Как карта ляжет Элли Лартер
        Азартные игры #2
        Она сказала, что подарит ему сына, а он сделал ей предложение. Жизнь могла бы быть прекрасной - но тогда это была бы не их жизнь.
        Потому что их жизнь - это бесконечная борьба за свободу и за справедливость, ветер ночных трасс, визг тормозов, погони и перестрелки.
        И чтобы обрести любовь, сначала нужно выиграть войну.
        Как карта ляжет
        Элли Лартер
        1 глава
        Ее преследовала боль.
        Боль растекалась под кожей, скользила по венам, пульсировала, точно вместо крови ее накачали раскаленной лавой. Очаг боли приходился в то место, куда ударяли со всей силой тяжелые мужские сапоги: в живот. Живот был большим и округлым, но от каждого удара на нем появлялись неестественной формы вмятины и расцветали черными розами ужасные синяки. Сапоги били снова, и снова, и снова, и она корчилась на полу, пытаясь прикрыть руками свой живот, свое сокровище, своего ребенка, и кричала истошно и хрипло, но никто ее не слышал... Голос тонул в пустоте, в вакууме, и она с ужасом понимала, что никто не придет на помощь. Она была одна. Одна в целом мире.
        Кристен открыла глаза.
        За окном светило солнце, а на часах было семь утра.
        Она невольно опустила глаза вниз и положила обе ладони на живот. Живот был небольшой, но уже округлый, теплый, живой и без всяких вмятин. Она знала: там, внутри, бьется ее второе сердце.
        Этот кошмар снился ей уже который раз, и всегда в разных вариациях: порой ей приходилось бежать от преследователей, порой сон начинался с того, что она уже лежит на полу и ее избивают. Это не всегда были сапоги: иногда ее били кулаками, иногда какими-то палками. Но основные удары всегда приходились в живот, большой и круглый. Ее ребенку всегда угрожали, и она ничего не могла с этим поделать, - а потом просыпалась, вспотевшая и перепуганная.
        Ей хотелось полежать подольше, чтобы прийти в себя, но нужно было вставать. Преподаватели в колледже не терпели опозданий.
        После теплого душа ей стало немного лучше. Она оделась, расчесала длинные каштановые волосы и вышла на кухню.
        - Доброе утро, мам.
        - Доброе утро, - отозвалась с улыбкой мама.
        - Отец уже ушел?
        - Да, у него сегодня первая смена, а у меня вторая. Яичницу будешь?
        - Ага, - Кристен кивнула, усаживась за стол.
        Мама выложила на тарелку горячую яичницу, добавила несколько кусочков бекона и порезала на дольки небольшой помидор. Ко всему этому прилагался стакан яблочного сока и овсяное печенье. Кристен жадно набросилась на еду.
        Аппетит у нее в последнее время был отличный. Живот понемногу рос, сама она набирала в весе, а доктора говорили, что к желаниям организма нужно прислушиваться. Поэтому она без зазрения совести ела пять раз в день и еще успевала перекусывать фруктами в промежутках между парами.
        - Не торопись, - мама улыбнулась, видя, как девушка быстро и жадно поглощает свой завтрак. - Хорошенько пережевывай. Помнишь, о чем мы говорили?
        - Да-да, - отозвалась Кристен. - Пища должна правильно усваиваться...
        - Верно. И еще сегодня в семь вечера - йога.
        - Я помню. Я пойду вместе с Мирандой.
        - Хорошо. Присмотри за ней... - начала мама.
        - А она присмотрит за мной, - закончила за нее Кристен.
        Несколько месяцев назад, когда Миранда попала в больницу с пищевым отравлением, все решили, что она хотела совершить самоубийство, но это было правдой только наполовину: Миранда хотела забыться, сбежать подальше от своих переживаний, но умирать в ее планы не входило. Теперь, после месяца интенсивной терапии, нескольких десятков сеансов у психотерапевта и постоянной поддержки родителей и подруг, она чувствовала себя гораздо лучше. Когда Кристен решила заняться йогой для беременных, Миранда, хоть и не была в положении, пошла вместе с ней, заявив, что не все ли равно - есть у тебя пузо или нет? - йога все равно очень полезна для организма и для души. Поспорить с этим фактом было сложно. Тем более что самой Кристен йогу посоветовали доктора.
        - У вас была серьезная угроза выкидыша, - сказали они ей. - Теперь вам нужно оградить себя от стрессов и отрицательных эмоций. Займитесь чем-нибудь, что вам нравится.
        - Совсем скоро начнется мой первый год в колледже, куда я мечтала поступить несколько лет, - ответила Кристен.
        - И чем вы будете заниматься?
        - Рисованием, - улыбнулась девушка.
        - Это хорошо. Но помните, что испарения различных материалов, которые используются при рисовании, могут быть вредны для ребенка.
        - Мы будем заниматься с открытыми окнами. И еще там хорошая вентиляция.
        - Все равно, чаще бывайте на свежем воздухе. Гуляйте побольше.
        - Хорошо, - девушка кивнула.
        - А еще - займитесь йогой для беременных. Это не только поможет восстановить душевное равновесие, но и приведет в тонус мышцы, которые особенно потребуются вам во время родов.
        До колледжа она обычно добиралась пешком, в плохую погоду - на такси. Но сегодня светило солнце, термометр показывал восемь градусов тепла, а время позволяло прогуляться, поэтому Кристен надела куртку, взяла сумку и кейс с незаконченной картиной, и отправилась в колледж неспешным шагом.
        По дороге она встретила Лидию, и это была неслучайная встреча. Они жили неподалеку друг от друга и обычно пересекались по утрам, чтобы вместе идти на учебу.
        - Как ты сегодня?
        Лидия была рыжеволосой, солнечной и почти такой же сумасшедшей, как Лэсси. С Кристен они познакомились в первый же учебный день и почти сразу нашли общий язык. Кристен любила Кандинского, Лидия - Шагала, а любовь к безумным формам и сюрреалистичным сюжетам у них была общей. Лидия была всего на полгода младше, и девушки искренне удивлялись, почему судьба не свела их раньше, когда они жили рядом друг с другом столько лет и обе увлекались рисованием.
        - Неплохо, - Кристен кивнула и улыбнулась.
        Пожалуй, сегодня и вправду был повод для радости. Вчера ее полностью оправдали в деле, по которому она проходила обвиняемой.
        Попытка выдать себя за сотрудника правоохранительных органов. Обвинение звучало сурово - как и грозившее наказание в виде лишения свободы сроком на несколько лет. Но мистер Барри, адвокат, которого нанял отец, построил свою защиту на том, что Кристен действовала под влиянием влюбленности и только что наступившей беременности, а значит, не контролировала себя в полной мере. Кроме того, Барри намекнул, что байкерский мир был местом жестоким и бескомпромиссным, так что у Кристен просто не было другого выхода, кроме как подчиниться и выполнять все приказы. Кристен вела себя довольно отстраненно - это списали и на пережитый стресс, и на беременность, и на неокрепшую молодую психику. Джордж Кэмерон не был жесток по отношению к ней, и она была благодарна ему за это. Она не хотела порочить имя Карри Джонсона - и ее не заставили делать это. Ее не заставили давать показания против него, тем более что он был отцом ее будущего ребенка.
        Первой парой была теория композиции. Преподаватель дисциплины, мистер Сильвер, импозантный мужчина лет шестидесяти, был достаточно строг к своим ученикам - композиция требовала сосредоточенности и продуманности. Его лекции были четкими и подробными, а все задания - тщательно прописанными. Здесь было не место импровизации - здесь шла отработка первых и основных навыков.
        - Уныло, - прошептала Лидия, когда мистер Сильвер начал читать очередную лекцию, и студенты послушно защелкали по клавишам ноутбуков и планшетов. Кристен писала в тетради. Так ей было удобней и проще.
        - Пожалуй.
        - Тебе ведь тоже скучно?
        Кристен пожала плечами.
        - Сбежать бы сейчас, - улыбнулась Лидия. - Сбежать и напиться где-нибудь... Но разве с тобой напьешься, у тебя вон пузо, - она шутливо ткнула пальцем в живот Кристен, и та грустно улыбнулась.
        Она и рада бы была сбежать, и рада бы была обменять сонную аудиторию и скучную лекцию на уличную прохладу, и вьющуюся между деревьями трассу, и на быстрый полет на мотоцикле, крепко обняв руками любимого мужчину и уткнувшись носом в его спину.
        Но ее любимым мужчиной и единственным мужчиной, с которым она хотела бы сбежать, был Карри Джонсон.
        А Карри вот уже четыре месяца находился в тюрьме.
        2 глава
        Его преследовал жар.
        Жар растекался под кожей, скользил по венам, пульсировал, точно вместо крови его накачали раскаленной лавой. Возбуждение находило волнами, снова и снова, и чтобы утолить этот голод, он должен был трахнуть ее - здесь и сейчас.
        Она лежала перед ним на влажной простыни, совершенно обнаженная, бесстыдно расставив бедра и скользя между ними тонкими пальцами.
        - Что ты делаешь? - спрашивал он хрипло, не в силах оторваться от завораживающего зрелища, чувствуя, как набухает член, как пересыхает во рту и как безумное сердце колотится где-то под горлом.
        - Трахни меня, - просила она в ответ таким же хриплым голосом, выгибалась дугой, и ее соски были твердыми и острыми, а глаза смотрели нагло и призывно.
        И он ее трахал - просто потому что не мог иначе.
        Перехватывал ее руки, вытягивая их над головой, прижимал ее тонкое тело к матрасу, целовал ее губы почти ожесточенно.
        Она обхватывала его талию бедрами, извивалась под ним, прижималась крепче, терлась животом о его член.
        Он рычал, направляя член внутрь ее тела, вбивая до самого упора, грубо и быстро, точно от этого зависела его жизнь, и трахал, трахал, трахал ее до умопомрачения... Пот застилал глаза, волосы падали на лоб, влажные животы прилипали друг к другу, ее соски терлись о его грудь, а его губы лихорадочно шарили по ее шее.
        Они взрывались одновременно - она запрокидывала голову, содрогаясь в конвульсиях, и стонала громко и надрывно, а он в последний раз вдалбливал в нее член, чувствуя, как в ее лоно ударяет теплая струя спермы.
        - Я хочу сына, - говорил он ей.
        - Договорились, - она кивала.
        - Я люблю тебя.
        - Я тоже тебя люблю.
        Карри открыл глаза.
        В камере было сумрачно, и только тусклый свет из общего коридора просачивался сквозь решетку, ложась на холодный пол бледно-оранжевыми полосками.
        Он невольно опустил глаза вниз. Штаны были мокрыми. Он кончил.
        Этот сон снился ему снова и снова. Они с Кристен занимались любовью - несмотря на то, как откровенно и жестко это выглядело, он не смел назвать это трахом. Это была ночь любви. Ночь, когда они зачали сына.
        Вот только в реальности все было не так уж радужно. Он был в тюрьме. И должен был остаться здесь примерно на пятнадцать лет.
        Рожа Косого, красная, перекошенная и самодовольная, так и стояла у него перед глазами.
        - Теперь пытаешься снова построить свое счастье, Карри? Ну что же, удачи. Давай, стреляй! Что же ты медлишь? Я не люблю ждать. Стреляй.
        Карри нажал на курок.
        Пуля просвистела в воздухе за одну сотую секунды - и вот Косой уже запрокидывает голову, встречаясь с ее ударной силой. Пуля входит в черепную кость и застревает где-то внутри его головы. В глазах Косого на одну секунду отображается недоумение, а потом глаза гаснут - навсегда. Радужка и зрачки мутнеют. Он свешивает голову на грудь, безвольным мешком повисая в руках своих товарищей.
        На несколько секунд воцаряется молчание. Карри опускает пистолет. Сердце у него колотится так, словно вот-вот вывалится наружу через горло.
        Что же он натворил? Он был уверен, что разум возобладает над эмоциями. Почему же он сорвался?
        Косой назвал его маленьким мальчиком.
        Сказал, что его не понимает отец.
        Что его мать - алкоголичка.
        Что Элисон была опасной шавкой, и потому ее застрелили.
        Посмеялся над его отношениями с Кристен.
        Это было слишком. Слишком... правдиво. И слишком больно.
        Ему достаточно было одной секунды, чтобы в голове щелкнул какой-то переключатель, и эмоции взяли верх. Нажать на курок было так легко. Сосчитать до одного: раз! - и Косой мертв.
        Во всем были свои плюсы.
        Во всяком случае, он был почти уверен, что «Гиены» не тронут Кристен. На то было две причины. Во-первых, то, что он сидел за решеткой, автоматически отменяло месть за Косого. Да, Карри убил его, но кара уже настигла его. Именно ради безопасности Кристен он не стал сбегать с места преступления, послушно дождался копов, дал надеть на себя наручники и сел в полицейский автомобиль. Он сдался. «Гиены» были довольны. Во-вторых, Кристен была беременна. Теперь, когда это все знали, это практически делало ее неприкосновенной. Даже суровые байкерские законы чтили беременных женщин и матерей с маленькими детьми. Какое-то время он мог не беспокоиться за безопасность любимой женщины.
        Но он, конечно, все равно беспокоился.
        Он знал, что Кристен более или менее в порядке. Она жила у родителей, училась, с малышом все было хорошо. В клубе, конечно, ни отец, ни Лиам ее видеть больше не желали, и только Лэсси по-прежнему общалась и присматривала за ней.
        - Зачем ты это сделал? - спросила сестра, когда им позволили встретиться. - Ты хоть понимаешь, под какой удар поставил Кристен?
        - Это были эмоции. Я не сдержался.
        - Ты не сдержался и убил человека? - поморщилась Лэсси.
        - Этот человек сказал много дерьма о моей семье и о женщинах, которых я люблю, о Элисон и Кристен. Этот человек убил Эрика Ланберга. Он избил Кристен. Он заслужил свою пулю.
        - Но ты не заслужил сидеть здесь, Карри, - девушка вздохнула. - Сколько тебе грозит?
        - От десяти до пятнадцати лет.
        Лэсси потерла лоб:
        - Отец очень недоволен.
        - Когда он бывает доволен? - фыркнул Карри.
        - Но он наймет для тебя хорошего адвоката.
        - Разумеется.
        - Я передам ему, что ты говоришь «спасибо».
        С Кристен они еще не виделись. Пока против нее было открыто дело, им нельзя было общаться. Теперь, когда обвинения сняли, он ждал ее со дня на день. И искренне надеялся, что им позволят говорить не через стекло, а сидя за одним столом. Он хотел обнять ее хотя бы на пять секунд. Хотел положить ладонь на ее растущий живот. Хотел сказать, что любит ее. Хотел попросить прощения.
        При мысли о Кристен у него на глазах выступают слезы. Как же он вляпался. Как же они вляпались.
        Он скучает по ней больше всего на свете.
        Оранжевый свет стал ярче, раздался гудок, возвещающий о начале нового дня, и железная решетка с грохотом отъехала в сторону. Пора вставать.
        Он снова опустил глаза вниз. Штаны высохли. Осталось едва заметное пятно. Он спустил ноги вниз и спрыгнул со своей второй полки.
        - Подъем! Перекличка! - охранник с равнодушным лицом вел электрической дубинкой по прутьям камер.
        Карри послушно вышел из своей камеры. Следом вышли его соседи - Сонни, Артан и Джимми. Из других камер тоже выходили заключенные. Все они становились в одну линию, готовые откликнуться, как только назовут их фамилию. Коридор заполнился темно-зелеными робами и сонными голосами.
        - Абрахамс!
        - Здесь!
        - Аллен!
        - Здесь!
        - Андервуд!
        - Здесь!
        Когда надзиратель дошел до фамилии Карри, прошло уже минут пять. До конца списка - все пятнадцать.
        - Теперь умывание и завтрак! Не задерживаемся!
        И Карри послушно отправился к умывальникам.
        3 глава
        Собрание, конечно, было неофициальным. На официальное собрание клуба никто бы не допустил ни женщину, ни посторонних людей, не относящихся к членам «Ночных демонов». И все-таки Лэсси была здесь, а напротив нее сидел Джон Монтгомери - первоклассный адвокат, отлично известный в байкерских и криминальных кругах. «Демоны» обращались к нему не впервые - Монтгомери давно зарекомендовал себя в делах самой разной сложности. Он был профессионалом своего дела и просто тактичным человеком, который лез только туда, куда было позволено, и знал слово «нельзя». Брэдли Джонсон это ценил.
        - Итак, Карри Джонсон застрелил некого Родриго Лоуренса по прозвищу Косой, - Монтгомери набросал что-то карандашом в своем блокноте. - Давайте поговорим о мотивах. Ведь Карри сознался. Он сразу сказал полиции: да, я его убил. Вопрос - зачем?
        - Зачем убил или зачем сознался? - уточнил Брэдли Джонсон. Он сидел хмурый, как грозовая туча, и Лэсси казалось, что если коснуться отца хотя бы пальцем - непременно дернет током.
        - Для начала, зачем убил, - кивнул адвокат.
        - Во-первых, в июне этого года на мотогонках штата Косой по приказу своего президента подстроил аварию на трассе, в результате чего погиб наш человек.
        - Есть доказательства, что это сделал он?
        - У Карри был какой-то источник. Человек, который лично слышал, как Косой признается в этом... Впрочем, насколько мне известно, Косой потом признался и самому Карри.
        - А что за источник? - заинтересовался Монтгомери.
        Брэдли Джонсон пожал плечами:
        - Мы не знаем, но подозреваем, что это Кристен Стоун, старуха Карри. За это стукачество ее потом, собственно, и избили.
        - Кто избил?
        - Снова Косой.
        - Тоже есть доказательства?
        - Так сказала Кристен.
        - Слишком много Кристен, - подозрительно хмыкнул Монтгомери. - У этой девушки не было личных мотивов ненавидеть Косого и желать ему смерти? Может, это она попросила Карри убить его?
        - Что за бред вы несете? - не выдержала Лэсси, и все взгляды обратились к ней. Отец поджал губы, но останавливать ее не стал.
        - Я просто пытаюсь разобраться в ситуации, - покачал головой адвокат.
        - Кристен Стоун была самым невинным и далеким от байкерской тусовки человеком, пока не познакомилась с Карри, - объяснила Лэсси. - И это не она желала Косому зла, это он навередил ей ни за что. Она чуть не потеряла ребенка.
        - Отличное смягчающее обстоятельство для Карри, - кивнул Монтгомери. - Итак, Косой убил члена клуба, избил старуху Карри... что еще?
        - Он оскорблял нашу семью, - сказал Брэдли.
        - Он говорил очень обидные вещи, они-то и вывели Карри из себя, - подтвердила Лэсси.
        - Какие вещи?
        - Что у Карри разлад с отцом, и они друг друга не понимают. Что наша с Карри мать - алкоголичка. И что его бывшую старуху и невесту застрелили, как шавку.
        - И насколько правдивы все эти слова? - беспристрастным голосом спросил адвокат.
        - Довольно правдивы, - уклончиво ответил Брэдли.
        - Еще причины?
        - Вряд ли это можно назвать причиной, - начал Брэдли, на секунду задумался, потом продолжил: - Скорее, это мотив для ненависти. У Карри было подозрение, что Косой - предатель, которого мы все искали больше года. Но предателем оказался наш человек, и Косой знал это.
        - Мне знакома история вашего спора с «Гиенами», - кивнул Монтгомери. - И кто же оказался стукачом?
        - Джон Милтон. Теперь он мертв.
        - Его тоже убил Косой? - фыркнул Монтгомери.
        - Нет. И вряд ли это вообще были «Гиены». Скорее всего, это была «Банда Альвареса». Мы не знаем. И, по большому счету, не имеем права мстить за него. На тот момент он уже не был членом клуба. А Карри... он даже не знает, что Джонни мертв. Мы решили не говорить ему, чтобы лишний раз не причинять ему боль. Ему и так хреново.
        - Расскажите мне про «Банду Альвареса».
        - Эти парни тоже покушаются на нашу территорию.
        - Охренеть, - мужчина вздохнул. - Все слишком запутанно. Но сейчас... сейчас мне нужно несколько вещей. Максимально подробное описание всего того, что вы только что перечислили, чтобы я мог поехать к Карри, обсудить все это с ним и понять, совпадает ли ваше видение с его видением ситуации. А также мне нужны контакты Кристен Стоун. Она ведь собирается помогать нам вытаскивать Карри из тюрьмы?
        - Она беременна, - поморщилась Лэсси. - Нам точно нужно ее задействовать?
        - Да, - Монтгомери был непреклонен.
        - Тогда я сначала сама поговорю с ней, а потом дам ей ваш номер. Она позвонит, как только найдет время и силы.
        - Окей, - мужчина кивнул. - Теперь о других мотивах. Почему Карри сознался? Почему он не попытался сбежать?
        - Он защищал свою старуху, зная, что если сдастся полиции, то «Гиены» не станут мстить за убийство, - сообщил Брэдли.
        - Ясно, - адвокат кивнул.
        - Вы уже представляете, на что сделаете ставку во время защиты? - спросил Брэдли, и Монтгомери кивнул снова:
        - Да, убийство в состоянии аффекта. Факторов, повлиявших на психологическое состояние Карри, предостаточно. Угрозы, оскорбления. Избиение любимой и, прошу заметить, беременной женщины. Смерть друга. Накаленные отношения между клубами. Мы сможем добиться того, что срок неплохо скостят.
        - И сколько он будет сидеть?
        - Максимум - пять лет. Возможно, меньше.
        Пять лет.
        Много это было или мало?
        Выходя из зала собраний, Лэсси даже не знала, кому сначала сообщить эту новость: Карри или Кристен.
        Без старшего брата в клубе было пусто и одиноко. Отец и Лиам сердились на него, а еще больше они сердились на Кристен.
        - Все из-за этой девчонки, - заявил как-то отец. - Запудрила Карри мозги до такого состояния, что он побежал стреляться.
        - А ты бы позволил кому-то избивать нашу мать? - возмутилась Лэсси. - или Алисию? Или меня, или Киру?
        - Такого бы не произошло, - возразил Брэдли. - Я всегда умел отделять клуб от личной жизни. А у Карри с этим проблемы. Его первая старуха была дочерью государственных обвинителей. Неудивительно, что ее застрелили. А Кристен и сама охотно лезет в клубные дела.
        - Ты знаешь, что она не из нашего мира, - Лэсси покачала головой. - Ей сложно привыкнуть и понять, что можно и что нельзя.
        - Да мне плевать, - хмыкнул Брэдли. - Просто пускай больше не появляется в клубе.
        - Она носит под сердцем твоего внука.
        - На это мне тоже плевать.
        Учебный день закончился.
        Лидия проводила ее до дома, и Кристен медленно поднялась по ступенькам на свой этаж и открыла ключом дверь. Дома никого не было.
        Первым делом она сходила в душ. Больше всего на свете ей хотелось принять горячую ванну, понежиться в воде с пеной, но врачи попросили ее воздержаться от таких процедур до рождения ребенка.
        После душа она расчесала волосы и оделась. Желудок потребовал еды, и она открыла холодильник.
        Мама каждый день заботливо оставляла ей кастрюльку с супом, сковородку с чем-нибудь на второе, бутерброды, намытые фрукты, йогурты, мороженое, свежевыжатые соки. Кристен ела много и с аппетитом, несмотря на то, что сердце у нее было не на месте.
        Она поставила на плиту сковородку с тушеными овощами.
        Нужно было поесть и потом отправляться в тюрьму.
        Она еще вчера позвонила туда и договорилась о встрече, и уже вчера волнение начало отдаваться покалыванием в кончиках пальцев, но сегодня это волнение стало особенно сильным, и она изо всех сил старалась себя успокоить.
        С Карри они не виделись четыре месяца. С того самого дня, когда она попала в больницу с угрозой выкидыша. С тех пор случилось многое: начался и завершился судебный процесс по ее делу, она помирилась с родителями, начался учебный год, приближалось Рождество, еще в ее жизни появилась Лидия, а живот постепенно рос и становился тяжелым и круглым. И все это, пожалуй, было хорошо.
        Было и плохое: она скучала, ей снились кошмары, в клубе ее, по словам Лэсси, видеть не хотели, Джонни был убит, и Карри об этом не рассказывали, а сама она совсем перестала рисовать.
        Ну, точнее, не совсем. Она послушно, хоть и без всякого вдохновения, выполняла учебные задания, делала этюды и зарисовки, вымучивала из себя то, к чему душа сейчас не лежала. Но чтобы сесть за мольберт или взять в руки альбом и нарисовать что-то по доброй воле, по собственному желанию, по душевному порыву... нет. Этого больше не было.
        И она боялась признаться в этом Карри. Боялась сказать, что она совершенно разбита и раздавлена, и у нее ни на что нет сил. Боялась расплакаться при виде его и сделать этим только хуже - и ему, и себе, и их ребенку. Боялась, что он на что-нибудь сердится. Боялась, как он там, в тюрьме? Она слышала, в тюрьмах могут и избить, и изнасиловать... Карри был взрослым и сильным мужчиной, но даже взрослый и сильный мужчина будет бессилен, если на него набросятся несколько других мужчин... Она боялась увидеть на нем ссадины и порезы. Боялась заглянуть ему в глаза и увидеть там боль, и отчаяние, и бессилие.
        И все-таки у нее не было выбора. Она должна была пойти. Она боялась этой встречи - и жаждала ее всей душой.
        Овощи на сковородке зашипели, забрызгали маслом, и Кристен выключила плиту. Наполнила свою тарелку и села за стол. Взглянула на часы. Времени оставалось совсем немного, поэтому она быстро принялась за еду.
        4 глава
        Монотонность тюремной жизни сводила его с ума.
        Подъем был в семь - без всяких исключений. Пятнадцатиминутная перекличка, потом душ и завтрак. После этого они отправлялись на обязательные работы.
        Карри определили в бригаду ремонтников. Как только на территории тюрьмы происходила неполадка - их отправляли туда. Никого не волновало, занимался ли ты этим раньше, на свободе. Не умел чинить водопровод - научишься. Не разбирался в электронике - будешь ремонтировать стиральные машины и утюги. Приходилось и красить заборы, и восстанавливать осыпающиеся кирпичные кладки, и перебирать полы, и возиться с проводами, и копать землю, и чинить мебель, технику, трубы. К счастью, руки у Карри росли из нужного места - даже то, что раньше делать не приходилось, давалось ему без особого труда.
        Обед был в полдень. После этого - продолжение рабочего дня до четырех часов. Затем два часа выделялось для группового приема лекарств, психологических тренингов и общих собраний. В шесть - ужин. После этого заключенные получали относительно свободное личное время вплоть до отбоя в одиннадцать вечера. Но даже в эти несчастные пять часов приходилось таскаться на обязательные кинопоказы, на обучающие лекции и прочую дребедень.
        Кормили, конечно, хреново. За четыре месяца Карри заметно похудел. Глазницы стали больше, скулы четче, мышцы на теле рельефней. По понедельникам, средам и пятницам им разрешали по два часа заниматься на тренажерах, но этого было мало для поддержания формы, так что он занимался и в собственной камере - качал пресс, отжимался, боксировал с воображаемым соперником. Иногда парни играли в баскетбол - но его этот вид спорта никогда особо не привлекал. Во время прогулок он обычно дышал свежим воздухом или устраивал себе пробежки вдоль периметра.
        В камере их было четверо.
        Сонни, мощный татуированный мужик лет сорока пяти, отбывал свой срок вот уже восемь лет - за убийство жены и ее любовника. Насколько было известно Карри, Сонни застал несчастных в самый неподходящий момент - она делала ему минет, - да так и порешил их прямо в постели, голыми и возбужденными. В реальном мире Сонни был обыкновенным неприметным водителем, а за восемь лет тюрьмы дорос до серьезного авторитета. Через него в тюрьму поступали наркота, спирт и черт знает что еще... Сам он не кололся и не нюхал - разве что выпивал иногда с друзьями. Предпочитал держать ум трезвым, а мысли ясными.
        Артан был за решеткой впервые - по нему это чувствовалось. Ему было двадцать, и год назад он с друзьями здорово набухался, а потом сел пьяным за руль. Как итог - авария, разбитая вдребезги машина и парализованная на всю жизнь бывшая девушка. Сам Артан отделался сотрясением мозга и сломанной в двух местах рукой. Зато попал сюда. Впрочем, в его деле были смягчающие обстоятельства - его родители были алкоголиками, избивали его, так что мальчик вырос в чертовски неподходящих условиях. Неудивительно, что он сам ударился в пьянство. За это, говорят, ему и скостили пару-тройку лет срока.
        Что касается Джимми, то это был мужчина примерно одного с Карри возраста. Он никого не убивал и не наносил тяжких телесных повреждений - он просто был членом уличной банды и попался, когда вместе с парнями в очередной раз совершал грабеж. Ребята не строили грандиозных планов, они врывались в масках в маленькие магазинчики, продуктовые лавки, иногда даже грабили прохожих. На вырученные деньги удавалось неплохо жить. Зарабатывать честным путем он не пробовал - круглый сирота и дитя улиц, он просто не знал иной жизни, да и не хотел знать.
        У каждого заключенного за плечами была своя история - кто-то действительно совершил злодеяние и заслуженно отбывал срок, кто-то случайно налажал, или был обманут, или сделал что-то плохое от отчаяния, ревности, любви, из чувства потери... Но здесь это почти не имело значения. Здесь был свой мир, своя иерархия. Кем бы ты ни был в прошлой жизни, сколько бы денег у тебя ни было там, на свободе, здесь ты должен был поставить себя, заслужить уважение и доверие. Все это делалось с чистого листа.
        Кто-то сразу проявлял себя. Кто-то жался в углу и потом был оттрахан в зад. Кто-то добровольно подставлял задницу в обмен на защиту, или наркоту, или хотя бы сигареты. Кто-то играл в карты и выигрывал или проигрывал - и так решал свою судьбу.
        Игра в карты была здесь валютой на все случаи жизни, способом поставить себя, заработать денег, получить уважение. Играли не только на деньги, но и на секс, и на какие-то вещи, и на обещания. Партией в карты разрешали споры. В давние времена во время разногласий бросали перчатку, здесь же бросали фразу: «как карта ляжет», - и это означало поединок в карты. Если у тебя не было денег, но ты умел управляться с королями и валетами, то ты мог добиться чего угодно.
        Карри быстро просек эту фишку и нередко проводил вечера за игрой в карты. Премудрости этого искусства он начал постигать еще лет в десять, когда Джонни впервые разложил перед ним игральную колоду и принялся объяснять названия и значение персонажей карт. Потом они резались в карты с отцом, Лиамом, Лысым. С десятками девушек Карри играл на раздевание и всегда, конечно, выигрывал, если только специально не хотел проиграть. С самым большим удовольствием он когда-то проигрывал Элисон - она так радовалась своим победам, что Карри готов был с первого хода сдать все свои карты и объявить себя побежденным. С Кристен они поиграть не успели - но сейчас ему казалось, что это к лучшему. Это слишком напоминало бы ему о ней. А так он мог сосредоточиться на том, чтобы заслужить уважение, заработать немного денег на сигареты и другие удобства, а главное - завести надежных друзей.
        Курить хотелось адски - всегда. Раньше он выкуривал по десять-двенадцать сигарет в день, теперь - максимум по пять-шесть. Нехватка никотина в крови уничтожала его и без того расшатанные нервы.
        Спал он тоже плохо. Если ему не снился секс, то снилось, как он убивает Косого. Снова и снова, снова и снова, до бесконечности.
        Первый адвокат, который согласился его представлять, оказался мудаком. Это, впрочем, было совсем не удивительно. Теперь отец собирался подогнать ему другого - но Карри не рассчитывал на особый успех. Даже если ему впаяют убийство в состоянии аффекта, ему придется отсидеть лет пять или шесть. За это время его любимая женщина успеет родить ребенка, и их сыну исполнится лет пять. Даже если Кристен с малышом будут навещать его, мальчик не будет толком знать своего отца. Это особенно его угнетало.
        Именно поэтому он думал и о другом варианте - побеге.
        Он знал, что не может сбежать и остаться в клубе - не только потому, что копы найдут его и вернут за решетку, но и потому, что тогда «Гиены» бросятся мстить за смерть Косого. Но он все чаще вспоминал о том, как предложил Кристен пожениться и сбежать, и она назвала идеальное место - Китай. Свалить в Китай было бы отлично. Никто - ни «Гиены», ни собственный отец, - не стали бы там их искать. Они бы снимали небольшую квартирку, он бы работал, она бы воспитывала сына, и они проводили бы вместе вечера и все выходные и праздники.
        Но сейчас это было невозможно. Сейчас Кристен была беременна, и ей нужны были близкие люди рядом - родители, подруги. Кроме того, Карри не был уверен, что Кристен захочет бросить учебу. Да и вообще, это была опасная авантюра. Ему следовало подумать об этом получше.
        - Здравствуйте, - нерешительно сказала Кристен и, прежде чем продолжить, прочистила горло. - Я к Карри Джонсону. У меня назначено.
        Надзиратель смерил ее внимательным взглядом и задержался на ее животе. Кристен внутренне сжалась и инстинктивно прикрыла живот полами пальто.
        - Пальто придется снять, - заметил тут же мужчина. - И оставьте вашу сумку, мисс, с ней нельзя.
        Кристен нервно сглотнула и кивнула.
        Когда ее наконец впустили в комнату для встреч, она не сразу увидела Карри. Здесь было слишком людно - заключенные в одинаковых темно-зеленых робах и множество визитеров. Все они сидели по двое, трое, четверо за маленькими круглыми столиками, а между рядами прохаживались надзиратели.
        - Детка? - услышала Кристен знакомый голос и тут же обернулась.
        - Карри...
        Она бросилась к нему со всех ног, позабыв и о собственном животе, и о том, что вокруг полно чужих людей.
        - Детка, моя детка, - Карри крепко обнял ее, и Кристен с упоением вдохнула его родной до боли запах, зарылась носом в светлые волосы, прижалась к сильной груди.
        - Объятия - не более пяти секунд, - раздалось откуда-то со стороны, и Карри нехотя разжал свои руки.
        - Поцеловаться тоже нельзя? - задохнулась Кристен от обиды.
        - Поцелуемся, когда будем прощаться, - улыбнулся Карри. - Садись. Наш малыш так быстро растет, - он протянул ладонь и положил ее на округлый живот.
        - Ага, - Кристен все еще смотрела на него, широко распахнув глаза. Сердце колотилось как бешеное.
        - Ты так соскучилась? - он снова улыбнулся. Он и рад бы был заплакать при виде ее, но не мог. Не имел права. Он должен был держаться. А поплакать можно будет и ночью, когда никто не услышит.
        - Ужасно, - всхлипнула Кристен. - Иногда мне казалось, что мы вообще никогда больше не увидимся, что мне приснилось прошлое лето и все, что у нас было...
        - Моя родная, - прошептал Карри. Ему хотелось еще раз обнять ее, хоть ненадолго, но тогда он рисковал получить замечание. Поэтому он собрал всю свою волю в кулак, просто наклонился к ней поближе и попросил: - Ну же, рассказывай. Как твои дела?
        5 глава
        От его присутствия у нее просто перехватывало дыхание. За месяцы разлуки из памяти начали выветриваться и его запах, и точный цвет его глаз, и ощущения, которые она испытывала, когда он к ней прикасался. Теперь все это вернулось - в двойном, тройном размере. Голова кружилась просто от того, что он рядом. Больше всего на свете хотелось протянуть ладонь и коснуться его небритой щеки... Но было нельзя.
        - Как дела? - спросил Карри снова, и Кристен как будто очнулась, вздрогнула, тряхнула темными волосами:
        - Нормально... Миссис Карлин слишком придирчива, а в остальном нормально, правда...
        - Кто такая миссис Карлин?
        - Преподает цветоведение, - объяснила Кристен.
        - Уверен, несмотря на это, ты лучшая ученица в потоке, - приободрил девушку Карри. На самом деле, это все, что ему оставалось, - бодриться самому и ободрять ее. Вселенная оказалась не слишком снисходительна к ним обоим и явно не одобрила их чувств, так что они могли только ждать, терпеть и надеяться на счастливый исход... когда-нибудь, лет через пять.
        - Вряд ли, - Кристен смутилась. Она и вправду была одной из лучших, но самой лучшей - нет. Преподаватели не выделяли любимчиков. Ко всем студентам относились одинаково строго и требовательно. И это, пожалуй, было хорошо.
        - Готов поспорить, по ночам ты рисуешь меня без одежды, - проговорил Карри шепотом, и Кристен тут же раскраснелась:
        - Карри, мы же не одни...
        - Никто не слушает, клянусь, - мужчина довольно заулыбался. Ему так хотелось вызывать у Кристен положительные эмоции. Хотелось, чтобы она расслабилась, поддалась ему, как в старые добрые времена. Сейчас она была слишком напряженной и его это мучило. Он чувствовал себя виноватым.
        - Все равно, - Кристен чуть отодвинулась от него. - Это опасно.
        - Все самое опасное мы уже сделали, детка, - усмехнулся Карри, помолчал немного и потом добавил: - Ты мне снишься.
        - Правда? - задохнулась Кристен. - И что снится?
        - Не могу сказать, - Карри сделал большие глаза и прошептал: - Мы же не одни...
        Тут Кристен наконец улыбнулась и пихнула его рукой. Этого он и добивался. Поэтому он снова наклонился к ней и прошептал хрипло и мягко:
        - Мне снится, как мы занимаемся любовью... Я обнимаю тебя сзади и крепко держу за волосы...
        - Карри, - жалобно пробормотала Кристен.
        - Что?
        - Не надо... пожалуйста.
        Карри ухмыльнулся:
        - Вот видишь, куча людей вокруг не мешают тебе течь от моих слов... Хоть что-то в этом мире не меняется.
        Кристен напряженно выдохнула и скрестила ноги, чтобы подавить появившийся между ними зуд. Щеки у нее были красные, глаза блестели, и Карри вдруг стало нестерпимо тошно от того, что он не может к ней прикоснуться. А впрочем...
        - Нам надо пожениться.
        - Чего? - удивилась Кристен.
        - Здесь разрешены супружеские визиты, если ты понимаешь, о чем я... Визиты один на один в комнате, где есть постель.
        Кристен смутилась:
        - Это ужасно. Что, прямо в тюрьме?
        - Я хочу тебя, - Карри нахмурился. - Хочу обнимать тебя больше, чем пять секунд. Хочу целовать тебя. Хочу заняться с тобой любовью.
        - Разве это возможно? - Кристен принялась нервно тереть лоб ладонью. В ней смешалось слишком много чувств. Она тоже хотела побыть с Карри наедине - и боялась, что он просто шутит над ней. Боялась, что их услышат. Боялась, что за эти четыре месяца все слишком изменилось, и между ними уже не будет того, что было раньше.
        - Это есть почти во всех мужских тюрьмах и даже в некоторых женских... Проблема в том, что меня обвиняют в убийстве... это серьезно, и я не знаю, позволят ли нам такую встречу. Но если мы поженимся, то скорее да, чем нет.
        - Как мы можем пожениться в тюрьме? - нахмурилась Кристен.
        - Ты не хочешь этого? - Карри заглянул ей в глаза. - Если не хочешь - только скажи, и мы дождемся, когда меня выпустят.
        - Я не сказала, что я не хочу! - воскликнула Кристен неожиданно громко, так что на нее тут же обратил взгляд один из надзирателей. Девушка смутилась, готовая провалиться от стыда под землю, а потом зашептала быстро и взволнованно: - Я шла сюда, думая, что мы будем говорить о том, как ты тут живешь, и как живу я, а ты... ты вдруг предлагаешь мне пожениться, и я... не знаю, я просто растеряна. Прости меня...
        Карри выдержал паузу и накрыл ее ладонь своей:
        - Я не предлагаю тебе пожениться вдруг, - он сделал ударение на последнем слове. - Я предложил это уже давно. Мы помолвлены, помнишь?
        - Помню, - Кристен быстро кивнула.
        - Теперь я просто объясняю, что мы можем не ждать пять или шесть лет, мы можем пожениться сейчас, и тогда сможем чаще видеться и бывать наедине друг с другом... Понимаешь?
        - Угу, - Кристен снова кивнула.
        Карри вздохнул. Он понимал, наколько это дико для Кристен. Пожениться, пока он за решеткой. Встречаться в специальной комнате для свиданий. Заниматься любовью на казенных простынях. Следить за временем. Отчитываться перед надзирателями. Это и для него было диким. Но он предлагал это не просто ради секса. Секс был меньшим, чего ему от нее хотелось. Ему просто хотелось быть рядом и знать, что за ними не следят, хотя бы чертовых два часа! Хотелось гладить и целовать ее живот, который раньше был таким соблазнительно-плоским, а теперь вздымался под ее грудью непривычной, но красивой округлостью. Хотелось зарыться носом в ее волосы и просто подремать вот так, в ее объятиях. Ему нужен был этот тактильный контакт. Он чувствовал почти физическую боль от невозможности касаться ее, гладить, ласкать, целовать. И он ничего не мог с собой поделать. Он безумно по ней скучал. Но давить на нее не хотел. И не собирался сердиться или обижаться, если она откажется. Но еще он не собирался говорить с ней о тюрьме, о предстоящих судебных слушаниях, о том, насколько тошно ему тут живется, какая поганая здесь еда, и как
каждый день он то трогает оголенные электрические провода, то тушит возгорания собственными рукавами... Это были не лучшие темы для первой встречи. Все это будет обсуждаться - потом. Но сейчас ему хотелось просто знать, что его Кристен по-прежнему с ним. Его вечно краснеющая, вечно смущенная, такая родная, до щемления в груди, такая любимая Кристен. Хотелось восстановить связь, которая, так или иначе, пошатнулась, ослабла за эти месяцы. Хотелось поговорить о чем-то отвлеченном. Соблазнить ее - как всегда. Подразнить. Пошутить. Увидеть ее улыбку.
        Иными словами, ему хотелось чего-то нормального, чего-то привычного, даже будничного, чтобы хоть на несколько минут забыться и вырваться за пределы тюремных решеток. К сожалению, для Кристен это было сложней. И он ее понимал.
        Обычно нервный тик у Брэдли Джонсона начинался, когда в клубе случалась очередная хрень, и приходилось разгребать какое-то дерьмо. Тогда у него дергались левый глаз и пальцы на левой руке.
        Но в этот раз было иначе.
        Это было как-то не похоже на нервный тик.
        Это было хуже.
        Вот уже который месяц пальцы на обеих руках то и дело отказывались нормально работать. Дрожание - в медицинских справочниках, он почитал, это называли тремором, - мешало ему не только водить мотоцикл, но даже элементарно наливать себе чай в чашку. К врачам он не обращался - не хотел пугать ребят из клуба и Алисию. Зато купил себе разного рода успокоительных. Но ничто не помогало. Тремор то уходил, то возвращался, и всегда в самый неподходящий момент.
        Например, как сейчас, во время разговора с Алонсо Риверой.
        - После всего, что случилось, предложение о перемирии выглядит как минимум странно, - заявил президент «Голодных гиен», пока Джонсон пытался налить им обоим по бокалу коньяка.
        - После всего, что случилось, предложение о перемирии выглядит как минимум разумно, - покачал головой Брэдли. Бокалы были наполнены, и он силой воли заставил тремор немного отступить, чтобы он мог донести их до стола.
        - Не так давно ты очертил границу вашей территории и пообещал убить меня, если она будет нарушена. Вы убили Косого.
        - Вы подстроили аварию Эрика Ланберга, а мой сын теперь проведет несколько лет в тюрьме, - парировал Джонсон.
        - Предатель был из вашего клуба.
        - И я принес извинения.
        Ривера хмыкнул и сделал глоток коньяка:
        - Значит, это правда? «Банда Альвареса» претендует на наши территории?
        Брэдли Джонсон кивнул:
        - Разве это не повод объединиться?
        - Пожалуй. Но откуда такие сведения?
        - От Джонни.
        - Джон Милтон был предателем, откуда ты знаешь, правду ли он говорит?
        - Он сливал Альваресу информацию о противостоянии «Демонов» и «Гиен». Поссорить нас было их главной целью.
        - Нихрена себе, - присвистнул Ривера. - И у них это неплохо вышло.
        - Они угрожали близким и друзьям Джонни. А когда узнали, что он выдал их, просто его уничтожили.
        - И что ты предлагаешь?
        - Предлагаю сделать ход раньше, чем «Банда» перейдет к активным действиям. Вряд ли они думают, что мы сможем работать сообща.
        - Это верно, - Алонсо кивнул. - Но мы будем действовать их методами. Не будем поднимать шумиху и тратить пули.
        - Не будем, - согласился Джонсон. - Сделаем все тихо. Подставим их так же, как они подставили нас.
        - Отлично. Нам нужен план.
        6 глава
        На следующий день Кристен отправилась на прогулку с Лэсси.
        Расцвеченный рождественскими огнями город сиял и переливался. До праздника оставалось каких-то три недели, и в торговых центрах уже вовсю были очереди и толкучки. Люди выбирали подарки для родных и друзей, наряды на рождественскую и новогоднюю ночи, штурмовали авиа- и железнодорожные кассы и турагентства в поисках выгодных зимних туров, скупали блестящие шары, разноцветные ленты, праздничный декупаж и все остальное, что только попадалось под руку... На главных площадях и перекрестках вовсю красовались высоченные ели, увитые разноцветными гирляндами, а вокруг них на искусственных катках кружились влюбленные парочки и счастливые семьи с маленькими детьми.
        Раньше Кристен любила Рождество и новый год. Эти праздники всегда отмечались ею в тесном семейном кругу - с родителями, братом, Мирандой и Нэйт. Но теперь все было иначе. Ее любимый человек был в тюрьме, и ни о каком праздничном настроении не шло и речи.
        - В тюрьме же не запрещены подарки? - спросила она у Лэсси, пока они медленно шли вдоль оживленного проспекта.
        - Смотря что ты хочешь подарить, - улыбнулась Лэсси.
        - Не знаю, - Кристен пожала плечами. - Пожалуй, ты знаешь Карри лучше, чем я. Что бы он хотел получить на Рождество?
        - Свободу? - спросила Лэсси. - И тебя.
        - Я говорю о более реальных вещах...
        А впрочем... Если Карри хотел бы получить на Рождество ее...
        Она зачем-то понизила голос почти до шепота:
        - Он предложил мне пожениться.
        - Вы ведь уже и так помолвлены, - не поняла Лэсси.
        - Он предложил сыграть свадьбу. Сейчас.
        - Прямо в тюрьме?
        - Угу, - Кристен кивнула. - Дикость, правда? Но если говорить о том, чего он хочет, то, пожалуй, этого.
        - Это вполне в стиле Карри, - Лэсси пожала плечами. - И что ты ответила ему?
        - Ничего.
        - Обещала подумать?
        - Просто перевела разговор на другую тему. И он не стал настаивать. И я ему так за это благодарна... Только я думала, что выйду из тюрьмы и перестану думать об этом, но я не перестала, - Кристен вздохнула, замолчала на несколько секунд, а потом обратилась к Лэсси умоляющим тоном: - Что мне делать? Скажи мне, что мне делать?
        Лэсси взяла Кристен за руку и крепко сжала ее пальцы своими:
        - Ты хочешь за него замуж?
        - Хочу, - без раздумий кивнула Кристен.
        - Тогда почему ты спрашиваешь об этом у меня?
        - Потому что это тюрьма? Как можно играть свадьбу в тюрьме?
        - Законы штата не запрещают этого. Я знаю, что тебе страшно. Все эти тюремные порядки - к ним не сразу привыкаешь. Но ведь ты и к клубу привыкла не сразу...
        - Я до сих пор не привыкла, - призналась Кристен.
        - Тем более, - Лэсси кивнула. - Посмотри на это с другой стороны. Если вы поженитесь, то будете больше уверены друг в друге и в своих чувствах...
        - Я и так уверена в своих чувствах, - возмущенно перебила девушку Кристен.
        - А он? Ты не думаешь, что ему страшно, что ты оставишь его? Ведь он теперь за решеткой.
        Кристен молча поджала губы.
        - Вы будете чаще видеться, - продолжала Лэсси. - Вам разрешат супружеские свидания.
        - Да, Карри говорил об этом, - Кристен кивнула.
        - А самое главное, это может положительно сказаться на его деле. Присяжные любят такие истории. Обвиняемый в убийстве мужчина женился на своей возлюбленной, которая верит в его невиновность и скоро подарит ему ребенка...
        Кристен хмыкнула:
        - Похоже на заголовок в газете.
        - А ты думаешь, об этом не будут писать? Поверь мне, тебя еще будут донимать журналисты... Байкерские разборки - темный лес, обычно о них никто не знает, но скоро эта история будет на слуху у каждого жителя Сакраменто.
        - Вряд ли это хорошо, - заметила Кристен.
        - Это как посмотреть... Создать положительный имидж - очень важно.
        - Значит, я должна согласиться? - подытожила Кристен.
        - Только если ты сама этого хочешь, - сказала Лэсси.
        Кристен вздохнула и потерла лоб:
        - А мне так хотелось, чтобы ты решила за меня... Сказала: соглашайся! Или: не соглашайся! И мне не пришлось бы принимать никаких решений...
        Лэсси улыбнулась:
        - Друзья не могут решать за тебя. Они лишь могут дать совет.
        Ноэль стонала громко и протяжно, и эти звуки заводили его сильнее и сильнее, и он трахал ее, как последний раз в жизни. Когда они наконец кончили, и она откинулась на подушку с довольным вздохом, он закурил сигарету и сел в постели, разглядывая ее большие груди и бордовые, размякшие после оргазма, влажные от пота соски.
        - Так вот ты какой, Лиам Джонсон, - произнесла она с тихим смешком, сладко потягиваясь на простынях.
        - Какой? - спросил Лиам. Первая порция дыма поднялась в воздух и начала медленно таять, подгоняемая задувающим в открытое окно зимним ветром.
        - Безумный.
        - В хорошем или плохом смысле?
        - Этого я еще не решила...
        Лиам хрипло рассмеялся:
        - Трех оргазмов тебе не хватило?
        - Да нет, просто я слышала... разное, - Ноэль поджала губы.
        - Например? - Лиам напрягся.
        - В тусовке ходят слухи.
        - Какие слухи?
        - Что твой брат в тюрьме и ты рад этому.
        - И ты веришь слухам?
        Ноэль пожала плечами.
        - С чего бы мне радоваться, что Карри в тюрьме? - удивился Лиам. - Он мой старший брат и я люблю его...
        - Он вице-президент и наследник. Будущее клуба. А ты... не факт даже, что ты будешь его правой рукой, ведь он куда ближе с Лайнелом, чем с тобой, собственным братом.
        Лиам сжал кулаки и с трудом удержался от того, чтобы не рявкнуть: «заткнись!» - потому что, черт побери, Ноэль была куда умнее, чем он мог подумать, трахая ее последние два часа во все щели.
        Слухи по тусовке расходились быстро и обычно были наполовину бредовыми - ребята любили посудачить и посплетничать. Основные клубные дела не могли укрыться от внимательных взглядов, так что смерть Косого и арест Карри были сейчас главными темами. Лиам никогда не слушал эти сплетни - зачем? Ведь он, сын президента «Ночных демонов», и так всегда был в гуще событий. Но сейчас Ноэль ошарашила его, озвучив то, в чем сам он себе отказывался признаваться.
        Конечно, он переживал за Карри. Он правда любил брата и считал его поступок сильным и смелым. Но с его арестом в Лиаме словно что-то окончательно переключилось. Они и раньше не находили с Карри общего языка, и он злился, что именно старшему брату повезет стать следующим президентом, а теперь...
        Теперь он был как будто счастлив, что Карри нет рядом. И как было бы круто, если бы он не появился ни завтра, ни через месяц, ни через пять лет... Если бы его признали виновным и осудили на полный срок. Тогда у Лиама появился бы реальный шанс встать во главе «Ночных демонов»...
        Но пока эта мысль была ему противна. Он подавлял ее изо всех сил - как только мог. И сейчас, когда Ноэль озвучила ее, ему стало тошно. Он раскрошил сигарету в пепельнице и повернулся обратно к девушке:
        - Мы не будем об этом говорить.
        - Почему? - усмехнулась она. - Тусовка не так уж сильно ошибается?
        - Мне плевать, что думают в тусовке. Мне вообще на все плевать. Сегодня я хочу трахаться с тобой, а не говорить о моем брате...
        Ноэль мрачно улыбнулась:
        - Я же говорила: ты безумный.
        - И что?
        - И мне это нравится. Наверное.
        7 глава
        Ноэль Ривердейл родилась в одна тысяча девятьсот девяносто четвертом году, и сейчас ей было всего-то двадцать лет. Впрочем, по ее внешнему виду ей можно было дать и больше: пышная фигура, большие груди, крутые бедра, да и во взгляде читалось то, чего обычно не было в двадцатилетних девчонках, а было во взрослых, даже зрелых женщинах. За свои двадцать лет Ноэль Ривердейл повидала достаточно дерьма.
        Ее мать, Ким Ривердейл, была клубной шлюхой. К сожалению, таких во все времена было предостаточно: они разочаровывались в обычной жизни, шли искать приключений на свой зад, вступали в тусовки (бросали кости или делали что-нибудь еще), гуляли до утра, по-черному выпивали, курили все, что поддавалось курению, нюхали, кололись, трахались направо и налево. Многие из этих женщин втайне лелеяли надежду перекочевать из тусовки в какой-нибудь клуб, стать старухой президента или вице-президента, но эта мечта обычно так и оставалась мечтой: несмотря на сумасшедший образ жизни, члены официальных клубов редко выбирали себе в спутницы пропитых шалав. Трахали - да. Но никогда не женились и даже не садились с ними за один стол.
        Отца у Ноэль не было. Вернее, он был... где-то, но девушка и понятия не имела, чье именно семя подарило ей жизнь. Когда Ноэль стала достаточно взрослой, чтобы задать этот щекотливый вопрос матери, та прикрыла глаза, прикидывая что-то в уме, и потом сообщила невозмутимым тоном:
        - Девять.
        - Что - девять? - нахмурилась Ноэль.
        - Девять мужчин трахали меня за месяц до того, как я узнала, что беременна тобой.
        - Это значит...
        - Это значит, что я не знаю, кто твой отец. Да и не хочу знать. Все они были мерзкими ублюдками.
        Для шестнадцатилетней девушки это было так себе откровением: осознать, что твоя мать - шлюха, а отец - какой-то ублюдок, имя которого навсегда останется загадкой.
        Ноэль не хотелось идти по стопам матери. На свою первую работу она устроилась в тринадцать, а в семнадцать уже съехала от нерадивой родительницы в маленькую грязную комнатушку на окраине Сакраменто. Условия были ужасные - зато девушка чувствовала свободу и возможность самостоятельно распоряжаться собственной жизнью.
        Из-за необходимости самостоятельно себя обеспечивать с учебой у нее не задалось - с трудом окончив школу, она решила пока не поступать ни в какой колледж. Вместо этого Ноэль работала то продавцом в магазине мягких игрушек, то кассиром в «Макдональдсе», то официанткой в местном баре. Мужики клеились к ней беспрестанно - и не только потому, что она была молода и красива, но и потому, что слухи расползались быстро, и вся округа знала, что она дочь клубной шлюхи. Бороться со стереотипами было очень сложно: приходилось бить по рукам, по губам, иногда даже драться, чтобы вырваться из похотливых рук.
        Подруг у Ноэль почти не было - одна только Келли. У Келли была похожая судьба, в последний год они работали в одном баре, и мечта у них тоже была общая: выбиться из-под гнета тусовки, заслужить уважение. Они могли бы уехать, могли бы начать новую жизнь, но это было не то: хотелось остаться и доказать свою значимость тем, кто над ними насмехался и лапал потными пальцами. Кроме того, здесь, в Сакраменто, были их матери, которых они тоже не могли бросить: без поддержки дочерей женщины бы окончательно увязли в этом болоте и однажды просто сдохли, став жертвами героинового передоза или пьяной драки между вонючим быдлом. Ноэль, например, навещала свою мать еженедельно: приносила ей свежие фрукты, помогала по дому, давала в долг.
        Парня у Ноэль тоже не было. Было несколько непродолжительных романов, но влюбиться ей никогда не удавалось. В какой-то момент она и вовсе решила: наверное, тяжелое детство и необходимость рано повзрослеть наложили на нее свой отпечаток, поэтому способность испытывать любовь в ней просто атрофировалась. Другой на ее месте стал бы себя жалеть, но только не Ноэль. Девушка решила, что в этом ее преимущество, и что так ей будет гораздо проще добиться желаемого. Тогда у нее и созрел план.
        - Ты слышала, что Карри Джонсон арестован за убийство? - спросила она как-то у Келли, и подруга в ответ озадаченно нахмурила лоб:
        - Серьезно? Это же вице-президент «Демонов»?
        - Ага, - Ноэль кивнула.
        - И кого он убил?
        - Клубные разборки.
        - Жаль парня, - посочувствовала Келли. - Он, вроде бы, совсем молодой... сколько ему теперь грозит? Лет пятнадцать? Двадцать?
        - Около того, - Ноэль кивнула. - Но у Джонсона-старшего есть еще один сын - Лиам. Мальчишка лет двадцати трех или двадцати четырех.
        - Ты говоришь так, словно тебе самой сорок, - усмехнулась Келли. - А он тебя старше на несколько лет.
        - По паспорту, но не по сути, - отмахнулась Ноэль. - Он всю жизнь как сыр в масле катается, но на деле ему ничего не светит. Не светило, точнее, до нынешнего момента.
        - О чем это ты? - не поняла подруга.
        - В тусовке говорят, что Лиам должен радоваться аресту брата: теперь у него появился реальный шанс стать новым президентом «Демонов», когда их с Карри отец уйдет на покой.
        - Что за принцип престолонаследия? Разве президенты выбираются не голосованием? - удивилась Келли.
        - Голосованием, - согласилась Ноэль. - Но Карри всегда был любимчиком клуба. Теперь Карри нет, и у Лиама все шансы перетянуть одеяло на себя.
        - Нуу... - неуверенно протянула Келли. - Клево, наверное.
        - Ты что, ничего не поняла? - хмыкнула Ноэль.
        - Что я должна была понять?
        - Это и для меня реальный шанс доказать, что я чего-то стою. «Демоны» сейчас ослаблены, Лиам в смятении из-за ареста брата, да и вообще поговаривают, он не большого ума, так что... если войти к нему в доверие, можно стать старухой следующего президента крупнейшего мотоклуба Калифорнии!
        Келли поморщилась:
        - Сомнительный план.
        - Почему это?
        - Как ты собираешься входить к нему в доверие?
        - Сначала дам ему войти в себя, - усмехнулась Ноэль. - Потом внушу ему мысль, что он гораздо лучше Карри и заслуживает быть на троне. А потом - дело техники. Он сам придумает план, как уничтожить брата, а я помогу ему в этом.
        - Звучит жестоко, - заметила Келли.
        - Зато справедливо, - покачала головой Ноэль. - Надо мной достаточно издевались, и теперь я имею полное право взять свое.
        Келли поджала губы:
        - Если он не влюбится в тебя, ничего не выйдет.
        - Он влюбится.
        - С чего ты это взяла?
        Ноэль пожала плечами, а потом рассмеялась:
        - Я приложу для этого все усилия.
        После встречи с Кристен Карри уже вторую ночь не мог нормально уснуть. Он пообещал себе, что не станет обижаться на нее, если она откажет и не станет выходить за него замуж в тюрьме, но на деле все его мысли были заняты только этим. Ему казалось, что свадьба решит многие проблемы. Во-первых, укрепит их чувства. Во-вторых, позволит им чаще видеться. В-третьих, даст шанс обсудить возможный побег... Да, он все чаще и чаще думал о таком варианте развития событий. Он даже знал, где найти людей, которые помогут ему совершить задуманное. Конечно же, выиграть в карты на желание. Тогда у него появятся союзники, и слово чести не позволит им сдать Карри надзирателям и тюремной администрации.
        Но пока все это было в планах, мелькало горячечными мыслями в голове, то потухало, то загоралось снова, так что он не мог найти себе места. Пожалуй, встреча с новым адвокатом, мистером Джоном Монтгомери, была как раз вовремя, чтобы хоть немного остудить возбужденный разум.
        - Здравствуйте, Карри, - сказал мистер Монтгомери, когда Карри вошел в комнату для допросов, так что Карри ничего не оставалось, кроме как кивнуть в ответ и протянуть руку для приветствия:
        - Здравствуйте.
        - Вы выглядите так, точно вас не кормят... мне точно не нужно обратиться в административный или медицинский корпус, чтобы убедиться, что с вами хорошо обращаются?
        - Я в порядке, - хмыкнул Карри. Слова эти, конечно, были чертовски далеки от правды, но вряд ли мистера Монтгомери на самом деле волновали его душевные раны. Он был не психологом, а адвокатом. Об этом им и следовало говорить.
        - Как скажете, - мужчина не стал настаивать, и в глазах Карри это сразу повысило его на несколько пунктов.
        - Передайте отцу мою благодарность.
        - Сами поблагодарите его.
        - Он ко мне не приходит, - Карри пожал плечами, и эти слова были уже правдой: за четыре с лишним месяца заключения к нему приходили Лэсси, Лиам, парни из клуба, теперь вот Кристен, но отец - ни разу.
        - Видимо, у него есть причины, - заметил Монтгомери.
        - Патологическая непереносимость тюрем, - кивнул Карри.
        - Его можно понять. Он человек в возрасте, позвольте ему некоторые причуды. В конце концов, он послал к вам меня...
        - Надеюсь, вы станете ценным приобретением.
        - Надеюсь, мы сработаемся, - кивнул Монтгомери, прокашлялся, сел за стол и раскрыл свои папки с материалами дела: - Итак, приступим.
        8 глава
        - Свет! Камера! Мотор! Начали!
        Лэсси вынырнула из-за угла и быстрым шагом направилась прямо навстречу движущемуся аппарату. Камера начала отъезжать от нее, все быстрее и быстрее, а потом в кадре появилась Кристина, и Лэсси в шестой раз за день повторила заученную фразу:
        - Мелинда? А ты что здесь делаешь?
        Кристина повернулась к ней. Лицо у нее было озадаченное, как того и требовала роль.
        - Я могла бы задать тебе тот же самый вопрос! - заявила она возмущенным тоном.
        - Вообще-то, меня позвал Кристофер.
        - Мой парень?
        - Да.
        - С чего бы ему встречаться с тобой?
        - Ради тебя, конечно, - Лэсси смягчила голос, шагнула навстречу своей экранной подруге и ласково коснулась пальцами ее плеча: - Он хотел поговорить о тебе и о вас. Хотел спросить у меня, что он должен сделать, чтобы ты простила его...
        - Ничего, - отрезала девушка.
        - Неправда, - Лэсси покачала головой. - Он любит тебя.
        - Мне наплевать.
        - Ты не можешь отрицать ваши чувства... Что бы ни случилось, они связывают вас крепче любых других уз... Любовь заслуживает того, чтобы ей дали второй шанс...
        Любовь заслуживает того, чтобы ей дали второй шанс...
        Съемочный день закончился, Лэсси расчесывала волосы в гримерке, которую она делила еще с тремя актрисами, игравшими второстепенные роли, и из головы у нее никак не выходила реплика, которую за сегодняшний день ей пришлось произнести ровно шесть раз - по количеству дублей, отснятых для этой сцены.
        Любовь заслуживает того, чтобы ей дали второй шанс. Лэсси не влюблялась ни в кого вот уже два года, с тех пор, как предыдущий избранник обманул ее и причинил сильную боль, но, может быть, пора было отпустить эту обиду? Тем более что сердце так сладко сжималось, когда рядом оказывался он...
        В дверь постучались, и Лэсси тут же откликнулась, запахивая бирюзовый шелковый халат, наброшенный прямо поверх нижнего белья:
        - Заходите!
        - Это я, - в дверном проеме появилась довольная мордашка Кристины, а потом и сама девушка. - Не помешала?
        - Нет, - улыбнулась Лэсси. - Я уже приняла душ и собиралась одеваться, чтобы идти домой.
        - Как тебе съемочный день?
        - Я все никак не могу привыкнуть к софитам, которые светят мне прямо в лицо, - пожаловалась Лэсси.
        - Хочешь, посоветую тебе отличный крем, чтобы кожа на лице не становилась сухой и натянутой?
        - Да, было бы здорово, - кивнула Лэсси.
        - И еще капли для глаз. Тоже против сухости.
        - А в тебе чувствуются опыт и профессионализм! - рассмеялась Лэсси, и Кристина рассмеялась в ответ:
        - Это мой четвертый фильм.
        - А мой - первый.
        - Знаю. Ты здорово держишься и очень старательно работаешь. Дэвид тебя хвалил.
        - Правда? - Лэсси расплылась в улыбке, потому что похвала Дэвида Кэмерона, режиссера фильма, была бесценна.
        - Правда, - Кристина кивнула.
        - Спасибо!
        - Хочешь сходить сегодня куда-нибудь вместе со мной и Стивом?
        Лэсси немного замялась:
        - Ооо, это было бы здорово...
        - Но? - улыбнулась Кристина.
        - Но я уже договорилась о встрече с одним человеком. Может быть, в другой раз?
        - Конечно, - Кристина подошла к ней вплотную и, наклонившись, чмокнула крепко в макушку. - Ты замечательная.
        - Ты не обижаешься?
        - Что за глупости? Конечно, нет! Но в следующий раз ты не отвертишься! - она пригрозила шутливо пальцем.
        - Договорились, - кивнула Лэсси.
        Съемки фильма шли уже второй месяц, и ровно столько же они общались с Кристиной, исполнительницей главной роли. Несмотря на быстрый карьерный взлет и уже четвертый фильм в послужном списке, Кристина была милой и приземленной девушкой, и Лэсси это нравилось. Они вместе ходили на обед, много разговаривали, несколько раз выбирались в кино или кафешки. Но не сегодня - сегодня у Лэсси была другая встреча.
        Когда Кристина ушла, Лэсси закончила расчесывать волосы и оделась. Наручные часы показывали восемь вечера, а значит, пора было отправляться домой. За ней, как и всегда, должен был заехать на мотоцикле Лайнел. Она никогда - никогда! - не звала лучшего друга своего брата Лысым, потому что, несмотря на брутальный вид и татуировку на весь побритый под ноль череп, этот мужчина был с доброй душой и чистым сердцем. Байкерская кличка, может, и подходила ему, но в ее глазах он всегда был Лайнелом, добрым, ласковым и уютным. Особенно теперь, когда он каждый день забирал ее со съемок и отвозил домой, в клуб.
        Забросив на плечо ремень сумки, Лэсси вышла из павильона студии. На улице было свежо и ветрено - пожалуй, в этом году на Рождество будет по-настоящему холодно и снежно. Она поплотнее закуталась в пальто. Лайнел опаздывал.
        - Эй, это же ты играешь Стеллу, подругу главной героини? - раздалось вдруг откуда-то сбоку, от неожиданности Лэсси вздрогнула и повернула голову. К ней подходил мужчина лет тридцати.
        - Да, это я, - Лэсси кивнула. - А вы...
        - А я ассистент оператора, Оуэн.
        - Да, точно! - кивнула Лэсси. - Привет, Оуэн.
        - Привет. Ждешь кого-нибудь?
        - Ага.
        - Дашь автограф?
        Лэсси смутилась:
        - Это моя первая роль в кино, зачем вам мой автограф?
        - Автограф от красивой девушки лишним не бывает, - Оуэн пожал плечами, и Лэсси, хоть и была удивлена, кивнула:
        - Хорошо. Где расписаться?
        Мужчина вытащил из внутреннего кармана куртки небольшой блокнот и ручку и протянул девушке. Лэсси расписалась на чистом листке.
        - Спасибо.
        - Да не за что...
        - Могу я пригласить тебя куда-нибудь?
        - К сожалению, нет, - Лэсси улыбнулась. - У меня уже есть планы на этот вечер.
        - А если завтра?
        - Тоже нет, - Лэсси смутилась. Отказывать было неудобно, но Оуэн не вызывал у нее желания пойти с ним на свидание.
        - Тогда, может быть...
        - Она сказала: нет. По-моему, все очевидно, - послышалось со стороны, и Лэсси обернулась на голос:
        - Лайнел?
        - Привет, солнышко.
        - Не слышала, как ты подъехал... Где твой мотоцикл?
        - Я оставил его в квартале отсюда. Хотел прогуляться, прежде чем мы пойдем в кафе есть пиццу. И в результате опоздал, да?
        - Всего на пять минут, ничего страшного...
        - Похоже, я все-таки третий лишний, - усмехнулся Оуэн. Спустя несколько секунд он уже развернулся к ним спиной и шагал в другом направлении - видимо, на автомобильную стоянку.
        - Стоит оставить тебя на пять минут, и ты уже цепляешь парней, - шутливо пожурил Лэсси Лайнел, и Лэсси в ответ рассмеялась:
        - Как будто ты так не делаешь, когда рядом нет меня!
        - Нет! Ни в коем случае!
        - Ну конечно...
        Они помолчали несколько секунд.
        - Холодно, - сказала Лэсси, и Лайнел тут же кивнул:
        - Ага.
        - Хочется чего-нибудь теплого.
        - Например? Глинтвейна? Можем заскочить в кафе...
        - Например, этого, - неожиданно для него и для себя самой Лэсси обхватила ладонями лицо Лайнела и мягко поцеловала его в губы. Он оторопел, замер, чуть отшатнулся, но уже в следующую секунду, поглощенный ее нежностью, ответил на поцелуй и обнял ее за талию.
        У Лэсси больше не было сил сопротивляться тому, что ее тянет к этому мужчине. Они были так давно знакомы, вместе взрослели, крепко дружили, а теперь, когда Карри - ее брат, его лучший друг, - оказался в тюрьме, они невольно сблизились, и с каждым месяцем эта связь становилась крепче. Когда Лайнел предложил подвозить ее до дома, и она согласилась, факт того, что они станут еще ближе, стал лишь вопросом времени.
        А теперь это случилось, потому что Лэсси наконец отпустила свою прежнюю обиду и наконец открылась новому человеку.
        Потому что любовь заслуживала того, чтобы ей дали второй шанс.
        9 глава
        - Тебе нужно белое платье!
        - Нет, - Кристен улыбнулась.
        Прошла неделя с того разговора с Лэсси, и она наконец приняла решение. Она готова была выйти замуж за Карри. Когда вчера она сообщила ему об этом, он не выдержал, вскочил из-за стола и обнял ее, закружил по комнате для свиданий прямо в присутствии двух или трех десятков человек. Надзиратель тут же одернул их:
        - Телесный контакт запрещен! - но Карри в ответ рассмеялся:
        - Брось, Барри, сегодня можно! Моя любимая женщина, мать моего будущего ребенка согласилась выйти за меня замуж!
        Барри - человек строгий, но понимающий, - закатил глаза, добродушно усмехаясь, а со всех концов комнаты тут же раздались аплодисменты, свист и синхронные хлопки ладонями по столешницам. Кто-то выкрикнул:
        - Гуляем, пацаны! Свадьба! - кто-то подхватил:
        - Свадьба! - и через несколько секунд полтора десятка голосов заключенных слились в слаженный ритмичный хор:
        - Свадьба! Свадьба! Свадьба!
        Барри рассердился, забарабанил своей дубинкой по прутьям решетки:
        - А ну заткнулись, ублюдки! - но остановить мужчин было уже невозможно. Под общий гул Карри еще раз крепко обнял Кристен и прошептал ей на ухо:
        - Я постараюсь быть хорошим мужем.
        - Ты будешь лучшим, - прошептала Кристен в ответ, задыхаясь от его долгожданной близости, обнимая за талию, прижимаясь всем телом и вдыхая его терпкий, до боли родной запах.
        Теперь оставалось совсем недолго ждать, и они наконец окажутся наедине. Тогда она сможет вдоволь им надышаться. Ей даже не верилось, что это возможно после нескольких месяцев вынужденной разлуки.
        - На какое число назначим свадьбу? - спросил он.
        - Поскорее.
        - Накануне Рождества?
        - Да, можно так...
        - Значит, двадцать четвертого декабря.
        Теперь у нее в гостях были Миранда и Нэйт, и вот-вот должна была прийти Лэсси.
        - Почему нет? - удивилась Миранда, когда Кристен отказалась от белого платья. - Я понимаю, что это не идеальная свадьба, что все это будет проходить в тюрьме, - девушка поморщилась. - Но ты заслуживаешь быть красивой!
        - Карри сказал бы, что без платья я в любом случае красивей, - улыбнулась Кристен, и Миранда пихнула ее плечом, а Нэйт криво ухмыльнулась:
        - Вряд ли надзиратели оценят, если ты придешь в мужскую тюрьму голая. Зато мужики, конечно, будут в полном восторге...
        - У вас правда будут свидания наедине? - спросила Миранда, и Кристен кивнула:
        - Скорей всего, да, нам их позволят. Мы будем женаты, и я жду его ребенка... у нас много причин побыть вдвоем.
        - В первую очередь, чтобы потрахаться, - все так же иронично, но добродушно произнесла Нэйт, и Кристен смутилась:
        - Мы не будем об этом говорить.
        - Как скажешь, - Нэйт с улыбкой опустила нос в чашку с чаем, которую держала двумя ладонями.
        - Вернемся к платью, - назидательно сказала Миранда. - Что ты тогда наденешь, если не его?
        - Не знаю, - Кристен пожала плечами. - Просто открою шкаф и надену первое попавшееся, в чем мое пузо не будет сильно выпирать.
        - Это ужасно.
        - Просто мы с Карри как-то говорили о свадьбе, - объяснила Кристен. - И договорились, что у нас не будет белого платья, смокинга, лимузина, поездки на Мальдивы... Мы хотели расписаться в присутствии самых близких, выпить за это по бутылке пива... ну, я - стакан сока... а потом отправиться в Катай и месяц не вылезать там из номера.
        Миранда поморщилась:
        - В смысле?
        - В смысле, месяц трахаться как кролики, - улыбнулась Нэйт.
        - Оу! - хмыкнула Миранда.
        - Ну, так теперь не будет, в любом случае, - сказала Кристен. - Но нам все равно не нужны блеск и показуха. Тем более теперь, когда Карри в тюрьме и, скорей всего, проведет там несколько лет.
        - Сколько именно? - спросила Нэйт.
        - Пять или шесть. Так считает его адвокат. Он, кстати, одобрил наше желание пожениться. Говорит, это благотворно скажется на мнении присяжных и общественности.
        - Ты с ним уже общалась?
        - Да, позавчера.
        - Ты сообщила, что хочешь выйти замуж, сначала адвокату, а потом Карри? - удивилась Миранда.
        - Это было логично, - сказала Кристен. - Сейчас все должно быть так, как лучше для Карри. Это Лэсси посоветовала мне поговорить сначала с Монтгомери. Он показался мне порядочным и умным человеком...
        - Он же адвокат дьявола, какая порядочность? - фыркнула Нэйт. - Он защищает преступников. В смысле, настоящих. Криминальных авторитетов.
        - Ну, каждый имеет право на защиту, - Кристен пожала плечами. - Карри тоже преступник. Настоящий. Он убил человека.
        - У него была причина.
        - У всех и всегда есть причины...
        Нэйт промолчала. Кристен, конечно, была права, и Нэйт даже не удивляло, как сильно переменилась ее подруга за прошедшие месяцы. Кристен пришлось повзрослеть за какие-то полгода, даже меньше. Если бы несколько месяцев назад кто-нибудь сказал Нэйт, кто скоро ее подруга, девочка-затворница, станет старухой вице-президента байкерского клуба и будет выходить за него, сидящего в тюрьме, замуж, она бы рассмеялась этому человеку в лицо. Но жизнь порой делает совершенно неожиданные повороты, и порой даже в самом прямом смысле этого слова. Например, повороты на заброшенной трассе под Сакраменто, где прошлым летом и началась эта история. Теперь была зима, приближалось Рождество, а история продолжала набирать обороты.
        Но если Нэйт относилась к Кристен с пониманием и уважением, то Миранда скорее с завистью. Нет, это была совсем не черная зависть. Миранда искренне любила подругу и желала ей всего самого лучшего, но ей было непонятно: почему она, такая красивая и раскрепощенная, оказалась жертвой насилия, а Кристен, такая стеснительная и зажатая, невестой крутого парня? Наверное, Миранда даже сама не вполне осознавала свои негативные чувства по этому поводу, но ей было больно. Кристен этого не замечала - и хорошо, иначе начала бы винить себя. Нэйт замечала, но ей ничего не оставалось, кроме как присматривать за подругой и ждать, когда в жизни Миранды появится человек, который сумеет ее излечить. В конце концов, такой человек был нужен каждой из них. Вот только если Кристен такого человека уже нашла, а Нэйт была достаточно сильной, чтобы пока справляться самостоятельно, то Миранде приходилось хуже всех. Но пока она держалась молодцом, по крайней мере, очень старалась.
        В дверь позвонили.
        - Я открою, - сказала Миранда, поднялась со своего места и направилась в прихожую.
        На пороге оказалась Лэсси.
        - Ого, - улыбнулась Миранда. - Я о тебе наслышана, но мы до сих пор не были знакомы лично. Я - Миранда, - девушка протянула руку, но вместо того, чтобы пожать протянутую ладонь, Лэсси сделала шаг вперед и крепко обняла Миранду. - Ого! - сказала Миранда снова. - Ты и вправду такая...
        - Какая? - Лэсси тепло улыбнулась и чуть отстранилась.
        - Как говорила Кристен.
        - И как же она говорила?
        Миранда смутилась.
        - Я говорила, что ты солнышко, - сказала Кристен, выходя в коридор, и Лэсси тут же распахнула для нее свои объятия. Следом в прихожую вышла Нэйт, и Кристен представила их с Лэсси друг другу.
        - Очень приятно, - Нэйт кивнула.
        - Мне тоже, - с улыбкой произнесла Лэсси. - Как вы тут?
        - Кристен отказывается от белого платья, - пожаловалась Миранда, и Лэсси рассмеялась:
        - Мой брат белого платья точно не оценит!
        - Я же говорила! - победно воскликнула Кристен. Она взяла Лэсси за руку и потянула за собой в комнату. Миранда и Нэйт пошли следом.
        10 глава
        - Это же свадьба вашего сына! - с нескрываемым изумлением воскликнул Лысый, но Брэдли, невозмутимо наливая кофе в свою чашку, снова покачал головой:
        - Это не свадьба, это фарс. Нормальные люди не женятся в тюрьме.
        - На это есть объективные причины, - возразил Лысый.
        - Какие же? - насмешливо фыркнул его собеседник.
        - Насколько я знаю, даже Монтгомери это одобрил. Это положительно скажется на мнении присяжных.
        - Наплевать, - перебил его Брэдли. - Так или иначе, Карри придется отсидеть срок, так не все ли равно, будет он при этом женат или нет?
        - Эта девушка делает его счастливым... и они ждут ребенка.
        - Карри изменился, - неожиданно сказал Брэдли. - И мне это не нравится. Он стал слишком мягким. Эта девушка им манипулирует. Я уже не уверен, что он достоин занять президентское кресло после меня.
        - Это решит голосование, - сказал Лысый сухо. Для него подобные рассуждения Джонсона-старшего были совершенно неожиданными. Да и вообще, с чего бы вдруг Брэдли задумался сегодня о престолонаследии?
        Между тем, Брэдли сегодня чувствовал себя еще хуже, чем обычно. Тремор никак не утихал, так что ему пришлось заслонить своим телом стол, чтобы Лысый не видел, как дрожат его пальцы и как он наливает кофе мимо чашки. Ни о какой свадьбе, конечно, думать не хотелось. Свадьба автоматически отдаляла его от старшего сына, а сына - от него. Теперь между ними всегда будет стоять эта проклятая девчонка, и это было плохо. Времена сейчас были не самые лучшие: он болел, хотя никому об этом и не рассказывал, в общении с «Гиенами» наметился хрупкий мир, который могло разрушить любое неосторожно сказанное слово, а на их территорию покушалась «Банда Альвареса». И посреди всей этой хрени его старший сын, его надежда и опора, его будущий преемник, угодил в тюрьму, обвиненный в убийстве. Да еще и собирался там жениться. Супер. Неудивительно, что он был так недоволен и совершенно не хотел присутствовать на грядущей церемонии.
        - Во время свадьбы состоится моя встреча с Алонсо Риверой, - заявил он наконец, и Лысый удивленно поднял бровь:
        - Неужели нельзя было перенести ее на другое время?
        - Нет, - отрезал Брэдли.
        - Мне кажется, борьба с «Бандой» сейчас гораздо важнее, чем свадьба моего брата, - раздался голос Лиама, и Брэдли и Лысый обернулись. Лиам стоял в дверях. - К тому же, - добавил он. - На нашем месте сам Карри поступил бы так же. Если бы он знал, что парни Альвареса убили Джонни... - он поджал губы и покачал головой. Брэдли и Лысый поняли его без слов: если бы Карри знал, что парни Альвареса убили Джонни, он не побрезговал бы местью. И именно так должны были поступить сейчас они.
        - Лиам дело говорит, - кивнул Брэдли.
        - Я вообще не понимаю, - продолжал Лиам. - Почему от Карри решили скрыть, что Джонни убили.
        - Для его же безопасности, - сказал Лысый. - Мало ли что ему взбредет в голову, если он узнает, что его лучший друг убит...
        - Что, например? - хмыкнул Лиам. - Он отыщет в тюрьме членов «Банды» и пришьет их? Или попытается сбежать, чтобы прикончить самого Альвареса?
        Лысый пожал плечами. Ему казалось, что скрывать факт смерти Джонни - это разумно. Карри и без того сейчас хреново, зачем ему лишний душевный груз? Лиам, похоже, так не думал. Брэдли и вовсе было наплевать: он отчетливо дал понять, что для него этот разговор закончен, и молча вышел из столовой. Лиам и Лысый остались вдвоем.
        - Ты тоже не пойдешь на свадьбу? - спросил Лысый.
        Лиам поморщился:
        - Пока не знаю. Ноэль говорит, что лучше бы я побыл рядом с отцом во время важных переговоров.
        - Ноэль? Шлюха с правом голоса? - хмыкнул Лысый.
        - Ноэль не шлюха, - твердым голосом сказал Лиам.
        - Все мы знаем, кто это такая, - прищурился Лысый.
        - Ты ничего не знаешь, - Лиам покачал головой. - У нее было тяжелое детство, и она заслужила того, чтобы ее элементарно уважали...
        - Слышал я, как ты ее уважал сегодня ночью, - хмыкнул Лысый, но спорить не стал. - Это не мое дело. Но пожалуйста, будь с ней осторожней... И не думай, что она имеет право решать, должен ты идти на свадьбу брата или нет. В конце концов, он - твоя кровь, и ты нужен ему, а она...
        - Я обойдусь без твоих советов.
        Лиама откровенно раздражало, когда Лысый пытался изображать из себя его старшего брата. Возможно, Лысый даже сам себе не отдавал в этом отчета, но он явно пытался быть похожим на Карри. Ему нравилось поучать его, Лиама, давать ненужные советы, а главное - быть при этом не наравне с ним, а как будто бы выше... Черт! Каждый пытался быть выше него! Даже Лэсси, хотя ее он любил больше всех на свете.
        В конце концов, для него этот разговор тоже был закончен. Он был на стороне отца. Нужно было решать насущные проблемы, а не праздновать дурацкую свадьбу. С другой стороны, он был очень даже рад грядущему торжеству. Он видел, как брат любит Кристен. После свадьбы они станут еще ближе - а значит, Карри будет еще дальше от клуба. Отец всегда разграничивал клубные и семейные дела, поэтому две свадьбы и четверо детей не помешали ему стать президентом «Ночных демонов» и долгие годы править клубом. Карри - другой: он гораздо чувственней и чувствительней, если он любит - то отдается этому сполна, ему будет сложно разорваться между семейной жизнью и клубными делами. Возможно, он даже выберет семью, как знать... Пожалуй, Лиаму даже стоит сходить на эту свадьбу. Показать, что он одобряет. Молодец, братец, здорово! Счастья тебе в личной жизни! Много вам детей, домик на берегу озера и все такое... Ведь если Карри откажется от президентского кресла - у него, Лиама, будут реальные шансы побороться за трон. Главное - действовать неторопливо и разумно. Во всем поддерживать отца. Принять активное участие в борьбе с
«Бандой». Тогда его работу обязательно оценят...
        Обычно они с Лэсси чередовались: в какие-то дни навещать Карри ходила она, в какие-то - он. Сегодня была его очередь, и на его плечах была непростая миссия: сообщить, что отец на их с Кристен свадьбу не придет.
        - Я и не ждал другого, - сказал Карри, когда услышал об этом, но в его голосе и глазах Лысый все равно почувствовал разочарование. Было видно, что друг до последнего надеялся, что Брэдли все-таки навестит его и будет рядом в столь важный момент.
        - Забей, - сказал ему Лысый. - Зато будем мы с Лэсси, Паук, Шеннон, Пес.
        - Лиам?
        - Пока не знаю, - Лысый вздохнул. - Если честно, я за него переживаю.
        - В чем дело? - Карри придвинулся ближе.
        - Он связался с дочерью Ким Ривердейл. Я уверен, ты знаешь, кто эта женщина...
        - О да, - фыркнул Карри. - Когда-то она была дружна с моей матерью.
        - Неудивительно.
        - И как зовут ее дочь?
        - Ноэль.
        - Она такая же шлюха, как и мать?
        Лысый пожал плечами:
        - Лиам утверждает, что она совсем другая.
        - Но?
        - Не то чтобы я не верю, - задумчиво произнес Лысый. Ноэль и вправду казалась ему куда умнее своей матери, более того - куда умнее многих женщин. Но в ней было что-то опасное, неуловимое, что-то такое, чего Лиам не замечал - или в упор не хотел замечать. - Мне кажется, ему стоило бы быть с ней осторожней. У нее на него какие-то свои планы.
        - Лиама не так-то просто захомутать, - возразил Карри. - Его член просто не выдержит, если придется трахать только одну киску.
        Лысый хрипло рассмеялся:
        - Это точно!
        - Присматривай за ним, - попросил Карри.
        - Конечно, - Лысый кивнул.
        Они несколько секунд помолчали.
        - А что Джонни? - спросил Карри. - Куда он уехал? Он давал о себе знать? Надо сообщить ему о свадьбе. Мне бы хотелось, чтобы он присутствовал.
        У Лайнела сжалось сердце, и он нервно сглотнул, но заставил себя ответить ровно и спокойно:
        - Настолько я знаю, он уехал куда-то на западное побережье.
        - Нью-Йорк?
        - Возможно.
        - Далеко.
        - Да, - Лысый кивнул и опустил взгляд, боясь, что Карри прочитает в его глазах обман и боль. Потому что на самом деле Джонни был куда дальше, чем Нью-Йорк или любой другой город на этой чертовой планете...
        11 глава
        С утра двадцать четвертого декабря пошел снег. С неба валили такие огромные белоснежные хлопья, точно снег решил с лихвой компенсировать совсем не белый наряд невесты. А ведь это было Сакраменто, Калифорния, и снег шел здесь один или два раза за целый год...
        - Ты правда наденешь первое, на что упадет глаз? - с сомнением спросила Миранда, которая до сих пор не верила, что так вообще можно.
        Кристен в ответ утвердительно кивнула.
        Нэйт тут же услужливо распахнула шкаф.
        - Ну что? - с тревогой в голосе спросила Миранда.
        - Вот эта туника неплоха, - Кристен ткнула пальцем в короткое, зато широкое в подоле серое вязаное платье.
        - Оно растянется у тебя на животе, - с сомнением произнесла Миранда, а Нэйт ей возразила:
        - Наоборот, оно прикроет живот, чтобы на него лишний раз не пялились...
        - Да тут уже поздно что-либо прикрывать, - хмыкнула Кристен и положила обе ладони на живот. Срок был уже больше шести месяцев, пузо росло не по дням, а по часам, малыш вовсю толкался - про себя Кристен называла его Карри-младшим, хотя они не выбирали имен и даже решили оставить для себя сюрпризом пол будущего ребенка, - и скрывать беременность не было ни возможности, ни желания. Кристен гордилась своим положением: она носила под сердцем ребенка от мужчины, которого любила, которого собиралась защищать в суде, которого собиралась ждать все годы, что он проведет за решеткой. Нельзя сказать, что она чувствовала себя счастливой, или окрыленной, или свободной, но ощущение того, что в ней теплится новая и заранее горячо любимая жизнь, согревало ее и придавало сил в эти непростые времена.
        - А еще что? Джинсы? - спросила Миранда.
        - Ну да, - Кристен кивнула. Выбора-то особенно не было: ни одни ее модные и когда-то любимые лосины на ней уже не застегивались, тем более не застегивались черные брюки, которые она носила когда-то с этой туникой. Оставались только джинсы: новые, широкие, для удобства подпоясанные мягким кожаным ремешком.
        Нэйт по примеру подруги не стала изощряться с одеждой для церемонии. Она надела белую блузку, коричневый пиджак и коричневую же юбку, достаточно длинную, чтобы попусту не дразнить заключенных мужской тюрьмы. Лэсси оказалась еще разумней: черные джинсы, черная водолазка с воротом, закрывающим всю шею, высоко забранные на затылке волосы. Миранда, конечно, была всем этим недовольна:
        - Это не свадьба, а похороны какие-то! - заявила она подругам, но согласилась с ними, что ничего вычурного и вызывающего надевать нельзя, так что выбрала длинное, ниже колена, темно-синее платье из плотной накрахмаленной ткани.
        В клубе в это время собиралась на свадьбу мужская часть делегации. Паук, Шеннон и Пес подошли к делу максимально ответственно: они сменили привычные косухи на строгие костюмы с бабочками. Лысый решил, что это ему не нужно, и остался в обычном облике, разве что не стал брить голову, позволив легкой поросли скрывать большую узорчатую татуировку, растянутую на весь череп.
        - Лысый теперь не лысый, - пошутил на эту тему Лиам, а Лайнел в ответ только грустно улыбнулся. Лиам день ото дня тревожил его только сильнее. Когда Лиам выразил желание пойти на свадьбу брата с Ноэль, Лысому пришлось его отговаривать:
        - Она не член семьи и не близкий друг, зачем она нужна на этом празднике?
        - Потому что она нужна мне? - ответил Лиам вопросом на вопрос, и это было правдой: из-за своих неправильных мыслей - а он осознавал, что они неправильные, - ему было все неуютней находиться рядом с прежними братьями по клубу. Желание стать лидером перебивалось муками совести, а муки совести подавлялись самонадеянными фантазиями о том, каким он будет офигенным президентом, и как здорово заживут «Демоны» под его руководством, так что в голове его днем и ночью были бардак и неопределенность. Рядом с Ноэль, которая казалась ему воплощением уверенности в себе, ему было спокойней и проще.
        - Но сегодня не твой день, - сказал ему Лысый. - Сегодня день твоего брата.
        - Как и все остальные дни, - недовольно буркнул себе под нос Лиам, а громко вслух сказал: - Разве я не могу привести пару?
        - Если бы мы праздновали не в тюрьме - мог бы. Но эта свадьба будет не такой, как большинство других. Многие парни в тюрьме знают, кто такая Ноэль, зачем их дразнить? Зачем привлекать лишнее внимание?
        Лиам сжал кулаки, так что костяшки на пальцах захрустели:
        - Она не шлюха.
        - Я и не называл ее так, - сказал Лысый. - Но другие могут думать о ней не самые хорошие вещи, и у тебя нет времени переубедить их. Ты подвергнешь опасности ее саму, ты понимаешь?
        - Он прав, - Ноэль, как обычно, возникла совершенно неожиданно, скользнула бесшумно в комнату, как змея обвила длинными тонкими пальцами плечи Лиама.
        - В чем? - в голосе Лиама чувствовалось раздражение.
        - Мне лучше остаться дома.
        - Дома? - фыркнул Лысый. - Давно ли клуб стал для тебя домом?
        - Я собираюсь объявить Ноэль своей старухой и посадить рядом с собой за обеденным столом, - заявил Лиам.
        «Охренеть», - подумал Лысый, а вслух спросил:
        - Не слишком ли поспешное решение?
        Лиам пожал плечами:
        - Она помогает мне быть собой. Она раскрыла во мне то, о чем я сам даже подумать боялся...
        «О чем же ты боялся подумать, например?» - мысленно спросил Лайнел и тут же мысленно ответил: «О том, что теперь дорога к трону куда свободней, чем раньше...»
        - Я останусь. Твой брат и его невеста не знают меня, ни к чему их смущать непрошенными гостями, - сказала Ноэль.
        Лиам сжал зубы и кивнул. Если уж она сама не хочет идти - так и быть.
        Карри помнил, о чем они договорились с Кристен. Никаких белоснежных платьев и строгих смокингов, никакого пафоса, никакой торжественности... И все же сейчас, стоя в тюремном туалете и поправляя перед заляпанным черти чем зеркалом воротник красно-синей клетчатой рубашки, он нехило волновался. Они почти не говорили об этом серьезно, только шутили, дурачились, смеялись, но на самом деле, это было очень важно для него. Жениться на девушке, которую он любит. На матери его будущего ребенка. Несмотря на обстоятельства. Несмотря на решетки и годы, которые теперь будут разделять их...
        Поначалу он боялся. Боялся, что сделает предложение Кристен и этим нарушит последнюю хрупкую связь с Элисон, оскорбит ее память, предаст свою первую настоящую любовь.
        Боялся, что Кристен согласится выйти за него замуж и станет частью его жестокого, кровавого мира, и однажды этот мир не пощадит ее, и она будет страдать, а может быть, даже погибнет, как погибла Элисон.
        Боялся, что она откажет, и тогда навсегда разобьет ему сердце, и он уже точно никогда и никого не сможет полюбить.
        Боялся, что тюрьма - не лучшее место для бракосочетания. Боялся, что Кристен беременна и ей вообще лучше не переступать порог этого учреждения. Боялся, что торопится.
        Боялся, что слишком медлит, что Кристен отвыкнет от него за годы его заключения, разлюбит его, уйдет к тому, который не будет смотреть на нее сквозь прутья решетки и шептать на ухо пошлости, не имея возможности воплотить фантазии в реальность.
        Он боялся всего и всюду, противоречил сам себе, метался, грыз ногти, но теперь наконец понял, что этот страх был бесполезным. Чему быть - того не миновать. Он обычно придерживался этой позиции в большинстве вопросов, но в вопросе любви был более осторожен... Но теперь... что толку от этой осторожности? Кристен все равно уже была на линии огня. Свадьба уже ничего не изменит в этом плане. Зато они станут ближе, получат возможность чаще видеться, и это оправдывает его сомнения и страхи.
        Тем более что накануне свадьбы к нему пришел Монтгомери. Как оказалось, адвокат добился того, чтобы первую супружескую встречу им с Кристен разрешили сразу же после свадьбы.
        - То есть, у нас будет брачная ночь? - хмыкнул Карри.
        - Скорее, брачный вечер, - уточнил Монтгомери. - Обычно дается два часа на такие встречи, но я попросил в этот раз увеличить время до трех часов...
        - Спасибо, - Карри и вправду был благодарен. Адвокат в ответ с улыбкой склонил голову:
        - Используйте это время разумно, следующая такая встреча состоится только через месяц...
        - Ооо, поверьте, мы потратим эти три часа разумно, - заверил его Карри, мысленно уже представляя, как они с Кристен останутся наконец вдвоем, и тогда он сможет обнять ее, и надышаться ею, и целовать ее растущий живот, и гладить ее кожу, прижиматься вплотную и шептать до бесконечности на ухо: люблю, люблю, люблю...
        12 глава
        - Ты подготовил свадебную клятву? - прошептал Лысый на ухо Карри, и Карри смутился:
        - А нужно было?
        Лысый со смехом закатил глаза:
        - Ну ты даешь! У тебя было столько свободного времени! Можно было поэму написать в стихах!
        - Вот черт, - тихо выругался Карри. Он стоял вместе с Лысым и Лиамом возле небольшого столика, за которым расположился священник. Отец Себастьян служил в тюремной церкви двадцать лет и для него это была уже далеко не первая свадебная церемония. Было видно, что он не волнуется: сложив одна на другую сухие ладони под белоснежными накрахмаленными манжетами, он спокойно дожидался, когда появятся Кристен и Лэсси. Карри же заметно потяхивало, и ни ободряющий кивок отца Себастьяна, ни забота и подколы Лысого не могли его успокоить.
        Администрация тюрьмы собиралась использовать эту свадьбу в своих целях: большая часть заключенных - тех, что не обвинялись в особо тяжких преступлениях, хорошо себя вели и не отбывали наказание в карцерах, - были приглашены на торжество. Они расположились на деревянных скамейках, поставленных вдоль тюремного коридора. Охрана, конечно, была усилена, за смотровым пультом сидело сразу три человека. Все это создавало определенные сложности для сотрудников, но сверху был дан четкий приказ: устроить праздник, позволить заключенным отдохнуть от быта и развлечься, пригласить прессу, сделать репортаж о прогрессивных и гуманных условиях работы исправительного учреждения, взять интервью у визитеров...
        Фотографы щелкали затворами своих аппаратов. Заключенные переговаривались, обмениваясь сальными шуточками, толкая друг друга в бок, но надзиратели с дубинками тут же осаждали особенно активных. По радиосвязи, прерываемая помехами, негромко играла какая-то музыка.
        - Довольно попсовая, - заметил Лиам.
        - Это неважно, - отмахнулся от него Карри. Кристен под руку с Лэсси вот-вот должны были появиться из-за угла.
        - Я рад за тебя, братишка, - сказал Лиам.
        Карри обернулся, бросив на него благодарный взгляд. Может быть, между ними и бывало все не очень гладко, может, и сейчас все было не слишком хорошо, но он любил брата и верил в искренность его слов.
        - Идет, идет! - зашептались вдруг на последних рядах, и Карри повернул голову, тут же внутренне напрягаясь и вытягиваясь.
        - Какая краля!
        - А пузо-то какое...
        - Ага, того и гляди родит.
        Карри эти замечания не смущали. Он вместе с администрацией выбирал тех, кому будет позволено присутствовать на свадьбе. Здесь были только хорошие ребята. Да, преступники, да, хамы, грубияны, пошляки, но ни один из них не сделал бы ничего по-настоящему плохого. У этих ребят были сердца. Все бессердечные остались в камерах - да они и не рвались на праздник. Бухла бы им все равно никто не дал.
        Зато Кристен, выйдя из подсобного помещения в коридор, увидев на себе несколько десятков пар глаз, услышав нескромные замечания, тут же залилась пунцовой краской и чуть было не повернула обратно, но Лэсси удержала ее на месте и прильнула губами к ее уху:
        - Не бойся... Они рады за тебя.
        - Не похоже, - слабым голосом пробормотала Кристен.
        - Они в тюрьме. Прости им то, что они не ведут себя как джентльмены. Но они все благодарны тебе и Карри за эту возможность отвлечься от ежедневного дерьма. Просто взгляни...
        Кристен нерешительно подняла взгляд - и столкнулась со взглядом одного из заключенных. Тот улыбался, и в нем не было ничего ожесточенного или агрессивного.
        - Вот видишь? - улыбнулась Лэсси. - А теперь посмотри вперед, - велела она, и Кристен взглянула туда, куда указывала девушка. С другого конца коридора на нее смотрел Карри. Она тут же невольно заулыбалась: даже издали было видно, что взгляд у него влюбленный и завороженный, а сам он нервничает и дрожит от нетерпения... В этот момент все остальное перестало иметь значение - три десятка заключенных, надзиратели, эта серая неприветливая тюрьма, - были только коридор, ведущий к Карри, и теплая ладонь Лэсси, крепко державшая ее собственную ладонь. Втянув ртом воздух, Кристен теперь уже решительно двинулась навстречу Карри.
        - Какая ты красивая, - прошептал Карри, когда Кристен оказалась наконец рядом, а Лэсси отошла чуть в сторону, туда, где стояли Лиам и Лысый.
        - Я красная, как помидор, - смущенно заметила девушка. - И такая же пузатая, как помидор... - кажется, она хотела добавить что-то еще, но тут Карри взял ее руку в свою и ласково поцеловал внешнюю сторону запястья. Она подняла на него глаза, столкнулась с его взглядом и тут же пропала... За несколько месяцев многое изменилось, у нее вырос живот, а Карри, наоборот, потерял несколько килограммов веса, но глаза его по-прежнему были ярко-зелеными, в них плескалась бездна, а через щеку тянулся старый длинный шрам. Как завороженная, она смотрела в любимое лицо.
        - Начнем? - мягко спросил отец Себастьян, и Кристен и Карри оторвались друг от друга. За спиной послышались добродушные смешки. Кристен нашла взглядом Лэсси - та улыбалась и кивала.
        - Начнем, - согласилась девушка.
        - Пластмассовые кольца? - Кристен нахмурилась.
        - Отец Себастьян настоял на них, - сообщил Карри, и отец Себастьян вмешался в диалог:
        - Это правда. Ваш жених сказал, что вы собираетесь сделать татуировки, но вы не можете обменяться ими прямо сейчас. Для порядка нам нужны кольца. Вы сможете снять их сразу после церемонии.
        - Мне-то в любом случае придется его снять, - заметил Карри. - Тут запрещены украшения.
        - А я буду носить его, пока мы не сделаем татуировки, - прошептала Кристен.
        - Вот и договорились, - кивнул отец Себастьян. - Итак, мисс Кристен Стоун, возьмите кольцо и наденьте его на палец Карри Джонсона.
        Дрожащими пальцами Кристен взяла из коробочки маленькое желтое кольцо и застыла, понимая, что пришла пора сказать свадебную клятву, но слова застряли у нее в горле. Карри, почувствовав это, подался вперед, положив обе руки ей на талию. Это придало ей сил. Она подняла на него взгляд.
        - Карри Джонсон, ты появился в моей жизни так неожиданно, словно снег на голову свалился. Я не искала тебя, не хотела тебя, я даже боялась тебя. Наше знакомство не было идеальным, четыре месяца, что мы знакомы, не были идеальными, а сейчас мы находимся в самом неидеальном месте на всем белом свете... но знаешь, что было идеальным, и что будет идеальным всегда? - она помолчала, слыша, как колотится под горлом сердце, и как все остальные звуки замолкают. - Ты. Ты столько раз спасал меня, и столько показал, и столькому научил... С тобой я заново открыла мир. Ты - моя первая и единственная любовь, и это никогда не изменится. И пускай нам было и будет нелегко, и пускай нам пришлось видеть смерть, и боль, и сражаться за то, чтобы быть рядом, никакие трудности не изменят моих чувств. Это навсегда. Я люблю тебя, Карри Джонсон, и обещаю быть с тобой несмотря ни на что, - она осторожно надела кольцо на его палец и снова посмотрела в его глаза. В ее собственных стояли слезы, и сейчас больше всего на свете она боялась заплакать на виду у всех этих людей.
        - Кристен Стоун, - сказал Карри, тоже беря маленькое желтое колечко и поднося его к пальцу девушки. - Я не подготовил никакой речи... Я не знал, что это нужно сделать. Такой уж я по жизни - все время лажаю. Ты правда считаешь меня идеальным? - он горько усмехнулся, и Кристен улыбнулась, горячо закивав ему в ответ, так что слезы все же вышли из берегов и потекли по ее щекам. - Вокруг меня всегда происходило, происходит и будет происходить много дерьма, и я знаю, что ты знаешь это, но теперь посреди всей этой бездны у меня есть мой собственный источник света - это ты и наш будущий малыш. Ты самая смелая девушка из всех, что я видел в своей жизни... соперничать с тобой может разве что Лэсси, - он мельком взглянул на сестру. - Ты знала, в каком мире я живу, ты знала, чем закончилась моя предыдущая попытка построить счастье, ты знаешь, что я проведу в тюрьме несколько лет, но ты все равно здесь. Ты выходишь за меня замуж! Невероятно! - он шмыгнул носом, чтобы подавить непрошенные слезы. - Спасибо тебе... спасибо тебе за твою смелость, и доверие, и нежность, и моего будущего сына... Я люблю вас больше
жизни... - он надел кольцо на ее палец и, не дожидаясь слов священника, притянул Кристен к себе, жадно припадая губами к ее губам.
        - Пожалуйста, поприветствуйте мистера и миссис Джонсон! - провозгласил отец Себастьян.
        - Поздравляю, малышка, - Лэсси заключила Кристен в объятия, потом заключила в объятия брата: - Смотри у меня, обидишь ее хоть раз - будешь иметь дело со мной, понял?
        - Понял, понял, - со смехом произнес Карри. Он ни на секунду не отпускал от себя Кристен, все время держал за руку, точно боясь, что если разожмет ладонь - мимолетное счастье рассыпется карточным домиком.
        Кристен льнула к нему изо всех сил, прижимаясь к твердому прессу своим большим животом, и так, обнявшись, они подошли и к накрытому столу, где было разложено скромное угощение, заказанное и купленное парнями из клуба. Приглашенные на свадьбу заключенные жадно поедали сервелат, вареную колбасу, копченый и плавленый сыры, бутерброды с поджаренным тостами и помидорами, чесночные гренки, греческий салат и все остальное, что было принесено. Никакого алкоголя, конечно, тут не было, только яблочный и гранатовый соки, кола и растворимый кофе.
        - Выпьем за новую семью! - сказал Лысый, поднимая пластмассовый стаканчик с колой, а Лиам перебил:
        - Нет-нет, выпьем за то, что в нашу и без того большую и дружную семью влился еще один человек! За Кристен и Карри!
        Тост был явно испорчен, но все присутствующие все равно подняли стаканчики и принялись запивать только что съеденные угощения.
        - Этому засранцу все нужно сделать назло, - прошептал Лысый, когда они с Лэсси немного отошли от остальных гостей.
        - Забей, - сказала Лэсси. - Лиаму нравится вести себя, точно он здесь самый главный...
        - Он и хочет быть самым главным, - заметил Лайнел.
        - Этого не будет, - твердо заявила Лэсси.
        - Уфф... не будем об этом лучше, - сказал Лайнел и протянул к ней руки, чтобы обнять: - Иди ко мне?
        - Не при всех же, - Лэсси чуть отстранилась.
        - Почему? - удивился мужчина.
        - Мы не знаем, понравится ли это Карри.
        - Что? Что его лучший друг и любимая сестра начали встречаться?
        - Ну да... ты столько лет был для нас с Карри еще одним братом, а теперь... это сложно.
        - Но ведь это ты сделала первый шаг, - не унимался Лысый.
        - Но остальным-то зачем это знать?
        Лысый нахмурился, а потом схватил Лэсси за руку и потянул за собой в центр коридора:
        - У меня есть объявление!
        - Да ты с ума сошел! - зашипела Лэсси, пытаясь вырваться, но Лайнел ее не отпускал.
        - Прошу внимания! - продолжил он громко. - Только что мы видели, как появилась новая семья, и все желаем счастья и здоровья Кристен, Карри и их будущему малышу... - раздались свист, аплодисменты и одобрительные возгласы. - Но Кристен и Карри не единственные, кто особенно счастлив быть сегодня вместе... Позвольте мне объявить - в первую очередь, всем, кто знает нас, - что мы с Лэсси Джонсон встречаемся!..
        Аплодисменты и свист стихли, и на мгновение Лэсси даже показалось, что воцарилась тишина, хотя на самом деле это, конечно, было не так.
        - Охренеть, - произнес себе под нос Лиам.
        - Ого, - сказала Кристен.
        Карри покачал головой. Лэсси нашла его взглядом и с тревогой замерла, дожидаясь, что скажет брат...
        13 глава
        Кристен посмотрела на Карри. Взгляд у того был серьезный и задумчивый.
        - Ты недоволен, да? - спросила Кристен.
        - Мм? - переспросил он, точно не слышал ее вопроса.
        - Тебе не нравится, что Лэсси и Лысый вместе?
        Ответить Карри не успел, потому что тут к ним как раз подлетела Лэсси. Взгляд у нее был перепуганный.
        - Слушай, - забормотала она, хватаясь руками за руки Карри. - Я не хотела, чтобы ты узнал об этом так... Это длится всего несколько дней, Лайнел вообще зря решил рассказать...
        Карри прищурился. Лысый тоже уже успел подойти и стоял прямо у Лэсси за спиной. Выглядел он немного виноватым, но Кристен довольно быстро поняла: он своей выходкой и своим признанием все равно весьма доволен.
        - Всего несколько дней, говоришь? - спросил Карри. - Как это вообще произошло?
        - Это я виновата, - быстро сообщила Лэсси, боясь, что если Карри будет против, то пускай хотя бы все шишки достанутся ей, а не Лайнелу. - Я поцеловала его.
        - Что, вот так вот запросто? - поперхнулся смехом Карри, и Кристен неожиданно поняла: он не сердится. Это же, видимо, поняла и Лэсси, потому что вид у нее тут же перестал быть таким перепуганным.
        - Нуу... да, - сказала она уже не так взволнованно. - Ты помнишь моего бывшего?
        - Тот еще был мудак, - кивнул Карри.
        - После него я долго ни в кого не могла влюбиться, а Лайнел неожиданно открылся для меня с другой стороны, после твоего ареста мы стали больше общаться, он стал подвозить меня после съемок в клуб и...
        - И вот, - закончил за нее Лайнел, чуть выходя вперед. - Прости, брат, что не сказали сразу. Это и вправду началось совсем недавно... сам понимаешь, - он наклонил голову, намекая на то, что их с Кристен связь тоже началась быстро и неожиданно.
        - Значит, теперь ты трахаешь мою сестренку? - шутливо поморщился Карри, и Лысый покачал головой:
        - Нет.
        - Неужели ждал моего одобрения?
        - Нет, - снова сказал Лысый и ухмыльнулся: - Ждал, когда она сама меня трахнет, раз уж первая целоваться полезла...
        Карри залепил ему шутливую пощечину, Кристен фыркнула, а Лэсси закатила глаза:
        - Можно я трахну вас обоих?! По башке чем-нибудь тяжелым?!
        - Будь уверен, она уложит тебя на обе лопатки! - рассмеялся Карри и потом, уже с серьезным выражением лица, похлопал Лысого по спине: - Я счастлив, что моя сестренка теперь в надежных руках лучшего друга. Береги ее, а ты... - он обратился с улыбкой к Лэсси. - Ты не обижай его, не то будешь иметь дело со мной, поняла? - он ткнул в нее указательным пальцем, и все четверо громко рассмеялись.
        - Твой сын сегодня женится, а ты болтаешь здесь со мной? - Алонсо Ривера смотрел на Брэдли Джонсона недоверчиво, но Джонсону было глубоко насрать: все его физические и моральные усилия были сосредоточены на том, чтобы выдержать эту встречу, не дать пальцам отбивать тремор по столешнице, а языку бессвязно болтаться во рту.
        - Мой сын в тюрьме, - сказал Джонсон. - И я мог бы обвинить в этом вас, но мы теперь знаем: нас поссорили специально. Нас искусственно развели по разные стороны баррикад. Если мы объединимся, это спасет не только наши клубы, но и будущее моего сына... обоих моих сыновей.
        - Логично, - одобрительно хмыкнул Ривера. Вместе с ним на встречу пришли еще четверо членов «Гиен»: Крисси, Ламберт, Рори и Шакал. Джонсон же заставил явиться большую часть «Демонов». Не было только тех, кто отправился на свадьбу Карри: Лысого, Паука, Шеннона, Пса и, собственно, Лиама.
        - Что мы можем сделать, чтобы сломить «Банду»? - спросил Крисси. - Мы уже поняли, что нужно действовать тихо, подставить их так же, как они нас... но что на счет конкретных предложений? Ты ведь за этим нас сегодня позвал, Джонсон?
        - Именно, - президент «Ночных демонов» кивнул. - Кто скажет мне, чем занимаются эти парни?
        - Да всем, чем можно и нельзя, - усмехнулся Рори.
        - Проституцией и порнографией даже, - поморщился Шакал.
        - Толкают все подряд, обычно наркоту на любой вкус и цвет, иногда и оружие, - добавил Ламберт.
        - Укрывают беглых преступников, - сказал Рори. Все замолчали, задумавшись, потом Шакал добавил:
        - Липовые доки делают.
        - Отлично, - похвалил Брэдли. - Обширная территория бизнеса - значит, меньше внимания уделяется каждой из этих сфер деятельности. Что самое уязвимое? К чему можно вплотную подобраться?
        - К порнушке? - фыркнул Ламберт.
        - Это слишком мелко, - нахмурился Брэдли. - Мы не можем строить наш план на том, чтобы выкрасть их кассеты, например...
        - Тогда укрывательство беглых преступников? - предложил Крисси.
        - Это интересней, - кивнул Брэдли, а Ривера, который до этого молча слушал, почесывая щетинистый подбородок, спросил:
        - Отправим кого-нибудь к ним в тыл под видом беглеца?
        - Отличная идея, - сказал Брэдли. - Но всех наших парней они знают в лицо... кого мы можем подослать? Думайте, ребята, думайте...
        - Твой парнишка не может помочь? - спросил Ривера.
        - Карри? - удивился Джонсон.
        - Ага, - Ривера кивнул.
        - Каким образом? - такой поворот сюжета Брэдли как-то даже не рассматривал.
        - Наверняка он может договориться с кем-нибудь, кто собирается выходить в скором времени... ну, или бежать.
        - С чего бы кто-то станет рисковать и работать на нас?
        - Ты знаешь тюремные порядки, Джонсон, - Ривера усмехнулся, и у Брэдли начали дрожать пальцы. Нервы все-таки сдали - тремор больше нельзя было сдерживать. Он спрятал ладони под столом. Ривера явно перехватывал инициативу в этом диалоге. - В тюрьме есть своя валюта - карты, - продолжал президент «Гиен». - И твой парень наверняка умеет неплохо играть. Он и сейчас уже наверняка играет - ну, знаешь, чтобы было что покурить и чтобы никто не покушался трахнуть его в зад...
        - Да как ты смеешь... - у Брэдли сжались кулаки.
        - Эй! Я не хотел тебя обидеть! - перебил его Ривера, чувствуя, что атмосфера может вот-вот накалиться. - У меня и в мыслях не было, черт возьми... Просто, ты же знаешь, что это правда. И твой сын ничего не потеряет от этой сделки. Он просто должен получить право диктовать условия. Одна победа в карточной партии - и у нас появится союзник.
        Брэдли тряхнул головой:
        - Окей, обсудим детали позже... Предположим, это случилось. Что дальше? Что должен будет сделать этот человек?
        - Внедриться к Альваресу и его парням. Стать нашим шпионом. Узнать имена реальных преступников, которых эти ублюдки прячут.
        - Так ему все и расскажут, ага, - усмехнулся Джонсон.
        - Никто не просит его сделать это за день... Потребуются недели, а то и месяцы, чтобы войти в доверие. «Банда» собиралась разваливать нас медленно, точно так же поступим и мы.
        - Не факт, что Карри согласится, - Брэдли покачал головой. - В последнее время он отбился от рук.
        - Нужен кто-то, кто сумеет убедить его.
        - Только Лысый сможет. Но самого Лысого тоже нужно еще убедить...
        - Твои парни совсем охренели, - заметил Ривера.
        - Особенно Карри, - кивнул Джонсон.
        - Разве он не захочет отомстить за своего друга, за Джона Милтона? - удивился Ривера.
        - Он не знает.
        - О чем?
        - О его смерти.
        - Что значит... что, мать твою?! Карри не знает, что Джонни убит?!
        Брэдли покачал головой:
        - Ему и без того было хреново, чтобы сообщать такие новости.
        - Ничего страшного, у него было время расслабиться и отдохнуть на своей свадьбе... А теперь пришла пора действовать. Нужно сказать ему, что его друга застрелили. И за друга нужно отомстить.
        14 глава
        Лиам взял с тарелки ломтик сервелата и задумчиво посмотрел в сторону Карри, Кристен, Лысого и Лэсси. Все четверо о чем-то болтали и смеялись. Все четверо выглядели счастливыми. Да, пускай вокруг и напирали своей тяжестью тюремные стены, пускай гостями на этой свадьбе и были заключенные, но эти четверо были командой. Они были друг у друга. А что он? Его мнения никто не спрашивал. Ни в чем. Карри решил жениться? Славно. Карри ни разу не заговорил об этом с младшим братом. Лэсси начала встречаться с Лысым? Замечательно. Лиама снова никто не удосужился порадовать такой новостью лично. Зачем? Ведь Лиам - лишняя спица в колесе, Лиам - это так, второй брат, младший брат, главное - одобрение Карри. Во всем, в делах семейных и в делах клубных.
        Вообще-то, за долгие годы он привык к такому отношению, но сегодня по его самолюбию был нанесен очередной удар. Когда Лысый - видимо, без согласия Лэсси, - сообщил во всеуслышание, что они с ней встречаются, перепуганная Лэсси метнулась к кому? Правильно, к Карри. Мол, вдруг Карри не одобрит союз своей любимой сестренки и своего лучшего друга? Что думает об этом союзе Лиам, никого особенно не волновало. Нет, через несколько минут Лэсси, конечно, подошла к нему, и вид у нее был по-прежнему виноватый, но Лиам решил, что сестра делает это просто потому что так надо, а не потому, что ей правда охота с ним об этом говорить.
        - Прости, - сказала она ему, а он только пожал плечами, пытаясь сделать вид, что ему все равно:
        - Клевая новость, я рад за вас.
        - Тебе тоже следовало узнать об этом не так... не при всех, - Лэсси поджала губы. Она, как всегда, выглядела мило и искренне, и на мгновение сердце Лиама сжалось, потому что он любил сестру, но обида быстро взяла верх над нежностью, и его голос снова прозвучал равнодушно:
        - Да с чего бы? Это не мое дело.
        - Что значит, не твое? - голос Лэсси задрожал. Она то ли делала вид, то ли действительно не понимала, что оскорбила его, в очередной раз поставив Карри выше него.
        - Ну, не все ли равно мне должно быть, с кем ты там спишь...
        Лэсси вспыхнула:
        - Сплю?! Так ты воспринимаешь мои отношения? Что я просто с кем-то сплю?
        - Прости, мне как-то неприятно думать об этом. Наверное, это нормально. Никакой брат не хочет думать о том, что его сестра с кем-то трахается.
        - Почему Карри воспринимает это нормально?!
        - Потому что Карри - это Карри, - произнес Лиам наигранно-возвышенно, а потом продолжил с издевкой: - А я - это всего лишь я.
        Лэсси помолчала. Щеки ее заливала краска. Лиаму было тошно от этого разговора, но в то же время он был рад, что причиняет ей боль.
        - Забей, - сказал он через несколько секунд. - Из вас с Лысым отличная пара, - голос его прозвучал дежурно.
        - Серьезно? - горько усмехнулась Лэсси. - Да ты же ненавидишь его.
        - С чего ты взяла?
        - Я не слепая и не тупая, Лиам. У вас с Лайнелом всегда были натянутые отношения. Но это не его вина, что Карри предпочел его тебе.
        Лиам вздрогнул, и лицо его стало непроницаемо-холодным. Лэсси ударила в самое больное место.
        - И это не его вина, - продолжала сестра. - Что он добрый, и открытый, и заботливый, а ты... черт, ты столько лет просто завидуешь Карри! Как тебе не стыдно?! Ты должен был быть его лучшим другом, правой рукой, главным соратником, но в итоге эти функции приходится брать на себя Лайнелу, потому что ты... черт, да я даже не знаю, чего ты хочешь! Ты только и умеешь, что брызгаться ядом! Ты только это и делаешь последние несколько лет! А теперь, когда еще и я стала близка с Лайнелом, у тебя появился новый повод ненавидеть его! Окей, удачи тебе, ясно? Тебе насрать, с кем я встречаюсь? Значит мне насрать, что ты об этом думаешь!
        На этой фразе она резко развернулась и, едва не проехавшись по его ошалевшей физиономии копной волос, отправилась прочь. Лиам остался стоять один, и лишь спустя несколько секунд до него дошло, что кулаки у него до боли, до хруста сжаты, а пол и потолок плывут перед глазами...
        С трудом он добрался до своего мобильного телефона и, потыкав по кнопкам дрожащими пальцами, приложил аппарат к уху. На том конце провода раздались длинные гудки.
        - Лиам?
        - Ноэль, наконец-то, - Лиам облегченно выдохнул. - Как там дома? Все тихо?
        - Да, Ривера со своими парнями уже уехал.
        - Отлично, тогда я возвращаюсь.
        - Все нормально?
        - Не особенно.
        - Что-то случилось?
        - Приеду и расскажу... но сначала трахну тебя.
        - Они поссорились? - спросила Кристен у Карри, показывая на Лэсси и Лиама, которые стояли и о чем-то говорили в другом конце коридора. При этом лицо Лиама выглядело озлобленно-отрешенным, а лицо Лэсси - откровенно гневным. Кристен давно не видела подругу такой сердитой... да и видела ли вообще?
        Карри пожал плечами. Было ясно, что младший брат его очень беспокоит, но он старается об этом не думать...
        Только познакомившись с семьей Джонсонов, Кристен была уверена, что рано или поздно найдет подход к Лиаму, но этого так и не случилось. Она влюбилась и вышла замуж за Карри, крепко сдружилась с Лэсси, полюбила малышку Киру, с благодарностью слушала мудрые советы Алисии, но Лиам и Брэдли всегда были за гранью ее понимания. Особенно Лиам - такой... чужой, словно и не родной брат Карри и Лэсси. Теперь она знала: она уже никогда не найдет к нему дороги. Здесь нужно было выбирать: либо Карри, либо Лиам. Она выбрала Карри - а значит, ей теперь было не дано узнать второго из братьев Джонсонов. Сложнее всего в этой семье приходилось, конечно, Лэсси: она любила обоих, но Карри был ей ближе - по крови и по духу, а может быть, просто потому, что Лиаму нравилось стоять от них особняком, и во всем этом разладе была только его вина. Когда-то все трое были близки друг с другом, но потом в Лиаме обнаружились не самые приятные черты - зависть и самолюбие, - и, хотя об этом никто не говорил прямо, Лиам отдалился от Карри и Лэсси и стал ближе к отцу, такому же эгоистичному, холодному, расчетливому человеку. Это было
больно, хотя и неудивительно.
        Лэсси высказала Лиаму что-то громко и эмоционально и быстрым шагом направилась в сторону Карри и Кристен.
        - Что такое, малыш? - спросил Карри, как только сестра поравнялась с ним.
        - Ничего... ничего, - девушка покачала головой. Было видно, что она не хочет расстраивать брата в такой важный для него вечер. Карри не стал настаивать, вздохнул и молча обнял сестру.
        Кристен обернулась: Лиам разговаривал с кем-то по телефону. Еще через минуту он, ни с кем не прощаясь, молча направился в сторону выхода.
        - Он уходит, - сообщила Кристен.
        - Пусть проваливает, - сказала Лэсси.
        - Он сказал тебе что-то плохое? - спросил появившийся рядом Лысый.
        - Не беспокойся... если он и обидел меня, то я в ответ тоже наговорила достаточно, чтобы его задеть.
        Лысый поджал губы:
        - Ему не нравится, что мы вместе?
        - Ему в принципе не нравится факт твоего существования, - фыркнула Лэсси. - Как и факт существования Карри.
        - Мда.
        Настроение Карри, Кристен, Лэсси и Лысого было, кажется, безнадежно испорчено. Праздник подходил к концу, некоторые заключенные уже разбредались по своим камерам, воровато оглядываясь и пряча стащенные с общего стола угощения.
        - По традиции, вы должны сбежать так, чтобы гости не заметили вашего исчезновения, - с улыбкой сообщила Лэсси.
        - То есть, нам не надо даже прощаться с парнями из клуба и с подругами Кристен? - фыркнул Карри.
        - Именно так, - Лэсси кивнула. - Но со мной можете попрощаться, - она распахнула объятия, и они втроем крепко обнялись. - Я люблю вас.
        Кристен горячо поцеловала ее в щеку:
        - И мы тебя. Увидимся завтра?
        - Конечно, - кивнула Лэсси, а потом обратилась к брату: - А с тобой увидимся через недельку, идет?
        - Идет, - Карри еще раз обнял сестру.
        - Хорошо вам провести время, - Лэсси улыбнулась, и Кристен смущенно улыбнулась в ответ.
        Комната для супружеских свиданий была не слишком уютной. Два на четыре метра, в центре - широкая казенная кровать с железной спинкой и свежим бельем, у изголовья - небольшая тумбочка с графином воды, двумя стаканами и пачкой презервативов, больше - никакой мебели, ничего. Свет приглушенный, дверь тугая.
        - Здесь есть камеры? - шепотом спросила Кристен, когда эта самая дверь за ними закрылась - снаружи щелкнул замок, - и они с Карри остались наедине.
        - Нет, - Карри покачал головой. - Но есть микрофоны.
        Кристен нахмурилась:
        - То есть... если мы... они что, будут все слышать?
        - Ага, - Карри улыбнулся. - Тебя это не заводит, да?
        - Вообще нет, - Кристен села на край постели и разгладила появившуюся на покрывале морщинку.
        - Нам совсем не обязательно заниматься сексом, - сказал Карри, садясь рядом. Кристен сразу напряглась.
        - Но ведь ты хочешь?
        Карри вздохнул:
        - Кристен?
        - Что? - девушка несмело подняла на него глаза.
        - Тебя ведь беспокоит не то, что нас слышат, верно?
        - Верно, - она нервно сглотнула.
        Карри сполз с постели на пол и встал перед ней на колени, беря ее ладони в свои. Кристен молча уставилась на него.
        - Ничего не изменилось, - сказал он. - Да, это не моя холостяцкая спальня в клубе, и да, нас здесь прослушивают. Да, мы в тюрьме, меня обвиняют в убийстве, я проведу здесь несколько лет. И да, ты беременна, у тебя вырос живот, а я похудел и стал немного... не знаю, слабым? Но в остальном все по-прежнему. Вспомни наши клятвы. Я люблю тебя, Кристен Джонсон.
        Кристен задохнулась, услышав свою новую фамилию, и крепче сжала своими пальцами пальцы Карри:
        - Я тоже люблю тебя.
        - Знаю. И я соскучился. Обними меня, ладно? Я ждал этого целую чертову вечность... - и не успел он договорить, как Кристен, скатившись с постели и ударившись коленками о холодный пол, крепко обхватила его за шею и прильнула к нему всем телом.
        15 глава
        Они улеглись на кровать. От постельного белья крепко пахло стиральным порошком.
        - Какой ужасный запах, - заметила Кристен, устраиваясь поудобней и кладя голову на плечо Карри.
        - Правда? - удивился Карри.
        - Да, очень резкий... и лимонный. Хорошо, что я хотя бы люблю лимоны. Если бы он был какой-нибудь хвойный - меня бы просто вырвало.
        - Скажи спасибо, что пахнет не хлоркой, - усмехнулся Карри. - Обычно ею здесь моют все, что только можно. Иногда мне кажется, что в казенный гель для душа и в казенные компоты на завтрак тоже налита хлорка... черт, да у нас вода из крана хлорированная бежит! Смотри, у меня кожа на кончиках пальцев сморщилась! - он поднес ладонь к ее лицу, чтобы она могла разглядеть. Кристен обхватила его запястье пальцами. Раньше его руки пахли мотоциклетным топливом, табаком и сексом, теперь они пахли хлоркой и пылью. Но она все равно закрыла глаза, поднося его ладонь близко-близко к своим губам и глубоко вдыхая носом... Потом принялась целовать - палец за пальцем, мягко и неторопливо.
        Карри тут же почувствовал, что в штанах становится тесно. Он нервно сглотнул, точно завороженный наблюдая, как Кристен целует его пальцы...
        - Малыш?
        - Мм? - она открыла глаза. Они были почти что ясными, хотя взгляд казался более расслабленным, чем несколько минут назад. Его же взгляд был затуманен.
        - Ты меня с ума сводишь...
        - Прости, - она виновато поджала губы.
        - Если ты не хочешь, чтобы я... тебе лучше прекратить, - он мягко улыбнулся. Кристен начала было отстраняться, но он не позволил, притянул ее обратно головой на свое плечо, обнял и задал вопрос, чтобы перевести разговор на другую тему: - Ты все еще хочешь эти парные татуировки с детальками лего?
        - Конечно, - она подняла на него взгляд. - А ты что, передумал?
        Он усмехнулся:
        - Нет, разумеется, просто... не знаю, ты не боишься?
        - А это очень больно?
        - Ты ведь видела мое тело, - сказал он нарочито хрипло, так что сердце у Кристен невольно пропустило удар. - Я привык к такой боли. Мне сложно сказать, будет ли больно тебе... еще зависит от болевого порога.
        - Я справлюсь, - заявила Кристен решительно. - Вряд ли это будет больней, чем рожать ребенка.
        - Действительно, - Карри улыбнулся и положил ладонь на ее живот.
        - А где мы их наколем? - спросила Кристен.
        - На внутренней стороне бедра? - ухмыльнулся Карри.
        - Это слишком! - она невольно рассмеялась и пихнула его в бок.
        - Внизу живота, чтобы мы видели их всякий раз, спускаясь туда поцелуями?
        - Карри! - она задохнулась.
        - Что? - засмеялся он.
        - Ты меня дразнишь!
        - Прости, прости... где бы ты их наколола?
        Кристен задумчиво поджала губы:
        - Пожалуй, внизу живота - это неплохой вариант... только не по центру, ладно? Сбоку.
        - Слева или справа?
        - Не знаю... С какой стороны лучше?
        - Надо подумать, - он улыбнулся, отпуская ее из объятий, садясь в постели и быстро стягивая с себя рубашку.
        - Карри! - снова заворчала Кристен.
        - Ну чтооо? - протянул он со смехом. - Я просто хочу проверить. Жаль, тут нет ручки, чтобы нарисовать... - он упал обратно на подушку, бессовестно подставляя ей свой обнаженный пресс. - Что думаешь?
        Кристен заулыбалась, невольно скользя взглядом по твердым кубикам пресса, потом осторожно коснулась их пальцами:
        - Я и забыла, какой у тебя красивый живот.
        Карри напрягся. Кристен заметила это и поспешно убрала руку:
        - Прости... И вообще, почему это я прошу прощения?! Это же ты меня дразнишь!
        - А ты меня трогаешь! - шутливо возмутился Карри в ответ. - И я имею полное право тебя дразнить, ты моя жена!
        - Да ну тебя! - Кристен стукнула его несильно сжатым кулаком прямо в пресс, и он, притворно скорчившись от боли и состроив гримасу, тут же перехватил инициативу, заваливая ее на постель и нависая сверху.
        - Прекрати, - возмутилась она полусерьезно-полушутливо, но вместо этого Карри задрал ее тунику, обнажая живот, и прильнул к нему губами. Кристен замерла, тяжело дыша, а потом прошептала нерешительно: - Не слишком сексуально, правда?
        Живот был и вправду большим. Кожа была белой и прозрачной, изрезанной тонкими полосками растяжек и голубыми венками. Пупок немного выпирал, и Карри, не слушая Кристен, поцеловал его и обвел вокруг языком.
        - Холодно, - пожаловалась Кристен тихо.
        Она и сама не знала, что испытывает. Наверное, страх вперемешку с возбуждением. Но страх пока был превыше.
        Знаете ли, в такие моменты сложно объяснить, чего боишься. Этот страх был иррациональным. Карри любил ее - она это знала. А она любила его. Они были вместе, и она ждала от него ребенка. Они уже столько раз занимались любовью, и она знала его тело от кончиков волос на голове до кончиков ногтей на ногах. Он был весь ее. Она столько раз целовала его, и чувствовала его язык на своей коже, и пропускала его волосы сквозь пальцы, и знала вкус его пота, и запах его дыхания, и его голос... Между ними не было преград. И все-таки - теперь ей было страшно. Вдруг она не понравится ему такой, немного располневшей, с огромным пузом и рыхлыми бедрами, с растяжками, распухшей грудью? И такой нервной, и напряженной, и напуганной всем тем, что произошло в ее жизни за полгода? Вдруг он не захочет ее? Вдруг у них не получится?
        Но он хотел ее и был уверен, что получится. Ему уже не впервой было брать ситуацию в свои руки - при первой встрече он вбил ее в стену в том проклятом баре, где ее чуть было не изнасиловали, а спустя несколько суток точно так же вбил ее в постель в своей спальне, только уже без всяких преград, тело к телу, кожа к коже, глубоко загоняя в нее член. И если она и смела сопротивляться, из страха или из соображений приличия, то все это было формально. Она не умела отказывать ему. Она всегда текла, стоило ему намекнуть, что он ее хочет. И сейчас он снова хотел ее. И минутная мысль - не будем торопиться, ей и так нелегко, - лопнула, как воздушный шарик, как только она принялась целовать его пальцы.
        А когда им было легко?
        В ту ночь в баре - не было. Она приехала отмечать свой день рождения, а оказалась в клубной тусовке и чуть было вынужденно не раздвинула ноги перед оравой мужиков.
        В ту ночь в его спальне - не было. Она попала в совершенно новый мир, ей угрожали, она сбежала из дома и боялась, что с ней случится какое-то дерьмо.
        Сегодня она была в большей безопасности. И он не мог так просто отпустить ее. Он любил ее - любил до безумия, черт возьми! - но член стоял, пульс долбился диким ритмом под кожей, и да, он собирался взять ее. Нежно, но крепко. И без лишних разговоров.
        Он знал, что она поймет это. Посопротивляется - может быть. Упрется в его грудь слабыми кулачками, отвернет лицо, сожмет бедра... Но это только сильнее заведет его. А потом она сдастся, и раскроется, и подставится поцелуям, и бесстыдно разведет бедра, умоляя трахнуть ее, посильнее, покрепче...
        - Карри, - пробормотала она.
        Он прижал ее руки к подушке над ее головой и навис сверху. Живот мешал, но не настолько, чтобы он отказался от этой близости. В голове он уже прокручивал самые удобные позы. А самое приятное - им не нужны были презервативы. Он собирался трахнуть ее и кончить внутри нее. От этого возбуждение захлестывало еще сильнее, кровь стучала в ушах, и он готов был вот-вот перестать себя контролировать.
        Карри склонился к ее губам, накрывая поцелуем, и Кристен ничего не оставалось, кроме как ответить. Он чувствовал, как она смущается, сопротивляется, точно в их первую ночь, но все равно раскрывает губы и позволяет себя поцеловать. Он углубил поцелуй, бессовестно запуская в ее рот язык, развратно скользя жадными пальцами по ее телу. Туника была задрана до самого горла, потом он оторвался на мгновение от ее губ и стащил проклятую ткань через голову...
        16 глава
        Недавно ей казалось, что она привыкла ко всему: к его бессовестным ласкам, развязным поцелуям и настойчивости, с которой он укладывал ее в постель каждый вечер... Но теперь прошло несколько месяцев - и она словно открывала его заново. Ей было так же страшно, и так же сладко, и так же до невозможности влажно между бедрами...
        Туника полетела на пол. Карри снова прильнул губами к ее губам, целуя глубоко и требовательно, и теперь она уже не сопротивлялась, отвечая со всей силой, обвивая его шею руками, запуская пальцы в светлые волосы и задыхаясь от подступающего желания.
        Он никогда не занимался сексом с беременной женщиной. Но он ничего не сказал и не подал виду, что немного растерян. Вместо этого, жадно вдыхая запах ее волос, запах ее кожи, слизывая языком проступающий пот, он покрывал поцелуями все ее тело, сантиметр за сантиметром, точно заново его исследовал и изучал. Черт, он так истосковался! Его потряхивало от возбуждения, в кончиках пальцев покалывало, и контролировать себя было все сложней... Он оторвался от ее вспухших, раскрасневшихся губ, целуя ее подбородок, спускаясь ниже, кусая в шею, скользя языком к ложбинке над ключицами...
        Она так крепко вцепилась пальцами в его волосы, что ему стало больно. Он укусил ее за ключицу, смял пальцами чашечки ее бюстгальтера, просунул одну ладонь под ее лопатки, чтобы расстегнуть замысловатый крючок... Она охотно помогла ему стащить с себя бюстгальтер, и он тут же зарылся лицом в ее грудь, целуя ее, хватая зубами соски, налитые не только от возбуждения, но и от беременности... Кристен застонала, запрокинув голову, выгнулась дугой, подставляясь его поцелуям.
        Он добрался до ее живота, почти с благоговением обхватив его большими теплыми ладонями, целуя по кругу со всех сторон, скользя языком вдоль белых растяжек и голубых венок... они не казались ему ни уродливыми, ни лишними... Он чувствовал только благодарность - ради него она жертвует своим восхитительно-плоским животом, - и восхищение - как же она красива! Нет, она всегда была красива, но теперь - как-то по-особенному. Теперь она была для него еще дороже, еще важней, чем раньше.
        Он расстегнул молнию и стащил с ее ног джинсы вместе с бельем. Ее ноги были чуть полнее, чем раньше, и наклоняясь между ними, он совсем не видел ее лица... но сейчас это было неважно. Ее бедра были разведены, она ерзала на простыни, и он провел языком по внутренней стороне ее бедра, с упоением вдыхая запах ее влаги.
        И все-таки мир перестал существовать. Дыхание Карри было слишком близко, его губы и руки были повсюду, вселенная шаталась из стороны в сторону, сыпала искрами возбуждения, и Кристен ничего не оставалось, кроме как сдаться. Ее туника и бюстгальтер были на полу, и Карри целовал ее, целовал, целовал до изнеможения... Между ног было мокро, ставший привычным за месяцы беременности вес куда-то исчез, и она чувствовала себя легким перышком в его руках. Перед глазами все плыло, и она почти не осознавала, что стонет, позабыв о тюремной прослушке и казенных простынях...
        Его губы оказались на внутренней стороне ее бедер, его язык - между бедрами. Она широко расставила ноги, невольно двигая тазом по кругу, подаваясь движениям его языка... Он, как всегда, творил что-то совершенно невозможное. Тер пальцами ее кожу, купался в ее скользкой влаге, запускал внутрь сначала один палец, потом два, потом три, бессовестно, ритмично вылизывая ее пульсирующую щель... Поначалу она пыталась хоть немного контролировать себя: цеплялась пальцами за его волосы, за складки простыни, кусала себя в плечо, заглушая стоны, но он был совершенно неумолим, и как только она кончила, продолжил с новой силой, заставляя ее извиваться, вырываться, кричать хриплым голосом...
        Она кончила дважды, прежде чем он наконец вынырнул, утирая перепачканные губы, довольный, наглый, жадный, и встал на колени, звеня пряжкой ремня и стягивая с себя джинсы. Она все еще извивалась под ним змеей. Он перевернул ее на бок, пристраиваясь сзади, притягивая ее вплотную, заставляя согнуть колени... Член уперся в ее задницу, и он быстро помог себе пальцами, направляя его внутрь, скользя во влажную щель, заполняя ее целиком и полностью...
        Кристен подалась навстречу, крепче насаживаясь на член. Это было выше ее - инстинкт слиться с ним воедино. Он так мастерски дразнил ее, мучил и издевался, не щадя даже сейчас, что у нее ехала крыша... Определенно - она себя не контролировала. Рамки реальности стирались, перед глазами расстилался туман, и все ее существо было сосредоточено на трении тел и на упругих, сильных толчках.
        Сладко-хлюпающие шлепки вперемешку с рваным дыханием и мучительными стонами заполнили все пространство... интересно, о чем думали в эти мгновения надзиратели, которые прослушивали комнату? Но черт... черт! Ей было совершенно насрать! Карри, как всегда, мастерски выбил из нее все сомнения. Выбил - в прямом и переносном смысле этого слова. Она плавилась в его руках податливым воском, извивалась змеей, и голова шла кругом от нарастающего внутри возбуждения и от мощных ударов внутрь ее тела.
        В этот раз было как-то по-особенному остро.
        Оттого ли, что она была беременна? Она где-то читала, что во время беременности женщина становится особенно чувственной и чувствительной.
        Оттого ли, что они не занимались любовью несколько месяцев и истосковались друг по другу, оголодали, жадничали теперь каждой секундой, зная, что впереди все равно очередное расставание?
        Оттого ли, что их прослушивали, и атмосфера была напряженной, и страх все равно незримо витал в воздухе?
        Она вцепилась рукой в его бедро, до боли, до крови царапая его кожу. Он впился зубами в ее шею, трахая ее все сильнее. Спинка кровати дергалась и поскрипывала, смятые простыни свесились на пол...
        Оставалось совсем немного, когда он чуть замедлил темп, надеясь продлить мгновение вечности. Кристен застонала измучанно и протяжно, запрокинула голову ему на плечо, и он с упоением вдохнул запах ее волос и мокрого, вспотевшего затылка. Ее кожа была влажной, скользкой и белой. Возбуждение захлестывало волнами. Он снова начал ускоряться, уже не в силах оттянуть финал...
        До этого момента он сдерживался, только глухо рыча сквозь зубы, но теперь он тоже не смог вытерпеть, вскрикивая и одновременно изливаясь внутрь ее тела горячим семенем. Оргазм накрыл с головой, отрубая все остальные чувства - слух, зрение, обоняние... Все тело превратилось в сплошной набор рецепторов...
        Кристен кончила одновременно с ним, с трудом хватая ртом воздух, задыхаясь, кусая до слез губы. Руки и ноги напряглись и расслабились, и по всем мышцам и венам покатилась сладкая, щекочущая истома...
        - Завтра Рождество, - сказала Кристен, когда спустя полчаса они лежали обнаженными на той же постели, и ее голова снова покоилась на его плече. В воздухе ощущался отчетливый аромат секса - пот, сперма и что-то еще, неуловимое, горьковато-сладкое, но Кристен это не смущало. Ей давно не было так хорошо.
        - А это значит? - спросил Карри. После секса он был особенно красивым, решила Кристен, и, хотя и уставшим, но как будто бы заметно посвежевшим.
        - А это значит, нам разрешат внеплановую встречу.
        - Да, но только в общем зале, - кивнул Карри.
        - Знаю, - Кристен расстроено поджала губы.
        - Адвокат сказал, встречи наедине нам будут позволять раз в месяц.
        - Обидно, - протянула девушка. - Знаешь, что?
        - Мм?
        - Это было как-то... иначе. Сегодня.
        - Потому что ты беременна? - улыбнулся Карри.
        - Может быть. Жаль, что мы не сможем насладиться моим положением... понимаешь, о чем я?
        - Понимаю, - Карри кивнул. - Но тебе не нужно грустить об этом. У нас будет много детей. Уверен, я не буду сидеть в тюрьме во время каждой твоей беременности. Мы еще наверстаем.
        - Обещаешь?
        - Обещаю, - и он снова потянулся к ее губам, чтобы не терять ни секунды из драгоценных отпущенных им трех часов.
        17 глава
        Кристен одевалась поспешно, путаясь в шнурках туники, потому что в дверь уже грубо стучали. Карри, все еще полностью обнаженный, взволнованный, с пролегшей между бровей тяжелой складкой, стоял рядом, не отрывая от нее глаз, последние мгновения впитывая глазами и кожей ее растрепанные волосы, и влажное от пота лицо, и округлый живот, который всего несколько минут назад он иступленно целовал, а теперь мог лишь смотреть... Их время вышло.
        Перед тем, как выйти из комнаты, Кристен в последний раз прильнула к нему всем телом и горячо, прерывисто поцеловала в губы. Он сжал ее в объятиях, сминая сильными ладонями ее платье.
        - Я люблю тебя, - пробормотала она. - Прости меня, прости, что я вела себя поначалу как дура... я боялась, что... - она покачала головой, но ему все было понятно без объяснений:
        - Я знаю, малыш, я все знаю... Теперь - через месяц. Больше ничего не бойся. Я люблю тебя.
        - Увидимся завтра?
        - Да...
        - Я приду. Обещаю.
        Рождественский вечер постепенно перетек в рождественскую ночь. Снег за несколько часов успел растаять, зато весь город был расцвечен разноцветными огнями, повсюду стояли наряженные ели, в воздух то и дело взмывали снопами искр праздничные фейерверки, а народ толпами шел то к одной концертной площадке, то к другой...
        В клубе Алисия готовила праздничный ужин. С точки зрения Брэдли, Алисия была идеальной женой и матерью: она редко лезла в дела клуба - сегодня она тоже лишь ограничилась вопросом «все прошло нормально?», на что супруг утвердительно кивнул, - отлично управлялась с хозяйством и младшей дочерью и была истинной хранительницей домашнего очага. В доме всегда было чисто, убрано, пахло вкусной едой, а атмосфера располагала к отдыху. Любил ли Брэдли Алисию? Сложно сказать. Но однозначно уважал и ценил. Любила ли Алисия Брэдли? Нет. Но она нашла в нем сильного мужчину, защитника, добытчика, она родила ему двоих детей, и ее место в клубе - место старухи президента, - ее устраивало.
        Пока пасынок в тюрьме праздновал свою свадьбу, а муж решал клубные дела, она весь день стояла у плиты. Алисия любила готовить и делала это с настоящим упоением. Это всегда восхищало всех домашних, особенно Лэсси.
        На рождественский стол она готовилась поставить фаршированную шампиньонами индейку под клюквенным соусом, овощные гарниры, три салата, картофельный пирог и эгног с коньяком. Все это, конечно, не считая ассорти из колбас, сыров, овощей, фруктов и различных сладостей. На десерт она приготовила черносливовый пудинг и мороженое с ягодами. Лиаму, правда, никогда не нравилось мороженое ее собственного приготовления - он предпочитал покупное, - зато все остальные были от него в восторге.
        Еще раз прикинув в уме количество гостей, она поставила на стол три дополнительных тарелки. Они собирались почти всей семьей: она и Брэдли, Лиам, Лэсси, Кира. В этот раз не было Карри, зато собирались прийти вдова и дочка Эрика Ланберга, погибшего прошлым летом вскоре после гонок штата. Кроме того, Алисия предполагала, что Лэсси и Лиам придут не в одиночестве.
        Лэсси действительно решила, что на этом семейном торжестве ей нужен Лайнел. Отношения с отцом и младшим братом в последнее время были так себе, и ей была необходима поддержка. Кроме того, она подумала, что больше не хочет скрывать их с Лайнелом зарождающиеся отношения.
        - Твой отец будет недоволен, - возразил было Лайнел, но Лэсси быстро закрыла ему рот, приложив к губам указательный палец:
        - Мне все равно. Он не думает о том, что мне тоже что-то может не понравиться в его поведении... И потом, - она сделала паузу. - А что плохого в том, что мы встречаемся?
        - Так значит, мы встречаемся? - Лайнел заулыбался.
        - Только посмей пошутить в стиле моего любимого братика - я тебя за уши оттаскаю, - в знак серьезности своих намерений Лэсси немедленно ущипнула мужчину за мочку уха.
        - Ай, больно! - заворчал Лайнел, тут же стискивая девушку в объятиях, прижимая ее к стене и притягиваясь к губам за поцелуем...
        Лиам, вернувшись домой после ссоры с Лэсси, и вправду первым делом трахнул Ноэль. В нем было столько злости и ненависти, что он не постеснялся тут же выместить все на девушке.
        - Эй! Эй-эй-эй! Ты охренел?! - рыкнула она в какой-то момент, когда он выдернул из нее член, перевернул ее на живот и, быстро подтянув к себе, попытался засадить ей в задницу.
        - Что не так, мать твою! Я ведь уже трахал тебя в зад! - Лиам задыхался, и даже несколько секунд промедления выводили его из себя. Он видел, что Ноэль, до этого страстно и доверчиво гнувшаяся под ним, теперь как будто бы озадачена. Что? Сегодня спереди можно, а сзади - нет? Лиам любил анальный секс, и ее отказ покоробил бы его... Но Ноэль быстро нашла выход. Развернувшись к нему лицом и стянув с его члена резинку, она одним движением заглотила член до самых яиц, обхватив ладонью у основания, и принялась сосать с таким усердием, что он тут же забыл обо всем остальном...
        - Ты был чертовски груб, - сказала она получасом позже, когда они лежали на простыне, не касаясь друг друга.
        - В первый раз тебе это понравилось, - хмыкнул Лиам, закуривая сигарету, делая затяжку, выпуская дым в полоток и передавая сигарету Ноэль.
        - В первый раз ты был сосредоточен на мне, - возразила девушка. - Сегодня ты был сосредоточен на своем брате, верно?
        - И на своей сестре.
        - Я не хочу, чтобы ты трахал меня в задницу, думая о своем брате и своей сестре.
        - То есть, спереди можно, минет можно, и сзади нет? - Лиам фыркнул.
        - Я не буду это объяснять.
        Лиам пожал плечами. По большому счету, ему было плевать. Он понимал: у Ноэль была своя жизнь, и наверняка были свои тараканы... Он готов был мириться с этим. У него же эти тараканы были - почему другим нельзя? Разбираться с ее психологическими проблемами сейчас было не время. Да он и не хотел бы этого. Ноэль внушала ему уверенность в себе и была опорой на пути к президентскому креслу, и он эгоистично пользовался этим, но чувства... нет, он определенно не был влюблен в эту девушку. Если она надеялась остаться не только в его постели, но и в его сердце, - ей следовало действовать как-то иначе.
        - Сегодня ты будешь сидеть рядом со мной за праздничным столом, - заявил он.
        Ноэль похлопала ресницами:
        - С чего это? - в душе она, конечно, была счастлива, но изо всех сил старалась не подавать виду.
        - Ты станешь моей старухой.
        - Так скоро? Ты... ты влюблен в меня?
        - Нет, - честно сказал он. - Но я думаю, мы неплохая команда. И трахаешься ты отлично. Даже когда не даешь в зад.
        Лэсси и Лайнел первыми спустились к праздничному столу из комнаты Лэсси. Алисия посмотрела на них удивленно, но быстро все поняла и лишь едва заметно кивнула: ей нравился этот союз. А вот союз ее сына с дочерью шлюхи - не особенно, так что когда в столовой появились Лиам и Ноэль, она не удержалась от комментария:
        - Разве тебе не нужно быть рядом со своей семьей, Ноэль?
        - Семья Ноэль теперь здесь, - ответил за девушку Лиам. За столом уже собрались все, кто должен был, и он торжественно объявил: - Ноэль - моя старуха. Отныне она всегда будет сидеть за столом рядом со мной.
        Алисия подняла бровь и ничего не сказала. Внутри нее бушевала буря, но ей так не хотелось портить праздничный семейный ужин... Зато Брэдли, кажется, был вполне доволен:
        - Отлично. Ноэль знает, куда попала, в отличии от этой... как ее?
        - Кристен, - мрачно напомнила Лэсси.
        - Именно.
        Лэсси вспыхнула, покраснела, но Лайнел накрыл ее ладонь своей, и она промолчала.
        - Вы тоже вместе? - спросил Брэдли.
        - Да, - заявила Лэсси с вызовом, но Брэдли не стал ни о чем расспрашивать, ограничившись одним словом:
        - Ясно.
        Какими бы ни были вкусными приготовленные Алисией угощения, как бы ни старалась она сохранить теплую атмосферу и какие бы славные подарки она ни преподнесла всем собравшимся, эта семья на глазах разваливалась на части.
        Лэсси и Лиам были в явной конфронтации и весь вечер не разговаривали друг с другом. Между ними сидели Лайнел и Ноэль, которые тоже не перекинулись ни единым словом. Лиам и Лайнел очевидно злились друг на друга, а Брэдли злился на Лэсси за то, что та притащила за стол лучшего друга Карри, который вздумал жениться в такое неполходящее для семьи время... Самого Карри и вовсе не было.
        «И слава богу», - подумала Алисия. Тогда атмосфера была бы еще хуже. Хотя она давно была с пасынком в прохладных отношениях, он всегда нравился ей, и его новая девушка Кристен тоже нравилась. Тайком от мужа Алисия звонила Кристен по вечерам, расспрашивала об учебе и беременности... Ходить к пасынку в тюрьму ей, конечно же, запрещалось.
        Вскоре после полуночи Лэсси поняла, что больше не может выдерживать этот фарс. Она поднялась из-за стола, дежурно чмокнула в щеку отца, а Алисию - искренне и по-настоящему, - поблагодарила за прекрасный - ха-ха! - вечер и вместе с Лайнелом отправилась на улицу, где вовсю запускали фейерверки.
        - Могло быть хуже, - сказал он ей, когда они оказались достаточно далеко от дома, в толпе гуляющих людей.
        - Да уж... - Лэсси грустно пожала плечами. - Я начинаю привыкать к этому дерьму.
        - Тебе определенно нужно дозу чего-то хорошего...
        - Например? Глинтвейна? Можем заскочить в кафе... - она растянулась в улыбке, повторяя его собственные слова, сказанные не так давно, и он тут же понял и подхватил:
        - Например, этого, - он притянул ее к себе и крепко поцеловал в губы.
        Они еще несколько часов гуляли по городу, сливаясь с празднующей толпой, а потом он сгреб ее в охапку, прошептал на ухо:
        - Мне кажется, я больше не могу... Я хочу тебя прямо сейчас, - и они сплелись пальцами и поспешили в его пустующую квартиру, пока на востоке занималась розовая заря.
        18 глава
        Кристен отмечала Рождество вместе с родителями и братом, но праздничной атмосферы не чувствовалось. Над всеми висели события прошедшего вечера: мать и отец были не в восторге от свадьбы дочери, хоть и договорились между собой не высказывать никакого недовольства и по мере сил поддерживать Кристен, а младший брат, которому было всего десять, и вовсе не понимал, что происходит.
        - Теперь Кристен будет жить с Карри? - спросил он, когда ему рассказали о свадьбе.
        - Нет, - мама покачала головой. Отец поджал губы:
        - Не сейчас, по крайней мере.
        - Почему? - удивился мальчик. - Разве муж и жена не должны жить вместе? Тем более у них скоро будет ребеночек...
        - Джимми, - с нажимом сказала мама, и мальчик уставился на нее огромными карими глазами. - Пока Кристен будет жить с нами. А что будет дальше - покажет время.
        - Ладно, - Джимми кивнул. Он был достаточно сообразителен, чтобы быстро понять: с ним на эту тему говорить не будут. По крайней мере, мама и папа. Сестра, может, и стала бы, но теперь, когда у нее был такой большой живот, и она так часто плакала, и постоянно ходила грустная, он старался ее лишний раз не трогать. Он переживал за нее - но не знал, чем может помочь. Один раз он спросил у нее об этом, но она ответила только:
        - Ничем, - и крепко его обняла.
        После полуночи мама, папа и Джимми отправились на улицу смотреть фейерверки, а Кристен осталась дома. Этот день и вечер слишком утомили ее. Сначала волнение и подготовка к свадьбе, потом сама церемония, потом три часа наедине с Карри. Она чувствовала себя выжатой как лимон, окрыленной, счастливой и совершенно несчастной... Эмоции перемешались и переплелись внутри нее, плотный ужин действовал как снотворное, так что она улеглась в свою постель, свернулась калачиком, насколько позволял живот, и через десять минут уже крепко спала.
        Рождественские и новогодние праздники пролетели как одно мгновение. Знаете, так всегда бывает: ты ждешь чего-нибудь очень сильно и так долго - концерта, или дня рождения, или Рождества, - а потом это случается и остается в прошлом. Через несколько дней праздничная атмосфера начала рассеиваться, и Сакраменто - большой, шумный, многолюдный, - стал постепенно возвращаться к привычному ритму жизни.
        Впрочем, некоторых праздники, кажется, и вовсе не коснулись. Брэдли уже который день ходил смурной - из-за свадьбы старшего сына, из-за размолвки с дочерью, из-за собственного здоровья и из-за договоренности с «Гиенами». Особенно из-за последнего. Он понятия не имел, как заставить Карри работать с ними. Лысый, как и ожидалось, наотрез отказался помогать.
        - Вы с ума сошли, - честно заявил он Джонсону, когда тот вызвал его четвертого января и поведал ему совместный план «Демонов» и «Гиен».
        - Почему это?
        - Это долго, опасно и совершенно бессмысленно, - сказал Лысый.
        - Может быть, у тебя есть другие идеи? - заметил саркастично Брэдли. - Может, у тебя есть другой план, быстрый, безопасный и эффективный?
        - У меня нет плана, - Лысый пожал плечами. - Потому что я не хочу в этом участвовать. И Карри не захочет.
        - Он захочет отомстить за Джонни.
        - Мы же договорились не рассказывать ему про Джонни...
        - Ривера считает, что это нужно сделать, - начал Брэдли, и Лысый рассмеялся:
        - Серьезно? Черт возьми, вы серьезно?
        - В чем дело?
        - Теперь Ривера решает дела вашего клуба и то, что нужно и что не нужно рассказывать вашему сыну?!
        - Это было совместное решение, - отозвался Брэдли. На самом деле, он знал, что Ривера действительно перехватил инициативу, но... черт возьми, что он мог? Он уже не тот сильный и отчаянный мужчина, каким был десять лет назад, власть рано или поздно ускользнет из его рук - и это случится скоро, он чувствовал и осознавал это каждый раз, когда возвращался тремор, а в глазах мутнело, - и перед тем, как это произойдет, он должен был защитить свой клуб от «Банды Альвареса». Любыми путями. Он знал, что Карри с этим не справится. Или не захочет справляться - просто выберет другой путь. А если к власти придет Лиам... Черт, почему он все чаще думал об этом в последнее время? Лиам стал как будто бы спокойнее и сознательнее, помогал ему в делах клуба, живо всем интересовался, в то время как старший сын, его прежняя надежда и опора, совершил непростительный промах и теперь сидел за решеткой. Может, пора было назначить Лиама на президентский пост?
        - Совместное решение, которое принял Ривера, а вы в ответ покивали? - хмыкнул Лысый.
        - Да как ты разговариваешь со мной, щенок?! - Брэдли вспылил. - То, что ты трахаешь мою дочь, не дает тебе права...
        - То, что она ваша дочь, не дает вам права говорить о ней, как о вещи, - перебил его Лысый. - Или это у вас прикол такой - не уважать женщин? Это касается и вашей первой жены, и вашей дочери, и жены вашего сына... Ну так вот, Лэсси я вам обижать точно не позволю.
        Брэдли поднялся из-за стола, упираясь в деревянную столешницу кулаками. В глазах начало мутнеть, пальцы задрожали...
        - Ты пойдешь в тюрьму и будешь просить у Карри помощи, - сказал он приказным тоном, глядя Лысому в глаза и не мигая, но тот не опустил взгляда и ответил только:
        - Нет.
        - Я твой президент.
        - Но недолго им останетесь, если продолжите так относиться ко мне и ко всем остальным...
        Это был бунт. Мятеж. Откровенное противостояние.
        Но хуже всего было то, что Брэдли нечего было ответить... Мысли путались, в глазах начинало двоиться... Болезнь без названия, которую он упрямо отрицал, очевидно прогрессировала, и его это злило.
        - Что с вами? - обеспокоенно спросил Лысый, наконец заметив, что с Брэдли Джонсоном что-то не так.
        - Все в порядке.
        - Сердце?
        - Я в порядке, - зашипел Брэдли.
        - Вызвать скорую помощь?
        - Нет... убирайся... - Лысый нерешительно поднялся из-за стола и помедлил. - Убирайся! - рявкнул президент еще раз, и тогда мужчина наконец вышел за помещения, плотно закрывая за собой дверь.
        Через несколько дней Кристен отправилась к Карри. Путь от дома до колонии уже стал таким привычным, почти родным, что она больше не задумывалась, как же это странно и дико - ходить навещать кого-то в тюрьму. Ее больше не пугали строгие охранники и хамоватые заключенные, тем более что последние стали относиться к ней гораздо теплее после сытной свадьбы. Некоторым из них она и сейчас приносила посылки вместе с посылками для Карри. Для Артана, например, у нее всегда были свежие журналы по автомобилестроению, для Джимми - сигареты, для мистера Касабланки - копченая колбаса и зеленый чай, а для Ксеноморфа - отличная согревающая мазь от радикулита. Сама Кристен никогда не догадалась бы приносить что-нибудь кому-то кроме Карри, на это ее сподвигла Лэсси. Лэсси была гораздо лучше знакома с тюремными правилами и знала, как сделать жизнь брата легче и безопасней. Помощь и поддержание связей с другими заключенными были в числе приоритетов. Кристен послушно следовала всем ее советам.
        Лэсси вообще всегда была рядом, провожала и встречала из колледжа, помогала с домашними заданиями, а вечером они гуляли, ходили в кафе и часами разговаривали обо всем на свете. Иногда Кристен ездила вместе с Лэсси на съемочную площадку, и тогда их обеих забирал и развозил по домам Лайнел.
        Сегодня Кристен и Лэсси тоже приехали в тюрьму вдвоем.
        Знакомый надзиратель встретил их кивком.
        - Сегодня прохладно, можете не снимать пальто, - сказал он Кристен, и та смущенно заулыбалась:
        - Спасибо... - и покрепче запахнула пальто, скрывая за ним живот.
        - Что у вас сегодня?
        - Три номера журнала для Артана, а для Карри - шампунь, новое полотенце, печенье и немного сыра.
        - Окей. Подождите пять минут, я сообщу о вас, и можно будет пройти.
        Кристен и Лэсси уселись на твердую скамейку в длинном и холодном коридоре. Здесь было довольно тихо, но потом раздалась монотонное жужжание, и решетка на другом конце коридора поехала в сторону, пропуская еще одного человека...
        - Отец? - тихо ахнула Лэсси, приглядываясь к приближающейся фигуре.
        Кристен быстро обернулась и застыла.
        Это и вправду был Брэдли, и он шагал прямо по направлению к ним.
        - Вот черт, - сказала Лэсси.
        - Что он тут забыл? - прошептала Кристен. Ей было прекрасно известно, что Джонсон-старший по каким-то личным причинам ненавидит тюрьмы и потому до сегодняшнего дня ни разу не навещал сына.
        - Понятия не имею, - Лэсси была удивлена не меньше.
        Тем временем, Брэдли почти поравнялся с девушками, и по его лицу было ясно: его эта встреча тоже явно не радует. Кажется, он вообще надеялся, что об этом визите не узнают.
        - А вот и вы, - сказал он, остановившись перед Кристен и Лэсси.
        - Ты решил нарушить правило? - спросила у него Лэсси.
        - Мне пришлось, - уклончиво ответил отец.
        - Что-то случилось?
        - Ничего такого, о чем тебе нужно знать.
        - Ясно, - Лэсси поджала губы, но Брэдли уже повернулся к Кристен и совершенно бесцеремонно разглядывал ее живот.
        - Впечатляет, - сказал он наконец. - Когда роды?
        - В середине марта, - рассеянно ответила Кристен.
        - Мальчик? Девочка?
        - Мы не узнавали, но Карри надеется, что...
        - Плевать, - перебил ее Брэдли, и Кристен тут же залилась пунцовой краской. - У Карри есть сейчас дела поважнее этого ребенка или тебя, - он ткнул ей пальцем в лицо с явным намерением обидеть. Кристен задохнулась и отпрянула.
        - Отец, - прошипела Лэсси. - Тебе лучше уйти...
        - Это вам лучше уйти.
        - Мы пришли первыми.
        Брэдли расхохотался:
        - Да вы каждый день в этот цирк бегаете... Ты серьезно считаешь, что я должен пропустить вас вперед? Ты ведь понимаешь, что если я пришел сюда, значит, это и вправду важно?
        Лэсси промолчала.
        - Мне надо увидеть сына, - добавил Брэдли твердо.
        - Лучше пойдем, - пробормотала Кристен, поднимаясь с места. - Надзиратель передаст посылку. Вернемся завтра.
        - Ты уверена? - переспросила ее Лэсси, и Кристен отчаянно закивала. Она начинала задыхаться просто от того, что находилась в одном помещении с этим человеком. Ей было нужно на воздух.
        - Ага.
        - Тогда идем, - Лэсси подхватила ее под локоть. - Можно поехать на киностудию. До начала съемок два часа, но мы можем посидеть в кафетерии...
        - Да, отличная идея, - ответила Кристен, и они быстро зашагали в сторону выхода.
        Брэдли проводил их взглядом, победно задрав голову.
        19 глава
        Голова болела, как будто он всю ночь пил, но на самом деле он просто не выспался. В три часа ночи в подвале прорвало трубопровод, и его, как члена ремонтной бригады, в числе прочих вызвали на восстановительные работы. Прорыв оказался серьезным, утечка - большой, и они до шести утра бродили по колено в воде, латая трубы, переругиваясь и зевая в полумраке. В половину седьмого, после холодного душа, Карри наконец дополз до постели, но поспать уже не удалось: через полчаса дежурный надзиратель забарабанил дубинкой по металлическим решеткам, надрывая хриплый голос:
        - Подъем! Перекличка!
        Всем было наплевать, что случилось ночью. Потому что это было ночью - а теперь наступило утро, и ничто не могло сдвинуть подъем на более позднее время.
        - Проклятые суки, - Джимми зарылся носом в подушку: он тоже не спал всю ночь, латая трубы и откачивая потом из подвала воду. Лицо у него было опухшее, глаза красные. Когда он зевал, казалось, что он вот-вот вывихнет челюсть.
        - Им насрать на нас, - пробормотал с другой койки Артан.
        - Ты только понял это? - усмехнулся Джимми.
        Карри потянулся и усилием воли сел в постели. Сегодня должны были прийти Кристен и Лэсси - а значит, несмотря на все дерьмо, ему было ради чего просыпаться, вставать с жесткого матраса и жить дальше.
        - Пошевеливайтесь, ленивые ублюдки! - рявкнул охранник, проходя мимо их камеры.
        - Какого хрена? - не выдержал Джимми. - Мы всю ночь пахали, как проклятые!
        - Ляжешь сегодня пораньше, Эмерсон, - ответил ему надзиратель.
        - Да я усну где-нибудь посреди дня!
        - И тогда угодишь в карцер.
        Карри усмехнулся. Спорить с охранниками было бесполезно. В большинстве своем это были неплохие ребята, но они, как и заключенные, были повязаны обязательствами и глупым регламентом.
        Впрочем, в бессонной ночи был свой плюс: ему не успели присниться кошмары. Хотя в последнее время плохие сны, надо признать, немного отступили. Сцена убийства Косого больше не преследовала его, стоило закрыть глаза... Вместо этого он постоянно представлял Кристен: такую теплую, вкусно пахнущую, с обнаженными плечами, разбросанными темными локонами и большим округлым животом.
        Кристен приходила к нему два раза в неделю, обычно вместе с Лэсси, а он с нетерпением ждал дня, когда им снова позволят встретиться наедине, и ему не придется скрывать эмоции, и он сможет обнимать ее, целовать, путаться пальцами в ее волосах, ласкать ее живот и просто лежать рядом, вдыхая терпкий запах ее кожи...
        - Перекличка! - снова закричал охранник. - Выходим из камер, ленивые мешки дерьма!
        Карри спустил ноги на пол.
        - Забей, - сказала Лэсси, когда они с Кристен поймали такси и отправились на киностудию.
        - Зачем он вообще спросил, когда родится ребенок? Зачем спросил, кто будет - мальчик или девочка? - пробормотала Кристен. Если честно, после этой встречи у нее дрожали и коленки, и голос.
        Лэсси пожала плечами:
        - Это же отец. Он всегда был таким. Странным. Нелогичным. И хамом.
        - Неужели ему действительно настолько наплевать? - Кристен задохнулась, чувствуя, как к горлу подступают рыдания. Она и не думала, что отреагирует так бурно, но беременность и уровень гормонов явно давали о себе знать. Она была уязвима как никогда.
        - Тшшш, - попыталась успокоить ее Лэсси. Прижавшись к Кристен, Лэсси принялась гладить ее по плечу. - Зачем тебе его одобрение?
        - Знаешь, это сложно, - всхлипнула Кристен. - Мои родители недолюбливают Карри. Они делают вид, что все нормально, но я же вижу, я не дура... Ваш отец меня вообще ненавидит... что не так с нашей парой?
        - Зато ты наверняка понравилась бы нашей маме... Может быть, однажды Карри вас даже познакомит.
        Кристен затаила дыхание:
        - Я даже не знаю, кто ваша мама, что с ней и почему никто не хочет со мной об этом говорить...
        - Это долгая и сложная история, - Лэсси пожала плечами.
        - Ну вот, и ты... - разочарованно выдохнула Кристен.
        - Прости, - Лэсси сжала ее пальцы в своей ладони. - Наша мама - неплохая женщина, и я люблю ее. И ты бы ей понравилась... Но мы с Карри стараемся не вспоминать и не говорить о ней, - Лэсси поморщилась. - Чтобы лишний раз не причинять себе боль.
        - Но когда-нибудь я все узнаю, верно?
        - Конечно. Ведь ты теперь - наша семья.
        - Отец?
        Карри с ошарашенным видом остановился в метре от стола, за которым сидел Джонсон-старший. Карри пришел на встречу с женой и сестрой, а перед ним неожиданно оказался человек, которого он меньше всего ожидал увидеть в ближайшие несколько лет. Всем было давно известно: Брэдли Джонсон избегал исправительных учреждений. Он никогда никого не навещал. На то были свои причины.
        - Здравствуй, Карри.
        - Что ты здесь делаешь? - все еще ожидая, что отец может испариться в любой момент, Карри нерешительно подошел к столу.
        - Садись.
        - Что-то с мамой? - Карри вздрогнул. - С Кристен? С малышом?
        - Все нормально, - успокоил его Брэдли. - Я пришел, потому что нужно поговорить.
        - О чем, черт возьми? Я в тюрьме. Я бесполезен.
        - Ошибаешься.
        Карри заметно напрягся, но все-таки сел напротив отца. У него было много вопросов, но он не стал задавать их. Он прекрасно понимал: если отец пришел к нему лично - значит, для него это был вопрос жизни и смерти.
        - Джонни мертв.
        - Что? - Карри почувствовал, как потемнело в глазах, и схватился побелевшими пальцами в столешницу. - Что значит, мертв? Что случилось?
        - Мертв - значит, мертв. Мы его похоронили. Еще в конце лета.
        - Какого... Что за... - Карри не мог подобрать слов. В глазах тут же предательски защипало. Другой на его месте долго не мог бы поверить в смерть лучшего друга - но Карри поверил сразу. Он уже привык, что в его жизни так случается.
        - Сказать тебе, кто убил его?
        - «Гиены»?
        - Парни Альвареса.
        - Твою мать...
        На несколько секунд они замолчали, и со стороны даже могло показаться, что они пришли к какому-то пониманию, к какому-то компромиссу. Могло показаться, что эти сидящие друг напротив друга люди - не давно разбросанные по разные стороны баррикад, а близкие, родные, объединенные одной бедой и одной общей целью...
        Но это, конечно, было не так.
        Брэдли рассчитывал, что весть о смерти лучшего друга всколыхнет в его сыне темные чувства: злость, ненависть, жажду мести.
        Но нет.
        Карри подумал совсем о другом.
        «Как же в этом аду будет жить мой сын», - подумал он. И в его голове с новой силой завертелись мысли о том, чтобы бросить к чертям собачьим клуб, и сбежать вместе с Кристен и малышом на другой конец света, в Китай, и начать новую жизнь, и никогда, никогда, никогда не видеть больше смертей тех людей, которых он любит...
        - Мы должны отомстить, - твердо сказал отец.
        - Чего ты от меня хочешь? - Карри едва соображал, но Брэдли этого не понял. Обрадованный тем, что Карри не сказал тут же категорического «нет», он принялся расписывать ему придуманный совместно с Алонсо Риверой план.
        Найти человека, планирующего побег.
        Обыграть его в карты.
        Заставить его внедриться в «Банду».
        - Это все... все, что от тебя требуется. Дальше мы справимся сами.
        - Ясно, - Карри лихорадочно соображал, насколько отцовские планы пересекаются с его собственными.
        Там побег - и тут побег.
        Двойной побег - почему бы и нет?
        Он сбежит в Китай - а Джонни будет отмщен.
        Два зайца одним выстрелом.
        Двойной побег.
        И не придется портить отношения с отцом перед расставанием.
        - Ты что, согласен? - Брэдли ошарашенно смотрел на него, не веря собственным глазам. Он был уверен, что придется уговаривать или угрожать.
        - Да, согласен, - Карри рассеянно кивнул, все еще погруженный в собственные расчеты и мысли. - Только...
        - Что? - Брэдли поднял на Карри глаза.
        - Сначала должен родиться мой сын.
        20 глава
        В кафетерии на киностудии было тепло и уютно, но Кристен все равно знобило. Она все еще с трудом приходила в себя после инцидента с Брэдли.
        - Я заказала бы виски с колой, но тебе нельзя, - пошутила Лэсси.
        - Закажи для себя, - предложила Кристен с улыбкой.
        - Чтобы ты дышала алкогольными парами и не могла выпить вместе со мной? Ну уж нет! Я не настолько жестока!
        Кристен рассмеялась:
        - Мне даже кофе нельзя!
        - Но какао-то можно?
        - Иногда, - Кристен кивнула.
        - Значит, будем пить какао.
        - С зефиром.
        - Определенно. Лучший зимний напиток.
        Когда официантка принесла две кружки с дымящимся какао и плавающими на поверхности кусочками зефира, Кристен уже чувствовала себя немного лучше.
        - Как продвигаются твои съемки в кино?
        - В марте я буду уже свободна, - сказала Лэсси, осторожно вылавливая ложкой кусочек зефира и отправляя его в рот.
        - Вернешься в кафе, где работала до этого?
        - Мне кажется, меня там уже списали со счетов, - улыбнулась Лэсси. - Но да, надо найти работу на время, которое у меня будет до начала промо-тура в поддержку фильма...
        - Ого! - удивилась Кристен. - Ты поедешь в тур?
        - Это не обязательно, - Лэсси пожала плечами. - Но я решила, что было бы здорово посетить несколько городов. Хотя бы Лос-Анджелес и Нью-Йорк. Ну... знаешь, чтобы меня заметили и запомнили. И я продолжу ходить на прослушивания, конечно.
        Кристен покивала:
        - Здорово. А как будет называться фильм?
        - У него несколько рабочих названий. «Сердце на ладони», «Сердце на двоих» и «Любовь без хирургического вмешательства». Медицинская драма.
        - Да, я помню, ты говорила. Но сюжет раскрывать отказалась.
        - Тогда тебе будет неинтересно смотреть!
        Кристен рассмеялась:
        - Ладно, ладно... Вы подружились с Кристиной, верно?
        - Да, она классная. Такая, знаешь... очень простая. Хотя она уже не первый год в индустрии. Она дает отличные советы по поводу одежды, макияжа, как правильно ловить свет, как держаться перед камерой...
        - Она молодец.
        - Да.
        - И ты тоже. Когда-нибудь ты станешь звездой Голливуда и будешь водить меня на вечеринки.
        - Ага, Карри мне то же самое сказал...
        - Правда?
        - Ага. Попросил, чтобы я познакомила его с Эммой Стоун.
        - Серьезно? - Кристен расхохоталась. - Вот черт! Я ревную!
        - Ну да, куда тебе тягаться с Эммой Стоун! - подхватила со смехом Лэсси. - Только Эмме вряд ли нужен Карри...
        - Потому что у нее есть Гослинг?
        - Потому что у нее есть Гослинг!
        Они снова обе рассмеялись, потом Кристен с улыбкой прошептала:
        - У Карри кубики на животе круче, чем у Гослинга.
        - Как будто кубики - это самое главное.
        - Миранда сказала бы, что красивый пресс - это самое сексуальное в мужчине, - возразила Кристен.
        - А ты что думаешь?
        Кристен поджала губы:
        - А я думаю, что просто люблю его... И мне плевать на Гослинга.
        Миранда поставила кружку из-под пива на барную стойку и коротко кивнула бармену:
        - Еще.
        - Мне кажется, вам уже достаточно, мисс, - участливо заметил официант, поглядывая на Миранду. Миранда, как известно, напивалась моментально, и моментально начинала выглядеть и вести себя отвратительно: глаза у нее косили, язык заплетался, и она не могла нормально стоять на ногах.
        - За тобой будут присматривать, - сказала ей летом Люсиль, девушка из клубной тусовки, которая давала старт тем злополучным гонкам.
        - Даже когда я уеду обратно в Сакраменто? - спросила тогда Миранда.
        - Ты вернешься.
        - Ни за что.
        - Ты вернешься.
        Тогда слова той девушки казались таким бредом, а теперь... Миранда действительно хотела обратно. Именно поэтому она пришла сегодня в одиночестве в бар, чтобы выпить и подумать. После всех унижений, нескольких изнасилований, расставания с парнем, попытки суицида, шепотков за спиной, походов к психологу - после всего этого ее тянуло обратно, в ту сумасшедшую тусовку, где люди не задумывались о боли и о завтрашнем дне, веселились, пили пиво и курили травку, занимались сексом, гоняли на мотоциклах по извилистым трассам... в общем - жили. Ее нынешняя жизнь не казалась ей полноценной. Да, ей стало значительно лучше, и она снова набрала вес, начала общаться с людьми, даже ходить на свидания, но... чего-то не хватало. Той бешеной энергетики. Того сладкого ощущения опасности. Тех людей. Она понимала: возвращаться нельзя. Но так хотелось, черт, так хотелось...
        Она никому не говорила о своих мыслях. Кристен, Нэйт и Лэсси просто побили бы ее за такие слова, заперли бы в четырех стенах, чтобы она - не дай бог! - не сбежала куда-нибудь навстречу приключениям. Родители сошли бы с ума - с них было достаточно страданий. Психолог бы решил, что сеансы терапии не пошли ей на пользу, и прописал бы ей еще несколько препаратов. Может, он был бы прав. Но она не чувствовала себя больной. Напротив - она наконец снова ощутила жажду жизни. Правда, жажда эта была запретной.
        - Я с ним согласен, - молодой мужчина подсел рядом с ней и кивнул в сторону официанта. - Сколько ты уже выпила, красавица?
        - Недостаточно, чтобы дать тебе, - рыкнула Миранда в ответ, и ее новый собеседник поднял руки, показывая раскрытые ладони:
        - Как грубо! Я не извращенец, чтобы спать с пьяными девушками! Я просто беспокоюсь!
        - Да неужели? - Миранда огрызнулась. - Какой заботливый!
        - Может, лучше закажешь кофе? - спросил мужчина и обратился к официанту: - Один кофе, пожалуйста! И одну колу со льдом!
        - Ты что, трезвенник? - фыркнула Миранда.
        - Если я тоже напьюсь, кто будет провожать тебя до такси?
        - Как-нибудь сама доберусь.
        - Сомневаюсь, - мужчина покачал головой, а потом протянул ей правую ладонь: - Я Генри, кстати.
        - Да хоть Папа Римский... Я предпочитаю плохих парней, - она горько усмехнулась.
        - Сомневаешься, что я плохой?
        - Посреди ночи в баре ты пьешь колу... плохие парни так не делают.
        Мужчина хмыкнул:
        - Ну, черт... Что я должен сделать, в таком случае? Сыграть с тобой, кто больше выпьет?
        - Забей. Сегодня не твой день, Генри, - Миранда нажала ему пальцем на кончик носа и встала из-за барной стойки, поправляя платье. Ей чертовски хотелось в туалет.
        Новый знакомый не стал ее окликать или догонять.
        Шатаясь и цепляясь руками за стены и проходящих мимо людей, Миранда с трудом добралась до уборной. Ее начало тошнить, и она не сразу попала ладонью по дверной ручке, потому что в глазах двоилось. Открыв наконец дверь, она доползла до ближайшей кабинки и распахнула ее.
        - Занято, не видишь?! Закрой, сука! - раздался вопль, и она отшатнулась, смутно соображая, кто кричит и что происходит.
        В кабинке трахались.
        Широко расставив ноги и уперевшись шпильками в стенки кабинки, а руками уцепившись за ее края, молодая темноволосая девушка почти висела в воздухе. Молодой мужчина со спущенными джинсами держал ее обеими руками за задницу и ритмично вгонял в нее член. Мышцы на его заднице ходили ходуном...
        Мужчина показался ей знакомым, хоть и стоял спиной.
        Она прищурилась, силясь узнать его.
        - Да ты обалдела, сука?! Дверь закрой! - снова рявкнула девушка.
        И тут мужчина обернулся.
        Миранда тут же отшатнулась.
        Это был Лиам Джонсон.
        Пока она соображала, на лице Лиама появилась гаденькая ухмылочка, и он, не переставая трахать девушку, хрипло прошептал:
        - О, Миранда... Давно не виделись. С самой свадьбы твоей подружки и моего братика... Хочешь к нам третьей?
        21 глава
        Миранда пулей вылетела из бара.
        Прохладный ветерок холодил разгоряченную кожу, успокаивал раскрасневшиеся щеки, и она отчаянно хватала ртом воздух.
        Нет, это было издевательство.
        Форменное издевательство!
        - Я... я... - пробормотала она, когда Лиам сделал ей откровенное предложение. Его бедра продолжали ходить ходуном, и девушка под ним стонала, запрокинув голову, едва не вытирая длинными черными волосами толчок и по-паучьи цепляясь за стенки руками и ногами.
        - Ты... ты... - передразнил ее Лиам. - Что, такая же тихоня и недотрога, как новая женушка моего братца?
        Миранда только открывала и закрывала рот, как выброшенная на берег рыба. Что ей было ответить?
        - Ну же, иди сюда, или закрой дверь и проваливай, - рыкнул Лиам.
        Миранда сделала шаг назад.
        Захлопнула дверь туалетной кабинки.
        И помчалась на улицу, сбивая по пути людей.
        Сегодня в тюрьме был кинопоказ. У мистера Аллена, руководителя киноклуба, был отличный вкус: он показывал заключенным «Зеленую милю», «Остров проклятых», «Молчание ягнят», «Американскую историю Х», «Жизнь Дэвида Гейла» и другие мощные вещи. Его задачей было пробудить в мужчинах, отбывающих срок за самые разные преступления, лучшие чувства. В первую очередь - способность сострадать, сочувствовать. Если какой-то фильм особенно трогал его подопечных, вызывал живые дискуссии, а порой даже слезы, мистер Аллен ставил галочку рядом с названием этой ленты в своем журнале. Если фильм принимался плохо, был освистан и осмеян, Аллен ставил прочерк. Рядом с каждым фильмом его списка были и галочки, и прочерки: разная аудитория реагировала по-разному. Если прочерков было слишком много - фильм убирался из списка и больше не показывался. Если было много галочек - Аллен старательно искал другие, похожие ленты. В последний раз особенным успехом пользовался фильм «Писатели свободы» с Хиллари Суонк. А вот «Эффект бабочки» потерпел поражение. Аллен до сих пор не мог понять, почему. Вероятнее всего, заключенным просто
пришелся не по душе Эштон Кутчер.
        - Слишком смазливый, - заявил кто-то.
        - Педик! - поддержали его с другой стороны зала.
        - Говорят, он женат на Миле Кунис, это правда?
        - Да нет, они только собираются пожениться... У них ребенок недавно родился, вроде бы...
        - Ага, девочка.
        - Ух ты!
        Аллен был вынужден прервать показ и успокаивать заключенных, но когда спустя пять минут фильм снова включили, все повторилось.
        Ему пришлось поставить уже третий прочерк напротив названия «Эффект бабочки».
        «Не показывать фильмы с Эштоном Кутчером», - сказал он себе мысленно.
        Но сегодня в программе был не Кутчер. Сегодня заключенные должны были смотреть фильм «Банды Нью-Йорка».
        И Аллен надеялся, что показ пройдет успешно.
        - Эй, Джонсон, сиги есть?
        - Неа.
        - Не ври мне... От тебя табаком воняет, - старик Рокси пихнул Карри кулаком, и тот рассеянно потер плечо:
        - Последнюю сегодня выкурил.
        - Ну да, как же... Под подушкой небось прячешь вместе с фотографиями своей крали. Дрочишь на нее по ночам, а потом куришь...
        Карри фыркнул, а про себя подумал: «Надо будет попросить Кристен притащить этому засранцу сигарет».
        - Скажи-ка мне лучше, Рокси, сколько ты уже тут? - прошептал он, склонившись к собеседнику.
        - Двадцать восемь лет, шесть месяцев, пять дней и...
        - Ты правда все еще думаешь, что тебя когда-нибудь выпустят?
        - Конечно, я ведь невиновен, - иронично заметил Рокси.
        - Все мы тут невиновны, - усмехнулся Карри.
        На самом деле, Рокси сидел за жестокое тройное убийство - никто из нынешних заключенных не знал подробностей дела, что только добавляло ему авторитета и таинственности. Между тем, Рокси был рубаха-парень и душа компании: он решал проблемы мирным путем, делился всем, что посылала ему супруга, отлично шутил и играл в карты. Недостаток у него был всего один: он жутко храпел. Зато в остальном заключенные его обожали. Он был негласным лидером тюрьмы. С ним приходилось считаться даже тюремщикам и администрации.
        - Ты никогда не думал сбежать? - Карри мягко перевел разговор на тему, которая его волновала.
        - А ты что, побег задумал, мальчик? - хмыкнул Рокси, склоняясь поближе. Изо рта у него воняло луком, но Карри стерпел это.
        - Возможно.
        - Зачем это тебе? Тебе дадут не больше шестерки.
        - Моя жена беременна.
        - Знаю. Хреново, - Рокси поджал губы.
        - Хреново будет, если я просру, как мой сын скажет свое первое слово и сделает свой первый шаг... понимаешь? - горячо прошептал Карри, и хотя разговор с Рокси был чистой воды продуманным ходом игры, эти слова были искренними. Он действительно боялся пропустить все, что его сын сделает в первый раз - без него. Мысль о том, что он будет видеть малыша раз в неделю долгих пять или шесть лет, казалась невыносимой. Как и мысль о редких встречах с Кристен и сексе раз в месяц на казенных простынях.
        - Понимаю, - его собеседник кивнул. - Но нет, я никогда не хотел сбежать... Мне и тут хорошо. Снаружи куда больше дерьма. В тюрьме хотя бы порядок есть.
        - Я спрашиваю, потому что ты наверняка знаешь пути отхода.
        - Хочешь, чтобы я тебе план помог придумать?
        - И посоветовал человека, который захочет бежать со мной... Ты таких наверняка знаешь.
        - Ну да, - Рокси кивнул. - Лекс вон, например.
        - Александр?
        - Ага. Он уже месяцев шесть об этом бурчит.
        - И что?
        - И ничего. Стремается.
        Карри прищурился. Этой информации ему было пока достаточно. Все, чего он хотел от Рокси, - это конкретное имя. Рокси пользовался уважением и доверием и обычно знал обо всем, что происходит в тюрьме: кто виновен и кто нет, у кого жена беременна, у кого СПИД, кого отымели в задницу, кто прячет наркоту, кто хочет сбежать. Как сбежать - Рокси тоже наверняка знал: за почти тридцать лет, что он провел в этих стенах, было совершено несколько удачных побегов. Неудачные тоже были, но Карри предпочитал о них не думать. Он был уверен: ему повезет. Теперь он должен был подкатить к Лексу и тонко намекнуть ему, что они могут сбежать вместе, но взамен за помощь Карри потребует ответную услугу: работу на «Демонов» и «Гиен» против «Банды Альвареса». Чтобы закрепить эту сделку, Карри намеревался сыграть с Лексом в карты.
        Если повезет - то повезет.
        Не повезет - он попробует еще раз.
        Тут уж как карта ляжет.
        А пока - пока у него было время, чтобы еще раз все обдумать. В общем зале как раз начинался кинопоказ - и он пошел туда, чтобы не вызывать подозрений.
        Сегодня крутили «Банды Нью-Йорка».
        Миранда еще раз нажала на звонок. В квартире отчетливо зазвенел колокольчик. Наконец послышались шаги.
        - Миранда? Что случилось? - распахнув дверь, Нэйт с ошарашенным видом уставилась на перепуганную, заплаканную подругу.
        Миранда тут же бросилась ей на шею:
        - Лиам... Я встретила его в баре. Он... черт, он трахался!
        Нэйт поморщилась:
        - И что с того?
        - Это... уффф, - она выдохнула, собираясь с мыслями и размазывая по щекам слезы.
        - Что? Что? - нетерпеливо переспросила Нэйт.
        - Это было так... сексуально, - выдавила наконец Миранда. Щеки ее залила краска, она опустила глаза, морщась от переполняющих эмоций.
        - О боже, - Нэйт вздохнула. - Проходи. Я налью чаю.
        Им предстоял долгий разговор.
        22 глава
        После встречи с отцом прошло всего несколько дней, но многое уже успело измениться.
        Он окончательно решил, что совершит побег.
        Решил, что на прощание поможет отцу расправиться с «Бандой».
        Посоветовался с Рокси.
        Выяснил, к какому человеку нужно обратиться за помощью.
        Теперь ему оставалось поговорить непосредственно с Лексом, заключить сделку, расплатиться карточной валютой.
        Но сначала он должен был обсудить этот вопрос с лучшим другом.
        Лысый как будто предчувствовал, о чем пойдет речь. Вид у него был обеспокоенный. Он щурился и наклонился как можно ближе, когда Карри начал говорить.
        - Бежать? - переспросил он, когда Карри только озвучил свою мысль. - Да ты в своем уме, Джонсон? У тебя через два месяца ребенок родится...
        - Именно поэтому я и должен сбежать, - объяснил Карри. - Мне дадут пять или шесть лет. К тому времени, как я выйду из тюрьмы, мой сын научится ходить и разговаривать. И это не я буду поддерживать его сзади, когда он начнет учиться кататься на своем первом велосипеде. Не я буду возить его в выходные в зоопарк и парк аттракционов. Не я поведу его за руку в детский сад... не я, понимаешь? - глаза у него загорелись, язык пересох, и Лысый подумал, что Карри выглядит почти безумно.
        - Я понимаю, но... у него же будет мать. Ты ведь любишь Кристен, неужели ты не доверяешь ей своего ребенка?
        Карри поморщился:
        - Что за дурацкий вопрос? Конечно, я доверяю ей! Но я тоже хочу быть рядом... Безумно хочу. А еще я хочу защитить их обоих от клуба, - он помолчал, а потом сказал: - Я знаю, что Джонни убили.
        - Я знаю, что ты знаешь, - Лысый опустил глаза. - Твой отец уже несколько дней ходит чертовски счастливый... Он был уверен, что ты откажешься помогать. Вообще-то, все были уверены... Но теперь я понимаю, почему ты согласился. Ты хочешь сбежать вместе с человеком, который будет работать на «Демонов» и «Гиен».
        - Верно, - Карри кивнул. - И я считаю, что «Банда» правда заслужила быть разваленной. Хотя бы во имя мести за Джонни.
        - Ты же понимаешь, что если шпион выяснит, кто именно убил Джонни, то кровь все равно прольется?
        - Понимаю, - Карри кивнул. - Пускай. Но я в этом участвовать не буду. Я в это время буду уже далеко.
        - Куда ты хочешь бежать?
        - В Китай.
        - Странный выбор, - Лысый поморщился, но Карри улыбнулся и покачал головой:
        - Это не мой выбор, это выбор Кристен.
        - Она в курсе? - Лысый удивился.
        - Еще нет, просто однажды мы говорили, как здорово было бы сбежать от всего этого... и она сказала, что идеальное место - это Китай. Там нас никто не станет искать.
        - Ты хочешь сбежать раз и навсегда?
        - Конечно. Если я вернусь в Сакраменто или вообще в Штаты, то попаду обратно за решетку, и уже не на пять лет.
        - Ага, и это если тебя до этого кто-нибудь не пришьет. «Гиены» - в качестве мести за Косого. Или наши - в качестве наказания за предательство. Ты же понимаешь, что если сбежишь, то тебя исключат из клуба? Заочно. Если явишься обратно - останешься с выжженной спиной.
        - Я знаю, - Карри кивнул. Он уже много раз думал обо всем этом, но своего решения не изменил.
        - А что же Лэсси? Кира? Что же я, в конце концов? - спросил Лысый почти с отчаянием в голосе. - Ты просто бросишь нас здесь, на волю Брэдли и Лиама? Ты представляешь, что они сделают с клубом, если тебя не станет? Ты был единственным, кто хоть немного сдерживал поток нелегальных продаж и всех этих сделок... Если ты сбежишь - клуб просто утонет в дерьме.
        - Я оставлю тебе координаты, ты передашь их Лэсси, будете приезжать к нам время от времени вместе с Кирой, - сказал Карри. - А что будет с клубом - мне насрать...
        Он так легко и просто сказал это, что сам удивился.
        Он всю жизнь прожил в клубе. Клуб был его семьей, его работой, его хобби, его обязанностью, его честью. Но его душа никогда не лежала к жестокости и преступлениям. Он был бы счастлив вычесть все это из жизни клуба и оставить только мотоциклы, гонки, вечеринки, скорость и азарт. В юности, может быть, ему и было весело, но теперь... Теперь умирали люди, которых он любил. Элисон. Эрик. Теперь Джонни. Он не мог допустить, чтобы следующими стали Кристен и их ребенок.
        - Вам тоже не нужно оставаться здесь, - сказал он. - Лэсси хочет стать актрисой. Переезжайте в Голливуд.
        - Хочешь, чтобы мне тоже выжгли спину? - хмыкнул Лысый. Он понимал своего друга и был согласен с ним, но если Карри уже успел обдумать вопрос со всех сторон и принять окончательное решение, то Лысый только-только начинал понимать: другого выхода действительно нет. Это болото затягивает. Надо бежать - вот единственный путь.
        - Хочу, чтобы ты был свободен, - ответил Карри. - И счастлив. Ты ведь любишь мою сестру?
        - Люблю, - сказал Лысый, глядя ему в глаза.
        - Она тоже заслуживает быть свободной и счастливой. И потом, у тебя есть альтернатива... Ты можешь уже сейчас пойти в тату-салон и начать сводить татуировку. Тогда им не придется жечь тебя горелкой.
        - Они все равно найдут способ причинить боль, - пожал плечами Лысый.
        - Оставь для них татуировку на плече. Небольшой участок. Ты это переживешь. А основную часть - волчицу, - просто сведи.
        Лысый задумчиво кивнул. Пожалуй, это была толковая мысль.
        - Ты уже знаешь, с кем будешь играть в карты? - спросил он.
        - Его зовут Александр Линн, - сообщил Карри. - Лекс. Рокси сказал, он планирует побег уже несколько месяцев, но пока не решился.
        - Ты еще не говорил с ним?
        - Нет, сделаю это завтра.
        - А если проиграешь партию?
        - Попробую еще, - Карри пожал плечами.
        - Ты же понимаешь, о чем я, - раздраженно перебил его Лысый. - Вдруг он потребует чего-то, чего ты не сможешь сделать?
        - Лекс? - Карри фыркнул. - Вряд ли. Он не криминальный авторитет. Главное, чтоб не заставил толчки за него мыть до скончания времен.
        - Он моет толчки?
        - Ага. Он в команде уборщиков. Впрочем, мыть толчки лучше, чем чинить их...
        Они немного помолчали. Лысый медленно переваривал полученную информацию.
        - Я не должен никому рассказывать о побеге?
        - Нет.
        - Даже Лэсси?
        - Особенно Лэсси, - заметил Карри. - Она обязательно попытается меня переубедить, а у меня нет на это времени.
        - Твой отец сказал, ты хочешь дождаться, когда родится ребенок...
        - Да, я хочу сбежать через пару недель после этого... Мне нужно лишь, чтобы Кристен оправилась и была готова к переезду.
        - Но будет ли готов малыш?
        - Он справится. Он будет сильным, как и его родители. Он переживет это, чтобы быть свободным.
        Лысый вздохнул. Впереди были серьезные перемены, и они пугали его.
        В этих переменах был позитив: Карри с Кристен и малышом будут далеко от клубных разборок, у него и Лэсси тоже есть шанс сбежать.
        Негатива тоже хватало: неизвестно, как отреагируют на все Брэдли и Лиам, неизвестно, что станет с клубом, неизвестно, как будут жить дальше Алисия, Кира и ребята, которых он считал своими друзьями.
        Карри о негативных сторонах побега почему-то не задумывался. Его больше волновала судьба их с Кристен и малышом семьи. Он отчаянно хотел спрятать их от жестокого мира, в котором родился, вырос и провел столько лет. Все остальное было не так уж важно.
        Лысый смотрел на все проще и прозаичней. Дело в том, что конкретно его никакая беда за эти годы не коснулась.
        А Карри потерял любимую женщину. Эта утрата до сих пор билась раненой птицей в его сердце, и он знал, боль никогда не уйдет окончательно. Но он не хотел потерять еще и Кристен. Не мог. Не имел права. Тем более что скоро должна была родиться еще одна жизнь.
        Он даже имя для этой жизни уже придумал.
        Джонни.
        Да, он собирался назвать своего сына Джонни.
        В честь друга, который отдал жизнь за любимых людей.
        23 глава
        - Кто была та девчонка, которая помешала нам?
        - Миранда.
        Лиам и Ноэль лежали в постели. Ее влажные груди мягко вздымались и опадали, сладковато-кислый аромат пота пронизывал комнату, а в теле Лиама растекалась блаженная истома. Это был чертовски хороший секс.
        - Значит, ее зовут Миранда? - переспросила Ноэль. - Кто она такая и зачем ты предлагал ей быть третьей? Ты правда хотел этого?
        - А ты ревнуешь? - Лиам усмехнулся.
        - Пфф, - фыркнула девушка. - Нет. Мне просто интересно.
        - Это близкая подруга Кристен.
        - Женушки твоего брата?
        - Ага.
        Ноэль поморщилась. Она едва успела увидеть Миранду, но та ей сразу не понравилась. Слишком уж... милая? Наивная. Простая. Это было видно с первого взгляда. Нет, она определенно не ревновала. Она была уверена в себе. Да и к чему тут ревновать? Миранда была явно не во вкусе Лиама - мужчине нравились соблазнительные, опасные, сложные девушки. Вроде нее, Ноэль. Миранда же была милейшим тюфяком.
        Ей нравились отношения с Лиамом. Изначально она рассчитывала, что Лиам влюбится в нее, и таким образом она привяжет его к себе, но в реальности все получилось еще лучше. Лиам не влюбился - кажется, у него способность по-настоящему влюбляться была атрофирована точно так же, как и у нее самой. Но он к ней привязался. По его собственным словам, она стала его командой, его опорой, его барьером от враждебного внешнего мира. Она поддерживала Лиама в его желании подняться в клубе - и он был благодарен. Она поливала грязью каждого, кто не нравился Лиаму, - и это повышало его самооценку. Она смешно шутила и отлично трахалась. Она была хороша собой, неглупа и - вот ведь удивительно! - пришлась по вкусу его отцу. Они с Лиамом, наверное, были родственными душами. Людьми, которым оказалось по пути в их мечтах и стремлениях. Поэтому он сделал ее своей старухой - а она готова была и дальше поддерживать его в желании стать президентом «Ночных демонов».
        - Отец был очень недоволен Карри, - сказал Лиам задумчиво.
        - Из-за свадьбы?
        - Да. И из-за тюрьмы. Отец считает, что Карри не стоило убивать Косого... то есть, эта тварь, конечно, заслужила смерть, но это все равно был опрометчивый и необдуманный поступок. Клуб остался без заместителя и вице-президента.
        - Тогда почему до сих пор не было выборов? - спросила Ноэль.
        - Потому что никто не выдвинулся на пост.
        - Все боятся испортить отношения с Карри?
        - Кто-то - да. Кто-то просто не хочет ответственности. Да и сам отец наверняка не знает, кого хочет видеть на посту вице-президента. Тем более что суда еще не было, вдруг Карри дадут условный срок...
        - Это вряд ли.
        - Как знать... В любом случае, сейчас Карри частично вернул расположение отца, согласившись работать по плану против «Банды Альвареса». Эти парни давно хотят забрать себе нашу территорию, но предпочитают не марать руки... предпочитали, - добавил он. - Пока не убили Джонни. Но они все равно хотят, чтобы «Демоны» и «Гиены» сожрали себя и друг друга сами. А мы в ответ хотим, чтобы они сожрали себя.
        - Союз с «Гиенами» - опасная штука, - заметила девушка, поворачиваясь на бок, лицом к Лиаму.
        - Надо быть осторожными, - согласился Лиам. - Но теперь у нас есть общий враг. Пока мы не победим его - мы наверняка будем работать сообща.
        - А потом вы отвоюете свою территорию и будете воевать за нее дальше, но уже между собой, - хмыкнула Ноэль.
        - Вполне возможно, - Лиам вздохнул.
        - Ты не боишься стать президентом в такие сложные времена?
        - Простых времен никогда не будет, - Лиам покачал головой. - Всегда будут разборки с другими клубами и группировками, дележка территории, клиентов, товара, всегда будут стычки, недомолвки, стенки...
        - И такое бывает?
        - Стенка на стенку? Конечно, - Лиам усмехнулся. - Меня это не пугает. А вот остаться на вторых, третьих ролях - это действительно хреново. Не хочу, чтобы ты думала, что я бессердечная тварь... Я по-своему люблю брата. Но его всегда переоценивали. На него возлагали большие надежды, а он... черт, он просто слился от всего этого! А меня, напротив, всегда недооценивали, и теперь у меня есть шанс доказать это. Доказать всем, что я могу быть лучше Карри! - глаза у него загорелись, и Ноэль поняла, что ей непременно нужно сказать ему что-нибудь вдохновляющее:
        - И ты сделаешь это. Отец все чаще смотрит на тебя задумчиво и серьезно...
        - Правда? Ты тоже заметила это? Значит, мне не кажется?
        - Тебе не кажется, - девушка кивнула. - Совсем скоро он поймет, что ты гораздо больше подходишь на пост вице-президента, а потом и президента. Старший сын - не значит безусловный наследник и продолжатель дела. Ты гораздо больше вдохновлен делами клуба.
        - Карри скис после смерти Элисон.
        - Мне его жаль. Но если это сказывается на его отношении к клубу - надо ли ему вообще быть в клубе?
        - Я же не могу его выгнать, - хмыкнул Лиам.
        - Пока нет, - уклончиво заметила Ноэль. - Но если появится повод, ты должен будешь указать на его ошибки. Так будет лучше для всех, в том числе и для него и его новой семьи.
        Лиам задумчиво кивнул. Он почему-то думал, что если у него есть возможность избавиться от Карри на какое-то время, он может просто успеть перетянуть одеяло на себя. Но до сих пор он не думал, что от Карри можно избавиться насовсем.
        Объявить его предателем идеалов.
        Нарушителем кодекса.
        Ведь это действительно было так. Если поставить перед Карри выбор - клуб или Кристен? - он выберет Кристен. И пускай. Это неплохо. Это даже хорошо - и для Карри, и для него, Лиама.
        Неожиданно он даже испытал какое-то облегчение. До этого момента совесть мучала его, и он метался, полагая, что предает брата в угоду своих интересов... Теперь он понял: он не предает Карри, он делает ему одолжение. Может быть, Карри даже будет благодарен ему. Ведь он никогда не хотел быть чертовым наследным принцем - особенно после смерти Элисон. Лиам даст ему шанс завязать со всем этим - и зажить совершенно другой жизнью.
        - Мне нужно к косметологу, посидишь с Кирой?
        Брэдли поднял глаза на Алисию:
        - А где Лэсси?
        - С Кристен, - ответила женщина.
        - Проклятье, - прорычал Брэдли. - Сколько можно таскаться с этой пузатой девкой?
        - Она беременна твоим внуком, - заметила Алисия.
        - Да мне насрать, - оборвал ее Брэдли, и Алисия, хоть и была недовольна его отношением к Кристен, благоразумно промолчала, чтобы не затевать скандал. - Оставь Киру с кем-нибудь из парней, - добавил мужчина, немного успокоившись.
        - Там только Гас. Он пьян.
        - Дважды проклятье!
        - Почему ты не хочешь побыть с дочерью? - не выдержала Алисия. Поведение мужа беспокоило ее все сильнее и сильнее.
        - Я плохо себя чувствую.
        - Что не так?
        - Голова болит. Ерунда, - соврал он. На самом деле, тремор сегодня был особенно сильным, в глазах двоилось и мутило, а голос Алисии звучал как будто бы сквозь несколько слоев плотной ваты...
        - Вот и не увиливай от отцовских обязанностей, - взгляд у Алисии стал прохладным, она прищурилась, на мгновение задерживаясь на пороге, а потом, не сказав больше ни слова, зашагала в сторону выхода... Брэдли проводил ее взглядом, отчаянно цепляясь побелевшими пальцами в обивку кресла и чувствуя, что вот-вот потеряет сознание...
        Через минуту в комнату влетела Кира. В руках она тащила только что нарисованный красный паровоз. Капли воды стекали с листа прямо на пол, но девочка этого не замечала. Не заметила она и того, что отец уже не сидит в кресле, а лежит рядом на ковре. Только наткнувшись на него и едва не перекатившись кубарем через грузное тело, она вскрикнула и выронила лист бумаги...
        - Папочка? - пробормотала она едва слышно. - Папочка?! Папа! Папа!
        Испуганный детский визг был слышен по всему клубу.
        Вот только в клубе почти никого не было. Один только Гас. Гас допивал вторую бутылку виски...
        24 глава
        - Терц? Бура? Штосс?
        Рокси выложил на стол две колоды карт. Карты были потрепанные, заигранные до дыр, и Карри сразу подумал, что они наверняка уже тысячу раз помечены: на одной едва заметная вмятина, на другой царапина, на третьей отпечаток пальца, на четвертой след от пастика, и так далее, и так далее, и так далее... Хозяин колод - Рокси, - знает каждую карту достаточно хорошо, чтобы узнать масть и старшинство по «рубашке». Играть с ним - мертвый номер. А вот как наблюдатель и судья он бесценен. Если, конечно, не собирается никому подсуживать...
        - Что предпочитаешь, Лекс? - спросил Карри. Сам он умел играть во все карточные игры, которые практиковались в тюрьме. И он даже не сомневался, что выиграет эту партию - первую и единственную.
        Вчера, когда Карри подкатил к нему, Лекс был немало удивлен.
        - Ты собираешься совершить побег? - спросил Карри без всяких вступительных речей.
        - Как ты узнал? - голос Лекса звучал почти испуганно.
        - Не бойся, я не собираюсь никому болтать об этом, - успокоил его Карри. - Я хочу помочь тебе.
        - С чего бы? - с подозрением спросил Лекс.
        - С того, что мне тоже нужно сбежать. И с того, что мне нужна твоя помощь в одном важном деле.
        - Что за дело?
        Карри придвинулся к нему ближе:
        - Знаешь «Банду Альвареса»?
        - Опасные засранцы, - Лекс кивнул.
        - Знаешь, что в числе сфер их деятельности есть укрывательство беглых преступников? - спросил Карри.
        - Мм... - протянул Лекс. - Я собирался сбежать к дальним родственникам в Канаду.
        - Но ведь тебе нужен промежуточный пункт?
        - Нет, - Лекс покачал головой.
        - Нужен, - повторил Карри. - Если мы заключим сделку, ты проведешь несколько недель или даже месяцев в логове Альвареса, снабжая информацией мой клуб.
        - Зачем это мне? Что я получу взамен? - мужчина прищурился.
        - Во-первых, ты сбежишь, - Карри загнул один палец. - Тебе ведь нужен человек, который поможет разработать план и провернет его вместе с тобой? Рокси сказал, что ты уже полгода не можешь решиться.
        - В моем плане есть прорехи, - признался Лекс.
        - Вот именно, - Карри кивнул. - Вместе мы их устраним.
        - Звучит неплохо.
        - Во-вторых, ты получишь почет, уважение и защиту от «Ночных демонов» и «Адских гиен», а если попросишь - еще и деньги, - с важным видом Карри загнул второй палец.
        - Ого.
        - И последнее, - третий палец. - Ты поможешь разоблачить и сдать копам одну из самых опасных преступных группировок штата, а значит, даже если тебя поймают, то наверняка скостят срок за помощь полиции вместо того, чтобы добавлять его за попытку побега.
        - Ты подготовился к этому разговору, - усмехнулся Лекс.
        - Еще бы! Но мы должны сыграть партию в карты. На желание. Сделка должна быть честной. Если я проиграю - ты вправе требовать от меня помощи в побеге без взаимной помощи с «Бандой».
        - А если у меня будет другое желание?
        - Любое твое желание - закон для меня в случае выигрыша, - без запинки ответил Карри.
        - Хорошо, - Лекс протянул руку, и Карри пожал ее.
        Игра начиналась.
        - Я тебе говорил, что плохо себя чувствую, - огрызнулся Брэдли, когда Алисия, ворвавшись в его палату, сначала бросилась обнимать его, смеясь и рыдая вперемешку, а потом обрушилась на него с обвинениями:
        - С тобой остался маленький ребенок! Ты хоть понимаешь, какая это ответственность?! Если тебе насрать на собственное здоровье и собственную жизнь, мог хотя бы о дочери подумать, черт тебя подери!
        Брэдли выслушивал ее молча. Голова все еще кружилась, хотя он сидел на кушетке в больничной палате, и от его правой руки тянулись к пищащим аппаратам тонкие проводочки.
        - Ты сказал, что у тебя голова болит... Я думала, ты пива слишком много выпил, я думала, у тебя чертово похмелье, или усталость, или нервы... но все ведь гораздо серьезнее...
        - Врачи назначили томографию головного мозга, - кивнул Брэдли.
        Алисия потерла переносицу:
        - Какие-нибудь предположения уже есть?
        Брэдли пожал плечами:
        - Не знаю... Рак, например?
        Женщина побелела, изменившись в лице, но ничего не успела ответить, потому что в палату вошла молодая женщина-врач. В руках она держала планшетник.
        - Здравствуйте, меня зовут миссис Карлстон.
        - Здравствуйте, - поприветствовала ее Алисия. - Мой муж сказал, вы назначили ему томографию головного мозга... Скажите мне, что ничего страшного не произошло, что это просто переутомление, - она умоляюще взглянула на доктора.
        - Мне жаль, - миссис Карлстон поджала губы. - Но это не переутомление...
        - Я же говорил, рак, - проворчал Брэдли.
        - Нет, это не рак, - возразила женщина-врач. - Впрочем, томография и анализы, которые мы вам назначим, вряд ли изменят тот диагноз, который я могу поставить на основе уже имеющихся фактов. Тремор, усиливающийся при волнении, искаженная осанка, путающиеся мысли... Также мистер Джонсон сообщил мне о расстройстве желудка, проблемах с мочеиспусканием и регулярной бессоннице. Мистер Джонсон, мне очень жаль... у вас синдром Паркинсона.
        Брэдли ничего не ответил, зато Алисия с тихим стоном опустилась на стоявший возле кровати стул:
        - Это... что теперь будет?
        - Мы назначим вашему мужу некоторые препараты...
        - Как много? - перебила Алисия, и миссис Карлстон поморщилась:
        - «Синемет» или «Паркопан» - посмотрим, что будет лучше действовать, - «Апокин» для стимуляции мозговых рецепторов, что-нибудь для снятия мышечных спазмов и уменьшения тремора, например, «Когентин»... это основное, плюс еще несколько вспомогательных, так сразу я не смогу их назвать... Кроме того, необходимо будет наблюдаться у невролога, посещать массаж, физиотерапию, логопеда. Хорошо бы заняться йогой или плаванием, например... Вы не ходите в бассейн, мистер Джонсон?
        - Нет, - мрачно отозвался Брэдли. - И не собираюсь.
        Миссис Карлстон пожала плечами:
        - Это лишь рекомендация, - сказала она сухо. - Вы сами вправе распоряжаться своим здоровьем. Еще я бы порекомендовала отказаться от употребления алкоголя и табака.
        - Ага, щас, - усмехнулся Брэдли. - Да я лучше сдохну, чем...
        - Замолчи, - прошептала Алисия умоляюще.
        - Необходимо следить, как будет развиваться болезнь, - продолжала доктор. - К сожалению, в вашем случае, скорей всего, она будет прогрессировать достаточно быстро. Проблема и в генетической предрасположенности, и в том, что вы не сразу обратились к врачу.
        - Симптомы появились месяца два назад, - хмыкнул Брэдли.
        - На самом деле, гораздо раньше, - возразила миссис Карлстон. - Вы просто не привыкли прислушиваться к своему телу и следить за здоровьем. Списывали все на усталость и стрессы... В любом случае, пока прогнозы делать рано. Будем наблюдаться.
        - Но ведь это смертельно? - спросил Брэдли.
        - Синдром Паркинсона неизлечим, - кивнула женщина. - Но если наблюдаться у врача, принимать препараты и следить за собой, то можно свести симптомы к минимуму... пока что. Потом болезнь все равно возьмет свое. Но у вас есть от пяти до десяти лет, пока болезнь не прикует вас к постели... Точнее сказать сложно.
        - Хреново, - хмыкнул Брэдли.
        - Мне жаль, - доктор снова поджала губы, выражая свое сочувствие. Алисия с благодарностью кивнула ей:
        - Спасибо, миссис Карлстон.
        Доктор вышла из палаты, и тут Алисия уже не смогла сдержать слез. Брэдли смотрел на нее рассеянно и виновато - впервые за долгие годы.
        Лекс выбрал штосс - пожалуй, это была самая известная тюремная карточная игра. Но и самая объемная - в ней участвовала не одна, а сразу две колоды. Пожалуй, это-то и сыграло свою губительную роль: Карри попросту не уследил за всеми своими картами и ходами.
        Он проиграл.
        - Твою же мать! - прорычал он, когда Лекс накрыл своей картой другую, совершенно ей идентичную, и гогочущая толпа, болевшая то за одного, то за другого, завопила:
        - Победа! Победа!
        - Прости, - виновато произнес Лекс.
        Но Карри уже справился с эмоциями и ответил с улыбкой:
        - Ничего, я ведь могу взять реванш?
        - Конечно.
        - Отлично. Что ты хочешь за победу?
        Лекс прищурился:
        - Поговорим наедине?
        Карри напрягся, но кивнул. Они поднялись из-за стола и под улюлюканье отошли на безопасное расстояние, где их никто не мог слышать.
        - Итак?
        - Ты должен избить Гамильтона.
        - Кого? - ошалело переспросил Карри.
        - Одного парня. Я покажу его тебе.
        Карри потряс головой, все еще не понимая, какого хрена.
        - Зачем это тебе?
        - С чего, по-твоему, Рокси посоветовал тебе меня? Это была сделка. Сегодня он помог мне выиграть...
        - Вот черт! - выругался Карри громким шепотом. - Значит, это нужно Рокси? Чтобы я избил кого-то?
        - Ага, - Лекс кивнул.
        - Почему он не мог сам этого мне сказать?
        - Не любит марать руки. Ты же знаешь, у него блестящая репутация.
        - И чем этот Гамильтон ему насолил?
        - Понятия не имею.
        - Я не хочу ввязываться в дополнительный криминал... Мне своего хватает, если честно.
        - Знаю. Но если ты не изобьешь Гамильтона, кто-нибудь изобьет меня, - вид у Лекса был слишком жалкий, чтобы Карри тут же сказал ему категорическое «нет». Вместо этого он задумчиво почесал подбородок и вздохнул:
        - Ладно, покажи мне этого Гамильтона... а там разберемся.
        25 глава
        - Главное - ничего не говори Кристен, - сказала строго Нэйт.
        - Ладно, - Миранда кивнула и опустила глаза.
        - Ей и без того сейчас хватает поводов для перживаний... а ведь ей совсем скоро ребенка рожать, - добавила Нэйт.
        - Угу, - согласилась Миранда. Ей было почти обидно, что подруга считает ее такой недалекой: она и без ее наказов ничего не собиралась рассказывать Кристен.
        То, что она соскучилась по байкерской тусовке, должно было остаться их с Нэйт тайной. То, что она хоть сейчас раздвинула бы ноги перед Лиамом Джонсоном, должно было остаться их с Нэйт тайной. И то, что ее крыша снова поехала, должно было остаться их с Нэйт тайной.
        Никто, кроме Нэйт, все равно не понял бы ее. Кристен, которая не ладила с Лиамом, просто восприняла бы ее желания как бред больного сознания. Лэсси, сестра Лиама, вряд ли оценила бы рвение Миранды переспать с ее братом.
        Кто еще?
        Больше у нее не было близких подруг.
        - Пообещай мне избегать этого человека, - сказала Нэйт, и Миранда подняла на нее измучанные, заплаканные глаза:
        - Я и не искала встречи с ним... Мы случайно оказались в одном баре.
        - И ты случайно открыла туалетную кабинку, где он трахал свою подружку, - закатила глаза Нэйт. - Да, да, да, я все это уже слышала. Но теперь тебе нужно быть осторожнее.
        - Я постараюсь, - пообещала Миранда.
        - Хорошо, - Нэйт притянула ее к себе и крепко обняла. Миранда уткнулась в ее плечо носом. С Нэйт было уютно и надежно.
        Это было несколько дней назад, а сегодня Миранда запланировала неожиданную вечеринку.
        - Ну чтооо? - протянула она с улыбкой, когда Кристен и Нэйт в ответ на ее идею озадаченно переглянулись. - У нас ведь не было девичника, когда Крис выходила замуж...
        - То есть, - хмыкнула Кристен. - Ты хочешь настоящий девичник? Ну... там, с «Сексом на пляже», мужским стриптизом и пьяными танцами? Ты же понимаешь, что я беременна? Мне рожать через два месяца.
        Миранда обиженно надула губы:
        - У вас такой флэшмоб что ли - прими Миранду за идиотку?
        - Почему? - не поняла Кристен.
        - Сначала Нэйт, теперь ты...
        - Что? - Кристен нахмурилась.
        - Да ничего, - вмешалась Нэйт. - Но Кристен права: сейчас не самое лучшее время устраивать вечеринки.
        - Я не предлагаю устраивать грязные танцы в мыльной пене и игры, кто кого перепьет... Я предлагаю собраться и сходить вчетвером в кафе.
        - Вчетвером? - переспросила Нэйт.
        - Мы с тобой, Кристен и Лэсси, - объяснила Миранда.
        - Вряд ли Лэсси согласится, - возразила Кристен.
        - Почему?
        - Ее брат сейчас в тюрьме, в семье не все гладко, у нее нет настроения веселиться... как и у меня.
        - Ну же! - взмолилась Миранда. - Иногда нужно отвлекаться от неприятностей!
        - Что, «проснись и пой»? - усмехнулась Кристен. - Эту фразу ты сказала мне утром в мой день рождения, как раз перед поездкой на гонки?
        - Я сказала «просыпайся, соня», - улыбнулась Миранда.
        - Долгое время мне казалось, что это был худший день моей жизни, - призналась Кристен.
        - А теперь ты так не считаешь? - улыбнулась Миранда.
        Кристен не ответила. Ей не хотелось тешить самолюбие Миранды, но нужно было признать: во многом именно благодаря подруге она обрела свое нынешнее счастье: познакомилась с Карри, вышла замуж, готовилась стать матерью... Это счастье было хрупким, и опасным, и непростым, но это было ее счастье - и она была за него благодарна.
        Лэсси, вопреки всеобщим сомнениям, не отказалась от встречи в кафе. Они договорились о месте и времени и уже спустя полтора часа сидели вчетвером в уютной кафешке в центре Сакраменто. Лэсси лениво потягивала апельсиновый сок через трубочку, Кристен пила зеленый чай, Нэйт рассеянно изучала меню, а Миранда просто рылась в своем телефоне. Когда Лэсси сделала ей замечание, Миранда раскраснелась и принялась оправдываться:
        - В бар «За углом» приехал мой любимый диджей... Я читаю комментарии к трансляции его саундчека...
        - А во сколько начало? - спросила Лэсси.
        - Через час.
        - Тогда почему ты до сих пор не там? - удивилась девушка.
        - Я забыла об этом, совсем забыла, - Миранда сделала страдальческое лицо. - А теперь уже слишком поздно. Не бросить же мне вас... Тем более это я решила всех нас собрать...
        - Что это за бар? - вмешалась в разговор Кристен, отставив в сторону чашку с чаем.
        - «За углом».
        - С дымовой завесой и алкогольными парами? - хмыкнула Кристен.
        - Ну, по выходным обычно да... Но сегодня там соберутся поклонники Корнелиуса, это довольно милые люди...
        Нэйт недоверчиво посмотрела на Кристен:
        - Что, хочешь туда пойти? Ты же два часа назад даже в кафе не хотела...
        Кристен пожала плечами:
        - Я беременна - мое настроение меняется каждые пять минут, разве это не оправдание? - она улыбнулась. - На самом деле... - она поморщилась и потерла лоб ладонью. - На самом деле, мне тоже не помешает отвлечься, а в этом кафе слишком скучно...
        - Значит, идем? - обрадовалась Миранда.
        - Ну, - протянула Кристен. - Ты не обязана из-за нас пропускать концерт своего любимого... кого?
        - Диджея.
        - Точно, - Кристен кивнула.
        - Ты уверена? - спросила Лэсси.
        - Может, отправим Миранду одну? Она как-нибудь справится, - предложила Нэйт.
        Но Миранда уже тянула Кристен прочь из кафе...
        В баре «За углом» оказалось куда более людно и куда более шумно, но когда Лэсси спросила у Кристен, не передумала ли та, девушка только помотала головой. Они выбрали столик на четверых у стены, подальше от любопытных глаз, и заказали четыре безалкогольных коктейля. Впрочем, Миранда свой так и не допила, тут же оставив подруг и рванув в центр зала, к сцене, поближе к своему кумиру...
        - Как можно фанатеть от диджея? Он ведь даже не поет, - удивилась Лэсси.
        Нэйт пожала плечами:
        - Она давно уже любит этого Корнелиуса... Каждый раз на его сеты ходит. Но надо отдать ему должное, он симпатяга, - она улыбнулась.
        Народ все прибывал, и постепенно в баре стало немного душно. До того, как началось выступление, Кристен и Лэсси успели выйти на улицу подышать свежим воздухом. Когда они вернулись, зрители, столпившиеся у сцены, уже аплодировали в ожидании артиста. Где-то среди них была и Миранда.
        - Не хочешь пойти туда? - прокричала Кристен Нэйт, пытаясь перебить гул толпы.
        - Неа! - прокричала в ответ Нэйт, мотая головой.
        Концерт начался.
        Небольшой, пропахший человеческим потом зал потонул в мелькании прожекторов и сценическом дыме. Музыка была электронной, танцевальной, с мощными битами и резкими переходами от лирики к настоящему трэшу. Толпа бесновалась, двигалась в едином ритме, подпрыгивая и одновременно приземляясь, пол и стены дрожали, музыка билась шальными ритмами в такт сердцам.
        Даже Кристен забылась и поддалась этим ритмам, невольно отбивая такт ладонями по столу. Первый бокал был пуст, и официант услужливо принес для нее второй. Прохладный ягодный сироп идеально сочетался с жарким воздухом в баре.
        Она так увлеклась, что не заметила, что за ней следит какой-то человек, а потом два человека, три, четыре, пять... И только спустя полчаса, поднявшись со своего места, чтобы сходить в уборную, она неожиданно столкнулась глаза в глаза с мужчиной, которого тут же узнала.
        Это был Марли.
        Тот парень, который хотел изнасиловать ее спустя несколько дней после гонок.
        Тот парень, который заявился в клуб в день их с Карри помолвки, и которого Карри едва не размазал по стене.
        Это был он.
        Кристен с трудом подавила крик и молча отступила обратно в сторону столика.
        Марли примирительно поднял обе ладони, и в его взгляде читалось что-то странное.
        Кристен лихорадочно огляделась и узнала еще нескольких мужчин, которые были в тот день на гонках, и в том проклятом баре, где принимали в тусовку, и лапали ее тело. Она задохнулась.
        Это была клубная свита «Демонов».
        Что они здесь забыли?!
        Не говоря ни слова, она вернулась за столик и хотела было уже попросить Лэсси увести ее отсюда, как вдруг из толпы вынырнул один из тех парней, что за ней следили. В руках у него был бокал с каким-то алкоголем. Судя по цвету, виски или коньяком. Кристен не успела ничего сообразить или сказать - мужчина молча подошел к их столику, поставил бокал прямо перед ней и так же молча растворился в толпе.
        - Что за... - Нэйт нахмурилась.
        Тут появился Марли. В его руках была кружка с пивом. Он тоже поставил ее перед Кристен.
        - Что вы... - начала Кристен, но Лэсси перехватила ее руку, жестом заставляя замолчать.
        Появился третий мужчина. Потом четвертый. Пятый... Каждый из них подходил с бокалом виски или вина или с кружкой пива, ставил их перед Кристен и, ни слова не говоря, уходил. Спустя несколько минут перед Кристен стояло уже одиннадцать или двенадцать таких бокалов и кружек, а сама она сидела с оторопевшим, ошарашенным видом, крепко вцепившись в локоть Лэсси и боясь поднять глаза на своих незваных гостей.
        Это было похоже на ритуал. Культ. Странную традицию из числа тех самых пугающих криминальных традиций, от которых у Кристен шли мурашки по всему телу.
        Но значения этой традиции она пока не знала.
        26 глава
        - Изначально это тюремная традиция, - объяснила Лэсси, когда спустя десять минут они с Кристен и Нэйт уже немного успокоились и заказали по еще одному безалкогольному коктейлю с ягодным сиропом. Миранда была по-прежнему в танцующей толпе, и они решили вообще не посвящать ее в случившееся.
        - Тюремная? - удивилась Кристен. - А я тут при чем?
        - В каждой тюрьме, мужская она или женская, всегда есть лидер. Его по-разному называют - альфа, папаша или мамаша, иногда и босс. Через этого человека ведуются все дела. Этот человек знает, через кого и как в тюрьму попадают наркота, сигареты, спирт, телефоны и вещи личного пользования, этот человек распределяет обязанности между заключенными, этот человек вершит самосуд, награждает или наказывает. У него есть свои приближенные, своя свита, свои привилегии, свои обязанности. Именно лидер представляет интересы заключенных перед администрацией, и администрация вынуждена с ним считаться. Завелись клопы? Обратись к боссу. Отравился тухлой курицей? К боссу. Хочешь писать заявление на условно-досрочное? К боссу. И так далее... Теперь вы должны спросить, как этот лидер выбирается.
        - И как же? - спросила Нэйт.
        - Открытым голосованием между заключенными. Как только становится ясно, кто стал альфой, каждый заключенный спешит высказать ему свое почтение и заручиться его дружбой. Поэтому во время ближайшего обеда каждый берет свой поднос с едой и вместо того, чтобы съесть самостоятельно, просто ставит его на стол босса... Те, кто этого не делают, автоматически оказываются в оппозиции.
        Кристен обхватила голову ладонями:
        - Но я же не босс...
        - Ты старуха вице-президента, который к тому же находится в тюрьме за поступок, который байкерская тусовка в большинстве своем уважает. А еще ты беременна. Это дань уважения тебе, вашим с Карри отношениям и вашему будущему ребенку.
        - То есть, мне нечего бояться? - поежилась Кристен.
        - Нет, - сказала Лэсси уверенно. - Скорее наоборот: эти люди как бы говорят тебе, что они твои, что они будут защищать тебя и помогать тебе.
        - Почему нельзя было сказать этого словами? - поморщилась Нэйт.
        Лэсси улыбнулась:
        - В каждой культуре свои заморочки...
        - О чем это вы? - около столика неожиданно возникла радостная, запыхавшаяся, вспотевшая Миранда, и все три девушки подняли на нее глаза.
        - Я спросила, как можно фанатеть от диджея, а Нэйт объяснила мне, что этот твой Корнелиус очень клевый мужик и все такое, - умело выкрутилась Лэсси. - Я и сказала: в каждой культуре свои заморочки. В байкерской - свои. В музыкальной - свои.
        - Ясно, - улыбнулась Миранда.
        - Как концерт? - спросила Нэйт.
        - Здорово! - девушка просияла. - Разве сами не видите? Энергетика просто бешеная! Я чуть с ума не сошла!
        - Да уж, я тоже, - пробормотала себе под нос Кристен, но подруга ее не услышала, продолжая радостно щебетать:
        - В конце сета я подобралась к самой сцене, и когда он вышел на поклон и стал здороваться со всеми за руку, я тоже пожала его ладонь!
        - Теперь неделю не будешь мыться? - весело усмехнулась Лэсси.
        - Ага! - закивала со смехом Миранда. - А вы чем без меня занимались?
        - Да ничем особенным, - Нэйт пожала плечами.
        - Не устали от шума?
        - Немного, - призналась Кристен.
        - Тогда пойдемте на улицу... Проветримся и прогуляемся.
        На следующий день, заранее отпросившись с двух пар в колледже, Кристен отправилась в тюрьму к Карри. Десятисекундных объятий и пятисекундного поцелуя, как обычно, было чудовищно мало, но она сразу почувствовала, что Карри серьезней и задумчивей обычного. Она с тревогой смотрела на него. В этом мужчине, заросшем волосами, похудевшем, с ввалившимися щеками и огромными синими подглазниками, было сложно узнать ее Карри. Единственное, что оставалось прежним, - это его запах. Ее любимый запах на земле. И еще, пожалуй, бесконечно зеленые глаза, в которых она готова была утонуть.
        - Все нормально? - спросила она тихо, когда они сели за стол друг напротив друга и наклонились лицом к лицу.
        - Если ты в порядке - то и я тоже, - сказал Карри как-то отвлеченно, и Кристен заволновалась еще сильнее:
        - Тебя кто-нибудь... обидел? - она нахмурилась, не зная, как правильно подобрать слово, и Карри невольно растянулся в улыбке:
        - Я похож на человека, которого так уж легко обидеть?
        - Нет, но... - девушка помолчала. - В вашей тюрьме есть альфа?
        Карри удивленно распахнул глаза:
        - Откуда ты знаешь про альф?
        - Лэсси рассказала, - призналась Кристен.
        - Ну конечно, кто же еще, - Карри закатил глаза. - Да, у нас есть альфа, хотя мы не зовем его так.
        - А как зовете?
        - По имени. Рокси.
        - Он хороший человек?
        - Почему ты спрашиваешь?
        - Хороший или нет? - настойчиво повторила Кристен.
        - Сложный, - уклончиво ответил Карри. - Но если я выполню необходимые условия, он поможет мне сделать то, что я задумал.
        Рокси поможет ему сбежать. Если он, конечно, изобьет Гамильтона. А сделать это нужно уже сегодня. Через час.
        - Какие условия? Что ты задумал? О чем ты вообще? - Кристен наклонилась еще ниже.
        - Кристен, я собираюсь сбежать, - прошептал Карри одними губами, и Кристен почувствовала, как заходится от ужаса ее сердце. Карри, увидев это, быстро, ласково, но крепко сжал ее пальцы своими пальцами: - Все в порядке, все в порядке... Мы сбежим вместе. Ты, я и наш сын. В Китай, как ты и предлагала...
        - Физический контакт запрещен! - рявкнул надзиратель, и Кристен выдернула свои пальцы из ладони Карри:
        - Как ты это себе представляешь? - горячо зашептала она. - Ты хочешь, чтобы я бросила родителей, брата, подруг, свой дом, свою учебу и помчалась с тобой в чужую страну с новорожденным ребенком на руках? А ты? Ты хочешь бросить Лэсси, Киру, Лысого, всю свою семью и клуб, который ты так любишь?
        - Клуб уже не имеет значения, - Карри покачал головой. - Лэсси с Лиамом и Кирой будут навещать нас. Это же смогут делать твои близкие. А в остальном... мы справимся. Я хочу, чтобы мой сын рос у меня на глазах, я хочу видеть его каждый день, я хочу быть рядом, когда он скажет первое слово или сделает первый шаг... понимаешь меня?
        Кристен молча закивала, чувствуя, как на глаза наворачиваются слезы. Сердце все еще бешено колотилось.
        - Я найду работу. Например, в автомастерской, - продолжал Карри. - Будем снимать небольшую уютную квартирку. В столицу не поедем. Выберем городок поменьше. Там нас точно никто и никогда не найдет...
        - Неужели ты сможешь оставить клуб? - спросила Кристен. - Ты знаешь, они... они любят тебя. И не только клуб, но даже тусовка.
        - С чего ты взяла?
        - Вчера мы с девчонками сидели в баре, и там были ребята из тусовки. Они все отдали мне свои бокалы с вином и пивом... ты ведь знаешь эту традицию, да?
        Карри нахмурился:
        - Конечно.
        - А мне Лэсси объяснила.
        - И никто ничего тебе не сказал?
        Девушка отрицательно помотала головой.
        - Это ничего не значит, - сказал Карри. - Сегодня они с тобой, а завтра против тебя...
        - Лэсси сказала, мне нечего бояться.
        - Может быть. Но не забывай, у нас есть не только «Демоны», но еще и «Гиены», и «Банда Альвареса». Этим ребятам наплевать, что ты моя старуха и что у тебя будет ребенок. Первые будут мстить за Косого. Вторые и так уже убили Джонни.
        - Знаю, - прошептала Кристен.
        - Поэтому мы и должны сбежать... понимаешь?
        - Понимаю... наверное, - Кристен кивнула.
        Пока ей было сложно принять это решение, но в глубине души она уже знала: если Карри решил, что им нужно сбежать, значит, они сбегут. Это случится, рано или поздно. И со временем, возможно, она поймет, что это было единственное правильное и безопасное решение. Тем более что сейчас они оба несут ответственность не только за себя, но еще и за маленькое существо, быстро растущее в ее животе.
        27 глава
        - То есть, я ничего не должна рассказывать даже Лэсси? - переспросила Кристен еще раз, и Карри кивнул, не сводя с нее серьезного, сосредоточенного взгляда:
        - Именно так. До поры до времени никому лучше не знать.
        Кристен потерла нахмуренный лоб:
        - Карри...
        - Да? - мужчина украдкой накрыл ее ладони своими, пока надзиратель смотрел в другую сторону.
        - Ты просишь меня об очень сложных вещах.
        - Ты про побег или про молчание?
        - Я про все сразу... но если я могу понять и принять твое решение о побеге, то молчать об этом... это невыносимо. Я просто не выдержу.
        - Ты можешь поговорить об этом с Лысым, - сказал Карри.
        - Он знает?
        - Да, только он и мы с тобой.
        - Ты так ему доверяешь, - девушка улыбнулась.
        - Я бы доверил ему свою жизнь, - кивнул Карри.
        - Хорошо, я поговорю с ним, когда буду готова.
        В этот момент прозвучал гудок, оповещающий об окончании времени свиданий. В комнате тут же стало шумно, заскрежетали по полу отодвигаемые стулья, люди вставали, прощались, обнимаясь перед очередной продолжительной разлукой.
        Кристен и Карри тоже встали, и Карри заключил девушку в объятия, лихорадочно зарываясь носом в ее волосы. Ему хотелось впитать в себя ее запах, запомнить на весь сегодняшний вечер, оставить глубоко в себе, потому что следующим запахом, который ударит ему в нос, будет запах крови и страха. От этой мысли его мутило, но отступать было уже некуда.
        Он должен был сбежать.
        Для этого нужно было избить Гамильтона.
        И все это - только ради Кристен и их сына.
        Лэсси встретила ее в холле тюремной администрации.
        - Ну как? - голос ее звучал обеспокоенно.
        Кристен нервно сглотнула. Больше всего на свете ей хотелось броситься к подруге на шею, зарыдать и рассказать все, как есть: про планируемый побег, про то, что за это Карри должен сделать какую-то работу в тюрьме, про собственные страхи... Но было нельзя. Все, что она могла, - это слабо улыбнуться и ответить:
        - Нормально.
        - Ты такая бледная...
        - Я просто устала, - сказала Кристен, и хотя это было правдой, это была лишь одна из причин ее бледности.
        - Ты ведь знаешь, что можешь рассказать мне что угодно? - спросила Лэсси.
        «Не могу», - подумала Кристен, но вслух сказала:
        - Конечно.
        - Едем домой?
        - Вообще-то, мне бы надо в колледж, забрать свои эскизы и поговорить с миссис Карлин. Ей не понравился мой последний тест по цветоведению.
        - Понятия не имею, о чем ты, - улыбнулась Лэсси.
        - Я и сама понятия не имею, - призналась Кристен. - Мне казалось, я все выполнила верно... Нужно съездить и разобраться.
        - Неужели эта женщина не понимает, что ты в положении и в сложной жизненной ситуации? - фыркнула Лэсси, но Кристен покачала головой:
        - Никакие положения и ситуации не оправдывают плохих отметок.
        - А ты тот еще ботаник, - улыбнулась Лэсси.
        - И что нашел во мне твой брат, да? - продолжила Кристен с усмешкой.
        - Да нет, это-то как раз очевидно, что он в тебе нашел, - ответила Лэсси. - Большое сердце и чистую душу.
        - И не только душу, - хмыкнула Кристен.
        Лэсси шутливо пихнула ее под бок:
        - Едем в твой колледж, мой любимый ботаник, скажем твоей миссис Карлин, что ты самая талантливая девочка на свете и без ее унылого цветоведения...
        Встреча с Кристен была последним хорошим событием, за которым следовал беспросветный мрак... Так ему казалось. На прощание он крепко поцеловал ее, и ее вкус все еще был на его губах, а ее запах - где-то в глубине его легких, но что толку? Впереди были только кровь и страх.
        Гамильтон оказался мужчиной лет тридцати пяти. Карри удалось выяснить, что он был владельцем собственного небольшого бизнеса и сидел за какие-то финансовые махинации. Чем он не угодил Рокси, оставалось загадкой. Но если честно, лучше было и не вдаваться в подробности. Узнай Карри что-нибудь такое, что заставило бы его отказаться от приказа избить Гамильтона, его собственный план побега оказался бы под угрозой. Кроме того, Рокси мог бы натравить на него администрацию или кого-нибудь из заключенных. И еще, конечно, пострадал бы Лекс. Словом, Карри оказался вляпавшимся в дерьмо по самые уши. Но ничего - ему было не привыкать. Он тешил себя надеждой, что это скоро кончится, и через пару месяцев его уже даже не будет в Соединенных Штатах.
        Но сегодня он был здесь.
        И должен был выполнить свое задание.
        Гамильтона он нашел в общей гостиной. Сейчас было свободное время, и заключенные занимались своими делами: играли в карты или шахматы, читали, прогуливались по двору, кто-то спал. Гамильтон сидел у окна и с задумчивым видом смотрел на улицу. Окна гостиной выходили не во двор, а на улицу города. Окна тюремной гостиной и свободный человеческий мир разделяли всего два десятка метров и пятиметровая сетчатая стена с колючей проволокой под током. А дальше проходила междугородняя трасса, ездили автомобили и мотоциклы, светило солнце и плыли по небу облака. Именно по этой трассе собирался сбежать Карри. И Гамильтон, судя по его мечтательному взгляду, тоже думал о чем-то таком... свободном. Но сегодня его ждала вовсе не свобода.
        Карри посмотрел на настенные часы. У него было еще около сорока пяти минут, чтобы совершить то, что нужно. Пока можно было не торопить события, поэтому он просто сел на другом конце гостиной за столик и взял в руки книгу. Ей оказалась «Невыносимая легкость бытия» Милана Кундеры. Когда-то он уже читал этот роман, а сегодня ему все равно нельзя было отвлекаться, поэтому он просто перелистывал страницы, украдкой поглядывая на Гамильтона. Тот сидел неподвижно еще минут десять или пятнадцать, а потом, как будто неожиданно очнувшись, встряхнулся и поднялся с места.
        Карри только этого и ждал.
        Гамильтон направился в сторону туалетных комнат - и Карри, отложив книгу, направился следом. Никто не следил за ними - по крайней мере, ему так показалось. Впрочем, он был почти уверен, что ошибается: люди Рокси наверняка контролировали ситуацию.
        Гамильтон преследования не заметил и совершенно спокойно зашел в комнату с рукомойниками. Карри проскользнул следом и сразу огляделся. Кроме них, в комнате никого не было.
        - О, Джонсон, - Гамильтон заметил его и протянул ладонь для рукопожатия.
        Карри скривился, чувствуя, как сердце сжимается от ненависти к самому себе. Он мог бы пожать руку Гамильтона, потому что этот мужик не сделал ему ровным счетом ничего дурного, да и вообще не был похож на негодяя, заслуживающего быть избитым. Он мог бы объяснить, что вынужден причинить ему боль, чтобы спасти свою жену и своего сына. Он мог бы попросить прощения...
        Но ничего этого Карри не сделал.
        Он быстро схватил протянутую руку и дернул Гамильтона на себя. От неожиданности мужчина покачнулся, вскрикнул, но Карри хватило пяти секунд, чтобы заломить ему руку за спину, а потом ударить коленом в поясницу. Гамильтон согнулся, и Карри засадил ему коленом куда-то чуть повыше ягодиц. Мужчина с грохотом свалился на колени.
        Вообще-то, они были примерно одной комплекции, и если бы драка была честной, то шансы были бы равны, но Гамильтон не собирался драться с Карри, его застали врасплох, и теперь он просто валялся на полу.
        Карри развернул его лицом к себе и ударил коленом в лицо. Челюсть хрустнула, брызнула кровь.
        - Какого хрена... - прошипел мужчина сдавленным голосом, но Карри не дал ему договорить. Его вдруг охватило какое-то отчаяние, остервенение, злость, и он принялся долбить его коленом в грудь, плечи и лицо, а когда Гамильтон окончательно растянулся на кафельном полу, начал пинать его ногами.
        Гамильтон корчился, сворачиваясь в позу эмбриона, пытаясь защитить грудную клетку и голову, а Карри пинал его в спину, поясницу, засаживал тяжелый ботинок между ребрами, долбил по ногам, рукам, пару раз ударил по голове. Он отчаянно старался рассчитать силу, чтобы не причинить слишком опасных увечий, но вместе с тем понимал: если он сработает недостаточно хорошо, Гамильтона добьют другие, и будет еще хуже...
        Через две минуты носки его ботинок стали красными от крови. Скользкая багровая лужа расползалась по белоснежному кафелю. Гамильтон все еще корчился, закрывая перебитыми, окровавленными пальцами голову и лицо. Карри ненавидел себя так, что готов был оказаться на его месте, но вместо этого только продолжал методично, остервенело избивать ногами свою жертву, надеясь, что однажды он сможет простить себя за это.
        28 глава
        Карцер - эта маленькая каменная коробка три на три метра в длину и ширину, с низким обшарпанным потолком, где было холодно и влажно, - стал его домом на ближайшие недели.
        - До самого суда? - переспросил Карри, когда начальник тюрьмы озвучил ему сроки наказания.
        - До самого суда, - сухо подтвердил мистер Грин.
        - Это слишком долго! - Карри нахмурился.
        - Это для твоей же безопасности. Хочешь прибавку к сроку? Тебе и так впаяют за это нападение пару-тройку месяцев. Или хочешь, чтобы тебя тоже отдубасили, и ты явился в зал суда с перекошенной физиономией? Думаешь, присяжным это понравится?
        - Я ничего не думаю, - буркнул Карри.
        - Я заметил, - начальник тюрьмы поднял бровь. - Разговор окончен. Уведите его с глаз моих, - и он просто отвернулся.
        Пребывание в карцере достатавляло массу неудобств.
        В первую же ночь Карри обнаружил в матрасе клопов - эти маленькие, почти невидимые невооруженным глазом твари кусали больнее любых других кровососущих насекомых, и каждое утро Карри обнаруживал у себя все новые и новые дорожки укусов. Кожа на запястьях, в локтевых и коленных сгибах, за ушами, на шее, между лопатками страдала сильнее всего, тело чесалось и жгло. Ежедневный утренний душ не приносил облегчения, хотя Карри и выкручивал на полную мощность кран с холодной водой, надеясь немного унять зуд.
        Попытка обратиться к надзирателю провалилась.
        - Подумаешь, клопы, не так уж сильно они и кусают.
        - Серьезно? - прорычал Карри. - Ты сам-то спал тут хоть раз?
        - Я не преступник, чтобы спать в карцере, - отрезал надзиратель.
        На пятую ночь, окончательно умаявшись, Карри перебрался спать на пол. То, что было жестко, его не пугало, но из-за сквозняков его быстро продуло, появился насморк, голова болела, поясница ныла. Он бы отдал все за возможность укутаться в большой и теплый плед, но у него было только одеяло с клопами. Зато теперь он принимал не холодный, а горячий душ, чтобы согреться хотя бы на десять минут в сутки.
        Утром и вечером в металлической двери со скрежетом отодвигалась заслонка, и в нее просовывался пластмассовый поднос с едой. Еда эта была гораздо хуже той, что подавали в столовой, и к тому же совершенно остывшая. С трудом пропихивая в горло липкий комок холодной овсяной каши или склизкий ломоть сыра, Карри думал, что делает это, только чтобы не сдохнуть от голода и иметь хоть какие-то силы, когда дело дойдет до суда и до побега.
        Суд, между тем, приближался. Первое заседание было назначено на второе февраля. Несколько раз к Карри приходил Монтгомери, и они говорили о том, как Карри должен вести себя перед присяжными. Карри слушал невнимательно: голова его почти физически распухала от количества мыслей.
        Он не думал об исходе суда - ему было все равно, на сколько его посадят, ведь он не собирался проводить в этих стенах весь свой срок. Поэтому он думал о побеге, и о Кристен, и о их малыше. И еще он постоянно думал о Гамильтоне.
        Карри родился и вырос в жестоком мире, ему приходилось пачкать руки в крови, приходилось ставить дуло пистолета к виску своих врагов... Но он всегда знал, в чем провинились эти люди. Он всегда знал, за что наказывает их. В этот раз все было иначе. Он просто выполнил приказ, как бессловесная марионетка. «Бей!» - сказал ему. И он пошел бить...
        А еще, наверное, он изменился за последние полгода. Кристен и любовь к ней повлияли на Карри так, как когда-то не повлияла даже Элисон. И теперь в его голове постоянно крутились вопросы, один хуже другого.
        Как теперь он сможет обхватить лицо любимой женщины ладонями, которые сжимал в кулаки и пачкал в чужой крови?
        Как теперь он сможет взять на руки своего сына после того, как ни за что избил человека?
        Как теперь он сможет спокойно и счастливо жить, зная, что причинил кому-то такую боль просто потому, что ему приказали?
        У Гамильтона было сотрясение мозга, три сломанных ребра, вывихнутая рука и множественные гематомы по всему телу. Все это было не смертельно - ему лишь предстояло проваляться пару месяцев в госпитале, - но все же: мог ли Карри так поступить с ним?
        Он отчаянно гнал от себя подобные мысли, вытряхивал их из головы, пытался что-то читать, писать, но ничто не приносило долгожданного облегчения. Физические неудобства щедро дополнялись болезненными порывами души, тяжелыми мыслями и отчаянной ненавистью к самому себе.
        Один раз в порыве гнева он разнес свой карцер: сбросил с постели матрас и все постельное белье, схватил табуретку и долго, с остервенением долбил ею в стену, пока не ворвались надзиратели и не утихомирили его.
        В другой раз он всю ночь тихо плакал, свернувшись на полу калачиком точно так же, как сворачивался Гамильтон, пока Карри избивал его. Он плакал от мерзкого ощущения, что ему никогда не отмыться от этой грязи и от всего, что было и еще будет в его жизни. Плакал от того, что он, наверное, совсем не достоин Кристен и их будущего малыша... Но после слез пришло новое, твердое осознание: надо бежать. Это единственный способ спасти любимых людей и свою собственную душу...
        Свидания теперь были запрещены - он и не надеялся увидеть Кристен, Лэсси и Лысого до суда. Ему не разрешалось даже звонить по телефону. Весь его мир был сосредоточен теперь в маленькой комнате карцера, и комната эта как нельзя лучше располагала к размышлениям...
        - Кто такой этот Гамильтон? - спросила Кристен у Лысого, когда из тюрьмы пришли вести, что Карри избил какого-то мужчину и теперь находится в карцере.
        - Понятия не имею, - Лысый пожал плечами.
        Они сидели в небольшом кафе в центре города. Об этой встрече попросила Кристен: она понимала, что ни с кем другим все равно не может поговорить о случившемся.
        - Я знаю про побег, - сообщила она мужчине.
        - Было бы странно, если бы Карри тебе не сообщил. Бежать-то он собирается с тобой, - Лысый кивнул.
        - Карри ничего от меня не скрывает, - самонадеянно заявила Кристен, хотя это, конечно, было неправдой, и они с Лысым оба это отлично понимали. Но Лысый предпочел не спорить:
        - Разумеется.
        - Поэтому, если ты что-нибудь знаешь, то немедленно расскажи мне, - потребовала Кристен.
        - Я знаю ровно столько же, сколько и ты. Я больше тебе скажу: скорей всего, даже сам Карри с трудом представляет себе, кто такой этот Гамильтон. Ему просто приказали избить его - вот что я думаю. За помощь в побеге надо платить, ты и сама это понимаешь...
        Кристен вздохнула:
        - Просто... я так устала.
        - Скоро все кончится, - пообещал Лысый. - Через несколько дней первое заседание. Думаю, они довольно быстро разберутся с этим делом.
        - Мне каждый день пишут и звонят журналисты, - сказала девушка.
        - Ты общалась с кем-нибудь?
        - Да, - Кристен кивнула. - Монтгомери посоветовал несколько авторитетных изданий, с их представителями я говорила... Монтгомери считает, что это поможет сформировать у присяжных правильный образ Карри. И Лэсси думает так же.
        - Лэсси я доверяю, - улыбнулся Лысый.
        - Я тоже. Но это все равно было сложно... А еще сложнее от того, что теперь нам не разрешают видеться. На какой максимальный срок могут посадить в карцер?
        - Зависит от тяжести нарушения, - сказал Лысый. - Но в случае с Карри администрация, кажется, специально держит его отдельно от всех остальных, чтобы он не натворил еще дел перед судом... Это разумно, на самом деле.
        - Но он же страдает!
        Лысый пожал плечами:
        - Физически - не так сильно, как душевно. А душевно он все равно бы страдал после того, что сделал.
        - Это ужасно, - Кристен закрыла лицо ладонями, и Лысый придвинул к ней чашку чая:
        - Тебе нельзя нервничать. Пожалуйста. Мы вытащим его из этой проклятой тюрьмы, и вы уедете далеко отсюда. Нужно подождать совсем немного.
        - Ты же поможешь нам? Обещаешь?
        - Конечно, - Лысый кивнул и накрыл ее ладонь своей.
        29 глава
        Первое заседание проходило второго февраля. В этот день Карри наконец выпустили из карцера. Шагая по длинному и широкому тюремному коридору, он чувствовал, как же сильно затекли и ослабели у него ноги за несколько недель бессмысленного торчания в каменной коробке. Хотя он и занимался физическими упражнениями - делал приседания, отжимался и качал пресс, - в камере нельзя было сделать больше трех шагов в одну сторону, не наткнувшись на стену. Теперь он шагал размашисто и с нескрываемым наслаждением.
        - Что-то ты больно радостный, - заметил Рокси, когда Карри проходил мимо него.
        Карри в ответ молча пожал плечами. Ему не особенно хотелось разговаривать с этим человеком. Он знал, что в тюрьме никто и ничего не станет делать для тебя просто так, он знал - услуга за услугу, - он знал, что сам продул партию в карты и потому был вынужден сделать то, что сделал... И все-таки - говорить с Рокси ему сегодня не хотелось.
        Рокси проводил его внимательным взглядом. Вообще-то, ему нравился Карри - в этом парне чувствовались сила и отчаянность, и он почти сожалел, что заставил его избить Гамильтона. Но иначе было нельзя.
        - Я не ношу костюмы, - заявил Карри своему адвокату накануне заседания, но Монтгомери был непреклонен:
        - Карри, ваши татуировки и вообще весь ваш внешний вид говорят о том, что вы бандит...
        - Но ведь так и есть, - Карри усмехнулся. - Бандит и убийца.
        - Вы помните, что я вам говорил? - сердитым тоном спросил у него Монтгомери. - Как вести себя на суде? Что говорить и о чем молчать?
        - Конечно, - фыркнул Карри и сделал грустную мину, разыгрывая перед адвокатом настоящий спектакль: - Мною двигало желание защитить близких людей. Моя на тот момент девушка, а теперь жена была беременна, и я волновался за ее здоровье и за здоровье нашего малыша...
        - Отлично, - похвалил Монтгомери, невольно улыбаясь. Он и вправду был хорошим адвокатом: он собирался представить присяжным тяжелую и драматичную историю Карри и рассчитывал получить их сочувствие и понимание. Факты, доказательства, показания свидетелей - все это тоже присутствовало, но важнее было субъективное мнение, которое сложится у присяжных. Это мнение могло решить все.
        Карри понимал это, но ему все равно было как-то странно и нелепо играть роль отчаявшегося и разбитого влюбленного мужчины. В глубине души он понимал: это правда. Он такой и есть. Отчаявшийся. Разбитый. Влюбленный. В этой стратегии не было лжи. Но ему было дико показывать свои чувства, которые он зачастую скрывал даже от самого себя, чужим людям. Жаль, что он не мог перемотать судебный процесс сразу до дня побега. Все это нужно было пережить, хотел он того или нет. План побега был еще не готов, Кристен была еще беременна, а сам он был еще слишком слаб после долгой отсидки в карцере.
        - Твой костюм здесь. Прими хорошенько душ, от тебя воняет, как от горного козла, - сказал ему надзиратель, морща нос, и Карри в ответ осклабился:
        - Есть, сэр.
        - И побрейся. Жду тебя через полчаса. Опаздывать нельзя.
        Карри и сам знал, что опаздывать нельзя. Попробуй-ка опоздай на заседание суда! Сразу потеряешь уважение присяжных и получишь нагоняй от своего защитника.
        Монтгомери велел ему привести себя в порядок и выглядеть аккуратно и чисто. Карри и сам рад был наконец провести под душем не пять минут, а целых пятнадцать, дважды вымыть голову, хорошенько взбивая пену, пройтись мыльными ладонями по только-только переставшим чесаться следам от укусов, постоять под упругими струями, просто наслаждаясь теплом и окутывающим его паром. Как же он скучал по обычному, нормальному душу... Он готов был стоять здесь вечно. А еще лучше - принять ванну. Вдвоем с Кристен. Смотреть, как она смущается, краснеет, а потом расслабляется и тает, пока его пальцы скользят между ее ног...
        Он мысленно выругался и отогнал сладкое наваждение. Это было неподходящее время, чтобы возбуждаться. Хотя подрочить и сбросить напряжение ему бы не мешало. Но он, пожалуй, сделает это уже после заседания...
        Выбравшись из душа, Карри хорошенько вытерся полотенцем, побрился и расчесал волосы. Стоя обнаженным перед зеркалом, он критически осмотрел свое тело. За несколько месяцев в тюрьме он здорово похудел, мышцы стали рельефней, щеки впали, а ярко-зеленые глаза выделялись особенно сильно на фоне синих подглазников. Длинный шрам на левой щеке раскраснелся после горячего душа.
        В дверь постучали:
        - Твой адвокат приехал, поторопись...
        И Карри принялся быстро одеваться.
        - Ты справишься, - сказала Лэсси, заботливо поправляя шарф на шее Кристен, и Кристен в ответ тяжело вздохнула:
        - Ощущение, что ребенок не в животе, а где-то на груди. Сидит и не дает вздохнуть.
        - Ты точно не хочешь, чтобы мы поехали в больницу вместо суда? Ты даешь показания только седьмого числа. Сегодня ты не обязана идти.
        - Обязана, - твердо сказала Кристен. Как будто она имела право бросить Карри в такой день! Пускай даже ей было тысячу раз плохо, ему было еще хуже...
        - Хорошо, - Лэсси кивнула. - Тогда идем.
        - Просим всех встать. Судья Эмили Роджерс.
        Все находившиеся в зале суда поднялись со своих мест, по полу заскрежетали ножки скамеек. Встал прокурор Эддисон. Встали Монтгомери и Карри. Встали все присяжные - двенадцать человек. Встали все зрители и свидетели: Кристен и Лэсси, Алисия, Лиам, Лысый, несколько парней из «Демонов», а также представители «Гиен» - Бэрронс, Ламберт, Рори, - и глубоко опечаленная мать Косого. Глядя на эту милую седовласую женщину, Кристен никогда не подумала бы, что ее сын - отъявленный негодяй. Но люди нередко ошибались на счет друг друга. Кристен не знала, что представляет из себя эта женщина. Может быть, она едва знала о преступлениях своего сына. А может, была его первой сообщницей...
        Второе заседание было назначено на седьмое февраля. К этому времени градус напряжения вырос, и Кристен волновалась еще сильнее, чем в первый раз. Лэсси и Алисия хлопотали вокруг нее. Карри, сидевший поодаль вместе с Монтгомери, постоянно оглядывался.
        - Мы вызываем свидетеля защиты Кристен Джонсон.
        Кристен даже вздрогнула, услышав свое новое имя, еще не ставшее привычным, зато Карри на другом конце зала невольно улыбнулся, чувствуя, как внутри загорается тихим огоньком нежность.
        - Кристен Джонсон, вы знаете свои права и обязанности, связанные с дачей показаний суду Сакраменто, округ Сакраменто, штат Калифорния?
        - Да, - сказала Кристен настолько громко и твердо, насколько позволял дрожащий голос. Украдкой она взглянула на Карри, и тот показался ей еще худее и бледнее, чем в их последнюю встречу.
        - Вы клянетесь говорить суду только правду?
        - Да, - повторила Кристен уже немного смелее.
        - Хорошо, - судья Роджерс кивнула и передала слово защите: - Прошу, мистер Монтгомери.
        Монтгомери поднялся со своего места, и как Кристен ни старалась смотреть только на него, ее взгляд все равно постоянно соскальзывал на сидящего рядом с ним Карри.
        - Миссис Джонсон, расскажите суду, как вы познакомились со своим нынешним супругом.
        Весь этот диалог был не раз отрепетирован с Монтгомери и с Лэсси, но Кристен все равно не могла сдержать волнения. Когда она заговорила, голос снова дрогнул:
        - Мы познакомились прошлым летом в день моего рождения. С двумя подругами я отправилась за город. Под Сакраменто проходили ежегодные мотогонки, и мы хотели отпраздновать день рождения там.
        - Позвольте уточнить, вы поклонница мотогонок? - спросил Монтгомери.
        - Нет, - Кристен покачала головой. - Я вообще не поклонница азартных соревнований, байкеров и всего подобного... Я попала туда совершенно случайно. Я не знала, чего ожидать. Я не была знакома с байкерской культурой, их особенностями и традициями. И это незнание едва не погубило меня.
        - О чем вы говорите?
        Кристен во всех подробностях пересказала произошедшее в тот вечер: прием в тусовку, бросание кубиков, беспорядочные оргии посреди бара, как ее едва не изнасиловали, как Карри спас ее, как он дрался за нее с самым большим верзилой в зале, как увел в свой номер в мотеле и грел ночью своим телом, обняв со спины.
        - Обвиняемый был единственным, кто вступился за вас в тот вечер?
        - Да, - сказала Кристен, нервно сглатывая.
        Воспоминания прошлого лета роились в ее голове, голова кружилась, и она чувствовала почти физическую боль от того, что не может прямо сейчас обнять Карри.
        Карри, похоже, чувствовал примерно то же самое.
        После свидетельских показаний Кристен Карри дали право высказаться перед тем, как присяжные уйдут совещаться. Мужчина поднялся со скамьи нехотя - он не видел смысла в этих речах. Но Монтгомери считал, что это важно.
        - Я виновен, - сказал Карри громко и четко. - Я действительно застрелил человека, и я раскаиваюсь в этом, - это, пожалуй, было единственной лживой фразой во всей его речи. Он не раскаивался. Более того - он бы не задумываясь убил этого ублюдка еще раз. - Но я никогда не чувствовал себя более уязвленным и напуганным, чем в тот момент, когда спустил курок... Моя любимая женщина была беременна и она была в опасности. Несколько лет назад я уже потерял невесту - это был самый страшный опыт в моей жизни... Я до сих пор иногда просыпаюсь по ночам в слезах. Если бы я пережил это еще раз... - он покачал головой, чувствуя, что его переполняют настоящие эмоции. - Я поступил плохо, но это был эмоциональный порыв. Я защищал самое дорогое, что у меня есть. Женщину, которую люблю, и ребенка, которого она до сих пор носит под сердцем. Если и есть оправдание моему поступку, то имя этому оправданию - любовь.
        30 глава
        - Вы молодец, Карри, - Монтгомери одобрительно похлопал его по плечу, когда основная часть заседания завершилась и присяжные удалились для обсуждения и вынесения приговора. - Вы сделали все, что могли. И сказали все правильно. Теперь остается только ждать.
        - На что вы рассчитываете? - спросил у него Карри. Ему, по большому счету, было практически все равно, что решат присяжные. Единственное - его бы разочаровал оправдательный приговор. В таком случае им с Кристен все равно пришлось бы бежать. «Гиены» так просто не простят смерть Косого. Но бежать из собственного дома, куда только что вернулся, - это куда как неприятнее, чем бежать из тюрьмы, где все чужое и ненавистное...
        - Нам не нужно делать предположений, - Монтгомери покачал головой. - Через пару часов все решится. А пока вы можете пообедать...
        Кристен, Лэсси, Лысый и Алисия пошли обедать в кафе в подвале здания суда. Алисия предлагала и Лиаму пойти с ними, но он отказался:
        - Я лучше покурю на крыльце...
        - А потом? - спросила у него мать.
        - А потом... не знаю, - Лиам пожал плечами. - Не буду вас тревожить. От меня будет пахнуть табаком. Для Кристен это вредно.
        Кристен, слышавшая диалог, слабо улыбнулась. Она прекрасно понимала, что Лиама совершенно не волнует ее здоровье - он просто не хотел находиться рядом. Но говорить сейчас об этом было бессмысленно.
        В кафе оказалось уютно и спокойно. Кроме них, там было всего несколько посетителей - трое присяжных какого-то другого дела с яркими специализированными значками на груди, один работник суда и молодая пара, видимо, проходившая мимо и решившая здесь перекусить.
        Лэсси заказала яичницу, тосты с барбекю-соусом, салат из свежих овощей и сосиски. Кристен последовала ее примеру, только заменив соус майонезом. Алисия взяла большую тарелку супа-пюре с шампиньонами. Лысый есть отказался - сказал, что у него нет аппетита. Он заказал чашку кофе и медленно потягивал ее, пока остальные ели свои обеды. Кристен показалось, что он думает о побеге Карри - но сейчас, в присутствии Лэсси и Алисии, она не могла поговорить с ним об этом.
        - Думаете, его оправдают? - спросила Алисия после долгого молчания, которое царило между ними.
        - Это было бы слишком хорошо, - хмыкнул Лысый. - И слишком плохо, - он как никто другой понимал, что если Карри выйдет сейчас из тюрьмы - «Гиены» будут считать месть за Косого несвершившейся, и тогда опасность будет угрожать и Карри, и Кристен, и всей семье и клубу.
        Но Алисия понимала это не так хорошо.
        - Почему? - спросила она, и Лысому пришлось объяснять.
        - Если Карри выйдет из тюрьмы, ему придется хватать Кристен и валить из этой страны, - наполовину шутя, наполовину серьезно сказала Лэсси. Она и не догадывалась, насколько близка к реальному положению вещей. Кристен и Лысый украдкой переглянулись. - Что? - Лэсси с недоумением посмотрела на них.
        - Ничего, - Кристен опустила глаза в свою тарелку с салатом.
        - Мне жутко думать о последствиях, к которым приведет его освобождение... оптимально - чтобы ему дали года два-три, - сказал Лысый, Лэсси кивнула, а Кристен опустила голову еще ниже.
        - Ты в порядке, милая? - заботливо спросила у нее Алисия.
        - Да, - Кристен слабо улыбнулась. - Не обращайте внимания. Просто... все это так дико. И мне страшно.
        Лэсси тут же отложила вилку и заключила Кристен в объятия, зарываясь носом в ее раскрасневшуюся шею.
        - Все нормально, - повторила Кристен, хотя и сама не верила в свои слова. Вряд ли в сложившейся ситуации был какой-то нормальный исход. Если Карри осудят на несколько лет - им придется бежать, чтобы просто быть рядом, чтобы вместе воспитывать сына и не ждать, пока между ними не станет железной решетки. Если его оправдают - им все равно придется бежать, чтобы спастись от гнева «Гиен» и мести за Косого. Так и так, расклад был плохой.
        Карри бы сказал, что карта легла не в их пользу.
        - Они закончили, - сообщил Монтгомери. - Вы пообедали?
        - Ага, - отозвался Карри. На самом деле, его обед остался почти нетронутым: он покопался лениво вилкой в своей тарелке, но так ничего толком не съел. Наполовину опустошенная чашка кофе тоже давно уже остыла.
        - Тогда идем, - сказал адвокат. - Пора.
        В зале суда снова стало людно и шумно - пока не пришли судья и присяжные, все остальные общались между собой. «Гиены» шумно спорили и делали ставки.
        - Надеюсь, ему впаяют двадцатку, - прошипел Ламберт.
        - Это вряд ли, - усмехнулся Бэрронс. - Они развели тут нехилые сопли-слюни... Присяжные любят такие истории.
        - Думаешь, его оправдают? - удивился Рори.
        - Неа, но ему наверняка светит всего два-три года.
        - Облом, - протянул Рори.
        - Что поделать, - Бэрронс пожал плечами.
        Кристен чувствовала, как замирает в груди сердце, когда секретарь снова велел всем встать, и в зале заседаний появились судья и все двенадцать присяжных. Вид у них был сосредоточенный и непроницаемый, а Кристен лихорадочно пыталась прочитать в их лицах хоть что-нибудь.
        Судья Роджерс взяла в руки приговор, пробегая его перед прочтением близоруким взглядом.
        - Оглашается приговор от седьмого февраля две тысячи пятнадцатого года по уголовному делу по обвинению мистера Карри Джонсона, - начала она через минуту, и в зале установилась гробовая тишина. - Исследовав доказательства по делу, показания стороны обвинения и стороны защиты и прочие материалы, суд присяжных постановил: признать виновным мистера Карри Джонсона в совершении преступления, а именно - убийства мистера Родриго Лоуренса в состоянии аффекта, и назначить в качестве меры наказания заключение в колонии общего режима сроком на пять лет...
        Дальше Кристен уже не слушала. Ноги у нее неожиданно стали ватными, в глазах растекся туман, и она упала в обморок. Лэсси и Алисия едва успели подхватить ее, прежде чем она упала бы на пол. Последнее, что она услышала перед тем, как потерять сознание, было ее собственное имя, которое выкрикнул Карри, бросаясь к ней через половину зала...
        - Со мной точно все в порядке, - в пятый раз сказала Кристен с грустной улыбкой.
        Они с Карри сидели вдвоем на постели в комнате для свиданий тет-а-тет. Стараниями Монтгомери им позволили внеплановую встречу после того, как Кристен упала в обморок прямо во время вынесения приговора. К ней была вызвана карета скорой помощи, но врачи подтвердили предположение Алисии и Лэсси: девушка просто переволновалась и, когда приговор наконец стал известен, ее организм не выдержал...
        - Тебе нужно больше отдыхать, - сказал Карри обеспокоенно. - Тебе рожать через месяц...
        - Карри? - Кристен как будто пропустила его слова мимо ушей и заглянула ему в глаза.
        - Что? - Карри взял ее руки в свои.
        - На самом деле, я рада, что это закончилось... Теперь мы можем сосредоточиться на более важных вещах. Я - на рождении малыша, а ты... - она помолчала, зная, что в комнате стоит прослушка. - А ты - на том, чтобы найти в себе силы идти дальше.
        - Ты права, - Карри кивнул.
        - И я рада, что ты получил срок, - добавила Кристен робко. - Я не хочу, чтобы «Гиены» убили тебя, или меня, или... - она опять запнулась.
        - Тшшш, - прошептал Карри. - Никто больше не умрет. Обещаю.
        Кристен молча прильнула к его груди, и он крепко обнял ее. В такие моменты им обоим хотелось просто раствориться друг в друге, но мир, который крутился вокруг - холодный, жестокий, царапающийся, - никак этого не позволял. Даже сегодняшняя встреча длилась всего час вместо привычных двух или трех. Разве можно было надышаться друг другом за такой короткий срок?
        - Я выйду первого сентября две тысячи девятнадцатого года, - тихим голосом сказал Карри.
        - Еще почти пять лет, - прошептала Кристен, не отрываясь от его груди.
        - Но ты же знаешь, что... - протянул мужчина, заглядывая в ее глаза.
        - Знаю, - она кивнула. - И да, я этого хочу.
        И это было правдой.
        Она хотела.
        Она готова была хоть сейчас назначить дату побега.
        31 глава
        Лысый довольно долго обдумывал предложение Карри свести со спины изображение волчицы. Эта татуировка была не просто символом клуба, в котором он состоял, - она была символом его жизни и символом его религии.
        Да, клуб определенно был его религией. Отец Лысого, Лайнел Харви-старший, был в свое время одним из ближайших друзей Брэдли Джонсона, и они планировали вместе возглавить клуб: Брэдли - как президент, Лайнел - как вице-президент. В те времена Брэдли был еще молодым и полным сил мужчиной, и его жена Герда недавно родила ему первенца по имени Карри, а у Лайнела была Жизель - они недавно поженились и тоже ждали рождения малыша.
        Если и были среди байкерских историй любви по-настоящему романтичные, без убийств, перестрелок и мести кровь за кровь, то это была история любви Лайнела и Жизель. Они познакомились на гонках - ничего удивительного, - но совсем не сразу стали парой - вот это уже удивительно. Обычно после гонок парни бессовестно тащили пьяных девчонок в кровати и на любые горизонтальные поверхности, чтобы хорошенько отжарить, но Лайнел так поступить с Жизель не мог. Он в принципе не мог поступать так с девушками. Лайнел пригласил Жизель прогуляться по ночному треку, а утром подвез до дома, и после этого они расстались на несколько месяцев. Второй раз судьба свела их совершенно неожиданно - в больнице. Лайнел пострадал в драке во время клубных разборок, а Жизель была врачом-травматологом.
        - Ты навернулся со своего мотоцикла? - спросила она сходу, даже не здороваясь, когда зашла в палату и увидела его - с замотанной головой и ярко-фиолетовыми синяками по всему телу.
        - Лучше бы я навернулся со своего мотоцикла, - проворчал Лайнел мрачно, и Жизель тоже нахмурилась:
        - Тебя избили?
        - Ага.
        - Хреново.
        Именно тогда Жизель узнала, что байкерский клуб - это не только гонки, алкоголь, секс и бесконечные развлечения, но еще и жестокий бизнес, разборки между клубами и прочие опасности.
        Лайнел берег их любовь от любого вмешательства извне. Он не хотел, чтобы дела клуба помешали их счастью. И так оно и было: дни, недели и месяцы они проводили в совершенной идиллии. Именно тогда, наверное, наметился и кризис в отношениях Лайнела с лучшим другом: Брэдли к тому времени начала надоедать Герда, а то, что Лайнел уделял время не ему, а своей девушке, его раздражало. Но Лайнел этого не замечал: он был слишком влюблен. Тем более что вскоре он сделал Жизель предложение, она согласилась, и они готовились сыграть свадьбу...
        Вскоре после свадьбы Жизель забеременела. Лайнел был на седьмом небе от счастья. Он неустанно бегал по магазинам в поисках детских вещей, сам сделал деревянную кроватку для будущего наследника и даже ходил вместе с Жизель на курсы будущих родителей. От Брэдли он отдалялся все сильнее. Наверное, именно тогда в жизни Брэдли появилась другая женщина - Алисия, - но Лайнел не видел перемен в лучшем друге.
        А потом случилось несчастье. Что удивительно - несчастье не было связано с клубными разборками. Никакой мести, никаких перестрелок, никаких убийств. Но несчастье все равно осталось несчастьем.
        Лайнел умер.
        Однажды утром он просто не проснулся - сколько ни тормошила его Жизель, к тому времени уже находившаяся на сносях, сколько ни рыдала над его бездыханным телом, он не очнулся. Врачи сказали: оторвался тромб. Знаете ли, так бывает. Ничто не предвещает беды, человек живет и строит планы на завтрашний день, а завтрашний день просто не наступает.
        Из-за стресса у Жизель начались преждевременные роды. Мальчик, появившийся на свет, оказался маленьким и слабым, но в нем оказалась слишком большая жажда жизни, чтобы он умер вслед за отцом.
        Жизель назвала своего сына Лайнелом, в честь отца.
        И ради памяти любимого мужчины не стала разрывать связь с клубом.
        Маленький Лайнел рос на два дома - материнский и отцовский. Мать одаривала его теплом, заботой и любовью, а в клубе он научился управляться с железом, стрелять, драться, и обрел лучших друзей - Карри Джонсона и Джона Милтона. В семнадцать он собрал свой первый мотоцикл и обрился налысо, вытатуировав на голове замысловатый узор и получив свое прозвище - Лысый. В восемнадцать его официально приняли в состав «Ночных демонов». Так началась его история.
        И эта история была дорога его сердцу.
        Он не верил в бога - но верил в своего отца, который погиб так внезапно, не успев взять сына на руки и помочь ему расти в этом огромном, сложном, жестоком мире.
        И он верил в клуб - потому что когда-то отец верил в него.
        Для Лайнела было большой честью стать членом «Ночных демонов» и заслужить право вытатуировать на спине роскошную волчицу с небесно-голубыми глазами.
        А теперь его лучший друг советовать свести эту волчицу. Избавиться от нее раз и навсегда.
        Лысый прекрасно понимал: все, что происходит в клубе - это полное дерьмо. «Ночные демоны» всегда были клубом «за гранью», клубом «одного процента», парнями, которые срали на общие законы чести, но то, что происходило в последнее время, было слишком даже для них.
        Лысый всегда был за мирное решение вопросов. Поэтому они так сдружились с Карри, особенно когда тот перестал быть близок со своим братом Лиамом.
        Когда началось противостояние «Демонов» и «Гиен», Лысый уже четко осознавал: все это неправильно.
        Теперь все стало еще неправильней.
        Но имел ли он право предавать память отца? Что сказал бы Лайнел Харви-старший, если бы восстал из могилы и увидел все, что творится в «Ночных демонах»? Одобрил бы он политику своего старого друга Брэдли Джонсона или встал бы на сторону своего сына?
        Лысому не суждено было узнать ответы на эти вопросы.
        Но он знал: Карри прав. «Ночные демоны» - это не то место, где все они будут счастливы. Отсюда нужно бежать. Несмотря на то, что здесь его прошлое. Потому что будущее - важнее.
        Он выбрал тату-салон «Кровавые черепа»: именно тут он набивал большую часть своих татуировок. Но не волчицу.
        Администратор салона при виде Лысого сразу поднялся с места:
        - Какие люди в наших краях! Харви, ты ли это!
        - Привет, Бродяга, - Лысый с улыбкой протянул руку старому знакомому.
        - Пришел разукрасить еще какую-нибудь часть своего тела? Да на тебе же и так уже места живого нет, богом клянусь...
        - Нет, - Лысый покачал головой. - Мне нужно свести татуировку.
        - Ого! - присвистнул Бродяга. - Поменялось мировоззрение?
        - Можно и так сказать, - усмехнулся Лысый.
        - И что за татуировка? - спросил администратор.
        - Я могу доверять тебе и твоим ребятам? - Лайнел понизил голос.
        - Конечно.
        - Об этом никто не должен знать.
        - Договорились.
        Лысый расстегнул рубашку и сбросил ее с плеч, поворачиваясь к Бродяге спиной и показывая ему роскошную голубоглазую волчицу...
        С тех пор, как озвучили приговор, прошло всего три дня, но в клубе почему-то не было той гнетущей атмосферы, какую ожидала Лэсси. Жизнь шла своим чередом. Даже появились шепотки о переизбрании вице-президента. Среди потенциальных претендентов в первую очередь, конечно, называли Лиама. Когда за завтраком Лэсси попыталась поговорить об этом с самим Лиамом, получилось совсем не то, чего она ожидала.
        - Карри пробудет за решеткой пять лет, - сказал брат пренебрежительно, как только она спросила: хочет ли он стать вице-президентом?
        - И что? - не поняла девушка. - Я спрашиваю не об этом... Я спрашиваю: готов ли ты занять его место? - и мысленно ответила себе: готов. То есть, на самом деле, конечно, нет, но он-то уверен, что готов...
        - Нам правда нужно говорить об этом за завтраком? - мягко спросила Алисия, а Кира, ничего не понимая, переводила взгляд с матери на сестру и обратно.
        - Нам вообще не нужно об этом говорить, - сказал Брэдли, и Лэсси подумала, что отец с каждым днем становится все мрачнее и мрачнее...
        - Почему? - спросила она.
        - Потому что это не твое дело, - отрезал отец. - Ты женщина. Женщины не должны вмешиваться в дела клуба.
        Лэсси задохнулась от обиды:
        - Это не только клуб, это еще и семья, и я - часть этой семьи!
        Лиам прищурился и, выдержав паузу, сказал:
        - Все, что я делаю, я делаю ради клуба и, как ты выражаешься, семьи, - его слова прозвучали так надменно, что Лэсси чуть было не расхохоталась. - И если мне придется стать вице-президентом, я стану им. У отца должна быть правая рука. А я - его сын...
        - Ты просто предатель, - прошипела Лэсси. - Невроятно, - она покачала головой. - Ты ведь хотел этого, правда? Хотел, чтобы Карри посадили в тюрьму? Теперь ты добился, чего хотел?
        - Лэсси... - Алисия попыталась остановить ее, но было бесполезно.
        - Всю жизнь, всю чертову жизнь ты завидовал ему, а теперь... посмотрите! Будущий новый вице-президент мотоклуба «Ночные демоны»! - она готова была зааплодировать, но тут раздался резкий удар по столу. Посуда чуть не подлетела в воздух. Лэсси и Алисия вздрогнули, а Кира захныкала, готовая зареветь в любую секунду.
        - Вон, - ледяным голосом сказал Брэдли Джонсон, поднимаясь из-за стола и упираясь в столешницу двумя крепко сжатыми кулаками.
        - Ооо, - протянула Лэсси. - Ты ведь и сам отлично понимаешь, что это правда... И понимаешь, что Лиам не готов к такой ответственности и...
        - Вон, - повторил Брэдли. Алисия попыталась накрыть теплой ладонью его напряженный кулак, но мужчина одернул руку: - Убирайся.
        - Куда? - фыркнула Лэсси. - Ты наказываешь меня? Лишаешь десерта?
        - Убирайся. Прочь. Из моего. Дома, - сказал Брэдли, и Лэсси мгновенно переменилась в лице:
        - Прости, что?
        - Вон! - зарычал Брэдли не своим голосом, краснея до самых ушей и указывая пальцем на дверь.
        Кира тут же залилась слезами.
        Лэсси вскочила, сама не своя, чувствуя, как сердце начинает колотиться под самым горлом. Мысли пролетали в голове с бешеной скоростью.
        Она разозлила отца.
        Он вышвыривает ее из дома. Просто вышвыривает, как будто она и не его дочь вовсе, а какой-то провинившийся салага-первогодка.
        Ему наплевать и на нее, и на Карри.
        Она не могла задержаться здесь больше ни на секунду. Быстро схватив с соседнего стула свою сумку, Лэсси бросилась прочь из столовой.
        32 глава
        Февраль выдался холодный. Мама даже настояла на том, чтобы съездить в магазин и купить новую утепленную куртку. Кристен долго отпиралась: она не любила магазины, особенно теперь, когда пузо росло не по дням, а по часам, и передвигаться было все сложнее и сложнее. Но мама была непреклонна, так что теперь Кристен шагала из колледжа в новенькой темно-зеленой куртке на меху. Куртка была непривычной, еще неразношенной и как будто немного неудобной, да к тому же еще и слишком плотно сидела в районе поясницы, но, черт возьми, - что сейчас сидело на ней не плотно?
        Рядом шагала Лидия - она была одета куда легче, и Кристен ей страшно завидовала. Сама она была закутана по самые уши. Даже свитеров было два: один вязаный, с большим воротом, второй, под ним, полегче.
        - Зато тебе тепло, - улыбнулась Лидия, когда Кристен высказала ей свои мысли. - И даже можно не прятать руки в карманы... у меня-то нет перчаток, - она помахала перед носом Кристен голыми, раскрасневшимися от холода пальцами.
        - Хочу лето, - ответила Кристен задумчиво.
        - Лето - это клево, - согласилась Лидия. Но она и не подозревала, что Кристен имеет в виду не просто лето - она имеет в виду конкретное, прошлое лето, а именно - конец июля и начало августа, когда между ними с Карри царила идиллия и они не думали ни о чем плохом... Это счастливое время было совсем кратким, но за то, чтобы вернуть те несколько удивительных недель, она бы многое отдала. Сейчас в ее жизни были только холодный февраль, неудобная куртка, тюремные свидания и болезненные растяжки на животе... Беременность она переносила неплохо, но это все равно был очень выматывающий опыт, и чем больше срок - тем сильнее она уставала. Ноги опухали, вены вздувались некрасивыми голубыми змейками, живот тянуло, спина ныла от напряжения. Алисия, Лэсси, Миранда, Нэйт, даже ее собственные родители, которые, как ей казалось, до сих пор не приняли фактов ее беременности и замужества, - все помогали по мере сил и возможностей, но она все равно уставала, и постоянно хотела есть, и спать, и много плакала.
        До родов оставалось меньше месяца.
        Лэсси выскочила за дверь, и ее проводили четыре пары глаз. Брэдли смотрел с яростью, Лиам - победно, Алисия - тревожно. Малышка Кира все еще заливалась слезами.
        - Успокой ребенка, - рыкнул Брэдли Алисии, и женщина, даже не взглянув на мужа, поднялась из-за стола:
        - Идем, солнышко... Нам нужно умыться.
        Кира тут же вцепилась в руку матери. Было ясно: она только рада поскорее уйти подальше от разозленного отца.
        Когда они тоже скрылись за дверью, Лиам выдержал паузу и произнес:
        - Тебе не стоило обходиться с ней так жестоко... - он хотел сказать что-то еще, но Брэдли Джонсон поднял вверх указательный палец, требуя замолчать, и Лиам тут же послушно закрыл рот.
        - Ты все сказал правильно, - заявил президент «Ночных демонов», и Лиам с облегчением выдохнул: значит, отец был им доволен. Теперь было необходимо сохранить это его доверие и хорошее расположение.
        - Да, но Лэсси просто погорячилась... У нас с ней давний конфликт.
        - Я понял, - сухо заметил Брэдли.
        - Она думает, я рад тому, что Карри за решеткой, - осторожно произнес Лиам, прощупывая почву, наблюдая за реакцией отца, пытаясь понять, стоит ли говорить дальше.
        - И что же? - спросил тот прямо. - Ты этому рад?
        Лиам смутился. Он не ждал такого вопроса в лоб.
        - Что за... Конечно, нет, отец, - ответил он после секундной заминки. - Нет, я этому не рад. Мы с Карри не слишком ладили друг с другом, но он мой брат, я действительно люблю его, - он сделал ударение на слове «действительно», видимо, стараясь хотя бы самого себя убедить в теплых чувствах к старшему брату. - Он совершил опрометчивый и необдуманный поступок и, наверное, заслуживает наказания, но тюрьма... нет, я хотел бы, чтобы он был рядом, - закончил он твердым голосом. Брэдли посмотрел на него и медленно, задумчиво кивнул:
        - Ладно...
        - О чем ты думаешь? - спросил Лиам. - Поделись со мной.
        - Я думаю о том, что дети от первого брака отдалились от меня, - сказал Брэдли. - Именно они. Ее дети.
        - Вряд ли дело в Герде, - возразил Лиам.
        - Как знать, - отец пожал плечами. - В любом случае, теперь вся моя надежда только на тебя. И сейчас ты должен выслушать меня, сынок. То, что я скажу, очень важно.
        Лиам молча кивнул и придвинулся ближе к отцу.
        Она изо всех сил старалась не плакать, хотя слезы предательски щипали глаза и грозили выйти из берегов и потечь по щекам... Отчаянно пытаясь сосредоточиться, она собирала большую дорожную сумку и туристический рюкзак, чтобы раз и навсегда уйти из этого дома.
        Она чувствовала, что ее предали. Она чувствовала, что их с Карри предали, а от мысли, что она даже не может поделиться с ним этим прямо сейчас, ей становилось только хуже.
        В сумку она затолкала свой гардероб - не весь, конечно, а только то, что могло понадобиться ей в ближайшее время... За остальным она планировала послать Лайнела. В рюкзак положила все предметы личного пользования, косметику, дневник с ручкой, ноутбук, документы, деньги, несколько любимых книг, поснимала с полок какие-то особенно дорогие сердцу вещи, игрушки и подарки... Комната сразу как будто бы опустела и стала нежилой, хотя постель была по-прежнему расправлена, на стене по-прежнему висели отрывной календарь, и расписание съемок, и несколько постеров... И даже хозяйка комнаты все еще стояла в самом центре - но ее сердце было уже не здесь.
        Сев на кровать, она набрала номер Лайнела. Он ответил не сразу, но она терпеливо ждала, слушая длинные гудки.
        - Да, солнышко? - когда на другом конце провода раздался наконец до боли родной и любимый голос, девушка с облегчением выдохнула.
        - Привет... Лайнел, я ведь могу сегодня переночевать у тебя? - спросила она, изо всех сил стараясь говорить веселым голосом.
        - Конечно, - ответил мужчина, не задумываясь ни на секунду. По его голосу Лэсси поняла, что он улыбается. - Соскучилась?
        - Очень, - призналась девушка, и это было правдой: Лайнел был вторым после Карри человеком, в чьих объятиях она хотела бы прямо сейчас оказаться. - Лайнел... - она замялась, не зная, как продолжить.
        - Что такое, малышка? - мужчина на том конце провода насторожился.
        - Ты не будешь против, если я поживу у тебя какое-то время? - она тут же добавила: - Пока не найду квартиру, чтобы снимать, конечно...
        - Что случилось? - испуганно выдохнул Лайнел.
        Лэсси почувствовала, как силы покидают ее, и слезы все-таки начинают катиться по щекам...
        - Отец выгнал меня из дома, - призналась она тихо.
        - Что значит выгнал?! - ошалел Лайнел.
        - Просто... я не знаю... Я поссорилась с Лиамом, обвинила его в том, что он хочет занять место Карри, и... - пролепетала девушка и, не в состоянии продолжать, принялась вытирать кулаками щеки. Мужчина на том конце провода тяжело вздохнул:
        - Возьми такси и приезжай ко мне... Я скоро буду, ладно? И мы обо всем поговорим.
        - Хорошо, хорошо, - Лэсси отчаянно закивала, словно собеседник мог видеть ее.
        Прежде чем отключиться, Лайнел назвал ее по имени, и она вздрогнула.
        - Я люблю тебя, Лэсси Джонсон, - сказал он.
        Лэсси еще раз оглядела комнату. Она провела здесь десять лет своей жизни, и это место было ее домом. Клуб был ее домом. Теперь она отправлялась в плавание искать новое пристанище для своего сердца.
        Она забросила на плечи рюкзак и поудобней перехватила дорожную сумку. Ноша оказалась довольно тяжелой, но она уже вызвала такси и надеялась, что сможет самостоятельно добраться до машины. В клубе почти никого не было и, хотя при желании она могла бы попросить кого-то помочь ей, она не хотела просить о помощи. Она хотела сделать все сама и уйти молча, даже ни с кем не прощаясь.
        Единственное, что оставалось забрать, - любимую кружку: большую, расписанную тату-узорами, с черепами и розами. Эту кружку подарил Карри, и она была дорога Лэсси. Кружка была в столовой, и Лэсси собиралась, пересилив себя, зайти туда, ни на кого не глядя, взять ее и молча выйти. Но добравшись по коридору до столовой, она вдруг замерла, неожиданно поняв, что отец и Лиам говорят о чем-то важном. Голос отца звучал хрипло и надломлено. Она прислушалась.
        - Все это случилось невовремя, - сказал отец. - «Гиены», «Банда», тюрьма, эта девчонка Кристен со своей беременностью, теперь Лэсси с этими нелепыми упреками... Или это я случился невовремя.
        - О чем ты, отец? - прошептал в ответ Лиам.
        - Я болен, сын.
        Лэсси нахмурилась, еще сильнее напрягая слух.
        - Что? Чем? - испуганно пробормотал Лиам.
        - У меня синдром Паркинсона.
        33 глава
        - Ты сделал это, - сказал Лекс.
        - Да, я это сделал, - Карри кивнул.
        Они сидели в общей гостиной, убравшись от любопытных глаз за самый дальний столик. Были свободные часы, так что они могли спокойно поговорить и обсудить свое дальнейшее сотрудничество.
        - Рокси тобой доволен, - сказал Лекс.
        - Я это уже понял, - Карри усмехнулся.
        С тех пор, как он вышел из изолятора, прошло всего несколько дней, но свита Рокси уже успела подогнать ему лучшие сигареты и даже подлить коньяка в вечерний чай. Карри не хотел принимать подачки от тюремного лидера, тем более что их негласная сделка уже была завершена: Рокси посоветовал ему Лекса, Карри в ответ избил Гамильтона. Больше они не были друг перед другом в долгу. Если Рокси посылал ему подарки - значит, он хотел продолжить сотрудничество. Но Карри не собирался ввязываться в криминал. Сигареты он молча вынес из своей камеры и оставил на столе в общей гостиной, понимая, что за ним все равно следят и об этом жесте расскажут Рокси, а чай с коньяком он как бы случайно пролил на пол, чтобы потом встать в обеденную очередь заново и получить еще одну порцию чая - на сей раз без алкоголя.
        - Но ты, видимо, не очень хочешь с ним общаться, - заметил Лекс.
        - Не вижу смысла, - Карри пожал плечами. - Я не собираюсь оставаться в тюрьме. Это сотрудничество все равно не продлилось бы долго.
        - Но было бы плодотворным, - сказал Лекс. - Ты выполнил бы его задания, получил награду и сбежал, забрав с собой все связи и ниточки, которые могли бы вывести на Рокси...
        - Мне это неинтересно, - отрезал Карри. Ему было интересно другое: почему Лекс, человек, о котором говорили - «он не из нашей тусовки, не криминальный, обычный гражданский, рохля, болван, случайно попал сюда», - почему он был так подозрительно заинтересован в делах Рокси. Видимо, имел от этого какую-то личную выгоду.
        - Ладно, - Лекс сдался.
        - Ты все еще планируешь сбежать? - спросил у него Карри.
        - Да, - Лекс кивнул.
        - И все еще готов снова сыграть со мной, зная, что если я выиграю, то тебе придется помочь мне в осуществлении планов моего клуба?
        - Нет, - Лекс покачал головой, и Карри нахмурился:
        - Что значит...
        - Я хочу, чтобы мы прямо сейчас начали разрабатывать план побега. Я готов помочь тебе с «Бандой Альвареса». Но для этого ты должен помочь мне сбежать.
        Карри помолчал. Ему было непонятно, почему мужчина отказывается от второй партии в карты, но Лекс, как будто бы услышав его мысли, объяснил:
        - Если мы снова будем играть, я снова буду во власти Рокси. Если он захочет, чтобы я выиграл, я выиграю. И тогда тебе придется выполнять еще одно его задание.
        - И что? - нахмурился Карри. - Разве ты не пашешь на него? Разве тебе это не выгодно?
        - Было выгодно. Но я устал и у меня больше нет времени на эти игры. Я хочу увидеть свою семью.
        Карри задумчиво кивнул:
        - Понимаю. У нас с тобой похожие цели... Тогда расскажи мне свой план побега, чтобы мы могли вместе понять, какие в нем дыры, и залатать их.
        И Лекс начал рассказывать.
        Овощи и фрукты поступали в тюрьму в больших, грубо сколоченных деревянных ящиках. Минуя главные ворота и тюремный двор, ящики доставлялись сразу на кухню. Привозили их на длинных, дребезжащих грузовиках. Перед отправкой в кухню ящики проверяли. Гвозди на крышках отдирались, сами крышки отбрасывались в сторону, и надсмотрщики заглядывали внутрь: вдруг там партия героина вместо яблок или сигаретные блоки вместо морковки?
        Впрочем, назвать эту проверку тщательной было нельзя: надзиратели лениво ворошили пальцами фрукты или овощи, перекладывали с места на место пару яблок, одно стаскивали себе, чтобы вымыть ржавой тюремной водой и сгрызть между сменами, и отправляли ящики в кухню. Там кухонный дежурный следил, чтобы ящики расставили вдоль стен. Продукты вынимались, мылись, чистились, нарезались и потом отправлялись по кастрюлям, сковородам и тарелкам.
        Часть ящиков шла потом на растопку подвальных печей, из большинства делали скамейки во двор или ящички для рассады. Но некоторые ящики покидали тюрьму тем же путем, что и прибыли. Причем - не пустые.
        Бюджет тюрьмы оставлял желать лучшего. Это было неудивительно: зачем устраивать райскую жизнь заключенным, преступникам, когда у страны множество других нужд и потребностей: образование, медицина, культура, оборона? Деньги, поступавшие в тюрьмы, всегда были лишь жалкой долей государственного бюджета. Поэтому в тюрьмах экономили на всем: на казарменной одежде, на электричестве и отоплении, на образовательных программах, на безопасности, на медицине и, конечно, на еде. Нередки были и отравления просрочкой, и пищевые инфекции. Дежурным и поварам то и дело приходилось принимать то протухшую курицу, то рис, в котором копошились мухи, то червивые яблоки, то покрытые белым пушком плесени помидоры.
        Все это, конечно, нельзя было есть. И именно в деревянных ящиках отправляли назад всю просрочку и гниль. Ящики закрывались крышками, забивались гвоздями и отправлялись со всем своим содержимым на свалку.
        На обратном пути их, конечно, тоже проверяли, но еще хуже: кому охота совать свой нос в тухлую курицу?
        В этих ящиках и собирался выбраться из тюрьмы Лекс.
        Выслушав его рассказ, Карри невольно поморщился. Он не был привередливым и изнеженным, но перспектива валяться под грудой склизкого тухлого мяса или заплесневелых апельсинов его не особенно радовала. Впрочем, он должен был признать: идея побега была очень неплоха. Требовалась лишь проработка некоторых деталей.
        - Как ты собираешься забраться в ящик так, чтобы никто этого не заметил? - спросил Карри и тут же перебил сам себя: - Ну, ладно забраться... Как ты собираешься лежать там, пока дно будет пустым? Как только ящик откроют, чтобы свалить туда какую-нибудь гадость, тебя заметят...
        - Вот именно, - уныло кивнул Лекс. - Это один из двух вопросов, которые я не могу решить.
        - Какой второй? - поинтересовался Карри.
        - Как организовать партию гнили, чтобы в нужный день и в нужное время у нас было как минимум два ящика, готовых к отправке из тюрьмы?
        - Пожалуй, этим я озадачу свой клуб, - кивнул Карри.
        - Они ведь не знают, что ты тоже собираешься бежать, - возразил Лекс. - Ты не можешь просить два ящика. Это наведет на подозрения.
        - Я попрошу три. Чтоб наверняка. Перестраховаться. Мой отец не станет над этим размышлять, уж поверь, - Карри насмешливо фыркнул. - И у меня есть идея, как стать невидимками.
        - Мм? - задумчиво протянул Лекс, взглянув на своего собеседника.
        - Нам нужно двойное дно, - объяснил Карри. - Ты знаешь точный размер этих ящиков?
        - Длина - два метра, - сказал Лекс. - А ширина... - он замялся и неуверенно пожал плечами.
        - Тогда у нас есть первое задание - выяснить ширину ящика.
        - Хорошо, - Лекс кивнул.
        - Нужно будет подменить обычные ящики на ящики с двойным дном... Возможно, придется кого-нибудь подкупить, чтобы провернуть это, - он хмыкнул. - А как ты собираешься оттуда выбираться потом? Ведь их заколотят гвоздями. И как собираешься дышать?
        Лекс пожал плечами.
        - Ну, ладно дышать... Мы можем просверлить небольшие отверстия в стенках рядом с дном. Но выбираться... Нам нужен человек снаружи, который будет в курсе плана.
        - Водитель грузовика? - предложил Лекс, но Карри покачал головой:
        - Слишком рискованно. И ему тоже придется платить...
        - Тогда кто?
        - Кристен и Лысый! - озарило Карри внезапно. - Это же элементарно! Да, в одиночестве тебе этот побег точно бы не удался... Кристен бежит вместе со мной. Мы все равно будем встречаться на месте, куда привезут ящики... Кстати, надо выяснить точные координаты.
        - Хорошо, - Лекс кивнул.
        - Они откроют ящики. А после этого ты отправишься в «Банду», а мы... а мы - в чертов Китай...
        34 глава
        Даже спустя несколько дней после переезда в квартиру Лайнела Лэсси чувствовала себя потерянной и разбитой. Лайнел все время был рядом - теплый, ласковый, родной, - но этого было недостаточно. От ее души как будто оторвали большой кусок, и рана ныла, саднила, напоминая о себе даже в те моменты, когда все, казалось бы, было хорошо.
        Она рассказала Лайнелу, и Карри, и Кристен о том, что случилось в доме, почему отец вышвырнул ее на улицу, как ненужного слепого щенка, но об одном упорно молчала - о разговоре между Лиамом и Брэдли, который подслушала у дверей столовой.
        Что-то сдерживало ее. Что-то мешало ей раскрыть этот секрет.
        Лэсси понимала: отец не хотел, чтобы кто-то знал о том, что он болен. Он и Лиаму наверняка рассказал это на волне какого-то особого эмоционального всплеска. Может, даже потом жалел об этом... Еще о болезни наверняка знала Алисия - как же без этого? Наверняка это именно она и потащила упрямого папашу к докторам - сам бы он до последнего никуда не пошел. Загибался бы и делал вид, что все окей. Корчился бы от боли, скрипел зубами и натянуто улыбался. Он всю жизнь так жил - скрывая от всех свои чувства, свои мысли и свою боль, - и никакой Паркинсон не стал бы исключением. Так что она даже понимала его отчасти. Она не обижалась, что он ничего не сказал им с Карри, или ребятам в клубе. И - невольно, неосознанно, - даже покрывала его.
        Но ей все равно было страшно.
        Пока Лайнела не было дома, она успела оползать не один десяток сайтов, где рассказывалось об этой болезни. Прогнозы были неутешительными: пять-десять лет - и отец переберется в инвалидное кресло, не сможет самостоятельно себя обслуживать, начнет забывать, как делаются элементарные вещи... К тому времени ему будет шестьдесят или шестьдесят пять лет, к этой болезни прибавятся возрастные проблемы со здоровьем, какой-нибудь сахарный диабет или проблемы с суставами, мочекаменная болезнь, катаракта... да что угодно, черт возьми. Отец станет слабым и беспомощным. Придется нанимать ему сиделку. Пичкать лекарствами. Постоянно следить за ним. И ждать с ужасом неизбежного - смерти. Потому что Паркинсон - это неизлечимо. Это постепенно захватывает и пожирает мозг, меняя человека до неузнаваемости.
        Конечно, она любила отца. В семье Джонсонов она лучше всех обладала искусством любить. Карри любил слишком страстно и эмоционально, зачастую причиняя боль и себе, и тем, кто был ему дорог. Алисия любила слишком жертвенно - она отдала себя семье и клубу, но настоящей, взаимной любви в ее браке никогда не было. Кира была еще слишком мала. Лиам любил только себя. А Лэсси - она была единственной, кто хотел и давать, и получать, единственной, кто виртуозно улаживал конфликты, и сглаживал углы, и давал дельные советы, и всегда мчался на помощь в ночь, и холод, и дождь, и снег... Лэсси умела любить и хотела быть любимой. Она не была эгоисткой - но и не была жертвенницей и мученицей. Она знала себе цену. И не разбазаривала свою любовь. Всего несколько людей были ей по-настоящему дороги. И отец был среди этих немногих. То, что он неизлечимо болен, вызывало у нее почти панический страх.
        И все-таки пока она молчала.
        Тем более что Лайнел и сам в последние дни был мрачнее тучи. И вряд ли это было только из-за того, что ее выгнали из дома. Происходило что-то еще, и она не знала, что именно.
        - Осталось три недели, - сообщила Кристен, невольно фиксируя на своем огромном животе взгляд новой участницы их йога-группы.
        - И вы до сих пор занимаетесь? - восхитилась та. - Мне кажется, я уже в семь месяцев не смогу нормально двигаться...
        - А сейчас у вас какой срок? - влезла в разговор Миранда.
        - Пять с половиной, - сообщила девушка.
        - Ясно, - Миранда кивнула.
        - А у вас? - заинтересованно спросила собеседница.
        - А я просто...
        Прежде чем Миранда успела договорить, в зал вошла девушка-инструктор, и разговор пришлось приостановить до окончания занятия.
        Миранде нравилось ходить на йогу вместе с Кристен. Во-первых, здесь ее нередко принимали за беременную девушку, а значит - замужнюю, счастливую, ведущую размеренный образ жизни в ожидании чуда... Пускай такое физическое и душевное состояние и не принадлежало ей на самом деле, ей нравилось хоть ненадолго вырываться из паутины своих страхов, сомнений и воспоминаний и чувствовать себя умиротворенной будущей мамочкой. А во-вторых, йога действительно помогала восстановить душевное равновесие, вернуть силы, расставить по полкам мысли. После каждого занятия Миранда чувствовала себя чуть более свободной и спокойной.
        - Значит, Лэсси теперь живет у Лайнела? - спросила Миранда после занятия, продолжая разговор, начатый с Кристен еще час назад, в раздевалке.
        - Ага, - кивнула Кристен.
        - Неужели Джонсон-старший вот так просто взял и выгнал ее? - искренне удивилась девушка.
        - Разве ты еще не поняла, на что способны эти люди? - хмыкнула Кристен.
        - Но Карри-то не такой, - возразила Миранда.
        - Карри и Лэсси - исключения.
        - И Лысый, - добавила Миранда, и Кристен кивнула:
        - И Лысый.
        - Лиам тоже не так уж плох, - подумав, сказала Миранда.
        - Нууу... - протянула Кристен, нахмурившись. - Это ведь из-за него Лэсси выгнали. Из-за его эгоизма и равнодушия.
        - Знаю, - кивнула Миранда. - Но у него есть свои причины не любить Карри. Он всегда был на вторых ролях: в семье, в клубе, даже собственный отец смотрел на него как на второго, младшего сына... Его можно понять...
        Кристен покачала головой и набросила на плечо ремень сумки:
        - Он сам придумал себе амплуа брошенного мальчишки, который находится в тени старшего брата. Ему нравится играть эту роль - вот и все. Никакой он не бедный и не несчастный, у него есть отец и мать, старший брат, младшие сестры, семья, которая любит его... Прошу заметить - Карри и Лэсси до сих пор любят его, несмотря ни на что, тогда как он... - она замялась и сплюнула: - Не хочу об этом. Мне достаточно и своих переживаний.
        Миранда понимающе кивнула:
        - Идем домой, - и благоразумно промолчала о том, что Лиам, в противовес эмоциональному, нервному, травмированному своими первыми отношениями Карри, казался ей куда более благородным, спокойным и куда более мужественным.
        Кристен бы не поняла ее.
        Они вообще с трудом понимали вдруг друга в последнее время.
        Может быть, их дружба и вовсе изжила себя?
        Ей больно и страшно было признавать это, но она давно не испытывала потребности делиться с Кристен сокровенным - и не только потому, что подруга была беременна и ее нельзя было волновать. Кристен была теперь совсем другой. Как и она сама, Миранда. И дороги их расходились все больше и больше.
        Раздался звонок в дверь, и Лэсси невольно вздрогнула. Она еще не привыкла к этому резкому и неожиданному звуку - в их доме дверного звонка никогда не было.
        Она посмотрела на часы. Это должен был быть Лайнел.
        Подумав о нем, она сразу испытала прилив нежности. В ее жизни всегда было три главных мужчины - отец и братья, но теперь отец и Лиам потеряли ее доверие, и главных мужчин было двое - Карри и он, Лайнел.
        Она открыла ему дверь с теплой улыбкой, но нахмурилась, встретив его усталый взгляд.
        - Что такое? - не выдержала она. - Ты каждый день приходишь и повторяешь: все в порядке, все в порядке, все в порядке... Успокаиваешь меня, а что у тебя самого на душе, я и понятия не имею...
        - Все правда в порядке, - улыбнулся Лайнел. Он протянул руки и сгреб Лэсси в охапку, крепко обнимая и утыкаясь носом в ее растрепанные волосы. Она невольно поддалась, зарылась в его объятия поглубже, чувствуя, как он согревает ее своим теплом, и вдыхая носом его запах - терпкий, густой, родной до боли в легких.
        - Я не верю тебе, - прошептала она куда-то ему в шею.
        - Я просто ждал дня, когда мне будет что показать, - ответил он тихо.
        - О чем это ты? - удивилась девушка.
        Лайнел осторожно выпутался из ее объятий и стащил с себя кожаную куртку. Судя по изменившемуся выражению его лица, ему было больно двигаться, и Лэсси тут же испугалась:
        - Тебя избили?
        - Тшшш, нет, - прошептал мужчина, принимаясь расстегивать пуговицы на черной рубашке.
        - Ты хочешь заняться со мной сексом? - спросила Лэсси, пытаясь сделать голос максимально смешливым, но получилось как-то жалко. Секса у них не было уже недели две, и не то чтобы ей было без этого плохо, но все-таки это напрягало... Совсем недавно они просто не могли оторваться друг от друга, а теперь Лайнел как будто избегал ее, переводя все ее попытки совратить его в шутки или нежность.
        - Нет, - Лайнел невольно улыбнулся. Последняя пуговица была расстегнута, и он осторожно стянул с себя рубашку, поворачиваясь спиной.
        - Что за... - ахнула Лэсси. - Что ты натворил?!
        На спине, где раньше красовалась роскошная голубоглазая волчица, теперь были лишь ее бледные фрагменты - нелепое, неаккуратное переплетение наполовину выведенных линий на раскрасневшейся от болезненных процедур коже.
        - Знаешь, кто мне велел свести ее? - спросил Лайнел.
        - Карри, - сразу фыркнула Лэсси.
        Мужчина кивнул:
        - Знаешь, что он еще сказал?
        - Что?
        - Он сказал, что нам нужно бежать отсюда. Из этого клуба, из этого города, от всего этого... Сказал, что твое место - в Голливуде. И я с каждым днем все отчетливей понимаю, что он прав...
        35 глава
        Нужно бежать.
        Из этого клуба.
        Из этого города.
        От всего этого...
        Твое место - в Голливуде...
        Полтора часа спустя они лежали в постели, ее голова покоилась на его груди, и между ног сладко ныло, потому что он не пощадил ее после двухнедельного воздержания.
        Или это она не пощадила его.
        - У меня болела спина, - признался он с улыбкой. - Ты не представляешь, каких усилий мне стоило не поддаваться на твои провокации и обходиться объятиями и поцелуями.
        - Почему ты сразу не сказал и не объяснил мне все? - надула она губы. - Я нервничала.
        - Прости. Карри вообще хотел, чтобы я молчал как можно дольше, - пожал он плечами.
        - Он правда думал, что я не узнаю? Не начну что-то подозревать? - удивилась она. - Мы же спим вместе! В одной постели!
        - Черт знает, - ответил он. - Но теперь сведение почти закончено, еще пара сеансов - и я свободен.
        - Свободен ли? - хмыкнула она, и он кивнул:
        - Может, и нет, но я стремлюсь к этому.
        - Хорошо.
        Она обнимала его за плечи, и вжималась своим тонким телом в его тело, и ловила губами его дыхание, и вела дрожащими пальцами по его обнаженной груди, а он целовал ее, крепко, терпко, закрывая глаза и забывая обо всем на свете. Спина его болела и ныла, и каждое прикосновение к поврежденной коже вызывало чертовски сильную боль, но полтора часа назад, когда она оседлала его и принялась двигаться, одетая и развратная, точно они уже были голыми и трахались, он не мог проигнорировать это. Он наплевал на свою боль, и на ее удобство тоже наплевал. Он опрокинул ее на постель, сдернул с нее гребанные джинсы и трахнул ее так, что она стонала, как в бреду.
        Она здорово мстила ему: цеплялась пальцами за его лопатки, царапала и без того обожженную кожу, и он готов был кричать вместе с ней, если бы не вгрызался зубами в ее шею и грудь, рыча и чувствуя, как на глазах выступают слезы.
        Это было больно - в самом прямом, физическом смысле слова. Для него - из-за проклятой спины. Для нее - из-за того, что эта боль делала его жестким и почти агрессивным.
        Но они не были друг на друга в обиде.
        Им было хорошо.
        Больно и хорошо.
        - Вообще-то, мне тоже есть что сказать тебе, - нерешительно пробормотала Лэсси, когда дыхание было уже восстановлено, и градус напряжения упал, уступив место нежности.
        - Мм? - Лайнел приподнялся на локтях, заглядывая ей в глаза.
        - Отец болен, - сказала Лэсси. Она так долго не решалась сообщить ему об этом, так долго тянула, ждала чего-то, боялась, что теперь могла только выпалить это на одном дыхании и потом добавить неуверенно: - Вот.
        - Чем болен? - не понял мужчина.
        - У него синдром Паркинсона.
        - Ого, - Лайнел сел в постели, и Лэсси поднялась за ним следом. Растрепанные волосы разметало по плечам, спине и груди, и Лайнел невольно залюбовался ею. Вот только разговор был слишком серьезным, чтобы отвлекаться. - Откуда ты узнала? - спросил он.
        - Подслушала, - хмыкнула девушка. - Случайно.
        Лайнел помолчал.
        - Это очень хреново, правда? - спросила Лэсси неуверенно.
        - Будешь рассказывать об этом Карри? - Лайнел ответил вопросом на вопрос, и Лэсси пожала плечами:
        - Пока не знаю.
        Зато у Лайнела было на этот счет четкое мнение: нужно было обязательно и как можно скорее рассказать обо всем Карри - он должен был знать это, прежде чем принять окончательное решение о своем побеге...
        Или же это решение было уже принято?
        Нужно бежать.
        Из этого клуба.
        Из этого города.
        От всего этого...
        Твое место - в Голливуде...
        Через несколько дней съемки фильма были закончены. По этому поводу, конечно, закатили большую вечеринку, и Лэсси поехала вместе с Кристиной, Стивом и остальными ребятами в ночной клуб.
        Поначалу ей казалось, что эта вечеринка утомит ее: слишком много незнакомых людей, громкая музыка, алкоголь, вынужденные знакомства и необходимость всем натянуто улыбаться. Но уже через полчаса после начала она расслабилась и поняла, что ей легко. Наконец-то все тревоги прошедших дней - ссоры с отцом и Лиамом, переживания за Карри и Лайнела, беспокойство о Кристен, - отошли на второй план. Ее угощали, с ней хотели познакомиться, ее хвалили, ей говорили, что если она захочет, то наверняка сделает карьеру в Голливуде...
        Хотела ли она?
        Эти съемки дались ей не без труда, но это были отличный опыт и приятные знакомства, а еще - неплохие деньги.
        Впереди был промо-тур: премьеры в крупных городах, фотосессии, интервью и многое другое.
        И она ждала этого.
        Она хотела поехать в Лос-Анджелес и Нью-Йорк, выйти на красную дорожку, почувствовать себя так, как раньше никогда не чувствовала.
        Здесь, среди этих людей она была другой. И ей это нравилось.
        И она, в конце концов, столько лет мечтала стать актрисой! Сейчас исполнение ее мечты было близко как никогда. Разве она могла упустить шанс? Разве она хотела вернуться в клуб, к этим бесконечным ссорам, и склокам, и скандалам? К неблагодарному отцу, и эгоистичному брату, и постоянному страху за свою жизнь?
        Карри и Лайнел были правы: нужно было бежать.
        И чем дальше - тем лучше.
        Лысый проводил Лэсси на вечеринку, а сам отправился в клуб. Если ее оттуда с позором выгнали, то о его манипуляциях с татуировкой и предательских планах никто пока не знал. Ему нужно было сделать пару дел в автомастерской, посмотреть записи с видеокамер, забрать вещи Лэсси.
        Закончив со всем этим, он отправился в свою комнату, чтобы немного передохнуть и переодеться. Тут-то он и наткнулся на Лиама.
        - Как там моя сестренка? - спросил тот наигранно-равнодушно, наигранно-лениво, опираясь локтем о дверной проем.
        - Тебе это вправду интересно? - Лысый даже нахмурился, стоило Лиаму заглянуть в его комнату.
        - Конечно. Она ведь у тебя поселилась?
        - Важно не то, где она поселилась, - уклончиво ответил Лысый. - А то, что ее лишили возможности жить в собственном доме, рядом с семьей. И если ты ничего не сделал, чтобы помешать этому, с чего бы я должен верить, что тебе на нее не наплевать?
        Лиам медленно вздохнул и натянуто улыбнулся. Лысому показалось, что Джонсон-младший мечтает врезать ему по морде чем-нибудь тяжелым и с трудом сдерживается.
        - Я объяснил отцу, что он был не прав, - сообщил Лиам.
        - И что сказал отец? - фыркнул Лысый.
        - Что он подумает.
        - Серьезно? - Лысый не мог сдержать нервного смеха. - О чем он подумает? Пустить ли дочь обратно домой, или пускай живет и ночует где хочет, хоть на улице?
        - Мы все прекрасно знаем, что она живет у тебя, - невозмутимо возразил Лиам.
        - А если бы меня не было?
        - Тогда об этом позаботился бы я.
        «Ага, позаботился бы», - фыркнул про себя Лысый, но вслух ничего не сказал. Говорить с Лиамом вообще не было смысла.
        Не дождавшись ответа, Лиам поджал губы:
        - Пожалуй, пойду.
        - Скатертью дорога, - отозвался Лысый, втайне радуясь, что так быстро отвязался от Лиама. Когда тот ушел, Лайнел принялся складывать в спортивную сумку свои футболки, чтобы постепенно вывезти из клуба все нужные ему вещи.
        Но кое-чего Лысый не знал. Радость его была преждевременной.
        Три минуты назад, прежде чем войти в комнату к Лысому, Лиам заглянул в дверной проем. Как раз в этот момент Лайнел переодевался и стоял спиной к двери.
        Лиам успел разглядеть выжженную лазером татуировку на его спине.
        И теперь не собирался оставлять этот факт без внимания.
        36 глава
        Что значит быть новичком в тюрьме?
        Это значит, что в один день ты теряешь все: свободное небо над головой, близость семьи и друзей, возможность распоряжаться своим временем, своими желаниями и порой даже собственным телом, ты теряешь банальные, бытовые блага, к которым привык на воле, и неожиданно обнаруживаешь, что возможность переключить будильник и «поспать еще пять минуточек» - это блажь, которая будет недоступна тебе весь твой срок.
        У тебя больше нет выбора, что есть на завтрак, обед или ужин. Если на завтрак гречневая каша и морковные котлеты - жри, сука, и не выпендривайся, иначе нарвешься на гнев тюремного повара, а это - воистину страшно. Не ссорься с ним, иначе долгие месяцы или даже годы будешь находить в своей жратве дохлых тараканов, блевотину, сопли, мочу и сперму.
        У тебя больше нет выбора, какую носить одежду, у тебя есть только темно-зеленая роба, и тебе придется таскать ее летом и зимой. Обращайся с ней аккуратно и не ссорься с работниками прачечной, иначе рискуешь получить после стирки по-прежнему грязную робу, или порванную, или выжженную утюгом.
        У тебя больше нет выбора, принимать душ или ванну. Ванна - это роскошь. Никто в тюрьме не принимает ванну. Быстрый душ - это все, что ты можешь получить. Но и тут будь осторожен: не пропусти свою очередь, иначе рискуешь остаться грязным и вонючим до следующего утра. Следи за своими шмотками, чтобы не пришлось бежать через всю тюрьму сырым и голым, прикрывая ладонью свою пипиську. А главное - береги задницу. Ведь это мужская тюрьма, и только вопрос времени, когда кто-нибудь захочет пристроиться к тебе сзади и загнать крепкий член в упругую попку.
        У тебя больше нет выбора, с кем общаться, твой круг общения сам найдет тебя. И ты будешь либо лузером в компании лузеров, либо чьей-то подстилкой. Можно попробовать выбиться в люди через карточные споры, но это тоже непростой путь. Если не умеешь играть в карты - можешь остаться в долгах. А долгов в тюрьме не прощают. Никогда. Никому.
        У тебя больше нет выбора, чем заниматься в свободное время. У тебя и свободного времени, по большому счету, не будет. Те жалкие несколько часов, что выделяются в тюремном расписании для «отдыха и самостоятельного времяпрепровождения», все равно придется расходовать на добровольно-принудительные тренинги, киносеансы и прочую общественную фигню. Время вроде бы и свободное, но потратить его на сон, например, ты все равно не сможешь. Максимум - почитаешь книжку.
        У тебя больше нет выбора, где работать. Тюремная канцелярия определит тебя в бригаду ремонтников или уборщиков, в прачечную, на кухню, в мед-блок, библиотеку или куда-нибудь еще, и ты будешь работать там без права перевода. Никого не касается, умеешь ли ты чинить унитазы, или варить суп, или делать искусственное дыхание.
        У тебя больше нет выбора, с кем жить. В твоей камере кроме тебя будет еще три человека - и моли бога, чтобы это были адекватные люди, которые не отымеют тебя по-очереди ночью, ничего не украдут или не перережут тебе ножом горло за «косой» взгляд.
        У тебя больше нет ничего личного. Ничего сокровенного. Даже твое тело не принадлежит больше одному тебе. Может, тебе и удастся избежать чьего-нибудь члена в твоей заднице, но кулак сотрудника тюрьмы все равно будет оказываться там с завидной частотой. Сходил на свидание - кулак в жопу. На супружеское свидание - кулак в жопу поглубже. В тюрьму попали наркотики - всем по кулаку в жопу. К несчастью, задний проход - одно из самых частых мест проноса контрабанды. Впрочем, женщинам в женских тюрьмах еще хуже: у них проверяют не только задницу, но и влагалище.
        Все это и многое другое, что касалось тюрем, Карри знал с малых лет. Самому ему приходилось сидеть только несколько коротких сроков - в обезьянниках или следственных изоляторах, - но ребята из клуба и тусовки в места заключения свободы попадали нередко, а когда выходили оттуда, рассказывали много полезного. Тюремная культура всегда шла рука об руку с культурой байкерской, так что сейчас Карри даже не приходилось задумываться, как себя вести, что делать и чего не делать. Он просто впитал эти правила, как говорят, с материнским молоком. Да и его здесь знали - он все-таки не был пустым местом, новичком для этих людей. Член в жопу грозил ему чуть меньше, чем многим другим.
        Но от этого только сильнее была его жалость по отношению к тем новичкам, которые должны были прибыть в тюрьму сегодня.
        - Свежее мясо!
        - Нежные барышни!
        - Сладкие шлюшки!
        Заключенные бесновались в столовой во время завтрака, возбужденные грядущим событием, и охранникам с трудом удавалось их угомонить. Карри сидел за дальним столом вместе с несколькими другими мужиками, мрачно поглядывая на творящееся безумие.
        На завтрак сегодня были хлопья с молоком, йогурт, яблоко и сок - на выбор, апельсиновый или гранатовый. Карри взял гранатовый. На сердце у него было тревожно, как и все время в последние месяцы.
        - Не завидую я новым парням, - хмыкнул Карлос, негр с испанскими корнями, по слухам, восхитительный карманник, взломщик и вор. Карлос-руки-ножницы, как его называли в тюрьме. Он мог превратить в отмычку что угодно, и с одинаковой легкостью открывал женские сумочки, спортивные авто, квартиры и банковские сейфы.
        - Ага, - мрачно кивнул Карри, поедая свои уже остывшие хлопья. Раньше он обожал кукурузные хлопья в молоке, но в последнее время их давали на завтрак так часто, что от них уже начинало воротить.
        Новички прибывали как раз после завтрака, так что через десять или пятнадцать минут, отставив в сторону свои подносы и стаканы, заключенные ломанулись в общий коридор, снося все на своем пути, чтобы увидеть, как «свежее мясо» будут разводить по камерам. Карри пришлось отправиться туда вместе со всеми и выглядывать из-за чужих спин, пытаясь рассмотреть новоприбывших.
        Толпа гудела.
        - О, смотри-смотри, этот точно педик, ему понравится мой член!
        - Да ты вон на того посмотри, с белой челочкой, какие у него губы... - говоривший, судя по голосу, и сам закусил нижнюю губу. - Такие пухлые и чувственные, он будет отлично сосать...
        - А это что за мудак? - насмешливый голос. - Глазенки-то выпучил, как рыбешка, того и гляди задохнется от страха!
        - Ха-ха-ха! Да это он просто тебя увидел, Марти! На тебя посмотришь и сразу от ужаса окаменеешь, ты ж наша Медуза Горгона!
        - Да пошел ты нахрен, ублюдок!
        - Тише вы там! - сердитое шипение.
        - Смотрите, смотрите!
        Карри не хотел бы оказаться сейчас на месте новичков - они не просто шли, прорываясь через весь этот гул, но еще и слышали откровенные комментарии в свой адрес: кого из них хотят трахнуть, кого избить, а кто просто стремный ублюдок, не достойный внимания... И еще неизвестно, что из всего этого было хуже.
        Среди вновь поступивших были, конечно, и матерые, закоренелые преступники, вернувшиеся в стены тюрьмы, как в родной дом, после недолгой отлучки, и неудачники-рецидивисты, тоже уже знакомые с тюремной культурой, и просто ребята, нарушившие правила условно-досрочного, но человек семь или восемь были совсем чистенькими, свеженькими, перепуганными и восхитительно-сладкими для тюремной братии. Это были мужчины, попавшие в тюрьму впервые, не знакомые с ее законами, свято уверенные, что уж они-то здесь точно ненадолго, что их срок - просто недоразумение, которое непременно разрешится, как только они наймут нового адвоката и подадут апелляцию в суд. Таким приходилось здесь хуже всего. В одно мгновение их бросали из привычной жизни в эту выгребную яму, и выбраться из дерьма удавалось далеко не каждому.
        Постепенно толпа начала рассасываться, и Карри тоже стал продвигаться в сторону своей камеры, чтобы хотя бы на пять минут прилечь после завтрака. По камерам разводили последних новичков. Он уже почти добрался до своей, когда мимо него прошел надзиратель с планшетом в руках.
        - А тебе сюда, Абрахам! - он ткнул пальцем на соседнюю с Карри камеру, а Карри невольно взглянул на своего нового соседа.
        Это был мужчина лет тридцати, восточной внешности, с блестящей черной шевелюрой, мясистым носом и узкими карими глазами. Поймав взгляд Карри, он неожиданно криво ухмыльнулся, замедляя шаг, а потом одними губами прошептал:
        - Я слежу за тобой, - ткнул растопыренными указательным и средним пальцами сначала в свои глаза, а потом в сторону Карри, и вытянул губы трубочкой, посылая Карри воздушный поцелуй.
        37 глава
        Когда несколько дней назад мама попросила Кристен познакомить ее с Карри, Кристен заметно напряглась.
        - Зачем? - спосила она настороженно, прекрасно помня, чем закончилась предыдущая встреча Карри и ее родителей.
        - Рано или поздно это все равно должно случиться, - мягко ответила мама. - Мне до сих пор сложно принять твой выбор и этого мужчину, но... в конце концов, он отец моего будущего внука или внучки. Мы с отцом и Джимми хотели бы узнать этого человека поближе.
        - Джимми-то зачем сюда впутывать? - хмыкнула Кристен. Младший брат всегда был на ее стороне, всегда переживал и болел за старшую сестру, но стоило ли ему ехать в тюрьму, чтобы познакомиться с Карри?
        - Когда мы вчера обсуждали это с отцом, он сказал, что тоже очень хочет поехать, - призналась мама.
        - Так вы это еще и обсуждали! - возмущенно задохнулась Кристен. - А со мной посоветоваться не пробовали?
        - Ты была на учебе.
        - Ясно, - Кристен фыркнула.
        - Ты сама скоро станешь мамой... Самое время наконец объединиться и забыть прошлые обиды.
        - Как-то поздно ты спохватилась, - сказала Кристен.
        - Я переживала за тебя. Я была уверена, что этот человек принесет тебе только боль и несчастье... Я и сейчас не доверяю ему в полной мере, и...
        - Мама! - прикрикнула на нее Кристен, и женщина перебила сама себя, поднимая руки ладонями вперед в знак примирения:
        - Прости, прости! Я знаю, что очень обидела тебя, и его тоже...
        - Карри не особенно обидчивый, - хмыкнула девушка.
        - Все равно, - мама покачала головой. - Я хочу попытаться наладить отношения. Тем более что все зашло очень далеко и стало таким серьезным... Вы теперь женаты и вот-вот сами станете родителями. Вам понадобится наша поддержка, а нам - ваше доверие.
        - Хорошо, - Кристен наконец кивнула. - Я дам вам такую возможность. Но я должна полностью контролировать ситуацию.
        - Договорились.
        - Двадцать седьмого февраля у Карри день рождения, я думаю, он будет рад провести его со всеми нами, - сказала Кристен неуверенно. На самом деле, она сомневалась, будет ли он рад? Поэтому на следующий же день после этого разговора отправилась в тюрьму, чтобы поговорить с ним о предстоящей встрече лично.
        - Как интересно, - только и сказал Карри, когда Кристен поведала ему о желании ее родителей.
        - Интересно? - переспросила девушка, нахмурившись.
        - Очень, - подтвердил Карри. - Столько времени твоя мать ненавидела меня и видеть не хотела, а теперь вдруг...
        - Она объяснила, что хочет быть в нашей жизни, когда родится ребенок, - сказала Кристен. - И что рано или поздно мы все равно должны были попробовать стать семьей в полном смысле этого слова.
        Карри кивнул:
        - Конечно, я не против, малыш, я только за.
        Кристен с облегчением вздохнула и протянула руку, чтобы хоть на мгновение коснуться кончиками пальцев его ладони, пока надзиратель не увидит и не одернет их хрипло и грубо.
        - Я предложила ей назначить знакомство на твой день рождения, - призналась она. - Это не слишком жестоко по отношению к тебе?
        - Не слишком, - Карри улыбнулся. - Особенно если после этой встречи нам позволят супружеское свидание, и ты проведешь со мной два восхитительных часа наедине.
        - Даже не надейся на секс, - фыркнула Кристен, тщетно пряча улыбку. - Я с трудом передвигаюсь и переваливаюсь из стороны в сторону, как пингвин. Тебе придется подождать, пока родится наш сын.
        - Эй! - Карри наигранно-обиженно надул губы. - Я и не говорил о сексе! Я просто соскучился!
        - Ну да, ну да! - Кристен рассмеялась. От сердца у нее немного отлегло: если Карри не против познакомиться с ее родными, значит, надежда еще есть. Теперь главное, чтобы все прошло гладко.
        Все и вправду прошло неплохо.
        Двадцать седьмого февраля, в день рождения Карри, Кристен с родителями и младшим братом приехали в тюрьму. Никто из ее родных до этого не бывал в местах лишения свободы. Неудивительно, что они не переставая смотрели по сторонам, пока надзиратель провожал их в комнату для свиданий.
        - Я думала, в тюрьмах более... мрачно, - заметила мама.
        - Я тоже так думала, - кивнула Кристен. Сама-то она вот уже несколько месяцев приходила к Карри и успела познакомиться со многими тюремными традициями и культурой.
        - Клево тут! - восторженно подхватил Джимми. Он больше всех озирался по сторонам.
        Мать укоризненно покачала головой:
        - Ничего клевого. Это плохое место с плохими людьми, в большинстве своем... И попасть сюда - страшно.
        - Не все люди здесь плохие, - заметила Кристен. - Не нужно бросаться такими словами. За каждым совершенным преступлением стоит своя история, зачастую драматическая или даже трагическая. Тот же Карри попал сюда не потому, что он плохой человек.
        - Карри - исключение, - сказала мама. - Таких немного.
        - Ошибаешься, - ответила Кристен. - Очень многие люди, попавшие сюда, гораздо добрее и честнее, чем ты можешь подумать.
        Мать недоверчиво хмыкнула. Джимми слушал сестру, открыв от восторга рот. Отец молчал.
        Наконец решетка ворот, ведущих в комнату для свиданий, отъехала в сторону, и Кристен первой ступила внутрь, высматривая Карри среди других заключенных и посетителей.
        - Вон он! - ткнул пальцем Джимми, который до этого видел Карри только на фотографиях, и Кристен закивала:
        - Да, верно. Сегодня он почему-то не на своем привычном месте, - девушка пожала плечами, не зная, что Карри специально сел сегодня за дальний столик, чтобы не оказаться рядом с новичком Абрахамом. - А вот и мы, - проговорила она, подходя к столику Карри. - С днем рождения!
        Карри поднялся им навстречу и тут же заключил Кристен в крепкие объятия, мысленно отсчитывая: один... два... три...
        - Объятия - не более пяти секунд! - ожидаемо рявкнул надзиратель, и Карри нехотя отпустил девушку:
        - Привет, малыш, - а потом обратился к остальным членам ее семьи: - Здравствуйте, мистер Стоун, миссис Стоун. Привет, Джимми.
        - Здравствуйте, мистер Джонсон, - отец Кристен протянул ему ладонь.
        - Можно просто Карри, - Карри кивнул и крепко пожал его сухую жилистую руку. - Рассаживайтесь. Столик небольшой, но места хватит всем.
        До какого-то момента Кристен находилась в напряжении. Переводя взгляд с матери на отца, с отца на Карри, и так по кругу, до бесконечности, она каждое мгновение боялась услышать что-нибудь такое, от чего все рухнет, как карточный домик. Разговор начался банально: «как там погода снаружи?», «промозгло и сыро, ну а у вас тут погоды и вовсе нет», «верно, но все равно холодно, зараза», «чем вас кормят?», «как с вами обращаются?», «суд несправедливо обошелся с вами, назначив такой большой срок» и так далее, и так далее... Но постепенно темы стали серьезней: отец неожиданно подал голос и расспросил Карри о подробностях убийства, которое то совершил. Не скрываясь, Карри рассказал, как это произошло и почему. Рассказал, каким человеком был Косой, как он оскорблял его семью, как он навредил Кристен, как он подставил клуб. Отец слушал внимательно и кивал. Мать качала головой, вздрагивая и время от времени спрашивая, а нельзя ли Джимми отойти в детскую комнату. Карри с улыбкой отвечал, что детской комнаты в тюрьме нет, ну а сам Джимми был только рад послушать такие взрослые разговоры. Карри моментально
сделался героем в его глазах.
        Потом мать принялась расспрашивать Карри о его детстве и семье. Тут Карри говорил не очень охотно: ничего нового для себя Кристен не узнала. Но мама, кажется, не была на него в обиде: своим материнским сердцем она, видимо, чувствовала, что Карри изранен изнутри и о многих вещах молчит не потому, что не доверяет ей. Просто ему - больно.
        Джимми интересовался, на каком мотоцикле ездит Карри, и научит ли он его кататься, когда выйдет из тюрьмы. Карри со смехом отвечал, что непременно, и только Кристен видела грусть в его глазах, ведь это обещание могло не сбыться или сбыться не слишком скоро: они планировали побег, и неизвестно, когда после этого они увидятся с Джимми, и мамой, и папой.
        Но кажется, ее родители совершенно искренне хотели поладить с Карри, и кажется, Карри все-таки нашел к ним подход. Он был предельно вежлив и за целый час не произнес ни единого ругательства. Кристен смотрела на него с улыбкой, словно открывая его для себя заново. Ее переполняла нежность.
        Да, это была хорошая встреча. Под конец Кристен даже расслабилась и заливисто хохотала, когда Карри рассказывал об их прошлом совместном лете, катании на мотоцикле, ночных прогулках и купании в чужом бассейне.
        Нужно было признать: за последние месяцы это был один из лучших дней ее растрепанной, растерзанной жизни.
        Она наконец-то почувствовала, что у нее есть семья. Не номинальная - настоящая, которая действительно поддержит ее.
        И семья эта в скором времени должна была стать еще больше.
        Роды начались как раз через неделю.
        38 глава
        - Ты «Паркопан» принял? - Алисия встала посреди столовой, уперев руки в боки. Взгляд у нее был сердитый и озабоченный. Брэдли бессовестно увиливал от приема лекарств, и ее это беспокоило.
        - Мм? - рассеянно протянул мужчина. - Я не помню, как там его принимать надо?
        - Половина таблетки после завтрака, - Алисия закатила глаза. За последние пару недель она столько раз говорила эти проклятые четыре слова - «половина таблетки после завтрака», - что скоро у нее на языке должна была образоваться мозоль. Но Брэдли все равно как будто не слышал ее. А точнее - не хотел слышать. Почему - она не знала.
        - Ага, - Брэдли кивнул и поднялся с места. Женщина заметила, что тремор в кистях его рук сегодня был сильнее обычного. Алисия вздохнула.
        - Почему ты не хочешь принимать таблетки? - спросила она.
        Мужчина в ответ пожал плечами:
        - Что толку? Я все равно умру.
        - Люди живут с Паркинсоном десять, двадцать лет! - возмутилась женщина. - У тебя маленькая дочь, ты не хочешь увидеть, как она вырастет? У тебя еще трое детей, у тебя жена, у тебя клуб, который трещит по швам!
        - Я передам «Демонов» Лиаму, - сказал Брэдли спокойным голосом.
        - Ты прекрасно знаешь, что он еще не готов!
        - Он никогда не будет готов, - Брэдли покачал головой. - Никто из нас никогда не был готов. Я думал, что Карри заслужил это место и сможет взять бразды правления в свои руки, но что теперь? Теперь он в тюрьме.
        - Он выйдет оттуда, - ответила Алисия. - Ему дали не такой уж большой срок. Наши парни сидели и по десять лет, и ничего, ты не списывал их со счетов.
        - А я и не списываю Карри со счетов, - хмыкнул Брэдли. - Тем более теперь, когда он согласился организовать побег одному из заключенных и подослать его в «Банду». Но пять лет - это тоже срок. А мои силы на исходе. Я больше не могу управлять клубом... черт! Я даже больше не могу ездить на долбанном мотоцикле! У меня трясутся руки и разбегаются глаза! Гребанная болезнь! Гребанный тремор! Гребанная жизнь! - он схватил со стола миску с кашей, приготовленной для Киры, и с размаху швырнул ее в стену. Раздался грохот, миска со скрежетом свалилась на пол. По стене медленно стекала жидкая овсянка.
        - Какого хрена? - возмутилась Алисия.
        - Это ты - какого хрена?! - зарычал в ответ Брэдли. Руки его тряслись, он брызгал слюной. - Какого хрена ты лезешь?! Я взрослый мужик! Я сам решу, принимать ли мне лекарства и кому отдать мой клуб! Мой клуб, ясно?! Мой! Не тебе решать это!
        - Лиам и мой сын тоже! Я не хочу, чтобы он погиб, как Эрик или Джонни! У него впереди вся жизнь!
        - Его жизнь - это клуб! - отрезал Брэдли.
        - Его жизнь - это любовь, которую он еще не встретил, и дети, которых у него еще нет, и счастье, которого он заслуживает...
        - Он не такой, - усмехнулся Брэдли. - Он не такой, и ты это знаешь. Ему не нужны любовь и семья, как Карри. Он хочет быть первым, главным, лучшим. Он получит это и будет счастлив.
        - Но твоя преждевременная смерть точно не сделает его счастливее, - горько заметила Алисия.
        - Как знать... - покачал головой Брэдли. - Как знать.
        Алисия опустила голову.
        Наверное, ее муж был прав. Она любила Лиама безмерно, но ее сын вырос таким, словно был обделен любовью. Завистливым, холодным, жаждущим власти и славы. Как так вышло? Неужели это она была виновата?
        Лиам был порой чудовищем. Она знала это, хоть и никогда не хотела признавать. Но пока она берегла свое дитя от разочарований и жестокости клубной жизни, может быть, эти разочарования и жестокость были всем, чего он хотел на самом деле?
        От тяжелых мыслей ее отвлек телефонный звонок. Женщина вздрогнула, хватаясь дрожащими пальцами за мобильный телефон.
        - Слушаю вас... Кристен? Это ты?
        - Пожалуйста, Алисия... Ооооо! - Кристен снова согнулась пополам, сжимая побелевшими пальцами трубку телефона.
        - Что? Что такое? Началось? - тревожно заговорила на другом конце провода Алисия.
        - Дааа... - живот немного отпустило, и Кристен встала прямо, поддерживая его свободной рукой.
        «Но еще ведь рано», - хотела было сказать Алисия, но это напугало бы Кристен. Вместо этого женщина прижала телефон покрепче к уху:
        - Ты уже вызвала карету скорой помощи?
        - Дааа, - снова простонала в ответ Кристен.
        - Тогда жди их. И не забывай дышать. Я приеду сразу в больницу.
        - Только поскорей, пожалуйста... Мне страшно.
        - Дома кто-нибудь есть?
        - Неа... Брат в школе, а мама и папа на работе... Вот черт! Опять! - она снова согнулась пополам, едва не выпустив телефон из вспотевшей ладони.
        «Слишком быстрые схватки», - подумала Алисия. - «Что-то не так».
        Каша все еще стекала по стене столовой, Брэдли сидел с открытым ртом, уставившись на супругу, которая вдруг сделалась еще более озабоченной и взволнованной, но ей теперь было не до него. Схватив со стола ключи от машины и свой бумажник, она метнулась в сторону двери.
        Кристен почему-то хотелось, чтобы во время родов рядом с ней была именно Алисия. Не мать. Не Лэсси. Не Нэйт или Миранда. Даже не Карри. Алисия внушала уверенность и спокойствие своей выдержкой, миролюбивостью и теплом, которое излучала. Кристен хотелось держать ее за руку, когда их с Карри малыш появится на свет. И Алисия не отказала ей в этой просьбе.
        Карета скорой помощи приехала быстро, но Кристен показалось, что прошла целая вечность. До родов она немало думала о том, как неудобно и стыдно ей будет раздеваться перед докторами и раздвигать ноги... Девушка была уверена, что не станет кричать, что будет вести себя тихо и скромно... Но стоило ей распахнуть входную дверь перед врачами скорой помощи, как ее снова согнуло пополам, и она громко выругалась, цепляясь слабыми пальцами за косяк.
        - Вы собрали все вещи? Документы? - спросил у нее доктор.
        - Да... Да! - простонала Кристен, и врач, кивнув, повернулся к санитарам:
        - Носилки! Быстро!
        В родильном отделении пахло чистотой и какими-то медикаментами. Быстро промчавшись по коридору, Алисия почти влетела грудью в стойку администратора:
        - Кристен Джонсон уже здесь?
        Девушка-администратор уставилась в экран своего монитора:
        - Да, ее отвезли в родильный бокс... а вы кто?
        - Я - бабушка будущего малыша... Алисия Джонсон. Я должна быть записана как сопровождающий... Мне надо в бокс.
        - Да, конечно, - девушка закивала. - Нужно только снять верхнюю одежду, надеть бахилы, халат, шапочку, маску... и руки вымыть еще.
        Вокруг Кристен суетились доктор и медсестра.
        - Попробуйте встать на колени, раздвинуть бедра и упереться руками в спинку кушетки, - предложил доктор. - У вас хорошая раскрываемость, роды не продлятся долго...
        - И дышите, - вторила ему медсестра. - Глубокий вдох и медленный выдох... Пускай выходящий воздух давит сверху на матку...
        Кристен старалась следовать советам, но сердце колотилось как бешеное, все тело ломило от боли, и взмыленная от пота кожа скользила по смятой на кушетке простыне.
        - Где Алисия? - простонала она где-то между вдохами.
        - Не думайте об этом, - сказал ей доктор. - Она скоро придет, раз вы позвонили ей. Сосредоточьтесь на том, чтобы...
        - Не могу, не могу, не могу! - она хныкала и снова тужилась, вскрикивая от боли и сбивая дыхание.
        - Я тут, тут, родная, - донеслось наконец до ее воспаленного мозга, и прохладная ладонь легла на ее лоб.
        Алисия была рядом.
        Кристен до боли вцепилась пальцами в ее ладонь, и женщина, хоть и поморщилась, чувствуя, как хрустят суставы, но не стала выдергивать руку...
        - Еще немного... я вижу головку.
        Прошло, кажется, десять лет... А может, всего пара часов? Кристен была вымотана настолько, что не могла больше кричать, голос хрипел, рваное дыхание вырывалось из горла с сипением. Алисия держала Кристен за руку, а свободной ладонью промокала ее лицо и шею влажной салфеткой.
        - Ну же... Почти все.
        Кристен почувствовала, как ноющая, тянущая, болезненная тяжесть вдруг выскользнула из нее.
        - Что там? - пробормотала она слабо. На глазах висела пелена невольных слез усталости и боли, но она все же сфокусировала взгляд. К ее лицу поднесли маленькое сморщенное окровавленное тельце.
        - Что? Что не так? - инстинктивно Кристен почувствовала что-то неладное. - Почему он не кричит? Почему он не кричит? Он мертв?
        39 глава
        Послышался смех сквозь слезы. Кристен растерянно обернулась на звук. Смеялась Алисия. Одной рукой она все еще держала Кристен за руку, второй вытирала со щек влажные соленые дорожки.
        - Что? Что с ним? - снова тревожно повторила Кристен, чувствуя, как слабеет голос и сердце колотится под самым горлом.
        - Все нормально, все нормально... - поспешила успокоить ее Алисия.
        - Малыш в порядке, дети не всегда сразу кри... - доктор не успел договорить, потому что как раз в этот момент сморщенный, измазанный кровью мешочек кожи задвигался, всхлипнул, чмокая маленькими губками, и неожиданно громко чихнул, а потом тут же разразился звонким криком.
        - Ну вооот, - протянула Алисия с улыбкой. Кристен мельком взглянула на нее: глаза у женщины были блестящими от слез и, наверное, от воспоминаний. Вспоминала ли она о том, как впервые увидела свою дочь Киру или, может, своего сына Лиама? Этого Кристен не знала, да и не думала об этом. В голове у нее словно гулял ветер. Все сознание заволокло пеленой, мысли путались, словно она выпила несколько бокалов вина, язык заплетался, но руки уже дрожали и инстинктивно тянулись к младенцу:
        - Дайте... дайте мне его...
        Медсестра осторожно уложила новорожденного малыша на грудь Кристен, и девушка замерла, чувствуя, как слезы неподконтрольно начинают литься из глаз. Дрожащими пальцами она осторожно коснулась головки младенца: на ней были светлые, тонкие, почти прозрачные волоски. В складках кожи на лице прятались голубые глаза. От него пахло кровью и чем-то еще, неуловимым, сладковато-горьким, болезненно-родным и невыносимо прекрасным. Кристен уткнулась носом в маленькую головку, принимаясь целовать ее, продолжая рыдать и смеяться вперемешку.
        Алисия гладила ее по вспотевшему лбу, убирала с измучанного лица прилипшие волосы, укрывала их с малышом белоснежным полотенцем, врач и медсестра тем временем завершали свою работу, но для Кристен все это уже как будто не существовало: она утонула полностью в маленьком человеке, которому теперь суждено было стать ее самым любимым человеком на свете.
        Малыш уже перестал кричать, он лежал животиком на груди Кристен, склонив маленькую головку к ее плечу, подрагивал маленькими ручонками и ножонками, чмокал смешным беззубым ртом и внимательно, как будто уже осознанно пялился вокруг большими голубыми глазами.
        Все на свете стоило этого момента. Любые погони и перестрелки, ночи без сна, ссоры с родителями, разлука с Карри, тяжелые девять месяцев беременности, токсикоз, тяжеленный живот, вспухшие вены на ногах, отекшие ступни, ноющая поясница, страх, болезненные роды... Все это стоило пережить ради этого момента абсолютного, невообразимого счастья, когда мир замер, все часы как будто остановились, и были только они двое - Кристен и ее новорожденный сын, на которого она не могла насмотреться и надышаться.
        - Ты уже знаешь, как назовешь его? - прошептала Алисия чуть погодя.
        - Карри хочет, чтобы его звали Джоном, - кивнула Кристен.
        - В честь Джонни?
        - Да.
        - Это был достойный человек, - одобрила Алисия. - Пускай и ваш сын станет таким же достойным.
        - Он станет, - улыбнулась Кристен, снова утыкаясь носом в пушок на голове малыша Джонни.
        - Моя любовь, спасибо тебе, - Карри порывисто обнял Кристен и поцеловал ее целомудренно в висок. На руках женщина всей его жизни держала плод их любви - двухнедельного малыша Джонни.
        - Он уже успел вырасти с тех пор, как родился, - Кристен растянулась в улыбке и осторожно протянула синий сверток Карри: - Хочешь подержать?
        - Вдруг я уроню его? - мужчина неуверенно отпрянул.
        - Не бойся... У меня тоже руки дрожали первые три дня. А у тебя руки гораздо сильнее моих, - ответила Кристен.
        - Как... правильно? - Карри вытянул обе руки вперед, не зная, как сложить их.
        - Вот так вот, - показала Кристен. - Вооот... Держи крепко.
        - С ума сойти, - пробормотал Карри, когда младенец оказался у него на руках. Во все глаза он уставился на своего новорожденного сына, а маленький Джонни во все глаза уставился на своего папашу.
        - Ты такой милаха, - невольно произнесла Кристен.
        - В смысле? - не понял Карри, все еще не отрываясь от малыша.
        - Ты всегда такой брутальный, и суровый, иии... и сексуальный, - сказала Кристен. - А с Джонни на руках ты такой милый, беззащитный и трогательный.
        Карри не ответил, только улыбнулся.
        - Понюхай, он пахнет ванилью и молоком, - сказала Кристен.
        Карри послушно уткнулся небритой физиономией в маленькую, поросшую белесым пушком головку. Малыш захныкал.
        - Осторожно, - улыбнулась Кристен.
        - И вправду, ваниль и молоко, - удивился Карри.
        - Вот видишь.
        - Спасибо, родная, спасибо... это лучший подарок в моей жизни, - мужчина осторожно положил Джонни на постель между ними и потянулся, чтобы поцеловать Кристен сначала в лоб, а потом в висок.
        - И тебе спасибо, - прошептала в ответ девушка. Счастье переполняло ее вот уже сколько дней подряд, и она никак не могла совладать с восторгом, который вызывал у нее ее новый статус мамы. Ночи стали еще более бессонными, она уставала, и даже помощь матери, Алисии и Лэсси не спасали ее в полной мере, но она все равно чувствовала себя счастливой.
        - Я очень, очень, очень люблю тебя, Кристен Джонсон.
        - И я люблю тебя, Карри...
        Они уткнулись лбами в лбы друг друга, замирая так над своим маленьким сыном на несколько секунд, пока Джонни не захныкал.
        - Постель жесткая, наверное, - решила Кристен, снова беря младенца на руки.
        - Неудивительно, - заметил Карри. - Тюрьма же.
        - Ага, - Кристен кивнула.
        Карри снизил голос до шепота, такого тихого, что приходилось почти читать по губам:
        - Ты ведь по-прежнему хочешь сбежать?
        Кристен отчаянно закивала:
        - Сильнее, чем раньше.
        - Тогда пора назначить дату.
        Кристен опустила взгляд:
        - Мне нужно еще дней десять, наверное... Чтобы полностью оправиться и свыкнуться с новой ролью...
        - И подготовиться, - добавил Карри.
        - Да, - согласилась девушка. - И подготовиться.
        - Тогда... двадцатое марта, может быть? - спросил Карри.
        - Двадцатое марта, - повторила Кристен.
        - Я как раз успею устроить все к этому времени.
        - Хорошо, - Кристен кивнула. - Двадцатое марта.
        Следить за Лысым оказалось не так уж просто. Он почти перестал появляться в клубе и, что было вполне очевидно, жил теперь в своей квартире в городе вместе с Лэсси. Лиама это злило, но инстинктивно он понимал: информацию о его сведенной татуировке нужно еще немного попридержать, не раскрывать отцу раньше времени. Возможно, стоит сообщить об этом ближе к выборам нового вице-президента или даже президента, ведь если Брэдли почти не принимает лекарства, постоянно ссорится с матерью Лиама и Киры, то возможно - он просто собирается оставить пост главы клуба. Эта мысль вертелась в голове Лиама не переставая, так что он тщательно следил за всем происходящим в клубе и особенно за Лысым, когда тот вдруг появлялся.
        И сегодня ему удалось выведеть нечто поистине потрясающее.
        Сенсационное.
        Шокирующее.
        Вбивающее последний гвоздь в крышку гроба Лысого и первый - в крышку гроба Карри.
        Когда Лысый явился по каким-то клубным делам, Лиам по привычке последовал за ним, чтобы послушать под дверью его комнаты, не будет ли тот разговаривать по телефону с Карри, но вместо этого попал на разговор Лысого и Кристен. Сначала эта беседа показалась ему скучной (у Кристен родился мальчик, бла-бла-бла, Карри очень счастлив, бла-бла-бла), но потом...
        - И что вы решили? - спросил Лысый после небольшой паузы, и Лиам ощутимо напрягся. - Двадцатое марта? Не слишком ли рано? Кристен только родила. Может, стоит пока отложить побег?
        Оп-па.
        Глаза у Лиама поползли на лоб.
        Побег!
        Он ведь не ослышался? Побег?
        Карри и Кристен собираются сбежать?!
        Вот же черт!
        Эта новость явно перебивала новость о сведенной татуировке и была - да, - потрясающей, сенсационной, шокирующей!
        Ради этого точно стоило стоять здесь под дверью, скорчившись в три погибели и стараясь не шевелиться и не издавать звуков, чтобы, не дай бог, не выдать себя...
        - Ну, это вам решать, - сказал тем временем Лысый в телефонную трубку. - Да, конечно, ты можешь на меня рассчитывать...
        40 глава
        - Привет, малышка, - Карри заключил Лэсси в крепкие объятия, и девушка с наслаждением вдохнула родной, любимый до боли запах, зарывшись носом в шею брата.
        - Как ты? - Лэсси уселась напротив него раньше, чем надзиратель одернул бы их за слишком долгие объятия.
        - Гораздо лучше, - ответил Карри, растягиваясь в улыбке, и это было чистой правдой. Несмотря на все дерьмо, что творилось в его жизни, теперь у него было два по-настоящему важных смысла - Кристен и малыш Джонни. Ему до сих пор не верилось, что он стал отцом, до сих пор не верилось, что теперь на нем лежит ответственность за жизнь и благополучие маленького, беспомощного, бесконечно любимого человека.
        - Он чудесный, правда? - Лэсси тоже не могла скрыть нежности по отношению к новорожденному племяннику.
        - Самый лучший в мире, - подтвердил Карри.
        - Кристен здорово с ним справляется. Ей помогают все: и я, и Алисия, и ее родители, и подруги... Но когда он начинает плакать, только ее голос может его убаюкать... и твой, наверное, сможет.
        - Сомневаюсь, - улыбнулся мужчина.
        - Почему? - девушка удивилась.
        - При нашем знакомстве я случайно потерся о его щечку небритой мордой... Думаю, он не оценил такой вот отцовский жест.
        Лэсси невольно рассмеялась:
        - Да брось! Кристен и Джонни будут часто к тебе приходить, вы познакомитесь получше и он будет любить тебя до безумия! Ты будешь лучшим в мире папой, я уверена!
        Карри грустно улыбнулся:
        - Надеюсь.
        - Так и будет! - подтвердила сестра.
        Карри опустил глаза, и на несколько секунд между ними воцарилось неловкое молчание. Потом Лэсси прочистила горло, собираясь с мыслями, и несмело сказала:
        - Вообще-то, я должна сказать тебе нечто очень важное.
        Разумеется, теперь Лиам не мог не рассказать отцу обо всем, что творилось за спиной президента. Сначала он собирался потянуть время, выждать идеальный момент, но до предполагаемого побега оставалось всего пять дней - а значит, пора было посвятить Брэдли в планы братца-предателя.
        Атмосфера в доме была напряженной.
        Отец плохо ел и пил, совсем не принимал лекарства и все больше времени проводил наедине с собой. Лиам начинал думать, что у папаши начался конкретный сдвиг по фазе.
        Мать с отцом после последней крупной ссоры и размазанной по стене каши не разговаривала. Теперь Алисия посвящала все время Кире либо новорожденному ребенку Кристен и Карри. Кроме того, Лиам неожиданно почувствовал, что мать охладела и к нему. У них давно не было слишком уж близких и доверительных отношений, но он всегда знал: мать его любит. Теперь он почему-то начинал в этом сомневаться.
        Карри находился в тюрьме.
        Лэсси была выгнана.
        Даже малышка Кира понимала, что происходит что-то неладное.
        Семья Джонсонов трещала по швам.
        Клуб трещал по швам.
        Никаких собраний давно не проводилось, диалог с «Гиенами» временно замолк, никакой подготовки по внедрению своего человека к Альваресу не велось, никаких сделок по оружию не происходило. Даже автомастерская - единственный легальный бизнес «Демонов» и их подушка безопасности, - работала с перебоями.
        Лиам чувствовал, как над ним нависает опасность, и в то же время отлично понимал: ему не найти лучшего времени, чтобы убедить отца выдвинуть его на пост вице-президента. Или - даже президента, если сам папочка уже устал сидеть в этом кресле и хочет отправиться на покой. Ноэль полностью его поддерживала.
        Поэтому Лиам собирался рассказать отцу и о побеге Карри, и о татуировке Лысого. Это должно было окончательно подорвать веру Брэдли в старшего сына.
        Чтобы не мучить ни себя, ни его, Лиам решил сразу говорить по делу: не начинать издалека, не разводить ненужную демагогию, не пытаться смягчить удар по отцовскому сердцу и самолюбию. Именно поэтому после обеда, оставшись с ним наедине, убедившись, что за дверью никого нет, и плотно ее прикрыв, Лиам сел напротив и заявил:
        - Нам нужно серьезно поговорить.
        - Что случилось, малышка? - обеспокоенно спросил Карри. - Что-нибудь с Кристен? с Джонни? С Кирой?
        - Нет-нет, с ними все в порядке, - поспешила успокоить брата девушка. Впрочем, то, что собиралась сказать Лэсси, вряд ли должно было облегчить душу Карри. Она собиралась поведать ему о болезни отца. Она долго думала: нужен ли сейчас Карри такой груз? Ему и без того приходится очень нелегко. Но в итоге решила, что нужен. Он имел право знать. Тем более что Лайнел придерживался того же мнения. Лайнел готов был даже сам поговорить с Карри, но Лэсси не позволила: ей казалось, будет правильней, если брату обо всем расскажет именно она.
        - Тогда что? - в голосе Карри почувствовались явные нотки неврозности.
        «Станешь тут нервным», - подумала девушка, а вслух сказала:
        - Просто... есть одна вещь... я и сама не должна была знать об этом, я просто подслушала, что...
        - Ну же?! - кажется, теперь Карри готов был просто взорваться.
        - Отец болен, - быстро сказала Лэсси.
        - Что? - переспросил Карри, хмурясь.
        - У него Паркинсон... очень быстро прогрессирующий... и он не принимает лекарства... мы не знаем, почему.
        Карри немного помолчал, лихорадочно переваривая только что полученную информацию, а потом эмоционально выдал:
        - Охренеть.
        - Угу.
        - И давно ты знаешь?
        - Не очень, - призналась девушка. - Я просто подслушала его разговор с Лиамом.
        - То есть, Лиам в курсе? - фыркнул Карри.
        - Да, - Лэсси грустно кивнула. - Отец сам ему сказал.
        - Кто еще знает?
        - Алисия. И Лайнел. Ему сказала я. Последние несколько дней он больше меня порывался рассказать все тебе... Уж не знаю, почему.
        - Зато я знаю, - усмехнулся Карри.
        - Мм? - не поняла девушка.
        - Мы с Кристен собираемся бежать из тюрьмы и из Штатов, и Лайнел в курсе. Было бы дерьмово, если бы я сбежал, не зная всего...
        - О чем поговорить? - спросил Брэдли почти равнодушно, искоса глядя на младшего сына. Тремор сегодня донимал его маньше обычного, но он все равно чувствовал себя совершенно вымотанным.
        - О вещах, которые происходят у тебя за спиной, - сказал Лиам.
        - И что же происходит у меня за спиной? - усмехнулся президент.
        - Например, Лысый свел татуировку волчицы со спины, - Лиам пожал плечами, точно это была не такая уж важная информация.
        - Что? - переспросил отец. В глазах его тут же появился интерес: на это Лиам и рассчитывал.
        - Я случайно увидел, когда он переодевался... Лысый зачем-то сводит татуировки с клубной символикой. Уж не переворот ли зреет?
        - Нахрена Лысому устраивать переворот? - хмыкнул отец. - Он же прихвостень Карри. Он будет верно дожидаться, когда его кумир выйдет из тюрьмы, чтобы продолжить во всем ему поддакивать.
        - Ооо, - картинно протянул Лиам. - Этого может и не случиться. Карри не собирается сидеть в тюрьме положенный срок и потом возвращаться в клуб. Они с Кристен и ребенком собираются сбежать. Я не знаю, куда именно, но скорей всего, за пределы Штатов.
        - Какого хрена?! А это ты откуда узнал? - Брэдли привстал, вцепляясь дрожащими пальцами в подлокотники кресла, и глаза его начали наливаться кровью. Старательно скрывая собственное довольство, Лиам ответил:
        - Тоже от Лысого. Он говорил об этом с Кристен.
        - Может, ты что-то путаешь? Побег действительно должен состояться: побег нашего нового подельника, который внедрится в «Банду Альвареса». Карри руководит этой операцией.
        - О, нет, - Лиам покачал головой. - Речь идет именно о побеге Карри и Кристен. Видимо, мой дорогой братец собирается бежать вместе с будущим подельником. А то и вовсе без него... ведь не насрать ли, что станется с клубом и всеми нами, если они с женушкой и их выродком будут уже где-нибудь далеко отсюда?
        - Но теперь я не могу сбежать, - заявил Карри сестре.
        Лэсси опустила голову:
        - Ты не обязан...
        - Обязан, - перебил ее мужчина. - Он мой отец, и каким бы хреновым человеком он ни был, я не могу просто бросить его умирать...
        Лэсси потерла лоб, морщась от перенапряжения:
        - И что теперь делать?
        - Передай Лайнелу и Кристен, что побег отменяется. Я остаюсь в тюрьме.
        - Значит, двадцатое марта? - уточнил Брэдли, и Лиам кивнул. - Тогда назначим на этот день собрание клуба. Сообщи всем. На повестке дня будет два вопроса. Первый - изгнание из клуба Лайнела Харви. Второй - изгнание Карри Джонсона. Если мой сын поступает так со мной... - Брэдли на секунду задумался, словно принимая одно из самых важных решений в своей жизни. - То он мне больше не сын. Ах, да... и еще. Мы выдвинем тебя по пост вице-президента.
        41 глава
        - Как ты могла не сказать мне?!
        Кристен сидела перед Лэсси, опустив голову, как провинившаяся школьница. Лэсси расхаживала по комнате из стороны в сторону, сердито размахивая руками и хмуря брови. То, что произошло, было для нее сродни предательству... Конечно, она уже простила Кристен - как будто она могла не простить! - но все равно ей было неприятно, что близкая подруга и любимый брат скрыли от нее, что хотят сбежать. А Лайнел - Лайнел все знал, и тоже ничего не сказал ей! Даже не намекнул! Если бы не болезнь отца, она так и не узнала бы о готовящемся побеге, пока Карри и Кристен не были бы уже в чертовом Китае...
        - Карри хотел, чтобы я не волновала тебя, - призналась Кристен. - Кроме того, ты стала бы отговаривать нас... А мы уже все решили.
        - Решили? - усмехнулась Лэсси. - Да ничего не решено! Теперь побег отменяется!
        - Что? - Кристен резко подняла голову, впиваясь в подругу ничего не понимающим взглядом. Брови сошлись на переносице.
        - Наш с Карри отец болен! У него Паркинсон! Карри решил, что не может бросить его... Побег отменяется. Все. Баста.
        - Но...
        Кристен не успела договорить. В этот момент в кроватке заплакал малыш Джонни, Кристен начала было подниматься с постели, чтобы подойти к нему, но Лэсси ее остановила:
        - Я сама. Сиди. Ты и так замоталась...
        Кристен молча кивнула, а Лэсси подошла к кроватке, перегнулась через прутья, доставая младенца и принимаясь осторожно его укачивать:
        - Тшшш... Прости, мы слишком громко разговариваем, да? Прости-прости-прости, моя сладкая радость...
        Глядя, как ласково воркует Лэсси, Кристен невольно улыбнулась. Малыш Джонни понемногу затих, лишь изредка похныкивая, и Лэсси продолжила свою тираду, теперь более спокойным голосом:
        - После того, как меня выгнали из дома, в клубе творится какая-то хрень. Отец болен Паркинсоном, он отказывается пить лекарства, Алисия сердится из-за этого, Кира стала нервной...
        - Почему он отказывается? - удивилась Кристен.
        Как ни странно, она восприняла новость о том, что побег отменяется, с каким-то облегчением. Как будто подсознательно только об этом и мечтала, хотя в последние дни тайком от родителей и подруг уже собирала вещи для грядущего переезда в Китай. Жить в постоянном страхе, что кто-нибудь из клубной тусовке навредит Джонни или им с Карри, было ужасно, но не менее ужасно было представлять, как они втроем будут жить в чужой стране, в тысячах и тысячах километров от родного дома, вдали от родителей и друзей, как ей придется распрощаться со всем, что она раньше знала и любила, бросить учебу, учить новый язык и вести хозяйство, которым раньше она никогда не занималась.
        - Понятия не имею, - Лэсси пожала плечами и села рядом с Кристен на кровать. Джонни лежал у нее на коленях, глядя огромными голубыми глазищами то на тетю, то на маму. Время от времени он принимался сучить маленькими ручками и ножками, растягивая широко беззубый рот и как будто бы пытаясь улыбнуться.
        - Ужасно, - пробормотала Кристен. Может, ей и не нравился президент «Демонов», но Брэдли был отцом Карри и Лэсси, и она понимала, что этот человек дорог им, несмотря ни на что.
        - Мне об этом Лайнел рассказывал... И то, он не очень в курсе. Официально ведь в клубе никто не знает, только Лиам и Алисия.
        - Что теперь будет с клубом, если ваш отец болен, а Карри в тюрьме? - спросила Кристен.
        - Не знаю, - Лэсси пожала плечами. - Подозреваю, Лиам сейчас делает все возможное, чтобы выдвинуться на пост вице-президента, а потом и президента.
        Кристен нахмурилась:
        - Руководитель из него так себе...
        - Определенно, - Лэсси поджала губы. - Он и без того-то был обиженным на весь мир маленьким мальчиком, а теперь еще эта Ноэль на него влияет плохо, а меня рядом нет... Мы катимся по наклонной. Наша семья. Наш клуб. Все. Может, вам с Карри и вправду стоило бы сбежать, - девушка вздохнула.
        - Но как же Брэдли? - удивилась Кристен.
        - А что он? Думаешь, он оценит, если Карри сообщит, что хотел сбежать, но отказался ради него? Пффф.
        - Но Карри правда любит его. И ты любишь, наверное... Это ваш отец.
        - Люблю, - хмыкнула Лэсси. - И ненавижу тоже. И пока еще не знаю, какое из этих чувств сильнее.
        - А вот и ты, - самодовольным тоном провозгласил Лиам, останавливаясь в дверях комнаты Лысого. Тот приехал в клуб по делам автомастерской и зашел переодеться. Беседовать с Лиамом не входило в его планы, то деваться было некуда.
        - Чего тебе? - спросил Лысый небрежно, натягивая толстовку поверх клетчатой рубашки.
        - На твоем месте я бы более уважительно разговаривал с будущим вице-президентом клуба, - сказал Лиам.
        - Ого! - усмехнулся Лысый. - А ты, я смотрю, времени зря не теряешь: тебя не выдвигают, так ты решил сам себя выдвинуть? Или это сделала Ноэль, пока сосала твой член?
        Лиам дернулся вперед, не сдерживая рычания:
        - Не смей! Не смей! Она моя старуха!
        - Окей, как скажешь, - равнодушно сказал Лысый. - Но мне все еще нет никакого дела до твоих фантазий. У меня полно дел.
        - Если хочешь знать, - злобно прошипел Лиам. - На пост вице-президента меня выдвинул отец.
        - Что? - переспросил Лысый, не веря своим ушам. Неужели они таки докатились до этого безумия? Нет, он, конечно, ожидал, что это случится, но что так скоро... Вот черт!
        Лиам рассмеялся ему в лицо:
        - Не верится, правда? Собрание двадцатого марта! Не забудь явиться на него! Ты ведь все еще член клуба... пока, - добавил он ехидно, но Лысый не понял его издевательского намека:
        - Во сколько? Двадцатого у меня много дел.
        Лиам картинно ахнул:
        - Много дел? Каких, например? Будешь помогать Карри сбежать из тюрьмы? Или сам собираешься бежать с моей сестренкой? Не напрасно же ты свел татуировку со спины, верно?
        Лысый посмотрел на Лиама, растерянно приоткрыв рот: он просто не смог в первую же секунду взять себя в руки. Постепенно до него доходил смысл сказанного.
        Лиам все знает.
        Про побег Карри.
        Про сведенную татуировку.
        Проклятье! Проклятье, проклятье, проклятье!!!
        - Что, язык отсох? Не знаешь, что сказать? - усмехнулся Лиам, прерывая лихорадочные мысли своего собеседника.
        - С чего ты взял, что Карри собирается бежать? - к Лысому наконец вернулся дар речи, и он попытался оправдать друга. Полчаса назад ему позвонила Лэсси с новостью о том, что Карри отказался от побега, но лучше бы Брэдли и вовсе не знал, что его старший сын хотел бросить все и смыться с женой и ребенком в другую страну...
        - Я подслушал ваш с Кристен разговор, - заявил Лиам.
        - Мы говорили о том, что Лекс собирается бежать, - попытался объяснить Лысый. - Мужчина, который должен внедриться к Альваресу.
        - Ты меня что, за идиота держишь? - Лиам фыркнул. - Я не верю тебе, но верю своим ушам. Я четко и ясно все слышал. Речь шла о побеге Карри и Кристен.
        - Вообще-то...
        - Не спорь со мной! - Лиам поднял указательный палец. - А сведенную татуировку как оправдаешь? Скажешь, аллергия пошла на краску?
        Лиам пожал плечами. Тут врать смысла не было:
        - Я хочу уйти из клуба.
        - Скатертью дорога, - усмехнулся Лиам. - Но только после официального изгнания. Вопрос о твоем исключении - второй на повестке собрания двадцатого марта. И я, будь уверен, - Лиам подошел вплотную и наклонился к уху Лысого. - Я выжгу твою спину до мяса. И мне насрать, есть там татуировка или уже нет.
        42 глава
        - Лиам все узнал.
        За последние недели Карри привык к плохим новостям, но эти слова, сказанные Лысым, все равно выбили его из колеи.
        - Что значит, он все узнал?! - опешил мужчина.
        - Про сведенную татуировку. Про то, что я хочу уйти из клуба. И про то, что вы с Кристен запланировали побег.
        - Вот черт! - выругался Карри. - Откуда он все узнал?!
        - Это я виноват, - Лысый опустил голову. Когда он рассказал, как именно Джонсону-младшему удалось выяснить все о планах Карри, Карри разразился гневной тирадой:
        - Ты чертов растяпа! - прошипел он громким шепотом. - Ты чем думал, когда не закрывал дверь, сверкая своей голой спиной и болтая по телефону с Кристен?!
        - Прости, - Лысый готов был провалиться сквозь землю. От ощущения, что он подставил, невольно предал своего лучшего друга, у него сжималось все внутри. Всю предыдущую ночь он не спал, думая, как можно исправить ситуацию, но ничего дельного в голову не пришло, да и посоветоваться было не с кем: Карри сидел за решеткой, а Лэсси впутывать в это не хотелось. Ей и без того приходилось нелегко.
        - Лиам уже рассказал все отцу, верно? - хмыкнул Карри.
        - Да, - виновато произнес Лысый. - Двадцатого будет собрание. Нас с тобой хотят исключить из клуба.
        - Мать твою, что?! - простонал Карри. - Серьезно? Вот так просто?! Да у него и вправду крыша окончательно съехала!
        - Это еще не все, - признался Лысый.
        - Еще что? - спросил Карри. Сейчас, кажется, он уже был готов услышать что угодно. Все, что было для него так важно, стало достоянием общественности, и теперь его желания и планы должны были обосрать, оплевать и еще потоптаться на них ногами, чтоб уж наверняка сделать ему больно. Лысый облажался. Но и он сам тоже облажался. Зачем только он решил отменить этот чертов побег? Ради чего? Ради кого? Отцу и брату было на него совершенно насрать. Первый утонул в своих маразматических болезненных сомнениях, второй - в нелепой и неконтролируемой жажде власти. Чего он ждал от этих людей? Они были ему родней по крови, но не по сути. Уже очень давно он не чувствовал с ними никакой связи. Отец и брат не поддерживали его, не понимали и, наверное, не любили. А он - любил. Готов был остаться. Подвергнуть опасности себя, свою женщину, своего новорожденного ребенка... Идиот! Несчастный идиот! Идея побега была лучшим, что пришло в его голову за последние годы, и отказываться от нее определенно не следовало...
        - Твоего брата выдвигают на пост вице-президента. Голосование тоже пройдет двадцатого числа.
        - Ого! - это было для Карри последним ударом. А чего он хотел? Что папочка всплеснет руками и простит его, и будет дожидаться, когда старший сынок вернется домой? Этого никогда не случилось бы.
        - Такие дела, - Лысый поджал губы.
        - Я зря отказался от побега, - сказал Карри.
        Лысый нахмурился:
        - Возможно.
        - Но еще не поздно передумать. Передай Кристен, чтобы она готовилась. Мы сделаем это. А вы с Лэсси... не хотите бежать вместе с нами? Из нас четверых будет отличная команда. Мы будем вместе работать, а Лэсси будет помогать Кристен с малышом Джонни...
        - Не ты ли говорил, что Лэсси надо в Голливуд? - спросил Лысый.
        - А она действительно хочет этого?
        - Да, - Лысый кивнул, и Карри покачал головой:
        - Тогда я не имею никакого права тащить вас за собой... Только прошу тебя: береги ее. И Киру.
        - Я постараюсь.
        - Ты будешь отличным вице-президентом, а потом и отличным президентом, - заявила Ноэль, переворачиваясь на живот после того, как Лиам скатился с нее.
        - Ну ты и сучка! - ухмыльнулся он, вытирая со лба пот.
        - Почему это? - возмутилась девушка, потягиваясь сладко на мокрых измятых простынях.
        - Ты только что кончила подо мной, и уже говоришь о делах... Как ты только можешь?! Тебе настолько не понравилось?!
        - Мне очень понравилось, - Ноэль придвинулась к нему вплотную, прижимаясь мокрой липкой кожей, утыкаясь носом в его пропахшую потом шею и бессовестно опуская ладонь прямо на вымазанный спермой пресс.
        - Тшшш, - улыбнулся мужчина, понимая, что ей достаточно сделать несколько движений - и у него снова встанет как кол, и они снова прервутся на сумасшедший трах, так и не поговорив.
        - Прости, - хитро улыбаясь, Ноэль все же убрала руку с его живота, а потом спросила как-то неожиданно серьезно: - Тебя не мучает совесть? Из-за твоего брата и Лысого? Ты не думаешь, что причиняешь боль им и своему отцу? Он ведь болен, ему и так хреново...
        - Что это с тобой? - удивился Лиам. - Решила поработать сегодня светлым ангелом вместо дьявола во плоти?
        - Нееет, - протянула девушка со смехом и пихнула Лиама под бок. - Мне просто интересно, что ты чувствуешь. Ты как никогда близок к исполнению своей мечты, но какой ценой?
        Лиам почесал небритую щеку:
        - Мне было стыдно. И страшно. И странно. Но несколько вещей убедили меня окончательно, что я действую правильно.
        - И что же это за вещи? - спросила Ноэль.
        - Во-первых, - Лиам загнул палец. - Карри и Лысый сами предают клуб... Один решил сбежать, второй тоже. С чего бы мы должны переубеждать их, прощать, удерживать?
        - Логично, - Ноэль кивнула.
        - Во-вторых, - еще один палец. - Отец серьезно болен, и даже если бы Карри не собирался сбежать, он бы вышел из тюрьмы только через несколько лет... Отец не сможет еще столько времени удерживать власть. Если не я - кто-то другой перехватит ее. И как знать, кто это будет? И сможет ли он достойно управлять клубом? А я хотя бы не изменю курса семейного дела.
        - Окей.
        - И последнее, - третий палец. - Это ты. Ты убедила меня, что я действую правильно. Мы с тобой не самая классическая и традиционная пара, но пока ты рядом, я чувствую себя уверенным и сильным... Спасибо тебе за это. Может быть, однажды мы даже поженимся.
        - И нарожаем кучу маленьких негодяев? - усмехнулась девушка.
        - Ага, - Лиам с улыбкой кивнул. - Чем мы хуже Карри и Кристен?
        - Мы лучше, - заявила Ноэль. - Мы не бежим от проблем.
        - Вот именно, - согласился Лиам. Рука девушки снова оказалась на его животе, скользнула вниз, пачкаясь в липкой сперме, и он ухмыльнулся: - А теперь сделай мне минет. Я хочу трахнуть тебя еще раз.
        После встречи с Лысым Карри отправился обратно в свою камеру. По дороге ему попался Абрахам - новичок, который с первой встречи показался ему странным. Его жесты и намеки в адрес Карри выдавали в нем озабоченного педика, но почему-то Карри казалось, что быть оттраханным в зад - это меньшее, что может случиться с ним по вине Абрахама.
        Этот мужик казался по-настоящему опасным. У него были безумные глаза. Но пока Абрахам только зыркнул на него, ухмыляясь кривыми зубами, и высунул язык, изображая, что что-то тщательно вылизывает.
        Карри поморщился, просто проходя мимо. Лезть в ссоры ему не хотелось. У него и без того было полно забот. Например, следовало встретиться с Лексом, чтобы в последний раз обсудить детали побега.
        - Побег состоится, - заявил Лысый.
        Перед ним стояли Лэсси и Кристен. Кристен держала на руках Джонни, который крепко спал и потому сладко сопел.
        - У него там что, семь пятниц на неделе? - Лэсси закатила глаза.
        - Его и меня исключают из клуба, - сказал Лайнел. - Теперь вице-президентом станет Лиам. Всем нам больше нечего делать в этом болоте. Карри и Кристен уезжают в Китай, а мы с тобой - в Голливуд. Можешь тоже паковать вещи.
        - Ого, - сказала Кристен. - А как же Алисия и Кира?
        - Алисия справится, - уверенно произнес Лайнел. - Она сильная и смелая женщина.
        - Ага, иначе не прожила бы столько лет с нашим старым маразматиком отцом, - подтвердила Лэсси.
        - Тогда собираемся? - неуверенно спросила Кристен, и Лэсси и Лысый в ответ кивнули.
        43 глава
        Когда план побега только начинал разрабатываться, Карри собирался озаботить поиском и доставкой ящиков с просрочкой своего отца. Но за несколько дней до предполагаемого события все развалилось, потом развалилось еще раз, Брэдли заявил, что отрекается от старшего сына, и даже выдвинул младшего на пост вице-президента. Наверное, Карри мог бы и вовсе забить на договоренность с Лексом: теперь, когда отношения с клубом были расстроены, не было необходимости оказывать «Демонам» последнюю услугу и засылать мужчину к Альваресу. Но Карри решил, что сделает это: не по доброте душевной, не ради отца и младшего брата, а ради других людей, которых он любил и которые тоже так или иначе имели отношение к клубу. Это были и Лысый, судьба которого должна была решиться, как и его собственная, на предстоящем собрании, и Лэсси, и Кира, и Алисия, и все те парни из клуба, что оставались на его стороне... Клуб всегда был и до сих пор оставался важной частью его жизни. Глупо было отрицать это. Глупо было пытаться так просто выкинуть его из своей жизни. Да, он собирался бросить все к чертовой матери, но перед этим хотел в
последний раз попытаться что-то изменить.
        Отец, конечно, предполагал, что после нескольких недель или месяцев активной слежки в тылу врага подосланный агент прибудет к «Демонам» и выложит им всю информацию о «Банде Альвареса», и тогда «Демоны» начнут действовать активно: рассекретят полиции какие-нибудь незаконные сделки врагов или сдадут укрываемых уголовников. Несколько таких маневров - и «Банда Альвареса» неумолимо пойдет ко дну. Кого-то арестуют, кто-то сбежит сам, опасаясь суда и следствия, клиентский поток иссякнет, банда развалится, а территория «Демонов» окажется в полной безопасности.
        Карри поначалу собирался пустить все на самотек: если отец так хочет - пускай. Какое его, Карри, дело, что будет с клубом, если он собирается бежать из страны раз и навсегда? Но обстоятельства изменились.
        Во-первых, отец был болен. Он больше не мог принимать адекватные и обдуманные решения.
        Во-вторых, Лиам был выдвинут на пост вице-президента и - Карри был уверен, что брат добьется этой должности, - это делало и без того сложные позиции клуба еще более шаткими. Брат всегда был эмоциональным и горячим. Ему ничего не стоит объявить теперь открытую войну «Банде Альвареса», особенно если у него в руках окажутся какие-то доказательства их преступлений.
        Если «Банда» узнает, что «Демоны» копали под них - в опасности окажутся и Лэсси с Кирой и Алисией, и вообще все. Карри не мог допустить этого. Поэтому они с Лексом договорились: все, что мужчина узнает и найдет в «Банде», он отнесет и покажет только Лысому - никому больше. Если Лысый найдет способ прижать Альвареса, не бросая тень подозрений на «Демонов», он это сделает. Если нет - то нет. К черту.
        Таким образом, теперь «Демоны» во главе с Брэдли и Лиамом ничего не должны были узнать о внедрении в «Банду» Лекса и вообще о самом Лексе. Хотелось отцу и брату думать, что Карри тварь, сволочь и предатель - так пусть думают. Он не станет оправдываться. Он будет поддерживать связь только с Лысым, а через него - с сестрами и мачехой. Больше ему в Штатах уже никто не нужен.
        Поскольку участие клуба в подготовке побега было теперь исключено, поиском и доставкой ящиков с просрочкой занимался Лысый. Насколько понял Карри, другу пришлось немало повозиться, но в конце концов ему все же удалось внедрить в продуктовую партию для тюрьмы два деревянных ящика: один с начинающей портиться курицей, второй - с уже подгнившими помидорами. К моменту, когда ящики прибудут на место, будут отсортированы и открыты, курица и помидоры испортятся окончательно, и их отправят на свалку. А вместе с ними туда отправятся и Карри с Лексом.
        Чтобы иметь доступ к тюремной кухне, Карри и Лексу пришлось подкупить Сэма, помощника повара. Этот парень, осужденный за какие-то мелкие денежные махинации в собственном магазинчике, не вертелся ни в каких криминальных кругах и, как показалось мужчинам, не был пешкой в играх Рокси. Помочь он согласился за две пачки сигарет, журналы с порнушкой и таблетки от несварения желудка.
        В назначенный час - а это был поздний вечер девятнадцатого марта, когда в тюрьму прибыла партия ящиков с едой, - Сэм тайно провел Карри и Лекса на кухню. Большая часть заключенных уже была в постелях, одна смена охранников уже ушла, другая только пришла и сейчас гоняла чаи и резалась в карты, так что никто не помешал мужчинам найти среди полутора десятков прибывших ящиков нужные два - их Карри отметил маленькими крестиками. Курица и помидоры уже сейчас источали восхитительные ароматы - но забраться в них прямо сейчас было нельзя: во-первых, слишком рано, во-вторых, подтвердить испорченность продуктов должен был руководитель кухни, а в-третьих, в ящики все равно нужно было вмонтировать двойное дно, чтобы во время обыска Карри и Лекса не обнаружили.
        - Ну и гадость, - Лекс закрыл нос рукавом, когда крышка с ящика с курицей была полностью снята, и они с Карри и Сэмом принялись вытаскивать скользкие тушки на расстеленную на полу клеенку.
        - Что поделать, - усмехнулся Карри. - Такова цена свободы. Придется немного потерпеть и подышать этой курочкой.
        - Надеюсь, мы не успеем задохнуться и сдохнуть, пока твой Лысый откопает нас и выпустит на свободу, - выразил надежду Лекс.
        - Надеюсь, он успеет прибежать с собрания, на котором его будут публично казнить, - хмыкнул Карри.
        - Казнить? - Сэм вытаращил глаза.
        - Ага, - ответил Карри мрачно. - Нас с ним исключают из клуба... скорей всего, - добавил он зачем-то, как будто была хоть какая-то вероятность, что отец и брат передумают и оставят их с Лысым.
        - Звучит так себе, - признался Лекс. - А если ему будет так плохо, что он не сможет нас вытащить?
        - В крайнем случае, это сделают Кристен и Лэсси, моя сестра, - успокоил его Карри.
        - Лэсси бежит с вами?
        - Неа, - Карри покачал головой. - Она собирается в Голливуд... Моя любимая звезда.
        - Отличные планы, - Лекс выковырял из дальнего угла ящика последнюю куриную тушку и бросил ее на клеенку, вытирая рукавом пот со лба. - Надеюсь, у нее все получится.
        - Надеюсь, - кивнул Карри. - Лысый позаботится о ней.
        - А теперь - помидоры, - сказал Сэм унылым тоном, и мужчины принялись вскрывать второй ящик.
        - Бери с собой поменьше вещей, - сказала Лэсси, с подозрением глядя на огромный чемодан, собранный Кристен.
        - Не могу, - возразила девушка. - Моего тут мало, но Джонни нужны памперсы, одежда, лекарства и много чего еще... сама понимаешь.
        - Понимаю, - кивнула Лэсси. - Но многие вещи не первой необходимости можно купить позже. В аэропорту пересадки, например. Вы ведь летите не прямиком в Пекин?
        - Нет, - Кристен покачала головой. - У нас две пересадки: в Гонолулу и Токио. Не представляю, как Джонии это выдержит...
        - Все будет хорошо, - успокоила ее подруга. - Между перелетами у вас будет время отдохнуть и прикупить каких-то вещей.
        Лэсси старалась вести себя как можно более спокойно и уверенно, хотя дико волновалась. Кристен же даже не пыталась держать себя в руках. В какой-то момент она просто села на диван и зарылась лицом в ладони:
        - Не могу больше. Не хочу никуда. Это была плохая идея.
        Лэсси вздохнула, села рядом и мягко обняла подругу:
        - Вы с Карри делаете это ради Джонни. Здесь он будет в опасности, и ты это знаешь.
        - Знаю, - Кристен кивнула.
        Ей понадобилось еще минут десять, чтобы окончательно прийти в себя. После этого она поднялась с кровати и продолжила собирать чемодан и дорожную сумку.
        Побег был назначен на десять утра.
        Ранним утром двадцатого марта было так туманно, что Лысый с удивлением распахнул окно, высовываясь на улицу по пояс и тут же утопая в густой молочной мгле. Лэсси сегодня с ним не ночевала, помогала со сборами Кристен. Лысому пришлось самостоятельно готовить завтрак, но он, конечно, поленился: просто поджарил себе два тоста и залил кипятком три чайных ложки растворимого кофе. Оно и к лучшему: если Лиам, как и обещал, будет жечь ему спину горелкой, не хотелось бы облевать пол в зале собраний.
        Собрание было назначено на восемь, а в половину одиннадцатого Лысый, согласно их с Карри плану, уже должен был быть на городской свалке, чтобы помочь им с Лексом выбраться из ящиков с тухлятиной. Туда же к этому времени должны были подъехать Кристен с малышом и Лэсси.
        В клуб Лысый приехал к половине восьмого, но большинство действующих членов были уже в сборе. Он не заметил никакого особенного негатива, направленного в его сторону, хотя Лиам, он не сомневался, уже давно растрезвонил всем о его сведенной татуировке и желании уйти из клуба.
        «Ну что же, прощай, гладкая кожа», - подумал Лысый с иронией, переступая порог зала собраний за пять минут до начала шоу. Пальцы на руках невольно подрагивали. Ему было страшно, но он старательно скрывал это, в том числе от себя. Несколько человек - Паук, Шеннон, Капитан, Рэгги, Пес, - поприветствовали его кивками, улыбками или похлопываниями по плечу, но этой поддержки было недостаточно. Один его друг был жестоко убит. Другой - находился в тюрьме. А прямо перед ним стоял, криво ухмыляясь, Лиам Джонсон, и в руках у него была газовая горелка.
        44 глава
        Тяжелее всего было расставаться с родными.
        Кристен могла смириться с тем, что придется бросить колледж и учебу. Профессия и работа, о которых она мечтала столько лет, больше не были в приоритете. Напротив, ей все сложнее и сложнее было заставлять себя рисовать. Задания от профессоров были самыми разными: техническими и творческими, простыми и сложными, скучными и интересными, но каждый раз, берясь за карандаши, или кисти, или уголь, она подолгу замирала над холстом, не зная, с чего начать. Раньше вдохновение лилось из нее рекой, и голова всегда была переполнена идеями, теперь там были совсем иные мысли: как там Карри? как уберечь малыша Джонни? как они будут жить в Китае, если уедут? а если не уедут - как жить здесь, под пристальными взглядами нескончаемых врагов? Ей больше не хотелось рисовать. Тяжелая реальная жизнь придавила ее, не оставив места для творчества.
        Кристен могла смириться с тем, что больше никогда не вернется в свой дом и в свою комнату, где провела двадцать лет, больше никогда не увидит цветущую на окне розовую глицинию, и постеры «Поющих под дождем» и «Вестсайдской истории», и свои темно-синие простыни с оранжевыми звездами, и свой письменный стол, и свой старый мольберт. Все это были просто вещи - вещи можно купить заново. Теперь, когда у нее были муж и сын, казалось глупым думать о ценности каких-то там простыней и постеров.
        В конце концов, Кристен могла смириться и с тем, что придется круто повернуть жизнь, выучить новый язык, научиться вести хозяйство. Все это пугало и манило одновременно - самостоятельная, взрослая жизнь, не под родительским крылом, а рядом с любимым мужчиной и маленьким сыном.
        Но от мысли, что придется расстаться с мамой, папой, братом и подругами, ей становилось плохо. Конечно, Карри пообещал: как только они окажутся в безопасном месте, они им позвонят и все сообщат. Как только все немного уляжется, можно будет организовать визит родных в Китай. А лет через пять-семь - может быть, - они и сами смогут вернуться в Штаты, правда, под другими именами и не в Калифорнию. Но это все равно не особенно успокаивало. Побег от близких и любимых людей казался варварством. Еще страшнее было от мысли, что она не может ни с кем нормально попрощаться, разве что с Лэсси. Для мамы и папы она должна была просто уйти на прогулку с ребенком. Уйти - и не вернуться. С Мирандой и Нэйт она вообще не виделась уже больше недели - и должна была не увидеться еще много месяцев.
        Чемодан и дорожную сумку Лэсси спустила на улицу через окно. Сами они собирались отправиться налегке.
        - Готова? - спросила Лэсси, глядя на наручные часы. Было уже девять с половиной часов утра.
        Кристен покачала головой. Как она могла быть готова к этому? Лэсси понимающе поджала губы и погладила ее по плечу:
        - Идем. Пора.
        Они вышли в коридор, и Кристен последний раз оглядела свою комнату. Теплая, светлая, родная до боли, она была еще здесь - но уже очень далеко. Вернуться в нее не представлялось возможным.
        - Я тоже смотрела на свою так, - прошептала Лэсси.
        - Ты еще можешь вернуться, - возразила Кристен.
        - Ты тоже... когда-нибудь.
        - Почему без коляски? - спросила мама, выглядывая из кухни и видя, что Кристен просто несет Джонни на руках.
        Кристен и Лэсси переглянулись.
        - Джонни сегодня капризничает, - первой нашлась Лэсси. - Мы решили, что на руках у мамаши ему будет лучше, - она как ни в чем ни бывало улыбнулась, и Кристен восхищенно позавидовала выдержке и силе воли своей подруги: она сама бы так не смогла.
        - Разбалуете совсем ребенка, - проворчала мама, но в этот момент Кристен передала малыша Лэсси, сделала шаг вперед и неожиданно заключила маму в объятия:
        - Я так люблю тебя, мамочка.
        - Что это с тобой? - удивилась женщина, но в ответ тоже крепко обняла дочь.
        - Ничего, - пробормотала Кристен. - Так просто.
        - Я тоже очень люблю тебя, моя дорогая.
        Лэсси смотрела на эту сцену, крепко стиснув зубы, чтобы ни единым мускулом на лице не выдать своего волнения и боли.
        Еще через три минуты они с Кристен вышли из квартиры, и уже на лестничной площадке Кристен горько разрыдалась.
        Вставить в ящики дополнительные доски, которые должны были послужить вторым дном, оказалось непросто, но Карри и Лекс справились. Спать ночью им не пришлось, но они утешали себя мыслью, что выспятся после побега: один в самолете, другой - в логове Альвареса. Чтобы не задохнуться от адской вони, они просверлили по десятку маленьких дырочек в нижней части ящиков: к ним, как к лункам во льду, можно было припадать носом, чтобы вдохнуть свежего воздуха.
        Они могли бы забраться в ящики сразу и тем самым снизить риск, но это было невозможно: необходимо было появиться на утренней перекличке. Если охранники не досчитаются двух человек - начнется проверка, и тогда их точно найдут. Поэтому, завершив последние приготовления, Карри и Лекс отправились по своим койкам, чтобы заодно и подремать хотя бы полчаса, а Сэм тем временем остался дожидаться руководителя кухни.
        В семь утра задребезжала сирена, охранник пошел долбить дубинкой по прутьям решеток, и тюрьма быстро ожила. Включился свет, нарастал гул голосов, смеха и перепалок, большой копошащийся муравейник начинал очередной казенный серый день.
        После переклички, душа и завтрака Карри отправился на привычную работу. К счастью, сегодня не пришлось чинить унитазы и возиться по шею в дерьме: главное дерьмо ему еще только предстояло. Вместо этого он перетаскивал с места на место прибывшие для нового водопровода трубы. Работенка была тяжелая, но он не жаловался: бывало и похуже.
        Он все время поглядывал на часы: примерно в девять часов сорок пять минут следовало отпроситься в туалет, но отправиться на самом деле на кухню. Там их с Лексом уже должен был ждать Сэм.
        Когда минутная стрелка достигла цифры «девять», Карри поднял руку:
        - Хочу отлить.
        - Вали, Джонсон, - отозвался охранник, даже не переводя на него взгляда.
        Карри опустил последний кусок трубы на землю и осторожно выскользнул из помещения. Чтобы не вызвать подозрений, сначала он и вправду отправился в сторону туалета - тот находился в прямо противоположном от кухни направлении. Но стоило ему оказаться в пустом коридоре, как он тут же нырнул в другую сторону: благо, разветвленные лабиринты тюремных коридоров позволяли приходить к одному и тому же месту едва ли не десятком разных путей.
        До кухни оставалось два десятка метров и всего один поворот, когда вокруг него как из-под земли неожиданно выросло трое человек: новичок Абрахам и еще два незнакомых мужика.
        - Куда торопишься, Джонсон? - с ухмылкой осведомился Абрахам.
        - Какое твое собачье дело? - нахмурился Карри. Прикидывая пути к отступлению, он быстро сообразил: бежать некуда. Прямо перед ним и позади него стояли мужики. Справа была стена, слева - тупик.
        - Я же обещал, что буду следить за тобой, - фыркнул Абрахам.
        - Трахнуть меня хочешь? - спросил Карри нахально, хотя нахальность эта была напускной: на самом деле ему было не до шуток. - Давай как-нибудь в другой раз? Я трубы таскал, весь провонял потом.
        Абрахам молча ухмыльнулся.
        Карри вздохнул и сделал серьезное лицо:
        - Окей, ублюдок, что тебе от меня надо?
        - Пятнадцать «за», десять «против». Решение спорное, но однозначное: Лайнел Харви лишается членства в клубе «Ночные демоны», права участвовать в общих собраниях и носить клубную символику. Я мог бы предоставить тебе слово, Лысый, но не буду, - Брэдли покачал головой. - Мне совершенно насрать, какие умные слова ты скажешь в свое оправдание. В конце концов, это и твое собственное желание. Но ты отлично знаешь, из мотоклуба нельзя уйти так же просто, как из клуба любителей вкусных булочек. Снимай свой жилет, - президент протянул ему перочинный нож, и Лысый торопливо стащил с себя кожанку с клубной символикой.
        - Вы все одного поля ягоды, - презрительно фыркнул Лиам. - Ты, Джонни, мой братец. Напридумывали себе несуществующих идеалов и теперь бежите из клуба, как крысы...
        - Как крысы с тонущего корабля, ты хотел сказать? - хмыкнул Лысый.
        - Заткнись! - рявкнул на него Лиам.
        - Оба заткнитесь! - сердито прикрикнул на них Брэдли, а потом продолжил: - Пока Лысый отрывает свои нашивки, я вынесу еще одно важное решение. На сей раз - единоличное. Карри Джонсон также исключается из клуба.
        Со всех сторон раздались перешептывания и возгласы:
        - Что за...
        - Разве так можно?
        - Нужно голосование!
        - Где доказательства, что он собирался сбежать?
        - Мы не можем решать это без него самого!
        Лиам фыркнул:
        - Наш прекрасный принц облажался, смиритесь.
        Брэдли поднял указательный палец, призывая всех к тишине:
        - Он не только член клуба и ваш вице-президент, он еще и просто мой сын. Сын, который меня предал. И всех вас тоже, - он обвел взглядом присутствующих.
        - Почему вы никому не даете права высказаться? - спросил Шеннон. Как и большинство мужчин, он надеялся на какой-то вразумительный ответ, тем более что никто пока не знал о болезни президента, но реакция Брэдли оказалась совершенно неадекватной: примерно такой же, как и во время последней ссоры с Алисией.
        - Потому что это мой клуб! - неожиданно рыкнул президент. Голова у него вдруг закружилась, он схватился побелевшими пальцами за столешницу, и Лиам едва успел подхватить его под локоть.
        - Садись, отец, садись...
        Брэдли уселся и перевел дыхание. Все молчали. Лысый продолжал отдирать нашивки от своего жилета.
        - Мой сын меня предал, - сказал наконец Брэдли. - И это не обсуждается. У меня нет возможности отобрать его жилет и выжечь его татуировки - пускай оставит это все себе, трусливый щенок. Но если он еще хоть раз появится на пороге этого дома - убейте его.
        - Где Карри? Где Карри? Пора! - взволнованно шептал Сэм, поглядывая на часы. Лекс уже добрался до кухни, но второго участника побега все еще не было.
        - Я пойду проверю, - вызвался было Лекс, но Сэм остановил его:
        - Опасно. Сиди тут. Подождем еще.
        Но время неумолимо утекало сквозь пальцы, и медлить было больше нельзя. Спустя еще три минуты Сэм сказал:
        - Полезай.
        Лекс мешкался несколько секунд, но потом покорно забрался в ящик и улегся, вытянув ноги. Сэм осторожно опустил на него второе дно, а потом начал торопливо наполнять ящик тухлой курицей.
        - Что там? Все еще нет? - приглушенным голосом прошептал Лекс изнутри.
        - Нет, - ответил Сэм. - Лежи смирно.
        Сам он никогда не решился бы на побег, но смелость этих мужчин его восхищала. Именно поэтому он согласился помочь, а вовсе не за сигареты и порнушку, как можно было подумать. Эти ништяки были лишь приятным дополнением. Теперь, когда Карри не прибыл на место в условленное время, он переживал. Ему не хотелось, чтобы план сорвался. Но он ничего не мог сделать. И поэтому просто методично зашвыривал в деревянный ящик скользкие куриные тушки.
        45 глава
        - Довольно, - сказал Брэдли, когда Лысый, уже не в состоянии стоять на ногах, оперся руками о спинку стула. Гримаса боли застыла на его лице, но он крепко стискивал зубы и не произносил ни звука. В воздухе пахло паленым мясом. Лиам с наслаждением работал горелкой. - Довольно! - повторил президент громче, и Лиам наконец выключил смертельную машинку, любуясь своей работой. Он выжег все: и без того сведенную татуировку, и плечо с клубной символикой. Покалеченный и несчастный, Лысый стоял перед членами прежнего своего дома, ныне изгнанный, с опущенной головой.
        - Как скажешь, - Лиам пожал плечами. Он отошел в сторону и положил окровавленный инструмент на тумбочку.
        - Это все, - сказал Брэдли. - Лысый... - он хмыкнул и поправил себя: - Впрочем, думаю, теперь ты не будешь носить эту мерзкую клубную кличку... Лайнел, ты свободен. Скатертью дорога. Всего доброго.
        Лысый поднял глаза:
        - Я думал, вы спросите что-нибудь про свою дочь...
        - А что мне про нее спрашивать? Вы все меня предали: она, ты, Карри. Не удивлюсь, если вы сбежите все вместе.
        Лысый поджал губы. Спрашивать или говорить что-то еще было просто бессмысленно. Он и без того был опущен ниже плинтуса.
        Впрочем, он не чувствовал себя таким уж несчастным: боль жгла его снаружи, но не изнутри. Впереди отрывались хорошие перспективы: они с Лэсси отправятся в Голливуд, Карри и Кристен с ребенком - в Китай. Жизнь продолжалась, пускай даже и без клуба... Это место очень долго было его домом, но теперь... теперь его домом было сердце любимой женщины.
        Лысый вышел, и Брэдли снова поднялся со своего места:
        - У нас на повестке еще один вопрос. Я выдвигаю своего сына, Лиама Джонсона, на пост вице-президента. Предварительно это было объявлено пять дней назад. За это время каждый из вас мог определиться для себя, как будет голосовать. Все готовы?
        Люди начали переглядываться. После того треша, что только что устроили здесь президент и его младший сын, спорить было как-то стремно. Никто не хотел оказаться на месте Лысого - с выжженной спиной и униженным достоинством, - или на месте Карри - отвергнутым собственными родными... В том, что предполагаемое предательство Карри нуждалось как минимум в тщательном рассмотрении и доказательстве, почти никто в зале собраний не сомневался. Но что было толку спрашивать об этом у разъяренного президента и его озлобленного сына?
        Проще было молчать и делать, как они велят.
        По крайней мере, пока.
        - Итак, - повторил Брэдли. - Голосуем за или против утверждения Лиама Джонсона в должности вице-президента мотоклуба «Ночные демоны». Помните: каждый из вас мог выдвинуться на эту должность, но желающих не нашлось... Делаем выводы: ни у кого не хватило смелости сменить на этом посту Карри. Но Карри больше нет, - он сделал ударение на последнем слове. - И Лиам желает занять его место. Голосуем. За или против? Ты первый, Гас.
        - За, - кивнул мужчина.
        - Капитан?
        - Против.
        - Пенни?
        - За.
        - Бородавочник?
        - За.
        Пока шло голосование, Лиам внимательно следил за членами клуба. Результат был очевиден: большинство проголосует за его утверждение, и сердце его ликовало. Его не смущало ни то, что он возвышается за счет Карри и Лысого, ни то, что отец болен и не в полной мере осознает, что творит, ни то, что часть мужчин, произносивших «за», хотели бы сказать «против», но не могли: боялись мести или преследования. Прямо на глазах некогда демократичный мотоклуб превращался в логово тоталитаризма и диктатуры. Но Лиам был не против: он добился своей цели, и останавливаться на достигнутом не собирался.
        - Какое жуткое место, - сказала Кристен, когда такси высадило их на окраине городской помойки.
        - Зато точно никто не станет нас здесь искать, - хмыкнула Лэсси, зажимая нос пальцами и принимаясь дышать ртом. - Насколько я поняла, Карри и второй парень, Лекс, прибудут в больших деревянных ящиках с тухлятиной, так что... надеюсь, братцу не захочется отлюбить тебя сразу после долгой разлуки, и сначала он хотя бы примет душ, - она невольно улыбнулась, но Кристен пихнула ее локтем:
        - Замолчи! Это ужасно!
        - Все вокруг ужасно, - философски заметила Лэсси. - Но впереди - счастливый финал.
        - Надеюсь, - кивнула Кристен, покрепче прижимая к себе младенца.
        Ждать им пришлось недолго: буквально через десять минут прибыло еще одно такси, и оттуда почти вывалился Лысый. Лэсси тут же бросилась к мужчине:
        - Очень больно? Очень?
        - Не прикасайся, пожалуйста, - простонал Лысый. Спина, плечи - все места, которых коснулось тонкое пламя газовой горелки, - пылали адской болью, словно по его коже до сих пор со всей дури хреначили огнем. Но это потом он опустится в ванну со льдом. Потом попросит Лэсси смазать все обожженные участки заживляющей мазью и наложить бинты. Потом нажрется болеутоляющих таблеток, и ляжет на живот, и будет спать, спать, спать... Сейчас не было времени. Сейчас нельзя было расслабляться.
        - Прости, прости... - Лэсси едва не встала перед ним на колени. Она с трудом сдерживала слезы.
        - Не стоило Карри советовать тебе убирать татуировку, - заметила Кристен мрачно.
        - Я сам виноват... Облажался. Мы были уверены, что если придется рассказывать клубу, они не станут жечь и без того сведенную татуировку... А если бы мы сбежали тайно, то татуировка на плече с названием клуба и вовсе осталась бы жива...
        - Кто тебя так? - спросила Лэсси. - Сам отец?
        - Нет, - хмыкнул Лайнел. - Это Лиам. Маленький звереныш.
        На этом разговор пришлось прервать, потому что на горизонте показался грузовик, и Лысый скомандовал:
        - Прячемся. Нас не должны видеть.
        Они быстро шмыгнули за большой контейнер, стоявший на обочине. Грузовик проехал мимо и въехал на территорию самой свалки.
        - Теперь следите, - сказал Лысый. - Нам нужно понять, куда выгрузят ящики...
        Метров через сто грузовик со скрежетом остановился. Из кабины выскочили два мужика с рабочих костюмах. Забравшись в кузов, они принялись что-то отвязывать, смеясь и переговариваясь. Потом на землю с грохотом съехал один ящик.
        - Первый, - прокомментировал Лысый.
        Спустя три минуты рядом с ним грохнулся еще один.
        - Второй.
        Когда грузовик уехал, Лысый, Лэсси и Кристен с ребенком на руках выбрались из-за контейнера и отправились туда, где оставили ящики.
        - Как ты откроешь их? - спросила Лэсси.
        - У меня есть гвоздодер, - ответил Лысый. Работать таким инструментом ему сейчас было чертовски больно, но разве был другой выход? Встав справа от первого ящика, он принялся один за другим вытаскивать гвозди из крышки. Кристен, не зная, чем еще заняться, считала эти самые гвозди. Один... Два... Семь... Восемь... Четырнадцать... Пятнадцать... Восемнадцатый гвоздь оказался последним. Лысый отбросил крышку и в изнеможении уселся прямо на землю, в мусор:
        - Ваша очередь.
        В ящике оказалась тухлая курица. Морщась и отплевываясь, Кристен и Лэсси принялись выбрасывать вонючие тушки на землю. Под ними оказалось второе дно, но поднимать его не пришлось - как только груз был убран, Лекс сам приподнял доску и выбрался наружу.
        - Здравствуйте, - только и успела сказать Кристен, когда незнакомый мужчина, схватившись пальцами за края ящика, перегнулся через стенку и облил всю землю вокруг рвотными массами.
        - Мда, - сказал Лысый.
        - Карри не смог сбежать, - чуть отдышавшись, выпалил мужчина, и все остальные вскочили.
        - Что? Что значит, не смог? - перепугано спросила Кристен.
        - Его раскрыли? - нахмурилась Лэсси.
        - Какого хрена?! - возмутился Лысый.
        - Я не знаю, не знаю, не знаю... - бормотал Лекс. - В назначенный час он не явился на место. Второй ящик остался пустым. Ну, то есть как, пустым... там есть тухлые помидоры.
        Словно не веря услышанному, Лысый бросился ко второму ящику, принимаясь выдирать из него гвозди. Отбросил крышку, принялся вышвыривать на землю помидоры, пачкая руки в белой и зеленой плесени... Кристен, Лэсси и Лекс помогали ему.
        Наконец вся тухлятина была выброшена.
        В ящике и вправду не было второго дна.
        И Карри тоже не было.
        46 глава
        Его преследовала боль.
        Боль растекалась под кожей, скользила по венам, пульсировала, точно вместо крови его накачали раскаленной лавой.
        Удары приходились куда попало: в затылок, который он тщетно пытался прикрыть руками, в хребет, по почкам, в живот, копчик, по ягодицам и ногам. Его пытались ударить даже носком ботинка в лицо, но Карри сумел отвернуться лицом в пол, и удар пришелся в ухо. Раздался сначала звон, потом гул, сквозь которые прорывались голоса и смех.
        - Это не твоя тюрьма! - услышал Карри.
        - Это тюрьма Рокси! - вторил ему другой голос.
        - Запомни это, мразь, запомни, запомни! - повторял третий, не переставая долбить кулаком прямо Карри в солнечное сплетение.
        Экзекуция продолжалась целую вечность, и когда Карри был уже не в состоянии сопротивляться и просто лежал, как мешок, на полу, истекая кровью, Абрахам встал над ним, наклонился, сгреб в кулак волосы на его затылке и плюнул ему в лицо. Карри закашлялся, и Абрахам зарычал на него:
        - Слушай меня, ты, байкерское отродье! Слушай, я сказал! Рокси передавал тебе привет. Очень большой, веришь? Сказал, что никуда ты, сука, не сбежишь, а если попытаешься улизнуть через других людей, он тебя в любой дыре мира найдет и закопает. Понял меня? Ты понял?!
        - Что я сделал ему? - просипел Карри. - Я выполнил условия сделки.
        - Рокси хотел продолжить сотрудничество, а ты отказался.
        - Я имел на это право...
        - А я имею право набить тебе теперь морду, ясно? - он ударил Карри кулаком в лицо, и тот на мгновение отключился. Перед глазами заплясали снопы разноцветных искр.
        - Кто-то идет, - прошептал другой мужик, заглядывая за угол.
        - Валим! Валим!
        Абрахам в последний раз наклонился к Карри:
        - Будь готов. Рокси потребует помощи - и ты поможешь ему. Иначе в следующий раз мы не только изобьем тебя, но и трахнем черенком от швабры. Усек? Ты усек, гнида?
        Карри был почти в бессознательном состоянии и ничего не ответил. Но даже если бы он был в сознании - ни за что не сказал бы «да». Это было вопросом чести. Бейте. Пытайте. Насилуйте. Он не собирался прогибаться под Рокси или кого бы то ни было еще.
        Тем более что в голове у него сейчас вертелось совсем другое слово.
        Побег.
        Его побег был сорван, и даже если он попытался бы сейчас добраться до кухни, парни Абрахама не позволили бы ему сбежать из тюрьмы.
        Но у него, в любом случае, и не было на это сил.
        Интересно, сбежал ли Лекс? Был ли он замешан в случившемся или же это было исключительно заслугой Абрахама? Сейчас он не знал этого - но в ближайшем будущем планировал выяснить.
        Через семь минут Карри уже лежал на носилках в карете скорой помощи, и вокруг него суетились врачи.
        - Кислородную маску!
        - Капельницу!
        - Жгуты! Срочно! Открытый перелом!
        Карри все еще был наполовину в бессознательном состоянии, но все же услышал вопрос начальника тюрьмы:
        - Кто это был?
        - Не знаю... я не видел, - Карри с трудом помотал головой.
        - Что значит, ты не видел? - возмутился мужчина. - Ты же не слепой, Джонсон, не ври мне!
        - Они были в масках.
        - Я надеюсь, в больнице у тебя будет время подумать и припомнить все же, кто совершил нападение... Тебя зажали в углу, где нет ни одной чертовой камеры. Что ты вообще делал там посреди рабочей смены?!
        - Шел в медицинский блок, - соврал Карри.
        - Зачем?
        - Прихрамывать начал на левую ногу. Подумал, что повредил ее, пока таскал трубы...
        - Он сказал, что идет в туалет, - возразил охранник, дежуривший на смене.
        - Так и было, - согласился Карри. - Но по дороге я понял, что нужно зайти в медицинский блок...
        Если бы голова хорошо соображала, он придумал бы отмазку получше, но ему было слишком хреново, и приходилось довольствоваться такими вот дурацкими оправданиями.
        - Звучит так себе, - заключил начальник тюрьмы. - Ну да теперь все равно не проверить, что было с твоей ногой. Она сломана.
        - Хреново, - прохрипел Карри.
        - Да, такое себе удовольствие, - согласился мужчина. - Отправляйся в больницу и лечись. Как станет получше - приставим к тебе охранника. Пока в этом нет необходимости, все равно не сбежишь.
        Карри слабо улыбнулся. Да уж, теперь его побег однозначно накрылся медным тазом.
        - Итак, поприветствуйте нового вице-президента мотоклуба «Ночные демоны» Лиама Джонсона! - провозгласил Брэдли, и за столом раздались жидкие, вялые аплодисменты. Счет голосования был шестнадцать против девяти в пользу назначения Лиама. Не слишком единодушно. Но Лиама это мало беспокоило. Недовольные могли идти нахрен, а с друзьями он собирался закатить настоящую вечеринку.
        Уже вечером, растянувшись на постели рядом с Ноэль, он задумчиво спросил, но вопрос предназначался не девушке, которая внимательно на него смотрела, скорее это был вопрос в пустоту:
        - Интересно, однажды меня изберут президентом единогласно?
        Ноэль, впрочем, ответила ему:
        - Конечно, - ну а что еще она могла сказать? Что Лиам - садюга и тиран, который много лет прикидывался виктимом, а на деле оказался настоящим агрессором? Что его власть - это не любовь его собратьев по клубу, а их страх, и однажды этот страх может вылиться во что-то нехорошее? Что его могут свергнуть? Убить? Что он может закончить гораздо хуже, чем Карри, и Лысый, и даже Джонни?
        Ноэль прекрасно все понимала. Да и Лиам все понимал: сейчас он танцует на лезвии ножа, на краю пропасти, на тонком канате. Один неверный шаг - и он полетит вниз. Нужно было брать появившуюся у него власть в руки и что-то делать. Созвать еще одно собрание, переназначить секретаря и казначея, позвать на переговоры Риверу, решить, что делать теперь с Альваресом... Ведь Лиам был уверен, что Карри не станет посылать в «Банду» никаких агентов. Он был уверен, что единственная цель брата - сбежать самостоятельно.
        Каково же было его удивление, когда на следующее утро в клуб позвонили и сообщили, что Карри Джонсон не только никуда не сбегал, но еще и жестоко избит неизвестными и находится в центральном городском госпитале Сакраменто.
        - Как интересно вышло, - только и смог произнести Лиам, когда врач сообщил ему, в какое время можно навестить больного.
        - Что там? - настороженно спросила Алисия, проходившая мимо.
        - Карри попал в больницу, - Лиам пожал плечами и рассеянно протянул телефонную трубку матери. Алисия быстро схватила телефон:
        - Алло! Алло! Слушаю вас!
        - Здравствуйте. Меня зовут доктор Торенборо...
        - Что с Карри? Что случилось?
        - Он стал жертвой нападения. У него сотрясение мозга и множественные гематомы по всему телу, открытый перелом левой ноги и закрытые на обеих руках, сломаны ребра и есть внутренние кровотечения.
        Алисия закрыла рот свободной рукой:
        - О боже...
        - Мы уже сообщили его супруге. Она должна скоро подъехать. Вы тоже можете приезжать.
        - Да, конечно, конечно... Большое спасибо.
        Она медленно повесила трубку, а потом подняла холодные, полные ненависти глаза на своего сына:
        - Это твоя вина.
        - Что? - Лиам поперхнулся апельсиновым соком, который неторопливо цедил через трубочку.
        - Это твоя вина, - повторила Алисия. Она понимала, что, скорей всего, ее сын не несет никакой прямой ответственности за случившееся, но тот разлад, что случился между братьями, и то решение, которое в итоге вынес по Карри президент клуба, все это наверняка было связано с тем, что Карри пострадал. Если бы Лиам и Брэдли не отвернулись от него, если бы в тюрьме знали, что у Карри есть семья и поддержка, никто не посмел бы сотворить с ним такое...
        - Я ничего не делал!
        - Ты был ублюдком, - сказала Алисия сухо. - Все это время. И продолжаешь им быть.
        После этого она обошла сына по дуге, чтобы не касаться его и даже не дышать одним с ним воздухом, и направилась прямо в кабинет своего мужа.
        Брэдли сидел в кожаном кресле, перебирая дрожащими руками какие-то старые протоколы клубных собраний.
        - Я работаю, - заявил он сурово, но Алисии было наплевать.
        - Твой сын не предавал тебя, - сказала она громко прямо с порога.
        - О чем это ты? - удивился мужчина.
        - Карри. Не. Предавал. Тебя, - повторила Алисия. - Он не сбегал. Зато все это дерьмо, что развернулось вокруг него, и полное отсутствие твоей поддержки привели к тому, что его избили.
        - Кто избил? - спросил Брэдли.
        - А мне откуда знать?! - Алисия развела руками. - Разве это не твоя задача, выяснить, кто навредил члену клуба и твоему сыну?
        - Он больше не член клуба и тем более не мой сын, - Брэдли покачал головой. Глаза у него были мутные, словно подернутые поволокой.
        Алисия взяла с тумбочки несколько пузырьков с таблетками.
        - Ты снова ничего не принимал?
        Супруг не ответил.
        - Ясно, - она вздохнула и, развернувшись на каблуках, молча вышла из кабинета.
        47 глава
        Дышать тухлой курицей было невыносимо. Казалось, что ей провоняла не только его одежда, не только его кожа и волосы, но и все внутренние органы. Его легкие, печень, почки, его кровеносные сосуды, мышцы, суставы и кости - все воняло тухлой курицей. Он был уверен, что никогда не отмоется от этой гадости. Что так и будет ходить остаток жизни, заклеймленный этим адским запахом.
        Неудивительно, что когда скользкие тушки наконец повыкидывали из его ящика, он поднялся и первым делом смачно блеванул. В другой ситуации он попытался бы сдержаться: перед ним были две женщины, и одна из них - с маленьким ребенком на руках. Но тут удержаться было просто нереально.
        Когда был вскрыт второй ящик и все четверо окончательно убедились, что Карри сбежать не удалось, Лекс вывалился из своего ящика на землю.
        - Охренеть! - провозгласил он.
        - Что? - хмуро спросил Лысый.
        - Я выбрался из ящика с тухлой курицей только затем, чтобы оказаться на гребанной помойке!
        - Зато тут твои ароматы не особенно выделяются среди общей атмосферы, - мрачно заметила Лэсси.
        - Это точно, - согласился Лекс.
        - Вы не о том думаете, - перебил их Лысый. - Нам надо выяснить, что с Карри. Почему он не смог сбежать?
        - Может, он просто передумал? - Лекс пожал плечами.
        - И никого не предупредил? И заставил свою жену с новорожденным ребенком и чемоданами тащиться на городскую свалку?! Слабо верится.
        - Ему кто-то помешал, - Кристен покачала головой. - Может, Брэдли? Или Лиам?
        - Неужели они настолько жестоки, что подослали кого-то его остановить? - Лэсси схватилась за голову.
        - Скорее это парни Рокси, - поджал губы Лайнел.
        - Рокси? - переспросила Кристен. Ей это имя было незнакомо.
        - Человек, через которого Карри нашел меня, - объяснил Лекс. - Рокси - некоронованный тюремный король.
        - Альфа? - догадалась Кристен.
        - Типа того, - Лекс кивнул, а потом обратился к Лысому: - Мне тоже кажется, что это его рук дело. Только Рокси и его парни знали, что готовится побег. Может, это они и задержали Карри...
        - И что теперь делать? - спросила Лэсси.
        - Возвращаться по домам, - сказал Лысый. - Кристен с малышом - к себе домой, мы с Лэсси - ко мне. А у Лекса своя миссия, - он обернулся у мужчине: - Связь со мной у тебя есть. Как только что-нибудь узнаю - сообщу.
        - Хорошо, - Лекс кивнул.
        Возвращаться домой, куда Кристен и не надеялась вернуться в ближайшее десятилетие, было странно и дико. За два часа ее отсутствия в доме ничего не изменилось: мама закончила варить обед, старинные часы все так же громко тикали, отмеряя секунду за секундой, а в ее комнате были все те же синие простыни и киноплакаты. Кристен возвращалась налегке: чтобы мама не задавала вопросов, ее сумку и чемодан увезли с собой Лэсси и Лысый, чтобы вернуть при удобном случае.
        - Вы долго, - заметила мама, выходя в прихожую.
        - Да, так получилось, - рассеянно отозвалась Кристен.
        - Лэсси уехала?
        - Да, будет сегодня ночевать у Лайнела.
        - Ясно... Давай подержу Джонни, - женщина сделала несколько шагов навстречу, чтобы перехватить младенца и дать Кристен расшнуровать ботинки. - Чем это от тебя пахнет? - поморщилась она.
        - Не знаю, - Кристен пожала плечами. От нее пахло городской свалкой, тухлой курицей, гнилыми помидорами и болью.
        - Сходи в душ.
        - Обязательно... Только Джонни переодену...
        - Я займусь этим.
        - Ладно, - у Кристен не было сил спорить. На ходу сбрасывая с себя одежду, она поплелась в душ. Забралась там под упругие горячие струи и на минутку представила, что все хорошо. Что Карри не сидит в тюрьме, и что это их общий дом, а запах, доносящийся с кухни - запах ею приготовленного ужина. Что сейчас она выйдет из ванной, и они с Карри сядут ужинать, после вместе уложат спать малыша Джонни, а сами отправятся в постель и займутся любовью... Такая сцена нередко снилась ей, и она всегда просыпалась в слезах.
        Но реальность была другой. Холодной. Жестокой. Суровой. В реальности ее любимый мужчина был в тюрьме и почему-то не смог сегодня сбежать с ней...
        Что же случилось?
        Она думала об этом, пока стояла под душем, и потом, когда обедала вместе с мамой, и весь день до самого вечера, и всю ночь, пока утром ей не позвонили из центрального городского госпиталя.
        - Ай! - вскрикнул Лайнел, и Лэсси виновато поморщилась:
        - Прости-прости-прости...
        Она вот уже полчаса обрабатывала израненные спину и плечи мужчины специальной мазью, и он стонал, и вскрикивал, и рычал от боли.
        - Может, все-таки поедем в больницу? - взмолилась она. - Вдруг того, что я делаю, недостаточно?
        - Достаточно, - твердо произнес мужчина. - Не я первый, не я последний...
        - Но ведь бывали и летальные исходы, когда парни не могли восстановиться после этой процедуры...
        - Я молодой и здоровый, я справлюсь, - уверенно сказал Лайнел.
        - Ладно, как скажешь, - Лэсси покачала головой, продолжая наносить мазь по всей поверхности спины.
        - Ты так заботишься обо мне, - прошептал Лайнел.
        - Потому что я люблю тебя, - сердито ответила девушка.
        - Знаю, - мужчина улыбнулся.
        - Просто знаешь? - она возмутилась.
        - И я тоже тебя люблю.
        - Хорошо, - Лэсси довольно хмыкнула. - Обедать будешь?
        - Нет. Хочу спать. Просто спать. Мне нужно снотворное.
        - А еще антибиотики и обезболивающее, - кивнула Лэсси. - Сейчас закончу с твоей спиной и все добуду.
        Когда мужчина наконец уснул, Лэсси решила позвонить в тюрьму, чтобы попытаться выяснить что-нибудь о Карри, но там ей сообщили, что у них совершен побег, и заниматься другими заключенными времени пока нет. Лэсси поблагодарила и повесила трубку. Оставалось ждать. Рано или поздно новости должны были появиться.
        И они появились. На следующее утро ей тоже позвонили из центрального городского госпиталя. Выслушав доктора Торенборо, Лэсси бросилась в спальню, где все еще дремал Лайнел:
        - Карри в больнице!
        - Что? - встрепенулся мужчина. - В какой больнице? Что случилось?
        - Его избили.
        - Вот черт! - выругался Лайнел. - Я так и знал, так и знал! Гребанный Рокси, чтоб у него больше член никогда не встал, проклятый ублюдок!
        - Я поеду в госпиталь.
        - Я тоже, - согласился Лайнел, но стоило ему хоть немного оторваться от постели, как адская боль свалила его обратно на подушки.
        - Лежи уже, - закатила глаза Лэсси. - Я передам, что ты очень рвался. Два моих калеки, - она подошла к нему, чтобы чмокнуть в лоб.
        - Какая нелепость... Я совершенно перед тобой беспомощен, - слабо улыбнулся Лайнел.
        - Хоть раз почувствуй себя так, как я чувствую себя всегда, - отозвалась Лэсси в том же тоне, а потом добавила серьезно: - Что мне спросить у Карри?
        - Все, - ответ Лайнела был немногословен.
        - Надеюсь, он будет хотя бы в состоянии говорить... Доктора сказали, у него серьезные повреждения.
        - Все будет хорошо, - сказал Лайнел, но слова его прозвучали неуверенно. Лэсси в ответ только пожала плечами.
        Кристен, Лэсси и Алисия прибыли в госпиталь практически одновременно. Столкнувшись друг с другом в холле больницы, около стойки администратора, они крепко обнялись.
        - Брэдли совсем слетел с катушек, - заявила Алисия.
        - А Лайнел даже не смог подняться с постели после вчерашней экзекуции в клубе, - пожаловалась Лэсси.
        - Идемте, - сказала Кристен, и они все втроем отправились в палату к Карри.
        48 глава
        Логово «Банды Альвареса» находилось на противоположной окраине Сакраменто - довольно далеко от домов «Демонов» или «Гиен». От городской свалки Лекс добирался туда пешком и перебежками - нельзя было привлекать к себе внимание, тем более что тюремная охрана его уже искала. К счастью, большая часть его пути, пролегавшая по городским окраинам, пришлась на парковые зоны. Прятаться за деревьями было довольно легко, тем более что одежда, взятая им для переодевания, была зеленого цвета: с вертолетов его было точно не обнаружить.
        К двум часам дня он наконец почти добрался до места. Совершенно вымотанный, голодный и сонный, он присел отдохнуть на небольшой покосившейся лавочке, и вскоре уже крепко спал, прислонившись головой к старому столбу.
        Проснулся он, когда ему в шею уткнулось дуло пистолета.
        Он медленно открыл глаза и также же медленно поднял вверх обе руки ладонями наружу, чтобы показать, что он настроен дружелюбно.
        Перед ним стоял молодой мужчина лет тридцати или тридцати пяти, с подстриженными ежиком медными волосами, карими глазами и тонкими губами. Кожа его лица была изрыта оспой и потому шла неровными буграми.
        - Кто ты? - спросил мужчина, и Лекс практически сразу догадался, что этот человек - член «Банды Альвареса». Видимо, Лекс уже забрел на их территорию, а терпеть незнакомцев эти парни не умели и не стали.
        - Меня зовут Александр Линн. Я сбежал из тюрьмы.
        - А меня зовут Иисус Христос, и я умею ходить по воде, - ухмыльнулся его собеседник, но пистолет опустил.
        - Ты из «Банды Альвареса»? - спросил Лекс.
        - Откуда ты знаешь о «Банде Альвареса»? - нахмурился Иисус.
        - Все знают, - Лекс пожал плечами. - Все, кому надо, - поправил он сам себя. - Мне нужно место, где я смогу скрыться от властей и побыть в безопасности, пока не улечу домой.
        - И где твой дом? - осведомился его собеседник.
        - Канада, Калгари.
        - Что мешает тебе отправиться туда прямо сейчас?
        - У меня нет подставных документов... вы ведь можете сделать их?
        - А денег у тебя тоже нет?
        - Деньги есть, - заверил мужчину Лекс.
        - Откуда? - спросил Иисус. - Пока ты спал, я тебя обшмонал. Ничего, ни налички, на карточек.
        - У меня есть друзья.
        - Из Канады? - Иисус нахмурился.
        - Да, - Лекс кивнул. Они с Лысым договорились, что тот будет поставлять ему необходимые суммы денег через канадские счета, чтобы не вызывать подозрений у «Банды». - Может, хватит вопросов? Я устал и хочу есть и спать... Я знаю, что вы предоставляете услуги гостиницы для беглых.
        - Последний вопрос, - Иисус уставился ему прямо в глаза, и Лексу едва хватило силы воли выдержать этот взгляд:
        - Спрашивай.
        - За что сидел?
        - Сбил человека.
        - Пьяным лихачил?
        - Угу, - кивнул Лекс.
        - Насмерть?
        - Нет.
        - Ясно, - Иисус усмехнулся, а потом протянул Лексу руку: - На самом деле, меня зовут Ладлоу.
        - Клевое имя, - Лекс кивнул и пожал протянутую ладонь так крепко, как только мог. Карри рассказывал ему о некоторых членах группировки, но этого имени Лексу слышать не приходилось. Одно из двух: либо Карри знал недостаточно, либо Ладлоу на самом деле был каким-нибудь Джеймсом, Николсом или Арнольдом. Наивно было надеяться, что ему так просто сразу назовут настоящие имена, выдадут пароли и явки. Но первый шаг был уже сделан - и он безумно собой гордился.
        - Говоришь, хочешь есть и спать? - спросил Ладлоу, и Лекс молча кивнул. Это было сущей правдой. - Тогда идем, у нас найдется для тебя тарелка вкусного супа с курицей, - на этом месте Лекс с трудом сдержал рвотный позыв. - И койка тоже найдется... Кстати, а чего от тебя так воняет?
        - Я выбрался из тюрьмы в ящике с тухлой курицей, - мрачно ответил Лекс, и Ладлоу громко расхохотался:
        - Ну ничего себе! А я тебе куриный суп предлагаю! Может, лучше овощной, с морковкой?
        Ладлоу убрал пистолет за ремень своих джинс и спрятал под футболкой, а потом направился в сторону ближайших построек по вытоптанной тропе. Лекс покорно поплелся за ним.
        Им всем уже приходилось видеть Карри в тяжелом состоянии, но в этот раз он был особенно плох. Глядя на него, Кристен вспомнила их первое знакомство и визит в эту же больницу, только к Эрику Ланбергу. От этой мысли ей стало не по себе, ведь Эрик умер.
        - Как Джонни? - это был первый вопрос, который задал Карри, когда Кристен наклонилась ухом к его губам, запекшимся кровавой коркой.
        - Все в порядке, все в порядке, - поспешила успокоить его Кристен. - Он с моей мамой дома.
        - А Лысый?
        - Он очень хотел приехать, - поджала губы Лэсси. - Но не смог. Наш братец вчера здорово над ним поиздевался.
        - Таки выжег ему всю спину?
        - Ага.
        - Вот урод... Уж прости, Алисия.
        - Так и есть, не за что извиняться, - Алисия вздохнула.
        - А что Лекс? Ему удалось сбежать? - спросил Карри, и Кристен и Лэсси одновременно закивали. - Хорошо, хорошо... Лиам стал теперь вице-президентом?
        - Да, - Алисия грустно кивнула.
        - Какой ужас, - хмыкнула Лэсси, и Карри согласился:
        - Ох и натворят они теперь дел...
        - Брэдли не принимает лекарства, - сказала Алисия. - А ему их много выписывают... У него Паркинсон.
        - Мы все знаем, - Лэсси кивнула.
        - Почему он не принимает таблетки? - спросила Кристен. - Эта болезнь сводит его с ума в самом прямом смысле слова.
        - Я не знаю, - Алисия пожала плечами. - Я много раз пыталась поговорить с ним об этом, но он не слушается ни меня, ни Лиама. Стоит заговорить про лекарства - и у него начинается вспышка гнева. Я устала от этого и скоро, наверное, просто оставлю его... Уеду куда-нибудь с Кирой.
        - Он тебя не отпустит, - хмыкнул Карри.
        - Как будто я буду спрашивать! - воскликнула Алисия. - Он же совершенно неадекватен!
        - Ты говорила об этом с врачами? - спросил Карри.
        - Говорила. Все они настаивают, что нужно просто начать принимать препараты... Без лекарств ни один врач не дает никаких гарантий. Не через капельницу же мне их ему вводить, честное слово... Да он и не даст.
        - Мда, - сказал Карри.
        - Кто тебя так отделал? - спросила Лэсси, переводя разговор на другую тему. - Лайнел сказал, чтобы я обязательно обо всем расспросила тебя... Что ему делать? Как помочь тебе? Вдруг это повторится, когда ты вернешься из больницы в тюрьму?
        «А это повторится», - подумал Карри, но вслух сказал иначе:
        - Я проведу здесь немало времени, у меня открытый перелом. За эти месяцы все может много раз измениться. Не будем загадывать.
        - И все-таки, кто это был? - Кристен тоже хотела знать правду. - Альфа? Этот Рокси, который помогал тебе сбежать? Это был он, верно?
        - Лучше бы ты так в постели на меня напирала, - Карри невольно рассмеялся, но смех быстро прервался кашлем. Кристен закрыла лицо ладонями: она привыкла, что Карри шутил так, и ее не смущало даже общество Лэсси, но вот Алисия...
        - Твоему мужу даже три гипса не помеха, - улыбнулась тем временем Алисия, и Кристен в ответ покачала головой:
        - Лучше бы о своем здоровье думал...
        - Не ворчи, - сказал Карри.
        - Так ты нам ничего не расскажешь? - напрямую спросила Лэсси, и только тогда Карри напрямую ответил:
        - Пока нет. Если я расскажу - то сделаю только хуже.
        «Куда уж хуже», - подумал он про себя, прекрасно понимая, что оставшиеся четыре с лишним года своего срока он будет беспрестанно воевать с Рокси и наверняка еще не раз будет избит.
        49 глава
        - Что случилось? - спросила мама, когда Кристен вернулась домой после госпиталя. - Ты умчалась и ничего мне не сказала... Как на пожар, честное слово! Я перепугалась, и Джонни тоже. Плакал не переставая полчаса.
        Кристен виновато опустила голову, принимаясь расшнуровывать свои ботинки, но пальцы не слушались, дрожали, и в конце концов она бросила это бесполезное занятие, стащив ботинки так, не развязывая.
        - Прости, - пробормотала она. - Просто Карри попал в больницу.
        - Ого, - только и смогла вымолвить женщина. - Что произошло?
        - Его избили.
        - Кто?
        Кристен пожала плечами. Они с Лэсси и Лысым предполагали, что это Рокси и его люди, но Карри молчал, и наверняка они ничего не знали. А даже если бы и знали - что дали бы эти имена ее матери? Мама не знала никого из байкерской и преступной тусовки, и слава богу. И лучше бы ей не довелось никогда никого узнать.
        - Как он сейчас? - спросила женщина.
        - Плохо, - призналась Кристен. - Открытый перелом ноги, внутренние кровотечения, сотрясение и еще куча травм поменьше...
        - Неужели они там, в этой своей тюрьме, совсем не следят за заключенными?! - возмутилась мама. - Есть же охрана, дежурные, видеокамеры!
        - А еще есть люди, которые знают тюрьму как свои пять пальцев, - сказала Кристен со вздохом. - И могут найти и мертвые зоны, где камер нет, и охрану обмануть, и тайными ходами пробраться, и даже сбежать...
        - Сбежать? - нахмурилась мама. - Уж не сбежать ли хотел Карри, раз с ним так обошлись?
        Кристен тут же помотала головой:
        - Конечно, нет... Просто где-то облажался.
        - Да что можно сделать не так в чертовой тюрьме?! - воскликнула мама. - Подъем, завтрак, работа, обед, тренинги, ужин, отбой! Все дни как один! Какую тут можно совершить ошибку?!
        - Ты не права, мам, - Кристен покачала головой. - Тюрьма - это отдельный мир. Там есть своя элита, свои отбросы общества, свой свод негласных правил... как кодекс чести у байкеров, только хуже.
        - Это ужасно, - заключила женщина.
        - Знаю.
        - И то, что случилось с Карри, тоже ужасно...
        - Знаю, - снова покорно кивнула Кристен.
        - Надеюсь, с ним все будет в порядке.
        - Угу.
        - А еще... - мама замялась, и Кристен напряглась, почувствовав что-то неладное. - Когда папа придет с работы, нам нужно будет поговорить... всем вместе.
        - О чем? - Кристен нахмурилась. - Только не говорите, что у кого-то из вас какой-нибудь Паркинсон, рак или туберкулез. Я этого не переживу.
        - Нет-нет, ничего такого, - мама невольно рассмеялась, но глаза у нее были грустные.
        - Хорошо, - настороженно произнесла Кристен.
        На душе у нее и без того было тревожно, а теперь стало еще хуже. Но она, уже привычная к самого разного рода волнениям, нашла в себе силы, чтобы принять душ, переодеться, переодеть и накормить Джонни, а потом заняться учебными делами, пока отца не было дома.
        Совсем недавно она была настолько уверена, что никогда не вернется в колледж, что убрала все мольберты, листы, карандаши и краски. Теперь пришлось доставать все обратно.
        Среди домашних заданий было несколько этюдов и акварельный рисунок на свободную тему. Им она и решила заняться. Распеленала Джонни, уложив его на середину своей кровати, и села напротив в надежде, что уж собственный-то ребенок, которого она безумно любит, подарит ей вдохновение. Но этого не случилось. Перед глазами так и стояло израненное, опухшее, окровавленное лицо Карри...
        Через пятнадцать минут она все-таки сдалась, закрыла краски и отодвинула мольберт. Как раз в этот момент в дверь постучали.
        - Кто? - рассеянно спросила девушка.
        В комнату заглянула мама:
        - Отец пришел.
        - Иду, - отозвалась Кристен, и через три минуты действительно вышла в гостиную.
        Отец уже сидел на диване, и желваки под его кожей ходили из стороны в сторону. Кристен давно не видела его таким нервным. Она хотела по привычке подойти к нему и поцеловать в лоб, но почему-то не решилась и вместо этого просто сказала:
        - Привет, пап.
        - Здравствуй, дочка.
        - Кто-нибудь объяснит мне, что тут происходит? - Кристен переводила взгляд с одного родителя на другого.
        - Нам жаль, что приходится огорчать тебя еще и такой новостью, - начала мама. - Тебе и без того сейчас нелегко. Карри в больнице, и...
        - Да что случилось?! - прорычала Кристен.
        - Только не нервничай...
        - Говорите уже, черт возьми!
        Напускное спокойствие и мягкий тон матери начинали ее раздражать, но тут отец наконец прервал спектакль, объявив четко и ясно:
        - Мы разводимся.
        К вечеру Лайнелу сделалось хуже. Он весь горел и бредил, а когда Лэсси с силой перевернула его на живот, раздела и принялась прикладывать к изожженной спине холодные полотенца, начал кричать. Слышать его вопли было для нее равносильно смерти, но она отважно терпела, выжимала окровавленную белую ткань в таз и снова и снова накладывала поверх его ран. Это продолжалось бесконечно, до тех пор, пока в какой-то момент мужчина просто не отключился от болевого шока. Перепуганная, Лэсси принялась трясти его за здоровое плечо:
        - Лайнел! Лайнел! Очнись, пожалуйста!
        Нервы у нее сдали, и она разрыдалась, но ее слезы, конечно, ничего не изменили. Ей чертовски не хватало рядом Карри: тот бы ни за что не запаниковал и быстро сообразил, что делать. Но Карри сейчас и сам находился в больнице в тяжелом состоянии.
        «Больница!» - озарило ее неожиданно.
        Лайнел не хотел, чтобы они обращались в госпиталь, не хотел чувствовать себя униженным, но сейчас ей было все равно. Она вскочила с места, быстро отыскивая дрожащими пальцами свой мобильный телефон. Едва попадая по кнопкам, она все же дозвонилась до службы скорой помощи, и сама удивилась, каким истеричным и прерывающимся оказался ее голос:
        - Здравствуйте! Нам нужен доктор! Мужчина, тридцать лет, сильные ожоги... - она замерла на мгновение, но потом все же выпалила: - Полностью выжжена спина.
        - Чем выжжена? - уточнил голос на другом конце провода.
        - Газовой горелкой, - выдохнула Лэсси.
        - Вы шутите?
        - Нет, - сердце у нее ушло в пятки от мысли, что ее обращение действительно примут за розыгрыш и просто бросят трубку. Но вместо этого на другом конце провода что-то щелкнуло, и голос произнес:
        - Диктуйте адрес.
        Лайнела везли в машине с мигалкой, сирена отдавалась гулом в ушах, а Лэсси сидела рядом с носилками, не переставая тихо плакать. Лицо Лайнела за последние сутки резко осунулось, вытянулось и посерело. Ей было страшно. Что, если он не выживет?
        - Почему вы не позвонили раньше? - набросился на нее врач, когда носилки вытащили из машины и покатили по больничному коридору. Лэсси едва поспевала следом.
        - Он был против.
        - Криминальные разборки? - уточнил доктор.
        - Скорее семейные, - хмыкнула себе под нос Лэсси.
        - Что?
        - Да, криминальные, - поспешила ответить девушка.
        - Везем в ожоговый центр. Состояние очень тяжелое. Останьтесь тут, девушка. Будут новости - сообщим.
        - Но я...
        Каталка помчалась по коридору дальше и через несколько мгновений завернула за угол. Лэсси осталась одна.
        50 глава
        Жизнь у Лэсси никогда не была простой. Детство - в отрыве от отца, юность - в отрыве от матери, жесткая клубная иерархия, в которую она не вписывалась, мечты об актерстве, над которыми все смеялись, парни-хулиганы, которые разбивали ее сердце снова и снова... Но в ней был какой-то неумолимый, непоколебимый, несгибаемый стержень, который не позволял ей опускать руки. Она всегда верила в лучшее, даже когда остальные сдавались. Она всегда улыбалась, даже если хотелось плакать и на душе скребли кошки. Она всегда умела и утешить, и помочь, даже когда сама нуждалась в утешении и помощи больше других. В ней не было ни капли эгоизма. Неудивительно, что она была душой клубной семьи - солнце, сияющее даже в самую страшную непогоду. Неисправимая оптимистка. Девочка-весна. Девочка-любовь.
        Но теперь девочка-весна сидела на полу в коридоре госпиталя и горько плакала. Теперь девочка-любовь думала лишь о том, что может потерять сразу двоих самых родных, самых близких людей - брата и любимого мужчину. Оба они находились в тяжелом состоянии - один в травматологии, другой в ожоговом отделении. Врачи боролись за их жизни. И в любой момент мог зазвонить телефон, и сухой равнодушный голос сообщил бы:
        - Карри Джонсон скончался.
        Или:
        - Лайнел Харви скончался.
        А потом:
        - Приносим свои соболезнования.
        Людям со стороны порой казалось, что Лэсси привыкла к боли настолько, что спокойно воспримет любую утрату. Что она с детских лет росла в такой обстановке, когда в любой день кто-то мог умереть: избитый насмерть, расстрелянный или сбитый машиной. Байкерская тусовка не церемонилась ни с кем: люди здесь и вправду часто погибали. Но это не помогло сердцу Лэсси стать холодным и безучастным. Когда было нужно - она держала себя в руках ради других: ради Алисии и младшей сестренки, ради братьев, ради Кристен и ее семьи, ради подруг, ради работы. Но сегодня она была совершенно одна в целом мире, и никто не мог помешать ей горько плакать, обняв колени руками и уткнувшись носом в мокрые ладони.
        Прошел, наверное, час, прежде чем она, так и не дождавшись докторов, наконец решила отправиться домой. Перед этим она зашла в дамскую, чтобы умыться. Поправлять наспех сделанный макияж не было сил: следы от туши спускались по щекам черными разводами. Минуты три она простояла, уперевшись руками в прохладную мраморную поверхность раковины и глядя на себя в зеркало.
        Уставшая. Разбитая.
        Когда ей в последний раз было так плохо?
        Наверное, никогда.
        До дома она добралась на такси. Открыла дверь, бросила связку ключей на тумбочку, начала раздеваться. В животе бурлило: организм требовал еды. Но саму ее аж тошнило от мысли об ужине. Вместо этого она забралась в душ, а потом в постель, даже и не задумываясь, что в нескольких километрах от нее, в другой такой же квартире, сейчас точно так же лежит в своей постели Кристен и тоже думает о своем любимом мужчине, который находится на грани между жизнью и смертью...
        Через полчаса Лэсси удалось наконец забыться сном, но ненадолго: ее разбудил звонок в дверь. Подскочив в постели, она тут же настороженно прислушалась.
        Кто бы это мог быть?
        Она почувствовала, что сердце в груди начинает истерично колотиться, потому что никто - никто! - не мог прийти сейчас в квартиру Лайнела. Все его прежние друзья остались в клубе, он сам и Карри находились в больнице, а Кристен или Алисия обязательно позвонили бы и предупредили, прежде чем нагрянуть в гости.
        Тогда кто?
        Может, Лиам?
        Она осторожно, на носочках, пробралась в прихожую, стараясь не скрипеть половицами, и, не включая света, выглянула в глазок.
        И тут же зажала рот обеими ладонями.
        - Ты здесь, Лэсси? - раздалось за дверью. - Пожалуйста, скажи, что это ты... Открой мне, умоляю.
        Лэсси еще помедлила на пороге. Нервно сглотнула.
        - Пожалуйста! - снова взмолилась гостья.
        Лэсси покачала головой, словно борясь сама с собой. Это было сложно.
        - Я просто соскучилась по тебе!
        Лэсси нерешительно взялась за ручку двери и повернула ее. С легким скрипом дверь отворилась, и девушка во все глаза уставилась на пришедшую гостью.
        - Здравствуй, малышка, - сказала женщина, протягивая к Лэсси обе руки.
        А Лэсси инстинктивно отпрянула, хватаясь рукой за косяк:
        - Что ты здесь делаешь, мама?!
        - Куда это ты намылилась? - грозно спросил Брэдли, заходя в спальню и видя, как Алисия спешно собирает дорожную сумку.
        - Мы с Кирой едем к моей матери, - сообщила Алисия, не останавливаясь и даже не поворачиваясь к нему.
        - Твоя мать - полоумная старуха, - заметил Брэдли, и Алисия едва сдержала смех. - Что смешного?
        - А сам ты - не полоумный старик?! - всплеснула руками женщина. - Я прожила с тобой больше двадцати лет, я отдала тебе лучшие годы своей жизни, я родила тебе двоих детей! Давай признаем: между нами никогда не было любви, но всегда были и страсть, и уважение, и забота, и ответственность... а что теперь?! Что теперь, Брэдли? Ты затыкаешь мне рот, кидаешься в меня мисками с кашей, к советам не прислушиваешься, лекарства не принимаешь! Ты отрекся от старшего сына и старшей дочери! Ни за что вышвырнул их всех - и Лайнела тоже, - из клуба! Твоя голова не в порядке, - она ткнула пальцем ему в висок. - И ты не хочешь этого признавать. Но знаешь, что? Мне уже насрать! Я устала! Поэтому мы уезжаем к моей полоумной старухе-матери, только бы подальше от тебя, полоумного старика-мужа!
        Тут Брэдли неожиданно расхохотался, схватившись руками за живот, и Алисии это показалось чертовски жутким.
        - Что смешного? - нахмурилась она.
        - Да ничего, совершенно ничего. Просто ты никуда не уйдешь. И тем более, никуда не увезешь мою дочь.
        - С чего это тебе так особенно дорога Кира? Ты же наплевал на свою старшую дочь!
        - Старшая дочь выросла бунтаркой и прошмандовкой, а у Киры еще есть шанс вырасти нормальной!
        - Нормальной?! - прорычала Алисия. - Это как это в твоем понимании - нормальной?! Верной клубу?! Покорно смотрящей на все зверства, что вы с Лиамом будете творить?! Ну уж нет, моя дочь на это смотреть не будет!
        - Заткнись! - Брэдли сделал шаг ей навстречу, его рука взлетела вверх, просвистела в воздухе, и звонкий, хлесткий удар пришелся Алисии по правой щеке. Она быстро схватилась за обожженную кожу.
        - Да ты совсем ошалел! - прошипела она.
        - Что здесь происходит? - в спальню заглянул Шеннон, невольно услышавший разгоревшуюся ссору.
        - Проваливай! - зарычал на него Брэдли, но Шеннон заметил, что Алисия держится за щеку, и вместо того, чтобы уйти, загородил женщину спиной. - Отвали! - упирался Брэдли, но Шеннон удерживал его на месте:
        - Вы сошли с ума! Успокойтесь, черт возьми!
        Алисия тем временем выскользнула из спальни, волоча за собой дорожную сумку.
        - Не пускайте ее! - кричал вслед Брэдли, но пока никто его не слышал.
        Через минуту Алисия была уже во дворе. Забросив в багажник сумку и усадив на заднее сидение плачущую Киру, она быстро села за руль и принялась заводить автомобиль. Пальцы ее не слушались, ключ зажигания дважды упал на пол, на заднем сидении голосила Кира, но женщина все не оставляла попыток. Наконец ей удалось вставить ключ и завести машину, но тут прямо перед ней возник Лиам. Он вцепился ладонями в чуть приоткрытое стекло, стараясь пробраться пальцами внутрь и достать мать. Алисия отпрянула и ударила по его пальцам брелоком от ключей.
        - Гребанная сука! - взвыл Лиам, отпрыгивая от машины.
        - Так ты обращаешься к своей матери?! - прорычала Алисия, тут же плотно закрывая окно.
        - Гони за ней! - заорал откуда-то сзади Брэдли, и Лиам бросился к своему мотоциклу.
        Понимая, что у нее всего тридцать секунд форы, Алисия тут же рванула с места. Автомобиль выбрызнул из-под колес тучу пыли, подпрыгнул на неровной обочине и вылетел на трассу.
        Но в пылу перепалки и спешки Алисия не увидела, как прямо навстречу ей мчится огромная фура.
        - Берегись! - завизжал не своим голосом Лиам.
        - Сворачивай с дороги, сука! Береги мою дочь! - заорал Брэдли.
        Но было уже слишком поздно.
        Автомобиль Алисии успел дважды дернуться назад и вперед, застряв в дорожной яме, а потом в одно мгновение оказался подмят под себя многотонной фурой.