой. Да только я не могу, потому что знаю, что не прощу. Возможно поэтому, я и жду извинений от него. Хочу, чтобы он сделал это вместо меня. Да только увы, не от того жду.
        - Тогда почему ты здесь?
        Он молчит, не сводит с меня глаз, а я начинаю раздражаться.
        Только собираюсь открыть рот, чтобы попрощаться с ним, как вдруг, он неожиданно запускает руку мне в волосы, притягивает к себе и впивается жадным поцелуем мне в губы.
        С меня будто снимают стокилограммовые оковы, и я вздыхаю с облегчением. Хочу прижаться ещё ближе, коснуться рукой его тела, сделать так, чтобы поцелуй завершился лишь в постели. Горю изнутри, чувствую, как температура повышается, но не позволяю себе сделать ничего, чтобы я хотела.
        - Такси заедет за тобой через час. Зашел сообщить тебе об этом, - шепчет мне в губы и, хищно улыбаясь, отстраняется от меня.
        Разворачивается и двигается к выходу, а я, скрестив руки, просто ехидно улыбаюсь, понимая, что зашёл он не для того, чтобы сказать об этом. Далеко не для этого.
        - Мягкой посадки, - с этими словами он прощается со мной и выходит из номера.
        А я стою и продолжаю улыбаться, понимая, что теперь продолжение следует.
        Глава 7
        Решения своего я не поменяла и прилетела в Москву. С точки зрения гордости и самоуважения - я поступила правильно, с эмоциональной - глупо. Меня сводила с ума мысль, что Роланд проведёт ещё четыре дня с той девицей, а мне придётся с этим смириться.
        На следующее утро после прилёта, мне позвонила мама и предложила приехать к ней на работу, так как сегодня день её дежурства, и она работает до ночи, а вместе с ней и Эмми. Я согласилась, не задумываясь. Во-первых - сильно соскучилась, во-вторых - понимала, что моя помощь не помешает. Да и что скрывать, мне хотелось вернуться туда, где месяцами ранее моя жизнь в очередной раз поменяла векторное направление, столкнув с Ханукаевым младшим.
        - Сестренка, - Эмми радостно встречает меня у высоких ворот.
        - Привет, дорогая, - обнимаю крепко в ответ.
        - Так здорово, что ты согласилась приехать. Проведём весь день вместе, - улыбается, не переставая.
        - Это не считается. На следующих выходных сходим погуляем вдвоём!
        - С превеликим удовольствием, - берет меня за руку и начинает заговорщически улыбаться. - Пойдём. Там во дворе стоит Осман.
        Наверное, как старшая сестра, я должна её поругать, отчитать и привести в чувства, но не хочу делать ничего подобного. И не делаю. Улыбнувшись её словам, с особым любопытством вхожу во двор и замечаю, как неподалёку от входа стоят двое мужчин. Одного я уже знаю, Ханукаев Ренат, - глава семейства, а второй, судя по всему, и был Осман. Он так же высок и красив, но, кроме голубых глаз и светлых волос, ничем больше не похож на отца и брата. Совсем другой, и взгляд другой, наверное, похож на маму.
        - Медея, рад вас видеть, - приветствует Ренат.
        - Здравствуйте, - мы подходим к ним, проявляя вежливость.
        Он представляет меня своему сыну, и мы пожимаем друг другу руки. Отпустив мою ладонь, мужчина переводит своё внимание на Эмми.
        - Все хорошо? - обращается к ней. - Ты решила вопрос с гостевым домом?
        - Нет, я сейчас попрошу кого-нибудь из мужчин, чтобы помогли открыть дверь, - отвечает, стесняясь.
        - А я не мужчина? - широко улыбается. - Почему меня не попросишь?
        - Нет, что вы. Просто, вы, наверное, заняты, зачем я буду вас тревожить, - еле выговаривает, смущаясь пуще прежнего.
        Застываю на её растерянном, но до боли нежном, взгляде и не могу оторваться. Такая милая, непосредственная, невероятная. Будь я мужчиной, влюбилась бы в неё бесповоротно.
        - Пап, сколько раз я уже говорил ей не обращаться ко мне на «вы»? - смеясь, Осман оборачивается к отцу.
        - При мне, раз десять точно, - Ренат подхватывает веселое настроение сына.
        - Простите, то есть, прости, - натягивает дрожащую улыбку Эмми.
        - Так, ладно, пошлите разберёмся с этой дверью! - мужчина обращается к нам, но я решаю оставить их двоих.
        - Вы идите, а я, если позволите, хотела бы поздороваться с мамой.
        Бросив на меня испуганный взгляд, сестра уходит следом за Османом, а Ренат Янович вызывается провести меня до мамы.
        - Чем вы занимаетесь, Медея? Учитесь? Работаете?
        - Учиться закончила, сейчас работаю. Если, честно, ничего интересного.
        Еле сдерживаю улыбку от своей сладкой лжи. Мне приносит удовольствие такая игра, двойная жизнь. Приятно осознавать, что есть в моей жизни тайны, которые непостижимы для многих.
        - Люди ко всему привыкают. И к хорошему, и к плохому, и к скучному тоже. Но вы, - смотрит на меня взглядом полной уверенности, - Вы, девушка, никогда не смиритесь с неинтересной работой и плохой жизнью.
        Его психоанализ раздражает и нервирует. Ненавижу чувство, когда в мое личное пространство пытается вторгнуться чужой человек.
        - На чем основан ваш вывод? Я полностью удовлетворена своей жизнью, - бросаю холодно, стараясь оградиться от него.
        - Сколько вам лет?
        - Двадцать пять.
        - Примерно столько я знаком с вашими родителями, - добро улыбается, игнорируя мой настрой. - И как никто другой знаю, что вы за человек, и на что способны.
        - Все дети работников поддаются вашему психологическому анализу? - скрестив руки, останавливаюсь на пороге и смотрю в упор ему в глаза.
        От него разит Роландом. Я будто стою с его точной копией, только на два десятка лет старше. Не только внешность у них идентична, но и энергетика, и взгляд, что пронзает ножами кожу. Не могу избавиться от ощущения, что этот человек и в самом деле знает меня; сканирует без труда, догадываясь, о чем я думаю.
        - Только исключительные личности!
        Прищурившись и нахмурив брови, пытаюсь найти в его глазах ответы на возникшие вопросы, но нас прерывает подошедшая мама. Она выглядит бледно и взвинчено. Заметно, что спешила прекратить наш диалог с мужчиной.
        - Доченька, когда ты приехала? - с трудом улыбается, переводя взгляд с Рената на меня. - Здравствуй, - обнимает, и я слышу, как сильно бьется её сердце.
        - Я пойду, - раздаётся голос мужчины со стороны. - Рад был встрече, Медея.
        Мама отстраняется от меня, а я вежливо киваю ему в ответ.
        - Странный мужчина, - усмехаюсь, стараясь успокоить её.
        - О чем вы говорили?
        - Он спрашивал про мою учебу и работу, - пожимаю плечами.
        - Хорошо, - не задумываясь, отвечает на автомате.
        - Как у тебя дела? Как себя чувствуешь?
        - Все в порядке, родная! А ты почему хромаешь?
        - Упала. Но все хорошо, ничего серьезного, - улыбаюсь и обнимаю её за плечи, чтобы успокоить и не дать разволноваться.
        - Хотя бы предупредила, - еле сдерживается, чтобы не начать паниковать и крутиться вокруг меня. Знает, как я не люблю такую чрезмерную заботу о себе.
        - Тогда бы ты не попросила приехать! Рассказывай, чем мне надо будет заняться сегодня?
        - Надо помочь Эмми с уборкой гостевых домиков. Завтра сюда приезжают влиятельные люди, нужно все успеть.
        К нам присоединяется Тереза, объясняет, что мне предстоит сделать, а после провожает к дому, где меня ждёт сестра.
        - Во сколько ты завтра прилетаешь? - на пороге сталкиваюсь с Османом, который говорит с кем-то по телефону.
        Мужчина извиняется и пропускает меня в дом.
        - Хорошо, брат!
        Реагирую мгновенно, предполагая, что на другом конце провода может быть Роланд.
        - Осман, - окликнув, выхожу следом за ним.
        Он оборачивается, попросив собеседника подождать.
        - Прошу прощения, что помешала, но не найдётся ли у вас зажигалки? - показываю на сигарету в руках, которую собиралась закурить, после его ухода. Однако, обстоятельства вынудили сыграть иначе.
        - Негоже девушке курить, - говорит, улыбаясь, но все же проверяет карманы.
        - Девушкам многое негоже. Я придерживаюсь своих этичных правил.
        - Как скажете, - отвечает в той же вежливой манере и, найдя в кармане зажигалку, протягивает мне.
        Я благодарю его, мы прощаемся, и он отходит, возвращая телефон к уху.
        - Алло.
        - …
        - Дочь Геннадия.
        - …
        - Да, она, - уже обрывками слышу его голос, но убеждаюсь, что он на связи с Роландом.
        Расплываюсь в улыбке, понимая, что ему предстоит вернуться раньше времени, а это значит - в ближайшие дни мы обязательно встретимся.
        Докурив, захожу в дом и присоединяюсь к Эмми, которая первое время не может ни слова вымолвить, лишь блаженно улыбается, роняя все из рук.
        - Он что в любви признался? - смеюсь, помогая ей сменить постельное белье.
        - Он сказал, что я красивая, - произносит дрожащим голосом, а на глазах у неё наступают слезы.
        - И? Поэтому плакать надо? - оставляю простынь и подхожу к ней.
        - Меня настолько эмоции сейчас переполняют, что мне хочется и смеяться, и плакать, - обессилено садится на край постели.
        Я обнимаю её, но не знаю, какие слова подобрать, чтобы привести в чувства. Порой, мужчины не задумываясь говорят о чем-то, во что не вкладывают глубокого смысла, а девушки, в силу своей наивности и романтичности, могут придать этим словам больше значимости, чем нужно. И именно это их и губит.
        Понимаю, что одержимость моей сестры Османом вышла за пределы нормы, но я не хочу, а возможно просто не могу, быть той, кто будет разбивать ее мечты и чувства. Я очень уязвима в своей любви к сестре - это очевидно.
        Мы с Эмми проводим достаточно много времени вместе, убирая пять гостевых домов, которые были размером с трёхкомнатные квартиры. Я стараюсь говорить с ней о музыке, о книгах и фильмах; рассказываю про отдых и обещаю, что летом мы вместе полетим на остров; делаю все, чтобы затупить её мысли об Османе.
        Когда мы возвращаемся в дом, где до сих пор кипит работа по подготовке к завтрашнему вечеру, сестру вызывают на кухню, а я начинаю слоняться без дела по дому. Прогуливаясь, прокручиваю в голове мысль за мыслью, думая над тем, как спровоцировать и разозлить Ханукаева младшего. Скитаюсь до тех пор, пока в голову не приходит сумасшедшая идея. Проверив, что никто не видит, решаюсь на легкое безумство.
        - Где находится комната Роланда Ренатовича? - обращаюсь к Анне, помощнице Терезы.
        - А зачем она вам?
        - Мне передали, чтобы я убралась к его приезду, - выдаю нелепую ложь.
        - Кто вам передал такую информацию? - девушка подозрительно рассматривает меня.
        - Роланд через Османа Ренатовича.
        Недоверчиво прищурив взгляд, она разворачивается и ведет меня к лестнице, при этом печатая кому-то сообщение. Мысль, что меня могут поймать на лжи, пугает и веселит одновременно. Чувствую себя школьницей, которая прогуляла учебу и теперь боится, что об этом узнают родители.
        Получив ответ, девушка перестаёт быть напряженной и уже более уверенно и быстро ведёт меня на последний третий этаж, где и открывает мне дверь в конце тёмного коридора.
        Впустив меня в комнату, она включает свет, показывает, где что находится и что желательно не трогать, а после уходит, оставив мне ключи.
        Мое внимание не может остановиться на чем-то одном. Комната очень просторная и служит мужчине не только спальней, но и кабинетом. Об этом свидетельствует рабочий стол, позади которого на всю стену, располагалась книжная полка. Оставив все принадлежности у двери, прохожусь по помещению, рассматривая каждую деталь в ней. И хоть я убедилась в отменном вкусе Роланда ещё тогда, когда узнала, что бар принадлежит ему, я все так же по-прежнему продолжаю удивляться и восхищаться тому, как тщательно он относится к любым мелочам, окружающим его.
        Увидев зеркало, решаю, что мужчине надо знать, где я нахожусь. Сняв с шеи шарф, который служит перекрытием глубокого декольте и засосов, и собрав волосы в хвост, оголяя шею, делаю пару соблазнительных снимков для хозяина этой комнаты и отправляю ему.
        Пока жду ответ, прохожу к кровати, сажусь на неё, и, почувствовав аромат Роланда, ложусь, вдыхая его запах в себя. Мурашки бегут по коже. Хочется, чтобы оказался рядом. Я помешалась на нем, словно сумасшедшая - признаю это. И это связано лишь с тем, что во мне давно не пробуждали такие эмоции, какие пробуждает он, затмевая при этом все мои мысли. Роланд что-то новое и неизведанное для меня. Загадка, на разгадку которой понадобиться чуть больше времени, чем на остальные. И я уверена, мне не будет жалко потраченного времени.
        Звонок на телефон прерывает мысли. Звонит он, и я нисколько не удивляюсь.
        - Слушаю, - принимаю вызов.
        - Проверяешь на прочность кровать? - интересуется сухим голосом, но наверняка с ухмылкой на губах.
        - Ты так проницателен, - шепчу в ответ.
        - Заявилась помечтать или что посерьезней задумала?
        - Пока не решила. Все зависит от тебя, - встаю с места и иду к полке с книгами. - Прилетаешь завтра?
        - Да. Я наберу, заедешь в офис за оплатами.
        - Оплатами? - усмехаюсь. - То есть за дело Брейны я тоже получу деньги? - интересуюсь саркастично.
        - Отработала их, - как-то двояко звучат его слова.
        Я подхожу к полке и начинаю просматривать название каждой книги. Любопытно, что ему нравится и чем увлечён. Литература у него разная, многая на иностранных языках.
        - Что-нибудь приглянулось? - раздаётся его голос, спустя недолгое молчание.
        - О чем ты?
        - О книгах, которые ты разглядываешь, - произносит с усмешкой, а я, удивившись, выпрямляюсь в спине и оборачиваюсь.
        Осматриваю комнату, пытаясь понять, откуда он понял.
        - Подними голову выше.
        Последовав его совету, замечаю в другом конце комнаты, в углу, камеру слежения.
        - Ты маньяк, что ли? - шокировано вырывается из уст. - Ощущение, будто за мной следят в замочную скважину в душе.
        - Ты оказалась в моей комнате обманным путём и ещё предъявляешь мне претензии? - усмехается.
        - Мы ведь оба знаем, что если бы ты не хотел, меня бы здесь не было.
        - Я рад, что ты начинаешь это осознавать!
        - Так, на чем мы остановились? - поворачиваюсь обратно к нему спиной. - Знаешь, я бы взяла у тебя что-нибудь прочитать. Что посоветуешь?
        - Советую автора Чарльза Буковски. Поищи его книги на третей или четвёртой полке.
        Как только я начинаю искать, проходя взглядом по нужным полкам, Роланд говорит, что перезвонит и скидывает трубку.
        Нахожу пару книг автора с интригующими названиями, по-хозяйски откладываю их в сторону и продолжаю дальше бродить глазами по книгам, в поисках ещё чего-то интересного. Неожиданно, мое внимание привлекает книга, которая отличается от всех других, моя любимая детская сказка: «Алиса в стране чудес», которая не вписывается в здешний "колорит".
        Достаю её, открываю первую страницу и сразу замечаю надпись на внутренней стороне лицевой части:
        «Ты спрашивал, как я сумею подарить тебе сказку, так вот, эта книга и есть мой тебе ответ».
        Прочитав эти строчки, внутри все сжимается от неприятных и непонятных эмоций. Начинаю любопытно листать другие страницы, в поисках неизвестно чего, и вдруг натыкаюсь на фотографию, вложенную между листами. Беру её в руки и замираю, при виде Роланда в подростковом возврате. Он не замечает фотографа и улыбается, смотря в сторону.
        Щемит в груди, чувствую дикий дискомфорт, хотя его улыбка теплом проходится по мне. Хочу убрать фото на место, но замечаю на задней его стороне ещё одну надпись, сделанную все тем же детским почерком:
        «Меньше хмурься, тебе идет улыбка, Роли!» - и все обведено в сердечки, подтверждая, что писала девочка.
        «Роли» - как трогательно и нежно. Невольно на губах появляется улыбка, хоть разум и погружается в дымку смятения.
        Слышу звонок на телефон, принимаю вызов, не обращая внимание на имя звонившего. И без того знаю.
        - Положи книгу на место, - раздраженно проговаривает мужчина.
        Его реакция подтверждает мою догадку, что эти вещи и эта девочка имеют для него ценность.
        - Подобное стоит хранить подальше от посторонних глаз, - отвечаю спокойно.
        Вложив фото обратно, закрываю книгу и кладу на место, чувствуя себя неловко.
        - Жаль, что ты так и не прочёл её, - хмыкнув, беру две выбранные книги и поднимаю взгляд на камеру.
        - Кто сказал, что не прочёл?
        - Не могут люди, читая сказки, оставаться такими черствыми.
        - А ты читала её?
        - Читала!
        - А разве могут девушки, читая подобные сказки, становиться такими редкостными стервами?
        Ухмыльнувшись, прохожу к входной двери, не отрывая взгляда от камеры, прикладываю ладонь к губам, целую её и, вместо воздушного поцелуя, сгибаю все пальцы в кулак, оставив лишь средний.
        - Ты ведь знаешь, что с тобой будет за этот палец, - произносит будоража.
        - С нетерпением жду, - прикусив нижнюю губу, подмигиваю и скидываю вызов.
        Забрав все принадлежности, выхожу из комнаты и спускаюсь вниз, на свежий воздух. Когда наш диалог выветривается из головы, ему на замену вновь приходят сказка и фотография. Стараюсь выдохнуть рой непонятных мне мыслей, что сдавливает виски. Я испытываю странные эмоции. Не ревность, не обиду и даже не удивление - простое смятение и ощущение, будто я чего-то лишена. Словно кто-то украл нечто важное у меня, лишив возможности здраво мыслить.
        Весь оставшийся день я продолжаю думать об этом. И дело тут не в Роланде, отнюдь нет, дело именно в этих предметах, которые непонятно каким образом, но сумели всколыхнуть внутри меня бурю.
        Заканчиваем мы работу только глубокой ночью. Уставшие, сонные и голодные, прощаемся со всем персоналом и выходим на улицу.
        - Где папа? - спрашиваю у мамы, когда оказываемся за воротами, и я не нахожу его машины.
        - Он уехал по делам. Мы на такси доедем, - идёт к желтому Хендай.
        - Какие могут быть дела в три часа ночи?!
        - У твоего отца важная встреча, - спокойно отвечает женщина и садится в авто.
        Хочу возмутиться и вразумить, что в такое время суток деловые встречи не назначаются, но потом вспоминаю, что это мама, и свои подозрения я должна держать при себе, дабы никого не тревожить.
        - В последний месяц, он постоянно вот так уезжает и возвращается только на следующий день, - недовольно шепчет мне на ухо Эмми, и мы обе садимся следом за мамой.
        Сжав челюсть и заскрипев зубами, стараюсь быстро успокоиться, чтобы не высказать лишнего, а потом перевожу взгляд на сестру.
        - Я обязательно с ним поговорю, - шепчу ей в ответ.
        - Надеюсь, он не способен обидеть маму и у него все хорошо! - съёжившись, кладёт голову мне на колени и закрывает глаза.
        А как я на это надеюсь! Не хочу верить в то, что он может оказаться человеком, способным разочаровать меня. Знаю - если подозрения окажутся правдой, я не смогу ни простить отца, ни общаться с ним.
        - Останься сегодня у нас, - обращается мама, когда мы подъезжаем к их подъезду, - Хотя бы раз.
        - Хорошо, - соглашаюсь, не задумываясь, чувствуя, что ей это необходимо.
        Оказавшись дома, Эмми сразу уходит спать, а мы с мамой решаем выпить по чашке чая на балконе, за окнами которого открывается отличный вид на ночной город.
        - Ты так изменилась, - отмечает с грустью, разглядывая мое лицо.
        - Это плохо или хорошо? - спрашиваю, хотя знаю ответ на свой вопрос.
        - Поговорим откровенно?
        - Все зависит от того, на какую тему ты хочешь поговорить.
        - О тебе. Я хочу знать, чем дышит моя дочь, - говорит, будто оправдывается.
        - Я могу откровенно сказать только одно: ты знаешь все, что должна знать.
        - По-твоему я не должна знать, с кем ты ездишь отдыхать, с кем встречаешься, где работаешь, в конце то концов? Ты скрываешь от нас абсолютно все.
        - Отдыхать езжу с друзьями, в серьёзных отношениях не состою, полгода назад уволилась с салона и теперь работаю в крупной компании пиар-менеджером, - даю сухой и отчасти правдивый отчёт по заданным вопросам.
        - Я жду от тебя другого ответа, ты ведь понимаешь?
        - Я все понимаю, но мне нечего сказать.
        - Плохо или хорошо, что ты изменилась? - дублирует мои слова. - Плохо, Медея! Ты стала другим человеком! Я смотрю сейчас на знакомое лицо, но не узнаю в нем свою дочь. Что с тобой стало, неужели этот мужчина стоил того, чтобы так загубить свою жизнь?
        - Причём здесь он? - еле сдерживаюсь, чтобы не сорваться на крик; этот разговор начинает действовать на нервы. - Я живу, работаю, отдыхаю, всегда вам время уделяю, что не так то?
        - Ты не та. Я думала, придёшь в себя, встанешь на ноги, влюбишься снова и вернёшься к нам прежней девушкой, но ты становишься все хуже, - с досадой произносит последние слова.
        Скажи мне об этом кто-нибудь со стороны, никогда бы не обратила внимание, но из уст матери слышать подобное, даже если это правда, - чертовски неприятно.
        - Лично по отношению к вам, как я изменилась?
        - Да, ты нам несомненно очень помогаешь финансово. Но знаешь, лучше бы я работала в три раза больше и возвращалась домой, где меня встречала ты со своими блеском в глазах, нежели видела тебя несколько раз в месяц с отрешенным взглядом. Поверь, деньги никогда не сумеют заменить нам твоего счастья.
        - А что если мое счастье напрямую зависит от денег? - складываю руки на столе, склоняясь вперёд. - Может именно это и делает меня счастливой, ты не думала? Мне хорошо, когда я помогаю вам, дарю подарки и позволяю мечтам Эмми сбыться.
        - Но ты все так же несчастна.
        - Уверена, скоро будет иначе, - натянуто улыбаюсь и отвожу взгляд.
        - Это из-за него? Ты до сих пор думаешь о нем? - впервые задается таким вопросом вслух.
        - Порой, - отвечаю честно, - Но это уже не имеет никакого смысла.
        Встаю с места и подхожу к ней.
        - Все у меня хорошо, может стала замкнутой, но это неважно. Я люблю вас, и вы единственные, кто имеет значение в моей жизни. Надеюсь, я больше не услышу от тебя слов, которые меня ранят. Спокойной ночи, - поцеловав в щеку, обнимаю за плечи, а после скрываюсь за дверью.
        Следующий день встречаю в пустом доме. Мама с сестрой уже давно уехали на работу, оставив мне на плите остывший завтрак. Перекусив и убравшись, уезжаю к себе и решаю устроить выходной, ни с кем не встречаясь. В голове сотни мыслей, начиная с Эльдара и заканчивая ночным разговором с мамой. А про увиденную любимую сказку на полке Роланда и вложенную в неё фотографию и говорить не стоит. Нет и секунды, чтоб мой мозг не думал о чем-то. Анализ поступков, людей и их слов сдавливает виски, и я понимаю - мне необходим моральный отдых.
        Весь день я провожу за чтением книги с бокалом сухого белого. Порой жизненно важно отложить свою жизнь в сторону и погрузиться в другую, посмотреть на все с иной точки зрения и, возможно, именно эта точка приведёт тебя к ответам на некоторые твои вопросы.
        Звонок в дверь настораживает, особенно, когда замечаю, что за окном уже давно стемнело. Выхожу в коридор и, увидев в глазок Роланда, шокировано пячусь назад. Не ожидала увидеть его на пороге своей квартиры, тем более, в день его возвращения. Быстро взглянув в зеркало, привожу волосы в порядок и открываю мужчине дверь.
        Его взгляд пускает электрический ток по телу, в горле пересыхает. Кажется, будто я не видела его лет десять, хотя прошло, всего на всего, пару дней.
        - Без цветов? - ухмыляюсь, стараясь совладать с собой. - И даже без вина?
        - И без фейерверков. Почему номер недоступен? - он бесцеремонно входит в дом и останавливается неподалеку.
        - Как ты думаешь, почему люди отключают телефоны? - делаю наигранное задумчивое лицо. - Может, потому что хотят отдохнуть?!
        Он игнорирует меня, осматриваясь по сторонам.
        - Не нашла более удачного района для проживания?
        - Хорошее ведь место, - скрещиваю руки на груди и прислоняюсь к стене.
        - За тридевять земель от МКАДа.
        - Ну, дареному коню в зубы не смотрят, - развожу руками и улыбаюсь, желая спровоцировать.
        - У этого коня и зубов то нет, - усмехается и подходит ближе. - Интересно отчего так? Даритель оказался жмотом или ты плохо работала?
        - Как ты думаешь? - тянусь к нему и кладу руки ему на плечи. - Я девочка трудолюбивая и все, что делаю, делаю отменно. Тебе ли не знать, - шепчу в губы.
        Не знаю, зачем я ухудшаю и так испорченную репутацию, но видеть его раздражение и злость - непередаваемое удовольствие.
        - Хотя, о чем это я. Квартира под стать твоему скверному характеру!
        - А ты помрешь, да, если ядом не забрызжешь? - обхожу его и направляюсь в сторону гостиной. - Чай, кофе или что покрепче?
        - Собирайся, поедем в другое место перекусим.
        - Боишься, отравлю?
        - Не люблю пользоваться чужими лошадьми. Жду тебя в машине.
        Не дав ответить, выходит из квартиры, хлопнув за собой дверью. А я так и продолжаю стоять некоторое время, не осознавая, что только что произошло. Но точно знаю - отказывать себе в желанной встрече, только чтобы показать себя с лучшей стороны, я не собираюсь. Я хочу его, хочу проводить с ним время и получать удовольствие от всего, что между нами происходит. Поэтому, взяв себя в руки, иду в комнату в поисках провокационного платья и чулков.
        Приведя себя в порядок, спускаюсь вниз и, как только сажусь к нему в автомобиль, он двигается с места. Мной овладевает предвкушающее волнение, начинаю чувствовать себя пятнадцатилетней девочкой, которая впервые встретилась с парнем её мечты. Ужас, до чего глупая параллель. Не знаю, с чем связано мое состояние, но оно совсем мне не нравится.
        Наслаждаясь размывающейся от скорости дороги, устраиваюсь поудобнее и достаю сигарету, чтобы закурить и успокоиться, но не успеваю её даже к губам поднести, как Роланд прерывает молчание:
        - Убрала! - произносит строго.
        - Да не испорчу я твой кожаный салон, успокойся, - закатив глаза, открываю зажигалку.
        Роланд резко выхватывает из рук сигарету и выкидывает в окно.
        - Ты не поняла? - зло смотрит на меня. - Чтоб я больше не видел и не слышал, что ты куришь!
        - Что, прости? - начинаю смеяться.
        - Оглохла?
        - Буду курить тогда, когда захочу. Или ты думаешь, начну считаться с тобой?
        - Не думаю, а знаю! Увижу ещё раз сигарету в руках, - выхватывает зажигалку и кладёт к себе в карман, - Пеняй на себя!
        Его спокойствие и уверенность в своем "приказе" злит настолько, что хочется вцепиться ногтями ему в глотку и вдавливать до тех пор, пока не пойдёт кровь. Но, наверное, именно это мне и нравится - испытывать каждую секунду с ним эмоции. И неважно какие они, главное, что я их испытываю. Ведь ещё недавно, мне казалось, что я утратила данную возможность.
        - Не было и дня, чтобы ты мне не угрожал, - недовольно качаю головой. - Странно, как я ещё жива то?
        - Я и сам порой задаюсь этим вопросом! - цедит сквозь зубы.
        Отмалчиваюсь, но мое молчание не значит согласие. Как курила, так и буду курить, и плевать, что он там скажет/сделает. Минут двадцать мы едем молча, слушая музыку одну за другой. Напряженность рассеивается за эти секунды, и злость, как рукой снимает. Я смотрю на этого человека рядом и точно убеждаюсь, что в моей жизни не было мужчин, похожих на Роланда. Противоречивый, сексуальный, с необъяснимым шармом и глазами, взгляд которых сводит с ума - это все будто верхушка айсберга, которая скрывает нечто большее. В нем есть нечто необъяснимое для здравого понимания, что притягивает, как магнит.
        Не свожу с него глаз, прикусив нижнюю губу и слегка улыбаясь. Снимаю обувь и кладу ноги к нему на колени, пройдясь с медленной игривостью вдоль его бедра. Хищно улыбается, бросив мимолётный взгляд, и касается рукой моей ноги, рефлекторно двигаясь выше.
        - Мне кажется, или мы едем не в ресторан, - отмечаю с ухмылкой, узнав дорогу, ведущую к дому, где обычно проходят все светские вечера братства.
        - У меня работают лучшие повара, - отвечает, продолжая хитро улыбаться.
        А у меня даже слов не находиться, чтобы ответить. Дыхание спирает. От предвкушения, от него, от всего происходящего в целом. Его пальцы скользят под платье, возбуждают, лишают мыслей.
        Не знаю, откуда находится столько выдержки, чтобы доехать до дома без сексуальных "происшествий", но, как только я вижу на пороге встречающую нас женщину, быстро включаю голову и стараюсь казаться невозмутимой.
        - Роланд Ренатович, мне не сообщили, что вы будете не один, - она переводит взгляд на меня. - Здравствуйте.
        - Здравствуйте, - приветствую вежливо.
        - Я и сам не знал. Это Милена, новая сотрудница нашей компании, сегодня она переночует здесь.
        Его заявление обескураживает даже меня. Почему снова это имя - Милена? Почему он не представляет меня моим настоящим именем? Да и ночевать на мужской территории так и осталось для меня темой непреклонной. Но, если вспомнить нашу с ним проведённую ночь, сомневаюсь, что нам будет вообще до сна.
        Женщина с пониманием кивает в ответ и, сообщив, что через десять минут будет подан ужин, покидает нас.
        - Оправдываешься перед служащими? - усмехаюсь и вхожу в дом.
        - Не люблю давать лишних поводов для сплетен.
        - Но, все же, рискнул и приехал со мной сюда, - говорю чуть отрешенно, разглядывая картины на стенах.
        - Жалко тратить деньги на отель, - подходит сзади.
        - Ну да, нужно быть экономнее. Теперь ведь твоя доля тоже находится в моих конвертах, - произношу с наслаждением, упиваясь небольшой победой над ним.
        Его рука падает мне на талию и притягивает к себе.
        - Уверена, что я буду класть деньги в конверт именно за работу в братстве? - шепчет на ухо.
        - В ином случае, ты банкрот, - отвечаю, выгибаясь в шее от удовольствия. - И, кстати, почему Милена? У тебя что, с этим именем связаны какие-то неудовлетворенные сексуальные мечты? - стараюсь перевести разговор в другое русло.
        - Решил проявить заботу о тебе, строптивая. Ведь кто знает, слухи с твоим именем могут долететь и до твоих родителей, - все так же шепчет на ухо и отпускает меня.
        И в самом деле проявил заботу и внимательность. А я, судя по всему, не так осторожна, как надо бы.
        Мы проходим в гостиную, где нам накрывают на стол, а после оставляют наедине.
        - Какое вино предпочитаешь? - открывает бар.
        - Хочу оставить этот выбор за тобой.
        На самом деле, хочу посмотреть, сможет ли он угадать мои пристрастия и угодить им. Мужчинам редко такое удавалось без моего участия, быть точной, - никогда. Красное полусладкое, красное сухое, но почему никогда не белое? Плевать, какое лучше, - мне нравится исключительно белое.
        И, судя по всему, мужчина либо умеет читать мысли, либо умеет читать женщин, потому что мой бокал стал наполняться белым вином.
        - Какой странный выбор. Мне ведь подходит красный, - ехидно улыбаюсь.
        - Но ты ведь предпочитаешь белый, не так ли? - уверено отвечает в тон.
        Сделав глоток, понимаю, что он до боли проницателен. Вино пришлось мне по вкусу. Закидываю ногу на ногу и прохожусь ею вдоль его коленки. Если я и голодна, то только этим мужчиной. И когда я только успела стать такой озабоченной?
        Наш ужин длится, в среднем, не больше двадцати минут, но мне кажется - сутки. Ему кто-то позвонил по работе, и он проговорил все это время с ним по телефону, пока я соблазняла его тактильно и визуально.
        Получилось ли у меня? По лицу Роланда сложно это понять, но вот его действия никогда не подводят.
        - Передайте мою благодарность поварам, - встав из-за стола, обращается к вошедшей помощнице. - И завтра я выходной, проконтролируйте, чтобы никто не беспокоил меня.
        - Хорошо, Роланд Ренатович.
        - Милену я сам проведу до гостевой комнаты.
        Женщина понимающе кивает, и он разворачивается к выходу. Я встаю следом, благодарю за вкусный ужин и иду за ним.
        Мы поднимаемся на второй этаж. Эмоции штурмом берут разум и творят настоящий хаос. Целуясь, проходим пару закрытых комнат и, наконец, входим в одну из них. Я делаю пару шагов вперёд, пытаюсь осмотреться, пока слышу, как Роланд закрывает дверь на замок, но вскоре чувствую его пальцы на своём запястье. Он разворачивает меня к себе, жадно впивается в губы, но потом отрывает от себя и откидывает спиной к двери. Смотрит, словно зверь на пойманную добычу, а я себя таковой и чувствую. И мне это, черт возьми, нравится.
        Тяжело дыша, приближается вплотную, хватает за бедро, да так, что я взвываю от боли, а после все с той же силой поднимается вверх по телу, пока не останавливается у шее. Начинает душить, стиснув зубы и челюсть, а второй рукой лезть под платье.
        - Никогда ещё не хотел никого так убить и трахнуть одновременно! - шипит сквозь зубы, возбуждая сильнее.
        Еле дышу, жадно глотая остатки воздуха, а он продолжает причинять боль и возбуждать одновременно. Ещё чуть-чуть, и его оба желания осуществятся - чувствую, что вот-вот потеряю сознание, но настолько поглощена происходящим безумием, что не готова сопротивляться. Уверена, трахнуть меня он хочет живой, поэтому знает, когда остановиться.
        Он отпускает руки и упивается моим состоянием, желающим его прикосновений снова. Я мазохистка или, может, психопатка? Почему подобное мне так нравится?
        Роланд хватает меня за волосы, наматывает их на кулак и притягивает к себе. Языки пламени в его зрачках вспыхивают с новой силой. Кажется, он сейчас вопьется губами в мои губы, но, вместо этого, резко склоняет меня на колени. Надо быть полной идиоткой или албанской девственницей, чтобы не понять, чего он от меня хочет.
        И сказал бы кто ещё вчера, что я соглашусь ублажать его ртом - посмеялась бы этому человеку в лицо, а после плюнула. Но сейчас. Сейчас я сомневаюсь, что взяла в эту комнату хоть какие-то нормы приличия. Дикое возбуждение и влечение мужчиной рефлекторно тянут меня к его ширинке, разбивая к черту все мои принципы.
        И если раньше, подобное не приносило мне никакого наслаждения, и я делала это во имя удовольствия любимого человека, мечтая, чтобы это поскорее закончилось, то сейчас мне хочется ещё и ещё. Я горю, и тело мое мокнет. А когда слышу мужской рык вперемешку с тяжелым дыханием; чувствую, как Роланд сходит с ума, я теряю контроль над своими действиями.
        Все вымершие "животные/насекомые в моем животе" возрождаются и начинают биться в экстазе. По комнате, словно торнадо проходится, состоящее из нас двоих. Та ночь в Вашингтоне оказалась простым знакомством, по сравнению с тем, что творится между нами сейчас. Я ни раз молю его остановиться, но тут же прошу продолжать. Он безжалостен, груб и не умеет проявлять нежности. И мне сносит голову такое грязное, животное влечение - именно оно доводит до сногсшибательного оргазма.
        В какой-то момент, когда мы лежим рядом, переводя дыхание и восстанавливая силы, я вдруг задаюсь вопросом: найдётся ли однажды панацея от данного наркотика? Сумею ли я вылечиться от сексуальной зависимости к этому мужчине? Или все это прекрасное однажды и станет пагубным якорем, что потянет меня к новому дну, из которого не выкарабкаться?
        Встаю с постели, накидываю на себя попавшуюся под руки рубашку Роланда и иду собирать свою разбросанную одежду по комнате. Даже вспомнить не могу, почему все валяется по разным углам. Да и плевать. Просто хочу уехать. Попытаться доказать себе, что могу это сделать.
        - Куда собралась?
        - Я не остаюсь с ночевкой у мужчины. Мне пора, - стараюсь не смотреть на него, потому что знаю, чем все закончиться.
        - Привыкла принимать всех у себя? - усмехается, вставая с постели.
        - Не все же такие придирчивые, как ты, - решаю не уступать.
        - Не всех смущает иметь тебя в квартире, которую подарил другой хахаль? - приближается все ближе.
        - И тебя не должно. Мы ведь не под венец с тобой собрались, - поднимаю с пола бюстгальтер и бросаю на него недовольный взгляд.
        Я, конечно, не ангел, но даже мне страшно представить, какое количество мужчин, по мнению Роланда, побывало в моей постели.
        Выхватывает из рук собранную одежду, бросает ее на пол и тянет меня к себе.
        - Ты останешься здесь, со мной, в моей постели и не выйдешь за её пределы, пока не наступит рассвет! - цедит сквозь зубы. - Тебе придётся подстраивать свои принципы и правила под меня! Поняла?
        - Как это стал делать ты? - усмехаюсь, не желая поддаваться ему.
        Наши слова выводят нас из себя, сносят и так сношенную крышу. Мы оба знаем, что правы. Он уже изменил своим принципам, а я понимаю, что останусь сегодня с ним. И не потому, что он так сказал, а потому, что я так хочу и не могу совладать со своими желаниями. Нами овладевает злость, мы впиваемся друг другу в губы и, в рефлекторном поиске "пристанища", сносим все на своём пути. Этот секс будто предназначен не для удовлетворения, а для попытки покалечить друг друга сильнее. Я царапаю всю его спину, впиваюсь зубами в шею, стараясь унять его нещадное тело. Даже боюсь представить, что будет завтра с нашими телами, останется ли от них хоть что-нибудь живое.
        Очевидно лишь одно - мы оба попали в капкан порока. И выбираться из него не хотим.
        Просыпаюсь я раньше Роланда. Решаю уехать до того, как он проснётся, поэтому встаю с постели, умываюсь, быстро одеваюсь и выхожу из комнаты. Отойдя от эмоций и вернув трезвость ума, мне хочется прибить себя за слабость, нежелание дать отпор мужчине. Никогда бы подобного не произошло ни с Майклом, ни с каким-либо другим парнем в моей жизни. Ведь здравый смысл всегда преобладал во мне. Возможно, проблема именно в том, что преобладал в прошедшем времени.
        Спустившись на первый этаж, прохожу к главному выходу, как вдруг слышу красивую мелодию, создаваемую знакомым мне инструментом. Не сдержав любопытства, максимально тихо следую за звуком и натыкаюсь на распахнутые двери, ведущие к тусклой комнате, которая освещается дневным светом из больших окон. Замечаю в углу рояль с арфой, а неподалёку, в параллельном углу стоящую спиной ко мне девушку с длинными золотистыми волосами, играющую на скрипке. Картина пленит меня, и я, забыв о приличиях, продолжаю стоять и слушать завораживающую игру, которая так гармонично смотрится в общей картине комнаты.
        - Здравствуйте, - раздаётся женский голос с другой стороны комнаты, и, только после этого, я обращаю свое внимание на женщину, которая встаёт с кресла, чтобы поприветствовать меня.
        Девушка, что играла до этого, останавливается и оборачивается в нашу сторону. Я замираю на ней - настолько она необычайна нежна и красива.
        - Здравствуйте, - приветствую их обоих. - Извините, что потревожила, я уже ухожу.
        Хочу пройти обратно к выходу, но мое внимание привлекает то, что молодая девушка начинает жестикулировать женщине пальцами, говоря языком для немых.
        - Лайла Ренатовна спрашивает, как вас зовут, и кто вы? - переводит мне дама, пока Лайла смущенно, но внимательно начинает разглядывать меня.
        Лайла Ренатовна? Получается, сестра Роланда? Мне становится слегка не по себе. Снова просыпается ощущение, будто я "коснулась" чего-то сугубо личного без разрешения. Зачастила за последние дни.
        - Медея, - случайно вырывается настоящее имя. - Я коллега Роланда.
        Нахмурившись, думая о чем-то, девушка снова аккуратно проходится взглядом по мне, а потом, искренне улыбнувшись, начинает жестикулировать женщине.
        - Мы сейчас планируем выйти на прогулку. Лайла давно не общалась с новыми людьми и хотела бы, чтобы вы присоединились к нам, - переводит
        Уверена, Роланду такая затея очень не понравится. Но я не припомню, чтоб принимала решения делать все по его нраву. Тем более, его сестра стала большим открытием и удивлением для меня, и я не могу отказать себе в удовольствии узнать, настолько ли она прекрасна и светла, как кажется на первый взгляд.
        - С радостью, - отвечаю вежливо.
        Девушка кладёт скрипку на место, и мы выходим из комнаты. Уже через несколько минут мы оказывается на заднем дворе и медленно прогуливаемся к лабиринтам, доступ к которым мне был запрещён.
        - Она спрашивает, вы девушка Роланда? - вновь переводит Роза, и я замечаю, как Лайла улыбается и с смотрит на меня с надеждой.
        - Нет, мы просто вместе работаем. Я прилетела ночью в Москву, и Роланд учтиво предложил переночевать в вашем доме, - на ходу придумываю лживое объяснение своего пребывания здесь.
        Будто расстроившись моему ответу, девушка поджимает губы, но тут же улыбается мне, стараясь спрятать своё настроение.
        Как только мы входим в лабиринт, Лайла словно забывает о нашем присутствии и погружается в собственный мир, где нет места посторонним. Пока мы гуляем вдоль "живых" стен, девушка ни разу не отвлекается на нас с Розой. Очевидно, что она бывает здесь часто, и по её горящим глазам и непроизвольной улыбке ясно, что это место очень значимо для неё.
        - Красивое место! Необычное, - не удержавшись, обращаюсь, как оказалось, к помощнице Лайлы.
        - Да, Роланд Ренатович на славу постарался для сестры.
        - Этот лабиринт создал он для неё? - вскидываю брови вверх от удивления.
        - Именно. И здесь она чувствует себя лучше, чем где-либо. Всегда улыбается, смеётся, - делает секундную паузу, - Живет, - заканчивает с грустью.
        В горле нарастает ком размером с орех. Даже не понимаю, что чувствую. Эмоции такие смешанные и тревожные, что становится не по себе.
        Наконец, мы выходим к роялю, я осматриваюсь, будто впервые, и не могу сдержать улыбки. Золотые листья осыпали все вокруг, но красоты не испортили. Все так же необычно, волшебно и глубоко сердечно. Неужели, это действительно дело рук такого человека, как Роланд? Неужели, он способен создавать нечто невероятное для кого-то, кроме себя? Неужели, он умеет испытывать тёплые чувства?
        - Я здесь бываю довольно таки часто уже на протяжении долгих лет, но до сих пор мне не удаётся вдоволь насладиться этим, - признается Роза, смотря на все с наслаждением.
        - Подобное необъяснимо, - перевожу своё внимание на Лайлу, которая садится за рояль и начинает играть мелодию, которая тут же цепляет меня.
        - Объяснимо. Вечно и прекрасно то, во что вложена душа, - отвечает восхищённо наблюдая за девушкой.
        Задумываюсь над сказанным и мысленно соглашаюсь с ней. И, судя по всему, вложена здесь не одна, а две души: брата и сестры.
        - Не помешаю? - раздаётся голос Роланда позади нас.
        Вздрагиваю, но не решаюсь обернуться. Не потому, что боюсь, а потому, что слишком сентиментально выгляжу в данную секунду.
        Лайла, увидев брата, расплывается в улыбке, вскакивает с места и бежит к нему, прыгнув и обвив его шею руками. Мужчина зажимает ее в крепких объятиях и целует в лоб.
        - Я не знал, что вы приедете сегодня - переводит взгляд на помощницу.
        - Лайла Ренатовна соскучилась и попросила приехать к вам. Надеюсь, мы не помешали.
        - Не говорите глупостей, Роза.
        Заметив боковым зрением, что он отпустил сестру на землю и перевёл взгляд на меня, следую его примеру и смотрю на него.
        - Тебе, кажется, пора ехать? - интересуется сдержанно, но нервно.
        - Пора! - решаю не перечить, тем более перед сестрой. - Вызовешь мне такси?
        - Водитель отвезёт. Побудьте здесь, проведу гостью и вернусь, - обращается к сестре и Розе.
        Признавшись в симпатии, прощаюсь с ними, и следую за Роландом. Как только мы оказываемся вне поле их зрения, он хватает меня за руку, а взглядом уже давно разрывает на мелкие частицы.
        - Знаю! Прости, правда! - говорю искренне, без попыток вывести его ещё сильнее.
        Понимаю его сейчас, как никто другой. Знаю, как гадко, когда человек, который не должен знать о тебе ничего, вдруг узнает о слишком важном. И чувствую за собой вину, так как, поддавшись любопытству, вновь переступила границу дозволенного.
        - Держи дистанцию! - произносит сквозь зубы, слегка отшвырнув. - В машине лежат два конверта с деньгами!
        Уже разворачиваюсь, чтобы уйти, и тут же вспоминаю то, что хотела попросить у него ещё пару дней назад, но отложила для разговора с глазу на глаз.
        - Роланд, окажешь мне услугу? - обращаюсь к нему и, заметив, что он во внимании, продолжаю, - Мне нужен детектив.
        Глава 8
        - Месяц спустя -
        Как больной лишён здоровья, а заключенный - свободы, так и я лишена чего-то. От меня, словно, оторвали важный кусок и спрятали подальше от глаз, сердца, души. Это чувство преследует меня уже на протяжении нескольких недель, и я не могу от него избавиться. Как и не могу избавиться от странных снов, что снятся изо дня в день. Я вижу одни и те же незнакомые лица, которые в следствии превращаются в пепел и расстилаются у моих ног. Просыпаюсь, но продолжаю слышать звон их смеха, превращающийся в ужасающие крики. Порой, я прихожу в себя только через несколько часов, продолжая верить, что все увиденное является реальностью. И лишь Роланду сейчас удаётся отгонять все тревожные мысли и бессонные ночи, заполняя меня с собой. Только с ним мне сейчас хорошо, как бы сложно не было.
        Мы больше не встречаемся на территории друг друга, чему я безгранично рада. Я четко осознаю, кто мы друг для друга и для чего нужны, но чем больше и лучше узнаю этого человека, тем глубже начинаю им проникаться. А я не хочу, чтобы наши отношения случайно переросли в нечто большее, и болезненно сказались на мне - чтобы умопомрачительный секс вдруг превратился во что-то личное и сердечное. Не хочу портить прекрасное. Ведь очевидно, что это не тот случай, где может сработать сюжет из дивных сказок: «и жили они долго и счастливо». Нет, у нас есть срок годности, и я не хочу отравиться, когда он истечёт.
        - Поедешь со мной в Лондон, - уткнувшись в документы, заявляет Роланд, пока я сижу в углу его кабинета и внимательно наблюдаю за ним.
        - По работе?
        - Да. Та же схема, что и в Вашингтоне.
        - А после? Может, устроим мини отпуск? - игриво улыбаюсь, в надежде, что согласится, ведь это город моей мечты.
        - Всё будет зависеть от твоей работы, - поднимает взгляд на меня. - И от поведения тоже.
        - А какого поведения ты от меня ждёшь? - уверенно встаю с места и медленной походкой от бедра подхожу к нему.
        - Грязного и достойного, - кладёт руку на оголенную ногу и двигается вверх, притягивая к себе. - Главное, не забудь какое с кем.
        - А что если совместить два в одном? - потянувшись к нему, шепчу в губы.
        - Можешь, но исключительно со мной, - хищно улыбнувшись, начинает возвращать дистанцию между нами.
        Как же мне нравятся наши встречи наедине. Особенно те, когда мы оба начинаем сходить с ума друг по другу, хотим заполучить, но не можем, потому что в любую минуту может войти кто-то, и нам надо будет казаться безразличными друг к другу. Нет, даже не безразличными - ненавистными. Это тайное, безудержное желание, которое приходится скрывать от третьих лиц, придаёт отношениям особый шарм и кружит голову, заставляя меня витать в невесомости.
        Слышим дверной щелчок и реагируем мгновенно, отстранившись друг от друга настолько, насколько это было возможно за доли секунд. В кабинет кто-то врывается, я оборачиваюсь, чтобы взглянуть на незваного гостя, и застываю. При виде меня, лицо знакомого мне парня ещё сильнее искажается от злости, и он открыто извергает всю свою ненависть в нашу сторону.
        - Манерам не учили? - крайне спокойно интересуется Роланд.
        - Интересуется тот, кто стал подбирать за мной шлю… - Майкл не успевает задать свой колкий вопрос.
        - Нет, - резко и грубо перебивает его мужчина. - Интересуется тот, кто может твой язык пустить через задний проход, если ты не начнёшь следить за речью.
        Если бы не ответ Роланда, я б наверняка влепила Майклу пощечину. Не потому, что его слова задевают, а для того, чтоб окстить обиженного парнишку, который, мало того, однажды не сумел защитить меня, но и пытается сейчас оскорбить.
        А что касается Роланда. Плевать, что он говорил, говорит и будет говорить, главное, что не даст другому сказать обо мне дурного.
        - У кое-кого яйца выросли, - обращаюсь к Роланду, - Позволь ему насладиться моментом, - не удостоив Майкла ни взгляда, ни ответа, усмехаюсь, а после прощаюсь с мужчиной и выхожу из кабинета, заранее решив, подслушать их последующий разговор.
        Интересно, что нашло на Майкла, раз он осмелился без стука войти к Роланду в кабинет.
        - Ещё раз услышу, что оскорбляешь моих людей, не разгребешь проблем, - холодно предупреждает Ханукаев.
        - С каких пор она стала в числе твоих людей? Какого черта вообще ты ввязал её в это дерьмо?
        - Отчитываться - это ваша семейная традиция. Здесь я спрашиваю - ты отвечаешь.
        - Я ухожу. Дальше отец хочет решать все вопросы напрямую с твоим.
        - Вы можете хотеть, что угодно, но это значит, что так оно и будет. Позицию отца вы знаете, и он её не поменяет.
        - Мне плевать. Я в этом всем больше не хочу вариться!
        - И ты решил, что мне не плевать на твои "хочу/не хочу"? Гамид решил вести переговоры - так пусть ведёт. Только проходить они будут со мной!
        Понимаю, что ничего интересного из их разговора я не извлеку. Лишь в очередной раз отмечаю для себя, что в будущем хочу встретить мужчину с стержнем, как у Роланда. Именно за плечами такого мужчины я буду чувствовать себя спокойно.
        Выхожу из бара. Сегодня вечером родители собирают всех близких у себя в гостях, поэтому я направляюсь в ближайший торговый центр, чтобы купить подарки для Эмми.
        - Медея, - радостный крик сестры заставляет улыбнуться. - Это все мне? - заглядывает в пакет за пакетом.
        - Кому же ещё? - улыбаюсь и чувствую прилив жизни в груди, наблюдая за тем, как она разглядывает каждую вещь.
        - Не стоило тратить столько денег, - пусто добавляет мама со стороны.
        Игнорирую её слова, не желая спорить, и присаживаюсь на диван к папе, который радуется за младшую дочь. Эмми предлагает все померить и показать нам, и мы поддерживаем её идею.
        Как только мы остаёмся втроём, мама обращается к отцу:
        - Ты ведь хотел поговорить с дочерью, - её слова привлекают мое внимание, и я выжидающе смотрю на них.
        - Да. Оставь нас двоих, - обращается к ней.
        Мама послушно выходит из гостиной, закрыв за собой дверь.
        - Я вчера звонил Дугаеву, хотел отправить часть долга, - начинает разговор, конец которого я уже знаю. - А тот сообщил мне, что мы больше ничего ему не должны.
        - Это же хорошо, - стараюсь изобразить удивление и радость, будто узнаю эту информацию только сейчас.
        - Но, тебе ли не знать, что мы должны были ему ещё около миллиона, - продолжает подозрительно всматриваться в мои глаза.
        - Возможно, ты неправильно вел счёт, - наивно пожимаю плечами.
        Вероятно, этот ход мог бы сработать с мамой, но папа всегда видел меня насквозь.
        - Ты считаешь себя умнее отца? - натягивает уставшую улыбку и смотрит на меня прощённым взглядом, будто знает все от "А" до "Я".
        - Намекаешь, что это я закрыла долг?
        - А разве не так? - интересуется слишком уверенно.
        Но Дугаев не мог ему сообщить об этом. У нас был заключён договор, и слову этого человека я верила. Значит, это были лишь догадки отца.
        - Я бы с радостью, но увы. Моя обязанность ведь ипотека, - стараюсь казаться более убедительной.
        - В твои обязанности вообще не входят семейные кредиты и долги. Сколько раз мне тебе об этом ещё сказать, чтобы ты поняла?
        - Мы ведь уже говорили об этом. Зачем возвращаться к старой теме?
        - Затем, что ты стала зарабатывать слишком много. Клянусь, впервые хочу, что у тебя просто появился богатый мужчина, и ты не ввязалась во что-то ужасное!
        - Третьего варианта не дано? Например, что я честно зарабатываю деньги? Сама! - уточняю, выговаривая каждую букву более чётко
        - Я прожил слишком много, чтобы поверить в это!
        - Тебе придётся в это поверить, потому что это и есть правда. Я не закрывала дугаевский долг. Либо это сделал кто-то другой, либо ты и в самом деле запутался в подсчётах.
        - Мы боялись, что ты вырастишь именно такой. Медея, посмотри на нас с мамой, посмотри на свою сестру. Мы счастливы вне зависимости от нашего финансового состояния. Мы есть друг у друга, мы живы и здоровы - это и есть счастье для нас. И я хочу, чтобы это ты и осознала. Поняла, что состояние в доме не изменится, если ты вдруг войдёшь в этот дом без кучи пакетов с подарками и без ипотечных выплат, - говорит отчаянно. - Но я знаю, что все мои слова сейчас проходят мимо твоих ушей. Они кажутся тебе глупыми и смешными. И ты давно для себя решила озолотить нас. Я ценю твою преданность семье и такое рвение сделать нас счастливыми. Но какой ценой? Уверена, что вынесешь счёт за богатство? И кто сказал тебе, что мы несчастны и нуждаемся в этом?
        - Всем необходим достаток и жизнь без нужд. Я хочу, чтобы вы с мамой ушли на пенсию в положенный срок, а не работали до конца своих дней, чтобы прокормить семью.
        - С такими дочерьми, я знаю, что нас с Марией ждёт достойная старость. Но не заставляйте нас стареть раньше времени.
        - Разве, мы сейчас что-то делаем не так?
        - Думаешь, если мы молчим, то ничего не знаем? - вновь улыбается он, проникая взглядом слишком глубоко в меня.
        Наш разговор прерывает Эмми, которая врывается в гостиную под шумную музыку и сообщает всем об открытие недели моды, где главной моделью будет она сама. И я ей так благодарна за это. Слишком сильный гнёт исходил из уст отца. Разговоры с ним всегда оставляют особый отпечаток на мне.
        Все эмоции смешиваются, давят на виски. Я злюсь на родителей. Злюсь, что они, вместо радости и хорошего настроения, погружаются в глубокие раздумья и начинают переживать ещё сильнее. Да, их подозрения обоснованы, но это мои проблемы и мои заботы. Я не хочу, чтобы они копались в моей жизни, в моей душе в поисках правды. Я создаю для них другую реальность и рассчитываю, что в ней они и будут жить.
        Вскоре, дом заполняется гостями, и мы садимся за готовый праздничный стол. Начинаются традиционные разговоры между собой и обсуждения последних новостей в округе. Я пропускаю все мимо ушей и лишь изредка стараюсь создать видимость своей заинтересованности, проявляя уважение к семье. Но услышав знакомые имена, моя сосредоточенность становится стопроцентной.
        - Да и слава Богу, что Роланд отказался от этого брака, - произносит Иветта, сестра папы. - Боюсь представить, на что способен этот человек, раз так безжалостно обошёлся с родной матерью.
        Мысль, что Роланд мог жениться, забавляет. Я слишком хорошо узнала его за это время, чтоб поверить в то, что он способен создать семью.
        Все гости начинают обсуждать Ханукаевых и осуждать семью девушки, которые готовы были отдать дочь в руки Роланда. А у меня дыхание перекрывает. От каждого их слова у меня немеют конечности, становится невыносимо душно. Желание оставаться за рамками дозволенного отходит на второй план. Начинает распирать от любопытства, что же сделал Роланд, раз люди так нелестно о нем отзываются. Решаю уйти в комнату и позвать с собой Эмми. Разговор с ней принесёт больше удовольствия и информации, нежели пустые сплетни.
        - Тетя сегодня не успокоится, видимо, - закатывает глаза сестра и забирается поудобнее на кровать.
        - Очевидно, Роланд приходится ей не по душе, - усмехаюсь, присаживаясь рядом.
        - Он редко кому приходится по душе. Но, все же, это не наше дело.
        - А что произошло с его мамой? Как он с ней поступил? - мой неудержимый интерес затмевает голос разума, запрещающего вновь лезть на территорию мужчины.
        - Ой, жуткая и неприятная история, - её лицо искажается, подтверждая сказанные слова. - Недавно услышала её, но до сих пор не знаю, как реагировать.
        - Расскажи, - подбираюсь поближе к ней.
        - У них есть ещё младшая сестра Лайла. Так вот, когда ей было десять, а Роланду восемнадцать, они вернулись откуда-то раньше срока и застали мать в постели с другим мужчиной. Он был то ли компаньоном дядь Рената, то ли другом.
        Ошарашено смотрю на нее. И хоть эта информация и приводит в шок, но теперь поведение Роланда становится прозрачней воды, и многое встаёт на свои места. Не сумев подобрать приличных слов возмущение, просто прошу Эмми продолжать.
        - Говорят, Роланд избил мужика, а мать вышвырнул полуголой на улицу. Уволил всех работников, кто знал об интрижке матери и молчал, а всем остальным запретил впускать её в дом. Такой скандал был. Дядь Ренат, узнав об измене, слёг в больницу. Осман поддержал брата и отрёкся от мамы. Тяжелее всех перенесла произошедшее Лайла. Она потеряла дар речи - в прямом смысле этого слова. Прошло уже больше десяти лет, а она до сих пор ни слова не произнесла. Однажды, ради неё, дядь Ренат готов был вернуть в дом жену, но Роланд был против. Лайла встала на сторону брата и дала всем понять, что против его решений не пойдёт, - нахмурив брови, Эмми слегка задумывается. - Как думаешь, она так поступила от большой любви или страха?
        Не сразу даю ответ, пытаясь переварить всё ею сказанное, и разобраться в своих эмоциях, которые волнами бьют по стенам души.
        - Разве возможно такое, чтоб ребёнок не хотел видеть родную маму? - интересуется следом.
        - Мы никогда не были в той ситуации, в которой были Роланд и Лайла, и не видели то, что видели они, поэтому невозможно рассуждать на тему того, что может быть, а чего нет.
        - Чтобы не было, она их мама. И думаю Лайла скучает по ней, но боится гнева брата.
        - Ты можешь об этом лишь гадать, дорогая.
        Спорить и доказывать обратное людям, которые убеждены, что Роланд - зло, бессмысленно, поэтому даже не пытаюсь переубедить сестру. Для себя я сделала определенные выводы и этого хватит.
        - Нужно ведь уметь прощать, - с грустью произносит Эмми.
        - Нужно кому? И кто умеет искренне это делать? - всегда начинаю свирепеть, когда слышу подобные изречения.
        Искренне считаю святыми тех, кто умеет по-настоящему прощать. Тех, кто не держит обид, не желает зла и не радуется неудачам обидевшего. Тех, кто умеет отпускать человека и вспоминать его добрым словом. Я таких людей ещё не встречала и не питаю надежд, что когда-нибудь встречу или стану одной из них.
        - Нужно для самого человека. Может, Роланд такой грубый и глубоко несчастный человек, потому что до сих пор держит обиду на маму, - задумывается. - И ты…
        - Что я? - с удивлением смотрю на неё.
        - Нет, ничего, - вдруг начинает виновато качать головой.
        - Продолжай, Эмми. Ты меня тоже считаешь грубым и глубоко несчастным человеком, потому что я не умею прощать предателей?
        - Только несчастной, - исключает из меня грубость. - И не только предателей, но и себя.
        В комнату заходит тетя, прервав разговор, заходящий слишком глубоко. Она зовёт нас в зал, сообщив, что принесла с собой альбомы с их детскими фотографиями. Радуюсь данной новости, ведь все наши альбомы затерялись при переезде, когда мне было около девяти лет. Я никогда не видела своих детских фотографий и, кстати, фотографий родителей, бабушек и дедушек тоже не видела.
        Мы входим в гостиную, где на полу уже были разложены с десяток альбомов. Я присоединяюсь к просмотру одного из них и внимательно изучаю каждого знакомого/незнакомого родственника.
        - А кто это? Так похожа на Эмми, - интересуюсь у Светы, которая сидит рядом.
        - Это бабушка Елена, - улыбаясь и не задумываясь над ответом, произносит она.
        - Ваша с папой мама? - в недоумении поднимаю взгляд на папу, который подбирается на месте.
        - А ты других бабушек знаешь? - весело продолжает Иветта.
        Снова смотрю на фотографию, где изображена бабушка, на которую, по словам родителей, я была похожа.
        - А здесь они с Лизой, - показывает на фотографию, где изображена моя бабушка с маминой стороны. - Подружки, - смеётся, - Ещё не догадывались, что их дети однажды поженятся.
        - Иветта, - голос папы отрывает ее от рассказа, и она поднимает взгляд на него, пока я продолжаю пристально разглядывать фотографии бабушек, в поисках общих черт лица.
        Ни в одной из бабушек не вижу никакого сходства с собой. От этого возникает один вопрос - почему все это время меня старались убедить в обратном?
        - Видимо, вы тоже давно не видели своих мам, - саркастично обращаюсь к родителям, протягивая им фотографию. - Видите схожесть там, где ее в помине нет.
        Чувствую, как градус в комнате поднимается, а состояние родителей ухудшается.
        Очень давно, в классе девятом, я обратила внимание, что совсем не похожа ни на родителей, ни на теть, ни на дядь. Ну совсем другая. Тогда родители сказали, что я точная копия папиной мамы, но, к сожалению, все фотографии потерялись при переезде, и у них нет возможности показать мне, чьей копией я являюсь. Я поверила и отбросила мысль, что меня могли удочерить, хотя думала об этом долгое время. Сейчас, спустя одиннадцать лет, эта мысль вернулась, и мне стало не по себе.
        - Мне пора, - откладываю альбом и встаю с места.
        - Ты куда? - следом вскакивает мама.
        - Ещё нужно много дел сделать, выеду пораньше, чтоб в пробки не попасть, - натягиваю улыбку, не желая своими подозрениями портить настроения другим.
        Прощаюсь со всеми и выхожу в коридор, мама идёт со мной, чтобы провести.
        - Никаких ведь дел нет? - спрашивает напрямую.
        - Мам, давай договоримся, вы не задаёте вопросы мне - я не задаю их вам.
        Понимаю, что пару фотографий ничего не доказывают, понимаю, что возможно накручиваю себя, но что-то внутри гложет. Будто ураган прошёлся в беспорядке мыслей. Не дав ответить, прощаюсь с ней и выхожу из квартиры.
        Не желая оставаться один на один с собственными мыслями, пару ночей подряд провожу в клубе у Демида, где могу спокойно потанцевать и бездумно проводить время. Надеюсь, что этот своеобразный отдых пойдёт на пользу, и я отброшу все подозрения в сторону - не стану копаться в прошлом, не найду лжи, способной перевернуть сознание. Надеюсь, что заведу новые знакомства с интересными мужчинами, и они сумеют остудить огонь в груди, что горит историей Роланда. Каждый раз, наступая с ним на одни и те же грабли, обещаю в дальнейшем быть осторожней, но потом вновь самовольно ступаю на них. Складывается ощущение, что ничто не способно разочаровать меня в нем. Мне, более чем, понятен каждый его поступок, и я восхищаюсь им. Восхищаюсь силой духа и хладным разумом. Да и что может быть прекрасней мужчины с тяжелым и болезненным прошлым?
        Вечер проходит отлично. Никто не лезет в душу и не пытается узнать больше, чем я позволяю узнать. А танцы, алкоголь и новые знакомства делают своё дело и затмевают разум, растворяя меня в дымке тумана. Вальяжно сидя на диване, закуриваю очередную сигарету - сбилась, какую по счету. Все кажется прежним. Таким, каким было до встречи с Роландом и братством - бездумным и, по-своему, легким. А сейчас, сейчас все стало другим, и я чувствую, что сама стала другой. Что-то внутри вновь переломилось, но теперь я не знаю, куда себя девать.
        Сквозь легкий дым, замечаю стоящего неподалёку Роланда, тяжёлый взгляд которого сжирает меня без остатка. Внутри все сжимается. Слышу стук собственного сердца, будь оно проклято. Он жестом показывает, чтобы я вышла, а после разворачивается и уходит. Посмотрев на маленький остаток сигареты между пальцев, вспоминаю наш разговор в машине, касаемо моего курения, тушу его и закуриваю новую, чтобы разозлить его. Давно я не испытывала острых ощущений.
        Выхожу из клуба и не успеваю среагировать, как со стороны меня хватает Роланд и ведёт на парковку, сжимая, что есть сил мою руку. Хочу сказать, что больно, но пытаюсь убедить и его, и себя, что сильнее.
        Мы проходим на парковку, и только там он отпускает меня, отшвырнув к двери своей машины.
        - Что я тебе говорил насчёт этого? - глазами указывает на сигарету, за которую я ухватилась мертвой хваткой.
        - Ты ведь знаешь, что мне плевать. Я буду продолжать делать то, что делала, - отвечаю уверенно, наслаждаясь его злостью.
        Сжимая челюсть, подходит вплотную и впивается одной рукой мне в шею, притягивая мое лицо к себе, а второй отбирает сигарету. Смотрит в глаза, пронзая кинжалами, а я не могу оторваться, в ожидании его слов и действий. Учащается дыхание, пока он с мучительной медленностью тянется к уху, заставляя все тело неметь в его руках.
        - Ну, а ты знаешь, что я всегда держу слово, - шепчет на ухо.
        Его шёпот, вне зависимости от слов, всегда вызывает мурашки по телу и кружит голову. Но сейчас, я не успеваю насладиться дурманом. Все тело окутывается болью, как только Роланд резким движением тушит сигарету меж моих грудей. С уст вырывается стон от адской боли, и я с ужасом смотрю ему в глаза.
        - В следующий раз потушу на языке, - уже не скрывая отвращение, цедит сквозь зубы и, отойдя от меня, выкидывает потушенный окурок в сторону.
        Чувствую, как глаза наполняются слезами, и в бешенстве бросаюсь на него. Никто и никогда не позволял себе так вести со мной. Но он позволяет. А я позволяю ему. И это сводит меня с ума.
        - Ты больной придурок! - кричу, еле сдерживая слезы.
        - Я предупреждал, - отвечает сухим тоном, поймав руку, которой я пыталась дать пощечину.
        Меня распирает от злости, смотрю на него, стиснув зубы, и хочу искромсать. Пытаюсь вырваться из его цепи, но он лишь усиливает хватку, вновь прижимая к машине.
        - И это будет происходит до тех пор, пока ты не научишься слушать меня! - цедит, продолжая смотреть с отвращением. - Если ты привыкла к парням, что подбирают мусор с дороги и довольствуются им, то со мной тебя ждёт разочарование.
        - То есть, по-твоему, я мусор? - усмехаюсь, стараясь скрыть то, что его слова неприятно прожигают в груди.
        - По-моему? - ухмыляется он. - Нет, милая, по-твоему.
        - Я себе цену знаю! - вскинув подбородок, смотрю прямо в глаза. - И если…
        - Получается, - перебивает меня, схватив за лицо. - Твой уровень - это бесхребетные богатые мальчишки, сигареты, алкоголь и клубы? И ты говоришь, что мусором тебя считаю я?
        - Это не определяет меня ни как человека, ни как женщину!
        - Нет, именно это тебя и определяет! Ты позиционируешь себя, как сильный человек, однако, когда тебя выбросили, ты так и осталась лежать на дороге. И сейчас убеждаешь себя, что знаешь себе цену, только исходя из того, что по этой дороге ездят исключительно дорогие автомобили.
        - Тебе не плевать, Роланд? - и вроде хочется влепить ему пару пощёчин, но я нахожу смысл в его словах и сдаюсь в этом споре. - Не легче ли перестать общаться? Зачем тратить столько сил на мусор?
        - Я разговариваю сейчас с тобой ни как с женщиной, с которой сплю, а как с членом братства.
        Вспоминаю историю с Крис, которую он не бросил, даже когда от неё отвернулся Демид, а следом и сегодняшнюю историю о его матери. Все эмоции, заглушенные этим вечером, вновь вырываются наружу. Вся боль, смятение и злость сплетаются в один ком и начинают душить. Отчаянно тянусь к его губам и впиваюсь в них поцелуем, в надежде, что он, как и всегда, развеет все чувства по ветру.
        Не замечаю, как на мне рвётся шелковая блузка, и как я оказываюсь на заднем сидении его автомобиля. Все происходит за мгновение, и ураган эмоций захлестывает с головой.
        Роланд не даёт мне вернуться в клуб и соглашается подбросить меня до дома. По дороге, он протягивает мне запечатанный конверт, сообщив, что он от детектива.
        Страх пронизывает с головой. Страх увидеть отца с другой стороны и разочароваться в нем. Решаю не открывать конверт перед Роландом, ведь я не знаю, что меня ждёт и не знаю, как отреагирую на это. Боюсь стать открытой книгой для этого человека.
        - Боишься того, что внутри? - не сводя глаз с дороги, интересуется Роланд.
        - Нет, - отвечаю максимально твёрдо, сжимая в руках конверт. - Как думаешь, нужно ли знать всю правду или, порой, лучше быть в неведении?
        - В неведении быть легче, - переводит на меня свой взгляд и, словно, проникает вглубь, - Но как лучше для тебя, знаешь только ты.
        Задумываюсь. Я потеряла веру в любовь, как только узнала горькую правду, и сейчас счастлива этому. Но точно ли я готова потерять веру в семью и потерять отца? Подарит ли мне это когда-нибудь чувство облегчения и счастья?
        - А ты бы? - обращаюсь к нему, продолжая надламывать наши границы, - Хотел бы не знать чего-то?
        - Мы плавно переходим на разговор обо мне? - усмехается. - Нет, я не люблю жить в иллюзиях.
        Улыбаюсь, поджав губы, и перевожу взгляд на конверт.
        - Открой, и дело с концами, - продолжает уверенно Роланд.
        Не знаю как, но руки сами начинаются тянутся к краю бумаги и рвать её. Решаю не сопротивляться самой себе и своему любопытству и морально готовлюсь к самому худшему.
        Достаю стопку фотографий. Начинаю пересматривать каждую из них. Работа, дом, мама, Эмми, я - в них можно было найти каждую из нас. Детектив следил за ним круглые сутки. И единственным отклонением от обычной рутинной жизни - это незнакомый мужчина в коляске для инвалидов и женщина рядом с ним. Предположив, что она та самая, начинаю нервно пролистывать снимок за снимком, в поисках подтверждения. Но убеждаюсь лишь в том, что папа приезжает не к ней, а к этому незнакомцу в небольшой дом загородом. Мужчины играют в шахматы, общаются, смеются и часто гуляют по лесу. Ничего необычного я не нахожу в этом, но не понимаю, почему это скрывается от мамы, от нас.
        - Судя по всему, все хорошо? - интересуется Ханукаев, как только снимки заканчиваются.
        - Да, наверное, - перевожу на него взгляд. - Надо будет поговорить с детективом. Возможно, что-то не вошло в кадр.
        Вдруг неожиданно на дорогу выскакивает человек. Я вскрикиваю от неожиданности, а Роланд жмёт по тормозам. Снимки слетают с рук на пол, и я с ужасом смотрю в испуганные глаза парня, который онемел посередине дороги. Роланд открывает окно и начинает приводить его в чувства, вдалбливая что нужно быть полнейшим кретином, чтобы перебегать дорогу в пять полос в неположенном месте.
        Выдохнув, что все обошлось, начинаю собирать фотографии и не сразу замечаю, что пару снимков у себя с полу поднял Роланд.
        - Ты знаешь этого мужчину? - интересуется у меня.
        Перевожу на него взгляд, чтобы понять, о ком речь. И когда вижу в его руках снимок папы с неизвестным, начинаю любопытно всматриваться в хмурое лицо Роланда.
        - Нет. А ты? - понимаю, что если бы не узнал, не спросил бы.
        - Да, но это не может быть он!
        - Почему?
        Впервые вижу Роланда таким. Он кажется потерянным и непонимающим, что происходит. Начинает перебирать другие фотографии, разглядывая мужчину, а после поднимает взгляд на меня и отвечает в смятении:
        - Потому что он мертв.
        Глава 9
        Мне не удается сомкнуть сегодня глаз. Присутствие Роланда в моей квартире и в моей постели заставляет мысли и чувства ходить ходуном. Он первый мужчина после Эльдара, которого я впустила сюда, и ощущения, будто впустила в душу.
        Лежу, смотрю на него, разглядывая каждый миллиметр его лица, а в голове прокручиваю вчерашний вечер и его беспокойное состояние, при виде фотографий. Он так и не ответил, кто этот человек и что происходит. Его словно лишили дара речи, и мы молча продолжили оставшийся путь. Но я видела, как потерян его взгляд, и на миг мне показалось, что этот человек способен на уязвимость.
        - Что-нибудь разглядела? - ехидно улыбается, продолжая лежать с закрытыми глазами.
        В эту секунду хочется придушить и его, за то что не спит, и себя, за то, что так открыто наблюдала за ним.
        - Морщины. Думаю, это следствие твоей нестабильной психики.
        - Это следствие твоего присутствия в моей жизни, - открывает глаза, продолжая улыбаться.
        Усмехаюсь в ответ и встаю с постели, накидывая на голое тело пеньюар.
        - Я приготовлю завтрак. Ванная ты знаешь где, - с ухмылкой смотрю на него, напоминая про прошлую ночь, и выхожу из комнаты.
        Стоя у плиты и готовя для двоих, мной овладевают такие странные эмоции. Я ловлю себя на мысли, что снова хочу серьёзных отношений и чувств. Хочу видеть рядом с собой постоянного мужчину. Не для развлечений, секса или денег, нет - просто, для души. Хочу умиротворения.
        Стараюсь выветрить из себя глупые желания, ссылаясь на мимолетность. Разумом ведь понимаю, что это появление Роланда воскресило остатки воспоминаний ушедших дней и чувств, которые давно уже не вернуть, а завтра все будет, как прежде.
        - Не знал, что ты умеешь готовить, - появляется сзади Роланд и обнимает за талию, медленно спускаясь ниже.
        - Сколько можно повторять? - делаю наигранно важное лицо, - Я девушка способная.
        - Надо ещё проверить, съедобно ли это, - он любопытно заглядывает через плечо, а его руки медленно скользят под шёлк, лаская и возбуждая моё тело.
        Его действия ещё острее действуют на мои эмоции, и я стараюсь поскорее сменить тему:
        - Хочу поехать к этому мужчине. Узнаешь для меня адрес?
        - Уже знаю, - целует в шею.
        - Планируешь поехать к нему?
        - Позавтракаю и буду выдвигаться, - прижимает к себе, будто стараясь затуманить мой разум.
        - Я поеду с тобой, - выключаю газ и разворачиваюсь к нему лицом. - Прослежу, чтоб этот человек, после встречи с тобой, не стал мертвым.
        С его уст вырывается смешок. Поднимает меня одной рукой, сажает на стол и целует в губы.
        - Завтрак готов, - пытаюсь отвлечь его и, заодно, себя.
        - Сначала ты, потом уже завтрак, - грубо сдирает с меня халат и отбрасывает в сторону.
        Все вокруг слетает со своих мест, и я без сопротивлений отдаюсь пучине страсти.
        Моё тело жаждет его, мой разум жаждет его. Все моё нутро тянется к нему, пока он истерзает меня. Но боль, во всех ее проявлениях, полученная от него, разжигает огонь внутри меня. И я чувствую, как начинаю вновь гореть на пепелище своей души.
        Когда нам, все таки, удаётся сесть и начать завтракать, раздаётся звонок в дверь. Я озадаченно встаю с места и иду посмотреть, кто звонит, и когда вижу перед собой курьера с цветами и открыткой, тяжело вздыхаю.
        - Простите, я заходил вчера, но вас не было дома. Мне сказали, во что бы то ни стало, передать вам это, - на этот раз букет был намного больше, а, вместо открытки, оказалось письмо.
        - А я то понадеялась, что твой хозяин перестал заниматься глупостями, - закатив глаза, принимаю посылку.
        Мы, как всегда, устало друг другу улыбаемся и прощаемся. Закрыв за ним дверь, бросаю букет на табурет и раскрываю письмо.
        - Кто это был? - в коридоре появляется Роланд и, увидев цветы, мгновенно меняется в лице.
        - Курьер, - отвечаю коротко и складываю письмо обратно, решив потом прочитать, дабы не спровоцировать конфликт.
        - Поклонники не дремлют? - сдержанно ухмыляется, внимательно изучая мое поведение.
        - Ну, а как же? В этом деле дашь слабину, и перед объектом твоего вожделения уже стоит другой мужчина, - отмечаю саркастично и иду обратно на кухню.
        Он ловит меня за руку, как только я прохожу мимо, и притягивает к себе.
        - От кого это? - спрашивает спокойно.
        - От мужчины. Разве имеет значение, от какого именно?
        - Судя по твоему потерянному состоянию, имеет, - выхватывает письмо из рук. - Сама скажешь или мне прочитать?
        Не знаю, что мог написать в этом письме Эльдар, но, в любом случае, это лишь для моих глаз.
        - От Эльдара, - говорю тихо. - Отдай письмо, пожалуйста.
        Вижу, как каменеет его тело и от злости краснеют глаза. Он сжимает бумагу в кулак, а ощущение, что сжимает и ломает меня.
        - Мы не общаемся, Роланд, если ты подумал об этом, - стараюсь опередить его последующие действия и слова, уверена, они не доставили бы мне удовольствия.
        - А это что? - швыряет клочок бумаги на пол и взглядом указывает на букет.
        - Идём, - веду его на балкон, где стоит мусорка специально для открыток Эльдара. Периодически, я их сжигаю и получаю колоссальное удовольствие, наблюдая за тем, как горят пустые слова.
        Мы заходим на балкон, и я сразу достаю с маленького бочонка открытки за последние месяцы.
        - Вот, - протягиваю их ему. - Каждый месяц, в один и тот же день, он отправляет мне букет когда-то любимых мною цветов и открытку с одной и той же фразой, - объясняю без капли лжи. - Ты можешь меня подозревать и считать, кем угодно, но не приписывай мне связь с этим человеком. Она оборвана.
        Ненавижу оправдываться, но, что касается связи с Эльдаром, - я не хочу, чтобы Роланд думал иначе. Меня оскорбляют эти подозрения.
        Он открывает одну из открыток, читает, что в ней написано и, усмехнувшись, отбрасывает их обратно в мусорку.
        - Прежде, чем вскипать, попробуй для начала поговорить спокойно, - договорив, выхожу из балкона, задев его плечом.
        Я рада, что он успокоился, судя по его реакции, и поверил мне, но я злюсь на себя за то, что мне пришлось, нет, даже не пришлось, а захотелось оправдаться перед ним.
        Позавтракав и собравшись, мы выезжаем на встречу к тому самому мужчине. Роланд не сопротивляется моему присутствию. Видимо, понимает, что с ним или без него, я все равно поеду туда.
        Через пару часов мы въезжаем в небольшую деревню, Роланд паркуется у нужного нам адреса, и мы выходим из авто. Оказавшись на улице, я осматриваюсь по сторонам и, устремив внимание в сторону леса, встречаюсь взглядом с тем самым неизвестным на инвалидном кресле. Заметив меня, его лицо искажается в удивление, и он останавливает своё движение. Его глаза замирают на моем лице, заставляя меня остолбенеть на месте.
        Пока я приросла к земле и, словно зачарованная, смотрела на мужчину, Роланд подходит к нему.
        - Дядь Эрнест? - вежливость и мягкость во взгляде Ханукаева обескураживают.
        - Здравствуй, - мужчина, переключив своё внимание на подошедшего, неожиданно улыбается ему, так по-отцовски, по родному. - Осман? Роланд?
        - Роланд, - улыбается в ответ и, протянув ему руку, заключает в объятия.
        - Как ты вырос, - разглядывает Ро. - Передо мной будто сам Ренат стоит.
        - Он бы обязательно стоял, если бы не считал вас убитым, - заявляет с привычным холодом и, даже, обидой в голосе.
        - Не представишь нас? - мужчина вновь обращает своё внимание на меня, дабы сменить тему разговора.
        - Медея. Работает в моей компании.
        Незнакомец подъезжает ко мне и протягивает руку.
        - Очень приятно, Медея, - говорит, прожигая своими зелёными глазами. - Меня зовут Эрнест.
        Отвечаю взаимностью и вкладываю ладонь в его руку. Спирает дыхание от прилива нахлынувших чувств. Я не понимаю, что происходит. Не понимаю, почему мне хорошо, но одновременно плохо находиться рядом с этим человеком. Ощущение, будто вдохнули жизнь в каждую вымершую клетку моего организма, но лишь для того, чтобы убить снова.
        Мужчина отпускает меня, тяжело оторвав взгляд, обращает своё внимание на Роланда и приглашает нас войти в гости. Мы принимаем приглашение и следуем за ним.
        На крыльце у дома, нас встречает та самая женщина, которую я видела на фотографиях. Эрнест представляет нам Наталию - свою помощницу, в чьи обязанности входит работа по дому. Она вежливо приветствует нас, возвращается в дом, накрывает нам стол, а после, извинившись, прощается, сообщив, что вернётся через час.
        - Как вы нашли меня? - интересуется мужчина у Роланда.
        - Случайно, - отвечает кратко и сухо, любопытно осматриваясь по сторонам, взглядом выискивая что-то. - Вы здесь живете один?
        - С Натальей. Роланд, никто не должен знать про меня, - внимательно следит за каждым движением Ханукаева.
        - Я это понял, - оборачивается на Эрнеста. - А где…
        - Здесь больше никого нет, - перебивает его. - Я остался один.
        Его ответ меняет выражение их лиц. Я стараюсь понять, о чем они думают и что чувствуют, но в их каменных глазах мне не удаётся прочесть ответа на свои вопросы. Сейчас только они понимают друг друга, и я понимаю, что я здесь лишняя.
        Эрнест, словно почувствовав, переключает своё внимание на меня. Улыбается, вновь разглядывая мое лицо, а взгляд его наполняется теплом и нежностью. От волнения скручивает живот, я пытаюсь понять эмоции, испытываемые мною, но не понимаю их. Они странные, неоднозначные, бушующие, как волны во время грозы.
        - Вы ведь дочь Геннадия, не так ли?
        - Да, - отвечаю хрипло. Во рту все пересыхает.
        - Он мне про вас рассказывал. Вы краше, чем я думал, - продолжает по-доброму улыбаться.
        - Благодарю, - единственное, что удаётся вымолвить. Хотя в голове виснет множество вопросов.
        - Вы знаете Геннадия? - интересуется, вместо меня, Роланд, за что я ему и благодарна.
        - Мы дружили когда-то. Сейчас он помогает скрасить мое одиночество.
        - С моим отцом вы тоже дружили, однако, он до сих пор оплакивает ваши тела, - отвечает недовольно.
        - Так и есть. Ренат был мне, как брат. Но мы не должны общаться!
        - Медея, - Роланд переводит взгляд на меня. - Оставь нас двоих.
        - Хорошо. Можно прогуляться по дому? - интересуюсь у Эрнеста.
        - Конечно, - улыбается краем губ и указывает на дверь, куда пройти.
        Встаю, выхожу из комнаты и, сделав вид, что ушла, возвращаюсь обратно к двери, чтобы подслушать их разговор.
        - Нам сообщили, что всех убили!
        - Знаю.
        - Но раз вы живы, значит, жив кто-то ещё?!
        - Нет, выжил только я, - отвечает с досадой в голосе.
        - Вы думаете, я поверю в то, что вы проживаете умеренную жизнь, зная, что кто-то убил вашу семью?
        - А что ты хочешь, чтобы я сделал? Я остался один, без жены, без детей! И ничто мне их не вернёт, - голос мужчины ломается. Ощущение, что ломается и он.
        - Никогда не поверю, что вы опустили руки.
        - А во что ты поверишь?
        - Такой человек, как вы, не будет сидеть в глухой деревне, не высовываясь, без весомых на то причин. Вы бы не боялись за свою жизнь и давно бы объявились, если бы остались в живых только вы, - Роланд говорит настолько убедительно, что я начинаю верить каждому его слову.
        - Ты говоришь то, во что хочешь верить, понимаю. Но, к сожалению, это не имеет ничего общего с жестокой действительностью.
        - То есть, вы хотите сказать, что теть Нелли, Сэм, - делает заминку, - Ариана мертвы, и вы не пытаетесь даже найти тех, кто это совершил и отомстить им?
        - Месть не воскресит и не вернёт мне их.
        - Вы знаете, кто это сделал?
        Небольшая тишина, слышу, как Роланд резко встаёт со своего места и начинает ходить взад вперёд - скрипучий пол тому подтверждение.
        - Прошло пятнадцать лет, - тихий и умиротворенный голос мужчины заставляет сильнее вслушиваться в каждое его слово, - И ты стал тем, кем мы с твоим отцом и предполагали, что ты станешь. Хотя, ты всегда был таким - мальчик с горячей кровью и холодным умом.
        - Я рос среди таких мужчин. Но к чему это? Я задал другой вопрос.
        - Я это к тому, чтобы ты сейчас взял себя в руки и не дал горячей крови наделать глупых делов.
        Вновь тишина и только слышны шаги Ханукаева.
        - Я скучаю по вам всем. С вашей смертью ушло и мое детство. А все приятные воспоминания связаны только с тем временем, хотя прошло уже пятнадцать лет, - от его слов щемит в груди. Не верится, что такой человек, как Роланд, говорит так открыто и честно о своих чувствах с человеком, который кажется чужим.
        - Может это от того, что ты не отпустил то время? Порой, нужно сбрасывать якоря, чтобы идти вперёд.
        - Я в силах нести их за собой.
        - Правда?
        Вновь тишина, но теперь я слышу стук собственного сердца. Кажется, что вот-вот, и оно вырвется из груди.
        - Перед поездкой на море, я сильно обидел Ариану. Наговорил ей глупостей, довёл до слез и спокойно улетел отдыхать. К концу поездки, я стал чувствовать свою вину, решил, что как только вернусь, попрошу у неё прощения, но так и не сумел этого сделать - было поздно. Порой, мне не даёт покоя то, что я обидел, наверное, единственного человека, которому казалось, что я хороший человек.
        - Ариана никогда не обижалась на тебя и не могла долго держать зла, - бархатный и снисходительный голос Эрнеста успокаивает даже меня. - Поверь мне, она была спокойна и ждала твоего возвращения.
        - Вот об этом я и говорю, - тяжело вздыхает.
        - Правда, не думал я, что ты ещё нас помнишь.
        - Обижаете. К сожалению, многое было утеряно, начиная от ваших дорогих подарков и заканчивая фотографиями, но я сохранил любимую книгу Арианы.
        - Алиса в стране чудес? - уточняет Эрнест.
        - Да, если хотите, я могу вам привезти ее.
        Вспоминаю, как однажды нашла эту самую книгу на полке у Роланда, вспоминаю текст и вложенную в неё фотографию. Вот, для кого он был «Роли», и вот о ком он бережёт воспоминания.
        От чего-то мне становится не по себе, и мне больше не хочется подслушивать разговор. Разворачиваюсь и тихо, на цыпочках, иду к другой комнате. Я прогуливаюсь вдоль старых стеллажей, заполненных книгами, когда Роланд зовёт меня обратно.
        Выхожу к ним в гостиную и вновь встречаюсь с улыбкой Эрнеста. Она настолько обволакивает меня, что все неприятные мысли сами выветриваются из меня.
        - Нам пора! - заявляет Роланд.
        - Уже уходите? - с сожалением интересуется мужчина. - Останьтесь, Наталия скоро придёт и испечёт свой фирменный пирог.
        - Нам, правда, пора. Сегодня важное собрание. Если позволите, я бы с радостью ещё приехал вас навестить! - Ханукаев проходит к Эрнесту и протягивает руку.
        - Конечно, Роланд! Всегда буду рад видеть, - пожимает ему руку. - Только не забудьте, что никто больше не должен обо мне знать, - обращается к нам двоим.
        Роланд обнимает его и прощается с ним, я следом пожимаю руку. Этот человек настолько притягивает и оставляет приятное послевкусие, что хочется остаться ещё. Но увы.
        Дверь в дом открывается и, подняв глаза на входящего, я сталкиваюсь лицом к лицу с отцом. Он замирает на месте, рассматривая шокировано всех присутствующих, а после разочаровано смотрит на меня. Его взгляд бешеной волной захлестывает меня с головой. Я забываю, как говорить, как дышать, как думать.
        - Здравствуйте, - приветствует его Роланд, протягивая руку.
        - Здравствуй, Роланд, - с досадой и разочарованием приветствует мужчину, оторвав от меня взгляд.
        Я подхожу к нему, поприветствовав, обнимаю его и хочу объясниться.
        - Я вечером заеду к тебе, поговорим, - отвечает сдержанно, отстраняя меня от себя.
        - Я попросил её сопроводить меня. Нужна была её помощь, - вступается Роланд.
        Ему, видимо, кажется, что отец может заподозрить меня в слежке и разозлиться, но на самом деле проблема заключается лишь в нем и в моем присутствии рядом с ним.
        Папа криво улыбается, кивнув в ответ, и прощается с нами. Я виновато смотрю ему в глаза, хочу хоть что-нибудь придумать и сказать, чтобы избавить его от злости и тревоги, но знаю, что не смогу найти успокаивающих слов, поэтому просто выхожу из дома, следом за Роландом.
        - Он не узнает, что ты за ним следила, - видимо, заметив мое подавленное состояние, пытается успокоить Ро.
        - Дело не в этом мужчине, - сажусь в автомобиль. - Дело в тебе, - заявляю прямо, как только он садится за руль.
        - Во мне? - удивляется и широко улыбается. - Родители не знают, что ты дружишь с плохими мальчиками?
        Игнорирую его вопрос. Утыкаюсь взглядом в окно и снова прокручиваю в голове их диалог с Эрнестом. Я погрязла с головой в жизни Роланда. Но мне, все равно, мало - сколько бы не узнавала, я все так же не знаю, кто он и на какие чувства способен.
        - У этого мужчины умерла вся семья? - не сдерживаю своё любопытство.
        - Подслушивала? - хмурит брови.
        - Стены оказались тонкими, - натягиваю улыбку, желая смягчить его.
        - Сомневаюсь, - отвечает недовольно, отводя взгляд.
        - Почему?
        - Потому что, будь я на его месте, я бы мстил за смерть своей семьи. Уверен, он бы поступил также, будь его слова правдой.
        - Может, ты просто хочешь верить в это?
        - Я не привык строить иллюзий. Мне хватает ума проанализировать человека и сделать выводы, исходя из его слов и поведения.
        - И что ты будешь делать? Бросишься на поиски Арианы? - невольно вырывается из уст её имя.
        Нервно перевожу взгляд на Роланда, в надежде, что он не услышал, но его озверевшие глаза говорят об обратном.
        - Знай своё место и не смей произносить её имя!
        Его презренный взгляд и тон ясно дают понять мне моё место. Чувствую себя крайне оскорблено, меня, словно, сотни воинов пронзают кинжалами.
        Всю оставшуюся дорогу до офиса мы едем в тишине. В той самой, которая режет слух и, пробираясь сквозь кожу, скребёт все изнутри.
        Я не понимаю, что испытываю на данный момент, во мне кишат, как черви, разные эмоции и просто сводят с ума. Я не знаю за что зацепиться и о чем подумать: о отце, о Роланде и его чувствах к Ариане или о незнакомом мужчине, взгляд и история которого задели за самую душу. Все смешалось в одном водовороте, и я тону в нем.
        Полтора часа дороги проходят с натяжкой для нервной системы. И как только мы заезжаем на парковку бизнес центра, где планируется собрание братства и всей команды, я начинаю собираться на выход. Роланду приходит сообщение и, припарковавшись, он открывает его. Не желая находиться с ним больше ни минуты, я выхожу из машины и иду в сторону лифта. Но не успеваю я сделать и десяти шагов, как Роланд громко окликает меня. Обернувшись, сталкиваюсь с его рассвирепевшим взглядом, движущимся прямо на меня. В голове стараюсь быстро прокрутить все, что я могла "натворить" за последнее время, но ничего не приходит на ум.
        - Что случилось? - вопросительно вскидываю бровь, но не получаю ответа на свой вопрос.
        Вместо этого, он подлетает ко мне, хватает за горло и прибивает к бетонной стене. В его действиях нет никакой страсти или поддельной злости, он в настоящей ярости. Стискиваю зубы от боли, не позволяя себе проронить ни звука. Меня окутывает ощущение "прощания", ощущение, что этот разговор финальный в моем терпении.
        - Бл*ть, ты не устаёшь меня удивлять, - начинает душить, не давая возможности набрать кислорода в легкие. - Кажется, ниже падать некуда, но ты продолжаешь катиться вниз.
        - Отпусти, - задыхаюсь.
        Мне не до смеха и не до ехидных улыбок, он перекрывает доступ к воздуху и даже не думает расслабить хватку.
        - С*ка, зная, как я отношусь к этому ублюдку, ты привела меня в вашу квартиру?! - шипит сквозь зубы и отшвыривает меня.
        Откашливаюсь, стараюсь привести дыхание в порядок и поднимаю на него свой взгляд полной ненависти.
        - Меня тошнит от тебя, - выплевывает брезгливо. - Оказывается, я был о тебе лучшего мнения, но ты просто очередная шмара без принципов и гордости.
        - Да пошёл ты, - отвечаю ему с той же брезгливостью, и тут же получаю пощёчину.
        От его удара теряю равновесия и падаю, успевая лишь опереться на руки.
        - Ты совсем что ли? - вижу, как со стороны, к Роланду подлетает Демид и толкает его от меня подальше.
        - Чтоб я её больше не видел, понял меня? - договорив, разворачивается и уходит.
        А я так и продолжаю сидеть на холодном бетоне, еле сдерживая себя, чтобы не сорваться на крик и слезы.
        - Как ты? - Демид подходит ближе и хочет помочь мне встать.
        - Уйди! - игнорирую его и избегаю встреч взглядами.
        - Куда я уйду? Слушай, давай я отвезу тебя домой. Вставай!
        - УЙДИ! - повышаю голос. - Оставь меня в покое!
        Он отходит, но не уходит. Слышу, как вызывает мне такси, пока я продолжаю сидеть, уткнувшись носом вниз. Меня раздирает на части от обиды. Я чувствую себя настолько униженной, что хочется сравняться с землёй, лишь бы никто меня не видел.
        Демид молча дожидается такси в стороне, пока я привожу себя и свои мысли в порядок. Как только машина подъезжает, он подходит ко мне.
        - Я поговорю с ним, слышишь?
        - О чем? И зачем? - досадно усмехаюсь. - Он все сказал и сделал.
        - Он никогда не поднимал руку на девушку!
        - Значит, я для него существо без пола. Или же, ты просто высокого мнения о нем, - открываю дверь. - Всего хорошего, Демид, - прощаюсь и, не желая продолжать разговор, сажусь в автомобиль.
        Добравшись до дома, открываю бутылку виски, ложусь на диван и начинаю пить с горла. Морально меня уже уничтожали, но физически я никогда не была так подавлена, как сейчас. Не в состоянии справиться с ураганом чувств и мыслей, я засыпаю.
        Истошный женский крик, карие глаза и слезы. Необыкновенной красоты женщина с длинными, от чего-то, растрёпанными волосами плачет и пытается что-то мне сказать, но вместо слов, она начинает задыхаться, и я вижу страх в её глазах. Она тянет мне руку, с надеждой на помощь, и как только я протягиваю ей руку в ответ, мои глаза распахиваются.
        С лёгкой отдышкой осматриваюсь по сторонам. Увидев стены знакомой квартиры, успокаиваюсь и, тяжело дыша, кладу голову обратно на подушку.
        Я стала часто видеть гнетущие сны, но этот оказался самым тяжелым. Взгляд незнакомки заседает в самую глубь и не покидает меня ни через минуту, ни через несколько часов. Он преследует меня до глубокой ночи, пока в дверь не раздаётся звонок.
        На пороге я встречаю папу и стыдливо убираю взгляд. Знаю, какой разговор мне предстоит пережить.
        - Одна? - с трудом переступает порог дома.
        - Да, конечно. Проходи, - стараюсь разрядить уже напряженную обстановку между нами.
        Родители не приезжают в эту квартиру и до сих пор не могут принять тот факт, что я здесь живу. Они старались убедить меня, что я поступаю неправильно, но было четно, - я все для себя решила.
        - Ты ужинал? - спрашиваю, проходя в гостиную.
        - Я сыт, - он входит следом за мной и замечает бутылку виски, которую я спешно убираю из виду.
        Он никак не комментирует увиденное, устало садится на диван и следит за каждым моим движением.
        - Зачем ты себя губишь? - спрашивает, после затяжной тишины, пока я мою посуду.
        - У меня все хорошо, - говорю то, во что сама не верю.
        - Почему ты делаешь все, что мы просим тебя не делать? - игнорирует мой ответ. - Неужели, ты думаешь, что мы желаем тебе зла?
        - Я живу, как чувствую. Дайте мне спокойно совершать собственные ошибки, - произношу устало.
        - Некоторые ошибки приводят к фатальному исходу. И ты именно их стараешься совершить.
        - Ты это решил только потому, что увидел сегодня нас с Роландом? - от одного его имени засыхает во рту.
        - Думаешь, я только сегодня узнал о вашей связи? Или думаешь, мы с мамой не знаем про то, в кого влюблена твоя сестра? Мы терпеливы, стараемся направить вас на правильный путь. И если Эмми следует этому пути, то ты, будто специально, идёшь наперекор всему. На что ты рассчитывала, связавшись с ним?
        Будь это кто-то другой, я бы честно ответила, что мне понравилось в Роланде. Рассказала бы про страсть, секс и сумасшедшие эмоции, которые он умеет дарить. Но это папа, и подобный ответ лишит меня семьи, поэтому, я в очередной раз вру:
        - Я работаю в клубе его друга, - первое что приходит в голову.
        - А завтра что ты мне скажешь? Медея, хватит с тебя лжи! - его голос становится на тон громче.
        - Что ты хочешь от меня услышать? - взяв себя в руки, откладываю тарелку в сторону и смотрю на него.
        - Элементарную правду. Ты умеешь ее говорить?
        - Я тебе говорю - работаю на его друга. Когда нужно заменить сотрудника в баре у Роланда, он обращается ко мне, и я заменяю.
        - И ты с ним не встречаешься? - тяжело вздыхает, задавая вопрос, ответ на который знает и без меня.
        - Не встречалась и не встречаюсь. Пару свиданий и встреч не в счёт. Если ты решил, что я чувствую к нему то же, что и Эмми к Осману, то ты ошибаешься. Я давно, сполна, хлебнула этого дерьма.
        - То есть, он не сумеет причинить тебе боль? - встаёт и подходит ко мне. - Пойми, я максимально стараюсь не лезть в твою личную жизнь, но я не хочу, чтобы ты снова страдала, потому что выбрала не того.
        - Конечно не сумеет, - натянуто улыбаюсь. - Было бы крайне глупо влюбиться в Роланда.
        Он смотрит в глаза, вновь прорываясь в самую душу. Копается в бардаке, в котором не могу разобраться, и с грустью поджимает губы.
        - Почему ты говоришь одно, а твои глаза твердят другое?
        - Пап, не пытайся найти того, чего во мне нет, - чтобы оторвать его от анализа, подхожу к нему ближе и обнимаю. - У меня, правда, все в порядке. Просто устала, мне нужна перезагрузка, - слегка отстраняюсь, чтобы посмотреть на него и улыбнуться.
        - Я тебя так люблю, Медея. Ты у меня особенная, сильная, не такая, как все, - он берет мое лицо двумя руками, а глаза слезами наполняются. - У меня сердце за тебя неспокойно. Если тебе нужна перезагрузка, приезжай к нам, мама о тебе позаботится, я о тебе позабочусь. Мы ведь одна семья.
        Его голос дрожит, глаза, наполненные слезами, краснеют. Только сейчас каждой клеткой души чувствую, как сильно он переживает.
        - Пап, ты чего? Я вас тоже очень люблю, и только вы мне дороги, - прижимаю его к груди, вдыхаю аромат его кожи, который я так любила в детстве. - Хорошо, я возьму небольшой отпуск и приеду к вам, только, пожалуйста, перестаньте попусту переживать за меня. Ладно?
        Он обнимает меня в ответ и крепко целует в лоб. Я настолько затерялась в своей лжи, в пучине бесконтрольной страсти, что уже не вижу путь, по которому возможно выбраться, и сделать счастливыми близких людей.
        Папа ещё немного остаётся у меня. Пьёт со мной чай, аккуратно заводя разные темы, в попытке узнать что-то новое. Но все безуспешно - я научилась врать так, что порой, и сама верю в эту ложь. Мне хочется расспросить его про Эрнеста, но страх, что наш разговор приведёт нас к Роланду, заставляет меня промолчать. Да и пора понять, что все связанное с Ханукаевым, никак не должно касаться и интересовать меня.
        Он уезжает, оставив меня наедине с собой. Иду за телефоном, чтобы набрать сестре и расслабиться за разговором с ней. Но, увидев несколько пропущенных от Демида, решаю сначала перезвонить ему.
        - Спала? - интересуется, как только принимает вызов.
        - Занята была. Что-то случилось?
        - Просто хотел узнать, как ты?
        - Отлично все, - стараюсь сделать вид, что ничего не было.
        - Хочешь приеду?
        - Зачем?
        - Думаю, нам есть, о чем поговорить, - его сосредоточенность и строгость настораживают.
        - Хочу сделать пару заездов на пустой автостраде. Одна! - проговариваю без эмоций. - Дашь тачку?
        - Никаких проблем. Через минут двадцать буду у тебя, собирайся.
        В рабочей суете и угоне тачек, я перестала появляться на стрит рейсах. Эмоций и драйва мне хватало и на работе. Однако сейчас, я хочу уединения, хочу вдавить на педаль газа и помчаться по трассе, где нет ни единой души, хочу, чтоб все, как и прежде, превращалось в Млечный Путь.
        Демид приезжает вовремя, и мы двигаемся к загородным дорогам.
        - Медей, ты ж знаешь, что я к тебе отношусь очень хорошо, - первым начинает разговор.
        - Но? - усмехаюсь, догадываясь, что сейчас начнётся лекция под названием: «Как делать правильно и неправильно».
        - Но чем ты думала, приведя Роланда в квартиру, которую тебе подарил Эльдар?
        Я искренне удивляюсь его вопросу, так как не ожидала, что Роланд будет говорить с кем-то на эту тему.
        - Я об этом не думала, так как квартира принадлежит мне. И я понятия не имею, откуда вообще он мог узнать об этом.
        - Медея, но если ты хочешь быть с ним, тебе нужно быть обдуманней, понимаешь? Ты крутая девчонка, и Роланд на тебя подсел, но ты сама же своими поступками все портишь.
        - Демид, я буду с тобой предельно откровенна. Он подсел на секс со мной, я подсела на него. Как люди, мы друг друга не привлекали никогда. И я даже не думала пытаться что-то изменить.
        - Ты лукавишь, говоря об этом.
        - Демид, хватит, - перебиваю его. - Унижать себя я не позволю, поэтому считаю этот разговор бессмысленным. Он не хочет видеть меня - я его. Все взаимно!
        - Но, живя в этой квартире, ты сама себя унижаешь. Эльдар тебя предал, но ты принимаешь от него подачки. Складывается впечатление, что ты рассчитываешь в дальнейшем возобновить связь с ним.
        - Складывается впечатление у тебя или твоего друга? - интересуюсь пренебрежительно.
        - У меня. Уверен, у Роланда тоже.
        - Отлично, продолжайте и дальше так думать. Так будет легче оправдать тот факт, что человек, позиционирующий себя, как мужчина, поднял руку на девушку.
        - Этот факт ничто не оправдывает. Я сейчас стараюсь поговорить о тебе, а не о нем, но ты не хочешь меня слышать.
        - Слушай, Демид, вам, людям имеющим по несколько домов и квартир, легко судить, кому где стоит жить. Я не собираюсь строить из себя благородную девицу, возвращая все дорогие подарки бывшему, только для того, чтобы кому-то что-то доказать. Я использую квартиру для своего комфорта, и единственное, о чем жалею, так это о том, что впустила в неё того, кто не имеет ни капли человечности.
        - Я переехал из нашей квартиры с Крис, как только мы расстались. Неужели, тебе приятно там находиться и проводить время с Роландом?
        - Видимо, отсутствие возможностей лишило меня сантиментов. Если во мне остались воспоминания о Эльдаре, они со мной вне зависимости от места, где я ночую. Повторюсь, эту квартиру я считаю своей собственностью. И я не вкладывала никаких скрытых смыслов, когда приглашала Роланда войти в неё.
        Мы ещё долго говорим на эту тему, но так и не приходим к общему мнению: каждый остаётся при своём. Я не чувствую за собой никакой вины, а то, что у ребят сложилось своё мнение на этот счёт - это их проблемы.
        Когда доезжаем до нужной трассы, Демид позволяет мне сесть за руль. И, как и обещал, остаётся на улице, дожидаясь меня у назначенного места, пока я наслаждаюсь моментом. Чтобы он не говорил, и как бы не расходились наши мнения, я знаю, что он относится ко мне с душой, и для меня это ценно.
        Набираю скорость до максимума, выезжаю на встречную, чтобы получить больше дозы адреналина, чтобы забыться. Мне кажется, что этот полет позволит отвлечься от самой себя, от собственных мыслей. Но я ошибаюсь. Машина везёт меня прямиком к бездне, где все мои мысли и чувства смешались воедино, превратившись в болото, способное меня поглотить.
        Я теряю контроль над разумом, теряю контроль над душой. Чувствую, как неожиданно с глаз начинают течь слезы. Стиснув зубы, заставляю прекратить себя плакать, прекратить быть слабой и думать о том, кто не заслуживает этого. Но я потеряла контроль над собой. Потеряла контроль над телом. И теперь, теряю контроль над автомобилем, который летит прямиком на свет, режущий глаза.
        Оглашающий сигнал фуры последнее, что я слышу, перед тем, как потерять и сознание.
        Глава 10
        Полусонная, наблюдаю за тем, как он аккуратно раскладывает на тарелке мои любимые ягоды и фрукты. Он говорит что-то про глупость и безрассудство моих поступков, но все слова летят мимо моего сознания. Я не хочу ни о чем думать и что-то анализировать. Врач говорит, я морально истощена и мне необходим отдых. Я с ним согласна, за последние дни мой мозг принял слишком много информации, и теперь ему требуется перезагрузка.
        Собрав тарелку витаминов, мужчина берет её и, присев на кресло рядом с моей постелью, протягивает мне.
        - Я говорил с доктором. Давай я куплю тебе путёвку на океан? Отдохнёшь, расслабишься. Хочешь, возьми сестру с собой или подругу, - он кажется искренним, но от его присутствия меня, все равно, тошнит.
        - Я хочу, чтобы ты ушёл, Эльдар, - шепчу себе под нос.
        Меня словно через мясорубку раз десять пропустили - чувствую себя настолько раздавленной, что даже не могу прогнать его должным образом.
        - Давай поговорим.
        - О чем нам говорить? Мне необходим покой, - меня злит он, злит, что продолжает проявлять заботу… злит, что сейчас рядом со мной его силуэт.
        - Ясность всем приносит покой. Можем обсудить насущные проблемы, постараюсь помочь, но если не хочешь говорить о них, то всегда можем решить нашу с тобой проблему.
        - Какую проблему? - тяжело вздыхая, приподнимаюсь по спинке кровати.
        - Ты презираешь меня, считая, что корыстно сделал тебя своей любовницей.
        - А ты хочешь нагло утвердить об обратном? - усмехаюсь, не веря своим ушам.
        - Хочу…
        - Нет, постой, - прерываю, не дав ему продолжить. - Умоляю, только не начинай говорить мне о любви и прочей чуши. Я отказываюсь слушать это.
        - Хорошо, объяснюсь иначе, ведь ты мне так и не дала возможности это сделать.
        - И ты, воспользовавшись моментом, решил добить лежачего?
        По его взгляду понимаю, что пропускает мои слова мимо ушей, и даже не собирается отвечать на вопрос.
        - Мне было около тридцати пяти. У меня никогда не было серьезных отношений, и самые огромные чувства, что я испытывал, были мимолётной симпатией.
        - Мне это неинтересно, - перебиваю его, не желая слушать.
        - Я переступил тот порог, когда человек хочет жениться по любви, да и не верил, что со мной случится подобное, - будто, не слыша меня, продолжает он. - Поэтому, я выбрал достойную девушку и женился на ней. Я прожил с ней четыре года. Нам удалось найти общий язык, и вскоре она родила мне сына, - продолжает "увлекательную" историю, от которой, судя по всему, мне должно стать легче.
        Я снова пытаюсь перебить его, сказать, что мне искренне наплевать на его желание исповедаться, ведь это больше не имеет никакого значения. Прошу его уйти, но он даёт твёрдый отказ, сказав, что ему необходимо объясниться. Хочется встать поперек его нужд и прогнать из палаты, но не нахожу для этого физически сил, поэтому сдаюсь.
        - Пока я работал, она создавала нашу семью, создавала уют в нашем доме, встречала с работы, кормила, заботилась. Ни одна женщина ко мне не относилась так, как она, если не брать тех сотен нянь и помощниц, которые заменяли мне мать. Мне казалось, что я обрёл все, - делает небольшую паузу, - А потом встретил тебя. Знаешь, такое обычно случается с подростками - случайное столкновение и вспышка эмоций с первого взгляда. Я был верен Заре вплоть до этой встречи, а потом все пошло кувырком.
        - Что ты хочешь донести до меня этим рассказом, Эльдар? - спрашиваю, тяжело вздохнув. Каждое новое произнесенное им слово действует на меня отрицательнее прежнего, и я хочу закрыть уши, лишь бы не слышать его.
        - Я хочу донести то, кем ты была для меня. Я считал тебя той, которую должен был встретить намного лет раньше, чем создалась моя семья. Ведь только рядом с тобой я пережил весь спектр эмоций, который должен испытать каждый. Ты меня вернула в мои двадцать лет, внесла краски в мою жизнь. Ты просишь, не говорить этого, но я тебя и правда любил. Как любят в школах безрассудные подростки, готовые бросать все и мчатся к предмету своего обожания. С тобой всё было спонтанно, необдуманно, по-глупому влюблённо, и это делало меня по-настоящему счастливым.
        С уст вырывается смешок. Я не знаю, говорит он правду или лжёт, но его слова не цепляют. Совсем. Оказывается, мне уже плевать, кем он меня считал, и сейчас меня лишь нервирует его присутствие рядом.
        - Я нёс ответственность за вас двоих. Но брось Зару - я бы разрушил всю её жизнь, а что касается тебя, - замолкает, - Признаюсь, я не осознавал, что рушу и твою жизнь, ведь решил, что ты молода, красива, беззаботна и вся эта история быстро потеряет смысл в твоей жизни, - наконец, заканчивает свою речь.
        - Ну всё, твои красивые слова залечили мои раны, - саркастично улыбаюсь, - Теперь запорхаю снова.
        - Твой сарказм неуместен. И будь ты правда ранена, не полезла бы в пасть к хладнокровному зверю.
        - Плавно перешли к тому, что на самом деле тебя волнует, - не скрываю насмешки, догадываясь, о каком звере идёт речь.
        - А почему, собственно, меня не должно это волновать? Человек ни во что тебя не ставит, а ты приводишь его в нашу квартиру и проводишь с ним ночь!
        Его слова, как кувалдой по голове - вытрезвляют, выбивая всю дурь из неё.
        - Даже не знаю с чего начать, - отвечаю в смятении. - То ли с того, что квартира уже давно перестала быть нашей, либо с того, что не твоё дело, с кем я хочу проводить ночи в своей постеле. Да и…
        - Ты ведь должна понимать, что ему от тебя только постель и нужна?! - перебивает меня.
        - А ты решил, что мне его душа нужна? - начинаю злиться. - Не лезь в мою жизнь, пока я не решила ответить тебе взаимностью! Ты же понимаешь, что твоей жене не понравится моё чистосердечное?!
        - Тогда мне ещё непонятнее, как ты терпишь от него скотское отношение к себе, - мои угрозы, будто мимо его ушей пролетают.
        - Объясню доходчиво, - приближаюсь к нему поближе, чтобы разглядеть каждый миллиметр его лица, который сейчас исказиться от злости. - Просто представь себе, какой у нас с ним сумасшедший секс, раз я закрываю глаза на все остальное, - каждое слово произношу с наслаждением, упиваясь его эмоциями, которые становятся все ярче.
        Он резко вскакивает с места, отшвырнув тарелку с фруктами в сторону. Она с треском разбивается об стену, и осколки рассыпаются у моих ног.
        - Он тебя шлюхой называет, оскорбляет, а ты терпишь это все, лишь потому, что он хорошо тебя тр… - резко замолкает, не закончив свой вопрос.
        Не в его воспитании произносить то, что он хотел произнести. Но все же, мне приятно, что я не утратила способность бить по мужскому самолюбию.
        Сжав кулаки и стиснув зубы, он начинает ходить по палате взад-вперёд, давая мне возможность проанализировать все его слова, сказанные сегодня. И вдруг я понимаю, что так и не узнала у него, откуда он знает, кого я приводила в квартиру. Да и вообще, он не может знать, как сложились наши отношения с Роландом после Ямайки.
        - Да и откуда тебе стало известно, с кем я провожу время в своей квартире?
        - У меня свои источники. Или ты думала, что я оставлю тебя без присмотра?
        - Что? Ты следишь за мной? - чувствую, как градусы во мне начинают повышаться. Чувствую, что готова вцепиться в него зубами и разорвать на куски.
        - А ты удивлена? - спрашивает с ухмылкой на лице.
        - Ты не имеешь никакого на это право, - цежу сквозь зубы.
        - Имею полное право на всё. Ты живешь в моей квартире, приводишь туда всяких мужиков и думаешь, что я пущу это на самотек?
        Я смотрю на него в полном смятении и ужасе. Не верю, что это говорит он - человек, который твердил, что квартира полностью моя, и я могу делать в ней всё, что мне заблагорассудится.
        - Пошёл вон отсюда, - шепчу сначала себе под нос, - Пошёл вон! - но не совладав с эмоциями, хватаю подушку из под себя и швыряю в него, после чего, бросаю все, что попадает под руку.
        Начинается резкий треск в голове, чувствую слабость и как всё кружится вокруг, но не могу позволить себе промолчать. Он пытается меня успокоить и заткнуть всю брань, доносящуюся из моих уст, но все прекращается лишь тогда, когда в палату входят.
        Обернувшись, вижу Демида, который переводит недовольный взгляд с Эльдара на меня.
        - У тебя все в порядке? - интересуется сдержанно, разглядывая хаос вокруг.
        - Да, господин Сараев уже уходит, - отвечаю с отдышкой и презрением в голосе.
        - Я тоже думаю, что вам пора, - Демид обращается к Эльдару и протягивает в знак вежливости руку.
        Решив, не усугублять ситуацию, мужчина поддаётся и, пожав руку Демиду, выходит из комнаты.
        - Что тут произошло? - собирает все, что разлетелось по полу.
        - Душевный разговор, - откидываюсь обратно на подушку, стараясь прийти в чувства.
        - Я договорюсь, чтоб к тебе никого не впускали, если тебе это необходимо, - поднимает голову, заботливо улыбаясь глазами.
        - Буду очень тебе благодарна, - смотрю на него с признанием и с большим чувством вины, - Прости за машину.
        - Это такие мелочи. Я рад, что всё обошлось, и ты в порядке. Водитель фуры говорит, что ты за пару секунд до аварии свернула в кювет.
        - Я не помню. Врачи утверждают, что я потеряла сознание на фоне сильного переутомления.
        - Тебе есть с кем об этом поговорить? - интересуется с искренней взволнованностью, садясь рядом.
        Смотрю на него и понимаю, как сильно ошибалась в нем. Думала, что разбираюсь в мужчинах, что знаю, кто передо мной сидит - эгоцентричный, зацикленный на себе молодой человек, а оказалось, что я лишь разбираюсь в глупых мальчишках, но ничего не смыслю в настоящей мужской натуре. Может быть, я так и осталась той дурой, которой была ранее и решила, что я умная, лишь от того, что окружила себя дураками?
        - Мне нужно время, чтобы прибраться в голове. В ней слишком много информации, которую некуда складывать.
        - Помочь разобраться?
        - Время поможет. Зачем мне тебя попусту беспокоить? - натягиваю улыбку.
        - Раз ты теряешь сознание, значит это важно.
        - Если взять все по-отдельности, то маленькие глупости, но если все сложить вместе и приправить эмоциями, которые невозможно объяснить, получается полнейший хаос. Мне просто нужно разобраться со всем по порядку.
        - В этом списке есть Роланд?
        - А ты как думаешь? - с досадой усмехаюсь, понимая, что он то занимает особое место в моих тревогах.
        - Давай поговорим об этом.
        Кто бы мог подумать, что он станет тем человеком, с которым мне всегда будет хотеться говорить по душам.
        - Понимаешь, мне не обидно, что все закончилось, я знала, что наша связь не вечна. Меня гложет то, как все закончилось. Так со мной никто никогда не поступал и не унижал.
        - Дело не в тебе. Сколько вы были вместе? Я говорю вместе, потому что знаю Роланда, если он был с тобой, значит был только с тобой, а это уже отношения, как бы вы это не называли.
        - Я не считала. Разве это имеет значение?
        - Имеет, если человеку наскучивает каждая на его пути за считанные дни. Я сейчас не хочу оправдать его поступок, но я вижу в нем чуть больше, чем кажется на первый взгляд.
        - Что? В этом ударе была заключена любовь? - саркастично ухмыляюсь, стараясь скрыть обиду.
        - Я не собираюсь преувеличивать его чувства и говорить о любви. Но давай будем оценивать трезво - что-то в тебе его цепляет, иначе бы столько с тобой не церемонился.
        - Говорят, я неплоха в постели, - стараюсь все перевести в шутку, не желая брать в голову слова Демида.
        - Думаешь, за столько лет, в его жизни не было поопытнее и лучше? - улыбается, вскинув брови вверх.
        - Ну раз он менял их за считанные дни, то напрашивается один ответ, - улыбаюсь в ответ.
        - Дело ведь не только в сексе.
        - Демид, - перебиваю его, не дав возможности продолжить. - Я бы согласилась с тобой, если бы не одно "но" - когда мы остаёмся наедине, мы всегда занимаемся только этим. Мы не разговариваем, не делимся друг с другом тайнами. Я, черт возьми, не знаю, какой цвет ему нравится и какие блюда он любит. Я не знаю об этом человеке ничего. Это невозможно назвать отношениями, и в них нет никаких чувств, кроме похоти.
        - Зачем тебе знать его любимый цвет и любимое блюдо? Готовить собралась для него? - широко улыбается.
        - Я к тому, что дело только в сексе.
        - То есть ты не знаешь ничего, что важно для него?
        - Знаю, - виновато улыбаюсь и поджимаю губы, вспомнив истории про маму, сестру и Ариану. - Но это все случайность, сомневаюсь, что он хотел, чтоб я знала.
        - Медея, - смотрит на меня, как на дуру. - Ты до сих пор думаешь, что если бы он не хотел, ты бы об этом всем узнала?
        - Это правда все было случайностью. Его злит тот факт, что я знаю об этом.
        - А может его злит тот факт, что он и не пытается огородить тебя от этого?
        - Знаешь, ты большой романтик, - смеюсь над ним.
        - Какая уж с вами романтика? - закатывает глаза. - Я говорю то, в чем уверен.
        Отвечаю ему молчанием. В палате нарастает тишина, он встаёт с места, заметив осколки в ногах, и начинает собирать их. Смотрю на него, а меня разрывает на части та, кто на самом деле имеет значение для Роланда.
        - Ты знаешь про Ариану? - вырывается из уст.
        Он бросает удивленный взгляд на меня.
        - Мне больше интересно, откуда ты о ней знаешь?
        - Случайность, - пожимаю плечами.
        - Случайность? Ты глупая или притворяешься ею? О таком случайно невозможно узнать!
        - Так ты знаешь ее? - решаю не реагировать, он ведь даже не может предположить, в каких условиях я обо всем узнала.
        - Я знаю о ней, но лично не был знаком. Тема о ней поднималась дважды за двадцать лет нашей дружбы. Чтоб ты понимала, о ней не знают даже Эрик с Ратмиром. И ты серьезно называешь это случайностью?
        - Расскажешь мне о ней? - продолжаю игнорировать тему "случайности".
        - Это слишком важно для Роланда, чтоб об этом рассказывал тебе я. Не имею права.
        С уважением принимаю его ответ и даже не думаю продолжать упрашивать.
        Улыбаюсь, хоть внутри и кошки скребут. Все же, мысль, что она для него настолько сокровенна бьет по мне сильнее, чем можно было представить. О ком-то молчат, потому что незначимы и предназначены для утех, а о ком-то молчат, потому что бесценны.
        - Это давно в прошлом, все что могу сказать, - старается поддержать.
        - А если она вновь появится в его жизни. Что тогда? Ты ведь можешь поделиться своими догадками?
        - Если бы подобное было возможно, то она бы стала для него всем. Если конечно была бы той, какой он ее помнит.
        Решаю не продолжать. В конечном итоге, он лишь подтвердил мои мысли - ни больше, ни меньше.
        * * *
        Как говорят в народе, я "родилась в рубашке" - отделалась небольшими ушибами и вывихами (ну и лишением прав за вождение в нетрезвом состоянии. Однако, Демид обещал решить эту проблему). Поэтому, через еще несколько дней, меня выписали из больницы. Родителям я не сказала о случившемся, в очередной раз соврала, сообщив, что уехала в командировку, и пообещала по возвращению сразу взять отпуск и приехать к ним.
        После разговора с Эльдаром, я бы с радостью поехала к ним прямо из больницы, так как поняла, что он расценивает мое проживание в той квартире не так, как расцениваю его я. Но ссадины на моем лице и гематомы на теле вызвали бы у них слишком много вопросов, на которые я не хочу отвечать.
        На выписку за мной заезжает Демид. Это уже не кажется мне удивительным, я знаю, что он не оставит одну. Они с Крис были спасением для меня эти дни, за что я им останусь благодарной на долгие-долгие годы вперёд.
        - Нам необходимо поговорить, - сообщает Демид, когда садимся в автомобиль.
        - Я не спала всю ночь, это сможет подождать до дома?
        - Опять не спала? Я же попросил врачей назначить тебе снотворное.
        - Снотворные не помогают. Меня мучают кошмары. Хочу поспать хотя бы час в дороге.
        - Хорошо, поговорим, когда доедем, - беспокойно улыбается и заводит машину.
        Я закрываю глаза, в надежде не увидеть снов, но только оказываюсь в объятиях морфея, начинаю видеть все те же лица, которых никогда не видела наяву. Но только теперь, я впервые отчетливо вижу, где нахожусь. Это был большой двор, где собралось много народу и среди них, где-то вдалеке, я вижу знакомое мужское лицо. Это был никто иной, как Эрнест. Он стоял на ногах, здоровый, счастливый, обнимал женщину, стоящую ко мне спиной, и разговаривал с незнакомой мне парой. Они смеялись, выпивали что-то со стаканов, держащих в своих руках, не подозревая, что с минуты на минуту начнется кошмар. Я со страхом ожидала, когда они начнут все гореть, кричать и превращаться в пепел у моих ног. Но впервые ничего подобного не случилось. Вместо этого, я вдруг увидела Роланда, он был совсем мальчишкой - таким, каким я видела его на фотографии, вложенной в книгу. Он подбежал ко мне, а за ним серый питбуль.
        - Смотри, чему я его обучил, - произносит важно, будто старается впечатлить меня. - Дикс, - обращается к собаке, - Сидеть.
        Собака беспрекословно слушается его, и Роланд продолжает дрессировку, которой Дикс спокойно поддается. Я чувствую радость и гордость за Ханукаева, хвалю его, и он довольно принимает мои слова. А после разрешает поиграть с питбулем.
        Просыпаюсь я только тогда, когда меня будит Демид. Приятный сон так и не превратился в очередной кошмар, который хотелось бы забыть, наоборот, оставил странный теплый осадок в груди.
        Сонная выхожу из машины и только сейчас понимаю, что нахожусь среди высоток, в одной из которых, мы собираемся на собраниях с братством.
        - Что происходит? - озадачено смотрю на друга, который подходит ко мне, - Мне сейчас необходимо спокойствие, Демид.
        - К сожалению, я не могу обещать тебе его сегодня.
        - Тогда может не стоит начинать этот разговор?
        - Пройдем, - игнорирует, указав рукой ко входу в другое здание, что рождает еще больше вопросов в голове.
        Заходим в лифт, он нажимает на кнопку шестьдесят девятого этажа, и мы начинаем путь.
        - Так ты объяснишь, в чем дело?
        - Обязательно, но не здесь.
        Не настаиваю, хоть и начинаю сходить с ума от волнения и любопытства. Стараюсь терпеливо дождаться, когда лифт доедет до нужного этажа, и я наконец узнаю, что происходит, и почему я здесь.
        Доехав, проходим к двери, Демид открывает её и пропускает меня войти первой. Оказавшись внутри, понимаю, что нахожусь в чьих-то лофт апартаментах.
        - Ты здесь живёшь?
        - Нет, - идёт вперед. - Проходи.
        Следую за ним и оказываюсь в гостиной. Улыбаюсь, увидев панорамные окна, из которых открывается вид на весь город, но увидев сидящего на диване Роланда, улыбка мгновенно испаряется с лица. Все сотрясается внутри, при виде него, и я еле сдерживаюсь, чтобы не устроить скандал. Мне хочется плюнуть ему в лицо, сказать, кем я его считаю. Меня гложет ненависть и обида к нему, к его безразличному виду. К тому, что за столько дней, он так и не принёс мне свои извинения, да что уж там, он так ни разу и не навестил меня.
        - Долго мне ещё ждать, Демид? - бросаю недовольный взгляд на него, пока он садится рядом с Ханукаевым, который встаёт и идет к барной стойке.
        - Ты всё решил? - интересуется Демид у него.
        - Да, - мурашки пробегают по коже, как только слышу его голос. Ощущение, будто не слышала лет сто.
        Злость просыпается к самой себе, за реакцию, которой быть не должно.
        - Присаживайся, - Демид обращается ко мне.
        - Я постою.
        - Как знаешь, - выпрямляется, показывая этим, что приступает к разговору. - Поговорим о, якобы, твоей квартире.
        - О Господи, Демид, ты серьёзно? - закатываю глаза, не желая обсуждать эту тему. Она настолько противна, что вызывает рвотный рефлекс.
        Роланд подходит с двумя стаканами виски со льдом и протягивает один мне. Игнорирую, стараясь не смотреть в его сторону.
        - Вместо успокоительного, - убеждает взять.
        - В твоем присутствие даже наркотики не способны успокоить, - язвлю, бросив презрительный взгляд на него. - Демид, если ты привёз меня сюда, чтобы читать нотации, то я ухожу.
        - Никаких нотаций. Просто хочу сообщить тебе то, о чем наверняка ты не догадываешься.
        - Если, конечно, не больная на всю голову, - с привычным холодом добавляет Роланд и, протянув стакан другу, уходит.
        Хочется послать его в глубокое путешествие, но решаю быть выше этого.
        - Это человек Эльдара сообщил Роланду, кому принадлежит квартира, - сообщает Демид.
        - Откуда Эльдару знать, что он был у меня?
        Только после собственного вопроса, вспоминаю, что Сараев уже сам признался, что следит за мной.
        - Это я тебе и хотел сообщить. На днях, мы вошли в твою квартиру…
        - Что вы сделали? - у меня от возмущения глаза на лоб лезут, и я уже готова была покрыть их трёхслойным матом, но Демид меня перебивает.
        - Подожди, пожалуйста. Мы нашли в каждой комнате по прослушиваемому устройству. Думаю, не стоит объяснять, с чьей руки они там оказались? - его лицо искажается и от злости, и от жалости ко мне, а я стою, как вкопанная, и пытаюсь понять услышанное. - Он знает обо всём, что ты делаешь и говоришь в пределах той квартиры.
        - Этого не может быть, - произношу с трудом. - Эльдар со мной так бы не поступил.
        Ноги становятся ватными, я сажусь на край дивана, чтобы не упасть, и начинаю прокручивать всё, что когда-либо было между мной и мужчиной моей мечты. Вспоминаю, как он угадывал все мои желания, исполнял мечты и "читал" мысли. Душа отказывается верить, что чуткость и внимательность Эльдара - это всего лишь присутствие "ушей" в квартире, в которой я жила столько времени.
        - Вот выписка по номеру, от которого пришла информация, что ты проживаешь в квартире Эльдара, - цитирует слова из сообщения.
        Перечитываю его несколько раз: «И какого тебе было провести ночь с Медеей в квартире Эльдара?», потом смотрю на номер и кому он принадлежит. Вижу знакомое имя Дмитрия и его фамилию с отчеством.
        Не знаю, куда себя деть, чувствую, как начинаю задыхаться от боли, которая поглощает каждый орган моего организма.
        - Это точно он поставил прослушивающие устройства? - еле выдавливаю из себя слова.
        - Увы, - поджав губы, протягивает другой документ, подтверждающий, что всё было оплачено больше двух лет назад с карты Эльдара Сараева.
        К глазам подступают слёзы обиды и масштабного разочарования. Не знаю, как сдержать эти эмоции в себе, побороть их и не показаться слабой.
        - Тебе нравится здесь? - решает, как мне кажется, сменить тему разговора.
        - Красивый вид, - отвечаю дрожащим голосом.
        - Оставайся здесь. Квартира оплачена на год вперёд, и в ней никто не живёт. И оставайся в братстве, заработай себе на квартиру и только потом спокойно уходи от нас.
        - Я не нуждаюсь в жалостливых подачках, Демид. Я уже приняла решение, и хочу, чтобы ты с уважением к нему отнёсся. Если ты переживаешь, что я вернусь в ту квартиру и продолжу жизнь в ней, то можешь быть спокоен. Я девочка большая, способна сама решать свои проблемы, - делаю небольшую заминку, - По крайней мере с этой проблемой справлюсь.
        - Это не жалостливая подачка. Хорошо, оставайся здесь хотя бы до тех пор, пока не найдёшь себе новую квартиру.
        - У меня есть родители, я поживу у них.
        - То есть, вольная птица решила вернуться в клетку? - вскидывает брови, аккуратно улыбнувшись.
        - Судя по всему, я из клетки и не выбиралась. Поэтому, я не хочу принимать твоё предложение. Чем клетка Эльдара или ваша лучше родительской? Из всех зол, я выбираю самое меньшее и безобидное.
        - Ты сюда можешь приводить кого угодно и когда угодно. Мы не ставим тебе никаких ограничений.
        - Мы, - усмехаюсь с досадой, только сейчас догадавшись, что Роланд к этому тоже причастен. - Дело не в тех, кого я захочу привести. Просто я отказываюсь хоть как-то зависеть от тебя, тем более от Ханукаева. Это ниже моего достоинства.
        Демид вздыхает, качая головой и отводит взгляд чуть в сторону. Понимаю, что Роланд где-то неподалёку, сидит и слушает весь наш разговор. Это сводит меня с ума, играет на расшатанных нервах. Так хочется выговориться, но придется проглотить всю грязь, оставив её в себе.
        - Хорошо, настаивать не буду. Через три дня будет твоё последнее дело в Лондоне. К твоему сожалению, тебе придется полететь и отработать один вечер, а потом ты свободна, - улыбается.
        - Конечно. Отправь мне пожалуйста всю информацию на почту, я изучу её. Моё ведь присутствие не так обязательно на собрании?
        - Не обязательно.
        - Спасибо. За всё. И даже за это, - натягиваю улыбку, указывая на бумаги, лежащие рядом.
        - Знай, что я расстроен твоему отказу.
        - Уверена, это место не станет долго пустовать.
        Я прошу его заказать мне такси и встаю с места. Обернувшись, встречаюсь взглядом с Ханукаевым, сидящим за столом и крутящим в руке стакан виски. Он прожигает меня взглядом, и я стараюсь ответить взаимностью.
        Уже хочу уйти, как вдруг в голове зарождается план.
        - Эльдар до сих пор прослушивает квартиру? - обращаюсь к Демиду.
        - Да, он не в курсе, что нам всё известно.
        - Есть возможность разыграть сцену, будто я переезжаю жить к Роланду? - от одной только мысли, в какое бешенство придёт Эльдар, моё настроение на доли секунд поднимается.
        - Почему бы и нет? Роланд? - Демид смотрит на друга, и я следую взглядом за ним.
        У мужчины на лице появилась легкая ухмылка на лице. Вижу, что ему нравится идея немного поиграть с Сараевым.
        - Если необходимо моё присутствие, то только после Лондона, - отвечает спокойно.
        - Эффектнее будет с тобой, - говорит Демид то, о чем я думаю.
        Роланд положительно кивает, и я, ничего не ответив, направляюсь к выходу.
        После услышанного и узнанного, возвращаюсь в квартиру с особым презрением. Она теперь кажется такой чужой, небезопасной. Будто бы в стены просочилась сырость тюремных камер. Понимаю, что не смогу остаться здесь больше ни на день, ни на час, поэтому собираю все необходимые для первого времени вещи и еду ночевать в отель.
        Сложись чуть иначе отношения с Роландом, я бы с радостью приняла предложение Демида и переехала в апартаменты с прекрасным видом. Да, у меня есть ещё достаточно сбережений, чтобы погашать ипотеку и небольшие долги родителей, а также снимать себе квартиру. Однако, деньгам быстро придёт конец, если я не решу в ближайшее время, в каком направлении мне двигаться дальше.
        Оказавшись в своём номере и разложившись, замечаю несколько пропущенных вызовов от Эмми и перезваниваю ей.
        - Алло, - заплаканный голос сестры действует на меня мгновенно. Я вскакиваю с места и пытаюсь понять у неё, что произошло. - Мне так плохо. Поговори со мной, пожалуйста.
        - Ты где? Давай я вызову тебе такси, и ты приедешь ко мне?
        - Ты в городе? - удивляется.
        - Да, потом всё объясню. Скажи родителям, что едешь с ночевкой к кому-нибудь из подруг.
        - Хорошо.
        Она сбрасывает, а я спешу заказать такси.
        Через час, она стоит на пороге моего номера с озадаченными и заплаканными глазами.
        - Потом поговорим об этом, - понимаю, что моё проживание в отеле рождает у неё вопросы, но сейчас я не хочу обсуждать это. - Лучше скажи, что стряслось?
        - Ты сейчас решишь, что я очень-очень глупая, раз так трагично приняла эту новость.
        - Какую новость?
        - Я была у Ханукаевых дома, и Осман привёл сегодня девушку в дом, познакомил со всеми, - с трудом заканчивает фразу, вновь ударившись в слёзы. - А потом я случайно наткнулась на них, когда они целовались. Меня чуть не вырвало, - договорив, начинает рыдать в голос и падает в мои объятия.
        Меня накрывает лавина терзающих чувств. Молча прижимаю её к груди и даю возможность выплакаться. Хуже собственных душевных мук - муки самого близкого человека. Неужели, мои слёзы так же действовали на родителей? Это ведь подобно тому, что кто-то безжалостно вырывает сердце из груди, и ты стоишь, истекаешь кровью, но продолжаешь жить.
        Я знаю, что пройдёт время, и она обо всём будет вспоминать с улыбкой, но сейчас ей больно, а значит больно и мне. Я не пытаюсь ее успокоить, пусть спокойно переживает свою трагедию так, как велит ей сердце. Не мне её учить, как надо. Я лишь счастлива тому, что вся эта история закончилась, так и не начавшись, оставшись невинным всплеском чувств.
        - Я же знала, что не нравлюсь ему, совсем маленькая для него. Знала, что между нами ничего быть не может. Тогда почему всё равно так больно и неприятно?
        - Потому что понимала ты головой, а сердцем ждала другого, - понимающе улыбаюсь. - У нас девочек всегда так, все проходим через это.
        Немного успокоившись, она решает рассказать мне про эту девушку, но снова начинает плакать. Ей требуется пару часов, чтобы выговориться обо всем, выплакаться и успокоиться. Я в свою очередь стараюсь скрасить её оставшийся вечер вкусным ужином от отеля и легкой комедией по телевизору.
        Она ложится рядом, кладет голову мне на живот, и я чувствую такой прилив любви. Я не знаю, какие найти слова, чтобы описать это нежное, трепещущее чувство в груди, когда тебе хочется отдавать всё без остатка во имя другого, не желая получать ничего взамен. Поглаживая её волосы, думаю обо всём и ни о чём одновременно.
        - Почему ты соврала родителям? - вдруг интересуется Эмми.
        - Ты ведь видела ссадины на лице. Не хочу, чтобы они задавались лишними вопросами и переживали попусту.
        - А мне скажешь, откуда они у тебя?
        - Попала в небольшую аварию.
        - Ты в порядке? - приподнимается и смотрит на меня.
        - Как видишь, - улыбаюсь ей.
        - Есть смысл спрашивать почему ты живёшь здесь?
        - Временное неудобство, затеяла небольшой ремонт в квартире, - не хочу говорить правду, чтобы не вдаваться в подробности. - А скоро вообще перееду к вам на недели две.
        - Сомневаюсь, что ты столько выдержишь, - как-то хитро начинает улыбаться в ответ. - Встречи с Роландом требуют больше свободного времени.
        - Что? - из уст вырывается смешок и я озадаченно смотрю на неё, пытаясь понять, о чем она говорит.
        - Только не отрицай, я видела вас вместе, - она садится рядом, продолжая улыбаться.
        - И где же? - решаю, что ей показалось или она так неудачно шутит, ведь мы с Ханукаевым старались всегда обходить стороной общественные места.
        - На парковке у их бара. Сначала просто стояли разговаривали, а потом поцеловались, - её улыбка становится всё шире, а я пытаюсь понять, когда подобное было. - Я была с Османом и с Терезой, он должен был отвезти нас домой после работы, но ему надо было срочно заехать в бар, поэтому взял нас собой.
        - М, вот как, - натянуто улыбаюсь, делая глоток воды, - Кто-то ещё видел?
        - Только я. И это повергло меня в ужасный шок. То ли от того, что ты связалась с Роландом, то ли от того, что я увидела, как ты целуешься.
        - О Эмми, - начинаю смеяться, закатив глаза.
        - Ты в него влюблена? - с предвкушением смотрит на меня, а я начинаю смеяться ещё сильнее.
        - Нет, малышка. Между нами была небольшая интрижка, но всё уже закончилось.
        - Я вас видела буквально недавно, - морщит лоб.
        И тут я понимаю, когда она могла увидеть нас. В тот день, когда он увидел в клубе с сигаретой в руках. Вспомнив, какое тогда пламя между нами вспыхнуло, мне становится неловко перед сестрой, которая ещё даже в отношениях не состояла.
        - Мы через пару дней после этого расстались.
        - Как можно расстаться с человеком, с которым такие эмоции испытываешь? - разводит руками, смотря на меня как на дуру.
        - Какие такие эмоции? Смотри фильм давай, - пытаюсь уложить её обратно, но она не поддаётся моим манипуляциям.
        - Ну когда ты так целуешь человека, разве может возникнуть желание перестать с ним общаться за несколько дней?
        - Всё может измениться за одну минуту. А тут мы с Роландом. Говорю, это была мимолётная интрижка.
        - Такая ты врунишка, Медея, - делает наигранно обиженное лицо и ложится рядом.
        - Я с тобой сейчас крайне откровенна, чтоб ты понимала.
        - И то, только потому, что я увидела вас.
        Решаю ничего не отвечать. Молча обняв её, закрываю глаза и стараюсь уснуть, чтобы мысли о Роланде не успели разрастись до масштабных размеров.
        Эти несколько дней, проведённые с сестрой, отдалившись от всех, помогли мне собраться и взять себя в руки. Теперь я уверена, что мне необходима рядом семья. На данный момент только они смогут развеять все тучи над головой, дав возможность солнцу освещать мои дни.
        * * *
        Пройдя регистрацию в аэропорту и направляясь в зал ожидания, где уже сидели ребята, я замечаю старого знакомого, с которым нас сталкивала судьба в университетские годы. Он был приглашенным профессором из Германии, который читал нам лекции по финансовой безопасности.
        Помню, тогда возросла посещаемость женской половины группы, и каждая сходила с ума от голубоглазого немца, говорящего с европейским акцентом на русском.
        - Рейн, - подхожу к мужчине в солидном костюме, сидящем на кожаном диване и листающим один из самых популярных глянцевых журналов страны.
        Оторвав взгляд, он всматривается в мое лицо, пытаясь вспомнить.
        - Медея, - напоминаю ему.
        - Медея? - встаёт с места, расплываясь в улыбке. - Тебя с трудом узнаешь, как же ты изменилась с нашей последней встречи, - радушно обнимает меня и целует в щеку.
        - Надеюсь, в лучшую сторону? - отвечаю искренней взаимностью, радуясь нашей встречи и тому, что вспомнил.
        - Спрашиваешь, - бросает на меня оценивающий взгляд, - Всё-таки, с такими ногами, ты должна была стать моделью.
        - Кто ж знал, что ты окажешься прав, - широко улыбаюсь, вспомнив, как он советовал мне бросить экономический и идти в модельный бизнес.
        Но тогда я была полна амбиций и целей. Мечтала стать бизнес леди, занимающейся финансами, и работать в роскошном офисе. Трудно сказать, когда все мои желания пошли коту под хвост и стали мне чуждыми. Ощущение, что все случилось по щелчку и разлетелось по ветру.
        - Как ты? Присаживайся, - приглашает сесть рядом, - Смотрю, всё у тебя сложилось отлично, раз находишься в бизнес классе.
        «Лучше б в экономе» - проносится в голове, вспомнив, с кем мне предстоит лететь и проводить целые сутки вместе.
        Разговорившись, мы теряем счет времени. Он рассказал, что женился на девушки с моего потока, которая безответно млела от него на протяжении долгого времени. У них появился сын, и вот, спустя несколько лет, они развелись. Я была крайне удивлена его сложившейся личной жизнью, в особенности, с кем он решил её связать. Мы часто собирались большой компанией вместе, и меньше всего, рядом с Рейном я представляла глупую, взбалмошную девицу, у которой были сломаны все ориентиры. Я даже себя рядом с ним никогда не представляла: не ёкнуло в груди много лет назад, и даже сейчас, сидя с его обворожительной персоной, я понимаю, что мы совсем из разных миров. Мне не хочется притворяться, играть, флиртовать. Нет цели заполучить его мужское внимание, я будто в этом перестала нуждаться. Я просто рассказывала ему о случившемся со мной за эти годы, утаивая о важном. Это сложно назвать откровенным разговором, но легко - приятным.
        - Если будет сложно в поисках работы, обращайся, постараюсь помочь, - говорит со всей серьёзностью, когда я сообщаю ему о своём решении уволиться.
        - Ты представляешь меня сейчас экономистом в солидном костюме? - усмехаюсь, указывая на свой беспорядочный вид.
        - Обижаешь. Я всегда говорит, что вижу тебя на обложках журналов, померишь? - улыбается. - Если задашься такой целью, вот мой номер, - достает из внутреннего кармана визитку и вручает мне.
        - Ты теперь работаешь агентом в модельном бизнесе?
        - Нет, отвечаю за финансовую безопасность этого журнала, - кладет рядом глянец, который листал до моего появления.
        Как странно и удивительно порой складывается судьба: ты задаешься вопросами, думаешь, где найти ответы, а жизнь просто сталкивает тебя с нужными людьми в нужное время. И тут уже всё зависит от тебя - ты либо понимаешь и принимаешь "ответы", либо продолжаешь гнаться за журавлями в небе. Я не думаю о обложке журнала, как и не думаю о том, чтобы сделать карьеру, позируя перед камерами, но я с радостью воспользуюсь связями, чтобы попробовать что-то новое в своей жизни. Она ведь для этого предназначена?
        Объявляют рейс Рейна, и мы прощаемся, договорившись встретиться после наших командировок.
        Пройдя мимо зеркала, останавливаюсь на миг, бросив на себя оценивающий взгляд. Облегающие джинсы на завышенной талии, топ и объёмная куртка сверху - вроде простой набор, но он сводит с ума даже меня. Улыбаюсь собственному отражению, улыбаюсь удаче, улыбаюсь вернувшейся уверенности и силе, что покинули меня на время.
        - Думали, бросишь нас и улетишь другим рейсом, - отшучивается Эрик, намекая на Рейна, как только подхожу к ним.
        - Разве я смогу променять вас на кого-то другого? - отвечаю ему в тон и приветствую их с Ратмиром поцелуем в щёку, демонстративно игнорируя Роланда, который сосредоточенно что-то вычитывает на экране своего ноутбука.
        Обходя его сзади, чтобы сесть на удобное кресло, не сдерживаюсь от любопытства и заглядываю в монитор. Успеваю лишь увидеть много открытых вкладок с документами и статьями и среди них большими буквами что-то связанное с пожаром и имя Эрнеста. Сглатываю нарастающий ком в горле и спешу отойти, догадавшись, в чём дело. Он всё-таки решил броситься на поиски призраков, что не удивляет меня. Я уверена, что теперь он отчаянно будет искать ответы на свои вопросы, в надежде найти ту, о ком хранит тёплые воспоминания. Стараюсь совладать с щемящими чувствами в груди, но ничего не выходит. Меня продолжит съедать обида, пока он будет находиться поблизости.
        Я стараюсь отвлечь себя книгами и фильмами, чем угодно - лишь бы не быть вовлеченной в разговоры братства и не быть увлеченной ''делами’’ Роланда.
        Сначала время тянется с натянутой силой, а потом, когда мозг отключается от внешних раздражителей, я и не замечаю, как мы оказываемся в Лондоне, заселяемся в отель и вот уже, я надеваю новое платье, готовясь к предстоящему вечеру.
        Мной вдруг овладевает тоска. Она приходит с осознанием, что близится конец очередной яркой главы в моей жизни. Понимаю, что сегодня последняя страница, и уже завтра мне придётся её перелистнуть, чтобы встретиться с глазу на глаза с новым чистым листом.
        Стук в дверь прерывает мысли. Делаю глубокий вдох, догадываясь, кто за ней. Открываю и, встретившись с Роландом мимолетными взглядами, разворачиваюсь и ухожу обратно к зеркалу.
        - Спасибо, - раздаётся его голос позади меня.
        - Ты мне? - удивляюсь, посмотрев на него через зеркало.
        - Тебе. Достойное и сексуальное, - указывает на платье, - Как и просил.
        Вспоминаю, как однажды отправила ему фото в слишком откровенном наряде, рассчитывая пойти в нем на данное мероприятие, но он попросил выбрать нечто менее вызывающее, но не скрывающее моих достоинств. Я приняла его просьбу во внимание, но после случившегося, будучи очень злой на него, я собиралась купить именно то платье, однако, оно оказалось слишком открытым для девушки, у которой тело разукрашено ссадинами.
        - Ты ведь не думаешь, что я выбирала его, опираясь на твои просьбы? - усмехаюсь, надеясь задеть. Наивная.
        - Не думаю, - подходит ко мне и, как ни в чем не бывало, помогает застегнуть его.
        Спирает дыхание от случайных касаний его пальцев. Хочется сорваться. Хочется развернуться к нему лицом, высказаться - выплеснуть все накопившиеся эмоции, которые он оставил за собой, после удара. Хочется увидеть хоть какое-то сожаление в его глазах. Но понимаю, что на всё это получу лишь порцию нового безразличия и холода, поэтому, сделав каменное лицо, жду, когда защёлкнется замок на платье.
        - Но я рад, что сегодня ты в нём.
        - Меня огорчает твоя радость, - отвечаю сухо.
        - Уверен, ты ещё успеешь меня разозлить, - ухмыляется и отходит от меня к комоду, где оставил коробку с бриллиантами.
        - Это у меня выходит лучше всего, - продолжаю стоять к нему спиной.
        Он подходит ко мне с коробкой, открывает её, и я замечаю комплект из серёжек, кольца и браслета. Но сразу очевидно, что весь акцент сделан на кольце. Огромный бриллиант слепит, заставляя невольно улыбнуться даже меня, - равнодушную к ювелирным изделиям.
        Ханукаев хочет помочь надеть всё, но я отказываюсь, понимая, что от его прикосновений становится только хуже.
        - Представляйся другим именем, - даёт наставление, когда мы выходим из номера.
        - Миленой? Или может Арианой? - это вырывается настолько неожиданно для меня самой, что я на мгновение замираю в страхе, что получу сейчас очередную пощёчину.
        - Долго ждать не пришлось, - бросает презренно, ссылаясь на наш последний диалог.
        - Да, имя красивое, - решаю, что дожму с эти решением, не сдамся. Хочу доказать самой себе, что не боюсь противостоять ему.
        Оказавшись в большом холле с высокими потолками, я замечаю Ратмира и Эрика, которые, как и всегда, следят за всем происходящим под другим углом. Роланд проводит меня в центр событий, захватив мне с подноса официанта бокал шампанского.
        Мы подходим к двум парам среднего возраста. Заметив Ханукаева, у женщин загораются глаза и они с особым интересом начинают его разглядывать, будто и нет рядом с ним меня, а рядом с ними их партнеров, с которыми они стоят под ручку. Мне знаком их взгляд, и я чувствую, как чувство собственности подступается к горлу и пытается вырваться наружу нецензурными словами.
        Роланд приветствует всех, и, когда решает представить меня, я его перебиваю, назвавшись Арианой. В его глазах вспыхивает пламя ненависти, он готов сжечь меня прям здесь и сейчас, но из последних сил держит себя в руках, а я, презренно улыбнувшись ему, отвожу взгляд на мужчин и начинаю заигрывать с ними, получая удовольствие от того, как начинают вставать на дыбы дамочки, которые только что пытались сделать тоже самое с "моим" мужчиной.
        Простояв с ними минут пять, мы прощаемся и отходим. Я решаю "оторваться" от него и пройти к шведскому столу, чтобы слегка перекусить. Он спокойно отпускает меня, видимо, решив, что ему необходимо перевести дыхание, дабы не убить меня, после содеянного мною. А у меня почему-то от своей глупой пакости настроение становится все лучше и лучше.
        Краем глаз вижу надвигающийся ко мне знакомый мужской силуэт. Быстро прокрутив в голове, где же мы могли встречаться, вспоминаю Вашингтон и театр. Тот самый мужчина, ставший стартом в наших "отношениях" с Роландом.
        - А я то думал, с вами что-то случилось, - обращается ко мне без всяких церемоний.
        - С чего бы? - приподнимаю бровь, медленно закусывая небольшой десерт.
        - Не видел других причин, почему вы мне не набрали, - улыбается, обнажая свою кристально белую улыбку. - Как вас зовут? Забыл.
        - Раз у вас такая плохая память, называйте меня любым именем.
        - Не обижайтесь. Я помню ваше красивое лицо и был зациклен лишь на нем, - улыбаюсь, делая вид, что приняла его лапшу на уши.
        - Какие обиды? Я ведь вашего имени тоже не помню.
        - На этот раз, мы обязаны запомнить друг друга.
        Не успеваю ничего ответить, как рядом с нами появляется Роланд. Они приветствуют друг друга, крепко пожав руки.
        - Начальство снова против нашей встречи? - Сойер улыбается Роланду.
        - Сегодня она со мной, а завтра, - делает паузу, будто думая над дальнейшими словами. - Мы остановились в Ритце, завтра она свободна.
        - Она вообще-то здесь, - заявляю грубо, - И она умеет говорить за себя сама.
        - Нам пора, - говорит сквозь зубы и, еще раз пожав руку Сойеру, отходит, ожидая, когда я попрощаюсь с мужчиной.
        - До встречи, - натянуто улыбаюсь и хочу отойти, но он хватает меня за ладонь и притягивает к себе.
        Роланд делает резкий шаг вперёд, но останавливается, сводя челюстью. От его реакции озноб по коже.
        - Потрясающе кольцо, - держа меня при себе, рассматривает кольцо на пальце. - Я попозже подойду. - обращается к Роланду и отпускает меня.
        Кивнув ему в знак согласия, мужчина берет меня за локоть и уводит прочь. Мы ничего не говорим друг другу, хотя оба хотим, вижу это по каждому его жесту. Ощущаю каждой клеточкой души эту недосказанность между нами, и она топит меня.
        Оставшийся вечер, мы проводим рядом друг с другом, но обращаемся лишь по делу. Я продолжаю кокетничать с противоположным полом, когда это уместно и не переходит границ, с кем-то просто веду беседы на темы, которые мне знакомы, а кого-то я просто молча слушаю. И только глубокой ночью этот весь маскарад заканчивается, и мы возвращаемся всей компанией в отель.
        Роланд заходит ко мне в номер, чтобы забрать украшения, и я решаю, всё же начать разговор. Мысль, что всё закончится на полуслове не даёт мне покоя.
        - Зачем ты сказал Сойеру, где мы остановились? - захожу издалека.
        - Исправляю ошибки Вашингтона. Возможно, проведи ты с ним ночь, я больше бы тебя не увидел.
        - У тебя нездоровая ненависть ко мне.
        - Знаю, - подходит ближе. - Я знаю. Настолько ненавижу и презираю, что готов придушить, - шипит, - Убить собственными руками.
        - Не делаешь этого потому что сегодня я Ариана? - играю с огнём.
        - Не смей произносить её имени, Медея! - хватает меня за руку.
        - Почему? Что святого в этом имени, что такой падшей женщине, как мне, нельзя произносить его вслух? Откуда ты знаешь, кем она выросла? Может, она сейчас ведёт себя хуже меня.
        Не понимаю, какого чёрта говорю о ней, я ведь не имею к ней никакого отношения, однако, реакция на неё такая, будто она забирает у меня последний кусок хлеба, не дающий мне умереть с голоду.
        - Ты лезешь не в своё дело, ты понимаешь это? - прищурив взгляд, всматривается в мои глаза.
        - Плевать. Что ты сделаешь мне? Снова ударишь? - как заведенная лезу на рожон.
        - В чём дело? Ты знаешь, что вообще хочешь от меня?
        - Понимаю, а ты? - становлюсь серьёзней и более собранной.
        - Нет. Я не понимаю, что с тобой происходит, - отпустив мою руку, разводит руками.
        - Ты серьёзно? То есть ты не понимаешь, что элементарно стоило извиниться передо мной после всего случившегося?
        - Я арендовал для тебя апартаменты, в которых ты хотела жить.
        Странно, что он помнит о том, что я говорила лишь однажды. Мне всегда казалось, что он пропускает мои слова мимо ушей.
        - Это ты так решил принести извинения?
        - Слова не имеют смысла в данном случае.
        - Кто тебе сказал? Мне хватило бы от тебя скромного «прости» без всяких прилагающих к нему квартир.
        - Нет, тебе не хватит ни моих слов, ни действий, ничего. И это нормально.
        - Почему ты решил всё за меня? Я не говорю сейчас о восстановлении каких-либо отношений, но слов хватило бы, чтоб я не чувствовала себя каким-то ничтожеством в твоих глазах.
        - Считай я тебя такой, стал бы я думать и раскошеливаться ради твоего комфорта?
        - Так забавно это слушать, при том, что буквально пять минут назад ты говорил, что готов меня убить.
        - Твоя проблема в том, что ты судишь по словам. Слова - способ передать эмоции, поступки - проявление истинного отношения.
        С каждым новым его ответом, мне становится легче. Я чувствую, как камень падает с плеч, и я снова могу расправить крылья, чтоб взлететь. Мне правда не нужно продолжение наших отношений, но мне было, как воздух, необходимо знать, что его поступок не остался для него само собой разумеющимся и он чувствовал, какую никакую, но вину.
        - Я хочу, чтобы у тебя всё было хорошо, Медея, - его голос становится бархатным, я впервые слышу его таким. - И хочу, чтобы ты для себя, наконец, решила - ты мусор, лежащий на трассе или машина, проезжающая мимо.
        За считанные минуты/мгновения я обретаю душевный покой. Мне нужны были лишь искренность и достойное расставание, чтобы отпустить всю ненависть к нему.
        - Прости, - поджимаю губы, начиная снимать с себя украшения, понимая, что разговор приходит к концу. - Я не должна была затрагивать твою память о Ариане. И надеюсь, что она жива и выросла достойной девушкой, - аккуратно кладу серьги в коробку, а после кольцо и браслет.
        Закрываю коробку, поворачиваюсь обратно к Роланду и протягиваю ему её со спокойной душой.
        - Знаешь, мне снился недавно сон. В нём был ты, маленький, тебе лет пятнадцать было. Ты был такой счастливый, с собакой по имени Дикс, - с уст вырывается смешок, когда вспоминаю, как они играли.
        Роланда меняется в лице, как только слышит имя пса. Его будто молния пронзает и он начинает пронзать мои глаза своими ледяными глазами.
        - Так вот, я хочу однажды, спустя много лет, встретиться с тобой вновь и увидеть таким же счастливым, каким ты был в этом сне, - произношу сквозь дрожащий голос.
        Разум осознаёт и отпускает его, а в груди, что-то сжимается размером в горох, из последних сил стараясь удержать в себе.
        Он подходит ближе, настолько, что не остаётся никакого расстояния между нами. Губы поддаются дрожи в желании поцеловать его, но я держу себя в руках, стараясь быть хладнокровной.
        - Как звали пса? - тяжелым металлическим голосом переспрашивает, взглядом не отпуская мои глаза, высасывая всю душу.
        - Дикс. Странное имя, знаю, да и сам сон странный, - отвечаю рассеянно, не понимая его реакции. - Дело ведь не в собаке.
        Меня пугают его глаза, в которых кажется я вижу тысячи знаков вопросов. Он отходит от меня, разворачивается и направляется к выходу, бросив тихое:
        - В ней…
        Глава 11
        POV Роланд
        - Роланд Ренатович, вам нужна помощь?
        - Нет! - зло выкрикиваю, отбросив очередную коробку в сторону. На поиск чертовых фотографий уходит слишком много времени.
        Помощница быстро закрывает за собой дверь. А я не сдерживаюсь и опрокидываю стеллажи. Нет ни одного снимка, где я бы смог увидеть семью Эрнеста. Этих людей будто и не было в нашей жизни.
        Снова и снова я прокручивал в голове рассказ Медеи о её сне. Как, черт подери, возможно такое, что какая-то проходимка знает о вещах, недоступных никому? Как ей могла присниться моя собака? Откуда она владеет такой информацией? Эти вопросы не выходили у меня из головы. Поэтому, поручив Ратмиру все незаконченные дела в Лондоне, я вернулся в Москву, чтобы разобраться, что происходит, и в какие игры задумала играть эта с*ка.
        Я не хочу допускать мысли, что она и есть Ариана, отказываюсь связывать ангела с дьяволом в одном теле. И чтобы окончательно избавиться от сомнений, я сейчас, как умалишённый, ищу хотя бы одно фото с Арианой, чтобы убедиться в внешнем различие двух девушек. Как оказалось, я не могу вспомнить лица девочки, которую не видел столько лет. Отчетливо помню лишь её зеленые глаза и, будь оно проклято, как назло, Медея тоже обладательница зелёных глаз. И это незначительное сходство сводит с ума.
        В бешенстве, выхожу из чердака и направляюсь к отцу.
        - Роланд? - удивляется он, когда я без стука врываюсь к нему в кабинет. - Ты уже вернулся?
        - Как видишь, - закрыв дверь на замок, прохожу и сажусь напротив него. - Объясни, с каких пор информация о моем детстве стала распространяться среди персонала?
        - О чем ты говоришь?
        - Ты помнишь, как звали мою первую собаку? - захожу издалека. - Серого питбуля.
        - Нет, - хмурит лоб.
        - Дикс! - выдаю зло.
        - И? - разводит руками. - К чему ты ведёшь?
        - К тому, бл*ть, что даже ты не помнишь его имени, а какая-то левая девка знает. Ты ведь знаешь, как я ненавижу сплетни, особенно, когда они ведутся среди тех, кому мы платим деньги?!
        - Скажи, что за девушка, и я поговорю с ней.
        - Не нужно ни с кем разговаривать, просто разберись с длинными языками, которым тяжело взаперти! Или с ними разберусь я.
        - Это просто собака, Роланд. Не устраивай трагедию на пустом месте. Лучше поговорим, о том, какие статьи и документы ты стал запрашивать в последнее время.
        - А ты решил начать контролировать меня? Не поздно ли? - ухмыляюсь, не собираясь отчитываться перед ним.
        - Да, решил! Ты лезешь не своё дело!
        - С каких пор тебя стали заботить мои дела? - не сдерживаю усмешки.
        - Как только мне сообщили, что ты навестил Эрнеста! - я не знаю, что больше меня повергает в шок: непринуждённость, с которой он произносит эти слова, или то, что он знал про Эрнеста.
        - То есть, всё это время ты был в курсе, что он жив?! - сжимаю кулаки, успокаивая нахлынувшую злость.
        - Да. Но откуда об этом узнал ты?
        Резко вскакиваю с места, откинув назад стул.
        - Думаешь, ты имеешь право сейчас спрашивать об этом? - опираюсь кулаками об стол, за которым он продолжает спокойно сидеть. - Где альбомы с этими людьми? Я проторчал на чердаке два долбанных часа, - цежу сквозь зубы, - И не нашёл ни одной фотографии с ними.
        - Что ты хочешь там найти?
        - Соскучился по всем, - отвечаю с сарказмом.
        - Хорошо. Пусть будет по-твоему, - встаёт с места и уверенно направляется к книжным полкам; достаёт оттуда кожаный альбом и протягивает его мне. - Возможно, пора нам поговорить.
        Проигнорировав его слова, беру альбом в руки и сажусь на место. Открываю его, и с первых страниц воспоминания уносят меня далеко в детство.
        Я был трудным, неуправляемым ребенком. Постоянные драки, плохие отметки и опасные ситуации, в которые я попадал, подтолкнули родителей к мысли, что суворовское училище меня исправит, и отправили туда.
        Так я приобрёл жесткую дисциплину, научился стойкости и умело управлять своим гневом. Но мой скверный характер так и остался со мной.
        Однажды, во время моих летних каникул, к нам в гости приехал папин друг со своей семьей. Мое внимание привлекла девочка, в чьих светлых волосах запуталось солнце. Она стояла в стороне и мило улыбалась, пока взрослые приветствовали друг друга. «Красивая» - пронеслось тогда в голове. Я разозлился на себя за эту идиотскую мысль, хотел повернуться и уйти к себе в комнату, но заметил, что улыбка пропадает с её лица. Не понимая, что произошло, проследил за её взглядом и увидел, что она смотрит на соседского пса, который часто прибегал к нам во двор. Он, виляя хвостом, направлялся прямиком на нее, и она, завизжав, бросилась бежать от него - в этом была её ошибка. Конечно, приняв это за игру, Рекс побежал вслед за ней. Я сам не понял, как бросился в след за ними и настиг её на секунду раньше пса. Сбросил её на землю и прикрыл собой, пока взрослые оттаскивали собаку от меня.
        Встав, я снова глянул на нее и наткнулся на большие зеленые глаза, полные слез. Я почувствовал какую-то хрень внутри, не понимал, что, черт возьми, со мной происходит, почему я хочу, чтобы она снова улыбнулась? Я чувствовал себя полным идиотом, а я ведь им не был.
        - Как тебя зовут? - услышал её тонкий голос.
        Посмотрел на нее сурово и бросил сквозь зубы:
        - Роланд.
        - Я Ариана. Можно я буду называть тебя Роли? - вытерев слезы, она широко улыбнулась и протянула мне руку.
        Я был так счастлив видеть радость на её лице, что с тех пор делал все, чтобы она улыбалась чаще. И даже согласился на это идиотское «Роли».
        Я сбегал по вечерам из дома и тратил на дорогу около получаса, чтобы оказаться под окнами Арианы. Не знаю, что тогда мной двигало, но я получал особое удовольствие, когда ночью видел её в оконной раме, слегка сонную, но такую улыбчивую. Тогда не было телефонов, чтоб разговаривать или переписываться друг с другом. Но нам хватало бумаги и ручки.
        Наверное, я был влюблён. По крайней мере, ничего более светлого с тех пор я не испытывал ни к кому.
        Вздыхаю с облегчением, когда не нахожу ничего общего между Арианой и Медеей, кроме зелёных глаз. На лице невольно появляется улыбка, пока я рассматриваю фотографию девочки. На сердце становится тепло - такое со мной теперь случается редко.
        Но моя улыбка быстро слетает с лица, когда на следующей странице я натыкаюсь на фотографию Нелли - жену Эрнеста. Нет, Медея нисколько не похожа на Ариану, но она точная копия её матери.
        - Что это, бл*ть? - я слышу сумасшедший стук собственного сердца, пока перелистываю фотографию за фотографией, где изображена Нелли. - Я спрашиваю тебя, что это? - поднимаю глаза на отца. - Какого черта она так похожа…
        - На Медею? - заканчивает сам, не дав мне договорить.
        Будто по щелчку пальца все замирает вокруг. Я смотрю ему в глаза, в надежде, что он сейчас скажет мне, что Медея племянница Нелли или ещё какую-нибудь чушь. За доли секунд я прокручиваю в голове все косвенные факты, указывающие на то, что Медея и есть Ариана, и поведение Эрнеста рядом с ней. Он был взволнован и слишком заинтересован девушкой, хоть и старался это скрыть. И почему только сейчас я придаю этому значение?
        - Они родственницы? - спрашиваю, сводя челюсть. - Пап, пусть она хоть будет внебрачной дочерью Нелли, но только не говори, что она Ариана!
        - Ты ведь пришёл сюда за ответами. Вот, - разводит руками, - Получай их.
        - Ты сейчас утверждаешь, что Медея - это Ариана? - переспрашиваю в последний раз, чувствуя, как лопается терпение.
        - Да, Роланд!
        - Бл*ть! - срываюсь на крик. - Бл*ть!
        Вскочив с места, ударяю кулаком об стол.
        - И ты мне об этом говоришь только сейчас? Только сейчас, пап? - я весь краснею от ярости.
        Температура тела выходит за пределы нормы. В голове всплывает все, что я когда-то говорил Медее. Все, что делал, все, что думал о ней. Я ведь трахал её, как последнюю дрянь. А она оказывается Арианой?
        - А почему я должен был сообщить об этом раньше? Ты ведь везде и всюду утверждаешь, что вас связывают исключительно рабочие отношения, - его сарказм хочется затолкать в глотку.
        - И ты такой наивный поверил в это? Если, бл*ть, знал, что я общаюсь с ней, какого черта молчал?
        Меня в конец срывает с цепи. Я кричу, сношу и крушу все вокруг.
        - Да ты знаешь вообще, во что я её впутал, как к ней относился и что говорил? - кричу ему прямо в лицо. - Бл*ть, да как вообще все это могло случиться?
        - Только не говори, что она была замешана в ваших с Демидом делах! - наконец, и в его глазах созревают эмоции.
        Ничего ему не отвечаю, по моему состоянию, он и без слов все понимает и берётся за голову. Я матерюсь, осознавая масштабность п*здеца, который случился. Я злюсь и ненавижу себя за каждое слово, произнесенное в адрес Медеи. За то, во что ввязал и каким опасностям подвергал. Я ненавижу её за то, во что она себя превратила, какой редкостной с*кой стала. Я ненавижу всех тех, кто знал правду и молчал, не дав мне возможность вовремя поступить иначе.
        - Почему она в семье Геннадия? - взяв себя в руки, решаю расставить все на свои места и понять, наконец, что произошло. - Где Нелли и Сэм?
        - Их убили, как и всех остальных. Эрнесту с дочерью помогла удача/чудо - называй это, как хочешь.
        - Что на самом деле произошло тогда? Очевидно, что статьи, которые мне удалось найти, предназначены для идиотов.
        - Понимаешь, такие люди, как Эрнест, не умирают своей смертью. Их убивают, рано или поздно. Когда у него появилась семья, он пытался отойти от дел, но это невозможно. Это злой рок людей, связавших себя с криминальным миром. Даже будучи семейным человеком и уже не настолько заинтересованным, он и его люди имели слишком много власти. Они держали город, не давали задышать новым группировкам, и когда их хватка ослабла, желающих нанести удар оказалось очень много.
        Он наливает себе из графина воды, делает глоток, успокаивается и продолжает:
        - Тем вечером Нелли с детьми ушла в гости к соседям, пока Эрнест заканчивал в мастерской очередную работу, - он улыбается, взяв в руки статуэтку со стола. - Этого льва ведь он сделал. Интересно, как бы сложилась его жизнь, реши он остаться бедным ремесленником?
        Даю ему возможность поразмышлять над этим вопросом. Да и сам вспоминаю, с какой страстью Эрнест изготавливал то бутылки, то вазы, то небольшие скульптуры и даром все отдавал друзьям и просящим. Как-то он даже пытался обучить своему ремеслу нас с Арианой, но бесполезно. Все его объяснения проходили мимо наших ушей. Нам было интереснее поговорить, рассмешить друг друга. Поэтому, из мастерской мы выходили измазанные глиной с головы до ног, держа в руках несуразные предметы, но абсолютно счастливые. Потому что были рядом.
        И как сейчас принять тот факт, что хрупкая девочка со светлой душой, которая дарила мне только улыбку и радость, выросла и стала той, которая умудряется одним поступком сожрать тысячи моих нервных клеток?
        - Возможно, ты помнишь, что дверь в мастерскую была за шкафом в гостиной? - киваю в ответ. - Люди, ворвавшиеся к ним в дом, не знали о тайнике, поэтому так и не смогли найти Эрнеста. Он сразу понял, в чем дело, и был спокоен, что Нелли с детьми у соседей. Но он не понял, что пришли за всеми, был уверен, что, кроме него, им никто больше не нужен. И как же он ошибался. Люди, желающие захватить власть Эрнеста и его людей, готовы были истребить весь их род, лишь бы быть уверенными, что нет больше наследников.
        С трудом выбравшись из горящего дома, он увидел, что горят все дома вокруг. Помчался к дому, где были жена с детьми, но там от дома уже ничего не осталось. Он говорит, что готов был уже броситься в огонь, чтобы сгореть заживо, как вдруг заметил недалёко от дома, на земле под деревом, тело Арианы. Она была без сознания, но жива - это единственное, что дало ему сил.
        Каждое слово затягивает на сердце тугой жгут.
        Вспоминаю последнюю встречу с Арианой. Увидел её в школе с мальчиком. Ничего серьезного, они стояли с подругами, слушали, что он им рассказывает, и смеялись. Но я этому оскорбился. Меня раздражало, что она уделяет внимание кому-то другому, не мне. Я, как законченный эгоист, хотел полностью обладать её вниманием. Не готов был мириться с тем, что кто-то ещё может заставить её улыбаться. Меня привело это в настоящее бешенство. Я ни с кем не церемонился, подошёл к ней, забрал и отвёл туда, где никого не было. Накричал на неё, наговорил самых мерзких слов, что мог придумать, обидел и довёл до слёз. Она что-то сказала в ответ, ударила меня, а потом убежала (представить только, сейчас бы она стояла до последнего с ухмылкой на лице и получала удовольствие от моей ярости).
        Это все случилось перед началом каникул. Уже на следующий день мы улетели с семьёй на море и наслаждались отдыхом. Хотя я часто думал о том, что неправильно поступил, сорвавшись на ровном месте. Много думал о ней. Мне было страшно, что за месяц моего отсутствия, я стану ей безразличен. Сходил с ума, переживал, что она может продолжать видеться с тем мальчиком и смеяться над его шутками. А оказалось, что пока я отдыхал под палящим солнцем, она переживала самые ужасные дни в своей жизни.
        - Он поехал к своему старому другу Геннадию, который никак не был связан с новой, криминальной жизнью Эрнеста. Они не виделись лет двадцать тогда. Геннадий был женат на Марии и у них была маленькая дочь Эмми. Эрнест все им рассказал, попросил помощи, и они, не задумываясь, сделали всё возможное, чтобы спасти девочку. Несколько дней врачи боролись за жизнь Арианы, давая самые страшные прогнозы. А Эрнест сошел с ума, в прямом смысле этого слова. Он не мог простить себя за смерть жены и сына и то, в каком состоянии находится дочь. Он корил себя за все произошедшее и стал терять рассудок. Они успели договориться между собой, что, в случае чего, Геннадий с Марией удочерят Ариану. Так и случилось. Эрнеста они поместили в лечебницу в Богом забытой деревне, где были замечательные врачи, которые долгие годы следили за ним. Вскоре, Ариана пришла в себя, но черепно-мозговая травма сделала своё дело - у девочки была полная потеря памяти, и восстановить её могли только знакомые места и люди. Геннадий воспользовался этим, собрал вещи, забрал семью и без всего переехал в Москву. Он поставил девочку на ноги,
оплатив десятки дорогостоящих операций. С помощью гипноза дал ей новые воспоминания о детстве и семье. Сделал все возможное, чтобы сделать её счастливой. Когда мы вернулись с отдыха, их уже не было в городе. Мне сообщили, что все умерли. А однажды пришло письмо от Эрнеста с обратным адресом. Я навестил его, он все рассказал, сообщил кому отдал дочь, просил убедиться, что все у них хорошо. Я нашёл их, когда мы переехали сюда, хотел финансово помочь, но они отказались. Лишь приняли моё предложение работы.
        Все встало на свои места. Теперь понятно, почему Медея не помнит ни меня, ни Эрнеста, ни той книги, что мне подарила. А кошмары, что мучают её по ночам, оказываются не снами, а настоящими воспоминаниями. Помню, как однажды она проснулась в слезах, и с диким ужасом в глазах рассказала про горящих людей. Я не придал этому никакого значения, объяснил ей, что это просто сны, и не стоит их бояться. А оказалось, что изо дня в день, она переживает кошмар, случившийся с ней наяву.
        - Кто это все сделал??? - в груди кипит желание отомстить, сжечь заживо каждого, кто к этому причастен.
        - Я рассказал тебе обо всем, потому что чувствую, что ты обязан был знать правду, связанную с Медеей. Но ты не должен знать ничего больше.
        - То есть, ты знаешь тех, кто это сделал, и сидишь, сложа руки? - не верю, что мой отец способен на такое.
        - У меня были вы, и я поклялся Эрнесту, ради него, ради его дочери, что никогда не вспомню об этом. Он не хочет мести, ему важно, чтоб Ариана, - запинается, - Медея была счастлива. В этом и есть смысл. Я уважаю его решение, потому что поступил бы точно так же.
        Не настаиваю, потому что знаю, что не назовёт имён. Он понимает, что если я узнаю, кто к этому причастен, не стану молчать и сидеть, философски размышляя о чьём-то счастье. Убил беззащитных - жди ответа. И никак иначе.
        - Так вы вместе? - уточняет отец.
        - Нет, - тяжело вздыхаю, перекручивая в голове всю грязь и похоть, что между нами была.
        - Она сейчас удивительней, чем раньше.
        - Я бы сказал, да лучше промолчу, - откидываюсь на спинку кресла, массируя виски, стараюсь расслабиться.
        - Неужели не зацепила?
        - Нечем цеплять.
        - Не может быть такого, Роланд. Чтобы сначала целыми днями говорили об одном человеке, а спустя время говорили, что в нем нет ничего особенного!
        - Легко, - встаю с места, чтобы уйти и не продолжать этот разговор. - Человеку достаточно потерять то, что в нем цепляло, - бросаю на него короткий взгляд и выхожу из кабинета, хлопнув за собой дверью.
        Пытаюсь вспомнить приятные воспоминания с этой женщиной. Но бесполезно. Единственное, когда я наслаждался её присутствием - это когда занимался с ней сексом. Что-что, а в этом мы сошлись, как инь и янь. Мне было достаточно подумать об обнаженном теле Медеи, и я уже покупал билет на ближайший рейс, чтобы провести с ней ночь, а на утро улетал обратно и продолжал работу.
        Со мной никогда такого не было, чтобы животные инстинкты преобладали над разумом. Но с ней было именно так. Как бы я её не презирал и ненавидел, малейшая провокация со стороны Медеи, и я уже готов был раздевать её.
        И как из невинной, хрупкой девочки получилось исчадие ада?
        - Вырос ангел, - усмехаюсь над самим собой, - И стал падшим.
        POV Медея
        Пока я на автомате вытаскиваю все из шкафов, Роланд решает заказать коробки для переезда. Даже не знаю, почему я не додумалась до этого раньше.
        Внутри все рвётся по швам от волнения. Это так странно стоять рядом с человеком, с которым ты буквально несколько дней назад попрощался, сказав напоследок слова, невозможные повторить дважды.
        С тех пор, как мы прилетели из Лондона, я чувствую грусть, она щемит в груди и не даёт мне спать по ночам. Наверное, глупо было думать, что всё легко оторвётся и забудется, но ведь так и было со мной в последнее время - я расставалась с работой, с людьми и не думала о них. Всё проходило без следа, а сейчас, будто где-то остались открытые раны, которые я не вижу и не могу вылечить.
        Мы почти не разговариваем друг с другом - я не знаю, что говорить, а Роланд и вовсе сам на себя не похож. Обычно, он сосредоточен на том, что происходит здесь и сейчас, но сегодня очевидно, что его мысли летают где-то далеко за пределами этих стен. Он молча разглядывает меня, следит за каждым движением, будто видит впервые. Своим пронзительным взглядом изучает меня, лезет под кожу. Но зачем? Что он хочет найти во мне? Это выглядит настолько странно, что я чувствую лёгкое смущение.
        - Я счастлива, - решаю разрядить обстановку и начать игру для Эльдара, ради которой, вообщем-то, мы здесь и собрались. - Новая квартира потрясающая, Роланд.
        - Давно пора было, - спокойно подыгрывает мне.
        - Предложить жить вместе? - обернувшись к нему, широко улыбаюсь.
        - Для начала просто съехать, - эта язва вырывается из него предельно искренне.
        - Было бы не так весело, как сейчас, - ухмыльнувшись, пожимаю плечами и отворачиваюсь обратно к серванту.
        Он встаёт с места, подходит сзади и кладёт руку на талию. Дыхание спирает, я замираю, в ожидании его дальнейших действий.
        - Было бы лучше, - шепчет на ухо и отходит к выходу. - Ты собирайся, а я отъеду ненадолго.
        Молча киваю в ответ, поняв, что больше не вернётся. Как только захлопывается дверь, твёрдо решаю, что сама закончу начатое, ведь даже небольшое присутствие Роланда сделало все более, чем убедительно. И я ему благодарна даже за это короткое время, которое он посвятил моей просьбе.
        Подождав около получаса, имитирую звонок от подруги и начинаю рассказывать ей, что Роланд арендовал мне апартаменты и предложил жить вместе.
        - Нет, мы решили оставить этот вопрос пока открытым. Но, все равно, пять ночей из семи он будет у меня, чем не совместное проживание? - выдавливаю из себя смех и мысленно представляю лицо Эльдара, когда он услышит это. Даже грустно, что меня не будет рядом в эту минуту.
        Замолкаю, давая возможность вымышленной подруге "ответить" мне, а потом продолжаю:
        - Ты даже не представляешь насколько. У меня таких любовников никогда не было. Я от него в восторге. Да и как мужчина он потрясный.
        Я понимаю, что это детские шалости, и нужно быть выше всего, что происходит со мной, но мне плевать. Я хочу, чтобы хотя бы раз Эльдара перетрясло так же, как трясло меня, когда я узнала про Зару и сына; когда узнала про обман и прослушку; когда поняла, что он не потерпит рядом со мной другого мужчину, и не побрезгует ничем, даже мной, лишь бы избавиться от него. Он ведь был спокоен из-за Майкла и других мальчишек только потому, что знал, что они ему не ровня. Был уверен, что не затмят его. А сейчас не уверен, ведь Роланд производит на меня такие впечатления, которых не производил даже он.
        Примерно через час, когда все вещи были собраны, и я собиралась уже вызывать такси, дверь квартиры открывается, и в неё входит Ханукаев с двумя рабочими. Я искренне удивляюсь, увидев его, и стараюсь скрыть радость, что наполняет меня.
        Он даёт им указания собрать все коробки и отвезти по указанному адресу. Развожу руками, вопросительно смотря на него - я ведь ещё не решила, где оставлю все.
        - Все собрала? - киваю положительно в ответ. - Тогда собирайся, пойдём. Дальше они сами разберутся.
        Согласившись, накидываю на себя пальто и выхожу следом за ним.
        - Куда они отвезут всё? - спрашиваю, войдя в лифт.
        - В апартаменты. Ты ведь еще не нашла новую квартиру?
        - Нет, - задумываюсь. - Если честно, мне было не до этого.
        - Предложение Демида в силе. В любое время ты можешь переехать туда, - его глаза замирают на моих, всматриваются в самую глубь, будто выискивая что-то, что неподвластно даже моему сознанию.
        Ничего не отвечаю ему и отвожу взгляд, не выдержав его силы. Я для себя все решила. Не хочу, чтобы в моей жизни оставалось что-то, что будет связывать меня с ним.
        - Тебя ждёт внизу машина. Водитель отвезёт, куда скажешь.
        - Хорошо, спасибо.
        Мы выходим на улицу, подходим к его автомобилю. Я прощаюсь и хочу уйти, но он задерживает меня, взяв за руку, чем приковывает моё внимание к себе.
        - Почему ты не рассказала Заре правду? - обескураживает своим вопросом.
        - Ты хочешь поговорить об этом сейчас? - еле дышу, находясь в полуметре от его губ.
        - Хочу кое-что понять для себя.
        Он отпускает меня, и я делаю шаг назад, чтобы позволить рассудку мыслить трезво.
        - Ей не нужна эта правда.
        - Что это значит? - скрестив руки, облокачивается спиной к машине.
        - Значит, что от этой правды никакой пользы. Зара не из тех женщин, кто сможет уйти от мужа, так зачем ей попусту причинять боль?
        - То есть, ты сторонница сладкой лжи?
        - Я сторонница той правды, которую человек в силах пережить.
        - Какую правду не способна пережить ты? - меня начинают настораживать его вопросы. Не понимаю, к чему он хочет подвести меня.
        - Сложно сказать…
        Почему-то в голове всплывают фотографии бабушек, на которых, как оказалось, я совсем не похожа, и родители, в чьих глазах я тогда прочла страх. Я забила в себе сомнения, что стали вытекать после того дня. Решила не рисковать и не прыгать в колодец, который может оказаться без дна.
        - Наверное, я бы не хотела узнать, что моя семья мне не родная, - это вырывается из моих уст настолько неожиданно/на автомате, что мне хочется прибить саму себя за бесконтрольность.
        Хочется думать, что Роланд не расслышал шёпот моего откровения, но это невозможно. Он реагирует мгновенно, становится тяжелее и сосредоточенней.
        - Почему ты вообще об этом думаешь? - прищурив взгляд, снова лезет мне под кожу, заставляя сотрясаться под его влиянием.
        - Ты спросил - я ответила. У каждого свои слабые места, наступив на которые, можно сломать человека навсегда. Для Зары слабое место - её семья и муж. Она его очень любит. Уверена, больше, чем любила я, поэтому пусть живет так, как жила всегда. И ты не вмешивайся.
        Я хочу уйти, уйти от позора собственных слов, но он снова хватает меня за руку и тянет к себе.
        - Чтоб больше никогда не слышал, что ты его любила, - шипит сквозь зубы, а потом бесцеремонно впивается в мои губы жарким поцелуем.
        Задыхаюсь. А потом начинаю жадно впитывать его в себя, как последний источник кислорода. Он сводит меня с ума. До скрипа ненавижу свою слабость перед ним. Ненавижу, что так сильно хочу его. Его всего. В любое время дня и ночи. Это настолько безрассудно, что аж хочется выть от бессилия перед своими желаниями.
        Но не успеваю я насладиться им, как он разрывает меня на части, огорошив новостью:
        - Я нашёл Ариану, - остановившись, тихо шепчет в губы.
        Я мгновенно отлетаю от него, будто меня ударили током. Смотрю на него в полном недоумении и пытаюсь понять, что только что произошло!
        - Что ты сказал? - переспрашиваю сквозь дрожь в голосе.
        - Ты услышала.
        Мне хочется его придушить и самой провалиться сквозь землю. Как можно быть такой дурой и раз за разом позволять ему так искусно меня унижать своими словами и поступками?!
        - Ты сейчас ждёшь, что я разрыдаюсь от горя или радости? - стою и стараюсь скрыть всю злость, что огнём прожигает кожу.
        - Нет.
        - Тогда что это только что было? Ты считаешь, что о таком нужно сообщать через поцелуй?
        - Тебе пора, водитель заждался, - он разворачивается и хочет открыть дверь своей машины, пытаясь таким образом отвязаться от меня.
        - Ну уж нет, - хватаю его и встаю перед ним. - Для чего ты сказал мне это? Решил в очередной раз унизить?
        - Нет, Медея, - отвечает устало. - Я не думал целовать тебя.
        - А сообщить об Ариане? Ты для этого спрашивал о Заре, хотел убедиться, что не вскрою себе вены от этой новости?
        - С чего тебе вскрывать их? Ты разве претендуешь на меня?
        - Не претендую, - поднимаю руки, - Боже упаси. Но ты ведь можешь думать иначе.
        Тяжело вздыхает. Вижу, что хочет закрыть этот разговор, сесть в машину и уехать. Только зачем было все это начинать? Что с ним сегодня вообще происходит?
        - Не ищи подтекст там, где его нет. Я хотел сообщить тебе, что нашёл её и все.
        - Ты уже виделся с ней? - решаю поскорее подвести разговор к концу.
        - Виделся.
        И хоть по сердцу скребут кошки, я натягиваю улыбку.
        - Она узнала тебя? Красивая?
        - Узнала, - не отрывает от меня глаз, и мне хочется расплакаться. - Красивая, но совсем другая.
        Я не знаю, что со мной происходит, но все скручивается внутри и комом встаёт в горле.
        - Это ведь хорошо? - продолжаю через силу улыбаться.
        - Да, - говорит тихо, а в глазах его совсем нет радости, одно лишь сожаление. Неужели, понял, что причинил мне боль?
        - Будь счастлив, - тянусь к нему и обнимаю, не в силах больше терпеть на себе его взгляд
        - Ты тоже, строптивая, - крепко прижимает в ответ, и я вдыхаю аромат его тела.
        Касаюсь губами его шеи, замираю на мгновение, а после отпускаю и ухожу. Сажусь в автомобиль, прошу водителя отвезти меня в безлюдное место и вытираю с щёк слезы, что невольно стали катиться из глаз.
        Какая же я бестолковая.
        Глава 12
        - Месяц спустя -
        Надев платье и накинув на себя чёрный плащ, выхожу из дома к Рейну, который ждёт меня внизу.
        - Здравствуй, - приветствую его, прикоснувшись щекой к щеке.
        - Великолепно выглядишь!
        Он помогает мне сесть в машину, закрывает за мной дверь и сам садится за руль.
        - Куда поедем? - интересуюсь у него.
        - Есть какие-нибудь пожелания?
        - Тихое место без пафосных рож и с изысканными напитками, пожалуйста.
        Он принимает мой "заказ", и мы двигаемся с места.
        Я предвкушала эту встречу всю последнюю неделю. Ждала, пока он вернётся из Франции. Интересную, достойную работу всегда было сложно найти, но после встречи с братством, удивить или зацепить меня стало сложнее. Дешевые подачки за двенадцать часов работы были неактуальны; скучная, рутинная работа в офисе - тем более. А если что-то и попадалось более-менее приличное, то хозяин оказывался полнейшим дерьмом. В итоге, отчаявшись искать работу через объявления, я решила воспользоваться визиткой Рейна и набрать ему. И вот я здесь.
        Время в дороге пролетает незаметно быстро. Я всегда знала, что он интересный собеседник, с которым можно поговорить обо всем, не стесняясь собственного мнения. И как же приятно видеть, что спустя годы ничего не изменилось. Мужчина вежлив и воспитан, в его словах отсутствует грязь и непристойность - его хочется слушать и над его шутками хочется искренне смеяться. Сейчас, как никогда, хочется разговоров именно с такими людьми.
        Когда он заворачивает на знакомую улицу и останавливается у бара с вывеской «THE NIGHT WATCH», по телу пробегает озноб. Даже не думала, что мои желания приведут меня сюда, хотя место отлично соответствовало моим критериям.
        Рейн выходит, помогает выйти и мне.
        - Здесь подают отличный виски. Уверен, все остальное тоже на высшем уровне, - он начинает двигаться в сторону входа, ведя меня за собой.
        - Здесь неподалёку есть потрясающий ресторан китайской кухни. Может туда?
        Не успевает он отреагировать, как из бара выходит администратор.
        - Здравствуйте, Медея, - приветствует с непринужденной улыбкой на лице.
        Я приветствую его в ответ, и Рейн вопросительно смотрит на меня.
        - Здесь будет неспокойно, поверь мне, - обращаюсь к нему.
        - Хорошо, верю, - улыбнувшись, он касается моего плеча, - Веди к своему китайскому ресторану.
        Мы проходим буквально несколько заведений и заходим в нужный.
        - Ну? - присев за стол, он с любопытством смотрит на меня. - Почему мы не пошли в тот бар? Туда ходит твой бывший разгоряченный любовник? - слегка смеётся.
        - Об этом лучше молчать, - закатываю глаза, взяв меню из рук официанта и почти сразу делаю заказ.
        Рейн следует моему примеру.
        - Твоё предложение в силе? - интересуюсь, когда молодой человек отходит от нас. - Я о работе.
        - Ты хочешь стать моделью? - вижу, как в глазах появляется блеск.
        - Нет, я слишком стара для этого, - смеюсь. - Возможно, ты поможешь мне найти что-нибудь более интересное?
        - А что именно тебя интересует? - он достаёт телефон из кармана и ручку.
        - Плевать, лишь бы было креативно и живо.
        - Хорошо, я сейчас же уточню, - он просит у работника лист бумаги, и тот, подойдя, отрывает ему из блокнота. - Благодарю.
        Он звонит кому-то. Приветствует и спрашивает о свободных вакансиях, которые он быстро записывает на бумагу. Написав целый список, благодарит и отключается.
        - Выбирай любую должность, - протягивает лист. - Старайся объективно оценивать свои возможности.
        Прохожусь взглядом по специальностям и нахожу одну единственную, которая возможно сможет зацепить за душу.
        - Стилист съёмок, - сообщаю ему, отложив лист бумаги в сторону.
        - Не удивлён. Хорошо, я договорюсь о вашей встрече с главным стилистом.
        - Спасибо. И? - смотрю внимательней ему в глаза. - Что я тебе буду должна за это?
        - А за просто так ты не привыкла ничего получать?
        - Мы оба знаем, где бывает бесплатный сыр.
        - Я ведь ещё для тебя ничего не сделал. Конечно, замолвлю за тебя слово, но тебе все равно придётся обаять стилиста, чтобы она захотела тебя взять. Хотя, - вновь бросает на меня оценивающий взгляд, - Уверен, это не составит тебе особого труда.
        - Но все же? - настаиваю, потому что перестала верить в бескорыстность поступков чужих мне людей. - Как я должна буду тебя отблагодарить?
        - Дашь своё согласие на одну съёмку - этого будет достаточно, - искренне улыбается.
        Принимаю это нелепо-интересное предложение, рассмеявшись. И он снова начинает говорить о моей красоте и длинных ногах, убеждая, что я совершила ошибку, не став моделью. Его комплименты звучат так забавно, необычно. В них нет ни малейшего подтекста и намёка на то, что он хочет навешать мне лапши на уши, а после уложить в постель (да, в моей жизни встречались и такие индивиды, которые думали, что я раздвину ноги только за красоту их слов). Это все звучало, скорее, с коммерческим подтекстом. С желанием уложить меня под объектив журнальных камер. Он отмечал каждое мое достоинство и даже о недостатках говорил так, что казалось речь идёт о чем-то восхитительном. В ответ, я лишь смеялась, стараясь скрыть легкую смущённость от огромного потока приятных слов в свой адрес.
        Мы настолько были увлечены разговором друг с другом, что не заметили, как к нашему столу подошли.
        Улыбка тут же сходит с лица, а тело поддаётся дрожи. Мужчина пожимает руку Рейну, а после бросает взгляд на меня. Все же, я никогда не встречала кого-то с более тяжёлым, леденящим и одновременно обжигающим взглядом, как у него. Все замирает. Даже мое сердцебиение.
        - Я заберу её у тебя ненадолго, - вежливо обращается Роланд к Рейну.
        Рейн удивлённо переводит с него взгляд и вопросительно смотрит на меня.
        - Я скоро буду, хорошо? - встаю, решив не заводить Роланда на глазах у всех.
        - Все в порядке? - обращается к нам обоим, видимо чувствуя сумасшедшие эмоции, что исходят из нас.
        - Да, - отвечаю, уходя вслед за Роландом.
        Мужчина обращается к администратору, который его явно знает, и просит провести на задний двор. Тот без лишних слов ведёт нас к нужной двери.
        Оказавшись наедине, с глазу на глаз, я вдруг начинаю терять контроль над собой. Знобит, крутит живот, режет в глазах.
        Прошёл целый месяц после нашей последней встречи, а я не могу выкинуть его из головы. Каждый миллиметр во мне отбивает его имя, а в груди горит пожар от мыслей, что он сейчас с ней. Меня трясёт до полуобморочного состояния только от одних представлений, как он к ней прикасается, обнимает, целует.
        Я не могу принять её в его жизни.
        Да, он никогда не принадлежал мне, но и не принадлежал никому.
        - Что ты с ним здесь делаешь? - подходит ближе.
        - Ты сейчас серьёзно? Не имею права встретиться с мужчиной?
        - Зачем? - замечаю, как тяжелеют его мышцы под рубашкой.
        - Пообщаться, хорошо провести время, - встаю в позу, скрестив руки на груди. - Тебе то что?
        - Ну почему ты вечно лезешь в отношения не с теми мужиками? У него жена есть, ребёнок. Медея, бл*ть!!! - повышает голос.
        - Нравятся они мне. В них особый шарм, - не собираюсь оправдываться перед ним. Пусть его рвёт на части.
        Он хватает меня и тянет к себе.
        - То есть, ты решила остаться мусором?
        - Да, решила! - бросаю резко, а внутри все грызёт от обиды, ведь я искренне прислушалась к его словам и перестала растрачиваться по мелочам. - У тебя что забот не хватает? Следи за своей Арианой, - вырывается неудержимая ревность.
        - Она не такая тупая, как ты! - цедит сквозь зубы.
        Эти слова действуют хуже любой пощёчины. Задевают за живое, оскорбляют до глубины души. Дело не в слове "тупая" - дело в сравнении.
        - Разведён он! Разведён, придурок ты редкостный! И встретилась я с ним по работе! - взрываюсь ответной реакцией, кричу на него. - А раз она у тебя такая идеальная, так шуруй к ней. Какого черта стоишь здесь и отчитываешь меня?!
        Мне хочется рвать и метать, кричать и плакать. Пытаюсь отойти от него, сорвать с себя его руки, но он только сильнее прижимает к себе и припечатывает к кирпичной стене.
        Вспоминаю наш первый поцелуй на Ямайке. Кажется, эмоций сейчас в стократ больше, но они хуже. Мне становится плохо, пелена накрывает глаза, еще сильнее хочется разрыдаться, но не пойму от чего. Почему я чувствую себя такой немощной перед ним? Это уже кажется до невозможности абсурдным. Это сводит с ума.
        Он ничего не делает, просто стоит, не давая пошевелиться, смотрит в глаза, как в последнюю встречу и пытается расковырять все раны внутри, которые я так яростно пытаюсь залечить.
        - Отпусти меня! - шепчу, чтобы не выдать дрожь в голосе. - Ты ведь теперь мужчина несвободный!
        - Мне можно, - тянется к шее, слегка касаясь её губами.
        С уст вырывается стон. Не от удовольствия - нет - от боли.
        - Получается, ты не лучше тех, кто пытался сделать меня своей любовницей? - не знаю откуда нахожу силы на усмешку.
        Он поднимает взгляд на меня. Смотрит жадно, как обезумевший. Хватает за подбородок, тянет к себе. Вовсе перестаю мыслить. Это невозможно, когда его губы находятся на расстоянии нескольких сантиметров.
        Оттолкнуть его? Ударить и уйти? Разве я способна на это? Нет. Уже нет…
        - Ты договорила с ним? - спрашивает спокойнее, отпустив лицо.
        - Ты влез в середину нашего разговора, как ты думаешь?
        - Ваш разговор не казался деловым!
        - Он уже им и не был. Мы старые знакомые, говорили о своём!
        - Так это деловая встреча или свидание?
        - А третьего не дано? - бросаю недовольно.
        - Когда ты так выглядишь, даже первого не дано! - его губы вновь касаются шеи.
        Входная дверь открывается, и Роланд нехотя отпускает меня. Обернувшись, видим незнакомого рабочего, который извиняется, увидев нас. Хочет вернуться обратно в помещение, но я опережаю его. Воспользовавшись моментом, быстро отхожу от Роланда и, пожелав всего хорошего, захожу в ресторан.
        На ходу привожу себя в порядок, подходя к нашему с Рейном столу. Увидев его, становится приятно, так как была уверена, что он ушёл, не дождавшись.
        - Все хорошо? - встает, когда оказываюсь рядом и заглядывает мне за спину, видимо, ища Роланда. - Мне поговорить с ним? Объяснить все?
        - Нет, конечно, - усмехнувшись, касаюсь его плеча в знак благодарности. - Между мной и ним ничего нет, если ты думаешь об этом. Поэтому, ничего не нужно объяснять.
        - Разве? Я мужчина и знаю, как мы выглядим, когда претендуем на женщину.
        - Может поговорим о чём-нибудь более приятном? - присаживаюсь обратно за стол, желая поскорее выкинуть из головы произошедшее.
        * * *
        Закуриваю очередную сигарету, рассматривая пасмурное небо, предвещающее ливни и грозы. Уже который час мысли предательски возвращают меня к вчерашней ночи, терзая изнутри.
        Посидеть и пообщаться с Рейном, мне так и не удалось. Роланд появился вскоре после моего возвращения. Вежливо поговорив с моим собеседником, что казалось удивительным, он забрал меня у него и посадил к себе в машину, под предлогом, что мне нужно забрать все мои вещи из апартаментов. Сложно сказать, я бесхребетная или просто наивная дура; понимала ли, что все блеф или искренне верила в его слова. На тот момент я была настолько затуманена эмоциями, что разум махнул на меня рукой и ушёл в забвение.
        Войдя в апартаменты, замерла на месте. Лепестки роз на полу, освещённые глухим светом свечей, заставили на миг потерять дар речи. Услышав и насладившись ароматом роскошных цветов, сделала шаг вперёд, ища глазами коробки, которые мне необходимо забрать. С горечью понимала, для чего это нужно было сделать сегодня. Судя по невероятно романтичной обстановке вокруг, он ждал здесь важного человека и, возможно, собирался отдать ключи от этой квартиры ей. Никогда бы не подумала, что Роланд способен на такой красивый жест ради женщины. Наверное, эта Ариана удивительная.
        - Красиво, - произнесла и, совладав с неприятными эмоциями, попыталась улыбнуться. - Ей понравится.
        - А тебе нравится? - прошептал за моей спиной, склонившись к уху, коснулся моих волос и убрал их за плечи.
        Ему потребовалось пару секунд, чтобы отучить меня дышать, говорить и думать. Не сумев ничего сказать, положительно кивнула в ответ. Протянув руку и аккуратно взяв меня за лицо, развернул к себе и начал медленно поглаживать большим пальцем подбородок, заставив поднять на него глаза.
        - Где коробки? - спросила растерянно. - Наверное, стоит вызвать рабочих и машину, чтобы все увезти отсюда.
        - Какие коробки, Медея? - смотрел на меня, как на дуру, а на лице растягивалась улыбка. - Ты не поняла?
        - Что я должна была понять?
        Он ничего не ответил. Нагло забрав власть надо мной в свои руки, коснулся губами моих губ. Он целовал меня совершенно по-другому, словно желал испить до дна, но в тоже время растягивал этот момент на дольше.
        - Это для меня? - спросила сквозь поцелуй, не веря своим предположениям.
        - Ты слишком много разговариваешь, - он нежно взял мое лицо двумя руками и прижал к себе настолько близко, будто боялся, что я исчезну.
        Так это глупо. Куда я могу исчезнуть, когда больше не имею прав на собственное тело? Когда даже душа склонилась перед ним на колени…
        Как же унизительно признаваться себе в этом. Как я могла упустить этот переломный момент, когда все изменилось? Когда перестала думать головой и последовала за эмоциями уже и так разрушенного сердца?
        Не имея сил бороться, я решила последовать за своими желания. Обвив его шею руками, прижавшись крепче, ответила, наконец, поцелуем на его поцелуй. Я не знала, последняя эта встреча или будут ещё, ведь мы уже столько раз прощались. Но я чувствовала, что конец близок. И мне хотелось насладиться им, впитать в себя всего его. Запомнить каждый поцелуй, каждое движение его рук, запомнить его дыхание и аромат. Сохранить это все где-нибудь в руинах разбитой души.
        В буйстве эмоций, не заметила, как мы оказались в самом центре комнаты. Стянув с меня плащ и отбросив его в сторону, Роланд медленно отстранился от моих губ, укусив за нижнюю. Я открыла глаза, посмотрела на него, вновь бросила взгляд на все происходящее вокруг и до сих пор не могла поверить в то, что это ради меня.
        Он подошёл к столу и, пока открывал шампанское и разливал его по бокалам, я медленно подошла к панорамному окну, откуда открывался вид на ночной город. Освещаясь снизу светом свечей, смотрела на любимую столицу с высоты птичьего полёта, слышала приближающиеся сзади шаги мужчины, от которого мурашки бежали по коже, и мечтала, чтобы все замерло вокруг, кроме нас двоих. Чтобы не наступило утро и не к кому было уезжать. Чтоб эта ночь тянулась хотя бы пару десятков лет…
        Поцеловав в шею, Роланд угостил бокалом шампанского, а после, взяв за талию, притянул к себе.
        - Скажешь, в чем дело? - прошептала, сделав глоток игристого и продолжая смотреть на город.
        Но он ничего не стал объяснять. Его руки скользнули вниз, под платье, стали ласкать мое тело, мою плоть.
        - Это ненормально, Роланд, - вырвалось из уст.
        - Что ненормально, строптивая? - его пальцы проникали все глубже, заставляя стонать от удовольствия, сгибаться в спине. - Что ты до сих пор хочешь меня?
        Я не смогла ответить, задыхаясь от наслаждения.
        Он медленно снял с меня платье и, убрав мои волосы на одно плечо, провел языком по шее, оставляя сладкий привкус своих касаний на коже. Я была марионеткой в его руках - живой куклой, которую он любит доводить до исступления, а после наслаждаться своей властью над ней.
        Развернув меня к себе, он взял меня на руки, сделал пару шагов и положил меня на мягкий ковёр, усыпанный лепестками. Я старалась положить бокал на стол, но четно, он соскользнул с рук и разбился неподалёку. Нам было плевать. Мы уже до одури хотели друг друга. Но Роланд сегодня был другим, не спешил, был резок, но не был груб. Каждое его движение было пропитано атмосферой этого места. Романтичная сексуальность не была испорчена привычной нами грязной похотью. Он гармонично слил нас с пространством.
        И это было волшебно. Квартира была погружена в страсть, которой раньше никогда между нами не было. Сегодня мы не занимались сексом - мы занимались любовью. Это чувство витало в воздухе
        Вспоминаю, как мы встречали рассвет. Как я изнеможенная, удовлетворённая и, черт бы побрал, влюблённая в него… лежала, привязанная к постели, и извивалась под ним, моля его не останавливаться. Его губы коснулись каждого участка на моем раскалённом теле, разжигая сильнейший пожар. Я прижимала его ногами к себе, молила его взять меня, утолить жажду, но он будто не слышал моих просьб, продолжая сводить с ума поцелуями. Это казалось издевательством - приятной, жаркой пыткой над моим сознанием и телом. Я видела, что его приятно сводила с ума моя ломка. Он получал удовольствие от моей наркотической зависимости по нему.
        Мне так и не удалось возненавидеть себя за безразличность к собственным принципам, ни тогда, ни сейчас. Я не жалею, что в очередной раз отдала себя ему, наверное, впервые, сделав это с самыми чистыми намерениями. Я не чувствовала предательства с его стороны и не чувствовала себя любовницей. Наоборот, все казалось совсем иным - он будто старался сделать эту ночь особенной и запомнить наши отношения такими.
        Пробудившись от недолгого сна и улыбнувшись прекрасному, хоть и пасмурному, дню, недолго думая, я решила подразнить Роланда. Он лежал с закрытыми глазами, ещё не до конца проснувшись. И чтобы ускорить этот процесс, я полезла к нему с приставаниями. Ногтями коснулась его шеи и медленно стала спускаться ниже.
        - Прекрати, - услышала голос Роланда, пропитанный сонным наслаждением.
        Проигнорировав его слова, продолжила путь, потянулась губами к уху и стала томно дышать. Он поймал мою блудливую руку и улыбнувшись спросил:
        - Что я тебе сказал, Ариана? - его временная искренняя улыбка быстро сошла с лица, и он открыл глаза, как только осознал, чьим именем назвал меня.
        Лучше б он скинул меня с этого этажа - организм перенёс бы это легче, чем то, что я услышала.
        - Я Медея, - процедив сквозь зубы, вскочила с кровати. - Медея, мать твою! - прошептала себе под нос, раздосадованная произошедшим.
        Вышла в гостиную и, собрав с пола разбросанное белье, стала нервно одеваться. Лепестки под ногами действовали, как красная тряпка на быка. Скрепя зубами, старалась молчать, не устраивать скандала, но когда Роланд вышел из спальни, не выказывая никакого сожаления от случившегося, когда, как ни в чем не бывало, сел на диван и протянул платье, смотря на меня глазами прежнего Роланда, - я не сумела сдержать злости, кипящей внутри:
        - Что случилось, Ханукаев? - вырвала из его рук платье, смотря со всем своим презрением ему в глаза. - Ангел отказался проводить время с дьяволом, и ты решил заменить его мной? Конечно, - с уст сорвался нервный смешок, - Я же Медея - безотказная шлюха и тварь. Браво, если и есть ещё более изощренный способ унизить меня, то им обязательно воспользуешься именно ты. Люди, имеющие хоть каплю человечности, не способны достичь твоих "высот"!
        - Не устраивай цирк. Она просто мне снилась, - заявив об этом так, будто от этого должно стать легче, он встал с места, подошёл к комоду и что-то оттуда достал.
        - Как скажешь, Эльдар! - отплатив ему его же монетой с усмешкой на губах, схватила плащ и направилась к выходу.
        Он перехватил меня, как только я оказалась с ним на одном уровне, и заставил обратить на себя моё внимание.
        - Вчерашний вечер был организован для того, чтоб сегодня передать тебе это, - протянул конверт.
        Устав от всех перипетий между нами, устав от его надменности и бесчувственности, я молча приняла конверт, желая поскорее покончить со всем этим и уйти, теперь уже, навсегда. Открыла его и с любопытством заглянула во внутрь. Там лежала стопка стодолларовых купюр и билеты. Достав их, я увидела рейс в один конец на всю семью.
        - Что это значит? - спросила, ничего не понимая.
        - Забирай родителей, сестру и улетай отсюда, - сказал с такой лёгкостью, словно за хлебом отправляет. - Это деньги на первое время, потом я вышлю ещё.
        - Ааа, - начала истерично смеяться, - Так ты, организовав это ночное шоу, наивно предположил, что когда вручишь мне это, - указала на билеты, - Я не пошлю тебя к черту? В таком случае, у тебя гангрена мозга, мой дорогой.
        - Так нужно, Медея! - прошипел зло.
        - Нужно кому? Тебе? Чтоб спокойнее жилось? - вскипала от возмущения. - Да кто ты такой, чтобы решать, где жить мне и моей семье? Окстись, бл*ть!
        Я не могла поверить, что этот ублюдок решил, что может распоряжаться моей жизнью! Была в таком недоумении от его поступков, что хотелось волосы вырвать на его голове. Не понимала, зачем было без какого-либо смысла поднимать меня так высоко к небу, а потом безжалостно выбросить на землю.
        - Включи голову, дура! Сдался бы мне твой отъезд без серьезных на то причин!
        - Даже если моя жизнь будет в опасности, ты будешь последним человеком, от которого я приняла бы помощь! - порвав билеты, бросила их вместе с деньгами ему в лицо. И, не дождавшись ответной реакции, схватила сумку и выбежала из квартиры.
        Пообещала себе раз и навсегда вычеркнуть этого человека из своей жизни. Вычеркнуть, потому что знала, что серьёзной причиной для него была она! Его сводила с ума сексуальная зависимость между нами. И так как в нем были принципы, он не мог позволить себе, находясь в отношениях с Арианой, хотеть и быть с кем-то на стороне.
        Только стоила ли игра этих свеч?
        - Вернулась? - раздаётся голос папы позади и возвращает меня в реальность.
        - Вернулась, - обернувшись, устало улыбаюсь ему и тушу сигарету.
        Его появление успокаивающе действует на меня.
        - Что случилось? - спрашивает, заглянув в пепельницу и увидев с десяток окурков.
        - Всё в порядке!
        Он садится рядом и смотрит на меня внимательно.
        - Нет, моя девочка, не в порядке, - обнимает меня, прижав к груди.
        Я ничего ему не говорю, а он больше ничего не спрашивает. Догадывается и без слов, где и с кем я была. Мне становится хорошо только от одного его присутствия рядом.
        Наши отношения улучшились за этот месяц, как и отношения с мамой. Я даже не предполагала, что мне так не хватает их тепла, их любви и заботы. Здесь я не чувствую себя одинокой и ненужной; знаю, что значима и важна, а это сейчас мне необходимо.
        - Пап, - обращаюсь к нему, прервав тишину, - Я сильная?
        - Очень, - он делает небольшую паузу, словно что-то прокручивая в голове. - И ты сама не догадываешься насколько.
        - Я сейчас чувствую себя очень слабой, - отрываюсь от его объятий и смотрю на него. - Настолько слабой, что противно от самой себя.
        - С чем или кем это связано?
        Молчу, не могу произнести имени Ханукаева вслух. Стыдно, ведь я убеждала папу, что все под моим контролем.
        - С Роландом? - спрашивает сам, так и не дождавшись моего ответа.
        - Наверное, дело не в нем. Просто я в очередной раз чувствую себя второстепенной.
        - Объясни.
        - Он нашёл Ариану. И я вдруг поняла, что этот человек способен принадлежать кому-то. Получается, - задумываюсь, - Кого бы я не выбрала, у них всегда есть кто-то значимей меня.
        Начинаю истерично смеяться, закрыв лицо руками.
        - Что я несу? Мы ведь никогда и не относились друг к другу серьёзно, - встряхиваюсь и снова смотрю на папу. - Забудь, что я сказала. Это бред сумасшедшей.
        Но уже поздно, в его глазах вселенские переживания и боль.
        - Ты ведь говорила, что он ничего не значит для тебя… - тяжело вздыхает. - Почему ты такая? - тянет руку к моим волосам и начинает гладить. - Почему встречаешь не тех мужчин? - задаёт этот вопрос в пространство, а не мне.
        - Он, правда, не имеет никакого значения в моей жизни, - слова звучат настолько неубедительно, что в них не верю даже я.
        Он снова молча обнимает меня и целует в макушку. По телу растекается тепло его чувств. Все же это бесценно, что родители всегда остаются рядом, вне зависимости от того, что их дочь полнейшая дура. Закрываю глаза, стараясь унять слезы, которые хотят вырваться наружу, и прижимаюсь к нему сильнее, как в детстве.
        - Ну как я вам? - на балкон залетает Эмми, и заставляет искренне порадоваться её появлению. - Похожа на Медею? - крутится вокруг своей оси и улыбается во все зубы.
        Она надела мои джинсы, объемную кофту, сверху накинула дутую куртку, а пол своего лица прикрыла кепкой и очками. Забавно видеть подобие себя в такой хрупкой, милой девушке.
        - Похожа-похожа, - смеётся папа. - Только сними очки, на улице дождь моросит.
        - Медея носит их вне зависимости от времени года и погоды. Да, сестрёнка? - она с такой гордостью говорит обо мне, что становится неловко. Не того человека она выбрала для подражания.
        - Да, родная. Тебе все очень идёт, - не могу насмотреться на неё. - А ты куда собралась?
        - Мы с музыкальной группой едем в боулинг.
        - Такси подъехало? - интересуется папа.
        - Да, оно меня уже ждёт. Так что, я побежала, - она целует папу и, обняв меня, вздрагивает от испуга, когда раздаётся сильнейший гром, сотрясающий окна.
        - Всего лишь гроза, - шепчу ей на ухо и прижимаю крепче. - Будь хорошей девочкой.
        Она машет нам рукой и спешно выбегает из помещения, оставив приятный след за собой. Но что-то внутри меня ёкает, цепляет за самую глубинную часть, и я выбегаю вслед за ней.
        - Эмми, - зову ее, когда она уже открывает входную дверь, - Постой.
        - Что случилось?
        Ничего. Ничего не случилось. Но мне так захотелось ещё раз её обнять. Прижать к груди, сказать, как она красива, и как я люблю её. Это было похоже на резкую нехватку человека, которого ты видишь настолько редко, что всегда боишься во время встречи, что она окажется последней.
        С трудом отпускаю её, стараясь не показывать своей вспыхнувшей тоски, и возвращаюсь на балкон, чтобы посмотреть на неё через окно.
        - Вот и она стала взрослой, - папа кладёт руку на плечо, понимая мою грусть. - Это нормально, дочка, что те, кого мы стараемся беречь сильнее всего, в конце концов, взрослеют и стремятся к свободному полету.
        Вот мы видим, как она выходит из подъезда, прикрывшись от ветра воротником куртки, и стремительно направляется к желтому такси, припаркованному у обочины. Все кажется нормальным, как вдруг мое внимание резко падает на странного мужчину, стоявшего около дома, который, заметив ее, бросает сигарету и следует за ней. Я не могу разглядеть его лица, так как он умело его прячет.
        - Что-то не так, пап, - мне становится страшно. - Кто этот человек, идущий за ней?
        Он тоже замечает его, отпускает меня и спешит выйти на улицу. А я продолжаю стоять, как вкопанная, и следить за сестрой. Эмми вдруг резко останавливается, оборачивается назад к этому мужчине и спокойно ждёт, когда он к ней подойдёт. Увидев, как он сует руку в карман и что-то достает оттуда, пытаюсь открыть окно и выкрикнуть имя сестры, чтобы спугнуть урода. Но меня так трясет от страха и переживаний, что не удается справиться с оконной ручкой. Вижу, как он достаёт пистолет, направляет его в беззащитное создание и делает выстрел, который заглушается грохотом грома.
        - Нет!!! - кричу истерически, увидев, как Эмми падает на землю, истекая кровью, - Нет!!!
        Со всех ног бегу к выходу. Не дождавшись лифта, как сумасшедшая несусь вниз по лестницам с шестого этажа, падая, ударяясь, но продолжая спускаться. Выбежав на улицу, где уже начался ливень, вижу небольшую кучку людей, стоящую над телом и звонящую в скорую. Внутри меня разрывается недоразвитый ужас. Бегу к ним, пока моё внутреннее "я" сжимается до крупиц, в страхе перед неизвестным. Увидев, как, склонившийся над ней, папа судорожно снимает с себя одежду, я падаю на колени.
        - Эмми! - беру за лицо, пытаясь привести её в чувства. - Эмми, девочка моя, все будет хорошо, слышишь?! Все будет хорошо!
        Трясу ее, кричу, чтобы она открыла глаза, пока папа с другими людьми пытаются остановить кровотечение. Все кажется просто страшным сном - одним из тех, что я вижу по ночам.
        - Где тот человек? Вы видели того, кто стрелял? - сквозь истерику и нескончаемый поток слез я пытаюсь узнать хоть что-то о том мужчине.
        Но все разводят руками, пока папа продолжает оказывать первую помощь. Я держу ее за руку, пытаясь нащупать пульсацию, но четно - ее нет. Меня бросает в дрожь, слезы льются безостановочно. Когда я вижу подъезжающую машину скорой помощи, с надеждой смотрю на вышедших из нее врачей. Искренне верю, что они спасут Эмми - не может ведь быть иначе.
        Но, оказывается, может… Подойдя к малышке, они лишь констатируют смерть, безжалостно отобрав жизнь нашей семьи. А теперь хотят и отобрать её тело у меня, но я им не даю этого сделать, вцепившись крепкими объятиями в бездыханное тело.
        - Сделай что-нибудь! - кричу, срывая голос. - Заберите у меня сердце. Заберите у меня все, только спасите ей жизнь! - отчаянно молю, их, прижимая её к груди, но они не слышат меня, прося лишь отдать им Эмми.
        Но я не хочу, плачу навзрыд, ложусь на асфальт, и сердце мое, вырываясь из груди, трепыхается, пропитываясь кровью самого драгоценного, что есть в моей жизни. Оно стонет, оно скулит, желая дать ей жизнь.
        - Открой глаза, Эмми, - шепчу, истекая слезами. - Открой глаза, прошу тебя. Ты ведь знаешь, что ты центр моей вселенной. Прошу, открой глаза. Как я буду жить без тебя?
        Задыхаюсь в собственных слезах, в истерике. Не понимаю, как все это может быть реальностью. Кусаю и щипаю себя, пытаюсь сделать все возможное, чтобы проснуться и увидеть рядом спокойно спящую сестру, которая с минуты на минуты откроет глаза, одарит меня своей улыбкой и обнимет крепко, пожелав прекрасного дня.
        Но вместо этого, меня отрывают от неё, вколов успокоительное. И вот я стою в объятиях разбитого отца, рыдаю, обессилено наблюдая за тем, как кладут на каталку весь смысл моей жизни, прикрывают чёрным мешком, и увозят, забрав с собой мою душу, сердце, меня целиком.
        Эпилог
        Сижу в зале ожидания, уткнувшись взглядом на самолеты, взлетающие и приземляющиеся за окном. Один из них с минуты на минуту заберет нас с родителями в небо и приземлит на другом конце земного шара. И я ненавижу себя за это. Ненавижу, что приходится убегать, оставив Эмми
        здесь одну.
        Вспоминаю день похорон. День, когда в последний раз коснулась холодной кожи сестры, когда в последний раз видела её озаренное светом лицо.
        Нам рассказывают про рай и ад, убеждая, что мы попадаем туда после смерти. Но вы задумывались, почему за наши грехи расплачиваются невинные? Задумывались хоть раз, почему умирают лучшие, а грешники продолжают населять землю? Ответ прост - ад здесь - вокруг нас, с чертями повсюду. А смерть несёт с собой покой, исцеление, избавляет нас от мучений и боли. Смерть - то, о чем мечтают те, кто горит в огне ада. И я одна из тех, кто горит, из тех, кто мечтает.
        В миг, когда на крышку гроба стал сыпаться песок, и я понимала, что никогда больше не увижу её, никогда не услышу её ласкового голоса и мягкого смеха; не услышу, как она играет на скрипке; и не увижу, как станут исполняться её заветные мечты - в этот миг я мечтала о том, чтобы вся охрана, собранная на похоронах для нашей безопасности по приказу семьи Ханукаевых, вытащила свои пистолеты и, направив дуло на меня, сделала выстрел, отправив мое тело вслед за сестрой.
        Внутри меня разрасталась пропасть размером в Марианскую впадину. И я не знала, как жить с этой пустотой внутри себя, без света и надежды.
        Похороны проходили на высшем уровне безопасности, что казалось мне абсурдным спектаклем. Люди Рената Яновича перекрыли входы и выходы и китайской стеной окружили всех пришедших проститься с Эмми.
        Когда все закончилось, и люди стали расходиться, мои глаза невольно стали искать среди толпы силуэт того, кого обещала больше никогда не искать даже в собственных воспоминаниях. Мне предательски хотелось, чтобы он был рядом, обнял, поддержал. Уверена, он бы понял меня так, как никто, ведь есть нечто большее, что связывало нас - это наша слепая, безграничная любовь к младшим сёстрам. Но его нигде не было, хотя я чувствовала его присутствие где-то рядом. Но глазами найти так и не смогла.
        Раздосадованная, сломанная и потерянная, я в последний раз коснулась земли, под которой находилось больше жизни, чем во мне, и пошла в сторону машины, где меня ждали родители.
        Выйдя за ограждение кладбища, я увидела перед собой Демида и, обрадовавшись его присутствию, кинулась к нему в объятия, уткнувшись носом в шею и вновь расплакавшись.
        - Я бы хотел разделить с тобой твою боль, моя девочка. Но знаю, что ничто сейчас не поможет! Только время.
        Какие глупости. Я больше не верю ни жизни, ни времени. Одна ломает судьбы, другое растягивает боль от сломанного.
        - Ты должна улететь, Медея! - услышав эти слова, отстранилась от него, не поверив своим ушам.
        - И ты туда же? Сначала твой друг, потом родители, которые твердят об этом который день, а теперь ты? Как вы не понимаете, я не хочу бежать, как крыса с тонущего корабля, - говорила, как заведенная, вытирая слезы из глаз. - Нужно найти виновного и наказать. Неужели, никто этого не понимает?
        - Это передал тебе Роланд. Прочти, - протянул мне записку, проигнорировав мои вопросы.
        Приняла лист бумаги, не предвещающий добра. Открыла его и с содроганием принялась читать его:
        «Я передал тебе билеты и деньги через Демида, и прошу на этот раз отнестись к моей просьбе более серьёзно. Ты, твоя семья, твой отец - вы все в опасности. В поисках Арианы, я разворошил осиное гнездо, вернув прошлое в наше время. Выстрел в Эмми был предназначен для тебя. Таким образом они хотели предупредить меня, чтобы я не лез в дело семьи Эрнеста.
        Сейчас они думают, что ты была просто моей любовницей, поэтому улетай, пока они не поняли, кем ты являешься на самом деле. Прошу тебя, подумай сейчас о своих родителях и не лишай их еще одного ребенка!»
        С трудом дочитала этот кусок яда. Дрожащими руками протянула записку обратно Демиду, смотря на него потерянными глазами.
        - Скажи, что он это просто придумал, чтобы заставить меня улететь? - голос дрожал, на глазах снова наступали слёзы. - Демид, пожалуйста, - сглатывала раз за разом нарастающий ком, мешающий говорить.
        - Увы, - произнес с болью в глазах и в голосе.
        - Нет, - как сумасшедшая качала головой. - Я ведь никогда нас не прощу за это, он понимает это? - сорвалась на крик.
        Отошла от парня, стала глазами искать Ханукаева младшего, была уверена, что он там - не могло быть иначе. Ведь, если моя жизнь - это ад, Роланд в ней - сатана.
        - Ты!!! - закричала, разрыдавшись. - Ты убил мою сестру! Лишил меня всего, будь ты проклят! - задыхалась, захлебываясь в слезах.
        Ко мне подбежал Демид, следом родители. Они пытались успокоить, но было бесполезно.
        - Стоила твоя Ариана жизни моей сестры? - Демид пытался взять на руки, но я упала на колени и отбивалась от него в истерике, продолжая кричать, что есть сил. - Что ты прикажешь мне делать с этой треклятой правдой? Что мне делать, бл*ть, я тебя спрашиваю? Как жить дальше с мыслью, что сестра умерла потому, что я связалась с самим дьяволом? Ты ужас, Роланд, настоящий хаос!
        Я лишилась сил, голоса, слез. Когда казалось, что больнее быть не может, мне доказали обратное.
        Меня с трудом привели в чувства и усадили в машину, но это не значило, что во мне потушили ярость и ненависть к этому человеку, к самой себе. Я продолжала тихо рыдать, свернувшись в клубок, проклиная себя, проклиная ту страсть, которая связала меня с Роландом, проклиная каждую проведенную с ним ночь.
        Мысль, что это цепочка, сотканная из грязи и похоти, привела к смерти Эмми, сводила с ума. Ломало на части, безжалостно вырывая из меня все органы жизни.
        - Доченька, - в сознание врывается голос мамы. Отбросив мысли, перевожу взгляд на неё. - Нам пора на посадку.
        Молча встаю, обвожу взглядом аэропорт, и, закрыв глаза, прощаюсь с ним, с городом, с страной, с прошлой жизнью. Теперь я вступаю в бездну, не представляя, как буду существовать дальше.
        Оказавшись у иллюминатора, смотрю в небо. Оно такое чистое, красивое, будто не его разрывало столько дней подряд молниями и грозами.
        - Разве это справедливо? - вслух задаю самой себе вопрос. - Кто-то, как земля, долго отходит от дождливых дней, а кто-то, как небо, забывает обо всем на следующий день?
        - Ты с кем, родная? - спрашивает мама.
        - С собой, - перевожу взгляд на неё. - Почему кому-то приходится бросать все, бежать, сломя голову, чтобы выжить, а кто-то продолжает спокойно проживать свою жизнь, наслаждаясь любимой женщиной, которая стоила чужих жизней?
        - Если ты думаешь, что ему сейчас легче, ты ошибаешься, - с сожалением отвечает мама. зшчюуг - Он потерял не меньше.
        - Что он потерял, мам? - на глазах снова наступают слезы от обиды. - Ничего! Всё осталось при нем!
        - Он потерял тебя, - протянув руку к моему лицу, вытирает скатившиеся слезы.
        - Больно я нужна ему, - отворачиваюсь, нервно скрипя зубами, вспоминая, кто виноват во всем случившемся.
        У мамы происходит заминка, она замолкает, хотя чувствую, что хочет сказать что-то ещё. Краем уха слышу, что папа поддерживает её, говоря, что пора.
        - Нужна, - развернув мое лицо к себе, смотрит на меня с растерянностью, с болью, с любовью. - Нужна, потому что ты и есть Ариана.
        Конец первой части.
        ЧАСТЬ II. В КАПКАНЕ ОТЧАЯНИЯ
        «Я хотела тебя ненавидеть,
        И не знать, как твои дела.
        Я боялась тебя увидеть,
        Я боялась, но так ждала.»
        Эрик-Эмманюэль Шмитт
        Видели ли вы смерть? Встречались с ней с глазу на глаз? Я - да! Я смотрела, как она уносит жизнь родных мне людей. Наблюдала за её не щадящей жестокостью. Только при нашей с ней встрече я ощутила свою беспомощность; осознала всю человеческую ничтожность. Если мы не способны уберечь и спасти то, что так дорого нам, то на что мы вообще способны?
        И теперь, когда внутри все разбилось на мелкие атомы, расщепив сердце и разум до полного исчезновения, сквозь тьму, в душу пробрался свет, озаривший жизнь смыслом. И я готова на все, лишь бы не потерять его.
        Пролог
        - Четыре года спустя -
        POV Медея
        - Отличное получилось фото, - Рейн удовлетворенно разглядывает обложку журнала, пока такси мчится по шоссе в сторону ресторана.
        Улыбаюсь, оставив его без комментария. Сняться для глянца - это меньшее, что я могла для него сделать. Когда я стояла на перепутье и не знала, куда лететь, чтобы спрятать себя и то бесценное, что у меня есть, именно он предложил мне страну, где смог дать работу моим родителям и мне. Именно он помог мне встать на ноги, подав руку помощи и крепкое плечо, на которое теперь не страшно положиться. Он стал для меня опорой, учителем и лучшим другом. И за эти четыре года единственное, о чем он без устали меня просил - это встать перед объективами камер. И только, когда перестала бояться прошлого, я согласилась на эту съемку.
        - Все-таки, я уверен, что после завтрашнего показа, ты станешь моделью. Подиум и вспышки фотокамер опьянят тебя.
        - Ты такой наивный, Рейн, - смеюсь, качая головой.
        Он убеждён, что я должна стать знаменитой, быть на виду у всех. Мол, моя внешность прекрасна и вдохновит многих дизайнеров. Но я настроена на обратное. Да, я люблю себя, да, я считаю своё лицо и тело красивыми, но я отказываюсь открывать свою жизнь нараспашку. Как никогда, я хочу находиться в тени и наслаждаться по-настоящему важными вещами в своей жизни. Одна обещанная фотосессия - это единственный компромисс, касаемо этого вопроса, на который я пошла.
        - А ты слишком вредная, - сдержано улыбается и кладёт глянец обратно мне в сумку.
        Мы подъезжаем к отелю, в ресторане которого сегодня проходит фешенебельная вечеринка перед завтрашним модным показом, на котором я буду в качестве модели дефилировать по подиуму. Швейцар открывает нам дверь, первым выходит Рейн и, подав свою руку, помогает мне выйти. Ослепляющие вспышки камер сопровождают нас до самого входа в здание. Держусь уверенно, позирую и улыбаюсь перед ними, хоть все это утомляет, доставляя дискомфорт. В холле нас встречают ещё фотографы, которые просят подойти к фотозоне, чтобы сделать несколько кадров. Рейн отказывается и, оставив меня один на один с ними, ухмыляется, следя со стороны за тем, как я позирую.
        Ещё через пару минут, мы, наконец, оказываемся в помещение, где собралось уже достаточно увлечённых друг другом гостей, чтобы кто-то смог заметить наше опоздание.
        Рейн касается моей спины и ведёт к столу, за которым стоит Аннет Варди, владелица и главный редактор журнала, в котором я работаю, рядом с ней стоит её помощница и главный стилист.
        - Это та самая Кайя? - с ехидной улыбкой шепчу Рейну на ухо, оценивая молодую помощницу.
        - Что значит та самая? - бросает на меня усмирительный взгляд. - В ней нет никакой исключительности, чтобы её выделять.
        - Ну ладно, не заводись. Побереги нервы для встречи с этой малышкой, - рассмеявшись, хлопаю его по плечу.
        Подойдя к ним и поприветствовав Аннет и Миру, с которыми давно знакома, я представляюсь Кайе, протянув ей руку. Девушка сдержанно пожимает её, оценивающе пройдясь взглядом по мне. Чувствую, как вскипает кровь девушки, как поднимается температура тела; замечаю, как не сдержавшись, она бросает ревностный взгляд на Рейна, и это меня улыбает. Не от злорадства, а от понимания, что психоз моего друга на фоне молоденькой красавице взаимен. Пусть он продолжает твердить, что она ему неинтересна, и что он не станет больше связывать себя с юными девицами, но я давно вижу, как меняются его лицо и язык тела, когда речь заходит о ней.
        Аннет обращается ко мне, и к ней присоединяется Мира. Они делают мне комплимент, выразив своё приятное удивление и восхищение съемкой.
        - Я рада, что Майер смог настоять на своём. Поначалу идея показать на обложке никем не известную модель казалась мне сомнительной, но твоё лицо отлично вписалось в номер и освежило его.
        Слышать комплимент от этого человека приятно вдвойне. Она одна из немногих женщин, которых я уважаю и к чьим словам прислушиваюсь. Однажды, спустя полгода моего бегства, мы столкнулись с ней на одной из съёмок, и между нами состоялся разговор, который неожиданным образом перетек из рабочего в личный. Тогда та властная и твердая женщина, кажущаяся на первый взгляд бессердечным и безжалостным человеком, открылась мне глубоко несчастным человеком, который знал цену всему в этом мире. Именно разговор с ней стал отправной точкой моей работы над собой, над переосмыслением убеждений.
        Вечер проходит в соответствующей подобным мероприятиям атмосфере. Десятки новых знакомств, сотни тем для разговоров. Чьи-то лица и слова привлекают мой интерес, а кто-то наводит лишь скуку. Но мне приходится стоять, вежливо кивать и улыбаться всем без исключения. От кого-то принимать поздравления и комплименты; с улыбкой на лице уходить от бестактных вопросов или слушать с невозмутимым лицом, как за спиной обсуждают, что обложку я получила через постель. На чью постель они намекают не трудно догадаться. Нас с Рейном подобные слухи лишь забавляют.
        Единственное, что настораживало меня весь вечер, так это чувство, будто кто-то взглядом прожигает во мне дыры. Но, каждый раз, оборачиваясь, я не находила в толпе никого. И это уже походило на паранойю. Утомившись и оставшись одна, без поддержки Рейна, я прохожу к бару, чтобы немного выпить и расслабиться.
        - Джин тоник, пожалуйста, - делаю заказ, подойдя к стойке.
        - За мой счёт, - следом раздаётся грубый мужской голос позади меня.
        Удар грозовой молнии бьет под дых. Тысяча лет пройдёт, но этот голос я буду помнить всегда. Надо мной, словно раскололось небо, обрушив на голову цунами прошлого. Я стараюсь не думать о нем, не думать о прошедших днях, о людях, оставшихся в них. Медленно вычеркиваю все из головы, в надежде, что однажды память лишит меня воспоминаний, наводящих ужас. Я знаю, что в моей жизни было много прекрасных моментов, но все сгорело вместе с мамой и Сэмом; погибло от выстрела в сердце Эмми, растворившись в дожде и кислотных слезах.
        Оборачиваюсь, в надежде, что память обозналась, и сейчас я столкнусь с незнакомцем; в надежде, что мне не придётся вновь переживать семь кругов ада, столкнувшись со своим палачом и дьяволом. Но надежды рушатся, как только мои глаза соприкасаются с ледяными глазами Ханукаева. С моих уст вырывается отчаянный вздох от изумления. Я ошарашено разглядываю его лицо, его силуэт, стараясь найти незнакомые черты, дабы убедить себя, что это не он. Не верю своим глазам, что спустя столько лет, находясь за тысячи километров от него, судьба сталкивает меня с ним на мероприятии, где ему совсем не место.
        Делаю шаг назад, чтобы убежать, чтобы развидеть это, но, совсем забыв о барной стойке, упираюсь в неё спиной. Он не сводит с меня глаз, стоит на расстоянии вытянутой руки и, как и прежде, скручивает все внутри одним лишь взглядом. Четыре года. Четыре года я не видела его, не слышала голос, но будто только вчера, я бездумно утопала в нем, не подозревая, что мне не удастся больше выплыть из этих чувств.
        - Не подходи, - беззвучно произношу губами, глазами моля его об этом на коленях.
        Он самое яркое напоминание моих ошибок, которые я не сумела простить себе, простить ему. Хватаю клатч со стула и спешу уйти. Сбежать отсюда. Но он останавливает меня, поймав за талию и развернув к себе, забыв обо всех приличиях и собственных принципах.
        - Постой, - произносит, склонив голову над ухом.
        Во мне разжигается война двух стихий, которые вихрем все сносят со своего пути. Никому так и не удалось заменить его касаний - легче сменить кожу, которая помнит каждое из них. Не могу пошевелиться, отойти. Задыхаюсь, тело бросает в дрожь, мурашки предательски бегут по коже. Смотрю в его глаза и чувствую, как снова погибает что-то внутри меня - с треском падает и разбивается. Я вижу в его стойком и непоколебимом взгляде растерянность, вижу, что хочет что-то сказать, но не может произнести это вслух. Все скручивается от волнения.
        «Ну попроси ты прощения за случившееся. Хотя бы раз сделай это» - кричит внутренний голос. Я не прощу, но хотя бы буду знать, что сожалеет. Что сотворенное им не прошло для него бесследно. Но он молчит. А я теряю последние капли терпения и решаю уйти, но он вновь останавливает меня, взяв за руку. Кажется, тысячи вольт проходят от пальцев до самого сердца.
        - Что ты хочешь? - шиплю, понимая, что его вседозволенность начинает привлекать внимание посторонних.
        - Поговорить, - цедит мне в тон, глазами лезет под кожу. От его взгляда, ком нарастает не только в горле, но и на сердце.
        - С кем именно, Роланд? - с трудом беру себя в руки. - С Медеей или Арианой? - еле сдерживаю слезы от скребущей душевной боли. Я всегда буду ревновать его к Ариане, ненавидеть его за то, что в последнюю нашу встречу видел перед собой её, а не Медею.
        Мой вопрос застает его врасплох. Он, кажется, и не думал, что я могу знать правду. Пытаюсь отдёрнуть руку и сбежать отсюда, чтобы больше не видеть его, но он хватает меня ещё крепче и притягивает к себе. Смотрю ему в глаза, хочу высказать все, что думаю о нем, но уверена, он давно научился читать все по моему взгляду.
        - Дай мне уйти, - прошу сквозь дрожь в голосе, так и не дождавшись ответа из его уст.
        Он отпускает меня, и я ухожу. Оказавшись на улице, позволяю себе выдохнуть из легких всю боль, а слезам выйти наружу. Его появление, как двенадцатибалльное землетрясение, которое без труда снесло дом, возводящийся мною изо дня в день все эти годы. Он просто пришёл, коснулся и все разрушил, дав понять, что стены моего дома состояли из соломы.
        POV Роланд
        Сидя на диване, делаю очередной глоток виски, держа в руках глянец и разглядывая женщину, изображенную на обложке. Она, как и прежде, дьявольски красива и сексуальна.
        - Бл*тство, - нервно откинув журнал на стол, устало потираю лицо и массирую виски, вспоминая, как встретил её сегодня.
        Прилетев на деловую встречу, я не ожидал увидеть среди толпы Медею. Кого угодно, только не её. Случайно наткнувшись на знакомые изгибы, я не поверил своим глазам. Настолько свыкся с мыслью, что наши пути разошлись, и она живёт жизнью, которая никогда не приведёт её ко мне. Но это была она - до сумасшествия прекрасная. И я был ею восхищен. Не только лицом, но и силой духа, которая помогла ей встать с колен. Весь вечер, я наблюдал за каждым её движением и взглядом. Изучал так, словно впервые видел. Она стала другой - такой, какой я хотел её видеть прежде. В ней появилось нечто загадочное, что притягивало меня к себе. Я выжидал нужную минуту, чтобы подойти, прикоснуться. Забрать и остаться наедине. Но как только мои глаза встретились с её зеленой бездной боли, в ушах раздался звон её криков и проклятий, и я вновь забыл, как говорить.
        Какая ирония судьбы - я погубил человека, которого клялся оберегать.
        Медея была права - все произошло по моей вине. Узнав, кем является Ариана, я, не раздумывая, поехал к Эрнесту, где мы столкнулся и с Геннадием. Я не церемонился и не подбирал слов. Моё бешенство росло с прогрессирующей агрессией. Никто не отвечал на мои вопросы, лишь просили, чтобы я не рушил жизнь Медеи и не рассказывал ей правду. И хоть пару раз я горел желанием обо всем рассказать, но все же держал в голове её слова о том, что есть правда, способная сломать ей жизнь. Я не хотел этого. Хотел лишь отомстить тем, кто был причастен к убийству целых семей; тем, кто не пощадил беззащитных детей и женщин.
        Я направил все свои силы, чтобы найти информацию по делам Эрнеста. И как только на моем столе оказалась первая папка с важными документами, мне поступило анонимное предупреждение, чтобы я остановился. Останавливаться я не собирался. И, зная, что дальше мной решат манипулировать, я отправил младшую сестру заграницу, а после поехал к Эрнесту с Геннадием, чтобы предупредить их о случившемся и предложить помощь. Тогда я выслушал в свой адрес достаточно криков с отборным матом, но, в итоге, сумел убедить их принять моё предложение и улететь на какое-то время из страны.
        На следующий день, когда я вёз билеты и деньги Геннадию, мне сообщили, что видели Медею в компании нашего постоянного посетителя Рейна, и, сорвавшись с цепи, я отправился к ним в ресторан. Мне всегда сносило крышу от ревности к ней, и тот день не стал исключением. У нас все дошло до необъяснимого абсурда. Я смотрел на неё, переводя дыхание от злости, наблюдал за тем, как в ответ ревнует она, и хотел истерично смеяться от бл*дского юмора жизни - она ревновала меня к самой же себе.
        Не удержавшись, я позвонил своему человеку и попросил организовать апартаменты к нашему приезду. Хотел хотя бы раз сделать приятно Медеи, взглянуть на неё под другим углом и на этот раз достойно попрощаться. Тысячу раз я пожалел о той ночи. Я увидел и понял тогда слишком много. Главное из всего - это чувства Медеи, которых не должно было быть у неё. Положившись на глупое суждение, что ненависть помогает быстрее забыть человека, я целенаправленно назвал её Арианой и вручил ей конверт с билетами, зная, какая в ответ последует реакция.
        Как только она ушла, я выехал на встречу с Эрнестом, чтобы вручить ему его билет, а после отправился к дому Геннадия. С трудом добравшись по пробкам обратно в город и увидев у подъезда Медеи машины скорой помощи и полиции, вся жизнь прокрутилась перед глазами. Я вышел из автомобиля, сделал несколько шагов и, заметив на земле лежащий женский труп в знакомой куртке, готов было сорваться к ней, но меня остановили руки Геннадия. Весь заплаканный и сломленный он сообщил мне, что выстрелили в Эмми. И только после услышанного, я увидел рядом с трупом Медею. Эта картина по сей день снится мне в кошмарах. Вся в слезах, она билась в истерике, не подпуская никого к телу, которое прижимала к груди. Её крики и слезы обездвижили меня и лишили дара речи.
        - Нет в жизни справедливости. И те, кто хочет ее найти, всегда страдает! - это были последние слова Геннадия, сказанные мне в лицо. После, он покинул меня, отправившись помогать врачам привести старшую дочь в чувства.
        А я продолжал стоять и смотреть на то, как разрушил жизнь родному человеку. Хотел подойти, обнять, успокоить, но не смог. Как и не смог выйти из машины в день похорон, чтобы рассказать ей правду. Я смотрел сквозь тонированные окна, как она билась в истерике, кричала, звала меня и проклинала. Но не мог пошевелиться, чтобы подойти и взглянуть ей в глаза. Я боялся. Впервые в жизни боялся женской хрупкости.
        «От глупой шлюхи немного проку, поэтому мы начали с неё. Дальше будут умирать люди по нарастающей для тебя важности» - это анонимное сообщение пришло в ночь смерти Эмми.
        Очевидно, они так и не поняли, что покушались на жизнь дочери самого Эрнеста. Это успокаивало. Значит, им будет плевать, в кого они сделали выстрел, главное - результат. Я сдался, сообщив, что закрываю дело. И они поверили.
        Но я его не закрыл. Лишь стал аккуратнее и внимательнее в своих действиях. Поэтому, мне потребовалось несколько лет, чтобы найти тех, кто был замешан в этом деле. Я нашёл каждого, даже предателя, который сдал место нахождения Эрнеста и его людей. И теперь, шантажирую их я, играя с ними в игру, правила которой приведут каждого либо к смерти, либо к тюрьме.
        Что касается самой Медеи, я принял её решение начать новую жизнь вдали от наших глаз. И пообещал, что без надобности, никогда не стану искать её. Все эти годы я довольствовался тем, что Демид сообщал мне о ней, рассказывал, что все у неё в порядке. И до сегодняшней встречи был уверен, что сумею продолжить такую жизнь без неё.
        Глава 1
        Узнав, что Роланд хочет встретиться и поговорить, я приняла решение улететь обратно, не дождавшись показа. Рейн понял меня и пообещал решить проблему с моим отсутствием.
        Эмоционально истощенная подхожу к дому, и тихо открываю дверь, чтобы не разбудить домашних, ведь на дворе давно за полночь.
        - Мамочка, - раздаётся радостный крик дочери, когда я вхожу в помещение.
        Вздрогнув от неожиданности, вижу, как она вскакивает с дивана и сонная бежит ко мне. Сажусь на колени и с раскрытыми объятиями жду, когда она окажется рядом, чтобы прижать её к груди. Ариана подбегает ко мне, обвивает шею своими нежными маленькими ручками и утыкается носом в волосы.
        - Моя малышка, - вдыхая в себя сладкий аромат её тела, вздыхаю с облегчением.
        Как я пережила все эти годы, дни, минуты? Как не потеряла рассудок от осознания, что одному человеку удалось за сутки лишить меня сестры, матери и брата, лишить меня моей правды, создав новый мир, состоящий из пепла лжи и смерти? Ответ лишь в ней - в моей дочери. Моя жизнь вновь раскололась на "до" и "после. А я осталась в пропасти между этими предлогами. И именно она стала светом, освещающим мой пусть, пока я взбираюсь наверх.
        - Уже вернулась? Мы думали ты будешь через несколько дней, - к нам подходит мама, приветствует и целует в щеку.
        - Планы немного изменились, - беру Ариану на руки и, сняв обувь, прохожу в гостиную. - Почему не спите? На часах три часа ночи.
        - Плакала, хотела к тебе, - объясняет, собирая с дивана игрушки.
        Бросаю строгий вопросительный взгляд на дочь, а она, смутившись, закрывает лицо руками и сквозь пальцы проверяет, злюсь я или нет. Улыбаюсь её хитрым манипуляциям и, поблагодарив и поцеловав маму, направляюсь на второй этаж, чтобы уложить спать ребёнка.
        Она просит рассказать ей сказку, но засыпает, как только её голова касается подушки. Сбросив с себя одежду и смыв макияж, ложусь рядом с ней и разглядываю каждую частицу её лица.
        Как же она похожа на своего отца. В каждом её взгляде, движении, слове я вижу его. И разве возможно забыть мужчину, чья энергия всегда присутствует рядом?
        Не удержавшись, касаюсь её волос, нежно перебирая их пальцами. Не виделись пару дней, а кажется прошло несколько столетий. Закрываю глаза, наслаждаясь её дыханием и тихим сопением. А мысли возвращают в дни, когда казалось, что выходом будет только собственная смерть.
        Когда тебе кажется, что ты летишь вниз и падаешь на самое дно, будь уверен - снизу тебя ждёт новая, более глубокая, яма. Так со мной и случалось. Каждый раз падая и думая, что хуже быть не может, подо мной открывались врата, и я летела ещё ниже.
        Новость, что я Ариана, разрушила сознание. И пусть на многие вопросы теперь были даны ответы, мне от этого не становилось легче. Как должен себя чувствовать человек, узнавший, что вся жизнь его оказалась чужим вымыслом? Как чувствовать себя, когда ты вдруг понимаешь, что кто-то отобрал у тебя не только сестру, но и маму с братом? Когда ты понимаешь, что лишилась всего и забрала жизнь родного ребёнка у людей, которые однажды спасли тебя, приютив и согрев своей любовью. Никак. Никак не чувствует себя человек. Его лишают всего, безжалостно вырывают все эмоции, все мысли, оставляя лишь слезы в опустошённых, стеклянных глазах.
        Я молчала весь полёт и, спрятав лицо под капюшоном толстовки, уткнулась носом в иллюминатор, чтобы никто не видел слез, что беспрерывно текли по щекам. Я не понимала, почему, после всего, что я сотворила, родители в очередной раз бросили все ради меня и улетели в неизвестность. По сей день, я так и не сумела разгадать тайну их любви ко мне и силу их прощения. Но я благодарна им за это и склоняю голову перед широтой их сердца.
        Прилетев в штаты, мы приехали к дому, где нас ждал Эрнест. Это было такое странное состояние, при виде него. Я стояла перед человеком, скрывающим за спиной мою жизнь длиною в одиннадцать лет, но не помнила ни его, ни родной мамы, ни брата. Глаза наполнялись слезами, а когда он подъехал ко мне и заключил в свои объятия, я не сдержалась и разрыдалась в голос, склонив голову ему на колени.
        Целый месяц я провела в полуживом состоянии. Я не выходила из дома, ни с кем не общалась, ничего не ела, а если ела, то вырывала все через пару минут. Я была бледна настолько, что порой, пока лежала с закрытыми глазами, ко мне подходили и мерили пульс. У меня было, как моральное, так и физическое истощение. Днем меня терзали мысли об Эмми, а по ночам я возвращалась в прошлое, где видела маму и маленького Сэма… видела Роланда. Кто бы мог подумать, что когда-то он был способен заботиться обо мне и быть в меня влюбленным.
        Всё изменил один день. Мы всей семьёй смотрели телевизор. Я лежала, укутавшись в плед, и, не заметив, уснула, вновь оказавшись в объятиях видений из прошлого.
        Это был поздний вечер, мы с мамой и Сэмом пришли в гости в соседний дом через дорогу. Здесь собрались все взрослые, но не было папы - он задержался в мастерской, чтобы доделать подарок для дяди Рауля, который отмечал свой день рождения.
        Пока женщины накрывали на стол, а мужчины играли в нарды, все дети, в том числе и я, играли в прятки. Я умела хорошо прятаться, поэтому, когда в очередной раз один из ребят отвернулся к стене и начал считать, я выбежала через кухню на задний двор и начала лезть на дерево.
        - Ариана, а ну ка спустись обратно! - строго запричитала мама. Но я продолжала лезть вверх, радостно представляя лица друзей, когда они увидят, куда мне удалось забраться. - Я кому сказала? - она вышла вслед за мной, держа на руках Сэма.
        Неожиданно в доме раздался какой-то шум, и уже через несколько секунд мы увидели в кухонном окне вооружённых мужчин.
        - Лезь выше и молчи, - уже тише и с трясущимся голосом приказала мама. - Молчи и не издавай никаких звуков, слышишь меня?! - я кивнула ей и полезла ещё выше, спрятавшись в листве.
        Мужчины вышли из кухни и, увидев маму, приказали ей войти в дом. На вопрос, можно ли оставить ребёнка на улице, они дали отрицательный ответ и завели её в помещение, заранее проверив, не остался ли кто ещё во дворе. Меня трясло от страха, пока они ходили вокруг моего дерева и обследовали каждый угол, так и не додумавшись поднять голову выше. Крепко схватившись одной рукой за ветку, второй я прикрывала рот, чтобы не издать никаких случайных звуков. Казалось, время остановилось для всех, кроме этих страшных чудовищ с оружием в руках. Мне хотелось закричать, позвать папу, чтобы он выгнал этих мужчин, и мама перестала бояться, но, помня её слова "сиди и молчи" и повторяя их себе, как мантру, я молчала.
        Все произошло слишком быстро. Как только они все вошли в дом, я увидела, как один из мужчин направил оружие на маму с братом, а в следующую секунду раздались два выстрела, и мама с Сэмом упали на пол. С уст вырвался глухой крик, и я все крепче прижимала рукой рот. С глаз потекли слезы. У меня начиналась истерика, я хотела бежать к папе, звать его, но в темноте не видела, как выбраться из этого двора. Я слышала детские крики, женский плач, раздающийся из дома, слышала выстрелы, а потом тишину… И когда все затихло, дом загорелся синим пламенем, ослепляя глаза и наполняя легкие дымом. Силы покидали меня, и я решила, что пора прыгать с дерева и бежать на кухню, чтобы вытащить маму с братом, а потом звать на помощь. Пару шагов вниз и я услышала, как сломалась ветка подо мной, и не успев ухватиться за что-то крепкое, я упала, почувствовав сильную боль в голове.
        В холодном поту вскочила с места, схватившись за голову. Казалось, что она сейчас с треском разорвется на части.
        - Почему вы не говорили? - посмотрела на испугавшихся родителей, - Почему молчали про то, как умерли мама с Сэмом? - глаза наполнялись слезами, пока я взглядом бегала по их потерянным лицам.
        - Медея, успокойся, пожалуйста, - Эрнест хотел подъехать ко мне, но я отбежала назад.
        - Я так больше не могу, - задыхалась. Казалось, пламя того дома добралось до меня и душило своим дымом. - Клянусь, не могу. Хочу умереть, чтобы избавить голову от этих мыслей, - сквозь слезы, старалась вырвать волосы из головы, в надежде, что вырву вместе с ними и пришедшие воспоминания.
        Хотела выбежать из гостиной, но от резкой боли в животе, скрутилась на месте и упала на пол, закричав, словно кто-то без наркоза меня ножом разрезал.
        Я потеряла сознание. И проснулась только в больнице, уже "привязанная" к капельницам. Но, когда врач заговорила о том, что у меня есть риск выкидыша, а после моего уточнения, сообщила, что я беременна, и срок семь недель, я снова потеряла сознание.
        Открыв глаза в очередной раз, меня встречали тёплые руки мамы, гладящие моё лицо, и её глаза, наполненные переживанием и неким проблеском радости.
        - Что ещё, мам, я узнаю через неделю? - на глазах вновь наступали слезы. - Осталось хоть что-то, чем жизнь не захотела бы меня ударить?
        - Эта новость - подарок судьбы, а не удар.
        - Ты хотя бы знаешь, от кого этот ребёнок? - закрыла глаза, сжав челюсть, чтобы не расплакаться в голос.
        Эта мысль причиняла мне боль, как и та, что ребёнок зачался в ту ночь, когда он касался меня, но все мысли его были направлены на другую женщину; когда мне наивно показалось, что между нами возникла иная связь, а на самом деле я стала подручным средство для связи с Арианой. И мне было плевать, что Ариана и Медея - это я. Я не чувствовала себя ею и не была ею - она сгорела вместе с мамой и братом в ту злосчастную ночь.
        Поэтому, может маме и казалась эта новость подарком судьбы, но для меня она стала очередным проклятьем.
        - Что уж теперь говорить об этом, - произнесла с досадой. - Господь забрал у нашей семьи одну жизнь, а следом даровал новую. Ни это ли счастье и глоток нового воздуха в спертость нашего дома?
        Я видела в её глазах надежду и мольбу, чтоб я оставила этого ребёнка - дала шанс на воскрешение душевно умершей семье. И я не смогла снова ранить её. Чувствовала себя обязанной перед ними за смерть Эмми и считала, что рождением внука сумею немного искупить свою вину.
        Как только меня выписали из больницы, я поняла, что должна исчезнуть из жизни Роланда, как он исчез из моей. Я не хотела, чтобы он знал про ребёнка, не хотела, чтобы сквозь замочную скважину следил за моей дальнейшей жизнью. В штатах это было невозможно, потому что именно он отправил нас сюда, и приставил своих людей следить за нами. Поэтому, не найдя другого решения, я позвонила Демиду и попросила его помочь мне с вопросом по созданию новых личностей всем членам семьи.
        - Зачем тебе это? Роланд сделал все, чтобы вы были в безопасности.
        - Лучше бы он сделал что-нибудь для безопасности моей сестры. Будь добр, не упоминай при мне его имени! Я хочу улететь в другую страну, чтобы он не знал ничего ни обо мне.
        - И ты хочешь, чтобы я помог тебе в этом?
        - Да, хочу! Вы, черт побери, обязаны мне! - из-за сломанной психики, я быстро переходила на повышенный тон.
        Я знала, что сумею убедить Демида поддаться моей воле. Достаточно было надавить на жалость, сделать акцент на случившемся и заплакать.
        Взяв с меня клятву, что я не исчезну из его жизни и буду иногда писать ему, и дав клятву взамен, что не станет искать меня и не позволит сделать это Роланду, он познакомил меня со своим знакомым Аразом, который взялся за работу над новыми документами для нас. Ему потребовался для этого месяц, и как только все было готово, я полетела в Киев забрать новые паспорта. Там то я и познакомилась с Ранией, с которой теперь мы работаем в одном журнале, и она держит меня в курсе всех событий в России, которые хоть немного связаны со мной.
        Вереница дальнейших событий сменялась одна за другой, и я была в растерянности, не понимая, в какую сторону бежать, чтобы не ошибиться и не оказаться в тупике. И только случайная встреча с Рейном расставила все по своим местам. Я рассказала ему про смерть сестры, про необходимость уехать из России, про беременность и желание скрыться от глаз Роланда, и он вызвался мне помочь. Предложил переехать в Люксембург, где у него было много знакомых, способных помочь обустроиться в городе и найти работу родителям. Что касалось меня, то он приложил много усилий, чтобы сделать меня помощником стилиста по заграничным съемкам в их журнале. В дальнейшем мне приходилось много работать, чтобы оправдать его ожидания и веру в мои силы. И все прошло не зря - через пару лет меня повысили до стилиста. Родители отнеслись с пониманием на моё желание обновить нашу жизнь и поддержали моё решение на переезд. Старый знакомый Рейна продавал небольшой двухэтажный дом в пригороде Люксембурга. Цена была приемлемой и приятной, и хоть всей суммы на этот дом у нас не было, даже с отложенными мною деньгами с работы в братстве, мы
все равно купили его - Майер выручил и здесь, одолжив нам одну треть от суммы недвижимости.
        Наверное правду говорят, что в самый темный день ты обязательно встретишь на пути человека с факелом, который поможет тебе добраться до намеченного пути. Для меня этим человеком стал Рейн.
        Шли дни, слезы и грусть все так же присутствовали в нашем доме, но мы были друг у друга и старались поддерживать свою скорбь в равновесии, устраивая по вечерам душевные посиделки, разговаривая обо всем на свете до самого утра. А потом каждый бежал по своим делам: папа Эрнест занимался любимым делом - ремеслом и вскоре у него появились клиенты, папа Геннадий устроился в местный магазин продуктов продавцом, но после упорного труда, его сделали управляющим, мама пекла выпечки и продавала их магазинам, а я сидела над новыми проектами. Все шло по течению, и лишь моя беременность протекала против неё. Прошло полгода после этой новости, а все так же не хотела этого ребёнка. И это душило меня, ведь я не могла даже поговорить с кем-нибудь об этом. Я скрывала свои истинные желания от родных, чтобы не ранить и не разочаровать их. Казалось, что я так и не сумею принять и, уж тем более, полюбить этого ребёнка, но я ошибалась.
        Мы случайно столкнулись с Аннет Варди на одной из съёмок. Она приехала с Рейном, и он нас представил друг другу. Женщина внимательно изучала меня, видимо, старалась понять, почему её близкий друг и уважаемый коллега так печётся о будущем какой-то девицы. Я не помню, как завязался наш разговор, но отлично помню, как несколько неосторожно брошенных мною слов ясно дали ей понять, что мой ребёнок нежеланный, и его скорое появление меня лишь угнетает. После окончания съёмок она пригласила меня на ужин в один из её любимых ресторанов в Риме.
        - Давно я не видела таких, как вы, - произнесла она, всматриваясь в мои глаза, как только мы сели напротив друг друга. - Больно напоминаете меня.
        - Сочту за комплимент.
        - Нет, этим, скорее, я хотела вас оскорбить.
        Её слова, оставшись мной непонятыми, заинтриговали меня. Я вопросительно смотрела на неё, не решаясь заговорить. Ждала, когда она сама приступит к сути, ведь не просто так она решила уделить своё свободное время малознакомой сотруднице.
        - Невозможно, чтобы обладатель таких глубоких и красивых глаз был таким грязным внутри, - заявила она, смутив меня. - Не поверю, что Майер станет дорожить таким человеком.
        - Что же я такого сказала или сделала, раз вы успели сделать обо мне такие выводы?
        - Мне было достаточно пары фраз и нескольких жестов, чтобы понять, как ненавистен вам ребёнок, которого вы носите под сердцем.
        Я уже тогда не помнила сказанных слов, поэтому была обескуражена таким резким, но в то же время, точным суждением.
        - А вы всех своих сотрудников пытаетесь наставить на путь истинный? - старалась сарказмом скрыть то, какой дискомфорт начинала доставлять мне эта встреча.
        - Я уже сказала, что вы, милочка, напоминаете мне меня.
        - Я не думаю убивать этого ребёнка, если вы думаете об этом. Да и поздно уже для таких радикальных мер.
        - Она ведь все чувствует. Знает, что её не любят и не хотят.
        Её слова неожиданно ранили. Мне вдруг стало плохо от мысли, что крохотное беззащитное существо, которое нуждается в заботе и любви, чувствует, что человек, который является для неё целой Вселенной, равнодушен и озлоблен к ней.
        - Я боюсь её.
        Это признание стало отправной точкой моего рассказа. Я излила ей душу, рассказав про отношения с Роландом, про смерть Эмми, про свои страхи. То ли это были гормоны, то ли душевная слабость, то ли все вместе, но с глаз постоянно текли слезы, и я ничего не могла с этим поделать. Она внимательно слушала меня, изредка подавая салфетки и стакан воды, а потом снова заставляла говорить. И я говорила до тех пор, пока слов во мне совсем не осталось.
        - Есть ценные вещи в жизни, а есть бесценные. Она, - указывала на живот, - Относится ко второй категории. Ты должна бояться не ошибок прошлого, а тех, что совершаешь сейчас. Поверь, они приведут тебя к краху.
        Она говорила "поверь", и я верила. Я слышала не просто слова, заученные из книг, я слышала опыт, страдания, я слышала настоящую жизнь в них.
        - В твоей ненависти к отцу ребёнка столько нераскрытой любви. Я слышу это в каждом твоём слове и вижу в твоих глазах. И вместе того, чтобы бояться дочь, лучше подари ей всю любовь, которую не сумела подарить ему. Полюби той нежной любовью, которой любила сестру. А когда она появится на свет, ты почувствуешь, как в сердце зарождается ранее непостижимая тобою любовь.
        И она оказалась права. С появлением на свет Арианы, я чувствовала, как сзади прорезались крылья, как жизнь вновь приобретала смысл и яркие краски. Пусть я родила её, но именно она подарила мне жизнь, воскресив из пепла.
        «Глоток свежего воздуха в спертом воздухе нашей семьи» - как же точно однажды сказала мама.
        Открываю глаза, услышав голос дочери:
        - Мам, - шепчет заспанным голосом, рукой ища меня, - Ты здесь?
        - Да, родная, здесь.
        - Обними меня, я скучаю.
        Обнимаю, свернувшись клубком вокруг неё, желая спрятать её от внешнего мира, закрываю глаза и засыпаю рядом с самым любимым и драгоценным человеком.
        * * *
        - Как прошли твои дни? - интересуюсь у малышки, пока мы с Эрнестом ведём её в детский сад.
        - Вчера я познакомилась с новым мальчиком. Его почему-то все обижают, - она поднимает голову вверх, чтобы посмотреть на меня. - Он что, плохой?
        - А как тебе показалось, милая?
        - Мне показалось, он хороший. Когда я к нему подошла, он так обрадовался, что поделился со мной всеми своими игрушками. А я ему подарила сову, - она смущённо улыбается. - Ты же не будешь ругать меня за это?
        - Как я могу ругать тебя за твою доброту и щедрость, моя принцесса? - наклоняюсь и целую её в лоб. - Уверена, он хороший мальчик, и скоро все это поймут и тоже подружатся с ним.
        - Ему это понравится, - весело щебечет она, затмив своим голосом птиц, что поют на деревьях, растущих вдоль дороги.
        Её счастливое лицо заставляет меня улыбнуться. Разглядываю её, словно впервые вижу, и понимаю - она самое прекрасное, что со мной могло случиться. Это удивительно, что человек, бросивший меня в открытом океане, стал тем, кто подарил спасательный круг, который помог мне добраться до берега.
        - Мам, - она останавливается по середине пути, привлекая к себе моё внимание. - А почему у тебя два папы, а у меня ни одного?
        От неожиданности вопроса я теряю дар речи и перевожу испуганный взгляд на папу. Он понимает мои чувства, знает, как я боялась дня, когда она спросит об этом. Думала тысячу раз, что скажу ей, как объясню отсутствие отца в её жизни, но так и не сумела найти подходящих слов.
        - Джон вчера рассказывал всем, как на каникулах его папа учил кататься на велосипеде, а потом они вместе строили во дворе шалаш, - рассказывает, нервно теребя платье.
        - Ты хочешь шалаш? - присаживаюсь на корточки, чтобы наши глаза были на одном уровне. - Попроси дедушек, они сделают тебе красивое убежище, - стараюсь сменить тему, в надежде избежать неприятный разговор.
        - Самое красивое, - поддерживает Эрнест.
        - Я хочу своего папу. Чтобы он мне строил шалаш, - вырывается из её уст обиженно.
        - Малышка моя, - беру её за руки, начав искать нужные слова для детского разума. - Так порой случается…
        - Папа меня не любит, поэтому не приходит? - перебивает меня дрожащим голосом, а в глазах нарастают слезы.
        - Что ты, родная, - опускаю колени на землю, чтобы обнять её, - Разве тебя можно не любить? - беру хрупкое лицо в свои руки и аккуратно вытираю слезы с щёк. - Будь у твоего папы возможность, он бы всегда был рядом с тобой и любил сильно-сильно, - говорю твёрдо и уверено, но глубоко в себе сомневаюсь, что родной отец когда-нибудь принял бы её.
        - Насколько сильно?
        - Вот как от земли до самого неба и даже ещё выше.
        - Так высоко? - помогает мне маленькими ручками вытереть слезы со своего лица.
        - Конечно.
        - Тогда, почему не приезжает? Потому что не любит тебя? - её вопрос бьет ножом по сердцу своей точностью.
        Ведь будь иначе, он давно бы наплевал на все условности, нашёл мой адрес и прилетел, чтобы поговорить.
        - Мамочка, я тебя люблю, - не дождавшись моего ответа, она набрасывается мне на шею, видимо увидев больше, чем я должна была показать ребёнку. - Я от тебя никогда не уеду.
        Глаза наполняются слезами от её чуткости и нежности.
        - Я всегда буду рядом, моё сокровище, - шепчу ей на ухо, прижимая ближе к груди, целуя в макушку.
        Еле сдерживаюсь, чтобы не расплакаться. Провожаем её в сад, прощаемся с ней, возвращаемся к машине и, только оказавшись внутри, я позволяю себе выдохнуть, уткнувшись лицом в ладони. Сердце сжимает в тиски от волнения, что она вновь задаться этими вопросами. Прокручиваю сотни мыслей, что делать дальше, ведь чем старше она будет становиться, тем чаще начнёт спрашивать о своём папе. И мне уже не удастся убедить её в его любви, если это все останется на уровне моих слов, не подкреплённых никакими доказательствами.
        - Не переживай, родная, - раздаётся голос папы и он ободряюще кладет руку мне на плечо. - С такой матерью, как ты, она никогда ни в чем не будет нуждаться.
        Вздохнув, поднимаю взгляд на него и тянусь к нему в объятия. Его присутствие, голос, тёплый взгляд действуют на меня успокаивающе. Ему достаточно взглянуть мне в глаза, сказать пару слов, и все грустные мысли тут же развеиваются по ветру. Именно он открыл мне дверь в мои воспоминания и по сей день помогает изучать и переживать каждое из них. Он рассказывает мне обо всем, без утайки, помогая полностью восстановить память.
        Когда мне особенно грустно и плохо, я прокрадываюсь под покровом ночи к нему в комнату и изливаю душу. Ему удаётся усмирить моё беспокойное сердце и вдохнуть в меня новые силы. Волшебным образом, благодаря ему, я сумела прочувствовать каждой клеткой души любовь родной матери. В его присутствии мне всегда кажется, что он не один - они с мамой вместе. И все, что делает, он делает от двух сердец. Наверное, поэтому, я верю его словам. Верю, что мне удастся, как и ему, любить дочь за двоих.
        - Заберете сегодня Ариану из сада? - интересуюсь, придя в себя. - У меня на вечер запланирована встреча.
        - Конечно.
        Подбросив папу к магазину, который он планирует брать в аренду для продажи своих поделок, я направляюсь в город на встречу к Нику. Ник - мужчина, с которым меня познакомил Рейн на одной из съёмок в Берлине. Высокий, красивый, чертовски обаятельный и свободный мужчина, способный красиво ухаживать за женщиной и создавать вокруг приятную атмосферу. Это третий мужчина в моей жизни, с которым я встречаюсь после всего случившегося.
        Я долгое время не могла прийти в себя, оградив себя колючим забором от отношений и отдавшись полностью работе и дочери. Внимание и ухаживание молодых людей заканчивались провалом, разбиваясь о моё бетонное безразличие. И безразличие это тесно граничило со страхом, что я вновь увлекусь не тем. Я не могла больше позволить себе и другому человеку растормошить мою жизнь, создать хаос и плюнуть в душу, ведь теперь и в жизни, и в душе появилась Ариана, которую не должно это коснуться.
        И только последний год, истосковавшись по ласкам, я возобновила неформальное общение с мужчинами, решив найти хотя бы того, с кем смогу, если не построить серьезные отношения, то хотя бы хорошо проводить время. Но только отношения заходили дальше флирта и свиданий, только их руки касались моей кожи, а губы моих губ, обязательно всплывал образ Роланда. Я сравнивала их, сравнивала испытываемые чувства рядом с ними и понимала, что бессмысленно трачу и своё и чужое время. Они были не способны дать мне те эмоции, которые давал Ханукаев, а на меньшее, оказывается, я больше не была согласна.
        Ник берет меня за руку, пока мы гуляем по летнему, цветущему парку, улыбается и рассказывает о своих путешествиях по миру. Я стараюсь слушать, но его слова пролетают мимо ушей. Понимаю, что отношения начинаются именно с этого - люди обмениваются историями из своей жизни, делятся впечатлениями, с жадностью узнают друг друга, но это не для меня. Я хочу искать тайны в молчании и глазах мужчины, а, находя их, влюбляться в него.
        Позже, он приглашает меня к себе, обещая устроить незабываемый вечер с вкусным ужином собственного приготовления, и я принимаю его приглашение.
        - На следующей неделе улетаю в Милан на неделю, не хочешь вырваться со мной, отдохнуть? - предлагает он, когда мы удобно устраиваемся на диване, держа в руках бокал вина.
        - Я подожду тебя здесь, - улыбаясь, отвечаю уклончиво.
        - Зачем ждать, когда можно провести это время вместе? - тянется ближе, касается моих волос.
        - Я предпочту это время посвятить своему ребёнку.
        - Ребёнку нужна отдохнувшая мама. Эта поездка пойдёт всем на пользу, - не унимается он, а я начинаю раздражаться.
        - А я и не устала.
        Отрываюсь от спинки дивана, кладу бокал на журнальный стол и хочу обернуться, чтобы объяснить ему свою позицию, но не успеваю. Он тянет меня к себе и целует в губы. Без особого энтузиазма принимаю этот поцелуй, понимая, что все обречено на провал.
        Закрываю глаза, представляю образ другого, более желанного, мужчины, в надежде, что это хоть немного придаст мне эмоций. Но все четно. Как и всегда, я грязну в мыслях о Роланде, всеми фибрами желая, чтобы меня касался только он. С ним не получается, как с Эльдаром - клин не выбивается клином. Он все глубже заседает внутри, не позволяя ни мне, ни кому-либо ещё, заменить себя. А после недавней встречи, все только усугубилось.
        Звонок на мой телефон приводит в чувства. Я отстраняюсь, чтобы взглянуть, кто звонит и, увидев звонок от мамы, принимаю вызов.
        - Ты забрала Ариану? - судорожно спрашивает она, как только слышит мой голос.
        - Нет, - замираю, - Вы же должны были.
        - Её нигде нет. Воспитатели говорят, что когда они выходили на улицу, она была с ними, но обратно в здание с ними уже не возвращалась.
        - Что значит не возвращалась? - сердце начинает колотиться, как сумасшедшее, хочет вырваться из груди и оказаться рядом с дочерью. - Как такое возможно?!
        - Приезжай скорее, отец запросил видео с камер.
        Она сбрасывает вызов, а я, словно в тумане, вскакиваю с места, игнорируя вопросы Ника, хватаю сумку и выбегаю на улицу. Тысячи ужасных мыслей проносятся в голове, но я молюсь небесам, чтобы все оказалось обычным розыгрышем моей дочери, которая где-нибудь спряталась, дабы позабавиться над всеми. И я готова отдать жизнь за этот вариант событий и за все другие благоприятные исходы.
        Глава 2
        - Два дня спустя -
        Стою перед зеркалом в мерцающем серебристом платье на запах, разглядываю своё лицо, полное отчаяния и гнева, и проклинаю Роланда. Сейчас, как никогда, я готова перегрызть Ханукаевскую глотку. Пойти вразрез со всеми принципами, сыграть и предать его, лишь бы вернуть дочь обратно.
        В тот день, я не успела доехать до детского сада, как вдруг раздался звонок от неизвестного.
        - Медея, рады видеть вас в полном здравии, - отталкивающий мужской голос с напускной радостью не сулили ничего хорошего.
        - С кем я говорю?
        - Моё имя вам ничего не даст. А информация, что ваша дочь у нас, заставит внимательней прислушаться к моим словам.
        - Что? - резко затормозила у обочины, унимая дрожь во всем теле. - Кто вы такой? Что вам нужно?
        - Нужно, чтобы вы вернули то, что принадлежит нам.
        - У меня нет ничего чужого. Вы меня с кем-то путаете.
        - У вас может и нет, но у нашего с вами общего знакомого Ханукаева Роланда находится флешка, которую вы должны будете вернуть нам.
        Я не могла поверить в ужас происходящего. Не могла поверить, что спустя столько лет, находясь за тысячи километров, Роланду вновь удалось навлечь беду на мой дом. Прижимаю руку ко рту, чтобы заглушить стон. Глаза наполняются слезами, а сердце - яростью.
        - Нас с Роландом давно ничего не связывает, мы разошлись по разным дорогам, - с трудом выдавила из себя. - Верните дочь, я готова заплатить любые деньги.
        - Мы не нуждаемся в деньгах. Вам придётся вернуть то, что мы просим. Вы же не хотите, чтобы мир потерял такую прелестную девочку, как ваша дочь?
        Никогда ранее, я не была так напугана. Страх потерять Ариану впился в меня до самых костей. Мне хотелось кричать, говорить все, что я о них думаю. Хотелось убить каждого, кто решил посягнуть на безопасность моего ребёнка. Но понимая, что бессильна, я сдерживала свои порывы.
        - Верните мне её, и я обещаю сделать все, что вы попросите.
        - Условия ставим мы. У вас неделя, чтобы найти флешку и изъять её. И ещё, если вы решите сообщить о нас Роланду, подумайте дважды, чья жизнь вам дороже: его или вашей дочери, - закончив речь, сбросил вызов.
        Я звонила сотни раз на этот номер, хотела поговорить с малышкой, хотела умолить, чтобы отдали мне её, а взамен я готова буду и голову Ханукаева им привезти, но все тщетно - «абонент временно недоступен». Сквозь истерику и слезы, я добралась до родителей в полицейский участок, где следователи пытались отследить машину, в которую неизвестный посадил мою дочь. Эта картина покрыла пеленой рассудок, заставила впасть в панику. Я начала сходить с ума от неизвестности, ведь не знала, как эти звери обращаются с моим ребёнком. Я сходила с ума от мысли, что она напугана и ждёт меня, а я ничего не могу сделать, чтобы быть сейчас рядом. Голова трещала по швам от осознания своей безысходности. И поняв, что полиция может потерять несколько дней, а может и месяцев на поиски Арианы, я решилась на действия.
        - Медея, нам пора, - сообщает Рейн, заглянув ко мне в комнату. Увидев моё состояние, заходит и подходит ближе. - Может, просто стоит попросить его отдать флешку? - интересуется, понимая, о чем моё беспокойство. - Уверен, он отдаст тебе все.
        - Этот человек способен только забирать, - констатирую факт, скрепя зубами, и, схватив клатч, направляюсь к выходу.
        Как только я сообщила о случившемся Майеру, он тут же организовал мне возвращению в Россию и достал пригласительные на вечеринку в особняк Ханукаева. Поразительно, пока я, из-за махинаций Роланда, умираю без дочери каждую минуту, которая кажется бесконечностью, он, как ни в чем не бывало, веселится и празднует очередное отлично проведённое дело. Возможно, даже связанное с этой проклятой флешкой!
        Вскоре, мы оказываемся у до боли знакомых мне ворот. Мурашки пробегают по телу. Не думала, что ещё когда-нибудь вернусь к этому дому и к этим людям. Показав пригласительные, нас пропускают вовнутрь, и мы с Рейном направляемся по тропинке к шатрам, где собрались все гости.
        Кажется, только вчера я была частью всего этого, была одной из причин удачно завершенной работы, а теперь все настолько чуждо, что хочется бежать, сломя голову, лишь бы не видеть знакомые лица и не окунаться в прошлое.
        - Уверена, что это подействует? - взяв меня за талию, шепчет Рейн на ухо, указывая на моё решение поиграть с ревностью Роланда.
        - Не переживай, нам не придётся целоваться, - улыбаюсь, бросив на него игривый взгляд, хоть на душе и скребут кошки. Понимаю, что должна сыграть свою роль, чтобы вновь вдохнуть в себя аромат моего ангела.
        Он подводит меня к высокому столу, за которым стоят двое незнакомых мужчин, представляет нас друг другу и ловко заводит с ними затяжной диалог. Я стою рядом, мило улыбаюсь, пропуская их слова мимо ушей, а боковым зрением замечаю, что меня увидели среди толпы нужные люди. Продолжая непринужденно улыбаться, я игриво прикасаюсь к Майеру, чтобы разжечь огонь эмоций в нужном человеке. Я знаю, что он наблюдает за мной, чувствую это каждой клеткой.
        - Медея? - слышу позади себя голос Демида и оборачиваюсь.
        - Здравствуй, - искренне улыбаюсь ему, увидев все те же добрые глаза и мягкий взгляд, полный недоумения.
        Как же, оказывается, я соскучилась по нему. Вспоминаю все свои лживые сообщения, которые отправляла ему на протяжении всех этих лет со словами: «все хорошо, ничего нового, учусь быть счастливой», ни разу не дав намёк, что создала Вселенную, которая вдохнула в меня жизнь. Чувствую вину перед ним, вспоминая все добро, которое он сделал для меня, хоть и понимаю, что не могла поступать иначе.
        - Я счастлив видеть тебя, красивая, - его губы расплываются в невольной улыбке. Притянув меня к себе, обнимает, обвив шею одной рукой.
        Меня переполняют такие неоднозначные чувства. Я счастлива видеть его, но в то же время - глубоко несчастна. Ведь он стал олицетворением кладбища, где вручил мне письмо, которое казалось станет последним гвоздем на крышке моего гроба.
        - И я рада видеть тебя, - обнимаю в ответ, несмотря на все терзающие чувства внутри.
        «Прошлое не имеет значение, и оно не способно повлиять на тебя!» - твержу самой себе.
        Отпустив меня, приветствует мужчин за столом, пожав каждому руку. И обменявшись с ними парой фраз, вновь обращает своё внимание на меня.
        - Не верю своим глазам, что ты здесь, - разглядывает меня с ног до головы. - Ты надолго вернулась?
        - Нет, у меня здесь дела. Решу их и улечу обратно, - взгляд падает на его безымянный палец, на котором красуется обручальное кольцо.
        - Нашему с Крис сыну завтра исполняется год, - сообщает, уловив мой немой вопрос, и расплывается в улыбке, обескуражив радостной новостью.
        - Демид, - шокировано рассмеявшись, тянусь и обнимаю его, - Я так рада за вас. Поздравляю.
        - Приходи завтра в гости, Крис будет рада тебя увидеть.
        Я принимаю его приглашение, мы обмениваемся ещё парой фраз, и он, нехотя попрощавшись, уходит. Провожаю его взглядом до конечной точки, чувствуя прилив былой нежности к нему, и взглядом цепляюсь за мужской силуэт, что тут же заставляет потерять контроль над своими чувствами. Роланд стоит в компании отца и трех мужчин, в своей выдержанной манере ведёт с ними беседу, а у меня начинает все внутри сотрясаться. В нем присутствует все та же властность, гордость и дьявольская притягательность. Каждый его жест пропитан горячей страстью и ледяным рассудком - сумасшедшее сочетание, сотворившее наркотик для моей души.
        С трудом отведя взгляд от него, извиняюсь перед Рейном и покидаю его, чтобы развеяться и прогуляться по двору. Ноги тянут меня к аллее, ведущей в лабиринт, состоящий из чувств Роланда к сестре. Как никогда хочется окунуться в этот мир, насладиться и прочувствовать его. Медленными шагами приблизившись к живому ограждению, останавливаюсь у входа и не решаюсь больше сделать ни шагу вперёд. В голове, словно в киноленте начинают всплывать кадры, связанные с этим местом. Их немного, но они согревают, напоминая о тёплых чувствах, окутывающих меня игрой Лайлы и их грустной историей жизни.
        Есть в этой трагичности нечто особенно прекрасное. Именно она сотворила необычайную братскую любовь.
        - Небо сгущается, - раздаётся голос Роланда позади меня. Не успеваю обернуться, чтобы взглянуть ему в глаза, как чувствую, что на плечи опускается его пиджак.
        Какая забота. Жаль только, что проявляется она не ко мне, а к другой, маленькой девочке.
        Обернувшись к нему лицом, продолжаю молчать, дожидаясь его дальнейших слов или действий. Знаю, что они последуют. И он не заставляет себя долго ждать. Берет меня за руку и ведёт вглубь лабиринта.
        - Это место успело утратить свою значимость? - интересуюсь, ускоряя шаг за ним и придерживая пиджак, свисающий на мне. - Что я здесь делаю?
        Ничего не отвечает, заводит в один из отсеков, где цветут цветы вокруг статуи Венеры, останавливается и отпускает меня, недовольно смотря прямо в глаза.
        - Это я хочу спросить у тебя, что ты здесь делаешь? - подходит ближе, сокращая расстояние между нами до минимума, - Ты по-прежнему в опасности!
        - У меня здесь важные дела. Как только решу их, вернусь обратно. Не стоит понапрасну беспокоиться.
        - Мне плевать, что у тебя за дела. Они не стоят твоей жизни! - зло шипит, схватив за подбородок.
        Сердце вновь начинает лихорадочно стучать и задыхаться. Как же ничтожна угроза моей жизни перед жизнью собственного ребёнка. И я готова встать под обстрел любого врага, лишь бы защитить её. Чувствую себя как никогда уязвимой, хочу разрыдаться и умолять дать мне все, лишь бы спасти мою дочь, но вместо этого, беру себя в руки и натягиваю маску невозмутимости.
        - Моя жизнь давно обесценена тобой.
        - Мы поговорим об этом позже. А пока ты должна улететь обратно!
        - Я повторяю ещё раз, у меня здесь дела. Если так боишься за мою жизнь, тогда может перестанешь подвергать её опасности? - цежу сквозь зубы.
        - Твоё упрямство никогда не приводило нас ни к чему хорошему! - тянется губами все ближе, заставляя мутнеть разум.
        - А ты привёл нас к чему-нибудь хорошему? - нагло вскидываю подбородок вверх, не сводя с него глаз.
        «Привёл тебя к дочери» - следом отвечает сердце, которое продолжает лихорадочно стучать под натиском смешавшихся эмоций.
        - Приведу, - от твердости и уверенности его голоса зарождается любопытно.
        - Что это значит?
        - Это значит, что ты должна взять себя в руки и улететь отсюда!
        - Я тебе все сказала. Если ты привёл меня сюда поговорить об этом, то разговор окончен!
        - Что ты задумала, строптивая? - берет меня двумя руками за лицо, недоверчиво прищуривается, рассматривая и изучая дно в моих глазах. - Недели не прошло, как ты бежала от меня, как от смерти, а сейчас заявилась в мой дом, как ни в чем не бывало.
        - Может, соскучилась по тебе? - натягиваю улыбку.
        - В объятиях Майера? - ухмыляется.
        - Одно другому не мешает.
        Пасмурная погода, как и моё волнение, достигает своего апогея. Небо начинает покрывать землю и нас каплями дождя, но мы продолжаем стоять, не отрывая друг от друга взглядов. Мне не страшно промокнуть, страшнее сойти с ума от страха, что пожирает изнутри. Я бы счастлива не чувствовать ту слабость, которую испытывала перед ним в одиннадцать лет; которую испытывала в двадцать шесть; которую испытываю сейчас. Но я чувствую. Как проклятая чувствую, как млею и растворяюсь в его руках, забывая всю ненависть и ярость, которые кипели в груди ещё пару часов назад. Наверное, в каждом сердце остаётся нечто губительное, что никогда не изменится, хоть ты тысячу раз его сломай и переделай.
        - Хорошо, Медея, я сыграю в твою игру, - ехидно улыбнувшись, подушечкой большого пальца касается губ, издевательски медленно проводит по ним, изучая каждую трещину, а после выпивается в них поцелуем.
        С уст вырывается стон от наслаждения. Я и забыла, как бывает хорошо, когда тебя касается нужный мужчина.
        Вспышка, и мысли уносят меня далеко в прошлое, к моим одиннадцати годам.
        Я сидела на лавочке в лесу, а Роланд обрабатывал раны на моих коленях.
        - Дядь Эрнест меня прибьёт. Я обещал вернуть тебя в целости и сохранности, - бросил укорительный взгляд на меня. - Я ведь сказал тебе, чтобы ты не ехала за мной по склону!
        - Ну не злись, Роли, - отвечала весело, - Мне уже совсем не больно. Лучше скажи, вы надолго летите отдыхать?
        - На месяц, - поднял взгляд, продолжая обрабатывать царапины на ноге. - Будешь скучать? - я смутилась спонтанному вопросу, но, все-таки, положительно кивнула ему в ответ. - Я буду ещё сильнее.
        От этих слов мурашки прошли по телу, а прикосновения его пальцев на моей коже вдруг приобрели новый оттенок, подарив гамму пугающих тогда чувств.
        Он заметил моё смущение и улыбнулся шире, уже тогда наслаждаясь своей властью надо мной. Встал с корточек, взял меня за руку и потянул к себе, подняв с лавочки.
        - Ты такая красивая, - начал приводить в порядок мои растрёпанные волосы после падения с велосипеда.
        - Прекращай, - продолжая краснеть, слегка улыбнулась, поддавшись приятному импульсу от комплимента.
        - А когда вот так улыбаешься, ещё красивее, - он медленно, еле касаясь, пальцами стал скользить по моему лицу, словно изучая каждый его миллиметр.
        - Роли, - боясь пошевелиться, единственное, что сумела произнести вслух.
        Он не среагировал на своё имя, по глазам видела, что его мысли были о другом. А в следующее мгновение его лицо оказалась так близко с моим, что я перестала дышать. И хоть мир вокруг замер, внутри меня зарождались цветы. Я чувствовала жуткое волнение, слышала стук собственного сердца, казалось, земля уходит из под ног - именно в этот миг я осознала, что влюбилась.
        Губы Роланда коснулись моих. Пару секунд безобидного поцелуя, а потом он обнял меня и прошептал на ухо:
        - Я люблю тебя.
        Резко открыв глаза, отталкиваю Роланда от себя, ошеломлённо смотря на него и не зная, куда себя деть. Никогда до этого в моих детских воспоминаниях он не говорил и не делал подобного. Все случилось впервые. Случилось за неделю до пожара, который развел нас по разным берегам на пятнадцать лет. Не знай я Роланда, никогда бы не придала значения этому отрывку своей жизни. Но я знаю его и знаю ценность каждого произнесённого им слова. Мне перестаёт хватать воздуха. Сложно поверить, что когда-то он был способен на подобные светлые чувства, ещё сложнее поверить, что он посвятил их мне. Меня разрывает на части от ревности к самой себе. Неужели я была когда-то такой, которую сумел полюбить этот человек?
        - Меня ждут, - произношу с трудом.
        Разворачиваюсь и быстро покидаю его. Он не идёт за мной, видимо заметив или почувствовав, что лучше меня отпустить.
        Только у выхода из лабиринта, я понимаю, что на мне остался его пиджак и резко останавливаюсь. Осмотревшись по сторонам, решаю проверить все карманы, в надежде найти необходимую флешку - найдя её, мне больше не пришлось бы видеться с ним и терять голову, как прежде. Мне больше не пришлось бы быть врозь с моей малышкой. Все бы снова встало на свои места, вернув гармонию в сердце. Но увы, все карманы оказались пусты.
        * * *
        - Я договорился с Роландом о съемках в его баре. Он сказал, что вечером свяжется с тобой для обсуждения всех деталей, - сообщает Рейн, садясь за руль своего автомобиля.
        - Я сама с ним свяжусь, - следом сажусь на пассажирское сидение.
        - И заодно расскажи все, как есть. Не время геройствовать.
        Он снова начинает приводить доводы, убеждая, что Роланд поможет. Но все пролетает мимо моих ушей. Уткнувшись в телефон, разглядываю фото Арианы, которое только что отправил мне неизвестный. Сердце замирает при виде неё. Она непринуждённо сидит в небольшой светлой комнате, улыбается и играет в игрушки с няней, не замечая камер. От этой улыбки слезы наступают на глазах. Я так истосковалась по ней, так извелась от мыслей, что она в чьих-то чужих руках.
        За эти несколько дней я непрерывно звонила на все номера, от которых поступали звонки, дозвонилась на один из них и умоляла дать поговорить с дочерью, не обращая внимание на их твёрдое "нет". И вчера ночью, хоть мне и не удалось услышать её голос, я сумела вымолить и выплакать фото и видео с её участием. Я бы зачахла, не выдержала бы натиска на сердце без доказательств, что с ней все в порядке - это было выше моих сил.
        - Ты слышишь меня? - касается плеча и заглядывает в телефон. - Что там?
        Повернув экран в его сторону, поднимаю голову вверх, чтобы не позволить слезам выкатиться из глаз.
        - Расскажи ему обо всем. С его возможностями он быстро найдёт вашу дочь.
        - Рейн, - меня аж всю передергивает от его слов. Прохожусь пальцами под глазами, привожу их в чувства и смотрю на мужчину, что нервно сжимает руль. - Даже если он когда-нибудь узнает, что у меня есть дочь, я никогда не скажу ему правду, кто её отец. Не хочу, чтобы мой ребёнок был связан с их семьей и был для их врагов рычагом давления! Не такой жизни я хочу для Арианы. Поэтому, умоляю тебя, не произноси больше вслух "ваша", "его" дочь. Она - моя! И только!
        Я не могу многого рассказать Рейну. Но считаю, что все делаю правильно. Не должен Роланд знать про Ариану. Такие люди, как он, заканчивают всегда плохо. А я не хочу, чтобы повторилась история моего отца, которая в один миг разрушила жизнь всей семьи.
        - Хорошо, пусть будет по-твоему. Но ты думаешь, что для твоего ребёнка он сделает меньше?
        - Я думаю сейчас о том, что моя дочь в руках неизвестных людей, которые пригрозили убить её, если Роланд обо всем узнает! Я отказываюсь осознанно подвергать её опасности!
        - Как ты найдёшь необходимую флешку? Ты хотя бы знаешь, как она выглядит?
        - Нет, - тяжело вздыхаю, схватившись за голову. - Только знаю, какие там должны быть документы.
        Мы молчим. Больше и нечего сказать друг другу. Мы оба правы в своих убеждениях и оба же глубоко в них ошибаемся. В данной ситуации нет правильных решений. Есть лишь те, что приведут к меньшим потерям.
        Майер довозит меня до ворот кладбища. Поблагодарив его и попрощавшись, выхожу из машины, взяв цветы. Делаю пару шагов и замираю, оказавшись на том самом месте, где четыре года назад я кричала в слезах от боли, думая, что никогда не сумею пережить своих страданий. Я так и не сумела их забыть, но научилась жить с ними в согласии. Я не позволяю им управлять мной, не имею на это больше права, ведь теперь от меня и моего состояния зависит другая хрупкая жизнь. И это придаёт мне сил и терпения в борьбе с самой собой.
        Перед глазами всплывает каждый миг. Незнакомец, пистолет, выстрел, дождь, кровь, крики, слезы, прощание, похороны, боль-боль-боль - всё проносится в голове за секунды, вонзаясь в спину кинжалами. С трудом делаю шаг вперед. Ощущение, будто истекаю кровью. Медленно ступаю за ограждение, еще медленнее двигаюсь по направлению, где была похоронена Эмми. Хоть многое и перестало страшить меня, смерть любимого человека осталось для меня настоящим ужасом и монстром.
        Останавливаюсь у места, где должен стоять крест с фотографией сестры, но вместо него вижу лишь высокий мраморный памятник. Судорожно начинаю осматриваться по сторонам, думая, что могла ошибиться с местом. Прохожу немного вперёд, обхожу сзади тот самый памятник, предположив, что может за ним спрятан крест и застываю в изумлении, когда вижу перед собой, выгравированный образ родной сестры на том самом мраморе. Ступаю на пьедестал, шокировано разглядывая, как все изменилось со дня, когда мы покинули это место. Посаженные живые цветы по обе стороны от памятника, кованые скамейки рядом и скульптура скрипки будоражат кровь и приводят в восхищение и безграничную благодарность тому, кто сотворил такой прекрасный мир для моей сестры. Увиденное тёплым шлейфом окутывает сердце, и на лице невольно скользит улыбка. Подхожу ближе к изображению счастливого лица Эмми, касаюсь его, мысленно представляя, что обнимаю её за хрупкие плечи, вдыхаю сладкий аромат и слышу нежный голос.
        - Мы так скучаем по тебе, крошка, - присаживаюсь на колени, кладу цветы на могильную плиту и пальцем провожу по выгравированной дате смерти. - Вернуть бы время вспять, поверить своим ощущениям и не отпускать тебя никуда. Возможно, мы все были бы намного счастливее.
        Удобно устроившись на земле и облокотившись головой об разогретый солнцем камень, закрываю глаза, мысленно уединяясь с любимой. Я не хочу ни говорить, ни думать - только чувствовать, делиться своей любовью и вечной памятью. За эти годы я тысячу раз разговаривала с ней, рассказывая обо всем на свете. Делилась счастьем и переживаниями, показывала Ариану, в надежде, что все не ложь, и существует мир, откуда родные люди наблюдают за нами. Но сегодня я устала. Хочу лишь слышать тишину и верить, что она рядом.
        Время перестаёт существовать. Кажется, оно на миг останавливается, позволяя мне передохнуть и окунуться в сестринские чувства.
        - Я знал, что найду тебя здесь, - возвращает к суровой реальности знакомый мужской голос.
        Открыв глаза, оборачиваюсь, чтобы взглянуть на нежданного гостя. Хочу встать, но конечности, словно онемев, не дают мне этого сделать. В такой обстановке чувствую себя слишком душевно раздетой перед ним.
        - Считаешь уместным приходить сюда? - вскидываю брови от удивления.
        Он не отвечает, отводит взгляд, подходит к памятнику и кладёт букет алых роз к принесенным мною цветам. Поразившись его спокойствию, словно он пришёл в парк на прогулку, поднимаюсь с места, прожигая его взглядом.
        - К чему этот спектакль, Роланд? - спрашиваю, взрываясь от возмущения. - Ты был прав, когда не появился на похоронах. Тебе здесь не место!
        Выпрямившись в спине, он оборачивается в мою сторону. Пристально смотрит в глаза, зарываясь в самое дно. Я не замечаю, как он оказывается рядом.
        - Иди ко мне, - берет аккуратно за кисть и притягивает к себе, в секунду смягчив моё глупое сердце.
        Заключает в свои крепкие объятия. И снова во мне соединяются несовместимые чувства ненависти и любви, превращая разум и душу в эпицентр бедствия.
        - Не представляю, как бы я жил, если бы потерял Лайлу. Мне жаль, что все так вышло, - расслабляет руки, позволив мне посмотреть ему в глаза.
        - Как ты живешь с этим? Тебя не пожирает чувство вины? - впервые задаю важные для себя вопросы, стараясь хоть немного, как и он, заглянуть к нему в душу. Но ничего не выходит, там темный лес. - Ты живешь, развиваешь свой бизнес, устраиваешь вечеринки. У тебя все отлично, а моя сестра лежит в сырой земле… по твоей вине.
        - А чего ты ждала от меня? Что я пущу себе пулю в лоб? - хмурит лоб. - Прошлого не изменить.
        - А Эмми не вернуть назад. Знаю! - шиплю в ответ. - Я ждала от тебя смелости сказать мне правду в глаза, а не через записку. Ждала извинений и искреннего сожаления. Хотя бы раз.
        - Это бы что-то изменило? Ты бы стала меньше меня ненавидеть или, может, не считала бы меня дьяволом, ужасом и хаосом?
        Прищуриваюсь, вспоминая миг, когда произносила эти слова вслух. И понимаю, что это было лишь однажды. На этом самом кладбище.
        - Ты был тогда здесь? - шокировано смотрю на него. - Слышал все мои слова, слышал, как я тебя звала, но все равно не подошел?
        - Не смог.
        - Не смог? - обида начинает сжирать меня изнутри, а глаза предательски наполняются слезами. - Ты смог искалечить меня, сломать мне и моей семье жизнь, смог продолжить жизнь, несмотря ни на что, но не смог просто подойти? Чего ты боялся, Роланд? Что могло не выдержать твоё хрупкое сердце? - спрашиваю саркастично, стараясь удержать весь поток злости и не утопить его в нем.
        - Этого, - сжав челюсть, касается пальцами моего лица и вытирает скатившиеся слезы.
        Чувствую стыд от своей слабости, от бесконтрольных эмоций, что прорвали плотину слез. Я не хотела, чтобы он видел меня такой - слабой, сломленной, потерянной. Но именно такой я становлюсь рядом с ним и ничего не могу с собой поделать.
        - Мне пора, - произношу с трудом, проглотив ком в горле. - Меня ждут Демид с Крис.
        - Знаю, - вновь прижимает к груди, - Я отвезу тебя к ним.
        Глава 3
        - Я слушаю, - с ухмылкой на губах произносит Роланд, не отводя глаз от дороги. - Рассказывай, зачем приехала? - бросает короткий недоверчивый взгляд на меня.
        Мчимся на скорости по шоссе в сторону дома Демида. Сердце колотится в бешеном ритме от адреналина, бушующего в крови. Скорость, Роланд, ложь - отличный коктейль, чтобы вскипятить нервы.
        - Увидела тебя на вечеринке и сошла с ума, - лукаво шепчу томным голосом, потянувшись губами к уху. Кладу руку ему на колено и медленно скольжу вверх по брюкам, будоража кровь.
        Решаю, что у меня больше нет времени на собственные чувства, боль и обиды. И единственный верный и быстрый способ расположить Ханукаева к себе и оказаться в его апартаментах - это стать прежней Медеей, которой был необходим от него лишь секс.
        Его мышцы напрягаются, как только моя рука достигает ширинки. В голове предательски вспыхивают обрывки наших встреч. Вспоминаю, как он искусно доводил меня до крайней точки наслаждения, забирая все силы и эмоции до последней капли; как заставлял стонать, кричать от удовольствия и умолять продолжить. До изнеможения не хватает этих чувств. От прилива жгучего возбуждения, начинаю терять голову. Хочу прикоснуться к его раскалённой коже, но Роланд быстро приводит в чувства. Хватает за подбородок, тянет ещё ближе и, повернув голову в мою сторону, цедит сквозь зубы:
        - Я бы с радостью поверил тебе, строптивая, если бы не умел читать все по твоим лживым глазам.
        Резким движением руки возвращает меня на моё место и переводит взгляд на дорогу.
        На лице невольно появляется улыбка. Я скучала! Чертовски скучала по нашим отношениям. По сумасшедшим эмоциям, что ломали все на своём пути. И пусть они сломали мне жизнь, я, все равно, скучала.
        - Мне ещё раз задать вопрос? - не унимается после недолгой тишины.
        - Я ведь уже ответила. Или ты ждёшь от меня конкретных слов?
        Теперь отмалчивается он, и я спокойно утыкаюсь взглядом в окно, наблюдая вдалеке за небоскрёбами, где когда-то давно мы провели с ним самую значимую ночь, которая подарила мне дочь - светлое пятно на мрачном полотне моей жизни.
        От мысли о Ариане становится больно. Третий день без неё, как одна из самых страшных пыток ада. Достаю телефон из сумки, чтобы проверить на наличие новых сообщений, в надежде, что мне отправили ещё одно её фото. И увидев одно непрочитанное, судорожно открываю его, спрятав экран от Роланда.
        Открыв сообщение, я не верю своим глазам. Мне прислали фото няни, которая стоит на красной площади, в центре Москвы, и держит на руках мою дочь.
        «Принцесса рядом и ждёт встречи с вами. Надеюсь, вы делаете все, чтобы эта встреча состоялась?» - подпись к фото лишь ещё один удар по лицу, отрезвляющий и напоминающий, зачем я здесь.
        Сжимаю телефон, что есть сил, еле сдерживая себя от истерики и слез. Моя девочка где-то рядом, в одном городе со мной, а я не могу к ней прикоснуться. Хочется разрыдаться и крушить все вокруг от осознания собственной безысходности.
        «Может стоит рассказать ему обо всем? - пробегает мысль. - Возможно, он решит проблему без потерь и вернёт Ариану целой и невредимой?»
        Обернувшись на Роланда, оценивающе прохожусь глазами по его профилю. Черты лица кажутся острее от напряжения в его мышцах. Он раздражён, хоть на первый взгляд и кажется спокоен.
        «Справишься сама. На несколько дней дольше без дочери, но потом всю жизнь в спокойствии без него.» - одергиваю себя, вспоминая, каким непредсказуемым является Ханукаев.
        Заставляю себя разжать пальцы и вновь отвернуться к окну. Устало кладу на него голову и закрываю глаза. Чувствую, как нахожусь на краю пропасти, а подо мной постепенно сыпятся камни, лишая почвы. Стараюсь собраться с мыслями и прокрутить в голове план, как оказаться в ближайшее время у Роланда дома, усыпить его бдительность и броситься на поиски флешки. Но три бессонные ночи дают о себе знать, и я засыпаю.
        Открываю глаза только, когда Роланд аккуратно дёргает меня за плечо. Встаю, протираю глаза ото сна и застываю, увидев перед собой знакомый вход. Начинаю оглядываться по сторонам, чтобы убедиться, не показалось ли мне. Но не показалось - мы стоим на стоянке аэропорта.
        - Мы приехали кого-то встречать? - удивленно вскидываю бровь вверх.
        - Отправлять, - смотрит прямо в глаза, раздавливая своей твердостью. - Тебя.
        - Что? - из уст вырывается смешок.
        - Сейчас мы зайдём в здание, купим тебе билет на ближайший рейс, и ты улетишь отсюда! - поражаюсь, с какой уверенностью он произносит каждое слово, будто я вручила ему все права на свою жизнь.
        - Ты, кажется, оглох. Я остаюсь здесь! - повышаю голос, раздражаясь.
        - А ты отупела, раз не осознаешь всей серьёзности ситуации!
        Хочется плюнуть ему в лицо и рассказать, что на самом деле является серьезной ситуацией, но держу себя в руках. Перевожу дыхание, понимая, что если Роланд что-то решил, то он обязательно это делает. Молчу, смотрю ему в глаза, думая над тем, как бы доходчивее донести, что на этот раз я настроена намного решительнее него.
        Как только в голову приходит идея, дергаю ручку двери, открываю её и, схватив сумку, выхожу из автомобиля. Роланд выходит следом и вскоре оказывается передо мной, пока я осматриваюсь в поисках ближайшего такси.
        - Как только я решу все, ты можешь вернуться сюда навсегда. Но сейчас ты улетишь из этой страны, поняла меня? - хватает за руку, тем самым заставив посмотреть на него.
        - Ты все ещё не понял? - наигранно всматриваюсь в его глаза. - Роланд, моя жизнь не зависит от тебя. Постарайся осознать это как можно скорее, иначе впереди тебя ждёт много разочарований, - стараюсь говорить убедительнее, хотя и не верю собственным словам.
        Чтобы подкрепить свои слова действиями, достаю из сумки загранпаспорт, раскрываю его и, схватившись двумя руками за разные углы, начинаю рвать на части. Ариана в Москве, мне не нужно будет тут же улетать обратно к себе в страну, чтобы увидеться с ней, а это значит, что время на восстановление документов у меня есть.
        - Что ты творишь? - не успев выхватить его из рук, смотрит на меня разъярённо. И мне хватает одного его взгляда, чтобы понять - он хочет проделать со мной то же, что я сделала с паспортом.
        - Надо будет, убью, но останусь здесь до тех пор, пока сама не решу улететь! - заявив, отталкиваю его от себя, прохожу несколько сотен метров и, сев в такси, возвращаюсь в город.
        Меня трясёт от злости. Человек нисколько не изменился. Ему все так же кажется, что он имеет право решать за других, не считаясь ни с чьим мнением.
        - Это послужит напоминанием, почему ты не хочешь его присутствия в своей жизни, - нервно заявляю самой себе.
        Успокоившись, звоню Демиду и, узнав точный адрес, приезжаю к ним. На пороге меня встречает Крис с маленьким чудом на руках. И мое сердце на миг замирает. Смотрю на неё, на её малыша и на подошедшего к ним Демида, и хочу плакать. От счастья и от тоски. Чувствую безграничную радость за ребят, что они обрели свой дом друг в друге, и непреодолимую тоску по собственному дому, заключённому в маленьком тельце с большим сердцем.
        - Медея, - расплывается в улыбке Крис и встречает меня с распростертыми объятиями, когда Демид забирает из её рук ребёнка.
        Обняв каждого и познакомившись с самым маленьким членом семьи, я следую за ребятами, которые ведут меня в гостиную, где накрыт небольшой стол на четверых. Они приглашали меня вечером в ресторан, где соберутся все их близкие и друзья для празднования дня рождения Лео, но я отказалась, сославшись на работу.
        - Ждём кого-то ещё? - ехидно улыбаюсь, понимая, кто будет четвёртым гостем.
        - Роланд должен подъехать, - сообщает Крис, улыбнувшись в ответ. - Но ты, видимо, и так знаешь об этом.
        - Успели уже поговорить? - присоединяется Демид.
        - Успели даже вспомнить, почему друг друга презираем, - усмехнувшись, принимаю бокал вина из рук старого друга.
        - Как прекрасно, что ничего не меняется, - весело заявляет Крис.
        - По вашей семье так не скажешь. Изменения пошли вам на пользу, - смотрю на лежащего в люльке Лео и не сдерживаюсь от улыбки.
        Насладившись в тишине этим осознанием, Демид снова переводит взгляд на меня.
        - Выглядишь уставшей, - говорит, проникая взглядом в самое сердце.
        - Просто не выспалась. С раннего утра поехала на кладбище. Хотела навестить Эмми, - решаю не увиливать от правды.
        - Согласись, Роланд сотворил прекрасное? - с грустью взглянула на меня Крис, улыбнувшись сквозь поджатые от досады губы.
        - Прекрасное? - с ужасом и удивлением смотрю на неё. Это она говорит о том, что он стал причиной смерти моей сестры?
        - Я про памятник и клумбы для Эмми.
        Сердце сжимается в тугой узел. Я и не подумала о нем. Решила, что все было сделано Ренатом Яновичем. Хотя должна была догадаться. Ведь только Ханукаев Роланд умеет, все разрушив, создать нечто такое, что не поддаётся никаким словам - только эмоциям.
        - Ты не знала? - интересуется следом.
        - Нет, он мне ничего не сказал, - с трудом вырываю из себя слова.
        Пытаюсь понять свои эмоции. Но когда дело касается Роланда все становится таким запутанным и сложным, что хочется выть от отчаяния. От ненависти до любви, от злости до смирения и обратно - голова кругом от такого калейдоскопа чувств.
        - Прости её. Она не знает всей правды, - извиняется за жену Демид, как только она покидает гостиную с малышом, чтобы переодеть его.
        - Я все понимаю, - натягиваю улыбку, не желая сгущать краски в такой светлый для них день.
        Он протягивает через стол руку, касается моей ладони и в знак поддержки крепче её сжимает. Возможно, он никогда не умел видеть целостной картины происходящего, но он всегда чувствовал состояние моей души.
        Услышав звонок в дверь, Демид отпускает мою руку, встаёт изо стола и идёт встречать гостя. А я, вновь взяв бокал, с нетерпением жду новой встречи с Роландом.
        - Где она? - слышу тяжёлые шаги, надвигающиеся в сторону гостиной.
        Снова приняв беспечный вид, кладу ногу на ногу и с легкой усмешкой на губах встречаю нервного Роланда, который и не пытается скрыть эмоций. Демид идет следом за ним, хочет успокоить его, кладёт руку ему на плечо, но тот резко отдергивает друга.
        - Не вмешивайся, - бросает на повышенных тонах и, зайдя в гостиную, захлопывает за собой дверь.
        Словно стихийное бедствие настигает меня, хватает за руку и резко дергает вверх.
        - Ты окончательно свихнулась? - шипит, извергая языки пламени из недр ледяных глаз.
        - Рядом с тобой разве может быть иначе? - интересуюсь насмешливо, опрометчиво решив поиграть на его нервах.
        - Тебе смешно, Медея? - выхватывает бокал из рук, с силой сжимает его в руках, пока тот не разлетается на осколки по полу. По его руке стекает вино вперемешку с кровью, а он даже глазом не моргнул. - Вспомни, чем закончился твой предыдущий отказ от поездки!
        Всего нескольких слов, а внутри меня вспыхивает огонь; ярость пеленой накрывает разум. Не верю своим ушам, что он посмел произнести подобное вслух.
        - Заткнись! Заткнись, Роланд! - в бешенстве шиплю на него. - Всё трагично закончилось только потому, что ты упрямый баран, который не умеет слышать других!
        - Подбирай слова, - берет меня окровавленной рукой за лицо и тянет к себе. - Помни, с кем разговариваешь.
        - Смотри внимательно, Ханукаев, - указываю пальцем на пол, где разбросаны осколки, - Это все мы. Лежим разбитые и никчёмные по твоей вине. Именно твоя рука пропитана кровью невинных людей. И ты пытаешься измарать меня ею? - усмехаюсь с отвращением.
        - Я пытаюсь не измарать вторую руку. Но если тебе угодно иначе, дорогая Медея, - расслабляет пальцы на моей челюсти, - Добро пожаловать в Россию, - выплюнув каждое слово, отпускает меня и выходит прочь из гостиной.
        Быстро подлетев к столу, хватаю салфетку и стараюсь оттереть кровь с лица, пока никто не увидел.
        Я ненавижу себя за произнесённые слова. Не понимаю, как пережив и научившись стольким вещам, я не научилась элементарному - сдерживать эмоции рядом с ним. Почему, как только Роланд немного задевает мои чувства, я несусь, сломя голову, причинять ему боль в ответ. Я ведь не считаю его единственно-виноватым человеком в смерти Эмми. Да, он стал рычагом по запуску невозвратимого, но мы с Эрнестом тоже сидели за штурвалом, как и кто-то, третий - безликий и неизвестный моему сознанию. Виноватых много, но от чего-то изо дня в день, я стараюсь убедить себя, а теперь и его, что человеком, убившим Эмми был он, а не тот, кто нажал на курок.
        И я очень сомневаюсь, что подобное поведение позволит мне в скором времени добраться до его постели.
        - Это рекорд, - заявляет Крис, как только оказывается рядом со мной и замечает, в каком состоянии находится пол, - И двух минут не продержались под одной крышей.
        Молча помогаю ей собрать стекло и протереть полы. А после, мы вместе выходим из гостиной и направляемся на кухню, чтобы забрать последние блюда для стола.
        - Знаешь, к какому выводу я пришла? - спрашивает, доставая из духовки противень с запеченным пирогом, - Мужчины переживают трагедии тяжелее нас, - поворачивается ко мне, грустно улыбается и, пройдя мимо, подходит к столу.
        - К чему ты об этом говоришь?
        - Я хочу сказать, чтобы ты не думала, будто у Роланда вместо сердца - камень. Да, он холодный и менее чувствительный человек, но это не значит, что на душе у него нет войны.
        - Меньше всего я хочу думать о том, что творится у него на душе, - признаюсь честно.
        «Мне бы справиться со своей войной.» - заканчиваю мысленно.
        - Прозвучит глупо, отчасти наивно, но я до сих надеюсь, что вы будете вместе.
        - И в самом деле глупо, - не желая обсуждать это, я беру тарелку с уже разрезанным пирогом и выхожу из кухни.
        За праздничным обедом, я с интересом слушаю Демида с Крис, которые воодушевленно рассказывают мне о том, как они пришли к примирению, свадьбе и ребёнку. Улыбаюсь от осознания, сколько любви должно быть в сердце мужчины, раз он сумел починить и воссоздать старые разрушенные отношения. В каждом его слове я слышу любовь и заботу к своей семье, а в её - трепет, волнение и безграничное счастье. И это согревает меня от собственных холодных мыслей.
        Мой взгляд невольно падает на Роланда, когда, спустившись с рук папы, Лео подходит к нему. Сначала малыш тянет ему маленькую игрушку гепарда, в надежде поиграть с ним, на что Роланд отвечает с таким безразличием, что леденеет все вокруг. Ребята нисколько не удивляются его сухости по отношению к ребёнку, что доказывает мне - он всегда ведёт себя так. А когда малыш просится к нему на руки, Ханукаев без доли смущения обращается к Крис, чтобы она забрала Лео.
        У меня сердце сжимается от боли, как только я представляю, что он мог проявить такое же безразличия к собственной дочери. Никогда бы себе не простила, если бы позволила ему поступить так с Арианой - внушить ей чувство, что папа её не любит.
        В очередной раз убедившись, что делаю все правильно, ограждая его от правды, встаю с места и подхожу к Крис, которая старается успокоить плачущего ребёнка.
        - Давай, я попробую его успокоить? - обращаюсь к ней.
        Она устало передаёт мне его на руки. Он начинает плакать ещё сильнее, и, прижав его к груди, я окунаюсь в омут воспоминаний. Вспоминаю Ариану в этом возрасте. Вспоминаю, как она капризничала, доводила меня до истерики, а потом своей улыбкой стирала все плохое за собой. Она казалась для меня настоящим, до умиления сладким, ангелом. Я сходила с ума от поцелуев в её пухлые щеки, тонула в её больших голубых глазах и не верила, что моё сердце способно на такую самоотверженную любовь. Порой мне кажется, что вся пережитая мною боль - это плата за огромное счастье с ней.
        - Пойдём посмотрим, что на улице происходит, - говорю Лео, не обращая внимание на его каприз. Понимаю, что ему хочется больше внимания от взрослых, которые увлечены общением между собой.
        Ставлю его на подоконник, обнимаю сзади и, вдохнув сладкий аромат детской кожи, обещаю самой себе, что ещё несколько дней, и в моих объятиях будет Ариана.
        Указывая пальцем на проезжую часть, начинаю эмоционально восторгаться деревьями и мимо проезжающими машинами, стараясь привлечь внимание малыша. И уже спустя минуту Лео успокаивается и весело тыкает вместе со мной пальцем в окно, смеётся и изредка смотрит на меня своими счастливыми заплаканными глазками.
        Немного проигравшись с ним, я возвращаюсь к ребятам, сажусь за стол и сажаю ребёнка к себе на колени.
        - Тебе идёт быть в роли матери, - заявляет Крис, искренне улыбаясь.
        - А может она уже мать, - следом, с улыбкой на губах произносит Демид. - Смотри, как усмирила нашего мужичка.
        Сердце замирает от услышанного, хотя и понимаю, что он шутит.
        - Чтобы усмирить мужчину, не нужен опыт с детьми, - ухмыляюсь, стараясь скрыть волнение и страх перед проницательностью Роланда, который внимательно изучает меня. Ведь от него никогда не ускользает смена моего настроения.
        Мы весело сидим ещё около получаса, а потом Ханукаеву звонят, и он сообщает, что нам с ним пора выезжать в бар, где началась подготовка к съёмкам.
        Я прощаюсь с Демидом и Крис, прижимая каждого так крепко, что есть сил, ведь понимаю, что это наша последняя встреча, и, возможно, мы больше никогда не увидимся с ними. Прощаюсь с малышом Лео, мысленно желая ему беззаботного детства и светлого будущего. Я, правда, люблю эту семью особенной любовью. Я не нуждаюсь в их постоянном присутствии в моей жизни, но я нуждаюсь в их счастье, как в собственном.
        Когда мы оказываемся с Роландом один на один в машине и проезжаем молча половину пути, я не удерживаюсь и, обернувшись к нему, спрашиваю:
        - Не любишь детей?
        - А должен? - спрашивает бесстрастно, взглянув мне в глаза.
        - Нет. Но, получается, даже ребёнок не способен тебя умилить?
        - А почему меня кто-то должен умилять? Тем более, чужой ребёнок.
        - Чужой? Это ведь ребёнок твоего близкого друга.
        - Не имеет значения.
        - А собственный? - вырывается невольно.
        - Ты думаешь я так глуп, чтобы заводить собственных детей? - его слова самыми острыми ножами вонзаются в сердце.
        - Почему же глуп? - спрашиваю с трудом.
        - Я умею учиться на чужих ошибках. С моей работой незачем создавать семью.
        Отворачиваюсь к лобовому окну и, переведя взгляд на дорогу, стараюсь перевести дыхание.
        - Ты прав. Таким людям, как ты, лучше не иметь родных. Ведь именно они становятся главными мишенями.
        - Умнеешь на глазах, - произносит сухо, даже не посмотрев в мою сторону.
        И я ведь согласна с ним - он сказал то, о чем я всегда думала, чем руководствовалась при решении держать дочь подальше от него. Но от чего-то на душе всё тяжелее и становится сложно дышать.
        - А ты не хочешь сменить работу? - спрашиваю, не удержавшись, и вновь смотрю на него.
        - А ты хочешь создать со мной семью? - усмехается, бросив на меня короткий взгляд. - К чему этот допрос?
        - Ни к чему. Простое любопытство.
        Он ничего не говорит в ответ. Закрывает своим молчанием тему этого разговора, а я больше не решаюсь её открывать.
        Доехав до бара, молча выхожу из машины и захожу в знакомые стены, пропитанные атмосферой старого Лондона. Меня окутывает волна прежнего восхищения, когда под музыку рояля я прохожу между столиками и вдыхаю древесно-пряный аромат, рассматривая родной для глаз интерьер, который отреставрировали и сделали лучше.
        - Жаль, что ты не стал архитектором или дизайнером, - обращаюсь к Роланду, почувствовав его появление сзади. - Создаёшь с таким же изяществом, что и разрушаешь.
        Он не успевает ничего ответить. Нас встречает администратор и, поприветствовав, проводит вглубь ресторана, где сотрудники журнала уже работают над благоустройством помещения для съёмок.
        Увидев знакомые лица, вздыхаю с облегчением. Их присутствие, как напоминание, что скоро все будет как прежде, и я забуду обо всем, как о страшном сне.
        - Медея, - подходит ко мне помощница с блокнотом в руках, - До вас никто не смог дозвониться, поэтому все звонки были переадресованы мне.
        Роланд отходит, дав возможность поговорить наедине. Проходит к мужчинам, пожимает им руки, рассматривая, что соорудили ребята. Это как отдельный вид наслаждения - наблюдать за ним со стороны. Столько магнетизма, твёрдой мужской силы и секса. Заметив, как другая ассистентка с моделью бросают на мужчину заинтересованные взгляды, улыбаюсь. Прекрасно понимаю их внимание, ведь с годами он стал только лучше.
        - Аннет сказала заехать вам к ней в офис, - голос Юлианы перебивает все мои мысли, и я вновь обращаю свое внимание на неё. - Рейн звонил несколько раз, сказал срочно перезвонить ему. Это касается модели на съёмку.
        - Какой модели?
        - Кайи, помощницы Аннет.
        Это заставляет меня улыбнуться. Майер тщательно старается скрыть свои истинные намерения, касаемо этой девушки. Когда стало известно, что Кайя заменит меня на подиуме, Рейн просто вскипел от злости и был против такого решения Аннет. Но все было решено, и она прекрасно справилась со своей обязанностью, приковав к себе внимание многих. И сейчас мне более, чем очевидно, что мужчина не хочет, чтобы его прекрасное создание было на виду у всех.
        В этом и есть отличие - тебя не сжирает ревность, когда чужие мужские взгляды пожирают твою подругу, но один левый взгляд на желанную тобой женщину разбудит в тебе зверя.
        Поблагодарив девушку и забрав у неё папку со всей информацией о съёмках, я прохожу к стойке с вещами.
        - Здравствуйте, Медея, - приветствуют сотрудники.
        Вежливо улыбнувшись и поприветствовав каждого, открываю папку и изучаю портфолио моделей, чтобы начать рассортировку нарядов для каждой.
        Погружаюсь в любимый рабочий процесс, в котором перестаю вести счёт времени. Успеваю поговорить с Рейном, который просит сделать все возможное, чтобы не допустить Кайю к съёмкам. Я отвечаю, что приложу к этому усилия, но на самом деле не собираюсь ничего делать. Лучший способ расшевелить мужчину - вывести его из себя. Так зачем мне мешать естественному процессу зарождения отношений?
        После, звоню Аннет для согласования времени моего визита к ней, одновременно помогая ассистенткам одевать моделей, чтобы не была упущена никакая деталь в образе. Когда первая модель оказывается в кадре, проверяю фото, чтобы убедиться, что все выглядит именно так, как было нарисовано в моей голове.
        Но даже среди всей рабочей суеты, я чувствую на себе пристальный мужской взгляд, следящий за мной, как хищник за добычей. Роланд сидит в самом углу зала, крутя в руках стакан виски, и смотрит на меня, пробираясь ледяным морозом под кожу.
        Не удержавшись, откладываю обязанности в сторону и, сделав вид, что иду на улицу подышать свежим воздухом, останавливаюсь у его стола.
        - На мне не осталось свободных мест. Может перестанешь прожигать во мне дыры? - улыбаюсь краем губы и хочу пройти дальше, но он останавливает меня, поймав за ладонь.
        - Вы стали смущаться моих взглядов, Медея? - ухмыльнувшись, вырастает передо мной.
        - Вы способны поверить в это, Роланд? - отвечаю в тон и высвобождаю руку из его.
        - Это меньшее, во что я способен поверить.
        - А большее?
        - Ты умеешь удивлять, - касается лямки топа, сдвигает ее в сторону, - Любопытно за тобой наблюдать, строптивая. Тебе невыносимо быть здесь, с нами, со мной, но ты здесь, - ведёт пальцем вниз по плечу, заставляя мурашкам пройтись по коже. - Стоишь, терпишь, стараешься быть прежней. Во имя чего?
        - Ты ведь все читаешь по моим глазам. Неужели, там нет ответов? - одергиваю его и убираю руку с плеча, замечая боковым зрением любопытные взгляды на нас.
        - Боишься, что сообщат любимому, чем ты тут занимаешься? - в его глазах загораются мои любимые огни ревности.
        Он издевательски касается моей шеи и проводит вниз к груди, игнорируя мои действия и то, что становится центром для любовных сплетен. Помню, как он ненавидел их и делал все, чтобы не быть на слуху у людей. А теперь? Какую игру затеял? Чего хочет добиться таким поведением? Он ведь думает, что Рейн мой мужчина. А значит, держит сейчас все под своим контролем.
        - Расскажи мне, малышка, как тебе удалось заставить Майера прийти ко мне и просить место для съёмок? - тянется губами к уху, - Или он не знает, как ты подо мной стонала?
        От последних слов во рту засыхает. Земля уходит из под ног. Дважды за день напоминать своему неудовлетворённому телу о самых жарких встречах с горячим мужчиной - это слишком.
        - Роланд, - прерывает наш диалог женский голос.
        Оба поворачиваем голову в сторону вошедшей. Высокая, ухоженная и красивая, но очевидно, что уже взрослая, женщина стоит и смотрит на Ханукаева, боясь моргнуть и сдвинуться с места. Ее черты лица кажутся мне знакомыми, но я не могу узнать ее.
        Перевожу взгляд на Роланда и содрогаюсь. Наверное, никогда раньше я не видела такого бешеного выражения лица. Он отпускает меня и подходит к ней.
        - Ты что тут делаешь? - цедит сквозь зубы, а желваки ходуном ходят на его лице.
        Он хватает её за локоть, рывком разворачивает и ведёт обратно к выходу.
        - Я хочу видеть Лайлу! - отчаянно отвечает женщина.
        Как всегда мое любопытство берет вверх над здравым смыслом, и желая узнать, кто эта женщина, я выхожу вслед за ними на улицу. Они не замечают меня, находясь в слишком эмоциональном состоянии.
        - Она моя дочь, Роланд! Моя дочь! - кричит на него. - Я хочу её видеть, поговорить с ней!
        Испытываю настоящий шок от того, что вижу перед собой родную мать ребят. Такую красивую, интересную, но такую разбитую собственными ошибками.
        - Ты уже давно должна была уяснить, что никто из нас не хочет видеть и знать тебя, - говорит с отвращением в голосе и взгляде.
        - Возможно вы с Османом, но не Лайла. Она отказывается идти на контакт со мной только потому, что ты этого не хочешь.
        - Умницей выросла. Не в мать.
        У меня все органы скручивается от неприятного волнения и обиды за женщину. Боюсь представить, какого это - умолять родного сына, который смотрит на тебя с презрением, чтобы он позволил дочери поговорить с тобой - с человеком, который выносил каждого под сердцем, родил и воспитал.
        - Прекрати, Роланд. Не будь эгоистом!
        - Это ты мне будешь говорить про эгоизм? - шипит на неё. - Кто достал отца из рук смерти, кто учил Лайлу заново улыбаться?
        - Ты сам довёл их до такого состояния! Если бы не скандал что ты уст… - резко замолкает, будто осознав глупость сказанного.
        - Так это я виноват? - его губы искажаются нервной усмешкой. - Это я предал отца? Это я скакал на глазах у своих детей голой на человеке, которого мы считали дядей, членом семьи? - он приближается к ней вплотную, и я вижу страх в женском лице. - Лучше исчезни, Стелла, чтобы мои глаза тебя не видели. Или, клянусь, я за себя не ручаюсь!
        Женщина молчит, а потом, будто набравшись смелости, произносит:
        - Сынок… - меняется в лице, заметив гнев, который вызвало ее обращение. - Твой отец дал добро на встречу с Лайлой, так какое ты имеешь право считать свое решение выше его?
        - Раз ты здесь стоишь и унижаешься передо мной, значит имею все права на это! - отталкивает её и хочет уйти.
        Но она хватает его за руку, вновь приковав внимание к себе. Смотрит на него глазами полными слез, но Роланд не реагирует, натянув на лицо каменную маску. Тогда, женщина встает перед ним на колени.
        - Умоляю, поговори с Лайлой, - говорит срывающимся голосом. - Я хочу побыть с ней!
        У меня не выдерживают нервы. Наплевав на то, что потом получу за свой поступок от Роланда, я подхожу к ним и поднимаю женщину с колен.
        - Мать на колени ставить - это даже для тебя слишком! - шиплю на него.
        Я понимаю его. Со всей его ненавистью и презрением - понимаю и принимаю тысячу раз. Будь я мужчиной, поступала бы именно так.
        Но я женщина. И знаю, что бывают мгновения, когда ты, потеряв рассудок, совершаешь непростительные ошибки. Но расплата, даже в случае этой женщины, слишком сурова. Она мать и имеет право на шанс наладить отношения с родной дочерью.
        - Ушла отсюда!
        - Ты хотел уходить, так уходи сам, - меня трясёт от злости и страха.
        - Я с тобой ещё поговорю! - бросает зло и, вновь посмотрев на мать с отвращением, разворачивается и уходит.
        Как только он скрывается за входной дверью бара, я поддерживаю еле стоящую женщину и стараюсь обнять, чтобы успокоить от истерики, в которую она впала.
        - Не действуют на него ни слезы, ни молитвы. Если вам позволяет Ренат Янович, то лучше бейтесь в закрытые двери Лайлы. Там вам быстрее откроют.
        - Зачем я ему сказала эти слова? - закрывает лицо руками. - Зачем обвинила? Он ведь не виноват, - сетует на саму себя.
        В её словах я вдруг вижу себя. Ведь легче всего переложить всю вину на плечи, как кажется, сильного мужчины. И только сейчас понимаю, сколько горькой ответственности мы возложили на его плечи. Может Крис права? Может нам и не снилась та война, которую проживает Роланд в своей душе?
        От чего-то хочется плакать вместе со Стеллой. Но я лишь стараюсь её успокоить. И когда она перестаёт плакать и благодарить меня за поддержку, я сажаю её в такси и возвращаюсь в бар.
        Не найдя Роланда в зале, иду к нему в кабинет. Стучусь, не дождавшись ответа, открываю дверь и, не увидев там никого, вхожу вовнутрь. Осмотрев помещение и весь второй этаж, которые нисколько не изменились и остались все в том же выдержанном и благородном стиле, я решаюсь на безумие. Проверив ещё раз коридор на отсутствие Роланда и его помощников, я захожу обратно в кабинет и подхожу к его рабочему столу. Судорожно начинаю искать флешку, постоянно вслушиваясь в звуки, чтобы не пропустить Ханукаевские шаги. Открываю один шкафчик за другим, перебираю документы, раскрываю все папки, в надежде, что флешка может быть спрятана в одной из них. Но все четно. Ясно, что Роланд не станет прятать нечто важное в открытом столе в открытом кабинете. И хоть я это понимаю, все равно отчаянно стараюсь найти хоть что-то, продолжая верить в свои собственные силы.
        Услышав приближающиеся шаги, успеваю лишь привести в порядок документы и закрыть шкаф. Роланд входит в комнату и, увидев меня, сидящую за его столом, подозрительно прищуривается. Замечаю на его лице не остывшую злость.
        - Ты что тут делаешь?
        - Искала тебя, - встаю, подхожу к нему, - Хотела поговорить, - поправляю воротник его белой льняной рубашки. Вижу, как его дыхание становится ровнее, взгляд, что был полон злости секунду назад, смягчается.
        - Хотел бы я удивиться, что ты подслушала разговор, но не могу. В этом вся ты - всегда суёшь свой нос, куда не просят.
        - Мы в этом с тобой так похожи, не так ли? - улыбаюсь, стараясь сгладить острые углы. Мне сейчас не до конфликтов.
        Оторвав мои руки от себя, отходит, садится за стол и внимательно проходиться по нему глазами, будто проверяя все ли на месте. Становится не по себе от подобного недоверия ко мне.
        - Может, стоит поговорить с Лайлой? - начинаю осторожно разговор. Подхожу к нему, касаюсь лица. - Возможно, она боится обидеть тебя, поэтому не идёт на контакт с мамой?
        Он замирает, глаза темнеют и, когда мне кажется, что последует очередной ураган, он меня удивляет - берет мою руку с лица, тянет к себе и сажает на колени.
        - Объяснять, что это не твоё дело, смысла нет. Поэтому, постараюсь объяснить доходчиво другое - я не хочу, чтобы моя сестра имела связь с потаскухой! - произносит с таким бессердечием, что становится дурно.
        С ужасом смотрю на него. Не верю, что сын может сказать вслух подобное о матери, какой бы она не была.
        - Ты ведь не знаешь всей правды, - вступаюсь за женщину. - Она могла разлюбить твоего отца и любить этого мужчину. Ты не думал об этом?
        - А должен? - берёт меня за подбородок.
        Чувствую, что выхожу за грань и могу снова вывести его из себя, но решаю не останавливаться:
        - Допустим, я вышла замуж и родила ребёнка, а потом встретила тебя и потеряла голову. И вот я голая лежу в одной постели с тобой - как это характеризует меня как мать? Я ведь предаю мужа, но не ребёнка.
        - То есть, - он начинает усмехаться, вновь смотря на меня глазами охотящегося зверя, - Ты меня любишь?
        Его вопрос, будто весь кислород из комнаты забирает. У меня застывают все органы чувств. Понимаю, что должна сказать что-то, съязвить, сменить тему, но не могу. Зачем? Уверена, ему не составит труда прочитать в моих глазах ответ на свой вопрос.
        - Я шучу, малышка, - продолжает ехидно улыбаться, - Просто следовал твоим словам.
        И не дав ничего ответить, притягивает к себе и целует в губы. Обвив шею руками, прижимаюсь к нему крепче и утопаю в нем.
        Это так паршиво - любить и сходить с ума по человеку, который является сущим кошмаром, не признающий детей и семейных ценностей. Я это прекрасно понимаю головой, но внутри все тянется к нему, считая его лучшим воплощением мужчины.
        Стук в дверь заставляет нас остановиться. И прежде чем успеваю встать с Роланда и привести себя в порядок, дверь в кабинет открывается, и я теряю дар речи, увидев перед собой знакомого мужчину. Как же давно я его не видела и как давно не вспоминала. Кажется, буквально каких-то шесть лет назад - он был самой большой моей любовью и мечтой, а сейчас никакие воспоминания о нем не трогают моей души. Каким же сильным клином оказался Роланд, раз с корнем выбил из меня болезнь по имени Эльдар.
        Глава 4
        POV Роланд
        Сегодня все решили рискнуть и сыграть на моём терпении.
        Вошедший без разрешения Эльдар теряет дар речи, когда видит Медею, которая встаёт с меня и приводит себя в порядок. С любопытством наблюдаю за её реакцией, при виде него. Интересно, изменились ли её чувства к нему, или она осталась прежней идиоткой, эмоционально зависящей от кретина.
        - Потом договорим, - улыбается, посмотрев на меня.
        Отходит, направляется в его сторону. Мышцы напрягаются с каждым её пройденным шагом, который сокращает между ними расстояние.
        - Здравствуй, Эльдар, - произносит с той же улыбкой на лице, что секундой раньше принадлежала мне. Хочется за это вдавить её башку в стену.
        - Не думал, что ещё когда-нибудь тебя увижу.
        - Медея, закрой дверь с той стороны, - раздражившись, бросаю резко.
        Попрощавшись с ним, она послушно следует моим словам и скрывается за дверью.
        - Я слушаю, - обращаюсь к нему, откинувшись на спинку кресла и скрестив руки.
        - Не знал, что вы вместе.
        - Должен был?
        - Я переживал за неё.
        - Наслышан о твоей сердобольности, - не скрываю презрения ни в голосе, ни во взгляде. - Зачем пришёл? - переспрашиваю тверже.
        - Это касается Стеллы, - проходит и садится напротив за стол.
        - Разговор окончен, - не даю ему продолжить. - Можешь встать и выйти.
        - Роланд, это уже смешно. Может пора вести себя достойнее?
        - Смешно - это когда о морали рассказывают аморальные. Говорить об этой женщине, тем более, с тобой я не намерен. Всего доброго, - встаю с места, иду к выходу и открываю дверь, чтобы "вежливо" выпроводить его из кабинета.
        - Эта женщина - моя тётя, и я имею право прийти и поговорить с тобой о ней! Ты касаешься чести нашей семьи!
        - Эльдар, - усмехаюсь такой глупой опрометчивости, - Будь аккуратнее в выражениях. Ты думаешь, что вы со Стеллой имеете право касаться чести моей семьи без последствий? Прежде чем в следующий раз заявиться в мой кабинет без разрешения, подумай сто раз, что станет, если я решу взяться за тебя. Не боишься оказаться на месте Стеллы и лишится возможности общаться со своими детьми?
        - Ах ты сукин сын, - подрывается с места и подлетает ко мне, - Ты мне угрожаешь?
        - Предупреждаю, - отвечаю спокойно.
        - Ты, кажется, не понимаешь, с кем связываешься! - хватает меня за ворот.
        - Сараев, - перехватив его руки, откидываю его к стене и зажимаю локтем горло. - Я прекрасно понимаю, с кем веду игру. Но понимаешь ли ты?
        Ослабляю хватку и позволяю ему отойти.
        - Мы позже вернёмся к этому разговору, - бросив презренный взгляд, он поправляет пиджак и выходит из кабинета.
        Он может думать, что владеет ситуацией до тех пор, пока мне это необходимо. Он может делать за моей спиной и спиной сестры, что ему вздумается. Опять же - до поры до времени. Но, заявляясь на мою территорию с предъявлениями, он должен прекрасно понимать, что будет принят как мусор и так же будет отправлен обратно!
        Возвращаюсь к столу. Успокаиваюсь и тянусь к телефону, чтобы набрать управляющему и дать задание. Хочу вернуть Медею обратно. Нужно быть полным идиотом, чтобы забыть - когда эта девочка у тебя в кабинете, дверь нужно закрывать на замок.
        Проходит пару гудков, когда я замечаю приоткрытый нижний ящик стола. С памятью проблем нет - сегодня я не открывал его. А значит, кто-то другой. И я подозреваю, что это была та, которая слишком неожиданно появилась в России.
        Медея может много, долго и сладко рассказывать мне о лживых причинах своего возращения, но я уверен, что причина в другом. Во мне, конечно, иначе не появилась бы в поле моего зрения, но сомневаюсь, что вернулась с добрыми намерениями.
        Сбрасываю вызов раньше, чем управляющий принимает звонок. Открываю ноутбук, включаю видео с камеры в кабинете и перематываю назад, чтобы проверить, чем она занималась, пока меня здесь не было.
        Пока видео грузится, ещё раз прокручиваю в голове все наши недавние встречи. Малышка настойчиво старается обмануть меня и подобраться ближе. Но что она задумала, к сожалению, прояснить мне пока не удалось.
        Наконец, на экране, в пустом кабинете, появляется Медея. Делаю звук громче и сосредотачиваюсь на ней. Осматривается, зовёт меня. Поняв, что находится в комнате одна, замирает, будто задумавшись о чем-то. А дальше действует слишком быстро: открывает дверь, проверяет коридор, после возвращается обратно и подбегает к столу.
        Ставлю на паузу. Вдруг осознаю, что не хочу видеть подтверждений своим догадкам. Кажется, в глубине души, я впервые хотел бы оказаться неправым в своих убеждениях. Но как всегда - оказался прав.
        Включаю обратно запись, уже догадываясь о ее последующих действиях. Она открывает каждый ящик стола. Достаёт папки, проверяет их, стряхивает, словно надеется, что что-то из них выпадет. Я внимательно наблюдаю за ней. За её отчаянными поисками. Она злится, нервничает, но, не теряя бдительности, каждый раз замирает и прислушивается к звукам чтобы не пропустить ничьего появления.
        В итоге, она не находит того, что искала, быстро приводит все в порядок и успевает лишь откинуться на кресле, когда в кабинет вхожу я.
        Отключаю запись. Нет желания наблюдать со стороны за тем, как эта стерва пытается сделать из меня дурака. Я увидел достаточно. В голове трубит только один вопрос: «что она искала?».
        Очевидно, раз ковыряется в моих документах, значит, хочет найти что-то по моим делам. Зачем ей это? Собралась с силами и решила отомстить мне за все?
        Усмехаюсь подобным догадкам. Но потом застываю, вспомнив о главном деле и проведя параллели там, где казалось бы их не должно было быть. Она появилась слишком не вовремя для меня и достаточно вовремя для чужих. Появилась тогда, когда остался последний шаг перед сокрушительным ударом по людям, под которых я копал четыре года.
        Пытаюсь вытиснить из головы эти мысли. Медея неглупа и достаточно мстительна, чтобы связываться с этими людьми. Ведь не может же она ненавидеть меня сильнее, чем тех, кто убил её родных.
        Я готов буду закрыть глаза на любые её игры. Позволю причинить мне столько ущерба, сколько понадобится для её успокоения. Но если она пришла за файлами, скрытыми в флеш карте - я готов буду придушить её собственными руками.
        Звонит рабочий телефон, не смотря на экран, принимаю вызов.
        - Роланд Ренатович, вы звонили? - обращается ко мне управляющий.
        - Да, Дмитрий. Найдите Медею и сообщите ей, чтобы она зашла в мой кабинет.
        - Она сейчас на улице. Разговаривает с мужчиной, который недавно вышел из вашего кабинета.
        Бл*ть, кажется, она точно прилетела за своей смертью!
        POV Медея
        - Поговорим? - обращается ко мне Эльдар, подойдя сзади, когда я разговариваю с моделью.
        Перевожу на него своё внимание и позволяю себе, наконец, разглядеть его лицо. Постарел за эти годы, потускнели глаза, но он все так же красив и презентабелен.
        - Я сейчас подойду, - обращаюсь к Кайе и выхожу вместе с Сараевым на улицу.
        Я не чувствую к нему ничего - ни любви, ни ненависти, ни обид, ни злости. Прекрасное равнодушие, позволяющее улыбаться человеку из прошлого со спокойной душой.
        - Прими мои соболезнования. К сожалению, я не смог найти тебя, чтобы выразить их раньше.
        - Спасибо, - грустно улыбаюсь, вспомнив Эмми.
        - Ты давно вернулась в Москву?
        - Нет, совсем недавно.
        - И вновь связалась с Роландом, - не скрывает своего недовольства во взгляде. - Как опрометчиво и глупо с твоей стороны.
        - Я не стану обсуждать это с тобой. Лучше расскажи мне, как твои дела? Как Зара, как сын? - сменяю тему, хотя желание разговаривать уже пропало.
        Он улыбается, всматриваясь в глаза, разглядывая мое лицо. Нежно, как и прежде, касается моего лица и убирает волосы за плечи.
        - Это лишнее, Эльдар, - делаю шаг назад, дав понять, что мне это неприятно.
        - Вспомнил, как был счастлив с тобой, - не унимается, раздражая.
        - Если ты хотел поговорить об этом, то мне пора, - разворачиваюсь, чтобы уйти, но он ловит за руку и разворачивает обратно к себе.
        Как только мое внимание снова обращается к нему, он отпускает меня, чувствуя, как я злюсь.
        - Зара хорошо, сын тоже, - улыбается краем губ. - Полгода назад у нас родилась дочка Миранда.
        Не могу сдержать усмешки. И не верю, что он сделал это - назвал ребенка именем, которым я мечтала назвать нашу с ним дочь.
        - Спасибо, что исполнил все мои мечты с другой женщиной, - не сдерживаюсь от сарказма. - Это прекрасная новость. Поздравляю вашу семью.
        - Моя бы воля, назвал бы дочь твоим именем.
        - Ладно, Эльдар, - из уст снова вырывается смешок. Как же нелепо сейчас звучат все его слова. - Мне нужно работать. Всего доброго.
        Он нехотя прощается со мной, и я прохожу обратно в бар. Только оказываюсь в входной, замечаю злого, надвигающегося на меня Роланда.
        - Где этот ублюдок? - хочет подойти к двери, но я перегораживаю ему дорогу.
        - Он ушёл, успокойся. Что произошло? - беру его за плечи и стараюсь успокоить.
        - Что произошло, Медея? - переспрашивает, зло шипя на меня.
        - Он принёс мне свои соболезнования, - не даю продолжить ему. - Всего-то.
        - Ты даже дышать с ним одним воздухом не должна.
        Меня забавляет его ревность, и я не могу сдержать улыбки. Знал бы он, как неактуален Сараев в моей жизни, даже глазом бы не моргнул.
        - С безграничной тупостью своей сестры и наглостью этого пид*раса, я готов пока мириться, но с тобой у меня разговор будет короткий! Увижу тебя с ним…
        - Ударишь, - перебиваю его, - Не стоит продолжать, я отлично помню о твоих животных выходках.
        Входная дверь открывается, не дав нам договорить. Оборачиваюсь и вижу Аннет, которая снимает очки, увидев нас, и ехидно улыбается.
        - Закрыты, - недовольный, ещё не отошедший от своей злости, мужчина обращается к ней.
        - Роланд, это Аннет - владелица журнала, - представляю её. - Аннет, это Роланд - владелец бара.
        - Очень приятно, Роланд, - в своей привычной манере хищницы подходит к нему и протягивает руку, с ухмылкой переведя взгляд на меня.
        - Взаимно, - безынтересно пожимает руку женщине. - Медея вам все покажет. Если останутся какие-то вопросы, обращайтесь к управляющему Дмитрию.
        - А если я хочу говорить с вами?
        Своевольность и уверенность Аннет действует на нервы. От одной только мысли, что Роланд останется с ней наедине, я начинаю задыхаться. Она не из тех женщин, у которых в голове сквозит ветер, она - умна, амбициозна и достаточно интересна, чтобы зацепить такого мужчину, как Ханукаев. И это не даёт мне покоя.
        Роланд лишь улыбается ей, тогда как я ждала от него язвительного ответа. Он желает нам продуктивного вечера, разворачивается и уходит обратно в сторону своего кабинета.
        - Так вот какой он - отец твоего ребёнка, - улыбаясь, шепчет мне на ухо Аннет, когда мы входим в бар.
        Вздрогнув от неожиданности, оглядываюсь по сторонам, дабы убедиться, что никого рядом не было, и никто этого не услышал.
        - Я думала, мы встретимся завтра у вас, - намеренно игнорирую её слова и склоняю к более деловому разговору.
        - У меня назначена встреча неподалеку, решила заодно заехать и проверить, как у вас дела, - осматривает все своим цепким взглядом.
        Подходим к съёмочной группе, все приветствуют Варди, мы просматриваем с ней несколько кадров, а после проходим за стол. Она определенно намеревается со мной что-то обсудить.
        - Ко мне заходил Майер, - начинает предельно честно. - Наивный немец считает меня авторитетом в твоих газа, - мне становится смешно от ее слов, от того, как играючи эта женщина преподносит простые вещи. - Но я донесу до тебя его мысли, чтобы посчитать разговор состоявшимся. Как никак, обещала.
        - Догадываюсь, о чем пойдёт речь, - будь кто-то другой на её месте, я бы разозлилась, но передо мной сидит адекватная женщина, умеющая понимать с первого раза позиция своего собеседника.
        - Тогда кратко. Я не намерена совать нос в твои дела. И не придерживаюсь мнения Рейна, что каждому ребёнку нужен отец. Порой, попадаются мужчины - редкостные мудаки. И от таких лучше держать детей подальше.
        - Я действую исключительно из лучших побуждения для дочери.
        - В этом не сомневаюсь. Но послушай женщину, повидавшую на своём пути немало индивидов. Этот самец, которого я встретила на входе, - пальцем указывает в сторону, куда ушёл Роланд. - Породистый экспонат. И такому даже я дала бы шанс. Хотя… - задумывается, - Ты девочка умная, уверена, знаешь, что делаешь.
        Улыбаюсь ей, испытывая большую признательность за этот ёмкий разговор, тема которого не приносит мне никакого удовольствия.
        Женщина встаёт, надевает обратно очки в дорогой оправе и прощается со всеми работниками.
        - Скажу Рейну, что ты пообещала подумать над моими словами, - оборачивается ко мне и хитро улыбается, - Не хочу, чтобы этот неугомонный ещё и мне мозги лечил.
        Смеюсь и одобрительно киваю ей.
        - В любом случае, спасибо вам за заботу, - благодарна касаюсь её руки.
        - Береги себя и девочку, - говорит, даже не догадываясь, в каком мы сейчас с моим ангелом положении.
        - Обязательно.
        Она уходит, и я возвращаюсь к работе. Съемки длятся до глубокого вечера. Когда в баре не остаётся никого из сотрудников журнала, я устало падаю на один из диванов, запускаю руки в волосы и, закрыв от наслаждения глаза, начинаю массировать голову. Один день, а столько пережитых событий. Как же давно я не испытывала такой калейдоскоп эмоций.
        - Я думал, ты уехала, - слышу голос Роланда и открываю глаза.
        - Решила дождаться тебя, - встаю с места, подхожу к нему. - Надеюсь, у тебя нет планов на ночь, - улыбаюсь, кладя руки ему на плечи.
        При виде него, всю усталость как рукой снимает.
        - Хочешь предложить мне что-то? - ухмыльнувшись, хватает за талию и двигает меня назад, пока не упираюсь ягодицами об что-то.
        - Поедем к тебе? - шепчу, получая удовольствие от каждого его прикосновения.
        Сажает меня на стол, раздвинув ноги, прижимает к себе, а руками забирается под юбку.
        - Мне и здесь хорошо, - ехидно улыбнувшись, целует в губы, а пальцами добирается до кружевных трусов, сдвигает их и касается плоти. - Вижу, и тебе хорошо.
        Мучительно вздыхаю. Мне очень хорошо. И если бы не необходимость оказаться у него дома, я бы осталась на этом столе, наплевав на персонал бара.
        - Дмитрий и уборщицы ещё не уехали, - обвив руками его шею, шепчу на ухо. - Не хочу, чтобы кто-то снова прерывал нас.
        Отстраняется, достаёт ключи из кармана и протягивает их мне:
        - Жди в машине, скоро буду.
        Нехотя встаю на ноги, принимаю ключи и, забрав сумку с дивана, выхожу на парковку. Найдя чёрный Brabus и сев в него, привожу мысли и внешний вид в порядок. Решаю не терять времени и возможностей и, хоть не думаю, что он может прятать в автомобиле то, что мне необходимо, я начинаю рыскать в бардачке, в подлокотнике, в кармашках сидений и в дверных. Но не нахожу ничего, что могло бы мне помочь вернуть дочь.
        Когда дверь в машину открывается, и за руль садится Роланд, мой рассудок снова растворяется в воздухе.
        - Надеюсь, на этот раз не в аэропорт, - хмыкаю, когда он заводит автомобиль.
        Молчит, лишь холодная улыбка выступает на его губах. Не удержавшись от постоянного желания касаться его, освобождаю ноги от босоножек и кладу их ему на колени, медленно пробираясь одной к ширинке его брюк. Он не сопротивляется, переключив селектор и двинувшись с места, касается моей лодыжки.
        Двадцать минут дороги кажутся двадцатью днями. Роланд с особым изыском заставляет тяжело дышать и извиваться мое тело на его кожаном сидение. Ему достаточно одной руки, чтобы заставить меня потерять голову и сойти с ума от собственных грязных мыслей и желаний.
        Доехав до знакомых высоток, надеваю обратно каблуки, выхожу из машины и следую за Роландом к лифту. Только двери хотят закрыться, и мне кажется, что мы останемся вдвоём, как в кабину входит мужчина, останавливается у входа и разворачивается к нам спиной. Я готова наброситься на этого нежданного и нежеланного человека с кулаками, а Роланд издевательски наблюдает за моей сумасшедшей ломкой. Облокачивается на поручень у зеркала, тянет меня за руку, разворачивает спиной и прижимает к себе настолько близко, что мне удаётся почувствовать его возбуждение. В абсолютной тишине пробирается рукой под шёлковый топ, тянется вверх и, отдёрнув лифчик, начинает ласкать соски. Еле сдерживаюсь, чтобы не взвыть от удовольствия. Кусаю нижнюю губу, чтобы не издать никаких звуков. И мысленно молюсь, чтобы лифт быстрее довёз нас до нужного этажа. Это наваждение действует на меня как губительное лекарство - сначала даёт ложное ощущение здоровья, а потом отпускает и заставляет пережить всю боль в двойном размере. Мне все сложнее держать себя под контролем и не поддаваться сильным чувствам, делающим меня слабее.
        Незнакомец выходит первым, а через несколько этажей доезжаем и мы.
        - Приехали, - хрипло шепчет на ухо и шлепает по попе.
        Пройдя вперед, дойдя до апартаментов и войдя в них, узнаю ту самую квартиру, которую когда-то Роланд с Демидом арендовали для меня. Мужчина проходит вперед, достаёт из кармана ключи, кладёт их на стол, а следом, из другого кармана, вытаскивает флешку. Сердце замирает от увиденного, а после начинает бешено стучать от мысли, что это - необходимый мне USB-накопитель, благодаря которому уже завтра я смогу увидеть дочь и… больше никогда - Роланда.
        Закрываю за собой дверь на замок. Подхожу к нему с полным ощущение того, что эта ночь должна стать особенной, даже несмотря на мое предательство.
        Хватаю его за ремень и одним движением руки, расстегнув ширинку, даю понять, что больше не готова ждать. Он хватает меня за волосы, оттягивает назад и впивается губами в шею, кусая и истязая кожу. Пока я жадно глотаю воздух, он наматывает волосы на кулак, отрывает меня от себя и грубым движением ставит на колени.
        Во мне взрывается вулкан грязи и похоти. Меня с головой накрывает желание обладать им. Я хочу его всего. Хочу настолько, что в глазах мутнеет, а тело будто томится в котле с кипящей водой.
        У нас двоих сносит крышу, когда губами касаюсь его достоинства. Он дергает мой рот ближе и начинает управлять моей головой, задавая ей нужный ритм. Зарычав, откидывает голову назад от удовольствия, а я получаю наслаждение только от того, что чувствую агонию в его крови. Меня дурманит этот кайф, и я не вижу больше границ, за которые недопустимо выходить.
        Он резко останавливает меня и поднимает обратно на ноги. Сносит все с входного комода и сажает меня на него. Сдирает с меня юбку, разрывает топ на две части. И я только сильнее пьянею от его дикости.
        - С*ка! - обхватывает меня за горло, прижимает к стене и тянется губами к уху. Кусает, - Бл*дь! Убить тебя здесь, чтоб больше никому не доставалась.
        Разжимает пальцы, спускается ниже, терзает руками груди, а губами - ключицы. Вскрикиваю от боли, кажется, что ещё чуть-чуть, и я потеряю сознание, но умоляю не останавливаться.
        Раздеваю его в необузданном состоянии. Настолько хочу, что умудряюсь сорвать некоторые пуговицы с рубашки. Его губы спускаются все ниже, остановившись у груди, кусают, а после продолжают опускаться ниже, пока не оказываются у низа живота. У меня перехватывает дыхание, с замиранием жду и хочу, чтобы спустился ещё ниже, но он лишь ехидно улыбается и бросает:
        - Не заслужила, дрянь.
        С досадой прикусив губу, смотрю на него, но не осмеливаюсь на более решительные действия. Он стягивает меня с комода, разворачивает к себе спиной, сгибает в спине и, наконец, позволяет нашим телам слиться воедино.
        Из уст вырывается самый сладостный стон. Закрываю глаза и поддаюсь власти его движений. Запах его тела, звериный рык, грубые зажимы доводят до экстаза. Он стоил всех четырёх лет моего воздержания.
        Не отрываясь друг от друга, мы перемещаемся в спальную комнату. Он бросает меня на кровать, которая когда-то уже была пропитана жарким сплетением наших рук и ног. Сдирает с меня остатки белья, лишает разума, обнажает не только тело, но и душу. Заставляет ощутить все грани наслаждения и боли.
        Волосы беспорядочно разбросаны на подушке, пальцами цепляюсь за спинку постели и изгибаюсь в агонии, желая следовать порывам страсти. Но Роланд не позволяет мне дойти до точки кипения, упивается моими сладостными мучениями и попытками завладеть им. Играет со мной, издевается с особой изощренностью. И только подведя меня до самого обрыва, наконец, позволяет мне получить самое необходимое для полёта вне этого пространства - его.
        Оглушающий стук сердец растворяется в нашем дыхании. А я растворяюсь в Нем, потеряв счёт времени, потеряв все ориентиры.
        Я готова поклясться, что ненавижу этого человека каждой клеткой, и тут же отдать голову на отсечение, что люблю так, как никогда не любила мужчину.
        За окном уже рассветало.
        Роланд возвращается из душа, ложится рядом и тянется ближе ко мне. А я словно лежу на иголках. Каждая впивается в сознание и заражает токсинами. Я не нахожу себе места, понимая, что должна вонзить ему нож в спину. Отказываюсь принимать тот факт, что все свои чувства к этому мужчине, какими бы они не были, превращу в пыль и пущу по ветру, лишив их ценности в наших с ним глазах. Возможно, после всего случившегося, он заслуживает, чтобы сработал закон бумеранга и заставил прочувствовать на себе всю боль, причинённую мне. Но я, как самое глупое создание, противлюсь этому.
        - Ариана? - вырывает из омута голос Роланда.
        Бросаю раздражённый взгляд на него, решив, что он в очередной раз оговорился.
        - Я об этом, - пальцами касается тату под левой грудью, где латинскими буквами выбиты имена Эмми и Арианы, тех, к кому моё сердце испытывает самую безграничную нежную любовь. - Странное решение, - любопытно смотрит в глаза.
        - От чего же?
        - Логичнее было бы увидеть рядом с Эмми имена матери и брата. Или себя ты тоже похоронила?
        Меня передергивает от его вопроса. Учитывая, что под Арианой я имела ввиду дочь, фраза «тоже похоронила» прозвучала как проклятье.
        - А ты бы хотел видеть здесь её? - решаю перевести тему, которая хлыстом бьет по коже.
        - Я не питаю иллюзий касаемо тебя, Медея.
        - Что это значит?
        - Значит, что я знаю, с кем имею дело.
        Решаю больше не затягивать. С каждой новой минутой, проведённой вместе, мне становится сложнее сделать шаг. Встаю с постели, взглядом бегаю по комнате в поисках какой-нибудь одежды.
        - Я предпочитаю видеть тебя обнаженной в своём доме, - заявляет с хищной улыбкой, пристально наблюдая за каждым моим движением. - И куда ты собралась?
        - Хочу что-нибудь выпить. Ты что будешь? Шампанское, вино, виски?
        - Кофе, - отвечает, посмотрев на прикроватные часы. - Мне через два часа выезжать по делам.
        Достаёт из тумбы ноутбук, открывает его и принимается за работу. Выхожу из комнаты. На трясущихся от волнения ногах подбегаю к своей сумке, нахожу в ней тюбик со снотворным и спешу на кухню сварить Роланду кофе. Я должна проверить флешку, прежде чем он выйдет из дома. Ведь неизвестно, когда ещё мне может выпасть такой шанс. Да и я больше не могу находиться в разлуки с дочерью.
        Налив кофе в стакан и себе бокал шампанского для храбрости, принимаюсь нарезать фрукту, чтобы отнести все на подносе в комнату. Но не успеваю. Ощутив на талии мужские руки, тяжело вздыхаю. Он утыкается носом в волосы, вдыхает в себя их аромат и вновь начинает ласкать мое тело.
        - Почему с другими не так? - заставляет вздрогнуть сердце, - Что в тебе, с*ка, такого?
        - Роланд, прошу… - его слова подбивают всю мою решительность. К горлу подступает ком, а к глазам - слезы.
        - О чем? - одной рукой сжимая горло, второй опускается ниже, касается плоти, вновь заводя меня.
        - Мне нужно собираться. Рейн наверняка ищет меня, - говорю то, что обязательно лишит его всякого желания продолжать со мной контакт.
        Оказываюсь права. Его руки ослабевают. Разворачиваюсь, чтобы посмотреть на него. Он сжимает челюсть и начинает разминать шею, изменившись в состоянии.
        - Наверняка ждёт. Свою оттр*ханную другим мужиком бабу, - бросив язвительно, берет кофейную чашку и уходит обратно в комнату.
        Даже боюсь представить, что он обо мне думает. Очевидно, в его социальной лестнице, я стою где-то на уровне его матери… Прискорбно.
        Залпом опустошаю бокал с шампанским и направляюсь в ванную комнату, чтобы принять душ, пока Роланд не уснёт. Нервы натянуты до предела, и даже струям воды не удаётся расслабить и успокоить меня. Минут через двадцать выхожу из душа, обернувшись в полотенце, захожу в комнату мужчину и вздыхаю с облегчением, увидев, что он уснул. Позвав его несколько раз и не получив ответа, решаюсь подойти и забрать ноутбук, чтобы здесь же проверить флешку и, если что, отсюда же направиться за моей малышкой.
        Выйдя из комнаты, спешу в коридор, где в порыве страсти, Роланд стряхнул все принадлежности с комода на пол, в том числе и usb-накопитель.
        Трясёт, то ли от холода, то ли от сумасшедшего волнения. Скинув с себя полотенце, хватаю валяющуюся рубашку Ханукаева и надеваю на себя. Судорожно ищу среди всего сваленного барахла то, что мне нужно и, наконец, нахожу. Сердце замирает. Руки трясутся так, будто по ним пустили ток. С трудом вставляю флешку в разъём. Открываю её, начинаю проверять файлы. И ничего не смысля в документах, которые открылись на экране, тянусь к сумке, лежащей недалёко, достаю телефон, открываю сообщение, присланное похитителями, и начинаю сверять данные в них с данными на флешке.
        - Боже, - у меня учащается дыхание. - Это она, - прикрываю руками рот, чтобы не закричать от шока. - Это она, - повторяю, чувствуя, как меня накрывает волна радости, что скоро увижу дочь.
        Но тут, словно гром среди ясного неба, за спиной раздаются три прерывистых хлопка в ладони. Медленно встаю, оборачиваюсь и вижу, как Роланд, скрестив руки, и облокотившись об стену, смотрит на меня с презрением.
        - Я знал, что ты с*ка, Медея, - отрывается от стены и надвигается на меня, - Но не думал, что конченная.
        У меня земля уходит из под ног. Хочу вымолвить хоть слово, но меня будто лишили дара речи.
        - Скажи, ты и в самом деле считаешь меня таким тупым? Ты думаешь, что я оставил бы эти данные без присмотра? - его злость растёт с прогрессирующим усилием. Нагибается, берет ноутбук с флешкой, захлопывает крышку экрана и откладывает на комод.
        «Он все подстроил, Медея. Пора привыкнуть, что, как бы хорошо ты не играла, ты всегда будешь играть в игры, правила которых создаёт именно он» - констатирует факт разум.
        Я пытаюсь осознать все происходящее, но не могу.
        - Ответь же, - хватает меня за лицо, сжимает с такой силой, что кажется, вот-вот сломает челюсть. Смотрит прямо в глаза с ненавистью и отвращением, - Что они пообещали тебе, раз ты согласилась им помочь?
        Пытаюсь сформулировать все, объясниться, но внутри творится хаос, и я продолжаю молчать.
        - Предложили прикончить меня? - усмехается. - Хотя и это не сможет оправдать то, что ты связалась с убийцами своей матери, брата и сестры!
        - Ч-что?
        Я уже однажды говорила, что когда тебе кажется, что ты летишь вниз и падаешь на самое дно, будь уверен - снизу тебя ждёт новая, более глубокая, яма. Вот именно это сейчас со мной произошло.
        Меня раздирает на части от ужаса - четыре проклятых дня моя дочь находится в руках у людей, убивших и сломивших десятки жизней.
        Хочу выдохнуть воздух из легких, но не могу. Задыхаюсь. Ненавижу себя.
        - Так ты не знаешь, на кого работаешь? - он начинает нервно смеяться.
        - Роланд, послушай… - хочу остановить его от поспешных выводов. Но он не даёт мне это сделать.
        - Нет, бл*ть, Медея! Я не буду тебя слушать! Конченная неблагодарная мразь, - взрывается, кажется, сейчас ударит, но нет… схватив за рубашку, тянет меня к входной двери, открывает её и вышвыривает моё безжизненное тело в коридор. - Чтоб я тебя больше никогда не видел. Только лишь из глубокого уважения к Эрнесту, ты выходишь из этого дома живой, - договорив, захлопывает за собой дверь.
        Я валяюсь в одной рубашке на голое тело, как какая-то грязь на полу, пытаюсь встать, но не могу. И только сейчас начинаю анализировать все произошедшее: у меня нет флешки, Роланд выкинул меня, не дав возможности объясниться, а моя дочь находится у людей, которые беспощадно убили всех, кого я любила. А значит, не задумываясь, убьют и Ариану. И тут меня накрывает лавина паники.
        - Роланд! - кричу что есть сил и начинаю плакать навзрыд от бессилия и страха. - Роланд, умоляю, открой! - продолжаю кричать сквозь слезы, стучусь в дверь, раздирая костяшки пальцев до крови. - У них моя дочь! Они забрали мою дочь, Роланд! Умоляю, впусти меня! Они убьют её! Прошу, Роланд! Умоляю тебя, открой мне дверь!
        «Что если не откроет? Что если не поможет? Что я буду делать? Что если мою дочь убьют?» - эти мысли взрывают мой мозг, душат и ломают грудную клетку. Хочется кричать на весь мир. Я никогда не прощу себя, если с Арианой что-то случится. И убить себя не смогу - потому что буду недостойна даже этого…
        Глава 5
        Тишина. Глубокая, губительная тишина, секунда которой тянется длиною в жизнь. Слышу только её в ответ на свои отчаянные крики.
        Голос успевает охрипнуть, горло саднит от боли, лихорадка пробирается под кожу и пронизывает до самых костей. А мысли и страх душат сердце, лишая его кислорода.
        - Роланд, ради всего святого, прошу, выслушай меня, - шепчу, облокотившись головой об дверь, чувствуя упадок сил. - Я не могу потерять и её! Не выдержу этого! - пытаюсь сказать громче, сквозь охрипший голос.
        Он слышит меня, я знаю. И пусть его молчание и бездействие раскалывают меня на части, ломают ребра, я продолжаю надеяться, что достучусь до его сострадания - кроме него, мне больше не на что надеяться.
        Я корю и ненавижу себя за глупость и опрометчивость решений. Хочу выть от злости к себе и бессилия. Не знаю, куда деться от потока мыслей и воспоминаний, которые как коршуны витают над душой, напоминая, как однажды в одночасье я уже лишилась любимых людей и как это невыносимо больно - до потери памяти, до потери реальности и жизни.
        Услышав звук открывающегося замка, не верю своим ушам, убираю голову с поверхности и поднимаюсь на ноги. Смотрю с надеждой на дверь и молюсь, чтобы, выйдя из неё, Роланд не прогнал меня. Двери раскрываются, и я встречаюсь с глазами, полными пугающей меня безразличности. Этот взгляд потрошит душу. Я видела в них многое - от презрения до симпатии, но никогда - пустоты.
        - Зайди, - произносит сухо, разворачивается и уходит обратно.
        Выдыхаю с облегчением и молча ступаю за порог. С ужасом замираю, увидев произошедший разгром в коридоре. Комод свален на пол, разбитые осколки зеркала разбросаны по всему периметру, где валяется вся декорация и одежда, до этого аккуратно висящая на вешалке.
        Пробирает озноб от осознания, сколько ярости вызвал мой поступок у Роланда. Укутав себя в безразмерную рубашку, аккуратно переступаю через бардак и прохожу в открытое пространство. Ханукаев стоит у панорамных окон, засунув руки в карманы спортивных штанов, и смотрит на утреннюю Москву. Упираюсь взглядом в его спину и не могу больше пошевелиться. Стою и жду, когда обернётся и позволит заговорить. Начинать первой не осмеливаюсь.
        - Я слушаю тебя, - произносит, когда уже молчание начинает оглушать обоих.
        Облизываю пересохшие от криков губы. Стараюсь собрать все мысли в кучу, думаю, как и откуда начать свой рассказ. И решаю начать с самого главного:
        - После нашей встречи в Париже, на следующий день, из детского сада кто-то выкрал Ариану. Мне позвонил неизвестный и сказал, что вернёт её при условии, если я верну то, что принадлежит им. Сказали, что флешка находится у тебя, и дали мне неделю времени, чтобы я нашла её. И предупредили, что если решу рассказать обо всем тебе, то они убьют дочь, - проговариваю на одном дыхании, продолжая смотреть ему в затылок. И хоть это раздражает, что не вижу его эмоций, все равно говорю быстро, в страхе, что он может потерять терпение и интерес. - Мне было плевать, кто эти люди, плевать, что на флешке. Я думала, это очередное дело братства, где вы украли у людей файлы. Единственное, что имело для меня значение - это мой ребёнок, который из-за каких-то документов был отобран у меня! - в груди все горит синим пламенем. Отчаяние, злость и боль - все слилось в агонию, текущую по венам.
        Наконец, он разворачивается ко мне лицом, позволив разглядеть все своё разочарование и презрение. Стою в ожидании его вердикта, будто он палач, решающий убить или помиловать меня.
        - Это дочь Рейна? - единственное, что спрашивает после всего услышанного.
        В жилах застывает кровь. Только сейчас до меня доходит, как же я несообразительна. Ведь изначально можно было рассказать ему о существовании Арианы и лишь соврать о том, кто является её настоящим отцом.
        - Да, - отвечаю без раздумий.
        - И он, - смотрит на меня с отвращением и делает шаги навстречу, - Вместо того, чтобы прийти и поговорить со мной, решил подложить под меня мать своего ребёнка?
        Майер точно убьёт меня, когда узнает, в каком виде я выставила его перед Роландом.
        - Он не знает, что Ариану украли, - услышав имя девочки, замечаю, как во взгляде что-то щёлкает, и смягчаются мышцы на его лице, - Это её имя у меня под сердцем, - объясняюсь. - После всего случившегося, Рейн был единственным мужчиной рядом. Это он помог начать все заново, встать на ноги. Какое-то время, мы пробовали построить отношения, но ничего не вышло. Поэтому, мы решили остаться хорошими приятелями друг для друга. Когда я узнала, что беременна, он поддержал мое решение оставить ребёнка. Сейчас мы с ним находимся в прекрасных дружеских отношениях, он помогает и заботится о нас. И пришёл он к тебе, не подозревая о случившемся. Он думает, что Ариана дома с бабушкой и дедушками, - ложь рекой течёт из меня. Но я не могу и не хочу останавливаться. Я должна убедить его в правдивости своих слов и не дать сомнениям пробраться в его голову.
        - Что из всего, что ты говоришь, правда, Медея? - кажется, впервые он целенаправленно старается не прикасаться ко мне, словно брезгует. - Как мне поверить тебе, когда каждое твоё слово до этого оказалось паршивой ложью?!
        Молча разворачиваюсь и иду в коридор, где в последний раз видела свой телефон. Нахожу его, включаю и открываю одну из наших фотографий с дочерью. Увидев ангельское лицо малышки, меня пробирает на слёзы, но не позволяю им вырваться из глаз. Возвращаюсь к Роланду и протягиваю ему гаджет, чтобы он увидел её.
        - Я не вру тебе. По крайней мере, о ней не вру. Посмотри на неё, Роланд, она сейчас в руках убийц, - голос содрогается, - Я не могу допустить, чтобы с ней что-то случилось. У меня, кроме неё, больше никакого смысла в жизни нет.
        Бросает короткий взгляд на экран и, посмотрев на фото, тут же отводит его обратно на меня.
        - Ты могла прийти ко мне в первый же день и рассказать всю правду!
        - Я не знала, чего ждать от этих людей. Они пригрозили убить Ариану, если заговорю с тобой о флешке. Да и откуда мне было знать, отдашь ты мне её или нет?
        - Откуда тебе было знать, Медея? - переспрашивает, стиснув зубы. От злости выступают вены у него на шее. - Ты, бл*ть, серьезно допускала мысль, что я не помогу тебе?
        Только смотря на него и слыша его голос, понимаю, как были абсурдны все мои мысли. Сжав губы и еле сдерживая слезы, положительно киваю ему в ответ.
        - Да кем ты меня считаешь?! - звереет, сносит журнальный столик, стоящий рядом, и я, вздрогнув, делаю несколько шагов назад, боясь, что попаду под горячую руку.
        - Я буду счастлива, если окажусь не права, и ты отдашь мне флешку. Чтобы там не было, не стоит это жизни ребёнка.
        Он подходит ко мне вплотную. Тяжело дышит, смотрит в упор.
        - Ты уверена, что так легко получишь её обратно? - удивленно усмехается, - Когда ты успела стать такой наивной и глупой? Материнство отбирает остатки мозга?
        Молчу, мне нечего ответить на его главный вопрос. Как я могу быть уверена в бесчестных людях? Я просто надеюсь и верю, что они отпустят нас с миром, и мы исчезнем раз и навсегда с их поля зрения.
        Так и не дождавшись ответа, Роланд достаёт из кармана уже знакомый usb-накопитель и, взяв мою руку, насильно вкладывает его в ладонь.
        - Забирай, если уверена, что завтра будешь держать в этих руках своего ребёнка, - говорит твёрдо.
        - Вот так просто отдашь мне это? - смотрю на него обескуражено, не веря такой лёгкости его решения.
        - Я думал, ты пошла на это из мести. Но ты права, не стоит это твоей жизни и жизни твоей дочери, - отпускает меня, разворачивается и направляется к комнате. - Будешь уходить, захлопни за собой дверь, - договорив, скрывается за спальной дверью.
        Стою, смотрю на флешку, лежащую в руке, и не могу поверить в происходящее. Вот так просто он отдал мне её? Без нравоучений и попыток поступить как-то иначе, чтобы было так, как хочет он? Меня пугает и обескураживает такое поведение. Знаю, что могу сейчас попросить помощи у него, но также понимаю, что он сделал и так слишком много, отдав мне то, что никогда бы не вручил другому. Поэтому, решаю не сворачивать с намеченного пути и в одиночестве продолжить идти навстречу к дочери.
        Надеваю юбку, заправляю в неё рубашку Роланда и, схватив с пола бюстгальтер и разорванный топ, потрепанная выбегаю из квартиры. Не желаю больше тратить время попусту. Захлопнув за собой дверь, я понимаю, что вместе с ней, навсегда захлопнула и возможность быть рядом с Роландом. Потеряла возможность даже любить его, испачкав это чувство ложью.
        Звоню похитителям, сообщаю, что флешка у меня. Они назначают мне встречу сегодня в шесть вечера и отправляют адрес, куда подъехать, предупредив, чтобы была одна, иначе не увижу Ариану. Принимаю все их условия и сбрасываю вызов. Поймав такси, еду домой к Рейну, чтобы переодеться и привести себя в порядок перед встречей с Арианой.
        Доехав до особняка Майера, открываю дверь запасными ключами, которые мужчина доверил мне. Тихо вхожу в дом, стараясь не разбудить его, но услышав голоса на кухне и решив, что он уже проснулся, иду туда, чтобы поговорить о случившемся. Вхожу в помещение и цепенею, при виде молодой ассистентки Варди, Кайи, которая стоит в рубашке Рейна и варит кофе. Увидев меня, девушка меняется в лице и убирает турку с плиты.
        - Привет, - любопытно наблюдаю за ней. - Рейн дома?
        - Дома - дома, - раздаётся голос мужчины, и уже через секунду он появляется из-за угла передо мной. - И где ты была? - спрашивает с усмешкой во взгляде, оглядев мой дикий вид.
        - Кажется, мне пора, - не удержавшись, Кайя хочет уйти, но когда проходит мимо него, он останавливает ее, перегородив слегка дорогу.
        - Я обещал после кофе вызвать такси, - говорит ей.
        - Не вижу в этом необходимости, - отвечает спокойно, но металлические ноты в голосе слышны отчётливо. - Для начала разберитесь с вашими дамами.
        - О нет, милая, - устало улыбаюсь, умиляясь такой невинной ревности. Хотя мне очевидно, что она является далеко не наивной девочкой. - Не думаешь же ты, что будь я его дамой, стояла бы сейчас спокойно и смотрела на вас? - решаю объясниться перед ней и успокоить, так как, зная своего друга, уверена, что он не станет перед ней разглагольствовать. - Рейн согласился приютить меня у себя, пока я здесь проездом по работе. Ничего больше. И простите, что помешала вам.
        - Не стоит извинений, я тоже оказалась здесь случайно. Всего доброго, Медея, - обращается ко мне, обойдя Майера и сровнявшись со мной.
        - И вам, Кайя.
        Как только девушка покидает нас, Рейн вопросительно смотрит на меня и проходит обратно к столу, где стоит его открытый ноутбук.
        - У тебя дома такая красавица, а ты продолжаешь работать? - корчу наигранное недовольное лицо.
        - Даже объяснять ничего не стану, - закатывает глаза, догадываясь, что теперь я точно не отстану от него со своими догадками о его чувствах к ассистентке Варди.
        - Что тут объяснять. Она стоит в твоей рубашке, варит тебе кофе, пока ты работаешь. Настоящая семейная идиллия, - издевательски смеюсь и сажусь рядом.
        - Судя по твоему виду, в вашей семье произошло очередное разногласие, - ухмыляется.
        - Ты даже не представляешь, что я сегодня пережила, - достаю из сумки флешку и ставлю перед ним на стол. - Но, в итоге, получила это.
        - Это та самая? - не верит своим глазам.
        - Та самая, - киваю в ответ. - Проверишь её ещё раз? Хочу убедиться, что все файлы на месте.
        - Ты ему рассказала правду? - спрашивает, взяв накопитель и вставив его в разъём ноутбука.
        - Все вышло из под контроля. И мне пришлось рассказать ему про Ариану. Но… - замолкаю.
        - Но? - поднимает на меня недовольный взгляд. - Что на этот раз?!
        - Ты только не злись, ладно? - кладу ладонь ему на руку. - Я сказала, что её отец - ты.
        - Медея! - повышает голос и смотрит на меня, как на умалишенную. - Ты вообще в здравом уме?
        - У меня не было выхода, - стараюсь спешно успокоить его. - Я не хочу, чтобы он знал, что он отец моего ребёнка, Рейн. Хочу, чтобы все поскорее закончилось, и я снова исчезла.
        - И ты думаешь, он поверит в это, увидев её?
        - У тебя ведь тоже голубые глаза, как и у малышки. А черты лица - мало ли что ему может привидеться. Да и не станет он так усложнять себе жизнь, - с грустью вспоминаю наш диалог в машине и понимаю, что новость о дочери, скорее, разозлила бы его, нежели обрадовала. - Для убедительности, если что, можно и соврать о её возврате.
        - Ты неисправима! - цокает недовольно.
        Я рассказываю ему вкратце о том, как преподнесла Роланду все события, чтобы он имел ввиду. Он злится на меня, снова ругает и пытается донести, что Ариане нужен папа. Тем более, когда её родной отец - достойный мужчина. Я пропускаю все мимо ушей, стараясь не принимать слова близко к сердцу. Жить на пороховой бочке, в страхе, что сейчас все рванет и искалечит любимых людей - ужасная перспектива.
        - Ты либо мне что-то не договариваешь о причинах своего нежелания, либо просто лишена рассудка, - качает головой, а после открывает файлы.
        Я встаю сзади него и снова начинаю сверять все с данными на телефоне. Файлов оказывается в два раза больше, чем упомянуто в сообщении. И я решаю, что так даже лучше.
        - Медея, ты понимаешь, что это? - поворачивает голову и смотрит на меня шокировано.
        - Ничего не понимаю. А ты?
        - Здесь информация о сделках, финансовых махинациях, - замирает, увидев другой документ, - Убийствах! - добавляет с ужасом, когда вникает в суть написанного.
        - Это не наше дело, Рейн. Все файлы на месте, это главное, - говорю, отведя от него взгляд.
        - Очевидно, раз здесь есть про жестокие убийства тридцатилетней давности, это данные не про Роланда.
        - Он, конечно, гад, но не убийца, - подтверждаю его умозаключение, вытаскиваю флешку из ноутбука и прячу в сумку.
        Понимаю, что, вероятнее всего, среди этих данных есть и про убийство моей семьи. Понимаю, что эти люди заслуживают самой страшной смерти. Но стараюсь искоренить из себя эти мысли. Сейчас я должна думать только о своём ребёнке!
        - Ариана в руках этих людей? - хватает меня, когда я хочу отойти.
        - Я не знаю, в чьих она руках. Единственное, что знаю, эта флешка поможет мне вернуть её.
        - Я тебя одну не отпущу на встречу с ними! Поеду с тобой! - говорит решительно.
        - Хорошо, твоя поддержка мне не помешает. Встреча назначена на восемь, выедем в семь из дома, - решаю не спорить, а просто соврать и молча сбежать потом. - А сейчас я хочу пойти и привести себя в порядок. Позволишь?
        - Конечно. Все будет хорошо, подруга, - обнимает меня за плечи и целует в висок.
        На доли секунд становится спокойно в его объятиях, но волнение быстро возвращается на место.
        Я ухожу в гостевую комнату, куда меня заселил Майер. Наконец, сдираю с себя рубашку, которая пахнет Роландом и сводит с ума на протяжении нескольких часов. Раздевшись, иду в смежную комнату, наполняю ванную водой и забираюсь в неё. Закрыв глаза и вдохнув полной грудью воздух, окунаюсь с головой в воду и позволяю истерии вырваться криком наружу. Как бы хотелось сейчас утопить все ненужные чувства и мысли, чтобы перестали существовать и терзать душу. Но, кажется, даже если я утоплю/убью себя, они продолжат изводить мой прах.
        Когда приходит время выезжать на встречу, я собираюсь, вызываю такси и тихо, пока на горизонте нет Рейна, выхожу из дома. Ему невозможно будет объяснить, что я должна быть там одна, он, все равно, меня не отпустит. Поэтому, я мысленно прошу у него прощение за обман, отключаю телефон, чтобы он не изводил меня звонками, и выезжаю к назначенному месту.
        Доехав до заброшенного склада, по телу пробегает озноб. Мне становится совсем дурно, но мысль, что я скоро встречусь со своей девочкой прибавляет храбрости. Расплатившись с таксистом, выхожу из машины и направляюсь к единственному стоящему ангару. У дверей вижу мужчину, который внимательно следит за мной.
        - Все в порядке, она приехала на такси, - сообщает кому-то в наушник.
        Открывает мне железные двери, пропускает вовнутрь, а сам остаётся охранять местность.
        Холод, пробирающий до дрожи - это первое, что я чувствую, войдя в огромное темное помещение. В груди нарастает тревога. А в голове хаотично всплывают картины прошлого, когда неизвестный, прячущий своё лицо, сделал один выстрел в сердце сестры, лишив нашу семью смысла жизни; как двое других, более жестоких и безжалостных тварей выстрелили в маму и Сэма, сожгли их тела и лишили меня детства и памяти. Пытаюсь выкинуть из головы все мысли, что нагоняют жути. Но чем ближе подхожу к двум мужчинам, стоящим у стола с ноутбуком, тем сильнее страх разрастается меж рёбер.
        «И как меня угораздило в это все вляпаться?» - недоумеваю, осматриваясь по сторонам и с ужасом понимая, что все это происходит со мной в реальности, а не на пробах дешевого кино.
        - Более мрачного места не нашлось для встречи? - обращаюсь к мужчинам.
        - Выбрали самое красочное для тебя, - произносит один из них грубым охрипшим голос, надменно смотря на меня.
        Разглядев их лица, обделённые интеллектом, понимаю, что ни один не является здесь хозяином ситуации. Тот, кто всем руководит, продолжает оставаться в тени.
        - Где моя дочь? - решаю перейти к делу, встав напротив них.
        - Сначала мы проверим флешку, - заявляет все тот же мужик, у которого, вместо одной брови, шрам. Пугающее и неприятное зрелище.
        Второй парень, более молодой, стоит молча за его спиной и внимательно следит за каждым моим движением.
        Достаю из сумки usb-накопитель и протягиваю им. Тот грубо выхватывает его из моих рук, открывает ноутбук, вставляет в него флешку и начинает проверять файлы.
        На лице его появляется улыбка. Такая неприятная, звериная, как у шакала.
        - А ты молодец, красавица, - рассматривает меня с ног до головы. - Мы эти файлы уже год пытаемся заполучить.
        - Вашему хозяину стоило бы задуматься над этим, - не удерживаюсь от презрения, которое поглощает меня сильнее страха.
        - Заткни пасть, - отрезвляет второй, словно окатив меня холодной водой.
        Решаю не реагировать на его слова и далее не провоцировать их.
        - Откуда у этого сукиного сына эти данные? - хмурит лоб лицо со шрамом, продолжая просматривать документы.
        - Разбирайтесь сами. Я свою часть сделки выполнила, где моя дочь?! - спрашиваю, теряя терпение.
        Мужчина выпрямляется в спине, смотрит на меня и отвечает с усмешкой на губах:
        - А её здесь нет.
        - А где она? - пробирает на дрожь от такой издевательской улыбки.
        Он тянет руку к пояснице, и я столбенею, когда вижу пистолет в его руках, который он направляет прямо мне в голову. Сглатываю ком размером в булыжник и не могу отвести взгляд от глаз подонка.
        - Мы решили, что ей место на чёрном рынке.
        У меня взрывается сердце от этих слов.
        - Не смейте! - вырывается хрипом из уст, а по спине проходит леденящий озноб. - Я сделала все, как вы просили! У нас был договор!
        Мрази переглядываются и начинают ржать над моими словами. Чувствую себя такой безмозглой дурой, что хочется прогрызть себе глотку.
        - Верните дочь моим родителям, а со мной можете делать все, что угодно! Пожалуйста! - стараюсь унять дрожь в голосе, говорить твёрдо, но ничего не выходит. В настолько унизительной и страшной ситуации я никогда не находилась.
        - Ох, крошка, я бы с радостью оставил такое мясо, как ты, для нас, чтобы утоляла потребности. Но босс сказал пощадить тебя за услугу, которую ты нам оказала, и просто пристрелить, чтобы не мучилась.
        Я чувствую, как страх охватывает каждую мою клетку. Только страшно мне не за себя, а за Ариану. За то, какой адской жизни я её подвергла.
        - Ради Бога, дайте поговорить с вашим боссом. Я готова на все, только оставьте в покое моего ребёнка!
        - Ну давай, - ухмыляется он, расстегивая ширинку, - Покажи для начала, на что ты способна. А потом я решу, дать тебе возможность поговорить с боссом или нет.
        Его слова вызывают рвотный рефлекс. Закрываю глаза, стараясь справиться с внутренней истерикой и слезами, что предательски льются из глаз. Ненавижу себя. Ненавижу за каждое неправильно принятое решение.
        Раздаётся выстрел, второй. С ужасом открываю глаза, решив, что надо мной решили поиздеваться. Но когда вижу перед собой Роланда и незнакомого мужчину с пистолетами в руках, вздыхаю с облегчением, а после начинаю рыдать от осознания того, что могло произойти, если бы их не было сейчас рядом.
        - Демид, уведи её, - сухо бросает Ханукаев, обратившись к другу, который только вошел в ангар.
        - Я никуда не уйду! Они забрали моего ребёнка! Хотят продать мою девочку на чёрном рынке! - кричу, подхожу к ним, хочу выхватить пистолет из чьих-нибудь рук и пристрелить козлов.
        - Успокойся, - резко одергивает меня Роланд, - Слушай меня. Сейчас ты успокаиваешься, и едешь с Демидом домой. А я разгребу то дерьмо, которое вы здесь заварили. Договорились?
        - А Ариана? - спрашиваю сквозь слезы. - Что будет с ней? Они должны были вернуть мне её сегодня!
        - Не оставлю я тебя без дочери! - договорив, передаёт меня в руки к Демиду.
        Его слова нисколько меня не успокаивают, продолжаю плакать и судорожно трястись от мысли, что уже поздно, и я больше никогда не увижу Ари.
        Его моя истерика нисколько не трогает, он подходит к валяющимся мужикам, которые корчатся от боли, достаёт из уха "главного" наушник и вставляет его в своё.
        Включает и произносит:
        - Уверен, вы по мне соскучились, - единственное, что доходит до моего слуха, прежде, чем Демид выводит меня.
        На улице я вижу несколько лежащих на земле пристреленных мужчин.
        - Жить будут, - говорит Демид, помогая сесть мне в машину.
        - Мне плевать, что с ними будет, - говорю искренне и пугаюсь такому пренебрежительному отношению к человеческим жизням.
        Мы долго едем в тишине, режущей слух. Слез во мне не осталось, но внутренний эмоциональный террор беспрерывно крушил душу.
        - Дочь обязательно к тебе вернется, не изводи себя, - старается ободрить Демид, когда я совсем поникаю в мыслях.
        - Если бы вы не появились…
        - Мы появились, - перебивает меня, не дав возможности закончить страшные предположения. - Роланд бы не позволил, чтобы с тобой что-то случилось.
        - Придите вы на пять минут позже, соскребали бы с земли моё тело, - во рту пересыхает от этих слов. - Это удача, которая не зависела ни от меня, ни от Роланда, ни от кого-либо ещё.
        - Медея, в нашем мире не существует удачи, чуда, справедливости. Только контроль над ситуацией и владение информацией помогают нам не сдохнуть на каком-нибудь складе.
        Я слишком истощена, чтобы понять суть сказанного, поэтому оставляю его без ответа и отворачиваюсь к пассажирскому окну. Пусть называют это как хотят, для меня это стало чудом, спасением и возможностью вырвать дочь из рук гнусных людей.
        - И я поздравляю тебя с рождением ребёнка, - вновь прерывает наше молчание. - Жаль, что ты скрыла от меня такую новость. Я был бы счастлив за тебя, как никогда.
        - Прости, - с сожалением смотрю ему в глаза. - Я не хотела, чтобы кто-то знал о ней. Она для меня сокровенна.
        Он криво улыбается и отводит взгляд на дорогу. Вижу, что ему неприятно узнавать обо всем в таких обстоятельствах.
        Мы больше не произносим ни слова друг другу. Я снова погружаюсь в свои мысли, сгрызая себе нервы. Надеюсь, Роланду удастся всё уладить. Молюсь, чтобы этот кошмар, расщепляющий мою жизнь, скорее закончился, и я обняла Ариану, прижала к груди и вдохнула сладкий аромат её тела.
        Мы заезжаем в уже знакомое мне поселение, и только сейчас я осознаю, что Демид не спрашивал адрес, куда меня отвезти.
        - Что мы здесь делаем? - хмурю лоб, смотря на ворота, скрывающие за собой дом Ханукаева старшего.
        - Поживешь с родными Роланда, пока он все не уладит.
        - Это шутка такая? Мне есть где жить!
        - Медея, ты уже наворотила дел, - отвечает раздраженно, - Поэтому, давай ты будешь делать так, как говорим тебе мы? Если Роланд решил, что ты должна быть под охраной его людей, значит так и должно быть!
        - Хорошо, я готова быть сейчас под охраной. Но пусть за мной присматривают на моей территории.
        - Вот он приедет, и ты поговоришь с ним об этом, - заглушив машину, выходит из неё, подходит к моей двери и помогает её открыть.
        Решаю, что он прав. Если и обсуждать решения Роланда, то с самим Роландом. А сейчас, учитывая, что вся дальнейшая моя жизнь зависит от него, я не готова лишний раз действовать ему на нервы.
        Взяв сумку и достав зеркало с косметичкой, привожу в порядок лицо, а после, вместе с другом захожу во двор с центрального входа.
        Моё внимание сразу привлекает уютная картина. Под шатром, за столом сидит семья Ханукаевых и что-то бурно и весело обсуждает между собой. Заметив нас, они замолкают, а Ренат Янович встаёт, чтобы поприветствовать.
        - Мы вас заждались, - улыбаясь, подходит ко мне и неожиданно заключает в свои объятия. - Рады видеть тебя, Медея.
        - Взаимно, - натянуто улыбаюсь в ответ.
        Чувствую себя неловко, очевидно, Роланд сообщил ему, что я все знаю, раз он позволил себе такое открытое проявление чувств. Когда я ещё была Арианой, мужчина очень любил меня и лелеял, как родную дочь.
        Отпустив мои плечи, Ренат представляет меня гостям и показывает на свободное место рядом с Османом. Мужчина приглашает за стол и Демида, но тот, сославшись на дела с Роландом и многозначно посмотрев на меня, благодарит за приглашение, а после прощается с нами.
        Хочу последовать его примеру и попросить проводить меня к дому, но решаю, что это неприлично. Да и плохая это идея - оставаться в одиночестве с собой, когда внутри творится настоящая война чувств.
        Присаживаюсь рядом с Османом, он приветствует меня ещё раз и знакомит со своей невестой. Так странно и паршиво становится от этого знакомства. Помню, как влюблена в него была Эмми и как страдала тогда от того, что у него появилась девушка. Уверена, будь она жива, её чувства давно бы остыли к нему, но она умерла, а в сердце её был он. И вот он жив, счастлив, любит и любим, а моя сестра лежит в сырой земле без единого шанса на счастье.
        Глупо, категорично и очень неправильно то, что я сейчас испытываю. Но в этом беспорядке, я не могу отыскать более правильных эмоций.
        Напротив меня сидят Лайла и Роза. Молодая девушка внимательно наблюдает за мной, а глаза её радостно искрятся. Она что-то "говорит" Розе жестами, и женщина обращается ко мне:
        - Лайла счастлива вновь встретиться с тобой.
        - Я тоже рада, - искренне улыбаюсь, посмотрев на девушку.
        Она, как и лабиринт, напоминает мне о том, что у Роланд есть душа. Вспоминаю, как однажды, когда мне было лет десять, у меня родился брат. Родители уделяли ему все своё время, а ещё и моё отнимали, чтобы я помогала маме с ним. Я очень злилась на неё и папу, считала, что меня разлюбили. Казалось, даже если я исчезну, никто не расстроится и не заметит моего отсутствия.
        - Постоянно возятся с Сэмюэлем! - недовольно ходила взад вперёд перед Роландом по полю, жалуясь на родителей и брата. - Ариана, подай то, Ариана, подай это. Ариана, тише, Сэм уснул, Ариана, проследи за братом, пока я схожу за хлебом. Надоело!
        - Ты злишься попусту, - сидя на траве и следя за мной, спокойно отвечал Роланд. - Когда-то родители также уделяли все своё время только тебе одной, не разделяя его ни с кем другим.
        Я продолжала маячить перед ним, игнорируя все сказанные им слова.
        - Остановись и послушай меня, Ариана, - сказал он строже.
        Я остановилась, посмотрела на него обижено, но не решилась продолжить ходьбу. Я ждала от него поддержки, но, кажется, он видел ситуацию совсем иначе.
        - Если тебе не хватает присутствия родителей, подойти и попроси их о внимании. А на брата не злись и не ругайся. Он вырастет и станет для тебя самым близким человеком.
        - То есть, тебя не бесит, когда приходится присматривать за Лайлой?
        - Меня бесит делать уроки, ходить в школу и слушать нравоучения папы, но от заботы о ней я получаю удовольствие. Я её очень люблю. Она особенная и учит меня ответственности.
        - Хочешь сказать, ты такой ответственный из-за сестры? - скрестив руки на груди, присела рядом с ним на траву.
        - Не только. Но именно она научила не бояться брать ответственность за других.
        - Зачем брать ответственность за других? Каждый должен отвечать сам за себя.
        - Согласен. Но что делать, когда человек беззащитен и слаб? Когда ему нужна твоя помощь? Надо таким помогать.
        - Ну, - сморщив нос и задумавшись, улыбнулась. - Наверное, я бы чувствовала себя намного лучше, если бы помогала слабым и беззащитным.
        - Вот. Сэм сейчас маленький и беззащитный. Он зависит от мамы, папы и тебя. Сам он ничего не может. И то, будет ему хорошо или плохо, всецело зависит от вас.
        - Я ведь не желаю ему плохого. Просто хочу, чтобы у меня все было как прежде хорошо.
        - Запомни, не будет всегда хорошо или плохо. День сменяется ночью, ночь - утром. Надо учиться извлекать из всего урок и идти дальше. Ладно?
        - Почему ты такой умный? - улыбалась, восторженно разглядывая его.
        - Просто я из всего извлекаю урок, - посмотрел на меня, на мою улыбку и улыбнулся в ответ. - Давай пообещаем кое-что друг другу?
        - Что?
        - Ты всегда будешь вот так красиво улыбаться, несмотря ни на что. Даже если все будет очень-очень плохо.
        - А что ты взамен пообещаешь?
        - Я обещаю, что буду рядом, когда будет очень-очень плохо, и возьму все ответственность за твоё счастье на себя.
        - Но я хочу зависеть только от себя.
        - Завись. Но если почувствуешь себя слабой и беззащитной, я всегда буду рядом.
        - Хорошо, обещаю всегда улыбаться, несмотря ни на что.
        - Обещаю быть рядом.
        Смотрю в тарелку, ковыряясь вилкой в пирожном, а на лице невольно выступает улыбка, пропитанная грустью и тоской. Такие воспоминания только сильнее вонзают кинжал в сердце. В сердце, которое пропитано именем Роланда и самыми разными чувствами к нему.
        Вечер проходит в тёплой обстановке. Все плавно переходят в дом и устраиваются у камина. Приятно сидеть у костра даже в летнюю ночь.
        Многие диалоги я пропускаю мимо ушей, часто заглядываю в телефон, в надежде получить звонок или сообщение с какой-нибудь новостью. Но телефон молчит, и чем больше времени проходит, тем мрачнее становится внутри.
        Пока на душе скребут кошки от самых страшных мыслей, решаю хотя бы облегчить состояние близких людей. Пишу сообщение Майеру, рассказываю вкратце сложившуюся ситуацию, говорю, что со мной все в порядке и прошу у него прощение. После, пишу родителям, объясняю, что Роланд решает вопрос с Арианой, и уже скоро мы будем дома.
        Слышу звук открывающейся входной двери, подбираюсь на месте, в ожидании пришедшего. И когда в гостиную входит Роланд, а рядом с ним не оказывается Арианы, по мне словно катком проходятся. Я смотрю на него с надеждой. Жду, когда подойдёт и что-нибудь скажет мне, но мужчина не замечает меня в упор. Приветствует всех остальных, подходит к Лайле, крепко обнимает её и целует в лоб. Пару минут ведёт разговор с отцом, братом и дядей, а после покидает нас, пройдя к лестнице и поднявшись на вверх.
        Нетерпеливо встаю с места, желаю всем спокойной ночи и следую к комнате Роланда. Мне необходимо поговорить с ним, узнать новости и понять, что происходит.
        Стучусь к нему, в ответ тишина. Вхожу в комнату и, услышав за приоткрытой дверью ванной комнаты звуки воды, направляюсь туда. Неуверенно подхожу к двери и, постучавшись, вхожу в неё. Роланд стоит, опираясь руками об раковину и нависая головой над ней. Мое появление никак не действует на него, он продолжает стоять на месте, полностью погруженный в свои мысли.
        Подхожу к нему сзади, нерешительно обвиваю его талию руками и утыкаюсь лицом в крепкую спину. Шестое чувство подсказывает мне, что у него все под контролем, и с Арианой ничего плохого не случилось. Поэтому не бросаюсь на него с вопросами, а лишь говорю:
        - Прости, Роланд. Я просто нахожусь в отчаянии, - произношу с надрывом.
        Он молчит. Чувствую отстранённость и желание оторвать меня от себя.
        - Мне никогда не было так страшно, как сейчас. Я не могу потерять дочь. Это сведёт меня с ума. Моя психика и сердце этого не выдержат, - лишившись остатков гордости, я оголяю перед ним душу со всеми своими страхами и слабостями. И больше всего боюсь, что сейчас он плюнет туда и размажет все ногой, как какую-то грязь.
        Он берет мои сцепленные между собой пальцы, разъединяет их и, избавившись от моих объятий, разворачивается ко мне лицом.
        - Завтра Ариана будет у тебя. Получишь дочь, новый паспорт и на этом все, покинешь этот дом. Обещаю, что даже если где-нибудь когда-нибудь мы встретимся, я сделаю вид, что не знаю тебя.
        И не дав мне что-нибудь ответить, разворачивается и выходит из комнаты.
        А я стою, смотрю в закрывающуюся за ним дверь и хочу плакать, несмотря на то, что он сообщил мне долгожданную новость. Я ведь знала, к чему все приведёт, хотела, чтобы мы друг друга забыли. Но, услышав от него последние слова, почувствовала боль, которая оказалась сильнее моего собственного сознания.
        Глава 6
        За окном светает. Смотрю на рассвет и хочу выть от треска в голове. Поток мыслей так и не позволил мне сомкнуть глаз, а сил вовсе не осталось.
        Чувство, будто кто-то схватил меня сзади, отдернул и вернул назад в прошлое. В состояние, которое презираю - когда я, валяясь на полу, собирала себя по остаткам. Когда думала, что во всем виноват мой образ жизни и мышления. Что именно моё желание идти на поводу у собственных эмоций, не подчиняясь правилам, привело к смерти сестры.
        Но даже сейчас, когда я изменила свои принципы, когда решила следовать общественным правилам, руководствоваться исключительно разумом, всегда напоминая себе о горьком опыте, у меня, все равно, ничего не вышло. Чтобы я не делала, как бы не жила и как бы не старалась изменить свою жизнь - все приводит к краху и роковым последствиям. Я не могу доверять самой себе - ни сердцу, ни разуму. Продолжаю биться в агонии между этими двумя инстанциями, в надежде, когда-нибудь прийти к их гармонии.
        Отчаявшись заснуть, встаю с кровати, одеваюсь и спускаюсь вниз. Прохожу на уже знакомую кухню выпить кофе. Перед глазами всплывает картина из прошлого, как мама работала здесь. Сердце сжимается от тоски. Я скучаю по родителям. Встречаю Османа, который с утра пораньше пьёт, сидя за барной стойкой.
        - Доброе утро, - приветствую мужчину и прохожу к плите.
        - Доброе, - отвечает с отстранённым видом.
        - Чай, кофе?
        - Коньяк, - поднимает стопку и улыбается.
        Улыбаюсь в ответ и, отвернувшись, глазами ищу необходимое. Взяв турку и найдя молотое, начинаю варить кофе, полностью погружённая в своё состояние.
        - Я так и не принёс тебе свои соболезнования, - говорит мне в спину.
        - Ваша семья помогла с похоронами и обеспечила нам безопасность, - бросаю на него взгляд через плечо. - Я сочла это за соболезнования.
        - Это меньшее, что мы могли сделать.
        Между нами вновь возникает тишина, только теперь она тяготит. Непроизвольно в голове всплывают все слова сестры об этом мужчине. Её мечты, чувства, слезы.
        - Не было и дня, чтобы я не винил себя в её смерти, - вдруг произносит он, заставив меня оторваться от своих дел и мыслей и развернуться к нему лицом. - Она ехала в тот день ко мне, - отвечает на моё недоумение.
        Его слова звучат, как гром средь ясного неба. Я точно помню, что она сказала нам в тот день. Она ехала с друзьями отдыхать. Об этом мужчине и речи не было.
        - Прости, но я тебя не понимаю. Мы говорим о Эмми? - решаю, что неправильно поняла его.
        - О ней. Никто об этом не знает, - залпом выпивает остаток алкоголя. - Когда тебе тридцать лет и за спиной сотни прожженных и доступных девиц, невинная влюблённая девочка семнадцати лет кажется удивительным цветком среди грязи, - он переводит взгляд на меня и грустно улыбается. - Я не понял, как привязался к ней. Однако, до последнего держал дистанцию. Не мне тебе объяснять, что такой, как она, не место среди нас.
        Молчу. Меня тянет куда-то вниз, в бездну прошлого.
        - Я тогда встречался с одной, решил познакомить их с Эмми. Хотел, чтобы она перестала часто появляться у нас дома и мелькать перед глазами. Хотел оградить и её, и себя от ненужных проблем. Так и получилось. Появляться стала реже. Но я начал сходить с ума. В тот день, сорвался, позвонил ей, придумал глупый повод для встречи, лишь бы увидеть её. Ты бы слышала её, - он замолкает, снова наполняет стопку коньяком, печально улыбается. - Никогда больше я не слышал в женском голосе столько счастья, связанного со мной, хоть она и старалась его скрыть. Я хотел приехать, забрать её, но она попросила встретиться в городе. И я ждал её в центре. Звонил, но абонент был недоступен. Прождал несколько часов, прежде чем мне сообщили, что её убили у подъезда.
        Глаза наполняются слезами. Его слова разрывают заштопанное сердце, наполненное воспоминаниями об этом дне.
        В голове просыпаются сотни «а что если бы?». Что, если бы он сам приехал за ней? Что, если бы позвонил за день раньше или позже? Что, если бы она была сейчас жива?
        Эти вопросы ураганом проносятся в сознании, превратив всё в хаос.
        - Я знал, что нельзя давать волю эмоциям, понимал все вытекающие последствия. Но не знал, что мой срыв приведёт к таким последствиям…
        Слышу кипячение кофе сзади и не успеваю обернуться, чтобы убрать турку с плиты. Все проливается на столешницу и стекается на светлые брюки. Нервно вскрикиваю на напиток, хотя понимаю, что дело совсем не в нем, а в сдерживаемых и подавляемых эмоциях.
        - Она была в тебя влюблена, - говорю, успокоившись и выключив плиту. - Уверена, твой звонок сделал её, хоть и ненадолго, но самой счастливой, - вновь смотрю на него.
        - Прости, что заговорил об этом. Увидел тебя и вернулся в тот день.
        Не найдя больше слов, устало опускаю плечи. Я отдала бы все на свете, умоляла бы все высшие силы обыграть тот злосчастный вечер иначе. Но это невозможно. Как говорит Аннет: «Из любых проблем, которые нельзя разрешить, извлекай урок. Именно для этого они и были тебе посланы». Но, к сожалению, хоть я и была отличницей в учебных заведениях, в школе жизни я оказалась круглой двоечницей. И извлекать истину из трагедий так и не научилась.
        Однако, слова Османа напомнили мне о том, что человек не вечен. И того, от кого сегодня мы отказываемся по глупым причинам, завтра может просто не стать. И важно вовремя произнести вслух то, о чем внутри все кричит изо дня в день.
        Он встаёт с места, предлагает мне подышать свежим воздухом и, получив согласие, выходит из помещения. Налив оставшийся кофе в чашку, следую за ним во двор. Оказавшись на крыльце рядом с ним, замечаю снизу бодрого Рената Яновича, играющего с собакой, которая когда-то стала причиной нашего столкновения с Роландом. Он приветствует нас, желает доброго утра, а после продолжает игру с Графом.
        - Куришь? - интересуется Осман, облокотившись локтями об балюстраду, и протягивает мне пачку сигарет.
        Не курю. Уже около четырёх лет. Слукавлю, если скажу, что бросила, как только узнала, что беременна. Не было у меня подобного, так как не было никакой любви ни к себе, ни к ребёнку. Но со временем все само сошло на нет. А когда Ариана появилась на свет и жизнь стала налаживаться, я и вовсе забыла о пагубной привычке.
        Однако сейчас, когда смотрю на Османа, который затягивается и медленно выпускает дым, уткнувшись взглядом куда-то вдаль, я чувствую, что готова выкурить целую пачку.
        Молча достаю одну сигарету, мужчина выпрямляется в спине, помогает мне её зажечь, а после снова возвращается в прежнюю позу.
        - Красиво у вас здесь, - говорю, затянувшись, и с наслаждением выдыхаю сигаретный дым.
        - Это место, куда хочется возвращаться, - отвечает, наблюдая за отцом.
        - Ты приезжаешь сюда на выходные?
        - Последние полгода, мы с Линдой здесь живем. С годами человек приходит к тому, что хочет чаще находиться в кругу своей семьи.
        - Не каждый. Кто-то до конца жизни отдаёт предпочтение одиночеству, - утверждаю с горечью.
        - А кто-то, - раздаётся голос Роланда позади нас, и я резко оборачиваюсь, чтобы взглянуть на него, - Не учится на своих ошибках, - подходит ближе, переводя тяжелый взгляд с моих глаз на пальцы, держащие сигарету.
        Смотрю на него, хоть это и невыносимо. Хочу, как прежде, видеть злость, смешанную горячим импульсом. Но вижу лишь презрение, заставляющее леденеть даже под лучами солнца.
        Он ничего не говорит, но мне всё ясно и без слов. Постой мужчина еще минуту рядом, я сама бы потушила окурок на себе, как бы абсурдно это не звучало. Но Роланду достаточно взгляда, чтобы я почувствовала себя ничего не значащим мусором на трассе.
        Поприветствовав брата, он спускается вниз, присоединившись к отцу.
        - Пора ему осознать, что ты уже девочка взрослая, - усмехается мужчина, качая головой и наблюдая за младшим братом.
        - Есть более важные вещи, которые он должен осознать, - потушив сигарету, тянусь к стакану с кофе, делаю глоток и нервно сжимаю губы.
        - Нам всем что-то нужно осознать. А до тех пор, пока мы думаем, что умнее, мудрее и хитрее жизни, будем спотыкаться, падать и разбивать лбы, - он смотрит на меня с легкой улыбкой на губах, а взглядом старается понять дошли ли до меня его слова или пролетели мимо.
        Молчу, всё глубже погружаясь в себя.
        - Не переживай, мы все ходим с лбами, рассеченными до костей.
        И хоть он говорит о лбах, в его словах я слышу речь о сердце.
        - Пойдём, развеемся с Графом, - приглашает он, и я спускаюсь вместе с ним к Ренату Яновичу и Роланду.
        Зачем - не знаю. От присутствия последнего мне становится только хуже. Но и его отсутствие не делает меня счастливой. Ненавижу это подвешенное чувство.
        Раздаётся звук открывающихся ворот, и во двор заезжает чёрный лимузин. Мужчины отвлекаются от Графа и, переглянувшись с снисходительной ухмылкой на губах, слегка закатив глаза, начинают направляться к остановившемуся автомобилю. Как и всегда, моё любопытство берет верх надо мной, и я с интересом наблюдаю за всем происходящим.
        Сначала выходит водитель в костюме, проходит к задней двери, открывает её и подаёт руку, по всей видимости, женщине. И уже через пару мгновений из автомобиля выходит дама пожилых лет. Свечение бриллиантов на её пальцах, шее и ушах я бы увидела за версту. Одетая в элегантное бежевое платье и держа под рукой брендовый клатч, она благодарит водителя и разрешает ему уехать.
        - Мама, ты что тут делаешь? - подходит к женщине Ренат Янович, приветствуя её поцелуем в обе щеки. К нему присоединяются Роланд и Осман.
        - Полжизни прожил, но так и не научился приветствовать мать, - отвечает, величественно глядя на сына.
        - Предупредила бы, мы бы заехали за тобой в аэропорт, - поддерживает Осман.
        - Негоже дамам ездить на бульдозерах, которые вы водите.
        - Тогда не злись, что встречаем без красной ковровой и лепестков роз, - отвечает с усмешкой Роланд и обнимает её следом за братом.
        Она улыбается ему и лишь его прижимает ближе к себе.
        Я стою и внимательно слежу за ними, забыв, что не невидимая. Глупо, наверное, было думать, что в их роду найдётся ещё пара-тройка мягкотелых родственников, но я думала, что твёрдость характера и важность - это у них по мужской линии.
        Когда женщина замечает меня и начинает осматривать с ног до головы, я направляюсь в их сторону.
        - Надеюсь, старческий маразм ещё не настиг тебя, и ты не привёл в дом молоденькую профурсетку? - обращается без капли смущения женщина к Ренату.
        Глава семейства хочет ответить, но я его опережаю, нисколько не удивившись и не оскорбившись её словам. Знаем таких - проходили. Подхожу к ней, протягиваю руку и представляюсь:
        - Медея. Молодая профурсетка и подруга Роланда.
        Она даже не думает протягивать ладонь в ответ. Смотрит на меня с надменностью.
        - Ох, простите, - отпускаю руку, улыбнувшись. - В вашем королевстве нужно кланяться?
        - Медея! - одергивает меня Роланд, бросив смирительный взгляд. - Через час мы выезжаем, поэтому ты можешь идти собираться.
        - Как скажете, Роланд Ренатович, - продолжая ухмыляться, бросаю на прощание взгляд на старушку, подмигиваю, разворачиваюсь и покидаю их общество.
        Наверное, с моей стороны было бы достойнее промолчать и дождаться, когда за меня вступиться Ренат Янович, но я не сумела удержаться от удовольствия ответить этой даме. Ещё никто в их семействе так энергетически мне не напоминал Роланда, как она.
        Осознание, что через час мы выедем навстречу к моей девочке, выводит меня из депрессивного состояния и доводит до состояния волнительной эйфории. Оно сдвигает камни с сердца, даёт ему вздохнуть.
        Зайдя в комнату, открываю чемодан, оставленный Роландом прошлой ночью, достаю оттуда лёгкое белое платье, которое любит Ари.
        « - Мама, ты похожа на ангелочка!» - радостно твердит она, когда видит меня в нем и бросается в объятия, продолжая артистично говорить о том, какая у неё красивая мама.
        Хочется поставить такие мгновения на повтор. Особенно сейчас. Когда, кажется, что сорвусь на полпути и упаду обратно на дно.
        Безуспешно попытавшись скрыть косметикой усталость с лица, надеваю платье и выхожу из комнаты. По дороге сюда, я слышала игру скрипки где-то из глубин второго этажа. Игра настолько обволакивала и напоминала Эмми, что я не могла себе позволить не пройти поближе, чтобы послушать. Насладиться. Закрыть глаза и представить, что сестра рядом.
        Бросая краткие взгляды на картины, развешанные с обеих сторон стен, медленно следую по коридору, ведущему к дверям, за которыми играет живая музыка. На одних изображены пейзажи, на других автопортреты семьи.
        Мои глаза застывают на одной из картин. На ней изображён улыбающийся подросток в обнимку с собакой. Пытаюсь оторвать своё внимание от него, но не могу. Остановившись перед изображением Роланда, мысли невольно тянут меня к прошлому. Туда, где при каждой нашей встрече, при каждом моем слове и каждом поступке, Роланд одаривал меня восхищенным взглядом и согревающей улыбкой.
        Рукой касаюсь нарисованных губ, провожу по ним пальцем, с грустью констатируя, что не увижу больше в свой адрес подобного.
        Услышав, как кто-то откашливается, вздрагиваю и, отстранившись от картины, оборачиваюсь на подошедшего.
        Роланд стоит, скрестив руки, ухмыляется, поймав меня с поличным, и пристально наблюдает за моим замешательством.
        - Не удивлён, что эта картина тебе приглянулась.
        - Я настолько предсказуема?
        - Картину срисовали с фотографии, которую сделала Ариана.
        И вот я должна радоваться, что он отделяет меня от неё. Должна быть счастлива, ведь так хотела этого. А я все глубже становлюсь несчастной.
        - Я не знала, - пытаюсь улыбнуться, но получается криво. - Красиво выполненная работа.
        Он ничего не отвечает, хочет пройти дальше, очевидно, направляясь к сестре, которая продолжает своё великолепное исполнение.
        - Она вернула меня в прошлое, - зачем-то произношу вслух. Он останавливается, а я, сделав небольшую паузу, спрашиваю: - Это паршиво?
        - Возвращаться в прошлое? - разворачивается и снова смотрит мне в глаза.
        - Нет, разочаровываться в тех, кем восхищался.
        Я презираю себя. Хочу отрезать свой язык, чтобы больше никогда не оголять им свою душу, а после вскрыть грудную клетку и вырвать оттуда сердце, чтобы вовсе перестать что-то чувствовать.
        - Почти то же, что и хоронить.
        - Считаешь уместным сравнивать смерть с разочарованием?
        Молчит, всем своим видом даёт понять, что его ответ очевиден.
        Возможно, он прав. Отличие лишь в том, что смерть забирает тебя у всех, а разочарование - у конкретного человека.
        - Мне жаль, что мы опошлили и изваляли в грязи безобидную детскую дружбу, - теперь уйти хочу я, понимая, что говорю слишком много лишнего, личного.
        - У меня не было дружбы с тобой.
        На этих словах, мы разворачиваемся спинами к друг другу и хотим уйти: я - обратно в свою комнату, он - к сестре. Но на первом этаже раздаётся оглушительный звук входной двери, и женский крик заставляет нас остановиться, переглянуться и пройти к лестнице, чтобы понять, что происходит.
        - Где Роланд? - кричит она. - Где он? Я должна с ним поговорить!
        Роланд узнает голос и быстрым шагом направляется вниз, а я, подходя к ступеням, даже предположить не могла, с кем ещё меня решит столкнуть жизнь.
        Зара стоит вся в слезах, держит в руках какие-то снимки и продолжает кричать. Всеми фибрами предчувствую беду, которая коснётся и меня.
        Из гостиной выходят Ренат Янович с матерью и Осман.
        - Что происходит? - интересуется женщина в возрасте.
        - Бабушка, - увидев её, сквозь слезы, выдыхает Зара и, подойдя к ней, бросается в объятия. - Бабушка, ты ведь меня предупреждала. Вы все меня предупреждали.
        - Что случилось? - сухой голос Роланда разворачивает женщину обратно.
        Она смотрит на него, хочет что-то сказать, но, видимо, заметив мой силуэт, поднимает глаза наверх. И как только наши взгляды сталкиваются, она звереет пуще прежнего.
        - Ты! - сквозь зубы рычит на меня. - Мразь, шлюха!
        После её слов, все становится ясным как дважды два. Не нужно иметь много ума, чтобы догадаться, о чем она узнала.
        - Так, для начала успокойся, - подходит к ней Роланд, берет за плечи, очевидно догадавшись о причине её истерики.
        - Успокоиться? Ты приводишь её в свой дом, а она спит с чужими мужьями!!!
        Эти слова резко разворачивают головы стоящих в мою сторону. Я лишь устало вздыхаю, уже нисколько не удивляясь всему происходящему вокруг.
        Вины перед женщиной, увы, не чувствую уже давно. Я долго шла к тому, чтобы понять - я виновата лишь перед самой собой, что не сумела разглядеть в любимом мужчине лжеца, а может просто не хотела. Мой же долг перед ней я выполнила - ушла, как только обо всем узнала. А, значит, и вопросов ко мне быть не должно.
        - Что здесь происходит? - женщина в возрасте смотрит на меня с презрением, хотя вопрос задаёт явно не мне.
        Спускаюсь вниз, чтобы поговорить с Зарой. Оправдываться я не желаю, но объяснить ситуацию обязана.
        - Что здесь происходит? Я вам расскажу, что здесь происходит, - продолжает кричать Сараева, - Эта женщина спит с моим мужем! - её слова обескураживают даже нас с Роландом. Говорить о других и вовсе не стоит.
        Хочу ступить на последнюю ступень и подойти к ней, но Роланд встаёт передо мной, не позволив больше сделать ни шагу.
        - Ты ещё станешь её защищать? - нервно вскидывает руками Зара. А после суёт ему в руки снимки. - На, погляди на свою ненаглядную!
        Мной овладевает любопытство. Я не понимаю, что может быть запечатлено на них. Как история шестилетней давности всплыла сейчас и так всколыхнула её?
        - Все свободны, - обращается он к отцу, брату и бабушке.
        - Роланд, - недоумевая, произносит Осман.
        - Свободны! - повторяет нервно. - А ты, пошли со мной, - обращается к сестре.
        Поднимается на лестницу, смотрит на меня и добавляет:
        - Ты тоже.
        Мы входим в его комнату. Зара продолжает плакать и захлебываться в собственных слезах. И мне её искренне, по-женски жаль. Я помню, что пережила, когда узнала о предательстве Эльдара. Но что должна чувствовать любящая жена, подарившая ему двоих детей, мне тяжело представить.
        Роланд помогает ей сесть на кровать, даёт стакан воды и берётся рассматривать фотографии. Я подхожу к нему, чтобы тоже взглянуть на то, что там находится. И прихожу в ужас, увидев снимки. На них запечатлено вчерашнее утро. Мы стоим с Эльдаром у бара, разговариваем и на последнем из кадров отчетливо видно, как мужчина касается моего лица и нежно смотрит в глаза.
        - Я выпытала из его помощника все. Он сказал, что они встречались много лет назад, однако, был уверен, что расстались. Но, как ты видишь, - обращается к Роланду, - Они продолжают свои отношения!
        Роланд игнорирует её, разглядывает ещё с полминуты фото, где мужчина касается моей щеки, после поворачивает голову в мою сторону:
        - Это он так соболезнования приносил?! - шипит сквозь зубы, а глаза краснеют от злости.
        - Я не хотела очередного скандала. Да и где остальные кадры, как я одергиваю его? - перевожу взгляд на Зару. - Или здесь только то, что выгодно было показать?
        - Нахалка, у тебя ещё хватает наглости обращаться ко мне в таком тоне? - достаёт телефон, что-то ищет в нем, а потом включает запись.
        На ней весь наш диалог с Эльдаром. Где он сообщает, как был счастлив со мной, как хотел назвать дочь моим именем. Становится жарко. Роланд весь горит огнем, готовым сжечь меня заживо, будь мы одни.
        - То есть, ты хочешь сказать, что не спала с моим мужем?! - кричит на меня, снова начиная плакать. - Что эти слова он говорит не тебе?!
        Я вижу в её глазах ещё какую-то надежду. Кажется, будто она хочет, чтобы я доказала ей обратное, убедила, что муж был ей верен. И все, что она видела и слышала, было истолковано неправильно.
        - Спала, - произношу спокойно и уверено. Я не хотела врать и способствовать тому, чтобы человеку продолжали рвать душу. - Но до того, как узнала, что он женат. И это было около шести лет назад. Вчерашняя встреча ничего не значила. Ни для меня, ни для него, чтобы он там на записи не говорил.
        - Ты смотрела мне в глаза! Смотрела на фотографии моего сына! Улыбалась мне в лицо! И молчала!
        - А должна была разрушить семью?
        - А, ложась к нему в постель, ты не рушила семью?
        - Повторяю, я не знала, что он женат. Как только узнала, оборвала все связи.
        - Зачем ты вообще устроила слежку за ним? - прерывает наш диалог Роланд.
        - Я начала подозревать его… - замолкает, хочет сказать что-то ещё, но не может. - Кому я теперь буду нужна с двумя детьми на руках?
        - Своим детям, - смотрю на неё в замешательстве, не поверив, что взрослый человек задает подобный вопрос.
        Роланд просит оставить их двоих. Выхожу из комнаты, закрыв дверь, задерживаюсь, прислушиваясь к голосам. Она снова начинает бросаться на него с обвинениями, что он связался с беспринципной тварью. Я не слышу, что отвечает мужчина, но она сбавляет тон и ничего более из их разговора не доходит до моего слуха.
        Возможно, появись Зара в другое время, при других обстоятельствах, сложившаяся ситуация взволновала бы меня. Но сейчас, когда меня с головой окунули в прошлое, вернули к Эмми, к воспоминаниям о ней; когда дни тянутся вечность, потому что твой ребёнок находится в чужих, опасных руках, все это - пшик, пролетевший мимо.
        Минут через сорок, Роланд входит ко мне в комнату и говорит, что мы уезжаем. Напряженность в его мышцах, движениях и взгляде душат. Кажется, коснись я его, меня ударило бы током.
        Но даже это на сумело вытеснить счастья от предвкушения нашей встречи с Ари.
        - Что значили твои слова? - спрашивает он, как только мы выезжаем за ворота.
        - Какие?
        - Ты поблагодарила его, что он исполнил твои мечты с другой женщиной, - не отводит глаз с дороги, целенаправленно избегая контакта с моими.
        Сердце начинает биться чаще. Я надеялась, что слова Эльдара пройдут мимо ушей Роланда или, по крайней мере, не удостоятся внимания.
        - Пусть это останется между мной и им, - отвечаю, нехотя.
        - Мечтала родить ему дочь? - спрашивает, игнорируя мои слова.
        - Зачем говорить сейчас об этом?
        - Имею право знать.
        - Имеешь право? Это моя личная жизнь, какой бы она не была!
        - Говорит та, которая без разрешения лезет за границы других людей? - усмехается, впервые за этот разговор бросив на меня короткий взгляд.
        - Господи. Тебе интересно слушать истории с просроченным сроком давности?
        - Мне интересно знать, насколько ты тупая. Серьёзно, ты мечтала иметь детей от него? - он кажется слишком пристрастным, ощущение, что это задевает его глубже, чем может показаться на первый взгляд.
        - Моя тупость заключалась лишь в неразборчивости. А хотеть иметь детей от любимого человека - это естественный процесс многих отношений, - замечаю, как дёрнулись мышцы на его лице при слове "любимый", и от чего-то становится гадко на душе. - Я не понимаю, почему мы вообще говорим сейчас об этом.
        Искренне не понимаю. Ведь история с Эльдаром хоть и заняла место в моей душе, но не имеет больше никакого значения. Сердце не дрогнет при упоминании о нем, а разум не встанет на дыбы.
        - А я не понимаю, почему ты упомянула это в разговоре с ним.
        - Упомянуло то, что он исполнил мои мечты с другой? Дело ведь не в дочери, а в имени, которое он ей дал! - всё-таки, вырывает из меня признание, и это раздражает.
        - Хочешь сказать, этот ублюдок назвал дочь именем, о котором мечтала ты? - его взгляд вновь звереет.
        - Возможно, он и не помнил об этом при выборе имени. В любом случае, в свои слова я вложила отвращение к его личности, нежели чувство упущенного счастья. Если ты, конечно, об этом.
        Хотя, уверена, что об этом.
        Молчит, что-то обдумывает в своей голове, сжимая нервно руль.
        - Мы можем поговорить спокойно? - спрашиваю, не сумев справиться с гнетущей тишиной.
        - А мы сейчас как говорили?
        - Я о другом. Мы можем говорить без провокаций, скрытых или явных оскорблений друг друга?
        - Можем помолчать.
        - Иногда твоё молчание хуже всяких слов.
        В ответ тишина. И я не могу её вынести. Внутри меня взрывается пузырь вопросов, обращённых только ему, который рос все эти годы.
        - Поговорим о Ариане? - произношу неуверенно.
        - О чем конкретно?
        - Судя по тому, что я помню, вы были близки. Так может расскажешь мне, о чем мечтала она?
        - Ты говоришь о ней в третьем лице. Не признаешь эту часть себя?
        - Зачем? Между нами нет ничего общего.
        - Ошибаешься, - уголок его губ вздрагивает в легкой улыбке. - Между вами намного больше общего, чем ты можешь предположить.
        - Например? - меня охватывает дикое любопытство.
        - Например, - задумывается, - Ты мечтала стать гонщицей. Упрашивала Эрнеста, чтобы он научил тебя водить. Но, вместо этого, он купил тебе велосипед. - невольно расплывается в улыбке. - Стоит ли говорить, в каком ты была бешенстве от этого подарка?
        - Сейчас я люблю велосипеды.
        Смотрит на меня с хитрой усмешкой на губах. А во взгляде читается: «это неудивительно».
        - Мы много времени проводили за велопрогулками. Однажды мы уехали далеко в лес, нашли каменистый крутой склон. Я сказал тебе ждать меня наверху, не ехать за мной. Но ты - это ты. В очередной раз решила доказать, что ничем не хуже меня. Поехала следом, сровнявшись со мной, нагло улыбнулась и отпустила руки. Мол, смотри Роланд, какая я крутая, наплевала на твои слова и качусь по жуткому склону без рук.
        - Упала?
        Кивает в ответ:
        - Расшибла себе колени, руки, сломала велосипед, но не заплакала. Весело улыбалась.
        - Кто бы мог подумать, что через пятнадцать лет я проделаю нечто подобное с твоей машиной, - не удержавшись, начинаю смеяться, вспомнив историю на границе.
        Удивительно, но из уст Роланда тоже вырывается короткий смех. Такая легкость кажется для меня нереальной.
        - Мы, - запинаюсь, - Вы часто встречались?
        - Каждый день, если я находился в городе.
        - Ты жил рядом?
        - Нет. Около двадцати минут езды на велосипеде. Если это были будние дни, я брал с собой листы бумаги, маркер, садился под твоими окнами, и мы переписывались.
        Я расплываюсь в улыбке:
        - Креативно, - единственное, что удаётся вымолвить.
        - Однажды, я приехал к тебе поздно вечером, ты была в ужасном настроении. Я пообещал, что выкраду тебя завтра с утра со школы, и мы пойдём гулять в парк. На что ты ответила, будто ждать не хочешь, и бесцеремонно вылезла в окно. Гуляла ты в этот день в пижаме и в моей куртке, - каждое его слово пропитано таким теплом, что даже в самую стужу, вспомнив о них, я согреюсь.
        Так хочется окунуться с головой в те дни. Прожить каждый миг, прочувствовать свою детскую влюбленность всем сердцем. Уверена, это было прекрасно - сбегать из дома через окно и гулять с ним под звездным небом в парке.
        - Мне казалось, что я была мягкой и покладистой.
        - Почему?
        - Просто ты с таким теплом вспоминал о Ариане.
        - И как это связано с покладистостью?
        - Твоё отношение к ней похоже на отношение к Лайле. Вот я и решила, что была похожа на твою сестру.
        - Все было в меру. И, как ты можешь понять, найти общее между вами не так уж сложно.
        - Сумел провести параллели дурного нрава. Ничего хорошего от неё я не приобрела.
        - Дурной нрав, как ты выразилась, порой приходится по вкусу.
        На этих словах я решаю закончить наш разговор. Каждая его фраза растекается по душе сладким мёдом. И я не хочу, чтобы одно случайное слово или действие все испортило.
        Когда мы доезжаем до заброшенных зданий, под кожу начинает пробираться стая муравьев. Настолько жутко и отвратительно это чувство неизвестности и страха.
        Роланд звонит кому-то, спрашивает всё ли готово и все ли на месте, получив ответ, отключается, заезжает в один из переулков и останавливается.
        - Ариана где-то здесь? - осматриваюсь по сторонам, с ужасом разглядывая разваленные дома. - Не говори, что они держали маленького ребёнка среди этого кошмара!
        - Нет. Здесь назначена встреча.
        Минут через пять перед нами появляется чёрный автомобиль с тонированными окнами. Роланд достает из бардачка конверт. По виду кажется, что в нем находится внушительная сумма денег. Мужчина переводит на меня строгий взгляд, говорит сидеть на месте и не при каких обстоятельствах не появляться на улице, пока не позволит.
        - Хорошо, - шепчу в ответ, и он выходит из машины.
        К нему навстречу выходит другой мужчина. Выглядит презентабельно, но молодо, скорее всего, ровесник Роланда. Делаю вывод, что это не кукловод, ведущий игру. Незнакомец, оглядываясь, подходит к Ханукаеву, который протягивает ему конверт. Тот заглядывает в него, достаёт деньги и начинает их пересчитывать. Я не дышу. Наблюдаю за всем, замерев, вцепившись пальцами в кожаное сидение. Досчитав, мужчина кивает Роланду, поворачивает голову в сторону своего автомобиля и жестом руки даёт добро открыться дверям.
        Оттуда выходит уже знакомая мне женщина и помогает выйти следом за ней маленькой девочке. Увидев Ариану, в моем организме происходит настоящий бунт. Каждый орган, каждая клетка меня хочет вырваться наружу, вырваться к ней. Обнять её. Но я помню слова Роланда, поэтому из последних сил наблюдаю за тем, как няня ведёт мою девочку к мужчинам, что-то объясняет ей и передаёт Ханукаеву. Как только Роланд берет Ари на руки, я выдыхаю с облегчением и не могу сдержать слез счастья. Мужчины пожимают друг другу руки и расходятся по разным сторонам.
        Каждый шаг Роланда отбивается на сердце, измеряясь десятилетиями. Хочется разрыдаться и смеяться одновременно от того, что я вижу малышку. От того, что она находится на руках у родного отца, нежно положив голову ему на плечо.
        Он открывает мою дверь, позволяет выйти на улицу, прикрыв меня своим телом.
        - Мамочка, - глаза дочери расширяются от удивления и счастья, и она расплывается в улыбке.
        - Моя жизнь, - судорожно беру дочь из мужских рук и прижимаю к груди, что есть сил. - Малышка, как я по тебе соскучилась.
        Вдыхаю аромат её тела, волос. Расцеловываю, нашептывая, как люблю.
        - Я тоже! Как хорошо, что ты приехала.
        Я ставлю ее на землю, встаю перед ней на колени и разглядываю ее лицо. Хочу убедиться, что с ней все в порядке.
        - Тебя никто не обижал? - касаюсь её локон, щек, нежных рук. Передозировка эмоций - счастья.
        - Нет, - отрицательно качает головой и вновь бросается ко мне в объятия. - Мамочка, я так скучала без тебя. Больше не уезжай так надолго, ладно?
        - Ни за что!
        Поднимаю ее на руки, встаю на ноги, посмотрев на Роланда, беззвучно благодарю. Он помогает нам сесть на заднее сидение, закрывает за нами дверь и сам садится за руль.
        Прижимаю дочь к себе. Не верится, что все позади. Вспоминая состояние этих нескольких дней, мне кажется, я пережила десяток лет адских мучений.
        И сейчас, я даже не имею представления, какой моя жизнь будет дальше. Как я буду работать, выходить из дома, находиться где-то, а не рядом с дочерью. Ведь теперь, страх потерять её в моем ДНК.
        - Мы едем к бабуле? - обращается ко мне Ариана.
        - Нет, сейчас мы поедем к дяде Роланду. Побудем у него пару дней, а потом полетим на самолёте к дедулям с бабулей. Хорошо?
        - Хорошо.
        Она переводит взгляд на Роланда и любопытно смотрит на него.
        - Вы мамин друг?
        - Друг, - поднимает на неё глаза через зеркало заднего вида.
        - Я вас раньше никогда не видела. Почему вы не приходили к нам в гости?
        - Потому что мы живём в разных странах, дочь, - обращаюсь к ней.
        Она вопросительно смотрит на меня.
        - Мы сейчас находимся в России, а живём где?
        - В Люксембурге, - отвечает с важным видом, довольная, что знает ответ на мой вопрос.
        - Умница.
        - Мы приехали к вам в гости? - снова обращается к Роланду.
        - Да, - отвечает, внимательно наблюдая за ней.
        Она успокаивается, складывает руки на коленках и смотрит на меня удовлетворенно. Улыбается. И на душе, сквозь тучи, снова пробирается солнце. Рядом с ней я вновь чувствую прилив жизни, чувств и светлых мыслей.
        Всю оставшуюся дорогу до дома мы едем в абсолютной тишине. Ариана уснула у меня на коленях, и я настолько боялась побеспокоить её сон, что порой забывала дышать.
        Оказавшись во дворе, Роланд помогает мне выйти, аккуратно берет Ариану на руки, чтобы она не проснулась, и сам несет её в комнату, выделенную для меня. Когда он кладёт её на кровать и замирает над ней, мягким взглядом разглядывая лицо, кажется, что весь мир прекращает своё существование, отдав всю свою силу в этот миг. Мурашки пробегают по коже, а сердце колышется неимоверно громко, витая в воздухе где-то между ними двумя. Мужчина резко одёргивает себя и, не дав мне возможности ещё раз поблагодарить его, уходит, развеяв дурман в моей голове.
        Час я лежала рядом с дочерью, в ожидании, когда она проснётся, чтобы наговориться и насладиться ею, но малышка спала самым крепким сном, свернувшись в клубок.
        Поцеловав её в лоб, выхожу из комнаты, нахожу помощницу Терезу и прошу её присмотреть за Арианой буквально минут пятнадцать.
        Как только Тереза скрывается за дверью нашей комнаты, я направляюсь к другой. Стучусь в дверь. Но не получаю ответа. Дёрнув ручку, понимаю, что открыто. Заглядываю вовнутрь. Никого нет, только свет горит из ванной.
        - Роланд, можно? - спрашиваю, стоя на пороге.
        - Входи.
        Закрыв за собой дверь, подхожу к смежной комнате и вхожу в неё. Теряюсь, при виде Роланда. Мужчина лежит в наполненной ванне полностью одетый. Откинув голову назад, он лежит с закрытыми глазами.
        - Что случилось? - интересуется.
        - Хотела поблагодарить тебя, - на самом же деле, ещё больше мне хотелось знать, чего ему стоило вернуть Ари.
        - Не нужно, - открывает глаза и поворачивает голову в мою сторону.
        - Все в порядке?
        Наверное, глупо было спрашивать это у человека, который лежит в воде, одетый в спортивный костюм.
        - Да. Ты что-то хотела? Не ради же "спасибо" ты пришла сюда.
        - Ты выкупил Ариану? - вслух слова звучат гаже, чем мысленно.
        - Она с тобой, вы в безопасности - это все, что тебя должно беспокоить сейчас.
        - Ты прав, но меня беспокоят и другие вещи. Я не хочу быть обязанной тебе.
        - Если проблема в этом, то ты мне ничем не обязана. Надеюсь, и я тебе.
        Подхожу к ванной. Смотрю на него. А внутри все раздирает на части. Хоть и казалось, что, как только дочь будет в моих объятиях, все остальное станет неважным, я все равно стою сейчас над ним, смотрю ему в глаза и тихо разлагаюсь на части. Как такое возможно, чтобы с одной стороны на душе сияло солнце, с другой - небо разрывала молния?
        - Выйди, - произносит строго, когда я в платье неожиданно лезу к нему в ванную.
        - Нет. Ты этого не хочешь, я этого не хочу.
        - Если тебе что-то еще нужно, попроси. Не стоит раздвигать ноги.
        - И ты мне дашь это? - игнорирую колкость, найдя ей оправдание.
        Он разводит руками, взглядом спрашивая: «а ты как думаешь?»
        Тянусь к его губам, замираю в сантиметре от них. Он внимательно следит за мной.
        - Я хочу на велосипеде. Без рук. Ещё раз, - замираю на мгновение. - В последний раз.
        И не дав ничего ответить, целую его. И качусь с вершины самого высокого обрыва. Закрыв глаза. Отпустив руки.
        Глава 7
        Лучи солнца проникают в комнату сквозь приоткрытые шторы, касаются детских волос и заставляют улыбнуться. Я лежу рядом с дочерью, слежу за её сладким утренним пробуждением и понимаю, что за эти дни успела забыть, как счастье умеет течь по венам. Она тянется ближе ко мне, зарывается в объятия, и я целую её в макушку, поглаживая локоны.
        За годы материнства ни раз успеешь устать, впасть в истерику; захочешь собрать чемодан и улететь на другой конец планеты, чтобы побыть наедине с собой. Но вот ты не видишь своего ребёнка несколько суток и уже сходишь с ума. Понимаешь, что теперь этот человек - неотъемлемая часть тебя. Твои легкие, твоё сердце, без которых невозможно прожить и дня.
        - Мамочка, я такая голодная, - артистично зевает и гладит свой живот, намекая, что завтракать хочет в постели.
        Тереза успела за вечер разбаловать её, принося нам в комнату подносы с обедом и ужином, в промежутках угощая сладостями. Но я рада такому стечению обстоятельств. После концерта, который устроила Зара, я бы не хотела находиться с ребёнком в обществе, где каждый будет бросать косые взгляды. Ариана тонко чувствует, когда кто-то рядом чем-то недоволен, тем более, разозлён на её маму. А сейчас меньше всего я хотела бы расстраивать собственного ребёнка.
        - Сейчас спущусь на кухню, родная, - целую в висок, - Жди меня здесь.
        Встаю с постели, накидываю на себя первое попавшееся платье на бретельках и выхожу из комнаты. Уже на лестнице я сталкиваюсь с Роландом и быстро впадаю в глупое состояние, когда сердце сжимает чей-то твёрдый кулак. Роланд не замечает меня, уткнувшись взглядом в телефон, поднимается мне навстречу. Быстро пробегаюсь взглядом по его виду, который особенно сводит с ума, - спортивные штаны и легкая льняная футболка, не приталенная, но отлично подчеркивающая крепкие плечи и спину. В таком виде он кажется особенно сексуальным и обаятельным. Кажется, ещё более родным и домашним.
        - Доброе утро, - приветствую его, когда ровняемся на ступени.
        Он поднимает на меня глаза и изучает несколько секунд.
        - В гостиной Эльвира, - заметив моё непонимание, поправляет себя: - Бабушка. Постарайся не ввязаться с ней в спор и скандал, - бросает без церемоний.
        - Я направляюсь на кухню. Надеюсь, там нет никого, с кем я могла бы ввязаться в ссору.
        - С твоим характером это возможно где угодно.
        - Не переживай. Больше не буду травмировать твою бабушку.
        Не могу сдержать веселой улыбки, вспомнив прошлую ночь, когда я оказалась в ванной Роланда.
        Сложно определить чувства этого мужчины. Особенно, когда в каждом жесте и взгляде ты чувствуешь, как он уходит все дальше от тебя. Но только касаешься его - и вот он снова рядом. Как только мои губы коснулись его, все стало второстепенным и утонуло в этой же ванной.
        Я бы хотела позволить себе роскошь - думать, что мои чувства взаимны. Думать, что есть нечто сильнее разума Роланда. Но я не могу. Во мне осталась слишком мало. И обеднеть, опустеть до краев, только чтобы миг думать, что любима, я не готова.
        Насладиться друг другом нам не удалось. Голос уже знакомой мне женщины, бесцеремонно вошедшей в спальню, быстро привёл нас в чувства. Роланд крикнул через закрытую дверь ванной, что через десять минут спустится к ней, на что она возразила, сославшись на большое количество людей внизу, а поговорить нужно наедине и срочно.
        Я удивилась, когда мужчина поддался её воле, вылез из ванной, снял с себя костюм, вытерся и достал из шкафа сухой комплект одежды.
        - Мне выйти с тобой? - лёжа в ванной и ехидно улыбаясь, спросила у него.
        Он бросил на меня усмиряющий взгляд, накинул на себя шорты, футболку и подошел ко мне.
        - Сиди здесь молча. Я дам знать, когда тебе выйти, - договорив, вышел из ванной, хлопнув за собой дверью.
        И если Роланд говорил чуть тише, наверняка, чтобы я не слышала, то женщина говорила строгим отчетливым голосом, что позволяло мне понять суть всего их разговора.
        Я думала речь зайдёт о Заре и обо мне. Решила, что сейчас выскажет все, что думает о молодой профурсетке, крутящей роман с мужем её внучки. Но женщина заговорила о матери Роланда.
        - Стелла может и была поганой женой, но это проблема твоего полоумного отца, который выбрал себе её. Однако, матерью для вас она была хорошей. Любила и делала все для вас. Так что прекращай этот балаган и поговори уже с сестрой.
        Я мысленно поддерживала слова женщины, но сомневалась, что они сумеют подействовать на него. Уверена, за эти дни тема матери изрядно ему надоела.
        - Теперь понятна причина твоего нежданного визита, - все, что ответил Роланд.
        - Она приехала к моему дому и умоляла на коленях образумить тебя.
        - А ты на старости лет задумала милосердной стать?
        Их спор длился ещё несколько минут. И никто не готов был уступать друг другу. За это время я вылезла из ванной, сняла и выжила платье, высушила и обмотала себя полотенцем и подошла ближе к двери, облокотившись на раковину, находившуюся недалёко от неё. Была уверена, что их разговор близится к концу.
        - Это все, о чем ты хотел поговорить? - нервно заключил мужчина, намекая, что больше говорить о матери не намерен.
        - Нет, не всё. Что за женщину ты привёл в отчий дом? И почему до сих пор не выгнал? - после этих слов, я навострила уши. Их диалог вдруг стал приобретать краски.
        - А должен был?
        - Дорогой, ты приемлешь то, что твоя женщина - любовница Эльдара? Не верю, что тебя сумела окрутить какая-то проходимка, как когда-то и твоего глупого отца.
        Её слова нисколько не задевали. Что-то в этой женщине мне нравилось и даже восхищало.
        - Во-первых, Медея не любовница Сараева, во-вторых, она не моя женщина и, в-третьих, пока она живет здесь, будьте добры относиться к ней с уважением, как вас, женщин, и учили в школе благородных девиц!
        - Зара мне рассказывала совсем другие истории. От того, я имею право относиться к этой женщине так, как она этого заслуживает.
        - Заре необходимо ощутить землю под ногами, а не летать в облаках, - заявил холодно и с пренебрежением. - Пора перестать винить всех вокруг в том, что она вышла замуж за конченного ублюдка, при том, что все мужчины в доме были против этого брака!
        - Но ведь эта женщина была с Эльдаром. И ты вместе с ней отдыхал на курорте. Не станешь же это отрицать?
        - Она имела право общаться, с кем захочет. Стоило бы её поблагодарить, что она поступила по совести, когда обо всем узнала!
        - Поблагодарить? Роланд, ты заболел? Эта девица вскружила тебе голову!
        - Я имею достаточно информации, чтобы быть уверенным - если бы Медея хотела, она бы сделала все, чтобы Сараев был с ней.
        Как только его ответ достигает моего сознания, по телу разливается приятное тепло от того, что он защищает меня.
        - Только дурак бы променял семью на потаскуху.
        - Тебе не идут такие слова, Эльвира! Винить женщину в том, что ею одержим чужой муж - крайне глупо.
        - Ты слеп, мой дорогой.
        - Главное, вы будьте трезвы. На этом разговор окончен, - слегка помедлив, он продолжил. - И да, ещё раз услышу, что кто-то говорит о ней или с ней в таком тоне, пеняйте на себя!
        - Ты смеешь говорить со мной в таком тоне из-за какой-то там… - она замолкла.
        То ли её усмирил взгляд Роланда, то ли то, что дверь в ванной комнате открылась, и из неё вышла я - сложно предположить. Я была поглощена желанием разозлить, выбить её из колеи. И по нервно бегающим женским глазам от меня к Роланду было понятно, что мне это удалось.
        - Простите, голова разболелась от вашей болтовни, и ноги устали стоять, ждать тебя, Роланд, - переведя взгляд с женщины на мужчину, игриво улыбнулась.
        И не позволив себе вздрогнуть перед его нарастающей агрессией, наиграно поклонилась даме, пожелала им доброго вечера и вышла из спальной комнаты, обмотанная полотенцем, держа в руках мокрое платье.
        - После твоего ухода, мне пришлось долго её успокаивать.
        - Хотела бы я видеть, как ты объяснил, что делала не твоя женщина в твоей ванной.
        - Ты ведь этого и добивалась, не так ли? - уголки его губ вздрагивают, и он подходит ближе.
        - Нет, хотела поиграть на нервах твоей бабушки.
        - А сыграла на моих.
        - Ты шёл бонусом, - улыбаюсь искренне, наслаждаясь энергией, которая исходит сейчас от него.
        Покачав головой, проходит мимо меня, и я вновь обращаюсь к нему, заставив его остановится.
        - Послушай, Роланд, - делаюсь серьезней, - Не знаю, как распорядится судьба в следующий раз, и доведётся ли нам ещё когда-нибудь встретиться. Но я бы хотела, хотя бы раз расстаться с тобой на хорошей ноте. Настолько, насколько это возможно. Ты зол, знаю, не без причины, но прошу тебя, не проявляй эту злость и агрессию в присутствии моей дочери. Её это ранит. Меня тоже.
        Дослушав меня внимательно, добавляет:
        - Вечером братство собирается у меня в усадьбе. Если хочешь, можешь присоединиться с Арианой.
        - С удовольствием. Спасибо за приглашение.
        В глубине души я радуюсь этой возможности. Хочу, чтобы Ариана провела рядом с ним больше времени. Сумела запомнить его. Хочу, чтобы он отпечатался у неё на сердце как можно дольше.
        - Я еду по делам, ближе к вечеру заеду за вами.
        Киваю в знак понимания, прощаюсь и спускаюсь вниз. Захожу на кухню, приветствую повара и прошу приготовить лёгкий завтрак на двоих, не сразу заметив женщину, разговаривающую в противоположном углу с Терезой.
        - Роланд решил завтракать вне семьи? - голос Эльвиры разворачивает в свою сторону.
        Она не адресует вопрос мне в глаза, спрашивает, скорее, в воздух. Но ответа ждёт лично от меня.
        - Вы со мной говорите? - интересуюсь, ухмыльнувшись.
        Понимаю, что она, услышав про две порции, решила, что я вторую разделю с Роландом.
        - Да, с тобой.
        - Учту, что мы успели перейти на "ты".
        Женщина отпускает Терезу и подходит ко мне, мертвой хваткой схватив меня взглядом.
        - Если вы переживаете, что внук решил, вместо завтрака с вами, провести его со мной, спешу успокоить. Я завтракаю со своей дочерью.
        У неё округляются глаза от удивления. Очевидно, женщина ещё не информирована, что у меня есть ребёнок.
        - Надеюсь, она не от нашего непутевого зятя? - в её голосе сквозит страх.
        - При всем моем уважении, но кто отец моего ребёнка - это не ваше дело, - улыбаюсь, бросив вызов.
        Получаю удовольствия от того, что имею возможность отвечать на хамские высказывания более изощренным способом. Мне нравится, что есть ниточки, за которые я могу дёрнуть и вывести её систему из строя.
        - Прекрасного вам дня, Эльвира, и приятного аппетита, - и, не дав ей ответить, направляюсь к выходу.
        У дверей вновь сталкиваюсь с Роландом. Заметив недовольную бабушку и мою улыбку на лице, старается стать строже, но я замечаю, как в глазах его загораются огни.
        - Невыносимая, - шепчет еле слышно.
        Чтобы не говорил, уверена, он наслаждается происходящим. Если бы ему не нравились мои выходки, он бы не скупился на паре-тройке отрезвляющих фраз. Получается, все, что сейчас происходит, мысленно он одобряет.
        - И вам прекрасного дня, Роланд, - поправив воротник его рубашки и улыбнувшись ещё шире, выхожу из кухни.
        Войдя в комнату, я приятно удивляюсь, увидев рядом с Арианой Лайлу. Девушка улыбается мне, и я отвечаю взаимностью. Приветствую Розу, приглашаю её сесть на диван, пока дочь раскладывает перед Лайлой на полу все игрушки, которые я ей привезла. Она радостно рассказывает про каждую.
        - Роланд сказал ей, что вы дома, и она захотела вас увидеть. Надеюсь, мы не помешали? - объясняется Роза.
        - Наоборот, я очень рада вас видеть. Как у вас дела?
        Она смотрит на девушку, весело разглядывающую детские игрушки, и только потом отвечает:
        - Знаешь, дорогая, с нашей последней встречи, намного лучше.
        - Приятно это слышать, - тоже смотрю на Лайлу, которая, кажется, не слышит и не замечает нас.
        Когда нам приносят завтрак, я предлагаю им присоединиться к нашей утренней трапезе, так как чувствую взаимную симпатию к обществу друг друга. Они с удовольствием принимают моё приглашение, и уже через пять минут их порции стоят за нашим столом.
        Какая же разительная разница между отношением ко мне в этом доме. В чьих-то глазах одно презрение, в других - сожаление, а в третьих - восхищение. Один дом, но такие разные жизни, характеры.
        Завтрак в этой компании приносит мне удовольствие. Я окунаюсь совсем в другой мир. В утонченный, нежный, обволакивающий. С ними чувствую, что я как никогда раньше за четыре года нахожусь близко к Эмми.
        Ариане тоже нравится Лайла, поэтому, она то и дело заводит с ней разговоры, при том, что на все её вопросы девушка лишь улыбается.
        - Мамочка, а почему тетя не разговаривает? - старается спросить тихо на ухо, но её слова доходят до девичьих ушей.
        В замешательстве, я не успеваю найти подходящих слов, чтобы ответить дочери
        - Тетя заболела, - помогает Роза, ответив за меня. - Не может пока говорить.
        - У вас болит горлышко? - она с сожалением спрашивает у Лайлы.
        Лайла смотрит на неё добро и положительно кивает в ответ.
        - Когда я быстро кушаю мороженое, у меня тоже горлышко болит. Мама говорит, чтобы оно не болело, нужно кушать медленнее, - переводит дыхание. - Вы кушали мороженное?
        Лайла вновь кивает, улыбнувшись. Но мы с Розой с грустью отмечаем, что в глазах её прорезаются слезы.
        Стук в дверь прерывает наше застолье. Я прохожу, чтобы открыть её, и вижу перед собой Эльвиру. Увидев бабушку, девушка встаёт и приветствует её объятием и поцелуем. Женщина очевидно не ожидала встретить здесь внучку. Обнимает её в ответ, но глаза устремлены на Ариану, с любопытством разглядывая её. Я знаю, что она ищет, и уверена, что после этой встречи выдохнет с облегчением, ведь между ребёнком и Эльдаром нет ничего общего.
        Когда приветствия заканчиваются, она просит меня пройти с ней на выход. Выйдя в коридор и закрыв дверь, я вопросительно смотрю на неё. Сейчас она выглядит сдержаннее и обдуманнее, чем в предыдущие наши встречи.
        - Тебе необходимо поговорить с Роландом, - вдруг заявляет она с серьёзным видом и отходит подальше от комнаты, я следую за ней.
        Меня бросает в холодный пот. Неужели, за считанные секунды, ей удалось увидеть сходство девочки со своим внуком?
        - О чем? - интересуюсь с опаской, но виду не подаю.
        - О его матери.
        Выдыхаю с облегчением. Опасения оказались ложными. Но меня обескураживает, что она решила попросить меня о таком деликатном деле.
        - Наверняка, тебе известна эта история.
        - Вам, видимо, ошибочно показалось, что я имею ценность в глазах Роланда. К сожалению, если до него не можете достучаться вы, я вовсе не сумею.
        - Я не ошибаюсь в своих наблюдениях.
        - Тогда это кажется ещё более абсурдным с вашей стороны, - усмехаюсь, - Вы позволите лезть в ваши семейные проблемы какой-то проходимке?
        - Ёрничество сейчас не к месту, - впивается в меня колким взглядом, недовольно поджимает губы, - Нас с отцом он не слушает.
        Выдерживаю натиск её глаз. Вспоминаю, как безуспешно пыталась убедить Роланда разрешить матери встретиться с Лайлой.
        - Поверьте, ваш авторитет в его глазах куда выше моего. Пусть Лайла встретиться с мамой без его разрешения.
        - Лайла привязана к Роланду, как ребёнок к своему родителю. Он для неё и мать, и отец. Как бы вторые её не любили и не оберегали, с самого её рождения брат был выше всего. Так стала бы ты говорить с человеком, которого ненавидит твой родитель?
        - Может тогда и не нужна ей встреча с матерью? Как я понимаю, они уже встречались, и чуда не произошло.
        - Объясню кое-что. Я презираю их мать не меньше Роланда и горжусь своим внуком, что он сделал то, что не смог сделать его отец.
        Она начинает прогулку по коридорам, и я иду за ней.
        - Все говорят о жестокости сына к матери, негодуют и осуждают Роланда. Но никто не знает, сколько раз ему приходилось переживать подлость этой женщины. Однажды, когда ему было лет семь, он пришёл ко мне и рассказал, что видел маму с другим мужчиной у неё в комнате. Тогда он не понимал, что могло происходить между людьми в постели, и мне удалось успокоить его. Не знаю, сколько ещё раз ему приходилось находить маму в чужих объятиях. Но последней каплей в его терпении стала Лайла, которая увидела то же, что и он. И все было настолько очевидным в тот день, что девочку невозможно было бы обмануть доброй сказкой про маму, - она останавливается, переводит дыхание, разглядывая вместе со мной картины, мимо которых мы проходим. - Право, я горжусь Роландом, как никем другим из своих детей и внуков. Поддерживаю его в решении, что такая распутная и грязная женщина, как Стелла, не должна быть примером для Лайлы. И я приехала сюда не ради того, чтобы мать увидела своего ребёнка. Я абсолютно безразлична к её чувствам. Я приехала ради Роланда, Османа и Лайлы. Стелла смертельно больна и, возможно, жить ей осталась
недолго. Я знаю этих детей. Они никогда себе не простят, что не смогли принять её при жизни. Поэтому, я приехала. Должна была рассказать Роланду про её болезнь. Но не смогла причинить ему боль.
        - И вы решили, что это смогу сделать я? - еле выговариваю слова.
        После услышанного, во рту становится так сухо, а на душе так горько за Роланда и всю их семью.
        - Чужим людям даётся это легче, - отвечает спокойно, но я замечаю, что испытывает меня. Хочет какого-то признания.
        А я даже представить не могла, что фраза "чужие люди" в отношении нас с ним способна так оскорбить меня.
        - Чутьё мне подсказывает, что ты найдёшь подходящие слова для него, - добавляет следом.
        - Вы плохо знаете меня, - возражаю ей.
        - Я хорошо знаю своего внука.
        На этих словах она заканчивает наш разговор и уходит, оставив меня один на один со всем, что только что сказала.
        Я ещё долго не могу войти в комнату. Обдумываю каждое слово и прихожу к решению, что Эльвира права - дети не простят себя за то, что не сумели простить, какую-никакую, но мать.
        Вечером за нами заезжает Роланд, и мы, попрощавшись с девушками, покидаем дом. Я нахожусь в хорошем расположении духа. День, проведённый в компании дочери, Лайлы и Розы, подарил море положительных эмоций, и мне удалось отложить все проблемы на дальнюю полку. И даже предстоящий разговор с мужчиной о его матери сейчас не угнетает. Я просто сижу, обняв дочь, изредка соприкасаюсь с Роландом взглядами через зеркало заднего вида, и получаю удовольствие, отключив все мысли. Решаю, что душа имеет право насладиться свободой. Плевать, что будет завтра или через год, плевать, как будет дальше складываться моя жизнь. Пусть сегодня все будет так, как хочу я, без диктовки судьбы.
        - Мамочка, я хочу шарик, - вдруг радостно восклицает Ариана, указывая пальцем в окно, пока мы стоим на красном светофоре.
        Смотрю в сторону, куда она показывает, и вижу мужчину, идущего между машинами и продающего шары. Бросив взгляд на светофор, понимаю, что сейчас загорится зелёный и продавец исчезнет.
        - Малышка, мы… - хочу объяснить дочке, почему мы не можем сейчас купить шарики, и пообещать, что завтра же мы исполним ее желание вместе, меня останавливает хлопок водительской двери, которую закрыл за собой Роланд.
        Я любопытно наблюдаю за тем, как он проходит несколько рядов и подходит к продавцу. Он спокойно, не суетясь и игнорируя сигналы рядом и сзади стоящих нас автомобилей, суёт мужчине купюру в карман. Я расплываюсь в улыбке, смотря на него, идущего с яркими шарами в форме животных, цветов и сердец в руках. Кажется, такая мелочь, но для меня она значимей любых громких слов. Водители объезжают нашу машину, что-то говорят через окна, но их слова не доходят до моего слуха, в прочем, как и до Роланда. Он открывает водительскую дверь, засовывает все воздушные фигуры на переднее сидение и, увидев счастливое лицо Арианы, которая смотрит на него с безмолвным восхищением, улыбается ей в ответ.
        - Не забудь поблагодарить дядю, - запинаюсь на последнем слове. На языке остаётся неприятное послевкусие от него.
        Как же, оказывается, горько называть человека дядей, когда он является папой.
        - Это все мне? - стесняясь, Ариана спрашивает у Роланда и протягивает маленькие руки к лицу Микки Мауса.
        - Можешь поделиться с мамой.
        Она поворачивает голову в мою сторону, широко раскрыв рот от радости и удивления.
        - Спасибо большое, - смотрю в глаза Роланда, которые внимательно следят за нами через зеркало.
        - Спасибо, - весело повторяет за мной малышка и неуверенно, следя за нашей реакцией, тянется за шариком.
        Вскоре, весь комплект был перенесён на заднее сидение, и счастью моего ребёнка не было предела. Моему, следственно, тоже.
        Говорить ни о чем не хотелось. Только наслаждаться моментом. Любое слово могло нарушить то хрупкое, что образовалось в этом маленьком закрытом пространстве. И нашу тишину лишь иногда прерывали детский смех и забавные истории, которые спонтанно приходили ей в голову.
        Через часа полтора, мы заезжаем во двор его особняка, где припаркованы другие автомобили. Выходим, и нас встречает уже большая компания, в основном, знакомых мне людей. Многие удивляются, увидев меня в роли матери, но искренне радуются и поздравляют. Днями раннее, их присутствие нагнало бы тоску и раздражение, но сегодня я рада видеть каждого.
        Поприветствовав всех и представив им Ариану, мы все проходим в уютно обставленную беседку, где накрыт стол к ужину. В углу стоит массивный кирпичный камин, а рядом с ним два небольших дивана. Мысленно, я стираю все и всех вокруг и оказываюсь на этом диване одна в объятиях с дочерью. Нет, лгу самой себе - стёрла бы, но не всех. Оставила бы ещё одного человека.
        Вечер проходит шумно и весело. Ариана все своё время уделяет маленькому Лео, и Крис с радостью играет с обоими. Я же решаю немного отойти от материнства, пока рядом такая энергичная помощница, как Крис. Успеваю поговорить со всеми и узнать, как изменились их жизни. В основном, у всех все осталось прежним - работа/тусовки/работа. И в этот момент, смотря на дочь, я понимала, как же повезло, что мне удалось сойти с пути и стать чем-то большим, чем воровкой и сумасбродной девицей. Мне удалось стать целым миром для одного важного человека, в чьих глазах я - это всё. И это взаимно.
        Ближе к ночи, я замечаю, как уставшая Ари тянется на руки к Роланду. Поддаюсь вперёд, чтобы остановить её, ведь Ханукаев равнодушен к детям, и этот холод может ранить малышку. Но на мое удивление, мужчина сажает её к себе на колени и терпеливо слушает все, что она рассказывает ему на ухо, изредка улыбаясь её словам. Решив запечатлеть чудесное мгновение навсегда, незаметно достаю телефон и делаю снимок этой трогательной картины. Разглядев фотографию и улыбнувшись ей, встаю с места и выхожу за ворота дома, взяв со стола пачку сигарет Демида.
        - Что-то расстраивает тебя? - слышу голос друга позади себя, когда делаю первую затяжку.
        - Нисколько. Увидела их и не сдержалась, - указав на пачку сигарет, улыбаюсь, недовольная собственной слабостью.
        - Только что звонил Араз. Сказал, завтра с утра ваши паспорта будут готовы.
        - Уже? - неосознанно вырывается из уст.
        Нежелание улетать прорастает во мне с корнями.
        - Хочешь остаться? - как всегда проникает в душу.
        - Наоборот, это хорошая новость. Думала, придётся ждать дольше.
        - Бежишь от нас, как от огня, - констатирует оскорблено. - Хотя мы всегда были с тобой и за тебя, чтобы не случилось.
        - Не от вас, Демид.
        - Я знаю от кого. Но это бег по кругу - всегда возвращаешься к исходной точке.
        Я хочу ему возразить, но он не даёт себя перебить:
        - Тебе кажется, что, убегая и прячась от своих чувств, ты становишься свободной. Думаешь, что так развяжешь узлы на шее. Но ты только сильнее затягиваешь их.
        Грустно улыбнувшись, отрываю взгляд от напротив стоящего дома и перевожу его на Демида. Я и забыла, насколько глубоко он умеет пробираться в сердце. И как и прежде уверена, что могу быть искренней с ним.
        Хочу подобрать правильные слова, которые точно опишут мои чувства и мысли, но пока нахожусь в поисках, он снова пронзает меня:
        - Ты ведь понимаешь, что, как только злость и обида сойдут с него, он задастся вопросом, чья Ариана дочь?
        - Моя. И Рейна. Он знает об этом.
        - А потом захочет знать правду, - ухмыляется, не отрывая взгляд от моих глаз.
        - Не понимаю тебя, - голос содрогается от страха, но я стараюсь держать себя в руках.
        - Понимаешь.
        - Как удалось вернуть Ариану? - решаю резко сменить тему разговора. - Ему пришлось отдать флешку?
        Теперь, когда дочь снова со мной, мои мысли приходят в порядок, и я осознаю, насколько сильно мое желание отмщения. Хочу видеть крах ничтожных людей.
        - Все хорошо, Медея. Не стоит об этом думать.
        - Но я думаю. И это грызёт меня.
        - Ему не пришлось отдавать флешку. У Роланда есть свой человек там.
        - Тот мужчина, который привёз Ариану?
        - Да.
        - Он выкрал её?
        - Нет. Роланд выкупил её.
        - То есть, они продали Роланду моего ребёнка?
        - Нет, они не знают, кем был настоящий покупатель. Роланд с тем человеком организовали все так, чтобы все думали, будто девочку продали на чёрном рынке.
        - Мрази, - единственное, что вырывается из уст.
        Я раскаляюсь. Ненависть - это меньшее, что я испытываю к людям, дважды убившим мою семью и решившим сделать это в третий раз.
        - Кто? - удивляется мужчина.
        - Они все. Мрази. Готовы были спокойно убить невинного ребёнка, - голос содрогается. - Если бы не Роланд…
        - Не смей думать о "если бы"! Роланд не позволил бы подобному случиться.
        - Позволил же Эмми умереть, - срываюсь от обиды.
        - Он делал все, чтобы вас защитить. Не успел - да, но никогда не бездействовал.
        Молчу, не желая нагнетать. Но понимаю, что и сейчас мог не успеть. И тогда бы последняя нитка, держащая меня при жизни, оборвалась бы навсегда. От этой мысли кружится голова.
        - Будь уверена, они своё получат, - добавляет, помедлив.
        - Я бы хотела видеть, как они заживо сгнивают.
        Выкурив ещё по одной сигарете, мы входим обратно во двор и медленным прогулочным шагом направляемся к беседке.
        - Он даже не осознаёт, что у него другое отношение к малышке, - кивает в сторону Роланда, который неуклюже пытается накормить Ариану, - А ведь ещё ни разу он не взял на руки Лео.
        Увидев эту картину, расплываюсь в улыбке и весь мир, кроме них двоих, замирает в моих глазах. В такие секунды хочется наплевать на все и отдать свою жизнь велению сердца.
        - Не понимаю, почему ты решила скрыть это от него, от нас всех? - не унимается Демид.
        - Я хочу другой жизни для своего ребенка. Не той, которую дали нам наши родители.
        Решаю ничего не отрицать. Лучше мне обсудить это с ним, нежели он пойдёт говорить об этом с кем-то другим, например, с Роландом.
        - Мои чувства для меня больше ничего не значат, по сравнению с счастьем и светлым будущим Арианы.
        Он молчит, обдумывает мои слова, а я подытоживаю:
        - Надеюсь, это останется между нами.
        - Конечно, красивая, - улыбается, обнимает и целует в висок. - Ты большая молодец, что решилась на материнство и теперь воспитываешь такую прекрасную девочку.
        Подойдя к столу, друг отпускает меня, и я подхожу к Ариане, которая измарала полностью брюки Роланда. Хочу забрать её, но она неуверенно прижимается к груди мужчины, изъявив своё нежелание идти со мной. Никогда ранее она не предпочитала кого-то мне. Ни бабушку, ни дедушек. А сейчас, вот уже битый час, она не сходит с рук незнакомого ей ранее мужчины. Неужели, так действуют на ребёнка шары или же это незримая инстинктивная связь с родителем?
        - Пусть сидит, - обращается ко мне без эмоций Ханукаев.
        - Она тебя всего испачкала.
        - Уже ведь испачкала.
        - Как вам двоим будет угодно, - улыбаюсь, разведя руками, и сажусь рядом с ними.
        Наблюдаю, как он мучается, с трудом собирая салат в чайную ложку.
        - Ты можешь дать ей вилку, - подсказываю ему.
        - Она не поранится?
        Отрицательно качаю головой, вновь умилившись и улыбнувшись его поведению.
        - Мама, мне дядя Рон… - запинается, - Рол… - снова запинается.
        - Роланд, - помогаю ей.
        - У вас такое сложное имя, - смотрит на него неодобрительно. - Почему ваша мама выбрала такое сложное имя?
        - Ариана, у него простое имя, стоит только запомнить. Роланд.
        - Рональд.
        - Почти. Спроси у него, может он разрешит называть его Роли? - шепчу тише, чтобы никто не услышал.
        Мужчина бросает на меня резкий взгляд, но не успевает ничего ответить, его опережает Ари:
        - Роли, - повторяет она, и тут же лицо мужчины смягчается. - Можно вас так называть?
        - Называй, - произносит сухо, но глаза выдают трепет.
        Дочь переводит радостное лицо на меня, мол: - смотри, мама, он разрешил.
        - А ты еще получишь, Медея, - предупреждает он, и Ариана мгновенно меняется в лице.
        - Вы хотите ударить мою маму?
        Такая детская чувствительность и непосредственность трогает меня до глубины души, и я с любопытством наблюдаю, как Роланд выкрутится из этой ситуации.
        - А ты маму защитишь?
        - А зачем вы хотите её ударить? Она у меня самая хорошая.
        - Я не хочу бить твою маму.
        - Но вы сказали "получишь", - и показывает кулак. - Так бабуля ругается на дедулю.
        - Я хотел сказать, что твоя мама тоже получит подарок, как и ты.
        - Правда-правда? - она моментально забывает обо всем и снова, улыбаясь до ушей, смотрит на него счастливо.
        - Конечно.
        Через несколько минут, Крис зовёт её покататься на качелях, и она спрыгивает с колен Роланда и убегает.
        - Твоя копия, - заявляет мужчина, посмотрев ей вслед. - То злится, то улыбается.
        - Скорее, копия своего отца, - отвечаю не обдумав, а мужчина быстро меняется в лице.
        Видно, что напоминание об отце Ари не доставляет ему никакого удовольствия.
        Но это правда. Она его копия. Вот он спокоен и учтив, но уже через секунду душит тебя, прижав к стене и извергаясь языками пламени.
        - Я пойду, - говорю, улыбнувшись и встаю изо стола. - Присоединюсь к ним.
        Подхожу к Крис с детьми и оставшееся время провожу с ними, пока не приходит время со всеми прощаться.
        Когда во дворе не остаётся никого из гостей, только помощницы, убирающие стол, я беру дочь на руки и прохожу, наконец, к диванам у камина. Сажусь напротив огня и кладу малышку рядом, положив её голову себе на колени. Она просит рассказать ей сказку и засыпает буквально через пару минут после начала "Золушки".
        Наступает тишина. Где-то в стороне ходят две женщины, говорят о чём-то, шумят посудой, но это происходит словно в другом измерении. Во мне - тишина. Я оглядываюсь по сторонам, на миг замираю на входе в лабиринт, освещённом фонарями, и мыслями погружаюсь в её глубь.
        Могли бы мы с Роландом подумать, впервые встретившись во взрослой жизни и прорастая презрением к друг другу, что наша встреча перевернёт жизни десятка человек? В том числе, и наши. Могла бы я предположить, что когда-нибудь буду сидеть у него во дворе и обнимать нашу дочь? Нет. Никогда. Все казалось настолько незначительным, случайным, мимолетным.
        Так ведь и бывает в жизни - ты придаешь значение незначительным эпизодам и людям, возносишь их на пьедесталы "самых", "лучших", а потом появляются, казалось бы, мимо проходящие человек и история, и все, что было "до", рушится, как карточный дом.
        Зачем я здесь, зачем меня бросили обратно назад, вернули к уязвимым чувствам? Какой урок я должна усвоить из всего происходящего?
        Мне нужно найти ответы на собственные вопросы, а я разрываюсь между противоречивыми желаниями: хочу улететь и хочу остаться. Хочу обнять его и оттолкнуть. Это невыносимо осознавать, что ненависть, которую ты возводила из года в год в высокую стену между вами, превратилась в пыль, стоило только увидеть его глаза, коснуться кожи. Наперекор здравому смыслу, рассудку, логике, я продолжаю любить и сходить с ума по мужчине, причинившим так много боли.
        Возвращаюсь к реальности, когда на мои плечи падает тёплый плед. Обернувшись, вижу Роланда. Протянув ещё одно одеяло для Арианы, он садится на соседний диван, смотрит сначала на меня, а потом на дочь. На губах проскальзывает легкая улыбка, но взгляд противоположен ей.
        Поблагодарив за заботу, интересуюсь:
        - Когда поедем домой?
        - Останемся здесь, раз она уже уснула.
        Киваю, тепло улыбнувшись. Эта новость радует. Я счастлива буду провести последний день в этом уединённым месте, подальше от лишних глаз.
        - Я бы хотела показать Ариане лабиринт. Позволишь?
        - Удивительно, ты умеешь спрашивать разрешение? - интересуется саркастично.
        - Чтоб не травмировать психику дочери твоими истериками, я готова даже держать язык за зубами.
        - Лучшее, что доводилось слышать моим ушам.
        Наступает молчание. И так хочется заполнить его разговором по душам. Поговорить о чём-то, что согреет душу. Но я понимаю, что нужно сообщить ему нечто более важное.
        - Хочу поговорить с тобой, - становлюсь серьёзней.
        - Слушаю, - он откидывается на спинку дивана и внимательно наблюдает за мной.
        - Речь о твоей матери…
        - Даже не начинай! - перебивает меня. - Это последнее, о чем я хотел бы с тобой говорить.
        - Этот разговор мне тоже не по душе. Но я должна тебе кое-что сообщить. Дальше, решай сам.
        Он не реагирует, лишь скрещивает руки на груди.
        - Эльвира сообщила, что она больна, - делаю заминку, чтобы перевести дыхание. - Неизвестно, сколько ей осталось жить. Поэтому, она так стремится увидеться с вами.
        Ни одна мышца на его лице не вздрагивает от новости. Он продолжает смотреть в упор мне в глаза. И мне становится все сложнее подобрать слова.
        - Отступи, Роланд, пожалуйста. Возможно, тебе плевать, возможно плевать и Осману, но подумай о Лайле. Поговори с ней, пусть встретиться с матерью. Уверена, если Стеллы не станет, она будет винить себя, что не простила и не приняла её.
        - Не нужно говорить за Лайлу.
        - У неё сегодня глаза на мокром месте были, когда Ариана лезла ко мне с объятиями и называла мамой.
        - Если бы она хотела увидеть её, попросила бы меня, - говорит сквозь зубы. Злой.
        - Да с тобой даже Эльвира толком не смогла поговорить, а ты говоришь о Лайле. Она ведь видит твою ненависть к матери и никогда не пойдёт против твоих чувств, не предаст тебя.
        - Хорошо. Я поговорю с ней.
        - Поговоришь?
        - Да, - массирует виски. - Если Лайла захочет увидеть Стеллу, я дам ей добро.
        - Если ты дашь добро, она захочет.
        - Медея, - тон голоса повышается, - Я знаю свою сестру и не нуждаюсь в советах.
        - Хорошо, - хочу закончить, но тут из уст вырывается: - А ты сам? Не хочешь отпустить ситуацию?
        - Я отпустил.
        - Когда отпускают, не испытывают неприязни.
        - Тебе дважды повезло с семьёй, поэтому ты думаешь, что, как бы не складывались отношения, ребёнок будет любить родителя, а родитель ребёнка. В твоём мире так и есть. В моем - нет. Я презираю эту женщину, как презираю сотни других людей, и спокойно живу с этим.
        - И у тебя нет никаких чувств к ней? Нет любви?
        - Никогда не было. Она всегда вызывала у меня чувство недоверия, а после отвращения. Если мне было плохо, я бежал к отцу и к Эльвире, если хорошо - к брату с сестрой. В моей жизни не было матери.
        - Но все же… она подарила тебе жизнь.
        - А ещё ты скажешь, что она страдала девять месяцев, вынашивая и рожая каждого из нас. Но мы с Османом страдали, как минимум, десять лет, наблюдая за образом её жизни. Лайле приходится страдать до сих пор.
        Я хочу вновь вступиться за Стеллу, сказать, что, возможно, встреча с ней пойдёт на пользу девушке, но Роланд прерывает меня на полуслове:
        - Нет, Медея, и не потому она страдает, что брат-негодяй не разрешает увидеться с матерью, а потому что эта самая женщина брала её с собой на море для прикрытия, чтобы спокойно развлекаться с любовником. А девочка молчала, закрывала уши, притворялась спящей, потому что потаскуха мать не удосуживалась даже снять отдельный номер для своих утех!
        Он оглушает меня правдой и своей откровенностью. Я чувствую, что внутри у него накипело, и он не может больше молчать. А я не могу больше сказать и слова в защиту человека, который дал им жизнь.
        - Не понимаю, - выговариваю сквозь ком в горле, - Почему тогда, после такого ужаса, вас просят встретиться с ней? Тем более, Ренат Янович.
        - Потому что Ренат Янович не знает даже одной сотой того, что знаем и видели мы. Как и все вокруг. Для всех история проста - Стелла оступилась единожды, Роланд с Лайлой увидели это, и молодой парень выкинул мать из дома. Никому не станет легче, если расскажем правду, если объясним, почему девочка перестала говорить - это ведь дело не одного дня, а нескольких лет измен матери на глазах у невинного ребёнка.
        - Роланд, это ужасно. Она изменяла с разными мужчинами?
        - Мы с Османом успели насладиться их разнообразием. Но на отдыхе с сестрой, она всегда была с одним человеком - женатым лучшим другом отца. Лайла долго никому ничего не рассказывала, даже нам с Османом. Когда с братом поняли, что состояние девочки ухудшается каждый раз, когда она возвращается с "оздоровительного" центра на море, в который возила её Стелла, мы заговорили с сестрой о том, что на самом деле там происходило. Тот день как сегодняшний помню, Лайла рыдала, задыхаясь в слезах, - замолкает, задумавшись, а потом добавляет, тяжело вздохнув: - Все рассказала нам, прорыдала и замолчала навсегда.
        Я пытаюсь осознать все сказанное им, но не могу поверить, что женщина способна до того быть глупой и безрассудной, чтоб не понимать, как ломает своих собственных детей. Или чего хуже - быть настолько эгоистичной и безразличной к их душам, что ради своих удовольствий готова пойти по родным сердцам.
        - Ты сказала, что этот человек подарил нам жизнь, и ты права. Только благодаря этому факту она осталась жива. За всё, что сделала, мы отплатили ей сполна и больше ничем ей не обязаны.
        - Прости, - зарываюсь пальцами в локоны дочери. - Я видела картину иной.
        - Это естественно.
        - Спасибо, что рассказал.
        - Не хотел, чтобы ты думала, будто мне плевать на чувства сестры. Глаза у неё на мокром месте не от того, что её не отпускают к маме, а потому что, по сути, она так и не узнала, что такое настоящая материнская любовь.
        - Получается, никто из вас этого так и не узнал.
        - Нам с Османом было достаточно отцовской.
        - Жаль Рената Яновича. Он так и не оправился после предательства?
        Он с сожалением качает головой.
        - Хотя, порой, цепляет красоток. Жалко только, что все, как одна, похожи на Стеллу.
        - Любовь поганая вещь.
        С грустью усмехнувшись, встаёт с места, подходит ко мне и касается шеи.
        - Заходи в дом. Ветер холодный.
        Киваю ему, дав понять, что поняла и приняла его слова. Он отпускает меня, предлагает взять Ариану, но после всего услышанного, я хочу обнять и прижать дочь к сердцу, поэтому, благодарю его, но уверяю, что справлюсь сама.
        - Переночуете в моей спальне. Другие комнаты ещё не готовы.
        - Хорошо. Спасибо.
        Мы входим в дом. Зайдя в комнату, я кладу дочь на уже раскрытую кровать, раздеваю её и укрываю одеялом, пока мужчина достаёт из гардеробной два комплекта одежды: мне и себе.
        - Поспишь в моей футболке, - протягивает аккуратно сложённую кофту.
        - Я могу и в белье, - улыбаюсь.
        - Ты можешь и без, я знаю, - пробегается взглядом по оголенным участкам кожи, - Но рядом с ребёнком можно выглядеть и поприличнее.
        - Ну-ну, - принимаю футболку из его рук. - Так и скажи, что боишься не удержаться, когда станешь наблюдать за мной через камеру, - улыбаюсь ещё шире.
        - Никто не будет за тобой наблюдать.
        - Ну как же, может я решу что ещё выкрасть? - подхожу ближе, любуясь и наслаждаясь его присутствием рядом с нами.
        - Все, что могла, уже выкрала, - заявив достаточно серьёзно, он хочет выйти из комнаты, но я останавливаю его.
        - Посидишь, пожалуйста, с Арианой, пока я приму душ? Не хочу оставлять её одну.
        - Посижу.
        И воспользовавшись возможностью, решаю не медлить и иду в ванную комнату. Скидываю с себя одежду, вхожу в душ, включаю холодную воду и, встав под струи воды, поднимаю голову к ним. Капли больно бьют по коже, и я надеюсь, они приведут меня в чувства после всего услышанного и узнанного. Может от того я все сильнее влюбляюсь и все крепче люблю Роланда, что с каждым разом он открывается с другой, более глубокой, стороны, которая поглощает меня в себя и больше не отпускает…
        История, рассказанная им, опустошила и выпотрошила меня. Сотню раз я прокручиваю в голове его слова. Представляю, как маленький невинный ребёнок притворялся на протяжении нескольких лет будто не слышит и не понимает того, что делает её мама с другим мужчиной. Как двое парней - подростков закрывали глаза на похождения матери и молчали, лишь бы не причинять никому той боли, которую испытывали сами. Трое детей, страдающих от собственной матери, спустя годы, несмотря на то, что говорят вокруг, продолжают проживать свою боль между собой, лишь бы не ранить родных людей. И это все так больно бьет по моему сердцу, так калечит мой рассудок, что невольно из глаз начинают течь слезы.
        Не знаю, сколько я пробыла под душем. Но когда, искупавшись, отключаю воду и выхожу из душевой кабины, слышу, как за дверью Роланд читает сказку "Алиса в стране чудес". Только одно это вырывает меня из грустных, холодных мыслей и согревает изнутри. Очевидно, Ариана проснулась и попросила рассказать ей сказку. Улыбнувшись, я неспешно подсушиваю концы волос, привожу в порядок своё лицо и стою ещё немного у дверей. Слушаю, как он не спеша читает диалог Шляпника с Алисой и терпеливо отвечает на вопросы сонной девочки, которая задаёт ему самые нелепые, но до чего милые, вопросы.
        Когда голоса обоих постепенно стихают, я выхожу из ванной. Он будто и не замечает меня. Поправляет одеяло Арианы, которая уже лежит с закрытыми глазами, но я вижу, что она ещё не спит. Когда подхожу ближе, мужчина, наконец, обращает на меня своё внимание и, отложив книгу на прикроватную тумбу, встаёт на ноги.
        - Спасибо, что остался, - поблагодарив, вновь бросаю взгляд на дочь.
        Хитрая, не спит, но не открывает глаз.
        Замечаю, как его взгляд падает на мои мокрые волосы и голые плечи. В мужских глазах вспыхивает огонь, и я не могу сдержать улыбки от этого приятного импульса, что ласкает мое сознание и тело. Он хочет меня, так же, как и я - наперекор рассудку.
        Он хватает меня за край полотенца и притягивает к себе. Пальцами скользит вниз по шее, спускается к груди. Я стою, затаив дыхание и наблюдая лишь за его глазами. Увидев часть шрама меж грудей, он опускает полотенце чуть ниже и маняще улыбается, застыв на отпечатке, который когда-то сам и оставил на мне.
        - Как молоды мы были, - касается шрама и возвращает нас на мгновение в тот самый вечер, когда он появился на мне.
        - Кто-то был глуп, кто-то вспыльчив, - грустно улыбаюсь. - От того, наверное, после нас осталось столько шрамов. Но этот - самый красивый.
        - Почему? - отпускает меня, но продолжает стоять близко.
        - Он единственный находится на теле.
        Молчит в ответ, только сейчас до него доходит, что я говорила о душевных ранах. Вновь касается оголенной кожи.
        - Мы не одни, Роланд, - шепчу, напоминая об этом нам обоим.
        - Она спит, а я ничего не делаю.
        Ничего. Лишь играет с моим телом, душой и разумом.
        - Спокойной ночи, - говорит тихо, проводит рукой вверх, сжимает пальцы на шеи и быстро отпускает.
        А я стою неподвижно и упиваюсь им, не сразу осознав, что он уже скрылся за дверью.
        Прихожу в себя, раздеваюсь, надеваю его футболку и забираюсь под одеяло к дочери.
        - Он ушёл, - шепчу ей, видя, что она до сих пор не спит.
        Она открывает глаза, смущенно улыбается.
        - Почему притворялась спящей? Тебе не нравится Роланд? - ласково касаюсь её лица и поглаживаю подушкой большого пальца нежную кожу.
        Она отрицательно качает головой.
        - Тогда зачем закрыла глаза? - спрашиваю ещё тише.
        - Когда я не сплю, вы не разговариваете. Разве с другом можно так много молчать?
        Она лишает меня дара речи. Я смотрю на неё удивлёнными глазами и не могу поверить, что мой трехлетний ребёнок заявляет мне о таких вещах.
        - Когда дядя Роли говорит с тобой, ты становишься такой красивой, мама. Улыбаешься много. Мне это нравится.
        Она следует моему примеру и тянется двумя руками к моему лицу.
        - Моя девочка, с тобой же я улыбаюсь ещё больше, - вглядываюсь в её чуткие глаза и хочу расплакаться от счастья, что имею такую девочку, как она.
        - А я хочу, чтобы ты улыбалась не только со мной, - она встаёт на колени, ползёт поближе и, положив голову ко мне на грудь, обнимает крепко.
        Глава 8
        «Звезда горит ярче всего перед смертью» - так и моя душа сейчас находится на пике своей эйфории перед тем, как вновь разбиться вдребезги.
        Я сижу на качелях, скрывшись от яркого солнца, наблюдаю за тем, как Роланд, Осман, его невеста и Лайла играют с Арианой в вышибалы, бегая и скрываясь от мяча, весело смеются, и сердце моё сжимается от трепета. Я наблюдаю со стороны за своей мечтой, которой грелась лет десять назад. Мечта обрести большую и дружную семью, с которой всегда можно собраться на выходных за пределами суеты и забыться обо всем. Наверное, эта мечта была отголоском прошлого - отголоском биологической семьи и их традиций, которые они вложили в меня с рождения. Я успела и позабыть о своих старых желаниях, отбросив их в самый дальний ящик воспоминаний. Но сейчас, наблюдая за этими ребятами, сундук раскрылся, и старые мечты захватили мысли.
        - Медея? - голос мамы на том конце провода телефона, который я держу у уха, выводит меня из оцепенения.
        - Да, я слушаю.
        - Я спрашиваю, когда вы прилетаете? - повторяет свой вопрос, на который я, задумавшись, забыла ответить.
        - Завтра утром.
        - После твоего вчерашнего сообщения, что паспорта сегодня будут у вас, я решила, что вы прилетите первым же рейсом.
        - Роланд решил иначе.
        Улыбаюсь, вспоминая сегодняшнее утро. Я сидела во дворе и наслаждалась ветром, развеивающим обжигающие лучи солнца, пила кофе, когда в ворота заехали две машины. Из одной вышли Осман с невестой и Лайла, приехавшие на выходные, которые они проводили у Роланда в усадьбе. Из второй - Демид, которому необходимо было обговорить какие-то вопросы с другом, и заодно привезти наши паспорта с Арианой. Их появление удивило не только меня, но и Роланда, вышедшего на крыльцо вскоре после их приезда. Очевидно, он забыл, какой сегодня день недели, и какие дела у него были запланированы с Демидом. Но, увидев всех, словно пришёл в себя.
        Все присоединились к моему утреннему завтраку во дворе, и некоторое время мы провели за непринужденной беседой. И когда Демид с Роландом и Османом встали изо стола, чтобы пройти в кабинет Ханукаева, Демид сообщил мне, что сегодня есть дневной рейс в Люксембург, и он может отвезти нас с Арианой в аэропорт после того, как они поговорят. С камнем на душе я приняла его предложение, хоть и желала провести с Ханукаевым ещё хотя бы день. И когда уже вставала со своего места, чтобы пойти и разбудить дочь, Роланд остановил меня, посадив на место, и заявил, что мы улетим с дочерью не раньше завтрашнего дня. Я еле сдержала улыбку, но сердце выдохнуло с облегчением.
        - Какие-то планы? - с ухмылкой на лице, поинтересовался Демид, бросив на меня взгляд. Ответ ему был неважен, но он понимал, что это имело значение для меня.
        - Подарки Арианы приедут вечером.
        - Роланд, если проблема в этом, то…
        - Нет никакой проблемы, - перебил меня мужчина и посмотрел сурово, - Я обещал ребёнку.
        Спорить с ним не стала, да и не хотела. Я знаю, как ценно для него собственное слово, от того ещё более значимым показалось его обещание для дочери.
        - С каких пор Роланд стал принимать решения за тебя? - снова вырывает из мыслей голос матери.
        - Он пообещал Ариане подарок. Она его ждёт. Только и всего.
        - Уверена, он растянет этот процесс настолько, насколько это возможно.
        - Завтра мы будем дома.
        - Я переживаю за тебя. Не хочу, чтобы тебе было плохо.
        - Сейчас мне хорошо, - отвечаю со всей искренностью, смотря на счастливое лицо дочери, которая прячется от мяча за спиной у Османа.
        - Сегодня - да, а потом тебя ждут новые страдания. Этот человек не даст тебе ничего, кроме боли.
        Молчу какое-то время, посмотрев на Роланда. Возможно, она права. Возможно, стоит быть сильнее и решительнее и бежать сейчас, сломя голову от него. Но я выдохлась. Устала бежать все эти годы, прятаться, лгать самой себе, что всё в порядке. Мне не хватает тех сумасшедших дней, когда самой большой проблемой в моей жизни была ненависть Роланда. Когда каждая встреча подобно цунами сносило всё на своём пути. И даже нас самих. Мне не хватает того огня, тех взглядов, пылких слов и столкновений тел. Я скучаю по тому времени, скучаю по нему. Это было всё так глубоко зарыто внутри меня под грудой ненависти и обид, что я и не думала, что когда-нибудь снова встречусь со своими подлинными чувствами с глазу на глаз. И вот я встретилась с ними, и стало хорошо. Хоть я и знаю, что завтра будет плохо. И страшно. Одиноко.
        Я всё знаю, понимаю, но хочу ещё хотя бы раз, чтобы было так, как прежде - мы рядом, несмотря ни на что.
        - Доченька, - вдруг слышу голос Эрнеста в трубке телефона.
        - Папа, здравствуй, - улыбаюсь, услышав его голос.
        - Подслушал ваш разговор, и решил тоже поговорить с тобой, - слышу, как он отъезжает от Марии, наверное, чтобы его слова дошли только до моих ушей.
        - Мы прилетаем завтра. Нет ничего пагубного в одном сегодняшнем дне.
        - Один день способен изменить мировую историю. Но я хочу поговорить не о мире, а о тебе.
        - Я тебя слушаю, хоть и не понимаю, к чему этот разговор. Завтра всё встанет на свои места.
        - Медея, всё давно не на своих местах. Мы не там, где должны быть и не те, кем хотим быть. И сейчас ты находишься рядом с Роландом не из-за дочери и не из-за его желаний. Ты там, потому что хочешь там быть. Любовь ведь такая паршивая штука… её не выкинешь из-за того, что она плоха или непригодна. Она, как крест, который каждый несёт на своём горбу, на протяжении всей своей жизни.
        - Паршива не любовь, а осознание того, что ты должна ненавидеть и презирать человека, но не можешь делать это по-настоящему. Всё получается искусственным.
        - Объясни, за что ты должна ненавидеть Роланда?
        - За причиненную боль, за смерть Эмми, за то, что не осмелился посмотреть в глаза на кладбище. Мне есть за что его ненавидеть. А я сижу сейчас, наблюдаю за ним, и ничего кроме тоски не чувствую.
        - Я расскажу один случай, который объяснит тебе всё отношение Роланда к тебе. И не нужно сейчас говорить, что Ариана и Медея - это разные люди. Для нас всех, в том числе и для него, ты неделима. Так вот, не знаю, помнишь ли это, ты сломала ногу, и тебя положили в больницу. Роланд тогда ещё учился в суворовском училище и находился там. Выходить оттуда, когда вздумается, было под запретом, а причина, что подруга сломала ногу, не показалась никому убедительной, поэтому ему дали отказ на поездку домой. В тот же день он сбежал оттуда, хоть прекрасно понимал, чем всё обернется для него, и как достанется от Рената. Он приехал к тебе. Я тогда был в палате, дремал, но отчетливо слышал ваш разговор. Ты поругала его, что он поступил опрометчиво, сказала, что ничего страшного не произошло, ради чего стоило бы рисковать местом в училище. На что он ответил, что никакое место в жизни не стоит места рядом с тобой в трудную минуту, - он делает небольшую паузу, дав возможность осмыслить всё сказанное им. - Роланд всегда отличался особой ответственностью за произнесенные им слова. Но я и подумать не мог, что спустя
столько лет, Ариана, то есть ты, продолжит иметь для него столько значения. Поэтому, нет ничего удивительного в том, что ты не можешь ненавидеть его.
        Я вновь поднимаю глаза на Роланда, который выглядит в данную минуту таким беззаботным и умиротворенным, и с грустью улыбаюсь, понимая, как же сильно люблю его.
        Сколько ещё историй спрятано где-то в моем сознании? И возможно ли, что несмотря на то, что разум не помнит их, сердце, помня каждое, так отчаянно бьётся рядом с ним и не хочет отпускать его?
        - Не за что его ненавидеть, моя дорогая. Нет причин отчаянно цепляться за что-то, чтобы убедить себя, будто Роланд не достоин твоих светлых чувств.
        - Ты ведь не знаешь, что было между нами. Возможно, в детстве всё было прекрасно, но мы изменились.
        - Мне достаточно знать тебя и его, чтобы предполагать случавшееся. Не забывай, Геннадий рассказывал мне о твоем сложившемся характере и судьбе. И ты тоже явно не стала для Роланда подарком, свалившимся ему на голову.
        - Ты сейчас защищаешь его? - улыбаюсь шире, понимая, что он прав. Боюсь представить, какой трагедией для Роланда оказалось известие, что возносимая к божествам Ариана оказалась мной.
        - Я говорю, что вы достойны друг друга. И нет ничего страшного в том, что ты хочешь быть рядом с ним. Это естественно.
        - Я завтра вернусь. Дело ведь уже не только во мне, но и в Ариане.
        - Тогда поговорим обо всем дома. Жду вас.
        Попрощавшись с ним, я встаю с качели и ухожу за дом, к месту для курения. Оказавшись одна, закуриваю сигарету и блаженно вздыхаю. Не хочу анализировать все, что сказал отец. Сейчас легче всего заглушить всё дымкой сигарет, чтобы не разглядеть среди неё нечто, что оставит меня здесь, вместе с моим сердцем.
        - Ты, видимо, хочешь, чтобы я потушил её об твой язык, - недовольный мужской голос разворачивает меня к себе лицом.
        Тяжелым шагом он приближается ко мне, а я стою пару секунд в смятении, раздумывая, как именно себя повести.
        - Обстановка располагает.
        - Обстановка? - вскидывает брови вверх.
        - Ты не ослышался, - решаю стоять на своём и не поддаваться его воле.
        - Помогает? - хватает меня за запястье прежде, чем я пытаюсь снова поднести сигарету к губам.
        - А ты как думаешь?
        - Тогда какого чёрта продолжаешь это делать?
        Пожимаю плечами, улыбнувшись ему краем губ. Держа одной рукой меня за запястье, второй вырывает сигарету из пальцев, бросает на пол и тушит ногой.
        - Когда-то, за подобный поступок я лишилась рабочего места, - отмечаю с ехидством.
        - Это меньшее, что я хотел сделать с тобой тогда.
        Смотрю ему в глаза, с трудом сдерживаюсь, чтобы не потянуться ближе и не коснуться губами его губ.
        - Чтобы больше не видел тебя с сигаретой!
        - А то что?
        - Я подожгу твоё тело целой пачкой, - цедит сквозь зубы.
        - Звучит соблазнительно, - весело улыбаюсь, хоть перспектива быть полностью покрытой шрамами от сигаретных ожогов пугает.
        Он молчит, смотрит сначала цепко в глаза, а потом бросает короткий взгляд на губы. Чувствую, как становлюсь маленькой в его руках, понимаю, что взглядом и телом выдаю своё желание, чтобы он притянул к себе ближе и поцеловал. И чтобы скрыть волнение и слабость, меняю резко тему:
        - Когда всё закончится, и ты сделаешь, что задумал, я хотела бы, чтобы ты позвонил мне и сообщил, что справедливость иногда торжествует.
        - Ты так уверена, что победа на моей стороне?
        - Я не хочу думать иначе.
        - Оптимистично, - улыбается краем губ. - Сегодня у меня встреча с одним человеком, если хочешь, присоединяйся.
        - С каким человеком?
        - Именно он продал местонахождение ваших семей.
        Спирает дыхание от злости, как только я начинаю представлять, как выглядит этот подонок, тот, с кого всё и началось. И тут же радуюсь, осознавая какая это удача - взглянуть ему в глаза, сказать всё, что я о нём думаю, плюнуть в лицо.
        - У тебя дар, Медея, - вновь усмехается, - Ты умеешь выбирать особенных мужчин.
        Его слова отрезвляют, дав пощечину. Очевидно, одно с другим связано. И первый, впрочем, единственный мужчина, который приходит мне в голову - Эльдар. От одной только мысли, что Эльдар хотя бы косвенно может быть связан со всем произошедшим, выводит из себя. Если сегодня вечером я увижу лицо этого мужчины перед собой, видят Небеса, я не оставлю на его теле живого места.
        - Ты тоже не отличаешься наличием удачных отношений, - решаю вновь сменить тему, чтобы не портить настроение в оставшийся день.
        - Мне не повезло только с тобой.
        - Сочту за комплимент, - самодовольно улыбаюсь.
        Опускаю взгляд на его руку, которая продолжает держать меня.
        - Стоит уже отпустить, - напоминаю ему.
        - Не стоит, - сжимает запястье крепче и прижимает к себе.
        - Хочешь сообщить что-то ещё? Или просто наслаждаешься моментом? - вновь взгляд падает на его губы, и желание их коснуться становится только сильнее.
        - Даю тебе эту возможность, - отвечает в тон.
        - Не стоит прикрывать свои желания моими. Они у нас не совпадают.
        - Тогда чего ты хочешь? - спрашивает глухо.
        От его близости я начинаю терять самообладание.
        - Чтобы ты ушёл, - шепчу, потому что сказать громче такую чушь невозможно.
        - Поэтому дрожишь? - многозначительно проходится взглядом по моему телу.
        - Холодно, - прозвучало крайне нелепо в тридцать градусов жары.
        - Очень холодно, - его губы растягиваются в кривой усмешке.
        И он продолжает стоять издевательски близко, но не предпринимает никаких действий. Просто держит лицо в паре сантиметров от моего и, как и прежде, упивается моей зависимостью.
        Сложно поверить, что спустя много лет, сквозь немало разбитых судеб, я продолжаю смотреть на него, как в первый раз. Каждую эмоцию внутри я проживаю так же остро и ярко, как в детстве и в братстве.
        - Решать тебе, Роланд, - говорю уверено, хотя внутри вся в надрыве. - Либо следуй своим желаниям и согрей меня, либо моим - и просто уходи.
        Он не успевает ни ответить, ни что-либо сделать. Из-за угла выбегает дочь, громко выкрикивая: «мамочка». Я мгновенно прихожу в себя, хочу оторваться от Роланда, но он, словно не услышав Ариану, продолжает держать меня.
        - Роланд! Отпусти, мы не одни! - говорю зло.
        - И что? - держит ещё крепче, - Что если я хочу последовать своему желанию и согреть тебя?
        И только когда Ариана подбегает к нам и вопросительно смотрит на нас, он расслабляет хватку, и я, вырвавшись из его рук, опускаюсь на колени, чтобы выслушать дочь. Я вся горю, нервы натянуты до предела. Естественно, ему плевать на чувства ребенка, который потом ещё не один день будет спрашивать, почему дядя так крепко обнимал её маму, и почему после этого он больше никогда не появляется у нас дома. Ему важнее доиграть свою игру.
        - Да, родная? - обращаюсь к малышке.
        Она смущается, любопытно переводя взгляд с меня на Роланда, и спрашивает:
        - А что вы тут делаете?
        - Мне в глаз пух попал, Роланд помог его вытащить, - говорю самую банальную и нелепую ложь.
        - Глазик не болит? - она берет моё лицо двумя руками и всматривается в мои глаза.
        Улыбаюсь и отрицательно качаю головой:
        - Нет, ничего не болит. Ты что-то хотела?
        - Да, - вспомнив, за чем пришла, она вновь зажигается. - Дядя Осман сказал, что сейчас мы будем строить шалаш. Пойдем с нами.
        - Конечно пойдём, - я встаю, беру её на руки и хочу уйти, но Ариана останавливает меня и обращается уже к уходящему мужчине:
        - Роли, ты тоже иди с нами.
        Но Роланд отказывается, объяснив ей, что ему пора уезжать на работу. Они прощаются, и мы расходимся в разные стороны. И если Ари не скрывает своих расстроенных чувств, то я из последних сил заставляю себя улыбаться и делать вид, что мне безразлично его отсутствие.
        До самого вечера мы пробыли в лабиринте, строя шалаш у небольшого водопада. Настроение было стабильно хорошим, хоть я и ощущала каждой клеткой присутствие Роланда рядом. Возможно, я просто спятила, но мне казалось, что в этом маленьком живом мире даже воздух пропитан им. Куда бы ни взглянула, чтобы ни услышала, я видела и слышала его.
        Чуть позже, когда мы уставшие заходим в дом и входим в гостиную, я быстро возвращаюсь в реальность. Пение птиц, звуки водопада, игры Арианы и Лайлы - всё расплывается, когда я встречаюсь с глазу на глаз с Эльвирой и Зарой, которые сканируют меня и ребенка, уснувшего на моих руках, склонив голову на плечо. Эльвира, словно позабыла о своей просьбе, сверлит меня цепким взглядом, когда как рядом сидящая с ней Зара не находит себе место, бегая глазами по Ариане, в надежде разглядеть её.
        Я приветствую всех и сразу же, попрощавшись, направляюсь в комнату, не желая находиться с ними в одном помещение. Зара следует за мной, даже не пытаясь выждать ради приличия пары минут. Окрикивает меня, когда подхожу к комнате.
        - Постой.
        Я разворачиваюсь к ней лицом, смотрю в глаза, ожидая очевидного для себя вопроса.
        - Это его дочь? - кажется, ещё чуть-чуть, и она сорвётся на крик, упадёт и расплачется.
        И если с Эльвирой пустить интригу было забавно, то смотря на беззащитное и уязвимое состояние этой женщины, мне хотелось объясниться.
        - Я повторю ещё раз, с Эльдаром нас ничего не связывает более пяти лет.
        Она смотрит на меня беспомощно. Ей будто мало и она хочет услышать от меня ещё какие-то слова, которые утешат её. Усмирят боль в груди.
        - Я не любила его настолько, чтобы смириться с ролью любовницы, тем более, с ролью матери его ребенка.
        - Я знаю другую версию. Что ты его сильно любила.
        Усмехнувшись, открываю дверь, прохожу к кровати, кладу дочь на неё, и только потом вновь обращаю внимание на вошедшую вслед женщину. Она садится на кресло, любопытно осматривается по сторонам, но после вновь смотрит на дочь, всё же желая убедиться, что она не Эльдара.
        - Так кому мне верить?
        - У каждого своя правда. Тот, кто сказал тебе о моей любви, очевидно, имел на это веские основания.
        - И у меня нет оснований не верить этому человеку.
        - Повторюсь. Эльдар оказался не тем человеком, ради которого я готова была пойти против своих принципов. Это не значит, что я правильная, нет, просто мои чувства к нему оказались слабее рассудка.
        - Тогда может и все остальное, что мне рассказали не правда? - в её голосе проскальзывает надежда.
        - Зависит от того, что тебе рассказали и что ты хочешь слышать от меня? Правду, которая причинит ужасную боль или ложь, которая позволит тебе простить и принять мужа?
        - Мне будет плохо, как бы там не было. Это правда, что он подарил тебе квартиру?
        - Думала, что да. Но оказалось, квартира была оформлена на него, и он оставил её мне только для того, чтобы следить за мной через прослушивающие устройства. Если для тебя это подарок, то… - развожу руками с ухмылкой.
        Врать ей не хочу, пусть знает правду и решает, готова ли она с ней примириться ради семьи. Очевидно, она хочет быть с ним, и ищет сейчас хоть что-нибудь, за что можно было бы зацепиться и оправдать его.
        - Он следил за тобой?
        Молчу, так как считаю вопрос риторическим.
        - Какой же он мерзавец, - хрипом вырывается из её уст.
        - Ты уверена, что готова говорить о нём? Зачем сейчас ковыряться ножом и так в разорванном сердце?
        - Вы летали отдыхать вместе? Он дарил тебе кольцо? - не унимается, хотя вижу, что она на грани срыва.
        - Тебе пора, - хочу встать, но женщина останавливает меня.
        - Всё правда, - глаза наполняются слезами. - Роланд прав. Я такая дура, раз не замечала очевидных фактов.
        - Все мы слепнем, когда дело касается чувств. В любом случае, когда встал выбор, он выбрал семью.
        Она истерично усмехается, перебив меня и не дав закончить мысль:
        - Хочешь, процитирую Роланда?
        - Его лучше не цитировать и не вспоминать его слов, - догадываюсь, что фраз он не подбирал и говорил все, что думает.
        - Но он ведь прав, - она еле сдерживает слёзы, которые пеленой покрыли ей глаза. - «Эльдар остался с той, кто не способен прожить без него. Это не любовь, это жалость. Дай ему свободу выбора, и он остался бы с молодой, горячей девчонкой, которой всегда есть куда уйти».
        Будь я рядом с ними в этот момент, обязательно бы зарядила в него чем-нибудь тяжелым. Поражаюсь его хладнокровности даже к родным людям.
        - Раз ты зацепила моего брата, и он проглотил твое прошлое, что взять с моего мужа? - она отводит взгляд, будто не желая или боясь на меня сейчас посмотреть.
        - Он принимает мое прошлое не потому, что я невероятная женщина, а потому, что нас многое связывает, - она хочет открыть рот, бросив взгляд на Ариану, и я, поняв, о чем она подумала, добавляю: - Нет, это не его дочь. Нас связывает не она.
        Нас прерывает стук в дверь, я разрешаю стучавшему войти, и в комнате появляется Роланд. Увидев сестру, мужчина становится серьёзнее и бросает на неё недовольный взгляд, от чего она резко встает с места и, попрощавшись со мной, выходит из комнаты. Вероятно, между ними случился конфликт, но лезть в это не имею желания.
        - Ты едешь? - спрашивает, продолжая стоять у порога.
        - Уже? - поднимаю взгляд на настенные часы и, увидев, что они показывают девять часов, удивляюсь, как быстро пролетело сегодня время. - Да, конечно, я еду.
        Захожу в его гардеробную, где уже успела развесить пару своих вещей, достаю оттуда джинсы с топом и начинаю переодеваться.
        - Хочу попросить Лайлу, чтобы она посидела с Арианой, - говорю мужчине, который находится за стеной. - Она не занята?
        - Нет. Будем спускаться, попросишь её.
        Снимаю с себя шелковые домашние брюки, когда в гардеробную входит Роланд. Хотела бы я засмущаться, но лишь испытываю удовольствие от того, как он оценивающе пробегается по моим ногам.
        - Зачем приходила Зара?
        - Решила, что Ариана дочь Эльдара.
        Молчит, обдумывая что-то. Подходит ближе.
        - Окажись это правдой, я бы не оставил тебя в живых. Клянусь.
        - Зачем ты сказал Заре, что будь у Эльдара выбор, он остался бы со мной? - решаю проигнорировать его угрозу, хотя испытываю приятный импульс от его ревности.
        - То, что я говорил Заре, тебя не касается, - произносит вкрадчиво.
        - Раз она пришла и процитировала тебя, значит, касается. Роланд, это жестоко.
        - Это жизнь. Ей пора к ней приспосабливаться.
        - Поэтому ты решил вывалить на неё всю правду о нас с ним?
        - Какую правду? - смотрит, нахмурив брови.
        - Про квартиру, отдых, кольцо и прочее. Чтобы там не было - это моё личное дело, и ты не имел право его раскрывать.
        - Начнём с того, что я понятия не имею, про какой отдых и кольцо ты сейчас говоришь. Я высказал ей всё, что думаю об Эльдаре, но у меня нет никакого желания копаться в вашем с ним грязном белье.
        Глупо было думать, что это он ей обо всём рассказал, но до этой секунды я думала именно так. Только сейчас понимаю, что он не мог знать про такие мелочи. А если бы и знал, не стал бы копаться в этом с Зарой. Очевидно, это был Дмитрий или кто-то из приближенных Эльдара, которые знали меня.
        - Хорошо, - натягиваю топ и хочу выйти из гардеробной, но он загораживает мне путь, встав на пороге.
        - Так что за кольцо?
        - Ты ведь сказал, что не хочешь копаться в нашем с ним грязном белье, - стараюсь пройти мимо него, но он хватает меня за плечи и возвращает на место.
        Молчит, зло смотрит в глаза. Вижу, что его раздирает любопытство, но гордость не позволяет спросить дважды. И я его вдруг понимаю. Понимаю эту сумасшедшую ревность. Сообщи мне сейчас кто-нибудь о серьёзных отношениях Роланда с какой-нибудь дамой, я бы сошла с ума. И перевернула всё вверх дном, если бы тема об этой женщине всплывала между нами из раза в раз.
        - Это не имеет значение, Роланд, - добавляю вскоре. - Пустяк.
        - Я уже успел это понять, Медея. Для тебя всё пустяки, не имеющие значения, - говорит с какой-то скрытой претензией.
        - Мы уже говорим не об Эльдаре, так ведь?
        - Говорим о тебе, - теперь уйти хочет он. - Идём, нам пора.
        - Нет уж, - хватаю его за локоть. - Договаривай. Что ты хотел сказать своими словами?
        - Это не имеет значение, Медея, - парирует моими же словами, - Пустяк.
        - Ты разочарован тем, что Эльдар не имеет для меня никакого значения? - хмурю брови, искренне не понимая, с чем были связаны его слова.
        - Я разочарован тем, что твои собственные чувства для тебя не имеют значения.
        - Прости? - всё так же с недоумением смотрю на него.
        - Прощаю, - свободной рукой отрывает мои пальцы от своей кожи, разворачивается и идёт к выходу.
        Меня распирает от негодования и любопытства, поэтому я вновь догоняю его уже у двери и останавливаю.
        - Что с тобой стало, Роланд? - ухмыляясь, смотрю ему в глаза. - С каких пор ты не договариваешь всё то, о чём думаешь?
        - А ты считаешь, что я произношу вслух всё, что у меня в голове?
        - По крайней мере, производишь такое впечатление.
        - Расслабься, ничего значительного, о чём стоило бы говорить.
        - Нет, я хочу понять, что значат твои слова. Откуда тебе знать, что для меня значат мои собственные чувства?
        - Я делаю выводы по твоим поступкам.
        - По каким? - развожу руками.
        - Любила Эльдара, но спала с богатыми молокососами. Любила меня, - он замолкает, будто ожидая моей реакции, моего сопротивления. Но я молчу, тем самым подтверждая его утверждение, - Но родила от постороннего, - добавляет после.
        Так горько и остро стало на сердце от того, что моя ложь обесценила мои чувства в его глазах. Мне не стыдно, что он знает о моей любви. Стыдно, что он считает, будто грош ей цена.
        - Когда нужно уходить, я ухожу, Роланд. Эльдар меня не остановил, оставшись с семьёй. А ты сам же отправил меня за континент. И это я ещё молчу про события, сопровождавшие мой отлёт. Поэтому, не стоит говорить про то, что я обесцениваю свои чувства. Их обесценивали те, кого я любила - так будет правильнее.
        Я отпускаю его и выхожу из комнаты первой, он выходит за мной, ловит меня и припечатывает к стене. Я лишь вопросительно смотрю на него в ответ.
        - Даже не станешь отрицать? - спрашивает, вцепившись в меня взглядом.
        - Что именно?
        - Что любила меня.
        - Мы взрослые люди. Глупо стыдиться собственных чувств.
        Его рука касается оголенного участка на животе. Пальцами скользит вверх. И я думаю только о том, как хочу поцеловать его, как хочу его целиком и полностью. Но услышав чьи-то шаги, привожу в чувства себя и его, напомнив, что мы находимся в коридоре.
        За секунду до того, как перед нами появляется Лайла, мы успеваем оторваться друг от друга. Девушка улыбается нам, ничего не заподозрив. Я прошу у неё побыть с Арианой, и она с радостью кивает мне в знак согласия. Роланд целует её на прощание, и мы уходим, как только Лайла входит в комнату, где спит малышка.
        Дорога оказывается недолгой. Минут двадцать, и вот мы стоим у заброшенного пятиэтажного дома, рядом с которым припарковано несколько машин с разных сторон. Роланд с кем-то созванивается и только, когда убеждается, что все под контролем, позволяет мне выйти из машины. Тут то я вспоминаю его слова, про мой особый дар выбирать мужчин. И снова перед глазами всплывает Эльдар. Мысль, что я могу встретить сейчас его, сводит с ума, и я готовлю себя к тому, чтобы не впасть в истерику и не наброситься на него с ударами. Чтобы не было, я должна гордо держать голову и не развалиться на части перед предателем.
        Выхожу и иду за Роландом. Когда мы входим в тёмный дом, я будто просыпаюсь, вытрезвляюсь. Все страхи отходят на второй план, на первый выходят ненависть и презрение. И неважно, кто будет стоять передо мной, я знаю, что делать и говорить.
        Проходим дальше, поднимаемся по скрипучим ступеням на второй этаж, и я замечаю два мужских силуэта, стоящих к нам спиной под дулом пистолетов нескольких людей.
        - А я и забыла, как интересно бывает в братстве, - шепчу с усмешкой, стараясь разрядить напряженную обстановку.
        Роланд не отвечает, сделавшись очень серьезным. А я смотрю в спины мужчин и понимаю, что ни один не похож на Эльдара. Успеваю вздохнуть с облегчением, решив, что утренние слова Роланда не были связаны между собой, но когда обхожу всех и встречаюсь с глазу на глаз с предателем отца, теряю дар речи. Не верю своим глазам. В последнюю очередь я бы подумала увидеть здесь их.
        - Медея? - с ужасом смотрит на меня Майкл, а я, остолбенев, смотрю то на него, то на его отца и не могу слова произнести.
        Я смотрю на лица этих мужчин, и меня тошнит. От злости, презрения, отвращения. Как в старых кинолентах перед глазами всплывает наша встреча с отцом Майкла. Помню, он мне что-то сказал, что не понравилось его сыну. Кажется, он сказал, что у меня знакомое лицо, и спросил, не встречались ли мы раньше.
        Мне хочется вцепиться ему в глотку и ответить на этот вопрос. Растерзать его, искалечить, убить.
        Хочется содрать с себя кожу, к которой прикасались руки его сына. Я думала хуже связей, чем связь с Эльдаром, в моей жизни не было. Как же я ошибалась. Спать с сыном потенциального убийцы твоей семьи - вот, где бездна!
        - Добро пожаловать, Тимур, - приветствует старшего Роланд, игнорируя присутствие Майкла.
        - Зачем здесь Майкл? - не церемонясь, переходит к сути.
        - Стоило бы поблагодарить меня, что не стал трогать твою жену и дочь.
        - Легко быть смелым, когда за спиной куча парней с автоматами, - язвит Майкл, стараясь выглядеть смелым. Только не к месту это сейчас. И выглядит нелепо.
        Слова парня игнорируют абсолютно все.
        - Что здесь делает эта девушка? - продолжает Тимур, поняв, что ответ на свой первый вопрос не получит.
        - Шлюха одна, которую Роланд подобрал за мной, - не унимается Майкл.
        - Внимательнее слушай вопросы, малыш, - его слова вызывают лишь смех у меня, и я смотрю на него, как на жалкое существо. - Спрашивают не кто я, а зачем я здесь.
        Он словно уж на сковородке, который извивается, что есть сил, в надежде выжить. Только, увы, конец всем известен.
        Роланд же пропускает мимо ушей его слова, и я наивно полагаю, что он простил парнишке его самонадеянность.
        - Я решил, что ты захочешь увидеть напоследок дочь Эрнеста, - наконец, отвечает Роланд Тимуру. - Знакомься, это Медея, - представляет, указав на меня рукой. - Ранее ты знал её, как Ариану
        Мужчина меняется в лице. Даже под тусклым светом, я замечаю, как он побледнел до состояния мертвеца. Его глаза устремлены на меня, и он смотрит на меня, как на приведение. И, наверное, так оно и есть, я для него - призрак прошлого.
        - Жива, - лишь глухо вырывается из уст.
        - Медея, знакомься, это Тимур, - близкий друг твоего отца, который продал их дружбу за шестизначную сумму.
        У меня содрогаются руки и сердце, я смотрю в глаза предателю и не понимаю, как можно оценивать человеческие жизни деньгами. Не могу осознать и принять то, что друг способен на коварство ради своего благополучия.
        Мне хочется раскричаться, расплакаться, биться в истерике и в возмущении.
        Моя семья умерла только потому, что один человек продался! Невинные сгорели и стали пеплом, а подонки продолжили свою жизнь в богатстве!
        Вот она - суть этой жизни.
        Роланд подходит к одному из своих помощников, берет у него пистолет, подходит ко мне и протягивает пистолет.
        - Советую сначала пристрелить сына.
        Майкл хочет дернуться, но его вместе с отцом хватают мужчины, сажают на принесенные стулья и привязывают скотчем. Я принимаю из рук Роланда пистолет, смотрю на него неуверенно. Я не хочу никого убивать. Мой принцип прост - такие люди не должны отделываться просто смертью, они должны страдать и жить в своих страданиях дольше, чем нужно.
        - Майкл ни в чем не виноват, - вырывают из моих мыслей слова Тимура и взрывают во мне бомбу.
        - Мы тоже ни в чем не были виноват, - подхожу к нему ближе, уже не такая уверенная в том, что не нажму на курок. - Десять невинных детей были пристрелены и сожжены в тот день, шесть женщин и пять мужчин. Вы хотите сказать, что все до единого заслуживали такой смерти?! Стоили тех денег, за которые вы продались?!
        - О чем она говорит? - Майкл вопросительно смотрит на отца.
        - Я вот думаю, Тимур, - перебиваю парня. - Мне пристрелить Майкла сразу или прежде сделать десять выстрелов, а потом, когда станет истекать кровью, сжечь?
        - Только тронь меня, - уж снова начинает ёрзать на сковородке.
        - Ребят, заклейте ему рот, - доносится голос Роланда позади меня.
        - Майкл, трогать тебя никто не намерен, выстрелить и поджечь можно на расстоянии.
        - Я сделаю все, что вы попросите, только не трогайте его, - он обращается не ко мне, а к человеку за моей спиной.
        - Папа меня учил отвечать за свои действия. Вы разве не знали об этом, не учили этому своих детей? - презренно смотрю на Майкла, - Хотя не стоит ничего говорить. Ваш ответ сидит здесь рядом с вами. Бесполезное существо. Впрочем, как и вы, - с тем же презрением смотрю на Тимура.
        - Если не хочешь марать об них руки, дай мне пистолет, - слышу голос Роланда позади себя. - Я сделаю это за тебя.
        Я рассматриваю этих двоих и понимаю, что не хочу их смерти. Хочу их убить, особенно старшего, но не считаю, что они достойны этого.
        - Если хочешь, пристрели их, - продолжая сверлить взглядом Тимура, протягиваю Роланду пистолет. - Но я познала одну истину, что есть нечто хуже смерти, - нависаю над мужчиной, - Это жизнь.
        - Что ты предлагаешь? - спокойно интересуется Роланд.
        - Предлагаю жизнь, в которой они будут мечтать, чтобы их пристрелили.
        - Эрнест сказал, что твоё слово в данном решение - закон. Да будет так, - он поворачивается к своим помощникам. - Развяжите и уведите обоих.
        Замечаю по лицу Тимура, что ещё чуть-чуть, и его схватит инфаркт. Отхожу от него, чтобы дать ребятам возможность забрать его с сыном.
        - Эрнест жив? - спрашивает осипшим голосом, а глаза наполняются слезами. - Он жив?
        Не желая больше его слышать и видеть, тем более отвечать что-то про отца, я решаю уйти. Разворачиваюсь, делаю несколько шагов и тут слышу выстрел и стон Майкла, которому скотч не позволяет выкрикнуть. Оборачиваюсь, чтобы посмотреть, что случилось, и с восторженным ужасом и укором смотрю на Роланда, а после перевожу взгляд на парня, чьи джинсы начинают покрываться кровью. Долбанный псих, кажется, выстрелил парню в пах.
        - Палец соскользнул, - ухмыляется Ханукаев, вырисовывая на своём лице наигранную невинность. - Жить будет, - переводит взгляд на помощников, - Вызовите Алекса, пусть приведет пацана в чувства.
        Договорив, подходит ко мне, берет за локоть и ведет обратно к выходу. Как только мы оказываемся на свежем воздухе, делаю глубокий вдох и перевожу взгляд на мужчину.
        - А я-то успела подумать, что ты оставишь слова Майкла без внимания, - широко улыбаюсь. - Без причинного места жизнь для него будет не жизнью.
        - Это только начало, - подходит ближе, хватает за талию и прижимает к себе. - Но если бы ты не спала с такими отбросами, как он, было бы куда легче сейчас.
        - Не начинай, - смотрю на него виновато.
        Если за связь с Эльдаром я не чувствую перед ним никакой вины, то за все остальные - мрак и стыд.
        Он хочет сказать что-то ещё, но сдерживает себя. Однако, отвращение в его глазах говорит громче слов.
        - Просто забудь, кем я была в детстве, и будет легче принимать мои пороки, - сказав, отрываю себя от него и направляюсь к его машине.
        Доехав до дома и войдя в него, я надеюсь, что все спят или, по крайней мере, находятся каждый в своей комнате, и мне удастся ещё немного побыть с Роландом наедине. Но, оказавшись в гостиной, мои надежды рушатся, как карточный дом. Все до единого, даже Лайла с Арианой, удобно устроились у телевизора и смотрят любимый мультфильм моей дочери. Мы снова приветствуем всех и ненадолго решаем к ним присоединиться. Но мысли мои находятся за пределами этой комнаты. Я прокручиваю в голове все эти дни, проведенные с Роландом, воспроизвожу все его слова и неоднозначные взгляды. И от воспоминаний дрожь по коже. Я представить не могу, как смогу теперь подпустить к себе кого-то, кроме него. Мне ведь нужно всё или ничего. И я боюсь, что никому не удастся дать мне то, что я хочу, ведь это всё находится только в руках Роланда.
        Я злюсь на себя, что думаю сейчас о нём, а не о том, как насмешлива надо мной судьба. Вероятно, в том же детстве, я была знакома с Майклом, может мы были друзьями или, наоборот, врагами. Но меня это совсем не волнует. Наверное, потому, что я знаю - всё под контролем Роланда. А может и потому, что я сильно устала и хочу жить спокойной жизнью - быть счастливой, чтобы рядом были родители и дочь, и ничего больше.
        Лгу про «ничего больше»…
        Когда мультфильм заканчивается, Ариана вскакивает с дивана и начинает свои традиционные танцы под собственную музыку в голове. В эти секунды в комнате витает особенная атмосфера уюта и тепла, все улыбаются, даже Зара.
        - Роланд, ну точно твоя копия, - непосредственно произносит Эльвира, смотря на Ариану.
        В мгновение замирают и замолкают все. Я с ужасом наблюдаю за реакцией Роланда, остальные - вопросительно смотрят сначала на дочь, потом на меня.
        - Причем здесь я? - спокойно, с легкой улыбкой на губах интересуется Ханукаев младший.
        - А кто должен быть причем? Твой отец?
        - Причем здесь вообще ваша семья? - наконец, вмешиваюсь я.
        - Мне показалось, наша семья имеет прямое отношение к тебе, милочка.
        - Я вам не милочка, - встаю с дивана и беру Ариану на руки.
        Боюсь сказать или сделать что-то лишнее, что повлечет за собой ещё больше вопросов и сомнений, поэтому не знаю, как уйти и что сказать перед тем, как выйти отсюда.
        - Не станешь же ты отрицать, что Роланд отец этой девочки? - самодовольно продолжает женщина.
        - Эльвира, хватит, - вступается Роланд. - Тебе ясно дали понять, что ко мне она не имеет никакого отношения, - говорит строго, уже без улыбки на лице.
        - У меня нет папы, - вдруг заявляет Ариана.
        И в эту секунду я готова провалиться сквозь землю. Ханукаев переводит своё внимание на меня, и в глазах его проскальзывают немые, но отчетливые знаки вопросов.
        - Так не бывает, детка, - отвечает ей Эльвира. - У всех есть папа.
        - У меня есть папа. Мама говорит, он меня любит от земли до луны. Но…
        - Ариана, хватит, - одергиваю дочь, - Не нужно чужим людям рассказывать про своего отца.
        Она сразу замолкает, утыкается носом мне в шею и тихо шепчет: «прости». От этого становится только дурнее. Сорвалась на дочь из-за бестактности взрослой бабки - уму непостижимо. Хочется схватить настольную лампу, которая находится под рукой и разок дать по голове, чтобы привести женщину в чувства. Мало того, что всколыхнула всех присутствующих, так ещё и у ребёнка разбудила больные чувства.
        - Всем спокойной ночи, - говорю, не скрывая своего недовольства, и ухожу прочь.
        Перед сном, лёжа рядом с малышкой, я крепко обнимаю её и извиняюсь, что нагрубила ей.
        - Я хотела защитить тебя. Чтобы не думали, что Роли мой папа.
        - Это я должна тебя защищать, моя девочка, - целую в висок.
        Она не продолжает тему этого разговора, просит прочитать ей сказку и через минут десять засыпает крепким сном. Я уверена, что в голове её было намного больше мыслей и слов, но она сдержала их в себе. Уверена, она хотела сказать что-то ещё, но, будто чувствуя моё потерянное состояние и растерянность, решила промолчать. Смотрю на неё и не могу поверить, что в таком маленьком человеке заложено больше мудрости и такта, чем во взрослой человеке. Не верю и не понимаю, за какие заслуги эта девочка выбрала меня своей мамой. Именно в эту секунду я ловлю себя на мысли, что не достойна её. И от такой мысли накатывают слёзы.
        В комнату стучатся, а после, в неё входит Лайла. Пишет мне на листке, что Роланд ждёт меня сейчас в гостевой комнате, в которой ночует, и она с радостью пока присмотрит за Арианой. Я благодарю её, накидываю на короткое шёлковое платье пеньюар и выхожу из спальни.
        Постучав в дверь и не получив ответ, я приоткрываю её и заглядываю вовнутрь. В спальне никого не было, но я замечаю открытые настежь двери, ведущие на балкон. Ветер колышет шторы, что развиваются по комнате, и я прохожу туда.
        Оказавшись на пороге, смотрю в спину Роланда, который, облокотившись на балюстраду смотрит на освещённый фонарями лабиринт.
        - Ты звал меня? - обращаюсь к ним, смотря в спину.
        Он зовёт меня жестом руки, и я подхожу к нему. Встаю рядом и вижу, что он держит бокал с коньяком. Предлагает мне, но я отказываюсь, направив своё внимание на лабиринт. С этого ракурса он особенно прекрасен.
        - Завтра с утра вы вылетаете частным рейсом, - произносит, сделав глоток.
        - Хорошо, - с трудом вырываю из себя.
        Ком разрастается в горле, во рту будто разбиваются десятки стёкол и разрезают десна, а сердце бьётся в такой истерике, что, кажется, сейчас точно разорвёт грудную клетку.
        Сама не осознаю того, что пячусь назад от него. Оба тяжело дышим, смотря друг другу в глаза. В его взгляде вспыхивает пламя страсти. И я млею. Медленно разлагаюсь.
        - Я пойду, - выдавливаю из себя, больше всего желая, чтобы он попросил остаться.
        Разворачиваюсь, но он хватает меня за талию и притягивает к себе.
        - Во-первых, ты расскажешь дочери, кто её отец. Не имеешь право лишать её родителя, - прижимает ближе, сжав пальцы настолько сильно, что я вскрикиваю, не сдержавшись от боли.
        - А во-вторых? - хочу поскорее сойти с темы отцовства Арианы.
        - Этой ночью ты останешься со мной, - не просит, лишь ставит перед фактом.
        Его слова кружат голову, я еле стою на ногах от внезапно охватившей меня эйфории. Отношения с Роландом, как американские горки - ты только успеваешь перевести дыхание, как вдруг тебя охватывает буря новых острых ощущений.
        - Меня ждёт дочь, - стараюсь скрыть сожаление.
        - Лайла останется с ней, - говорит, прежде чем его губы обрушиваются на мои.
        Он запускает руку под пеньюар, скользит по моей коже вверх, свободной рукой берет один конец пояса халата, тянет его вниз, тот раскрывается и скользит с моих плеч.
        Во мне температуры - не меньше сорока градусов, - ещё чуть-чуть, и, кажется, я сгорю. Поднимает меня на руки, ловко стягивает с меня нижнее бельё, откидывает в сторону. Я остаюсь в одном лишь шелковом платье.
        С глухим рыком, что вырывается из его груди, прижимает меня к холодному, мраморному ограждению балкона. Скользит губами по шее, жадно спускаясь вниз к груди. Обводит языком вокруг соска и втягивает его в рот.
        Я мертвой хваткой цепляюсь пальцами за перила балкона, боюсь упасть от наслаждения, что кружит голову. Закрываю глаза, покидаю землю, полностью отдавшись в его власть. Во власть собственных чувств.
        - Ненавижу тебя, - выдыхает в шею, врываясь в моё тело резким толчком.
        - Я ненавижу тебя сильнее, - шепчу в ответ, обвивая его ногами.
        Вслед за этим признанием, мы утопаем друг в друге.
        Что ж, ненависть - одновременно одна из самых горьких и прекрасных форм любви к нему.
        Внизу раздаются голоса, вероятно, что кто-то вышел подышать воздухом перед сном.
        Они отрезвляют нас, но всего на пару секунд. Не отрываясь друг от друга, мы перемещаемся в спальню.
        Эта ночь напоминает мне другую. Тогда мы тоже прощались, как мне казалось, навсегда. Но что у нас и может быть с Роландом навсегда, так это незримая связь, которой неподвластно ни время, ни какие другие испытания, которым подвергали её мы и судьба.
        В сумеречной тишине, лёжа на полу и смотря через открытые двери на небо, где виднелась луна, я кладу голову на плечо Роланда и вслушиваюсь в неё. Я слышу пение птиц, стрекотание кузнечиков, наше дыхание и стук сердец. Волшебная мелодия, которую бы поставить на повтор и слушать, когда станет совсем плохо.
        - Роланд, - шепчу, не найдя в себе силы говорить громче, - Как ты думаешь, мы были бы вместе, если бы тогда никого не убили, и жизнь продолжала идти своим чередом?
        Не знаю, что мне даст его ответ. Но, порой, я задумываюсь, как бы сложилась наша жизнь, если бы не роковой случай. И как только я представляла, как бы Роланд мог любить и возносить меня, я сходила с ума от ревности и злости. Потому что понимала, что прежней мне не стать, и не получить мне тех чувств, которые получала в детстве.
        Он молчит какое-то время, и я успеваю пожалеть о заданном вопросе. Не стоило поддаваться обстановке и спрашивать об откровенном.
        - Нет, не были бы, - обескураживает меня своим заявлением.
        Я привстаю и вопросительно смотрю на него, а он продолжает лежать, закинув одну руку себе под голову.
        - Ты бы не сумела принять меня тем, кем я стал. Старалась бы изменить, сделать лучше и добрее. Я бы злился, думал, что не достоин тебя, срывался и ревновал. В итоге, мы бы разошлись по разным сторонам.
        - Я думала, ты ищешь такую, как она.
        - Когда это я кого-то искал? - слышу смешок из его уст.
        - Ну я не слышала никогда, чтобы ты состоял в серьёзных отношениях. И когда узнала про Ариану, решила, что ты ищешь подобие её.
        - Скажу тебе только одно, строптивая. Останься ты той, кем была в моей памяти, я бы относился к тебе, как к родной сестре.
        - Но я стала…
        - Ты стала редкостной с*кой, - перебивает меня, - Которую всегда хочется убить, - приподнимается и нависает надо мной.
        - Но, вместо этого, ты постоянно меня раздеваешь.
        Вижу, как искры загораются в его глазах, и удовлетворенная расплываюсь в улыбке, предвкушая продолжения ночи.
        Он ничего больше не говорит, целует и вновь уносит нас за пределы этой комнаты и галактики.
        Выспаться мне не удаётся. Роланд будит меня через пару часов после того, как мы засыпаем, и говорит, чтобы я шла собирать дорожную сумку. Без лишних слов накидываю на себя платье и ухожу. Всё между нами было настолько прекрасно, что я боюсь издать хоть какой-нибудь звук, способный потревожить и испортить. Тихо вхожу в комнату, Ариана с Лайлой, обнявшись, безмятежно спят, и я решаю пока их не будить. Оказавшись в гардеробной, начинаю складывать нашу с дочерью одежду. И когда замечаю на одной из полок мужской парфюмерный флакон, откладываю вещи в сторону, подхожу к нему, слушаю запах и блаженно вздыхаю, понимая, что это тот самый аромат, от которого у меня всегда подкашивались колени. Не раздумывая, бросаю духи себе в сумку, наплевав, что подумает или скажет Роланд, когда обнаружит пропажу. Я хочу пахнуть им даже тогда, когда его уже не будет рядом. Моя кожа нуждается в этом аромате, как легкие нуждаются в кислороде.
        Слышу шорох, доносящийся из комнаты, и выхожу из гардеробной, чтобы посмотреть, что происходит. Вижу Роланда, который заносит в спальню пакеты и коробки с подарками, а следом за ним появляется и молодая девушка, держащая в руках огромный букет из шаров.
        - Ты серьёзно? - не могу скрыть радостных нот в голосе. - Это всё Ариане? - наблюдаю за тем, как он тихо старается все разложить напротив кровати, а девушка украшает комнату шарами.
        - А ты хотела, чтобы тебе? - спрашивает саркастично, подняв на меня взгляд.
        Отрицательно качаю головой в ответ.
        - Ариана потеряет дар речи от счастья. Спасибо тебе.
        - Надеюсь, - бросает взгляд на сестру и дочь, и я замечаю, как уголки его губ невольно тянутся вверх, но он быстро берёт себя в руки.
        Тут в комнату входят двое мужчин, и я еле сдерживаюсь, чтобы не заговорить в полный голос от шока.
        - Как, по-твоему, мы увезем все это - спрашиваю, смотря на плюшевого дракона ростом чуть ниже меня.
        Роланд игнорирует мои слова. Выходит вместе со всеми в коридор, я следую за ними. Он пожимает руки мужчинам, расплачивается с девушкой и, когда они уходят, достаёт из внутреннего кармана куртки что-то очень знакомое.
        - А это тебе, - он протягивает до боли родную мне книгу.
        Принимаю и открываю ее. Вижу своё старое послание Роланду: «Ты спрашивал, как я сумею подарить тебе сказку, так вот, эта книга и есть мой тебе ответ.» и вложенную рядом фотографию. Только теперь на ней был изображен не улыбающийся Роланд, а я - маленькая и хрупкая, лежащая на траве и смеющаяся, прячу лицо от камеры.
        - Это ведь мой подарок тебе. Зачем?
        - Ты помнишь, как подарила её мне?
        Я помнила. Это случилось после ситуации в лесу. Отец собрал всех друзей, чтобы попрощаться с семьей Рената перед их отъездом. Когда во дворе стемнело, и все были заняты друг другом, я позвала Роланда в дом. Мы прошли с ним в мою комнату, Роланд по-хозяйски сел на мою кровать и спросил, что случилось, зачем я привела его в свою комнату. Я достала из комода обернутую в подарочный пакет книгу и протянула ему:
        - Это тебе.
        Порвав бумагу и достав книгу, он нахмурился, посмотрев на обложку, видимо, не понимая, как я додумалась купить такой несоответствующий ему подарок.
        - Открой, все поймешь, - поспешила объясниться и села рядом.
        Он последовал моему совету и, увидев запись, улыбнулся мне.
        - Ты решила, что я нуждаюсь в сказке?
        - Да, - закивала в ответ и вновь вскочила на ноги, подошла к коробке, лежавшей на столе, и достала оттуда одну из моих любимых фотографий Роланда.
        Написала на ней, что ему очень идёт улыбка и пусть он меньше хмурится, и вручила её ему.
        - Ты стал вспыльчив и груб. Не знаю, с чем это связано, но верю, что это пройдёт. И пока я буду не рядом, пусть книга заменит тебе меня. Я знаю, что глупо дарить парню такую книгу, но она для меня много значит. Я хочу, чтобы ты её, если не прочел, то хотя бы хранил. И если однажды захочется убежать от этого злобного мира, открой её и окунись в другой.
        - Почему ты говоришь так, будто прощаешься со мной? Что-то случилось, чего я не знаю?
        - Нет, все замечательно, - я вновь села рядом и обняла его по-дружески, как делала всегда. - Просто увидела сейчас в этом необходимость. Ты кажешься потерянным и озлобленным на весь мир.
        Сейчас, посчитав, сколько лет ему было, понимаю, что уже тогда он знал и понимал, кем является его мать. И его злость и грубость уже не казалось такой беспочвенной.
        - У меня всё хорошо, - обнял в ответ и поблагодарил за подарок, пообещав сохранить книгу.
        Вспомнив этот милый фрагмент, улыбаюсь ему и говорю, что помню всё.
        - Теперь она тебе необходимее, - говорит следом, и я прекрасно понимаю, к чему он клонит.
        Согласна, порой мне необходимо убегать от этого мира в другой. И этот подарок для меня бесценен тем, что Роланд, спустя столько лет, сохранил то, что было так дорого мне.
        Благодарю его за книгу и за ту сказку, которую он организовал для Арианы.
        - Через пару часов за вами приедет машина, - сообщает мне, прежде, чем я успеваю попрощаться.
        - Хорошо, - натягиваю улыбку, чтобы скрыть расстройство, вызванное его словами. Я ведь надеялась, что в аэропорт нас отвезёт он. - Ты будешь дома или нам стоит сейчас попрощаться?
        - Сейчас, - смотрит на наручные часы, - Через пятнадцать минут нужно выезжать на работу.
        Киваю ему с пониманием, но уже с трудом сдерживаю тупую боль в груди. Трясёт изнутри, будто все органы лихорадочно бьются в истерике, не желая улетать и расставаться с мужчиной.
        - Удачи, - произношу сквозь засохшее горло. - Спасибо за всё.
        - Береги себя, - подходит ближе, касается плеча и шеи, - И дочь тоже.
        Вновь киваю в ответ, и он, отпустив меня, разворачивается и уходит прочь. Уходит, так и не попрощавшись с Арианой. И я стою, сжав губы и впиваясь в них зубами, касаюсь рукой шеи, где только что были его пальцы. Хочу расплакаться. Вывести токсичные чувства сквозь слезы. Но не могу позволить себе так много слабостей за одну бесноватую неделю.
        Возвращаюсь в комнату, девочки продолжают сладко спать, и я иду обратно в гардеробную, чтобы закончить сборы. Кладу книгу рядом и, заметив торчащее фото из неё, решаю вновь взглянуть на него. Этот снимок вызывает улыбку на лице. Тоскливую улыбку.
        Я вспоминаю, как он был сделан. Кажется, мы были вдвоем с Роландом. Устроили пикник где-то на холме под деревом, скрываясь от яркого солнца. Роланд достал из моей сумки фотоаппарат и стал ходить за мной попятам, фотографируя со всех ракурсов. Следующее, что помню - я лежала на траве, разглядывая, как колышутся листья на дереве и разглядывала среди них птиц, что пели. И тут надо мной появился Роланд и снова начал щёлкать. Я рассмеялась и стала прятаться от камеры, стесняясь её и того, кто её держит в руках.
        - Перестань, Роланд. Я выгляжу ужасно, - закрывала лицо рукой.
        Он нагнулся и сделал ещё пару кадров, убрал фотоаппарат и посмотрел на меня с серьёзной проникновенностью.
        - Больше не произноси такие глупости вслух.
        - Но посмотри на меня, - приподнимаюсь и показываю на саму себя. - Вся потрепанная.
        - От этого ты не стала ужаснее. Наоборот, ты волшебная, - он улыбнулся, разглядывая меня, а я, смутившись больше прежнего, поднялась на ноги и предложила ему поиграть в карты.
        Рассматривая фото, чувствую, как слёзы всё-таки пробиваются через барьер запретов и катятся по щекам. И если бы не детский радостный крик за дверью, я бы разрыдалась. Встаю с места, привожу лицо в порядок, чтобы никто не заметил грусти и выхожу к малышке.
        - Лайла, просыпайся, смотри, - Ариана будит девушку, а после, заметив меня, радуется ещё сильнее и подбегает к дракону. - Мама, Роли запомнил всё, о чём я мечтала.
        - Роли молодец, - подхожу к ней, целую в лоб и чувствую новый прилив энергии.
        Достаточно увидеть счастливое лицо любимого человека и всё серое вокруг вдруг начинает приобретать краски.
        Оставшееся время в доме, мы проводим с Лайлой и невестой Османа за разбором безграничного количества подарков. Роланд, наверное, решил, что я лишаю ребёнка всех радостей жизни, раз у неё столько желаний. Но он просто не знает, что список её мечтаний обновляется с завидной скоростью. Единственное, она давно просила большого дракона, на которого можно было бы залезть, и я всегда находила тысячу и одну причину, чтобы отложить эту покупку, так как понятия не имела и не имею до сих пор, куда его поместить.
        Когда пришло время прощаний, Лайла прослезилась, обнимая Ариану. И эта картина тронула меня до глубины души. Как бы было прекрасно, наверное, если бы мы жили вместе, и моей девочки была такая большая и любящая её семья. Малышка обещает всем, что обязательно прилетит ещё в гости. И я понимаю, что в скором времени мне придётся объяснить ей, что в этот дом мы не вернёмся. Понимаю, что расстрою её, и это меня огорчает.
        Всю дорогу в аэропорт и в самом аэропорту она говорит без умолку, рассказывая про все подарки в мелких подробностях, но когда мы садимся в самолёт, она вдруг замолкает и становится задумчивой.
        - Что стало? - кладу руку ей на калено. - Ты почему загрустила?
        - Мы уже улетаем?
        - Да, самолёт скоро взлетит.
        - А Роли? Он не придёт?
        - Нет, - смотрю на неё с сожалением. - Он хотел разбудить тебя, чтобы попрощаться, но я не разрешила. И ему пришлось срочно уехать на работу.
        Пусть лучше разозлится на меня, что я так поступила, нежели будет обижена на него.
        - Мам, можно я кое-что тебе скажу? - мнётся, словно сомневается, стоит ли говорить об этом.
        - Конечно, - взволнованно и с любопытством смотрю на неё.
        - Я бы хотела, чтобы Роли был моим папой, - она смотрит на меня, невинно вскинув брови вверх.
        Она знакома с таким большим количеством мужчин - моих друзей, соседей, ухажёров. Но из всех них, она выбрала Роланда…
        Я цепенею. Леденею, а потом резко начинаю гореть. Меня тошнит, только вырвать изо рта хочется отчаянный крик, а из глаз - слёзы. То, о чем я даже боялась подумать, то, что слышать из её уст я совсем не хотела, она произнесла вслух. И я смотрю на неё потеряно, понятия не имея, что творю с собственной жизнью и почему сейчас решаю улететь от человека, которого люблю.
        Эпилог
        POV Роланд
        - Сколько ещё ехать? - интересуюсь у водителя.
        - Десять минут, сэр.
        Удовлетворенный его ответом, открываю ноутбук, чтобы отправить последние необходимые данные Сергею Аркадьевичу. Завтрашний день поставит точку в деле Эрнеста, и я, наконец, смогу сделать то, что давно хотел сделать.
        - Ты на самом деле позволил ей улететь? - написала мне записку Лайла, когда самолёт с Медеей и Арианой совершил посадку в Люксембурге, и я вернулся домой.
        - Да, - смотрел на неё с равнодушием, но внутри горел от желания сорваться с места и полететь вслед за ними.
        - Я хотела бы, чтобы они жили с нами, - написала следом и посмотрела на меня расстроено.
        Хотел я сказать, что тоже многого хочу, в том числе и этого, но не сказал. Больше я не отвечал на её вопросы и уж тем более, на вопросы других домочадцев, сидящих с нами за столом. Игнорировал и вскоре ушёл. Мыслями я был не дома и даже не в этой стране. Все они были заняты двумя людьми.
        Когда Медея сообщила мне об Ариане, я не испытывал ничего кроме ярости. Готов был придушить тварь. Не только за то, что врала и пошла на предательство, но и за то, что родила чужому мужику. Только мысль о том, что она спала с кем-то, вызывала во мне больше злости, чем всё остальное. Да, я должен был понимать, что она не сидела четыре года у окна и не ждала меня. Но я не понимал. Готов был загрызть её. И она права, вместо того, чтобы раз и навсегда убить и закопать её, вместе со всей бурей эмоций, что она во мне вызывала, я лишь раздевал её и упивался ядом.
        С ней всегда так было - сначала ты злишься и ненавидишь её за поступки, идущие наперекор твоим словам, а потом сходишь с ума от сумасшедшего желания обладать ею. Сегодня ты сжигаешь её грубыми словами, завтра - она поджигает твой рассудок. И это бесконечный порочный круг. Я хотел выбраться из него. Снова принадлежать себе. И когда казалось, что мне удалось, меня оглушили правдой. Получалось, всю сознательную жизнь я любил только одну женщину. И пока моё сознание принадлежало ей, она принадлежала другим. И это возвращало меня к исходной точке - желанию убить.
        И я подумать не мог, что со мной станет, когда увижу Ариану. Был уверен, что как только они воссоединяться, я отправлю их первым же рейсом обратно в Люксембург, лишь бы не видеть больше лиц обеих. Настолько успел за считанные часы обрастись презрением и отвращением к Медее, что позволил нарушить данное себе обещание - забрать её, когда всё закончится. Я был уверен, что теперь точно смогу выбраться из капкана. И думал так до тех пор, пока не увидел девочку. Когда я взял её на руки, а потом услышал настолько глубоко личное: «Роли», понял, что приму её, будь она хоть дочерью заклятого врага.
        Я не знал, как объяснить свои чувства рядом с этим ребёнком. Дети никогда не вызывали у меня эмоций, только равнодушие. Но с ней было иначе. Впрочем, я решил, что дело в моих чувствах к её матери. Но чем больше времени проводил и наблюдал за ней, тем больше убеждался - дело не в Медее, а в самой девочке. Я хотел, чтобы она была моей. Стал надеяться, что Медея не решилась бы никогда родить кому-то, кроме меня. И в какой-то момент настолько погрузился в свои мысли, что перестал чувствовать реальность. И уже не понимал, мои подозрения основываются на фактах и чутье или же на слепом желании.
        Вечером того же дня, в комнату вошла Эльвира. Я сидел за рабочим столом и пытался работать.
        - Наверное, нам стоит поговорить, - начала она.
        - Я слушаю, - не сводил глаз с документов, хоть и ни черта не мог на них сосредоточиться.
        - Говорила сейчас с Лайлой. Она хочет возобновить лечение.
        Я поднял на неё глаза. Хотел убедиться, что этими словами она не пытается привлечь моё внимание. Лайла вот уже на протяжении десяти лет отказывается принимать любую психологическую помощь для того, чтобы заговорить снова.
        - Говорит, что когда ночью оставалась с Арианой, - остановилась, подозрительно посмотрела на меня, - Кстати, интересно, где была её мама в это время?
        - Не отвлекайся.
        - Как скажешь, дорогой внук, - она ехидно улыбнулась и, наконец, продолжила, - Когда девочка ночью проснулась и плакала, не понимая, где мама, Лайла пыталась заговорить, объяснить ей всё и успокоить, но кроме странных звуков ей ничего не удалось выговорить. Она была расстроена. Говорит, что больше не хочет нуждаться в Розе, когда нужно говорить с чужими людьми, тем более, с ребёнком, - Эльвира снова остановилась и внимательно следила за моей реакцией. - Она уверена, что ты вернёшь эту девицу с дочерью обратно.
        - Девицу? - посмотрел на неё недовольно. - Я, кажется, уже говорил тебе, как стоит говорить о ней. Но ты упорно игнорируешь все мои просьбы.
        - Это всё, что тебя беспокоит? Я говорю, что твоя сестра хочет лечиться.
        - Я услышал тебя и обязательно, как только ты освободишь комнату, свяжусь с доктором.
        Я был счастлив слышать эту новость, и первым же делом, как только она уйдёт, планировал пойти и поговорить с сестрой. Но показывать свои эмоции перед другими я был не намерен.
        - И долго ты планировал скрывать от нас, что у тебя есть ребёнок? - спросила уже у двери.
        - Эльвира, если это мой ребёнок, то я узнаю это вместе с вами.
        - Так она говорит, что ты не отец этой девчушки, которая точная копия тебя?
        - Да, - ответил устало.
        То, что она снова подняла этот разговор, действовало на нервы. Да, её короткое замечание перед Медеей заставило меня улыбнуться, ведь уже тогда я был убеждён, что Ариана моя дочь, и чтобы подтвердить свои убеждения, отправил наши с ней образцы в лабораторию, для выявления отцовства. Но, когда увидел, как это действует на них, а Эльвира продолжала стоять на своём, я понял, что грань дозволенного этой женщиной была пройдена.
        - Какая наглость. Без ведома отца решать судьбу ребёнка.
        - У меня много работы, - дал ей понять, что не хочу говорить с ней на эту тему.
        - Как скажешь, Роланд, - недовольно фыркнула, поняв мой намёк. - И ещё, Лайла согласилась на встречу с матерью. Спасибо, что подействовал на неё, - договорив, она покинула комнату.
        Никто так и не понял, что свои решения, касаемо Стеллы, Лайла всегда принимала сама. И единственное, почему она согласилась на встречу, так это её доброе сердце, которое сжалилось над умирающей женщиной.
        Что же касалось слов Эльвира по поводу наглости Медеи, в решении оставить меня без право голоса, то я был полностью согласен с ней. И пока ждал результаты анализов, считал, что снесу с плеч Медеи её тупую голову. Четыре, мать его, года, она вынашивала и воспитывала моего ребёнка, скрывая её от меня. Решила и предопределила жизнь дочери за нас двоих. А потом безответственно подвергла её опасности, продолжая скрывать от меня истинные мотивы своего возвращения.
        И когда через три дня пришли результаты, я вскрыл конверт и увидел подтверждение всем своим догадкам, то в ярости снёс весь кабинет, представляя, что всё вокруг - это лживая Медея. Я не контролировал свои эмоции и мысли, просто готов был орать и уничтожать.
        И если бы не вошедший ко мне Демид, думаю, я бы и заорал и уничтожил что-нибудь, помимо никчемной комнаты.
        Когда он спросил, в чем дело, я вручил ему лист, где говорилось, что с вероятностью девяносто девять и девять процентов я - отец Арианы.
        - И? Ты так радуешься? - он не был удивлен, выглядел скорее так, будто для него это давно не новость.
        И это послужило новой вспышке агрессии. Я сказал так много, оскорбил и его и его подругу столько раз, что сейчас, попытавшись воскресить всё в памяти, сбился со счёту, и так и не уловил сути ни в одной своей фразе. Всё было построено на бессвязном потоке отборной брани и желании дать в нос Демиду и проломить голову Медее.
        - Я тебе расскажу кое-что, - начал друг, когда я успокоился. - Ты знаешь, как я хотел ребёнка, водил Крис по всем врачам, оплачивал самые дорогие лечения, чтобы привести её организм в порядок. И когда она забеременела, был на седьмом небе от счастья. И всё это время, я не обращал внимание на главное, хочет ли этого Крис или делает это только для того, чтобы я был счастлив? Однажды, она была уже на восьмом месяце, и я случайно услышал её разговор с подругой. Она делилась с ней, что не хочет ребёнка, боится за него. Я был в ужасе от услышанного, готов был броситься к ней и прибить её за эти слова, но взял себя в руки. Она долго плакала, говорила, о том, что ребёнок не заслуживает мать наркоманку и отца вора и бандита. Боялась, что наши профессии однажды сыграют плохую шутку с сыном. Говорила, что хочет для него другой жизни, не той, которую ведём мы. И я её понял. Это нам с тобой легко принимать такую жизнь. Нам повезло, мы родились и выросли в этой среде, смотрим сейчас на себя и довольны результатом. Но Медея… на глазах у бедной девчонки убили её семью. Дважды. И в одной из смертей она винит тебя.
Поэтому, нет ничего удивительного в том, что она провалилась с ребёнком сквозь землю. Думаю, под землей она чувствует себя в безопасности.
        Его слова дошли до моего разума и остудили пыл.
        - Имеет значение только то, что, несмотря на всё то, что произошло между вами перед её отлётом, она оставила ребёнка. Родила и воспитала твою дочь, пожертвовав собой. Ты только представь, какого ей на протяжении всех лет желать убежать от тебя, но при этом каждый день смотреть в глаза ребёнка и видеть тебя.
        Я был благодарен Демиду за этот вытрезвительный разговор. Возможно, я пришёл бы к этим заключениям, как только остыл. Но это было бы после того, как я сказал бы и сделал Медее то, что причинило бы ей боль. Физическую и моральную. И я рад, что этого не случилось.
        - Сэр, мы на месте, - голос мужчины приводит в чувства.
        Дожидаюсь, когда завершится отправка всех файлов на почту генерал-полковнику, после очищаю все данные с ноутбука и, закрыв, возвращаю его обратно в дорожную сумку. Выходя из автомобиля, даю указания водителю, чтобы ждал меня здесь, а сам направляюсь к дверям маленького пригородного дома.
        Не знаю, чем я заслужил благосклонность Эрнеста, но мужчина с радостью дал мне адрес их дома, заодно сообщил, когда его дочь с внучкой будут одни дома.
        Я воспользовался этой информацией. И прежде, чем рискнуть всем, ради восстановления справедливости, я хочу увидеть свою дочь и женщину, которую всем сердцем ненавижу и хочу.
        Нажимаю на звонок, и через минуту дверь открывается и передо мной появляется Медея. Я не видел её всего семь дней, но успел соскучиться так, что готов был впиться в неё прямо на пороге.
        Она потеряна, я наслаждаюсь этим. Люблю наблюдать за её секундной уязвимостью, которую она быстро берёт в руки и делается редкостной стервой. Это возбуждает.
        - Что ты тут делаешь? - скрещивает руки на груди.
        Именно об этом я и говорю - сначала беззащитный котенок, а через секунду тигр, желающий проглотить тебя целиком.
        - Приехал к Эрнесту, - ступаю за порог.
        - Его нет дома, - отвечает уже мне в спину.
        Я прохожу по коридору к звуку телевизора, доносящегося из ближайшей комнаты. Вхожу в неё и, увидев малышку, не могу сдержать улыбки. Она видит меня, вскакивает с места и с радостным визгом бежит ко мне, раскрыв объятия. Хватаю её на лету, обнимаю крепко, вдыхая аромат её волос в себя. Прижимаю к себе так близко, как только это возможно. Еле сдерживаюсь от желания поцеловать её.
        - Мама сказала, что ты больше к нам не приедешь. Я была так расстроена.
        - Твоя мама очень много говорит, - бросаю взгляд на вошедшую.
        - Я дам тебе адрес папы, езжай туда. Домой он вернётся поздно, - говорит, облокотившись об дверной косяк.
        - Я никуда не тороплюсь, - не могу оторвать от неё глаз.
        Не испытываю ни агрессии, ни обид. Только жажду и желание. Ей кажется, что она в моей власти, я же думаю, что всё наоборот.
        - Зачем ты здесь, Роланд? - голос содрогается.
        Наблюдаю за ней еще с полминуты. Смотрю, как она борется сама с собой, со своими мыслями и желаниями. Стерва любит меня, и вместо того, чтобы сдаться, подойти, признаться во всём, продолжает стоять на своём.
        Решаю больше не томить её. Держа одной рукой Ариану, которая что-то радостно рассказывает мне, второй я достаю из внутреннего кармана куртки результаты анализа и протягиваю ей. Наблюдаю, как она принимает их, раскрывает бумагу и читает, постепенно меняясь в лице.
        Боится поднять глаза на меня, руки дрожат. Она прекрасно знает меня, поэтому, уверена, что я устрою ей скандал. И, если бы не Демид, я бы ей его организовал. Но теперь, взяв себя в руки и собрав все мысли воедино, я понимаю, что хочу только одного - дать ей понять, что без них не вернусь обратно.
        - Не стоило этого делать, - вырывается из её губ, но глаза её по прежнему опущены на документ.
        Ариана предлагает показать мне комнату и куда они поселили дракона, я принимаю её предложение, решив, что Медее нужно прийти в себя. Мы поднимаемся на второй этаж, входим в их общую с мамой комнату, и девочка, оказавшись на полу, принимается мне всё показывать и рассказывать. Я стараюсь её слушать, но отвлекаюсь на аромат, витающий в воздухе. Этот женский запах всегда сводит меня с ума.
        Мой взгляд падает на туалетный стол с разными флаконами, и среди них я замечаю свой парфюм. Улыбаюсь, поняв, куда делась пропажа, и это только сильнее влечёт меня к Медее. Её одержимость мной заставляет меня становиться ещё более одержимым ею.
        С трудом я обращаю всё своё внимание на детские игры. Опыта как такового у меня нет, поэтому я следую всем инструкциям Арианы, и по её довольно счастливой улыбке, делаю выводы, что выходит у меня недурно.
        Минут через пятнадцать мы возвращаемся вниз, так как мне пора уезжать. Ариана расстраивается, но я обещаю ей скоро вернуться. Говорю ей подождать маму в гостиной, и мы с Медеей выходим в коридор.
        Она подходит к двери, открывает её, наивно полагая, что я спокойно уйду, оставив разговор открытым. Подыгрываю ей и направляюсь к выходу. Но как только ровняюсь с ней, захлопываю дверь обратно, хватаю её за шею и притягиваю к себе. С трудом перевожу дыхание. То ли в доме слишком жарко, то ли внутри меня.
        - Ты лишила меня ребёнка.
        - А ты меня жизни и сестры.
        Мне хочется наорать на неё. Объяснить с*ке, что смерть Эмми - роковая случайность, и будь у меня возможность, я бы поймал эту пулю вместо неё. Но говорить о том, что я мог и хотел бы сделать - глупо и несерьёзно.
        - Роланд, прошу тебя, уходи, - её глаза наполняются слезами.
        Мне тяжело видеть, когда она на гране слома. С ней редко это случалось раньше, но сейчас я всё чаще замечал, как она ходит по тонкому льду. И в такие минуты, мне кажется, что я хожу по нему вместе с ней.
        - Нет, - забиваю её в угол, тянусь к её губам, хочу поцеловать, попытаться без слов передать то, что вслух произнести не могу.
        Но знаю, что не поймёт, поэтому продолжаю говорить:
        - Ты моя семья.
        - Я?
        - И Ариана тоже. Но я хочу объяснить, что значишь для меня ты.
        - То есть, не будь у нас ребёнка, ты бы всё равно считал меня своей семьёй и стоял бы здесь?
        - Ты думаешь иначе?
        Она кивает в ответ.
        Когда дело касается меня, она становится полной дурой.
        - Роланд, я люблю тебя, - она трясется, вижу, с каким трудом ей даются эти слова.
        А во мне от этих слов всё взрывается. Я не думал, что они могут так подействовать на меня, ведь и без них знал это наверняка. Возможно, я ошибался, и есть слова, которые ценнее поступков.
        - Правда, очень тебя люблю. Это разбивает мне сердце ежедневно, - из глаз начинают течь слёзы, и все мышцы моего тела напрягаются при виде них. - Я думала, что люблю дочь сильнее тебя, а оказалось, это чувство бывает настолько разным, что его даже не сравнить. Получается, даже её безопасность не смогла убедить моё сердце забыть тебя. Но я хочу поступать по разуму. Как ты меня и учил, думать головой и не быть мусором. Изо всех сил стараюсь. Хочу для дочери жизнь, не похожую на мою. А с тобой, что она увидит?
        - Что ты хочешь от меня услышать? Что я всё брошу и стану мирным гражданином? Даже если захочу, уже не получится. Расслаблюсь, и меня съедят, как съели твоего отца.
        - Я хочу, чтобы ты просто ушёл из нашей жизни, - перебивает. Говорит то, что совсем не вяжется с её желаниями.
        - Хорошо, - отпускаю её.
        Моё согласие действует на неё ещё сильнее, и слёзы начинают литься градом.
        - Завтра мы с Эрнестом едем на встречу с теми людьми. Всё закончится там. Ты можешь попросить отца пристрелить меня после завершения, или сделать это сама. И тогда я уйду из твоей жизни.
        - Ты с ума сошёл? - вытирает слёзы и пытается успокоиться.
        - Я говорю серьёзно, - подхожу к двери и открываю её. - Это твой единственный выход избавиться от меня.
        Хочу уйти, но мучаюсь желанием сказать вслух то, что чувствую. А она пусть решает. Я искренне доверяю ей свою жизнь. И если она решит оборвать её, значит, так тому и быть.
        - И да, - разворачиваюсь к ней, когда уже нахожусь на крыльце. - Я люблю тебя, Медея.
        POV Медея
        Я так и не поняла, как сумела преодолеть себя и вернуться в Люксембург. Семь дней я не находила себе места, прокручивая в голове каждую минуту проведенную Роландом с Арианой. Слушала, как она говорит о нём, вспоминает что-то, что прошло мимо моего внимания, и это изводило ещё сильнее, ведь сердцем я понимала - Роланд стал бы для неё прекрасным отцом. Но разум твердил об обратном, напоминая, что мне пришлось пережить из-за такого образа жизни, который ведёт он. И я сходила с ума.
        Когда он появился на пороге моего дома, когда протянул документ, подтверждающий его отцовство, в голове проносилось сотни мыслей. Но главной была одна - раз он сделал этот тест, значит, хотел, чтобы Ариана была его дочерью. И внутри всё начинало таять. Но даже тогда, была уверена, что устою перед любым словом и решением Роланда. Я предполагала, что дальше последует насилие/кража Арианы/шантаж и сотни других поступков, на которые он был способен. Но то, что он предоставит последнее слово мне и признается в любви - это казалось нереальным, из области фантастики.
        Он не дал мне времени отреагировать на сказанное, развернулся и ушёл. А я стояла, смотря ему вслед, и когда пришла в себя, поспешила закрыть дверь. Но внутри меня она распахнулась настежь.
        Я вернулась к дочери, которая увлеченно досматривала мультфильм, села рядом с ней, обняла её и оставшийся день провела в вакууме своих мыслей. Не хотела ни говорить, ни есть, ни видеть кого-либо. Мне было необходимо одиночество. И мой ребёнок, как никто другой, умеет чувствовать меня, поэтому, она весь день спокойно смотрела один мультфильм за другим, рассматривала книжки, играла в игрушки, находясь в поле моего зрения, но не беспокоя меня. Мне было необходимо разобрать бардак в своей голове, расставить всё по местам.
        Предложение Роланда пристрелить и избавиться от него было абсурдным. Лишить его жизни, значит лишить жизни меня. Возможно, предложи он мне сделать это раньше, я бы, охваченная обидой, с радостью согласилась. Но сейчас, я способна признаться себе, что он - часть меня, часть моей семьи. И его смерть разбила бы мне сердце так же, как и смерть мамы, брата и сестры.
        «Я люблю тебя, Медея» - я так и осталась витать где-то между этими словами, блуждая среди букв и эмоций, вложенных в каждое из них. Ещё никогда эти слова не звучали так прекрасно. И я впервые слышала от мужчины такую осознанность и ответственность за своё признание.
        Наверное, я слаба и слишком зависима, раз эти слова сумели предопределить всё дальнейшее моё существование.
        На следующее день, я уже сидела в небольшом доме на окраине Москвы с Роландом и Эрнестом напротив трёх мужчин, ответственных за жизнь многих семей, в том числе и нашей. Они недоуменно смотрели на отца, что-то говорили, не веря своим глазам. Я же осталась в роли женщины Роланда. Папа не захотел раскрывать всех карт, и мы с ним согласились.
        Сначала, от нахлынувших воспоминаний, мне хотелось зарыдать и забиться в истерике. Потом наброситься на этих гнусных людей в приступе ярости, задушить, разрезать и сжечь. Но я держала себя в руках, надев на себя маску безразличия и холодного расчета.
        Как только шок сошёл с их лиц, из уст одного полились грязные слова в адрес отца. Уверена, это происходило от страха, ведь появление Эрнеста значило одно - возмездие близко. Но мне всё равно хотелось вцепиться ногтями в его мерзкие глаза со скользким взглядом, выколоть их. Но Роланд успокоил меня, аккуратно прикоснувшись к руке и напомнив, зачем мы здесь.
        Я знала, что в доме находятся и наши и их люди. Мы понимали, что они будут гореть желанием пристрелить нас, поэтому, решением генерала было одеть под одежду каждого бронежилеты.
        Дождавшись, когда все выскажутся, Роланд спокойно, не церемонясь и не меряясь с ними силой слова, достаёт ноутбук, включает его и предлагает им внимательно наблюдать за всем, что сейчас будет происходить на экране.
        Я предвкушала этого момента, как только Ханукаев рассказал план. Предвкушала увидеть лица этих тварей, когда они будут наблюдать за тем, как рушится всё то, ради чего они жили и убивали все эти долгие годы. Четыре года Роланд копал под всех, находя и теряя своих людей среди них. И когда стал уверен, что всё самое ценное для них в его руках, позвонил знакомому генерал-полковнику Сергею Аркадьевичу и предложил помощь в поимке глав синдиката. Это предложение не могло не заинтересовать, и они заключили сделку. Сейчас, по команде, спецназ начнёт облаву всех их подпольных точек, домов, архивов. А они, будут наблюдать за всем через экран ноутбука и осознавать всю беспомощность своего положения.
        Сначала они не верят своим глазам, начинают звонить своим людям. Когда понимают, что всё реально, встают на дыбы. Психуют. Выходят из себя. Бьются в агонии.
        А я начинаю улыбаться. Нет, это всё не вернёт мою семью, но возвращает веру в закон жизни, веру в человека, который находятся по правую руку от меня.
        Их люди достают оружие. Начинают держать под прицелом наших людей, наши - их. Но я продолжаю быть спокойной, так как вижу спокойствие в лицах своих мужчин.
        - Ты ведь понимаешь, что среди твоих людей есть крысы? - обращается Роланд к мужчине посередине. - И должен понимать, что я не привёл бы сюда женщину, не будь уверен, что пистолеты твоих людей пустышки.
        Роланд встает с места, говорить вставать и мне. Я слушаюсь, но не отвожу взгляд от Эрнеста, который на мгновение замер, смотря в глаза мужчины посередине. Я вижу в них презрение, горечь, боль. Мне кажется, что папа вот-вот и сорвётся, убьёт их. Но сжав руку в кулак, лишь произносит:
        - Всё то, что губит, однажды будет погублено, - заявив с досадой, разворачивается и едет к выходу.
        - Ты наивен, Эрнест, - кричит ему вслед мужчина.
        - Ребята, будьте благородней, - обращается к своим людям Роланд, - Предложите им револьвер, возможно, они захотят прострелить себе головы.
        И хоть видео трансляция должна длиться долго, на этих словах, мы покидаем помещение. Через минуту в дом войдёт спецназ, и чтобы не решили сделать те люди, исход ясен, как сегодняшний день.
        - Думаешь, их ждёт тюрьма или смерть? - спрашиваю у Роланда, когда мы направляемся к автомобилю.
        - У них одна дорога.
        «В ад» - добавляю про себя и, взяв его за руку, кладу голову ему на плечо, зная, что крепче этого плеча рядом со мной не будет. Он та стена, та защита, тот дом, в котором я могу дышать спокойно. Оказывается, чтобы выбраться из бездны, нужно не только сияние солнца, но и крепкая рука, готовая вытащить тебя оттуда. Я знаю, я уверена, я чувствую - эта рука всегда будет Роланда.
        Приняв это, я вдруг приняла и всё то, что казалось не моим, чужим, далёким. Я приняла свою прежнюю жизнь, прежнюю себя. Воскресила в себе Ариану и Медею, загубленную гнусной любовью недостойного мужчины. Приняла себя настоящую. Приняла жизнь такой, какая она есть, не пытаясь ей больше противостоять.
        Улыбаюсь, наслаждаясь этим мгновением и предвкушая предстоящего. Мгновения, когда Ариана увидит перед собой Роланда. Сегодня утром, перед отлётом, я сообщила ей на ухо, что вечером к ней приедет её папа. Сонная, она повернулась ко мне лицом, распахнув широко глаза, а после кротко улыбнувшись. Она излучала счастье, но, потянувшись ко мне и обвив шею руками, взволнованно сказала только одно: «Надеюсь, это будет Роли».
        И это будет он.
        Удалось ли мне выбраться из капкана порока и отчаяния? - Да.
        И теперь я попала в новый капкан - капкан любви. Но из него я выбираться не стану.
        Конец.