Опасный мужчина Кэндис Кэмп
        Мужчины и женщины #2Серенада - Harlequin
        Лондонское общество всегда относилось к Элеонор неодобрительно, как к «властной американке», полной противоположности британской добродетели и пристойности. После смерти мужа она была назначена попечителем его имущества. Разъяренная свекровь посылает лорда Энтони Нила, чтобы тот положил конец подлым намерениям Элеонор завладеть богатством. Между Энтони и Элеонор сразу же возникла неприязнь. Он думает, что она сирена, использующая свою красоту для завлекания мужчин. Она - что он надменный, холодный английский сноб. Однако, несмотря на первое впечатление, их все сильнее влечет друг к другу. Но кто-то начинает угрожать Элеонор. Взломы и другие неприятности копятся. И Энтони стоит первым среди подозреваемых…
        Кэндис Кэмп
        Опасный мужчина
        Роман
        Пролог
        Погребальный костер устроили на берегу моря. Простой катафалк из деревянных досок с двух сторон опирался на неровно сколоченные кресты из сучьев. Снизу сложили горку обтесанных поленьев, ветки и мелкие куски топляка, собранные на берегу, облили все это керосином, чтобы быстрее разгорелось и не гасло. На двух широких досках покоилось неподвижное тело, завернутое в покрывало, человеческая фигура без лица, из-за этого выглядевшая еще более жалко и одиноко.
        Вдова, высокая статная женщина, величественная в суровом черном одеянии, стояла в стороне. Ближе ей подойти не позволили. Власти пытались отговорить вдову от участия в обряде, даже посылали священника, чтобы заставил ее прислушаться к доводам рассудка. Слишком печальное зрелище для слабых женских нервов, объясняли они, ей будет тяжело на это смотреть.
        - Моему мужу пришлось не легче, - отвечала Элеонора, леди Скарбро, и по ее спокойному тону любой знавший эту женщину понял бы, что она не изменит решения. - Я останусь с ним до конца.
        Итальянские власти имели с ней дело в первый раз, однако в конце концов убедились на собственном опыте, что Элеонора Таунсенд Скарбро редко уступает в спорах, и пошли навстречу ее пожеланиям, однако настояли, чтобы она держалась в стороне. В пылу раздражения они отбросили деликатные фразы и напрямую заявили, что около костра запах будет невыносимый.
        Поэтому теперь Элеонора стояла на пригорке, неподвижная, с прямой спиной, и смотрела туда, где нашло свой последний приют тело сэра Эдмунда Скарбро. Порывы ветра заставили длинный черный плащ облепить ее фигуру, трепали вуаль, и Элеонора дрожала, печально удивляясь тому, что на солнечном побережье королевства Неаполь может быть так холодно.
        Спутник Элеоноры, маленький круглый человечек, бросил на нее тревожный взгляд. При менее печальных обстоятельствах они выглядели бы комично рядом друг с другом - она высокая и прямая, он полный и низкорослый, да еще и напускал на себя важность, играя роль заступника. Мужчина положил ладонь ей на плечо, потом убрал руку, на некоторое время зависшую около спины Элеоноры, будто хотел дотронуться до этой несгибаемой фигуры, но не отваживался. Наконец заглянул ей в лицо, потом перевел взгляд на костер и обеспокоенно нахмурился. Быстро отвел глаза:
        - Мне кажется… вы, должно быть, замерзли… прошу вас, леди Скарбро…
        Элеонора пронзила его резким взглядом:
        - Можете идти, синьор Кастеллати. Со мной все будет в порядке.
        Круглое лицо мужчины исказилось от потрясения.
        - Нет, нет, нет…
        Он разразился страстной речью на итальянском, но тараторил так быстро, что Элеонора разобрала не все, однако суть уловила: оперный импресарио беспокоится не за себя, его прежде всего тревожит состояние леди. В конце речи он испуганно глянул на костер, опровергая собственные слова.
        - Благодарю вас, синьор, - искренне ответила Элеонора и похлопала его по руке. Как бы комично этот человек ни выглядел, он твердо настоял на том, чтобы быть с ней до последней минуты, несмотря на явное неудовольствие и даже страх. Смелый поступок, считала Элеонора.
        - Вы мне очень помогли.
        И это была правда. Кастеллати оставался рядом с ней последние несколько дней, с тех пор как сэр Эдмунд не вернулся с лодочной прогулки. Да, намерения Кастеллати были не вполне бескорыстны, поскольку он как раз ставил оперу Эдмунда, и иногда Элеоноре хотелось остаться одной, однако импресарио оказался незаменим при общении с итальянскими властями.
        Разумеется, Дарио Параделла, ближайший друг сэра Эдмунда в Неаполе, тоже был рядом, но, поглощенный собственным горем, ничем помочь не мог. К тому же отношения с неаполитанским правительством у Дарио были напряженные - им не слишком нравились его достаточно либеральные идеи.
        - Ах, ma donna bella…[1 - Моя прекрасная госпожа (ит.).] - Дарио, стоявший по другую сторону от Элеоноры, повернулся к ней и сжал ее руку. - Какое горе… какое горе… истинный гений…
        - Да.
        Тут разожгли погребальный костер, языки пламени начали лизать облитые керосином дрова, танцевать на мелких кусках топляка. Мужчины, которые развели огонь, поспешно отступили, несколько раз перекрестившись.
        Зрелище было жуткое - безжизненное тело под покрывалом, подбирающийся к нему огонь… Вдруг Элеонору пробила сильная дрожь.
        Как же так? Эдмунд не должен был умереть таким молодым. Элеонору охватило раскаяние и чувство вины. Наверное, ей вовсе не нужно было привозить его сюда.
        Элеонора была уверена, что действует во благо мужу. Здесь ему будет лучше, он укрепит здоровье. Но теперь она осознала, какой была самонадеянной, какая ложная гордость заставила ее возомнить, что можно отнять у смерти намеченную жертву.
        Элеонора привезла Эдмунда в Неаполь, надеясь, что теплый итальянский климат окажет на него благотворное действие. Разумеется, чахотку вылечить невозможно, однако врачи согласились, что от сырой английской погоды будет только хуже. Здесь, думала Элеонора, Эдмунд сможет дышать свежим морским воздухом, отдохнуть от бесконечных требований навязчивых родственников и посвятить всего себя сочинению музыки в стране, где опера процветает.
        Но Эдмунд погиб.
        Тем временем костер разгорелся сильнее, и вытянутый силуэт на катафалке поглотило пламя. Даже издалека запах горелой плоти было ни с чем не спутать. Синьор Кастеллати поднес к лицу руку в перчатке, закрыл нос и рот платком и отвернулся, чтобы не видеть ужасной картины. Даже Дарио опустил глаза.
        Но Элеонора не позволила себе отвести взгляд. Это ее последний долг. Единственное, что она может сделать для мужа.
        Элеонора будет смотреть, как в пламени исчезают его бренные останки, а потом заберет прах. А после того как завершится труд Эдмунда и его опера будет поставлена в Неаполе, Элеонора привезет его прах домой, в Англию.
        Глава 1
        Энтони, лорд Нил, срезал печать с конверта, который только что принес ему лакей, и быстро прочел письмо. Вздохнул. Старшая сестра Гонория сообщала, что во второй половине дня планирует нанести ему визит. Зная Гонорию, он предвидел, что карета прибудет почти одновременно с посыльным.
        Энтони охватило трусливое желание приказать, чтобы на конюшне седлали лошадь, а потом притвориться, что его не было дома и письма он не получал. Но, увы, так поступить Энтони не мог. Со дня смерти сэра Эдмунда прошло всего полгода. И хотя сестра его частенько раздражала, нельзя вести себя подобным образом с горюющей матерью.
        Бросив письмо на стол, Энтони позвонил в колокольчик, вызывая лакея, и велел тому зайти на кухню и сказать дворецкому, что леди Гонория останется к чаю… а может, и к ужину.
        Энтони подошел к окну и посмотрел на подъездную дорожку. Это был его любимый вид - широкий главный двор, дорожка и деревья, но сейчас Энтони ничего перед собой не замечал. Мысли его были обращены к племяннику, погибшему полгода назад.
        Энтони не был особенно близок с Эдмундом, как, впрочем, и с другими родственниками. Гонория, несомненно, сказала бы, что виной тому его нрав. Однако Энтони хорошо относился к Эдмунду и считал его человеком талантливым и многообещающим. Энтони опечалило известие о смерти Эдмунда, и он считал, что теперь прекрасные музыкальные произведения так и останутся несозданными.
        Давно уже стало понятно, что Эдмунд долго не проживет. Он с детства был болезненным. Но еще нелепее было потерять его из-за несчастного случая. Энтони невольно приходила в голову мысль, что молодой человек остался бы жив, если б не упрямая женщина, которую он по глупости взял в жены.
        В свое время, несмотря на неприязнь к Элеоноре Таунсенд, ныне леди Скарбро, Энтони одобрял переезд в Италию, полагая, что для чахоточного больного теплый солнечный климат полезнее, чем сырые английские зимы. К тому же молодому человеку не помешает уехать подальше от постоянных жалоб и требований матери.
        Но с тех пор как Эдмунд погиб, Энтони чувствовал себя виноватым за то, что не уговорил племянника остаться на родине. Только сам Энтони знал, что не обсуждал этот вопрос с сэром Эдмундом исключительно потому, что не хотел лишний раз бывать в его доме, где был риск столкнуться с леди Элеонорой.
        Вспоминая о леди Элеоноре, Энтони всегда чувствовал одно и то же - диковинную смесь раздражения и острого плотского желания, а еще мучительную вспышку досады оттого, что не может контролировать ни одно из этих чувств. Черт побери эту женщину, думал Энтони. Что бы она ни делала, леди Элеонора была совершенно невозможна, и, наверное, поэтому ее было невозможно забыть.
        С момента их первой встречи прошел год, однако Энтони помнил каждую секунду…
        Энтони постучал в дверь дома Элеоноры Таунсенд и ждал, мечтая оказаться где угодно, только не здесь. Он жалел, что обещал сестре поговорить с невестой сэра Эдмунда.
        Просьба сестры претила сэру Энтони. Все в душе его восставало при одной мысли. Сам сэр Энтони предпочитал, чтобы в его жизнь никто не вмешивался, и не желал лишать других той же привилегии.
        Но Гонория буквально умоляла его, театрально прижав руки к трепещущей груди. Энтони должен спасти ее единственного сына из лап жадной до денег гарпии, говорила сестра. По молодости и неопытности Эдмунд сделал предложение авантюристке из Америки. Эта Элеонора Таунсенд наверняка завлекла его обманом, уверяла Гонория. Энтони должен нанести визит охотнице за женихами, поймавшей в свои сети Эдмунда, и расстроить брак. По мнению Гонории, достаточная сумма денег поможет разубедить любую авантюристку.
        Гонория, на самом деле являвшаяся не родной, а сводной сестрой Энтони, напомнила ему о долге главы семьи, особенно по отношению к ней. Гонории было четырнадцать, когда мать Энтони умерла при родах, едва произведя его на свет. Если верить словам Гонории, она практически одна вырастила Энтони. И уж он-то, напомнила Гонория, должен лучше всех понимать, каких бед может наделать красавица-авантюристка, женив на себе богатого мужчину.
        Энтони никогда не забывал о своем долге перед семьей - этот урок ему внушали с детства. Но для сестры обязанности графа непостижимым образом совпадали с ее собственными желаниями. Кроме того, Энтони знал, что Гонория вышла замуж и уехала из дома, когда ему было пять лет, и воспитывали его старая няня и несколько сменявших друг друга гувернанток, а когда мальчик подрос, его отправили в школу, в Итон. Поэтому Энтони не трогали заверения Гонории, что она «заменила ему мать».
        В другой ситуации Энтони бы отказался, заявив, что не считает своей обязанностью вмешиваться в личную жизнь взрослого мужчины двадцати четырех лет от роду.
        Но сэр Эдмунд - дело другое. Была в нем какая-то детская наивность - редкое качество для молодого аристократа, к тому же Эдмунд обладал талантом, восхищавшим и удивлявшим Энтони. Он предполагал, что Эдмунд гениальный музыкант, однако жизненный опыт молодого человека был настолько же мал, насколько велик его дар. Энтони, относившийся к нему с большей теплотой, чем к другим родственникам, не желал, чтобы мальчику пришлось разрываться между матерью и невестой.
        Кроме того, в одном Гонория была права: Энтони и правда не понаслышке знал об опасности, исходящей от корыстных красавиц. Его отец женился как раз на такой женщине, когда Энтони было шестнадцать, и та сумела вбить клин между отцом и сыном и чуть было вовсе их не рассорила.
        Наконец Энтони согласился, и вот теперь он стоял и ждал на пороге Элеоноры Таунсенд. Энтони робко понадеялся, что никого нет дома, но напрасно.
        Двери распахнулись, и он увидел слугу, подобных которому ни разу не встречал. Это был низкорослый коренастый мужчина, на груди и руках у него бугрились мускулы, от напряжения которых едва не лопался пиджак. Одно ухо неровной формы, нос перебит, на лице несколько коротких шрамов. Больше похож на боксера или разбойника, подумал Энтони.
        - Лорд Нил, - представился Энтони, достал из портфеля визитную карточку и протянул слуге.
        У британского лакея или дворецкого был бы маленький серебряный поднос для визитных карточек, но этот человек просто взял ее в руку. Подозрительно рассмотрел, затем кивнул Энтони.
        - Я ей скажу, - проговорил мужчина и ушел, оставив Энтони стоять у двери.
        Тот удивленно смотрел вслед слуге. В первый раз его заставили ждать в холле. Человека с таким титулом и состоянием всегда встречали почтительным поклоном и провожали в лучшую гостиную.
        Другой бы на его месте оскорбился. Но Энтони ситуация позабавила.
        Гонория предупреждала, что мисс Таунсенд «не нашего круга». Во-первых, она американка. Во-вторых, будучи не замужем, живет в Лондоне, не имея компаньонки, если не считать молодую индийскую няню, присматривавшую за прибывшими вместе с ней двумя детьми, а ее, по мнению Гонории, можно не считать. В-третьих, когда один из слуг Гонории по ее поручению наблюдал за домом с другой стороны улицы, выяснилось, что здесь проживают самые диковинные люди из разных стран. Двое детей, о чьих родителях ничего известно не было, - мальчик американец, девочка, кажется, француженка, - вышеупомянутая индианка, а также африканец, носящий не ливрею, как подобает слуге, а костюм джентльмена. Если верить сплетням, собранным шпионом Гонории в ближайшем пабе, этот человек - поверенный мисс Таунсенд.
        Ожидая хозяйку, Энтони разглядывал скромную, но элегантную обстановку. Как бы там ни было, вкус у мисс Таунсенд безупречный.
        Энтони задумался, действительно ли эта женщина - жадная гарпия, какой ее описала его сестра. Гонория была склонна драматизировать и вдобавок, по мнению Энтони, слишком опекала сына. Эдумунд был болезненным мальчиком, склонным к катарам, и постоянно кашлял. Несколько раз врачи уверяли Гонорию, что очередную зиму ее любимому сыну не пережить.
        По этой причине, а также в силу характера Гонория всю жизнь продержала Эдмунда около себя, всячески его балуя, пока мальчик не вырос и не настоял на переезде в Лондон, где начал самостоятельную жизнь. Даже тогда Гонория все время вызывала его к себе под разными предлогами, при этом то обращаясь с ним как с маленьким, то прося, чтобы решил ту или иную ее проблему. Гонория не уделяла внимания ни своей дочери Саманте, ни теперь уже покойному мужу, будучи одержима сыном. Впрочем, считал Энтони, в этом Саманте повезло.
        Конечно, Гонория не собиралась без боя отдавать сына другой женщине, и Энтони подозревал, что даже святая не заслужила бы одобрения старшей леди Скарбро.
        Однако от подозрений Гонории нельзя было просто отмахнуться. Титул и состояние Эдмунда, хотя и не настолько впечатляющие, как у Энтони, легко могли послужить приманкой для авантюристки. А учитывая неважное здоровье Эдмунда, его частый жар и легочные недомогания - Энтони опасался, что это смертельная чахотка, а не просто слабые легкие, как утверждала Гонория, - вышеупомянутая авантюристка могла рассчитывать, что ей не придется слишком долго играть роль любящей жены и через пару лет она останется богатой вдовой.
        Заслышав шаги, Энтони обернулся и застыл. Вышедшая к нему женщина сражала наповал.
        Высокая и статная, с густыми волосами цвета воронова крыла и ярко-голубыми глазами. Подбородок, пожалуй, чересчур волевой, да и скулы слишком сильно выдаются, но эти черты смягчали мягкие очертания пухлых губ и большие завораживающие глаза. На ней было ярко-синее платье, слишком смелое для благовоспитанной девицы, и держалась она уверенно, высоко подняв голову, глядя ему прямо в лицо.
        Мощная волна чисто физического желания нахлынула на Энтони, совершенно его ошеломив. Энтони привык полностью себя контролировать, а в возрасте тридцати пяти лет считал, что дни юности, когда страсть захлестывает и бьет через край, давно в прошлом. Но эта женщина…
        Энтони бессознательно шагнул к ней, но тут же опомнился и замер. Усилием воли он поборол всплеск желания.
        Неудивительно, подумал Энтони, что такая женщина покорила сердце сэра Эдмунда. И очевидно, что сестра оказалась права - мисс Элеонору Таунсенд интересует только кошелек жениха. Не может такая женщина полюбить его застенчивого, неловкого племянника. Хотя странно, что она не подыскала себе мужчину побогаче или познатнее.
        Подобные красавицы вдохновляют поэтов, из-за таких начинаются войны. И, судя по уверенным манерам, она прекрасно знает о своих чарах. Окажись перед Энтони милая робкая девочка из деревни, он еще мог бы поверить, что она влюбилась в его племянника - скажем, была очарована его гением или ощущала желание проявить о нем материнскую заботу.
        Но Элеонора Таунсенд - далеко не наивная девушка. Это женщина в самом расцвете красоты, сильная и уверенная. Только глупец поверил бы, что ее пленил Эдмунд.
        Увы, Энтони отлично знал натуру властных красавиц и способы, какими они заманивают в ловушку слабых или одиноких мужчин, чтобы те не почуяли подвоха.
        - Лорд Нил? - произнесла Элеонора Таунсенд. В глазах ее читалась настороженность, и это лишний раз убедило Энтони, что она авантюристка. Женщине с честными намерениями незачем опасаться родственников жениха. - Вы дядя Эдмунда?
        Энтони коротко кивнул, злясь, что от ее низкого гортанного голоса с легким американским акцентом возникают совершенно неуместные ощущения ниже пояса.
        - Да.
        Элеонора Таунсенд чуть приподняла брови, и Энтони осознал, что ответ его прозвучал грубо. Энтони вообще чувствовал себя скованно в светской обстановке. Он любил интеллектуальные беседы, однако искусство бессодержательной вежливой болтовни так и не освоил. Впрочем, Энтони и не пытался, с презрением относясь и к самим светским разговорам, и к ситуациям, когда их надо поддерживать. Он имел репутацию человека резкого и нелюдимого, и на высокие приемы его продолжали звать только из-за денег и положения. Но сейчас Энтони был еще скованнее, чем обычно, выведенный из равновесия непредвиденной реакцией своего тела.
        - Не желаете пройти в гостиную? - предложила Элеонора Таунсенд, указывая на дверь в конце коридора, потом повернулась и зашагала в указанном направлении. - К сожалению, Эдмунда нет дома.
        - Я и не ожидал его застать. - В конце концов, еще нет и двенадцати - слишком рано для визита. - Я пришел поговорить с вами, мисс Таунсенд.
        - В самом деле? Я польщена.
        Энтони уловил ироническую нотку в ее голосе. Элеонора Таунсенд опустилась в кресло, жестом предложила Энтони последовать ее примеру и посмотрела на него спокойно и выжидательно.
        Лорд Нил от такого взгляда смутился и без всяких предисловий выпалил:
        - Моя сестра, леди Скарбро, просила меня встретиться с вами.
        - Ах вот как? - только и произнесла Элеонора.
        - Она… я… вы не можете стать женой Эдмунда.
        Уже произнося эти слова, Энтони понял, что побил все рекорды бестактности. Он почувствовал, что краснеет. Проклятая авантюристка! В ее присутствии он стеснялся будто школьник.
        - Неужели? Отчего же? Есть какое-то препятствие? - с холодным сарказмом спросила Элеонора.
        Энтони ждал бурного негодования, и ее спокойная реакция, как ни странно, его разочаровала. Видимо, Элеонора была готова к чему-то подобному.
        - Есть элементарные приличия, - отрезал Энтони.
        - Разве прилично, что Эдмунд живет в моем доме, не будучи связан со мной узами брака? - ответила Элеонора. Ее голубые глаза с вызовом смотрели на него.
        Этот взгляд послужил последней каплей, и Энтони захлестнула злость.
        - Могли бы догадаться, что его родные будут против, - сердито бросил он.
        - Разумеется. Для вас это будет немалая потеря, - ответила Элеонора. Ее слова будто сочились ядом. Энтони не совсем понял, что она имела в виду, но почувствовал ее презрение. Бесполезно убеждать и уговаривать эту женщину. Лучше сразу перейти к делу.
        - Я готов вам заплатить.
        - Заплатить? - Брови Элеоноры взлетели вверх, и она нежно промурлыкала: - Чтобы я не выходила за Эдмунда? - Элеонора скрестила руки на груди. - И сколько вы готовы предложить?
        На секунду Энтони решил, что она согласна. Его охватила надежда, почему-то смешанная с разочарованием, и Энтони назвал сумму гораздо бльшую, чем собирался.
        Элеонора без всякой поспешности встала, в каждом движении сквозило королевское изящество и властность, и Энтони сразу понял, как ошибался. Он недооценил противницу.
        - Как интересно, - язвительно проговорила Элеонора. - Стало быть, ваша родственная забота выражается исключительно в денежном отношении. Я не скажу Эдмунду о вашем предложении, ведь он так восхищается вами, а я не хочу причинять ему боль.
        Элеонора чуть подрагивала от ярости, голубые глаза сверкали, а Энтони, к собственному удивлению и отвращению, почувствовал, что похоть его усилилась.
        - Мне очень жаль, - сухо продолжила Элеонора, ясно давая понять, что на самом деле ни о чем не жалеет, - но вынуждена ответить «нет». Пожалуйста, передайте леди Скарбро, что она опоздала. Сын вырвался из ее цепких рук. Мы с сэром Эдмундом поженились вчера по особому разрешению.
        С тех пор Энтони ни разу не видел Элеонору. Спустя два месяца они с сэром Эдмундом отплыли в Италию. А еще через год сэр Эдмунд погиб.
        Звук колес, катившихся по подъездной дорожке, вывел Энтони из раздумий. Прибыла карета сестры. Лакей подбежал, опустил ступени, открыл дверцу и помог Гонории спуститься.
        Сестра была одета во все черное, фигура ее, несмотря на средний возраст, до сих пор была безупречно стройна. Гонория казалась трогательно хрупкой. Со шляпы спадала плотная траурная вуаль, дойдя до крыльца, Гонория отбросила ее так, что ткань красиво обрамила лицо. Гонория всегда стремилась произвести нужное впечатление, но не в ущерб внешности.
        Энтони укорил себя за циничную мысль, ведь старшая сестра недавно потеряла единственного сына, и неудивительно, что она так тяжко скорбит - пусть даже несколько преувеличенно.
        Энтони вышел поприветствовать Гонорию, стараясь не показывать нетерпения.
        - Гонория.
        - Ах, Энтони!
        Слезы заполнили ее прозрачные голубые глаза, и Гонория протянула руки к брату, чуть наклонившись вперед, будто давая понять, что вот-вот лишится чувств.
        Энтони взял ее за руки и быстро проводил в гостиную, к дивану. Опыт общения с сестрой подсказывал, что бурной сцены лучше избежать.
        - Чем обязан? - спросил Энтони, сразу беря быка за рога.
        - Ах, Энтони, - повторила Гонория, прижав ладонь к сердцу, и заглянула ему в глаза: - Эта женщина убила моего сына!
        Глава 2
        От подобного заявления Энтони лишился дара речи.
        Он сразу понял, о какой женщине речь. Сестра называла так только одну особу и только о ней говорила столь презрительным тоном. Однако обвинение в убийстве - это даже для Гонории чересчур. Энтони нахмурился:
        - А есть у тебя доказательства? Нельзя обвинять людей без причины.
        - Она прислала мне письмо. Сообщает, что возвращается.
        - Это вполне естественно, Гонория, - возразил Энтони. Возможно, подозрения сестры больше ни на чем не основаны.
        - Естественно? Что ж тут естественного? - резко ответила Гонория, сердито сбросив с головы скорбный покров. - Она везет с собой прах Эдмунда. Прах!
        - Но, Гонория, разве ты сама не хотела, чтобы Эдмунд…
        - Конечно, я хочу, чтобы мой сын упокоился на родине. - Гонория вновь поднесла к глазам платок. - Но я хочу его похоронить. А она меня даже этого утешения лишила. Энтони, эта женщина сожгла его!
        - Да, Гонория, знаю.
        - Как ты не понимаешь - ведь это ужасно! Теперь мы даже не можем похоронить его тело в семейном склепе Скарбро. Какая жестокость! О, как бесчеловечно! Сначала увезла его в эту отвратительную страну вдали от дома. И все мне назло! Уж я-то чувствую. А теперь… теперь она отняла его навсегда, лишила последней отрады. Это уже переходит все границы! Какое святотатство!
        Многие считают, что с точки зрения религии нехорошо сжигать умерших, подобно язычникам. Однако Гонория до этого момента религиозностью не отличалась.
        Энтони только заметил:
        - Иначе она не смогла бы привезти его останки из Неаполя.
        Гонория бросила на него сердитый взгляд:
        - Речь не об этом. Эдмунду вообще туда ехать не следовало. Здесь я бы о нем позаботилась. Потому она и забрала его в Италию, подальше от близких. Хотела, чтобы никто не помешал ее замыслам. Если бы Эдмунд остался дома, ничего этого не случилось бы. Он был бы жив!
        Гонория снова залилась слезами. Энтони вздохнул.
        - Эдмунд был взрослым мужчиной, Гонория. Он не ребенок, которого можно увезти насильно. И мы не вправе были его удерживать, - возразил Энтони.
        - Тебе следовало бы проявить настойчивость.
        - Я же не мог предвидеть, что с Эдмундом там случится несчастье, да еще и в море, - разумно возразил Энтони, оправдываясь одновременно и перед сестрой, и перед собой. - Он вообще никогда под парусом не ходил.
        - Вот именно! - победоносно возвестила Гонория, и глаза ее вспыхнули. - Эдмунд терпеть не мог подобные занятия. Сам помнишь. Верхом ездить так толком и не научился. Эдмунд не любил спорт.
        - Верно.
        - Ну вот! Теперь понимаешь? Откуда нам известно, что с Эдмундом произошел несчастный случай в море? - продолжала Гонория. - Никаких доказательств, кроме ее письма!
        Энтони задумался. Сестра, конечно, склонна к истерикам и чрезмерному драматизму, но в ее словах есть доля правды. Странно, с чего это Эдмунд вздумал плавать на парусной лодке? Он сам никогда не занимался спортом и не понимал, что в этом находят другие. Больные легкие не позволяли ему участвовать в мало-мальски утомительных мероприятиях, вдобавок одна мысль повредить руку или обе и лишиться возможности исполнять свою музыку приводила Эдмунда в ужас.
        - И зачем она сожгла тело, если ничего не хотела скрыть? - Гонория заметила колебания Энтони и решила закрепить преимущество. - Странный поступок. Подозрительный. Тут дело нечисто. Ведь тело можно выкопать. А яд обнаруживается и после смерти. Я слышала.
        - Это правда.
        - Но теперь эксгумировать нечего, отравление не доказать. Не увидеть ни трещину в черепе, ни другие ранения. Никто не узнает, что на самом деле он вовсе не в море погиб.
        - Но зачем ей его убивать?
        Энтони трудно было поверить, что Элеонора, как бы алчна она ни была, способна на убийство. Гонория наградила брата презрительным взглядом:
        - Ради денег, конечно.
        - Деньги она уже получила. И вряд ли Эдмунд был слишком обременительным супругом.
        - Какая у женщины может быть причина расправиться с мужем? - хладнокровно сказала Гонория. - Встретила другого. Устала выпрашивать деньги. Хочет пожить в свое удовольствие, а он ей не позволяет. Не удивлюсь, если, выходя замуж, она надеялась, что дольше пары месяцев он с такими слабыми легкими не протянет, но расчет не оправдался. Вот мерзавка и решила помочь.
        - Гонория…
        - Я не вчера на свет родилась, Энтони. Вы, мужчины, только завидите смазливое личико и стройную фигурку… Между прочим, женщины тоже способны убивать ради своих целей.
        - Не сомневаюсь. Но у нас нет оснований предполагать, что эта конкретная женщина способна на убийство.
        - Должно быть, Эдмунд ее раскусил. Энтони, он вычеркнул ее из завещания! Что еще делать мужчине, если он узнаёт, что ненасытная стервятница вышла за него ради денег? А может, она изменяла ему с другим? Или и то, и другое одновременно.
        - Эдмунд вычеркнул жену из завещания?
        - Да. Ни цента ей не оставил.
        Энтони нахмурился. Нужен был очень серьезный повод, чтобы такой человек, как Эдмунд, оставил супругу без средств к существованию.
        - И все-таки, Гонория, это скорее аргумент против твоей версии. Ей в случае смерти мужа ничего не полагалось.
        - Возможно, она об этом не знала. Эдмунд не сказал, что изменил завещание. Кроме того, эта женщина все-таки может подобраться к деньгам. Эдмунд все оставил сестре - кроме имения, разумеется, оно отошло сэру Малькольму. Почему Эдмунд так поступил, ума не приложу. Я ведь его мать, и…
        - Эдмунд ничего тебе не оставил? - недоверчиво уточнил Энтони.
        - Самую малость, - нехотя признала Гонория и отмахнулась: - Так, жалкие крохи. Однако таков удел матери. - Гонория вздохнула с видом мученицы.
        - А леди Элеоноре от этого какая выгода? - спросил Энтони, возвращая сестру к теме разговора.
        - Эдмунд оформил на нее доверительную собственность! - с возмущением воскликнула Гонория. - Я мать Саманты, он должен был доверить мне деньги до ее совершеннолетия. А теперь эта женщина ее опекунша!
        - Зачем же Эдмунд вычеркнул леди Элеонору из завещания, но при этом дал ей доступ к деньгам Саманты на ближайшие шесть лет? - произнес Энтони.
        - Не знаю. Эдмунд никогда деньгами управлять не умел.
        Кто бы говорил, подумал Энтони, однако счел разумным промолчать.
        - Представляешь, какая возможность ей предоставилась - спустить все состояние Саманты! - продолжила Гонория. - В письме она обещала, что «даст мне объяснения» по этому поводу, когда доставит домой прах бедного Эдмунда. Не нужны мне ее «объяснения». Все понятно. Мы с моей несчастной дочерью будем жить в нищете, она ограбит Саманту!
        - Гонория, успокойся. Я этого не допущу, - серьезно пообещал Энтони. Даже делая скидку на ее склонность преувеличивать, он забеспокоился от таких новостей. Конечно, у версии Гонории концы с концами не сходятся, однако игнорировать ее тоже нельзя. Если Элеонора и правда контролирует финансы Саманты, она может забрать значительную часть себе, и никто даже не узнает. Да и в смерти Эдмунда все-таки было кое-что подозрительное.
        - Но как ты сможешь остановить преступницу? Ведь она уже безнаказанно совершила убийство, а теперь присвоила деньги Саманты.
        - Я встречусь с ней, - ответил Энтони, - и доходчиво объясню, что, если хоть пенни пропадет, я заставлю ее за это ответить.
        Элеонора вышла из кареты и на секунду замерла, глядя на собственный дом. Это было элегантное строение из белого камня с четкими, симметричными линиями, и у Элеоноры потеплело на сердце при мысли, что она снова его видит. Элеонора уже почти год не была дома и только сейчас поняла, как соскучилась.
        Дети выскочили вслед за ней с ликующими криками, радуясь свободе после целого дня, проведенного в тесноте кареты.
        - Ура! Мы дома!
        Няня, миниатюрная тихая индианка по имени Керани, гораздо более медленно последовала за ними.
        - Подождите, пожалуйста, - мягко окликнула она детей, и только из привязанности к ней те остановились около крыльца, подпрыгивая от нетерпения, и ждали, пока няня к ним не присоединится.
        Улыбающийся лакей открыл дверь и шагнул в сторону, пропуская вперед Бартвелла.
        - Мисс Элеонора!
        На покрытом шрамами лице Бартвелла сияла улыбка. Можно подумать, уж год прошел, а не несколько дней, как ее старый друг и дворецкий видел их в последний раз, с нежностью подумала Элеонора. Как только корабль вошел в порт, слуги выехали вперед, чтобы открыть дом и все подготовить, а Элеонора с детьми на несколько дней задержались. Благодаря этому малыши смогли немного отдохнуть от путешествия. За долгие дни в каюте корабля, отплывшего из Италии, дети измучились от скуки и невозможности побегать. Кроме того, к радости Элеоноры, задержка позволила вырваться из обременительного общества мистера и миссис Колтон-Смит.
        Хьюго Колтон-Смит, мужчина средних лет, кузен захудалого барона, всю жизнь прослуживший чиновником, и его жена Аделаида плыли на том же корабле из Неаполя в Англию. Супруги взяли на себя роль ее старших сопровождающих, дабы «соблюсти приличия». Полугода вдовства, по их мнению, недостаточно, чтобы приспособиться ко всем тяготам жизни, даже если речь идет о замкнутой жизни на корабле. А главное, необходимо защитить бедняжку от нежелательного внимания со стороны пассажиров мужского пола, многие из которых иностранцы, а у некоторых на лбу написано, что они авантюристы, для которых несчастная - и богатая - вдова станет легкой добычей.
        Элеонора внушала себе, что намерения у Колтон-Смитов самые добрые, и гнала мизантропическое подозрение, что супруги делают это для того, чтобы потом иметь возможность вставить в разговор: «Когда мы путешествовали с леди Скарбро…» Однако все труднее становилось выслушивать их скучные и ограниченные рассуждения.
        Элеонора опасалась, что Колтон-Смиты захотят ехать с ней до Лондона, и по этой причине мысль задержаться на несколько дней, пока Бартвелл приводит дом в порядок, показалась ей посланной свыше.
        - Здравствуйте, Бартвелл. - Элеонора поприветствовала дворецкого со счастливой улыбкой и обняла его. Многие посчитали бы ее выбор слуги странным. В юности он занимался кулачным боем, а уйдя из спорта, служил ее отцу, сколько Элеонора себя помнила, и любил ее будто родную дочь. Когда отец отослал пятнадцатилетнюю Элеонору в английскую школу, Бартвелл поехал с ней, и девушка была очень благодарна ему и за компанию, и за поддержку.
        - Уверена, все готово.
        - Как всегда, мисс, - с улыбкой ответил Бартвелл. - С этим вашим якобы французским поваром чуть припадок не случился. Но мы все подготовили для вас и малышей.
        Бартвелл повернулся к вышеупомянутым малышам, вежливо кивнул застенчивой, немногословной индианке, потом предложил Натану продемонстрировать свою боксерскую форму, выставив перед собой руки, и похвалил новый чепчик Клэр.
        Элеонора достала из кареты тиковую шкатулку, которая ехала с ней на соседнем сиденье от самого побережья. Шкатулка была изготовлена из темного дерева высшего качества и покрыта тонкой резьбой, петли и замок золотые.
        Проглотив комок в горле, Элеонора тихо проговорила:
        - Теперь ты дома, милый.
        - Мисс Элли, - раздался за ее спиной низкий голос, - добро пожаловать домой. Дайте помогу.
        Элеонора с улыбкой обернулась:
        - Здравствуй, Закари. Рада тебя видеть.
        Еще один человек, слуга, чье присутствие в доме было темой для сплетен. У Закари была темная кожа - ненамного светлее, чем шкатулка в руках Элеоноры, - поэтому общество возмущало, что он не слуга ее, а поверенный. Закари и его мать были рабами, принадлежавшими одному южанину, у которого гостил отец Элеоноры. Он выкупил и мальчика, и женщину, а вернувшись домой, дал им свободу. Мать Закари работала поварихой у них на кухне, а мальчик оказался настолько умен, что мистер Таунсенд оплатил его образование. Закончив школу, Закари поступил на службу к мистеру Таунсенду, а несколько лет назад, после смерти отца Элеоноры, перешел к ней и с тех пор улаживал все деловые вопросы.
        Элеонора, не раздумывая, передала шкатулку поверенному. Закари и Бартвеллу она доверяла больше всех, не считая дорогой подруги Джулианы. К тому же Закари восторгался талантом ее мужа, и они провели много вечеров за разговорами о музыке.
        - Отнеси, пожалуйста, в музыкальный салон.
        - Разумеется.
        Элеонора отправилась в дом, остальные последовали за ней, и там их, выстроившись в ряд, встречали остальные слуги. Элеонора устала, однако уклоняться от своих обязанностей не привыкла, поэтому поприветствовала каждого вернувшегося вместе с ней из Италии по имени и позволила Бартвеллу представить ей тех, кого он нанял за эти дни.
        Дети унеслись наверх, Элеонора же, отдав шляпу и легкий дорожный плащ лакею, прошла по коридору к музыкальному салону. Она закрыла за собой дверь и остановилась, глядя по сторонам. В этой комнате Эдмунд проводил почти целый день, и все здесь напоминало о нем. У Элеоноры кольнуло сердце, когда она увидела пианино, за которое Эдмунд никогда больше не сядет.
        Она подошла и опустилась на мягкое сиденье. На пюпитре не было нот, в канделябрах стояли ни разу не зажигавшиеся свечи. Комнату явно содержали в порядке - на инструменте ни пылинки, - однако Элеонору не покидало ощущение пустоты и заброшенности.
        Она вспомнила, как в первый раз увидела сэра Эдмунда. Фрэнсис Бакминстер устроил у себя в доме музыкальный вечер. А Элеонора была известным меценатом. Хотя сама она талантами не обладала, творения людей одаренных доставляли ей величайшее удовольствие, Элеонора не жалела денег, покровительствуя людям искусств. Где бы она ни жила, в Нью-Йорке, Лондоне или Париже, ее модную гостиную посещали друзья-меценаты, а также писатели, композиторы и другие деятели искусств, которыми Элеонора восхищалась. В аристократические круги Лондона Элеоноре доступа не было. Несмотря на обучение в Англии, ее американские корни и семейное состояние, нажитое путем торговли, навечно уготовили ей место изгоя среди лондонской элиты. Однако у Элеоноры было много друзей и знакомых из мира искусства, и она имела возможность наслаждаться активной жизнью и общением с людьми из всех слоев общества.
        Сэр Эдмунд исполнил на музыкальном вечере одну из своих сонат, и Элеонора была потрясена не только виртуозной игрой, но и красотой произведения, растрогавшей ее почти до слез. Элеонора сразу поняла, что этот бледный, хрупкий, светловолосый юноша - гений.
        За последующие несколько недель они стали друзьями. В отличие от большинства ее знакомых музыкантов, денежная помощь Эдмунду была не нужна. Но, познакомившись с ним поближе, Элеонора поняла, что он очень нуждается в помощи другого рода. У Эдмунда явно были проблемы со здоровьем, время от времени его сотрясали мучительные приступы кашля - очевидно, чахотка. Сырой английский климат в таких случаях вреден, решила Элеонора, но, когда посоветовала Эдмунду уехать в места с более теплым климатом, он только печально улыбнулся и ответил, что не может.
        Оказалось, причина - его мать, жадная, требовательная, властная женщина, манипулировавшая сыном в своих интересах. Стоило Эдмунду переехать из поместья в графстве Кент в Лондон, мать начала забрасывать его письмами, то рассказывая о проблемах, решить которые способен только он, то жалуясь, что соскучилась. Беды сыпались как из рога изобилия - слуга ворует, управляющий выдает недостаточно денег на хозяйство, младшая сестренка без любимого брата по ночам плачет в подушку. В результате сэр Эдмунд по меньшей мере раз в две недели мчался домой, бросая работу над своей оперой. А когда леди Скарбро сама приезжала в Лондон, становилось еще хуже. Она требовала, чтобы сын сопровождал ее на балах, суаре, в клубе «Олмак», где знакомила его с подходящими невестами, одобренными ею лично.
        Сэр Эдмунд никогда не спорил с матерью и часто бросал свои дела, чтобы исполнять ее поручения, с которыми, по мнению Элеоноры, даже самая недалекая женщина справилась бы сама. Как только леди Скарбро уезжала, Эдмунд тут же кидался наверстывать потерянное время и сидел за пианино ночи напролет. Случалось, что Эдмунд забывал поесть, и на пользу это ему не шло.
        Слуги Эдмунда были небрежны, хозяйство велось кое-как, а сам он весьма смутно представлял, какие доходы получает от положенного по титулу имения и каковы проценты с денег, завещанных ему бабушкой по материнской линии. Такое невнимание к бытовой стороне жизни не удивляло Элеонору, она привыкла к людям искусства и знала, как часто практические вопросы ставят их в тупик.
        Элеонору так и подмывало взять дело в свои руки. Ей всегда тяжело было смотреть, как у людей все идет наперекосяк, ведь Элеонора обладала недюжинными способностями организатора. Некоторые считали ее настырной и неугомонной. Но Элеонора заметила, что среди тех, кому она помогла, людей, думающих так, не было. Напротив, все подопечные только выиграли от ее вмешательства.
        Элеонора была уверена, что сумеет наладить жизнь сэра Эдмунда. Но проблема в том, что она не имела на это права. Эдмунд самостоятельный человек, а не бедный сирота или слуга, зависящий от хозяев. Конечно, Элеонора могла давать ему советы - что и делала при первой возможности, - но сэр Эдмунд не выносил даже мелких конфликтов и вообще полагал, что будничные дела того не стоят, поэтому привычек своих не менял.
        Однажды Эдмунд пришел к ней бледный и мрачный и, кашляя через каждое слово, поведал, что тревожится за мать. Она прислала сыну душещипательное письмо с жалобами на одиночество и длинным списком проблем, которые не в состоянии решить без него. Элеонора испугалась за здоровье Эдмунда, разозлилась на эгоистичную леди Скарбро, и тут ее наконец осенило.
        Элеонора предложила сэру Эдмунду пожениться. В качестве его супруги она сможет привести в порядок и домашние, и финансовые дела, а также следить, чтобы он спал и ел сколько нужно. И главное - защищать его от матери.
        Конечно, Элеонора не любила его так, как женщина любит мужчину. Можно сказать, они заключили брак по расчету. Но Элеонору это не смущало. Она давно поняла, что семейная жизнь, о которой мечтают другие девушки, не для нее. Почти все увивавшиеся за ней мужчины рассчитывали на богатое приданое, а Элеонора была слишком проницательна, чтобы верить их сладким речам. А те, кто не искал богатую невесту, за ней не ухаживали. Поначалу их притягивала красота Элеоноры, но вскоре они теряли к ней интерес.
        Уж слишком Элеонора строптивая, говорила ее мачеха Лидия. Слишком несговорчивая и чересчур независимая. Мужчине нужна покладистая супруга, мягкая и женственная, которая ищет помощи у него, а не кидается решать проблемы всех окружающих.
        А Элеоноре вовсе не хотелось выходить замуж за мужчину, которому требуется бессловесная супруга. Все ухажеры были либо глупы, либо жадны, либо слишком властны - иногда одновременно. Элеонора не желала во всем слушаться мужа, отказаться от собственных денег и свободы. В свои двадцать шесть Элеонора была убеждена, что останется старой девой, и перспектива эта ее вовсе не пугала. Она пришла к выводу, что романтическая любовь, о которой грезят другие, - просто выдумка, и больше ничего.
        Брак с сэром Эдмундом вполне устраивал Элеонору. Она будет заботиться об этом удивительно талантливом человеке. Сделает так, что его чудесная музыка сможет дойти до людей. А сама Элеонора вновь испытает радость от того, что наладила еще чью-то жизнь.
        Эдмунд согласился сразу. Он восхищался силой характера и целеустремленностью Элеоноры и любил ее настолько, насколько вообще мог любить что-то, кроме музыки. Эдмунд был человек пассивный, сильные чувства приберегал для своего искусства и потому обрадовался, что Элеонора готова взвалить на свои плечи столь обременительную ношу, отвлекавшую композитора от его истинной любви.
        Все получилось, как планировала Элеонора. Эдмунд переехал в ее отлично содержавшийся дом с идеальным хозяйством и посвятил себя музыке. Элеонора следила за его здоровьем и финансами, а переговоры с матерью взяла на себя. В результате леди Скарбро ее возненавидела, но Элеонору это не слишком огорчало. Они с Эдмундом переехали в Неаполь, и в теплом климате ему становилось лучше с каждым днем. Элеонора была довольна и счастлива.
        А потом сэр Эдмунд погиб.
        На глаза ей навернулись слезы, и Элеонора с нежностью провела рукой по блестящей деревянной крышке пианино. Что за жестокий поворот судьбы - добиться таких успехов в борьбе с болезнью Эдмунда, чтобы потерять его из-за нелепейшего несчастного случая.
        Элеонора приблизилась к резной деревянной шкатулке, где лежал прах мужа. В задумчивости стала водить пальцем по сложным узорам. Последние полгода она много работала, чтобы предсмертное творение Эдмунда, великолепная опера, которую он сочинил, была поставлена в театре самым достойным образом. Но теперь, когда труд закончен и она сделала все, чтобы память об Эдмунде сохранилась в созданном им произведении, Элеонора чувствовала пустоту и растерянность.
        Грусть, на которую она не оставляла себе времени, теперь просочилась в душу. Во время долгого плавания, скрываясь в каюте от вездесущих Колтон-Смитов, Элеонора с беспощадной ясностью осознала, что, несмотря на присутствие в ее жизни детей, друзей и слуг, она безнадежно одинока. Внутри будто зияла пропасть, которой Элеонора раньше не замечала. Причем началось это задолго до смерти мужа.
        Элеонора постаралась выкинуть из головы печальные мысли. Ни к чему размышлять о таких вещах. У нее еще остались незавершенные дела. Надо доставить прах Эдмунда в его дом и проследить, чтобы его поместили в семейный склеп. Кроме того, необходимо поговорить с матерью и сестрой Эдмунда и объяснить им детали, связанные с завещанием.
        Она могла представить, как «обрадовала» Гонорию Скарбро новость о том, что Элеонора будет контролировать деньги ее дочери, пока той не исполнится двадцать один год. Визит будет трудный, но целых шесть лет иметь дело с этой женщиной еще тяжелее. Элеонору такая перспектива не прельщала, однако долг свой она исполнит. Это последнее, о чем попросил ее Эдмунд, и она сделает все как нужно.
        Элеонора со вздохом покинула музыкальный салон и поднялась наверх, в свою комнату. Лакей носил в дом чемоданы, а две горничные суетились, раскладывая вещи по местам. Элеонора отошла, чтобы не мешать, встала у окна и посмотрела вниз.
        Уже стемнело, и фонарщик ходил по улице, зажигая фонари. Кроме него, кругом не было ни души. Вот загорелась лампа ближайшего фонаря, и свет выхватил из сумерек фигуру, замершую под деревом напротив дома Элеоноры. Это был мужчина, он стоял неподвижно и глядел прямо в ее окно.
        Ахнув от неожиданности, Элеонора отпрянула в сторону, чтобы он не смог ее видеть, сердце заколотилось быстро-быстро. Однако вскоре она пришла в себя и снова приблизилась к окну. Черный силуэт исчез.
        Пристально вглядываясь в темноту, Элеонора окинула взглядом улицу, но никого не заметила. Этот человек следит за ее домом? Или по случайности взглянул на окно в тот момент, когда она его увидела? Элеоноре хотелось бы верить во вторую версию, но что-то в позе мужчины, в его неподвижности и сосредоточенности наводило на мысль, что он стоял там уже давно. К тому же ушел, как только его заметили. А это само по себе указывает на недобрые намерения.
        Элеонора нахмурилась. Нервной барышней она никогда не была. Однако невольно вспомнила странный случай за неделю до отъезда из Неаполя. Ей показалось, что в доме в ее отсутствие кто-то побывал - вещи как будто сдвинуты, замок на одном из окон перестал работать. Но ничего не пропало. Тогда Элеонора не обратила на это внимания, теперь же задумалась. Зачем кому-то за ней следить?
        По спине пробежала дрожь. Бояться нечего, сказала она себе. Но вопреки доводам рассудка очень боялась.
        Следующий день Элеонора посвятила домашним делам. Велела Бартвеллу проверить замки на окнах и дверях и распорядилась, чтобы на ночь все запирали. Покончив с предосторожностями, Элеонора постаралась забыть о незнакомце. Вместо этого она занялась миллионом дел, накопившихся за время плавания, а также домашними мелочами, необходимыми, чтобы вновь наладить хозяйство. Потом Элеонора села писать записку подруге Джулиане, в которой сообщала, что вернулась.
        С Джулианой они дружили уже больше десяти лет, с тех пор как познакомились в школе. Мать Элеоноры умерла, и они с отцом всегда были очень близки. Но едва ей исполнилось четырнадцать, он женился снова, и мачеха, приревновав к падчерице, убедила мужа, что Элеонору необходимо отдать в академию для юных леди. Только там из нее сделают благовоспитанную барышню, которую замуж возьмут в два счета. С милой улыбкой, от которой на щеках играли ямочки, мачеха объясняла, что с таким строптивым нравом девочка обречена на несчастную одинокую жизнь и ее необходимо перевоспитать. Элеонору отправили на корабле в Англию, и она стала одинокой девочкой в чужой стране.
        В школе Элеонора была изгоем, с ней не общались из-за американского акцента, странных привычек, а главное - отсутствия английских родственников. Но одинокие дни закончились, когда появилась Джулиана. Ее тоже презирали другие девочки. Происхождение у нее было безупречное, однако отец Джулианы умер, когда она была маленькой, оставив их с матерью без средств к существованию. С тех пор они жили на то, что родственники давали из милости, а Джулиану отправили в школу только для того, чтобы приглядывала за младшей кузиной Серафиной.
        Элеонора и Джулиана быстро поняли, что у них много общего - независимость, граничившая с бунтарством, чуткое сердце и живое чувство юмора. Девочки стали неразлучны и спустя годы после окончания школы продолжали дружить, несмотря на долгие расставания. Иногда Джулиана гостила у Элеоноры. Та с радостью приняла бы подругу в свой дом, однако Джулиана была слишком горда. Несколько лет она зарабатывала себе на жизнь, служа компаньонкой. А вскоре после отъезда Элеоноры и Эдмунда в Италию Джулиана вышла замуж за лорда Барра. Элеонора видела его, и хотя не была с ним знакома, по первому впечатлению лорд Барр ей понравился. Теперь она с нетерпением ждала встречи с ними обоими.
        Закончив записку и отправив ее со слугой, Элеонора принялась разбирать накопившуюся почту. Через некоторое время один из лакеев принес ей сложенный квадратиком лист бумаги с восковой печатью, украшенной каким-то гербом. По словам лакея, его только что доставил слуга в ливрее.
        Элеонора удивленно вскинула брови. Ее друзья и знакомые были не настолько чопорны - и не настолько богаты, - чтобы отправлять письма с одетыми по всей форме лакеями. К тому же кто мог узнать, что она снова в Лондоне? Джулиане было известно, что рано или поздно Элеонора вернется, но точной даты она не знала. Записка же до нее еще не дошла.
        Элеонора взяла конверт с серебряного подноса и сломала печать. Ее взгляд тут же скользнул вниз, к небрежной размашистой подписи, которую Элеонора разобрала не без труда. Энтони, лорд Нил.
        Ошеломленная, Элеонора опустила руку. Она вдруг вспыхнула, сердце забилось чаще. Собственная реакция ее раздосадовала, и Элеонора поморщилась. Разве можно терять самообладание от одного имени на бумаге? С ней и раньше общались грубо или свысока, к английской аристократии Элеонора привыкла еще со школьных лет и научилась не обращать внимания на снобов. Кроме того, причина неприязни этого человека в том, что она нарушает его интересы. Ведь он дядя Эдмунда, брат леди Скарбро, и, по подозрениям Элеоноры, пользовался щедростью племянника, чтобы самому не пришлось снабжать деньгами сестру и сэкономленные суммы тратить в свое удовольствие. Или еще хуже - вдруг он тоже жил на деньги Эдмунда и собирался подкупить ее за его счет? Неудивительно, что лорда Нила так расстроила новость о браке Эдмунда и Элеоноры.
        Когда год назад он явился к ней, требуя, чтобы она не выходила замуж за его племянника, Элеонора была разочарована. До того момента она надеялась, что хотя бы лорд Нил ее примет. Эдмунд боготворил дядю и уверял Элеонору, что она ему понравится. Но, увидев лорда Нила на пороге, Элеонора избавилась от всех иллюзий.
        К ее удивлению, дядя Эдмунда оказался не пожилым джентльменом, каким она его представляла, а высоким, хорошо сложенным мужчиной всего на несколько лет старше ее. Видимо, у леди Скарбро с братом большая разница в возрасте. Красавцем лорда Нила назвать было трудно - подбородок слишком квадратный, черты лица слишком резкие. Но была в нем какая-то сила, помимо воли притягивавшая взгляд. Прямые темные брови придавали лорду Нилу решительный вид, холодные серые глаза обрамляли густые черные ресницы.
        При других обстоятельствах Элеонора нашла бы лицо гостя приятным, более того, она неожиданно почувствовала к нему сильное влечение. Это непривычное и неожиданное ощущение заставило ее растеряться и почувствовать себя застенчивой девчонкой. Но, увидев на этом привлекательном лице выражение вежливой холодности, Элеонора поняла, что перед ней враг. Такое выражение она прекрасно знала - ледяное высокомерие английского аристократа, убежденного в собственном превосходстве над всеми и каждым. Элеонора поняла - такой человек не одобрит брак племянника с американкой, родословная которой не прослеживается вплоть до норманнских завоевателей, а уж когда он поймет, что с привычкой Эдмунда, не считая, раздавать деньги родственникам, покончено…
        Конечно же Элеонора оказалась права. Лорд Нил напрямик заявил ей, что она должна отказаться от Эдмунда, и Элеонора с радостью сообщила, что он опоздал, так как они уже поженились накануне по особому разрешению. За этим объявлением последовала резкая перепалка, в ходе которой лорд Нил обозвал ее ненасытной гарпией. К моменту его ухода Элеонору трясло от ярости и глубокой, сильнейшей неприязни к лорду Нилу.
        Похоже, за год эти чувства не ослабели. Одно воспоминание об их встрече приводило Элеонору в состояние нервного раздражения. Сделав успокаивающий вдох, Элеонора начала читать. Записка была короткой и безапелляционной - краткое требование принять его, дабы обсудить деловые вопросы.
        Уголки губ Элеоноры растянулись в полуулыбке. Понятно, что за «деловые вопросы» он собрался обсуждать. Эдмунд любил мать, но прекрасно понимал, насколько она расточительна, поэтому хотел быть уверенным, что сестра его получит достаточное состояние, чтобы стать независимой. Элеоноре в этом смысле Эдмунд доверял намного больше, чем матери, поэтому поручил деньги Саманты ей.
        Несомненно, узнав об условиях завещания, леди Гонория подняла шум, а лорд Нил решил встретиться с Элеонорой. Она взяла лист хорошей веленевой бумаги и быстро набросала записку такой же длины, как послание лорда Нила, сообщая, что на данный момент никого не принимает. Эта выходка несколько приободрила Элеонору. Она подписалась, запечатала письмо и вручила его одному из лакеев, чтобы доставил лорду Нилу. Элеонора откинулась на спинку кресла, представила себе лицо адресата, когда тот прочтет ответ, и на губах ее заиграла улыбка.
        Еще больше ее настроение улучшилось, когда через час пришло письмо от Джулианы, выражавшей радость по поводу возвращения Элеоноры и приглашавшей ее на ужин сегодня вечером. Джулиана заверила, что трапеза будет тихая и семейная, никаких легкомысленных забав, неуместных для вдовы в трауре.
        Элеонора тут же написала положительный ответ. Даже будь она до сих пор в полном трауре, все равно бы посетила Джулиану. Но после полугода в черных одеждах Элеонора перешла на облегченный траур. Некоторые настаивают, что полный траур следует соблюдать на протяжении года, однако ни Элеонора, ни Эдмунд не придавали значения условностям. Любовь и уважение, а также горе после потери близкого человека нельзя определить по одежде и измерить временем, на протяжении которого эта одежда носится.
        Вечером, вскоре после чая, в комнату вошел дворецкий Элеоноры и сообщил:
        - К вам джентльмен, мисс.
        Элеонора удивленно вскинула брови:
        - Кто бы это мог быть?
        - Дядя мастера Эдмунда, мисс.
        Презрительное выражение лица Бартвелла лучше всяких слов выражало его мнение о госте, к тому же он прибавил:
        - Я его оставил в холле. Сказал, мне еще надо узнать, будете ли вы с ним разговаривать.
        Элеонора сдержала улыбку. Она могла себе представить, как заносчивый лорд Нил воспринял подобное оскорбление. Вряд ли кто-то другой заставлял его дожидаться в холле и вдобавок давал понять, что его, возможно, и вовсе не примут.
        Конечно, невежливость для лорда Нила не в новинку. Он и сам отлично продемонстрировал это качество, явившись к ней, несмотря на только что отправленное письмо, где ясно говорилось - хозяйка никого не принимает. Очевидно, к отказам лорд Нил не привык.
        - Пожалуйста, напомните лорду Нилу, что я не принимаю, о чем я ему уже писала, - сухо велела Элеонора.
        Уголки рта Бартвелла дрогнули, будто он сдерживал смешок.
        - Рискну предположить, лорд Нил будет недоволен.
        - Согласна, - усмехнулась Элеонора. - Но если он поведет себя некорректно, разрешаю выставить его из дома силой.
        Бартвелл сразу просиял, явно надеясь, что гость примется возмущаться. Иногда Бартвеллу казалась скучноватой его нынешняя жизнь.
        Когда дворецкий удалился, Элеонора прислушалась к звукам спора, однако в холле было тихо, и она решила, что его светлость решил покинуть дом мирно. Элеонора пожалела, что не видела его лица. Был соблазн выйти к лорду Нилу, чтобы заявить ему прямо о своем нежелании с ним разговаривать. Однако подобный поступок противоречил бы смыслу высказывания.
        После этого инцидента Элеонора не могла ни на чем сосредоточиться. Все вспоминала лорда Нила и поразительную дерзость, с которой тот явился в ее дом, и думала, не попытается ли он снова нанести ей визит и будет ли присутствовать при ее встрече с леди Гонорией. Наконец Элеонора забросила дела и поднялась наверх, чтобы одеться к ужину с Джулианой и ее мужем.
        Немного подумав, Элеонора выбрала полутраурное белое платье со скромным черным шлейфом. Горничная причесала ее просто, перехватив темные кудри черной бархатной лентой, а единственным украшением служила брошь из черного камня, которую Эдмунд подарил ей еще давно. Брошь была выполнена в итальянском стиле pietra dura, флорентийской мозаики. Прямо в камне были выложены белые и розовые цветы. Хотя эту брошь трудно было назвать траурной, поскольку в ней были цветные элементы, Элеонора носила ее именно в этом качестве, ведь брошь была подарком Эдмунда. После его смерти Элеонора вспоминала, как Эдмунд вложил брошь в ее руку и торжественно попросил носить ее ради него. Тогда серьезность Эдмунда удивила Элеонору, но сам жест показался ей милым и трогательным. Впоследствии Элеонора гадала, возможно ли, что Эдмунд предчувствовал свою гибель… или еще страшнее - знал о ней, поскольку сознательно решил покончить с собой.
        Но Элеонора запретила себе думать об этом. Пусть ничто не омрачает счастливый вечер встречи с подругой после годовой разлуки.
        Элеонора быстро приколола брошь на платье и взглянула на свое отражение. Она была женщина статная, совсем не похожая на пухленький, румяный, белокурый идеал английской красоты. Да, у Элеоноры красивые глаза и белая кожа, однако черты лица крупноваты, рот слишком широкий, подбородок слишком выдающийся. Но сегодня Элеоноре казалось, что выглядит она очень неплохо. Платья скромных фасонов и простые прически всегда ей шли, а перспектива приятного вечера заставила ее щеки разрумяниться, а глаза засветиться. В последнее время подобное с ней бывало редко.
        Элеонора взяла с туалетного столика веер, и горничная набросила ей на плечи легкий вечерний плащ. Элеонора спустилась к карете, ожидавшей на улице. Кучер приподнял шляпу в приветствии, а Бартвелл помог ей сесть - эту обязанность он больше никому не доверял.
        Карета отъехала от дома, и Элеонора откинулась на мягкое кожаное сиденье. Они остановились на углу, потом свернули на перекресток, и вдруг, не успел экипаж сдвинуться с места, как дверца распахнулась и внутрь запрыгнул мужчина.
        Глава 3
        У Элеоноры перехватило дыхание, сердце бешено застучало, каждый нерв затрепетал. Она тут же вспомнила о пистолете, который прятала за сиденьем, но потом узнала мужчину, ворвавшегося в ее карету столь бесцеремонным образом. Это был лорд Нил.
        Элеонора видела его всего один раз, но такого человека забыть трудно. Элеонора вздохнула с облегчением. Лорда Нила она не выносила, зато могла не опасаться, что он ограбит ее или причинит вред. Недавний страх обернулся таким же сильным гневом. До чего же несносный мужчина, подумала Элеонора. Решил напугать ее и таким образом добиться преимущества.
        Ну что ж, сейчас лорд Нил увидит, что Элеонору Таунсенд Скарбро голыми руками не возьмешь. Подавив гнев, она придала лицу спокойное, безмятежное выражение и выжидательно взирала на него, пока колотящееся в груди сердце не успокоилось.
        - Лорд Нил, - холодно произнесла она, - могу я узнать, чем обязана столь неожиданному визиту?
        Губы его дрогнули - ее реакция то ли позабавила его, то ли раздосадовала. Элеонора посмотрела на его рот и отметила, что нижняя губа у лорда Нила полная и чувственная, а верхняя очень четко очерчена. Красивый рот. Но, шокированная направлением собственных мыслей, Элеонора подняла взгляд и заглянула в его холодные серые глаза. В нем есть своего рода неслащавая красота - эти сурово выдающиеся скулы, упрямая челюсть. Весь прошедший год Элеонора повторяла себе, что лорд Нил совсем не так красив, как она воображает. Но теперь убедилась - наоборот, он еще привлекательнее, чем она помнила.
        - Похоже, застать вас врасплох невозможно? - спросил лорд Нил.
        - Значит, вот чего вы хотели добиться? - ответила Элеонора. - Поселить во впечатлительном девичьем сердечке страх? В этом цель вашего, мягко говоря, неожиданного вторжения?
        - Нет, - с раздражением в голосе возразил лорд Нил. - Я запрыгнул в вашу карету, потому что вы отказались меня принять, когда я написал, что мне необходимо нанести вам визит.
        - Однако это не помешало вам явиться в мой дом, - дерзко заметила Элеонора.
        - Да, - признал лорд Нил без малейших признаков смущения. - Однако вы и тогда меня не впустили. - Лорд Нил пожал плечами. - Пришлось искать другой способ.
        - По-вашему, я не имею права выбирать, с кем и когда мне видеться? - спросила Элеонора.
        Черные ресницы сомкнулись, когда лицо лорда Нила исказила сердитая гримаса.
        - Разумеется, имеете. Так же как и я имею право искать встречи с вами.
        - Врываясь в мою карету?
        - Ну, это громко сказано, - проговорил лорд Нил, и веселая искорка смягчила выражение его лица.
        - А как бы вы назвали свой поступок?
        Лорд Нил слегка улыбнулся:
        - Я просто пытаюсь привлечь ваше внимание.
        Элеонора не улыбнулась в ответ. Мало того что лорд Нил навязал ей собственное общество, теперь он пытается своим обаянием заставить ее сменить гнев на милость. Элеонора решительно скрестила руки на груди и напустила на себя самый непроницаемый вид:
        - Хорошо. Вам удалось привлечь мое внимание. Можете изложить свое дело. Предполагаю, вы снова выступаете от имени сестры.
        Элеонора не рассказала мужу о первом визите лорда Нила. Эдмунда только расстроило бы поведение дяди. В конце концов, она выходила за него как раз для того, чтобы оградить от подобных житейских огорчений. К тому же Эдмунд был привязан к дяде. Как-то даже назвал его «славным малым». Эдмунд уверял, что дядя никогда не поднимает шума из-за пустяков и не сует нос в чужие дела, а если попал в беду, можно смело обращаться к Энтони. Дядя всегда знает, как поступить, и матери докладывать не станет. Поэтому, не желая огорчать мужа, Элеонора умолчала о собственном впечатлении от лорда Нила. Элеонора подозревала, что он является либо послушной марионеткой, либо союзником леди Гонории, а может, и вовсе злоупотребляет щедростью Эдмунда вместе с ней.
        С лица лорда Нила исчезли всякие следы веселости.
        - Леди Скарбро очень горюет по сыну.
        Элеонора молча ждала продолжения. Горе - нормальная реакция любой матери на смерть сына, однако в данном случае Элеонора цинично подозревала, что больше всего леди Гонория переживает из-за утраты денег.
        Лорд Нил помолчал, будто выбирая слова, и наконец прибавил:
        - Эдмунд с детства был болезненным, однако случившееся было для нас как гром среди ясного неба.
        - Для меня тоже, - кивнула Элеонора, недоумевая - неужели нужно было запрыгивать к ней в карету, чтобы говорить очевидные вещи?
        - Насколько помню, Эдмунд ни разу под парусом не ходил, - продолжил лорд Нил, пристально глядя в глаза Элеоноре.
        - Увлекся в Италии, - пояснила она. - Я и сама удивилась. Наверное, дело в теплом климате… Там он себя чувствовал гораздо лучше.
        - Значит, ему стало лучше? - уточнил лорд Нил.
        - Да, намного. - Элеонора не стала добавлять, что рассчитывала как раз на такой эффект, и рассказывать, почему настояла на отъезде в Италию, несмотря на возражения леди Гонории. - Там он кашлял реже, цвет лица улучшился. Сэр Эдмунд стал активнее. У него появились друзья, он часто проводил время с ними. Кстати, это они увлекли его парусным спортом.
        - А вы с ним не ходили?
        Элеонора покачала головой, недоумевая, зачем лорд Нил задает все эти вопросы.
        - Обычно он был со своим другом Дарио Параделлой, - пожала плечами Элеонора. - И с другими тоже.
        - А когда Эдмунд погиб, этот Параделла тоже был с ним?
        - Нет. Эдмунд был один. - Элеонора нахмурилась. - А для чего вы спрашиваете? Что вы хотите узнать?
        - Имя человека, который может подтвердить вашу историю, - без обиняков ответил лорд Нил.
        Элеонора уставилась на него:
        - Подтвердить мою… - Она запнулась, наконец поняв, в чем дело. - Мою историю? - прошипела она. - Вы смеете предполагать, будто я… все выдумала?
        - Значит, не выдумали?
        Лорд Нил невозмутимо наблюдал за ее реакцией.
        - Разумеется, нет! Зачем мне выдумывать такое…
        И тут Элеонору обожгло огненной яростью. Глаза ее вспыхнули.
        - Вы обвиняете меня в убийстве Эдмунда?
        Лорд Нил не стал возражать и продолжал бесстрастно ее разглядывать.
        - Да как вы можете?! - От гнева Элеонора едва могла говорить. - Вы не человек! Вы чудовище! Вы…
        Она не могла придумать достаточно сильного оскорбления.
        - Вижу, вы не пытаетесь отрицать обвинение, - хладнокровно заметил лорд Нил.
        - Я не обязана перед вами объясняться! - выпалила Элеонора. - Не обязана ничего доказывать! Я не виновата, что вам в голову приходят такие низкие мысли. Эдмунд умер именно так, как я описала в письме его матери. У итальянских властей никаких подозрений относительно его гибели не возникло.
        - Возможно, их заставила утратить бдительность ваша красота, - пробормотал лорд Нил. - Или деньги…
        Взбешенная, Элеонора со всей силы замахнулась, но не для того, чтобы дать ему пощечину, как подобает леди, а сжав руку в кулак для полноценного удара. Однако лорд Нил оказался быстрее и успел ухватить ее за запястье. Его пальцы железной хваткой стиснули руку, и вырваться Элеонора не могла. Она злобно смотрела на лорда Нила, тот отвечал ей твердым, пристальным взглядом. Казалось, сам воздух между ними подрагивает от напряжения.
        Оба так и застыли в этом положении. Лорд Нил внимательно смотрел ей в глаза, на секунду опустил взгляд на губы, и в какой-то момент в голове у Элеоноры промелькнула нелепая мысль, что он вот-вот ее поцелует.
        Тут лорд Нил резко отпустил ее и откинулся на спинку сиденья. Рука Элеоноры бессильно упала на колени.
        - Убирайтесь из моей кареты! Немедленно!
        - Успокойтесь и выслушайте меня.
        - Успокоиться?! Вы врываетесь в мою карету, обвиняете меня в убийстве мужа, а теперь говорите, чтобы я успокоилась?! - воскликнула Элеонора.
        - На самом деле я ни в чем вас не обвинял.
        - Вы обвинили меня во лжи - якобы я скрыла истинную причину смерти мужа! - возразила Элеонора. - И намекнули, будто я… я…
        - Будто вы избавились от надоевшего супруга? - закончил за Элеонору Энтони, продолжая наблюдать за ней.
        Она была бледна, не считая ярких пятен гневного румянца на щеках. Огромные глаза в полумраке кареты сияли, будто два темно-синих огонька. До чего же хороша, подумал Энтони. Только с последней их встречи похудела - сильно похудела. Скулы теперь выдаются еще отчетливее, а рука и вовсе тонкая как прутик.
        Энтони подавил невольно зародившееся сочувствие. Если сестра права, эта очаровательная леди безжалостно прикончила его племянника.
        Энтони неумолимо продолжил:
        - Вы вышли замуж за больного мужчину, умирающего от чахотки. А потом вы переехали в Неаполь, и ему вдруг стало лучше. И тут вы поняли, что просчитались. Возможно, теперь ваш супруг проживет еще лет пять, а может, и дольше. Придется терпеть его все это время. А может, вы приглядели другого жениха и муж стал для вас препятствием. Какова бы ни была причина, вы решили ускорить его смерть. Сначала убили его, а потом сочинили историю о несчастном случае в море, которую и поведали его безутешной матери. А на случай, если у кого-то возникнут подозрения, вы сожгли его тело, дабы не оставлять улик.
        Энтони не сводил с нее глаз, высматривая доказательства вины.
        Элеонора безвольно уронила и вторую руку на колени. В глазах ее не было ничего, кроме отвращения.
        - У вас с леди Гонорией богатое воображение. И чего же вы теперь от меня ждете? Чтобы расплакалась и чистосердечно во всем призналась? - Элеонора презрительно поджала губы. - Тогда вы еще глупее, чем я думала.
        Лорд Нил напрягся. Она до сих пор не попыталась опровергнуть его обвинения.
        - Почему? Оттого, что рассчитываю на искренность?
        - Вы рассчитываете совсем на другое. Вы настолько не хотите терять его деньги, что готовы сочинить любую небылицу, лишь бы избавиться от меня.
        - Деньги Эдмунда меня не волнуют, - резко возразил лорд Нил. - Но если его убили, я лично прослежу за тем, чтобы виновные были наказаны. Можете не сомневаться.
        Взгляд лорда Нила был тверд и суров. Элеонора точно так же смотрела на него в ответ. Ее неприязнь к этому человеку была так сильна, будто внутри бушевал пожар, который едва удавалось сдерживать. Руки в перчатках сжались в кулаки. Элеонора попыталась сохранить обычное самообладание.
        Она и сама не понимала, почему обвинения лорда Нила так ее взбесили. Элеонора и раньше знала, что они с матерью Эдмунда ее ненавидят. Ничего удивительного, что леди Скарбро и ее брат готовы на все и даже объявили ее убийцей. Но слова лорда Нила вонзились в грудь, будто нож.
        - Как благородно, - язвительно прокомментировала Элеонора. - Особенно учитывая, что вам не придется исполнять свою клятву, ведь Эдмунда никто не убивал. Однако, без сомнения, ваши друзья из клуба будут впечатлены. Не говоря уже о том, что вы очерните мою репутацию, - еще одно приятное обстоятельство. Все начнут повторять ужасные слухи, несмотря на отсутствие других доказательств, кроме бредовых фантазий жадных до денег родственников.
        От ее ядовитых слов ноздри у лорда Нила затрепетали, и он уже открыл было рот, чтобы заспорить. Однако в этот момент неожиданно для обоих карета остановилась. Элеонора выглянула в окошко и увидела, что они стоят напротив элегантного городского особняка из бледно-желтого камня. Кучер спрыгнул с козел и распахнул дверцу.
        - Дом лорда Барра, миледи, - произнес он. Потом заметил сидящего в карете лорда Энтони и уставился на него круглыми глазами. - Миледи! Откуда… кто…
        - Как видите, по пути ко мне присоединился лорд Нил, - с подчеркнутой иронией пояснила Элеонора. Она встала и покинула карету со словами: - Не могли бы вы отвезти его домой, пока я ужинаю с лордом и леди Барр?
        - Не стоит беспокоиться, - ответил Энтони, легко спрыгнув на землю рядом с Элеонорой. - Я составлю компанию леди Скарбро. - Он предложил ей руку, и когда Элеонора потрясенно замерла, сам положил ее руку на свой локоть. - Пойдемте, миледи, нехорошо заставлять хозяев ждать.
        - Что вы делаете? - прошипела Элеонора, тщетно пытаясь вырвать руку. - Вы не можете идти со мной.
        - Отчего же? - с возмутительным хладнокровием спросил лорд Нил. - Видите ли, я не намерен вас отпускать, пока не получу удовлетворительного ответа на свой вопрос.
        - Вопрос? Скажите лучше - обвинение! Я не собираюсь с вами разговаривать ни сейчас, ни в любое другое время. Вы и сами прекрасно знаете, что в ваших наветах ни слова правды, и я не намерена вам потакать, защищаясь и оправдываясь.
        Поднимаясь по ступеням крыльца, лорд Нил только пожал плечами:
        - В таком случае, боюсь, вам придется еще потерпеть мое общество.
        Лакей в ливрее открыл перед ними дверь и поклонился:
        - Леди Скарбро.
        - И лорд Нил, - и глазом не моргнув, прибавил Энтони и отдал лакею шляпу.
        Элеонора от подобной наглости лишилась дара речи и молча вручила лакею свой плащ. Положение складывалось необычное, и как поступить, она не знала. Если сказать лакею, что лорда Нила никто не звал, и распорядиться, чтобы его не впускали, бедный слуга окажется между двух огней. Это слуги Элеоноры готовы по ее приказу выставить за порог кого угодно, хоть аристократа, хоть простолюдина, а обычный лондонский слуга побоится идти против пэра. Кроме того, звучать это будет так глупо, что и выговорить стыдно.
        Когда слуга провожал их внутрь, лорд Нил вновь предложил Элеоноре руку, однако та сцепила пальцы замком.
        - Вы в своем уме? - прошептала Элеонора, пока они шагали за слугой. - Вас не приглашали. Нельзя вот так вламываться в чужой дом.
        Лорд Нил поднял брови:
        - Почему нет? Возможно, хозяева решат, что с вашей стороны было невежливо не предупредить о втором госте, но…
        - Невежливо? В жизни не встречала человека невежливее вас. С радостью поведаю лорду и леди Барр, как вы заскочили ко мне в карету.
        - Неужели? - Взгляд лорда Нила был насмешливым. - Желаете объяснить им всю ситуацию?
        Раздосадованная, Элеонора крепко сжала челюсти. Разумеется, лорд Нил прав. Нельзя втягивать Джулиану и ее мужа в этот скандал. Конечно, обвинения лорда Нила абсурдны, и Джулиана ни за что ему не поверит, однако нельзя ставить подругу в такое неприятное положение. И хотя Элеоноре приходилось встречаться с лордом Барром, знала она его плохо и не могла предвидеть, как он отреагирует. А вдруг, подобно истинному аристократу, лорд Барр встанет на сторону лорда Нила? Не хватало еще внести раздор в молодую семью.
        - Сами прекрасно знаете, что нет, - тихо, но выразительно произнесла Элеонора. - Вы бесчувственный…
        Элеонора умолкла, когда лакей остановился в открытых дверях и объявил их имена. Потом шагнул в сторону, давая дорогу Элеоноре и ее спутнику. Джулиана устроилась на голубом бархатном диване у противоположной стены, рядом с ней сидел высокий темноволосый мужчина. Заслышав слова лакея, Джулиана вскочила с дивана и поспешила к ним. Ее муж Николас не спеша последовал за супругой.
        - Элеонора! - Джулиана обняла более высокую подругу. - Как же я рада тебя видеть! Наконец-то!
        - Джулиана! - Вызванное общением с лордом Нилом раздражение испарилось от радости при встрече с любимой подругой, и Элеонора обняла ее в ответ. - Я так соскучилась!
        Наконец Элеонора отпустила Джулиану и отошла на шаг, чтобы лучше рассмотреть ее.
        - Выглядишь чудесно!
        И это была правда. Джулиана всегда была хорошенькой, а теперь прямо-таки светилась от счастья, и именно оно, а не дорогое платье или модная прическа, делало ее по-настоящему красивой. Большие серые глаза лучились мягким светом, на белой коже проступил нежно-розовый румянец. Элеонора заметила, что лицо подруги округлилось и стало мягче, а окинув взглядом ранее худенькую фигуру Джулианы, сразу увидела характерные округлости.
        - Джулиана! - ахнула Элеонора и вопросительно посмотрела на подругу.
        Та со счастливым смехом кивнула:
        - Да.
        - Почему же ты мне не написала? - просияв, воскликнула Элеонора и вновь заключила подругу в объятия.
        - Я хотела, но потом ты написала мне, что скоро вернешься, вот я и решила сделать сюрприз.
        - И тебе это удалось.
        С лица Джулианы не сходила улыбка, однако она бросила на лорда Нила чуть вопросительный взгляд и замерла, ожидая, пока Элеонора представит спутника.
        - Ах, прошу прощения. Это лорд Нил, - вежливо, но сдержанно произнесла Элеонора и повернулась к нему. - Дядя сэра Эдмунда. Он был так любезен, что предложил меня сопровождать. Надеюсь, ты не возражаешь.
        - Конечно же нет, - быстро ответила Джулиана и улыбнулась Энтони: - Добро пожаловать, милорд. Для Элеоноры в ее горе очень важна помощь и поддержка.
        - Нил, - произнес муж Джулианы и кивнул Энтони.
        - Лорд Барр. Рад встрече.
        - Выходит, вы знакомы? - просияла Джулиана.
        - Несколько раз встречались в клубе «Уайт», - ответил Николас Барр. - К сожалению, оба мы не являемся постоянными членами клуба.
        - Верно. Лично я предпочитаю комфорт собственного дома, - с улыбкой подтвердил Энтони.
        Теперь лорд Нил кажется дружелюбным и приятным человеком, мрачно подумала Элеонора. Это притворство ее ужасно злило. Однако ничего поделать было нельзя, и она только вежливо ответила на приветствие лорда Барра.
        Хозяева и гости сели и, пока не накрыли на стол, болтали о разных пустяках. Лорд Нил, хотя манеры его были безупречны, говорил мало, в основном отвечал на чужие реплики. На протяжении всей беседы Элеонора чувствовала на себе его пронзительный взгляд. Она знала, что он следит за ней, выискивает прорехи в ее броне, ждет слова или действия, которые можно будет использовать против нее. Элеонора с досадой заметила, что следит за тем, что говорит, подбирает слова, чтобы фразу нельзя было истолковать ошибочно, а также старается не улыбаться и не смеяться, ведь это, несомненно, послужило бы доказательством, что Эдмунда она не любила.
        Лопни его глаза, подумала Элеонора, применив любимое выражение отца. Ее никогда не волновало, что о ней подумают, и сейчас тревожиться из-за этого ни к чему. Элеонора не допустит, чтобы какой-то высокомерный британский лорд выводил ее из себя. Элеонора повернулась к нему, вскинула подбородок и окинула лорда Нила долгим холодным взглядом. И хотя на лице его не дрогнул ни один мускул, Элеонора уловила едва заметную перемену и поняла, что лорд Нил заметил ее вызов и принял его к сведению.
        После этого Элеонора старалась сохранять вежливое равнодушие, не обращать внимание на навязчивого лорда и наслаждаться обществом лучшей подруги. Несмотря ни на что, вечер прошел легко и непринужденно. Элеонора и Джулиана никогда не испытывали недостатка в темах для разговора, а за время разлуки накопилась тьма новостей. Джулиана и Николас рассказали обо всех скандалах и сплетнях в высшем свете, политических новостях, а также новых постановках в театре и опере. Лорд Нил по большей части молчал, однако время от времени вставлял свои замечания, поддерживая легкий и веселый тон беседы. Оказалось, он осведомлен во многих областях, а его мнения, зачастую окрашенные сарказмом, были разумны и конкретны. Элеонора вынуждена была признать, что в других обстоятельствах сочла бы общество лорда Нила приятным и интересным. Несколько раз Элеоноре даже пришлось напоминать себе, для чего он здесь.
        Разумеется, мрачно думала она, лорд Нил не даст ей об этом забыть. Она понимала, что цель его внимательных взглядов - напомнить о своих намерениях, а всякий раз, когда лорд Нил к ней обращался, в его голосе звучала легкая ирония. В конце вечера придется снова остаться с ним наедине, и тогда лорд Нил будет настаивать на ответе. Без сомнения, он надеется запугать Элеонору своими угрозами. Но скоро поймет, что не на такую напал.
        После ужина мужчины по традиции удалились в библиотеку лорда Барра, оставив Элеонору и Джулиану поболтать наедине - к величайшему удовольствию обеих.
        - Я так за тебя рада, - сказала Элеонора, глядя на округлившийся животик Джулианы. - Когда у тебя срок?
        Джулиана широко улыбнулась:
        - Через три месяца. Я хотела переехать в корнуоллское поместье - Николас там жил, пока его родители не умерли. Но он настоял, что нужно остаться в Лондоне, потому что здесь обо мне позаботятся лучшие врачи. - Улыбка Джулианы стала нежной. - Зря он так обо мне беспокоится. Я прекрасно себя чувствую.
        - Он правильно делает, - возразила Элеонора. - Твой муж молодец, так хорошо о тебе заботится…
        С Николасом Барром Элеонора познакомилась год назад, перед самым отъездом в Неаполь. Он предложил Джулиане стать его женой, и хотя та уверяла, что лорд Барр сделал это по доброте и отчасти в память о детской дружбе, Элеонора подозревала, что на самом деле причина - любовь. Возможно, лорд Барр скрывал свои чувства от Джулианы и даже от самого себя, но Элеонора сразу все поняла, когда увидела, как он смотрит на невесту. А сегодня она лишний раз убедилась, что права.
        Ясно было, что Джулиана и Николас обожают друг друга. Как раз о таком браке мечтают юные девушки, о такой любви слагают стихи поэты. Наблюдая за ними за ужином, видя их нежные взгляды, ласковые жесты и прикосновения, Элеонора вдруг отчего-то загрустила. Она такой любви не знала и, глядя правде в глаза, понимала, что, скорее всего, и не узнает. К сэру Эдмунду она относилась как к другу, восхищалась его талантом, заботилась о нем, однако в ее чувствах не было той любви, той глубины, что в отношениях Джулианы и Николаса.
        Вообще-то Элеонора к подобным чувствам и не стремилась. Она была слишком практична и уравновешенна для таких бурных эмоций, к тому же собственная жизнь Элеоноре нравилась. Но в такие моменты она невольно вздыхала украдкой и пыталась представить, каково это - любить так, как Джулиана и Николас.
        Джулиана радостно рассмеялась.
        - Да, - признала она. - Это верно. Я его тоже очень люблю. Ах, Элеонора, иногда так и хочется себя ущипнуть - моя жизнь на волшебный сон похожа! Поверить трудно, что всего полгода назад я работала на эту невыносимую миссис Тралл, а о таком счастье и мечтать не смела.
        - Меньшего ты и не заслуживаешь, - заверила подругу Элеонора.
        - Тебе не кажется, что хватит обо мне? - Джулиана наклонилась к Элеоноре и заговорщицки прошептала: - Рассказывай, что там у вас с лордом Нилом.
        Элеонора посмотрела на подругу. Она привыкла рассказывать Джулиане все и сейчас с радостью выложила бы всю историю. Но теперь, когда оказалось, что Джулиана беременна, тем более нельзя нагружать ее собственными проблемами.
        - Нечего рассказывать, - пожала плечами Элеонора. - На самом деле я его не просила меня сопровождать. Можно сказать, он сам напросился. А я просто не хотела устраивать сцену. Прости, что навязала незваного гостя.
        - Все в порядке, извиняться не за что. Если честно, я рада, что тебя было кому проводить. В Лондоне нынче небезопасно. Может, он просто беспокоился за тебя? - предположила Джулиана. - Он был так внимателен.
        - О да, лорд Нил очень внимательный - как орел, который не сводит глаз с зайца.
        Джулиана вскинула брови:
        - О чем ты? Что-то не так?
        Элеонора подавила желание разоткровенничаться и ответила:
        - Нет. Просто не люблю иметь с ним дело. Он так нелюбезен. С самого начала считал, что я не пара Эдмунду.
        - И очень глупо. Наверное, теперь он понял, что ошибался. Вот и предложил сопровождать тебя, чтобы загладить вину.
        - Все может быть, - уклончиво ответила Элеонора, уставившись на собственные руки. Проницательного взгляда Джулианы она не заметила.
        - Красивый мужчина, - через некоторое время прибавила та.
        - Думаешь? - Элеонора состроила гримасу. - Я что-то не заметила.
        Джулиана рассмеялась:
        - Даже не надейся, что я тебе поверю.
        - Да, он… по-своему красив, - признала Элеонора. - Жаль только, внешность не соответствует содержанию.
        - Вот как? - Джулиана разочарованно вздохнула. - А я уже решила…
        - Только, ради бога, Джулиана, не превращайся в сваху. Вот почему, стоит только женщине вступить в брак, она сразу хочет повыдавать замуж всех вокруг? - Улыбка Элеоноры сгладила резкость ее слов.
        Джулиана рассмеялась:
        - Да, есть грех. Просто я так счастлива, вот и хочется других тоже сделать счастливыми.
        - Ну, лорд Нил меня точно счастливой не сделает, да и я его тоже. Мне не нужен муж. Поверь, мне и так хорошо.
        - Да. Не сомневаюсь, ты прекрасно знаешь, что делать со своей жизнью, - ответила Джулиана. - Просто я желаю тебе любви.
        - Любовь у меня есть. Я люблю Клэр, и Натана, и тебя.
        - Я говорила о другой любви, - надулась Джулиана. - И ты отлично поняла о какой.
        - По-моему, я не создана для такой любви. Я не из тех, кто может быть счастлив в браке. Ведь я привыкла распоряжаться, а не подчиняться.
        - По-твоему, Николас мной распоряжается? - возмутилась Джулиана.
        - Разве нет?
        Джулиана начала было отвечать, но тут рассмеялась:
        - Да, бывает… Но только оттого, что волнуется за меня. Хочет меня защитить, даже когда все хорошо. Только это вовсе не значит, что я живу по его правилам или что он меня заставляет что-то делать. Я даже иногда командую им. У мужа с женой всегда так. - Джулиана бросила взгляд на Элеонору. - Неужели сама не знаешь? Ты же была замужем.
        - Наш с Эдмундом брак был… другого рода. Ему нужна была моя помощь. В отличие от лорда Нила.
        - Откуда ты знаешь, что ему помощь не нужна?
        Элеонора взглянула на подругу, иронически изогнув бровь:
        - Чем это тебя так очаровал лорд Нил?
        Джулиана пожала плечами:
        - Не очаровал. Просто мне показалось… Даже не знаю, как объяснить. Между вами как будто что-то происходило.
        - Происходило - взаимная неприязнь, - согласилась Элеонора.
        - Называй как хочешь. Но от неприязни такой румянец не появляется.
        Элеонора была удивлена и даже не нашлась что сказать. От необходимости отвечать ее избавило возвращение мужа Джулианы и лорда Нила. Те вошли в гостиную и сели рядом.
        Николас предложил Джулиане сыграть для гостей. Та села за рояль и, настояв, чтобы Элеонора к ней присоединилась, стала петь. Элеонора переворачивала Джулиане ноты и подпевала своим обычным альтом мелодичному сопрано подруги. Она была рада, что не нужно поддерживать разговор. После слов Джулианы она не смогла бы сосредоточиться.
        Конечно же подруга ошибается, сказала Элеонора себе. Если у нее на щеках и появился румянец, то исключительно от злости, а не от чувств к лорду Нилу. Да, возможно, он и показался ей привлекательным, когда она увидела его впервые, но это впечатление развеялось после первого же разговора, когда она поняла, насколько лорд Нил грубый и неприятный человек. А когда он сегодня вечером запрыгнул к ней в карету, сердце забилось быстрее только от неожиданности. Его изящно очерченный рот и ясные серые глаза тут ни при чем.
        Исполняя песню, Элеонора искоса взглянула на лорда Нила. Он откинулся на спинку кресла, вытянув ноги и сложив руки на груди, и наблюдал за ней. Элеонора запнулась и, вспыхнув, поспешно отвела взгляд. С ним никакого терпения не хватит!
        Больше Элеонора старалась на него не смотреть.
        Вскоре пора было уходить, и Элеонора поблагодарила Джулиану и Николаса за чудесный ужин и приятный вечер. Несмотря на присутствие лорда Нила, она получила истинное удовольствие. А Нил, конечно, тут же предложил ее сопровождать.
        - Спасибо, в этом нет нужды, милорд, - проговорила Элеонора, даже и не надеясь избавиться от него таким образом. - Уверяю вас, я прекрасно доберусь одна.
        - Не сомневаюсь. Однако не откажите в удовольствии. - В серых глазах лорда Нила читался вызов.
        - Извольте.
        Перчатки Элеонора натягивала так резко, что чуть их не порвала. Она оперлась на руку лорда Нила, еще раз попрощалась с хозяевами, и они пошли к карете. Элеонора позволила лорду Нилу подсадить ее и с досадой наблюдала, как он устраивается напротив.
        - Итак? - произнес Энтони, когда карета покатилась по замощенным улицам. - Готовы ответить на мои вопросы?
        Элеонора плотно сжала челюсти. Из гордости ей хотелось отказаться. Его вопросы сами по себе оскорбительны, а ответить на них значит признать, что лорд Нил имеет право допрашивать ее подобным образом. Доставлять ему радость, оправдываясь, Элеонора не собиралась.
        Однако над этой проблемой она размышляла весь вечер и пришла к выводу, что не следует позволять гордости заглушать голос разума. Если не задушить скандал в зародыше, лорд Нил с сестрицей распустят слухи по всему городу. Мнение высшего света Элеонору не волновало, но эти сплетни непременно дойдут и до людей, с которыми они с Эдмундом общались. Их отношение было важно для Элеоноры, а пересуды, стоит им начаться, остановить непросто. Кроме того, Джулиана окажется как раз в той ситуации, от которой Элеонора старалась ее уберечь. Джулиана конечно же будет защищать подругу - в ее преданности Элеонора не сомневалась. Однако это сделает ее изгоем в аристократическом обществе, куда ее ввел брак с лордом Барром.
        А больше всего Элеоноре не хотелось, чтобы имя Эдмунда ассоциировалось у людей с грязным скандалом. Его смерть - трагедия для мира музыки, и нельзя, чтобы его заслуги заслонили потоки сплетен и предположений.
        - Я не преступница, и вы не имеете права подвергать меня допросу, - холодно произнесла Элеонора. - Однако я не позволю вам вывалять в грязи имя Эдмунда - или мое. Поэтому, когда приедем, я докажу вам, как вы заблуждаетесь.
        - Хорошо.
        До дома Элеоноры они ехали в полном молчании.
        Когда карета остановилась перед элегантным белым особняком, Элеонора, к своему удивлению, увидела, что во всех окнах горит свет. Ее охватила тревога, и Элеонора соскочила на тротуар, не обращая внимания на протянутую руку лорда Нила. Она кинулась к крыльцу и вбежала в дом, он же следовал за ней.
        Вместо тишины дома, где все спят, как и подобает в столь поздний час, их встретил шум и гул голосов. Дети в ночных рубашках сидели на лестнице и с любопытством наблюдали за суетой полуодетых слуг, говоривших одновременно. В центре событий находилась красивая темнокожая женщина в голубом сари - с горящими испугом влажными черными глазами она что-то тихо рассказывала двум мужчинам. Один из них, тот самый головорез-дворецкий, которого Энтони помнил с предыдущей встречи, протянул девушке небольшой стакан с янтарной жидкостью. Другой, высокий африканец в костюме, стоял, опустившись перед ней на одно колено, и встревоженно заглядывал ей в лицо.
        Голос Элеоноры перекрыл царивший в холле хаос:
        - Что случилось?
        Все обернулись и громко затараторили хором, пока наконец лорд Нил не произнес с присущей ему властностью:
        - Тишина!
        В наступившем звенящем молчании Элеонора велела:
        - Бартвелл, говорите.
        Тот ответил:
        - В дом залез вор, мисс Элли.
        Африканец встал на ноги и обернулся, однако от индианки не отошел. Он прибавил:
        - Этот человек напал на Керани.
        Глава 4
        - Что?! - в ужасе ахнула Элеонора и кинулась к девушке. Слуги тут же расступились. Она и не заметила, что лорд Нил последовал за ней. - Керани, что он с тобой сделал?
        - Нет-нет, Закари преувеличивает, - тихо ответила девушка, встав и наклонив голову, приветствуя Элеонору. - Этот человек просто оттолкнул меня, когда убегал. Я упала и немножко ударилась.
        Чернокожий фыркнул и возразил:
        - Вы и самого дьявола оправдаете, мэм. Толкнуть - тоже нападение.
        - Конечно, Закари, но своими сердитыми речами ты бедняжке ничем не помогаешь, - возразила Элеонора.
        - Керани… - Она взяла руку девушки в свою и заглянула ей в глаза. - Расскажи, как все было.
        - Я… - Керани судорожно вздохнула и расправила плечи, будто черпая силы от Элеоноры. - Я только что уложила детей спать, - продолжала она со своим певучим акцентом, - спустилась в библиотеку. Хотела немного почитать перед сном, и… я проходила мимо вашей комнаты, миледи. И тут увидела внутри мужчину. Он… он стоял у туалетного столика. Он был ко мне спиной. Но тут я ахнула от испуга, он повернулся и заметил меня.
        Девушка начала дрожать, и Элеонора успокаивающе обняла ее за плечи:
        - Все хорошо, Керани. Он ушел. Ты в безопасности.
        - Да. Простите. Просто… он был такой… страшный. Его лицо… оно было прямо нечеловеческое.
        - В каком смысле?
        - Все белое, с двумя дырками, а за ними - глаза.
        - Он был в маске? - предположил Энтони, и Керани бросила на него удивленный взгляд.
        - Да, - с запинкой произнесла она. - Наверное. Но маска обычно одни глаза закрывает, а таких я раньше не видела.
        - Значит, на нем была белая маска, скрывавшая все лицо? - уточнил Энтони. Голос его звучал так мягко и ободряюще, что Элеонора даже удивилась.
        Индианка кивнула:
        - Да. Теперь я понимаю, что это глупо, но тогда я так перепугалась. Мне показалось, у него вовсе лица нет.
        - Могу себе представить, - кивнула Элеонора. - Любой бы на твоем месте испугался.
        - Когда он обернулся, я закричала. И тогда он кинулся ко мне. Я хотела отскочить, но не успела, и он меня отпихнул. Я упала. А потом уже все сбежались. Только его было не догнать - слетел по лестнице как ветер.
        - Еще кто-нибудь видел этого человека? - спросил Энтони.
        Закари, с легким недоумением глянув на Энтони, ответил:
        - Нет. А жаль. Я был в кабинете, услышал, как она кричит, и взбежал по черной лестнице, потому что так быстрее. А он по главной спускался.
        - Я видел, - признался один из лакеев, смущенно подняв руку. - Я услышал крик и кинулся к лестнице. Но этот тип несся как одержимый и врезался в меня. Я через полкомнаты отлетел, а когда встал, его уже не было. Хотел за ним погнаться, но… - Лакей пожал плечами. - Когда я выбежал, он уже исчез.
        - А больше поблизости никого не было, мисс Элеонора, - прибавил Бартвелл. - Одни на кухне ужинали, другие спать легли.
        - Что ж, по крайней мере никто не пострадал, - произнесла Элеонора. - Этот человек что-нибудь взял?
        - Не знаю, мисс. Он у вас в комнате все вверх дном перевернул - может, что-то и пропало.
        - Так давайте пойдем и проверим, - предложил Энтони.
        Элеонора хотела было напомнить лорду Нилу, что его это дело не касается. Но отчего-то его присутствие ее успокаивало, поэтому Элеонора позволила Энтони взять себя под руку и вместе с ним направилась к лестнице. Остальные - следом.
        На ступеньках их поджидали двое детей, которые тут же вскочили:
        - Элеонора! К нам вор забрался? Что он украл? Кто это был? Тот же, что и в прошлый раз?
        - В какой прошлый раз? - Энтони обернулся к ней. - У вас это что, обычное явление?
        - Нет. И тот раз здесь ни при чем. Это еще в Неаполе было. Кто-то проник в дом, но ничего не взял. Вот и все.
        - Ах вот оно что. Тогда вы, конечно, правы. Связи никакой.
        Элеонора повернулся к детям:
        - Ну-ка, быстро в постель. Вам уже давно пора спать.
        - Все равно не уснем, - разумно заметила Клэр.
        - Какой тут сон, когда такое творится! - согласился Натан. - Хотим узнать, украл он что-нибудь или нет.
        - Хорошо. Но потом Керани сразу уложит вас спать.
        - Да, мэм.
        Элеонора поднялась по лестнице и замерла в дверях спальни:
        - О боже.
        В комнате царил полный беспорядок. Ящики туалетного столика и комода выдвинуты, их содержимое перевернуто вверх дном, платяной шкаф нараспашку, а одежда раскидана по полу, будто кто-то второпях рылся в ее вещах. Кресло опрокинуто, подушки на полу, матрас наполовину сдернут с кровати. Открытая музыкальная шкатулка стояла на боку, в шкатулке для драгоценностей тоже кто-то рылся. Серьги, броши, цепочки были рассыпаны по поверхности столика.
        Элеонора приблизилась к туалетному столику, Энтони, обводя взглядом комнату, последовал за ней. Элеонора закрыла музыкальную шкатулку и поставила ее как полагается, потом перебрала драгоценности и сложила их обратно.
        - Что-нибудь пропало?
        - Так сразу не соображу. Но, по-моему, все на месте. Хотя погодите - броши нет! Серебряной. И эмалевого медальона. - Элеонора нахмурилась. - Странно. Это мои самые дешевые украшения. Вот, гранатовый гарнитур на месте, а ведь он намного дороже стоит. А эти вещи у меня на каждый день. Все самое ценное я вообще не здесь храню, а внизу, в сейфе. - Элеонора посмотрела на замершего в дверях Бартвелла: - А в сейф вор не залезал?
        - Нет, мисс. Близко не подходил. Я был поблизости, у себя в комнате, и услышал бы, если что. Серебряный поднос тоже на месте, в кладовке. Я во всех комнатах посмотрел, эти ваши картинки и побрякушки тоже все на месте.
        Энтони вопросительно глянул на Элеонору, и она чуть улыбнулась:
        - Бартвелл так называет мою коллекцию предметов искусства.
        - А из вещей Эдмунда что-нибудь пропало? - спросил Энтони.
        Встревоженная Элеонора обратилась к Бартвеллу:
        - Вы заходили в комнату сэра Эдмунда?
        - Нет, мисс, в голову не пришло.
        Элеонора выбежала из комнаты и кинулась во вторую спальню, того же размера и формы, что и ее собственная, где Эдмунд спал то недолгое время, пока они не переехали в Италию. Мебель была массивная и темная, обильно украшенная резьбой. В комнате все было чисто и аккуратно, она содержалась в идеальном порядке - даже слишком идеальном, сразу становилось ясно, что здесь никто не живет.
        При свете из коридора было видно, что здесь погрома не устроили, однако Элеонора тут же бросилась к письменному столу в углу комнаты и схватила шкатулку из розового дерева. Открыла ее, почти сразу закрыла и с удовлетворенным видом обернулась:
        - Кажется, сюда вор не заходил.
        Они вышли из комнаты и замерли в коридоре. Элеонора окинула взглядом обращенные к ней в ожидании инструкций лица.
        - Бартвелл, скажите горничным, чтобы привели мою комнату в порядок. Керани, уложи детей. И пусть кто-нибудь останется дежурить - на всякий случай.
        - Я первый, - вызвался Закари.
        - А я его сменю, - прибавил Бартвелл.
        - Отлично, - кивнула Элеонора. Этим двоим она доверяла больше всех. - Спасибо. - Элеонора посмотрела на Энтони: - Лорд Нил, почему бы нам не пройти в мой кабинет?
        Она стремительно спустилась по лестнице и направилась в указанную комнату. Энтони последовал за ней, игнорируя любопытные взгляды домочадцев.
        В кабинете Элеонора подошла к шкафчику, на котором стояли два стеклянных графина и ряд стаканов.
        - Не желаете виски?
        - Да, спасибо, - с некоторым удивлением согласился Энтони. Еще больше он был поражен, когда Элеонора наполнила второй стакан для себя.
        Она протянула виски Энтони и, перехватив его вопросительный взгляд, обращенный на вторую порцию, улыбнулась:
        - Мой отец всегда говорил - это лучший способ успокоиться.
        - Что? Да, пожалуй.
        Энтони взял стакан, наблюдая, как Элеонора потягивает янтарную жидкость, чуть морщась от крепкого вкуса.
        Элеонора слегка дрожала, и Энтони чуть коснулся ее локтя:
        - Как вы?
        Элеонора подняла глаза. Виски у нее в желудке будто горел огнем, распространяя приятное тепло по всему телу. Хотя жест Энтони был просто дружеским и успокаивающим, его рука на ее голой коже заставила ее почувствовать нечто необычное. Элеонора вспомнила тот момент в карете, когда ей показалось, что лорд Нил вот-вот ее поцелует. Между ними снова возникла та же напряженная атмосфера, что и тогда, от прикосновения лорда Нила будто ток пробежал. Элеонора вскинула голову и заглянула ему в глаза. Энтони смотрел на нее, и этот взгляд приковывал к месту, как если бы лорд Нил удерживал ее.
        Энтони шагнул к ней, его ладонь скользнула вверх по ее руке, и внутри все затрепетало. У Элеоноры перехватило дыхание, и она застыла, не в силах отвести от него взгляд. В этот раз лорд Нил и правда ее поцелует, подумала Элеонора и бессознательно приподняла голову.
        Тут в коридоре послышались поспешные шаги, и резкий скрип деревянных половиц развеял дурман. Элеонора поспешно шагнула назад, покраснев от смущения. Она обогнула стол и снова посмотрела на Энтони, только когда их разделяла широкая столешница.
        - Простите, что вам пришлось наблюдать подобную сцену. Обычно у нас в доме гораздо спокойнее.
        - Воры вообще вносят сумятицу в любой распорядок, - дружелюбно ответил Энтони. Он осмотрел кабинет, отметив его большой размер и комфортность, шкафчики со стеклянными дверцами и запертые ящики, стопку потрепанных конторских книг на столе - в них явно часто заглядывали.
        - Значит, это… м-м… ваш кабинет? - спросил Энтони. Эдмунда в подобной комнате представить было трудно.
        Элеонора кивнула:
        - Да, здесь я работаю.
        Элеонора опустила взгляд на стол и начала рассеянно укладывать карандаши в ряд. Вид разгромленной комнаты напугал ее сильнее, чем она хотела показать.
        - Зачем он перевернул вверх дном мою спальню? Почти все ценное на первом этаже.
        - Он же об этом не знал. Должно быть, просто начал с вашей комнаты, надеясь обнаружить драгоценности, а остальным решил заняться на пути к выходу. Он, видимо, не ожидал, что его застигнет ваша… э-э… служанка.
        - Няня, - поправила Элеонора. - Керани присматривает за детьми. - Элеонора подняла глаза и с вызовом посмотрела на него. - Видимо, наши порядки вас удивляют.
        Энтони пожал плечами:
        - Не могу отрицать.
        Его так и подмывало спросить, кто все эти люди. Откуда в доме африканец в одежде джентльмена, говорящий на безупречном английском, индианка, двое детей, дворецкий, который уместнее смотрелся бы в портовой таверне? И чем женщина может заниматься в таком кабинете? И зачем неизвестный проник в ее спальню - что бы он сам ни говорил, необычное поведение для вора?
        Но Энтони понимал, что все эти вопросы к делу не относятся. Глупо так интересоваться этой женщиной и ее жизнью - так же глупо, как и только что возникшее желание ее поцеловать. Поэтому Энтони промолчал, и повисла пауза.
        - Впрочем, мы забыли, зачем вы пришли, - отрывисто проговорила Элеонора, направилась к одному из шкафчиков и открыла его. - Вы хотели узнать обстоятельства смерти Эдмунда.
        Элеонора достала лист бумаги и положила его на стол рядом с Энтони, повернув так, чтобы ему было удобно читать. Это был официальный документ со штампами и печатями, написанный на итальянском.
        - Это свидетельство о смерти, выдали в Италии. Читаете по-итальянски?
        - Немного, - ответил Энтони, проглядывая документ. Он чувствовал смущение, почти стыд.
        - Здесь говорится, что Эдмунд утонул, - без всякой интонации проговорила Элеонора, указывая на нужную строчку карандашом. - Хотя вы, кажется, считаете, что продажные итальянские власти могли указать вымышленную причину смерти. Понимаю, доказательство слабое. Есть еще заметка о несчастном случае в итальянской газете. - Элеонора вручила ему сложенный газетный лист, также с текстом на итальянском. - Смотрите.
        Энтони пробежал глазами статью. Его итальянский беглостью никогда не отличался, к тому же сейчас он изрядно подзабыл этот язык, однако его знаний было достаточно, чтобы убедиться, что заметка действительно о сэре Эдмунде Скарбро и о том, как он утонул.
        - В Неаполе самочувствие Эдмунда улучшилось настолько, что он стал гораздо энергичнее. Сама не знаю, почему он увлекся хождением под парусом. Предполагаю, просто хотел не отставать от друзей. Обычно он плавал с Дарио Параделлой или еще с кем-нибудь из них. В тот день Дарио должен был отправиться с Эдмундом, но в последний момент не смог, и Эдмунд ушел в море один. Сказал, ему нужно подумать. Когда к ночи он не вернулся, я встревожилась и послала слугу на пристань, но лодки Эдмунда там не было. Разумеется, я беспокоилась все больше и больше и разослала записки всем его друзьям. Отправила слуг во все места, куда он мог зайти, но Эдмунда нигде не оказалось. Наконец я обратилась в полицию. Спустя два дня… - Горло Элеоноры сжалось, и она замолчала. С трудом сглотнула и продолжила: - На берег выбросило его тело.
        Видя лицо Элеоноры, полное сдерживаемого страдания, Энтони не мог усомниться в ее горе. Ему хотелось сказать ей, чтобы не продолжала. Хотелось обнять ее, прижать к груди, так же как ранее Энтони желал защитить ее от преступника, проникшего в ее комнату. Энтони был уверен, что на его месте многие мужчины чувствовали бы то же самое. Элеонора красива, и наверняка привыкла использовать свои чары, чтобы добиваться от мужчин всего, чего пожелает. И заставлять их поверить любым ее словам.
        Энтони подавил охватившее его сочувствие и спросил:
        - Зачем вы сожгли тело?
        - Во всяком случае, не для того, чтобы скрыть улики! - отрезала Элеонора. Глаза ее вспыхнули от гнева и раздражения.
        - Для чего же тогда? Лично я о подобном ни разу не слышал. А как же несчастная безутешная мать, которая теперь даже на могилу прийти не сможет?
        - Мы были в Италии. Если бы я его там похоронила, она бы все равно не смогла на могилу ходить. По крайней мере, теперь леди Гонория сможет поместить прах Эдмунда в семейный склеп. Я подумала, будет лучше, если у нее что-то от него останется, - резко ответила Элеонора. Она покачала головой и выставила вперед ладони, будто отгораживаясь от дальнейших вопросов. - В любом случае моего мнения никто не спрашивал. Решение приняли итальянские власти, а не я.
        - Что? - недоверчиво переспросил Энтони. - Это они распорядились сжечь тело?
        Элеонора кивнула:
        - Есть какой-то древний итальянский закон, сохранившийся еще со времен эпидемии чумы в Европе. Любое тело, прибитое к берегу волнами, должно быть сожжено немедленно на этом же месте. Так погиб поэт Перси Шелли, и его тело тоже возложили на погребальный костер на побережье. Говорят, в груди у Шелли была открытая рана, и один из друзей вынул его сердце и отдал на хранение вдове, Мэри Шелли. Говорят, она положила его в шкатулку и отвезла домой.
        - Дикость какая-то, - пробормотал Энтони.
        Элеонора слабо улыбнулась:
        - Я тоже удивилась, когда Эдмунд мне рассказал эту историю. Впрочем, супруги Шелли вообще были люди своеобразные - даже по моим меркам.
        Энтони хотелось верить Элеоноре. Во многих местах диковинные средневековые законы до сих пор являются действующими, и несомненно, во время чумы разумнее сжигать прибитые к берегу тела. Безусловно, страхи и подозрения Гонории ни на чем не основаны.
        Ему очень хотелось верить Элеоноре. Глядя в ее ясные голубые глаза, он проникся убежденностью, что такой взгляд не может лгать. Однако именно это и настораживало. Энтони плотно сжал челюсти, игнорируя пылающий в чреслах жар и покалывание в кончиках пальцев от желания дотронуться до нее.
        - А что насчет наследства? - резко спросил он, и от попыток подавить природное желание голос прозвучал грубо.
        Лицо Элеоноры окаменело.
        - Ах да, наследство. Все неизбежно сводится к деньгам.
        - Боюсь, что так.
        - Не понимаю, как вы можете подозревать, будто я убила Эдмунда из-за денег, ведь мне он не оставил ничего, и вам это прекрасно известно. Поместье, наследуемое по мужской линии, перешло к его кузену, Малькольму Скарбро, а состояние Эдмунд завещал сестре.
        - Мужчины редко вычеркивают жен из завещания, - заметил Энтони.
        Элеонора скептически вскинула брови:
        - Только не говорите, будто тревожитесь за мое благосостояние.
        - Я и не собираюсь. Просто со стороны это выглядит так, будто отношения между супругами испортились и муж не желал, чтобы жене достались его деньги.
        - Или жена в них просто не нуждалась, - отрезала Элеонора. - Странно, что вы не заметили в своей аргументации неувязку, милорд. Если бы я вышла замуж ради денег, то мне, напротив, надлежало быть заинтересованной в долгой жизни супруга.
        - Вы контролируете состояние сестры Эдмунда. Да, самой вам ничего не досталось, зато у вас есть прекрасная возможность поживиться за ее счет.
        Элеонора улыбнулась, плотно сжав губы:
        - Ах вот что вас волнует? Деньги сестры Эдмунда. Казалось бы, любой разумный человек должен понять - если Эдмунд мне не доверял, или мы с ним поссорились, он бы ни за что не назначил меня опекуншей. Но нет, здравый смысл вас не волнует. Вас и леди Скарбро интересуют только деньги. Как вы думаете, почему Эдмунд поручил свое состояние мне? Потому что был уверен - я распоряжусь ими разумно и честно. Знал - я прослежу, чтобы деньги его сестры были надежно инвестированы, а не выброшены на ветер его матушкой. Эдмунд плохо разбирался в деловых вопросах, однако понимал, что матери такое ответственное дело доверить нельзя - в этом случае большая часть состояния до Саманты не дойдет.
        К великой досаде Энтони, возразить было нечего. Одну часть денег его сестра потеряла бы в результате неразумных вложений, а другую истратила бы на себя под предлогом, что она, в конце концов, мать Саманты и занимается ее воспитанием. Сам Энтони не посоветовал бы Эдмунду доверить состояние Саманты Гонории.
        - Думаете, я не догадалась, к чему вы клоните? - язвительно продолжала Элеонора. - Не поняла, что вы с матерью Эдмунда спите и видите, как бы присвоить деньги Саманты? Отсюда и ваши подозрения. Надеялись пустить слухи, что это я его убила, погубить таким образом мою репутацию и превратить мою жизнь в кошмар. Несомненно, вы рассчитывали, что я в конце концов не вынесу этого, уеду из страны и отдам все деньги в ваше с леди Гонорией распоряжение.
        - Что? - Потрясенный Энтони уставился на нее. - Да как вы смеете…
        - Я не из трусих, лорд Нил, - проговорила Элеонора, опершись руками о столешницу. В ее голубых глазах светился вызов, и даже сама поза была воинственной. - Разве вы не знали? Я эксцентричная американка, не имеющая представления о приличиях, и так называемые правила меня не волнуют. Я появляюсь на людях без сопровождения. Распоряжаюсь своей жизнью и деньгами без мужской указки. Могу поехать куда и когда пожелаю, ни перед кем не отчитываясь. Вашей злостной клеветой меня не сломить, милорд. Я не сбегу, рыдая, только оттого, что меня не принимают в доме какого-нибудь напыщенного аристократа. Деньги Эдмунда вы не получите!
        К немалому удивлению Элеоноры, ее противник издал резкий, отрывистый смешок:
        - Вы с ума сошли. Я покушаюсь на деньги Эдмунда? Сразу видно, что вы меня совсем не знаете.
        - Заблуждаетесь, милорд, - отрезала Элеонора. - Я вас вижу насквозь. Деньги - единственное, что вас интересует. Вы являетесь ко мне, только если желаете обсудить финансовые вопросы. В первый раз вы намеревались расстроить наш с Эдмундом брак, потому что боялись - теперь его деньги достанутся мне, а не вам и его матери. Вам и в голову не пришло подумать, что лучше для Эдмунда. Единственное, что вас беспокоило, - денежная сторона вопроса. Вы никогда не выказывали ему привязанности, племянник вас не интересовал. А теперь вы объявились снова, потому что недовольны решением Эдмунда относительно наследства. Что-то я не вижу, чтобы вы сильно горевали после его смерти.
        - Вы понятия не имеете, что я чувствую, - напряженно выдавил Энтони.
        - Тогда почему же вы ни разу не навестили Эдмунда перед отъездом в Италию? Уверена, его бы это очень порадовало. Уж не знаю за что, но Эдмунд вас любил. Доверял вам. Даже как-то сказал, чтобы я обращалась к вам, если понадобится помощь. - Губы Элеоноры искривились в горькой усмешке, и она прибавила: - Я не говорила ему, что вы - последний человек, которого я попрошу помочь.
        Слова Элеоноры ранили Энтони будто острый нож. Он понимал, что это глупо - она говорит так просто из неприязни. Не из-за чего удивляться, и тем более расстраиваться. Ведь их антипатия взаимна. Возможно, Энтони и чувствует к ней чисто плотское влечение, но как человека он ее презирает.
        - Я не приходил к Эдмунду сюда, потому что не желал видеть вас вместе, - честно ответил он, отрывисто роняя слова. - Я виделся с ним в клубе.
        - Ах вот как. Понимаю. Вы избегали только меня. Разумеется.
        Элеонора отвернулась, удивленная тем, что его слова так сильно ее задели. Ничего странного тут нет, сказала она себе. Ведь этот человек ненавидит ее.
        - Единственное, о чем я тревожился, - это благополучие Эдмунда, - напряженно продолжил Энтони. Он заметил обиду на лице Элеоноры, но решил не обращать внимания. - Вам кажется, будто вы меня раскусили, но на самом деле вы меня совсем не знаете.
        - А вы, сэр, совсем не знаете меня, - тут же ответила Элеонора, гордо подняв голову.
        - Может, вас я и не знаю, - произнес Энтони с неприятной резкостью в голосе. - Зато встречал достаточно женщин вроде вас. Мне прекрасно известно, как такая привлекательная особа может обворожить мужчину. Настроить его против близких. Перевернуть его мир с ног на голову так, что он забывает обо всем, кроме нее. - Энтони не сводил глаз с ее лица и шагнул ближе, будто под воздействием собственных слов. Энтони заговорил тише, почти ласково: - Я знаю, как вы можете свести мужчину с ума одной улыбкой… И, жаждая прикоснуться к вам, обладать вами, он будет готов на что угодно.
        Элеонора будто приросла к столу, не в силах ни пошевелиться, ни заговорить - его голос с хрипотцой пригвоздил ее к месту. Когда Энтони подошел ближе, она запрокинула голову и поглядела на него снизу вверх. В глазах Энтони пылала ненасытная жажда, и такая же жажда пробудилась в Элеоноре, заполнив все ее существо жаром и томлением.
        - И тогда мужчина бросается в омут с головой, - говорил между тем Энтони, не сводя с нее глаз. Он нагнулся к Элеоноре и произнес: - Ему безразлично все остальное. Для него существуете только вы, ваши манящие губы, бархатная кожа…
        Тут Энтони опустил голову и поцеловал ее. Элеонора инстинктивно привстала на цыпочки и потянулась ему навстречу. Губы у Энтони были мягкие и горячие, и от одного их прикосновения внутри запылало желание. Она впилась в его губы, сгорая от страсти. Ничего подобного она раньше не чувствовала. Энтони обхватил ее, прижав к своей сильной мускулистой груди. Контраст между его твердостью и ее собственной женственной мягкостью пробудил в ней доселе неведомые чувства.
        Груди ее болезненно набухли, соски напряглись, внизу живота бушевало пламя. Ни один мужчина не целовал ее с таким пылом, используя и зубы, и язык. Ни один не осмелился бы на такое. Раньше Элеонора считала, что влечение ей чуждо, но теперь ее будто накрыло с головой. Она трепетала, прижавшись к нему, и жаждала большего.
        Вдруг Энтони резко отпрянул, стремительно опустив руки. Некоторое время они просто смотрели друг на друга, настолько ошеломленные, что не могли ни заговорить, ни пошевельнуться. И тут Энтони снова схватил ее за плечи и притянул к себе. В его страстном взгляде Элеонора разглядела решимость. Но она стояла неподвижно - Элеонора опомнилась, и обида с гордостью не позволяли ей ответить на его призыв.
        - Неужели не боитесь, что я погублю вас? - с горечью спросила она.
        - Мне все равно, будь что будет, - прошептал он и притянул ее еще ближе.
        - Прекратите! - Охваченная гневом, Элеонора вырвалась из его крепких рук. Она гордо подняла голову, несмотря на то что щеки залила краска. Она не позволит влечению лишить себя разума, будто она примитивное существо, рабыня собственных страстей. Она не подпустит к себе мужчину, который не только не испытывает к ней чувств, но даже презирает ее.
        Энтони смотрел на нее, плотно сжав губы. В глазах отражалась напряженная борьба.
        - Элеонора…
        - Оставьте меня, - приказным тоном распорядилась она. Когда Энтони не сдвинулся с места, выкрикнула: - Уходите! Убирайтесь из моего дома.
        С коротким кивком он развернулся и вышел за дверь.
        Ноги Элеоноры дрожали так сильно, что она едва могла стоять. Элеонора упала в кресло около стола. Дыхание будто обжигало горло.
        Что на меня нашло? Из всех неприятных людей, которых встречала, Элеонора больше всего ненавидела лорда Нила. Однако, когда тот поцеловал ее, она растаяла в его объятиях.
        Элеонора прижала ладонь ко рту. Ее губы до сих пор были горячими и влажными от его поцелуя. И она со всей страстью целовала его в ответ, вспомнила Элеонора, сгорая от стыда.
        - Энтони, - прошептала она, будто пробуя его имя на вкус.
        В первый раз в жизни Элеонора была влюблена. И в кого - в единственного человека, которого, не преувеличивая, могла назвать своим врагом!
        Глава 5
        На следующее утро Элеонора разбирала корреспонденцию, когда в ее комнату вошел Закари. Он замер в дверях, не желая ее беспокоить, но Элеонора обрадовалась его приходу. После бессонной ночи ей трудно было на чем-либо сосредоточиться.
        - Проходи, Закари, - улыбнулась она.
        - Джон сказал, вы хотели меня видеть.
        - Да. Присаживайся. - Элеонора указала на кресло с другой стороны стола, и Закари сел, скрестив руки и выжидательно глядя на нее. - У меня для тебя поручение.
        Закари кивнул:
        - Я готов. Сейчас я занимаюсь расходными книгами, но это может и подождать.
        - Отлично. Я хочу, чтобы ты разузнал как можно больше о лорде Ниле.
        На темно-шоколадном лице Закари отразилось удивление.
        - Это тот человек, который был с вами вчера? Дядя сэра Эдмунда?
        - Да. Я… не вполне доверяю ему.
        Закари нахмурился:
        - Думаете, он мог подослать к нам вора?
        - Что? Нет-нет. - Элеонора примолкла и задумалась. - Впрочем, такая возможность мне просто в голову не приходила. Хотя нет, вряд ли. Наверняка к нам залез… обычный грабитель.
        Закари пожал плечами:
        - Может быть. Только вел он себя странно. Зачем пробрался в дом так рано? Почему не дождался, пока в доме все стихнет? И почему начал с вашей спальни? Обычный вор проник бы внутрь, когда все уснут, и направился бы прямиком в кладовку и к сейфу, где лежит все ценное.
        - Пожалуй, - согласилась Элеонора. - Как тебе кажется, почему он не поступил именно так?
        - Мне кажется, ему был нужен какой-то конкретный предмет, и он находится у вас в комнате. Вор знал, что вас нет дома, а значит, никто не помешает ему рыскать в вашей спальне. А если ждать дольше, вы можете вернуться. Наверное, он наблюдал за домом и видел, как вы отъезжаете в карете.
        Элеонора задумчиво кивнула, и тут у нее упало сердце.
        - А может, он знал, что я уезжаю на весь вечер, потому что со мной был его союзник.
        - Лорд Нил? - уточнил Закари.
        Элеонора кивнула. При одной мысли, что ограбление организовал Энтони, ей становилось не по себе.
        - Но что именно лорд Нил или другой человек мог надеяться обнаружить в моей спальне?
        - Не знаю. Если не дорогие вещи, то, возможно, что-то ценное в другом отношении? Скажем, документ?
        - Я не держу документы в спальне.
        - Вор мог этого не знать.
        Элеонора покачала головой:
        - И все-таки ума не приложу, что могло так его заинтересовать?
        Может, лорд Нил хотел украсть завещание Эдмунда? Но зачем? Достаточно было просто попросить, и Элеонора предъявила бы ему бумагу. В конце концов, она же собиралась привезти документ леди Скарбро, а та, несомненно, показала бы его брату. Вероятно, лорд Нил думал, что она откажется, но идти на такие отчаянные меры, чтобы просто взглянуть на завещание - это уже чересчур. Хотя вдруг он собрался уничтожить завещание?…
        Элеонора точно не знала, какова процедура для подобных случаев. Без завещания имущество Эдмунда будет распределено в соответствии с законом. Элеонора не слишком хорошо разбиралась в английском законодательстве, однако предполагала, что вдове наверняка полагается значительная часть денег. Но остальное, скорее всего, перейдет к матери и сестре, и леди Гонория добьется своего. А опекуном Саманты, естественно, назначат мать девочки, и предосторожности Эдмунда окажутся тщетными.
        Элеонора нахмурилась - вдруг ее догадка верна?
        - А может, они и не собирались ничего брать, просто хотели попугать вас, - предположил Закари.
        - Но зачем? - спросила Элеонора, однако тут же нашла ответ сама. Вкупе со сплетнями и клеветой страх скорее вынудит ее покинуть страну и поручить управление деньгами Гонории и Энтони.
        При одной мысли внутри все сжалось. Каждое предположение Элеоноры сводилось к тому, что вора нанял Энтони. Не может быть, чтобы он по чистому совпадению провел с ней целый вечер - вечер, когда в ее дом проник неизвестный. Теперь у лорда Нила есть железное алиби на случай, если она начнет подозревать его.
        - А может, это был просто грабитель, - прибавила Элеонора и постаралась отвлечься от своих догадок. В конце концов, доказательств у нее нет, а предположения еще ничего не значат. - В любом случае следует соблюдать меры предосторожности. Я уже велела Бартвеллу перед сном проверять все двери и окна, и пусть по ночам дежурят два лакея - хотя бы в ближайшие дни.
        Закари напрягся:
        - Согласен. Какое счастье, что Керани не пострадала, ведь с ней могло случиться что угодно.
        Элеонора задумчиво взглянула на своего поверенного.
        - А Керани знает о твоих чувствах? - тихо спросила она.
        Закари вздрогнул:
        - Нет. О чем вы?
        Элеонора вскинула брови:
        - Ты прекрасно понял. Тебе нравится Керани. С того момента, как ты ее впервые увидел.
        Закари забеспокоился.
        - А я думал, это незаметно, - начал он, отбросив тщательно усвоенную маску строгого безразличия, подобающую деловому человеку, и снова превратился в товарища ее детских игр. - Только ей не рассказывайте. Пообещайте.
        - Хорошо - если хочешь. Только не понимаю, к чему такая секретность? Как же ты рассчитываешь завоевать ее сердце, если она о твоих чувствах и не подозревает?
        - Вряд ли это возможно. За такого, как я, она не пойдет.
        - Почему ты так уверен? - возразила Элеонора. - Ты ведь ее даже не спрашивал. По-моему, она замечательно к тебе относится.
        - Она просто благодарна мне, так же как и вам, потому что мы спасли ее от обряда сати.
        Закари говорил об индийской традиции, согласно которой вдова умершего мужчины должна быть сожжена вместе с ним в погребальном костре - обычай, с которым британцы безуспешно боролись. Когда Элеонора, Бартвелл и Закари отправились в Индию, дабы посетить рубиновое месторождение, которое Элеонора намеревалась приобрести, они увидели как раз такой костер. Керани была привязана рядом с телом мужа, и к горе дров вот-вот должны были поднести факел. Держа разъяренную похоронную процессию под прицелом пистолетов, Бартвелл и Элеонора заставили их отойти в сторону, а Закари тем временем забрался наверх и разрезал веревки, связывавшие перепуганную женщину. Керани бежала вместе с ними, прекрасно понимая, что в родной стране для нее теперь нет места. Желая отблагодарить своих спасителей усердной службой, она вызвалась ухаживать за детьми.
        - С тех пор уже несколько лет прошло, - напомнила Элеонора. - Теперь она хорошо относится к тебе как к другу, а не только как к своему спасителю.
        - Керани из высокой касты. Вряд ли она увидит во мне равного.
        Элеонора скорчила гримасу:
        - Вряд ли после того, что с ней произошло, Керани захочет дотошно соблюдать индийские традиции. Кроме того, ты себя недооцениваешь. Недурен собой, с хорошей работой и, как я догадываюсь, солидными накоплениями.
        Закари слабо улыбнулся:
        - Вы правы, я откладывал деньги. Но сумма пока слишком мала, чтобы думать о создании семьи.
        Элеонора знала, что спорить с Закари бесполезно, поэтому мягко сказала:
        - И все-таки подумай о том, чего хочет сама Керани. Возможно, собственному дому и слугам она предпочтет возможность быть вместе с тобой.
        Закари, чуть нахмурившись, покачал головой:
        - Хорошо вам. Вы всегда абсолютно уверены в своих решениях. А вот я иногда сомневаюсь.
        Элеоноре было известно, что так о ней думают все, и в большинстве случаев это была правда. Элеонора действовала решительно. Но сейчас, когда дело касалось лорда Нила, она, если честно, не знала, как лучше поступить.
        - Хорошо, не буду тебя принуждать, - ответила она. - Так ты соберешь информацию о лорде Ниле?
        - Да, разумеется. Что именно вас интересует? Финансовое положение? Личная жизнь?
        - Все, что покажется тебе важным. Наверное, в основном финансы. А вообще-то все, что доказывает, мог он организовать вчерашнее ограбление или нет.
        - Хорошо. Приступаю немедленно.
        После ухода Закари Элеонора несколько минут сидела неподвижно, мысли в голове вертелись, будто водоворот. Она опустила голову на руки и невидящими глазами смотрела в пространство, когда пришел лакей и объявил, что к ней пришли.
        Энтони! Внутри все сжалось, и Элеонора встала:
        - Кто меня спрашивает, Артур?
        - Какой-то иностранец, миледи. - Лакей протянул ей визитную карточку на серебряном подносе.
        Элеонора взяла ее и прочла имя:
        - Дарио Параделла? Дарио! - Она заулыбалась. - Проводи его в гостиную, Артур. Я сейчас спущусь.
        Мужчина, ожидавший ее в гостиной, был примерно одного роста с Элеонорой, худощавого телосложения и очень привлекательной наружности, а темные волосы, хоть и были подстрижены коротко, заметно вились. Большие влажные карие глаза, гладкая оливковая кожа, одет безупречно, даже щегольски. Когда Элеонора вошла в комнату, мужчина улыбнулся и встал, чтобы подойти к ней и галантно припасть к ее руке.
        - Леди Скарбро. Рад вас видеть.
        - Леди Скарбро? Дарио, как официально! Раньше вы называли меня просто Элеонорой.
        Дарио улыбнулся и слегка пожал плечами:
        - Я засомневался, уместно ли. Возможно, в Англии другие правила, более строгие.
        - Но я-то все та же, - улыбнулась Элеонора. Встреча с Дарио навевала одновременно и радость, и печаль. В Италии он был лучшим другом Эдмунда, именно с Дарио он начал ходить в море. Богатый человек, живущий в свое удовольствие, Дарио был покровителем искусств и любил долгие интеллектуальные беседы на различные темы, включая и музыку. Элеонора сразу вспомнила, сколько вечеров они с Эдмундом провели вместе с Дарио и другими, разговаривая и смеясь до поздней ночи.
        - Проходите. Присаживайтесь. Могу я предложить вам чаю? - Элеонора указала на кресло. - Или, может, кофе? Вы ведь, кажется, больше любите кофе?
        - Нет, спасибо. Не утруждайтесь. Для меня достаточное удовольствие любоваться вами. Выглядите прелестно. Как поживаете?
        - Спасибо, хорошо. Хотя, конечно, скучаю по Эдмунду. - Элеонора пожала плечами. - Но жизнь продолжается. - Она улыбнулась. - Давайте лучше поговорим о вас. Что привело вас сюда, в Англию?
        - Что я могу сказать? С тех пор как вы уехали, в Неаполе стало невыносимо скучно.
        Элеонора рассмеялась:
        - Какой же вы льстец.
        На загорелом лице вспыхнула белозубая улыбка.
        - Это чистая правда. Меня одолела скука. Вот и решил отправиться путешествовать. И сразу выбрал Англию. Мой друг всегда говорил о ней с такой любовью. «Здешний климат лучше для моих легких, - говорил он, - однако сердцем всегда остаюсь на родине».
        - Прелестно, - ответила Элеонора. Она не стала озвучивать свои сомнения в том, что Эдмунд выразился таким изящным образом, однако смысл, скорее всего, был тот же.
        - И вот я здесь, - завершил Дарио.
        - Надолго?
        - На пару недель. На месяц. Посмотрим.
        - Пока вам снова не станет скучно? - предположила Элеонора.
        - Как хорошо вы меня знаете!
        - В таком случае будем стараться развлечь вас как можно лучше, чтобы вам не захотелось уезжать, - шутливо произнесла Элеонора. - Завтра вечером я еду в оперу. Разумеется, после оперы в Неаполе наша покажется вам жалким подобием, однако, если пожелаете составить мне компанию…
        - Только об этом и мечтаю, - заверил ее Дарио, приложив руку к груди. - Почту за честь сопровождать вас.
        Как приятно снова выйти в свет, подумала Элеонора и вплыла в двери оперы, опираясь на руку Дарио. С грустью она вспомнила об операх, которые они с сэром Эдмундом слушали вместе, однако в этих воспоминаниях нежности было больше, чем боли. Только сейчас Элеонора поняла, насколько за эти полгода почти полного затворничества соскучилась по этой живой, бурлящей атмосфере. На секунду Элеонора замерла, впитывая шум и суету толпы, блеск украшений и обильное богатство парчи, бархата, атласа и шелков всех существующих цветов, от целомудренно белых платьев дебютанток до ярких нарядов замужних модниц.
        Сама Элеонора вновь решила соблюсти полутраур и облачилась в элегантное вечернее платье из атласа, черное с белым, на шею повесила кулон из бриллиантов, прозрачных и сверкающих, будто лед, и в темных волосах ее тоже были бриллианты. Еще до того, как она услышала восхищенные восклицания Дарио, Элеонора знала, что выглядит замечательно, и невольно желала, чтобы сегодня в опере был лорд Нил и увидел ее во всем великолепии. Тогда он поймет, что ее не способен запугать ни он, ни кто-либо другой. С самодовольным удовлетворением Элеонора подумала, что сейчас лорду Нилу вредно было бы на нее любоваться - у бедняги слишком участился бы пульс.
        Элеонора напомнила себе, что решила ехать в оперу совсем не за этим. Велика вероятность, что Энтони там не будет. И она вовсе не ожидает его увидеть, подумала Элеонора, обводя взглядом огромное фойе.
        Когда они с Дарио поднимались по мраморной лестнице и шли к ложе, Элеонора ловила устремленные на них взгляды. Несомненно, они составляли эффектную пару. Дарио смотрелся весьма привлекательно в черном вечернем костюме и белой рубашке, со снежно-белым галстуком, в центр которого была приколота кроваво-алая рубиновая брошь размером с подушечку большого пальца Элеоноры. А то, что в Дарио безошибочно угадывался иностранец, привлекало к нему еще больше внимания.
        Разумеется, сплетни теперь будет не унять. В качестве супруги сэра Эдмунда Элеонору неохотно допустили в высший свет, однако Элеонора была уверена, что так и не стала одной из них и никогда не станет. Несомненно, найдутся те, кто осудит ее за отказ от полного траура спустя всего полгода. А лорд Нил и его сестра подкинут дров в огонь.
        Они с Дарио устроились на своих местах, и Элеонора достала театральный бинокль, чтобы посмотреть на других зрителей, - так здесь делали все. Элеонора увидела безнадежно чопорных Колтон-Смитов - ту самую пару, вместе с которой она плыла из Италии в Англию. Они стояли в ложе напротив и беседовали с мужчиной средних лет, который показался Элеоноре смутно знакомым. Приятной наружности, с темными глазами и строгим, аскетичным лицом, черные волосы серебрятся на висках.
        Взгляды Колтон-Смитов были обращены на нее, и, встретившись глазами с Элеонорой, мужчина приветственно поклонился. Элеонора кивнула, предвидя, что в антракте они непременно пожалуют в ее ложу.
        Элеонора повернулась к Дарио, чтобы рассказать ему о Колтон-Смитах, однако тот уже разглядывал их, внимательно прищурившись.
        - Вы разве знакомы с мистером и миссис Колтон-Смит? - с легким удивлением спросила Элеонора.
        - Миссис Колтон-Смит? Вы об этой женщине в платье неудачного оттенка? - спросил Дарио. - Как он называется по-английски?
        - Цвет ужасающий, - согласилась Элеонора. - Кажется, это красно-коричневый. Да, он редко кому идет. Ее зовут миссис Колтон-Смит, а лысый джентльмен рядом с ней - ее муж. Мне показалось, вы их узнали.
        - Да, кажется, где-то видел, но я с ними не знаком. Однако имею несчастье знать их собеседника. Алессандро Монкари, графа ди Граффео.
        - Ах вот как.
        Элеонора слышала это имя. Дарио был одним из молодых и пылких неапольских интеллектуалов, мечтающих о более демократическом правительстве для своего города-государства, а также стремящихся к созданию единой Италии взамен горстке мелких государств. Граф ди Граффео же, напротив, принадлежал к группе консервативных аристократов, поддерживающих неапольского короля и нынешнее правительство.
        - Мерзавец, - с горечью произнес Дарио и крепко сжал губы.
        Элеонору несколько удивил его пыл. Она и не предполагала, насколько глубоко, оказывается, Дарио предан делу продвижения демократии и объединения Италии.
        Дарио заметил выражение ее лица и выдавил улыбку:
        - У нас с ним расхождения по многим вопросам.
        Элеонора, слышавшая немало их с Эдмундом дискуссий о политических проблемах королевства Неаполь, чуть улыбнулась:
        - Да, знаю. Эдмунд тоже не любил этого человека.
        Элеонора сочувствовала идеям неаполитанской либеральной молодежи. После поражения и изгнания Наполеона они надеялись, что новое правительство будет более демократичным. Несмотря на всю горечь, вызванную вторжением Наполеона, прежняя автократическая монархия тоже популярностью не пользовалась. Однако Венский конгресс принял решение восстановить все как было до захвата Наполеоном большей части Европы, и в результате королевство Неаполь восстановили в прежнем виде. Король продолжал самодержавное правление, подавив все надежды на мирное сосуществование монархии и законов демократического общества, как это было в Англии.
        Однако Элеонора не разделяла той страстной увлеченности, какой проникся Эдмунд. И сейчас ей обсуждать эту тему вовсе не хотелось. Элеонора была в слишком хорошем настроении для разговоров о политике.
        Поэтому она снова взялась за театральный бинокль и на графа ди Граффео больше не смотрела. И вдруг прямо у нее перед глазами возник лорд Нил.
        Элеонора тихонько ахнула и поспешно опустила бинокль. Сердце вдруг быстро забилось. Дарио вопросительно повернулся к ней.
        - Вам дурно? - спросил он.
        - Нет, нет. - Элеонора фальшиво рассмеялась. - Просто заметила знакомого. Не ожидала его здесь встретить.
        Она снова посмотрела на Энтони. Он сидел ярусом ниже, в ложе напротив, в полном одиночестве. Обводил равнодушным взглядом зрительный зал. И тут разглядел Элеонору. Энтони тут же выпрямился и теперь уже не сводил с нее глаз. Элеонора чуть наклонила голову - вежливый жест, не более. Под взглядом лорда Нила щеки ее запылали, но Элеонора понадеялась, что издалека он этого не увидит.
        Лорд Нил кивнул в ответ, потом перевел взгляд на сидящего рядом Дарио и долго не сводил с него глаз. Потом снова взглянул на Элеонору. Что означает выражение его лица, она понять не смогла. Рука машинально сжала веер, и Элеонора сделала вид, будто с преувеличенным интересом рассматривает занавес из тяжелого красного бархата. Она была готова смотреть куда угодно, лишь бы не на лорда Нила.
        Спустя долгое время Элеонора повернула голову, позволила себе пробежать взглядом по ложам и по случайности вновь наткнулась на Энтони. Тот теперь глядел не на нее, а на спинки впереди стоящих кресел. Некоторое время Элеонора смотрела на него, оставаясь незамеченной, затем решительно обратила взгляд на оркестр, где музыканты настраивали инструменты.
        К счастью, Дарио молчал на протяжении всей оперы. Элеонора терпеть не могла сидеть рядом со светскими персонами, продолжавшими разговоры о моде, предметах меблировки и всех присутствующих, вместо того чтобы слушать оперу. При этом беседовали такие люди отнюдь не шепотом.
        В антракте большинство зрителей занялись как раз тем, ради чего приехали. Все встали и начали прогуливаться по коридору, показывая себя и разглядывая других. Некоторые джентльмены отправились за напитками для сопровождавших их дам. Другие являлись засвидетельствовать свое почтение тем, кто остался в ложах, зачастую надеясь, что те пригласят их присоединиться к себе до конца оперы.
        Элеоноре показалось, что все, кого она хоть чуть-чуть знала, считают своим долгом заглянуть в ее ложу. Подобное внимание было бы весьма приятно, не догадайся она, что большинство из этих людей привело сюда любопытство, а не симпатия к ней. Причем любопытство основной части визитеров - особенно женского пола - вызывал Дарио.
        Элеонора вежливо представляла им его, с легкой иронией наблюдая, как они смеются и заигрывают с ним. Дарио конечно же реагировал в точности, как она ожидала, и своей улыбкой наверняка разбил немало сердец, а также безбожно льстил им и одаривал пылкими взглядами из-под густых черных ресниц.
        Пришли супруги Колтон-Смит и привели с собой графа де Граффео. Элеонора искоса глянула на Дарио, гадая, как он себя поведет в присутствии человека, которого настолько не выносит. Однако Дарио был вежлив, пусть и несколько скован, да и непривычно молчалив.
        Граф склонился над рукой Элеоноры с чисто итальянским изяществом и обаянием:
        - Леди Скарбро. Как приятно наконец-то с вами познакомиться.
        Голос у графа был низкий и добродушный, в противоположность холодному, сдержанному выражению лица.
        - Граф, - ответила Элеонора, - вы, должно быть, знакомы с синьором Параделлой, другом моего покойного супруга?
        Граф бросил взгляд на Дарио и коротко кивнул:
        - Да, разумеется. Buona sera, signore[2 - Добрый вечер, синьор (ит.).].
        Дарио сухо ответил, и граф вновь обратился к Элеоноре:
        - Позвольте выразить соболезнования в связи с кончиной вашего супруга, миледи. Музыка, которую мы слушаем здесь сегодня, ни в какое сравнение не идет с творениями сэра Эдмунда Скарбро. Гениальный композитор. Многие оплакивают его гибель не только в вашей стране, но и в Италии.
        Слова графа были безупречно вежливы, но взгляд казался подозрительным, слишком пристальным, и Элеоноре невольно стало не по себе. Казалось, граф наблюдает за ней и следит за ее реакцией.
        - Благодарю, граф, - сдержанно отвечала она. - Нам всем будет его не хватать.
        Граф ди Граффео снова поклонился, и собравшиеся попрощались друг с другом по всем правилам этикета. Колтон-Смиты удалились со своим почетным спутником. Элеонора нахмурилась, пытаясь сообразить, что именно в поведении графа настолько ее смутило.
        - Не тревожьтесь, - тихо обратился к ней Дарио. - Он того не стоит.
        Элеонора обернулась к нему. Слова Дарио показались ей не вполне уместными. Итальянский граф не сказал ничего такого, из-за чего можно встревожиться. А что касается ее беспокойства, то для него нет ни единой причины. Может, Дарио почувствовал ее настроение или расслышал в соболезнованиях графа некий скрытый смысл?
        Прежде чем Элеонора успела спросить у Дарио, что он имел в виду, в дверь постучали, и вошел Энтони.
        Элеонора застыла, крепко сжав веер. Все мысли о графе ди Граффео тут же вылетели из головы.
        - Лорд Нил.
        - Миледи, - кивнул ей Энтони, потом посмотрел на Дарио. Взгляд его был быстрым и оценивающим, а когда лорд Нил снова повернулся к Элеоноре, в глазах его читался вопрос.
        Энтони явно ждал, что она представит ему своего спутника. Чуть поморщившись, Элеонора произнесла:
        - Разрешите представить вам синьора Параделлу, милорд. Он был другом сэра Эдмунда.
        - Понимаю. Значит, приехали навестить вдову друга? Из самого Неаполя? Как любезно.
        И взгляд, и голос Энтони были одинаково холодны. Дарио нисколько не обиделся, даже чуть развеселился:
        - Уверяю вас, милорд, для меня это не труд, а удовольствие.
        - Ах вот как? И надолго вы к нам?
        - Еще не решил, - дружелюбно ответил Дарио. - Отчасти это будет зависеть от леди Скарбро.
        Проигнорировав его слова, Энтони молча развернулся к Элеоноре и произнес:
        - Насколько я понял, вы планируете нанести визит леди Гонории, дабы обсудить условия завещания сэра Эдмунда.
        - Да. Кроме того, я должна отвезти его прах в семейный склеп, - произнесла Элеонора.
        - Леди Гонория попросила, чтобы я тоже приехал, - заявил Энтони.
        - Разумеется, - с точно таким же равнодушием согласилась Элеонора.
        - Прошу вас, позвольте и мне сопровождать вас, - вступил в разговор Дарио.
        Элеонора и Энтони оба удивленно обернулись к нему.
        - Я бы так хотел посетить родовое гнездо моего друга, - пояснил Дарио, прибавив чуть хриплым от нахлынувших чувств голосом. - Сказать ему там последнее «прости».
        - Да, конечно же, - поспешно согласилась Элеонора. - Простите, что мне раньше не пришло в голову вас пригласить. Почту за честь, если вы будете сопровождать меня.
        Элеонора искоса взглянула на Энтони, уставившегося на Дарио с плохо скрываемой неприязнью. Элеонора в любом случае взяла бы Дарио с собой, ведь они с Эдмундом были лучшими друзьями, однако явное неодобрение Энтони весьма скрасило момент.
        - Стало быть, до встречи у леди Гонории, - напряженно произнес Энтони и отрывисто поклонился: - Миледи.
        - Милорд.
        Энтони покинул ложу так же внезапно, как и появился в ней.
        - Странный человек, - прокомментировал Дарио, глядя вслед лорду Нилу.
        - Что верно, то верно, - пожала плечами Элеонора. - Грубость - его основное качество.
        - Кажется, я ему не понравился, - с улыбкой проговорил Дарио.
        Элеонора пожала плечами:
        - Уверяю вас, ко мне он относится не лучше.
        - Да что вы? - В голосе Дарио звучало сомнение. - Не может быть. Я бы сказал, что этот джентльмен невзлюбил меня, поскольку ревнует вас. Осмелюсь предположить, вы нравитесь ему намного сильнее, чем он хочет показать.
        Элеонора вспомнила их с Энтони поцелуй той ночью и вспыхнула от одного воспоминания. Это ничего не значит, в сотый раз напомнила себе Элеонора. Всего лишь сиюминутный порыв, о котором оба тут же пожалели. Элеонора была уверена, что лорд Нил не меньше ее хочет забыть об этом эпизоде.
        Элеонора понадеялась, что Дарио не заметил ее предательского румянца. Тайком глянула на него, но ничего не смогла понять по выражению лица. Дарио по-дружески ей улыбнулся:
        - Ни один мужчина не может устоять перед вашей красотой, миледи, даже холодный англичанин. А меня вы и вовсе сразили наповал.
        Элеонора знала, что Дарио заигрывает со всеми женщинами. Для него флиртовать как дышать. Трудно истолковать его зовущие взгляды и отличить привычное кокетство от чего-то более серьезного. Элеонора надеялась, что первый вариант ближе к истине, поскольку не испытывала никаких чувств к Дарио. Он нравился ей как друг, к тому же Элеонора признавала, что Дарио красивый мужчина, перед которым многие женщины не смогли бы устоять. Но для Элеоноры он ничем не отличался от большинства мужчин, при виде Дарио у нее не возникало ни чувств, ни желания.
        Как ни странно, однако на самом деле существовал всего один мужчина, в присутствии которого Элеонору охватывало неодолимое влечение.
        Элеонора заставила себя не думать на эту бесплодную тему и легкомысленно улыбнулась:
        - Да бросьте, Дарио, мы оба прекрасно знаем, что вы это просто так говорите.
        - Элеонора! - Прижав руку к сердцу, Дарио изобразил, будто она ранила его этими словами, но потом рассмеялся, и оба повернулись к сцене - начался второй акт оперы.
        Каковы бы ни были мотивы Дарио, он продолжал наносить Элеоноре визиты - навестил ее на следующий же день, потом вызвался проводить в библиотеку. Элеонора была уверена, что он мог бы найти себе занятие и поприятнее, чем неспешно прогуливаться по городским улицам, однако веселая болтовня Дарио скрашивала дорогу. Тем не менее, когда на другой день Дарио уговаривал ее пойти с ним в театр, Элеонора отказалась, справедливо заметив, что, если будет постоянно появляться в свете вместе с ним, начнутся сплетни, особенно учитывая тот факт, что Дарио будет сопровождать ее во время двухдневной поездки в Кент.
        Для Элеоноры было неожиданностью горячее желание Дарио поехать с ней и познакомиться с матерью Эдмунда. Конечно, они были хорошими друзьями, однако Дарио отправился путешествовать ради удовольствия, а поездка им предстояла весьма мрачная.
        Дарио присутствовал на погребальном обряде на берегу моря, однако Элеоноре показалось, что из-за всей этой дикой истории он был сам не свой. Уж Элеонора точно чувствовала себя именно так. Целые месяцы после смерти Эдмунда она прислушивалась к звукам пианино или вспоминала о чем-то, что хотела ему рассказать. Элеонора думала - возможно, после обычной поминальной службы и погребения принять и смириться будет легче.
        В любом случае Элеонора была рада, что отправится в путь не одна. Поддержка во время встречи с леди Гонорией не помешает. К тому же Элеонора была уверена, что уж кто-кто, а Дарио сумеет очаровать мать Эдмунда. А если и нет, по крайней мере, у нее в этом доме будет компания помимо леди Гонории и лорда Нила.
        Накануне отъезда в Кент Закари таинственно поманил Элеонору и произнес:
        - Я добыл информацию, которую вы просили.
        - О лорде Ниле? - Элеонора отвела Закари в кабинет, и они сели лицом друг к другу в кресла рядом со столом. - Что ты узнал?
        - Я точно не знаю, что вам может пригодиться, поэтому на всякий случай докладываю все, - пояснил Закари и опустил взгляд на бумаги у себя на коленях. - Он шестой граф Нил. Титул был присвоен его предку Генрихом Седьмым - кажется, за политическую поддержку. До этого они все были баронами. Мать - достопочтенная мисс Женевьева Каррутерс, также из хорошей семьи, правда, не такого высокого положения. Она была второй женой лорда Нила. Первая супруга - мать леди Гонории. Была еще третья жена, поскольку мать лорда Нила умерла сразу после его рождения. Эта женщина - я имею в виду, вдовствующая графиня - здравствует по сей день и постоянно проживает в Брайтоне. Пятый граф Нил скончался десять лет назад, именно тогда Энтони, нынешний лорд Нил, и унаследовал свой титул.
        - Ты провел тщательное расследование, Закари, - произнесла Элеонора.
        - Старался вам угодить. - Закари ослепительно улыбнулся и продолжил: - Лорд Нил не женат, помолвлен ни разу не был, и, хоть и считается завидным холостяком, многие полагают, что в этом отношении он бесперспективен. Ходили слухи о его романах, однако… - Закари смущенно прокашлялся. - Полагаю, подробности вас не заинтересуют. В любом случае слухов немного. Судя по всему, лорд Нил предпочитает держать свою личную жизнь в тайне.
        На самом деле Элеоноре очень хотелось бы послушать подробности, но сообщать об этом поверенному она не собиралась. Просто кивнула:
        - Хорошо. Продолжай.
        - Говорят, что в отношениях между лордом Нилом и его отцом произошло охлаждение. С тех пор прошло много лет - если не ошибаюсь, около пятнадцати, - и опять-таки подробности неизвестны. Кажется, они так окончательно и не помирились, а потом пятый лорд Нил скончался.
        - Печально. К сожалению, Энтони упрям.
        - Похоже, отец ему в этом не уступал. В той местности его даже прозвали Железным графом. К сыну отношение более доброжелательное.
        - В самом деле?
        - Что касается финансового положения - наконец перехожу к вопросу, который вас более всего интересует, - лорд Нил весьма богатый человек.
        - Ах вот как.
        Новость Элеонору не удивила. Уже во время разговора с лордом Нилом она начала подозревать, что, возможно, ошиблась, обвинив его в корыстных мотивах. На лице его читались легкая растерянность и даже веселость, что заставило Элеонору задуматься. В основном по этой причине она и велела Закари провести расследование.
        - Земли лорда Нила обширны и весьма доходны, - продолжал Закари. - Их семья известна внимательным отношением к своему имуществу. Доходы с поместья достаточно велики, к тому же мать лорда Нила была единственной внучкой очень обеспеченного человека, и тот завещал все свое состояние ее сыну. Лорд Нил вступил в право собственности по достижении совершеннолетия. Однако к чрезмерным тратам лорд Нил не склонен. Он не игрок. Инвестирует деньги в надежные предприятия, и его состояние стабильно прирастает.
        - В таком случае лорд Нил, скорее всего, намного богаче сэра Эдмунда, - предположила Элеонора.
        - О да. По всей видимости, его состояние не меньше вашего, а может, даже больше.
        Элеонора кивнула:
        - Спасибо, Закари.
        Он вышел из кабинета, а Элеонора подошла к окну и застыла, глядя на маленький сад, разбитый у дальней стены дома.
        Ей нужно было время, чтобы разобраться в своих чувствах. С одной стороны, Элеонора невольно обрадовалась, узнав, что лорд Нил вовсе не преследует корыстные интересы, как она предполагала, и, в отличие от матери Эдмунда, не жил на его состояние.
        Однако Элеонора была весьма уязвлена, когда поняла, что лорд Нил пытался расстроить их с Эдмундом брак не оттого, что беспокоился за собственное благополучие, - выходит, он хотел спасти племянника от нее. Значит, единственные причины его отношения - презрение и неприязнь.
        Даже думать не хотелось, что единственный мужчина, чей поцелуй поразил Элеонору в самое сердце, презирает ее.
        Элеонора сморгнула навернувшиеся на глаза слезы. Что ж, делать нечего, подумала она, остается только поехать в Кент и встретиться лицом к лицу с неумолимым врагом. С единственным человеком, которого любила и который не испытывал к ней ответных чувств.
        Глава 6
        Тедлоу-Парк, старинная резиденция семейства Скарбро, представляла собой красивое, пусть и несколько беспорядочное из-за многочисленных пристроек сооружение из красного кирпича с несущими конструкциями из дерева. У центральной части, возведенной во времена королевы Елизаветы, был неровный фундамент, отчего казалось, будто она клонится вбок, а каждый следующий Скарбро, видимо, при малейшей прихоти приказывал строить новое крыло, и в результате дом разросся в разные стороны. После всех преобразований поместье получилось одновременно и обширным, и уютным, а причудливость придавала ему особое обаяние.
        Эдмунд вырос в этом доме и очень любил его, но Элеонора была здесь всего один раз, когда он привез ее знакомиться с леди Гонорией. Однако визит превратился в настоящее испытание - мать то рыдала, то бранила сына, а потом и вовсе удалилась в спальню и отказалась даже поужинать с молодоженами. Эдмунд и Элеонора уехали на следующее утро. Спустя несколько месяцев Эдмунд навестил мать перед отъездом в Италию, но отправился в Кент один, Элеонора же осталась в Лондоне.
        Когда карета остановилась напротив поместья, у Элеоноры защемило сердце при мысли о том, что перед смертью Эдмунд не успел увидеть дорогой его сердцу дом.
        Дарио с любопытством выглянул в окошко.
        - Значит, вот он какой - Тедлоу-Парк, - кивнул он, разглядывая здание. - Да, все точно как рассказывал Эдмунд. Я тогда не мог себе представить, как это выглядит, но теперь понимаю, что он имел в виду. Эдмунд говорил, будто это место похоже на заколдованный замок.
        Элеонора рассмеялась:
        - Да. Мне он тоже так говорил. Очаровательное место.
        Дарио высадился из кареты и предложил Элеоноре руку, помогая ей спуститься. Некоторое время они постояли молча, разглядывая дом.
        - Кажется, теперь поместье принадлежит кузену Эдмунда, сэру Малькольму Скарбро, - задумчиво проговорила Элеонора.
        - А его мать до сих пор тут живет? - спросил Дарио.
        - Кажется, нет. Она отправила мне письмо из поместья Бейнбери, однако встретиться пожелала здесь. Ее дом, написала леди Гонория, слишком мал, чтобы достойно принять гостей. Только не спрашивайте, что она хотела этим сказать. Если честно, сомневаюсь, что леди Гонория примет нас достойно, здесь или в любом другом месте.
        - Эдмунд мне кое-что о ней рассказывал. У меня создалось впечатление, что она очень… м-м… требовательная женщина.
        Элеонора с тихим вздохом кивнула:
        - Не следует говорить о ней дурно. В конце концов, леди Гонория потеряла единственного сына. Естественно, она очень горюет. К тому же мне еще долго предстоит иметь с ней дело. Ну почему он поручил контролировать деньги сестры именно мне?
        - Наверняка посчитал, что вы с этим справитесь лучше всех, - польстил Дарио. - Он всегда вами восхищался.
        - Восхищался? - опешила Элеонора. - Он - мной? Но ведь Эдмунд был гением!
        - Зато вы разбирались в вещах, в которых он ничего не понимал - приходно-расходных книгах, прибылях, инвестициях.
        Элеонора улыбнулась со светлой грустью:
        - Эдмунд говорил, у него от всего этого голова болит.
        Лакей в парадной ливрее открыл дверь и провел гостей в ближайшую комнату. На кушетке сидели женщина средних лет и юная девушка - вернее, девочка, еще не начавшая носить длинные юбки, - а сбоку в кресле сидел молодой мужчина. Но Элеонора сразу же отыскала взглядом человека, стоявшего в стороне от остальных, опершись локтем о каминную полку. Это был лорд Нил.
        В ту же секунду их взгляды встретились, лорд Нил выпрямился и шагнул вперед:
        - Леди Элеонора.
        Он поклонился, она протянула ему руку. Энтони ощутил, что пальцы Элеоноры слегка дрожат. Элеонора почувствовала, какая теплая и чуть жесткая на ощупь у него кожа.
        - Милорд.
        Элеонора постаралась ответить как можно более спокойно. Она испугалась, что сейчас покраснеет, потому что ей вдруг отчего-то стало жарко. Элеонора старалась не вспоминать об их последней встрече наедине. Но сейчас все, о чем она могла думать, - тот поцелуй в кабинете.
        - С моей сестрой вы знакомы, - произнес Энтони, обернувшись к дивану. - Леди Гонория Скарбро.
        - Здравствуйте, миледи, - вежливо приветствовала ее Элеонора.
        - Леди Элеонора.
        Мать Эдмунда едва кивнула, лицо ее воплощало застывшую маску скорби. Леди Гонория была одета в черное, плотная вуаль откинута за спину, чтобы открыть лицо. Наряд был настолько подчеркнуто траурным, что казался неуместно комичным, будто гротескный костюм театрального героя. К тому же Элеонора заметила, что платье сшито по последнему писку моды из шелка высшего качества. Леди Гонория все еще была привлекательной женщиной и одевалась безупречно. Элеонора подозревала - если бы белокожая, светловолосая леди Гонория не выглядела так эффектно в черном, она не стала бы столько времени соблюдать полный траур.
        Далее Энтони представил Элеонору девочке. Это была дочь леди Гонории Саманта. Элеонора видела ее всего один раз и теперь ни за что бы не узнала, поскольку за прошедшие полтора года девочка очень выросла и из ребенка с пухлыми щеками превратилась в худенького подростка с длинными руками и ногами, который вот-вот станет девушкой. Саманта тоже была с ног до головы одета в черное, но, в отличие от матери, этот суровый цвет совсем не шел ей, заставляя бледную кожу и белесые волосы казаться вовсе бесцветными.
        - Здравствуй, Саманта. - Элеонора протянула девочке руку. - Рада тебя видеть.
        Личико Саманты озарила улыбка, и Элеонора заметила, что она очень похожа на сэра Эдмунда.
        - Здравствуйте. Я вас тоже.
        - Надеюсь, в этот раз мы сможем узнать друг друга получше, - продолжила Элеонора.
        - Да, было бы замечательно, - застенчиво ответила Саманта и бросила чуть испуганный взгляд на мать.
        Леди Гонория едва заметно нахмурилась, поджав губы, и улыбка пропала с лица Саманты. Она бросила на Элеонору виноватый взгляд, та ободряюще улыбнулась в ответ. Элеонора и правда хотела познакомиться с девочкой поближе. Ради Эдмунда она стремилась подружиться с Самантой и к тому же надеялась хоть немного оградить девочку от деспотичного влияния матери. Элеонора была готова к недовольству леди Гонории и знала, что та сделает все, лишь бы помешать ей. Будет нелегко, и Элеоноре ужасно не хотелось, чтобы несчастная девочка очутилась между двух огней.
        Лорд Нил повернулся ко второму мужчине и объявил:
        - Позвольте представить сэра Малькольма Скарбро, кузена Эдмунда и нового хозяина Тедлоу-Парка.
        Молодой человек тоже чем-то напоминал Эдмунда - такой же светлый, высокий и худощавый, - однако если лицо Эдмунда светилось живым умом и любознательностью, то этот мужчина был сдержан и непроницаем.
        - Миледи, - проговорил он и довольно-таки напряженно поклонился. - Добро пожаловать в мой дом.
        - Благодарю, сэр Малькольм.
        Элеонора повернулась к Дарио, которого Энтони предпочел исключить из церемонии приветствия.
        - Позвольте представить лучшего друга сэра Эдмунда, синьора Дарио Параделлу.
        Дарио отвесил картинный, чисто итальянский поклон:
        - Весьма польщен знакомством с вами, леди Скарбро. Мисс Скарбро. Сэр Малькольм. Лорд Нил, для меня большая честь видеть вас снова. Надеюсь, вы простите мое вторжение в дом, где царит горе. Сэр Эдмунд был мне близким другом, и я хотел отдать ему дань памяти здесь, в его родовом гнезде.
        - Понимаю ваши чувства. Похвальное желание. - Леди Гонория с очаровательной улыбкой протянула ему руку. Похоже, и она пала жертвой чар Дарио, несмотря на неприязнь к Элеоноре. - Мы очень рады вашему приезду. Эдмунд бы оценил… - Голос леди Гонории задрожал, она умолкла и промокнула глаза платком. - Эдмунд был удивительный человек. Счастье иметь такого сына. Если бы он остался дома…
        Гонория разразилась слезами. Саманта стала гладить ее по руке и успокаивающе что-то зашептала. Сэр Малькольм бросил на Гонорию мимолетный взгляд и со скучающим видом отвернулся. Элеонора заметила, что стоявший рядом Энтони плотно сжал челюсти, однако ничего предпринимать не стал.
        Дарио же мигом кинулся к леди Гонории, предлагая свой безупречно белый платок, дабы осушить ее слезы, и сочувственно склонился над ней. Не прошло и пары минут, как его заботы заставили леди Гонорию улыбнуться сквозь слезы, и рыдания на удивление быстро прекратились.
        - Не пора ли ехать в церковь? - напомнил Энтони. - Викарий ждет.
        - Да, конечно. - Сэр Малькольм поспешно встал с кресла, явно радуясь, что драматичная сцена окончена.
        Дарио помог леди Гонории встать и проводил ее до кареты сэра Малькольма. С помощью ловкого маневра он незаметно для всех очутился в карете рядом с ней и с хитрым видом улыбнулся оттуда Элеоноре. Та улыбнулась в ответ. Она рассказывала ему, что хочет провести побольше времени с сестрой Эдмунда, и с помощью уловки Дарио у нее появилась такая возможность.
        - Мисс Скарбро, не желаете воспользоваться моей каретой? - предложила Элеонора. - В вашей слишком много народу, к тому же мы с вами сможем немного поболтать.
        - С удовольствием, - быстро ответила Саманта, искоса глянув на вторую карету, внутри которой уже скрылась ее мать. Саманта поспешно завязала ленты капора и взобралась в карету Элеоноры.
        - Прекрасная мысль, - согласился Энтони. - Если не возражаете, я тоже поеду с вами.
        Лорд Нил жестом подозвал конюха, велел тому привязать его лошадь сзади кареты и протянул Элеоноре руку, чтобы помочь ей забраться в карету.
        По ловкости Энтони не уступает Дарио, отметила Элеонора. Она должна была рассердиться за то, что лорд Нил своим непрошеным вторжением мешает ей познакомиться с Самантой как следует, но ощутила лишь пылкое волнение.
        - Какие у вас красивые лошади, миледи.
        Девочка вежливо похвалила серую пару, запряженную в карету.
        - Наша Саманта - отличная наездница, - ласково улыбнулся Энтони.
        При одном взгляде на племянницу его лицо смягчилось.
        - Ездить верхом так весело, не то что географию учить, - с некоторой дерзостью ответила Саманта. - Или танцевать. Мама меня заставляет с учителем танцев заниматься.
        Саманта скорчила рожицу.
        - Не любишь уроки танцев? - спросила Элеонора.
        - Нет. Учитель все время улыбается. Вот так. - Саманта изобразила какую-то застывшую гримасу, больше похожую на оскал, а не на улыбку. - А еще от него мятными конфетами пахнет. - Саманта помолчала и рассудительно прибавила: - Мне вообще-то нравятся мятные конфеты, но, по-моему, он их ест, чтобы отбить запах джина. Я однажды видела, как он сделал глоток из фляги, перед тем как зашел в дом.
        - Вот увидишь - тебе понравится танцевать, когда научишься и будешь ходить на балы, - ободрила ее Элеонора.
        - Знаю. Но это еще когда будет! Мама говорит, что я смогу танцевать на балах графства, только когда мне исполнится семнадцать. Это же еще два года ждать! Впрочем, какая разница, там все равно танцевать не с кем, кроме маминых друзей и других стариков.
        - Милая Саманта, ты меня ранила в самое сердце, - шутливо произнес Энтони, прижав ладонь к груди, однако не смог сдержать улыбки.
        Элеонора заметила, что сердце ее трепещет, когда Энтони улыбается. На одной щеке у него появлялась весьма привлекательная ямочка, неожиданно придававшая строгому выражению лица неотразимое обаяние. Глядя на него, Элеонора тоже невольно заулыбалась.
        - Меня ты тоже в старики записала? - продолжил Энтони. - Учти, я собираюсь пригласить тебя на первый танец, когда тебе исполнится семнадцать. А может, и раньше.
        Саманта захихикала, и у нее на лице тоже появились милые ямочки.
        - Нет, что вы, дядя Энтони. Вы совсем не старый. Генерал Хавермор или мистер Созертон, которые ухаживают за мамой, - вот они старые.
        - Ну и что же, кто из них добился большего успеха? - спросил Энтони. - Ставлю пять фунтов на генерала.
        Саманта вновь рассмеялась:
        - Шутите! Сами знаете, мама за генерала ни за что не выйдет. Ему лет сто, а еще у него денег мало. - Тут Саманта с виноватым видом прикрыла рот ладонью и затараторила: - Ой! Простите. Я не должна была так говорить. Я хотела сказать…
        Саманта умолкла - девочка явно не хотела врать, однако жалела, что выставила мать в таком свете.
        - Конечно же ты не имела в виду ничего дурного, - тут же подхватила Элеонора. - Любая мать должна быть очень осторожна, когда принимает такие решения. Когда у женщины есть ребенок, она прежде всего должна думать о его благополучии. Разумеется, леди Гонория не может вступить в брак с человеком, который не в состоянии обеспечить вас обеих всем необходимым.
        У Саманты на лице отразилось облегчение.
        - Да, конечно. Так оно и есть.
        Краем глаза Элеонора заметила, что лорд Нил изучающе разглядывает ее. Несомненно, он ждал, что Элеонора воспользуется таким шансом и поощрит дочь леди Гонории, дав ей понять, что все эти неприятные вещи соответствуют истине. Именно таким человеком считал Элеонору лорд Нил. С некоторой обидой Элеонора подумала - что в ней такого, отчего Энтони настолько сильно ее невзлюбил, причем с первого взгляда?
        Впрочем, думать об этом никакого смысла не было, поэтому Элеонора вернулась к разговору с Самантой.
        - Вот подрастешь, начнешь выезжать в свет и сможешь танцевать с кем угодно. Уверяю, среди твоих кавалеров будет много молодых людей, а не только стариков.
        Саманта вздохнула:
        - Мама сказала, на мой светский дебют мы в Лондон не поедем. Говорит, мы теперь бедные, потому что Эдмунд умер.
        - Глупости, - с заметным раздражением в голосе отмахнулся Энтони. - Конечно же ты поедешь в Лондон, когда тебе исполнится восемнадцать.
        - Разумеется, - подхватила Элеонора. - Уж на это денег более чем достаточно.
        - Правда? - просияла Саманта. - Мама не любит ездить в Лондон. Говорит, это очень утомительно.
        - Не волнуйся, поедет, - мрачно заверил Энтони.
        - А если нет, можешь пожить у меня, - предложила Элеонора.
        - У вас? Серьезно? - оживилась Саманта.
        - Ну конечно, - ответила Элеонора. - Эдмунд доверил твои деньги мне. Уверена, он хотел, чтобы я позаботилась о тебе не только в финансовом плане. Вообще-то меня саму светской львицей не назовешь, но я найду кого-нибудь, у кого связей побольше, так что будешь представлена всем в высшем свете.
        - Одна фамилия Саманты обеспечит ей достойное место в обществе, - твердо проговорил Энтони.
        - Разумеется, - ровным тоном произнесла Элеонора. - Но без высоких покровителей тоже не обойтись. Как вам кандидатура моей подруги, леди Барр? Уверена, Джулиана рада будет мне помочь. А если она не сможет, легко найду кого-нибудь еще.
        Энтони вопросительно посмотрел на Элеонору:
        - И как же вы собираетесь это сделать?
        Элеонора с вызовом ответила на его взгляд:
        - По-моему опыту, у некоторых аристократов бывают тяжелые времена, и за денежную помощь они готовы назвать лучшим другом кого угодно.
        - Такая молодая, красивая женщина - и такой цинизм, - тихо произнес Энтони, и глаза его блеснули.
        Элеонору тут же обдало жаром, и она быстро отвернулась, чтобы Энтони ничего не понял по ее лицу.
        - В любом случае, Саманта, сейчас это все только разговоры, а когда дойдет до дела, твоя мама наверняка захочет сопровождать тебя. Первый светский сезон дочери - какая мать такое пропустит?
        Элеонора заметила, что при этих словах энтузиазма у девочки поубавилось, но Саманта только кивнула и грустно проговорила:
        - До дебюта еще далеко. А мне так хочется побывать в Лондоне! И в Италии, наверное, тоже замечательно.
        - Италия - красивая страна, - согласилась Элеонора. - И мне, и Эдмунду там очень понравилось. Когда-нибудь ты сама туда поедешь, если захочешь.
        Саманта затаила дыхание:
        - Правда?
        - Да. Когда я закончила школу, отправилась в путешествие по Европе, и тебе тоже советую. Искусство, история, музыка - там столько всего интересного! Путешествия - неотъемлемая часть образования. - От одного воспоминания глаза у Элеоноры засверкали.
        Они с Самантой погрузились в увлекательную беседу, перечисляя достопримечательности, которые можно увидеть в Европе. Этой темы им хватило на всю оставшуюся дорогу до деревенской церкви. Сидевший напротив лорд Нил просто наблюдал, как они разговаривают, только время от времени прибавляя что-то от себя, и то лишь когда к нему обращалась племянница.
        Надо сказать, зрелище перед лордом Нилом предстало весьма приятное. Сегодня Элеонора была одета во все черное, из драгоценностей - один простой медальон из золота. Но такая женщина в дополнительных украшениях не нуждается, а строгий цвет чудесно оттеняет ее драматическую красоту. Каждый раз, когда он ее видел, совершенство Элеоноры поражало Энтони, будто впервые.
        Однако эта женщина была не только красива. Элеонора отличалась остроумием, и любая беседа с ней превращалась в увлекательную игру - превозносила ли она красоты Италии или обменивалась с ним ядовитыми выпадами. Неудивительно, что Эдмунд влюбился в нее. Странно, что его примеру не последовала добрая половина высшего света. Энтони всегда считал себя более устойчивым, чем большинство мужчин, которые чаще руководствовались призывами плоти, нежели здравым смыслом, однако спустя несколько минут наедине с Элеонорой уже целовал ее, не думая о последствиях.
        Даже сейчас, вспоминая их поцелуй, Энтони чувствовал, как его охватывает желание. Глупо убеждать себя, будто это было его сознательное решение, а чары Элеоноры здесь ни при чем. Энтони отдавал себе отчет в том, что не должен целовать ее, однако голову затуманила страсть.
        Хуже того - Элеонора заставила Энтони усомниться в собственной правоте. Слушая их разговор с Самантой, Энтони невольно задумался: а вдруг он с самого начала ошибался в ней? Лорд Нил сел с ними в карету, потому что хотел защитить племянницу от махинаций Элеоноры. Однако та удивила его, не воспользовавшись возможностью подорвать влияние леди Гонории на дочь. Хотя Элеонора явно ее раскусила - высказалась она очень корректно, однако Энтони сразу понял, что она имела в виду, когда уверяла - Гонория, без сомнения, переменит свое решение относительно дебюта. Сейчас она, конечно, притворяется немощной - Гонория предпочитала блистать в маленьком мирке кентской деревни, а не затеряться в огромном Лондоне. Кроме того, Энтони подозревал, что сестру не прельщает перспектива быть отодвинутой на второй план и ограничиться скромной ролью дуэньи. Но стоит Саманте заикнуться, что Элеонора с удовольствием представит ее в свете, и тогда Гонорию уже ничто не остановит.
        Однако Элеонора не стала заострять внимание на ее недостатках. Наоборот, о матери Саманты она говорила исключительно с уважением и даже предложила удобное оправдание тому, что, как все они знали, было просто корыстью, - для леди Гонории это был основной мотив при вступлении в брак.
        Элеонора с легкостью могла настроить Саманту против матери и подчинить ее своему влиянию. По натуре она обаятельнее и больше располагает к себе, вдобавок Элеонора сможет стать для Саманты взрослой подругой, не подавляющей и не ограничивающей свободу девочки. Видит бог, общение с подобной женщиной бедняжке не помешает. Насчет материнских чувств Гонории Энтони не питал никаких иллюзий. Однако Элеонора предложила Саманте дружбу, не стараясь сделать ее пешкой в игре против леди Гонории.
        С другой стороны, благоразумно напомнил себе Энтони, такое поведение может, напротив, свидетельствовать о ее мастерстве в манипулировании людьми. Кто поручится, что этим разговором с Самантой она не заложила основу, которой позже воспользуется, дабы вбить клин между матерью и дочерью? А своей осмотрительностью Элеонора вынудила Энтони усомниться в правильности его выводов. Если она привлечет его на свою сторону, то сможет с легкостью добраться до наследства Саманты. Несомненно, Элеонора понимает, что он мигом заметит подтасовку в приходно-расходных книгах и узнает, если она присвоит часть денег себе. А стоит Элеоноре поймать его в свои сети, и с деньгами она сможет вытворять все что угодно.
        Кроме того, нельзя исключать, что теперь она нацелилась на него, посчитав более крупной добычей, чем сэр Эдмунд. Поцеловав ее, Энтони выдал себя - теперь Элеонора знает, он к ней неравнодушен. Нельзя исключать, что она решила сделать Энтони своим следующим мужем.
        Разумеется, у нее ничего не выйдет. Энтони не из тех мужчин, что женятся на авантюристках, он не такой, как отец. Этот урок Энтони заучил еще в ранней юности. Ни одна женщина не сможет вертеть им как заблагорассудится.
        Даже думать смешно.
        Но Элеонора-то об этом не знает. Вне всяких сомнений, она уверена в собственной красоте и очаровании и считает, что способна даже из недоброжелателя сделать своего поклонника. В таком случае Элеонора получит гораздо больше, чем только шанс поживиться деньгами Саманты. Теперь все сходится, и стало понятно, для чего она привезла с собой этого итальянского франта. Видимо, рассчитывала пробудить в Энтони ревность.
        - Дядюшка! Почему вы так нахмурились?
        Из раздумий Энтони вывел голосок Саманты.
        - Что? - Он попытался расслабиться. - Просто задумался об одной проблеме. Не обращай внимания.
        У Элеоноры при одном взгляде на лорда Нила сложилось впечатление, что эта проблема - она. На протяжении всего разговора он не сводил с нее глаз, а когда задумчивый взгляд сменился мрачным и даже злобным, Элеонора окончательно уверилась, что причина в ней. Наверняка лорд Нил недоволен, что они с Самантой так хорошо поладили. Двух мнений быть не может, он поехал с ними для того, чтобы следить, что она будет говорить его племяннице. Каким бы дружелюбным ни показался ей лорд Нил во время поездки, нельзя забывать - это еще не означает, будто он проникся к ней теплыми чувствами. Судя по всему, лорд Нил просто решил усыпить ее бдительность, чтобы она перестала считать его врагом.
        Элеонора наградила Энтони долгим холодным взглядом и вернулась к разговору с Самантой.
        Спустя несколько минут карета замедлила ход, а вскоре и вовсе остановилась. Элеонора выглянула в окошко. Они прибыли на кладбище. Оно располагалось за деревенской церковью, строением из серого камня с башней времен норманнов, выдававшей древность строения. Возле крытого входа уже стояли сэр Малькольм, Дарио и леди Гонория. Последняя тяжело облокотилась на локоть Дарио, лицо ее теперь скрывала черная вуаль.
        Элеонора высадилась из кареты и повернулась к кучеру, спустившемуся с высоких козел и державшему в руках шкатулку из тикового дерева. Лицо Элеоноры затуманила печаль, и она потянулась к этому предмету, содержавшему прах Эдмунда. Лорд Нил быстро подошел, чтобы помочь ей, и она позволила ему взять шкатулку. Пусть они ненавидят друг друга, но Элеонора не сомневалась, что он тоже любил Эдмунда.
        Саманта пыталась сдержаться, но глаза ее сразу наполнились слезами. Элеонора успокаивающе обняла девочку за плечи, и они отправились на кладбище.
        Викарий ждал их около семейного склепа Скарбро и произнес молитву над шкатулкой с прахом. После нескольких слов из Библии и короткого панегирика Эдмунду шкатулку поместили в склеп. Церемония была недолгая, но очень трогательная, и у Элеоноры в глазах стояли слезы. Леди Гонория, разумеется, рыдала не останавливаясь, прислонившись к надежному плечу Дарио. Элеонора не убирала руку с плеча Саманты, которая утирала слезы, тихо и медленно катившиеся по щекам. Лорд Нил же стоял как каменный - что, впрочем, было вполне предсказуемо.
        Наконец они покинули гробницу - Дарио шел первым, поддерживая рыдающую Гонорию, остальные шагали следом. Выйдя за пределы кладбища, все на мгновение замерли, не зная, как себя вести и что сказать друг другу.
        - По-моему, сейчас уже слишком поздно, чтобы обсуждать завещание Эдмунда, - осторожно начала Элеонора. К тому же ей ужасно не хотелось разговаривать с истеричной леди Гонорией. Церемония пробудила тяжелые воспоминания, сердце вновь пронзила боль, и Элеонора опасалась, что показная скорбь и природное упрямство матери Эдмунда вынудят ее наговорить лишнего, о чем потом придется жалеть.
        - Да, да, - с чувством закивала леди Гонория. - Я не могу говорить о таких вещах сейчас, после того как… О дитя мое, мое дитя…
        Причитания прервал новый поток слез.
        Искоса глянув на Дарио, Элеонора заподозрила, что тому уже надоело исполнять роль утешителя.
        - Только скажите, где здесь поблизости гостиница, и завтра мы с вами снова встретимся и все обсудим.
        - Глупости. В гостиницу никто не поедет, в этом нет нужды. Она очень маленькая и наверняка не соответствует вашим стандартам, - возразил лорд Нил.
        - Но, Энтони, в моем доме совсем нет места. - Гонория встревожилась, и теперь от слез не осталось и следа. - Ты же знаешь, у нас так мало комнат, не то что в Тедлоу-Парке, но оттуда мы были вынуждены уехать.
        В первый раз Элеонора заметила проблеск эмоций на лице сэра Малькольма. С оскорбленным видом он отрывисто проговорил:
        - Леди Гонория, я же сказал - вы с Самантой можете и дальше жить в Тедлоу-Парке. Я бы ни за что не стал вас гнать.
        - Нет, ведь теперь это уже не мой дом, - провозгласила леди Гонория с видом мученицы. - И вообще, я не могу там оставаться - столько воспоминаний… Теперь, когда мы остались одни, нам с Самантой пора учиться выживать самим в этом жестоком мире. Разумеется, на наши деньги мы можем позволить себе лишь скромный домик.
        - Поместье - это не «скромный домик», Гонория, - сухо вставил Энтони. - Гости решат, будто вы в лачуге ютитесь.
        - Нет, не в лачуге, конечно… - нехотя пошла на попятный леди Гонория.
        - У нас очень красивый дом, - Саманта, судя по всему, готова была сквозь землю провалиться. - И кстати, мама, у нас же есть две свободные спальни.
        Леди Гонория бросила на дочь испепеляющий взгляд, и девочка, залившись краской, примолкла.
        - Боюсь, там не прибрано, - обратилась леди Гонория к Элеоноре. - Да и меблировка скудная.
        - Понимаю, - серьезно ответила Элеонора, изо всех сил сдерживая улыбку. - Не беспокойтесь, миледи. Я прекрасно устроюсь в ближайшей гостинице. Уверяю вас, мне и раньше приходилось останавливаться в деревне, и я знаю, что это такое.
        - Не говорите чепухи, - возразил Энтони. - Я приглашаю вас и синьора Параделлу в свой дом. Комнаты уже готовы.
        - Ну… - От неожиданности Элеонора не нашлась с ответом. Она предполагала, что после церемонии и разъяснений по поводу наследства Саманты проведет ночь в гостинице или, в крайнем случае, в доме леди Гонории, но приглашение лорда Нила застало Элеонору врасплох. Она была уверена, что Энтони рад ей не больше, чем леди Гонория. - Хорошо, спасибо. Очень мило с вашей стороны.
        - Да, милорд, - вежливо подхватил Дарио. - Весьма любезное предложение.
        Энтони бросил на итальянца взгляд, значение которого понять было трудно, и коротко кивнул:
        - Значит, договорились. В таком случае следуйте за мной…
        Лорд Нил приподнял шляпу, прощаясь с сестрой и племянницей, отвязал от кареты свою лошадь и вскочил в седло. Дав инструкции кучеру Элеоноры, он поскакал вперед по дороге. Элеонора и Дарио сели в карету и последовали за ним.
        Дарио глубоко вздохнул и откинулся на кожаные подушки.
        - Устали? - с лукавым блеском в глазах поинтересовалась Элеонора.
        Дарио печально улыбнулся:
        - Всегда думал, что английские леди сдержанные. Но эта леди Скарбро - просто неаполитанка какая-то!
        Элеонора рассмеялась:
        - Спасибо, что взяли ее на себя.
        Дарио пожал плечами:
        - Я привык. Вы забываете, что у меня три сестры, мама и множество тетушек. Так что слезами меня не удивишь. Это меньшее, что я мог сделать во имя памяти Эдмунда… и ради вашего спокойствия, разумеется.
        - Да. И я вам очень благодарна.
        - Рад быть полезным, - просто ответил Дарио.
        Поместье лорда Нила было всего в нескольких минутах езды от деревенской церкви, и вскоре они уже были на месте. По длинной извилистой подъездной дорожке они приближались к дому. Элеоноре случалось видеть здания, отличавшиеся большим великолепием. Здесь не было ни многоярусного крыльца, ведущего к величественному парадному входу, ни сводчатых окон, ни статуй по краям крыши. Поместье было выстроено из простого серого камня, одни блоки были одинаковы, другие отличались по форме и размеру, а местами стены потемнели от времени и лишайника. Однако удивительная симметрия здания завораживала - главная часть, где располагались ворота, массивная и квадратная, по бокам два крыла с зубчатыми стенами. От этого поместья веяло надежностью, стариной и приятным ощущением безопасности. Со временем вдоль стен разрослись кусты, несколько смягчавшие их суровый облик, а с одной стороны свисал занавес из плюща. Клонившееся к закату солнце озаряло стены теплым золотистым сиянием.
        Очарованная Элеонора невольно ахнула:
        - Какая красота!
        Дарио окинул дом беглым взглядом, явно вспоминая изящные виллы с красными черепичными крышами у себя на родине, и изогнул бровь.
        - Дом под стать хозяину, - наконец вынес он вердикт.
        Элеонора издала смешок:
        - Верно. Вы правы. - Потом нерешительно взглянула на Дарио: - Надеюсь, он вас не слишком задевает?
        Дарио рассмеялся:
        - При чем здесь я? Это его задевает мое присутствие, - проницательно заметил он. - Забавно наблюдать, как невозмутимый британский джентльмен старается не показывать, что ревнует.
        - Ревнует? Едва ли. Этот человек меня недолюбливает.
        Однако Элеонора не могла отрицать, что на днях ей в голову пришла та же самая мысль.
        - Одно другому не мешает. Тем интереснее следить за его внутренней борьбой.
        Элеонора порадовалась, что Дарио поведение лорда Нила развлекает, поскольку на протяжении всего ужина тот, разговаривая с ним, всячески демонстрировал британскую холодность. Дарио его определенно раздражал, однако итальянцу, напротив, нравилось дразнить Энтони. Его речь и жесты становились все эмоциональнее, комплименты Элеоноре - все цветистее, а бросаемые на нее взгляды, казалось, неопровержимо свидетельствовали о влюбленности. Наблюдая за напряженным лицом Энтони, Элеонора не знала, чего ей хочется больше - понаблюдать за дальнейшим развитием событий, пнуть Дарио под столом или рассмеяться.
        Зачем лорд Нил пригласил их в свой дом, гадала она. Чем бы ни объяснялась его антипатия к Дарио - ревностью или просто несхожими характерами, - общество итальянца было неприятно Энтони. Своего мнения об Элеоноре он тоже не скрывал. Поцелуй ничего не значит, хотя ей показалось - возможно, из-за неопытности, - будто Энтони понравилось. Элеонора чувствовала жар, исходивший от него волнами, и ощутила крепкие объятия Энтони. Она не верила, что могла ошибиться - оба они ощущали ту же обжигающую страсть.
        Но, несмотря на влечение, Энтони терпеть не может Элеонору. При каждом удобном случае выказывает ей презрение. Элеонора пришла к выводу, что лорду Нилу ужасно не нравится, как сильно его тянет к ней, и он презирает себя за этот поцелуй. А значит, вряд ли захочет вновь создавать ситуацию, в которой рискует подвергнуться соблазну. В таком случае неразумно самому привозить ее в свой дом.
        Тогда почему же Энтони не позволил Элеоноре и Дарио поселиться в гостинице? Он предложил им воспользоваться своим гостеприимством не просто из вежливости. Лорд Нил заранее распорядился, чтобы для них приготовили комнаты, хотя ни о чем подобном и речи не заходило. Что это - строгий британский этикет? Или лорда Нила настолько сконфузило откровенно нелюбезное поведение сестры, что он решил спасти семейную честь? Нет, если верить словам лорда Нила, комнаты были готовы до сцены около кладбища. Оказалось, он и вправду ждал гостей - в обеих спальнях горел камин, на кроватях постелено свежее постельное белье, на комодах - вазы с цветами. Не может быть, чтобы в таком большом доме гостевые комнаты постоянно находились в состоянии полной готовности.
        Но как бы там ни было, Элеонора отдавала себе отчет, что Энтони не рад ее присутствию. Почти весь вечер он просидел с каменным лицом, и любая тема разговора вяла на корню. Когда ужин закончился, Элеонора вздохнула с облегчением и, сославшись на усталость, поднялась в спальню.
        Однако ложиться ей не хотелось вовсе. Одна из горничных пришла помочь ей раздеться, но после этого Элеонора, вместо того чтобы забраться под одеяло огромной кровати с пологом, принялась бесцельно бродить по комнате. Сна не было ни в одном глазу.
        Элеонора подошла к окну и отодвинула занавеску, но ничего не смогла разглядеть. Ночь была темная, небо затянуло густыми тучами, сквозь которые не могли пробиться ни звезды, ни месяц, и окрестности окутывал непроглядный мрак. Не было в комнате и книг, чтобы скоротать время.
        Элеонора хотела было потихоньку прокрасться в библиотеку и взять себе что-нибудь почитать, однако побоялась, что наткнется на Энтони, и передумала. Она со стыда сгорит, если лорд Нил увидит ее в неглиже, хотя халат, наброшенный на ночную рубашку, - наряд гораздо более скромный, чем многие вечерние платья. Кто знает, вдруг лорд Нил подумает, что она нарочно его подстерегала, дабы соблазнить таким коварным образом?
        Так и не придумав, чем себя занять, Элеонора задула свечу и легла. Но уснуть не получалось. В голове крутились одни и те же неприятные мысли, только спустя час глаза Элеоноры наконец закрылись и она погрузилась в сон.
        Но через некоторое время Элеонора вздрогнула и проснулась, растерянно моргая и пытаясь сообразить, что именно ее разбудило. В комнате было темно, только смутно вырисовывались черные силуэты мебели. В коридоре горел тусклый свет, просачивавшийся внутрь сквозь узкую щель между приоткрытой дверью и косяком.
        Тут Элеонора сообразила, что не так, и проснулась окончательно. Когда она ложилась, дверь была закрыта и никаких зазоров не было. С бешено колотящимся сердцем Элеонора окинула взглядом комнату.
        Склонившись над комодом, перед ней стояла темная фигура.
        Глава 7
        Элеонора застыла, не в силах ни пошевельнуться, ни даже вздохнуть от страха. Она только наблюдала, как неизвестный, крадучись, пересекает комнату и наклоняется к ее саквояжу.
        Тут оцепенение уступило место гневу. Элеонора потянулась к прикроватному столику и ухватила первый же предмет, который нащупала. Предмет оказался подсвечником, и она, издав громкий крик, со всей силы запустила его в согнутую спину злоумышленника. Тяжелый металлический подсвечник со стуком попал в цель. Неизвестный приглушенно вскрикнул от неожиданности и боли, резко вскочил и одним прыжком добрался до двери.
        Элеонора соскочила с кровати, чтобы бежать за ним, однако запуталась в одеяле, споткнулась и упала на пол. Отшвырнув одеяло в сторону, Элеонора вскочила и бросилась в погоню, крича:
        - Стой! Ни с места!
        Она вылетела в коридор, однако злоумышленник исчез из вида. Элеонора добежала до лестницы и остановилась, вглядываясь в царившую на первом этаже темноту. Нельзя было ничего разглядеть, и Элеонора сообразила, что этот человек может скрываться где угодно, а когда она подойдет, ударит ее по голове, чтобы оглушить. Или хуже.
        Элеонора обернулась на дверь своей спальни. Рядом приоткрылась другая дверь, и в коридор выбежал Энтони:
        - Что за крик? Что случилось?
        Дарио тоже выглянул из своей комнаты:
        - Элеонора!
        Энтони подбежал к Элеоноре и взял ее за плечи:
        - Что с вами?
        Руки у Энтони были сильные, и Элеонора чувствовала их тепло сквозь тонкий муслин ночной рубашки. Точно так же она не могла не заметить, что Энтони полураздет. Бриджи он явно натянул впопыхах, так и не застегнув верхнюю пуговицу, отчего они сползли ниже, чем полагается. Рубашку накидывать не стал, к тому же стоял на ковре босиком. Наполовину обнаженный Энтони замер всего в паре сантиметров от Элеоноры, и как бы она ни отводила глаза, взгляд неизбежно притягивался к его мужественной груди.
        Энтони внимательно посмотрел ей в лицо, оглядел с ног до головы. Тут Элеонора сообразила, что на ней только ночная рубашка, и покраснела до корней волос.
        - Что случилось? - нетерпеливо рявкнул Энтони.
        - Почему вы кричали? - взволнованно подхватил Дарио и приблизился к ним. Он тоже был босиком, волосы растрепаны, рубашка не заправлена в бриджи и застегнута только наполовину.
        - Ко мне в комнату пробрался какой-то человек, - начала рассказывать Элеонора. - Я в него чем-то кинула, и он убежал. Но куда подевался, я не видела. Когда выбежала в коридор, его уже не было.
        - Он вам ничего не сделал? - Энтони угрожающе сдвинул брови.
        - Нет-нет, со мной все в порядке, просто испугалась.
        Энтони отпустил ее плечи и кинулся к лестнице. Дарио вернулся в свою комнату и, захватив свечу, последовал за Энтони вниз.
        Элеонора поспешила в собственную спальню. Первым делом она схватила халат и накинула поверх ночной рубашки. Потом зажгла свечу и пошла осматривать комод и саквояж, дабы проверить, не пропало ли что-нибудь. Но даже в такой момент перед глазами у Элеоноры стоял Энтони.
        Она в первый раз увидела неодетого мужчину, и одно воспоминание об этом зрелище мешало сосредоточиться на чем бы то ни было. Элеонора убедилась, что атлетическая фигура Энтони - вовсе не результат хитрых уловок портного. Плечи и грудь у него действительно широкие, а руки мускулистые. Хотя Элеонору только что перепугали до полусмерти и сейчас важнее всего поймать человека, проникшего в ее комнату, при виде Энтони на нее нахлынул мощный прилив вожделения.
        Даже сейчас от одной мысли по животу разливалось тепло. Было в его облике нечто первобытное, грубая мужская сила. Неудивительно, что Элеонору стремительно охватило столь же первобытное желание.
        «Прекрати, это безумие», - сказала себе Элеонора. Их с Энтони связывает только вражда. Лорд Нил посчитал, будто она слишком низкого рождения, чтобы стать женой его племянника. А уж составить его счастье она и подавно недостойна. Не то чтобы Элеонора хотела выйти замуж за лорда Нила - нет, спасибо. Холодный, деспотичный сноб - последний, кого она выберет.
        Хотя холодный ли? Элеонора вспомнила их поцелуй. Холода здесь и близко не было. Под суровой оболочкой пылают нешуточные страсти. И вообще, разве любовник не лучше мужа?
        Элеонора со вздохом покачала головой, пытаясь утихомирить разгулявшуюся фантазию. Сидя и мечтая о мужчине, который ее презирает, она точно ничего не узнает о злоумышленнике.
        Элеонора окинула взглядом комод. Но ничего подозрительного там не было - только серебряная щетка для волос и зеркала. Элеонора подошла к саквояжу, в котором неизвестный рылся в тот момент, когда она его спугнула, и присела на корточки. Саквояж был пуст - горничные добросовестно выполнили свою работу и для ее удобства разложили все вещи по ящикам.
        И вдруг Элеонора сообразила, что на комоде должен лежать еще один предмет. Медальон! Медальон пропал! Вскрикнув, расстроенная Элеонора вскочила и подбежала к широкому комоду из красного дерева. Держа в одной руке свечу, она осмотрела всю его поверхность, потом шагнула назад и поглядела вниз - вдруг неизвестный просто смахнул украшение на пол? Элеонора даже опустилась на четвереньки и заглянула под комод. Медальона нигде не было.
        Элеонора застонала. Медальон был совсем простой и особой ценности не представлял, однако внутри находился маленький портрет Эдмунда. Он подарил ей эту вещь на Рождество, и со дня его смерти немудреное украшение приобрело для Элеоноры особое значение.
        Она выбежала в коридор как раз в тот момент, когда по лестнице поднимались Энтони и Дарио.
        - Ну что?
        Дарио покачал головой:
        - Никого не нашли.
        - Расскажите, как все было, - велел Энтони. - Хотя погодите.
        Он скрылся в своей комнате и через секунду вернулся, на ходу натягивая рубашку.
        - Теперь говорите. Что произошло?
        - Я вдруг проснулась, сама не поняла отчего. Наверное, услышала какой-то звук сквозь сон. А когда открыла глаза, увидела, что кто-то стоит около комода.
        - Мужчина?
        - На самом деле не уверена. Но я почему-то сразу решила, что это мужчина. - На секунду Элеонора примолкла, задумавшись, но затем продолжила: - Да, это точно был мужчина. На нем была мужская одежда, и хотя я разглядела только силуэт, это был крупный человек, женщины обычно миниатюрнее.
        - Высокий?
        Элеонора вновь умолкла, пытаясь вспомнить поточнее.
        - Не знаю. Сначала он стоял согнувшись, а когда я закричала, все произошло очень быстро. К тому же в темноте я мало что смогла разобрать. Лица и вовсе не рассмотрела. Он все время был спиной.
        - А на этот раз что-нибудь пропало?
        - На этот раз? - переспросил Дарио. - Такое и раньше случалось? Почему вы мне не сказали? Надеюсь, вам не причинили вреда?
        - Нет. Меня тогда вообще не было дома. Ездила в гости к друзьям. Но какой-то человек рылся в моих драгоценностях и, кажется, не взял ничего ценного, одну лишь дешевую брошку. - Элеонора повернулась к Энтони: - А на этот раз исчез медальон.
        - Тот, который вы надевали сегодня? - уточнил Энтони.
        Элеонора кивнула:
        - Перед сном я сняла его и положила на комод. А сейчас заметила, что медальона нет. Я и на полу посмотрела, но нигде не нашла. И все-таки не понимаю, зачем пробираться в чужую комнату, чтобы украсть такую вещь. Медальон представлял ценность только для меня.
        - Кто бы ни был этот человек, ценные предметы его явно не интересуют, - пришел к выводу Энтони.
        - Не может быть, чтобы это оказался тот же самый, - возразила Элеонора.
        - Вы верите в такие совпадения? - скептически произнес Энтони. - Сначала один человек пробирается в спальню у вас в доме и переворачивает шкатулку с драгоценностями. Потом другой пробирается в вашу спальню здесь и крадет украшение.
        - Но откуда кто-то мог узнать, что я здесь? - заспорила Элеонора. - Я и сама всего несколько часов назад узнала, где буду ночевать. Нет, это был какой-то местный вор.
        - Который решил ограбить мой дом именно сегодня? - Энтони начинал сердиться. - Прошел мимо сейфа, серебра и направился прямиком в вашу комнату?
        - Тогда объясните, каким образом вор нашел меня, - с вызовом бросила Элеонора. - Есть только один возможный вариант - в мою спальню проникли вы.
        Серые глаза лорда Нила вспыхнули огнем, который так же быстро погас. Почти добродушно он проговорил:
        - Вы забываете про синьора Параделлу.
        Услышав подобное обвинение, Дарио что-то взволнованно затараторил на итальянском. Энтони смерил его холодным взглядом:
        - Успокойтесь, синьор. Я не хочу сказать, что медальон украли вы.
        - Еще бы вы это сказали!
        - Мне кажется, миледи, ответ на ваш вопрос очевиден, - сказал Энтони. - Вор узнал, где вы ночуете, потому что следовал за вашей каретой.
        По спине у Элеоноры пробежала дрожь.
        - Не может быть, - поспешно отмахнулась она.
        - Да, звучит в высшей степени нелепо, - согласился Дарио. - Почему предполагаемый вор не взял ничего ценного? И зачем кому-то ваш медальон?
        Энтони пожал плечами:
        - Если мы не знаем причины, это не означает, что ее нет. - Он повернулся к Элеоноре: - И если вы не хотите признать, что за вами кто-то следил, тем хуже.
        - Но зачем? - Элеонора растерянно развела руками.
        - Видимо, ему нужна какая-то ваша вещь. Подумайте. Нет ли у вас предмета, ради обладания которым можно рискнуть, даже если в обычном смысле он ценности не представляет? Письмо? Или некое свидетельство неблаговидного поступка?
        - Какого поступка? - с раздражением уточнила Элеонора. - По-вашему, у меня вся спальня завалена доказательствами преступлений?
        - Не знаю, не знаю, - довольно-таки грубо ответил Энтони. - В мою спальню воры ни разу не проникали. Зато у вас это случается постоянно.
        - Значит, по-вашему, я сама виновата? Думаете, я совершила что-то ужасное и сама навлекла на себя беду?
        - Этого я не говорил.
        - Однако дали понять! - воскликнула Элеонора. - У вас все на лбу написано. Я прекрасно знаю, что вы обо мне думаете.
        - Сомневаюсь, - невозмутимо ответил Энтони.
        Стоявший сбоку Дарио тихонько прокашлялся:
        - Элеонора… вряд ли лорд Нил в чем-то вас обвиняет.
        Элеонора мрачно взглянула на него:
        - Вы слишком мало знаете его светлость. Лорд Нил считает меня авантюристкой, охотницей за чужими состояниями.
        - Авантюристкой? - Дарио обратил на Энтони потрясенный взгляд.
        - За чем, по-вашему, приходил этот человек? - Элеонора снова развернулась к Энтони. - Хотел выкрасть любовное письмо от женатого лорда? Или свидетельство скандала, в котором я, видимо, принимала непосредственное участие? А может, вор - мой бывший сообщник, вместе с которым мы грабили несчастных вдов и сирот, а потом я присвоила его долю?
        - Ну надо же, сколько вы всего перечислили, на такое у меня даже воображения не хватило. - Губы Энтони растянулись в улыбке.
        Элеонора в гневе уставилась на лорда Нила. Ей безумно хотелось ударить его, однако она помнила, чем это закончилось в прошлый раз.
        - Элеонора, не надо горячиться, - успокаивающе проговорил Дарио и протянул руку к ее плечу.
        - Вашего мнения я не спрашивала, - с раздражением ответила Элеонора, стряхнув его руку. - Не думаю, сэр, что медальон с портретом Эдмунда внутри может кого-то скомпрометировать.
        Против воли глаза ее наполнились слезами. Элеонора в бешенстве развернулась и вихрем влетела в гостевую спальню, захлопнув за собой дверь.
        Она сердито утерла слезы. Элеонора и сама не знала, отчего плачет - от злости на лорда Нила или печали из-за утраты медальона, однако прослезиться у него на глазах - что может быть унизительнее? Элеонора не желала, чтобы лорд Нил решил, будто одержал над ней победу.
        Она сняла халат и швырнула его на стул. До сих пор никому не удавалось вывести ее из себя так, как лорду Нилу. Она не выносила этого человека. А еще труднее было выносить то, что он считал ее подлой, коварной женщиной.
        Вдруг в дверь постучали, Элеонора обернулась и увидела, как в комнату входит Энтони. Его появления она никак не ожидала.
        - Что, черт возьми, вы здесь делаете?! - рявкнула Элеонора.
        - Очевидно, лезу в берлогу к разъяренной львице, - с нерешительной улыбкой пошутил тот и сделал еще несколько шагов вперед. - А если серьезно, я хочу принести извинения.
        Элеонора вскинула брови. Она готова была услышать что угодно, но только не это.
        - Вы подверглись нападению грабителя, будучи в моем доме. Я виноват в том, что не сумел обеспечить своей гостье безопасность. Моя досада не может служить оправданием, я совершенно недостойным образом вышел из себя и позволил себе забыться.
        Элеонора заметила - Энтони не сказал, что на самом деле вовсе так не считает.
        - Прошу прощения за оба моих проступка, - завершил объяснение Энтони.
        - Извинения приняты, - ответила Элеонора. На душе у нее стало чуть спокойнее. - Вы же не знали, что пригласили в свой дом женщину, за которой по пятам следуют воры.
        - Стало быть, вы согласны, что в ваш дом проник тот же самый мужчина? - уточнил Энтони, остановившись напротив нее.
        Элеонора со вздохом кивнула:
        - Остальные версии еще абсурднее. К тому же очень сомневаюсь, что преступник - вы или Дарио… Тот человек был полностью одет.
        На этот раз покраснел Энтони:
        - Извините за неподобающий вид. Когда вы закричали, я… мне показалось, что медлить нельзя…
        Элеонора чуть улыбнулась, довольная, что ей удалось смутить лорда Нила.
        Несколько секунд они молча стояли друг напротив друга. Наконец Энтони тихо произнес:
        - Мне очень жаль, что ваш медальон пропал.
        - Он был мне очень дорог, - не в силах скрыть печаль, проговорила Элеонора. - Это подарок Эдмунда на прошлое Рождество. Внутрь был вложен его портрет, другого у меня не осталось.
        Элеонора отвела глаза, чувствуя, как снова подступают слезы.
        Энтони протянул руку и, взяв ее за подбородок, медленно повернул к себе. Элеонора застыла, глядя на него почти с угрозой. Пальцем Энтони смахнул слезинку, покатившуюся по ее щеке.
        - Вы ведь любили его? - тихо спросил он.
        Элеонора отстранилась и сделала шаг назад:
        - Ну конечно любила. Эдмунд был чудесным человеком. Гением. Он был такой добрый и мягкий, и мне он был очень дорог. Похоже, вам трудно в это поверить, но…
        - Нет. Я вам верю. - Энтони взял ее за запястье, будто не хотел, чтобы она уходила. Несколько бесконечных секунд он вглядывался в ее лицо. Высокая стройная фигура Энтони напряглась, в глазах будто горело пламя, и все это в нескольких сантиметрах от нее.
        Элеонора вспыхнула, у нее перехватило дыхание, а рука Энтони будто обжигала кожу.
        - Такими же словами говорят о любви к братьям, - хрипло произнес Энтони. - А как же страсть? Испытывали вы к нему страсть?
        Элеонора будто приросла к месту, глаза ее засияли.
        - Считаю, что это чувство сильно переоценивают.
        - В самом деле? - пробормотал Энтони.
        Взгляд его потемнел, и Элеонора поняла, что он собирается ее поцеловать. Нельзя этого допустить, подумала она. Нельзя позволять желанию затуманить рассудок, ведь этот мужчина не любит ее и даже не уважает.
        Энтони притянул Элеонору к себе и наклонился, чтобы дотянуться до ее губ. Свободной рукой Элеонора уперлась Энтони в грудь, собираясь оттолкнуть его, но, едва прикоснувшись, в страстном порыве сжала в кулаке ткань его рубашки. Поцелуй Энтони был горячим, требовательным и будил чувства, о существовании которых Элеонора и не догадывалась.
        Энтони обхватил ее руками и с силой притянул к себе. Элеонора обняла его за шею, прижимаясь крепче. Ее будто охватила лихорадка, так сильно она ощущала жар, головокружение, слабость. Элеонора знала, что поступает неправильно, однако остановиться не могла. Обычно такую невозмутимую и благоразумную, Элеонору охватило жадное влечение, кровь в ее венах словно превратилась в жидкий огонь.
        Энтони издал низкий утробный звук, и его с ног до головы сотрясла дрожь. Его руки спускались по ее спине, скользили по ягодицам, потом снова поднимались выше, гладя и лаская ее. Нескромные прикосновения ошеломили Элеонору, но в то же время от низа живота по всему телу волнами разлилось желание. Элеонора сознавала, что сейчас самое время возмутиться, однако чувствовала только страстный жар. Возмущаться не хотелось вовсе - наоборот, Элеонора желала почувствовать его руки везде.
        Энтони будто прочел ее мысли - одна его рука поползла вверх и остановилась на ее груди. По телу Элеоноры пробежал сладостный трепет, а пламя в животе разгорелось еще сильнее.
        Энтони продолжал целовать ее, их жадные губы не могли оторваться друг от друга, разве что на миг, ища новое положение, и вскоре Элеонора почувствовала, что задыхается. Все это время Энтони держал в своей ладони ее грудь, поглаживая и лаская ее, и от силы нахлынувших чувств у Элеоноры чуть было не подкосились ноги.
        Она застонала, с удивлением понимая, что хочет еще и еще. Кожа будто пульсировала в предвкушении, жаждая прикосновения его губ, и внутри нарастало сладостное и одновременно мучительное чувство неудовлетворенности. Энтони нежно провел пальцем по ее соску, который затвердел в ответ на прикосновение, и все тело Элеоноры содрогнулось от непередаваемого ощущения.
        Энтони потянулся к пуговицам ее ночной рубашки и принялся расстегивать их, пока его рука не смогла проникнуть внутрь. Энтони нащупал ее голую грудь и начал ласкать ее, сжимая то сильнее, то слабее, в то время как большой палец обводил кругами напрягшийся сосок.
        Элеонора ахнула, не в силах справиться с нахлынувшим потоком ощущений. Продолжая ласкать грудь, Энтони начал целовать шею, даря Элеоноре все больше и больше восхитительных чувственных удовольствий. И вдруг губы Энтони обхватили ее сосок, и Элеонора застонала от незнакомого прежде экстаза.
        Она и не представляла, что человек способен испытывать подобное. Казалось, пробудилась каждая частичка ее тела. Внутри пульсировала страсть, и Элеонора поняла, что больше всего желает почувствовать его внутри себя.
        Это откровение настолько потрясло Элеонору, что она отпрянула и прошептала:
        - Нет.
        Элеонора подняла взгляд, ошеломленная бушевавшими внутри нее страстями. Смотрела на потемневшие мягкие губы Энтони, глаза, сверкающие бурным чувством. Так они стояли, тяжело дыша.
        Затем Энтони с трудом выговорил:
        - Все еще думаете, что страсть переоценивают?
        Слова его пронзили Элеонору словно ножом в сердце, и она с размаху влепила ему пощечину.
        - Убирайтесь! - Элеонора запахнула ночную рубашку, прикрывая грудь. Вдруг ее охватил стыд, хотя только что нагота не дарила ничего, кроме удовольствия.
        Энтони застыл, будто каменная статуя. Элеонора видела биение пульса на его шее.
        Потом он развернулся и покинул комнату, с тихим щелчком закрыв за собой дверь. Элеонора так и стояла, глядя на дверь, и в душе ее унижение боролось с до сих пор не угасшим желанием.
        Элеоноре хотелось закричать. Или расплакаться. Ни разу в жизни она не ощущала такого великолепного, волшебного чувства и ненавидела Энтони за то, что познала это удовольствие с ним.
        Как она могла настолько потерять голову, когда другие мужчины не вызывали в ней и половины таких страстей, даже Эдмунд, которого она любила? Какая жестокая ирония!
        Элеонора бросилась на кровать и спрятала лицо в подушку. А хуже всего - и эта мысль не давала ей уснуть почти всю оставшуюся ночь - то, что даже сейчас, когда способность рассуждать здраво вернулась к ней, Элеонора знала - если сейчас Энтони вернется, она безраздельно отдастся ему и душой, и телом.
        После практически бессонной ночи Элеонора поднялась с постели вялой и апатичной. Заставить себя спуститься к завтраку она не могла - была не в состоянии общаться с Энтони, только не сейчас. Элеоноре нужно было время, чтобы подготовиться.
        Она попросила горничную принести поднос к ней в спальню и стала без всякого аппетита ковыряться в тарелке, думая о мужчине, которого впредь решила избегать. Элеонора жалела, что нельзя прекратить с ним общение раз и навсегда. Она злилась из-за того, что потеряла контроль над собой, и еще больше потому, что Энтони влияет на нее подобным образом.
        На секунду ей ужасно захотелось просто сесть в карету и уехать. В конце концов, можно передать всю ответственность за деньги Саманты лорду Нилу. Проще простого, к тому же теперь она убедилась в отсутствии у Энтони корыстных интересов.
        Но Эдмунд выбрал ее не просто так. Короткой встречи с леди Гонорией и Самантой хватило, чтобы понять - Эдмунд не только хотел, чтобы состояние сестры оставалось в целости и сохранности, он надеялся, что Элеонора окажет на девочку благотворное влияние. Эдмунд был слишком мягок и деликатен, чтобы говорить о недостатках матери вслух, однако прекрасно все понимал и опасался, что требовательность и властность леди Гонории плохо скажутся на характере девочки.
        Элеонора не могла обмануть доверие Эдмунда только лишь из-за того, что сделала глупость. Более того, она никогда не боялась трудностей. Чтобы сохранить самоуважение, придется вновь встретиться с лордом Нилом лицом к лицу.
        Но, подготовившись к конфронтации и спустившись вниз, Элеонора с облегчением узнала от Дарио, что лорд Нил уже отбыл в Тедлоу-Парк и ждет их там.
        Когда они прибыли в поместье Скарбро, лакей проводил их в библиотеку, куда подошли остальные. Элеонора собрала волю в кулак и равнодушно поприветствовала Энтони коротким сдержанным кивком, после чего стала здороваться с другими присутствующими - его сестрой, племянницей и сэром Малькольмом.
        Дарио с обычной непринужденностью и тактом попросил разрешения удалиться, сказав, что хочет осмотреть красивые и изобильные земли поместья, пока члены семьи обсуждают юридические вопросы. Элеонора с самым деловым видом обратилась к гроссбуху и документам, которые лакей по ее распоряжению разложил на столе.
        - Вот завещание сэра Эдмунда, - сухо начала она, протягивая бумагу леди Гонории.
        Однако та оттолкнула ее руку со словами:
        - Энтони, прочти ты. Я не в состоянии.
        На глазах леди Гонории выступили слезы, и она закрыла лицо платком.
        - Как видите, - продолжила Элеонора, - помимо нескольких личных вещей, которые Эдмунд завещал мне или кому-либо из вас, и, разумеется, поместья, отошедшего сэру Малькольму, он оставил немалую сумму леди Гонории, а его денежное имущество получишь ты, Саманта, как только тебе исполнится двадцать один год. - Элеонора улыбнулась девочке. - Состояние немалое - хватит, чтобы всю жизнь ни в чем не нуждаться.
        - О каком именно имуществе речь? - уточнил сэр Малькольм.
        Как и подозревала Элеонора, он счел своим долгом присутствовать на встрече, дабы убедиться, что никакая часть Тедлоу-Парка не будет незаконным путем передана Саманте.
        - Сейчас объясню, - доброжелательно ответила Элеонора и открыла гроссбух там, где перечислялись все вклады Эдмунда.
        Задумчиво теребя губу, сэр Малькольм внимательно изучил список и передал гроссбух лорду Нилу. Энтони пробежал глазами столбец с цифрами, потом удивленно поглядел на Элеонору:
        - Я и раньше видел книги Эдмунда. Однако с тех пор суммы его вкладов значительно выросли.
        Элеонора не смогла сдержать гордую улыбку:
        - Как только мы с Эдмундом поженились, я взяла финансы в свои руки. Мне показалось, что его подход к инвестированию слишком консервативен, поэтому, продолжая хранить часть денег в государственных ценных бумагах, я также приобрела индийские облигации и казначейские векселя, а также вложилась в несколько предприятий - как оказалось, весьма успешно.
        Энтони задумчиво разглядывал ее, Элеонора же отвечала ему невозмутимым взглядом. Ее согревала приятная гордость при мысли, что Энтони, возможно, начал осознавать свою ошибку. С типичным для аристократов снобизмом лорд Нил решил, что она авантюристка. Элеонора не унизилась бы до того, чтобы отрицать столь смехотворные обвинения, однако не прочь была доказать нелепость его предубеждений.
        - Леди Гонория, я буду отправлять вам ежемесячный отчет о капиталах, составляющих мою доверительную собственность, чтобы вы с Самантой всегда были в курсе дел. - Элеонора повернулась к девочке: - Будут вопросы - обращайся, я с радостью объясню, что делаю и почему.
        - Саманте это знать ни к чему! - воскликнула шокированная леди Гонория. - Она леди!
        - Да, я помню. Но в свое время состояние перейдет к ней, и Саманте следует понимать, что к чему, - разумно заметила Элеонора.
        - Ей в финансовых вопросах разбираться ни к чему, - заспорила Гонория. - Все дела возьмет на себя муж Саманты. А до тех пор обо всем позаботится ее дядя.
        Элеонора сдержала рвавшийся с языка резкий ответ и просто сказала:
        - Намного удобнее не зависеть от других и свободно распоряжаться своим личным состоянием.
        - Я хочу все знать, - проговорила Саманта чуть застенчиво, но с твердой уверенностью в глазах.
        Элеонора улыбнулась:
        - Тогда я тебе расскажу.
        - Саманта! - Леди Гонория бросила на дочь полный возмущения взгляд. - Не потерплю, чтобы ты… в торговку превращалась!
        - Гонория, - сурово проговорил Энтони, - я считаю, Саманте полезно будет узнать, чем она владеет и куда вкладывается ее капитал.
        Гонория посмотрела на него будто на предателя:
        - От тебя я другого и не ждала. Но девушке такими вещами заниматься не пристало. Это неприлично.
        Леди Гонория бросила многозначительный взгляд на Элеонору.
        Та просто сменила тему:
        - Не хотите ли узнать о содержании, которое я буду высылать вам каждый месяц?
        Леди Гонория тут же оживилась. Однако, когда Элеонора назвала конкретную сумму, женщина испуганно ахнула.
        - И все? - застонала она. - На это ведь не проживешь!
        - Как вы верно заметили, теперь вы живете в меньшем по размеру доме с меньшим штатом слуг. Практически ту же сумму Эдмунд высылал вам, когда вы жили в Тедлоу-Парке, - внесла ясность Элеонора. - Разумеется, когда через несколько лет состоится светский дебют Саманты, содержание будет увеличено, чтобы покрыть все расходы, а также обеспечить ее достойным гардеробом. Однако здесь, в деревне, расходы ваши намного меньше, и время дорогих нарядов для Саманты еще не пришло. И конечно же я буду каждый месяц высылать Саманте карманные деньги для ее личных расходов.
        - Карманные деньги? - в восторге повторила Саманта. - Правда? Мои собственные?
        - Да, конечно… На книги, ленточки и любые мелочи, которые тебе понравятся.
        - А как же мой гардероб? - вскричала Гонория. - Мои расходы?
        - Леди Гонория, сэр Эдмунд завещал лично вам довольно-таки существенную сумму, - напомнила Элеонора. - Кроме того, он рассказывал мне, что его отец завещал вам свое солидное имущество. Вот вам и деньги на личные траты. А сейчас мы говорим о расходах на воспитание и обучение Саманты на том уровне, к какому девочка привыкла.
        - Но этого слишком мало! - Леди Гонория обратилась к брату, ища у него поддержки. - Энтони, скажи что-нибудь. Уверена, Эдмунд ни за что не оставил бы меня без гроша!
        - Прекрати изображать нищую, Гонория, - нетерпеливо отмахнулся Энтони. - Я только что прочел завещание - Эдмунд позаботился о тебе самым достойным образом.
        - Не верю, чтобы такова была его воля, - со слезами на глазах настаивала Гонория. - Эдмунд любил меня. Он оставил бы мне все. Я знаю. А после меня деньги все равно перейдут к Саманте.
        Элеонора хотела сказать, что к тому времени для Саманты ничего не останется, но вовремя придержала язык. Несмотря на все трудности, придется иметь дело с этой женщиной до совершеннолетия Саманты. Она спокойно проговорила:
        - Эдмунд хотел, чтобы его сестра стала независимой женщиной. Таким образом ей не придется вступать в брак по расчету или…
        - Это все вы! - Леди Гонория развернулась к Элеоноре и нацелила на нее указательный палец, будто ведьма, насылающая проклятие. - Вы его заставили! Моему Эдмунду такое в голову не пришло бы! Вы его уговорили! О, как вы, должно быть, злорадствуете - предвкушаете, как будете бросать мне крохи с барского стола, держа меня впроголодь! С этого дня придется нам перейти на сальные свечи, Саманта. Восковые слишком дороги.
        Возмущенная Элеонора уже открыла рот, собираясь осадить леди Гонорию, но лорд Нил ответил первым, вынудив сестру прекратить истерику:
        - Хватит, Гонория. Ты ведь сама понимаешь, что говоришь глупости. Содержания вполне хватит на хозяйственные расходы. Даже с избытком. Можешь покупать сколько угодно восковых свечей да и всего остального тоже.
        Леди Гонория замолчала, однако продолжала метать глазами молнии, без слов давая понять, что отныне считает брата перебежчиком. Элеонора воспользовалась возможностью завершить разговор, захлопнула гроссбух и взяла в руки завещание.
        - Кажется, мы все обсудили, - проговорила она. - Появятся вопросы - пишите, я отвечу. Если возникнет необходимость в крупной покупке, прошу вас, дайте знать, и я добавлю нужную сумму к вашему содержанию.
        Глядя на упрямое лицо леди Гонории, Элеонора сразу поняла, что письма от нее будут приходить чаще, чем хотелось бы. Потом взглянула на Саманту, девочка тут же вскочила и порывисто подбежала к ней. Элеонора с улыбкой взяла ее руки в свои.
        - Надеюсь, ты как-нибудь приедешь ко мне в гости в Лондон, - сказала она, из вежливости прибавив: - И вам, миледи, тоже буду очень рада. Сезон только начался.
        - На мое покровительство в свете рассчитываете? - ядовито произнесла леди Гонория. - Я бы вам посоветовала особенно не надеяться. Если захочу приехать в столицу, воспользуюсь гостеприимством брата - если он не против, разумеется.
        Леди Гонория чуть вопросительно взглянула на лорда Нила.
        - Мама! - ахнула Саманта, удивленная ее грубостью.
        - По-моему, лучше тебе помолчать, Гонория, - сердито произнес Энтони.
        Щеки Элеоноры залила краска, а руки сжались в кулаки, однако она сумела сдержать гнев и произнесла:
        - Уверяю, леди Гонория, вы заблуждаетесь относительно моих намерений. Если честно, меня не интересуют сборища, на которые приглашают только людей соответствующего происхождения. Для меня намного приятнее общаться с людьми, отличившимися способностями либо умом. Однако вы не ошиблись в своем предположении, что я пригласила вас не ради вас самой. Эдмунд поручил мне заботу о Саманте, и я намерена оправдать его доверие. Я стану частью жизни девочки. Если вы не отпустите ее ко мне в Лондон - ничего страшного, я приеду к ней сюда. Подумайте, понравится ли вам, если я сниму здесь дом и буду периодически наезжать в ваши края? - Элеонора замолчала и по выражению ужаса на лице леди Гонории сделала вывод, что донесла до собеседницы свою мысль. - А теперь, если не возражаете, я пойду. Хочу вернуться в Лондон до вечера.
        Элеонора встала, улыбнулась Саманте и попрощалась с ней. Затем отрывисто кивнула леди Гонории и двум мужчинам. Бросив взгляд на Энтони, Элеонора осознала, что, возможно, это их последняя встреча. От одной этой мысли ее пронзила боль, и Элеонора поскорее отвела глаза.
        - Позвольте проводить вас до кареты, - предложил Энтони, встав и приблизившись к ней.
        Элеонора решительно покачала головой и начала собирать документы:
        - Не стоит беспокоиться, меня проводит синьор Параделла.
        Энтони замер, плотно сжав челюсти:
        - Разумеется.
        Элеонора отвернулась, не позволив себе даже прощального взгляда. Все к лучшему, сказала она себе. Этот человек с самого начала дал понять, что считает ее намного ниже себя, а его вчерашнее поведение это только подтверждает. Находиться с ним рядом опасно, во всяком случае для нее, а Элеонора не из тех глупых женщин, которых манит опасность.
        Она вышла за дверь и стремительно зашагала к выходу, оставив лорда Нила позади и в прямом, и в переносном смысле.
        Глава 8
        Энтони стоял и смотрел вслед удаляющейся Элеоноре даже после того, как она скрылась из вида. Ему хотелось побежать за ней, догнать, все объяснить.
        Хотя что тут объяснять, язвительно спросил он самого себя. Почему ночью повел себя как последний невежа? Почему потерял контроль над собой, начал целовать ее и ласкать, хотя поклялся себе, что близко не подойдет к ней? А когда опомнился, почему завершил все наихудшим из возможных способов, оскорбив ее так, что Элеонора, несомненно, возненавидела его?
        Эдвард и сам знал, что ничего объяснить не сможет. Даже самому себе. По какой-то причине рядом с Элеонорой он не в состоянии мыслить здраво. Им управляли загадочные чувства и желания. Пока они не вырвались наружу, Энтони и не подозревал, что способен на такое. Он желал ее так, как до этого не желал ни одну женщину, и хотя это было глупо и неправильно, ничего поделать не мог. После каждой встречи с ней Энтони долго приходил в себя.
        - Ну что ж! - воскликнула Гонория, приблизившись к нему сзади. - Уверена, этой женщине приятно будет поставить на колени людей, которые во всех отношениях выше ее. Но если она хочет, чтобы я ввела ее в высший свет…
        - Прекрати, Гонория! - выдавил Энтони сквозь стиснутые зубы. - Ты и так уже выставила себя полной дурой, ни к чему усугублять.
        Леди Гонория распахнула рот и с немым укором воззрилась на него:
        - Энтони! Как ты смеешь разговаривать со мной в таком тоне?
        В ее голубых глазах стояли слезы.
        - И ради бога, хватит изображать из себя фонтан. По-моему, все, кроме тебя, поняли, что леди Элеоноре доступ в высший свет не требуется.
        - А ты, значит, поверил ей на слово? - спросила Гонория с визгливым смешком. - Ах, Энтони, как легко хорошенькое личико и выглядывающие из-под подола ножки способны усыпить бдительность мужчины!
        - Это здесь ни при чем. Выйдя замуж за Эдмунда, она легко могла попасть в высший свет.
        - Самые важные люди ее бы все равно не приняли, - презрительно хмыкнув, возразила Гонория.
        Энтони вопросительно выгнул брови:
        - Гонория, ты ведь умная женщина, хоть и любишь притворяться глупее, чем есть. Фамилия Скарбро открыла перед ней все двери. Однако леди Элеонора не посещала приемы. Она вообще уехала из Лондона.
        - Ну конечно. Решила увезти Эдмунда подальше от меня. Ото всех, кого он знал и любил.
        - Она увезла его, потому что заботилась о его здоровье. А все, что ты себе навоображала, - полная чепуха.
        - Эта женщина и тебя околдовала! - ахнула леди Гонория. - Настроила против меня!
        Она разрыдалась. Энтони вздохнул и бросил беспомощный взгляд на племянницу. Саманта тихо подошла к матери и обняла ее за плечи.
        - Мама, дядя Энтони всегда за нас, - успокаивающе проговорила она.
        - Саманта права, - отрывисто произнес Энтони. - Я просто хочу сказать, что ты ошиблась насчет леди Элеоноры. Думаю, ей можно спокойно доверить деньги твоей дочери. Слышала, с каким толком она распорядилась с финансами Эдмунда? Не ограбила мужа, а, напротив, приумножила его капитал.
        Вдруг сэр Малькольм издал смешок, и Энтони с Гонорией, вздрогнув, повернулись к нему. Тот некоторое время молча смотрел на них, затем уточнил:
        - Вы что, серьезно думали, что она вышла замуж за Эдмунда ради денег?
        - Ну разумеется, - возмутилась леди Гонория. - Американка без роду и племени завлекает Эдмунда в свои сети - спрашивается, зачем?
        - На этот вопрос ответить не могу, - сухо проговорил сэр Малькольм. - Однако сомневаюсь, что причина в деньгах. - Он одарил Энтони удивленным взглядом: - Нил, неужели перед свадьбой вы не навели справки об этой женщине?
        Энтони напрягся:
        - Нет.
        Он не стал прибавлять, что был абсолютно уверен - такая красавица, как Элеонора, может выйти замуж за Эдмунда исключительно ради денег, поэтому не взял на себя труд разузнать о ней побольше. Только сейчас Энтони осознал, что просто не хотел знать о ней никаких подробностей, и это нежелание для него самого стало неожиданностью.
        - Боюсь, я не настолько галантный джентльмен, как вы, - с некоторым сарказмом усмехнулся сэр Малькольм. - Я вовсе не собирался сидеть и ждать, пока авантюристка присвоит часть моего имущества, поэтому подключил к делу своего поверенного. Как выяснилось, она богатая наследница. В Штатах ее отец заработал огромное состояние, которое после его смерти целиком перешло к дочери. А за последние годы оно выросло еще больше. Скорее Эдмунд мог жениться на ней ради денег. Пожалуй, по богатству эта женщина не уступит вам, лорд Нил.
        Как же он в ней ошибся!
        При этой мысли Энтони захотелось сквозь землю провалиться. Неудивительно, что Элеонора его возненавидела. Проявил себя как истинный британский сноб и судил о ней, опираясь на предрассудки. Теперь Энтони и сам удивлялся собственному поведению. Почему ни разу не попросил Элеонору рассказать о себе? Не расспрашивал о ней других? Он полностью положился на мнение сестры, хотя раньше никогда так не делал. Энтони слишком поспешил и не разглядел истины. Это было на него не похоже, однако именно так все и вышло.
        - Дядя Энтони! - От размышлений его отвлек встревоженный голос Саманты. - Вы заболели?
        - Что? Нет, нет. Просто думаю.
        Энтони перевел взгляд на сестру. Слезы у нее высохли, и теперь она озадаченно смотрела на брата.
        - Вынужден откланяться. До свидания, Гонория. Сэр Малькольм. У меня… срочное дело.
        Отрывисто кивнув, он вышел из дома и велел подавать лошадь. Конечно же никакого срочного дела не было. Энтони просто необходимо было побыть одному. Все обдумать.
        Энтони сел на своего коня и поскакал к дому, а мысли его неслись вперед еще быстрее. Если быть с собой честным - а Энтони вообще отличался беспощадной честностью - с толку его сбила красота Элеоноры. Он решил, что она соблазнила Эдмунда ради денег, потому что при первом же взгляде на нее внутри у Энтони все перевернулось. До сих пор ему не приходилось встречать такой прекрасной женщины, и его сразу охватило страстное желание обладать ею.
        И вот эта чарующая красота, сказал себе Энтони, свидетельствует, что Элеонора авантюристка, такая же, как Вивека, женщина, завоевавшая сердце его отца, настроившая его против сына… Эта женщина пыталась соблазнить и Энтони, чтобы заставить его предать отца. Поэтому теперь он не мог поверить, что восхитительная Элеонора способна искренне полюбить тихого мягкого Эдмунда.
        А может, Энтони просто не хотел верить, что Элеонора любила Эдмунда.
        Эта мысль застала его врасплох. Энтони задумался - неужели весь этот год он просто выдавал желаемое за действительное? Обманывал сам себя? А на самом деле им двигала ревность? Или нечто более глубокое и одновременно простое?
        Но Энтони запретил себе об этом думать.
        Размышлять следует не о прошлом, сказал он себе, а о насущных проблемах. А проблемы таковы. Во-первых, теперь Элеонора ненавидит его, причем вполне заслуженно. Вряд ли после всего случившегося она пустит его к себе на порог. Во-вторых, кто-то дважды проник в комнату Элеоноры, ища какую-то вещь. Считая ее авантюристкой, Энтони пришел к выводу, что эти таинственные посещения связаны с ее несомненно темным прошлым. Кроме того, он был уверен - Элеоноре известно, кто и зачем ее преследует, она просто не хочет рассказывать ему, дабы не выставлять себя в дурном свете. В конце концов Элеонора добровольно отдаст «злоумышленнику» то, что ему нужно, и на этом дело закончится.
        Однако, если Элеонора не авантюристка, а богатая наследница, темного прошлого у нее с большой долей вероятности может и не быть. Мотив краж в чем-то другом, а это делает их еще более пугающими. Видимо, Элеонора говорила правду, утверждая, что не знает, за каким именно предметом приходил вор… Абсурдно предполагать, что это простой медальон с портретом Эдмунда.
        Рассуждения привели Энтони к весьма конкретному выводу - грабитель еще вернется в дом Элеоноры. И теперь, когда две его предыдущие попытки завершились неудачно, он, скорее всего, будет действовать более решительно. Возможно, даже нападет на Элеонору.
        Энтони пришпорил коня и поскакал галопом. Он принял решение. Необходимо как можно скорее вернуться в Лондон.
        - Элеонора, я за вас беспокоюсь, - сказал Дарио вскоре после того, как они покинули Тедлоу-Парк.
        Элеонора, мысли которой были далеко, рассеянно посмотрела на него:
        - Почему?
        - Этот вор, который к вам проник… Не нравится мне все это.
        - Уверяю вас, я тоже отнюдь не в восторге.
        - Как вы думаете, что он хотел украсть? Неужели правда медальон? Кто же станет рисковать ради предмета, не имеющего ценности? Вы согласны?
        - Да. Вы правы. Единственный человек, для которого медальон имеет ценность, - это я, - произнесла Элеонора.
        - Не верится, что этот человек дважды пошел на грабеж, чтобы добыть его.
        - Мы не знаем наверняка, что это был один и тот же человек, - заметила Элеонора.
        Взгляд Дарио выражал сомнение. Элеонора пожала плечами:
        - Хорошо, признаю. Вряд ли два события не связаны друг с другом. Тогда и вовсе непонятно, что происходит.
        - Значит, вы не догадываетесь, что ему нужно?
        - Даже приблизительно. - Элеонора озадаченно покачала головой. - У меня есть дорогие украшения, но в спальне я их не держу. Они заперты в сейфе. Любой вор, мало-мальски смыслящий в своем ремесле, сообразил бы, где искать.
        - Загадочная история. - Дарио помолчал, затем продолжил: - Лучше вам будет вернуться со мной в Италию.
        - Что? - переспросила огорошенная Элеонора.
        - В Англии оставаться опасно. Здесь над вами нависла угроза. Прошу вас, поедем домой.
        - Италия мне не дом, - деликатно напомнила Элеонора.
        - Однако может стать вашим домом, - пылко произнес Дарио и взял ее за руку. - Элеонора…
        Она испугалась, как бы Дарио не разразился романтическими объяснениями, поэтому убрала руку и твердо ответила:
        - Я должна оставаться в Англии. Эдмунд доверил мне будущее сестры. И я сейчас говорю не только о деньгах. Он не только хотел, чтобы состояние досталось ей в целости и сохранности, Эдмунд желал, чтобы я помогала девочке, направляла ее. А из другой страны этого не сделаешь. Нет, я никуда не поеду. Да и кто может поручиться, что злоумышленник не последует за мной в Италию?
        - Там я смогу вас защитить, - пообещал Дарио. - Будете жить на вилле моих родителей. А мы проследим, чтобы она охранялась день и ночь.
        - Нет, Дарио. - Элеонора улыбнулась, однако решительно покачала головой. - Не могу.
        - Этого я и боялся. В таком случае сделаю все, чтобы обеспечить вам безопасность здесь.
        - Спасибо. Вы очень добры. Однако вряд ли мне что-то угрожает.
        - Как вы можете так говорить после того, что произошло?
        - Оба раза я не пострадала, - возразила Элеонора. - В первый раз меня и вовсе не было дома. А этой ночью злоумышленник меня не тронул. Только рылся в моих вещах, и все.
        - Кто знает, что бы ему пришло в голову? Какое счастье, что вы вовремя проснулись и закричали! Вы там были одна, совсем беззащитная. Вы ведь очень привлекательная женщина.
        - Дарио… на что вы намекаете? Что этот человек мог воспользоваться моей беспомощностью?
        - Ему бы ничто не помешало.
        - Кроме меня, - дерзко ответила Элеонора.
        Дарио снисходительно улыбнулся, тем самым усилив ее нарастающее раздражение.
        - Голубушка, вы даже не осознаете, какие опасности грозят такой красивой женщине.
        Сделав вид, что не замечает прищуренного взгляда Элеоноры, он продолжил:
        - Мне даже закралась в голову мысль - какое удивительное совпадение, что вор забрался к вам именно в доме лорда Нила! Вы не находите?
        Элеонора окаменела:
        - Вы что, серьезно обвиняете лорда Нила? Какая нелепость! Он был в своей комнате. Кроме того, сразу было видно, что он только с постели.
        - Вы же не видели, куда побежал грабитель, - справедливо напомнил Дарио. - Он просто взял и исчез. Мы с лордом Нилом не обнаружили никаких следов. Подумайте, как легко скрыться, если добежать нужно всего-то до соседней двери. Рубашку и ботинки можно скинуть за несколько секунд - а может, он и вовсе был без ботинок. Пошел босиком, чтобы никто не услышал шагов. А потом вы кричите, и лорд Нил с перепуганным видом выскакивает из своей спальни, утверждая, будто вы его разбудили.
        - То же самое можно сказать и о вас.
        Дарио с пониманием кивнул:
        - В самом деле. Однако у меня есть перед вами преимущество - я точно знаю, что это был не я.
        - Ну а я не верю, что это был Энтони. Зачем ему меня грабить?
        Однако Элеонора невольно вспомнила свои размышления после первого проникновения вора. Возможно, Энтони нарочно организовал грабеж, чтобы Элеонора испугалась, уехала из страны и передала контроль над капиталами Саманты ему.
        - Нет, это глупо.
        Элеонора покачала головой. Заподозрив его в тот раз, она еще не знала, что Энтони обладает собственным состоянием, притом немалым. У него нет причин покушаться на деньги Саманты. Кроме того, Энтони слишком прямодушный человек, чтобы придумать такой коварный, изощренный план. Он бы скорее встретился с ней и потребовал, чтобы она уехала.
        - А разве не глупо предполагать, что некто следовал за нами от самого Лондона, чтобы потом обыскать ваш багаж? Притом ни вы, ни я, ни кучер никого не заметили.
        - Сэр Малькольм и леди Гонория тоже знали, где я буду ночевать.
        - А им-то зачем такое подстраивать?
        - А Энтони это зачем? Или любому другому? Я понятия не имею, что от меня нужно этому человеку.
        - Элеонора, прошу вас… позвольте мне пожить пока у вас в доме, дайте возможность охранять вас.
        - Дарио, что скажут люди? - возразила Элеонора, стараясь сохранить полушутливый тон. - Неженатый мужчина под одной крышей со вдовой? Вы же не хотите погубить мою репутацию?
        - Дорогая Элеонора, я желаю вам только добра. И потому боюсь за вас.
        - В таком случае успокойтесь, мне ничто не угрожает.
        - Почему вы так уверены? По-моему, вам как раз таки грозит очень большая опасность, если этот человек не получит того, что ищет. Вдруг он решит силой заставить вас отдать необходимый ему предмет?
        - Тогда я конечно же отдам, - ответила Элеонора. - Что бы это ни было, едва ли вещь может быть дороже жизни. Впрочем, если даже вы и правы, меня есть кому защитить. Закари и Бартвелл всегда поблизости, а со дня ограбления мы каждую ночь выставляем дозор.
        Следующие несколько минут Дарио тщетно пытался убедить Элеонору передумать и позволить ему защищать себя, но в конце концов сдался и погрузился в обиженное молчание. Элеонора не возражала. Она рада была возможности спокойно подумать.
        Но как долго и упорно Элеонора ни ломала голову, она так и не смогла найти разумного объяснения происходящему. Что неизвестный мог искать в ее вещах?
        Вернувшись домой, Элеонора поприветствовала всех домочадцев, поболтала с детьми, после этого сразу отправилась к себе в спальню и осмотрела ее сверху донизу, методично разбирая ящик за ящиком, заглянула даже в сундук в ногах кровати и перебрала одежду в платяном шкафу. Она достала все свои драгоценности и разложила их в ряд на туалетном столике, поскольку вора оба раза интересовали именно украшения.
        Элеонора не обнаружила ничего достойного внимания. Впрочем, и вор тоже не обратил внимания ни на одну из этих вещей. Он забрал только медальон. А в первый раз - брошь. Но почему было не взять оба украшения сразу?
        Она попыталась вспомнить, надевала ли медальон в ту ночь, когда была в гостях у Джулианы. Если нет, вор его просто не обнаружил. Скорее всего, так оно и было. Из украшений Элеонора надела только серьги из гагата и итальянскую брошь, которую подарил ей Эдмунд.
        Со вздохом Элеонора сложила все в шкатулку для драгоценностей и в задумчивости замерла, барабаня пальцами по столешнице. Тут ей пришло в голову, что, возможно, вор искал какую-то вещь, принадлежавшую Эдмунду. Вдруг он рассчитывал найти этот предмет именно в комнате Элеоноры?
        Она перешла в спальню Эдмунда. На секунду остановилась в дверях и огляделась. Его вещей здесь почти не осталось. Одежду Эдмунда Элеонора раздала, а то, что привезла с собой из Италии, было убрано в сундуки. Один стоял в ногах кровати, другой у стены.
        После первого ограбления Элеонора сюда уже заглядывала. Однако в тот раз она просто удостоверилась, что вор сюда не входил. Ей в голову не пришло осмотреть вещи. А вдруг предмет, который старается добыть вор, именно здесь?
        Элеонора придвинула табурет и начала разбирать первый сундук. Внутри лежала коробочка с запонками и булавками для галстука. Эдмунд был не из тех мужчин, кто любит украшения, поэтому его немногочисленные аксессуары были из оникса или жемчуга, кроме одной булавки с кроваво-красным рубином. Больше ничего достойного внимания в сундуке не обнаружилось.
        Затем Элеонора подошла ко второму и начала рыться в нем. Наконец, признав поражение, встала и захлопнула крышку. По пути к двери взгляд ее упал на шкатулку из розового дерева, стоящую на комоде. Элеонора замерла, сердце пронзила острая боль.
        Шкатулка была примерно полтора фута в длину и фут в ширину, Эдмунд хранил в ней письменные принадлежности и брал с собой в путь, куда бы ни отправлялся, даже если уезжал на пару часов. Там лежали заранее разлинованные нотные листы и карандаши, а также дорожная чернильница и очиненные перья - их он предпочитал новомодным ручкам. Разложив все на крышке шкатулки, его переносного письменного стола, Эдмунд мог сразу записать мелодию, где бы на него ни нашло вдохновение.
        Элеонора провела рукой по гладкой поверхности. Открыла крышку, оглядела письменные принадлежности. И только тут вспомнила, что внутри шкатулки есть потайное отделение. Эдмунд радовался своему секрету как ребенок и с гордостью продемонстрировал Элеоноре, как открыть спрятанный ящичек.
        Может, Эдмунд положил туда что-то важное?
        Элеонора провела пальцами по шкатулке, пытаясь нащупать тонкий шов там, где находилось нужное ей отделение, и стала вспоминать инструкции Эдмунда. Закрыла глаза и сосредоточилась.
        С краю есть кусочек мозаики, который нужно сдвинуть весьма хитрым способом. У Элеоноры ушло несколько попыток, прежде чем она сумела нажать на нужную точку и одновременно сместить этот участок в сторону. Наконец деревянный квадратик скользнул вбок, и под ним обнаружилась крошечная замочная скважина.
        Элеонора в задумчивости посмотрела на нее. Где ключ, она не знала. В сундуках ничего подобного не было. А вдруг ключ был у Эдмунда, и теперь его унесло в море, или он сгорел на погребальном костре? Была и другая, весьма правдоподобная возможность - ключ мог остаться в их доме в Неаполе. Он такой маленький, что его легко можно не заметить на дне какого-нибудь ящика.
        Элеонора вздохнула и вернула кусочек мозаики на место. Чтобы проникнуть в потайное отделение, шкатулку придется ломать, и вполне возможно, что там вовсе ничего не окажется. Портить эту вещь Элеонора не хотела, ведь она была так дорога Эдмунду.
        И вообще, вряд ли там спрятано нечто ценное. Что Эдмунд мог туда положить? И зачем эта вещь посторонним людям? Глупо разбирать шкатулку на основе такого неправдоподобного предположения. Следует подождать, решила Элеонора, кто знает, что случится потом? Может, со временем ключ все-таки отыщется.
        Но… Элеонора взяла шкатулку и перенесла к себе в кабинет, где надежно заперла в одном из шкафчиков. Береженого Бог бережет.
        После этого отправилась спать, бесплодно ломая голову над свалившейся на нее загадкой.
        На следующее утро Элеонора работала с Закари, разбираясь с накопившимися за два дня ее отсутствия делами. Пообедала Элеонора с детьми, потом проверила их уроки. Пора нанять Натану учителя, решила она. Мальчик уже усвоил все, что знала Керани, и не осталось предмета, по которому та еще могла чему-то научить его. Клэр тоже скоро перерастет уровень няни.
        Разумеется, в Индии Керани готовили для праздной жизни богатой женщины, а не для роли гувернантки. Элеонора поручила ей заботу о детях только потому, что Керани настояла - она хочет честно зарабатывать свой хлеб в доме спасителей. Раньше дети были малы и могли обходиться без учителя, а Керани сама старательно училась и усовершенствовала свое владение английским и знания в области математики. Керани преподавала своим подопечным основы и вдобавок научила их говорить на хинди, своем родном языке. Пока им это, конечно, не слишком нужно, однако кто знает, что может пригодиться в будущем?
        А теперь Элеонора со всей ясностью поняла - откладывать поиски учителя нельзя. Однако придется проявить весь возможный такт, чтобы не задеть чувства Керани, а то как бы она не почувствовала себя ненужной. Пусть присматривает за детьми, пока они не заняты уроками. Правда, с годами и в этом потребность отпадет.
        Однако все устроится наилучшим образом, подумала Элеонора, если удастся уговорить Закари действовать посмелее. Иногда она вовсе не верила в успех предприятия - он был настолько застенчив, что едва ли решится перебороть себя.
        Позже, когда Элеонора как раз обдумывала эту проблему, один из лакеев объявил, что ее желает видеть джентльмен. Элеонора посмотрела на карточку, лежавшую на подносе, и потрясенно округлила глаза. Лорд Нил.
        Что ему нужно?
        - Пусть войдет, - распорядилась Элеонора и встала. Сердце ее колотилось, во рту вдруг пересохло. Элеонора поправила юбки и поспешила к маленькому настенному зеркалу, чтобы убедиться, что все в порядке. Она сама не понимала, как относится к приходу лорда Нила. Внутри бушевала целая буря чувств - радостное предвкушение, стыд, растерянность. Одно Элеонора знала точно - при встрече с ним ей хотелось выглядеть безупречно.
        Еще вчера Элеонора была уверена, что никогда его больше не увидит. И даже убеждала себя, что это к лучшему. Лорд Нил - настоящий хам. Прошлой ночью он говорил с ней грубо, оскорблял ее - как, впрочем, и во все другие разы, когда они виделись. Лорд Нил недолюбливает ее. А она - его. Жизнь обоих, несомненно, станет более приятной, если пути их никогда больше не пересекутся.
        Наверное, лучше было передать, что она не желает с ним разговаривать. Лорду Нилу не мешало бы дать понять, что после всего случившегося он не может просто заявиться к ней когда угодно и встретить радушный прием. Но сейчас уже слишком поздно.
        Однако Элеонора постарается скрыть свои чувства по поводу его приезда. Лорду Нилу вовсе ни к чему знать, как в ее душе страсть борется с негодованием. Поэтому Элеонора превратила лицо в непроницаемую вежливо-равнодушную маску и снова опустилась в кресло, скромно сложив руки на коленях.
        Энтони вошел в комнату обычной широкой поступью, с таким напряженным выражением, будто выходит на поле брани. Элеонора подняла на него чуть вопросительный взгляд, в котором читалась легкая досада.
        - Здравствуйте, миледи.
        - Здравствуйте, лорд Нил.
        Элеонора кивнула, но не стала подавать ему руку. Она указала на кресло, стоявшее в нескольких футах от нее, и невозмутимо произнесла:
        - Прошу вас, присаживайтесь.
        Энтони послушно сел, однако устроился на самом краешке, будто в любую секунду собирался вскочить. Элеонора отметила, что Энтони был весьма смущен, и это обстоятельство несколько ее ободрило. По крайней мере, лорд Нил не ждал, что его тут встретят с распростертыми объятиями.
        - Должна признаться, не ожидала увидеть вас сегодня, - начала Элеонора после долгой паузы.
        - После вашего отъезда я сразу поскакал в Лондон, - коротко пояснил Энтони. - Мне необходимо поговорить с вами.
        - В самом деле? - Элеонора вскинула брови. - Мне казалось, вчера мы все обсудили.
        - Нет. - Энтони вскочил и начал вышагивать из угла в угол. - Я кое-что узнал.
        Элеонора нахмурилась - и слова, и поведение лорда Нила ее озадачили.
        - Простите, не понимаю, о чем вы. Что именно вы узнали? Это касается Эдмунда? Денег?
        Лорд Нил нетерпеливо покачал головой:
        - Нет. Я вовсе не об этом. - Лорд Нил остановился напротив нее с видом обвиняемого, представшего перед строгим судом. - На самом деле… я хочу попросить у вас прощения.
        Такого Элеонора уж точно не ожидала. Она едва сумела скрыть удивление:
        - Что вы сказали?
        - Я прошу у вас прощения, - отрывисто проговорил Энтони. Прозвучало совсем не похоже на раскаяние. Он помолчал, затем стиснул зубы и наконец продолжил: - Простите за то, как вел себя с вами со дня нашей первой встречи. Теперь я понял, что составил о вас неверное представление, слишком поторопился с выводами. И совершил недопустимую ошибку. Вы были правы. Мне действительно следовало больше думать о счастье и благополучии Эдмунда. А о вас я судил на основе собственных догадок.
        - Должна сказать, вы слегка застали меня врасплох.
        Прямое, откровенное и так тяжело давшееся признание Энтони сказало Элеоноре больше, чем любые красноречивые, цветистые, полные комплиментов извинения. Она поверила ему. Энтони узнал, что заблуждался, и раскаялся в своем поведении.
        - Не удивлен, что вы так реагируете, - ответил Энтони. - Несомненно, вы считаете меня упрямым, ослепленным предрассудками дураком.
        - В этом вы правы, - с легкой улыбкой признала Элеонора. - Но, честно говоря, я тоже поначалу составила о вас неверное представление. Решила, что вам нужны только деньги Эдмунда.
        Энтони печально взглянул на нее:
        - Выходит, мы с вами друг друга стоим.
        - Что ж, нас обоих подозрительными сделала жизнь, - ответила Элеонора, оттаяв еще больше. - Сколько лет я отбивалась от корыстных женихов!
        - Ну а мне приходилось сталкиваться с авантюристками, - подхватил Энтони. - Однако это не оправдывает мое поведение, особенно той ночью. Я говорил с вами грубо и… и…
        - По-хамски? - подсказала Элеонора.
        - Именно. - Энтони подошел ближе и пристально посмотрел ей в глаза. - Я вел себя как последний невежа. Вряд ли теперь вы поверите, что обычно я совсем не такой.
        - Возможно, на вас так влияет мое присутствие. Уж вы точно будите во мне самые худшие наклонности.
        - Вы были моей гостьей. Мало того что я не смог уберечь вас от нападения грабителя, вдобавок явился и стал оказывать вам… нежелательные знаки внимания…
        Элеонора не стала напоминать, что вообще-то не сопротивлялась. Знаки внимания она приняла с большим удовольствием. Этот унизительный факт злил ее сильнее всего. Поэтому развивать тему она не стала.
        - Давайте не будем об этом говорить, - предложила Элеонора. - Ваши извинения приняты.
        Лорд Нил с облегчением кивнул:
        - Очень рад. Благодарю вас.
        На секунду Энтони замер, и воцарилось неловкое молчание. Наконец он проговорил:
        - Вообще-то у меня к вам еще одно дело.
        В глазах Элеоноры мелькнула настороженность.
        Неужели извинения были только предлогом?
        - Я хочу предложить вам свою защиту.
        Элеонора была ошарашена. Этот человек смеет предлагать ей стать его любовницей?
        - Боюсь, не вполне вас поняла.
        В голосе ее снова зазвучал ледяной холод.
        Энтони удивленно посмотрел на нее. Потом сообразил, в чем дело, и поспешно выпалила:
        - Нет… Я неправильно выразился… Черт возьми, опять я все порчу! Я имел в виду, что вам угрожает опасность. Я хочу вам помочь!
        - И вы туда же, - пробормотала Элеонора.
        - В каком смысле? - нахмурился Энтони.
        - Дарио досаждал мне такими же речами всю дорогу до дома, - вздохнула Элеонора. Интересно, почему мужчин так притягивают женщины, нуждающиеся в защите? - Вам я отвечу то же самое, что и ему. Я не какой-нибудь хрупкий цветочек, который необходимо оберегать. Я вполне способна сама о себе позаботиться.
        - Не упрямьтесь, - выпалил Энтони.
        Элеонора выпрямилась, скрестила руки на груди и выгнула бровь.
        - Я не упрямлюсь. Просто истерики не в моих правилах. Оба раза вреда мне не причинили. Кроме того, уверена - за две попытки этот человек либо добыл то, что ему нужно, либо понял, что у меня этой вещи нет, и сдался.
        - Вы не знаете наверняка, - возразил Энтони.
        - Меры предосторожности я предприняла, - заверила Элеонора. - Каждую ночь в доме дежурит кто-то из слуг. Кроме того, у моей кровати лежит пистолет.
        Энтони состроил гримасу:
        - Почему-то я не удивлен.
        - Правильно, - согласилась Элеонора. - Я привыкла думать и решать сама за себя.
        - В вашей ситуации благоразумнее было бы принять помощь.
        - По моему опыту, помощь обычно предлагают на каких-то условиях… Особенно если речь идет о мужчине.
        - Никаких условий, - процедил сквозь зубы Энтони. - Ну почему, почему вы ведете себя так глупо?
        - То есть не иду у вас на поводу? - с насмешкой уточнила Элеонора.
        Энтони долго вглядывался в ее лицо и наконец воскликнул:
        - Ну и черт с вами! - Повернулся и зашагал к выходу, но в дверях остановился и посмотрел на нее. Открыл рот, потом закрыл и наконец проговорил преувеличенно формальным тоном: - Доброго дня, миледи.
        - До свидания. - Элеонора глядела Энтони вслед, не зная, чего ей больше хочется - злиться или смеяться.
        Лорд Нил не привык, чтобы ему отказывали. Это очевидно. Но Элеонора тоже не привыкла уступать другим. Она жила как хотела и не собиралась менять своих привычек сейчас, как бы завораживающе ни взирали на нее серые глаза Энтони.
        Остаток вечера прошел без особых происшествий, так же как и следующий день. Единственным событием стал визит Дарио, вновь настаивавшего на ее отъезде в Италию.
        Элеонора вежливо отклонила предложение, прибавив:
        - Значит, вы скоро возвращаетесь домой?
        С таким же раздражением, как лорд Нил, Дарио мрачно ответил:
        - Нет. Не могу бросить вас в такой момент. Я останусь и прослежу, чтобы все было в порядке.
        Элеонора предполагала, что в таком случае ожидание ему предстоит долгое и скучное, поскольку и в эту ночь никто не пытался проникнуть в дом. Элеонора еще больше уверилась, что была права - либо вор нашел что искал, либо пришел к выводу, что не там ищет.
        На следующий день дети вместе с Керани отправились в парк запускать воздушных змеев, и Элеонора решила к ним присоединиться. В последние несколько дней сосредоточиться на делах ей было труднее, чем обычно. Она все думала о том, что после своих позавчерашних извинений лорд Нил так и не нанес ей повторного визита. Элеонора гадала - вдруг ее отказ от его защиты настолько оскорбил Энтони, что тот решил больше не приходить?
        Клэр и Натан бежали впереди Элеоноры и Керани. По дорожке, вившейся между деревьями, они приближались к широкой поляне, где так удобно запускать змеев. Темно-каштановые волосы Клэр блестели на солнце. Девочка болтала с Натаном, и лицо ее сияло радостью.
        Наблюдая за ней, Элеонора заулыбалась. В первый раз она увидела Клэр два года назад - крошечная, изможденная девочка, голодные глаза которой казались слишком большими на худеньком личике, просила милостыню на парижской улице. Попрошайничать девочку отправил дядя - мать Клэр, проститутка, умерла за два года до этого. Элеонора, тронутая несчастьем ребенка, забрала Клэр у дяди. Тот сначала возмущался, однако пятьдесят золотых гиней сразу примирили его с потерей племянницы. Сначала девочка была робкой и испуганной, почти всегда молчала, но вскоре, несмотря на языковой барьер, сдружилась с Натаном. За последний год Клэр стала более открытой и начала искренне демонстрировать свои чувства.
        Зато Натана заставить замолчать практически невозможно, с улыбкой подумала Элеонора. Именно хорошо подвешенный язык и живое остроумие когда-то заставили Элеонору обратить на него внимание. Мальчик работал вместе со своей матерью на фабрике, которую Элеонора как-то посетила в Новой Англии. Она планировала стать совладелицей этого предприятия, однако передумала и уехала ни с чем, если не считать глубокой и вполне естественной неприязни к хозяину. Тем не менее Элеонора не могла забыть мальчика, который произвел на нее сильное впечатление. Ее шокировало, что ребенок выполняет работу для взрослых. Находчивые ответы Натана позабавили Элеонору, несмотря на грусть, которую она почувствовала, видя, как мать и сын, оба явно страдающие от недоедания, тяжко трудятся, невзирая на красные, обветренные пальцы. Мать время от времени останавливалась и заходилась в кашле, стараясь, чтобы никто этого не заметил.
        Элеонора разузнала адрес семьи и принесла им корзину с продуктами, а также привела врача. Тот подтвердил опасения Элеоноры по поводу здоровья матери. У женщины была серьезная пневмония, и жить ей оставалось недолго. Мать Натана с неожиданной силой вцепилась в руку Элеоноры и взмолилась, чтобы та не бросала ее сына. Элеонора испытывала некоторые сомнения, поскольку никогда раньше не общалась с детьми и тем более не планировала кого-то усыновлять, однако ответить отказом на мольбы матери была не в силах. Элеонора сделала для этой женщины все, что могла, платила за уголь, чтобы в квартире всегда было тепло, приносила одеяла, еду и лекарства, однако было уже слишком поздно. Когда спустя неделю мать Натана скончалась, Элеонора взяла мальчика к себе. И ни разу об этом не пожалела.
        Натан жил в доме Элеоноры уже четыре года, и она любила его как родного сына. К девочке, Клэр, Элеонора привязалась точно так же.
        Они добрались до поляны, и дети остановились. Натан положил своего змея на траву и подошел помочь Клэр. Элеонора тоже направилась к ним.
        Неожиданно мимо нее быстро прошагал мужчина и двинулся прямо в сторону детей. На глазах у потрясенной Элеоноры мужчина наклонился, схватил Клэр за запястье, рывком поднял ее на ноги и бросился бежать, таща девочку за собой.
        Глава 9
        Элеонора издала нечленораздельное восклицание и бросилась за похитителем, боясь, что не сумеет его догнать. К счастью, Натан, стоявший гораздо ближе ее, среагировал стремительно и кинулся на злодея, ухватив того за полу пальто. Громко зовя на помощь, Натан вцепился в пальто мертвой хваткой, и мужчина был вынужден остановиться. Он хотел оттолкнуть мальчика, но тот его отпускать не собирался. Клэр вырывалась, пинала его ногами и визжала во весь голос.
        Пока нападавший боролся с двумя детьми, его настигла Элеонора. Вскинув зонтик, она со всей силы обрушила его на голову негодяя. Завопив от боли и досады, тот выпустил Натана и прикрыл голову свободной рукой, защищаясь от ударов Элеоноры. Натан упал и крепко обхватил ноги нападавшего. Затем укусил его за лодыжку.
        Мужчина завопил, отпустил Клэр и с трудом оторвал Натана от своей ноги. Тут похититель поднял голову, заметил, что через парк к ним, что-то крича, бежит человек, и тут же скрылся.
        Элеонора опустилась на колени и обняла Клэр, а та прижалась к ней так, будто не собиралась отпускать никогда.
        - Он не сделал тебе больно? Ой, солнышко, я так испугалась! Натан, ты просто молодец!
        - Никто не пострадал? - спросил молодой человек, прибежавший им на помощь, а когда Элеонора отрицательно покачала головой, сразу ринулся следом за нападавшим, метнувшимся в самую гущу деревьев.
        Элеонора смотрела им вслед, но скоро оба скрылись из вида. Она сомневалась, что преступника удастся поймать - слишком большая у того была фора.
        Натан с радостной улыбкой вскочил на ноги:
        - Как я его!
        - Что правда, то правда. Я тобой горжусь. И тобой тоже, Клэр. Ты моя маленькая тигрица. - Элеонора еще крепче прижала девочку к груди.
        Керани суетилась вокруг них, взволнованно тараторя на ломаной смеси английского и хинди, издавала горестные восклицания, то кидалась обнимать Натана, то гладила Клэр по спине, то принималась смахивать траву и прутики с юбки Элеоноры.
        - Мисс Элли, а кто это был? - спросил Натан. Мальчик пританцовывал на месте, не в силах стоять спокойно. - Зачем он хотел увести Клэр?
        - Не знаю. Но слава богу, ему это не удалось. Натан, собери змеев, мы идем домой.
        Натан сделал, как она велела, и все четверо плотной группой двинулись к дому. Почти полпути Элеонора несла Клэр на руках, пока девочка не решила, что больше не боится, и осмелилась наконец отпустить ее шею. Но даже тогда она шла, держа за руки и Элеонору, и Керани.
        У Элеоноры всю дорогу голова шла кругом от тревожных мыслей. Да, она не знала мужчину, который пытался похитить Клэр, но догадывалась, зачем он хотел это сделать. Элеонора была уверена, что негодяй выбрал жертву не случайно, он явно следил за ними. На самом деле причина связана с ней. И с тем предметом в ее доме, который кто-то отчаянно желал заполучить, но пока ему это не удавалось.
        Впервые в жизни Элеонора была так напугана. Одно дело - проснуться посреди ночи и увидеть у себя в комнате незнакомца, но совсем другое - когда угроза нависла над твоими близкими. Элеонора была смелой женщиной и готова была встретить опасность лицом к лицу. Но одна мысль о том, что с детьми может случиться что-то плохое, наполняла ее сердце ужасом.
        Когда они пришли домой, Элеонора вместе с Керани сразу отвели Клэр и Натана в детскую, и Элеонора проверила все окна, чтобы убедиться, что они крепко заперты. Оставив Керани с детьми, она спустилась вниз и послала за Бартвеллом и Закари.
        Ее сжатый рассказ о происшествии в парке заставил обоих мужчин встревожиться.
        - Мисс Элли! - воскликнул Бартвелл. - Да что ж это такое?
        - Понятия не имею. Но надо что-то предпринять. Пусть кто-нибудь из лакеев постоянно дежурит у двери детской.
        - Будет сделано, - серьезно заверил ее Бартвелл. - И пусть два человека патрулируют дом каждую ночь. Надо еще слуг нанять.
        Элеонора кивнула:
        - Делайте все, что сочтете нужным.
        - Сейчас я сам поднимусь наверх, - сдавленным голосом произнес Закари. - Побуду с ними.
        - Хорошо, - кивнула Элеонора. - Бартвелл, велите подать карету.
        Тот растерянно посмотрел на нее:
        - Куда вы хотите ехать, мисс?
        - За помощью, - ответила Элеонора, но объяснять ничего не стала.
        Лакей лорда Нила был весьма ошарашен, увидев на пороге леди без всякого сопровождения, которая потребовала, чтобы ее немедленно впустили. Элеонора подозревала, что сильнее всего тому хотелось выставить ее за дверь, однако, бросив на гостью высокомерный взгляд и мгновенно определив цену ее наряда, лакей застыл в нерешительности.
        - Скажите лорду Нилу, что его хочет видеть леди Скарбро, - отрывисто проговорила она, шагнув вперед так, что лакею пришлось попятиться и пропустить ее в холл. - Леди Элеонора Скарбро.
        - Идите, Берк, я сам разберусь, - проговорил Энтони с лестничной площадки. Потом спустился и произнес: - Я как раз смотрел в окно и видел, как вы высадились из кареты.
        Приблизившись к Элеоноре, он окинул ее взглядом, нахмурился и взял ее за руку.
        - Элеонора… что случилось? У вас… встревоженный вид.
        Энтони провел ее в гостиную, закрыл за собой дверь, затем быстро повернулся к Элеоноре.
        - А теперь рассказывайте, что произошло.
        - Вы, должно быть, думаете, что я с ума сошла, - начала Элеонора дрожащим голосом. От его заботливости на глазах ее выступили слезы. - Выбежала из дома впопыхах, даже шляпу и перчатки не надела.
        - Ваше состояние я заметил. - Энтони подошел ближе. - Что случилось?
        - Кто-то пытался похитить Клэр! - выпалила Элеонора.
        - Девочку, которая живет с вами? - растерянно уточнил Энтони.
        Элеонора кивнула. Страх, который ей до сих пор удавалось подавлять, так и рвался наружу, угрожая подчинить ее себе.
        - Ах, Энтони… На днях вы предлагали мне свою защиту, я отказалась. А теперь приехала сама просить о ней. Вы мне поможете?
        - Разумеется.
        В порыве чувств Энтони обнял ее и прижал к себе.
        Не ожидавшая такого ласкового жеста Элеонора с благодарностью прильнула к его груди, стоявшие в глазах слезы потекли по лицу.
        - Мне так страшно!
        - Понимаю, - проговорил Энтони, нежно поглаживая ее по спине. Он прижался щекой к ее затылку. - Не бойтесь. Обещаю, все будет хорошо. С детьми больше ничего не случится.
        Элеонора издала тихий судорожный всхлип и припала к Энтони еще ближе. Так приятно было хоть раз в жизни почувствовать себя слабой. Элеонора привыкла быть сильной женщиной, на нее всегда полагались другие люди, от нее ждали помощи и поддержки. Раньше Элеоноре не хотелось казаться слабой, она была готова на все, лишь бы избежать этого, однако в объятиях Энтони она чувствовала невероятное облегчение от того, что о ней в кои-то веки есть кому позаботиться.
        Энтони обнимал Элеонору, слегка укачивая ее, будто ребенка. Она почувствовала, как он дотронулся губами до ее волос.
        - Элеонора, - прошептал он.
        Она затрепетала. Ей хотелось вечно оставаться в объятиях Энтони. Хотелось поднять голову и вновь ощутить прикосновение его губ к своим. Хотелось слиться с ним воедино, и будь что будет.
        Элеонора сурово выпрямилась и отстранилась. Сейчас не время поддаваться слабости. Необходимо думать о детях, а не о себе. Элеонора смахнула рукой слезы и повернулась к Энтони:
        - Мы пошли гулять в Гайд-парк. Собирались запускать воздушных змеев.
        Энтони украдкой вздохнул. Он пожалел, что нельзя снова обнять ее. И держать в объятиях, пока она говорит. Но, очевидно, минута слабости для Элеоноры прошла.
        Энтони сложил руки на груди и как ни в чем не бывало уточнил:
        - Кто - мы?
        - Наша няня Керани и я. Ну и дети, конечно, - Клэр с Натаном. Мы с Керани шли позади. Вдруг подбежал какой-то мужчина и схватил Клэр. Он хотел скрыться вместе с ней, но Натан не растерялся и держал его, пока я не подоспела.
        - И что потом? - Уголки рта Энтони, казалось, чуть раздвинулись в улыбке.
        - Я стала его бить. К счастью, у меня был с собой зонтик. А потом Натан укусил его.
        Теперь Энтони улыбался во весь рот:
        - Весьма похвально. Так, значит, совместными усилиями вы одолели врага?
        Элеонора кивнула:
        - Да, он отпустил Клэр и сбежал. Один мужчина, который гулял в парке, пришел к нам на помощь и погнался за ним. Но я думаю, вряд ли догнал. Я не стала дожидаться, что будет дальше, и сразу же отвела детей домой. Но теперь я так боюсь!
        - Неудивительно. Но мы вместе во всем разберемся. Не тревожьтесь. - Энтони помолчал, затем продолжил: - Вы хорошо разглядели нападавшего?
        Элеонора пожала плечами:
        - Все происходило так быстро… Но я этого человека раньше не видела. Он был среднего роста, не особенно крупный, но и не худой. Одет просто, как рабочий, на голове кепи. Волосы были спрятаны под ним, я их не разглядела.
        - Он был смуглый? Или, наоборот, бледный?
        - Пожалуй, кожа у него была скорее светлая. И большой нос. Какого цвета глаза, не рассмотрела. Он очень низко надвинул козырек, так что пол-лица было в тени. - Элеонора пожала плечами. - Извините. Боюсь, толку от меня мало.
        - Наверняка этот человек как следует постарался, чтобы потом не быть узнанным, - ободрил ее Энтони.
        Тут в дверь постучали, и Энтони открыл со словами:
        - Надеюсь, это Роулендс.
        На пороге стоял усталый и сильно вспотевший молодой человек. Он сдернул с головы шляпу, слегка поклонился Элеоноре и произнес:
        - Добрый день, мэм.
        Это оказался тот самый мужчина, который погнался за нападавшим.
        Элеонора уставилась на него:
        - Но как… - Она развернулась к Энтони: - Как это понимать?
        - Знакомьтесь, это Роулендс. Иногда он выполняет для меня кое-какие поручения. Когда вы отклонили мое предложение о помощи, я велел ему следить за вашим домом.
        Элеонора напряглась:
        - Но это же… это…
        - А что еще я мог сделать, дабы защитить вас? - резонно заметил Энтони.
        - Прошу прощения, сэр, - извиняющимся тоном начал Роулендс. - В парке я держался слишком далеко от них. Боялся, как бы меня не заметили, вот и старался близко не подходить.
        - Вы его не догнали? - спросил Энтони.
        Молодой человек с сожалением покачал головой:
        - Я за ним гнался, пока он из парка не выбежал. Там стояла тележка с молоком, он в нее запрыгнул и поехал. А я остановил наемный экипаж - и следом. Только потом он с тележки соскочил - видно, меня заметил. Я за ним. Но в Ист-Энде он от меня оторвался. Тогда я начал местных про него расспрашивать. Думаю, вдруг кто-нибудь его знает?
        - Вы хорошо разглядели этого человека?
        - Ну да, хорошо. Правда, проку с этого никакого, сэр. Один парень мне сказал, что это Весельчак - его так прозвали, потому что у этого типа шрам около рта, как будто он всегда улыбается. Другой говорит, это его сосед Фэрнстон. Только, по-моему, они просто брякали первое, что в голову взбредет, лишь бы деньги получить. Даже если это какой-то из тех двоих, все равно меня к ним отвести никто не согласился.
        - Ничего страшного, должно быть, этого человека просто наняли. Хотя неплохо было бы попытаться вытрясти из него имя нанимателя.
        Элеонора стояла и слушала их разговор, в душе боролись смешанные чувства. С одной стороны, ее независимая натура не могла смириться с тем, что Энтони приставил к ней соглядатая без ее ведома и согласия, но с другой - приятно было, что он настолько о ней беспокоится.
        - Возьмите с собой еще человека или двоих и отправляйтесь обратно в Ист-Энд, - приказал Роулендсу Энтони. - Попробуйте разыскать Весельчака и Фэрнстона. Хьюджинс выдаст вам денег на расходы. Если поймаете похитителя, сразу везите ко мне, я хочу сам с ним побеседовать.
        Роулендс кивнул и удалился. Энтони снова повернулся к Элеоноре. Во взгляде его явственно читалась опаска, и Элеонора невольно рассмеялась.
        - Не смотрите на меня так, - сказала она. - Я вас не съем. Да, мне не нравится, что вы шпионили за мной, однако я и сама хороша - следовало с самого начала прислушаться к вашим словам. К тому же, если бы мы не справились одни, ваш человек мог спасти Клэр от похитителя.
        - Значит, вы не сомневаетесь, что сегодняшний случай связан с грабителем?
        Элеонора пожала плечами:
        - Трудно поверить, что между всеми этими фактами нет связи. Надо думать, злодей решил похитить Клэр и шантажом вынудить меня отдать нужную ему вещь.
        - Мне тоже так кажется. Должно быть, в обмен на девочку он рассчитывал заполучить этот предмет.
        - Но я до сих пор даже не представляю, что это может быть за вещь! - с досадой воскликнула Элеонора.
        - Если Роулендсу повезет, возможно, мы сможем напасть на след преступника. А пока попробуем все-таки догадаться, что ему от вас нужно.
        Элеонора кивнула:
        - Правильно. Но сначала следует обезопасить детей. Я не могу ими рисковать.
        - У меня появилась идея. В Шотландии у меня есть рыбацкий коттедж. Там постоянно живет смотритель, свирепый шотландец, в той местности каждый второй ему родственник. Если приедет незнакомец, ему об этом сразу доложат. Можно отправить туда детей вместе с гувернанткой.
        - Тогда отправлю с ними Бартвелла. И Закари. Уверена, он захочет быть рядом, чтобы защищать их.
        Элеонора нервно закусила губу. Ей не хотелось отпускать от себя детей.
        Энтони подошел к ней и взял ее руку в свою, потом посмотрел в глаза:
        - Там они будут в безопасности. Обещаю.
        Элеонора слабо улыбнулась:
        - Не сомневаюсь. И все равно немного тревожусь, хотя и знаю, что вы правы. Я доверяю вам.
        Простые слова, произнесенные так спокойно, были для Энтони будто бальзам на душу. Заслужить доверие Элеоноры непросто, однако сейчас она вручает ему самое дорогое.
        Энтони поднес ее руку к губам:
        - Благодарю.
        Он поцеловал ее пальцы, затем перевернул руку Элеоноры и припал губами к ее ладони. Нежное прикосновение губ Энтони, теплое дыхание на коже заставили Элеонору затрепетать. Она подняла голову, взгляд ее потемнел, а внизу живота вспыхнуло желание.
        Энтони хотелось обнять ее, прижать к себе. Впиться своими губами в ее губы и забыться в медленном, глубоком, неторопливом поцелуе. Но, увы, Энтони сознавал, что сейчас не время и не место.
        Со вздохом он отпустил руку Элеоноры и шагнул назад:
        - Если позволите, я отдам соответствующие распоряжения.
        - А я вернусь домой и расскажу о нашем плане детям и остальным. Прослежу, чтобы к вечеру все собрали вещи и были готовы выезжать.
        Энтони кивнул.
        - Я отправлю их на север в своей карете, а следом пошлю вооруженный эскорт. Если кто-то отправится в погоню, они его поймают, - с мрачной серьезностью пообещал Энтони. - А потом, - продолжил он, - когда они уедут, мы с вами попытаемся найти этот загадочный предмет.
        Добравшись до дома и высадившись из кареты, Элеонора внимательно огляделась по сторонам. Вдруг несостоявшийся похититель наблюдал за коттеджем точно так же, как человек Энтони, а потом шел за ними до самого парка? Вероятнее всего. Однако странно, что Роулендс не заметил преступника. Видимо, тот мастерски умеет скрываться. Элеонора нахмурилась, гадая - а что, если он где-то здесь и прямо сейчас наблюдает за ней?
        От этих мыслей Элеонору пробрала дрожь, но она взяла себя в руки и вошла в дом. Позвав Бартвелла, она взбежала по лестнице на второй этаж и заглянула в детскую, где и обнаружила Закари, Керани и детей. Керани читала Натану и Клэр вслух, пытаясь таким образом отвлечь их, однако это явно не помогало. На личике у Клэр застыло напряженное выражение, а когда Элеонора приоткрыла дверь, девочка подпрыгнула от испуга. У Элеоноры сжалось сердце.
        Она села, позволила Клэр забраться к себе на колени и рассказала, что придумали они с Энтони. Как Элеонора и ожидала, дети ужасно не хотели уезжать, однако она заверила, что с ними отправится не только Керани, но и Закари, и Бартвелл, и там они будут в полной безопасности. Закари начал бодро перечислять всевозможные интересные занятия, для которых Шотландия - самое место. Хотя сам рассказчик ни разу там не бывал, однако изобразил эту страну истинным раем на земле, и скоро даже Клэр оживилась и начала задавать вопросы.
        - Вы чудесно отдохнете, - заверила Элеонора и прибавила главный аргумент, который приберегала напоследок: - А еще на эти две недели все уроки отменяются, так что у вас будет много свободного времени - будете рыбачить, ездить верхом, гулять…
        Элеонора поручила горничным собирать вещи, а повару - собрать в дорогу корзину с едой. Скоро все в доме было перевернуто вверх дном, однако к тому времени, как прибыл Энтони в просторной карете, все было готово к отъезду. Элеонора подсадила детей в карету и поцеловала их на прощание, изо всех сил борясь с подступающими слезами. Закари и Керани сели в карету вместе с детьми, а Бартвелл с двумя дуэльными пистолетами на поясе взобрался на высокие козлы рядом с кучером.
        Заметив доверчивый взгляд, каким Керани смотрела на Закари, Элеонора понадеялась, что за время пребывания в Шотландии их отношения наконец сдвинутся с места и все разрешится самым благоприятным образом.
        Карета покатилась по улице, следом за ней скакал обещанный Энтони эскорт из двух всадников. Элеонора помахала на прощание, потом долго стояла, высматривая на темной улице подозрительные движущиеся тени. Замерший рядом Энтони делал то же самое.
        - Погони нет, - заключил он. - А если вдруг и появится, мои люди настороже.
        Элеонора кивнула:
        - Там им ничего не грозит.
        Обратно в дом они с Энтони вошли вместе.
        - С чего начнем? - спросил он.
        Элеонора вздохнула:
        - Полагаю, с украшений. Очевидно, вору был нужен не медальон. Но, похоже, он все-таки хочет заполучить что-то из драгоценностей.
        Для начала они решили предположить, что вор просто не сообразил, где искать, и перебрали дорогие вещи. Все лежало на своих местах в сейфе - сверкающий гарнитур из бриллиантов и рубинов, сапфировое колье с подвеской, два браслета - один изумрудный, второй - из широких золотых звеньев, а также несколько колец, включая обручальное кольцо ее матери и крупный мужской перстень из золота, принадлежавший отцу Элеоноры.
        - Дорогие вещи, - прокомментировал Энтони, перебирая блестящие безделушки.
        - Но медальон с ними перепутать трудно, - напомнила Элеонора. - А если бы вор искал ценные украшения, вряд ли удовлетворился бы простеньким медальоном.
        - А вдруг вор просто взял его в руку, а когда вы проснулись, так и убежал вместе с ним? - высказал версию Энтони.
        - Вполне возможно. - Элеонора еще раз тщательно осмотрела сейф. - Конечно, вор мог решить, что все самое дорогое я храню в спальне, однако с чего он решил, будто я возьму с собой такие вещи в деревню, да еще и на два дня?
        - Если наш вор не совсем обделен умом, придется признать, что ему нужно нечто другое, - согласился Энтони.
        Элеонора кивнула и начала убирать украшения обратно в мягкие бархатные футляры. Элеонора положила все на место, и они с Энтони поднялись к ней в спальню.
        Когда они зашли, оба невольно обратили взгляды на широкую кровать. Казалось, даже просто находиться здесь с Энтони неприлично. Элеонора вспомнила, что произошло в прошлый раз, когда он побывал в ее спальне, и тут же покраснела.
        - Я тут все несколько раз обыскала, - поспешно выпалила она, пытаясь скрыть смущение, и подвела Энтони к туалетному столику, где стояла шкатулка с драгоценностями. - Но коль скоро нашего грабителя оба раза интересовали именно эти вещи, давайте изучим их снова.
        Достав все кулоны, серьги и броши, Элеонора разложила их на столешнице. Они с Энтони аккуратно осматривали предметы один за другим.
        - Это на мне было в ту ночь, когда произошло первое ограбление, - пояснила Элеонора, взяв в руки черную брошь с мозаикой, которую Эдмунд подарил ей незадолго до смерти. - Знаете… Эдмунд положил ее мне на ладонь, сжал мои пальцы и сказал… - Элеонора задумалась, припоминая каждое слово в точности. - Эдмунд тогда вел себя довольно странно. Велел носить эту брошь ради него. Или беречь ради него - в общем, что-то в этом роде. Мне потом пришло в голову - а вдруг Эдмунд предчувствовал свою гибель? Или даже… покончил с собой?…
        - Что?! - опешил Энтони. - Думаете, Эдмунд наложил на себя руки?
        - Нет-нет! - с жаром возразила Элеонора, однако сама уловила в своем голосе сомнение и желание верить в обратное. - Несчастным он не казался. Наоборот, я ни разу до этого не видела Эдмунда в таком добром здравии, к тому же его опера готовилась к постановке. У него не было никаких причин. Однако, вручив мне подарок, Эдмунд сказал именно это, причем самым торжественным тоном. А когда он погиб в море, я вспомнила, как Эдмунд рассказывал мне о гибели Перси Шелли. Ему нравилась идея погребального костра, он видел в ней нечто… героическое. Вот я и подумала - а вдруг он нарочно искал смерти в море, чтобы уйти столь же величественно?
        Элеонора подняла на Энтони исполненный муки взгляд. Он тут же взял ее за руку:
        - Выбросите из головы. Эдмунд не мог так поступить. Он столько лет сражался за жизнь. И наконец добился больших успехов, здоровье его улучшилось…
        Элеонора сжала руку Энтони, благодарная за то, что он успокоил ее.
        - Спасибо. Я тоже так не думаю. Но как же тогда объяснить его слова?
        - Возможно, Эдмунд просто хотел подчеркнуть важное значение этой броши. Предупредить вас, чтобы вы берегли ее. Должно быть, в ней есть нечто особенное?
        - Вещь тонкой работы. Мозаика называется pietra dura, это итальянский метод складывания рисунка из крошечных камешков. На нее затрачено немало труда, однако ничего драгоценного в ней нет.
        Элеонора провела пальцами по выложенному в камне цветку, потом по золотому ободку, обрамлявшему черный камень. Она перевернула брошь и посмотрела на обратную сторону.
        И тут в первый раз заметила на ободке шов:
        - Погодите-ка! Что это? - Элеонора поднесла брошь поближе к свече. И разглядела тонкую, не шире человеческого волоса, но вполне явственную линию. Она шла по закругленному краю броши, примерно в полудюйме от ее обратной стороны. - Видите?
        Энтони кивнул и склонился над украшением вместе с ней. Элеонора кожей чувствовала его близость и то, как его волосы касаются ее волос. Ощущала теплое дыхание Энтони на своей щеке и слабый запах его одеколона. Вдруг Элеоноре стало трудно сосредоточиться на чем-то, кроме его присутствия. Она надеялась, что Энтони не заметит, как подрагивают ее пальцы.
        - Как вы думаете, ее можно открыть? - спросил он.
        Элеонора попыталась просунуть ноготь в узенькую щель, однако ничего не вышло. Зажав брошь двумя пальцами, она потянула за крышечку, а когда та не поддалась, попробовала повернуть.
        И ахнула, когда у нее начало получаться.
        - Смотрите!
        Элеонора повернула еще раз, и задняя часть начала отделяться. Наконец ей удалось открыть брошь.
        Внутри небольшого углубления в черном камне скрывался крошечный серебряный ключ.
        Глава 10
        - Ключ! - Энтони посмотрел на Элеонору. - Как думаете, от чего он?
        - Есть одно предположение, - ответила она, аккуратно извлекая маленький предмет. - Пойдемте. Нужно кое-что проверить.
        Элеонора провела его на первый этаж, в кабинет, открыла шкафчик и достала шкатулку из розового дерева, которую спрятала там несколько дней назад. Она нажала на боковую стенку, потянула, сдвинула фрагмент мозаики и показала Энтони миниатюрную замочную скважину.
        - Здесь потайное отделение, - пояснила она.
        - Какое отделение? Что это за шкатулка? Она Эдмунду принадлежала?
        Элеонора кивнула:
        - В ней он носил письменные принадлежности. Всюду брал с собой, из дому без нее не выходил.
        Элеонора наклонилась и аккуратно вставила ключик в замочную скважину. Предположение подтвердилось - когда Элеонора повернула его, раздался тихий щелчок, и узкий ящичек чуть выехал вперед. Элеонора потянула его на себя и выдвинула полностью.
        Внутри обнаружились несколько рукописных листов с нотами - почерк Эдмунда. Сверху было надписано по-английски «Неаполитанская соната».
        - Вы о ней знали? - спросил Энтони, бросив взгляд на Элеонору.
        Та покачала головой. От волнения у нее перехватило дыхание.
        - Нет. В первый раз вижу. Должно быть, он начал писать новое произведение. Но зачем так тщательно его скрывал?
        С осторожностью и почтительностью Элеонора взяла нотные листы в руки.
        - Видимо, это именно то, что нужно вору. Ему было известно, что ключ спрятан в каком-то из моих украшений. Наверное, и медальон взял, потому что решил - ключ внутри.
        - Тогда почему бы просто не выкрасть шкатулку? - произнес Энтони. - Даже если нет ключа, можно просто сломать ее.
        - Пожалуй, вы правы. А вдруг вор не знал всех подробностей? Может, он не вполне представлял, что именно спрятано в моем украшении и что есть еще и шкатулка, которую открывает этот ключ. Все возможно. Но нет сомнений, среди моих драгоценностей вор искал именно брошь.
        - Чтобы потом сонату украсть? - с сомнением в голосе уточнил Энтони.
        Глаза Элеоноры вспыхнули от возмущения.
        - Эдмунд был гением! Это его последняя работа, к тому же обнаруженная после смерти композитора. Она бесценна!
        - Для вас и других любителей музыки - возможно. Но что с ней будет делать вор? Кражи в большинстве случаев совершаются ради денег.
        - Он может выдать сонату Эдмунда за свою собственную! - воскликнула Элеонора. - Некоторые бездарные композиторы способны на все, лишь бы добиться признания.
        - Охотно верю.
        Энтони явно находил ее версию неубедительной, но Элеонору открытие так воодушевило, что она ничего вокруг не замечала. Выбежав из комнаты, она поспешила в музыкальный салон. Зажгла свечи в канделябре и села за пианино.
        Поставив ноты на пюпитр, Элеонора начала играть. Мелодия оказалась простая. Даже слишком простая, вдруг поняла она. Другие творения Эдмунда были намного изысканнее. Эта же мелодия звучала примитивно и неинтересно, а местами и вовсе резала слух.
        Пальцы Элеоноры двигались все медленнее и наконец замерли. С растерянным видом она подняла глаза на Энтони:
        - Ничего не понимаю. Эдмунд такого никогда не писал.
        Энтони нахмурился:
        - А может, это не он сочинил?
        - Я узнала почерк.
        - Переписал откуда-нибудь.
        - Но зачем? И почему убрал в потайное отделение? Музыка, мягко говоря, посредственная.
        - Возможно, поэтому и спрятал ноты. Не хотел, чтобы кто-то увидел неудачное произведение.
        - Тогда он бы их просто разорвал и выбросил. Эдмунд всегда так делал, когда у него что-то не получалось. Но такой плохой музыки он не писал ни разу.
        Элеонора взяла ноты с пюпитра и долго вглядывалась в них.
        - А вдруг… вдруг Эдмунд решил, что теряет свой талант?
        - Разве так бывает?
        - Не знаю. Это настолько хуже всего, что он создал… Даже не понимаю, зачем он вообще стал записывать такую мелодию. - Элеонора опустила листы на пианино. - Может быть, он не мог ничего сочинить, и это лучшее, что у него вышло… - С глубокой грустью в глазах Элеонора посмотрела на Энтони. - Знаете, если Эдмунд почувствовал, что дар его оставил, он вполне мог решить, что жить ему больше незачем.
        - Нет. Чепуха какая-то. Из-за одной слабой работы думать, что больше ничего хорошего не напишешь? Он хотя бы говорил с вами о чем-то подобном?
        - Нет, ни разу. Но случись с Эдмундом подобное несчастье, он не захотел бы никому об этом рассказывать, даже мне. Музыка для Эдмунда была превыше всего. Способность творить для него - самое главное, намного важнее, чем обретенное здоровье или признание, которое получила его опера.
        - Ну почему вы опять о самоубийстве заговорили? - с раздражением выпалил Энтони. - Этого не может быть.
        - Просто не идут из головы его слова о броши и этот странный тон… Мне уже тогда стало не по себе. А еще в тот день Эдмунд вышел в море один. Он никогда не плавал один. Только с Дарио или еще с кем-нибудь. Ему потому и нравилось ходить под парусом - он любил проводить время с друзьями. Но в тот день Эдмунд сказал, что поплывет один. Я предложила составить ему компанию, но Эдмунд ответил «нет», сказал, что ему надо подумать наедине. Вот я сейчас вспоминаю об этом… У него был довольно-таки обеспокоенный вид.
        - Просто вы боитесь, что он мог покончить с собой. Потому и наделяете его слова и поступки якобы скрытыми смыслами.
        - Но что с ним могло случиться? Море было спокойное. Погода спокойная, ясная. Лодка надежная. К тому же Эдмунд знал, что делать, хотя никогда и не ходил в долгие плавания. Я много об этом думала. И не могла поверить… Но теперь… Выходит, у Эдмунда могла быть причина.
        - Это все вовсе не значит, будто он покончил с собой. Вы всего лишь строите догадки. И вообще, даже если Эдмунд записал так называемую «Неаполитанскую сонату», это еще не значит, что он же ее и сочинил. А может быть, это просто был некий эксперимент. Нелепость какая - человек не может вдруг взять и ни с того ни с сего разучиться писать музыку! Или даже решить, что разучился ее писать. Талант может померкнуть со временем, но не исчезнуть внезапно.
        Элеонора начала было говорить, но Энтони поднял вверх палец, останавливая ее.
        - Нет, подождите. Ответьте сначала вот на какой вопрос: зачем Эдмунд запер ноты с плохой сонатой в потайном отделении, а потом отдал вам спрятанный в броши ключ, да еще и попросил беречь ради него? Вы сами сказали - Энтони бы не захотел, чтобы кто-то узнал, что с ним произошло такое. Он бы порвал и выбросил все эти ноты.
        Элеонора помолчала.
        - И впрямь не сходится.
        - У меня есть другое предположение, и оно объясняет все странности, связанные с несчастным случаем на море. - Энтони помолчал и мрачно произнес: - Эдмунда убили.
        Элеонора застыла. К лицу стремительно прилила кровь.
        - До сих пор подозреваете меня в убийстве Эдмунда? Да как вам…
        - Нет-нет. Вовсе ни к чему гневаться, - успокаивающе улыбнулся ей Энтони. - Я вас ни в чем дурном не подозреваю. Ведь теперь я вас знаю.
        Энтони поднял руку и указательным пальцем откинул с ее лица выбившийся из прически локон. Жест был ласковый и дружеский, однако в нем явственно сквозило желание. Палец Энтони задел щеку Элеоноры, все ее тело откликнулось на это теплое прикосновение ответной страстью.
        Элеонора вдруг сразу почувствовала себя слабее, нежнее, мягче, и ей отчаянно захотелось приблизиться к нему, прильнуть к его груди, ощутить всю силу и мощь его крепкого тела.
        Ошеломленная и сбитая с толку, Элеонора отвернулась:
        - Ах вот как? М-м… Зачем вы тогда снова завели речь про убийство?…
        Энтони приблизился к Элеоноре сзади, обнял ее и ласково прижал к себе:
        - Нет. Не будем сейчас об этом. Не хочу упустить этот момент. И вы тоже не хотите.
        Энтони провел носом по ее шее, отчего страсть Элеоноры вспыхнула с новой силой. Она прижалась к нему так, будто хотела слиться с ним воедино, и полностью отдалась собственным чувствам. Элеонора наслаждалась, ощущая его высокое крепкое тело, нежилась в его объятиях, трепетала от жарких прикосновений его мягких губ к своей шее. Ее груди будто наполнились приятной тяжестью. Элеонора вспомнила, как той ночью Энтони ласкал ее грудь, как мгновенно напряглись ее соски. При одной мысли она снова почувствовала, как они твердеют.
        Его зубы чуть покусывали ее шею, поднимаясь вверх, все выше и выше. Вот он прикусил мочку ее уха и продолжал до тех пор, пока Элеонора не почувствовала внизу живота глубокую пульсирующую страсть.
        Элеонора издала тихий томный вздох и прижалась к Энтони бедрами. Рука его скользнула вниз и притянула ее еще ближе. Даже сквозь одежду Элеонора почувствовала его продолговатый отвердевший мужской орган, и почему-то от одного прикосновения по коже будто пробежал электрический ток.
        Энтони целовал ее ухо, его язык двигался медленно, изучающе, а рука не спеша сжимала и гладила ее грудь, отчего соски будто превратились в два раскаленных камушка. Пальцы Энтони скользнули внутрь выреза платья, стали ласкать гладкую атласную кожу, наслаждаясь контрастом с твердостью сосков. От тела Энтони исходил обволакивающий жар.
        Его рука опустилась ниже, к животу, потом между ног, туда, где пылала страсть. Элеонора тихо застонала и приникла к Энтони еще ближе. Его пальцы касались ее сквозь платье, шелк приятно скользил по коже. Желание все нарастало и нарастало, поднимаясь снизу и охватывая все ее существо.
        Элеонора задвигала бедрами, чувствуя, как при каждом ее движении по телу Энтони пробегает дрожь, и оттого, что она так желанна для него, ответная страсть только усилилась. Элеонора жаждала почувствовать его везде, снаружи и внутри себя. Обхватить его руками и не отпускать, и пусть он утолит ее сладкую и томительную жажду.
        - Энтони… - Будто в тумане Элеонора прошептала его имя, на секунду позволив себе полностью отдаться наслаждению от его прикосновений и поцелуев.
        Но даже в тот момент, охваченная блаженством и чувственным голодом, в глубине души Элеонора осознавала, что нельзя забыть обо всем и поддаться плотским желаниям. Она способна управлять чувствами, и усилием воли Элеонора постепенно и неумолимо заставила себя вынырнуть из бездны страсти.
        - Нет, - наконец со вздохом прошептала она. - Нет. Нельзя.
        С трудом она заставила себя отойти от Энтони. Открыла глаза и окинула взглядом комнату. Это место Эдмунда, его музыкальный салон, каждая вещь здесь напоминает о нем. И хотя Элеонора никогда не чувствовала к мужу той страсти, что к Энтони, однако здесь их поцелуи и ласки казались изменой.
        - Элеонора… - сквозь стиснутые зубы выдохнул он и шагнул к ней.
        - Нет. - Элеонора поспешно шагнула в сторону, выставив перед собой ладонь. - Мы не должны.
        - Но почему? - заспорил Энтони. - Не отрицайте - вы желаете этого не меньше, чем я.
        - Я и не отрицаю, - дрожащим голосом ответила Элеонора.
        Одна эта дрожь выдавала ее истинные чувства. Руки Энтони сжались в кулаки, а из груди вырвался звук, похожий на низкий рык.
        - Это неправильно. Только не здесь. И не сейчас. Я не из тех женщин, которые…
        - Думаете, я вас не уважаю? - тут же прервал ее Энтони. - Клянусь, мое чувство к вам очень серьезно.
        - Не надо. - Элеонора покачала головой и произнесла единственные слова, которые могли убедить его в такой момент: - Умоляю вас.
        Энтони застыл, крепко сжал челюсти и отвернулся, борясь с отчаянно пылающим желанием.
        - Полагаю, нам лучше перейти в мой кабинет, - ответила Элеонора после долгой паузы, в течение которой старалась подавить собственные сильные чувства.
        Она вышла из комнаты, и вместе они вернулись в более просто и комфортно обставленный кабинет.
        - Не желаете выпить? - предложила Элеонора, подошла к шкафчику, где хранила спиртные напитки и, не дожидаясь ответа, плеснула ему щедрую порцию виски. Налив себе шерри, вручила Энтони его стакан и опустилась в кресло напротив. Элеонора отпила маленький глоточек, потом встретилась с Энтони взглядом и невозмутимо спросила: - Зачем, по-вашему, кому-то убивать Эдмунда?
        - Даже не представляю, - честно признал он. Так трудно было сидеть здесь и спокойно беседовать с Элеонорой, когда все тело так и пульсировало от неутоленного желания, сжигавшего их еще несколько минут назад. Энтони мог думать только о том, как хороша Элеонора и как бурно она отзывается на его ласки.
        - Смерть Эдмунда обогатила только сэра Малькольма и Саманту, - принялась рассуждать вслух Элеонора. Ее тело все еще жаждало прикосновений Энтони, однако она рассуждала настолько хладнокровно, насколько была способна, стараясь заглушить страсть при помощи потока слов. - Думаю, вы со мной согласитесь - вариант с Самантой даже рассматривать не будем. Сэра Малькольма я, конечно, не знаю, но, кажется, в день гибели Эдмунда он был в Англии, я не ошибаюсь? К тому же все считали, что скоро имение неизбежно перейдет к нему. Да, состояние здоровья Эдмунда улучшилось, но сэр Малькольм этого знать не мог. Но в любом случае вряд ли Эдмунд смог бы совсем побороть чахотку.
        - Согласен. - Энтони отпил большой глоток виски и постарался сосредоточиться на неотложной проблеме. - Сомневаюсь, что виновен сэр Малькольм. На самом деле у нас нет никаких доказательств, что Эдмунда вообще убили - если не считать упомянутых вами странностей в его поведении. Но если мы не можем объяснить их по-другому, это еще не значит, что другой причины нет. Смерть Эдмунда больше всего похожа на несчастный случай. Но последние события меня, если честно, озадачивают. Да, он погиб внезапно и преждевременно, но ничего подозрительного в этом нет. Однако, когда вслед за его гибелью происходят попытки ограбления и похищения, поневоле начинаешь задумываться.
        - Но что нужно этому человеку? - спросила Элеонора. - Ключ? - Она положила серебристый ключик на ладонь. - Ноты? Обе вещи совершенно бесполезные, а чтобы за них убивать…
        - Подозревать убийство пока нет оснований. Но факты налицо - неизвестный проник в ваш дом, потом едва не похитил Клэр. Все доказательства указывают на то, что предмет, за которым охотится злоумышленник - среди ваших украшений. Нет ли у вас еще какой-нибудь вещи с особой историей?
        - И снова мы заговорили о совпадениях, - пробормотала Элеонора. Вздохнула. - Что же делать? Необходимо найти какой-то выход. Не могут же дети вечно оставаться в вашем рыбацком коттедже.
        Энтони встал и начал беспокойно мерить шагами комнату:
        - Да, вопрос с предметом мы решили, но это нам никак не помогло, а значит, следует сосредоточиться на поисках злоумышленника. Найму сыщика уголовного полицейского суда, пусть всюду сопровождает вас. Можно, например, выдать его за нового слугу. Не меняйте своих привычек, делайте то же, что обычно. Будем ждать, когда неизвестный нанесет очередной удар. Предоставьте ему шанс вновь пробраться к вам в дом. Ходите на приемы, в оперу, в театр. Все, что вам нравится. Главное - поменьше бывайте дома, пусть у вора будет побольше возможностей.
        - Но на этот раз его будет подстерегать сыщик? - перебила Элеонора.
        - Вот именно. - Энтони повернулся к ней. - Не хочу, чтобы вы оставались в доме одни.
        Элеонора встала. Шерри согревал изнутри, однако желанного успокоения не принес. Она до сих пор кожей ощущала близость Энтони, хоть он и стоял в нескольких футах от нее.
        - Я буду не одна, - возразила Элеонора. - Вы забываете про слуг.
        - Но все они ночуют на нижнем этаже, - напомнил Энтони.
        - О моей безопасности позаботится нанятый вами сыщик, к тому же внизу будет дежурить лакей. Никто не сможет проникнуть в дом незамеченным.
        - Этого мало, - упрямо произнес Энтони. - Пожалуй, мне лучше пожить у вас, пока мы не поймаем злодея.
        Лицо Элеоноры запылало, сердце стремительно заколотилось. Она представила, что Энтони будет спать в соседней комнате, и от этой мысли ее разом бросило и в жар, и в холод.
        - Энтони, так нельзя, - быстро проговорила она, сама удивившись, как сдавленно звучит ее голос. - Так… не делают. Что скажут люди?
        - А я думал, вас это не волнует, - резко произнес Энтони.
        - В большинстве случаев - да. Но жить под одной крышей с холостяком? Притом что дети с няней уехали? Мою репутацию будет уже не спасти. И вам это прекрасно известно.
        Однако главной причины Элеонора не назвала - если Энтони будет жить здесь, она, скорее всего, в конце концов сдастся. Ее кожа все еще помнила его прикосновения. Элеонора не могла забыть наслаждения, которое дарили ей поцелуи, и той ненасытной жажды, охватившей все ее существо. Если Энтони будет рядом каждую ночь, Элеонора может потерять контроль над собой. Она не привыкла к таким сильным чувствам, и Элеоноре не нравилось ощущать себя столь ранимой и беспомощной.
        Энтони стиснул зубы - правоту ее слов он отрицать не мог.
        - Черт возьми! Это слишком опасно. Теперь, когда даже ваш дворецкий и поверенный уехали, вы чересчур легкая мишень.
        - Со мной все будет в порядке. Я сплю с пистолетом у кровати, - напомнила Элеонора.
        Энтони нахмурился, порывисто развернулся и снова начал ходить из угла в угол. Но вдруг замер, лицо его прояснилось, и Энтони воскликнул:
        - Придумал! Пошлю за Гонорией и Самантой. Пусть приедут к вам погостить.
        - Что? - Элеонора округлила глаза. - Поверьте, уж лучше остаться в одном доме с грабителем, нежели с вашей сестрицей. Да и какая от них польза? Защитить меня они не смогут.
        - Зато, пока они у вас, у меня будет удобный предлог, чтобы наносить вам визиты почаще. Ваша репутация не пострадает. Если в доме будут мои сестра и племянница, никто и слова не скажет.
        Элеонора крепко стиснула кулаки. Она отчаянно жаждала ответить «да», что уже само по себе пугало. Конечно, перспектива мириться с присутствием леди Гонории не радовала, но ради частых встреч с Энтони она готова была согласиться даже на это.
        - А вы не подумали, что подвергаете их опасности? - отчаянно выпалила Элеонора. - Неужели готовы рискнуть сестрой и племянницей?
        - Я буду следить, чтобы с ними ничего не случилось, - заверил Энтони. - И с вами тоже. - Он подошел к Элеоноре, взял за руки и серьезно посмотрел ей в глаза. - Прошу вас, Элеонора… соглашайтесь. Если ничего не смогу предпринять, сойду с ума, ведь вы здесь совсем одна, беззащитная. Я хочу быть рядом и защищать вас, а это единственный путь.
        Руки Элеоноры едва заметно задрожали. Сердце гулко заколотилось в груди.
        - Я согласна, - прошептала она.
        Энтони улыбнулся, заключил ее в объятия и поцеловал. Его поцелуй был быстрым и требовательным, полным сладостных обещаний, и когда Энтони отстранился, раскрасневшаяся Элеонора еще долго не могла отдышаться.
        - А теперь заприте все двери и окна, - велел Энтони.
        - Обязательно. - Элеонора улыбнулась в ответ, однако с вызовом уперла руки в бока. - Только не думайте, что теперь можете распоряжаться здесь как у себя дома.
        Улыбка Энтони стала озорной, и на щеке появилась глубокая ямочка - злиться на него было попросту невозможно.
        - Дорогая Элеонора, неужто я осмелюсь распоряжаться такой женщиной, как вы?
        Элеонора недоверчиво фыркнула. Энтони еще некоторое время смотрел на нее, потом нежно провел пальцами по ее щеке. Наконец повернулся и ушел. Элеонора смотрела ему вслед. Она чувствовала себя ужасно глупо, стоя посреди комнаты и улыбаясь непонятно чему, но сдержать улыбку не могла - так же как и бурную радость.
        Это нелепо, сказала себе Элеонора. Нелепо и смешно. Непрошеная забота Энтони должна была рассердить ее, а не позабавить и тем более не обрадовать. Однако непостижимым образом Элеонора ощущала все три чувства одновременно.
        Она взяла подсвечник, вышла из кабинета и поднялась наверх, в спальню. Элеонора никак не могла успокоиться, спать ей не хотелось, но и сосредоточиться на каком-либо занятии она была не в силах. Приблизившись к окну, Элеонора отодвинула тяжелую штору и посмотрела вниз, на тихую ночную улицу. Энтони все еще стоял около дома, внимательно изучая взглядом двор.
        Она продолжала стоять у окна, а тем временем Энтони зашагал прочь, видимо не заметив ничего подозрительного, что-то сказал кучеру и сел в карету. Элеонора решила подождать, пока он отъедет, но карета с места не двигалась. Занавеска на дверце была отодвинута, и в тусклом свете Элеонора разглядела лицо Энтони. Кучер слез с высоких козел, повозился с лошадьми, потом вскарабкался обратно и расположился на сиденье так, будто никуда не спешил. Только тогда Элеонора сообразила, что карета никуда не поедет.
        Энтони собирался просидеть в ней всю ночь, наблюдая за домом и его окрестностями. Сейчас Элеоноре опять-таки следовало рассердиться. Но, как ни странно, ей вдруг стало очень хорошо и спокойно.
        Элеонора снова достала серебряный ключ и стала его разглядывать. У нее на ладони он казался таким крошечным и хрупким. Неужели именно из-за этой вещи в ее спальне два раза побывал вор? Зачем кому-то ноты с неудачным творением Эдмунда? Может, этот человек думал, что ключ открывает тайник, в котором спрятано нечто ценное?
        Элеонора покачала головой. Бессмыслица какая-то. Концы с концами не сходятся. В какую неприятную историю мог ввязаться Эдмунд? И как ей теперь найти выход из ситуации?
        Однако больше всего Элеоноре хотелось оставаться независимой и свободной, но как это сделать, когда каждый миг, проведенный с Энтони, заставляет влюбляться в него все сильнее и сильнее?
        Глава 11
        Сыщик явился около полудня. Это был низкорослый, коренастый, молчаливый человек, и вскоре все домашние перестали замечать его присутствие. К сожалению, того же нельзя было сказать о леди Гонории, приехавшей вместе с дочерью два дня спустя.
        Едва покинув карету, почтенная дама не переставала жаловаться - путешествие было слишком долгим, ее, как всегда, сильно укачало, брат проявил ужасную бестактность, без всякого предупреждения заставив ее ехать в Лондон… Войдя в дом, леди Гонория внимательно прищурилась и осмотрела все сверху донизу, дотошно выспрашивая о размерах дома и количестве комнат. Потом с печалью выразила сожаление из-за того, что раньше ее сюда не приглашали. На самом деле Эдмунд постоянно звал мать к себе в гости, однако та неизменно отказывалась - ноги ее не будет в одном доме «с этой мерзавкой».
        Саманту невежливое поведение матери смущало, и, в попытке смягчить ее грубость, девочка серьезно объяснила Элеоноре, что мама просто «плохо переносит дорогу». Элеонора улыбнулась в ответ, заверила, что все понимает, и послала горничную за лавандовой водой от головной боли и чашкой чая для бодрости.
        - Саманта, давай попьем чай вместе, - предложила Элеонора. Она проводила леди Гонорию в отведенную ей комнату и поспешно увлекла девочку за собой, пока гостья отдавала пространные распоряжения горничной и исчезновения дочери не заметила.
        - С удовольствием, - радостно согласилась Саманта.
        Насколько невыносима была мать Эдмунда, настолько же приятна в общении была его сестра. Элеонора радовалась ее присутствию в доме, особенно в тех частых случаях, когда девочка вовремя вмешивалась и уводила мать в моменты, когда Элеонора уже готова была взорваться.
        Верный своему обещанию, Энтони после приезда сестры проводил в доме Элеоноры целые дни. Она сама слышала, как леди Гонория рассказывала Саманте, что приятно удивлена таким вниманием. Элеонора не представляла, как Энтони убедил сестру приехать к женщине, которую та презирала и ненавидела. Иногда Элеонора подозревала, что он просто ей заплатил. Никакие аргументы леди Гонорию не убедили бы. Или Энтони просто указал на то, что, остановившись у Элеоноры, можно будет не давать ей житья сутки напролет.
        Два дня ничего примечательного не происходило. Когда Элеонора сказала об этом Энтони, тот ответил, что им нужно отправиться куда-нибудь всем вместе.
        - Мы не оставили вору никаких шансов. Дни и ночи вас охраняют слуги, вдобавок дома всегда кто-то есть. Нужно уйти на весь вечер. Вам в последнее время приглашения не приходили?
        - Развлекаться я не езжу, - ответила Элеонора. - Я ведь до сих пор в полутрауре.
        - В самом деле, Энтони! - с осуждением в голосе воскликнула подошедшая леди Гонория. Она как раз услышала их последние слова. - Кто же зовет вдову веселиться?
        - Да уж, светские приемы - образец разнузданного веселья! - саркастически отозвался Энтони. - В свет можно выходить и в полутрауре.
        - Только не каждый вечер. Хочу оставить время для занятий поприятнее, - сказала Элеонора.
        - Где ваши приглашения? - спросил он.
        - Ах, Энтони, как бестактно! - укорила брата леди Гонория. - Вряд ли бедняжку вообще куда-то приглашают.
        С мстительным удовольствием Элеонора подошла к секретеру из красного дерева и достала толстую стопку конвертов. При виде них глаза леди Гонории стали размером с блюдца.
        - Не говори глупостей, Гонория, - строго произнес Энтони. - Элеонора богатая женщина и вдова баронета. Сама понимаешь - завидная невеста. - Он начал перебирать белые конверты, однако все время качал головой и бормотал себе под нос: - Скучно… Еще хуже… Нет, только не к леди Монтроуз! А вот это, кажется чуть-чуть поинтереснее. Неаполитанский консул сегодня вечером дает бал. В честь какого-то графа.
        - Держу пари, речь о графе ди Граффео. - Элеонора поморщилась. - Не люблю этого человека. Он такой… отталкивающий.
        - То же можно сказать и о других гостях бала, - ответил Энтони.
        - Тогда почему вы выбрали именно этот прием? - полюбопытствовала Элеонора.
        Энтони ответил тихо, чтобы слышала только она:
        - Потому что там, моя дорогая, нам, возможно, удастся кое-что выяснить. Или подтолкнуть кого-то к решительным действиям. - Заметив недоумевающий взгляд Элеоноры, Энтони вскинул брови и продолжил: - Неужели не понимаете? Скорее всего, наш злоумышленник - житель Неаполя либо имеет какую-то связь с королевством. Помните, вы рассказывали - в вашем итальянском доме тоже побывал неизвестный? И ключ Эдмунд тоже передал вам в Неаполе…
        - Ключ? - с самым невинным видом переспросила леди Гонория. Она подобралась поближе, чтобы подслушать разговор. - Какой ключ? О чем ты, Энтони?
        - Это такая загадка, Гонория. Мы с Элеонорой играем в одну занятную игру.
        - А-а, загадка. - Леди Гонория состроила гримасу и вернулась к своему занятию - она пришивала ленту на подол одного из платьев.
        Энтони взял Элеонору за руку и подвел к сиденью у окна, выходившего на улицу. Они сели и, глядя на почти пустую улицу, начали тихо совещаться.
        - Думаете, злоумышленник из Неаполя? - задумчиво спросила Элеонора.
        - Этот человек должен знать и о ключе, и о броши - если, конечно, наша догадка верна. А весь последний год вы прожили в Неаполе.
        - Да, но… - Элеонора вздохнула. - Трудно представить, чтобы кто-то ради этого ключа последовал за мной сюда.
        - Однако вряд ли обо всем этом мог узнать кто-то из Англии. - Энтони помолчал и, осторожно подбирая слова, прибавил: - Если помните, ваш итальянский друг объявился на горизонте примерно тогда же, когда начали происходить все эти подозрительные события.
        - Дарио? - ахнула Элеонора. - Думаете, виноват Дарио?
        - Дарио? - Гонория вскинула увенчанную светлыми кудрями голову. - Тот милый джентльмен, который сопровождал вас в Тедлоу-Парк? Он тоже будет на балу?
        - Да, тот самый милый джентльмен, - едко ответил ей брат. - Да, скорее всего, Дарио придет. Он ведь итальянец.
        - Чудесно! - Глаза у леди Гонории засверкали. - Такой вежливый молодой человек. Какое бы мне платье надеть? - Она встала и позвала: - Саманта! Поднимайся ко мне в комнату! Будешь помогать маме.
        - Уверена, насчет Дарио вы ошибаетесь, - произнесла Элеонора. Она поднялась с сиденья и отошла.
        - Почему? Мне его поведение кажется весьма подозрительным, - ответил Энтони, подойдя к ней. - Первое ограбление произошло примерно в то же время, когда Дарио приехал в Англию, а во второй раз он и вовсе ночевал в одном с вами доме. Более того - за несколько дверей от вас.
        - Поразительно, - сухо проговорила Элеонора. - Дарио, помнится, говорил то же самое о вас.
        - Он намекал, что медальон украл я? - с угрожающим видом воскликнул Энтони.
        - Не просто намекал, - с озорной улыбкой ответила Элеонора.
        - Ну конечно. Лучший способ отвести подозрения от себя - обвинить другого.
        Элеонора выгнула бровь.
        - Хотите сказать, в этом же можно обвинить и меня? Глупо. - Тут Энтони замолчал и озабоченно нахмурился. - Неужели правда думаете, что я могу…
        - Нет, конечно. Просто все, что вы говорите о Дарио, можно сказать и про вас. Другими словами, нет никаких причин объявлять его злодеем.
        - Я пока ничего не объявляю. Просто хочу рассмотреть все варианты. В любом случае итальянский след исключать нельзя.
        - Да, - вздохнула Элеонора. - Пожалуй, вы правы.
        С наигранным удивлением Энтони прижал руку к сердцу:
        - Я потрясен. Вы со мной согласились!
        - Только не надейтесь, что теперь сможете вертеть мной как хотите. Это был исключительный случай.
        - Знаю. - Энтони с улыбкой заглянул ей в глаза. - Никогда не встречал такой строптивой женщины.
        Он взял ее руку в свою и нежно провел большим пальцем по внутренней стороне запястья.
        Элеонора постаралась остановить дрожь, пробежавшую по всему телу от его прикосновения. Нельзя забывать - в доме его сестра и племянница, и они могут войти в любую минуту.
        - Э-э… Да, нам нужно сходить на этот бал у консула.
        - Хорошо. Только пообещайте, что будете танцевать со мной два вальса.
        - Два? - игриво произнесла Элеонора. - Осторожнее, вы рискуете шокировать высшее общество.
        - Два танца - это вполне пристойно, - напомнил Энтони и медленно, соблазнительно улыбнулся, не спеша поглаживая ее руку.
        От этой чувственной ласки у Элеоноры перехватило дыхание, и она отвела глаза:
        - Энтони…
        - Да?
        - А как же леди Гонория и Саманта?
        - Они в другой комнате, - разумно заметил Энтони.
        - Но совсем близко. И потом, слуги…
        - Ничего предосудительного мы не делаем. Просто разговариваем.
        Элеонора бросила на него строгий взгляд - точнее, хотела, чтобы взгляд был строгий, однако он получился скорее теплый и одобрительный.
        - Сейчас - да.
        - Хотите, чтобы я закрыл дверь? - предложил Энтони.
        - Так будет еще хуже.
        Энтони заглянул ей в лицо. В его серых глазах плескалась чувственность.
        - Жаль, что нельзя всех повыгонять.
        Если честно, Элеонора была с ним согласна, однако призвала на помощь всю силу воли и шагнула в сторону со словами:
        - Значит, леди Гонория тоже едет?
        Энтони вздохнул, но остался стоять на месте:
        - Да. Нужно, чтобы в доме было как можно меньше народу.
        - А про Саманту вы не подумали? - уточнила Элеонора, вдруг сообразив, что в таком случае девочка останется одна. - Взять ее с собой мы не можем. Ей всего пятнадцать. Что, если грабитель объявится сегодня?
        Энтони кивнул:
        - Велю Роулендсу, чтобы на вечер отвез ее вместе с гувернанткой в мой дом.
        Элеонора кивнула:
        - Отлично.
        Энтони нехотя побрел к двери, но на выходе остановился:
        - Тогда я приеду, чтобы сопровождать вас… скажем, часов в девять?
        Элеонора кивнула. Не решалась заговорить. Боялась, что, едва открыв рот, сразу попросит того, чего хочет на самом деле, - чтобы Энтони задержался еще хоть на пару минут.
        - Не забудьте про мои два вальса, - напомнил он и с улыбкой удалился.
        Элеонора со вздохом опустилась на диван. Вести дела с Энтони оказалось гораздо труднее, чем она представляла.
        Наряд для бала Элеонора выбирала дольше обычного, хотя и убеждала себя, что всегда уделяет этому вопросу столько времени. Она надела свое лучшее полутраурное бальное платье - белый атласный чехол и мантия из белого кружева, собранная складками по бокам. По краю кружево было расшито бусинами из гагата, а там, где находились три сборки, были пришиты черные розочки. Декольте было низким и овальным и демонстрировало белые плечи Элеоноры, а также округлый верх ее груди. На кружевных рукавах-фонариках были разрезы в испанском стиле, сквозь которые виднелись атласные рукава чехла. Завершали ансамбль серьги и колье из гагата. Темные кудри украшали лишь несколько белых цветков.
        Самой Элеоноре казалось, что выглядит она одновременно и элегантно, и соблазнительно. Взгляд Энтони, приехавшего сопровождать их на бал, только подтвердил это мнение. Саманта охала и ахала от восторга, и даже леди Гонория не нашла, что бы покритиковать, только заметила, что современные декольте уж слишком глубокие.
        За Самантой и ее гувернанткой приехала карета. Проводив их, Энтони, Гонория и Элеонора сели в экипаж и вскоре прибыли к дому консула королевства Неаполь.
        Консул, низенький, упитанный, разговорчивый человек, с радостью приветствовал Элеонору и представил ее своей жене, рассеянной особе, худой как щепка. Консул объяснил, что леди Скарбро вдова гениального английского композитора, сэра Эдмунда Скарбро. Тут его супруга немного оживилась и несколько минут с воодушевлением рассуждала об опере. Энтони и Гонории хозяева уделили гораздо меньше внимания.
        Элеонора почувствовала, что теперь Гонория взирает на нее… не то чтобы с уважением, до такого она не дошла, однако с немалым удивлением и даже настороженностью. Похоже, Гонория в первый раз взглянула на нее совсем с другой стороны.
        Церемония представления продолжилась. В соответствии с правилами, жена консула подвела Элеонору к почетному гостю, графу ди Граффео.
        - Знакомить нас нет нужды, София. - Ди Граффео улыбнулся, не разжимая губ. - Мы с леди Скарбро уже встречались.
        - Рада снова видеть вас, граф, - изображая приветливость, солгала Элеонора. Объективно у нее не было причин испытывать неприязнь к худощавому седовласому графу - если не считать того факта, что Дарио его терпеть не мог, - однако Элеонора привыкла доверять интуиции.
        А вот интуиция леди Гонории, видимо, молчала. Когда Элеонора представляла ей графа, та сияла от удовольствия, краснея и отнекиваясь в ответ на его дежурные равнодушные комплименты.
        - Прошу вас, подарите мне сегодня танец, леди Элеонора, - произнес ди Граффео, задержав ее руку в своей на несколько секунд дольше, чем требовали приличия, потом слегка пожал и отпустил.
        - С радостью, - дружелюбно ответила Элеонора. Ей вовсе не хотелось танцевать с этим человеком, но сегодня они здесь для того, чтобы побудить злоумышленника к действию. Граф казался Элеоноре вполне вероятным кандидатом в злодеи. Трудно представить, что такой человек может тайком пробираться в чью-то спальню, но граф вполне мог нанять кого-то для этой цели… Однако для полноты картины не хватает одного - мотива.
        Первым танцем вечера был вальс, и в бальной карточке Элеоноры напротив него значилось имя Энтони. Она позволила себе на время забыть о делах и с восторгом закружилась по залу. Ей приходилось танцевать с гораздо более искусными партнерами, те двигались точно и правильно, но души в их танце не было. В первый раз сердце Элеоноры билось так быстро, а по коже будто пробегал ток. Она подняла голову и вгляделась в лицо Энтони, пытаясь понять, что в нем такого, чем он отличается от других мужчин. Наконец Элеонора бросила тщетные попытки и стала просто наслаждаться танцем.
        Вальс завершился раньше, чем хотелось бы. Не успели они сделать и пары шагов, как путь им преградил граф ди Граффео.
        - О, леди Скарбро, - с улыбкой поклонился он, - если не ошибаюсь, вы обещали мне танец.
        - Да, я в вашем распоряжении.
        Подавив досаду, Элеонора позволила графу взять себя под руку.
        Танец был медленный, со сложными фигурами и требовал сосредоточенности, но, к сожалению Элеоноры, партнеры стояли слишком близко друг от друга и двигались плавно, что позволяло вести беседу без всяких затруднений.
        - Я большой поклонник вашего покойного супруга, - начал граф. - Кажется, я вам об этом уже говорил.
        - Да-да. Мне очень приятно, что вы любите его музыку, - вежливо ответила Элеонора.
        - Жаль, что мне так и не довелось побеседовать с сэром Эдмундом, - продолжил граф.
        Элеонора не нашлась с ответом и промолчала. Она не представляла, о чем этому человеку разговаривать с Эдмундом.
        - Наверняка у такого человека было много других интересов, кроме музыки, - продолжил ди Граффео.
        Элеонора бросила на него взгляд, пытаясь понять, на что намекает граф. Насколько она знала, Эдмунд целиком посвятил себя музыке.
        - Он любил ходить под парусом, - наконец произнесла Элеонора.
        - Ах да. Под парусом. - Граф искоса взглянул на нее. Лицо его было непроницаемо. - Как выяснилось, опасное увлечение. Однако молодых английских джентльменов море, видимо, притягивает. Похоже, это национальная черта. Вспомните Шелли. Или лорда Байрона - говорят, он тоже любит плавать.
        - Да, я слышала.
        Элеонора была сбита с толку. С одной стороны, казалось, будто граф говорит все это просто для того, чтобы поддержать разговор, но с другой - в голосе его звучала ирония, подчеркивавшая каждое слово, будто в его речи содержался некий важный смысл. Элеонора не могла понять, с чего вдруг граф заговорил об английских поэтах.
        - Англичане меня восхищают, - продолжил ди Граффео. - Тверды в убеждениях. Непоколебимо уверены в своей правоте.
        И снова у Элеоноры создалось ощущение, что граф вкладывает в свои слова прямо противоположный смысл.
        - Полагаю, сэр, то же самое можно сказать о представителях любой нации. Моих соотечественников, например, многие считают упрямыми. И итальянцы, которых я встречала, также готовы бороться за то, во что верят, хотя и выражают свои мысли намного цветистее.
        Граф вежливо улыбнулся:
        - В самом деле, леди Скарбро, вы правы. Римляне, неаполитанцы, венецианцы… Все мы преданы своим идеалам. Но печально видеть, когда такая преданность толкает человека на неверный путь.
        Элеонора подняла глаза:
        - Граф, отчего-то у меня создается впечатление, будто вы пытаетесь до меня что-то донести.
        Тот долго смотрел ей в глаза. Но потом им пришлось разойтись, чтобы поменяться партнерами, и прошло много времени, прежде чем, переходя по цепочке, они снова оказались в одной паре.
        Теперь предстояло долго вышагивать вместе рука об руку. Пока они медленно и величаво продвигались вперед, граф произнес:
        - Без сомнения, ваш муж был благородным и искренним человеком. Однако это еще не значит, что все его взгляды были правильны. Молодым многое кажется проще, чем есть на самом деле.
        - Взгляды? - переспросила Элеонора. Она повернула голову в сторону партнера и увидела, что граф многозначительно смотрит на нее. - Я американка, сэр, мы привыкли говорить напрямик. Какие «взгляды» Эдмунда вы имели в виду?
        - Полно вам, леди Скарбро, ни за что не поверю, будто вы не догадывались о занятиях супруга. Конечно, с другими женами случаются подобные казусы. Но с такой женщиной, как вы? Сомневаюсь.
        - Я уже сказала…
        - Леди Скарбро, я хочу помочь вам. Вашего мужа больше нет. Неаполь вы покинули. Нет никакого смысла, - граф едва заметно пожал плечами, - продолжать дело сэра Эдмунда. Вы должны подумать о будущем, позаботиться о собственном благополучии. Умоляю, не следуйте тем же путем, что и он, - ему все равно уже не помочь.
        Потрясенная, Элеонора уставилась на него:
        - Вы мне угрожаете?
        В этот момент музыка стихла, и граф остановился, опустив руки. Отвесил сдержанный поклон:
        - Благодарю за танец, миледи.
        И граф удалился, оставив растерянную Элеонору удивленно смотреть ему вслед.
        Глава 12
        Элеонора обернулась и увидела, что к ней, встревоженно нахмурившись, шагает Энтони.
        - Что случилось? - тихо спросил он. - Этот человек сказал вам что-то важное?
        Энтони посмотрел в спину графу ди Граффео.
        - Даже не знаю. Он очень странно говорил.
        - Вид у вас расстроенный. - Энтони взял ее под руку и отвел в укромный уголок между пальмой в горшке и стеной. - Расскажите все как было.
        - Ни о чем конкретном граф не говорил. Знаете, такие замечания обычно вставляют, чтобы заполнить паузу. Тему, конечно, выбрал странную, однако ничего особенного не сказал. Рассуждал про лорда Байрона, про то, что англичане любят море…
        - Что? - Энтони наморщил лоб. - Он с вами беседовал о лорде Байроне?
        - Да. Я же сказала - странная тема. Но граф все это произносил с особой интонацией. Трудно описать, это нужно было слышать… Он говорил с сарказмом, так, будто что-то знает и думает, что я тоже это знаю и пойму, о чем речь на самом деле.
        - А что он еще сказал?
        Элеонора продолжала:
        - Несколько раз заводил разговор про Эдмунда. Когда танец уже почти закончился, заявил, что у Эдмунда были неправильные взгляды и я не должна следовать «по его пути». Кажется, граф угрожал мне. Говорил, мне следует подумать о будущем и позаботиться о своем благополучии.
        Энтони замер, глаза его вдруг сверкнули холодной яростью.
        - Значит, угрожал?
        Энтони обвел взглядом зал, высматривая графа ди Граффео. Элеонора поспешно схватила его за локоть. Мышцы на руке Энтони напряглись, и она сжала пальцы крепче, стремясь удержать его.
        - Нет, не надо меня защищать, - отчаянно зашептала Элеонора.
        Энтони повернулся к ней:
        - Я не позволю графу оскорблять вас. Это ему с рук не сойдет.
        - Вы окажете мне большую услугу, если не будете устраивать сцену на консульском балу, - возразила Элеонора. - Мы ведь пришли за новой информацией, разве нет? А теперь, когда мы получили желаемое, вы хотите нарваться на ссору?
        Энтони бросил еще один свирепый взгляд в сторону графа, который беседовал с группой других гостей.
        - Прошу вас, - продолжила Элеонора, шагнув к Энтони ближе. - Конфликт ничего не даст, мы только оскорбим консула. Нужно разобраться, что происходит и почему ко мне являются воры. А дуэль нам в этом деле не поможет.
        Энтони расслабился и слегка улыбнулся ей:
        - Я и не собирался вызывать графа на дуэль.
        - Вы итальянцев не знаете, - язвительно отозвалась Элеонора. - Если унизите его у всех на глазах, честь его будет задета, и опомниться не успеете, как придется искать секундантов. Скандал выйдет грандиозный, а толку никакого. Лучше просто разгадать, о чем говорил граф.
        Энтони повернулся к ней:
        - Отлично. И о чем же он говорил?
        - Трудно сказать, - признала Элеонора. - Но когда Дарио заметил его в опере, он… - Элеонора оборвала себя на полуслове и огляделась по сторонам. - Знаете, а ведь Дарио я здесь не видела.
        Энтони со скучающим видом скользнул взглядом по собравшимся:
        - Я тоже.
        - Вам это не кажется странным? Получается одно из двух - либо его не пригласили, либо Дарио сам не захотел приходить на бал консула его страны. - Элеонора задумчиво примолкла. - Дарио недолюбливает графа.
        Энтони пожал плечами:
        - Должно быть, оттого и не пришел.
        Элеонора кивнула:
        - Но его отсутствие показывает, что это не просто легкая неприязнь. Такое же впечатление у меня создалось и в опере. Когда Колтон-Смиты привели графа ди Граффео в мою ложу, Дарио заметно напрягся. Они двух слов друг другу не сказали. А потом, когда ди Граффео ушел, Дарио сказал, чтобы я из-за него не тревожилась. А еще назвал графа мерзавцем.
        - Это уже серьезно, - заметил Энтони. - А чем именно граф вас тогда встревожил?
        - На самом деле ничем. Видимо, Дарио просто заметил, что… мне этот человек не нравится. Граф разговаривал так же, как и сегодня, - загадками, будто имел в виду что-то другое.
        - И отчего же Параделла так невзлюбил нашего графа?
        - Я не спрашивала, но предполагаю, это из-за политических разногласий. Всем известно, что ди Граффео ярый сторонник короля и правительства, а Дарио, насколько я знаю, поддерживал карбонариев.
        - А кто такие карбонарии?
        - В буквальном переводе это слово значит «угольщики». Но тогда в Италии так называли себя представители либерального революционного движения. Точно не знаю, почему они выбрали именно такое название - думаю, хотели таким образом стать ближе к простым людям, рабочим, однако почти все члены организации - люди просвещенные. Они борются за политические свободы, а кроме того, хотят объединить маленькие итальянские государства в одну страну. Зародилось движение в Неаполе. Не знаю, известно ли вам что-нибудь про Неаполь…
        Энтони пожал плечами:
        - Знаю, что это королевство, правит им король Фердинанд, а жена его - одна из принцесс Австрийской империи. А еще Неаполь в свое время захватил Наполеон и поставил во главе одного из своих маршалов.
        Элеонора кивнула:
        - Мюрата. Он был мужем сестры Наполеона. Но хотя неаполитанцам не нравилось, что ими правит иностранец, Мюрат провел некоторые правительственные реформы, после которых у него появились сторонники.
        - Но когда Наполеон был разгромлен, Неаполь вновь вернули королю Фердинанду, так?
        - Да. Но многие испытывали к королю неприязнь. Активно высказывались за конституционную монархию. Именно к этому и стремятся карбонарии, всего два года назад они подняли восстание и даже вынудили короля Фердинанда принять конституцию. Однако потом австрийцы ввели в страну свои войска, разгромили повстанцев и восстановили абсолютную монархию.
        - И что же произошло с карбонариями после поражения?
        - Движение развалилось. Почти все лидеры оказались в тюрьме. Насколько мне известно, на этом все закончилось.
        - Думаете, Дарио был карбонарием?
        - Не уверена. Возможно. Общество было тайное. Однако туда вступало много молодых людей, как раз таких, как Дарио, - студентов, интеллектуалов, представителей либеральной части неаполитанского общества. А граф ди Граффео придерживается идеалов прямо противоположных.
        Энтони нахмурился, размышляя.
        - А Эдмунд во всем этом участвовал? Может, вот они - «неправильные взгляды», о которых шла речь?
        Элеонора вздохнула:
        - Не знаю. В принципе он был согласен с их идеями. Я часто слышала, как он обсуждает с друзьями политические свободы и права человека. Эдмунд ненавидел, когда кого-то подавляют. Но, с другой стороны, он не особенно увлекался политикой. Как вам известно, его главным интересом была музыка.
        Энтони кивнул.
        - Но если он и вправду был карбонарием, почему не сказал мне? - нахмурилась Элеонора.
        - Вы же сами сказали - общество было тайное. Возможно, не хотел подвергать вас опасности. - Энтони с иронией взглянул на нее. - Несомненно, вам это покажется глупым, но многие мужья стараются защищать своих жен.
        Элеонора бросила на него гневный взгляд:
        - Поверить не могу, что Эдмунд участвовал в чем-то столь опасном!
        - Правда? - Энтони с сомнением посмотрел на нее. - И почему же? Потому что Эдмунд всю жизнь был болезненным?
        - Да. У него ведь были большие проблемы со здоровьем.
        - Эдмунд много лет боролся со смертью и, возможно, оттого привык смотреть в лицо опасности, - тихо произнес Энтони. - Сами знаете, как Эдмунда злила его немощность.
        Элеонора вздохнула:
        - Эдмунд считал ее признаком слабости.
        - И другие тоже знали, что он слаб, - напомнил Энтони. - Эдмунд это чувствовал и едва выносил жалость.
        Элеонора взглянула на него:
        - По-вашему, Энтони мог ввязаться в такое рискованное дело, лишь бы доказать, что он не слабак?
        - Да, но не только, - ответил Энтони. - Наверняка Эдмунд был искренне предан движению. И он не позволил бы себе стоять в стороне только оттого, что это опасно.
        Элеонора стояла, отвернувшись, и смотрела на танцующих. Долго молчала и наконец тихо произнесла:
        - Лорд Байрон тоже противник абсолютизма. Он выступает за национализм и свободы.
        - А карбонариев он, случайно, не поддерживал?
        - Не знаю. Однако лорд Байрон часто хвалит их идеи.
        - Думаете, граф поэтому упомянул о нем?
        - Наверняка сказать трудно. Однако звучит правдоподобно. Если граф решил, что я знаю об участии Эдмунда в революционном движении, он мог рассчитывать, что я пойму его намеки.
        - Но почему ди Граффео угрожал вам? Держу пари, именно он - вернее, какой-то его подручный - украл медальон и перевернул все вверх дном в вашей комнате. Но зачем? Что ему от вас нужно?
        - Теряюсь в догадках. Но боюсь, произошло недоразумение. Граф считает, что Эдмунд посвящал меня во все свои планы. Видимо, он полагает, будто Эдмунд доверил мне на хранение нечто важное. Не знаю, откуда граф мог узнать про ключ, но если узнал, то, видимо, рассудил, что в тайнике лежит что-то более существенное, нежели ноты с посредственной музыкой.
        - Но что, например?
        Элеонора покачала головой:
        - Боюсь, у меня даже версий нет. Если Эдмунд и правда ввязался в такое дело, мне он ничего не сказал.
        Энтони запнулся, но наконец проговорил:
        - Элеонора… Уверен, если Эдмунд и скрывал что-то от вас, то он просто хотел вас уберечь. Он бы не стал подвергать вас риску. Это вполне понятно. Когда мужчина любит женщину, он хочет, чтобы у нее все было хорошо.
        Элеонора бросила на него насмешливый взгляд:
        - Иногда незнание как раз и может грозить опасностью. Разве вам не кажется, что сейчас я была бы в большей безопасности, если бы все знала? По крайней мере, смогла бы подготовиться ко всем этим событиям.
        - По моему опыту, любовь лишает способности мыслить здраво.
        Элеонора улыбнулась Энтони. Он явно заметил, как ее уязвила скрытность Эдмунда.
        - Благодарю, - тихо произнесла она.
        Энтони улыбнулся в ответ, и сердце в груди Элеоноры затрепетало. Она пожалела, что не может просто выбросить все из головы и наслаждаться, танцуя с Энтони, улыбаться, флиртовать и бросать кокетливые взгляды поверх веера. Не чувствовать ничего, кроме радости в предвкушении очередного вальса.
        Энтони наклонился к ней чуть ближе, взгляд его потемнел, будто он прочел мысли Элеоноры. Она задумалась - неужели она настолько не умеет скрывать свои чувства к нему, что Энтони видит все при одном взгляде на ее лицо? Элеонора пожалела, что сама не в состоянии так же хорошо разгадывать его настроения. Вот бы узнать, хочет ли он поцеловать ее так же сильно, как она его?
        Вспыхнув, Элеонора чуть отвернулась.
        - Нужно поговорить с Дарио, - выпалила она первое, что пришло на ум. - Возможно, он нам расскажет, чем Эдмунд занимался в Неаполе.
        Энтони скривился:
        - Не уверен, что вашему другу можно доверять.
        Элеонора закатила глаза:
        - Что ж вы так ополчились на Дарио?
        Энтони знал, что в ее словах есть своя правда. Он не любил этого человека, но не мог понять, действительно ли чуял недоброе или просто ревновал. Определенно в присутствии Элеоноры Дарио держался слишком вольно и фамильярно. Может, ей и кажется, что он общается с ней только из-за того, что она вдова его хорошего друга, но Энтони обратил внимание, как Дарио на нее смотрит. А Параделла не из тех, кто удовлетворится платоническими отношениями.
        - Побеседуем с ним вместе, - заявил Энтони и тут же пожалел, что высказался так категорично. Лучший способ вынудить Элеонору чего-то не делать - сказать, что она должна поступить именно так. Приказов Элеонора не терпела.
        Однако, к его облегчению, на этот раз она только кивнула.
        - Леди Скарбро! - раздался сзади пронзительный женский голос. - Вот вы где! Мистер Колтон-Смит все говорил, что вы не придете, но я знала, что вы наверняка захотите присутствовать на празднике в честь графа.
        Подавив вздох, Элеонора обернулась и поприветствовала миссис Колтон-Смит:
        - Добрый вечер, миссис Колтон-Смит. Вы знакомы с лордом Нилом?
        Элеонора надеялась переключить внимание нежеланной собеседницы на своего спутника, но ее ждало разочарование. И в самом деле, миссис Колтон-Смит смутилась и захихикала, будучи представлена такому знатному человеку, однако тут же снова повернулась к Элеоноре:
        - Леди Скарбро, прошу, позвольте представить вас нашей хорошей подруге из Неаполя. - Миссис Колтон-Смит привлекла к себе миниатюрную темноволосую женщину. - Синьора Мальдуччи приехала к нам погостить. Чудесно, правда? Я сказала ей - жаль, что она не отправилась в путь раньше, тогда мы путешествовали бы вместе.
        Элеонора улыбнулась итальянке:
        - Добрый вечер, синьора. Надеюсь, ваш визит проходит приятно.
        - О да, благодарю, леди Скарбро, - ответила синьора Мальдуччи с сильным акцентом. - Я очень хотеть видеть вас. Миссис Колтон-Смит сказала, она вас знать, а я сказала, мне нужно с вами говорить.
        - В самом деле?
        - Да. Я восхищаться ваш муж. Музыка… - Она прижала ладони к груди, будто была готова лишиться чувств от восторга.
        - Благодарю.
        - Он гений. Грустно. Очень грустно.
        - Да. Для всех нас это огромная потеря.
        - Хочу с вами говорить, - с искренним пылом произнесла итальянка и взяла Элеонору за руку. - Я его видеть в тот день. Очень грустно, очень молодой.
        - Вы видели сэра Эдмунда? - уточнила Элеонора.
        - Да. Я потом… как это по-английски… вспоминала. Надо было сказать, чтобы он не ходить.
        - Вы не должны винить себя, - ответила Элеонора, тщетно пытаясь освободить руку из цепкой хватки этой женщины. - Вы же не могли знать, что произойдет.
        - Вы приходить ко мне, пожалуйста, - с надеждой в голосе попросила синьора Мальдуччи. - Мы говорить. Я вам рассказать про него. Прошу. Я жить в дом синьора Колтон-Смит.
        Затаив дыхание, она ждала ответа Элеоноры и все не выпускала ее руку. Элеонора изо всех сил пыталась сохранить на лице улыбку. Ей вовсе не хотелось встречаться с этой женщиной и слушать, как та описывает, где она видела Эдмунда и что он делал. То же самое было и сразу после похорон, когда все приходили выразить Элеоноре сочувствие. Некоторые пользовались данным предлогом, чтобы выведать ужасные детали его гибели и обряда погребения. Элеонора опасалась, что синьора Мальдуччи - одна из таких людей. В ее тоне сквозило непонятное оживление, и Элеоноре это не нравилось.
        - Да-да, приходите, пожалуйста, леди Скарбро, - подхватила миссис Колтон-Смит. - Конечно, мы живем весьма скромно, вы наверняка привыкли к большей роскоши, однако ваш визит будет для нас большой честью.
        Элеонора невольно восхитилась, как ловко миссис Колтон-Смит расставила ловушку. После ее самоуничижительных слов невозможно отклонить приглашение, не выставив себя при этом высокомерной снобкой.
        Улыбка Элеоноры была больше похожа на гримасу, чем на искреннее выражение приязни.
        - Да, с удовольствием. Благодарю за любезное приглашение.
        - Скоро, - настояла синьора Мальдуччи, сжав руку Элеоноры. - Вы приходить скоро, хорошо?
        - Да-да, разумеется.
        Элеонора испытала облегчение, когда подошедшая леди Гонория без спросу вклинилась в разговор и, не обращая внимания ни на миссис Колтон-Смит, ни на синьору Мальдуччи, разразилась целым потоком жалоб. В зале слишком жарко, народу чересчур много, напитки скверного качества, а еще у нее разболелись ноги…
        Невольно развеселившись, Элеонора наблюдала за миссис Колтон-Смит, которая наконец не выдержала, соскучилась и удалилась, ведя гостью перед собой, будто ценный трофей.
        - А где ваш юный друг? - с обиженным видом спросила леди Гонория у Элеоноры. - Вы же сказали, он придет на бал.
        - Думала, что придет, но почему-то его до сих пор нет, - спокойно ответила Элеонора. Постепенно она поняла, как надо вести себя с этой женщиной. Не воспринимать ее всерьез, просто кивать, не обращать внимания на ее слова и вообще слушать вполуха.
        - Когда Дарио в следующий раз нанесет мне визит, сделаем ему замечание.
        Услышав о предстоящем визите, леди Гонория слегка оживилась:
        - Да-да, непременно.
        - Кстати, леди Гонория, вы правы, - жизнерадостно продолжала Элеонора. - Народу тут и правда слишком много. Давайте поедем домой. Что скажете, Энтони?
        - Да, ничего интересного уже не будет, - с готовностью согласился Энтони. - Пора уходить. Гонория…
        Он предложил сестре руку. Вид у той сразу стал растерянный. Элеонора подозревала, что на самом деле леди Гонория чудесно проводит время - просто привыкла общаться с окружающими при помощи жалоб, - и ей вовсе не хочется отправляться домой. Однако сказанного не вернешь, и возразить было нечего. Поэтому они направились к выходу, остановились поблагодарить хозяев и вышли на прохладный вечерний воздух, приятно освежающий после пребывания в душном многолюдном зале.
        Энтони сопровождал дам до дома Элеоноры. Судя по тишине и темным окнам, в их отсутствие ничего особенного не произошло. Короткий разговор с сыщиком подтвердил догадку. Все было спокойно, доложил тот. Каждый час он совершал обход дома и прилегающей территории, но ничего подозрительного не заметил.
        - Боюсь, он считает наши страхи по поводу воров надуманными, - сделала вывод Элеонора, когда сыщик покинул ее кабинет.
        - Хорошо бы, - пожал плечами Энтони. - Но тогда произойдет что-то другое. Однако есть проблема - что именно и когда, нам неизвестно.
        - Во всяком случае, на балу мы побывали не зря, - подбодрила его Элеонора. - Многое выяснили… вернее, пополнили наш список загадочных фактов. Есть над чем подумать.
        Энтони с мрачным видом кивнул:
        - С графом нужно быть настороже. - Он подошел к Элеоноре. - После всего, что он вам сегодня наговорил, я подумал… может, все-таки позволите мне остаться на ночь?
        Элеонора представила, как он спит в соседней комнате, и сердце сразу забилось быстрее.
        - Мне кажется… это неразумно.
        - Неразумно? - Энтони чуть насмешливо взглянул на нее. - А по-моему, как раз очень разумно.
        - В этом нет необходимости. - Элеонора почувствовала, что слегка задыхается, как после бега. - В доме сыщик. И ваша сестра. Будут дежурить два лакея.
        - Вряд ли в случае опасности можно рассчитывать на Гонорию, - справедливо заметил Энтони. - А лакеи и сыщик могут не услышать, если вы будете звать на помощь.
        - Вы тоже можете не услышать, - возразила Элеонора. - Вы ведь не будете спать со мной в одной комнате.
        Тут она поняла, что сказала, и мгновенно вспыхнула. Элеонора с ужасом поняла, что ее слова можно истолковать как намек.
        - То есть… я имела в виду… - Элеонора стремительно развернулась и отошла на несколько футов. - Короче говоря, если запру дверь и окна спальни, со мной все будет в порядке. Вам ни к чему меня охранять. В этом нет нужды.
        - Только не нужно снова заводить разговор о репутации, присутствие моей сестры поможет опровергнуть любые обвинения.
        - Дело не в этом, - поспешно ответила Элеонора.
        - Тогда в чем?
        Элеонора подняла глаза. Она не знала, что сказать. Ее переполняли чувства и ощущения, в которых она сама не могла разобраться. Но одно она знала точно - Элеонора хотела, чтобы Энтони остался, но не решалась это допустить. Желания ее были слишком сильны, мысли путались. Никогда она не испытывала подобного к мужчине, никогда не чувствовала себя такой беспомощной и неуверенной… даже в себе самой.
        Всю жизнь Элеоноре приходилось распоряжаться. Она не сомневалась в своих решениях, способностях, мыслях. Любая эмоция - радость, горе, обида, восторг, грусть одиночества - подчинялась рассудку. Элеонора никогда не теряла головы, даже если все вокруг терялись и не знали, что делать. Помощи всегда ждали от нее.
        Даже в худший период ее жизни, когда отец Элеоноры, с которым они до тех пор были очень близки, женился во второй раз и, уступив прихоти жены, на три долгих года отправил Элеонору за океан в пансион, она не позволила душевной боли завладеть собой. Элеонора подавила горечь и ощущение предательства. Убедила себя, что рано или поздно все дети покидают родительский дом, и вполне естественно, что жена теперь играет большую роль в жизни отца, - понимая это, Элеонора и сама отошла бы сторону. Никакой трагедии не произошло, просто ее взрослая жизнь начнется чуть-чуть пораньше, чем у других, вдобавок уж она-то для этого вполне созрела. У Элеоноры появились друзья, со временем она полюбила Англию и англичан, научилась ценить красоту этой страны и культурные достопримечательности Лондона.
        Когда другие девушки ее возраста влюблялись и выходили замуж, Элеонора не расстраивалась, что ей это прекрасное чувство незнакомо. Она сказала себе, что такова уж ее природа. Она женщина, которая живет разумом, а не сердцем. Взамен Элеонора заполнила свою жизнь другими людьми, о которых заботилась, которых любила, - дети, Эдмунд, хорошие друзья в Англии и Неаполе. В жизни множество радостей, от великолепных произведений искусства до удовлетворения от успешно заключенной сделки, а если страсть, про которую пишут поэты, так ее и не настигнет - что ж, не беда. Ее жизнь хороша и без страстей.
        Когда погиб Эдмунд, Элеонора продолжала жить как прежде, горевала, но делала все, чтобы завершить его работу. Она с головой погрузилась в дела, следя, чтобы опера была поставлена на сцене точно так, как хотел Эдмунд.
        Элеонора всегда знала, что и как следует делать.
        А теперь, первый раз в жизни, была сбита с толку. Доселе неведомая страсть так и грозила вырваться из-под контроля в самые неожиданные моменты. Не только, когда она танцевала с Энтони, но и когда просто смотрела на него из другого угла комнаты, или слышала его голос в холле, или спускалась по лестнице и видела, как он стоит к ней спиной, еще не зная о ее присутствии. Иногда страсть была подобна удару, иногда - легкому скольжению шелковой ленты.
        Элеонора не знала, как быть с неизведанными до встречи с Энтони желаниями. Одно было ясно - она не та холодная женщина, какой себя считала. С удивлением Элеонора осознала, что больше всего ей хочется дать волю бурным, волнующим чувствам. Удовлетворить пылавший внутри голод, наслаждаться поцелуями Энтони и его прикосновениями. Она желала в полной мере познать все радости, ожидавшие ее в объятиях Энтони.
        Но что будет потом? Что последует за удовольствием? Элеонора понимала - впервые ее сердце в опасности. Она не знала, возможно ли отделить бушевавшую внутри страсть от более глубоких, сильных чувств. Можно ли пустить мужчину в постель, не отдав ему при этом свое сердце?
        Элеонора боялась, что нет. Иногда, когда сердце ее переполняло счастье от одного звука голоса Энтони, Элеонора подозревала, что это не просто влюбленность, а любовь.
        Однако чувства к нему грозят разбитым сердцем. В этом Элеонора не сомневалась. Энтони не желал видеть ее даже в роли жены племянника. Хоть он и признался в своем заблуждении, объяснил, что ошибочно приписал ей корыстные мотивы, Элеонора была недостаточно наивна, чтобы поверить, будто проблема только в этом. Она американка, и какой бы богатой и влиятельной ни была ее семья в Соединенных Штатах, для британского аристократа Элеонора - всего лишь женщина без знатной фамилии и родословной. Для Энтони брак с ней вульгарен и неприемлем, так же как если бы граф женился на дочери богатого лондонского торговца.
        За годы, прожитые в Англии, Элеонора многое узнала о здешних дворянах, и, как правило, те заключали браки между собой, и чем выше положение занимал мужчина, тем меньше вероятность, что он возьмет в жены неровню. Возможно, он и не прочь будет поразвлечься с простолюдинкой, однако никогда не даст ей свою драгоценную фамилию.
        Возможно, Энтони хочет быть с ней, уважает ее, а со временем - кто знает? - даже полюбит. Но Элеонора знала, что ей никогда не стать его женой. Женщина, дед которой был сыном сапожника и отправился в колонии в поисках лучшей жизни - неподходящая невеста для графа. Самое большее, на что можно рассчитывать, - Энтони сделает ее своей любовницей.
        Элеонора, конечно, игнорировала многие правила поведения в обществе, но всему есть предел - на такое она ни за что не согласится. Элеонора не могла отдать всю себя мужчине, не получив того же взамен. Для нее неприемлемы отношения, которые он будет вынужден скрывать ото всех.
        И теперь Элеонора просто смотрела на Энтони, не в силах ответить на простой вопрос, потому что он требовал ответов трудных и сложных. Элеонора покачала головой.
        - Дело не в репутации, - тихо произнесла она. - А в том, что может произойти.
        Энтони подошел еще ближе и коснулся ладонью ее локтя:
        - Я не сделаю ничего такого, чего вы сами не захотите.
        Элеонора улыбнулась подрагивающими губами:
        - В том-то и беда.
        Зрачки Энтони расширились, его рука будто обожгла ей кожу, и Элеонора поняла, что разбудила в нем ответную страсть.
        - Элеонора… - даже не произнес, а выдохнул он. По телу пробежала дрожь желания.
        - Нет. - Элеонора отстранила Энтони и отвернулась. - Мы не должны. Мы не можем. - Она посмотрела на него горящими глазами и застыла. - Даже не просите.
        Энтони тоже застыл, глядя на нее так, что у Элеоноры закипела кровь. Наконец отрывисто кивнул.
        - Разумеется. - Он отвернулся и сказал: - Увидимся завтра. - Энтони дошел до двери, потом остановился, положил руку на косяк и, не глядя на Элеонору, сказал: - Все равно нам от этого никуда не деться.
        Энтони повернулся и встретился с ней глазами. Элеонора кивнула, не в силах заговорить.
        И Энтони ушел.
        Элеонора долго стояла на одном месте, дожидаясь, пока сердце начнет биться медленнее и нервы успокоятся. Она понимала - Энтони прав. Рано или поздно придется принять решение. Элеонора просто отложила этот момент до другого раза. Но скоро страсть поглотит ее целиком. И тогда придется выбирать, поддаться… или вычеркнуть Энтони из своей жизни.
        Глава 13
        На следующее утро Элеонора написала Дарио записку, приглашая зайти в гости. Когда тот явился, она сидела в малой гостиной и болтала обо всяких пустяках с Энтони. Он держал для Саманты моток шерстяных ниток, которые девочка наматывала на клубок. Леди Гонория же вздремнула у окна.
        Дарио остановился в дверях, окидывая взглядом уютную семейную сцену.
        - Прошу прощения, леди Элеонора. Я не вовремя?
        - Нет, что вы, Дарио. Проходите, пожалуйста. Я как раз собиралась распорядиться, чтобы подали чаю. Саманта, милая, может, закончишь потом?
        - Конечно. - Саманта взяла нитки. - Если позволите, я пойду к себе и почитаю.
        Последние несколько минут она слушала разговор Элеоноры с Энтони и разобралась в положении вещей лучше, чем леди Гонория за все время пребывания в Лондоне.
        - Хорошо, - улыбнулась ей Элеонора. Она встала и пошла к шнурку колокольчика для слуг, по пути незаметно дотронулась до руки задремавшей Гонории и бодро произнесла:
        - Леди Гонория, не правда ли, мы рады, что Дарио навестил нас?
        Та, вздрогнув, проснулась и растерянно заморгала. Но, увидев, как Дарио пожимает Энтони руку, испуганно округлила глаза и поспешно схватилась за голову, проверяя, не съехал ли набок новый чепчик из белого кружева, который так ей шел.
        - Синьор Параделла, какой приятный сюрприз!
        - Добрый день, леди Скарбро.
        Дарио припал к руке леди Гонории, осыпая обрадованную женщину избитыми комплиментами, потом приветствовал Элеонору. Та указала на кресло рядом с собой и пригласила:
        - Присаживайтесь, Дарио. Как же давно мы вас не видели.
        - Верно, - по-девичьи захихикав, подхватила леди Гонория. - Я была весьма разочарована, когда не встретила вас вчера на балу у консула.
        - На балу у консула? Вы там были?
        Дарио продолжал смотреть на Элеонору, хотя подробно рассказывать о празднике принялась Гонория.
        - Да. Я тоже надеялась вас там увидеть, - вставила Элеонора, когда Гонории наконец понадобилось перевести дыхание.
        - Этот бал устроили в честь человека, о котором лично я крайне низкого мнения. Я не мог позволить себе там появиться, - ответил Дарио.
        - Граф ди Граффео говорил со мной некоторое время, - сообщила Элеонора, внимательно наблюдая за выражением лица Дарио. - Намекал на какие-то взгляды Эдмунда и предупреждал, чтобы я не следовала по его пути.
        Энтони издал короткое, явно не слишком лестное для графа восклицание на итальянском.
        Элеонора продолжила вопросом:
        - Случайно, не знаете, о чем это он?
        Дарио выразительно пожал плечами:
        - Дорогая Элеонора, такому человеку может прийти в голову все что угодно. Понятия не имею.
        - Но…
        - Черт возьми! Вы что, не понимаете - Элеонора должна все знать, иначе ей грозит опасность! - не выдержал Энтони и вскочил со своего места. - Или вам до нее вовсе дела нет?
        Дарио тоже вскочил и встал напротив него:
        - Как вы смеете утверждать, будто мне нет дела до Элеоноры? Да я умереть за нее готов!
        - Какая опасность? О чем ты, Энтони? В чем дело, синьор Параделла? - Растерянная Гонория переводила взгляд с одного мужчины на другого.
        - Дарио, я вовсе не требую, чтобы ради меня жертвовали жизнью, - нетерпеливо прервала обоих Элеонора. - Просто сядьте и расскажите, в какую историю ввязался Эдмунд.
        Дарио запнулся, посмотрел сначала на Элеонору, потом на Энтони, потом опять на Элеонору и наконец со вздохом опустился обратно в кресло:
        - Да, вы правы. С моей стороны нечестно все скрывать от вас. Я просто думал, вам кое-что известно, но, видимо, Эдмунд боялся подвергнуть вас риску.
        - Эдмунд занимался чем-то рискованным? - пронзительно вскрикнула Гонория. Картинно приложила ладонь ко лбу. - Энтони, принеси нюхательную соль. Я вот-вот лишусь чувств.
        - Откуда я знаю, где твоя соль, - без всякого сочувствия отозвался брат. - Позови слугу.
        Скорчив обиженную гримасу, леди Гонория опустила руку и вновь обратила взгляд на Дарио.
        - Прежде чем я что-то расскажу, вы все должны поклясться, что сохраните услышанное в секрете, - начал Дарио. - Многие люди окажутся под угрозой, если эта информация станет достоянием гласности. Эдмунд верил в наше дело. Как вам известно, Элеонора, мы с ним много говорили о наших убеждениях. Эдмунд желал всеобщей справедливости и свободы. Он разделял нашу мечту о свободной объединенной Италии и хотел помочь нам.
        - Эдмунд стал карбонарием? - спросила Элеонора.
        - Нет, - ответил Дарио. - Австрийцы учинили над ними жестокую расправу, и это движение развалилось. Но дело наше живет. Появились новые группы, новые люди, однако с теми же принципами и взглядами. Мы называем себя L’unione - то есть Союз. Мы хотим добиться единства и свободы для итальянского народа, но приходится действовать тайно. Теперь полиция бдительнее, чем во времена карбонариев. Каждый может оказаться шпионом. Но среди наших врагов не только король и правительство. Есть иные группы, тайные общества, главная задача которых - выслеживать и убивать наших людей. Готов поспорить, миледи, вы даже не слышали о группе Calderai, верно? А о Sanfedisti? Тоже нет? Все они - смертельные враги Союза, поклявшиеся уничтожить нас и нашу мечту. Есть и еще одна группа, еще более засекреченная. Ее возглавляет ди Граффео. - Имя графа Дарио произнес как ругательство, оскалившись от злости. - Эти люди жестоки и не чураются никаких методов. Говорят, граф нарочно забирает из тюрем убийц и прочих подонков. Задача его группы - уничтожить всех членов Союза.
        Остальные молча слушали. Даже Гонория была слишком шокирована, чтобы изображать истерику. Наконец Элеонора тихо спросила:
        - Значит, вот что случилось с Эдмундом? Его убил кто-то из людей ди Граффео?
        Дарио нахмурился:
        - Не знаю. Трудно сказать наверняка. Но мы все удивлялись, что он в тот день поплыл один. Как вам известно, я собирался отправиться с ним, но не смог. Не представляете, сколько раз я сокрушался, что все получилось именно так! Ну почему Эдмунд не пошел домой? Может, его заманили в ловушку при помощи записки якобы от кого-то из наших? Или негодяи сделали что-нибудь с моей лошадью, и она из-за этого захромала? Может, Эдмунда похитили и убили, а потом на лодке вывезли тело в море и сбросили за борт, чтобы не осталось улик?
        При этих словах Гонория ахнула и побледнела.
        - Параделла… - предостерегающе процедил Энтони, - вы забыли - здесь его мать!
        - Миледи, мне нет прощения! - вскричал Дарио, кинулся к ней и начал поглаживать ее руку, бормоча извинения и сожаления.
        Энтони со значением взглянул на Элеонору, та кивнула и позвонила в колокольчик, вызывая свою личную горничную Дженет. Девушка пришла немедленно, и Элеонора уговорила Гонорию - на этот раз слишком потрясенную, чтобы рыдать - отправиться наверх вместе с горничной и побыть с Самантой, чтобы присутствие девочки ее ободрило.
        Когда Гонория с Дженет вышли и дверь за ними захлопнулась, Энтони снова повернулся к Дарио:
        - Теперь рассказывайте все. Что именно Эдмунд для вас делал?
        - Он захотел помочь. А мы… он же англичанин, и мы понадеялись, что его никто не заподозрит. В любом случае, рассудили мы, гражданина другой страны они тронуть не осмелятся, особенно такого знатного. Мы доверили Эдмунду наши имена.
        - Как это - имена? Что-то не пойму.
        - Видите ли, общество тайное, нам грозит серьезная опасность, поэтому мы решили не называть друг другу своих имен. Мы собираемся только маленькими группами, по два-три человека одновременно, не больше. Новости передаются от одной группы другой. Так же действовали и карбонарии. Но для них это была большая проблема, поскольку всех членов организации не знал никто, поэтому было непонятно, кому можно доверять, а кому - нет. Особенно ситуация осложнилась, когда движение начало расти. Возникли огромные трудности с передачей информации. Вот мы и придумали составить список всех наших людей и спрятать его в надежном месте. Это задание мы и поручили Эдмунду.
        - Он знал все ваши имена? - спросила Элеонора. - И хранил список где-то в нашем доме?
        Дарио кивнул:
        - Да. Когда Эдмунд погиб, мы опасались, что это был вовсе не несчастный случай, и, возможно, наши враги, перед тем как расправиться с ним, заставили выдать имена. Мы ждали, боясь за свою жизнь. Но никого из нас не арестовали, не бросили в тюрьму, не убили, и тогда мы подумали - вероятно, злодеи к гибели Эдмунда непричастны, и ди Граффео о нем не знает. - Дарио помолчал, затем продолжил: - И все равно мы беспокоимся из-за списка. Эдмунд положил его в какой-то тайник. Вдруг бумаги попадут в руки графа? Тогда мы будем уничтожены.
        - Из-за этого вы и приехали в Англию? - уточнила Элеонора.
        - И проникли в чужой дом, будто вор? - рявкнул Энтони и, подойдя вплотную к Дарио, посмотрел на него сверху вниз. - Хотели украсть список?
        - Что? - Дарио снова вскочил, глаза его пылали гневом. - Да как вы смеете? Вы обвиняете меня? Думаете, это я напугал леди Элеонору? Это я пытался причинить ей вред?
        Энтони изогнул бровь:
        - Во всяком случае, вы были не вполне откровенны с ней.
        - Неправда! Ну хорошо, я не рассказал ей о списке и об участии в нашем деле Эдмунда. Мы не болтаем о Союзе на каждом углу. Это может стоить нам жизни. Но я бы ни за что не причинил вред Элеоноре! - Дарио с мольбой во взгляде повернулся к ней, потом взял ее руку в свои: - Вы должны мне верить. Я очень уважаю и ценю вас. Я бы не смог причинить вам даже малейшее неудобство, не говоря уже о большем. Да, я хотел получить список. Да, за этим я приехал в Англию, - вид у Дарио стал смущенный, - но, поговорив с вами, сразу понял, что о деятельности Эдмунда вам ничего не известно. Следовательно, и о местонахождении списка вы не знаете.
        - Вряд ли он у меня, Дарио, - успокаивающим тоном проговорила Элеонора. - После всего случившегося я обыскала весь дом. Перебрала вещи Эдмунда и свои собственные тоже. Но никакого списка не было. Иначе я бы его непременно нашла. Или Эдмунд спрятал его в каком-то другом надежном месте, или успел уничтожить перед смертью. Если… - Голос Элеоноры задрожал, но она сглотнула и продолжила. - Если Эдмунда и в самом деле убили люди графа, возможно, он ожидал, что это случится, и избавился от списка.
        - Однако ди Граффео не прекратит поиски, - настаивал Дарио. - Очень может быть, за ограблениями стоит именно он. Конечно, сам граф в дом залезать не стал бы. Грязная работа не для него. Он к вам кого-то подослал. Графу необходим список. Он ни перед чем не остановится, чтобы его заполучить.
        - В таком случае граф его не получит, - заверила Элеонора Дарио. - Можете не сомневаться - списка здесь нет.
        - Потому я и предлагал вам уехать со мной в Италию, - продолжил Дарио. - Вас необходимо защитить от графа.
        Энтони весьма неэлегантно фыркнул:
        - Если так, зачем хотели увезти ее обратно в Неаполь? Это все равно что бросить курицу прямиком в лисью нору. Нет, здесь намного безопаснее. Не беспокойтесь. Я прослежу, чтобы с леди Скарбро ничего не случилось.
        Дарио уставился на Энтони, воинственно вскинув подбородок. Элеонора быстро шагнула между ними.
        - Я прекрасно могу защитить себя сама, - решительно произнесла она. - Так что вам обоим не стоит беспокоиться.
        Элеонора повернулась сначала к Дарио, потом к Энтони, наградив обоих долгим предостерегающим взглядом. Через несколько секунд Дарио шагнул назад и отвесил ей изящный поклон:
        - Ну конечно же, миледи. Я и не думал сомневаться в ваших способностях. И все же льщу себя надеждой, что вы позволите мне остаться пока в Лондоне.
        Хочу, чтобы вы знали - я всегда рядом и готов исполнить любую вашу просьбу.
        - Благодарю, - улыбнулась Элеонора. - Я этого не забуду.
        Бросив последний враждебный взгляд в сторону Энтони, Дарио развернулся на каблуках и удалился.
        - Не доверяю я этому человеку, - мрачно заметил Энтони.
        - Какая неожиданность, - невесело улыбнулась Элеонора.
        Теперь Энтони излил свое недовольство на нее:
        - А вы, несомненно, теперь считаете его отважным рыцарем на белом коне? Этот человек непрерывно лгал вам с того момента, как в первый раз шагнул к вам на порог. Неужели вас даже это не смущает?
        Элеонора пожала плечами:
        - Если бы женщины не доверяли всем мужчинам, которые что-то от них скрывают, желая защитить, мы, бедняжки, ни на одного из вас не смогли бы положиться.
        Энтони поморщился:
        - Черт! Вот только не надо оборачивать против меня мои же слова! Вообще-то я вам не лгал и ничего не скрывал от вас. Я честно просил, чтобы вы приняли мою помощь.
        Элеонора улыбнулась:
        - Вы правы. Извините.
        Энтони успокоился и, улыбнувшись в ответ, приблизился к ней. Взял за локти и заглянул в глаза:
        - Возможно, я и в самом деле несправедлив к нему. Мне не нравится, как он на вас смотрит.
        - Дарио - итальянец. У них принято делать дамам изысканные комплименты и бросать многозначительные взгляды, а иначе женщина может и обидеться.
        Энтони провел ладонями вверх по ее рукам, затем обратно вниз, и глаза его потемнели. Энтони хрипло произнес:
        - Значит, вот что нужно, чтобы вас завоевать? Изысканные комплименты? Многозначительные взгляды? Нужно сказать, что сердце мое начинает биться быстрее, когда я вижу вас? Или что прошлым вечером, на балу, когда вас рядом со мной не было, я постоянно искал вас глазами в толпе?
        Вдруг все чувства Элеоноры обострились - она чувствовала, как кровь бежит по венам, волоски на коже встают дыбом, а сквозь приоткрытые губы вырываются тихие вздохи.
        - Говорите, только если это правда, - тихо ответила Элеонора, не отводя от него глаз.
        - О да, чистая правда, - смягчившись, произнес Энтони и дотронулся до ее щеки, нежно убрав с лица выбившуюся прядь. - Каждое слово. В последние несколько дней я просто сам не свой. Ни о чем не могу думать, кроме наших поцелуев. И мечтаю вновь вас обнять.
        Энтони наклонился и чуть коснулся губами ее губ. Элеонора почувствовала, как слабеет, поддается…
        - Энтони… слуги…
        - К черту слуг. - Энтони поцеловал ее вновь, очень требовательно, и когда отстранился, Элеонора едва переводила дыхание.
        - Но как же Гонория… Саманта…
        - Пусть. - Энтони неумолимо продолжил, целуя ее и постепенно спускаясь к шее.
        Элеонора почувствовала его дыхание на своем ухе и задрожала, потом Энтони прикусил нежную мочку. Элеонора вцепилась руками в лацканы его пиджака. Казалось, если она отпустит их, тут же упадет, так ослабели ее колени. Элеонора понимала, что нужно остановиться - это рискованно. Но не могла заставить себя оттолкнуть его или хотя бы сказать «нет». Энтони делал в точности то, чего она, сама не подозревая, так страстно желала.
        Он снова поцеловал ее в губы, и на этот раз поцелуй был долгим и глубоким. Наконец Энтони поднял голову и замер, глядя ей в глаза. У него был вид свирепого хищника. Элеонору захлестнула волна желания.
        Издав низкий раздосадованный стон, Энтони отпустил ее и отвернулся, сжал руки в кулаки и сунул их в карманы:
        - Чтоб меня! Когда я с вами, обо всем забываю!
        Элеонора осталась стоять на месте. Ее терзали сомнения. Каждая частичка тела заклинала, чтобы она подошла к нему, обняла его, дотронулась до него, и тогда Энтони уже не сможет больше себя контролировать. И тогда назад уже не повернешь. Страсть их будет пылать как пламя, пока не сожжет все вокруг.
        И тогда и его, и ее жизнь никогда уже не будет прежней.
        Элеонора тяжело вздохнула и тоже отвернулась, подошла к окну и невидящим взглядом стала смотреть на сад.
        - Простите, - наконец выговорил Энтони сдавленным голосом. - Я, пожалуй, лучше пойду.
        Элеонора обернулась и поглядела ему в лицо. Взгляд у Энтони был такой же холодный и суровый, как и в день их первой встречи. Элеонора не смогла сдержать тревоги, когда спросила:
        - Но вы ведь еще вернетесь?
        Морщины на лбу у Энтони слегка разгладились.
        - Да, разумеется. Приеду вечером. Не брошу же я вас один на один с бедой.
        Элеонора хотела сказать, что боится вовсе не опасности, а разлуки с ним. Но пусть лучше думает, что она напугана, чем узнает, что Элеонора безраздельно во власти его чар.
        - Но сейчас у меня есть кое-какие дела, - мрачно продолжил Энтони.
        - Конечно, идите. Я и так отнимаю у вас слишком много времени.
        Энтони ушел, так и не признавшись, что отправляется вовсе не по своим делам. На самом деле он решил нанести визит графу ди Граффео. Энтони не мог больше оставаться наедине с Элеонорой, рискуя забыть о своих благородных намерениях и долге джентльмена и поддаться порыву унести ее на второй этаж, в спальню. Внутри так и бурлила страсть, отчего Энтони был напряжен, будто натянутая тетива лука.
        Оставалось только уйти подальше от ее дома на ближайшие несколько часов. А визит к графу наверняка отвлечет от неподобающих мыслей. Энтони собирался это сделать с тех пор, как Элеонора рассказала ему о странных рассуждениях ди Граффео. Теперь, шагая по улице, Энтони все больше уверялся в правильности своего решения. Вся сдерживаемая жажда, все нерастраченные чувства обратились в неприязнь к графу.
        Еще раньше Энтони послал своего дворецкого Хьюджинса узнать, где остановился граф. Хьюджинс, конечно, любил презрительно поджимать губы и делать вид, что выше таких низменных вещей, как сплетни, однако всегда держал ухо востро. Более того, Хьюджинс имел обширную сеть информантов в лице других слуг и, таким образом, являлся бесценным источником сведений, когда дело касалось людей из высшего света. Если важный гость арендовал дом и нанял прислугу, Хьюджинс с легкостью об этом узнает.
        Энтони был уверен, что дворецкий уже поджидает его с готовым отчетом, и не ошибся. Хьюджинс привел хозяина на одну из самых фешенебельных улиц в Мэйфейре и остановился на небольшом перекрестке между парком и главной улицей. Граф из Неаполя, объяснил Хьюджинс, арендовал вон тот узкий темно-серый домик, расположенный бок о бок с более крупными резиденциями, - идеальное временное жилище для человека с положением, состоянием и вкусом.
        Энтони и сам жил поблизости, так что дорога много времени не заняла. Поднявшись по ступенькам крыльца к красной двери, единственному цветному пятну на темной стене с белыми ставнями, Энтони решительно постучал молоточком. Когда ему открыл лакей в ливрее, Энтони шагнул внутрь, не дожидаясь приглашения. Он не мог допустить, чтобы ему не позволили встретиться с графом ди Граффео.
        Слуга слегка опешил, но машинально принял у Энтони шляпу и перчатки.
        - Мне необходимо поговорить с графом, - произнес Энтони, достал из внутреннего кармана пиджака серебряную визитницу и вручил карточку дворецкому.
        Тот поклонился:
        - Проходите сюда, милорд. Я сообщу графу о вашем визите.
        Дворецкий провел Энтони в маленькую гостиную дальше по коридору. Граф появился только спустя десять минут. Энтони подозревал, что тот нарочно заставил его ждать, дабы продемонстрировать свое превосходство. Но за время ожидания гнев Энтони несколько утих и преобразовался в твердую, несгибаемую решимость.
        - Здравствуйте, лорд Нил, - произнес ди Граффео, слегка поклонившись. Выражение лица его было вежливым, но чуть высокомерным. - Какой приятный сюрприз. Прошу вас, присаживайтесь.
        - Предпочитаю стоять, - сдержанно ответил Энтони.
        - В самом деле? Итак… чему обязан удовольствием видеть вас?
        - Вчера вы угрожали леди Элеоноре Скарбро, - произнес Энтони с каменным лицом. - Я пришел сообщить, что любой, кто причинит или попытается причинить вред леди Скарбро, будет иметь дело со мной.
        - Угрозы?
        Граф вскинул брови. Казалось, слова Энтони его позабавили.
        - Уважаемый сэр, боюсь, леди неправильно меня поняла. Ведь женщины так впечатлительны!
        - Другие - может быть, но не она, - твердо возразил Энтони.
        Граф пожал плечами:
        - Я просто сказал, что ее муж по глупости попал в весьма неприятную историю. Не хотелось бы, чтобы такая очаровательная леди последовала его примеру. Вот и все.
        - Это вы убили Эдмунда?
        Энтони рад был заметить, что его неожиданный вопрос вывел собеседника из равновесия и заставил сбросить маску иронии. Ди Граффео некоторое время молча смотрел на него округлившимися глазами, но потом лицо его приняло прежнее невозмутимое выражение.
        - Даже руки бы марать не стал из-за такого, как он, - пренебрежительно отмахнулся граф. - Скарбро - мальчишка, заигравшийся во взрослые игры. Слабохарактерный, пылкий идеалист. Такие часто становятся жертвами бандитов и негодяев, выдающих себя за революционеров. Скарбро приехал в Неаполь и сразу связался с плохой компанией. Стал членом Союза. Это жалкие остатки той неорганизованной банды, которая пыталась скинуть с трона короля. Большинство этих людей сейчас в тюрьмах. Но всегда найдутся молодые дураки, готовые занять их место. Объединение Италии, демократическое правление! Какая глупость. Ничего хорошего из этого не выйдет. Однако глупых людей убедить легко, особенно если они молоды и невежественны.
        - Сэр Эдмунд мой племянник, - холодно проговорил Энтони. - Уверяю вас, он не был ни глуп, ни невежествен. Эдмунд был человеком уникального таланта и высоких идеалов. Но вам всего этого конечно же не понять.
        - Его музыка была прекрасна. Спору нет. Но лучше бы он занимался своими операми и не лез в политику.
        - Почему? Вы за это его убили?
        - Я уже сказал. Я не убивал его. Равно как и не приказывал его убить. Меня он вообще не слишком интересовал. Англичане, подобные ему, приезжают в Италию каждый год. Загораются энтузиазмом, начинают проповедовать свои идеи, а потом, через годик-два, возвращаются обратно в Англию. С ним получилось бы точно так же.
        - Тогда для чего вы докучали леди Элеоноре? Почему вас волнует, чем она занята?
        - У сэра Эдмунда была информация, которая мне необходима, - прямо ответил граф. - Теперь эти сведения у леди Скарбро. Все, что мне нужно, - доверенный ему список имен. Лучше, если леди отдаст его мне.
        - Опять угрозы? - спросил Энтони.
        - Понимайте как хотите, - ответил граф, спокойно глядя на Энтони.
        - Я так понял, это вы хотели выкрасть этот самый список из ее дома, но обнаружить бумаги не удалось, и теперь вы собираетесь заставить ее отдать их силой.
        - Я не забирался в дом ни к леди Скарбро, ни к кому-то еще. Я вам не вор, - презрительно отозвался ди Граффео.
        - Естественно. Вы заплатили другому человеку, чтобы он сделал все за вас.
        - Вы глубоко заблуждаетесь. Мне нет необходимости что-либо красть. По моему опыту, деньги - гораздо более эффективное средство. Я готов заплатить леди Скарбро за список имен. Так ей и передайте.
        - Осмелюсь заявить, деньги ваши леди Скарбро не примет, - решительно возразил Энтони. - Уверяю, вы напрасно тратите время. Элеоноре неизвестно о бумагах Союза либо другой тайной организации. Эдмунд не рассказывал ей о своей деятельности. Хотел уберечь ее. И никаких документов ей не передавал. После попытки ограбления Элеонора осмотрела весь дом, но ничего похожего не обнаружила.
        - Если верить ее словам.
        - Сомневаетесь в честности леди? - Голос Энтони звучал тихо и обманчиво спокойно.
        - Людям свойственно лгать, даже красивым женщинам. И особенно красивым женщинам.
        Энтони сделал большой шаг и оказался почти вплотную к графу, глядя на него сверху вниз. Взгляд Энтони был тверд и холоден как лед.
        - Леди Скарбро не лжет. Я тоже. Учтите, если с Элеонорой или ее близкими что-то случится, я лично разыщу вас хоть на краю света и заставлю дорого заплатить. Заметьте, это не угроза, а предупреждение.
        Некоторое время мужчины смотрели друг другу в глаза. Граф сдвинулся с места первым. Отвернувшись, он проговорил:
        - Как я вам уже сказал, я не собираюсь причинять вреда леди Скарбро. Мне просто нужен список.
        - В таком случае советую вернуться в Италию и поискать его там.
        Энтони развернулся и покинул комнату.
        На секунду он замер в дверях и с удовлетворением услышал, как за спиной что-то с громким стуком ударилось о стену, и граф разразился проклятиями на итальянском. Когда Энтони взял шляпу и перчатки и вышел за дверь, на лице его поигрывала улыбка, полная мрачного торжества.
        После ухода Энтони Элеонора поднялась наверх, в комнату Гонории. Леди лежала, раскинувшись на кровати, глаза закрывал благоухающий лавандой платок, а ее дочь и горничная суетились вокруг.
        В первый раз Элеонора почувствовала, что эта женщина искренне горюет по Эдмунду.
        - Зачем он ввязался в такое дело? - горестно спросила она Элеонору, убрав холодный компресс и уставившись на нее покрасневшими глазами. - Зачем подвергал себя опасности? Я его всегда так берегла…
        - Знаю, - ответила Элеонора. - Трудно сказать. Наверное, для него это было очень важно.
        - И что… его убили? - с неподдельным ужасом выговорила Гонория.
        - Нет никаких доказательств, что его смерть была насильственной, - осторожно ответила Элеонора. Конечно, рассказ Дарио вынудил ее заподозрить неладное, но лучше не делиться подобными соображениями с матерью Эдмунда. - Постарайтесь не думать об этом. Может, вам поспать? Я велю, чтобы вам принесли чашку горячего шоколада, а потом попробуете вздремнуть…
        Элеонора вышла из комнаты и, отдав необходимые распоряжения на кухне, отправилась к себе, чтобы переодеться для дневного визита. Разговаривая с леди Гонорией, Элеонора вдруг вспомнила вчерашнюю встречу с синьорой Мальдуччи. Она обещала встретиться с этой женщиной, в тот момент - неохотно, однако теперь Элеонора сгорала от нетерпения. Синьора Мальдуччи вела себя очень странно. Сложилось впечатление, что женщина очень хочет поговорить с ней об Эдмунде и его смерти. Тогда Элеонора решила, что синьора Мальдуччи одна из любительниц всего мрачного и пугающего и просто хочет послушать подробности трагической гибели ее мужа и сожжения тела на костре.
        Но после разговора с Дарио все обстоятельства предстали перед Элеонорой в новом свете, и она задумалась. Вдруг синьоре Мальдуччи известно нечто важное? Вдруг она знает истинную причину гибели Эдмунда? Она сказала, что видела его в тот день. Возможно, волнение синьоры Мальдуччи объяснялось тем, что она стала свидетельницей чего-то подозрительного и может сообщить, как убили Эдмунда… и кто это сделал.
        Дом Колтон-Смитов находился довольно далеко, в дальней стороне Мэйфейра, поэтому Элеонора взяла карету. Прибыв на место, она стремительно взбежала на крыльцо, постучала и стала ждать. Прошло много времени, однако открывать никто не спешил, и ей пришлось взяться за медный молоточек и постучать снова, погромче.
        Наконец открыла горничная. Вид у девушки был встревоженный.
        - Извините, мисс, они сегодня не принимают. Им не до того.
        - Ах вот как? - растерялась Элеонора. - В таком случае простите. Видите ли, меня хотела видеть синьора Мальдуччи. Не могли бы вы ей передать…
        Тут горничная тоненько вскрикнула и прижала ладонь к губам, заставив Элеонору замолчать.
        - Ой, мисс, вы же не знаете, - испуганно затараторила девушка. - Итальянская леди… - Горничная запнулась и такой же скороговоркой закончила: - С ней несчастье случилось.
        - Что? - У Элеоноры внутри все похолодело. - Не может быть.
        Горничная кивнула:
        - Да, мисс. Такие ужасти! - От волнения девушка позабыла тщательно усвоенные манеры и начала сбиваться на простонародные слова. - Вышла прогуляться с утра, всего-то час назад. Шагала, значит, вот здесь, по нашей улице. Тут откуда ни возьмись - карета! И прямо на нее! Мне очень жаль, мисс, но синьора Мальдуччи погибла.
        Глава 14
        Элеонора резко втянула в себя воздух и невольно отпрянула, прижав ладонь к горлу:
        - Погибла?
        - Да, мисс. Такие ужасти - жуть! Хозяйка, та сразу слегла и приказала никого не пускать.
        - Д-да… Ужасно. Пожалуйста, скажите миссис Колтон-Смит, что я заходила, и передайте мои искренние соболезнования. - Элеонора достала визитную карточку и протянула горничной.
        Та взяла ее, кивнула и закрыла дверь. Элеонора развернулась и медленно зашагала к карете. Ничего вокруг не замечая, позволила кучеру подсадить себя, рассеянно откинулась на спинку сиденья и, пока карета катила к дому, погрузилась в раздумья.
        Синьора Мальдуччи погибла! В это невозможно поверить. Только прошлым вечером она говорила с этой женщиной.
        В голове роились подозрения одно страшнее другого. Она хотела поскорее встретиться с Энтони, поведать ему о кошмарном случае и уже готова была сказать кучеру, чтобы ехал к лорду Нилу. Однако Элеонора не была уверена, что он дома, к тому же после ужасных новостей ее охватила растерянность, мешавшая мыслить ясно. Элеонора решила написать записку, когда приедет домой, и обругала саму себя за то, что ищет помощи Энтони. Конечно же она может справиться сама и сделать все необходимое. Однако проблема в том, что на этот раз Элеонора не знала, что делать. Теперь, когда синьора Мальдуччи погибла, правду узнать не у кого. Элеонора боялась, что так никогда и не выяснит, что произошло с Эдмундом.
        Как только карета остановилась у дома, Элеонора поспешила внутрь. Лакей встретил ее в дверях и принял шляпу и перчатки.
        - Вас ожидает лорд Нил, миледи, - доложил он.
        - Правда? - Элеонора почувствовала, будто камень с души упал. - Где?
        - В главной гостиной, миледи.
        Элеонора улыбнулась лакею, сама не замечая, как прояснилось ее лицо, и поспешила в гостиную.
        - Энтони!
        Он стоял у камина и обернулся, едва услышав ее голос:
        - В чем дело? Что произошло?
        - Ах, Энтони!
        Вдруг Элеонора почувствовала, что не может больше сдерживаться. Из глаз полились слезы, и она кинулась к нему.
        - Элеонора! - Энтони шагнул навстречу и принял ее в объятия.
        Она замерла, прижавшись к его груди, слышала успокаивающий стук его сердца, наслаждалась его теплом, силой его рук.
        - Энтони, это так ужасно…
        - Что? Рассказывайте! С вами что-то случилось?
        Энтони отступил на шаг и, взяв ее за подбородок, встревоженно вгляделся в лицо.
        - Не со мной. С синьорой Мальдуччи!
        - С кем?
        - Это та итальянка, которую мы вчера видели на балу. Из Неаполя, гостья миссис Колтон-Смит.
        - Ах да, она еще хотела с вами встретиться.
        Элеонора кивнула:
        - Да. Я отправилась к ней, а горничная сказала, что она погибла. Сегодня утром с ней произошел несчастный случай.
        - Что? - Энтони уставился на нее. - Какой случай?
        - Горничная говорит, синьора Мальдуччи вышла погулять, и на нее наехала карета.
        - Господи!
        - Представляете? - Элеонора начала взволнованно ходить по комнате. - Боюсь, ее смерть связана с гибелью Эдмунда и другими последними событиями.
        - При чем здесь синьора Мальдуччи? Какое отношение она имеет к Эдмунду?
        - Вчера она сказала, что хочет поговорить со мной о нем. Синьора Мальдуччи видела Эдмунда в день гибели.
        - Серьезно? Я не слышал. Значит, она его видела?
        - Да, так она сказала. И еще она казалась… странно взволнованной. Я не хотела к ней ехать. Думала, еще одна охотница до жутких историй. Но сегодня мне пришло в голову, что, скорее всего, синьора Мальдуччи видела нечто подозрительное. Возможно, Эдмунд показался ей испуганным или грустным, а может быть, его и вовсе кто-то тащил силой…
        - Тогда она бы сразу вам сказала.
        - Значит, синьора Мальдуччи видела нечто другое. Допустим, это было что-то не столь явное, и только потом она сообразила, в чем дело. Вот почему я решила отправиться к ней. А мне сообщили о ее гибели. По-вашему, это совпадение?
        - Погодите. Вы не можете быть уверены, что синьора Мальдуччи что-то знала. Может, верной была ваша первая версия - ей просто стало любопытно, - возразил Энтони.
        - Нет. Я знаю, Энтони! Я знаю! Она собиралась что-то мне сообщить, и теперь она мертва. Я не хотела с ней говорить. Тянула время. Могла бы поехать утром, но не поехала. У нее была полезная информация, а я не обратила внимания. Надо было сразу спросить синьору Мальдуччи, что она видела. Первым делом отправиться к ней. Но я этого не сделала. Теперь синьору Мальдуччи убили, и в ее смерти виновата я!
        Голос Элеоноры задрожал от рыданий. Энтони выругался и снова притянул ее к себе:
        - Не надо. Не говорите так. Вы ни в чем не виноваты.
        От слез Элеонора едва могла говорить.
        - Я всех подвела, - сдавленно выговорила Элеонора. - Ее, Эдмунда. Почему я сразу не поняла, что происходит? Нужно было с ним поговорить. Не дать ввязаться в эту историю!
        Элеонора прильнула к груди Энтони и горько расплакалась. Он нежно обнимал ее, слегка укачивая и гладя по спине.
        - Тише, тише… не вините себя. Вы не можете контролировать чужую жизнь, - произнес Энтони. - Элеонора, не надо взваливать на себя ответственность за весь мир. Вы не могли знать, что синьора Мальдуччи погибнет. На самом деле вы даже не уверены, что она и вправду знала нечто важное. Несчастные случаи происходят. Возможно, ее вовсе никто не убивал. А если даже и так, вы все равно ничего не сумели бы поделать. Да и уберечь Эдмунда от всего на свете вы не могли. Он был взрослым человеком. Эдмунд был волен поступать как сам считал нужным. Он разделял идеи Союза. Знал об опасностях, но готов был рискнуть ради того, во что верил. Это только его решение, и он его принял.
        Элеонора понимала, что Энтони прав, и все равно плакала, одновременно изливая горе утраты Эдмунда. Но слова Энтони утешили ее, постепенно Элеонора начала успокаиваться и наконец перестала плакать. Но от Энтони не отходила, наслаждаясь его надежной силой.
        Энтони достал платок и осторожно вытер ей слезы.
        - Вот так. - Он поцеловал Элеонору в лоб. - Не могу видеть, как вы плачете.
        - Я и сама ненавижу плакать, - ответила Элеонора, тихонько вздохнув. Дав волю слезам, она будто ослабела, поэтому теперь так приятно было прижаться к Энтони. Ей хотелось оставаться в его объятиях. Элеоноре было хорошо с ним. Будто она обрела давно потерянный дом.
        Элеоноре пришло в голову, что поза, в которой они стоят, не вполне пристойна, и надо бы отойти, но сейчас ее такие пустяки не волновали. Ей было слишком хорошо рядом с ним.
        Рука Энтони ритмично поглаживала спину Элеоноры, успокаивая, согревая. Элеонора прижалась еще ближе, вдыхая его мужской запах, и тут же почувствовала, как ровное биение его сердца резко ускорилось, а рука стала горячей и начала слегка подрагивать. Элеонора поняла, что пробудила в Энтони желание, и почему-то это осознание распалило и ее тоже.
        Поглаживания превратились из успокаивающих в чувственные. От этой медленной ласки кожа будто запылала даже сквозь платье. Дыхание у Элеоноры участилось, кровь быстрее побежала по венам. Элеонора выгнулась, подставляя Энтони свою спину, подняла голову и бросила на него томный взгляд.
        Глаза Энтони приобрели цвет расплавленного железа, и Элеонора почувствовала, что от его взгляда сердце ее тоже вот-вот расплавится.
        - Я хочу вас, - не таясь произнес Энтони сдавленным голосом. - С тех пор как в первый раз увидел. Вы тогда были женой Эдмунда, но я все равно вас хотел. - Энтони склонился ближе, его губы были всего в нескольких дюймах от ее рта. - Вопреки всем доводам рассудка. - Энтони чуть коснулся ее губами и отстранился, будто дразня. - Вопреки приличиям.
        Энтони поцеловал ее верхнюю губу, потом нижнюю, каждый следующий поцелуй длился дольше предыдущего.
        - Хочу лечь с вами в постель. Услышать, как вы стонете и шепчете мое имя.
        Слова его оказали на Элеонору поистине магическое воздействие, внизу живота будто вспыхнул пожар. Она затрепетала, чувствуя, что вот-вот соскользнет в пропасть, и потянулась к нему. Тогда Энтони наконец поцеловал ее долго и глубоко. Элеонора обнимала его, не в силах думать ни о чем другом, кроме бушующего внутри голода.
        Тут Энтони поднял голову, прерывая поцелуй. Он долго смотрел на нее, потом наклонился, подхватил Элеонору на руки и зашагал к двери.
        - Энтони! - тихонько вскрикнула она, невольно рассмеявшись. - Вдруг кто-то увидит?
        - Пускай, - ответил Энтони, вынес ее в коридор и начал подниматься по лестнице.
        Элеонора спрятала лицо у него на плече. Она знала, что сейчас подобает смутиться, но едва сдерживала смех от переполнявшей ее радости.
        К счастью, ни на лестнице, ни в коридоре они никого не встретили и благополучно добрались до спальни. Энтони поставил ее на ноги и закрыл дверь, с решительным щелчком повернув ключ в замке. Несколько секунд они стояли, глядя друг на друга. Элеонора осознавала, что еще не поздно - даже сейчас она может отвернуться и попросить Энтони уйти. Последний шаг в бездну еще можно отсрочить.
        Элеонора заглянула Энтони в глаза. Медленно, не отводя глаз, завела руки за спину и начала расстегивать пуговицы. Энтони наблюдал с лихорадочным блеском в глазах. Стянул собственный пиджак и швырнул в сторону стула, даже не обернувшись посмотреть, попал или нет. Расстегнул и сбросил жилет, продолжая неотрывно смотреть на Элеонору.
        Пуговицы на ее платье были крошечные, к тому же казалось, будто их не меньше сотни, но постепенно края лифа начали расходиться, и он сполз с плеч, постепенно все больше открывая молочно-белую грудь. Энтони наблюдал, дыхание его стало бурным и учащенным.
        Элеонора расстегнула не все пуговицы, просто спустила платье вниз, и оно соскользнуло на пол. Элеонора стояла, одетая только в нижние юбки и сорочку. Она покраснела от стыда, но одновременно почувствовала мощный прилив восторга, когда Энтони окинул ее жадным взглядом.
        Он расстегивал рубашку, но, глядя на нее, застыл, позабыв, что делает, и опустил руки. Не спеша приблизился к Элеоноре, остановился рядом. Медленно и нежно провел пальцами по окружностям ее груди.
        - Боже, как вы красивы, - выдохнул Энтони. - С вами я обо всем готов забыть.
        Энтони потянул за ленты на вороте сорочки. Бант развязался, и сорочка распахнулась, открывая грудь. Энтони начал ласкать ее, с трепетом проводя пальцами вниз, вверх, по кругу, со страстью проделывая то же самое с другой грудью. От легких прикосновений Элеонора затрепетала.
        Соски ее затвердели, груди будто налились тяжестью, жаждая новых ласк. Руки Энтони скользнули под мягкую хлопковую ткань, сорочка еще больше распахнулась и поползла вниз, открывая полные белые груди. Энтони взял их в ладони и осторожно дотронулся трепещущими губами до вожделенных сосков.
        По телу Элеоноры пробежала дрожь, она почувствовала между ног горячую влагу желания. Глубоко вздохнула и зажмурилась, чувствуя, как ее охватывает сильнейшее возбуждение, сила которого потрясла ее саму.
        Большие пальцы Энтони играли с ее сосками, двигаясь вдоль и по кругу, пока Элеонора не издала тихий стон, полный страсти и нетерпения. Она жаждала большего, не вполне понимая, чего именно. Чувствовала только, что все тело наполняет сладостно-мучительная истома, что она не в силах больше сопротивляться и хочет лишь одного, чтобы Энтони не останавливался.
        Наконец он наклонился и дотронулся кончиком языка до ее соска, отчего все тело обдала горячая волна желания. Его язык двигался медленно и нежно, дразня ее, пока наконец Энтони не взял отвердевший сосок в рот. Желание сотрясло ее, колени Элеоноры подгибались, но Энтони подхватил ее и держал, продолжая ласкать ее груди.
        Элеонора почувствовала, как внутри нарастает желание большего, и Энтони раздвинул коленом ее ноги. Она инстинктивно прильнула к нему, пылающий очаг ее страсти очутился рядом с его бедром. Энтони издал низкий, утробный стон, и рука его неожиданно оказалась между ее ног, сквозь ткань нижних юбок придвигаясь все ближе.
        Элеонора затрепетала. Никогда раньше она не чувствовала ничего подобного. Страсть и чувственный голод поглотили ее целиком. Элеонора запустила пальцы в волосы Энтони, готовая расплакаться в голос от силы своего желания.
        Энтони выпустил Элеонору и начал яростно стаскивать с себя одежду, отшвырнул рубашку, потом начал расстегивать панталоны. Элеонора же освободилась от сорочки и принялась бороться с завязками нижних юбок, но только превращала бантики в узлы.
        Энтони, полностью раздевшись, повернулся к ней. Ухватившись за непокорные завязки, потянул за них и выдернул полностью. Нижние юбки из мягкого хлопка скользнули на пол.
        Энтони подхватил Элеонору на руки и отнес на кровать, затем снял с нее туфельки и начал медленно стягивать чулки, лаская каждый дюйм обнажавшейся кожи.
        Элеонора смотрела на него. Никогда прежде она не видела обнаженного мужчину и теперь не могла отвести глаз. Энтони был таким стройным и сильным, его фигура так отличалась от ее тела. Элеонора жаждала дотронуться до него, хотела ласкать Энтони, как он ласкал ее, дарить ему страстные нескромные поцелуи.
        Когда он лег в постель подле нее, Элеонора повернулась к нему и медленно провела руками вниз по его груди. Энтони порывисто вздохнул, закрыв глаза.
        - Я что-то делаю не так? - прошептала она.
        - Нет, - напряженно проговорил Энтони. - Все хорошо. Все очень хорошо.
        Элеонора продолжила, гладя крепкие мускулы его груди, исследуя каждый изгиб и впадину, потом спустилась ниже и ощутила гладкую атласную кожу живота, резкие очертания тазовых костей. Руки Элеоноры скользнули вниз, к ягодицам, пальцы ее начали сжиматься и разжиматься, нежно лаская их.
        Энтони издал стон и притянул ее к себе, страстно целуя в губы. Это был глубокий, необузданный поцелуй, будто Энтони никак не мог ею насытиться. Одновременно его руки двигались по всему ее телу. Элеонора отвечала на поцелуй с той же страстью и крепче прижала его к себе.
        Рука Энтони скользнула между ее ног, пальцы его раздвигали и гладили ее бедра, вызывая непередаваемое удовольствие. Элеонора двигалась навстречу его ладони, жаждая ощутить всю полноту наслаждения.
        - Умоляю, - простонала она, на секунду прервав поцелуй. - Энтони, я хочу…
        - Знаю, - хрипло выдохнул он, спускаясь ниже. - Знаю.
        И тут Элеонора почувствовала его. Он медленно, осторожно погружался в нее. Вдруг Элеонора почувствовала внутри боль и напряглась. Удивленный, Энтони вскинул голову и посмотрел ей в глаза:
        - Элеонора! Но…
        Она только покачала головой и обхватила ногами его спину, принимая его внутрь себя. Он погрузился глубоко и наполнил ее изнутри. Элеонора сдержала стон наслаждения. Ее пальцы впились в его спину, требуя, чтобы Энтони не останавливался, и он ритмично задвигался. С каждым его движением экстаз нарастал, погружая ее глубже и глубже в горячий темный водоворот страсти. Элеонора задвигалась в ответ, дрожа всем телом от нарастающей страсти.
        И наконец она испытала настоящий взрыв величайшего наслаждения, волны которого расходились от ее лона по всему телу. Элеонора обхватила Энтони руками, сотрясаясь от чувственного восторга, и ощутила, как по его телу тоже пробежала сладостная дрожь, Энтони вскрикнул, и оба полностью отдались наслаждению страсти.
        После всего, что Элеонора познала и ощутила, она будто парила на чудесном облаке. Она и представить не могла, что способна испытывать подобные чувства, быть настолько расслабленной, удовлетворенной, настолько тесно связанной с другим человеком. Теперь они с Энтони непостижимым образом стали единым целым, и от одной мысли у Элеоноры не сходила с лица улыбка.
        - Элеонора, простите меня, прошу вас, - тихо произнес Энтони, гладя ее волосы. - Я же не знал… Почему вы не сказали, что никогда не… что вы нетронуты? Я думал…
        - Все хорошо, - заверила его Элеонора, прижимаясь теснее. - Лучше и быть не могло.
        Он поцеловал ее затылок, затем, обняв, притянул к себе так, что Элеонора очутилась поверх него. Она с улыбкой посмотрела на него, волосы спадали вниз как занавес.
        - Согласен, - ласково произнес Энтони и погладил ее по щеке.
        Элеонора положила голову ему на грудь, прислушиваясь к размеренному стуку сердца. Она могла бы целый день просто лежать вот так. Энтони играл с ее волосами - то накручивал на пальцы, то снова отпускал. Какое блаженство - быть рядом с ним, согреваясь их общим теплом! Ни забот, ни проблем, ни тревог о будущем. Элеонора зажмурилась и позволила мыслям течь свободным потоком.
        И вдруг резко распахнула глаза. Сделала резкий вдох и села.
        - Элеонора? - Энтони моргнул от неожиданности. - В чем дело?
        - Я догадалась! - воскликнула она, спрыгнув с кровати.
        - О чем? - непонимающе переспросил Энтони, следя, как она бегает по комнате, подбирая с пола предметы туалета и поспешно одеваясь.
        - Имена! - провозгласила Элеонора, протягивая Энтони одежду. - Одевайтесь быстрее. Сейчас пойдем и проверим.
        - Имена? - переспросил Энтони, натягивая рубашку и панталоны. - Список Эдмунда? Тот, который ищет граф?
        - Именно. Список членов Союза. Я знаю, где Эдмунд его спрятал!
        Глава 15
        Энтони второпях оделся, Элеонора тем временем заколола волосы в небрежный узел на затылке. Начала застегивать пуговицы на спине, Энтони подошел помочь. Он уже натягивал пиджак поверх незастегнутого жилета, когда Элеонора выглянула в коридор и махнула ему рукой, показывая, что путь свободен.
        - Как вы догадались, где список? - спросил Энтони, спускаясь вслед за ней по лестнице.
        - Надеюсь, моя догадка верна, - ответила Элеонора. - Просто меня вдруг осенило. Странно, как мне раньше эта мысль в голову не пришла. Я поняла, что Эдмунд придумал для списка самое надежное укрытие, какое только мог. Музыку.
        - В каком смысле? Думаете, он спрятал список в нотных листах?
        - Нет.
        Элеонора стремительно вошла в музыкальный салон и подняла с крышки пианино стопку нот. Торжественно взмахнула ими и произнесла:
        - Эдмунд записал имена под видом музыки!
        Энтони некоторое время молча смотрел на нее.
        Потом на лице его возникло понимание.
        - Выходит, ноты - это шифр?
        Элеонора кивнула:
        - Да. Это все объясняет. Эдмунд запер посредственную, никуда не годящуюся сонату в потайное отделение, ключ спрятал в броши и велел мне хранить ее ради него. А я гадала, почему Эдмунд так бережно относился к произведению, которое, мягко говоря, было у него далеко не лучшим.
        Энтони кивнул:
        - Звучит разумно. А версия с потерей дара совершенно неправдоподобная. Не мог же Эдмунд сразу после прекрасной оперы написать такое. Что-то менее гениальное - возможно, но не настолько же!
        - Верно. Идея особенно хороша, учитывая, что даже если ключ попадет в руки постороннего и тот сумеет проникнуть в потайное отделение, то найдет там всего лишь ноты. Шифра ему не разгадать, мы ведь с вами даже не поняли, что это код. Граф или любой другой на его месте просто положил бы ноты обратно или отшвырнул в сторону.
        - Хорошо. А теперь… - из-за ее плеча Энтони заглянул в секретный документ, - осталось только разгадать код.
        Элеонора ослепительно улыбнулась ему:
        - Разгадаем. Сейчас мне кажется, будто я все на свете смогу.
        Энтони медленно улыбнулся в ответ, в глазах блеснул порыв чувств. Энтони накрутил на палец выбившийся из ее небрежной прически локон:
        - Мне тоже.
        При одном взгляде на Энтони Элеоноре отчаянно захотелось встать на цыпочки и поцеловать его. Должно быть, он все прочел по лицу, потому что глаза его потемнели, и он протянул к ней руки, желая заключить в объятия.
        - Нет, - не слишком решительно произнесла Элеонора и отстранилась. - Отвлекаться нельзя, а то до шифра дело так и не дойдет.
        Энтони усмехнулся:
        - Если честно, шифр - последнее, о чем я сейчас могу думать.
        - А при чем здесь мысли? - игриво улыбнулась Элеонора. - У меня сложилось впечатление, что вами руководят чувства, причем вполне определенного свойства.
        - Дерзкая девчонка, - без всякого раздражения отозвался Энтони и демонстративно вздохнул. - Ну хорошо. Перейдем к делу.
        Они отправились в кабинет и разложили ноты на столе, а Энтони придвинул для себя кресло, устроившись рядом с Элеонорой. Она взяла лист писчей бумаги и огрызок карандаша, с помощью которого накануне производила деловые подсчеты.
        - Давайте думать… Пожалуй, логичнее всего предположить, что ноты обозначают буквы.
        Элеонора быстро начертила параллельные линии, вписала ноты и согласно порядку поставила под каждой соответствующую букву - первая нота, до, - «а», вторая, ре, - «б»… Некоторое время они с Энтони молча смотрели на получившуюся схему.
        - Слишком мало букв - всего семь, - заметил Энтони. - Даже на одно имя не хватит.
        - А что, если остальные буквы - это уже следующая октава? - высказала догадку Элеонора. Она продолжила чертить, добавила еще семь букв и повторила все сначала.
        - Значит, теперь третья октава? - уточнил Энтони.
        Элеонора пожала плечами:
        - Стоит попробовать. Интересно, а басовый ключ что-нибудь означает?
        - Трудно сказать. Давайте сначала попробуем подставить те буквы, которые у нас уже есть, - предложил Энтони.
        Элеонора попробовала прочесть ноты, подставляя буквы по порядку, начиная от скрипичного ключа. Получилась полная бессмыслица.
        - Тут какая-то ошибка, - задумчиво произнес Энтони. Снова поглядел на ноты. - Как вообще понять, где кончается одно имя и начинается другое?
        - Может, каждому имени соответствует один такт? - предположила Элеонора, но тут же возразила сама себе: - Нет, тогда получается, будто у них всех имена одинаковой длины. В такте определенное количество нот.
        Элеонора подперла рукой подбородок, и они стали молча изучать шифр. Вдруг Энтони хлопнул ладонью по листу:
        - Кажется, знаю - знаки паузы! Я обратил внимание - их здесь очень много.
        Элеонора оживилась:
        - Очень может быть. Вот тут пауза после одиннадцатой ноты. А следующая пауза… - Элеонора быстро подсчитала в уме, - после тринадцатой. А вот это уже похоже на имена. Дальше - пятнадцать нот. Действительно, обычно в мелодии столько пауз просто не бывает.
        - Теперь бы еще буквы узнать.
        - Погодите-ка… - взволнованно проговорила Элеонора. - На самом деле в октаве двенадцать нот. Надо еще добавить черные клавиши. Семь белых клавиш, пять черных. Давайте попробуем приписать буквы двенадцати нотам. Двенадцать и еще двенадцать - почти весь английский алфавит!
        - Вот именно - почти. Что же, ради двух букв начинать следующую октаву?
        Элеонора сморщила нос:
        - Наверное, все буквы и не нужны. Две последние - довольно редкие, без них можно и обойтись.
        - Только не в итальянских именах. Наша «z» у них читается как «ц», она очень часто встречается в фамилиях итальянцев. Зато некоторые другие нам, может, и вовсе не понадобятся. Тогда какие две октавы мы должны выбрать? Первую со скрипичным ключом и первую с басовым? Или две со скрипичным?
        - Понятия не имею. - Элеонора нахмурилась, глядя на ноты. - Давайте попробуем и то, и другое.
        Они проверили оба способа на первых одиннадцати нотах, но снова получили бессодержательный набор букв.
        - Взгляните, как часто здесь попадается буква «а». - Энтони указал на ноты в самом конце. - А… А… А… Если подставить в промежутки согласные, будет вполне похоже на имя.
        - А вот здесь - две «ч» подряд. Очень по-итальянски. Но все вместе в слова не складывается. Высоких нот слишком мало, на две октавы для правой руки не хватит. Мелодия совсем простая, даже примитивная. Вполне укладывается в пределы первой октавы. Но если начинать вторую с басового ключа, получается полная ерунда. - Элеонора со вздохом откинулась на спинку кресла. - Видимо, я ошиблась. Это просто ноты.
        - Нет, сдаваться рано. Думаю, вы правы - эта соната действительно шифр, имеющий прямое отношение к списку. Иначе зачем бы Эдмунд так тщательно ее прятал? И для чего вообще взял на себя труд записывать все это?
        Некоторое время оба молчали, уставившись на нотный лист. Наконец Энтони посоветовал:
        - Попробуйте сыграть мелодию на пианино. Может, так что-нибудь в голову придет.
        Элеонора пожала плечами:
        - Могу попробовать еще раз подобрать мелодию. Посмотрите, как тут странно чередуются четвертные и половинные ноты. Две четвертные, две половинные, одна четвертная, одна половинная, еще одна четвертная и пауза. А потом - четвертная, половинная, две четвертные, две половинные, четв…
        Вдруг Элеонора замолчала.
        Повернулась к Энтони и с волнением в голосе воскликнула:
        - А что, если это не разные октавы? Вдруг так обозначается разная долгота? Обратите внимание - ни одной целой ноты, по крайней мере в скрипичном ключе. Только четвертные и половинные. Может, четвертные ноты обозначают первую половину алфавита, а половинные - вторую? Или наоборот.
        - А зачем тогда басовые ключи?
        - Думаю, они здесь просто для того, чтобы никто не заподозрил неладное.
        Элеонора начала торопливо записывать новые буквы. Вдруг застыла, затаив дыхание.
        - Вот, читайте… пьетроканната. Пьетро Канната. Я его знаю. Эдмунд дружил с ним.
        - А дальше?
        Элеонора застрочила быстрее, переводя взгляд с нотного листа на расшифровку кода и обратно.
        - Анжело Фассо. Рафаэль Савалья. Энтони! - Она повернулась к нему. Глаза Элеоноры сверкали. - Шифр разгадан! Это действительно список имен!
        Она громко рассмеялась, когда Энтони подскочил и, сдернув ее с кресла, заключил в объятия:
        - У вас получилось! Элеонора, вы гений!
        Энтони подхватил ее на руки и закружил по комнате, оба смеялись от радости. Наконец он поставил ее на ноги и страстно, порывисто поцеловал в губы.
        Вдруг сзади послышался какой-то звук, и Энтони с Элеонорой обернулись. В дверном проеме, потрясенно округлив глаза, застыла горничная. Поняв, что обнаружена, поспешно изобразила реверанс и скрылась.
        - Господи, - прошептала Элеонора.
        Она как будто увидела себя чужими глазами. Растрепанные волосы, второпях собранные в отдаленное подобие прически - опытная личная горничная такого безобразия не допустила бы. Костюм в таком же беспорядке - видно, что хозяйка одевалась кое-как. Впрочем, небрежный туалет сам по себе не породил бы сплетен - но в сочетании с тем фактом, что ее застигли целующейся с Энтони…
        Элеонора взглянула на него. Тот, нахмурившись, смотрел вслед горничной.
        - Элеонора…
        - Не надо, - легкомысленно проговорила она. Меньше всего ей хотелось, чтобы Энтони выражал раскаяние в содеянном. - Не беспокойтесь. Мои слуги знают, что у нас сплетен не терпят. Начнет болтать на кухне - скоро будет искать другую работу. - По крайней мере, так было при Бартвелле. - Все обойдется.
        Элеонора лучезарно улыбнулась, и лицо Энтони смягчилось в ответ. Она воспользовалась моментом, чтобы вернуть разговор обратно в деловое русло.
        - Полагаю, теперь осталось решить всего один вопрос - что делать со списком?
        - Да… Полагаю, вы не хотите, чтобы он попал в руки ди Граффео? - ответил Энтони.
        - Разумеется, - кивнула Элеонора.
        - В таком случае безопаснее всего будет уничтожить бумаги. Иначе граф может найти способ их заполучить.
        - Вы, конечно, правы, и все-таки я не могу этого сделать - Эдмунд потратил на зашифрованный список столько усилий, и что же, все они пропадут зря? Эдмунд мог бы и сам уничтожить список, однако проделал поистине титаническую работу, чтобы его зашифровать и спрятать. Наверное, Эдмунд хотел бы, чтобы мы передали список членам Союза. Вот я и думаю - может, отдать бумаги Дарио?
        Энтони скорчил гримасу.
        - Знаю, вы его не любите… - продолжила Элеонора.
        - Да-да, я все понимаю, это просто ревность, - закончил за нее Энтони. - Мне и вправду не нравится, как этот тип увивается вокруг вас, источая комплименты и обаяние.
        Элеонора невольно улыбнулась:
        - Как некрасиво с его стороны.
        - Но даже если я действительно ревную, это еще не значит, что он порядочный человек, - справедливо отметил Энтони.
        - Пожалуй. Кстати, должна признаться, я не слишком много о нем знаю. Но мне известно, что Дарио был другом Эдмунда. По крайней мере, Эдмунд хорошо относился к Дарио и доверял ему.
        - Однако бумаги не доверил.
        - Видимо, удобнее было поручить их мне. К тому же Эдмунд прекрасно знал, что я…
        - Сделаете все необходимое? И видит Бог, он не ошибся. Но это же надо додуматься - подвергнуть женщину такой опасности!
        Элеонора улыбнулась, растроганная его заботой. Положила ладонь ему на руку:
        - Вовсе не из-за чего так волноваться. Я еще немного подумаю и решу, что делать. Можно расшифровать все имена и убедиться, что Дарио есть в списке. Если нет, появятся основания подозревать, что он лжет. А если Дарио действительно член Союза - значит, он самый подходящий человек, которому мы можем вручить список. А пока спрячу ноты и расшифровку в сейф рядом с кладовой. Там их никакой вор не отыщет.
        - Разумное решение, - согласился Энтони.
        Они вновь сели за стол и начали работать бок о бок, переписывая список. Теперь, когда они знали секрет, работа продвигалась легко и быстро. Элеоноре очень нравилось сидеть вот так, наслаждаясь обществом друг друга и занимаясь совместным делом. Единственное, что омрачало удовольствие, - нельзя было ни прислониться к нему, ни дотронуться до его руки, ни поцеловать в щеку. Слишком рискованно - кто-нибудь может зайти и увидеть.
        Элеонора не преувеличила, когда сказала, что слуги верны ей и не склонны распускать сплетни. Но после отъезда Бартвелла дисциплина несколько ослабла. К тому же из-за ночных дежурств у лакеев не оставалось времени на основные обязанности, поэтому пришлось нанять еще слуг, чтобы порядок в доме не нарушался. Лицо служанки, заставшей их с Энтони, было ей незнакомо - видимо, это как раз и была новенькая. Конечно, если девушка не желает потерять место, она сообразит, что про некоторые вещи болтать не следует. И все равно, решила Элеонора, следует быть крайне осторожной.
        А главное, она боялась, что в неподходящий момент могут войти Саманта или Гонория. Элеоноре не хотелось давать последней лишний повод для неприязни, а Саманта слишком молоденькая и впечатлительная - не годится нарушать приличия в ее присутствии.
        Элеонора подавила вздох. Чем скорее она решит, как поступить с бумагами, тем раньше можно будет освободиться из-под надзора Гонории. Конечно, тогда вернутся дети, Бартвелл и остальные. Элеонора подумала о нескольких драгоценных днях в почти пустом доме, которые будут разделять отъезд одних и прибытие других. Вот тогда можно будет делать все что заблагорассудится.
        Элеонора взглянула на Энтони, гадая, о чем думает он, досадует ли, подобно ей, на вынужденные ограничения, мечтает ли провести вместе с ней всю ночь, уснуть, слившись в объятиях, и проснуться, чтобы снова любить друг друга.
        - Если будете так на меня смотреть, не удержусь, поцелую вас прямо здесь, и плевать на слуг, - произнес Энтони и наклонился к ней ближе.
        - Что? - Спустившись с небес на землю, размечтавшаяся Элеонора взглянула ему в лицо. Вспыхнула при мысли, что у нее все на лбу написано. Прикрыла раскрасневшиеся щеки ладонями. - Прошу прощения.
        Она уже собралась отвернуться, но Энтони взял ее за руки:
        - Нет. Не надо извиняться. Я ни о чем не жалею. И надеюсь, что вы… - Энтони провел пальцем по ее руке, обведя контур каждого из ее пальцев, и Элеонора затрепетала, - получили не меньшее удовольствие. Хотелось бы надеяться на повторение.
        Элеонора заулыбалась:
        - Да, вы определенно можете надеяться.
        - Как вам кажется, когда это, скорее всего, произойдет?
        - Ну… - Элеонора чуть склонила голову набок, сделав вид, будто всерьез размышляет над вопросом. И только тут осознала, что флиртует. Раньше ей этого делать не приходилось. Оказалось, флирт - весьма приятное занятие.
        - Леди Элеонора! - Как раз в этот момент в холле раздался голос Саманты.
        Энтони застонал и уронил голову в ладони.
        - Леди Элеонора!
        Она тихонько вздохнула и откликнулась:
        - Саманта, я в кабинете.
        - Наконец-то нашла вас! - Девочка с самым веселым видом вбежала в комнату. - И дядя Энтони здесь. Я так рада, что застала вас обоих. Послезавтра будет большое событие! В парке запускают воздушные шары! Здорово, правда?
        - И впрямь интересно, - согласилась Элеонора, бросив взгляд на Энтони. - Что скажете, лорд Нил? Отведем Саманту посмотреть на шары?
        - Конечно, - бодро ответит тот, повернувшись к племяннице. - А откуда ты узнала про это большое событие?
        - Мамина подруга леди Брикнелл рассказала. Она только что наносила нам визит и сказала, чтобы мы обе обязательно пришли. Но мама не захотела. Так что вы - моя последняя надежда.
        - Тогда можешь на нас рассчитывать. Разве можно лишать человека последней надежды? - шутливо произнесла Элеонора и улыбнулась девочке.
        Саманта еще некоторое время посидела с ними в кабинете, болтая о разных пустяках, и наконец отправилась переодеваться к ужину. Элеонора с Энтони получили возможность закончить работу над списком, и, как справедливо указала Элеонора, имя Дарио Параделла в нем присутствовало.
        - Отлично. Значит, следует отдать бумаги ему, - нехотя признал Энтони. - Или хотя бы обсудить с ним этот вопрос.
        Элеонора кивнула:
        - Отправлю ему записку, пусть зайдет завтра днем. Как вы думаете, во сколько удобнее? Часа в два?
        - Согласен. Приду точно к этому времени. - Энтони замолчал, потом добавил: - Если, конечно, позволите.
        - Разумеется, позволю, - улыбнулась Элеонора. В этот момент она, если честно, предпочла бы, чтобы Энтони вовсе не покидал ее и остался насовсем.
        Элеонора отнесла список в сейф - он находился в маленькой, всегда запертой комнате рядом с кладовой. Ключ от нее был только у самой хозяйки и дворецкого, поскольку внутри на полках хранилось самое дорогое серебро, серебряная и золотая посуда, изысканные вазы для центра стола и все такое прочее. Кроме того, в комнате стоял широкий тяжелый железный сейф, где были спрятаны важные документы и ценные украшения. Элеонора убрала внутрь и расшифрованный список, и ноты, после чего удалилась, заперев дверь. Безопаснее места не найдешь.
        Пора было переодеваться к ужину, и Энтони пришлось отправиться домой, дабы облачиться в вечерний костюм. Элеонора сама удивилась, насколько ей не хочется его отпускать. Она проводила Энтони до двери. На глазах у лакея поцеловаться или обменяться нежными словами не было никакой возможности, пришлось просто улыбнуться и протянуть Энтони руку, как любому из своих знакомых мужчин. Но выражение глаз, когда Энтони наклонился поцеловать ее руку, приятно согрело душу.
        Элеонора приняла ванну и, одеваясь для ужина, поддалась праздничному настроению, выбрав одно из своих любимых платьев, темно-синее. В период полутраура такое не носят, однако Элеонора предпочла сей факт проигнорировать. В этом платье она выглядела замечательно, яркий цвет подчеркивал голубизну глаз, а широкое декольте во всей красе выставляло белые плечи. Элеонора дополнила вечерний туалет жемчужными серьгами и колье, в черных, собранных в высокую прическу волосах тоже мерцали жемчужины.
        При виде наряда Элеоноры Гонория неодобрительно поджала губы, но та даже не заметила. Она не сводила глаз с Энтони, которого ее эффектное появление явно впечатлило.
        Энтони приблизился к ней и галантно приложился к ее руке. Стоя спиной к сестре и племяннице, он позволил поцелую длиться несколько дольше, чем требовали приличия. Энтони посмотрел ей в глаза, и Элеонора улыбнулась в ответ, сама не осознавая, насколько соблазнительна ее улыбка.
        Казалось, ужин тянулся бесконечно долго. Элеонора не могла думать ни о чем, кроме того, что произошло с ней и Энтони, и прикидывала, не удастся ли через некоторое время ускользнуть от остальных. Она все время поглядывала на него, а Энтони отвечал ей взглядами, от которых закипала кровь. Так же как и Элеонора, он был не в состоянии поддерживать застольную беседу, зато леди Гонории никто не мешал произносить длиннейшие монологи, полные жалоб и высокопарных фраз.
        Наконец все встали из-за стола и вышли из комнаты. Обычно Саманту сразу после ужина отправляли спать, да и у Гонории не было привычки засиживаться подолгу, однако сегодня она ни с того ни с сего решила присоединиться к Энтони и Элеоноре в гостиной, заодно позволив Саманте лечь сегодня попозже.
        Элеонора, стиснув зубы, приготовилась терпеть еще один час в обществе Гонории. Они с Энтони по очереди играли в шашки с Самантой. Потом, к удивлению Элеоноры, Гонория предложила всем вместе сыграть партию в вист.
        - Вист? - недовольно нахмурилась Элеонора. Она вовсе не собиралась тратить весь вечер на игру в карты.
        - Нас тут как раз четверо, - справедливо заметила Гонория.
        - Но Саманта не умеет, - напомнил Энтони, переглянувшись с Элеонорой - ему тоже не улыбалась перспектива сидеть за картами в компании сестры и племянницы.
        - Научим, - бодро ответила Гонория. - Уже пора. Пожалуйста, Энтони, мне здесь так скучно. - Она обратила на брата томный взгляд голубых глаз и приобрела умильный вид. - Дома я часто играю. А здесь вовсе заняться нечем, только вяжу и читаю целыми днями. - Гонория вздохнула.
        - Не переживай, скоро вернешься домой, - нетерпеливо отозвался Энтони.
        - Нет, пожалуйста… - взмолилась Саманта. - Я еще хочу на шары посмотреть.
        - Конечно. - Энтони улыбнулся племяннице. - Не волнуйся, успеешь.
        - Ну давайте сыграем в карты. - Саманта перевела взгляд с Энтони на Элеонору. - Очень прошу. Мне так интересно! Я же ни разу не играла.
        Наконец Элеонора сдалась, и все перешли в игровой салон. Элеонора села напротив Саманты, выбрав ее себе в партнеры, а Энтони с Гонорией расположились напротив. Наконец они начали игру, по ходу дела объясняя Саманте правила.
        Вдруг Элеонора почувствовала, как что-то скользнуло по ноге. Вздрогнув, подняла глаза и посмотрела на Энтони. Тот внимательно разглядывал карты, однако искоса бросил на нее красноречивый взгляд. Элеонора вновь почувствовала прикосновение, на этот раз более долгое. Она сообразила, что Энтони дотрагивается до нее коленом.
        От его движений под столом Элеонора почувствовала нарастающий жар внизу живота. Она сглотнула, не в силах сосредоточиться на игре.
        - Элеонора…
        Гонория с неудовольствием глядела на нее.
        - Простите. Что вы сказали? - переспросила Элеонора сдавленным голосом.
        - Ваш ход, - произнесла Гонория так, будто обращалась к слабоумной.
        Элеонора поспешно извинилась и вернулась к игре. Метнула укоризненный взгляд в сторону Энтони, однако тот только улыбнулся, не сводя глаз с карт. Элеонора напряглась. Что ж, в эту игру могут играть двое.
        Элеонора сложила карты и подняла их на уровень груди так, что они касались декольте. Пальцами другой руки медленно провела по шее, потом спустилась ниже. Погладила собственную грудь. Потом на некоторое время замерла в такой позе и провела пальцем в обратном направлении.
        Элеонора с удовлетворением заметила, что выражение лица у Энтони становится бессмысленным, а взгляд стекленеет. Он выпрямился, прокашлялся и отодвинул стул. Уставился на карты, прижав указательный палец к губам. Сначала постучал им, потом сдвинул вправо, затем влево. Элеонора не могла отвести взгляд от его мягких губ. Она почти физически ощущала, как Энтони целует ее.
        Груди Элеоноры налились тяжестью, внутри все сжалось, и она почувствовала, как ее захлестывает страсть. Энтони поднял голову и одарил ее пламенным взором. Он посмотрел на ее грудь, и Элеонора поняла, что Энтони увидел, как сквозь ткань платья проступают затвердевшие соски. Ноздри Энтони затрепетали, на скулах проступила краска.
        Довольная, что он не смог устоять, Элеонора скрестила ноги под столом. Провела ступней по его голени. В пылающем взгляде Энтони сочетались вызов и обещание.
        Так они весь вечер дразнили друг друга взглядами и прикосновениями, флиртовали и соблазняли, не говоря ни слова. К тому времени как леди Гонория начала деликатно зевать, прикрывая лицо картами, и наконец объявила, что утомилась, Элеоноре стало так жарко, что пришлось обмахиваться веером. Кровь стремительно бежала по венам, а внутри все так и пульсировало от желания.
        - Думаю, тебе пора, Энтони, - проговорила леди Гонория. - Завтра, полагаю, снова придешь? Должна заметить, ты в последнее время очень внимательный. Меня такая перемена радует.
        Сестра вопросительно взглянула на него.
        Энтони прокашлялся.
        - Э-э… да, я действительно собираюсь навестить вас завтра. Я тоже рад, что ты довольна… и… э-э…
        Энтони посмотрел по сторонам, будто ища подсказки.
        Гонория звонко рассмеялась и игриво взмахнула веером:
        - Меня не проведешь. Знаю, что у тебя на уме.
        - Правда? - растерялся Энтони.
        - О да, - с важным видом кивнула Гонория. - Готова поспорить, дело в женщине.
        - Ты так считаешь? - Энтони бросил короткий, почти незаметный взгляд на Элеонору.
        - Ну разумеется. На ярмарке невест появилась очередная девица на выданье, и ты, как всегда, ее избегаешь - угадала? - проговорила Гонория тоном всезнающего мудреца.
        - Гонория, ты меня поражаешь, - с улыбкой произнес Энтони.
        Та сразу развеселилась:
        - Естественно! А теперь спокойной ночи, братец. Проводить тебя до дверей?
        Она встала, Энтони тоже поднялся, однако проговорил:
        - Нет. Мне еще нужно… м-м… зайти к леди Элеоноре в кабинет. Она мне обещала отдать одну вещь.
        Под недоумевающим взглядом сестры Энтони обратился к Элеоноре, прибавив:
        - Не правда ли, миледи?
        - Да-да, верно, - бодро отозвалась Элеонора и встала. - Чуть не забыла. Но уже поздно, к тому же я точно не помню, куда положила эту вещь. - Элеонора бросила на Энтони лукавый взгляд. - Может быть, отложим до завтра?
        - Да, Энтони, так будет удобнее, - посоветовала Гонория.
        Энтони сердито уставился на Элеонору:
        - Леди Элеонора, это не отнимет у вас слишком много времени. А мне эта вещь нужна срочно. Так что буду весьма благодарен, если согласитесь поискать ее прямо сейчас.
        Та улыбнулась, глаза сверкнули озорным блеском.
        - Ну хорошо. Тогда давайте вместе пойдем в кабинет и поищем. Думаю, вдвоем мы быстро обнаружим… то, что нам нужно.
        - Не сомневаюсь, - проникновенно ответил Энтони.
        Элеонора пожелала спокойной ночи озадаченной Гонории и ее дочери, после чего они с Энтони поспешили в кабинет. Энтони торопливо шагал за ней. Наконец они добрались до кабинета. Проскользнули внутрь, и Энтони запер дверь.
        - Злая шалунья, - хрипло произнес он, положив руки ей на шею. - Вам доставляет удовольствие мучить меня.
        Его руки скользнули вниз, к груди. Он любовался ее прекрасной белой кожей, полными округлыми грудями.
        - Так же, как и вам, - дерзко ответила Элеонора. - Вы заслужили это каждой секундой. Вы первый начали.
        - Я начал, я же и закончу, - сдавленным голосом выдавил Энтони, погрузив руки в декольте и освобождая ее грудь из корсажа. - Боже, как вы красивы! Я едва мог усидеть на месте, так мне хотелось обнимать вас. Целовать вас.
        Энтони наклонился и стал целовать обе груди, от дразнящих прикосновений губ и языков у обоих любовников пробудилось страстное желание, жаждущее удовлетворения. Энтони поднял юбку ее платья. Обхватил руками бедра и сжал в ладонях круглые, аппетитные ягодицы.
        Элеонора запрокинула голову и издала протяжный, трепещущий вздох наслаждения, пока его пальцы впивались, сжимали, гладили. Нащупав пояс женских панталон, Энтони за секунду сдернул их, обнажая ее.
        Губы их слились в долгом, глубоком поцелуе, в то время как пальцы Энтони скользнули между ее ног, лаская и возбуждая, еще сильнее распаляя опасный пожар. Элеонора стонала, сжав его в объятиях и стараясь прижаться как можно ближе. Она жаждала снова ощутить его внутри себя, почувствовать ту дивную наполненность, когда больше ничего на свете не нужно.
        - Энтони, умоляю, - пробормотала она, на секунду прервав поцелуй.
        Он издал низкое рычание, руки начали торопливо расстегивать непослушные пуговицы. Энтони поднял ее и усадил на край письменного стола. Резко поднял ее юбки. Его лицо в нескольких дюймах от нее выражало страстный голод. Элеонора тут же обхватила его ногами, привлекая к себе.
        Энтони глубоко погрузился в нее, глаза его были закрыты, дыхание стало хриплым, на лице отразилось удовольствие столь острое, что граничило со страданием. Элеонора спрятала лицо у него на груди, а Энтони двигался все быстрее и быстрее. Они очутились на краю сладкого забытья, желание уже перешло все мыслимые и немыслимые пределы.
        Элеонора подавила вскрик, прижавшись к Энтони, и впилась зубами в его мускулистое плечо. Энтони застонал, отчаянно сжимая ее в объятиях, и оба соскользнули в бездну наслаждения.
        Глава 16
        Для Элеоноры утро тянулось нескончаемо долго. После ухода Энтони она никак не могла уснуть. Просто лежала в темноте, явственно ощущая рядом с собой пустоту. Чувствовала себя слабой и беззащитной, все тело слегка побаливало, но при этом величайшее удовольствие еще не забылось. И одновременно Элеонора впервые осознала, насколько одинока.
        Проснулась она позже обычного, поэтому завтракала одна, чему была весьма рада после целой недели завтраков под аккомпанемент жалоб леди Гонории.
        В кабинете ее ждали счета, но заниматься делами Элеонора не могла. Она все думала о запертом в сейфе списке. Вот бы Дарио поскорее пришел, тогда можно будет наконец избавиться от бумаг. Долг перед Эдмундом будет исполнен, и Элеонора наконец сможет вздохнуть свободно и никого не опасаться.
        Она с трудом высидела обед в обществе Гонории, затем вернулась в кабинет, чтобы поработать, пока в уговоренный час не приедет Энтони. Элеонора склонилась над бумагами и вдруг почувствовала, что кто-то стоит в дверях. Подняла глаза, и при одном взгляде на гостя у нее упало сердце.
        - Граф ди Граффео?
        Элеонора встала. Как он сюда попал? Слуги о приходе графа не докладывали. Она даже не слышала его шагов в холле.
        - Извините, - произнесла Элеонора невозмутимым тоном, стоившим ей титанических усилий. - Не видела, как вы пришли.
        - Я сказал служанке, что сам найду дорогу, - непринужденно ответил граф, выходя на середину комнаты. - Надеюсь, что не слишком побеспокоил вас, однако хотелось бы обсудить кое-какие важные вопросы.
        - Пожалуйста. - Элеонора изобразила неубедительную улыбку и, обойдя стол, опустилась в одно из кресел, жестом пригласив графа сесть во второе. - Прошу вас, присаживайтесь.
        Элеонора невольно задумалась, мог ли граф каким-то образом узнать о том, что они с Энтони нашли и расшифровали список. Удивительно, что он явился на следующий же день, однако Элеонора даже предположить не могла, откуда граф мог получить сведения. Ведь они с Энтони никому не сказали ни слова.
        Ди Граффео расположился напротив, наградив ее по-светски учтивой улыбкой.
        - Леди Скарбро, я человек прямой. Не люблю плести интриги. Давайте говорить напрямик - мне известно, что в ваших руках список членов Союза.
        - Граф, я уже сказала…
        - Умоляю, миледи, избавьте от ваших уловок. - Граф вскинул ладонь, прерывая ее. - Думаете, мне неизвестно, что происходит за стенами этого дома? Кое-кто из ваших слуг уже некоторое время работает на меня. Мне докладывают о каждом вашем шаге. Вчера вечером, например, вы с лордом Нилом бурно радовались какому-то достижению. Говорили о списке и о том, как расшифровали ноты Эдмунда. Надо сказать, умная идея пришла в голову вашему супругу.
        Тут Элеонора вспомнила застывшую в дверях горничную. Тогда она просто смутилась из-за того, что девушка застигла их целующимися. Но теперь Элеонора стала гадать, сколько времени та провела у двери и что именно слышала и видела.
        Элеонора порывисто встала с кресла, глаза ее сверкали.
        - Да как вы смеете подкупать моих слуг, чтобы они шпионили за мной? Убирайтесь немедленно!
        - Не спешите, миледи. - Граф последовал ее примеру и тоже встал. - Сначала выслушайте, что я вам скажу.
        - Даже слушать не желаю.
        - Я готов хорошо заплатить за этот список, - невозмутимо продолжил ди Граффео.
        - Не намерена позорить ни свое имя, ни память моего мужа. Список не продается, - твердо ответила Элеонора.
        - Ваш муж впал в заблуждение. Признайте, он поступил глупо, так что вы никого не опозорите, даже напротив.
        - Не вижу ничего глупого в том, чтобы следовать своим убеждениям, - возразила Элеонора. - Эдмунд верил в свое дело, и я вовсе не желаю свести все его труды на нет.
        - Даже ради доброго имени? - произнес граф. Говорил он протяжно, лениво, но на собеседницу смотрел пристальным, острым взглядом. - Видите ли, я очень многое о вас знаю. В том числе и о романе с лордом Нилом. - С наигранным осуждением граф поцокал языком. - Вряд ли английское общество одобрит эту связь.
        - Меня не волнует, что английское общество одобрит, а что нет, - проговорила разгневанная Элеонора. Руки ее сжались в кулаки, глаза пылали яростью. - Можете распускать ничтожные грязные сплетни хоть по всему Лондону. Вы ничего этим не добьетесь. А теперь уходите из моего дома, иначе позову слугу, и он выставит вас за дверь.
        Элеонора потянулась к шнурку колокольчика, собираясь позвать одного из лакеев, но граф перехватил ее руку. В бешенстве она развернулась и тут увидела, что ди Граффео держит пистолет, нацеленный ей в сердце.
        - Я не такой дурак, чтобы прийти неподготовленным, миледи, - тихо проговорил он. - Так и знал, что вы не сразу согласитесь с моими разумными доводами. А теперь… настоятельно рекомендую отдать список мне.
        За секунду в голове у Элеоноры пронеслась сотня мыслей. Скоро должен прийти Энтони, они ведь договаривались вместе встретиться с Дарио. А Дарио появится в два, именно такой час визита она указала в записке. Но Энтони наверняка приедет пораньше. Значит, нужно тянуть время, чтобы Энтони успел прийти до того, как граф покинет дом, унося с собой список.
        - Полагаю, выбора у меня нет, - медленно произнесла Элеонора, жалея, что с того места, где они стоят, не видно часов. А повернуть голову она боялась, иначе граф может разгадать ее план. - Но, к сожалению, список не у меня. Я отдала его на хранение лорду Нилу.
        Губы ди Граффео искривились в презрительной усмешке.
        - Славная выдумка, леди Скарбро. Однако мне доподлинно известно, что вы с лордом Нилом вчера убрали бумаги в сейф. - Он нетерпеливо мотнул пистолетом в сторону двери. - А теперь, будьте любезны, достаньте их оттуда.
        Элеонора повернулась и зашагала к двери. Как поступить теперь, она не знала. Конечно, есть вероятность, что в холле им встретится кто-то из слуг. Может быть, граф не станет стрелять в нее в присутствии свидетелей? Или хладнокровно расправится и с ними тоже?
        Выйдя в коридор, Элеонора услышала, как ее кто-то зовет.
        - Элеонора!
        Это был голос Энтони. Он прибыл в самый неподходящий момент. Ни ди Граффео, ни пистолета Энтони видеть не мог, поскольку граф все еще находился в кабинете, у нее за спиной. Однако ди Граффео услышал его голос и теперь знает, что Энтони здесь. Значит, граф успеет приготовиться, а Энтони, ни о чем не подозревая, пойдет прямо навстречу опасности.
        Конечно, Элеонора надеялась, что Энтони приедет и выручит ее из беды, однако теперь единственной целью было предупредить его - пусть уходит. Элеонора закричала:
        - Энтони, нет!
        Больше ничего она сказать не успела - граф шагнул в коридор, вцепился в ее руку, удерживая на месте, и приставил пистолет к ее голове.
        - Ни с места, лорд Нил, - приказал ди Граффео.
        Энтони резко застыл, потрясенно глядя на происходящее.
        - Что тут, черт возьми, творится? - вскричал он срывающимся от ярости голосом. - Отпустите ее немедленно, ди Граффео, иначе, клянусь, вы горько пожалеете!
        - А вы, сэр, пожалеете еще сильнее, если встанете у меня на пути.
        - У вас всего один пистолет, - возразил Энтони. - Вы все равно не сможете застрелить нас обоих.
        - Верно. Однако стоит вам сделать хоть шаг без моего позволения, и я убью леди Элеонору. Думаете, дело того стоит?
        - Мой ответ вам известен заранее, - проговорил Энтони.
        - Вот и замечательно. А теперь подойдите к нам… медленно…
        Не сводя глаз с пистолета, приставленного к виску Элеоноры, Энтони исполнил приказание.
        - Даже не надейтесь, что вам это сойдет с рук, - сказал он графу. - Да, список вы получите, но даже из страны с ним выехать не успеете, уж я об этом позабочусь.
        - Ах вот как вы заговорили? Теперь у меня появилась веская причина лишить вас такой возможности, - иронически отозвался ди Граффео. - Ну а теперь пройдите вперед, не хочу, чтобы вы оказались у меня за спиной. Леди Скарбро, сделайте одолжение, дайте милорду пройти.
        Граф обхватил Элеонору одной рукой так, что вырваться она не могла, и втянул за собой в кабинет, чтобы Энтони не смог воспользоваться шансом и освободить ее. Энтони прошел мимо и остановился. Граф ди Граффео разжал хватку, снова ухватил Элеонору за запястье и, подталкивая перед собой, вывел в холл.
        Они двинулись в сторону кладовой, шаги Энтони были неспешными и размеренными. Элеонора была настороже, готовая ухватиться за любую подвернувшуюся возможность. Она обратила внимание, что Энтони говорил довольно громко - вдруг видел поблизости слугу и хотел, чтобы тот услышал и догадался, в чем дело? Если повезет, лакею хватит сообразительности вооружиться. Элеонора отчаянно пожалела, что Бартвелл уехал. Но она понимала, в любом случае Энтони не надеется на других и выжидает подходящего момента, чтобы кинуться на ди Граффео. Тогда Элеоноре необходимо вовремя отскочить в сторону, чтобы ди Граффео не мог больше ею прикрываться. Вдруг за спиной прозвучал мужской голос:
        - Граф!
        Ди Граффео повернул голову:
        - Параделла!
        Элеонора скорее почувствовала, чем увидела, что, отвлекшись, граф слегка опустил пистолет. Она поспешно бросилась на пол, а Энтони, издав боевой клич, атаковал графа.
        Ди Граффео обернулся, вскинул пистолет, однако Энтони успел схватить графа за руку и заломил ее вверх. Оба свалились на пол. Элеонора вскочила. Энтони и граф начали бороться. Элеонора бросила взгляд на Дарио. Тот стоял в нескольких футах от них с пистолетом в руке. На лице у Дарио отпечаталась досада - он никак не мог прицелиться.
        Элеонора кинулась к столику, стоявшему у стены, и схватила вазу, собираясь ударить ею графа по руке, чтобы тот выпустил оружие. А после этого двоим мужчинам не составит труда одолеть его. Но когда Элеонора устремилась обратно с вазой в руках, ди Граффео свободной рукой ударил Энтони в подбородок, на время выведя его из строя. Воспользовавшись моментом, граф освободился из хватки Энтони и начал вставать.
        И тут Дарио выстрелил. Пуля ударила графа в грудь, и он ничком свалился на пол. Из раны хлынула кровь.
        Энтони выдернул пистолет из руки графа и поднялся на ноги. Элеонора не глядя опустила вазу обратно на столик, подбежала к нему и обняла. Энтони крепко прижал ее к себе, и оба повернулись к поверженному врагу.
        Тот лежал, распростертый на спине, по рубашке расползалось кровавое пятно. Вид у графа был чуть удивленный.
        - Параделла, - с отвращением выговорил он. Из уголка рта вытекла струйка крови. - Traditore![3 - Предатель! (ит.)]
        - Нет, ди Граффео, - ответил Дарио голосом таким же суровым, как выражение его лица. - Я не предатель. Я человек, которому дорога свобода.
        Тут глаза ди Граффео померкли, и последние остатки жизни покинули его.
        Элеонору передернуло. Она спрятала лицо на плече у Энтони. Тот успокаивающе погладил ее по спине:
        - Пожалуй, вам лучше прилечь. А я пока пошлю за магистратом.
        - Нет. Я останусь. - Элеонора выпрямилась. - Хочу как можно быстрее покончить с этим. - Она взглянула на Энтони. - Давайте отдадим его Дарио.
        Тот кивнул:
        - Конечно. - Энтони кривовато улыбнулся своему спасителю: - Это меньшее, что мы можем для вас сделать.
        Дарио пожал плечами:
        - Повезло, что я вошел не одновременно с вами, а следом, и граф меня не видел. Простите, что так долго. Пришлось возвращаться за пистолетом, он у меня был в кармане пальто.
        - Вы всегда с собой оружие носите? - удивленно уточнила Элеонора.
        - Только с тех пор, как узнал, что граф здесь. - Дарио пренебрежительно кивнул в сторону лежащего у его ног тела. - Конечно, доказательств у него не было, однако граф не сомневался, что я член Союза. Вот и боялся, что ди Граффео решит избавиться от меня здесь, в Лондоне, чтобы за меня некому было отомстить… - Вдруг Дарио обернулся к Элеоноре: - Простите, о чем вы говорили? Вы, кажется, хотели что-то мне отдать?
        Но тут на втором этаже раздался пронзительный вопль, затем топот бегущих ног, и мужской голос прокричал:
        - Нет, миледи, нет, вы не так поняли!
        - Элеонора! Энтони! У лакея пистолет!
        Леди Гонория сбежала вниз по лестнице с удивительной прытью, которой Элеонора от столь почтенной дамы не ожидала. Следом за ней спешил один из лакеев с дуэльным пистолетом в руке.
        Заметив собравшуюся вокруг тела группу, Гонория резко застыла, в кои-то веки не в силах произнести ни слова. Лакей, не успев остановиться, врезался ей в спину, и Гонория упала навзничь.
        Она начала громко визжать, лакей тем временем бормотал извинения, а заодно объяснил Элеоноре, что вовсе не грозил пистолетом леди Гонории - просто побежал за оружием, когда услышал разговор лорда Нила с «тем мужчиной».
        На шум сбежался весь дом, включая не только слуг, но и Саманту. Застонав, Элеонора перевела взгляд на Энтони. Гул голосов все нарастал. Наконец Энтони сунул два пальца в рот и громко, пронзительно свистнул.
        Все сразу примолкли.
        - Благодарю вас, - произнесла Элеонора и обратилась к экономке: - Миссис Джаспер, в отсутствие Бартвелла временно назначаю вас главной над слугами. Соберите всех на кухне, пусть остаются там, пока магистрат не решит, нужно их допрашивать или нет. Эверсон, приведите магистрата. Эрмон, охраняйте тело. А вы, Дженет… - Элеонора повернулась к своей личной горничной, - отведите Саманту и леди Гонорию наверх…
        - Да, мисс.
        Дженет, как всегда расторопная и за неделю привыкшая иметь дело с матерью Эдмунда, взяла леди Гонорию под руку и медленно повела наверх, бормоча слова сочувствия - как же миледи, должно быть, испугалась! Саманта с круглыми глазами последовала за ними.
        Наконец Элеонора дошла до горничной, которая вчера подглядывала за ними с Энтони, и наградила ее острым, как нож, взглядом.
        - С вами поговорим позже, - угрожающе произнесла она.
        Девушка побледнела как мел.
        - Простите, миледи, - заныла горничная. - Я же не знала, что он злодей. Я всего лишь…
        - Вы всего лишь предали меня, а с этим мириться я не намерена, - сухо перебила ее Элеонора.
        - Да, миледи, - подавленно выговорила девушка, и остальные слуги с недоумением уставились на нее.
        Элеонора, Энтони и Дарио перешли в малую гостиную, дверь в которую находилась напротив того места, где лежало тело графа. Эта комната была обставлена проще, чем главная гостиная. Время здесь проводили редко - только ходили через нее в столовую.
        - Нам всем не помешает выпить, - спокойно произнес Энтони и подошел к шкафчику у дальней стены, где стояло спиртное. - Параделла? Элеонора?
        Элеонора молча кивнула.
        - Да, если вам не трудно, - напряженно произнес Дарио.
        Энтони наполнил бокалы и протянул два Элеоноре и Дарио, потом за секунду осушил свой собственный.
        - А теперь рассказывайте, что это было, - велел Энтони.
        - Вы почти все видели сами. Ди Граффео узнал про список. Сказал, что платил одной из моих горничных, чтобы та шпионила за мной и все докладывала ему.
        - Ах вот оно что… - Морщины на лбу у Энтони разгладились. - Тогда понятно, почему вы так смотрели на ту служанку.
        - Вы нашли список? - переспросил пораженный Дарио. - Но как… Где?…
        Элеонора объяснила, не рассказав, однако, при каких обстоятельствах ее осенило, что ноты - это шифр.
        Лицо Дарио прояснилось.
        - Ну конечно! Мог бы и сам догадаться! Прекрасная идея.
        Элеонора кивнула:
        - Да. Мы с Энтони расшифровали код и прочли список. Но одна из горничных нас подслушала. Не знаю, что именно она услышала, однако добытых ею сведений хватило, чтобы граф явился в мой дом. Сначала предлагал деньги за список, а когда я отказалась, угрожал шантажом.
        - Шантажом? - переспросил Параделла. - Но… что он мог о вас знать?
        Элеонора покачала головой:
        - Не важно. - Она искоса взглянула на Энтони. - Но и тогда я заявила, что список не отдам. Тут он навел на меня пистолет и приказал, чтобы я немедленно достала бумаги из сейфа. Но, слава богу, в этот момент появились вы.
        - Как же я рад, что Параделла шел следом за мной, - проговорил Энтони. - Не знаю, что бы я делал без его помощи.
        - Нам всем очень повезло, - улыбнулся Дарио и посмотрел на Элеонору: - Смею ли надеяться, что сегодня вы хотели меня видеть именно по поводу списка?
        Элеонора кивнула:
        - Вы сказали, он нужен Союзу.
        - Да, лучше, если список будет у нас, - ответил Дарио.
        - В таком случае я передаю его вам. Полагаю, такова была воля Эдмунда.
        - Благодарю вас. - Темные глаза Дарио засияли. - От имени всей нашей страны.
        В этот момент пришел магистрат, и некоторое время ушло на то, чтобы рассказать ему, что случилось.
        Потом Энтони провел его на кухню, где сидели слуги, а оттуда - к телу, которое необходимо было увезти.
        Элеонора достала из сейфа список и ноты. Вручила все бумаги Дарио, тот жадно пробежал глазами текст.
        - Поверить не могу, - с широкой улыбкой произнес он. - А я уже совсем отчаялся. Когда список пропал, мы все будто в потемках очутились, не знали, кому доверять. Огромный вред нашей миссии! Но теперь дело пойдет гораздо легче. К тому же теперь можно быть уверенными - ни ди Граффео, ни его людям список не достанется.
        - Странно, что ди Граффео не предпринимал попыток заполучить его раньше. После гибели Эдмунда я оставалась в Италии еще несколько месяцев, однако в мой дом проникли всего один раз, перед самым отъездом.
        - Возможно, граф не сразу узнал о существовании списка. Даже мне было неизвестно, что Эдмунд доверил его вам. Как я уже сказал, мы должны соблюдать строжайшую секретность. Но люди ди Граффео поймали одного из наших. Увы, это оказался единственный человек, кроме лидера организации, который знал про Эдмунда и список. Эдмунд не сообщил ему никаких подробностей, однако сказал, что бумаги храните вы. И тогда наш лидер отправил меня в Англию охранять вас.
        - И забрать список.
        Дарио озорно улыбнулся:
        - Да, и за этим тоже. - Он поклонился и поцеловал Элеоноре руку. - Примите мою вечную благодарность, дражайшая Элеонора. Клянусь, воля Эдмунда будет исполнена - я скорее жизнь отдам, чем скажу кому-то, где список.
        - Значит, теперь вы вернетесь в Италию?
        - Да. Отбываю незамедлительно. Прямо сейчас поеду собираться. Надеюсь отправиться в путь завтра же. - Дарио помолчал и наконец прибавил: - Вновь предлагаю вам уехать вместе со мной.
        Элеонора с улыбкой покачала головой:
        - Нет. Мое место здесь.
        - С ним?
        Дарио бросил взгляд на дверь, через которую ушел Энтони. Элеонора посмотрела в ту же сторону, не замечая, как на лице ее отразилась грусть.
        - Не знаю, - ответила она. Затем выпрямилась и изобразила вымученную улыбку. - Что ж, в таком случае до свидания. Счастливого пути, Дарио.
        - До свидания, Элеонора.
        Дарио снова отвесил поклон и удалился.
        Элеонора отправилась на кухню - оказалось, магистрат уже поговорил со слугами и уехал, распорядившись, чтобы тело графа забрали. Энтони, как выяснилось, отправился с ним.
        Элеонора пошла к лестнице, передернувшись, когда вынуждена была пройти там, где лежал убитый, и поднялась наверх, к себе в спальню. Она всегда любила этот дом, но теперь очень сомневалась, что сможет и дальше здесь жить.
        Энтони ничего не сказал ей перед уходом, и Элеонору это расстроило. К тому же она беспокоилась - а вдруг Энтони не придет сегодня вечером? И этот факт огорчал ее еще больше. Неужели она впала в зависимость от мужчины? Очень глупо, сказала себе Элеонора.
        Она написала письмо Закари, сообщая, что они с Бартвеллом, Керани и детьми могут возвращаться. Но чем себя занять после этого, Элеонора так и не придумала.
        Ужин был скучный, за длинным столом сидели только она и Саманта, Гонория же спускаться отказалась, объявив, что у нее слишком расшатаны нервы. Да и Саманта была непривычно молчалива. Впрочем, Элеонора прекрасно ее понимала - ничего удивительного, девочка только что видела труп. Элеоноре хотелось как-то утешить Саманту. Пару раз она пыталась поговорить с ней об этом, однако девочке явно не хотелось обсуждать случившееся, и в конце концов Элеонора оставила ее в покое, понадеявшись, что Саманта сама придет к ней, когда будет готова.
        После ужина Элеонора снова удалилась к себе. Она ни на чем не могла сосредоточиться, все дела валились из рук. Видимо, до сих пор не пришла в себя после ужасных событий. Однако Элеонора понимала, что отчасти причина в отсутствии Энтони.
        Незадолго до полуночи, когда она уже разделась и облачилась в ночную рубашку, в оконное стекло стукнуло что-то вроде камешка. Элеонора кинулась к окну и выглянула на улицу. На мостовой стоял Энтони и глядел наверх. Элеонора с улыбкой помахала ему, накинула халат и в один миг сбежала вниз по лестнице. Отперла дверь и шагнула в сторону, пропуская Энтони внутрь.
        Он заключил ее в объятия:
        - Прошу прощения. Думал освободиться раньше, поэтому даже записки не оставил.
        В холле раздались торопливые шаги, и оба повернулись в сторону спешившего к ним лакея. Увидев Элеонору с Энтони, тот замер. Влюбленные тут же отшатнулись друг от друга. Элеонора вспыхнула. Только сейчас она осознала, что из одежды на ней лишь ночная рубашка и халат.
        - Все в порядке, Эверсон, - с достоинством проговорила Элеонора, насколько вообще можно было сохранить достоинство в подобной ситуации. - Я видела, как прибыл лорд Нил, и вышла поприветствовать его лично.
        - Да, разумеется, миледи, - поспешно закивал лакей и попятился. - Я просто… услышал, как дверь хлопнула, ну и испугался… после всего, что сегодня было…
        - Понимаю. Благодарю. Вы поступили правильно. Но теперь можете ложиться спать.
        - Хорошо, миледи.
        Лакей еще раз поклонился и поспешил ретироваться.
        Элеонора смущенно посмотрела на Энтони:
        - Вы так долго разговаривали с магистратом?
        Тот покачал головой:
        - Нет. Пришлось улаживать настоящий международный конфликт, успел пообщаться и с нашими властями, и с представителями королевства Неаполь. Видите ли, граф был значительной фигурой при дворе. Синьора Параделлу тоже вызывали, хотя магистрат не сомневался в моей правдивости и сразу поверил, что он застрелил графа в порядке самообороны.
        - И что же, теперь все улажено?
        Энтони кивнул:
        - Полагаю, да. У консула, кажется, возникли какие-то сомнения, но обвинить меня во лжи он не мог.
        - Мне очень жаль, что доставила вам столько беспокойства.
        Энтони пожал плечами:
        - Пустяки. - Он посмотрел ей в глаза и взял за руки. - Только представлю, что могло с вами случиться…
        - Но ничего же не случилось.
        - Хвала небесам.
        Энтони прижал ее к себе. Элеонора почувствовала, как он целует ее волосы. Обвила его руками и приникла к Энтони всем телом.
        - Мне скоро нужно будет уйти, - предупредил он. - Иначе среди слуг начнутся пересуды.
        - Вы правы.
        Элеонора хотела сказать, что ей нет дела до слуг и их досужих сплетен. Жаждала, чтобы Энтони остался. Чтобы обнял ее и они заснули в объятиях друг друга. Но сдержалась. Для Энтони небезразлично, что о нем говорят. В кругу английской знати подобные вещи чернят репутацию.
        - Я хотел еще раз вас увидеть, вот и решил зайти по дороге домой, - сказал Энтони.
        - Очень рада вашему решению.
        Энтони наклонил голову, поцеловал ее, и Элеонора ощутила, что тает. Когда он наконец поднял голову, она трепетала, задыхалась и только огромным усилием воли отпустила его. Она готова была умолять Энтони остаться.
        - Завтра… - тихо произнес он. - Я навещу вас завтра. Если не возражаете, конечно.
        - Конечно не возражаю. - Элеонора улыбнулась, отступила на шаг и непринужденно прибавила: - Мы ведь обещали Саманте, что повезем ее смотреть на воздушные шары.
        Энтони скорчил гримасу:
        - Совсем забыл. Вы уверены, что хотите поехать?
        - Абсолютно, - твердо ответила Элеонора. - Нельзя ее разочаровывать. Девочка перенесла ужасное потрясение, когда увидела тело графа. Возможно, праздник поможет ей хоть немного развеяться.
        Энтони вздохнул:
        - Да, согласен. - Он еще раз поцеловал Элеонору, быстро и порывисто, потом с целеустремленным видом шагнул к двери. - Я должен уйти прямо сейчас, пока еще могу себя заставить.
        Элеонора заперла за ним дверь и поспешила наверх, к себе в спальню. Отдернула занавеску и смотрела Энтони вслед, пока он не скрылся в темноте.
        Потом отошла от окна и со вздохом окинула взглядом комнату. Значит, вот какой отныне будет ее жизнь? Одинокие ночи, полные тоски по Энтони, его прикосновениям, улыбке? Раньше Элеонора представить не могла, что можно так сильно хотеть быть с мужчиной - не просто хотеть, нуждаться в этом. Элеонора не могла больше обманывать себя.
        Она любит Энтони. Теперь она это осознала - пламенное чувство прочно укоренилось в ее сердце. Она любит его, хотя раньше считала подобные чувства вымыслом, и понимает, что не разлюбит никогда.
        Но на какую жизнь ее обрекает такая любовь? Элеонора отдавала себе отчет, что Энтони на ней не женится. Для него это невозможно. Английские аристократы не берут в жены американок, не имеющих ни веса в обществе, ни подходящей родословной. Энтони, конечно, тоже к ней неравнодушен, однако собственное доброе имя, равно как и доброе имя семьи, для него не пустой звук. Элеонора знала это с самого начала. Все, на что она может надеяться, - это стать его любовницей.
        Элеоноре стало не по себе при мысли, что она так и останется на вторых ролях в жизни Энтони. Он будет видеться с ней урывками и никогда не останется на ночь, ведь иначе пойдут нехорошие слухи. Элеонора слишком горда, чтобы согласиться на такое.
        Но как можно отказаться от единственной возможности быть с Энтони? Разве не глупо отказаться от мужчины оттого, что он не принадлежит тебе целиком, и, таким образом, вовсе потерять его? Что за изощренное самоистязание!
        Ломая голову над неразрешимыми вопросами, Элеонора не спала почти всю ночь. На следующее утро она проснулась поздно и в дурном настроении. Одевшись, сообщила Саманте, что, несмотря на вчерашнее происшествие, они поедут в парк, как и собирались. Радость, засветившаяся в глазах девочки, несколько улучшила настроение.
        Энтони прибыл вскоре после обеда, и Элеонора вышла его поприветствовать. При виде него она позабыла все свои сомнения и печали. Элеонора не заключила его в объятия и не поцеловала, хотя сгорала от желания это сделать, а просто формально поздоровалась - в присутствии лакея по-другому было нельзя.
        - Нам скоро выходить, - с улыбкой произнесла Элеонора. - Сейчас пошлю горничную, чтобы позвала Саманту.
        - Подождите. Сначала мне нужно с вами кое-что обсудить, - сказал Энтони и взял Элеонору за руку, удерживая ее.
        Та похолодела. Лицо Энтони было слишком серьезным. Вдруг он жалеет о том, что произошло между ними? Прошло некоторое время, и Энтони смог взглянуть на вещи трезво. Несомненно, он понял - у их отношений нет будущего.
        Весьма благоразумная мысль. Но меньше всего Элеоноре сейчас хотелось вести себя благоразумно. Она быстро отвернулась и проговорила:
        - Неужели так срочно? У нас совсем мало времени. Мне надо… распорядиться, чтобы Саманте сообщили о вашем приезде… и переодеться…
        - Переодеться? Мне кажется, вы очень хорошо одеты, - ответил Энтони.
        - Нет, так я ехать не могу. Я… э-э… собиралась надеть совсем другое… - Элеонора наградила его ослепительной улыбкой. - Может быть, поговорим вечером? Или лучше завтра? Завтра времени будет больше.
        Энтони недовольно поджал губы, но ответил только:
        - Как вам будет угодно. Поговорим позже.
        Радуясь, что отсрочила неприятный разговор, Элеонора ускользнула в спальню. Позвала горничную, жалея, что не сочинила предлог получше - теперь и вправду придется надевать другое платье.
        Когда Элеонора спустилась вниз, Энтони и Саманта уже ждали ее. К удивлению Элеоноры, леди Гонория в последний момент все-таки решила присоединиться к ним.
        - Ничего не поделаешь, - провозгласила та с видом мученицы. - Материнство требует жертв.
        Однако это объяснение показалось Элеоноре в высшей степени неубедительным. Скорее дело в другом - Гонории просто тоже захотелось посмотреть на шары, но признаться в этом она не могла.
        - Надеюсь, никто не узнает, что в дом приходил магистрат, - продолжила Гонория, когда они вышли из дома. - Стыдно людям в глаза смотреть! Что будут говорить в свете? Только вчера в холле лежало мертвое тело! В самом деле, Элеонора, вам следует изменить образ жизни.
        - Уверяю вас, убийства отнюдь не являются частью моего образа жизни, - добродушно ответила Элеонора.
        В парк они отправились в открытом ландо Энтони, чтобы иметь возможность следить за полетом шаров. По мере приближения к парку им встречалось все больше других карет - в основном двухколесные экипажи и ландо без верха.
        Вскоре они присоединились к неровному полукругу карет, обрамлявших просторное открытое поле, где готовились к полету воздушные суда. Энтони проделал ловкий маневр, развернув экипаж так, чтобы лошади не могли видеть огромные корзины и яркие разноцветные шары, иначе животные могли испугаться.
        - Наверное, они еще не скоро взлетят, - заметил Энтони и, спрыгнув с козел, повернулся к Элеоноре: - Не желаете пока прогуляться, леди Элеонора?
        - Конечно, - не подумав ответила она и слишком поздно сообразила - Энтони не оставил своего намерения поговорить с ней как можно скорее. - А ты не хочешь пойти с нами, Саманта? Или вы, леди Гонория?
        - Нет-нет, прогулки - это так утомительно! - слабым голосом умирающей пролепетала леди Гонория и принялась энергично обмахиваться веером. - Должна заметить, для леди вы уж чересчур подвижны.
        - Значит, Саманта тоже должна остаться. Не годится бросать леди Гонорию одну, - безапелляционным тоном произнес Энтони, прежде чем оживившаяся девочка успела сказать хоть слово.
        Саманта скривилась и, разочарованная, откинулась на спинку сиденья. Энтони предложил Элеоноре руку. Та послушно вышла из кареты. От волнения внутри все сжалось, однако она не подала вида и просто улыбнулась Энтони.
        Они зашагали вдоль ряда экипажей, разглядывая шары в разной степени готовности к полету. У Элеоноры сложилось впечатление, что на летном поле творится полная неразбериха. Она понадеялась, что ошибается, и пилоты все-таки знают, что делают.
        - О боже, Колтон-Смиты, - пробормотала Элеонора, резко остановилась и сделала вид, будто застыла от восторга при виде яркого желто-красного шара.
        - Не хотите с ними разговаривать? - с добродушной насмешкой спросил Энтони. - Тогда давайте развернемся и пойдем в обратную сторону.
        - Нет, - вздохнула Элеонора. - Я должна выразить соболезнования в связи с гибелью их гостьи.
        Вскинув на плечо зонтик, будто солдат, идущий в бой, Элеонора повернулась было в их сторону, однако Энтони взял ее за руку и преградил дорогу:
        - Прежде чем отдадите дань светским любезностям, я должен кое-что вам сказать.
        Ну вот и все, подумала Элеонора. Отчаянно попыталась найти новый повод для отсрочки, но на ум ничего не шло.
        - Леди Элеонора, я хотел спросить вас… то есть… я в последнее время думал… - Энтони поднял глаза и посмотрел на нее с такой теплотой, что Элеоноре отчаянно захотелось расплакаться. - Я никогда не встречал такой женщины, как вы, ни к кому не испытывал подобных чувств. И…
        Энтони запнулся, замолчал, потом выругался сквозь зубы.
        - Кажется, я догадываюсь, что вы хотите сказать, - с глубокой печалью в голосе произнесла Элеонора. - Вы поняли… - Тут ей пришлось остановиться, чтобы сглотнуть ком в горле. - Вы поняли - то, что произошло между нами, было… ужасной ошибкой. И теперь вы…
        - Ошибкой?! - Энтони уставился на нее. - Так, по-вашему, это все - ошибка?
        - Нет! - Элеонора была ошеломлена вспыхнувшей в его глазах яростью. - Я вовсе так не считаю. Однако вы, очевидно, желаете прекратить со мной отношения, ведь…
        - Прекратить отношения? Черт возьми, Элеонора, позволите вы мне договорить или нет?
        - Разумеется, - холодно ответила она. - Прошу вас, продолжайте.
        - Благодарю. Я вовсе не собираюсь ничего прекращать - кроме, разве что, ваших нелепых рассуждений. Я хочу сделать вам предложение.
        Глава 17
        Остолбеневшая Элеонора молча смотрела на Энтони. На секунду она засомневалась, уж не ослышалась ли.
        - Вы… Я… Это что, такая шутка?
        - В жизни не был так серьезен, - торжественно ответил Энтони.
        - Но вы не можете… То есть… - От счастья у Элеоноры кружилась голова. Ей хотелось и плакать, и смеяться одновременно.
        - Леди Скарбро! - вдруг раздался у нее за спиной голос мистера Колтон-Смита. - Какой приятный сюрприз! Не ожидал встретить вас здесь сегодня. И лорд Нил с вами!
        Сказать, что Элеонора не рада была его видеть, было бы грандиозным преувеличением. Невероятным усилием воли она растянула губы в подобие улыбки и повернулась к незваному собеседнику:
        - Здравствуйте, мистер Колтон-Смит. Миссис Колтон-Смит. Чудесная погода, не правда ли?
        Энтони даже не поклонился, а просто коротко кивнул, но супруги Колтон-Смит не обратили внимания на нелюбезное приветствие. Миссис Колтон-Смит как ни в чем не бывало принялась тараторить что-то о ясном дне и красивых шарах.
        Наконец, почувствовав, что та начала выдыхаться, Элеонора поспешно вклинилась в разговор:
        - Приношу свои соболезнования. Очень жаль синьору Мальдуччи.
        - О да. - Миссис Колтон-Смит покачала головой, отчего кудряшки по бокам ее головы легкомысленно запрыгали, контрастируя со скорбным выражением лица. - Такой ужас! В наше время спокойно по улице пройти нельзя. Нет, вы подумайте - кучер вовсе не глядел, куда едет!
        - А что он сам сказал?
        - Ничего, - с возмущением проговорила миссис Колтон-Смит. - Ему даже остановиться совести не хватило! Мы и узнали-то обо всем только потому, что паренек, который улицу подметает, знал, что синьора Мальдуччи наша гостья, и сразу побежал к нам. Такого врагу не пожелаешь! Представляете, бедняжка у нас на руках скончалась!
        - Должно быть, для вас это было ужасное потрясение.
        - Не то слово.
        - А она… м-м… ничего не успела сказать перед смертью? - спросила Элеонора.
        - Нет. - Мистер Колтон-Смит покачал головой. - Она на том же месте умерла. Только мы прибежали - и почти сразу…
        - Так жаль, что я не успела с ней встретиться, - вздохнула Элеонора. - Приехала все же, но уже после несчастного случая.
        - Да, у синьоры Мальдуччи было на душе неспокойно. Все повторяла, что должна с вами поговорить, и так переживала…
        - Вы, случайно, не знаете, о чем именно она хотела поговорить? - спросила Элеонора.
        - Точно не скажу. Но для нее это было очень важно, хотя мы не понимали, к чему такая спешка. Ну видела она сэра Эдмунда в тот день, и что с того? Конечно, печально, что он погиб, однако ничего особенного синьора Мальдуччи не видела - и сэр Эдмунд, и его друг вели себя обыкновенно…
        - Друг? - насторожилась Элеонора. - Эдмунд был с другом?
        - Да. Об этом синьора Мальдуччи и хотела рассказать, хотя что здесь срочного? А когда она увидела синьора Параделлу у консула…
        - Дарио? - перебила удивленная Элеонора. - Дарио Параделлу? Но его ведь не было на балу!
        - Да. Когда мы приехали, он как раз выбежал из резиденции. Чуть в нас не врезался. Признаемся, мы прибыли чуть пораньше. Конечно, сейчас модно опаздывать, но я люблю всегда приходить вовремя, а вы?
        - Да-да, конечно. Вы говорили, что синьора Мальдуччи увидела синьора Параделлу, и что было дальше? - спросила Элеонора, стараясь не показывать беспокойства.
        - Подошла к нему и завела разговор про сэра Эдмунда. Сказала, что видела их вместе в тот день, и как ужасно, что вскоре после этого сэр Эдмунд погиб у него на глазах. Но синьор Параделла даже толком не ответил, просто странно посмотрел на нее и заявил, что они с сэром Эдмундом в тот день не виделись. Причем все это так невежливо, а мне он всегда казался очень воспитанным молодым человеком. Что ж, видимость бывает обманчива…
        - А синьора Мальдуччи не могла перепутать? - перебила миссис Колтон-Смит Элеонора. - Может, она их в другой день видела?
        - Нет-нет, она была абсолютно уверена. Синьора Мальдуччи в тот день была на пристани. Провожала подругу, поэтому число помнила точно. Синьора Мальдуччи проезжала мимо них в карете, сэр Эдмунд и синьор Параделла вместе шли к докам и что-то увлеченно обсуждали.
        - Странно, - произнесла Элеонора. Мысли крутились в голове, будто водоворот.
        - Согласна. А когда Изабелла - то есть синьора Мальдуччи - поговорила с синьором Параделлой, она вдруг стала задумчивая. Потом я заметила вас, а она попросила, чтобы я ее вам представила. Сказала, ей нужно с вами поговорить.
        - Да, помню. Ну почему я не приехала раньше?
        Элеонора бросила взгляд на Энтони, тот сразу взял ее под локоть и обратился к Колтон-Смитам:
        - Покорнейше просим нас извинить, но нам пора. Видите ли, у нас срочное дело.
        - Но… разве вы не хотели…
        Колтон-Смиты с недоумением уставились на них.
        Энтони приподнял шляпу:
        - До новых встреч.
        Он быстро повернулся и повел Элеонору обратно в сторону кареты.
        - Энтони, что все это значит? - спросила Элеонора.
        - Как раз то, о чем вы подумали, - прорычал тот. - Мы своими руками отдали список убийце Эдмунда.
        - Нет, не могу поверить! - воскликнула Элеонора. Чтобы не отстать от Энтони, она почти перешла на бег. - Зачем Дарио убивать Эдмунда? Они же были близкими друзьями!
        Вдруг Энтони остановился и развернулся к ней:
        - Вы знали, что Параделла был с Эдмундом в день его гибели?
        Элеонора покачала головой:
        - Нет. Они собирались вместе выйти в море, но потом Дарио прислал записку и сообщил, что не сможет. Он… был совсем в другом месте.
        - Где именно?
        - Не помню. У него захромала лошадь, и Дарио не успевал вернуться в нужное время. Кажется, он навещал каких-то друзей за городом.
        - В том, что мы услышали, самых важных момента два, - начал рассуждать Энтони. - Во-первых, Колтон-Смиты видели, как Параделла выбегал из резиденции консула - дома, где находился граф ди Граффео, которого Параделла якобы считал врагом. Во-вторых, они с Эдмундом вместе шли к докам, хотя Параделла клялся, что его друг уплыл один, а сам он в это время был далеко. Параделла зачем-то хотел сохранить эту встречу в тайне, а когда синьора Мальдуччи заговорила с ним об этом, тут же начал все отрицать. Спрашивается - почему?
        - О боже, Энтони, это так ужасно, - прошептала Элеонора. - А ведь я доверяла Дарио. Он с такой теплотой вспоминал об Эдмунде. Всячески выражал мне сочувствие, помогал… А теперь оказывается, Дарио и убил Эдмунда?
        - Конечно, этого мы наверняка утверждать не можем. Но, должен признать, его поведение в высшей степени подозрительно. - Энтони помолчал, затем прибавил: - У меня есть догадка - вероятно, Параделла работал на ди Граффео.
        - Но Дарио не выносил графа! Видели бы вы его лицо, когда он заметил ди Граффео в ложе театра! А как он о нем говорил! И вообще, Дарио ведь был членом Союза.
        - Он мог быть двойным агентом.
        - Дарио спас вас, - напомнила Элеонора.
        - Точнее, застрелил графа. Но сами рассудите, Элеонора, разве обязательно было его убивать? Тогда я об этом не думал. Был слишком рад, что Параделла подоспел вовремя. Но почему он просто не помог мне отнять у графа пистолет? Зачем было дожидаться, пока появится шанс выстрелить в ди Граффео? К чему такой риск? Я прижал его к полу. Оставалось только разоружить негодяя. Вместе мы бы легко справились с ди Граффео.
        - У Дарио не было времени подумать, вот он и сделал первое, что пришло в голову. Разве можно его за это винить? - возразила Элеонора. Однако невольно припомнила, что ее собственная первая мысль была совсем другой. Она соображала, как выбить из руки графа пистолет, для этого и схватила вазу.
        - А что касается Союза - вдруг Параделла вступил в организацию, чтобы шпионить за ее членами? А может, он уже состоял в группе, но потом ди Граффео заплатил ему, и Параделла превратился в осведомителя? Еще один возможный вариант - граф заставил его работать на себя при помощи шантажа. Достаточный повод, чтобы возненавидеть человека. Помните - когда Параделла в него выстрелил, граф казался удивленным? А еще назвал своего убийцу предателем. Параделла представил дело так, будто речь идет о предательстве родины. Но вдруг ди Граффео имел в виду, что Параделла предал лично его? - Энтони помолчал и прибавил: - Но самое подозрительное в этой истории то, что Параделла не рассказал всей правды о дне, когда с Эдмундом произошел несчастный случай в море.
        - Да, - печально согласилась Элеонора. - А синьора Мальдуччи погибла, прежде чем успела рассказать мне об этом. - Элеонора расправила плечи. - Мы должны найти Дарио. Если Эдмунда убил он, ему это с рук не сойдет.
        Они поспешили к ландо. Много времени и труда ушло, чтобы уговорить леди Гонорию покинуть карету. Саманта, естественно, была только рада - ей понравилась идея наблюдать за шарами, сидя на расстеленном на траве покрывале, к тому же так она могла побродить среди карет. Но Гонория объявила, что чувство собственного достоинства и здоровье ей дороже всего. Она не намерена сидеть на земле, будто какая-нибудь язычница. Наконец Энтони придумал хитрый план - пустив в ход все свое обаяние, добился, чтобы леди Торнбридж, одна из первых дам в высшем свете, пригласила Гонорию и Саманту в свою элегантную карету.
        Как только экипаж освободился, Элеонора села на козлы рядом с Энтони, и они незамедлительно отбыли. Несколько минут ушло на то, чтобы пробиться сквозь сплошной поток карет. Выбравшись из парка, они поехали намного быстрее и вскоре остановились перед пансионом, где жил Дарио.
        Его комнаты располагались на втором этаже. Они стремительно взбежали по лестнице, и Энтони постучал в дверь. Элеонора могла поклясться, что слышала внутри шум, однако теперь все смолкло. Повисла долгая, невыносимая пауза.
        Элеонора с Энтони переглянулись. Элеонора сжала руку в перчатке в кулак и постучала сама:
        - Дарио, это я, Элеонора. Можно с вами поговорить?
        За дверью снова раздались какие-то звуки, подозрительно похожие на звук торопливых шагов.
        - Параделла! Открывайте сейчас же! - прокричал Энтони. Не услышав ответа, с силой толкнул дверь плечом. С первого раза та не поддалась, однако на второй распахнулась, и Энтони вбежал в комнату, Элеонора - следом. Миновав пустую гостиную, они очутились в маленьком коридорчике, в конце которого находился вход в спальню. В этой комнате тоже никого не оказалось, однако окно было распахнуто настежь. Энтони метнулся к подоконнику и выглянул наружу:
        - Черт возьми! Вот он, побежал за угол! Смылся-таки!
        - Энтони, глядите!
        Дрожащим пальцем Элеонора указала на открытую дорожную сумку, лежавшую на кровати Дарио. Между двумя рядами аккуратно сложенных рубашек виднелся золотой медальон.
        Энтони выругался и достал украшение из сумки. Открыл его и обнаружил внутри миниатюрный портрет Эдмунда. Повернулся к Элеоноре.
        - Вы были правы. В ту ночь ко мне в комнату проник Дарио, - проговорила она. - Когда он делился со мной соображениями и рассказывал, как вы могли быстро вернуться в свою спальню и сделать вид, будто только с постели, Дарио просто рассказывал, что проделал сам. - Элеонора взяла медальон и сжала его в кулаке. Взгляд ее стал твердым и неумолимым. - Нельзя допустить, чтобы Дарио сбежал. Он не должен покинуть страну.
        Энтони схватил ее за руку, и они стремглав пронеслись через комнаты, почти кубарем скатились по лестнице и запрыгнули в ландо. Энтони на ходу кинул монетку беспризорнику, державшему поводья, и погоня началась. Элеонора держала ладонь козырьком, высматривая Дарио.
        - Вот он! - наконец воскликнула она. - Справа!
        Энтони развернул лошадей, и они помчались следом за злоумышленником. Дарио, конечно, имел преимущество во времени, однако от конного экипажа убежать не так-то просто. Обернувшись, Дарио понял, что его вот-вот нагонят. Лихорадочно оглядевшись по сторонам, он спрыгнул с тротуара и загородил дорогу какому-то всаднику. Испуганная лошадь встала на дыбы, хозяин выпал из седла и свалился на мостовую. Дарио ухватил поводья, ловко вскочил на коня и быстрым галопом поскакал прочь.
        Энтони хлестнул поводьями лошадей, подгоняя их, и они с Элеонорой устремились вслед за беглецом. У Энтони были чистопородные скакуны, поэтому оторваться Дарио поначалу не удавалось, но громоздкая карета тормозила на поворотах, плохо маневрировала в потоке экипажей, и постепенно они отстали.
        Тем не менее Энтони с Элеонорой видели, как Дарио подъехал к недавно покинутому ими Гайд-парку и поскакал по траве. Энтони выругался. Карета предназначена для того, чтобы ездить по дороге и уж никак не по траве или неровной земле. Однако, секунду поколебавшись, Энтони устремился за Дарио.
        Карета опасно закачалась, и Элеонора вцепилась в сиденье. Дарио ринулся в ближайшую рощу, надеясь, что экипаж не сможет последовать за ним туда, однако Энтони даже пытаться не стал и проехал мимо, при этом не спуская глаз с беглеца. Они с Элеонорой сначала очутились под раскидистыми кронами двух огромных дубов, а оттуда выехали прямиком к летному полю, где стояли воздушные шары.
        Дарио на секунду замер, чтобы оценить обстановку, и Энтони воспользовался шансом вернуть упущенное преимущество. Он остановил ландо прямо за спиной у Дарио, отрезая тому путь к отступлению. По бокам дорогу преграждали толпы людей, спереди находились шары. Дарио, услышав, что преследователи приближаются, резко развернулся и пришпорил коня, но уставшее от быстрой скачки животное только шарахнулось.
        Энтони кинул поводья Элеоноре и прыгнул из ландо прямо на Дарио. Двое мужчин перелетели через бок лошади и упали прямо на зрителей. Послышались визг и ругательства. Коню Дарио все это, видимо, не понравилось, и он встал на дыбы.
        У Элеоноры замерло сердце. Она боялась, что лошадь обрушит копыта прямо на катавшихся по земле Энтони и Дарио. Но, к счастью, конь даже не задел их и унесся прочь от места побоища. Элеонора обмотала поводья вокруг столба и стала спускаться с козел.
        К тому времени как она добралась до земли, в драку успели вмешаться несколько зрителей-мужчин. Схватив Дарио и Энтони, они растащили их в разные стороны.
        - А ну, перестаньте! - велел джентльмен крепкого телосложения, державший одну руку Энтони, в то время как его друг вцепился в другую.
        - Постыдились бы, сэр, тут дамы, между прочим, - стал останавливать другой, оттаскивая Дарио прочь.
        Однако хватка его была слишком слабой, и Дарио вырвался. Достав из кармана пиджака пистолет, он поймал Элеонору за запястье и прицелился ей в голову.
        Все собравшиеся застыли, в страхе следя за происходящим.
        - Всем разойтись! - приказал Дарио.
        - Черт вас побери, Параделла, вам не удастся уйти, - прорычал Энтони, безо всякого труда высвобождаясь из рук отвлекшихся «доброжелателей».
        - Думаете? - невозмутимо бросил Дарио. - А по-моему, у меня неплохие шансы.
        - Дарио, как вы могли? - воскликнула Элеонора.
        - Дражайшая миледи, вы же понимаете, что я вовсе не желаю причинять вам вред, - ответил Дарио. - Если лорд Нил и остальные не станут меня задерживать, я отпущу вас, не бойтесь.
        - Вы убили Эдмунда! - выкрикнула Элеонора. - Как у вас только рука поднялась! Ведь он был вашим другом.
        - Да, меня это очень опечалило, - с неподдельной искренностью в голосе ответил Дарио. - Самое тяжелое решение в моей жизни. Но и позволить ему себя разоблачить я тоже не мог, верно? Видите ли, он все узнал. По глупости я стал уговаривать Эдмунда показать мне список, а он сразу заподозрил неладное. Я ничего не замечал, а он, оказывается, устроил за мной слежку и выяснил, что я втайне встречаюсь с графом. Будучи джентльменом, Эдмунд предоставил мне возможность объясниться. В тот день я написал ему, что в море выйти не смогу. Таким образом, никто не должен был узнать, что потом я догнал его по пути к докам.
        - И вы убили его, - с горечью прибавила Элеонора. - Потому что Эдмунд был наивен и доверял вам.
        - О нет, он был не так уж и наивен. Садиться со мной в лодку Эдмунд не хотел, начал сопротивляться. Мне пришлось оглушить его и уложить на дно. Отплыв подальше от берега, я бросил его за борт, выпрыгнул сам и вплавь добрался до берега. Всегда был хорошим пловцом.
        - Вы чудовище! - вскричала Элеонора. Глаза ее наполнились слезами ярости. - Я вас презираю!
        - Тем хуже, потому что вам придется последовать за мной, - ответил Параделла.
        - Ни за что!
        - Предпочитаете умереть? - невозмутимо уточнил он.
        Дарио начал пятиться назад, не сводя глаз с Энтони и держа пистолет точно напротив виска Элеоноры, которую тащил вслед за собой.
        Элеонора бросила быстрый взгляд на Энтони. Она понимала, что тот ждет удобного момента, собираясь кинуться на врага, - в точности как вчера с графом. Значит, Дарио необходимо отвлечь.
        Элеонора едва переставляла ноги, и Дарио вынужден был прилагать немало усилий, чтобы сдвинуть ее с места. Упрямство Элеоноры его явно раздражало, Дарио разразился сердитой тирадой на итальянском, однако продолжал пристально наблюдать за Энтони и пистолет держал все так же крепко.
        Они добрались до ближайшего воздушного шара, пилот которого смотрел на них открыв рот - впрочем, как и все собравшиеся. Шар уже был наполнен газом, удерживали его только веревки, привязанные к врытым в землю клиньям.
        - Полезайте, - отрывисто приказал Дарио.
        - В корзину? - удивленно переспросила Элеонора.
        - Ну конечно. Совершим небольшую прогулку по воздуху.
        Она протиснулась в узкую дверцу, Дарио - следом. Стоявший рядом с шаром пилот не мог поверить своим глазам.
        - Сэр, что вы делаете?! - закричал он. - Это мой шар! Вы собрались на моем шаре лететь?!
        - Дарио, я вас умоляю. Одумайтесь! Вы же не умеете им управлять! - закричала Элеонора.
        - Ничего, научусь, - ответил тот.
        - Черт возьми, Параделла! - прокричал приблизившийся к шару Энтони. - Отпустите ее! В небе вас уже никто не догонит.
        - Не знаю, не знаю, - улыбнулся Дарио. - Может быть, Элеонора мне еще понадобится.
        - Нет! Нет! - Пилот в отчаянии стал рвать на себе волосы. - Вы же не умеете летать! Дело закончится крушением! Прошу вас, сэр, не надо! Ради бога!
        - Отвяжите веревки, - приказал Дарио. Когда пилот замер в нерешительности, он поднял пистолет выше и прижал дуло вплотную к виску Элеоноры. - Если не хотите, чтобы эта очаровательная леди погибла у вас на глазах, делайте, как я велю!
        С причитаниями и стонами пилот вынужден был подчиниться, отвязал сначала первую веревку, потом перешел ко второму клину. Все это время он не переставая умолял Дарио передумать.
        Элеонора ощущала, что Параделла едва сдерживает нетерпение. Теперь нужно только отвлечь его, и у Энтони появится возможность действовать. Энтони и так уже подобрался совсем близко, а Дарио даже не заметил. Но в любом случае времени осталось совсем мало. Тянуть больше нельзя.
        - Дарио, прошу вас, - произнесла она самым жалостным тоном, на какой была способна. - Отпустите меня. Клянусь, мы не станем вас преследовать, только позвольте мне выйти из этой адской машины.
        - Не могу, - резко ответил Дарио.
        - Вы не понимаете, - заныла Элеонора. - Мне этого не выдержать! Ради всего святого! Я ужасно боюсь высоты.
        - Не валяйте дурака. Более храброй женщины, чем вы, я не встречал.
        - Просто вы не видели, что со мной творится на высоте. Я даже на крышу виллы Мустелли подниматься не стала, хоть все и говорили, что вид оттуда потрясающий.
        - Не знал.
        - Да, я просто испугалась. И горы не выношу. Вот почему мы с Эдмундом в Альпах так и не побывали.
        Это, конечно, была неправда. Эдмунду походы в горы были противопоказаны из-за трудностей с дыханием. Но Дарио вряд ли об этом знает.
        - Ничего, как-нибудь стерпите.
        - Нет, не стерплю! - С подрагивающим будто бы от рыданий голосом Элеонора, насколько могла, повернулась к Дарио лицом. - Молю вас! Все мы чего-то боимся. Я не могу лететь в этой корзине!
        - Сэр, заклинаю, послушайте ее! - возопил пилот.
        Половину веревок он уже отвязал, и шар резко дернулся вверх. Оставшиеся веревки натянулись. Элеонора вскрикнула, пилот инстинктивно метнулся к шару. Растерявшийся Параделла нацелил пистолет на него. Элеонора повисла у Дарио на руке. Тот взмахнул рукой, пытаясь освободиться, и оружие отлетело в сторону.
        В тот же самый момент Энтони перепрыгнул через борт корзины и ударил Дарио кулаком в лицо. Тот покачнулся и упал, врезавшись в противоположную стенку, Энтони настиг его и замахнулся, целясь в живот. Однако Дарио перекатился на бок так, что удар почти его не задел, вскочил, ринулся вперед и двинул Энтони плечом, сбив с ног.
        Плетеная корзина раскачивалась, будто на волнах в сильный шторм, и Элеонору швырнуло на дно. До нее доносились крики толпы и громкий встревоженный голос владельца шара.
        С трудом ухватившись за борт, Элеонора поднялась на ноги, но не успела она выпрямиться, как одна из непрочно державшихся веревок не выдержала напора и отвязалась. Корзина накренилась, все трое соскользнули вниз. Элеонора ударилась о стенку так, что у нее перехватило дыхание. Энтони упал рядом с ней, следом - Дарио.
        Параделла попытался схватить Энтони и вытолкнуть его за борт. Тот сумел отвести назад руку и наградить Дарио мощным ударом в челюсть. И тут лопнула последняя веревка, и шар стремительно взмыл вверх.
        После удара Энтони и от внезапного толчка Дарио мотнуло к противоположной стенке корзины. С громким треском Параделла врезался в борт, ограждение в верхней части отломилось и полетело вниз. Дарио отчаянно замахал руками, пытаясь удержать равновесие.
        Ахнув, Элеонора протянула ему руку, Энтони сделал то же самое, но было уже поздно. Дарио перевалился через борт и полетел вниз, на землю.
        - Боже! - выдохнула Элеонора и, перегнувшись через борт, поглядела вниз.
        В двадцати футах под ними Параделла лежал, распростершись на траве.
        - Он мертв? - прошептала Элеонора.
        Энтони подошел к ней сзади, обнял и тоже посмотрел на землю.
        - Трудно сказать. Судя по тому, как у него изогнута нога, она сломана, но, кажется, он шевелит рукой. Теперь негодяю никуда не деться.
        Элеонора вздохнула с облегчением и, приникнув к Энтони, крепко обняла его:
        - Слава богу, вы не упустили Дарио.
        Энтони обнял ее в ответ.
        - Лишь благодаря тому, что вы его отвлекли. К тому же это вы выбили у него пистолет. - Энтони поцеловал ее в затылок. - Но предупреждаю - отныне вам придется избегать подобных историй. Если вам и дальше будут каждый день приставлять пистолет к виску, я рискую поседеть раньше времени.
        - Поверьте, мне такие приключения тоже не по душе, - ответила Элеонора.
        Она посмотрела по сторонам, потом вниз, на постепенно удалявшуюся землю.
        - Что же нам теперь делать?
        - Не знаю. Вы же не умеете управлять воздушными шарами?
        - К сожалению, нет, - ответила Элеонора. - Если не ошибаюсь, надо что-то делать с мешками, которые висят по бокам.
        - Хм-м. Кажется, их сбрасывают, когда хотят подняться выше. Чтобы не задевать верхушки деревьев и холмов.
        - Или церковные шпили, - прибавила Элеонора, глядя на простиравшийся внизу город.
        Энтони огляделся вокруг:
        - Да. Мы и так уже поднялись надо всем, над чем только можно. Осталось только разобраться, как направлять эту штуку.
        - А главное - как опустить ее обратно на землю.
        - Ну, с этим трудностей не возникнет. - Энтони поднял голову и посмотрел наверх. - Когда вы вцепились Параделле в руку, пистолет выстрелил и, кажется, пуля продырявила шар.
        - Что? - Элеонора испуганно вскинула голову. - Значит, из шара выходит воздух?
        - Похоже на то. И чем дальше, тем больше.
        - Господи. Значит, рано или поздно мы в любом случае окажемся на земле. Только бы не слишком быстро.
        - Я тоже предпочел бы медленный спуск, - сухо произнес Энтони, но вдруг тихонько рассмеялся и снова притянул ее к себе. - Ах, Элеонора, с вами никогда не соскучишься.
        - Красивый отсюда вид, правда? Детям понравится. Надо как-нибудь слетать вместе с ними, что скажете?
        Энтони улыбнулся:
        - Дорогая, вы бесподобны. Ну что ж… Кроме нас здесь никого нет, да и заняться в воздухе нечем. По-моему, время самое подходящее, так что соблаговолите дать ответ на мой вопрос.
        - Какой вопрос?
        - Вы меня больно ранили, - торжественно произнес Энтони. - Прежде чем мы пустились в эту безумную погоню, я сделал вам предложение.
        - Ах вы об этом… - Элеонора опустила голову.
        - В чем дело? Я ошибся в ваших чувствах? - Энтони взял ее за подбородок, чтобы посмотреть в глаза. - Вы не желаете быть моей женой?
        - Энтони… сейчас вы говорите под влиянием чувств. Вы не подумали… Вспомните, почему вы не хотели, чтобы я выходила замуж за Эдмунда? С тех пор ничего не изменилось. Если я не ровня Эдмунду, то в жены графу не гожусь тем более. Вы сами должны понять, это невозможно.
        - Лучшей жены мне не найти, - ответил Энтони. - Элеонора… я же говорил, что считал вас корыстолюбивой авантюристкой. Меня не волновало, что вы американка, не интересовало, какого вы происхождения. Но я заблуждался на ваш счет. Прошу, не держите зла за мою ошибку.
        Элеонора в нерешительности подняла глаза. Она сгорала от желания ответить «да», однако сдержалась.
        - Не хочу, чтобы вы пожалели о своем решении через месяц, или через год, или даже через десять лет.
        - Я не пожалею. Говорю честно и откровенно - не могу представить себе жизни без вас. - Энтони взял ее за руки и серьезно посмотрел в глаза. - Дорогая Элеонора, теперь, когда вспоминаю, как вел себя, когда вы вышли замуж за Эдмунда, понимаю - я был невежей и дураком. Но в глубине души всегда понимал - я так старался расстроить этот брак только потому, что, едва увидев, возжелал вас для себя.
        Во взгляде Элеоноры читалось недоверие.
        - Что?
        - Это правда. Вы вошли в комнату, и я подумал - ни разу не встречал такой красивой женщины. Меня влекло к вам с невероятной силой. Я не хотел видеть вас женой Эдмунда. Да и любого другого мужчины. В тот момент мне отчаянно хотелось, чтобы вы стали моей. Потому я никогда не приходил к вам в гости. Не мог видеть вас с ним, сознавать, что вы жена другого, а значит, навеки недоступны. Для меня это было бы пыткой. Ведь я люблю вас.
        - Энтони! - Лицо Элеоноры озарила ослепительная улыбка, и она вновь кинулась к нему на грудь. - Даже не надеялась услышать это от вас! Я тоже люблю вас! - Элеонора подняла голову и с нежностью посмотрела на Энтони. - Да, я выйду за вас замуж.
        Энтони склонился над ней и стал целовать - долго, медленно, упоительно. Наконец поднял голову.
        - Что ж, - с улыбкой произнес он, - а теперь самое время подумать, как благополучно посадить эту штуку.
        - Сейчас, еще одну секундочку, - пробормотала Элеонора и, положив ладонь ему на шею, притянула Энтони к себе для второго поцелуя.
        notes
        Примечания
        1
        Моя прекрасная госпожа (ит.).
        2
        Добрый вечер, синьор (ит.).
        3
        Предатель! (ит.)