В поисках сокровища Ася Лавринович
Семнадцатилетняя Сима Шац - девушка с непростой судьбой и сложным характером. Будучи изгоем в классе, она давно перестала верить в доброту людей и чудеса. Лев Стахович - одноклассник Симы и полная ее противоположность. Популярный и уверенный в себе парень из обеспеченной и любящей семьи. Этих двоих ничего не связывало до тех пор, пока Льву не пришлось стать репетитором Симы. Узнав девушку получше, Лев соглашается на авантюру: на летних каникулах они отправятся на поиски настоящих сокровищ. Лев и Сима даже не подозревали, как сильно изменится их жизнь после этой поездки.
ПРОЛОГ
Раненый князь Андрей Болконский точно так же лежал под высоким небом Аустерлица, раздумывая о вечности, силе и своей ничтожности перед миром, как и я в эту минуту.
Тогда вокруг свистели ядра, и меня тоже на секунду оглушило разорвавшимся снарядом, а затем наступила странная, звенящая тишина, из-за которой я еще больше перепугалась. Решила, что навсегда потеряла слух, но затем до меня донесся веселый беззаботный щебет птиц в высоких кронах. Ярко светило июньское солнце, жаркие лучи обжигали лицо… Будто ничего не было. Ни погони, ни слез, ни поцелуев под проливным дождем, ни поисков этих чертовых сокровищ…
Тело страшно ломило. Я попыталась пошевелить руками и ногами… Получилось. Значит, переломов нет. Не хватало в очередной раз сломать себе что-нибудь, находясь вдали от дома…
Я чувствовала себя разбитой, в животе все еще сжималось от страха. Где-то рядом прожужжал шмель. А потом я услышала знакомый и любимый голос, который звал меня по имени… «Си-ма! Си-ма!» Тогда я облизнула пересохшие губы и попыталась крикнуть в ответ: «Я здесь!», но не смогла… После пережитого не было сил. Не переставая улыбаться, я закрыла глаза. И вдруг поняла, что пусть я ничтожна перед этим небом в лохматых облаках, перед могучими зелеными кронами, перед птицами, перед всем сумасшедшим миром… Пусть. Все это больше не важно. Я отыскала сокровище, о котором раньше даже не мечтала. А еще у меня есть самое главное - жизнь. И я впервые за долгое время ее ценю и чувствую. И хочу чувствовать всегда.СЕЗОН ПЕРВЫЙ СЕРИЯ ПЕРВАЯ, ПИЛОТНАЯ
СИМА
Мама всегда твердила, что у меня «говорящая фамилия». Шац - «сокровище». Ее сокровище. Странно немного, что называла она так только меня, ведь у нас с папой одна фамилия. Мама же оставила свою девичью - Богомаз, в память о родителях. Фамилию мужа брать категорически отказалась. Хотя отношения у мамы и папы были прекрасными. По крайней мере, так мне всегда казалось. Они искренне и нежно любили друг друга еще со школы. Как и обещали, до того самого дня, пока их не разлучили страшные обстоятельства…
Да, «сокровищем» я была только для мамы. Остальные как-то не желали разглядеть во мне диковинную драгоценность. Скорее всего, потому что я ею и не являлась никогда. Обычная девчонка без выдающихся способностей. Таких пруд пруди. Внешность тоже самая заурядная - невысокий рост, темно-русые волосы и чрезмерная худоба, которая мне по жизни только мешала. Эти постоянные глупые вопросы: «Ты вообще ешь что-нибудь?», «Тебя ветром не уносит?», «Проверься, деточка, у врача. У тебя явно дефицит массы тела». Нередко приходилось отвечать таким «умникам», что дефицит исключительно у них в мозгах.
А еще мое имя… Его я ненавижу с детства. Се-ра-фи-ма… Мама назвала меня так в честь своей любимой двоюродной бабушки, которую я и не видела никогда. Серафима. Сима… Может, это имя и шло моей старой дальней родственнице бабе Симе, но мне точно никак не подходило. Всю жизнь я мечтала, чтобы меня звали как-нибудь попроще… Обычно. Катя, Лена, Аня, Оля… Мало ли на свете таких имен. Но Се-ра-фи-ма?.. Моя мама, сама того не желая, очень нехорошо надо мной подшутила.
Был конец апреля, но день казался по-осеннему пасмурным и недобрым. В старом сквере ветер подгонял ворох прошлогодних листьев, раскачивал ветви еще голых деревьев. Дорога от дома до школы занимала полчаса, но я каждый раз плелась туда как на расстрел, поэтому путь казался мне бесконечным. Как-то не сложилось у меня с новой школой. С учебой, с учителями, с одноклассниками… В элитную гимназию я перевелась в начале восьмого класса благодаря маминой лучшей подруге, которая работала здесь директором. Но влиться в коллектив у меня так и не получилось. Новый класс оказался просто кошмарным. Недружелюбные, озлобленные, избалованные детки местной элиты. Если у тебя нет денег на новый айфон и модные шмотки - то ты здесь не крутой. Разумеется, я не прижилась. И все бы ничего, сдались они мне все… Если б меня не трогали. Но периодические смешки и подколы выводили из себя. А с недавнего времени особо «одаренные» перешли от слов к действиям. То рюкзак из раздевалки пропадет, то в душевой после физкультуры запрут. И как любить эту школу? Мне давно пора было дать им отпор. Только чаще всего духу не хватало. Да и
связываться со всякими дурами не особо хотелось. Но все-таки я допускала мысль, что когда-нибудь мое терпение лопнет и я им всем покажу… Но в тот день, пересекая безлюдный тихий сквер, я и подумать не могла, что отпор придется давать так скоро…
В школу я явилась чуть ли не со звонком. Долго простояла в очереди в гардеробе, а когда зашла в класс, географа все еще не было. Зато все «любимые» одноклассники расселись по своим местам. По кабинету пробежал странный шепоток, и я заметила, что практически все взгляды устремлены только на меня. И, не чуя подвоха, я все-таки поплелась к своему месту - последней парте в третьем ряду. С моим ростом и не очень хорошим зрением - не самое удачное место. Но никто уступать мне не захотел. Учителя тоже не были заинтересованы в том, чтобы пересадить меня ближе. Толку от такой ученицы, как я, на уроках мало. На занятиях я преимущественно отмалчивалась и никогда не проявляла инициативу.
- Доброе утро, - буркнула я своему соседу по парте, Стасу Петрушину, и бросила рюкзак на стол. Стас быстро и как-то затравленно поднял на меня глаза, а затем тут же их опустил и уставился в раскрытый учебник.
Я плюхнулась на стул и почувствовала что-то мягкое и мокрое под своей пятой точкой. И звук при этом в непривычно тихом классе раздался какой-то странный, чавкающий… Я тут же привстала и обнаружила под собой неоновую салатовую слизь. Тягучую и неприятную. Чао-какао моим джинсам. Единственные приличные, между прочим… Теперь придется ходить на уроки в этой ненавистной юбке от школьной формы. Через пару парт от меня послышался противный смешок. Тут к гадалке не ходи… Эту гадость мне на стул подложили Даша Бурыкина и Юля Шандарева. Не знаю, почему они невзлюбили меня с самого начала… Только уже два года прохода не давали.
Я продолжила с невозмутимым видом сидеть на этой неприятной жиже. Географ по-прежнему не приходил. Оглядела притихший класс, при этом поочередно встречаясь с насмешливыми или сочувствующими взглядами. Они все знали, что произойдет, и никто меня не предупредил. Даже Стас. А это было обиднее всего. Его поступок я расценила как предательство.
- Ну ты и сволочь, Петруша, - негромко сказала я.
Стас по-прежнему не поворачивал ко мне головы.
- А я че?
- Действительно.
Мне казалось, что Стас - единственный, кто в этом классе принял меня. Мы с ним довольно сносно общались и даже давали друг другу списывать.
Стас молчал, понуро опустив голову. В классе он, как и я, не пользовался особым авторитетом, поэтому лишний раз предпочитал молчать в тряпочку. Но то, что он и в этот раз останется в стороне, стало для меня ударом.
- На чем хоть я сейчас сижу? - угрюмо спросила я, доставая из рюкзака тетрадь и учебник. Вскакивать с места и на глазах у всех позорно убегать в туалет с зеленым мокрым задом пока не хотелось. Еще успеется. Не хватало только разреветься горючими слезами при всем классе.
- Это слайм, - «обрадовал» меня Стас.
- Чего-чего?
- Ну ты и деревня, Сима. Слайм… Моя сестренка такими увлекается.
- И-и-и? - протянула я с кислым выражением лица.
- И-и-и, кажется, это не отстирывается, - с сожалением в голосе сообщил Стас. А затем негромко добавил: - Прости меня.
Сердце все-таки предательски громко заколотилось. Это только первый урок, и уже такая подстава. Кто до этого додумался? Уставившись перед собой в одну точку, я долго смотрела на доску, стараясь все-таки не заплакать. А когда отвела от доски глаза, то сразу встретилась взглядом с Дашей Бурыкиной.
- Ну, как тебе сюрприз? - криво усмехнувшись, спросила Даша.
Все-таки это они. Мне хотелось их убить. Прямо здесь придушить, при полном классе, до прихода географа. Но перед этим высказать все, что накопилось. Но я почему-то молчала. В горле образовался неприятный ком, который никак не сглатывался. Бурыкина и ее закадычная подружка Юля Шандарева и раньше устраивали подлянки, но делали это после уроков, когда поблизости никого не было. Наверняка это они заперли меня в раздевалке… У меня не было доказательств, чьих это рук дело. Но я всегда знала, кто не дает мне жизни в этой школе. Как-то еще в восьмом классе я поспорила с ними, и вот же - прицепились и все никак не отвяжутся.
- Шац, солнышко, ты оглохла? - пощелкала пальцами Шандарева, чтобы привлечь к себе мое внимание.
А я не могла взять в толк: с чего это они вдруг осмелели и решили действовать в открытую, перед всем классом? И почему остальные их боятся? Две тупые выскочки, которые возомнили себя королевами школы.
Я не находила обидных слов в ответ. Я вообще никаких слов не находила.
- Цукерберг ходит в одной футболке, потому что не парится над имиджем, - язвительно начала Шандарева.
- Но Симка - не Марк, - возразила Бурыкина.
- Точно, совсем не Марк. У Марка просто сотни одинаковых футболок, а у Шац одни штаны на все случаи жизни…
- Зачем вы это сделали? - перебила я их дурацкое выступление. Наверное, они думали, что со стороны это может показаться смешным. Но мне было совсем не до смеха. Из-за негодования и скопившихся в горле слез мой голос прозвучал глухо и незнакомо.
- Нам стало интересно, есть ли у тебя другая одежда.
- Ты эти джинсы стремные хоть стираешь?
- Придешь завтра в школу без штанов?
- Наверное, все шмотки папаша пропил, - предположила Шандарева и противно заржала. Тут я не выдержала и все-таки вскочила с места. Стул со страшным скрипом проехался по паркету, а затем с шумом грохнулся на пол.
- Сима! - испуганно воскликнул Стас, хватая меня за руку. - Куда тебе…
Действительно, куда мне? Шандарева и Бурыкина были выше на целую голову. Юля даже моделингом занималась. Но это не означало, что я пропущу мимо ушей обидные слова, которые касаются моего отца.
- Что ты задумала? - зашипел мне вслед Петрушин.
Остальные продолжали смотреть на меня с интересом. Эти две коровы с места не сдвинулись и принялись ждать, когда я к ним подойду. Быстрым шагом я прошла мимо их парты, по пути прихватив чью-то сумку, которая лежала на краю стола.
- Эй, Шац, ты офигела? - вскочила со своего места Юлька и двинулась за мной. Я же проворно юркнула между рядов, подскочила к окну и, раскрыв его, выкинула сумку со второго этажа. Шандарева заверещала как резаная:
- Идиотка! У меня там косметичка и телефон!
Когда я это делала, честно, не думала о последствиях. В голове будто туман был, который тут же рассеялся, когда я заметила, как из-за парты выбирается разъяренная Дашка. Вдвоем они подскочили ко мне практически одновременно. Шандарева схватила меня за волосы и потянула вниз, пытаясь повалить на пол. Я, разумеется, упиралась. Рядом с доской и учительским столом началась шумная возня. Я старалась не кричать и тоже схватила Юльку за волосы. Мне даже удалось выдрать клок наращенной светлой пряди. Шандарева в отличие от меня не молчала, а верещала; Бурыкина больно царапалась. Никто не спешил ко мне на помощь и не хотел нас разнимать. Я не видела лиц «любимых» одноклассников, но была уверена, что многие в этот момент схватились за смартфоны. Что ж, отлично… Прославлюсь на всю школу. Это в лучшем случае. В худшем - на весь город.
За меня никто не болел. Силы оказались не равны. Одноклассники подбадривали Юльку с Дашей. И тем все-таки удалось повалить меня на пол. Разъяренная Шандарева ударила по лицу. Я, стиснув зубы, пихалась ногами и молила бога, чтобы географ скорее пришел в класс. Но, как назло, его не было. Я махала руками и царапалась в ответ. Сердце тяжело билось, в голове шумело, адреналин бурлил в крови. Впервые в жизни я решилась дать сдачи…
Все закончилось неожиданно. Разъяренные Шандарева и Бурыкина как-то резко отлетели в стороны, а меня одним рывком подняли, как тряпичную куклу. Я так и осталась стоять с длинной светлой прядью в руке.
- Вот тварь какая! - прошипела Юлька, ощупывая свою растрепанную голову.
- Сумку иди ищи в кустах, а то утащат барахло, - посоветовала я, пытаясь восстановить сбившееся дыхание.
Шандарева снова было ринулась на меня, а я собиралась наброситься на нее в ответ… Но тот, кто нас разнял, притянул меня и прижал к себе. Затылком я почувствовала чью-то крепкую грудь.
- Совсем сдурели? - услышала я над ухом хрипловатый голос одноклассника - Льва Стаховича.
- Лева, она мою сумку из окна выбросила! - капризно надула губы Шандарева. Я, глядя на нее, едва сдерживала нервный смех. Не знаю, как сама выглядела со стороны, скорее всего, неважно, но Юлька смотрелась весьма потешно. Все-таки удалось и мне ей как следует вмазать. Лохматая, расцарапанная и страшная, как смерть. Значит, не в весе и росте дело…
- Лева, осторожно, у нее задница грязная, - предупредила Бурыкина.
Лев легонько меня оттолкнул, и я резко обернулась. Противный зеленый слайм, сползающий с моих джинсов, отпечатался и на школьных брюках Стаховича. Пол, на котором я валялась, тоже был зеленым и липким.
Лев оглядел свои испачканные штаны и поднял на меня темно-карие глаза. Такие колючие, что мне на секунду стало не по себе. Я понятия не имела, сколько стоили его брюки. Наверное, дорого. Но я уж точно не нарочно их испачкала, Лев сам ко мне прилип. Нечего было жаться… Конечно, в любое другое время я бы жутко смутилась, если бы Стахович вот так прижал меня к себе… Если честно, Лев мне всегда немного нравился. Совсем чуть-чуть… И я могла бы сейчас точно так же, как и овцы-одноклассницы, заблеять: «Лева! Они мне на стул эту гадость вылили!», но я лишь сказала:
- Эти дуры первые начали.
- Ты кого дурами назвала? - в один голос заверещали Шандарева и Бурыкина.
Дашка снова собралась кинуться на меня с кулаками, но Лев встал между нами и схватил Бурыкину за руки.
- Успокойся, - грубо сказал он. - Хочешь, чтобы у тебя были проблемы?
- Было бы из-за кого, - глядя исподлобья, фыркнула Даша. - Это ее отчислить надо. Или засудить. Чужое имущество портит.
Шандарева, словно только вспомнив о выброшенной сумке, вылетела из кабинета, едва не сбив с ног растерянную русичку, которая заглянула к нам.
- Анатолий Валентинович попал в больницу с высоким давлением. Урока географии не будет, - сказала она. А затем внимательно осмотрела притихший класс. - Вместо этого я проведу русский язык. А что здесь, собственно, происходит?
Теперь она не сводила взгляда с меня и потрепанной Дашки. Но мы молчали. Разумеется, до поры до времени. Стерва Бурыкина не выдержала и плаксивым голосом начала:
- Шац Юлькину сумку из окна выкинула! А там айфон и дорогая косметика…
- А еще люди под окнами ходят, - подал голос с первой парты ботаник Антон Шаврин.
- Там тупик и газон, - тут же огрызнулась я. - Никто под окнами не ходит.
Русичка уставилась на Льва, чтобы он прояснил ситуацию, но Стахович сердито буркнул:
- Я ничего не видел, опоздал. Пришел, а они уже дерутся.
- Серафима, это правда? - нахмурившись, спросила русичка.
- Правда, - негромко отозвалась я. Но из-за чего все началось, говорить не хотелось.
- Они ей лизуна на штаны прилепили, - наконец выкрикнул Стас.
- Единственные, между прочим, - заржали с задней парты первого ряда.
- Обе марш к директору, - строго велела русичка. - Госпожа Шандарева вернется, и ее пригласим. Стахович, проконтролируй, чтобы до кабинета голубушки наши все-таки дошли…
- Ага, - отозвался Лев таким тоном, в котором читалось: «Делать мне, конечно, больше нечего».
В сопровождении Стаховича мы с Бурыкиной поплелись в кабинет директора. А я в очередной раз подумала о том, как сильно хочу сбежать из этой ненавистной школы и больше никогда в нее не возвращаться.
ЛЕВ
Когда мы втроем вышли из класса, Бурыкина, осмотрев Шац и презрительно фыркнув, первая гордой походкой направилась по коридору. Сима как-то затравленно посмотрела ей вслед, а затем, скользнув по мне взглядом, последовала за Дашей.
- Сима, - позвал я, когда Шац ушла немного вперед.
- Чего тебе? - не очень вежливо отозвалась Сима, обернувшись. - За брюки испачканные извиняться не буду. Сам ко мне приклеился.
- Плевать на брюки, - сказал я, хотя, честно признаться, это было не так. - Держи.
Я протянул ей свой школьный джемпер. Понятия не имею, зачем это сделал. Просто захотелось. Столько смешков доносилось в сторону Шац, стало ее жалко. Учитывая, какая ситуация произошла у нее в семье… Тетка тогда нам с Лилей все уши про это прожужжала.
- Хочешь, чтобы я и его замарала? - искренне удивилась Сима.
- Плевать, - снова сказал я.
- Конечно, у тебя… у вас всех. Это ведь не единственные шмотки, - рассерженно проговорила Шац. Будто в этом была наша вина. - Легко быть благородным.
Я ни разу не общался с Симой, но всегда думал, что она немного чокнутая. Нелюдимая и сложная. Что трудного просто принять помощь, если тебе ее искренне предлагают?
- Ну и ходи с липким зеленым задом, - сказал я, пожав плечами. Накинул джемпер обратно на плечи. Не на коленях же мне ее умолять.
- Да запросто, - хмыкнула Сима, развернувшись. - Пусть это будет моей фишкой.
Она снова двинулась вслед за Бурыкиной к кабинету директора.
- Такая себе фишка, - возразил я, зачем-то по пути продолжая пялиться на зеленую задницу Симы. Стоит признать, что эти джинсы очень даже неплохо сидели на Шац.
- Какая есть. Надо будет, я и завтра так приду.
Я не знал, кому это может понадобиться, но почему-то в Симе не сомневался. И еще почувствовал себя очень глупо, следуя за Бурыкиной и Шац. Вообще меня бесила эта роль конвоя, которой наградила меня русичка. Будто девчонки сами заблудятся. Но когда директриса - твоя тетка, все думают, будто ты автоматически становишься ее правой рукой…
На обратном пути встретил в коридоре Шандареву с зареванным лицом и сумкой под мышкой. Подумал, что теперь все-таки влетит Симе…
Когда я вернулся в кабинет, одноклассники сидели с кислыми рожами из-за незапланированного урока русского языка. Только я занял свое место, как ко мне тут же склонился сосед по парте Игорь Пашнин:
- Ну че, опять вчера встречался с Белорецкой?
Я уже жалел, что рассказал ему об Аксинье. Хотя он сам обо всем догадался, когда на одном из уроков при входящем вызове на экране высветилась ее фотка… Аксинья Белорецкая училась в нашей гимназии, выпустилась в прошлом году. Уже пару лет я был в нее влюблен. А два месяца назад мы пересеклись в одной компании и я, набравшись смелости, наконец смог с ней пообщаться. Оказалось, я тоже был симпатичен Аксинье, и ее даже не смущала наша разница в возрасте. Не знаю, для чего я в итоге растрепал о наших отношениях Игорю. Похвастаться хотел, наверное. Аксинья считалась самой симпатичной девчонкой в нашей школе. После того как она выпустилась, никто не смог занять ее место.
Но теперь я жалел о том, что Пашнин все о нас знает. Игорь мог опошлить любой разговор, и это в нем сильно раздражало.
- Встречался, - сухо ответил я, открывая тетрадь и выписывая из учебника номер упражнения.
- И че?
- Че?
- Как?
- Норм.
- Ну, старичок, это несерьезно, - забубнил Игорь, склоняясь ко мне все ближе и прячась от русички за впереди сидящими. Я почувствовал, что от Пашнина несет перегаром. - А подробности?
Я продолжил молча переписывать упражнение, давая понять, что не желаю делиться с ним никакими подробностями. Но Игорек не отлипал.
- А мы вчера завалились в один классный бар, обмывали права братишки…
- Я заметил, - хмыкнул я, имея в виду перегар и помятый вид одноклассника.
- Не был бы батя на больничном, я б в школу на фиг не пришел, - продолжил Игорь. Наконец русичка сделала ему замечание.
- Если вызовет к доске и почувствует, что от меня несет, мне не жить, - проворчал Игорь, опуская голову. - Я вообще-то тоже на батину тачку рассчитываю.
Мне было плевать, на что там рассчитывает Пашнин и получит ли он вожделенную тачку. Делиться с ним подробностями наших с Аксиньей встреч я точно не стал бы. Игорь мне никто. Вот Макс Марвин - друг детства, это другое. Благодаря ему мы с Аксиньей и стали общаться теснее… Марвин тоже окончил гимназию в прошлом году. Раньше учился с Аксиньей в одном классе. Он всегда знал, что я сохну по Белорецкой, а тут подвернулся такой шанс, и он нас свел…
Упражнение делать было лень, поэтому я плюнул на все, отложил ручку и зашел в телефон. Переписывался с Аксиньей почти весь урок. Она в это время тоже сидела на лекции и скучала. Лишь изредка я хватался за ручку и делал вид, что что-то пишу. Пару раз ловил любопытный взгляд Игоря. Пашнин довольно улыбался и играл бровями: «Ты сейчас с ней? С ней, да? Счастливчик… Ух, я бы…» Тогда я отвернулся и больше не смотрел в его сторону.
Ближе к концу урока в класс вернулись Шандарева с Бурыкиной, а Шац так и не пришла. Когда прозвенел звонок, все быстро повскакивали со своих мест и, наспех собрав сумки, направились к выходу. Я оглянулся. Стас Петрушин тоже поднялся, растерянно оглядел разложенные на парте вещи Шац, немного поколебался и, все-таки закинув за спину свой рюкзак, направился к двери. А я почему-то завис. Будто мне больше всех надо. Но утренняя драка выбила меня из колеи. Не скажу, что увиденное доставило мне удовольствие, хотя другие одноклассники улюлюкали и даже снимали происходящее на камеру. У меня же после случившегося остался какой-то неприятный осадок. Я вспомнил растерянное и перепуганное лицо Шац… Поэтому, когда класс уже наполовину опустел, подошел к последней парте третьего ряда и быстро поскидывал в чужой рюкзак разложенные вещи.
Даша с Юлей, негромко переговариваясь, до сих пор находились в классе.
- Левик, отлично! - сказала Бурыкина. - Как соберешь ее пожитки, дай мне… Я с крыши спущу. Или в унитазе утоплю.
- Обязательно, - ответил я, не поднимая головы. Взял тетрадь Шац и зачем-то ее пролистал. Тетрадь не заполнена даже наполовину. Сима не особо парилась с ведением конспектов…
- Эта дура палетку теней за два косаря кокнула. Новую должна будет, - сказала Шандарева.
- Ты ей так-то тоже джинсы новые должна, - возразил я.
На это Юля лишь презрительно фыркнула:
- Да они ничего не стоят. Мы ей одолжение сделали вообще. Эти штаны давно пора на помойку отнести.
- Вы и мне брюки испачкали.
Юля с Дашей переглянулись и расхохотались:
- Ты, Левик, сам полез нас разнимать, тебя никто не просил. Если б ты не ввязался, мало бы ей не показалось.
Я вспомнил расцарапанное лицо Симы и решил, что ей и так неплохо досталось. Хотя Шандарева выглядела хуже. Забавно, раньше Юля казалась мне очень симпатичной. Но сейчас я почувствовал к ней брезгливость.
- Все равно стрясу с нее деньги за палетку, - сердито проговорила Шандарева. - И за телефон.
- Все-таки разбился? - спросил я.
- Фронталка больше не работает. Как селфи делать?
Я сомневался, что у Шац найдутся лишние деньги на косметику и ремонт айфона.
Собрав рюкзак Симы, я закинул его за левое плечо. Так и направился с двумя рюкзаками к выходу.
- Ты серьезно просто так его отдашь ей? - хмыкнула в спину Даша. - Ты, Левик, сегодня мистер благородство просто… Бросил бы тут.
- А мы бы пнули, - добавила Юля.
Интересно, чем так насолила Шац этим двум курицам? За бестолковым трепом с одноклассницами прошла пятиминутная перемена, и к кабинету директора я подходил уже со звонком на следующий урок. Мимо пронеслись галдящие пятиклассники. Тут же распахнулась дверь директорского кабинета, и показалась голова Симы. Шац воровато огляделась и, не заметив меня, вышла в коридор и гордо направилась в противоположную сторону от лестницы. Будто и не собиралась возвращаться в кабинет географии за рюкзаком.
- Шац! - окликнул я. Коридор быстро опустел. Сима обернулась и уставилась на меня, как на врага. Я даже опешил от ее сердитого взгляда. Будто это я драку затеял.
- Чего тебе? - грубо спросила она.
Ни фига себе! Я ее сначала вытягиваю из потасовки, потом ей рюкзак собираю после уроков, как последний идиот, а она со мной разговаривает будто с ничтожеством.
Шац как-то странно покосилась на меня, а потом выпалила:
- Эти двое в кабинете Антонины Юрьевны все уши мне прожужжали про тени за две штуки… И сломанный айфон! Какой дурак купит такие дорогие тени? А ты по поводу брюк?
- По поводу брюк? - непонимающе отозвался я.
- Еще и за брюки твои стремные платить не буду, - буркнула Шац. - Идите вы все…
Ее фраза меня еще больше выбесила. Сказал же, что замяли. К чему она вообще?
- Почему это они стремные? Это «Хуго».
- Ху… А?
- «Хуго», - повторил я.
- Во-во, именно что… Ничего не буду тебе платить за всякие хуговые вещи.
- Тогда постирай, - разозлившись, неожиданно сказал я.
- Чего-о? - протянула Сима.
- Стирай.
Шац усмехнулась и гордо вскинула подбородок.
- Снимай, - приказала она мне в ответ и коварно улыбнулась.
Тогда я послушно звякнул пряжкой и потянул край ремня, а Шац тут же переменилась в лице, заметно смутилась и выпалила:
- Стахович, ты совсем придурочный?
Ее напускная маска крутой и грубой девчонки тут же куда-то подевалась.
- А что? - пожал я плечами, продолжая расстегивать ремень.
- Прекрати! - взвизгнула Сима, когда я следом расстегнул пуговицу на ширинке. - Мы же в школе!
Разумеется, я не планировал снимать брюки посреди коридора, пусть даже и во время урока, когда здесь никого не было. Но реакция Симы меня позабавила. А еще строит из себя такую дерзкую.
Симино «Прекрати!» разнеслось по пустому коридору. Дверь директорского кабинета тут же открылась, и на пороге показалась Тоня.
- Что случилось? - спросила она, с удивлением осматривая нас. Я уставился на Шац. Взгляд Симы метал молнии.
- Да так, общаемся, - отозвался я, застегивая ремень.
Шац обхватила лицо ладонями, а затем развернулась, чтобы убежать. Но я снова ее окликнул:
- Стой! Рюкзак твой!
Наконец Шац заметила, что за спиной у меня находится ее рюкзак. В ее глазах мелькнули недоверие и тревога. Сима вырвала у меня из рук свой рюкзак, буркнула «спасибо» и убежала.
В тишине было слышно, как мерно стучат ее каблуки на лестнице, а из приоткрытой двери класса в конце коридора доносится голос англичанки: «Let’s continue from here…»
- Ты ее обижал? - строго спросила Тоня.
- Она сама кого хочешь обидит, - буркнул я.
- А почему ты не на уроке?
- Вещи Шац приносил. Она рюкзак из кабинета взять не успела… Дорогая Антонина Юрьевна, ты подумала о моем предложении?
Тоня посмотрела по сторонам, взглянула на наручные часы… Затем кивнула, приглашая меня в свой кабинет:
- Ладно, проходи. Что у вас сейчас? Геометрия? Скажешь, что я тебя задержала…
СЕРИЯ ВТОРАЯ
СИМА
Ляля болтался на турнике как сосиска. Пыхтел, сосредоточенно таращась в грозовое темное небо, и на меня не обращал никакого внимания. А я, между прочим, уже несколько минут стояла недалеко от него. В закутке, нашем тайном месте. Турник и деревянную беседку от посторонних глаз укрывали кустарники. Правда, сейчас они стояли голыми… И «тайное место» на самом деле совсем не было тайным. По вечерам здесь собирались шумные компании из нескольких дворов. Кругом валялись пивные бутылки и окурки.
После посещения кабинета директора я решила не возвращаться в класс. Учебный день был потерян, но это меня не очень-то и расстраивало. Не могла же я ходить на все оставшиеся уроки в грязных штанах? В туалете сняла клетчатую рубашку и повязала ее на бедра, скрыв зеленое пятно на заднице. На голое тело натянула вязаный жилет от дурацкой школьной формы и сверху накинула куртку. Без рубашки жилет колол живот, и я довольно долго привыкала к этому неприятному ощущению, когда все тело чешется.
Видеться с «любимыми» одноклассниками больше не хотелось. Ни с идиотками Шандаревой и Бурыкиной, ни с предателем Стасом Петрушиным, ни со Стаховичем… Наш странный разговор со Львом в коридоре никак не выходил из головы. Почему я ни с того ни с сего наехала на него? После мозготрепки в кабинете директора решила, что и он попросит расплатиться за испорченную вещь. Хотя моей вины в том, что я испачкала ему брюки, не было. А тут он вдруг помощь предложил. Думала, Лев и не знает, как меня зовут…
Беседа со Стаховичем стала событием ярче, чем моя первая в жизни драка. Хотя и она, безусловно, оставила свой след на душе… Позорная, неприятная стычка, о которой хотелось скорее забыть. Да, обидчицы меня повалили на пол. Но я не сдалась и дала отпор. Я была горда, что все-таки смогла ударить в ответ.
И если бы не Антонина Юрьевна, я бы никогда не вернулась в эту школу. Забрала бы документы и забыла обо всем, как о страшном сне… Все мои неприятности начались с этой чертовой элитной гимназии. Раньше у меня была семья, нормальные одноклассники и даже школьные друзья… А потом все стало так стремительно рушиться, что я даже не сразу поняла, как это произошло.
После того как Антонина Юрьевна отпустила Шандареву с Бурыкиной, она взялась за меня. Снова начала твердить, как сильно волнуется и готова прийти мне на выручку в любую минуту. Я чувствовала, что она искренне желает мне самого лучшего. Все-таки она знает меня с самого детства… И осталась единственным близким взрослым человеком, не считая отца. С нашей драки Антонина Юрьевна постепенно переключилась и на мою успеваемость. Вернее сказать - неуспеваемость. Нервно кусая губы, я все-таки пообещала, что возьмусь за ум и исправлю оценки. Я неплохо понимала точные науки, а вот к некоторым гуманитарным предметам не готовилась из принципа. Особенно к занятиям исторички… Хотя, скорее, - маразматички. Не знаю, как ее вообще допустили к работе с детьми… Она явно выделяла нескольких любимчиков, и я к ним не относилась. На кого-то историчке было плевать, а некоторых она откровенно гнобила. В том числе и меня. Она постоянно твердила, что я ленивая, глупая и в этой жизни ничего не добьюсь. Сначала мне хотелось доказать ей обратное и разубедить… Но все мои старания были тщетны. Историчка продолжала меня ненавидеть.
В конце концов, я все-таки плюнула на все и поплыла по течению… Просто назло перестала готовиться к истории.
Все эти мысли вихрем пронеслись в моей голове, пока я, привалившись плечом к опоре беседки, «любовалась» на то, как Ляля безвольно болтается на турнике. Друг, раздетый по пояс, меня не замечал. Продолжал пыхтеть и хвататься за перекладину. Куртку и толстовку бросил на землю недалеко от турника. На улице было прохладно, поэтому я, глядя на эту картину, поежилась.
- Лялин, ты выглядишь как кусок мяса на вертеле, - все-таки не сдержалась и подала я голос.
Ляля перепугался, отпустил перекладину и опустился на землю.
- Симка, ты че так пугаешь? - насупился друг, потирая ладони.
Я только звонко расхохоталась.
- У тебя какие-то проблемы? Ты чего повесился-то?
- Вот дура. Сама повесилась. Это я просто это… Уже устал… А так - почти сто раз подтянулся.
- Ну-ну, - хмыкнула я.
- Что «ну-ну»? Честное слово!
Ляля казался оскорбленным до глубины души. Я снова рассмеялась.
- Да верю я тебе, верю, - сказала я.
Вообще для своих шестнадцати Ляля был довольно крепким парнем. Выше меня на целую голову (хотя с моим ростом практически все парни были намного выше), широкий в плечах. Единственное, что выдавало в нем мальчишку, - белокурые кудряшки и ясные голубые глаза. А еще поздно сломавшийся голос, которого Ляля очень долго стеснялся. Друг до сих пор временами переходил на фальцет, чем очень меня веселил.
- Просто ты поздно пришла. Уже и отдохнуть нельзя, - продолжил ворчать Ляля, наклонившись за своей толстовкой. Куртку надевать не стал, просто перекинул через плечо. Эта куртка была Ляле уже давно мала, рукава на ней явно коротки.
- А ты чего сегодня так рано? С уроков смылась? - деловито осведомился друг.
- Ну. Что там делать? - откликнулась я, машинально поправив рубашку на бедрах. Ляля проследил за моим движением, оглядел прикид и странно хмыкнул. Наверное, решил, что такую «моду» я подсмотрела у своих обеспеченных одноклассниц.
- А я вообще сегодня в школу не пошел, - наконец сказал Ляля. - Ты права, делать там не фиг. Кидай свой ридикюль на лавку.
Я сняла с плеча рюкзак и снова вспомнила о том, как Стахович передал мне его в коридоре. Зачем он собрал за меня сумку? Кто его просил? Почему именно он? Такая вроде бы мелочь, а засела ж в голове. Мы и не общались с ним до этого ни разу… Может, он в рюкзак какую-нибудь гадость подложил по наводке Шандаревой? Ну, не искренне же захотел помочь?.. А вдруг все-таки поступил так от чистого сердца? В школе я не особо распространялась о том, что происходит в моей семье… Но Стахович наверняка в курсе всего. Антонина Юрьевна запросто могла рассказать все своему племяннику. А Стахович просто смилостивился. О боже! Наверное, так и есть. Меньше всего на свете хотелось, чтобы меня жалели… Наверное. Тем более Стахович. Хотя Лев не производил впечатление сердобольного человека. Вечно колючий и угрюмый, будто обиженный на весь свет. До сих пор загадка, почему остальные к нему тянутся и чуть ли не в рот заглядывают, ожидая одобрения.
- Симка, ты чего на ходу заснула? - позвал меня Ляля.
- А? - тут же откликнулась я, так и зависнув с рюкзаком в руках.
- Вещи, говорю, бросай и присаживайся. Я тебе тут, между прочим, поляну накрыл. - Ляля широким жестом указал на беседку. И только сейчас я заметила на деревянной скамейке несколько небольших ящичков с какими-то неизвестными мне фруктами.
Я с подозрением уставилась на друга. С чего это вдруг он решил меня угостить? И как узнал, что я приду раньше из школы? Хотя в этой беседке мы проводили все свое свободное время с тех пор, как на улице потеплело. Место встречи изменить нельзя.
- Что это? - спросила я, оглядывая невиданные фрукты. Я признала содержимое лишь одной коробочки, в которой лежала клубника. - Откуда ты ее взял? Сейчас же еще не сезон. Она дорогущая.
- Угощайся, угощайся, - великодушно приговаривал Ляля, поглядывая на меня сверху вниз.
- А это что такое-то? - Я взяла одну из коробочек, в которой лежали странные шарики.
- Ты, Серафима, деревня, что ли? Там же все подписано.
«Деревней» меня сегодня назвали уже второй раз за день. И первое мое «открытие» в виде слайма ничем хорошим не закончилось… Я снова с недоверием покосилась на Лялю. Наверняка сам не знает, что это, а еще умничает.
- Ман-гос-тин, - все-таки прочитала я. - А это? Ой, какие ежики смешные…
- Какие ежики? - вытянул шею Ляля. - Фаршированные?
- Это рамбутан! - счастливо хохотнула я. - Интересно, это вкусно? А вот ежик побольше… Ду-ри-ан!
Ляля с умилением смотрел на то, как я с восторгом разглядываю экзотические фрукты. И вообще выглядел таким довольным, будто сам все это вырастил на своей фазенде.
Ляля вынул руки из карманов спортивных штанов и подошел к лавке.
- Ну, двигайся, - подтолкнул он меня бедром, усаживаясь рядом, хотя на лавке еще было достаточно места. - Начинаем дегустацию! Ты бы что хотела первым попробовать?
Я указала пальцем на странную колючую шишку. Ляля достал перочинный нож, чтобы разрезать неизвестный нам ранее дуриан. Мы с Лялей в четыре руки кое-как его раскрыли и обнаружили странноватую желтую мякоть…
- Фу, ну и вонь, - поморщился Ляля, принюхиваясь.
- Просто чудовищная, - согласилась я.
- Он хоть не протух?
Мы тянули с дегустацией. Морщились и переглядывались, а затем все-таки разом решились. Ляля даже зажмурился на секунду. Жевали долго и при этом смотрели друг на друга, как два дурня.
- Ну, как тебе? - первым спросил Ляля. Рот его забавно скривился.
Я в ответ лишь неопределенно пожала плечами.
- На банан немного похоже. Кажется…
Ляля выплюнул диковинный фрукт.
- Фигня какая-то, - сказал он.
И хотя вкус у этого дуриана был все-таки лучше, чем запах, я тоже решила обойтись без добавки.
Друг протянул мне поддон с клубникой.
- На вот, заешь. Это хоть известное…
Но клубника на вкус оказалась пластиковой.
- И за что такие бабки с людей дерут? - возмущался Ляля.
- А сколько это стоит? - спросила я, с увлечением жуя клубнику. И пусть она оказалась не такой вкусной, как летом, аромат от нее шел просто невероятный. Он смешался с запахом весеннего грозового неба. Я даже на секунду забыла о всех неприятностях, которые поджидали меня в школе и дома. Вспомнила, как в детстве мы с папой ездили к маме в санаторий и покупали клубнику у старушек, торгующих у дороги. Тогда вокруг еще пахло пионами, и ароматы кружили голову. А над головой - синева. Бесконечная, беззаботная, летняя синева.
- Без понятия, - ответил Ляля, отправляя в рот очередную ягоду. - Так, а это у нас что? Так и не поймешь. То ли апельсин, то ли луковица… Не хочу первым пробовать. Сима, ты же у нас баба рисковая…
- Погоди, погоди! - перебила я Лялю, не дожевав клубнику. Она у меня тут же поперек горла встала. И вся счастливая синева из головы улетучилась. - То есть как это ты без понятия? Ты это не купил?
- Шац, ты дура? - искренне удивился Ляля. - Откуда у меня, по-твоему, бабки на этот дуриан? Хоть знаешь, сколько он стоит?
До сегодняшнего дня я даже не знала, что это такое… Что уж говорить о его стоимости. И только тут я обратила внимание на небольшой фургончик, стоящий рядом с фруктовой палаткой, которую держали крепкие ребята-кавказцы.
- Знаешь, Лялин, кто здесь единственный дуриан? Это ты, идиот! Ты своровал все эти фрукты?
- Ш-ш, Сима, - зашипел на меня Ляля. - Не так громко, пожалуйста.
Я принялась оглядываться. Листвы еще не было, и сквозь голые ветви кустарников нас было видно как на ладони.
- Не так громко? Ляля, ты - вор!
- Я - дегустатор, - важно поправил меня Ляля.
- Дегустатор фигов, мы ж прямо перед их глазами сидим и дегустируем!
- Да ладно тебе, они еще не хватились. Не разгружали товар… Нечего без присмотра оставлять.
Тут же из палатки вышел хозяин - внушительных размеров мужчина. А вместе с ним еще два крепких парня с такими суровыми лицами, что аж дурно стало. Мужики курили, поглядывали на неразгруженный фургон и о чем-то негромко переговаривались. Мы сидели прямо напротив, и у меня от страха даже в висках застучало и в кончиках пальцев.
- Ляля, воровать нехорошо! - снова воскликнула я, не отрывая взгляд от курящих мужиков.
Вот один из них щелчком выбросил окурок и подошел к открытому фургону. Долго рассматривал содержимое, потом подозвал к себе остальных мужиков. Те тоже докурили и принялись глазеть на ящики… Потом самый главный завертел головой, а его друзья принялись пересчитывать коробки.
У меня упало сердце. Ведь беседка как раз была в поле зрения этих мужиков. Единственное, что могло спасти, - это то, что они не могли посчитать нас такими идиотами, чтобы жрать сворованное на чужих глазах. Правда, они не учли тот факт, что мы настоящие идиоты и есть. Вернее, Ляля.
- Если у меня нет возможности купить себе эту дурилку фруктовую, что теперь, отказываться?
- Нет возможности, ешь то, на что возможность есть, - огрызнулась я. - Картошки себе пожарь.
Ляля обиженно засопел.
- Да не бойся, не спалимся мы. Давай все доставай из коробок и в рюкзак пересыпай. Ко мне завалимся, дома доедим. А то сейчас дождь ливанет.
Вдалеке заворчал гром. Я не отводила настороженный взгляд с мужиков.
- И не пались ты так, Сима! Что ты на них вылупилась? Мы - вне подозрения.
Ляля поднялся со скамейки, закрыл меня широкой спиной и принялся пересыпать в мой рюкзак недоеденные фрукты. Я мимолетом подумала, что обязательно что-нибудь раздавлю и заляпаю школьные тетради… За что мне все это?
Из беседки мы вышли с нагруженными рюкзаками и не спеша двинулись мимо озадаченных мужиков. Пустые коробки из-под фруктов сунули под лавку.
Ляля шел как ни в чем не бывало, вразвалочку, разве что под нос себе не насвистывал, а вот я, как мне казалось, вела себя очень подозрительно. Будто мой рюкзак вдруг мог стать прозрачным, или рот был в клубнике… Я быстро вытерла губы ладонью.
Я была настолько взвинчена, что когда самый здоровый мужик окликнул Лялю, чуть не сорвалась с места, чтобы сбежать, но все-таки сдержалась. Мы притормозили, медленно развернулись и уставились на мужиков.
- Пацан, мы тут коробок не досчитались, - хрипло начал один из мужиков, направляясь к нам. - А ты тут вроде с самого утра вертелся…
От страха и предчувствия чего-то дурного сердце застучало во весь опор, и ноги ослабели. Я ухватилась за Лялину руку…
ЛЕВ
Тоня металась по своему кабинету из стороны в сторону, как разъяренный тигр в клетке. Я сидел на небольшом кожаном диванчике в приемной и, скрестив руки на груди, наблюдал, как тетя не может найти себе места.
- Антонина Юрьевна, может, вы прекратите маячить туда-сюда? - насмешливо спросил я. - Уже в глазах рябит.
- Ты как с директором школы разговариваешь? - негромко рассмеялась Тоня.
Младшая сестра моей мамы, Антонина, уже пятый год работала в нашей гимназии директором. Когда мы с Лилей пришли сюда учиться в первый класс, Тоня была молодым учителем. И вот - дослужилась…
- Извините, Антонина Юрьевна, - откликнулся я.
- Ну все, не придуривайся, - вздохнула Тоня, все-таки усаживаясь в свое офисное кресло. - Мы здесь одни.
Обычно в семье мы обращались друг к другу на «ты». Субординацию мы с Лилей соблюдали только в стенах школы, да и то лишь при посторонних.
- Поможешь мне? - спросил я.
- Ты снова про этот свой музыкальный фест? - уточнила Тоня.
- Ну да.
- Ах, Лева, мне сейчас не до этого, - поморщилась Тоня.
- Тебе всегда не до этого. И что может быть важнее, чем выручить любимого племянника? - в шутку ужаснулся я.
- Смеешься? Конец учебного года на носу. А еще из головы вся эта ситуация не может выйти… Вот зачем они ее цепляют?
- Кто? - сначала не врубился я.
- Ну кто-кто… Юля и Дарья…
- А, так ты о Шац?
- Ну, конечно! О ком же еще, Левушка?
Тоня, похоже, прикипела к этой Серафиме всей душой. Еще со своих школьных времен она тесно дружила с матерью Шац, пока в их доме не произошла страшная трагедия - Сима потеряла маму. Тоня об этом мало рассказывала, говорила, что не наше дело. Да нам с Лилей и не особо интересно было, что там конкретно произошло… Сестра так и вовсе училась с Симой в разных классах и была с Шац не знакома. Но то, что Тоня носится с этой Серафимой как курица с яйцом, стало для нас с Лилей делом привычным.
- Почему они ее обижают, Лева?
- Я не вдавался в подробности, - честно ответил я. - Но твоя Сима не самая дружелюбная девочка в классе.
- И это повод ее гнобить?
- Нет, конечно, - почему-то смутился я. Мне и самому не понравилось то, что произошло на уроке. - Может, лучше обо мне поговорим? Значит, ты меня не выручишь?
Тоня словно вынырнула из своих мрачных мыслей и сделалась вдруг еще более хмурой.
- Какой ты все-таки эгоист. Хочешь, чтобы я выдумала какие-то соревнования лишь для того, чтобы ты мог уехать веселиться с друзьями?
- Ага.
- Ни за что.
- Но почему? Мама тебе поверит.
- Вот именно. А если все раскроется? Твоя мама меня никогда не простит. И будет права. Потому что врать - нехорошо, Левушка. Я ненавижу ложь! Это ни к чему хорошему не приводит…
Тоня говорила таким взволнованным голосом, что я даже немного растерялся.
- Ладно, ладно, успокойся, - сказал я. - Не хочешь меня прикрывать - не надо. Выкручусь как-нибудь без тебя.
- Левушка, только пообещай, что никуда не вляпаешься. Может, это и хорошо, что Люда тебя не отпускает? Там точно будет безопасно?
- Обычная тусовка, никакого криминала. Будто ты маму не знаешь, - вздохнул я.
Отец с матерью не давали нам с Лилей нормальной жизни и постоянно все контролировали. В семнадцать тебе хочется быть героем глупой подростковой книжки. Влюбляться, дружить, совершать ошибки, сбегать из дома… А на деле же ты будто заключен в строгий учебник о том, как надо правильно…
Лиля еще не теряла надежды вырваться из родительского гнета. Воевала с мамой… Я же просто забил и перестал куда-либо отпрашиваться, помня, что у родителей есть повод быть такими. Но пропустить крупный музыкальный фест, на который мы давно собирались с Максом, я не мог. Мне безумно хотелось туда попасть, тем более с нами собиралась Аксинья… Теперь, когда у меня появилась девушка, хотелось больше свободы. Только школа, уроки и тренировки меня не устраивали.
- Прости меня, - сказала Тоня. Вид у нее был виноватый. - Мама за вас волнуется.
- Ага, будто мы маленькие.
- Ну, а вы, разумеется, взрослые? - улыбнулась Тоня.
- Разумеется, Антонина Юрьевна, - улыбнулся я в ответ.
Тоня в свои тридцать семь казалась мне ровесницей, несмотря на солидную занимаемую должность. Невысокая, стройная, со светлыми, собранными в пучок волосами. Тоня с моей мамой были максимально непохожими… Родные сестры с разницей в целых восемнадцать лет.
Когда я выходил из кабинета, Тоня меня окликнула.
- Лев! - серьезным тоном начала она. Хотя Тоня единственная в семье, кто обычно называет меня ласково «Левушкой».
Я обернулся и вопросительно уставился на нее.
- Проследи, пожалуйста, чтобы Симу Шац никто не обижал.
- Это с чего бы? - нахмурился я. В телохранители к Шац я не нанимался. Учитывая, как она реагирует на помощь.
Тоня снова сделалась какой-то потерянной, и я почувствовал, как в эту секунду повисло неприятно тянущее чувство тревоги.
- Пожалуйста! Впрочем… Ладно, иди.
Оставшиеся уроки я просидел как на иголках. Отметил про себя, что Шац так и не вернулась на занятия. И если бы не странная просьба Тони присмотреть за Симой, я бы и не обратил на это внимание. Ну, решила Шац прогулять уроки, что с того? Будто впервые такое. И с чего Тоне просить, чтобы я присмотрел за этой чокнутой? Кто я ей? Нянька, что ли?
После уроков Игорь Пашнин поджидал меня на школьном крыльце. Предложил куда-нибудь закатиться вместе с ним и еще парочкой ребят из параллельного десятого. «Гулять - погода стремная. А домой еще неохота». Но я от его предложения отказался. Пашнин вроде как даже немного обиделся. Я подозревал, по какой причине Игорь хочет со мной сдружиться. Из-за Аксиньи и ее подруг. Ухоженные, симпатичные девочки с несколькими тысячами подписчиков в инстаграме. «И почему мне такие кисы не дают?» - вопрошал Пашнин, листая на уроке ленту инсты. А еще не раз говорил, что мне повезло с другом - Марвиным. Вот он может зацепить красивых девочек, а мне за компанию перепадает. В общем, разговоры Игоря были об одном и том же, и сам Пашнин сильно утомлял…
Я не горел желанием звать Игоря в свою компанию. Знал, что некоторые одноклассники считали меня высокомерным, но мне было плевать на это мнение. Зачем общаться с тем, кто тебе неинтересен? Только лишь из вежливости? Я всегда предпочитал жить в свое удовольствие и не распинаться перед теми, с кем мне не по пути…
Аксинью я заметил у ворот. Ветер раздувал полы ее плаща и копну золотистых волос. Аксинья меня не видела, поэтому прежде чем подойти, я остановился под старым кленом и долго ее рассматривал. Аксинья ежилась от порывов ветра и оглядывалась по сторонам, но меня все равно не замечала. Когда она полезла в сумочку за телефоном, я все-таки покинул свое укрытие, тихо подошел к ней и закрыл ладонями ее глаза. Аксинья тихо и мягко рассмеялась. Так умеет смеяться только она.
- Отучился? - спросила Аксинья, убирая мои ладони.
- Ты что здесь делаешь?
- У нас пары раньше закончились, я решила к тебе приехать. - Аксинья развернулась, и я наконец посмотрел в ее синие глаза. В них плескалась настоящая весна.
Мои губы сразу растянулись в счастливую и, скорее всего, глупую улыбку. Скверное настроение и непонятное предчувствие беды куда-то подевалось. Все плохое сразу улетучилось. Осталась только она - Аксинья. Девушка с весной в глазах. Та, в которую я влюблен без памяти.
- Как хорошо, что ты пришла, - сказал я.
- Я знаю.
Мы целовались посреди улицы, наплевав на прохожих. Рядом с Аксиньей мне часто сносило крышу, и я не думал о последствиях. Мне не верилось, что такая красивая, взрослая, самая лучшая девушка в мире ответила взаимностью.
- Как хорошо, что ты пришла, - повторил я, гладя пальцами по ее щеке.
- Как я могла к тебе не прийти? - с улыбкой отзывалась Аксинья.
Прохладный апрельский ветер обдувал мое разгоряченное лицо. Рядом шумел старый клен. Приближалась первая гроза с молнией и пронзительным громом.
Оторвавшись наконец от поцелуев, мы взялись за руки.
- Что у тебя с брюками? - спросила Аксинья.
Я совсем забыл об этих «засохших соплях» на штанах. Запахнул куртку. Я готов был убить Дашку с Юлей за их дурацкую шутку. И Шац заодно. Вспомнил наш странный разговор с Тоней по поводу Симы и почему-то почувствовал непонятное раздражение.
- Одноклассницы принесли в школу какого-то лизуна, - буркнул я.
Аксинья смотрела на меня с нескрываемой улыбкой.
- Дети, - покачала головой она.
Меня выводила из себя привычка Аксиньи постоянно обозначать тот факт, что она старше на два года. С Марвиным они были ровесниками, но Макс никогда не высказывал своего превосходства по поводу возраста.
- Есть такое, - кивнул я.
Аксинья заметила мое недовольство и, поднявшись на цыпочки, снова чмокнула в губы.
- Ну, не дуйся, пупс.
«Пупс, малыш, детка» - эти прозвища меня тоже поначалу нервировали, но со временем я к таким обращениям в свой адрес привык. В конце концов, для меня это было единственным минусом Аксиньи.
Тут я заметил новый кулон на ее шее. Плащ был распахнут, рубашка расстегнута на несколько пуговиц… Золотой, в виде небольшого сердца. Я не очень разбирался в женских цацках и ювелирке, но в кулоне явно было несколько бриллиантов. Думаю, штук сто такой точно стоит… И наверняка Лилька очень бы хотела заполучить себе подобный…
- Красивый, - кивнул я на кулон. - Новый?
Аксинья почему-то смутилась. Тонкими длинными пальцами нащупала на шее кулон. Движения у Аксиньи плавные и грациозные. И сколько же в ней женственности… Я снова завис как дурак, пялясь в зону декольте.
- Ага. Тебе правда нравится? Папа подарил.
Аксинья часто меняла наряды и украшения. Мне всегда нравилось, как она одевается и преподносит себя. Правда, иногда неприятно, что из-за этого всякие озабоченные Игорьки пускают слюни на мою девушку.
Внезапно Аксинья накрыла кулон ладонью, схватила меня за ворот рубашки и притянула к себе для поцелуя. Мы снова зависли посреди улицы; гормоны вовсю бушевали.
- Сейчас к тебе? Или ко мне? - быстро спросила Аксинья.
- К тебе, - ответил я, целуя ее. - Сегодня мама дома.
С моей матерью-контролером не скоро я смогу привести в квартиру девушку.
Аксинья снова негромко засмеялась мне в губы. Ей, студентке психфака, отец снял шикарную квартиру в самом центре. Я решил, что сейчас она вновь начнет подтрунивать на тему моей «детскости», но Аксинья оторвалась от поцелуев и серьезно заглянула мне в глаза. Теперь они были темными-темными, как грозовое небо над нашими головами.
- Ты ведь помнишь, что я тебя люблю? - спросила она, легонько коснувшись моих волос.
Я перевел дыхание.
- Помню, - ответил я. Взял ее прохладные щеки в свои ладони. Снова поцеловал.
- Идем. - Аксинья потянула меня за руку…
Послышался раскат грома, зашумел дождь. В город пришла первая весенняя гроза.
СЕРИЯ ТРЕТЬЯ
СИМА
- Ну, вертелся, и че с того? - дерзко спросил Ляля, сжав в ответ мою ладонь. - Запрещено в своем дворе гулять?
Я же испытала настоящий панический страх. Лялин говорил с этими мужиками так развязно… Ему не хватало только под ноги им с презрением сплюнуть. И все бы ничего, если б от моего рюкзака за километр не разило этим самым дурианом…
Говорят, что на воре и шапка горит. Мне казалось, что мы с Лялей полыхаем посреди двора, как два соломенных чучела на Масленице.
- Не видел тут никого?
- Нет, не видел, - нахмурился Ляля. - Я вообще вон на турнике бил мировые рекорды.
Я вспомнила, как Лялин беспомощно болтался на турнике, и не сдержала истеричный нервный смешок. Очень не вовремя. Но Ляля, конечно, догадался что ляпнуть. Турникмэн недоделанный. Скромности ему не занимать.
В то время как Ляля божился, что никого подозрительного у машины с ящиками не видел, один из приятелей хозяина палатки впился в меня подозрительным взглядом. Сначала я решила опустить глаза. Потом уставилась на этого мужика в ответ. В его взгляде будто читалось: я все про тебя знаю, малолетка. Вытряхивай рюкзак, воровка. Наверное, я даже побледнела… Вот за что мне эти мучения? Ведь дуриан этот проклятый мне даже не понравился! И клубника была невкусной.
Чем дольше мужик на меня пялился, тем тревожнее мне было стоять под его немигающим пристальным взглядом. Меня от напряжения аж в сторону повело, и я едва не рухнула на Лялю. А когда мужик склонился к своему другу, чтобы что-то ему сказать, я все-таки не выдержала, резко развернулась и побежала прочь со двора.
Что и говорить, а нервишки у меня в таком деле шалят. Несколько раз мы воровали с Лялей из продуктового шоколадные батончики, чипсы и чупа-чупсы… Просто так. По приколу. Но это было давно. Меня потом совесть несколько дней грызла, и все эти шоколадки были не в радость. Поэтому я зареклась когда-либо повторять былые «подвиги». А вот Ляля своим пагубным привычкам так и не изменял.
Друг тоже припустил за мной. Мужики, разумеется, ринулись следом.
Что-что, а бегали мы с Лялей быстро. Вскоре Ляля догнал меня и бросил на ходу:
- Симка, дура! Ты зачем побежала? Обошлось бы!
На улице поднялся страшный ветер, который дул в лицо, безжалостно трепал волосы, свистел в ушах. Бежать было все сложнее. Моя рубашка, повязанная на бедрах, болталась и путалась в ногах. Нагруженный рюкзак мешал. Но Ляля не сбавлял темп, поэтому я тоже неслась изо всех сил, стараясь не отставать.
- Ля… Ля… Иди… ты! - сердито буркнула я, активно размахивая руками. - Все из-за те… бя! Как обычно!
Ляля хрипло расхохотался и добавил скорости. Ветер задувал в его распахнутую куртку, которую друг натянул на ходу.
- Догоняй, Шац!
Мужики уже давным-давно отстали, а мы все продолжали бежать, распугивая прохожих. Из хмурых грозовых туч все-таки хлынул ливень. Люди принялись поспешно разбегаться в стороны, прячась от дождя в арках и под навесами. Улица быстро опустела. Моя мокрая одежда отяжелела, а в боку неприятно закололо. Я первой остановилась и, даже не оглядываясь и не проверяя, есть ли еще погоня, присела на корточки и принялась тяжело дышать. Ляля, заметив, что я остановилась, тоже притормозил и вернулся ко мне. Вид у него, в отличие от меня, был ничуть не уставшим. Наверное, зря я смеялась над ним и турником. Выносливости у друга было явно больше, чем у меня.
- Они не гонятся? - спросила я, поежившись под холодными каплями дождя, ударяющими об асфальт.
- Да куда там.
- Как мы теперь домой вернемся?
Овощная палатка находилась в соседнем дворе. Шанс быть снова замеченными был очень велик.
- Не будем соваться пока в беседку, да и все, - безразлично пожал плечами Ляля.
- Из-за тебя вечно одни неприятности, - выпрямляясь, сказала я. Дыхание пришло в норму. Но в горле страшно першило. После такого выброса адреналина мы даже не обращали внимания на усилившийся дождь.
- Круто, да, вышло? - восхищенно воскликнул Ляля. - Хорошо, что ты решила сбежать. Такой адреналинчик… Хотя нас бы по-любому пронесло. Зря ты спалилась!
- Круто вышло? - скривилась я. Представила, как нам сейчас возвращаться домой под дождем. А если нас подкарауливают? - Нет, Лялин, не круто! Мы должны были с этим завязать, еще когда на краже шоколада попались.
Это был первый и последний раз, когда наша кража осталась замеченной. Тогда за нами погнался охранник супермаркета, но, разделившись, нам с Лялиным удалось удрать. Я потом очень боялась, что об этом может узнать мама. Ее бы сильно расстроил мой поступок… После того случая я, кстати, и решила завязать с Лялиными «приколами».
Ляля поднял оттопыренный мизинец в знак примирения, обнял за плечи, и мы, вместо того чтобы переждать дождь, все-таки направились обратно в сторону дома.
- Да ладно тебе, Симка. Иногда хочется чего-нибудь эдакого отведать.
Лялю воспитывала мама. Отец ушел из семьи, когда ему было два года, и бывшей жене никак не помогал. Мать Ляли перебивалась с одной низкооплачиваемой подработки на другую, денег ни на что особо не хватало. Только последние пару лет она смогла устроиться домработницей к одному успешному мужчине, и жить они стали немного лучше. Хотя по-прежнему не шиковали, конечно.
- У меня, наверное, весь рюкзак провонял чем-то «эдаким», - угрюмо сказала я.
Ляля только весело хохотнул. Его никогда и ничего не смущало… Я практически не видела друга расстроенным, грустным или напуганным… У него будто были по умолчанию отключены эти «опции». Ляля еще и заявил, что я придуриваюсь и мне самой нравится заниматься глупостями и выбрасывать адреналин, вот как сейчас. Если бы мы были разными, он никогда не стал бы со мной дружить. Как и я с ним.
Домой я вернулась вымокшая до нитки. Еще какое-то время потусовалась в подъезде, разглядывая опустевший двор. Дождь лупил в грязное окно. Мне снова было страшно заходить в квартиру. Страшно, грустно и невыносимо. По весне в такую пасмурную погоду все еще мучили флешбеки. Как солдата, вернувшегося с войны… Будто я зайду в квартиру, а там снова случилось что-то плохое. И все-таки, набравшись смелости, я поднялась на пролет выше, на свой этаж, открыла дверь ключами и прошла в темный коридор.
В квартире пахло сигаретами, негромко бормотал телевизор. Отец спал на диване, прикрыв лицо руками. Я подняла с пола пустой стакан и полную пепельницу с окурками. Немного прибравшись на кухне, взяла из коридора школьный рюкзак и отправилась в свою комнату. Запах от дуриана действительно стоял невообразимый. Я стянула с себя влажные джинсы и принялась их рассматривать. Может, все-таки удастся привести в порядок? Интересно, отстираются ли брюки Стаховича? Я вспомнила, как он едва не стянул с себя штаны посреди коридора, и почувствовала, как запылали щеки. Как тогда, в школе. Хорошо, что в коридоре было темно, и Стахович этого не заметил. Нет, вот все-таки придурочный.
А пока придется носить юбку, которую мне в начале сентября выдала Антонина Юрьевна. Вообще все старшеклассники сдавали деньги на дорогую форму, а мне она досталась просто так. Но я все равно не носила форму, неудобно. Только жилет иногда надевала.
Больше всего на свете мне не нравилось чувствовать себя обязанной. А с директрисой это было неизбежным. Уж слишком часто она мне помогала, особенно когда мамы не стало. И я не могла отказаться от ее помощи. Смущалась, терялась, но всегда принимала.
Зная, что отец теперь проспит до самого утра, решила не заморачиваться с ужином. Загрузила в стиралку одежду и рюкзак и ушла на кухню.
Соорудив бутерброд с сыром, уселась на подоконник. Стиральная машина монотонно гудела, дождь не стихал. Капли кривыми зигзагами стекали с окна. На улице было так же пасмурно, как и в душе. Апрель не был апрелем. А мне хотелось настоящей весны.
* * *
Следующее школьное утро снова началось с посещения кабинета директора. Антонина Юрьевна выловила меня в коридоре недалеко от гардероба. Если бы я знала, что меня ждет такая подстава, то вообще бы в школу не явилась. День прямо с самого утра не задался. Еще и в этой юбке я чувствовала себя ужасно глупо. От плотных черных колготок непривычно чесались ноги.
- Серафима, зайди, пожалуйста, ко мне в кабинет, - попросила Антонина Юрьевна, когда я сдала куртку и получила номерок. - У меня к тебе дело.
Пришлось тащиться за директрисой в ее кабинет…
Уже привычно громко тикали настенные красивые часы с необычным циферблатом. Да и вообще я была здесь уже как дома. Слишком часто меня вызывали в этот кабинет. Оттого я чувствовала себя неуютно… Столько внимания к моей скромной персоне.
- Присаживайся, пожалуйста. - Антонина Юрьевна заняла свое место и указала мне на стул, придвинутый к ее рабочему столу. А вчера мы втроем сидели на диванчике…
- Что-то случилось? - обеспокоенно спросила я.
- Случилась история, - ответила Антонина Юрьевна, встревоженно заглядывая мне в глаза.
- Ох, блин, - выдохнула я. Маразматичка все-таки настучала директрисе, что я совсем не учусь.
- Вот-вот, - кивнула Антонина Юрьевна. - Сима, ты почему так запустила этот предмет? Галина Валентиновна встала в позу и не хочет ставить тебе тройку за год. У тебя вообще по всем гуманитарным предметам ситуация плачевная. Но история может стать последней каплей. Я не смогу перевести тебя в одиннадцатый…
- Вот жалость-то.
Откровенно говоря, мне было все равно. Тем более в этой гимназии, с такими одноклассниками. Как бы помягче сказать Антонине Юрьевне, что плевать я хотела на одиннадцатый класс? Но директриса смотрела на меня таким жалостливым взглядом, что хотелось под землю провалиться.
- Я что-нибудь придумаю, - наконец сказала она.
- А что тут можно придумать? - пожала я плечами.
- Ты должна постараться подтянуть историю.
- Шутите? За один месяц?
- Галина Валентиновна сказала, что все будет зависеть от того, как ты напишешь годовую контрольную.
- С чего бы мне написать ее хорошо? - усмехнулась я.
- Тебе просто нужно позаниматься. Месяц на подготовку… Этого мало, но можно попробовать.
- Боюсь, я не справлюсь, - попыталась мягко возразить я. Не знаю, что должно было произойти на этой планете, чтобы маразматичка поставила мне хорошую оценку.
- Хотя бы на тройку, Серафима. Этого будет достаточно. Позанимайся с кем-нибудь из ребят.
Я быстро перебрала в уме всех «ребят» и решила, что лучше под поезд прыгну, чем обращусь к кому-нибудь из них за помощью.
По моему выражению лица Антонина Юрьевна поняла, что с коммуникацией у меня все плохо, поэтому вздохнула:
- Ладно, с этим я тоже разберусь. Ну… а отец как?
Вопрос был неожиданным. Я подняла на Антонину Юрьевну удивленные глаза. Хотя в том, что она интересуется судьбой нашей семьи, не было ничего странного. Все-таки Антонина Юрьевна играла не последнюю роль в жизни мамы. Они дружили столько лет… Но обычно мы разговаривали только на школьные темы, избегая всего, что произошло. Поэтому я и удивилась.
- Все так же, - сухо ответила я.
- Вам нужны деньги? - спросила Антонина Юрьевна, заметно при этом смутившись.
Я лишь мотнула головой.
- Смотри, Сима. Дела у тебя идут неважно. Учишься плохо, прогуливаешь занятия. Если вдруг о гулянках отца сообщат соседи и ко мне обратятся из органов опеки…
- Удочерите меня? - внезапно спросила я.
Антонина Юрьевна помрачнела.
- Не шути так, Серафима.
А может, я и не шутила? После нашего разговора остался осадок. И снова я вышла из кабинета Антонины Юрьевны с неприятным чувством невыполненного долга. Будто я не оправдываю ее надежд, хотя, по сути, она мне никто.
И если я думала, что все ограничится лишь этой странной беседой, а в остальном школьный день пройдет хорошо, то я ошибалась. Снова получила двойку на последнем уроке истории, хотя ответила у доски вполне сносно. Если не на четверку, то на тройку - точно. Окончательно разочаровавшись в жизни, уселась за свою парту и закрыла лицо ладонями. Со Стасом я не разговаривала со вчерашнего дня. Петрушин тоже меня игнорировал. Но в конце занятия все-таки склонился ко мне и негромко произнес:
- Сима, будь осторожна. Шандарева с Бурыкиной за тобой все уроки палят.
Со всеми своими неприятностями я даже не заметила этой слежки. Но Стас оказался прав. Как только я вышла из школы, недалеко от футбольного поля меня подкараулили они - Юлька с Дашей и еще парочка девчонок из параллельного десятого. Тогда-то я и поняла, что этот разговор не предвещает ничего хорошего.
ЛЕВ
Я проходил мимо корпуса начальной школы, когда услышал со стороны футбольного поля повизгивающий голос Юли Шандаревой.
- Ладно еще палетка, но что мы с фронтальной камерой делать будем?
- Что хочешь, то и делай. Твой же телефон.
- Идиотка, знаешь, сколько новый айфон стоит? Никогда не расплатишься…
- Не буду я ничего вам платить, - распознал я голос Шац. - Ни за телефон, ни за палетку твою долбаную.
- Долбаная здесь только ты, Серафимочка. Даем тебе срок до конца мая…
Я стоял неподалеку от девчонок за редкими голыми кустами, но они меня все равно не видели. Вчетвером выстроились в линию напротив растерянной и рассерженной Шац.
- Да пошли вы… Еще срок мне дают, - огрызнулась Сима. - Овцы!
- Ты кого овцами назвала? - тут же вскипела Бурыкина.
- Тебя в том числе. Блеешь, блеешь… Бээ-бээ!
- Тебе жизни не будет, Шац, обещаем… - начала Шандарева. Тогда Сима, на мое удивление, первой с силой толкнула Юльку в грудь. Та от неожиданности взвизгнула, покачнулась и рухнула на задницу.
- Ну все, тварь, тебе не жить! - проорала Бурыкина и кинулась на Шац. А вместе с ней и еще пара куриц из параллельного вцепились в куртку Симы.
Стоять за кустами и наблюдать, как несколько девчонок дружно избивают другую, было не комильфо. Я тяжело вздохнул и вышел из своего укрытия. Похоже, этой Серафиме нравится впутываться в неприятности.
- Эй, что за дела? - выкрикнул я, быстрым шагом направляясь к ним.
Девчонки прекратили возню и уставились на меня. Шандарева по-прежнему сидела на земле и удивленно пялилась на происходящее, будто сама не понимала, как здесь вдруг оказалась.
- Опять пришел ее защищать? - взвизгнула Даша.
- А вы опять толпой на одну?
- Она первой руки начала распускать! Ее никто и пальцем не трогал. Просто хотели поговорить.
- Ага, только вымогательством занимались, - усмехнулся я. - Бурыкина, ты самая бедная, что ли? Может, тебе денег занять?
- Лева, да иди ты! - зло откликнулась Дашка.
- А ты че ее все время защищаешь? - вклинилась Юля, которая наконец при помощи подруг поднялась с земли и теперь отряхивала задницу. - Вы вместе? Спите, что ли?
Эти идиотки переглянулись и громко заржали. И если мне было на эту шутку плевать, то Шац вдруг побледнела и, схватив с земли рюкзак, ринулась прочь со школьного поля.
- Ну, вы и дуры все-таки, - покачал я головой, глядя на одноклассниц. - Рассказать бы, чем тут занимаетесь.
- Тетечке своей стуканешь?
- Тебе бы стукануть, Шандерва, - сказал я, разворачиваясь.
- Беги, догоняй любовь свою! - захохотали мне в спину.
Связываться с этими недалекими не хотелось. И догонять Шац я не планировал, но все-таки встретил ее за углом корпуса, где учились младшеклассники. Сима сидела на асфальте. Вокруг не было ни души. В это время начались уроки у второй смены.
- С тобой все в порядке? - спросил я. - Передохнуть решила?
Сима оглянулась и внимательно посмотрела на меня. Ее рассерженный взгляд не предвещал ничего хорошего.
- И что ты ко мне, правда, привязался? - воскликнула она. - Не в порядке! Ну, что уставился? Я запнулась и упала.
Шац продемонстрировала мне расцарапанные ладони. Затем вытянула ноги в разорванных на коленях колготках.
- Стрелки, блин, поползли, - вздохнула Сима. - И кровь пошла.
- Да ты просто счастливица, - усмехнулся я, глядя на нее сверху вниз. - Всегда так весело живешь?
- Ага, обхохочешься.
- Ни дня без приключений.
- Что тебе от меня надо, Стахович?
- Шандарева с Бурыкиной от тебя теперь не отстанут, - сказал я.
- И ты, по всей видимости, тоже, - буркнула Сима.
- Да я вообще мимо шел, сдалась ты мне.
- Вот и топай дальше.
Я подошел к Шац и все-таки протянул ей руку. Мама учила меня, что девушки - слабый пол. Им нужно помогать. Да и вообще, оставлять любого человека в беде некрасиво. И в том, что Серафиме нужна помощь, я не сомневался. У нее, безусловно, случилась беда. С головой.
Шац некоторое время с раздражением пялилась на протянутую руку, а потом все-таки соизволила вложить свою ладонь в мою. Я потянул Симу на себя, и она легко поднялась на ноги и ойкнула.
- Что еще? - спросил я, заглядывая ей в глаза.
- Ногу, кажется, подвернула…
- Дай посмотрю!
- Ага, еще чего? Ой-ой!
Я по-прежнему держал Шац за руку, а она скакала вокруг меня на одной ноге, как цапля, и периодически пыталась поставить больную ногу на асфальт.
- Бли-и-ин! - внезапно взвыла она. - Почему все это происходит именно со мной?
Я не знал, что на это ответить. И вообще, как-то снова глупо все получалось. Наконец Сима перестала скакать. Остановилась и посмотрела на свои разбитые колени.
- Если кровь запекется…
- Запечется, - машинально поправил я.
Шац посмотрела на меня исподлобья и упрямо продолжила:
- Если запекется, больно будет колготки снимать? Отдирать ведь придется.
- Не знаю, - пожал я плечами. - Наверное.
- Тогда погоди!
Придерживая меня под локоть, Шац полезла рукой под юбку.
- Ты что делаешь? - тупо спросил я.
- Снимаю колготки! - прокряхтела Шац, крепче хватая меня.
Погода снова была сумрачной. Ветер дул с севера. Я поежился. Голые ноги Симы отчего-то смутили. Я демонстративно отвернулся в сторону. Шац, покачиваясь и приваливаясь ко мне плечом, все-таки стянула с себя колготки и сунула их в карман куртки.
- Порядок, - выдохнула она.
Мы так и продолжили стоять, держась за руки, посреди пустого школьного двора.
- Может, тебя до дома проводить? - наконец спросил я.
- Это еще зачем? - сердито спросила Сима.
- Ну, а чего ты в меня вцепилась?
- Ой, прости!
Шац выпустила мою руку.
- Не надо никуда меня провожать. Сама дойду.
Прихрамывая, Сима сделала несколько шагов и снова заойкала. А я не мог оторвать взгляд от того, как ветер вздымает юбку, пока Шац смущенно ее одергивает.
- Ну, хватит, - сказал я, отводя взгляд от стройных голых ног, покрытых мурашками. - Так ты далеко не уйдешь. Погоди.
Я полез в карман за телефоном, а Шац обернулась и стала внимательно следить за моими движениями.
- Это еще зачем? - спросила она.
- Вызову тебе такси, - ответил я.
- У меня нет денег на такси.
- Я заплачу.
- Вот еще! С чего бы?
- Что мне, на руках тебя тащить?
- Ага! Еще лучше! Да я тут недалеко живу…
- Ну, вот и иди.
Я стоял, нахмурившись, и смотрел, как Шац, осторожно переминаясь с ноги на ногу, медлит. И все-таки ей было больно идти.
- По-хорошему, надо бы сначала в травмпункт. Или в медкабинет.
- Все в порядке, - повторила Шац. Вот упертая, кошмар. - Мне просто нужно домой. Я не в первый раз ногу подворачиваю.
- Называй адрес, - снова уставился я в экран телефона. И добавил: - Вернешь деньги, как сможешь.
Шац вздохнула и устало продиктовала мне свой домашний адрес. Жила она и вправду не особо далеко, поэтому сумма за поездку вышла смехотворной.
Я все-таки помог ей дойти до такси, которое припарковалось у школьных ворот. Хотя Шац ворчала, чтоб я не жался, шел медленнее, затем быстрее. Ойкала, ахала, будто назло испытывала мое терпение. Так что усадив ее наконец на заднее сиденье, я испытал облегчение.
Захлопнул дверь и, пока такси не тронулось, уставился на Симу. Видок у меня в отражении был еще тот. Нахохленный, как воробей. Забавно. Если б я усаживал в такси Аксинью, то наверняка сиял бы от счастья. И вообще был готов на руках унести Белорецкую хоть на край света… Ни капли бы не устал. Хотя Аксинья выше на полголовы и фигуристее Симы. Только к чему их вообще сравнивать? Эти мысли мне не понравились.
Шац сначала опустила голову, чтобы не смотреть на меня. А потом вдруг взглянула в окно, смущенно улыбнулась и по-детски помахала рукой. Для меня это стало полной неожиданностью. Я ни разу не видел, как Сима улыбается. Это было… мило? Я растерянно взмахнул рукой в ответ, и в эту секунду такси тронулось с места. Машина уже отъехала, а у меня перед глазами до сих пор стояло улыбающееся лицо Симы. Странно, я и не думал, что она способна на положительные эмоции. Решил, что только ворчать умеет. И попадать в неприятности, разумеется.
Я развернулся, чтобы направиться в сторону своего дома, но тут же заметил у ворот Тоню. Она стояла в коротком черном плащике, с тяжелым портфелем в руках и внимательно смотрела на меня. Почему-то мне не понравился ее взгляд. Я немного помедлил, а затем подошел к ней.
- Ты еще не ушел домой? - спросила Тоня.
- А ты, наоборот, как-то рано, - сказал я, предпочтя не отвечать на вопрос тетки. - Обычно засиживаешься допоздна.
- У меня сегодня дела, - туманно ответила Тоня.
- Нашла себе кого-нибудь? - прямо спросил я.
Тоня негромко рассмеялась.
- Что ты такое говоришь, Левушка? А если и нашла, то явно не планирую обсуждать это с тобой.
Я посмотрел на Тоню и тоже улыбнулся. Однако после следующей ее фразы улыбка тут же исчезла с моего лица.
- Ты все-таки дружишь с Симой?
- С чего ты взяла?
- Носишь ее вещи, провожаешь до такси… И мне показалось…
- Тоня, тебе показалось. Это просто стечение обстоятельств.
- А жаль, - сказала Тоня. - Симе бы не повредил такой друг, как ты. Мне не нравится мальчик, с которым она дружит.
- Что-то я сомневаюсь, что сама Сима приняла бы мою дружбу на ура, - хмыкнул я.
Тоня еще некоторое время постояла, задумчиво глядя на гудящее вдалеке шоссе.
- Левушка, я тут сегодня подумала… - начала она. - Все-таки помогу тебе с июньской поездкой. Только пообещай кое-что для меня сделать.
СЕРИЯ ЧЕТВЕРТАЯ
СИМА
Идею с репетиторством Стаховича я приняла в штыки. Антонине Юрьевне пришлось битый час меня уговаривать, хотя, казалось бы, это было в моих интересах. Но это, конечно, как сказать… Был ли у меня вообще ко всему этому интерес? Мне давно уже стало фиолетово на учебу в этой школе. Здесь меня не держало ничего. Я не строила никаких карьерных планов, была лишена амбиций и свою будущую взрослую жизнь видела весьма смутно. Я не знала, кем хочу стать, «когда вырасту». Не было иллюзий по поводу светлого будущего. Если и выгонят из школы, уйду в то же училище, куда собирается Ляля. Пусть и потеряю целый год. Учителя и ученики гимназии убили всякое желание получать образование. А с Лялиным хотя бы не соскучишься.
- Если ты беспокоишься о деньгах… - продолжала уговаривать меня Антонина Юрьевна.
- И о них в том числе, - хмурилась я.
- Если о них, то Левушка подготовит тебя к контрольной абсолютно бесплатно. Пройдетесь вместе по возможным темам… Лев каждый год принимает участие в городской олимпиаде по истории и очень хорошо знает предмет.
- С чего бы вашему племяннику нянчиться со мной бесплатно? - усмехнулась я. - Он филантроп? Или просто идиот? Делать ему, что ли, больше нечего?
Антонина Юрьевна на мгновение замешкалась, а затем ответила:
- Просто Левушка - отзывчивый мальчик.
- Это уж точно, - снова хмыкнула я.
До сих пор вспоминаю свою недавнюю поездку в такси. Так неудобно получилось. Я ведь ему даже спасибо не сказала. Поняла это, когда только уселась в машину. Поступки Стаховича ставили меня в тупик. Я все никак не могла взять в толк: зачем Лев мне все время помогает? Какой ему с этого прок? Хотя, если б он не полез в тот раз в наши разборки на школьном поле, то все бы могло закончиться по-другому. А как? Возможно, хуже… Эти курицы могли меня хорошенько отделать. А быть может, закончилось бы и лучше. Увечья у меня появились в любом случае. Зато без присутствия Льва не было бы этих глупых слухов о том, будто мы вместе… Из уст Шандаревой и Бурыкиной эти догадки прозвучали как-то грязно и неприятно. Хотя, конечно, ничего страшного не было бы в том, что мы со Стаховичем встречаемся… От одной только мысли о таком союзе захотелось рассмеяться. Это что-то из разряда фантастики. Куда-то меня повело не в ту степь…
Антонина Юрьевна еще что-то быстро говорила, но я уже слушала ее вполуха. И мне снова было жутко неудобно сидеть перед ней. Слишком уж она печется о моей судьбе. Понимаю, что с мамой они были лучшими подругами, но всему есть предел… Иногда ее гиперопека душила.
- Ты еще посещаешь школьного психолога? - вдруг спросила Антонина Юрьевна.
Я мотнула головой.
- У нас последним уроком химию поставили на время сеанса. Я теперь не успеваю. Да и не надо мне уже… Почти два года прошло. Я давно отпустила…
- Такое не отпускают, - отрезала Антонина Юрьевна. - Я поговорю со школьным психологом. И это тоже уладим.
Ее последняя фраза отозвалась во мне каким-то непонятным раздражением. В классе многие понимали, что я здесь на особых условиях. В конце концов, как я вообще могла попасть в эту гимназию? У родителей не было денег на мое обучение. Из-за этого некоторые учителя относились ко мне настороженно. Кто-то наверняка по просьбе Антонины Юрьевны даже натягивал хорошие оценки… Только принципиальная историчка не шла нашей директрисе навстречу. Возможно, именно своим «блатом» я маразматичку и раздражала.
Эти привилегии сбивали с толку и моих одноклассников. Поэтому некоторые додумывали всякую ерунду о моей семье. Об этих догадках мне и знать не хотелось.
- Пожалуйста, подумай над моей просьбой по поводу репетиторства, - наконец попросила Антонина Юрьевна.
- Так это просьба? - удивилась я. Мне всегда было трудно отказывать. Особенно близким людям. И как бы меня порой ни раздражала Антонина Юрьевна, все-таки желала она мне только добра. Пусть это и не делало в итоге меня счастливой. Но в искренности ее намерений я не сомневалась.
- Хорошо, я схожу на одно занятие, - согласилась я. - Но если мы вдруг не сработаемся…
- Левушка очень добрый и коммуникабельный. - Лицо Антонины Юрьевны просветлело.
На этих словах я все-таки не смогла сдержать улыбку. Да этот ее Левушка выглядит еще более недружелюбным, чем я. Вечно отстраненный, сдержанный… Заносчивый сноб.
И вот я уже стояла перед красивой дверью с позолоченным номерком «пятьдесят пять», и все никак не решалась нажать на кнопку звонка. Собиралась я на этот урок тоже как на праздник. Вот дура! Выгладила зачем-то белую блузку, которую в последний раз надевала на первое сентября. И ненавистную юбку снова пришлось напялить. Даже не знаю, почему я так тщательно готовилась к нашему со Стаховичем первому уроку. Просто мне казалось, что я не впишусь в обстановку, которая обычно окружает одноклассника. Его отец разъезжал на черном «Мерседесе» с личным водителем… Можно было представить, какая у Стаховичей квартирка.
Одни только масштабы парадной впечатляли. Видел бы ее Лялин… Хотя сомневаюсь, что друга бы это впечатлило так же, как меня. Вокруг лепнина, пол в темно-синюю шашечку. И запах тут стоял не как в подъезде нашей хрущевки. Здесь пахло прохладой и чьими-то тяжелыми дорогими духами. Я знала, что Антонина Юрьевна, как и ее сестра - мать Льва, были дочерьми какого-то известного ученого, доктора исторических наук. Я как-то ради интереса находила его страницу в «Википедии». А муж старшей сестры - отец Льва, был бизнесменом и меценатом. Стахович с детства был приучен к роскоши… А меня все эти масштабы страшно пугали. И сердце еще тревожней забилось, как только за моей спиной загремели двери старого лифта и я оказалась на нужном этаже.
И все-таки я решилась. Покружила еще немного пальцем над кнопкой звонка и нажала на нее. Тут же раздалась какая-то до боли знакомая классическая музыка.
Чем дольше мне не открывали, тем больше охватывало волнение. Наконец замки лязгнули, и на пороге появился сам Стахович с жестяной банкой колы в руках. Выглядел он сейчас немного иначе, чем в школе, - без строгой школьной формы. Но все равно не изменял себе и оставался настоящим пижоном даже в домашней обстановке. Причесанный, в легких брюках и поло.
- Привет, Шац, - сказал он.
- Привет, Стахович, - в том же тоне ответила я.
Лев уставился на меня. Так внимательно оглядел с ног до головы, что мне захотелось внутренне сжаться в комок. А когда задержал взгляд на ногах, мне и вовсе стало не по себе. Я одернула ниже стремную юбку, которая доставляла мне одни неудобства.
- Как твоя нога? - сделав новый глоток колы, спросил Стахович.
- Спасибо, с ней все в порядке, - сказала я. Нога еще немного побаливала. Дома я позвонила Ляле, и он со знанием дела наложил мне тугую повязку. Когда-то Лялин занимался в секции футбола, и у них в порядке вещей было оказать другому первую помощь.
- Это хорошо, - сказал Лев, продолжая все так же стоять и держать дверь открытой.
- Ага. А мы будем на пороге заниматься?
- А, ну да. Проходи.
Я шагнула в просторную светлую квартиру. Первое, что бросилось в глаза - книжные стеллажи. Огромные, высокие, во всю стену. От разноцветных корешков книг пестрило в глазах. Надписи на русском, английском и неизвестных мне языках… Масштабы этих книжных шкафов впечатляли.
- Не знала, что ты живешь в библиотеке, - сказала я.
Стахович улыбнулся.
- Был бы я еще причастен к этой библиотеке… Это дедушкины книги. Разувайся. Вот тапочки.
Он подтолкнул ногой мягкие тапки с вышитой золотыми нитками эмблемой. Такие новенькие, чистенькие и нарядные, что мои стоптанные кеды рядом с ними казались какими-то уродцами. Хотелось скорее разуться и запихнуть их куда-нибудь подальше. Отправить на луну, чтобы никто не видел… Интересно, а Лев сейчас в квартире один?
Будто в ответ на мои мысли из комнаты вышла высокая светловолосая женщина. Она чем-то походила на Антонину Юрьевну. Только наша директриса по сравнению с ней - воробышек. Эта же дама казалась такой величественной и статной, что я совсем растерялась.
- Лев, это к тебе? - певучим голосом спросила она.
- Да, мам. Я говорил, что ко мне должна зайти одноклассница. Это Сима. Серафима… Шац.
- Шац? - Услышав мою фамилию, женщина словно поменялась в лице. И стала смотреть на меня еще пристальней. Отчего я готова была вслед за своими старыми кедами тоже метнуться на воображаемую луну.
- Здравствуйте, - еле слышно пролепетала я. Эта железная леди вселяла в меня непонятный ужас. Вот бедняге Антонине, наверное, в детстве доставалось от такой старшей сестрицы… Хотя у них вроде слишком большая разница в возрасте. Вряд ли в молодости мама Льва очень уж нянчилась с младшей сестренкой.
- Ну да. Мы позанимаемся историей. В моей комнате, - насмешливо произнес Стахович.
Тогда брови его мамы чуть сдвинулись к переносице. Она так и не отводила от меня внимательного взгляда. И как-то слишком двусмысленно прозвучала фраза Льва. Как в глупых пошлых фильмах о подростках, когда двое якобы занимаются уроками, а на самом деле… Мне уже хотелось скорее остаться наедине со Стаховичем. Лишь бы не с его пугающей мамой.
- Что ж, идите, занимайтесь, - наконец произнесла она.
Вот спасибо! От ее повелительного тона хотелось склонить голову и сделать книксен в знак благодарности. Лев перехватил мой испуганный взгляд и кивнул в сторону. По всей видимости, там находилась комната Стаховича. Молча мы прошли мимо его мамы и ушли вглубь длинного коридора.
Комната Льва оказалась истинно мальчишеской. В темно-серых тонах и явно обставленная дизайнерами. Сдержанно, но дорого. Наверное, одна только лампа на столе стоила, как вся мебель в моей комнате. Однако, на удивление, в комнате царил образцовый порядок, которому я позавидовала больше, чем всем дизайнерским вещицам. На столе я заметила рамку с фотографией, на которой был изображен маленький Лев со своей сестрой-двойняшкой Лилей. Я видела ее в школьных коридорах и на редких сдвоенных уроках, но лично не была знакома. Лиля училась в параллельном десятом и считалась настоящей красавицей. Высокая, с длинными густыми волосами и ореховыми глазами. В отличие от брата, Лиля была по-настоящему коммуникабельной и веселой.
- Как мило, - сказала я, указывая на фотку.
Лев поморщился и поставил банку с недопитой колой на стол.
- Это Лилька ее сюда притащила. Лучше смириться, чем с ней спорить. Пусть стоит. Мне не мешает.
- Почему вы учитесь в разных классах?
- Близнецов часто разделяют, это была мамина идея. Чтобы мы самостоятельно социализировались.
- Ты хорошо общаешься с сестрой? - зачем-то спросила я.
Стахович так долго и внимательно на меня смотрел, что я даже думала отвести взгляд, но все-таки его выдержала.
- Мы будем заниматься историей или сеансом психотерапии?
- Поняла, поняла, - вздохнула я.
- Садись за стол, - приказал Лев, а сам отошел к книжным полкам и принялся искать необходимые учебники. - У нас мало времени, - добавил он, не оборачиваясь.
Я послушно приземлилась на стул, подперла голову рукой и принялась гипнотизировать затылок Стаховича.
ЛЕВ
Мы просидели почти полтора часа, склонившись над учебниками. Я монотонно зачитывал Серафиме ответы на возможные вопросы контрольной, а сам в это время думал совсем не об истории. Меня жутко бесило, что вместо того, чтобы провести время с друзьями, я должен заниматься этим - терять свое время, объясняя материал человеку, который совсем не заинтересован в предмете. Сам не раз становился свидетелем перепалок Шац с историчкой. Да, наша училка по истории не самый простой человек, и ее расположения еще нужно добиться. Как? Своей усидчивостью, усердием, заинтересованностью, знаниями… Шац же совсем не проявляла интерес к истории. Прогуливала уроки, писала контрольные на двойки, да еще и хамила. А теперь вдруг, когда приперло, я должен в такой короткий срок совершить невозможное…
Я злился на своих родителей. Злился на то, что они нам с Лилей не доверяют. Что им стоило отпустить меня без этого обмана? Просто раз в жизни поверить мне… Нет же. Они день и ночь пилят нас с Лилей нравоучениями. Мы с сестрой ни разу не подвели ни папу, ни маму. Учились хорошо, не попадали в неприятности, не связывались с плохими компаниями, исправно посещали кружки и спортивные секции… Но родители все равно продолжали читать нотации и все в нашей жизни контролировать. Мама даже год назад читала Лилькин личный дневник и проверяла мой телефон. Помню, как разозлилась тогда Лиля из-за дневника. Сказала, что назло «пойдет по наклонной» и принесет родителям «в подоле», чтобы поняли, как недейственны эти методы. После ее злых слов нас с сестрой почти месяц встречал и провожал водитель отца. Как маленьких.
Конечно, и Лиля блефовала. На самом деле у сестры и в мыслях не было свернуть на кривую дорожку. Она, как и я, в будущем видела себя успешным человеком. Хотела получить престижное образование и найти хорошую работу. Ни я, ни Лиля не планировали подвести родителей и делали все, что они желали. Но мама все равно нам не доверяла. И не давала ни капельки свободы.
- Когда там Россия завоевала выход к Черному морю?
- Что? - откликнулся я, отрешенно уставившись на Шац.
- Когда Россия завоевала выход к Черному морю? - повторила свой вопрос Сима. - У тебя здесь в тестах десятый вопрос.
- В 1768 - 1774 годах. В результате войны с Турцией. Это первый вариант ответа, - ответил я, задумчиво глядя Симе в глаза.
- Понятно. Запишем, - смущенно сказала она, перехватив мой внимательный взгляд. А потом задала неожиданный вопрос: - Тебе никто не говорил, что у тебя глаза злые?
- Злые? - переспросил я.
- Ага. Колючие какие-то. Будто ты на меня за что-то вечно сердишься. А еще темные-темные. - Сима склонилась ко мне и добавила: - Я даже зрачков не вижу.
Я и вправду злился из-за того, что Тоня заставила меня заниматься с Шац. Я долго отнекивался, но потом все-таки согласился помочь Симе подготовиться к контрольной. Все-таки не просто так. За это Тоня пообещала прикрыть меня перед мамой. Уж очень заманчиво Макс рассказывал о предстоящей поездке на фест. Перечислил всех, кто с нами поедет. Единственный, кто волновал меня из этого списка - Аксинья.
Я ничего не ответил Симе. Вместо этого принялся так же внимательно рассматривать ее, как и она меня. Впервые я мог разглядывать лицо Шац близко, раньше не доводилось как-то. Глаза у нее были такие же, как и у меня, - карие. Только светлые. Медово-золотистые, с темными длинными ресницами. И если до сегодняшнего дня Сима мне тоже казалась не самым приветливым человеком на свете, то сейчас она явно вела себя спокойнее и сдержаннее. Наверное, знакомство с мамой на ней так сказалось. Мама своими подозрениями кого угодно может поставить в тупик.
Сима рассеянным движением поправила выбившуюся прядь волос за ухо. Острые высокие скулы, пухлые губы, родинка на щеке, густые каштановые волосы, собранные в небрежный пучок. А еще я заметил шрам на подбородке - светлые рубцы, оставленные от грубых стежков. Этот шрам было видно только когда Сима приподнимала голову и вытягивала шею, чтобы подсмотреть ответ в учебнике. Я старался сильно не пялиться, но все равно нет-нет да косился на ее подбородок. Этот шрам не делал Симу хуже, просто подогревал интерес. Один раз Шац перехватила мой заинтересованный взгляд и нахмурилась:
- Ну, что?
- Просто любопытно, где тебя снова угораздило, - сказал я.
- Ты про шрам? В десять лет упала. Мне родители скейт подарили. И я решила, что сразу смогу делать классные трюки, как пацаны во дворе. Даже в квартире прокатиться не попробовала. Просто сразу вынесла доску на улицу, поставила на крыльцо, ну и съехала со ступенек на асфальт…
- Да ладно, - усмехнулся я.
- Ну да… Проехалась на подбородке полдвора. Кровищи было… Челюсть вбок съехала, и кость торчала. Это было на майских праздниках. Нам попался бухой врач в травмпункте, который криво наложил мне швы. Ну и вот… Как зажило.
- Ты отчаянная, - сказал я.
- Не то слово, - вздохнула Шац. Отложила в сторону ручку и потерла уставшие пальцы. - Я всегда что-нибудь сначала делаю, а потом думаю о последствиях. Так неправильно, но по-другому я не умею. Меня в прошлой школе Франкенштейном в шутку называли.
- Ты обижалась? - предположил я. - И наверняка дралась.
- Нет! - оскорбилась Сима. - Ты за кого меня принимаешь? За драчунью какую-то?
Действительно. Будто это я в последние несколько дней ввязался сразу в две драки.
- Поначалу переживала, конечно, из-за шрама на лице. А потом смирилась. Я все равно ничего не могу с этим поделать. Так чего париться? И что за несправедливость? Почему шрамы украшают только мужчин?
- Об этом я не задумывался, - улыбнулся я. А потом честно добавил: - Тебе твой тоже идет.
Сима чуть приметно улыбнулась. А я подумал, что если бы у Лили был шрам на лице, она б, наверное, с ума сошла.
Шац больше не брала в руки ручку.
- Устала? - спросил я.
- Есть немного, - ответила Сима, пряча взгляд. Я вообще заметил, что она старается не встречаться со мной глазами. Но если уж мы смотрим друг на друга, то Шац из-за упрямства до последнего не отводит взгляд.
- Тогда на сегодня, думаю, достаточно. Мы разобрали почти весь тест.
- Еще бы все это запомнить теперь, - проворчала Шац.
В этот момент в ее сумке, висящей на спинке стула, завибрировал телефон. Сима тут же полезла за ним.
- Да? - звонко откликнулась она, осторожно косясь на меня.
Я тут же потянулся за своим телефоном, смахнул пальцем блокировку и зашел в мессенджер. Аксиньи не было в сети уже два часа, и мое последнее отправленное сообщение так и оставалось непрочитанным. Я свернул приложение и открыл инсту. Листал ленту и старательно делал вид, что не слушаю, о чем говорит Шац.
Из трубки доносился мужской голос.
- Капец! - воскликнула Сима. - И как это произошло?
Снова кто-то быстро заговорил. Интересно, у Шац есть парень? Почему-то не верилось. Кто сможет вынести эту язву? Хотя я тут же вспомнил слова Тони о том, что Сима дружит с каким-то нехорошим мальчиком.
- Что теперь будешь делать? А я ведь говорила!
Судя по этой типичной фразочке «А я ведь говорила» - точно бойфренд. Я едва заметно усмехнулся.
- Нет, меня даже не втягивай! Вместе отдуваться не будем… Да? Еще чего? Все! Я не дома. Мне неудобно сейчас говорить. Пока!
Сима сердито нажала на отбой.
- Какие-то неприятности? - спросил я.
- Ага. Один там умник наворотил дел.
- Что-то серьезное?
- Угу. Сплошной криминал.
- Я могу чем-то помочь?
Сима снова уставилась на меня, и теперь в ее взгляде я заметил нескрываемый интерес.
- Слушай, Стахович, ты только не обижайся, ладно? Но тебя, случайно, на самом деле зовут не Питер Паркер? В шкафу костюм Человека-паука не припрятан? Что за мания такая всем помогать?
- Меня так воспитали, - пожал я плечами.
Сима усмехнулась:
- Хорошо, конечно, воспитали, но я сама со всем справлюсь.
Накинув ремень от сумки на плечо, Шац снова замешкалась.
- Ты проводишь меня? А то у вас такая квартира огромная. Боюсь, что заблужусь.
- Конечно, спрашиваешь еще.
Мы вышли из моей комнаты и двинулись по коридору. Сима шла молча и как-то осторожно, разве что на цыпочки при ходьбе не ступала. Будто мы покидали место преступления. Но все-таки пройти мимо большой комнаты незамеченными нам не удалось. Мама снова выглянула в коридор.
- Ну как? Позанимались? - спросила она.
Шац отчего-то страшно смутилась и закивала.
- Лев, ты своей гостье даже чая не предложил, - укоризненно произнесла мама.
- Нам было не до чая, - сказал я. А Шац снова метнула в меня сердитый взгляд. Похоже, мы оба друг друга бесили. По очереди.
- До свидания, - проговорила Сима, обувшись.
- До свидания, Серафима Шац, - отозвалась задумчиво мама.
Когда я закрыл за Симой дверь и обернулся, то встретился с настороженным взглядом матери.
- Серьезно? Шац? А как же твоя Аксинья?
- Мам, мы правда занимались, - сказал я. - Тоня попросила меня подготовить Серафиму к итоговой контрольной.
- Ах, Тоня… - отозвалась эхом мама. - И ты, конечно, согласился на безвозмездной основе?
- Конечно, на безвозмездной, - и глазом не моргнув ответил я.
Мама лишь недоверчиво покачала головой.
- Будь осторожен с этой Симой. Я знала ее маму. Болезненная, нервная девочка…
- И что? - сердито отозвался я. Мама меня опекала даже от одноклассницы, которой я просто помогал с уроками.
- У них по женской линии одни сумасшедшие. Ты ведь знаешь, это может передаться по наследству.
- Мама, я не собираюсь жениться на Шац, - с раздражением сказал я. - Я всего лишь помогаю ей с историей.
- Верю, верю, - вздохнула мама. - Обними меня?
Я подошел к матери и обнял ее за плечи.
- Ты не знаешь, где твоя сестра? - глухо отозвалась мама. - Уже поздно.
- Понятия не имею.
Чтобы не сорваться на мать, я быстро чмокнул ее в висок и ушел обратно в свою комнату. Аксинья так и не отвечала. Я позвонил ей, но наткнулся на голосовую почту. Иногда она пропадала вот так, и я места не мог себе найти от ревности и мыслей, где ее может носить. А потом Аксинья вдруг объявлялась и еще обижалась, что я ей не доверяю… С такой девушкой не расслабишься. Держит в тонусе.
Я лег на кровать и задумчиво уставился в потолок. С Аксиньи мои мысли перетекли на Шац. Интересно, что стряслось у ее парня? Какой еще криминал? Не удивлюсь, если выяснится, что Сима не шутила. Вот чьи родители могли бы поседеть от беспокойства. Но в школе ходили слухи, что отец Симы пьет и до дочери ему нет никакого дела…
СЕРИЯ ПЯТАЯ
СИМА
Когда отец был в завязке, то становился невыносимым. Озлобленным, психованным и мнительным. Вдруг прицепился с вопросами, где меня носило после школы. Да еще и не сразу поверил, что я могу посещать репетитора по истории. Потому что, во-первых, с чего бы я так озаботилась своей успеваемостью? А во-вторых, откуда у нас, собственно, деньги на репетитора? Но когда я сказала ему, что нахожусь на грани вылета из школы и с репетитором мне помогла директриса, отец сразу примолк. Понял, видимо, каких масштабов достигли мои протесты против исторички. А еще, надеюсь, ему стало очень стыдно, что он совсем не интересуется моей жизнью и не занимается воспитанием. Хотя, будто он им когда-нибудь занимался… Теперь, когда мамы не стало, мои проблемы решает чужая нам женщина.
Я сказала отцу, что с историей мне помогает племянник Антонины Юрьевны. Абсолютно бесплатно. Хотя, конечно, я сильно сомневалась в том, что Стахович делает это бескорыстно. Явно там что-то нечисто. Наверняка тетушка пообещала что-нибудь за то, что Лев почти месяц будет возиться со мной и разбирать вопросы к контрольной. Да и не казалось, что я вызываю симпатии у «доброго Левушки». И хотя он, как истинно воспитанный мальчик-зайчик, разговаривал со мной вежливо, глаза выдавали в нем раздражение. Темно-карие и колючие. Странно, но после нашего первого занятия в мыслях меня еще долго преследовал этот внимательный взгляд. Правда, не всегда Лев был таким хмурым… В конце занятия даже показался участливым, когда предложил свою помощь. Странный он, конечно, человек. Больше всех ему надо, что ли?
Впрочем, следующие дни я возвращалась домой вовремя. Наши занятия со Львом пришлось приостановить. Стахович подхватил простуду и свалился с температурой.
Помимо терок с одноклассницами и грядущих годовых контрольных, еще и Ляля прибавил мне забот. Оказалось, что та эпичная кража фруктов была снята на видеорегистратор в машине, которая принадлежала другу владельца палатки. Теперь Ляля должен был вернуть внушительную сумму за сами фрукты и накинутый сверху «моральный ущерб». Видимо, за то, что сделал из тех мужиков идиотов. Где взять деньги, Ляля пока не знал, но все так же смело появлялся с пацанами в том самом дворе в беседке. Пока ему дали срок - месяц. Но Ляля свободно разгуливал во дворе и вообще будто не воспринимал угрозу всерьез. А вот я, в отличие от Ляли, грузилась. Мы оба оказались в дурацком положении… Ведь с меня и так трясли деньги одноклассницы. Теперь еще и Ляля вляпался…
В один из вечеров Лялин, как обычно, засел со своими новыми взрослыми друзьями в беседке. Я с ними не водилась, уж слишком они казались мне отбитыми и неинтересными персонажами. Явно с преступными наклонностями. Я боялась, что они могут втянуть Лялю в еще большие неприятности, чем он может вовлечь себя сам. Но Ляля отзывался о них исключительно с восторгом. Говорил, что они крутые, потому что «живут по понятиям». Мне эти самые понятия как раз таки и не нравились.
Во двор я спустилась поздно вечером, когда палатка уже была закрыта. В сумерках у беседки мелькали оранжевые огоньки от сигарет. Я вглядывалась в темноту, пытаясь отыскать Лялю. Услышав счастливый хохот друга, вздохнула и направилась к беседке.
- О-о, какие люди, - гнусавым голосом протянул тип в кепке, затягиваясь сигаретой. При этом его бледные щеки тут же провалились. Я не знала, как зовут этого взрослого парня, но все приятели называли его Степой из-за фамилии Степанов. Он был примером типичного районного «старшака», который научит молодежь плохому. Такие ребята застряли где-то в начале нулевых и не собирались оттуда выбираться. - Серафимочка, привет! Выпьешь с нами?
Ляля окинул меня встревоженным взглядом. Он знал, что я могу ляпнуть что-то не то. Еще подорву его авторитет в этой взрослой компании. С натянутым на голову капюшоном друг сидел на спинке скамейки, поставив на сиденье ноги. Его светлая толстовка белела в сумерках.
- Нет, спасибо, - тихо откликнулась я, удивившись, что этот Степа знает мое имя. - Я за Лялей.
- А-а, дело молодое, - загоготали парни. Они считали, что мы встречаемся, и Ляля почему-то это никогда не отрицал. Друг с готовностью спрыгнул со скамейки и, взяв меня под локоть, повел в противоположную сторону от беседки. В спины нам донеслось дебильное улюлюканье. Хриплые благословения: «Совет вам да любовь!»
- Сима, ты зачем сюда явилась? - сердито спросил Ляля, когда мы отошли от беседки и встали в круге света уличного фонаря. - Это не твоя компания.
- И не твоя, - упрямо сказала я. Ляля знал, как я отношусь к этим «старшакам». Но ему, словно маленькому мальчишке, непременно хотелось «научиться плохому». Хотя почему «словно»? Малолетка он и есть…
- Не начинай, - поморщился Ляля.
- Хорошо. Но ты сам просил, чтобы я сегодня спустилась во двор. У тебя же есть какая-то тема…
- О, да.
- Надеюсь, она не связана с ними? - кивнула я в сторону беседки, откуда доносился неприятный гогот.
- Пока нет, - уклончиво ответил Ляля. - Но тема классная!
- Я не сомневаюсь. У тебя все темы классные, - хмыкнула я.
Ляля явно не оценил моего сарказма и казался очень воодушевленным. Когда снова послышался громкий ржач, Ляля поморщился.
- Только, может, мы это в другое время обсудим?
Домой мне возвращаться не хотелось. Перед тем, как выйти из квартиры, я снова поссорилась с отцом. Он опять закатил скандал на тему: «Куда ты собралась на ночь глядя». Забавно, но когда он пил, моя судьба его ни капельки не волновала. А тут вдруг начал беспокоиться…
- Отец пока в завязке, - сказала я. - Новую работу наконец нашел.
Ляля с пониманием кивнул. Для нас фраза «Отец в завязке» означала: «Побудь сейчас со мной, пожалуйста. Дома невыносимо».
- Ладно, давай тогда прогуляемся, - предложил друг.
Я взяла Лялина под локоть, и вдвоем мы, как почтенная парочка пенсионеров, неспешно направились по тускло освещенному двору мимо горящих желтых окон пятиэтажек.
- Ты помнишь моего кума Альберта? - спросил Ляля.
Я не помнила никакого Альберта, да еще и слово «кум» из уст важного Лялина меня почему-то развеселило. Поэтому я расхохоталась.
- Нет, не помню!
- Твой несерьезный подход к нашему будущему бизнесу мне не нравится, - покачал головой Лялин.
- Ляля, ты сбрендил? Какой еще будущий бизнес? Ты с ума сошел, бизнесмен недоделанный?
- Ты зачем обзываешься, Сима? Меня это, знаешь ли, не очень воодушевляет. Хотя чему удивляться? За каждым великим мужчиной стоит женщина, которая в него не верит.
Я пихнула Лялю локтем. За этим глупым разговором мы вышли из нашего двора на шумный широкий проспект. Рядом шуршали шинами машины, со всех сторон доносились разрозненные голоса.
- Я знаю, где мне можно бабки достать, - продолжил Ляля. - Ты ведь говорила, что торчишь деньги одноклассницам? Я и для тебя заработаю.
- Да не собираюсь я ничего им отдавать! - возмущенно воскликнула я. - Перетопчутся! Сами первые начали…
- Жаль, Армен из палатки перетоптаться не захочет, - вздохнул Ляля. - Поэтому мне кэш хоть как нужен.
- Ну так и что там твой кум? - снова едва не расхохотавшись, спросила я.
- Короче, мы тут с ним перезванивались на днях. Все было в подвешенном состоянии, поэтому я тебе сразу не говорил. Но теперь он готов взять меня в команду…
- В какую команду? - встряла я. - «Альберт и его команда»?
- Ага. «Альберт и партнеры».
- Серьезно, Ляля! Опять какой-то криминал?
- Почему сразу криминал? - оскорбился друг. - Просто, возможно, не совсем легально…
- Ляля, не темни, - нахмурилась я.
- Ты слышала что-нибудь о черных археологах?
- Черные археологи?
- Ага. Копатели.
О черных археологах я ничего не слышала, как и о «куме Альберте». Это Ляля понял по моему выражению лица. Он тяжело вздохнул и продолжил:
- Не смотрела фильм «Мы из будущего»?
- Это который с Козловским? - припомнила я.
- Ну да. Все как в том фильме. Берешь металлоискатель, лопату и вперед - навстречу приключениям.
- А что искать-то?
- Да мало ли… Медали, монеты старые, ценные вещицы… Повезет - настоящий клад найдешь.
- Так это еще надо знать, где искать, - разочарованно сказала я.
- Так ты меня не дослушала, - рассердился Ляля. - Конечно, все «рыбные места» жестко крышуются, но у Альберта есть связи. Он даже кладоискательские туры устраивал. Говорит, старые монеты можно толкнуть и хорошо на этом навариться. Альберт сейчас проверенное место нашел, одну заброшенную деревеньку. Куму руки лишние нужны, территория большая. Все, что найду, - мое. Ему только процент небольшой отстегну…
- По-моему, твой Альберт просто не хочет заниматься грязной работой, а хочет пожинать плоды, - усмехнулась я.
- Да ты что! Это знаешь, как интересно? Азарт, экстрим… Поиск настоящего клада! Такой кайф! А хочешь со мной? Только металлоискатель нужен.
- И где ты возьмешь металлоискатель?
- В том-то и дело, что есть один варик, - склонившись к моему уху, заговорщически произнес Ляля.
У Ляли всегда были «темы», «варики», «решения»… Его бы энергию и ум в нужное русло, великим человеком бы был. Мне даже интересно стало, где он может достать металлоискатель. Мне казалось, что качественный стоит немалых денег, которых у Ляли явно нет.
- Ты ведь помнишь Василия Владимировича? Ну, мамка моя полы у него моет… Так вот он таким тоже промышляет. Но у него что-то вроде хобби… Чисто из спортивного интереса. По-моему, он даже ничего ни разу не находил, потому что особо не знает, где искать. Так вот мамка как-то обмолвилась, что он почти за полторы штуки баксов себе новый металлоискатель купил. Говорила, вот, мол, людям бабки девать больше некуда. С жиру бесятся. Сима, ты представляешь, какая судьба?
- Ляля, ты о чем? Алло! Он ведь не тебе его купил, какая ж это судьба? Или что же ты, явишься к нему и скажешь: «Здравствуйте, дяденька, вы меня не знаете, я сын тети Оли, она у вас полы моет. Не дадите ли мне штучку вашу новую за полтора косаря баксов попользоваться? Вы все равно, лох такой, ничего не находите, а у меня есть прошаренный кум… Мне нужнее!» Так, что ли? - ехидно спросила я.
- Ты за кого меня принимаешь? - оскорбился Ляля. - Вот мне еще дурака из себя строить. Я его так возьму. Без спроса.
- Без спроса? - поразилась я.
- Ну да. Василий Владимирович сейчас в отъезде до сентября. На море. У него дача в Щелкино. А маме он ключи оставил, чтобы она все лето цветочки поливала.
- Вот ты все-таки дурак, Лялин, и есть, - покачала я головой. - Еще и маму втянуть в свои незаконные делишки решил? А если ты эту штуковину сломаешь?
- Чего это я ее сломаю? Я ж инструкцию изучу! Что у меня, по-твоему, на плечах вместо головы?
- Дуриан! - огрызнулась я. - А если этот мужик поймет, что в его доме кто-то без спросу шарился? Ты о маме своей подумал? Он ведь сразу на нее все свалит! И сколько лет она на него работает? Ты же ее подведешь. Это еще хорошо, если просто уволит… А если заяву накатает?
- Да ниче он не поймет! - кипятился Ляля. - Работает профи!
- Профи? - расхохоталась я. - Не тот ли это профи, чья глупая кража клубники на видеорегистратор попала? А если у того мужика дома тоже камеры?
- Нет там никаких камер! - продолжал психовать Ляля. Мы даже руки расцепили и теперь брели по проспекту порознь. - Будто я только о себе думаю!
- А о ком еще?
- Мне эти деньги позарез нужны! За фрукты надо отдать… Тебе хотел помочь. А еще лекарства деду купить. Мать одна не вывозит. На работу школьников не особо охотно берут, знаешь ли. Не напомнишь, чем моя последняя подработка закончилась?
На последней подработке, где Ляля все весенние каникулы грузил ящики со стройматериалами, его кинули. Для того чтобы выплатили деньги, другу пришлось подключать того же Степанова с другими «старшаками». Может, после этого случая Ляля к ним и прикипел всей душой…
- Ляля, я все-таки против, - заключила я. - Зачем ты мне вообще это рассказал?
- Думал до отъезда у тебя эту штуку хранить. Мама бы не поняла, если б нашла металлоискатель Василь Владимировича.
- Еще бы, - хмыкнула я. - А мой отец, думаешь, поймет?
- Да он и внимания не обратит. Если спрячешь в своей комнате, так и вообще не сунется. Это моя маман, как затеет уборку, так все углы облазит. Это у нее, наверное, профессиональное.
- Не знаю, мне все это не нравится… - начала я, но потом резко замолчала.
- Что?
- Ладно, потом договорим!
Небо уже было совсем черным. Мы шли мимо освещенных витрин. Несмотря на поздний час, машины по-прежнему двигались сплошным потоком. На перекрестках мигали светофоры.
Навстречу нам по оживленному проспекту шел Стахович, держа за руку девушку. Девушка эта была необыкновенно красива - вся такая из себя. Фигуристая, изящная, золотистые густые волосы рассыпались по плечам… Когда я рассмотрела ее ближе, то поняла, что не раз видела эту девушку в нашей школе. Правда, давно… Значит, она уже выпустилась. Они со Стаховичем смотрели друг на друга влюбленными взглядами, и, казалось, не замечали ничего вокруг… Ни многочисленных прохожих, ни шумных машин.
Забавно. Я не видела Стаховича с того дня, как приходила заниматься к нему домой историей. Потом он заболел и пока больше в школу не являлся. А теперь на тебе, разгуливает. Свежим вечерним воздухом дышит.
- Ни фига себе! - присвистнул Ляля.
- Чего ты?
- Смотри, какая тянка.
Не одна я пялилась на эту парочку.
Они прошли мимо, не удостоив нас взглядами. Конечно, скорее всего, Лев меня действительно не заметил. Но мне вдруг впервые стало обидно, что он со мной не поздоровался. Хотя, даже если б заметил, с чего бы ему изменять своим привычкам? Один урок истории не мог ничего перевернуть.
- Она для тебя слишком взрослая. И вообще не по зубам, - сказала я Ляле.
- Такие кисы обычно и гуляют с выхолощенными додиками. Которые готовятся к экзаменам в кофейнях с макбуком в наклеечках и пьют латте на кокосовом молоке вприкуску с печенюшкой. И что в них девчонки находят? Скучный, выглаженный тип…
- Он не додик, - зачем-то вступилась я за Стаховича. - Это мой одноклассник, и он подтягивает меня по истории.
- Подтягивает по истории? - заржал Ляля. Затем остановился посреди улицы и, развернувшись, уставился вслед сладкой парочке.
- Ну да. Что смешного?
- С каких это пор тебя волнует история?
- Отец точно так же сказал. Мне история вообще никуда не уперлась, но с годовой двойкой меня в выпускной класс не переведут.
- Ну, и не пофиг тебе? - искренне удивился Ляля. - К нам в тридцать четвертую шарагу перейдешь. Я вот даже не планирую в десятый соваться. Да и кто бы меня туда пустил…
А я вдруг подумала, что не такой жизни хотела бы для меня мама. И как она была рада, когда благодаря Антонине Юрьевне мне удалось попасть в престижную гимназию… И вообще там с учебой все хорошо начиналось. Если бы не заносчивые учителя и одноклассники. Ведь я точно не тупее остальных… И этой златовласки, что идет под ручку со Стаховичем. В прошлой школе я отлично училась. Гуманитарные, конечно, страдали, но не настолько…
- Нет, Ляля, не пофиг. Я вообще, может, другой жизни хочу.
- С чего это? - удивился Ляля.
- А с того. Я тут увидела недавно, как люди могут жить. Когда книжные стеллажи во всю стену…
- Тогда для начала тебе нужно помочь мне стянуть металлоискатель, - заново начал друг. - Если клад найдем, столько книжек себе купишь… Только на фига они?
- Да я не об этом совсем! - поморщилась я. А потом вдруг спросила: - Как думаешь, мне пошел бы такой плащ?
- Как у той тянки-то?
Мы с Лялей снова обернулись. Парочка стремительно от нас удалялась. Вскоре Стахович и его возлюбленная словно растворились в толпе прохожих и в вечернем гуле машин. А Ляля снова начал гоготать.
- Что еще? - нахмурилась я.
- Просто представил себе… Не, тебе бы не пошло. Вообще не твой стайл, Симуль.
Я лишь привычно пихнула друга.
- Ладно, проехали. Мне такое действительно не идет.
ЛЕВ
Несколько дней я провалялся дома с температурой. Подхватил где-то простуду… Стало плохо в тот вечер, когда состоялось наше с Симой первое занятие. А еще я тогда решил, будто слег из-за того, что Аксинья так со мной жестока и снова не отвечает…
Конечно, мама из-за моей простуды раздула настоящую трагедию. Чуть ли не у постели дежурила. И по этой причине нам с Лилей тоже не нравилось болеть. Потому что мама каждую нашу болячку переживала как вселенскую катастрофу. Запрещала напрягаться, вставать с постели, сидеть в телефоне, читать книги. Поэтому вскоре и для нас с сестрой обычная простуда стала приравниваться к трагедии и стрессу.
Я кое-как дожил до того вечера, когда мне наконец все-таки стало лучше, и мама великодушно отпустила встретиться с Аксиньей. За все дни болезни моя девушка так и не пришла меня навестить. Лиля сказала, что, скорее всего, Аксинья просто не горит желанием знакомиться с родителями. Мы встречались всего два месяца, и этого было явно мало для того, чтобы представить Аксинью семье… А я, лежа в кровати и задыхаясь от кашля, вдруг подумал, что Сима Шац - первая девчонка, которую я привел к себе в комнату и познакомил с мамой.
Если говорить о Симе, то она все-таки явилась на наше второе занятие, как мы и договаривались. В школу я еще не ходил, но уже практически выздоровел. Мы решили, что заразить я ее уже вряд ли смогу, а вот подготовиться в таком темпе к контрольной можем и не успеть. Времени оставалось слишком мало. А пробелов в знаниях Шац - много.
На удивление, Сима пришла ко мне отлично подготовленной. Оттарабанила как из пулемета две заученные темы и даже ответила на дополнительные вопросы, которые я задавал ей, не вставая с кровати. Кроме того, пока я болел, Шац самостоятельно разобрала еще один вариант теста.
- Я приятно удивлен, - сказал я, когда Сима ответила на все мои каверзные вопросы.
Шац во второй раз улыбнулась. Одновременно смущенно и счастливо. Как тогда, в такси. Улыбка у нее была такая добрая и славная… И очень Симе шла.
- Спасибо, - ответила она. - Хоть ты и бука, но все понятно объясняешь. Лучше грымзы.
У нашей исторички фамилия - Грамызова. Поэтому над кличкой жестокие старшеклассники долго не думали…
- Спасибо, - тоже откликнулся я. Хотя никогда не замечал в себе педагогических способностей.
- Почему ты так хорошо сечешь в истории?
- Мой дедушка был доктором исторических наук. Работал профессором в универе… Вот у кого точно был талант все интересно рассказывать. Я с детства заслушивался. А еще мне история для поступления нужна. Собираюсь на факультет политологии.
- М-м-м, - промычала в ответ Шац.
- Ну, а ты?
- Что я?
- Ты куда будешь поступать?
Шац хмыкнула:
- Издеваешься? Мне бы в одиннадцатый перейти. Я вообще еще ни о чем не думала.
- По-моему, уже пора, - сказал я.
Сима после нашего диалога приуныла, а я вдруг почувствовал себя жутким занудой. Еще и зачем-то добавил:
- А что нового в школе?
Шац была явно не из тех, кто горел учебой и школьными делами. Тем более что и отношения с одноклассниками у нее, мягко говоря, были натянутыми. Я хотел поинтересоваться, не цепляют ли ее Бурыкина и Шандарева, но потом передумал. Решил, что эта тема может быть ей неприятна.
- Да ничего нового, - нехотя ответила Сима. - Снова стращают экзаменами.
- Понятно. Ну ладно, давай будем следующие вопросы разбирать.
Ко второму занятию я подошел с большим энтузиазмом. Если честно, думал, что мое шефство над Симой будет выглядеть намного хуже. Представлял, как Шац встанет в позу, станет огрызаться, как на уроках, и не будет готовиться по темам. Но Сима отлично проявила себя. Если бы она всегда с таким энтузиазмом готовилась, то точно не была бы самой отстающей в классе. Только после нашего разговора о поступлении Шац будто потухла. Улетела куда-то далеко, в свои мысли. А когда я ее позвал, встрепенулась.
- Ты явно думаешь не об уроке истории.
- А какой нормальный человек будет думать об уроке истории?
- Ты же поняла, о чем я, - нахмурился я. Мы будто снова вернулись в исходную точку.
Сима долго мялась, раздумывая, стоит ли делиться со мной своими мыслями. Но потом все-таки решилась:
- Ты знаешь что-нибудь об искателях сокровищ?
- О тех, что искали сокровища, спрятанные капитаном Флинтом на необитаемом острове? - улыбнулся я.
- Да нет же, - засмеялась Шац. - О тех, что с металлодетекторами прочесывают заброшенные деревни.
- А потом сбывают найденное на черном рынке?
- Этого я не знаю, - смутилась Сима.
- Мой сосед как-то прикупил себе металлоискатель в качестве технохобби, - сказал я. - Так, побаловаться. По осени на пляже колечко и цепочку нашел. Сам хвастался. Но потом это дело забросил, надоело.
- А у него еще осталась эта пищалка?
- Возможно, - пожал я плечами. - Не интересовался.
- Ой, а ты можешь узнать? Нам взаймы… В аренду. Мы заплатим!
- Кто это «мы»? - не понял я.
- Стахович, ты умеешь хранить секреты? - вдруг таинственным шепотом спросила Сима.
Мне почему-то стало смешно. Но я не рассмеялся, а лишь со всей серьезностью кивнул.
- Шац, я - могила! - в тон ей ответил я.
Тогда Сима поведала мне о своем лучшем друге Ляле, у которого дальний родственник занимается кладоискательскими турами. И вот этот Ляля (что за кликуха такая вообще?) решил залезть в чужую квартиру к какому-то знакомому мужику, чтобы на время «позаимствовать» его металлодетектор.
- Мы бы, конечно, его так попросили, - заверила Сима. - Но Василия Владимировича в городе нет. Да и вряд ли бы он подросткам дал пищалку за полтора косаря.
Я нахмурился. Что-то этот рассказ мне совсем не понравился.
- Что? - Глаза Симы испуганно расширились. - Поиски клада - это незаконно?
- Да нет, почему же, законодательством это вроде не запрещено. Если вы не собираетесь копать на объекте культурного наследия.
- А что это за объект такой? - растерялась Сима.
- Это можно в специальном справочнике проверить. На такие места только археологов с образованием пускают. Мой дед как раз ездил на раскопки. Для этого «открытый лист» нужен, а без него и уголовка может светить.
- Да? - Сима снова расстроилась. - А где же это посмотреть?
- А куда конкретно вы собрались?
Сима назвала неизвестное мне место на границе с соседней областью.
- Там на карте станция Медведево теперь недалеко отмечена, - добавила она.
Я смотрел на Симу и не мог поверить, что мы действительно обсуждаем поиск сокровищ. А рассказ о том, как ее друг планирует влезть за металлоискателем в чужую квартиру, и вовсе показался мне каким-то диким. Но у Шац, пока она об этом говорила, так азартно блестели глаза, что мне захотелось ей как-то помочь.
- У нас есть дореволюционные карты области. И справочники.
- О-о! Покажи?
- Они там, - кивнул я.
Шац тут же подскочила с места. В квартире мы были сегодня одни. Вышли с Симой в коридор и встали у одного из стеллажей.
- Вот, - поднял я руку. - С темно-коричневым корешком, видишь?
Шац, задрав голову, сощурилась, а затем кивнула.
- Ага.
- Стремянку только надо.
В нашей «сталинке» были большие окна и высокие потолки.
- Фигня! Подсади меня. Я быстренько достану!
Тогда я послушно присел на корточки, а Сима взобралась ко мне на плечи. Когда я осторожно выпрямился, то практически совсем не почувствовал ее веса.
- Ты вообще ничего не ешь?
- В смысле?
- Сколько ты весишь? Десять килограммов?
- Ой, Стахович! - донесся сверху язвительный голос Симы. - Знаю я эти ваши мужские приемчики.
- Какие приемчики? - не понял я. - Ты правда очень легкая. Тебе поправиться бы… Больше есть. Хлеба. И капустки.
Шац лягнула меня пяткой, отчего я чуть не выпустил ее щиколотки.
- Ты на что там намекаешь? Та-а-ак… Вот эта?
- Я отсюда не вижу.
- Ага. О-оп! Дотягиваюсь. Взяла! А это что? История нашей области… Интересно, а там есть про Медведево? Ой, можно тоже погляжу?
- Ну, бери.
Шац долго кряхтела, пытаясь до чего-то дотянуться, а потом вдруг сразу несколько книг посыпались сверху, и один из тяжелых томов приземлился мне на ногу. Тут уж я не выдержал и выругался.
- Ой, блин! Извини! - защебетала Сима. - Я не нарочно. Они, оказывается, друг на дружке были.
- Ты там сколько книг набрала? - отозвался я, поправляя ее на плечах. - Беру свои слова по поводу твоего веса назад. Как-то тяжело стало.
- Ты просто меня неправильно теперь держишь, - заявила Шац.
- Неправильно? Это ты елозишь и книги на меня сбрасываешь.
- Так не специально же!
Я выпустил ее щиколотку и пощекотал ступню. Сима снова дернула ногой и забавно заверещала.
- Ой-ой-ой! Стахович! Снова запрещенные приемчики!
Меня позабавила ее реакция. Теперь я впервые слышал Симин смех. Тогда я снова пощекотал Шац. Сима сверху ерзала и заливалась незнакомым заразительным хохотом. А я вдруг получил какое-то странное удовольствие от того, что сейчас происходит.
Мы так шумели, что не сразу услышали, как поворачивается ключ в замочной скважине. А когда за спиной брякнула связка, я круто развернулся, чуть не уронив Шац. Сима одной рукой вцепилась мне в волосы. Второй, судя по всему, держала справочники.
На пороге стояла Лиля и озадаченно оглядывала сначала нас, а затем разбросанные на полу книги.
- Привет всем! - наконец, широко улыбнувшись, поприветствовала нас сестра. И хотя она наверняка ни разу в жизни не общалась с Симой в школе, подняла на Шац глаза и дружелюбно вопросила: - Как дела? Чем это вы тут занимаетесь?
Сима замерла и больше не двигалась.
- Книги кое-какие ищем, - сказал я, продолжая держать Шац за ноги. - К контрольной по истории готовимся.
- А-а-а… Подготовиться к казни у грымзы - это святое. Ведь не всем суждено стать ее любимчиком, как тебе, - уколола меня Лиля.
- Я вообще-то не просто так ее любимчиком стал, - возразил я.
- Кто бы сомневался, мистер скромность! - отозвалась сестра.
Шац притихла, и я подумал, что лучше всего отнести ее обратно в комнату.
- Ладно, мы пошли, - сказал я.
- Ладно, идите, - насмешливо отозвалась Лиля, расстегивая молнию на кожаной косухе. - Хорошо вам позаниматься.
Я спустил Симу с плеч только у дверей своей комнаты. Выражение лица у Шац оказалось каким-то потерянным. А забежав в мою комнату, она принялась поспешно собирать рюкзак.
- Ты куда это так торопишься? - спросил я, привалившись плечом к дверному косяку и скрестив руки на груди.
Сима явно смущалась, и почему-то меня это веселило. Как тогда, в коридоре, когда я сделал вид, что собираюсь снять при ней брюки. В школе Шац строила из себя такую независимую и крутую девицу, дерзила на уроках учителям, давала отпор одноклассницам… А тут разволновалась, на щеках выступил румянец. В эту минуту Шац показалась мне очень хорошенькой.
- Мне домой надо. Срочно! - выдавила из себя Сима. - Я поняла, какие вопросы мне нужно выучить к следующему занятию. Все будет сделано! - затараторила она. - И за справочники большое спасибо! Я их изучу и сразу же верну. А ты это… По возможности узнай у своего соседа про металлоискатель, хорошо?
- Хорошо, узнаю, - пообещал я.
Тогда Сима подняла голову и наконец посмотрела мне в глаза:
- Не такой уж ты противный, Стахович, как я думала о тебе раньше.
Тут уж я не смог сдержать смех.
- Спасибо, Шац. Ты тоже ничего. Только смотри, по дороге домой снова нигде не навернись.
Сима показала мне язык и закинула рюкзак за спину.
Когда я закрыл за ней дверь, в коридор выглянула Лилька.
- Ну и что это было, дорогой братец?
- Что?
- Хи-хи, ха-ха! - передразнила Лиля. Потом сложила большой и указательный пальцы, изобразив сердечко. - Она тебе нравится?
- Не гони.
- Она красивая. Но говорят, что чокнутая. У нее мама…
- Давай не будем сплетни собирать, - попросил я, вспомнив прошлый разговор с матерью. - Мне вообще все равно на Симу и на ее родственников. Меня Тоня попросила помочь с историей, я согласился.
- А, они ж подружки, - вздохнула Лиля. - Тогда ничего интересного… А тебе что за это будет?
- За что? - прикинулся я дурачком.
- Теперь ты не гони! - рассердилась Лиля. - В жизни не поверю, что ты просто так решил подтянуть одноклассницу по учебе. Или ты на нее все-таки запал, или…
- Ни на кого я не западал.
- …или тебе за это пообещали что-то интересненькое. Колись!
Лилька даже за мной в комнату увязалась.
- Ну, хорошо, - согласился я. - Если я подготовлю Шац к годовой контрольной по истории, то Тоня меня отмажет перед родителями. И я поеду…
- На фест? - загорелись глаза у сестры. Она не дала мне даже договорить. - Возьмите меня?
- С какой это стати? - рассмеялся я. - Вообще мы с Тоней думали «организовать» сборы, только для парней.
- Лева, пожалуйста, - сложила руки в мольбе Лиля. А глаза ее тут же наполнились слезами. Актриса, блин. - Ну что это за жизнь? Никакой жизни! Да я только в школе по-настоящему живу и хоть с кем-то общаюсь! Представляю уже, каким будет июнь… Мама запрет меня на даче. Для оздоровления. Как проходит наша юность? В четырех стенах! Боже!..
Лильку знатно прорвало. Захотелось пообещать взять ее с собой, только чтобы она прекратила орать. Будто я сам не знаю, что мы живем словно в тюрьме под грузом обязательств быть самыми лучшими и послушными детьми на свете.
- Хорошо, хорошо, - пообещал я. - Что-нибудь придумаю.
Тогда Лиля тут же позабыла про слезы, счастливо взвизгнула и повисла на моей шее.
- Ты самый классный, Лева! - в ухо шепнула мне сестра. - А Сима эта кажется прикольной. Забавная такая! Куда лучше, чем твоя ненаглядная Белорецкая!..
СЕРИЯ ШЕСТАЯ
СИМА
Наш второй урок со Стаховичем никак не выходил из головы. Во-первых, я не могла взять в толк, для чего проболталась Льву о Лялином плане. Просто захотелось поделиться какой-нибудь тайной. Чтобы она стала только нашей… Глупость такая, конечно, но мне тогда показалось это важным.
Во-вторых, все эти книги… Почему я чувствовала себя такой счастливой в тот момент, когда разглядывала разноцветные обложки, сидя у Льва на плечах? Хотелось бы и мне когда-нибудь собрать у себя такую библиотеку. Я принесла домой несколько справочников и бережно разложила их на столе. Помимо старых географических карт и истории нашего края, я прихватила с собой собрание военных дневников и писем. Домой я вернулась с таким энтузиазмом, что сразу принялась за изучение.
В-третьих, конечно, сам Лев. И то неясное чувство смущения, которое я испытала, когда нас застала его сестра. Вроде ничем неприличным мы не занимались, но наши дурачества у книжного шкафа казались мне чем-то сокровенным. Конечно, Лев наверняка не придал этому никакого значения, а вот я разволновалась… Впервые я была наедине с парнем, не считая Ляли. Да еще и с таким… Странным, необычным, неприветливым и… очень красивым. Как бы я ни старалась не пялиться на Стаховича во время нашего занятия, у меня это плохо получалось. Я и раньше считала Льва самым симпатичным в нашем классе, но как-то не заостряла на нем внимания. Потому что пересечься нам было особо негде и точек соприкосновения не было. А теперь, когда судьба (или Антонина?) нас свела, я не могу отделаться от ощущения, что слежу за каждым его взглядом, движением… И с волнением жду случайных прикосновений.
Как это глупо все! А еще в субботу в школе я испытала настоящее разочарование, когда обнаружила, что Лев по-прежнему пропускает уроки из-за болезни. Хотя для чего я ждала его появления? Будто мы уже стали близкими друзьями и что-то изменилось. Нет, все по-прежнему. Мы всего лишь готовимся к контрольной по истории у Стаховича дома. И это никак не повлияет на наше дальнейшее общение в школе. Вряд ли мы будем сидеть на уроках вместе или трепаться о чем-нибудь на переменах…
Ну и, в-четвертых, сестра Стаховича - Лиля. Встреча с ней в уютной домашней обстановке тоже произвела на меня впечатление. Лиля всегда казалась мне какой-то недосягаемой… По-настоящему красивая, в отличие от наших дур Бурыкиной и Шандаревой. Высокая, стройная, с темными длинными волосами… Просто сказка! И наряды ее… Загляденье.
- Ну, ты чего зависла? - обиженным голосом произнес Ляля, дернув меня за рукав ветровки. В этот воскресный день мы с Лялей толклись в торговом комплексе, пережидая майскую грозу. Поваляли дурака в гипермаркете, перемерив забавные дешевые очки и шляпы, съели по чизбургеру, пару раз наполнили один стакан с колой на двоих и теперь просто слонялись из стороны в сторону. Ляля меня окликнул в тот момент, когда мы остановились у одной из подсвеченных витрин, где на манекене красовался плащик, похожий на тот, что был на девушке Стаховича. Ах, да… Еще один немаловажный нюанс - девушка Стаховича. Ее наличие тоже омрачало мои мысли.
- Опять прикидываешь, пойдет ли тебе такое? - спросил Ляля, стоя за моей спиной, пока я с задумчивым видом разглядывала деревянные пуговицы на плаще. Потом перевела взгляд на ценник и тяжело вздохнула. Как же мне хотелось стильно одеваться. Ну хотя бы иногда… В голове было столько классных идей и образов. Почему жизнь так несправедлива? Если бы отца за пьянство и прогулы не поперли с прежней работы, у нас бы не было таких проблем с деньгами.
- А если мы найдем настоящий клад? - спросила я у Ляли.
- Ага, сундук с сокровищами, - усмехнулся друг. - Как в Простоквашино.
- Было бы все-таки круто, - грустно рассмеялась я.
Идея с кладом не казалась мне уже такой глупой. Если кум Ляли действительно в этом шарит и говорит, что есть шансы найти что-то стоящее… Нужно попробовать. Единственное, что меня в этом плане не устраивало, - желание Ляли стянуть чужой металлоискатель. Мысли снова вернулись к Стаховичу.
- Я знаю, где найти металлоискатель, - сказала я.
- Да? И где же?
Мы уселись на широкую скамейку. Мимо туда-сюда сновали люди с разноцветными бумажными пакетами в руках. В выходные в торговом центре было не протолкнуться. Мы с Лялей по очереди тянули холодный напиток из трубочки и лениво разглядывали посетителей.
- Помнишь, я тебе рассказывала про одноклассника, с которым занимаюсь историей?
- Этот пижон? - скривился Ляля.
- Ну да, он самый, - поморщилась я в ответ. Спорить о том, кем является Стахович, на сей раз не стала. Потому что Лев действительно настоящий пижон. Что уж отрицать очевидное? - Он мне такие книги дал полезные… В том числе по краеведению. Ты не в курсе, то место, куда мы едем, - это не объект культурного наследия?
- Объект чего?
- Эх, ты, - покачала я головой. - Там только законные археологи могут копать. У Льва дедушка ездил на раскопки. Он был историком. Доктором наук.
- Кто бы сомневался, - проворчал Ляля. - Надо же… Доктор наук!
- А еще у знакомого Левы есть металлоискатель, - продолжила я. - Мы могли бы взять его взаймы. Напрокат.
- Отлично! - обрадовался Ляля. - Одолжим. За сколько он нам его даст?
В том, что мы что-нибудь найдем ценное, Ляля не сомневался.
- Этого я еще не знаю, но мы спросим, - довольно откликнулась я. Сработало! И не придется ничего брать без спросу.
Но Ляля обломал мою радость, добавив:
- Один металлоискатель - хорошо, а два - еще лучше.
- Два? - разочарованно отозвалась я.
- Ну да. Я же тебе сказал, что Альберту нужны люди. Я еще думаю Степу с ребятами подключить и взять их с собой.
- Этих отморозков? - воскликнула я. Представила, как с ними я отправляюсь на поиски сокровищ, и захотелось съежиться до размеров цветочного горшка, стоящего рядом с нами. - Ни за что!
- Интересное кино, а как бы мы с тобой добрались до этого Медведево без тачки? Это ж не курорт тебе, а настоящая экспедиция! А у Степы тачка есть. И сила тоже. Знаешь, как там пахать нужно? Или ты одна копать собралась? Альберт сказал взять крепких ребят. Если я одну тебя привезу, он знаешь, куда меня пошлет…
- Я тебя пошлю в ту же сторону вместе с твоим Степой, - сказала я. - С этими деградантами я никуда не поеду.
- Деградантами? - оскорбился Ляля. - Ты, Симка, по ходу, со своим одноклассником переобщалась. Ты как о людях отзываешься? Не узнаю тебя, подруга!
Мне не было ни капельки стыдно за свои слова. Потому что я действительно считала Степу и его компанию ребятами недалекими и неприятными. И мне не хотелось, чтобы Ляля с ними общался. Не знаю, чем они промышляли, но чем-то явно не очень законным. И совместное путешествие с ними, пусть и такое романтичное - за сокровищами, казалось мне просто адом.
Еще и этот плащик с космическим ценником маячил перед глазами. На лавку-то мы уселись прямо напротив этого магазина. Я вскочила со скамейки и потянула за руку Лялю.
- Надоело здесь сидеть, - сердито буркнула я. - Еще пройдемся.
- Ты чего кипятишься-то? - послушно последовал за мной Ляля. - Не хочешь ехать - не надо. Я ж насильно тебя никуда не везу. А если что классное найду, с тобой в любом случае поделюсь.
- Не надо мне ничего! - злилась я.
- Ну, не надо так не надо, - пожал плечами Ляля. - Только ты мне сегодня вечером помоги с тем делом.
- Каким еще делом? - не поняла я.
- Ну, в гости к Василь Владимировичу заглянуть, - напомнил Ляля. - На шухере постоять. Чтобы соседи ничего такого не подумали.
- Действительно, чего бы им такого подумать, - ядовито отозвалась я. Увидь бы я на лестничной клетке такого пацана, как Ляля, выносящего из чужой квартиры добро, то полицию бы вызвала, не раздумывая ни секунды.
- Ты же согласишься мне помочь? - с надеждой в голосе спросил Ляля.
- Еще чего! - хмыкнула я. - С меня хватило кражи клубники.
- Точно. Ели вместе, а платить теперь - мне.
Я так припечатала тяжелым взглядом Лялю, что тому оставалось лишь нервно взъерошить светлые кудрявые волосы.
- Да ладно, ладно. Я ж шучу. За свои косяки я всегда сам отвечаю.
- И передачки в тюрьму тебе носить не буду, - буркнула я.
- Совсем ты в меня не веришь, - надулся Ляля.
Мы молча спускались на первый этаж по эскалатору, когда в кармане завибрировал телефон. Увидев на дисплее имя «Лев», я разволновалась так, что у меня внезапно подкосились ноги. И эта странная реакция на звонок Стаховича меня снова обескуражила. Ляля, вытянув шею, пытался разглядеть имя контакта.
- Алло?
Лялин тут же принялся шептать и подавать знаки: «Это он? Он? Этот пижон?» Я лишь поморщилась и отмахнулась.
- Сима, привет. - В трубке послышался хрипловатый голос Льва. Мы раньше не разговаривали по телефону, и его голос я услышала будто впервые. Он мне показался немного другим, и почему-то я еще больше разволновалась. Тут же отвернулась от суетящегося на месте Ляли. Мы сошли с эскалатора и зашагали в сторону выхода.
- Привет! - наконец произнесла я. И свой голос тоже при этом не узнала. Да что за перемены такие дурацкие? Ни с того ни с сего…
- Не отвлекаю?
- Нет, что ты. Совсем не отвлекаешь! - воскликнула я.
Ляля косился на меня с подозрением.
- Я поговорил с Семой. Ну, со своим соседом. Ему металлоискатель не нужен больше. Можете брать на любой срок и хоть когда.
- Серьезно? Отлично! Мы в июне едем… Как только каникулы начнутся и Ляля экзамены сдаст.
Лев немного помолчал.
- Сема предупредил, что металлоискатель дешевый и не очень мощный. Там катушку нужно будет подкрутить.
- Разберемся, - сказала я.
- И еще. Тебе лучше его сразу забрать. Потому что Сема скоро уезжает. На месяц.
- Забрать? А когда? - растерялась я.
- Чем раньше, тем лучше. Ты сегодня можешь?
- Мы сейчас гуляем… С другом. С тем самым, с Лялей, которому эта штука в принципе и нужна…
Ляля принялся кивать, размахивать руками и корчить забавные рожицы. Тогда я снова от него отвернулась.
- С другом, значит? - глухо отозвался Лев. - Ну ладно, подтягивайтесь. Забирайте.
- Спасибо большое! - выдохнула я. - Минут через двадцать приедем.
Мы с Лялей вышли на улицу. После отгремевшей грозы все вокруг дышало свежестью. На парковке у торгового центра разлилась огромная лужа. Дождь больше не шел, но из водосточных труб еще стекали струи воды.
- Мы с тобой едем за этой шуткой… Ко Льву.
- Серьезно? - откликнулся Ляля.
- Я что, шутить о всякой ерунде буду?
- Нет, серьезно, этого пижона зовут Лев? - не унимался Ляля.
Теперь он обогнал меня и шел спиной вперед, засунув руки в карманы широких джинсов.
- В лужу не наступи, - проворчала я.
- Его зовут Лев?
- Ну, Лев зовут, и что? - сердилась я. Почему-то было неприятно, что Ляля насмехается над Стаховичем.
- Ему подходит имечко. Лев Арчибальд, блин. Или нет. Этот лев Алекс из «Мадагаскара», помнишь? Такой же самовлюбленный говнюк!
- Ты просто его не знаешь! - выпалила я.
- А ты, что ли, за пару занятий узнать успела? - насторожился Ляля.
- Мы вообще-то три года в одном классе отучились, - буркнула я.
- Поосторожнее, Симка, со всякими там Львами, - предупредил Ляля. - От таких смазливых физиономий добра не жди.
- Да уж получше физиономия, чем у твоего Степы.
Ляля разобиделся. До дома Стаховича мы доехали в полупустом автобусе, не проронив ни слова. Я, уставившись в окно на вымытый дождем город, снова думала о том, какие чувства испытываю этой весной. Уроки со Стаховичем определенно доставляли мне трепет и радость. И следующее наше занятие я ждала с нетерпением. Мне снова хотелось выучить все задания, чтобы Лев был приятно удивлен. А может, даже похвалил бы меня… Мне так не хватало в жизни человека, который говорил бы мне иногда, что я хоть в чем-то молодец…
В салоне приглушенно играла инструментальная музыка. Из-за хмурых туч выглянуло солнце, и лужи на асфальте весело засверкали… А вдруг это все заблуждения? Выдумала себе симпатию к Стаховичу. Вдруг я сейчас увижу Льва, и ничего не екнет?..
Льва я заметила еще издалека. Он стоял у подъезда с незнакомым невысоким пареньком, который держал в руках коробку. Лев с улыбкой слушал своего приятеля. Одет был Стахович, как обычно, с иголочки. В рубашке с закатанными рукавами и в легких модных брюках. Будто и не сидел неделю на больничном.
- Вон те два дятла, что ли? - отвлек меня от мыслей Ляля.
- Перестань всех обзывать! - рассердилась я.
- Тебе можно моих друзей деградантами называть, а мне твоих новоиспеченных нельзя? Так, что ли?
Парни услышали голоса, обернулись и уставились в нашу сторону. Вот я встретилась взглядом с парой темно-карих глаз…
И сердце все-таки екнуло.
ЛЕВ
Пока мой сосед Сема и друг Шац, Ляля, разговаривали по поводу металлоискателя, мы с Симой стояли в сторонке и периодически поглядывали в их сторону. Семе двадцать семь. Он с детства тяготел к истории и часто бывал у нас в гостях, желая послушать рассказы моего деда. Но после школы поступил на физтех и вскоре о своем увлечении позабыл. Раскопки - видимо, пережитки прошлого. Зажав сигарету в зубах, Сема быстро говорил:
- Вещица не очень дорогая, но мощная. Всего кило весит. Легкий, компактный. Датчик небольшой, но чувствительный…
- А какая глубина обнаружения и размер цели? - со знанием дела спрашивал Ляля. Прозвище у него, конечно, дурацкое. Когда я подошел к Симе чуть ближе, Ляля стал вполуха слушать Сему. То и дело косился в нашу сторону, будто в любой момент ожидал от меня подвоха.
- Кажется, я не нравлюсь твоему другу, - сказал я, склонившись к уху Симы. Тут же почувствовал сладкий запах яблоневого цветения.
Шац тут же встрепенулась:
- Кому? Ляле-то? Неправда. Он вообще добродушный.
Я снова покосился в сторону Ляли. На добродушного этот пацан в ту минуту точно не походил. Скорее, на самодовольного гопника. Какого друга я ожидал увидеть рядом с Симой? Почему-то в моем воображении мне представлялся парень, который выигрывал у меня по всем параметрам… А на самом деле сюда явился Ляля. Хотя в чем нам соревноваться? Подумал об этом и сам удивился, к чему мне вообще сравнивать себя с другом Шац. Но то, что я одержал победу в этой воображаемой дуэли, было приятно.
- Ляля все равно полезет в квартиру, - негромко сказала Сима.
- Зачем? - нахмурился я. - Дебильная идея. Я же нашел для вас металлодетектор.
Сима лишь развела руками.
- Одного мало будет. Ляля хочет команду из парней собрать для поездки. Его теперь не отговоришь. И мне придется с ним идти за этой штукой в квартиру Василия Владимировича.
- А тебе это на фига?
- Как это на фига? - обреченно отозвалась Сима. - Подстраховать. На шухере постоять. Вдруг из соседей кто выйдет…
- Поверить не могу, что вы это серьезно, - сказал я.
- Думаешь, мне все это нравится? - вздохнула Шац. - Ляля хотел взять с собой Степанова - а это такая бандитская ряха. С ним Лялю даже в подъезд не впустят. Уж лучше я. А Василий Владимирович, кстати, рядом с тобой живет. Вон в том доме. - Сима кивнула на белую высотку. - В третьем подъезде. Лялина мама полы у него моет два раза в неделю. У него тоже много книг. Мы с Лялей как-то заходили, помогали вещи переносить. И у Ляли дома ключи запасные лежат.
Мне не нравилось, что Сима должна тащиться вместе с этим Лялей в чужую квартиру. Учитывая суперспособность Шац влипать в неприятности… Это все может закончиться не очень хорошо.
- Может, твой Ляля все-таки сам справится? А еще лучше: обойдется одним металлоискателем и не будет втягивать тебя во всякую фигню?
Сима подняла на меня золотистые глаза. В ее взгляде читалось удивление.
- Ты что, Стахович, беспокоишься обо мне?
- Мне просто все это не нравится, - честно ответил я.
- Слушай, я понимаю, как все это звучит, но не могу его отговорить. Я пробовала! Если уж он что-то втемяшил себе в голову… И бросить тоже не могу. Ляля - мой друг.
- Ты знаешь, что друзей, в отличие от родителей, выбирают. И необязательно потакать их идиотским идеям.
Сима хотела что-то мне ответить, но тут к нам подошел этот самый Ляля и, взглянув на меня исподлобья, сказал Шац:
- Нам пора.
А затем, склонившись, шепнул ей на ухо:
- Сегодня в девять тогда пойдем к Владимировичу. У меня мамка как раз уехала к тетке на выходные, я у себя эти фиговины понадежнее спрячу, пока ее нет.
Ляля потряс коробкой. Затем снова настороженно взглянул на меня, но я тут же сделал вид, что не заинтересован в их разговоре.
- Спасибо тебе, Лев, - сказала Сима. - И вам, Сема, большое спасибо. Мы вернем деньги за аренду.
Они так уверены, что разыщут что-то стоящее? Наивные.
- Да не за что, - махнул рукой Сема. - Развлекайтесь. Может, вам больше повезет, чем мне.
Когда Сима со своим дружком скрылась за углом дома, Сема подошел ко мне.
- Вряд ли они что-то ценное отыщут.
- С ними какой-то прошаренный чувак будет. Который наверняка и связи с коллекционерами имеет.
- Я прошлой осенью тоже медали попытался искать. На свою голову. Забрел как-то на военный полигон, а там танковые учения. Меня чуть не подстрелили. С тех пор, кстати, и забросил это хобби. У меня это… фобия.
Теперь мне эта история не нравилась еще больше.
Дома я чуть не умер со скуки. Аксинья была на вечерних занятиях, и мы целый день не списывались. Лиля умотала куда-то из дома под предлогом «помочь подруге с уроками». Мама только притворно покачала головой: какие же у нее все-таки дети… Настоящие альтруисты. Ближнему своему помогают без всякой корысти. И наказала Лиле быть дома в десять.
Я же маялся, не зная, чем себя занять. Простуда давно отступила, и сидеть в четырех стенах было уже мучительно. Марвин пропадал целыми днями с новой подружкой и на связь тоже не выходил. Я порубился в приставку, выучил уроки на завтра, а когда вечером стрелка часов подползала к девяти, все-таки вышел в коридор и накинул легкую куртку.
- Куда? - тут же налетела мать, словно надзиратель.
- Прогуляюсь немного. Подышу свежим воздухом перед сном.
- С кем?
- Один.
Мама стояла рядом и не сводила с меня встревоженного взгляда. Тогда я ее уже привычно успокоил:
- Ничего со мной не случится. Не бойся, цыгане не украдут. Прогуляюсь и вернусь. Мне полезно прогуляться после болезни.
- Ладно, - нехотя отпустила мама.
Пока я сидел дома, снова прошел дождь. Теперь в лужах отражались фонари. На улице уже стемнело. Из окон домов сочился желтый свет. Вокруг было тихо, только деревья шелестели мокрой листвой.
Симу я заметил еще издалека у третьего подъезда, в котором и жил неведомый Василий Владимирович. Бедняга даже не подозревал, что Ляля собирался, пусть и на время, но все-таки его обчистить. Сима стояла ко мне спиной и, задрав голову, разглядывала горящие окна. Я подошел сзади и негромко сказал на ухо:
- Привет!
Шац подпрыгнула на месте и, круто развернувшись, влепила мне оплеуху.
- Господи, это ты! - воскликнула она, разглядев меня в сумерках.
- Ага, второе пришествие, - проворчал я, потирая скулу.
- Зачем так пугать-то?
- Я думал, ты будешь стоять на шухере в подъезде.
- Нет, там, оказывается, теперь на первом этаже консьержка сидит. А Ляля дома нашел записку, где его мама на самом деле к Василию Владимировичу отправила. И в записке приписала, что ее сын только цветочки польет. Консьержка с мамой Ляли друг друга знают… А так бы вышло, что Ляля взял ключи и девчонку в крутую хату повел. Ну… Сам понимаешь, для чего, - смутилась вдруг Сима.
Я развеселился.
- Если честно, не совсем понимаю. Для чего?
- Стахович, получишь еще раз! - предупредила Сима.
- Не в моих правилах подставлять другую щеку, - усмехнулся я.
В этот момент дверь подъезда с грохотом открылась, и на крыльце появился Ляля с большим рюкзаком за спиной. Его я был не так рад видеть, как Симу.
- А этот потяжелее, - сообщил Ляля, поначалу глядя себе куда-то под ноги.
Заметив меня, нахмурился. Смотрел на меня, всем видом будто показывая: а этот что тут забыл?
- Я ведь тут рядом живу, - не дождавшись его вопроса, сказал я. И кивнул в сторону своего дома. - Прогуливался перед сном. Чтоб крепче спать и видеть красивые сны.
Ляля как-то странно засопел, а Шац с удивлением перевела взгляд с меня на своего лучшего друга. Чувствовалось, что ей не по себе от напряжения между нами. Но не я начал эту войну. Ляля бешеный какой-то и не особо дружелюбный. А эти его криминальные идеи - отдельный разговор.
Вечернюю тишину нарушила трель мобильника. Ляля нехотя полез в карман олимпийки.
- Але? Да. Че, прям щас? О’кей.
Положил трубку и виновато посмотрел на Симу.
- Степа зовет.
- Начина-ается, - протянула Сима, скрещивая руки на груди. - Втянут они тебя все-таки куда-нибудь.
- Да там просто с одним типчиком по душам надо поговорить, - мельком взглянув на меня, сказал Ляля.
- А если ты эту штуку сломаешь или потеряешь? - забеспокоилась Сима.
- Ниче я не потеряю. Домой доставлю в лучшем виде, - запротестовал Ляля. - Только тебя проводить не смогу. Мне сейчас на Луначарского.
- Да я сама… - начала Сима.
- Я провожу, - неожиданно для самого себя сказал я. Не то Симе, не то Ляле. - Не беспокойтесь.
Никто особо на мой счет и не беспокоился. Поэтому Ляля и Сима просто переглянулись.
- Ну, спасибо, - наконец отозвался Ляля. А затем подошел ко мне, крепко пожал руку и красноречиво посмотрел в глаза. Я тоже не сводил с него взгляда. Наверняка Сима бы сейчас снова назвала мои глаза «колючими». - Подруга любит в неприятности попадать.
- Обычно не без твоей помощи, - заметила Сима. - Ляля, только давай осторожнее.
- Ой, мамочка, попрошу без нотаций, - поморщился Ляля, натягивая на голову капюшон толстовки, который торчал из-под олимпийки. - Все, бывайте. Сильно не шалите!
Напоследок он снова одарил меня таким убийственным взглядом, что мне оставалось только усмехнуться.
- Вот дурак, - покачала головой Сима, проследив за Лялей. Затем обернулась ко мне: - Лев, необязательно меня провожать. Я сама дойду. Не маленькая ведь.
- Глупости, - сказал я. - Темно уже.
И тут же вспомнил, что обещал матери вернуться домой, как и Лиля, - к десяти.
- Но я недалеко отсюда живу.
- Я помню, где ты живешь. Пошли.
Я зачем-то взял Симу под локоть и повел вперед. Она послушно поплелась рядом. И я снова почувствовал сладкий приятный запах ее шампуня.
Мы петляли темными дворами. Сима шла, опустив голову и глядя себе под ноги. Ветерок раздувал копну каштановых волос. В сумерках ее кожа казалась непривычно смуглой. Мне хотелось, чтобы Сима что-нибудь сказала, но она почему-то все время отмалчивалась. Как в школе на уроках. И вид у нее снова был милый и застенчивый.
Лишь спустя минут двадцать мы перебросились незначительными фразами. Я сказал, что меня выписали и завтра я приду в школу. А потом, в одном из дворов, Сима вдруг резко остановилась и сжала мою руку.
- Смотри, - кивнула она в сторону, щурясь в темноте.
Я проследил за ее взглядом. На скамейке под горбатым фонарем сидела одинокая фигурка.
СЕРИЯ СЕДЬМАЯ
СИМА
Я сразу разглядела в свете фонаря ребенка. Мальчишке на вид было лет пять или шесть. Он сидел на скамейке и беспечно качал ногами, которые, разумеется, не доставали до земли.
- И что? - посмотрел на меня Стахович.
- Как это что? - возмутилась я. - Ты на часы смотрел? Тебя не смущает, что маленький мальчик сидит один посреди пустого двора?
- Может, он и не один, - предположил Лев.
Мы осмотрелись по сторонам, но в незнакомом дворе никого больше не было. Разрушенная старая беседка, ржавые турники, старые качели… В этот поздний час все вокруг казалось таким недружелюбным и мрачным. Еще и ветер неприятно шевелил кусты.
- Нет, он совсем один, - возразила я. - Пойдем узнаем, что он здесь делает так поздно. Может, что-то случилось?
- Сима, ты в курсе, что так и начинаются самые жуткие фильмы ужасов? Одинокий ребенок ночью на скамейке… Ты смотрела «Омен»?
- Ой, перестань! - отмахнулась я и первой направилась к скамейке.
Стахович немного помедлил, но все-таки пошел за мной. Догнал, взял под локоть и негромко произнес:
- Если мы подойдем, а он еще и поет, я точно не буду ему помогать.
- Ты просто меня сейчас запугиваешь, - засмеялась я. Правда, как-то неуверенно и нервно.
Мальчишка обернулся на мой смех и принялся следить за нами внимательным взглядом до тех пор, пока мы не подошли. Я осторожно села рядом с ним на скамейку.
- Привет! - как можно дружелюбней сказала я. - Ты здесь один?
Видимо, мальчишку не учили, что разговаривать с незнакомцами - опасно, поэтому быстро ответил:
- Ага. Один. Совсем один.
- Где же твои родители? - подал голос Лев. Он на скамейку садиться не стал. Стоял чуть поодаль, привалившись плечом к турнику.
- Они сегодня на свадьбе гуляют. А я бабушку вот жду. Она меня забрать к себе должна.
Мы со Львом переглянулись.
- И давно ты ждешь? - осторожно спросил Лев.
- Весь вечер, - с готовностью ответил мальчик. - Я после грозы вышел на улицу и долго играл с другими мальчиками и девочками. Даже не заметил, как темно стало.
Эта история мне совсем не нравилась. Я тут же вклинилась в его рассказ:
- Погоди, погоди. Как тебя зовут?
- Славик.
- А лет тебе сколько, Славик?
- Шесть. Я в старшую группу перешел. В четыреста шестом саду.
- Очень хорошо. А живешь ты где?
- Вот в этом доме, - указал мальчишка на серую высотку. Во многих окнах еще горел свет.
- А бабушка в каком доме живет? - подключился к моему допросу Лев.
- В этом же. Только мы на седьмом этаже, а бабушка на первом. Меня отпускают гулять, а бабушка из окна караулит.
Мальчик посмотрел сначала на меня, потом на Стаховича и быстро произнес:
- Бабушка скоро придет за мной, я знаю.
Лев вздохнул, подошел к скамейке и присел рядом со Славиком с другой стороны.
- Тогда ты не возражаешь, если мы посидим тут с тобой, пока не придет бабушка или родители? - спросил он у мальчика.
Славик не возражал. Наоборот, охотно закивал. Видимо, мы внушали ему доверие.
Я с тоской оглядела пустой двор. И где носит родителей этого мальчишки? А если с его бабушкой что-то случилось? А еще я так некстати вспомнила, как мне влетело из-за того, что в последний раз я вернулась домой поздно, загулявшись с Лялей. Отец по-прежнему не пил, потому что наконец устроился на новую работу, и трезвый образ жизни давался ему непросто. Оттого был нервным и срывался на мне по пустякам. Говорил, чтобы меньше шлялась по улицам и готовилась к урокам. Хотя я и без его наставлений, на удивление, в последнее время усердно к ним готовилась. И сегодня вечером планировала быстро вернуться домой, но вот, как обычно, все пошло не по плану, и мы со Стаховичем застряли в чужом незнакомом дворе.
Время шло, но ни бабушки, ни родителей Славика на горизонте по-прежнему не было. После дождя, да еще и ближе к ночи, повеяло прохладой. Я заметила, что мальчик начал дрожать. Тогда, не раздумывая, стянула с себя ветровку и укрыла ею Славика. Лев, посмотрев на меня, тут же снял свою куртку и протянул мне. А я испытала дежавю. Ведь Стахович уже предлагал мне джемпер, когда я испачкала джинсы слаймом.
- Да зачем? - смутилась я.
- Надевай. У меня под курткой толстовка, а у тебя футболка.
Теперь я все-таки взяла его куртку. Она приятно пахла мужским парфюмом. Как все-таки здорово, что Лев пришел. Увидеть его у подъезда Василия Владимировича было неожиданно. Неожиданно и очень волнительно. Мысль о том, что Стаховичу на самом деле небезразлична моя судьба, грела. Может, я, конечно, навыдумывала все это себе… Но мечтать ведь не вредно? Я сто лет ни о чем не мечтала.
Когда прошло уже минут сорок, стало ясно, что мы можем так просидеть до утра. Славик все это время болтал на свои детские темы. Рассказывал нам про детский сад, воспитательницу, ребят в группе… Кто хорошо себя ведет, а кто хулиганит. Но сам Славик никого не обижает и слушается старших. Всегда спит в тихий час и съедает все на обед. Особенно любит супчик с курицей и картошкой…
- Слушай, Славик, может, мы сами проводим тебя до дома? - наконец предложил Лев и первым поднялся со скамейки.
Славик показал нам свой дом, но номер квартиры он, оказывается, не знал.
- А окна? Где бабушкины окна?
Свет в квартире не горел. И из подъезда в такой поздний час никто не выходил. Тогда, изучив на дверной табличке номера квартир, Лев вычислил, в какой из них живет бабушка Славика. Но домофон в этой квартире не работал. Соседи не спешили открыть нам дверь. В квартире рядом на первом этаже тоже было темно; окна зашторены.
- Что-то мне это не нравится, - шепнула я Льву, который стоял рядом и держал Славика за руку.
- У бабушки еще есть балкон, - сказал мальчик. - С другой стороны.
Тогда я первой двинулась вперед, решив обогнуть дом. В густых сумерках мы не сразу вычислили нужный балкон со старыми деревянными рамами. Продравшись сквозь заросшие кустарники, мы подошли ближе. Чего здесь под окнами только не было…
- Сколько мусора, - проворчал Лев.
- Ну-ка подсади, - снова попросила я. Как в тот день, когда мы искали книги по краеведению на полках.
Стахович без лишних разговоров помог мне заглянуть на балкон. Одна из деревянных створок накренилась и была чуть приоткрытой. Тогда я сильнее толкнула ее, и она с треском отворилась. В большой комнате тоже не горел свет. Я осмотрела балкон. Так, всякий хлам и рассада.
- Ты что, собралась в чужую квартиру лезть? - зашипел Лев, когда я подтянулась на руках.
- Я только посмотрю.
- Сима! - окликнул меня Стахович, но я уже карабкалась на чужой балкон. Обернулась и выглянула на улицу. Славик стоял чуть поодаль и растерянно смотрел на происходящее.
У меня от волнения пересохло во рту. Через стеклянную дверь я заглянула в комнату. Там по-прежнему было темно. Никто не выбежал на шум… Неужели все-таки никого нет дома? Куда могла подеваться бабушка Славика? Неужели забыла про внука? А родители за весь вечер ни разу не звонили, чтобы спросить, как дела? Я толкнула дверь, и она, о чудо, оказалась не запертой. Сердце забилось где-то в горле. Стахович уже подтянулся на руках и тоже заглянул на балкон.
- Шац, ты куда?
- Присмотри за мальчиком!
- Сдурела?..
Почему-то присутствие Льва прибавило мне смелости. И вообще все было как в тумане и происходило будто бы не со мной. Я залезла в чужую квартиру. Отлично! Что мной движет? Страх или дурное предчувствие? А может, тот самый адреналин, который сейчас в крови просто зашкаливал. Сердце уже было готово выскочить из груди… Все-таки Ляля прав. Я такая же, как и он. И мне самой нравится влипать в неприятности.
Дверь балкона отворилась с таким страшным скрипом, что я испытала панический страх. Тут же в углу что-то шевельнулось. И громко замурчало. Кот. Я думала, он зашипит и, еще чего не хватало, укусит. Но кот лишь подошел ближе и потерся о ноги.
- Есть тут кто-нибудь? - громко спросила я и сама не узнала свой голос. В квартире пахло лекарствами. Под грохот своего сердца я прошла в соседнюю комнату и увидела на диване пожилую женщину. Сюда попадал лишь бледный свет от уличного фонаря, и лицо старушки с закрытыми глазами показалось мне мертвенно-белым. Я думала, что сама сейчас умру от разрыва сердца. Не помня себя, бросилась обратно к балкону. В приоткрытой створке по-прежнему торчал рассерженный Стахович.
- Куда ты полезла? - проворчал он.
- Там… там… - начала я, заикаясь.
- Что там?
- Там женщина… лежит…
- Живая? - быстро спросил Лев.
- Я… я… не знаю…
- Вылезай, - приказал мне Стахович. Иногда он становился резким и беспрекословным. - Быстро!
Лев перевесился и дернул меня за руку.
Когда я приземлилась на траву, мы поменялись местами. Теперь Стахович полез в квартиру через открытую створку, а я осталась стоять рядом со Славиком. Мальчик во все глаза таращился на меня.
- Мне страшно, - сказал он. - Бабушка там? С ней все хорошо?
Я не знала, что ему ответить. От страха и мне стало дурно. Спрятав дрожащие руки в карман куртки Льва, нащупала там зажигалку, упаковку жвачки и ключи с мягким брелоком. Нервно перебирая его пальцами, долго не могла разобрать, что же это такое. Достала все-таки связку и разглядела забавного пушистого монстрика…
Мне показалось, что Стаховича не было целую вечность. Наконец он появился в оконном проеме.
- Она жива? - громким шепотом спросила я.
- Ага. Только без сознания. Я вызвал «Скорую». И дочери ее позвонил… Они уже как раз едут. Зайдите через дверь.
«Скорая» приехала быстро, однако нам со Стаховичем пришлось задержаться в чужой квартире. Пока дожидались родителей Славика, Лева отдал мальчику свой айфон с включенными на YouTube мультфильмами. Вскоре в квартиру ворвалась молодая пара - мама и папа Славика. Взволнованные и перепуганные. Из-за всей этой суматохи с госпитализацией, врачами, чужими причитаниями и отвлечением Славика от взрослых проблем из злосчастной квартиры мы вышли только во втором часу ночи. За это время Стаховичу несколько раз звонила разъяренная мать, а он уставшим голосом отвечал, что это не телефонный разговор и в двух словах не объяснить, где он так надолго пропал. В конце концов рявкнул, что стало плохо пожилой женщине-диабетику и он не мог ее оставить… Но почему-то мне показалось, что мама Льва не слишком поверила сыну.
Лев все-таки проводил меня до дома. Весь путь я периодически зевала. Шла теперь сразу в двух куртках. Стахович свою пока забирать не стал, сказал, что после всего случившегося его до сих пор бросает в жар. Ночь была тихой и непривычно звездной. Когда у Льва снова зазвонил телефон, он вытащил его из кармана джинсов и, чертыхнувшись, сбросил вызов.
- Родители держат вас с сестрой в ежовых рукавицах? - усмехнулась я.
Стахович только устало поморщился. А я снова зевнула, прикрыв рот ладонью.
Мой телефон разрядился. И заметила я это, лишь когда вышла из квартиры бабушки Славика. Поэтому отец наверняка не мог мне весь вечер дозвониться. Я зачем-то тоже достала свой телефон и уставилась на темный экран.
- Влетит? - спросил Стахович, и в его голосе я услышала участливые нотки.
- Ерунда. Переживу, - ответила я. Хотя с ужасом представляла, как вернусь домой так поздно. - Надеюсь, все не зря. И старушка пойдет на поправку…
Мы остановились у моего подъезда. Я подняла голову. Вокруг - сплошные темные окна. Только в моем, на третьем этаже, горел свет. Отвела взгляд от своего окна и посмотрела на Стаховича. Лев внимательно разглядывал мое лицо, а потом вдруг улыбнулся.
- Ты, Шац, отчаянная, конечно. Как в чужую квартиру сиганула… Я ничего понять толком не успел.
- Чуть со страха не померла! - призналась я.
- Так и я тоже!
Мы переглянулись и рассмеялись.
Мне показалось, что между нами в этот вечер возникла тонкая, как ниточка, связь. И волшебная пыльца, раскрошившись, посыпалась со звездного неба.
- Значит, вернешься в школу? - зачем-то уточнила я и сама испугалась своего вопроса. А вдруг Лев надумает себе что-нибудь… А что надумает? Что я набиваюсь к нему в друзья и жду, что и в школе мы станем общаться?
- Вернусь, - кивнул Лев. - Я уже выздоровел. А еще у нас с тобой занятие, - напомнил он. При этом снова так внимательно посмотрел в глаза, что сердце замерло. А звезды над головой Стаховича замерцали еще ярче.
- Тогда до завтра, - выдохнула я.
- До завтра, Сима. Спокойной ночи!
Поднимаясь по лестнице на свой третий этаж, я не могла сдержать улыбку. Меня захлестывал неподдельный восторг. Давно забытое чувство предвкушения… Как хорошо, ведь это «завтра» уже наступило.
ЛЕВ
На следующий день Сима не явилась в школу. И впервые в жизни мне вдруг стало не все равно. Сам я на первый урок явился с опозданием и в скверном настроении. Во-первых, не выспался. Проводив Шац, домой вернулся поздно. А там, разумеется, меня ждал страшный скандал. Он и стал второй причиной моего плохого настроения. Мать вынесла весь мозг. Как бы отец и Лилька ни пытались встать на мою сторону, мама и слушать ничего не желала. История про спасенную старушку показалось ей неубедительной. И я, слушая истерику матери, пришел к выводу, что так будет вечно. Мама не станет другой. На всю жизнь она останется такой мнительной и нервной. Мама никогда не сможет доверять нам с сестрой в полной мере, даже когда мы будем совершеннолетними. Хотя мы с Лилей никогда не давали ей повода усомниться в нас. Почему я должен расплачиваться за чужие косяки?..
В-третьих, в эту же ночь я умудрился впервые поссориться с Аксиньей. Ведь за весь вечер я «так и не удосужился» найти время, чтобы ей написать или позвонить. И это несмотря на то, что для нее пропасть надолго - в порядке вещей. Ведь Аксинья такая взрослая, независимая студентка, у которой кипит своя жизнь, а я - примерный маменькин сынок и обычный школьник, должен сидеть дома, делать уроки и ждать ее звонка…
Но самое интересное, что за весь вечер, который провел с Симой, об Аксинье я даже ни разу не вспомнил. Конечно, нам с Шац было не до этого - мы спасали Славика и его бабушку. Хватило с нас приключений. Какая уж тут Белорецкая?
Несмотря на усталость, долго не мог уснуть. Терзали мысли о поступке Симы. Не думал, что она вот так решится влезть в чужую квартиру, пусть и в благих целях. Это стало для меня полной неожиданностью…
Я ловил себя на мысли, что каждую перемену гипнотизирую дверь в ожидании Симы. Все-таки она тоже поздно легла спать. Может, проспала? Раньше, наверное, она часто прогуливала школу… Ключевое слово: наверное. Я никогда не обращал внимания ни на саму Симу, ни на ее посещаемость. Тогда почему мне вдруг стало до этого какое-то дело? Потому что мы договорились сегодня встретиться в школе, а Шац в итоге не пришла? Я не мог понять, из-за чего именно весь день злился.
Была надежда, что Сима придет на наше занятие по истории, но какое-то мрачное предчувствие не отпускало. Зная Шац, я предположил, что она могла снова попасть в какие-нибудь неприятности. Может, ей так сильно влетело от отца, что он ее даже в школу не отпустил? Я так накрутил себя, что еле досидел до конца уроков. Но когда Сима не пришла и в назначенный час на занятие ко мне домой, понял, что все-таки вряд ли она опаздывает. И тогда наконец на законном основании позвонил ей, чтобы спросить, ждать ли мне ее на занятие. Все-таки у меня могут быть свои дела. Делать мне нечего, дожидаться ее? Так я оправдывал свое недовольство. Но на самом деле я впервые за кого-то искренне волновался. И это ранее незнакомое чувство неведенья и беспомощности раздражало.
Но Щац не взяла трубку. Тогда я набрал номер Тони.
- Что ты хотел, Левушка? - Тоня ответила сразу. - У меня скоро педсовет.
- Скажи номер квартиры, в которой живет Сима Шац, - с ходу попросил я.
- Что? Зачем тебе? - искренне удивилась Тоня.
Я замялся. Не объяснишь ведь Тоне, что у меня, как у суеверной бабки, дурное предчувствие.
- Она забыла у меня на занятии одну вещь… - начал я.
- Какую вещь? - не отставала Тоня. Когда дело касалось Симы, она становилась какой-то настороженной и напряженной.
- Какая разница? - снова вышел я из себя. - Это наши с ней дела. Скажи номер квартиры. Пожалуйста, - все-таки напоследок добавил я «волшебное слово».
Тоня назвала мне точный адрес Шац, хотя дом и подъезд я и так уже знал. И наказала обязательно ей перезвонить и рассказать о наших занятиях. Сейчас ей об этом разговаривать было некогда.
Несмотря на собравшиеся тучи, на улицу я выскочил без зонта, и на половине пути меня застал майский ливень. Вокруг угрожающе сверкали молнии, и гром раскалывал темно-серое небо. Улицы тут же опустели. Разбрызгивая лужи на тротуаре, я добежал до дома Симы. В прохладном пустом подъезде из-за грозы было темно. Я долго стучал в дверь. Звонок не работал. Меня не покидало чувство, что Сима дома, но не хочет мне открывать. Наконец замок щелкнул, дверь приотворилась. В образовавшейся щели показалась Сима.
- Чего тебе, Стахович? - спросила она устало.
- Ты не пришла на занятие, - глупо и растерянно ответил я, чувствуя, как с волос до сих пор скатывается холодная дождевая вода.
- Ага, - согласилась Сима. И с нескрываемым сарказмом добавила: - Я сегодня не подготовилась. Извини.
Я на это ничего не ответил. Продолжил разглядывать лицо Симы в полусумраке. Ее карие глаза сейчас казались совсем черными как уголь. И все-таки я разглядел его. Синяк под левым глазом, который Сима, по всей видимости, пыталась замаскировать…
Внутри полыхнуло.
- Сима, он тебя бьет? - резко спросил я. После ливня мокрая рубашка неприятно липла к телу, и меня пронзила дрожь.
- Какая тебе разница? - нахмурилась Сима, собираясь захлопнуть дверь перед моим носом.
- Он тебя бьет? - повторил я упрямо свой вопрос.
- Стахович, уходи! - попросила Сима, все-таки закрывая дверь. Но я тут же подставил ногу, не давая ей этого сделать.
Шац подняла на меня испуганные глаза.
- Ты чего задумал?
- Он дома?
- Нет. Он на работе, не волнуйся.
- Я замерз и хочу чаю, - заявил я, даже не думая убирать ногу.
Тогда Сима тяжело вздохнула и наконец шире распахнула дверь.
- Ладно, заходи. Чувствую, от тебя все равно не отделаешься.
Темный коридор с непривычки показался очень узким. Я быстро разулся и прошел вслед за Симой, по пути осторожно осматриваясь. Чистенько, уютно. Даже не скажешь, что здесь живет пьющий мужчина с дочерью-подростком. Сима, заметив мой изучающий взгляд, сказала:
- Весь день прибиралась. Вместо уроков.
Мы прошли на небольшую кухню. Ливень за окном не утихал. Сима включила свет и поставила на плиту чайник.
- К чаю только ничего нет.
- Да я так, - внезапно смутился я. Чай-то ведь был всего лишь предлогом. - Погреться. На улице скверно.
Сима взглянула на блестящее, залитое дождем окно и усмехнулась.
Капли гулко барабанили по карнизу, чайник уютно шумел. Я молчал. И Сима тоже молчала. Я ждал, когда она первой начнет разговор. Наконец чайник засвистел. Тогда Сима встала у плиты, выключила конфорку и, не оборачиваясь, глухо начала:
- Ты не подумай только, что у нас всегда так. Вообще-то он меня любит. Сильно любит. Переживал, выпил, сорвался…
Последние слова Сима проговорила сбивчиво и будто через силу.
- Сорвался? - откликнулся я. - Поднять руку на слабого, на собственную дочь, мог только моральный…
Сима резко развернулась и перебила меня:
- Лев! Ты ничего не знаешь. Отец очень изменился за последние два года. Ему тяжело. Нам всем… тяжело.
Она поставила передо мной чашку с горячим чаем.
- Ты не хочешь об этом поговорить? - осторожно спросил я.
Сима села напротив. Подперла голову рукой и уставилась куда-то мимо меня.
- Нет, не хочу, - наконец ответила она. - По крайней мере, не сегодня. Про маму тяжело говорить. А про папу и сказать нечего. Потому что его будто теперь тоже нет. Понимаешь, отца больше не существует.
Я, если честно, не особо понимал, но на всякий случай кивнул. Если его не существует, то кто-то же поставил Симе синяк под глазом?
Отпил горячий чай. Сима придвинула мне блюдечко со смородиновым вареньем.
- Вот, держи. Соседка угостила.
Дождь за окном так разошелся, что, казалось, готов был затопить весь мир. Порывистый ветер раскачивал деревья с молодой зеленой листвой.
- Но зато теперь я еще больше хочу уехать с Лялей, - сказала Сима. - Я устала. Мне нужно развеяться… Ехать по дороге на фоне закатного желтого неба. Смотреть, как вдалеке топорщатся верхушки темных сосен. И работать, много физически работать, не думая ни о чем. Вставать рано, на рассвете. Смотреть, как багровое солнце поднимается над опушкой леса… И слушать пение птиц. Сво-бо-да.
Шац так здорово все расписала, что мне тоже захотелось «отвлечься». Хорошо, что Тоня согласилась помочь мне с вылазкой на фест…
- И если бы не Степа… - удрученно вздохнула Сима.
- А кто такой Степа? - тут же спросил я.
- Лялин приятель. Страшный и неприятный человек. Ляля его с собой брать собрался. И дружков Степы - тоже. Вот с кем я никуда ехать не хочу. Но у Степы есть главное - машина. Без машины нам до Медведево не добраться. Вот если бы была тачка…
- Все в итоге образуется, - сказал я.
Сима покачала головой.
- Это утопия, Стахович. Нет никакой силы мысли… И кармы никакой нет. Все просто случается. Независимо от того, заслужили мы это или нет. Если тебе положено прожить что-то, ты это проживешь. И переживешь. Никогда не знаешь, что тебе еще уготовлено. Оттого и жить страшно.
- А это фатализм, Шац, - сказал я.
- Наверное.
Сладкий горячий чай обжигал рот. С нарастающим раскатом гремел за окном гром.
- Мне тоже досталось из-за того, что я опоздал, - сказал я, чтобы просто поддержать разговор. И тут же устыдился своих слов. Мое «досталось» не шло ни в какое сравнение с тем, как отец Симы поступил с ней. - Обычно, если я или сестра задерживаемся хоть на десять минут, мать сразу обзванивает все больницы и морги.
- Мне кажется, это тоже ненормально, - сказала Сима.
- Кто определяет степень нормальности?
- Моя мама всегда давала мне полную свободу и никогда ни в чем не ограничивала, - возразила Сима. Она не хотела говорить о матери, поэтому я ловил каждую ничтожную крупицу информации. - Правда, не всегда я оправдывала ее доверие, потому что в неприятности все-таки влипала. С Лялей попробуй не влипнуть.
- Давно дружите? - спросил я.
Сима кивнула и отпила чай.
- С детства. Мне было семь, ему шесть. Мы познакомились во дворе. Ляля прилип языком к железным качелям, а я его отдирала. Схватила за талию и потянула, как дед репку.
Такое знакомство показалось мне забавным, поэтому я улыбнулся.
- Тебя теперь посадят под домашний арест? - спросила Сима.
- У нас есть одна страшная семейная тайна, - ответил я. И внезапно для самого себя добавил: - Хочешь, тебе ее открою?
Шац кивнула. Тогда под дробный стук дождя за окном я поведал Симе то, о чем никогда и никому раньше не рассказывал.
СЕРИЯ ВОСЬМАЯ
СИМА
Вечерний ветер обдувал лица, ерошил светлые кудри на Лялином затылке, трепал полы моей расстегнутой куртки. Ляля оглядывался по сторонам, переминаясь с ноги на ногу. За нашими спинами глухо грохотала музыка, вдалеке слышался вой сирены. Ветер подхватил пивную жестяную банку, и она со скрежетом пронеслась мимо нас по асфальту.
- Может, пойдем уже? - нахмурилась я.
- Сейчас-сейчас… Он уже наверняка подъезжает.
- Мне не нравится все это, - покачала я головой.
- Слушай, Симка, не нравится - домой топай. Ты всегда чем-то недовольна. Я тебя здесь стоять не заставляю.
Я лишь исподлобья взглянула на друга и снова уставилась на дорогу. Домой мне не хотелось. Отец после нашего семейного скандала, протрезвев, вроде как снова «навсегда завязал». Но больше мы с ним толком не общались. Хотя папа и предпринимал несмелую попытку выпросить у меня прощения. И я его даже вроде как простила… Наверное. Но оставаться с ним наедине в квартире пока не хотелось.
Яркий свет фар время от времени слепил глаза. К модному ночному клубу подъезжали машины, из которых выходили лощеные девицы и подтянутые парни. Большинство из них строгий фейсконтрольщик без проблем пропускал. Мы с Лялей рядом с этим клубом были как две белые вороны. На нас периодически косился здоровенный охранник, но пока ничего не говорил.
- Если твоему Степанову так надо, сам бы и передавал свои вещи.
- Он сам не может. Ногу сломал, - огрызнулся Ляля.
- А если это подстава? Ты хоть знаешь, что там? - кивнула я на небольшой сверток, который был у Ляли в руке.
- Я не имею привычки заглядывать в чужие пакеты, - отрезал Ляля.
- Какой ты, Ляля, правильный стал! И давно ли?
- Симка, ты поссориться хочешь?
- А если там наркота?
- Какая наркота? - насторожился Ляля. - Степа таким не занимается.
- Больно ты разбираешься, чем там твой Степа занимается, а чем нет. Ты же его почти не знаешь. А если там таблеточки какие-нибудь, перед клубом закинуться? - проворчала я. Проклинала себя на чем свет стоит из-за того, что снова потащилась с Лялей и теперь снова могу ввязаться в сомнительное мероприятие. Кто ж знал? Я думала, мы просто прогуляемся. - В жизни не поверю, что Степанова что-то связывает с ребятами, которые в этот клуб захаживают. Разные уровни, понимаешь, Лялин? Социальное расслоение, все дела… Не может у него быть таких друзей. Никаких общих интересов.
В этот момент будто в доказательство моих слов мимо нас прошли разукрашенные девицы в брендовых шмотках. Они что-то увлеченно обсуждали. Одна из них, заприметив нас, скользнула оценивающим и каким-то насмешливым взглядом, чем очень меня разозлила. Девицы без труда прошли фейсконтроль и скрылись за высокими стеклянными дверями ночного клуба.
- Ждем еще пять минут и сваливаем, - сердито проговорила я.
Ляля, ежась на ветру, снова хотел мне что-то возразить, но тут к клубу подкатил черный «БМВ». Оттуда вышел серьезный дядя в дорогом костюме. Подошел к задней двери, распахнул ее и помог своей спутнице выбраться из тачки. Я во все глаза уставилась на нее. Сейчас, пусть и в свете тех же уличных фонарей, она совсем не была похожа на ту самую девушку, которая прогуливалась за руку по вечернему городу вместе со Стаховичем. Теперь вместо того симпатичного плаща на плечи была накинута коротенькая кожаная куртка. Мини-платье в блестках, высокие каблуки, крупные кольца в ушах. Светлые густые волосы собраны в высокую прическу. На узком красивом лице девушки появилась кокетливая улыбка. Вот она взяла под руку своего спутника, и они не спеша двинулись в нашу сторону. Мужик же производил не самое приятное впечатление. Лысый, бородатый, с озлобленным взглядом. Он косился по сторонам, явно кого-то высматривая.
- Кажется, наш клиент, - негромко произнес Ляля и шагнул навстречу импозантной парочке. А я все не могла оторвать взгляд от девушки. Она и сегодня была невероятно хороша собой… Но стала вдруг абсолютно другой. Совсем другой. Если бы тот вечер, когда я увидела их со Львом, так не врезался бы мне в память, я бы ее сроду не признала.
- Ты от Степы? - негромко спросил мужик у Ляли без какого-либо приветствия.
- Ага, - ответил Ляля.
Мужик скользнул по мне презрительным взглядом, и я только сейчас вспомнила, что мой синяк под глазом так и не сошел.
- Измельчал народ у Степанова. Еще б детсадовцев подослал, - покачал головой лысый мужик.
Он взял из рук оскорбленного до глубины души, но помалкивающего Ляли небольшой сверток и протянул своей девушке. Та поспешно убрала его в сумочку. Если б не Ляля, я бы не удержалась и глянула, что там в этом пакете. Хотя, может, и лучше - меньше знаешь, крепче спишь? Я буквально гипнотизировала девушку взглядом. Пару раз она равнодушно посмотрела на меня в ответ. Конечно, она ведь понятия не имела, кто я такая. Хотя мы какое-то время и учились в одной гимназии. Но наверняка первая красавица школы, как и все остальные, меня там не замечала. Да ей бы и в голову не пришло, что кто-то из ее элитной гимназии в этот пятничный вечер мог передавать подозрительный пакет недалеко от ночного клуба.
Когда с делом было покончено, девушка снова осторожно взяла под руку своего взрослого кавалера, и они пошли к клубу. Ляля все еще пыхтел из-за того, что его прозвали детсадовцем. Потом перехватил мой растерянный взгляд и кивнул в сторону дома.
- Ну все? Пойдем?
- Ты не узнал ее? - спросила я, снова обернувшись к клубу.
- Кого - ее? - не понял Ляля.
- Девушку. Мы ее видели тогда с моим одноклассником… Ну, с Левой.
- А? Так это она? - Ляля тоже уставился на вход в клуб. В этот момент парочка как раз благополучно прошла фейсконтроль. - Телка Ричарда Львиное Сердце?
- Она, она… Я сама ее не сразу узнала в таком откровенном прикиде.
- Тогда у меня для твоего одноклассника плохие новости, - хохотнул Ляля. - Он теперь не Лев… а настоящий Олень. Рогатый.
- Перестань, Ляля, это не смешно, - поморщилась я.
- Почему это? Ты за него так переживаешь? - с подозрением покосился на меня друг.
Я не успела ответить. В этот момент на опустевшую улицу из здания клуба вышли разгоряченные шумные танцовщицы. Они были в седых париках с завитками-буклями, как в фильме «Мария-Антуанетта», и в коротких пышных юбках. Ноги у всех от ушей. Макияж странный: бледные припудренные лица с нарисованными мушками на щеках. Не знаю, какая тематика была на вечеринке, но посреди горящих высотных домов танцовщицы выглядели очень необычно. Девушки оживленно болтали, что-то выкрикивали и громко хохотали на всю улицу. Поэтому я и примолкла. Когда мы проходили мимо, одна из танцовщиц схватила Лялю за рукав.
- Какой птенчик гуляет так поздно. Мамочка не потеряла?
Ляля пользовался популярностью у девушек. Внешность ангельская, лицо до неприличия смазливое. Знали бы эти девушки Лялин вредный характер… Несмотря на возраст, Ляля не растерялся рядом со взрослой девицей и тут же положил руку на талию танцовщицы.
- Мамочка, наоборот, нашлась, - самодовольно заявил Ляля. - Привет!
Другие девушки снова захохотали, а та, что изначально хотела подколоть Лялю, взвилась и стала его отпихивать:
- Вот малолетки пошли! Вы видели это? Иди куда шел, пацан…
Внезапно от их визгливого хохота, городского шума, табачного дыма и глухих однообразных басов меня повело куда-то в сторону. И бледные лица в седых париках замельтешили, как узоры в калейдоскопе. Ляля, мгновенно сбросив с себя ухмылку Дон Жуана, сделался озадаченным и подхватил меня под руки.
- Сим, ты чего? - обеспокоенно спросил он.
- Что с малой? - Девушки перестали смеяться. Их голоса доносились откуда-то издалека. - Вода есть у кого-нибудь? Воды!
Откуда-то появилась вожделенная бутылка с водой. Скамеек поблизости не было, поэтому Ляля заботливо отвел меня в сторону и усадил на высокий бордюр проезжей части. За спиной с шумом проносились машины.
- Шац, ты коньки отбросить решила? - обеспокоенно спросил друг, заглядывая мне в глаза.
Я принялась жадно пить воду. Постепенно воздух вернулся в легкие, и тошнота прошла. Грудь больше не сдавливало, в глазах не темнело… Хотя сердце по-прежнему билось часто-часто. Я задышала как рыба, выброшенная на берег.
- Ты перенервничала, - констатировал Ляля. - Паничку словила. Я про такое читал. Слишком много на тебя навалилось.
Конечно, Ляля имел в виду нашу ссору с отцом, когда тот впервые поднял на меня руку.
- Годовые контрольные скоро, - выдавила я. Хотя контрольные меня волновали меньше всего. И Ляля это знал. А панические атаки уже случались со мной раньше, как раз пару лет назад. Но уже давно не повторялись.
Ляля как-то печально улыбнулся и предложил:
- Переночуешь сегодня у меня? Я сам позвоню твоему отцу и скажу, что ты останешься у нас.
Отцу было стыдно за нашу ссору, и он сам избегал меня. Поэтому, скорее всего, без проблем бы отпустил с ночевкой к Ляле. Тем более он не в курсе, что Лялина мама задержалась у родственников…
- Можешь вообще у меня пожить. Ты когда в последний раз нормально ела?
- Ляля, я хорошо питаюсь.
- Мне мама столько котлет наморозила. Я в жизни один не съем. Сим, приходи ко мне, пожалуйста.
Ляля сидел передо мной на коленях. Взял мои ладони и притянул к своему лицу.
- Ты бледная и совсем худая. Тебе бы написать свои дурацкие контрольные и уехать куда-нибудь. Развеяться.
- Заняться чем-то нелегальным? - усмехнулась я.
- Да почему сразу нелегальным? Все будет пучком. Только тачку бы нам теперь найти. Степа-то ногу сломал, блин.
Мы молчали. Шум машин за спиной успокаивал. Украшенное здание клуба дрожало огнями.
- Ну? - спросил наконец Ляля. - Ко мне?
- Идем, - кивнула я.
Ляля махом встал на ноги, протянул мне руку и помог подняться. По-свойски обнял за плечи. Я устало привалилась к нему, и вдвоем мы направились в сторону нашего двора.
- Как думаешь, нужно рассказать Льву, что его девушка… ну… - начала я, осторожно подняв голову и посмотрев сбоку на задумчивого Лялю. - Ну… изменяет ему. Или мы все не так поняли? Знаешь, как это обычно бывает…
- Сдается мне, что мы все так поняли, - отозвался Ляля. - Мне, конечно, не особо нравится твой Лева. Но пацана жалко.
Я не стала уточнять, почему для Ляли Стахович вдруг стал «моим». Только вздохнула:
- И мне его жалко. Ты знал, что родители держат его в ежовых рукавицах?
- Значит, заслужил, - хмыкнул Ляля. - Меня мать тоже ремнем в детстве хлестала.
- Но тебе это никак не помогло, - покачала я головой. - У него другая причина. А впрочем…
Я замолчала. Ведь не имела права рассказывать чужую тайну. Да и Ляля вряд ли проникся бы семейной драмой, потому что черствый сухарь. Если бы я рассказала ему, что Стахович потерял старшего брата, друг обязательно бы возразил: «Но ведь он его даже не знал…»
Ляля накормил меня бутербродами со сладким чаем, а затем постелил в большой комнате, где обычно спала его мама. Сам же отправился играть в «Контру» по сети. Его старенький компьютер гудел так, что слышно было даже в моей комнате. Я ворочалась, пыталась уснуть, разглядывала тени на потолке. Но сон так и не приходил. Я уже давно мучилась бессонницей и не знала, что с этим делать…
Прокручивала в голове нашу последнюю встречу со Стаховичем, когда он внезапно пришел ко мне домой. Тогда я замерла у глазка и долго разглядывала одноклассника под гулкий стук сердца. Я снова испытала волнение, которое испытывала только рядом со Львом. Встречаться с ним в тот день не хотелось. Было стыдно за свой синяк. Что бы Стахович подумал обо мне? Об отце? Хотя, как выяснилось, у Льва в семье тоже было не все так гладко. А поначалу ведь его жизнь казалась такой благополучной: с нарядным полом в парадной в синюю шашечку, ароматом выпечки в квартире и с книжными полками до самого потолка…
В тот вечер Лев и рассказал мне свою печальную историю.
- Мама родила в восемнадцать, - негромко начал Стахович, машинально размешивая ложечкой чай. - Родила рано. И как сама потом призналась, не нагулялась еще. Воспитанием они с отцом особо не занимались. Старшего брата отдали на руки бабушке… Она еще тогда была полна сил. И сама только-только родила второго позднего ребенка - Тоню. Да, мой брат и Антонина Юрьевна родились в один год. Они с Тоней ровесники и росли вместе, всегда были вдвоем. Прямо как мы сейчас с Лилей. Вроде в одной семье воспитывались, только Тоня с детства - отличница, умница, активистка. А мой брат всегда был оболтусом, а повзрослев, попал в дурную компанию. Это было в девяностые. Ни бабушка с дедушкой, ни родители, ни Тоня не заметили, как он подсел на наркоту. Поняли, только когда вещи стали из дома пропадать. Мой брат, «из богатенькой семьи», для его дружков, уродов, был как дойная корова. Зависимый и безотказный.
- Когда его не стало? - спросила я, затаив дыхание.
- Он умер за четыре года до нашего с Лилей рождения. И я практически ничего о нем не знаю. Ни мать, ни отец не любят рассказывать… Как ты… Про своих родителей. Я сейчас живу в его комнате. От брата осталась коробка с кассетами и пара плакатов с Брюсом Ли. Мы с Лилей знаем, какую музыку он любил. И что фанател по спортивным драмам. А еще обожал торт домашний, «Наполеон». Сначала бабушка его пекла ему на день рождения… Потом, когда ее не стало, этим начала заниматься мама. Каждый год, в мае, в день рождения брата мы едим «Наполеон». Ненавижу этот торт. У меня с ним самые дурацкие ассоциации. Мы с Лилей как-то оцифрованную пленку смотрели из девяностых. Жутко, конечно. Я ведь с братом практически одно лицо. Даже та же мимика. Будто реинкарнация.
У меня от рассказа Льва холодок пробежал по спине.
- Как это страшно… - сказала я. - Пережить своего ребенка. Значит, теперь родители не хотят допускать чудовищных ошибок прошлого?
- Я понимаю их. Но все чаще такое бессилие ощущаю… Будто осознаю, что ничего уже нельзя с этим сделать. У мамы своя боль. Мне кажется, что она уже давно не в себе.
Взгляд Стаховича был таким потухшим и потерянным, что у меня от жалости сердце разрывалось. Я перегнулась через стол и осторожно дотронулась до его руки.
- У меня шашки есть, - сказала я. - Хочешь, сыграем?
Лев просидел у меня до самого вечера. Мы поиграли в шашки, пересмотрели YouTube. Потом Стахович сходил в магазин за макаронами с сосисками. Это и был наш ужин. А потом я уснула. Сама не поняла, как вырубилась прямо в кресле. Бессонная слезная ночь после скандала с отцом дала о себе знать. Проспала до утра. А когда проснулась, поняла, что снова опоздала в школу… Хотя из-за синяка под глазом все равно идти на уроки не собиралась. А еще обнаружила, что Стахович вымыл посуду, прежде чем уйти…
В соседней комнате по-прежнему гудел старенький компьютер. Ляля негромко ругался. С мыслей о Льве я переключилась на его неверную девушку, потом на Лялю, который связался с этим дурацким Степой, потом на ссору с отцом… От колеблющегося света уличного фонаря на потолке плясали тени. Потом вдруг задрожали, расползлись в разные стороны… И я наконец уснула.
ЛЕВ
Лялю я встретил во дворе нашей гимназии. Мы с Лилей шли после уроков к воротам, а он в этот момент как раз благополучно миновал калитку, оснащенную домофоном. Лиля что-то оживленно мне рассказывала, как обычно, повиснув на локте. Глупые школьные сплетни, которые я слушал вполуха. Но без этих ежедневных «важных новостей» Лиля не была бы собой, поэтому я давно уже с этим смирился.
Я не ожидал увидеть здесь друга Шац, поэтому поначалу скользнул по нему равнодушным взглядом. Но узнав, притормозил. Ляля тоже встал как вкопанный. Мы посмотрели друг на друга, как заклятые враги, но все-таки протянули руки для рукопожатия.
- Здорово, - первым поздоровался Ляля.
- Привет. Ты здесь какими судьбами?
Наверняка Лялина школа находилась в противоположной стороне от нашей гимназии. Учитывая, где расположен дом, в котором живут Ляля и Сима… Скорее всего, Ляля посещал школу в соседнем дворе.
- Я тетрадь Симкину принес, - сказал Ляля, стягивая со спины рюкзак. - Она ж за учебу взялась. Долги сдает. Вот делать нефиг.
Я заметил, как Лилька с интересом разглядывала Лялю. Тот, доставая тетрадь, перевел недружелюбный взгляд с меня и тоже без всякого стеснения уставился на сестру.
- Как Сима себя чувствует? - спросил я. Мы так и не виделись после того, как я приходил к ней домой. Не списывались и не созванивались. Было неудобно из-за того, что я сунулся в чужое личное пространство, когда Симе, возможно, это и не было нужно. В конце концов, если бы она хотела, то сама написала бы или позвонила… Значит, пока ей просто не до меня.
- Нормалек, - откликнулся Ляля, так и не сводя взгляда с Лильки. - В понедельник уже, наверное, в школу притащится. Она пока у меня живет.
- Вот как, - сухо сказал я. - Понятно.
В этот момент Лилю окликнула одна из ее одноклассниц. Тогда Лиля отпустила мою руку, еще раз кокетливо взглянула на Лялю (такая уж у меня сестра) и, бросив: «Без меня не уходи, я быстро», унеслась к подружке. Ляля проводил ее таким пожирающим взглядом, что я непроизвольно нахмурился.
- Новая подружка? - кивнул он вслед удаляющейся Лиле.
- Это моя сестра, - сказал я.
- А… Мискузи, - широко улыбнулся Ляля. - Думал, у вас так положено. Вы типа этих… Свингеров.
- Свингеров? - удивился я. - Ты головой стукнулся?
- Ничем я не стукался, - огрызнулся Ляля. - Тебе Симка, что ли, не говорила?
- Не говорила что?
- Ясно. Ну, я так и думал, - вздохнул Ляля. - Тогда я тебе скажу. По-братски. Мужская солидарность, как говорится. Твоя девушка тебе мозги пудрит.
- Ты знаком с моей девушкой?
Я ничего не понимал. Где Ляля мог пересечься с Аксиньей? Да еще и Сима, оказывается, в курсе…
Ляля перехватил мой озадаченный взгляд и серьезно сказал:
- Долго объяснять. Но поверь, я не шучу. Просто спроси, где она была вечером в эту пятницу. Вдруг недалеко от клуба прогуливалась кое с кем? Я не знаю, может, это и был ее старший брат или папа… Но что-то мне подсказывает, что дочерей и племянниц за задницы так не мацают. Хотя у вас, богатеньких, могут быть свои причуды.
Я не сводил с Ляли непонимающего и настороженного взгляда. Почти летнее солнце светило так ярко, что было больно глазам. Раздражающе пахло горячим асфальтом, и от воротничка рубашки вдруг неприятно зачесалась шея. Раздражал и сам Ляля, который будто бы знал больше моего. А потом вдруг подмигнул и нагло заявил:
- Нет, ну сестра у тебя, конечно, просто пушка.
После его слов захотелось ему врезать, но я сдержался. Этому пацану ничего не светит с Лилей. Она бы точно быстро его с небес на землю спустила и сбила всю спесь. Заметив мой недобрый взгляд, Ляля панибратски хлопнул меня по плечу.
- Гонцам за плохие вести вроде башку сносят. Но спасибо, что не тронул. Ну, бывай! Разберись там с бабой своей. А мне надо тетрадь отдать в тридцать третий кабинет.
Лиля в это время вернулась ко мне. Снова удивленно взглянула на Лялю, а когда тот ей на прощание подмигнул, презрительно фыркнула.
- Это кто такой? - спросила она, оглядываясь. - Зачем ты с ним общался?
- Лучший друг Серафимы.
- Смешной какой-то… Себе на уме. Лева, а что у тебя с лицом? Ты узнал что-то неприятное?
Я и сам толком не понимал, что чувствовал в этот момент. И поначалу стал сам себе противен из-за того, что ничуть не усомнился в его словах. Хотя Аксинья - моя девушка. А этого Лялю вижу второй раз в жизни и снова не испытываю к нему особой симпатии.
С каждой новой секундой внутри себя я заводился все сильнее. Мне захотелось немедленно сорваться и уехать к студгородку, чтобы встретить Аксинью. У нее как раз скоро должны были закончиться пары. Лиля продолжала смотреть на меня с беспокойством.
- Так, Лева, мне твое лицо не нравится. Ты снова стал психованным. Что сказал тебе этот милый кудрявый мальчик?
- Я кое-что вспомнил, - ответил я. Говорить Лиле гадости о своей девушке не хотелось. Сестре и так не особо нравилась Аксинья… Когда Белорецкая еще училась в нашей школе, они вроде как были соперницами. - Одна дойдешь?
- Да, поди, не заблужусь, - усмехнулась Лиля. - А маме что сказать? Она ведь уже дома.
- Скажи, что он погиб с честью.
- Да ну тебя, идиот, - пихнула меня кулаком в плечо сестра. - Ты к ужину хоть вернись. А то опять скандал закатит.
Я с нетерпением посмотрел на наручные часы.
- Ладно, беги, - сжалилась надо мной сестра. И я был ей очень благодарен за то, что в этот раз она не пристала с расспросами. - Придумаю что-нибудь.
На прощание я приобнял сестру и быстрым шагом направился в сторону трамвайной остановки. До универа Аксиньи было пятнадцать минут езды. Главное, успеть застать ее.
Весь путь я страшно грузился под громыхание пустого трамвая. Мне не хотелось верить Ляле, но дурное предчувствие не отпускало. В голову лезли только тревожные мысли.
Полчаса я просидел на нагретом каменном бордюре напротив входа, прежде чем увидел на крыльце Аксинью. Она с подругами вышла из здания университета вместе с громкой трелью звонка. Лучи майского солнца еще больше золотили ее волосы, и я снова подумал, что Аксинья - самая красивая девушка на свете. Но будто бы больше не моя. Да и никогда моей не была.
Аксинья весело смеялась, слушая своих подруг. Затем она оглядела двор и встретилась со мной взглядом. Тут же перестала смеяться и поменялась в лице. Я никогда не встречал ее около университета. Сначала не получалось по времени, а потом Аксинья мне запретила. И хотя я выглядел старше своего возраста, Белорецкая все равно скрывала от своих подруг, что встречается со школьником.
Вот она что-то негромко сказала им и сбежала со ступеней крыльца, размахивая сумочкой. Подбежала ко мне, быстро чмокнула в щеку и, схватив за рукав, повела под тень старого клена.
- Привет! Ты что здесь делаешь? - немного обескураженно спросила она, оглядываясь по сторонам.
- У тебя новая сумка? - спросил я каким-то незнакомым глухим голосом. Я знал эту фирму и цену на сумку тоже знал. Лилька бредила такой и просила у отца подарить на конец учебного года. Оттого и старалась закончить год без троек.
- Ты заметил? - произнесла уже знакомую фразу Аксинья, от которой меня немного замутило. Внутренний голос продолжал горьким ядом разъедать все внутри.
- Заметил.
- Что с тобой? - забеспокоилась теперь Аксинья. - Зачем ты приехал? Что-то случилось?
- Где ты была в пятницу?
- В пятницу? - растерялась Аксинья. Затем словно собралась с духом и насмешливо произнесла: - Готовилась к зачету. А потом спать пораньше легла. Я же тебе писала, забыл? К чему вообще эти вопросы? Ты меня в чем-то подозреваешь?
- Тебя видели в клубе, - прямо сказал я и добавил: - Не одну.
- Кто видел? - тут же ответила Аксинья. - Это все неправда.
- Один мой знакомый видел. Есть фото.
Фотографий у меня, разумеется, никаких не было. Но они и не нужны. Видя бегающий взгляд Аксиньи, я понял, что можно обойтись и без вещественных доказательств. Ее выдали глаза, которые тут же заблестели виноватыми слезами.
И если бы не странное поведение Аксиньи, когда она без объяснения причин вдруг куда-то пропадала, я бы никогда не поверил Ляле. Но сомнения закрадывались уже давно. А еще я вспомнил наш с Лилей неприятный разговор, когда сестра удивлялась, откуда у Аксиньи деньги на классную квартиру в центре. Когда-то Белорецкая действительно жила в обеспеченной семье, но после развода отец уехал в другой город и, похоже, откровенно забил на дочь. Хотя Аксинья все это время уверяла в обратном. Говорила, что отец раскаивается и поэтому одаривает ее подарками. «И для чего она с тобой? - вопрошала сестра. - С ее запросами не удивлюсь, если спонсора себе какого-нибудь найдет рано или поздно. А что ты ей можешь сейчас дать? Только красоту и молодость. Обычный школьник, пусть и из богатой семьи…» Помню, как в тот раз я разозлился на Лилю. Это был один из редких случаев, когда мы с сестрой сильно поссорились.
Аксинья даже не оправдывалась. Стояла передо мной, опустив голову. Моя первая любовь. Девушка, пронзившая сердце.
Наконец Аксинья посмотрела на меня в упор глазами, полными слез.
- Прости, - только и сказала она. - Все это не всерьез. Я тебя люблю. Ты хороший, Лева. Нам ведь так здорово вместе. Хочу, чтобы ты был единственным…
Я не верил ее словам. И чем больше она говорила, глупо оправдываясь, тем хуже я себя чувствовал. Тело вдруг показалось недвижимым и тяжелым. Будто в мокрой отяжелевшей одежде меня потянуло на самое дно. Когда в глазах темнеет и не хватает воздуха… Меня еще ни разу в жизни никто не предавал. Я был пустым и разбитым.
Я ее даже не дослушал. Развернулся и на тяжелых ватных ногах пошел в сторону остановки. Аксинья, забив на подруг, кричала мне вслед, что я когда-нибудь все пойму и ее прощу. А пока мне просто надо остыть и обо всем подумать. Но я понял, что уже остыл. Практически мгновенно. Правда, перед этим сгорев до самых щепок.
Не помню, как добрался до дома. Слез не было, но в горле все-таки застрял неприятный солоноватый комок. Я ни разу в жизни не переживал такое и поэтому просто не знал, как себя вести. И из-за девчонки никогда не плакал.
На автомате разувшись, прошел в комнату. Мама, как обычно, увязалась с расспросами, почему я после школы не вернулся домой вместе с Лилей.
Не выдержав, я на нее сорвался. Крикнул ей в лицо, чтобы она хотя бы сегодня оставила меня в покое, и громко хлопнул дверью.
Мне по-прежнему не хватало воздуха. Тогда я распахнул настежь окно и повалился в одежде на кровать. Лежал, уставившись в потолок, под шум проносящихся по проспекту машин. В школьной сумке безостановочно вибрировал телефон. Слезы больше не душили, но внутри поселилась незнакомая ледяная пустота.
Кто говорил, что любовь спасет мир? Она его только рушит.
СЕРИЯ ДЕВЯТАЯ
СИМА
Я так боялась конца мая из-за всех итоговых контрольных, но, как оказалось, совершенно напрасно. Последние пару недель мы со Стаховичем с небывалым для меня энтузиазмом взялись за учебу. Я пропадала у него дома неприличное количество времени. Даже строгая мама Льва смирилась с моим присутствием и относилась ко мне уже не так враждебно. Помимо истории Стахович предложил мне помочь закрыть долги и по другим предметам, по которым я отставала. А я, не желая ударить перед ним в грязь лицом, старательно выполняла все задания, которые Лев мне поручал. Разумеется, круглой отличницы из меня не получилось, все равно вышло приличное количество троек, но учебный год закончился намного лучше, чем я себе представляла.
Лев все это время активно мне помогал, но часто во время наших занятий был каким-то отстраненным и молчаливым. Нет, со мной он держался приветливо. Временами, как обычно, подкалывал. Но все равно было чувство, что что-то его сильно гложет. Наверняка это из-за той красивой девушки, с которой он расстался в начале мая. Ляля тогда сразу поведал мне, что рассказал Льву о встрече у клуба. Раз уж я, видите ли, не осмелилась. Я сказала, что лезть в чужие отношения некрасиво, а Ляля возразил, что видеть, как делают из твоего приятеля посмешище, и молчать - еще более скверный поступок.
Поначалу Лев выглядел сломленным. Конечно, я должна была сочувствовать ему, но никакого сочувствия не было. Только непонятное злорадство. Этого чувства я стыдилась и не могла взять в толк, откуда оно вообще во мне вдруг появилось. Но ничего не могла с собой поделать.
За это время случилось и еще кое-что… Конечно, Стахович не мог промолчать и растрепал своей тете все, что произошло у нас дома. Поэтому, как только синяк сошел и я вернулась в школу, Антонина Юрьевна подловила меня у входа. Снова потащила в кабинет, расспрашивала обо всем, ахала, охала, чем вгоняла в тоску. Мне хотелось поскорее обо всем забыть, а она наоборот - снова нагнетала.
Не хватало мне проблем с отцом, так еще и годовые контрольные… Конечно, больше всего я переживала из-за истории. Именно от нее зависела моя судьба. Теперь мне вдруг стало принципиально перевестись в одиннадцатый. Как круто все поменял всего лишь один месяц. Мне даже было плевать на Бурыкину и Шандареву. Благодаря Стаховичу я впервые ощущала в этой школе поддержку не только от Антонины Юрьевны…
Контрольная была написана аж на четверку. И хотя мы со Львом проработали все вопросы, которые он откуда-то заранее достал, мне все равно не верилось. А Грымзе - тем более. Историчка даже оставила меня после уроков и долго пытала, откуда я все могла списать. Задавала дополнительные вопросы, на которые я с легкостью отвечала. Лев предугадал практически все, о чем могла спросить Грымза. В итоге я справилась со всеми ее вопросами, а историчка осталась в недоумении. В конце «допроса» ее тонкие губы даже сложились в легкую улыбку. Это было настоящей победой.
Из кабинета истории я вышла последней. Все уже давным-давно разошлись по домам. И каково же было мое удивление, когда в конце школьного коридора я обнаружила Стаховича. Он стоял и ждал меня с результатами за контрольную работу. Меня. Ждал. Стахович. Тот человек, который до этой весны со мной даже не здоровался. Тогда я снова в душе порадовалась тому, насколько мы сблизились за последнее время. Конечно, может, он просто переживал за свои педагогические способности, и ему было интересно, как я справилась в итоге с контрольной. Но мне было приятнее думать, что Лев все-таки искренне за меня переживает.
Чем ближе я подходила к Стаховичу, тем хуже у меня получалось сдерживать счастливую улыбку. И все-таки я развернула двойной лист с контрольной и продемонстрировала Льву оценку.
- Четверка? - разглядел Лев.
- Четверка, - счастливо кивнула я.
- Сима! Умница!
Неожиданно Лев заключил меня в объятия и, приподняв, закружил. А я так крепко обвила его шею руками и прижалась к нему, что от собственной смелости захватило дух. Сердце взволнованно и счастливо заколотилось.
Над нашими головами задребезжал школьный звонок. Лев выпустил меня из объятий, и мы неловко переглянулись. Его похвала была приятна, а объятия вызвали во мне непонятный трепет.
Вдвоем мы вышли из здания гимназии и прогулочным шагом направились по двору. Болтали о результате контрольной. Я в лицах изобразила наш с Грымзой диалог. Показала, какой забавной делалась историчка, когда я без проблем отвечала на каждый ее каверзный вопрос. Стаховича эта сценка веселила, и он искренне улыбался мне в ответ. Улыбка у него приятная, белозубая. Я по ней уже успела соскучиться. Казалось, что Лев наконец оттаял и снова стал самим собой.
Мы остановились недалеко от цветущей яблони. От ее запаха голова шла кругом. И я вдруг подумала, что сегодня один из самых счастливых дней в моей жизни. Мы со Львом стояли друг напротив друга и словно не хотели прощаться. Хотя нам нужно было расходиться в разные стороны. Начинать разговор после образовавшейся паузы было неловко. Поэтому мы просто молча стояли рядом.
- Как ваша поездка? - спросил наконец Лев.
- Если честно, под вопросом.
- Из-за того самого Степанова и его ноги?
- Ага. У него перелом со смещением, - вздохнула я. - Хотела бы позлорадствовать, потому как он не самый хороший человек, но все-таки не буду. А Ляля вообще в депрессии. Он так горел желанием отправиться на поиски сокровищ. К тому же, деньги должен… Если не получится вернуть, будет бесплатно в палатке горбатиться все лето. Хотя ему не повредит, конечно. Потому что за свои поступки нужно отвечать.
- Я могу помочь вам с тачкой, - внезапно предложил Лев.
- Серьезно? У тебя есть машина?
- Ну, не у меня… У друга. Макс Марвин. Он учился в нашей школе на пару классов старше.
Я припоминала этого Макса. Как-то мы сталкивались с ним в столовой. Самодовольный нахал влез без очереди, растолкав малышню. Марвин, высокий голубоглазый брюнет, считался в гимназии главным красавчиком, но лично меня такая смазливая внешность отталкивала. Тот же Стахович казался мне намного симпатичнее. И спокойнее. В общем, персона Макса Марвина мне всегда была неприятной. И я даже удивилась, что может связывать Стаховича и Марвина. Хотя месяц назад посчитала бы такую дружбу вполне закономерной, ведь думала, что Лев - зазнавшийся и посредственный. Но пообщавшись с ним ближе, поняла, что Стахович парень классный, добрый и, главное, неравнодушный. Было в нем еще что-то такое, что притягивало как магнит.
- Сима? - позвал меня Лев, заметив, что я впала в задумчивость.
- Марвин… - повторила я эхом. - Я помню его.
Стахович как-то странно усмехнулся.
- Кто не помнит Марвина?
Возможно, он даже решил, что я тоже когда-то была влюблена в Макса, как и все девчонки нашей школы. Но меня совершенно точно не привлекал такой типаж самовлюбленных товарищей. Хотя, если сравнивать Марвина и Степанова, компания Макса была бы куда приятнее. Он хотя бы не был преступным элементом.
- А какой резон Марвину ехать с нами? - удивилась я. Если честно, ни Марвин, ни Стахович не подходили на роль копателей. Такие, скорее, должны сидеть в модных кофейнях и попивать латте за триста рублей. Как и говорил про этих ребят Ляля.
- Если я его попрошу, резон найдется. Он мой друг, согласится, - ответил решительно Лев, вдруг снова став серьезным. - Мы хотели погнать в другое место, но планы поменялись.
Лев помрачнел, а я подумала, что наверняка все дело в его бывшей девушке, имя которой я даже не знала.
- В общем, я поговорю с Максом, - пообещал он.
- Я тоже поговорю с Лялей, - кивнула я.
Лялина, конечно, придется уговаривать, как и Марвина. От идеи снаряжаться в экспедицию вместе с этими ребятами Ляля явно будет не в восторге. Ему не нравился Лев, а от Марвина он бы вообще пришел в ужас. Потому что в Максиме сочеталось все, что так ненавидел Ляля в «избалованных мажорах».
- А мама? - осторожно спросила я.
Лев снова потух.
- Конечно, с мамой сложнее… Но у меня вроде как на июнь есть алиби.
Из уст Стаховича последняя фраза прозвучала как коварный план по завоеванию мира. Интересно, как отец отнесется к моему «побегу»? Только-только у нас начали налаживаться нормальные отношения после той крупной ссоры… Май был сложным. Нам и раньше было трудно найти общий язык, папа часто меня не понимал. А после того, как мамы не стало, мы и вовсе отдалились. Я уже как-то разоткровенничалась при Стаховиче, сказала, что отец словно тень. Будто его больше не существует. Так и есть. Все это время он винил себя за то, что произошло. Хотя его вины не было.
Несмотря на мрачные воспоминания, мир сегодня казался мне по-прежнему чудесным. За школьными воротами шумели машины, птицы вокруг пели и чирикали, почти летнее небо было ослепительно-синим, а от цветущих яблонь стоял упоительный запах. Да еще и Лев вдруг учтиво предложил проводить меня до дома, и я, конечно, согласилась. Лев провожал меня уже во второй раз, и, если честно, до этой весны никто из других парней не изъявлял такого желания. Не считая Ляли, конечно… Но Ляля - это не то. Ляля для меня - само собой разумеющееся. Как руки, ноги, голова… С ним можно обсудить все на свете, абсолютно ничего не стесняясь. Лев же - другой. С ним все по-особенному. Боишься что-нибудь ляпнуть невпопад, жадно ловишь каждый взгляд и движение. Меня все происходящее одновременно очень пугало, завораживало и приводило в восторг.
По пути до моего дома мы болтали об археологических экспедициях. Лев рассказал, как в Помпеях ученые раскопали закусочную с прилавком, на котором были изображены животные. А еще там были глиняные горшки с фрагментами козьего и утиного мяса. Конечно, Медведево - не Помпеи, но если бы нам удалось обнаружить какую-нибудь вещицу начала или, на худой конец, середины позапрошлого века… Этот разговор увлек нас обоих. Когда мы остановились у моего подъезда, Лев снова пообещал:
- Я поговорю с Марвиным.
- Поговори, - улыбнулась я. Все еще не верила, что это может произойти на самом деле - я поеду на поиски сокровищ со Стаховичем. От одной только мысли сердце ухнуло. Еще бы уломать Лялю… Хотя, с другой стороны, - а куда ему деваться? Машина есть только у Льва. Да и металлоискатель тоже появился у нас только благодаря Стаховичу.
Попрощались мы как-то скомканно. Потому что я разволновалась под пристальным взглядом Стаховича. И все-таки на прощание Лев притянул меня к себе и по-дружески обнял. Второй раз за день. И снова я почувствовала спокойствие и счастье.
В квартиру я поднималась в приподнятом настроении. Бежала вверх по лестнице, перепрыгивая сразу пару ступеней. Знала, что у отца сегодня выходной, и мне впервые за долгое время захотелось с ним поболтать. Попить вдвоем чай и рассказать о контрольной.
Входная дверь была не закрыта, но меня это ни капли не удивило. Из-за своей пагубной привычки отец стал очень рассеянным и часто оставлял дверь открытой. Тогда я решила тихонечко разуться, пройти в комнату и напугать папу. А затем, конечно, отчитать его за то, что он такой рассеянный.
Нагнувшись, я быстро развязала шнурки на одной кроссовке, сбросила ее с ноги и только теперь расслышала в квартире тихий женский голос. Так и замерла в темном коридоре, стоя на одной ноге и покачиваясь.
Голос этот был до боли знакомым, потому как принадлежал нашей директрисе.
- Как ты мог поднять на нее руку? - нервно вопрошала она. И я даже представила ее мимику в тот момент.
- Я уже извинился перед Симой, - сухо отвечал папа. - Тоня, зачем ты пришла?
- Извинился? Разве есть этому прощение? Ты хоть понимаешь, что можешь потерять и ее навсегда? Я просто обязана сообщить…
- Зачем ты пришла? - перебив ее, снова повторил отец. - Мы столько не виделись, и все было хорошо. Если бы не ты…
- Ох, не нужно только меня во всем винить, ладно? Мы оба хороши! И оба тогда этого хотели… А теперь ты выставляешь все так, будто я тебя, бедненького, совратила.
Затаив дыхание, я боялась пошевелиться. Вдруг снова стало дурно, до тошноты.
- Если бы ты ей не рассказала… - начал отец. - Один раз! Одна ошибка…
- Я не могла жить во лжи, понимаешь? И сейчас не могу! Как ты Симе в глаза смотришь, зная, что из-за нас…
Так и не снимая вторую кроссовку, я прошла на кухню и замерла в проеме.
Антонина Юрьевна стояла спиной, поэтому первым увидел меня отец. Он тут же страшно побледнел. Тогда и Антонина быстро обернулась, и в глазах ее отразился неподдельный ужас.
- Серафима… - произнесла она еле слышно. - Сима… Послушай…
Отец словно потерял дар речи. Сидя за столом, обреченно уронил голову на руки.
Я тоже не могла произнести ни слова. Мне понадобились время и силы, чтобы собраться с мыслями и охрипшим от волнения голосом проговорить:
- Так вы… Вместе… А она… Она узнала?..
- Сима, это было всего один раз, - сказал отец, так и не поднимая головы. - Один гребаный раз, Сима. За который я до сих пор расплачиваюсь.
Антонина Юрьевна молчала. Не сводила с меня испуганного взгляда. В ее глазах задрожали слезы.
- Так значит, она из-за вас… - продолжила я. А потом зло выкрикнула: - Она не пережила вашего предательства!
- Перестань! - в ответ повысил голос отец. - Это был несчастный случай… Интоксикация. Мама была больна…
Каждое новое предложение - как короткий удар под дых, отчего затошнило еще больше.
Не помня себя я вылетела на лестничную площадку. Хотелось убежать куда глаза глядят. Скорее уехать отсюда как можно дальше и никогда больше не возвращаться.
Яркий солнечный день, который мог стать одним из самых счастливых в моей жизни, смазался в некрасивое бессмысленное пятно. Хотя небо было таким же синим, птицы так же весело пели и чирикали, а яблони по-прежнему цвели. Но я всей этой красоты вокруг себя больше не видела и не слышала. Снова захотелось стать такой же, как прежде, - злой и резкой.
Стоя в одной кроссовке посреди зеленого майского двора и не зная, как теперь жить дальше, я набрала номер Лялина.
ЛЕВ
Марвин навис над открытым капотом, что-то долго там рассматривал и хмурился.
- Ведешь себя так, будто знаешь, в чем дело, - усмехнулся я.
С самого утра я зависал у Марвина в гостях. Макс жил за городом вместе с родителями, в просторном кирпичном дуплексе. Погода сегодня была солнечной. Марвин выкатил из гаража во двор свою «Мазду» и с важным видом ее осматривал. Я сидел в шезлонге и грыз яблоки, которыми меня угостила мама Макса. Солнце припекало макушку.
Макс отвлекся, взглянул на меня сначала исподлобья, а затем широко улыбнулся.
- Репетирую, - сказал он. - Девочкам нравится, когда парни разбираются в тачках.
- Да, но Лиля сразу поймет, что ты просто гипнотизируешь двигатель, - засмеялся я. - От твоего пристального взгляда машина не починится.
- А она и не сломается, - подмигнул Макс. - Я прошел техосмотр. Тачка новая и проверенная, все будет хорошо. Если я разок якобы ее сломаю, а затем ее якобы починю, кому от этого будет плохо?
- Да ты просто якобы пикапер, - сказал я.
Макс не терял надежды завоевать мою сестру. Не привыкший к отказам, Марвин никак не мог простить Лиле то, что она его динамит. Даже на июньскую поездку согласился ради того, чтобы снова попробовать расположить к себе мою сестру. Я ему специально сказал, что Лиля поедет с нами. Тем более что сестра действительно увязалась за мной. Хотя она, кажется, даже до конца не понимала, что нам предстоит делать.
На музыкальный фестиваль мне ехать все равно уже не хотелось. Расставшись с Аксиньей, я сразу сказал Максу, что никуда не еду. Марвин скис, но поддержал меня и тоже отказался от поездки. А когда наметилась перспектива помочь незнакомым ему ребятам, сразу дал заднюю. Разворчался, что это у нас, школьников, на носу каникулы, а у него семнадцатого июня первый экзамен. Пришлось подключать тяжелую артиллерию - Лилю. Я знал, что Марвин не упустит такую возможность - снова подкатить к ней. И знал также, что сестра снова его прокатит. Ради поездки с Симой пришлось пожертвовать другом…
Макс так и не понимал, для чего мне все это могло понадобиться. О существовании Шац и Лялина он до этого мая даже не подозревал.
- Говоришь, эта Сима училась в нашей школе? - спросил Марвин.
- Ну да. Перевелась, когда ты был в десятом.
Марвин почесал темноволосую макушку.
- Значит, страшненькая. Не помню такую.
Я не мог назвать Симу страшненькой. Хотя до недавнего времени сам не обращал на нее внимания. Скорее уж - незаметная и тихая.
- Нормальная она, - возразил я. Сима была тоненькой, гибкой и очень симпатичной. Если мы с Марвиным не смогли ее сразу разглядеть - это только наши проблемы.
- Значит, ты на нее все-таки запал? - спросил Макс, снова склонившись над открытым капотом.
Почему-то его предположение меня рассердило, поэтому я огрызнулся:
- Ты можешь не пялиться на двигатель? Я-то знаю, что ты в этом не шаришь. И нет, ни на кого я больше не западал.
Макс выпрямился и с издевкой улыбнулся.
- Ладно-ладно. Тогда на фига мы туда едем?
- Так… Развеяться, - ответил я. - Конец учебного года оказался стремным.
Предательство Аксиньи меня отпустило, но все-таки внутри иногда еще болело и немного жгло. Марвин понял, что я имею в виду, и помрачнел.
- Ты бы на всякий случай проверился, - сказал он. - Мало ли с кем там она…
- Не беспокойся на этот счет, - буркнул я. - Меня больше волнует, с кем она связалась и не опасно ли это. Может, ты как-то узнаешь? В нашу последнюю встречу она сказала, что любит меня.
- Наивный человек, - покачал головой Марвин. - Забей ты уже. Развейся. Переключись на эту свою Симу… Может, Аксинья и любит тебя, но деньги она любит больше. Я уже поспрашивал в компании у других девочек. Аксинья на содержании у глубоко женатого чувака, который, кстати, супругу при этом бросать не собирается. В июле в «рабочую командировку» на Лазурку летит. Угадай, кого берет с собой?
Я тут же вспомнил, как Аксинья заливала мне про июльскую поездку к отцу. Нахмурился и откусил яблоко.
- К черту ее, - сказал я, прожевав. - Пусть живет как хочет.
Марвин понял, что дальше говорить на эту тему не имеет смысла, и тактично заткнулся.
А вот развеяться мне и правда было просто необходимо. Поначалу я думал, что раз не судьба мне ехать на музыкальный фестиваль, то лучше отсижусь в городе. Или с Лилей на даче. Но сейчас, когда обстановка дома была накалена до предела, а мама побила все рекорды по гиперопеке, уехать ненадолго на природу хотелось как никогда раньше. Душили безнадега и тоска. Хотелось впервые за жизнь вырваться куда-нибудь и почувствовать настоящую свободу. Хотя бы на несколько дней.
И все-таки Марвин снова вернулся к своей любимой теме - девчонкам.
- Аксинья, Серафима… У тебя там кастинг, что ли, на самое странное имя для подружки?
Пришлось запустить в него одно из яблок.
- Сима мне не подружка.
Марвин, рассмеявшись, ловко поймал яблоко и откусил его.
- Ладно, это мы еще посмотрим, - довольно сказал он, жуя и щурясь на солнце. - Что там за Сима такая, которая затмила саму Белорецкую? Может, мне эту Серафиму себе под крылышко взять?
- Скорее бы Лиля тебе твои крылышки опалила, - засмеялся я.
Только после напоминания о том, какой бессердечной и непреклонной может быть моя сестрица, Макс наконец заткнулся.
Вернулся я от Марвина поздно, когда из окон моего дома уже сочился желтый свет. На пороге меня встретила недовольная Лиля.
- Ты где шляешься? - строго спросила она.
- Мы с Марвиным… - начал я, развязывая шнурки на кедах.
- Ми с Мярвиным! - придурочным голосом передразнила меня сестра.
- Идиотка совсем?
- Это ты, Лева, совсем идиот! - зашипела на меня сестра, воровато оглядываясь. - Забыл, какой сегодня день? Еще папа на работе задерживается…
Конечно, я помнил, какой сегодня день. Возможно, даже нарочно задержался из-за этого у Марвина. Каждый год в конце мая мне было невыносимо тягостно и тоскливо нести траур по неизвестному мне человеку, из-за которого моя мать стала такой. Я его совсем не знал, оттого и не чувствовал никогда особой скорби. Наоборот, чаще злился, что меня всегда сравнивают с братом и считают, будто я могу повторить его судьбу.
Пока я разувался, Лиля, снова перейдя на шепот, продолжила:
- Макс согласился нас везти?
- Ага.
- Что говорит?
- Если тебе интересно, спрашивал ли он о тебе - спрашивал. Все уши прожужжал.
Лиля довольно заулыбалась. А я никак не мог взять в толк, почему сестра всякий раз отбривает моего друга, но при этом ей важно, спрашивал ли он о ней… А когда узнавала, что у Марвина появилась новая девчонка, обижалась и дулась.
- Говорил только о тебе весь вечер, - подмазался я к сестре.
Лиля подозрительно посмотрела на меня и, прищурившись, произнесла:
- Перед мамой я тебя все равно не отмажу. Теперь твоя очередь с ней сидеть. Ты же знаешь, какая она невозможная в этот день.
Разувшись, я прошел чуть вперед и остановился.
- Ну? - подтолкнула меня в спину Лиля. - Что встал?
Я прислушался. Из кухни доносился приглушенный звук телевизора. Мама смотрела какое-то музыкальное ток-шоу. Видимо, для того, чтобы отвлечься.
- Я еще хотел с ней поговорить по поводу отъезда, - обернувшись, сказал я Лиле.
- Сегодня? - испугалась Лиля. - Нашел когда.
- А что тянуть? По-моему, наоборот, - в самый раз.
- И что ты ей скажешь? Тоня ведь обещала, что нас отмажет. Лева, зачем? Меня с парнями она точно никуда не отпустит!
- Я скажу ей правду, - упрямо повторил я. Все это не могло больше вот так глупо продолжаться.
- Лев, ты чокнулся? Или вместе с Марвиным напился?
Я не стал Лиле излагать все, что думаю по этому поводу, а просто отправился на кухню. Лиля осталась растерянно стоять в коридоре.
Мама сидела за столом в нарядном платье, будто на самом деле была приглашена на день рождения. За ее спиной - незашторенные окна, в которых чернота и работающий телевизор в отражении. Прошло уже двадцать лет, а мама до сих пор печет этот дурацкий домашний «Наполеон» и наряжается в этот день.
Я оглядел стол и заметил пустое блюдце с крошками и чашку с недопитым чаем рядом. Судя по всему, это Лиля здесь чаевничала под отсутствующим взглядом мамы. В этот день мама еще больше угнетала. Поэтому и я, и отец нарочно задержались. Мне было немного стыдно за это, самую малость. Но я до последнего не мог себя заставить вернуться рано домой.
Мама нарочно не обращала на меня внимания. Обиделась. Пялилась в экран и крутила в руках серебряную десертную ложку. Я пододвинул стул и сел рядом. Мама, все так же не отвлекаясь, протянула руку и потрепала меня по волосам. Тогда я положил голову ей на плечо и негромко сказал:
- Прости меня.
- Ведете себя с отцом как ни в чем не бывало. Будто не знаете, какой сегодня день. Будто вам все равно.
- Знаем и помним, - сказал я. Тупо добавил: - И скорбим.
- Сегодня день рождения. Скорбь твоя ни к чему.
Мама предпочитала вспоминать о брате в день рождения, а не в день его смерти. А я просто не знал, как мне себя нужно вести. И никогда не испытывал горечи.
- Светлый праздник, - добавила мама. - Ешь тортик, сынок.
Мама придвинула тарелку и, не разрезая торт, сверху поддела ложкой кусочек «Наполеона».
- В этот раз очень хорошо пропекся, - сказала она.
- Мама, мы с Лилей не едем на дачу, - решился я, подняв голову и посмотрев сбоку на мать.
Мама удивленно покосилась на меня, так и застыв с десертной ложкой во рту. Прожевав кусочек, удивленно спросила:
- Почему это?
- Когда закончатся занятия, мы с друзьями поедем на природу. Ненадолго. На неделю. С Марвиным на его машине.
Марвина нельзя было назвать взрослым человеком, который сможет за нас поручиться. Скорее, с ним мы, наоборот, могли влипнуть в неприятности. Уточнять, что за друзья с нами будут, я тоже не стал. Хватило мне той нотации от мамы по поводу Симы Шац и ее матери… Но себя-то я считал человеком сознательным и ни разу в жизни не подводил родителей. Как и моя сестра. Почему нам с Лилей не дают шанса?
- Лиля за нами присмотрит, - зачем-то брякнул я.
- А чем вы собрались заниматься, что за вами нужно присматривать? - тут же насторожилась мама. Снова потянулась ложечкой к торту.
- О господи, мама, да ничем противозаконным. Мы просто отдохнем после тяжелого учебного года.
- Лев, разве ты устал? Учеба тебе дается просто. Вот на следующий год…
- Именно, что учеба дается мне просто. Потому что я занимаюсь только ею целыми днями, - начал я терять терпение.
- А как же твоя девочка? Аксинья. Почему ты ее к нам не приглашаешь? Я слышала о ней только от Лилечки. И с радостью бы познакомилась…
- Мы с Аксиньей расстались, мама, - перебил я.
Мама удивленно захлопала глазами.
- Расстались? А почему? Из-за этой Симы Шац, да? Я ведь тебя предупреждала…
Мама снова обеспокоенно затрещала без остановки. А затем с Аксиньи переключилась на поездку:
- Ты с Симой? И с Марвиным? Отец тебя не отпустит! Лева, я тебя не отпущу… Никуда не отпущу. Ты хоть знаешь, как опасно…
- Мама! - выкрикнул я внезапно.
Мать вздрогнула и затравленно уставилась на меня.
- С нами ничего не случится. Со мной ничего не случится. Пожалуйста, дай мне немного свободы. Я задыхаюсь, мама.
Мама опустила глаза на торт, а затем машинально почерпнула ложкой новый кусочек. Нервно отправила в рот. Потом еще и еще…
- Мама, я - не он. Я не такой. Пожалуйста, перестань нас сравнивать. Я не повторю его судьбу хотя бы потому, что сам этого не хочу.
Не прожевав, мама засовывала в рот новый кусок торта. Снова и снова. Подавившись, закашлялась. И слезы потекли по ее щекам. Тогда я поспешно встал из-за стола и налил воды.
- Пей, - протянул я ей стакан.
Маму душили слезы. Она выпустила ложку из рук, и та со звоном полетела на пол.
- Я другой, мама. Как ты этого не поймешь? Мы похожи только внешне. Мам, я другой человек. Не он.
Теперь мать, не прожевав торт, разрыдалась в голос. На кухню заглянула перепуганная Лилька. Тут же бросилась к маме с объятиями и принялась гладить ее по голове.
- Поговорил, да? - сердито посмотрела сестра на меня. - Тебя переклинило, что ли?
Я лишь растерянно уставился на Лилю.
- Мамочка, если ты против, мы не поедем, честное слово, никуда не поедем! - лепетала Лиля, гладя всхлипывающую маму по волосам. В глазах сестры тоже заблестели слезы. - Просто мы хотим быть честными с тобой. Рассказывать все-все… Чтобы ты нам верила. Ну, пожалуйста, перестань, мамочка. Успокойся. Все хорошо. Мы будем дома… Мы никуда не поедем. Мы всегда будем с тобой… Всегда, дорогая мамочка. Всегда.
СИМА
Тополиный пух носился по улицам и кружил в воздухе, как первый снег. Он лез в глаза и в нос, но я совсем не обращала на него внимания. После последнего в этом учебном году классного часа медленно брела по школьному двору под веселое воробьиное чириканье.
В душе образовалась какая-то непонятная, щемящая пустота, которая вытягивала из меня все силы.
Поначалу мне казалось, что теперь, когда я узнала всю правду о папе и Антонине, мне будет так больно, что захочется лезть на стену. А еще я начну ненавидеть их всей душой… Но ничего из этого не было. Я словно превратилась в своего отца. Стала тенью без человека. Никем… Меня будто бы больше не стало.
Я не хотела ненавидеть Антонину Юрьевну, но видеть ее мне все равно пока было неприятно. А она в конце года, будто нарочно, принялась все чаще заглядывать в наш класс. Один раз, когда директриса собрала нас в конце дня и по какой-то мелочи обратилась ко мне, я не выдержала и при всем классе ей нагрубила. Помню удивленный взгляд повернувшегося ко мне Льва. Его любимую, самую лучшую и самую добрую Тоню обидели… А ведь я сама все эти годы считала ее неравнодушной к чужой беде. И как теперь понять, действительно ли она хотела мне помочь, или это было лишь чувство вины за предательство и за то, во что оно в итоге вылилось? Вся эта ее учтивость, помощь, душевные разговоры… Вспоминать обо всем этом теперь было противно и больно.
Тогда же, после своей грубости в адрес Антонины, я встретилась взглядом не только со Львом, но и с Шандаревой и Бурыкиной. Они долго смотрели на меня, потом тихо переговаривались между собой, а я при этом не сводила с них взгляда. Я знала, что у них давние контры с директрисой, и тот наш общий поход в ее кабинет - не первый в их жизни. Поэтому, когда одноклассницы в последний школьный день снова подкараулили меня недалеко от футбольного поля, я ничуть не удивилась.
- Привет! - первой поздоровалась со мной Даша Бурыкина.
- Привет, - откликнулась я. И усмехнулась: - Давно не виделись.
Юля с Дашей воровато огляделись, а затем уставились на меня.
- Ты теперь тоже в контрах с Тонечкой?
- С чего вы взяли?
- Видно, что Тонечка тебе неприятна. Каждый раз, когда она приходит в класс, у тебя такое лицо… Что не поделили? Хотя раньше казалось, что ты ее любимица, - ухмыльнулась Шандарева. - Что у вас произошло?
- Даже если и что-то не поделили, вам какое дело до этого?
- А ты помнишь, что до сих пор нам должна?
- Да отдам я вам деньги за эту палетку, - раздраженно поморщилась я. Вот найду сокровища… - А за телефон ничего не дам, даже не надейтесь.
- Погоди, погоди, Шац, ты что так распсиховалась? - Эти дуры переглянулись и рассмеялись. - У нас к тебе вообще деловое предложение.
- Какое еще деловое предложение?
Шандарева и Бурыкина взяли меня под руки с обеих сторон и повели за футбольное поле. Я огляделась на всякий случай, нет ли поблизости Стаховича. Все-таки он два раза вызволял меня из лап этих дур. Но в третий раз мне так повезти не могло. Тем более Лев говорил, что после классного часа ему нужно срочно домой - они всей семьей все-таки уезжали на дачу.
- Ты ведь знаешь, что я давно уже с Тонечкой не в ладах? - начала издалека Шандарева.
- Ага, она тебя все время к себе вызывает, - поддакнула Бурыкина.
- Может, потому что ты действительно косячишь? - резонно поинтересовалась я. - По-моему, все закономерно.
- Ты, Шац, самая умная, что ли? Тонечка правда меня цепляет ни за что ни про что.
Ага, особенно в тот раз, когда эти козы подложили мне на стул лизун. Но я промолчала, потому что заново ворошить ту историю у меня совсем не было сил.
Пух кружился, солнце жарило, со стороны футбольного поля доносились веселые крики мальчишек. Казалось, что в такой день не могло произойти ничего плохого. Хотя я помнила, чем уже закончился один из подобных «безмятежных» деньков… Может, в этот раз мы просто поговорим и разойдемся? Не можем же мы каждый раз, как дворовые кошки, цепляться друг к другу. И мне даже стало интересно, что за деловое предложение может посетить светлую головушку Шандаревой.
Мы дошли до турников и бросили сумки на зеленый газон.
- Ты знаешь, что после последнего похода в кабинет директора родители лишили меня поездки на Кипр? Вместо этого отправят к бабушке в деревню на все лето. А бабушка у меня безжалостная. Пахать на грядках заставляет день и ночь.
- Ой-ой, какая жалость, - притворно вздохнула я, перебив. Не цеплять их все-таки не удавалось.
- Есть тема - сместить Тонечку, - подключилась к нашей беседе Бурыкина. - Она уже всех допекла. С сентября у нас будет новая директриса. Я сказала маме, что она в прошлый раз нам угрожала. Родители поначалу не очень мне поверили, но раз уж есть свидетели… - Дашка красноречиво посмотрела на меня.
- Кто? Я?
- Разве ты не помнишь, как Тоня назвала меня тупой деграданткой и пообещала сделать все, чтобы я не доучилась в этой школе? - спросила Шандарева.
- Нет, - честно ответила я. - Такого не было.
- Брось, - поморщилась Бурыкина. - Помоги нам вытурить Тонечку из школы. Она предвзята! Видно же, что тебя саму Тоня тоже бесит. Такая возможность от нее избавиться… Тонечка несерьезная и некомпетентная. Пустышка, которая многое о себе возомнила.
Я молча обдумывала их предложение. Птицы над головой так громко и весело щебетали, что не давали сконцентрироваться. В тот день, когда я подслушала разговор, мне казалось, что я готова на все, чтобы причинить Антонине боль. Хотя я не сомневалась, что все эти два года ее все-таки грызла совесть из-за того, как она поступила с лучшей подругой.
Одноклассницы, заметив мои сомнения, продолжили наседать:
- Шац, у нас уже есть несколько подписей. Но без ключевого свидетеля ничего не выйдет. Все знают, что мы с тобой в плохих отношениях. Поэтому никто не подумает, что ты просто моя подружка и мы в сговоре.
- Раз у нас плохие отношения, с чего мне тебе помогать?
- Шац, какая же ты тупая! - стала выходить из себя Шандарева. - Мы простим тебе долг, андестенд? И не будем цеплять больше, честное слово! Заявление уже составлено, осталось только подписать. Правда будет на нашей стороне, понимаешь? Даже если такая, как ты, будет против Антонины…
- Что значит - даже такая, как я?
- Ну ведь твои родители… твой отец… Он не состоит в попечительском комитете.
- И что я теперь, не человек?
- Шац, что ты цепляешься к словам?
- Подпишешь или нет?
Бурыкина протянула мне заявление, и я быстро пробежалась глазами по тексту. Внизу в столбик несколько подписей. Как много человек они успели уговорить. Или припугнуть? Я ничему бы не удивилась. Стаховича среди подписавшихся, разумеется, не было. А что бы он подумал обо мне, если б я наклеветала на его обожаемую Тонечку? Как бы потом я смотрела ему в глаза? Продолжили бы мы общаться, как раньше? И как я себя буду чувствовать, зная, что наговорила на человека? Но ведь так я могла отомстить… Антонина действительно испортила мне жизнь. Она далеко не ангел.
- Ну? - поторопила Юлька. - Всего одна твоя подпись. Давай быстрее!
- Но ведь она тебе не «тыкала». Не обзывала тебя… И уж тем более не угрожала, как написано здесь, - возразила я, перечитывая заявление.
Бурыкина продолжала упрямо протягивать мне ручку. А я снова вспомнила те ужасные чувства, которые меня душили, когда я выбежала в одной кроссовке на улицу. И как рыдала на плече у Ляли до поздней ночи. Как я ненавидела и папу, и Антонину в тот день! Ручка завлекающе блестела на солнце.
- Давай же, Шац!
Что будет делать Антонина, когда в самом расцвете ее карьера пойдет под откос? Имею ли я право наказывать ее, да еще и вот так? Подобно маятнику, меня раскачивало из стороны в сторону. Принимать решение было мучительно. Со стороны футбольного поля донеслись возбужденные, радостные крики. И птицы вокруг защебетали будто бы еще истеричней…
- Идите обе к черту, - наконец сказала я, отдавая заявление растерявшейся Бурыкиной. - Я вам ничего не должна.
Подняла с газона рюкзак и направилась в сторону футбольного поля.
- Шац, офигела? - заверещала мне в спину Шандарева. - Вот ты все-таки тварь какая! В одиннадцатом классе тебе не выжить! Вот встретимся в сентябре, когда я вернусь из деревни…
Я развернулась и показала ей средний палец.
- Счастливых летних каникул! - сказала я, улыбнувшись. - Надеюсь, грядок у твоей бабули много!
Отказав одноклассницам, я не чувствовала никакого облегчения. Но и тяжести на душе тоже не было. Не было ничего. Я просто тень, как мой отец. Оторвавшаяся от тела темная заблудшая душа…
* * *
До последнего не было ясно, поедет ли с нами Стахович, потому как за пару дней до конца учебного года его сестра выловила меня в школьном коридоре. Мне было неудобно разговаривать с Лилей. Рядом с ней я терялась. Мне казалось, что мы такие разные и все любопытные взгляды в школе прикованы только к нам.
- Сима, мы очень хотим поехать, но наша мама… - начала Лиля. - Она не совсем здорова. Очередной срыв. Конечно, у нее на это есть причины…
- Я знаю, - сказала я.
Лиля удивленно посмотрела на меня.
- Тебе Лева рассказал? Странно…
Возможно, эта история была их большой семейной тайной. Я вспомнила, при каких не самых радужных обстоятельствах Стахович мне об этом рассказал.
Сам Лев позвонил мне накануне отъезда и сказал, что у них с сестрой, возможно, так и не получится вырваться. Но пообещал, что в любом случае Марвин довезет нас до станции, а там - электричка или попутка. Ляля очень ворчал, что положиться в этой жизни ни на кого нельзя. Зря он, что ли, шестиместную палатку раздобыл? Вдвоем мы будем копаться дольше положенного, а если ничего не найдем, то ему еще и горбатиться бесплатно придется все лето. Я сказала, что «погорбатиться» ему будет полезно. Не развалится. Хитренький Ляля уже и так запудрил мозги хозяину палатки, который поначалу был настроен к другу очень враждебно и собирался оторвать голову. Но Лялин умел присесть на уши людям… Выбил себе время, сославшись на ОГЭ. Хотя свои предметы Ляля успел сдать еще до отъезда. Особо не парился, ни к чему не готовился, но тройки без труда получил. Иногда я поражалась, как этому человеку все легко сходит с рук.
В день отъезда голубой летний воздух казался чистым и прозрачным. Мы с Лялей стояли на полупустой небольшой парковке и молча слушали шорох ветра в ветвях высоких тополей. Здесь мы договорились встретиться с Максом Марвиным, чтобы он добросил нас до станции, от которой идет электричка.
- Ты знаешь, как выглядит этот Макс? - нарушив утреннюю тишину, недовольным голосом поинтересовался Ляля.
- Ага. Он же учился со мной в одной школе.
- Тоже типичный пижон, значит?
- Ну. Увидишь чувака, который тебе с первого взгляда не понравится, - значит, это Марвин.
- Как ты с ними умудрилась подружиться вообще? - Ляля укоризненно покачал головой.
- Так же, как ты подружился со Степановым.
- Опять начинаешь? Ты сравнила, конечно. Степа - человек-легенда на районе! А твои богатые слюнтяи…
- Перестань судить о людях, не узнав их лучше.
- Аналогично, Серафима.
Мы стояли, прислонившись к капоту чьей-то чужой машины. У наших ног - куча сумок. Ляля точно собрался в настоящую экспедицию.
- А на фига этому пижону помогать нам? - спросил Ляля.
- Ты про кого? - уже запуталась я.
- Ну про пацана на тачке. Макса.
- Его попросил Лев. Представляешь, пижоны тоже умеют дружить, - язвительно пояснила я.
- А Ричарду Львиное Сердце это зачем? - не унимался Ляля. - Он все-таки на тебя запал?
- Запал? - глухо переспросила я.
- Ну да. Собирался с нами ехать к черту на кулички, да еще и непонятно зачем… Без привычных лакшери-условий. Он все-таки хочет тебя?
- Дурак ты, Ляля, - грустно улыбнулась я. - Не меня он хочет, а свободы. А ты слишком много ерунды болтаешь.
- Стоит тут, обзывается, - проворчал Ляля.
Мы простояли еще немного. Ветерок играл в тополях, и нас с Лялей, словно снегом, присыпало пухом.
- Похоже, нас кинули, - вздохнул друг. - От таких я другого и не ожидал. Проспал твой Макс. Или просто на нас плевать хотел. Пошли попутку ловить. Или такси вызывать… Сколько у тебя с собой денег?..
Я первой подняла с асфальта свой тяжелый рюкзак. Мы уже миновали несколько припаркованных машин, когда неожиданно сонную стоянку пронзил свист. Мы с Лялей тут же обернулись. Первым я увидела Марвина. С того времени, как он окончил школу, Макс возмужал и, кажется, стал еще смазливей. Он вышел из черной блестящей «Мазды» и махнул нам рукой. Тут же из открытого люка высунулась Лиля с пучком на голове. Я замерла в предвкушении. Только сердце начало быстро и взволнованно разгоняться; я ощущала его толчки. Когда следом за Марвиным из машины выбрался Лев и первым улыбнулся мне, я тут же «поплыла»… Так и замерла с дурацкой улыбкой посреди парковки с тяжелой сумкой в руках.
Ляля толкнул меня плечом и недовольно произнес:
- Никакой пунктуальности у твоих мажоров.
Я первой двинулась к машине, а затем обернулась и заметила, что Ляля стоит как вкопанный.
- Чего застыл, Лялин?
- Ты уверена, что на них можно положиться? - кивнул в сторону черной «Мазды» Ляля.
- Уверена! Идем?
- Если хочешь идти, иди, - буркнул Ляля.
Тополиный пух продолжал медленно опускаться на землю. Кружил, оседая на моих темных волосах пушистыми снежинками.
Мы с Лялей переглянулись и рассмеялись.
- Тебе тоже показалось, что сейчас должен лупануть проигрыш из песни Киркорова? - спросил Лялин.
- Брось придуриваться! Они тебе понравятся.
Весь путь до машины я не отводила взгляд от Левы. Стахович был заспанным и слегка помятым, но оттого казался еще более милым. Лиля по-прежнему торчала из открытого люка и махала нам рукой.
- Хотя бы красотку с собой взяли, - повеселевшим голосом сказал Ляля, наконец догнав меня. - Кажется, намечается что-то интересное.
КОНЕЦ ПЕРВОГО СЕЗОНА
СЕЗОН ВТОРОЙ СЕРИЯ ДЕСЯТАЯ
ЛЕВ
Тот факт, что мама все-таки отпустила нас с Лилей в эту поездку, стал настоящим сюрпризом. После истерики на кухне мама пару дней ходила задумчивой и молчаливой. Словно взвешивала все «за» и «против». Наверняка ее сбила с толку моя решительность. Впервые я так сильно вышел из себя. Возможно, мама даже решила, что без ее согласия я все равно сбегу из дома. Все эти дни, пока мама была в своих мыслях, Лилька изводилась сама и изводила меня:
- Нет, она все-таки нас не отпустит. Вот зачем ты полез со своей правдой? Кому нужна твоя правда, Лева? Если бы мы что-нибудь выдумали, то она бы без проблем нас отпустила. Например, под Тонину ответственность. Ты же говорил, что Тоня нас отмажет!
Лиля трещала без умолку, у меня даже голова периодически начинала болеть от ее болтовни.
- Если бы мы соврали и это потом как-нибудь выяснилось, мама бы больше никогда не стала нам доверять, - сказал я в наш последний разговор на эту тему.
Тогда я сидел на кровати и смотрел, как Лиля металась по моей комнате.
- Ты такой правильный, Лева, аж тошно! - остановившись, поморщилась сестра. - Мог бы и соврать разок. А теперь… Да какая теперь разница? Привет, ненавистная дача!
Но в самый последний момент, когда я уже попросил Марвина подбросить Симу и Лялю до станции, мама вдруг дала добро. Конечно, перед этим расспросила, куда едем, с кем, на сколько… Соврать все-таки немного пришлось. Про компанию копателей я матери говорить не стал. Сказал, что это будет обычный поход. Один «знакомый» Альберт увлекается краеведением и станет проводником по красивым местам нашей области. Зная мою любовь к истории (в моей семье всегда считали, что во мне играют гены дедушки), мама в нашем рассказе ничуть не усомнилась. Хотя, конечно, удивилась, куда понесло Лилю. Сестра немного портила легенду. Природа, палатка, экспедиция - это вообще не ее тема. Но мама все-таки согласилась, что и сестре тоже не помешает развеяться. А еще мама призналась нам в самом важном - она наконец согласилась на психотерапию. Столько лет не решалась… Но отец все-таки уговорил.
- Я вам доверяю, Лева, - сказала мама, заглядывая мне в глаза.
Я обнял ее. Мама тут же уткнулась лицом в мою рубашку.
- Мы тебя не подведем, - негромко пообещал я.
И вот в июньское прохладное утро мы оказались на тихой парковке. Легкий ветерок гонял по асфальту тополиный пух. Когда я вышел из машины и увидел Симу, то не смог сдержать улыбку. И мне показалось, что она тоже очень рада меня видеть. По крайней мере, выглядела Шац очень довольной. А вот ее друг, Ляля, напротив, окинул нас таким презрительным взглядом, что Марвин даже опешил.
- А это что за клоун? - негромко спросил Макс, повернувшись ко мне.
- Вы друг другу понравитесь, - с сарказмом пообещал я. Уж если мы не сдружились с Лялей, то Макс подавно не найдет общий язык с Симиным дружком. Марвин как-то хищно усмехнулся в ответ.
Однако Ляля все-таки оказался джентльменом. Дотащил до машины не только свои тюки, но и Симину сумку тоже. Мы поздоровались с Лялей за руку. Сима самостоятельно попыталась закинуть свой рюкзак в открытый багажник, но мы с Лялей одновременно подорвались ей помогать.
- Симка, давай мне? - сказал Ляля.
Сима как-то виновато взглянула на меня, а затем протянула сумку другу. Я опустил руку. В неловкую паузу влез Марвин и сделал ее еще более напряженной.
- Симка? - переспросил Макс. А затем повернулся к Ляле: - А ты, значит, - Нолик?
- Чего? - насупился Ляля.
- А кто такие фиксики? - страшно фальшивя, пропел Марвин.
Лиля, которая торчала в люке, звонко рассмеялась. Ляля тут же косо на нее посмотрел.
- Забавно слышать такое от чувака, которого зовут как мокрого бандита из «Один дома», - произнес Ляля, раскладывая в багажнике свои шмотки.
Макс не успел ничего ответить, потому как в эту «светскую» беседу тут же вклинилась Сима.
- Сима - это сокращение. Мое полное имя - Серафима, - поспешно представилась она Марвину. А я отметил, каким оценивающим взглядом осмотрел Макс Симу. Это мне совсем не понравилось.
- Ляля, - буркнул Симин друг. После фиксиков он явно чувствовал себя неловко. Мне даже его немного жалко стало. Против Ляли я ничего не имел. Все-таки он открыл мне глаза на Аксинью… Как бы больно и гадко мне после этого ни было, лучше уж знать правду.
- Ляля? - снова переспросила Лиля. - А почему Ляля?
- Фамилия у него Лялин, - снова подала голос Сима. И, судя по нахмуренному взгляду Ляли, ему не понравилось, что отвечают за него. И вообще он явно чувствовал себя не в своей тарелке. Будто побывал на чужой территории. Все-таки мы были в большинстве. А Марвин и Лилька своей непосредственностью и самоуверенностью кого угодно могли смутить.
- А зовут тебя как? - спросила Лиля, обратившись к Ляле.
- Для чего тебе? - совсем растерялся Ляля.
- Ну, не могу же я называть тебя Лялей?
- Почему не можешь? Все могут, а ты - нет?
- Я - нет, - отрезала сестра, глядя в глаза Лялину. - Я - особенная.
Ляля выдержал ее взгляд, но своего имени все равно не назвал. Видимо, из принципа. Сестру это упрямство явно обескуражило, но она все равно продолжила приветливо улыбаться Лялину.
- Илья его зовут, - все-таки ответила за друга Сима.
- Илья Лялин? - переспросила Лиля.
- Мы поедем или будем мое имя обсуждать? - рассердился Ляля.
- Конечно, Илюша, ты прав, - звонко откликнулась Лиля. Ляля удостоил ее убийственным взглядом, но сестру ничем не смутишь.
Пока Марвин утрамбовывал в багажнике вещи, Лялин придирчиво пялился на него. Потом посмотрел на меня и усмехнулся.
- Необязательно ехать на раскопки такими чистенькими, - наконец сказал он.
- Надели самое лучшее, - ответил я.
- Ага, все ради тебя, сладкий, - насмешливо добавил Марвин, выпрямляясь.
Ляля усмехнулся. Сима, чувствуя напряжение, пыталась разрядить обстановку своими расспросами по поводу маршрута, но все уже было бесполезно. Кажется, Ляля записал нас в список своих врагов.
Я сел впереди, рядом с водительским местом. Марвин все еще суетился у открытого багажника. Сима расположилась сзади, посередине, между Лялей и Лилькой.
Я, не удержавшись, обернулся и тут же встретился взглядом с Шац.
- Ты все-таки поехал, - тихо сказала она. - Думала, не сможешь.
- Вы знаете, я еду для того, чтобы быть там, где вы. Я не могу иначе, - вдруг ответила за меня Лиля.
Ляля и Сима удивленно покосились на мою сестру.
- Ну вы что? - рассмеялась она. - «Анна Каренина» же!
Ляля как-то странно хмыкнул, а Сима, вспыхнув, опустила глаза. Ее смущение снова меня умилило. Я тоже рассмеялся и отвернулся. Тут же, погрузив наконец сумки, за руль уселся Марвин, и все примолкли.
- Значит, так. В машине главный - я, - заявил Макс в своей привычной самовлюбленной манере. - Поэтому всю дорогу мы будем слушать мою музыку. Без возражений.
Мы с Лилей к такому привыкли, а вот Лялю поведение Марвина наверняка взбесило. Хотел бы я посмотреть на его лицо в ту минуту. Хотя сам Ляля не производил впечатление человека, который любит командовать. Скорее, он был тем, который исполняет чужие приказы. Но Макс явно не подходил на роль того, кому Ляле хотелось бы подчиняться.
Вскоре город оказался позади. Мы выехали на тихое шоссе, и за окнами замелькали кустарники и деревья. Марвин врубил Дрейка. Пока ловила связь, Лилька открыла сайт со значениями фамилий и принялась читать про каждого.
- Илья, твоя фамилия Лялин? - спросила сестра. Она продолжала упрямо называть Лялю по имени, хотя сам он просил обращаться к нему исключительно по кличке. Наверняка Лилька и фамилию его помнила без всяких уточнений. А спросила специально, чтобы побесить.
- Угу, - буркнул Ляля.
- В русских селениях Лялями называли маленьких детей… - принялась зачитывать Лиля. - Боже, какая прелесть!
- Тебе ведь шестнадцать? - заглянув в зеркало заднего вида, уточнил Марвин.
Ляля был самым младшим из нас, поэтому в ответ лишь неразборчиво что-то промычал.
- В литературе это называют говорящими фамилиями, - сумничал Макс.
- Давно ты стал литератором? - спросил я. Но Макс пропустил мои слова мимо ушей.
- И что же говорит твоя фамилия? - огрызнулся Ляля.
- «Мавр» - темный… - принялась читать Лиля.
- О да, детка, я на темной стороне. - Макс через зеркало посмотрел теперь на Лилю. Но сестра только цокнула языком и, как я подозреваю, закатила глаза.
Вместо того чтобы поддержать треп Марвина, Лиля, словно назло, вернулась к Ляле.
- Мне нравится фамилия Лялин… Лилия Лялина. Прикольно звучит?
- Ничего прикольного, - буркнул Макс.
Ляля только смущенно закашлялся. Я знал, что Лилька легко может довести до бешенства и Марвина, и Лялю. Мне захотелось прибавить громкость, лишь бы не слушать ее треп. Мне его и дома хватало.
Лиля ненадолго замолчала, а затем захихикала.
- Слушай, Стахович, а ты у нас - «хорошо сложенный, хорошо сбалансированный, сильный и здоровый…»
- Ну и замечательно, - отозвался я. - Очень рад. Как ты там сказал, Макс? Говорящая фамилия?
Марвин в ответ только усмехнулся.
- А как твоя фамилия? - внезапно обратилась к Симе Лиля. - Прости, я забыла.
- Шац, - теперь ответил за подругу Ляля.
- Шац?
- Ага. Это немецкая фамилия, - подала голос до сих пор молчавшая Сима.
- Сейчас-сейчас… Ой, скоро связь пропадет…
- А я и так знаю, что означает моя фамилия, - сказала Сима. - Сокровище. Мама так говорила.
Видимо, у Лили открылся сайт, потому как она восторженно воскликнула:
- Действительно! Слушай, как это прикольно…
- Сокровище едет на поиски сокровищ, - сказал Марвин. - В этом что-то есть.
- Наверное, - отозвалась Шац.
Первый привал мы решили устроить на небольшой зеленой лужайке. Достали бутерброды и термос. Пока Сима разливала чай, Ляля снова закусился с Марвиным. Похоже, всю неприязнь ко мне Симин приятель переключил на Макса. Лиля, вместо того чтобы прервать их бесконечную перепалку, только подливала масла в огонь. Макс был безответно влюблен в Лильку, Ляля тоже пускал на сестру слюни в нашу первую встречу у школы, и Лиля, чувствуя это, только манипулировала и стравливала Марвина и Лялю.
- Да тише вы! - наконец зашипела сестра, когда Макс чересчур раздухарился. - Вы хоть чувствуете, чем здесь пахнет?
- Навозом? - предположил Ляля, принюхиваясь.
- Свободой, - шепотом возразила сестра.
Она казалась такой счастливой и умиротворенной… А вот Сима, напротив, стала какой-то непривычно напуганной и молчаливой. Хотя она никогда не лезла за словом в карман и не трусила. Это мне в ней особенно нравилось. Но тут, на фоне шумных Макса и Лили, совсем сникла. И вообще Сима в последнее время была потерянной. Возможно, что-то снова случилось в ее семье, но Шац не спешила мне об этом рассказывать. После того как Сима написала контрольную, у нас больше не было официальных поводов встречаться. И мне даже не хватало наших занятий… Поэтому эту поездку я ждал с нетерпением.
Пока Марвин, Ляля и сестра снова о чем-то спорили, я подсел к Симе.
- Все в порядке? - спросил я.
- А почему может быть иначе? - удивилась Сима.
- Ты какая-то грустная.
- Просто не выспалась. И устала немного, - призналась Шац. - А еще ноги затекли.
Мы сидели рядом. Я увидел на шее у Симы кулон из лунного камня - небольшой полумесяц. Раньше его как-то не замечал. Может, потому что Сима не носила майки с вырезом…
- Ты можешь вытянуть ноги и положить их на меня, - предложил я.
- Серьезно?
- Ну да. Что такого?
Сима, стараясь усесться поудобнее и не потерять равновесие, все-таки положила на меня ноги. За импровизированным «столом» продолжались горячие споры. Обсуждали последний сезон «Рика и Морти». Этот сериал я любил, поэтому присоединился к беседе.
Заговорившись, сам не заметил, как положил руку Симе на колено. Ее голые ноги в шортах были очень привлекательными. Продолжая разговор, я машинально выводил пальцем узоры на Симиной коленке. При этом чувствовал себя так, будто делаю что-то запретное. Но Сима не убирала ноги, а я продолжал машинально поглаживать ее колено. Затем она все-таки поменяла положение, прислонившись спиной к моему плечу. Задрав голову, смотрела в синее небо. Я снова чувствовал приятный запах ее душистого шампуня. В какой-то момент я тоже склонил голову и прижался виском к ее макушке. Так мы, замерев, просидели некоторое время. Ляля и Макс продолжали словесную перепалку и не обращали на нас никакого внимания. Зато для Лили все это не осталось незамеченным.
Когда мы покончили с трапезой и уже собирали вещи, сестра одарила меня красноречивым взглядом. А по дороге к машине внезапно схватила за руку и задержала. Остальные ушли вперед. Сима смотрела под ноги, выглядывая землянику.
- В чем дело? - недовольно спросил я у сестры.
- Она ведь тебе нравится?
- О чем ты?
- Или ты не хочешь ничего серьезного с ней?
- Какое тебе дело?
Лиля оглянулась и посмотрела вслед Симе. Все к тому времени уже вышли на обочину и стояли у машины, дожидаясь нас. Сима держала в руке несколько ягод, которые собрала по пути, а Ляля, по всей видимости, пытался их отобрать.
- Если не планируешь с ней ничего серьезного и по-настоящему, то не лезь, понял?
- Что ты привязалась ко мне? - рассердился я. О том, чтобы все «серьезно» и «по-настоящему», я действительно не думал. До недавнего времени. Но сегодня, увидев Симу на парковке, вдруг осознал, как сильно успел по ней соскучиться.
- Не лезь к ней, - повторила Лиля, глядя мне в глаза. - Лев, может, ты даже не догадываешься, но в тебя очень легко влюбиться. А если ты…
- Я тебя понял, - перебил я. - Не буду.
- Спасибо, - вздохнула Лиля. - Она кажется такой настоящей.
- А я игрушечный, что ли? - не понял я.
- Ты дурной, - рассмеялась сестра. - Потому что даже не понимаешь, о чем я.
- Правда, не понимаю.
- Боюсь, что ты можешь ее обидеть, если не планируешь ничего серьезного. Ладно, пойдем в машину. Этот Илья так довел Марвина, что Макс сейчас психанет, даст по газам и уедет обратно в город. И оставит нас здесь, на обочине…
СИМА
Даже не вспомню, в какой момент Марвину пришла идея задержаться на день с палаткой у берега. Весь путь чистая широкая река петляла параллельно нашей машине, соблазнительно сверкая на солнце. То и дело на небольших пляжах нам попадались рыбаки, которые ловили рыбу с берега. Часто нас сопровождали чайки. Много чаек… Когда начало смеркаться, Макс вдруг предложил не гнать в темноте до палаточного лагеря, в котором нас ждал Лялин кум, а переночевать недалеко от реки. Хотя до Медведево оставалось совсем ничего, Марвин запротестовал. Сказал, что перед раскопками ему нужно как следует отдохнуть, потому что он устал быть весь день за рулем.
Мы миновали ржавый указатель и выехали к одному из песчаных берегов. Хотя Ляля и возмущался, что у воды нас замучают комары, но с прихотью Марвина смирился.
- Давайте хотя бы чуть подальше, чтобы до костей не сожрали, - проворчал Ляля.
- Ладно тебе, - шепнула я ему еще в машине. - Все усталые и голодные. Проведем здесь одну ночь, потом денек отдохнем. А завтра к вечеру будем у твоего Альберта.
Ляля с недовольным видом уставился в окно, за которым в сумерках мелькали стволы деревьев. Другу не терпелось отправиться на поиски сокровищ. Но на Марвина мы никак не могли повлиять. Все-таки машина принадлежала ему.
- А ты хотя бы уверен, что мы все-таки что-нибудь найдем? - склонившись к Ляле, спросила я. Друг посмотрел на меня как на умалишенную, будто я вдруг поинтересовалась у него, кто мы и что здесь делаем.
- Место хоть и плохо изученное, но проверенное, - ответил Ляля. - А кто ищет, Серафима, тот всегда найдет.
В итоге мы остановились на симпатичной сосновой полянке. По крайней мере, в сумерках это местечко казалось просто превосходным. И не у самой воды, как опасался Ляля.
Выбраться после долгой поездки из машины было приятно. Ноги и спина от усталости снова немного затекли. Лиля тут же принялась носиться между стволов огромных сосен и что-то напевать. Мне хотелось плюнуть на свое смущение и присоединиться к ней, но вместо этого я принялась помогать парням доставать вещи из багажника. И все равно к вечеру я чувствовала себя уже более расслабленно среди этих малознакомых ребят. Лиля была права: свобода пьянила. А еще меня не покидало ощущение, что вот-вот произойдет что-то очень важное. Душа пела и радовалась. И внутри становилось теплее всякий раз, когда я ловила на себе взгляд Льва. Хотя мне казалось, что я сама все время пялюсь на него. Пыталась себя одернуть, но ничего не получалось. Лев притягивал меня точно магнит. Сейчас, без школьной строгой формы, с растрепанными волосами, он выглядел совсем другим - счастливым, расслабленным, свободным. И улыбался он чаще обычного. Таким Лев мне нравился еще больше. Я вспомнила, как меня прожигало от его первых прикосновений и как сердце волновалось и резво стучало… Да, я давно уже призналась самой себе, что Стахович мне до
чертиков нравится.
Переполняющие первые чувства делали прекрасным все и всех вокруг. Даже заносчивый и самовлюбленный Марвин не раздражал. Но если я быстро привыкла к компании Льва, то Ляля по-прежнему вел себя как колючий еж. Я вообще не могла его узнать. Обычно он был расслабленным в любой компании и даже каждую девчонку мог с легкостью к себе расположить. Однако с Лилей держался воинственно. А она тоже будто нарочно его цепляла, Марвин тут же подхватывал, и их споры начинались по новой…
Когда Ляля выудил палатку, выяснилось, что никто из нас не умеет ее устанавливать. Еще и сумерки все сильнее сгущались. Из-за собравшихся в небе туч первых звезд не было видно. Палатка оказалась огромной, шестиместной. Я понятия не имела, где Ляля ее достал, и, если честно, даже боялась у друга об этом спрашивать. Все-таки удовольствие это не из дешевых, а с меня и металлодетектора «в долг» хватило. Но Ляля успокоил, что палатка ему досталась на время вполне легально. Впятером мы собирали ее почти час, поочередно чертыхаясь. Больше всего ворчал Марвин. Лев, как и я, делал все молча. Лиля время от времени причитала, а Ляля, на правах «хозяина» палатки, только давал ценные указания. Хотя сам ни разу в жизни ее не ставил, зато советы раздавал только так.
Комары, как и предупреждал Ляля, зудели над ухом и страшно раздражали. В сумерках раздавались наши ворчания и звонкие шлепки по рукам, ногам, лицу…
- Нужно скорее развести костер, - сказал Макс. - Ни черта ж уже не видно.
- Ага, когда вы соизволите собрать палатку, - заявил Ляля. И тут же Стахович наградил его таким убийственным взглядом, что я на месте Ляли ушла б вглубь леса и осталась там жить навечно. Но друг и бровью и не повел.
- Может, ты тогда поможешь? - резонно заметил Лев.
- А чем я занимаюсь, по-вашему? - откликнулся Ляля.
Нервное напряжение между всеми уже достигало своего предела. Марвин решил разрядить обстановку, но вышло это у него это снова не очень хорошо.
- Вы встречаетесь? - внезапно спросил он, крутя в руках какой-то металлический прутик.
Меня застал врасплох этот вопрос. И почему-то первым, на кого я посмотрела, был Стахович. Лев взглянул на меня в ответ. Лилю в эту секунду накрыло огромным тентом. Она, громко охая, пыталась из-под него выбраться и в нашем разговоре не участвовала.
- Кто? - подал недовольный голос Ляля.
- Ну, вы… Симка и Нолик.
- Нет, мы просто дружим, - ответила я, удерживая установленный с горем пополам каркас палатки. - С детского сада.
- Еще раз назовешь меня Ноликом… - пропыхтел Ляля.
- И что? - тут же выглянул из-за палатки Марвин.
- Хана тебе, - пообещал Лялин.
- Эй, мать, уйми своего дракона, - попросил Макс. - Это же просто шутка.
- Очень смешная, - буркнул Ляля. - Толкните, когда нужно будет смеяться.
Мне было неприятно, что они снова начинают ругаться. Под вечер своим нежеланием участвовать в благоустройстве нашего «лагеря» Ляля раздражал даже меня. Но в этот раз Марвин совершенно точно первым начал цеплять Лялина. Его насмешливый тон по отношению к моему другу мне не понравился.
- Почему это я должна его унимать? - вдруг спросила я.
Лев удивленно покосился на меня, а я продолжила:
- Ты сам Лялю все время цепляешь, Максим.
- Та-ак, ребята, у меня лишняя деталь, - подала голос Лиля, чувствуя, что запахло жареным. - Максик, помоги!
Она просила помощи то у Максима, то у Ляли, ласково при этом обращаясь: «Максик», «Илюша»… Оттого Марвин с Лялей и вели себя как два гордых воинственных петуха. Но вместо того чтобы срывать свою злость на Максе или «яблоке раздора» - Лиле, Ляля вдруг прицепился ко мне. И это я его еще защищала минуту назад?
- Симка, ну куда, куда? - схватил он меня за плечо, когда я нечаянно уронила одну из дуг. - Косорукая, что ли?
Я даже не успела возмутиться, как к Лялину подлетел Лев:
- Ты чего на нее орешь? Сам бы хоть что-нибудь сделал, умник.
- Не лезь в наши отношения, - огрызнулся Ляля. - Мы всегда так общаемся.
На самом деле обычно мы так никогда не общались. Потому меня еще сильнее удивляло поведение Ляли. Он никогда не был таким вредным и противным. Но сегодня его будто подменили. Возможно, в компании этих ребят он чувствовал себя неуютно, оттого и вел себя странно.
- Тогда ты просто скотина, раз так общаешься с девушками.
- А ты до фига джентльмен, что ли? - рассвирепел Ляля. А потом неожиданно схватил Леву за грудки.
Лев дернул плечом, но Ляля не ослаблял хватку. Тогда Стахович с силой оттолкнул от себя Лялю, а тот, еще больше рассердившись, снова кинулся на Льва. Они тут же сцепились. Когда Стахович ударил Лялина в лицо, я в панике метнулась к Марвину, который распутывал вместе с Лилей какую-то веревку и не обращал внимания на происходящее.
- О-о! - протянул он, будто только заметил меня и драку за моей спиной. - Мать, твой дракон вступил в бой?
- Разними их! - крикнула я.
- Нет, нет, - покачал головой Марвин. - Я не ввязываюсь в такое. Ты видела мое лицо?
- Ага, наглое и трусливое! Ты просто гадкий, Марвин! - бросила я и первой кинулась разнимать парней. Следом за мной побежала и Лиля. Думаю, у нас получилось их растащить лишь потому, что Лева с Лялей побоялись ненароком зацепить кого-то из нас.
- Ладно, малыши, день был насыщенный, мы просто выпустили пар, - сказал Макс, подойдя к нам. - Вывез детский сад на природу…
Стахович и Лялин тяжело дышали и косо смотрели друг на друга. У Ляли назревал фантастический фингал под глазом.
- Довыпендривался? - спросила я, подойдя к другу. - Ну ты и придурок, Лялин.
Я еще ткнула ему локтем под ребра, отчего Ляля согнулся пополам.
- Это тебе за косорукую.
Ляля разогнулся и снова встретился взглядом со Львом.
- Я же тебе говорил, дружище, что мы всегда так общаемся, - внезапно улыбнулся Лялин, коснувшись пальцами заплывающего глаза.
Стахович ничего не сказал. Развернулся и ушел обратно к палатке.
После такой встряски остаток вечера прошел вполне мирно. В сером ночном небе неподвижно зависли грозовые тучи, но дождь пока не начинался. Хотя где-то вдалеке пару раз гремел гром. Мы разожгли костер. Марвин притащил парням по банке пива, а мы с Лилей разлили из большого термоса остатки чая. Из-за того, что все рано встали, настроение было сонное. Под конец нашего «чаепития» дождь все-таки начал накрапывать.
В собранном виде палатка казалась еще больше, чем я могла себе представить. В ней было две комнаты - одна чуть больше, другая меньше - и тамбур, в котором мы оставили вещи.
- Ого, как в «Гарри Поттере», безразмерная, - заглянув внутрь, довольно проговорил Ляля. - Когда они на финал Чемпионата мира по квиддичу приехали. Помнишь, Симка?
Я не ответила Лялину. До сих пор сердилась на него из-за спектакля, который он устроил.
Было решено, что мы с Лилей отправимся спать в небольшую дальнюю комнатку. Я опасалась, что Ляля, Лев и Макс после потасовки снова будут цеплять друг друга, но ближе к ночи и после пары банок пива они уже болтали как ни в чем не бывало. Только я не могла перестать злиться на Лялина.
- Мальчишки, - презрительно фыркнув, сказала Лиля. Она словно огорчилась из-за того, что после всех перепалок за день парни могут спокойно вести беседу, а не быть заклятыми врагами.
Когда мы укладывались спать, дождь на улице разошелся. Капли царапали натянутый брезент. Было слышно, как вокруг шумят деревья. А потом так сильно громыхнуло, что от неожиданности я вздрогнула. И крупные капли гулко забарабанили по палатке.
Я думала, что Лиля уже спит, но она вдруг заворочалась, а потом спросила:
- Тебе нравится мой брат?
Все ясно. Лиля из тех девчонок, которые любят поболтать на тему «любит - не любит».
- А тебе нравится Макс? - не ответив, спросила я.
- Марвин? Нет. Он не в моем вкусе.
Мне показалось, что мы говорим слишком громко и парни могут нас услышать.
- А кто в твоем вкусе?
- Не знаю…
Лиля повернулась ко мне. Глаза у нее блестели.
- Вот когда по-настоящему влюблюсь, я тебе расскажу.
- Ну хорошо, - обескураженно ответила я.
Я никогда не дружила с другими девчонками, поэтому мне было странно обсуждать такое. С Лялей мы, конечно, на подобные темы не разговаривали. Он бы меня на смех поднял.
Дождь продолжал мерно шуршать по палатке.
- А ты когда-нибудь была влюблена? - спросила Лиля.
- Давай спать, пожалуйста, - попросила я.
- Все ясно. Ты просто мне не доверяешь. - Лиля сладко зевнула. - Я хорошая, правда. Ты ко мне привыкнешь.
- Я и не думала, что ты плохая, - тут же смутилась я.
- Ты знаешь, что завтра будет? Снова сво-бо-да. Мне кажется, я никогда не смогу ей надышаться… Как хорошо, когда тебя никто не допекает.
Лиля сладко зевнула, а я повернулась на другой бок. Я почти два года по этим меркам жила в свободе. Иди куда хочешь и делай что вздумается - никому особо нет до тебя дела… Мне, наоборот, захотелось побыть хотя бы немножко «несвободной». И кому-то нужной.
СЕРИЯ ОДИННАДЦАТАЯ
ЛЕВ
Проснувшись, я поначалу не сразу сообразил, где нахожусь. Вспомнил, как всю ночь дождь стучал о крышу брезентовой палатки и девчонки в соседней комнате о чем-то шептались… Теперь же я расслышал лишь голоса птиц.
Осмотревшись, обнаружил, что Ляли в палатке нет. И Лили с Симой тоже. Только Марвин, перебравший накануне пива, сопел по левую руку. Я не стал его будить. Выглянул из палатки. Наутро оказалось, что остановились мы просто в прелестном местечке. Все-таки в сумерках я не смог разглядеть всей красоты.
Земля после ночного дождя была немного влажной. Пахло утренним лесом и свежим кофе. Впереди на солнце сверкала серебром речка. Небо над водой было совершенно чистым.
Я не сразу заметил ребят. Лишь услышав звонкий смех Лили, отыскал дружную компанию взглядом. Сестра, Ляля и Сима сидели на «пенках» под высоким дубом и рубились в карты. Когда я, выбираясь из палатки, зашуршал брезентом, все трое обернулись.
- Лева, будешь кофе? - тут же предложила мне сестра. - Нам Ляля в ковшике сварил… Еще остался!
- Долго спите, голубки, - насмешливо сказал Ляля, оторвав взгляд от веера карт. Набрал их столько, что все они едва умещались в руках. - Или твоя вторая половинка еще нежится в постели?
Я подошел ближе и присел на корточки рядом с Лялиным.
- А ты, как я погляжу, девчонкам проигрываешь? В какого дурака играете? Подкидного или переводного?
Ляля поднял на меня глаза. В них не было злости. Скорее, добрая насмешка.
- Замечательный фингал под глазом, - сказал я. - Тебе идет.
- Спасибо, - отозвался Ляля, выбрасывая одну из карт. - Мне все говорят, что лиловый к лицу.
- Какие же вы! - покачала головой Лиля. - Как вы общаетесь между собой?
- Что тебе не нравится? Я сделал человеку комплимент.
- Это ужасно! - протестовала сестра. - Согласись со мной, Симочка?
Но Сима молча отбивалась от Ляли. В итоге у нее осталось всего две карты. И, глядя на невозмутимое лицо Шац, я почему-то даже не сомневался, что карты были козырными. Похоже, в отличие от Лили, Сима умела играть в азартные игры. А вот сестра, как обычно, уже набрала себе карт не меньше, чем у Ляли. Но ее это ничуть не расстраивало. Сидела довольная и с самого утра уже была при параде - в легком платье и с макияжем. Подозреваю, что нарядилась сестра для Марвина. Сима была чудесна в своей естественности. Мы переглянулись с Шац, улыбнулись друг другу, а потом я ушел на речку умываться…
Завтракали мы на лужайке под тем же огромным дубом. На запах еды из палатки выполз помятый и заспанный Макс. На протяжении всего завтрака он нудел, как сильно гудит у него голова.
- Пить меньше надо, - снова принялась воспитывать Лиля. - Как ты за руль сядешь?
- Сейчас поем, кофеек попью, искупнусь, и все будет о’кей, - самоуверенно сказал Марвин. - Лилек, плесни мне еще кофеек.
Макс по-свойски положил руку на плечо сестре, но «Лилек» одарила его таким убийственным взглядом, что стало ясно: кофеек она может плеснуть только Марвину в лицо.
К обеду распогодилось. Теперь даже не верилось, что ночью прошла гроза. Солнце поднималось все выше, становилось жарко. Настроение у всех было превосходным; о вчерашних перепалках никто даже не вспоминал. Родственник Ляли прислал смс, что сегодня они в лагере что-то отмечают и ждут нас только к вечеру, поэтому мы особо и не торопились. Решили провести этот день у реки.
Марвин, позавтракав и немного придя в чувство, тоже развеселился. Открыл двери «Мазды» и врубил музыку. Лилька принялась отплясывать прямо у палатки. Тут же к ней присоединился Ляля. Он так забавно вилял бедрами, что никто не мог сдержать смех. Они протанцевали несколько треков подряд. Лиля пыталась и Симу вытянуть на импровизированный танцпол, но та всячески отказывалась.
А потом солнце так сильно принялось шпарить, что захотелось немедленно скинуть с себя всю одежду. Еще и речка так заманчиво переливалась на солнце…
- Давайте искупаемся? - первой предложила Лиля, после танцев усаживаясь на траву рядом с Симой.
- Но у меня нет с собой купальника, - возразила Шац.
- А почему ты не взяла с собой купальник? - возмутилась сестра.
- Может, потому, что мы собрались на дело? - предположил Ляля.
- Ничего страшного, - успокоила Симу Лиля. - Зато я взяла с собой четыре штуки. На всякий случай.
- А ты будто на море собралась, - поддел я сестру.
Лиля показала мне язык, а затем пожала плечами:
- Мало ли что… Все-таки лето. И одно другому не мешает. Я как знала, что нам по дороге река попадется. Это вам, парням, хорошо. Можно в одних трусах купаться.
- Так и тебе никто не запрещает, Лилечка, - сказал Марвин.
Лиля сердито продемонстрировала Максу средний палец.
Пока мы с Лялей и Марвиным сидели под дубом, девчонки переодевались в палатке. Когда они вышли обратно на лужайку, я старался сильно не пялиться на Симу, но все-таки не смог отказать себе в удовольствии рассмотреть ее как следует. Что в одежде, что без нее - Сима всегда оставалась красивой.
Сначала девчонки обе зашли в воду по щиколотки. Лиля осторожно водила ступней по речной глади, привыкая к воде. Пока сестра пищала и охала, поправляя на носу огромные солнечные очки, Сима с разбегу вошла в воду и сразу же нырнула. Наверное, Лилька, как цапля на одной ноге, простояла бы в реке до самого вечера, если б не Ляля. Тот, как только девчонки ушли купаться, стянул через голову футболку, скинул треники и, особо не осторожничая, зашел в воду. Лиля заверещала, когда Ляля обдал ее веером холодных брызг. Ляля нырнул, а затем, по всей видимости, под водой подплыл к моей сестре и схватил ее за ноги. Лиля страшно сердилась и кричала на всю округу: «Илья! Илья! Перестань!» Когда Ляля вынырнул, Лилька схватила его за плечи. Вдвоем они сначала немного потолкались, а потом, в обнимку и с криками, погрузились в воду. Я решил, что такая сцена заигрывания точно должна заинтересовать Марвина. Как бы Ляле снова не получить по шее, только теперь от Макса. Но когда я посмотрел на друга, то обнаружил, что его взгляд прикован отнюдь не к Ляле и моей сестре. Марвин смотрел на Симу, которая подплыла к старому
понтону со ржавой поломанной вышкой. Вот Сима легко подтянулась на руках и уселась на понтоне в позе Русалочки. Отсюда было плохо видно, но я все-таки представил, как капельки воды блестят на ее золотистой смуглой коже.
Марвин был задумчивым и чему-то улыбался, и эта блаженная улыбка на его довольной физиономии мне совсем не нравилась.
- А она прикольная, - кивнул Марвин в сторону понтона.
- Ага, - отозвался я.
- И почему я ее раньше в школе не замечал? Наверное, тогда она была для меня слишком мелкой.
- Наверное.
- Сима назвала меня гадким. Никто не называл Марвина гадким.
- Я тебя и похлеще называл.
Макс засмеялся.
- Ты же, конечно, понимаешь, что я имею в виду?
И я, конечно, понимал.
- Хочу перед ней извиниться. Наверное, она теперь обо мне думает что-нибудь неправильное…
- Да нет, все правильно.
- Она тебе нравится? - спросил Марвин.
Этот вопрос я слышал в последнее время слишком часто. Да и сам себе его не раз задавал. Но почему-то не хотелось с Марвиным обсуждать Симу.
- Может, искупаемся? - предложил я.
- Не хочешь отвечать? - Макс, не сводя с меня взгляд, забавно щурился на солнце.
- Жара такая. Думаю все-таки искупаться.
Марвин усмехнулся и первым стянул через голову поло. Я в это время снова уставился на Симу. Вот к понтону уже подплыли Лилька и Лялин. Сима помогла Лиле забраться на понтон. Затем протянула руку Ляле, но после того, как он что-то негромко со смехом сказал ей, руку отпустила и забавно лягнула друга ногой. Ляля с брызгами повалился обратно в воду.
Когда я снова повернулся к Максу, то обнаружил его в одних шортах. На песке аккуратно лежали сложенное поло, белые «форсы» и новенькие часы «джишок», предусмотрительно прикрытые кепкой.
- Ну ты и пижон, - рассмеялся я.
- В смысле? - не понял Макс.
Я кивнул на разбросанные на песке вещи, которые оставил после себя Ляля. Он сиганул вслед за девчонками в воду, ни секунды не раздумывая.
- Девушки предпочитают бунтарей, - кивнул я в сторону понтона. Ляля уже, наловчившись, утащил с него за собой визжащую Лилю. А Сима бомбочкой нырнула следом за ними.
- Девушки любят тех, кто знает себе цену, - взъерошив темные волосы, сказал Марвин.
- И тех, кто знает цену им.
- Несомненно, Стах.
До понтона мы доплыли наперегонки. Никто из нас не хотел уступать, поэтому к финишу мы добрались практически одновременно и оба выбились из сил. Вода оказалась холодной из-за течения, но в такую жару это было даже прикольно. Девчонки уже расположились на старом деревянном понтоне и принялись загорать. Ляля оглядывал старую сломанную вышку, на которой, подплыв ближе, я увидел табличку, предупреждающую о том, что прыгать отсюда запрещено. Сооружение явно находилось в аварийном состоянии. Опорные сваи ходили ходуном.
Мы с Максом из-за своего соперничества и упрямства так устали, что я тут же разлегся на понтоне рядом с Симой. Солнце жарило. На небе по-прежнему не было ни облачка. Пытаясь отдышаться, я прикрыл глаза. Мокрым плечом я чувствовал нагретую горячую кожу Симы. Мне было приятно лежать рядом с ней.
- Как думаете, можно отсюда прыгать? - спросил Ляля, задрав голову.
- Если хочешь самовыпилиться, то почему бы и нет? - пожала плечами Лиля.
- Мне кажется, под этой ржавой штукой может быть металл. Ну, какие-нибудь прогнившие сваи, - сказала Сима. Я так и не открывал глаза. Вода тихонечко плескалась, и Симин голос звучал совсем близко.
Марвин, который до этого предпочел обсыхать на солнце стоя, все-таки тоже уселся на понтон. Причем по другую сторону от Симы, между девчонками. Я, приподняв голову, проследил за ним, а затем усмехнулся и снова зажмурился. Из-за солнца в полуопущенных веках все вокруг было красным. Тогда я закрыл глаза рукой и просто слушал чужую монотонную болтовню.
- Прыгнуть может только самый отпиленный, - согласился с Лилей Макс, наверняка при этом имея в виду Лялю.
- Никто и не собирается, - проворчал Ляля. - Интересно, что здесь было? Видели ржавый указатель? База какая-нибудь или лагерь. На том берегу корпус разрушенный. Вообще столько заброшки вокруг. У моего кума тоже лагерь разбит недалеко от заброшенного совхоза. Вокруг только поля в васильках, и в округе ни единой души.
- Страшно! - ахнула Лиля. - А если на нас какие-нибудь умершие души нападут? Чем мы будем отбиваться?
- Твоими четырьмя купальниками, - сказал я. - У душ нет тел.
- Дурак ты, Левушка. И купальника у меня три осталось. Этот я Симе подарила. Он ей больше, чем мне, идет.
- Еще как идет, - подал голос Марвин, и мне захотелось его заткнуть.
- Да не нужен он мне, - смущенно пробормотала Сима.
- Можешь снять его, - предложил Марвин. - Прямо сейчас.
Послышалась какая-то возня. Я убрал руку от лица и повернул голову. Лиля ревниво пихала Макса в бок. Но Марвин проигнорировал действия сестры. Ему тоже нравилось играть с Лилей. Он склонился к Симе и прошептал ей что-то на ухо. Что именно - я расслышать не мог. Но Шац негромко рассмеялась.
- У меня скоро плечи обгорят, - капризно сказала Лиля. - Я на берег хочу.
- А я бы уже снова пожрал, - добавил Ляля.
- Начина-ается, - протянула Сима.
- Ну что? Из-за физических нагрузок разыгрался аппетит.
Лиля первой прыгнула в воду и неспешно поплыла к песчаному берегу. За ней, долго не раздумывая, ринулся Ляля, обдав нас всех холодными брызгами.
Я приподнял голову и наблюдал за тем, как Сима плавно вошла в воду вслед за Лялей. Правда, перед этим она подала руку и помогла подняться Марвину. Макс, быстро вскочив на ноги, еще зачем-то некоторое время держал Симу за ладонь. Тогда я снова опустил голову на понтон и закрыл глаза.
- Стах, ты идешь? - спросил Макс, заслоняя собой солнце.
- Ага, сейчас.
И снова меня обдало брызгами, а вскоре стало совсем тихо. Голоса теперь слышались только где-то вдалеке. Вода плескалась. Из-за течения понтон слегка покачивало. Приятно пахло холодной рекой, и легкий ветерок обдувал мое тело. Это и есть свобода. Свобода, которой мне так не хватало все эти годы…
Немного полежав, я поднялся на ноги и, не раздумывая, направился к вышке. Не боясь подцепить ржавых заноз, залез на широкую прогнившую доску. Высота оказалась приличной. Я смотрел на противоположный берег реки, где высились леса и белел тот самый полуразрушенный корпус.
Я легко оттолкнулся от доски и, разведя в воздухе руки в стороны, ласточкой вошел в холодную воду. И хотя в бассейне я занимался лишь до восьмого класса, выполнить прыжок удалось без всплеска. Возможно, он был самым удачным и красивым в моей жизни… До этого я еще никогда не чувствовал себя таким невесомым и живым.
Вынырнув, я заметил на берегу две сидящие вплотную фигурки на песке, ставшие свидетелями моего прыжка. Вода заливала глаза, поэтому я не сразу смог разглядеть, кто именно с пляжа смотрит в мою сторону. А когда понял, что это Сима и Макс, снова ушел с головой под воду.
СИМА
Макс то ли нарочно, то ли случайно прижимался горячим нагретым плечом к моему плечу, но эти прикосновения совсем не обжигали. Скорее, вызывали недоумение. Я не могла взять в толк, с чего это Марвин с утра решил вдруг проявить активность. Накануне вечером, когда мы организовали привал и разожгли костер, я ловила на себе его взгляды. Но тогда списала все на опьянение, а теперь же поняла, что Максим на самом деле со мной заигрывал.
Я не знала, как реагировать на подкаты Марвина. Внимание красивого парня приводило меня в смятение. Я не представляла, как правильно себя вести. Поэтому помимо воли издавала странные глупые смешки.
Максим болтал без умолку, зазывая меня прогуляться перед обедом, а Лялин и Лиля отправились готовить суп. До нас доносились их голоса. Лиля хихикала и постоянно задевала Лялю. Я слушала Марвина вполуха и при этом растерянным взглядом следила за ржавой вышкой. Вернее, за тем, что на ней происходило. Вот Лев, оторвавшись от доски, взметнулся в воздух и без брызг вошел в воду.
- Это было красиво, - сказал Макс, тоже проследив за Львом. Он буквально озвучил мои мысли.
- Ага, - задумчиво согласилась я.
Марвин заглянул мне в глаза.
- Он это для тебя делает.
- Для меня?
- Ага. Выпендривается. Стахович - выпендрежник.
- А ты? - усмехнулась я.
- А я - еще больший выпендрежник, - расслабленно рассмеялся Макс. - Мы друг друга стоим. Оттого и дружим с детства.
- Понятно, - с улыбкой отозвалась я.
- Когда мы были совсем мелкими, то расписались на бумаге кровью, дав обещание, что наша дружба - вечная.
- Дураки.
- А вот чего ты с этим Лялиным связалась…
- А мы тоже друг друга стоим, - повернулась я к Марвину и посмотрела ему в глаза.
- Понял, - кивнул Максим. - Вопросов больше не имею.
Лев долго плавал. Время от времени из воды показывалась его темноволосая макушка. Выйдя наконец на берег, Стахович тяжело упал на песок рядом с нами и раскинул руки в стороны.
- Ты псих, - сказала я.
Стахович, тяжело дыша, приподнял голову и, щурясь, с любопытством посмотрел на меня.
- Почему?
- Потому что там висит запрещающий знак. Под водой наверняка груда сгнившего железа. Просто так на эту конструкцию предупреждение бы не налепили. Ты мог убиться.
- А тебе какая разница? - вдруг грубо спросил Лев. - Ты бы переживала?
- Что за дурацкие вопросы? - возмутилась я. - Конечно, переживала бы.
- За меня?
- Да за любого из вас!
Лев усмехнулся и снова положил голову на песок. Тогда я поняла, что он не собирается дальше вести со мной диалог. Но мое возмущение уже было не остановить.
- Из-за этого я и не люблю людей. Потому что мы все эгоисты и думаем только о себе. Покалечился бы ты… И кому от этого стало бы плохо? Думаешь, только тебе?
- Тебе, что ли? - буркнул Лев. Он совершенно точно злился на меня по-настоящему. Впервые за все время нашей пусть недавно зародившейся, но все-таки дружбы.
- О родителях бы подумал, о сестре, - обескураженная его тоном, пробормотала я.
Марвин тоже примолк и теперь ковырял ногой песок.
Лиля заливисто хохотала в стороне. А потом закричала:
- Ребята-а! Суп почти готов! Только Ляля его страшно пересолил. Влюбился, наверное!
Я обернулась на ее голос. Непривычно смущенный Ляля дул на ложку с супом, а затем попробовал его и недовольно поморщился.
После обеда с посудой мне вызвался помогать опять-таки Марвин. Лев разбирал нашу горемычную палатку, а Лиля с Лялей учесали вглубь леса, чтобы набрать ягод в дорогу.
Поначалу мы с Максимом мыли посуду молча. Вокруг шумели камыши и поскрипывала осока. Речка ослепительно сверкала на солнце.
- Наверное, ты считаешь меня избалованным и самовлюбленным индюком? - спросил вдруг Максим, принимая из моих рук алюминиевую чашку и протирая ее ярким полотенцем.
- А разве это не так? - заглянула я Марвину в глаза. Они у него были светлыми, небесно-голубыми. И в эту минуту самодовольно и азартно сияли.
Макс немного помолчал, а затем улыбнулся белозубой улыбкой.
- Это так. Но что плохого в том, что человек знает себе цену?
- Главное, чтоб он и про цену другим не забывал, - сказала я, звякнув ложками.
- Но ты ведь меня совсем не знаешь, - продолжал улыбаться Макс. - И я не думал, что ты такая зануда, Сима.
Волосы лезли в глаза, но я не могла их убрать, потому что руки были в пене. После того как я пару раз неудачно сдула прядь со лба, Максим протянул к моему лицу руку и сам осторожно заправил за ухо волосы.
- Какая есть, - смущенно буркнула я. - Зачем ты цепляешь Илью?
- Лялю-то? Никто его не цепляет. Он сам ко всем липнет как репей. А ты… Вроде как его мамочка?
- Ага. Папочка. Пусть мы с ним нередко ссоримся, но Ляля - мой друг. И, пожалуй, самый близкий в жизни человек.
- Ого, - обескураженно произнес Марвин. - Извини, не знал, что у вас все так серьезно. На свадьбу пригласите?
Я снова сердито посмотрела на Макса, но тот ничуть не смутился. Только шире заулыбался, а затем нагло мне подмигнул. Я не сдержалась и тоже улыбнулась в ответ. А потом зачем-то провела ладонью в мыльной пене по его щеке. Потом по другой… Для симметрии. Получилось что-то вроде бороды Деда Мороза. Я снова рассмеялась, и Марвин - тоже.
Тут за нашими спинами послышалось недовольное покашливание. Мы обернулись. Рядом стоял нахмуренный Стахович.
- Все вещи собрал, осталась только посуда, - сказал он.
Я тут же опустила голову и принялась смывать пену с тарелки. А Макс, поспешно стирая свою «бороду», спросил:
- А эти голубки еще не вернулись?
- Не вернулись, - сухо ответил Лев.
Ляля и Лиля пришли только спустя час, когда мы втроем в напряженной тишине сидели на сумках около машины. Впервые за время нашей поездки Ляля был таким довольным. Лиля несла ягоды прямо в подоле сарафана. Ляля тащил в руках ведерко и большую пластмассовую чашку.
- Там целая поляна! - восторженно произнесла Лиля. - Мы еще просто так ели. Мне кажется, ягоды там никогда не закончатся…
Когда я укладывала сумку в багажник, Лев остановился за моей спиной и бесцеремонно кинул свой рюкзак сверху.
- Почему ты злишься? - спросила я, выпрямляясь. При этом едва затылком не въехала в подбородок Стаховича.
- Я не злюсь, - ответил Лев. - Просто не выспался. Дождь мешал. Марвин храпел, а Ляля твой развалился как барин.
- Все ясно, - холодно ответила я.
Уже вечерело, и летний воздух становился свежее. В высокой траве громко застрекотали кузнечики.
Лев еще что-то хотел мне сказать, но тут подошел Макс, красноречиво взглянул на нас обоих и захлопнул багажник.
- Сима, тебя не укачивает? - вдруг спросил у меня Марвин.
Ребята в этот момент собирались рассаживаться по местам.
- Да вроде нет, - растерянно отозвалась я. - Все хорошо.
- Ну, смотри. А то можешь сесть вперед.
- Нет, пусть там Лев сидит, - сказала я. - Это его место. Ему вроде там нравится.
- Ага, аж дух захватывает от восторга, - отозвался Стахович.
Когда все наконец расселись, Лиля наклонилась ко мне и шепнула:
- Не обращай внимания на Макса. Это все из-за меня.
- Из-за тебя? - негромко переспросила я.
- Ну да. Ревность хочет вызвать. Из-за того, что я теперь с Ильей общаюсь.
Я покосилась в сторону Ляли, который, едва усевшись, тут же решил прикорнуть и сдвинул козырек бейсболки на глаза. Целый день мы проболтались на жаре, и к вечеру нас разморило. Машина тронулась, некошеная трава уже привычно зашелестела по днищу… Неужели я решила, что всерьез могу понравиться такому парню, как Максим Марвин? Вот красавица Лиля - его типаж.
- А ты? - спросила я.
- Что я? - не поняла Лиля.
- Ты с Ильей общаешься тоже для того, чтобы ревность вызвать?
- Илья - замечательный, - шепнула мне Лиля. Потом нащупала мою ладонь и заговорщически ее сжала.
Солнце уже садилось, за окном снова мелькали кустарники, луга и небольшие березовые рощи. Дорога становилась все хуже. Кое-где после ночного дождя ее и вовсе развезло. Когда мы уже свернули в сторону леса, где располагался лагерь копателей, машина все-таки увязла в грязи и забуксовала.
- Так, приехали, - проворчал Марвин, убавляя музыку.
Ляля тут же проснулся и завертел головой.
- Что? Уже? Надо куму позвонить…
- Да погоди ты со своим кумом, - раздраженно ответил Макс, первым вылезая из машины. За ним выскочил Лев. А там уж и мы вывалились. Ляля вылез самым последним, зевая и сладко потягиваясь.
Мы застряли посреди огромного пустого поля.
- Эх, совсем немного не доехали, - проворчал Марвин.
- Сейчас вытащит кто-нибудь, - сказал Лев.
Но, как назло, вокруг не было ни души. Впереди, за несколько десятков километров, виднелись огни немногочисленных домов. Над головой медленно проплывали перистые закатные облака.
- Толкнем? - предложил деловито Ляля.
- Садись за руль, - кивнул на машину Макс. - А мы с Левой толкнем.
- Чего это вы с Левой? - оскорбился Ляля. - Вдвоем не вытолкаете. Я вам помогу.
- Я сяду за руль! - заявила Лиля. - Мне отец не дает тачку, а у меня, понимаете, мечта…
- Конечно, не дает, тебе нет восемнадцати, - сказал Лев.
Лиля проигнорировала его слова. Поправила легкий кардиганчик и направилась к водительскому месту.
Машина глубоко увязла. Как только Лиля завела ее, грязевые брызги полетели из-под колес во все стороны. Я тут же отошла к обочине. Макс, который первым же и предлагал вытолкать машину, глядя на летящую жижу, отскочил вслед за мной.
- Макс, ты гонишь? - повернулся к нему рассерженный Лев.
Марвин вздохнул, но все-таки пристроился рядом. Правда, толкал, как мне показалось, все равно будто бы вполсилы, брезгливо уворачиваясь от грязи. Но его светлое поло было уже не спасти.
Ляля же со Львом толкали изо всех сил. От напряжения на их руках вздулись вены. Я все надеялась, что на горизонте все-таки появится какая-нибудь машина, но мы по-прежнему оставались одни. А если у нас ничего не получится? Что тогда делать? Ночевать в одном из стогов?
Макс первым отошел от машины и сел на траву возле меня. Ляля продолжал толкать вместе со Львом, но в конце концов тоже выбился из сил и рухнул рядом с Марвиным.
Лиля, углядев в зеркало заднего вида, что парни перестали толкать, вылезла из машины.
- Глушить? - выкрикнула она.
- Ага! - недовольно отозвался Макс, разглядывая свою испачканную одежду.
- Газуй! - приказал Лев.
- Стах, теперь ты гонишь! - запротестовал Марвин.
- Еще чуть-чуть осталось, - упрямо возразил Стахович.
- Я сейчас сдохну от перенапряжения, - пожаловался мне Ляля.
- Если мы втроем не смогли, то тебе одному подавно ее не вытащить, - громко сказал Макс.
- Ну, так что? - все еще ждала ответа Лиля.
- Садись в машину, - приказал Стахович сестре.
- Чокнутый! Как же ты бесишь своим упрямством! - выкрикнула Лиля, однако снова села за руль и завела «Мазду».
Брызги полетели во все стороны с новой силой.
- Осел, - процедил Марвин.
«Мазда» все-таки тронулась. Обдав напоследок Стаховича жижей, дернулась и немного проехала вперед. Лев был весь в грязи. Лиля, радостно завопив, хлопнула дверцей машины и дала по газам. «Мазда» резво помчалась дальше без нас.
- Куда?! - заорал Марвин, вскакивая на ноги. Тут же ринулся вслед за машиной.
Ляля лежал на траве и задумчиво пялился в закатное розовое небо, будто его все происходящее больше не волновало. Лев же так и продолжил стоять на месте посреди раскисшей дороги. Стахович тяжело дышал и не сводил с меня взгляда. Тогда я покачала головой и закатила глаза. А Лев, быстрым движением размазав по лицу грязевые капли, наконец искренне, по-мальчишески мне улыбнулся.
СЕРИЯ ДВЕНАДЦАТАЯ
ЛЕВ
К лагерю копателей мы добрались только ближе к ночи. Уставшие, измученные и очень грязные. По пути нам не попалось ни одной речки, чтобы искупаться и привести себя в порядок.
Я не знал, как представить себе место, в котором нам предстояло прожить несколько дней. Мои фантазии возвращали меня в детство, к археологическим раскопкам, на которых трудился мой дедушка. Когда я стал чуть постарше, пару раз дед брал меня с собой в научные экспедиции. Его друзья, историки и археологи, были интеллигентными и интересными людьми, поэтому каждую встречу с ними я ждал с нетерпением. Как и у всех детей, у меня всегда было припасено много вопросов. Дедушкины друзья преследовали великие цели, горели наукой. Какие цели преследовал Лялин Альберт, несложно было догадаться. И все-таки мне казалось, что атмосфера в этих палаточных лагерях будет схожей. И поэтому я с каким-то непонятным волнением ждал, когда мы прибудем на место, чтобы снова попасть в знакомую среду…
Но когда мы приехали к Альберту, чары тут же развеялись. До этого Лилька весь оставшийся путь забавно охала и причитала, что люди, наверное, уже спать легли, не дождавшись нас. А мы явимся, такие безалаберные, всех потревожим и разбудим, неудобно, и как на нас вообще можно положиться?.. Но когда увидела, что из себя представляет этот самый лагерь, сразу примолкла.
Грохочущую из леса музыку мы услышали еще издалека. К месту подъезжали с опущенными стеклами, поэтому в салон проникала вечерняя прохлада. Мы двигались не спеша на свет от костра по уже проторенной, но очень узкой дорожке. Сосновые ветки царапали машину, в салон летели комары, басы гремели на всю округу… Первым выбравшись из «Мазды», я нечаянно пнул жестяную пивную банку, которая тут же покатилась по траве в ближайшие кусты. Марвин вылез из машины вслед за мной и огляделся по сторонам. За ним забавно было наблюдать. Сам изгвазданный с ног до головы, со слипшимися волосами и засохшими грязевыми каплями на лице, он смотрел на происходящее с таким отвращением и чувством собственного превосходства, будто, выйдя из «Мазды», ожидал, что к его ногам выкатят красную ковровую дорожку, а на деле страшно обломался.
Следом вылезли и остальные. Мимо нас, сильно пошатываясь, прошел высокий нескладный парень. Вот он повалился в те же кусты, куда улетела пивная банка, а затем оттуда донеслись неприятные звуки… Парня буквально выворачивало наизнанку.
- Ну, по крайней мере, никого не разбудили, - широко улыбнулся Ляля. А затем пихнул Лилю локтем. - А ты переживала.
Мы прошли дальше, к потрескивающему костру. Миновали припаркованный грязный «уазик», полевую кухню и пару небольших разбитых палаток. При виде внедорожника у Ляли тут же загорелись глаза. Он чуть шею не свернул.
- Всегда хотел на таком покататься!
Нам навстречу вышел высокий молодой мужчина. По всей видимости, тот самый Альберт. Лет тридцати пяти на вид, с модной стрижкой и белозубой хитрой ухмылкой. Он был чем-то похож на повзрослевшего Марвина, только не такой смазливый.
- Илюха, рад тебя видеть, - перекрикивая музыку, поприветствовал он Лялю. С опаской пожал ему руку, а затем с нескрываемым удивлением оглядел нас. Я был самым грязным, поэтому на меня Альберт посмотрел с особым отвращением. Я, в принципе, не горел желанием становиться его лучшим другом, поэтому от его недоброго взгляда мне было ни жарко, ни холодно.
- Алик, мы тут застряли по дороге, пришлось тачку толкать, - Ляля словно оправдывался перед этим Альбертом за наш непотребный внешний вид.
- А я думаю, чего это вы такие чумазые. Да, дороги тут неважные, - Альберт выглянул из-за Лялиного плеча, увидел «Мазду» Макса и усмехнулся: - А вы еще и на такой коробчонке.
Марвин был недоволен. Он даже не скрывал своего презрения к происходящему.
Тут Альберт заметил Лилю с Симой и расцвел.
- Ой, так вы с девчонками? Молодец, Илюха! - он так развязно подмигнул Ляле, что тот в недоумении заморгал. А Лиля возмущенно ущипнула почему-то меня.
- Где здесь можно привести себя в порядок? - спросил Макс.
Мимо нас снова проплыл высокий нескладный парень. Лиля, глядя на него, лишь морщилась. Сима стояла молча. Ляля все таращился в сторону «уазика». И вообще он с таким восторгом оглядывался по сторонам, будто впервые попал в Диснейленд.
- Вообще-то здесь тебе не спа-отель, - с насмешкой в голосе сказал Альберт. Он тоже заметил пренебрежительный вид Марвина, и это ему явно не понравилось. - Но за этим перелеском есть небольшое озерцо. Пройдете немного по тропинке вдоль сосен и повернете направо.
Когда Альберт отошел, Марвин с опаской огляделся и похлопал себя по карманам шорт.
- Здесь хоть можно вещи оставлять? Машину, ключи… Я телефон с собой возьму.
- Обижаешь, - насупился Ляля. - Да мой кум…
Марвин с презрением усмехнулся.
- Мой кум, мой кум, - передразнил он Лялю. - Че ты заладил? Тебе что, шестьдесят? Зови его крестным.
- А вы чем-то похожи с Альбертом, - сказала вдруг Сима. Точно. Будто озвучила мою мысль.
- Чем это? - оскорбился Макс.
- Во-во! - обрадовался Ляля. - Как два человека-паука с того мема, которые друг на друга пальцем показывают.
Лиля громко расхохоталась, а Марвин еще больше рассердился.
- Я тебе, Илюшенька, все-таки втащу, - пообещал он.
- Втащи, - довольно согласился Ляля. Ему явно льстило то, что Лилька смеется над его шутками. Да еще и над Марвиным.
- Ладно, пойдемте озеро искать, - поторопил я. Грязь засохла, оттого все со страшной силой чесалось.
Из колонок гремела старая электронная музыка. Щупленький рыжий паренек, сидящий у костра, пил пиво и с интересом поглядывал в нашу сторону. Хотя, скорее, в сторону Симы и Лильки. А еще я вспомнил, как обрадовался им Альберт. Если хоть кто-то из копателей полезет к нашим девчонкам, им не жить…
В ночи мы немного заплутали и не сразу смогли найти дорогу к озеру. Макс страдал весь путь. Нудел о том, что сильно устал и машина его непригодна для таких дорог. И вообще, зачем он во все это ввязался? Ему пора готовиться к экзаменам, а не с нами нянчиться. В итоге его нытье надоело всем, и мне в том числе.
Марвин положил Симе руку на плечо и жаловался на жизнь теперь исключительно ей.
- А как моя тачка застряла? Я думал, что это все. Конец, - причитал Макс. - Знали бы вы, как все тело ломит. Неужели тебе меня не жалко, Сима?
- Да поняли уже, - перебил я. - Очень жалко. Плачем всей маршруткой.
Марвин обернулся и сердито посмотрел на меня.
Наконец мы вышли к озеру. Я думал, что это будет какая-то мелкая лужа, но размеры лесного озера впечатлили. Девчонки, не сдерживая эмоций, ахнули в голос. Темное притихшее озеро сливалось с ночным небом. Луна светила ярко, как прожектор, и вдоль озера к другому берегу тянулась длинная желтая полоска. На небольшом пляже была брошена старая деревянная лодка. От восторга мы разом примолкли. Теперь только сосны вокруг шумели.
- Обалдеть, ну какая красотища! - первой воскликнула Лиля. Она тут же стянула с себя босоножки и забежала по щиколотки в воду. - Теплющая! Не как в речке.
- Искупнемся? - предложил Ляля.
- Мы купальники не взяли, - расстроилась сестра. - Они в машине.
- Я такой потный и грязный, мне нужно искупаться. Возвращаться не буду, - снова принялся причитать Марвин.
- Будем купаться голышом! - решил за всех Лялин. И первым, не стесняясь, стянул с себя штаны.
- О боже! - хором заверещали девчонки, закрывая ладонями лица. Ляля злорадно расхохотался и, сверкая белеющим в темноте голым задом, кинулся в воду. Мне уже казалось, что свежий воздух и свобода пьянили каждого из нас.
- Будем купаться голышом, но по очереди! - выкрикнула Лиля, по-прежнему не убирая руки от лица.
- Только вы нас потом посторожите! - попросила Сима.
Девчонки забрались в лодку и уселись спинами к озеру.
- И не подглядывайте! - звонко добавила сестра, не оборачиваясь.
- Лилечка, ты можешь любоваться мной сколько угодно! - выкрикнул Ляля.
Я тоже разделся и быстро нырнул в воду, которая показалась горячей. Рядом со мной в тихой спокойной воде плескалась луна. Я лег на спину. Звезды в небе перемигивались. Из леса доносилась старая песня Моби «Disco Lies».
Ooh how could you lie
Ooh how could you lie
Ooh how could you lie
Could you lie
Could you lie
Could you lie
По очереди искупавшись в озере и обсохнув, мы вернулись к лагерю. Настроение у всех улучшилось. Даже Марвин повеселел. У костра мы познакомились с копателями. Высокого и нескладного, хозяина «уазика», все называли Быком. Это прозвище совсем не подходило такому персонажу и скорее всего было образовано от фамилии. Рыжего звали Юрой. Он, как и Альберт, особенно жадно рассматривал наших девчонок. Но как только я словно ненароком сообщил, что они школьницы, парни потеряли к ним всякий интерес. Но больше всех нас впечатлил самый старший копатель - дядя Толя. Тоже изрядно подвыпивший, он принялся рассказывать нам о своих находках. Один раз дядя Толя нашел целую кубышку монет времен Ивана Грозного. Да и вообще за свою долгую жизнь столько всего находил, что успел купить трехкомнатную квартиру в центре города. Хотя выглядел он совсем непрезентабельно: чумазый и с железным вставным зубом. На контрасте с холеным Альбертом этот мужик смотрелся особо комично. Дядя Толя предложил нам пиво, но мы отказались, а вот жаренным на решетке мясом перекусили.
Костер уютно потрескивал. Марвин, нагулявшись еще прошлой ночью, быстро заклевал носом. Привалился спиной к стволу сосны и прикрыл глаза.
Дядя Толя вдруг поморщился и выкрикнул Альберту:
- Выключай свою электронщину. Давай что-нибудь из моего, для души.
Юра и Бык тут же запротестовали, и поначалу мы даже не поняли, в чем подвох. Тогда рыжий пояснил, что дядя Толя - горячий поклонник группы «Лесоповал».
- Какой-какой группы? - Марвин открыл глаза.
Захмелевший дядя Толя только в шутку погрозил Марвину пальцем, мол, такими святыми вещами не шутят. Марвин снова склонил голову и задремал. Кто-то подбросил палку в костер, и золотые искры взметнулись в ночное черное небо.
Лиля и Сима о чем-то шушукались и время от времени косились в мою сторону, а потом звонко смеялись. Их смех даже перебивал музыку. Я не узнавал Шац. Еще ни разу не видел ее такой веселой, как в эту поездку.
Мне надоело сидеть у костра и слушать пьяные байки Быка и дяди Толи. Спать тоже хотелось. Тем более что наша палатка была уже установлена. Ляля с Альбертом поставили ее в два счета, и я сразу вспомнил, как мы накануне мучились с ее сбором и даже успели подраться. Чувствовался опыт Альберта в походных делах.
Когда заиграли первые аккорды незнакомой мелодии, дядя Толя довольно засвистел и, зажав в зубах сигарету, вскочил на ноги.
«Я куплю тебе дом у пруда, в Подмосковье», - затянул мужской голос в динамиках. И дядя Толя вместе с ним.
Я дворовую лирику не понимал и никогда не любил, поэтому принял окончательное решение отправиться спать. Поднялся на ноги и направился к палатке.
«И тебя приведу в этот собственный дом…»
Краем глаза заметил, как к Лиле подошел рыжий Юра и протянул ей руку. Сестра на мгновение замешкалась. А потом вдруг метнулась к Симе, подняла ее с толстого бревна и повела в мою сторону.
«Заведу голубей, и с тобо-ой, и с любовью, - запевал дядя Толя вместе с солистом «Лесоповала», - мы посадим сирень под окном…»
Я понял, что задумала сестра, и почему-то пришел в смятение. Так и встал как дурак посреди поляны. Лиля подвела Симу ко мне, и Шац, смущенно смеясь, первой положила руки на мои плечи. А Лилька как ни в чем не бывало вернулась к своему рыжему кавалеру и приняла его приглашение. Поступок Лили меня удивил. Будто это не она в начале нашего путешествия говорила мне держаться подальше от Симы. Кто разберет, что в голове у моей сестры…
Я обнял Симу, и мы закачались в такт мелодии. Ляля тоже плясал. Увидев, что Лилька уже занята, он принялся кружить по поляне, прижимая к себе воображаемую девушку и во все горло горланя:
«А белый лебедь на пруду
Качает павшую звезду,
На том пруду, куда тебя я приведу…»
В темноте мелькали огоньки сигарет. Я не отрывал взгляда от Симы, и она тоже смотрела мне в глаза. За ее спиной качались деревья и плясал костер. В какой-то момент, танцуя, Сима закинула голову и принялась смотреть на ночное небо. А у меня вдруг возникло желание наклониться и поцеловать ее в шею. Я еле сдержал себя. Вместо этого тоже поднял голову. Над нами кружились звезды.
Возможно, Сима почувствовала мое острое желание ее поцеловать, потому как в следующий раз, когда мы встретились взглядами, она смущенно улыбнулась.
- Все-таки я нравлюсь тебе? - спросил я. Сердце сильнее забилось.
- Что? - не поняла Сима.
- Ты так смотришь на меня… Все-таки я нравлюсь тебе, не Марвин?
- Какой же ты дурачок, Лева, - засмеялась Сима и положила голову мне на грудь.
СИМА
Я проснулась посреди ночи и не сразу сообразила, что происходит. Мне казалось, что я проспала от силы пять минут. Только уснула под грохот басов, доносящийся с улицы, и тут же открыла глаза. Вокруг стояла пронзительная тишина, нарушаемая лишь доносившимся из соседней комнаты храпом. Это Марвин вторую ночь подряд храпел. Что ж, должен же быть у этого красавчика хоть один минус…
Когда глаза привыкли к темноте, я разглядела Лилю. С высоким пучком на голове, она нависла надо мной и вглядывалась в лицо.
- Не спишь? - шепотом спросила Лиля.
- Нет, конечно, ты же меня разбудила! - прошипела я в ответ.
- Отлично! - обрадовалась Лиля. - Мне одна мысль все покоя не дает… Никак не могу уснуть. Ты должна сделать со мной это!
- Сделать с тобой что?
Лиля нащупала мою руку и потянула на себя. Пришлось подниматься.
- Выйдем на улицу? - попросила Лиля.
Спросонья я совсем не соображала. И все-таки принялась послушно одеваться. В темноте мы напяливали теплую одежду поверх пижам, при этом задевая локтями брезент. Мне казалось, что мы делаем все очень шумно и вот-вот кто-нибудь проснется. Но никто не просыпался.
По дороге к тамбуру осторожно переступили через сладко спящих парней. Я посмеялась про себя, глядя на Лялю и Леву. Лялин снова положил на Стаховича ноги…
Мы выбрались из палатки и поежились. Ночь казалась холодной. Хотя когда мы плясали у костра, то совсем не мерзли. Прислушались. В одной палатке было совсем тихо. А из второй доносился храп покруче, чем от Марвина.
- Наверное, это дядя Толя, - шепотом предположила Лиля.
- Ага, - зевнула я. Наш первый вечер в палаточном лагере прошел очень сумбурно. Столько новых впечатлений, мест, лиц… От всех событий голова шла кругом. - Ты зачем меня разбудила-то?
Лиля сияла радостью. Натянула на голову капюшон от куртки и принялась скакать на месте, пытаясь согреться.
- Пойдем!
Она снова взяла меня за руку, и мы молча двинулись мимо потухшего костра и палаток копателей.
- Лев говорил, тебя Шандарева и Бурыкина обижают? - ни с того ни с сего спросила Лиля.
- Я им деньги должна.
Лиля обернулась и нахмурилась.
- Это они умеют… Подставлять людей и вымогать деньги потом. В школе пусть только попробуют еще раз к тебе сунуться. Я про них столько дерьма знаю, не отмоются. И вообще, с первого сентября ты будешь под моим крылышком. И под Левиным.
Лиля подмигнула, а я тут же опустила глаза. Лиля заметила мое смущение и громко рассмеялась. Тогда я, воровато оглядываясь по сторонам, тут же зашипела на нее. Вдруг кого разбудит?
- Да брось! - сказала Лиля. - Даже если сейчас перед палатками приземлится вертолет, никто не проснется. Видела, сколько этот Альберт влил в себя за вечер? Про остальных я вообще молчу.
Вспомнив о пьяных малознакомых мужиках, Лиля презрительно поморщилась.
Ночь была темной и звездной. До рассвета еще было далеко. В лесу покрикивали птицы.
Когда я поняла, куда мы направляемся, удивленно спросила:
- Ты что-то оставила в машине?
- Ага, - загадочно отозвалась Лиля. - Но не в машине Макса.
Я ничего не понимала. А когда мы прошли мимо «Мазды» Марвина и остановились рядом с темно-зеленым «уазиком», все стало еще страннее.
- Ты чего? - я снова перешла на шепот.
- Загляни туда, - улыбалась Лиля.
Я, привстав на цыпочки, осмотрела салон. Но он был пустой. Только на заднем сиденье лежала чья-то черная бейсболка.
- Ну и что?
- Да ты куда-то не туда глядишь, - рассердилась Лиля. - На замок зажигания посмотри!
Я снова прилепилась к окну и разглядела оставленный в замке ключ.
- И?
- О боже, Сима!
Лиля легонько оттолкнула меня и с щелчком открыла водительскую дверь.
- Когда с озера возвращались, я увидела, что они ключи оставили, - принялась объяснять Лиля, усаживаясь на водительское сиденье. Обернулась ко мне. Я так и стояла на месте, ежась от ночной прохлады. - Прокатишься со мной?
- Я-то тебе зачем?
- Как это зачем? Одной страшно, - призналась Лиля.
Я молча оглядывала «уазик».
- А если страшно, тогда для чего ты собралась на нем кататься?
- Симочка, ну пожалуйста! Я очень хочу прокатиться на этой штуке! Никто не дает мне машину: ни папа, ни Макс…
- Может, на то есть причины? У тебя нет прав! - напомнила я.
- Не будь занудой, - поморщилась Лиля. - Я отлично вожу. Отец нас с Левой лет в четырнадцать научил, мы по дачному поселку с ним катались.
Я все еще колебалась.
- Давай, прыгай! - нахмурившись, поторопила меня Лиля. - Ты когда-нибудь ездила на такой штуке?
- Никогда, - покачала я головой. - Да, если честно, и не горела желанием…
- А мы ездили. Нас с Левой папин друг на рыбалку с собой брал. Но за рулем я ни разу не сидела… А мы всего-то один кружок! Туда и обратно.
- А если заметят?
- Они крепко спят, никто не проснется. Ну же, Симочка, давай! Неужели тебе никогда не хотелось совершить что-нибудь безрассудное?
Все понятно. Лилю пьянила свалившаяся на нее свобода так же, как дядю Толю пьянил в прошлый вечер самогон.
Совершала ли я что-нибудь безрассудное? Полет с крыльца на скейте, ворованные шоколадки и фрукты, выброшенная в окно сумка одноклассницы, проникновение в чужую квартиру через балкон… В конце концов, отправиться на поиски сокровищ черт-те куда - это тоже не самое заурядное решение. Я не задумывалась как-то, но оказалось, что вся моя жизнь - сплошное безрассудство.
Лиля смотрела на меня взглядом, полным надежды. Я же продолжала разглядывать грязные колеса «УАЗа». Мне вдруг тоже очень-очень захотелось прокатиться на этой штуке. Интересно, это лечится? Когда-нибудь мне надоест играть с судьбой? Надеюсь, это проходит с возрастом…
Лиля, заметив, что я собираюсь обойти машину, чтобы сесть на соседнее пассажирское место, победоносно вскинула руки. Я уселась рядом с ней и хлопнула дверью. Никто по-прежнему не выбегал из палатки и не пытался нас остановить. Места в «уазике» оказалось непривычно много. Лиля долго копошилась, затем наконец завела мотор и зажгла фары.
«Уазик» затарахтел, и я испугалась, что сейчас точно выскочит Бык и накостыляет нам по шее. Но поляна, на которой стояли палатки, оставалась пустой. Лиля отпустила ручник, осторожно сдала назад.
- Ты умеешь водить не только на автомате? - удивилась я.
- Ты не представляешь, на какой развалюхе папа нас учил водить, - сосредоточенно глядя на дорогу, ответила Лиля. - Его старый внедорожник. Он у нас на даче в гараже пылится, папа на нем иногда в лес за грибами ездит. Я ж сказала, что он свою новую нормальную тачку мне не дает. Папа и сам редко водит. Чаще с водителем катается.
Я пристегнулась и тоже уставилась на дорогу. Свет фар поочередно вырывал из темноты мохнатые кусты, березы, сосны… Поначалу мы ехали очень медленно. Я даже немного расслабилась. Лиля показалась мне аккуратным водителем. Сейчас попетляем немного по лесу и поставим тачку на место.
- Обалдеть, какая она огромная, конечно, - восторженно проговорила Лиля, ухватившись за руль. - Масштабы впечатляют!
Мы ехали по бездорожью, колыхаясь из стороны в сторону. Затем осторожно выкатились на дорогу. Лиля повернулась ко мне. Глаза ее восторженно блестели.
- Ну, как? - спросила она.
- Меня может укачать, - предупредила я.
Лиля звонко засмеялась.
- Сейчас выедем к полю… И будет ровно. А как тебе Лев?
Ее новый вопрос опять был неожиданным и не к месту.
- Ты снова за свое? - рассердилась я.
- Ты ему очень нравишься, - сказала Лиля, не отводя взгляда от черной дороги. Ветки шуршали и царапали машину.
- С чего ты это взяла? - смутившись, спросила я.
- Сразу поняла. Еще в тот день, когда застала вас в коридоре у книжных полок. Но я думала, ты просто так ему нравишься, не посерьезке. А ты - по-настоящему.
Я не знала, что на это ответить, но в душе снова поселилась нежность.
- И Марвину ты тоже по-настоящему нравишься, - добавила Лиля.
- А это ты к чему?
- Я думала, он это… Ну, понимаешь, из-за меня, - продолжила сбивчиво Лиля, крепко держа в руках руль. По ее тону я не могла разобрать, обидно ли ей, что Марвин обратил на меня внимание, или все равно.
- И тебя это беспокоит? - прямо спросила я.
Мы с Лилей не были подругами. Но за эти пару дней столько всего произошло, что между нами совершенно точно возникла связь. Лиля из тех людей, кто сразу к себе располагает. Даже таких подозрительных и необщительных особ, как я. Я давно уже не дружила с девчонками, и для меня все происходящее казалось непривычным. В прошлой школе у меня было несколько приятельниц, но как только я перевелась, связь мы быстро потеряли. Повзрослели, изменились, нашли новые интересы…
- Беспокоит? - Лиля дернула плечами. - Нет, пожалуйста… Совет вам да любовь!
- Но я даже не выказываю ему симпатию! - нервно возразила я, поняв, что Лилю это все-таки задевает. А мне не хотелось, чтобы она на меня сердилась. - Никак и ни на что не намекаю… Я его вообще гадким в глаза назвала!
- В этом и весь секрет, - засмеялась Лиля. - Макс привык, что ему девчонки в рот заглядывают. Ты вторая, кто устоял перед его чарами.
- А ты - первая? - улыбнулась я.
- Ну, а то! - довольным голосом проговорила Лиля. - Вообще не сладкая поездочка у Максика получается! Ничего-ничего, ему полезно.
- А Лев? - решилась я задать вопрос.
- Что Лев?
- Он привык, что девчонки за ним…
- Бегают? Нет, Лева не такой. Я его попросила тебя не обижать, но потом сама поняла, как глупо это прозвучало. Лев хорошо воспитанный мальчик. Как граф Вишенка.
- Я видела его девушку, - помрачнела я.
- Аксинью? Вообще не бери ее в расчет.
Я вспомнила внешность этой Аксиньи. Мы с ней - небо и земля. Аксинья взрослая, уверенная в себе, знает, как себя преподнести и как общаться с парнями… Как можно не брать ее в расчет, если сравнение явно не в мою пользу?
- Она Льва не уважает. А какая может быть любовь, если нет уважения?
Наконец тряска закончилась, и мы с Лилей выкатились в поле. Безграничный простор и темнота вокруг. Мы будто оказались на другой планете. Впереди нас - лишь небольшой кусок земли, подсвеченный фарами, а дальше - неизвестность. Может, там пропасть или конец света? От незнания захватывало дух.
- Держись! - внезапно завопила Лиля и дала по газам.
Машина быстро разогналась. Я дотянулась до торпеды и вцепилась в нее руками. Высокая желтая трава замельтешила со всех сторон.
- Я ничего не вижу! - крикнула я, перебивая рев мотора.
- Боже мой! Я тоже! - счастливо завопила Лиля, поглядывая на меня. - Ничегошеньки не вижу! Совсем!
Я хотела ей сказать, чтобы она следила за дорогой, но здесь и дороги-то не было.
- Лиля! - снова заорала я. - Думала, что я - сумасшедшая! Но это ты без тормозов!
Лиля захохотала и еще сильнее втопила педаль газа. Нас мотыляло из стороны в сторону. Мы набирали скорость и неслись вперед, обгоняя ветер. Мне казалось, что еще немного, и мы вот-вот взлетим…
- Я будто все семнадцать лет только готовилась к жизни! - снова прокричала Лиля. - А теперь по-настоящему живу!
Мы переглянулись и принялись смеяться. Кричали и верещали всякий раз, подпрыгивая на неровных буграх. Белыми огоньками над головой вспыхивали звезды, ветер проникал через открытые окна в салон. Гудел в ушах, трепал волосы…
Мы снова хором взвизгнули, когда непонятно откуда из темноты вдруг вынырнул столб.
СЕРИЯ ТРИНАДЦАТАЯ
ЛЕВ
Я проснулся от резкого толчка. Быстро открыл глаза и увидел, что Лялю волокут за ноги из палатки. Марвин, который храпел под ухом, тут же примолк. Ляля орал как ненормальный. Спросонья я не понимал, что происходит. Потирая глаза, выглянул на улицу. Утро было прохладное. Вокруг насвистывали птицы, со стороны озера тянул свежий ветерок. От яркого света и зелени вокруг даже глазам больно стало.
С виду дохлый Бык оказался не таким уж слабаком: дотащил Лялю до потухшего костра, а затем приподнял за грудки и дал обидный подзатыльник.
- Что за фигня? - заорал Ляля. Кажется, он, как и я, ничего не понимал.
- Это ты мне скажи, малолетний тупица! - закричал в ответ разъяренный Бык. - Ты на фига машину брал?
- Какую еще машину?
- Думали, я не замечу?
За моей спиной послышалась какая-то возня, а затем раздался заспанный голос Лили:
- Что там?
- Лялю за что-то избивают.
- Чего-о?
Я обернулся. Девчонки на четвереньках выползли из своей комнаты и теперь настороженно прислушивались к тому, что происходило снаружи.
- Из-за машины какой-то, - сказал я, решив выйти на улицу. Как бы мне не нравился Ляля, смотреть, как его, лежачего, избивают, я не мог. Лиля и Сима выбрались следом. Марвин, который тоже проснулся от криков, немного полежал, но затем тоже вылез из палатки. Теперь мы стояли и смотрели, как Лялю окружили Бык, рыжий Юра и Альберт и по очереди кидали ему претензии. Такого обилия мата, что лился из уст Быка, я давно не слышал.
- Ты мне фару расколол, зеркало оторвал… Как я, по-твоему, ездить должен?
- Да не брал я твою тачку, дядя! - вопил Ляля. - Приснилось, что ли? Делать мне больше нечего? Сами кокнули по пьяни… Нашли козла отпущения!
Еще больше взбесившийся от этих слов долговязый снова схватил Лялю за грудки и с силой тряхнул. В тот момент, когда Бык замахнулся, Сима неожиданно выкрикнула:
- Это мы!
На нее тут же оглянулись все присутствующие.
- Это мы вам фару разбили, - чуть тише добавила Сима.
- Вы? - удивился я. - Когда успели-то?
- Про какую тачку все говорят? - разволновался за нашими спинами Марвин, решив, что речь идет о его «Мазде».
- Че говоришь? - словно не расслышав, переспросил Альберт. Его тон не предвещал ничего хорошего.
Ляля переводил взгляд с Симы на Быка и лишь изумленно моргал. Вообще вид у него был презабавнейший.
- Это мы разбили вашу машину, - громче добавила Сима.
А Лилька зашипела:
- Ты сдурела?
- Они хотят все на Лялю спустить. Но ведь он ни при чем. Это мы катались на вашей машине! - снова громко повторила Шац, повернувшись к мужикам.
- Кто «вы»? - взревел Бык, которому принадлежала тачка. Почему-то при этом он не сводил взгляда с меня.
- Мы вдвоем, - к моему изумлению, подала недовольный голос Лилька. А потом сама же наехала на Быка: - А нечего было ключи оставлять!
Я вообще обалдел. Это свежий воздух так на сестру влияет, что ли? Ночью угнали чужую тачку, да еще и разбили… Совсем сдурели?
Бык тут же отпустил Лялина и двинулся на Симу.
- Ах, ты… - грязно выругался он. - Да я тебе сейчас…
Сима не двигалась с места. Меня вовсе от всего происходящего переклинило. Я так и не мог поверить, что моя сестра решила угнать ночью чужую машину. Пока я соображал, что делать, Ляля первым перегородил Быку путь. С размаху так смачно вмазал ему по лицу, что мы все офигели. У долговязого даже челюсть хрустнула. Никто не ожидал от Ляли такой прыти.
- Ни фига себе, - присвистнул Макс, а затем обратился к Симе: - Это он тебя так защищает, мать?
Марвин склонился к уху Шац и шепнул:
- Дракарис!
Бык, немного придя в себя, кинулся на Лялю с кулаками. Я уже успел оценить, что длинный был не таким уж хиляком и вполне мог хорошо навалять Лялину. Но Ляля оказался шустрым малым. Бык не мог нанести ни одного убедительного удара до тех пор, пока к драке не подключился рыжий Юра. И вот теперь Лялин попал в западню - отхватывал с двух сторон. Альберт в потасовке не принимал участия: отошел в сторону, сел на траву и как ни в чем не бывало закурил.
- Что вы стоите? - наехала на нас с Марвиным Лилька. - Не проснулись, что ли? Помогите ему!
- А кто всю эту кашу заварил? - проворчал Макс.
Я и глазом не успел моргнуть, как вместо нас без лишних разговоров в наступление двинулась Сима. По пути еще и внушительную палку подобрала.
- Эй, эй, ты чего, - подскочил я к Симе, убирая из ее рук палку и отбрасывая в сторону. Еще пришибет кого-нибудь ненароком, «веселуха» будет.
- Но они его убьют! - со слезами в голосе проговорила Сима.
Убивать они, конечно, никого не планировали, так, выпускали пар… Но как только Бык подобрал ту же палку, что я выкинул минуту назад, и пошел с ней на Лялю, который стоял спиной, мне пришлось вмешаться. Я подбежал к долговязому и резко оттолкнул его. Бык рассвирепел и кинулся с той же палкой на меня…
Марвин, как и Альберт, демонстративно «умыл руки» и ушел в палатку. Лиля верещала, что очень сожалеет о случившемся, у нее есть деньги и она обязательно заплатит за ремонт машины. Бык все-таки выпустил из рук палку и, уцепившись за капюшон моей толстовки, заехал мне в ухо. Размахнувшись, мне удалось ударить Быка по лицу. Еще и еще раз… Но триумф мой длился недолго. В следующий раз мне неслабо прилетело под дых. Вся эта возня продолжалась до того момента, пока Альберт громко не свистнул. Он докурил и потушил окурок о землю.
- Ну что, солдаты, размялись? - спросил он лениво. - А теперь к столу.
Бык, словно по приказу, перестал молотить кулаками. Из носа у него текла кровь. У Ляли под другим глазом сиял новый фингал, отчего он теперь напоминал панду. Ему бы еще бамбук в руки - и вылитый мишка. Лялин тяжело дышал и переводил сердитый взгляд с Симы на Лилю, из-за которых нам и влетело.
Несмотря на примирительный тон Альберта, за общий стол нас так и не пустили. Хотя накануне щедро угощали мясом. Да мы к ним в компанию особо и не напрашивались. Недалеко от своей палатки сами развели костер. Ляля организовал нам завтрак. Все утро он ходил надутый и побитый, но все-таки не филонил. Напоил нас чаем и приготовил поленту с сыром.
- Илюша, где ты научился так классно готовить? - принялась подмазываться Лилька, усевшись рядом с Лялей на «пенку».
Лялин все еще смотрел на нее исподлобья. И с Симой не разговаривал. Но сестре все-таки ответил:
- У меня мать постоянно на десяти работах. Пришлось как-то.
- Это просто очаровательно! - продолжила щебетать Лиля. - Ты должен дать мне рецепт.
- Я тебе ничего не должен, - буркнул Ляля.
Мы с Лилей переглянулись, и сестра растерянно пожала плечами.
- Что ты привязалась к человеку? - спросил я. - Не видишь, он не хочет с тобой разговаривать. Досталось ему из-за вас.
- Кто же знал… - начала Лиля.
- Головой надо было думать. Зачем ты вообще машину угнала? - сердился я. Так и не мог взять в толк, для чего сестра затеяла этот цирк с «уазиком».
- А это ей, наверное, опять в нос запах навоза… свободы то есть, ударил, - проворчал Ляля.
- Я же уже перед всеми извинилась! - нахмурилась Лиля. - И пообещала заплатить. Они - остыли! - махнула сестра в сторону мужиков. Там действительно происходило оживление. Копатели готовили завтрак и громко гоготали. Затем из палатки вышел помятый дядя Толя, который проспал все утренние события. Он принялся лениво размахивать руками, делая неуклюжую зарядку. Лиля пару секунд пялилась на Альберта и его компанию, а затем обернулась к нам: - А вы так и будете дуться?
Мы с Лялей продолжили молча есть. Я еще не видел своего отражения в зеркале, но догадывался, что видок у меня после драки тоже еще тот.
- Спелись, голубчики? - ахнула Лиля. И плаксивым голосом продолжила: - Какой же вы все-таки непонятный народ - мальчики. Позавчера сами морды друг другу били, а сегодня уже как ни в чем не бывало выгораживаете… Я бы в жизни со своим врагом за один стол завтракать не села.
- В этом и наше отличие, - пожал плечами Ляля, - у нас нет врагов. Я вот всех понять могу.
- Ну вот и меня пойми, - буркнула Лиля. - Я просто прокатиться хотела. Мы, между прочим, потом еле дорогу обратно нашли. Ты вот, Илюша, тоже хотел так покататься, как мне помнится. А я села и поехала…
- Так, может, я и обиделся, что ты меня с собой не взяла? - ввернул Ляля. Они с Лилей красноречиво посмотрели друг на друга.
Сима с Марвиным не принимали участия в нашей перепалке. Сидели рядом и молча пили чай. Я тоже предпочел больше не связываться с Лилей. Дома поговорим. При чужих людях ругаться с сестрой не хотелось.
Высоко в ветвях насвистывали птицы. Дядя Толя продолжал забавно размахивать руками и приседать. Альберт снова жарил мясо на решетке. Бык взял удочку и ушел на озеро. Дядя Толя, покончив с утренней зарядкой, развалился под сосной. А потом вдруг громко заиграли уже знакомые аккорды группы «Лесоповал».
- Ну нет, - наконец подал голос Марвин. - Я так не играю. Вчера ее полночи крутили… И сегодня?..
Дядя Толя сразу же принялся подпевать. Он так кайфовал под «А белый лебедь на пруду…», что мы не выдержали и дружно рассмеялись. И сразу за нашим «столом» пропало напряжение. А ведь нас предупреждали, что дядя Толя гоняет эту песню нон-стоп.
- Надо у Быка удочку попросить, - сказал вдруг Ляля.
- Он тебе чуть шею не свернул, а ты у него удочку просить собрался, - отозвалась Сима.
- А я и на него не в обиде, - беспечно пожал плечами Ляля.
- Боюсь, что он в обиде на всех нас.
- Не удивлюсь, если ты и с Быком сдружишься, - усмехнулась Лиля. - Парни… Что с вас взять?
Весь завтрак я бросал взгляды на Симу. Наконец Шац подняла на меня глаза и первой улыбнулась. Я расслабленно улыбнулся в ответ. Сима оторвала кусок хлеба и протянула его мне, при этом не отводя от меня взгляда. Ляля, заметив это, буркнул:
- Может, нам выйти?
- Ага, из леса, - подсказал я.
Марвин тоже наблюдал за нами. Когда наши с ним взгляды встретились, Макс первым опустил глаза и больше в мою сторону не смотрел.
После завтрака к нам подошел Альберт.
- Не расходитесь, ребятня. Сегодня все отменяется. Вчера хорошо погуляли. У Быка первенец родился, а вы ему в честь этого такой сюрприз устроили, - он красноречиво посмотрел на Лильку, а та смущенно заморгала.
- Я ведь сказала, что за все заплачу, - залепетала сестра. А я подумал, что вряд ли Лиля еще раз решится на подобное. Я знал сестру. Ее теперь совесть замучает.
- Поэтому сегодня из-за похмелья день выпал. Можете отдохнуть с дороги. А завтра, если не будет дождя, - за дело. Ну, и, наверное, надо вкратце рассказать, что вас ждет. Мы в эти места уже третий год подряд приезжаем. Есть здесь одна тайна…
СИМА
Первый клад недалеко от этих мест еще в конце девятнадцатого века обнаружил прапрапрадед Альберта - обычный крестьянин. Это была глиняная кубышка с редкими византийскими монетами. Спустя семьдесят лет дед Альберта выкопал на своем участке еще один клад. На сей раз это были монеты времен Федора Иоанновича, которые закопали в землю еще в конце шестнадцатого века. Тогда находку пришлось сдать в Государственный исторический музей.
Сам Альберт с детства грезил мечтой пойти по стопам своих предков и тоже найти настоящий клад. Но его отец с недовольством и раздражением относился к навязчивой идее сына. Ни за что он не хотел выдавать точные координаты того места, где долгое время жили и работали его предки. Отец Альберта был человеком мнительным и суеверным. Говорил, что от этих кладов - одни несчастья. Прапрапрадед спустя пару лет после своей находки загулял с ведьмой, которая придушила его ночью, спящего. По семейным легендам, еще долгое время нечисть приходила во сны ко всем членам рода по мужской линии. Якобы это именно она нашептала деду Альберта, где стоит искать клад.
Судьба этого молодого мужчины тоже сложилась трагично. Он так и не получил свои положенные пятьдесят процентов за клад. Также спустя два года погиб при невыясненных обстоятельствах от удушья. Семья его уехала жить в город, а сама деревня вскоре пришла в упадок и долгое время стояла заброшенной. Лет пятнадцать назад ее и вовсе сровняли с землей…
По легенде, в этих местах осталось еще несколько зарытых тайников. Альберту три года назад во сне тоже явилась темноволосая девушка. При всей красоте чувствовалось в ней что-то дьявольское, оттого сон этот не был приятным. Альберт воспринял его как кошмар, а проснувшись, долго не мог выровнять дыхание. Было так тяжело, будто бетонную плиту на грудь положили. Альберт даже решил, что с ним случился сердечный приступ… Однако самое интересное заключалось в том, что во сне девушка назвала трассу, по которой можно выехать к бывшему уезду. И еще сказала, что там, недалеко от русла реки, зарыты золотые монеты, которые дожидаются его, Альберта.
Несколько дней Альберт ходил потерянным - все никак не мог отойти от сна. Подняв архивы, выяснил, что эта трасса уже несколько лет имеет другое название, но по ней действительно можно приехать к станции Медведево. Таким образом, Альберт раздобыл маршрут, который несколько лет скрывал от него отец.
И вот он приезжает в эти места уже третий год подряд. Самый главный клад - золотые монеты, которые обещала молодая ведьма, он до сих пор не нашел. Но и без этого на месте бывших заброшенных деревень он с друзьями отыскивал много всего ценного. Монеты еще времен екатерининской эпохи, иконы, предметы быта разных периодов… Если Альберт обнаружит большой настоящий клад, то ни за что не отдаст его государству.
- Мои предки все отдали, и что из этого вышло? - проворчал он, сидя рядом с нами на «пенке». - Мой дед вообще с горя спился. Может, это он сам себе удавку на шею натянул? Не-ет, я все на черном рынке толкну. И заживу себе в удовольствие.
В том, что ведьма во сне говорила правду, Альберт, кажется, ничуть не сомневался. И трагическая судьба предков кладоискателя Альберта не волновала. Несмотря на страшный сон, злого рока он не боялся.
Конечно, Лялин и Лиля безоговорочно поверили в ведьму. Оба ходили весь день под впечатлением и только об этом и говорили. Я же не знала, как отнестись к рассказу Альберта… Конечно, слушать эту историю в глуши, когда вокруг таинственно шумят деревья и вскрикивают лесные птицы, было захватывающе. Только Марвин с Левой во время рассказа Альберта все время переглядывались и усмехались.
А если настоящий клад действительно зарыт в этих местах?.. А если его найду именно я? Об этом я размышляла, сидя в одиночестве на перевернутой деревянной лодке. Со стороны нашего лагеря тянулся вверх сизый дымок. Был уже вечер, и вокруг пахло хвоей и озерной свежестью. В водной глади отражалась луна.
Если не считать утреннего конфликта, то день прошел хорошо. Конечно, после случившегося с «уазиком» никто из копателей особо дружить с нами не хотел. И Бык, и Юра смотрели на нас как на врагов народа. Во время обеда (а ели мы снова порознь) я слышала, как Бык сказал Альберту, мол, на фига ты позвал сюда несмышленых детей. Альберт тоже не питал к нам особых симпатий и держал нейтралитет исключительно из-за Ляли. Даже поболтал с нами немного, рассказав свою семейную тайну. Но напряжение между нами никак не проходило… Будто Альберт вынужден был нас здесь терпеть, а для чего - загадка.
Только дядя Толя, снова тяпнувший с утра самогона, был нам искренне рад. Когда мы с Лилей мыли посуду после полдника, он присел на уши и принялся рассказывать о своей службе в армии на Дальнем Востоке. Потом - как «после армейки» по глупости «присел» на пару лет.
- Как откинулся, жена мне двух девочек родила, одну за другой. А я очень парня хотел, наследника.
- Что же вы собрались ему в наследство передать, дядя Толя? - простодушно поинтересовалась Лиля, протирая тарелку. Во время дяди-Толиных рассказов мы с Лилей постоянно переглядывались, и та каждый раз делала большие забавные глаза.
- А то как же, род свой продолжить. Мандзюков… Говорю жене, ты мне маленького Мандзюка роди. Анатольевича. Она и родила следом, будь неладна, еще двух девчонок-близняшек. После этого я с Мандзюками завязал. Вот сейчас я такой молодой, в самом расцвете сил, а у меня уже девять внучат…
В общем, мы еле отделались от бесконечной болтовни дяди Толи. Лиля даже под предлогом поездки в магазин посуду не домыла. Умотала вместе с парнями за продуктами.
Ближайший город был в ста пятидесяти километрах отсюда. Управившись с посудой, я ушла с книгой на речку и читала до тех пор, пока не начало смеркаться. Думала, что Лев отправился вместе со всеми, поэтому очень удивилась, когда он появился на берегу. Подошел ко мне и присел рядом на перевернутую лодку. Мы давно нормально не общались. Наверное, в последний раз говорили по душам только дома у Левы, когда готовились к контрольной. А теперь же практически никогда не оставались наедине. Я чувствовала, как мы отдаляемся друг от друга. А мне этого очень не хотелось. Как только я решалась поговорить с Левой, на горизонте нарисовывался Марвин…
- Я думала, что ты поедешь с ними, - сказала я, глядя на профиль Стаховича.
- Не-а, - лениво отозвался Лев. Я думала, он объяснит, почему решил остаться, но Стахович молчал.
- Как думаешь, к Альберту действительно во сне приходила ведьма? - спросила я.
- Думаю, Альберт просто очень впечатлительный, - улыбнулся Лев, повернувшись ко мне и посмотрев в глаза. - Или просто решил впечатлить нас.
- У него это получилось, - рассмеялась я.
Впереди притихло темное глубокое озеро. В небе холодным синеватым светом разлилась луна.
- Ты еще не хочешь домой? - спросил вдруг Лев.
- Смеешься? Нет, конечно.
- А отец как отпустил?
- Я просто поставила его перед фактом. Он не возражал. Мы сильно поссорились накануне, ну и вот… Папа решил не портить наши отношения еще сильнее. Я отправляла ему сообщение, когда связь ловила. Вроде все у него в порядке.
- Понятно.
- А вы с Лилей все-таки сбежали тайком?
- Нет, - улыбнулся Лев своей особенной красивой улыбкой. Лунный свет падал на его лицо. Глаза у Левы и раньше были совсем черными, но теперь казались такими бездонными, что в них можно было легко утонуть. - Мы с Лилей с ней честно поговорили. Ну… почти. Только про поиск клада не сказали. Мама бы удивилась.
- Понятно, - повторила я слова Льва, и мы улыбнулись друг другу. А я уже не в первый раз поймала взгляд Стаховича на своих губах.
- А почему Ляля так не любит свое имя? - спросил Лев.
- Потому что точно так же звали его отца. Имя - единственное, на что расщедрился мужик для семьи. Ляля не хочет, чтобы его что-то связывало с отцом, который его бросил. Он уже давно носит фамилию матери.
Лев с пониманием кивнул. Я не отводила взгляда от его задумчивого профиля. Мне хотелось потрепать Леву по темным волосам или положить голову на плечо, но я не решалась.
Вместо этого уставилась на темное небо с редкими вкраплениями бледных звездочек.
- Мама говорила, что, когда на земле кто-нибудь умирает, на небе загорается новая звезда.
- Сильно по ней скучаешь? - спросил Лев. - Хотя это, наверное, самый дурацкий вопрос из всех возможных.
- Сильно скучаю, - все-таки ответила я. Я никогда ни с кем не разговаривала о маме. Кроме школьного психолога. Даже с Лялей. Друг без слов понимал, что я чувствую, поэтому никогда не заводил этот разговор. - Поначалу тебе кажется, что ты никогда не переживешь эту потерю, а потом, спустя какое-то время, тебя потихонечку отпускает. Будто отболело. И хотя ты понимаешь, что в жизни не бывает ничего «навсегда», к такому сложно себя подготовить.
Лев, склонив голову, слушал меня и палкой вырисовывал на мокром песке какие-то узоры. Подул легкий ветерок, и камыши вдоль берега начали тихонько поскрипывать. А мне вдруг впервые за долгое время захотелось поговорить с кем-нибудь о маме.
- Моя мама была болезненной и странной женщиной, - призналась я. - В детстве меня пугали ее вечные перепады настроения. Когда маме было хорошо, мне казалось, что мы - самая счастливая семья на свете. А когда мама замыкалась в себе и могла целый день пролежать в кровати, не сказав нам с отцом ни слова, мне становилось не по себе. Папе с ней было сложно, хотя он ее всегда поддерживал. Но с годами ее самочувствие только ухудшалось. Хотя мама исправно посещала специалистов и пила лекарства. В последний год она находилась в тяжелой депрессии. Пыталась с ней бороться, но тщетно. Когда я перевелась в вашу гимназию, маме уже было не до меня…
- Из-за чего она умерла?
- Выпила смертельную дозу таблеток, - ответила я. - Мы до сих пор не знаем, было ли это случайностью или мама нарочно. Она сама хотела… Ну, ты меня понимаешь.
Лев быстро кивнул. А мне вдруг показалось, что я наблюдаю за нами со стороны. Будто снова стала тенью, отделилась от тела и нырнула в кусты. И уже оттуда гляжу на происходящее. Вот Сима Шац в майке и джинсовых шортах, с закрытой книгой на коленях, рассказывает однокласснику о своей семье. Вечерний ветер треплет ее волосы, и Сима нервным движением время от времени убирает выбившиеся из прически пряди за ухо. Рядом с ней на перевернутой лодке сидит Лев Стахович. Склонив темноволосую голову, он внимательно слушает Симу, и в его глазах столько нежности и тоски… Все так же скрипит осока и с шорохом набегают волны. Сима впервые за долгое время говорит о маме и своих переживаниях. Делится важным, сложным и сокровенным.
- Тяжело было жить с таким человеком. Мы все ей пытались помочь.
- Мне кажется, моя мама тоже не в себе. Мы с Лилей как можем оберегаем ее душевное спокойствие. Я тебе говорил, что ради нашей безопасности она готова была запихнуть нас во все кружки? Лишь бы мы по улицам не шлялись и не попали в дурную компанию. Я занимался прыжками в воду, футболом, шахматами и легкой атлетикой. А в пятом классе вместе с сестрой даже посетил кружок макраме.
Я рассмеялась. Лев явно хотел поднять мне настроение.
- У меня есть вот что… - Я вытащила из-под майки подвеску на серебряной цепочке, которую в детстве подарила мне мама. - Это полумесяц из лунного камня, но мама сказала, что буква «С». Серафима. Мама мне его купила, когда мы ходили в геологический музей, где я видела кусок упавшего метеорита. А подвеску на выходе в палатке с сувенирами продавали.
- Можно, я посмотрю? - попросил Лев.
Он первым потянулся к подвеске и пальцами дотронулся до моей шеи. Я тут же расстегнула сзади застежку и протянула подвеску Льву. Стахович внимательно разглядывал полумесяц, словно тот был какой-то древней реликвией. Хотя для меня это и было настоящим сокровищем. Память о маме.
- Я будто кусочек луны на шее ношу, - с улыбкой сказала я, посмотрев на ночное небо.
- Американский астронавт Пит Конрад, ступив впервые на Луну, сказал, что она мягкая и нежная, - сказал Лев, отдавая мне подвеску. Я поспешно надела ее на шею.
А потом Стахович первым поднялся с лодки и протянул мне руку. В этот раз я без раздумий вложила свою ладошку в его ладонь. Этот жест уже был для нас знакомым. Когда-то Лев на школьном дворе после потасовки с Шандаревой и Бурыкиной уже протягивал мне руку, предлагая свою помощь. Но тогда я не спешила доверять однокласснику. Стахович казался мне подозрительным, хмурым и таким далеким… Сейчас все было по-другому.
- Прокатимся? - спросил Лев, кивнув на лодку, с которой мы поднялись.
- Она не протекает?
- Бык ловит с нее рыбу. Я сам утром видел.
- Интересно, откуда она здесь?
- Дядя Толя говорил, что неподалеку, в глуши, есть рыбацкий домик.
Вдвоем мы спустили лодку на воду. Лев греб, плавно взмахивая веслами. Вода с них стекала с убаюкивающим журчанием. Лодка легко скользила по темному озеру. Я следила за движениями Стаховича, которые почему-то завораживали. В один момент мне показалось, что крутые берега вокруг нас тоже поплыли, а звездное небо над головой закружилось.
Мы остановились на середине озера. Здесь было так тихо, будто мы очутились на другой планете. Лева отложил весла и внимательно посмотрел на меня. Мы сидели в лодке друг напротив друга и молчали. Лев первым улыбнулся уголком губ. Глаза его из привычно колючих стали веселыми и блестящими. Я не выдержала и рассмеялась в ответ. Лев перевесился через лодку, зачерпнул ладонью воду. Холодные капли полетели в мою сторону…
- Эй! - возмущенно воскликнула я.
И тут же направила на Стаховича ответный веер брызг. Дурачась таким образом пару минут, я не сразу заметила, как в ночной тишине в воду булькнула моя подвеска. Только когда Лев растерянно взглянул на меня, я схватилась пальцами за шею. Подвески не было!
- Где она? - растерялась я. - Когда я успела ее потерять, Лева? Наверное, на берегу застегнула плохо.
Лев достал телефон и включил фонарик. Мы принялись шарить по дну лодки, куда уже все-таки проникло немного воды.
- Когда мы плыли, подвеска на тебе была, - сказал Лева.
Тогда мы одновременно перевесились через борт лодки и уставились на черную воду.
- Лева, она там, - сказала я почему-то шепотом.
- Ага, - отозвался Лев. Поднял голову и озадаченно посмотрел на меня. - Как думаешь, какая здесь глубина?
- Ты хочешь за ней нырнуть? - почему-то испугалась я.
- А что ты еще предлагаешь делать? Подвеска ведь тебе дорога.
- Можно подождать хотя бы до утра, - предложила я. - И тогда все вместе…
- Утром мы не найдем точное место, где стояла лодка, - ответил Лев, стягивая через голову футболку. Следом выложил из кармана шорт смартфон. - Пока мы стоим на месте и лодка не движется, больше шансов найти подвеску.
Лев без лишних разговоров прыгнул с лодки в озеро. Долго не показывался из воды. Затем вынырнул и ухватился руками за борт.
- Нашел? - спросила я с надеждой в голосе.
- Пока нет, - откликнулся Лев. Снова набрал воздух в легкие и ушел под воду.
А когда вынырнул во второй раз, то снова покачал головой.
- Может, под ил забилась? - предположила я. - Еще и вода там, наверное, холодная.
Лев продолжал упрямо нырять вокруг лодки. Снова и снова… Я видела, что он уже совсем выбился из сил.
- Лева, ладно… Не нужно! - попросила я, когда Лев в очередной раз ухватился за борт лодки, чтобы отдышаться. Но Стахович оставался непреклонным.
Когда он после очередного погружения в воду вынырнул, подплыл к лодке и разжал ладонь, моя подвеска шлепнулась на дно. Я не могла поверить в такую удачу.
- Нашел? - обрадовалась я, нагнувшись за подвеской. Лев так и продолжил держаться за борт лодки и тяжело дышать. В свете луны его обычно смуглое лицо теперь казалось совсем белым. Мокрые волосы спустились на лоб.
- Спасибо, - тихо сказала я.
- Не за что, - по-прежнему пытаясь отдышаться, проговорил Лев. А затем снова добавил: - Она ведь тебе дорога.
Я помогла Стаховичу забраться обратно в лодку. Он положил мокрую голову мне на колени, отчего мое тело тут же покрылось мурашками. Грудь Левы ходила ходуном. Я не удержалась и убрала темные слипшиеся пряди с его лба. Лев перехватил руку и прижал мою ладонь к своей мокрой холодной щеке.
- Ты мне нравишься, Сима, - наконец сказал он. - Сильно нравишься.
Я негромко рассмеялась, испытав чувство облегчения и огромную нежность. Лев закрыл глаза, а я принялась осторожно гладить его по мокрым волосам. Потом склонилась и вместо ответного признания поцеловала Стаховича в лоб. Его темные длинные ресницы дрогнули…
Внезапно с берега донесся громкий вопль Лили:
- Си-ма! Сим!
Я обернулась. Лиля стояла в воде в закатанных по колено джинсах. Сзади, чуть поодаль, топтались Ляля и нагруженный пакетами недовольный Марвин.
- А где?.. - продолжила кричать Лиля.
Лев поднял голову с моих колен и показался из лодки.
- Плывите сюда-а! - Лиля заскакала на месте и замахала руками. - Мы еды купили-и!
Мы со Львом лишь быстро переглянулись. Лев поднялся и снова сел за весла. Он греб к берегу, не сводя с меня взгляда. Весь путь до нас доносились веселые голоса Лялина и Лили. Вдруг раздался визг, и, оглянувшись, я увидела, что Ляля толкнул Лилю в воду прямо в одежде. Марвин, покачав головой, ушел вместе с пакетами к палаткам. Лиля со смехом барахталась в озере, а потом, все-таки изловчившись, утянула Лялю за собой в воду.
СЕРИЯ ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
ЛЕВ
Мы с Лилей сидели у костра - грелись. Ляля и Сима колдовали над ужином. Лялин после своего незапланированного купания уже успел переодеться и, как обычно, на «кухне» был полон энтузиазма. А вот я так долго пробыл в воде, что все никак не мог отогреться.
У палаток копателей стояла непривычная тишина. Утром нам нужно было подняться ни свет ни заря, поэтому Альберт и компания легли спать раньше. Даже тусовщик дядя Толя быстро угнездился. У нас же, как назло, сна не было ни в одном глазу. И это несмотря на нервное утро, которое закончилось для меня и Ляли дракой.
Марвин лежал на земле, закинув руки за голову, и с задумчивым видом рассматривал сквозь раскачивающиеся кроны деревьев звезды. Потом вдруг обратился ко мне:
- Ладно, эти двое искупались, они всю дорогу из магазина дурака в машине валяли, нервы мне вымотали… Но а ты-то на фига в воду полез?
- Так, освежиться решил, - ответил я. Мурашки до сих пор бегали по коже. Ночи в лесу были холодными и мрачными. Судя по поднявшемуся ветру, погода портилась.
- Я подвеску в озеро уронила, - подала голос Сима. - А Лев мне ее достал.
В доказательство своих слов Сима продемонстрировала цепочку с лунным камнем.
- Левик, ты просто герой, - подтолкнула меня плечом сестра.
Макс же просто усмехнулся.
- Что? - заметив его усмешку, взвилась Лиля. - Ты бы точно не полез в воду из-за подвески.
- С чего ты решила? - повернулся к ней Марвин. - Если бы ты что-то уронила в озеро, я бы точно нырнул ради тебя. Хоть в Марианскую впадину.
- Ну-ну, - хмыкнула Лиля.
Ляля, дуя на ложку с рисом, с интересом поглядывал то на Лилю, то на Макса.
- Что «ну-ну»? - злился Марвин. - Ты не веришь мне? Сима, ты тоже не веришь? - обратился он почему-то к Шац.
Сима только пожала плечами.
- Давай, я брошу колечко, а ты его найдешь? - предложила Лиля, тут же загоревшись своей идеей.
- Перестань, - попробовал я остановить сестру. Но Лилька уже стягивала перстень со среднего пальца.
- Я тоже могу, - подал голос Ляля.
- Ну, разумеется, - огрызнулся Марвин. - Кто бы сомневался. Без тебя ни одно мероприятие не проходит.
Это негласное соревнование между всеми нами уже начинало напрягать. Сначала мы с Марвиным спорили из-за Симы, потом Макс с Лялей из-за Лильки… Всего две девчонки, а скандалов и интриг, будто их штук десять. Не зря есть поговорка, что женщина на корабле - к большой беде.
- Бросай, - великодушно дал отмашку Ляля.
- Может, хотя бы поужинаем? - раздраженно спросил я.
Но Лилька уже понеслась в сторону озера. Ляля, бросив ложку в казан, побежал за ней. Я думал, что Марвин - взрослый человек и не будет заниматься такими глупостями. Но он тут же вскочил на ноги и рванул вслед за остальными. Похоже, в этой поездке было серьезно задето его мужское достоинство. Не знаю, что там у них произошло по пути из магазина, но вернулся он крайне раздраженным. Впервые Макс попал в ситуацию, где ему не светило ни с одной из девчонок. И это его страшно злило.
- А плов?.. - растерянно проговорила Сима, оставшись одна у казана. Она поглядывала в ту сторону, где уже скрылась из виду святая троица.
- Я тебе помогу, - сказал я.
Находиться рядом с Симой было волнительно. После катания на лодке мы практически не разговаривали. И теперь все делали молча, машинально, время от времени будто невзначай касаясь друг друга. Все было понятно без слов. В какой-то момент я не удержался и все-таки прижал Симу к себе. Ее густые волосы щекотали щеку и приятно пахли яблоками. Сима замерла. Тогда я наклонился к ее лицу и ощутил горячее дыхание… Сердце гулко заколотилось. Едва я коснулся губами ее губ, как за нашими спинами послышалось недовольное ворчание.
Нам помешали во второй раз.
- Молодежь, может, хватит греметь и ржать на весь лес? - сердито проговорил Бык, потирая глаза.
Судя по всему, он направился в туалет. С выбором места Бык особо не церемонился и ушел не очень далеко. Стоять и впервые целоваться с девушкой под звук того, как кто-то отливает в кустах, не хотелось. Я проводил Быка сердитым взглядом. Сима негромко рассмеялась и кивнула в сторону озера:
- Пойдем проверим, как там они?
- А плов?
- Он готов, - сказала Сима, осторожно его попробовав. В шутку добавила: - Надеюсь, никто не съест.
Взявшись за руки, мы направились к озеру. Оттуда доносился довольный звонкий голос сестры. Когда мы пришли на берег, то увидели, что все трое разлеглись на песке. Ляля и Лиля о чем-то болтали, а Марвин, как обычно, изображал одинокого рыцаря. Лежал, отвернувшись, и смотрел на озеро. К берегу катились небольшие волны. Судя по тому, как счастливо заливалась Лиля, кольцо они все-таки нашли. О том, что сестра может дать заднюю и не запускать его в ночное озеро, я даже не думал.
Мы с Симой подошли ближе и сели рядом со всеми на песок. Ляля и Лиля с интересом уставились на нас, а Марвин даже не повернулся.
- Ну, и кто в итоге вытащил кольцо? - спросил я, уставившись на Лялю. Выглядел он намного счастливее, чем Макс.
- Никто, - беспечно пожала плечами Лиля. - Я его потеряла. Оно по-прежнему где-то там, на дне.
Теперь понятно, почему Марвин был таким недовольным. Он ненавидел проигрывать, тем более при девчонках. А Ляле, судя по всему, просто было не так принципиально достать это кольцо со дна.
- Ты не расстроилась? - удивилась Сима.
- Не-а. Обычная безделушка.
- Она никогда не ценит вещи, - сказал я.
Сестра показала мне язык.
- Еще лучше потом куплю. Зато весело было. Да, Максим? - подтолкнула она локтем в спину Марвина. Лиля снова издевалась.
- Угу, - недовольно буркнул Макс.
- Слушайте, там же плов! - припомнил вечно голодный Ляля. - Наверное, уже остыл.
Вернувшись к лагерю, мы обнаружили ложку в нашем плове. Его было значительно меньше, чем мы приготовили. Неужели Бык по пути к своей палатке навернул? А может, еще и Юра… Он тоже был настроен к нам враждебно. И без того взвинченный Марвин, заметив растерянное лицо Симы, спросил:
- Его кто-то без нас жрал?
- Тут Бык проходил. Наверное, это он.
- Как меня достали эти черти! - громко выругался Марвин. - Всего сутки здесь, а проблем от них… Веселенькая поездка получается.
- Тише! - перепугалась Сима. - Бык просил, чтобы мы вели себя спокойнее.
- Ага, а не пошел бы он подальше? - огрызнулся Макс.
- Во-во, - согласился Ляля, который единственный наворачивал остатки плова прямо из казана. - А ниче так, вкусно у нас получилось.
- Как им ночью или с утра пораньше электронщину свою включать… - продолжал ворчать Макс.
- Или белого голубя, - не прожевав, встрял Ляля. Он на копателей тоже точил зуб. До сих пор не мог простить им утреннюю драку, которая началась из-за Лили. Да и на своего кума, похоже, был в обиде за то, что тот за него не заступился. В общем, мы были здесь всего ничего, а уже успели подраться и нажить себе врагов. Я слабо представлял, как мы вместе завтра сработаемся.
- Ага, или белого голубя своего, - согласился Марвин. - Еще хуже.
- Теперь и вы, похоже, спелись! - взмахнула руками Лиля, оглядывая Макса и Лялю. - Нет, эти мальчики не перестают меня удивлять.
Марвин направился к своей машине и распахнул водительскую дверь.
- Ты что задумал? - спросила Сима.
- Что тут у меня…
Ляля, обхватив руками уже остывший казан, тоже уселся в машину к Марвину на переднее сиденье. Макс глянул на него исподлобья и проворчал:
- Ну ты тут это… куда со жратвой-то?
- Я аккуратненько! - с набитым ртом пообещал Ляля.
Макс, на удивление, не стал прогонять Лялина. Вдвоем они сидели, уткнувшись взглядом в электронную панельку, и листали плейлист Марвина. Я догадывался, что собирается сделать Макс. Говорил, что не ввязывается в драки, а сам решил в открытую нарваться.
- Как тебе это? - спрашивал Макс у Лялина. Ляля морщился.
- Что у тебя за песни все бабские какие-то? Есть рок?
- Упал, что ли? Кто сейчас слушает рок? Есть вот синти-поп.
- Надо, чтоб гитары, басы, акустика…
- Ребят, может, спать пойдем? - взволнованно попросила Лиля.
Я подошел к сестре и кивнул на «Мазду»:
- Что сегодня с Максом?
- Ой, не спрашивай, - махнула рукой Лиля. - Пока вы с Симой были на озере, он с этим Альбертом сцепился. Мы приехали, а Алик злой как собака. К нему приехал еще какой-то мужик, тоже в камуфляже. Я слышала обрывки их разговора. Он сказал, что Алик - крыса и скоро за все ответит. Уж не знаю, кто он такой и что между собой не поделили, но Альберт здорово из себя вышел. А злость почему-то на нас решил выместить. Только мы вылезли из машины, как Альберт сразу налетел на Максима. Сказал ему: «Щенок, здесь свою тачку не ставь, это место Быка». Так и назвал его - «щенок». Представляешь?
- Они снова сцепились, как два человека-паука? - улыбнулся я.
- Лева, это не смешно. Они чуть не подрались. Альберт плечом Марвина толкнул сильно… А у Максима в руках пакеты в тот момент были. Он ему даже ответить не смог. И вообще так растерялся, что с этими пакетами вслед за нами к вам на пляж приперся. Только когда ужин стали делать, успокоился. А потом еще этот спор из-за кольца… Макс и без него был до этого взвинчен.
- Кто же его так по дороге «взвинтил»?
Лилька надулась.
- Ой, Лева, только не начинай.
- Хватит моему другу мозги парить, - сказал я. - Ты либо с Максом общайся, либо с Ильей.
- А если они мне оба нравятся? - с горячностью воскликнула сестра. Я с удивлением покосился на нее. Макс и Ляля все это время продолжали листать плейлист и не обращали на нас внимания.
- Вот, то, что надо! - наконец довольным голосом проговорил Лялин.
- Никельбэк? Как это старье ко мне в плейлист попало?
- Врубай!
- Отличный выбор, Илья… Как тебя по отчеству?
- Можно и без этого, - буркнул Ляля. Теперь я знал историю его имени.
- И все же? - прицепился к нему Марвин.
- Ильич!
- Илья Ильич? Как звучит!
- Хорош трепаться.
Ляля первым потянулся к сенсорному экрану, чтобы добавить громкости. Когда на весь лес грохнуло «How You Remind Me», Сима демонстративно закрыла уши и первой ушла в палатку. Ей, как и мне, уже надоели бесконечные разборки. Довольный Ляля выскочил из машины и принялся подпевать:
It’s not like you to say «Sorry»
I was waiting on a different story.
- Нарвутся они, - обеспокоенно сказала Лиля. - И почему Альберт с Быком нас невзлюбили?
- Может, потому, что мы украли и разбили их тачку?
Лиля закатила глаза:
- Ну я ведь уже сто раз извинилась! До конца жизни будете мне это припоминать? На тот момент мне казалось, что это будет очень весело. Знали бы вы, как я об этом жалею!
Я не ответил сестре. Тогда Лиля, буркнув мне напоследок «спокойной ночи», ушла в палатку вслед за Симой. Я остался на улице наблюдать, чем закончится этот концерт.
Реакция последовала незамедлительно. Правда, на «разборки» с Лялей и Марвиным отправили самого дружелюбного персонажа среди копателей - дядю Толю. Сонный и взъерошенный, он выполз из палатки и жалобно попросил «по-братски» выключить музыку, потому что завтра всем рано вставать. Воинственный настрой Марвина тут же сдулся, потому что против дяди Толи он ничего не имел. Дядя Толя хоть и любил «присесть на ухо», но был добрым и безобидным. Временами мне даже было его немного жалко, потому что он здесь явно занимал положение шестерки - «подай-принеси». Никакого уважения к старшим. Видимо, и сейчас ему просто отдали приказ: «Иди и скажи этим соплякам, чтобы заткнулись». Ляля так и замер с пустым казаном в руках, а Макс поспешно убавил громкость. В общем, конфликта не получилось.
Подозреваю, что Марвин решил устроить этот спектакль из-за девчонок, потому как утром, после завтрака, Лиля весь мозг ему проела из-за того, что он струсил и не вступился за Лялина. Но теперь главные зрительницы, ради которых все и затевалось, покинули представление. Поэтому Марвин в конце концов послушно вырубил музыку, а Ляля, поужинав и подобрев, тоже быстро остыл. Им будто бы обоим даже стало неудобно перед дядей Толей за свое поведение. Хотя их глупая выходка не отменяла тот факт, что кто-то все-таки, как крыса, сожрал наш плов. Я не представлял, как после всего, что случилось буквально за сутки, мы поедем на общее дело.
В палатку мы возвращались голодными.
Ляля моментально уснул. В комнате девчонок тоже было тихо. Только Марвин все ворочался, чем сильно мешал.
- Что ты все вертишься? - сонным голосом спросил я. Нам скоро уже нужно было вставать.
- Какое-то предчувствие плохое, - признался он.
- Из-за чего?
- А черт его знает.
- Что ты как бабка со своими дурными предчувствиями?
- Еще и погода вроде портится…
- Колени ломит?
- Да пошел ты, - рассердился Марвин и отвернулся.
Я негромко рассмеялся и спросил:
- Дождя испугался?
- А если опять застрянем?
Мы замолчали. Было слышно, как снаружи ветер с силой раскачивает вершины деревьев.
- Страшно драться? - спросил Макс. - Я никогда не дрался.
- Это и ни к чему, - ответил я. Драки никогда не доставляли мне удовольствия.
Ляля принялся бормотать во сне что-то невнятное. Тогда Макс дотянулся до своей сумки, вытянул из нее чистый носок и, повернувшись, запустил им Лялину в лицо. Ляля замычал, во сне нащупал носок Макса и, бережно прижав его к себе, продолжил спать.
- Кто приезжал к Альберту? - шепотом спросил я.
- Без понятия. И это меня тоже немного напрягает.
Когда я закрыл глаза, Марвин тяжело вздохнул.
- Что еще?
- Вы с Симой… - начал Макс.
- Да, она мне нравится, - не открывая глаза, сказал я, уже ничуть в этом не сомневаясь.
- Я так и понял, - удрученно хмыкнул Макс. - Интересно, а Лиля…
- Тоже маловероятно, - перебил я. - Забей уже.
Маврин снова вздохнул.
- И когда я уже встречу свою единственную?
- По-моему, тебе грех жаловаться.
- Это все не то.
После разговора с Максом я еще некоторое время лежал и слушал, как порывы ветра налетают на нашу палатку… А потом наконец уснул. Дурного предчувствия, как у Марвина, у меня не было.
СИМА
Погода все-таки испортилась. Небо было затянутое, пасмурное. С утра накрапывал дождь.
Встали мы ни свет ни заря. После вечерних посиделок никто не выспался. Умывались и чистили зубы на озере, его противоположный берег спрятался в тумане. Лев снова не сводил с меня взгляда, как вчера на лодке. Мы переглядывались и улыбались друг другу. Марвин хмурился, Лиля без конца зевала… Самым воодушевленным среди нас был Ляля. Он вскочил раньше всех, без будильника. После «водных процедур» расчехлил один из металлодетекторов и принялся наворачивать круги у палаток. Пару раз датчик все-таки сработал. Так Ляля обнаружил крышку от колы в стекле и чью-то отвалившуюся «собачку» от молнии.
- У нас такие правила: все найденное, особо ценное - в общак. Себе не присуждаем. Крыс тут не любят, - инструктировал нас Альберт во время сбора вещей.
- И всегда вы действуете по правилам? - насмешливым тоном спросил Марвин.
За завтраком Лиля успела мне рассказать, что вчера в лагерь приезжал парень, похожий на еще одного копателя. Между ним и Альбертом произошел какой-то конфликт. Что они не поделили между собой, Лиля не в курсе. Только потом Альберт на Макса всех собак спустил. Именно поэтому с утра Марвин смотрел на главаря копателей недобрым взглядом.
Я сама не понимала, как отношусь к Альберту; и не знала, что от него можно ожидать. То, что он был Лялиным крестным, не давало ему никаких гарантий. Я чувствовала, что есть в Альберте какой-то подвох, хотя он, в отличие от Быка, большую часть времени вел себя с нами вполне дружелюбно. Я же вспомнила, что когда Альберт зазывал Лялю в лагерь, то никаких разговоров об общаках не было. Все, что найдем, - наше. Поэтому я к новым условиям отнеслась настороженно. Как бы в итоге нас и вовсе не кинули.
В общем, подозрения и воинственный настрой Марвина к копателям потихоньку передались нам всем. Даже Лиля как-то странно и настороженно косилась все утро в сторону команды «Алика», как все его здесь называли.
- Конечно, всегда, - откликнулся Альберт. - К чему вообще этот вопрос?
- Да я так… - усмехнулся Марвин.
- А если мы найдем военные медальоны? - подал голос Лев, собиравший рюкзак.
- Отлично. Медальоны тоже «толкнуть» можно.
- Такое нельзя «толкать», - возразил Лев. - По-хорошему, сообщить бы поисковому отряду.
Альберт хрипло рассмеялся, переглянувшись с остальными. Копатели поддержали своего вожака смехом. Особенно громко загоготал Бык. Но как только Альберт понял, что Лев не шутит, тут же перевел взгляд на Лялю.
- Илюха, ты кого привез вообще? - спросил он у Лялина.
Ляля лишь растерянно пожал плечами.
- Ты хотя бы что-нибудь найди для начала, Индиана Джонс, - сверкнув железным зубом, добродушно сказал Леве дядя Толя.
Когда выяснилось, что до места мы должны будем добираться на «уазике», Ляля еще больше расцвел. Наконец-то он мог легально прокатиться на машине своей мечты.
- Твоя коробчонка не проедет, - сказал Альберт Марвину, а затем поднял голову и посмотрел на хмурое утреннее небо, затянутое тучами. - Еще и дождь наверняка разойдется. Дороги здесь убитые. По мокрой траве тоже не проедешь.
Такой расклад явно обрадовал Марвина, потому как он с облегчением выдохнул.
- Все не уместимся, до рощи две ходки сделать придется, - сказал Альберт Быку.
Эта новость оказалась ему не по душе. Бык все не мог простить нам оторванное зеркало и разбитую фару, и мы не вправе были его в этом винить. Мне до сих пор было жутко неудобно из-за того, что мы с Лилей натворили. Но возражать Альберту Бык, разумеется, не стал.
- У меня как раз бензина мало, - сказал Макс Леве. - Вчера, когда за продуктами ехали, ни одна заправка по дороге не встретилась.
Тут же послышался раскатистый гром.
- Никто не взял с собой резиновые сапоги? - спросил у нас Юра. - Набредем на трясину, кроссовка чья-нибудь чавкнет.
Резиновых сапог никто не брал. Несмотря на то что одеты мы были, как нам казалось, по-походному, копатели ехидно переглядывались и усмехались. Сами они были в камуфляжных костюмах и черных тяжелых ботинках. Особые смешки, конечно, вызывали Марвин с Лилей. Лиля вырядилась в светлые легинсы и розовую толстовку.
- Со Снегурочкой пойдем в поход, - все-таки не сдержался дядя Толя от комментария.
Все снова рассмеялись, а Лиля насупилась.
Пока мы добирались до рощи, Бык, сидя за рулем, все-таки рассказал нам о старой деревне, которую мы должны были разыскать.
- Ей уже больше шестисот лет. Конечно, на гугл-картах такую не найдешь. Как котята слепые третий год тычемся на этой местности.
Я вполуха слушала Быка и словно завороженная наблюдала, как за окном проплывает лес. Ехать было недалеко, но дорога успела убаюкать. Лиля и Ляля тут же вырубились. Марвин с Левой были сонными и молчаливыми. Ели, березы, сосны, осины мелькали за окном. Я даже не старалась запомнить дорогу, и, как позже выяснилось, зря…
Вскоре мы остановились, дальше начинался густой лес.
Нас встретил Альберт. Он, Юра и дядя Толя приехали в первую «ходку». Дружным отрядом мы двинулись вглубь леса.
- Скоро должны выйти к полю, где когда-то находилась деревня, - говорил Альберт, не оборачиваясь. Он шагал впереди, и я не могла его расслышать, поэтому время от времени ускоряла шаг. Рассказывал Альберт невнятно и особо не беспокоился о том, что мы можем его не расслышать. - Пятнадцать лет назад там все бульдозером подчистую расчистили. Будем бродить по деревяшкам, кирпичам, стеклам.
Чем глубже мы заходили в лес, тем сильнее нас начинали донимать комары. Лиля кисло отмахивалась от них и была не рада матушке-природе. Марвин и Лева стойко несли вещи. Самым довольным среди нас по-прежнему оставался Ляля. Он буквально светился от счастья.
Впереди послышался писк металлоискателя - первую находку обнаружил Юра. Ляля восторженно открыл рот, наблюдая за тем, как Бык и Юра орудуют лопатами. Сигнал дала серебряная двадцатикопеечная монетка 1923 года. Об этом мы узнали только благодаря тому, что Юра прокричал о находке Альберту. Нас в события не посвящали, - мы по-прежнему были лишь обузой. Крики копателей эхом разносились по лесу.
- Ляля, рот закрой, - сказала я, попутно хлопнув себя по лбу и убив комара. - Заклинит.
- Да вы чего такие унылые? - подбодрил нас Ляля. - Приключения только начинаются, а вы уже скисли.
- Зато ты напоминаешь восторженного Шарика из Простоквашино, - улыбнулась Лиля.
- Ага. Мы идем искать склад! - процитировал Ляля старый мультфильм.
Он сосредоточенно водил металлодетектором под каждым кустом, но пока было тихо. Марвин тут же последовал примеру Ляли. Лев, закинув лопату на плечо, стоял неподалеку от Лялина. Мы с Лилей пока были налегке. Ждали, когда кто-нибудь из наших ребят найдет что-то интересное.
Когда у Ляли запищало, он издал победоносный крик. Мы с Лилей тут же ринулись к нему, Лев с готовностью принялся копать. Лялин тоже ухватился за небольшую лопатку.
Тут же откуда ни возьмись рядом с нами очутился Альберт. Хотя несколько минут назад мне казалось, что все ушли очень далеко и на этой лесной опушке мы совершенно одни.
Только Марвин не кинулся к Ляле, чтобы посмотреть, что же там такое. Будто он был выше этого. Продолжал с важным видом обследовать кусты. Мы договорились, что будем пользоваться металлодетекторами по очереди, и сейчас была очередь Макса.
Ляля дрожащими руками выудил из земли что-то маленькое. Мы даже дыхание затаили. Лиля в нетерпении хотела вырвать из руки Ляли комок земли, но Лялин быстро увернулся. Из-за первой находки мы были все на пределе. Альберт тоже не трогал Лялю и ждал, когда он очистит «сокровище» от земли.
- Буду очень смеяться, если там какая-нибудь пуговица, - отозвался Макс с другого конца опушки.
Наконец Ляля очистил небольшую монетку. Тоже двадцать копеек, только 1936 года.
- И сколько такая стоит? - охрипшим от волнения голосом спросил Ляля.
- Советская. Не очень дорого, - ответил Альберт. - Но сохранность приличная. Рублей двести тебе за нее дадут. Но это хорошо, что находки поперли. Значит, мы на верном пути. Продолжаем поиски.
И затем он снова резко скрылся в кустах, будто испарился.
- У меня есть монетка! - хвастливо проговорил Ляля, демонстрируя нам 20 копеек.
- Всего одна? - усмехнулся Марвин. - Негусто.
- Ты просто мне завидуешь, - отозвался Лялин.
- Чему? Вырученным двумстам рублям? - рассмеялся Макс.
- Ну, найди больше монет.
- Ну и найду.
- Ну и ищи!
- Хорош снова ругаться, - вклинился в их перепалку Лев.
Но вместо примирения Ляля закинул металлоискатель на плечо и «прицелился» в Макса. Тот усмехнулся и проделал то же самое.
- Это что, дуэль на металлодетекторах? - усмехнулась я, раскачиваясь на пружинистом мхе.
- Сдавайся, Марвин, ты на мушке, - сказал Ляля.
- Вот еще, Илья Ильич.
- Господи, ну вы и придурки, - вздохнула Лиля. - Ляля, дай мне теперь поискать!
Лялин послушно отдал Лиле металлодетектор. Марвин свой отдавать не спешил. Видно было, что ему не терпелось найти следующую ценность самому и утереть нос Лялину.
Я, Ляля и Лев уселись на поваленную сосну. Лес вокруг шумел. Тучи еще сильнее заволокли небо. Здесь было мрачно и пахло приближающейся грозой. Я положила голову Льву на плечо. Стахович нашел мою руку и погладил ладонь. Ляля не обращал на нас никакого внимания. Он не переставал следить за Лилей и давал ей свои ценные указания:
- Правее! Правее! Нет, не настолько вправо, там ничего нет, я уже смотрел. Вон под тем кустом глянь… Ага.
Лиля время от времени оборачивалась и сердито смотрела на Лялина.
- Может, уже пойдем дальше? - предложила наконец она. - К остальным.
Но в этот момент раздался сильный сигнал. Писк доносился со стороны Марвина. Сам Макс не торопился выкапывать свой клад. Стоял с таким важным видом, будто уже одержал победу.
Лев с Лялей первыми вскочили с места. Да так резко, что я едва с бревна не повалилась. Лиля тут же бросила свой металлоискатель и тоже побежала в сторону Марвина. Максим, как только увидел, что мы несемся к нему, первым грохнулся на колени и даже без лопаты начал разгребать землю руками, потому как был в перчатках.
Монеты лежали практически на поверхности. Сразу несколько штук. Когда я разглядела количество, у меня даже дыхание перехватило. Марвин счастливо рассмеялся и принялся очищать их от земли.
- Ну, что? - ехидно обратился он к Ляле. - Съел? Посмотри, как много! А какая сохранность!
- Конечно, сохранность, - хмыкнул Лев, первым разглядев монеты после того, как Марвин расчистил их. - Они же новые! Тут «чирики»…
- Ой, и пятачки! - потянула палец к монеткам Лиля.
На ладони у Макса было несколько современных монет, которыми мы расплачиваемся в маршрутках. Надо было видеть разочарованное лицо Марвина. Тут же кусты за его спиной зашуршали, и к нам вышел озадаченный дядя Толя.
- Молодежь, вы что, заблудились? - спросил он.
- Тут Макс клад нашел, - насмешливым голосом отозвался Ляля. Свою монетку он уже припрятал в карман.
- Они совсем новые, - проворчал Марвин. - Понятия не имею, как здесь вообще могли очутиться. Вы же сами говорили, что места безлюдные.
- Так мы ж тут третий год копаем, - проговорил дядя Толя. - Ну-ка, покажи мне!
Марвин разочарованно протянул дяде Толе ладонь.
Дядя Толя рассматривал монеты, потом оглядел поляну…
- А местечко знакомое! И сосна поваленная. Слушай, так это, поди, кто-то из нас в том году дела под кустом решал по большому бизнесу. Вот и обронил из кармана.
Мы молча, не сговариваясь, отошли от кустов. Ляля первым нарушил тишину, громко заржав. Позже мы все к нему присоединились. Только Марвину было не до смеха. Чем дольше мы смотрели на брезгливое выражение лица Макса, тем сильнее хотелось смеяться.
Дядя Толя тоже хрипло захохотал, а затем похлопал Марвина по плечу.
- Ладно, малец. Не расстраивайся. Найдешь ты еще старину. Застряли мы тут, поле надо найти, на месте которого раньше деревня была.
Издалека послышался глухой крик Альберта.
- Слыхали? - кивнул дядя Толя. - Нас зовут. Погода еще портится… До вечера бы успеть.
Вдалеке снова громыхнуло.
СЕРИЯ ПЯТНАДЦАТАЯ
ЛЕВ
Чем глубже мы уходили в лес, тем мрачнее и темнее становилось вокруг. Листва прятала от нас темное грозовое небо. Деревья вокруг шумели, птицы тревожно вскрикивали, старые сосны поскрипывали. В притихшем лесу особо и разговаривать не хотелось. Мы не теряли из виду камуфляжные спины копателей, но все-таки держались от них на расстоянии.
Но такая тишина установилась не сразу. Поначалу мы шли очень даже оживленные. Громко разговаривали, смеялись, а уж если кому-то попадалось что-то из находок, то ликованию и всеобщей радости не было предела. Оба металлодетектора переходили по очереди из рук в руки. Находилась всякая мелочь: медные советские монетки, пуговицы, значки, звездочка-кокарда… Вскоре мы перестали делить на «твое», «мое», «чужое». Все находки стали «нашими». Каждый писк металлодетектора сопровождался счастливыми воплями на весь лес. Независимо оттого, что там было - ценная монетка или пробка от бутылки. Мы радовались каждой находке, в то время как Альберт, глядя на наши «сокровища», лишь презрительно морщился - ничего не стоящие советские медяки. «Такое максимум по пятьдесят рублей за штуку толкнуть можно», - кисло добавлял он. Альберт был парнем опытным, и его сложно чем-то удивить. Кто знает, может, в самом начале своего кладоискательского пути он точно так же восторженно вопил после каждой новой, даже незначительной, находки.
Спустя пару часов хождения по лесам энтузиазм наш заметно угас. Лес становился непроходимым, и находки здесь попадались намного реже. Все уже порядком устали. И хотя Альберт говорил, что привал будет не ранее чем через три часа, мы, чуть отстав, уже через полтора по-братски разделили между собой бутерброды, которые лежали в моем рюкзаке.
Лиля пару раз успела упасть, зацепившись о коряги, и разодрать на коленях светлые спортивные легинсы. Я думал, что сестра, как обычно, начнет капризничать, но Лиля на удивление стойко переносила все невзгоды. Хотя по недовольному выражению ее лица к третьему часу нашего похода можно было понять, что она с удовольствием отправилась бы на привал, но Лиля помалкивала.
То и дело слышались далекие нарастающие раскаты грома, но дождь так и не начинался.
Сима тоже мужественно молчала. Первым, глядя на совсем сникших девчонок, о привале заговорил Ляля. Он сорвался с места и побежал сквозь кустарники вперед, чтобы догнать Альберта и компанию.
Привал мы устроили под старой могучей сосной. Быстро развели костер. Альберт все это время был мрачным и молчаливым.
- Что-то не так? - спросил я у него.
- Мы, по ходу, заблудились, - ответил Альберт, сплюнув под ноги. Бык и рыжий Юра тоже выглядели озлобленными и нахмуренными. Лишь дядя Толя не терял оптимизма. Он отыскал красивый серебряный крестик.
- Лет сто пятьдесят или двести ему, - сказал дядя Толя, демонстрируя нам свою находку. Мы по очереди передавали друг другу крест и с интересом его разглядывали. От одной только мысли, что когда-то эта вещь принадлежала человеку, которого уже и на свете давным-давно нет, захватывало дух.
- То есть как это - заблудились? - недовольно проговорил Марвин, мешая палкой костер. На крестик ему единственному было плевать. - Вы же сюда приезжаете третий год.
- Мы по старым картам идем. Здесь все, знаешь ли, немного изменилось, - язвительно буркнул Альберт. - Там, где была дорога, все крапивой двухметровой поросло. Но, по моим подсчетам, минут через сорок мы должны выйти к полю.
- Это обнадеживает, - хмыкнул Макс.
Мы съели кашу с мясом, немного отдохнули. Сил заметно прибавилось. Отправились в путь в приподнятом настроении. Девчонки повеселели и снова принялись болтать. По пути к полю обнаружили серебряный гривенник времен Анны Иоанновны.
- Это другое дело, - немного повеселел Альберт. - Такой за хорошую цену толкнуть можно. Если хорошенько отмыть…
К полю мы вышли только спустя час, и то, как выяснилось, не к тому. Оно было не просто распаханным, но еще и чем-то засеянным. Вдалеке виднелись покосившиеся темные избушки и товарные составы. В конце темного поля тарахтел трактор.
- Не то, да? Не туда? - пристала Лиля почему-то ко мне.
- Тише ты! - шикнул на нее Ляля. Сестра надулась.
- Это не то поле, - наконец проговорил Альберт.
- Идти обратно? - разочарованно спросила Сима.
- Здесь, в принципе, тоже можно поискать, - сказал Альберт. - Возвращаться сразу к машине глупо.
- А этот? - Бык кивнул в сторону трактора.
Альберт не очень лицеприятно отозвался о трактористе и сказал, что, скорее всего, ему не будет до нас дела. И мы принялись за работу. Но мужику на тракторе мы все-таки не понравились. И полчаса не прошло, как между ним и Альбертом вспыхнул конфликт. Тракторист пристал с вопросами, кто мы такие и есть ли у нас разрешение. Если бы Альберт вел себя куда сдержаннее, нас бы, скорее всего, отпустили с миром. Ведь всегда можно договориться. Но Альберт вел себя странно, раздраженно и даже заносчиво. Разумеется, они с трактористом сцепились. Мужик пообещал, что вызовет наряд, а Альберт послал его куда подальше.
Когда тракторист скрылся из виду, Лиля снова кинулась ко мне.
- Он правда вызовет наряд?
- Откуда мне знать?
- Не посмеет, - огрызнулся Альберт. - Претензии еще кидает… Да пошел он!
- А что такое? Что случилось? - паниковала Лиля.
- Здесь все-таки посевы… - неуверенно начала Сима. Но упрямый Альберт приказал нам искать дальше в этом месте.
На поле ничего не находилось, настроение снова падало, еще и с неба стало накрапывать. Зарядил мелкий, нудный дождь. Холодные капли попадали за шиворот, отчего я ежился. С непривычки от лопаты заныли плечи. Когда на горизонте появился полицейский «уазик», мы все напряглись.
- Все-таки вызвал копов, - покачал головой Марвин.
Я быстро взглянул в ту сторону, где работал Альберт и его команда. Но их в том месте больше не было. Альберт приказал нам оставаться на поле, а сам, разозлив местного тракториста, свинтил.
- Что за фигня? - растерянно произнес Ляля, уставившись вместе со мной в одну сторону. Копателей здесь будто бы и не было никогда. Мы так увлеклись бесполезной работой, что ничего не заметили.
Тракторист между тем поглядывал в нашу сторону и что-то с возмущением рассказывал двум ментам.
- Что теперь будет? - залепетала Лилька.
- Заберут в отделение для выяснения личностей и всех обстоятельств, - со знанием дела ответил Ляля.
- Но ведь мы ни при чем! - возмущалась сестра. - Я здесь даже и не хотела копать! Это все твой кумушка.
- А у меня и документов с собой нет, - припомнил Марвин. - Паспорт в машине. Да и делать мне больше нечего, в отделении сидеть. Что нам грозит, Стах? Штраф?
Я понятия не имел, что нас теперь ждет.
- Блин, как все плохо, - запричитал Лялин. - Если до мамы дойдет, что снова загребли, она меня прибьет на месте. И больше никуда не отпустит.
- Куда ж тебя отпускать, если ты уже прибитый? - спросил я.
Но Ляле было не до шуток.
- Я уже обещал, что такое больше не повторится. У меня как-то был привод…
- Это ты обещал до или после ворованных фруктов? - спросила Сима.
Все с удивлением покосились на Лялю.
Двое полицейских уже целенаправленно шли к нам. Ляля вдруг повеселел.
- Нас много, а их всего двое.
- Предлагаешь бить? - ахнула Лиля.
- Почему сразу бить? - удивился Ляля. - Предлагаю просто разбежаться.
- Ну, вообще… - начал было Марвин, но Ляля к этому времени первым рванул через поле.
Мы даже не успели обсудить план действий. Менты, заметив, что один из нас дал деру, теперь перешли на бег.
Лиля, взвизгнув, схватила Симу за руку и потащила ее вслед за собой. Вдвоем они побежали в ту же сторону, куда и Ляля. Лялин к этому времени уже успел здорово оторваться.
Я не мог оставить сестру и Симу, поэтому, сунув под мышку металлодетектор, побежал за ними. Марвин же, ошалев от происходящего, понесся через поле в противоположную сторону. Менты, разделившись, рванули вслед за нами. Правда, тот, который побежал за Максом - тучный и взрослый, - сразу же отстал и плюнул на погоню. А вот за нами побежал молодой, подтянутый и полный сил. Бежал он здорово. Я надеялся, что, может, он тоже забьет на эту беготню, но у мента, похоже, разыгрался спортивный интерес.
Вскоре я догнал Симу с Лилей. Теперь уже Сима тащила за собой мою сестру, потому что Лиля ненавидела физкультуру. И бег в частности. Ляля уже куда-то свернул и пропал из виду. Я обогнал девчонок и скомандовал:
- Направо!
Первый повернул к небольшому редкому перелеску. Бежал, периодически оглядываясь. Девчонки, пыхтя, старались не отставать. Мент тоже маячил на горизонте и что-то угрожающе кричал.
Перелесок быстро закончился. Начались какие-то заброшенные огороды с разрушенными избушками. Мы мчались вдоль них по узкой тропинке. Дыхание уже начало сбиваться. Металлодетектор страшно мешал, и складная саперная лопата в рюкзаке неприятно впилась в плечо. Девчонки заметно отстали. Еще и моросящий липкий дождь разошелся.
Тогда я свернул к заброшенному коровнику и, тяжело дыша, стал дожидаться девчонок.
- Отсидимся здесь, - сказал я Лиле и Симе, когда они вслед за мной забежали под навес.
Сима тут же уселась на землю, прижавшись спиной к старой, потемневшей балке. Я присел перед ней на корточки и взял за руки.
- Устала? - негромко спросил я.
Сима молча кивнула. Лиля, стоя за моей спиной, все-таки не выдержала и захныкала:
- Зачем я вообще поехала сюда-а? Лучше бы дома осталась. Сидела бы сейчас на даче-е… Так страшно-о…
Сима молча смотрела на нее, заглядывая через мое плечо. Внезапно за спиной послышались шорохи. И, судя по вытянутому от удивления лицу Симы, теперь мы здесь были не одни.
СИМА
Сейчас бы Лялю и мать родная не узнала. Он стоял перед нами, перепачканный с головы до ног. С рубашки стекали грязные капли. Но при этом Ляля был таким довольным, будто отыскал вожделенный клад с золотыми монетами, а не очередные приключения на пятую точку.
Лев и Лиля обернулись к Лялину. Лиля тут же сморщила нос.
- Господи! А я еще думаю: чем так несет? Где ты был?
- Как хорошо, что я вас нашел! - все так же счастливо сияя, сказал Ляля. - А то, честно говоря, забыл, в какой стороне мы бросили тачку. Один бы не нашел.
Меня тут же прошиб холодный пот. Сама-то я тоже слабо понимала, где мы находимся. Оставалось надеяться, что остальные не страдают топографическим кретинизмом, как мы с Лялей. Одна бы я тоже сгинула в этих лесах.
- Я там по дороге в канаву какую-то свалился, не заметил ее сразу, - шмыгнув носом, пожаловался Ляля.
Лиля демонстративно зажала нос пальцами.
- Надеюсь, не в бывшую выгребную яму, - сказала она.
В старом коровнике была дырявая крыша, поэтому дождевая вода все равно легко проникала внутрь. Ляля увидел рядом с Левой металлодетектор и с облегчением выдохнул:
- О, захватили с собой, слава богу! Я как побежал, про все на свете забыл.
- Мы заметили, - хмыкнула Лиля.
- Я ж головой за него отвечаю, - сказал Ляля.
О втором металлоискателе, который принадлежал соседу Левы, Ляля почему-то не так волновался, хотя и за него мы отвечали тоже. Я все-таки спросила:
- А второй…
- У Макса, - ответил Лев.
- А Макс где? - удивился Ляля.
Мы переглянулись. Честно говоря, я даже не заметила, в какую сторону побежал Макс и побежал ли за нами вообще, - так быстро все произошло. Я ведь и сообразить ничего не успела, как Лиля схватила меня за руку и потащила за собой.
Мы замолчали. Вокруг было тихо. Только ветер с дождем шумели. Мы нашли местечко, где не протекала крыша, и уселись прямо на пол. Ляля, по привычке, хотел примоститься рядом с Лилей, но та демонстративно указала на противоположный конец коровника.
- От тебя пахнет!
- Как думаете, сколько еще ждать? - спросила я.
Небо оставалось затянутым, грозовым. Дождь, похоже, зарядил на весь день.
- Надеюсь, нам недолго здесь сидеть, - плаксивым голосом проговорила Лиля. - Я есть хочу!
- О, да, кстати, - согласился Ляля. - Тоже бы перекусил.
Я, Лев и Лиля тут же повернулись в его сторону.
- Ну, что? - отозвался Лялин.
Вид у него был такой забавный и нелепый, что мы не выдержали и рассмеялись.
- Кто-нибудь помнит, в какой стороне поле? - спросила я.
Лев и Лиля указали в одну сторону, что уже радовало.
- Как представлю, сколько пиликать до машины, - проворчал Ляля. - И снова через лес. Теперь еще голодными и под дождем.
- Ты всегда голодный, - сказала я.
- А если полицейский нас караулит? - предположила Лиля. В ее глазах был неподдельный испуг.
- Хорошо, - кивнул Лев. - Давайте еще немного подождем.
И мы принялись ждать. Ничего не менялось, только дождь разошелся еще сильнее. Так мы и сидели под дробный стук капель. Обстановка вокруг угнетала. Серость, сырость, еще и заброшенные покосившиеся дома вокруг.
Время от времени Ляля пытался разрядить обстановку и заводил непринужденные «светские» беседы, но никто его не поддерживал. Настроения не было.
Наконец мы приняли решение возвращаться к тому месту, где бросили машину. Слабо верилось, что Альберт, стоя рядом с «уазиком», дожидается с распростертыми объятиями. Но надежда, что нас все-таки не кинули окончательно, еще теплилась. Радовало, что дорога назад должна была занять меньше времени. Все-таки теперь мы не должны были отвлекаться на поиски и раскопки. Столько времени на этом потеряли. Например, чтобы достать серебряный гривенник, застрявший в корне старого дерева, Леве и Максу понадобилось не меньше сорока минут. Нам же сейчас осталось дело за малым - найти верный путь.
- Допустим, дорогу до поля я помню, - сказал Ляля, первым выбежав под дождь. - А вот дальше…
- Нужно было крошки кидать, как Мальчик-с-пальчик это делал, чтобы не заблудиться, - сказала Лиля, выходя вслед за Лялей. Тут же поежилась и накинула на голову капюшон от толстовки.
- Кто ж знал, - вздохнул Ляля. Несмотря на то что он был самым изгвазданным среди нас, Лялин не терял оптимизма. Больше всего, конечно, радовался тому, что мы не потеряли чужой металлоискатель.
- Интересно, где сейчас Максик? - спросила Лиля, когда мы уже шагали вдоль заброшенных огородов. Возможно, когда-то здесь кипела дачная жизнь. С шипящим приемником на ветке яблони, ягодами, овощами, вечерним чаепитием на веранде… Но, судя по чавкающей почве и разлитому недалеко от коровника болоту, дачи были давно затоплены. И теперь это место производило удручающее впечатление.
- Наверняка Макса уже схватили и сейчас пытают, - предположил Ляля.
- Как пытают? - ахнула Лиля.
- Иголками под ногти.
- Да ну тебя! - сердилась Лиля. - Надеюсь, с Максиком все хорошо. Он нас ждет вместе с Быком у машины.
- Какого ты хорошего мнения о людях, - усмехнулся Лева, имея в виду кинувших нас копателей. Все-таки дурное предчувствие не подвело.
- Нужно поторопиться, - упрямо сказала Лиля. - Некрасиво заставлять людей ждать.
- Кидать людей - еще более некрасиво, - сказал Лева, поглядывая на Лялина. Но Ляля молчал. Все-таки он не был в ответе за Альберта. Его поступок оказался для Лялина таким же неприятным сюрпризом.
Мы решили обойти поле, чтобы снова не наткнуться на разъяренного тракториста или полицейских. От уже знакомого перелеска свернули налево и пошли в обход к лесу. Дождь то затихал, то ударял с новой силой. Мы быстро вымокли до нитки.
Потемневший от дождя лес казался каким-то особенным. Нас окружили мрачные взъерошенные сосны. Вокруг пахло мокрой хвоей и почему-то грибами, хотя еще не сезон. Мы шагали по пружинистому мху и молчали. Поначалу местность нам казалась совсем незнакомой, но вскоре время от времени начали попадаться ямки - дело рук Быка или Юры. Они никогда не закапывали их за собой, хотя дядя Толя за это страшно ругал. Ямки - как зарубки на деревьях. Знак, что мы движемся в правильном направлении.
Но вскоре ямы закончились, и нам показалось, что мы все-таки заблудились. Еще и Лиля, которая вышагивала впереди, вдруг резко затормозила и пискнула:
- Осторожно! Сама чуть не вляпалась…
Мы все остановились и уставились на кучу.
- Ого, размерчики! - воскликнул Ляля. - Кто это оставил? Лось? Или кабан? Совсем свеженькое. Значит, он может быть где-то рядом.
Тогда мы прислушались. И сразу стало чудиться, что со всех сторон до нас доносятся подозрительные шорохи. Хотя наверняка это просто дождь барабанил по лопухам.
- Лось еще куда ни шло, - сказал Лева, - а вот с кабаном встретиться бы не хотелось.
Лиля, до этого морщившаяся весь путь от внешнего вида Лялина, теперь первой в страхе схватила его за руку. А Ляля и не возражал. Так, держась за руки, они осторожно двинулись дальше.
Я же вздрагивала от каждого поломанного сучка под ногами. Мне казалось, что вот-вот из кустов выскочит опасный дикий кабан. Тем более что вскоре я начала замечать чьи-то следы, ничем не напоминающие человеческие. От напряжения и страха даже усталость не чувствовалась. Наоборот, от выброса адреналина откуда-то снова взялись силы, будто мы и не намотали с самого утра несколько километров. Когда показался просвет и лес перестал быть таким мрачным, стало немного веселее. Еще и Лялин, забыв о кабанах и лосях, принялся отыскивать ягоды, чтобы накормить Лилю.
- О, кажется, нашел…
- Дурачок ты, Илюша! Это волчьи, - засмеялась Лиля. - Убить меня хочешь?
Казалось, что, бредя с Лялей за руку, она тоже немного успокоилась. Вела она себя намного расслабленнее и уже так сильно не паниковала. А когда в какой-то момент Лиля пожаловалась на то, что натерла ноги, Ляля предложил понести ее на спине. И хотя после своего падения он был весь в грязных дождевых разводах, а Лиля по-прежнему в светлой одежде, это никого не смутило. Так Ляля некоторое время тащил Лилю на спине.
Когда вышли на поляну с переломанной сосной, нашему ликованию не было предела. Это означало, что мы все-таки на верном пути. Еще немного - и выйдем к тому месту, где была оставлена машина…
Вышли! И, разумеется, не обнаружили «уазика».
- Может, снова в пару ходок? - с надеждой в голосе предположила Лиля. Но тут даже Ляля не мог поверить в такой расклад. Хотя с самого начала нашей поездки очень хвалился и даже гордился своим кумом Альбертом. Как добраться к лагерю, никто не знал. Здесь не ловил телефон, карты Джи Пи Эс были бессильны. А Ляля и Лиля так вообще всю дорогу проспали и даже не могли определить, с какой стороны мы к этому месту подъехали.
- Ехали мы не очень долго и все время прямо, - стараясь припомнить дорогу, проговорил Лев. - Поэтому - сюда!
Он повел нас по разбитой дороге. Здесь еще были свежие следы от «уазика». Мы поскальзывались на комках грязи, вышагивали по примятой мокрой траве. Где-то трава была такой высокой, что приходилось рвать ее руками, как в непроходимых джунглях. Мне не верилось, что все это происходит на самом деле. Я такие приключения до этого только по «Дискавери» наблюдала. Было пасмурно, хмуро, промозгло, и оттого мозг прогнозировал только печальный исход событий. Мы заблудимся, и никто нас никогда не найдет. Но Лев не сдавался, Ляля и Лиля на удивление тоже полны энтузиазма, поэтому и мне было неудобно унывать одной.
Мы все шли и шли, и не было нашему пути конца. Голод уже не чувствовался, больше мучила жажда. Дождь продолжал лить. Березы, осины, сосны, ольха - от мелькания деревьев уже голова шла кругом. Снова выйдя из придорожного леса на дорогу, мы обнаружили огромную лужу, которую наверняка без труда миновали на «уазике», но пройти через нее пешком казалось невозможным. Поэтому мы снова ушли в лес и двинулись в обход, боясь потерять ориентацию. Я уже не обращала внимания на дождь, который снова пошел с новой силой. Капли попадали в нос, в рот, заливали глаза, но мне было все равно.
Когда впереди показался водоем, мы молча с надеждой переглянулись. Быть может, это наше озеро и все это время мы были на верном пути? Хотя местность вокруг по-прежнему казалась незнакомой.
Подойдя ближе, выяснилось, что озеро - наше, только вышли мы к нему с другой стороны. Впереди, на противоположном берегу, через косую стену дождя можно было рассмотреть наш пляж и крошечную перевернутую лодку. Вода пузырилась и кипела от ливня. Ляля первым понесся к озеру. Ему хотелось скорее отмыться от всех наших приключений. Лиля, хоть и не собиралась купаться в такую погоду, тоже побежала вслед за Лялей. А мы с Левой укрылись от дождя под старой ивой. Я уселась на потемневший влажный песок и с блаженством вытянула ноги. Лев сел рядом. Он долго молчал, поэтому я решила первой нарушить тишину.
- Наверное, ты уже сто раз пожалел, что решил ехать сюда со мной, - сказала я.
- Пожалел? - отозвался Лев. - Нет. Совсем нет, ни капельки.
- Но ведь мы даже еще ничего особо ценного не нашли, - возразила я.
Лев пожал плечами, а затем посмотрел на меня и улыбнулся. Так лукаво, как улыбался всегда, когда собирался поступить по-своему.
- А я нашел, - наконец произнес он, глядя на меня.
Сквозь шум дождя я услышала взволнованный грохот своего сердца. Лев склонился ко мне и первым коснулся губами моих губ. Когда его язык нашел мой, внутри все замерло, а внизу живота приятно защекотало. Не обрывая наш поцелуй, я придвинулась ближе и крепко обняла Леву. Шумел дождь, шелестела ива, громыхал гром, но нам было на все плевать. Мы целовались долго, до тех пор, пока сбоку не донесся веселый голос Ляли:
- Ну ничего себе! Долго вас еще ждать?
Но Лева и не думал теперь выпускать меня из объятий. Тогда сверху на нас посыпались холодные дождевые капли. Я все-таки нехотя оторвалась от поцелуев и огляделась. Ляля залез на дерево и принялся трясти его, обдавая нас блестящими брызгами.
- Ляля, ну ты и придурок, - сказала я каким-то незнакомым счастливым голосом.
- Успеете еще нализаться, вся жизнь впереди, - проворчал Ляля. Из-за мокрой одежды он заметно дрожал, зато был чистым. - Смеркаться начало, а нам еще в обход озера пилить.
Лев первым поднялся на ноги и протянул мне руку. Когда мы вылезли из-под ивы, к нам присоединилась Лиля, которая до этого, в отличие от Ляли, тактично отсиживалась на берегу.
Спустя пару километров дождь наконец стих. Лев обнял меня, и я прижалась к нему в ответ. И снова я не чувствовала усталости и страха. Мне казалось, что вот так, обнявшись, я смогу дойти до самого края земли.
СЕРИЯ ШЕСТНАДЦАТАЯ
ЛЕВ
К нашему лагерю мы вышли, когда уже окончательно стемнело. И если в лесу я часто думал о том, как бы нам не заблудиться и выбраться на верную дорогу, а еще - куда мог подеваться Марвин, - то по пути от озера меня посещали совсем другие мысли. Теперь я думал лишь о Симе. Она была так близко, и казалось, что это и есть настоящее счастье. Я снова чувствовал себя безумно влюбленным. Как весной, когда начал встречаться с Аксиньей. Но с Белорецкой меня не покидало ощущение, что все это - иллюзия, не по-настоящему и ненадолго. С Симой же мне было очень хорошо и, главное, - спокойно. Пожалуй, как никогда раньше. Мне нравилось в Симе абсолютно все. Густые каштановые волосы с запахом яблоневого цветения, редкая, но самая искренняя улыбка, шрам на подбородке… И ее упрямый своенравный характер тоже нравился. Весь путь я не сводил с Симы взгляда, а еще время от времени склонялся и легонько целовал ее в макушку. Вдыхал яблоневый запах и не мог им надышаться. Думал о том, как не хочу отпускать Симу никогда и никуда. Наверное, как и она меня. Теперь Сима принадлежит мне, а я - ей… Да. Счастье.
Дождь закончился, и по озеру теперь гуляли волны с белыми барашками. Над головой то и дело пролетали чайки. До самого лагеря мы практически не разговаривали. Даже болтливые Лиля и Ляля примолкли. На разговоры ни у кого больше не было сил.
Еще издалека на нашем берегу мы увидели понурого Марвина. Он сидел на перевернутой лодке и смотрел на противоположный берег.
Я испытал чувство облегчения, Макс все-таки нашелся. Лиля первой припустила к лодке. Подбежав к Марвину, она взахлеб принялась трещать:
- Ты как сюда добрался? Давно нас ждешь? А мы тебя потеряли, Максик! Ляля в канаву упал, а потом мы немного заблудились… А тебя досюда все-таки Бык подбросил, да?
Судя по усталому и угрюмому виду Марвина, сюда он попал так же, как и мы, - на своих двоих. Наверное, сразу вышел в нужном месте, а не давал круги по всему лесу, как мы. Да и не отсиживался в коровнике.
- Что они говорят? - сердито кивнул в сторону лагеря Ляля. - Нормально вообще нас кидать?
- Они ничего не говорят, - глухо ответил Марвин. - Потому что их там нет.
- Как это нет? - ахнула Лиля. - Совсем никого? А вещи? Разве они не приезжали к лагерю?
- Они-то приезжали к лагерю, - злобно ухмыльнулся Макс. - Как приехали, так и уехали. Собрали палатки и скрылись. Еще и из нашего добра кое-что прихватили. Продукты, например. Хорошо, что я бабки и документы в машине закрытой оставил. Скажем спасибо, что колесо не прокололи. Я бы не удивился.
Мы подавленно молчали. Даже не знали, что сказать. Ляля удрученно опустил голову. Похоже, чувствовал свою вину за то, что во все это нас втянул.
- Почему они так, а? - спросила Сима.
- Наверное, за машину мстят, - предположила Лиля. - Они нас после аварии еще больше невзлюбили.
- Или что-то ценное без нас нашли и делиться не захотели, - сказал я.
- А если б это ценное раньше мы нашли, то забрали бы у нас и не поделились. Несмотря на «правила», - уже без сомнений в голосе добавил Ляля.
- Проверяйте, может, эти бравые ребята еще что-нибудь свистнули.
Мы тут же бросились к лагерю. Без двух палаток, полевой кухни, разложенных удочек и припаркованного «уазика» здесь было непривычно пусто. Только наша палатка, потемневшая от дождя, стояла на месте.
Лиля принялась пересчитывать инвентарь. Залезла в палатку и сообщила, что у нее пропали деньги из кошелька.
- Кто ж оставляет деньги в палатке? - спросил Ляля.
- Да мы с утра так торопились, я как-то не подумала, - принялась оправдываться сестра. - Ну ничего, там не так много было. И я все равно должна за фару расплатиться.
- А картошку с крупами они у нас бонусом взяли? - зло спросил Марвин. - Вот крысы.
- Как представлю, что они в наших вещах шарились, - поежилась Сима. - Наверняка это была идея Быка. Он там самый неприятный.
- Они все друг друга стоят, - сказал я.
- Ведь взрослые люди, - покачала головой Лиля.
- Тут еще и заправок поблизости нет, - проворчал Марвин. - И жрать хочется.
В последний раз мы ели в лесу, на привале, а сейчас дело уже шло к ночи. После всех приключений мне казалось, что я еще никогда в жизни не был так голоден.
Мы собрали сучья и развели костер. Хорошо, что в багажнике у Марвина была питьевая вода.
- Сколько человек может прожить без еды? - спросил Ляля.
- Кажется, что ты и суток не протянешь, - сказал я.
- Сейчас бы в «Макдоналдс», - мечтательно проговорил Лялин. - «Биг Мак» заказать и картошечку фри с сырным соусом.
- Ляля, заткнись, пожалуйста, - попросил Марвин.
- Я б эту картошку в соус обмакнул, чтоб в нем потом все пальцы…
- Илья-я-я! - захныкала Лиля, прикрывая Лялин рот ладошкой. - Перестань!
Когда Ляля угомонился, Лиля положила голову ему на плечо и с грустным видом уставилась на потрескивающий костер. На лице сестры плясали блики от пламени.
- До населенного пункта бы какого-нибудь доехать, - сказал Макс. - В ту сторону, куда мы гоняли в магазин, соваться смысла нет. Заправка там далеко, мне бензина не хватит. Нужно ехать вперед, а что там впереди - кто знает?..
- А у тебя нет дорожного атласа? - спросила Сима.
- Валяется где-то в машине. Отец у меня - старовер. Покупал его, когда я на права сдал. Только на фига, если я всегда по навигатору езжу?
- Вот и пригодился! - засиял Ляля. - Тащи сюда!
Марвин нехотя поднялся и отправился к машине. Вскоре он вернулся растерянный, с большой пластиковой канистрой в руках.
- Это что такое? - встрепенулась Лиля.
- В кустах было, - ответил Марвин. - Я сразу и не заметил. Тут еще на соточку километров смело хватит. До заправки. Уже веселее…
Мы обрадовались. Никто не горел желанием оставаться в лесу без связи и топлива, чтобы помереть с голоду.
К канистре была прицеплена записка, которую явно писали впопыхах: «Простите!»
- Это наверняка дядя Толя оставил, - предположила Лиля. - И почему он вообще с ними связался?
- Дядя Толя хороший, но слабохарактерный, - сказал Ляля. - Таким сложно на свете живется.
- А Альберт? - поддел Лялина Макс. - Настоящий лидер.
- Альберта я больше знать не желаю, - угрюмо отозвался Лялин. - Если кто-нибудь из них еще мне на пути попадется… Этому Быку я еще раз челюсть вправлю.
Сима в нашем разговоре участия не принимала. Она сидела у костра и внимательно разглядывала дорожный атлас.
- Прямо есть населенный пункт, - сказала она. - Как раз Медведево. Наверняка там же - заправка и продуктовый.
- Ура! - обрадовался Ляля. - Пожрем, отдохнем и домой двинем.
- Жалко, что деревню так и не нашли, - сказала Лиля.
- И золотые монеты, - поддакнул Лялин.
- Мне хватило приключений, - отрезал Макс. - У меня вообще через неделю экзамен по английскому.
- Да и не найти нам деревню самостоятельно, - вздохнула Лиля. - Если уж Альберт не нашел…
Сестра взглянула на меня и с надеждой в голосе спросила:
- Это нереально, да, Лева?
- Ну, почему же нереально. Были бы с собой старые, дореволюционные карты…
- У меня есть, - вдруг тихо сказала Сима.
Мы все замерли и уставились на нее.
- В смысле? - не понял Ляля.
- Лева, помнишь, ты мне давал книги своего дедушки? - обратилась ко мне Сима. - И карты, и справочник. Я все взяла с собой. На всякий случай.
- Что ж ты раньше молчала, Симка? - завопил счастливо Ляля. - Скорее неси сюда!
Стараясь не думать о голоде, мы расположились рядом с палаткой и, склонившись над современными и старыми картами, принялись изучать местность. Ляле не терпелось разыскать золотые монеты, Максу - утереть нос Альберту. Мне же, несмотря на ломоту в мышцах, усталость и голод, просто нравилось жить в этом моменте. Нравилась лунная ночь, запах костра и будоражащая неизвестность. Нравилось, что рядом, по левую руку, сидит сосредоточенная Сима. Вот она забавно хмурится, вчитываясь в названия, а потом склоняется ко мне, чтобы задать вопрос. А получив ответ, в благодарность, несмело целует меня в висок…
- Я ничего не понимаю! - рассердилась Лиля. - Разве можно в этом разобраться?
- Не отвлекайся, - шикнул на нее Лялин. - До утра еще много времени. Разберемся.
СИМА
Наутро я еле разлепила глаза. Давно мне не было так сложно вставать. Из соседней комнаты доносились оживленные мужские голоса, а снаружи - веселый щебет птиц. Из спальника вылезать не хотелось - в палатке было прохладно. Растрепанная и сонная Лиля сидела рядом со мной и прислушивалась к тому, что происходило у мальчишек.
Я все-таки расстегнула спальник и приподнялась на локтях. Тут же почувствовала, как болят мышцы пресса.
- Тоже разваливаешься? - спросила Лиля, заметив, как я поморщилась. - И у меня все болит. Особенно ноги.
Голоса в соседней комнате затихли. Видимо, парни вышли на улицу. Тогда и мы с Лилей, кряхтя, как две старушки, выбрались наружу. Ребята сидели на траве и о чем-то негромко переговаривались.
- Доброе утро! - первой поприветствовала парней Лиля.
Ляля тут же обернулся.
- Доброе! - произнес он слегка охрипшим голосом, а затем покашлял. После вчерашней прогулки под дождем, а потом купания под ним же Лялин посадил голос. Светлые кудряшки торчали в разные стороны, синяки с лица по-прежнему не сошли. Глядя на него, я покачала головой.
- Как ты весь такой побитый маме покажешься, когда мы домой приедем?
Ляля слинял из дома под предлогом похода. Даже палатку и в самом деле раздобыл вполне легально - у родного дяди.
- Еще бы до дома живыми добраться, - угрюмо сказал Марвин.
- Что вы здесь обсуждаете? - спросила Лиля.
- Макс боится, что мы нигде не проедем, - ответил Лева. - Снова застрянем.
- Придется пешочком гулять, - беспечно откликнулся Лялин. Вот кто не терял бодрости духа, даже несмотря на то что его кумир Альберт оказался обычным «кидалой».
Лева и Марвин промолчали. Но, судя по кислым выражениям лиц ребят, разбитыми в это утро себя чувствовали не только мы с Лилей. Взяв из палатки мыло, пасту и зубные щетки, мы отправились умываться.
Над озером еще плавал туман. После дождя вокруг пахло мокрой землей, но небо ясное, а значит, день обещал быть хорошим. Повезло, что дожди не зарядили на несколько дней. Есть хотелось неимоверно, но мы не заводили разговор о завтраке. Даже Ляля не дразнил сегодня картошкой фри и сырным соусом.
Деревня-призрак, которую мы посчитали той самой, «альбертовской», находилась почти в сотне километров от нашего озера. Перед поисками сокровищ мы планировали завернуть на станцию Медведево и где-нибудь перекусить.
Когда собрали палатку, полянка показалась заброшенной и какой-то чужой.
- Даже жалко уезжать, - вздохнула Лиля. - Вот здесь мы танцевали…
- А вот здесь мне в морду заехали, - добавил Ляля, который тащил к раскрытому багажнику собранную палатку.
В общем, «лагерь копателей» все покидали с различными чувствами.
В машине у Марвина обнаружили пакет с засохшими недоеденными крекерами. Разделили по-братски и так накинулись на крекеры, словно это были самые вкусные лакомства в мире.
Вскоре лес отступил и остался позади, а за окнами снова замелькали знакомые пейзажи - зеленые луга, редкие березы, невысокие кустарники. Теперь, когда мы были без Альберта и компании, тревожность куда-то подевалась. Стало намного спокойнее. Всю дорогу мы болтали и разглядывали указатели, чтобы не проехать нужный поворот.
Недалеко от станции Медведево мы обнаружили небольшой магазинчик. Купили непортящиеся продукты на пару дней, а потом заглянули в придорожную кафешку.
Обедали на свежем воздухе под выгоревшим на солнце полосатым зонтиком. Вдалеке гремел поезд, изредка с шумом проезжали машины, недалеко от нас надоедливо жужжали майские жуки.
- На что бы вы потратили деньги от клада? - пристал к нам Ляля.
- Отвали, Лялин, - жуя, поморщился Марвин.
- А, ну у тебя-то все есть, - хмыкнул Ляля. - А вот я долги бы раздал и маме робот-пылесос купил. И вообще, если б у меня было много денег, я бы все их маме отдал, чтобы она больше не работала.
Лиля принялась обсуждать вместе с Лялей, как нам поделить еще несуществующий клад. Я слушала их молча, Макс посмеивался, а Лева не принимал участия в беседе. Он сидел рядом со мной с раскрытой на коленях картой. Одной рукой придерживал ее от легкого ветерка, а второй рукой сжимал мою ладонь.
- Вот здесь оставим машину, - наконец указал он на какое-то место, перебив раздухарившегося Лялю. - А дальше - пешком.
- Долго идти? - уточнила Лиля.
- Минут сорок.
Снова чесать по бездорожью никому не хотелось, но что поделать.
- Думаешь, это та самая деревня? - с надеждой в голосе спросил Макс.
- Карта 1904 года. Деревень тогда здесь было две: одна чуть ближе, другая - подальше. Знать бы название нашей… Надо было у Альберта спросить.
- Кто ж думал, - проворчал Ляля.
- Забавно, что копатели искали так далеко от этого места. Просто не в ту сторону свернули.
Зато мы, наконец пообедав, направились в нужную сторону. Как и говорил Лева, оставили машину в кустах. Дорога к заброшенной деревне заросла высоченной травой. Пока мы искали место, где оставить «Мазду», не встретили ни одной машины. Они уже давненько перестали попадаться нам на пути. Вокруг - ни души. Только кузнечики громко стрекотали в высокой траве. Но тишина вокруг не была гнетущей, как вчера. Скорее, умиротворяющей. От запаха полевых трав голова шла кругом. Возможно, если бы погода была снова дождливой и пасмурной, у меня были бы совсем другие впечатления от нашей прогулки. Сейчас же я шла за руку с Левой, и мне было хорошо. И ничего не страшно.
Когда впереди из-за высокой травы показался покосившийся домик, Лев первым остановился. Я едва не врезалась в него, а Лиля - в меня. Откуда-то выглянувшее солнце слепило глаза, поэтому мы не сразу заметили постройку.
- Здесь заброшенные дома? - удивилась Лиля, тоже разглядев темную накренившуюся крышу. - А где же поле?
- Значит, это все-таки не та деревня, - вздохнул Лялин, поправляя на плече сумку с металлоискателем. - Кум говорил, что ту сровняли подчистую с землей. Помните?
- Прогуляемся? - предложил Макс.
И мы смело двинулись к заброшенной деревне. Вскоре вышли, вероятно, на центральную улицу. От большинства домов остался один лишь фундамент. На уцелевшие же избы без слез не взглянешь - к ним даже страшно было подходить. Без окон, с разрушенными перекрытиями, покосившейся крышей… Зайдешь в такую - и навсегда останешься под завалом. По дороге нам встретились полуразрушенная деревянная часовня и водонапорная башня. Часовня была в таком плохом состоянии, что восстановлению уже не подлежала.
Хотя места вокруг были живописными. Вдалеке виднелись могучие еловые леса.
- Вы только представьте, что раньше здесь жили люди, - сказал Лев, оглядываясь по сторонам. - Гуляли по этой улице… Семьями дружили.
- В поле работали, - со знанием дела добавил Лялин.
- Точно, - кивнул Лев. - А в одном таком доме могло жить сразу несколько поколений.
- Вот здесь детишки бегали, - присоединилась к ним Лиля. - А по этой улице, где сейчас мы идем, молодежь гуляла. Вечерами, после танцев. А вон там, у дома, на лавочке старушки сидели и всех обсуждали.
У полуразрушенного дома действительно даже покосившаяся скамейка сохранилась.
- Жутковато, - честно сказала я. - И грустно.
- Почему столько заброшенных деревень? - спросил Ляля у Льва.
- Не знаю, по какой причине бросили эту деревню, но вообще в шестидесятых-семидесятых годах некоторые из них ликвидировали. Те, что считались «неперспективными». С населением менее тысячи человек. Хотя, судя по этой деревне, она была немаленькой. Вон сколько здесь домов.
- Неперспективные, значит, - хмыкнул Ляля.
- А в начале девяностых люди стали сами деревни покидать, - продолжил Лева. - Что тут им оставалось делать? Эти дома потом мародеры годами разворовывали. Ты знаешь, сколько у нас в области заброшенных деревень? Почти сотня.
- Капец! Мы идем с ходячей «Википедией»! - воскликнул Ляля, с уважением поглядывая на Льва. Я вспомнила, с каким пренебрежением друг относился к Леве в начале нашего путешествия.
- Просто мне интересна история, - пожал плечами Лев. - Особенно того края, в котором я вырос и живу. В детстве мы с дедом ездили…
- Тш-ш, - перебила брата Лиля. Она вдруг остановилась и уставилась куда-то в сторону. Мы проследили за ее взглядом.
Впереди стоял небольшой дом. По сравнению с остальными он был в отличной сохранности. Даже белые занавески на окнах виднелись. Хотя вокруг дома все давно заросло травой.
- Там кто-то живет? - спросила Лиля, кивнув на дом.
- Судя по разросшемуся кустарнику у веранды, пару лет там точно никто не бывал, - сказал Лева.
Ляля первым рванул к симпатичному старому домику, подбежал к окошку и заглянул внутрь. У меня от волнения заныло сердце. Ляля приложил ладони к лицу, чтобы лучше рассмотреть то, что находилось в заброшенном доме.
- Там чистенько, - наконец известил он, повернувшись к нам. - И мебель стоит.
Не успели мы и глазом моргнуть, как Лялин подлетел к крыльцу и дернул за дверную ручку. Дом оказался не заперт.
СЕРИЯ СЕМНАДЦАТАЯ
ЛЕВ
Мы молча наблюдали, как Ляля скрылся в сенях. Но никто из нас не последовал его примеру. Так и замерли на месте как вкопанные.
- Может быть такое, что кто-то использует этот дом под дачу? - спросила Сима, все крепче сжимая мою руку.
- Все может быть, - ответил я.
- Мне страшно, - пролепетала Лиля. - Сейчас Илюша нарвется на какого-нибудь психа… А если его застрелят?
- Ага, чучело набьют и в огород поставят, - хмыкнул Марвин. - Ворон местных пугать.
Из дома донесся страшный грохот. Лиля от неожиданности даже вскрикнула. Тут же из-за двери появилась Лялина растрепанная голова.
- Ну, вы чего стоите? - возмущенно спросил Ляля. - Заходите! Здесь никого нет.
Лиля первой осторожно двинулась к дому. Мы - за ней. Порог оказался прогнившим. В сенях - куча разбросанного хлама.
- А это что такое? - взволнованно воскликнула сестра, указывая пальцем на нарисованный на двери крест.
- Ой, я знаю, - подала голос Сима. - Это сами хозяева рисовали, чтобы нечисть всякая в дом не входила.
- А Лялин все-таки вошел, - усмехнулся Марвин.
Ляля показал Максу средний палец и заглянул в комнату.
- Здесь намного чище, чем в сенях, - сказал он. - Даже кажется, что кто-то все-таки живет. Диванчик, вон, заправленный… Здрасте! - вдруг гаркнул Лялин. Девчонки подпрыгнули на месте. - Есть кто?
Но никто не отозвался. Сима выдохнула с облегчением.
- А гремело что? - настороженно спросила Лиля.
- А, да это на меня какие-то санки рухнули, - беспечно отозвался Лялин уже из комнаты. Он первым прошел в дом, а мы так и остались топтаться в сенях.
И все-таки здесь уже успели побывать мародеры. В сенях все было перевернуто вверх дном. Старые вещи валялись на полу. Чего тут только не было: инструменты, прогнившая мужская обувь, кирзовые сапоги, фуфайка, таз, мешки, те самые санки, которые повалились на Лялина, поломанная удочка… В куче мусора рядом с цинковым тазом я разглядел пыльную коробку стирального порошка. Вполне себе современного. Такой порошок и сейчас в магазинах продают. Но в этом доме, конечно, уже пару лет точно никого не было. На полу огромный слой пыли. Лялин оставил за собой следы…
- Похоже, здесь обитали старожилы этой деревни, - сказал я. - Которые до последнего не собирались покидать дом.
Мы тоже прошли внутрь. В доме действительно все было очень цивильно и чистенько. Обои в мелкий цветочек, стол со скатертью, заправленный диван, печь в углу.
- Первый раз вижу настоящую печь! - воскликнула Лиля.
Сима, отпустив мою руку, подошла к запыленному буфету. За грязными стеклянными дверцами стояла посуда. На одной из полок - иконы и несколько черно-белых фотографий. На каждой из них был изображен мужчина с пышными усами.
- Ни одной семейной фотографии, - вздохнула Сима. - Наверное, этот человек был очень одинок. И здесь осталось все, как при его жизни.
Лиля обнаружила на столе рядом с забавной пепельницей пыльную адресную книгу. Пролистала ее…
- Лева, смотри! - передала она мне книжку.
В ней красивым аккуратным почерком были переписаны имена и адреса. Здесь же - армейские песни и стихи.
- Наверное, он сюда записал всех своих сослуживцев, - сказал я.
- Интересно, кто-нибудь из них еще жив? - задумчиво спросила Лиля. Ляля и Марвин прогуливались по дому, по-хозяйски заглядывая в каждый уголок. Лялин даже не поленился по трухлявой лестнице залезть на чердак.
- Если здесь и было что-то ценное, то уже давно утащили до нас, - сказал Ляля, вернувшись к нам с прилипшей паутиной в волосах.
Сима сердито посмотрела на него:
- Ляля, даже если бы мы что-то здесь нашли, то брать бы не стали. Мы же не воры.
- Но ведь это все больше никому не принадлежит! - воскликнул Лялин. - Бесхозное!
- Вот где настоящие сокровища, - сказала Сима, усевшись с картонной коробкой на диван. - Здесь записные книжки, рисунки, фотографии…
- Кому интересны чужие бумажки, - фыркнул Лялин.
- Мародеры так же посчитали, - отозвалась Сима, разглядывая фотографии. - Это, Ляля, история. Память. И все-таки этот человек был совсем один. Неужели он так ни разу и не женился? Такой красивый мужчина.
Среди фотографий Сима обнаружила пожелтевший конверт. На нем надписан адресат, но письмо так и не было отправлено.
- А это письмо предназначалось женщине! - воскликнула Лиля, которая, конечно же, присоединилась к Симе. Меня, как и Лялю, чужие фотографии не особо волновали.
Сима осторожно открыла конверт. Там лежали письмо и небольшой серебряный кулончик.
- О, дай посмотреть? - тут же налетел Ляля. - Интересно, он представляет собой какую-нибудь ценность?
- Илюша, ты на своих кладах уже помешан! - покачала головой сестра. Но Ляля ее не слушал. Он внимательно разглядывал серебряный кулон.
- Красивый, - вынес свой вердикт Лялин.
А Сима тем временем пробежалась глазами по пожелтевшему письму.
- Здесь признание в любви, - наконец сказала она. - Почему он так его и не отправил?
- Разлюбил, наверное, - пожал плечами Макс.
- Или струсил, - добавил я.
- А где здесь вообще почтовое отделение поблизости? - озадачился Ляля.
Лиля отобрала письмо у Симы.
- Читать чужие письма некрасиво, - сказал Марвин.
- Залезать в чужие дома - тоже, - парировала Лиля. Она углубилась в чтение, а потом вздохнула. - Здесь в конце стихи. Вы только послушайте:
Этот мир не слукавил с тобою,
Ты внезапно прорезала тьму,
Ты явилась священной звездою,
Хоть не всем, только мне одному.
Николай Гумилев
- Значит, этого усача звали Николай Гумилев? - кивнул на фотографии Ляля.
- Дурак ты, Лялин, - сказала Сима. - Николай Гумилев - русский поэт Серебряного века.
- Это даже я знаю, - усмехнулся Макс.
Ляля, ничуть не обидевшись, пожал плечами. Забрал у Лили конверт и посмотрел на адрес. А потом отдал серебряный кулон Симе:
- Спрячь его в карман.
- С ума сошел?
- Мы это письмо старушке доставим, - сказал Ляля, убирая письмо в сумку. - Ты видела адрес, Симка? Это ж недалеко от нашего дома. Письмо я себе возьму, а вот кулон, боюсь, могу потерять.
Сима едва заметно улыбнулась и убрала кулон в карман легкой куртки. Заодно прихватила одну из черно-белых фотографий. Лиля же по-прежнему сидела на диване с мечтательным видом.
- Вот бы мне кто-нибудь стихи посвящал, - проговорила сестра.
Я не сдержался и рассмеялся. А Ляля вдруг сделался серьезным и задумчивым.
- Стихи, значит? - спросил он куда-то в пустоту. - Учтем.
- Может, пойдем уже? - поторопил Марвин. - Здесь душно…
Старый дом, заросший плющом, мы покидали с самыми противоречивыми чувствами. Еще немного покружили по деревне с металлоискателем вдоль разрушенных домов и зарослей. Марвин угодил в высоченную крапиву, зато откопал старый красивый подсвечник, чему был очень рад.
К машине мы вернулись, когда солнце начало уже садиться. Деревню Альберта искать сегодня не было смысла, поэтому мы решили присмотреть место для ночлега. Проезжали мимо бескрайних полей и зеленых лугов, над которыми багровело небо. Но лес нам больше не попадался.
- Может, остановимся прямо здесь? - зевнув, спросила Лиля.
- Здесь? - удивилась Сима.
- Ну да. Переночуем в спальниках. Даже палатку собирать сил нет. Ляжем пораньше? Я до сих пор не могу отойти после вчерашнего, - жаловалась сестра.
Ночлег устроили прямо в поле. Поужинали и улеглись под зависшим в закатном небе розовым облаком. За эти несколько дней в жизни каждого произошло столько событий, что теперь хотелось просто замереть и немного передохнуть, перевести дух. Мы лежали молча и долго пялились на потухающее небо. Уснуть «пораньше» не получалось. На удивление, эта летняя ночь оказалась теплой.
Внезапно Ляля хрипло затянул:
- Я куплю тебе дом…
- О-о, нет, - протянул Макс. - Только не это.
- У пруда…
- Лялин, заткнись!
- В Подмосковье…
- Илюша, пожалуйста, не надо!
- И тебя приведу в этот собственный дом… Заведу голубей и с тобо-ой, и с любовью… - упрямо продолжал Ляля.
Тогда Лиля все-таки расхохоталась и присоединилась к Лялину:
- Мы посадим сирень под окном!..
«А белый лебедь на пруду…» они затянули на два голоса. Сима, смеясь, повернулась ко мне. В сумерках ее золотистые глаза счастливо светились.
- Ты знал, что можно жить так? - спросила она.
- Как - так? - не понял я. Но от ее искренней улыбки не мог не улыбаться в ответ.
- Так хорошо и свободно.
Я вытащил руку из спальника и погладил Симу по щеке.
- Как думаешь, мы найдем ту старушку? А если ее уже нет в живых, Лева? А если она давным-давно переехала?
- Не беспокойся, найдем, - пообещал я.
СИМА
Всю ночь мне снился тот заброшенный дом. Он был бесконечным, мрачным, одиноким, с сотней комнат, в которые мы поочередно заглядывали. Во сне я бродила по дому, осторожно брала в руки и разглядывала старые предметы: записные книжки, посуду, фарфоровые статуэтки… Я даже обнаружила подсвечник, который днем наяву отыскал Макс. Но самое странное и неприятное в моем сне произошло уже под утро, перед тем, как я проснулась. В последней, самой темной и мрачной комнате я наконец увидела фотографии хозяина дома. Старые, выцветшие, они лежали пачкой на деревянном комоде. Я взяла их в руки и начала перелистывать. На каждой из фотографий был изображен мой отец.
Проснулась я в каком-то смятенном состоянии. Ребята рядом спали. Тогда я закрыла глаза и снова попыталась уснуть. Но фотографии из сна так и не выходили из головы. А еще я вспомнила разговор с Антониной Юрьевной, который произошел в последний вечер перед моим отъездом.
Антонина поджидала меня во дворе. Я возвращалась от Ляли и не сразу заметила у куста сирени хрупкую понурую фигурку. А когда увидела Антонину Юрьевну, глупо было разворачиваться и убегать. Хотя в школе я старалась ее всячески игнорировать.
- Поговорим? - кивнула Антонина на скамейку возле подъезда.
Я сначала растерянно пожала плечами, а затем все-таки первой уселась на скамейку. Рано или поздно этот разговор должен был состояться.
- Отец тебе говорил, что это было всего один раз? - спросила Антонина Юрьевна. Она сидела рядом и не смотрела на меня. Уставилась куда-то себе под ноги.
- Мы не говорили на эту тему, - ответила я. - Тут и без бесед все понятно. А подробностей я знать не желаю.
Антонина немного помолчала, а затем тяжело вздохнула.
- Наверное, ты никогда не сможешь меня простить?
- Наверное, никогда, - тут же согласилась я.
- И все-таки ты должна кое-что знать, - быстро заговорила Антонина. - За все эти два года не прошло ни дня, чтобы я не думала о том, что натворила. Моя матушка всегда говорила, что человек - существо слабое и не может прожить всю жизнь, не совершив ни одной ошибки. Но я и подумать не могла, что моя ошибка будет такой чудовищной… Я ведь ее любила. Я очень любила твою маму. И его любила. Ты ведь помнишь, что мы учились в одном классе? Я в твоего папу с детства была влюблена. А ему всегда нравилась твоя мама. Конечно, я уступила и не стала тогда за него бороться.
- А когда маме было плохо, вы решили воспользоваться моментом? - не сдержалась я.
- Серафима… - прошептала Антонина Юрьевна.
Я не сводила с нее взгляда, а она так и не осмелилась ни разу взглянуть на меня. Только сбивчиво продолжила:
- Я сама не понимаю, как это могло случиться. Я, честное слово, не хотела сделать никому больно. Нам всем тогда было плохо.
«А хуже всего теперь мне!» - зло подумала я.
- Возможно, я до сих пор люблю твоего папу, - призналась Антонина. - У меня никак не получается его забыть. Это наваждение какое-то. Мой рок. О том, что когда-нибудь мы будем вместе, я и подумать не могу… Ты вправе меня ненавидеть, Сима. Но, поверь, мы с твоим папой уже достаточно сами себя наказали. Никто ведь не думал, что все закончится именно так…
Я ушла, не попрощавшись. Не знала, что сказать. Простить Антонину казалось невозможным. По крайней мере, сейчас. Хоть и видела, что она искренне раскаивается. Как и папа.
Когда я проснулась во второй раз, небо над головой уже было синим, безоблачным. Глаза слепило утреннее солнце. Ляля и Лиля колдовали над завтраком, Левы и Макса поблизости не было. И как я не проснулась от чужих разговоров? Ночь была такой странной и беспокойной, что я совсем не выспалась.
- О, Симка! - обрадовался Ляля. - Доброе утро! Там в багажнике вода, можешь пойти умыться.
- Давно вы проснулись? - спросила я, вылезая из спальника.
- Да не особо, - откликнулась Лиля.
- А… Лева где?
- Они пошли обстановку разведать, - важно ответил Ляля. - Ты ведь помнишь, что сегодня день «икс»? Мы должны доехать до деревни Альберта. Я теперь на сто процентов уверен, что она будет той самой. Ох, как подумаю, что нас ждет, у меня аж мурашки! Смотри!
Ляля продемонстрировал Лиле свою руку. Лиля счастливо расхохоталась.
Вскоре вернулись ребята. Мы неспешно позавтракали, а потом Макс сообщил, что они по пути набрели на поляну, полную земляники. Только у них с Левой с собой не было подходящей тары, чтобы собрать ягоды в дорогу. Лиля, конечно же, загорелась идеей посетить это место.
- Хочу ягоды на десерт! - заявила она.
Собрав вещи и заперев машину, мы направились на хваленую поляну с ягодами. Вокруг стояла умиротворяющая тишина. Солнце набирало высоту и начинало припекать.
По дороге ребята снова спорили и валяли дурака. Макс, как обычно, прицепился к Ляле:
- Когда я стану совсем взрослым, женюсь и заведу ребенка… Будешь нашим кумом?
- Отвали! - сердился Ляля.
- Обожаю теперь это слово!
- Ну ты и придурок.
- Когда я увидел тебя впервые, Лялин, ты мне совсем не понравился, - продолжал Макс.
- Аналогично, Марвин.
- Я тогда подумал: ну, ладно. Сгоняю в одну поездку. Что мне с ним, детей крестить? А вот видишь, как все вышло… Дружище! - Марвин протянул к Лялину руки и попытался его обнять. Ляля принялся уворачиваться.
- Вы все-таки оба дураки! - привычно кричала Лиля, шагая спиной вперед.
Поляна оказалась даже лучше, чем нам ее описывали парни. Еще издалека я заметила, как в гуще травы краснеет земляника. Лиля первой сорвалась с места и понеслась вперед. Ляля - за ней. Вдвоем они принялись носиться друг за другом по залитой солнечным светом лужайке. Лиля сбросила босоножки и снова принялась отплясывать, как в прошлый раз, когда мы разбили палатку у реки с поломанной вышкой. Только теперь вместо музыки вокруг насвистывали птицы. Марвин с деловым видом достал из кармана айпод и, усевшись в траву, принялся собирать землянику в ведерко. Мы с Левой ушли вглубь поляны и скрылись за кустами. Здесь оказалась прорва крупных ягод. Негромко переговариваясь на разные несерьезные темы, стали собирать землянику. Конечно, большинство ягод отправлялось сразу в рот. Вскоре наши губы и ладони были в липком сладком соку.
- Как вкусно! - выдохнула я, упав в траву.
Лева лег рядом. Некоторое время мы целовались. И в эти минуты было так хорошо. Не хотелось думать ни о чем плохом. И все-таки после ночных сновидений тревога не отпускала.
- О чем ты думаешь? - спросил Лева, заметив тревогу в моих глазах.
Я лишь растерянно пожала плечами. Так, в двух словах, не объяснишь. Я ведь и сама до конца не понимала, что меня тревожит.
Уставившись в небо, я вздохнула и произнесла:
- Против твоей Тони в школе готовят заговор. Когда вернемся домой, ты ее все-таки предупреди…
* * *
По пути к деревне, которую мы все считали «альбертовской», в машине стояла тишина. Даже Макс с Лялей не спорили. Будто у всех вдруг образовалось внутри странное предчувствие надвигающейся беды. Так природа затихает перед страшной бурей.
Я свой дурной настрой списала на разговор с Левой. Мне пришлось в подробностях поведать ему о том, как в последний учебный день меня подкараулили Шандарева с Бурыкиной. А еще я не выдержала и все-таки рассказала Леве об измене отца. Лев страшно разозлился на папу. Он и до этого не испытывал к нему трепетных чувств, и у Льва были на это причины. Но теперь же просто взбесился. Я даже не ожидала от него такой реакции…
После нашего разговора у обоих на душе остался неприятный тяжелый осадок. Возможно, наше настроение передалось и остальным. Именно поэтому в машине стояла напряженная тишина.
До места, где раньше находилась деревня, нужно было ехать около двух часов. По дороге меня снова сморило. Положив голову Ляле на плечо, я прикрыла глаза. Обычно мне ничего не снится в дороге, просто укачивает, но сейчас подсознание снова вернуло меня в тот заброшенный дом. Не знаю, что больше произвело на меня впечатление - давно покинутые стены или фотографии одинокого мужчины… Проснулась я в тот момент, когда во сне снова брала стопку черно-белых фото. Во второй раз я уже знала, что меня ждет, оттого сон казался неприятным. Машина резко дернулась, и я открыла глаза.
- Приехали! - констатировал Марвин. Лев сидел рядом с ним на пассажирском сиденье и разглядывал раскрытую карту.
Я выглянула в окно. Несмотря на солнечную погоду и синее небо с невесомыми облаками, поле представляло собой удручающую картину. Черное, мертвое, мрачное. Чуть поодаль - сплошной бор с соснами и елями.
Мы нехотя вышли из машины. Даже у Лялина пропал запал, хотя он был уверен, что найдет здесь настоящие сокровища, обставив Альберта.
Пока мы молча разглядывали фронт работ, у Лили брякнул в кармане джинсов телефон.
- Люди, здесь связь ловит, - удивленно сказала она, доставая смартфон. - Лева, мама написала! Спрашивает, как дела.
Лев подошел к Лиле, и вдвоем они принялись сочинять ответ. Я же машинально потянулась к рюкзаку. Достала свой телефон и взглянула на экран. Несколько антенн, а еще пара пропущенных - от папы.
Пока Лиля набирала ответ матери, Лев с подозрением косился на меня. Я некоторое время колебалась. Потом крепче сжала телефон в руке и решительно направилась в противоположную от машины сторону. Хотелось найти укромное место.
- Сима! - крикнул мне в спину Лев.
- Я сейчас! - громко ответила я, не оборачиваясь.
Уселась в кустах и набрала папин номер. Отец ответил сразу же, после первого гудка. И пусть мы попрощались скверно, мысль о том, что папа сейчас совсем один и не знает, где я и чем занимаюсь, меня изводила.
- Симочка, как ты? - без приветствий начал отец. Голос его был глухим и совсем далеким.
- Хорошо, пап! - отозвалась я. - Все хорошо! Я завтра уже домой поеду.
Больше всего я боялась, что, пока меня не было, отец снова сорвется. Хотя после последней нашей крупной ссоры он обещал завязать. Будто прочитав мои мысли, папа сказал:
- Сима, я больше не пью. Все хорошо. И на новой работе тоже отлично. Я чайник нам новый купил. Ты как там, Сима? Отдыхаешь?
Мне почему-то захотелось разрыдаться. Мы никогда не были с папой близки. Я общалась больше с мамой, и мне всегда казалось, что отцу нет до меня никакого дела. Но сейчас в его голосе было столько искреннего беспокойства и боли…
- Отдыхаю, пап, все отлично, - шмыгнув, ответила я. В носу щипало и кололо, но слезы так и не лились. - Скоро приеду, - зачем-то снова добавила я.
- Я тебя жду, - негромко сказал папа. - У нас теперь новая жизнь начнется, Сима. Ты столько шансов мне давала, что, наверное, больше мне и не веришь. Но теперь все будет по-другому. Обещаю. Только ты скорее возвращайся, дочка.
- Угу, - пробормотала я. При этом прислушивалась к себе. Кажется, я впервые верила отцу, но старалась об этом не думать, чтобы не спугнуть ранее незнакомое чувство.
Попрощавшись с папой, я выбралась из кустарника и направилась обратно к машине. Ребята поджидали меня на том же месте. Они уже достали из багажника лопаты и металлодетекторы. Ляля жевал бутерброд. Солнце припекало, поэтому все стянули куртки. Пока Макс, Лиля и Ляля о чем-то переговаривались, Лев вышел мне навстречу. Взяв под локоть, осторожно заглянул в глаза и спросил:
- Ты звонила ему?
- Звонила, - кивнула я.
- Сима, зачем? - Лев отпустил мой локоть.
- Как это зачем? Он мой отец.
- Сима, он ударил тебя.
Я молчала, сжав губы, а Лев все не сводил с меня глаз.
- Лева, я понимаю, что ты хочешь до меня донести, но он - мой папа, - наконец сказала я. - Это не объяснить. Мне не все равно, как он там себя чувствует… Несмотря на все наши ссоры, я его люблю. Я не знаю, как это работает!
- Ты его простила? После всего, что он…
- Простила, - отрезала я.
Прошла мимо недовольного Льва и направилась дальше, к машине. Подойдя к «Мазде», попросила у Ляли металлоискатель.
- Сейчас вроде моя очередь, - сказала я.
Ляля, прожевав наконец бутерброд, молча протянул мне металлодетектор.
- И лопату, - добавила я.
- А Стах? - спросил Макс, помня, что теперь мы с Левой - одна команда.
- Мне нужно немного одной побыть, отвлечься, - сказала я. «Остыть», - добавил мой внутренний голос.
Лев стоял за моей спиной и молчал.
- Вы поссорились? - спросила осторожно Лиля, поочередно оглядывая нас. - Когда успели-то?
- Ага, я только бутер дожевал, - согласился Ляля. Друг все-таки протянул мне следом небольшую складную лопату. Знал, что спорить со мной бесполезно. - Сама не выкопаешь.
- Выкопаю, - упрямилась я.
- Пусть прогуляется, - сухо сказал Лев.
Я обернулась, сердито посмотрела на Стаховича и забрала из рук Ляли лопату.
Мне хотелось, чтобы Лев принял моего отца так же, как его приняла я. Но, наверное, для этого тоже нужно время…
- Если что найдешь, свисти, - сказал Марвин.
Я решила не уходить далеко от ребят. Пошла вдоль поля, аккуратно исследуя каждый клочок земли. Но металлодетектор молчал. Зато за моей спиной запищало - датчик сработал у Лили. Тогда я пошла еще дальше. В какой-то момент мне послышалось, будто к полю подъехала еще одна машина, но я так увлеклась процессом, что даже не обернулась. Зашла в лесок. Здесь было тихо и спокойно. Среди сосен росло много красивых папоротников. Чем дальше я уходила от черного поля, тем легче мне становилось. Здесь пели птицы, и сквозь высокие кроны проникали яркие лучи, отчего в траве прыгали солнечные зайчики. Это место напоминало зеленый калейдоскоп. Мне захотелось запомнить это мгновение. Еще один день, и все закончится - я вернусь домой. Будет ли меня там ждать новая жизнь, как и обещал отец? Определенно, все должно быть по-другому. Теперь у меня есть Лева. Пусть впереди еще много недопониманий и споров, ведь мы оба упрямы, я знала, что у нас все будет хорошо… Я нащупала в кармане рубашки серебряный кулон, который отдал мне Ляля. В городе меня ждет еще одно важное дело. Задумавшись, я не сразу услышала, как пискнул
датчик. Поднесла металлоискатель к сосне. Запищало еще громче. Сигнал был таким хорошим, что сомнений не оставалось - находка была крупной.
- Народ! Я что-то нашла! - выкрикнула я и огляделась по сторонам. Только сейчас поняла, что зашла глубоко в лес. Поле осталось далеко за мной. Меня обступили вековые сосны. Вокруг стояла тишина. Только птицы над головой продолжали насвистывать.
Определив, в каком месте пищит, я принялась копать. Наконец показалась небольшая часть предмета. Я решила, что это может быть старинная кубышка с монетами. Поспешно вытащила из земли находку - ей оказался ржавый цилиндрический предмет. Так я и замерла с ним в руках. До меня даже не сразу дошло, что это такое. А когда я поняла, что незнакомая штука - настоящий снаряд и мне в любой момент может оторвать обе руки, ощутила страшную панику. Слезы вырвались наружу и потекли по щекам.
Рыдая, я все-таки отшвырнула снаряд в сторону, и тут же громко рвануло…
ЛЕВ
- Серьезно, Лева, почему вы поссорились? - не отставала от меня Лиля.
Пока она исследовала металлодетектором поле, я глупо топтался рядом с ней с лопатой в руках. Время от времени поглядывал на Симу, стараясь не упускать ее из виду. Шац медленно брела по полю, глядя себе под ноги. Можно ли здесь хоть что-то найти? Приехали ли мы в нужное место? Была ли в этих окрестностях когда-то деревня, или мы просто бродим по мертвому полю, на котором даже сорняки не растут?
Теперь я не сводил взгляда с Симы и думал о Тоне. История, которую мне рассказала Шац, никак не выходила из головы. Даже не представляю, что пережила Сима, когда узнала правду. Да и я пока не знал, как реагировать на этот рассказ. Для меня поступок Тони стал полной неожиданностью. Неприятным сюрпризом. Интересно, а моя мама в курсе этой ужасной истории? Знает ли она о большой Тониной безответной любви и о том, чем в итоге она закончилась? Может, поэтому мама так настороженно поначалу отнеслась к нашим с Симой занятиям?..
- Лева! - позвала меня сестра. - Ну, ты чего завис? Пищит же!
Я вынырнул из своих невеселых мыслей. Вся эта ситуация страшно грузила. У Лили действительно пищал датчик. Тут же к нам подскочили Марвин и Ляля, которые до этого сидели на капоте машины и о чем-то разговаривали.
- Что там, что? - засуетился Лялин, отбирая у меня лопату. - Дай лучше я!
- Держи, держи, - пробормотал я, протягивая Ляле лопату. Сам снова рассеянно взглянул на Симу. Шац стояла в противоположном конце поля и, обернувшись, смотрела на нас. А потом пошла дальше. Я хотел ее все-таки окликнуть, но тут меня за рукав дернул Ляля.
- Туго идет. Что за земля здесь? Лева, помогай, неси вторую лопату!
Только я развернулся, чтобы направиться к «Мазде» Марвина, как увидел, что к полю подъезжает черный внедорожник.
- Это по нашу душу? - спросил Макс.
- А мы что? - отозвался Ляля. - Мы ж ничего!
Внедорожник остановился недалеко от «Мазды». Из него тут же вылезли два здоровых мужика в камуфляже. По прикиду они очень напоминали копателей. Лилька тут же подскочила ко мне и схватила за рукав.
- Лева, это он! Вон тот, что повыше, он ругался с Альбертом. Мальчики, помните?
Макс с Лялей молчали. Марвин вообще сделался мрачнее тучи.
- Что им от нас надо? - снова запаниковала сестра.
- Может, раздел территории? - предположил Ляля, все-таки отложив в сторону лопату. - Сейчас как накостыляют по шее.
- Или Алика ищут, - предположил я.
Нам оставалось только дождаться этих мужиков, чтобы узнать, для чего мы им могли понадобиться. Вчетвером мы так и замерли на месте.
- Здорово, молодежь! - поприветствовал нас высокий.
Мы молча кивнули. Лиля пролепетала еле слышно:
- Здра-авствуйте!
Она так и стояла рядом, крепко ухватившись за мой рукав.
- Это ведь ваша тачка? - кивнул в сторону «Мазды» мужик.
- Наша, - ответил Макс. - А что? Мешает проехать?
- Я видел ее в лагере у Альберта, - сказал мужик в камуфляже. - Вы его новобранцы?
Мы молчали, не зная, что ожидать. Тогда высокий рассмеялся и, протянув нам поочередно руку, представился:
- Николай! Да вы не бойтесь!..
Второй мужик представляться не стал. Мы нехотя назвали свои имена. Ляля, дабы избежать лишних вопросов, назвался Ильей, а Лиля - Леной. Она всегда представлялась чужими именами, когда с ней на улице знакомились парни.
- А где же Альберт? - спросил Николай.
- Нам самим было бы интересно это знать, - недовольно ответил Макс.
Тогда Николай переглянулся со своим приятелем и снова рассмеялся.
- Вместе, значит, искать его будем? Тоже вас кинул? Мы вчера заезжали в лагерь по его душу и только вашу тачку там обнаружили. Умотал, значит, Альбертик. Испугался, трус. Что еще можно было от него ожидать?
- Вас испугался? - спросил Ляля.
- Он нам бабок должен. Занимал как-то на экспедицию и кинул. И вообще, некрасиво парнишка себя ведет. Взял в новобранцы пару моих новеньких ребят для грязной работы, они все поле пропахали и наконец нашли ему несколько монет золотых, пока он только командовал. Договорились на следующий день в том же месте лучше поискать, а этот крысеныш, Алик, ночью один приехал и все выкопал. Как это называется? - обратился к нам Николай.
Ляля только растерянно пожал плечами.
- Алик и на городищах с металлоискателем бродить не чурается, - продолжил Николай.
- Городища? - переспросил Марвин.
- Объект культурного наследия, - сказал я.
- Верно, - кивнул Николай. А потом с интересом посмотрел на меня: - Как вас-то угораздило с ним связаться? Вроде ребята не глупые.
- Альберт мой дальний родственник и крестный, - нехотя ответил Ляля. - Мы до этого несколько лет не общались. Я думал, он уж и забыл про меня. А этой весной вдруг позвонил и предложил подработку. Про сокровища рассказал…
- Это в его стиле. Он любит молодняк привлекать. Туры дорогущие устраивает, где заведомо ничего путного уже не найдешь, потому что места облазили сто раз. И все про деревню свою и родовое проклятье втирает.
- Так что, нет никакой деревни? - разочарованно спросил Марвин.
- И проклятья? - подал голос Ляля.
- Деревень-то в округе полно, - снова засмеялся Николай. - Ищи - не хочу. В старину в этих местах правда много где клады закапывали. Только сильно сомневаюсь, что ведьма была. Да и никто из предков Алика никакого клада не находил. Все это байки для таких впечатлительных, как вы.
Последнее предложение он прибавил, видимо, увидев наше разочарование. А оно, безусловно, было. Все-таки мы хотели найти настоящий клад и утереть нос Альберту и компании.
Глядя на наши понурые лица, Николай сжалился.
- Ладно вам, как я и говорил, места здесь действительно хорошие. Сами не первый год сюда мотаемся. А вы и без Алика далеко забрались. Найти что-то стоящее можно. Только вон там, чуть подальше, я бы копать не рекомендовал.
- Почему? - тихо спросила Лиля. Она наконец отпустила мой рукав и теперь стояла в обнимку с металлоискателем.
- А тут давненько, еще при Союзе, военный полигон был. Испытания проводили. Конечно, постарались все ликвидировать, но кто знает… Я сам несколько гильз находил. А пару лет назад кореш мой в ловушку попался. Ожоги получил и травму брюшной полости. Саперы тогда приехали, всю местность оцепили. А толку? Все ведь не найдешь. Правда, сказали, что снаряд, возможно, еще со времен Великой Отечественной войны остался. С тех пор мы сюда не суемся. Я б вашу тачку не увидел, так мимо бы и проехал. Но тут все-таки решил предупредить.
Его последние слова я уже слышал как в тумане. Принялся оглядываться в поисках Симы, но ее нигде не было. Тогда я, не попрощавшись с копателями, быстрым шагом направился к лесу.
- Ле-ев? - окликнула меня Лиля.
За спиной продолжался разговор.
- Может, оно и не рванет, - говорил размеренным голосом Николай, - но ведь лучше перестраховаться. Знаете, какие невезучие люди бывают…
Когда я уже добежал до конца поля, то услышал, как хлопнули дверцы внедорожника. Завелся мотор. Тут же меня окликнул Марвин. Но мне уже некогда было медлить и дожидаться, пока они до меня добегут.
В лесу я перевел дух и огляделся. Сима не должна была уйти далеко. Быстрым шагом я направлялся вглубь леса мимо ощетинившихся сосен. Вокруг весело щебетали птицы, солнце заливало светом зеленую опушку. Когда среди этого умиротворения совсем рядом прогремел взрыв, у меня внутри все оборвалось. Ноги сами понесли в ту сторону, где громыхнуло. Я бежал сломя голову и думал, что никогда в жизни мне не было так страшно. Все, что до этого я считал испугом, не шло ни в какое сравнение с тем, что я испытывал в эту минуту.
- Си-ма! - звал я. - Сим?..
Сима не отзывалась. И от этого мне становилось только хуже. Я почувствовал, как от охватившего ужаса меня вот-вот вывернет наизнанку. К горлу подкатывала тошнота. Главное, найти Симу и, если нужно, оказать ей первую помощь. О том, что все может закончиться трагедией, я старался не думать.
Симу я увидел лежащей на земле недалеко от образовавшейся воронки. Видимо, после взрыва ее откинуло на пару метров, да еще и сверху присыпало землей. Я тут же бросился к Симе и упал перед ней на колени.
- Сима? Сима, ты как?
Сима улыбалась сквозь проступившие слезы.
- Хорошо, Левушка, хорошо, - говорила она еле слышно. - Меня не задело. Мне не больно, Лева, правда…
Я, дабы в этом убедиться, принялся осматривать Симу. А она только повторяла, словно в бреду:
- Не задело… Лева, не задело… Все хорошо…
В какой-то момент она раскинула руки, обняла меня и притянула к себе. Я тут же нашел ее губы и принялся целовать. Мое сердце бешено колотилось в груди. Сима целовала меня и плакала.
- Но я так испугалась, - шептала она, всхлипывая, - сильно-сильно испугалась. Думала, никогда больше тебя не увижу.
Я взял Симу на руки и понес подальше от этого места. Она притихла и прижалась ко мне. Когда мы вышли из леса, нас встретили перепуганные Макс и Ляля.
- Мы вас в другом конце леса искали, - сказал Марвин, обеспокоенно оглядывая Симу, притихшую на моих руках.
- Симка! - вопил Ляля. - Симка, ты как? Что это было?
- Я не знаю, - сказала Сима. Она только-только успокоилась и перестала плакать. - Но эта штука сдетонировала, когда я ее в сторону отбросила.
- А Лиля где? - спросил я. Еще не хватало, чтобы сестра подорвалась на какой-нибудь мине.
- А Лиля - все, - сказал Ляля. - В полном астрале! Ревет в три ручья. Она так струхнула, что в другую сторону сначала понеслась. Пришлось ее останавливать. Мы ее у машины оставили.
Пока я нес Симу до машины, Ляля не давал мне покоя:
- Тяжело? Устал? Давай я Симку понесу!
Он все норовил отобрать у меня Симу, как час назад пытался забрать лопату.
- Ребята, я могу сама идти, я ведь не ранена, - подала голос Сима. Но мы, как обычно, спорили и ее не слушали.
А потом навстречу нам через все поле понеслась Лиля. С пледом и термосом в руках. Запыхавшаяся и заплаканная, Лиля кричала:
- Симочка! Симочка, ты жива! Ты ранена? Господи, Симочка, как я испугалась!
Добежав до нас, Лиля остановилась.
- Чай, Сима… - стараясь отдышаться, лепетала сестра без остановки. - Будешь чай? Сима, ты не замерзла? Вот плед…
Не знаю, на кой вообще сестра прихватила с собой плед. Солнце жарило, я чувствовал, как пот стекает со лба. Мы снова встали как вкопанные посреди черного мертвого поля, ожидая Симиного ответа. В глазах каждого - неподдельная тревога и испуг. Я опустил Симу на землю, и она сразу же протянула дрожащие руки к термосу. А потом, оглядев нас, снова горько разрыдалась…
От этого поля мы гнали на машине как сумасшедшие. Произошедшее почти не обсуждали. Только Ляля заикнулся, что стрельнул номерок у Николая и на следующее лето снова отправится в экспедицию с настоящими копателями.
- Илюшка, помолчи! - устало попросила Лиля. - Неужели тебе еще не хватило приключений?
- Но свои золотые монеты-то я до сих пор не нашел, - вздохнул Ляля.
По пути сделали одну остановку у реки, чтобы смыть с себя все «злоключения». Не успевали вернуться домой до вечера, поэтому решили в последний раз заночевать в поле. Ночь была душной и звездной. Наскоро поужинав, снова решили не ставить палатку. Измотанные опасными приключениями и дорогой, рано завалились спать. Во сне я крепко прижимал к себе Симу. Мне казалось, я никогда в жизни не забуду то липкое, выбивающее из равновесия чувство страха. Еще ни разу я так ни за кого не переживал. Как же сильно Сима мне стала дорога за эти два месяца…
Уже под утро я сквозь сон услышал писк металлоискателя. Решил, что после этой безумной поездки у меня начались глюки, но, открыв глаза, заметил, что Ляля, несмотря на ранний час, уже проснулся и куда-то умотал. Видимо, прощупывал поле, в котором мы остановились.
Сима заворочалась, и тогда я снова прижал ее к себе крепче. Рядом с ней я почувствовал умиротворение и на несколько минут провалился в сон. А когда издалека донесся хриплый вопль Ляли, снова открыл глаза.
- Наше-ел! - орал восторженно Ляля на все поле. - А-а-а! Наше-е-ел!
Еще слабо соображая, в полудреме я уставился на небо. Уже занимался рассвет, и бледные звездочки медленно гасли одна за другой. Сима потянулась ко мне, уткнулась носом в шею и шепотом произнесла:
- Лева, там Илья сокровище нашел. Кажется…
Я молча склонил голову и поцеловал Симу в макушку. Почувствовав от ее волос родной запах яблоневого цветения, улыбнулся. Я свое сокровище точно нашел.
ЭПИЛОГ
Дверь подъезда распахнулась, и на крыльце появился Ляля с двумя тяжелыми пакетами в руках. Мы с Левой, увидев кислое выражение его лица, не сдержались и рассмеялись.
- Смейтесь, смейтесь, - проворчал Ляля. - Пока вы тут на скамейке лобызались, я всю кладовку от хлама Татьяне Ивановне разобрал.
Ляля продемонстрировал пакеты.
- Вот этот - на свалку. А этот - мне. Мне Татьяна Ивановна банок с огорода надавала. Огурчики, помидорчики консервированные. И варенье абрикосовое. Вот мама обрадуется, это ее любимое варенье.
- Смотри, пакеты не перепутай, - сказал Лева. - А то варенье и выбросишь.
- Уж не перепутаю, - буркнул Ляля. - Надо вам было со мной подняться. Может и тебе, Стахович, банка с помидорчиками перепала бы.
- Я еще прошлые помидорчики не доел, - ответил Лев.
- Мы очень любим Татьяну Ивановну, - сказала я. - Но ты ведь, Ляля, понимаешь - поднимешься к ней и пропадешь на весь вечер в бесконечных разговорах и воспоминаниях о молодости. Это, безусловно, интересно, но нам сегодня к Марвину за город ехать.
- А Лиля точно с нами? - деловито уточнил Ляля.
- Она, наверное, на вокзале ждет, - посмотрев на часы, сказал Лев. - Электричка с нашей дачи уже должна была приехать.
- Тогда нужно поторопиться, - засуетился Ляля. - Некрасиво заставлять Лилю ждать. Сейчас я пакет домой занесу… Ждите здесь!
И мы с Левой, снова беззаботно усевшись на лавочку, принялись ждать Лялина.
- И все-таки это несправедливо, - жаловался Ляля по дороге к вокзалу. Был конец августа, и погода стояла теплая, солнечная. На днях мы с Левой вернулись с дачи, а вот Лиля еще на пару дней задержалась там. - Когда мы все вместе приходим к Татьяне Ивановне, - продолжал возмущаться Лялин, - она угощает нас чаем с пирогом, и мы просто весь вечер болтаем. А когда я забегаю к ней один на минутку, чтобы отдать газеты, она обязательно мне какую-нибудь работу находит. Сегодня вот кладовку попросила разобрать. В прошлый раз я ей утюг чинил.
- Просто ты из нас самый работящий, - потрепала я Лялю по светлым кудрям.
- Чувствует Татьяна Иванова, что ручки-то у тебя золотые, - присоединился ко мне Лев. - Все в них горит.
Татьяна Ивановна - та самая незнакомка из письма, которое мы нашли в заброшенном доме. Нам не составило труда отыскать эту женщину в городе. Она по-прежнему проживала по адресу, написанному на конверте. В соседнем доме. Когда мы отдали ей письмо, кулон и фотографию, она сразу же узнала отправителя. Выяснилось, что тот мужчина - первая любовь Татьяны Ивановны. Хотя она об ответных чувствах своего одноклассника даже не догадывалась. Когда-то Татьяна Ивановна тоже жила в этой деревне, но после школы уехала поступать в институт в наш город. Личная жизнь у нее так и не сложилась. Мужа и детей не было. Прочитав письмо, Татьяна Ивановна заплакала, а мы только смущенно молчали и переглядывались. В нашу первую встречу старушка показалась мне такой грустной и одинокой, что я не выдержала и предложила ей нашу помощь. В общем, мы взяли над Татьяной Ивановной шефство. Все лето раз в неделю кто-нибудь из нас захаживал к ней в гости. Чаще всего, конечно, мы с Лялей, потому что жили ближе всех к ее дому.
А еще мы с Левой как-то прогуливались в том дворе, где в один из майских вечеров встретили маленького Славика. Теперь он раскачивался на качелях, а рядом, на лавочке, сидела его бабушка. Жива и невредима. Мы с Левой тогда решили, что у нас в этом году миссия такая - помогать чужим пожилым женщинам.
- Ага, вот именно что - работящий, - отозвался Ляля. - Я, между прочим, единственный из вас работаю. Пока ты со Стаховичем мороженое лопаешь в кафешках на деньги с клада.
В наш последний день экспедиции Ляля действительно нашел небольшой клад - несколько десятков монет времен Алексея Михайловича Романова. Благодаря Льву нам удалось выйти на частного коллекционера - друга Левиного покойного дедушки - и продать ему монеты. Их было не очень много, поэтому не особо мы и разбогатели, но все-таки вырученные деньги поделили по-братски. Ляля свою часть, как и обещал, отдал маме. А сам устроился на лето работать в палатку. Правда, хозяин палатки, Армен, сжалился над Лялей, поэтому работал друг там не бесплатно, а за зарплату. На выходных Лялин приезжал на дачу к Стаховичам, где я тоже часто проводила время. Отец, с тех пор как бросил пить, ушел с головой в работу и дома почти не появлялся.
На даче мы вчетвером ходили на речку, играли в бадминтон, объедались ягодами и фруктами. Лиля даже пару раз меня на старой машине катала по дачному поселку. Она с нетерпением ждала совершеннолетия, чтобы наконец получить заветные права…
Лиля уже высматривала нас на перроне. Нарядная, загорелая и, как всегда, очень хорошенькая.
- Ты голодная? - заботливо спросил у нее Ляля, когда мы уселись на свободные скамейки в электричке.
- Есть немного, Илюшенька, - сказала Лиля. - Не успела поесть. Лева, мама напомнила, чтобы мы позвонили, как доедем.
Лева кивнул. Терапия давала свои плоды, но все-таки Светлана Юрьевна по-прежнему предпочитала знать, где по вечерам бродят ее дети.
- Держите! - Ляля достал из рюкзака огромные нектарины. - Угощайтесь, я их помыл. Это с работы.
Лиля первой откусила нектарин. Сладкий сок потек по ее руке. Я тоже было потянулась к нектарину, но потом замерла.
- А это?.. - начала я.
- Армен меня сам угостил, - оскорбился Ляля. - Обижаешь, Симка!
Я усмехнулась и взяла из рук друга нектарин. Поедая фрукты и болтая, мы ехали в гости к Марвину. Электричка неслась вперед. За окном вечерело.
Когда мы вышли на платформу, солнце уже опускалось, и небо было багровым. Марвин решил закатить вечеринку в честь последних летних деньков. Сам он встречал нас на платформе в компании незнакомых парней и девушек. Одну из девчонок Марвин крепко держал за руку. Макс себе не изменял. За время каникул я уже успела познакомиться с двумя его пассиями.
- О, ребята! Вы все-таки всем составом! - закричал Макс, когда мы с остальными немногочисленными пассажирами выгрузились на платформу. - И почтенная чета Лялиных прибыла. Ребята, знакомьтесь, это мои будущие кумовья!
- Вот ты все-таки дурак, - покачал головой Ляля, в знак приветствия пожимая руку довольному Максу.
Все уже двинулись в сторону коттеджного поселка, когда я заметила, что у меня развязался шнурок на кроссовке. Мы с Левой одновременно уселись на корточки и рассмеялись. Лев аккуратно перевязал шнурок. Мы встали и обнялись.
Платформа к этому времени уже опустела. Послышался пронзительный свист электрички. Закатное солнце обливало все вокруг красным светом. Крыши домов и сосны впереди пылали, словно факелы.
- Даже не верится, что скоро в школу, - вздохнула я.
- Ты ведь понимаешь, что теперь все будет по-другому? - тихо спросил Лев. - У тебя есть я. И Лиля.
А еще есть Антонина Юрьевна. О том, как я буду общаться с ней в этом учебном году, я пока даже не представляла. И думать об этом в этот прекрасный вечер мне не хотелось.
- Я знаю, спасибо тебе, - подняв голову, я посмотрела на Леву и улыбнулась. Даже не верилось, что раньше я могла считать эти глаза злыми и колючими. Красивые, темно-карие, внимательные. В них было столько родного, знакомого и волнующего.
Лев поцеловал меня, а затем спросил:
- Знаешь, о чем я часто думаю?
- О чем?
- Как хорошо, что ты такая упрямая и безалаберная. Молодец, что запустила историю, Шац.
Я рассмеялась и уткнулась носом в Левино плечо. Вдалеке нарастал металлический грохот - к платформе приближался новый поезд.
- Эй, ну вы где застряли? - окликнул нас Ляля.
Остальные уже были далеко впереди. Лиля, обнаружив в компании девчонок свою одноклассницу, заболталась с ней и ушла вместе с Марвиным. А Ляля остался дожидаться нас. Поначалу ему было неуютно и непривычно в компании этих ребят, но за лето мы так сдружились, что я не представляла, как Ляля может вернуться в беседку к Степанову.
- Идем, идем, - отозвался Лева. Мы взялись за руки и спрыгнули с платформы.
Шли по тихой освещенной улочке коттеджного поселка. Впереди слышались веселые голоса. Ляля казался каким-то потерянным. Молчал и смотрел себе под ноги.
Мы с Левой переглянулись, и я пожала плечами.
- Ляля, что с тобой? - наконец спросила я.
Лялин украдкой взглянул на впереди идущих ребят, а потом тяжело вздохнул. Полез в карман джинсов и достал оттуда смятый клочок бумаги.
- Ребят, вы только пообещайте, что не будете смеяться. Я тут для Лили стихи сочинил. Послушаете?..
КОНЕЦ
|
