В целом мире нет места для тебя Ирина Лещенко
        Девочка, чье детство в крошечном городке Казахстана было похоже на ад, стала неудачливой и несчастной женщиной, которой не на что надеяться и некому верить. Тем страннее ей от внимания нового соседа - внимания и…заботы? Зачем он пытается стать для нее другом? Почему в то же время в ее жизни появляются крошечные, но все-таки чудеса? Кто он, зачем ему все это? Что за страшные тайны он хранит? И почему в него не стоит влюбляться? Но разве хоть одну девушку остановит слово "нельзя", даже если ее избранник окажется не человеком?
        Глава 1
        Такая у нас игра. Потерь нет.
        Сегодня - уже вчера, зажжем свет.
        Все спят, только мой малыш грустит сквозь смех.
        Всем привет от поехавших крыш - идем вверх.
        В целом мире нет места для тебя.
        (гр. Без Билета)
        Глава 1.
        Глаза слипались. Падал первый снег, хрусткий, хрупкий, щеки горели. Я медленно загребала ботинками едва собравшиеся крохотные сугробики, смахивала снежинки с ресниц.
        Зима в этом году не хотела наступать категорически - выглядывала иногда, высыпала несколько пригоршней изморози и опять скрывалась, первые холода подобрались уже в середине ноября.
        Вытаскивать сонное тело, спускать ноги на прохладный пол с каждым днем становилось все тяжелее. На последние минуты прижималась всем телом к спине мужа, раздумывая, как бы вообще никуда не идти, но каждый раз брала себя в охапку и тащила в душ. Глаза закрывались, и я досыпала стоя, прислонившись к стене, под тонкими горячими струйками воды.
        Ежедневные небольшие мучения придают совсем другой смысл постоянному ощущению счастья, выделяют его, делают еще чуточку ярче. По крайней мере, такая позиция немного примиряла меня с промерзшим, дребезжащим трамваем, обледенелой лестницей в проулке и сплошным катком на входе в торговый дом.
        Для покупателей было рановато - сонные продавцы бродили с ведрами или кружками с чаем, то тут, то там загорался свет. Я махнула рукой девушке в бутике напротив и принялась ковыряться крошечным ключом в навесном замочке.
        Свет, куртка на вешалку, щелкнуть кассовым, включить чайник, разогреть замерзшие руки - никак не могу приучить себя не то что носить перчатки, даже хотя бы запомнить, что такой предмет гардероба вообще существует и является не самым глупым изобретением, если разобраться.
        Ленты на полках полыхнули холодным светом, отраженные цветные всполохи устроились на стенах, потолке и полу вокруг бутика. В таком уж ярком месте я работаю.
        Не скажу, что я уж очень люблю свою работу - люблю ровно настолько, чтобы не рыдать по утрам, собираясь туда; но особыми талантами я не блещу, а прилавок дает хоть какое-то ощущение дистанции. Иллюзорное, конечно, но все-таки. Если бы я посещала психолога, он был бы очень недоволен моими увертками и попытками ограничить контакты, но, к счастью, в нашем захолустье психологи - явление, не заслуживающее доверия, особенно если учесть, что я и сама на него целый год отучилась. Опыт был полезный, чего уж там, но помимо опыта я получила общие представления, как и чему у нас обучают, а главное - кто, и зареклась обращаться за помощью.
        Ничего не поделать. Из необщительных, озлобленных и зашуганных детей вырастают несчастные, необщительные и пугливые тридцатилетние тетеньки.
        Потянулись первые покупатели - пока прогуливающиеся туда-сюда со скучающим видом женщины в возрасте, обычно кругом обходящие отдел, изо всех сил маскируя восторг всякими неприятными эмоциями, потому что «ого, да за такие деньги…», «да как я такое одену-то, мне же не пятнадцать» - стена раскормленных шаблонов и страхов редко дает слабину.
        Нет, не очень-то у нас дорого, но все украшения характерные, много крупных, ярких, с поделочными камнями или россыпью фианитов, много металла - и из каждой скучной бабушки я бы за полчаса соорудила стильную леди с современными акцентами или утонченную изысканную женщину в обрамлении шикарных аксессуаров, посоветовала бы стрижку, цвет волос, подходящие фасоны…
        Вместо этого я тяжело вздыхаю и собираю волосы в хвост. Конечно, я все это могу - только им это не надо, они уже со всем смирились. Да и я давно смирилась - забыла уже, когда свои веснушки чем-то замазывала…
        Веснушки это мое все. Даже зимой они немного бледнеют, но никуда не исчезают, стойко перенося вместе со мной хмурую осень, затяжную холодную зиму и половину весны, мало отличающуюся от февраля.
        К веснушкам прилагались рыжие волосы, бледный рот и голубые глаза - не тот набор оттенков, который позволил бы мимикрировать под большинство населения в северной части Казахстана. Вот в Ирландию бы…
        Ладно, другое лицо мне все равно не дадут, сквозь любую краску для волос предательски лезет рыжина, в блондинистом цвете я выгляжу отвратительно, так что живем с тем, что дали, и прекращаем жаловаться.
        Первый пакетик чая в кружке - это, наверное, как первая утренняя сигарета. Я чайный наркоман со стажем, могу выпить литров шесть за день, вгоняя окружающих в ступор объемами своей полулитровой кружки с жизнерадостной надписью «I like tea».
        Оглядевшись - скопления жаждущих украшений покупателей вокруг не наблюдалось - я съехала пониже на стуле, вставила в уши наушники и закрыла глаза. Стоит признать, зависимостей у меня не так уж и мало, музыка - одна из самых главных.
        Удивительно, насколько среда, окружавшая тебя в детстве, строит тебя, ломает и лепит заново, внося все новые и новые изменения. Какой я была бы, если бы начала свою жизнь в другом месте и с другими людьми, более…теплыми? С теми, кому было бы не все равно? С теми, от кого не приходилось бы убегать в собственные миры, понемногу сформировавшиеся в голове?
        Если когда-нибудь я перестану фантазировать и при каждом удобном случае отгораживаться от реальности наушниками - можете смело тыкать в меня палкой. Скорее всего, к тому времени я уже начну остывать.
        Как-то не так я себе представляла свою жизнь в тридцать. Ладно, ладно, в двадцать девять. А существуют ли те, которые могут сказать, что представляли свою жизнь именно так?
        Подтянула поближе телефон, заглянула - муж уже висел онлайн.
        «Выспался?» - отстучала я по экрану. Счастливый человек, в отпуске…
        Сообщение никто не спешил читать. Может, снова заснул.
        Пробегающая мимо знакомая звонко щелкнула по стеклу. Я поморщилась, но наушник сняла. Один.
        - Привет! Опять ты с утра загруженная. - Наташка фыркнула и помахала обеими руками сразу. - Съешь шоколадку, что ли?
        Я кивнула и улыбнулась. Слава богу, разговаривать с ней вообще необязательно - она все время перемещается в пространстве, как с силой запущенный мячик, рикошетит, мчится в обратную сторону, и так весь день. Человек-броуновское движение.
        Наташка улетела, даже не попытавшись дождаться связного ответа или продолжить разговор. Я вернула наушник на место и потянулась к кружке.
        Не люблю ноябрь. Люблю осень, но не ноябрь - невнятное ожидание, когда уже наконец выпадет снег и скроет подмороженные следы шин в грязи и желтую как солома траву.
        День покатился по накатанной. Примерки, «я просто посмотреть», болтовня, болтовня, болтовня. К пяти часам в окнах окончательно стемнело.
        Телефон наконец ожил.
        «Мы в клуб поедем. Ты с нами?»
        Я прочитала сообщение от мужа раз, второй. Закусила губу.
        «Нет, устала»
        Палец завис над стрелочкой отправки сообщения.
        Я ненавижу клубы. Ненавижу. Вообще любое место со скоплением людей и громкой музыкой вызывает у меня желание убежать уже спустя десять-пятнадцать минут, о чем я сообщаю каждый раз, но Вадим продолжает снова и снова пытаться меня туда вытащить. Не сдержалась, добавила: «Сонц, я же не люблю всю эту фигню, ты же знаешь»
        «Как будто ты вообще что-то любишь»
        Таак.
        Я посмотрела на экран телефона с неприязнью. Периодически у мужа начинались периоды вожжи под хвостом, когда его бесило совершенно все - начальство, погода, невымытая тарелка, любое мое слово - но, к счастью, все это проходило быстро. Вспыльчивый, несдержанный, но при этом способный признать, что был неправ, попросить прощения - когда-то меня это подкупило. Хотя почему «когда-то»? Три года - еще не срок для брака…
        Решив, что лучше лишний раз его не тормошить, я начала понемногу развешивать скопившиеся на столе колье на пластиковые подставки, попутно протирая камни от отпечатков рук. Ничего, к моему возвращению придет в себя, успокоится…
        Или вовсе уже уедет. Последняя мысль меня напугала. Не тем, что я вернусь в пустую квартиру, а тем, что это развитие событий показалось мне самым приятным.
        А ведь не заметила даже, когда вернулась к надоевшему тезису о том, что одной быть проще и комфортнее.
        Мы познакомились три с половиной года назад - именно тогда я, одурев от семилетнего неудачного брака со стремительно спившимся манипулятором, наконец выгнала его из своей квартиры, полгода просидела в одиночестве, а потом наступил март.
        Такой странный, хотя нормальному марту и положено быть странным - холодный, с пронзительными ветрами и еще более пронзительным ожиданием. Ожиданием тепла, перемен, со своими непонятными запахами - то ли подтаявшего снега, то ли потихоньку просыпающихся деревьев, даже ветер совсем другой в это время. В общем, вместе с со слегка подтаявшими к обеду сугробами подтаяла и я.
        И полезла на сайт знакомств - а куда еще лезть человеку, который, дай волю, вообще нос бы из квартиры не высовывал? Слава тому, что реализовал возможность искать себе пару - пусть бы даже и на один вечер - в несколько кликов.
        Без лишних сантиментов указав в целях знакомств «никаких серьезных отношений», я приготовилась ждать и ждала аж целых два дня. На третий в моей жизни и появился Вадим.
        На несколько лет младше меня, с такой улыбкой, что сердце, вяло дернувшись, валится куда-то в пятки; одновременно безумно наглый и ужасно неуверенный в себе. Он страдал по бывшей, которая долго металась между ним и еще одним парнем и определилась - не в его пользу - и тоже на серьезные отношения не рассчитывал, что было несомненной удачей.
        Мы бродили вместе по улицам, я тонула в его перчатках с обрезанными пальцами - оттуда торчали только кончики ногтей; начали ходить в кино, где смеялись как припадочные, до икоты; несколько десятков раз со скандалом расходились и снова сходились. Все закончилось свадьбой, как нетрудно догадаться - думаю, такие отношения заканчиваются или браком, или убийством, но точно не проходят бесследно.
        У меня была не очень длинная история любовных приключений, большинство из которых заканчивались плохо, у него и вовсе никакой - ну не считать же всерьез одну девушку в двадцать пять за список покоренных сердец.
        По сравнению с первым браком, я внезапно попала в рай, но от туч, которые обычно называются деликатно «несхожестью характеров» не застрахованы были и мы.
        Охрана разогнала последних посетителей, и я принялась запихивать в сумку зарядку и кошелек, попутно накручивая на шею шарф. Вечно задумаюсь, а потом приходится бегом собираться и одеваться кое-как, чтобы меня тут не забыли и не выключили свет. Один раз забыли, кстати - мне хватило.
        Мелкие белые хлопья сияли сотнями искр в конусах желтого света. Под подошвами упруго хрупнуло - я потопталась немного, наслаждаясь подзабытыми за год ощущениями и звуками, и двинулась к остановке.
        Так уж вышло, что до трамвайной остановки мне надо было пройти две автобусные пешком. Можно было уехать на маршрутке прямо от дверей торгового дома, но этот вид транспорта я совершенно обоснованно считаю изобретением сатаны и не лезу в них ни под каким видом, тем более что в семь вечера в них не то чтобы сидеть или стоять, даже левитировать негде, поэтому предпочитаю пройтись пешком и уехать более-менее комфортно.
        Квартира встретила меня тишиной, разбавленной урчанием холодильника и воплями оголодавшей и оскорбленной в лучших чувствах кошки.
        - Божечки, бросили хвостатую девчонку, ни сосиски тебе, ни колбаски… - я вывернула сосиску из оболочки, шмякнула ее на пол и наконец содрала тяжелые ботинки. По кухонному линолеуму поползли грязноватые подтеки.
        Вот как всегда, сначала делаю, потом ругаюсь, потом обещаю себе, что больше ни-ни, перемываю пол и опять вечером шлепаю не разувшись.
        Есть не хотелось. Переодевшись, залезла в кресло с ногами, включила ноут. Пока разгорался экран, на скорую руку заплела волосы в косу.
        Беглый осмотр контактов в соцсетях подтвердил грустную истину - написать-то мне и некому. Ничего в этом плане не меняется годами, но иногда это царапает больнее, чем обычно.
        Нет, подруги у меня как бы были, и даже можно сказать есть и сейчас. Но все они разъехались по странам и континентам, обзавелись непрестанно растущими семействами, пожирающими все свободное время, и все чаще я понимала, что могу написать им только «Привет» и «Как дела» и получить в ответ такую же обезличенную отписку. Время разводит людей все дальше, и те, кого ты считал едва ли не частью себя, теперь вряд ли вспоминают, как тебя звали.
        Это не хорошо и не плохо, это просто какой-то неостановимый процесс, с которым нужно считаться.
        Хотя, возможно, я просто настолько занудная и нелюдимая, что бывшие друзья находят какие угодно дела, только чтобы подальше от меня.
        Телефон затрезвонил, выдергивая меня из глубины размышлений. На экране высветился номер. Не записанный, но почему-то очень знакомый. Помедлив несколько секунд - а вдруг передумает будущий собеседник, поймет, что не так уж ему и надо меня услышать? - взяла трубку.
        Тихое дыхание.
        - Алло? - переспросила я куда-то между длинным вдохом и коротким выдохом.
        - Привет. - хрипловато каркнула трубка.
        - Слушаю вас. - вежливо пробубнила я, недоумевая, кого занесло со мной поболтать.
        - Саш, не узнала? - усмехнулся собеседник.
        Собеседник, которого я очень не хотела слышать. Желательно вообще никогда.
        - Зачем ты звонишь? - я откинулась на спинку кресла. Кошка, воспользовавшись моментом, запрыгнула на колени, закогтила ткань на коленях и вопросительно мявкнула.
        - Соскучился. Ты, видимо, не скучала.
        - А зачем мне скучать по тебе? - переспросила я, медленно закипая. - Мы четыре года назад развелись, и этот день для меня до сих пор один из самых счастливых. Я тебе, конечно, желаю всякого хорошего, жену там новую или что тебе надо - только прекрати в моей жизни появляться, хорошо?
        - Ты не понимаешь ничего, Сашка. - низкий голос дрогнул на моем имени. Владелец голоса пьян, перезвоните завтра, промелькнуло в моей голове. - Этот новый твой, он же не любит тебя. Не знаю, что ему от тебя надо, но никто тебя не будет любить так, как я.
        - Мне вполне нравится с ним в браке. Намного лучше, чем с тобой. - и чего я ведусь на эту игру? Ведь знаю уже ее вплоть до последовательности реплик, и все равно раздражаюсь, оправдываюсь, злюсь…
        - Да он так, временный. Твоя судьба - это я! - горячо заявил нетрезвый Дмитрий. - Мы же предназначены друг для друга, я точно знаю. Вы еще разбежитесь.
        - Дим, даже если ты останешься единственным мужчиной во вселенной, я куплю себе манекен в магазине, назову Алехандро и буду жить с ним. С кем угодно, но не с тобой, ясно? - мне стало смешно. Кошка прошлась туда-сюда по подлокотнику, задев ухом мой нос.
        - Променяла меня на парня побогаче, да? - стадия нытья плавно переходила в стадию обвинений. - Сколько ты с ним за моей спиной гуляла, а?!
        - Мы встретились через полгода после того, как с тобой развелись. - я старалась говорить ровно, чтобы побыстрее завершить разговор.
        - Ага, конечно. Ничего, он тебя кинет, и ты опять ко мне приползешь, вы же не можете без мужика, вы как…
        Я нажала кнопку сброса и несколько минут тупо смотрела на погасший экран.
        А ведь когда-то я любила этого человека. Когда-то.
        Ладно, мне было восемнадцать, и я умом не блистала - переехавшая в городок побольше, старающаяся поступить хоть куда-нибудь тощая девчонка без копейки в кармане и с огромной дырищей в сердце. Дырищей, которая требовала любви, хоть какой-нибудь.
        Стоит ли говорить, что эту самую огромную любовь я нашла в первом же попавшемся мужчине?
        Он был обаятелен, чего скрывать, да и симпатичен. Обаятелен ровно настолько, чтобы привязать к себе намертво и манипулировать долгих семь лет. Только в последний год нашей бестолковой жизни, наполненной моими слезами, его враньем и бесконечным алкоголем, мне вдруг стало все равно. Зачем я тащу человека, который катится вниз и норовит стукнуть меня под коленки, чтобы мы укатились на дно вместе? Зачем?
        Ответить на этот вопрос я и сейчас не могу. Наверное, пресловутое желание быть значимой, помноженное на юношеский героизм. Но в один вечер, когда Дмитрий, уже изгнанный из недр доставшейся мне от прабабки квартиры, встретил меня, сидя на ступенях с лезвием наперевес и пространным сообщением, что я, жестокая и бессердечная женщина, довела его до самоубийства и теперь он умрет, и это будет исключительно моя вина - я просто перешагнула через его колени, открыла замок, зашла, закрыла дверь и подумала, что завтра надо будет одеться поудобнее. Мало ли, правда вены вскроет, потом придется прыгать через натекшую лужу…
        Настолько замученной морально я больше не была никогда. Не то чтобы я обрадовалась бы, умри он там, на ступеньках. Просто мне так хотелось покоя, что было все равно - я бы равно отреагировала что на его самоубийство, что на выигранный им миллион, что на внезапную миграцию в Африку - куда угодно, как угодно, только бы не видеть его больше.
        И только одно сейчас беспокоило меня уже в совсем другой жизни, в пустой квартире, с кошкой на коленях - действительно ли я нашла наконец того человека, который сможет дать мне чувство защищенности и нужности до кона наших дней, или я просто сбежала в первую открывшуюся дверь, не проверив, что за ней? Не станет ли мой второй брак побегом из первого? И не обернется ли это чем-то еще более неприятным?
        Я уже спала, когда Вадим вернулся - зазвенел замок, глухо шлепнулась связка ключей на комод; ботинки в угол, шорох шагов, журчание воды в ванной.
        Тяжелое тело устроилось рядом, матрас прогнулся под ним, приподнимая меня повыше.
        - Спишь? - шепотом спросил он. Я промолчала, притворившись, что уже уснула.
        Глава 2
        Глава 2.
        Утро началось с головной боли, пропитанной запахом перегара комнаты и желанием бежать отсюда куда подальше. Вообще-то я соня, но не сегодня, не сегодня.
        В душе вылила на себя полфлакона мятного геля, кое-как подсушила влажные пряди, нарисовала на запотевшем зеркале грустную рожицу, натянула теплое вязаное платье.
        Надо как-то себе настроение поднимать, неужели и до меня осенняя депрессия добралась.
        Покормив разноцветное мурчащее недоразумение, засунула в сумку пару печенюх, планшет, выполняющий роль электронной книги, оделась и выскочила наконец на холодный, восхитительный, свежий воздух.
        Сделала шаг со двора, вытаскивая наушники, и неожиданно оказалась на земле. Мягкий толчок по бедру - и вот я лежу, а над головой у меня бампер, а совсем рядом колесо, возле которого намерзли мелкие сосульки.
        - Откуда ты тут взялась?! - сосульки куда-то уехали - парень за ноги выдернул меня из-под машины, наскоро ощупал. - Все нормально?
        Я наконец отмерла и неистово закивала.
        - Извините, я задумалась, наверное, вообще машину не заметила. - пока выдавала эту связную, длинную фразу, подбородок начал трястись. Вот всегда со мной так - что-то произошло, я спокойна как удав; все уже случилось - я начинаю трястись и завывать.
        - Я вроде не задумывался, а тоже тебя не заметил. - парень выпустил меня и с сомнением оглядел. Протянул руку, отряхнул край куртки. Хорошо, что снег, а то лежала бы в грязи носом. - Точно ничего не болит?
        - Совершенно точно. - я попыталась улыбнуться. Если губы растянуть, то не так видно будет, что они дрожат.
        - Извини. - еще раз пробормотал парень. - Может, подвезти тебя?
        - Нет, спасибо. Я пойду. Ничего страшного. - я обошла капот и пошла по привычному маршруту, благо ноги без моего участия двигались в нужном направлении, и я могла себе истерить и паниковать сколько влезет, не сбиваясь с траектории.
        На самом деле не так уж много событий сейчас в моей жизни, чтобы спокойно относиться к попытке меня задавить. Наушники я не одевала, пока не добралась до остановки.
        В трамвае было холодно. Я приткнулась у окна в самом конце салона. Стекло было наглухо проморожено и изрисовано узорами. Надышав, протерла крошечную круглую проталинку и выглянула наружу.
        Даже не запомнила, что за машина и что за парень. Хотя почему - машина большая и черная, парень длинный и глаза, кажется, серые. Вполне достаточно впечатлений.
        День прошел словно в тумане - отвечала невпопад, сбивалась на полуслове, улыбалась клиентам, как слабоумная - иногда на меня находит. Но и он закончился, это просто замечательно, можно бежать домой, только смотреть по сторонам и не доверять светофорам, мало ли что они там показывают.
        Вадим был дома. Висел в телефоне, валяясь поперек дивана - я мимоходом дернула его за палец ноги. Нога сердито отдернулась.
        - Я ж тебя не трогаю! - почти прорычал он. Я недоуменно пожала плечами, похоже, вчерашний бзик оказался живуч.
        - А мог бы, кстати, мы два дня не виделись толком. - я влезла на диван, пристроила голову у него на плече, дунув на свесившиеся на глаз светло-русые пряди. - Как погуляли?
        - Да неплохо. - рассеянно отозвался муж, поглаживая меня по плечу. - Чем занималась? Как дела?
        - Да ничем… - кошка, бампер, бывший; телефон, сугроб, синяк сбоку, который я нашла уже к вечеру - прощальный подарок невидимой машины. - Ничего не случилось.
        Хоть и вранье, но почему-то не хочется все это говорить. Глуповато звучит, что ли? Сашка-растяпа, собирает на свою рыжую макушку неадекватных бывших и многочисленные падения на ровном и не очень ровном месте.
        Вечер проходил в каком-то давно отрепетированном ритме. Ужин, вялый разговор, мелкая бытовая чепуха, высасывающая большую часть свободного времени.
        Уже засыпая, приоткрыла один глаз; Вадим снова провалился в телефон, человек тут, а сознания его - нету, пробормотала:
        - Сходим куда-нибудь на выходных?
        - А когда выходной? Завтра работаешь? - уточнил муж, сунул телефон на тумбочку и обнял, прижавшись подбородком к моему виску.
        - Работаю… - я проваливалась в пушистое, темное, губы двигались все неохотнее. - Завтра никак не могу, послезавтра только, в субботу…
        - В субботу тоже хорошо. - мне почудилась усмешка в голосе. - Просто замечательно.
        Пятничное утро я торжественно проспала. При виде цифр на экране слетела с кровати, бросилась в ванную, на ходу хватая одежду; Вадим перевернулся на другой бок, но не проснулся. Выскочила на улицу с мокрыми волосами, едва промокнув полотенцем.
        Я забыла даже с подозрением смотреть на светофоры и машины, я даже не заметила, что у меня болит горло.
        Катастрофа подобралась незаметно - к обеду меня мотало от температуры, щеки пламенели так, что веснушки почти терялись на алом фоне, а говорить я могла только невнятным шепотом, активно помогая себе жестами.
        Приехавшая за выручкой хозяйка обругала меня распоследними словами, сунула тысячу «на такси и апельсины» и отправила домой.
        А ведь завтра никуда мы не сходим, подумала я, осторожно обматывая горло шарфом. Скорее всего, я буду смирно лежать под одеялом, периодически издавая ужасающие стоны и высовывая из-под одеяла руку за очередной вкусняхой, и так аж до вторника!
        Нарисованная в температурном мозгу картинка выглядела крайне привлекательна, и я с энтузиазмом направилась домой, зажав денег на такси - не хватало еще, чтобы меня в нем укачало.
        Неожиданно распогодилось, совсем по-зимнему ослепительное, колючее солнце светило в окно, я натянула капюшон пониже, прикрывая глаза. Горло царапало сухим кашлем, руки противно подрагивали.
        До квартиры я добиралась почти ползком - по спине струился пот, ноги сгибались под странными углами, наплевав на анатомию. Повиснув на ручке двери, я подумала, что разумнее было бы позвонить мужу, но жаль, что эта замечательная мысль не пришла мне в голову час назад, когда я только выбиралась с работы.
        Часы показывали 13.07, когда я осторожно ввиду дрожащих рук всунула ключ в замочную скважину, повернула его и вошла в квартиру.
        Негромко играла музыка - странно, очень нежная мелодия, Вадим терпеть такое не может, слушает что потяжелее, а тут такое…романтичное.
        Потом я споткнулась о чужие сапоги. Высокие, замшевые, на изящной шпильке. Я ухватилась рукой за стену, пытаясь не упасть.
        Из комнаты донесся кокетливый женский смех. Такой завлекающий, манящий, тот самый, который мне вообще никогда не удавался.
        Мысли парализовало. Казалось, я попала в дурацкий анекдот. Точнее даже не попала, просто услышала его очередной раз, ведь это все не может никакого отношения иметь к моей жизни, такого вообще в жизни не бывает. Конечно, я войду, и окажется, что заехала тетя, или зашла соседка, или пришла какая-то коллега со срочным приказом, который надо подписать, а смех у нее всегда такой…
        Как была, в толстой куртке, дурацкой шапке с помпоном и с полуразмотанным шарфом, я стояла на пороге комнаты, обтекаемая со всех сторон нежнейшей музыкой и хрипловатым французским вокалом, и смотрела, как мой обожаемый, надежный и лучший на свете мужчина целует лежащую на кровати девушку, нависая над ней. Блестящие черные волосы волной скрывали наволочку, уголок у которой я позавчера зашивала - во сне попала пальцами и порвала. Тонкая рука с длинными ногтями проехалась по позвоночнику Вадима, тот огладил ногу в чулке, черном капроновом чулке, еще поди и со строчкой сзади, как в старых фильмах…
        - Охренеть. - прохрипела я, привалившись к косяку. Рядом со мной села кошка, неодобрительно поглядывая на происходящее на кровати.
        К слову, не сразу они и поняли, что не одни. Я терпеливо ждала, парясь в слоях одежды - не то чтобы я была так титанически спокойна, или мне было наплевать, просто внутри меня установилась какая-то космическая пустота, холодная, звонкая и ясная, и в эту пустоту не могла просочиться ни одна эмоция.
        Спустя секунд десять до моего благоверного, точнее до его неработающего верхнего мозга, дошел мой простуженный глас. Спина нервно дернулась и замерла, закаменев: мееедленно он оторвался от лица брюнетки и посмотрел на меня.
        Этот взгляд я не забуду вообще никогда, внезапно поняла я. Вся эта картина каленым железом врезалась в мою память, обещая сотни ночей с кошмарами и душным недоумением. Но сейчас этот взгляд был похож на глаза нашкодившего кота.
        - Саш, ты…
        - Неправильно поняла. - перебила я. Хрип с присвистом звучал, прямо скажем, пугающе. - Конечно, ты мне все объяснишь. И девушка твоя новая - здрасьте, кстати, я Саша, жена его - не скажу, что очень приятно. Оденетесь и все расскажете, а потом пойдете на все четыре стороны, да?
        Горло и подбородок свело судорогой, и я пошла в коридор, сдирая шапку с до сих пор влажных волос.
        Одежду побросала на диван в зале, села рядом и сложила руки на коленях, как примерная школьница. Голову вело. Плечи дрожали мелкой дрожью. Вот же ситуация - мне физически так плохо, что на моральные страдания, похоже, сил уже и не осталось…
        В комнате едва слышно шуршало, шептало и двигалось; музыка заглохла, и по квартире поползла тишина.
        Со стремительностью сквозняка брюнетка исчезла, кажется, даже сапоги унесла в руке, так и бежала в капроне по ледяным ступенькам, и в зале появился только Вадим.
        Вошел и застрял в дверном проеме, глядя на меня.
        - Ну что, каяться будем? - преувеличенно бодрым хрипом приветствовала я его.
        Вадим отлепился от косяка и присел рядом со мной, не касаясь.
        - И давно вы…того? - надо бы замолчать, что я несу, но все предохранители сорвало, и я не могла остановиться. Да уж, не осталось у меня сил на истерику… нашла же где-то. Да и зрело внутри убеждение, что стоит мне сейчас замолчать, как безумие происходящего хлынет внутрь и затопит меня, да так, что я уже не выплыву. - Где познакомились, какие планы? Ты не думай, я за вас безумно рада, у тебя же ко мне претензии, к ней, надо полагать, никаких претензий, и не бесит наверняка, чудесная баба.
        - Замолчи. - устало попросил Вадим, и я заткнулась, как будто разом вообще говорить разучилась. - Ты же до сих пор дергаешься, когда я тебя обнимаю. Чего друг друга обманывать? Тебя все это не интересует. Просто живем вместе, и все. Ты ледяная же, от тебя ничего - ты не идешь со мной никуда, я всегда один, тебе все не нравится, все не устраивает, сколько можно, Саша?
        - Стоп. - пробормотала я и зажмурилась. - Вадь, а почему ты мне все высказываешь уже после того, как стало поздно? Почему нельзя было раньше сказать вот это все? И теперь ты делаешь вид, что я во всем виновата?
        - Потому что ты виновата. - отрезал он и взъерошил длинную челку.
        - Сам вещи соберешь или помочь? - я нащупала свою шапку и сжала в кулаке. - сумки большие там, в кладовке…висят.
        Вадим молча встал и вышел из комнаты. Я осталась сидеть, сжимая кулак - и себя сжимая до боли, чтобы не взорваться раньше времени. Чтобы досидеть до того момента, как за ним закроется дверь, и я останусь одна.
        Муж появился в зале с двумя большими спортивными сумками в руках, бросил одну на пол, вторую же начал заполнять вещами: одеждой - этот свитер я его уговорила купить на прошлой неделе, уж очень нравилась мне высокая, объемная горловина; какими-то глупостями - спреи для укладки, специальная круглая щетка, другой волосы не укладываются так, как надо; вся жизнь спокойно умещалась в эти сумки, и ничего не трещало, не вываливалось…
        Я опустила глаза и прикусила щеки изнутри. Мышцы спины сведены до звона, оловянный солдатик, которому главное не расслабиться. Собирайся скорее, ради бога, мое самообладание тает, как мороженое, забытое на столе. Раз, два, три, дальше все время сбиваюсь, но очень важно не сбиться и досчитать до конца, очень важно - если и этот якорь оборвется, меня унесет.
        Связка ключей упала возле меня, на диван.
        - На днях остальное заберу. - суховато, отстраненно, как будто о неважных делах, проговорил Вадим. Я старалась не смотреть на него, незачем, последние заграждения и так трещат, распадаясь - еще немного, и утянет на дно, утопит морем безумия, которое хлещет сейчас во мне. Последний уголочек счастливого «я» отчаянно надеялся, что сейчас из-за всех дверей и шкафов вывалятся неадекватные друзья Вадима, с громкими воплями и гоготом исходя восторгом, как здорово они меня разыграли, и Вадим ухмыльнется и ляпнет что-то донельзя глупое и смешное, и станет опять близким, а я буду реветь в голос и даже стукну кого-нибудь из них… Считать, считать…
        Я все-таки поднимаю глаза.
        И его взгляд говорит мне намного больше, чем мог бы сказать в обычных обстоятельствах. В конечном итоге все мы не знаем друг друга, но в эту короткую секунду - я его знаю. Ощущаю его настроение, как свое.
        Он раздосадован и зол - и на себя, за то, что не закрылся на внутренний замок, я тогда и не вошла бы, и все как-нибудь удалось бы смягчить; на меня, за то, что пришла так не вовремя и все сорвала, а теперь лезу еще глубже; на нее - за все сразу. И в этой злости совсем нет понимания, что все закончилось вот прямо здесь и сейчас, и никакие объяснения и извинения уже не спасут. Для него это не конец, а просто неудобная ситуация, не ко времени, но решаемо.
        Я плетусь вслед за ним, спотыкаясь взглядом о пустоту на комоде, на выпотрошенные ящики и распахнутое нутро шкафа. Закрываю дверь.
        Вот и все. Вот и все.
        Я возвращаюсь на диван, тычусь лицом в свою куртку и перестаю быть.
        Глава 3
        Глава 3.
        Окружающую темноту разбивают кошачьи вопли и звон телефона - я смутно вижу голубой прямоугольник в каких-то сантиметрах от своей руки, но тело не желает меня слушать - дергается, движется не так, как надо, вздрагивает внезапно и сильно. Вокруг плавают, изгибаются светящиеся кольца, как если закрыть глаза и надавить на них; медленный танец завораживает, одновременно намекая, что температура перевалила за 39. Обычно именно после этих цифр меня начинают посещать галлюцинации…
        Телефон замолкает, но тут же истеричными руладами взрывается дверной звонок. Я пугаюсь - не так уж часто кто-то ломился в нашу дверь, никаких шансов привыкнуть - и пытаюсь встать.
        Вместо надежных ног подо мной кисель, внезапно уползающий в сторону, и я валюсь мешком на прохладный пол. Неожиданно становится чуть легче, и я бреду, опираясь на диван.
        В тот момент я совершенно забыла все, что случилось днем, все подернулось дымкой, а я была настолько сосредоточена на попытках добраться до коридора и не умереть по пути, что совершенно естественно решила, что пришел муж. Добредя до источника мерзких звуков, уперлась лбом в прохладную дверь и вспомнила. Уже не муж, бывший муж - как вообще это слово могло появиться в одном контексте с Вадимом? - вряд ли приехал бы уже сегодня…
        - Кто там? - хриплю я, не отлипая от восхитительной прохлады металла.
        - Скорую вызывали? - визгливый голос показался не очень-то приятнее звонка. Я потянула ускользающий из пальцев рычажок замка и практически выехала наружу вместе с распахнувшейся дверью.
        - Не вызывала, но вы вовремя. - Пробормотала я, пытаясь сфокусироваться на двоящихся белых халатах.
        Спустя какое-то время - какое время? Кажется, Вадим случайно утащил в одной из своих сумок все мои умения ориентироваться в этом стремительном потоке - я ощутила в себе прилив невероятных сил и наконец заставила череду людей вокруг дивана превратиться в двух усталых женщин.
        - А мне муж изменил. - печально поделилась я с общественностью. Общественность продолжала нащелкивать что-то в планшете, покачивая тугими кудряшками.
        - И чего, выгнала? - отозвалась одна из женщин.
        - Ага. - подтвердила я. - А как жить теперь, не пойму. Вы не знаете?..
        - Долго и счастливо. - сурово подвела итог последовательница Гиппократа и вонзила иглу в мое неуправляемое тело. - А то повадились рыдать, вены резать, таблетки глотать - тьфу! Позор женского рода.
        - Позор. - покорно согласилась я, наблюдая, как медленно гаснут вокруг светящиеся круги. - Вы же ехали на вызов, а я вас не вызывала, вдруг там кому-то хуже, чем мне?
        Я пытаюсь привстать и шлепаюсь обратно.
        - К вам мы ехали, адрес верный. - обрубает врач. - Ильенко?
        Я киваю.
        - Ну вот. - удовлетворенно бормочет она и сует мне в рот какую-то капсулу. - К вам и ехали. Может, соседи вызвали. Сейчас температуру собьем, и сразу новую жизнь начнете…
        Я вспоминаю своих соседей через стенку - не просыхающего мужика, его замученную молчаливую жену и неопределенное количество детей разных возрастов, и отрицательно качаю головой. Вряд ли. Только если бы я упала на лестнице, а перешагнуть меня совсем никак нельзя было.
        - К врачу сходи завтра, в понедельник, то есть…и пей, не знаю, что есть? Пей от температуры что-нибудь. - женщина в кудряшках уложила свой чемоданчик и засунула планшет подмышку. - И не страдай, делов…
        - И правда. Никаких проблем. - вполголоса бормотала я, провожая врачей на выход.
        Назад я брела, цепляясь тапками за воображаемые складки на линолеуме, но в голове установился какой-никакой порядок. Точнее, сознание вернулось в меня.
        Щелкнула чайником, открыла холодильник, подцепила пальцем пустую упаковку из-под сосисок. Кошка проводила возмущенным взглядом исчезновение вкусно пахнущего пластика в мусорном ведре и возмущенно заорала.
        Кое-как отпилив кусок заветревшейся колбасы, роняю скользкий кружок на пол и двигаю кончиком тапка поближе к миске. Кошка обнюхивает подачку и недоуменно косится на меня. Видимо, колбаса ее не впечатлила.
        - Сколько ты у меня уже, лет пять? - скриплю я. - А имени до сих пор нету…
        Тишина почти невыносима, сдавливает голову почище давления на глубине; впрочем, идея разбавить ее собственным охрипшим голосом и кошачьим мявом оригинальностью не отличается.
        Кружка с чаем оказывается ужасно тяжелой, и я решаю пить ее прямо на кухне. Мешаю, громко звякая ложкой, хотя в ушах звук отдается как колокол, заставляя вибрировать что-то внутри, у висков; гоняю по кружке ломтик лимона.
        Мысли густею, как крем, который слишком долго взбивали, скоро совсем окаменеют, и я останусь сидеть с пустыми, как у пупса, глазами, и с тонкой струйкой слюны из уголка рта. Может, не такая уж и плохая идея.
        Сморгнув картинку, опускаю голову на стол, прижимаясь щекой к клеенке. Как ни крути, мне уже дали единственно возможный и верный совет - жить дальше долго и счастливо. Жалко, инструкцию не дали, так сколько нас таких, на всех не напасешься…
        У меня еще куча времени. Аж до вторника. Я успею собрать все осколки, пусть криво и наспех; склею, оставляя дыры и острые срезы, но зато никто не увидит, что от меня так мало осталось. Правда, ходить придется осторожнее, чтобы куски не вываливались у всех на виду, повиснув на ленте скотча. Ничего, никаких проблем. Даже говорить не о чем.
        Я нахожу упаковку таблеток, они или от температуры, или для желудка, других в нашем доме отродясь не водилось, набираю в бутылку воды, вытаскиваю из шкафа старую подушку - собственная постель начала вызывать резкую неприязнь, раскладываю все найденные сокровища на диване и ложусь.
        Предположим, организм, ощутив, что я вот-вот склею ласты, включил какой-то автопилот, и именно он чудесным образом вызвал скорую, минуя мой мозг. При этом - я заглянула в исходящие - без звонков. Телепатически, надо полагать.
        Меня же и разбудил чей-то звонок. Однако телефон опроверг и это воспоминание. Может, будильник какой?
        Не стоит забывать, что я и в лучшей форме никак не могу запомнить, какие волшебные цифры призовут ко мне скорую, а какие - пожарников…
        Два варианта. Или у меня появился личный ангел-хранитель, который своим волшебным чутьем понял, что подопечная вот-вот окочурится, или, что более вероятно, Вадим все-таки заметил мое странное состояние и позаботился обо мне.
        Второй раз я проснулась глубокой ночью - по крайней мере, за окном было совсем темно, и даже машин не было слышно. Вязаное платье промокло насквозь и немилосердно кололось.
        Тело казалось огромным, неуклюжим, полусдувшимся воздушным шариком. Нащупав блистер, вытащила таблетку, проглотила. Побрела в ванную.
        Из зеркала на меня взирала кикимора с изжелта-бледной кожей, испариной на лбу, воспаленными глазами и растрескавшимися губами. Содрав с себя все вещи, я побросала их на пол и принялась умываться почти кипятком - пар стоял столбом, а лицо все не хотело приходить в норму и ощущало прикосновения как-то не так, как положено, словно через толстый слой какого-то материала.
        Растерев щеки, я подняла глаза на запотевшее зеркало. Между двух катящихся капелек был виден блеклый грустный смайлик.
        Этот привет из счастливой, нормальной жизни оказался последней соломинкой, которая уничтожила, свела на нет все мои попытки держаться.
        Я села на пол, свернувшись комочком, как будто выжимая из себя всю боль, как будто если еще плотнее, то ей не хватит места. Слезы потекли непрерывным потоком, рот кривится, откуда-то исходит глухой вой - это мой? Я так пугаюсь, что замолкаю.
        Даже сейчас я боюсь кому-то помешать или привлечь внимание. Нельзя громко плакать, все услышат, поймут, начнут судачить, что в Датском королевстве нынче не то что непорядок - полный развал правления, так-то. Какой толк от всех твоих ужимок? Прогрессивности, открытости, доверия? Личное пространство, которое расслоилось на одиночество, вранье, предательство и недоумение, развалилось на два, прямо скажем, неравных куска? Доигралась в удобную, добереглась того, кто тебя беречь не собирался?
        У слез есть неоспоримое качество - они не приглушают боль и не делают ее иной, но они помогают восстановить хоть какую-то ясность в голове и дают возможность жить дальше, отодвинув мрак внутри в уголок.
        Помогают начать думать. Например, о том, на что теперь жить.
        Нет, что-то мне, безусловно, платят; этого хватит на оплату коммуналки и еду, про одежду пока придется забыть. Либо придется жить крайне экономно, либо искать дополнительные средства к существованию.
        - Потом. - бормочу я. - Потом. Не сейчас. Сейчас - не думается.
        Зато мне больше не надо бояться. Нечего уже бояться, в общем-то. Не так уж глупы слова о том, что если боишься потерять - потеряй и живи спокойно.
        Два дня я просто существовала, и то кое-как - что-то пила, что-то ела, думала какие-то мысли, самые простые, на сложные не хватало концентрации, разговаривала осипшим голосом с кошкой, нашла в интернете чудодейственный способ возвращения голоса при помощи разогретого растительного масла; тряпка, вымоченная в горячем масле, протекла сквозь целлофан и шарф, оставляя чудовищные пятна на диване. Голос, кстати, после ночи в масле действительно вернулся - ругалась я во время оттирания пятен громко, четко и практически без хриплости.
        Некоторые части мозга казались накачанными новокаином - вот ты сидишь, думаешь о том, что чай заканчивается, и надо бы собраться с силами, спуститься и купить, а еще лимон, мед и кусок сыра; за лимоном тащится призрак Вадима с «я люблю чай с лимончиком», но как только его образ возникает перед глазами, мыслительный процесс с противным скрипом буксует и останавливается, выдавая что-то вроде «Я люблюуууууу чааааааа…ошибка, ошибка, перезагрузите систему».
        Никакого отчаяния я больше не ощущала. Одно беспокоило, как заноза - я опять ошиблась. Две ошибки - это конечно некритично, как ни крути, но время уходит, а желание опять искать кого-то, мучительно встраиваться в его ритм, впускать в свою жизнь, не пихаться по ночам, отвоевывая у захватчика половину кровати, пугаться по утрам - кто это рядом, мамочки! - уходит намного быстрее.
        Ошиблась, да. Ошиблась ли? Или все-таки опять слишком несерьезно подошла к выбору? Из одного омута - в другой…
        И почему мне теперь кажется, что я ждала такого развития событий? Словно заранее была уверена, что нормального со мной ничего быть не может, к черту нормальность, где там мои страдания? Ждала, когда уже можно будет не обманываться и нырнуть обратно в бездну одиночества, которое, как ни крути, и есть мой лучший друг, семья и смысл жизни?
        Голова начинала нехорошо пульсировать, намекая, что философствование - это совсем не мое, и я бросала снова и снова на середине, так и не выудив из недр собственного сознания четкий ответ.
        А на третий день я проснулась почти здоровая и охваченная лихорадочной жаждой деятельности.
        Само собой, первым делом я ворвалась в Ту Ужасную Комнату, которая на деле была нашей спальней. Содрав постельное белье, я честно раздумывала, выбросить ли его, но - экономия, экономия! - просто засунула в бак. Потом разберемся.
        Оглядевшись, поняла, что спать тут все равно не буду. Не буду, и все тут.
        Пробежавшись пару раз по квартире, я решила все-таки спуститься в магазин, заодно проветрив болезную голову.
        Осенняя куртка нашлась за диваном, испещренная белыми пятнами то ли слез, то ли температурного пота, и тоже отправилась в бак. Искать пуховик было лень, да и магазин в пятидесяти метрах - я содрала с вешалки осеннее темно-зеленое пальто, обмотала шею самым огромным и теплым шарфом, спутанные пряди прикрыла капюшоном и выскочила в подъезд.
        Шел снег - не та мелкая пыль, что в прошлый мой выход, а настоящие, пушистые, невесомые как перья хлопья. Я постояла несколько секунд, запрокинув лицо к бесконечному, серому небу, ощущая невесомые ледяные прикосновения всей кожей.
        Двор был укрыт толстым слоем, белые шубы скрывали капоты машин, лавочки и обледенелую дорогу. Всего несколько дней, мир вроде бы тот, но совсем другой - уже успел утечь, измениться, как и я. Я тоже все та же Сашка, да только очередная часть меня вылетела в форточку, освободив место для той, что придет на смену. Сплетется из этих вечеров, пустых и одиноких, превращая их в уютные и спокойные; рано или поздно покажется в глубине чайной чашки или в зеркале, когда глаза перестанут искать в отражении знакомые черты.
        Не в первый раз, я справилась тогда - я справлюсь и сейчас, я вообще живучая…
        Я опустила голову, щурясь от снежинок, склеивших ресницы, и сделала шаг.
        В сантиметрах от меня взвизгнули тормоза.
        - Да что ж за…! - нервно стукнув дверцей, из машины выскочил все тот же парень, пытавшийся задавить меня буквально на днях. - Опять ты?
        - Знаете, - я разглядывала черный капот с проснувшимся интересом. - Мне трудновато будет переехать, может вы начнете какой-то другой дорогой ездить? Два-три дня назад я бы с удовольствием, а теперь мне нельзя, мне жить надо.
        - А кому не надо. - буркнул парень и переступил с ноги на ногу. - проблема в том, что я тоже в этом подъезде живу, а вон там паркуюсь.
        Он махнул рукой в середину двора.
        - Так что другой дорогой вряд ли получится. Хотя я могу ездить кругом вокруг двора. - объявил он и неожиданно улыбнулся. На щеках обозначились ямочки, превращая вполне заурядное лицо в безумно обаятельное, хотя я вообще к ямочкам неравнодушна, могу быть слишком пристрастна.
        Я моргнула и сосредоточилась на человеке передо мной, внезапно забыв, зачем, собственно, я стою.
        - Все ясно, я так и подумала, что вы где-то рядом живете. - пробормотала я, отступая на шаг. - Я пойду, пожалуй. Хорошего дня.
        Стоило отойти на пару метров, как он окликнул меня. По-простецки, громким «Эй»!
        Я обернулась - он догонял меня, засунув руки поглубже в карманы. Кожаная куртка наверняка удобна для катаний за рулем большой и красивой машины, но точно не для пробежек в минус пятнадцать.
        - После какого наезда мы сможем перейти на «ты»? - деловито уточнил он, остановившись напротив. - Может, второго достаточно, нет?
        - Это вы ради этого бежали? - удивилась я. - Мне без разницы, я со всеми на вы, и с вами буду…
        - Вообще я хотел спросить, что такого было два-три дня назад, но, пока бежал, понял, что это уж слишком нагло. - обстоятельно объяснил он и поежился.
        Я молча пожала плечами и пошла наконец к магазину. Второй раз останавливать меня он не стал.
        Глава 4
        Глава 4.
        Понедельник наступил как-то слишком быстро. Вообще все дни, когда «завтра уже на работу» наступают стремительно. Казалось бы, разве что-то может испортить этот день еще немного сильнее?
        Еще как может. На это намекало имя, светившееся на экране. Сначала я решила притвориться, что ничего не слышу, но вещи ему все-таки придется забирать, мне-то они зачем? Раньше начнем, раньше закончим, или как-то так.
        В общем, трубку я взяла.
        - Алло. - выдохнула я в динамик, и неожиданно накатила такая тоска, что пришлось вцепляться зубами в палец. Возможно, это последний наш разговор, и никакого хода назад уже не будет.
        - Привет. - интонация была какая-то…вальяжная? Словно он там на диване валялся, а вокруг всякие темноволосые гурии…
        Стоп фантазия, стоп. Не то время, не то место.
        Я зажмурилась вдобавок к закушенному пальцу.
        - Ты сегодня дома? - продолжала вещать трубка, не подозревая о моих мучениях. - Я ботинки вторые забыл и шарф. Сегодня зайду?
        - Да, конечно. - пробормотала я. Даже на мой непритязательный вкус - слишком тихо и жалко. - Заходи. Только после обеда, я…занята.
        Мне же к врачу сегодня.
        Голос рассыпался дробью гудков.
        До больницы было недолго ехать, но долго идти, и все это время в моей голове метались мысли о Вадиме. Что он сейчас думает? Осознал ли, что его измена была ошибкой, или, что скорее всего, понял, что ошибкой был наш брак?
        От жалости к себе сводило скулы. Ну да, это я умею просто отлично - жалеть себя…
        Пошатывало меня до сих пор весьма внушительно, поэтому очередь из трех человек, сидящих в коридоре, пошептались о чем-то и пропустили меня вперед.
        Домой я приехала через несколько часов, скомкав в кармане рецепт до нечитаемого состояния и даже забыв уточнить, как же называется нехорошая болячка, которая так несвоевременно меня подкосила.
        Все мои последующие метания нельзя объяснить с точки зрения нормальной человеческой логики. А вот с точки зрения женской и ненормальной очень даже можно.
        Сначала я понеслась мыть голову. Пока мочила волосы под краном, облилась вся, содрала одежду и влезла в душ. Минут двадцать мылась всем подряд, старательно отгоняя мысли о том, как же меня скрутит после этой помывки, да на возможную температуру.
        Потом сушила рыжие кудряшки феном, мазала синяки под глазами тоналкой, кремом пыталась привести в чувство растрескавшиеся губы…
        Я просто не имела никакого морального права показать ему, что мне плохо. Нет. На войне все средства хороши, меня предали, выбрали другую - так пусть не надеется увидеть хоть что-то из разряда «ой, как хорошо, что это чудище больше не моя жена». Хватит культивировать в себе жалость к себе и к нему.
        Он не пришел. Конечно.
        Я просидела до десяти часов, подкрашенная, старательно тараща подведенные глаза - температура-таки поднялась, веки, казалось, опухали все сильнее и сильнее, одетая в самый симпатичный свой костюм с юбкой. Осознавая, что дело даже не в том, что я стараюсь ради предателя, сколько в том, насколько глупо выглядит то, что я сижу дома в лучшей одежде - совершенно случайно, разумеется.
        В десять я выдохнула, смыла макияж, и, повинуясь какому-то до сих пор неведомому желанию, наскоро оделась и спустилась на улицу.
        Морозный воздух отрезвил, я остановилась посреди двора, раздумывая, куда бы пройтись, чтобы и голову проветрить, и на неприятности не нарваться. Мало ли кому придет в голову прогуляться одновременно со мной.
        В трех остановках от моего дома был новый микрорайон, стоящий на берегу реки - точнее, река образовывала там небольшую заводь, перекрытая длинным островом. На него вели несколько мостов, и, само собой, этот заросший и малопроходимый островок был одним из самых глухих мест в городе. Зато набережная вдоль микрорайона неплохо освещена, заполнена гуляющими…
        Туда я и пошла. Снег хрустел под подошвами ботинок, мерцал отраженным светом фонарей и голубоватых неоновых узоров на углах дома. С каждым шагом голова блаженно пустела, кипящая каша из кучи чувств и мыслей медленно растворялась - от разочарования, что он не пришел, до счастья - по той же причине, от ощущения какого-то поруганного ожидания до внезапного полного покоя. Так же я чувствовала себя всего один раз, этим летом.
        Мы были на соленом озере, настолько соленом, что губы невыносимо горели даже без прикосновения к этой воде, как будто даже воздух вблизи был насыщен солью. Небо было затянуто плотными тучами, вода почти не ощущалась ни по плотности, ни по температуре, озеро было большим, но мелким - я легла на спину и раскинула руки. Колени тут же всплыли из воды, как два буйка. Я дрейфовала, глядя в серое, бесконечное небо, и казалось, что больше нет ничего - только тучи и ощущение невесомости. Даже меня уже не было там, просто какой-то безмолвный наблюдатель, застрявший между землей и небом.
        Сейчас я брела по опустевшим улицам и ощущала то же самое. Как будто Вадим был моим якорем, который держал меня в реальном мире, а теперь веревка перерезана, земля, прощай - и я снова болтаюсь где-то между. Между рассыпавшимся настоящим и несозданным будущим, между сугробами и тьмой наверху, по которой были рассыпаны колкие звезды.
        Кончик носа подмерзал, я потерла его шарфом и наконец отвлеклась от созерцания неба.
        Прямо перед моим подмороженным носом была вывеска какого-то рестобара. Попытавшись собрать название из непрерывно мерцающих букв, я вытащила из кармана кошелек и пересчитала купюры.
        Нет, ну если не слишком шиковать…
        Забросив попытки узнать название, я ухватилась за ручку тяжелой двери.
        Сразу за порогом начиналась лестница вниз - очень удобно, два шага и покатишься. Темно-коричневые стены. Черные перила.
        Мрачненько.
        Я осторожно спустилась, надеясь не поскользнуться. Зал тонул в полумраке, над столами горело по одному неяркому светильнику, не разгоняя мрак, а наоборот, подчеркивая; высокие спинки диванов делили весь зал на множество маленьких зон. Отличное место, чтобы лечить разбитое сердце и прочие поврежденные органы…
        Я сбросила куртку на диван в самом углу. Вытащила тысячную купюру, спрятала в карман - мало ли, впервые напьюсь до невменяемости, хоть на такси хватит.
        Из полумрака выплыл парень с ламинированным меню и коктейльной картой в руках.
        - Добрый вечер! - улыбка, как у Чеширского кота.
        Я бегло просмотрела цены и максимально незаметно выдохнула - живем. На удивление демократично, можно даже не очень ужиматься.
        Завтра выйду на работу, заработаю еще какие-нибудь деньги - временно забудем, что у меня больше никаких нет.
        - Можно мне что-нибудь вкусное? - пробормотала я, скользя пальцем по строчкам.
        - У нас все вкусное. - Парень уселся напротив меня. Я подняла на него глаза и удивилась - ни фартука, ни белой рубашки, хотя часто ли я по заведениям хожу? Первый поход в бар, вот радость-то. А подсаживаться у них тоже принято?
        Парень правильно истолковал мой взгляд и усмехнулся.
        - Я владелец. Иногда сам работаю. - коротко пояснил он. - Пользуюсь положением, так сказать. Хотите стейк?
        - Хочу. - прислушавшись к своим ощущениям, кивнула я. - И что-нибудь такое, чтобы я не сразу напилась.
        Через пару минут передо мной стояло что-то, упоительно пахнущее травами и цитрусом - в высоком бокале кубики льда звонко постукивали, плавая в коричневатой жидкости, на краешке пристроилась долька лайма.
        Я ухватила губами трубочку и осторожно глотнула. Вроде не слишком крепко…
        Одновременно с появлением на моем столе тарелки с невозможно пахнущим куском мяса возле столика остановился какой-то мужчина.
        - Девушка, извините, у вас свободно? - поинтересовался он. Я подняла голову.
        Зал был полупустым.
        - Тут много столиков. - нейтрально ответила я, невольно напрягаясь. Мужчина вздохнул и присел напротив.
        - Извините, я, наверное, слишком навязываюсь. - покаянно начал он. - Вообще не умею с девушками знакомиться. А вы сидите тут одна… я все думал, кого-то ждете, а потом решился.
        Я со вздохом отодвинула тарелку и недружелюбно оглядела своего собеседника.
        Тяжеловатый подбородок, темные глаза. Немного полноват, кажется, или просто щеки такие, объемистые? Черные волосы немного вились, предавая ему какую-то неаккуратность. В целом парень был похож на плюшевого медведя и вид имел действительно виноватый.
        Ой, да чего я теряю. Может, с ним разговаривать интересно…
        В конце концов, пора уже начать преодолевать собственные комплексы и детские травмы. Почему бы не начать сейчас?
        - Сначала я это съем. - я двинула тарелку обратно.
        Парень неистово закивал.
        - Конечно, конечно, я тоже тут заказал всякое…а что вы пьете?
        - А я не знаю. - я пожала плечами и кивнула на владельца, неспешно что-то переставлявшего на полках за барной стойкой. - У него спросите. Но вкусно.
        - Меня Олег зовут. - плюшевый мужчина коротко улыбнулся и неуклюже выбрался из-за стола. - Давайте я вам закажу тоже что-нибудь?
        - Саша. На ваш вкус. - после секундной заминки отозвалась я.
        Пока он добирался до стойки и заказывал коктейль, я на максимальной скорости уничтожала мясо, заодно думая, зачем мне вообще нужно это навязанное общение. Никакого интереса парень во мне не пробудил, просто поболтать час-полтора и разойтись, поблагодарив за компанию и обменявшись номерами, которые потом оба не вспомним?
        Подхватив два бокала на тонких ножках, Олег двинулся в обратный путь. Я спешно дожевала последний кусочек и сделала лицо подружелюбнее.
        За спиной Олега маячил владелец и пристально, слишком пристально смотрел на наш столик.
        Возле меня плюхнулось что-то слоистое, коричнево-бежевое и густое. Я вопросительно подняла бровь, принюхиваясь.
        - Это тоже должно быть вкусно! - объявил Олег и сел немного дальше от меня, закрыв спиной барную стойку. - Итак, Саша. Чем занимаетесь?
        Мне уже скучно, мрачно подумала я.
        - Ничем особо. Работаю. - так, не стоит хамить человеку только потому, что он подошел не вовремя и, мягко скажем, не очень интересен. - А вы?
        - Разным. - неопределенно отозвался Олег, ерзая на сидении. - Телефон в кармане застрял.
        Под столом что-то глухо брякнуло, стукнув меня по ноге.
        - Ой. - парень смущенно съежился. - Извини, за подклад зацепился и вылетел…
        - Ничего. - я наклонилась, заглянула под стол, нашарила засветившийся гаджет.
        - Спасибо. - Олег взял телефон из моих рук, задержавшись на секунду; я ощутила тепло его ладоней. - Попробуйте, вдруг бармен соврал и коктейль невкусный.
        Я отпила из бокала. Теплая волна прошлась по пищеводу и ухнула в желудок, обдав жаром спину. Олег настороженно следил за моей реакцией.
        Милый какой. Так переживает?
        - Вкусно. - успокоила я его и отпила еще немного. - Только крепковато для меня.
        Лицо парня поехало немного вбок и тут же снова встало на место. Я моргнула.
        - Что такое? - голос Олега донесся как сквозь вату.
        - Ничего, я просто недавно болела и, наверное, не стоило… - я с ужасом ощутила, что язык почти не слушается. Пока я пыталась разобраться, что со мной такое и как могла такая небольшая доза алкоголя сбить меня с ног, Олег внезапно оказался рядом.
        - Я оплатил ваш ужин, пить, наверное, не нужно больше. - торопливо пробормотал он, помогая мне встать. - Давайте я на улицу вас выведу, там легче станет, хорошо?
        - Хоррошо… - протянула я, пытаясь попасть в рукава куртки.
        Рядом гудел какой-то голос, еще один ему что-то отвечал, но слов я не разобрала.
        Наверх, наверх.
        Переставляя непослушные ноги и почти повиснув на плече Олега, я выбралась на улицу, вдохнула ледяной воздух. Телу лучше не стало, а вот голова прояснилась.
        Настолько прояснилась, что я чуть не упала прямо там, где стояла.
        Он мне что-то подмешал. Конечно, я не могла так…когда выронил телефон, я наклонилась. А он что-то налил в бокал, или насыпал, не знаю.
        Глаза закрывались. Господи, пожалуйста, пусть он посадит меня на такси. Пусть тормошит и выспрашивает, где я живу. И просто отправит домой. Пожалуйста.
        Ноги подогнулись, и Олег молча потащил меня к стоянке.
        Я болталась, как кукла, и не могла толком даже сопротивляться. Пикнула сигнализация, и Олег сгрузил меня на заднее сидение машины.
        - Сейчас домой тебя отвезу, все будет нормально. - с фальшивым воодушевлением пообещал он, закинул мои ноги в салон и захлопнул дверь.
        Вот и настал последний день моей жизни, вяло подумала я и попыталась открыть веки. Как-то глупо все. Надеюсь, Вадим кошку заберет…
        Мягко урчал мотор.
        Сквозь веки полыхнуло что-то настолько ослепительное, что глазам стало больно. Хорошо, что глаза закрыты, так и ослепнуть можно. Мои медленные мысли прервал дикий крик пополам с матом, и машина ощутимо вильнула.
        - Что за хрень?!! - отчаянно орал Олег, срываясь на визг.
        Машина рывком остановилась, и меня снесло с сидений. Носом проехавшись по спинке переднего, я завалилась вниз.
        Сильно запахло паленым.
        Дверца хлопнула. Похоже, в машине я осталась одна.
        Несколько томительных минут я пыталась призвать свой организм к порядку. Он куда-то вышел, я смогу убежать, если только ноги-руки снова вернутся под мое управление…
        Не вернулись. Я продолжала лежать, как мешок с мукой, и могла шевелить исключительно мозгом, да веки наконец приоткрылись. Губы едва заметно дрогнули, но ни звука не прозвучало.
        Паника поднялась изнутри, мешая дышать, сердце заколотилось.
        Дверь с щелчком открылась. Потянуло холодом.
        Я захлебнулась свежим воздухом в попытке закричать, под веки сочился свет, а потом я потеряла ощущение верха и низа, даже ощущение собственного тела. Свет померк, оставив ощущение полного покоя.
        Глава 5
        Глава 5.
        Снилось что-то удивительно теплое и солнечное; я уже ощущала, что просыпаюсь, но глаза открывать не хотелось.
        От простуды не осталось даже воспоминаний, после нескольких минут лени хотелось вскочить, энергия била через край. Именно в ту секунду, когда я решила наконец открыть глаза, телефон разразился веселенькой мелодией будильника.
        Притянув его поближе, смахнула красный крестик с экрана и зависла, как неисправный компьютер. Сначала в голове всплыли воспоминания вчерашней ночи, я судорожно сглотнула - знакомая паника начала подниматься душной волной. Может, Олег привез меня домой, а все остальное мне приснилось? Может, вообще приснился весь вечер?
        Беглый осмотр собственного тела подтвердил - в баре я-таки была, иначе почему бы спала прямо в костюме и колготках?
        Телефон показывал семь тридцать, мне пора вставать, но зачем я его завела? Когда я его завела?
        Ах да. Работа.
        Я перевернулась на спину, потянулась, раскинув руки в стороны, и наткнулась ладонью на что-то хрупкое и прохладное.
        Рядом с подушкой лежали несколько подснежников, слегка примятые мои неосторожным движением.
        Я осторожно приподняла цветы за хрупкие стебельки. Полупрозрачные, восковые лепестки приоткрывали сиреневую сердцевину, на листьях еще дрожали крошечные капельки влаги.
        Сон во сне, зачарованно подумала я, вдыхая тонкий запах цветов. Думала, что проснулась, а на самом деле нет; интересно, что еще можно найти в квартире в этом странном состоянии, помимо степных подснежников в конце ноября?
        Просидев в обнимку с цветами минут десять, я начала подозревать, что или все события в этом сне уже случились, либо это все-таки не сон.
        Сунув подснежники в стакан, я набрала воды и поставила их на столе.
        После душа я окончательно убедилась, что не сплю, и количество вопросов перевесило все возможные ответы.
        Этот Олег - а Олег ли? Чем-то меня опоил и увез на машине с явно нехорошими целями. Что-то спугнуло его, и он сбежал, бросив меня. Дальше-то что?
        Я в невменяемом состоянии выбралась из машины, ползком добралась до дома, по дороге где-то откопав цветы, и завалилась спать? В моем бессознательном теле проснулись какие-то суперсилы, но меня хватило только на создание букетика, а потом я вырубилась?
        Тут кто-то был. Кто-то принес меня, оставил цветы и ушел.
        Я бросила фен и в одном полотенце выскочила в коридор.
        Дверь была заперта на внутреннюю защелку, открыть которую снаружи было невозможно. Меня кто-то принес, потом я встала и закрыла за ним дверь?
        Я стукнулась лбом о стену, но мысли упорядочиться не пожелали и продолжали метаться внутри головы, как стая перепуганных котов.
        Все происходящее настолько заняло мою голову, что напрочь вымело оттуда Вадима и его измену - пока одевалась, удивилась мимоходом кровати без постельного белья, с трудом вспомнила, что послужило причиной, и вышла, не ощутив ничего особенного.
        Трамвай радовал бодрой надписью: «Кредит по чесноку!» и рисунками оного чеснока на боках. Устроившись на ледяном сидении, я подумала, что сходить с ума оказалось весьма полезно - по крайней мере, я смогла переключиться на что-то другое.
        На работе не изменилось ровным счетом ничего, кроме меня; оказавшись в бутике, я не сразу вспомнила привычную последовательность действий. Все валилось из рук, я никак не могла усидеть на месте.
        Надо же как-то остановить Олега, раз уж он мне не примерещился? Вдруг я не первая и не последняя?
        Я застонала и хлопнула себя по лбу. Бар. Владелец. Ну конечно.
        Даже если у них совсем нет камер, я могу спросить у него, были ли мы там, как ушли…а может, даже пойму, как мы поехали? Может, где-то по пути были камеры?
        Но машину я не видела, даже не знаю, какого цвета. Ладно, сначала убедимся, что вчерашний вечер не плод моего воображения.
        Едва досидев до конца рабочего дня, я рванула на остановку, решив даже не заезжать домой.
        Бар был пуст - ничего удивительного, вторник, полвосьмого вечера. За барной стойкой сидела женщина лет сорока пяти и с выражением крайней сосредоточенности на лице смотрела с телефона какой-то сериал.
        - Здравствуйте. - я попыталась привлечь ее внимание. Женщина со вздохом нажала на паузу и улыбнулась. - Вчера тут был мужчина, он сказал, что владелец, я могу как-нибудь с ним поговорить?
        - Минутку. - она ушла куда-то в угол, где я не сразу заметила арку прохода.
        Вскоре появился вчерашний парень, на ходу вытирая руки полотенцем.
        - Добрый вечер. - он прищурился, глядя на меня.
        - Здравствуйте, я вчера тут была, вы меня помните? - торопливо заговорила я.
        - Помню, конечно. Простите уж, но такие солнечные веснушки не каждый день видишь. - он усмехнулся.
        - Скажите, я вы видели, с кем я вчера тут была?
        Взгляд у парня стал неприятным.
        - Как-то мне не понравился ваш друг, если честно. - протянул он и закинул полотенце на плечо. - Или не друг.
        - Не друг. - я сморщилась. - Он мне что-то подмешал и хотел увезти, но по дороге что-то случилось, он вышел из машины, я не поняла куда, и я…ээ…вылезла и ушла домой, я тут недалеко живу. Я думала в милицию позвонить, но он же мне ничего не сделал, даже обвинять мне его вроде не в чем…не думаю, что они займутся его поисками. А у вас нет камер?
        Парень посмотрел на меня как-то странно. Замялся, снова стянул с плеча полотенце, повертел в руках и бросил на стойку.
        - Давайте сюда. - наконец решился он и распахнул дверь отдельного кабинета. - Я так понимаю, новости вы не читали с утра?
        - Как-то не до того было. - я вошла внутрь вслед за парнем. - А что?
        Он плотно прикрыл дверь и кивнул мне на диван. Сел напротив, достал телефон.
        - Где тут…минуту. - бормотал он, что-то выискивая. - Вот.
        Через стол протянул мне сотовый.
        Я пробежалась глазами по экрану. Новостная лента.
        «19 ноября… на пересечении улиц Майры и Бекхожина предположительно произошло возгорание автомобиля Honda Civic… Тело водителя, мужчины 28 лет, было обнаружено в двадцати метрах от автомобиля. Мужчина скончался на месте от полученных ожогов.»
        - Еще несколько статей, в том числе с соболезнованиями родителям погибшего Владимира Ганиева. - Парень подпер подбородок ладонью. - С фотографиями. После фотографии я и стал читать - узнал его…
        Я осторожно положила телефон на стол, борясь с желанием протереть глаза. Получается, у него загорелась машина? Оттого и было так светло и пахло гарью? А он, выходит, загорелся, сидя в машине, выскочил и убежал, но умер? Я-то как оттуда выбралась?
        - Спасибо. - деревянным голосом поблагодарила я и встала. - Выходит, искать уже никого и не надо.
        Вышла я около восьми. Улицы были полны людей, несмотря на темноту.
        Это называется карма. По крайней мере, очень хочется в это верить. Олег - Владимир? - был совершенно спокоен, никаких лишних движений, не верю, что я была первой. Значит, пострадали еще девушки, и теперь я вряд ли узнаю, сколько их, но, если так - он уже расплатился.
        Мимо меня брели группки школьников, то и дело обгоняли парочки и уставшие женщины с пакетами продуктов. Перекресток, на котором загорелась машина, бы как раз на полпути между баром и моим домом. Минут через десять неспешного шага я остановилась на светофоре.
        Посреди дороги чернело огромное пятно. Снег растаял метров на десять вокруг, обрамляя черную кляксу.
        Я поежилась, перебежала дорогу и остановилась, заметив чуть дальше еще одно пятно, поменьше.
        Фонари над перекрестком грели ярко, но с той стороны, где стояла я, был пустырь и несколько частных домов, было темновато, но иссиня-черный круг на земле в окружении застывшей грязи бросался в глаза. Странно, что его еще не затоптали.
        Никаких заграждений, лент или чего-то еще - только кусочек тьмы на земле. Все, что осталось от человека, видимо, никакого криминала в его гибели не нашли.
        Постояв несколько минут, я пошла домой.
        На лавочке возле подъезда меня ждал сюрприз. Слегка припорошенный сыпавшейся с веток изморозью, красноносый, засунувший озябшие ладони между коленей.
        Мимолетно резануло какой-то уже подзабытой за это время нежностью - никогда не думала, что смогу так быстро вычеркнуть человека из ежедневных мыслей!
        - Привет. - я остановилась возле Вадима. - Давно ждешь?
        - С семи. - проворчал муж, стряхивая снежинки с колен. - Я звонил.
        - Звук не включила, наверное. - я пожала плечами и открыла дверь подъезда.
        В квартире Вадим огляделся, как-то скованно снял обувь, как будто привычная обстановка давила ему на плечи. Я скинула сапоги, прошлепала на кухню, щелкнула чайником и остановилась в дверях.
        - Пакет тебе дать или что? Все сумки ты забрал. - А я ведь даже не знаю, что он забрал из дома, что оставил… - Много осталось?
        Вадим покосился на меня и непринужденно отозвался:
        - Да нет, немного. Пакета хватит.
        Взял принесенный мной пакет, закинул внутрь кроссовки - да они уже года три пылятся, подошва начала отходить, а выбросить забыли.
        - Как дела? - после паузы выдавил он, сверху на обувь бросая старый шарф.
        - Все нормально. - я со все возрастающим недоумением наблюдала за его действиями. - Слушай, ты весь хлам собрался вынести? Спасибо, конечно, но ты же не ради этого пришел?
        - Саш. - Вадим бросил пакет на пол и поднял наконец глаза на меня. - Я…в общем, я понимаю, что я повел себя как козел.
        - Да ну. - я занервничала. Только уговоров мне и не хватало. - Повел, да. И чтобы не стать козлом окончательным, ты соберешь сейчас все тряпки, под предлогом которых можно заявиться, уйдешь, а потом придешь подавать заявление на развод, верно?
        - Я не хочу разводиться! - возмутился Вадим, но сразу сник. - Я все эти дни думал о том, что я сделал и как это тебя ранило…
        Я выгнула бровь. Совсем странно.
        - Мы ведь можем попробовать все сначала? - Вадим с горячностью перешел в наступление. - Просто сделать вид, что ничего этого не было. Да, я поступил как свинья, я сам все понял, я больше не допущу таких ошибок.
        - Ошибок? - переспросила я. - Что, барышня к себе жить не пустила? В чем дело то?
        - Я и не собирался к ней уходить. Познакомились в баре, ну и… - Вадим пожал плечами. - Да я уже и не помню, как ее звали! Саш, я серьезно. Я не собираюсь отказываться от нашего брака.
        - Здорово. - я потерла лоб. Как можно эту чушь нести со столь вдохновенным и серьезным видом? Может, он тупой, а я за годы брака и не заметила? - Какого брака, Вадим? Нет никакого брака, забудь.
        А ведь я хотела, чтобы он пришел и просился обратно. Хотела, чего скрывать. Я смотрела на него, еще покрасневшего с мороза, с горящими глазами уговаривающего не принимать все настолько всерьез, и понимала, что с момента измены именно этого я и ждала. Сначала в надежде, что все можно будет починить; теперь было все равно. Пока я ждала момента отремонтировать наш брак, сама необходимость в браке исчезла, оставив усталость и желание покончить со все этим.
        - Вадим. - я перебила его на полуслове, впрочем, уже минуты три я и не слушала, что он там говорит. - На выход. Пакет не забудь.
        Муж приоткрыл рот, собираясь что-то сказать, но осекся, глядя на меня. Постоял еще несколько секунд, наклонился за пакетом. Я открыла дверь.
        Уже на пороге он обернулся.
        - Саша. Подумай, хорошо?
        Нервы сдали, и я захлопнула дверь, вытолкнув его наружу.
        Глава 6
        Глава 6.
        Утро встретило меня головной болью, сияющим солнцем и кошкой, которая сидела на телефоне и лапой теребила прядь моих волос.
        - Чудовище. - пробормотала я, отбирая волосы и переворачиваясь носом и подушку. - Будильник же не звонил еще!
        Телефон тут же затрезвонил, заставив пушистую террористку подлететь на полметра вверх.
        - Никакого спокойствия в этом доме. - я сползла с дивана и побрела в ванную.
        Полночи мой мозг был занят, строя самые невероятные версии моего спасения. Под утро я так устала сама от себя, что попыталась вообще не думать, вместо этого представляя пушистых белых овечек. Пересчет животных - интересно, а почему именно овец? - не задался с самого начала. Одни овцы на полпути передумывали и шли обратно, другие не шли вообще, третьи превращались в комки ваты, какие-то вовсе слипались, как листы книги, и внезапно раздваивались. Как прекратить этот блеющий хаос, я не представляла.
        - Я даже с собственной фантазией управиться не могу. - тоскливо сообщила я потолку, исполосованному светом фонарей. - Позорище.
        Теперь я щурилась на свое отражение в зеркале, подумывая, чего бы такого капнуть в глаза, чтобы они открылись и были не очень красные, и предстоящий день заранее почти ненавидела.
        Чтобы ненароком не показаться мне немного лучше, день расстарался: сначала в туалете с жутким треском вспыхнула и погасла лампочка, потом я облилась чаем, заодно облив орущую под ногами кошку, а перед выходом молния на зимних сапогах заела на середине, не поддаваясь ни на какие манипуляции и угрозы.
        - Да чтож такое! - я уже готова была разрыдаться. Полностью одетая, вспотевшая и уже практически опаздывающая, кое-как стянула полурасстегнутый сапог и вытащила осенние ботинки. Все бы ничего, но скользкие они…
        Насколько они скользкие, я ощутила в полете, когда поехала прямо на ступеньках трамвая, пытаясь из него выйти. Летела, судя по ощущениям, долго, и уже приготовилась позорно растянуться на остановке, но приземлилась намного мягче.
        Точнее, повисла на чьих-то вытянутых руках.
        - Попытки самоубийства продолжаются? - сверху на меня смотрели подозрительно знакомые серые глаза. Чуть ниже глаз организовались симметричные ямочки, слегка замаскированные щетиной.
        - И вам доброго утра. - пробормотала я, вставая на ноги. Правая тут же поехала в сторону, и я вцепилась в соседа, как в спасательный круг. - Извините, что-то у меня сегодня…
        - С конечностями не ладится. - подсказал он, за локти удерживая меня на месте. - И давно вам так не везет?
        - Мы же определились, два наезда для перехода на «ты» маловато, а вот два наезда и одно падение - уже нормально. - я прижала к себе сумку и с тоской смерила взглядом расстояние до работы. Три остановки, говорить не о чем…может, на коленках ползти? - И вообще, мне только при вас так не везет…
        Тут же вспомнила свое неудачное знакомство с Олегом и прикусила язык.
        - Врешь. - сходу определил парень, подцепляя меня под локоть. - Совершенно случайно я ничем не занят и могу отбуксировать до…куда идем? В общем, до точки назначения.
        - Очень благородно. - определила я, но в руку вцепилась, а что еще оставалось? Предательские ботинки снова поехали куда-то совершенно самостоятельно. - А ты тут…по делам?
        - Вроде того. - согласился он, перетаскивая меня через дорогу. - Но с ними я уже закончил, а тут такая удача - не каждый день на меня соседи вываливаются.
        Я украдкой принялась рассматривать его - в первые встречи, кроме глаз, ямочек и бампера, в памяти ничего не осталось.
        Прямой, немного вздернутый нос, квадратный подбородок, упрямо выдающаяся челюсть, длинные темно-русые ресницы, густые брови. Выше меня на голову, лицо как лицо, пока не улыбнется…
        Тайно разглядывать я, оказывается, не умею. Парень перехватил мой взгляд и улыбнулся, я даже глаза отвести не успела.
        И поняла, что иду практически в обнимку с малознакомым - два наезда, как ни крути, близкими отношениями не назовешь - парнем, и не шарахаюсь, не истерю и даже не пытаюсь убежать куда подальше. Впрочем, побег технически невозможен, так что…
        - Веснушки. - пробормотал он, переводя взгляд вперед.
        - Что? - не поняла я.
        - Веснушки. - он повернулся ко мне и коснулся указательным пальцем моего носа. - Первый раз, когда я тебя толкнул во дворе, потом сидел и думал - холодина, тучи, а я чуть солнце не задавил, идиот.
        Я беспомощно скосила глаза на кончик пальца на своем носу.
        - Это не попытка тебя очаровать, не напрягайся. - парень наконец двинулся дальше. - просто констатация факта. Хотя и комплимент. Чуть-чуть.
        Остаток пути мы прошли в молчании. При виде родного торгового дома я облегченно выдохнула и объявила:
        - Пришли. Спасибо огромное, я одна бы не добралась. - и вцепилась в дверную ручку.
        - Ага. - кивнул он, отходя на шаг. - А вечером как домой покатишься?
        Ой, нет-нет-нет.
        - А я не одна буду возвращаться, все нормально. - пробормотала я и улыбнулась. - Спасибо, в общем. Я пошла.
        И проскочила в дверь прежде, чем он опять что-то скажет.
        Нет, ну ни к чему мне сейчас всякие комплименты и прочее. Вообще надо как-то пересмотреть критерии выбора мужчин…а на это требуется отсутствие этих самых мужчин, время и холодная голова. Никак иначе.
        Со скуки полезла в соцсети - впервые за все эти ненормальные дни - и с удивлением обнаружила, что я везде по-прежнему «замужем за…», что тут же принялась исправлять. После первой же правки посыпались сообщения.
        «Привет. Я просил тебя подумать. Надеюсь, ты примешь правильное решение.»
        «Можешь беситься сколько угодно, все равно я никуда не денусь.»
        На этом моменте я решила, что с меня хватит, и заблокировала его везде, где только можно. Спустя четыре минуты ровно телефон взорвался негодующим звонком - я прямо по мелодии ощущала, что звонок именно негодующий!
        Надо менять симку, с тоской подумала я, сбрасывая звонок. Один бывший - ладно, не так уж часто он появляется, но два… это уже немного слишком.
        Раздражение, переполняющее меня, волнами расходилось в пространстве, цепляя всех, неосмотрительно подошедших слишком близко. Никак иначе я не могу объяснить косые взгляды и полный вакуум вокруг бутика.
        Что толку менять сим-карту, если Вадим прекрасно знает, где я работаю, какой дорогой и во сколько я туда иду, когда и в какую квартиру возвращаюсь и во сколько ложусь спать. Если уж скрываться, то так, чтобы нигде не нашли.
        Скрываться в городе, где чуть больше трехсот тысяч жителей, не такая уж простая задача. Можно продать квартиру, сменить работу, волосы перекрасить, нос поправить или…
        Куда-то не туда меня понесло. С тем же успехом можно мечтать о внезапном получении миллионного наследства или переезде в Париж, например. Теоретически - почему бы и нет, а практически - закатай-ка, Александра, губехи.
        Конечно, я совершенно забыла о ботинках. Прошагала без малого метра три, прежде чем навернулась. Темная улица с пятнами желтоватых фонарей, темной автобусной остановкой и рядами серых блочных девятиэтажек с разгорающимися окнами крутанулась против часовой стрелки, если, конечно, принять мое летящее тело как ось вращения. Помпон на шапке просвистел мимо, как хвост кометы.
        После этой глубокой мысли мой затылок встретился с обледенелой брусчаткой, и на некоторое время я вообще лишилась возможности думать. Лежала, разглядывала небо и танцующие звезды…
        - Я опоздал на две минуты. На две чертовы минуты, на заправке очередь. Две минуты, а ты уже успела шарахнуться на ровном месте.
        Далеко не сразу я поняла, что сердитая тирада предназначалась мне. Видимо, отсутствие реакции с моей стороны выглядело странно, и надо мной склонился человек.
        - Эй, все нормально? - горячие пальцы пробежались по вискам и забрались под голову. - Ого…
        Парень уважительно присвистнул, ощупывая вздувающуюся солидную шишку.
        - Я начинаю чувствовать некоторую ответственность. - пробормотал он, усаживая меня на асфальт и нахлобучивая заснеженную шапку. Я заторможено моргнула. - Может, это мне судьба так намекает, что ты без моей помощи угробишься? Ты тут посиди минуточку, я подгоню машину…
        Слово «машина» на хвосте притащила целую кучу ассоциаций, и я наконец отмерла.
        - Не надо машину, я пешком. - пробормотала я, но рядом уже никого не было.
        Проходящий народ косился на меня, сидящую посреди мощеной площадки перед торговым домом, с удивлением, но подходить никто не спешил, аккуратно обходя валяющуюся сумку.
        Я потрясла головой и перевернулась на колени.
        - Стоп-стоп, хватит самостоятельных хождений! - меня осторожно подняли на ноги. - А то у меня скоро нервный тик начнется…
        В машину он меня все-таки засунул - в ту самую, черную, которой едва не задавил. В руки сунул небольшой целлофановый пакет, набитый снегом. Я вопросительно уставилась на него, сжав пакет.
        - Да к шишке же приложи. - парень содрал с моей макушки шапку и прижал пакет вместе с моей рукой к затылку. - Может, тебя в больницу?
        - Не надо. - от тепла салона тело пробирала нервная дрожь, словно холод выходил из каждой поры. - Спасибо.
        - Было бы за что. - буркнул парень, захлопнул дверь и, перебежав, сел за руль. Я выглянула в окно и фыркнула - большая черная машина стояла прямо на брусчатке, одно из задних колес наехало на бордюр.
        Мотор тихо заурчал, и мы выехали задом на полосу, парализовав движение. Сзади обрушился многоголосый визг сигналов. Сосед с невозмутимым лицом выехал с площадки и погнал в сторону дома.
        - Лихо вы. - я положила пакет с полурастаявшим снегом на сиденье и засунула в карманы озябшие руки. - В смысле, ты.
        - Прогресс. - одобрил парень, выруливая на проспект. - Еще полгода, и перестанешь сбиваться с ты на вы.
        - Вообще-то мы даже незнакомы. - для проформы напомнила я. Пролетающие мимо огни сливались в огненную полосу, и меня немного замутило.
        - Вот этот момент я обычно стараюсь пропустить. - парень крутанул руль, обгоняя плетущуюся впереди нас машину. Я рефлекторно дернулась и закрыла глаза - на всякий случай.
        - Почему? - я вспомнила о брошенной на земле сумке, лихорадочно захлопала руками по сиденью, словно надеясь, что она внезапно переместится ко мне, и тут же нащупала ремешок. Волна облегчения была такой сильной, что меня, как обычно после сильных эмоций, пробило поговорить. - Вы из тех, кто знакомится после рождения первого ребенка?
        Парень отчетливо вздрогнул и покосился на меня через плечо. Боже, что я несу. Хорошо, что ехать совсем недалеко - не успеет приклеить мне ярлык клинической идиотки.
        - Извините, я иногда чушь несу со страшной скоростью, особенно после стрессов, а последнее время я прямо из одной жуткой ситуации в следующую вываливаюсь. - покаялась я, вжимаясь в спинку сиденья - щеки предательски горели, а краснею я обычно настолько сильно и заметно, что на красном фоне даже веснушки и брови теряются. Как-то не хотелось эту особенность демонстрировать.
        - Имя дурацкое. То есть нормальное имя, но не на территории тогдашнего СССР. Мама очень певца одного любила… в семидесятых-восьмидесятых известен был, Эль Пасадор псевдоним. А имя у него итальянское. - парень фыркнул и повернул, въезжая в арку дома. - А фамилия мамина, Петровский. То еще сочетание получилось. Так и живу с именем героя анекдотов и мыльных опер.
        - Как все сложно. - пробормотала я. - А я Саша. Никаких сложностей, иностранных имен и прочего.
        - Повезло тебе, Саша. - машина притормозила прямо напротив подъезда. - Если коротко, то можно Паша. Или Павел. Настоящее не скажу, и не проси. Я даже документы все сменил.
        - Вообще никак? Без вариантов? - уточнила я, сгребая в охапку шапку и сумку. - Так нечестно вообще-то. Сказал бы, что это полное, и все.
        Парень закатил глаза к потолку.
        - Па-о-ло. - раздельно проговорил он. - Все, можешь не умирать от любопытства. Но если будешь меня обзывать этим корявым словом, я рассержусь.
        - Договорились. - я распахнула дверцу и спустила ноги - машина была явно выше, чем те, к которым я худо-бедно привыкла - до земли было как-то подозрительно далеко.
        - Сиди. - буркнул парень - никак к нему имя не приклеивалось, имя отдельно, человек отдельно! - вылез, хлопнул дверцей и вытащил меня.
        - Мы же все равно в одном подъезде. - объяснил он в ответ на мой недоуменный взгляд. - А там еще лестница такая…опасная. Лифты всякие.
        Я рванула вверх по ступенькам. В голове мелькало - вот тебе холодная голова и отсутствие мужчин, наслаждайся.
        На втором этаже я остановилась, зажав в руке связку ключей. Лампочка на площадке едва мерцала.
        - Еще раз спасибо. - официальный тон в этот раз вполне удался. - Мне сюда.
        - Надо же, прямо подо мной? - восхитился парень. - Если надо будет затопить, звони.
        Кивнув мне, он поднялся выше, теряясь в причудливой игре скачущих в дрожащем свете теней.
        Разбросав ботинки поверх брошенных с утра сапог, я стянула с себя куртку и рухнула в кресло. Что вообще происходит?
        Я нормальная, ну ладно, может и не совсем, но мне уже далеко не шестнадцать. Во внезапные влюбленности в мой конопатый нос, далеко не выдающуюся грудь или во что там еще непроходимо влюбляются всякие симпатичные парни, я не то чтобы сильно верю. Жизнь приучила меня к тому, что за любую помощь рано или поздно потребуют оплату, и то, что вопрос цены пока не озвучен - дело времени. С другой стороны, ну какой вообще интерес может быть у этого парня ко мне, чтобы вот так тратить время и носиться со мной? Я неуклюжая, судя по тому, что несу - впечатление умной тоже вряд ли произвожу, на сексуальности крест уже давно стоит…
        Я протяжно вздохнула. Вообще мало он на правду похож, со своей голливудской улыбкой, торчащей дыбом челкой, дурацким именем и бездной свободного времени. Скорее, как наспех выдуманная закладка для девушки с разбитым сердцем - вечный лучший друг, почти что брат, всегда подвезет, подколет по-родственному, привезет пиццу и апельсины при простуде…
        Так, что-то зафантазировалась ты. Бедный парень просто решил помочь соседке в приступе отчаянной жалости, как полузамерзшему котенку, ничего больше.
        Вместе с этим выводом желудок грустно взвыл и свернулся рулетиком.
        - Еще бы ела ты вовремя да сочиняла поменьше, цены б тебе не было. - пробормотала я и двинулась в набег на холодильник.
        Кто бы еще заполнял его вовремя…пришлось реквизировать две кошкины сосиски и сунуть их в кастрюльку.
        Кошка, наблюдавшая за столь наглым присвоением ее еды, утробно взвыла и округлила глаза.
        На столе грустили подснежники.
        Поужинав, я забралась под одеяло с блокнотом и ручкой. На свою голову полагаться было как минимум преступно, она у меня и так теперь стукнутая.
        Первым пунктом, не думая, внесла развод. Делов-то, прийти, оплатить, написать заявление и все. Проблема только в том, чтобы заманить на это замечательное дело Вадима. Тут возможны осложнения…многочисленные осложнения. Но с этим надо закончить.
        Теперь я словно смотрела на свой брак со стороны и понимала, что слишком много вложила в него. Слишком старалась сделать таким, какой представлялся мне под ярлычком «идеальный». Наверное, надо было сначала уточнить, что там под идеалом представляет муж. Вдруг что-то типа свободных отношений и скандалов с битьем посуды по воскресеньям в припадке ревности? А я ему свободы всякие…
        А ведь мне и не жаль все это рвать. Точнее, жаль, но только впустую потраченного времени. Да и не впустую, опыт впустую не бывает, но я не скучала по человеку так, как скучала бы по любимому.
        Ох, как все сложно. Почесав кончиком ручки бровь, вывела цифру 2.
        Надо бы с работой определяться. Полазить, поискать…финансовое положение ухудшается, надо больше золота, милорд.
        Под третьим, чуть помедлив, вписала подснежники с огромным знаком вопроса. Не знаю даже, что опаснее - вообще не думать об этом, не искать ответ и пустить на самотек, или наоборот, задуматься. Тут и рехнуться не грех.
        Под четвертым номером внесла соседа. Вот так, без имени. Черт знает, зачем. Но ситуация требует обдумывания, так что записываем.
        Начеркав в конце мелочь типа починки сапога, покупки продуктов и новой симки, задумалась. Остался еще Олег, то есть Владимир.
        С моей невезучестью и легкомыслием - а ничем другим алкоголь из рук незнакомца я обосновать не могу - загоревшийся автомобиль выглядит просто спасением свыше. И это я, шарахающаяся от всех лиц мужского пола и заочно подозревающая их во всяких нехороших мыслях и возможных проблемах!
        Расслабилась, не иначе. Ладно, надо ставить будильник и ложиться спать…
        Я подтянула телефон к себе. Из-под чехла что-то выглядывало.
        Подцепив ногтем, сняла силиконовую оболочку. На подушку спланировал крошечный листок бумаги.
        «на случай неприятностей». И номер телефона.
        Растерявшись, я несколько секунд оглядывала бумажку, как будто надпись может измениться, потом засунула ее обратно под чехол и залезла с головой под одеяло. Жалость, да. Скука или что там еще.
        Самовнушение - великая вещь.
        Глава 7
        Глава 7.
        Будильник и кошка. Все мои утра начинаются ужасно одинаково. Хотя наверняка не только у меня, а у всего работающего народа. Зевки, стенания о вселенской несправедливости, душ, кружка чая или кофе, сонный прищур в окно - что там сегодня, солнце или тучи?
        Я раздвинула шторы и шарахнулась в сторону. Лоджия была наполнена синицами. Птицы сидели на раме приоткрытого окна, на спинке и подлокотниках старого кресла, ютились на ветках забытой искусственной елки, нахохлившись и поворачивая голову то одной стороной ко мне, то другой.
        - Ребята, это что за наглость? То, что я вас кормлю иногда, не значит, что я пригласила вас на постоянное проживание!
        Стоило приоткрыть дверь, как черно-желтые снаряды начали хаотичные перемещения, стукаясь клювами в стекла. Я, пригнувшись как под обстрелом, выскочила на промороженную лоджию и распахнула окно. Пушистое крыло коснулось голой щиколотки, и птицы одна за одной повылетали на улицу.
        - Дурдом. - я заскочила обратно, поджимая мгновенно замерзшие пальцы ног.
        Сапоги отправились в пакет, на осенние ботинки я косилась со здоровым скептицизмом, поэтому как обычно выбрала вариант, который бы ни один идиот кроме меня не выбрал.
        В тяжелой куртке и кроссовках смотрелась я конечно оригинально, но зато перемещалась вертикально, не валясь поминутно. Даже бежать можно, теоретически.
        Неделя. Сегодня ровно неделя моей одинокой жизни. А такое ощущение, что все это в другой жизни было.
        Во дворе я никого не встретила, никто не спешил спасать меня от возможных падений, я в общем-то думала, что это нормально и так и должно быть, но в глубине души ощутила отчетливое разочарование.
        На работе наступило обычное преддекабрьское затишье - я перетерла половину полок, пробежалась по обувным в поисках распродаж, едва не купила платье, вовремя опомнилась и спрятала кошелек поглубже, твердо решив больше никуда от цели поисков не отклоняться. Обеденный перерыв был угроблен бесконечными примерками, после которых я стала обладательницей похожих на берцы ботинок с высокой подошвой и шнуровкой, не особо женственных, зато теплых, с нескользкой подошвой и дешевых. Передавая купюры, загрустила - надо срочно как-то решать этот вопрос…
        Домой я шла с относительным комфортом, на улице внезапно потеплело, и слой снега начал подтаивать. Недалеко от остановки стояла скульптурная композиция из трех охотников на конях, с беркутами, расправившими крылья - с крыльев и клюва капало, кони блестели мокрыми боками в свете проезжающих машин.
        Во дворе, несмотря на темноту, было людно. Возле подъезда толпилось человек восемь, оживленно переговариваясь; свет фонаря выхватывал то одно лицо, то другое. В паре шагов от основной толпы стояла моя соседка снизу и укоризненно покачивала головой.
        Металлическая дверь подъезда была снята с петель, какой-то парень увлеченно ковырялся в домофоне.
        Я подобралась поближе к соседке.
        - Теть Гуль, это что за беспредел? - полушепотом спросила я, доставая из кармана связку ключей.
        - Да парень из 435ой, денег девать некуда. Приехал недавно, а уже порядки наводит. - отозвалась она и фыркнула. - Замок опять заело, то открывается, то нет. Он тут постоял минут пять, да и заказал новую дверь…вроде на свои деньги, не знаю. Лишь бы собирать потом не пошел - никто ж не отдаст…
        Ну да. Замок регулярно отказывался впускать нас в подъезд, и приходилось звонить по соседям. Уже полгода пытались собрать деньги на новую, но список сдавших ограничивался тремя квартирами, на том дело и встало.
        - А как я завтра домой попаду? Ключи-то другие будут? - я переминалась с ноги на ногу, хотелось и есть, и пить, и просто раздеться и завалиться на кресло или диван, но в пустую квартиру подниматься желания не было.
        - А, так он на всех сделал, принесет к ночи, сказал. - Тетя Гуля махнула рукой и переключилась на еще не посвященную в происходящее пожилую пару. Я осторожно обошла монтера и зашла внутрь. По подъезду носились снежные вихри.
        Зайдет, значит.
        Впрочем, как только я вошла в темную квартиру и сняла ботинки, тут же забыла о возможном вечернем визите. Оно и хорошо - иначе сидела бы как на иголках, а так даже опешила, услышав звонок.
        Я даже не спрашивала, кто там - просто открыла дверь. На пороге стоял донельзя домашний Павел в тапках, драных джинсах и темной футболке. На пальце зазывно покачивалось колечко с тремя ключами.
        - Привет. - парень протянул мне связку. - Надеюсь, не очень поздно.
        - Да нет. - я улыбнулась в ответ, принимая ключи. - Я так рано не ложусь. Всем отнес?
        Паша подозрительно прищурился, вздохнул и взъерошил волосы на затылке.
        - Сразу поняла, что к тебе я в последнюю очередь? - уточнил он.
        - Ну, подозревала. - я чувствовала себя все более неловко. - Все-таки мы знакомы уже и вообще…
        - А вообще, я пришел к тебе в последнюю очередь, чтобы с чистой совестью куда-нибудь пригласить. Например, завтра. По-дружески. - Паша улыбнулся, в очередной раз обезоружив меня ямочками на щеках. Нечестный прием, практически ниже пояса!
        - А…почему нет. - пролепетала я. Щеки заалели. - Быстро ты решился.
        - Так холодно же. - парень передернул плечами. - Зайти или на работу заехать?
        - Давай на работу. - я подалась назад, собираясь закрыть дверь, но Паша засунул между косяком и дверью ногу в тапке.
        - Минутку. - напряженно сказал он, перехватывая мою руку и убирая с ручки. - Давай один момент обговорим сразу, хорошо?
        - Хорошо. - я сглотнула. Я же вообще ничего о нем не знаю, может, он вообще принес ключи как предлог, и сейчас что-то со мной сделает. Может, судьба у меня такая - пасть от рук совершенно нестрашных маньяков, Олег вот не справился, теперь этот добьет…
        Видимо, в глазах у меня сейчас что-то было нехорошее. Паша, приглядевшись, выпустил мою ладонь и поднял руки кверху.
        - Стоп, не надо пугаться. Я правда хотел поговорить, но лучше скажу завтра. Спокойной ночи.
        Прежде чем я разобралась со своими ощущениями, паническими мыслями и красными щеками, он исчез.
        А я ведь даже не знаю, куда мы едем, как надо одеться, правда ли это «по-дружески» или… Я закрыла лицо ладонями.
        Имею ли я право вообще думать о таком спустя неделю после расставания? Может, я вообще ни секунды не любила Вадима, или я опять закрываю дыру в сердце первым попавшимся человеком?
        Пусть и очень симпатичным человеком. Который, вроде, и сам не против.
        Интересно, научусь ли я когда-нибудь не стесняться и не теряться в присутствии мужчин. Услужливое воображение тут же нарисовало картинку: я, потряхивая шикарными локонами, в обтягивающем платье до колен, с таким разрезом сзади, иду по улице, улыбаясь, и люди оборачиваются мне вслед…или вот - я первая, глядя в глаза мужчине напротив, придвигаюсь ближе…
        Опрокидываю стол, или тут же чем-то давлюсь, или начинается землетрясение, мрачно додумывает та самая моя часть, которая всегда все портит. То ли рационализм, то ли цинизм, не разберешь. Картинка с коварной соблазнительницей в моем лице растаяла.
        Уже засыпая, в тот самый момент, когда кровать наконец становится безумно уютной, а мысли выходят из-под твоего контроля, перекидывая мостик в сон, я подумала, что ничего не мешает Паше быть маньяком, просто убить меня завтра, например.
        Поэтому он и появился в нашем городе - прячется от правосудия.
        На голову словно стакан холодной воды вылили. Я дернулась и вывалилась из мягкого и пушистого облака полудремы обратно на свой жесткий диван.
        Чертова фантазия.
        Утро субботы я встретила в слезах. Закопавшись в шкаф, осознала жестокую правду - одеть мне нечего, выгляжу я как пугало, убогие ботинки подходят только к джинсам, и никуда я вообще не пойду, а лучше бы полечить нервы прежде, чем связываться с другими людьми. Я даже минут пятнадцать всерьез попереживала, потом долила воды в стакан с подснежниками - сколько они могут простоять, интересно?
        Естественно, все мои мысли в этот день были заняты не работой.
        И все-таки довольно странный парень, и выглядит не совсем реально, но, кажется, я пошла уже по второму кругу одних и тех же мыслей.
        Чего я вообще жду от этой встречи? Хочу ли я вообще встречаться с ним?
        И тут меня, кажется, посетила первая нормальная мысль за все последнее время, не испорченная паникой, желанием понравиться, стеснением и прочими чувствами. Мысль настолько простая, что я замерла, глядя в пространство перед собой.
        Он мне вообще нравится или нет? Почему я уже согласилась, даже не разобравшись в этом вопросе? Это что получается, я просто соглашаюсь на все свидания от любых мужчин, а нравятся или нет - потом разберемся?
        Эта революционная идея вогнала меня в натуральный ступор. Слава богу, ненадолго - надолго мой мыслительный процесс вообще редко растягивается. Но осознать проблему, это уже половина успеха, разве нет?
        Машина мягко остановилась в двух метрах от меня именно в ту секунду, когда я вышла с работы и оглянулась по сторонам. Я длинно выдохнула и полезла на заднее сиденье. В салоне пахло чем-то сладковатым, но приятным.
        - Привет. - Паша покосился на меня через плечо, потом, не выдержав, повернулся всем корпусом. - Это последствия вчерашнего испуга или ты принципиально на передних сиденьях не ездишь?
        - Не езжу. - неожиданно созналась я. - Не умею ремень пристегивать. Идиотизм, да? То вытянуть его не могу, то засуну куда-то не туда…
        Вопреки моим ожиданиям, смеяться он не стал. Ну, или я не увидела. Кивнул только.
        - Уважительная причина. Надо провести пару уроков застегивания ремней.
        - А куда мы поедем? - уточнила я.
        - Куда-нибудь, где можно нормально пообщаться. - крутанув руль, парень вывернул на дорогу. Я откинулась на спинку.
        - Ты что-то хотел сказать. Вчера. - напомнила я, разглядывая проезжающие мимо нас машины. Паша отмахнулся:
        - Доедем, там и поговорим.
        Теперь никакие пугающие мысли в голову не лезли. Наоборот, было как-то на удивление спокойно и комфортно, как в обществе человека, с которым ты знакома с самого детства.
        - У тебя странная история. Имя, все такое. - рассеянно пробормотала я. - Как будто наспех сочиненная. Даже не верится.
        - Каждая история - странная. - в его голосе почудился какой-то намек. Хотя какие выводы я могу делать, проведя с ним максимум час в общей сложности?
        - И, если ты внезапно наберешься храбрости и расскажешь свою историю. - в зеркальце мелькнула улыбка. - то она окажется намного более странной, чем моя, уверен.
        Я замолчала. Если и начну, да с самого начала…вряд ли это та информация, которую он хотел бы узнать.
        Мы притормозили возле кофейни. Стоило войти, как теплая волна окружила меня, окутывая запахами и негромкими звуками: кофе, тихий смех за одним из столиков, ваниль, орехи, негромкая музыка. Я глубоко вдохнула, замешкавшись на пороге, и Паша слегка подтолкнул меня, коснувшись ладонью спины.
        Я окаменела, как нырнувшая в панцирь черепаха - был человек, и вдруг не стало, осталась пустая оболочка, твердая, готовая ко всему. Спустя секунду я очнулась, натянуто улыбнулась и шагнула вперед, но по пристальному взгляду поняла, что скрыть реакцию не удалось.
        Ну и ладно. Тем более что требовать объяснений он не стал.
        Я во все глаза разглядывала интерьер - темно-шоколадная мебель, белоснежные стены, какие-то невероятные светильники из кучи перекрученных металлических трубок, ряд цветных бутылок на стойке, несколько картин на стене - черно-белые фото в темных рамах. Стоило остаться в одиночестве, чтобы начать посещать всякие симпатичные места.
        Про Олега не думаем, нет. Не сегодня.
        - Что будешь? - оказывается, Паша давно уже устроился напротив, подперев подбородок кулаком, и с веселым любопытством разглядывал меня. Я представила, как последние несколько минут пялюсь вокруг с неприличным восторгом и полуоткрытым ртом, и еле переборола желание закрыть лицо руками.
        - На твой вкус. - торопливо отозвалась я, не сдержалась и фыркнула. - Тебя, наверное, уже не удивит, что в кофе я не разбираюсь совершенно, твердо знаю только то что кофе это «он», а эспрессо пишется без «к», но насчет вкуса…
        - Нет, уже не удивит. - подтвердил он, едва заметно улыбнувшись. - Хорошо.
        Я старалась не глазеть, и все равно глазела - на ямочки с чуть заметной щетиной, темно-русой, такого почти серого цвета; на косую улыбку, уползающую к левому уху; на тонкий серый свитер, длинные пальцы, да на все что угодно.
        Ровно до того момента, пока стол передо мной не начал заполняться крошечными белыми чашечками. Черный, молочный, с пеной, с шоколадной стружкой, с какими-то круглыми белыми крошечными шариками… я молча осмотрела все это парящее, благоухающее воинство и подняла глаза.
        - На мой вкус. - пожал плечами парень. - Пробуй все, в следующий раз можно будет выбрать со знанием дела.
        - Ко всем делам с таким размахом подходишь? - я притянула ближайшую порцию и вдохнула запах.
        - А чем плох размах? - Паша выставил перед собой две кружки, намного более серьезные, чем мои. - Остальное принесут…теперь можно нормально знакомиться.
        - Мы уже знакомы. - я попыталась отпить, но было слишком горячо; коснулась кончиком языка, обожглась и отставила чашку.
        - Имена - это не знакомство. - пожал плечами парень. - Это набор букв, на который ты при известном везении откликнешься, ничего больше.
        - При везении?
        - Ты можешь не захотеть отвечать. Не услышать, да что угодно. Знание твоего имени ничего мне не дает.
        Я потерла нос.
        - Ты какой-то сложный. - пожаловалась я и улыбнулась.
        - Не люблю упрощать. Так можно всего человека со всеми его мыслями, опытом и взглядами превратить в несколько строчек, потеряв все самое интересное.
        - Думаю, что-то ты обо мне уже знаешь. - хотелось чем-то занять руки, и я принялась крутить одну из чашек то по часовой стрелке, то против. - Какое-то впечатление. Не просто же так ты начал со мной…общаться.
        Носиться, чуть не сорвалось с языка. Никак больше и не назовешь.
        Паша помедлил с ответом.
        - Да ладно, говори уж как есть. - немного нервно поторопила я его. И откуда взялся такой напор. В голове уже всплывали самые нелепые диалоги, перебивая друг друга. Примерно в середине мысленного диалога, в котором Паша объяснял, что я ему вообще неинтересна, а он просто хочет познакомиться с моей подругой, но она ни в какую не соглашается, парень поднял глаза. Оценив обстановку, он помахал ладонью перед моим носом.
        - Прием, земля вызывает Сашу. Вернулась из страны страшных мыслей?
        Я моргнула.
        - Вижу, вернулась. Даже знать не хочу, что ты там себе понапридумывала. Ладно, давай честно.
        Сцепив руки в замок, парень немного наклонился ко мне.
        - Я не маньяк. - торжественно заявил он. - Честное слово. Надеюсь, ты не очень расстроишься, если я скажу, что ни разу не влюблен в тебя?
        Я окончательно растерялась.
        - Дело не в этом. Не в любви там или в каких-то планах. - спокойно продолжил он, глядя мне в глаза. - Я же вижу, какая ты. Насколько ты испугана и запуталась. Но ты очень милая, и я не понимаю, что же с тобой такого происходило, что ты от простого прикосновения готова в обморок упасть.
        Все-таки заметил.
        - Я не планирую становиться для тебя кем-то…типа мужа или любовника, или какие там варианты есть еще. Я даже не очень долго пробуду в этом городе, три месяца, потом уеду. Но эти три месяца я здесь. И почему-то мне кажется, что тебе не помешает друг.
        Я округлила глаза. Всякого я конечно ожидала…но не такого.
        - Удивил? - Паша усмехнулся. - Я свободен, в конце концов, могу тратить свое свободное время, как угодно. Только не воспринимай это как унижение - я это делаю потому, что сам хочу, а не потому, что ты без меня не справишься. Мне нравится проводить с тобой время, разговаривать, и я не вижу причин этого не делать. Сейчас ты взбесишься, скорее всего.
        Я потерла лоб, избегая взгляда.
        - Наверное, мне и правда не помешает помощь. - признала я. - Правда, не знаю, чем мне можешь помочь именно ты. Утром я думала, ну, об этой нашей встрече. О том, для чего она и к чему приведет. И не смогла даже просто понять, нравишься ты мне или нет.
        Сначала ляпнула, потом испугалась, выглянула - не обиделся ли, однако смотрел он на меня скорее озадаченно.
        - Будем считать, что с этим разобрались. - кашлянув, предложил он. - Давай теперь просто поговорим о чем-нибудь более приятном, а то какой-то напряженный вечер получается. Кофе стынет, кстати.
        Несколько минут прошло в молчании. Я понемногу перепробовала содержимое всех чашек, попробовала блинчики со сливочным кремом и малиной и вообще вела себя образцово-показательно, пока собирала свои мысли из руин.
        Сначала я была так разочарована, что едва не сбежала. Значит, все это совсем не то, о чем я думала. С другой стороны, это означает, что больше нет необходимости метаться с «ой, а имею ли я право». Дружба - она и в Африке дружба, ничего страшного не предполагает. Пытаясь выплыть между двух волн, черной с названием «я ему не нравлюсь, все пропало» и белой «я ему не нравлюсь, можно больше не мучиться, ура», я потратила уйму времени и наконец с усилием выбросила из головы обе.
        Дружить? Отлично. Дружбы с парнем у меня еще не было.
        - Слушай, ну мне ведь уже не…уже не столько лет. - выкрутилась я. - Как-то даже неудобно.
        Паша фыркнул в кружку.
        - Саша, принеси мне как-нибудь на досуге эту серьезную книгу, по которой вы все живете? Или это не книга? - поинтересовался он. - С тех пор, как сюда приехал, через слово слышу - в моем возрасте, это неудобно, что люди подумают, мне уже нельзя. Начинаю подозревать, что всем выдали сборник правил жизни, а мне не достался.
        Я не сдержалась и рассмеялась.
        - И правда, глупо звучит. Просто это как-то въелось - дружат дети, а взрослые встречаются, влюбляются…изменяют.
        - Особенно последнее. - сморщился парень. - Начинает казаться, что дружба как-то честнее, что ли. Расскажи о себе. Откуда ты?
        - Ой, я из чудесного места. Его на карте-то и не найдешь. - я устроилась поудобнее. - бывший военный городок, научный центр. Там едва ли наберется десять тысяч человек, все друг друга знают. Из развлечений алкоголь и сплетни.
        - Не особо ты его любишь.
        - А за что его любить? - я пожала плечами. - Все мои друзья, что остались там, либо спиваются, либо уже мертвы. Пьяные драки, передозы, отравления - не такой уж длинный список. Я ненавидела этот город все свое детство. Точнее, не ненавидела даже, а как будто боялась, что он тоже затянет меня, и я не смогу убежать. Пару лет назад ездила в гости, пробыла там сутки, а поезд был на следующий день - я еле дождалась. Слонялась по квартире из угла в угол…
        - Там у тебя кто-то остался? - Паша слушал внимательно, но его взгляд перестал меня нервировать. Видимо, это как-то связано с признанием, что как девушка я его не интересую.
        - Да, мама и отчим. Бабушка и дед умерли, а без них и ездить не к кому. - я передернула плечом. Как будто холодом по спине потянуло.
        - Отношения не очень?
        Я отвела глаза. Не стоило говорить о семье. Не стоило. Тут же затопило помутневшими, но от этого не ослабевшими воспоминаниями. Опухшее лицо, запах перегара. Бабушка, ведущая зареванную меня посреди ночи к себе домой. Стыд - соседи слышали, как я реву, а мне же уже девять, скоро будет десять! Горячий шепот со спины, шершавые руки - «ты же большая девочка, маме ничего рассказывать не надо…», отвращение пополам с ужасом, меня парализует, только и могу что плакать…
        Я тряхнула головой, выбрасывая кадры фильма из головы. Не мое. Увидела, услышала - неважно. Это не касается моей жизни, больше нет. Ничего не было, и точка.
        - Можно и так сказать. - неохотно отозвалась я. - В моей жизни ничего интересного. Росла, училась, работала, выходила замуж - пожалуй, все.
        - Ну, в моей еще меньше. Даже не женился пока ни разу. - парень улыбнулся немного грустно.
        - Ничего, и тебе еще достанется. - утешила я его и засмеялась первой.
        В тот день он больше не пытался меня коснуться, даже как будто немного сторонился, опасаясь - впрочем, мне могло показаться.
        Глава 8
        Глава 8.
        Люблю воскресенье. Это такой специальный день, который у нас всегда рабочий, но при этом ты с чистой совестью ничего не делаешь, потому что ощущение выходного передалось на генетическом уровне и подкреплено было годами учебы в школе и колледже. То есть ты вроде бы и пришла, и хорошо, что не в пижаме, молодец, теперь три глаза, зевай, бесконечно бегай за чаем и улыбайся всем слегка слабоумной улыбкой не до конца разбуженного человека. А дальше понедельник, а это уже законный выходной, и ты сладко спишь под шорох шагов недовольных наступлением этого самого понедельника людей, бредущих по рабочим местам.
        В общем, воскресенье это уже чуточку выходной. С самого утра меня не покидало ощущение легкой нереальности происходящего. Вчерашняя встреча оставила больше вопросов, чем ответов, и сейчас, в одиночестве и при свете дня, все это казалось мне странноватым. Я бы с чистой совестью угробила весь день, перекатывая в голове свои сонные мысли и неразборчивые чувства, но тут подкрался маленький зверек по имени песец, причем оттуда, откуда я вообще забыла его ждать.
        В смысле, я посчитала свою зарплату за ноябрь, ущипнула себя за руку, пересчитала еще раз, прикинула ежемесячные расходы типа проезда, оплаты коммуналки и какой-нибудь еды и впала в ступор.
        То есть я вполне могу жить на эти деньги, если не есть. Сколько там человек живет без еды? Вода, слава богу, из крана течет исправно, иногда даже горячая…
        Интересно, а чай заварится в воде прямо из-под крана? Неплохая экономия выходит.
        Я нервно хихикнула и уронила голову на руки. Нет, пора бы заняться насущными вопросами выживания. Как раз завтра выходной…
        С работой по специальности у меня как-то не сложилось. Честно отучившись несколько лет на программиста, я получила свой законный диплом, и с этой самой секунды все знания стали покидать мою голову, как крысы с тонущего корабля. Такое ощущение, что они вываливались прямо из ушей. Как итог, я могла более-менее настроить компьютер, поставить винду, обновить драйвера, что в целом образования вроде как и не требует, но на что-то серьезное меня уже не хватало. После одного из расставаний с первым мужем (надо было календарик вести, теперь хотя бы знала, сколько их в принципе было, расставаний этих), сразу после защиты диплома я оказалась практически на улице и без средств к существованию. Работа продавцом была «временная», «вынужденная» и все такое, как итог - я до сих пор сидела тут и не умела больше ничего. Как говорится, нет ничего более постоянного, чем временное…
        Собрав волю в кулак, я решила сделать хоть какие-то телодвижения в сторону новой работы - нашла в инете сайт с вакансиями.
        Унылая череда объявлений со всякими страшными уточнениями типа «опыт работы на руководящей должности не менее 5 лет», «ключевые навыки: PHP CSS JavaScript», «свободное владение английским» сопровождалась более чем скромными зарплатами. Почесав затылок и пролистав с десяток страниц, я решила немного снизить требования.
        Спустя два часа я твердо решила, что путь мой лежит прямиком на завод. Ну, или в проститутки, но заработки в той сфере я не очень хорошо представляла, поэтому решила сосредоточиться на легальных вариантах.
        Заводов в городе было много, требований к будущим работникам - наоборот, поэтому последующий час я убила на составление резюме и рассылку его всем желающим и нежелающим.
        В резюме я зависала над каждой строчкой, нервно грызя кончик ручки. Стрессоустойчивость? Ага, как же. Просьба не повышать голос, иначе моя нервная система слетит, и вы получите получасовую истерику. Легкообучаема? А бить не будут? Легко нахожу общий язык с людьми? Особенно если они не приближаются ближе, чем на два метра…
        Ручка печально хрупнула в моих зубах. Наконец составив список качеств, которые якобы были мне присущи (почти не врала! Ну, старалась…), я перенесла все написанное в форму заполнения и разослала на все интересующие вакансии.
        Вряд ли кто-то ответит мне в воскресенье.
        День пролетел в каком-то странном темпе - сначала плелся, как улитка, даже солнце перемещалось по небу словно в замедленной съемке; после обеда время очухалось и понеслось ускоренно, пытаясь нагнать упущенное.
        Домой не хотелось. Странно, учитывая, насколько я домашний человек и как сложно меня бывает куда-то вытянуть, но то ли родные стены теперь ассоциировались с чем-то неприятным, то ли просто не успела привыкнуть, что спешить больше не к кому и возвращаешься ты ради собственного удовольствия. Наверное, просто не нашла его еще, это самое счастье в одиночестве.
        Город понемногу украшали к Новому году - то тут, то там появлялись какие-то жуткие светящиеся композиции, над дорогами вспыхивали гирлянды. Я воткнула в уши наушники и решила пойти домой пешком. Всего час-полтора, говорить не о чем.
        Если бы можно было каким-то образом идти в сторону дома, но увеличить расстояние раза в два, я бы с радостью ухватилась за этот вариант.
        Одна песня сменяла другую, хотя я почти не вслушивалась, занятая собственными мыслями. С каждым шагом голова легчала, вместе с тем становилось легче и где-то в той таинственной глубине, которая обычно считается обиталищем души.
        У меня есть план действий, если делать все по плану, то все наладится. Все будет нормально, не как раньше, но нормально. Это уже много.
        С годами стала замечать, что крах каких-то своих ценностей или достижений начинаешь воспринимать намного легче, даже равнодушнее; хотя тут дело может быть и в отсутствии амбиций. Удобно, на самом то деле - поставила на себе крест с припиской «неудачница» и смирилась. Но, несмотря на легкость принятия очередного разрушения, собрать себя в охапку и заставить что-то исправлять и как-то действовать становилось все труднее.
        Наверное, лет в сорок, когда со мной опять что-нибудь случится, я махну рукой, скажу: «Да к черту. Я устала.» и останусь лежать под завалами, не пытаясь выбраться. Возможно, даже буду упираться, если кто-то попытается меня коварно спасти.
        Метрах в двухстах от дома в наушнике затрезвонила мелодия звонка. Я сморщилась - тема из мультика как-то не очень гармонировала с минорным и философским настроем, и нажала на кнопку, не доставая телефон из кармана.
        - Саша? Привет. - голос Вадима звучал деловито.
        - Привет. - я потерла замерзшие пальцы и засунула руку обратно в карман. Могла бы и не брать, в самом деле - Чего хотел?
        - Надо бы договориться, когда на развод пойдем подавать. - на заднем фоне звучала музыка.
        - В понедельник. Любой, хоть завтра. - уточнила я и не удержалась от язвительного комментария. - Все, сдулся? Больше не будешь уговаривать?
        - Мне показалось, ты не очень горишь желанием. - подчеркнуто вежливо проговорил он.
        - Сдулся. - развеселилась я. - Ну да ладно, мне это только на руку. Заранее только позвони, за день хотя бы.
        - Давай на следующей неделе? - неуверенно предложил он и замялся. - Я вообще-то, ну. Хочу сделать предложение. Так что затягивать не будем.
        Я остановилась на светофоре, не веря своим ушам.
        - Ого! Это той прекрасной барышне, которая половину своих волос на нашей подушке забыла? Поздравляю, прекрасный выбор. Я вам пояса верности подарю на свадьбу, обоим.
        - Саша, не хами. - устало попросил Вадим. - Я ошибся, да. Она тоже не в восторге от случившегося…
        - Да какой уж тут восторг, мужик женатым оказался, еще и убегать босиком. Нет, серьезно, вы отличная пара. Отсутствие моральных принципов - это почти что общий интерес. Хорошая основа будущей семьи.
        Меня несло, но остановиться я не могла. Обида едкой волной смывала остатки здравого смысла, неудержимая и неуправляемая. Подбородок задрожал, и я замолчала. Обойдется без публичных проявлений моей боли.
        - У нас отсутствие моральных качеств? - взорвался Вадим. От громкости зазвенело в ушах. - Может, просто мы не пытаемся корчить из себя идеальных? Или у нас есть чувства, желания? Может, просто с тобой что-то не так? Я годами пытался хоть какие-то эмоции из тебя вытащить, ты же смотришь на всех рыбьими глазами, извиняешься бесконечно, правильная вся аж зубы сводит! Всегда считала себя лучше, чем все остальные, честнее, так дело не в правильности, просто в тебе никаких эмоций нет, ты и меня не любила, и себя ты не любишь. А я хочу жить нормально, понимаешь? Ощущать, что я нужен. Что меня ждут. Да, пусть со скандалами, да даже пусть с изменами, только чтобы не такое болото мертвое, как с тобой!
        Я вытащила оба наушника, отставив их подальше. В глазах стояли слезы, смерзаясь в кристаллы прямо на ресницах.
        - Спасибо, что хоть сейчас набрался смелости сказать мне честно. - пробормотала я. Губы плохо слушались. - Лучше поздно, чем…да нет, не лучше.
        Короткие гудки.
        Я осталась стоять перед светофором, сменяющимся с зеленого на красный и обратно. Должен же быть какой-то предел, граница. Предел, дальше которого уже не больно и не обидно, как обморок от боли, только не телесной, а душевной. Когда уже я до нее доберусь?
        Шагай, Саша, шагай. Смирись уже с тем, что в людях ты не разбираешься, а может, наоборот - люди-то и ни при чем, просто рядом с тобой они становятся другими? Все плохое вылезает на поверхность, а хорошее тонет, и очередной бедолага бежит от тебя, роняя тапки, стараясь починить то, что осталось от него и утешаясь в объятиях другой женщины, которая возвращает ему вкус к жизни? Шагай. Подъезд уже совсем рядом, фонарь расплывается от слез, ключи застревают в кармане, не встретить бы никого…
        На площадке я утыкаюсь лбом в дверь и пытаюсь засунуть ключ в замочную скважину. Дверь отчаянно сопротивляется, ячейка прокручивается, не цепляя язычок замка.
        Поверх моих рук ложатся горячие ладони и помогают провернуть ключ. Несколько слезинок, не удержавшись на щеках, капают на чужие пальцы.
        - Это что еще за новости? - Паша разворачивает меня к себе, заглядывая в лицо.
        - Все нормально. - я старательно отворачиваюсь, как будто с другого ракурса слез не будет видно.
        - Я вижу. - он хмурится, но плечи мои не выпускает. - Давай сюда. Тебе домой очень надо?
        Я судорожно киваю.
        - Кошка голодная.
        - Ага. - Паша отбирает из моих рук связку ключей, распахивает дверь и уже из коридора кричит. - А чем питается твое животное?
        - Сосисками. - бурчу я, но не вхожу, торопливо стирая слезы перчаткой.
        - Две, три, пачку? Быстрее, она на меня странно смотрит.
        - Две достаточно. - теперь слезы равномерно размазаны по всему лицу, намного лучше…
        Я делаю шаг и влепляюсь лицом в колючий свитер.
        - Нет, домой ты сегодня не идешь. - объявляет Паша и разворачивает меня обратно. - И это был не вопрос. Кошке тоже некоторое время будет чем заняться.
        - Ты серьезно собираешься меня куда-то тащить? - обреченно спросила я, наблюдая, как перед моим носом закрывается моя же дверь. - Извини, но я сегодня как-то не настроена.
        - Зачем куда-то ехать? - Паша подталкивает меня к лестнице. - У меня есть полная подборка средств для поднятия настроения. Даже для самых тяжелых случаев.
        - Героин? - подозрительно уточняю я. Паша хохочет, где-то снизу щелкает замок, и мы настороженно замолкаем.
        Как подростки, пьющие пиво в подъезде, честное слово. Паша жестами подгоняет меня наверх и топает ногами - поднимайся, мол.
        - У меня есть плед. - интимным шепотом сообщает он мне на ухо. - И вино. И я умею варить какао.
        - Потрясающе. - никаких сил рыдать над своей горькой судьбой у меня не остается, да и как тут страдать спокойно, когда такое предлагают?
        Сейчас мне и в голову не пришло подозревать его в каких-то коварных замыслах.
        Квартира была такой же, как моя, с одним серьезным отличием - тут было красиво и уютно.
        - Раздевайся. - Паша махнул рукой в сторону зала. - Умывайся, садись, делай что хочешь, в общем. Потом я буду тебя кормить.
        - Паша, ты напоминаешь сейчас мою бабушку. - я стянула ботинки и прошлепала к ванную. Умыться-то действительно не помешает.
        - Ну да, альфа-самец из меня так себе. - в коридоре что-то грохочет, стучат дверцы шкафа. - У меня даже есть тапки - представляешь, позор какой? Сейчас я тебя в эти тапки засуну.
        - Ужасно. - честно отвечаю я, влезая в вышеназванную обувь - мои ноги закончились примерно на середине монструозных клетчатых стелек. - Я же убьюсь.
        - Ковер мягкий. Главное, на стены не падай. - советует парень и исчезает на кухне.
        Я бреду в зал, шаркая подошвами по тому самому мягкому ковру. Комната обставлена исключительно функционально - никаких тебе безделушек, полочек, вазочек и подушечек; мягкий низкий диван, кресло, стол, все в теплых бежевых тонах, светло-серые стены, узкий деревянный шкаф у окна, темно-серые плотные шторы.
        Прямо над диваном изгибался белый торшер. Взгляду зацепиться не за что…
        Я с ногами влезаю на диван.
        - Вот. - с одобрением говорит Паша, выглядывая из кухни. - Почти похожа на человека. Чем тебя можно кормить?
        - А что у тебя есть? - я оглядываю фигуру парня, украшенную длинным фартуком в лимончиках. - Красота какая.
        - У меня много чего есть. И я вполне способен закормить человека до смерти. - объявляет Паша, оглаживая лимонное полотно.
        Глава 9
        Глава 9.
        О том, что это были не пустые угрозы, я поняла спустя две тарелки.
        - Больше не могу. - пожаловалась я, боком падая на диван. - Вообще нельзя столько жрать. И приличные парни так себя не ведут!
        - Тебе виднее. - пожал плечами Паша, удобно устроившись в кресле напротив меня. - Я как-то не уточнял у приличных парней. Не уверен, что я с ними вообще знаком. А что они обычно делают?
        Я неуверенно пожала плечами. Глаза начинали слипаться.
        - Ну, девушку зовут домой не для того, чтобы накормить ее до состояния шарика с ногами. - я с сомнением покосилась на заметно выпирающий живот. - Тем более просто неприлично так вкусно готовить.
        Паша иронично поднял бровь. Вообще чудесные брови - изгибаются под совершенно дикими углами, мне б такие. Никаких слов не надо с такими красноречивыми полосками волос над глазами.
        - И часто ты ревешь посреди подъезда? - внезапно спросил он. Я отвела глаза.
        - Последнее время случается. Просто время такое, трудное.
        - Я же говорил тебе, что мне не все равно, что с тобой происходит? Так вот, мне до сих пор не все равно. Так что я жду более развернутого ответа, чем общие фразы про время и черные полосы.
        - Прости, но это дикость. - сонливость слетела. Отличное время для того, чтобы окончательно разобраться в происходящем. - Ты решил возиться со мной, как с больной зверюшкой? Кормить и гладить по голове? Или что? Я помню твои слова про дружбу, но все равно не понимаю, хоть убей.
        Паша наклонил голову к плечу.
        - Все? - уточнил он. - Точно все?
        - Ты красивый парень с машиной, и вообще, зачем тебе такая, как я? - вместе с последним словом из меня как будто воздух выпустили, как из шарика. - Я же…ну, я это я. Не о чем тут говорить…
        - Вот теперь уже настоящие причины вылезают. - Паша обошел стол и сел рядом со мной. Я испуганно скрутилась в углу.
        - Да не дергайся ты так, я помню, что трогать тебя без особой надобности не рекомендуется. - он сел, скрестив ноги, не касаясь меня. - Давай по пунктам. Оставим в покое мою внешность, хотя приятно, конечно. С твоей-то что не так?
        Я уже трижды прокляла тот момент, когда решила подняться.
        - Я рыжая. - мрачно сообщила я, подтягивая колени к подбородку.
        - А я русый. - вежливо сообщил Паша, разглядывая позу «калачик» в моем исполнении. - А с внешностью-то что не так? Тебя цветовая гамма не устраивает? Рыжий - это что-то ужасное?
        - Ты издеваешься. - я спрятала нос в коленки.
        - Издеваюсь. - спокойно согласился парень. - Сейчас еще раз поиздеваюсь. Чего ты в подъезде ревела?
        - С мужем поругалась. - буркнула я.
        - Его тоже не устраивает твой цвет волос?
        - Нет, его не устраиваю я вся, целиком, но насчет внешности разговора не было. - подумав, решила я. Села и принялась загибать пальцы:
        - Слишком правильная, раз. Скучная, два. Чересчур высокомерная, слишком много о себе возомнила, постоянно извиняюсь, неэмоциональная, холодная, глаза, как там…рыбьи, ага. Корчу из себя идеальную, слишком честная…все, у меня пальцы кончились, давай твои загибать.
        - Я примерно уловил суть претензий. - усмехнулся Паша. - Что же он, несчастный такой, с тобой мучается?
        - Уже не мучается. - вздохнула я. - Приз ушел в другие руки.
        - Бедные руки. - пробормотал Паша. - Главное, на возврат не соглашайся.
        - Будешь издеваться, начну звать тебя Паоло. - пригрозила я. Паша скорчил зверскую физиономию и прижал ладони к груди.
        - Вот так впервые откроешься, а тебя в самое больное бьют. Не ожидал я от тебя такой подлости, между прочим. Вернемся к мужу. В смысле, к беседе.
        - Да чего к ней возвращаться. - я пожала плечами. - Прекрасная, живая и эмоциональная принцесса украла принца у флегматичного и несчастного дракона. Конец сказки.
        - Дракон. - фыркнул Паша. - Где твои зубы, дракон? Загрызла бы этого бракованного принца, и дело с концом. Как вообще человек с веснушками может считать себя некрасивым?
        - И может, и считает. И веснушки регулярно замазывает. - я с подозрительным прищуром оглядела парня. - Ты фетишист, да? Веснушкофил?
        Паша честно пытался удержать серьезное выражение лица. Секунды три у него даже получалось. Потом, конечно, не выдержал.
        - Слушай. - внезапно посерьезнев, Паша оперся локтями на колени и испытующе посмотрел на меня снизу вверх. - Он ведь тебя обидел, верно? Сильно обидел. Но я совсем не вижу в тебе…
        Паша пощелкал пальцами, вспоминая слово.
        - Не мстительности даже, а просто желания взять реванш. - наконец определился он. Я задумалась.
        - А его и нет. - неуверенно проговорила я. - Не очень-то я хочу лезть во все это и что-то доказывать. Дальше мы отдельно, не надо больше никаких пересечений. Пусть живет как хочет и меня не трогает. А то бывшие мужья имеют противную привычку плестись за тобой еще много лет.
        - А, так мужей больше, чем один? - ехидно протянул Паша. - Какая ты женщина горячая.
        - Молчали бы вы, Паоло. - я сделала глаза котика из Шрека. - Просто ошиблась…два раза. С кем не бывает.
        - Еще хоть раз меня так назовешь, и я за себя не отвечаю. - пригрозил Паша.
        - Просто я никогда и ни для кого так не старалась. - внезапно я поняла, что хочу не столько рассказать, сколько сформулировать самой. - И он не плохой и не был никогда, понимаешь? Он старался ради меня, я - ради него. Мы всегда могли обсудить все, что нас волновало, а самое главное, выходит, не смогли? Я была уверена в нем как в себе самой, даже немного больше, ведь он вот он, тут, а что я сама выкину - большой вопрос. Я так старалась стать для него уютной, удобной, необходимой, что успела забыть, какой я хотела стать для себя. А в детстве надеялась, что стану великим писателем, буду жить одна, просыпаться с закатом, всю ночь писать истории людей, которых никогда не существовало, рассказывать о разном, создавать целые миры. И никто мне не нужен будет. А оказалось, что кто-то все равно, только вот кто? Одиночество - это совсем не так уж и плохо, просто иногда тоскливо очень. Слишком тоскливо. Такое ощущение, что жизнь уходит без толку, когда ее разделить не с кем.
        Помолчали. Я - слегка шокированная своей нежданной откровенностью, а Паша…не знаю, просто молчал.
        - Это не отменяет того факта, что он тебя выбрал, а удержать то, за что взялся - не смог. - наконец заговорил он. - И это даже не обман, а самообман - считать, что отношения никогда не изменятся, что люди останутся прежними, и все сложится само собой. Так не бывает. Ты хотя бы пыталась, не знаю, хорошо или плохо - но ты делала. А он сдался. Именно поэтому ты лучше, чем он.
        - Может, он просто не сразу понял, что я не совсем такая, какой кажусь ему? Какой пытаюсь казаться? Ведь я тоже вру, хотя нет, не вру, одеваю маску, и она прирастает ко мне, да так крепко, что уже не оторвешь. Надо было как-то по-другому. Честнее, что ли.
        Я пожала плечами и отела взгляд. Что толку теперь обсуждать все это, ведь ничего не изменится.
        - А если бы он вернулся? - Паша опрокинулся на спину и заложил руки за голову, разглядывая потолок. - Хватило бы в тебе сил простить его и опять впустить? Забыть обо всем, что было, и построить заново?
        - Да он не вернется. - отозвалась я. Посидела пару секунд и опрокинулась рядом - мало ли, может на потолке и правда что-то интересное? - Звонил сегодня. Жениться хочет.
        - На той клубной тигрице? - уточнил Паша. Я повернула голову, разглядывая четкий профиль.
        - На ней. - вздохнув, созналась я. - Удивительно, как мало усилий требуется от некоторых, чтобы уводить мужей и утаскивать их под алтарь.
        - Ну, откуда ты знаешь? - возразил Паша. - Может, она там из штанов выпрыгивала, все в ход пустила…
        - Из штанов так точно. - задумчиво согласилась я и рассмеялась. - Он не сможет с ней жить, он привык совсем к другому, хотя, о чем я…может, это наоборот его судьба?
        Паша презрительно фыркнул, но промолчал.
        - Знаешь, что самое забавное? - выкладывать, так выкладывать. Я поерзала, устраиваясь поудобнее. - Первый муж изменил мне с такой же. Черноволосой, яркой…судьба у меня такая, видимо - указывать мужьям их путь к брюнеткам.
        - А он тоже женился и счастлив? - парень перевернулся на бок, подперев щеку рукой. Я припомнила пьяный голос в трубке и последнюю встречу и сморщилась:
        - Ой вряд ли. Спивается, кажется. Не знаю. Он до сих пор иногда звонит и винит меня во всем на свете, особенно в том, что я ему жизнь сломала. Живу себе и все время кому-то жизнь ломаю, представляешь? Как так выходит…
        - Роковая женщина, я же говорю. - совершенно серьезно согласился Паша и внезапно ткнул меня пальцем в ребра. Я дернулась и взвизгнула. - Роковая.
        - Надо жить как-то по-другому. - успокоившись, продолжила я. - Меньше подстраиваться. Работу найти другую, а то вечно живу где-то на грани «или поем, или три дня буду на трамвае ездить», что за безобразие. Надо уже собой заняться, а не улучшением быта всяких…ненадежных мужчин.
        - Все так плохо? - теперь под взглядом серых глаз стало неуютно. Какой-то неправильный был взгляд, слишком уж сочувствующий. Хотя я тоже хороша, ною и ною…
        - Ты не слушай особо. - поспешно сообщила я. - То есть нытье мое не стоит так серьезно воспринимать. Подумаешь, скольких бросают, и ничего, все живы. Тяжело, но терпимо. Я жива, здорова, в своем уме, я справлюсь. Еще вот тебе поплакалась - совсем хорошо.
        - Еще ни разу не работал жилеткой, очень интересный опыт. - оказывается, краем глаза тоже отлично видны улыбки и ямочки эти чертовы, зачем одному человеку столько обаяния, нечестно вообще!
        Я повернула голову, случайно зацепила взглядом часы на стене и вскочила.
        - Ничего себе! - помчалась в коридор, бросив жуткие тапки под диваном. - Первый час, а мне спать надо, я же завтра работу ищу!
        Паша вышел в коридор вслед за мной, но вид имел изрядно смущенный.
        - Извини, что пытаю тебя. - пробормотал он, ероша челку - частенько он туда пальцы запускал, жест смущения, что ли? - Просто хочу разобраться.
        - Ничего. Я бы не отвечала, если бы не хотела. - прыгая на одной ноге, застегнула ботинок. - Спасибо. Хороший вечер получился, что лет ни с кем просто так не разговаривала. Без всяких…подтекстов и страха быть не так понятой.
        - Это ко мне, да. - серьезно кивнул парень. - До встречи.
        Я выскочила за дверь, отчаянно стараясь не обернуться.
        Дома рухнула на не заправленную постель, раскинув руки в стороны. От грусти не осталось и следа, наоборот - на сердце стало легко-легко и чуточку грустно. Что поделать, моя жизнь именно такая, и надо научиться получать от нее удовольствие. Или переделать, чем не план?
        Поставила будильник и провалилась в сон.
        Это было логичным продолжением - во сне был Паша, занудно отчитывающий скучающего Вадима. Муж зевал и выглядел крайне недовольным, я же, в том самом темно-зеленом платье, недавно захватившем мою фантазию, ждала, нетерпеливо постукивая ногой - почему-то раньше, чем закончатся нравоучения Паши, уйти было нельзя. Потом Вадим вовсе превратился в Олега с бутылкой вина в руках, озадаченный Павел оглянулся на меня, спросил «это что за хрень?», и я проснулась под звуки будильника.
        Ну и каша в моей голове, даже стыдно перед Пашей, пусть и ненастоящим.
        Сегодняшнее отражение в зеркале радовало - глаза сияли, несмотря на припухшие со сна веки, да и губы невольно расползались в улыбке.
        Солнце только-только показалось из-за горизонта, когда я, прихватив квитанции из почтового ящика, выскочила на улицу. Самая сонная утренняя тьма, когда тяжелее всего идти на учебу или на работу - ночь ведь, что за безумие, вылезать из теплой кровати раньше солнца?
        Увы, жизнь совершенно плевать хотела на большинство твоих желаний и даже на логику. Вставай и иди, иначе дальше она утечет без тебя.
        Доехала до перекрестка, пересела на другой трамвай и с чистой совестью прилипла к окну на сорок минут. Ужасно люблю куда-то ехать, заткнув уши наушниками, наблюдая за сонными людьми на остановках, перебегающими дорогу школьниками с рюкзаками, стаями голубей на теплых колодцах. Так бы ездила и ездила, такой простой и глупый рецепт счастья.
        Мимо проплыла остановка. На деревянной лавочке под защитой козырька дремали, обнявшись, два лица без определенного места жительства. Люди толклись вокруг, не приближаясь. Несколько пустых бутылок валялось вокруг.
        Один совсем пожилой, с клочковатой седой бородой, в драном пуховике, а второй, со шрамом на скуле, одет вполне прилично, хотя вся одежда грязная. Но вот лицо…
        Я вжалась носом в стекло, провожая глазами спящего первого мужа.
        Дикая сцена выбила из колеи. Нет, он частенько пил, и вполне мог потерять контроль окончательно, но не до такой же степени? В конце концов, он недавно звонил, по крайней мере, у него еще был телефон… Дикое ощущение, какая-то неприязнь пополам со злорадством.
        К восьми я вроде успевала, так как на территорию завода запускали только вместе с утренней сменой. В сумке валялось заранее распечатанное резюме.
        У ворот уже толпились люди, переговариваясь вполголоса и пританцовывая на утреннем холодке. На меня косились со сдержанным интересом - видимо, работали давно, и незнакомое лицо бросалось в глаза. Без пяти восемь ворота со скрипом раздвинулись, впуская нас на территорию.
        Я вошла последней, с любопытством оглядываясь.
        Тут и там были разбросаны низкие двухэтажные здания, сновали погрузчики, перебегали из дверей в двери люди в форме, похожей на медицинскую. Слева от меня распахнулась дверь с надписью «охрана».
        - На собеседование? Проходите. - немолодой мужчина отступил в глубину помещения.
        Я вошла внутрь, оставляя грязные следы на светлом полу. Кабинет как кабинет, стеллажи, столы, компьютеры, недовольные лица.
        Одна из девушек привстала навстречу мне и протянула несколько листков.
        - Анкету заполните, приложите документы, после рассмотрения вам перезвонят. - заученно пробубнила она, даже не поднимая на меня глаз.
        Минут за десять я заполнила все листки, прикрепила скрепкой копии удостоверения и диплома и отдала скучающей сотруднице.
        - В течении пяти дней перезвонят, после нужно будет пройти обследование, получить медкнижку, открыть карту в банке. - выдав мне крошечную бумажку с вышеперечисленным, девушка продолжила все тем же безэмоциональным голосом. - Ну это если вас примут. Если не примут, то не парьтесь.
        И внезапно улыбнулась.
        Назад я ехала почти окрыленная. Макароны так макароны, не самый плохой вариант, наверное. Да что там, если на работе платят - это уже отличная работа.
        Глава 10
        Глава 10.
        Вышло так, что вся моя беготня по городу началась рано и продлилась не то чтобы очень долго, поэтому примерно к середине дня я поняла, что совершенно свободна. Можно было поехать домой, навести там порядок, что-то приготовить для разнообразия, но вдруг оказалось, что я так давно не была на улице днем…
        Плюнув на все свои домашние «надо», я доехала до набережной и приготовилась погулять долго и с толком.
        Ничем принципиальным наша набережная от других не отличалась, зато она была длинная, очень длинная, а в холодное время года, да еще и в середине рабочего дня практически безлюдная. Именно то, что надо.
        Солнце светило, с речного порта доносилась негромкая музыка, замерзшая река ближе к берегу становилась почти прозрачной и зеленоватой, из этого чистого льда торчали кусты, брошенная лодка вмерзла у причала, слегка накренившись. Я медленно брела, засунув руки в карманы, и даже наушники доставать не хотелось.
        А я ведь до сих пор не звонила маме. Наверное, еще никогда наши непростые отношения не выглядели так очевидно - я пережила очередное предательство, переболела, разошлась с мужем и собираюсь сменить работу, но мне и в голову не пришло сообщить ей об этом.
        Мама у меня сильная и волевая, я бы даже сказала, немного чересчур. Категоричная, требовательная, большую часть жизни она была равнодушна к слишком рано появившемуся ребенку, поэтому чаще я проводила время с бабушкой. Потом появился отчим, и все покатилось к чертям, я возненавидела этот дом, этих людей, упреки и крики, и вечное ощущение того, что ты лишняя и бесконечно раздражаешь одним свои присутствием.
        Со временем обида прошла, осталось отстраненное непонимание - как вы можете считать себя хорошими родителями, если все было вот так? Кому вы врете? В восемнадцать я уехала, бросив все, к двадцати прекратила всякое общение, где-то в двадцать пять решила, что это не дело, и попыталась подружиться с матерью заново.
        Все почти удалось настолько, насколько это могло получиться в принципе - мы вроде бы познакомились заново и навели какие-то мосты, но я навсегда застряла в полуприятельских отношениях, потому что их-то я строить умела, а как заново пробудить в себе детские чувства, увериться уже будучи взрослой, что мама самая умная, нужная и надежная - не знала.
        Ну ладно, все равно не самый плохой результат, если задуматься. Теперь мы даже переписывались в соцсетях пару раз в неделю.
        Задумавшись, убрела довольно далеко. Желудок деликатно напомнил, что мы с ним с утра не ели, а скоро ужин и вообще…пришлось сворачивать к остановке.
        Домой добралась уже в сумерках, подмерзшая, немного уставшая от долгой ходьбы и почти счастливая.
        И была счастлива ровно до того, как подошла к подъезду.
        На лавочке как-то основательно и привычно уже сидел Вадим. На этот раз он выглядел даже шикарнее, чем обычно - явно свежая стрижка с укладкой намекала, что шапкой ее портить не захотели, и теперь уши были похожи на два красных вареника. Новое пальто, изящно повязанный шарф и шикарный веник слегка подмороженных темных роз в хрусткой обертке довершали сюрреалистический пейзаж.
        Вадим не дарит розы. Вообще. Иногда мне кажется, что он просто не в курсе, что за штука такая - цветы, зачем они нужны в природе и сколько плюсиков к обаянию мужчины добавляют своим видом. Ну да поздновато уже человека переучивать, я и не бралась…
        А тут вот…веник. Удивительно.
        - Привет. - я растерянно остановилась. - Что-то еще забыл?
        Неужели эта брюнетка выдрессировала моего мужа аж до цветов? Талант…но от меня-то что нужно?
        - Саша! - едва не уронив веник, Вадим вскочил с заснеженной скамьи. - Я тебя ждал.
        - Это я поняла, кого тебе тут еще ждать. - я пожала плечами. - Мы же все обсудили, развод, вещи ты забрал, чего еще?
        - Мы можем дома поговорить? - жалобно спросил муж, не зная, куда деть розы и руки. - То есть у тебя дома, конечно.
        - Может, ты пойдешь просто? - безнадежно спросила я, отходя к подъезду. - Что-то мне не хочется разговаривать.
        - Пять минут. - Вадим сделал умоляющие глаза. Кажется, даже всерьез. - Всего пять минут.
        - Хорошо. - сдалась я. Не отстанет же, как репей на штанине…
        В полной тишине мы поднялись наверх и вошли в квартиру.
        Я стянула шапку, бросила ее на тумбу, повернулась к Вадиму, открыла было рот, да так и осталась.
        Муж стоял на коленях с букетом в руках и смотрел на меня очень странными глазами. Как будто я вчера выиграла миллион, а он расстался со мной за минуту до этого.
        В общем, в глазах горел нездоровый огонь и отчаянная мольба.
        - Ты это…чего? - помолчав, решила уточнить я, потихоньку отодвигаясь к залу. Не то чтобы я его всерьез боялась, ну как можно бояться человека, который боится щекотки и корчится от отвращения, моя посуду?
        - Саша, прости меня. - проникновенно заговорил Вадим, потряхивая печальными цветами. - Я думал, что я ее люблю, а сегодня ночью ты мне приснилась, и я понял, каким был идиотом. Мне никто не нужен, кроме тебя. Это было сумасшествие какое-то, не знаю. Пожалуйста, дай мне все исправить.
        - Вадь, ну как ты все исправишь? - я принялась стягивать ботинки. - По голове меня стукнешь, чтобы я все забыла? Как? Я же все равно тебе не верю, и без тебя привыкла уже почти, так что давай не начинай. За цветы спасибо, не стоило.
        - Саша, я не хочу без тебя жить. - фанатичный блеск в глазах усилился. Я покосилась на тумбочку в поисках какого-нибудь орудия для самообороны.
        - А я с тобой жить не хочу. - ага, духи, можно в глаза брызнуть. - Уходи.
        - Я не уйду. - решительно заявил Вадим, пристроил цветы на тумбе и начал раздеваться.
        - Эй, нет-нет-нет! - завопила я, хватая его за концы шарфа и заматывая обратно. - Это мой дом, иди отсюда! И цветы свои забери!
        Сама возможность того, что сейчас он разуется, засядет где-нибудь на диване, а я буду бегать вокруг и орать, и пытаться его выпихнуть, и не справлюсь, конечно - не настолько я сильная, вряд ли даже в состоянии аффекта смогу его с лестницы спустить, и придется что-то придумывать, переносить военные действия в квартиру- настолько напугала меня, что я решила стоять насмерть.
        - Саша. - Вадим перехватил мои руки и наклонился к лицу. Я зажмурилась, вдохнула поглубже, ощутила его дыхание на своих губах и заверещала.
        От души так заверещала, сама даже не ожидала.
        Все это сопровождалось возмущенным диалогом в моей голове. Вот это после всего, что было? Да он сегодня же ту черноволосую целовал, а теперь лезет со своими…
        Вадим шарахнулся, наступил на свой шарф, соскользнувший на пол, и глухо выругался. В дверь затрезвонили.
        Что может сделать эту ситуацию еще глупее, подумалось мне, пока я лихорадочно открывала дверь. Насупленный Вадим с независимым видом облокотился на стену в коридоре, сжимая в руке светлый шарф с грязным отпечатком подошвы.
        За дверью стоял Паша. Вот и оно, то самое. Теперь еще милицию бы вызвал кто, и совсем замечательно будет.
        - Что случилось? - с независимым видом спросил Паша, переминаясь с ноги на ногу. Челка топорщилась с самым агрессивным видом. Я опустила глаза и задумчиво уставилась на босые пальцы.
        - Не холодно? - кивнула вниз. Паша недоумевающе посмотрел на собственные ноги.
        - Ты кричала. - полуутвердительно, полувопросительно проговорил он и попытался заглянуть в коридор поверх моего плеча. Я слегка прикрыла дверь. - Что происходит?
        - Совершенно ничего. - настойчиво проговорила я, мысленно стучась лбом о стену. Нет, ну с одним я еще справилась бы, теперь двоих выгонять? - Все нормально. Не знаю, это не я кричала. Соседи может?
        - Странно. Мне показалось… - Паша перевел взгляд на мое лицо. Я изо всех сил заулыбалась. - Ладно, извини за вторжение. Какие планы на вечер? Заходи, я буду рад.
        Из-за моей спины донесся негодующий рев. Я втянула голову в плечи, испуганно оглядываясь, и попыталась захлопнуть дверь.
        Вадим в полурасстегнутом пальто стоял, наклонив голову вперед, и яростно сверкал глазами - только дыма из носа не хватало.
        - Это еще кто такой? - повторно взревел Вадим, в один длинный-длинный шаг оказался за моей спиной и оттолкнул меня в сторону.
        Ну и отлично, лихорадочно думала я, выбрасывая на площадку шарф и закрывая дверь, стараясь не дергаться и не обращать внимания на мат, глухие звуки ударов и странные нечленораздельные вопли. Вообще отлично все сложилось, пусть сами разбираются. Я не герой, я сменю замки и куплю перцовый баллончик. И не полезу в мужскую драку, нет уж.
        Спустя минут десять все стихло. Я прижалась ухом к двери, малодушно напомнила себе, что все это меня не касается, они взрослые люди и я никого не стравливала, и пошла готовить ужин.
        За домашними делами я угробила примерно сорок минут, потом все-таки не выдержала. Натянув незашнурованные ботинки, поднялась наверх и постучала, плохо представляя, что вообще собираюсь говорить.
        Вид у открывшего Павла был возвышенный - бровь рассечена, а на скуле наливался симпатичный припухший синяк.
        - Ой. - пробормотала я, разглядывая изменения во внешности. Все слова, кроме этого «ой», из головы вывалились. - Ой. Извини.
        - Тебе-то за что извиняться. - буркнул Паша и посторонился, впуская меня. - Ты же не виновата, что твой муж ревнивый кретин.
        - Бывший муж. - педантично уточнила я. - Это вопрос времени.
        - Ну, он придерживается другого мнения. Мне так показалось.
        - Где у тебя тут все? - спросила я, оглядывая коридор. - Всякие перекиси и аптечка?
        Заполучив искомое, я принялась ухаживать за раненым бойцом - прикладывать кусок замороженного мяса к синяку, а бровь поливать перекисью. Паша фырчал и дергался, пока чувство вины не сменилось раздражением.
        - Да сиди ты нормально! - не выдержала я, поймав в очередной раз дернувшуюся голову обеими руками. - Терпи, в конце концов.
        - Терплю. - мужественно согласился Паша. - Это ты мне за снег в пакете мстишь?
        - Конечно. - согласилась я, заклеивая ссадину пластырем. - я та еще мстительница.
        - Как прошло…примирение? - пробормотал парень, оглядывая в зеркало результат моих трудов.
        - Какое примирение? - я развела руками. - Он приперся, я не смогла его выгнать, стала верещать…а потом ты пришел, я испугалась что вы сцепитесь, а вы как раз это и сделали. Я ж не дура, лезть между вами…оно мне надо?
        - Мда. - задумчиво подвел итог Паша. - Я решил, что вы сошлись обратно. Планировал делать вид, что мы с тобой не знакомы, чтобы не нервировать лишний раз.
        - Я тебе сделаю вид. - рассердилась я. - Догоню и еще раз сделаю. Не собираюсь я с ним сходиться, ясно? С чего ты вообще взял?
        - Ну, букет и все дела. - Паша обрисовал руками нечто, видимо имея в виду цветы.
        - А, ну раз цветы, тогда конечно. - съязвила я. - Перед цветами устоять невозможно. Можно делать все, что угодно, потом сунул мне веник в зубы, и я опять счастлива. Идеально просто. А еще лучше сразу куст в кадке. И цветы всегда в доме, и я всегда добрая, если следовать твоей логике.
        - Извини, не хотел обидеть. - парень замялся ненадолго. - Цветы ты не любишь в принципе или только в этой ситуации?
        - Только в этой. И розы не люблю. - отрезала я и шлепнулась на диван. - Так с чего ты взял, что мы сойдемся?
        - Мне показалось, ты не против такого развития событий. - он сел рядом, потирая лоб. - Когда мы разговаривали. Все могут ошибаться, думал, ты дала ему еще один шанс.
        - Нет. И хватит уже на эту тему. - подумала немного и спросила жалобно. - Очень больно?
        - Терпимо. - буркнул Павел и криво улыбнулся. - Не так часто приходится драться, подзабыл.
        - Ничего, Вадим такими низостями вообще не занимается… - я усмехнулась. - Кстати, с ним там нормально?
        - К сожалению, более-менее. - со вздохом сознался Паша. - Я же думал, что вы того. Старался не бить особо. Нос помял правда, не сдержался. И ухо. И прическа - идиотская совершенно, как можно такую хрень на голове носить…а шарф мы затоптали.
        - Невелика потеря, новый купит. - я тяжело вздохнула. - Что на него нашло, не понимаю. Вчера говорил, что любит другую и собирается жениться, торопит с разводом, сегодня сны у него какие-то, прозрения внезапные. Странно.
        - Ну мало ли. - пожал плечами Паша. - Вчера любил, сегодня разлюбил. Бывает.
        - Да. - задумчиво согласилась я, вспомнив недавние попытки разобраться в собственных чувствах. - Еще и не такое бывает. Ну ладно, я пошла, дома дел куча. Просто…беспокоилась.
        - Если еще придет, зови. - великодушно предложил Паша. - Только не сегодня. Сегодня уже хватит.
        - Рыцарь завтрашнего дня. - проворчала я и пошла домой.
        Глава 11
        Глава 11.
        Новый день порадовал до сих пор не завядшими подснежниками и грудой неоплаченных квитанций, которые я забыла в сумке.
        - Нет, это совсем ненормально. - вполголоса бормотала я, обнюхивая цветы и только на зуб не пробуя. - Ну не пластмассовые же они, в самом деле!
        Хрупкие лепестки исправно пахли и даже немного пачкали пальцы желтоватой пыльцой, как будто сорвали их несколько минут назад.
        Печальные розы не пережили морозов и нескольких падений с тумбочки и медленно осыпались в мусорном ведре. Сложив квитанции обратно в сумку, я побежала на работу, надеясь не забыть оплатить все это безобразие во время обеда.
        Нет, всякое в моей жизни случалось, но, чтобы двое симпатичных мужчин из-за меня передрались…можно было и возгордиться, но такие поступки всегда ассоциировались у меня с проблемами, а не с геройскими поступками. И как бы я выгоняла сбрендившего мужа, если бы не Паша?
        Длинно выдохнула. Это мне повезло, что Вадим действительно пытается вернуться, а не…добиться чего-нибудь, применив грубую силу.
        Дождавшись перерыва, наспех проглотила еду, оделась и помчалась в отделение почты через дорогу.
        Отсидев меланхоличную очередь и едва не заснув, добралась-таки до окошка оператора и сунула туда кипу бумажек. Оператор, полноватая барышня лет сорока, медленно разложила квитанции перед собой и начала одним пальцем клацать по клавиатуре. Я пританцовывала у окна, прикидывая, на сколько я опоздаю, пока она закончит свой ритуал.
        - У вас на счету переплата большая. Будете оплачивать? - сурово вопросила меня служительница почты, глядя поверх очков. Я растерялась.
        - Не может там быть переплаты…перепроверьте?
        - Переплата. - повторила она, слегка повысив голос. - Везде переплата. На восемьдесят тысяч - за свет и тепло, вода сорок восемь тыщ, интернет пятьдесят три тыщи…оплачивать будете?!
        - Ннет, спасибо. - я забрала квитанции и выскочила на улицу.
        Да откуда у меня переплата возьмется, у меня зарплата едва шестьдесят тысяч, какие восемьдесят? Может, программа глючит? Надо в банк зайти завтра утром…
        Я забежала в бутик ровно в ту секунду, когда оставленный на столе телефон залился трезвоном. На экране был незнакомый номер.
        - Алло. - осторожно приблизив трубку к уху и ожидая там любого из окончательно поехавших бывших, проговорила я. - Алло?
        - Александра? - голос женский, надо же.
        - Да.
        - Мы с вами незнакомы, виделись один раз…я хотела бы с вами поговорить. Меня зовут Анна, здравствуйте.
        - Здравствуйте, Анна. - сглотнув, поздоровалась я. Прямо всеми органами ощущаю, что это что-то крайне неприятное! - По какому поводу вы хотите со мной встретиться?
        - По поводу Вадима. - сухо отозвалась Анна. - Вы не против, если я зайду к вам на работу?
        Она еще и в курсе, где я работаю.
        - Хорошо… - пробормотала я. - Заходите.
        - В общем-то, я уже тут. - раздалось из трубки, и я заметила приближающуюся ко мне девушку. Она засунула телефон в карман, и в моем раздались частые гудки.
        Еще несколько шагов, нервное движение головой, и ухоженная черная волна волос скользит по рукавам шубки. В горле встал ком. Конечно, кто это еще мог быть. Интересно, чулки все еще на ней или в подъезде порвала?
        В горле мгновенно пересохло.
        Как там говаривал Карлсон? Спокойствие, только спокойствие. Тем более что воевать мне с ей уже не за что. В те секунды, пока девушка приближалась ко мне, я пыталась понять - чего же я боюсь на самом деле?
        Вадима я уже потеряла, и последний раз добровольно. С его помощью никакого непоправимого вреда мне не нанести. Однако при виде нее я сжимаюсь, как перед ударом, и не знаю, куда деваться. Но ей ведь нечем больше бить, так сколько можно?!
        Я расслабила плечи, тихо выдохнула и посмотрела женщине, поучаствовавшей в крахе моей жизни, прямо в лицо.
        Она была красива, не отнять. Вернее, даже не то что идеально красива, скорее, ухожена на все сто и держалась так, что никому и в голову не пришло бы замечать ее мелкие недостатки. А ведь она тоже чувствует себя не в своей тарелке, все выше и выше поднимает подбородок, и взгляд все холоднее.
        Не я одна стесняюсь всего на свете - просто остальные маскируются лучше.
        Оглядев всю доступную взгляду часть меня - с макушки до пояса, она внезапно призналась:
        - Вообще я пришла просто посмотреть на тебя. Не то чтобы у меня были какие-то цели.
        Я поежилась под прохладным взглядом карих глаз.
        - На самом деле я давно его заприметила и…да, пыталась соблазнить. - вызывающе продолжила она, слегка откинув голову назад. - Не буду пытаться казаться лучше, чем я есть. Но я совершенно не собиралась уводить его.
        Я молча хлопала ресницами. И что я должна отвечать на эту исповедь? Простить и поплакать в обнимку?
        - Но случилось как случилось, я сама не в восторге. Особенно когда он с вещами ввалился ко мне жить. - слегка поморщившись, продолжила Анна. - Прости уж, благоверный твой в быту требователен, как царевна, а я ухаживать за ним не хочу. Но вчера…
        Она замолчала. Взгляд бесцельно скользил по витрине и стенам.
        - Что вчера? - поторопила я ее. Она словно очнулась.
        - Проснулся и стал орать на меня. - теперь она сморщилась, как от зубной боли. - Что я шлюха, и на самом деле он только тебя любил. Что я вообще его чем-то опоила или приворожила, чуть в ведьмы не записал. Вот теперь и я думаю - он и был на всю голову бракованный, просто я сразу не поняла, или это ты его назад приворожила?
        При этом вид она имела самый подозрительный.
        Не выдержав, я засмеялась.
        - Так вот он чего с веником примчался. - с трудом успокоившись, я попыталась сделать лицо посерьезнее, но опять хихикнула. - Нет, я его не привораживала, мне он нужен еще меньше, чем тебе - я-то с ним уже больше трех лет живу! В общем, пользуйся, не стесняйся.
        - Мне, знаешь, тоже. - передернула плечом Анна. - Я надеялась, что он уже насовсем уйдет обратно, но вещи-то оставил! Специально вчера твой номер у него посмотрела, пока он в душе был - думала, если уж ты так спокойно отреагировала в первый момент, то сейчас тем более…
        Надо же, а я и правда стрессоустойчивая.
        - Может, сходим кофе выпьем? - внезапно предложила она. Я торопливо замотала головой:
        - Извини, никак не получится. - с фальшивым сожалением произнесла я. Аня прищурилась и махнула рукой.
        - Не ладно, нет так нет.
        Покачивая подчеркнутыми приталенной шубкой бедрами, девушка удалилась.
        К успеху иду - начинаю дружить с любовницами мужа. Это просто какой-то новый уровень уважения и доверия, осталось друг другу сувенирчики через него передавать.
        Я опустилась на стул, взглядом провожая Анну.
        Отличный сегодня день, столько событий, даже не знаешь, о чем думать в первую очередь.
        Дома я заварила чай, вытащила квитанции и засела на телефон. На каждой был указан автоответчик, через который можно было узнать сумму задолженности.
        С легким ступором выслушав все те же цифры, которых не могло быть никак, я положила трубку на сто, а голову на руки, и задумалась.
        Вариантов немного. Скорее всего, внезапно заколдованный неизвестно чем Вадим. В крайнем случае, Паша, что маловероятно. Такие деньги тратить на малознакомую девушку, зачем оно ему надо? А вот Вадиму плюсик в карму и дополнительный бонус к букету…
        Ни до чего толком не додумавшись, я отчаянно зевнула. Надо бы навестить страдальца наверху, но никакого желания выбираться из квартиры сегодня не было.
        Странно, никогда не замечала в муже такого фатализма, чтобы прямо жить без кого-то не мог. В меру эгоистичный, самодостаточный, он мог, конечно, любить или привыкнуть к человеку, но, чтобы так…странно, странно.
        Включила негромкую музыку, завернулась в одеяло и решила, что сегодня буду исключительно диванным жителем. Листать ленту, дремать…
        В какой-то момент музыку начали заглушать непонятные звуки. Я прислушалась, но ничего не смогла разобрать. Однако звуки не прекращались. Неужели у соседей очередная гулянка с нетрезвыми песнопениями?
        Я встала с желанием прибавить звук, и тут до меня дошло, что звуки доносятся с улицы. Мало ли кто там может орать или…петь? Это же никак меня не касается.
        - Сашаааа! - донеслось приглушенно. Я округлила глаза и бросилась в комнату.
        Из зала обзор закрывал козырек магазина внизу, поэтому я и выглянула за окно в комнате, осторожно отодвинув шторку и присев, чтобы снаружи меня не было видно.
        Под лоджией, между мусорным баком и лестницей пивного, на ветру трепетали огоньки свечей, складывающиеся в кривоватое «Прости». Возле горящей композиции переминался с ноги на ногу Вадим с распухшей переносицей, с надеждой поглядывающий на мои окна.
        - Мамочки. - сдавленно прошептала я, отодвигаясь. Штора задвигалась в такт, и Вадим чрезвычайно оживился.
        - Родная, прости! - провыл он, приставив руки рупором ко рту. - Пожалуйста!
        Я сползла на пол, как солдат под обстрелом.
        - Саша, я поднимаюсь! - проорал он и двинулся к углу дома.
        У меня две минуты, пока он обойдет угол, дойдет до подъезда и поднимется. Две минуты.
        Я схватила телефон, ключи и в носках выскочила в подъезд.
        У мужа окончательно потек чердак, лихорадочно думала я, взбегая на третий этаж. Чего от него еще можно ожидать? Вдруг он попробует выломать дверь или будет орать серенады всю ночь? Нет уж, я не согласна все это терпеть.
        Паша удивился, увидев меня, и открыл было рот, но я прижала палец к губам и тихо зашипела, делая страшные глаза и тыча пальцем вниз. Спустя несколько секунд хлопнула дверь подъезда.
        Парень посторонился, пропуская меня, и тихо-тихо закрыл дверь.
        - Это какой-то дурдом! - горячо зашептала я в прихожей. - Ты видел, что он под окнами сделал? Еще и в квартиру сейчас ломиться начнет!
        В подтверждение моих слов снизу донесся настойчивый стук. Паша прислушался и нахмурился.
        - Мне все это не нравится. - заявил он. - Совершенно не нравится.
        - А я просто в восторге. - мрачно пробормотала я и опомнилась. - Я хоть не помешала? А то завалилась как к себе домой…
        - Нет, все хорошо. - поспешно заверил меня Павел, однако физиономия у него была какая-то…виноватая?
        - Эй, все нормально? - подозрительно уточнила я и прищурилась, припомнив свои догадки. - Паша, а не ты ли моим спонсорством занялся? Или у тебя просто любовница под кроватью?
        - Я? Нет. Каким спонсорством? - переспросил парень, делая настолько невинное лицо, что все сомнения отпали сами собой. - Конечно, любовница. Две штуки, в шкафу и под кроватью.
        - Ну да, у этого психа внизу на такое бы ума не хватило. - я прислушалась.
        Снизу донеслось тоскливое «Саааша, открой!!»
        - Дурдом. - я залезла в кресло и свернулась калачиком, мрачно разглядывая Пашу. - Почему моя жизнь последнее время становится все страннее и страннее?
        - Я тут ни при чем. - парень потер заклеенную бровь. - Ну, практически.
        - В каком смысле? - я хотела было вылезти из кресла и упереть руки в бока для пущего устрашения, но согрелась и опять начала сонно зевать. - Давай уже не юли, а. ты же вроде в друзья метил, так? А друзья разве врут через слово?
        - Вряд ли. - Паша сел возле кресла на пол, так что глаза наши оказались примерно на одном уровне, прислушался к очередному душераздирающему «Саша!!» и ругани кого-то из соседей, и сознался. - Ты ведь говорила, что тебе сейчас тяжело. Для меня такая помощь по силам, почему нет?
        - Потому что так не бывает. - упрямо возразила я. - Ну какой нормальный человек тратит свои деньги на незнакомых нищих девушек?
        - Я? - предположил Паша. Уголки его губ дернулись, но он удержался, только в глазах прыгали смешинки. - Считай это моральным ущербом за первую встречу.
        - Давай ты хотя бы будешь меня в известность ставить, ладно? - глаза закрывались, хоть спички вставляй. К концерту внизу прибавлялись все новые и новые голоса, гулким эхом вибрировавшие по подъезду. - Ужасно спать хочется, когда они там разойдутся уже?
        - Ложись тут. - предложил Паша, кивая на диван. - Могу даже кровать уступить.
        - Нет, с кроватями я пока не очень дружу. - я потерла глаза. - Представляешь, ко мне та девушка приходила сегодня, которая с Вадимом…спрашивала, не приворожила ли я его.
        - А ты приворожила? - серьезно уточнил Паша и поднял руки вверх, спасаясь от моего праведного гнева. - Все, верю, верю, он тебе и даром не нужен.
        Я перебралась на диван, пристроила голову на подлокотник, подложив ладони под щеку. Паша, ни на секунду не задумавшись, устроился за моей спиной. Я предсказуемо напряглась.
        - Не трогаю. - пробормотал он, отодвинувшись подальше - спине сразу стало прохладнее. - Но очень меня интересует вопрос, что же с тобой такого случилось. Почему спина?
        - Ничего со мной не случилось. - сон как рукой сняло. Я перевернулась на спину.
        Паша задумчиво угукнул и замолчал. Я раздраженно вздохнула.
        - Я не могу тебе ответить, не соврав, а врать я не люблю.
        - Ты же сама хочешь рассказать. - констатация факта. - Мучает же. Так расскажи, и закончим с этим вопросом. Я, по крайней мере, буду знать, чего еще нельзя делать.
        Я длинно выдохнула и закрыла глаза. Ну как о таком можно говорить с парнем, в которого уже влюблена?
        Паша молчал. Просто лежал рядом и молчал, не делая никаких попыток заговорить или поторопить меня. Наверное, именно поэтому я решила, что отнекиваться дальше будет свинством.
        - У меня было не самое счастливое детство. - пробубнила я. - То есть какое-то время оно нормальное было, а потом…мама привела нового папу.
        Как обычно, за простыми словами вспухала туча непонимания и обиды.
        - Сначала нормально было, потом он начал придираться, кричать на меня. А она никогда не была на моей стороне, понимаешь? Вроде бы должна защищать меня, а защищает его от меня, что за глупость? Мне восемь лет было, какой я противник?
        В комнате словно похолодало на пару градусов.
        - Потом…потом они начали пить. Много, долго, с кучей гостей и одними и теми же песнями на повторе, Бони Эм, вроде так. Не могу теперь их слышать. Иногда уходили в гости. А один раз ушли вместе, а вернулся только он…
        Я сглотнула и дальше постаралась говорить сухо, как сводку новостей, хотя видела и ощущала сейчас совсем другое.
        Дикий крик, что-то летит мне в голову - темное, квадратное, я столбенею; удар. Грохот разбившегося видика, пьяные причитания. Темнота, моя узкая кровать и тяжесть сверху. Маме мы ничего не скажем, ей не нужно знать…
        До сих пор не знаю, как я вывернулась, не помню, как сорвала голос от криков, но с того дня о нормальной жизни я забыла. Постоянное чувство опасности, попытки подобраться сзади, обнять, прижать; я плакала, боясь оставаться с ним наедине, но всем было плевать.
        Это были просто мои фантазии, ревность и капризы. Никак иначе.
        Через полгода я начала заикаться. Еще через полгода сбежала из дома.
        После того, как я дошла до необходимости убийства и всерьез начала прикидывать, хватит ли мне на это сил, он отстал - по крайней мере, физически. Но не психологически. И я до сих пор могу разреветься, если на меня повысят голос.
        Договаривала я уже сквозь слезы. Попыталась закрыть лицо руками, но Паша перехватил ладонь, да так больше и не выпустил. Молча смотрел, сжимая мои пальцы, потом подтянул кисть поближе, прижался губами, оставляя горячий след на коже.
        Я замолчала, глядя куда-то в потолок.
        Странное ощущение - как будто половину скопившейся темноты отдала.
        Как никогда была благодарна за тишину. Никакие «господи, какой ужас», «да как такое могло случиться» не помогают, наоборот, растравляют раны, как соль, необдуманно рассыпанная по еще кровящему. Благодарна за соучастие и сочувствие, теплое, как будто огородившее меня - нынешнюю от меня - совсем маленькой. Глупо закрываться от части себя, но иногда это единственный выход.
        Тикали часы. Губы у моей ладони. Я покосилась на Пашу.
        Он лежал расслабленно, не делая никаких попыток заговорить или придвинуться, но в глазах я видела злость. Перехватив мой взгляд, улыбнулся, и через секунду я уже не была уверена, не показалось ли мне.
        Воспаленные глаза жгло, все труднее было держать их открытыми. Я перевернулась на бок, не решаясь вернуть конечность, и мы оказались нос к носу.
        - Все это уйдет. - убежденно проговорил он, переплетая пальцы с моими. - Однажды проснешься, а все это было не с тобой. И больше нечего бояться.
        - Что мне делать, чтобы этот светлый день настал как можно быстрее? - голос охрип. Паша пожал плечом:
        - Ничего. Все само случится.
        Сердце беспомощно трепыхнулось в груди. Слишком близко, еще несколько сантиметров…Я замерла, разглядывая то ссадину на брови, то кончики ресниц, что угодно, только бы не в глаза.
        - Принесу подушку. - тихий шепот разбил напряжение. Я вздохнула, то ли облегченно, то ли разочарованно.
        Нащупав телефон, поставила будильник и заснула раньше, чем он вернулся. В полудреме ощущала, как меня перекатили с подлокотника на мягкое, но сил не осталось даже на спасибо.
        Среди ночи проснулась резко, как будто кто-то позвал меня прямо в ухо. С минуту хлопала глазами и оглядывала комнату, силясь понять, куда это меня занесло. Наконец в свете фонаря опознала чужую квартиру и вспомнила, что меня разбудило.
        Несколько минут лежала, разглядывая обстановку, до неузнаваемости изменившуюся в темноте. Потом в мою сонную голову забралась одна крайне любопытная мысль.
        Иногда меня несет. То есть что-то втемяшивается в голову, и я должна получить, узнать или сделать что-то «вотпрямщас», ни секунды промедления. В таком состоянии мозг очень плохо поддается уговорам и логическим выкладкам, переходя на какой-то странный режим автопилота.
        Вот и сейчас я выпуталась из одеяла, спустила ноги с дивана и на цыпочках прокралась в коридор.
        Планировка в наших квартирах довольно дурацкая - туалет через стенку со спальней, так что в случае чего скажу, что шла туда, а назад спросонья завернула в комнату…
        Я заглянула в спальню. Обстановка там была еще более спартанская - большая кровать с высоким изголовьем, крошечная тумба и стенной шкаф. Паша спал на животе, разбросав руки в разные стороны, лицом к окну.
        Телефон валялся на тумбе почти у двери. Я осторожно вытянула руку, ухватила прохладный прямоугольник и метнулась обратно в зал.
        Лишь бы там никакого пароля не было…
        Пароля не было, да и программ почти что никаких - либо у него телефон только для звонков, либо…не знаю, может, еще один где?
        Руки подрагивали. Тихо выдохнув, я прислушалась. Никаких звуков из комнаты не доносилось.
        Это плохо, очень плохо. С другой стороны, мы никак с ним не связаны, и я не собираюсь лезть дальше, чем мне нужно…
        Я зашла в исходящие звонки и начала листать назад, на тот самый день.
        103.
        Так я и думала.
        Осталось узнать, каким образом Паша узнал о моей болезни и о том, что мне нужна помощь? Мы тогда были даже незнакомы, что за бред? Чем больше узнаю, тем меньше начинаю понимать.
        Я отнесла телефон обратно и вернулась на диван.
        Глава 12
        Глава 12.
        Проснулась я даже раньше будильника. Лежала, глядя в темный потолок, пыталась собрать мысли в кучу. Что мне дальше делать? Пытаться загнать Пашу в угол? Смешно, честное слово. Выпрашивать честность? По каким причинам он все это делает? Просто так ли он поселился прямо надо мной?
        Откуда он знает, когда и что со мной происходит? Может, я давно уже под наблюдением, и даже не подозреваю об этом. Номера счетов, которые он оплатил - откуда он знает их?
        Интересно, это уже паранойя - считать, что незнакомый человек сменил место жительства исключительно ради незнакомой рыжей соседки? Или мания величия? Никакими особыми богатствами или умениями, способными привлечь ко мне такое внимание, я вроде как не обладаю.
        Проблема в том, что мне совершенно не хочется ни в чем его подозревать. Не так уж и часто кто-то привносит в мою жизнь положительные эмоции.
        Я вздохнула, вылезла из постели, сложила одеяло, пристроила в углу дивана и посмотрела на часы. Без пяти шесть. И что мне делать теперь, уйти и оставить дверь открытой или осчастливить Пашу побудкой в такое время?
        Потопталась на пороге, обошла коридор, подсвечивая себе телефоном, поискала ключи. Зацепила ногой зонт в углу, уронила с диким грохотом, шепотом выругалась.
        - Ты что, заблудилась? - в зале вспыхнул свет, являя сонного, недовольно прищуренного и жутко заспанного Пашу.
        - Просто пытаюсь сбежать домой. - предельно честно ответила я и, подумав, добавила. - На работу пора собираться.
        Паша посмотрел на часы в зале. На меня. Снова на часы.
        - Даже не хочу спрашивать, чем ты таким занимаешься с шести до девяти. - наконец пробормотал он и распахнул дверь. - Хорошего дня.
        Я поскакала вниз, надеясь, что он не обратит никакого внимания на мои носки с грязными пятками и не оденет в очередные тапки.
        Площадка была засыпана раздавленными розовыми лепестками. Осторожно переступая на относительно чистые участки пола, я допрыгала до своей двери и засунула ключ в скважину.
        Интересно, что же тут происходило вчера? Надо побыстрее разводиться, а то брак с ненормальным сулит всякие хлопоты и казенный дом на горизонте…
        Побросав на сковороду грибы, лук и макароны, залила все водой, натерла сыр и замерла у окна. Непроглядная темнота, город только-только просыпается, загораются окна в доме напротив, первые машины выруливают со двора…
        Несмотря на все более непонятную ситуацию, где-то внутри теплело и замирало сердце - а может, все-таки ничего плохого больше не будет? Может, нет никакого двойного дна?
        Внезапно захотелось, чтобы началась гроза - жуткая, с ветром и грохотом таким, чтобы уши закладывало, и зарницами на полнеба, и ливень…и пахло бы свежо и остро, и всей кожей ощущалась энергия, бушующая вокруг.
        Вместо этого свежо и остро запахло подгорающими грибами, и пришлось спасать свой завтрак.
        Перед рассветом пошел снег. Небо было высокое, светло-серое, какое-то нереальное, и весь мир казался немного не таким, как будто сбросил маски и показался таким, какой он есть - опустевшим, дышащим во всю грудь, стремящимся немного пожить свою странную жизнь до появления людей.
        Утро настроило на странный лад, не хотелось портить его даже музыкой. Однако ближе к обеду все мое настроение снесли одним звонком.
        - Мы идем в кино! - объявила Лера, моя «подруга-два-раза-в-год», и для верности подула в трубку. - Я зайду.
        Кроме приветствия, от меня в этой ситуации ничего и не требовалось.
        Несколько лет назад нам довелось познакомиться на работе, где новенькая поразила мое воображение с размахом и на всю оставшуюся жизнь.
        Лера была довольно молчаливой брюнеткой с длинными волосами, в каких-то невообразимых нарядах, с бантами в волосах и полнейшим наплевательством на всех, кому этот самый образ приходился не по душе. После того, как я увидела ее на улице в алой шляпе, мгновенно пришла в восторг и поняла - дружбе быть. Со временем нас развело в разные стороны, и большая часть нашего общения сошла на нет, но иногда мы все-таки видимся.
        Даже не спросила, куда и на какой фильм. Да какая разница, развеяться не помешает.
        Ровно без десяти семь Лера постукивала по полу ножкой в громоздком ботинке с подошвой толщиной в полметра и выразительно поглядывала на меня, пока я в спешке засовывала все свои вещи в сумку и натягивала куртку.
        Взгляд был знаком. Обычно это называлось «нет, ты представляешь, ну и козел».
        - Нет, ты представляешь! - взорвалась Лера спустя секунду после того, как мы вышли на улицу. - Представляешь, этот козел!
        Я незаметно вздохнула. Ладно, сейчас она выговорится, и станет полегче.
        - Он мне сказал, что я выделываюсь, и все вот это - макияж, одежда - просто затянувшийся подростковый протест! Он нормальный вообще? - страстно возопила подруга, размахивая руками.
        Я покосилась на пролетающую перед лицом ладонь и решила не делиться подробностями своей личной жизни, а то эту тему можно будет мусолить бесконечно.
        - Ну какой протест, что за бред, я как хочу, так и выгляжу, не нравится - выйти можно в ту же дверь, куда зашел, ничего сложного! - Лера присмотрелась к моему закаменевшему профилю и уточнила. - У тебя что-то случилось? Какая-то ты молчаливая.
        - Нет, все нормально. Устала. - отговорилась я и пожала плечами.
        В автобусе было не до разговоров - я ехала, уткнувшись лицом в спину крупной женщины в шубе и украдкой сплевывала шерстинки; сзади меня подпирал парень с гитарой в чехле, а на локте висела Лера, каждый раз шипя сквозь зубы, когда очередной выходящий щедро топтался по ее ботинкам.
        Спустя пятнадцать минут ада мы вывалились на остановке, взмокшие, как после бега.
        - Никакой сауны не надо. - сердито озвучила общие мысли Лера, выдирая сумку из плотной толпы.
        - Кстати, а на какой фильм мы идем? - я с отвращением сняла с губ очередную шерстинку. Лера затормозила.
        - Веришь, я даже не узнала, что там вообще идет. - наконец проговорила она. - Решила - просто пойдем…на что-нибудь. Что по времени подойдет…
        - Отличный подход. - одобрила я, первой протискиваясь в узкие двери.
        Фойе было переполнено подростками, ни одного свободного дивана. Потолкавшись на кассе, мы купили билеты на «что-нибудь, что вот сейчас начнется» и с кучей стаканчиков и попкорна влились в зал.
        И оказались в окружении сотни детей.
        - Это что, мультик? - несчастным голосом уточнила Лера, пытаясь одновременно удержать сумку, колу и не уронить на пол очки. - Проверь?
        - Мультик. - подтвердила я и со вздохом огляделась. Вокруг летал попкорн, хрупал под ногами занимающих свои места людей, от криков уши закладывало.
        - Ничего, надо привыкать. - мужественно решила подруга и лихо сдвинула 3д очки со лба на глаза.
        Половину мультика я вообще не услышала, поэтому некий процент действий на экране остался за пределами моего понимания, зато мельтешение ярких картинок подействовало самым наилучшим образом.
        В смысле, я внезапно перестала заморачиваться над происходящими в моей жизни изменениями и просто расслабилась.
        - Черт, ну никакого желания нет домой идти. - пробурчала Лера, скидывая в мусорный бак пустой стаканчик. Я ехидно уточнила:
        - Напрашиваешься у меня переночевать?
        - А можно? - оживилась подруга. - Постная рожа с челочкой против не будет?
        - Не будет. Я сегодня одна.
        Простые слова дались с некоторым трудом, однако дались. Можно было просто сказать - я одна теперь. Вот так.
        Глядя на мою потухшую физиономию, Лера выдрала кошелек из сумки и деловито пересчитала купюры.
        - Я так думаю, нам пора. - торжественно объявила она и потянула меня в сторону остановки. - Купить что-то алкогольное, полночи пить, ржать и плакать, а с утра с больной головой идти на работу. Не спорь, я прям вижу, что пора!
        - Я не спорю. - Для наглядности я еще и головой помотала. - Только у нас полчаса осталось.
        В супермаркет возле моего дома мы ввалились без десяти девять, побив все рекорды по выпрыгиванию из трамваев на ходу и по бегу на короткие дистанции. Стремительным ураганом проносясь по полкам, за три минуты заполнили корзинку и ринулись к кассе.
        Перед нами стоял всего один человек. Издали увидев заклеенную бровь, я юркнула за спину недоумевающей Лере и сдавленно прошипела:
        - На другую кассу иди, на другую!
        Недоумевающая подруга молча протопала мимо Паши, прикрывая меня не то чтобы могучей спиной и объемной корзинкой. Однако остальные кассы были закрыты.
        - Скорее, скорее. - бормотала я вполголоса, выглядывая из-за стойки с шоколадом. - Иди выгружайся, я тут пока…
        Лера хмыкнула, но с независимым лицом стала выгружать бутылки на ленту. Паша расплатился, прихватил пакет и пошел к дверям.
        - И что это было? - сдержанно уточнила Лера, однако глаза у нее сияли, как два фонаря.
        - Да ничего такого. Просто сосед. - созналась я. Лера выгнула черную бровь.
        - Прооосто сосееед? - насмешливо протянула она. - То-то ты так изнервничалась вся. Испугалась, что принц тебя с бутылками наперевес увидит?
        - Да ничего я не испугалась. - я подцепила один из пакетов. - Просто, ну…да знаю я, что мне уже почти тридцать годиков, мне все равно как-то стыдно, когда меня с алкоголем видят.
        - Ужас. - постановила Лера.
        - Да я сама понимаю, что глупо, но ничего с собой поделать не могу. - я распахнула дверь подъезда, пропуская Леру, и зашла следом.
        - Никогда не видел человека, который так бездарно прячется. - Паша стоял между первым и вторым этажами, пакет ютился на ступеньках. Скрестив руки на груди, он смотрел на меня сурово, как отец, встречающий дочь с первой пьянки, однако глаза были смеющиеся.
        Я открыла рот и закрыла обратно. Бочком просочившись мимо соседа, взлетела наверх и щелкнула замком.
        - Эй, я даже привета не заслужил? - удивился Паша. Уши запылали, я беспомощно замялась, одновременно раздираемая желанием извиниться и сделать вид, что меня тут вообще не было.
        - Здравствуйте. - вежливо сказала Лера, пятясь к двери задом. - У нее тяжелый день был. А еще она ужасно смущается, когда кто-нибудь узнает, что она живой человек. Пьет вот иногда, кушает. Войдите в положение.
        Я втолкнула подругу в коридор и щелкнула замком под хохот Паши и тихое подхихикивание Леры.
        - Вот ты…подррруга! - прорычала я в коридоре. Лера закрыла лицо руками и бессильно сползла по стене.
        - Видела бы ты свое лицо. - сквозь пальцы пробормотала она. - Поздравляю.
        - С чем? - я содрала ботинок и зашвырнула его в угол.
        - Этого твоего точно нет? - уточнила Лера, заглядывая в зал.
        - Точно, точно. Так с чем поздравления?
        - С влюбленностью, с чем еще. - она невозмутимо пожала плечами и тут же возмущенно зашипела, стоило мне рот открыть. - Нет, нет, давай ты другому кому с такой красной физиономией будешь рассказывать про просто соседей, идет? Кстати, а не ушел ли твой пресный блондин, не выдержав конкуренции?
        - Нет, он просто ушел. Конкуренции не выдержала я. - буркнула я и полюбовалась на округляющиеся Лерины глаза. - Кстати, его новая барышня на тебя похожа…
        Подруга возмущенно фыркнула и повнимательнее оглядела квартиру.
        - Точно, даже вещей нет. - растерянно пробормотала она. - Что, прямо в самом деле взял и ушел?
        - Ушел. - подтвердила я. - А потом пришел. И еще раз ушел. И опять пришел. И опять…
        - Тащи бокалы. - скомандовала Лера. - О таких вещах на трезвую голову можно только ныть. А на пьяную начинает казаться, что это даже весело и хорошо.
        До состояния «весело и хорошо» мы все-таки не дошли.
        - А я у него ночевала вчера. - ляпнула я и в ужасе закрыла рот ладошкой.
        - Чего-чего? - поразилась Лера.
        - Да я просто спала. У меня тут Вадя под дверью выл, как вурдалак. Соседи его гоняли потом… не могла же я дома в этот момент сидеть. - неуклюже оправдалась я.
        - Нет, ну он симпатичный… - мечтательно пробормотала Лера. - Не то что этот твой вурдалак подбритый…
        - Да нормально он выглядит, чего ты привязалась? - я ощутила вялый позыв защитить честь бывшего. Лера сморщилась.
        - Он выглядит, как злодей из «Пятого элемента», только блондинистый.
        - Лера, он у-хо-жен-ный. - по слогам проговорила я и рассмеялась. - Да нет, он и правда выглядел так себе. Правда, я только сейчас это поняла.
        - А я тебе говорила - не ходи за него замуж, получше найдем. - наставительно проговорила Лера и локтем смахнула бутылку со стола.
        Я дернулась, пытаясь поймать ее - зачем, спрашивается, ну упала и упала бы! - и даже поймала, зацепившись ногой за табуретку и рухнув на пол с диким грохотом, победно сжимая в руке практически пустой сосуд.
        - По-моему, пора спать. - задумчиво сообщила Лера, глядя на меня сверху, и выдернула горлышко из моих пальцев.
        Пиликнул телефон. Я со стоном закрыла лицо руками.
        - А что это у нас? - пропела Лера, заглядывая в лежащий на столе гаджет. - номер незнакомый, а ну-ка…
        - Дай сюда. - я перевернулась на колени и встала, стараясь опять не запнуться о лежащую на боку табуретку. На экране горело «Что вы там такое громкое делаете? Я тоже хочу»
        - Псс. - я ткнула пальцем в сторону потолка и громким шепотом объяснила. - Повсюду уши.
        Лера серьезно покивала.
        Уже засыпая, я протянула руку и поймала прядь волос, слегка потянув.
        - Мм? - сонно отозвалась Лера.
        - Слушай, а почему ты именно сегодня позвонила? - не совсем понимая, что я хочу услышать, спросила я.
        - Знаешь, я и не знаю. - шепотом ответила подруга и протяжно зевнула. - Что-то снилось такое, хорошее…проснулась и думаю - надо Сашке рассказать. А потом как в голову стукнуло, стала считать, столько мы уже не виделись, полезла в телефон, а там последний звонок в мае еще, представь? Ничего себе, думаю… А что?
        - Нет, ничего. - пробормотала я. - Давай спать.
        Спустя несколько часов меня разбудил грохот. Серьезный такой, раскатистый. Я открыла глаза.
        Просто мусоровоз или еще что-то такое же безобидное, просто сон превратил привычный звук в раскат грома…
        В комнате полыхнуло электрическим голубоватым светом, и грохнуло вторично, да так, что на кухне в шкафу зазвенела посуда.
        Я выпрыгнула из постели, едва не задев спящую Леру, и прилипла к окну.
        Ветер гнул ветки, заставляя деревья жалобно скрипеть. Мимо проносились какие-то мокрые ошметки рекламных плакатов и пакеты, белые чистенькие сугробы остались в прошлом - их заливало потоками воды, размывая в серую кашу.
        Ветвистая молния полыхнула, осветив до мельчайших деталей всю улицу. В домах напротив начали загораться окна.
        - Божечки, вот это кошмар. - зачарованно пробормотала я, потянула на себя дверь и вывалилась на лоджию.
        Воздух был теплым, пахло весной и озоном. Грохот воды, завывания ветра, глухие раскаты грома - все обрушилось одновременно на меня одновременно.
        Я ущипнула себя за предплечье, уже не пытаясь рассудить логически, сплю я или нет и что за странный гром в последние дни ноября свалился на наши головы. Кожа исправно заныла.
        Я заглянула обратно, вытащила одеяло, завернулась в него и устроилась с ногами в старом кресле. Сон, не сон - а такое пропускать нельзя.
        Глава 13
        Глава 13.
        Странное природное явление затихло спустя час, так внезапно, как будто на небесах вода закончилась. Гром напоследок поворчал, как большая собака, и замолчал. У меня замерз нос, все тело затекло от неподвижности, тонкое одеяло уже не спасало от холода. Кое-как заставив непослушные ноги двигаться, выползла из кресла и практически упала на диван, заснув еще в полете.
        Утро началось с запаха кофе, которое я вообще-то не люблю, но дома исправно держу для самых тяжелых побудок, и ошеломленного Лериного «ну ни черта себе!»
        Разлепив намертво склеенные ресницы и болезненно щурясь, я вытащила руку из-под одеяла и помахала ею в воздухе.
        - Очнулась! - обрадовалась Лера. - Ты видела, что на улице делается? У тебя лодки нет? Кофе будешь?
        - Помедленнее. - пробормотала я, обратно закрывая глаза.
        - Время, время - в руку мне всунули горячую кружку, пришлось волевым усилием садиться, не проливая попутно напиток на постель.
        Улица представляла собой Венецию в миниатюре. Дорог вовсе не было видно, машины медленно плыли в потоке, похожем на реку, который почти скрывал колеса. Несколько человек растерянно толклись на трамвайной остановке, приподнятой выше уровня воды; трамвай, высадивший их, как раз отъезжал, гоня впереди себя волну.
        - Нам точно надо на работу? - уточнила я. Лера неопределенно пожала плечами.
        - Не знаю, как тебе, а мне точно надо. - со вздохом пробормотала она. - Интересно, такси в такую погоду ездят?
        - Они и во время конца света будут ездить. - я не удержалась и зевнула. Лера помчалась в коридор, пытаясь одновременно стянуть волосы на затылке и прижимая телефон к уху.
        - Алло, здравствуйте! - остановившись возле зеркала, подруга сморщилась и сдернула криво накрученную резинку, едва не выронив трубку.
        Подумав, я тоже потянулась за телефоном. Найдя номер хозяйки бутика, отстучала сообщение:
        «Я не знаю, как плыть на работу. У вас есть подводная лодка?»
        В ответ прилетела улыбающаяся рожица.
        «Спи, торговый дом затопило, что-то закоротило, там темно и плохо пахнет»
        - Спасибо. - прочувствованно проговорила я, обращаясь к потолку и отбросив телефон. - Лишний выходной - это лучше, чем все.
        - Я ухожу! - прокричала Лера из коридора. - Какой-то отважный мореплаватель согласился меня отвезти, всего в два раза накрутив цену - даром, можно сказать… Так что я поплыла.
        - А я буду спать. - зловредно сообщила я. - А меня отпустили, и я буду спать.
        Лера разочарованно фыркнула и выскочила в подъезд.
        Допив кофе, понесла кружку на кухню, на автомате долила воды в подснежники - ох, хорошо Лера на них внимания не обратила, как бы я объясняла их появление, и направилась в душ.
        Скорее всего, в прошлой жизни я была русалкой. Причем у меня есть веские основания утверждать, что на самом деле русалки живут где-то возле вулканов, поскольку в холодную воду меня никогда не тянуло, а вот пока я не засуну свое сонное тельце под струи кипятка, сознание остается мутным и совершенно неспособным ни на что более сложное, чем проложить путь от кровати к туалету или пробормотать что-то не слишком связное.
        Жизнь прекрасна и удивительна, особенно если из крана течет горячая вода, запас чая на кухне еще не подошел к концу, об оплате счетов можно не переживать еще несколько месяцев, а то и дольше, и под дверью не воют всякие…
        Я поежилась, прибавляя температуру. Ванную заволокло паром.
        Нет, все это вроде выглядит вполне безобидно, но Вадиму не свойственно так себя вести. Вообще последние дни я его не узнаю. Что может настолько изменить поведение человека?
        Наркотики, может? Ну не приворот же, в самом деле…
        Вытирая голову полотенцем, выбралась из ванной и побрела по квартире в поисках потерянных тапок.
        Тапки нашлись в комнате, под батареей. Засунув ноги и пушистое тепло, я подняла глаза на окно и оцепенела.
        На стекле был наклеен яркий стикер - солнышко. Вокруг лучей медленно таял запотевший след ладони.
        Я медленно протянула руку и ткнула в стикер пальцем, ощутив только холод стекла - солнышко было приклеено снаружи.
        Судорожно стиснув на груди полотенце, я выглянула в окно, оглядывая козырек. Влажная снежная каша была потрепана ветром, но никаких следов подошв на ней точно не было.
        Ничего страшного, простая галлюцинация. Со всеми случается.
        Не выпуская стикер из виду, я пятилась шаг за шагом, пока не вышла из комнаты, после чего захлопнула дверь и бросилась задергивать шторы по всей квартире.
        Оставшись в полумраке, запаниковала еще больше - а если там кто-то действительно есть, а я не вижу? С той же скоростью принялась открывать окна, едва не оторвав штору и потеряв по дороге полотенце. Уже в конце поняла, что стою голышом, на обозрение неведомо кому, снова дернула и с треском оборвала ткань.
        Колотила крупная дрожь. Я съехала к батарее, сжимая в руках разорванную штору, и всхлипнула. Что творится вокруг? Если я еще каким-то чудом не рехнулась, то уже явно близка к этому.
        Затрезвонил телефон. Я вздрогнула от резкого звука, не узнавая его; только увидев светящийся прямоугольник на диване, поняла, что происходит.
        Я собрала всю волю в кулак, дотянулась до трубки.
        - У меня с угла на кухне капает. - вместо приветствия пробормотал Паша и протяжно зевнул. - Я подставил таз, так что, если вдруг дотечет и до тебя, я тут ни при чем. Как дела?
        Я невнятно хлюпнула носом и затихла, понимая, что никаких связных речей ждать от себя не приходится.
        - Эй, ты еще тут? - в трубке раздался отдаленный шум.
        - Тут. - выдавила я и сжала зубы. Подбородок трясся.
        - Все нормально? - странно, когда я научилась определять его настроение по голосу? Перед глазами стояла картинка, как он хмурится и косится в окно, задавая вопрос.
        - Нет. - я выдохнула и зажмурилась. - Мне нужен психиатр.
        - Ого. - рассеянно отозвался голос в трубке. - Надеюсь, ты сейчас дома, потому что я уже пришел.
        Из коридора донесся негромкий стук. Раз, после паузы - еще дважды.
        Не особо отдавая себе отчета в происходящем, я завернулась в штору и шагнула в коридор, постоянно оглядываясь.
        Вид у меня явно был тот еще, по крайней мере глаза у Паши стали круглые-круглые. Из шторы, которую я мертвой хваткой стискивала на груди, торчала только голова и кончики пальцев ног.
        - Это не штука про психиатра была, да? - уточнил он, аккуратно отодвинув меня в сторону и прикрывая дверь. - Что случилось?
        - У меня там…что-то. - внятно объяснила я и натянула штору повыше, закрывая уши. - Что-то непонятное. Там на окно снаружи приклеили…
        В присутствии другого человека становилось не так страшно, однако ясно ощущалось, что паника просто укрылась в глубине, готовая выскочить ровно в ту секунду, когда я снова останусь одна. Выскочить и уничтожить остатки моего самообладания, оставляя воющее от непонимания и постоянного напряжения тело.
        - Так. Давай показывай, что и где. - коротко попросил Паша, с непонятным выражением лица подтягивая обратно начавшую сползать по плечам простыню.
        Я вытащила из-под ткани руку и мстительно ткнула пальцем в дверь спальни.
        Паши не было минуты три. Хлопнула створка окна.
        Он вышел, комкая в пальцах желтую бумагу. Темно-русая челка торчала во все стороны, как будто ее пальцами расчесывали.
        - Просто чей-то розыгрыш или типа того. - смятая в комок бумажка отправилась в карман. - Или просто ураганом принесло и приклеило к стеклу.
        Последние слова я уже не дослушала. В голове бушевал ураган почище вчерашнего, реального - жгучая, непереносимая смесь стыда и благодарности, недоверия и желания довериться, симпатии и каких-то не совсем оформившихся подозрений. Все так и было, просто приклеило; да нет же, там след ладони, может почудилось, а может, нет?
        Неловким движением я уткнулась в обтянутое темной футболкой плечо и затихла, боясь пошевелиться.
        Одну длинную, невозможно длинную секунду Паша не двигался, я уже почти уверилась в том, что делаю самую большую глупость в своей жизни - которую по счету, но тут горячие, ощущаемые настолько, будто никакой ткани под ними не было, пальцы скользнули вдоль позвоночника, осторожно прижимая меня еще ближе.
        - Испугалась? - шепот запутался у меня в волосах. Я судорожно кивнула, боясь отодвинуться. Как я теперь ему в глаза смотреть буду…
        Тихое фырканье подтвердило, что пламенеющие уши уже выдали мои мысли с головой.
        - Почему ты все время боишься стать немного ближе? - шепот переместился поближе к уху. Табуны мурашек немедленно начали миграцию туда-сюда по спине и затылку. - Даже немного обидно. Я-то чем заслужил?
        - Потому что все всегда плохо заканчивается. - пробормотала я невнятно. - А мы же дружим, нам вообще нельзя.
        - Конечно. Совершенно нельзя. - сдержанно согласился Паша и обнял уже по-настоящему. Именно в эту секунду я и поняла, что все пропало.
        Никакой дружбы с человеком не выйдет, если от его объятий ноги вихляют и подгибаются, во рту сухо, сердце стучит так, что вот-вот выбьет ребра, а в голове клубится туман.
        - Ты все равно скоро уедешь. - свой же голос я услышала словно со стороны, и только потом вспомнила. А ведь и правда, уедет. Помашет на прощанье, развернется и уйдет, помахивая остатками моего разбитого сердца - нет уж, нет уж, обойдусь. Мало ли, может, оно мне еще целым пригодится.
        Я решительно оторвалась от промокшей ткани и попыталась даже отойти, только кто бы дал.
        - Другой город - это ведь не конец света. - Паша немного наклонился и заглянул мне в глаза. - На самом деле да, я должен буду уехать, но дело ведь не в том, что рядом с тобой обязательно должен быть я. Просто перестань бояться, хорошо?
        Мышцы спины каменели под его пальцами, а я в немом изумлении пыталась найти в его глазах…что? То же, что сейчас было в моих?
        Как ты мог настолько ничего не понять?
        Зачем мне какой-то абстрактный другой?
        - Извини. - я неловко отстранилась, стараясь не потерять штору. Хорошо хоть комментировать мой наряд не стал. - Я действительно испугалась, не знаю толком чего…Спасибо, что зашел. Мне на собеседование пора.
        - В такую погоду? - казалось, мысли Паши витали где-то вдалеке, я даже не стала отвечать. - Как, складывается?
        - Ничего у меня не складывается. - буркнула я и прислонилась к стене. - Даже не перезвонили. Пойду сама.
        - Подожди до завтра. Перезвонят еще. - утешил меня Паша и покосился на дверь. Я ухватилась за этот взгляд, как за спасательный круг.
        - Тебе пора, наверное? - как только начинаю волноваться, тарахчу со страшной скоростью, вот и сейчас изо всех сил старалась говорить медленнее, но не получалось. - В общем спасибо большое, у тебя дел столько, наверное, а ты еще со мной носишься…
        Пока болтала, успела как раз открыть замок и приоткрыть дверь. Паша с неким сомнением на лице вышел, задержавшись на пороге. Повернулся ко мне, наткнулся взглядом на штору, хмыкнул и наконец ушел.
        Интересно, с какой периодичностью и силой надо биться головой об стену, чтоб из этой самой головы повылетали всякие глупости, подумала я и прижалась к косяку раскаленным виском. Мне нужен перерыв.
        Уже закрыв дверь, внезапно поняла, что не так было во всем происходящем. В глазах у него была вина. Вина и страх.
        Уж точно не ему меня в трусости упрекать…
        Еще эта штора дурацкая! Соблазнительница, роковая женщина в пыльной тюли…
        Коротко звякнул телефон.
        «Пора бы уже решаться. Или до конца жизни бояться, или все менять»
        От злости аж в глазах потемнело.
        «Какой решимости ты от меня хочешь? Что я должна делать?»
        «Для начала самой себе признаться»
        Я отключила звук и швырнула телефон на диван.
        - Совести у тебя нету! - сообщила я открытому диалогу. - Сначала он со мной дружит, потом спасает, когда надо и когда не надо, потом обнимается, теперь требует решаться? Кто из нас логичный дальше некуда, я, что ли? Чего ты от меня хочешь, каких признаний? Почему я всего боюсь? Потому что мне со всех сторон прилетает регулярно, вот и боюсь. И тебя боюсь, потому что не знаю уже, как жить, когда тебя там, наверху, не будет! Что же ты сложный-то такой, а?!
        Экран потух. Я выпуталась из шторы и завернулась в плед.
        - Ничего не понимаешь - ложись спать. - идея вполне тянула на революционную. Завернувшись поплотнее, я свернулась на диване калачиком.
        Я-то себе уже во всем призналась. Только что толку в моих предсказуемо возникших чувствах, если у них прописан срок годности?
        Глава 14
        Глава 14.
        Чего не стоило делать, так это ложиться спать в таком растрепанном настроении. Но в тот момент я была слишком растеряна, чтобы здраво рассуждать.
        Я, уже совсем взрослая, заперта в теле себя-девятилетней. Поднимаю руку, вижу маленькую ладонь с коротко обстриженными ноготками. Напряжение расползается по телу, захватывая его сантиметр за сантиметром. Мне страшно.
        Я знаю, что я опять одна, и мамы снова нет - за окном темно, почему всегда, когда ее нет, становится так страшно? Хочется скулить, но я молчу. Не стоит привлекать внимания. Мало ли, вдруг он где-то здесь.
        Спрячься куда-нибудь, хоть под кровать, мысленно умоляю я саму себя. Хоть раз сделай это. Убеги, скройся - это же наш сон, пусть мы не можем переделать то, что уже случилось, но тут мы можем вывернуть все наизнанку, получить хотя бы призрачный шанс на облегчение!
        Из зала слышится его голос. Вальяжный, ласковый. Настойчивый.
        Не выходи, бормочу я. Не выходи.
        Скрипит половица. Темная тень заслоняет проем.
        Тело цепенеет окончательно, я не могу выдавить даже шепота.
        Я проснулась от собственного крика, эхо продолжало звенеть в ушах. Было сумрачно, комната плавала в синеватых тенях. Подушка промокла насквозь.
        - Чтоб ты сдох. - бормочу я, переворачиваю подушку сухой стороной кверху и опускаю голову. Телефон возле моей головы беззвучно моргает.
        - Привет. - мамин голос звучал устало. - Как дела?
        - Все нормально. - я опустила трубку, вдохнула, вдохнула и снова поднесла к уху. - Как у вас?
        - Папа в больницу попал. - и замолчала.
        - Что случилось? Мне приехать? - я протерла заспанные глаза.
        - Приезжай, если получится. Мне одной сейчас трудно. - голос сорвался.
        Я растерянно посмотрела на трубку.
        Мама никогда не плакала, ни разу. Точнее, иногда плакала, злыми беззвучными слезами, но все принимала как данность. Не знаю, что при этом творилось у нее в душе, как она переживала все это, но внешне все было предельно сухо, и вдруг такое. Сколько лет я вижу подтверждение, что она все-таки любит отчима, столько же лет не могу в это всерьез поверить.
        Надеюсь, до вторника отпустят.
        В седьмом часу утра я уже тряслась в продуваемом всеми сквозняками вагоном, скорчившись на верхней полке в обнимку с книгой и пакетом бутербродов.
        Как странно устроена жизнь - я ненавижу всего одного человека, и ничего хорошего ему не желаю, но при этом и ничего плохого ему пожелать не могу, не потому что простила или забыла, а потому что от его отсутствия или наличия зависит счастье мамы. Как это возможно - тот, кто для одного человека кошмар всей жизни, для другого - и есть вся жизнь?
        Мысли плавно съехали с накатанной на Пашу. Я скривилась.
        Ну вот куда я полезла? Он ведь сам сразу обозначил наши отношения - дружба, и не больше. То, что я себе нам напридумывала и начувствовала, это же только мои проблемы…надо держаться подальше. Только вот как?
        Я набрала мучающий меня вопрос. Стерла. Набрала еще раз.
        Разозлившись на свою нерешительность, отправила.
        «Когда ты уезжаешь?»
        Надеюсь, не разбужу.
        Ответ пришел мгновенно, как будто он ждал моего сообщения.
        «Хочешь, чтобы я уехал?»
        Я закусила губу. Почему так сложно то.
        Почему-то в темноте тебе намного проще быть честной, чем при свете дня. Не знаю, с чем это связано, но часто кажется, что слова, сказанные ночью, не имеют никакого отношения к нам-дневным. Как будто ночью из шкуры замороченных, запутавшихся в собственном вранье и сложных попытках кому-то нравиться выбираются дети, которым все эти взрослые потуги до лампочки.
        «Дружба немного осложнилась. Я постараюсь не попадаться тебе на глаза до того времени, пока ты не уедешь. Жду от тебя того же. Напиши, когда.»
        Полминуты я не могла решиться. Вот и все, ты опять сбегаешь, не желая разбираться и испытывать боль - этого хотела?
        Я нажала «отправить».
        - Хотел решимости - получай. - прошептала я. - Нечего меня спасать. Или все, или ничего, теперь твой ход.
        Если исчезнет, все будет по-старому. Если исчезнет, значит я все сделала правильно, избежала всей этой канители с осознанием того, что человек мне нужен, а я ему не очень.
        Если нет…
        Я не знаю. Совсем-совсем не знаю. Будем решать проблемы по мере поступления.
        «Где ты? Решила не открывать дверь? Я слишком тихо стучу?»
        Я неловко повернулась и едва не слетела с полки вместе с тонким матрасом.
        «Уехала»
        Значок сети мигнул и пропал, оставив последнее сообщение неотправленным. Только бы он там дверь не вынес, мало ли…
        На перроне дул пронзительный, ледяной ветер. Я поежилась, покрепче прижимая к себе сумку, и полезла через рельсы, увязая в подмокшем снегу.
        Станция на отшибе, едва ли не посреди степи - хорошо хоть маршрутки ходят.
        Пока тряслась в раздолбанной, пропахшей черт знает чем машине, разглядывала унылый пейзаж с тоненькими деревцами вдоль трассы и первые дома - все как на подбор разбитые, без стекол и оконных рам, которые повыламывали в качестве топлива.
        Если и существует что-то, что вводит меня в глубочайшую депрессию и осознание собственной никчемности, так это мой родной город.
        Город, где мы спокойно играли на дорогах, потому что машины проезжали пару раз в день; город, где две школы и одна кое-как работающая больница, зато аж три бара. Город, где все делают на отвяжись, потому что конкуренции нет, город, где все знают друг о друге совершенно все и додумывают всякие небылицы не от неосведомленности, а просто от скуки.
        Почему-то жизнь в этом городке представлялась мне всегда чем-то полугероическим. Ты каждый день видишь одно и то же, стараешься не слишком громко выть от тоски и найти хоть какое-то занятие, но чем старше становишься, тем хуже у тебя выходит.
        Я вылезла на остановке и глубоко вдохнула. Большая часть людей, тоненькими ниточками связывающая меня с этим местом, уже погибли - провинция с алкогольными развлечениями сжирает многих, кто не успел сбежать, и даже не знаешь, что хуже - сломаться под ней или выжить, и бродить по улицам, как тень самого себя с оловянными глазами и бессмысленными действиями.
        Домофон на двери подъезда был сломан. Я взбежала на третий этаж по стылым лестницам, мимо покрытых толстым слоем изморози окошек, и нерешительно стукнула в дверь.
        Никак невозможно было определиться, вроде бы я вернулась домой, а по ощущениям - в гости, никак не удается заставить себя просто войти.
        Дверь рывком распахнулась. Мама, собранная и сосредоточенная, отступила на шаг, пропуская меня, и внезапно обняла. Она почти на полголовы выше меня, и я упираюсь носом ей в плечо. От прядей светлых волос пахнет духами и валерьянкой.
        - Хорошо, что ты приехала. - бормочет она, и я замираю, закрыв глаза.
        Пьем чай на кухне - почти как когда-то, только чайник на столе другой, прозрачный, изнутри светящийся синевой, да другие обои на стенах; те же магниты и шторы, та же кружка с маленьким сколом по ободку.
        - Я в больницу сейчас, ты поедешь? - мама бездумно перекладывает печенье из вазочки на стол и обратно.
        - Я лучше дома. - нейтрально отвечаю я. - Ужин сделаю, в магазин схожу…
        Мама поднимает печенье ко рту и опускает, не надкусив.
        - Ты его не любишь. - констатирует она. - До сих пор.
        Я пожимаю плечами. Как-то глупо сейчас опять разводить долгие разговоры с уточнениями, за что я должна была его полюбить.
        - Так что случилось?
        - Сердечный приступ. - мама трет виски. - С утра пораньше упал, голова закружилась, и все…
        Помолчали.
        - Ладно. Я поехала. - она отставляет кружку, а я смотрю на обычно аккуратные ноготки с маникюром - теперь один ноготь сломан под корень, остальные облезли, спиленные кое-как. - Ключ в тумбочке.
        После ее ухода я долго брожу по дому. Разглядываю старые, давно забытые фотки, свои потрепанные детские книги, нахожу свой альбом с выпускного - долго рассматриваю собственный диковатый макияж с тонной туши и подводки и бледные перламутровые губы.
        На диване спит старый кот - ему уже лет четырнадцать, не меньше; каждый вечер он ждал меня на лавочке возле дома, а я заставляла каждого ухажера по всем правилам с ним знакомиться и здороваться.
        Кот подставляет крупную, дымчатую лобастую голову, терпит, потом отодвигает мою руку лапой - хватит, мол, трогать меня - длинно зевает и скручивается калачиком животом кверху. Чешу светлое пузо.
        Я совершенно не представляю, зачем я тут и что буду делать. Поддерживать маму? Объективно говоря, не настолько мы близки, она и сама это понимает…
        Я одеваюсь, беру ключи и выхожу на улицу.
        Когда-то я знала тут всех, но теперь все люди, идущие навстречу - незнакомцы. Любопытные, заглядывающие в лицо, оглядывающиеся вслед. Это кто такая? Откуда взялась? Совсем никого не осталось…
        Медленно бреду на площадь, по краям которой разбросаны все крупные магазины. Вот книжный, в котором я весь одиннадцатый класс проработала - пока не было покупателей, я осторожненько снимала книги с полок и читала в углу, под желтой настольной лампой, взахлеб проваливаясь в другие миры; после ставила ее на полочку и шла мыть пол. Я себе казалась такой страшно взрослой в эти моменты, даже вспоминать смешно.
        А рядом магазин, где мы с подругой впервые купили пиво. Тогда еще никто удостоверений не спрашивал, и нам было едва по пятнадцать, мы купили одну банку на двоих и пили в промерзшем подъезде, ожидая чего-то необычного от первого взрослого напитка, но он оказался настолько невкусным, что мы, не скрывая разочарования, вылили большую часть. Каждый дом, лавочка, фонарь - все связано с каким-то крошечным кусочком моей жизни, смешным, грустным, счастливым или стыдным. Маленький городок это словно личный фотоальбом, только вместо фотографий места, с которыми ты срослась.
        Перехожу через дорогу и краем глаза вижу на углу пару мужчин. Как-то сразу понятно, что они спорят - по напряженным позам и упрямо вздернутым подбородкам. И все бы ничего, но стоящая дыбом русая челка до боли знакома.
        Я отвожу глаза, спустя пару секунд мозг опознает одного из мужчин. Я резко оборачиваюсь, но там всего один человек, никакого второго нет поблизости. Засунув руки в карманы, мужчина смотрит на меня - расстояние небольшое, и я вижу темные глаза и измученное лицо с острыми скулами.
        Между нами проезжает машина, пронзительно скрепя шинами. Мужчина отводит глаза, приподнимает воротник темной куртки и уходит, широко шагая и опустив голову.
        В висках колотится пульс, шея мгновенно покрывается каплями пота. Широко раскрыв глаза, провожаю взглядом незнакомца.
        Просто показалось, неоткуда тут взяться Паше, какой-то похожий парень стоял и ушел, в подъезд, к примеру; а что второй мужчина напугал меня до заикания, просто глядя на меня - так это не его вина, а моих расшалившихся нервов.
        Мысленно пообещав себе скупить все успокоительные, которые мне продадут в аптеке без рецепта, я толкнула дверь магазина.
        Глава 15
        Глава 15.
        К приезду мамы мы с котом по-братски поделили фарш, пожарили котлет, поделили уже котлеты и злодейски взбили пюре, едва не забрызгав стены.
        А заодно выбросили из моей головы всякие странные невозможные встречи.
        Как только мама вошла в квартиру, стало понятно, что какие-то улучшения есть - градус напряжения в ней пошел на спад, и воздух вокруг уже не звенел от сдерживаемой истерики.
        - Все нормально? Что сказали? - я остановилась на пороге кухни, вытирая руки полотенцем.
        - Получше, вовремя успели. - она принялась распутывать длинный шарф. - Не знаю, сколько там пробудет.
        Телевизор вполголоса бормотал какую-то невероятную дичь про подводных инопланетян-русалок, чайник булькал, за окном свистел ветер. Было так уютно, что я расслабилась.
        - А помнишь, как ты маленькая ревновала? - мама засунула вымытую тарелку в сушку и усмехнулась. Длинный пенный язык сорвался с руки и упал в раковину. - Придумывала всякое, боялась его…Я все думала, когда перерастешь?
        Ледяная рука изнутри ухватила меня за горло. Я втянула воздух, а выдохнуть никак не получалось. Ревновала?!
        - Он до сих пор ругается, что ты его папой не зовешь. - зазвенели ложки, ссыпаясь в задвижку. - А я как объясню? Ну никак ты его не подпускаешь, что я сделаю?
        Не стоит в этом доме расслабляться. Или ждать, что тебя поймут. Пустые надежды.
        - Саш, ну неужели так сложно? - мама с укором посмотрела на меня. - Я тебя просила же уже. Он уже немолодой, порадуешь, он же любит тебя…
        Рука наконец разжалась, выпуская из меня воздух. Теперь внутри все звенело, как замороженное, и грозилось рассыпаться от малейшего неловкого движения.
        - Я пройдусь немного, ладно? - я увернулась от ее взгляда, как уворачиваются от брошенного камня - глаза в сторону, плечом вперед, и прошмыгнула в коридор.
        Ступени мелькали так быстро, что я едва успевала ноги переставлять - казалось, тело просто летит вниз, а ноги просто немного тормозят это свободное падение. На улице мело, белая крупа переливалась в свете фонарей, больно жалила щеки; темное небо казалось серым через призму снегопада.
        Вдыхаем воздух, выдыхаем отчаяние. Боль, злость - все к чертям выдыхаем, прозрачными облачками, прямо в мутное небо, к голым веткам тополей.
        Завтра же уеду. Завтра же.
        - Достаточно далеко, чтобы я почти сутки искал, но недостаточно, чтобы убежать насовсем. - руки прошлись по плечам, стряхивая налипшие снежинки. Я испуганно оглянулась, делая шаг вперед.
        - Ты тут как? - вырвалось против воли. Снежинки путались в челке, оседали на бровях, висли на ресницах и изрядно отросшей щетине - почему я вчера ее не заметила?
        - Я тут молча. - отозвался Паша, подключив тяжелую артиллерию - улыбку с ямочками. - Я был настроен поговорить. Правда, пока ехал, уже остыл немного.
        - Откуда ты вообще узнал, куда ехать? - вопросы задаю, а сама глазам не верю. Ткнула указательным пальцем в нагрудный карман куртки. - Как ты меня нашел?
        - Тоже мне, проблема. - фыркнул Паша, глянул на мой палец. - Где варежки? Родной город у тебя в профиле указан, мама в друзьях есть, у нее - адрес на странице… Шифровщик из тебя так себе. Где варежки, спрашиваю?
        Я обреченно закрыла глаза. Открыла. Паша никуда не делся.
        - Это я тебя днем видела? - я спрятала руки в карманы. Паша неопределенно пожал плечами.
        - Ну, я бродил, адрес искал…может, и видела.
        - Ты чокнутый совсем. - жалобно пробормотала я. - Я не понимаю, чего от тебя ждать. Все время что-то выкидываешь.
        - Я-то чокнутый? - поразился Паша и развернул меня спиной к себе. - Топай в машину, холодно.
        В салоне негромко играла музыка. Я по привычке залезла на заднее сиденье. Свет погас, оставив только несколько огоньков на приборной панели. Ледяная крупа с треском врезалась в стекла, отрезая машину от всего остального мира.
        Паша влез рядом, впустив кусочек пурги в машину. Белая пелена сунулась было в машину и бессильно осыпалась на сиденья, отрезанная дверцей.
        - Будем обниматься на заднем сиденье, как будто нам по шестнадцать, а я машину у отца взял. - объявил Паша и стряхнул снег с волос. Я сначала фыркнула, потом испугалась немного и даже отодвинулась.
        - Нам не надо обниматься. - предупредила я. - Забыл? У нас же сложности, недомолвки, разные города и все такое.
        - Я много думал. Не смейся. - предупредил он, глаза блеснули в темноте, отразив рассеянный свет фонаря. - Наехал на тебя с требованиями разобраться с собой, а сам с собой не разобрался. Даже если я уеду, это ведь не обязательно конец. Можно будет писать и звонить, пока мы не определимся и не решим…ну просил же не смеяться!
        - Извини. - я выдохнула, пытаясь успокоиться, но опять рассеялась. - Писать, звонить, голубей слать. Шестнадцать тебе намного больше идет, чем…сколько там тебе?
        - Много. - в темноте почудилась улыбка.
        - Вот, шестнадцать намного больше тебе идет, чем много. Ведешь ты себя как раз на этот возраст. И не спрашивай, когда я такая умная стала, сама не знаю. Еще же нет ничего, совершенно, а ты уже испугался, напугал меня, все запретил, полез обниматься, сбежал сам, вернулся, не дал убежать мне…не слишком ли?
        - Это я так себя веду? - после некоторой заминки уточнил Паша и съехал на сидении пониже. - Извини.
        Улыбка лезла до ушей и выпирала даже за пределы лица. Проверка нужности прошла намного удачнее, чем я могла рассчитывать. Да и чего врать, я просто была рада, что он вот тут, опять рядом. На расстоянии вытянутой руки.
        - Знаешь. - я начала, не зная, как подобрать слова. - До того, как мы познакомились, я жила, как умела, вроде радовалась чему-то. Но теперь оглядываюсь и понимаю - я была как чужая. В целом мире не было места для меня, понимаешь? Для всех было, а для меня нет, выбило, и я бродила то тут, то там, но нигде не могла зацепиться. А теперь я вроде как есть. По-настоящему есть, вот - я, вот тут - ты, а вот - мое место. И даже если ты сейчас высадишь меня и уедешь, это уже не изменится. Все равно ты все поменял, и за это стоило тебе спасибо сказать отдельное, и давно, но я только сейчас поняла.
        - Ты такие вещи умудряешься иногда говорить, что и неудобно становится, и гордость берет - неужели я и правда такой нужный? - на фоне сине-молочного окна профиль как будто тушью нарисован, наложен поверх. - Стоило сразу понять, куда все это приведет - такие веснушки до добра не наводят, но вот, не понял. Или старался не понять.
        Он тихо смеется, а я замираю. Какой-то особый момент, перекресток - вот тут остановимся, подумаем, как дальше, и сделаем выбор, и жизнь изменится, потянувшись за нами по одной из дорог. Что нужно сделать, чтобы повернуть куда нужно? Где указатели?
        - Каждый раз думаешь, что все понятно. Нужно сделать так и вот так. - шепчет он, притягивая меня поближе. - Уверен, что надо так; а потом оказывается, что никаких ориентиров нет. Думай сам, решай сам. И отвечай за то, что делаешь…
        Слишком близко. Я закрываю глаза и тут же опять открываю, боясь что-то пропустить, но вокруг только темнота, чернильный силуэт заслонил все.
        - Никаких ориентиров. - выдыхает он возле самых моих губ.
        Спустя секунду я поняла, что вообще никогда ничего не знала - ни о себе, ни о любви. Как мне в голову пришло называть предыдущих людей любимыми?
        Не бывает так, чтобы каждое прикосновение прошивало тело от головы до пяток молнией, зажмуришься - разглядишь голубоватый электрический свет; не бывает, чтобы поцелуй продолжался, а весь мир летел в черноту вместе со снегопадом, машиной, фонарями и случайными прохожими, заворачиваясь в спираль.
        Оказывается, много чего бывает из того, чего никак не может быть.
        Но это я уже потом немного поумнела - глубокой ночью. После того, как выбралась из машины, пообещала не уезжать одна, дошла до квартиры, залезла под одеяло, а ощущение, что мир кружится вокруг меня, до сих пор никак не отпускало. Господи, Саша, это же просто поцелуй, как там, обмен бактериями или что-то вроде того?
        Совсем ты дура, осуждающе говорит организм и расплывается теплым желе. Какая разница, что оно такое и как зовется, если теперь вот так? Зачем определения вспоминать, когда и губы горят, и щеки, и даже кончики пальцев раскалились?
        Ничего я не знаю - беззвучно смеюсь, закрыв лицо ладонями. Кто бы знал, как это чудесно - узнать, что ты настолько бестолковая.
        Наутро мне даже стыдно. Вроде приехала маму поддержать, а сама забыла, что я вообще тут делаю. Но мама тоже была вполне бодра и в хорошем настроении, жарит блины, ехидно косится на припухшие губы - чертова колючая щетина! - но молчит.
        Вдруг действительно показалось, что мне едва шестнадцать, и никаких бед и зла вовсе не случалось в моей жизни, ни до, ни после - какие беды могут быть, когда вокруг тебя такой толстенный щит из счастья?
        - Вадим дома остался? - внезапно спрашивает мама. Я даже хмурюсь - какой такой Вадим?
        Я же до сих пор не сказала…
        Как быстро я забыла о том, что все еще замужем. Это характеризует меня как женщину облегченного поведения, показывает невысокое качество наших отношений или просто указывает на склероз?
        - Мам, мы разводимся с Вадимом. - со вздохом отвечаю я, сворачивая блин и засовывая его в варенье. - У него случилась внезапная горячая любовь. Я и забыла рассказать.
        - Ничего себе! - половник падает обратно в чашку с жидким тестом. - И как ты? И насколько давно эта любовь случилась, раз ты успела забыть?
        - Как я? - переспрашиваю и улыбаюсь, откусив разом полблина. - Замечательно. У меня тоже случилась. Поэтому и забыла.
        - То есть это вот. - мама неопределенно обводит контур губ пальцем. - Не от Вадима?
        Я несколько секунд смотрю на нее, она - на меня. Я не выдерживаю первой и начинаю смеяться, едва не подавившись.
        - Нет, ни разу не его. - прожевав, вытираю выступившие слезы. - Вообще все уже не его.
        - Ну и черт с ним. - мама воинственно шлепает кусок теста на сковороду, забыв ее покрутить - в середине вспухает толстая оладушка. - Он мне никогда не нравился.
        Глава 16
        Глава 16.
        После обеда я, нагруженная кучей пакетов с провизией, солеными огурцами и какими-то кульками неизвестно с чем, гуськом выбираюсь из подъезда, широко расставив руки, как баба с коромыслом.
        - У нас что, голод и магазины позакрывались? - Паша отбирает пакеты, загружая в багажник. - Скажи спасибо маме, теперь зиму точно переживем.
        - Это я большую часть тайком назад в холодильник запихнула. - я потираю покрасневшие руки и открываю заднюю дверь.
        Паша стремительно перехватывает руку и перетаскивает меня к передней.
        - Нееет. - я делаю шаг назад. - Я тут не поеду.
        - Поедешь. - дверь открыта, а меня просто скручивают так, что коленки на мгновение мелькают перед глазами, усаживают и надежно фиксируют ремнем. - Во-первых, я обещал. Во-вторых, нам ехать почти четыре часа, и мне тут одному будет скучно. Так что сиди и не возмущайся.
        Я для вида подергала ремень, поерзала, устраиваясь поудобнее. Машина мягко тронулась с места, вспугнув стаю голубей.
        Стоило покинуть пределы города, как телефон в кармане завибрировал.
        - Мама что-то забыла, что ли. - я вытащила трубку, но номер был незнаком. - Алло?
        - Добрый день, я по поводу работы, вы заполняли резюме у нас на заводе. - прочирикал звонкий девичий голосок, ввинчиваясь в ухо почище дрели. - Ждем вас в понедельник на собеседование! Вы указывали должности оператора и контроля по качеству, но эти вакансии, к сожалению, заняты. Не хотите ли попробовать на должность начальника лаборатории или старшей по цеху?
        - Чего? - переспросила я в полной растерянности. - Какого начальника? У меня же ни образования профильного, ни опыта…
        - Ничего страшного. - заверил голос в трубке. - Мы тут, знаете, посовещались и решили, что нужно привлекать к управлению новых людей с нестандартным мышлением.
        - А я с нестандартным, значит. - уточнила я.
        - Именно. Ждем вас в понедельник, в восемь.
        - Работу…предложили. - пробормотала я, остановившимся взглядом глядя в потухший экран.
        - Начальником? - Паша ехидно сощурился. - И чем ты недовольна?
        - Я довольна. - заверила я. - То есть недовольна. В смысле, что за бред, какой из меня начальник?
        - Рыжий. Милый и неуклюжий. Правда, не особо серьезный. - Паша выдернул из моих пальцев телефон и закинул в бардачок. - Какой получится, в общем.
        - Да нет, ну это розыгрыш какой-то. С чего бы начальником брали первую попавшуюся девчонку, которая несколько лет проработала за прилавком? - я пожала плечами. - Быть такого не может. Ладно, съезжу в понедельник, узнаю…
        - Надо верить в чудеса. Даже такие. - наставительно проговорил Паша. - Без чудес не жизнь, а выживание.
        - У меня в основном и так постоянное выживание. - напомнила я. - А чудеса типа стикеров на окне обычно доводят меня до истерики и паранойи. Слушай, я постоянно забываю спросить. То есть я помню, что ты тут по работе, а по какой?
        - По железячной. - мрачно отозвался Паша, выруливая на трассу. - Курирую установку оборудования на электростанции. По договору.
        - А. Понятно. - растерялась я, пытаясь представить Пашу в грязной спецовке и с гаечным ключом наперевес. Картинка ни в какую не желала складываться. - А потом должен ехать к себе, да?
        - Да. по крайней мере, на какое-то время. - неохотно ответил он. - Надо будет со всеми делами разобраться…
        - Это мелочи. - отмахнулась я и не удержалась. - Приятно, знаешь ли, когда ты не талдычишь про нельзя и все такое. Разнообразие.
        Паша покосился на меня:
        - Молчи уж, макаронный начальник.
        - И спагетти командир. - подхватила я.
        Быстро смеркалось, тяжелые тучи закрыли полнеба. Мимо тянулась бесконечная линия горизонта - белая гладь снега, отделенная от темно-серых кудлатых туч. Пейзаж не менялся, и казалось, что машина просто крутит колесами, стоя на месте.
        И все-таки я должна знать.
        - Паша. - я засунула руки в карманы и изо всех сил сжала кулаки. - Слушай, а откуда ты знаешь номера моих счетов?
        - В смысле - откуда? - не понял тот. - Достал квитанции из ящика, переписал, засунул обратно, оплатил через инет.
        - И правда. - пробормотала я. - А ты совершенно случайно не знаешь человека по имени Владимир Ганиев?
        - Ни случайно, ни неслучайно не знаю. А в чем дело? - глаза недоумевающие. Не очень-то из меня хороший детектор лжи, но вроде не врет…
        - Будем считать вопрос закрытым. - я вздохнула. - Просто меня раз в баре опоил этот мужик чем-то, засунул в машину и повез, а я даже двинуться не могла, и…
        Нас резко повело в сторону. Проехавшись почти по краю дорожного полотна, машина съехала одним колесом по насыпи. Зарывшись бампером в сугроб, взревела мотором и затихла. Паша выпустил руль и медленно повернулся ко мне.
        - Чего? - тихо, очень тихо переспросил он. Я съежилась, стараясь стать меньше ростом.
        - Да все хорошо же. - зачастила я. - У него машина загорелась, я выбралась как-то…дома проснулась. А он умер, тоже загорелся. И я почему-то подумала…
        - Что я к этому имею отношение. - странным деревянным тоном продолжил он. - Нет, я его не поджигал, к сожалению.
        - Да нет, я… - я окончательно запуталась. - Я не обвиняю тебя, просто подумала, что может, ты как-то увидел и довез меня домой или что-то такое. Совершенно не помню, как добралась…
        Несколько минут простояли на обочине - я, раз сто успевшая обозвать себя дурой за начало разговора не в то время и не в том месте; о чем думал Паша, я не знала, но вид был мрачный.
        - Раз уж решили выяснять всякие неудобные детали. - наконец заговорил он. Между бровей пролегла вертикальная складка. - С чего ты взяла, что это именно я?
        Щеки загорелись. Ладно, честно так честно.
        - Влезла в твой телефон, пока ты спал. - пробормотала я едва слышно. - Искала звонок в скорую. Испугалась ужасно, думала, ты меня подслушиваешь или вообще камеры везде, только вот не придумала, зачем тебе это надо. Подумала, может, ты и тогда мне помог, просто я не помню.
        Паша в немом изумлении покосился на меня. Складочка пропала.
        - Ты вообще в курсе, насколько у нас слышимость хорошая? - переспросил он. - Какая прослушка? Я большую часть вашего разговора с подругой слышал в своей комнате так четко, как будто вы в метре от меня сидели. Блочный дом, тут надо зукоизоляцию делать.
        - Волшебно. - пробурчала я - Никаких секретов…Мне надо было знать, что это ты. Прости. Я никуда больше не полезла, если что.
        - Можно было просто спросить. - упрямо ответил Паша, заводя машину.
        - Я не сказать чтобы сразу верю людям. - пожала я плечами. - Так надежнее показалось.
        Подъехали мы уже в полной темноте. Я нервно дернула ремень, успев забыть, как его отстегивать, зашарила рукой по краю сиденья. Паша не глядя нашарил кнопку, отщелкнул ремень и выпустил меня. Я выскочила из машины, торопливо нашаривая ключи.
        Что ни говори, нам надо обдумать все происходящее. Особенно ему, с моими-то косяками.
        Пакеты заняли свое место в коридоре на полу, к вящему удовольствию кошки. Паша сухо попрощался и выскользнул за дверь. Я перевела дух.
        Ну что, можно считать первой ссорой. С почином, так сказать.
        В общем и целом, ничего страшного не произошло. До работы еще целый чудесный длинный день, можно будет валяться, смотреть сериалы и ждать, пока паша остынет. Не видела я особой вины за собой, хоть убей. Слишком идеальным выглядит Паша, слишком вовремя, слишком…по-киношному. И я имею полное право сомневаться, с моими-то способностями к влипанию в отношения не вовремя и не с теми, с кем нужно!
        Все, надо выбросить его из головы хотя бы на выходной. Заняться своими делами, позвонить маме, подготовиться к собеседованию, надеюсь, к моменту моего появления массовый бзик закончится, и они предложат мне более подъемную должность.
        Кошка с урчанием уничтожала одну из маминых котлет. Я привычно долила воды в подснежники - может, это какие-то замаскированные инопланетяне, притаившиеся в моей квартире?
        Такое ощущение, что что-то свыше пытается изменить мою судьбу, внезапно пришло мне в голову, и я замерла с пустым бокалом в руках. Вот так неумело, как слон в посудной лавке - нужна работа? Получи ненормальных руководителей завода, которые готовы пустить все коту под хвост, но дать тебе хорошую должность. Не хочется верить в предательство бывшего любимого мужа? На, распишись - муж готов ночевать на лестнице, лишь бы тебя увидеть. Обижал отчим? Сейчас и мы его обидим. Напал маньяк? Все, был маньяк и нету. Хочешь идеального парня-друга? Сейчас выпишем из другого города, ах, дружить надоело? Держи драматичные отношения и возвышенные поступки.
        Разве может такое количество событий быть цепью случайностей? В это не очень-то верится. Впрочем, в то, что я внезапно обрела некие силы, влияющие на все, что со мной связано, верилось еще туже.
        И даже поговорить об этом не с кем…может, я как ударилась головой возле работы, так до сих пор там и лежу?
        Я зябко поежилась, подхватила умывающуюся кошку и влезла с ногами в кресло, пристраивая ее на коленях. Не самая лучшая компания, но наличие хоть кого-то рядом немного успокаивало.
        Бесконечно мусолить все происходящее в голове нет никакого смысла, я хожу кругами, ведь никаких новых данных нет.
        Кошка, передернувшись, впилась когтями в мои колени и угрожающе зашипела. Я зашипела ничуть не хуже, отдирая ее лапы. на коже остались кровавые отметины.
        - Ты чего? - я оторвала наконец животное от своих ног и скинула ее на пол. Кошка дернула хвостом и вздыбилась, как еж, глядя в угол справа от кресла.
        Я посмотрела в угол, на кошку, снова в угол.
        - Там же нет ничего. - я постаралась придать голосу более-менее уверенные интонации, вылезла из кресла и подошла к углу. - Видишь? Тут никого.
        Я помахала рукой перед собой и стукнулась обо что-то ладонью. Кошка взвыла и нырнула под диван.
        Расширившимися глазами глядя в пустоту перед собой, я сделала осторожный шаг назад. Потом снова протянула руку, краем глаза видя, как ее трясет.
        Пальцы медленно продвигались вперед в поисках неожиданной преграды, пока не уперлись в стену.
        - Что за черт. - зачарованно пробормотала я и снова махнула ладонью из стороны с сторону.
        Комната поехала, я прокрутилась, как в танце, и влетела спиной в стену. Затылок заныл от удара, пол поехал куда-то вниз, я лихорадочно замолотила ногами, пытаясь достать до него.
        - Зря. - тихий шепот прямо в ухо, я чувствую дыхание на щеке. - Зря ты ему веришь.
        Я скашиваю глаза вниз, но никого, ничего!.. вдохнув поглубже, я закрываю глаза и начинаю визжать.
        Ладонь запечатывает мне рот раньше, чем хоть один звук покидает его. Теперь это осязаемые, жесткие пальцы, я открываю глаза и сразу проваливаюсь в темный, затягивающий и пугающий взгляд.
        - Мне придется разбираться с этим. - едва слышно шепчет мужчина, колючая от щетины щека царапает мне скулу. - Не хочется, но придется.
        Я пытаюсь его пнуть, попадаю раз, другой; нога ноет, как от удара о стену. Мужчина неожиданно хохочет и выпускает меня, роняя на пол. Я забиваюсь в угол, поджимаю ноги.
        Он садится на корточки возле меня, захватывает пальцами подбородок, заставляя поднять глаза. Теперь я узнаю, я видела его.
        Не зря я тогда испугалась, бьется в висках.
        - Хотелось бы знать, сколько лишнего тебе уже выболтали. - заглядывая мне в глаза, негромко спрашивает темноглазый мужчина. Равнодушный, усталый взгляд настолько тяжело выносить, что я хаотично скольжу по его лицу, глядя то в переносицу, то на лоб.
        - Я не знаю, я ничего не знаю, честное слово. - бормочу я, выворачивая голову и пытаясь вырваться из жестких пальцев. В ответ он усмехается и перехватывает шею, больно впиваясь в кожу.
        - Совсем ничего? - вкрадчиво уточняет он, наклоняясь еще ближе. Волю парализует, я проваливаюсь в пульсирующую тьму радужки, пытаюсь шевельнуть губами, но не могу.
        Он смеется, притягивает меня ближе за волосы, целует в висок, оставляя полосу расцарапанной кожи, и отпускает так резко, что я откидываюсь, заваливаясь ниже. В глазах туман от слез.
        Сморгнув слезы, понимаю, что в комнате больше никого нет. Кошка выглядывает из-под дивана и с независимым видом принимается умываться.
        Я больше не могу ни думать, ни анализировать, ни беспокоиться, что меня услышат - утыкаюсь носом в коленки и кричу, пока голос не срывается на сиплый шепот.
        Глава 17
        Глава 17.
        В дверь трезвонят так лихорадочно, как будто в доме пожар. Еще и добавляют пинками, кажется? Замок звякает.
        Ага, я же кричала, вяло думаю я. Оцарапанный висок приятно холодит линолеум, и вообще на полу уже почти уютно.
        Или я сошла-таки с ума, или в моей жизни появилось что-то сверхъестественное. Хотя, чего я хотела, за все хорошее следует расплата. Видимо, мне и правда выдали сверху кредит доверия, а я потратила его на всякие глупости, и теперь за мной пришли. Разве у кого-то можно просить защиты от невидимых людей, проникающих в твой дом?
        Глухие удары сменились тихим царапаньем. Ужасно хотелось пить, но сил не было даже пальцем шевельнуть. Ватная апатия упала сверху и погребла меня под собой, как толстое ватное одеяло, разделив меня и все окружающее пространство.
        Как забавно выглядят ноги с этого ракурса. Вот как нас кошки видят…
        - Не надо меня трясти. - недовольно говорю я. Пытаюсь говорить - голос похож на едва слышный хруст и шорох смятой бумаги. Крепко зажмурившись, я вяло трясу головой. Болтанка прекращается.
        Фокусируюсь на лице передо мной, но все ускользает, как будто сознание, совершенно нормальное сознание заперто внутри неисправного тела, которое шипит, едва слышит и почти не может двигаться. Да что там двигаться - глаза в одну кучу собрать и то удается далеко не сразу.
        Я снова в воздухе, ноги болтаются. Пугаюсь до дрожи, вцепляюсь в плечи, как клещ.
        Отпускает так резко, как будто ничего и не было; я сижу, окруженная как будто со всех сторон, в кольце рук, и даже вроде бы на коленях, и будет большим враньем сказать, что мне это не нравилось. Я отодвинулась, оглядываясь.
        Пашина квартира теперь выглядит самым лучшим местом на земле. Как минимум потому, что тут я не одна.
        - Ты закрыл дверь? - сиплю я и тут же машу рукой. Какая разница, все равно туда может зайти любой желающий, влезть через окно, просочиться сквозь стены. Никакого протеста эта идея не вызывает.
        - Кто это был? Что говорил? - голос у Паши ненамного лучше моего. Он прячет лицо, ловко уворачиваясь от моих взглядов, то утыкаясь мне в макушку, то проходясь губами по саднящей дорожке к виску.
        Я собираю мысли в ряд и честно отвечаю:
        - Тот мужик, с которым ты разговаривал. С черными глазами. Спрашивал, что я знаю. Кто это - надо у тебя спросить.
        В голове щелкнуло. Я отстранилась еще чуть дальше, и, нахмурившись, сжала Пашино лицо обеими руками, вынуждая смотреть на меня.
        - Это из-за тебя, да? - шепчу едва слышно. - Все из-за тебя. Ты с ним знаком, и он думает, что ты мне что-то рассказал, а ты ничего не говорил, но это неважно, верно? Он может прийти снова, может сделать со мной, что угодно, и ты поэтому настаивал, что нельзя, а не из-за этой дружбы идиотской, так? Зачем ты вообще начал все это?
        Несколько мучительных минут он молчит, хотя я уже вижу все, что хотела увидеть. Но мне хочется, чтобы он сказал это вслух - не для меня, а ради себя самого.
        - Да. - наконец говорит он. - Из-за меня.
        Я киваю и опускаю руки, глядя перед собой.
        Дано: одна глупая, глупая девочка, которая верит в любовь. Условия: первая любовь - алкоголик, вторая - истерик-кобель, третья - какой-то уголовник, связанный с чем-то жутким. Вывод? Какой тут может быть вывод. Молодец, Саша. Трудно найти такие оригинальные углы, в которые можно лбом, да с размаху, но ты способная.
        - Ты даже не пытался быть честным, да? Даже не пытался. - я пытаюсь сползти с коленей, повсюду натыкаясь на заградительное кольцо из рук. - Я правильно делала, что не верила, а так стыдно было, ты ведь хороший, как я могу вообще?..
        Он протяжно выдохнул, развернул меня лицом к себе и раздельно произнес:
        - Прости. Мне очень жаль.
        Свет резанул по глазам, я зажмурилась, но этого было мало, свет проникал под веки, пришлось закрыть лицо руками. Что это за лампа такая?
        - Что ты делаешь? - просипела я, пытаясь отвернуться. Ладони только крепче обхватили мои плечи.
        Мысли рассыпались, как бусины, теряя смысл. Просто стеклянные шарики, скачущие по полу: маньяк, который напал на меня. Что такое маньяк, как так-напал? Разве такое было? Бусинка рассыпается в пыль. Кто-то невидимый, на него шипела кошка - боже, Саша, какие невидимые люди?
        Еще одна бусинка раскалывается пополам.
        Просыпаться было мучительно. Глаза горели, как засыпанные песком, и почему-то горло. Когда успела простыть?
        Воспоминания как-то странно путались, как будто я одновременно смотрела два фильма и теперь события из них смешались в кучу: вроде я была дома вечером, но в то же время совершенно четко знала, что спустилась домой, покормила кошку и поднялась обратно. И весь вечер провела тут, но вроде бы было что-то другое, что-то страшное…
        Я приподняла голову, растирая лоб руками. Простыла, что ли? Если опять температура, тогда понятно, почему мне так плохо.
        Паша спал сидя на другой половине кровати, неудобно подогнув под себя ногу. Темная футболка немного задралась, рукав скрутился.
        Видимо, я и правда опять разболелась, просто забыла. А он сидит тут со мной, подает всякие таблетки и вообще принимает самое деятельное участие. Что-то я часто болеть стала, наверняка нервы…
        Я осторожно спустила ноги с кровати, поправила растрепавшиеся волосы и нащупала повязку на горле. С недоумением прошлась руками по толстому компрессу. Голос пропал, что ли? Или зачем это?
        Паша не проснулся, продолжая спать в неудобной позе. Я прошлепала в ванную.
        На лицо смотреть было страшно - раскрасневшееся, с потресканными губами и какой-то ссадиной сбоку. Подбородок подпирал толстый компресс, в котором я узнала маленькое полотенце, судя по лохматым краям безжалостно разорванное и примотанное бинтом к моему горлу.
        Поплескав прохладной водой в лицо, я протянула руку к вешалке, наощупь пытаясь найти полотенце, но там его не было. Сложив два и два, поняла, что оно-то и подрабатывает в лечебных целях, и неплохо бы найти другое.
        Осмотр ванной ни к чему не привел, с волос капало, ничего пригодного для вытирания не находилось. Ну не в спальне же у него полотенца?
        В зале стоит какой-то шкаф. Надеюсь, по рукам меня бить не будут за то, что лазаю где не надо.
        Я распахнула дверцы и облегченно перевела дух: вон всякие вещи висят. А вот постельное, и полотенца рядышком, никаких покрытых паутиной скелетов не вываливается, а то мало ли…
        Я вытянула из стопки одно, мимоходом подумав, что таких ровных стопочек у меня вообще никогда не получалось, чтобы краешек к краешку. А потом увидела цветной уголочек, предательски выглядывающий из-под темно-серого комплекта белья.
        Всегда думала, что особым любопытством не страдаю, но видимо не здесь и не сейчас. Воровато оглянувшись, тяну фотографию на себя. Это даже немного старомодно - глянцевые плотные распечатанные снимки, которые зачем-то прячут. Старомодно и мило…
        С первого же фото на меня смотрели мои же голубые глаза. Вокруг зелень - нынешнее лето? Конечно, вон сумка, которую я в июле купила…
        Я перетасовывала снимки, уже не заботясь о тишине. Калейдоскоп лиц - Вадим, отчим, тот парень из бара, Олег, мама, первый муж…снова я, снова Вадим. Лера.
        Острые уголки царапали подушечки пальцев. Не удержав, выпускаю - вся стопка, как колода карт, с шорохом валится на пол.
        Я отступаю на шаг, еще шаг. Обуви в коридоре нет, я пришла босиком? Мои ключи лежат на тумбе у двери.
        Я сюда не приходила.
        Оставив фотографии на ковре, выскакиваю в подъезд.
        Уже дома, запершись на все замки, срываю повязку с горла, путаясь в расползающихся бинтах, разрезаю их. Под толстым слоем ткани прячутся черно-синие отпечатки пальцев.
        Только при виде этих отметин, словно памяток о том кошмаре, который был вчера, но который меня заставили забыть - ведь заставили, я не могла забыть об этом сама - начинаю вспоминать каждый свой шаг. Фальшивые воспоминания бледнеют и облетают, какие-то благоглупости о просмотре фильма, из-под которых вырывается реальность.
        Вырывается и рушится мне на голову, а я даже не могу сопротивляться. Все не просто вранье, все - опасная ложь, намеренный обман, зачем-то завлек, обаял, все фото сделаны не так давно, но мои точно еще до знакомства с Пашей. Видимо, не так уж я была неправа, обвиняя его во всех грехах.
        Горло пульсирует снаружи, напоминая о синяках, и изнутри, словно в нем крик застрял и никак не может прорваться. Черт с ней, с работой, мне надо бежать. Куда угодно скрыться, потому что как разбираться со всем этим, я понятия не имею.
        Я вываливаю полку за полкой, собирая на полу горы одежды, что-то запихиваю в сумку, плохо понимая, что мне вообще нужно. Белье, свитер, джинсы? Где мои документы?
        Пакет с самыми необходимыми бумагами отправляется на дно рюкзака. Я набираю номер Леры, уже зашнуровывая ботинки.
        - Привет! Слушай, ты не могла бы раз в день заезжать кошку кормить, а? - едва дождавшись ответа, перебиваю я. - Мне очень, очень надо уехать!
        - Ну…хорошо. - озадаченно отзывается она. - Ключи же есть. Что-то случилось?
        - Нет, все хорошо, просто дела появились. Пока не знаю, надолго ли. - отчаянно вру я. - Позвоню попозже.
        Выбегаю из подъезда. Уже светло, а я даже не посмотрела на часы.
        Куда мне теперь бежать? Домой нельзя, мой адрес он знает. Или они? Могут ли они быть заодно? Нет, не так. Они однозначно знакомы с тем…человеком, а человеком ли? И не подставлю ли я сейчас своих близких своим побегом? Ведь они знают их всех…
        Останавливаюсь во дворе. Ладно, я могу поехать на вокзал, уехать куда-то, только вот на что я там буду жить? Лезу за кошельком, пересчитываю деньги. На билет-то хватит, а дальше…
        - Куда собралась? - негромкий голос бьет по нервам, я вздрагиваю, едва не выронив кошелек на снег.
        Возле подъезда стоит Вадим, обросший неопрятной бородкой. Глаза покрасневшие и какие-то…невменяемые.
        - По делам. - растерянно отвечаю я, отступая от него. - А ты тут?..
        - А я тут тебя жду. - неприятно скалится муж и делает шаг навстречу. Я вижу что-то металлическое в руке, отразившее блик. Ужас стискивает горло еще до того, как мозг опознает оружие.
        Прижав вещи к груди, бросаюсь бежать, сзади слышен скрип снега под его ногами и хриплое, запаленное дыхание; прохожие с любопытством косятся на нас и расходятся в стороны, уступая дорогу.
        Он догоняет меня на углу, валится сверху всем телом, выбивая воздух из легких, вжимая лицом в сугроб. Холодом обжигает веки, я выворачиваюсь из-под его руки, пытаясь вдохнуть.
        - Саш, ну зачем все это? Я же не собираюсь делать ничего плохого. - укоризненно бормочет Вадим и рывком поднимает меня на ноги, стряхивая снег с моей куртки. От него пахнет алкоголем и застарелым потом. - Мы просто поговорим.
        Острый кончик ножа пропарывает куртку и упирается мне в бок, прикрытый локтем.
        - Просто иди. - бормочет Вадим, наклонившись к самому уху. - Домой.
        Я выгибаюсь дугой, весь мир сосредоточен в одной крохотной точке, точке, где моя раскаленная от бега кожа касается ледяного металла. Отчаянным взглядом шарю вокруг, цепляюсь за лица прохожих. Никто не смотрит. Никому нет дела.
        Крошечный шаг, еще и еще. Дыхание на щеке. Снег на лице тает, стекает за шиворот, смешиваясь со струйками пота.
        Вадим выдергивает ключ из моего кармана, открывает подъезд, запихивая меня внутрь. На секунду мелькает полубезумная мысль бежать и ломиться во все двери на первом этаже, но пока мне будут открывать…
        Он успеет разрезать меня на пару десятков лоскутков.
        По подъезду он меня практически тащит, приподнимая одной рукой над ступеньками. Я вижу только грязно-белый потолок и редкие лампочки в сетчатых стаканчиках. С этого ракурса я окончательно теряюсь и перестаю понимать, где я.
        Несколько труб в потеках краски, металлическая лестница, перекладины морозят пальцы. Вадим нетерпеливо подталкивает меня наверх.
        Какие-то подпорки в пятнах ржавчины - мозг передал управление автопилоту и теперь равнодушно фиксирует картинки окружающего мира. Я же смерзлась где-то в глубине собственной черепной коробки и не могу выбраться.
        Вадим распахивает какую-то невысокую дверцу и выходит, выволакивая меня под локоть. Теперь прикрывать нож нет никакой необходимости, уже никто ничего не увидит.
        Ветер бьет с такой силой, что я не могу вдохнуть, как будто лицо накрыли подушкой. Вадим вполголоса ругается, подтягивает меня немного выше. Снег скрипит под подошвами.
        - Смотри, как красиво. - шепчет он, прижавшись к моему виску.
        Невысокий бортик отделяет нас от бесконечной пустоты. Я пытаюсь затормозить, упираясь пятками, но оставляю две длинные борозды - и только.
        Голова начинает кружиться, черно-белый двор внизу закручивается воронкой. Нож летит куда-то в сторону.
        - Я не хочу делать тебе больно, правда. - Вадим разворачивает меня лицом к себе, а спиной к десятиэтажной бездне. - Просто я так больше не могу. Я правда старался.
        Он вглядывается мне в глаза, его зрачки пульсируют в каком-то диком танце, то сжимаясь в точку, то расплываясь кляксами во всю радужку, губы нервно подрагивают, уползают куда-то вбок, открывая зубы.
        - Вадим, не надо. - бормочу я, цепляясь за его рукава. - Пожалуйста. Давай спустимся отсюда…
        - Мы спустимся. - почти с нежностью шепчет он. - Уже скоро.
        Резко перехватывает меня за плечи и разворачивает, прижимая спиной к себе, делает шаг и пинком перебрасывает мои ноги через бортик.
        Время замирает - я вижу свои ботинки, висящие в воздухе и беспомощно дергающиеся; вижу, как подъезжает машина далеко внизу. Здесь, наверху, только шум ветра в ушах. Немеют кончики пальцев, с такой силой я вдавливаю их в плотную ткань куртки, ломая ногти.
        Остается всего одно движение - разжать руки и дать мне упасть. Или шагнуть вместе со мной. Я поджимаю ноги, словно так стану немного дальше от падения. Никакой логики, одни инстинкты.
        Руки под моими пальцами каменеют и замирают, как будто под одеждой уже не человек, а статуя.
        - Надо же столько натворить за такой короткий срок. - откуда-то сбоку раздается совершенно неуместное осуждающее цоканье. Я чувствую, как медленно начинаю сползать вниз в коконе окаменевших объятий и куртки.
        - Придется ему показать. - теперь уже нас обоих разворачивают, как неодушевленный предмет, и я вываливаюсь на снег. Руки ходят ходуном, что не мешает мне отползти подальше.
        Напротив окаменевшего, равнодушного Вадима на корточках сидит черноглазый ужас из моей квартиры и весело косится на меня, постукивая кончиками пальцев по лезвию припорошенного снегом ножа.
        - Ну кто бы мог подумать. - преувеличенно бодро говорит он и растирает снег между ладоней. - Пора вызывать главного героя всего этого безобразия.
        Глава 18
        Глава 18.
        Мужчина, казалось, потерял ко мне всякий интерес. Руки замерзли, пальцы распухли и покраснели, от ветра слезились глаза. Горло начинало ныть каждый раз, когда рассеянный взгляд мужчины скользил по моей фигуре. Вадима медленно заносило снегом.
        Казалось, прошла целая вечность, прежде чем я потихоньку сделала шаг в сторону двери, через которую мы вошли.
        - Стой где стоишь. - лениво отозвался черноглазый. Я замерла.
        Дверца хлопнула. На крышу вывалился Паша в той же футболке, в которой спал. На щеке отпечатались рубчики горловины.
        Одним полубезумным взглядом он охватил сразу все. Я ожидала чего угодно в этот момент, казалось, уже ничего не может произойти такого, что сможет меня удивить, однако фантазия меня подвела.
        Черноглазый выпрямился, гибко потянулся и ехидно спросил:
        - Что, наигрался? Видишь, до чего ты все довел? А если бы я не успел?
        Паша неопределенно дернул плечом и сделал шаг ко мне. Я отступила.
        - Потом будете разговоры разговаривать. - рыкнул черноглазый. - Мне, что ли, косяки твои исправлять? Ты на мужика посмотри, у него же мозг потек уже, ты совсем рехнулся?
        - Я не думал, что он так…среагирует. - глухо отозвался Паша. Черноглазый всплеснул руками:
        - Ну да, ну да! Истеричный, эгоистичный и внушаемый человек, что могло пойти не так?
        Я переводила глаза с одного на другого, пытаясь хоть что-то понять. Неподвижный Вадим вообще не воспринимался за человека, со своими стеклянными глазами и неловко согнутыми руками - манекен, не более.
        - Я все исправлю. Сам. - с нажимом проговорил Паша, откидывая потемневшие волосы со лба. Черноглазый - на фоне ослепительной белизны снега и блеклой серости туч болезненно-смуглый, острые скулы норовят прорвать тонкую кожу - смотрелся исчадием зла. Он не обращал на меня ровным счетом никакого внимания, но похоже был единственным, кто может мне все объяснить. Другое дело, станет ли…
        - А с ней что собираешься делать? - кивок в мою сторону.
        - Она никому ничего не расскажет. - Паша смотрел куда угодно, но не на меня.
        - Не тебе решать, расскажет она кому или нет. - ощерился черноглазый. - Ты не только себя подставил. Сколько можно тебя учить? Не надо никого пугать. Наказываешь - убивай, лишай чего-то, но пугать не надо! Засветился - убирай. Простое правило, верно?
        - Да неужели? А на горле ты ей синяки оставил чего ради? Не для испуга? - Паша наклонил голову вперед, желваки заходили ходуном.
        Спина пошла мурашками. Ведь это что-то, что касается меня, кого они имеют в виду? Неужели все-таки не просто так та машина, на которой меня увозили, загорелась?
        Только вот говорят обо мне так, как будто меня уже нет. Не то что рядом нет, а вообще не существует в природе. Была Саша, да вся вышла, бывает.
        - Я не хотел тебя брать, помнишь? - черноглазый обошел Вадима, заглянул тому в лицо, развернулся к нам. - Давай приводи этого в норму, пока еще есть, что в порядок приводить. Облагодетельствовал, ничего не скажешь. Не каждый день мужики любимых жен с крыш роняют.
        Паша скривился, уводя взгляд.
        Как он может быть замешан? В чем дело? Он как-то воздействовал на Вадима?
        - Все, давай, разбирайся с мужиком, я с девчонкой. - черноглазый в два широких шага оказался возле меня, отрезая от выхода. - Еще и память толком стереть не смог…
        Я шарахнулась в сторону. В какой-то момент я уже перестала понимать, кого и чего тут нужно бояться больше, и высота уже не казалась такой уж серьезной проблемой. По крайней мере, она понятная и не выкидывает никаких фокусов.
        - Отойди. - тихо попросил Паша, не двигаясь с места. - Я сам решу.
        Черноглазый подхватил меня под локоть, разворачивая к выходу, я дернулась, пытаясь вырваться из жестких пальцев, но только зря растянула мышцу - руку прострелило болью. Черноглазый, не церемонясь, дернул меня к себе, но замер, остановленный очередной фразой.
        - Я попросил отойти.
        Только голос уже не казался не Пашиным. Да и человеческим, если уж на то пошло. От этих звуков у меня защекотало голову, словно волоски вставали дыбом.
        В голосе трещали и ломались глыбы льда, он казался намного выше и вовсе каким-то бесполым, хотя и совсем не угрожающим. Просто нет необходимости угрожать таким-то голосом, какой псих поперек стихии пойдет?
        Черноглазый психом, очевидно, не был. Неохотно выпустил мой рукав, что-то пробормотал вполголоса и направился к Вадиму.
        Решив, что теперь-то никто меня останавливать не станет, я с места рванула к двери так, что заскользила на повороте. Уже почти добежала, и даже распахнула ее, когда снова оказалась в воздухе.
        - Успокойся, не убегай. Я все объясню. - Удерживая меня на весу, Паша пролез на чердак, одновременно пытаясь шепотом меня успокоить.
        - Еще скажи, что я должна тебе поверить! - выкрикнула я, выкручиваясь из его рук и пытаясь пнуть в коленку. - Все время врешь, все время! Что вам от меня нужно?!
        - Поверишь. - со вздохом пообещал Паша. - У меня доказательств целая куча. Точнее, одно…
        Почему-то эти слова прозвучали очень плохо. Как приговор.
        Входить в знакомую квартиру было мучительно. Я замерла на пороге.
        Паша подтолкнул меня внутрь, прикрыл дверь, не обращая внимания на замки. Ну да, к чему закрываться, самые страшные люди тут эти двое, куда там ворам и наркоманам!
        Смех щекотал горло, но ничего нормального в нем не было. Не хотелось даже выпускать его наружу, чтобы лишний раз не давать спуска начинающейся истерике.
        - А можно что-то сделать, чтобы я вас всех забыла к чертям и вы исчезли? - я покосилась на чересчур сосредоточенно разувающегося Пашу. - Вы мне все вообще не нравитесь.
        Прозвучало жалко.
        - Это вряд ли. - помолчав, отозвался он. - То есть можно, но психушка обеспечена.
        - Психушка мне и так обеспечена. - я расстегнула куртку и остановилась, не в силах решить - снять ее или оставить на случай очередного бегства. Хотя куда я убегу? Вряд ли таким простым способом можно будет все исправить. Верхняя одежда полетела в угол. Пальцы противно ныли, отогреваясь. Опустив глаза, попыталась удержать дрожь, засунула кисти между коленей.
        Открыла было рот, чтобы потребовать законных объяснений, да так и осталась - молча и с приоткрытым ртом. Даже не подумала в тот момент, что выгляжу как идиотка.
        Посреди вполне уже знакомого зала стоял человек, которому и принадлежал голос на крыше, никаких сомнений. И в нечеловеческой природе звука я тоже не ошиблась.
        Это можно было назвать огнем, только голубым, но это был не огонь. Что-то сияющее, струящееся, плотное прокатывалось по телу равномерными волнами, скрывая и одежду, и очертания. Только глаза еще были, продолжали жить на бликующей глади вместо лица - огромные, темно-синие, с радужкой, почти не оставившей места белизне белков. За спиной упругое сияние разворачивалось двумя дрожащими полотнищами, готовыми вот-вот распахнуться.
        Не знаю, каким чувством я поняла, что сейчас это снова заговорит. Рта не было, но я ощутила намерение или желание, и это стало последней каплей. Казалось, если сейчас я что-то услышу, мозг просто взорвется или сломается, да так, что никакие психиатры не спасут.
        Организм решил, что ситуация совсем дрянь, и вырубил все пробки. Голубой призрак дрогнул и потух вместе с окружающим миром, всеми совершенно лишними событиями и моим сознанием.
        Долго лежать в обмороке как тургеневская барышня я себе позволить не могла, перезагрузилась и хватит, Паша вовсе не Паша, а неведомый инопланетянин, все к тому и шло. Нашла идеального парня, Саша, кто, если не ты. Не йети и на том спасибо.
        Хорошо, нет шкалы для невезучести - на мне она бы с треском лопнула.
        Лежать было уютно. А в кухне голоса…
        - И что теперь? Помнит она, не помнит, тебе все равно придется отвечать, даже если ты успеешь все привести в норму. У парня крыша-таки потекла - кто тебя учил так грубо влезать? Хорошо, что я успел и он с крыши не сиганул…
        Монотонный голос черноглазого был совсем другим. Не таким, как наверху. Как будто он отчитывал близкого родственника, с какой-то заботой даже, что ли.
        - Хоть папаше ее на глаза не показался, хватило мозгов. - преисполненный раздражения вздох. - А ей-то на кой черт? Ты психов лечить умеешь? Вот и я не умею.
        Интересно, он там сам с собой беседует? Я приоткрыла глаза и затаила дыхание. Голоса настороженно замолкли.
        - Ладно, хочешь сам - разбирайся сам. - видимо, черноглазый махнул рукой на попытки уговорить Пашу. - Завтра будь готов. Придумай, не знаю, историю какую жалостливую…
        Во рту было так сухо, язык цеплялся за небо. Я попыталась сглотнуть.
        - …про любовь, например. - весело закончил черноглазый мне прямо в ухо. Я дико взвизгнула и шарахнулась в сторону, скатившись на пол.
        - Не собираюсь ничего придумывать. - буркнул Паша, выходя из кухни. Я потерла коленку и села обратно на диван.
        - Все, у меня силы бояться кончились. Вы психи. - мрачно объявила я, переводя взгляд с одного на другого. - На меня нападал маньяк, пытался зарезать собственный муж и светил синий инопланетянин. Сомневаюсь, что у вас в запасе есть что-то более жуткое.
        Черноглазый фыркнул, расположился на ковре поудобнее, поджав под себя ногу.
        - Сама ты инопланетянин. - он кивнул на Пашу. - Какой из него пришелец?
        - Голубой. - пробормотала я, отодвигая колени подальше от черноглазого. - Светящийся. Я жду объяснений.
        - Э, нет, это не ко мне. Все вопросы туда. - он кивнул на Пашу и поднялся, потянувшись. Хищно оскалился. - Раз уж впрягся, теперь будешь его персональной головной болью. Ну, или гемором.
        После его ухода стало намного, намного хуже. Осязаемое облако непонимания повисло в воздухе - каюсь, большей частью мое. Тишина давила на уши.
        - Так что это было? - я решилась нарушить паузу. Уже ни ради ответов, а просто ради того, чтобы хотя бы немного приблизиться к концу. - Хватит уже мяться. Давай, вываливай все разом. Твое…доказательство я уже видела, спасибо, красиво было. Надеюсь, больше не увижу. И про фото не забудь.
        Паша протяжно вздохнул и сел на диван на расстоянии вытянутой руки.
        - Я не. ну, не то, что ты подумала. - путано пояснил он, глядя в пол.
        - Но и не человек. А я много о чем подумала. - я вглядывалась в знакомый профиль. Все на месте, все как всегда…идеальная маска. Внезапно меня осенило. - Слушай, это спецэффект такой, что ли? Шутка? Пранк?
        Парень покосился на меня. В глазах у него явно читались сомнения в моей адекватности.
        - Видимо, нет. - мой энтузиазм увял. - А так здорово придумала…мог и подтвердить, чего стоило-то? Я бы успокоилась на некоторое время.
        - Думаешь, мне нравится врать на каждом шагу?
        - Ну так не ври! - невольно повысила я голос и осеклась. Тоже мне, дрессировщица нечеловеков.
        - Я даже не знаю, как начать. - Паша рывком поднялся и начал мерить комнату шагами - от угла к углу, по диагонали.
        - С фотографий. - тихо напомнила я.
        …Фотографии. Начали за полгода собирать, точнее я начал, первое дело, как ни крути, все должно быть идеально. Сразу как впервые на тебя наткнулся. Те, кто, не знаю, искорежен, изломан изнутри, видно сразу, словно не ровное пламя горит, как у других, а тусклый огонек мерцает, то гаснет, то вспыхивает так, что смотреть больно… Да, так мы и видим. Огонь. Пламя. Белое-белое. А у тебя почти и не видно было, так, свечка…
        Стал искать, кто или что стал причиной. Я давно уже был у твоих родителей, посмотрел, узнал многое. То, что ты сама бы не рассказала, да и они не рассказывали, но я могу узнать то, что мне нужно. Во сне удобнее всего. Переехал, пытался подобраться ближе. Обычно мы просто селимся неподалеку и не влезаем, не знакомимся лично. Ищем виноватых. Находим тех, кто сломал вас. Потом совсем легко.
        Нет, кармы нет никакой, и бог их не карает. Мы иногда караем, кого находим. Но вам потом легче, и пламя потихоньку возвращается…по большей части, ни на что мы не годимся, кроме того, чтобы влезать в чужие головы, видеть ваши раны и лечить их, как умеем. И восстанавливать справедливость в том виде, в котором видим ее мы.
        А потом этот, в баре…на кой черт ты вообще поперлась вечером в какой-то бар и пила с незнакомым человеком? Что за идиотизм? Я понятия не имел, как вообще поступать в этой ситуации, но я же вроде как взялся причинять справедливость и все такое, что я должен был делать? Остановил машину, загорелась она в процессе, видимо, слишком увлекся. Он вывалился из машины и побежал. Я вытащил тебя, даже не подумал, что он разглядел меня, что могут пойти слухи. Я не знал, что его убили. Оказывается, вмешиваться можно, но только так, чтобы никаких свидетелей. Не спрашивай, кто эти правила придумал; точно не я. Но раз я впрягся, то должен следовать.
        Потом этот твой недомуж. Я думал, что у вас любовь. Что ты простишь его, и все станет нормально. Попытался разбудить в нем остатки чувств…не смотри на меня так, он все равно тебя больше любил, чем ее. Просто себя он любил намного больше, чем вас обеих, вместе взятых. Но в первый раз все делаешь вслепую. Видимо, и тут я немного перестарался, и у него поехала крыша. Стоило после драки понять, что дело плохо, но я не знаю, как люди должны себя вести после такого вмешательства…
        Когда я так близко - даже в соседней квартире - я вижу твои сны вместе с тобой. Не всегда даже получается вынырнуть. С отчимом твоим тоже надо было что-то решать, я сначала просто хотел достать из его памяти какой-то отрывок, заставить пережить снова, взглянуть со стороны и найти хотя бы капли раскаяния. Не сдержался опять - мне вообще не очень-то просто сдержаться, раз за разом срываюсь, мститель из меня так себе…засунул его на твое место. В ту ночь ему снился чудесный сон, в котором он - ребенок, парализованный страхом, видит себя же взрослого так, как ты его видела. Он оказался слабее, чем ты. Сердце сдало.
        Сейчас я понимаю, что за все, что я делал из желания помочь, ты вполне можешь меня возненавидеть. Даже должна меня ненавидеть, ведь я смог помочь огню стать ровнее, но разрушил все остальное, как слон в посудной лавке, довел тебя до истерики, подставил. Как видишь, мы тоже разные…
        Почему ты? Да просто тебя я увидел первой, и тебе было хуже, чем кому-то из тех, кого я встречал. Да, ты все спрятала глубоко внутри, но это вредит намного сильнее, чем то, что вышло и отболело. Все, что скрыто, продолжает давить, разрушать изнутри, делая тебя совсем не такой, какой ты должна была стать, а это больно. Как дерево, которое растет на твоих глазах и внезапно изгибается под слишком сильным ветром. Ты знаешь, каким должно быть это дерево, и разница между реальностью и тем самым как должно - ужасает.
        Мы? Бродим вот так по миру…нет, одни бродим, просто однажды уже не получается игнорировать вопрос - кто мы такие и зачем мы тут? До какого-то момента тебе кажется, что ты человек, потом, когда впервые видишь этот огонь, думаешь, что рехнулся. Потом - что ты маг или еще что…после этого тебя находят остальные. Рано или поздно, разными путями, но мы все оказываемся в одной лодке, сколоченной сотни лет назад. Нет, это не супершпионская организация, нас не интересует политика или власть. Помогать - необходимость, а не прихоть. Просто получилось так, что на моем пути попалась именно ты. И я, в трезвом уме и при нормально работающем мозге, послал к черту все правила не приближаться, увидев, что я могу сделать все намного лучше, просто находясь рядом. Но правила-то я помню, но можно же дружить, не обязательно влипать в разные чувства?
        Да, мне теперь тоже смешно. Надо было попросить помощи сразу, как понял, что делаю не то. Гордость - страшная штука, так по-человечески.
        Обычно ты живешь как бы на расстоянии от людей. Ты видишь, что происходит у них внутри, понимаешь, насколько вы разные. Невозможно воспринимать человека как равного себе. Не потому, что мы лучше или хуже, просто потому, что мы даже видим одно и то же по-разному, чисто физически. Два разных вида. И подснежники, прости. Позже понял, что не порадовал, а больше напугал. Как и наклейкой этой дурацкой… что толку прощения просить, надо было сразу. Нет, надо было не влезать совсем.
        Ангелы? Нет, можно и так назвать, конечно. Ближе всего. Крылья же есть, показать? Тише, нет так нет. Пока думал, что человек, иногда думал - ну вот рай глупая идея, что за вечное блаженство? Не лучше ли снова и снова проживать разные жизни? А вот ад был намного более интересной концепцией, исправительный лагерь, какая-то надежда на кару, пусть и после смерти. А потом оказалось, что ничего такого нет. Да, мы знаем, не спрашивай, откуда. И это было обидно - а как же кара?
        Даже не знаю, кто и когда взялся за эту ношу. Понимаю, зачем, но как давно, понятия не имею. У тебя куча вопросов, я знаю, но я не на все могу ответить, я и на эти-то отвечать не должен, но я устал. Придумываешь первую успокоительную ложь, часть замалчиваешь, потом все дальше и дальше, вранье склеивается, спрессовывается в Вавилонскую башню, которая в какой-то момент начинает валиться тебе на голову, а ты стоишь и думаешь - устал. Не хочу, будь что будет. Пусть падает.
        Вот и моя упала. Еще и тебя накрыло…нет, этот больше не придет. Какая разница, как его зовут, я и так понимаю, о ком ты. Я обещал сам разобраться, и я разберусь сам. Уже вот разбираюсь, видишь? Знаю, что говорю сумбурно, но уж как есть. Если в голове беспорядок, по-другому не получается.
        Муж твой нескоро в себя придет. Извини. Хотя мне его не жалко, но вышло некрасиво.
        Другой муж? Нет, это точно не я. Люди иногда спиваются сами по себе. Не все из-за нас происходит.
        Память я тебе стирать не буду, сама понимаешь, это бессмысленно. Я немного подправил, стер буквально несколько минут, и то не стер - затер, скажем так, но все равно все воспоминания всплыли, стоило тебе увидеть отпечатки, это срабатывает как спусковой крючок. Это не так просто и очень серьезно. А уж если стирать из твоей памяти все события, от тебя вообще ничего не останется. Нет уж.
        Нет, убивать он тебя не собирался, он же понял, что ты не в курсе. Просто мое поведение было неправильным. Можно сказать, что я был на стажировке, которую провалил с треском. Их - нас - много, но не настолько, чтобы это играло заметную роль…несколько сотен, возможно. Никто не считал. Он думал, что я уже все рассказал тебе. Если бы это было правдой, то убил бы. Просто потому, что знать ты не должна. Правила, все дела.
        Все это закончится завтра. Для тебя уже закончилось, для меня закончится завтра. Кстати, на собеседование не ходи. Я тут немного опять пережал, ну и…ничего, проблема с деньгами это вообще не проблема. Я должен нести ответственность за все эти вещи. Нет, я не знаю, какую. Лучше иди домой, ложись спать и отодвинь все на задний план, хотя бы на какое-то время. На антресоли засунь…будут изменения, достанешь, а пока живи спокойно. Так не уйдешь ведь, верно? Я же чувствую то же самое, что и ты. Слишком долго и слишком близко. Даже твои эмоции уже не всегда твои.
        Я не хочу, чтобы ты была тут завтра. Я ведь не знаю, чем это закончится. Но и отпускать тебя сегодня… нет. Давай договоримся, что ты уйдешь, когда они придут? Просто уйдешь, без сопротивления, криков и попыток вмешаться? Обещаешь?
        Врешь ведь…
        Глава 19
        Глава 19.
        Этот вечер дал мне столько новых чувств, сколько я и вместить не могла, расширялась до размеров новой вселенной, давая место урагану мыслей. Не скажу, что все из них были приятные, но неожиданные - совершенно точно. Например, что чувствует приговоренный, отсчитывая минуты до рассвета, потому что с первыми лучами солнца отправится на эшафот. Одно это ощущение дарит миллионы разных беспокойных оттенков. Невольная, глухая, затаенная радость от того, что еще немного и все закончится, неважно как, но финишная прямая близко, а ты так ждал эти последние метры, что уже неважно, какова будет жизнь после и будет ли она. Нервическая дрожь и хоровод возможных вариантов спасения. Невыносимая жажда деятельности, а вдруг что-то можно сделать? Определенность давно уже стала редким гостем в моей жизни. А вот с надеждами надо бы прощаться навсегда.
        У меня оставались вопросы, точно ведь оставались, но голова была переполнена, и я никак не могла поймать ускользающие мысли за хвосты. Тишина больше не мешала и казалась единственным возможным фоном - до разговоров ли, когда между висками мечется такая прорва бессистемных обрывков и кусочков?
        Я сидела, подобрав под себя ноги, и бездумно провожала день за окном. Яркость света за стеклами осталась единственным ориентиром по времени. Сначала стемнеет, потом посветлеет снова, а потом что-то будет. Случится и закончится…
        Паша держался на расстоянии. Теперь я понимала, что все мои желания перед ним как на ладони, и совершенно не испытывала стыда за то, что не хотела приближаться. В конце концов, это инстинкт самосохранения. Мог бы и пораньше проснуться, но лучше поздно, чем никогда. Конечно, если не настолько поздно, что ты уже без этого инстинкта угробилась…
        Интересно, угробилась ли я. Интересно.
        Редкие взгляды не жгли как раньше, даже тепла не приносили. Внутри было прохладно и пустынно. В этот момент я ничего не чувствовала к тому, кто сидел в паре метров от меня. Рано решать, навсегда это или просто временная шоковая заморозка, словно азотом окатили, просто надо было пережить. Переждать.
        Я даже не могла оценить рассказ и все те действия, о которых он говорил. Ну как всерьез можно это оценивать? Это же не обычные дела, это что-то настолько из рамок вон, что и рамки разорвало с треском, и никакой линейки не хватит, чем вообще измеряется сверхъестественное вмешательство?
        Сверхъестественно неуклюжее, недотепистое и неудобное. Ну уж какое выдали, хоть мы и не просили…
        Люди всю жизнь чуда ждут, а мне вот, на блюдечке. Видимо, в реальной жизни и чудеса-то так себе, на любителя.
        Странным казались и какие-то отголоски, словно эхо, долетающее до меня. Несколько десятков муравьев, периодически начинающие бродить внутри и вызывающие неприятную щекотку.
        Ангелы? Вот это вот - ангелы? Светлые и справедливые? Вот это чудовище, едва не убившее меня в моей же квартире только потому, что посчитало, что я знаю больше, чем положено? Что за кривое правосудие свыше?
        Если они настолько жестоки, то кто им дал право вообще влезать в наши дела? Холод внутри сменялся огнем. Никакого разрешения им никто не давал, никто и никогда, раз уж о них до сих пор не знают. Пришли и взяли сами, пастыри. Сводить с ума, убивать, на мелкие осколки разбивать твои жизнь - спасибо, мы не просили о такой помощи!
        Медленно капали минуты. Профиль одного из чудовищ тонул во мраке.
        Интересно, как все сложилось бы без его вмешательства? Вадим, если верить Паше, все-таки любил меня больше…вернулся бы, наверное, со временем, поныл жалостливо, и я приняла бы его, сходя с ума от измены и не показывая своих чувств. Простить бы я точно не смогла…или не приняла бы, и просто жила так же, как живу сейчас, за минусом всех ужасных моментов.
        Впрочем, всех хороших - тоже. Бессмысленное существование.
        Не выдержав, я закрыла лицо руками. Выходит, я сама по себе совсем ничего не стою. Так всегда и было, ничего нового, но почему так больно именно сейчас?
        - Ну почему ты не такой ангел, как положено? С белыми крыльями и все такое? - глухо пробормотала я сквозь пальцы и вздохнула. - Какой от вас толк, если после вашей помощи больнее, чем до нее? Зачем ты полез в мою семью?!!
        Голос становился все громче и громче, и я уже не могла сдержать крик.
        - Зачем, Паша? Какой бы скотиной не был отчим, ты не подумал, почему я сама не лезу в это, нет? Дело ведь не в том, что она мне не верит, а в том, что они счастливы, счастливы вместе, как бы там ни было в прошлом, а я нормальной уже не стану, неважно, накажете вы его или нет! Мне не нужен был мститель или защитник, мне нужен был просто близкий человек, который понял бы меня!
        Сумерки скрадывали движение, но мне показалось, что он дрогнул. Наверняка показалось, ведь с человеческими эмоциями у них не очень ладится.
        - Я для тебя как дипломная работа. - с горечью пробормотала я, отворачиваясь к окну. Первая горячая, соленая капля щекотно прокатилась по щеке. - Сделать лучше всех. Сделал… что теперь с тобой будет?
        Спросила и замерла. Все-таки не все равно, что с ним станет.
        - Какая разница. - глухое, равнодушное. Я закусила губу и стерла непрошеные слезы.
        Меня мотало, как выброшенного за борт - океан эмоций, то резкий взлет, то неожиданное падение. В любом случае, для меня же уже все кончилось, так? Можно ли верить хотя бы этим словам? Я глубоко вдохнула и слезла с кресла, перебираясь поближе.
        - Я все не мог понять, почему ты не борешься. Не пытаешься мстить сама, у тебя ведь были рычаги. А тебе просто не надо. - отстраненно проговорил Паша, не поднимая на меня глаза. Я села на расстоянии вытянутой руки, обняв себя за плечи. - Откуда мне могло прийти в голову, что даже в этой ситуации ты думаешь о ком угодно, но не о себе?
        - Это нормально - думать о других. - огрызнулась я. - В этом нет ничего плохого. И ты, пока был рядом, должен был это понять. Я говорила об этом не один раз.
        Пока был рядом. Был - и нет, как будто и не было. И куда девать очередную дыру, аккуратно прорезанный черный силуэт в ленте моей жизни?
        - А если это всплывет? Каково будет твоей маме, когда она узнает, какой он на самом деле? Что ты пострадала от него, действительно пострадала? Не останешься ли ты виновата в этом? - Паша покосился на меня и, упершись локтями в колени, зарылся пальцами в волосы. Я фыркнула:
        - Она меня любит, конечно, но я и так всегда виновата. Привыкла. Я просто пытаюсь построить новые отношения с ней, выкинув все, что было раньше. Так проще, чем бесконечно ковыряться, кто и где сделал что-то не так. Разом - с чистого листа.
        - Может, нам тоже так попробовать?
        Я посмотрела на неподвижного парня. Похоже, мое отношение к нему беспокоило его куда больше предстоящего разбирательства.
        - Как ты себе это представляешь? Поправь меня, если я не права - тебе теперь вообще запретят приближаться ко мне, отправят спасать еще каких-то несчастных людей, счастливцы, живут же пока нормально, до первой встречи с вами! И не скажу, что я буду огорчена…
        Внезапно в голове что-то щелкнуло, незатейливо стянув в голове два факта. Я замерла.
        - Послушай. - медленно начала я. - Я так понимаю, у вас с наказаниями небогато? Убить, и делу конец?
        - Примерно так. - Паша оторвался от созерцания ковра и глянул на меня с интересом. Я сама свой голос не узнавала - ровный, словно металлический, звенящий.
        - А вы же к своим какие-то другие применяете? - добралась я до сути дела. - То есть вы же бессмертные, да?
        Паша грустно усмехнулся:
        - Откуда я знаю? Боюсь, я не в той весовой категории, чтобы знать такие подробности. Да и не убивали меня ни разу пока что. Зато твоя жизнь сразу придет в норму…
        Где она, эта норма. Была она вообще когда-то или нет?
        - Мне бы не хотелось, чтобы ты…ну, подвергся такому наказанию. - нейтрально, но неуклюже завершила я. - Все ошибаются, за это же не нужно убивать.
        Ну, кроме Олега, или как там его. Тут я их практику полностью поддерживаю, чего таить.
        - Не удивлюсь, если для своих припасено что похуже. - ровно проговорил Паша. - Слушай, я не знаю даже, как мне еще извиниться. Мне казалось, что я делаю все правильно. Только теперь, на расстоянии, вижу все так, как оно есть. Я даже не знаю, как назвать свое поведение.
        - Провал. Раздолбайство. Идиотизм. - перечислила я, загибая пальцы.
        - Влюбленность. - мрачно дополнил он. Я выдохнула.
        - Ты же вообще не человек, Паша. У тебя и чувств нет таких, зачем ты мне голову дуришь? - я попыталась перехватить его взгляд. - Это нечестно, хотя бы сейчас мог бы не врать.
        - А я и не вру. - пожал он плечами. - С чего ты взяла, что у нас какие-то особые эмоции? Такие же, какие были в нормальной жизни. Просто с людьми ладить сложнее, сразу видишь, кто есть кто. Теперь вижу, что мы не очень-то и лучше.
        - Меня-то ты тоже видишь как есть. - горечь прорывалась, невзирая на все попытки ее удержать, хоть рот сама себе затыкай. - Трусливая, неприспособленная, глупая, истеричная, слабая…
        - Слабая? - Паша изумленно приподнял бровь. - Ты не путай, это мне все видно, не тебе. С недальновидными поступками и самооценкой еще работать и работать, насчет остального…
        - Впервые в жизни могу честно сказать, что во всех моих проблемах виноват мужик. И тут не будет ни капли вранья. - я закрыла лицо руками, потирая виски.
        - Ты никогда не была слабой. Да, ты вечно сомневаешься во всем и стараешься подстраховаться. Не подпускаешь ближе тех, кто для тебя может стать важным, потому что тогда будет больнее; правда, взамен сближаешься с теми, с кем ничего не выйдет. Но слабой тебя язык не повернется назвать.
        Осязаемая тишина снова накрыла комнату.
        Глава 20
        Глава 20.
        Под утро я провалилась в хрупкую дрему, скрутившись на самом краешке дивана - просто закрыла воспаленные глаза на секунду и сама не заметила, как уснула.
        Сон был наполнен шепотом и полумраком, щемящим предчувствием потери и смутной надежды, но страх словно растворился, не оставив и следа. Казалось, что я стою на пороге каких-то счастливых перемен и прощаюсь со своей старой жизнью и со всем, что радовало меня в ней.
        Разбудило меня неяркое зимнее солнце, пробившееся через тучи. Я сморгнула, ощущая, как под веками словно наждачкой проехались, прислушалась и резко поднялась на локтях.
        Квартира была безнадежно пуста. В полосе света танцевали пылинки, часы все так же отсчитывали секунды, издевательски выщелкивая ритм. Не успела.
        Режущее изнутри чувство, что уже все происходит, а может и вовсе произошло, а ты осталась за бортом, ударило так сильно, что я слетела с дивана и побежала обуваться, не представляя, куда и зачем я бегу. Я должна была успеть, как бы там ни было, я должна знать!
        Я не могу всю жизнь вспоминать об этом и мучиться. Хватит уже сожалений.
        Куда они могли его увести? На какую-нибудь глубоко засекреченную квартиру? На берег реки, в подвал, откуда я знаю, как мне его найти?
        Уже в подъезде я остановилась и глубоко выдохнула. Как он говорил? Уже не все мои эмоции - мои? Значит, надо отделить мух от котлет.
        Глупая идея, невероятно глупая, у меня же нет никаких способностей, это давно ясно, я цепляюсь за призрачную надежду и за слова, которые могла просто неправильно трактовать… какая разница, если у меня больше ничего нет. Я закрыла глаза и попыталась перестать думать, хоть на секунду. Какофония мыслей отошла на второй план.
        Вот эта истеричная, лихорадочная жажда бежать, паника, все свое, привычное и родное, никаких сомнений. Вдох, выдох, отпустить…
        Спокойствие охватило меня, как кокон. Неестественное спокойствие, больше похожее на обреченность. Смирение, почти библейское, никаких попыток что-то изменить, никакого желания воевать. На первый взгляд все так. Только под тонкой корочкой показного принятия такое море бушует, что даже тронуть страшно.
        Вот это точно не мое.
        Ветер в лицо. Оглушает, гудит в ушах…бездна под ногами совсем нестрашная и даже не очень большая, что там десять этажей для крылатых.
        Я сорвалась вверх по ступенькам. Только бы это была та крыша…
        Вполне в их духе, лихорадочно думала я, совсем упуская из виду, что ничего о них не знаю и рассуждать подобным образом просто глупость. Все равно - в их духе. В одном и том же месте ткнуть носом в ошибки и наказать.
        Больше никогда не полезу на крышу.
        Боль-ше-ни-ког-да, стучало в висках. Дыхание сперло, сбилось комом в груди, ступеньки прыгали перед глазами.
        Ветер тараном ударил в грудь, когда я вывалилась на заснеженную площадку. Обхватил сразу со всех сторон, потянул, пытаясь сбить с ног. Заложило уши.
        Я оказалась в самой гуще толпы.
        Несколько человек расступились, с любопытством глядя на задыхающуюся меня. На секунду смутилась - все-таки не ожидала, что тут будет столь многолюдно, и тут же успокоилась.
        Людей-то тут нет.
        Темные куртки, обычные лица с разными глазами, приглушенные эмоции. Все разные, и все одинаковы. Все одно целое.
        Словами не описать, что я ощутила, оказавшись между ними. Словно в размаху упасть в кисель и барахтаться в нем, приятном и вкусно пахнущем, чувствовать прикосновения - не физические, а словно изнутри, и все это чудесное, благожелательное и красивое поглощает тебя, забиваясь все глубже в глотку, растворяя в себе.
        Меня повело в сторону, но в глубине толпы - сколько их здесь, как стая ворон - увидела того, кого искала. Увидела и не глядя оперлась на чью-то руку.
        Захотелось смеяться. Обе физиономии - и Пашина, и того черного - были на удивление озадаченными. Черноглазый фыркнул и закатил глаза.
        - Вот же, как пластырь прилипла. - что-то в нем изменилось. Даже язвительные слова не пугали.
        Или не в нем?
        - Не хотели бы, чтобы я вас нашла, ушли бы в другое место. - я отлепилась от озадаченного парня, даже не глянув, за кого ухватилась, и сделала еще один шаг. Кисель вокруг синхронно колыхнулся, пытаясь выжать меня. Нет уж… - Или дверь бы заперли. Или еще кучу вариантов придумали. Вы же не тупее, чем я.
        На Пашином лице все отчетливее проступало отчаяние. Точнее, мне казалось, что оно проступает, но лицо было неподвижным, словно окаменевшим - это во мне прорастало его отчаяние.
        - Дай мне минуту. - хрипло попросил он, оглянувшись на черного. - Уведу, и продолжим.
        Черноглазый глянул на меня с каким-то садистским изумлением - надо же, топлю, топлю, а все не тонет! - и кивнул. Паша двинулся ко мне, я выставила руки вперед.
        - Нет-нет-нет! - заговорила торопливо. - Эй, я имею право знать, я же во всем этом по уши, память вы мне не стираете, и что мне делать? Гадать, убили вы его или отослали куда-то? В соцсетях по фото искать? Во всех похожих парней до конца жизни вглядываться? Вам не кажется, что достаточно уже надо мной издеваться?
        Светловолосый гигант в темно-зеленом пуховике, стоящий в первых рядах, с недоумением покосился на черноглазого.
        - Что за дела? - медленно проговорил он. Звучный бас растекся по крыше. - Мы тут слушаем, как бедной девочке жизнь переломали и в каком она теперь состоянии, а девочка вполне себе в порядке, и даже не выглядит поломанной. Вон сияет как, глазам больно. Так в чем причина сбора?
        - Она же знает. - прошелестел тихий голос за моей спиной. Я не оглянулась.
        - Да плевать мне на ваши разборки. - злость превратилась в раскаленный добела камень, обжигающий где-то глубоко внутри. - Я не спрашиваю, зачем вы это делаете, может, с другими у вас получше выходит, но вы же должны лечить, а не доламывать, или я что-то не так поняла? У вас рогов с копытами нет, случайно? Это я даже не спрашиваю, в норме ли у вас душить людей в их квартирах! Лучше б сразу убили, чем вот так!
        Голос сорвался. Я судорожно втянула ледяной воздух.
        - В том, что она знает, нет большой беды. Не она первая, не она последняя. - лица чередой, кто-то говорит, что-то понимающе улыбается, и я уже не могу отследить, чей голос слышу. - Эту проблему можно было решить и без нас.
        - Никто не собирается…доламывать. - выделив последнее слово, блондин оказался передо мной, заглядывая в глаза. Радужка была настолько светлого голубого оттенка, что казалась светящейся. - Боюсь, твое знакомство с нами было не самым удачным. Но мы соблюдаем правила.
        - Да какие, к черту, правила! - из глаз брызнули слезы. Я же видела, что они не все такие, как этот маньяк, душивший меня, так почему я никак не могу добиться реакции? - Скажите мне! Можете ли вы сломать человека сами? Сделать ему так больно, чтобы он потух совсем?
        - Можем. Но это неправильно.
        Я уцепилась взглядом за светлую голубизну, казавшуюся мне спасительной.
        - А что будет, когда я останусь без него?
        Тишина и вой ветра в ушах.
        Черноглазый хмыкнул, а потом расхохотался, запрокинув голову и оголив острый кадык.
        - Ну ты и зараза. - опустив голову, он вытер рукавом глаза. - То есть мы должны наказать его за то, что он слишком глубоко влез в твою жизнь, а это против правил; но при этом не можем наказать, потому что тогда сломаем все то, что он успел сделать, что опять же против правил. Хитро.
        Светловолосый укоризненно покосился на веселящегося черного. Тот затих мгновенно, словно выключился.
        Наконец снова нашла Пашу среди бесконечных лиц, нашла и ужаснулась смеси отчаяния и надежды. Губа закушена. Ладно, будем считать, что я все делаю правильно.
        Все равно больше ориентиров никаких.
        Светловолосый потер подбородок. Прямо взглянул на Пашу:
        - Ты понимаешь, в чем ошибался?
        Тот кивнул, спокойно выдержав взгляд.
        - Мы в этой ситуации бессильны. - приняв решение, светловолосый резко кивнул черноглазому. Тот отошел и слился с толпой. - Наказать надо, но не нам. Придется тебе самому.
        - Я понял. - сипло прошептал парень.
        Я нервничала все сильнее. Что-то шло совсем не так, но я не могла понять, что.
        - У тебя остается выбор. - напомнил светловолосый. Паша снова кивнул, глянул на меня - серая радужка, почти серебряная - и опустил глаза.
        - Уведите девушку. - распорядился черный. Я увидела протянутую руку и шарахнулась в сторону. Нет, только не сейчас!
        Сзади тут же перехватили в захват, прижав руки к телу. Я закричала, замолотив ногами в воздухе, пока меня осторожно несли к выходу сквозь казавшееся бесконечным скопление тел.
        Спины сомкнулись, отрезая меня от Паши.
        - Пожалуйста, отпустите. - бормотала я, выворачивая голову назад и силясь хоть что-то разглядеть. Слезы стекали за шиворот, я дышала, как выброшенная на берег рыба, но кольцо рук ни на секунду не ослабло, и даже шаг не сбился. - Пожалуйста. Я должна быть там.
        Дверь в мою квартиру распахнулась сама. В ту секунду, когда меня перенесли через порог, внутри что-то бесшумно оборвалось. Как будто до сих пор я держала конец веревки, уходящий в пропасть, держала так давно и прочно, что пальцы окаменели и перестали замечать усилие, а теперь вдруг веревка ослабла, лишенная груза. Не хватало только затихающего внизу крика, мечущегося эха и глухого удара.
        Я обвисла, перестав сопротивляться.
        Когда-то меня смешили слова о том, что жизнь разделилась на до и после. А теперь такие ситуации случаются снова и снова. Только я распрощалась с Вадимом и пошла дальше, как снова преграда, и снова делит, и все, что до, уже покрывается пылью и тускнеет.
        Нельзя слишком часто делить жизнь…
        Глава 21
        Глава 21.
        - Нет, я пока не могу приехать. - я раздвинула шторы, прижимая телефон к уху, и распахнула створку. Свежий, наполненный запахами подтаявшего снега и влажной земли ветер ворвался в квартиру, парусом надув легкую ткань. Солнце заставило прищуриться.
        Мама огорченно вздохнула.
        - Я тебя уже четыре месяца не видела, даже на Новый год не приехала. В чем дело? Из-за развода?
        - Ни в чем. Сама знаешь, с тобой я готова видеться в любое время, но не с ним. - отрезала я. - Да и развод тут ни при чем. Да и работа сейчас… Ладно, я вечером перезвоню, хорошо? Занята.
        За окнами стоял непрерывный птичий гвалт.
        Четыре месяца. Март.
        Я закрыла глаза и подставила лицо подзабытому за зиму солнечному теплу.
        Новый год я встречала в одиночестве, закрывшись на все замки. К тому времени у меня не осталось страха перед чем-то сверхъестественным, что могло бы случиться. То есть все это пугает, понятно, но теперь я с отчаянием ждала хоть чего-то, хотя и отчаяние уже почти ушло. Но я невольно продолжала ждать.
        Какого-то знака, хотя бы капельки тех странностей, которые изменили мою жизнь в ноябре.
        Я не дождалась ровным счетом ничего. Последним напоминанием остались подснежники, осыпавшиеся бурыми лепестками под вечер того самого дня, когда меня закрыли в собственной квартире.
        Замок отказывался открываться, ключ застревал, не проворачиваясь, телефоны молчали. Я снова и снова пыталась открыть дверь, пока не поняла, что никто меня отсюда не выпустит. Села прямо на пороге, прижавшись спиной к прохладной обшивке, и приготовилась ждать.
        Ближе к ночи ожили телефоны, а от цветов осталась только горстка странно пахнущих искореженных листьев, развалившихся в пыль от моего дыхания. Глядя на темную взвесь, медленно опускающуюся обратно на клеенку, я с отчаянием поняла, что это - конец.
        Все, что было, можно так же смахнуть тряпкой в мусорное ведро, вымыть стакан, закрыть стеклянную дверцу шкафа и забыть. Проблема в том, что забыть было не так уж просто. На некоторое время я выпала из реальности, ощущая какую-то чужеродность ко всему, что окружало меня.
        Как можно жить вот так, даже не зная, что происходит? Я сидела на подоконнике и разглядывала людей, у которых была жизнь и цель, которые куда-то шли, озабоченные своими проблемами, у меня же даже проблем и тех не осталось.
        Точнее, никуда они не делись, но под гнетом камня на сердце съежились и стали совсем незначительными. У меня ушла примерно неделя, чтобы начать спать по ночам и понять, что я веду себя как ненормальная.
        Было и было. Никому не станет лучше, если я всю жизнь просижу в четырех стенах. И уж точно мне за мои страдания никто ничего не принесет на блюдечке. Зато теперь у меня точно есть понимание, чего и как я хочу, пусть все это уже в прошлом, но на меньшее я уже не соглашусь, хватит. Проблема сказочной любви оказалась весьма прагматична - и на кого теперь смотреть, если все намного хуже, чем он? Хотя и ему до идеала еще расти и расти…было.
        На завод меня все-таки взяли, с некоторыми заминками и недоуменными переглядываниями. В глазах сквозила легкая неуверенность, но звонок с предложением занять одно из руководящих постов все посчитали странной шуткой. Правда, в ней никто так и не признался.
        Я оформила медкнижку, почти без удивления узнав, что навсегда распрощалась с небольшой близорукостью, гастритом и еще парой болячек, сопровождавших меня всю жизнь. Благодарность испытывать получалось, но не удивление.
        Предложили должность оператора-наладчика производственного оборудования, что с моим программированием было связано хотя бы посредством наличия программного управления на этом самом оборудовании. Два месяца обучения на практике, и теперь я официально трудоустроенная рабочая единичка, 2/2 вываливающаяся из автобуса на территории предприятия и зевающая во весь рот. Работающих на заводе мужчин, которых там было нимало, я без зазрения совести сторонилась и обрывала все попытки наладить внерабочее общение. Обнаружила, что никакого испуга от чужих прикосновений тоже не осталось, я спокойно могла повернуться к человеку спиной или сама дотронуться до него, но это тоже оказалось неважным.
        Кошмары со сценами детства отправились в ящик «неактуально». Больше меня ничего не мучило. Все драматичные моменты слились в один не очень качественно смонтированный фильм и почти забылись, видимо, их тоже вытащили. Выходит, врал он все-таки не во всем.
        Мысли о том, что наказанием была смерть, я гнала от себя как могла. Это было просто нечестно, нелогично и неправильно, и верить в такую мстительность мне не хотелось. Но то ощущение внезапного обрыва, потери, пустоты внутри…
        Проще было считать, что он уехал. Просто уехал по своим, недоступным моему пониманию делам. Ничего такого.
        На развод я подала в январе, как только Вадима выписали из больницы. Встретила его в торговом центре, сразу после новогодних выходных - именно в это время меня опустило окончательно и я могла получать какое-то удовольствие от прогулок и бездумных блужданий по магазинам.
        Он был не один. С удивлением, довольно равнодушным, надо признать, увидела рядом с ним знакомую девушку. Деловито закопавшись в бесконечный ряд вещей, Анна то и дело выуживала оттуда очередной свитер, что-то вполголоса выговаривая отстраненному Вадиму.
        Я разглядывала его через стеклянную перегородку. Отросшие светлые волосы, собранные на затылке, гладко выбритый подбородок, глаза какие-то…нездешние, равнодушные. Человек, стоявший всего в нескольких метрах от меня, казался намного старше и серьезней, чем та картинка, которая оставалась в моей голове со времени наших отношений. Впрочем, теперь он стал совсем чужим, и на воспоминания этот новый Вадим упорно не накладывался.
        Вечером я сидела, сжимая телефон в руке, и не могла придумать, как начать разговор. Помнит ли он, что с ним было, или нет? Хорошо, что он не один…
        Надо было закончить с этим. Набрала сообщение.
        «Привет. Видела вас в магазине. Надеюсь, у вас все хорошо. Надо бы документы в порядок привести»
        Несколько минут после прочтения диалог оставался пустым. Несколько раз появлялась надпись «печатает сообщение», но пропадала.
        «Привет»
        Короткое слово повисло между нами, как последняя тоненькая ниточка. Любое неловкое движение, и оборвется.
        «Говорят, я тебя преследовал. Надеюсь, не сделал ничего плохого. Почти не помню. Извини»
        Я выдохнула. Никаких эмоций к Вадиму у меня не осталось давно, а жить с воспоминаниями о собственной ненормальности или о том, как тебя превратили в живой манекен, врагу не пожелаешь. С чистого листа начать будет легче.
        Нет, измена изменой, но за свой поступок он получил сполна. Впрочем, как и я уже получила - за все свои ошибки, с доплатой.
        В начале февраля я получила бумагу о расторжении брака. При встрече мы с Вадимом так и не нашли сил поговорить нормально, общая неловкость сковывала. Взаимные уверения в том, что все отлично, прямо-таки замечательно, за откровенный разговор принять было сложно. Сильно мешало еще и недоумение в глазах бывшего мужа. Он смотрел на меня так, как будто мучительно пытался вспомнить, что же нас связывало и за каким таким чертом он вообще на мне женился. Иногда это непонимание накатывало на него настолько сильно, что он сбивался и договаривал фразу на автомате.
        Подумав еще пару дней, связалась с Анной.
        Куда девалась моя робость? Какое-то сосредоточенное, почти лишенное эмоций состояние.
        Девушка не особо была рада меня услышать, но понимала, что никакой вражды и причин для нее нет. Когда Вадим попал в клинику, единственный номер, который он помнил и просил позвонить, был номером Анны. Некоторое время она исправно навещала его, проникаясь сочувствием, а после выписки забрала к себе, поскольку бывший муж стал совсем другим человеком, и этот новым Вадим был ей намного ближе, чем предыдущая версия.
        Хорошо ему память стерли, вместе со всеми чувствами и воспоминаниями обо мне. А вот ее оставили…
        Отчим поправился, но теперь не только я старалась не идти на контакт - он тоже начал сторониться меня. Я же совсем перестала его бояться, увидев, как быстро он превратился в сильно пожилого мужчину с дрожащими губами и трясущимися руками. Мама некоторое время пыталась разгадать очередную загадку, но решила, что все дело в его болезни, мое же поведение никак и не менялось. Впрочем, между ними явно что-то было не так, но я не спрашивала и не пыталась влезть. Возможно, это малодушие, но мне было все равно. Взрослые люди, разберутся сами.
        Словно разозлившись на саму себя, я отчаянно старалась изменить свою жизнь всеми доступными способами. Работала практически наизнос, частенько оставаясь дольше законной двенадцатичасовой смены, следя за работой более опытных наладчиков, непрерывно теребила их, пытаясь разобраться в каждой мелочи. Уже за первую неделю приобрела стойкую репутацию бесцеремонной, наглой и неугомонной девчонки, которая, однако, работать явно стремится. Это вылилось в отсутствие дружеских контактов, с другой стороны, зачем они мне нужны?
        Даже музыка, теперь звучавшая в моих ушах по утрам, была совсем другой.
        В общем, время шло. Я даже уже не вглядывалась в лица в поиске хоть кого-то знакомого. Клянусь, в первые дни я бы и черноглазому обрадовалась, как родному. Сначала я до безумия хотела знать; потом я стала опасаться узнать случайно. Как я могу отреагировать на весть о Пашиной смерти, я даже представить не могла.
        Лера восприняла все произошедшее как личную беду, хотя и знала только с моих слов о том, что мы расстались из-за серьезных расхождений во взглядах. Расхождение во взглядах!.. так я еще никогда не врала. Примерно как назвать слона небольшим компактным животным. Она попыталась было реабилитировать меня привычными способами, но натолкнулась на мое нежелание откровенничать, поэтому пошла другим путем и вытащила меня на неизвестно где откопанные курсы. С помощью живописи нас учили справляться с проблемами и восстанавливать свое душевное равновесие, что пришлось как никогда, кстати, и даже потраченных денег было не жаль. На всех моих рисунках преобладала глубокая синева, но и этот вопрос я не обсуждала. Пара особо впечатляющих своей экспрессией абстракций заняли почетное место пылесборников по стенам моей квартиры.
        К марту я обрела, наконец, то самое душевное равновесие, начала нормально зарабатывать и в целом привела себя в норму. Можно было даже возгордиться - до сих пор я считала, что технические специальности и работа сложнее должности продавца вообще не мое. Недооценила себя, выходит.
        Из соцсетей узнала, что Вадим скоро станет отцом. Эта новость царапнула немного, но все-таки я была действительно рада, что у них все складывается нормально. Может, это странное недоверие к миру в его глазах со временем растает.
        Весенний ветер сбивал с толку, пробуждал внутри подзабытое чувство - сидеть дома казалось совершенно невозможным, внутри что-то распухало, перекрывая дыхание, и только на улице становилось легче. То ли необходимость перемен, то ли ветер на самом деле не просто поток воздуха, дующий с определенной силой. Вообще я начала подозревать, что все в мире далеко не так просто. Как я теперь могу быть уверена хоть в чем-то? Вдруг завтра окажется, что ветер - это одушевленное существо, сознание, запертое в бесконечном движении, или выдох огромного великана, все это время баюкающего нашу планету в ладонях.
        На этот новый мир, лишенный привычной опоры, смотреть было намного приятнее, чем раньше. Я завела смешные, но работающие ритуалы с обязательной утренней, тщательно отбираемой песней, которая задавала ритм всему дню, с ежедневным часом на жалкие попытки заняться вокалом или йогой. Эти крошечные якори выстраивали мои дни, давая новую почву под ногами, зависящую только от меня. Впрочем, жалкие они только поначалу, а никакое действие не может быть совсем лишенным смысла.
        По крайней мере, все это приносило мне удовольствие.
        Совсем уж неожиданно в конце марта мне принесли приглашение на свадьбу. Разглядывая гладкий, мраморно-бежевый прямоугольник картона с шоколадной лентой, я внезапно подумала, что все-таки все выворачивается к лучшему.
        Какую бы цену нам не пришлось за это заплатить.
        На свадьбу я не пришла - не то чтобы меня мучили воспоминания, просто на этот день выпадала дневная смена, а сдвигать график не хотелось. Почему-то приглашение не виделось мне такой уж достойной причиной для беготни с поиском замены. Да и не думаю, что Анна действительно будет мне рада, о Вадиме вообще молчу. Кто я ему, призрак из полустертого прошлого.
        Видимо, март не только мне мозги выносил. На работе внезапно обрушилась целая лавина проблем - сбои в работе аппаратуры, внезапные увольнения, путаница то в документации, то в исполнении приказов, производственные браки, и к концу дня я уже едва переставляла ноги. В последний час засорился дозатор, весело выстрелив в потолок потоком переломанных макарон, после чего забастовала упаковочная машина, вместо одинаковых пакетов выдав длинную непрерывную целлофановую колбасу.
        В глазах першило от сухости и мучной пыли.
        Домой я возвращалась около девяти, ныряла в арку, пересекала оживленный двор соседней многоэтажки, проходила мимо нескольких бабушек, азартно режущихся в карты или нарды каждый день с тех пор, как на улице стало немного теплее, и выходила к своему двору, ковыряясь в кармане сумки в поисках ключа.
        Я так давно запретила себе ждать, что даже не обратила внимания на фигуру недалеко от подъезда. Какая разница, в самом деле. Поочередно попинала бордюр, сбивая с ботинок комья серого влажного снега, звякнула ключами. Потянула дверь подъезда на себя и уже сделала шаг внутрь, когда услышала смешок. По спине побежали мурашки.
        Мало ли, кто и зачем там усмехнулся. Может, в телефоне что-то смешное прочитал. Это совсем меня не касается.
        Однако я медлила, не решаясь войти. Металлическая ручка двери медленно выскальзывала из повлажневших пальцев.
        - Нет, я теплого приема и не ждал. Но чтоб совсем не узнать… - знакомый голос накрыл меня, отделяя от окружающих звуков. Я все медлила, не решаясь обернуться.
        Я боялась, что обернусь и увижу совсем другое лицо. Ошибся парень в прозрачных сумерках, перепутал, а то, что голос похож… может, и не похож, просто память играет со мной, выдавая желаемое за действительное.
        А может, увижу его. И все опять развалится, и будет еще хуже и сложнее.
        Я выпустила ручку со следами пальцев, зажмурилась и обернулась.
        Он выглядел похудевшим, неровная щетина подчеркивала линию скул и бледность кожи. Вокруг глаз пролегла синева. Волнистые пряди казались почти черными, изрядно отросшие, заправленные за уши. И глаза - цепкие, уставшие, но те же.
        Подтаявший снег хлюпнул под ногами.
        Подойдя почти в упор, я молча вглядывалась в серые глаза. В голове опять стало пусто - как всегда, стоило случиться ситуации из ряда вон, как мозг выбрасывает белый флаг, пакует чемоданы и исчезает, оставляя пустую черепную коробку, сквозняки от уха к уху и полотнища паутины.
        Паша приподнял брови в немом вопросе, разглядывая меня так же пристально.
        - Откуда ты взялся? - выдохнула я так тихо, что сама почти не услышала своих слов. Глаза жгло. - Откуда ты?..
        Почти невесомое касание. Непонятно, кому страшнее. Хотя я-то, обычный человеческий человек из мышц, костей и сомнений, совершенно точно никуда не исчезну…
        - Хороший вопрос. Даже не надейся, что отвечу. - полуулыбка и ямочки, совсем как раньше. Я осторожно дотронулась пальцем до одной из них. - Лучше спроси, надолго ли я?
        - Надолго ли ты? - послушно переспросила я. Щетина упоительно кололась и вообще была потрясающе правдоподобной. Еще немного, и я пойму, что это все не сон и не галлюцинация…
        - Насовсем. - он прищурился и покосился наверх. - Там мою квартиру не сдали еще?
        - Не знаю. - я отняла руку от его лица и тут же вцепилась в рукав. - Какая разница? Думаешь, я тебя пущу в такую даль?
        - И правда. Целый этаж. - Паша фыркнул и втолкнул меня в подъезд. - Пошли, у меня ноги промокли. И у тебя наверняка тоже. А обниматься дома намного удобнее. Надеюсь, мне никакого очередного мужа не придется гонять? Никаких больше флегматичных драконов не прилетели с целью похитить принцессу?
        Я целый лестничный пролет прошла, прежде чем старательно выстроенная плотина рухнула. Все упрятанные в дальний угол чувства нахлынули, лишая возможности дышать. Развернувшись, я рухнула на Пашу всем телом, цепляясь за куртку на плечах и глотая слезы.
        - Ну наконец. - пробормотал он, перехватывая меня. - А то как манекен… говоришь, а глаза пустые. Я кольцо хотел купить, а размера не знаю. И даже не знаю, развелась ты или нет. Может, уже опять замуж выскочила. Может, вообще уже не ждешь.
        - Ага, я такая. - пробубнила я в стремительно намокающую куртку. - Только отвернись, я уже взамуж убежала. Какое кольцо, тебе же нельзя. Да и принцесса из меня так себе. Конечно, развелась, Вадим теперь вообще едва меня вспоминает…
        Кольцо рук вздрагивает и сжимается чуть плотнее.
        - Мне теперь все можно. - голос ровный, и даже отголоска эмоций не слышно. - Я к ним никакого отношения больше не имею.
        Я отстраняюсь, шмыгая распухшим носом. Внимательно смотрю в глаза. Глаза бессовестно увиливают.
        - Не ушел. Или не только ушел? - он морщится. Выходит, угадала. - Что ты натворил?.. хватит юлить!
        Он выдыхает и сдается.
        - Наши дети будут рыжими. Абсолютно апельсиновыми. Никаких синих крыльев. - серьезно говорит он, пальцами зарываясь в мои волосы под шапкой и вытягивая наружу прядь. - и летать вряд ли будут.
        - И хорошо, что не будут. - я говорю просто чтобы не замолкать. В голове каша. - Куда бы мы их, крылатых, девали? В клетку? А в саду бы их выгуливали, как шарики - с поводком на щиколотке…
        Паша сбивается с поглаживаний и хохочет вполголоса, щекотно уткнувшись мне в шею.
        - Жалею, что не успели полетать. Тебе бы понравилось. - бормочет он.
        - Ничего, я и без полетов… Ты теперь обычный человек? - шепчу я. - Никаких больше фокусов?
        - Совсем обычный. Насчет фокусов - не обещаю.
        Эпилог
        Год спустя. Вместо эпилога.
        Фокус все-таки случился.
        - Никаких. Синих. Полосочек. - с угрозой говорю я, тыча пальцем в рулон обоев. Паша, прищурившись, изучает цвет под моим пальцем.
        - Он вроде бы…зеленоватый. - неуверенно говорит он. - Зеленоватый же?
        Мама, полуприкрыв один глаз, как снайпер, почти проходится по предмету спора носом.
        - Цвет морской волны! - уверенно заявляет она. Я начинаю закипать.
        - Вы что, дальтоники оба? Синий же! Си-ний! В нашей квартире не будет синих обоев!
        Мама шумно вздыхает и закатывает глаза.
        Продавец, увлеченно ковыряющийся на стенде с образцами плитки на случай «может вам что-то подсказать», дергается от моего голоса, оборачивается, проходится глазами по моей фигуре, намертво застревая в районе округлившегося живота; понимающе ухмыляется.
        - Ладно, синий так синий. - соглашается Паша и выдвигает край рулона с сиреневыми полосами. - Смотри. Полосочка, и ни разу не синяя.
        - Сиреневый - как раз для девочек. Только бы не синий. Может, розовый?
        Я закусываю губу, чтобы не рассмеяться. Никак не привыкну к этой новой и совершенно обычной жизни, в которой мой муж, выбросив куда-то крылья, увлеченно выбирает обои для детской вместе с моей помолодевшей и счастливой мамой. Как и ко своей раздражительности.
        - Зеленый, еще можно зеленый! - мама тащит меня за руку. - Я там видела что-то симпатичное…
        Плетусь за ней, покачиваясь. Центр тяжести после беременности обнаружился в каком-то не том месте, и я стала ходить осторожно, как будто могу разбиться. Впрочем, сам факт появления во мне этого ребенка, как и нашего брака - вещь, противоречащая здравому смыслу.
        После появления первых признаков, долгих мучительных раздумий, торга и смирения я, наконец, купила тест, результат которого был неожиданным. Нет, я вроде взрослый человек и понимаю, что такое с парами случается, особенно в браке, но… Паша впал в ступор, из которого вышел далеко не сразу, да и вышел вроде как не весь.
        Несмотря на полную уверенность в своем правильном выборе, согласие и кольцо на пальце, в загс я шла, закусив губу. Мерещилось, что в последний момент документы окажутся поддельными, и Пашу уведут прямо из кабинета в наручниках. Никакие уверения, что удостоверение совершенно настоящее, меня не успокоило. Вообще удивляло, что у ангела вполне нормальная прописка, ответственная должность и какая-никакая обычная биография.
        К сожалению, моего образования и его знаний не хватило, чтобы прийти к единой теории, каким таким образом ангел - для простоты я продолжала называть их так - смог стать настолько совсем человеком, что аж даже папой. На первом узи меня трясло вместе с кушеткой. Казалось, что с экрана на меня польется синий свет, а ребенок приветливо помашет длиннопалой ладошкой, помахивая крыльями. Слава богу, врач была не в курсе моих фантазий, поэтому решила, что я просто очень сильно мерзну.
        Нормальный ребенок женского пола, ни хвоста, ни рогов, ни свечения (хотя насчет свечения пока неточно). Следующие несколько месяцев мы до хрипоты обсуждали имена, а потом решили заняться ремонтом.
        Вот до ремонта я себя считала вполне доброжелательной и стеснительной девочкой. Куда там… я скандалила, как грузчик, лезла с ненужными советами похлеще консультанта орифлейм и вообще участвовала в процессе по максимуму.
        Уже через месяц нас станет трое, а я до сих пор не могу разобраться, как к этому относиться. Я никогда не хотела детей, то есть в мечтах они у меня не мелькали, просто иногда думала, что они когда-нибудь появятся. Теперь же это самое «когда-то» выпирало так, что я забыла, когда видела свои коленки.
        Я так и не смогла выпытать, что же произошло в те дни, когда я сходила с ума в запертой квартире. По оговоркам и с трудом добытым обрывкам я сложила картину произошедшего, додумав половину, и бросила. Какая разница, в самом деле?
        Теперь он обычный человек, и больше не знает, о чем я думаю или что мне снится. Когда я впервые сказала об этом вслух, он долго смеялся, а потом сходу обозначил, что за химия происходит в моей голове в течение дня и какие странные там заводятся мысли. На провокацию я не поддалась - все-таки он неплохо знает меня, поэтому все совпадения стала считать тонким психологическим расчетом.
        Мама, совершенно неожиданно для всех, развелась и вышла замуж заново. Просто позвонила, сухо сообщила, что переезжает в наш город, там и распишутся, тем более что мне нужна будет помощь - и оставила меня с трубкой в руках и приоткрытым ртом. О своих причинах она тоже не захотела говорить, но больше событий моего детства не вспоминала. Паша пожал плечами и буркнул что-то про поздно включившуюся совесть.
        Свою фотографию из напугавшего меня досье я изъяла и засунула в рамку, уж очень я там хорошо получилась.
        Первое время я никак не могла успокоиться. Встречала Пашу с работы, заглядывала в глаза, пыталась разобраться - действительно ли он сделал однозначный выбор в мою пользу? А как же все те фантастические вещи, которые он мог делать, не будучи человеком, не жалеет ли он о том, что произошло?
        Со временем я поняла, что его жизнь вывернулась намного сильнее, чем моя. Я просто поддавалась проходящим снаружи и внутри меня изменениям, ему же пришлось полностью измениться, сделать самый сложный выбор и отказаться от своей сути. На все мои вопросы, не жалеет ли он, Паша только пожимал плечами и объяснял, что выбора никакого и не было, потому что второй вариант уже не просто не устраивал, а был просто невозможен.
        На все белые платья и прочие издевательства я больше не соглашалась - ну не в третий раз же, в самом деле? Как оказалось, счастье точно не в этом.
        Уже после свадьбы он сознался, что боялся возвращаться. Не мог предусмотреть, как я отреагирую, кого я на самом деле любила - его со всеми способностями или просто его, безо всяких уточнений. Человеческая жизнь полна сомнений, ничего не поделаешь.
        Прошлое напомнило о себе лишь однажды.
        Апрельским днем я, выходя из больницы, краем глаза заметила слишком приметную, почти двухметровую массивную фигуру. Светлые волосы отливали серебром. Моя рука непроизвольно дернулась к горлу.
        Я медленно развернулась, во все глаза глядя на светловолосого гиганта, когда-то ставшего на мою сторону.
        Он стоял, привалившись спиной к раскидистому тополю, едва выпустившему первые клейкие листочки, и что-то крутил в руках, доброжелательно посматривая в мою сторону, словно приглашая подойти и заговорить. Почему-то было ясно, что если я сейчас развернусь и сбегу, он просто отпустит, не пытаясь догнать меня. Я поплотнее запахнула пальто, неосознанно прикрывая живот, и подошла к нему.
        Он улыбнулся одобрительно и протянул мне ладонь. Подумав секунду, я коснулась пальцами его руки. По телу словно пробежал электрический заряд, мелко покалывая кожу.
        Несколько секунд он разглядывал меня, светлые глаза насквозь прошивали - почти забытое ощущение, Паша тоже когда-то смотрел так, что неуютно становилось.
        - Я рад. - проговорил он неторопливо, не выпуская моей ладони. - Не бойся, не слежу. Просто пришел проверить.
        - Что проверить? - внезапно я испугалась так, что внутренности скрутились в тугой комок. - Только не говори, что детей тоже нельзя!
        Не знаю, на что я была готова в этот момент. Наверное, на все, вплоть до убийства. Показалось, что он появился с одной целью - лишить меня всего.
        Он прищурился, смерил меня взглядом и расхохотался. От гулкого баса узел внутри дрогнул, да и развязался.
        - Дети - не моя компетенция. - доверительно сообщил он мне, наклонившись поближе. - Да и вы тоже. Хотел увидеть, что вы справились. Ты прямо как рыжий ежик - и страшно, а все равно фырчишь и лезешь в драку. Успокойся.
        - Если бы тут был тот черный, я бы даже не подошла. Или сразу вооружилась бы чем потяжелее. - пробормотала я едва слышно. Ангел поднял ладони вверх:
        - Он к вам больше не приблизится.
        - Вы главный, верно? - уточнила я и засунула руки поглубже в карманы. - Я еще там так подумала. От вас же многое зависело, правда?
        - Правда. Только я не главный, у нас нет главных в прямом смысле слова. Старший, из тех, кто тут дольше всего.
        - Пожалуйста, объясни, что он сделал. Мне надо знать. - неожиданно для себя самой попросила я и облизнула внезапно пересохшие губы.
        - Он не сказал? - удивился ангел. - А я откуда знаю? Мы ничего не делали.
        - А как же ваше наказание? - я прищурилась. Видимо, недоверие к таким, как он, уже въелось в самую глубину и вынырнуло тут же, как только его увидела. Гигант равнодушно пожал плечами, провожая взглядом темную кошку. Лохматый зверь, брезгливо поджимая лапы, старательно обошел лужу и юркнул в кусты.
        - Я не имел права делать тебе больно. - негромко начал он. - Кем бы ты нас не считала, мы не настолько плохи. Есть те, кто…заигрался, но их единицы. Мы ничего не делали, он все сделал сам.
        - Как? Отпилил крылья ножом? - я фыркнула. - Есть же какой-то способ превращения вас в людей.
        - Нет. - он покосился на меня. - Такого способа нет.
        - Но он же стал. Стал ведь? - я поежилась под пронзительным взглядом. - Стал?..
        - Конечно. Но как - не спрашивай. Наверное, это изменения такого же рода, как те, что проходит каждый из нас, прощаясь с человеческой жизнью. - негромкий голос словно убаюкивал. - Любое существо изменяется, неважно, человек или нет. Если такое случится еще раз, мы поймем лучше. Не сейчас. Я принес тебе кое-что.
        Не глядя на меня, он протянул ладонь. С нее свисала тонкая короткая цепочка со всполохом синего огня. Солнечный свет словно немного потускнел.
        Я подцепила цепочку, приподняв огонек.
        Это был прохладный, гладкий камень, вытянутый, с заостренными концами, похожий формой на веретено или глаз. Выпуклый, отполированный словно линза, он ловил свет и изливал его призрачной синевой, так похожей на…
        - Что это? - я погладила небольшой камень и подняла глаза на ангела.
        - То, что ты думаешь. - усмехнулся он и сжал мою ладонь, скрывая сияние внутри. - Одень ребенку. Я присмотрю.
        - Спасибо. - я опустила неожиданный дар в карман пальто. - А в вашей защите есть необходимость?
        - Не знаю. - беспечно пожал он плечами и подался вперед, подцепляя меня под локоть. - Провожу. Мало ли, что может случиться - лучше подготовиться заранее, верно?
        После этой встречи я несколько раз порывалась заговорить в Пашей, но не знала, как начать, нервничала и сбивалась. Наконец замучилась так, что перепугала его, а потом просто вытащила цепочку из кармана. Паша изменился в лице.
        Я никогда до этого момента не видела такого ошеломленного выражения, с затаенной болью в глубине светло-серых глаз.
        - Не молчи. - я пошевелила пальцами, заставляя кулон качнуться. - Я виделась с…
        - Я знаю, с кем. - он перехватил камень. - Не спутаешь.
        - Так что это такое? Он просил одеть это ребенку.
        Паша длинно выдохнул, и в этом звуке мне послышался как минимум десяток ругательств. Я напряглась, переводя глаза с синей капли на мужа.
        - Кусок души. - сквозь зубы пояснил он. - У нашей дочери будет очень хорошая защита. И охрана, видимо, тоже.
        Я округлила глаза.
        - И зачем ему это нужно?
        - Не знаю. Я пока даже не знаю, рад я этому или нет.
        - Интересно. - я оперлась на Пашино плечо, потерлась виском. - Это значит, что они тебя простили? Приняли твое решение?
        Он обнял меня, притягивая поближе, и фыркнул в ухо.
        - Мне без разницы, простили они меня или нет. - приглушенно пробормотал он. - Я теперь здесь. Все остальное не имеет никакого значения.
        Несмотря на все его уверения, я понимала, насколько сложно ему принять все изменения. И этот привет из прошлого всколыхнул тоску.
        Третьего мая появилась на свет наша дочь. И да, она была рыжей.
        Мама заходилась в умилении, носясь с крошечным свертком, который Паше приходилось отбивать шантажом и провокациями, мне же было все равно - я хотела спать и немножечко тишины.
        Ожесточенные споры возобновились, но я вошла в раж и с легкостью уложила на обе лопатки всех оппонентов, назвав дочь Ангелиной. Ну каким еще именем можно было назвать дочь ангела?
        Через месяц после рождения я, раздираемая сомнениями, все-таки застегнула цепочку на шейке дочери. Яркая капелька несколько минут послушно лежала, согреваясь, на розовой коже, а потом истаяла, втянувшись внутрь настолько быстро, что я не успела сорвать украшение. Еще с час от кожи на груди исходило слабое голубоватое сияние, но больше ничего не происходило, и я понемногу успокоилась. Словно со временем поняла, что светловолосый гигант не враг мне. В конце концов, только благодаря ему все закончилось хорошо.
        Только глаза у нее со временем стали пронзительно-голубыми, с невозможно светлой радужкой.
        С этой минуты я больше не строила планов. Жизнь показала мне, какими смешными мы становимся, пребывая в уверенности, что сможем контролировать все вокруг. Единственное, в чем я была уверена - дальше мы будем идти вместе.
        Вместе - такое волшебное слово.