Королевская няня Ксюша Левина
        Отцы с детьми всегда мило! А когда детей двое?.. трое... четверо! А ты у них няня... От умиления грех не влюбиться! Только в женатых влюбляться нельзя! Нет и точка, Иван Анатольевич! Паситесь в своём огороде!
        Ксюша Левина
        Королевская няня
        Глава 1. Молитва Кати Татариновой
        Я стояла посреди учебной комнаты в костюме лисички с локонами, как у барби, и во все глаза смотрела на того, кого ещё ни разу не встречала за столько месяцев.
        Этот человек платил мне зарплату, подписывал заявления на отпуск и давал компенсации и премии, но сегодня впервые я встретилась с ним лицом к лицу. Он был очень крепким и казался высоким, хотя на самом деле на своих каблучищах я вполне доставала ему до носа макушкой. Наверное. Если бы он стоял.
        Иван Анатольевич спал на кушетке в учебной комнате, положив под щёку коробку в подарочной упаковке, его пиджак лежал на столе, а ботинки валялись на полу.
        Этого человека я видела только в профиле инстаграмма его жены. Этого человека обожали почти не знакомые с ним дети. И он уже пятнадцать месяцев был моим полноправным владельцем, потому что каждая собака в этом доме знала, что у меня, как у бедняжки Джейн Эйр или Франсуазы Скоррон, не было ни-чер-та. Я была нищей, но, видимо, очень доброй, потому что порылась в шкафу и достала плед и диванную подушку.
        В учебной комнате было всё на случай зимы и ядерной войны, а уж чем укрыть босса и подавно. Ну и, как укладывать людей спать, я знала на пятерочку.
        Осторожно вынула коробку и перехватила голову Ивана Анатольевича, тихонько приговаривая всякий вздор, ловко просунула под неё подушку. Расправила ноги, которым мешал до этого ворох одежды, а потом укрыла пушистым пледом и остановилась, чтобы впервые вживую посмотреть, да ещё и вблизи, на настоящую легенду.
        Наверное, я делала это слишком долго, потому что в какой-то момент открылся глаз и уставился на меня. Хрустально-голубой, прекрасный... глаз!
        - Белочка? - вопрос поставил меня в тупик, но я машинально кивнула.
        - Белочка.
        - Не рано ли? Всего один бокал виски.
        Я ахнула и зажала рот рукой, чтобы глупо не расхохотаться.
        - Вы же Лиза? - продолжил ещё недавно спящий босс, не спеша вставать.
        - Лиза.
        - А вы только повторять умеете? - он улыбался, а я понимала, что вживую эти «тридцать два» выглядят ещё бесподобнее, чем в Инстаграмме.
        - Простите, - я не смогла сдержать улыбку и отступила в тень. Уже смеркалось, и комната быстро приобретала сине-фиолетовый таинственный окрас.
        - Вы... укрыли меня?
        - Да, вы уснули. Знаете, - я посмотрела по сторонам, потом выглянула за дверь и, убедившись, что там никого, заперла ее, - я могу закрыть шторы поплотнее, дверь на ключ, и вы поспите! Вам никто мешать не будет! А я тут пришла быстро план урока набросать, пока аниматоры работают. Как идея? Я только по клавиатуре постучу и всё! Никаких посторонних шумов!
        - Милая Лиза, - улыбка Ивана стала кошачьей, блаженной, и я снова заволновалась, - я спал последний раз часов тридцать назад под шум аэропорта прямо в кресле. Оно даже не было массажным. И в нём не поднимались подлокотники, так что не было возможности даже прилечь. Меня сто процентов устроит ваш стук по клавиатуре. Работайте! Сколько у меня часов?
        - Аниматоры до десяти, потом Оксана сама будет пробовать уложить детей, у неё не выйдет, и в одиннадцать меня вызовут. Ещё пять часов.
        - Если бы я знал, что в доме есть место, где можно поспать пять часов, я бы приезжал сюда почаще!

* * *
        Я пыталась сосредоточиться на работе, но то и дело отвлекалась на сопящего в подушку Ивана. Он укутался в плед по самый нос и так крепко спал, как не спит его младшая дочь!
        Вообще за пять часов нужно было сделать огромный объём работы, и мне казалось, что время бессовестно утекает сквозь пальцы. В целом, в обязанности няни входила только забота о благополучии и хорошем настроении детей, далее именуемых как принцы и принцессы. Со временем оказалось, что репетиторы по чтению и писанию не устраивают их мать, далее именуемую как Королева... Оксана. Тогда я стала заниматься чтением сначала с принцами, близнецами Максимилианом (да, именно так, Макс он только для меня) и Альфредом (Алик). Позже Принцесса Микелла (Мика) стала читать с нами. Принцесса Франсуаза (тут сложнее всего, но мы зовём её Феней) пока отказывалась читать публично, но я знала, что она умеет.
        Позже принцам и принцессам понадобились уроки английского, и, недолго думая, меня отдали на курсы. Рассудив, что на первую пору хватит, я честно учила алфавит и цвета с монаршими детьми, пока им не наняли англичанку Ванессу. Зато появились математика, география и этикет. Потом Королева Оксана стала «как ни в себя» находить новые занятия вроде танцев, фехтования, пения, декламирования, а я только и успевала делать отчеты о тренерах и репетиторах, чтобы потом проводить кастинги.
        Как же полюбила Королева Оксана кастинги...
        Батюшки!
        Она стала публиковать это на ютубе и в инстаграмме и превратила в настоящее шоу!
        Теперь в моем расписании были уроки, подготовка резюме преподавателям, а ещё раз в неделю у Королевы Оксаны были светские рауты, на которых просто необходимо блистать... знаниями! Как? Ну нетрудно догадаться. И к кому, как не к бедной Лизе, идти за помощью?
        На ближайшие пять часов мне предстояло освежить в памяти «Двух Капитанов» и составить планы уроков по географии и математике... а потом до трёх ночи вливать в нетрезвую Королеву Оксану, кто такой Ромашов и чем он отличается от Кораблёва!

* * *
        Проснулась от того, что кто-то стучит по... по чему? Корочка книги... которой... накрыта моя голова?
        - Лиза? - в темноте я не видела лица, но слышала интимный шёпот, от которого кожа покрывалась мурашками. Да меня сам ангел звал на бокальчик белого! Да? Нет?
        - Ч...что? Кто?
        - Тш, - ангел прижал палец к моим губам и заговорил. - Вас ищет Оксана. Вы сейчас тихонько выйдите, скажете, что я попросил найти книгу в библиотеке и вы долго это делали. Она поверит!
        - А...
        - А я выйду минут через пять. Идите!
        Ангел щёлкнул меня по носу и улыбнулся, я привыкла к темноте и теперь четко видела и губы, и ровные зубы, и тёмные кудри. Иван Анатольевич стоял надо мной, закрывая, кажется, всю комнату своими плечами.
        Он забрал у меня «Двух Капитанов», с интересом изучая обложку и одобрительно кивнул.
        - Моя любимая...
        Я даже дёрнулась и окоченела, а он хмыкнул, глядя на меня.
        - Вы чего!?
        - Я?..
        - Застыли чего? - только тут поняла, что выгляжу слишком тупо. Время оправдываться, потому что речь ну точно про книгу!
        - М… моя тоже! Книга...
        - Да? - он как-то очень скептически вздёрнул бровь. Не мудрено, я уснула на первой странице, будто только начала читать. - Какая часть любимая?
        Часть? Он издевается? В книге одна часть... ааа, хитрец!
        - Я думаю, что период когда Саня уже сбежал в Москву, но ещё не вырос. Когда все ещё... добрые. Хотя... период подростковый, до смерти Марьи Васильевны, мне тоже нравится. Как вы поняли, я люблю светлые стороны истории. Но, если честно, мне кажется, я лгу. Молитва Кати, - я смотрела на Ивана, будто мне было необходимо его удержать на месте, и он, чувствуя, как важно мне выговориться, сел напротив на ученический стул. Теперь наши лица были на одном уровне и мы оба сжимали с разных сторон книгу.
        А я никогда не говорила с кем-то взрослым о литературе. И мне необходимо было делиться, пока слушают. Иван Анатольевич, которого я впервые видела, сегодня есть, а завтра снова на пятнадцать месяцев исчезнет, потому я его не могла прямо сейчас отпустить.
        - Молитва? - он нахмурился, но его глаза все ещё сверкали эмоциями, ему нравилось то, что я говорю. И ему было не пять лет! Чудеса. Всё ещё казалось, что вот-вот включится свет и Иван Анатольевич, будто передо мной Макс, заявит, что «Хот Вилс» интереснее «Капитанов» и бросится за своей коллекцией.
        - Да спасет тебя любовь моя! - мы говорили шёпотом, и голос мой шелестел по тёмной комнате, как пергамент. - Да коснется тебя надежда моя! Встанет рядом, заглянет в глаза, вдохнет жизнь в помертвевшие губы! Прижмётся лицом к кровавым бинтам на ногах. Скажет: «Это я, твоя Катя. Я пришла к тебе, где бы ты ни был. Я с тобой, что бы не случилось с тобой. Пусть другая поддержит тебя, напоит и накормит, - это я, твоя Катя. И если смерть склонится над твоим изголовьем, и больше не будет силы бороться с ней, и только одна, самая маленькая сила останется в сердце - это буду я, и я спасу тебя!»
        Я договорила, и мы замолчали на целую минуту, а то и больше. Смотрели друг другу в глаза и молчали, держась за книгу, будто за руки. Она была как бы проводником, и это было смешно и поэтично.
        - Вы по памяти читаете, - зачем-то произнёс Иван.
        - Знаю, - зачем-то ответила я. И кивнула, совершенно серьёзно признавая себя закостеневшей занудой, погрязшей в романтической литературе.
        - Идите. Ищут.
        Выходя, я никак не могла собрать в кучу мысли. Я говорила со взрослым. С красивым, ангелоподобным взрослым. Совершенно женатым и совершенно несчастным. И очень хотела показать ему, что существует забота, а могла предложить только плед на кушетке и отрывок из Каверина.
        Глава 2. Будни Франсуазы Скоррон
        - Лизонька, ну Франсуаза не спит ни в какую! И всё ищет какого-то Феню, это её игрушка? - Королева Оксана сложила руки на груди в молитве и посмотрела на меня щенячьими глазоньками.
        Она была чертовски хорошенькой, с очень милым детским личиком, пухлой верхней губкой и чёрными ресницами. Природу ресниц я не разгадывала, но понимала, что в целом Королева Оксана была произведением искусства не из дешевых.
        Зато невероятно наивной и оттого, быть может, ужасно доброй.
        - Я всё устрою, - улыбнулась я, и Королева О расплылась в ответной улыбке. - Вот. Краткое содержание! Подготовьтесь!
        Королева О кивнула, с детским любопытством глядя на распечатки. Потом сморщила носик и покачала головой.
        - А давай ты расскажешь. Пожалуйста-пожалуйста! Я так устала, что ничего не запомню. Батюш... стоп!
        - Матерь Божья, - подсказала я.
        Королева О кивнула и трижды про себя повторила: «Матерь Божья!»
        Она услышала фразу в интервью Седоковой и решила, что это будет ее новым словом-паразитом. Теперь мы отучались от «Батюшки» и приучались к «Матерь Божья».
        Так и живём!
        - Лизонька? Ты спасёшь мою жизнь?
        - Спасу, ваше величество, - я подмигнула, и Королева О залилась краской смущения и благодарности.
        Она обожала титулы, и шуточка быстро вошла в привычку, разросшуюся до совершенно глупых масштабов.
        Дом мы называли дворцом, детей принцами и принцессами, Оксану, в девичестве Степашкину - королевой. И так далее и тому подобное...
        Попрощавшись с Королевой О, я свернула через три коридора к детской и наконец выдохнула с облегчением. Англичанка Ванесса спала, она была любительницей дармового шампанского и теперь посапывала, сидя на полу и сложив голову на пуфик, как на гильотину. Я потрепала Ванессу по голове, привлечённый мною пёс Артур подошёл и лизнул несчастную в лицо. Она заулыбалась.
        Дурочка! Опять грезит о Майкле Шине!
        Моё царство было огромным. Большая гостиная, из которой солнечными лучами отходили шесть комнат. Три детских, игровая, моя спальня и комната, которую делили англичанка и детская горничная (так называли мою помощницу, которая, по сути, была той же няней, но с меньшим кругом обязанностей).
        На этой территории всё подчинялось мне! Даже кошки с собаками.
        Дети носили те имена, что я одобряла. Одевались так, как я хотела! Ели то, что я говорила.
        Но мои полномочия действовали только и только в пределах этих шести комнат и гостиной. Ну, конечно, ванные комнаты не в счёт!
        Королева О не входила в покои принцев и принцесс, Король Иван Анатольевич не входил в дом вообще, и мне досталась, по меркам обычного человека, целая гигантская квартира в триста квадратов, четверо детей, две собаки, две кошки, черепаха, морской свин, служанка и подружка, которая по-русски ни бум-бум, зато как любит мелодрамы смотреть!..
        И всё это... почти даром. А точнее, почти в ноль. Мне не платили много. Я получала на руки процентов десять-пятнадцать от ставки, а остальное уходило моей семье. Премии - все мои, но зарплата - увы.
        Кто-то мог бы вздёрнуть бровь и с умным видом сказать: «Да ты же в рабстве!»
        И был бы дураком.
        Пятнадцать процентов зарплаты я откладывала полностью, потому что даже они мне были не особенно нужны. Одежду покупала Королева О, она считала своим долгом «одевать» своих «придворных». Еда входила в комплекс «Няня+», а каких-то личных трат я не имела. Машина разве что… ужасно любила свою машину, на которую накопила благодаря премиям и надбавкам, но и та пылилась в семейном гараже Королевства.
        Дело в том, что с четырьмя детьми на «Фите» не наездишься, не сядут монаршие отпрыски втроём на заднее сиденье, потому по делам нас возил водитель на большом восьмиместном джипе, а мне самой кататься и некуда.
        Иногда вечерами, когда дети, собаки, коты, черепаха и свин спали, а Ванесса с горничной играли в нарды, я спускалась в гараж, садилась в свой «Фит» и выезжала на нём в ночной город. Просто, без цели. Я слушала музыку, аудиокнигу или тишину и просто ездила долго-долго. Заезжать в гараж всегда было жутко печально, выезжать из него - почти невероятно круто.

* * *
        В спальне Фени горел ночник и она увлечённо читала вслух. Стоило принцессе услышать мои шаги, как книжка тут же полетела в сторону, а маленькая артистка сделала вид, будто не понимает, что это за цветастая бумажная штука пролетела по воздуху, стукнувшись о стену.
        Принцессе Фене уже исполнилось шесть, и в целом она была абсолютно точно умным ребёнком, однако последний год стал для всех, кто имел с ней дело, сущим испытанием. Франсуаза Ивановна (господи, прости!) решила, что глупым живётся легче. Она вмиг «разучилась» читать, писать, забыла времена в английском и совершенно не понимала, где право, а где лево.
        Вот что интересно… когда приезжали иностранные гости к Королеве О, заигравшись, принцесса Феня могла вполне спокойно болтать на безупречном английском с нерусскими детьми.
        - Что за дела, Феня? - я подтащила к кровати принцессы пуфик и села на него, скрестив ноги по турецки. - Мы договаривались, что ты не станешь капризничать с мамой и ляжешь спать, а потом позовёшь меня, если не уснёшь.
        Все дети, кроме Фени, засыпали прекрасно и быстро, даже если их укладывала Королева О. Близнецы убаюкивали болтовнёй друг друга, а Мика была достаточно взрослой, чтобы спать безо всяких сказок.
        - Она читала мне чепуху, - очень по-взрослому ответила Феня.
        - Какую?
        - Детские стишки.
        - А ты, значит, не деть? - я была строга, но душа даже не дёрнулась перейти на более милый тон. Когда хотела, Феня могла быть шёлковой.
        - Лиза! - возмущению не было предела. В этом году Франсуаза Ивановна (звучит, как шутка) пошла в подготовительный нулевой класс и при том, что притворялась глупой, уверенно заявляла, что выросла. Кичилась перед близнецами своей крутостью и расстраивалась, что им вообще по-барабану всё это.
        - Что Лиза? Лиза свою часть сделки выполнила, если что.
        - А Феня… - она набрала в грудь побольше воздуха, чтобы начать оправдываться, но я посмотрела на неё взглядом, в котором наверняка читалось: «Ну-ну, ответь мне, девочка! Посмотрим, как ты выкрутишься!»
        - Я… - она не знала что сказать. Либо признать себя маленькой для «сделок» со мной, либо признать, что провалила с треском дело. - Почитай мне, Лиза, - попросила Феня и протянула книжку, припрятанную под подушкой.
        Я оглянулась на ту, что девочка швырнула в стену, это был сборник совсем детских сказок. Даже близнецы уже не хотели такое слушать, предпочитая современные яркие книжки-комиксы про «Тачки» или «Хот Вилс».
        - Питер Пен? - я раскрыла книжку, в которой почти не было иллюстраций, кроме пары ярких страничек. - Где взяла?
        - Папа сегодня подарил, - тихо ответила Феня.
        Я кивнула. Сегодня был день рождения близнецов, и я слышала, как вскрывали подарки от папы. Близнецы получили по большому детскому мотоциклу, а девочки по книжке.
        Королева О светилась от счастья и говорила, что они очень образованная семья, в итоге нарвавшись на беседу о любви к Каверину.
        - Это очень хорошая книжка, Феня, - улыбнулась я, а Феня кивнула. Чертовка уже прочитала начало, это было очевидно по тому, что её розовая закладка-пёрышко лежала между третьей и четвёртой страницами.
        Я не стала задавать вопросов и начала там, где лежала закладка, с самого верха страницы. В конце концов, если Франсуаза Ивановна (бр-р…) хочет быть глупой, не мне её судить. Может, оно и правильно.
        Глава 3. Воспитание Мерри Поппинс
        - Так-так-так… - Королева О курсировала по комнате, покачивая накачанными бёдрами, и плавно водила по воздуху мягкими ручками. - Значит, этот Ромашов был богатым, успешным и любил Катю?
        - Да.
        - Но она?.. Он её спасал, кормил, поил и цветы дарил? - на хорошеньком лице отображалось полнейшее недоумение.
        - Да.
        - Всячески заботился. Как и Николай…
        - …Антонович, Да.
        - А почему, - тихо, медленно протянула Оксана, постукивая по подбородку длинным бежевым ногтем. - Она… отвергала их…
        - Она любила Саню. Она была гордая и…
        - А, ага, ага, - королева О взмахнула рукой, останавливая поток моих мыслей.
        Если в литературе кто-то кого-то любил, Оксана это просто принимала на веру, как решение любой «сюжетной несуразицы». Именно «Сюжетной несуразицей» эта женщина бы назвала нежелание Кати Татариновой стать женой Ромашова.
        - Ну что, Лиза, - королева поджала губы. - Я без тебя, очевидно, не справлюсь…
        Было десять утра, а до отъезда на «пикник», на котором собиралась блистать знаниями Оксана, оставалось всего три часа.
        - Давай-ка вот как поступим… ты возьмёшь детей, собак и поедешь с нами! Почти все будут с детьми. Ты проконтролируешь, как я себя проявлю, - королева говорила тихо и обречённо, будто собиралась делать что-то ужасно неприятное. - И к тому же дети себя покажут. Только вот Франсуаза… она такая… капризная. С этим можно что-то сделать? - и вот королева сама превращается в капризного ребёнка, который «хочет так, а не иначе!!»
        - Я не изменю характер Фе… Франсуазы Ивановны, она весьма упряма, - я зажмурилась, готовясь сказать то, что так любила Оксана. - Вся в вас! Определённо.
        - Ох, - у Оксаны лицо осветила божественная благодать. - Ты такая… милая. Ну, мы договорились? - она прижала ладони к груди в привычном жесте.
        - Да, - я кивнула, а через секунду Оксана засобиралась, потому что для себя, меня и моей помощницы нужно было искать наряды.
        - Ой! - она застыла в дверях. - А можно тебя попросить?
        - Конечно, Оксана, - не хотелось брать на себя ещё какие-то дела, в конце концов, сегодня по плану был почти абсолютно свободный день, а тут такое.
        - А давайте я поеду с детьми, а вы с Иваном Анатольевичем? Просто он едет с этими… банкирами этими… Просудовыми. Просидовыми…
        - Прокудиновыми, - подсказала я.
        - Да-а, да. И вот как бы я не хочу… А мы сделаем вид, что я решила с детьми поехать, и мы поменяемся. Я без тебя не хочу с этой Жанной говорить, она настырная! И она про что-то спросит, а я не буду знать, что сказать! - Королева делала ударения на слова, ломая стройную речь, превращая её в поток нервных мыслей. Даже руки заламывала, чтобы показать, как сильно я ей нужна.
        - Вам придётся ехать в машине с детьми, собаками и горничной, - предостерегла я Оксану, но она замотала головой.
        - Ничего, ничего! Лучше так… Ага… А мы обе же в машинку никак не войдём, да?
        - Ну мы можем отправить к Ивану Анатольевичу Дашу, - я кивнула на замершую в углу горничную Дашу, о которой шла речь. Та помотала головой.
        - Не бойся, Даша, - успокоила её Оксана. - Ну что ты, Лиза. Ну и шуточки у тебя! Всё, до встречи! Наряды принесут через часочек девочки.
        Оксана вышла, а Даша отмерла. Всё это время бедолажка стояла, вжавшись в стеночку, как на расстрел.
        - Да ладно тебе, чего трясёшься? - спросила я Дашу.
        - Я так её боюсь…
        - Почему? Оксана - само очарование…
        - Она такая… красивая. Как робот! - Даша, зачарованная, смотрела на закрывшуюся дверь. - Лиза, а правда, что на пикнике звёзды будут выступать?
        - А мне почём знать? Иди-ка проверь, что там с завтраком! И не болтай на кухне лишнего про поездку!
        Даша была жуткой сплетницей, с неё бы сталось всем растрепать, что я еду вместо Оксаны в машине с «господами».
        Вообще почти весь дом жил в блаженной атмосфере «королевства», что и пугало, и забавляло. Повара называли кухаркой, охранников - стражей. Соблюдался странный этикет, который королева повыхватывала из исторических романов и фильмов, поглощаемых ею с ужасающим рвением.
        Романы были весьма дешёвыми пародиями на «Анжелику» и читались быстро, потому Оксана себя считала большим книгочеем и хвасталась «библиотекой». Однако пару лет назад я была вынуждена открыть милой королеве глаза, что хвастаться всем этим совсем не стоит. И та начала размазывать действительность по ушам желающих, выдавая романы «Арлекина» за серьёзную литературу.
        - Ой, я тут читала, - говорила она. - Одну историческую книгу… Столько впечатлений.
        - Какую? - спрашивал собеседник.
        - Интересную, - отвечала Оксана и с важным видом кивала. - Про гугенотов!
        Мы с ней выучили слова: гугеноты, конфедераты, протестантство, революция, кардинал, инфанта, дофин и гражданская позиция. Иногда с перебоями, но миксы этих слов давали почти осмысленные фразы. К тому же, когда не знала, что сказать, Королева просто делала вид, что её зовут, извинялась и отчаливала.
        Она была прекрасна в этом… что ни говори.
        - Все едем на пикник! Соберите Артура и Джека! - объявила я, входя в детскую гостиную.
        Ванесса подняла на меня большие умные глаза, вздохнула и вернулась к своему сериалу, который шёл по телевизору. Русскому сериалу. На русском. Ванесса даже не понимала, о чём речь.
        - Пусть Даша соберёт, - ответила, не поднимая головы, Мика.
        - Это что за разговоры? - я окинула всех четверых монарших детей взглядом, в котором они не узрели ничего хорошего, и молча кивнула на псов.
        Артур, огромный чёрный двортерьер, взятый в приюте в честь какой-то благотворительной ерунды, выдуманной Оксаной, и по совместительству мой лучший друг, поднял голову и посмотрел на своего собрата Джека. Джек был совершенным дурачком, вечно воровал чужие вещи и был самым невоспитынным псом на планете. Породистый, но не поддающийся дрессировке ши-тсу. У него были самые косые глаза, какие мне когда-либо доводилось видеть, в которых не было и проблеска ума.
        Дети обречённо взвыли и встали со своих мест. За пятнадцать месяцев, что я провела в этой семье и с этими детьми, они поняли, что не стоит со мной спорить. Но что удивительно, слушались без жалоб и не роптали на какую-то там несправедливость.
        Первое время Мика, как самая старшая, считала, что слушать меня ни к чему и кто я вообще такая, чтобы указывать. Прошло. Всё прошло, стоило хитрой Лизе пустить в ход не только строгие взгляды, но и искреннюю любовь.
        Мика пошла за сумками, в которые обычно собирали собачью еду, воду, пакеты. Феня выбирала поводки и показывала их Джеку и Артуру, чтобы они «сами выбрали», а близнецы ловили котов.
        - Зачем коты?
        Близнецы переглянулись и тяжко вздохнули.
        Они лоббировали идею, что если Артур и Джек путешествуют с нами, то и Чубайс с Черномырдиным тоже должны, и всякий раз «под шумок» пытались «собрать» и их.
        - А Монику можно? - насупился Алик.
        - Значит, ты знаешь, где Моника? - прищурилась я, присаживаясь напротив близнецов. Они активно замотали головами.
        Черепаху уже три месяца никто не видел.
        Я шантажировала детей, устраивала допросы, проводила расследование, но ничего не добилась.
        Сейчас под подозрением был преимущественно Максимиллиан Иванович, который вполне был способен на подобное преступление. Альберт Иванович проходил по делу как подельник.
        - А Капитана Крюка? - так громко, что Черномырдин завозился в его руках, пытаясь сбежать, спросил Макс.
        - Нет, вы его упустите, и Капитан пропадёт!
        - А на поводке? - Алик выпустил Чубайса и стал гладить его по пушистой рыжей шерсти.
        - Морских свиней на поводке не водят! - вступилась Мика, доставая свина из террариума и прижимая к груди.
        - А вот водят! - Макс крепче обнял Черномырдина, и тот всё-таки драпанул подальше от хозяина, спрятавшись за широкой спиной Артура.
        - Тронешь мою свинью, - наступала на брата Мика, потряхивая Капитаном в воздухе, - и я побрею твоего Черномырдина!
        - Не Челномылдин, а Малтин Байлон оф Вайолет, - возмутился Макс, всякий раз, как приходилось повышать голос он, в силу возраста, терял букву «р», которая не прижилась ещё в его личном алфавите.
        - Ха! Твой Мартин Байрон оф Вайолет - продажная шкура! Даже у Артура больше достоинства!
        Я открыла дверь и хлопнула ей, привлекая внимание.
        - Все животные, кроме Артура и Джека, остаются дома, - мой голос звучал громко, потому что дети притихли, будто им выключили звук.
        Им было непросто смириться с тем, что не все в этой жизни подчиняется их «хочу», тем более, что Оксана себе ни в чём не отказывала и подавала не самый лучший пример.
        Полтора года назад Мика на каждое мое «Нет» закатывала глаза и уходила. Оксана делала так же, но в её жизни и теперь ничего не изменилось. Почти.
        - Если у кого-то есть аргументы против, он выскажется вечером и докажет, что его животное имеет право ездить с нами на природу. Никто не трогает чужих животных! Есть вопросы?
        Дети помотали головами, Мика самодовольно усмехнулась.
        - Но Черномырдин - кот! Ты всё равно не разрешишь кота! - Макс вышел вперёд.
        - Ты сам захотел завести именно кота, Макс, - я пожала плечами и строго посмотрела на Мику, которая злорадствовала.
        Алик оглядывался по сторонам, будто его Моника вдруг появится из-за угла и помашет кожаной лапой, мол, я вернулась, хозяин.
        - Или тебе больше не нравится Черномырдин?
        - Нравится, - насупился Макс. Он ужасно боялся, что кто-то заберёт у него Черномырдина. Этот чёрный невозмутимый зверь был просто средоточием кошачьей мудрости и, умей он говорить, наверняка бы стал философом.
        - Тогда покорми его, убери лоток и собирайся на природу!
        - О-о, Черномырдин, что ж ты не родился собакой, - пропела Мика и удалилась в свои покои.
        Мое царство было в порядке. Все при деле. Можно и мне собираться.
        Глава 4. Преображение Джейн Эйр
        Одежда от Оксаны привела горничную Дашу в неописуемый восторг. Счастливица скакала по их общей с Ванессой комнате, а я хохотала. Ванесса ни черта не понимала, но всё равно улыбалась.
        Англичанка была очень флегматичной и терпеливой особой, на любой кипишь соглашалась, страстно любила Майкла Шина и любые сериалы, где красивые герои часто ругались и целовались.
        Перевод и субтитры Ванессу не интересовали, потому она довольствовалась совершенно чем угодно и на любом языке.
        С собой её почти никуда не брали, и учительница, как фикус, жила в своей комнате или гостиной, пока не становилась кому-то нужна.
        - Очень красиво, - почти без акцента сказала она Даше.
        Даша разулыбалась ещё больше.
        Эти дамы были удивительно похожи друг на друга и непохожи на меня.
        Ванесса - высокая, худосочная женщина немного за тридцать, с жёлтыми волосами, в тон им бровями и без ресниц. Из хорошенького в англичанке были глаза, широко распахнутые и очень умные. Они отвлекали от бесцветности всего остального, как у Марии Болконской или ещё у пары десятков подобных героинь из классической литературы.
        Даша же была моложе англичанки лет на десять, имела более круглое лицо и более мягкую фигуру, но такие же бесцветные волосы, брови и ресницы. Когда Даша наносила макияж, мгновенно преображалась, и я подозревала, что и с Ванессой нетрудно такое устроить.
        Эти двое были будто сёстры: старшая и младшая. Одна помилее и попроще, вторая погрубее, но с более классической внешностью. Классическая… именно так можно было описать Ванессу. Она будто сошла с тех портретов англичан, где женщины носили гейблы* и имели странные несимметричные лица.
        Даша же была будто сельской простушкой откуда-то из глубинки Российской Империи.
        - Причёска, - произнесла Ванесса, кивая на меня.
        Она плохо склоняла слова, не понимала падежи и говорила отрывисто, односложно, как ребёнок, ещё не научившийся строить предложения.
        - Мне? - я уставилась на Ванессу и засмеялась. - Зачем? Пикник же!
        - Ой-ой, - затараторила Даша. - Ванесса права! Вы же Королевская няня!
        Она поиграла бровями, будто я понимала, о чём речь.
        - А правда, что мы там увидим Ивана Анатольевича? - Даша мечтательно прижала к груди руки, но Ванесса тут же строго ударила её по предплечью.
        Горничная всё ещё сжимала своё платье и могла помять.
        - Увидим, - кивнула я, доставая и свой наряд из чехла.
        Ярко-жёлтое платье, будто сотканное из солнечного лучика, с широкой юбкой по колено и аккуратными рукавами. Оно было очень скромным и «учительским», как раз в пору няне. Будто костюм, а не наряд. Но смешно то, что я и правда такое искренне любила, вся моя одежда была нарочито «няньской». Широкие юбки, свитера, белые рубашки, очаровательные лаковые туфельки.
        Я будто настолько погрузилась в свою роль, что хотела быть абсолютно во всём типичной няней. Чтобы дети видели во мне не маму, не подружку, не служанку, а ту, кто их воспитает.
        - Так! К нему необходима прическа! Вы будете, как пин-ап модель! - Даша не была младше меня, но неизменно соблюдала дистанцию и обращалась на «вы».
        - Какая ещё причёска? - я собрала волосы на макушке и они тут же посыпались во все стороны.
        Я была обладательницей длинных жидких волос и супер-огромного количества «baby-hair», подшёрстка, который уже достигал плеч, но ещё не собирался в хвост вместе с собратьями.
        Ванесса молча силой усадила меня перед зеркалом и достала утюжок.
        В два движения она накрутила мои короткие пушистые волосы в локоны, а длинные уложила в объемную шишечку.
        Потом постояла, закусив ноготь, и завязала из тонкого голубого платочка бантик на моей макушке.
        - Это глупо, - вздохнула я.
        - Это ми-ило, - пропела Даша.
        - Perfect! - подмигнула моя английская подружка.
        Даша тоже принарядилась. Её платье было таким же, как у меня, но чёрным с белым воротничком. Вроде бы мы команда, но в то же время видно, кто тут главный. Оксана обожала все виды иерархии, а уж особенно, если система начиналась с правильной одежды.

* * *
        Никогда раньше я не бывала дома в дни «приёмов». Обычно детей, а значит и их няню, отправляли вместе с отпрысками гостей в «летнюю резиденцию». Это был загородный домик на берегу живописного озера… ну просто как в сказке.
        И домик этот, и поездки туда существовали исключительно ради того, чтобы Оксана могла говорить:
        - А у нас есть домик… на берегу озера! Это так хорошо для детей.
        Оказалось, что приёмы - это сплошная суета. Сновали «слуги» и «придворные», носили еду кейтеринговые агентства, ой… простите… «кухарки». Трубадуры и барды мотали шнуры. Центральная лестница была начищена как пятак и светилась всеми своими мраморными плитами, прикрытая богатым алым ковром.
        Ляпота…
        - Так, господа хорошие, - я остановилась перед детьми и выдохнула. Они, как четыре суриката, вытянулись по струнке и посмотрели на меня выжидающе, мол, повелевай нами, мы ничегошеньки без тебя не сможем.
        Только Мика морщилась, она, видите ли, почти первый десяток разменяла! Ей няньки не нужны.
        - Сегодня важный день.
        - Почему? - Мика сложила руки на груди. - Для неё важный?
        К Королеве О Мика относилась… без дочерней любви, что было и очевидно, и странно. Я пока так и не определила для себя, что с этой бедой делать.
        - Потому что вы выходите в «свет», - строго ответила я, а потом всё-таки села перед моим «маленьким народцем» на корточки и взяла в каждую руку по близнецу. - Ребята… проявите себя, как самые милые в мире дети. И тогда завтра я отвезу вас на нормальную речку, где все купаются в мутной воде и сидят на песке задницами.
        Лица монарших детей просветлели, я продолжила, пока радиоэфир оставался чистым.
        - Это важно для ваших родителей. Там будет папа… Это важно для Даши, посмотрите на неё, она же сейчас как Джек, когда приходят гости, - мы синхронно обернулись на горничную. Та стояла перед огромными дверьми, выглядывала из-за уголка и пританцовывала. - И важно для меня. Сегодня все увидят, чему я вас научила. Мика! Будь чу-уть более милой.
        Мика натянула улыбку.
        - Милее.
        Мика чуть сбавила градус «радости».
        - Бонжур, мам?, - и сделала книксен. Я чуть не проломила ладонью лоб. - Феня… постарайся быть немного… ординарнее, чем ты есть.
        - Я не знаю, что это значит, - тут же отозвалась вредина.
        - Притворись обычным ребёнком.
        - Таким, как… Моника? - мы все покосились на стоящую в изножье лестнице семью Прокудиновых, у которых и правда имелась самая обычная девочка по имени Моника.
        Мало того, что у детей это имя навсегда ассоциировалось с черепахой, так ещё и девочка эта была… ну слишком обычной. Всё «по возрасту». Даже близнецы бы с ней общаться не стали. А ещё поговаривали, что у пятилетней Моники… (шёпотом) зависимость от планшета!
        - М… чуть лучше. Давай ты будешь просто обычной, ладно? Мы не делаем вид, что не знаем, как по-английски поздороваться, но и Шекспира на память не декламируем, лады?
        - Лады, Лиза-а, - протянула Феня, кося под дурочку. Сойдёт.
        - Близнецы! - я посмотрела на мальчиков, которые уже мелко тряслись от смеха, прижимаясь ко мне. - Мальчики!
        Они затряслись сильнее.
        - Ладно, вы и так нормальные. Ну… с богом!
        Примечание:
        Гейбл (тюдоровский чепец)
        Гейбл (от англ. gable - двускатная крыша дома) - английский женский головной убор первой трети XVI века.
        Глава 5. Приключения Бедной Лизы
        Мы шли «свиньёй».
        Первой Мика, как самая старшая. Следом близнецы, с отставанием в одну ступеньку. Потом Феня и Даша.
        Замыкала шествия я, а позади вели собак. Чудно! Всё шло по плану, я не отрываясь следила за макушками детей, которые прямо сейчас могли отмочить какой угодно трюк, но всё так славненько складывалось, что даже удивительно.
        Я замедлила шаг, следя за тем, как дети с Дашей спускаются, по очереди здороваются с отцом и гостями, стоящими у изножья лестницы, и удаляются к «экипажу».
        Пронесло!
        Никто не упал, никого не пихнул, ни с кем «случайно» не столкнулся.
        Я перевела взгляд на Ивана Анатольевича и прикусила щёку, чтобы не разулыбаться. Он перестал наблюдать за детьми и теперь смотрел, как спускаюсь я. Наверное, хотел о чём-то спросить, потому что взгляд не отводил.
        Иван Анатольевич был жгучим брюнетом с кудрявой головой и чернющей щетиной, как у итальянца, и я не понимала, как у него вышли такие светленькие дети. Всё-таки в инстаграмме он не так хорош… Там Оксана явно заставляла бедолажку позировать и широко улыбаться, иначе как объяснить, что сейчас он выглядит куда интереснее, несмотря на то, что не виден полный состав зубов?
        Я возобновила движение, уже явно направляясь к боссу, чтобы выяснить, чего он на меня смотрел. Шаг, шаг, шаг…
        А дальше полная катастрофа.
        Дело было так…
        Помимо собак домашних, есть в доме и дворовые. Две кавказские овчарки, сидящие не на цепи, но в вольере и под присмотром охранников. Овчарок этих «достают» по ночам и выводят на поводках во время приёмов, чтобы если что, «спустить» на опасную личность.
        Опасной личностью оказался… Максимиллиан Иванович, даром что ему такое пафосное имя дали, шутки в стиле деревенского дурачка.
        Овчарку он выбрал целью сразу и потому, видимо, хихикал, пока я давала детям инструкции. Ничего особенного… просто решил «подкормить» большого пёсика вкусняшкой.
        Мысль подружиться со сторожевыми собаками владела Максом давно, он искренне мечтал о собственной собаке, но Джек его не устраивал, да и считался животным Фени, Артур дрессировке не поддавался, а вот иметь огромную крутую овчарку было просто пределом мечтаний.
        Макс ею грезил…
        И вот, пока дети усаживались в джип, Макс от них немного отстал. В кармане у него лежала лакомая косточка… в глазах был азарт! В сердце храбрость, да удаль молодецкая в руках.
        Макс посмотрел по сторонам… Овчарка по кличке Муха была тут, совсем рядом. И все знают, что путь к сердцу женщины лежит через желудок… Максимиллиан Иванович достал косточку.
        И кинул её Мухе, только вот маленько не хватило молодецкой удали. Косточка легла буквально в паре сантиметров от зоны досягаемости овчарки.
        Муха была молодой, неопытной, по сути щенок, дорвавшийся до власти! Она-то и «на дело» вышла так, опыта ради, для красоты. Кто же знал, что Максимиллиан воспылает к несчастной интересом. Муха бросилась к косточке, натянув поводок. Раз, два, лапами не вышло, Муха заскулила и… совершила ошибку.
        Она один раз, но громко тяфкнула.
        И это был сигнал для Артура!
        В один мощный рывок он вырвал поводок у держащего его дворецкого, тот отпустил, но одновременно отпустил и поводок Джека. Артур бросился защищать Макса от нападения. Джек бросился дурить и куролесить. Оба поводка, оказавшись в близости от моих ног, обернулись вокруг них, и, будь я умнее, просто бы замерла на месте. Поводки бы проскользили по голым ногам и не нанесли вреда, кроме, разве что, пары ссадин. Но я перепугалась. Мало того, что к Максу летели собаки, так ещё мои ноги заблокированы!
        Я дёрнулась, развернулась, каблуки соскользнули со ступенек, и моя тушка полетела вниз.
        Стоит признать, ещё пару шагов я умудрилась сделать, но потом-таки закончила свой полёт… прямо в руки некоему господину.
        Очевидно… очень хорошему.

* * *
        Королева Оксана разыграла трагедию. Она заявила, что её дети и собаки - просто невоспитанная свора, измучившая в конец «Бедную Лизу», и при этом выразительно покраснела. Это был румянец твердящий: «Да, да… сравнение не случайно! Я… читала «Бедную Лизу». И вот, практически цитирую!»
        В итоге меня отправили в машину с Прокудиновыми, извинившись:
        - Поймите, Лизе и правда нужен отдых, а мы с вами позже обязательно по-бол-та-ем, - и Оксана упорхнула в восьмиместный джип.
        Поймавший меня молодой человек, брат самого Прокудинова, Дмитрий, радостно пообещал, что «Бедную Лизу» в обиду не даст.
        Жена Прокудинова, Светлана, обещала, что не даст «Бедной Лизе» заскучать.
        Сам Прокудинов соседство не прокомментировал.
        Иван Анатольевич посмотрел на всех одинаково строго и, кажется, даже на меня.
        Итого, во втором восьмиместном джипе, составляющем часть «королевского кортежа», оказались трое Прокудиновых, водитель, охранник, Иван Анатольевич и я. Супругам Прокудиновым уступили передний ряд кресел, а я оказалась между Дмитрием и Иваном.
        В руках одного мне довелось побывать буквально пятнадцать минут назад, с другим я мечтала повторить нашу дивную беседу, в общем… сплошные «интересы».
        Дмитрий был мужчиной молодым и интересным. Младший брат Данила Прокудинова - красивый высокий мальчик с обложки. Говорили, что репутация у него не фонтан, зато какие перспективы. Блондин! С тёмными-тёмными глазами. Редкое, но интересное сочетание.
        А рядом брюнет, с хрустально голубыми, весь из себя… интеллигент.
        От такого контраста я никак не могла сдержать улыбку, так и стояла с наиглупейшим выражением лица, пока Иван Анатольевич не спросил:
        - Лиза, что с вами?
        - Ничего, нервное, - выдохнула я.
        Откинуться на спинку не представлялось возможным.
        Оба мужчины, хоть и не создавали впечатления гигантов, в плечах были весьма широки. Потому сидела как на жердочке, а эти двое развалились с комфортом.
        - Уверены?
        - Абсолютно! - и я даже зажмурилась, чтобы прийти в себя.
        Подумать только… первый «выход в свет», всего пятнадцать минут прошло, а мы себя уже «проявили»! То ли ещё будет…
        Глава 6. Падение няни Вики
        - И что же… вам понравилось? - Светлана сидела в пол-оборота, так, чтобы видеть моё лицо.
        - Мм… если честно, всё, что после «Сдаётся в наём» я читала со скрипом. Мне показалось, что можно было остановиться на ней, но мнение совершенно точно субъевнивно! - тараторила я так, будто это мой последний шанс, прежде чем связки откажут.
        - М… я с вами согласна, но признаюсь, я так люблю Флёр! Слишком люблю, чтобы бросить…
        - Ох, понимаю. Мне не нравится Флёр как человек, но как персонаж она определённо одна из самых ярких и привлекательных героинь! Хотя мои любимцы это Холли и Вэл…
        - О… Холли и Вэл!
        Мы начали болтать почти сразу. С той самой «Бедной Лизы», которую настойчиво упоминала Королева О. Она решила, будто блеснула умом и сообразительностью, но стоило двери машины закрыться, как все чуть ли не хором выдали: «Терпеть не могу «Бедную Лизу»!
        Молчаливый и важный Прокудинов-старший высказался, что не воспринимает русские классические повести, даже написанные Карамзиным. По мнению Ивана Анатольевича, в истории слишком много чёрной драмы и удушливого тлена. Светлана сочла, что все эти рассказы с плохими финалами, где юная дева теряет невинность, а после жизнь, безусловно, были когда-то социально-острой темой, но потеряли свою актуальность.
        - Мне кажется, что при всём своём очаровании… русская классика порой несколько однобока, - предположила я.
        И мы ударились в бесконечные раскопки, пока не дошли до классики других стран.
        На французской «стороне» были более активны мужчины. На английской - женщины
        Когда разговор зашёл о Голсуорси, фанатками оказались только я и Светлана, но тем не менее и другие слушали нас с интересом.
        Мне было до того приятно находиться в «читающей» компании, что просто сердце ныло от того, как это ненадолго. Ну остановится машина… выйдем мы… и привет моя старая жизнь. Я иногда даже Дашу читать заставляла, чтобы поделиться эмоциями.
        Когда машина остановилась и мы высыпали на улицу, на поляне, приготовленной для пикника, уже собрались гости. Королева Оксана общалась то с одним, то с другим, вертелась волчком, а дети ждали в сторонке момента, когда пригодятся.
        Увидев меня, они вчетвером ринулись навстречу, но их тут же прервал громкий оклик: «Милые-е-е», прозвучавший от Оксаны.
        - Сегодня день няни Лизы, - как неразумным младенцам, медленно произнесла она и погладила близнецов по макушкам. - Как доехали? Вам не докучали беседами о бизнесе и всякой скучищей?
        «Скучища» была почерпнута из советского фильма и воспринималась Оксаной, как более благородная форма слов «скука» и «скукотища».
        - Что вы! - ответила за меня Светлана. - Мы прекрасно побеседовали о литературе! Остановились на «Саге о Форсайтах»!
        - О! Это тот сериал… - начала было Королева О, но я медленно покачала головой из стороны в сторону и быстро стукнула сама себя пальцем по губам.
        - Сериал? - Светлана обернулась ко мне. - Роман!
        - Да-да, просто я недавно смотрела сериал-адаптацию по этому великолепному роману, - тут же нашлась Оксана.
        Сериал-адаптация… красиво сказано! Пять баллов.
        До недавнего времени Оксана была уверена, что это книги пишут по фильмам, а не наоборот. Как же она долго спорила, что сначала сняли фильм «Тарас Бульба», а потом по нему написали книгу. Да ещё возмущалась, что книгоделам нечем заняться, вот и строчат всякое по знаменитым картинам.
        Гости были сосланы к фуршетному столу, а меня под белы рученьки потащили в сторонку от лишних ушей:
        - Ли-иза это успех! Ты просто гений! Я всё придумала… мы выдадим тебя замуж за… Дмитрия! - пропищала Оксана, повиснув на моей руке, совершенно не по-королевски.
        - Что? Простите… что? - я не сразу вникла и только поражённо смотрела на свою «хозяйку».
        - Ну Дмитрий… Как ловко ты упала! Ох, это было так красиво! А вы с Максимиллианом были в сговоре?
        - Что? Нет!
        - Ну как знаешь, ты не обязана отвечать, - улыбнулась Оксана с тако-ой понимающей улыбкой, что я будто на секунду стала её сестрой родной и самой близкой. - Так вот… хочешь ты это признавать или нет, но Дмитрий на тебя запал. Я эту «химию» мигом подмечаю, да-да. Мы с тобой, милая, его упакуем!
        - Я не хочу никого упаковывать, - нахмурилась я, представляя, как мы с Оксаной ставим Дмитрия по центру большой обёрточной фольги и красивенько завязываем бантик на макушке.
        - Ты что, счастья не хочешь?
        - При чём тут Дмитрий и счастье. Так, давайте без сводничества…
        - Да тебе и делать ничего не нужно, я всё устрою! Не пе-ре-жи-вай, - Оксана потрепала меня по щеке, как маленькую, сложила на груди ручки, мечтательно вздохнула и удалилась.
        Этой женщине только волю дай…
        А мне потом расхлёбывать.

* * *
        Пикник проходил в «парке», из которого заведомо убрали всех случайных людей. Был организован фуршетный стол, места, где дамы красиво будут сидеть на пледах, корзинки с едой, да даже голуби летали как нужно.
        Полагаю, залети на территорию комар - и тот был бы с серийным номером под крылом.
        Королева Оксана светилась счастьем и не сводила с меня глаз. Дети были сосланы играть с другими детьми, а я не сводила глаз с них. Это была почти идеальная идиллия, наполненная благодатью и умиротворением.
        Я брела по парку, понимая, что в целом-то не нужна на этом пикнике, и старалась избегать Дмитрия, которого будто науськали за мной следовать. Оторвать бы Оксане язык за сводничество. Дмитрий будто услышал, что я невероятно обожаю неожиданные знакомства и решил взять быка за рога.
        Потому, сообщив Мике, что буду на берегу, я направилась в сторону озера, на другой стороне которого стоял летний дом.
        - Вам тоже кажется странным, что мы отдыхаем тут, когда совсем рядом на таком же берегу есть дом? - голос был бодрым.
        Отчего-то, стоило понять, кому он принадлежит, я испуганно потупила взгляд.
        - Простите?
        Иван Анатольевич стоял совсем рядом, я обернулась и почти уткнулась в его плечо.
        - Ну… дом, на том берегу. А мы тут, в парке. Почему? - он меня спрашивает?
        - Вам лучше знать, - я пожала плечами и отвернулась. - Хотя вы так редко бываете дома… быть может, и правда не знаете…
        - Как же часто я это слышу, - рассмеялся он, а я невольно дёрнулась.
        - Я… не упрекаю…
        - Что?
        - Что? - я покраснела так, что лицо, будто ошпарили.
        Сделала шаг вперёд, к крутому обрыву, чтобы не было видно ярких пятен на щеках. Я не часто выдавала такие «цветные» эмоции, но признаюсь, бывало.
        Это же выходит, он решил, будто я решила, будто я его упрекнула… чёрти что! Ещё этого мне не хватало.
        - Я не-не-не… - ну что-то такое вышло в ответ. Н-да… Умею я заикаться в неположенных местах.
        Вот потому, кроме детей, у меня и нет друзей!
        - Что? - он всё ещё не понял, о чём речь, и сделал шаг ко мне, я от него. - Осторожнее, берег, - тихо сказал Иван Анатольевич совсем рядом.
        Я кивнула. Ну берег, и что? Сама знаю, что берег.
        - Что? - зачем-то спросила я.
        - Что? - зачем-то снова спросил он, явно ожидая от меня более конкретных ответов, а я почувствовала, как у меня земля уходит из-под ног.
        Буквально.
        Вот прямо, как есть. Потому что каблуки провалились в землю, а крутой берег послужил приятным трамплином в тёплую, прогретую солнышком воду.
        Это так круто, когда ты вся такая Мэри Поппинс, а потом, когда нужно впервые проявить себя приличным взрослым человеком, которому можно доверить людей… ты просто второй раз за день жёстко позоришься.
        С другой стороны… со дна и падать-то некуда, верно?
        Глава 7. Полёт гиббона
        Я слышала, как он крикнул что-то вроде: «Ли-и-и-иза-а-а-а!»… или это игра моего воображения?
        Вполне вероятно. В общем, Иван Анатольевич меня позвал, я ещё и обернулась к нему, совсем лишившись шанса не ударить в грязь лицом, и полетела. Это был самый короткий и самый позорный полёт в истории, а Иван Анатольевич… отправился прямо за мной! Герой? Отнюдь.
        Воды оказалось по колено, и мы оба рухнули в лужу.
        Я сидела по грудь в воде, задницей в иле. Жёлтое солнечное платье покрылось тиной.
        Рядом Иван Анатольевич… белая рубашка пропиталась и прилипла к телу, волосы, которые оказались чуть светлее, чем я думала, намокли. Он сидел теперь напротив меня, и мы оба стучали зубами.
        - Это… так… - начала я, кусая губы, чтобы не засмеяться, а потом увидела, что и он еле сдерживается.
        Полный провал.
        Потому что мы захохотали.
        Это было определённо, самое глупое событие в моей жизни. Если бы я была девочкой-катастрофой, привычной к подобным штукам, всё было бы нормально. Я такая встала бы и сказала:
        - Ах, со мной вечно случаются истории! - и гордо пошла к обрыву.
        Но нет, это из ряда вон выходило! Лиза Игнатова никогда. Ни-ког-да, ни в какие переделки не попадала. Потому я закатилась в смехе и даже ударила ладонью по водной глади.
        - Это уму непостижимо, - наконец проговорил Иван Анатольевич, вытирая лицо от воды и тины.
        - Кошмар, - согласилась я.
        - О, ужас! - донёсся до нас голос Королевы Оксаны.
        Мы переглянулись и прыснули со смеху. Весь состав именитых гостей пялился на нас, сидящих в луже. И… я не виновата в том, что произошло дальше, но чему быть, того не миновать. Дети, увидевшие меня, одетую, в озере… ни в чём себе не отказали.
        Дело было вот в чём. Как-то раз, увидев, что близнецы занимаются дуростью, а точнее замазывают синим пластилином бороздки на столе красного дерева, я попросила их больше не совершать таких поступков. Они спросили: «Почему?», я ответила: «Потому что это дурное поведение! Нельзя делать, что захочется, я ведь не хожу и не порчу вещи!»
        После они заявились все в грязи домой и испачкали ковёр, и снова я послала неверный сигнал: «Да вы посмотрите на себя! Ну где вы видели, чтобы приличные люди так поступали!?»
        Так, раз за разом вышло, что мальчики усваивали: правильное поведение - это то, как ведёт себя няня Лиза.
        Вот и допрыгались.
        - Она в воде! - закричал Максимиллиан Иванович, разбежался, а я вскочила с криком: «Не-е-е-ет!»
        Замедленная съёмка…
        На фоне эпичная музыка…
        Маленький принц Максимилиан с воем апачи бросился в воду с обрыва, а следом за ним Альберт, Артур и дурачок Джек.
        Четыре тела: два детских и два собачьих, плюхнулись в озеро, окатив нас брызгами в довершение к тому, что уже было.
        - А мне можно? - громко спросила Феня.
        - Нет! Стой! - я выставила руку, будто могла силой телекинеза удержать на месте девочек.
        - Всем стоять, никому в воду не прыгать!
        Джек весело шлёпал лапами в сторону камышей, а Артур, решив, что дети тонут, потянул их за брендовые пиджаки к берегу.
        - Артур! Пусти детей! Дети! На берег! Джек! Ко мне! - командовала я. Все притихли, Оксана всхлипывала, Феня и Мика в восхищении пританцовывали.
        Это фееричный провал! Но безумно смешной.
        Я взяла под мышки Макса, Иван Анатольевич - Алика. Мальчишки, как мокрые нашкодившие щенята, болтались у нас на руках с довольными, но глупыми улыбками, а увидев, как собаки отряхиваются от воды и грязи, не услышав никаких запретов, стали трясти волосами во все стороны и отпугнули от нас заинтересованную толпу, что стояла тут в белых нарядах.
        - Лиза… что… произошло? - перевела дух Оксана.
        - Я упала с обрыва, Оксана, - спокойно ответила я, снимая с донельзя довольного Макса пиджак. - Иван Анатольевич, видимо, решил, что там глубоко и я тону. Но там… неглубоко.
        - Да, да… я поняла, - печально ответила Оксана. - Вы с мальчиками поезжайте домой… а девочек привезёт Даша, - тихо велела Оксана и побрела к фуршетному столу, понурив голову. - Ваня, ты же отвезёшь Лизу и мальчиков? Тебе явно тоже нужно домой, - попросила она, остановившись на полпути.
        Иван Анатольевич кивнул, а стоило Оксане удалиться, обернулся ко мне и даже подмигнул мальчишкам.
        - Это было круто, - тихо произнёс он.
        Парни в восторге завыли, и мне пришлось закрыть им ладонями рты.
        - Молчите, - едва не смеясь, произнесла я. - Дома! Все крики дома. Марш в машину.

* * *
        Девочек привезли в восемь вечера. Усталая Даша вошла в гостиную, скинула туфли и упала на пуфик у камина.
        Я, Макс, Алик и обе собаки сидели у него, вытянув конечности, и пили чай.
        Я обожала эти минуты, когда мы с парнями вот так спокойно проводили время. Они были самыми сумасшедшими в семье и не знали покоя, но стоило им устать, как превращались в самых милых и нежных ангелов. Макс тогда мог мне почитать, а Алик ложился, устроив голову на моих коленях, и смотрел на огонь.
        Они были трогательными и тёплыми, как котята с мягкими пузиками, говорили со мной тихими голосами, точно мы и только мы знали о какой-то магии, обитающей в комнате, и боялись её спугнуть.
        Когда вошла Даша, а следом и девочки, магия растворилась.
        Парни подняли головы, потянулись и побрели спать. Им даже велеть не пришлось. Девочки тоже попрощались со мной, поцеловав в щёку, у них были свои вечерние дела.
        А Даша потянулась к чаю.
        - Я так устала, - пожаловалась она. - Как они ходят на каблуках по траве?..
        - Не знаю, - на автомате ответила я. - Не знаю... Даш, ты тут оставайся, если что-то понадобится детям, а я пошла уроки готовить и искать учителя испанского.
        - Ой, хорошо, идите, я ваш чай допью?
        - Допей.
        Я встала, потянулась, наслаждаясь тем, что уже не в грязной, липнущей к телу одежде, и потопала в учебную комнату.
        Когда ты из раза в раз входишь в одно и то же помещение по сто раз на дню, ты заметишь любое изменение в интерьере. Любую странность и присутствие посторонних предметов.
        Не заметить Ивана Анатольевича, стоящего у моего стола, склонившись над телефоном, было просто невозможно. Он посмеивался, тело расслабилось. Вся фигура говорила о том, что человек прокрастинирует.
        Одетый в белую футболку и домашние джинсы, Иван казался почти очаровательно простым.
        - А я… - подала голос, но тут же замолчала. Иван Анатольевич отреагировал мгновенно, но посмеиваться не перестал.
        - Смотрите, - и протянул мне свой телефон.
        Кто-то снял, как Макс летит в воду с криком, и наложил на это музыку из «Мадагаскара», того самого момента, где лев Алекс летит на зебру. Это было так уморительно, что и я не удержалась от смеха.
        - Гениально! Кто это сделал?
        - Водитель мой, - разулыбался Иван Анатольевич. Он казался настолько обычным, что хотелось саму себя ущипнуть.
        Я представляла себе этого человека совсем другим. Более сложным, взрослым, хмурым.
        А передо мной стоял сущий ребёнок с широченной улыбкой, который смеялся над тем, как его сын летит в болото с камышами под музыку из «Мадагаскара».
        - Потрясающе… Скиньте мне, пожалуйста!
        - Конечно, - он забрал у меня свой телефон.
        Только я хотела продиктовать номер, куда выслать видео, как услышала звук пришедшего СМС.
        - У вас есть мой номер?..
        - У меня есть все номера сотрудников, - кивнул он, а я, чтобы сделать ситуацию более непринужденной, рухнула на диван.
        Рухнула.
        Твою… мать!
        - Лиза! Простите… я его разложить хотел, а механизм заело… - оправдался, бросаясь ко мне Иван Анатольевич.
        - На мне чёрная метка! - прошипела в ответ я.
        Глава 8. Запретные страсти Скарлетт О`Хара
        - Вы тут спать хотели? - удивлённо уточнила я, потирая ушибленную шею.
        Диван, на который я рухнула, подо мной просто разъехался.
        - Да, в этой комнате так тихо. Я в прошлый раз отлично выспался. Простите, это ваше рабочее место…
        - Да всё в порядке, - улыбнулась я. - Всё супер… Так… что вы тут делаете? - Лиза, господи боже, ты же умный человек, почему именно теперь не можешь сформулировать свою мысль?
        Но нет, Лиза не могла.
        - Я же говорю… поспать, - недоуменно нахмурился Иван, а мне захотелось стукнуться головой об стену.
        Я явно потеряла навык общения с мужчинами. Пора в «Тиндер».
        Не скажу, что раньше была кошечкой-охотницей, но всё-таки не из лесу же я вышла. Были и свидания какие-то невнятные, и даже вроде как влюблённость, но всё совсем несерьёзно и поверхностно.
        - Да… я… простите, - ну не уточнять же в третий раз, почему хозяин дома спит не в спальне жены или по крайней мере не в гостевой, верно? Хотя по большей части меня волновало, что вообще Иван Анатольевич забыл… дома!
        Да-да, это его дом и его семья, но не появлялся же раньше! А тут нате, уже третий день кряду смущает своим видом и добродушным лицом.
        Рассыпал в пух и прах мои ожидания, что отец семейства злобный и нелюдимый.
        Расстроил своим ангельским видом и простотой.
        Таких мужчин, да ещё «занятых», хочется ненавидеть, а не любить. А мне этот конкретный объект, увы, был очень симпатичен. Зацепиться бы за что-то… пусть бы пил как не в себя и буянил. Или обсуждал людей за их спиной. Или матерился через слово, как настоящий гопник. Носил бы провонявшие потом футболки, штаны с пятнами кетчупа, был глуп как пробка, играл в покер на деньги и драгоценности жены, был альфонсом с пивным животиком, похабными шутками, грязными сальными словечками, намёками… хоть что-то! Умоляю. Дайте мне повод ненавидеть этого человека! Help! SOS!
        - Ничего страшного, я должно быть странно выгляжу… тут, - бинго, он понял о чём я, ответил, и на его лице я заметила самое обыкновенное человеческое смущение.
        Он даже не робот. Я бы приняла за отрицательную черту роботоподобную до тошноты идеальность… увы, увы.
        - Вы не… обязаны.
        - Бросьте, вы же почти член семьи. Я завершил большой проект, которому посвятил почти два года своей жизни. Теперь - отпуск. Нужно разобраться во всём… этом, - и он махнул рукой вокруг себя. Неопределённо, будто я должна была понять без слов.
        Так говорят о «слоне в комнате», о том, что витает в воздухе очевидной настырной мыслью.
        - И вот я тут. Ничего не могу с собой поделать, но как правило места, где мне хорошо спалось, превращаются в настоящий магнит. Я, должно быть, уже должен наладить свой график.
        - Ничего страшного, вы можете приходить сюда хоть каждый день. Я принесу постельное бельё и нормальное одеяло. Спать под синтетическим пледом - убийство.
        - А я уже всё принёс, - весело сообщил Иван Анатольевич и указал на сумку, стоящую у моего стола. - Простыни, наволочки и одеяло. Не переживайте, это ненадолго. Просто у меня, как выяснилось, нет спальни в этом доме. Как только я её выберу - сразу перееду. Так. Больше никаких вопросов, вы же работать пришли, а я отвлекаю.
        - М-м… тогда я к компьютеру, свет мне не нужен. Спите спокойно, - я обогнула разложенный диван и стала устраиваться за своим рабочим местом.
        - Я всё равно собирался читать, так что не выключайте свет, - Иван Анатольевич принялся рассматривать сломанный диванный механизм. - Что ж такое… Этот диван стоил состояние, если я не ошибаюсь, а всё на соплях.
        - Неправильно помните, - рассмеялась я в ответ. - Не хочу расстраивать, но в этом кабинете вся мебель от «Икеи». Это был проект Оксаны для инстаграмма: «Сделаю себе рабочий кабинет за сто тысяч рублей». Ну кабинет был не её, а моим, но вот… что вышло, то вышло.
        - Так тут весь кабинет стоил сто тысяч? - удивлённо вскинул брови Иван. - Я думал только диван… Или для диванов это тоже не предел?
        - Я не сильна в премиум-диванах, тут Оксану нужно спросить, - я так и не включила компьютер, потому что увлеклась разговором, но опомнилась наконец.
        Компьютер тихо загудел, а я всё так же смотрела, как Иван Анатольевич своими руками чинит механизм.
        - Понятно, - вздохнул он, закручивая какие-то гайки. - Так, помогите-ка мне. Подержите вот так…
        Я с готовностью покинула только что занятое место, будто и вовсе не собиралась уже работать. Хотя были подозрения, что так и выйдет… Мысль, что придётся прекратить нашу беседу была почти мучительной.
        - Прекрасно… не так всё и плохо, смотрите-ка, зря жаловался.
        Диван послушно разложился, Иван Анатольевич вытер руки и стал заправлять постель.
        Я помогла расстелить простыню, а потом держала углы одеяла, пока Иван его засовывал в пододеяльник.
        - Супер! Давно не спал на простыне, под одеялом, и чтобы это была не гостиница. Хотя и гостиницы - редкость.
        - Почему?
        - Самолёты… день где-то, ночь в самолёте, - он пожал плечами, а потом с какой-то затаённой надеждой спросил: - Вы будете работать над чем-то важным?
        - Нет, а что? - я хотела от Ивана Анатольевича любых предложений и уже мысленно попрощалась со всеми делами, отложив их на завтра.
        - У меня в планах интересная книженция! Купил, а оказалось, дома такая уже есть. Присоединитесь? Книга и бутылка французского сидра… я полагаю, что мы это заслужили за свои труды, - он кинул взгляд на заправленный диван, - и беды.
        Это уже относилось к падению в озеро.
        Я присоединилась.
        Глава 9. Её Величество Оксана Степашкина-Королёва
        Её Величество Оксана Стешкина-Королёва.
        Оксана Королёва сидела на своей великолепной кровати и грустила. Вообще этой женщине грусть свойственна не была. Молодая, красивая, идеальная и замужняя мать четверых детей не должна даже хмуриться.
        Всё было неправильно, всё не так. Ну вернулся же! Вернулся и даже сказал, что теперь уже не пропадёт на полтора года! Сколько надежд было… сколько чаяний, и всё псу под хвост. Оксана мужа ждала. Даже уничтожила его отдельную спальню в надежде, что придёт и падёт к её ногам, не вспомнив, где проводил ночи.
        Она покрасилась в белый, стала крутить кудри, чтобы стать похожей на неё.
        Наняла Лизу, дети стали воспитаннее. Устроила в доме настоящую обитель уюта. Стала много читать. Знает, кто такой Болконский, и даже может рассказать стих Есенина на память. А всё не то.
        - Оксаночка? - истеричный голос мамочки резал ухо. Оксана поморщилась.
        - Да мам…
        - Что Иван? Где спит? С тобой? Ты в той сорочке?
        - Не спит, мам… ушёл, - прохныкала Оксана и тяжко-тяжко вздохнула.
        - Ой, ты растяпа, - мамочка из всего делала жуткую трагедию, потому Оксана свернула беседу и отключилась, бросив телефон куда подальше, но тут же к нему дёрнулась.
        Мамочка прислала СМС.
        - При-во-рот-но-е зель-е… - по слогам, вслух прочитала Оксана. Глаза её даже загорелись, не злобой, но восторгом.
        Оксана не была злой, никому не желала смерти. Она почти искренне полюбила этих детей и очень хотела уже состоять в настоящем и полноценном браке. И всего-то не хватало любви. Капельку бы внимания, и Иван бы понял, кто рядом с ним. Понял, кого может потерять, но потом не найти, а забыть Оксану уж точно невозможно! Ей так мамочка говорила.
        - При-во-рот-но-е зель-е, - ещё раз пробормотала по слогам Оксана и стала ходить по комнате.
        - При-во-рот-но-е зель-е, - уже громче и с радостной улыбкой прошептала она.
        - И-и-и! - закружилась по комнате.
        - Мамочка, мамочка! Это гениально! Я его приворожу, как настоящая ведьма, да? И тогда он не устоит!
        - Да хай с ним, если устоит, главное, в комнату замани! А там подсыпешь ту штучку, что тебе дали… он уж тогда не сдержится. Тело же ж не обманешь. И потом приложится. Уж некуда ему деться-то будет! А Лизку свою убирай ко всем чертям!
        - Ну ма-а-ам! При чём тут Лиза, ты мне скажи? Как я без неё?
        - Ты дурёха! Уведёт она его!
        - Ой! Я не смогла, а Лиза сможет? Не смеши. Она хорошая, добрая, даже красивая, но… ну не сравнивай Лондон с Воронежем! Да и ты же знаешь, ей это всё неинтересно.
        - Я век прожила, милая моя, - настаивала мамочка. - Помяни моё слово! Уведёт!
        - Мамочка, ты не права. Тем более, я Димасику её сватаю… Я всё придумала.
        - И что ж, уйдёт к Димасику, а кто нянькой будет?
        - Ой, да пока она там влюбится и выскочит за него, я уже всему научусь. Я почти со всеми поладила! Только Франсуаза, конечно… ну очень уж сложная. И Микелла меня… не принимает. Ну и близнецы - это сущий кошмар.
        - Эх ты… - мамочка почему-то горестно вздохнула, но Оксана не поняла почему. - Иди! Ищи его волосы, ворожить будем! И я тебя к НиНЬ Иванне записала на завтра на восеМ утра!
        - Ой, восемь так рано…
        - Ты щастья хошь?
        - Хочу, мамочка, конечно хочу, пойду!
        - Тебе б только родить разок ему, уж он растает… четверых, вишь, взял, что ж от своего что ль откажется? Всё, соберись и спи! А то встанешь опухшая, страшная, кому нужна бушь? Никому.
        Оксана попрощалась с мамочкой во второй раз за вечер, вставила в уши беруши, на глаза надела маску, легла на спину (если спать на боку - появятся морщины), укрылась одеялом, расправила на нём складки и почти мгновенно уснула.

* * *
        Нина Ивановна была экстрасенсом, а раньше её называли просто «бабка», подразумевая то же самое, но иначе выражаясь.
        Дорогу к «бабке» Оксана знала хорошо, уже далеко не в первый раз ходила, но в этот волновалась особенно. Иван вернулся! Теперь, главное, не упустить.
        У Нины Ивановны всё было знакомо: затхлый воздух, драная кошка, вечно спящая на подоконнике, в кухоньке что-то готовили, и Оксана поморщилась. Она уже давно не ела половину привычных для других блюд.
        - Здравствуйте, - тихо произнесла Оксана, с благоговением глядя на свою благодеятельницу-экстрасенса.
        - Окса-а-ана, - хрипло и важно провыла «бабка».
        Сеансы всегда проходили одинаково. Нина Ивановна брала Оксану за руку, закрывала глаза и начинала раскачиваться из стороны в сторону. Сообщала пару-тройку фактов, брала пять тысяч рублей, и они прощались. В общем-то Нине Ивановне было едва ли шестьдесят лет, и она была скорее женщиной, а не бабушкой, но слишком уж колоритной. С сединой, платочком, в цветастом халате. Лицо Нины Ивановны было испещрено морщинами, а губы всё время шевелились, будто она что-то жевала.
        Это нагнетало атмосферу и добавляло ярких красок образу.
        - Я вот к вам по делу… - Оксана огляделась по сторонам, точно их мог кто-то подслушать, и села на привычное место подле Нины Ивановны. - Иван вернулся домой, - она шептала от волнения.
        - Вижу-вижу… - просипела «бабка».
        - И на этот раз надолго!
        - Надолго-надо-олго! - «бабка» стала раскачиваться из стороны в сторону, держа ладошку Оксаны, которую трясло мелкой волнительной дрожью.
        - Только вот будем ли мы вместе?
        - Вижу… вижу я… ежели за месяц не управишься - потеряешь! - голос стал таким высоким, что Оксане показалось, что стёкла задрожали. Она зажмурилась и всхлипнула, по щекам побежали крупные слёзы.
        - Спасибо, спасибо, - зашептала она, беспрестанно всхлипывая.
        Месяц. У неё есть месяц, чтобы всё исправить.
        - А… забудет ли он жену? - быстро зашептала Оксана, будто её спасительница Нина Ивановна могла прямо сейчас раствориться в воздухе.
        - Забудет… - уверенно ответила Нина Ивановна, но ощущение, что будет говорить дальше - не пропало. - Уже! Забыл. Его сердце открыто.
        - Открыто, - на лице Оксаны появилась радостная улыбка, а слёзы стали собираться в уголках губ. - Открыто!
        Глава 10. Клятвы Милагрос Эспосито ДиКарло
        - Это кошмар, - вытирая слёзы из уголка глаз выдавила из себя я. - Сколько надежд на яркую развязку, и всё псу под хвост. За неожиданные повороты!
        Иван поднял свой бокал сидра и мы чокнулись.
        Была прочитана уже треть книг, и раскрылась одна из интересных интриг, от которой мы оба захохотали.
        Читали мы с Иваном примерно в одном темпе, отставал то один, то другой, но в конце концов рано или поздно встречались. Иногда книги откладывали и обсуждали события, иногда доливали в бокалы ещё сидра.
        Я никогда не читала вот так с кем-то и уж точно никогда не пила за книгой сидр, но это было чертовски интересно.
        Иван оказался неприхотливым в литературе, я это уважала. Он мог дать оценку лёгкому детективному романчику или обсудить серьёзное произведение, но не морщил нос и не рассуждал о графоманстве и бульварной литературе, как большинство моих «умных знакомых».
        - Вы по образованию филолог, должно быть? - спросил он, а я покачала головой.
        - Я не окончила институт. По образованию я - никто, - моя улыбка была вялой и кислой, приставать ко мне никто не стал, и мы продолжили читать.
        Так случалось несколько раз. Мы начинали какой-то пустяковый диалог, он обрывался, и безо всякой неловкости все жили дальше. Я радовалась этому удивительному свойству нашего тандема так, точно ожидала подвоха.
        Вот-вот, в любой момент сама судьба бы заявилась в кабинетик и сказала:
        - Лизонька, уж не думали ли вы, что этот дар небес будет с вами вечность? Прощайтесь-прощайтесь, пора работать.
        Судьба, как правило, говорила голосом Оксаны…
        Я так и не спросила, почему Иван не с ней, сочла это некультурным и грубым, но интересно было до жути.
        Мы, конечно, не делали чего-то плохого. Я сидела в своём большом кожаном офисном кресле, закинув ноги на подлокотник дивана, а Иван на этом диване полулежал, подсунув под спину подушку.
        Мы были настолько друг от друга далеки, что я еле-еле могла учуять запах его шампуня, который до того настырно лез в ноздри. Зато густая, как смородиновое варенье, энергетика Ивана была очевидна и ощутима. Я не могла не бросать на него краткие взгляды раз в пару минут, это и правда будто иметь «магнитик», как он выразился про эту комнату.
        Спустя какое-то время, я поняла, что либо меня подловили на этом «воровстве», либо Иван занимался тем же самым, потому что взгляды наши всё-таки встретились.
        Я прикусила щёку, опустила взгляд, но:
        - Не надо, - с улыбкой произнёс он. - Не сдерживайтесь, если хотите улыбнуться.
        И я рассмеялась то ли от того, как это глупо, то ли из-за защитной реакции организма на смущение.
        - Я слишком прямолинеен? - спросил он. - Простите, давно не… оказывался в таких ситуациях. И искренне постараюсь вас не смущать. Можете давать мне по одному наказанию всякий раз, как я нарушу это обещание.
        От такой долгой речи, произнесённой столь тихо и трепетно, будто мы имеем дело с диким испуганным животным, я совсем расклеилась. Даже прижала к пылающим щекам руки, а потом спряталась за книгой, подняв её повыше.
        Я сидела за своей ширмой, а строчки расплывались перед глазами. Ни слова не смогла уяснить!
        Тук-тук!
        По обложке моей книжки постучали. Я опустила свой экземпляр и увидела улыбающегося Ивана. Он сидел на диване, скрестив ноги по-турецки и отложив роман.
        - Я не могу сосредоточиться на тексте, - просто сказал он. - Может, на сегодня хватит?
        - И что же тогда? - я спросила скорее, чем подумала.
        К себе иди, тупица. Неужто не ясно?
        Но стоило мне встать с кресла с самым невозмутимым видом, как Иван изменился в лице.
        - Вы уже уходите? - спросил он.
        Улыбка, которая до этого момента так удивительно меняла его лицо, превращая в совсем юное и прекрасное, уступила место растерянности.
        Он будто боялся, что я уйду, но и навязчивым быть не хотел.
        Или это игра моего воображения?
        - Простите, но мы же… прекращаем читать, и я… я подумала, - голос дал слабину, а я в нерешительности упала рядом с Иваном на диван.
        - Но я вас не прогонял. Мы не допили. И вы ещё не рассказали мне о себе.
        - Мне нечего рассказывать. Моя жизнь до безобразия заурядна. Я никогда и нигде не была, даже в ближайшем зарубежье. Не отдыхала никогда в Сочи или Анапе, не видела моря. У меня нет крутой профессии, обещающей безбедный фриланс на Бали. Я даже не умею говорить на бизнес-слэнге и клянусь… не знаю, что значит «профокапить». Что это значит?
        - Это значит «провалиться», - улыбнулся Иван и, протянув руку, заправил мне за ухо прядь волос самым ужасным, клишированным и интимным жестом на свете.
        Сам он при этом чуть нахмурился, и в то же время на губах снова появилась трогательная улыбка.
        Я затаила дыхание… Не в шутку! Резко втянула полные лёгкие воздуха и больше не выдыхала. Вокруг нас надувался большой мерцающий мыльный пузырь. По его поверхности ходили цветные круги, как будто расплывающаяся по воде нефть. Он был глухим и скрывал под плотным панцирем.
        От всех.
        Кроме Оксаны.

* * *
        - Вы увлеклись моим мужем? - спросила Оксана, когда мы остались наедине в её комнате.
        Мне стало казаться, что этот чёртов день уже никогда не закончится. Подумать только, утром ещё только меня собирала для пикника Ванесса, а уже к ночи я превратилась в разлучницу.
        - Потому он… спит в вашем кабинете? - на меня не кричали. У Оксаны был очень тихий, очень раздражающе печальный голос.
        - Нет, Оксана. Ничего такого не произошло.
        - А что я видела? - она перешла на шёпот, и мне стало её ужасно жаль.
        Я приблизилась к моей дрожащей, несчастной начальнице и села перед ней на корточки, как садилась перед Микой или Максом, когда они давали при мне слабину.
        Их слёзы больше всего меня пугали. Бесстрашные дети вроде Микеллы и Максимилиана не должны плакать. И Оксана не должна.
        Я впервые видела Оксану Королёву без макияжа, и она оказалась намного моложе, чем я думала. Кожу еле-еле тронули поры и только-только обозначились носогубные складки. С макияжем лицо казалось вечно напудренным, ненастоящим, а эти складки выделялись чётче. Тяжело накрашенные глаза делали Оксану обычно чуть более серьёзной. Выделенные яркой помадой губы откровенно старили её милое лицо.
        Сейчас передо мной сидела совсем уж девочка, и я искренне усомнилась, что она родила хотя бы одного из четверых детей.
        - Убеди… меня, - выдавила она и… горько-горько заплакала.
        Оксана была такой искренней, такой несчастной и так хотела мне верить, что я потянулась к ней, и уже через минуту эта женщина-ребёнок плакала на моём плече, сморкаясь в ворот рубашки.
        - Ну-ну… не плачьте. Мы с Иваном Анатольевичем встретились в учебной комнате. Я шла искать преподавателя по испанскому, а он там собирался читать книгу.
        - А… диван!
        - Я не знаю, почему ваш муж спит в кабинете, - я сделала ударение на слово «ваш», и Оксана отстранилась, проморгалась.
        Сердце разрывалось видеть её такой.
        - А почему?.. - спросила она, будто у себя самой.
        - Я не знаю, - повторила, а сама вдруг поняла, что чем больше я смотрю на эту женщину, чем больше её жалею, тем больнее мне самой.
        Я не была невинна. Мне нравилось, как Иван убрал прядь волос с моего лба. Мне нравилось с ним читать и нравилось то, что он мне улыбался. Что смотрел на меня, а я на него.
        Но чужие мужья на то и чужие, пусть и спят в других спальнях, пусть и пропадают по полтора года неизвестно где. Пусть! Пусть! Пусть!
        - Ты же совсем на неё не похожа, - зачем-то шепнула Оксана и взяла моё лицо в свои ладони.
        Она как помешанная всматривалась в меня, будто что-то искала.
        - На кого?
        - На его… первую… которую он так любит, - тихо мяукнула Оксана, сжала мои виски со всей силы и встала с дивана, на котором до этого сидела. - Ты обещаешь мне? Клянись мне!
        - Я... У меня нет даже мысли! Я не разлучница! Сами разбирайтесь со своим мужем, а меня - не впутывайте! - вдруг вспылила я, поняв, что с меня хотят просить страшное слово «клянусь». - Уж это ваше дело, просить его, чтобы больше ко мне не подходил, но точно не моё! Это он пришёл ко мне, а не я к нему.
        Я бросилась на выход, захлопнула за собой дверь, услышав в спину: «Лизонька, не уходи!» и тут же попала в руки Ивана.
        - Не трогайте меня! - выплюнула, даже не усомнившись в том, что делаю, и бросилась по коридору подальше от Королёвых.
        Собственный крик звенел в ушах, и я бежала к себе, вытирая сопли, как какая-то дурочка, понимая, что или лишилась работы, или разрушила королевскую семью.
        Пора брать билет до Королёва.
        Глава 11. Королевская драма
        Её Величество Оксана Стешкина-Королёва
        - Ну, рассказывай, - голос Ивана был ледяным, как вода на крещение. И так же неожиданно погрузил комнату в лютый мороз, как погружается в эту воду тело верующего.
        - Что? Что… - Оксана всхлипнула и рухнула на диван, растекшись по нему слаймом.
        - Оксана. Это что за сцены ревности?
        - Ну так… репутация же. Я же твоя… жена, - она всхлипнула ещё, ещё, ещё трижды, но Иван посмотрел на неё строго, и истерика прекратилась не начавшись.
        - Оксана.
        Иван сел рядом с ней и с прищуром стал изучать дрожащую и всю из себя несчастную жену.
        - Это невозможно, Ваня, я устала…
        - Так уходи, - очень тихо и сухо ответил он. - Дети к тебе, как я понимаю, не привязаны. Быт тоже.
        - О чём ты? - она испуганно сжалась.
        Трудно быть человеком, который настроил себе воздушных замков, а потом кто-то пришёл и развеял их, словно дым.
        - Чего ты от меня хочешь? Мне кажется, нам пора снова обговорить пункты нашего договора.
        - Не надо, - пискнула она.
        - Оксана.
        - Это из-за Лизы? Она обещала…
        - Нет. Это не из-за Лизы. И не из-за кого-то. Просто я не хочу мучить тебя. Ты стала что-то чувствовать ко мне?
        - Нет! - она активно помотала головой. Так, что её мягкие пушистые волосы, идеально уложенные облачком вокруг головы, взметнулись. - Ничего такого! Я же обещала!
        - Тогда оставь Лизу в покое. Она тут ни при чём! И давай уже как-то решим наш вопрос…
        - Месяц! - выкрикнула Оксана. Да так громко, что Иван вздрогнул.
        - Что, прости?
        - Месяц. Подожди… месяц. Как раньше. А потом мы всё решим. Пожалуйста.
        - Верни мне спальню, - мрачно велел Иван и уже встал с места, но Оксана вцепилась в его руку.
        - А может… ко мне? Пожалуйста. Всего на месяц…
        - Нет. Мы же обсуждали.
        И Иван ушёл, а Оксана осталась мотать сопли на кулак и волосы на палец.
        Она была зла. Разочарована.
        - Мамочка… - шепнула она в телефон и начала всё-всё рассказывать.
        И услышала Оксана: «А я тебе говорила!»

* * *
        Королева Оксана стояла посреди гостиной детей, заламывая руки в отчаянии и трусливом страхе.
        Спальни детей она примерно помнила… но ни за что бы не угадала, в какой кто спит. Где тут все эти игровые и учебные отдалённо представляла, но какая из комнат принадлежит Лизе - не имела понятия совершенно.
        Раскинув на «чики-брики», Оксана приблизилась к самой правой двери и занесла руку для стука, а потом посмотрела на наручные часики. Время было совсем уж позднее, Лиза должна спать, потому пришлось осторожно приоткрывать дверь.
        Спала.
        Лиза Игнатова… милое создание, которое когда-то поразило Королеву О в самое сердце своим скромным видом, сдержанным стилем и очаровательно простой внешностью.
        Волосы Лизы были медового цвета, длинными, пышными у корней и совсем жиденькими на концах. Оксана бы посоветовала или сделать каре, или нарастить эту копну для равномерного объёма, но не стала вмешиваться.
        Лиза была совсем не яркой. Вся какая-то… не серая, нет. Скорее, вот как волосы эти, медовая. Глаза у неё такие же, как янтарные бусинки. Кожа мягкая, как будто детская. Потому Оксана ей и выбрала то платье. Жёлтое и солнечное.
        - Мамочка сказала… что ты мне всё испортишь, - шепнула Королева О и печально поджала губы.
        Она не умела быть такой сильной и решительной, как мамочка. Но она страшно хотела свою семью и своего мужа.
        Жить спокойно не могла на птичьих правах.
        Только мамочка права, Иван так просто Лизу не выгонит, она уже его охмурила. И у Оксаны, чтобы Лизу выгнать - месяц. Иначе… как бабка сказала, всё, можно будет прощаться.
        Оксана напоследок обернулась, снова оценив свою соперницу и пожала плечами.
        Бывает же такое. Стараешься, улучшаешь себя, модифицируешь, превращаешь в идеал… а потом приходит вот такая мисс Невинность и всё! Всё портит!
        Следующим пунктом программы для Оксаны стала комната, которая навевала особенный страх и особенный ужас. Ходить туда - как ковырять ранку. Ещё не зажившую.
        Старая спальня Ивана располагалась в противоположном крыле от того, где жили дети и сама Оксана.
        Это была большая комната, к которой примыкали кабинет и ванная. Тут имелся огромный балкон, где можно было завтракать. Стоял рояль, и даже пара гитар на подставках.
        Кровать тут не уступала той, что была у Оксаны, а интерьер был сделан с огромным вкусом. С кучей деталей.
        И тут, на стене, огромный, как «Девятый вал», висел портрет, которого Оксана бы предпочла никогда не видеть.
        Дрожащей рукой она сдёрнула закрывающее от пыли портрет покрывало, и оно рухнуло на пол, подняв клубы пыли.
        В комнате Королева О затеяла ремонт, чтобы Иван туда не вернулся. По этому случаю он первым делом по приезде устроил жуткий скандал и ушёл спать неизвестно куда, едва вручив подарки детям.
        Теперь рабочие комнату покинули, успели снять только часть обоев и не успели убрать портрет.
        Красивые тонкие черты лица, белые кудри до пояса, широченная счастливейшая улыбка и небесно-голубое платье.
        Работа была не реалистичной, стилизованной и выглядела так, будто её заказали только для красоты, не для самолюбования.
        Огромные глаза художник сделал почти фиалковыми. В них отражались какие-то затейливые мотивы. Волосы будто парили в воздухе, в них сюрреалистично вплетались цветные блики, фоном служил сверкающий неоновый город. Это была прекрасная картина, почти постер к фильму, а может, так и было?
        О первой жене Ивана Оксана не знала ничего… Её никогда не спрашивали о ней журналисты, почти не обсуждали эту тему в «кругах» на вечеринках.
        Просто… была когда-то такая девушка - Лида Королёва. У девушки была сестра - Лада Штольц, вышедшая замуж за немецкого бизнесмена и родившая ему четверых милых детей: Микеллу, Франсуазу, Максимилиана и Альберта.
        Лида, Лада и немецкий бизнесмен, увы, погибли.
        Дети, к счастью, остались.
        Оксана села на кровать Ивана, что стояла как раз напротив чудесного портрета Лиды, обняла себя руками и стала смотреть. Долго-долго смотрела, размышляя, что же не так. Чем она хуже этой женщины с портрета, что так изранила душу этого прекрасного и обеспеченного всем на свете мужчины?
        Мамочка права.
        Не нужно больше ходить в эту комнату. И не нужно больше общаться с Лизой. Люди не помнят добра… люди злые и лицемерные! Они лежат, пригретые на груди, а потом жалят. И Лиза не исключение.
        В душе Королевы О прямо-таки пожар разошёлся не на шутку. Она вышла из спальни и закрыла её на ключ, пообещав себе, что к концу июля Иван сюда дорогу забудет!
        Глава 12. Ультиматум Святой Марии
        Дети всегда просыпаются рано.
        Когда в семь утра мы выходим из дома, почти все обитатели ещё спят, и это ли не прекрасно? Обычно с нами идут собаки, мы бежим впятером по длинным парковым дорожкам, а следом мчат Джек и Артур. Это моё личное правило воспитания: вымотай детей с утра пораньше и весь день свободна!
        Этим утром ничто не выбивалось из графика. Мы проснулись на рассвете, и, когда я вышла в гостиную, дети уже ждали. Мальчишки в одинаковых спортивных костюмах мерили комнату шагами, как два стража. Мика зевала, развалившись в кресле, а Феня играла с Джеком.
        - За мной!
        И все шестеро моих воспитанников, включая собак, отправились следом за мной в коридор.
        - Как спалось, народ? - весело уточнила я, стараясь задать нужный тон и не превращать утро в угрюмый кисель.
        - Хорошо! - сразу три голоса.
        - Кошма-а-ар! - это Мика.
        - Р-рав! - это дурачок-Джек.
        Уже на крыльце мы с ребятами, как обычно, разделились.
        Я, Мика и Артур бежали первыми - это закон. Она, как самая старшая, и правда была заинтересована в беге для «поддержания формы», а я не возражала. Может, хорошая привычка даст старт хорошему будущему? Переходный возраст не за горами, а с ним может прийти целый ворох проблем и нездоровых пристрастий, вроде заедания стресса неразделённой любви шоколадом.
        Феня плелась самой последней и беспрестанно ныла. Ей всякий раз предлагали остаться дома с Дашей, но куда ж там!? Оставить всю семью и отсиживаться? Не-ет, только не это.
        По мнению Фени, лучше ныть.
        Близнецы дурачились большую часть времени. Они носились кругами и успевали выбиться из сил к середине пути, а потом тащились, свесив руки, как две усталые гориллы. Джек, повизгивая, носился за ними, потом уставал и падал спать прямо в траве, и после приходилось его искать и тащить домой.
        Всё это муторно, но ни дня мы старались не пропустить. Пробежка - святое. И чем она веселее проходит, тем больше хочется её повторить.
        - Спорт, значит? - голос Ивана напомнил о вчерашнем, и неожиданно для себя я припустила вперёд, как испуганный заяц. Пробежала немного, остановилась, обернулась и поняла, что должна вернуться.
        Иван Анатольевич сидел перед Артуром и гладил его по голове. На его спине висел Макс, на плече - Алик. Мика стояла в сторонке, сложив на груди руки, а Феня, заикаясь, рассказывала что-то. Явно про меня.
        - Что за остановки в пути, а, народец? - я всё-таки вернулась и, подбоченясь, смерила детей строжайшим взглядом.
        - Папа тоже бегает! - пропищал Макс, октавы на две выше, чем положено.
        - И это повод для вас не бегать? А ну-ка по газам! Шнелле! - и, повинуясь моей команде, все шестеро тронулись с места в едином темпе. А я… осталась.
        - Вы строгая, - улыбнулся Иван.
        - Простите. Я и на вас вчера накричала. Больше не стану. Мне нужно…
        - Лиза, - он взял меня за руку раньше, чем я успела дать дёру. - Постойте. Я хотел извиниться за Оксану и вообще.
        - Ничего страшного, мне нужно бежать, прос…
        - Стойте же. Мы… дочитаем? - в его вопросе было столько надежды, а я так хотела смыться подальше отсюда, что сначала сказала: «Да!», а потом подумала, на что согласилась.

* * *
        - Почему небо голубое? - задумчиво поинтересовался Макс, лежащий на лужайке, закинув руки за голову. - Как думаете?
        - Мы не думаем, мы знаем, - фыркнула Мика. - Это нам так только кажется, что голубое, из-за преломления света.
        - А точно? - Макс нахмурился.
        - Точно.
        - Лиза? А вы как думаете?
        Я даже не открыла глаза. Лежать на солнышке в тишине было слишком хорошо, чтобы напрягать хоть один орган восприятия. Абсолютный релакс.
        - Я думаю, что с тобой поспорит физика, но если хочешь думать, что небо голубое, потому что кто-то его покрасил - думай. Не запрещено.
        - Хорошо. Мика, небо голубое, потому что его покрасили малялы.
        - Ма-ля-Ры! - поправила Мика.
        - Ма-ля-лры!
        - Ма-ля-Р-ры!
        - Ма-ля-Р-р-ры!
        - Так-то лучше, - она удовлетворенно отбила брату «пять».
        Я больше не хотела участвовать в детской беседе, потому просто растянулась на траве, вытянула руки-ноги и попыталась ни о чём не думать. Скверно выходило, весьма скверно.
        Все эти разборки, странности, поведение Королевы О, у которой будто крыша поехала. Внимание Ивана.
        И как раз последнее меня больше всего тревожило. Внимание Ивана… зачем оно мне? Зачем я ему? Неужели настолько скучно и грустно человеку, что вот так взял и решил во что бы то ни стало проводить время с няней?..
        И никто не думает, каково мне.
        Я повернула голову и посмотрела на детей. Если всё зайдёт слишком далеко, меня просто уволят…
        Погонят в шею.
        Вернусь в Королёв.
        К отцу и мачехе.
        Стану снова слушать, как тяжело и дорого кормить «лишний рот». Какая я никчёмная, раз не доучилась. И что жить теперь нам будет не на что…
        От меня зависит их жизнь. Мне увольняться нельзя.
        И от меня уже зависят эти дети.
        - Идём в дом завтракать? - позвала я. Дети скривились.
        - А может, завтрак на траве? - предложила Мика.
        - Даша сказала, что сегодня «семейный завтрак» с родителями. Лучше мы ночёвку в палатках устроим. Идёт?
        Дети возбуждённо загалдели. Это они любили… простые, но удивительные вещи, вроде сна в палатке или пикника - точно новый мир для городского ребёнка.

* * *
        Пошёл дождь и сорвал наши планы.
        Дети и Ванесса смотрели в итоге весь вечер мультфильмы в оригинале, Даша снова взялась за вязание, которое то и дело бросала по разным причинам, а я пошла «к себе». Если Иван снова в кабинете - заберу свои файлы и уйду работать в библиотеку.
        Так и подмывало написать СМС, спросить. Номер в вотсапе никуда не делся, и иногда я заходила туда, видела то «в сети», то «был тогда-то». Уже стоя перед дверью кабинета, я снова разблокировала телефон с уже открытой страницей и чуть было вслух не охнула «печатает…», но прежде чем пришло сообщение, решила всё выяснить лично.
        Ворвалась в свой учебный класс и даже не удивилась тому, что Иван Анатольевич тут. Он полулежал на собранном диване, положив голову на спинку и качая коленями туда-обратно, писал мне сообщение.
        Иван даже сделал вид, что меня не заметил, хотя звук открывшейся двери ни с чем не спутаешь.
        И только когда я нарочито громко вздохнула, подорвался с места, с хитрой улыбкой меня обогнул и щёлкнул замком.
        - Что вы делаете?
        - Не желаю повторения вчерашнего…
        - Это неправильно… - я говорила тихо, понимая, что криками делу не поможешь, а Иван смотрел на меня с тоской, будто я уже совершила что-то непростительное, и теперь нам обоим с этим жить.
        - Я должен объясниться…
        - Нет! - я отступила. Не хотела, чтобы этот мужчина мне лгал и говорил что-то про Оксану.
        - Мы можем только читать? Мы оставили роман на самом интересном мес…
        - Нет!
        - Что непристойного в чтении?
        - Вы сами знаете.
        - Дверь закрыта…
        - Это ещё хуже! - я сорвалась на свистящий шёпот, и в комнате будто вдруг стало ужасно трудно дышать. Воздух превратился в горячий кисель, который забивал лёгкие, и становилось нестерпимо больно в области грудной клетки.
        Иван будто это же почувствовал. Между его бровей пролегли две складки, глаза сощурились, а губы сжались в тонкую полоску. Так бывает с людьми, испытавшими мгновенный укол боли, и я представляла, что выгляжу так же.
        - Но если я всё изменю, я могу, - так же шёпотом сказал он.
        - Зачем?
        - Хорошо, нет… хорошо, - вдруг отступил он. - Я обещал кое-кому месяц. Я сдержу обещание, но не лишайте меня возможности просто читать с вами или говорить. Это не запрещено…
        - При свидетелях. Прошу вас, при свидетелях! Приходите в гостиную и читайте хоть каждый вечер. Но не тут, не наедине. Мне нужна эта работа… и мне не нужны проблемы.
        Иван кивнул, и тоска в его взгляде будто стала ещё гуще, окрасив радужку в тёмный цвет.
        Глава 13. Спокойствие, только спокойствие... няня!
        Сколько нужно одному человеку, чтобы начать думать о другом человеке?
        Одного приятного вечера в его компании достаточно?
        Одной навсегда связавшей сумасшедшей истории?
        Одного взгляда хрустально-голубого и при этом невозможно тёплого?
        Одного доброго слова или нежного прикосновения?
        Как много нужно, чтобы потеряться и начать блуждать, снова и снова натыкаясь на один и тот же образ.
        Я лежала, уставившись в потолок, без сна, потому что всю ночь крутила в голове все произнесённые нами слова.
        Обещание. Месяц. А что потом? Что он мне пообещал?..
        Я не собиралась носиться по дворцу с криками: «Он - никогда!» или «О нет, на меня он не посмотрит, это не то, что мне показалось!»
        Если рассуждать логически… то я получила странное невнятное обещание от мужчины, который каждым своим жестом и взглядом, считываемым совершенно точно, давал мне понять, что что-то чувствует.
        Это было и прекрасно, и отвратительно. И сводило с ума, и заставляло чаще смотреть на чемоданы, лежащие в гардеробе.
        С утра я смотрела на собственное отражение и понимала, что выгляжу как минимум больной. Под глазами жуткие синие круги. Волосы высохли после душа, как пушистое воронье гнездо, и не ложились ни во что кроме шишечки. Платье оказалось безбожно измято улёгшимся на него Черномырдиным, и пришлось одеваться в другое: длиннющее клетчатое платье с короткими рукавами.
        - Лиза, вы нездоровы? - спросила Даша, зевая и потягиваясь.
        Она сидела в кресле в гостиной и ждала, когда выйдут дети. Перед ней стоял пылесос, видимо боялась перебудить его шумом малолетних сонь.
        - Нет. Всё в порядке, но пробежки не будет, передай детям.
        - Ага…
        - Я в учебку, детей отправишь после завтрака ко мне? У нас куча дел.
        - Ага…
        - Не спать! - прикрикнула, и Даша, начавшая проваливаться в сон, вздрогнула.
        В доме ещё никто не проснулся, и это было идеальное время, чтобы сделать уже всю работу и собраться с мыслями. Вынести все вещи Ивана из учебной, чтоб не повадно было, и… мой коварный план растрепать всем, что у хозяина появилась спальня. Так и до горничных дойдёт, они всё под шумок подготовят. Выбора никому не останется.
        - Уф! - я забежала в учебку, убедилась, что диван не разобран, и прижалась лбом к двери с облегчением.
        Прекрасно! Ушёл… ушёл, вот так и нужно.
        Только им пропах весь кабинет, будто где-то спрятана пара футболок, так, чисто на память.
        Переборола себя, отошла от двери и чуть не вскрикнула: никуда не делось моё проклятье. Лежало тут же, на сложенном диване, как в первую нашу встречу. Без одеяла, прикрывшись пиджаком. Голова на подлокотнике. Шея, наверняка, затекла…
        - Горе луковое… - вздохнула я.
        Разбудить или дать спокойно поспать?..
        Ну уж нет! Хватит позволять этим Королёвым делать меня козой отпущения.
        Я решительно приблизилась к дивану, склонилась к своему боссу, как в тот, первый раз, но вместо того, чтобы подложить под голову подушку, легонько пихнула в плечо:
        - Эй! Просыпайтесь!
        БАХ!
        Это было больно, чёрт побери!
        Прицельным ударом кулака в лицо меня отбросило, будто через портал, метра на полтора. Нос начал люто болеть, и я с ужасом поняла, что по клетчатому платью растекается красное пятно, а дышать становится невозможно… как, блин, дышать ртом?
        Я рефлекторно глотнула воздуха. Ещё и ещё.
        - Лиза! - громко воскликнул Иван, бросаясь ко мне. - Лиза… Лиза…

* * *
        - То есть… ты её ударил? - Королева О стояла, склонившись ко мне, лежащей на диване.
        - Случайно, - спокойно и терпеливо ответил Иван.
        Её губы задрожали, будто я была их любимой дочуркой.
        - Лизонька… - шепнула Оксана, присаживаясь у дивана на корточки. - Вы выглядите ужасно!
        И дважды кивнула, скорбно поджав пухлые губки.
        Да чтоб их всех, этих Королёвых.
        - Оксана! Выйди! - твёрдо заявил Иван.
        - Ни за что! - не менее твёрдо ответила она.
        - Да что ж такое! Выйдите ОБА! - не сдержалась няня Лиза, и оба моих босса замерли и уставились на меня.
        - Нет уж! Тебя, Лизонька, нельзя оставлять сейчас…
        - Вы же просто катастрофа! Вдруг что… - первое мне сообщила Оксана, второе - Иван.
        - Мы вас перенесём в гостиную, где будем по очереди караулить… Димочка, поможешь?
        - Я сам отнесу…
        - Нет, Димочка поможет!
        - Оксана! Иди! Пожалуйста! По своим! Делам. У тебя же они есть.
        - Иван, я хочу помочь! Это моя…
        - Оксана!
        Продолжали они уже без меня. Я просто встала, вышла, кивнула по пути Дмитрию Прокудинову, который почему-то оказался во дворце, и поплелась в свой уютный мир.
        Детям уже сказали, что няня нынче больна, потому стоило войти в гостиную, как на меня обернулись все десять моих подданных.
        Мика, Феня, Макс, Алик, Чубайс, Черномырдин, Джек, Артур, Ванесса и Даша будто перестали жить, пока я там валялась в муках и судорогах.
        - Всем продолжать жить! Императрица жива-здорова! И даже почти готова ночевать в палатке! - объявила я и тут же упала в кресло-гамак, точно куколка с подрезанными ниточками. - Как хорошо…
        - Чаю? - Даша приподняла чашечку, а я помотала головой.
        - Кофе… С сиропом!
        - Будет сделано!
        - Вы-здо-рав-ли-ваите, ваше вели-чие-ст-во! - проговорила Ванесса, расплылась в улыбке и посмотрела на Макса, который с важным видом кивнул.
        - Ты ж моя хорошая… Thank ya, sis!
        Ванесса разулыбалась ещё больше. Она обожала, когда я говорила нечто подобное, а уж тем более, когда называла эту изящную пампушку сестрёнкой.
        - Мы сами всё соберём, - объявила Мика и стала командовать близнецами. - А ну-ка, Макс, Алик, идите к Игорю Степанычу, он даст палатку и всякое. Мы с Феней за спальниками.
        - Дивно!
        - Книжку? - предложила Феня и подмигнула.
        - Из моей комнаты, лежит на прикроватном столике… хотя. Лучше сериал, думаю, книжки не лучший выбор.
        - «Дикий Ангел»? - спросила Мика.
        - Да! Да! - захлопала в ладоши Ванесса, а я не удержалась от смеха и тут же зашипела от ужасной боли в носу.
        Врач меня осмотрел, конечно. И даже заявил, что всё с моим носом в порядке, поболит да пройдёт. Вообще семейный врач был человеком очень… спокойным и чем-то напоминал доктора из «Формулы любви».
        Голова, мол, предмет тёмный, неизученный… Так что пейте больше жидкости да хорошо кушайте.
        Но то, что нет перелома, и правда радовало, а вот ужасный отёк - нет. Но на этот счёт у меня имелось десять подданных.
        Чубайс с Черномырдиным тут же забрались ко мне в кресло, Артур сел рядом, положив голову на мои колени, Джек лёг на спину в ожидании, когда почешут пузико. Вот уж кого пора турнуть из королевства… из хорошего только эти дивные пушистые «щёчки».
        - Кофе, - от Даши.
        - Сериал, - от Мики.
        - Почеши меня, - от Джека.
        - Лизонька…
        От Оксаны.
        - Вы нас простите, мы преувеличили. У вас уже всё в порядке? - голос звучал не напрямую изо рта в ухо, а через телефонную трубку, которую терпеливо держала у моего лица Феня.
        Барыня, так барыня до конца!
        - Да, всё супер, Оксана.
        - Хорошо… хорошо, - голос у неё был совсем уж убитый. - Мы с Иваном уедем ненадолго. Возможно, до вечера. Не обязательно, но очень вероятно.
        - Ага.
        - Если что доктор… ну вы знаете, где. Дмитрий, к слову, остался!
        - Очень рада.
        - Ой, а я-то как… Ну, до встречи!
        Супер-новости. Мы дома почти одни. И никто даже не спросит объяснений за ночёвку в палатке! И не тронет меня с моим разбитым носом.
        Но стоило отговорить Оксане, и новый сигнал: на этот раз СМС.
        ИВАН АНАТОЛЬЕВИЧ
        Лиза, простите. Я правда не хотел.Как я могу загладить свою вину?
        Я сжала телефон покрепче, а потом покачала головой.
        Я должна, даже обязана, прекратить всё это. И почему-то внутри заворочалась неприятная холодная стерва-змея, шепчущая, что всё в порядке, что не стоит горячиться, но всё равно я никогда её не слушала.
        Одно желание! Любое!
        Оставьте
        Меня
        в
        покое!
        Вы женаты!
        Глава 14. Маленькие хитрости маленькой женщины
        Сон на природе - лучший способ восстановления нервных клеток. Особенно, когда выключен телефон, никому не интересно с тобой говорить и можно просто поваляться в одиночестве, глядя в звёздное небо.
        За домом текла речка, мелкая настолько, что можно было без особых усилий перейти её вброд. На её берегу обычно и устраивали ночёвки. Кормили комаров, жгли костёр, даже пели песни, от которых Ванесса приходила в дикий восторг.
        Дети уже устали и легли спать, а я всё сидела в раскладном кресле, вытянув ноги, и слушала журчание речки, грела ноги у тлеющих углей и ждала, когда придёт сонливость.
        Краткая переписка с Иваном только расстроила, а не успокоила. Мне не нравилось его внимание, и не нравилось моё внимание к нему. Ссориться с Оксаной не хотелось, но мне так сильно был нужен друг… Я так истосковалась по простому равному общению, даже с учётом того, что Ивана-то равным мне никак не назвать, но тем не менее… соблазн велик, да совесть не велит…
        И почему он?
        Почему не какой-нибудь учитель истории или водитель решил со мной почитать? Почему раньше на меня никто никогда не смотрел? Откуда это везение?
        Послышались шаги за спиной, и я испуганно обернулась. Мысль, что это может быть вернувшийся из поездки Иван, перепугала.
        Вдруг решит романтично побеседовать под луной? Мало ли… он же мог влипнуть не хуже меня!
        Но «увы» или «к счастью» - это был Дмитрий. Он шёл ко мне решительно: не так будто наткнулся в результате прогулки. А когда заговорил, я даже смутилась.
        - Можно с тобой поговорить? - вот так резко и на "ты"?
        Голос ледяной, как вода речки, что бежит в метре от нас.
        Тон повелительный. Совсем не похоже на моего «спасителя».
        - Да, конечно, минутку.
        Я заглянула в палатку и убедилась, что и дети и Ванесса крепко спят. Взяла кофту, опасаясь, что стоит отойти от костра, тут же замёрзну, и пошла к Дмитрию, который сидел в отдалении на лавочке, под пышно раскинувшей лапы елью.
        - Да? - как могла беззаботно начала я, чтобы немного разрядить обстановку, и тут же опешила во второй раз.
        - Значит так, - произнёс Дмитрий, откидываясь на спинку скамейки и глядя прямо перед собой. - Свои попытки можешь оставить и ни на что не надеяться!
        - Попытки… на что? - я старалась не начинать ссору, хоть и очень сильно хотелось.
        - Догадайся с трёх раз, нянюшка. Я всё понимаю… Оксана - та ещё штучка, даже падение тебе устроила. Хитро, не поспоришь. Но меня её попытки подложить мне в постель своего человека не интересуют. И уж тем более если речь о таком человеке.
        - И чем же я плоха!? - я даже не пыталась скрыть возмущение. И да, меня задевало тут всё от и до, а оправдываться и твердить, что ни в чём я не виновата, хотелось в куда меньшей степени, чем отходить кое-кого по мордасам за пренебрежение.
        - Значит, даже не отрицаешь… мне это нравится. Я ждал настоящего спектакля и рассказов о святой невинности! - Дмитрий повернулся ко мне, и на его губах заиграла отвратительно сладкая улыбка победителя. - Ну мы можем и перебить цену… Сколько там Оксана даёт за секс со мной? Могу предложить больше, и мы просто развлечемся на прозрачных условиях. У вас товар - у нас купец. Минуя всяких Оксан.
        Опешить в третий раз я даже не успела. Фантазия так разыгралась, что идеи обгоняли одна другую.
        - Не скажу, что предложение ваше интересно, Дмитрий, - начала я, всё ещё пребывая в своих мыслях. Потому говорила медленно, не глядя на предприимчивого «любовника». А вот он зря времени не терял.
        - Ну так, может, маленький тест-драйв? - усмехнулся и подался ко мне с такой стремительностью и решительностью, что я успела разве что громко ахнуть.
        Дмитрий сделал то, чего я не делала уже года три так точно! Поцеловал меня. Без языка или чего-то такого, просто прижался к моим губам своими. Они у Дмитрия оказались мягкими, но напористыми, в три приёма раскрыли мои и покусились на продолжение банкета. Я даже глаза не закрыла, так и пялилась на его широкие брови, идеально ровной линией загибающиеся и наполовину скрытые упавшими на лоб волосами.
        - М-м… - промычала я.
        - Что? - шепнул он, отстранившись от меня всего-лишь на какой-то миллиметр.
        - Ну вообще-то я сказала, что меня это не интересует. Нелепо вы как-то целуетесь, ей-богу! - я была вынуждена закатить глаза и отстраниться. Ещё и нос мой распухший задел! Ничего мужика не пугает, я же выгляжу как жертва боёв.
        - Чего?..
        - Ничего! - пришло его время опешить, а я откинулась на спинку скамейки и уставилась прямо перед собой, делая вид, что ничего не произошло. - Вы слишком… рано напираете! Я даже не успела проникнуться. Что за дела? Разве так целуются… А я думала, вы поопытней меня… Ладно! Я тоже не мастерица. К делу! Секс с вами меня не интересует даже ради благого дела! - и решительно скрестила руки на груди, будто мы обсуждали какие-то очень далёкие от личного рабочие моменты. - А вот… определённого рода сближение…
        - Я ничего не понимаю, - он покачал головой, встал с лавочки и сел напротив меня на корточки, даже положил обе руки на мои колени. Не пoшло, на бёдра или вроде того, а просто туда, где торчат мои острые, как у птички, коленные чашечки. Я была в платье, которое не мешало бы уже сменить на джинсы, но днём хотелось приманить к белой коже хоть каплю загара, а потом было лень.
        - Немудрено… я же ничего не объяснила, - перевела дух и ободряюще улыбнулась моему потенциальному «любовнику».
        Даже смешно стало.
        Дмитрий - красавчик. Блондин, глаза тёмные, волосы падают на идеальной формы лоб. Это же просто… Тор! Или Ди Каприо? Не, Ди Каприо с голубыми глазами. А Тор? Кто бы помнил.
        В целом, стать любовницей такого мужчины, неплохо. От него не несло луком, когда он целовался. В целом, пах приятно (это же важно, я верно понимаю?), при деньгах. Молодой. Без детей и жены. Что ещё бабе для счастья надо?
        - Итак, Дмитрий. Спать я с вами не стану. Мне это совсем не интересно.
        - Лесбиянка?
        - М-да… - я вздохнула. Ну конечно, только эти-то на него и не бросаются, очевидно. - Нет, не лесбиянка. Но если вам так проще принять тот факт, что соитие не состоится - пожалуйста.
        Он приободрился, на губах заиграла улыбка, а руки поползли вверх. Я шлёпнула его по пальцам, и Дмитрий вернул всё, как было.
        - Ц-ц-ц! Область касаний заканчивается во-от тут! - и прочертила невидимую линию чуть выше колена.
        - А ниже… - он спустил руки к лодыжкам.
        - Вы желаете сделать мне массаж? О… было бы чудесно! Я как раз весь день проходила в носках и кедах по жаре!
        Дмитрий закатил глаза и вернулся на исходную позицию.
        - Соитие не состоится. Но у меня есть предложение. Мне нужно сделать вид, что оно состоялось. Ну может, не соитие… пары фальшивых свиданий будет достаточно. Нужно кое-кого от себя «отвадить». И да, Оксана должна думать...
        - А-а… она вам платит за секс со мной, и вы хотите получить её денежки, но ничего не делать? - да он просто прирождённый предприниматель! Аж глаза загорелись от такой успешной схемы.
        - Дмитрий, вы просто чудо! Думайте, как хотите. Мне - пофиг! Или хотите в долю?
        - Мне деньги не нужны. Секс нужен.
        - Чёрт… деньги есть, а секса нет, - жалобно протянула я. - Может, на чём другой сойдёмся?
        - Вы очень странная девушка, Лиза, - как интересно… он со мной снова на «вы». И уже не смотрит как на шлюху.
        - Плевать мне на Оксану. Просто у меня есть поклонник, которому я интересна… а мне он не интересен. Но он увидит, что я занята, и отвянет. А Оксана прекрасно распространяет сплетни! А потом, - я понизила голос, потому что запал пропал. Стало как-то утомительно всё это обсуждать. Идея превратилась в глупую, потеряла шарм. - Потом мы расстанемся по какой-нибудь причине и всё закончится. Я вас не вынуждаю держать пост, просто проявите пару знаков внимания - не более. Я даже сама куплю себе цветы от вас!
        - Нет уж! - возразил Дмитрий. - Я честный человек! И сам покупаю девушкам цветы. Но у меня одно условие!
        - И какое же? - устало спросила я.
        - Два поцелуя в день. Один - прилюдно. Второй - наедине!
        - Это ещё зачем?
        - Вы задели моё самолюбие, бонна Лиза!
        - Но я не хочу с вами… целоваться! Это неприлично! Я - няня!
        - А я мужчина. И если вы утверждаете, что я плох в поцелуях, то я считаю иначе!
        - А я считаю, что это глупость и зря я её предложила. Ладно, мне пора.
        - А ну-ка! Отличная идея! Но скажите, кто соперник? И я сам объявлю ему, что вы теперь моя. А потом закину на плечо и потащу под венец! - усмехнулся Дмитрий, но в глазах я прочла пугающую решительность.
        - Не скажу…
        - Но как мне тогда с ним бороться? Как же дуэли и всё так… - и он смолк. Вдруг я поняла, что что-то не так.
        Дмитрий встал и потянул меня следом, положил руки на мои плечи.
        - Это Ванёк, да? - тихо спросил он, а я уставилась на него остекленевшими от ужаса глазами.
        - Не ваш…
        - Да, не моё, - кивнул он. - Значит, Оксана вас не подсылала? Она просто хотела переключить ваше внимание…
        - Да нет ж…
        - Я вам помогу. Но условия те же!
        И, не дожидаясь моего отказа, Дмитрий оставил меня одну.
        Глава 15. Первая нежность с Кристиной Агилерой
        Иногда хочется полежать на заправленной кровати. Лечь, закинуть руки за голову, и будто бы не спишь, а только прилёг на пару минут. И вот уже прошло несколько часов.
        Простота.
        И в ней много прекрасного. Куда больше, чем многие думают.
        Я лежала на заправленной постели, хоть на часах уже минуло три ночи. Тюрбан на голове, волосы не просохнут - и ладно. Пижама драная и застиранная настолько, что футболкой только пол мыть - зато какая мягкая, а штаны превращены в шорты ловким движением ножниц. Я морщилась от боли в носу и иногда вытирала слезящиеся из-за синяков глаза.
        Моё лицо имело свойство всё принимать всерьёз. Пощёчина? О’кей, сделаем тебе полфизиономии алой, как помидор. Синяк под глазом? А давай заплывёт до самой носогубной складки. Мошка укусила? Как насчёт огромных вареников вместо губ? Удар в нос? О-хо-хо! Мы сделаем из тебя хронически больную синюшную мадам.
        И вроде бы всё не так страшно, а по ночам, когда не спится и глаза краснеют от бессонницы, всё становится совсем плохо.
        - Тук-тук, - обозначила себя Даша. - К вам можно?
        - Можно, - отозвалась я и только потом посмотрела на часы.
        Не показалось. Это Даша. И она пришла в три утра.
        - Ты что тут делаешь среди ночи?
        - К вам там это… пришли! - прошипела она.
        Даша по ночам - это умора. Она ходила в настоящем чепце, потому что прятала под ним настоящие бигуди, чтобы утром выходили… ну почти настоящие кудри.
        К этому ещё плюсом шёл цветастый халат в пол! Под ним «сорочка» до пят и розовые тапки. И это молоденькая девушка, которая выглядит как бабушка.
        - Кто?
        - Он! - многозначительно шепнула Даша и округлила глаза.
        - Кто«он» Даша? Конкретнее!
        - Идите!
        И скрылась, зависнув в гостиной у двери в свою комнату.
        Я соскочила с кровати и как есть, в пижаме, поплелась за ней.
        Бигудей я не носила, зато был тюрбан из полотенца и лейкопластырь на носу. Вид самый домашний, но раз уж «он» никак не был идентифицирован, видимо, либо за дверью сам Путин, а значит, снятое полотенце делу не поможет, либо кто-то ну совсем непонятный, чьего имени Даша попросту не знает. То есть на его мнение можно и забить.
        Открыла дверь, посмотрела три секунды на гостя и захлопнула как было.
        - Твою мать, Даша, ты по-русски сказать не могла?
        Она виновато вздохнула и скрылась из виду в своей спальне.
        Я стянула полотенце, оторвала лейкопластырь, взвизгнув от боли, растрепала как попало высохшие волосы и выдохнула.
        Он… ну надо же.
        Иван Анатольевич смотрел на меня удивлённо, а увидев слезящиеся, теперь ещё и от резко оторванного пластыря, глаза, решил будто что-то стряслось.
        - Лиза? - и он потянул меня к себе, будто в нашей вселенной (очевидно какой-то совершенно параллельной) это нормально.
        - Простите, - глухо прошептала я.
        Внутри ворочалась какая-то огненная змейка. Она возилась в животе как мерзкая изжога и почему-то перекрывала дыхание, заползала в самые лёгкие.
        У меня даже глаза защипало от этого ощущения жуткого дискомфорта.
        - У тебя сердце стучит, как у…
        - …зайца. Я знаю, - перебила Ивана и со второй попытки всё-таки вырвалась, чтобы отступить. - Вы… приехали.
        - Приехал, - в единственном числе. Будто бы Оксаны не существует.
        - Понятно. У вас какой-то вопрос по поводу детей? Я вас слушаю.
        - Лиза. Нет, - он резко вдохнул, а я чуть не застонала от разочарования.
        Ну почему всё так? Почему он так… хорош! Даже не обсуждается насколько, просто от и до.
        Я уверена, что с ним бы не вышло такого провала, как с Дмитрием. Что вот он-то точно бы правильно поцеловал. Ну или даже не так, нет… он бы так не поступил. Он джентльмен. Мнётся тут, сказать не может ничего. А в компании друзей и коллег был совсем другим человеком. Что ж такое-то.
        У Ивана сильно закрутились в тугие колечки волосы и падали на лоб и уши. В темноте они снова казались совсем тёмными и совершенно «итальянскими». Он оброс, тёмная щетина оттеняла молочную кожу.
        - Что «нет»? - голос задрожал.
        Неужели коридор всегда был таким тёмным? И вот прямо так в нём было душно?
        И когда Иван повернул голову вправо, я… как собачка сделала шаг в ту же сторону.
        Помешательство.
        - Р-р-р!
        - Что? - он удивился из-за моего рычания, а я сама себя мысленно со всей силы отлупила.
        - Ничего! Зачем вы пришли? Я… спала!
        - Не спали.
        - С чего вы взяли?
        Он протянул руку, и она замерла прямо у моего лица, но так и не коснулась.
        Не коснулась…
        Будто в макросъёмке я могла увидеть кольца отпечатков на подушечках его пальцев. Кончики ногтей. Почувствовать запах его кожи. Тепло.
        Мы оба дышали очень медленно и глубоко, будто каждое микродвижение эффектом бабочки запускало цунами.
        - Свет в вашем окне…
        - Это ночник. Он горит всегда.
        - Вы боитесь темноты? - улыбка на его губах.
        - Нет… да. Боюсь, с детства боюсь.
        - Расскажете, почему? - тепло в его голосе. Интерес в его словах.
        - Да… нет! Чёрт! Нет! Я ничего о себе не расскажу! - и сделала два шага назад, он уронил руку, которая только что подпитывала меня теплом.
        Окутывая, точно парное молоко, моё лицо.
        А отступила, и холод в коридоре набросился на кожу, изиголил мурашками и пробрал дрожью.
        - Лиза, - с мукой в голосе.
        Нет уж. Нет. Так не играют взрослые люди.
        - Я встречаюсь с Дмитрием, простите, - а вот так взрослые люди играют.
        В моей душе печально пела Кристина Агилера.

* * *
        Я так и не уснула.
        Не плакала, не психовала, просто не могла заставить себя закрыть глаза и то и дело доставала из-под подушки телефон, чтобы посмотреть, не пришло ли сообщение. Оно не приходило. Я прятала телефон обратно.
        Потом доставала телефон снова и заходила в Инстаграмм. На страничку Оксаны, уже боясь, не отслеживается ли это как-то. Не будет ли потом по всему дому какая-то позорная контекстная реклама, с надписью «УГОНЩИЦА!»
        Страничка Королевы О - просто волшебство и буйство красок. И Иван… Иван всюду.
        И к своему ужасу я стала понимать, что все его улыбки из Инстаграмма ни фига не настоящие!
        - Р-р-р-р! - и на мой рык сбежались, блин, все!
        Мы с детьми, Дашей, Ванессой и собаками бежали через парк. Я в наушниках - нечастый подарок судьбы. С Кристиной Агилерой, потому что только она меня понимает. Артур степенно бежал рядом, а потом встал как вкопанный, и я остановилась вместе с ним.
        А за мной уже полетели люди… кони. Сонные дети не успели сориентироваться и кучей упали за моей спиной. Тут же на лужайке растянулась и Ванесса, матерясь по-английски. И даже Джек взвизгнул, видимо, попав под раздачу.
        На дорожке перед нами стояли Иван, Дмитрий и Оксана. Все трое в форме. Оксана с широченной улыбкой, Дмитрий ей под стать, но ещё и с чертями в глазах. И за их спинами Иван.
        Он смотрел на меня с тоской, без улыбки.
        Я вытащила из уха капельку наушника и неловко поздоровалась.
        - А мы узнали, что у тебя, Лизонька, есть совершенно безумная традиция!.. Бег! - (господи Боже, ваше величество, не я изобрела бег!) - И вот, ко мне присоединились мужчины!
        А детей тут будто и нет… что уж говорить про Дашу и Ванессу.
        - Да… ну остановки в пути - это плохо! Бежим?
        Дети за моей спиной уже оклемались и приготовились бежать. Макс и Алик встали в низкий старт, Мика вернула наушники на место, которые, в силу отсутствия у них проводов, искала по всем кустам.
        - Доброе утро! - услышала я.
        - Милая! - услышала я.
        - А мой поцелуй? - офигела я.
        Дмитрий, воспользовавшись тем, что я отвлеклась на детей, приблизился, подхватил меня на руки и влепил мне прямо в губы целомудренный, но всё-таки интимный поцелуй.
        Во что я ввязалась?
        Глава 16. Королевство кривых зеркал
        Её Величество Оксана Стешкина-Королёва
        За день до этого
        Оксана стояла в сторонке, пока Иван с тоской смотрел на надгробие первой жены. Она молча сидела рядом с ним в машине. И потом молча устраивалась в гостиничном номере.
        Лида и Лада были похоронены там, где погибли, и навестить могилу - это всегда было целое приключение. Иван не ездил туда с водителями или один. С Оксаной - было привычнее всего.
        Потому что в первый раз именно она с ним ездила. Увы. Он просто не мог представить, что рядом окажется кто-то другой, но всё чаще думал, что, быть может, лучше и вовсе одному.
        Эти поездки будто давали Оксане какую-то надежду. Будто это что-то для неё значило.
        - Вот столько ты получишь, когда всё закончится.
        Они сидели в ресторане гостиницы, в которой остановились. Оксана пила белое вино и ела курицу. Она скосила глаза на бумажку договора и поморщилась.
        - Мало? - удивился Иван. - Тут целое состояние. Всё было добровольно, я не отнимал твою молодость, ты была вольна уйти. У тебя были любовники…
        - Не мало! - выдохнула она. - Не мало, но… я не хочу!
        - Оксана, - Иван переборол себя и взял её за руку, чтобы немного успокоить грядущую истерику. - Я очень благодарен тебе за все эти годы…
        Она активно закивала, и кончик длинной пепельной пряди упал в тарелку, обмакнувшись в соус.
        Иван усмехнулся, но говорить не стал. Не тот момент.
        Белые волосы… в этом вся Оксана. Она крутила их каждый божий день, чтобы вышли кудри, он знал. Видел иногда, когда заходил в её комнату, чтобы обсудить дела. И всё, чтобы стать копией Лиды. Как глупо… Лида была такой от природы. Её волосы от влажности ещё больше закручивались, а Оксана становилась истеричкой от лёгкого дождика, что уж говорить про ливень.
        Это не было очаровательно: ребёнок, который трясётся над каждой деталью. Но только она могла дать Ивану то, что ему было необходимо, как воздух. Спокойствие от прессы и желающих влезть в душу. Полное. Именно её старательность, внимание к деталям превращали Оксану в идеального агента под прикрытием.
        - Ты делала просто невероятные вещи. Ты всегда меня поддерживала и помогала мне. Но я готов идти дальше.
        - Не со мной? - жалобно… очень жалобно.
        Она отстранилась от стола, и кончик кудлявого локона выпал из тарелки, упав на белый пиджак. На ткани появилось желтоватое пятно от карри.
        - Не с тобой. Ты всегда была мне только другом.
        - Жен…
        - Не женой. Другом. Прикрытием. Ты прекрасно справлялась со своей ролью. Ты избавила меня от притязаний других женщин, от свиданий, от навязчивого внимания. Охраняла мой дом, заботилась об имидже, на который я положил болт. Но всё. Я готов жить самостоятельно…
        - А Оксану на улицу? - она тряхнула кудрями, и локон, выпачканный карри, перелетел на спину. Теперь пятно будет и там… досадно.
        - Я даю тебе кучу денег. Если это «улица», то я хочу туда!
        - Деньги - не главное, Ванечка.
        - Не главное. Но теперь они у тебя есть. Тебе пора двигаться дальше. Завести мужа… детей, быть может.
        Когда-то Оксана неплохо ладила с детьми. Или делала вид?
        Она пришла в дом в качестве помощницы Лады. Её прислало агенство. Родив близнецов, сестра Лиды, оставшаяся жить в доме Королёвых, захотела прийти в форму, и ей был необходим кто-то, кто сбалансирует питание и будет руководить домашними тренировками. Лада только что развелась со Штольцем и собиралась выйти на «рынок невест».
        Оксана была настоящей находкой. Помогала с тренировками, причёсками, макияжем, покупкой одежды, а иногда даже с детьми. Просто золото.
        Именно она осталась в тот вечер с близнецами, которых Лада изначально хотела взять с собой в поездку. Лида, Лада и Штольц ехали закрывать последние вопросы по разделу имущества. И уже не вернулись.
        Так Оксана осталась в доме, пока не нашлась достаточно хорошая няня. Так Оксана поехала когда-то с Иваном на кладбище, потому что он не мог сам сесть за руль.
        Он решился приехать туда ночью, на следующий день после похорон.
        Пьяный вдрызг.
        И Оксана отвезла, а потом делала это снова и снова.
        Пока однажды не отогнала какую-то девицу, решившую «пожалеть вдовца». Это всё и расставило по своим местам. Оксана - охранник личной жизни Ивана. Идеальный супер-агент. Женщина Бонд.
        - Дети?.. А как же наши… твои… Ладины дети?
        - Мне кажется, что вы не особенно близки.
        - Неправда! - Оксана собрала волосы и перекинула на одно плечо. До этого чистый с левой стороны пиджак заимел и там пятно.
        - Ты всегда можешь их навещать или забирать на выходные.
        - Ва-а-аня-я-я, - прохныкала Оксана.
        - У тебя же даже есть мужчина. Олег? Глеб?
        - Нет! Нет… мы расстались!
        - Найдёшь кого-то.
        - Не найду.
        - Значит, умрёшь одинокой, - раздражённо бросил Иван, выходя из себя. Оксана охнула в ужасе и отстранилась.
        - Ужасные вещи…
        - Да, очень. Закончим разговор?
        - Ты обещал. Что вообще изменилось? Почему ты стал… готов к новой жизни? Потому что…
        - Не начинай старую пластинку. Я закончил свой проект. И да, я готов начать всё с чистого листа. А ещё я понял, что ты должна учиться самостоятельности, Лиза…
        - Оксана, - мрачно поправила Королева О.
        - Оксана, - терпеливо, будто ничего не случилось, исправился Иван.
        - И она ни при чём?
        - Это не твоё дело. Я подожду, как мы и договаривались. Все документы готовы, но я подожду.
        - А если через месяц ты передумаешь?
        - Не передумаю.
        - А вдруг?
        - Нет.
        - Вдруг?
        - Оксана!
        - Ну вдруг!
        - Пожалуйста…
        - Если вдруг… - глаза её зажглись такой надеждой, будто Иван прямым текстом заявил, что мол «Скорее да, чем нет». - Это несерьёзно.
        Он оплатил счёт и ушёл, а Оксана завыла и только тут поняла, что весь жакет испачкан.
        Будучи очень гордой женщиной, она встала и с невозмутимым видом направилась на выход.
        Глава 17. Спасения Бонни Блу Батлер
        Обед не заладился. Ну никак не выходило у участников сойтись на одной теме, где были бы сильны все.
        По одну сторону стола сидели Оксана и Иван. По другую сторону стола я и Дмитрий.
        Но у стола четыре стороны… И их занимали, увы, два ребёнка Сатаны. Два очаровательных демона.
        По правую руку от меня сидел Максимиллиан Иванович, по левую от Дмитрия - Альберт Иванович.
        Близнецы пожелали обедать со взрослыми, и на все мои запреты Оксана ответила: «Ну конечно, мои ангелы!»
        - Вы об этом пожалеете, - мрачно вздохнула я.
        Но осталась неуслышанной.
        Маленькие демоны переглядывались с усмешками, пугающими до чёртиков. Я понимала, что ничего не пройдёт просто так. Будет страшно. Будет битва.
        - Парни, - наконец позвала я, не выдержав напряженной обстановки. - Если вы сделаете то, что задумали… я буду… зла.
        Оставалась, как могла, корректной.
        На большее я, увы, не способна.
        Все присутствующие за столом на меня посмотрели так, будто я заговорила на клингонском.
        - Поверьте, они что-то задумали…
        - Лиза, ты преувеличиваешь, - возмутилась Оксана. - Так что, какие у вас с Димочкой планы? - и она облокотилась о стол, подперев подбородок кулачком.
        - Личные, - немедленно отозвался Дмитрий, как бы намекнув, что дальнейшие вопросы неуместны.
        Да мы с ним идеальная команда!
        - Так что там с близнецами? - и он расслабленно раскинул конечности, будто сидел не на стуле, а в кресле. При этом правая его рука упала на моё бедро. Выше, чем следовало, но так, что все увидели.
        Я невольно подняла взгляд на Ивана, он, встретившись с ним, отвернулся, Оксана самодовольно улыбнулась, а Дмитрий уставился на меня.
        Макс будто ждал сигнала. И сигнал был подан.
        Мы сидели в саду, летний обед на природе. И совсем недалеко были чёртовы вожделенные Максом кавказские овчарки…
        Я даже не заметила, когда в саду появилась Феня. С сосиской в руке. Она открыла вольер Мухи и поманила пушистого пёсика к себе.
        - ФРУ-У! - крик Ивана был таким громким, а я ещё не успела понять о ком речь, кто такая «Фру» и при чём тут лошадь Вронского.
        Клетки овчарок были за моей спиной, а вот Иван их видел прекрасно. Он с ногами вскочил на стол, перемахнул через него. Раздался оглушительный визг Фени, собачий рык, лай и ужасный грохот.
        - Феня! - это уже мой и не мой голос.
        Но бонна Лиза не паникует… никогда не паникует.
        - Дима - мальчики, - почему-то приказала я и, оттолкнув стул, с которого едва успела встать, бросилась вслед за Иваном к вольерам.
        - Тише, Фруша… тише…
        Я видела сгорбленную спину Ивана, сидящего прямо на траве, слышала его слова. Он по прежнему кого-то называл кличкой лошади Вронского. Очень сильно мёртвой лошади Вронского.
        - Феня?.. - это уже я. Сердце встало.

* * *
        Иван отослал Оксану «к детям», но на самом деле ими было кому заняться. Дмитрий унёс близнецов, которые рыдали у него на плечах, уткнувшись один в левое, второй в правое.
        А я, Феня-Фру и Иван в гробовой тишине ехали в больницу.
        Франсуаза Ивановна не плакала, она молча лежала на кушетке в скорой помощи. С одной стороны от неё сидел Иван, держа за руку, с другой я - боясь даже подумать о том, что произошло.
        Фельдшер смотрела на нас, как на убийц.
        - Почему она не плачет? - вдруг спросила я. И фельдшер уставилась на меня как на сумасшедшую.
        - Болевой шок, - проворчала она.
        Почему на меня так хмуро смотрят, я поняла не сразу. Разбитый нос… есть шанс, что нас приняли за одну из тех ужасных семей. Отец при деньгах бьёт жену и натравливает на дочку собак.
        Из глаз побежали слёзы.
        - Лиза, - Иван покачал головой из стороны в сторону, а я пожала плечами. - Вы вините себя?
        - Купите Максу щенка… Или велите отдать ему Муху. Я не в силах убедить его… что…
        - Тише, потерпите, пока не приедем, потом можете плакать хоть трое суток.
        Я кивнула и мигом успокоилась. Мне дали возможность поплакать позже.
        Помимо Мухи в клетке была и Мухина мать, Герда. Герда, решившая, что незнакомая девочка желает зла, размахивая перед Мухой чем-то подозрительным.
        Задачей Фени было приманить Муху, вывести её из вольера и спрятать в детской. Муха бросилась за едой и зацепилась ошейником за только что снятый навесной замок. Заскулила. И Герда бросилась на защиту, схватив Феню за руку.
        Когда Иван прибежал, Муха уже доедала добытую матерью сосиску. А Герда отошла в сторону, не то что-то осознав, не то получив то, что хотела. Материнская забота во всей красе.
        - Как же вы так уследили-то, следаки? - не сдержалась фельдшер, а Иван на неё посмотрел так грозно, что даже я заволновалась.
        - Мы ответим. Но перед Фру.
        - Имя-то какое… назовут, тоже мне, - и фельдшер отвернулась, махнув на нас рукой как на пропащую семью.
        Скорая остановилась перед больницей, и когда Феню уже увезли в палату, а нас оставили одних в коридоре, Иван взял меня за плечи и сказал: «Можно».
        А я разревелась так, как, кажется, не плакала с детства.
        - Феня… почему Феня Фру… - выдавила я.
        - А как же её зовут? Франсуаза - Фру.
        - Как лошадь Вронского?
        - Да, - Иван оторвал мою голову от своего плеча, будто это требовало невероятных усилий, потому что я вросла в него как дерево в почву. - А по вашему она Феня? Как офенское наречие?
        - Да, - усмехнулась я.
        - Вы в ужасе? Вы не виноваты. Идёмте, сядем у палаты.
        И он чуть ли не потащил меня за собой.
        Мы сели на неудобные кресла, и как-то естественно вышло нам срастись руками, обнять друг друга и молчать. Я уже не плакала.
        - Мне должно быть стыдно? - в какой-то момент спросила я, и Иван крепче меня обнял.
        - Нет. А мне?
        - Нет.
        - Кто виноват?
        - Никто.
        - Верно. Вот так и будем думать. А потом купим Максу собаку, Фруше большую порцию вредной еды, а Элле печатную машинку.
        - Кто такая Элла? - нисколько не сомневаясь, что речь о Микелле, спросила я.
        - По вашему она…
        - ...Мика.
        - Как певец?
        - Как девочка из страны Оз?
        Мы продолжили сидеть в молчании. Ещё немного тишины. Больница будто вымерла, и от этого становилось страшнее, поэтому я продолжила говорить.
        - Зачем машинка? Стихи?
        - Да. Она мне сказала, что хочет машинку.
        - Да… поняла.
        И снова тишина. И не то что бы вопросов нет, чтобы задать. Куча. Но всякий раз, как мы погружались в эти тягучие паузы, становилось и мучительно хорошо, и столь же мучительно больно.
        - Не верится… близнецы… как им объяснить? Если купить собаку или отдать Муху, решат, что им всё можно, - шепнула я, противореча собственным словам, сказанным ранее.
        - Я не знаю, какое решение верно. Если бы мы могли спросить у их матери, мы бы это сделали, но увы, это не в наших силах, верно?
        Оксана… да, её тут нет.
        - Почему она не с нами? - я отстранилась от Ивана, почувствовав жгучий стыд.
        Я тут разыгрываю чью-то жену, а там Оксана изводит себя.
        - Всё время задаю себе этот вопрос, - пожал плечами Иван, будто поняв, что я имела ввиду отстраняясь.
        - Королёвы? - позвал врач, выходя из палаты. - Швы наложили, жить будет. На перевязки дважды в день, инструкции, когда швы снимем. Повязки не мочить, остальное расскажет сестра.
        И ушёл. Мне захотелось разбежаться и повиснуть на его спине, чтобы услышать ещё хоть что-то, но вместо этого я пошла к Фене, которая махала нам перебинтованной рукой.
        - Ну что, Фруша, жива? - весело спросил Иван.
        - Жива, - ответила она. - Я эт… больше не пойду, куда близнецы попросят!
        - Очень правильно. И никогда не ходи к собакам, которых не знаешь! Никогда! - потребовала я. - Даже если тебе уже будет двадцать и попросит Макс! Поняла? Иди ко мне!
        - И ты со мной пойдёшь? - она поиграла бровями, совсем как взрослая.
        - Нет. Надаю Максу по мягкому месту, - я села на край её кровати и взяла за здоровую руку.
        - Даже если ему будет уже двадцать? - ахнула Феня и не смогла сдержать смех.
        - Даже если двадцать…
        - Расскажу Максу, что мама ему надаёт, да, пап? - она обернулась к Ивану, а я чуть было не замахала перед её лицом руками, желая привлечь внимание.
        Она назвала меня мамой. Опять.
        Феня-Фру делала это с упорством Даши-путешественницы, ищущей карту.
        А Иван будто и не обратил внимание.
        Оксаны на них нет!
        Глава 18. Важное решение Мелани Уилкс
        На крыльцо мы вышли, когда уже стемнело. Вечер был тёплым, воздушным, как парное молоко. И от этого мы все втроём ненадолго замерли на крыльце, чтобы просто постоять, купаясь в нежных касаниях летнего ветерка.
        Феня-Фру даже зажмурилась и шумно глубоко вдохнула.
        - Хорошо-о-о-о, - довольно протянула она.
        Мы рассмеялись и как-то синхронно сели перед Феней на корточки.
        - Чего хочешь, Фру? - спросил Иван и взял её за обе руки. Из плотной повязки торчала только кисть, зубы Герды прошлись по предплечью.
        - Хочу вредной еды… - мечтательно вздохнула Феня, будто это самое невыполнимое на свете желание, а мы два Джина, что вот-вот откажут.
        - Феня, а может лучше безопасное, но весёлое развлечение? - спросила я, отнимая у Ивана здоровую, не забинтованную руку Фени.
        - Да, Фру, как насчёт чего-то вроде…
        - Я слышала, как ты сказал в коридоре: «Куплю Фруше вредной еды!» Я слышала! - она высвободилась из нашей хватки и упёрла руки в бока.
        - Фе-еня, уже поздно. Было бы хотя бы шесть вечера, но уже почти ночь… Нельзя есть на ночь вредное. Может, завтра?
        - Да, Фру. На ночь бургеры не едят.
        - Фень, мы непременно купим…
        - Я Франсуаза! - наконец перебила она и топнула ногой. - И я хочу в «Бургер Кинг»!
        Мы ехали на такси, потому что сюда добирались на скорой, и молчали. Феня была довольная, счастливая. Платье в грязи, даже пятно крови имелось. Ужасная повязка, косички не спасти переплетением, но зато едем в «ресторан» и закажем там самый царский ужин. Зная Феню - это будет грандиозно.
        Страсть девочки к фаст-фуду была необъяснимой и пагубной. Никто из детей такого не ел, все относились к бургерам сносно и даже с некоторым пренебрежением. Мика предпочитала модную вегетарианскую еду. Близнецы ели за троих, и желательно домашнее и жирное. А Феня… стрипсы, бургеры, шаурма, картофель-фри, хот-доги, наггетсы. Что угодно, лишь бы жареное, вредное, солёное и с соусами. Она могла уничтожить в одну каску целое ведро из KFC самого большого размера и потом запить это колой, даже не пикнув, что объелась.
        В выборе заведений Франсуаза Ивановна была гурманом. Знала что и где вкуснее. Любой фут-корд - проклятие, потому что картошку нужно брать вон там, наггетсы вот тут, а соусы вкуснеев в этом месте. И сама же шла и заказывала, стоя в километровых очередях за стрипсами от полковника Сандерса. До стойки даже не доставала, а всё равно стояла.
        - Ей же всё это нельзя? - спросил Иван, глядя на Феню, с серьёзным лицом изучающую меню «Бургер Кинга».
        - Совершенно точно нельзя.
        - Как часто она это ест?
        - Так редко, как я могу. Но если её везёт водитель куда-то, она приступает к шантажу. Даша и Ванесса вообще не в состоянии справиться.
        - А Оксана?
        - Никогда не приходило в голову спросить Оксану, как и что ест при ней Феня, - улыбнулась я, а Иван так странно кивнул, будто я не говорила очевидных вещей, а он вовсе не задавал странных вопросов.
        - Мы возьмём вот это, - подбежала к нам Феня с бумажным листом-меню. Она ткнула пальцем в огромное комбо и с важным видом кивнула. - Лучше нам не найти.
        - Как скажешь, - вздохнул Иван и оставил нас.
        - О чём болтали? - тут же набросилась Феня.
        - Да так, о тебе и твоей любви к фаст-фуду, а что?
        - Я тебя мамой назвала, - заявила Феня, будто сделала выпад и ждала какой-то особенной реакции.
        Я осторожно кивнула.
        - И? - уточнила она, вздёрнув бровь.
        - Что «и»?
        - Что скажешь? - она наседала снова. Я даже напряглась. Как тут корректно что-то объяснить ребёнку?
        - Что я могу сказать? У тебя уже есть мама, Феня. И это не я.
        - Что за глупости? С чего ты взяла, что у меня есть мама? - фыркнула Феня и закатила глаза, копируя Мику.
        - Что ты имеешь в виду? - тут как сапёру перед миной: главное не облажаться.
        Феня уставилась на меня огромными глазами, такими возмущёнными, что становилось попросту жутко. Будто она знает что-то, чего не знаю я, и это «что-то» настолько важно, что нельзя просто закрыть глаза и пойти дальше.
        - Феня? - позвала я.
        - Ты просто не хочешь, да? - обиженно шепнула она.
        - Да что не хочу? - у меня уже в горле щипало, будто сама вот вот расплачусь.
        - Это вы близнецам можете дурить… голову, - будто в попытке отдышаться, с долгими остановками проговорила она.
        - А мне не надо! Я не глупая! И Мика не глупая!
        Иван застал нас вот так. В напряжении таком сильном, что можно было потрогать его пальцем. Он стоял и смотрел на нас какое-то время, а потом просто молча сел рядом, положив в центр стола чек с номером заказа.
        - Можно я сама заберу? - спросила ангельским голосочком Феня, Иван кивнул, и она сорвалась с места, хоть на экране был огромный список заказов, и наш явно не в первой десятке.
        - О чём говорили?
        - Ну вы точно родственники, - я отвернулась, чтобы перевести дух, и пристально посмотрела на маленькую фигурку Фени у стойки выдачи заказов.
        - Почему она сказала, что им, детям, дурят голову?
        - О чём речь? О деде Морозе? Или о вреде фаст-фуда?
        - Нет. О том, что у неё есть мама. Да, Оксана не идеальна, но она есть. Это факт. Она делает всё, что может, а что не может - позволяет делать другим. Она не занимается самодурством, не запрещает составлять свои планы занятий, не даёт нам каких-то сумасшедших инструкций. Она просто женщина, обычная. Не обладательница Нобелевки, трёх высших или пары золотых медалей. Но она очень добрая… Очень.
        - Вы о чём? - с тем же недоумением, что и Феня, поинтересовался Иван. Ему будто мои слова не нравились.
        Вот уж нате. Эти двое явно со мной не могли согласиться, а вкладывать в чужие головы свои мысли - идея не блестящая.
        - Ни о чём, - я покачала головой, а Иван не отвёл от меня взгляд. Ну и ладно.
        Не нравится им Оксана - их проблемы.
        Даже противно стало. Эта женщина ему четверых родила, а он её будто ни во что не ставит. И дети туда же.
        И дома не появляется, тоже мне отец. Зато за ужин расплатиться - пожалуйста!
        Я должна всех этих людей как-то свести… Сблизить. Оксану, Ивана, детей. Это всё не дело. И то, как он на меня смотрит сейчас - тоже!
        Глава 19. Спасительная операция миссис Бэннет
        Дмитрий спал, прислонившись спиной к софе, сидя прямо на полу в детской гостиной. Близнецы лежали тут же, рядом, свернувшись, как два котёнка и устроив головы на его коленях. Я засмотрелась ненадолго, пока ждала появления Ивана, а потом обернулась к нему и умилилась во второй раз.
        Иван шёл по коридору со спящей Феней на руках и делал это очень осторожно, даже скинул туфли, чтобы не стучать подошвами.
        - Нужно всех уложить, - шепнула я.
        Иван кивнул, смерив Дмитрия странным, недобрым взглядом. Уложил Феню и вернулся за Максом.
        - Дмитрий, - позвала я, потрепав его по щеке.
        Будить мужчин теперь было страшновато, того и гляди прилетит в нос, но вместо этого данный экземпляр потянулся за моей ладонью и медленно открыл глаза. У него была такая тёмная радужка, что казалась совсем чёрной, прямо-таки завораживающей.
        - М-м… доброе утро? - спросил он, и губы растянулись в наглой кошачьей улыбке.
        - Нет, нужно Алика уложить в кровать.
        - Сию секунду, - кивнул он и осторожно взял на руки Альберта Ивановича, который причмокнул во сне и тяжко вздохнул.
        Дмитрий и Иван скрылись в спальне парней, а, когда выходили, столкнулись в проходе. Как два быка, сцепившиеся каменными лбами, они вдруг остановились и стали друг на друга пялиться. Ну просто «ух»!
        Блондин и Брюнет… прям как в «Диком Ангеле». Я терпеливо ждала, когда битва закончится и эти двое вдоволь друг на друга напялятся. Яркие голубые глаза Ивана и совсем тёмные Дмитрия. Повезло же мне… Один - чуть ли не официальный жених, второй… безбожно занят.
        - Ну вы это, топчитесь тут, сколько влезет, а я спать, ладушки? - пришлось прервать волнительную тишину. Не могла я долго на это смотреть, хотелось немедленно разнять и... пожалеть!
        Оба встрепенулись, видимо не желая, чтобы я решила, что виновен кто-то один. Каждый будто думал, что именно он ну точно не виноват. Да уж, оба тут явно «мимо проходили» и вот совершенно случайно влипли в «гляделки».
        Ждать оправданий я не стала. Но решила напоследок разбавить обстановку маленьким милым вмешательством.
        Подошла к Ивану и коротко поцеловала его в щёку.
        - Спасибо за поддержку.
        А потом поцеловала щёку Дмитрия, который дёрнулся, но успел подставить только уголок губ.
        - Спасибо, за помощь с мальчиками.
        И ретировалась.
        Только бы не драка.

* * *
        Стоило лечь в постель, и в голове тут же возникла Феня и её обиженные слова, будто я и правда чего-то не понимаю.
        Дети и Оксана…
        Мне никогда не приходило в голову разбираться в их отношениях. Я не настолько любопытна по природе и слишком берегу чужие границы. Да, они не близки, но это было первое, о чём Оксана меня предупредила, когда я устраивалась.
        «Я много времени проводила, занимаясь благотворительностью, и они, скорее всего… обижены. Но мы разберёмся сами. Ваша задача не усугубить их отношение ко мне, я хочу всё исправить!»
        Этого мне было достаточно, чтобы принять тот факт, что мать и дети друг к другу не привязаны, но бывает и такое. Пройдёт рано или поздно. Я тут не миротворец, в конце концов.
        Но теперь слова Фени немного смутили. Я стала вспоминать, как это было, мои первые дни в этой спальне, когда совсем рядом спали четверо детей, с которыми я не совсем понимала, что делать.
        Мика много молчала, она заговорила со мной только недавно. Даже тогда, полтора года назад, это был ужасно замкнутый и саркастичный ребёнок. Оксане в глаза она говорила «мамочка», но так, будто давала этим словом пощёчину. За глаза на вопросы не отвечала. Мика очень часто заявляла, что не помнит себя до пяти лет, и что никто не может помнить, а значит Близнецы - неразумные существа, а Феня только начала жить. Теория была странной и удивительной, но я не спорила. Признаться, нам и правда не просто вспомнить ранние годы, я и сама не вычленила бы из этого комка ни одного отдельного дня, но чтобы совсем ничего не помнить...
        Мика много лукавила. Это была её самозащита, и я не вмешивалась.
        Феня? Она вообще не была обычной.
        Она редко плакала от боли, очень резко меняла настроение. Чтобы она призналась, что ей больно, нужно было очень постараться, а потом происходили вот такие всплески эмоций, с которыми нужно было считаться.
        Сёстры были похожи, и я всё чаще боялась, что слишком мало времени провела с Феней, что уже не сделаю её более открытой, чем Мика.
        Феня, которая поначалу уверенно звала Оксану мамой, в последние месяцы стала путаться и звать так и меня, и её. Но никогда я не слышала от неё «Оксана», которое нет-нет, а проскальзывало у Мики. Только на вопросы она потом не отвечала.
        Близнецы… пожалуй, они - моё произведение искусства. Хотя эти двое, пожалуй, никогда не были ни от кого зависимы, но я смогла превратить их из просто бешеных детей в способных «держать себя в руках», по крайней мере несколько часов в день.
        Они, кажется, могли согласиться на что угодно. Когда я появилась, им сказали: «Это - Лиза!»
        Они кивнули.
        Звали меня Лизой.
        И порой Оксану тоже звали Лизой.
        Да и Даше перепадало.
        Порой казалось, что «Лиза» - для них некий аналог слова «мама», они будто и не привыкли к этому сочетанию звуков… «мама». Не нуждались в нём.
        Два милых котёнка, которые могли ходить за мной хвостиком, наперебой звать: «Лиза, Лиза, Лиза!» и задавать миллион вопросов.
        Я села в кровати и задумалась, что же, чёрт побери, имела ввиду Феня… Какой обман? Почему только близнецам можно морочить голову?
        Ох, не хотела же лезть в чужие дела!
        Но мне казалось, что некоторая отстранённость в таких семьях, как Королёвы, ну если ненормальна, то вполне понятна…
        Неужели зря казалось?..
        И в итоге до шести утра я промаялась этими мыслями.
        - Доброе утро, Лиза, - хором поздоровались дети, когда я вышла из своей комнаты.
        - Доброе утро, ребята! Я скоро вернусь, готовьтесь к пробежке!
        Они кивнули, а я выскользнула в коридор. Сейчас или никогда.
        Оксана нашлась в её «кабинете». Это была чисто белая комната со стенами, выложенными кирпичом и покрашенными в белый. Стены были увешаны жёлтыми гирляндами, стояли пушистые диванчики и белоснежные книжные шкафы. В них соседствовали «красивые» книги, вроде роскошных изданий Дюма или «Советской Энциклопедии» с романами «Арлекина». А ещё имелась просто потрясающая полка, заставленная романами Барбары Картленд… той самой плодовитой писательницы, написавшей больше семисот почти одинаковых романчиков в историческом антураже за почти сотню лет жизни. Вот кто ходил в любимчиках у Королевы О.
        - Ли-иза! - пропела Оксана.
        Она лежала на одном из своих «пушистых» диванчиков, подложив под спину пару подушек, с романом Барбары в руках. До того, как я была замечена, глаза её быстро-быстро метались по строчкам. Шрифт был крупным, и странички глотались одна за одной.
        - Как Франсуаза? - Оксана отложила книгу и села, свесив с диванчика одну ногу.
        - В порядке. Наложили швы.
        - Останутся шрамы? - ужаснулась она.
        - М-м… обещали, что сделают всё возможное, чтобы их убрать, - я не знала, как правильно рассказывать о таких вещах.
        По поведению Оксаны не читалась истерика, она была спокойна, но все переживают горе по-своему.
        - А… мальчики? - спросила Оксана, не глядя на меня. Она будто очень глубоко задумалась о чём-то и не могла мне это высказать.
        - Пока не говорила с ними. Но поговорю. Если хотите, можете сами.
        - Нет-нет… лучше ты… лучше ты… - и она печально вздохнула.
        Бедная женщина, она не знала похода к собственным детям.
        - Я тут подумала…
        - Да? - оживилась Королева О. Её руки дёрнулись, видимо, чтобы привычно прижаться к груди, но она себя будто осекла.
        - Может, вам, Ивану и детям стоит поехать в летний домик? Провести время вместе? Детям это будет полезно…
        - О… - она задумалась. - Ну вы с Дмитрием, конечно, тоже должны поехать! Лиза, вы часть нашей семьи!
        Так, она боится оставаться наедине с детьми.
        - Может, я буду приезжать ненадолго, а вы попытаетесь… - нет, не произноси это. Ты лезешь не в своё дело.
        - Да? - привлекла моё внимание Оксана.
        - …словом без меня…
        - Что без тебя?
        - Ничего. Хорошо. Со мной, - улыбнулась я. - Пойду… Пробежка.
        - Ага, - и Оксана закончила разговор, вернувшись к книге и откинувшись на спинку диванчика.
        Глава 20. Поездка с Монте-Кристо
        Семейная поездка в летнюю резиденцию... что может быть лучше? Никакой прислуги, никаких нянь, друзей, водителей и охранников. Так я себе это представляла ровно до того момента, пока не увидела, как Даша собирает сумку и щебечет с Ванессой о том, какой купальник лучше взять.
        - Стоп! А вы тут при чём?
        - Ну так семья едет в летний дом…
        - Да, а вы тут при чём? - с тупым упрямством повторила я.
        - Ну Оксана сказала…
        - Матерь божья! - я хотела было развернуться и идти на разборки, но меня поймала за руку выскочившая будто из-под земли Феня.
        - Лиза, не надо… не проси её оставить всех дома. Я не хочу без тебя ехать. И Мика не хочет.
        - Феня… - я села рядом с ней на корточки, а она тут же отступила, будто испугавшись, что оказавшись рядом я уж точно её уговорю.
        - Лиза, - она шмыгнула носом. Голос заскрипел, задрожал. - Пожалуйста…
        И она убежала, потому что не могла плакать на людях. А я осталась смотреть, как Даша скачет по комнате.
        Едут все!
        Уже через час стало ясно, что не просто все переезжают в летний дом, а вообще весь штат, вместе с отдыхающими в доме друзьями.
        Особняк Королёвых никогда не бывал местом уединения. Друзья семьи тут жили постоянно. Они менялись, заезжали, выезжали, но кто-то всегда был. И если сейчас в доме пребывал только Дмитрий, то было доподлинно известно, что на днях должны были заехать подруги Оксаны. А на следующей неделе ждали партнёров Ивана.
        Гостевое крыло никогда особенно не интересовало меня или детей, мы просто туда не совали нос. Как правило, гости были людьми скучными и просто любили шиковать за чужой счёт.
        Когда к обеду во дворе собрались все «переезжающие», выяснилось, что таких «друзей» было больше, чем я думала. Помимо Дмитрия на лужайке тёрлась длинноногая сонная брюнетка, которую я видела месяц назад в последний раз. Создавалось впечатление, что её просто забыли в одной из гостевых комнат, и вот она нашлась. Тут же была секретарша заместителя Ивана. Самого заместителя я не знала, а вот его секретарша была гостьей частой и даже обедала за одним столом с семьёй. Тощая и высокая, будто модель. Она для важности носила очки на пол-лица и была крайне высокомерной. Тут же нашлось место и для маленькой склочной женщины, которую мы иногда встречали в саду. Она приходилась кому-то родственницей и жила в доме, хоть я и думала, что в последние месяцы она куда-то уехала.
        Вся прислуга полным составом была тут же. С дорожными сумками и взволнованными улыбками.
        - Мы просто переезжаем в другие декорации? - вздохнула я.
        - Похоже на то, - голос Ивана прозвучал куда ближе, чем я могла бы позволить, знай о его присутствии.
        Он подкрался совсем близко, и я испуганно отпрянула на пару шагов, а оказавшись на самом краю лестницы, решила, что нечего ждать, и побежала вниз.
        Дмитрий оказался тут как тут. Даже подхватил меня на руки, заслужив умилённую улыбку Оксаны.
        - Как славно… все готовы? - спросила она у толпы, приподнимая солнцезащитные очки.
        Толпа начала рассаживаться по машинам, пока на лужайке не остались только дети, я, Дмитрий и сами Королёвы.
        - Нам вон в ту большую машину! - объявила Оксана и уверенно двинулась к микроавтобусу.
        - В машину, - кивнула я детям, и они поплелись следом за матерью.
        Дмитрий и Иван сверлили мне спину будто чего-то ждали, и я поёжилась. Не то чтобы было неуютно от их взглядов… скорее я не могла смириться, что получаю столько внимания за раз.
        - Дима! Дима! - прокричали близнецы от автобуса. - А ты с нами!
        - По рукам! - крикнул он и оставил нас.
        - И вот… осталось только двое, - тихо проговорил Иван. - Вам не жарко?
        Я и правда была одета довольно закрыто. Платье с длинным рукавом, привычной широкой юбкой и узким горлом-воротничком. Как обычно в лаковых ботинках, тоже не особенно летняя обувь. Но в сумке лежала пара летних нарядов и даже босоножки, в этом я планировала гулять у озера. И я точно знала, что Даша запихнула мне в рюкзак купальник.
        - Нормально.
        - Вы всегда так одеваетесь? - он сделал ко мне шаг, и теперь я ощущала постороннее присутствие всем телом.
        Это как стоять у раскалённой печи: тут же всё тело будто воспламенилось и заалели щёки.
        - Да, идёмте к машине?
        - Пусть все рассядутся, а то будем топтаться на месте.
        - Это странно… - одними губами произнесла я.
        - Приходите к озеру. Пожалуйста. В одиннадцать. Я вас очень прошу, - Иван говорил будто сквозь зубы, и я понимала, что со стороны мы выглядим странно, потом рассмеялась, чтобы всё выглядело, как непринуждённая беседа няни и босса.
        - Ну какие глупости…
        - Я вас прошу, - он тоже изобразил смех и обошёл меня, чтобы встать лицом ко мне.
        - У меня Дмитрий и…
        - Так придите и скажите мне об этом. В одиннадцать. У озера. Вы поймёте, куда идти.
        И Иван поманил меня за собой к машине, а я поплелась следом, будто меня звали на какое-то ужасное испытание.
        Дмитрий и правда сидел с близнецами. Оксану усадили с девочками, а нам с Иваном в итоге достались одиночные кресла у окошка. Я первая, у двери, он позади меня.
        Максимально уединённо, никаких лишних намёков на близость хоть с кем-то.
        Я даже достала книгу, чтобы развлечься в дороге, но Оксана нарушила тишину.
        - А что вы читаете? - она повысила голос, будто хотела звучать непринуждённо, но не хватило актёрских талантов.
        - Роман.
        - Про любовь? - пережала эмоцию… чуть меньше придыхания, и было бы в самый раз.
        - Приключенческий. «Граф Монте-Кристо», - я подняла книжку и продемонстрировала Оксане обложку, но она была как раз из тех, которые Королева обходила стороной.
        Простой коричневый переплёт из бумвинила с самым обычным тиснением.
        Оксана медленно кивнула:
        - Это интересно? - не назвать этот вопрос полным энтузиазма, но с другой стороны не перед Дмитрием же ей выделываться.
        - Весьма. Это довольно драматичная история. Множество локаций, временных отрезков, действующих лиц. Несколько поколений героев. Я всегда любила истории, сосредоточенные на жизни сквозь долгие годы.
        - Вы любите Дюма или любите подобные истории? - с улыбкой спросил Дмитрий. Я помнила, что во время нашей прошлой поездки к озеру он на тему литературы не высказывался как-то определённо. Я так и не смогла составить чёткое мнение о его пристрастиях.
        - Я люблю Дюма, но не назвала бы себя его поклонницей… Мне нравятся «Мушкетёры» и «Монте Кристо», а вот «Королеву Марго» я кое-как осилила… Наверное, он не настолько мой автор. А вам как?
        - Был страшным фанатом в шестнадцать, а потом всё сошло на нет. Пресытился… со мной такое случается.
        Я сама не заметила, как оказалась вовлечена в долгий и интересный разговор, но за всё время, что между мной и Дмитрием летали искры «согласия» или жутких противоречий, слышала за спиной нервное постукивание колена о спинку моего кресла. В итоге пришлось даже отодвинуться немного и сесть на самый краешек.
        - У тебя нервный тик, милый? - прервала нашу беседу Оксана.
        - Вроде того, - ответил Иван.
        Глава 21. Запретная любовь по Вуди Аллену
        В десять вечера меня накрыла настоящая истерика. Я никогда не была размазнёй, я всегда могла взять себя в руки. Волнения из-за мальчиков по большей части не имели ко мне отношения. Нет мальчиков - нет волнений. Потому нынешнее состояние было почти неестественным.
        А ещё, повинуясь собственной рациональной натуре, я к своему удивлению стала составлять списки.
        В голове я представляла огромный стенд, на котором было две колонки.
        «ДМИТРИЙ»и «ИВАН».
        В колонку «ДМИТРИЙ» я писала его плюсы. Вышел неплохой, привлекательный список, скажу я вам.
        - Симпатичный.
        - Весёлый.
        - Ладит с детьми.
        - Галантен.
        - Интересуется литературой.
        - Свободен.
        - Молод.
        - Интересный собеседник.
        - Решительный.
        - Я с ним уже целовалась. (Хочу я того или нет, но нельзя просто взять и вычеркнуть из жизни человека, с которым соприкасалась губами!)
        Колонка «ИВАН» только и делала что удручала.
        - Женат.
        - Женат.
        - Женат.
        - Отец четверых детей.
        - Женат.
        - Голубые глаза.
        Неплохо, верно?
        Если бы мне пришлось сравнивать два кратких знакомства, а нельзя отрицать, что никого из этих двоих я толком не знала хорошо, то от общения с Дмитрием я ощущала себя ни в чём не виноватой, но немного обманутой. Я радовалась, когда у нас находились общие темы, и желала выжать из них всё до последней капли, пока не отсохнет язык. Я боялась момента, когда мы замолчим. Иссякнет этот разговор, высохнет, как русло умершей реки - и всё. Дальше пустота.
        С Иваном я боялась, что мы не замолчим. Мне было страшно, когда нас увлекало что-то общее. Когда было приятно вместе просто читать, сидеть, отвлекаться от книжных страниц. Это было так просто и необычно, что я боялась окунуться в состояние гармонии глубже. Будто вдруг научилась плавать, передо мной океан, но я понимаю, что никто не обещал мне, что я с ним справлюсь. И я хочу проверить своё новое умение, но боюсь, что мне не хватит сил остановиться и поймать кончиками пальцев ног дно.
        На часах было уже десять тридцать, и я сжала пальцами подоконник, вглядываясь в черноту гладкого круглого озера.
        Моя новая спальня была на втором этаже. Рядом с большой общей комнатой детей. Они уже переругались за кровати и легли спать.
        Оксана успешно расселила всех по комнатам и устроила с подружками уютный винный вечерочек. Я от приглашения отказалась, хоть оно и поступило, а вот очарованная этим шиком Даша пошла, чтобы стать там настоящей ручной обезьянкой.
        Мне же было неуютно от двух мыслей. Во-первых… мы забыли, что вчера Феня получила травму, и поехали отдыхать всей толпой! Во-вторых, меня ждали. Прямо сейчас. Я чувствовала, что он уже пришёл.
        Я просто вышла из комнаты, просто спустилась в сад и уже там прижалась спиной к стене, ещё не остуженной ночной прохладой.
        Так вот как выглядит искушение, которое имеют в виду хорошие и плохие писатели.
        Одни описывают его ярко и безысходно, так что поверишь и прочувствуешь любой поступок. Другие делают всё скверно, и, закрыв книгу, можно только сказать: и что сложного было не ходить в тёмный лес?
        Плохо или хорошо, но я чувствовала безысходность. Пусть это будет самообман и самовнушение, но я чувствовала, что всё равно там окажусь. Что если сейчас не пойду, потом всё станет много-много хуже.
        И как я, рациональная и правильная, стала заложницей этого жгучего чувства безысходности.
        Ноги будто сами несли по тропинке дальше и дальше. Мимо трёх рядов елей, высаженных вдоль озера. Мимо крошечного домика с садовыми принадлежностями. Я понимала, что он имел в виду, когда говорил, что я пойму, куда мне идти.
        Я шла, и по лицу катились слёзы, а губы никак не могли прекратить улыбаться. Это будто ангел и демон, сидящие на плечах.
        И всё закончилось, когда я приблизилась к тому месту, которое искала. Ровно напротив обрыва, откуда мы упали, как раз на противоположном берегу, в отдалении от летнего дома, на залитой лунным светом поляне, под стрекот обитающей в траве живности, вот что это за место.
        Иван сидел на берегу и, услышав мои шаги, обернулся, вскочил на ноги и стал стремительно приближаться. Шаг за шагом, у меня сердце будто раскачивалось на сумасшедших качелях, всякий раз ударяясь о рёбра с такой силой, что брызги кипящей крови жалили кожу и внутренности.
        Шаг-шаг-шаг ко мне.
        Стук-стук-стук сердце во мне.
        - Я надеялся, - он не стал меня хватать, а просто взял за руки.
        Планета закружилась так сильно, что смазались границы, слились в бесформенные грязные пятна цвета. Все, кроме его лица, образы перестали существовать.
        - Я не должна была приходить.
        - Неправда, - он отступил.
        Отпустил мои руки, а когда снова сделал ко мне шаг, коснулся кончиками пальцев моего лица, и я поняла, что такое войти в океан, не просто лижущий ступни, а погружающий с головой.
        Я под водой, в безвременьи и вне всех существующих рамок. И это практически невесомое ощущение, когда нет ни земли, ни неба. Я могла бы существовать в этом вечность, не нуждаясь в еде и воде.
        Просто прикосновения к моему лицу, лишающие воли и свободы.
        - Лиза, мы можем поговорить? - его большой палец совершил настоящее путешествие от моей скулы к губе. Прошёлся по ней и вернулся обратно.
        - Нет же… поймите уже… ну нельзя… Я не хочу… Я с…
        Дмитрием.
        Видимо, была.
        Глава 22. Влюблённая Мэрри Поппинс
        Моменты, превращающиеся в отметины на линии нашей жизни. Пустяковые мгновения, когда ты оказываешься не собой, а лучшей и недоступной частью себя.
        Когда твоя жизнь на секунду встаёт на паузу, и ты хочешь записать момент и мотать его до бесконечности назад, чтобы смотреть снова и снова. Снова и снова.
        Это порхающие по твоим губам чужие губы. Они нежнее и осторожнее коснувшегося кожи луча солнца. Они греют и наполняют сладким сиропом твою кожу, и она начинает пульсировать и посылать по всему телу волны тепла.
        Это трепетные пальцы, что не пугают и не переходят границ. Они не хотят получить, они дарят. Просто объятие, а может, даже меньше. Только прикосновение, столь же лёгкое, как поцелуй.
        Мне показалось, что Иван не меньше моего растерян.
        Мне не казалось.
        Когда он оторвался от меня, чтобы перевести дух от невинного по сути поцелуя, и мы остановились в нашем безвременье, я не позволила себе заговорить.
        Иван смотрел мне в глаза, склонив голову набок, осторожно гладил кончиками пальцев мои скулы и будто бы хотел что-то сказать, но не мог поймать в воздухе один из тысячи вопросов.
        - Вы чувствуете… - наконец шепнул он, так тихо, что я могла бы спутать его голос с порывом ветра и шелестом листвы.
        - Не должна.
        - Если я скажу вам, что всё можно…
        - …то солжёте.
        Он не преминул снова воспользоваться своим исключительным правом захватчика.
        Теперь он был чуть решительнее, и я уже не была так безвольна. Почему-то идея потерять голову показалась привлекательнее, чем когда-либо.
        И как бы хорош ни был Дмитрий, как бы ни были его губы приятны и умелы, я чувствовала с ним совсем не то.
        Стало страшно.
        Так страшно, что хоть кожу с себя срывай, умирай прямо тут.
        - Стойте! Стойте.
        Я прервала его. И тут же будто между нами стала взрываться цепочка из петард.
        Бах-бах-бах.
        Они отражались, искрили в наших глазах. Я видела их яркими бликами в его радужке, и от каждого взрыва чувствовала, как всё внутри разгорается сильнее и сильнее.
        Да что же это?
        Мои искренние ярость и сопротивление превратились в что-то иное. Извращённое. Вывернутое наружу. Мы будто были совершенно оголены сейчас, и даже смотреть в его глаза было больно.
        Бах-бах-бах!
        И я снова в его, до смешного не крепких объятиях. Он будто даёт мне шанс уйти, и спрашивается, чего я жду?
        И чем смелее становился наш поцелуй, тем крепче я увязала, глубже уходила под бирюзовую толщу воды.
        - Стойте!
        И снова искры. Он превращал моё сопротивление в… вот это называется страстью?
        Руки Ивана прижали меня крепче, теперь уже совсем смело. Губы будто ничего больше не боялись, и я поняла, что так откровенно никогда не целовалась. Вот что я представляла себе, когда речь заходила о «страстном поцелуе». Вот это вот всё.
        Подогнулись колени, и Иван перехватил меня за талию, прижав к себе. Запрокинул мою голову, запустил пальцы в мои волосы.
        Не должно быть всё так.
        Я будто на безумной карусели, которая никогда не остановится. Лошадки никогда никуда не прибегут. По кругу. По кругу.
        От такой безумной любви нужно бежать. И находить тихую гавань в эпилоге, принимая навсегда эти правила игры. Отказываться от сумасшедшей гонки, потому что вечность длиться не может.
        И как же так вышло, что всё причудливо перемешалось, и этот страх я испытываю… именно с этим человеком?
        Я вырвалась через силу и на его просьбу по-го-во-рить помотала головой и просто убежала.
        Не поговорим.
        И не договоримся.
        Это я уже поняла, увы.

* * *
        Я поняла, что он будет мне сниться. Что губы не прекратят гореть, точно посыпанные жгучим перцем, что будет всё так же страшно болеть в груди, и теперь мне с этим нужно будет жить или идти на повинную.
        Я совершила ошибку.
        И почему-то никто, кроме меня, этого не понимает?
        На завтраке все сидели за одним столом. И зеленоватая от выпитого накануне вина Даша, и Ванесса, и дети. Все расселись по заранее распределённым местам, и я оказалась рядом с Дмитрием. Рядом с нами близнецы и девочки, точно это наши с ним дети. И безумно обходительный Дмитрий, будто бы лучший папа в мире, не затыкаясь болтал с Максом о «ХотВилс» и подавал Алику всё, что тот попросит.
        А я избегала взглядов Ивана, который будто не мог с собой ничего поделать. Я могла. К счастью.
        А Оксане на нас будто и вовсе было по барабану. Она сидела в окружении друзей и заливисто хохотала, но если приглядеться, поглядывала при этом на Ивана, будто хотела проверить, впечатлится или нет. Чем? Шутками? Или смехом?
        Нет уж… я должна Оксану любить. Защищать. И больше никогда не предавать. А лучше сгинуть с глаз этой семейки и этого отца, который не видит берегов.
        И хотела бы откинуться на грудь Дмитрия, который сидел в пол-оборота, будто специально для этого, но не позволял внутренний барьер.
        Что-то вчера он не мешал целоваться.
        Губы будто ещё сильнее стали «гореть». Онемели. И я, не сдержавшись, их облизала, тут же покраснев, потому что на другой стороне стола тяжело вздохнул Иван, извинился и вышел.

* * *
        Мы с детьми сидели во дворе. Близнецы и Феня наяривали круги по поляне с воздушными змеями, а Мика читала, растянувшись на одеяле.
        Я долго смотрела на неё, задумавшись о своём, и в итоге девочка подняла голову и вопросительно на меня посмотрела.
        - Ничего… задумалась.
        - О чём?
        - Почему ты никогда не зовёшь Оксану мамой? - я не задавала этого вопроса раньше, считая нетактичным. Феня поселила во мне сомнения.
        - Просто… Это по-европейски, - пожала плечами Мика и откинула назад волосы.
        Точная копия жеста Оксаны.
        - Даже лично?
        - А когда мы общались лично? - Мика сняла тёмные очки и села, подобрав под себя ноги. Она склонила голову на бок, а я тут же вспомнила, как вчера на меня точно так же смотрел Иван.
        - Она говорила… что много времени проводила вне дома, когда ты была маленькой…
        - Я не помню, что было в детстве, это глупо.
        Обычный вопрос.
        Мика всегда это говорила.
        Будто у неё кто-то напрочь вырезал первые годы жизни и любые разговоры об этом выводили девочку из себя.
        - Первое, что я о ней помню… - Мика уже успела сделать вид, что снова погрузилась в книгу, потому теперь говорила со мной, глядя на страницу. Точно читала ответы, только вот глаза не двигались.
        - Как она… говорит мне: «Почему ты не зовёшь меня мамой?», а потом плачет… - голос Мики был тихим, и я знала, что если заговорю, она уйдёт в себя. Так же бывало и с Феней, но у Мики это почти естественное состояние.
        - Я помню, что она много плакала, когда Феня и мальчики были маленькими. Мальчикам было… может, месяц. Не знаю. Но они лежали в таких крошечных люльках. А Феня ещё не говорила, но ходила. И всё время дёргала меня за волосы. А я злилась. И хотела, чтобы Феня со мной играла, а не раздражала меня. И приходила Оксана. Учила Феню говорить «ма-ма», по слогам. Долго. Каждый день… А потом спрашивала у меня: «Кто я?», а я отвечала… Оксана. А она плакала.
        - А папа? - наконец, спросила я.
        Хлоп.
        Ящик откровений захлопнулся, и Мика замолчала.
        Её глаза стали бегать по строчкам. Туда-обратно. Туда-обратно.
        - Лиза! А нам скоро?
        - Через пятнадцать минут! - ответила я Фене, стараясь не смотреть на Мику и не смущать её ещё сильнее.
        - А это много?
        - Это трижды по пять! - я встала с пледа и отошла, чувствуя, что Мика за мной следит. Ей было… неловко? Быть может. Колючки часто совестливее добродушных.
        - Это уже через… сколько кругов по поляне?
        И мы пустились в пятнадцати минутную полемику о том, как долго длятся пятнадцать минут.
        Глава 23. Королевские интриги
        Её Величество Оксана Стешкина-Королёва
        - У меня вопрос, - начал Иван, и Оксана напряглась.
        Она стояла в оранжерее перед розовым кустом и, как подобает аристократке, срезала длинные стебли роз.
        Оксане было печально от мысли, что скоро эти розы будет стричь кто-то другой. И что её розовые перчатки выбросят за ненадобностью.
        А может, и вовсе всё тут переделают и высадят другие цветы.
        - Какой?
        - Что Лиза знает о детях?
        - М-м? - Оксана сделала вид, что не расслышала.
        Развернулась к Ивану с охапкой цветов и улыбнулась.
        - Как тебе?
        - Ответь на вопрос. Что знает о детях женщина, которая их воспитывает?
        - Что они мои, - пожала плечами Оксана.
        - Разве остальным ты не говорила правду?
        - Отчасти, - она почти устало вздохнула. Пихнула бедром дверцу шкафчика с садовыми принадлежностями и установила в вазу цветы.
        - О’кей, но как ты это скрывала? И зачем?
        - Не будь наивным, Ванюш… Тайна, которую знают двое, остаётся тайной, только если второй мёртв… - она театрально утёрла лоб тыльной стороной ладони и стала срезать с роз лишние листья.
        - Близнецы привыкли звать меня мамой ещё до того, как Лиза тут появилась. Они со мной выросли. Но в сущности… им всё равно, кого и как звать. В том, что ты их отец, они и не сомневаются.
        - Это для их же…
        - Безопасности. Да. Я помню, - она улыбнулась. Широко и радостно, будто та самая женщина, которая всё-всё понимает. Чудо, а не жёнушка.
        - Франсуаза тоже ни в чём не сомневалась. Я учила её говорить, Матерь Божья! - Оксана одними губами сама себе прошептала: «Молодец». - А Микелла… мне кажется, она до сих пор ничего не… помнит. Быть может, стоило бы нанять детского психолога? У меня с Микеллой не ладится. Энивей, - снова одними губами: «Молодец». - Никакой старой прислуги в доме не было. Все новости о смерти Лады и её этого немца тоже были уничтожены. Дети твои. И мои. Всё, как мы и договаривались. Зачем распространять сплетни? Если можно просто никому ничего не рассказывать… Я умнее, чем все думают, - и она постучала себя пальцем по виску.
        Только не сняла перчатки, и на светлых волосах осталась земля.
        - Фру считает, что её обманывают. Что ты… ей не мать.
        - И почему, мне интересно, насчёт мужчины, которого не было в их жизни полтора года, сомнений - никаких! - злобно прошипела Оксана, подхватила вазу с цветами и решительно застучала каблучками на выход.
        Каблук надломился, она поскользнулась на большой луже от подтекающего садового шланга, ваза упала и разлетелась сотней осколков у королевских ног.
        Оксана и бровью не повела, отряхнула руки и прямо по осколкам направилась к выходу.

* * *
        - Мамочка!
        - Ты подсыпала то, о чём мы говорили? Время идёт!
        - Ма-мамочка, - выдыхала раз за разом: «Мамочка».
        - Зелье, Оксана! Лей в суп и не болтай! В спальню его! Мигом! А сначала ту штучку в чай. Принеси чаю в кабинет! Выпьет - падёт к твоим ногам!
        Оксана покрутила в руке пакетик с мелко толченой зелёной травой.
        - А сколько? - икнула она.
        - Травы щепотку. Зелья - всю!
        - Ага…
        - Поняла?
        - Поняла… - кивнула Оксана и бросила трубку.
        Она долго ещё металась по комнате, как тигрица в клетке. А быть запертой ей совсем не нравилось.
        Мамочка всегда права.
        Мамочка отправила Оксану в дом Королёвых.
        Мамочка убедила Оксану, что фотограф Орлов без гроша в кармане, - болтун и бабник.
        Мамочка предложила соглашаться на все условия и даже на раздельные спальни, чему Оксана была несказанно рада.
        Мамочка же… вдруг заговорила, что Оксане нужно от Ивана родить его ребёнка, как только тот вернётся из своей поездки.
        Она учила, как приручать детей.
        И она была против нянь, гувернанток и учителей.
        - Мамочка лучше знает, - улыбнулась Оксана, чтобы не падать духом.
        Её хорошенькое личико, совсем молодое, когда нет косметики. Но в сущности она вполне могла родить Ивану всех этих детей. Могла бы! Она могла бы быть настоящей женой. Неужели он не видит, как она ладит с его детьми? Как ладит с его друзьями? Как прекрасно организовывает праздники? Как ловко устроила поездку?
        Нет, вшестером им бы нечего было тут делать.
        Оксана выглянула из окна и увидела, как Лиза и Иван садят в машину Франсуазу.
        Перевязка.
        Это должна была бы делать мать. Или няня?
        Быть может… не будь в семье няни… это делала бы мать. Но няня есть. И у няни есть Дмитрий.
        Оксана спустилась на этаж ниже, спрятав чай для приворота в карман брюк, и вошла в детскую.
        Там за печатной машинкой сидела Микелла и что-то набирала.
        Её пальцы порхали по кнопкам, а бумага двигалась вправо от каждого удара.
        - Микелла? - позвала Оксана.
        - Да?
        - Я хотела с тобой поговорить, можно? - Оксана подошла и уложила подбородок на плечо Мики, а та вспыхнула, но машинка - не ноутбук, так просто не захлопнешь.
        Потому она дёрнулась, сбрасывая голову Оксаны и вспыхивая.
        Мика встала, загородила машинку собой.
        - О чём?
        - Я… мы давно не говорили, - смущённо улыбнулась Оксана.
        Ей и в голову не приходило, что у ребёнка могут быть его дела.
        - Да, лет пять. И это, пожалуй, не так плохо, - Мика отвернулась и стала вынимать лист из машинки, чтобы спрятать его.
        - Может, сходим куда-нибудь?
        - Зачем?
        - Я твоя мать…
        Мика замерла с листочком в руках.
        Зажмурилась.
        Ей казалось, что что-то не так. И она множество раз об этом думала, даже пыталась говорить об этом с Феней, но что с малявки взять? Взрослым Мика почему-то не доверяла.
        Но слова «Я твоя мать…» будто сотню раз звучали от Оксаны и будто уже ничего не значили.
        - И?
        - Нам было бы неплохо сблизиться.
        - Не думаю.
        - Микелла…
        - Я - Мика! О’кей? - она смяла листок, и чернила размазались.
        - О’кей, - по щекам Оксаны покатились слёзы, и это было так знакомо, что Мике показалось, будто она всю жизнь за этим наблюдала.
        Глава 24. Новости от Г.Х. Андерсена
        Если очень часто произносить какое-то слово, оно непременно потеряет смысл. Превратится в звуки, которые уже сцепились с ежедневным потоком мысли настолько, что напрочь лишились образа.
        Если часто про себя произносить чьё-то имя, то можно запросто обмануть мозг, и он решит, будто этот человек - часть твоей жизни.
        Иван... Иван... Ваня... Иван Анатольевич.
        Если всё время про себя это произносить, может выйти, что с тобой всюду ходит целый «настоящий человек».
        Он бесплотен, как дух, невидим, ничего не делает.
        Дух не принесёт тебе чай, не подаст сахар и не протянет руку, если поскользнёшься.
        Но он будет с тобой говорить, он даст оценку всему, что с тобой происходит. И что бы ты ни делал, если очень постараться, станет связано с ним.
        Всё, что я делала в течение дня, было связано с Иваном.
        И даже когда он был рядом и мы молчали, я представляла, что мы говорим.
        И было уютно.
        И это всё от одного только поцелуя, который, кажется, вечность будет жечь мне губы, точно чёртово клеймо, которое и рада бы сбросить, но уже прикипела, как к части тела.
        Мы ехали в больницу на перевязку в молчании, потому что Феня хотела слушать песню по радио. Она не была особенно музыкальным ребёнком и толком не знала, что именно ей нравится, но иногда, когда того требовали обстоятельства, вдруг заявляла, что играет её любимая песня, и потому всем лучше вести себя тихо.
        Мы подчинялись.
        И это было к лучшему.
        Иван вёл машину сосредоточенно, не сводя глаз с дороги, а я была рада вернуться к своим мыслям. Они мне заменяли реальность.
        Мысленно я уже давно продала душу дьяволу, а тело Ивану, и мне за это не было стыдно. Но только мысленно! Там же можно всё, верно?
        Там я с удовольствием принимала его знаки внимания, сбегала на ночные прогулки и позволяла себя целовать снова и снова, а Оксана испарялась, будто её и нет. Она в моих мечтах сбегала с фитнес-инструктором, учителем танцев или поваром: в общем, все те мужчины, что становятся предметом страсти богатой дамочки в любовных романах.
        И вот Оксана уходит, машет всем рукой и обещает навещать детей, а я очень рада за неё, и Иван рад, и все вообще рады. Оксана нас благословляет и садится в машину к своему фитнес-инструктору/повару/учителю танцев.
        И жили все мы долго и счастливо. Конец.
        Иван остановил машину, а я ещё какое-то время сидела, уставившись в окно, и продолжала думать о своём.
        - Лиза? - он позвал меня, но не успела обернуться, как почувствовала прикосновение прохладных пальцев к своему плечу.
        - Да?
        - Приехали.
        - Да, - сидящая на заднем сиденье Феня уставилась на меня так, будто я никогда в жизни не выпадала из реальности.
        - Идём, - и я поспешно вышла из машины.
        Перевязка оказалась процедурой конфиденциальной, и мы с Иваном снова застряли наедине, но худшее, что могло произойти - это беседа, а спасение от любой беседы - телефонный разговор.
        Я прижала телефон к уху, предварительно разблокировав, чтобы светился, и выключив звук, чтобы не опозориться неожиданно вклинившимся в »разговор» посторонним вызовом, и ушла в дальний уголок.
        Ребячество, конечно, но лучше неловкого молчания и уж точно лучше объяснений.
        Я отчаянно не желала, чтобы передо мной за произошедшее извинялись или чтобы хоть слово про это обронили.
        Это могло оставаться моим сном, ненастоящим эпизодом из моих дурных фантазий. Или даже миражом, вызванным… не знаю… опиумом или что там употребляют наркоманы?
        - Вы меня избегаете? - он даже не дождался, когда я сделаю вид, что разговор окончен.
        - Простите, у меня… - я стала неопределённо водить руками, мол говорю по телефону, чувак, некогда мне, но Иван покачал головой.
        - Лиза, ну вы же вроде взрослая девушка… няня. А ведёте себя, как ребёнок. Вы ни с кем не разговариваете. У вас на экране какая-то чепуха.
        Я отняла телефон от уха и вздохнула. И правда.
        Нажимала щекой на всё подряд, пока не зашла в приложение со счётчиком калорий.
        - Простите. Я боялась, что вы заговорите о вчерашнем и вот…
        - И вот… что? Чего вы боитесь? Пошатнуть мои моральные устои?
        - Иван, - строго обратилась я, будто говорила с ребёнком, который требовал моего вразумления. - Это не я веду себя как маленькая. Давайте будем честны. Вы, словно мальчик, который захотел машинку и теперь всюду, где они продаются, ноет, чтобы купили. Нельзя так. Не всё, чего вы желаете, должно исполняться. Может, вы к такому привыкли, но я - нет. Оксана - мой… друг. Назовём это так. Она не сделала мне ничего плохого. А вам она - жена.
        - Она мне не жена, - наконец выдохнул он и вздёрнул брови, будто спрашивая: «И как тебе такое, Лиза?»
        - Нет, ну это уже абсурд какой-то! Пропустите, я на парковке подожду, и не смейте за мной идти! Вы всё равно не скажете ничего разумного.
        Ну надо же! Не жена!
        Я нарезала круги по пустой площадке перед крыльцом и злилась с каждым шагом всё больше и больше.
        Обманщик и подлец, ничего не скажешь. Не жена! Ну конечно.
        Что дальше?
        Я с ней только из-за детей?
        Мы давно не живём вместе?
        Мне её просто жалко?
        А может, вы скрасите мои вечера?
        Нет, ну не веселит тебя больше суженная, ну сходи к психологу!
        Рейтинг Ивана падал так стремительно, что я почти была готова его презирать. Тоже мне, ангел.
        - Дмитрий! - без предисловий прошипела я в трубку, будто этот бедняга виноват в моём плохом настроении.
        - Да, дорогая бонна Лиза?
        - Свидание. В десять вечера. На берегу. Где пляж. Алкоголь и клубнику не брать! Максимум чай в термосе. Про звёзды не говорить. Не соблазнять. Придумайте что-то поинтереснее.
        - Как пожелаете, - довольный как слон, Дмитрий первым бросил трубку, а я злорадно ухмыльнулась.
        Не женат!
        Тоже мне сказочник.
        Глава 25. Королевская колдунья
        Её Величество Оксана Стешкина-Королёва
        ВНИМАНИЕ! В тексте присутствуют магия и зельеварение в чистом виде! Если вы не верите в магию… мне вас жаль, магглы!
        Оксана стояла над большим заварником с пакетиком приворотного чая в руке и нервно жевала губу.
        Щепотка или всю - вот в чём вопрос. И мамочке уже никак не позвонить, у неё время позднее, она говорила, что спать пойдёт.
        Потому Королева Оксана стала сама думать.
        - Оксана, а вы… - услышала она за спиной голос «кухарки».
        - Я сама, сама. Чай Ивану Анатольевичу делаю. Сама отнесу, сама заварю, идите.
        Оксана отмахнулась, даже не оборачиваясь, и достала пакетик из кармана.
        Всю или щепотку…
        Посмотрела на заварник, прикинула, что, если щепотка - это, наверное, на кружку, а тут литра полтора, и высыпала всё. А чтобы пахло получше, досыпала чёрного чая.
        Ампула с «верным средством» стояла рядом с заварником, и вот куда лить её - оставалось вопросом. После чая сок? Глупость.
        Оксана открыла холодильник и, привстав на цыпочки, стала смотреть, что там лежит пригодного для соблазнения.
        Холодец с горчицей - не сексуально. Не станет же она ложиться в постель с мужчиной, от которого пахнет… холодцом! Борщ - ещё хуже.
        Что-то милое… Клубника? Брауни…
        Королева О достала контейнер с брауни и принюхалась. Пахло божественно, сверху ещё положить мороженки… присыпать какао и вылить «верное средство».
        Она, высунув язык, стала колдовать над своим кулинарным творением. Украсила брауни мятой, замешала «средство» в мягкое мороженое и намазала толстым слоем прямо поверх твёрдой шоколадной корочки десерта. Выставила всё на поднос и только потом прикинула, как же это странно, если Иван есть будет, а она - нет. Но ей же «привораживаться» вроде как не нужно… мамочка вообще говорит, что чувства портят брак.
        От досады Оксана аж губу закусила и чуть было не заплакала. Ну как же сложно быть такой недотёпой, что без мамочкиного указа ничего не выдумаешь.
        Такие меланхоличные мысли на Оксану нападали… периодически. Тогда она грустила, хандрила, пила вино и читала романы. Отпускало.
        В целом, Королева О себя глупой не считала, скорее даже была уверена, что уж поумнее некоторых будет. Она гордилась многими своими чертами, но в первую очередь превозносила собственную «честность по отношению к себе».
        «Я не глупа, но и не Энштайн!» - говорила она иногда.
        «И я считаю, что это совершенно нормально. Мы живём в стране, где образование не ценится… так к чему усугублять?» - а потом, как правило, делала глоток вина и многозначительно смотрела на собеседника.
        Однако в глубине души Оксана хотела соображать чуть побыстрей.
        В такие моменты, как сейчас, - особенно.
        Не отвлекаясь от серии самобичевательных разговоров с самой собой, она разрезала брауни на восемь кусочков, счистила с половины мороженое, достала новую порцию и намазала заново. И только занесла руку, чтобы посыпать какао, как остановила себя…
        - Я так запутаюсь, - пробормотала Королева О себе под нос.
        И не стала сыпать какао, но натыкала побольше мяты.
        А вот что с чаем - пока было загадкой.
        Оксана даже потянулась за телефоном, чтобы позвонить мамочке, но вовремя одумалась. Та непременно станет ругать, говорить, что дочь бестолочь и в сущности будет права… потому пришлось решать самой.
        Два графина - это стильно, верно?
        Она вылила хорошенько заварившийся чай в один графин и сделала ещё один, для себя. А чтобы не перепутать, бросила туда пару листиков розы, так сказать, кокетства ради.
        Теперь… идеально!
        Букетик цветочков бы на поднос…
        И, оставив чай завариваться, а брауни стоять в холодильнике, Королева бросилась в сад за самыми красивыми розами.

* * *
        На приглашение Лизы Дмитрий отреагировал со всем пылом.
        Он не был таким злым человеком, как можно подумать. Предприимчивым? Да. Реалистом? Естественно! Брутальным мужчиной? Yes!
        Предприимчивый брутальный реалист! Так бы Дмитрий написал на своей визитке, если бы пришлось.
        Но был ли Дмитрий романтиком? О да… в самой глубине его тёмных глаз таилась лёгкая поэтическая поволока, а в сердце всегда тлела пара трепетных угольков… он был способен разжечь там настоящее пламя ради той самой! И при этом не перестать быть бруталом, реалистом и предприимчивым человеком.
        На кухню он шёл с намерением собрать идеальную корзинку для идеального пикника.
        Чай, сладкое. Быть может, попкорн.
        Он заказал «уличный кинотеатр» на сайте romantiKfilm.ru, и доставка уже прибыла. Прямо сейчас на пляже устанавливали экран, а по деревьям развешивали мини-колонки, для усиления звука.
        Дмитрий планировал расстелить плед, включить «Унесённые ветром» и просто сидеть в сторонке, мол… я ни на что не намекаю, милая. Это только дружеский жест… Ты мне ничем не обязана…
        В его фантазии Лиза сдаётся под натиском этого «скрытого обаяния» и невероятной скромности. Он даже, грешным делом, представлял себе плотские утехи на пледе под открытым небом, что уж тут скрывать.
        На кухне, в холодильнике, нашёлся контейнер с набором пирожных, по виду что-то изящное. Восемь штук.
        Дмитрий ополовинил контейнер, взяв и те, что были посыпаны шоколадом и те, что были с листиками мяты. Обнаружив на столе чай, герой-любовник даже присвистнул, тут явно кто-то собирался от души почаёвничать. Кувшин с плавающими по поверхности розовыми лепестками, казался, разумеется, более привлекательным, зато от второго лучше пахло, чем-то травянистым и терпким.
        Брутальным…
        Как он сам!
        И Дмитрий слил в термос немного того, немного того, словом, чайный купаж всегда лучше, чем чайное соло.
        - Лиза… я иду!
        Глава.26. Безумное чаепитие
        О коварном и провальном плане Дмитрия было сложно не догадаться. Пляж был виден практически из любого окна по южной стороне дома, а значит, виден практически изо всех спален.
        Когда я вышла на улицу в десять вечера, уже жуть как не хотелось приближаться к классическому клетчатому пледу, расстеленному на песке. Во всём этом было слишком много «искусственного очарования», как в пятилетних девочках на конкурсах красоты. Так же, как эти куколки с наклеенными ресницами и шиньонами не вызывали никаких положительных эмоций, и «уличный кинотеатр» с красиво сидящим на пледе Дмитрием могли заставить только хохотать.
        Мой «парень» смотрел вдаль, будто напротив не стоял здоровенный проектор, и жевал… соломинку.
        В какой-то момент Дмитрий словно очнулся и заметил меня.
        - Лиза! - ахнул он.
        - Дмитрий, - вздохнула я.
        Он продемонстрировал мне нехитрый стол. Пирожные, с которых почему-то тёк крем, термос с чаем, как я и просила.
        На экране по хлопку Дмитрия начались титры «Унесённых ветром». Сказочно…
        - Смотрите. Тут пирожные… два вида. И вот, чай.
        - Сами заваривали? - спросила я, усаживаясь на плед.
        - М-м… - неопределённо промычал Дмитрий и налил две кружки.
        - В чём разница? - я кивнула на пирожные, макнула палец в крем и, попробовав, поняла, что это мороженое.
        - Эти с шоколадом, эти с мятой.
        - Забираю шоколад, - и я отложила себе оба кусочка.
        - Не любите мяту?
        - Люблю, но не в мороженом. Шоколад как-то попривычнее. У меня к нему слабость. Ну что? Смотрим фильм?
        Хоть тут Дмитрий не промахнулся. Всё-таки кино - отличный способ не болтать и не выдумывать темы для разговора.
        Всё и так ясно!
        Фильм! Вас связывает фильм, и это прекрасно!
        Я откинулась на подставленные подушки, взяла дымящуюся кружку с чаем и тарелку с пирожными, в которых опознала брауни. По крайней мере, это должно быть вкусно. Кондитер у Королёвых был прекрасный, жаловаться не на что.
        И всё-таки... ну как заморочился-то! И десерт, и фильм, и пляж.
        С одной стороны, жаловаться - с жиру беситься. С другой… наслаждаться почему-то не удавалось. Я всё ещё злилась на Ивана и его слова.
        «Не жена она мне… не жена!» - в моей фантазии он изъяснялся голосом Ивана Васильевича из одноимённого фильма. Ну каков подлец…
        От этого «предательства» даже обидно за Оксану, и из головы, паразит, никак не выходит.
        - Чай с алкоголем что ли? - спросила я, делая очередной глоток и принюхиваясь.
        - Нет… травяной. Расслабляющий.
        - М-м, - я кивнула.
        И вернулась к своим безрадостным мыслям.
        От чая тело и правда расслаблялось, да настолько сильно, что по нему прямо-таки тепло проходило волнами.
        Одна… вторая… третья.
        Кайфовый чай.
        Я прикончила брауни, отставила в сторону и вылила из термоса остатки чая в свою кружку.
        - Не против? - собственный голос показался каким-то приглушённым и томным.
        - Нет, - Дмитрий же говорил спокойно, его кружка была ещё полной. - Я чаи как-то… не особо. Может, вина?
        - Пейте. А я ваш чай выпью.
        И Дмитрий, как волшебник, достал из-под подушек бутылочку белого.
        На экране все стали кричать: «Война! Война!»
        А Скарлетт согласилась стать женой Чарльза Гамильтона.
        - Ну какова… - фыркнула я. - Она же.. Эшшли люббит.
        Я тянула согласные, и это было жутко смешно. А цветные круги перед глазами добавляли ситуации праздничного флёра.
        - Прам… пам… - шепнула я, прислушиваясь к собственному голосу.
        - Ну… за этот чудный вечер? - спросил Дмитрий, поднимая свой бокал.
        Я медленно повернула к нему свою жутко тяжёлую голову и улыбнулась. Улыбнулась… потому что Дмитрий был будто нарисованный принц из сказки. Луна подсвечивала его силуэт, волосы колыхались, словно колосья ржи в чистом поле… если прислушаться, фоном пел Расторгуев… зуб даю.
        Я вроде всё понимала, но было настолько хорошо, что думать ни о чём особо не хотелось. Хотелось купаться.
        Озеро так и манило, но тут экран вид загораживает… и Дмитрий развалился.
        Я долго пялилась в пространство, не вникая в фильм и представляя, как войду в воду. А потом снова обернулась на Дмитрия и обнаружила, что бутылка вина пуста, а он спит как младенец.
        Вот и чудненько. Пора купаться!
        И я махом допила остатки чая.
        Глава 26. Королевское представление
        Спектакль в трёх действиях
        Действие первое. Брошенная жена
        Оксана рыдала навзрыд, будто желала вылить всё своё горе в одной мелодраматической сцене, а после изменить жизнь навсегда. Это был плач отчаяния, после которого «героиня что-то понимает». Это была истерика.
        И Иван уходил из комнаты, уверенный, что всё делает правильно.
        Не оттого, что Оксану ему не было жаль, а только оттого, что уж больно органично она смотрелась: такая вся красивая, распростёртая в шелковом пеньюаре по простыням. Она будто на то и рассчитывала, что весь вечер будет страдать.
        И не то чтобы она была недостаточно хороша, чтобы утешить и приласкать, но какое-то шестое чувство, невзирая на жуткое состояние крайнего опьянения, тянуло прочь из комнаты. И Иван же впервые чуть было не поддался на женские чары Оксаны. Чуть было не ответил на её поцелуи и ласковые слова.
        Однако, к счастью, сам бог в лице мелкой собачонки детей, Джека, удивительным образом спас его от падения.
        Джек скрёбся в дверь с обратной стороны, и Иван, привлечённый этим звуком… отступил.
        - Я пойду, - пробормотал он.
        - Ты меня не хочешь? - спросила Оксана.
        - Не хочу, - ответил Иван.
        - Я тебе не верю! - взвизгнула Оксана.
        - Мне жаль, - пожал плечами Иван и был таков.
        Джек сидел под дверью и скулил.
        Его забыли в коридоре, и несчастный маялся, не зная, куда же себя пристроить. Все ходили мимо, и никто ему не помогал. К тому же с бедолагой никто не гулял, он был несчастным и требовал внимания.
        - Что такое, пёс? - спросил Иван, стараясь думать о чём угодно, кроме того, что поселил в голову чёртов чай.
        Ему вдруг стало легче, стоило покинуть злосчастную спальню и рыдающую Оксану.
        Что бы ни намешала Королева О, это было термоядерно и губительно. А она точно что-то намешала.
        Тело требовало выхода неестественной энергии, а голова шла кругом. Мысли были пьяными и очень музыкальными, они цеплялись одна за другую как нескончаемая мелодия. Стоило подумать об одном, как оно тут же улетучивалось, цепляя крылом другое.
        Джек… дети… Лиза… Её волосы… её руки… её смех.
        Книги… сидр… Лиза внимательно слушает и смотрит прямо в глаза… Лизу целует Дмитрий.
        Хорошенькое личико… умные глаза… улыбающиеся губы…
        Они мягкие. И Иван их целует.
        В груди зажгло и будто потянуло на это чувство, как ищейку запах искомого.
        Джек отбежал в сторону и вернулся с поводком в зубах.
        - Прогулка? Идея не так уж плоха. Только без поводка… Вперёд, парень.
        И Иван пошёл на выход из дома, следуя за скачущим вприпрыжку Джеком. Пошёл туда, где в последний раз снова был влюблённым и бесконечно спокойным. Раньше это была комнатка с диваном, где обитала Лиза и её мерное постукивание тонкими пальчиками по клавиатуре. Теперь это была поляна, залитая лунным светом, где пахло озером и Лизой.
        Действие второе. Купальщица
        Лиза уже давно уплыла далеко от пляжа.
        Она нарезала круги, наслаждаясь тем, что можно ни о чём не думать и не вылавливать из воды детей, и вот уже четверть часа представляла себя русалкой. Пляж с экраном и спящим Дмитрием остались позади, вещи где-то там же. Она уже была у того берега, где пару дней назад случилось таинственное свидание с Иваном, и теперь стояла по грудь в воде и смотрела на поляну, залитую лунным светом.
        Вдруг вся тяжесть, что давила на голову и плечи и не покидала ее, несмотря на погружения в воду, сошла на нет сама собой. Лиза поняла, что хотела именно сюда, и теперь просто наблюдала за поляной как зачарованная.
        Вот сейчас… сейчас он придёт. Он выйдет со стороны узенькой тропинки, по которой они пришли на поляну тем вечером. Придёт, скинет пиджак и тоже будет купаться. Ничего лишнего. Только это.
        Из головы просто-напросто исчезли все «против», а мысли казались чистыми, ясными как никогда. Будто раньше в них были горы шелухи и мусора, и только теперь, окунувшись с головой в воду, она увидела всё, как оно есть.
        С того места, где Лиза стояла, был виден «кинотеатр» и сваленные горкой вещи, но возвращаться за ними не было никакого желания. Тело точно потяжелело, хотелось вечность вот так стоять по грудь в воде.
        - Лиза? - она обернулась и увидела то, чего так ждала, будто перед ней материализовалась сбывшаяся мечта. А значит - это всё нереально.
        - Я уснула в воде? - спросила она у Ивана, который, ровно как в мечтах, приблизился, скинул пиджак и подошёл к самой кромке воды.
        Лиза смотрела на него восхищённо и почти влюблённо, она могла себе позволить всё теперь, потому что не существовало в мире магии. Не мог тот, о ком она мечтала, появиться из ниоткуда тут, на поляне. Не мог скинуть пиджак, подойти. Обратиться по имени.
        Значит, сон. Значит, можно смотреть как угодно.
        И Лиза смотрела, не глядя по сторонам. Забыв о кинотеатре, Дмитрии, вещах, которые уже утаскивал Джек, обожавший воровать. Она даже не думала о том, в каком виде решила купаться. В одном только старомодном белье-комбинации.
        - Почему вы так думаете?
        - Я думала о том, чтобы вы пришли, и вы тут. Значит - это неправда. Вы будете со мной плавать?
        Она отступила на шаг, потом сделала два вперёд, и Иван тоже приблизился, заходя в воду прямо в джинсах, а может, Лизе так только показалось.
        Она коснулась его щеки своими мокрыми прохладными пальцами и медленно провела сверху вниз, оставив несколько капель воды на его подбородке.
        Иван закрыл глаза, шумно выдохнул и склонил голову ниже, ближе к ней.
        - Буду, - кивнул он.
        И прямо в одежде пошёл следом за Лизой, которая, словно русалка, манила его всё дальше и дальше.
        - Скажите, если это сон, значит, вы меня поцелуете?
        - Непременно.
        Оба подумали, что наконец трезвеют. Что ради этого головы и были дурными и пьяными.
        Действие третье. Откровения
        Губы Лизы горели от поцелуев, и она смеялась, касаясь их кончиками пальцев.
        Какой хороший сон… просто прелесть.
        Все её мысли были сосредоточены на этом. Сон. Сон. Сон.
        Они стояли по грудь в воде, Лиза обвила ногами талию Ивана, держалась за его плечи и с мирной сонной улыбкой подставляла губы пьяным поцелуям.
        Отменить на всё запреты - значит, лишить всё остроты.
        Если ни разум, ни сердце ничего не удерживает от безумия, и море станет по колено, но так ли интересно по морю ходить, зная все его тайны?
        Вот и Лиза отпрянула от Ивана и поспешила прочь из воды на берег, а он тут же последовал за ней.
        - А если это сон, вы мне всё расскажете? - спросила она, склоняя набок голову.
        Иван остановился в паре метров от неё и уставился на полуобнаженное тело, точно не был до конца уверен, может ли сделать шаг вперёд. Она оказалась тоньше и меньше, чем он думал. Строгие платья с длинным рукавом скрывали многое. Лиза не была совершенна и «аппетитна» в том смысле, какой в это вложил бы любой описывающий сцену со стороны. Она слишком худа, у неё торчали бедренные косточки, и это было мило, ноги тонкие, кожа совсем белая и будто полупрозрачная, с по-детски острыми коленками.
        Лиза оказалась угловатым подростком, трогательной и естественной. Приглядевшись, он понял, что даже уши у неё не проколоты.
        Длинные волосы, вытянувшиеся и выпрямившиеся, лежали на груди и с них стекали струйки воды по тонкой ткани белья к самым ногам, и, проследив за этой дорожкой, можно было надолго замереть снова и снова, отмечая всю совершенность этого милого образа.
        Щемящее чувство в груди, новое или хорошо забытое. Чувство, молящее защитить того, кто рядом, кто смотрит широко распахнутыми глазами в самую душу и улыбается как старому другу. Без похоти и желания обольстить, утянуть. Чисто и светло.
        Они сели на траву, и Лиза сама обвила шею Ивана руками и прислонилась лбом к его лбу. Будто хотела с ним соединиться самыми мыслями, напрямую передать всё, что в этот момент чувствует и о чём думает.
        - Расскажите мне уже… я ничего не понимаю. Я ни во что не лезу, не собираю сплетен, я не любопытна. Но я чувствую, что что-то не так…
        - Всё так, всё так, - Иван погладил её скулы, виски, щёки. Коснулся губ кончиками пальцев и улыбнулся.
        Он не мог оторвать от неё взгляда и, не стесняясь, отстранялся, чтобы рассмотреть её обнажённое тело, и оба даже не смущались. Море по колено. И всё можно. И ничего не страшно.
        - Оксана мне не жена. Она только… я бы назвал это пресс-секретарь со штампом в паспорте. Понимаете?
        - Нет.
        - Я никогда её даже не целовал. И дети не её. Это мои племянники, которых я забрал. Они были не нужны родственникам моего зятя, и они их отдали, чтобы не делиться наследством. Только и всего. Это племянники моей покойной жены.
        - Как всё просто…
        - Как всё просто! - кивнул Иван, и Лиза рассмеялась, отпрянула и обняла свои колени.
        Как всё просто…
        Её волосы коснулись травы, тело стало расслабляться. Она будто выдохлась.
        - Лиза? - позвал Иван, коснулся её плеча.
        - Я так боялась всё это время… что поступаю подло и плохо. И Оксана вас не любит? Вы уверены?
        - Уверен. Она заблуждается на мой счёт. Но любит она другого, я это точно знаю, она очень несчастна и заложница собственной матери к тому же.
        - Мы должны ей помочь, и тогда все будем счастливы… - сонно пробормотала Лиза, уложила голову на сложенные руки и закрыла глаза.
        Иван улыбнулся и подумал, что мог бы всю ночь следить за её сном. Он потянулся к своему брошенному на траву пиджаку и укрыл плечи Лизы, а потом прижал её к себе и утянул на траву.
        Ему показалось, что эта ночь станет главной, поворотной и самой ценной.
        Только бы наутро ничего не забыть.
        Глава 27. Утро после бала
        Я проснулась не одна. Я проснулась на траве. Я проснулась полуобнаженная, но согретая чьим-то теплом.
        Я проснулась с пустой головой и последнее, что помнила, была заставка фильма «Унесённые ветром». В голове ещё удерживались последние образы ночного сна, в котором не было поляны, озера и неба над головой. Был Иван Анатольевич и удивительная сказка, в которой нам было можно всё.
        - Лиза? - его сонный, тихий голос над самым ухом в первую секунду показался удивительно приятным.
        От него возникло ощущение нужности, нежность в груди забурлила, затопила меня, и я даже успела улыбнуться, прежде чем поняла, как неправильно и странно слышать Ивана, когда на свидание ходила с… Дмитрием.
        - Вы? - я так резко отскочила, что не успела сообразить, как так вышло. Вот только Иван держал меня в руках, и вот я уже в двух метрах от него кутаюсь во что-то тёплое и явно чужое.
        От пиджака пахло Иваном, и он прикрывал мои ноги едва ли до середины бедра.
        Я ёжилась от утренней прохлады без греющего тела рядом, стало холодно, а от стыда опалило щёки. Нервная дрожь по всему телу подняла тонкие волоски дыбом, и я почувствовала, как от всего этого глаза увлажняются.
        Только не слёзы… ну нельзя выставлять себя такой дурой, да ещё и плаксивой.
        Я отвернулась, проморгалась и крепче закуталась в пиджак.
        Где моя одежда?
        Почему я так далеко от пляжа, где была вечером?
        Почему я уверена, что между нами ничего не было физически, но чувствую, что мои мозги просто-напросто изнасилованы снами, непотребными настолько, что кровь стынет в жилах.
        - Как нехорошо… это всё просто кошмарно. Простите! Я не знаю, что на меня вчера нашло, но это, разумеется, не оправдание. Я не была пьяна… Но я, очевидно, по-ошибке, что-то… употребила…
        Иван поднялся с травы и подошёл ко мне так быстро, что сбежать я, увы, не успела. Только шарахнулась в сторону, но осознав, насколько это глупо, постаралась расслабиться.
        - Тише, Лиза, - он опустил тёплые ладони на мои плечи и так внимательно заглянул в глаза, что меня буквально до косточек пробрало.
        - Что было?..
        - Не знаю, - он говорил искренне. И качал головой не притворно, он не играл… не знал. - Я тоже был не в себе, но… кхм… уверен, что ничего страшного не случилось. И вы прикрыты пиджаком. Значит, даже вчера у нас хватило на это… самообладания.
        Подтекст. Он имеет ввиду, что это могло бы быть сложно, ну конечно.
        Он прав, но говорить так не должен.
        - Мне нужно… попасть к себе. Незаметно. Я выгляжу… ужасно и не знаю, где моя одежда.
        - Я тоже не знаю. Но мой пиджак - ваш, сколько понадобится. Давайте пойдём этой тропинкой. Я первый, если кого-то увижу… скажу.
        Страх быть застигнутой снова опалил щёки, я краснела чаще, чем могла себе позволить. Это значило, что моё поведение граничит с безрассудным.
        - Простите, если… на всякий случай. Простите.
        - Это вы меня, - он прокашлялся и продолжать не стал.
        И к лучшему. Нам нечего было друг другу сказать.
        К тому же я всё ещё ощущала тепло его рук на своих плечах, и голос вдобавок к этому, не способствовал тому, чтобы я уже забыла о случившемся и выбросила всё из головы.
        - Чисто? - спросила, когда впереди замаячил чёрный вход в дом, и короткая аллея до него.
        - Да, но вы идите первой, а я всё-таки через главный вход. Вдвоём нам тут появляться не стоит.
        Я кивнула, и мы остановились в неловком молчании.
        Он смотрел на меня сверху вниз и будто хотел сказать что-то, но я не давала шанса, отвечая предостерегающим взглядом.
        - Молчите, - наконец прошипела я. Глухо, угрожающе, и он кивнул. - Молчите, потому что ничего умного вы не скажете. Нам не стоит разговаривать, верно?
        - Простите. То что я сказал вам вчера в больнице…
        - Не стоит об этом.
        И мы разошлись.
        Я благополучно добралась до спальни, где в столь ранний час ещё спал мой народ. Сходила в душ, переоделась и даже обнаружила пропажу Джека.
        - На пробежку иду одна, - объявила я час спустя, пересекая комнату, которую превратили во временную «детскую гостиную».
        Вопросов никто задать не успел, да и на пробежку особенно никто не хотел.
        К счастью.
        У меня по крайней мере будет время найти свою одежду и Джека.

* * *
        Подруга Оксаны, Кристина и секретарша Хельга (Ольга) впервые присоединились к обеду и даже решили говорить.
        Мы сидели в саду, на этот раз без «младшей прислуги», к которой Оксана причисляла Дашу и почему-то Ванессу. Я, Дмитрий, Иван, Оксана и Кристина с Хельгой.
        Создавалось ощущение, что я тут только как пара Дмитрия и из желания показать, что Оксана уважает своих сотрудников.
        Королева О уже сделала пост в инстаграм, пару сторис, одно с моим участием, и вывела из себя свою подругу Кристину, которая теперь превратилась в стерву.
        Стерва Кристина смотрела на всех волком и будто искала к чему бы прицепиться.
        - Иван! - объявила она, будто назначила жертву.
        При «сонной» внешности, с этими вечно опущенными веками (кажется, от тяжести нарощенных ресниц), она обладала удивительно громким голосом и говорила чётко, немного растягивая гласные и делая большие паузы между словами.
        - Да, Кристина, - спокойно ответил он.
        Я вела себя тише воды ниже травы, как и положено нянечке, потому чуть отпрянула, открывая Кристине полный обзор на свою цель.
        Меня всё ещё немного потряхивало после утреннего инцидента. К Дмитрию сохранилось стойкое отвращение за чаёк, который я сочла во всём виноватым, а ещё никуда не делся ужас: Джек не нашёлся и пара деталей моего нехитрого гардероба тоже. И перед Иваном стыдно… и перед Оксаной.
        - Когда же вы снова уедете?
        - Пока не собираюсь, - ответил он и потянулся вперёд, чтобы поставить чашку на столик. Его рука при этом оказалась близко от меня, и я невольно ощутила тепло. Совсем невесомое, но вполне реальное ощущение близости.
        Тут же накатила новая волна стыда.
        - А где же вы были, что за… проект? - Кристина говорила, как плохой журналист, который намекает на какую-то тему, но делает это так откровенно, что и дураку понятно: кто-то ждёт сенсации!
        - В экспедиции.
        - Простите… где? - насмешливо переспросила Кристина, а все присутствующие уставились на Ивана.
        Я очень сильно хотела от него отвернуться, потому что у меня был примерно миллион вопросов о том, что же это за экспедиция и где был мой ненавистный Иван, но это было так интересно, что пахло жареным.
        Не может человек, которого хочешь презирать, быть настолько интересным.
        Хотя… мне интересен, скажем… какой-нибудь маньяк с сайта «Мордерс ком», но это не значит, что я его люблю, верно?
        - Научная, морская экспедиция, в которую я напросился… ну практически туристом.
        - Это как… круиз? - вскинула брови Кристина, а мне захотелось её чем-нибудь приложить по голове. Ну какие же неверные вопросы.
        - Нет, это как экспедиция. Что-то вроде плавания капитана Татаринова, только в реальной жизни и с современным… оборудованием, - Иван сделал паузу и посмотрел на меня.
        Во рту пересохло и стало жутко неловко, что он смотрит именно в эту сторону. Так откровенно ко мне обращается.
        Да поняла я! Поняла! К чему всё это? Зачем вы всё усугубляете?
        - Татаринов? Это какой-то учёный?..
        Кристина что-то ещё бормотала, а я старалась отключиться от разговора, но уходить, не дослушав, нельзя. В прошлый раз вот так ушёл ни с того ни с сего он.
        Мне нужно было спасение.
        И оно бежало ко мне, счастливое и пищащее.
        Джек, сумасшедшая маленькая псинка, с чем-то белым в зубах.
        - Джек, - шепнула я и, извинившись, встала с места, но пёс ринулся не ко мне, а к Ивану, который первым на него отреагировал.
        Джек радостно тявкал и кружился, а Иван зачем-то отошёл от стола, увлекая пса за собой.
        - Что там, Ваня? - обратилась к мужу Оксана.
        - Да ничего, тряпка какая-то, - пробормотал Иван, сжимая находку Джека в руке.
        - Выброшу, - кивнул он и удалился.
        А я упала на место и поторопилась сделать глоток чая, чтобы скрыть вновь покрасневшие щёки.
        Сегодня утром я не нашла всего три вещи.
        Поясок от платья, и он был жёлтым.
        Тонкий платочек, которым перевязывала волосы, он был чёрным.
        И трусы, которые я зачем-то сняла минувшим вечером, оставшись в одной только, но стоит признать весьма целомудренной, комбинации. Они были белыми. Увы.
        Глава 28. Вы встретите прекрасную незнакомку
        Оксана, Кристина и секретарша Хельга (Ольга) уехали в город. Дмитрий, не бывавший на работе уже который день, вызвался их подвезти.
        Вечером планировалось барбекю с размахом, и дамы решили сами к нему подготовиться. Видимо, речь шла об одежде, а не о закупке мяса и овощей.
        Стоило воротам за ними закрыться, и я бросилась на поиски Ивана, завладевшего моими трусами, мыслями и, видимо, сердцем.
        Глупая Лиза. В жизни не влюблялась. Всё со всеми дружила. Никем не восхищалась более, чем по-приятельски и с уважением. А тут… ну что бы он ни сделал, всё восхитительно идеально. Чёрт… чёрт… кроме кольца на пальце!
        Нетронутое тело и изнасилованные мозги.
        И нервная система в абсолютно истерзанном состоянии.
        А на душе почему-то играла песенка с гитарным мотивом… что-то из детства… какая-нибудь Лопез или Нелли Фуртадо, летний хит, от которого всё внутри поёт и трепетно ёжится.
        Вот такие противоречия.
        - Даша! Детей занять купанием и загоранием! Чтобы к вечеру было четыре негритенка! И не забыть про урок с Ванессой! - на ходу выдала задание я, проходя мимо «детской горничной», которая мне автоматически кивнула и проводила ошарашенным взглядом.
        Я направлялась в хозяйскую спальню.
        Иван сидел на своей кровати.
        Жёваные трусы лежали рядом.
        Джек спал на полу у его ног.
        Я захлопнула за собой дверь, а Иван тут же сорвался с места, в два приёма ко мне приблизился, обогнул и запер дверь на ключ, сунув его в карман.
        - Вот это - сразу зря! - предупредила я и бросилась к кровати за своими трусами, но меня перехватили прямо за талию.
        Иван поднял меня, развернул к себе лицом прямо в воздухе, а мне осталось только поразиться, насколько сильны его руки.
        Это было не очевидно, как бывает у людей занимающихся физическим трудом, а не тягающих штангу в зале.
        Иван меня к себе прижал, и наши взгляды оказались на одном уровне. Моё тело вытянулось в струнку, и я даже помотала головой из стороны в сторону.
        - Нет… пустите, это плохо. Я вас не стану слушать… ни слова про Оксану и ваш брак…
        - Хорошо, вообще ни слова не скажу, - ответил Иван, а я выдохнула с облегчением, но не успела сообразить, как стало ясно: зря дала слабину.
        Губы Ивана мне показались кофейными. И очень тёплыми, до пробивающего кожу согревающего света.
        Он был настолько самоуверенным, что целовал без спросу, а я не успевала сопротивляться. Это как быть лягушкой в тёплом молоке, и биться, биться, принимая в итоге решение сдаться, потому что никакая логичная, рациональная мысль не работает, когда все доводы противоречат желаниям. И это плохо. Куда хуже, чем можно подумать.
        Будь я верующей, бросилась бы отмаливать грехи и каяться в том, что прямо сейчас делала.
        Мне казалось, что губы Ивана просолены морским ветром. Что он пропах свободой, которой я в тайне хотела. Он стал больше и значительнее на целых две жизни и превратился в неизведанную бездну, каждый шаг в которую был ошибкой, но так ли интересно был ли грешен и совершал ли ошибки тот, кто уже покоится на дне? Так ли важно, что прежде, чем утонуть, у несчастного были доводы «против», если он уже лежит в мягком иле и его тело глодают подводные жители?
        С каждым столкновением Иван становился глубже и понятнее для меня, и оттого страшнее было стоять рядом и чувствовать это захватывающее завывание ветра, срывающегося вниз с обрыва.
        И страх, восторг и всплеск адреналина были чужды моему телу, моему, такому примитивному и строгому мозгу.
        Я - не авантюристка.
        Я лишь читаю про авантюристов книжки.
        Я - не целуюсь с чужими мужчинами.
        Я лишь верю, что у тех, кто это делает, есть железобетонное оправдание.
        - Вы выпустите меня отсюда, - спросила я, прижимаясь, наконец к его лбу своим и заглядывая в глаза.
        Глубокие и сверкающие. Сравнимые теперь для меня со сверкающими чистыми северными льдами, о которых я читала в книгах.
        Я видела в его глазах магию.
        И это было моё воображение, красота в глазах смотрящего, но так ли важен источник, если от чего-то замирает сердце?
        Моё - замирало.
        - Так нельзя…
        - Вы себе даже не представляете, как мы с вами не подходим этому месту и этим людям. И как бы я хотел просыпаться каждое утро под открытым небом, обнимая вас. И рассказать вам о тысячах мест, и показать их. И увидеть, как вы понимаете то, что видите.
        - Но?..
        Он поставил меня на ноги, но не чтобы отпустить, а чтобы обнять ладонями моё лицо, чтобы гладить его и целовать. Пока его губы следовали собственному маршруту, касаясь моих щёк, висков, скул, губ и кончика носа, я была готова плакать от отчаяния и жмурилась не в силах открыть глаза.
        - И вы всё это поняли... - я не дождалась ответа и сама продолжила разговор. - ...найдя мои трусы в пасти Джека?
        Иван рассмеялся, и от этого мою щёку опалило его дыханием.
        - Я не верю, что с вами раньше не случалось столько всего… странного.
        - Не случалось. Всё из-за вас.
        - Не верю. Хоть это и глупо с моей стороны. Из-за вас я не менее странно себя веду.
        - Это как же?
        Теперь мы танцевали.
        Я отступала в сторону, он за мной, не выпуская меня из рук и продолжая меня касаться, точно это бренное тело уже принадлежало этому человеку, а вовсе не своей хозяйке.
        - Поверьте… в моём нынешнем поведении очень мало от нормального. Но я этого ждал. Я полтора года ждал… этого. Ждал, что полностью от всего освобожусь и стану другим человеком. И вы… должны были со мной произойти так или иначе.
        - Нет же…
        - Да. Поверьте.
        - Я вам не верю и не хочу слушать пустые обещания.
        - Я вам ничего и не обещаю. И не собираюсь. Я не особенно люблю обещать. И заключать сделки. Они не ведут ни к чему хорошему. Всё что суждено - случится, в этом я уверен. Мне суждено было вас встретить, с вами пообщаться, провести время, узнать вас и в трудный момент, и в весёлый. Проснуться с вами этим утром, дождаться вас тут в моей комнате. Всё это череда событий, которые должны были произойти. И вы с этим не можете поспорить.
        - Вы женаты.
        - Ненадолго.
        - Семья…
        - Несуществующая.
        - Не верю! Не верю, все так говорят.
        - Не стану оправдываться и рассказывать сказки, это низко, - он покачал головой. Прижал меня к себе, и я спрятала лицо у него на груди. - Это ни к чему. Я всё сделаю, вы всё увидите сами, и сомнений не останется. Я обещаю. Но ничего не думайте и меня не отталкивайте. Если вам так проще… я не стану вас трогать, я потерплю, но поверьте… нет, не так. Вы же знаете, что этим утром, проснуться рядом было почти чудом.
        - Это и было чудо, так не бывает…
        - И это лишнее подтверждение тому, что всё правильно, Лиза. Подождите ещё немного…
        Глава 29. Решение Дикого Ангела
        Я вышла из чертовой комнаты Ивана, уверенная в двух вещах:
        1. Я влюблена
        2. Мне нечего больше делать в этом доме
        По первому пункту сомнений не было никаких абсолютно. И не потому, что мысли были от и до заняты Иваном, не потому даже, что все внутри меня сладко замирало от одного его взгляда. Причина казалась мне простой и изящной, я перестала видеть подвох в его словах. Я стала верить душой, каждому его слову, а это уже не шутки. Бабушка всегда говорила: «Когда перестаёшь сомневаться в чепухе, которую городит мужик, - это начало конца!»
        Я вышла из комнаты на дрожащих ногах с ощущением, что оставила там что-то важное вроде одежды или конечности. Чувство острой нехватки, похожее на то, что возникает, когда вырывают зуб или отстригают длинные волосы под каре.
        Второй пункт и того хлеще. Возвращаясь к словам бабушки, становится ясно, что я зомбирована и буду верить каждому слову Ивана, а значит он может творить со мной что угодно. И вовсе не обязательно ему расставаться в итоге с женой, я только что чуть не отдалась этому мужчине и даже не усомнилась, что в этом есть что-то предосудительное. Ну да, конечно! Иван пальцем поманил - я побежала. Нет.
        Так быть не должно.
        И мне нужно сделать то, что и так рано или поздно должно было случиться.
        Оксана не виновата в случившемся, и она не должна уступать мне место.
        Просить Ивана угомониться - нечестно. Кто я такая, если то и дело сама даю ему повод? Я сама пришла в его комнату, я пришла к нему на ночную встречу. Я не избегала встреч, действуя на каком-то подсознательном уровне снова и снова.
        Очевидно, что лишняя тут я.
        Детям я изначально должна была стать только няней. Я сама совершила ошибку, сблизившись с ними, и это, опять таки, моя проблема.
        Рано или поздно мой час бы все равно пришёл. Почему не сейчас?
        Я просто няня.
        Просто. Обычная. Няня.
        Которая влезла не в своё дело и должна уйти, не дожидаясь увольнения с позором.
        В комнате детей было тихо, Даша и Ванесса увели моих подопечных купаться, как настоящие пионервожатые. Вещей у меня в этом доме было немного, так что, спустя пятнадцать минут, я была готова, и как по заказу раздался шум заезжающей во двор машины: Оксана с подружками вернулась.

* * *
        - Я не понимаю, - всхлипнула Оксана. - Что я сделала не так?..
        - Ничего, это мое желание.
        - Тебе предложили что-то получше? Кто она? - голос превысил уровень: «Разговорный тон» и стремился к значению: «Истерика»
        - Нет никого, это просто стечение обстоятельств. Я считаю, что сейчас лучшее время.
        - Но может, по крайней мере, дождёмся конца месяца!?
        - Я не могу... если нужно... вычтите из моей зарплаты...
        - О нет, нет! - и Оксана бросилась обнимать меня и целовать в щеки. Она была будто бы и правда совершенно уничтожена этой новостью и явно собиралась устроить сцену в стиле своих любимых романов.
        - Я должна двигаться дальше, - шаблонные слова, которые будто отозвались в душе любительницы драмы нужным эхо.
        Она читала это множество раз, ей нравилась театральность этой сцены, и, без всяких сомнений, Оксана была уверена, что все нужно доиграть до конца, а потом жизнь вернётся к прежнему ритму, и все чудесным образом наладится.
        Эх, Оксана, Оксана...
        Она меня отпустила, рухнув на прощание с театральным вздохом в плетёное кресло.
        Ее комната в летней резиденции была на удивление просто обставлена и могла бы исполнить роль очаровательной гостиной в какой-нибудь викторианской драме о несчастной сиротке.
        Я же вышла в коридор с таким легким сердцем, будто скинула с него многотонный груз. Я свободна от Ивана, и я больше не буду себя ненавидеть. И только дойдя до детской, поняла, что там, за дверью то, из-за чего в действительности стоит волноваться.
        Мои воспитанники шумели.
        Даша отчитывала их за песок на полу, Ванесса что-то щебетала. Лаял Джек, вёлся спор о котах. Мика громко возмущалась в ответ на возмущения Даши, а близнецы громко хохотали.
        Я почувствовала в груди острую боль при мысли, что все закончится буквально сейчас.
        Они увидят мои вещи. Услышат мои слова.
        Они меня не поймут.
        Не сейчас.
        Мика меня возненавидит, а Феня страшно обидится.
        Мальчики, возможно, не сразу, но будут сильно тосковать и чахнуть.
        Но я поступаю правильно. Я заняла слишком большое место там, где должна оставаться только помощницей. Я лишила детей матери. Я за пятнадцать месяцев вошла в жизнь семьи, самонадеянно перестроив ее под себя, и все на это согласились.
        - Привет, - тихо произнесла я, входя в детскую.
        Все застыли, точно почувствовали неладное.
        - Даша, Ванесса, оставьте нас на пару минут.
        Обе кивнули и вышли, а дети как-то странно собрались вместе, точно готовились к плохим новостям.
        Я села напротив них на корточки и прикусила губу.
        - Ты чего? - Мика нахмурилась.
        - Вы знаете, кто я вам? - вопрос пришёл сам собой.
        Близнецы набрали в грудь воздуха, но так и не смогли ответить. Они будто подбирали слова, даже смотрели друг на друга в поиске поддержки.
        - Что ты имеешь ввиду? - Мика вздернула бровь и скрестила руки на груди.
        - Это простой вопрос. Вы помните, кем я вам прихожусь?
        - Ты наша... - Мика тоже задумалась, а у Фени вдруг задрожала нижняя губа.
        Личико сморщилось, а грудь часто-часто стала вздыматься.
        - Ты уходишь!? - Феня-Фру сказала то, что было непросто сказать мне.
        Проницательная маленькая личность.
        - То есть? - Мика покачала головой из стороны в сторону.
        - А, - выдохнули хором близнецы и махом кинулись к моим коленям, повалив меня на пол.
        Дети не хотели слушать причины происходящего, не хотели знать, что я хочу сказать им на будущее. Они просто колотили меня и тут же обнимали, как безумные маленькие комочки боли и разочарования.
        Я так долго искала к ним подход, что кажется перешла черту.
        Они не будут петь «Ветер перемен» и смотреть, как я улетаю на своём зонтике. Они не поймут и не примут тот факт, что сказка заканчивается, и одни радости вкушать недостойно.
        И я искренне сочувствовала им и старалась всецело отдаться их боли, а не навязывать свою.
        Глава 30. Унесённая ветром
        В гараже большого дома Королевых пылилась только моя малышка. Моя единственная покупка и единственная вещь, которая мне принадлежала. И только оказавшись в машине я почувствовала спокойствие.
        Только сидя в темном гараже и вдыхая знакомые запахи родного автомобиля, я могла начать искать плюсы в сложившейся ситуации.
        И первое, что сделала, взяла в руки телефон, отыскала контакт, который вот уже пятнадцать месяцев использовала исключительно, чтобы пересылать бОльшую часть зарплаты, и позвонила.
        Даже гудки казались странными и не такими, как у других абонентов. Они резко и неприятно били по перепонкам, а когда оборвались и повисла тишина, я даже решила, что вызов сброшен, но спустя пару секунд раздалось напряженное:
        - Чего тебе?
        - Привет, мам.
        - Мм... - протянули в ответ.
        Она ненавидела, когда я звала ее мамой.
        - Я уволилась.
        - Да к… - но во избежании скандала, пришлось зажмуриться и говорить дальше, без остановок.
        - Я звоню, чтобы сказать, что мой долг практически оплачен. Остаток я отправлю сегодня, полностью. И все. Я свободна.
        - Ты не можешь так с нами поступить! - резко ответила она.
        - Почему?
        - Ты каталась там, как сыр в масле эти полтора года! А мы тут еле выживали! Только не говори, что те копейки, что ты высылала - это много! Это ложь! И ты сама это знаешь!
        - Мой долг. Оплачен. Мама.
        Я отключилась и подрагивающими пальцами убрала телефон подальше.
        Гордость не позволит ей перезвонить мне. Это естественно.
        Но у неё есть множество способов до меня добраться.
        Я завела машину и выехала из гаража.
        Я свободна.
        И если не считать огромной дыры в сердце, оставленной Королевыми, могу считать себя счастливой.

* * *
        Когда твой телефон выключен - никто не потревожит тишину. Авиарежим - идеальный способ остаться наедине с собой и отключиться от мира.
        Он начал звонить почти без остановок спустя час после моего отъезда из летнего дома. За это время я успела добраться до особняка, собрать свои вещи наполовину и понять, что всё сделала правильно. Если бы первый звонок от контакта «Иван» поступил десятью минутами ранее, я бы сорвалась.
        Контакт «Иван» пришлось заблокировать.
        Контакт «Королева О» тоже позвонил, но я сделала вид, что не слышу, а спустя пару минут в комнату вошла экономка и протянула свой телефон.
        - Это хозяйка, - шепнула она, сделала книксен, потом сама себя безмолвно отматерила за забывчивость и ретировалась.
        - Да? - мой голос дрогнул, как будто я ждала упрёков.
        - Лизонька, а ты… уверена?.. Может не поздно…
        - Простите. Давайте… не будем.
        И я отключилась, решив, что невежливый поступок сейчас уместнее долгих и нудных объяснений.
        Контакт «Мика» прислал мне дерзкое сообщение, когда я шла к гаражу и сердце буквально надтреснуло, готовое расплескивать по органам кровавый кипяток.
        «Я думала мы друзья»
        - Мы друзья, милая, - шепнула я и перевела дух.
        Нет. Нельзя усугублять. И нельзя давать себе и детям шанс на то, что всё волшебным образом станет как прежде. Дети - не игрушки, чтобы оставить их и вернуться позже.
        Итак, я села в машину. Я сделала тот самый, важный звонок. Я поставила авиарежим. Я уехала из дома Королёвых.
        План был прост, снять квартиру и посчитать деньги.
        Деньги. Я не думала о них ровно пятнадцать месяцев, даже когда копила на машину. По большому счёту, я откладывала всё, что оставалось от зарплаты, и в какой-то момент поняла, что в принципе могу себе позволить покупку за полмиллиона, оставшись на мели и не ощутив этого. А потом начала всё заново. Оксана никогда не была жадной и нисколько не скупилась на премии. Иногда она просто отправляла мне на карточку сумму, от которой начинал дёргаться глаз, и заявляла с невинной улыбкой: «Ну… причешись сходи… ногти там!»
        У богатых свои причуды, но теперь меня ждала реальность. Обычная работа, обычная зарплата. Неоконченное образование, которое для меня завершилось полтора года назад на третьем курсе универа.
        Мне всего двадцать два, а я уже чувствую себя старушкой или, как минимум, солидной, повидавшей всякое, дамой.
        За какие суммы снимают квартиры те, кто просто работают? Сколько получают те, кто просто работает? Сколько они тратят на еду, средства для мытья посуды и полов, шампуни, одежду?
        Я не стала забирать то, что мне покупала Оксана. Все дизайнерские пуховики, сапожки, куртки, пальто и сумки остались в гардеробе. Перейдут по наследству новой куколке-няне. Это и правда была игра для Оксаны. Полный контроль, полное обеспечение.
        Я будто вынырнула на поверхность, прожив пятнадцать месяцев в сладком плену какой-то хитрой королевы, и теперь даже не знаю сколько всего изменилось в моём родном мире.
        Ужас навалился на плечи, и захотелось ударить по тормозам, развернуться и приехать под тёплое крылышко своей хозяюшки, которая и накормит, и напоит, и спать уложит.
        Я остановилась у круглосуточной кофейни, предполагая, что поиск квартиры может и затянуться, а снимать отель на ночь не очень-то и хотелось. Заказала самую большую чашку, подключилась к местному вай-фаю и стала медитировать на список объявлений в интернете. А спустя полчаса, решила, что проще сразу сдаться с потрохами какому-нибудь агентству, отдать им деньги и не выискивать «собственника» в красивых картинках, где обещали золотые горы и пять минут до метро за смешные деньги.
        Я впервые собиралась жить одна. В своей квартире. Без Даши, Ванессы. Без пробежек с детьми, без поварихи на кухне, без своего личного царства, где всё мне подчинялось… и точно ветерок прошёл по плечам. Охватил самый настоящий озноб, будто неожиданно с тихой улочки свернула к берегу ледяного океана, по поверхности которого гулял пронизывающий ветер.
        И вот я снова девочка, которая приехала из Королёва.
        Мне снова восемнадцать.
        И я собираюсь учиться в институте, чтобы стать образованным человеком.
        Горло сдавило от жуткой боли, и крупные слёзы покатились в кофейную чашку.
        Глава 31. Новая жизнь со старыми дырами
        Агентство выдало ключи, забрало все наличные деньги и в какой-то степени решило мою судьбу. Я просто пришла и сказала: «Мне без разницы куда. Просто хочу жить одна!» И через пятнадцать минут мне уже показывали фотографии квартир, а я просто кивала.
        Когда мне предложили выбор из трёх вариантов я пожала плечами, они казались мне столь же одинаковыми, сколь кажутся одинаковыми европейцу китайцы.
        - Смотрите, всё зависит от того, какие у вас будут маршруты. Ваша работа, родственники, салоны и кафе, к которым вы привыкли? - мучила меня риэлторша.
        - Я начинаю жизнь с чистого листа и не жила ни в одном из этих трёх районов. Полагаюсь на вас, - и по моей дежурной улыбке девушка поняла, что я и правда совершенно безразлична к тому, куда заселюсь сегодня вечером.
        Меня проводили до крыльца, ткнули адрес в навигаторе и проследили, как я выезжаю с парковки. Если честно, на миг показалось, что всем присутствующим в кабинете во время выбора нового жилья, меня… жаль. Они будто всё без лишних слов поняли и разглядели во мне одинокую душу с парой-тройкой обкусанных боков.
        Я ехала в новый дом, доверившись навигатору, в тишине, без музыки и старалась не думать о том, что будет со мной в пустой квартире. Понравится ли она мне? Я даже не запомнила, как она выглядит и какая там мебель. Сколько комнат, и каким будет ежемесячный платёж. Много это или мало?
        Район был уютным, из тех что наводнены новостройками, но очень условно «новыми». Дома тут стояли этого десятилетия, но уже обжитые, со всех сторон озелененные. Люди, как заехали десять лет назад в квартиры, так и считают себя новосёлами. Всё ещё лоснится, но лесов и строек уже нет.
        Я вышла из машины на полупустой парковке, в доме была система гаражей и паркинг, небывалая роскошь для современного мира, и огляделась по сторонам. Большой дом из красного кирпича с десятком подъездов и шлагбаумом. Детская площадка на весь двор, ничем не огороженная, будто в упрёк своим новеньким соседкам спрятавшимся за сеткой-рабицей с магнитным ключом.
        В торце дома привычный сетевой супермаркет, и нетрудно представить, что днём возле яркой витрины сидят бабушки, торгующие ягодой.
        Зелёная аллея, длинная и идеально ровная, явно построенная по проекту вместе с новым районом. Я так и видела, как лет пятнадцать назад какой-то архитектор махал руками и втолковывал начальству, как он это видит. А начальство считало денежки и потихоньку выкупало частные домики на окраине города, чтобы освободить под проект место.
        Теперь тут не окраина, а практически «второй центр» со всеми удобствами. И мне он нравился, как ни крути.
        Я воодушевилась только теперь, когда передо мной нарисовалась перспектива будущей жизни в этом доме, походов в этот скверный сетевой магазинчик, покупки ягоды у бабушек и прогулок по этой самой аллее. Мне обещали и место на подземной парковке, и ключ от шлагбаума, но сегодня машина осталась снаружи, а я своим ходом и с сумкой наперевес побрела к подъезду номер пять.
        Новенький лифт, светящиеся кнопочки. Магия нового дома, в котором уже не пахнет краской и строительной пылью, но ещё нет ощущения старых драм.
        Просторные площадки, на которые выходят множество дверей, и уже заставлено всё детскими колясками и велосипедами.
        Я остановилась напротив трёхколёсного синего велика известной марки и подумала, что у Макса такой был, а вот Алик предпочитал самокаты.
        Ну уж нет… ковыряние ран - последнее дело.
        И я спряталась за дверью, к которой подошёл мой новый ключ, прижалась к ней спиной, заперла все три замка и выдохнула, будто спаслась от преследования.
        Я дома.
        И теперь я ни от кого не завишу и никому не должна.
        Студия, которую принято называть «евродвушка», кажется так? Спальня, кухня-гостиная, прихожая и ванная комната. Всё чистенькое, с ремонтом.
        Я бродила по квартирке и понимала, что именно это мне и нужно. Новое маленькое царство. Уютное и «никакое». В квартирке не пахло «жизнью». Ну т есть у каждого жилища свой запах, даже у свеженькой новостройки, а тут пахло только чистящими средствами. Видимо, уборщица от агентства только-только ушла.
        Я всюду включила свет, пощёлкала всеми подряд выключателями, даже включила воду в душе, чтобы убедиться, что всё тут реально.
        Нашла ещё одну дверь, ведущую в гардероб, постояла там, глядя на пустые полки, если не считать ровненькую стопочку белых полотенец, будто из отеля. Даже одноразовые тапочки в целлофановом мешочке лежали рядышком, а на крючке висел белый халат.
        Я прикоснулась ко всему, в страхе, что магия развеется. Даже если жить мне тут только два месяца, за которые я заплатила, мне это нравится. Мне это нужно.
        Я достала ноутбук, подключилась к местному вай-фаю, радуясь, что с этим не нужно будет заморачиваться, и сделала самое главное. Рассчиталась со всеми долгами разом.
        Внесла остаток суммы за квартиру, как мы и договаривались. Отложила на отдельный счёт деньги, которые требовала машина, ей тоже нужно кушать. Выделила сумму на коммунальные платежи, которые мне расписали в агенстве, как самые низкие по городу, но всё равно за два месяца набегала цифра, никогда раньше не мелькавшая в моих статьях расхода.
        И наконец, это было самым лёгким и приятным, перевела остаток долга маме. Закрыла для себя эту историю навсегда. Отправила её номер в чёрный список, туда же номера Оксаны, Ивана, даже Даши и Ванессы. Долго смотрела на имена детей в списке контактов и никак не могла решиться на этот шаг, потому что с ними-то рвать страшно. Это будто предавать невинного, будто вырывать здоровый зуб вместе с повреждённым кариесом просто потому, что так надо.
        Я представляла, как дети шлют мне сообщения без ответов, как ждут, что я перезвоню, и сердце обливалось кровью, но разве это не честнее общения, которое даст только пустую надежду?
        У них будет новая няня, и они должны будут доверять ей.
        Я заблокировала всю свою старую жизнь, вышла на балкон и горько-горько разрыдалась, как маленькая девочка, которую впервые оставили дома одну.
        Глава 32. Новые подопечные Фрекен Бок
        - Опыт? - спросила девушка-администратор.
        - Есть.
        Мой краткий, высокомерный ответ девушку будто бы по-хорошему задел, она нахмурилась и усмехнулась.
        - И какой же?
        - Богатый, - отрезала я и улыбнулась в ответ.
        Я, явно, нравилась этой девушке и почему-то считала, что работа автоматически в кармане.
        На самом деле опыт работы в фотостудии у меня был, но не в такой, как эта.
        Ещё в институте я работала в самом обыкновенном фотоателье, где за двести рублей тебя и сфотографируют, и на документы напечатают, и с уголком и без, и в чб и в цвете.
        Увидев вакансию, которая звучала, как «сотрудник в фотостудию», я уверенно откликнулась, с мыслью, что в этом деле разбираюсь почти профессионально.
        Теперь было ясно, что нет, не разбираюсь, но мной слишком уверенно руководил страх безработицы. Увы. Так что, здравствуйте, у меня есть опыт! Какой-то...
        Фотостудия от моего ателье, отличалась, как отдел «Гуччи» от вещевого рынка. Тут носились по просторному помещению стильно одетые люди, увешанные какими-то гаджетами. Над моделями колдовали визажисты, играла заводная музыка. Суета и беспредел. Терялись вещи, находились другие, обсуждались концепции, и всем этим руководила очень сильно беременная девочка, которая, как медведь, перекатывалась с ноги на ногу и сдувала с лица чёлку. Периодически девочка орала: «Если вы не сделаете (что-то там) я ща рожу!» и все испуганно отступали и делали (что-то там), чем бы оно ни было.
        И как я понимала, человек требовался именно на место беременной медведицы. И этим человеком должна была стать я. Нянечка из Королёва, работавшая в детской «теплице», где по сути… а не тем ли я занималась, что руководила кучей несмышлёных людей?
        - Знаете, я вас уверяю в одном… я справлюсь с этой работой, даже если не выучу всех умных терминов. Зуб даю. Я работала няней четверых детей и заодно руководила не говорящей по-русски гувернанткой и горничной с ветром в голове. Моими воспитанниками были близнецы с гиперактивностью, девочка-полуподросток, и семилетка с переходным возрастом дошкольницы. А ещё их мать (жена миллионера) и отец (миллионер). Поверьте, вот это, по сравнению с ними… детский сад!
        - О боже, у меня от вас мурашки… - шепнула девушка-администратор, а за моей спиной кто-то звучно присвистнул.
        - Привет, - незнакомец улыбнулся так, будто мы были знакомы всю жизнь, потом судьба развела лет на пять и вот… свела снова.
        Он был черноволосым, загорелым и всё лицо покрывала щетина, а зубы были белоснежными и ровными, как частокол перед приездом важного чиновника. У мужчины сверкали глаза, будто он был влюблён в целый мир разом и в меня в частности, и это обезоруживало.
        - Зд…
        - Привет, - поправил он и я кивнула.
        - Привет.
        - Я - Григорий Орлов, - представился он, а я не сдержалась.
        - Да ладно?
        - Серьёзно! По паспорту. Мама не удержалась, - и он завёл обе руки за спину, склонившись передо мной в кратком поклоне.
        - Это наш гений, - встряла администратор, расплываясь в улыбке.
        В этом выражении на лице девушки вовсе не было любви или тайной страсти, только искреннее обожание. Создавалось впечатление, что все тут подчиняются этому Богу и совершенно не чувствуют себя угнетёнными.
        - А это наша Наташа, - кивнул «гений» на администратора. - Но с ней позже познакомишься. Сейчас, идём! Я впечатлён твоим… опытом работы. Тут, кстати, все на ты. Оля! - он позвал девушку-медведя, и она, подпирая спину и тяжко вздыхая, развернулась.
        - Гриша… если проблемы, я… - начала девушка-Оля-медведь, но по улыбке Григория, видимо, поняла, что возмущаться и паниковать рано.
        - Знакомься, это - … а тебя как зовут? - обратился он ко мне.
        - Лиза.
        - Лиза! Оля, можешь валить в свой декрет! - Орлов хлопнул в ладоши и вся студия замерла, даже музыку кто-то успел выключить.
        «Декрет… декрет… мы все погибли…» - прошёл по помещению шепоток.
        Сидящие за длинным столом перед ноутбуками люди закрыли крышки. Визажистка сложила кисточки в портфель. Создалось ощущение, что все собираются по домам, раз Оли-медведя больше не будет с ними.
        - Ну наконец-то! - воскликнула Оля и обернулась к своей команде. - Чё застыли? Работаем! Я рожать пошла! Работаем-работаем! Чё стоишь, крась ей лицо! - ткнула она визажистке и та, как стояла с открытым ртом, так и потянулась обратно к кисточкам. - Так, Лиза! - Оля-медведь подбоченилась и окинула меня всю с ног до головы, будто сейчас ещё и покрутиться попросит. - Характер жёсткий?
        - В меру, - кивнула я и… тоже подбоченилась.
        Наши взгляды пересеклись, и мы где-то секунд тридцать, как минимум, стояли уставившись друг на друга.
        - Норма-ально, - протянула Оля-медведь. - В общем… разберёшься, - и она просто ушла.
        Даже не стала собирать вещи или давать инструкции. Просто взяла сумочку, расцеловалась с «нашей Наташей» и ушла, махнув на прощание Орлову.
        - Я прям разберусь, да?
        - Да, думаю, что да. Твоя задача, чтобы всё работало, понимаешь? Чтобы модели приходили вовремя, дизайнеры не тормозили, я не просыпал, одежда не задерживалась. В общем следить за нами. Очень и очень тщательно следить. Вопросы?
        Вопросов у меня было немало, но задавать их все одним махом было идеей провальной, потому я приняла приглашение Наташи на кофе, расслабилась и решила зайти в коллектив «изнутри». Из сплетен.
        Глава 33. Москва слезам не верит
        Не прошло и недели, как я уже стояла посреди фотостудии и орала на сотрудников, подгоняя их и настраивая на нужный, рабочий лад.
        Крики не входили в мои прямые обязанности, но по признанию коллектива, неплохо бодрили по утрам.
        Дни съёмок были сущим адом, если к ним не подготовиться, как положено, и адом чуть меньших масштабов, если подготовиться и учесть каждую мелочь, по крайней мере, так мне говорили. Я была девочкой ответственной, но моя первая съёмка всё равно превратилась в разброд, шатание и апокалипсис. Ничего не происходило вовремя, все чего-то ждали, чего-то не хватало, кто-то не успевал. Визажистка перепутала даты и оказалась на другой съёмке, потому что ей сообщили об этой, когда она была не дома, а значит без ежедневника, а она до сих пор пишет всё в ежедневник. Стилист задержался, потому что стоял в пробке, потому что ему поздно позвонили и он ночевал не дома, а на другом конце города. Не привезли парики, их просто отправили по другому адресу в другой офис с похожим названием.
        И это была только верхушка айсберга, я каждые пять минут хотела сорваться и умчать в туалет перевести дух и всплакнуть, но находились новые дела.
        А самое главное, во всей этой суматохе я ни о чём другом не успевала думать.
        Способность мыслить и вспоминать, присущая каждому человеку, для меня оказалась настоящим проклятием. Как бы сильно я ни уставала на работе, как бы ни гудели ноги к концу дня и как бы ни было тихо в квартире, мысли непременно приходили.
        Они появлялись из ночных теней на потолке, из бликов и тонких лучей, проникающих в окно от ярких уличных вывесок или автомобильных фар. Воспоминания жили в остатках фотографий в телефоне, в платке, который я носила в волосах в доме Королёвых. Даже собственная кожа, ни в чём неповинная, теперь была виновата в том, что я нет-нет, а чувствовала на ней эфемерные остатки прикосновений. Ненастоящие, фантомные объятия. Они меня не терзали, не мучили, но заставляли чувствовать тоску.
        И я ругала себя, убеждала, что всё это глупости, что ничего особенного не происходило, что я ушла раньше, чем произошла катастрофа, но всё равно внутри ворочались тревога и тоска, а от этого становилось с каждым днём всё хуже и хуже, и всё тяжелей дышалось. А вот на работе было легко. потому что там думать о личном не нужно, там суета, суматоха и куча дел.
        Там Наташа, которая сплетничает вместо обеда, визажистка Маша, которая вечно всем недовольна, но по сути человек хороший. Там ассистент фотографа Влад, милый студент первокурсник, который оттачивает на нас мастерство флирта. Там модели, на которых я порой смотрю, как смотрела раньше на близнецов. Там Орлов, который просто готов болтать ни о чём в любое время дня и ночи. Готов выпить кофе после работы или уйти на обед и поесть шаурмы, сидя на лавочке.
        Григорий Орлов был фотографом и владельцем студии «О», ему было около тридцати или тридцати пяти лет, и иногда он сидел на стуле в самом непрезентабельном углу студии и молчал, глядя в пол.
        В такие минуты мне казалось,что он по кому-то тоскует.
        Уже через неделю после того, как я появилась в «О», мы с ним подружились настолько, что пили кофе на моей кухне. И впервые в компании мужчины я не боялась быть совращённой, потому что ни разу Орлов на меня косо не посмотрел. Напротив, он высмеял мои тощие ноги, пушистые волосы и пионерский прикид, пообещал, что непременно с этим разберётся, а потом уснул на моём диване в кухне-гостиной. И утром, когда я проснулась, его уже не было. Мне не пришлось неловко намекать на то, что пора бы свалить, или придумывать «важные дела», по которым я должна отлучиться именно сейчас.
        Гриша был жутко уютным и простым и стал лучшим, с чего началась моя новая жизнь. Будто талисманчик на удачу - новый друг. Фотограф Орлов из студии «О», где я теперь работала и почти наслаждалась жизнью.
        Настолько же, насколько Орлов не походил на Ивана, он мне нравился. Вроде волосы курчавые, как у Королёва, но длиннее и безумнее. Намного темнее. Глаза совсем тёмные, темнее, чем у Дмитрия. Орлов был выше, худее, и совсем не привлекал меня ни одной своей чертой, как мужчина. И может именно потому, после первой своей провальной съёмки, которую в итоге пришлось совсем перенести, я покорно доверилась и позволила себя «изменить».
        - Ну что, ребят, - объявил Орлов, когда я вытерла последнюю слезу по поводу сорванной съёмки.
        Злая модель, которую красили как попало и причесали ужасно, сидела с огромным куском пиццы в руках и даже на её лице была жалость ко мне. А это значило, что всё действительно ужасно.
        - У Лизы сегодня был плохой день, согласны? Она боролась, как могла, но увы, всё было тщетно, но мы её не виним, верно?
        - Неверно, - почти хором выдохнули злая модель, дизайнер и стилист.
        Я снова икнула и из глаз полились слёзы, а Наташа, Гриша и ассистент Владик бросились меня гладить по голове, больно дёргая за волосы.
        - Ну… ну, с кем не бывает, - усмехнулся Гриша. - Полагаю, пора Лизе помочь. Как вы смотрите на то, чтобы привести её уже в порядок?
        Я вытаращила глаза на Орлова, а он радостно подмигнул злой модели, которая отложила пиццу и сделала огромный глоток колы.
        - Господи, да! - воскликнула она. - Я сделаю сто тысяч сторис и это будет моя месть! Эта крошка выйдет отсюда богиней!
        - Тут нужно пройтись комбайном по непаханому полю ржи, - покачал головой стилист.
        - Я за нашими залежами, - вздохнула Наташа и куда-то ушла, а вернулась волоча за собой стойку с одеждой всех цветов и фасонов.
        - Это что?.. - я кивнула на кучу цветастых тряпок, в которой уже рылся стилист:
        - Это одежда, Золушка ты наша. Хватит уже ходить, как Мэри Поппинс. Твои платья - это трындец.
        - Иногда мы портим вещи, которые нам дают бренды и приходится их выкупать, - кивнул Орлов. - Немного накопилось.
        - Это очень дорого?
        - Разберёмся, - он кивнул девчонкам, которые топтались с ножницами и фенами наготове и я просто откинулась в кресле, готовая ко всему.
        Мне вдруг стало так хорошо.
        Я не просто размечталась о будущем, я была уверена, что выйду отсюда другим человеком. Правда, другим.
        Что меня и оденут, и причешут, и накрасят, и от этого моя жизнь не просто изменится, а заиграет новыми красками, и всё прошлое навсегда померкнет.
        Я стану действительно другим человеком. Счастливым.
        В моём понимании это было настоящее колдовство.
        Глава 34. Бокальчик вина для Мамушки
        Музыка гремела так, что болели уши, но я этого почему-то будто бы не замечала. Мне хотелось ещё громче, чтобы потом выйти на улицу вместе с Наташей и злой моделью Вероникой, и там словить совершенный кайф от глушащей тишины.
        Девчонки был по-настоящему красивые, и я бы в других обстоятельствах, чувствовала себя рядом с ними, как рядом с Оксаной (хоть она и одевалась в совершенно другом стиле, никак не подходящем для походов в клубы), но сегодня я была такой же.
        Я вливалась в эту новую компанию, как нельзя лучше. Была такой же яркой, крутой и чувствовала себя комфортно. Мне не казалось, что на меня пялятся, что меня будут обсуждать или осуждать в очереди в бар. Что на входе пафосный охранник смерит презрительным взглядом или вроде того. Я вообще была полностью в своей тарелке и на своём месте.
        И ко мне то и дело подкатывали, на меня смотрели, как на ровесницу, а не как на взрослую тётю. Я привыкла быть взрослой в двадцать два! Няня, да ещё и у такого количества детей не может быть малолеткой. Мне было удобно казаться старше, чем я есть. И вот… я среди своих.
        И молодые парни, совсем «зелёные» по сравнению с тем же Иваном, Дмитрием или даже Орловым - теперь кажутся вполне обыкновенными. И я им кажусь совершенно подходящей, для подката. И это не страшно, просто в этом нет ничего страшного, верно?
        Мы просто танцуем, ничего больше, а потом прощаемся навсегда и это нормально.
        Нормально… как же мне понравилось быть нормальной.
        Мы с Наташей и Вероникой вышли из шумного бара в два часа ночи без малейшего желания спать и просто побрели по тротуару, глубоко дыша прохладным после жуткой духоты, воздухом.
        - Какой ужас… я впервые была в баре… и танцевала. И пила.Что я пила?
        - Коктейли, ты пила Маргариту… ве-есь вечер! - пропела Вероника.
        - Маргариту… Ана… тольевну, - вздохнула Наташа. - Впервые?... Впервые…
        Наташа остановилась и потянула нас к лавочке, перед спящим уже фонтаном.
        - Почему? - она была такой пьяно-спокойной, а Вероника смотрела на меня с таким вниманием, что во мне заговорили благодарность и «Маргарита Анатольевна». Я кивнула, будто давая добро самой себе.
        - Я выросла в очень… очень строгой семье. У меня мама - религиозная фанатичка, без шуток. Не христианка или типа того, ну то есть она не ходит в церковь…
        - Секта? - Вероника вздёрнула брови. - Моя мама была в «пятидесятниках» после того, как брат сел за наркоту.
        - Ну… что-то типа того. С детства я работала в яслях при этой самой… назовём это церковью. Ходила в юбках в пол, с длинной косой. А ещё туда приходили брошенные женщины, такие одинокие матери, которым изменили мужья, или бывшие жёны алкоголиков и… у них как бы забирали детей, и они совершали паломничества, молились и работали… в общем это называли реабилитацией, но на самом деле, я бы не сказала, что это было так. Я помню до сих пор всех этих детей, если честно. Хоть и не стоило бы.
        И вот мне семнадцать, я закончила школу, хоть мама и настаивала, чтобы я её бросила после девятого и устроилась в «церковь». Там были вакансии, ну… совсем смешные зарплаты плюс еда, и очень много работы. Это как рабство, не меньше. И все очень этого ждали. А я взяла и после одиннадцатого класса поступила в ВУЗ и просто сбежала. Это был настоящий побег, с пустыми карманами. Мне помогла одна из женщин, которых «спасала» «церковь». Она дала мне какие-то деньги, не знаю, что на неё нашло.
        Мама была в бешенстве, когда я сбежала. Она… вроде как приехала и устроила сцену. Худая, бледная, в платочке, с серыми волосами. Она стояла во дворе общаги и кричала на меня, что я лишила церковь рабочих рук, ради большого города и распутной жизни.
        - И?.. - Вероника с ногами забралась на лавку и уставилась на меня так, будто ничего интереснее не слышала.
        - И я ушла, хлопнула дверью, а она… ну вроде как началось очень странное дело… история… в общем мама поехала к своему духовному наставнику и сказала, что её дочь попала в руки бесов и всё такое. И её этот наставник придумал план по моему «излечению».
        - Ну-у?.. - Наташа чуть за плечи меня не тряхнула.
        - Повесить на меня долг «церкви», сказав, что я сбежала с деньгами из их фонда… та женщина, что мне помогала, к тому моменту уже без зазрений совести всё подтверждала, что она кается, но и правда помогла мне вынести деньги «церкви», что я её свела с ума, зомбировала и так далее. И «церковь» на меня жаловаться не будет, если я всё верну, как хорошая девочка. Они думали, что я вернусь и стану отрабатывать. А я устроилась тут на работу. Я высылала им всё, что могла, но работать и учиться было сложно. Только я понимала, что они и правда пойдут и напишут заявление, и найдут доказательства, и ещё бог знает что. В общем, в какой-то момент я так запустила учёбу, что просто из универа вылетела.
        - И?..
        - И встретила свою благодетельницу… Оксана Степашкина. Старшая сестра моей знакомой… эта Степашкина искала няню своим детям. А моя знакомая, на самом деле просто клиентка ателье в котором я работала… она прониклась моей историей и предложила меня Оксане. Там был полный пансион, все блага. Деньги я высылала, суммы были большими. Я закрыла долг. Полностью. И больше эти люди меня не смогут тронуть, даже если захотят. Я хранила все переписки, все… всё хранила, в общем. А в этой семье мне платили... я откладывала, и были премии. Я купила машину. Там... было четверо детей, с которыми я нашла общий язык и в общем, было правда круто. Я жила на всём готовом и отдавала маминой "церкви" почти всё. Долг быстро сокращался. А я была в безопасности.
        - Почему ты ушла от Степашкиной?.. - спросила Вероника, мечтательно глядя в небо. Тот факт, что я выпуталась из этой истории, будто я и правда какая-то Золушка, девчонкам очень понравился, очевидно. Обе блаженно улыбались, как после фильма с хеппи эндом.
        - На меня запал её муж.
        - Запа-ал?
        - Ну да. Я не очень верю, что это прям серьёзно, но я не разлучница. У них дети, брак. Это всё - не моё дело.
        - Ты молодец! Ты молодец, что ушла! Не каждая бы так поступила! И молодец, что не вернулась в свой Королёв! Чёрт, мы должны выпить вина за сильных женщин! - объявила Наташа и повела нас на поиски вина и приключений.
        Глава 35. Битва за нравственность
        Такси остановилось у моего дома и я ещё где-то минуту просто стояла и смотрела на подъезд. Переводила взгляд на небо, на детскую площадку, на мой новый район и чувствовала ужасную тоску. Мне чего-то нехватало… Страшно не хватало чего-то важного, что осталось в прошлой жизни.
        Дети, дворец, моя жизнь. Первые шаги в новый мир и даже первые подруги, показались на пьяную голову, совсем наивными и глупыми. Во мне плескалась такая невыносимая горечь, что хотелось долго-долго трясти головой, и выбить, наконец, из себя эти страшные мысли.
        Но делать нечего, ночи холодные, я легко одета.
        Ноги сами понесли к подъезду, хоть разум и твердил, что стоит ещё немного постоять тут, под открытым небом.
        Я ехала в лифте прижавшись лбом к зелкалу, успокаивая себя и убеждая, что всё правильно, потому не сразу вышла, когда кабина остановилась.
        Когда же это произошло, первое что я почувствовала - был запах. Знакомый и непривычный для моего подъезда. Я слишком пьяна, раз уж мне такое мерещится… слишком пьяна с непривычки, и к тому же расстроена.
        Второе что меня вывело из равновесия, была донельзя непривычная глазу картина.
        Он сидел на полу привалившись к моей двери и тихо посапывал.
        Я сделала несколько шагов и села напротив него на корточки, при этом пошатнувшись на каблуках, и еле как поймав равновесие. Он не проснулся.
        Жуткая тоска и невероятное желание немедленно обнять этого человека почти пугали. Я никогда и ни по кому так не скучала.
        Никогда ещё мне не было так плохо от невозможности увидеть кого-то, прикоснуться или услышать пару разумных слов. Но только одно и держало, осознание, что это не моё дело, не мой мужчина и не моя история.
        Как любить актера, который существует только на экране?
        Как верить, что любимый певец именно тебе на ухо шепчет красивые слова?
        Как жить мечтой?
        Я протянула руку и коснулась тёмных кудрей. Они казались то каштановыми, то пепельными, то чёрными.
        И нос с горбинкой.
        И я знала, что если сейчас загляну в эти глаза, непременно зависну. Ангельские глаза. И ангельский взгляд, всегда такой внимательный ко мне и трепетный.
        Я снова пошатнулась и сдалась, наконец, села рядом, на пол, положила голову ему на плечо, и сжала в руке полу пиджака. Я даже обхватила его талию, будто все происходящее правда, а не жуткие галлюцинации. Будто я имею право вот так себя вести, обнимать его запросто, просто оттого, что очень хочется.
        - Лиза, - сонно пробормотал Иван, обнял меня и поцеловал в макушку.
        А по моим щекам побежали горячие пьяные слёзы.
        - Ты не можешь быть правдой, - шепнула я, прижимаясь лбом к его плечу. - Ты не должен быть тут.
        Между нами что-то искрилось, потому что Иван проснулся и мы будто оба напряжённо думали об одном и том же, не решаясь разрушить тишину. Он не выпрямлялся, сидел в неудобной позе и прижимал меня к себе, а я мечтала срастись с ним или унять уже щиплющие сердце разряды.
        Я будто мазохистка, наслаждающаяся болью.
        Искренне верящая, что всё сейчас делает правильно.
        Он целовал мою макушку снова и снова, добрался до лба и я почувствовала его мягкие губы на коже.
        Это было чертовски медленно, переход от лёгких прикосновений к вискам, до губ, но мучительно тягучее состояние меня заворожило и не дало отвлечься и сбежать. К тому моменту, как Иван меня всё-таки поцеловал, я уже чётко понимала, что он это сделает хочу я того или нет.
        - Мне потребовалось время чтобы тебя найти, - шепнул он.
        - Зачем?
        - Ты всё бросила.
        - Зачем?..
        - И я о том же хочу спросить…
        - Нет же! Зачем ты тут? Чёрт бы тебя побрал, Иван Анатольевич, зачем ты тут.
        Мы перешли на ты.
        Оба, не сговариваясь стали друг другу «тыкать», будто это могло передать всю злость, что скопилась внутри.
        - А где я должен быть?
        - Дома. С женой и детьми, - зло прошипела я, скидывая остатки любовной шелухи и вскакивая на ноги.
        Я нашла в сумке ключ, грубо пихнула Ивана, чтобы убирался с дороги, а он с хохотом перекатился на бок и только потом поднялся.
        - Ничего смешного!
        Я искренне рассчитывала скрыться от него, запереться на все четыре замка, но увы. Мы оказались в замкнутом пространстве, и эта квартира была пострашнее кабинета, спальни или даже берега озера. Это была моя территория.
        - Убирайся! - я скинула каблуки, куртку, и швырнула сумку на пуфик у двери.
        - Может ты меня выслушаешь? - он смеялся.
        - У-би-рай-ся! - я снова и снова перекладывала с места на место, попадающиеся под руку вещи, чтобы заняться хоть чем-то.
        Когда Иван в очередной раз вторгся в моё пространство, я просто зарядила ему по голове полотенцем.
        - Да стой ты!
        - Нет! Ваши игры мне поперёк горла!
        - Какие ещё игры?
        - Хватит! Хватит! Оставьте меня в покое! Ну зачем я вам нужна?
        - Да остановись же ты! - он пытался меня поймать, а я всё швырялась всем, что попадалось под руку, пока не услышала треск подушки.
        В кино это романтично, всюду перья, красота. Сейчас такого уже не провернуть. Просто кусок наполнителя вывалился на пол, а я продолжала бить быстро пустеющим чехлом Ивана, который уже не хохотал, а напротив, пытался меня поймать. Он умудрился зайти со спины и перехватить меня за талию, подняв повыше.
        - Кто бы знал, что ты, блин, сумасшедшая!
        - А ты думал, что я приличная клуша? Вот тебе! - я с силой шибанула куда-то по ноге, и Иван рухнул вместе со мной на диван, только что лишившийся подушки.
        - Пусти-и-и меня-я-я, - но руки оказались прижаты к дивану, над головой, а ноги зафиксированы коленями Ивана.
        - Нет, - уверенно и спокойно отрезал он. - Сначала ты меня выслушаешь.
        Пальцами свободной руки он коснулся моей щеки, легко провёл сверху вниз, коснулся губ и усмехнулся.
        Это всё было слишком уютно, притягательно. Крайне трудно противиться чему-то настолько приятному. Это противоестественно, как отказаться от воды в жаркий день или от огня в ледяную стужу. Я стала сочувствовать монахам-отшельникам и постящимся, сидящим на одной воде.
        - Что ещё ты мне расскажешь? - голос сел от долгих криков, в горле пересохло.
        - Расскажу тебе много чего интересного. Начну с самого начала.
        - А что будет потом?
        - Потом ты будешь иметь полное право выставить меня за дверь. Но вообще-то у меня будет к тебе дело.
        - Дело?.. - я сглотнула, расслабилась в надежде, что меня отпустят, но увы. Иван будто вечность был готов восседать на мне.
        - Я хочу, чтобы ты помогла мне спасти Оксану.
        Глава 36. Правдивая история жизни Королевы О
        Вечер давно превратился в ночь, ещё в тот час, когда Лиза вернулась домой. Теперь же на горизонте уже брезжил рассвет и окутывал комнату алыми шёлковыми лучами. Двое сидели за столом и не спеша пили кофе, будто набираясь сил перед важным разговором, призванным решить несколько судеб.
        - Я… не знаю, что ты хочешь рассказать, но ты… уверен? - я прокашлялась, отставила чашку и сложила руки на столе, как школьница перед началом урока.
        - Уверен, потому что всё заходит слишком далеко и запутывается всё больше. Для начала я расскажу тебе историю девочки по имени Оксана Степашкина. И поверь, тебя немало удивит то, что ты услышишь.
        - Удивит? Да о её жизни все знают, с тех пор, как вы поселились в городе…
        - Лиза, я всегда тут жил. Только моя жена никогда не вела инстаграмма, и не выставляла фотографии детей, и мои. Да и… не было у нас детей, чтобы их выставлять. Знаешь ли ты сколько действительно богатых людей есть все медийного пространства? Никто из них, по большей части, не нуждается в том, чтобы хвастаться своими деньгами или светиться на «светских раутах». Эти люди просто живут своей жизнью и всё. Путешествуют, делают какие-то важные или не очень дела. Иногда женятся на «звёздах» и выходят из тени, но чаще находят кого-то из своего круга и живут себе дальше, вращаясь исключительно в своих кругах и имея закрытые инстаграммы.
        Но… Оксана Степашкина не имела никогда отношения ни к таким людям, ни к моим детям, ни ко мне. И женат я был на другой женщине. И имени моего никто не знал. Иван Королёв никогда и нигде не смог бы засветиться, в силу того, что занимается очень скучным и стабильным делом. Я всегда делал деньги на строительстве лайнеров. На них не писали моего имени, их не отправляли с помпой в море. Просто заказ - лайнер, и вот новые круизы обслуживает новая лодка. Всё. И очень редко это были круизы России, одним словом, я вовсе не знаменитость.
        Я был женат на просто девушке, с которой встречался с третьего курса института. У нас не было детей, потому что она их не хотела. Но у неё была сестра, и они были близки. Эта сестра состояла в «итальянском браке». Понимаешь о чём я?
        - Скандалы, интриги разводы? - я усмехнулась, всё ещё не готовая как-то реагировать на слова Ивана. Я понимала, что он говорит честно, не лгут сидя ночью на кухне. Наверное, не лгут, когда смотрят так искренне. Когда говорят тихо и с таким сожалением.
        - Да… скандалы, интриги, разводы. И было у них четверо детей, сестра моей жены как раз родила близнецов, когда в очередной раз решила уйти от мужа. Она заявилась к нам, пнув ногой дверь, вручив каждому по младенцу, и сообщила, что ушла навсегда и хочет начать всё сначала. Завела себе инстаграмм, который заполнила красивыми фото из прошлого, наняла тренера. Оксана Степашкина, мастер спорта по гимнастике и профессиональный тренер по танцам на пилоне. Без шуток, я имею ввиду не стриптиз, а самый настоящий спорт. С медалями, призами и прочим. Так, Оксана появилась в нашем доме. Мы все сходили с ума от кучи детей и постоянной музыки. Это превратилось в настоящий кошмар, но оказалось, что так и правда… веселее. Нам будто бы понравилась эта новая жизнь, мы стали говорить о детях. Но потом близнецы, которые не сходили с наших рук, Фру, которая требовала много внимания и Элла, с её тяжёлым характером… и мы такие… эти нам пока подойдут, а там посмотрим. Не знаю, мы очень быстро привыкли к такой жизни. А потом «бум». Авария. И я остаюсь с детьми наедине. И единственная женщина, которая их знает - Оксана. И
куча прессы, потому что это всё выглядело странно и нужно было объяснить в чём же дело, а у меня не было сил. Я горевал по жене. И со мной остались дети, которые вдруг стали не интересны их родственникам со стороны отца. Единственное, что видели в этих малышах - претендентов на наследство. Печальная действительность. Я выкупил детей, как котят. Почти официально. А потом Оксана как-то сама начала всё решать, вот тогда-то и случилось это.
        - Это? - мой голос мог показаться безразличным, но на деле я просто не знала, что сказать и совсем не понимала, как реагировать. Иван кивнул и улыбнулся мне, видимо, желая немного успокоить.
        - Ты веришь мне или считаешь сказочником?
        - Я никак не считаю. Но у меня многое сходится, потому что Оксана не образец матери года, и я не вправе была судить её раньше, тем более не вправе теперь.
        - Ты знаешь, кто тебя порекомендовал в наш дом?
        - Клиентка фотостудии, где я работала. Она часто приходила делать фото для профиля в «Одноклассниках» и мы вроде как подружились.
        - Это удивительно, но собственную головную боль себе же заработал наш главный враг на сегодняшний день. А теперь к теме, с которой я и планировал начать. Оксана Степашкина.
        - Подожди… я хочу понимать… Мы против Оксаны или за неё? Она хорошая или плохая, я просто не уверена, что понимаю.
        - Оксана - не плохая. Она тут жертва, которую мы спасаем.
        - А кто наш враг?..
        - Милая клиентка твоей фотостудии, конечно! Ирина Николаевна Степашкина.
        - Ирина… Николаевна, - ахнула я, припоминая бойкую клиентку, которая усердно позировала, а потом просила подставить экзотический фон, будто она отдыхает на море или в Европе.
        - Оксана приехала когда-то в город с одной единственной целью - выйти замуж. И она этого даже толком не хотела. Но мамочка требовала, чтобы был брак и как можно скорее. Когда мы с Оксаной встретились, она была не то чтобы одержима… На самом деле она казалась мне ужасно печальной и одинокой. В один из вечеров мы с ней разговорились, это было ещё до аварии… Она рассказала, что была очень сильно влюблена, но он был не очень обеспечен. Очень многое делала за небольшие деньги, хотя мог брать больше. И мамочка сказала ей, что это неперспективный мужчина. А потом он ей изменил и Оксана от него ушла, но всё ещё очень сильно страдает. Я не уверен, что измена была. Мне даже кажется, что мамочка Оксаны куда более умелая мошенница, чем я думал по началу.
        Одним словом, Оксана была очень несчастной, очень печальной и очень одинокой. Но когда она рассказывала «мамочке» что теперь преподаёт танцы в богатом доме, та её очень хвалила и Оксане это нравилось. А потом… главный акт этого спектакля. Я остаюсь один, мамочка Оксаны приезжает в дом «помочь», и через пару дней мы решаем, что от всех скандалов и просочившейся в прессу информации меня «прикроет» платоническая, но официальная связь с Оксаной. Хороший брачный контракт, и она в качестве… экономки, или вроде того. Мамочка, как мне кажется, запретила Оксане «страдать по тому нищему», но я не думаю, что смогла заставить полюбить меня. Я почти сразу после того, как были улажены все формальности, уехал. У меня был благотворительный проект. Одни ребята решили совершить плавание на север, что-то вроде эксперимента. Никаких современных технологий, всё как у Каверина. И я помог им, предоставив судно. А потом напросился в команду. Полтора года я провёл там, а когда приехал, уже была ты… Оксана превратилась в сумасшедшую, мечтающую о детях «жену», а «мамочка» ушла в подполье шептать оттуда указы своей дочке.
        Сейчас у нас с Оксаной уже готово всё для развода, но! Приехала её мать. И продолжает нашёптывать свои, несомненно, умные мысли в уши Оксаны.
        - Но что она может сделать, если всё уже решено и готово?.. - я даже не задумывалась о паре сотен вопросов, возникших в моей голове за время рассказа Ивана, настолько увлеклась происходящим. Будто стала участницей фильма или вроде того.
        - Пойми, Оксана… неразумна, - он подобрал почти идеальное слово, в красках описывающее действительность. - Она крайне доверчива. И крайне внушаема.
        - Но что она может сделать? Забрать чужих детей? Зачем они им? Деньги или недвижимость?.. Сомневаюсь, что брачный контракт это позволил бы. Что ещё?
        - Публичный скандал.
        - Иван Королёв… - шепнула я, осознавая насколько всё страшно. - Выставил из дома жену, лишив её возможности видеться с детьми и средств к существованию…
        - И мне было бы это безразлично, но… за детьми начнётся охота. Какой-нибудь условный «первый канал» оплатит Оксане и её мамочке адвокатов, начнутся разборки в результате которых если и вскроется правда, будет уже поздно. Это - совершенно пустая трата времени, нервов детей и сил.
        - Но почему тогда мы спасаем Оксану, а не тебя?
        - Потому что она одинокий, несчастный инструмент. И с её помощью будет совершена величайшая и глупейшая несправедливость. Я полагаю, что ей по итогу будет хуже всех нас.
        - Нас?..
        - Я очень рассчитываю, что ты меня не оставишь теперь, когда всё знаешь. Это не просьба, а констатация факта. Ты можешь меня обманывать или говорить, что всё это глупая ошибка, но можешь же сказать правду, верно?
        - Могу…
        - Скажи.
        - Сначала мы спасём Оксану.
        В глазах Ивана зажглась не надежда, но понятная мне искра тепла и искренности, которую можно без труда прочесть, если приложить капельку усилий.
        Глава 37. Конец прекрасной капитуляции
        В полдень вечерний разговор казался ненастоящим, будто был сном или прочитанным накануне рассказом про интриги и расследования. Туман никак не хотел рассеиваться, кружа голову, было мутно и тоскливо, но рядом спал Иван, будто напоминая, что всё было взаправду, и казался очаровательно-простым, будто я приютила бездомного и несчастного. Мы спали в гостиной на диване, одетые, потому что спальня и общая кровать показались слишком интимными.
        Мы укрывались тонким пледом, потому что одеяло - это слишком личное.
        Но мы не разложили чёртов диван, потому что не хотели рушить магию.
        Это очаровательно глупо и мило, когда вы говорите до утра, а потом незаметно друг для друга засыпаете, обнявшись и прикрывая зябнущие конечности пледом.
        - Как ты? - спросил он, сообщая, что вполне себе проснулся.
        Я устроилась удобнее, чтобы видеть его лицо и сощурилась, спасаясь от яркого солнца, проникающего сквозь тонкую занавеску.
        - Полагаю, что неплохо.
        - Ты изменилась, - он провёл по моим гладким волосам.
        Выпрямленные, они стали казаться тёмно-медовыми, почти карамельными. Красивые ровные пряди, непривычные для меня, но такие «взрослые».
        Я легко приняла эти изменения, они мне нравились. Держаться за свои пушистые перья, было глупо и наивно, как и все те смешные строгие платья, как у старушки, и носочки под туфельки на низком каблучке и ещё полсотни странных привычек. Теперь казалось, что до этой недели я упорно делала из себя взрослую и все равно казалась девочкой в мамином наряде.
        Вчера меня научили наносить элементарный «незаметный» макияж, объяснили почему мои брови «возмутительны» и дали кучу советов, относимых мной к разделу «полезных».
        - Ты накрасилась?
        - Немного. Тебе не нравится?
        - Я считаю, что тебе это идёт, но ты из тех, кто выглядит хорошо и без макияжа. И я не лукавлю. Твои новые волосы хороши, и тебя не портят, но я не против этого пушистого облачка, что было раньше. А вообще… это же не моё дело, верно?
        - Какие мудрые слова, - я невольно рассмеялась и испортила соблазнительную тишину.

* * *
        - С чего мы начнём нашу операцию? - спросила я.
        Мы шли пешком до кафе, где собирались обедать. Была суббота, яркая и брызжущая остатками августовского солнца, и мне отчаянно хотелось не проводить её дома.
        - Полагаю с того, чтобы определить кто же тот таинственный возлюбленный Оксаны. Думаю, что это и есть ключ от всех дверей. Она одинока. И ей совершенно точно не за что бороться. То что скажет Ирина Николаевна будет законом, пока у Оксаны нет мотивации поступать иначе.
        - Как его искать, если мы ничего о нём не знаем?
        - Он фотограф.
        - Ну… не только в мире, но даже в городе… тьма тьмущая фотографов!
        - Да. И мать Оксаны нам ничем не поможет, потому что счастье дочки - последнее, что её интересует. Значит… сама Оксана.
        - Она когда-то говорила о нём?
        - Нет. Никогда. Всё то я знаю мне поведала, ты будешь смеяться, Ванесса.
        - Что? - я даже остановилась посреди тротуара и уставилась на Ивана, который продолжал идти вперёд по-инерции ещё некоторое время.
        - Что? Она знает все сплетни в доме!
        - Никогда бы не подумала…
        - А ты по-английски с ней говорила?
        - У меня слабый английский и её бесил мой акцент.
        - Единственная польза от знания английского языка, узнать однажды сплетни от болтливой гувернантки.
        - Кто бы мог подумать, что Ванесса болтлива…
        - Да, но всё что она знает - такие же сплетни, которые кто-то неизвестный ей передаёт. Я не знаю больше сплетников в доме, так что ниточка обрывается. Нужны новые пути по добыче информации.
        - О, это как весёлый детектив! - я потёрла руками, готовясь строить теории заговоров.
        Иван открыл передо мной дверь в кафе и мы вошли, будто были настоящей… парой.
        Мы не обсуждали наши отношения, к счастью или к сожалению, но это осталось за кадром, будто вырезанная сцена в кино.
        Вроде бы, теперь никому ничего не мешало, но оттого становилось ещё страшнее. На душе было спокойствие, настолько чудесное, что хотелось сворачивать горы, но вот переступить последнюю черту - что-то мешало. Будто недостаток искренности между нами. Мне вдруг стало приходить в голову, уж не были ли те минуты слабости ничем иным, как пресловутый «запретный плод», ставший вмиг неинтересным, стоило ему превратиться в совершенно «разрешённый».
        - Ты так странно на меня смотришь… Всё в порядке?
        - Ага, да… просто мне стало вдруг казаться, что между нами… будто стена какая-то. Это так странно, - честность лучшее оружие, как ни крути.
        Мы сели за столик и Иван внимательно на меня посмотрел.
        Он не заглядывал в глаза и не пытался, что-то выманить, просто молча изучал лицо на предмет знаков и намёков, я полагаю. Смотрел на губы, брови, на мои сцепленные пальцы. Это было так трогательно, что внутри медленно ворочалась раскалённая змейка, заставляя неловко ёжиться и кусать губы.
        - Ты волнуешься? - этот вопрос, как будто ещё сильнее сбил с толку.
        - Я… я… нет. Просто, - даже прижала ладонь к груди. В горле пересохло в один момент.
        - Волнуешься, - он запрокинул голову и теперь смотрел на меня сквозь опущенные ресницы. - Ты и правда думаешь, что что-то не так? Поверь…. я так долго ждал тебя, что теперь ни о каких стенах между нами не будет и речи.
        - Ж… ждал? О чём ты, блин.
        - О тебе, о твоём свете и искренности. Мне тебя страшно не хватало. Я полтора года провёл в северных льдах и это было круто, но только там я понял чего жду и ищу. Я ехал с твёрдым намерением отпустить Оксану, которую всегда считал своим якорем, удерживающим от бездумного плавания. Если бы не она, меня бы очаровала в мгновение ока любая девчонка, притворившись понимающей и любящей особой.
        - Но я… буквально первая кого ты встретил по приезду! Так не бывает, а как же… всех посмотреть?
        - Смешно… Какая ты наивная, Лиза. Замолчи уже, честное слово, твои выпады какие-то нелепые, как минимум. Ну что ты тут начинаешь? Закрывай тему. Сейчас же.
        - Сейчас же… - я кивнула и уставилась в меню. Он за три минуты заставил меня переволноваться и изменить своё мнение, очевидно, неправильное, а я то дура, размечталась, что снова всё решила и «расставила по местам».
        Мы сделали заказ и оба замолчали, глядя друг на друга. Это казалось таким странным и спокойным состоянием «тишины» что я невольно улыбалась, а кончики пальцев жгло от желания протянуть руку и коснуться Ивана, и от этого становилось ещё смешнее. И он в ответ на мои улыбки улыбался, и это было как будто мы смешные подростки.
        - Итак, Оксана. С чего начнём? - спросила я, пряча улыбку за чашкой кофе.
        - Начнём с того, что… - Иван задумался и отвернулся к окну, за которым сновали по тротуару люди.
        - Что?
        - Развод назначен на начало недели, вторник. Сегодня суббота. Если бы мы всё решили до понедельника… но только вот Ирина Николаевна уже в доме и это настоящий ад. Оксана каждый день в слезах. Ты не поверишь, но она пыталась меня опоить какими-то ведьмиными зельями.
        - Чего? - я поперхнулась кофе и отставила чашку подальше.
        - Ну Оксана сходила к ведьме… и та ей сказала, что всё решится через месяц. А через месяц всё и решилось, только я влюбился не в Оксану, а в тебя…
        И я перестала его слышать.
        Я не была наивной дурочкой и понимала, что между нами есть… что-то. Что-то прекрасное, милое, трогательное. Но никогда я не называла это про себя влюблённостью или любовью. Очаровательная привязанность. Страсть, быть может. Трепет. Нежность в конце концов. Ну как у Асадова, поэма о первой нежности.
        А тут посреди паршивого сетевого кафе, где мы пили посредственный латте он говорит, что влюблён. И говорит так просто, будто мы ведём разговор о чём-то обыденном и сотню раз обсосанном. Будто это так просто… влюбиться.
        - Ты что? - почти вспылила я.
        Почти, потому что говорила ещё полушепотом, делала вид, что ничего не произошло.
        - Ты что мне такое говоришь? - я вскочила, вышла из-за стола, глядя на Ивана сверху вниз. - Ты считаешь, что это смешно?
        Ох, как же противоречиво было всё в этот момент. Мысленно я просто порхала бабочкой, но ничего не могла поделать с собственным речевым аппаратом, меня оставили силы, из-за переполнявших эмоций. И я просто взорвалась, наконец, выплёскивая всё, что накопилось.
        - Эй?
        - Что «эй»? И слушать ничего не хочу!
        А мысленно: говори ещё, блин, это прекрасно!
        - Забирай свои слова обратно и мы продолжим разговор.
        Дура ты, дура. Ну он же и правда тебя любит.
        - И не думай, что я скажу что-то в ответ.
        Скажешь, скажешь!
        Мы вылетели из кофейни, едва Иван бросил на стол деньги без счёта и теперь почти бежали по тротуару. Я от него, он - за мной. Он хохотал надо мной. Снова! А я отбивалась, будто неразумный ребёнок, которого ведут к стоматологу или на страшный аттракцион.
        - Какая ты глупая, - бормотал Иван, поймав меня в двух шагах от моего подъезда. Он прижимал меня спиной к своей груди и шептал это куда-то в шею, отчего я жмурилась и морщилась, но покорно слушала, и не сдерживала улыбку.
        - Почему ты не можешь поверить в то, что я говорю правду. Но если хочешь, больше ни слова не скажу, - он оставил на моей шее поцелуй. Такой скромный, но ощутимый, что я содрогнулась и Иван, видимо, решил, что это что-то значит, делая шаг к подъезду.
        - Не думай, что я возьму свои слова обратно. Или что жду от тебя ответных, - он развернул меня к себе, убрал волосы с моего лица и прижался лбом к моему лбу. - Это просто факт. И я готовился к этому дню полтора года, чтобы однажды открыть глаза, и увидеть перед собой ангела с медовыми волосами, понимаешь? Так что молчи, и не отвечай ни отказом, ни взаимностью.
        Он прижал меня спиной к двери подъезда и я пропала, сама доставая ключ от квартиры из сумки и протягивая ему. Это было моё последнее согласие, с которого можно было объявлять открытым путь к моей капитуляции.
        Глава 38. Курс «Пословицы и поговорки»
        - Как дети? - я очень опасалась задавать этот вопрос всё то время, что мы провели вместе.
        Казалось, что стоит спросить и из тёмных углов полезут черти, чтобы тыкать в меня пальцем и обвинять в предательстве.
        Теперь мне перестало казаться, что я просто няня, которая имеет полное право уволиться, когда захочет. Дети оказались сиротами, Иван им посторонний, но отчего-то любимый, Оксана - никто. А ко мне же они были и правда привязаны… и стоило задать вопрос, как щёки залила краска.
        Я их оставила.
        Одних.
        Захотелось немедленно к ним сорваться и сказать, что всё будет как прежде, только насколько я имею право давать им такую надежду?..
        - Они очень по тебе скучают. Мать Оксаны за обедом заявила, что ты просто няня и им не стоит так привязываться, что по сути можно назвать правдой, и все четверо покинули столовую.
        - Чёрт… мне очень жаль, - я поднялась с дивана на котором мы сидели уже второй час за пустым разговором и отправилась включать чайник, лишь бы занять руки. - Почему я ни разу не слышала правды об Оксане? Это так странно…
        - Близнецам не было и года. Фру - немногим больше. Элла… с ней было сложно. В общем-то она должна что-то помнить, но она очень сложный ребёнок, сама знаешь. Когда я нашёл силы обратить на них внимание, оксана уже наняла психолога и во всю убеждала Фру называть её мамой. Элла настолько перепугалась из-за нового дома, новой страны, нового языка… они же жили не в России, что просто перестала говорить о прошлом. Будто не было в её жизни этих четырёх лет. Я поговорил с ней на днях и она рассказала, что когда появилась ты и в жизни появилась какая-то стабильность, она начала всё вспоминать. Ну…. она не так сказала, но смысл в этом. Потому появились закидоны, потому Фру начала что-то подозревать. В общем дети всё поняли, когда ты ушла.
        - Я?.. - стол на который опиралась, пока грелся чайник, показался неустойчивым предателем.
        - Элла впала в истерику, когда ты ушла. И рассказала всё остальным, - Иван опустил голову, будто подбирал слова. Я понимала, что он искренне сочувствует этим детям.
        - И они?..
        - Фру сказала, что так и думала, а близнецам по-барабану кого и как называть. Они не особенно… сентиментальны, но ты им очень нужна.
        - И это пугает. Я совершила ошибку! Я должна была держать дистанцию и понимать, что рано или поздно уйду! Нельзя так вести себя с чужими детьми и заменять им… мать.
        - Но должна же она у них быть. Слушай… я не собираюсь с тобой прощаться! Даже не на долго. Теперь проблемы нет…
        - Поговорим об этом, когда разберёмся с Оксаной и её матерью, - усмехнулась я.
        Чайник забурлил и выключился. Я протянула к нему руку и переставила с подставки на стол, а потом поняла, что не хочу чаю.
        - Фотограф без имени… - пробормотал Иван. - Я попробую с ней поговорить.
        Его голос звучал глухо и отстранённо. Я понимала, что Ивану безмерно страшно не успеть, не решить эту проблему. И я бы подошла, пожалела, но всё ещё не погла сделать и шагу.
        Он мне признался в любви, вот так запросто, будто не в первый раз, а я всё ещё в это не верила, будто меня никогда в жизни не любили.
        Я до сих пор не понимала за что.

* * *
        Иван не мог оставаться у меня вечно, потому мы попрощались, долго стоя на пороге, а я даже не сказала ничего нежного напоследок. Просто смотрела, как он вызывает лифт, входит в него, уезжает…
        И как только электронное табло стало отсчитывать этажи вниз, поняла, что он должно быть теперь плохо обо мне думает.
        Стоя у закрытой двери и гадая как он теперь едет домой, я не могла ничего с собой поделать, чувствуя что по собственной глупости отказываюсь от… счастья?
        Красивая картинка, впервые, пришла в голову. Я, Иван, дети. И почему-то не в замке а вот в этой квартирке, или похожей но чуть больше.
        В моей неожиданной мечте не было прислуги, гувернантки, личной горничной и исполнения любых капризов. Простая, здоровая семья, живущая в квартире, катающаяся на велосипедах и прочее, прочее. Никаких личных покоев и водителей.
        Смог бы он так?
        Смогла бы я о таком попросить, когда всё закончится?
        Мол да, ты мне нужен. Я тебя люблю и люблю детей, которые живут в твоём доме, но как насчёт того, чтобы переехать в город и жить, как обычные люди? Строй ты и дальше свои корабли и пароходы, только можно нам простую жизнь?
        Додумать не успела. Звонок в дверь оказывается такой громкий, если стоишь прямо под динамиком. Я вздрогнула и приложилась макушкой к косяку с такой силой, что из глаз побежали слёзы.
        - Плачешь, деточка? - ехадно поинтересовалась стоящая на площадке женщина, стоило мне открыть дверь. - Правильно делаешь!
        И просто отпихнула меня в сторону, чтобы войти в квартиру без приглашения.
        Ирина Николаевна Степашкина ничем не напоминала свою дочь. Создавалось ощущение, что у неё был ну очень красивый муж и Оксана взяла от него всё.
        Женщина была тучной, волосы давно не крашены, а татуаж бровей стал практически голубого цвета, как у инопланетянки. Я таких женщин жалела и побаивалась, всё-таки рука, наверняка, тяжелая. Сейчас, когда на мою территорию уже проникли, больше всего на свете хотелось улизнуть и закрыть дверь снаружи, чтобы зло осталось под замком.
        И все! Проблема решена! Но, увы, Ирина Николаевна вполне справлялась задачей сторожевого пса, закрывая дверь своим телом так, что даже косяков видно не было.
        Я слабо признавала в этой скандалистке свою старую знакомую, похлопотавшую за меня когда-то. Поправилась, стала выглядеть менее ухоженной и более злой. Кажется переживания за дочь оставили отпечаток на внешности, иначе ничем и не объяснишь такую разницу.
        - Что скажешь, милочка? Увела мужика!?
        - Ой, - я сделала шаг назад, и чтобы не выглядеть испуганной букашкой пошла на кухню и просто поставила чайник.
        Было ясно, что разговор будет тяжелым и целиком построенным на пословицах и поговорках.
        - На чужом несчастье, счастья не построишь! - первый пошёл, я даже отвернулась и открыла холодильник, чтобы скрыть улыбку.
        На глаза попался магазинный чизкейк, по составу больше сметанник, но на вкус не так и плохо.
        Достала целый круг, нарезала и поставила на стол за которым ещё не решалась устроиться Ирина Николаевна.
        Я будто приманивала к себе запуганную или дикую собаку, методом игнорирования и прикорма. С детьми, к слову, работало так же.
        Просто не докучать, дать выговориться, завоевать уважение, потом воспитывать.
        Чайник щелкнул и я достала заварник, рассыпной чай. Нарезала лимон.
        Ирина Николаевна не отрывала глаз от моих рук, я это видела, но она продолжала сыпать народными мудростями, а я спокойно ждала, когда запас иссякнет.
        - Конечно, жена же не стенка…
        - На двух стульях…
        - Сучка не захочет, кобель не вселяет!
        - Бог не Тимошка…
        Я спокойно переливала заварку из чайничка в чашку и обратно, чтобы вышло покрепче, а потом поставила на столик поднос с полным набором.
        Налила чашку себе, гостье. Положила ей сметанника, притворившегося чизкейком, себе кусочек. И просто стала пить чай, кивая иногда на пылкую речь.
        - Ты чего добиваешься? - с презрением посмотрела на меня, потом на чай, Ирина Николаевна.
        - Пью чай, ем пирог. Присоединяйтесь.
        Она упала на стул, и тот жалобно заскрипел, но выдержал. Я уже давно заметила, что глазки-то блестят при виде сметанника. Да и горло от болтовни, наверняка, уже болит.
        - Скажите, как вы себе представляете… что будет дальше? - я начала с вопроса, это самое верное.
        Четко поставленная цель каприза.
        - Ты пойдёшь на все четыре стороны!
        - Так, - кивнула я. - А Оксана?
        - Будет счастлива!
        - А Иван?
        - Уж поверь, его счастье не твоя забота!
        - А дети?
        - Справятся!
        - А Оксана?
        - А что Оксана?
        Я внимательно смотрела на Ирину Николаевну, ожидая, что она поймёт о чем речь, но та лишь отвернулась.
        Вечер только начинался...
        Глава 39. Королевские приёмы
        Я провожала Ирину Николаевну, уже точно зная, как именно буду действовать дальше.
        Конечно, ничего нового она мне не сказала, ну что я, сама не знаю чему учат нас народные мудрости? Нет уж, тут Ирине Николаевне минус бал. А вот за идею… большое человеческое спасибо!
        Это произошло спонтанно. Она просто в один миг подошла к моему холодильнику, а там нашла бутылку вина. Взвесила ее на руке, будто оценивая: хватит этого или нет. Я молча наблюдала за тем, как Ирина Николаевна ищет штопор и наполняет два бокала.
        Ну что ж. Всё в целом правильно! Вино - помощь любому разговору, чтобы тот вышел на дружелюбный тон. Пить, так пить.
        К середине бутылки я из «милочки» превратилась в «милая моя», а ещё через треть в «да я тебя понимаю, но и ты пойми…»
        И я бы с радостью поняла, правда. Я же не против, но только я тут на стороне тех, у кого голоса нет.
        - Но как же дети, Ирина Николаевна, они же вам не нужны… - будучи трезвой, я старалась говорить немного медленнее, запинаясь, чтобы не смущать пьяненькую собеседницу.
        А она кивала и делала глоток за глотком.
        Да, «забрать» у меня Ивана всё равно бы не вышло, ну не телёнок он и не щенок, чтобы просто передать из рук в руки новой хозяйке. Только вот во всём этом безобразии страдают дети!
        Впервые, сидя перед матерью Оксаны, я поняла, что готова взять на себя самую настоящую ответственность. Готова признать, что буду их защитником и другом. Может быть не мамой, но не посторонней нянькой уж точно.
        Хватит с меня, убеждать саму себя, что я не верблюд. Уже сделала все шаги, уже вошла в их души и головы. Давать заднюю ни к чему.
        Когда же мы с Ириной Николаевной распрощались, я вздохнула с облегчением. И с пониманием того, что сделаю дальше.
        В квартире было чертовски тихо, будто после шумной вечеринки, когда даже приглушённая музыка кажется полным беззвучием. Прошлась по комнате, попялилась бесцельно в окно, потасковала по тому «не знаю чему» и посмотрела на обеденный стол и светящееся табло духового шкафа с часами.
        На столе пустая бутылка из-под вина и мой бокал. Полный.
        На часах нет и половины одиннадцатого.
        И я точно знаю, если только у Ирины Николаевны нет способностей к телепортации, что Оксана сейчас совершенно точно одна.
        Я отыскала телефон и уверенно набрала номер Королевы О, который до этого момента был заблокирован, и услышав её взволнованный голос, даже улыбнулась.
        Как будто скучала где-то в глубине души.
        - Лизонька?.. - выдохнула Оксана.
        - Привет, - без церемоний ответила я ей и перевела дух. - Как насчёт встретиться и выпить винца? Мы столько месяцев провели вместе, а я так нехорошо ушла… Нам же есть за что выпить?
        - Оу… оу! ОУ! - завопила Оксана. - Конечно! Конечно! Где?
        - У меня… через час?
        - Да! Конечно! Режь сыр, остужай вино! Я выезжаю!
        Оксана пищала… а я пошла к холодильнику, не уверенная, что там есть ещё бутылка, после «неожиданного вторжения».
        Бутылка имелась. И даже не одна.
        В ящике для овощей хозяйка квартиры оставила шампанское, чтобы так сказать… отметить переезд.
        - Вот и отметим!
        Я сбегала до магазина за сыром и фруктами, закуска нужна простая, попсовая и даже не обязательно к чему-то подходящая.
        Нарезала всё это, красиво разложила по тарелке и устроила место для распития вина в зоне гостиной. Ничто не развязывает язык лучше, чем комфорт.
        Почему бы не порадовать её величество?
        Когда зазвонил телефон я первым делом бросилась к двери и только потом сообразила, что, кажется, слишком зациклилась на своей безумной идее.
        - Да?
        - Что ты задумала? Почему Ирина Николаевна пьяна и утверждает, что говорила с тобой? - Иван был взволнован и встревожен, а у меня от предвкушения своей задумки, как сумасшедшее колотилось сердце и толком сосредоточиться на разговоре я не могла.
        Голос Ивана доносился сквозь шум в ушах, приглушённым, как из-за глухой стены.
        - Потому что так и было, - протараторила я, стараясь как можно скорее отвязаться от разговора. - А задумала я… кое что.
        - Я приеду…
        - Нет! Следи за Ириной Николаевной! Она должна быть дома! Возможно… сегодня всё закончится!
        - Лиза…
        - Следи. За Ириной. Николаевной.
        И… звонок в дверь.
        Я вздрогнула и отключилась, бросив телефон подальше, чтобы не смутить Оксану ни к месту позвонившим Иваном.
        Она стояла в дверях с бутылкой вина в одной руке и палкой «Романо» в другой.
        - Я подумала, вдруг будет мало! - радостно выдала Оксана помахав колбасой в воздухе.
        А потом залетела в квартиру, будто уже миллион раз тут бывала. Ну прямо как маменька.
        - О-ой… как мило ту-ут, - пропела, оглядываясь по сторонам. Это даже не было лукавством, ей и правда всё нравилось, я видела её искренний интерес и невольно умилялась. - Ты и сто-ол накрыла… здорово! Я это в холодильничек, это - порежу. Наливай!
        Сказано… сделано!
        Я откупорила бутылку и разлила по бокалам, пока Оксана пыталась справиться с ножом и слишком уж твёрдой «Романо».
        - Готово, - я пододвинула бокал гостье и она тут же сделала большой глоток.
        - Ну… рассказывай! - Оксана так широко улыбнулась, что захотелось погладить её по пухлым щёчкам. Она была мила и непосредственна и просто сердце кровью обливалось при мысли, что этому чуду запудрили мозги, да ещё так… основательно.
        - Я нашла работу… - и только тут я поняла, что у меня по сути нет никакого плана. Вот сейчас нужно всё сделать правильно.
        - Да? Где? - ещё глоток.
        - В одной студии, - опасный, опасный момент, потому что лицо Оксаны застывает, будто она не совсем готова к тому, что я скажу дальше. Это… предчувствие?
        Иногда так бывает, ты будто заранее знаешь, что произнесёт человек, хорошее или плохое, но ты это чувствуешь и никак не можешь объяснить.
        - Студии?
        - Да… - только не закрывайся от меня… это для твоего же блага! - Фотостудии.
        - Фото… студии… - Оксана натянула уже не такую естественную улыбку на лицо, подхватила свою кривую нарезку и плюхнулась на диван.
        Она даже сделала три больших глотка и я услышала, как стекло стукнулось о зубы, видимо, в волнении дрогнула рука.
        Дрогнула и я всем телом, потому что мне стало нестерпимо жаль эту девушку, сидящую на диване, но я же знаю, что всё у неё будет хорошо. Точно будет! если она нам доверится.
        Пора атаковать.
        Глава 40. Секта Ирины Николаевны
        - Ты так изменилась? - она меняла тему уже в четвёртый раз и теперь дошла до моих волос и одежды. - Так красиво… Ты о-очень похорошела, даже неожиданно. Нет, ты всегда была хорошенькой, но теперь будто огранённый алмаз…
        И как и прежде, высказавшись, замолчала. Я только пробормотала “спасибо”, и стала думать, как вернуться к нашим баранам и выпытать уже имя того самого фотографа-предателя.
        Оксана кусала губу и не прикасалась ни к вину, ни к колбасе, ни к сыру. Она просто молчала, смотрела в ковёр и будто бы хотела скрыться от меня и не видеть, не слышать.
        - Оксана? - неуверенно позвала я, тронула её за плечо. - Что-то случилось, я вижу…
        Намеренный намёк на то, что я что-то “чувствую” и “понимаю” заставил Королеву О встрепенуться.
        Она перевела на меня свои огромный по-детски наивные глаза и дважды моргнула.
        - Видишь?.. О, Лиза, ты это серьёзно?..
        - Да, Оксана, я серьёзно. Я вижу, что что-то не так и…
        - Она не хочет никому зла, - по щеке Оксаны скатилась мутная от пудры слеза.
        Она не хочет.
        Время не прошедшее.
        - Да, - кивнула, чтобы не спугнуть. - И?..
        - Она не хочет никому зла, правда, - всхлип и новая слезинка. - Понимаешь, она говорит, что ты… ты околдовала его.
        - Его?.. Ивана?..
        - Да. И что… что я должна ему родить, что тогда мы все будем счастливы. И я, и дети, и он. Что это наше будущее. Она правда думает о всех нас…
        О, как часто я слышала такие слова.
        Бог думает о всех нас, Лиза. Он не желает никому зла! Его воля, чтобы ты… и дальше на выбор.
        - Что она собирается сделать? - мой голос стал твёрдым, и я даже перестала делать вид, что пью. Ни к чему эти спектакли.
        От слов Оксаны, от её тона и собственных флешбеков стало реально страшно и внутри поселился какой-то ужас, самый настоящий.
        - Она…
        - Твоя мать, Оксана. Она же что-то хочет делать. Шантаж, пресса. Это её план, верно?
        - Ты знаешь? - Оксана подобрала под себя ноги и наклонилась ко мне, взяла за руки.
        Её пальцы были мокрые от слёз, и я поморщилась, потому что теперь совсем не была уверена, что не злюсь на это наивное существо. А слёзы её неожиданно стали раздражать.
        Она знает о чём-то плохом, что сделает мать.
        И сидит тут, с вином и дорогой колбасой.
        - Ну? - воскликнула я, вырывая ладони и хватая Оксану за плечи.
        - Лиза, не кричи на меня! - возмущённо вспыхнула Королева О. - Это… неприлично. Почему я вообще должна…
        - Твою мать, ваше величество, - прошипела я. - Он в опасности?
        - Я считаю, что нет, - настойчиво сделала ударение на последнее слово Оксана. Она вдруг превратилась в капризного избалованного подростка. - Мама никогда и никому не желает зла, повторю ещё раз!
        - О да, как же…
        - И я ничего не расс…
        - А если я скажу тебе, что твоя мать тебя уже обманывала, - и я пошла ва-банк.
        Если это сейчас не сработает… уже ничего не сработает. Оксана застыла, остекленела, как куколка.
        - Глупости.
        - Никакие не глупости. Она тебя обманула. Твой фотограф… он тебя не предавал. Она просто не хотела, чтобы ты вышла за нищего и…
        - С чего ты это взяла? - Оксана повысила голос и я клянусь, никогда я её такой не видела, и таких высоких нот от неё не слышала. Это был настоящий “бум” среди абсолютной тишины. - Гриша… Гриша был…
        - Гриша… - шепнула я. Что-то вертелось в голове, но несомненно только от того, что не так много я знала взрослых Григориев.
        - Да. Гриша. Предатель, я так… - Оксана сделала глубокий вдох. - Я так… любила…
        И она прижала руку к груди, будто начала задыхаться.
        Такой муки на лице я ни-ког-да не видела. Это было искреннее, сумасшедшее горе потерянного человека, который всю свою жизнь не жил своим умом и только мучился… мучился… мучился.
        - Этот Гриша… фотограф, верно? - зачем-то уточнила я, в надежде услышать уже фамилию Орлов.
        - Фотограф… Гриша… И он… я видела фото. И я слышала звонок. Он даже не был… пьян! Чёрт, - Оксана теперь плакала, по-настоящему с всхлипами и завываниями.
        А моё терпение лопнуло.
        - Его фамилия Орлов? - прямо спросила я.
        - Ор… орлов? - Оксана выпрямилась, зарёванное лицо застыло, а потом губы скривились и она разрыдалась так, что у меня заложило уши, ей богу.
        Ответ очевиден. Ор-лов… Ор-лов Гри-го-рий…
        Я чуть было не расхохоталась. Ну прелесть же… до чего хорошо-то! И правда, грустный Орлов, который свою студию назвал… “О”, и я-то думала из-за своей фамилии. Теперь, кажется очевидным, что из-за имени одной очаровательной особы.
        - Ты не веришь мне? - прямо спросила я. - Я никогда тебе не лгала.
        - Ты Ивана увести хотела, - обиженно заявила Оксана. - И мамочка говорит, что увела. Я, конечно, не хочу ей верить, я тебя понимаю, но знаешь что… я считала, что мы подружки… подружки так не поступают…
        - Оксана, мы подружки, - заверила я. - Ты мой самый близкий человечек, - кивнула трижды, и на каждое движение Оксана моргнула, как парализованный страхом кролик.
        - Правда? - она придвинулась ещё ближе ко мне. - И ты меня не бросишь?
        - Оксана… всё что угодно для тебя, - ласково произнесла я, даже не чувствуя особых угрызений совести. - Ты мне веришь?
        И протянула ей бокал для храбрости.
        - Но мамочка…
        - Мамочка любит тебя. Она не желала тебе зла, она просто думала, что так будет лучше, - с улыбкой, как ребёнку, обещала я. - Но мамы не всегда знают как лучше. Они тоже ошибаются… и мы должны их простить и исправить ошибки.
        Оксана кивала снова и снова, я так боялась, что она сорвётся с крючка, что следила за каждым её малейшим движением, за каждой эмоцией, настраивалась на неё и осторожно про - И мы должны всё исправить и не дать ей совершить ещё больше ошибок. Да?..
        - Я… - Оксана отвернулась и мы потеряли зрительный контакт. - Мне нужна секунда…
        Бах-бах…
        Сейчас она или со мной или окончательно против меня.
        должала.
        Глава 41. SOS! ПОХИЩЕНИЕ!
        - Нет… - наконец выдохнула Оксана и посмотрела на меня так жалобно, что всё внутри перевернулось.
        Нет.
        Нет?
        - Оксана?..
        - Нет, нет, нет! Не говори больше ни слова про мамочку! Она… предупреждала! Ясно? Предупреждала! Я же… верила, что ты не такая. Я приехала к тебе! Я… блин! Дура доверчивая!
        Оксана встала и посмотрела на меня с ужасным сожалением. Ей правда было жаль, что так случилось. Она правда хотела бы мне верить, и почему-то стало стыдно, самую капельку, но стыдно.
        Нет, я Оксану не предавала, но, пожалуй, была слишком самоуверенна, решив, что она поверит моим словам вот так сразу.
        Однако, теперь у меня были ответы, я знала кто тот самый фотограф. И я знала, что прямо сейчас в опасности Иван, только Оксана мне, увы, не поможет, если не поверит. А она не поверит, если не увидит. А она не увидит…
        Не запирать же её, бедолажку, прямо тут?
        Хотя… фанатка исторических романчиков может и согласилась бы на маленькое приключение с похищением… или сдала бы меня ментам. Как вариант.
        Она ходила по комнате, как будто не могла никак успокоиться, и заламывала руки. Бормотала что-то про предательство и страшное разочарование. А я думала, как же этих двоих заставить пообщаться… И как выяснить что там с Иваном.
        Первым делом написала ему СМС:
        “Не пей ничего из рук ИН”
        “И никуда с ней не ходи!”
        “И не спи!!”
        - Хорошо, - согласилась я, опустив глаза. - Вы правы, Оксана. Давайте я просто… отвезу вас домой.
        - Да… да. Давай.
        Она сжала губы так плотно, что они побелели и уверенно посмотрела на меня, как на самого настоящего врага.
        - Думаю, так будет лучше, - Оксана кивнула и стала собираться. Обиженно, очень демонстративно.
        Я даже узнавала в этом Феню, а вот Мика бы до скандала не довела. Закрылась и отвернулась бы мгновенно, будто вообще не понимает о чём тут можно беседовать дальше.
        О том, что Оксана могла бы вызвать такси, я не забыла. Но мне нужна была эта поездка.
        Главное, зверя не спугнуть, не делать резких движений и вообще ни слова не говорить. Пока Королева настроена на поездку и ни о чём не догадалась… всё пройдёт без сучка, без задоринки.
        Мы спустились вниз и подошли к моей машинке.
        - А ты разве не…
        - Не успела, - ответила я, догадавшись, что Оксана переживает не пила ли я. - Ни глотка.
        - Ты… заманила меня, да?
        Мы стояли по обе стороны от машины. Она у пассажирской дверцы, я у водительской.
        Вот сейчас, главное, чтобы она просто села в чёртову машину и больше ни слова мне не сказала!
        Ну же, Оксана, не подведи!
        - Ты хотела напоить меня! Хотела меня просто разговорить… но зачем? Ради чего? От тебя ничего больше не зависит! О боже, кого я пригрела…
        Оксана драматично шептала, завывала и вообще, явно, чувствовала себя на все сто, как героиня своих романов.
        - Мы можем не устраивать сцен на людях? - спокойно спросила я и села в машину.
        Замысел удался и даже от сердца отлегло, потому что Оксана не успела договорить и стремилась высказаться до победного конца. Она открыла дверцу, села и захлопнула её так, что всё внутри машины затрещало.
        Браво! Пятёрка за артистизм.
        И... птичка в клетке!
        - Я никуда с тобой не поеду! Ты выслушаешь меня, а потом вызовешь мне такси! - прошипела Оксана, тыча в меня пальцем.
        - Это мы ещё посмотрим!
        И я просто заблокировала все двери, завела машину и ударила по газам. Сама пристёгивалась на ходу, а Оксана в это время визжала и даже один раз схватилась за руль.
        - Да чтоб тебя! Останови! ОСТАНОВИ!
        - Пристегнись! - спокойно ответила я, глядя на дорогу.
        Конечно, я ехала не в королевство, а к Орлову, и Оксана это прекрасно понимала. Она даже закинула ноги на приборную панель и пыталась бить в лобовое пятками, а я молилась, чтобы не встретить гаишников на пути.
        - Какая же ты стерва! - рычала моя “лучшая подружка”. - Всё из-за тебя! Всё! Дети как с ума посходили! Все гости с приёмов только о тебе и говорят. Дмитрия охмурила, он до сих пор от нас не съехал, бродит, как голодный пёс! А Ваня? Это просто что-то с чем-то! Мамочка сразу тебя раскусила! Все эти ваши встречи! Все эти глупости, ты думала я не видела? С его появлением Лизонька просто сама не своя и вечно что-то случается… то Франсуазу собачка укусила, то в озеро вы все упали, то одно, то другое, то третье. И Лиза самая умная, самая интересная! И бегает по утрам, и с детьми ладит и всё на свете, а Оксана… скучная! Глупая! И дети её не любят, так? Я с этими детьми… одна… все эти годы…
        - Я знаю, что они не твои, - спокойно, и уже окончательно на “ты”, обратилась я, чтобы Оксана хоть тут расслабилась.
        - Ну конечно… просто главный козырь. Не мои. Не я рожала. Не я воспитала. Няньки… гувернантки, - она рычала, но по кругленьким щекам бежали слёзы. - Они не называли меня искренне мамой… Я учила их этому, как щенят… конфетами платила за “правильные ответы”. Что я ещё могла?.. Я не испортила их своим дурным влиянием, я наняла нянек. И это лучшее, что я могла сделать, - теперь она говорила тихо и даже пристегнулась.
        А потом стала спешно вытирать лицо.
        Я ткнула на бардачёок и Оксана достала оттуда салфетки.
        - Куда ты меня везёшь? В темницу? Я в заложниках?
        - Прямо как в романах, - кивнула я в ответ. - У меня не было ничего с Дмитрием. Никогда.
        - А он то об этом знает?
        - Знает. Я просто хотела с его помощью избавиться от… лишнего внимания к себе.
        - Чьего внимания? Уж не Ивана ли, которого окрутила, стоило ему появиться в доме.
        - Думай, как хочешь… Но я никого не “окручивала” и не привораживала.
        И Оксана… застыла, как каменная на этих словах.
        - Откуда ты знаешь? - испуганно заблеяла она.
        - Что знаю?
        - Откуда ты знаешь про зелья?
        - Какие зелья?
        - Кто рассказал?
        - Да я не…
        - Ох… какой кошмар… он же, наверняка, всё знает… - и Оксана спрятала лицо в ладонях, горько плача. В который раз.
        Я припарковалась у студии “О”, радуясь, что там горит свет. В большие панорамные окна были видны люди, и я различила немного сутулую фигуру Григория, он что-то объяслял и активно жестикулировал при этом.
        - Что знает?.. Про бабку гадалку? - терпеливо спросила я, пока Оксана истерично тёрла щёки и глаза салфетками.
        - О боже… и это!
        - В общих чертах. Что за дела?
        - Мне дали приворотное зелье, - выдавила она. - И я его подливала… но оно не сработало. Он меня не… не захотел. Гадалка сказала, что у меня месяц и потом… всё кончится. Или со мной или… ну в общем потом шансов никаких.
        - И ты решила его приворожить?
        - Мамочка хотела, чтобы я от него… родила.
        - А ты? Ты вообще его любишь? Уважаешь хоть? Ну он же не игрушка.
        - Я знаю, - обиженно воскликнула Оксана. - Вообще-то… ну… он хороший. Я всегда верила, что он меня не обидит. Он умный, интересный. Богатый. Он занимается какими-то важными вещами. И быт, дом. Я привыкла… Это уже давно моя жизнь.
        Я кивала и слушала речь Оксаны, а сама быстро-быстро набирала СМСку.
        Григорий вышел почти сразу. Встал напротив машины, прямо перед лобовым, и утавился на Королеву О, которая его ещё не видела.
        А через пару секунд я поражённо замерла, потому что Григорий Орлов опустился прямо на асфальт, встал на колени и спрятал лицо в ладонях.
        Глава 42. SOS! ДРАКА!
        Оксана замолчала. Она долго смотрела на фигуру Григория, сидящего на тротуаре. Склонила голову на бок.
        - Зачем ты меня сюда привезла? - не своим голосом спросила она, наконец.
        - Оксана. Он тебя не предавал. Это всё недоразумение.
        - Милая, я не знаю с чего ты это взяла, но он трахался со своей Наташей. В нашей общей квартире, которую мы тогда снимали, - это была совсем другая Оксана, я не видела её такой никогда. Уверенный тон, никаких ужимок и лишнего искусственного кокетства.
        - Поговори с ним, - попросила я и решилась взять её за руку.
        - О чём? - она спрашивала не просто так, ей и правда был нужен ответ, будто всё внутри рвалось на части и я должна была помочь это собрать. - О чём, Лиза?
        Как приятно было слышать этот спокойный, не завышенный “для красоты” голос. Приятно видеть это лицо, ставшее вмиг молодым.
        Вытирая слёзы салфетками, Оксана стёрла и макияж, практически избавившись от густых теней и румян. Её лицо посвежело и обрело естественные краски.
        - Я не знаю… Я с ним не говорила.
        - Но с чего ты взяла, что он ни в чём не виноват? Почему ты думаешь, что этот человек жертва моей матери.
        Я опустила голову и выпустила Оксанины пальцы.
        Я не знала ответа, и правда не знала. Просто самоуверенное желание спасти невинную жертву, но я и правда понятия не имела, насколько невинен Орлов. Я смотрела на его жалкую фигуру, на низко опущенную голову и щёки алели от стыда.
        А вдруг… и правда виновен? Вдруг я этих людей сейчас измучила.
        - Боже мой, - невольно шепнула я. Вытащила ключ из зажигания, открыла дверь и вышла. - Жди, я быстро.
        Оксана и не собиралась шевелиться. Она опустила голову, скорчилась в кресле, обняла коленки и уткнулась в них лбом.
        Какая же я буду дура, если ошиблась.
        - Гриша…
        - Что она тут делает? - прорычал он.
        Злобно, не виновато.
        У меня в душе всё затрепетало. Он зол! А это сейчас самый хороший знак…
        Я закусила губу и обернулась на Оксану, которая так и сидела спрятавшись.
        - Почему ты злишься? Только честно. От твоего ответа зависит судьба человека. Другого, - я говорила таким тоном, после которого дети непременно делают, что их просят. Тон “мама, которая уже не шутит” - почти верный способ добиться своего.
        - Я? Да потому что в твоей машине - продажная… ш…
        - Тш… - я села на асфальт, на корточки и заставила Григория на меня посмотреть. - А если я скажу, что между вами… с вероятностью в семьдесят процентов… вышло недоразумение.
        - То я скажу, что она не успев порвать со мной, прыгнула в постель какого-то страшно богатого хрена.
        - М… уж не Ивана ли Королёва?
        - Не знаю. Какой-то владелец заводов, газет, пароходов. К чёрту её. Она мне сердце вынула и растоптала.
        - Она ни разу за всё это время с Королёвым не спала, не то что во время вашего романа. Я за это ручаюсь! - спокойно произнесла я, только договорить не успела, увы.
        С жутким рёвом и криком: “Га-а-а-ади-и-и-инаа-а-а-а” - Оксана выскочила из машины и бросилась на стоящую в дверях Наташу.
        - Твою мать… - только и успела шепнуть, глядя как Королева О, с королевской же грацией, вцепляется “сопернице” в волосы. - А вот и ответ, - быстро сказала Григорию, пребывавшему в не меньшем шоке. - Она считала, что ты спал с Наташей! А теперь пошли разнимать!
        К тому моменту, как мы подбежали к дерущимся, они обе уже держали друг друга за волосы и визжали.
        Из студии посыпали на улицу люди. Модели, визажисты. Помощник Владик. На всю улицу стояли крики, будто дрались стенка на стенку три десятка ВДВшников, а не две хрупкие девушки.
        - Ты! Стерва… Увела! - плевалась ядом и собственными волосами, облепившими лицо, Оксана.
        - Ты вообще кто-о-о-о? Ты кто така-а-а-ая! - рычала Наташа и бросалась в атаку со звериным усердием.
        Она то и дело начинала трясти в воздухе растопыренными пальцами и кричать:
        - Сломала! Эта шавка мне сломала ноготь!
        - Я шавка? Я ШАВКА?
        И эти двое снова вырывались из-под контроля, пока в какой-то момент их окончательно не упустили. Клубок из волос и дорогой одежды повалился на газон у салона.
        Да-а… похорошела Москва… а какие дивные газончики, прям так и манят поваляться.
        Вот девчонки и валялись, давя телами цветы и траву.
        Я не успела ничего толком сообразить, а Григорий уже нёс Оксану в сторону салона. Она вырывалась, била ногами и руками, обвиняла его во всех смертных грехах, а он просто посоветовал ей заткнуться и… унёс.
        - Гриша, мне нужно у неё узнать кое-что…
        - Едь домой, - крикнула Оксана из-за плеча Григория. - К нам домой…
        И они скрылись за дверью салона.
        Ну домой так домой…
        - Наташ, - позвала я.
        Администратор сидела на траве и поправляла волосы, из которых клочьями валились некогда идеальные пряди.
        - Я в норме. Эт чё было?
        - Акт примирения сторон… Не обижайся, Оксана считает, что ты с Гришей спала.
        - А-а-а… ну вот ещё только с Гришей-то я и не спала!
        И Наташа шумно сплюнула на траву, а потом гордо вытерла лицо, будто только что участвовала в крупном сражении за честь страны.
        Страшно вспомнить, что ещё только утром я проснулась рядом с Иваном… А к вечеру собрала все приключения, какие могла. Осталось только наведаться в королевский дворец!
        Глава 43. Операция "Нейтрализация"
        В доме стояла просто пугающая тишина. На часах за полночь, никого и быть не должно, но так безлюдно, что даже страшно. Я прошла через пустой холл к широченной лестнице и поднялась на второй этаж, чтобы свернуть к комнате Ивана.
        Однако, не успела даже зайти за угол первого коридора, наткнулась на кого-то в темноте. Кто-то выматерился, нашарил на полу уроненный сотовый и зажёг на нём фонарик.
        - Лиза?
        - Дима?
        Дмитрий выглядел… эффектно. Через щёку три алые полосы, которые при ближайшем рассмотрении оказались… кровавыми царапинами! Волосы всклокочены. Футболка порвана.
        - Какого чёрта? - шепнула я, разглядывая Дмитрия, явно только что подравшегося с какой-то когтистой дамой.
        - Да… так! А ты тут какими судьбами? - он усмехнулся, будто с ним всё в порядке и широко, обворожительно улыбнулся.
        - Как так?... Ты же в крови…
        - Да, я как раз за перекисью… Ты это… не суйся никуда, лады?
        - В каком смысле? - я отступила. Тут что-то явно не так!
        - Ну ты к детям? Или к Ивану там, да?
        - Допустим…
        - Ну вот ты лучше к детям, - с улыбкой посоветовал Дима, а я кивнула, обогнула его и направилась прямиком к Ивану.
        С учётом что до двери там оставалось три шага, просто пихнула её и там и замерла. Посреди конматы… привязанная к стулу сидела Ирина Николаевна! У неё был завязан рот, выглядела неважно, да ещё жутко злая.
        В углу рыдала полуголая девица, прикрываясь простынёй.
        Иван сидел тупо глядя перед собой.
        А на кровати за его спиной спали, свернувшись как два котёнка, близнецы.
        - Это всё как вообще? - в ужасе поинтересовалась я и первым делом бросилась к близнецам. Совершенно здоровые на вид, они мирно спали, обняв подушки.
        Я смотрела какое-то время на парней, потом подошла к Ивану.
        - О-о… - тихо протянул он. - Ли-и-за…
        - Ты чего?
        Он выглядел даже не пьяным, а будто под какими-то веществами.
        - Ли-изонька…
        - М-м-м-м, - завыла Ирина Николаевна.
        Послышались шаги, Дмитрий с перекисью вернулся. Он остановился в дверях, а потом решительно вошёл.
        - Есть вопросы? - с улыбкой поинтересовался он, будто вот такое тут происходит ну прямо-таки ежедневно! Абсолютно обыкновенная программа передач!
        - М-м… ну так. Парочка!
        - Будешь задавать или хочешь по-порядку историю?
        - Предпочту выяснить основные детали, а потом полную историю: что тут делают близнецы? Почему Иван в таком виде? Что это за девушка? Почему Ирина Николаевна связана?
        - По порядку: Близнецы тут, потому что помогали мне обезвреживать Ирину Николаевну. Иван в таком виде, потому что Ирина Николаевна его накачала. Тёлка тут… кстати… тёлка, ты живая? - он обратился к девушке, которая что-то промычала сквозь слёзы. Она выглядела довольно интересно: укладка, макияж, кружевное бельишко. - Да не реви ты. Я уже вызвал водителя, сейчас отвезём тебя домой... Не надо домой?.. А куда надо?
        - В ба-ар, - прохныкала она.
        - Ну в бар, так в бар. Одевайся, иди на выход. На улице водитель будет, Арменка.
        Девушка шмыгнула носом, кивнула и засобиралась на волю.
        - Тёлка тут, потому что должна была позировать с невменяемым Иваном в постельной фотосессии, - спокойно продолжал Дмитрий. - А Ирину Николаевну, - он ласково улыбнулся Степашкиной, как родной, и чуть наклонился к ней, заглядывая в глаза. - Это мы её от греха подальше… Да, Ирина Николаевна? Она хотела дел наворотить…
        - Так. Теперь по-порядку давай. И что делать с Иваном?
        Я наблюдала за тем, как Иван зевает раз, другой, а потом ползёт к близнецам и укладывается рядом с ними, как мама-кошка.
        - Лиза, - пробормотал он. - Я тут вздремну.
        И уснул.
        И смешно и не очень-то.
        - Ну… с ним-то всё путём. проспится к утру. А ты... готовься к экшн-сценам, - объявил Дмитрий. - Всё началось, когда наша тётя Ира вернулась пьяненькая от тебя. Она тут же всем растрындела, что ты, мол, её опоила. Пошла в детскую, устроила там разнос и довела детей, - я бросила гневный взгляд на “тётю Иру”, которая как раз в этот момент закатила глаза.
        Верёвки, оказавшиеся шарфами, сразу показались вполне оправданными.
        - И вот скандалит она скандалит, Франсуаза в слёзы, Элла в крики, а близнецы ко мне. Прибегают и кричат, что тётя Ира, мол, с ума сошла. Я туда. Она щурится, психует и уходит. Даша и Ванесса сегодня не в доме, их собственно сама Ирина и отпустила, дети одни, и я остаюсь с ними. Девчонки засыпают, парни о чём-то трепятся, я в телефоне.
        Тут СМСка от Ванька: “Что-то не так” и в ответ тишина. Пошёл я туда, а эти двое, - кивнул на близнецов. - За мной увязались. В итоге идём втроём в комнату Ивана, а там какой-то шум. За дверью стоит полуголая гражданка Снежана, в комнате шухер какой-то. Мы Снежану, по паспорту Ольгу, пугать не стали, надо было с поличным ловить. Ловить решили на живца. Снежана в комнату, Пацан А подбежал и придержал дверь, а пацан Б устроил ор, мол что-то случилось. Вылетает тёть Ира, бросается на шум, в это время я захожу в спальню. Там невменяемый Ванёк, на нём гражданка Снежана. Снежану нейтрализовали, вернулась тёть Ира. Ну и тут… парни конечно просто молодцы… У них есть пистолеты такие…
        - Нёрф, - подсказала я, а Дмитрий кивнул.
        - Так они стали носиться по кругу с этими пистолетами и стрелять в нашу тётушку этими пульками. Она в бешенстве по кругу носится, я - ржу. Ванёк - в отключке. В итоге она растерялась я её скрутил двумя шарфами и вот. Привязал. Ну как?
        - Гениально… Чёрт. Она же ментам жалобу напишет, - Ирина Николаевна принялась активно кивать.
        - Потому пока держим… ждём Оксану. Так, давай-ка может её отсюда вынесем куда… или тяжеловата.
        И Ирина Николаевна прицельно вскинула связанные ноги. Дмитрий еле успел отскочить и крикнуть: “Ай, зараза!”.
        - А вдруг ждать долго…
        - Мамочка!.. - все обернулись (кто мог и не был связан или в отключке) на пороге стояла румяная и уже не растрёпаная Оксана и в ужасе смотрела на собственную связанную мать.
        Во второй раз за день наша жизнь зависела от решения этого наивного существа.
        Глава 44. Спокойной ночи, Королёвы…
        - Мама? - уже спокойнее произнесла Оксана и подошла ближе, внимательно глядя женщине в глаза. - Ты и правда меня обманывала?..
        Мы с Дмитрием переглянулись, оба, видимо, решив, что тут лишние.
        Оксана медленно сняла с лица Ирины Николаевны повязку, а та никак себя не проявила. Не закричала, не начала звать на помощь. Просто молча смотрела на дочь и кривила губы.
        - И что? Это для…
        - Для моего же блага, да. Собирайся, мам. Ты едешь домой.
        - Оксана, - начала было несчастная женщина, но встретив суровый взгляд дочери, замолчала.
        - Мы не будем это обсуждать. Ты никакие фото никуда не отправишь. И уедешь. Одна.
        - А ты-то тут кому нужна? Этим двоим? - фыркнула Ирина Николаевна, очевидно подразумевая меня и Ивана.
        - Разберусь. Сама.
        И Оксана в несколько шагов покинула комнату, оставив нас одних.
        - Поможешь ей? - я кивнула на несчастную Степашкину, которая сидела понурив голову и что-то бормотала.
        - Помогу… - Дмитрий обошёл стул по кругу и стал развязывать узлы.
        Я нашла Оксану в её кабинете, где белая софа и полки с книгами. Она сидела там, на диванчике, на самом краешке, будто готовилась в любой момент встать и выйти.
        Она будто уже не находилась даже в этой комнате, только её тень всё ещё скользила по белым стенам, и тонкий запах не выветрился.
        - Это всё станет твоим, - она подняла голову и с лёгкой улыбкой мне кивнула. - Я не жалею теперь… Мне есть куда уйти. Просто… за годы привязываешься к вещам, верно?
        - Не знаю… - я подошла и села рядом. - Я не займу твоё место, ты же понимаешь?
        - Да, наверное понимаю. Наверное, моё место никто бы не занял… нет больше таких сумасшедших.
        - Брось. Ты молодец. И ты оставалась верна Грише…
        - Это самое смешное. Мы разругались вдрызг, как раньше, - она рассмеялась и отвернулась от меня, посмотрела в окно, за которым луна уже давно купалась в озере. - И он сказал, что не хочет меня видеть, а я сказала, что не хочу видеть его.
        - Но это всё недоразумение… - я хотела было снова бросаться на защиту этой безумной пары.
        Мне нравилось, что Оксана по-прежнему говорит спокойно. Её голос был настоящим, он оказался низким и бархатным.
        - Да, да… завтра я к нему просто перееду и всё.
        - Вы так… решили?
        - О, нет… он не знает, - она пожала плечами. - Ещё чего.
        - Почему ты раньше такой не была? Ты сейчас такая… милая, - я коснулась руки Оксаны и она ко мне обернулась с лукавой улыбкой.
        - Наверное, я отчаянно сопротивлялась тому, чтобы меня кто-то на самом деле полюбил. Как Феня, которая не хотела быть умной девочкой и притворялась глупой.
        Я застыла… Оксана впервые назвала Франсуазу Феней при мне. И она знала про кратковременные закидоны девочки.
        - Откуда?..
        - О… я многое знаю. Просто я всё это… наверное мне казалось, что я не должна использовать эти знания. У меня было такое чувство, что я и правда лишняя, я хотела сблизиться по-настоящему, но ничего не выходило и я почему-то ничего с этим не делала. Странный порочный круг, верно?
        - Как… интересно, ваше величество.
        Мы ещё долго сидели в кабинете, говорили о прошлом или молчали, и понимали, что с великой вероятностью не станем подругами в новой жизни.
        Не будет у нас ничего общего, сколь бы сильно мы ни уважали теперь друг друга.
        Кажется, заканчивалась прекрасная эпоха Королевы Оксаны. И до того мне было спокойно, что она по крайней мере теперь всё знает, что её жизнь пойдёт так, как она мечтала, я даже не могла описать, насколько это всё важно.
        Мы помогли друг другу, кажется.
        Она, я, даже Ирина Николаевна, всем нам суждено было встретиться.
        Я должна была познакомиться со смешной женщиной, которая любила фотомонтаж и радостно подставляла к своим фото другие фоны. Эта женщина должна была направить меня в дом своей дочери. Мы должны были подружиться. Я должна была уволиться и устроиться к Грише. А там… одно за другое.
        И страсть к фотомонтажу у Ирины Николаевны не прошла, а даже вышла на другой уровень. Уж чего стоят её фотографии для Оксаны, с Гришей и Наташей? А ход-то какой! В стиле мыльных опер, не меньше.
        - Она, кстати не сама это с фото придумала, - уже когда мы прощались, сказала Оксана.
        - Это как?
        Мы с ней стояли в холле, таксист ждал на подъездной дорожке. Одна сумка, больше Королева О ничего с собой не забрала.
        - Да… я читала один романчик, не исторический, современный. Там интрига на уровне детского сада… Поддельные фото, подписи и всё такое. Как-то мы с мамой долго болтали и она обижалась, когда я быстро бросала трубку… в общем я рассказала ей весь сюжет романчика и вуаля! Через неделю она стала делать эти жуткие фото, сначала сама. Потом, когда уже выдала меня замуж, в студии.
        - Вот откуда ноги растут, - кивнула я, и мы с Её Величеством навсегда попрощались.
        Ирина Николаевна вышла следом, зыркнув на меня исподлобья. Больше их никто не провожал.
        А я вернулась в комнату Ивана, где всё ещё дрыхли близнецы, натянула на все три тела пледы, и сама легла рядом.
        - Спокойной ночи, Королёвы…
        Глава 45. Молитва Кати Татариновой
        Иван Анатольевич спал на кушетке в кабинете, положив под щёку коробку в подарочной упаковке, его пиджак лежал на столе, а ботинки валялись на полу.
        За окном шумела жуткая метель, ветер выл и заметал наш крошечный домик по самую крышу.
        Я села на корточки перед кушеткой и стала гладить отросшие волнистые волосы Ивана. Они были влажными, он был недавно в душе, видимо. От него пахло мылом и шампунем, и хотелось посидеть вот так подольше, вдыхая полной грудью знакомый запах.
        - Белочка? - в который раз пошутил он.
        - Как всегда, - закатила глаза я. - Как дела?
        - Не так плохо, - он сонно улыбнулся и перевернулся на спину.
        Крошечное окошко над кушеткой облепил снег и оно отливало теперь голубым светом, будто волшебный витраж. Я встала коленями на спинку кушетки и потянулась, чтобы оставить на заиндевевшем окне отпечаток ладони.
        - Почему ты тут спишь? - спросила я.
        - Потому что дети меня укатали по снегу, как ездовую собаку.
        Он перехватил меня за талию и опрокинул на себя. Привычное тепло окутало защитным коконом. Привычное дыхание защекотало волосы на макушке.
        За нашим окошком был настоящий север, севернее некуда. И мы, как два полярника, наслаждались этой вьюгой и этим холодом вот уже вторую неделю.
        Пропал из «Инстраграмма» модный муж Оксаны Королёвой.
        Пропали оттуда дети, и красивый дом.
        Дома вообще уже больше нет, год или полтора как.
        Нет Ванессы, нет Даши. Одна вернулась к себе, туда где люди говорят на её языке. Вторая поступила в институт.
        Нет "летней резиденции".
        Нет вечно живущих там гостей, друзей и дальних родственников.
        Есть большая квартира в многоэтажке, есть приземистая дача за городом.
        Есть школа и куча кружков. Очередь в садик и абонемент в детский бассейн.
        Есть муж, который приходит с работы около семи и иногда берёт нас с собой в командировки, как сейчас.
        Мы на самом настоящем севере и дети в неописуемом восторге от этих льдов и снегов.
        Мы читаем по вечерам с Феней-Фру «Двух Капитанов», а близнецам «Чука и Гека».
        Мика капризно отказывается признавать, что ей нравится хоть что-то в новой жизни, но она каждое утро, как взрослая, пьёт кофе на нашей чуть тёплой веранде и смотрит сквозь заиндевевшие стёкла, как расцветает небо над бескрайним заснеженным горизонтом. А ещё она читает тайком Диккенса. Тайком, потому что иначе мы станем смеяться, она же клялась, что из-за нашего воспитания станет глупой, как Оксана.
        - Расскажи мне, - попросил Иван. Его голос откликался внутри меня, тревожил спящие мурашки и неспокойное сердце.
        - Что?
        - Что мы будем сегодня делать? - это была бессмыслица, просто чтобы заставить меня говорить. И я не могла сдержать улыбку.
        - Мы будем гулять…
        - Снова?..
        - Ну, ты можешь работать, а мы будем гулять. Читать. Мы все посмотрим кино про каких-то северных собак. И у нас пятеро детей, ты же не думаешь, что нам нечем будет заняться? Мы будем играть на улице с нашими ужасными собаками. И мальчики хотели помыть своих котов!
        - Мне кажется, или раньше у детей была ещё и черепаха?
        - Оу… тебе не кажется, но никто её не видел!
        - М-м… у меня есть чувство, что я знаю где она, но не понимаю, почему не рассказал об этом раньше.
        - Тебе лучше замолчать сейчас и не вспоминать об этом никогда, если черепаха мертва!
        - М-м… помолчу. Что-то ещё?
        - Нет, планов на день больше нет… Разве что ещё поваляться в кабине-ете… - я потянулась, футболка задралась и Ваня не преминул мне пощекотать бока.
        - Супер. Валяемся до вечера, а там уже и гулять поздно, и котов мыть некогда… Мне нравится. Главное, чтобы никто нас не нашёл! Мне необходимо тихое место, где я мог бы поспать, хотя бы пять часов!
        Конец