Порочный ангел Аля Кьют
        Глеб Москвин - друг моего отчима, миллиардер и самодовольный мудак, каких свет не видывал.
        Он обещал хранить мой секрет в тайне. Но за его молчание мне придется заплатить. Не деньгами, разумеется.
        Глава 1. Держите себя в штанах
        - Спасибо, Олеся, достаточно, - проговорил кастинг-менеджер, останавливая фотографа, который лениво отщелкивал мои пробные кадры. - Мы вам обязательно позвоним. Спасибо, что пришли. Всего доброго.
        - И вам спасибо, - вежливо кивнула я, уходя с освещённой позиции. - До свидания.
        Я прошла к дивану, где лежала моя одежда, но обернулась, чтобы спросить, когда будет принято решение. Я сделала это слишком резко и врезалась в мужчину, который, как оказалось, тихо подошел сзади.
        Я заметила его, как только вошла в студию. Высокий, статный, широкие плечи, темные волосы. Он держался в тени, но при этом обладал какой-то темной, угнетающей аурой. Вряд ли он был из команды кастинга. Несколько раз за время проб я ловила его тяжелый пронзительный взгляд и каждый раз спешила отвернуться. Мне нужно было думать, как подать себя, как понравиться менеджеру, а не трястись от неконтролируемого, иррационального страха, который вселял в меня этот странный мрачный тип.
        И вот опять. Едва я закончила съемку и выдохнула, он оказался рядом.
        - Простите, - проговорила я, напрочь забывая, что хотела спросить у фотографа и менеджера, схватила свою куртку, рюкзак и помчалась прочь.
        К черту. Одним проваленным кастингом больше, одним меньше. Какая разница. Наверно, пора прекратить пытаться пролезть в мир высокой моды. Одна случайная удача ничего не значит. Это было давно. Я была почти ребенком.
        Почему он так тихо подкрался? Что хотел?
        Где здесь чертов выход?
        Мысли скакали в голове. Каким-то чудом я добралась до студии по инструкции от менеджера, но сейчас, кажется, ломанулась с испугу в другую сторону. Я открыла в мессенджере сообщение с гайдом, но все равно не получалось сориентироваться. Помещение для съемок арендовали на территории старого завода. Сейчас там были какие-то цеха, половина помещений простаивали, что-то сдавали под склады. Коридоры все были одинаковые. Я категорически не понимала, где нахожусь, но продолжала идти, отчаянно надеясь найти выход.
        Минут через пятнадцать блужданий я уже была в соплях и слезах. Мне навстречу вышел рабочий. Я бросилась к нему, как к спасителю.
        - Ради бога, скажите, как пройти к выходу?
        - Эй, детка, так тебе нужно пройти в корпус «Б». Тут у нас все закрыто, - пробасил дядька.
        - А я в каком корпусе? - переспросила я, давясь слезами, размазывая их по щекам.
        - Это закрытый «К». Тебе тут вообще находиться нельзя. Ох, ну что мокроту разводишь.
        - Да я потерялась, - совсем расклеилась я.
        - Чудо в перьях, - беззлобно пожурил меня рабочий. - Пошли провожу. Горе луковое.
        Вот так всегда. Я девочка-катастрофа. Все у меня через одно место. В универ не поступила. Работу нашла бестолковую. А эти попытки стать моделью просто смешны.
        Еще тот жуткий мужик, любитель подкрадываться. Это он меня сглазил. Точно-точно. Едва я так подумала, самый мрачный тип материализовался словно из воздуха. Как будто из-за угла на меня выпрыгнул. На нас, вернее.
        - Вот твой корпус, чудо. Теперь не потеряешься? - спросил рабочий. - Господин Хороший, проводите барышню до выходу. А мне работать надо.
        - Разумеется.
        - Спасибо за помощь, - тут же откликнулся демон.
        Я встала как вкопанная, не собираясь никуда идти с этим странным господином, который совсем не выглядел хорошим. А он тем временем сунул дядьке в карман робы купюру, чуть склонил голову и, приобняв меня за плечи, повел по коридору.
        Я шла за ним, как зачарованная, не возражая, не отбиваясь. Он мог спокойно завести меня в темный угол и сделать что-нибудь ужасное, но я онемела и не сопротивлялась. Его горячая большая ладонь властно и твердо сжимала мое плечо, направляя по одному демону известному пути.
        Очевидно, куда-то во мрак.
        Я ошиблась. Очень скоро мы оказались на улице. Я прищурилась от яркого солнечного света. Осень в Москве баловала теплом и сочными красками.
        Кажется, глотнув воздуха, я, наконец, вернула себе разум и контроль. За ними проснулось и возмущение.
        - Вы что себе позволяете! - воскликнула я, отбрасывая руку незнакомца.
        - Обычно тем, кто помог, говорят спасибо.
        - Спасибо, - буркнула я. - Не надо было меня трогать.
        - Разве? Но ведь трусишка зайка серенький ускакал так резво, что второй раз я решил не отпускать. Опять бы заблудилась.
        Обычно меня не напрягало общение сразу на «ты». В сфере моды и моделинга не особенно было принято вежливо обращаться во множественном числе. Как-то все общались проще, легче. Но этот мужчина совсем не вписывался в команду кастинга. Наверно, поэтому я снова возмутилась.
        - С чего это Вы мне тыкаете? Я Вас знать не знаю.
        - Хотел предложить тебе кое-что, - проговорил он, игнорируя мой вопрос.
        О, это тоже мы проходили. Я только начинала, но уже получала предложение отсосать, переспать, даже просто подрочить в туалете за второй тур кастинга и доступ к менеджеру более высокого уровня.
        - Оставьте свой член в штанах, - продолжала я выражаться без купюр, чтобы у него не было никаких иллюзий. - Вернее, свои предложения при себе.
        Незнакомец воздел глаза к небу и покачал головой, как будто ну совсем не про член он хотел мне сказать.
        Да, конечно. Он, вообще, наверно, евнух или монах. Одно из двух. Как я сразу не догадалась?
        - Я хочу тебе помочь.
        Он взял меня за подбородок и заставил смотреть на него снизу вверх, задрав голову.
        Это была отличая возможность рассмотреть его. Демонические темные глаза и острые скулы. Тонкие, но четко очерченные губы и темная щетина, которая придавала ему небрежно шикарный вид.
        Я часто заморгала, понимая, что он тоже рассматривает меня. Боже…
        У меня ведь тушь потекла, пока я ревела. Наверно, все лицо перепачкано. Ужас. А я так старалась накраситься на кастинг. Думала, что мейк останется и для вечеринки у отчима. Да, смешно. Рассказала Богу о планах.
        - Ты очень красивая, - проговорил незнакомец.
        Его палец заскользил по моей щеке, а я снова оцепенела. Даже не дрожала. Просто стояла и смотрела на него.
        - Я сразу и не разглядел, а оказывается… Красивая.
        Он коснулся моих губ, и я едва сдержалась, чтобы не лизнуть его палец.
        Это что еще за дела?
        В рюкзаке запел мобильник, и я вышла из ступора, отшатнулась.
        - Ничего не надо, - выпалила я, доставая телефон.
        Отмахнулась от него, как от пьяного попрошайки, и помчалась прочь к метро. Да, убегать я умела.
        Телефон продолжал звонить, пока я шарила в рюкзаке, пытаясь нащупать нужный карман. Рингтон замолк на несколько секунд, а потом снова заиграл. Это точно мама. Ее стиль. Вежливая настойчивость. Она обязательно позвонит второй раз, если я не взяла трубку сразу. Это что-то вроде сигнала - не забывай и обязательно перезвони.
        Я успела на второй заход.
        - Да, мам.
        - Детка, что у тебя с голосом? Ты в порядке?
        - Да, все хорошо, - по привычке соврала я.
        Не то чтобы я все время врала маме, просто не все говорила. Некоторые вещи ей лучше не знать. Не потому что она осудит или я не могу ей доверить личное. Просто мама очень быстро превращает личное в публичное и не считает это грехом.
        Поэтому я быстро замаскировала свои сегодняшние приключения.
        - Опаздываю просто. Боюсь, не успею вовремя к Виктору.
        - О, я так и знала. Где ты? Сейчас пришлю Егора.
        - Нет, нет, мам, не надо. Уже вечер, сплошные пробки. Я доберусь быстро. Обещаю.
        - Да, конечно, на метро быстрее, но потом? Не в электричке же ты будешь трястись? Возьми такси. Или давай я попрошу Егора подхватить на станции.
        - Мам, я сама. Не надо.
        - Так, Олеся Владимировна!
        Полным именем. Ой, все, это финиш. Придется соглашаться на машину с водителем у метро, иначе вызовет вертолет или что покруче. Не сказать, что я обожала электрички, но напрягать маму и зависеть от ее богатого мужа мне нравилось еще меньше. Но сегодня мне не отвертеться.
        - Душа моя, или ждешь Егора у метро, как хорошая девочка. Или я рассержусь, - подтвердила мои опасения мама.
        Ее тон не оставлял сомнений. Нет, она не пошлет за мной вертолет, но обязательно нажалуется Виктору, который в очередной раз обязательно устроит мне душевный семейный разговор о том, что мы все друг другу родные, и они обязаны меня поддерживать, а я уметь принимать помощь.
        С поддержкой у них все было хорошо, а вот у меня с принятием не очень. Даже переживания от странного знакомства на кастинге и истерика из-за темных коридоров завода отошли на второй план.
        - Ладно, мам, я почти у метро. Доберусь за полчаса.
        - Вот и умничка. Высылаю Егора. Если что, он позвонит. Люблю. И, Лесёнок, зайди с черного хода, пожалуйста, переоденься у себя в спальне. Гости уже собираются.
        - Да, конечно.
        Я положила трубку и смиренно вздохнула. Это ведь несложно. Надеть платье, постоять рядом с мамой и Виктором. Улыбнуться пару раз, вставить в разговор пару слов.
        Я вошла в метро. Разумеется, меня тут же смяло со всех сторон. А ведь еще не час пик. Может, зря я отказалась от машины? Нет, тогда пришлось бы ждать и стоять в пробках. Мне и так будет неудобно за беспокойство.
        Моя мама вышла замуж второй раз. Отец погиб, когда мне было десять. Провалился под лед на рыбалке. Мы остались вдвоем. Мама крутилась, как могла. У нее была хорошая работа и приличная зарплата для нашего небольшого городка, но денег все равно не хватало. Не знаю, как она справлялась, но у меня был и репетитор перед поступлением, и курсы при университете, и хорошая одежда. Мама успевала думать обо всем, зарабатывать на все. Я не понимала, как, пока она не призналась мне.
        Это было в день, когда я узнала, что не прошла на бюджетное отделение. Платное мы бы точно не потянули. Я возвращалась домой не в самом радостном настроении. Дверь мне открыл мужчина. Примерно мамин ровесник, чуть полноватый, с приятным лицом и добрыми глазами.
        Оказывается, они встречались больше года. Виктор Калинин оформлял какие-то документы в налоговой, мама ему помогла. Он отблагодарил, пригласил на кофе и у них закрутилось. Меня не хотели травмировать в непростой период экзаменов, поэтому скрывали. Потом уже я узнала, что жених неприлично богат, живет в Подмосковье, имеет огромный дом и небольшой заводик. Именно он и поддерживал маму материально. Они расписались через две недели. Тихо, без шума и помпы.
        Виктор мне нравился. Кажется, он любил мою маму. В его возрасте и с его деньгами принято заводить себе силиконовую куклу-содержанку, а он выбрал ровесницу. Это казалось таким необычным, зрелым решением. Никаких тебе комплексов или кризисов.
        Единственное, что меня напрягало, это постоянные попытки вручить мне деньги, заплатить везде и за все.
        Разумеется, как только я сказала, что не прошла на бюджет, Виктор заверил, что оплатит мое обучение без проблем. Разумеется, я отказалась. Разумеется, они настаивали.
        - Мы же не чужие люди, - говорил мамин жених. Потом уже я узнала, что это его любимая фраза.
        В тот день я отстояла свое право пойти на заочное. Менеджмент не настолько уникальная специальность, чтобы обучаться принципиально очно. Я убедила их. Или они сделали вид, что мне верят. Удалось откреститься и от переезда вместе с мамой. Жить в гостевом домике под боком совсем не хотелось. Хотя так, конечно, было бы удобнее добираться до Москвы на учебу. И вроде бы я сохраняла независимость, но - нет.
        Я осталась в нашей старой квартире, устроилась на работу в Москве. Регулярно тряслась на электричке до столицы, чтобы потом еще десять часов провести на ногах в качестве консультанта в элитном магазине одежды.
        Я устроилась туда сама. Неплохие деньги и не так много обязанностей. Именно там один из клиентов сказал, что я должна не продавать одежду, а рекламировать ее. У меня был такой опыт. В детстве. Еще папа был жив. Его друг привел меня на съемки. Я стала лицом магазина подростковой одежды. Это было весело. Я любила наряжаться. Мне даже немного заплатили, но потом магазин закрылся, а я почти забыла, что у меня есть какие-то данные.
        Тот самый клиент из магазина подсказал, что сейчас как раз идет кастинг. Воспользовавшись обеденным перерывом, я рванула по указанному адресу, буквально ворвалась в студию, спросив:
        - Тут кастинг проходит? Я хочу стать моделью.
        Конечно, надо мной поржали, но не обидели, не отправили, даже сделали пробные фото. Я ничего не умела, не понимала, потом уже сама училась позировать и вообще держаться свободно перед камерой. Естественно, я не подошла, но агентство заинтересовалось, и теперь иногда меня приглашали на пробы. Да и сама я пыталась снова и снова. Отпрашивалась с работы или жертвовала обедом, приезжала в Москву в выходной. Все в тайне от мамы и Виктора. Если бы они узнали, то сразу начали бы пихать меня везде, где можно и нельзя, по блату. Я так не хотела. Или сама или никак. Пусть причиняют добро Анжелике. Она не сопротивляется.
        Лика - дочь Виктора от первого брака. Или просто от давней связи? Я не знала точно. Именно из-за нее мне не очень хотелось присутствовать на семейных раутах. Но мы же не чужие, поэтому я терпела издевки и яд своей так называемой сестрицы.
        Глава 2. В гостях
        Егор уже ждал меня у метро, как и договаривались. Я поздоровалась с ним, сразу отвела глаза. Не хватало еще опять начать заикаться от волнения. Мне нравился водитель Виктора. Я ему, кажется, тоже, но мы оба это отрицали.
        Он довез меня до дома Калинина, не проронив ни слова. Пожалуй, это было лучше, чем если бы я заикалась, пытаясь поболтать с ним.
        Сразу вспомнился тот темный демон с кастинга. С ним я за словом в карман не лезла. Во всяком случае, когда не была зачарованной зомби и обрела дар речи. Меня бросило в жар, а потом сразу в холод. По спине пробежали мурашки, и я повела плечами, избавляясь от странных липких ощущений.
        - Холодно, Лесь? - спросил Егор, глядя на меня через зеркало заднего вида.
        - Н-нет. Нет, я в… Все в порядке, - сбивчиво отказалась я.
        Что и требовалось доказать. Лучше помалкивать.
        Примерно так у меня и складывались отношения с мальчиками - никак. Я вроде пыталась быть милой, была рада знакомствам, но неуверенность и скованность брали свое. Я закрывалась, предпочитая никак, чем позориться.
        - На задний двор подъехать? - уточнил Егор, когда мы уже были в посёлке.
        - Да, спасибо.
        Это и весь разговор да несколько его взглядов. Все, что я могла себе позволить из разряда флирта. Стало неловко, когда я вышла из машины, а Егор не успел к двери, чтобы открыть. Я никак не могла привыкнуть к этим богатым правилам.
        - Да не стоит, - отмахнулась я от его руки, не подумав, что этим не только нарушаю порядок, но и могу обидеть его.
        - Так положено, - настоял Егор и провел меня до двери черного хода.
        Я вытерла влажную ладонь о джинсы, не в силах разобраться в собственных чувствах. Вроде бы он мне нравился, но касания… Они волновали, но я никак не могла понять, приятно из-за симпатии или просто как факт внимания от привлекательного молодого человека.
        Наверно, я слишком много думала о таких вещах. Вон подружки не заморачивались и меняли поклонников как перчатки. Не скажу, что я завидовала такой неразборчивости, но иногда закрадывалась мысль: что со мной не так?
        Я поздоровалась с поваром и помощницей по хозяйству на кухне, прошла к лестнице, что вела в мою гостевую комнату. Там уже лежало на кровати платье, стояли на полу новые туфли. Мама позаботилась даже о чулках. Еще бы! Для бомонда, что собирался в гости к Виктору важны были все самые незаметные детали. Или маме просто нравилось наряжать меня, как куклу. Она в это не наигралась. Все же денег у нас не было, чтобы шиковать. До ее замужества.
        Стащив джинсы и свитшот, я нарядилась в платье. Слава богу, оно было простым и удобным. Не знаю, как у мамы получалось идеально точно угадывать размер и фасон, но мне шло все, что она покупала, а потом дарила. Или же это моя особенность? Одежда на мне хорошо сидела. Отчасти поэтому я и стремилась в модельный бизнес.
        Что-что, а фигура у меня была хорошая. Ноги длинные, ровные. Рост, правда, не для подиума, но лавры Кейт Мосс вселяли оптимизм. Грудь красивая, хоть и маленькая. Волосы - их я считала своей визитной карточкой. Густые, вьющиеся, каштановые. Каждый кастинг меня хвалили за волосы. Но и это не помогало. Пока. Я не теряла надежд.
        - Детка, Лесёнок, ты дома?
        Мама вежливо постучала и вошла в комнату. Она отчаянно пыталась приписать мне дом Виктора, постоянно настаивала, чтобы я переехала к ним. Мне было неуютно даже в гостях с редкими ночевками, что уж говорить о постоянном проживании. Я упрямо оставалась в нашей квартире в Подмосковье, ездила на работу, учебу и кастинги на электричке. Меня все устраивало. Я не любила перемены.
        - Боже, какая ты красивая у меня, девочка, - расчувствовалась мама, увидев меня в парадном. - А с макияжем что?
        - Наверно, смазался, - соврала я, подставляя щеку для поцелуя. - Сейчас поправлю.
        Я прошла в ванную комнату. Мама последовала за мной. Пока я красилась, она щебетала.
        - Приехала Лика. Ты уж не обращай на нее внимания. Она тебе завидует, похоже. Надеюсь, сегодня не станет тебя доставать. У нее новый бойфренд. Витя сказал, типичный альфонс. То ли модель, то ли певец. А еще у нас сосед новый. Обещал быть, но тоже опаздывает. Такой интересный мужчина. Повар приготовил потрясающих морских ежей. Ты должна попробовать. Мы не стали организовывать застолье. Все будет фуршетно. Закуски, шампанское. Как учеба, кстати?
        - Как обычно, - ответила я, пользуясь паузой в маминой болтовне.
        - А работа?
        - Все хорошо. Спасибо.
        - Уверена, что не..?
        - Нет, мама, не надо просить Виктора меня устраивать в его фирму. Я вообще не уверена, что менеджмент это мое. Просто хочу иметь хорошую базу. Управление и финансы всегда важны. В любом деле.
        - Какая ты у меня умничка, Лесёнок. Я такой прагматичной никогда не была.
        - Брось, мам. Ты всегда стояла твердо на земле. Карьеру сделала. Пусть и в области, но все же.
        - Да, милая, но сама я все время витала в облаках. Мне кажется, ты себе такое не можешь позволить. Я тебя воспитала слишком земной. Или это из-за папы?
        Она внимательно посмотрела на меня через зеркало. Я часто заморгала, не выдерживая ее пристального взгляда.
        - Да все хорошо, не думай об этом. Я в порядке.
        Я закрыла тушь и повернулась к маме, заканчивая наш не самый подходящий для этого вечера разговор.
        - Давай спустимся, чтобы нас не потеряли.
        Я обула туфли, тряхнула волосами и последовала за мамой.
        - Леся, милая, - сразу же подошел ко мне в гостиной Виктор.
        - Добрый вечер, - улыбнулась я ему, подставляя щеку.
        Он поцеловал меня и легонько погладил по спине.
        - Как добралась? Все пробки собрала?
        - Половину. Метро все же спасает.
        - Метро, - тут же услышала я пренебрежительные интонации Анжелики. - Я лет пять не была в метро. Или больше?
        Насколько приятным и ненапрягающим был Виктор, настолько отвратительно тщеславной и заносчивой оказалась его дочь, Анжелика. Слава богу, мы виделись редко, и я почти привыкла к ее заскокам и резким высказываниям. Особенно в свой адрес.
        - Папа, когда ты мне купил первую машину? - попыталась выяснить сроки давности посещения метро Лика.
        - Слишком рано, дочь. Слишком рано, - проговорил Виктор. - Ты разбила ее через неделю.
        - Это была небольшая царапина.
        - И смятое крыло.
        Я взяла со столика бокал шампанского, чтобы глотнуть и спрятать улыбку. Лика не упускала момента, чтобы покрасоваться, но часто эти истории оканчивались не слишком красиво.
        - Ох, да не столь важно, - отмахнулась она от отца. - Все лучше, чем метро.
        - Когда стоишь в пробке час и больше, с этим сложно согласиться. Я сам часто спускаюсь в подземку. Особенно когда на съемки, - вставил между делом высокий худой парень, что держал Лику за руку.
        - Надо просто вовремя выходить, и не опоздаешь, - одернул его мой отчим. Он редко привечал приятелей Лики. Вот и этому досталось.
        - Меня Слава зовут, - неожиданно представился парень, протягивая мне руку. - Привет.
        Я не фанат рукопожатий, но перекошенное лицо Лики в этот момент было бесценно. Я быстро коснулась ладони ее бойфренда и глотнула еще шампанского.
        - У тебя лицо знакомое. Мы где-то виделись? - продолжал он разговор.
        У меня вся кровь прилила к щекам. Если он модель, то мы действительно могли встречаться на кастинге. Я не помнила его, но…
        - Не знаю. Вряд ли… - пробормотала я себе под нос.
        Мой самый жуткий кошмар сбудется, если мама или отчим узнают о моих попытках стать моделью. Виктору хватает откровенных фотосессий Лики, которая регулярно заставляет отца краснеть. Нет, я не против ню, понимаю, что это часть работы модели, но фотографии Анжелики всегда были какими-то пошлыми. Или мне так казалось. И Виктору. И маме. Всем.
        Мама и Виктор уже отошли к другим гостям, а мне стало резко неуютно. Если Слава вспомнит что-то обо мне и рекламе, это очень и очень плохо. Я не рассказывала маме и отчиму о своих попытках. Собственно, нечего было рассказывать. Мне уж точно не хотелось, чтобы об этом знала Лика. Нужно было переводить разговор в другое русло.
        Все модели тщеславны в той или иной степени. Этим стоило воспользоваться.
        - Я учусь в институте управления. Может, там встречались? Чем ты занимаешься? - спросила я и попала в яблочко.
        Слава самодовольно хмыкнул.
        - Ах, нет, я не студент. Моделью работаю.
        - Дааа? Как интересно. Расскажи.
        - Ну вот последние съемки…
        И он пустился долго и витиевато рассказывать о сессии для журнала. Надо сказать, что среди самолюбования и хвастовства я не смогла даже выяснить что-то полезное или интересное о работе. Сплошное бахвальство, от которого начало мутить уже через пару минут.
        Лика же смотрела своему парню в рот, гордая и довольная. Я старалась не зевать и время от времени искала глазами кого-нибудь знакомого, но как назло - никого. Кажется, Виктор и правда устроил тихий вечер, народу было мало, преимущественно его партнеры.
        Меня спасла мама.
        - Лесёнок, пойдем я тебя кое с кем познакомлю. Простите нас.
        Я выдохнула.
        - Спасибо, а то я начала засыпать.
        Мама вела меня через гостиную, а когда мы остановились, я пожалела, что не осталась слушать нудятину Славы.
        Виктор разговаривал с тем самым демоном, от которого я убежала меньше часа назад. Я остановилась, надеясь снова удрать, спрятаться, совершенно не готовая встретить его снова, да еще и здесь. Просканировав гостиную, я пыталась проложить лучший маршрут для побега. На кухню? На второй этаж? В уборную?
        Но прежде, чем я выбрала, он меня заметил. Наши взгляды встретились, и я оцепенела. Жуткий и одновременно притягательный взгляд темного темных глаз вывел меня из ступора и заставил следовать за мамой. Я была как зачарованная. Словно тот кролик, который сам идёт в пасть к удаву.
        - О, Леся, познакомься с нашим новым соседом. Это Глеб Москвин, - представил гостя Виктор.
        Тот самый демон - новый сосед?
        Кажется, я умерла и попала в ад. Черти в его глазах подтверждали эту теорию.
        Глава 3. Подвал
        - Добрый вечер, - проговорил мой демон, чуть склонив голову.
        Улыбка приятного удивления и адского удовлетворения скривила его красивые, четко очерченные губы.
        «Только ничего не говори родителям. Умоляю, Господи, пусть он сделает вид, что не знает меня», - молилась я истово, пока он меня рассматривал, словно раздевал глазами при всех. Не только раздевал, а, кажется, еще и кожу сдирал до мяса.
        - Добрый, - выдохнула я едва живая.
        Он не протянул мне руки, как Слава, чему я была безумно рада. Кажется, если он меня тронет, я вспыхну и сгорю до тла.
        - Очень приятно познакомиться, Леся. Не знал, что у Виктора две дочери.
        - Она не родная. Падчерица, - вклинилась Лика.
        Из-под земли она выросла, что ли? И Славика на буксире приволокла.
        Москвин перевел взгляд с меня на нее, вздернул брови. Кажется, появление Лики его удивляло сильнее, чем ее слова.
        - Что за противное слово - падчерица, - скривил лицо Виктор. - Я Лесю родной считаю. Мы тут все не чужие, правда ведь, дорогая?
        Он погладил маму по спине, и та улыбнулась мужу, а потом и гостю.
        Да, Глеб, Леся - моя дочь, но мы все одна большая семья.
        Я набрала в грудь воздуха, чтобы не хмыкнуть. Ничего не имела против маминого мужа, но вот дочка его меня точно сестрой не считала. Наоборот, каждый раз предпочитала подчеркивать, что я чужая на их празднике жизни.
        Разумеется, и в этот раз Лика не сдержалась.
        - Да, конечно, семья, - фыркнула она пренебрежительно. - Лучше расскажи, как твои дела, Глеб. Как съемки? Что-то интересное? Я сейчас вот в свободном полете.
        О, даже я поняла, на что она намекает.
        - Я тоже временно взял паузу. Хочу подпитаться природой в ближайшее время, поснимать закаты Тосканы…
        Я быстро делала выводы. Он фотограф, похоже. Это объясняет его присутствие на съемках. Неужели я нахамила приличному человеку?
        А нет же. Мама говорила, что он партнер Виктора, а тот точно далек от модельного и фэшн-бизнеса.
        Не сходится.
        - Кстати, Вить, - обратился Глеб к Калинину. - Мое предложение в силе. Бери Светлану, девочек и полетели вместе. Мои друзья предоставят самолет. Мы отлично отдохнем.
        Кажется, это было продолжение какого-то более раннего разговора. Краем глаза я видела, как Лика практически гарцует от нетерпения принять приглашение. Но Москвин обратился к ее отцу, и она помалкивала. Хотя на это хватало ума и совести.
        - Не думаю, Глеб. Куча дел. Не могу себе позволить до новогодних праздников выбраться даже из Москвы. Когда ты летишь?
        - Через неделю. Дней на десять, думаю. Вилла как раз простаивает без аренды. Туристов мало. Они не любят грязь и туманы Тосканы. Им подавай пляж и солнце.
        - Не могу их за это судить, - хихикнула Лика, хлопая огромными ресницами.
        Я прикусила губу, чтобы опять не выпустить изо рта какой-нибудь невежливый звук. Мама погладила меня по запястью, подбадривая без слов, и тут же всплеснула руками.
        - Ох, заболталась, пойду проверю, как там закуски.
        - Я тебе помогу, - вызвалась я, чтобы сбежать от идиотизма Лики и неудобного взгляда Глеба Москвина.
        - Все готово, Светлана Васильевна, - отчитался повар, расписывая маме, где какие закуски, что подавать первым, какие блюда он преподнесет сам. Я уже знала, что сейчас у наших гостей будет небольшое кулинарное шоу. Этот любимый шеф Виктора умел сделать из еды настоящее представление.
        - К этим закускам лучше подойдет Бордо, - наставлял шеф, уже готовясь к входу.
        - О, спасибо. Сейчас достану.
        Повар вышел, а мама полезла в небольшой погреб при кухне, где хранились вина.
        - Прости за эти шпильки от Лики. Ты же знаешь, она несносная до мозга костей. Витя каждый раз устраивает ей серьезный разговор, но не помогает.
        - Горбатого могила исправит, - пожала я печами, закидывая в рот канапе с креветкой. - Меня не трогают ее выходки. Ну, может, немного. И то по большей части потому, что становится неудобно Виктору Алексеевичу. Откуда у такого приятного человека такой противный ребенок?
        - Так от матери, Лесь. Все оттуда. Они же его держали за кошелек с ногами. Чуть что - сразу деньги, деньги и деньги. Она ведь даже в институт не стала поступать у нас, а из американского колледжа ее выгнали. Там ведь учиться надо. Вот и болтается теперь по кастингам. Хотя больше по знакомству ее снимают. Тоже все через Витю, - болтала моя мама, перебирая бутылки. - Ох, совершенно не понимаю, как здесь все расставлено. Как будто от балды. Ну что за люди… Зря я отпустила Наталью. Кстати, как у тебя с личным?
        О, этого вопроса я ждала давно. Даже удивительно, как мы провели рядом почти час, и не всплыла тема моей невинности. Мама воспринимала это как личное оскорбление.
        - Все в порядке, - ответила я сдержанно, сканируя глазами большую тарелку с тарталетками, выбирая что еще съесть.
        - То есть, ты все еще одна и девственница? - продолжала мама допрос из погреба.
        Едва она произнесла это, в кухню вошел… Разумеется, это был Москвин.
        Мне не могло повезти сильнее.
        - Мама! - повысила я голос, побуждая ее замолчать.
        Разумеется, она не собиралась заканчивать обсуждать это так скоро.
        - Лесёнок, сколько можно с этим тянуть? Ты ждешь принца?
        - Мама, ради бога, давай не будем! - продолжала уговариваться, глядя в глаза моего личного демона. - Не самый подходящий случай.
        - Да у тебя все случаи неподходящие. Я не осуждаю, конечно, но все же, мне кажется, ты слишком циклишься на своем первом разе. Это совершенно неуместно. Даже вредно для здоровья.
        Москвин продолжал смотреть на меня с той самой ухмылкой, которая заставляла мои кулаки сжиматься. Он не вышел, не дал понять, что присутствует третьим лишним при приватном разговоре. Это было совершенно невежливо и абсолютно недопустимо. Для меня. А ему - нормально, похоже. Самое ужасное, что меня опять парализовало. Я совсем не понимала, как действовать. Каким образом заткнуть мамин фонтан? Ее же конкретно понесло. Сейчас она наговорит…
        Но я тормозила, хватая ртом воздух, как рыба, а мама все говорила:
        - Я вообще чувствую себя ужасно из-за этого. Ты у меня такая хорошенькая. Тебе просто необходим хороший секс. Поверь, я знаю, о чем говорю.
        - Мама, бога ради… - проскулила я, но она опять перебила.
        - Тебе надо развеяться и закрутить роман. Как раз ведь собиралась взять отпуск перед сессией.
        Она, наконец, вышла из винной комнаты и увидела нашего гостя.
        - О, Глеб, я не слышала, как ты вошел.
        Он даже не думал извиняться или стирать с лица улыбочку говнюка-всезнайки.
        - Я не шумел, - ответил Москвин забирая у мамы бутылки. - Это Бордо? Давай я открою.
        Маму тоже его присутствие и осведомленность не смущала. Только я была готова умереть со стыда.
        Москвин нашел штопор, ловко всадил его в пробку и открыл, подавая маме. Она втянула носом отдушку вина.
        - Ммм, идеально. Шеф будет доволен.
        - А, Светлан, чуть не забыл, - обратился к маме Москвин. - Витя просил еще пару бутылок Krug.
        - О, его здесь точно нет. Все в подвале. Будь так добр, сходи с Лесей. Ты же знаешь, где там что лежит. И захватите еще пару Бордо. Я совсем замоталась. Домашние вечеринки это прекрасно, но все же лучше нанять службу кейтеринга. Лесик, зайчик, помоги Глебу, хорошо?
        Что я могла на это сказать?
        Да ничего. У меня в горле пересохло. Мама как будто о погоде говорила, а не о моей невинности при постороннем мужчине. Что поделать… Именно так она это и воспринимала. Хорошо еще не спросила мнения нашего гостя об этом вопросе. А могла.
        Моя мама с некоторых пор стала слишком свободных нравов и чересчур обеспокоена моим воздержанием. Именно поэтому я мало рассказывала о себе последнее время. Одержимость положить меня под кого-нибудь начала приобретать нездоровые масштабы. Я вроде бы сначала пыталась убедить, что все в порядке, и сама разберусь, и мама даже соглашалась, но потом опять седлала любимого коня.
        Вот и сегодня на нее нашло в самый неподходящий момент. И дела маме нет, что я готова сгореть со стыда. Для нее все, что естественно - не безобразно. Понятия личного очень размыто. Раньше меня это не напрягало. Ну, могла мама что-то брякнуть при Викторе. Обычно в этот момент я начинала собираться домой, чтобы не усугублять. Но вот при гостях… Вернее, при госте… Еще и при таком госте…
        Мама вышла из кухни, оставив меня наедине с Москвиным. Это было, кажется, еще хуже, чем сам факт его просвещённости на мой счет. Но не так ужасно, как то, что мы должны были спуститься в подвал за вином.
        - Пойдем, а то ведь никто не напьется, - проговорил Глеб, предлагая мне руку.
        Я игнорировала этот жест и пропилила мимо него с гордым видом. Я знала, что в подвал нужно спускаться в конце коридора, но совершенно не разбиралась во всех этих стойках с марками и годами на бутылках. Кажется, Krug - это шампанское. Вот и все, что я знала. Найти его среди сотен бутылок было бы чудом.
        - Я недавно привез Виктору десяток бутылок коллекционного вина, и он устроил мне экскурсию по погребу. Поэтому я неплохо ориентируюсь там, - проговорил Москвин, следуя за мной по пятам.
        Он делал это бесшумно, и я вздрогнула, осознав, что он слишком близко. Слава богу, я обрела дар речи и даже разозлилась.
        - Поздравляю вас, - процедила я сквозь зубы. - Значит, мы быстро справимся с поставленной задачей.
        - Мда? А я думал, ты не из тех, кто торопится.
        Я резко остановилась и моментально развернулась, ткнув пальцем ему в грудь.
        - Если вы случайно узнали что-то личное, это не дает вам право издеваться, - выпалила я, отчаянно краснея, но уже не от стыда, а от злости.
        - Разве я издевался? - приподнял он бровь. - Просто провел аналогию.
        - Конечно.
        Я поспешила отвернуться, не в силах снова выдержать его взгляд. Москвин прибавил шагу, обошел меня и толкнул дверь. Ступени вели вниз. Глеб щелкнул выключателем, и я увидела обширный подвал с дубовыми стеллажами.
        Москвин подал мне руку снова, и я опять не воспользовалась его помощью.
        - Между прочим, ты уже дважды игнорировала мою руку. Это тоже не очень вежливо, Олеся.
        - Меня зовут Леся, - поправила я его. Ненавижу свое полное имя.
        - А мама зовет Лесёнок.
        Я вспыхнула снова, спеша вниз по лестнице, стараясь не упасть.
        Это миленько, - продолжал глумиться Москвин. - И то, что ты бережешь себя - тоже. Или просто нет подходящего принца?
        Я развернулась, снова глядя на него с вызовом.
        - Глеб… Как Вас там по отчеству…
        - Никак. Просто Глеб. Для тебя, - добавил он многозначительно и чуть тише, словно мы хранили какой-то важный секрет.
        Мы и хранили, стоит признать.
        Я не стала настаивать на отчестве, хотя мне не нравилось это панибратство. Он был старше меня лет на десять точно. Даже больше, наверно.
        - Ладно, Глеб. Если Вы полагаете, что я буду с Вами обсуждать эту тему, то очень ошибаетесь. Я и с матерью об этом не говорю…
        - Да, я заметил, - хохотнул он. - А вот она с тобой, похоже, часто говорит.
        Я зажмурилась, не зная, как это все пережить, но Москвин сжалился и пошел вперед к стеллажам.
        - Если честно, это же здорово, что воя мама такая продвинутая. Давай найдем Krug и Бордо.
        Я поежилась, только сейчас замечая, что в подвале холодно. Тут же мне на плечи лег теплый пиджак Москвина.
        - Не надо, - взбунтовалась я.
        А он только взглянул и покачал головой, отметая мой протест. Меня окутал мужской свежий запах, а взгляд Глеба приговорил к молчанию во имя здоровья. Как ни крути, а платье у меня было очень легкое, тонкое. Москвин же остался в мягком черном свитере под горло. Он был на нем и днем. Наверно, именно из-за темной одежды мне казалось, что в нем есть что-то демоническое.
        Я попыталась выдавить из себя благодарность за пиджак, но пока работала над подавлением гордыни, Москвин снова заговорил.
        - Я так понимаю, Калинины не знают о твоих попытках стать моделью?
        Благодарить его тут же расхотелось.
        Почему нельзя просто молча найти вино, не поднимая неудобных тем?
        - Хватит им и одной звезды, - пробормотала я себе под нос.
        Москвин, кажется, услышал. Черт, зря я это вслух сказала.
        - Имеешь в виду Лику? Да, от нее не в восторге заказчики, но все равно берут из-за Виктора. Ей карьера не светит дальше Москвы. А вот тебе - вполне.
        - Да, конечно, - снова не сдержала я сарказма. - И Вы мне готовы помочь. Помню-помню. Спасибо. Не надо.
        - Леся…
        - Не надо. Я же сказала.
        - Надо, детка. Подержи бутылки.
        Я зажмурилась, повернувшись к Москвину. Когда открыла глаза, он смотрел на меня, протягивая две бутылки шампанского. Ухмылялся, разумеется.
        Демон.
        - Большое спасибо, - проговорил он, доставая еще две и ящик, в который все и поставил. - Бордо наверху, кажется.
        Глеб приставил лестницу, чтобы добраться до полок с красным французским. Он снова подал мне бутылки, и я составила их в ящик.
        Он спустился быстро. Я не успела отойти, а Москвин уже избавился от вина и неожиданно казался слишком близко.
        Я вжалась в стол, на котором стоял ящик, попыталась отстраниться, но Глеб молниеносным движением подхватил меня под бедра и усадил на столешницу.
        - Вы с ума сошли! - зашипела я, а ведь хотела крикнуть.
        Его близость опять подавляла все мои попытки быть независимой и неприступной. Едва я ощутила его прикосновение, то просто оцепенела. Сил хватило только отползти по столу подальше, но при этом мои ноги почему-то разошлись в стороны, и Глеб уютно устроился между ними. Он уперся кулаками в столешницу, запирая меня и наклонился, почти касаясь своим носом моего.
        - Думаешь, я хотел предложить тебе съемки за секс? - спросил Москвин.
        Его шелестящий шепот и горячее дыхание заставили меня дрожать. Я с трудом проговорила ответ:
        - Что тут думать. Все было очевидно.
        - Это немного мерзко.
        - Ваше предложение - да, бесспорно. Уберите руки. Дайте слезть.
        Он игнорировал мою просьбу, разумеется.
        - Нет. Мерзко то, что ты сделала выводы обо мне. Нелицеприятные. Беспочвенные. А я просто предложил помощь…
        - Я в ней не нуждаюсь.
        - Нуждаешься. Очень.
        - Идите к черту.
        - Я ведь ничего не успел сказать.
        - И слава богу.
        - Леся…
        - Идите к черту, - повторила я, - со всеми Вашими предложениями.
        - Ты такая вежливая на людях.
        - А Вам так и тянет нахамить.
        - А меня рассказать Светлане и Вите, что ты была на кастинге. Уверен, они будут очень удивлены.
        - Нет, пожалуйста, не надо, - вскрикнула я тут же.
        И голос сразу прорезался.
        - Какая опять вежливая. Может, и не буду.
        - Пожалуйста, - повторила я тише. - Пожалуйста, не надо.
        - Ладно, - согласился Москвин.
        Я выдохнула, но рано.
        - Не скажу, - добавил он. - За поцелуй.
        Я ушам своим не поверила.
        - За что?
        Москвин коснулся носом моей щеки, жадно втягивая воздух. Словно нюхал меня. Гребаное животное. Я вся затряслась от липкого стыда и какого-то неконтролируемого сладкого волнения. Меня пугала его близость, заставлял сжиматься жуткий шепот, но одновременно я хотела… Сама не понимала, чего именно, но хотела.
        Поцеловать его?
        Ох, нет. Вот уж вряд ли.
        - Один поцелуй, Леся, - продолжал искушать меня Глеб, не выпуская из плена рук, не позволяя спрыгнуть со стола. - Позволь поцеловать тебя.
        - Это отвратительно, - пыталась я бороться с ним и своими чувствами.
        - Нет, детка, это приятно. Или тебя еще никто не целовал?
        Он дразнил меня, искушал, соблазнял и адски злил. Это безумный коктейль кружил голову и побуждал… Поддаться?
        - Зачем Вам это? Думаете, поцелуй девственницы разрушит чары, и Вы перестанете вести себя, как мерзкая жаба? Мечтаете превратиться в принца?
        Москвин усмехнулся, качая головой.
        - Нет. Я безнадежен. Просто хочу тебя поцеловать. В обмен на молчание, разумеется. Так мы договоримся? Ты обманываешь маму и Виктора. Тоже так себе принцесса.
        - Это же шантаж, - почти хныкала я, пытаясь отвернуться от него, отстраниться и не желать узнать его губы на вкус.
        - Это не шантаж. Маленькая сделка. Намного лучше, чем секс или минет за помощь на кастинге. Разве нет?
        - Глеб… - выдохнула я, и сама застонала, невольно получая удовольствие от того, как приятно было перекатывать его имя на языке.
        А он продолжал заглядывать мне в глаза и уговаривать.
        - Ты же хочешь этого сама. Признайся. Иначе не дрожала бы как осиновый листочек.
        - Это от страха. Я Вас боюсь.
        - Ты сильнее боишься себя, иначе рассказала бы родителям. Или мне рассказать? Что мы уже знакомы, где я видел тебя… М?
        - Нет, пожалуйста… Не надо. Я … Ох, да черт с ним со всем.
        Я перестала уклоняться и чуть подалась вперед, зажмурившись изо всех сил. Москвин замер тоже.
        Я ждала его поцелуя, как казни. Это не секс. Я целовалась раньше. Вернее, позволяла себя целовать. У меня был быстрый роман в выпускном классе. Он начался на новый год, а окончился вместе с каникулами, но за это время я успела понять, что спать с одноклассником, чтобы только лишиться девственности, не буду и не хочу. Мы немного успели пошалить. Вернее - он. Я ничего не хотела, мне ничего не нравилось. И его поцелуи тоже. Это был эксперимент, наверно. Не самый удачный.
        Я все ждала, но Глеб медлил. Наверно, ему нравилось издеваться, держать меня в таком мучительном подвешенном состоянии. Когда я уже была готова поинтересоваться, сколько мне еще ждать, он скользнул рукой по моей груди, убирая в сторону платье и чашечку лифчика, одновременно я почувствовала поцелуй. Да, именно там. Его губы сомкнулись на моем соске. Я задрожала сильнее прежнего и вцепилась Москвину в волосы. Он зашипел и пососал меня. Сильно. Я вскрикнула, ощутив его зубы. Глеб укусил не больно, но ощутимо. Он отодвинул платье больше, оголяя и вторую грудь, сдавил сосок пальцами.
        Я захныкала.
        - Пожалуйста, не надо… Ты же сказал, что…
        - Сказал, что поцелую тебя. Но я не уточнял, что в губы, - проговорил Москвин, подняв голову.
        Огонь в его глазах поглотил мою волю. Я замерла, а он снова жутко улыбнулся и склонился, чтобы поцеловать второй сосок. Его он дразнил легкими касаниями и мягким посасыванием. После укусов этого оказалось неожиданно мало. Я совсем запуталась и, кажется, теперь не только боялась, но и наслаждалась.
        Это жуткое открытие усилило страх в сотню раз. Я поддалась панике и попыталась оттолкнуть Глеба. Он не шелохнулся, лишь чуть переместился в бок.
        Я заерзала и заметалась, пытаясь съехать со стола, убежать, хоть как-то вырваться. Но в итоге лишь оказалась на краю стола и задрала подол платья. Глеб теперь стоял почти боком, не прекращая сдавливать один сосок и водить языком по ореоле второго. Пытаясь освободиться, я нечаянно потёрлась пахом о бедро моего мучителя.
        Молния ярчайшего удовольствия прострелила меня. Я вцепилась в Глеба, не понимая, что происходит, а он, наконец, отстранился, но только чтобы обнять мои груди ладонями и продолжать истязать чувствительные соски пальцами.
        Я зажмурилась. Москвин продолжал ласкать мою грудь. Кажется, кровь начала закипать, а я сама почти дымилась. Между ног сладко кололо, и я с ужасом поняла, что ерзаю и трусь о ногу Глеба, чтобы облегчить напряжение.
        Кажется, он это тоже заметил, потому что смял мои губы, протолкнул язык мне в рот. Его неистовые поцелуи, заставили меня выгнуться и застонать. Я вцепилась в его плечи, отчаянно желая еще и больше. Глеб не жадничал. Он давал мне все, что я хотела.
        Стоп. Или я не хотела?
        Что за дерьмо происходит?
        Подумать об этом подробнее у меня не было сил потому что, я затряслась от горячего, мощного удовольствия. Оно было таким внезапным, желанным. Все кончилось неожиданно, как и началось. Я успела только простонать одновременно от удовольствия и сожаления.
        Глеб отстранился, резко разрывая поцелуй. Он прищурился и довольно усмехнулся, отпустил мою грудь, вернул платье на место.
        - Горячая невинная девочка. Чувствительные соски, а? - проговорил он, поглаживая костяшками пальцев по лифу.
        Я опустила глаза и увидела, что мои соски торчат даже через бюстгальтер и платье.
        - Это… - Я, наконец, оттолкнула его и спрыгнула со стола. - Это от холода.
        - Ага. Разумеется. Кончила от холода, - ядовито согласился он, отпустил меня и взялся за ящик с винами. - Я так и понял.
        Глеб подмигнул и быстро поднялся наверх к двери, оставляя меня наедине с нелепой ложью и остаточным возбуждением.
        Без его рук и поцелуев тут же стало зябко. Я поежилась и невольно потерла бедра друг о друга.
        Будь он проклят.
        Немного приведя мысли и чувства в порядок, я тоже пошла обратно. Кутаясь в Пиджак Москвина пыталась не дрожать и не желать его губы обратно. Его руки, которые я даже не сообразила отбросить, когда он касался моей груди.
        Растерялась, что ли? Слишком мощный напор и непрошибаемая самоуверенность. Еще и шантаж. Нельзя было поддаваться. Зря я позволила ему манипулировать.
        Или нет? Раз он ушел, значит, удовлетворился? Наверно, на этом все и кончится. Вряд ли он настолько скот, что побежит сдавать меня родителям.
        Или настолько?
        Я совсем не была ни в чем уверена. Какой-то внутренний раздай спутал мысли.
        На кухне я опять встретила маму. Она протирала пыльные бутылки. Я тоже взяла полотенце, чтобы помочь ей.
        Меня еще потряхивало от всего пережитого, нужно было успокоиться.
        - Ох, Лесёнок, большое спасибо. Камерные вечеринки это прекрасно, но нанять официантку мне в следующий раз никто не запретит, - снова ворчала она.
        Я улыбнулась, находя в ее болтовне покой.
        - Брось, мам. А раньше как мы на стол собирали для гостей. Все сами. И готовили, и мыли.
        - Другие гости были, детка.
        - Это да, - не могла я не согласиться.
        - А это что, пиджак Глеба? Как мило, что он не дал тебе замерзнуть в подвале.
        - Да, очень мило.
        Я едва сдержалась, чтобы не выдать себя саркастическим тоном. Слава богу, мама никогда не узнает, как именно меня разогрел в подвале Москвин.
        Я сбросила его пиджак на стул. И так пропиталась его запахом. Или это от поцелуев? Или это мне кажется.
        Как бы то ни было, но мама не накинулась на меня с расспросами о кастинге, значит, Москвин не сказал ей. Это немного успокаивало. Вместе с очередной болтовней мамы.
        - Как тебе Глеб, кстати? - Ей, разумеется, не требовался мой ответ. - Приятный мужчина, да? Лика на него еще в прошлый раз запала. И так и эдак хвостом крутила, даже прямо при нас попросила ее сфотографировать для портфолио. А он отказал. Можешь себе представить?
        О, кажется, я только этим и буду сегодня вечером заниматься. Москвин пугал меня до чертиков, но за отказ снимать Лику я ему аплодировала. Мысленно. Ей редко отказывали. Виктор почти всегда и со всем был согласен, потому что чувствовал вину за детскую травму из-за развода. Остальные из-за денег отца были очень лояльны. У Лики было все. Вместе с этим и гонор, который не купишь.
        Да, очень жаль, что я не видела эпический провал, который устроил ей Глеб. Собственно, она и сейчас при бойфренде продолжала вертеться возле Москвина. Наверно, считала, что еще не все потеряно, и удача любит смелых.
        - Да, прямо так и сказал, что ее лицо слишком среднестатистическое, а он предпочитает особенную красоту, без фильтров и филлеров. Вот и в Тоскану нас пригласил. Уж Лика точно будет напрашиваться даже без отца. Может, и ты поедешь?
        - Куда? - очнулась я.
        - Так в Тоскану. У Глеба там вилла. Он звал.
        - Он звал тебя и Виктора.
        - Он звал нас всей семьей. Мы же семья, Лесёнок. Разве нет?
        - Конечно, мам, но ехать вот так вот… Нет, это неудобно и вообще… - вяло отбивалась я. - У меня учеба, работа.
        - Да, конечно. Как-то быстро согласилась она.
        Я не обратила на это внимания. Нужно было собраться и выйти снова к гостям. Хотя больше всего мне хотелось сейчас уехать домой и спрятаться. Но это была непозволительная роскошь.
        Как выяснилось, мы с Москвиным пропустили все шоу от шеф-повара, и теперь осталось только наслаждаться вином и едой. Обществом я бы тоже попробовала наслаждаться, но мокрые после оргазма трусики, взгляды Глеба и его ехидная улыбка портили настроение окончательно. Я решила не думать сейчас о том, что случилось в подвале. Иначе сошла бы с ума.
        Еще и Лика добавила. Почему-то меня стало раздражать то, как она заглядывала в рот Москвину, словно он был ее бог и царь. Серьезно, при живом приятеле - это уже неприлично. Даже мерзко.
        Но когда Лику волновали приличия?
        А вот беседа как раз складывалась интересная. Другой давний сосед и коллега Виктора, Игорь Иванович, обратился к Москвину:
        - Как дела у твоей фирмы?
        Я хотела чтобы мне было все равно, но почему-то уши так и улавливали разговор мужчин, хотя мы с мамой стояли чуть в стороне и обсуждали перепланировку в гостиной.
        Глеб только развел руками.
        - Понятия не имею. Но дивиденды приходят, акции стабильны. Думаю, все хорошо.
        - Это как? Год назад ты был по уши в слияниях и расширениях.
        - Да, был. - подтвердил Москвин. - Но примерно тогда же я понял, что живу одной работой.
        - Все мы живем работой, - вступил Виктор. - Разве это плохо?
        Я видела и не раз, как они вдвоем с Иванычем, как танки, пытаются продавить любое мнение, отличное от их собственного. Издержки трудоголиков-богачей.
        - Да я же не спорю, Виктор Алексеевич, - продолжал спокойно отвечать Глеб моему отчиму. - Но я был так занят, зарабатывая бабки, что совершенно не замечал, как проходит год за годом. Вроде совсем недавно было чуть за двадцать, и я закончил институт. А потом проснулся - мне тридцать четыре. У меня есть все, кроме самого себя. Я ни черта не видел за эти годы, кроме графиков, переговоров и аэропортов.
        - Ох, молодёжь, философия, - загудел как жук Игорь Иваныч. - А если завтра дефолт? Мы в России живем, Глебушка. Здесь чревато философствовать.
        - Да в том и дело, что в России нас ничего не спасет, - хохотнул Москвин. - Разве только пачка баксов под матрасом. У меня есть. Все норм.
        Я не сдержалась и прыснула, а вот Лика громко расхохоталась, хотя я сомневалась, что она понимала, о чем говорил Москвин.
        - Брось кривляться, Глеб. Знаем мы, что тебе Салманов отличную подстилку оформил. Не страшно даже фирму потерять, - поддел Москвина Виктор.
        Глеб и не думал отнекиваться.
        - Да, Кирилл крутой брокер. Я благодарен ему за помощь.
        - Салманов? - заинтересовался Игорь Иванович. - Он ведь в Америке теперь. Отошел от дел.
        - Для меня сделал исключение.
        - В честь чего? Я не смог даже его новый номер найти, а через БестБрокер - это адские проценты и налоги.
        - Мне провели через офшор. Артур Казаев помог.
        - Вот оно что! - прозрел Иваныч. - С такими друзьями можно и философствовать.
        - Чего и вам желаю, Игорь Иванович. Так вы как насчет Тосканы? Как раз Казаев и полетит с нами, - соблазнял толстого промышленника Глеб.
        - Нет, пас. Не любит Артур московских. Обидели его в столице.
        Я могла только догадываться, почему Игорь Иванович отказался от столь выгодной поездки. Вообще, дела финансовые на меня нагоняли тоску, и я невольно согласилась с Москвиным, который открылся для меня с новой стороны. Похоже, фотография для него - хобби. Эдакий пресытившийся всем Онегин. Только вместо русской глуши он летит в Тоскану, поиграть в фотографа.
        - Ох, да что вы все о деньгах. Глеб, лучше расскажи о Тоскане. Мне не терпится ее увидеть, - воскликнула Лика слишком возбуждённо даже для ярого фаната Италии.
        Что я пропустила? Разве она летит с Москвиным?
        И почему меня это задевает?
        - Лучше не рассказывать. Сама и увидишь, - вежливо, но без энтузиазма отозвался Глеб.
        Игорь Иванович потерял интерес к разговору и увлекся канапе с креветками и вином.
        - Возьми и Лесёнка тоже, Глеб, - вклинился в разговор Виктор, касаясь моей руки, чтобы привлечь внимание. - Она совсем замоталась с работой и учебой.
        Я обернулась и сразу же оказалась под прицелом давящего взгляда.
        - Ты работаешь? - приподнял бровь Москвин. - Где?
        - Ой, да она продавщица в магазине, - протянула Лика. - Когда ей лететь? За прилавком путь стоит.
        Я закусила губу, так отвратительно это звучало. Словно я ворую в метро, и исключительно у стариков и детей. Глеб продолжал наблюдать за мной. Неужели нельзя прекратить пялиться? Мне и так тошно на этом празднике жизни.
        На помощь мне пришла мама. Хотя ее поддержки я не хотела. Вот провалиться сквозь землю было бы кстати.
        - Лесь, ты же отпуск собиралась брать перед сессией. Вот и развеешься. Кому, как не Глебу доверить твой отдых?
        Я взглянула на маму, едва сдерживаясь. Вот это подстава подстав.
        - Действительно, Лесёнок, отдохни с ребятами. Признаться, одну я бы тебя не отпустил в Европу, а вот с Глебом - другое дело. Он за тобой присмотрит.
        Да-а-а, уж он присмотрит.
        На языке вертелся отказ в резкой форме, но тут я увидела, как побагровела Лика, а ее парень даже сморщился, так сильно она сжала его руку.
        Черт, вот это зрелище и толкнуло меня на безумство.
        - Да, конечно. Почему бы нет. Если Глеб… ээээ…
        - Александрович, - подсказал отчество гостя Виктор.
        - Да, Если Глеб Александрович так любезен… Было бы невежливо мне отказаться.
        - Да, очень невежливо, - пропел в ответ Москвин, довольно улыбаясь.
        И я поняла, что подписала себе приговор.
        Глава 4. Хлопоты
        Разумеется, я никуда не собиралась лететь. Побесить Лику - это приятно, но проводить неделю в одном доме с Москвиным - это же ад. Мне десять минут с ним в подвале показались пыткой, а тут семь дней под одной крышей. Да еще и в доме, где он хозяин.
        Нет, нет и еще раз нет.
        Я почти сразу уехала с вечеринки, отказываясь оставаться на ночь. Обычно я делала так, потому что любила поболтать с Егором и надеялась, что он наконец сделает первый шаг. Все же между нами была симпатия, и я пыталась намекнуть, флиртовала. Только не в этот вечер. Все мои мысли занимал Глеб. Я не могла перестать вспоминать его поцелуй. Его прикосновения, его голос и близость.
        Меня бросало то в жар, то в холод. Даже дома, оказавшись в постели, я не могла перестать думать о нем. Как он посмотрел на меня, когда я сказала, что поеду. Этот огонь в глазах, торжество и… Кажется гордость.
        Я не сразу поняла, что ласкаю себя. Пальцы в трусиках оказались сами собой. Когда я поняла, что почти кончаю от одних мыслей о Глебе, было уже поздно бояться или бороться. Горячая волна разрядки обняла мое тело, заставляя выгнуться и громко застонать.
        Я никогда не стыдилась делать себе приятное. Наверно, именно это удерживало меня от случайных сексуальных связей. Вряд ли мужчина смог бы доставить мне оргазм. Я не питала иллюзий на тот счет. Да, возможно секс хорош, когда партнер думает о тебе, когда ты испытываешь к нему теплые чувства. Например, как я к Егору. Но того, что описывают в романах, нет и близко.
        Правда, будоражащий стыд и оргазм, что я испытала от прикосновений Москвина, напрочь опровергали эту теорию. Но это ведь не отношения, не симпатия даже. Он развлекался, а я перенервничала. Вот и все.
        Я запретила себе думать о Глебе. Мое тело, удовлетворенное разрядкой, дало сигнал отбоя. Я спала крепко, а утром перед работой позвонила маме и попросила извиниться перед соседом.
        - Детка, как так? - недоумевала мама. - Ты же сказала, что полетишь. Глеб ведь и самолет предоставит. Это так удобно. Как можно отказаться?
        - Мам, да у меня Шенгена нет. Какая мне Италия? А выправлять - это сто лет. Точно за неделю не дадут визу.
        - Мы ведь вместе летали в Рим, - не сдавалась матушка.
        - Это было весной. Мне на три месяца давали. Уже ноябрь. Прошли сроки.
        - Ох, как же жалко, Лесёнок. Как жалко. Ладно, я позвоню Глебу и все отменю. Очень, очень жалко.
        Она еще раз сто повторила бы про жалко, но у меня пришла электричка, и я быстро попрощалась.
        После этого звонка я почти успокоилась. Занятное получилось приключение, но не более. Хорошо, что Виктор человек деловой и не очень часто устраивает подобные семейные гостевые вечера. Мне будет легко избегать Москвина, а он в свою очередь, надеюсь, найдет в себе хоть каплю порядочности и не выдаст меня.
        В магазине меня встретила обычная рутина, стандартные обязанности. Я наклеила на лицо приветливую улыбку, взбодрила себя кашкой эспрессо, и сама не заметила, как настроение стало отличным.
        Мне нравилось работать в бутике. Даже самые придирчивые снобы не могли придраться к моим манерам и почти всегда благодарили за помощь. Вот и сегодня у меня была непростая клиентка. Немного лишнего веса и много пафоса. Она пыталась влезть в сороковой размер и жутко расстраивалась, когда модель облепляла ее фигуру, делая похожей на колбасу «вязанку».
        Я подсунула ей подходящий размер и модель свободного кроя. Она скривила лицо, но все же примерила. О, чудо. Платье село на нее идеально, прикрыв недостатки и подчеркнув высокую полную грудь.
        Я как раз проводила платеж и прощалась с ней, когда в магазин вошел молодой мужчина в строгом костюме.
        - Добрый день, чем могу вам помочь? - обратилась к нему моя коллега, второй консультант.
        - Мне нужна Олеся Владимировна Смирнова. Спасибо, - проговорил он и безошибочно пошел к кассе.
        То есть, он знал, как я выгляжу. Это немного пугало, потому что его лицо мне было совершенно незнакомо.
        - Олеся Владимировна, добрый день. Меня зовут Григорий Смирнов. Мне поручено решить ваши проблемы с визой, - отбарабанил он. - Вам удобно сейчас и здесь, или мы можем выйти? Кажется, рядом есть уютная кофейня.
        - Я на работе. Какая вообще виза?
        - В Италию, - невозмутимо ответил мужчина. - Мне поручил решить ваши проблемы Глеб Александрович Москвин.
        - Да нет у меня проб…
        Я запнулась, замечая, что коллега смотрит на нас с нескрываемым интересом. Общаться при ней с этим человеком мне совсем не хотелось.
        - Настя, прикроешь меня? В счет обеда минут на тридцать.
        - Конечно, - согласилась она тут же. - Иди хоть на час. Все равно сейчас мертвое время.
        Вот так я профукала возможность пообедать в нормальное время и оказалась в кофейне на диване в компании делового господина от Москвина. Я не успела и заикнуться, что не хочу никакой визы, а он уже заказал нам кофе и рассыпал по столу бумаги.
        - Давайте сразу все подпишем, чтоб не терять время.
        И сунул мне в пальцы ручку.
        - Да мне не нужно ничего, - попыталась я отдать ручку ему назад.
        - Олеся Владимировна, мое время дорого, а ваш обед короток. Давайте не будем терять его на глупые споры. Пожалуйста.
        Он был так убедительно вежлив, что я не посмела перечить, просто сдалась и подписала там, где он велел.
        - Спасибо, - проговорил Григорий, забирая бумаги. - Не обещаю, что удастся все оформить в срок, но шанс есть.
        - Да понятно. Ничего страшного, - отмахнулась я и только тут до меня дошло. - Разве это можно сделать без загранпаспорта?
        - Конечно, нет, - хохотнул мужчина, закрывая портфель. - Глеб Александрович сказал, что к вечеру отдаст ваш паспорт. Вы его тоже по ускоренному варианту делаете? Я мог бы помочь.
        - Нет, у меня есть загран, но дома.
        - Тогда все понятно. Спасибо за уделенное время Олеся Владимировна, всего доброго.
        - Ага, до свидания, - проговорила я, совершенно ничего не понимая.
        И тут меня осенило снова.
        Мама!
        Я глотнула остывший кофе и вытащила телефон.
        - Мама! что за движуха началась с моим загранником? Почему ко мне приходит человек для оформления визы? Твои хлопоты?
        - Леся, с какой стати ты такая громкая? Мои хлопоты? Нет, конечно. Я просто позвонила Глебу, как ты и просила. Вернее, встретила его. Мы вместе йогой занимаемся.
        Мама и йога? Москвин и йога?! Вот это новости. Ну да сейчас не об этом.
        - В общем, я сказала ему про твою визу, он предложил решить все по ускоренной программе. Нужно было отказать? Это невежливо, Лесёнок.
        - А паспорт мой у него откуда?
        - Так у меня же есть ключи. Мы отменили йогу и поехали забрать твой паспорт. Я пока в своем уме и помню, где ты хранишь документы.
        - О боже, - только и выдохнула я, сдавив переносицу пальцами.
        - Твой телефон я Глебушке тоже дала на всякий случай.
        - Да, и сказала, где я работаю. И адрес он мой теперь знает, - продолжила я список сомнительных достижений.
        - А что такого в этом?
        - Ничего, мам. Ничего.
        Объяснять истинную причину своего недовольства я не стала.
        - Просто незнакомый человек. Такие хлопоты. Мне неудобно очень.
        - Да какой же он чужой? Мы соседи и вообще. Не мешай ему делать добрые дела.
        - Угу. Конечно. Помешаешь ему теперь, - буркнула я, слава богу, мама не расслышала. - Ладно, я пошла работать. Пока. Спасибо за заботу.
        Я надеялась, что она не услышала сарказм в моем голосе. Все же мама хотела как лучше. А вот у Москвина, похоже были мотивы - как всегда.
        Но у меня еще оставался шанс отказаться от поездки. Визу могли не дать и отпуск, кстати тоже, хотя я действительно собиралась взять перерыв на работе.
        - Леся, вот и ты. А я как раз рассказываю Артему, что тебе визу делают по ускоренной, - поприветствовала меня Настя, едва я вернулась в магазин.
        Артем наш управляющий тоже был здесь.
        - Если все получится, дашь контакты посредника? - вступил он тут же, не здороваясь даже. - Я с твоим отпуском все уладил. Пиши заявление. Сейчас как раз отличное время для этого.
        Я только руками развела и… снова села писать. Спорить с Артемом - себе дороже. Пока я царапала ручкой по бумаге, он рассказывал, как сложно иногда быстро оформить визу, особенно куда-нибудь в Европу или в Штаты. Он даже заводил два загранпаспорта, чтобы экономить время.
        Я немного успокоилась. Посредник тоже говорил, что есть вероятность не успеть. Только это меня и обнадеживало.
        Я поболтала с Артемом для вежливости, но при первой же возможности вернулась в шоурум из подсобки, чтобы обслужить клиентку.
        День тянулся бесконечно. Я вроде бы отвлекалась на работу, но каждую свободную минуту возвращалась мыслями к Глебу и суматохе, которую он затеял, чтобы я смогла поехать. Это льстило, если честно. Я старалась не поддаваться тщеславию, вообще старалась не думать о Москвине. Именно это было мучительно сложно, изматывающе тяжело.
        Давно я так не уставала на работе. Ноги едва шли к электричке, когда зазвонил мой телефон. Незнакомый номер. Я не успела снять трубку, разумеется, и даже порадовалась, потому что это мог быть тот самый хлопотавший за визу Григорий.
        С этого же номера через минуту пришло сообщение
        У тебя есть резиновые сапоги?
        Я невольно прыснула. Почему-то не было сомнения, что это Глеб. Неожиданный вопрос от него.
        Пока я придумывала, что ответить, он прислал второе сообщение
        Григорий был у тебя? Все нормально прошло? Это Москвин. Сними трубку.
        Я вошла в вагон электрички, села и честно соврала, ответив.
        Л. Я в метро и мне некогда болтать.
        Г. Или не хочется? Ладно. Буду писать. Так что насчет сапог?
        Л. Ты хочешь продать мне сапоги?
        Г. Нет, но они тебе понадобятся в Италии. У меня планы.
        Л. Оставь при себе планы вместе с сапогами. Сам знаешь, что визу мне не дадут так скоро.
        Г. А мой стакан наполовину полон. Гриша успеет, я уверен. Ты все еще игнорируешь мой вопрос относительно сапог.
        Л. У тебя фетиш такой что ли?
        Г. ДА, конечно. У меня не встанет, если у партнерши нет резиновых сапог.
        Л. Извращенец.
        Г. Еще какой.
        Л. Нет у меня нет сапог, Глеб.
        Г. Прекрасно. Я тебе куплю.
        Л. Не надо.
        Г. Я пошутил про фетиш. Мы можем переспать и без сапог.
        Л. Я не шутила. Ты все еще можешь оставить свой член в штанах. Прибереги для той, у которой будут сапоги.
        Г. Какая ты дерзкая, детка. А в подвале дрожала.
        Л. Я не дрожала.
        Г. Врунья.
        Л. Глеб, останови всю эту возню с моей визой. Я все равно не полечу.
        Г. Правда? А я уже распорядился приготовить тебе комнату с видом на море.
        Л. Не надо.
        Г. Уверена?
        Л. Сто процентов. Отдай ее Лике. Она оценит. И сапоги тоже.
        Г. Какая незамутненная щедрость. Ладно, я тебя понял.
        Я ничего не ответила, и через минуту пришло еще одно сообщение.
        Г. Если виза будет готова, и ты не полетишь, мне придется рассказать Виктору.
        Л. Ты не посмеешь.
        Г. Полагаешь? Давай проверим.
        Больше он не писал. Я с ужасом поняла, что одновременно взбесилась и расстроилась из-за этого. Всю дорогу до дома проверяла телефон, но нет.
        Не знаю, что было хуже: новый виток шантажа, моя беспомощная злость или капля разочарования, потому что я не могла придумать достойного ответа и продолжить спорить с ним.
        А уже перед сном до меня дошло, что я писала Москвину «ты». Ужас.
        Наверно это из-за общения по смс. Мои чувства к Глебу были такие странные. Я буквально цепенела, когда он подходил близко. Ужасно злилась и боялась одновременно. Поэтому, наверно, через оцепенение из меня вырывались дерзости. Я хотела ударить его, чтобы стереть с губ нахальную ухмылку, а потом поцеловать.
        Идея лететь в Италию нравилась мне все меньше с каждым днем. Слава богу, Григорий не звонил, не объявлялся больше. Я работала, как обычно, неделю подряд перед отпуском, успев забыть о приглашении хлопотах Москвина. Наверно, не успели с визой. Это стало понятно еще в пятницу. Вряд ли кто-то стал бы заниматься моими делами в выходные. Субботу и воскресенье я тоже работала. Разумеется, народу в магазине было больше обычного.
        Я адски устала мечтала отоспаться наконец отоспаться в первый день отпуска, а потом насаждаться тем, что не надо никуда ехать. Но утром в понедельник меня разбудил звонок мобильного.
        За окном было темно. Утро ли это было? Номер не определился. Я хотела сбросить вызов, но вместо этого нажала на ответ.
        - Алло, кто это? - пришлось выдавить из себя, мечтая скорее отвязаться.
        - Олеся, это Григорий. Я у вашего дома. Собирайтесь, поедем в консульство, потом сразу отвезу вас в аэропорт.
        - Что? Это шутка? Какой аэропорт! Я не полечу.
        - Никаких шуток. Даю вам двадцать минут. Теплые вещи не берите. В Тоскане сейчас тепло. Пятнадцать-двадцать градусов. Резиновые сапоги у вас есть?
        - У вас тоже то ли фетиш на сапоги? - выдала я первое, что пришло в голову.
        - Олеся, пожалуйста, не заставляйте меня подниматься и помогать вам. Время - деньги.
        Он повесил трубку, и я тут же вскочила с кровати. Мне бы послать его к черту, но сработал какой-то старый механизм, когда мама будила меня в школу утром. «Вставай и одевайся. Не вынуждай меня повторять», - говорила она и я мигом просыпалась. Плюс, я быстренько вспомнила угрозу Глеба.
        Если виза будет готова, и ты не полетишь, мне придется рассказать Виктору.
        Чтоб его черти драли. Москвина, а не отчима, конечно.
        Вот и сейчас сработало. Командный тон жутковатого Григория и его угроза подняться сработали. Я покидала в сумку какие-то вещи, брызнула на лицо водой, оделась, расчесала волосы, но не помогло. Пришлось натянуть шапку. А Григорий уже снова звонил.
        - Выхожу, - кратко ответила я, и захлопнула дверь квартиры, одновременно засовывая руку в рукав куртки. Видок у меня был тот еще.
        Григорий стоял у большой черной машины, нетерпеливо поглядывая на часы. Он забрал у меня сумку, бросил ее на заднее сидение в салоне, буквально затолкал меня вперед, а сам сел за руль.
        - Надеюсь, успеем проскочить до пробок, - проговорил он. - Потом сразу в аэропорт.
        - А сколько времени вообще? - спросила я, как будто именно это было сейчас важно.
        - Много, Олеся, много.
        И Григорий вдавил педаль газа.
        Боже как же быстро он ехал. Я сидела, вцепившись в сидение, зажмуривалась каждые две минуты, боясь, что мы въедем в зад впередиидущей машины. Понятия скоростного режима для Григория, похоже, не существовало, как и дистанция, как и притормозить на желтом. Он топил педаль в пол, и мы мчались.
        Я сидела ни жива, ни мертва, а ведь была мысль накраситься по дороге, чтобы хоть как-то спасти свой внешний вид. Какое там. Остаться бы живой.
        Мы домчались до центра Москвы менее чем за час. Григорий припарковался и моментально оказался у моей двери, открыл. Я едва успела отстегнуть ремень и не успела поблагодарить бога, что жива после такой гонки, а мой безумный водитель и уже волок меня в визовый центр. Я успела заметить, что еще никого нет, но это не помешало Григорию провести меня к стойке, где сидела улыбающаяся девушка.
        - Давайте все быстро, - тоже поторопила она. - У вас ведь самолет через час.
        Я как в тумане снова что-то подписывала, едва ли слушая и понимая, что мне говорили. Единственное, что отложилось - это замечание о приглашении лично от Москвина. Именно оно и решило мою судьбу.
        Упоминание этого факта заставило меня осознать, что все не сон и не морок. Я лечу в Италию, на виллу Глеба. Попытаться отказаться, все отменить у меня снова не было шанса. Едва документы были получены, Григорий снова затолкал меня в машину, сунул в руки стаканчик с горячим кофе, за которым, видимо, сбегал, пока я получала свой Шенген.
        Сервис, мать вашу.
        - Супер. Теперь мчимся в аэропорт, - выпалил Григорий, заставляя меня застонать.
        - А может просто поедем?
        - Нельзя просто, дорогая Олеся, из-за вас и так откладывается вылет. Вы знаете, сколько стоит простой джета во Внуково?
        - Нет, - я аж кофе попернулась.
        - Вот и я не знаю. И не хочу знать, потому что Москвин вычтет это из моего гонорара, если мы не пошевелимся.
        Я взглянула на посредника и поняла, что у меня нет ни единого шанса отменить эту поездку. Думаю, его изначально не было. Этот пронырливый деловой Григорий за свой гонорар меня даже в чемодан запихнет и сдаст Москвину как багаж.
        Я откинулась на сидение и пыталась принять эту поездку как отдых. Неделя в Тоскане, где сейчас двадцать градусов казалась бы мне раем, счастьем, но вилла Москвина и его участие угнетало. Еще и Лика там будет. Полный комплект гоблинов на борту и по соседству.
        Потягивая кофе и стараясь не отчаиваться, я смотрела в окно. Так было полегче воспринимать безумную манеру вождения Григория, который, разумеется, снова гнал. Мы выехали прямо на взлетную полосу, и я увидела джет. Признаться, не думала, что он настолько огромный. Хотя я вообще не думала о частных самолетах. Наверно по сравнению с боингом, он меньше, но все равно.
        У трапа стоял Глеб собственной персоной, разговаривал с пилотом. Увидев, машину, Москвин отпустил капитана, и тот скрылся в салоне самолета.
        - Получите, распишитесь, Глеб Александрович, - проговорил Григорий, передавая меня и мои вещи Москвину.
        Демон улыбнулся довольно. Аж зубы сверкнули.
        - Здравствуйте, - пискнула я, снова теряясь от близости этого жуткого мужчины.
        - Мы снова на вы - что ж… Ладно. Да, Гриш, спасибо. Расчет через моего помощника в офисе. Спасибо за оперативность. Я твой вечный должник.
        - Обращайтесь, - только и ответил тот.
        Мужчины хлопнули по рукам, и Григорий умчался, как ветер.
        - Пойдем, - протянул руку Глеб, предлагая мне поднять по трапу.
        Я игнорировала его жест, разумеется, и сама пошагала по ступеням. Хватит того, что он нес мою сумку.
        - Отлично выглядишь, Лесь. Я тоже рад тебя видеть, - весело проговорил Москвин мне в спину.
        «Да пошел ты», - проговорила я про себя, кажется, шепотом, чтобы он не мог услышать мои и без того громкие мысли.
        Глава 5. На борту
        Едва я вошла на борт, Глеб забрал у меня паспорт.
        - Контроль будет через пару минут, - объяснил он. - Выбери место. О, кстати - это Артур. Арт, это Леся.
        Я повернула голову и увидела мужчину, немного за сорок, кажется. Приятное скуластое лицо, нос с небольшой горбинкой и пронзительные зеленые глаза. Он словно не смотрел, а щупал меня. Я передёрнула плечами, но тут же взяла себя в руки. К тому же вспомнила его имя и протянула руку.
        - Артур Казаев? Так это ваш самолет? - уточнила я.
        Он рассмеялся.
        - Мой самолёт? Конечно, нет. Это самолет Глеба, но он вечно всем врет, что мой. Из скромности.
        Москвин рассмеялся, а я понятия не имела, шутит Артур, или нет. На всякий случай нейтрально: ответила
        - Да, Глеб Александрович самый скромный человек на свете. Мне стоило догадаться.
        Теперь уже смеялся Артур.
        - Да, она ангел, Глеб - проговорил он. - Нам всем нужно занять свои места. Не будем тут толпиться.
        Москвин тут же подтолкнул меня дальше, и я пошла по проходу, стараясь не думать, почему Артур назвал меня ангелом. Глеб ведь не мог ему обо мне говорить? Мужчины не обсуждают такое. Или обсуждают?
        Ах, нет, не думать об этом. Не думать.
        - Леся, это Айза, моя жена, - представил меня Артур яркой шатенке.
        Она, кажется, смотрела куда-то сквозь меня, витая в облаках. Я заметила на ее шее необычное украшение в виде широкой кожаной ленты.
        - Привет, - произнесла Айза, продолжая улыбаться, словно каким-то своим мыслям.
        - Привет, - откликнулась я.
        - Остальные скинулись по сто баксов, я их набрал на бла-бла-кар, - пошутил Артур. - Народ, за шампанское платим на выходе. Тут вам не олинклюзив.
        Все засмеялись, а Лика, которую я моментально заметила в объятиях Славы, аж повизгивала от восторга. Виктор был не бедным человеком, но даже он не мог позволить себе иметь джет. хотя вот я иногда не могла позволить себе такси, но при этом старалась не издавать вопить, как шимпанзе в брачный период.
        Среди пассажиров еще были две девушки и двое парней. Я не могла определить их возраст. Кажется, старше меня, но младше Глеба. Лицо одного было жутко знакомым. Где-то я его видела.
        - Андрей, Ник, Стася и Вика, - познакомил нас быстро Глеб. - Это Леся, сестра Лики.
        - Не родная, - разумеется, не забыла добавить Калинина, и я закатила глаза. - Мы уже полетим?
        - Да, через пять минут, - проговорил Артур, и протянул руку жене, которая так сильно отличалась от всей этой шумной тусовки. - Пойдем, Ай.
        Он увел ее куда-то, а Глеб надавил мне на плечи, усаживая в кресло. Я почти не удивилась, что он занял соседнее.
        Проверка документов заняла несколько минут. Нам пожелали счастливого пути, проводница попросила занять места и пристегнуть ремни. Я откинула голову назад.
        - Боишься летать? Тут же спросил Москвин.
        Я вздрогнула, потому что он почти коснулся губами моего уха.
        - Не боюсь, но я не хочу.
        - Брось, Лесь. Будет весело. Просто доверься мне. Я все еще хочу помочь.
        Его голос был сладкий и тягучий как мед, он обволакивал своей тугой нежностью, и я чувствовала, как увязаю, тону, поддаюсь. Нет, ничего у него не выйдет.
        - Оставьте свою помощь при себе, Глеб Александрович. Или предложите тем, кому она нужна. Лика вон не откажется.
        - Не надо указывать, что мне делать, детка, - проговорил он, моментально сменяя акцент.
        Теперь в голосе была явная угроза, сила и… соблазн?
        Как черт подери, все это сочетается?
        Я отшатнулась, отодвинулась, как можно дальше. Самолет разгонялся по взлетной полосе. Я невольно сжала кулаки и закрыла глаза. Не потому что боялась летать, а чтобы не видеть Москвина и не отвечать ему.
        А взлет был плавным. Я почти не заметила перепада давления и совершенно неожиданно задремала. Сквозь дрему я слышала голоса, но не стала открывать глаза потом меня кто-то укрыл. Я была уверена, что Глеб. Стало тепло, и я снова задремала. Проснулась от громкого пения.
        Знакомый голос и знакомый мотив. Песня, которая звучала из каждого утюга. Приставучая и надоедливая, абсолютно примитивная. В общем, хит. Я потянулась и посмотрела в сторону солирующего.
        Кажется, Глеб назвал его Ником. Боже, точно. Ник Рид. Мечта каждой школьницы, наркоман и придурок, известный поп-певец. Вот откуда я знала его лицо. Богема.
        На огромной плазме крутился его клип, а сам он подпевал, не попадая в ноты. Девочки восторженно хлопали. Я умерла и попала в ад?
        Москвина, Артура и Айзу я не нашла глазами. Борт проводница подливала шампанское, стараясь маневрировать между гостями.
        Я решила, что сама найду туалет. Кажется, он был у входа в салон. Пройдя по коридору, я нашла заветную дверь, но там было занято. А вот соседняя поддалась. Я едва успела порадоваться, что в джете два санузла, но не тут то было.
        Оказалось, что вторая дверь вела не в туалет. Я увидела небольшую спальню. Кровать в середине, а около нее стоял Артур.
        Его брюки были расстегнуты. Перед ним на коленях стояла Айза. Она облизывала его член, словно это был леденец или мороженое.
        Мне нужно было срочно закрыть дверь, пока меня не услышали, не увидели, но я стояла и смотрела, как завороженная. Язык женщины скользил по эрегированному члену, ее губы сомкнулись на головке, поцеловали, а потом она втянула в рот яичко.
        Звякнуло что-то, и Айза уткнулась лицом в пах мужа. Я вскрикнула, заметив в руке Артура цепь, которая крепилась к ошейнику.
        Боже мой.
        Казаев тут же среагировал на мой крик, резко повернул голову. Я чуть не упала в обморок, хотела что-то сказать, вцепилась в ручку двери и… услышала позади голос моего демона.
        - Знаешь, в таком случае очень некрасиво стоять столбом. Нужно либо уйти, либо попросить разрешения присоединиться.
        Я все еще смотрела на Артура в этот момент. Его губы растянулись в улыбке, а глаза сверкнули. Он продолжал прижимать лицо Айзы к своему члену и, кажется, совсем не был против, что я стала свидетелем этой сцены.
        - Решайся же, Лесь. Нужно закрыть дверь. С той или с этой стороны? - зашелестел мне на ухо Глеб. Я почувствовала, как он лизнул мою мочку и отмерла наконец, попятилась, чтобы закрыть дверь. Разумеется, едва я это сделала, то вжалась спиной в Москвина. Он же сделал шаг назад и мы оказались в той самой уборной, которая была занята.
        Глеб прижал меня к стене. Я попыталась толкнуть его, но он поймал мои запястья, поднял руки вверх, абсолютно обездвижив. Я хватала воздух ртом, не в силах прийти в себя, не зная, что сказать или сделать.
        - Понравилось? - проговорил Москвин и прикусил кожу на моей шее.
        Я пискнула от легкой боли, которая почему-то отозвалась колким спазмом у меня между ног.
        - Что? - выдавила я из себя еле слышно.
        - Понравилось то, что ты видела? Маленькая девственница любит посмотреть.
        - Нет… Нет! Я нет. Это случайность, - лепетала я в свое оправдание.
        - Конечно, - усмехнулся Москвин.
        И тут же его губы накрыли мои. Он целовал меня яростно и страстно. Я стонала от его натиска, не в силах противиться силе и напору, и… удовольствию, которое воспламеняло меня изнутри.
        Я не успела понять, как и когда Глеб расстегнул мои джинсы, сунул руку в трусики и довольно хмыкнул не в рот.
        - Ты мокрая насквозь, мой ангел. Сладкий, порочный ангел, - проговорил он, касаясь моих губ своими.
        Я тяжело дышала, не в силах отрицать этот факт, но и признавать его не хотела. Глеб вынул руку, и я едва не захныкала от чувства потери. Его пальцы прошлись по моим губам, оставляя на них блеск смазки. Моей смазки.
        - Убегай, Лесь, - проговорил Москвин, резко отпуская меня.
        В этот раз я не тормозила. Застегивая на ходу джинсы, облизывая пряно солёные губы, я едва не рыдала, мчась обратно в салон.
        Сердце колотилось где-то в горле, а глаза щипало. Как со мной могло произойти такое? За какие-то пару минут я испытала спектр эмоций от потрясения, до любопытства, перемешанного с шоком, а потом все это сдобрило кипящее возбуждение и раболепная покорность. Я снова закрыла глаза, но сон не шел меня спасать больше. Москвин, слава богу, тоже не торопился вернуться на место. Я старалась не думать, что он там делает в уборной без меня. Перед глазами снова встала картина, как Айза целовала член мужа. Только вместо Артура я почему-то представила Глеба. Он тоже играет в такое? С ошейником и поводком?
        Я потерла запястья, которые он сжимал так властно, обездвиживая меня и пресекая попытки сопротивляться. А ведь он мог и не держать. У меня не было сил отказаться от его близости. А мы только вошли на борт самолета. Что за испытания меня ждут за эти дни? Я старалась не думать, а еще по возможности держаться подальше от Глеба.
        Спасение пришло неожиданно. Я услышала, как рядом кто-то сел и, слава богу, это был не Москвин.
        - Привет, мы не познакомились нормально. Я Ник. А ты Олеся? - почти пропел мелодично звезда сцены.
        - Леся, - поправила я его, открывая глаза.
        Ник Рид улыбался мне широко и дружелюбно. Это немного настораживало, как и запах алкоголя. Я слышала про него много всего неприятного. Кажется, пару лет назад он даже был под следствием.
        - Почему ты не тюрьме? - выпалила я, сама от себя не ожидая такой прямоты.
        Последствия шока наверно. Я прикрыла рот рукой, но слова уже вылетели. Слава богу, Ник воспринял мой вопрос нормально. Он рассмеялся.
        - Самый популярный вопрос при знакомстве теперь, - поведал он, утирая слезы смеха. - Мне дали условный срок. Так что сидеть не пришлось.
        - Повезло. А разве под условным можно покидать страну?
        Нет, я не зануда, но не очень приятно лететь куда-то с человеком, который нарушает закон.
        - На самом деле, с меня недавно сняли все запреты. Срок сократили за хорошее поведение и общественные работы. И Глеб помог с визой.
        - Понятно, - кивнула я.
        - А ты сестра Лики, Да?
        - Не родная, - поспешила добавить я. - Но можно и так сказать.
        - А, понятно. Пойдем к нам.
        - Не стоит.
        - Брось, Лесь. Не надо стесняться. Все свои же.
        - Я не стесняюсь, - соврала я. - Просто…
        - Просто что?-
        Ник заглядывал мне в глаза, лукаво улыбаясь.
        А у меня не было нормальной причины отказывать ему. Разве что меня мутило от Лики и караоке-вечеринки, что они устроили. Я покосилась на компанию.
        - Шумновато. Я бы еще подремала.
        - Ох, да что за глупости. Пойдем.
        Ник взял меня за руку и потянул за собой. Я бы послала его к черту, наплевав на приличия, но тут в салоне показался Глеб. Даже пьяное караоке привлекало больше, чем перспектива оказаться рядом с Москвиным сейчас.
        Я поддалась и встала.
        Мне в руку тут же вложили бокал шампанского. Андрей, который, похоже, был приятелем и одновременно менеджером Ника, рассказывал, как в Иркутске на концерте отошел какой-то провод, и Нику пришлось петь без музыки. Пока звезда развлекала зрителей, Андрей ползал по сцене, ища неполадку в звуковой установке. Он, разумеется, показывал всем на телефоне фотки Ника и себя на заднем плане в позе ползающего рака.
        Как ни странно, но это действительно было смешно. Я улыбалась и постепенно отпускала напряжение. Лика была занята глубокими поцелуями со Славой, поэтому не вмешивалась и не портила мне общение.
        Неожиданно выяснилось, что Андрей учился в моем университете. Мы разговорились о преподавателях и предметах. А потом я слушала с огромным интересом, как Вика снималась у Мистера Бартона. Я слышала об этом мастере и раньше. Он хранил инкогнито, никто не знал, как выглядит фотограф, но все мечтали с ним поработать. Он снимал обнажённую натуру. Невероятно красиво и совершенно не пошло. Его инстаграм был адски популярен. Бартон снимал по всему миру, но чаще в Москве. Поэтому считали, что он русский.
        - В общем, меня привезли в студию, и какое-то время на глазах была повязка. Потом он разрешил ее снять, но софиты так слепили, что я не видела его лицо. Да и не до того было. Он все время командовал. По-английски кстати и вообще без акцента. Сомневаюсь, что он русский. Просто живет в Москве.
        - А фотки твои выставил у себя? - завистливо поинтересовалась Стася.
        - Да, несколько. - Она показала нам подборку в телефоне. - Вот эти.
        - Отличные сиськи, - без купюр похвалил Андрей.
        - Дурак ты. Тут не в сиськах дело. Хотя… Спасибо, да. Я хотела увеличить, но хрен бы тогда Бартон меня пригласил сниматься. Он не выносит фейк.
        Они начали обсуждать преимущества и недостатки имплантов, а мне передали телефон. Я листала инстаграм-публикацию. Да, действительно дело было не в сиськах Вики, хотя они действительно красивые. Поза, драпировка, ее глаза, изгибы. Она была ранимой и сильной одновременно на этих фото. Пожалуй, это было похоже на искусство.
        Мало кто из фотографов мог себе такое позволить. Модельный бизнес это преимущественно коммерческие съемки одежды для каталогов. Скучно, но прибыльно. А Бартон снимал нечто иное. Он точно был далек от правил фешн-индустрии, снимал для себя.
        Я невольно представила себя на месте Вики и тоже немного ей позавидовала. Правда, начинать карьеру с откровенных фото - так себе история. Но я бы хотела… Однажды… Может быть… Не знаю…
        Додумать эту мысль мне не позволил капитан корабля, который объявил, что мы скоро будем снижаться. Борт-проводница тут же пришла, чтобы прибрать на столе. Ник усадил меня на свободное место, сам пристегнул ремнем. Я улыбнулась ему, благодаря. Не пришлось возвращаться на свое место рядом с Москвиным. Он так и сидел один. Прямо перед посадкой к нему присоединились Казаевы. Я быстро отвела глаза, не в силах встречаться с ними взглядами.
        Может быть, мне удастся втереться в компанию Ника? Тогда будет проще избегать и отрицать.
        Глава 6.Вилла
        Мы приземлились в аэропорту Флоренции. Наши документы опять проверили прямо в салоне, а на взлетную полосу подали машины. Я старалась не удивляться. Артур и Айза держались особняком. Они первые вышли из самолета.
        Я заметила, что на Айзе все еще надет ошейник и теперь это было для меня не просто украшением. Она заметила, что я смотрю на нее. Я тут же отвела глаза, но краем глаза видела, как она что-то говорит мужу. Боже, до чего же это неудобно. Наверно, мне нужно извиниться. Я ведь стояла и глазела на них, как дура. Да, зрелище было шокирующее, но мой ступор вообще не знал оправданий.
        Мы спустились по трапу, стали рассаживаться в машины, распределяли багаж. Я старалась не отходить от Ника и остальных, но заметила, как позади меня оказался Казаев.
        - Леся, давай свою сумку. Здесь уже нет места в багажнике.
        Я подпрыгнула от неожиданности. Щеки залило алым. Прилив смелости случился вместе с румянцем и я бойко выпалила скороговоркой:
        - Артур, простите за… за вторжение. Я перепутала двери.
        Я вся дрожала от волнения и стыда, сама не зная, что жду. А Казаев улыбнулся как-то добро и приветливо, склонился, чтобы прошептать мне на ухо:
        - Это было очень кстати. Не извиняйся. - Он просканировал глазами машину, в которую уже набились трое и выдал. - В салоне тоже места мало. Поезжай с Глебом и Андреем в третьей машине.
        Казаев отвел меня за ручку, как маленькую, не дожидаясь ответа. Я успела оценить его властное прикосновение. Мне не было больно, но Артур держал меня каким-то особенным образом, давая понять, что вообще не стоит пытаться вырваться или спорить. Я подчинилась и села в машину, на заднее сидение, где уже был Москвин. Впереди устроился Андрей. Он начал болтать, едва мы тронулись.
        - Бааалин, Глеб, какая ж Италия красивая, - начал он петь, хотя мы только отъехали от взлетной полосы и из окна было видно только аэропорт. - И солнце. Повезло с погодой.
        - Да, а мне вот не очень, - усмехнулся Москвин, отвлекаясь на минуту от телефона, в котором что-то листал. - Мне нравится пасмурная Тоскана.
        - Да брось, этого дерьма и в Москве навалом. Ты, конечно, нам праздник даришь. Не могу дождаться вечеринки. Лесь, ты взяла платье, в котором будешь пошло мокрой?
        - Мокрой? - не поняла я.
        - Конечно. Сейчас напьёмся и скинем тебя в бассейн.
        Я с ужасом встретила взгляд Андрея через зеркало.
        - Ты шутишь?
        - Шучу-шучу. Платье лучше завтра. Сейчас просто посидим на пляже. Хотя…Ну посмотрим. отрыв же. И чувствуешь как тепло. Я не могу. Это офигенно.
        Он открыл окно и высунул голову, как собака, чтобы глотать воздух. Наверно и язык развевался на ветру, как галстук.
        Я закатила глаза и почувствовала, как рядом усмехнулся Москвин. Даже водитель косился на Андрея.
        У меня в сумке зазвонил телефон. Я точно знала, что это мама.
        - Лесёнок, милая, вы долетели? Все хорошо? - спросила она обеспокоенно.
        - Да, мам. Все в порядке, - ответила я, раздражаясь, потому то она была в курсе успешного предприятия с моей визой.
        - Я тебе счет пополнила и сделала роуминг. Как удачно, что симка на меня записана.
        - Да, очень удачно, процедила я сквозь зубы.
        - А Глебушка просто волшебник.
        Я покосилась на этого чертова Гудвина и увидела, что он ухмыляется. Ну конечно, мама говорила так, что ее было слышно. Зачем вообще телефон? Чуть громче, и она докричалась бы и без сотовой связи.
        - В общем, Леся, - продолжала наставлять меня мама, - Ты просо обязана хорошо оторваться. Там же мальчики будут. Певец и еще кто-то. Давай закрути курортный роман. Избавься уже от своих комплексов и невинности.
        - Нет, мам, заканчивай с этим, - пролепетала я, потому что улыбка Москвина становилась шире.
        Он опять присутствовал при моем позоре. Ну почему, Господи?
        - Они не в твоем вкусе? Ладно, я понимаю. Но тогда хотя бы мастурбируй. Тебе нужны оргазмы. Слышишь, Лесь? Напряжение вредно для кожи и вообще для женского здоровья…
        - Все, мам. Я разберусь. Давай пока, - не выдержала я пыток и скинула звонок.
        Геб молчал, слава богу, а Андрей все прослушал, пока торчал в окне. Едва он вернулся к нам, то снова начал трещать о вечеринке, о бассейне, о вилле и офигенной Италии.
        Я бы подремала, чтобы не слушать это все, но выспалась, кажется, в самолете. Немного спасал вид. Мы оставили Флоренцию в стороне и ехали через поля гуашно-зеленого цвета. Я влюблялась в Тоскану с каждой минутой, с каждым километром.
        - Если будут проблемы с оргазмами, я могу помочь, - прошептал мне на ухо Глеб, - Обращайся.
        Я вздрогнула и вжалась в дверь, пытаясь отодвинуться от него. Москвин, слава богу не ждал ответа. Он сам чуть отсел, стал как ни в чем ни бывало болтать с Андреем.
        Меня трясло всю дорогу. Я же знала, что так будет. Прекрасно понимала, что Москвин не просто так настаивает на моем присутствии. Нужно было сопротивляться, бить руками и ногами, упираться, но не заходить на борт самолета. Да пусть расскажет обо всем маме и Виктору. Плевать. Переживу я их удивление и причитания, брошу проклятые кастинги, буду учиться и работать.
        Или нет?
        Глеб отпустил меня из туалета в самолете. Кажется, он не такой уж и урод, чтобы припомнить наш секрет в такой момент и заставить меня отсосать ему, например.
        Почему я подумала про минет? Наверно потому что видела, как его делала Айза.
        Я вспыхнула, снова вспомнив Казаевых в спальне. Утихшее возбуждение и стыд снова заставили меня ерзать и мучиться от странной потребности. Наверно, мне, правда, нужен был оргазм. Хотя бы, чтобы успокоиться и не реагировать на близость Москвина так остро.
        Артур сказал, что не винит меня ни в чем. Возможно, не так уж я им и помешала. Лучше просто перестать думать об этом и расслабиться.
        Мне почти удалось это, когда мы подъехали к вилле У меня захватило дух. Дом был не очень большой. Два этажа, рядом бассейн и спуск к личному пляжу. Много зелени и цветов среди камней, просторная веранда, уютные кресла и лавочки.
        Нас встретила полная итальянка средних лет. Она раскрыла объятия и заключила в них Глеба. Москвин нагнулся, чтобы не менее страстно поприветствовать женщину.
        - Сеньеоре Глеб, велкам ту Италья, - говорила она громко и нараспев с сильным итальянским акцентом.
        - Спасибо, Тереза, - отвечал Глеб по-английски, а потом сразу перешел на итальянский.
        Я ничего не разобрала в их спешном диалоге и решила осмотреться. Мне очень нравилась просторная светлая гостиная в типичном средиземноморском стиле. Тереза почти сразу ушла устраивать народ, а я все бродила по первому этажу, касаясь мебели и рассматривая мелочи на полках.
        - А, синьорина, вот из ё нейм? - ворвалась Тереза ураганом в гостиную.
        Я огляделась и не нашла больше никого рядом. Видимо, она обращалась ко мне.
        - Леся - ответила я.
        - О, пойдемте со мной, аморе, я вас как раз ищу.
        Не уверена, что она сказала именно это, но смысл я уловила. Тереза взяла меня за руку и увела наверх, но не в то крыло, куда ушли Ник, Лика и остальные, а прямо и через столовую к лестнице.
        - Ваши апартаменты, сеньорина Леся.
        Она что-то еще протараторила бурно жестикулируя. Я кивала, но ни черта не понимала из речи итальянки.
        - Сеньоре Глеб все объяснит, - закончила она и ушла, оставив меня одну посреди шикарной спальни.
        Мои вещи уже стояли у двери. Я осмотрелась и прошла дальше. Огромная кровать, просторная комната, кажется, даже собственная ванная. Из которой слышался шум воды.
        Я не успела перепугаться, а из ванной уже вышел Глеб. Он вытирал лицо полотенцем, темные волосы были влажными.
        Вашу мать, ну кто бы сомневался.
        - Привет, - улыбнулся он, как всегда улыбаясь в лучших традициях демонов.
        - Виделись, - буркнула я.
        - Тереза сказала, это моя комната. Наверно, ошиблась.
        Я подхватила сумку и в лучших традициях дезертира начала пятиться к двери. Глеб же спокойно пересек комнату забрал у меня вещи и пошел с ними в обратную сторону от выхода.
        - Это смежные комнаты, - объяснил он, открывая другую дверь, которая вела в соседние апартаменты. - Когда мы сдаем дом, то делим хозяйские покои на две комнаты. Это выгодно. Ты отказалась ехать, поэтому я отдал спальню с видом на море остальным. Артур и Ай всегда живут во флигеле. Ну а нам придется тесноте, да не в обиде.
        Я стояла посреди смежной комнаты и глотала воздух, как рыба на берегу.
        Теснотой две просторные спальни было сложно назвать. Кроме двери у нас еще был общий балкон и, похоже, общая ванная.
        - Нет, это невозможно! - заявила я, снова пыталась получить назад свои вещи. - Тут есть гостиная. Я буду спать на диване.
        - Ох, не сходи с ума, Лесь, - устало проговорил Глеб. - Хочешь, чтобы ребята начали болтать?
        - А они не будут болтать, что мы живем в одной комнате?
        - Не будут. Не заостряй на этом внимание. Разбирай вещи и живи спокойно. Можешь пользоваться ванной на первом этаже. Но жить ты будешь в этой комнате.
        Он сказал это таким тоном, что я мигом проглотила все свои аргументы. Вообще, что я ждала от Москвина? Уж точно не спокойного гостеприимства. Если сейчас буду ругаться и злиться, он вряд ли уступит. Решив удивить его, я сбросила куртку на кровать и смело ответила
        - Ладно, черт с тобой, Глеб. Ты закончил в ванной? Я хочу принять душ. Твой проклятый агент по визам вытащил меня прямо из кровати.
        - Повезло ему, - хохотнул Москвин и посторонился, позволяя мне пройти. - Но затаскивать тебя в постель, пожалуй, интереснее.
        Я сказала ему одними глазами: «Хватит». И заперлась в ванной.
        Приняв душ, я почувствовала себя человеком. Думать о том, что я буду жить через стену с Москвиным, не хотелось. Наверно, я ждала чего-то в этом духе. Сидеть в спальне я точно не собиралась. Главное быть на людях.
        Ник что-то говорил о вечеринке-барбекю, когда мы приехали. Я запахнула халат и вышла из ванной. Глеба в комнате не было. Дверь на большой балкон была открыта. Он, разумеется, был общий и соединял две половины хозяйских покоев. Я вышла, перегнулась через перила, рассматривая задний двор. Именно оттуда уже пахло дымом и мясом. У мангала стояли Ник и Андрей. Они увидели меня и махнули.
        Я плотнее запахнула халат и закивала, давая понять, что скоро буду. Вернувшись на свою половину, я вытряхнула все из косметички, решив накраситься. Мне не особенно это нравилось, но макияж всегда был моей броней. Я чувствовала себя увереннее с глазами смоки или ярким акцентом на губы.
        Сегодня своей очереди дождалась алая помада. Глаза я лишь чуть тронула тушью, провела стрелочку по веку. Едва заметную, но эффектную. Волосы забрала в высокий хвост, надела узкие джинсы и рубашку, которую завязала под грудью. Взяла с собой куртку-косуху на всякий случай, накинув ее на плечи. В Италии действительно было тепло. Григорий не наврал. Хоть что-то позитивное - отогреюсь в зиму на мягком солнышке Тосканы.
        Я подмигнула себе в зеркало и приоткрыла дверь, чтобы посмотреть, не вернулся ли Глеб. Нет, его не было. Я прошла мимо его постели, заметив рядом неразобранный чемодан и сумку с многочисленными объективами и увеличителями на покрывале. Забавный он все-таки. Вещи не распаковал, а вот игрушку свою уже разложил.
        Интересно было бы посмотреть его фото.
        Я сморщилась и поспешила выйти, но натолкнулась в дверях на Москвина, отпрыгнула назад. Он уставился на меня своими адскими глазищами, как инквизитор на ведьму. Я моментально поняла, что сейчас что-то будет. Он него как будто жаром веяло. Москвин закипал, как какой-то дракон или вулкан. Я чувствовала это интуитивно и безошибочно.
        Глеб шагнул вперед, и я автоматически сделала шаг назад. Кажется, совсем недавно мы были в этой комнате, и он дразнил меня, а я дерзила. Мне не было страшно, я звала его на ты, возмущалась и была спокойной, как танк. Но стоило ему вот так посмотреть на меня, встать вплотную, как я вся завибрировала от волнения и возбуждения. Я с трудом сдержалась, чтобы не начать озираться и искать, куда спрятаться от его давящей силы пронзительного взгляда.
        - Твои губы, - проговорил Глеб так тихо, что я едва разобрала. - Помада.
        - И что с ней? - пыталась имитировать я то ли недоумение, то ли вызов.
        - Ее не должно быть. Умойся.
        - Что? - я не верила своим ушам.
        - Умойся, Леся, бога ради. Что тут непонятного? Или я должен тебе помочь? - Глеб кивнул на ванную комнату и скомандовал. - Живо.
        Я так растерялась и перепугалась, что немедленно пошла исполнять. Слезы жгли глаза, пока я смывала губы с мылом. Помада оказалась стойкая и въелась уже так глубоко. Закончив, я увидела в отражении зеркала Глеба. Он стоял позади меня, руки в карманы. Его взгляд бы чуть мягче, но все равно жутковатым.
        - Доволен? - спросила я, не скрывая детской обиды в голосе.
        - Не совсем.
        Глеб подошёл ко мне вплотную и потянул за резинку в волосах, отпуская их на свободу, отменяя хвост на макушке. Он запустил пальцы мне в волосы, чуть помассировал там, где я стягивала их. Черт, это было приятно. Я прикрыла глаза, стараясь не стонать от удовольствия. Мое тело уже горело от желания прильнуть к этому мужчине или… Опуститься на колени?
        Что?!
        - Если ты не хочешь, чтобы я намотал твои волосы на кулак и трахал твой рот, то лучше не забирай хвост. Понятно?
        От его слов я подавилась воздухом и сразу представила, как все будет выглядеть. Это ужасно, но, меня такой сценарий не пугал. Наоборот, стало жарко, горячо.
        Я отмела эти глупости и попыталась обойти Глеба, но он не дал. Его ладони легли на мой голый живот, и я опять задрожала, проклиная свои инстинкты. Если он сейчас начнет меня раздевать, я ведь даже не смогу противиться. У меня не было сил. Я вся была как желе.
        Но Глеб не стал снимать с меня одежду. Наоборот, он развязал узел моей рубашки и опустил ее, сам застегнул.
        Я смотрела на его пальцы, что колдовали с кнопками, не веря, во все, что происходит.
        - Вот так, - проговорил Москвин.
        Я задрала голову, снова встречая его взгляд. Он больше не пытался убить меня глазами, но согревал чем-то, плавно обволакивал, укутывал. Его голос стал таким мелодичным и тягучим, словно мед.
        - Не надо пытаться выглядеть старше или ярче. Ты очень красивая, но из-за макияжа этого часто не рассмотреть.
        И провел по моим губам подушечками пальцев. Я не сдержалась и поцеловала их.
        Кровь моментально ударила в голову. Я зажмурилась, стараясь не умереть от стыда, молясь, чтобы румянец прекратил поджаривать мои щеки.
        Рванув вперед, на этот раз я успешно миновала Глеба, но он догнал меня у двери, снова заставляя умирать от предвкушения и противоречий.
        - Возьми куртку. Через час уже станет прохладнее.
        И он подал мне косуху, которую я, кажется, обронила, когда пошла умываться.
        - Спасибо, - пискнула я, просовывая руку в рукава, чтобы уж точно больше не терять одежду.
        Мне бы бежать, но я опять впала в транс и стояла, глазея на Москвина, как баран на новые ворота.
        Глеб улыбнулся мне.
        - Хорошая девочка. Иди, - отпустил он, и только после этого я очнулась.
        Я бежала по лестнице, через гостиную, стараясь максимально быстро прийти в себя, но пульс так и бился в висках. Я снова и снова слышала, как Глеб называет меня хорошей девочкой. О, боже, кажется, я была готова сделать что угодно, чтобы он снова называл меня так. Снова так смотрел на меня, снова говорил со мной, приказывал и касался.
        Наваждение. Сумасшествие. Безумие.
        Выбежав к бассейну, я жадно хватала ртом воздух, пытаясь успокоиться, прийти в себя. Это ведь даже не случайный оргазм, который настиг меня в подвале. Он просто коснулся меня. Просто сказал, что я красивая и хорошая. Нужно выбросить это из головы, забыть.
        - Лесь, мы тут, - позвал меня Ник, и я с радостью пошла к пляжу, где они уже устроили вечеринку.
        Глава 7. Отпусти
        Веселье на пляже было в разгаре. Пока я мылась, красилась, умывалась и сходила с ума, мальчики уже успели приготовить порцию мяса, выпить пива и расслабиться. Еда, выпивка и пошлые шутки были в достатке. Я устроилась в стороне, но Ник настоял, чтобы я пересела и была в гуще тусовки.
        Они смеялись, громко разговаривали, звенели стаканами. Даже Лика не пыталась меня уколоть. Она просто не обращала на меня внимания. Девочки рассказывали истории из модельной жизни, Ник пытался петь, а Андрей смотрел ему в рот и постоянно смеялся. Очень скоро к нам пришел и Глеб. Он вроде бы общался со всеми, но все равно держался отдельно, и как будто дирижер руководил этим безумным оркестром. Казаевых не было.
        Я прятала глаза, старалась не смотреть на Москвина, но все равно не могла отделаться от ощущения, что я голая и вся для него. Меня спасало только красивое и спокойное море, которое искрилось в тусклых лучах вечернего солнца.
        За час этой пытки я поняла, что Лика, вопреки присутствию Славы, готова прямо сегодня дать Москвину или Нику. Как повезет. Она так бесстыже флиртовала с обоими, что даже мне стало стыдно. Глеб игнорировал подкаты моей типа сестрицы, а Ник был так влюблен в самого себя, что воспринимал лесть Лики как само собой разумеющееся. При этом Андрей все время косился на Калинину, и я поняла, что он влюблен в певца. Девчонки-модели меня не раздражали. С ними было приятно перекинуться парой слов. Их было интересно слушать.
        Когда стало холодать, Глеб предложил переместиться к бассейну, где работали тепловые пушки и был пол с подогревом. Я же сослалась на усталость и сказала, что пойду спать. Москвин склонил голову и чуть улыбнулся, желая мне спокойной ночи.
        О, нет. Знаю я уже эти глаза. Спать я точно не собиралась. Сейчас. Пойду в спальню позже. И лучше через балкон. Я видела, что там была лестница прямо во внутренний двор. Проскользну ночью к себе, не заходя на половину Глеба. Очень надеюсь, Москвин уже будет спать. Спит же он, правда?
        А пока…
        Я прошла через столовую и гостиную к небольшой комнате, которую нам показывал Глеб по приезду. Это был небольшой кинотеатр.
        Я сбросила куртку и устроилась на уютном диване, выбрала кино и решила смотреть, пока хватит сил. Их было слишком мало для моих великих планов. Ранний подъем и недосып предыдущей недели давали о себе знать. Я выключилась почти сразу, когда проснулась, на часах уже было больше двух часов ночи.
        Протирая глаза пальцами, я заворочалась и затрясла затёкшей ногой. Придя в себя, я увидела, что мой фильм давно кончился, и по огромному экрану идет что-то вроде итальянского порно. Черт знает, что за извращенские настройки. Возможно, просто автоматически включился ночной канал или что-то еще.
        Но факт оставался фактом. На экране дама стояла на коленях и делала минет мускулистому красавцу. Я невольно вспомнила, как видела сегодня почти то же самое в самолете. А потом Глеб поцеловал меня.
        Тягучая, горячая истома обволокла мое тело. Мне не хотелось противиться этим желаниям. Я нуждалась в разрядке. Это будет быстро. Прислушавшись, я не уловила ни звука. Наверно, все уже разошлись. Вряд ли меня будут искать. Я включила торшер и нашла пульт, чтобы выключить телевизор. Мне не нужно было действо на экране. Оно лишь подстегнуло воображение.
        Расстегнув джинсы, я сунула руку в трусики. О, да, это будет быстро. Мне просто нужен оргазм, расслабиться, отпустить.
        Прикусив губу и не открывая глаз, я ласкала себя. Перед глазами так и стояла сцена, которую я увидела в спальне джета, но вместо Казаевых это были я и Глеб.
        “Хорошая девочка”, - говорил он в моих мечтах, пока я вылизывала его член.
        Никогда мне не казалась привлекательной эта сторона секса, но сейчас я не могла избавиться от картинки, которая заставляла меня потеть, кусать губы и приближаться к разрядке.
        Я почти была готова кончить, когда даже через закрытые глаза меня ослепила яркая вспышка. Вскочив моментально, я подтянула джинсы и увидела Глеба. Он ухмылялся, приговаривая меня ко всем кругам ада.
        У меня не было сил даже убежать. Стояла и смотрела на него. А он поднял руку и сфотографировал меня на телефон еще раз. Я даже закрыться не успела. Джинсы мои все еще были расстегнуты. Объяснять, просить или оправдываться я не стала. В этом просто не было смысла. Москвин видел именно то, чем казалось. У него имелись доказательства.
        Я ждала издевательств, насмешек, но он вдруг стёр с лица скотское довольство и спокойно сказал:
        - Поднимись наверх.
        Я сделала шаг вперед, чтобы пройти к двери, но Глеб закрыл дорогу и кивнул в сторону балкона.
        - Нет, в гостиной Ник и Андрей. Не стоит им тебя видеть такой.
        Я тут же развернулась и помчалась прочь, через задний двор, к лестнице, что вела в спальню, на наш балкон. Меня не удивило, что Глеб шел за мной по пятам.
        - Нет, - проговорил он, когда я потянулась к двери, что вела на мою половину. - Сюда.
        Он взял меня за руку и повел в свою комнату. Я оказалась около огромного зеркала, а Глеб встал позади.
        - Посмотри на себя, Лесь, - заговорил он тихо. - Что ты видишь?
        Я опустила голову, не в силах смотреть на себя, растрепанную, расстёгнутую, бессовестную. Глеб взял меня за волосы и больно дернул, заставляя поднять голову.
        - Смотри, какая ты красивая, - сказал он, продолжая держать мою голову задранной.
        Вторая его рука быстро и умело расстегивала кнопки рубашки и замок лифчика, который был спереди.
        - Зачем ты делала это одна? М? - продолжал шептать Москвин, мучая меня. - Зачем прячешься от меня? Боялась, что я услышу тебя здесь? Увижу?
        - Да, - еле выдавила я.
        - Правильно боялась, малышка. Знаешь, это незаконно прятать от меня такую красоту. О чем ты думала, пока ласкала себя?
        - Ни о чем. Глеб, пожалуйста, отпусти меня.
        - Отпустить? - он усмехнулся и поцеловал меня в шею, заставляя дрожать. - Ты сама себя должна отпустить, Лесь.
        Глеб взял меня за руку и направил ее к расстёгнутым на поясе джинсам, а сам крепче прижался, и я ощутила его эрекцию через джинсы.
        - Чувствуешь, маленькая? Видишь, как я хочу тебя? Если тебе нужен оргазм, это не стыдно. Закончи то, что начала.
        - Нет.
        Я вырвала руку и, наконец, нашла силы отшатнуться от него.
        - Ладно, тогда я покажу тебе. - Ляг на постель.
        - Нет, - снова отказалась я плясать под его дудку, хотя внутри все так и кипело от понимания. Что он желает меня.
        Этот красивый, опасный мужчина был столь же притягательным, как и пугающим. Я одновременно боялась и хотела. Мне нужно было что-то, чтобы решиться. Чтобы отпустить себя, как он требовал. Или просил? Я совсем запуталась.
        - Мне отправить твое фото в агентство? - запел Москвин ядовито-сладко. - Или бросить в инсту? Уверен, у тебя сразу прибавится заказов. Хотя нет. Лучше я отдам тебя Лике. Она умеет устроить травлю и смешает твою репутацию с дерьмом априори.
        Я могла послать его к черту. Я могла вытерпеть что угодно от Лики, родителей, общества. Но Глеб дал мне эту лазейку не для того, чтобы выкрутить руки. Наоборот. Чтобы я дала себе разрешение уступить, поддаться.
        - Ляг на кровать, Леся, - повторил Москвин.
        В этот раз я не спорила. Шелк покрывала был таким нежным, голос Глеба стал таким же, едва я подчинилась.
        - Хорошая девочка, - проговорил он, присев рядом.
        Я не сдержала стона. Кажется, моя воля и здравый смысл сломаны после этих слов. Я была готова извиваться для него как марионетка на веревках. Лишь бы он продолжал смотреть вот так и называть меня хорошей.
        - Я не стану насиловать тебя, малышка, - проговорил Глеб, поглаживая меня по щеке. - Но тебе необходимо принять эту часть себя. Не прятать сексуальность. Ты такая горячая, порочная, страстная, а выглядишь как ангел. Знаешь, как это действует? Прикоснись ко мне.
        Моя рука легла на его бедро, а потом коснулась паха. Я бы хотела думать, что это Москвин заставил его потрогать, но нет. Я сама. Все сама. Но ведь он просил. Или приказывал?
        Не мигая, я смотрела на Глеба. А он лишь улыбнулся, довольный моей смелостью, кажется.
        - Да, девочка. Именно так. - Он накрыл мою руку своей и надавил, чуть прикрыв глаза от удовольствия. - Знала бы ты, как я хочу сейчас затолкать член тебе в рот и оттрахать его.
        Я пискнула, ошарашенная и завороженная его признанием. Это было грубо и грязно. Охренительно возбуждающе.
        Боже, неужели он прав, и я действительно порочная и развратная?
        Думать об этом не было никакой возможности, потому что Глеб протолкнул палец мне в рот. Наверно, я должна была пососать его, но он убрал его так же быстро.
        - Нет, - сказал Москвин, отстраняясь. - Сейчас тебе нужно кое-что увидеть.
        Он убрал мою руку и достал телефон, включил планшет или маленький ноутбук. Я не рассмотрела. Повозившись с гаджетами, Глеб приглушил свет торшера, погружая спальню в полумрак.
        Я судорожно вздохнула, увидев себя на матовом потолке. Кажется, Глеб настроил проектор и теперь я видела, как мелькают мои фото. Москвин сделал штук десять, наверно. На них я то приподнимала бедра, то закусывала губу, то запрокидывала голову, лаская себя.
        Сбившаяся рубашка и расстёгнутые джинсы, рука в трусиках. Черт, да, я была развратно красивой на этих фотографиях.
        - Видишь, какая ты, Лесь? Смелая и расслабленная. Такая счастливая. Чертовски жаль, что вспышка тебя отвлекла, но мне нужен был хоть какой-то свет.
        Глеб говорил это и гладил меня. Он почти не касался моей груди, но кожа горела там, где он касался подушечками пальцев. Я вся пылала, не отводя глаз.
        - А теперь просто закончи то, что начала. Покажи мне… - Он встал и стянул с меня джинсы вместе с трусиками. - Давай, сладкая. Сделай это.
        Моя рука двигалась к паху какими-то рывками. Я боролась со своими комплексами, словно через тернии прорывалась сквозь запреты и стыд. Но на потолке продолжали мелькать мои фотографии, и это почему-то расслабляло, успокаивало и будоражило одновременно.
        Москвин уже все видел. Поздно изображать недотрогу.
        Я раздвинула в стороны половые губы и коснулась клитора. Кажется, мы с Глебом простонали синхронно. Он сидел и смотрел, как я несмело касаюсь себя, привыкая к ощущениям, забираю влагу от входа, чтобы скользить по клитору снова и стонать от удовольствия.
        Москвин смотрел на меня, на мои пальцы, на мое лицо. Иногда он касался груди, едва ощутимо, дразняще. Или водил пальцем по моим губам. Я была уже близко, когда Глеб прилег рядом. Я с ужасом поняла, что он совсем голый. Когда успел раздеться?
        Его губы не позволили мне что-то сказать, возразить. Я растворилась в поцелуе и задергалась, когда Глеб отвел мою руку и заменил ее своей.
        - Давай договоримся, детка, - хрипло проговорил он, поглаживая меня. - Ты кончаешь только в моей постели. От моих рук. Или рта. Или члена. Ясно?
        - Это не договор, - простонала я, едва сдерживаясь, чтобы снова не начать его целовать и не поднимать бедра навстречу, ведь Глеб едва касался меня, и я снова упускала оргазм. - Ты же приказываешь.
        - Как угодно, - усмехнулся он и совсем убрал руку.
        Я позорно захныкала, желая, чтобы он вернулся, едва сдерживаясь, чтобы не начать умолять. Глеб накрыл меня своим телом, и я ощутила, как его член коснулся моих складочек.
        - Проклятье, ты такая горячая.
        Я инстинктивно свела ноги, но Москвин раздвинул их коленом.
        - Тихо, Лесь, тихо. Я не буду. Просто хочу, чтобы ты привыкла ко мне. Ну же, маленькая. Расслабься, не зажимайся.
        Он поцеловал меня, и я опять растеклась позорной, безропотной лужей. Что он делал? Как этому демону удавалось подчинять меня, расслаблять и возбуждать одновременно? Я не могла перестать желать большего. Его губ, его прикосновений, его шепота. Казалось, если бы Глеб пожелал, я не отказалась бы и от секса. Но его слова не были похожи на уловку или ложь. Я знала, что он не будет. Просто знала это, когда бессовестно раздвигала ноги, позволяя его члену снова соединиться с моим центром.
        - Блядь, какая же ты, детка, - выругался он, скользя по мне, прикусывая мои губы. - Так хочу тебя. Проклятье, Лесь…
        Вот опять он говорил, а я почти рыдала от гребаного счастья и возбуждения. Его головка дразнила мой клитор. Глеб взял член в руку и усилил нажим. Я зажмурилась, выгибаясь, подняла руки и обняла его за шею.
        Пульс бил в виски, а сердце стучало где-то в горле.
        - Пожалуйста, - взмолилась я.
        - Что? Скажи мне, - прохрипел Москвин.
        - Пожалуйста, сильнее. Я… Я хочу… Хочу кончить.
        Он еще раз скользнул головкой ко входу, чтобы задеть влагу и вернулся к клитору, нажимая сильнее теперь. Я выгнулась дугой и, кажется, вдавила ногти в кожу Глеба. Меня затрясло. Я кусала губы, вцепившись в Москвина, и кончала. Господи, я кончала так сильно и долго, до слез, до изнеможения. Пока мои руки не расслабились, пока я не упала на матрас, еще продолжая всхлипывать и постанывать от эха разрядки.
        Стало холодно, потому что Глеб отстранился, и почти сразу мне на живот стрельнула струя спермы. А потом вспышка. Я даже не открыла глаз. Зачем? И так знала, что у него опять в руке телефон.
        У Москвина на меня и теперь тонна компромата. Если Глеб захочет меня погубить, он сделает это легко. Только почему-то я была уверена, что настоящая угроза для меня не фото, а он сам.
        Бонус
        Глеб
        Я не мог удержаться. Проклятье. Едва кончил, потянулся к телефону. Совсем поехал головой. Но Леся была такая чертовски красивая. С искусанными алыми губами, с закрытыми глазами, еще в плену последних вспышек оргазма. Я не мог не снять ее в этот момент.
        С самого первого дня, еще тогда на кастинге, я не мог отвести от Леси глаз. Что-то в ней сразу притягивало, цепляло с первого взгляда. Вроде бы она была обычной начинающей моделью. Немного скована и зажата на пробах, не умеет расслабиться и подать себя. Неправильный макияж, неправильная одежда. Я знал, что ей откажут, но сам не переставал рассматривать. Что-то было не так. Меня как магнитом к ней потянуло. Едва ее съемка закончилась, я решил подойти, познакомиться. Обычное дело вроде бы. Я последнее время часто бывал на кастингах в поисках вдохновения. Но только ее мне захотелось узнать ближе.
        Мы могли пообщаться, устроить небольшую сессию, где я бы точно вытащил из этой булочки тот самый изюм. Но Леся убежала от меня. Да так поспешно, что потерялась на бывшем заводе. Чудо, что я наткнулся на нее потом. Счастье, что она расплакалась и стерла с лица слезами тон, тушь и помаду.
        Мне в руки упала сломанная кукла. Такая чистая и свежая, немного несчастная и адски сексуальная.
        Вот оно! Именно это она прятала за макияжем. Себя. Свою красоту, свою естественность. Я знал, что она снова убежит, но это не было проблемой. Найти модель через агентство - легче легкого. Она даже знать не будет, что именно я хочу сессию. Возможно, не только сессию.
        Но мне и искать не пришлось. Она сама пришла ко мне. Вернее, я к ней. К Калининым.
        Мне нравилась мама Леси. Открытая и забавная, смелая и острая на язык. Мы вместе ходили на йогу к местному гуру, иногда прогуливались после занятия до дома, болтали. Я знал, что у нее есть дочь от первого брака и был приятно удивлен, когда мы, наконец, познакомились официально.
        Даже не удивлен. У меня окончательно отказали тормоза. Я не мог перестать смотреть на нее, с трудом сдерживаясь, чтобы не наброситься. Леся снова накрасилась, и меня подмывало утащить ее в ванную, чтобы умыть, а потом целовать бархатные щеки, наслаждаясь тем, как она краснеет.
        Девственница. Этот факт должен был остудить мой пыл, но нет. Меня еще сильнее переклинило. К интересу и притяжению добавилось безумие. Иначе как объяснить тот факт, что я хотел ее. Хотел показать этой девочке все грани чувственности, удовольствия. Я хотел касаться ее, хотел заставить раскрыться, отпустить все свои страхи и комплексы. Уверен, именно они и прятали ее истинную красоту. Мне нужно было это проверить, и я сделал это в повале.
        Проклятье! Дайте приз за терпение и здравый смысл. Каких мучений стоило не наброситься на нее в подвале, не трахнуть прямо там. Уверен, она бы не смогла отказать, она бы наслаждалась. Леся кончила только от стимуляции груди, а ведь ее тело могло откликнуться намного ярче, если бы я надавил на другие точки.
        Не в этот день, не в этот раз. Я не хотел ее пугать, не хотел торопить или заставлять. Она придет ко мне сама. Она попросит. В свое время. Да, я не собирался оставлять ее в покое, не собирался воздерживаться и терпеть. Ей нужно немного давления, чтобы разорвать эти оковы невинности.
        И, разумеется, я не мог лететь в Тоскану без Леси.
        Она будет спать в моей постели. Будет кончать или терпеть, если я прикажу. Ей понравится быть моей сладкой игрушкой, сексуальной куколкой. Я думал, это будет весело. Я хотел развлечься, но сейчас стало понятно, что эта невинная кроха имеет надо мной странную власть.
        Пока я стирал с кожи Леси свою сперму, она заснула. Серьезно. Просто отключилась после оргазма. Разве так делают в постели страшного серого волка, который принуждает ее к интиму? Я ведь даже не трахал ее, черт подери. И не так сильно она устала, чтобы потерять сознание.
        Не хотелось думать, что она доверяет мне. Еще нет. Доверия не было и рядом. Может, просто расслабилась из-за оргазма. Так долго терпела маленькая.
        Боже, в мире столько женщин, которых я могу снимать или трахать, но хочу делать все сразу именно с Лесей. Мне нужна та, за которой придется побегать, которую нужно соблазнять и искушать, которую придется даже заставлять.
        Я никогда не спал с моделями, которых снимал. Это было не то чтобы правило, но привычка, наверно. А с Лесей опять все полетело к чертям. Маленькая ведьма просто прокипятила мои мозги с каким-то конским возбудителем. Я с трудом думал о чем-то кроме нее.
        Наверно, я не имел права давить на нее, угрожать, шантажировать, принуждать. Но имел возможность и желание делать это. Ломать ее сопротивление, уговаривать поцелуями и ласками - это оказалось слишком сладкой игрой, чтобы думать о морали. Леся либо закроется и окончательно погрязнет в своих комплексах, либо, наконец, избавится от оков, что душат ее красоту, физическую и духовную.
        Судя по тому, что она позволила мне сейчас, мы намного ближе ко второму, оптимистичному прогнозу.
        Я освободил Лесю от рубашки и лифчика, а она даже не проснулась, лишь что-то пробормотала и повернулась на бок. Я прилег рядом, выключил свет и ждал, пока глаза привыкнут к темноте, чтобы полюбоваться ею еще. Леся спала, как ангел. Мой красивый, порочный ангел. Ее умиротворение подействовало на меня волшебным образом. Я не заметил, как уснул сам. Правда, спал я паршиво. Дважды меня будила боль в члене, который упирался в упругую попку моей сладкой девочки. Я начинал гладить ее в полусне, но она ворчала и отодвигалась. Пришлось навестить ванную. Будить Лесю и повторять то, что мы делали, было бы большой ошибкой. Я прекрасно чувствовал, что эта ночь должна пройти для нее в покое. Она почувствует себя в безопасности и не будет бояться повторить или попробовать что-то еще.
        Раннее утро разрисовало алым мою спальню. Я так и не уснул после второго пробуждения и дрочки, просто сидел и смотрел, как на ее волосах играют блики рассветного солнца. Хотелось снять ее крупно, четко, но если полезу за зеркалкой, то точно разбужу. Поэтому я взял телефон и сфотографировал ее. Тоже неплохо.
        Листнув предыдущие кадры, я снова начал заводиться, вспоминая, как вчера смотрел на ее шалости в кинотеатре, как мы продолжили здесь в комнате. Нет, нужно сваливать, пока не разбудил. Пусть проснется одна и убежит. Она же так любит бегать. Маленькая трусливая Леся-лиса.
        Спешно одевшись, я вышел из дома через балкон, уже зная, что потребую у Леси утром. Охренеть, как меня заводили эти игры. Я дошел до пляжа, разминаясь на ходу. Там уже был Артур. Он тоже вставал рано. Старая привычка бизнесмена. Вроде бы мы уже ушли от адского режима, когда приходилось работать по пятнадцать часов в сутки, но привычки брали свое.
        - До города, через пирс и обратно? - спросил он, прокладывая нам маршрут примерно километров на семь.
        - Да, можно, - согласился я, и чуть разогревшись, мы побежали.
        Мы с Артуром никогда е сговаривались, но регулярно бегали вместе, когда отдыхали тут. Дома, в Москве, я не очень любил это. Казаев, кажется, тоже предпочитал нагрузки в зале. Но Тоскана манила. Возможно, это из-за влажного свежего воздуха и мягкого климата. Казалось преступлением начать день не с пробежки.
        С непривычки, конечно, было сложновато. Я едва осилил дистанцию без остановки. Артур тоже устал и тяжело дышал, когда мы вернулись на пляж и оба упали на песок. Свежесть раннего утра уже разогревалась. Мне было адски жарко в костюме после бега.
        - Как Леся? Нормально пережила сцену в самолете? - спросил Артур, едва смог говорить.
        - Оригинальным способом, - туманно ответил я, не очень желая делиться с другом подробностями нашего взаимодействия.
        Вряд ли Артур похвалил бы меня за напор. Добровольность - важнейшая сторона в БДСМ, а Казаев был его безумным адептом, доминантом до мозга костей.
        - Она ведь девственница, так?
        Я вздернул брови.
        - Это заметно, Глеб. Она дерганая и пугливая. Твои девицы-модели и рядом не стояли.
        - Знаю, - буркнул я, будучи почему-то не в восторге от этого разговора.
        - Но тебя это не останавливает, так? - продолжал спрашивать Артур.
        Меня это раздражало все сильнее. Я лишь взглянул на него, и приятель моментально поднял руки вверх.
        - Ладно, я понял. Не мое дело. Просто ты странновато себя ведешь, дружище. Беспокоишь меня. И Айзу тоже.
        - Не стоит за меня волноваться, Артур.
        Я сдернул толстовку.
        - А за Лесю?
        - И за нее тоже. Хотя… - Я неожиданно нашел в приставучем друге полезность. - Присмотри за ней одним глазом. Я уеду после завтрака. На пару часов, но ты же знаешь Ника. Ему хватит, чтобы начудить.
        - Знаю, - хмыкнул Артур. - Присмотрим за твоим ангелом.
        Я скинул и штаны, разбежался и нырнул в охренительно холодную воду. Надолго моего пылкого порыва, конечно, не хватило. Несколько гребков, и я повернул к берегу. Артура на пляже уже не было. Я вернулся в дом через задний двор, задержался у турника и брусьев, отжался с хлопком, чтобы окончательно согреться. С меня все еще капало, и я жутко хотел в горячий душ. Лучше вместе с Лесей. Но в комнате ее уже не было. Почему я не удивился?
        Пожалуй, это было хорошо. Все идёт по плану.
        Знать бы еще, по какому.
        Глава 8. Завтрак
        Я проснулась одна в постели. В постели Глеба. Его самого нигде не было. Слава богу. Кажется, я выключилась вчера после…
        Боже, одна мысль о том, что Москвин делал со мной, заставила застонать в голос и вскочить с кровати. С его кровати, черт подери! В первую же ночь я оказалась в его койке. Как так получилось? Я ведь всеми правдами и неправдами пыталась вообще не приближаться к хозяину дома.
        Лучше не думать об этом, иначе сойду с ума.
        Я поскорее убежала на свою половину и оделась. Кажется, моя кожа пахла Глебом, но душ я себе позволить не могла. Лучше попозже, когда буду уверена, что не наткнусь на чертова демона, выходя из ванной.
        Стараясь не вспоминать, что было ночью, я спустилась вниз.
        - Сеньорина Леся, завтрак готов в столовой, - позвала меня Тереза. - Пойдемте.
        Она несла большой кофейник. За столом уже сидели Ник, Лика, Слава. Девочки пришли через минуту. Я кивнула, позволяя Терезе налить мне кофе, положила себе кусочек омлета.
        - Как спалось, Лесь? - спросил Ник, ослепляя меня лучезарной улыбкой.
        Я покраснела и ответила кратко.
        - Хорошо.
        - Воздух тут офигенный. Так спится.
        - Тебе спится, потому что выжрал ведро шампанского, - поддел приятеля Андрей.
        Ник невозмутимо пожал плечами.
        - Одно другому не мешает.
        В столовую вошли Казаевы.
        Я почувствовала новый прилив румянца, лишь взглянув на Айзу и Артура. Они вежливо поприветствовали всех, присели за стол.
        - А Глеб где? - спросила Лика. - Наверно, некрасиво начинать завтрак без хозяина дома.
        - Он скоро будет. Мы бегали утром вместе, - проговорил Артур, накладывая омлет и тосты себе и жене.
        Я украдкой взглянула на них и не могла не заметить, что на Айзе нет ошейника сегодня. Конечно, по закону подлости, она посмотрела на меня тоже и приветливо улыбнулась. Я поспешила отвести глаза. В этот момент вошел Москвин, усугубляя мое смущение.
        - Доброе утро. Всем приятного, - пропел он, усаживаясь во главе стола, положив рядом с собой телефон.
        Гости ответили ему нестройным хором. Все, кроме Лики, уже жевали. Я тоже уделила все внимание завтраку, стараясь успокоиться и перестать дрожать как заяц. Я сидела через один стул от Стаси и чувствовала себя более менее комфортно чуть в стороне от этой гламурной тусовки. Омлет был божественно легким, воздушным, а тосты хрустели идеально. Мне бы радоваться солнцу, морю, вкусной еде, но разве это возможно, когда я буквально чешусь от присутствия Москвина?
        Мое тело моментально откликнулось на его присутствие. Я острее ощутила запах Глеба на своей коже, вспомнила его шепот, прикосновения, поцелуи. И проклятый оргазм, который разорвал меня изнутри и буквально лишил сознания. Иначе как объяснить, что я осталась в его кровати на всю ночь? Я точно не планировала этого.
        Словно издеваясь над моей тихой паникой, пришло сообщение. От Глеба.
        Г. Хочу, чтобы ты каждую ночь проводила в моей постели.
        Я чуть не подавилась от такой наглости.
        Л. А еще чего хочешь?
        Г. Тебя. Всю.
        Л. Нет, Глеб. Забудь. Я не буду спать с тобой.
        Г. Я не буду принуждать тебя к сексу. Обещаю. Но ты будешь спать в моей постели до конца каникул.
        Л. Да мне все равно на твои обещания. Я не буду.
        Г. Ладно. А этот аргумент?
        И тут же пришло несколько фотографий. Наверно, я покраснела еще сильнее. Если это возможно, конечно. Быстро пролистала все файлы. Боже, какой кошмар. Я на диване в маленьком кинотеатре с разведенными ногами, расстегнутыми джинсами и рукой в трусиках. Несколько кадров почти повторялись. Наверно, Глеб сделал серию.
        Что же за сволочь, господи.
        Потом была фотка в его кровати. Да, та самая вспышка, когда я почти уже уснула после оргазма. И еще одно фото, видимо, утреннее. Я спала абсолютно голая, едва прикрытая простыней.
        Может быть, в другой ситуации я бы оценила игру теней и позу, краски туманно яркого утра, свое расслабленное лицо, но сейчас хотелось завыть.
        Я схватилась за чашку кофе, как утопающий за соломинку. Есть расхотелось совершенно. И конечно, Глеб не мог оставить меня в покое, не удостоверившись, что продавил. В очередной раз.
        Г. Так мы договорились?
        Л. Нет, я не буду с тобой ни о чем договариваться.
        Г. Но будешь спать в моей постели. Или…
        Л. Черт с тобой. Да.
        Г. И ты кончаешь только в моей постели и с моей помощью.
        Л. Отвали.
        Г. Неправильный ответ, малыш.
        Л. Малыш у тебя в штанах.
        Г. Разве? Ты вчера не рассмотрела. Наверно, надо повторить.
        Л. Все, Глеб, хватит. Мне плевать.
        Г. Конечно. Именно поэтому ты сейчас красная как рак и ерзаешь.
        Я вскинула голову и тут же встретила его насмешливый демонский взгляд. Он почти сразу опустил глаза и написал мне очередное сообщение.
        Г. Если хочешь кончить, просто поднимись в спальню сейчас и ляг на кровать.
        Л. Это приказ?
        Г. Нет. Предложение.
        Л. Тогда я лучше сдохну.
        Последнее сообщение рассмешило его. Вашу мать, он усмехался, пока я пыталась выжить. Если моя голова не взорвется, это уже будет победа.
        Глеб что-то писал, а я зачем-то снова пролистала фото.
        Удалить их? Нет смысла, наверно. Все равно они остались в его телефоне.
        - Такое ощущение, Глеб, что ты с Лесей переписываешься, - неожиданно проговорил Ник каким-то обиженным тоном. - Что, вы оба в телефонах, даже не поговорите с нами? М?
        Я тут же закрыла мессенджер и отодвинула мобильный, взглянула на Ника и уже собиралась извиниться, оправдаться. Неужели это так очевидно? Или он случайно угадал? Скорее всего, что случайно.
        Боже, да все сидели в мобильниках и, так же, как и я, отложили их после замечания Ника. С тем же успехом я могла переписываться с Артуром или с Андреем.
        Сказать что-то в свое оправдание мне не дал Москвин. Пока я пыталась подобрать слова, он спокойно проговорил:
        - К сожалению, юные красивые девочки редко отвечают мне на сообщения, Ник. Я с Романом Исаевым общался. Он просил ни за что и никогда не давать тебе ключи от машины. Даже трезвому. На всякий случай. К чему бы мне эта информация, м?
        Ник тут же опустил голову, словно одно упоминание б Исаеве и машине било ему в самое больное место. Я догадывалась, что это связано с той аварией, когда Рид сбил девушку. Об Исаеве я ничего не знала, а Ник еще и забормотал что-то про какую-то Настю. Среди его невнятных оправданий я разобрала только:
        - Ну какая машина, у меня и прав нет.
        Глеб с Артуром переглянулись, обмениваясь многозначительными улыбками, и Москвин как ни в чем ни бывало вернулся в телефон. Мне больше не приходило сообщений. Возможно, он писал не только мне. Все успевает, гад.
        Наверно, чтобы перевести тему, Ник начал у всех интересоваться планами.
        - Советую сегодня развлечься на свежем воздухе, - тут же откликнулся Глеб. - Повар приедет через час. Тереза вам тоже поможет. Завтра можно взять катер. Я договорюсь в городе.
        - А ты разве не с нами сегодня? - не упустила момент поинтересоваться Лика.
        - Нет, мне нужно уехать. Дела в городе.
        Сестрица надула губки.
        - Плохо.
        А я выдохнула с облегчением. Правда, мое тело не оценило отъезд Москвина. Я вся была как струна и отчаянно нуждалась в разрядке после нашей переписки. Как оказалось. Можно было бы пойти в душ и…
        «И ты кончаешь только в моей постели и с моей помощью», - вспомнила я приказ Глеба.
        Как он, черт подери, собирается это проверить? Абсурд. Но при всей нелепости его требований я не осмелилась ослушаться.
        После завтрака Москвин уехал. Ник, Слава и Андрей не дали мне подняться к себе, сразу утащили к бассейну. Повар сегодня колдовал у гриля на заднем дворе, а гости накачивались коктейлями с самого утра. Я отказалась от алкоголя, просто валялась в шезлонге, не участвуя в общем веселье.
        - Не помешаю? - услышала я голос Айзы.
        - Нет, конечно, - отозвалась я.
        Она опустилась в соседний шезлонг и вытянула длинные красивые ноги.
        - Потрясающая погода. Не жарко и не холодно, - заговорила она. - А я не хотела ехать. Думала, в ЭлЭй лучше.
        - Лос-Анджелес?
        - Да, у нас там друзья.
        - Здорово.
        - На Новый год точно полетим. И детей возьмем. Давай с нами, - тут же предложила она. - Глеб тоже должен соблазниться.
        Я вскинула брови, собираясь спросить, в качестве кого я должна туда отправиться, и при чем тут Глеб, но Айза тут же сама поправилась.
        - Ай, да куда я вас зову? В психушку, где все мелкие орут и носятся. Даже мягкая зима Калифорнии это не искупит.
        - Вообще, я не против детей. Они прикольные.
        - Поверь - нет. Один или два - это еще ничего, а там их будет пяток. И трое из них мальчики.
        Она приставила палец к виску и спустила воображаемый курок.
        Я рассмеялась и спросила:
        - А в Лос-Анджелесе правда тепло на Новый год?
        - Да, там очень классно. Я люблю снег, но не полгода кряду, как в России.
        Едва я обрадовалась, что мы разговорились о погоде и дальних странах, как Айза резко сменила тему.
        - Артур сказал, что ты видела нас в самолете.
        Вот так вот. Видимо нейтральные реплики были исключительно для завязки беседы. Я постаралась сохранять спокойствие, но голос, конечно, немного дребезжал.
        - Да. Это случайно вышло. Простите.
        - Не случайно, Лесь, - проговорила Айза, шокируя меня снова. - Я должна была позаботиться о закрытой двери, но…
        - Забыла? - подсказала я, пользуясь ее заминкой.
        Айза отрицательно покачала головой, запутывая меня окончательно.
        - Нет, я оставила ее открытой нарочно. За что и была наказана.
        Наверно, мои глаза вылезли из орбит на лоб. Челюсть я точно уронила.
        - Мне так жаль, - прошептала я, совсем не зная, что говорить в таком случае.
        - А мне нет. Я хотела этого и, наверно, зря увлеклась. Это ты меня извини, Лесь. Приятели Глеба все порочные до мозга костей. Их вряд ли бы так потрясло увиденное, но тебя я совсем не хотела напугать или смутить. Правда.
        Я с трудом переваривала услышанное и стала уточнять. Любопытство пересилило стыд.
        - Ты специально хотела, чтобы вас увидели?
        - Да.
        - И чтобы тебя за это наказали?
        - Да. Я не мазо, Лесь. Артур тоже не против публичности. Он наказывал меня в игре. Почти не больно. Ну… Бывало больнее, когда я раньше кончала без его разрешения.
        Я сдвинула ноги, вспоминая угрозы Глеба.
        «Не кончать без моего разрешения».
        Он что, тоже будет меня бить, если я ослушаюсь? Нет, это невозможно. Он ведь угрожал мне только фотографиями и оглаской, а не физическим насилием.
        Я вся кипела внутри, уже почти не удивляясь, что к страху и шоку примешивается сильнейшее возбуждение. Нет, конечно, я не хотела, чтобы он меня наказывал. Никаким из способов, что назвала Айза. Или хотела?
        Он ведь каждый раз при нашей близости наказывал меня этими запретными ощущениями. Они рождались во мне и причиняли боль, требуя выхода, свободы, требуя отпустить.
        - Лесь, я должна извиниться. Артур сказал, что ты просила у него прощения. Так вот, не стоит. Прости, что я все это на тебя вываливаю, но так мы все хот бы будем честными. Надеюсь, тебе не очень противно, что я сижу рядом.
        Я очнулась и поспешила заверить Айзу в обратном.
        - Нет, что ты. Ой, ничего, что я на «ты»?
        - Ничего, конечно, - засмеялась она.
        Красивая все-таки женщина, шикарная даже. Я не могла не спросить:
        - Ты сама выбрала такой… Такое…
        - БДСМ? - подсказала Айза. Я кивнула. - В какой-то степени. Но Артур помог мне найти равновесие, а Глеб в свое время помог снова поверить, что я красива.
        - О, - я не сдержала изумления снова. - Ты и Глеб… Вы… Или втроем?
        Айза похлопала меня по руке, успокаивая:
        - Нет, милая. Мы не были в сексуальных отношениях. Глеб снимал меня, а он не трахает своих моделей. Это у него забавно принципиальный пунктик. Можешь быть спокойна.
        Я поняла, что попалась и попыталась отыграть назад, изобразив недоразумение.
        - А с чего бы мне об этом беспокоиться?
        - Может быть, потому что он смотрит на тебя так, словно готов сожрать при всех. Или потому что ты тоже смотришь на него, когда он изредка не трахает тебя глазами.
        Я опять покраснела. Отнекиваться не было смысла, но Айза и не ждала моих оправданий. Она снова похлопала меня по руке и сказала:
        - Это нормально, Лесь. Как и твоя невинность. Уверена, он тебя не тронет, пока ты не захочешь. - Айза встала и осмотрелась. - Ох, пойду я к себе. Ник уже набрался. Будь с ним аккуратнее. Вот уж у кого точно нет тормозов.
        Она ушла, оставив меня одну у бассейна, но ненадолго. Наверно, Айза видела Ника и Стасю. Девушка убегала от певца, громко визжа. За ними подтягивались остальные, заливаясь хохотом.
        Глава 9. Огонь и вода
        Удирая от Ника, Стася не рассчитала скорости на повороте и плюхнулась в бассейн.
        - Нууууу, так не честно, Стасян, - обиделся Рид. - Я хотел сам тебя бросить.
        - Мудак, из-за тебя упала. Хотел он. Брови! Мои брови! Я же вот только сделала, - ныла Стася, вылезая из бассейна с видом облезлой кошки.
        Мне было ее немного жаль, но я все равно посмеивалась.
        - Ах, Леська, как же ты тут кстати, - обрадовался Ник и мгновенно оказался около моего шезлонга.
        Не успела я и глазом моргнуть, а он уже сгреб меня в охапку и прижал к себе. Меня все еще лихорадило после разговора с Айзой, но близость Ника было всем не тем, что я бы хотела сейчас ощущать.
        - Ник, нет! - едва успела я крикнуть.
        Но он меня не слушал. Или не слышал. Ник шагнул в бассейн, и мы погрузились.
        Я никогда не любила воду, плавала так себе и была рада, что мы оказались в Италии не в купальный сезон. Все эти игрища в море были точно не для меня. Кто бы знал, что сумасшедшие звездные гости затащат меня в бассейн.
        Вырвавшись из рук Ника, я скорее поплыла к борту, стала вылезать, смиряясь с видом мокрой курицы а-ля Стася. Но тут же меня подхватил Андрей и снова сбросил в голубую воду.
        Вокруг все ржали, разумеется.
        Третий раз меня вернул в бассейн Слава. Скажу честно, это было совсем не смешно. Я не хотела больше булькаться. У меня не получалось нормально дышать. Глаза щипало от морской соли, а ребята снова и снова кидали меня в бассейн. Девчонки смеялись, а парни уже окончательно потеряли тормоза. Очень скоро мое фырканье и кашель превратились в рыдания. Я отчаянно закричала:
        - Хватит. Пожалуйста. Перестаньте!
        Конечно, никто не среагировал на это, и мои пальцы снова кто-то оторвал от борта.
        Я устала бороться. Наверно, чтобы они все поняли, что не шучу, нужно начать тонуть. Именно это я и собиралась сделать, но тут сильные руки вытащили меня из воды. Я услышала спокойный, но властный голос Глеба.
        - Довольно. Ник, я просил никого не убивать в моем доме.
        - Не просил, Глеб, - заржал Рид.
        Я все еще не открывала глаз, которые жгло от морской соли. Глеб обернул меня полотенцем и прижимал к себе так крепко, что я едва касалась земли ногами.
        - Разве это не очевидно? - продолжал огрызаться на приятелей Москвин.
        - Брось, Глеб, веселились же, шутили. Что ты? - вступился за всех Андрей.
        - Андрюх, да я не старпер нудный, но вы тоже меру знайте. Она же рыдала, а вы все не унимались.
        Я, наконец, открыла глаза и всхлипнула, встречаясь с огнем преисподней во взгляде Москвина.
        - Нормально все? - спросил он.
        Я неопределенно повела плечами.
        - Ой, нежная какая, - фыркнула Лика где-то сзади.
        - Леськ, мы не хотели, - подлетел к нам Ник.
        - Ни-ничего, - попыталась я избавиться от внимания, но разве это было возможно?
        Глеб продолжал обнимать меня и властно отодвинул Ника в сторону, словно он был ядовитым кустом, от которого мне стоит держаться подальше.
        - Прости, пожалуйста, - подтянулся и Андрей, а за ним Слава.
        Последнему Глеб не дал слова, потому что повел меня к дому.
        - Ладно, хорош. Ей нужно согреться. Пойдем, Лесь.
        Я пошла. У меня не было сил спорить с ним сейчас. Смысла в этом тоже не было. Мне не хотелось оставаться у бассейна после этого инцидента. Я вообще странно себя чувствовала. Вот вроде бы Москвин тоже делал меня беспомощной и топил в море похоти с головой, не давая дышать. Но с ним я не чувствовала этого бессильного удушья и паники. Разные вещи, наверно, не стоит сравнивать.
        Уверена, нас провожали изумленные взгляды. И теперь точно пойдут разговоры.
        - Зачем ты это сделал? - спросила я, поднимаясь с Глебом наверх.
        Москвин почти рычал мне в ответ.
        - А надо было стоять и смотреть, как ты почти воешь, а они не замечают и продолжают тебя макать?
        Он сжал мои плечи почти до боли и продолжал тащить наверх буквально волоком. Я чувствовала себя мокрым неудобным ковром, который только что выстирали и несут домой.
        - Нет. Я не об этом. Ты увел меня в дом. При всех.
        - Леся, бога ради, я что, должен заботиться о таких глупостях? Это мой дом, детка. Что хочу, то и делаю. К тому же, ты еле идешь. Не Нику же поручать тебя провожать. Замерзла?
        Последнее Москвин спросил уже в нашей ванной комнате. Он посадил меня на борт джакузи, убрал полотенце, включил горячую воду и потянул за молнию моей мокрой толстовки.
        - Глеб! - тут же вздрогнула я. - Что ты делаешь?
        А он уже снял толстовку и принялся за джинсы и кроссовки.
        - Тебе нужно избавиться от мокрой одежды. Сейчас тепло, но не настолько. В Европе адски дорогая медицина, знаешь? А мне придется все оплатить, если ты заболеешь. Я же заманил тебя на виллу. Я за тебя отвечаю.
        - Ты жлоб, оказывается, - не сдержала я усмешки и тут же попыталась избавиться от приятных прикосновений горячих рук. - Прекрати. Я могу сама раздеться. Выйди уже.
        - Не могу, - хрипло отозвался Глеб, присев на колени, чтобы стащить мокрые джинсы. - Видит бог, малыш, не могу ни прекратить, ни уйти.
        Он провел ладонями по моим голым ногам, и я застонала. Позорно и бессовестно.
        Глеб отбросил в сторону вещи и присел со мной рядом.
        - Тебе нужно согреться, - шептал он, как змей-искуситель, касаясь моих плеч языком, расстёгивая лифчик. - Ты была такая красивая утром. Я с трудом сдержался, чтобы не разбудить.
        - Не заливай. Утром все страшные и мятые.
        - Только не ты. Можешь посмотреть. У меня есть фотодоказательсво.
        Я беспомощно захныкала. Он и утром снимал меня. Опять. В его постели. Голой. Кошмар.
        Глеб обнял меня одной рукой, продолжая растирать прохладную кожу, хотя изнутри я уже начала закипать. Его пальцы легли на мой подбородок, заставляя повернуть голову и принять поцелуй.
        Я все глубже и глубже увязала в этом болоте, подчинялась его воле, его горячим ласкам, принимала поцелуи и даже отвечала со всей страстью.
        - Да, вот так, девочка. Целуй меня, - прошептал Глеб мне в губы. - Целуй сама.
        Я тут же отпрянула, но Глеб не позволил. Он передвинул руку мне на затылок и сказал:
        - Еще. Как следует.
        Я всхлипнула, но не стала спорить, снова подчинилась сладкому приказу. Его губы были мягкими, теплыми. Это не было противно. Я снова коснулась их своими. И еще раз.
        - Это не поцелуй, Леся.
        Он сжал мои волосы в кулак и сам поцеловал, захватив мою нижнюю губу, немного пососал ее, прикусил, провел языком до уголка рта.
        Да, пожалуй, такими и должны быть поцелуи мужчины. А не тот безумный десант языка-слизня в мой рот, которым меня баловал бойфренд-одноклассник.
        Я бессовестно застонала, желая еще, но Глеб отстранился, давая понять, что я должна сама. Облизав губы, я снова подалась вперед, попыталась сделать так же, как и он. Мне нравилась его верхняя губа. Я уделила больше внимания ей, заработав грудной гул одобрения от Москвина. Сама не знаю, как так вышло, но мой язык раздвинул его губы и несмело скользнул глубже.
        Каким-то образом я смогла застонать, пока целовала его. Ощущения были настолько сильными. Не менее яркими, чем вчера вечером. Меня еще трясло от неприятного происшествия у бассейна и легкого озноба, и я инстинктивно развернулась к Глебу, чтобы прижаться, согреться о его адский огонь. А поцелуи и ласки распаляли меня изнутри.
        Глеб отвечал на мои несмелые попытки со всем жаром и пылом. Он отпустил мои волосы и теперь гладил мои щеки, шею, шептал мне в губы:
        - С ума меня сводишь, лиса. Когда отдаешься вся, не дергаешься, принимаешь…
        Я простонала, потрясенная горячим признанием, и не стала сопротивляться, когда Глеб положил мою руку на свой пах.
        - Чувствуешь, Лесь? Ты опять меня завела. А я дрочил, как пацан, дважды за ночь и утром тоже. Но все к черту, едва ты в моих объятиях. Снова хочу… До безумия.
        Он говорил это, а я потрясенно смотрела в его бездонные глаза и сама теряла голову, забывая о сопротивлении. Мне нравилась его реакция на меня. Нравилось, что он признавал, как сильно хочет меня. Льстило. Адски. И возбуждало одновременно. Наверно, я буду гореть в аду. Или уже горю.
        Мне стало жарко, горячо. Как же быстро согрели его признания.
        Я не дергалась и не сопротивлялась, почувствовав рукой уже не деним его джинсов, а член. Твердый, готовый, возбужденный. Москвин словно заговорил меня, зачаровал своими чувственными признаниями, и я продолжала его гладить, чуть сжимала и водила большим пальцем по головке, которая стала влажной.
        Глеб снова держал меня за волосы, не позволяя опустить голову или отвернуться, и требовал теперь не закрывать глаза.
        - Смотри, девочка. Видишь, как сильно я тебя хочу? Это ведь не страшно. Правда?
        Я что-то невнятно забормотала, потому что он явно желал моего ответа, пока целовал в висок и продолжал нашептывать все эти грязные возбуждающие словечки.
        - Ты делаешь мне так хорошо, Лесь. Это очень приятно. Хочешь? - спросил Москвин, продолжая касаться моего уха губами, а рукой погладил меня между ног.
        Я могла не отвечать. Мои трусики уже были мокрыми, а соски стояли гордыми напряженными бусинками, выдавая все мои грязные желания.
        - Поласкай себя для меня, малышка, - попросил Глеб, заменив свою руку моей. - Давай, сладкая.
        Я всхлипнула, но снова не вспомнила о сопротивлении. Его голос окутывал, околдовывал. Глеб не требовал, а просил. Или мне так казалось? Думаю, если бы я начала отказываться, он быстро припомнил бы мне фото и снова начал бы угрожать. Но я не брыкалась, и поэтому создавалась иллюзия добровольности.
        Возможно, именно поэтому я завелась еще сильнее. Или нет? Мое тело реагировало на Москвина странным образом. В этот раз у меня не было сил думать и возражать, я просто сделала, как он велел, запустив пальцы в трусики.
        Глеб тут же встал передо мной, чтобы лучше видеть. Его член оказался у меня перед лицом, и я инстинктивно сглотнула, видя, как Москвин поглаживает его. Смотрит на меня и ласкает себя.
        Стоны один за другим рвались из моего рта против воли. Видит бог, я не хотела так реагировать, но он был хорош, красив, безумно горяч. Вторая его рука гладила мои плечи, опускаясь к соскам. Глеб сдавил один между пальцами, заставляя меня хныкать и корчиться. Я была так близко к оргазму в этот момент.
        - Не кончай, - потребовал Москвин.
        Я попыталась убрать руку, сбитая с толку, но он вернул ее обратно.
        - Продолжай, но не кончай, детка, - пояснил Глеб.
        «Как это, нахрен, возможно?» - хотела спросить я, но не смогла, потому что Москвин нажал большим пальцем на мою нижнюю губу, проталкивая его дальше, заставляя пососать.
        Он убирал палец и снова погружал в мой рот. А потом вместо пальца моих губ коснулась его головка. Я охнула, не ожидая такой замены, но снова открыла рот, не смея отказать. Кончик был таким бархатным, гладким, а вкус его смазки пряно-соленым. Не противным ни разу.
        Я не успела испугаться толком, а Глеб уже забрал у меня член.
        - Проклятье, - просвистел Москвин. - Блядь, детка, как же хорошо. Давай еще.
        И снова он приблизился ко мне. Я облизала губы и подняла глаза, встречая тяжёлый взгляд Глеба. Кажется, он был так близок к блаженству и смерти одновременно. Головка снова коснулась моих губ, и я приняла ее, втягивая глубже.
        Москвин закатил глаза, и я тоже, получая абсолютно нелогично удовольствие от его кайфа. Может, он какой-то заразный порно-демон? Я ощущаю и впитываю его возбуждение неосознанно?
        Черт его знает. Но факты - вещь упрямая. Я приближалась к оргазму быстрее, чем обычно и чем мне хотелось бы. Оттягивать разрядку становилось все сложнее. А Глеб продолжал забирать у меня свой член изо рта и возвращать.
        - Язык, Лесь. Пососи меня и поработай языком одновременно, - требовал он, снова толкаясь в мой рот чуть глубже на этот раз.
        До меня дошло, что так он позволяет мне привыкнуть к этому дерьму.
        Хотя это оказалось не так дерьмово, как я считала. Скорее, наоборот. Наверно, в прошлой жизни я была грязной шлюхой, которая специализировалась на минете, и теперь из меня рвалось это проклятое подсознательное альтер эго.
        Я выполняла все, что говорил мне Глеб. И чтоб меня черти взяли, но мне нравилось посасывать головку и обводить ее языком. Нравилось, как хрипло стонал Москвин и с трудом отстранялся снова, но чтобы только еще раз ущипнуть мои соски. Он проталкивал член мне в рот все глубже с каждым разом, а я буквально текла, как вода из крана джакузи.
        - Жестче. Втяни щеки. Знаю, ты можешь сделать это. Давай, девочка, дыши носом.
        Кажется, он доставал мне почти до горла, но благодаря поступательной стратегии, я почти не чувствовала дискомфорта. Лишь когда его головка набухла, я больше не могла принимать ее, Глеб отступил. Он провел рукой по всей длине, задевая кончик большим пальцем. Я невольно сфотографировала глазами эти действия, запоминая, как ему нравится больше всего.
        Москвин зарычал, кончая, и сперма стрельнула мне на грудь и плечи.
        - Фак, - выдохнул Глеб, тяжело дыша.
        А я сидела и потрясенно смотрела, забыв даже, что он велел мне ласкать себя. Так и глазела на него с рукой в трусиках.
        Москвин приходил в себя быстро. Буквально за пару секунд он снова стал самодовольным гадом, который осмотрел меня всю и усмехнулся.
        - Хоть беги за телефоном, - проговорил он, присев на корточки, чтобы быть со мной на одном уровне.
        Глеб провел ладонью по моей груди, размазывая свою сперму по коже. Почему? Боже, ну почему меня это все заводит? Потому что я не кончила? Или потому что он хотел снять меня в таком омерзительном виде?
        Хотя я себя не чувствовала мерзкой. Неудовлетворённой - да. Даже немного гордой, но не мерзкой.
        Глеб поцеловал меня в губы, глубоко, горячо, чувственно. Я захныкала, желая тоже получить, наконец, разрядку. Черт с ним со всем. Сейчас я просто хотела кончить.
        Он отвел мою руку в сторону, стянул трусики, отбросив их к остальной одежде, чуть отстранился, уперся коленями в пол и наклонился, чтобы лизнуть меня.
        Я взбрыкнула, едва не упав. Меня прошила острая игла удовольствия.
        - Попроси меня, малыш, - проговорил Глеб, касаясь пальцами моего влажного нуждающегося центра. - Просто попроси, Лесь.
        Я попятилась, отодвигаясь, испугавшись его просьбы. Казалось бы, чего проще? Но ком встал в горле. Если бы я сделала, как он просит, это означало бы полную капитуляцию. Я отрицательно помотала головой.
        Глебу этого оказалось достаточно. Как ни странно. Он встал.
        - Что ж… Это твой выбор. Надеюсь, не надо напоминать, что ты не кончаешь без меня?
        Я снова помотала головой.
        - Помойся. И постарайся не попадать больше в истории типа той, что случилась у бассейна.
        Москвин сказал это и вышел, оставляя меня наедине с бурлящей водой в джакузи. Кажется, моя кровь так же бесилась в жилах.
        Едва за Глебом закрылась дверь, я начала остывать и соображать. В одном этот демон был прав. Мне нужно было скорее окунуться в воду с головой. Теплую. И по своей воле.
        Или все же по его приказу?
        Кажется, я окончательно запуталась.
        Глава 10. Предложение в силе
        Я отмокала в джакузи сто лет. Мои руки все время опускались вниз, желая дать телу разрядку. Глеб ушел так внезапно. Он не уговаривал в этот раз, не давил. Просто оставил меня наедине с диким возбуждением, которое искало выхода. Я могла попросить его. Но не стала.
        Скорее ад замерзнет.
        Можно было, конечно, наплевать на Москвина и его идиотские игры. Я несколько раз касалась себя, начинала гладить, но не могла расслабиться, вздрагивала от бурления пузырьков и одергивала руки.
        Я боялась наказания? Наверно. Сама не знала, что будет, но не решилась ослушаться. Кроме того, мне неожиданно оказалось мало собственных рук. Я вспомнила прикосновение языка Глеба и застонала, окончательно отказываясь от попыток кончить. Чертов демон проклял мои оргазмы. Хоть звони и жалуйся маме.
        Но вместо этого я, конечно, просто вышла из джакузи и долго приводила себя в порядок. Натерлась ароматным кремом для тела, высушила и уложила волосы.
        - Сеньорина Леся, - позвала меня Тереза своим глубоким громким голосом, стуча в приоткрытую дверь. - Сеньорина Леся. Ужин подан в столовой. Сеньоре Глеб велел вас позвать.
        Я вышла из ванной, туже затягивая халат.
        - Спасибо. Сейчас спущусь.
        Она кивнула и ушла вниз. Я прошла на свою половину и выбрала чистые сухие вещи, чтобы одеться. Как на зло, я совсем не подумала, что могу намокнуть, когда собирала одежду. Надевать спортивные штаны на ужин как-то совсем неуместно. А вот свободное платье-туника чуть выше колена прекрасно подойдет. Его мне положила мама и передала через Глеба. Разумеется, никаких колготок в сумке не было. Только чулки, только хардкор.
        Я даже в руки их брать побоялась. Как будто этот аксессуар был синонимом сексуальных неприятностей.
        Глупость, конечно. Синоним сексуальных неприятностей делил со мной вот эту самую комнату, заставлял сосать его член, извиваться от удовольствия и между делом спасал меня от своих гостей. Но чулки я все равно отложила, надела платье так. В доме было тепло, а на улицу я точно не собиралась выходить. Хватило уже сегодня вечеринки у бассейна.
        Спустившись, я тут же оказалась в плену извинений. Ребята окружили, едва я сошла со ступенек. Каждый, кто макал меня, спешил выразить свои сожаления.
        - Леська, прости, мы не хотели тебя напугать, - искренне говорил Андрей, поглаживая меня по спине.
        - И издеваться не хотели, - вторил ему Слава.
        - Увлеклись и не заметили, что тебе плохо, - закончил Ник. - Прости, пожалуйста.
        От них попахивало алкоголем, но все были в своем уме. Я не держала на них зла, конечно. Покивав сказала:
        - Ничего. Бывает. Но больше не надо.
        Ник извинялся и после этого, когда остальные ушли в столовую. Он все никак не мог успокоиться, даже взял меня за руку и заглядывал в глаза, как преданный пес.
        - Правда, так ужасно получилось. Мы вроде шутили, не со зла.
        - Да, конечно, - продолжала я его уговаривать, чувствуя себя не очень комфортно от такой навязчивости.
        Чтобы избавиться от Ника, я скорее пошла в столовую. Компания уже приступила к ужину, который подавала Тереза с помощницей. Кажется, это была ее дочка. Я невольно притормозила, увидев, что Глеб сидит напротив всех, можно сказать, в одиночестве. Ник прошел мимо меня и занял место рядом со Стасей, хлопая по стулу. Это было единственное оставшееся место в их развеселой компании.
        Москвин приподнял бровь, отметив жест Ника, и покачал головой. Я же и вовсе игнорировала приглашение. Признаться, он меня утомил за сегодняшний день. Я села рядом с Глебом, специально оставив свободными места, которые утром занимали Казаевы.
        Спросила у него:
        - Айзу и Артура позвали?
        - Нет, - ответил Москвин, листая что-то в телефоне. Я надеялась, что не мои фото. - Они поужинают во флигеле.
        - О!
        Я тут же пожалела, что не села через стул от хозяина дома, но, наверно, выглядело бы подозрительно, если бы я так явно дистанцировалась.
        Близость Глеба снова взволновала меня. Мы едва парой слов перекинулись, а я тут же снова и снова вспоминала, как он хрипло стонал, кончая, как оставил меня нуждающуюся и безумную в ванной.
        Я покраснела и опустила голову, надеясь, что никто не заметит. Тереза поставила передо мной тарелку с пастой. Обычно я предпочитала легкий ужин, но, пропустив обед, отчаянно проголодалась. Пахло божественно.
        - Граце, Тереза, - проговорила я.
        Женщина похлопала меня по плечу, быстро сказала:
        - Такая худая. Кушай лучше.
        Я заулыбалась, вспомнив, что мама примерно так же пыталась откормить меня, сетуя на худобу ребенка.
        - Согласен полностью, - тихо проговорил Глеб, когда помощница ушла.
        Я намотала пасту на вилку и оправила в рот. Сливочный соус и свежая рыба сделали блюдо просто божественным. Но мне не давали покоя слова Глеба.
        Я не сдержалась и написала ему.
        Л. Поддерживаешь углеводы вечером? Знаешь ведь, что мне нельзя.
        Г. Тебе можно. Тереза права. Слишком худая.
        Л. Кому нужна толстая модель?
        Г. Ты и худая особенно никого не привлекаешь.
        Я сжала губы, усилием воли заставляя себя расслабиться и не реагировать слишком остро. Как-никак, а он был прав. Но эта правда колола глаза. Вообще, Москвин, кажется, во многом был прав. И это адски раздражало.
        Пока я боролась с раздражением и жевала, он написал мне еще.
        Г. Не обижайся, Лесь. Просто мне нравится чуть больше мягкости в женских изгибах. А для коммерции твои объемы действительно хороши.
        Л. Спасибо.
        Пока я искала какой-нибудь саркастический смайлик, он снова написал.
        Г. Это не комплимент.
        Л. Я не сомневалась.
        Г. Ты такая нервная. Похоже, кто-то был послушной девочкой и не получил оргазм.
        Л. Да пошел ты.
        Г. Мое предложение в силе. Хочешь?
        Я копировала текст, чтобы продублировать предыдущее сообщение-посыл, но в этот момент мне на ногу легла ладонь Глеба. Мы были скрыты столом и дистанцией. Кажется, никто не заметил, что я вздрогнула.
        Вилка затряслась в пальцах, но я удержала и ее, и стон во рту.
        Глеб коснулся меня чуть выше колена. Вроде бы ничего особенного, но его пальцы тут же стали поглаживать, что усугубляло мое состояние.
        Ребята о чем-то тихо переговаривались, пока я снова закипала от умелых ласк демона-искусителя.
        Или все-таки дело было во мне? Почему я так остро на него реагировала? Ник ведь тоже меня касался. И Слава с Андреем. Но от их близости я скорее испытывала неловкость, чем это безумное сексуальное дребезжание, что преследовало меня вместе с Москвиным.
        - Леся, а ты где живешь вообще? - не в тему вспомнила о моем существовании Лика.
        Я не донесла вилку до рта. Глеб чуть сжал мое бедро выше, и это как будто означало поддержку, а не издевательство. Иллюзии - мой враг. Нельзя думать, что Москвин на моей стороне.
        Сам хозяин дома, похоже, с этим не был согласен. Пока я подбирала слова, он спокойно ответил моей сестрице:
        - Леся живет на хозяйской половине дома, в небольшой комнате. К сожалению, ей не хватило места в нормальных апартаментах для гостей с видом на море.
        - И что? Она ночует в конуре для прислуги? Ну, норм. Ей не привыкать, - съязвила Лика.
        Я и не думала реагировать. Полагаю, она удивилась бы, узнав, что я сплю в постели Москвина. Неприятно удивилась. Меня же в этот момент сей факт вообще не печалил, а радовал. Глеб тоже не стал продолжать разговор. А вот Ник решил вступиться.
        - Леська, давай ко мне перебирайся. Кровать огромная. Ты меня на ней не найдешь. Но если очень захочешь, то я могу и не прятаться.
        И он пошевелил бровями, намекая на все.
        - Спасибо. Я буду иметь в виду, - нейтрально ответила я.
        На этом тема была исчерпана. Ник стал рассказывать об отелях и номерах, о кроватях и диванах, на которых он когда-либо спал. Андрей подсказывал ему самые забавные и знаменательные места. Лика смеялась, Стася острила. Вика о чем-то тихо говорила со Славой. Кажется, у них было много общего.
        А я снова пыталась есть и не давиться, потому что рука Москвина пробиралась все выше, дразнила меня все сильнее. Я постоянно ерзала и отпивала воды из стакана, но это не помогало ни остыть, ни успокоиться. Требовать прекратить это издевательство было бы глупо. Лучше игнорировать, не показывать, как это меня заводит. Чтоб его черти домой забрали!
        Между делом Глеб успевал даже строчить мне сообщения, которые я не читала, но видела, как телефон мигает конвертиками от него.
        Что за сволочь, господи!
        Видя, что я игнорирую телефон, он совсем обнаглел и прошептал мне на ухо:
        - Хватит сопротивляться, малыш. Тебе нужны оргазмы.
        И снова кровь ударила мне в щеки.
        - Лесь, ты в порядке? - спросил Ник, прервавшись.
        Была ли я в порядке? Пальцы Москвина забрались под подол и гладили меня через мокрые трусики.
        Нет, определённо, нет. Порядком во мне и не пахло.
        - Нет, - честно проговорила я, не в силах больше терпеть.
        Еще немного, и я просто кончу при всех. Тихо я это делать не умела, поэтому пора убегать.
        - Ты какая-то румяная. Не заболела? - подметил и Андрей.
        - Не знаю. Может быть. Мне действительно нехорошо. Пожалуй, пойду лягу.
        Я откинула руку Глеба, вскочила и умчалась.
        - Блин, дали мы маху с бассиком, конечно. Надеюсь, не простудилась, - услышала я позади.
        Очередной упущенный оргазм затухал, оставляя меня в липком ознобе, растрепанных чувствах и вибрациях неудовлетворения. Я забежала в ванную, чтобы умыться прохладной водой, прошла на свою половину, присела на кровать, но как будто на ежа. У меня не было сил это терпеть. И сама я тоже не могла себе помочь. Почему-то.
        Демон меня проклял? Или я боялась, что едва прикоснусь к себе, он снова выскочит из-под земли с телефоном?
        Мысли об этом совсем не успокаивали.
        Я вышла на улицу, чтобы подышать и остыть. На ротанговом кресле лежал теплый плед, и я с удовольствием закуталась в него. Закат раскрашивал небо алым. Это было красиво и без морского пейзажа. Я засмотрелась на яркие краски высоты и не сразу поняла, что мое уединение было нарушено.
        Раньше я не замечала купель на заднем дворе. Может быть, потому что в ней не было воды, но сегодня она появилась. Айза и Артур включили что-то, и я поняла, что это уличное джакузи. Наверно, с подогревом. Иначе вряд ли друзья Глеба стали бы раздеваться, чтобы забраться в нее.
        Я хотела сразу уйти, но ноги не слушались. Снова этот ступор. Только теперь я еще знала, что Казаевы не против зрителей, скорее за.
        Айза первая скинула халат, оставшись в купальнике. Артур был чем-то отвлечён, и жена толкнула его в ванну прямо в халате. Он тут же утянул ее за собой. Они смеялись, целовались, плескаясь в воде, как дети.
        Я присмотрелась и увидела, что на Ай нет ошейника. Такой странный и завораживающий контраст. Она могла быть послушной, абсолютно покорной, служа мужу, а вне игры становилась дерзкой, взбалмошной.
        Я не могла не сравнивать их с собой и Москвиным. Он тоже подавлял мою волю, доминировал и брал, если хотел, но позволял мне оставаться собой в то же время. Уверена, я бы не смогла исполнять роль по жестким правилам. Хотя что-то было горячее и возбуждающее в той сцене в спальне джета.
        - Вечернее шоу? - прошептал Москвин мне на ухо.
        Я вздрогнула, отпрянула от перил балкона и невольно прижалась к его груди спиной. Он опять подкрался как тигр на мягких лапах.
        - Не слышала, как ты вошел, - пролепетала я, едва слышно, пытаясь отстраниться, но почему-то при этом только крепче прижималась к нему.
        Глеб обнял меня, и я прикрыла глаза, млея от горячих рук. Может быть, нет смысла сопротивляться тому, что доставляет мне удовольствие?
        - Конечно, не слышала, - тихо говорил мне на ухо Глеб, почти касаясь губами, опаляя мою кожу горячим дыханием. - Ты же так увлеклась просмотром.
        Я зачем-то начала оправдываться как дурочка.
        - Они ничего такого не делали. Я не подглядывала.
        - Это пока. Долго не протянут.
        Москвин прикусил меня за шею, заставляя тихо охнуть. Я закусила губу, чтобы не выпускать изо рта больше звуков, но это не помогло.
        - Расслабься, Лесь. Они любят, когда на них смотрят, а тебе интересно понаблюдать. Все довольны в итоге. Перестань дергаться и взывать к глупой морали. Смотри просто. Если хочешь. Ты же хочешь?
        Я могла попросить отпустить меня, могла начать уверять его, что мне не интересно, что все это ужасно и даже омерзительно. Но намного приятнее было откинуться назад и не дергаться, принимать касания Москвина с удовольствием, позволить себе расслабиться.
        - Наверно. Наверно, хочу, - призналась я неуверенно, но искренне.
        Глеб шумно выдохнул и провел языком от чувствительного места за ушком по шее.
        - Хорошая девочка.
        Он собрал мои волосы и убрал в строну, отодвинул плед, чтобы покрыть поцелуями шею сзади.
        Господи, как же это было хорошо.
        Разве может что-то плохое и порочное доставлять столько удовольствия? Разве должна я противиться этому?
        Глеб оказался прав. Игры его друзей в джакузи очень скоро приобрели явный сексуальный подтекст. Айза сидела на муже верхом, целовала его, а Артур ласкал ее грудь то через ткань купальника, то забираясь под него пальцами.
        А я никак не могла отделаться от мыслей обо всем этом доминировании и БДСМ. Несмотря на волнительное возбуждение и адское напряжение, я страдала от неизвестности. Мне нужны были ответы, чтобы окончательно избавиться от страха.
        - Глеб, а ты… Ты тоже? - спросила я, вздрагивая от каждого прикосновения его губ.
        - Что тоже, малыш?
        - Все это… БДСМ, доминирование, наказание…
        Глеб усмехнулся и ответил:
        - Нет, Лесь. Я не по этой части. Но не скрою, это может быть интересно. Посмотреть, но не участвовать. И уж точно не жить в теме.
        - Ясно, - выдохнула я, окончательно успокаивая нервы. - Значит, ты не будешь меня пороть ремнем, если я кончу без разрешения?
        Москвин засмеялся.
        - Даже не знаю. А ты собиралась?
        Я не стала отвечать. Наверно, это было очевидно. Или не было, но пояснять мне не хотелось.
        Руки Глеба гуляли под пледом, лаская мою грудь через платье, забираясь под подол снова. Я передернула плечами, чувствуя прохладный воздух вечера. Мне больше не хотелось смотреть на Казаевых. Я получила свое личное шоу и даже наслаждалась им.
        Прикрыв глаза, я бессовестно стонала, ощущая пальцы Глеба, что касались меня.
        - Какая же ты влажная, господи, - пробормотал Москвин, разворачивая меня к себе лицом.
        Я встретила его голодный поцелуй с радостью, отвечая с той же страстью и желанием. Кажется, Глеб слегка обезумел от моей покорности. Его действительно это заводило. Я решила провести эксперимент и подняла руки, чтобы обнять его за шею.
        Москвин хрипло застонал и углубил поцелуй. Он сильнее сжал мое плечо, почти причиняя боль. Но она была такой желанной, что почти успокаивала жажду острых ощущений. Я вскрикнула, когда Глеб дернул мои трусики, разрывая тонкую ткань.
        В то же мгновение его пальцы оказались там, где я сильнее всего желала. Стоны вперемешку с какими-то блаженными рыданиями вырвались из моего рта. Я выгнулась, невольно отбирая у Глеба губы, но он тут же опустил голову, отодвинул в сторону лиф платья и стал ласкать мою грудь.
        - Скажи мне, детка. Скажи, что хочешь, - попросил Глеб, оставляя мои соски без поцелуев.
        Я заныла, сразу чувствуя боль утраты и жуткий холод без его поцелуев.
        - Хочу. Пожалуйста. Дай мне кончить, - выпалила я, даже не покраснев от таких слов.
        Он втянул в рот мою нижнюю губу, пососал и укусил, отпуская, а потом лизнул. Словно чертов демон, который выпивает свою жертву до полусмерти, а потом зализывает раны, что сам нанес.
        - Держись за меня, - велел Москвин.
        Я вцепилась в его плечи, а Глеб прихватил меня под коленом и поставил на стул мою ногу.
        - Да, вот так, моя хорошая, - бормотал он, снова спускаясь к моей груди.
        Ощущения тут же закружили меня. Его зубы, язык, губы на моих сосках дарили ни разу не нежные ласки. Но как же мне нравилось это. Я кусала губы, чтобы не кричать, но стоны сдержать была не в силах. Не знаю, слышали нас Казаевы или нет. В какой-то момент мне стало все равно.
        Я безумно хотела только одного - кончить. Но Москвин едва касался меня между ног, легонько поглаживал, размазывая по бедрам мою смазку.
        - Глеб, пожалуйста, - взмолилась я.
        - Тебе мало, Лесь, да? - проговорил он, снова целуя меня в губы. - А ведь раньше ты кончала от одной стимуляции груди. Помнишь?
        Я помнила, конечно. Тот неожиданный оргазм в подвале. Глеба, который пугал меня о чертиков. Который теперь приручил меня и вел куда-то в дебри наслаждения.
        Да, я хотела больше теперь.
        Он снова кусал мои губы, словно наказывал за что-то.
        - Ты будешь хотеть сильнее и больше с каждым разом, маленькая, - продолжал убивать меня Москвин чувственным шепотом. - Ты сама попросишь меня… Однажды. В свое время.
        Мне отчаянно захотелось послать его к черту за эту непрошибаемую самоуверенность, но тут Москвин коснулся, наконец, моего клитора, и я застонала.
        Сначала от блаженства, но тут же из-за болезненного чувства потери, потому что он тут же убрал руку.
        - Но ты должна быть готова для меня.
        Он сказал это, и тут же я почувствовала его палец, что медленно входил в меня. Я, кажется, так сильно вдавила ногти ему в плечи, что царапала даже через футболку. Глеб рыкнул, но не сказал ничего, лишь продолжил истязать мои губы своим ртом и медленно погружать в меня палец.
        Это было странно и необычно. Я никогда не делала такого, а он… Он отстранился и смотрел, как я хватаю ртом воздух, захлебываясь дыханием и ощущениями.
        - Не больно? - спросил Глеб, скользя пальцем внутрь и назад. Медленно. Сладко.
        Я помотала головой, не в силах разговаривать.
        - А так?
        Он добавил второй палец, который растянул меня сильнее, но так же медленно. Глеб поглаживал мое бедро второй рукой, одновременно помогая удерживать ногу на стуле, не давая мне закрыться.
        - Хорошо? Тебе хорошо, сладкая? - спрашивал он, продолжая трахать меня двумя пальцами. - Хочешь быстрее? Сильнее?
        Я уронила голову ему на плечо, буквально повисла на нем и тихо постанывала:
        - Да. Да, еще.
        Движения стали быстрее, проникновение глубже. Я зажмурилась, а когда большой палец Глеба одновременно стал потирать клитор, была готова заорать. Чтобы не сделать это, мне пришлось укусить Москвина. Наверно, это было больно. Я почти сразу отпустила, но он не шелохнулся, продолжал вести меня к оргазму, который я теперь не просто желала. Если не кончу, то умру. Я просто умру.
        - Пожалуйста, Глеб. Пожалуйста, - повторяла я, как помешанная.
        - Что, малышка? Что ты хочешь?
        - Сильнее, еще.
        Я слышала, как он сам тяжело дышал, как моя плоть соприкасалась с его ладонью, как я сама громко стонала, встречая первые вспышки разрядки. Удовольствие было подобно закату, что сначала робкими мазками раскашивает небо розовым, но постепенно разгорается пожаром огненно-алого, а потом затихает мягким пурпуром.
        Кажется, я отключилась на секунду или больше. Совершенно не помнила, как оказалась в ванной. Второй раз за сегодня вместе с Глебом. Кажется, он снова тащил меня и придерживал, пока настраивал воду, а потом помыл с душистым гелем.
        Я вздрагивала, продолжая все это время чувствовать эхо удовольствия. Как-то естественно было коснуться рукой каменной эрекции Глеба.
        Я целовала его грудь, пока гладила член, уделяя больше внимания набухшей головке. Его рука в моих волосах собрала пряди, сжалась в кулак.
        - Маленькая, - прохрипел Глеб, потянув меня за волосы.
        Он накрыл мою ладонь своей и сжал, показывая, что надо сильнее и быстрее двигать рукой. Я послушно приняла его урок и уже через минуту Москвин кончил.
        Мы стояли под душем, обнимаясь, пока вода смывала следы пены и удовольствия.
        Глеб вытер меня полотенцем и отнес в постель.
        Кажется, он говорил, что завтра придется уехать. Или мне это снилось. А я ведь поеду с ним? Мне бы хотелось. Столько всего теперь хотелось делать с этим ужасным порочным мужчиной.
        Глава 11. Тревожная скука
        Я снова проснулась одна в постели. И в этот раз почему-то такое положение дел не радовало. Я смутно помнила, что Глеб говорил об отъезде и расстроилась еще сильнее. Мне хотелось сегодня увидеть его насмешливый взгляд и сказать, что он ужасно выглядит утром. Скорее всего, это было бы неправдой, потому что чертов демон всегда был горяч и красив.
        Пытаясь избавиться от этих странных мыслей, я поспешила встать с постели, умылась и пошла вниз. На часах было всего половина седьмого. Разумеется, гости еще спали. Я рассчитывала, что найду хотя бы Терезу на кухне.
        Но там оказался только Глеб. Он стоял около огромной кофемашины и потягивал эспрессо. Да, на его лице была именно та сама ухмылка, и выглядел он потрясающе в обычных синих джинсах и майке-поло.
        - Тереза сварила мне кофе и уехала на рынок за продуктами, - отчитался он, разглядывая меня с ног до головы. - Хочешь тоже?
        - За продуктами? - я приподняла бровь.
        Глеб рассмеялся.
        - Нет, кофе.
        - Я сварю сама. Спасибо.
        - Он подвинулся, освобождая мне место и сказал:
        - Я буду в кабинете. Это напротив кинотеатра. Приходи.
        Не скажу, что это звучало как приказ, но спорить или упрямиться я не собиралась.
        Сделав себе капучино, я отправилась в кабинет. Глеб сидел за столом, что-то просматривал на экране ноутбука, хмурился.
        - Иди ко мне, - позвал Москвин.
        Я поставила на стол чашку и села напротив в кресло. Глеб тут же нахмурился.
        - Не чуди, малыш.
        Он похлопал себя по колену, и я закусила губу. Одного его взгляда мне хватило, чтобы подняться и подойти к Москвину. Он потянул меня за руку, усаживая себе на колени.
        - Может, хватит уже упрямиться, красивая девочка? - прошептал Глеб мне в губы.
        Я сама сократила расстояние до минимума, поцеловала его. Губы Глеба были терпко-горькими, но одновременно мягкими и ласковыми. Он был нежным сегодня. Мучительно нежным.
        - Вот теперь доброе утро, Леся, - проговорил он, улыбаясь. - Посиди со мной минутку. Ладно?
        - Ты просишь меня? Серьезно? - не удержалась я от сарказма.
        Глеб посмотрел на меня очень серьезно и тихо сказал:
        - Я знаю много способов, чтобы сделать тебя послушной шлюшкой для моих утех, но…
        - Но?
        Я положила руку ему на шею, царапнула ногтями и погладила его волосы сзади. Глеб прищурился.
        В эту игру можно играть вдвоем, кажется.
        - Вчера я не заставлял тебя, малыш, - проговорил Глеб. - Разве тебе было плохо?
        Я не стала отвечать на это вопрос, но задала свой.
        - Ты опять снимал меня спящей?
        - Ты опять была преступно красивой.
        - Отличное оправдание для маньяка.
        - Я не собираюсь тебя убивать. И насиловать тоже.
        - Да, ты говорил. Это радует.
        - Ладно, иди пей свой кофе. А то еще несколько секунд ерзаний этой попки, и я возьму тебя прямо на столе, - пригрозил Москвин.
        Я тут же подпрыгнула и покраснела.
        Он мог некоторое время играть в поддавки, но вот такая фразочка, брошенная словно между прочим, и я снова как пугливый олень в свете фар.
        Чтобы не показывать ему своего смятения, я отпила кофе и спросила:
        - У тебя неприятности?
        - С чего ты взяла?
        - Хмуришься.
        Глеб листнул снова что-то с помощь тачпада и, кажется, вполне честно ответил:
        - Да, мой управляющий накануне попал в аварию, сломал ногу. Тереза не успевает со всем справляться. Пытаюсь сам разобраться с налогами. Вернее, собрать нужные документы. Благо, разбираться будет посредник. Сегодня встречаюсь с ним во Флоренции.
        - Значит, ты все-таки уезжаешь?
        - Да. Буду скучать по тебе. Посиди тихонько, ладно? Мне нужно написать пару писем.
        Я не стала спрашивать, зачем я вообще ему здесь понадобилась. В принципе мне было все равно, где пить кофе, а наблюдать за серьезным Москвиным оказалось даже интересно. Он снова хмурился, тер подбородок, стучал по клавишам, гладил тачпад. Совсем как меня накануне.
        Я снова вспыхнула, вспоминая вчерашний вечер. Как ни ужасно, но мне действительно было с ним хорошо. Глеб ни разу не сказал мне ничего о фото. То ли я так обрадовалась, что он не фанат БДСМ, то ли помутился разум от воздержания, но все, что было вчера, произошло безо всякого принуждения с его стороны.
        Мне нужно было радоваться, что он уезжает на целый день, но вместо этого я уже начала скучать. Кажется.
        Я так и сидела, бессовестно рассматривая Глеба, пытаясь разобраться в своих чувствах, пока не увидела из окна, как подъехала машина. Глеб тоже обернулся.
        - Тереза вернулась. Пойду помогу ей с сумками.
        Черт знает почему, но я вскочила, заявив:
        - Я тоже.
        Глеб не отговаривал меня.
        Вдвоем мы справились с большей частью пакетов, но все равно пришлось вернутся еще раз, оставив Терезу разбирать продукты.
        - Пообещай мне одну вещь, Лесь, - обратился ко мне Глеб, пока мы забирали остатки еды. - Держись подальше от Ника.
        - Почему? - тут же прорезался во мне голос бунтаря.
        - Потому что иногда у него включается комплекс бога, и он не слышит слова «нет».
        Я примерно понимала, о чем говорил Глеб. Разумеется, он был прав, но соглашаться с ним было очень сложно, почти больно.
        - Забавно, что ты дружишь с такими неприятными людьми.
        - Я дружу с Андреем, мы вместе учились. Он отличный парень, и бестолковому Кольке Риду светил бы не один срок, если бы не его головастый менеджер. К сожалению, Андрей не всегда может уследить за нашей звездой. Да и Ник последнее время адекватен без наркоты, но ты все равно будь осторожна. Обещаешь?
        Я сглотнула, услышав про наркотики, и тут уже было не до вредности. Покивав, я забрала у Глеба пакет с горячими еще багетами и пошла в сторону дома.
        Москвин не постеснялся прижать меня к столешнице на кухне, пока Тереза была увлечена яйцами и молоком.
        - Будь хорошей девочкой, - прошептал он мне на ухо. - А когда вернусь, я снова сделаю тебя плохой.
        От этого обещания я вспыхнула моментально, но Глеб тут же отпрянул, не усугубляя мое возбуждение. Он что-то сказал Терезе на итальянском, а потом сел в машину, на которой она ездила в город, и умчался.
        Неприятное чувство потери тут же сжало мне горло. Боже, я же не собираюсь скучать по этому бессовестному шантажисту?
        Нет, я не собиралась. Я уже по нему скучала.
        Чтобы отвлечься, я помогла Терезе с завтраком. Мы обе неплохо говорили по-английски, хорошо понимали друг друга. Итальянка сетовала, что приходится напрягать сениоре Глеба и гостей, но она совсем ничего не успевает из-за болезни второго помощника. Ей немного помогала дочь, но она училась в университете Флоренции и не хотела пропускать занятия.
        Кажется, после дочери она резко начала рассказывать о сестре и племяннике, которые жили в Монтепульчано, сдавали там квартиру. Или это была сестра ее бывшего мужа? Я не очень поняла, окончательно запутавшись, но это оказалось и не важно, потому что Тереза уже вещала о каких-то друзьях из Рима, которые помогли ей устроиться на виллу сениоре Глеба.
        Ее эмоциональная громкая болтовня, конечно, отвлекла меня от странной тоски по Москвину, но и утомила почти моментально. Я обрадовалась Айзе, как родной, когда она пришла на кухню и попросила немного еды, чтобы позавтракать в домике.
        Я с радостью помогла ей разобраться с кофе машиной. Тереза в это время собрала на поднос яйца и тосты с закусками. Айзе этого было более чем достаточно.
        - Глеб уехал, да? - спросила она.
        - Да, утром. Что-то у него там с налогами во Флоренции, - отчиталась я и тут же прикусила язык.
        Зачем только козыряю своей осведомленностью? Наверно, Ай читает меня как открытую книгу.
        - Да, он говорил. А ты с нами сегодня на яхте?
        - На яхте?
        - Да, Артур еще вчера взял в аренду катерок. Слетаем на дайвинг, пока погода ничего?
        - О, я не погружалась никогда.
        - А я так люблю. Но Артур вот тоже не фанат. Все равно давай с нами. Прогулка будет прекрасной. Да и не сидеть же одной на вилле. Ник и компания уже напросились вчера с нами, - уговаривала Айза, составляя на поднос чашки с кофе.
        - Я бы, наверно, осталась, но ты так коварно соблазняешь.
        - Тогда решено. Выйдем около полудня.
        Она подмигнула мне и ушла с кухни. Тереза велела идти в столовую, где уже собрались остальные гости. Разговоров за завтраком только и было, что о грядущей морской прогулке. Я сидела между Стасей и Ликой, напротив Рида, который все время смотрел на меня. Он вроде бы разговаривал со всеми, но как будто его слова были в первую очередь для меня.
        Это немного пугало. Как бы ни давило на меня присутствие Глеба, при нем я чувствовала себя относительно спокойно. Нет, он бесил меня до чертиков и возбуждал до горячки, но вся угроза была как будто концентрирована и знакома. Сейчас я даже была готова признать, что отчасти сама провоцировала Москвина, играя с огнем. Но с Глебом была идиотская уверенность в его опыте. Я знала, что он не продавит меня сильнее, чем я прогнусь сама. А вот Ник, напротив, был похож на мартышку с гранатой. Черт знает, куда его занесет, и сможет ли он притормозить.
        Как показывал инцидент в бассейне, нет у Рида тормозов, и мозгов тоже кот наплакал. А остальные скорее обезумят вместе с ним, чем вступятся за меня.
        Разве что на Казаевых я могла бы положиться.
        - Лесь, а ты дайвишь? - спросил меня Ник, вырывая из раздумий.
        - Я? Нет. Конечно, нет. Я и плаваю так себе.
        Лика пренебрежительно фыркнула.
        - Необязательно быть пловцом, чтобы дайвить. Там все совсем по-другому, - объяснила она мне недалекой.
        - Думаю, вода там все та же, - ядовито ответила я. - Или дайвинг - это погружение в песок?
        Ник расхохотался. За ним Андрей, девчонки и даже Славик посмеивался над моей шуткой.
        Лика вспыхнула. Кажется, даже кончики ее ушей побагровели от злости.
        - Да тебе-то какая разница, в какое дерьмо нырять, - пробормотала она, но ее никто не услышал.
        В конце концов, Лика психанула, вскочила и умчалась прочь из столовой. Я никогда не любила конфликты, но сейчас не могла не ликовать в душе. Слава не пошел успокаивать подругу, зато протянул Вике салфетку, чтобы та могла убрать потекшую от смешливых слез тушь.
        Я вообще не винила Славика в черствости и переменчивости. Вика была намного симпатичнее моей сестрицы, а еще подозреваю, что намного талантливее и успешнее в модельном бизнесе. Да и как человек она была очень приятной. Я искренне пожелала Славе раскрыть глаза и не держаться за чемодан без ручки.
        Снова мысленно, разумеется.
        После завтрака все потихонечку стали готовиться к морской прогулке. Я думала, сестрица надуется и будет бойкотировать прогулку, но нет. Она игнорировала только Славу, на которого, похоже, крепко обиделась. Он вообще из-за этого не расстроился, продолжая общаться с Викой и Стасей преимущественно. Ну а Анжелика лезла к Нику. Все это напоминало детский сад, где каждый пытается назло бабушке отморозить уши, но мне такое положение дел было на руку.
        От меня-то, наконец, все отстали. Разве что Айза с Артуром всегда были рядом, но их компания не напрягала.
        Яхту нам подали потрясающую. Хотя другую сложно было ждать от владельца частного самолета, господина Казаева. Уверена, никто из компании селебретиз не заплатил и рубля за аренду этой белой огромной красавицы. Зато приняли роскошь как само собой.
        Оказывается, все, кроме меня и Артура, собирались нырять. Инструкторы проводили вводные беседы, напоминали правила. Я же уютно устроилась на корме, где были мягкие диванчики, и потягивала мохито, рассматривая яркую лазурную воду. Мне было видно и наших, которые ныряли один за другим со смешными баллонами за спиной, но морская гладь была интереснее, и я отвернулась.
        - Не помешаю? - присел ко мне Артур.
        Я не сдержала сарказма.
        - Разве это возможно? Это ваша яхта.
        Он усмехнулся, повел бровями.
        - Мы договаривались, что на «ты».
        - Да. Прости, - тут же опомнилась я. - Забыла.
        - Не бойся меня, Лесь. Не знаю, что там наплел Глеб, но тебя я точно не обижу.
        - Я знаю.
        - Ты осуждаешь нас? Скажи честно. Я знаю, что Ай тебе все рассказала.
        Прямота Артура обескураживала, но я его в этот момент совсем не боялась и попыталась объяснить как можно понятнее свои неординарные ощущения.
        - Кто я такая, чтобы вас судить? Если вам двоим нравится, то какое дело всем остальным?
        - Забавно, - снова усмехнулся Артур. - А ты умнее, чем кажешься.
        - Ну спасибо, - засмеялась я.
        - Наверно, я привык, что с Глебом рядом модельки безмозглые. Ничего личного, ага?
        Я махнула рукой.
        - Да не проблема. Я доминантов тоже представляла в латексе и с плетьми, а ты похож на нормального человека. Даже очень.
        Теперь Артур хохотал.
        - Мы путешествуем налегке обычно, - парировал он, заставляя меня сглотнуть. - Если будет желание, можешь понаблюдать полноценную сцену с латексом и хлыстами.
        - Нет, спасибо.
        - Не отказывайся сразу, - продолжал он улыбаться в духе демонского оскала Москвина. - Вдруг надумаешь. Ты ведь была вчера на балконе. Я видел. И не ушла.
        - Я…
        Воздух у меня в горле превратился в колючий шар, и я не нашлась с ответом.
        - Не смущайся, Лесь. - Артур провел рукой по моей алой щеке, а я так растерялась и сильно смутилась, что даже не отпрянула. Но он и не думал склонять меня к чему-то. - Ты была очень красивая. Насколько я мог видеть. Разве может быть что-то прекраснее юной возбужденной девушки, которая принимает ласки влюблённого в нее мужчины?
        - Я… Он… - Я деланно и фальшиво рассмеялась, пытаясь казаться развязной. - Глеб не влюблен в меня.
        - Он так сказал?
        - Ему не нужно говорить. Это очевидно.
        - Очевидно, - тут же согласился Артур. - Все очень даже очевидно. Не бойся своих чувств, детка. Все, что доставляет тебе удовольствие - это хорошо. А еще это красиво. Любовь прекрасна во всех ее проявлениях. С хлыстом и латексом или невинная и порочная одновременно.
        - Как это? - не поняла я.
        Но Артур не стал продолжать эту тему, а вернулся к предыдущей.
        - Значит, ты точно не любитель посмотреть и показать?
        - Нет. Думаю, нет. Точно - нет, - решила я быть категоричной.
        - Вот и что за друзья у меня? Салманов тоже свою в паранджу готов закутать. Начинаю чувствовать себя старым извращенцем.
        Я захихикала, чувствуя себя при этом глупой школьницей.
        - Ты не очень и старый.
        - Спасибо, малышка.
        Артур ласково ущипнул меня за подбородок. В этом жесте не было никакого интимного намека, лишь дружеское поддразнивание. Я совсем расслабилась и спросила:
        - Тот самый Салманов, который сделал тебе и Глебу хорошие деньги, играя на бирже? Это он в Лос-Анджелесе живет?
        - Он-он, - заворчал Артур. - Тот самый, хм… Почему никто не говорит - тот самый Казаев, который снял яхту и подогнал самолет. Никто меня в столице не знает. Только того самого маклера Салманова и Москвина, который голых девок снимает.
        - В следующий раз, когда мой отчим упомянет тебя в беседе, я обязательно похвастаюсь, что знаю того самого Казаева из Казани, который любит наряжаться в латекс и водить жену на поводке.
        - Да, будь добра. Мое эго просто жаждет славы.
        После этого разговора я совсем перестала бояться Артура. Когда Айза вернулась, она присоединилась к нам и захлебывалась от впечатлений, рассказывала о морских обитателях глубин. Подтянулись и остальные. Казаевы как-то неожиданно оказались центром компании.
        Я уже привыкла за эти дни, что они держатся в стороне, предпочитая уединение. Немного странно было наблюдать, как Артур шутит на грани, а Айза запросто болтает с девочками. Не было между ними никаких границ. Не было никаких правил. Сегодня им хотелось быть частью компании, и они были.
        Все, что доставляет тебе удовольствие - это хорошо. А еще это красиво, - вспомнила я слова Артура.
        В них было очень много смысла. Они относились не только ко мне и Глебу.
        Подумать об этом я, конечно, не могла нормально. Дневная прогулка на яхте плавно перетекла в вечеринку. По большому счету благодаря рекам шампанского. На яхте было здорово, но как только мы бросили якорь, гости перетекли на берег, продолжая веселиться у бассейна.
        Это было немного похоже на шумиху во время полета, только без песен Ника Рида. Сам он тоже держался в стороне вместе с Ликой. Утешал ее, что ли? Потому что уже всем стало ясно, что Слава и Вика более чем поладили. Очень скоро моя сестрица и великий певец вообще куда-то испарились. Не скажу, что я сожалела об этом.
        Андрей и Артур рассказывали, как однажды поехали кататься на лыжах в Альпы и не учли, что зимний сезон уже заканчивался, а летний еще не был открыт. Я смеялась до слез, представая, как эти двое удивились слякоти вместо снега.
        - Я тебе говорила, что не стоит ехать, прогноз был паршивый, - припомнила Ай.
        - Да кому нужны эти прогнозы, детка? - отвечал ей муж. - Они все врут.
        - Не знаю, - пожал плечами Андрей. - Говно под ногами точно никто не прогнозировал. И Глеб с нами не поехал. Уж он точно бы взял резиновые сапоги.
        Народ взорвался хохотом.
        - Да, уж. Резиновые сапоги - это фетиш Москвина, - подтвердила Стася. - Вы ведь все взяли с собой резиновые сапоги?
        - Я не собираюсь таскаться по Тоскане. Мне и на вилле хорошо, - фыркнула Ай, прижимаясь к мужу.
        - А я собираюсь, - выпалила Вика. - Вы не видели фото Москвина? Эти виды просто невероятные. Вольтерра, Мольтепульчано, Сиена. Там обязательно нужно побывать.
        - Помесить грязь, как в Альпах? Уже завтра дожди по прогнозу, - подметил Артур.
        - То есть теперь ты веришь в прогнозы, - не спустила ему Ай.
        - Я верю своему радикулиту, который против подвигов и нашептывает остаться с женой на вилле.
        - Подкаблучник, - фыркнул Андрюха. - А мы вот все поедем обязательно.
        Казаев изобразил прострел в спине, снова заставляя всех смеяться. Не было у него никакого радикулита. Да и на подкаблучника Арт тянул с трудом.
        Все разговоры так или иначе касались Глеба. Даже если его не было, гости все равно помнили о хозяине дома. Почему-то мне становилось от этого приятно.
        А еще я все время вспоминала, как Артур намекнул на чувства Глеба ко мне. Это тоже было приятно. Мне, конечно, не верилось, что это правда. Я, может, и наивная, и девственница неопытная, но и так абсолютно очевидно, что ничего серьезного у Москвина на уме нет.
        Артур меня успокаивал, наверно. У Глеба просто проснулся инстинкт охотника из-за моих постоянных побегов. Наверно, ему азартно завалить целочку в постель, заставить умолять стать моим первым. Взрослые игры пресытившегося миллиардера.
        Вон как он философски рассуждал о деньгах и призвании в гостях у Виктора. Если Глеб отошел от дел своей компании, то ему точно скучно. А тут - я. Веселье то еще. Точно уж он не влюбленный Ромео.
        Уговаривая себя, я все равно не могла скучать по моему демону. Вроде и весело было, и спокойно из-за присутствия Казаевых и отсутствия Ника, но мне все равно не хватало Глеба.
        Он позвонил Артуру, когда веселье было в разгаре.
        - Не вернешься сегодня? Как здорово. Ты до смерти тут всем надоел, Москвин, - специально громко для всех отвечал в трубку Казаев.
        Народ хохотал, и я вместе со всеми, но в сердце словно кто-то игл навтыкал. Неужели я сегодня буду спать одна?
        Кажется, именно об этом я и мечтала, но почему-то радоваться не получалось. Наоборот, я сникла. Меня больше не смешили шутки Артура и колкие замечания Айзы, не трогали несмелые касания и взгляды Славы и Вики. Андрей тоже как будто заскучал, хоть и болтал со Стасей в сторонке у бассейна.
        У меня пиликнуло сообщение, и я точно знала, кто это пишет. Чувствовала.
        Два простых слова, но для меня это было так много и так важно.
        Г. Как ты?
        Л. Нормально.
        Г. А я дерьмово. Скучаю по тебе.
        Л. Бывает. Артур сказал, ты вернешься завтра.
        Г. Могла бы сделать вид, что тебя это огорчает.
        Л. Зачем? Я буду спать одна. Наконец-то.
        Он перестал писать, и я даже подумала, что Москвин обиделся. Но он же не капризная девочка, чтобы быть таким ранимым.
        Я не ошиблась. Буквально через пять минут пришло сообщение.
        Г. Мои мысли о тебе в моей постели очень горячие. Поднимись в спальню.
        Л. Сейчас?
        Г. Сейчас же.
        Черт знает что, но я тут же вспыхнула. Стало жарко и мокро от одного его приказа. Хотя это был всего лишь текст, но я могла представить, как Глеб говорит это. Тихо, твердо. Такому приказу невозможно не починиться. К тому же, я все равно немного устала от шумихи.
        Извинившись, я прошла в дом, через гостиную, направляясь к лестнице, что вела на хозяйскую половину дому. Каким-то чудом я не вскрикнула, увидев на диване Ника и Анжелику.
        Вернее, на диване сидел только Ник, а Лика стояла на коленях, на полу рядом, делая ему минет.
        Я подпрыгнула и закрыла рот себе рукой, чтобы не закричать. Сестрица была очень занята, а вот Рид, видимо, услышал, как я спешно прошмыгнула позади дивана. Он повернул голову, а я как раз обернулась. Не знаю, зачем. Наши взгляды встретились на миг, но я тут же умчалась вверх по лестнице, не желая видеть их ни секунды больше.
        От этой неприятно шокирующей сцены меня отвлек звонок мобильного. Глеб вызывал по видеосвязи. Первым порывом было скинуть его, но я не решилась. Он точно потом душу из меня вытрясет, требуя объяснений. Лучше уж быстренько прийти в себя. Я ведь ожидала нечто подобное от Москвина.
        Проведя пальцем по экрану, я увидела лицо своего демона. Сведенные брови и прищуренные глаза, сам весь какой-то уставший. Я не удержалась и спросила:
        - Как дела? Ты неважно выглядишь.
        - Устал, - кратко ответил Глеб. - Нет сил домой ехать. А завтра примерно такой же день. Вот. Решил остаться на ночь в отеле. Хотя адски не хватает тебя, мой сладкий порочный ангел.
        Я не сдержала тихого стона.
        Господи, ну почему я не могу реагировать на этого человека нейтрально? Все его слова словно иглы под кожу, как доза нежного яда-наркотика. Невозможно оставаться равнодушной и разыгрывать холодность. Сил у меня хватило только делать вид, что ничего такого из моего рта не вырывалось.
        - А ты скучала? - спросил Глеб, глядя на меня, как голодный лев на шницель.
        - Нет, - пискнула я, но тут же смелее поддразнила его. - Конечно, нет. Мне было очень весело с твоими друзьями на яхте.
        Глеб прищурился еще сильнее и тут же велел:
        - Снимай куртку. Сядь на кровать, а телефон поставь на столик, чтобы я тебя видел.
        Кожа покрылась испариной. А ведь он еще ничего особенного не сказал, не сделал.
        - Значит, тебе понравилась прогулка на яхте? - спросил Москвин тихо и вкрадчиво.
        - Да. Море такое красивое.
        - Никто тебя не обидел? Ник не донимал?
        - Нет.
        Наконец, Москвин улыбнулся, облизал губы.
        - Детка, твои соски… Им, кажется, тесно под маечкой.
        Я закашлялась и невольно опустила голову, чтобы посмотреть на грудь. Зажмурилась тут же. Он был прав, конечно. Каждое слово Глеба закручивало новые витки возбуждения. Даже невинная беседа заводила меня. Тело реагировало соответственно.
        - Лесь…
        - Ммм, - откликнулась я, чувствуя себя голой, абсолютно уязвимой и открытой перед ним.
        - Покажи мне, малышка.
        - Что? - прохрипела я, догадываясь, о чем он просит, но нуждаясь услышать порцию возбуждающих пошлостей от моего демона.
        - Опусти маечку, покажи свои сосочки, погладь их.
        Я кусала губы и ерзала, не решаясь сделать это. Одна угроза. Один приказ. Немного давления, и я бы подчинилась. Но Глеб молчал. Он лишь смотрел на меня, буквально просверливая дыры глазами.
        В этот момент я поняла, что он не будет. Не станет больше Москвин заставлять меня. Никогда он не сказал бы маме или Виктору о нашей первой встрече на кастинге. Не стал бы он публиковать или отдавать мои фото. Все это было лишь началом, прелюдией, толчком к чему-то, что сейчас росло во мне и множилось.
        Взгляд его темных глаз скользил по мне, и я не могла не видеть в нем восхищения и вожделения. Это было теперь намного важнее и сильнее для меня, чем все его угрозы.
        - Давай, Лесь, - повторил Москвин. - Будь хорошей девочкой. Для меня.
        Он знал? Он читал меня как открытую книгу? Он как будто владел картой моих слабых мест и бессовестно давил на нужные кнопки.
        Быть его хорошей девочкой - это то, что я сейчас хотела больше всего на свете.
        Моя рука скользнула по плечу, опуская вниз лямку майки, открывая для него напряженный сосок.
        Глеб облизал губы и громко выдохнул, когда я прикоснулась к себе, как он и просил. Видеть, что ему это нравится, слышать низкий грудной стон стало лучшей наградой для меня. Кажется, реакция Москвина разбудила во мне не только покорность и страсть, но и желание играть с ним на равных.
        - Тебе нравится, да? - спросила я, не сводя с него глаз и продолжая играть с грудью.
        - Да, девочка. Очень. Продолжай.
        - Скажи, что именно.
        Глеб чуть задрал вверх уголок губ, давая понять, что немного удивлен моими словами. Но удивлен приятно.
        - Нравится, что ты не носишь лифчик под майку, маленькая, - заговорил он тихо и сексуально, хриплым шепотом. - Нравится твоя грудь. Маленькая, кругленькая. Идеальная для моих рук и моего рта.
        Теперь я застонала, плавясь и ерзая от возбуждения, нуждаясь в большем. Я опустила вторую лямку и стала щипать и теребить оба соска одновременно, поощряя Глеба продолжать.
        - Нравится, что ты любишь, когда я сдавливаю или кусаю твои соски. Маленькой невинной девочке вообще нравится пожестче, правда?
        Он усмехнулся, наблюдая, как я действительно сильно потянула за соски, мечтая, чтобы это был Глеб, а не я. Москвин показал мне, что грубоватые ласки намного приятнее робких касаний. Сейчас я вообще не желала нежности. Мне хотелось острее, больше, сильнее.
        Я, как чертов джедай, чувствовала, как пробуждается сила. Темная и яркая одновременно. Во мне, словно цветок, распускалось желание. Я не могла и не хотела игнорировать его.
        - Когда ты сдаёшься, подчиняешься своим желаниям, то становишься адски красивой, Леся, - продолжал говорить Глеб, озвучивая все то, что со мной сейчас происходило. - Скажи, что понимаешь это, маленькая. Тебе нравится быть красивой?
        - И развратной, - усмехнулась я.
        - Немного порочной, - поправил меня Глеб. - Но это в сто раз сексуальнее твоих комплексов. И приятнее, правда?
        Мне не хотелось спорить даже из вредности.
        - Да. Черт с тобой. Так и есть.
        - Проклятье, ты такая сейчас… А я понятия не имею, как сделать стоп-кадр во время видеосвязи.
        Я рассмеялась.
        - Ты конченый извращенец, Москвин.
        - Что извращенного в желании снимать красоту? Обнаженную, чистую, свободную. Снимать тебя. Хочешь?
        - Что?
        - Фотосессию. Не могу отделаться от этой мысли с тех пор, как увидел тебя. На пробах. В одежде, которая тебе не идет. С краской на лице, которая тебя уродует. Хочу снять с тебя все, умыть и уложить на постель, целовать, ласкать, доводить до исступления и криков. Чтобы все это было в тысяче кадров. Твое тело, лицо, твоя порочная невинность.
        - Глеб, - выдохнула я, потрясенная его словами.
        Нет, он был не просто похотливым скучающим ублюдком, который решил развлечься со мной. Не мог такое сказать конченый урод и извращенец.
        Меня так потрясли его признания, что я опустила руки и просто смотрела на него.
        - Лесь, - позвал меня Москвин.
        Я вздрогнула.
        - Кажется, тебя заводят мои планы, - отметил Москвин, наблюдая, как я потираю бедра друг о друга.
        Его ухмылка снова стала раздражающе самодовольной, и во мне опять включился режим противоречий.
        - Тебе кажется, - буркнула я, натягивая майку.
        Что за человек! Мне только что хотелось радовать его, но пара слов, и уже руки чешутся придушить.
        - Вот уж вряд ли мне кажется. Но мы ведь договаривались без оргазмов, пока меня нет дома, - припомнил чертов демон. - Хотя я могу сделать исключение. Попроси, и я дам тебе кончить.
        Я только фыркнула.
        - Я кончу, если удалишь все мои фото. Из телефона, из ноута, из облака.
        Глеб вздернул брови и рассмеялся.
        - Малыш, ты вообще чувствуешь разницу между просить и торговаться?
        Я тоже посмеивалась. Возбуждение утихало, но я даже рада была небольшой передышке и смене настроения нашей беседы.
        - Я должна была попытаться.
        - Да, неплохо. Но - нет. Я немного помешался на тебе и твоих фотках. Не забирай у наркомана дозу. Даже в обмен на твой оргазм. Это слишком дорого.
        - Ты снова скупердяйничаешь. Ай-ай-ай, как нехорошо быть жадным.
        Глаза Москвина сверкнули, и он сказал без тени юмора в голосе:
        - Я жадный до всего, что касается тебя, мой ангел. Смирись с этим.
        Разумеется, я ничего не стала отвечать на это, а быстро сменила тему.
        - Ты завтра приедешь?
        - Постараюсь. Вряд ли я смогу провести без тебя еще одну ночь.
        «Я тоже», - подумала я, но вслух не сказала, слава богу. Не хватало еще растечься лужей перед ним. И так мой характер последнее время напоминает желе.
        Глеб быстро попрощался и отключился. А я еще долго ходила по комнате, принимала душ, втирала в кожу молочко, листала ленту в телефоне. Несмотря на ранний подъем, мне не спалось. Лишь после полуночи я смогла забыться.
        Глава 12. Жадность
        На следующий день меня везде преследовали парочки. Утром на кухне я первым делом наткнулась на Казаевых. Ай сидела на столе, а Артур водил по ее губам ягодой клубники. Айза сразу меня заметила, но не перестала улыбаться мужу, лишь кивнула головой. Артур обернулся, и я невольно оценила, как эффектно заиграли мышцы на его широкой спине. Пусть и извращенцы, но пара красивая. Это было сложно не заметить.
        - Утра, Лесь. Прости, что опять тебя смущаем, - проговорил Казаев.
        - Ничего, я… Я попозже… - попыталась ретироваться я.
        Но Артур тут же закинул жену на плечо, подхватил свободной рукой вазочку с клубникой и направился к черному ходу, откуда было ближе до их флигеля.
        - Нет-нет, мы пойдем.
        Ай подмигнула мне и махнула рукой.
        Едва они ушли, я взялась за кофе, стараясь не думать, как долго еще не увижу Глеба. Он вроде бы обещал вернуться сегодня, но вряд ли раньше обеда.
        Меня немного отвлекла болтовней Тереза. Я снова понимала процентов сорок ее речи, но меня это не беспокоило. Эмоциональная громкая речь итальянки мне очень нравилась. Наверно, потому что сама я всю жизнь была тихой и скромной. Такие открытые горячие люди меня всегда восхищали.
        Может, поэтому я и прониклась к демону ада Москвину. Он так отчаянно рушил все мои комплексы, так увлеченно сносил стены, что я воздвигала, чтобы прятаться от всех и от самой себя.
        За завтраком не было Казаевых и Ника с Ликой. Зато Слава и Вика почти ничего не ели, только целовались. Стася хихикала, стараясь не смотреть на влюблённых, которые, очевидно, провели эту ночь вместе. Андрей закатывал глаза, и я даже хлопала его по руке в знак сочувствия.
        Как и обещал Артур, на улице стало пасмурно, но это все равно не остановило Стасю и Андрея. Они собирались еще вчера поехать во Флоренцию, звали меня с собой. С одной стороны я хотела, но с другой боялась разминуться с Глебом. Встретиться там с ним тоже не осмелилась. Пришлось бы проявлять инициативу, звонить ему, возможно, отвлекать от дел. Не говоря уже о том, что так я бы признала, что скучаю, что он мне нужен. Нет, я была не готова к такой активности и честности.
        Мотаться с ребятами по Флоренции тоже не хотела. Вряд ли они вернуться к обеду. В общем, я решила остаться на вилле, и очень скоро об этом пожалела.
        Собиралась скоротать время за просмотром фильма но ко мне присоединились Слава и Вика. Черт знает, зачем. Они больше внимания уделяли друг другу, чем фильму. Я сбежала, не досмотрев.
        На обед эти двое не явились. Я догадывалась, по какой причине. Казаевых тоже не было. Зато выползли Ник и Лика. Стараясь не обращать на них внимания, я ела какой-то безумно вкусный суп и листала ленту в телефоне.
        - Леся, детка, а ты поедешь завтра с нами в Сиену? - спросил меня Ник, немало удивляя сладким тоном.
        Я подняла глаза, взглянула на него, на Лику. Они оба были какие-то странные. Сестрица тут же захихикала, как пьяная дурочка, и ответила за меня:
        - Конечно, она поедет. Разве такое можно пропустить?
        Я переводила взгляд с нее на Ника, не очень понимая, что с этими двумя не так.
        - Не знаю. Может быть, - ответила я уклончиво.
        - Хочешь поплавать в бассейне? - снова предложил Ник.
        Я совсем не понимала, шутит он или серьезно.
        - Нет, спасибо. Прохладно. К тому же, с тобой в бассейн я полезу… Да, пожалуй, никогда.
        Наверно, это прозвучало резковато, но у меня не было желания рассыпаться в любезностях и выбирать тон. Весь наш разговор был какой-то странный, с каким-то скрытым стебом, что ли. Мне такое не нравилось.
        Ник что-то хотел ответить, но его перебила Лика.
        - Ой, Леся, ты прямо как маленькая. Ну макнули тебя ребята. Весело же было.
        - Мне было не очень, Лик.
        Я приложила к губам салфетку, встала из-за стола и пошла к себе. Аппетит пропал. Желание продолжать разговор - тоже.
        Глеб не звонил. Лишь после четырех прислал сообщение, что постарается вернуться к вечеру, но вряд ли получится.
        Я совсем сникла. От нечего делать валялась на кровати и листала фотки, которые Москвин мне отправил. Не чувствуя ни капли смущения, я рассматривала себя, пытаясь понять, зачем и почему Глеб все время меня снимает.
        Снимки были мутноватыми и темными иногда, но какими-то волшебными. Я не знала себя такой. Если бы мне показали эти фото, то я бы сказала, то модель на них смелая и яркая. Она знала, чего хочет, и получала это.
        Была ли я такой? Вряд ли.
        Или Глеб видел что-то во мне? То, что я никак не хотела признавать.
        Мысли и картинки вернули меня во вчерашний вечер. Я вспоминала наш разговор. Его тихий сексуальный голос, приказы и грязные словечки. Мои пальцы на сосках и обжигающий взгляд Глеба.
        Возбуждение снова забурлило в крови. Я перекатилась с боку на бок и поняла, что нужно отвлечься. К счастью, кажется, мой голод был не только сексуальным, но и самым обычным. Прерванный обед давал о себе знать. Я спустилась на кухню, чтобы сделать себе что-нибудь легкое, но встретила там Терезу. Она расставляла посуду и совсем не хотела ничего слышать, сама начала резать для меня салат из овощей и морепродуктов.
        Мы снова разговорились. На этот раз она много рассказывала о Глебе. Оказывается, это благодаря ему дочь домработницы училась в университете. Даже хорошей зарплаты не хватало на обучение, и Москвин об этом узнал, а потом помог деньгами, объясняя, что это премия.
        - А какая премия, сеньорина Леся? Он и так платит сверху на Рождество и Пасху. Сеньоре Глеб прекрасный, очень добрый человек. Раньше виллой владел местный мафиозо. Вот от него я и цента сверху не получала. Зато требовал он всегда и за все.
        Я ела салат и кивала. Наверно, к лучшему, что не понимала того, что рассказывала Тереза о прежнем хозяине. Закончив с едой, я твердо решила, что позвоню Глебу. Наверно, он опять останется во Флоренции. У меня не было больше сил терпеть и ждать его. Магия демона сделал меня зависимой от оргазмов. В этот раз я не постесняюсь попросить сама.
        Представляя, как удивлю Москвина своим звонком, я вышла в гостиную, но тут же попятилась обратно, потому что там на диване практически уже занимались сексом Слава и Вика. Что за люди? Есть ведь комнаты.
        Я скорее пошла к двери, что вела на веранду и к бассейну. Моросил дождь, и было весьма прохладно, но задерживаться на улице я и не собиралась.
        Обнимая себя руками, я бежала мимо бассейна к заднему дворику, чтобы подняться по лестнице и пробраться в комнату через балкон. Краем глаза я заметила, что кто-то тоже спешил по дождю, но наоборот, в сторону дома.
        Показалось или..?
        Нет, не показалось Это была Лика. Почти голая, в одном крошечном купальнике, Лика визжала, как банши, и мчалась к дому.
        Пьяная она, что ли?
        Я не успела очнуться от шока, как врезалась в такого же обнажённого Рида. Кажется, на нем все-таки были трусы. Я не видела, но надеялась на это.
        В отличие от Анжелики Ник не торопился укрыться на вилле.
        - Кто это у нас тут такой красивый и мокренький, - проворковал Ник, теснее сжимая руки, почти делая мне больно.
        - Ник, - выдохнула я. - Отпусти.
        - Брось, маленькая Леся. Ты же шла ко мне?
        Он прижал меня к стене дома, заставляя дрожать от страха и холода.
        - Нет, - пискнула я, поднимая глаза. Голос подводил меня все сильнее с каждым словом.
        Я начала понимать, что значит выражение «онеметь от страха».
        Лицо Ника было совершенно безумным, каким-то зловещим. Я не сразу поняла, почему, но потом заметила, что его зрачки расширены, и глаза почти черные.
        Если темная радужка Глеба меня завораживала и пленила, то Ника я просто боялась до ужаса. Он ведь точно был обдолбанным, совершенно неадекватным. Начни я вырываться, станет только хуже.
        Ладони Рида уже лапали мои бедра. Он раздвинул мне ноги коленом, взял за запястья, поднял мои руки вверх и впивался губами везде, где мог. Я мотала головой и повторяла сипло, еле слышно:
        - Ник, перестань, пожалуйста. Я не хочу. Не надо. Хватит.
        Это было жутко похоже на то, что происходило в бассейне. Я продолжала просить, а он только смеялся и бормотал:
        - Брось Леська, ты шла ко мне. Хочу тебя. Ты тоже хочешь, я знаю. Знаю.
        Откуда он знал, я понятия не имела. Паника начала подбираться, липкими лапами сжимая мое горло. Я продолжала хныкать и просить, едва слышно:
        - Остановись, Ник, Нет. Нет. Пожалуйста.
        Слезы потекли по щекам. Я дергалась и извивалась, но стена с одной стороны, а тело мужчины с другой не принимали всерьез мои попытки освободиться.
        Его пальцы, как стальные браслеты, сковали мои запястья. Ник терся членом о мой пах, и я чувствовала его эрекцию. Это было ужасно.
        Я всхлипнула, отворачиваясь, чтобы избежать поцелуя и сглотнула, чтобы проглотить предательский ком и заорать уже.
        Но вдруг все исчезло. Губы Ника больше не метили мою кожу. Он отпустил мои руки и сам отошел на шаг назад.
        Недолго думая, я рванула к себе в комнату, чудом не поскользнулась на брусчатке, добралась до ступеней, взлетела на балкон и закрыла дверь за замок.
        Я вся промокла. Меня знобило, с волос капало. Избавившись от холодной влажной одежды, я скорее натянула уютную теплую пижаму и забралась в постель. Наверно, мне нужно было в душ, но я искала утешения и безопасности именно в постели Глеба. Сразу же родилось желание позвонить ему. Пожаловаться, попросить скорее приехать. Я хотела его сейчас. Я нуждалась в нем сейчас.
        Открыв мессенджер, я искала контакт Москвина через переписку. Промахиваясь по кнопкам, я выделила вложения и снова на экране были мои фото.
        Дрожь утихала, уступая место уверенности, что в этой спальне я под защитой ее хозяина. Глеб владел всеми моими мыслями, как и моим телом. Этот факт я признала совершенно неожиданно, но очень легко. Если я с ним, то никто не посмеет ко мне приблизиться, тем более так близко, как это сейчас сделал Ник.
        Если я и хотела кому-то принадлежать, то только Москвину. Моему горячему демону-искусителю.
        Прикрыв глаза, я медленно согревалась мыслями о Глебе и очень сильно желала, чтобы он скорее приехал. Когда руки перестали трястись, я приоткрыла глаза и снова потянулась к телефону, но передумала звонить. Сначала приму душ, приведу себя в порядок, а потом уже позвоню и узнаю, когда мой демон возвращается. Кажется, если он останется во Флоренции еще на одну ночь, я рвану к нему на такси.
        Встав с постели, я поправила сбившуюся одежду и уже направлялась в ванную, как снова оказалась в плену мужских рук. На этот раз крик не заставил себя ждать, но горячая ладонь тут же закрыла мне рот, не позволяя пискнуть. Я не успела запаниковать. Буквально за мгновение мое тело узнало его руки. Объятия Глеба, запах Глеба, широкая грудь Глеба, в которую я тут же вжалась спиной.
        Слава богу, это он, а не обезумевший поп-идол.
        - Шшш, - зашелестел мне на ухо Москвин. - Не надо орать на весь дом, как ты рада меня видеть.
        Он убрал руку с моего рта, позволяя мне выдохнуть с облегчением его имя.
        - Глеб, ты… - начала я, но тут же сбилась, не зная, что именно хочу ему сказать.
        Как я скучала или как перепугалась из-за Ника, как сам Москвин чуть не напугал меня, и как остро теперь я чувствую его близость.
        Всего этого было во мне слишком много. Мысли и чувства путались, я совсем растерялась. Москвин был в своем репертуаре и не спешил успокоить или внести ясность.
        - Вернулся, - только и выдохнула я, снова чувствуя вибрации, но уже не тревожные, а приятные, потому что Глеб не отпускал меня.
        Его губы касались моей шеи, волос, а я чувствовала себя как будто грязной, ведь только что там меня касался рот Ника.
        - Нет, - попросила я, пытаясь избавиться от захвата его рук. - Подожди.
        Глеб почти рычал мне в ответ.
        - Зачем? Разве ты не скучала по мне, маленькая сладкая лисичка?
        - Да, но…
        - Ты не хочешь кончить прямо сейчас?
        - Глеб…
        Я захлебнулась стонами и словами, ощущая его руки на моих шортах. Он ловко расстегнул пуговку и протолкнул пальцы под мои трусики. Я бессовестно громко простонала, а демон усмехнулся.
        - Вся мокрая, Леся. Что ты делала в постели? Ласкала себя, малышка?
        - Нет, - всхлипнула я, почти повиснув в его объятиях.
        Я все еще не видела лица Глеба, только слушала дурманящий голос и жадно вдыхала запах, словно это было лекарством от всех моих тревог.
        Он надавил на клитор, делая мне почти больно. Я захныкала, желая больше, все сразу, но не сейчас, чёрт подери.
        Хотя мое тело как всегда жило отдельной жизнью от разума. Я вся истекала и дрожала от желания, но продолжала пытаться выбраться.
        - Глеб, пожалуйста, - взмолилась я, но он меня как будто не слышал.
        Или слышал, но игнорировал.
        В принципе, это было типично для Москвина, но сейчас я ощущала интуитивно: что-то не так.
        Возможно, это было мое собственное восприятие неправильности. Я еще не отошла от инцидента с Ником и не хотела смешивать это с долгожданной встречей с Глебом.
        Но его, похоже, не волновали мои желания. Когда было иначе?
        Москвин резко развернул меня к себе лицом, дернул за волосы, заставляя задрать голову и смотреть ему в глаза. У меня колени подогнулись от его взгляда, я схватилась за его шею и повисла на нем, как тряпичная кукла.
        Демонические глаза Глеба прожигали меня насквозь, рассматривали, изучали. Как будто он заглядывал в мою душу и искал там что-то.
        - Скучала по мне, девочка? - прошептал он, склоняясь, почти касаясь моих губ своими.
        - Да, - ответила я и приподнялась на цыпочках, чтобы поцеловать его.
        Но Глеб снова повернул меня спиной и толкнул обратно на кровать. Я упала на живот. Это было не больно, но даже для бесцеремонного Москвина грубовато.
        Мой разум тут же взбунтовался, но инстинкты заставили заткнуться, ведь в следующее мгновение Глеб стащил с меня шорты и трусики, приподнял мои бедра, заставляя встать на колени.
        Я зажмурилась, чувствуя себя такой порочной, развратной в этой позе. Пальцы Москвина выводили круги на моей влажной плоти, заставляя разум безмолвствовать, а тело принимать ласки.
        - Хорошо, маленькая? Тебе хорошо? Скажи мне, Лесь.
        - Да, - стонала я бессовестно. - Да. Хорошо.
        - Еще? Ты хочешь еще? Больше?
        - Да, пожалуйста.
        Боже, я даже взбрыкнула, когда он протолкнул в меня пальцы. Это ощущалось не как в тот раз на балконе. Сейчас проникновение было резким, грубым, немного болезненным даже, но все равно желанным и сладким. Я вскрикнула и зажмурилась.
        Глеб погрузил пальцы до самого конца, согнул их и надавил на какую-то точку во мне. Я закричала снова, инстинктивно сжимаясь.
        - Блядь, какая ты тесная, - выругался Москвин.
        Он снова надавил внутри и стал поглаживать клитор большим пальцем.
        - Не дергайся, - рыкнул демон, отвешивая мне шлепок по заднице.
        Разумеется, я дернулась от неожиданности, и он тут же ударил по второй половинке моей попки.
        Я постаралась замереть, но все равно приподнимала зад, желая, чтобы его пальцы двигались во мне. Глеб же не спешил исполнить мое безмолвное желание.
        - Ты все еще невинна, мой порочный маленький ангел. Такая тесная, желанная. Маленькая стерва, - проговорил Глеб, продолжая лишь легонько гладить мой клитор, чего было мало для разрядки.
        Я совершенно не понимала, почему он говорит мне такие вещи, но становилось ясно, что мой демон зол. Если не в ярости. И едва сдерживается.
        - Пожалуйста, - попросила я, не в силах больше ждать.
        - Что, сладенькая? Скажи, что ты хочешь?
        - Тебя. Хочу кончить. Быстрее. Пожалуйста.
        Он усмехнулся и тут же дал мне то, что я просила. Даже больше. Его пальцы заходили во мне туда и обратно. Отступая и проникая снова до конца. Москвин таранил меня без пощады. Мне снова было немного больно, но это совершенно не мешало приближению оргазма.
        Я замерла, больше не двигалась, полностью отдаваясь на милость демона. Разрядка уже была так близко, я начала сжиматься, приближая сладкие спазмы. Изо рта посыпались протяжные стоны.
        Глеб перевернул меня на спину. Его пальцы лишь на секунду оставили меня и снова погрузились внутрь. Я развела ноги в стороны, бессовестно расхныкалась, прося его не останавливаться. Он и не стал.
        Я лежала под ним раскрытая, доступная, в агонии прерванного оргазма, который снова возвращался мне благодаря моему жестокому и нежному палачу, его беспощадным пальцам.
        Зажмурившись, я снова сжалась, но Москвин тут же зарычал:
        - Открой глаза, Леся. Я хочу, чтобы ты смотрела на меня. Хочу, чтобы видела меня. Не забывай, кому принадлежат твои оргазмы.
        Я послушно распахнула глаза и потянулась к нему, обнимая за шею, но Глеб отпрянул. Он лишь сильнее потер мой клитор и снова протолкнул пальцы до самого конца, согнув внутри.
        Я закричала от острой и яркой разрядки, но тут же разочарованно застонала, потому что она была такой короткой. Я не успела даже пожалеть о скором оргазме.
        Глеб моментально отстранился, проговорил:
        - Уходи.
        - Что? - я ушам своим не поверила.
        Мне хотелось поцелуев, объятий и, вашу мать, второго раунда. Я совсем не была готова к его беспощадным, жестоким словам.
        - Встань с моей постели и уйди. Немедленно.
        Я смотрела на него, открыв рот, даже не сдвинув ноги.
        Почему? За что? Как?
        Сев на постели, я часто моргала, не зная, что сказать.
        Столько вопросов, а озвучила я совсем не то, что хотела.
        - Где я теперь должна спать?
        - Мне категорически на это плевать. Кровать в смежной комнате все еще свободна. Кажется, тебе еще нравился диван в гостиной. Или прими приглашение Ника Рида, спи в его постели. Ни в чем себе не отказывай. Доброй ночи.
        Глава 13. Тоска и Тоскана
        Разумеется, я ушла к себе, едва Глеб сказал эти жестокие слова. Слезы тут же наполнили глаза, но я не собиралась реветь при нем, а тем более оправдывать. Похоже, Москвин видел, как меня прижимал к стене дома Ник. Я даже догадывалась, что сам Рид отпустил меня, потому что заметил Глеба. Ситуация сложилась препаршивая, но это не давало Москвину права судить обо мне, а тем более так со мной разговаривать. Словно я гулящая девка, которая вертела хвостом перед каждым.
        Он ведь даже не спросил меня ни о чем. Просто сделал выводы. Наверно, по себе судил. Но не все же такие развратные твари, как он или Рид.
        Я просидела на кровати с полчаса, глупо надеясь, что Глеб одумается и остынет, извинится или хотя бы потребует объяснений. Но нет. Зашумела вода в ванной, Москвин вышел из комнаты, но почти сразу вернулся.
        Мне тоже нужно было в ванную, но делить ее с ним я точно не собиралась. Внизу тоже была душевая, и я отправилась туда. Разумеется, мне пришлось пройти мимо Глеба. Гулять по заднему двору под дождем я точно больше не собиралась. Хватило на сегодня.
        Задрав нос, я прошла мимо Москвина, который валялся на кровати с ноутбуком. Он даже не взглянул на меня. Это оказалось неожиданно больно.
        Слава богу, мне не пришлось разгуливать по гостиной, натыкаясь на любвеобильных гостей. Ванная была около лестницы, и я прошмыгнула туда, сразу закрылась, быстро помылась, с удовольствием смывая с себя поцелуи Ника и Москвина.
        Мужчины все уроды и похотливые животные. Я бы ушла в монастырь, но боюсь Иисус не примет в невесты мою развратную душу, что заперта в невинном теле.
        Когда я вернулась в комнату, Глеб уже погасил свет и заменил ноутбук телефоном.
        Оказалось, очень сложно лежать в постели через стену от него и не думать, не желать быть ближе. Я даже злиться на него не могла толком, вспоминая, как накануне он говорил о жадности и отказывался делить меня даже со мной самой. Можно было только догадываться, как он взбесился, увидев меня с Ником. Но ведь я не была виновата в этом. И точно не заслужила этого наказания в виде оргазма. Он ведь как будто показывал, чего лишает меня.
        Хотел ли Глеб, чтобы я извинилась, снова просила его или умоляла? Не знаю. Но проверять мне точно не хотелось.
        Я почти не спала ночью. Мне снился то Москвин, то Ник. Глеб целовал меня, и я обнимала его, млела, но потом вдруг понимала, что это Рид и просыпалась с криком.
        Этот сон будил меня несколько раз за ночь. Я очень надеялась, что Глеб не слышал моих криков.
        Истрепанная нервами и тревожными грезами, я проспала завтрак и решила вообще не выходить сегодня из комнаты. Однако мои планы нарушил Москвин собственной персоной. Не постучав, он вошел в комнату, бросил мне джинсы, которые я оставила на стуле и скомандовал:
        - Одевайся, поехали.
        - Какого черта ты врываешься? - огрызнулась я, отбрасывая джинсы.
        - Это мой дом и моя комната. Собирайся, Олеся.
        Он специально назвал меня полным именем, чтобы поиздеваться. Сволочь.
        - Не хочу я никуда. Выйди.
        - Я не спрашивал, что ты хочешь, а велел одеваться. Я обещал показать тебе Тоскану. Поехали.
        - Можешь засунуть свое обещание себе в задницу, - продолжала я нарываться.
        У Москвина аж желваки заходили ходуном. Я сжалась от его жуткого взгляда демонических глаз, готовая ко всему. Он как будто уговаривал себя остыть и вроде бы даже справился с этим, процедив сквозь зубы:
        - Через пятнадцать минут ты выйдешь к воротам. Одетая. Или я выволоку тебя хоть голой. Шевелись. Не заставляй всех ждать.
        Он ушел, оставив дверь открытой, как напоминание, что может смотреть на меня голую или спящую. Сволочь.
        Правда, из слов Глеба выходило, что поедем мы точно не вдвоем. Ник еще вчера что-то говорил о Сиене. Видеть его мне не очень хотелось. Пожалуй, еще меньше, чем хозяина дома, но угрозы последнего вряд ли были пустозвоном. Я не осмелилась испытывать судьбу и терпение Москвина. Натянув джинсы, свитер, куртку и кроссовки, я прошла к воротам виллы через задний двор. Слава богу, без приключений на этот раз.
        Дождя сегодня не было, но низкое хмурое небо совсем не обещало тепла и солнца. Я поежилась, застёгивая куртку на молнию. У ворот уже стояла машина, а когда я подошла, подъехал и второй внедорожник. За рулем был Москвин. К нему на переднее сидение тут же прыгнула Лика.
        Глеб пронзил меня суровым взглядом и кивнул Стасе и Андрею, пригашая их сесть на заднее сидение. Мне пришлось поехать с Викой и Славой.
        Единственное, что радовало - это отсутствие Рида.
        - Ник не поедет? - спросила я на всякий случай, ведь именно он звал меня в Сиену накануне.
        - Обдолбался Ник вчера до белых соплей. Надеюсь, очухается до вечера. А то ведь малолетки всея Руси не выдержат такой потери.
        - Не будь таким злым, малыш, - одернула Славу Вика. - Или ты ревнуешь из-за бывшей?
        Славик только фыркнул на это.
        - Да мне параллельно. Леськ, а ты чего не завтракала?
        - Проспала, - призналась я.
        - Мы уже думали, заболела, покачала головой Вика. - Ах, Тереза ведь передала тебе. Держи.
        И она вручила мне стаканчик кофе и свежую мягкую булочку.
        Я была тронута такой заботой и рассыпалась в благодарностях. Слава завел машину и поехал за Глебом.
        Я старалась не всматриваться в салон впередиидущего джипа, но все равно видела, как Лика изо всех сил флиртует с Глебом. Она сидела почти боком и яростно жестикулировала, что-то рассказывая Москвину. Слава богу, я не видела, как на все это реагирует мой демон. Прикрыв глаза, я хлебнула еще теплый кофе, запрещая себе даже мысленно считать Глеба своим.
        Вроде бы даже получилось, только вот никак не удавалось унять ревность и зависть, потому что мне хотелось ехать рядом с Москвиным. Будь он проклят.
        - Куда мы едем? В Сиену? - уточнила я, пока жевала булочку.
        - Сначала в Монтепульчано, оттуда уже в сиену и Вольтерру, - пояснила Вика. - Я так поняла. Ник вчера говорил именно о Сиене, но Глеб перекроил маршрут. Говорит нужно увидеть долину Валь д'Орча.
        Очень скоро мне стало не до разговоров, потому что виды за окном были невероятные. Кажется, именно о такой Тоскане и говорил Глеб, когда впервые предложил мне лететь с ним. Туманная и размыто зеленая из-за молодой травы, что упрямо не хотела признавать приближение зимы. Кажется, за окном моросил дождь, разбавляя резкость еще сильнее. Я не могла не любоваться бескрайними полями, холмами и кипарисами вдоль дороги. Одинокие виллы и церквушки, что были разбросаны по этим просторам, создавали впечатление, что мы в Средиземье или еще в какой-то выдуманной фэнтазийной стране сказок.
        Мы добрались до Монтепульчано чуть больше, чем за час. Оставив машины, решено было прогуляться, осмотреть старый городок.
        - Надо было ехать в Вольтерру, - сразу услышала я, как ноет Лика. - Я хотела посмотреть, где снимали «Сумерки».
        Я закатила глаза. Мы видели столько красоты по дороге, а ее волнуют декорации фильма.
        - На самом деле их снимали здесь, Лик, - объяснил Глеб, закрывая дверцу машины. - По сюжету фигурирует именно Вольтерра, но съемки проходили на площади Монтепульчано. Буквально в пяти минутах отсюда.
        - Ах, тогда скорее пойдемте. Как же здорово, Глеб. Ты все здесь знаешь. Невероятно нам всем повезло.
        Она тут же прицепилась к Москвину якорем, продолжая заглядывать в глаза, как преданная собака.
        Наверно, снова от зависти или в противовес восторгам Лики, я совершенно не прониклась городом. Да, он был древним и каким-то немного зловещим, мистическим, даже жутковатым. Я наверно в свое время слишком много смотрела «Сумерки», и теперь мне мерещились вампиры Вольтерры повсюду. Ну и демон был в наличии. Не мой.
        Глеб не соврал. Очень скоро он привел нас на площадь. Я узнала башню и… На этом все. Никаких особых эмоций место не вызывало.
        - Я замерзла и проголодалась, - пожаловалась Вика, читая мои мысли. - Может, заглянем перекусить? Леся вообще сегодня не завтракала.
        Я покивала, соглашаясь с ней, и подняла воротник куртки.
        Лика игнорировала ее слова. Она вообще предпочитала делать вид, что Славы и Вики не существует.
        - Я тоже что-то быстро нагулялась, - согласилась с нами Стася.
        Москвин обвел всех взглядом и сказал:
        - Через квартал есть ресторан. Там классная дегустация вин и потрясающие супы. Слав, ты не пей только, ладно?
        - Конечно, - откликнулся он тут, же. - Андрюх, а ты?
        - Я погуляю. Мне тут нравится.
        - И я тоже. Глеб, расскажи еще о башне, пожалуйста, - прицепилась к Москвину Лика.
        Наверно, даже армейским тягачом ее было бы сложно отодрать сейчас от Москвина. Я постаралась смириться с этим в очередной раз. Если ему приятно такое - да ради бога. Третьи руки после Славы и Ника, наверно, предел мечтаний. Вряд ли Лику придется уговаривать изощрено и с шантажом, как меня.
        От этих противных мыслей меня немного отвлекла дегустация. Глеб, сволочь, не соврал. Вино было разное, но потрясающе вкусное. Богато сладкое, с нотками смородины. Или терпко сухое с невероятным эхом послевкусия. Я вроде бы глотнула каждого по капле, пробуя с закусками, согреваясь и наслаждаясь приятной компанией, но очень быстро меня накрыло.
        Весьма кстати пришлись те самые сытные супы, о которых говорил Глеб. Я не смогла выбрать и взяла два. Объелась и даже немого протрезвела.
        Пока мы ели, Слава пытал официанта, который немного говорил по-английски. Он сказал, что обязательно нужно подняться на башню и посмотреть на город и окрестности с высоты. Я не запомнила название башни, но Славик, кажется, записал. Девчонки вроде бы тоже были не против.
        Выйдя из ресторанчика, мы прогулялись по городу, дошли до той самой башни. Дождь почти перестал, даже облака разбежались, оставляя немного свободы низкому солнцу. Может быть, меня грел суп или вино. Или подъем в миллион ступеней на проклятую высотку, но я больше не мерзла.
        Едва оказавшись наверху, у меня захватило дух. Тоскана в лучшей своей ипостаси была как на ладони. Я тут же забыла о холоде голоде и легком хмеле в голове. Мне до боли захотелось бежать бегом вниз по ступеням, прочь из Монтепульчано, навстречу туманной долине, чтобы ходить по полям, вдыхать запах тумана и молодой травы.
        Конечно, я ничего такого не сделала, только стояла и смотрела, как завороженная. Наверно, именно за этим видом и ехал Глеб в Тоскану осенью.
        Я оставалась на смотровой дольше всех. Ребята раз сто звали меня, но я не могла перестать осматривать долину. Они ушли, велев приходить к машинам. Девчонки совсем замерзли, снова хотели вина, а Славик просто в тепло. Хотя бы машины.
        Оставшись в одиночестве, я еще некоторое время представляла, как бы все сложилось, если бы Глеб не был мудаком. Мне бы очень хотелось посмотреть, как он снимает, побродить с ним по Тоскане. Но, наверно, не судьба.
        Я пришла к машинам, когда все уже сидели по местам. Даже Лика отлепилась от Глеба и грела руки о стаканчик с горячей сангрией. Сам же Москвин стоял у машины. Как будто ждал меня.
        - Где ты была? - спросил Глеб, едва я подошла.
        - Наверху. Смотрела на Валь-д'Орчу, - ответила я не в силах сейчас острить или слать его лесом. - Ты был прав. Осенняя Тоскана невероятная.
        Глеб тоже не сказал ничего гадкого, хотя я ждала. Он лишь в очередной раз обсмотрел меня всю, моргнул, кивнул мне или самому себе.
        - Да. Невероятная, - повторил он мои слова, и его взгляд смягчился.
        Он как будто решился на что-то. Или мне показалось?
        - Садись в машину, Лесь, - сказал Глеб. - Времени много.
        Я послушалась, конечно, хотя после смотровой мне не хотелось никуда спешить. Ребята, кажется, собирались еще и в Сиену заглянуть на обратном пути. Но долина запала мне в душу. Я бы с удовольствием задержалась здесь, чтобы без спешки побродить по окрестностям.
        Совершенно неожиданно мое желание сбылось.
        Глава 14. Закат в долине
        Мы отъехали от города на несколько километров, когда машина Глеба, что была впереди, остановилась. Я увидела, как Москвин открыл дверь и вышел, а за ним - Андрей и Лика.
        - Случилось чего? - спросил Славик, тоже заглушив мотор и открыв окно.
        Глеб подошел к нашему внедорожнику.
        - Хочу остаться в долине поснимать. Кто со мной? - спросил он.
        Слава и Вика посмотрели на него, как на сумасшедшего.
        - Глеб, так скоро стемнеет уже. А машина?
        - Машины сейчас перетасуем. Андрей не пил, знает местные дороги и не горит желанием остаться в долине.
        - Я тоже, если честно, - поддержал Андрея Слава.
        - И я, - пискнула Вика.
        - Лесь?
        У меня слова застряли в горле. А Москвин и не стал дожидаться моего ответа, только махнул головой, чтобы я выходила, а сам вернулся к джипу.
        Рядом с ним тут же оказалась Лика. Едва я открыла дверь, услышала ее трескотню.
        - Конечно, я с тобой. Тут так красиво. Жаль, не захватила свитер.
        О, да. Одета Лика точно была не по погоде. А вот Москвин, наоборот, подготовился. Он достал из багажника толстую клетчатую рубаху, надел ее прямо на свитер, а сверху натянул ветровку.
        - Ты серьезно потащишься по этим полям пешком, Леська? - спросила Вика, не веря, что я собралась променять тепло авто на холод и мелкий дождь пусть и живописной долины.
        - Не знаю. Кажется.
        Я несмело вышла из машины и поняла, что моя судьба решена. Глеб достал из багажника резиновые сапоги. Две пары. Хантеры. Черные, высокие, мужские. И симпатичные, почти изящные, красные, девочковые.
        - Это мне, что ли? - взвизгнула Лика, глядя на Хантеры, как на змею. - Какой ужас. Я не надену.
        - Разумеется, нет, - спокойно отвечал Глеб. - Они тридцать седьмого размера. А у тебя сороковой, кажется?
        - Тридцать девять, - оскорбилась Лика.
        - В любом случае не налезут. Я их для Леси брал. Мы ещё в Москве договорились.
        И он подмигнул мне, ставя сапоги на землю. Договорились мы, ага.
        Я не могла сдержать нервного смешка.
        - Переобувайся. Кроссовки в рюкзак мне.
        Пока мы переглядывались Лика неожиданно осознала:
        - Глеб, а мы пешком пойдем?
        - Конечно, - захохотал Москвин.
        - Я думала, на машине.
        - Нет, остальные же не будут тут нас ждать.
        - А как возвращаться на виллу?
        - На такси.
        - А когда?
        - Лик, - Глеб, кажется, терял терпение. - Я не собираюсь торопиться. Погода отличная. Разве можно загадывать такие вещи? Это Тоскана. Здесь все медленно, неспешно, а ты только и делаешь, что суетишься.
        - Ладно. Но скажи, почему мы не можем просто проехать еще на машине?
        - Потому что мы приехали. Я и Леся - точно. Сейчас сворачиваем с дороги вон на ту тропу.
        - Что? Прямо по полю?
        - Конечно.
        - Но мои Баленсиаги…
        - Да, будут в говно, - закончил за нее Москвин, глядя на Ликины кроссовки от кутюр, снова заставляя меня хихикать.
        Это был контрольный выстрел в голову моей сестрицы.
        - Нет, я поеду с Андреем.
        Глеб и не думал уговаривать.
        - Окей. Счастливо погулять в Сиене.
        Он перекинул через плечо ремень от чехла камеры, закинул на спину рюкзак и махнул всем. Я скопировала жест Глеба и поспешила за ним.
        Кажется, Лика еще некоторое время смотрела нам вслед, а потом я услышала, как стартанули машины. Обернувшись, я зазевалась и поскользнулась, но Глеб тут же поймал меня.
        - Аккуратнее, - сказал он, не отпуская мою руку. - Если свалишься в грязь, я тебя не отстираю.
        Я снова хихикала как дурочка. Может быть, это еще играло вино, или меня дурманило из-за его горячей ладони, что сжимала мою. Идти с Глебом рядом было так приятно и естественно. Я не хотела вспоминать все, что случилось накануне. Он был почти милым и спокойным, тихо рассказывал мне об окрестностях, пока я крутила головой, не в силах охватить взглядом всю протирающуюся перед нами красоту.
        - Видишь, вон там? Вилла Бельведере. Хочу подняться на холм, чтоб снять ее на закате. Даже представить страшно, как здесь заходящее солнце смешивается с туманом.
        - Туманы из-за дождя? - спросила я, стараясь ступать с Глебом в ногу.
        Он заметил, что я не успеваю за его широкими шагами, и сбавил скорость.
        - Отчасти из-за дождя, но тут еще горячие источники. Такая холодная парилка получается.
        - А виноградники?
        - Принадлежат хозяину виллы, я думаю. Здесь вся земля кому-то принадлежит.
        - То есть мы нарушаем частные владения?
        Москвин засмеялся.
        - А что делать? Не переживай. Феодалы тут привыкшие. К тому же я договаривался о возможном ночлеге. Нас не погонят с ружьем через огороды. Наверно.
        Я тихонько засмеялась, а Глеб сделал первую остановку, чтобы поснимать. Недолго. Наверно, он действительно был нацелен на вид сверху, хотя мне и внизу очень нравилось.
        Дождь перестал, и ветра совсем не было. Воздух наполнился звенящим вечерним спокойствием.
        Когда мы добрались до холма, я поняла, почему Глеб так упорно шел к этой точке. Обзор на долину был идеальный.
        У меня захватило дух и подогнулись колени. Возможно, не только от полноты ощущений, но и от усталости. Мы замесили по грязи километров пять, наверно. Нормальный фитнес получился.
        Я думала, что Глеб сразу бросится снимать, но он не спешил. Сбросив рюкзак, Москвин достал из него открытую бутылку вина, сыры, хлеб и хамон.
        - Проголодалась? - улыбнулся он, видя, как я смотрю на яства голодными глазами. - Давай, не стесняйся, а то еще мне ногу отгрызешь.
        Его добрые глаза и мягкая насмешка в голосе так разительно отличались от настроения утра. Я не могла не заметить. Эта перемена помогла мне расслабиться. Возможно, на нас влияло томное умиротворение долины. Здесь было сложно испытывать что-то кроме гармонии и счастья.
        - Ты разве не хотел поснимать? - спросила я, запивая еду вином прямо из горлышка.
        - Жду заката. Я был здесь уже днем и вечером, но так промок и устал, что удрал на виллу почти сразу. Хочу других красок сегодня. Благо, ноги сухие, и в животе тепло от вина.
        Глеб сделал большой глоток и протянул мне бутылку.
        - Споить меня пытаешься?
        - Конечно. А потом завалю на траву и затрахаю до смерти. Будем барахтаться в грязи, как поросята. Романтика, а?
        Я не могла сдержать смеха, толкнула Глеба в плечо. Он тоже хохотнул, но тут же взглянул на меня серьезно, почти сурово. Я сразу напряглась и ждала чего-то неприятного. Возможно, разговора о вчерашнем инциденте с Ником. Кажется, сейчас я даже был готова все объяснить, хотя и не считала нужным оправдываться.
        Да кто он такой, в конце концов!
        Глеб отвел глаза, так и не сказав ничего, лишь положил мне на брускетту слайс сыра.
        Мы не разговаривали больше. Ничего важного и серьезного обсуждать не хотелось, а сотрясать воздух бестолковой болтовней казалось здесь преступлением. Тоскана была прекрасна без слов. Шелестом травы и запахом тумана.
        Удивительно, но к концу дня тучи разошлись, показав нам тусклые лучи низкого солнца. Я залюбовалась начинающимся закатом, отхлебнув еще немного вина, подошла к древней изгороди. Или же она просто выглядела древней. Почему-то я была уверена, что каждый кусочек старины здесь неспроста идеально вписывался в живописную природу.
        Изгородь действительно оказалась крепкой. Я облокотилась на нее, глядя вдаль. Не знаю, сколько прошло времени. Может, несколько минут, а может, и час. Очнулась я, только когда Глеб тихо приказал:
        - Обернись.
        Я тут же услышала, как защёлкал затвор камеры. Москвин снимал меня, стоя чуть поодаль.
        Открыв рот, я уже собиралась наговорить ему кучу гадостей, но он только шикнул на меня.
        - Бога ради, расслабь лицо. Зачем так хмурить лоб?
        Наверно, сработало мое желание нравиться фотографам. Я вспомнила, что Глеб присутствовал на кастинге, наверно, иногда снимал для коммерции. Пусть командует. Это тоже опыт.
        - Голову назад. Ногу на изгородь. Согни в колене. Да. Так. Замри. Глаза на небо. И вниз. На меня. Идеально, детка. Теперь отвернись и смотри на виллу.
        Мне нравилось с ним работать. Или мы просто баловались? Он ведь снимал для себя. Просто так. Как бы то ни было, но позировать Глебу оказалось очень просто и приятно.
        Вино это было или наше тесное знакомство, но обычная скованность, которая была моим спутником на кастингах, куда-то улетучилась. Я чувствовала себя красивой и легкой, желанной и вдохновляющей.
        Пусть на мне был толстый свитер и резиновые сапоги, но никогда еще мне не было так кайфово от самой себя.
        - Много одежды, - проговорил Глеб и направился ко мне.
        Я не сопротивлялась, когда он стащил с меня куртку, а потом и свитер. Только охнула, но Москвин тут же вернул мне на плечи косуху.
        - Не застегивай, - велел он, снова отходя на пару шагов. - Здорово, что ты лифчик не носишь.
        Я видела, что он покручивает настройки объектива, снимая меня то близко, то общим планом. Возможно, менял резкость и фокус. Мне уже не терпелось увидеть фото. И уж точно я не жалела, что оказалась в объективе Глеба Москвина.
        Мне было плевать, что при движении видна грудь. Это точно будет красиво, раз Глеб велел позировать без свитера.
        - Не замерзла? - спросил он, подойдя ко мне снова.
        Я отрицательно помотала головой, не противясь его рукам, что легли мне на талию и прошлись до груди. Глеб потер соски большими пальцами, и я простонала, опуская голову.
        - Горячая, красивая девочка, - зашептал Москвин, окончательно зомбируя меня. - Хочу больше тебя. Пожалуйста.
        Я закивала, давая согласие на все. Сейчас мой демон превратился в волшебника, который умудрялся одновременно исполнять и его, и свои тайные сокровенные желания.
        - Джинсы придется снять. Надень мою рубашку.
        - Нет, нельзя, - тут же взбунтовалась я. - Ты же замерзнешь.
        Глеб хохотнул.
        - Вряд ли, маленькая. А вот ты - да, но немного. Я постараюсь недолго тебя мучить. - Москвин расстегивал мои джинсы, продолжая уговаривать. - Скажи «да», Лесь. Пожалуйста. Сделай это.
        - Да, - согласилась я, окончательно теряя разум.
        Глеб поцеловал меня в губы, празднуя победу, и сам снял с меня джинсы, но вернул сапоги. Он тут же стащил с себя рубашку и заменил ею мою куртку.
        - Покажи мне всю себя, детка. Давай. Двигайся, - сказал он, отошел назад, снова взялся за камеру.
        Я не чувствовала холода. Мне было тепло, даже жарко от его слов. Я медленно меняла позы, поворачиваясь то спиной, то боком, трясла головой, поднимала волосы наверх, облокачивалась на изгородь, смотрела то вдаль, то прямо в камеру, на Глеба.
        Он, кажется, слишком быстро закончил или просто прервался, подошел, завязал полы рубашки узлом у меня под грудью, сделал несколько кадров, а потом бросил мою и свою куртки на землю и уложил меня на них.
        - Красивая, какая же ты красивая, Леська, - бормотал Глеб, целуя меня горячими губами. - Не могу удержаться. Хочу тебя. Всю. Сожрать. Выпить до капли.
        Я ничего не могла ответить на это. Лишь выгибалась и хныкала, подставляя ему свое тело и ликуя от поцелуев, которые были похожи на укусы.
        Мой демон.
        Вцепившись в его волосы, я извивалась, бессовестно раздвигая ноги, чтобы Глеб мог утроиться между них. Он целовал меня все ниже и ниже. Истерзав соски легкими укусами, Москвин провел языком от солнечного сплетения до пупка, покружил и снова прикусил кожу чуть ниже на животе. Я вскрикнула, приподнимая бедра.
        Возбуждение плескалось во мне, искало выхода, грозило разорвать, прикончить.
        Глеб не стал снимать с меня трусики. Он лишь отодвинул их в сторону, и я ощутила его ласковые мягкие губы на клиторе. Казалось, это будет, как вчера. Быстро и беспощадно. Обстоятельства и прохлада весьма оправдывали сейчас такой сценарий. Но Москвин не спешил. Он посасывал меня мягко, водил языком по кругу, а потом потирал чуть жестче. И я поднимала бедра, напрягалась и зажмуривалась, почти кончая, но снова упуская разрядку. Потому что Глеб прикусывал мой клитор, гася возбуждение, и снова принимался томно и долго изводить губами.
        Когда я думала уже, что умру, и ждала очередного упущенного удовольствия от укуса, Глеб сжалился надо мной. Его губы сдавили клитор, а язык сильнее и быстрее стал теребить пульсирующий бугорок. Я заорала на всю долину, задергалась, словно под ударами тока. Оргазм был таким сильным, таким долгим, ярким, постепенно затухающим пожаром, который становился еще более сладким и вкусным под конец.
        Губы Глеба не отпускали, пока я не выпила удовольствие до последней капли. И потом он не отстранился, а продвинулся выше и поцеловал меня в губы, давая попробовать себя на вкус. Его тело было как тяжелое горячее одеяло, а поцелуй как вишенка на торте.
        В этот момент я была не в себе, конечно, но успела понять, что Глеб читает меня идеально. Я кончала, и он продлевал мой оргазм до максимума. Я хотела нежности после, и он поцеловал меня, крепко обнял. Я повела плечами, чувствуя как отступает адреналин и возбуждение, но не успела еще ощутить холод земли и воздуха, а Москвин уже натягивал на меня джинсы, свитер, поднял на ноги и накинул на плечи куртку.
        - Пойдем. Надо добраться до виллы, пока совсем не стемнело, - скомандовал он, пряча камеру в сумке. - Выпей. Не мерзни.
        Глеб сунул мне в руку бутылку, и я отхлебнула.
        - Разве ты не хотел поснимать долину на закате?
        - Я уже снял все, что хотел. Даже больше.
        Его ухмылка при этом была бесценна. Я даже запуталась в ногах и едва не упала. Москвин подхватил, конечно, и не отпускал. Кажется, я вообще не шла, едва касалась ногами земли.
        Глава 15. Белая дорога
        Глеб почти тащил меня через поле, иногда забирая бутылку, делал несколько больших глотков и отдавал мне снова. Может быть, я была совсем пьяная и удовлетворенная. Может быть, мы просто шли с холма, и это было проще. Не знаю. Но во всем теле чувствовалась потрясающая легкость, а в голове каша.
        Москвин что-то мне говорил, а я смеялась как дурочка. Когда мы добрались до виллы, совсем стемнело. Оказалось, ее хозяин не в восторге, что мы шлялись по его землям без разрешения.
        Наверно, хорошо, что я не понимала ни слова по-итальянски. Глеб пытался что-то объяснить, но в итоге наиболее убедительным оказался аргумент в пятьсот евро, которые Москвин положил хозяину на стол.
        Тот сразу забыл о претензиях и гаркнул какого-то Гонсало. Видимо, это был его сын. Он отвез нас в Монтепульчано, где Глеб купил мне горячий кофе и взял такси до побережья.
        Уже у машины я поняла, что совсем не хочу уезжать. Кофе немного взбодрил, но смелость от вина все еще грела кровь.
        Я не спешила садиться в такси, захлопнула дверцу, которую Глеб открыл для меня, встала на цыпочки и обняла его за шею.
        - Давай останемся здесь. Снимем номер в отеле, выспимся. Зачем куда-то ехать на ночь глядя? - шептала я ему в губы, чувствуя себя очень сексуальной, роковой даже.
        Глеб не уклонялся от моих поцелуев, наоборот, сам стал ласково касаться моих губ своими и тоже зашептал.
        - Мы не выспимся, если останемся здесь. Я не усну с тобой рядом, маленькая.
        - Так даже лучше.
        Я совсем расхрабрилась. Перспектива лишиться невинности с этим мужчиной, в этой стране, в этом жутковатом зачарованном городе казалась мне такой привлекательной. Адски заманчивой.
        - Давай останемся, Глеб. Хочу… С тобой. Давай.
        Я целовала его, поглаживая шею сзади и чуть царапая кожу головы. Москвин почти мурлыкал, и я думала, он открывает дверь, чтобы отпустить машину. Но - нет.
        Глеб аккуратно усадил меня в салон, и сам устроился рядом, сказал что-то по-итальянски, и водитель выжал газ.
        Я не успела расстроиться, а Москвин уже обнял меня и снова стал целовать.
        - Видит бог, малышка, я бы хотел всю ночь ласкать тебя, слушать твои крики и смотреть, как ты кончаешь…
        Я прикусила его за губу и захныкала. От этих слов было почти больно, но и сладко тоже.
        - Но ты пьяненькая, Лесь. Боюсь, в тебе говорит вино. И я тоже немного не в себе, чтобы ограничиться играми.
        - Разве ты пьян? Мы всего бутылку выпили, - не могла не удивиться я.
        - Пьян, малышка. Но не от вина. И мы выпили две. Иначе, ты бы замерзала или послала бы меня к черту.
        Я не удержалась и укусила его за шею. Вообще, в меня кто-то вселился. Я стала понимать Глеба, который постоянно кусал меня. Или он опять прав, и это все вино?
        - Ты чертов демон.
        - Знаю. Ты говорила.
        Пока я вспоминала, когда же говорила ему такое, Глеб снова стал меня целовать, гладил бедра, под коленями. Он сбросил мои сапоги, закинул мои ноги себе на колени.
        Мы всю дорогу целовались. Я действительно никак не могла протрезветь окончательно. Голова кружилась, мысли путались, желания были одно другого нелепее. Я то почти плакала, то принималась раздевать Глеба. Он успокаивал меня, нежно, но твердо убирал мои руки от молнии на своих джинсах.
        - Не надо, Лесь. Не сейчас, - уговаривал меня Москвин, не отпуская ни на миг. - Давай завтра утром поговорим. Тебе нужно поспать, сладкая девочка.
        Я все-таки решила обидеться на его отказ. Машина остановилась, и Глеб замешкался, отыскивая наличные, чтобы расплатиться. А я прямо в носках выпрыгнула из машины и гордо побежала к дому.
        Слава богу, было недалеко. На веранде я сняла носки и прошла внутрь по теплому полу. Горел свет на кухне, и я зачем-то отправилась туда, а не в спальню. Наверно, снова назло Глебу.
        Чертов демон прав. Это раздражало, но признать было необходимо. Мне действительно нужно выспаться и протрезветь, а утром уже подумать обо всем, поговорить с Москвиным откровенно и прямо. Я хотела его до одури. Он знал это, конечно, но думаю, хотел бы услышать от меня лично.
        Я собиралась попить воды и пойти спать, но мои планы нарушил Ник.
        Я не сразу его заметила. Он сидел за кухонным столом. Вернее, почти лежал на нем, резко дернулся, когда я вошла.
        - Ах, Леся, привет, - проговорил он нарочито беспечно.
        Я не могла не заметить у него на носу белый порошок. Ник тут же вытер его рукавом, шмыгнул носом. На столе тоже была белая дорожка. Мне стало жутко, но я решила не показывать этого. Я взяла бутылку воды, стараясь не выдавать нервы.
        - Привет, Ник. Ты чего так поздно? Иди спать.
        - Тебя жду. Хочешь? - он кивнул на стол, встал и сделал шаг ко мне.
        - Нет. Я только попить хотела. Да и тебе не стоило.
        Ник усмехнулся. Я поспешила отступить, но он оказался быстрее и схватил меня за руки. Чертово дежавю.
        - Тебе нужно расслабиться, Лесь. Что ты ломаешься, дергаешься? Прям целочка-целочка.
        - Нет, - ответила я. - Мне и так хорошо.
        - А будет лучше.
        Его глаза опять были безумными, черными.
        - Нет, Ник, - повторила я. - Отпусти меня, или закричу.
        Наверно, это было зря. Ему совсем снесло крышу. Ник только сильнее сдавил мои запястья и подался вперед. Я приготовилась орать, но позади меня прозвучал спокойный сильный голос.
        - Она сказала «нет». Отпусти ее, Ник.
        Он тут же разжал руки, а я поспешила спрятаться за Глебом, который вошел в кухню. Босой, как и я, уставший и адски злой.
        Рид рассмеялся, снова нервно вытирая нос рукой, глянул на стол. Глеб посмотрел туда же.
        - Кажется, я велел тебе держаться от Леси подальше, - проговорил он, буквально цедя слова от злости.
        - Брось, Глеб. Мы играли, баловались.
        - Который раз за отпуск твое баловство доводит ее до слез? Третий?
        - Какие слезы? Ты чего?
        - А это? - Глеб кивнул на стол. - Какого гребаного хрена в моем доме? Я говорил, чтобы не было этого дерьма! Ник, твою мать, я подписался, поручился за тебя. Настя за тебя поручилась.
        - Да я каплю.
        - Мне насрать. Собирай вещи и уматывай.
        - Что? Куда?
        - Куда хочешь.
        - Никуда я не поеду среди ночи. Какого… - кипятился Рид.
        - Если через десять минут ты все еще будешь здесь, я опишу твоему куратору из ментовки все, что ты тут творил.
        - Разыгрываешь? - Ник никак не мог поверить, что Глеб серьезно.
        А я вот ни капли не сомневалась, что Москвин исполнит все свои угрозы.
        - Проверь, - выплюнул Глеб и повернулся ко мне, взял за плечи, повел наверх, бормоча, - Избалованный зазвездившийся щенок. Кокс притащил, руки распускает… Позвал гостей, мать вашу.
        Ненавидя себя за неадекват, я почему-то начала смеяться, а как только мы оказались в спальне - плакать. Глеб снял с меня куртку и свитер, нарядил в свою майку и прижал к себе крепко-крепко. Он обнимал, укачивал и гладил по голове, как маленькую, пока я всхлипывала и вытирала слезы, чувствуя себя жуткой истеричкой.
        - Я не хотела, - выдавила я сквозь плач. - Я, правда, не хотела.
        - Знаю, Лесь. Я знаю, - отвечал Глеб.
        - И вчера не хотела. Он как обезумел.
        - И это знаю, маленькая.
        Я вздрогнула и отстранилась. Рыдания застряли в горле.
        - Почему тогда?
        Глеб убрал прилипшие к моей щеке волосы, прижался своим лбом к моему.
        - Почему ты прогнал меня?
        - Потому что злился. И потому что не хочу больше заставлять тебя быть рядом, маленькая. Ты всю ночь кричала и звала меня, просила спасти от Ника. И я снова злился, но уже на себя. Даже представить не могу чужие руки на твоем теле. Ты только моя, девочка. Моя хорошая, сладкая девочка.
        Я вытерла слезы и судорожно втянула воздух через нос, стараясь успокоиться.
        - Поэтому ты вел себя как сволочь весь день?
        - Разве весь? Кажется, вечером я все искупил.
        Он усмехнулся, а в глазах плясали черти.
        - Это не смешно.
        - Согласен. Мне жаль, что я тебя обидел, Лесь. И еще сильнее жаль, что поддался на уговоры и пустил Ника в свой дом. Но я действительно больше не хочу заставлять тебя спать в моей постели, со мной. А твои фото…
        - Ты их все удалишь?
        Я не сдержалась и задрала бровь, ехидно поглядывая на Москвина. Он усмехнулся и покачал головой.
        - Нет, сладкая. На это я пойти не могу. Но я обещаю, что их никто не увидит. Они только для меня. Твой секрет я тоже сохраню. Просто так.
        - Понятно. Спасибо. Мне нужно умыться.
        - Да, конечно.
        Глеб разжал руки, и я встала с его кровати, пошла в ванную. Вроде бы все встало на свои места, но одновременно я еще сильнее запуталась. Отменяя все, Москвин дал мне свободу, вернул право самой принимать решения. Вот только в этом наборе у меня совсем не было смелости, чтобы признаться самой себе. Признать, что я без ума от этого демона.
        Наверно, это было взаимно. Я ведь нравилась ему. Но я так отчаянно трусила. Глеб забрался мне под кожу и отравил кровь. Я скучала по нему, я хотела его, я страдала, когда он игнорировал меня.
        Он взрослый, искушенный, порочный. Что ему нужно от меня, кроме секса? Вряд ли интерес Москвина будет долгим. Стоит мне сдаться, и - все. Он остынет, а я… Вряд ли.
        Голова раскалывалась. Сейчас у меня точно не было сил думать об этом. Я быстро приняла душ, умылась и почистила зубы. Когда вышла из ванной, Глеб тихо разговаривал, но в комнате никого не было. Кажется, он общался по видеосвязи через свой планшет.
        Я хотела тихо пройти к себе, но тут услышала женский голос.
        - Ты должен меня поснимать, мистер Бартон. Такую возможность я не упущу, - говорил девушка по-английски.
        - Не знаю, Мария. У меня тонна дел на вилле, - отвечал Глеб.
        Замерев, я стояла в дверях. Она звала его Бартоном, а Глеб отвечал, как будто это он и был.
        Я вспоминала фото загадочного американо-русского мастера, сравнивала их с тем, что делал Москвин. Это был он. Тот самый инкогнито, что снимал моделей так откровенно и чувственно. Чьи работы никого не оставляли равнодушным. Как я раньше не поняла?
        Ну, было некогда, пожалуй. У меня было много переживаний и оргазмов.
        Глеб Бартон и Мария все же договорились о съемке в Риме завтра. Москвин отключил звонок и повернулся ко мне.
        - Как давно ты там стоишь? - спросил он спокойно.
        - Достаточно, - выдавила я, все еще потрясенная. - Ты - мистер Бартон?
        - Да, - ответил Москвин просто. - Забавно. Теперь ты знаешь мой секрет.
        Глеб встал и подошел ко мне, провел пальцами по щеке, коснулся губ.
        - Сохранишь мою тайну, маленькая? Я сделаю все, что хочешь. Только скажи.
        - Ничего. Мне ничего не нужно, - прошептала я. - Сейчас я хочу просто выспаться.
        Глеб опустил руку и посторонился, давая мне пройти на свою половину. Я не хотела больше думать. У меня не осталось сил. Мой организм сдался. Я выключилась, едва коснулась головой подушки и проспала до обеда.
        Меня разбудил Москвин. Он сам принес поднос с едой, поставил на тумбу у кровати, присел рядом.
        - Привет, - проговорила я хрипло.
        - Привет, - отозвался он с улыбкой. - Похмелье?
        - Нет.
        - Волшебное вино Монтепульчано.
        - Наверно.
        Я села в кровати и приняла чашку кофе, которую Глеб протянул.
        - А Ник..? - начала я.
        - Уехал сразу, как я и велел, - ответил Москвин и сразу перевел тему. - Ребята хотят поехать в Сиену, а потом во Фло с ночевкой. Вчера пошел дождь, и никто не рискнул вылезти из машины на обратном пути.
        Он рассказывал мне последние новости с невозмутимостью диктора новостей.
        - Слабаки, - буркнула я, отпивая кофе.
        Москвин усмехнулся.
        - Пожалуй. Поезжай с ними. Если хочешь.
        Я не хотела. Совершенно.
        - Нет. Я хочу поехать с тобой в Рим.
        Глеб задрал бровь.
        - Хочу посмотреть, как снимает Бартон.
        - В обмен на твое молчание, разумеется? - предположил мой демон.
        - Разумеется, - смело кивнула я, подтверждая его догадки.
        - Это почти шантаж, Лесь.
        - Не почти. Это он и есть. Тебе ли не знать.
        - Шах и мат, - сказал Глеб, вставая с моей кровати. - У меня еще дела. Будь готова к трем без опозданий. Скажу народу, что ты не поедешь.
        Глава 16. Бартон
        Я молчала почти до самого Рима. Глеб тоже сосредоточился на дороге. Мы ехали вдоль побережья, и это был еще один повод просто смотреть в окно и наслаждаться красотой Италии.
        - Наверно, придется остаться в Риме на ночь. Ты не против? - проговорил Глеб, едва мы въехали в вечный город.
        - Не против. В отеле?
        - Прямо в студии. Вернее, в квартире-студии. Увидишь.
        Меня ни капли не пугала мысль остаться с Глебом наедине или в одной постели. Кажется, даже наоборот. Не нравилось понимание, что совсем скоро наше вынужденное соседство закончится. Каникулы в Испании закончатся.
        - Чья это квартира? - продолжала я задавать вопросы, чтобы не погрязнуть в минорных мыслях.
        - Она принадлежит Кириллу Салманову. Там какое-то время жили его родители, но сейчас они перебрались к побережью. Вернутся только в Рождество. Кажется. Кир по дружбе разрешает бомжеватым друзьям там бывать.
        Я хмыкнула.
        - Какие у тебя друзья хорошие. У Артура самолет, у Салманова квартира в Риме.
        - Ага, а сам Салманов живет в Калифорнии и тоже всегда рад гостям. Чертовски удобно.
        - Новый год под пальмами, да? - козырнула я, вспомнив разговор с Ай.
        - Именно, - Глеб подмигнул мне. - Полетели вместе.
        Я сразу же согласилась:
        - Да, конечно. Без проблем.
        - Что, и не будешь отнекиваться, рассказывать про визу, работу и сессию? - удивился Москвин, сворачивая у Колизея к какому-то парку.
        - А смысл? Тебя это не остановит.
        - Вот уж точно. Вообще, я серьезно.
        - Да кто бы сомневался.
        - Ладно, обсудим еще. Время есть.
        Я не могла перестать улыбаться, хотя поверить в серьёзность намерений Москвина было сложно. Он сто раз наиграется со мной до Нового года. Я наивная, наверно, но не до такой степени, чтобы верить этому мужчине или принимать его влечение за настоящие чувства.
        Сейчас мне хотелось взять все, что он предлагал. Или все то, что я шантажом выклянчила. Кажется, мы стоили друг друга. Как бы то ни было, посмотреть на фотосессию такого метра, как Бартон, огромная удача. Пусть мне это не пригодится для коммерческих съемок, но сам процесс не менее ценен, чем красивейшие фото в итоге.
        Мы оставили машину на подземной парковке у какого-то ресторанчика и пошли пешком. Сумерки уже наплывали, пряча от меня красоты и атмосферу Римских двориков. Здесь было не как в Монтепульчано. Разве что тоже все дышало стариной и историей, но я чувствовала больше уюта, мне было комфортно.
        - Это район Трастевере, - подсказал Глеб, видя, что я кручу головой, как сова. - Здесь нет каких-то мощных достопримечательностей, но…
        - Да сам район как достопримечательность, - поспешила закончить я за него.
        - Вот именно.
        - Тут очень красиво. Эти яркие двери и стены цвета охры. Время как будто замерло. Жаль, что мы спешим.
        Глеб поймал мою руку и крепко сжал.
        - Погуляем завтра утром, - пообещал он, и я чуть не разревелась от счастья.
        Забавно, но как только мы с Глебом оказывались вне виллы, я чувствовала себя с ним такой легкой, свободной, счастливой. Он вообще ни капли меня не раздражал. Мне нравилось держать его за руку, слушать, как он рассказывает об Италии, смотреть, как его глаза смеются. Это так сильно отличалось от напряжения, которое тут же пронизывало, стоило нам остаться в комнате наедине.
        Кажется, я сама уже едва сдерживалась. Хотела ли я быть сдержанной, когда он рядом? Вот уж нет.
        Подумать об этом я не успела, потому что мы пришли к дому. Одному из многих на узкой улочке. Глеб позвонил в дверь, и нам открыл итальянец средних лет. Они о чем-то быстро поговорили, и тот отдал Москвину ключ.
        Мы поднялись на второй этаж. Почти сразу все тот же итальянец принес нам кофе и пиццу. Я забрала все и поблагодарила, как могла. Глеб был занят, расставляя зонты, настраивая свет.
        В конце концов, он достал и камеру. Легендарную зеркальную Лейку. Я не очень разбиралась в фототехнике, но знала, что снимать такой игрушкой очень сложно и очень интересно.
        Раздался звонок домофона. Глеб поспешил открыть дверь. Это была та самая модель, с которой он договаривался о съемке. Я не успела ее рассмотреть, а она уже повисла на моем демоне, жарко поцеловала его в губы, крепко обняла и тут же начала говорить на какой-то адской смеси итальянского и английского. А Глеб, какой кошмар, отвечал ей примерно так же. Плюс иногда у него проскальзывали русские словечки. Я смутно поняла, что они давно знакомы, давно не виделись и теперь очень рады встрече. В принципе это было понятно уже после поцелуя.
        - Мария, это Леся. Ты не против, если она будет присутствовать? - спросил Москвин, едва страсти встречи чуть утихли.
        - Белле, - воскликнула Мария. - Конечно, я не против.
        - Чао, Леся, Как поживаешь?
        - Молто бене, - зачем-то ответила я по-итальянски с англо-русским акцентом.
        Разумеется, сразу покраснела.
        - Прелесть какая, Бартон, - проговорила Мария по-английски, подмигивая Глебу. Она сбросила пальто и прошла через гостиную, где уже было все готово для съемки. - Приведу себя в порядок.
        - Конечно, - ответил Глеб, провожая ее до ванной.
        Я не могла не спросить:
        - Разве не будет визажистов, костюмеров?
        - Все совсем наоборот, Лесь, - отвечал мне Глеб, - Сейчас она смоет тушь и помаду, распустит волосы, разденется…
        - Совсем?
        - По желанию, - ухмыльнулся Москвин. - Меня интересует чистая красота. В мелочах, в недостатках. Здесь и сейчас.
        Он встал и пошел в ванную. Я чуть не вскрикнула, потому что Глеб просто открыл дверь, навёл камеру на Марию, которая стояла у раковины в одних колготках и умывалась.
        - Ах, Бартон! - вскрикнула она, закрыла лицо ладонями, но потом рассмеялась и опустила руки.
        По ее щекам еще текла тушь, но в этом было что-то. И в капельках воды на груди и в напряженных сосках. Я старалась не думать, от холода это или…
        Мария что-то быстро проговорила, и я даже без перевода поняла, что она старательно подобрала эпитеты к инициативе Глеба.
        Эта шалость неожиданно для меня превратилась в начало фотосессии. Мария позировала у раковины и, сидя на краешке ванны, она смыла косметику водой, а потом прошлась ватным диском с лосьоном. Глеб снимал. Не все, но многое.
        Я стояла, прислонившись к косяку, стараясь побороть странное чувство, что мешаю им. Как третий лишний. Глеб был настолько увлечён Марией, что я одновременно дико ревновала и невероятно восхищалась им. И ею. Между этими двумя точно что-то было. Не только съемка, намного больше. Она доверяла Москвину, а он без труда провоцировал ее, подталкивал, помогал быть для него идеальной.
        Они вышли из ванной, переместились в гостиную. Мария позировала на кресле, на диване, на пуфе, на полу. Глеб иногда просто стоял и смотрел на нее. Он сам нежно и трепетно поправлял ее волосы или прикрывал пледом, менял угол падения лучей света, просил смотреть на него или в сторону.
        Кажется, я не дышала, чтобы не мешать им. Настолько эти двое были увлечены, погружены. Если в начале меня сжигала ревность, то сейчас терзал еще более страшный порок - зависть.
        Я хотела быть на ее месте. Во всех проклятых смыслах. В объективе Глеба, в его постели, в его сердце. То, что было у нас до этого, казалось таким глупым и нелепым, почти игрушечным. Москвин играл со мной. Я же играла в недоступность, но на самом деле хотела принадлежать ему. Ему одному. Во всех проклятых смыслах.
        Присев в уголке, я жадно следила глазами за фотографом и его моделью. Они настолько непринужденно перешли от съемки к болтовне и прощаниям, что я даже удивилась, когда Мария стала одеваться.
        - До встречи, Леся. Спасибо, - проговорила она, набрасывая пальто на плечи.
        Я удивленно подняла брови.
        - За что спасибо?
        - За присутствие. Это было пикантно. Надеюсь, как-нибудь мы поменяемся.
        - Может быть, - проговорила я, с трудом улавливая смысл ее слов. И языковой барьер был тут не причем.
        Мария поцеловала меня три раза и крепко обняла. Глебу на прощание досталось то же самое. И что-то она прошептала ему на ухо.
        Едва за Марией закрылась дверь, Москвин пошел прибирать в гостиной. Он сложил зонты и убрал фонари обратно в шкаф, но тут же обернулся ко мне.
        - Понравилось? - спросил он, не сводя с меня глаз.
        Даже на расстоянии я чувствовала это притяжение. Он звал меня, манил, притягивал.
        Сейчас я поняла, как глупо было этому сопротивляться. Я подошла к нему, остановилась в шаге, взялась за свитер и сняла его одним движением, отбросила на диван.
        Глеб улыбнулся уголком губ, провел костяшками пальцев по моей груди.
        - Красивая, - прошептал он, поглаживая сосок.
        - Твоя, - выдохнула я, сокращая расстояние между нами.
        Обняв его за шею, я встала на цыпочки и прошептала ему в губы:
        - Хочу тебя. Сейчас.
        Он взял меня за подбородок и долго держал, словно давал шанс взять слова обратно.
        - Уверена? - спросил Москвин.
        - Да.
        Глеб покачал головой, и на миг я подумала, что он откажет, но он лишь сказал:
        - Не здесь.
        Я захныкала, как капризная глупая девочка, не желая никуда ехать, чтобы проститься с невинностью. Слава богу, и не пришлось.
        Москвин просто поднял меня на руки и отнес в спальню. Красивую, старомодную, с большим комодом и огромной кроватью. На нее Глеб и уложил меня. Бережно, аккуратно, словно я была хрустальной, очень хрупкой. Я приподняла бедра, позволяя ему стянуть с меня джинсы и трусики одновременно. Он бросил их рядом на стул, стал медленно расстегивать пуговицы рубашки, не сводя с меня глаз. От этого взгляда я дрожала и ежилась. Нетерпение смешивалось с возбуждением и какой-то смелостью, отвагой. Той самой, что на грани со слабоумием. Пусть так, но я точно знала, что не пожалею.
        - Не обижайся, но я больше не буду спрашивать, уверена ли ты, малышка, - проговорил Глеб, обжигая мою кожу поцелуями, лаская руками.
        - Серьезно? - не могла не усмехнуться я, - Значит, ты уже заткнёшься и трахнешь меня, наконец?
        Москвин прикусил кожу у меня под грудью, заставляя корчиться и хихикать.
        - Значит - да, - ответил он с улыбкой в голосе.
        Я запустила пальцы ему в волосы и окончательно расслабилась, принимая согревающую изнутри негу и ласки Глеба. Я перестала сопротивляться ему и себе. Это оказалось так просто и приятно. Просто наслаждаться, довериться ему, позволить все.
        Москвин не спешил. Он целовал меня долго и нежно, потом страстно и пламенно. Мне нравилось чувствовать его губы на своих губах, трогать его язык своим отвечать на поцелуи и тереться пахом о его эрекцию, провоцируя и поторапливая.
        Я вся горела, когда Глеб, наконец, коснулся меня между ног. Он прикусил сосок и нажал на клитор, заставляя меня кричать и дергаться. Кажется, несколько таких фокусов, и я кончу, но пальцы Москвина стали нежно гладить, снова растягивая удовольствие. Ему нравилось дразнить меня, изводить до безумия.
        - Все будет быстро, детка, - прошептал Глеб мне в губы. - Держись за меня. И расслабься.
        Послушно сжав его плечи, я приготовилась к боли. Глеб широко развел в стороны мои ноги.
        - Расслабься, Лесь, пожалуйста, не зажимайся, - продолжал он уговаривать чувственным шепотом.
        Головка коснулась моей влажной плоти, и я выдохнула через рот, стараясь не бояться, не напрягаться, как он просил. Глеб снова ласкал меня самым кончиком, как в ту первую ночь, когда я спала в его постели. Его член скользил от клитора до входа, заставляя меня забыть о страхе и боли. Я хотела только удовольствия, хотела больше, хотела все.
        Он вошел в меня быстро и резко, как и обещал. Я вдавила ногти ему в кожу. Боль была, но не острая, а чуть саднящая, быстро затухающая. Глеб замер, рассматривая мое лицо. Я всхлипнула.
        - Больно, Лесь? - спросил он, погладив меня по щеке. - Я могу…
        И он начал отстраняться.
        - Нет, - закричала я так, что нас услышали в Ватикане. - Не больно. Почти. Капельку. Пожалуйста… Еще…
        Глеб застонал и накрыл мои губы поцелуем. Он был глубоким и страстным. Москвин взял меня за бедра и стал медленно двигаться.
        - Хорошо, малыш? Тебе хорошо? - шептал он мне в губы, полубезумным шепотом.
        - Да. Очень. Сильнее, - просила я, сжимаясь и жадно желая больше.
        Глеб не прекращал целовать меня и что-то бормотал. Я бы очень хотела видеть его лицо в этот момент, но мои глаза так и закатывались от удовольствия.
        - Кончи, Лесь. Для меня, моя хорошая.
        Я захныкала, чувствуя его палец на клиторе и толчки, которые стали мощными и глубокими. Обняв Глеба крепче, я сжалась и расслабилась, позволяя напряжению растечься жидким электричеством по моему телу. Москвин тут же стал сбавлять скорость, позволяя мне вдоволь насладиться разрядкой и максимально долго не отпускать затихающие всполохи удовольствия.
        Только когда последняя судорога промчалась по моему телу, он еще несколько раз сильно толкнулся и вышел, кончая мне на живот.
        Первой мыслью было заглянуть к гинекологу по приезду домой, чтобы выписал таблетки. Я хотела чувствовать Глеба внутри до конца, хотела, чтобы он был во мне и не портил себе оргазм лишними движениями.
        О том, что вряд ли у нас вообще будет продолжение, я не думала. Не сейчас.
        Глава 17. Домой
        Я лежала на боку, лицом к Глебу, смотрела на него, не в силах отвести глаз. Я и раньше считала его привлекательным, но сейчас честно призналась себе в этом. Я без ума от горячего красивого демона, который свел меня с ума. Мы были знакомы несколько дней, но для меня они стали целой жизнью. насыщенной, яркой, безумной. Кажется, эта ночь в Римt была идеальным окончанием волшебных осенних каникул.
        Я не хотела вставать. У меня не было сил даже дойти до ванной. Казалось, если выберусь из объятий этого мужчины, то моментально замерзну и умру.
        - Ты в порядке? - спросил Глеб, спустя мгновение, что показалась мне вечностью.
        Я покивала, двигаясь к нему ближе.
        - Да. Оказывается, это почти не больно. Наверно, зря я столько ждала.
        Хотелось его поддразнить, и в итоге Глеб сдвинул брови и отвел глаза. Он как будто решился на что-то за те доли секунды, что я пыталась понять, чем его расстроила.
        - Это не больно, потому что я лишил тебя невинности накануне, малыш.
        - Как это? Ртом что ли? - выпалила я тут же, совершенно не понимая, о чем он.
        Москвин тихо засмеялся, убирая у меня с лица волосы, снова стал гладить по щеке и шее.
        - Нет, детка, не ртом. В тот вечер, когда я увидел тебя с Ником.
        - Но… - пискнула я.
        - Знаю, ты не хотела. Мы это выяснили, но выглядело все иначе. Или я так видел. У меня разум помутился. Я злился, очень и… Кажется, совсем не думал о тебе, только хотел наказать, ранить тебя. У меня на пальцах была кровь, Лесь. Тебе ведь было больно, да?
        - Немного, - призналась я, пытаясь вспомнить это момент. - Да, было. Кажется, но потом мне было больнее. Когда ты…
        - Черт, я знаю, малыш. Знаю, - зашептал Глеб, беря мое лицо в ладони. - Прости. Я хотел пойти к тебе, но… Черт, все равно злился. Наверно, я бы взял тебя даже против воли в тот вечер. Мне так хотелось, чтобы ты была только моей. Мой порочный ангел, моя хорошая красивая девочка.
        - Я и была, - тихо ответила я, прижимаясь к нему. - Была твоей.
        - Знаю. Я знаю, Лесь. Черт, опять хочу тебя.
        Он положил мою руку на член, и я погладила его. Твердый, горячий. Мне тоже хотелось. Я провела пальцем по головке, размазывая влагу, толкнулась бедрами вперед и уже через секунду он снова был во мне.
        - Леська, - прохрипел Глеб. - Что ты вытворяешь?
        - Шантажирую, Москвин. Если остановишься, я тебя убью.
        - Ахах, да, окей. Мне очень хочется жить. Ты вынуждаешь.
        Второй раз был медленным. Глеб не торопился. Утолив голод, он теперь наслаждался моим телом. Я закинула на него ногу, и он проникал в меня под разными углами и с разной силой, внимательно следил, как я реагирую на его движения, и поглаживал то место, где мы соединялись. Это было так пикантно, запретно, горячо. В духе моего демона. А потом он усадил меня верхом и приподнимал за бедра, заставляя двигаться, объезжая его. Когда я устала от экспериментов, Глеб уложил меня себе на грудь, и сам стал толкаться снизу. Его пальцы переместились на мою попку, погладили анус.
        Я вздрогнула от неожиданности, но Глеб перехватил меня второй рукой.
        - Лежи, детка. Не бойся. Я поглажу. Только поглажу тебя.
        Его слова опять были магическими. Я перестала сжиматься, и Глеб, кажется, сразу почувствовал это. Его толчки стали чаще, член проникал глубже. Я вскрикивала от мощных колких предвестников оргазма. И - да. Его пальцы у моего тугого входа только усугубляли это.
        - Хочу тебя, Лесь… Запереть в своем доме и трахать всеми возможными способами. Сладкая, горячая девочка. Моя…
        Этого было слишком много для меня. Грязные словечки и ласки на грани. Я почти плакала, кончая, сжимаясь из всех сил.
        Кажется, у меня искры из глаз посыпались, а потом я просо отключилась. В общем, как обычно, с Москвиным. Пора привыкнуть, что мое сознание не в силах принять его похоть без долго перезагрузки сна.
        Утром меня разбудили поцелуи и ласки. Я еще не проснулась, а уже была готова кончить. Глеб целовал мою шею, пристроившись сзади, раздвинул мои бедра, медленно вошел. Он пощипывал мои соски, заставляя громко стонать, но двигался медленно, лениво. Таким и должно быть пробуждение. Горячим и томным. Пикантным и сладким.
        Я была на грани, когда Глеб замер и уложил меня на живот, накрыл своим телом и довел нас обоих до оргазма глубокими резкими толчками. Кажется, я была без сил. Мне ничего не хотелось. Только лежать под этим потрясающим мужчиной и чувствовать себя уставшей и счастливой до неприличия.
        - В душ и позавтракать, - скомандовал Глеб, поднимаясь.
        Я капризно захныкала, и он шлепнул меня по заднице, игриво пригрозив:
        - Вставай, малышка, а то я затрахаю тебя до смерти.
        Не сказать, что я испугалась, но послушно села на постели, зачесала волосы, заерзала. Между ног саднило. Моя невинность и многоповторный секс не прошли бесследно.
        - Болит? - спросил Глеб, моментально среагировав.
        Он присел на корточки и взял меня за руки, заглядывая в глаза.
        - Нормально, - беспечно пожала я плечами. - Наверно, хорошо, что ты лишил меня невинности пальцами. Или что там было? Почти не больно. Правда. Немного…
        Я не могла подобрать нужно слово, а вот Глеб сразу понял.
        - Натерто? - он усмехнулся. - Это нормально. Пройдет.
        Я не хотела, чтобы это проходило. Вроде бы мне не мешало, наоборот. Эти ощущения как будто напоминали обо всем, что было ночью. Мне нравилось помнить.
        Мы вместе приняли душ, оделись, отдали ключи от квартиры смотрителю и вышли на улицу. Как ни прекрасен был Рим солнечным утром, а покидать квартиру мне не хотелось. Словно там я оставляла свое счастье, свой первый раз и своего мужчину. Глеб был рядом, он держал меня за руку, вел к кафе, рассказывая, что там обычно бывают только местные, но меня не покидало ощущение, что это начало конца.
        Завтра ведь мы должны улететь. Что будет в Москве?
        Я тряхнула волосами, избавляясь от глупых переживаний о будущем и решила жить сейчас, настоящим. Глеб попросил разрешения сделать заказ, и я, конечно, доверилась его вкусу. А потом он повел меня по тесным улочкам, рассказывая о Риме нетуристическом. Базилики, Колизей, Ватикан, все это было словно в другом месте. Глеб специально избегал достопримечательностей, показывая мне то, что скрыто от посторонних глаз и принадлежит только местным.
        - Ты много снимал здесь? - догадалась я. - Покажешь?
        - Все, покажу, Лесь. Если захочешь, - пообещал Глеб. - Давай возьмем перекусить в дорогу и заберем машину. Не хочу ехать до ночи.
        - Конечно.
        И снова я ощутила холод грядущего расставания. Не знаю, почему меня не отпускало это чувство. Глеб был рядом, он все время прикасался ко мне, целовал. Даже, когда мы сели в машину, на каждом светофоре он подносил мою руку к губам, иногда касаясь моих пальцев языком. И у меня мурашки бежали по коже.
        - Могу я спросить? - не выдержала я в конце концов.
        - Все, что угодно, маленькая.
        - Ты и Мария. Вы познакомились в Риме?
        - Нет, в Лос-Анджелесе. Хотя ты права, она итальянка, но из эмигрантов. Ее семья давно живет в Штатах.
        - Вы встречались?
        - Можно и так сказать.
        - Ты же не спишь с моделями, которых снимаешь, - вспомнила я слова Айзы.
        Глеб рассмеялся.
        - Не сплю, ты права, - подтвердил он. - Мария не была моей моделью. Я баловался, снимая ее иногда на телефон, а потом она попросила сессию. Это было уже после того, как мы расстались. После этих фото ее карьера пошла в гору. Иногда она просит повторить, чтобы освежить портфолио.
        - Она знает, что ты Глеб?
        Москвин снова хохотнул.
        - Конечно, знает. Она сама и придумала Бартона. Ей казалось, что я похож на Сокола из Мстителей. Клинт Бартон, кажется?
        - Соколиный глаз, - поправила я, изумляясь. - Так ты просто носишь кличку из Мстителей Марвел? Забавно.
        - Брось, хорошее имя для таинственного фотографа.
        - Зачем? Я не очень понимаю.
        - Ты еще совсем молоденькая и неопытная, малышка. Модельный бизнес грязное дерьмо. Особенно в России. К сожалению, это во много благодаря фотографам, которые снимают ню, типа ради искусства, но в итоге выдают откровенную пошлятину и выставляют не самые красивые фото.
        - Зачем?
        - Ради хайпа. Привлечение внимания. Реклама какая никакая. А модели потом краснеют. Они ведь отвечают, так сказать, лицом. Хотя я считаю, что большая часть ответственности лежит на фотографе, но у публики иной взгляд.
        - Да, я понимаю.
        - Вот. Поэтому я создал Бартона. Американец по легенде, всегда работаю по релизу, ни одну фотографию я не выставил в сеть без разрешения модели. Можно было сколько угодно создавать такой имидж для Глеба Москвина, но избавиться от образа скучающего засранца, который может наделать дел, я бы не смог никогда. А мне нужны хорошие модели. Которые избегают профанов и самоучек типа меня.
        - О, брось, - махнула я рукой. - Как будто, к тебе бы не пошли. Вон даже Лика из трусов выпрыгивает, желая у тебя сняться.
        - Хорошие модели, Лесь, - акцентировал мое внимание Глеб. - Таких как Лика я могу снимать каждый день. Но это же тоска и жуть. К тому же им неинтересен процесс, скорее последствия в виде того же секса. Именно поэтому мои лучшие фото никогда не будут опубликованы под моим именем.
        Я замолчала, задумалась. Нужна ли мне такая работа? Где нельзя никому доверять, даже фотографу. Не исключено, что я бы согласилась на съемки в обход моего агента, могла бы попасть в некрасивую историю. Собственно, я и попалась в плен к Москвину, но сейчас уже думала, что мне с ним повезло.
        Да, он не принц и не Дали от фотографии. Глеб жесткий, иногда даже грубый, упрямый и настойчивый, но я ему доверяла. Если он сказал, что не опубликует фото, так оно и будет. Или я полная дура.
        - О чем задумалась? - спросил он, снова поглаживая мое колено.
        - Кажется, я не хочу возвращаться в Россию.
        - Понимаю. Я бы тоже много отдал, чтобы ты осталась со мной здесь, маленькая.
        Я вздрогнула, повернулась, чтобы видеть его лицо.
        - То есть?
        - Не мог найти подходящего момента, чтобы сказать. Я задержусь на вилле. Нужно принять на работу заместителя управляющего. Тереза просто не справится одна. Скоро Рождество, будет волна туристов.
        - Ясно, - едва слышно выдохнула я.
        Кусая губы и стараясь сдержать слезы, я смотрела в окно весь остаток пути. Загнав машину в гараж, Глеб заглушил мотор и притянул меня к себе.
        - Хей, Лесь, не расстраивайся.
        - Нет, я - нет. Все нормально, - пыталась говорить спокойно, но голос предательски дрожал.
        - Всего неделя, малышка. Я постараюсь все сделать быстро. А когда приеду…
        - То что? - не выдержала я. - Глеб, давай без сантиментов. Не надо мне ничего обещать. Я не глупая и не наивная. Все было хорошо, правда. Я не жалею. Пожалуй даже благодарна, что ты такой бессовестный озабоченный гад.
        Глеб поцеловал меня в губы и смеялся.
        - Что ты за язва, детка! Покладистая становишься только после хорошего траха, - ворчал он шутливо. - Ничего не буду обещать, уговорила. Но учти, что у меня на тебя большие планы. Никуда ты не денешься, маленькая.
        - Захочу и денусь, демон, - не могла не потравить его я.
        Дергать за хвост нечистую силу так себе затея, но мне было в кайф.
        Глеб среагировал мгновенно, сжав в кулак мои волосы, потянул, вынуждая запрокинуть голову. Он впился губами в мою шею, заставляя меня трепетать и постанывать от легкой боли. Уже потом я поняла, что он метит меня, оставляя засос. Но сейчас было приятно. Я уже привыкла, что с Глебом все на грани. Каждый раз. Каждый секс, каждый поцелуй, каждое слово, каждое мгновение.
        У меня захватывало дух рядом с ним. Ради этих ощущений, кажется, стоило жить и ждать.
        Глава 18. Дом, немилый дом
        В самолете по пути в Москву было на удивление весело. Наверно, салон этого джета кто-то удачно проклял радостью. Или же это Казаевы задавали тон легкому общению, шуткам, смеху. Они летели с нами, не уединялись в спальне в этот раз. Я снова смеялась над грубоватым юмором Артура и язвительной Айзой, снова обсуждала с Андреем и Славой Монтепульчано, а с Викой местное вино и даже советовалась со Стасей по поводу своей потенциальной модельной карьеры. Не хватало Глеба. Очень. Но его друзья были классные, и это помогло мне не расклеиться.
        Думаю, он специально не поехал провожать всех в аэропорт. Чтобы мне не хотелось долго целовать его на прощание при всех. И особенно при Лике.
        Она, к слову, единственная, кто сторонился остальных, сидела в стороне весь полет, дулась. Наверно, я так же выглядела по пути в Италию. Ну и глупо.
        - Лик, ты в порядке? - спросила я у нее, чувствуя странное беспокойство за так называемую родственницу.
        - В полном, - пренебрежительно фыркнула она.
        Я больше не беспокоилась о ней. Когда мы сели во Внуково, пришлось прощаться с Казаевыми. Они летели дальше в Татарстан.
        - Слушай, я в Москве буду в декабре обязательно. Ты идешь со мной в СПА на весь день. Это не обсуждается, Лесь. И советую уже подать на визу в Штаты. Ты ведь с нами летишь, - наставляла меня Айза, крепко обнимая.
        - Боже, нет. Как? Не сходи с ума, Ай, - пыталась я отделаться, но не очень усердно.
        В разговор вступил Артур.
        - Глеб приедет, все решит и с визой и со Штатами. Так что готовься только в СПА.
        Я засмеялась, пряча за весельем смущение.
        - К этому я всегда готова.
        Едва мы расстались, я совсем загрустила, но почти сразу у меня зазвонил телефон. Я думала, Глеб, но оказалось мама.
        - Леся, детка, вы сели? Все хорошо?
        - Да, мам. Отлично.
        - Ох, чудесно, а то я волновалась. Джеты конечно, надежные, но сама понимаешь. Я отправила за вами с Ликой Егора, приезжайте в гости, все расскажете.
        Наверно, это было мое спасение. Если бы я поехала домой, то точно начала бы сходить с ума от тоски и обязательно набрала бы Москвина. А у мамы все же можно отвлечься. На работу мне завтра. Заночую у них и поеду в Москву утром вместе с Виктором. Это ближе и удобнее, чем на электричке.
        Лика сначала скептически отнеслась к идее поехать к родителям, но, подумав, все же села на заднее сидение машины. Мне совсем не хотелось вдыхать отравленные пары, которые она старательно источала, поэтому я забралась вперед, рядом с Егором.
        Мы болтали всю дорогу, и я даже вспомнила, что он очень приятный парень. Хотя Глебу проигрывал по всем фронтам.
        Проклятье Глеба Москвина не отпускало меня и дома.
        Едва мы въехали в поселок, где жили родители, я стала крутить головой, пытаясь понять, какой из этих домов принадлежит моему демону. Выбрала простой, но стильный таунхаус в один этаж. Надо будет уточнить у мамы. Аккуратно, разумеется.
        Мама и Виктор встретили нас очень тепло. Даже кислая физиономия Лики не портила семейной радости. Мама все спрашивала и спрашивала, а я никак не могла перестать восхищаться Тосканой, виллой Глеба, самолетом. Болтовня вообще не в моих привычках, но сейчас из меня буквально выкипали впечатления от поездки. А вот Лика, которая вообще никогда не замолкала, сидела тихая и все еще обиженная на все и всех. Я старалась игнорировать ее молчаливый протест. Родители - тоже.
        Дело дошло и до просмотра фоток.
        - Это Монтепульчано, - рассказывала я, увлеченная воспоминаниям и воскрешённым восторгом того дня. - А потом мы гуляли по долине.
        - Мы, - хмыкнула Лика, кажется, впервые подавая голос после перелета. - Ты и Москвин. Мы как раз поехали домой.
        - О, правда? - тут же зацепилась за ее слова мама. - Вы с Глебом гуляли вдвоем. Это чудесно. Он нам много рассказывал об Италии. Уверена, лучшего гида найти нельзя. Боже, как же красиво, Леся. Невероятно. Витя, нам тоже нужно в Тоскану. Обязательно. Не зимой, конечно, но весенний твой отпуск…
        Я снова не удержалась и припомнила:
        - Да, весной цветут маки. Глеб говорил, что очень красиво.
        - Глеб говорил, - снова эхом повторила за мной Лика, недобро усмехаясь. - Вы прям сладкая парочка. Сбежали ото всех. В резиновых сапогах.
        Меня подмывало сказать, что зависть - плохое чувство, но на выручку пришла мама. Она, как всегда, восторженно и непринужденно сообщила о своих интригах.
        - Сапоги! Боже, вам пригодились они? А я не верила. Глеб сказал, что тебе понадобятся, и я ему подсказала размер.
        - Лик, а ты что же не подготовилась? Москвин всех предупреждал о сапогах. Даже я помню, - отметил Виктор.
        - Не больно и хотелось по дождю шататься, - процедила сестрица сквозь зубы и снова приняла обет молчания.
        Очень скоро она вообще уехала, а я осталась на ночь и даже приняла мамино приглашение пожить у них недельку. Мне ведь все равно работать. Я не отказалась. Не из-за Глеба, а потому что так удобнее.
        Ладно, вру. Конечно, из-за демона. Казалось, так я хоть немного к нему ближе.
        Жизнь закрутилась привычной рутиной. Я снова погрузилась в работу, немного даже подготовилась к сессии, много общалась с мамой. Она всегда вставала рано, провожала нас с Виктором, а вечером обязательно ждала, когда я вернусь со смены. За мной, как обычно, присылали Егора. С ним мы тоже стали больше общаться. Я больше не испытывала неловкости, собственно, как и повышенного интереса к нему. Нет, он приятный, но…
        Но Глеб…
        Опять Глеб.
        Разве можно после Москвина увлечься простым и милым парнем?
        Нет. Наверно, я бы умерла со скуки, если бы мы с Егором решили начать что-то больше, чем приятельская болтовня по дороге. Я была уверена, что не получу тех адских, обжигающих эмоций, что дарил мне Москвин. Не говоря уже о безумном сексе и ласках на грани.
        Правда, со стороны оказалось, все выглядело иначе. Как-то вечером мама кормила меня ужином на кухне и слово между прочим сказала:
        - Лесь, у тебя ведь с Егором не намечается роман?
        Я округлила глаза и стала жевать быстрее, чтобы уверить ее в обратном, но не успела. Мама все прочитала по моему лицу, замахала руками.
        - Ладно, ладно, не смотри на меня так, но вы стали больше общаться. И ты ему нравишься. Это заметно. Жуй, не спорь со мной. Я заметила перемены. Не подумай, что я стала снобом, но ведь это в любом случае не всерьез. Егору очень нужна эта работа. Вы побалуетесь и разбежитесь, но обоим будет неловко. Я хорошо тебя знаю, малышка - будет.
        - Мам, я ничего не собираюсь иметь общего с Егором, кроме дороги и машины. Серьезно, - выпалила я, наконец.
        - Вот и чудесно. Я в тебе не сомневалась, но на всякий случай. Он точно не лучший кандидат для первого раза. У меня твой папа был первый, и я у него. Тогда почти все так начинали с сексом. Скажу честно - ничего хорошего первый раз не…
        Кажется, я покраснела. И дело было не в маминой обескураживающей откровенности. Просто я вспомнила. Свой первый раз. И тот горький, но безумно горячий оргазм, когда Глеб трахал меня пальцами и шлепал по заднице. И ночь в квартире в Трастевере.
        - Лесенок, - охнула мама, как всегда читая меня без ошибок. - Ты что же… Уже не девственница?
        Я пробормотала что-то невразумительное, снова пытаясь прожевать еду, которая была похожа на вату. Единственное, что я могла сказать:
        - Я не собираюсь это с тобой обсуждать.
        Но маме я и не нужно было мое участие, чтобы обсудить это. Она самостоятельно перебрала всех потенциальных кандидатов на роль моего любовника. Даже Казаева не забыла.
        - Детка, но Артур ведь женат. Скажи, что это не он.
        Я рассмеялась, не в силах сдержаться.
        - Нет, мам, я не спала с Артуром. Хотя он классный. И Айза, его жена, потрясающая. Давай ты закончишь уже гадать на ромашке.
        Она закончила, конечно, на время. Уверена, мне еще не раз придется тормозить маму в домыслах и версиях. Слава богу, Глеба она только посчитала, не особенно веря, что он мог быть моим первым. Иначе, я бы выдала себя с головой.
        Нужно было вовремя удирать из гостеприимного дома Калининых, чтобы не нарваться на допрос с пристрастием. Но в воскресенье за мной снова прислали Егора, и я не стала изображать бунт, поехала в поселок.
        Почти всю дорогу молчала. Сначала потому что устала, а потом потому что думала о Глебе. Он не звонил мне и не писал. Конечно, у мамы я жила из-за Москвина. Все ждала, что он приедет, заглядывала в окна его предполагаемого дома. Но - нет. Мой демон молчал и отсутствовал. А я уговаривала себя, что не стоит больше торчать у отчима. Пора вернуться к себе и прежней жизни. Счастливой, между прочим.
        Учеба, работа, квартирка, где можно наслаждаться одиночеством. Только вот теперь не хотелось. Совсем. Но от мамы точно пора съезжать. Прямо утром в понедельник, иначе она обязательно поднимет тему прощания с невинностью. Причем, последние ее вопросы были уже из оперы: тебе понравилось или как?
        Я спустилась вниз, собираясь быстро перекусить и удрать. В доме было тихо. На кухне я наткнулась на Егора. Мы часто встречались утром именно там. Виктор обычно завтракал поздно во время деловых встреч уже в Москве. Он очень редко заходил на кухню. Поэтому я привыкла завтракать и болтать с Егором. Вот и в это утро он был тут как тут.
        - Привет, кофе хочешь?
        Он улыбнулся и протянул мне чашку.
        - Доброе утро. Спасибо. - Я отпила обжигающий кофе и поморщилась. - Горячий.
        Я залезла в холодильник, достала сливки.
        - Торопишься? - спросил Егор. - Вроде вчера говорила, что выходной. Виктор Алексеевич сам уехал. Я тоже свободен.
        Он вроде как намекал на что-то. Я приподняла бровь.
        - Я домой поеду, Егор. Можешь отдыхать. Сама доберусь.
        - Вот так вот, да? - обиженно протянул он. - Отдохнуть ты со мной не хочешь? Можем ведь взять машину и просто поехать покататься.
        Он подошел как-то слишком близко, забрал у меня сливки, поставил на стол. Я сразу вспомнила Ника Рида, который вот так же наступал на меня. Вроде как по-дружески, но я сразу реагировала на нарушение моего личного пространства. Мне было неприятно. Совершенно.
        А Егор сделал еще шаг и прижал меня к холодильнику. Его лицо было так близко…
        - Ты такая соблазнительная вернулась из Италии, Лесь. Я ведь знаю, что нам не стоит, но сил нет… Все это… Ты такая… Манящая, привлекательная.
        - Егор, нет, - твердо проговорила я, отворачиваясь от его губ и упираясь ладонью в ему в грудь.
        - Это игры такие, да? Ты же хотела…
        - Нет, - повторила я, повышая голос.
        Если я надеялась, что мамы нет дома, то сейчас мечтала об обратном. Он ведь отпустит меня, если я закричу? Или…
        Отвернувшись снова от его поцелуя, я собиралась пригрозить, но услышала:
        - Она сказала “нет”, приятель! Или ты глухой?
        Боже, у меня дежа вю.
        Егор моментально отпрянул и начал что-то очень немужественно бормотать в свое оправдание.
        - Вон пошел, - тихо, но сурово приказал Глеб.
        Я не видела, как удирал Егор, смотрела только на Москвина, который стоял в дверях кухни. Немного помятый и уставший, в строгом пальто и брюках, с какой-то коробкой подмышкой.
        Горячий.
        Родной.
        Мой демон.
        Он поставил коробку на стол и подошел ко мне, обдавая запахом мороза и кофе.
        - Летишь к тебе ночным рейсом, малыш, а ты тут опять зажимаешься с малолетками. Водитель отчима - это уже перебор.
        Я не успела пикнуть, а он уже занял позицию Егора и сам теперь вдавливал меня в холодильник.
        Я подняла руки и положила ладони ему на лицо. Мои пальцы подрагивали, а страх и паника странным образом превращались в дребезжащее возбуждение, перемешанное с шоком и радостью.
        - Сколько раз мне спасать тебе от насильников, маленькая? Может, выкрасть уже красоту и спрятать в своем подвале?
        - И чем ты будешь лучше обычного насильника?
        Не сдержалась я от издевки, а сама млела от того, как он водил кончиком носа по моему лицу. Едва касаясь, дразня, доводя до исступления жажду поцелуев.
        - Тем, что это я.
        - Аргумент.
        - Железобетонный. Правда, тебя нельзя даже в родительском доме оставить. Обязательно липнут всякие.
        - А тебя это бесит, да? - продолжала я травить его.
        Дергать демона за хвост - это же мое любимое.
        - Адски бесит.
        Москвин прижался ко мне пахом, и я ощутила, что он возбужден. Сильно.
        - Но я даже не могу винить беднягу Егора. Кто бы устоял? Так и тянет залезть в эти бессовестные шортики.
        Его рука тут же скользнула за резинку моей пижамы и сжала.
        - Это же просто мужские боксеры, - забормотала я, окончательно дурея от страсти. - В них удобно спать.
        - Да. Наверно. А еще под них очень удобно проникнуть.
        Москвин протолкнул руку между моих ягодиц, погрузил в меня палец.
        - Почему именно мужские, Лесь?
        - Не скажу.
        Он переместил руку и теперь одновременно потирал мой клитор и трахал двумя пальцами.
        - Тогда я буду пытать тебя, пока ты не сдашь мне все секреты.
        Я захныкала и повисла на нем.
        - Нет, Глеб. Перестань. Мама же дома…
        - Света ушла на йогу. Я встретил ее у ворот.
        - Ах, так это она тебя пустила?
        - Да. Не заговаривай зубы. Почему мужские боксеры?
        - Ты будешь смеяться.
        - Не буду. Скажи. Или…
        Глеб протолкнул пальцы так глубоко, и согнул их, а большим сильно надавил на клитор. Я крепче стиснула его и сжалась.
        - Скажи, Лесь. Скажи…
        - Ох, ладно… В них удобнее… Боже… Руке не тесно, когда… Я…
        Большой палец потер сильнее, быстрее. Я всхлипывала и корчилась.
        - Блядь, детка, серьезно? Удобнее мастурбировать?
        - Да.
        - Когда ты делала это?
        - Вчера.
        - Думала обо мне?
        - Да. Будь ты проклят.
        Он тихо засмеялся и убрал руку. Я собралась проклясть его еще раз, но Глеб расстегнул брюки, и прежде, чем я подобрала слова, он вошел в меня.
        - Мой горячий порочный ангел, - хрипел он, сразу трахая меня мощно, быстро, буквально выбивая из меня крики. - Скучал по тебе, малышка. Моя… Хорошая… Девочка…
        Я совсем обезумела. Его слова, его тело, его поцелуи сводили с ума. Мне хотелось быть ближе, вжаться в него и никогда не отпускать. Я запрыгнула на Глеба, обвила его ногами, крепче стиснула шею и сжималась, пока он неистово вколачивался в меня, прижимая к холодильнику.
        - Еще, еще, еще, - повторял Глеб, тоже, кажется, не очень вменяемый. - Сжимай меня сильнее, малыш. Крепче.
        Он водил языком по засосу, который поставил мне еще в Риме, а я, кажется, дергала его за волосы совсем не нежно, пока кончала, сжимаясь изо всех сил, как он и просил.
        Глеб остановился. Он не кончил, и я снова ощутила желание доставить ему такое же удовольствие, что он подарил мне.
        - Малыш, отсоси мне. Пожалуйста, - хрипло прошептал он, ослабив хватку.
        Кажется, я была готова кончить еще раз от одной этой просьбы.
        В этом был весь Глеб Москвин. Нежный и грубый одновременно. Бесцеремонный, но адски вежливый.
        Кто еще мог добавить волшебное слово в таком обороте речи? Только он.
        Я шевельнулась, освобождаясь от его рук, опустилась на колени, взяла его член в рот. Мой язык сразу обвел головку, забрался в ямочку, щекоча. Глеб гортанно простонал, положив руку мне на затылок. Теперь он сжимал мои волосы в кулаке, доставляя легкую, колкую боль, направляя мои движения.
        Я помогала себе одной рукой, придерживая за основание, а вторую бессовестно протолкнула в свои боксеры.
        - Проклятье, ты чего там делаешь?
        Я отпустила губами его член и подняла глаза, встречая черную бездну взгляда Глеба. Руку не убрала. Зачем? Он все равно заметил.
        - Черт, ты кончишь еще раз? Со мной? - спросил Глеб, мягко массируя мне кожу головы. Я кивнула.
        - Продолжай, малышка. Это так горячо, приспусти пижамку. Дай мне посмотреть.
        Теперь он не закрывал глаз, не запрокидывал голову от удовольствия, но смотрел на меня. Как я беру его в рот и ласкаю себя.
        Это было не просто горячо. Я горела. И мой демон, кажется, полыхал вместе со мной. Он сжал мой сосок через тонкую ткань футболки, и это был мой финиш. Я яростно потерла пальцами клитор и стала сосать сильнее, пока сама кончала.
        Глеб охнул и толкнулся бедрами, проталкивая член почти до моего горла.
        - Глотай, детка. Глотай все, - шептал он, замерев.
        Струя ударила мне в горло, и я быстро проглотила, а потом медленно проскользила губами по всей длине, отпуская его. Мой демон снова заохал, вздрогнул несколько раз и зажмурился.
        Ему понадобилось несколько секунд, чтобы очнуться. Меня даже какая-то глупая гордость настигла. Вывести из равновесия Москвина - это не шутки.
        Глава 19. Обещание
        Глеб поднял меня с пола, прижал к себе и горячо поцеловал.
        - Доброе утро, малышка. Я скучал по тебе.
        - Очень доброе. - Я засмеялась сначала, но тут же детская какая-то обида сжала мое глупое сердце. Я не могла не упрекнуть его. - Так скучал, что ни разу не позвонил.
        Глеб чуть отстранился и резонно ответил, водя пальцем по моим надутым губам.
        - Разве ты не хотела немного подумать о нас? Пространство, свобода и все в этом духе. Или ты скучала по мне тоже, маленькая?
        - Скучала, - признала я, отбросив глупую гордость. - Скучала, Глеб.
        - Особенно, наверно, вчера, когда запускала руку в эти удобные штанишки. В следующий раз не стесняйся и звони мне по видео в такие моменты. Я с удовольствием помогу развеять скуку.
        Я покраснела. Это нелепо, знаю. Только что стояла на коленях с его членом во рту и ничего не стеснялась, но стоит Глебу начать говорить такое, мои щеки горят, как два фонаря.
        - И по этому я тоже скучал, - проговорил Москвин, проводя костяшками пальцев от уголка губ по моим скулам.
        Я снова решила подразнить его. Это отвлекало.
        - Так скучал, что сразу с самолета?
        - Да.
        - А маме так и сказал? Скучал по Лесе?
        - Нет, я обещал Виктору привезти вина. - Москвин мотнул головой в сторону ящика. - Но я мог бы и правду сказать. Только, кажется, Светина дочка не очень готова к таким заявлениям.
        - Не очень, - закивала я. - Спасибо, что не сделал этого.
        - Я умею быть чутким и внимательным.
        - О, я знаю.
        - Нужно отнести вино в подвал. Проводишь меня?
        - Пойти с тобой в подвал? Серьезно, Москвин? Ни за какие богатства мира.
        - Если я попрошу проводить меня? Пожалуйста?
        Он смотрел чуть исподлобья, улыбался коварно и мило одновременно. Я не могла устоять. Это просто незаконно быть таким притягательным.
        - Ладно. Пойдем.
        Мы спустились в подвал, и Глеб сразу же накинул мне на плечи свое пальто. Я смотрела, как он расставляет бутылки в ниши, и снова ничего не понимала. Когда мы оказались здесь в день знакомства, я так боялась его, тех чувств, что он во мне вызвал, и угроз. А сейчас, кажется, намного больше меня пугала глупая нелепая надежда, подогретая таким пламенным приветствием после нашей разлуки.
        Задумавшись, я не заметила, как Глеб закончил, и ойкнула, когда он приподнял меня, усаживая на стол.
        - Помнишь, как ерзала тут, да? - зашептал Москвин, кусая меня за ухо, заставляя дрожать. - Я чуть не кончил, пока ты терлась о мою ногу.
        Я захныкала, снова возбуждаясь, желая повторить. Глеб снова протолкнул руку за резинку моих боксеров, но гладил только лобок, продолжая тихо говорить.
        - Ты всегда такая гладкая. Ждала меня? Готовилась? И в Италии была…
        - Нет, это мама…
        Глеб отпрянул, удивленно взглянув на меня, и я объяснила:
        - Мама подарила мне лазерную эпиляцию для зоны бикини. Я выбрала глубокое. Так ведь… Лучше? Аккуратнее.
        - О, да. - Глеб чуть прищурил глаза и опять улыбнулся по-детски. - Черти что, но так жалею, что не я сделал тебе этот подарок. Чертовски досадно.
        Я рассмеялась, передернув плечами. Он отстранился, и сразу стало холодно. Или это все подвал?
        - А, пойдём отсюда, - Москвин снял меня со стола. - Вечно я тебя пытаюсь заморозить.
        Он увел меня из подвала, забрал пальто и сам пошел к выходу. Ему пора? Уже? Я была готова разреветься.
        - Света сказала, у тебя выходной сегодня, - проговорил Глеб. - Ты у них останешься?
        - Нет, я хотела поехать к себе.
        - Ах, вот из-за чего так обрадовался Егор?
        Я снова покраснела.
        - Не смущайся, малыш. Я уже понял, что ты делаешь это неосознанно.
        - Что делаю?
        - Сводишь мужчин с ума. Если раньше еще можно было держать себя в руках, то сейчас сложно устоять. Ты стала такая… Черт, не знаю, как объяснить.
        Я хлопала глазами, совсем не понимая, о чем он говорит. Кажется, что-то похожее нес Егор и Ник, но Глеб-то в своем уме. Или нет?
        - Ты что-то путаешь. Я такая же, как и была.
        - Вот. - Москвин ласково щёлкнул меня по носу. - Самое потрясающее, что ты совершено этого не замечаешь.
        Меня это начало злить.
        - Да чего я не замечаю?
        Глеб помотал головой.
        - То, что ты прекрасна. Беги, переодевайся, малыш. Я отвезу тебя, раз уж Егор на сегодня уволен. Мой дом напротив. Номер семнадцать.
        - Низкий просторный таунхаус с тонированными стеклами?
        - Именно.
        Я самодовольно усмехнулась.
        - Угадала, значит.
        Глеб притянул меня к себе за талию.
        - Останься со мной, - попросил он. - Давай спрячемся ото всех, малыш. Закажем еды на неделю, закроемся в спальне и не выйдем, пока …
        - Пока что? - я не могла перестать улыбаться.
        - Пока не умрем. Или нас не начнут искать.
        - Заманчиво, но нет. Мне надо домой, Глеб.
        Я не знала, почему отказалась. Мне одновременно хотелось умереть от множественных оргазмов под Глебом, но при этом такая перспектива пугала до одури.
        А если нас увидят? Если все узнают?
        Москвин оставил мою последнюю реплику без ответа, только улыбнулся и ушел. Я быстро собралась, схватила рюкзак и тоже вышла на улицу. У его достаточно простого, по сравнению с помпезными коттеджами, дома стояла машина. Тоже не Бентли и не Майбах. Почти неприличный для этого поселка Паджеро Спорт. Я вспомнила, что и в Италии на вилле Глеба были практичные джипы. Видимо, он ценил их выше, чем шик хайкласса и рычание спорткаров.
        Я заметила, что Москвин так и не переоделся, только снял пальто и повесил на плечи позади сидения.
        Он заметил, что я рассматриваю его, и тут же склонил голову.
        - Что-то не так?
        - У тебя хорошая машина, но не шикарная. И вещи - тоже.
        Я сказала это прямо и без второго смысла, но Глеб, конечно, не упустил шанса поиздеваться.
        - О, детка, я тебе не подхожу? Слишком прост? Машина стоит почти три миллиона. Да и вещи у меня итальянского бренда. Не Гуччи, но мне нравится.
        - Я вижу. Просто сказала. Ты же спросил. Мне все равно, Глеб. Я сама одеваюсь в Заре на распродажах. У тебя и дом простенький. Это немного странно. Я почти привыкла к роскошным знакомым Виктора, а ты какой-то… Неправильный, что ли?
        Москвин смеясь дал газу. Его, кажется, очень веселили мои слова.
        - Если ты пытаешься узнать, насколько я богат, то…
        - Нет, я просто… - Я закрыла лицо руками, окончательно смущаясь. - Все не так…
        - Понимаю, что не так, Лесь. Но хочу, чтобы ты знала. У меня есть деньги, но они по большей части вложены в оборот надежных компаний, в том числе в мою собственную. Часть инвестирована в ценные бумаги и валюты. Часть - в недвижимость. Фактически я живу на дивиденды. Это меньше, чем имеет Виктор Алексеевич, например, вкалывая как проклятый. Но мне достаточно, чтобы позволить себе не шикарную, но хорошую машину. Не кутюр, но качественную и красивую одежду. Виллу в Тоскане на берегу моря. Я сдаю ее, да, но и сам могу приехать. Даже с друзьями. Хоть и не в сезон. Я путешествую без оглядки на счета, могу заниматься любимым делом. К слову о путешествиях. Какие у тебя планы на Новый год? Надеюсь, никаких, потому что придется все отменить. Ты летишь со мной в Калифорнию.
        - Но…
        Я округлила глаза и потеряла дар речи.
        - Там будет психушка, но мы всегда можем сбежать на пляж или уехать из города. Ты ведь не была в Штатах? - продолжал рассуждать вслух Глеб.
        - Нет. У меня нет визы.
        - Будет. Я уже позвонил Григорию.
        - Глеб, это же…
        - Приглашение, малыш.
        - Нет, ты снова мне руки выворачиваешь.
        - Лесь…
        Он положил мне ладонь на колено, но я сбросила ее.
        - Перестань, Глеб. Хватит вести себя так, словно я твоя собственность.
        - Разве тебе не нравится быть моей?
        Если бы я сказала «нет», то соврала бы. Если бы сказала «да» - тоже. Мне хотелось больше. Я сама толком не понимала, чего именно, но сейчас оказалась совсем не готова снова подчиняться Глебу. Мне нравилась его уверенность, граничащая с наглостью. Меня заводило его непрошибаемое упрямство и непринужденное желание расписать мою жизнь, как ему захочется.
        - Что я скажу маме? Как все это будет выглядеть? - выпалила я, кажется, совсем не то, что стоило.
        - Серьезно? Тебя волнует, что скажет мама или люди?
        Москвин оторвал взгляд от дороги, на миг обжигая меня возмущенным взглядом.
        - Не знаю, - выдохнула я. - Я уже ничего не понимаю.
        Он больше не говорил мне ничего, пока мы не приехали. Я показала дорогу к дому, и Глеб остановил у подъезда.
        Я замешкалась, а он за это время успел обойти машину, открыл мне дверь, подал руку, довел до крыльца.
        - Не напрашиваюсь в гости, хотя очень хочется.
        - Кажется, нам обоим нужно притормозить, - ответила я снова совсем не то.
        - Уверена? Ладно. Но пообещай мне кое-что.
        - Что? Опять не кончать без тебя?
        - Нет, - хохотнул Москвин. - Хотя я всегда рад помочь тебе в этом нелегком деле.
        - Да понятно.
        - Лесь, я хочу фотосессию. Хочу поснимать тебя в студии.
        Я закусила губу. Все мои неудачи в модельном бизнесе тут же стали такими неважными. Одной этой фразой Глеб словно на крыльях поднял меня на самый пик карьеры, от которой я всегда мечтала.
        Его пальцы утонули в моих волосах. Москвин потянул за пряди, заставляя меня посмотреть на него.
        - Ню? - спросила я, облизывая предательски пересохшие губы.
        - Не просто ню, малыш. Хочу зацеловать твои губы до красноты, заласкать тебя до дрожи, гладить и держать на грани оргазма, а потом снимать. Хочу трахать тебя, чтобы ты кричала, чтобы снова отключилась от переизбытка чувств. И снимать сонную, потом томную, безумно красивую. Пожалуйста… Лесь… Это будет красиво, обещаю тебе.
        Я сглотнула и напомнила ему.
        - Ты же не трахаешь моделей, которых снимаешь.
        - А ты не модель, малышка. Ты моя муза.
        - А музу трахать, значит, можно?
        Глеб легонько коснулся моих губ своими, прошептал:
        - Нужно. Подумай, пожалуйста. Я позвоню через пару дней. Ладно?
        Я кивнула. Он отпустил мои волосы, провел пальцами по шее, словно прощался с моей кожей, и пошел к машине. Я так и стояла у подъезда, пока он не уехал.
        Можно было не думать два дня. Все заморочки превратились в пыль. Я была согласна на все. С ним хоть в пекло - без сомнений.
        Глава 20. Фотосессия
        Два дня я просто мучилась, ужасно страдала. Пыталась отвлечься, но ничего не помогало. Все мои мысли были о Глебе и его предложении. Не скажу, что обезумела от счастья и слепо верила, что это прекрасное начало карьеры. Для модели с опытом - возможно. Но для такой очень начинающей, как я, это, скорее всего, будет началом конца.
        Я ведь не смогу опубликовать эти фото в портфолио. Мне хотелось для начала получить какое-нибудь предложение от бренда одежды, поработать в коммерческих съемках. Бартон - это имя и синоним запретной красоты. Как ни крути, а иметь первую сессию ню - это так себе толчок. Особенно учитывая, как меня обещал снимать Глеб.
        Я трезво оценивала все, что даст и заберет у меня этот опыт. Но и отказать или игнорировать просто не могла. Это будет только для нас. Глеб ведь не выложит в сеть кадры против моей воли. Я ему верила.
        - Да, согласна, - выпалила я в трубку утром, едва продрала глаза.
        Кажется, даже во сне меня мучило ожидание и предвкушение.
        - Серьезно? Черт, малыш, как же ты меня радуешь с самого утра. Давай через пару часов… Нет, не успею. Через три. Я перезвоню и скоординирую, ладно?
        - Что? - я рассмеялась. - Три часа? Ты с ума сошел. Как можно организовать съемки за такое время? Или мы опять будем где-то в чужой квартире?
        - Нет. В студии. Все решу. Одевайся, я пришлю за тобой машину.
        Я закусила губу, стараясь не заводиться от его кратких приказов. Кажется, мне никогда не надоест подчиняться этому мужчине.
        Помня все, что видела на съемках Бартона, я не стала краситься, только быстро приняла душ, помыла и высушила волосы, оделась, даже быстро перекусила. Не прошло и часа, а я уже сидела на заднем сидении просторного авто s-класса. Молчаливый водитель аккуратно вел машину, каким-то чудом избегая пробки. Я улыбалась. На душе было так тепло и щекотливо от волнения и радости.
        Мы приехали туда, где все началось. Помещение бывшего завода с десятком корпусов и темными коридорами. Я не успела испугаться, что опять потеряюсь, потому что Глеб встретил на парковке. Он вежливо кивнул водителю, благодаря за доставку, и повел меня внутрь.
        Я не видела ничего и никого. Только смотрела иногда на Глеба, который вел меня… Я понятия не имела, куда. Главное, что он!
        Москвин привел меня даже не в студию, просто в обшарпанный зал-склад. Вдоль стен стояли какие-то коробки, пахло затхлостью, ремонта не было совсем. О грядущей сессии напоминали только три фонаря, которые, впрочем, просто стояли в углу. Он даже свет не настроил. Что это значит?
        Наверно, мой взгляд был более чем красноречив, потому что Глеб сразу сказал:
        - Непривычно, да?
        - Пожалуй. Что ты собираешься снимать в такой обстановке?
        - Самое прекрасное существо на планете, - ответил он, не задумываясь. - Тебя.
        - Но…
        - Тебе не нужна шикарная оправа, Лесь. Ты украшаешь собой даже такой неприглядный клочок нашего паршивого мира.
        Я сглотнула, как всегда теряясь от таких комплиментов Глеба.
        - Но…
        - Тихо. - Он положил палец на мои губы, запрещая говорить. - Просто доверься мне. Ладно?
        Я кивнула.
        Глеб отошел, чтобы вытащить в центр зала одну из коробок, бросил на нее клетчатый плед и усадил меня. Я тут же по привычке приняла позу, но Глеб замотал головой.
        - Нет-нет, не позируй, малыш. Просто посиди. Это пробники. Расслабься. Мы еще не начали. Ждем доставку.
        Я выдохнула и позволила себе более свободную позу. Спросила:
        - Доставку? Какую?
        - Увидишь, - усмехнулся Москвин, прицеливаясь на меня объективом своей Лейки. - Распусти волосы, пожалуйста.
        Я послушно сняла с волос заколку, реагируя даже на эту просьбу. Вроде бы ничего особенного, но мне нравилось радовать его, подчиняться ему даже в мелочах.
        Сладкая музыка щелчков объектива моментально опьянила меня. Пусть это были просто пробники, но мне нравилось сниматься даже так. Глеб расставил фонари, но включил только один, попросил смотреть на свет, потом против, повернуться, замереть, снять свитер.
        Я осталась в одной маечке на бретельках, которую носила обычно вместо лифчика.
        Москвин подошел и потер мои соски прямо через тонкий хлопок. Я застонала и прикусила губу. Глеб нажал на нее большим пальцем, освобождая от моих зубов, склонился и сам стал покусывать, заставляя меня стонать громче ему в губы, ерзать и гореть нетерпением.
        - Тшшш, малыш, - зашептал Москвин, прекращая терзать мою губу. - Не спеши. У нас весь день впереди. Столько всего. Для тебя… Для нас.
        Я схватила его за шею, не желая отпускать, сама стала целовать. Глеб посмеивался, наслаждаясь моим нетерпением, но не сопротивлялся. Мне самой пришлось отпрянуть, потому что в дверь постучали.
        - Доставка. Сюда матрас? - гаркнул кто-то.
        Я вздрогнула. Москвин немедленно укутал меня в плед, мотнул головой в сторону коробок, веля мне отойти.
        Спустя пару минут в центре зала стоял матрас, накрытый еще одним пледом.
        - Ты заказал матрас с доставкой для сессии? Специально? - спросила я, едва снова обрела дар речи.
        - Да, - подтвердил Глеб. - Изначально я хотел уложить тебя на кровать с балдахином, в шелка и золото, но едва ты позвонила, то понял, что не хочу терять время на приготовления и всю эту мишуру. Они будут только отвлекать. Только ты важна, Лесь.
        Он смотрел на меня долго. А я не могла понять, как отношусь к этой идее. С одной стороны было немного обидно и даже унизительно чувствовать себя достойной одного лишь матраса, но с другой… Только я знала Глеба, из его уст это звучало как шикарный комплимент. Наверно.
        - Скажи что-нибудь, - попросил Москвин.
        Я моргнула и вдруг увидела совсем другого мужчину. Не самоуверенного, бессовестного демона, а художника, который вывернул душу наизнанку и ждет от своей музы вердикта. Я могла казнить его или помиловать. Он весь был передо мной сейчас. Напряженный, сомневающийся, нетерпеливый, эмоционально обнаженный.
        - Давай. Сделай это, - сказала я тихо. - Я готова.
        Уголок его рта дернулся, обозначая мимолетный триумф. Глеб подошел ко мне, повел за руку к матрасу и оставил там.
        Он не просил сесть или лечь, раздеться или что-то расстегнуть хотя бы. Просто отошел на несколько шагов и снова поднял камеру.
        Он снимал все:
        мою нерешительность, пока я топталась у матраса, мои угловатые позы, пока я присаживалась и пыталась поворачиваться для лучшего ракурса, мою улыбку, когда я смотрела, как Глеб снова и снова ловит кадры, меняя позицию, мое прозрение, когда я поняла, что всегда красива для него.
        Дальше я смутно помнила, что было. В какой-то момент мне стало тепло, а потом невыносимо горячо. Глеб точно уловил момент и попросил расстегнуть джинсы.
        Он подошел и погладил меня между ног, усугубляя возбуждение. Кажется, еще немного, и я бы кончила. Все, что мы делали, было адски сексуально.
        Было много фото с расстёгнутыми джинсами и со спущенными бретельками маечки. Глеб все время теперь подходил, чтобы целовать мои губы, мои соски, мой живот. Когда я забывала о камере и фото, собиралась просто снять джинсы и заняться с ним любовью, он отходил и снимал меня снова. Я хныкала, просила его вернуться, сжимала свою грудь и ерзала, потирая бедра друг о друга.
        Но Москвин не возвращался. Он лишь требовал больше.
        - Еще, малыш. Сдави соски сильнее, я бы сделал именно так.
        - Сделай, - почти плакала я, ненавидя сейчас его проклятую камеру и расстояние между нами.
        - Позже. Руки наверх, Лесь. Не трогай себя сейчас. Да, вот так лежи, маленькая.
        Я вытянулась на матрасе, как он просил, подняла руки. Глеб уперся коленом в матрас, навис надо мной, снимая сверху. Я то прикрывала глаза, то смотрела прямо в камеру, соблазняя его.
        Его терпение лопнуло.
        Москвин буквально разодрал на мне майку, избавил от джинсов и трусиков, накрыл своим телом.
        Наконец, я снова почувствовала его губы на своих, на шее и на груди, язык, что очертил пупок и провел влажную дорожку до лобка.
        Я вскрикнула и кончила, едва он лизнул клитор.
        - Твою мать, Лесь, - это же невозможно, - рычал Глеб мне в губы, снова целуя.
        Его палец поглаживал меня, позволяя кончать сильнее и дольше, пока Москвин шептал.
        - Я же не могу удержаться, маленькая. Ты такая горячая. Волшебная. Превращаешься в бестию… И у меня крышу сносит… Напрочь.
        Пока он говорил это, я спешно расстёгивала его брюки, желая скорее ощутить внутри моего демона.
        Да, матрас был очень правильным решением.
        Глеб проникал в меня медленно, но двигался быстро. Он согнул мои ноги в коленях и прижал их к груди. Я принимала его так глубоко. Каждый толчок заставлял вскрикивать и зажмуриваться. Искры летели из глаз.
        Глеб резко вышел и перевернул меня на живот, приподнял мои бедра, снова вошел и стал трахать сзади. Оргазм накрыл меня так неожиданно. Я вроде бы ждала его, но все равно не ожидала, что это будет так скоро и резко.
        Я упала на матрас, вытягиваясь, чувствуя, как Глеб накрывает меня своим телом, как одеялом. Он не остановился, только стал двигаться во мне медленнее. Давал отдохнуть, перевести дух.
        Я захныкала, когда он сел на пятки и потянул меня назад, заставляя двигать попкой, чтобы самой насаживаться на его член.
        - Ты сама виновата, малышка, - мягко укорил меня Москвин. - Эти два дня нам нужно было трахаться без остановки, тогда сейчас была бы нормальная сессия.
        Он в очередной раз был прав, чёрт подери, но я не собиралась это признавать. Мы все успеем. Потом. Сейчас - только мы.
        Кажется, Глеб показал мне все, что знал о сексе. Ему все время было мало. Я кончала снова и снова, а он как будто питался моими оргазмами и никак не мог насытиться.
        В какой-то момент я махнула руками и услышала, как что-то упало. Камера?
        - Черт с ней, - тут же сказал Глеб и закрыл мой рот поцелуем, заставляя забыть обо всем.
        Моей последней мыслью было, что в тот самый следующий раз нужно поставить камеру на автомат, пусть снимает нас. Наверно, на зеркальной лейке нет такого режима.
        Все, больше я не могла мыслить, только чувствовала, тонула в блаженстве, умирала и возрождалась.
        Глеб был прав. Больше не было обшарпанного подобия студии, не было матраса, не было прохладного воздуха и не самого приятного запаха. Только мы. Я ощущала только парение, вдыхала запах возбуждения Глеба, слизывала пот с его кожи, целовала и подавалась навстречу, учась угадывать его желания.
        В какой-то момент стало почти больно, неудержимо хорошо. Кажется, я кончала в сотый раз, и этот оргазм был долгим, бесконечным, невыносимым.
        - Люблю тебя. Я люблю тебя, - шептала я, не в силах держать язык за зубами.
        От переизбытка чувств у меня даже слезы навернулись. Я просто расплакалась, сжимая Глеба крепко, ощущая, как его тело содрогается в моих руках, и он кончает.
        Я погружалась в этот транс мягко, волшебно. Глеб идеально свел меня с ума. А вот обратно в реальность возвращаться было жутко. Сначала мне стало холодно. Потом я открыла глаза и увидела потрескавшиеся белила на потолке. Уже после этого поняла, что натворила.
        Я призналась ему в любви. И судя по тому, как сейчас смотрел на меня Глеб, он все слышал и не собирался делать вид, что нет.
        Волна липкой дрожи пробежала по телу. Я мягко, но умеренно отстранилась, и Москвин даже отпустил меня.
        - Лесь, малышка, - позвал он, выглядя теперь каким-то ошарашенным, почти невменяемым.
        Этим стоило воспользоваться.
        Я молниеносно вскочила, натянула джинсы и свитер, схватила куртку и кроссовки, рюкзак в руки.
        - Мне пора бежать. Пока, - бросила я и со всех ног помчалась прочь.
        Слезы, что перестали совсем недавно, снова навернулись на глаза. Я злилась. Очень. На него. За то, что он сделал со мной. На себя. За то, что позволила. На себя больше. Или на него? Не знаю.
        Но и знать ничего не хотела.
        - Лесь… - крикнул Глеб мне вдогонку.
        Я обернулась. Он стоял в дверях почти голый, выругался и скрылся в комнате. Слава богу. Может быть, в этот раз я не заблужусь и успею удрать. Метро тут рядом. Так и вышло.
        Я обулась уже на улице.
        Не знаю, преследовал ли меня Глеб, но я его больше не видела и не слышала. Сердце стучало под горлом, в висках, в животе, в пятках. Кажется, у меня была паническая атака или просто припадок. Не знаю, сколько кругов я каталась по кольцевой, прижавшись лбом к стеклу вагона. Смутно помню, как вышла из метро, дошла до вокзала и села в электричку.
        Единственное, что я хотела сейчас, не слышать Глеба, не видеть его. На моем мобильном, конечно, было несколько звонков от него. Я заблокировала номер.
        Не знаю, зачем и почему. Всегда можно отменить, позвонить самой, прекратить быть истеричкой, поговорить по-взрослому. Но сейчас моя психика просто была смята, как лист бумаги в кулаке.
        Моих моральных и физических сил хватило, только чтобы войти в квартиру, раздеться и рухнуть в постель. Я отключилась моментально. Словно младенец, который слишком много увидел нового впервые и теперь должен долго и крепко спать, чтобы впечатления улеглись, впитались в мозг и душу.
        Но и этого не получилось. Рано утром меня разбудил звонок мамы.
        Глава 21. Разоблачение
        - Алло, - промямлила я сонно.
        - Лесь, почему ты мне не говорила?
        - Что, мам? - не поняла я, но сердце тут же сжалось.
        - Что ты модель, детка. Я очень расстроена. Узнаешь о своем ребёнке из инстаграма. Это неприятно.
        Вся кровь, что была во мне, кажется, прилила к голове. Наверно, я покраснела до коней волос.
        - Перезвоню, - бросила я, ненавидя себя за такое отношение к маме, которую и так обидела недоверием.
        Но предчувствие беды не дало мне шанса остаться хорошей дочерью. Я открыла инстаграм.
        Там была я. Во всей красе. Расстегнутые джинсы, мятая, сбившаяся майка, соски, которыми можно стекло резать, лицо бессовестно счастливое.
        Наверно, будь я чуть более вменяема в тот момент, то кинулась бы разбираться, как мои фото оказались в сети. Но в общем и так было понятно. Кто еще мог их выбросить в инсту? Только Москвин. Но и это мне было некоторое время не столь важно, потому что я бессовестно любовалась собой. Да, я была порочной. Да, я была возбужденной. Да, я была безумно красивой с его помощью.
        На несколько минут мне стало все равно, что это видела моя мама и, возможно, ее муж плюс миллион совершенно чужих мне людей. Я просто любовалась собой.
        А потом сразу вспышка, пожар. Меня буквально разрывало от ненависти. Я вскочила с постели, схватила все те же джинсы и свитер, в которых вчера была, достала из шкафа трусики. Я не буду тихо терпеть его бессовестное поведение. Я ведь доверяла ему, я полюбила его. А теперь мне хотелось придушить Москвина.
        Не в первый раз, но так сильно он меня еще никогда не ранил и не обижал. И в этот раз я не буду сдерживаться.
        Сволочь.
        Я надела свитер и взялась за джинсы, когда раздался звонок в дверь.
        Взглянув в глазок, я едва не упала от очередной наглости. Это был Глеб.
        Что ж…
        Тем лучше. Я убью его в своем доме, а не в его.
        Едва я открыла, Москвин сделал шаг вперед и сразу хлопнул дверью. Недолго думая, я занесла руку и влепила ему оглушительную пощечину. У меня даже ладонь закололо.
        Глеб только дернул головой и произнес тихо:
        - Согласен.
        Он сделал еще шаг, и я ударила снова, по другой щеке, которую он буквально подставил мне. Ну просто Иисус Христос Супер Звезда.
        - Сука! - выплюнула я яростно. - Сволочь! Как ты мог?!
        Я отошла от него на два шага назад.
        - Лесь…
        Глеб протянул мне руки, но я откинула их.
        - Не смей! Вообще ничего не говори. Не приближайся ко мне! Как ты мог?! Как, Глеб?! После всего! Объясни!
        - Ты же велела мне молчать, малышка, - горько усмехнулся он.
        - Вот и молчи, - продолжала я орать, теперь уже наступая на него, прижимая к двери. - Потому что это вообще нельзя объяснить. Ты столько всего мне говорил, столько сделал, а потом просто слил фотки в сеть! Какой смысл? Глеб? Кто ты после этого? Балабол и подонок.
        - Леська, сладкая, пожалуйста…
        Он прижался к двери и недобро прищурился. Его просьба была больше похожа на угрозу. Как будто он терпел из последних сил. В любой другой момент я бы притормозила, но сейчас меня просто разрывало.
        - Что? Что пожалуйста? Как только не выложил то дерьмо, что снял на вилле. Спасибо, блядь. Да?
        - Не ругайся, малыш. Тебе не идет.
        - Да пошел ты!
        - Лесь, прости темя.
        - Простить? - Я расхохоталась в духе Малефисенты. - Засунь свои извинения себе в задницу.
        - Малыш, я мудак, но не подонок, выслушай, пожалуйста. Я не выкладывал фото в сеть.
        - Вранье!
        - Нет.
        На меня накатила новая волна злости, и я снова подняла руку, чтобы еще раз врезать по его лживой морде, но в этот раз Глеб поймал меня за запястье. Я занесла вторую руку, но и ее он быстро остановил, скрутил меня и развернулся, прижав меня к двери.
        - Хватит. - Рявкнул он. - Бестия безумная. Тигра ты, а не лиса.
        И смял мой рот яростным поцелуем. Я укусила его за губу, рыча в лучших традициях тех самых тигр.
        - Пусти.
        - Нет.
        Зажатая между дверью и Москвиным, я дергалась и вырывалась. Безуспешно. Только терлась о его тело изо всех сил. Моя ярость искала выход. Самое ужасное, что к ней стала примешиваться похоть.
        Глеб продолжал держать меня, а я пыталась его укусить. Иногда мне удавалось, и он тихо постанывал, возбуждая меня этим еще сильнее. Мне нравилось быть беспомощной в его руках. Я ненавидела это сейчас, но ничего не могла сделать.
        Когда он расстегнул брюки, отодвинул в сторону мои трусики и вошел в меня, я желала этого так сильно. Сильнее только укусить побольнее или расцарапать до крови.
        Я бессовестно стонала, пока он двигался, буквально вколачивая меня в дверь.
        - Прости меня, маленькая. Прости, - хрипло бормотал Глеб, трахая меня яростно и целуя при этом до боли нежно.
        - Мне плевать. Слышишь? - всхлипывала я. - Я тебе доверилась. Хотел унизить меня, да?
        - Нет-нет-нет, - повторял Глеб, неистово толкаясь бёдрами вперед.
        - Не вышло. Я все равно там красивая. Мне все равно, что все увидели… Все равно… Чтоб тебя!
        Я проглотила рыдания и всю свою слабость, неуверенность, комплексы. Этого больше не было. Моя наивная незрелость как будто умерла вчера во время фотосессии, а сегодня меня уже не могло сломить даже такое подлое предательство. Я не стыдилась того, что сделал. Мне нечего было стыдиться.
        Осознав это целиком и полностью, я словно обезумела, как будто переродилась.
        - Ненавижу. Ненавижу тебя, - хрипела я снова и снова, принимая себя новую, которая не стыдилась и не сдерживалась.
        Глеб рассмеялся зловеще, почти безумно. До меня не сразу дошел смысл слов, которые он повторял:
        - Я люблю тебя, малышка. Как же я тебя люблю.
        Глеб отпустил мои руки, я вцепилась в его шею, вдавила ногти в кожу, кончая. Он держал меня за бедра, делая последние мощные толчки, достигая оргазма вместе со мной.
        Как только напряжение развеялось, мои ноги подогнулись. Наверно, я бы упала, но Глеб подхватил, огляделся и унес в спальню на кровать. Он лег на меня и снова попытался поцеловать, но я отвернулась.
        Разумеется, это его не остановило. Москвин взял меня за подбородок, заставляя смотреть ему в глаза.
        - Лесь, я не публиковал твои фото. Клянусь, - проговорил Глеб, не отводя взгляда.
        Он смотрел на меня долго, и я с каждой секундой приходила в себя, понимала, что ему действительно это было не нужно. Но ведь эти кадры были только у него.
        - Тогда кто? - почти беззвучно, одними губами проговорила я.
        Глеб слез с меня, словно только после моего разрешения говорить понял, что я не удеру. Он сел на кровати и пристроил меня в своих объятиях. Я было дернулась, но он шикнул:
        - Брось брыкаться, детка. Я все равно не отпущу тебя никуда. Выслушай уже.
        - Ладно. Говори, - позволила я с достоинством царской особы.
        - Ты вчера убежала, а я пытался тебя догнать. Не получилось, а когда вернулся, то камеру не нашел.
        - Я глупее ничего не слышала.
        - Понимаю, Лесь, но это правда.
        Глеб отпустил меня, чтобы развести руками.
        - Прости. Я должен был запереть дверь, но очень спешил. Ты сказала, что любишь меня.
        - Люблю, - подтвердила я, теперь не пугаясь этого. Глупо отрицать очевидное.
        Глеб улыбнулся, провел костяшками пальцев от уголка моих губ по скуле.
        - Я люблю тебя такую смелую еще сильнее, - проговорил он, убивая меня улыбкой и искрами в демонских почти черных глазах.
        Я не сдержала тихого вздоха.
        - Мне, правда, нравятся эти фото. Они красивые, - продолжала я говорить правду, отчего было легко и приятно.
        - Да, малыш. Мне тоже. Очень. Но я бы никогда не опубликовал их без твоего разрешения. На каком-то левом аккаунте к тому же. Для хайпа я бы кинул к Бартону, в конце концов. А они ведь залиты на пустышку, которую создали специально и отметили нас.
        - Да? Я не рассмотрела толком.
        Глеб достал телефон и открыл инстаграм. Действительно, фото были размещены на только что созданном аккаунте, а вот отметки присутствовали. Я и Москвин. Не Бартон. Я так разозлилась, что и не рассмотрела сразу все это. Если бы он хотел меня опозорить, то выложил бы те кадры с виллы, где мастурбирую. Или только после оргазма в его постели. Вчерашние фото были намного сдержаннее. Мы ведь отвлеклись друг на друга почти сразу.
        Я молча листала публикации, обдумывая все.
        - Ты не делал этого? - спросила я, поднимая глаза на Глеба.
        - Нет, малыш. Я спал, когда мне позвонила Света и потребовала объяснить.
        - Ох, Господь Всемогущий. - Я закрыла лицо руками. - Она и мне звонила. Что мы теперь скажем?
        - Правду, я думаю. И чем раньше, тем лучше.
        Я завозилась, прижимаясь к Глебу теснее, только начиная принимать тот факт, что он не скотина. За это утро со мной и так много всего произошло. Объясняться с мамой я сейчас совсем не хотела.
        - Хотя бы вечером, - закапризничала я, как маленькая девочка.
        - Хорошо, - тут же пошел мне навстречу Глеб. - Все равно лучше застать дома и Виктора, и Свету. Да и ты вся в растрепанных чувствах.
        - И очень хочу в душ.
        - Взаимно.
        Я прищурилась.
        - Могу пригласить тебя в мою ванную, но там все очень скромно.
        - Мне для счастья нужны горячая вода, мыло и ты, - демократично ответил Глеб, заставляя меня улыбаться.
        Он смотрелся в моей скромной квартирке очень странно. Шикарный, красивый, порочный. Разве что, когда мы оба разделись и залезли в мою ванну, стало проще. Секс вообще все делал между нами проще.
        Возможно, скоро страсть утихнет, и Глеб потеряет ко мне интерес, но сейчас я понимала, что нашу связь ни в коем случае нельзя отрицать. Это казалось преступлением.
        После душа мы пили кофе на кухне, обсуждая грядущий разговор с Калиниными. Я честно сказала, что не стыжусь этих фото. Хотя, конечно, не очень приятно увидеть себя рано утром в сети. Глеб утверждал, что это сделал кто-то из знакомых. Нас, похоже, видели в студии, забрали камеру умышленно, чтобы насолить.
        Все эти разговоры снова растревожили мне сердце. Ища поддержки и спокойствия, я бессовестно уселась Глебу на колени и сама стала его целовать. Он недолго сопротивлялся, усадил меня на стол и…
        Нам опять пришлось идти в душ.
        К вечеру я достигла какого-то странного просветления. Мне было вообще все равно. На всех. Я знала, что мама меня поддержит в любом случае. Наверно, я не очень хорошая дочь по ее версии, но уж вот такой скрытной выросла. Мама поймет. А Виктор… Фото его дочери были на мой вкус намного откровеннее и даже какими-то пошлыми. Не думаю, что он осудит меня. Конечно, им неприятно получать такой сюрприз из соцсети, но что поделать.
        Но больше всего во всей этой ситуации меня изумлял Глеб. Сидя на пассажирском сидении рядом с ним по дороге в поселок, я рассматривала красивый профиль моего демона. Он ведь примчался ко мне рано утром, чтобы все объяснить. Он терпел, пока я лупила его, и успокоил… Ну, как мог, так и успокоил. А теперь везет меня к матери и отчиму, чтобы объявить о наших отношениях.
        А разве они у нас были? Секс был, конечно. Но я совсем не ждала от Глеба серьезных заявлений. Его признание в любви до сих пор было для меня чем-то сказочным. Я улыбнулась, вспомнив, как он сказал мне это.
        Глеб словно мысли мои прочитал, повернул голову, взял меня за руку, поднес ее к своим губам, поцеловал и прошептал:
        - Люблю тебя, маленькая. Все будет хорошо.
        - Знаю. Я тоже тебя люблю, - ответила я, чувствуя безграничное счастье.
        Глеб остановил машину у ворот, я ввела код и прислонила палец к сенсору. Мы пошли к дому, держась за руки.
        Глава 22. Внести ясность
        - Мам, Виктор Алексеевич, вы дома? - крикнула я, едва мы вошли.
        Глеб снял с меня куртку, повесил, пристроил рядом свое пальто. Нам никто не ответил, но из гостиной тут же выбежала мама.
        - Олеся, почему ты не отвечаешь на звонки? Как это все понимать? - предъявила мама упрек с порога, но тут же осеклась.
        Она заметила Глеба и то, как он покровительственно положил мне руку на плечо. Кажется, это разбудило какие-то инстинкты в моей милой болтливой матушке. Она прищурилась и процедила сквозь зубы:
        - Зачем ты здесь?
        - Мы все объясним, - спокойно проговорил Глеб. - Вить…
        Он протянул руку моему отчиму, который тоже вышел нас встретить. Калинин принял приветствие соседа, но с опаской. Кажется, больше всего, Виктора его сейчас волновала собственная жена.
        - Светик, давай сядем и послушаем, что нам скажут. Я же говорил, что они объяснят.
        - Ладно.
        Мама тряхнула волосами и гордо прошествовала обратно в гостиную, села на диван. Все это делалось, не спуская глаз с Глеба. Как будто одно его неверное движение, и моя милая мамочка достанет пистолет и всадит Москвину пулю в лоб. Виктор выглядел более лояльным, хотя и в его глазах я читала беспокойство.
        Я опустилась в кресло, полагая, что сидеть нам с Глебом рядом не стоит. Москвин не спешил занять соседнее кресло, а остался стоять, положи руку мне на плечо.
        - Почему вы вместе? - не выдержала мама.
        - По многим причинам, - ответил Глеб. - Не смотри на меня так, Свет, пожалуйста. Да, я соблазнил твою дочь. Почти силой заставил ее поехать в Италию и продолжал преследовать там и здесь. Но сам, похоже, буду расплачиваться за это до конца жизни. Потому что я по уши влюблен в Лесю.
        Мама моргнула несколько раз. Она точно была в шоке. Даже я немного обомлела от формулировок Глеба. Мы ничего толком не обсуждали по дороге. Я не ожидала, что он будет настолько откровенен с родителями.
        - Да ты что, - усмехнулась мама, едва отошла от потрясения. - Может, ты и женишься на ней тогда? Как честный человек.
        - Я бы мог. С радостью, - не растерялся Глеб.
        А я резко обернулась, не веря, что слышу это, и замотала головой.
        - Но видишь - она не хочет. Может через месяц - другой, малыш?
        Я снова замотала головой, как немая идиотка.
        - Мы это обсудим еще, - усмехнулся Москвин, поглаживая меня по шее сзади.
        - Ладно, - начал подводить итоги Виктор. - Это неплохая новость, если честно. Мы со Светой догадывались, что между вами что-то есть. Это было заметно с самого начала.
        Но я все равно не могу понять, зачем вы выложили эти фото в интернет?
        - Да мы не выкладывали, Вить. Я оставил камеру в открытой студии, кто-то ее выкрал. Из знакомых, очевидно. Иначе как бы узнали наши имена? Моя ошибка. Я уже тысячу раз извинился перед Лесей и у вас тоже прошу прощения. Надеюсь, вред для семьи будет минимальным. Ну и для бизнеса тоже…
        - Да все в порядке с моим бизнесом, Глеб. За это можешь не переживать. Лика и не такое выставляла. Я больше за Леську волновался. Фотографии эти… Они ведь даже не пошлые… Очень личные, что ли?
        Я покраснела до кончиков ушей.
        - Да уж, - подтвердила мама. - Такие вещи точно не для всех. И вообще! Лесь, почему ты мне не сказала? Ты снимаешься? Работаешь моделью?
        - Нет, мама. Я пробовала, но ничего не получалось. Глеб первый, кто захотел снимать меня.
        Я подняла голову и увидела, как мой демон улыбается. В этот момент я поняла, что он первый и последний. Я больше ни с кем не смогу сниматься. Не хочу. После того, что было между нами в студии, вряд ли меня приведет в восторг коммерческая съемка с сотней переодеваний и набившими оскомину позами. Мне нужно было иное. То, что делал мистер Бартон. То, что давал мне Глеб Москвин.
        Я боялась этого, но сейчас приняла так спокойно и радостно, что заулыбалась Глебу, родителям и собственным мыслям.
        - Кажется, карьера модели меня совсем не привлекает. Теперь, - призналась я всем и самой себе вслух.
        Виктор облегченно выдохнул.
        - Как же это радует. Не сочти меня древним занудой, но я все же предпочитаю держать личную жизнь на замке, а тело под одеждой.
        - Та же история, Вить, - поддержал его Глеб. - Больше я не допущу подобного.
        - Верю, Москвин, верю. Следи уж внимательнее за техникой. Мне хватает и Лики для острых ощущений в жизни. Вчера вот тоже куда-то опять ездила. Завод этот на Крутицком… Какой-то мутный тип спонсировал съемку. Этот… как его… Твой приятель его менеджер.
        - Ник Рид? - выдохнула я, не веря.
        - На Крутицком валу? Серьезно? - подметил совпадение и Глеб. - Потрясающе.
        Мы переглянулись, но ни я, ни Глеб не собирались обвинять Лику только из-за этого совпадения. Москвин лишь склонил голову на бок, давая понять, что обсудим это потом.
        Мама очень вовремя предложила чай и увела меня на кухню. Я приготовилась каяться, но обвинений и допроса не последовало. Пришлось начинать самой.
        - Злишься, мам?
        - За что?
        - За то, что я не сказала… Про Глеба.
        - Нет, Лесь, наверно, я слишком на тебя насела. Поэтому ты и закрывалась. К тому же я тоже не сразу рассказала тебе про Витю тогда. Всему свое время, наверно. Жаль, что вам не пришлось самим решать, когда оно должно наступить.
        Я вздохнула.
        - Да. Жаль. Я все еще не уверена, что это правильно.
        - Что именно, детка?
        Мама поставила чашки на поднос, погладила меня по щеке.
        - Я и Глеб. Он старше меня и… Вообще.
        - Ты влюблена в него?
        - Абсолютно точно - да, но…
        Мама покачала головой.
        - Тогда никаких «но», Лесёнок. Слушай свое сердце, и плевать на все.
        - А если он наиграется и бросит меня? - выдала я самый сильный свой страх.
        - Значит, мы это переживем. Все можно пережить, Лесь. Я думала, что жизнь кончилась, когда умер твой папа.
        Я покивала, кусая губы… Мама тоже всхлипнула. Мы не договорили. Не нужны были слова, чтобы это объяснить или понять. Только объятия.
        Вытерев слезы, мы вместе заварили чай, разложили на подносе сладости. Мама в очередной раз пожалела, что отпускает помощников на ночь.
        Я взяла чайник и салфетки, а мама все остальное. Мы посидели еще часик, а потом Глеб поднялся и потянул меня за руку.
        - Нам пора, пожалуй.
        Это был сюрприз для всех.
        - Не останешься у нас? - спросила меня мама.
        Я переглянулась с Москвиными. Стало совершенно понятно, что никуда он меня сегодня от себя не отпустит. Может быть, не только сегодня.
        - Нет, мам.
        - Нет, Свет, - повторил Глеб, улыбаясь довольным демоном.
        Виктор не нашел, что сказать, кажется, только что-то бормотал о молодых и горячих.
        Глеб помог мне одеться. Мы попрощались и пошли к его дому.
        Я крутила головой, пока он включал свет и снова помогал мне избавиться от куртки. Мне нравился его дом. Никакого шика и гламура, все функционально и достаточно просто. Скорее всего, эта простота стоила как десять моих квартир, но я любила эту черту в Глебе - не впячивать свой статус. Ему не нужны были все эти символы богатства и силы. Он сам по себе был шикарным. Это не обязательно было подчеркивать.
        Глеб прошел к бару, налил немного виски себе, я покивала, когда он вопросительно взглянул на меня. Москвин опрокинул в себя порцию сразу, а я только язык помочила.
        - Думаешь, это Лика и Ник устроили нам травлю? - спросила я, возвращаясь к словам Виктора.
        - Уверен, - ответил Глеб. - На самом деле никакой травли нет. Разве что в их фантазиях. Хотя мне действительно жаль, что…
        - Ладно… Хватит.
        Я запретила ему говорить, встала на цыпочки и поцеловала.
        - Ты останешься со мной сегодня? - спросил Глеб. - Я не против твоей квартиры, но…
        - Ах, ты не против, - засмеялась я, обнимая его за шею. - Конечно, ты не против. Просто взял и увел в свой дом. Как обычно. Глеб Москвин в своем репертуаре. Есть его мнение и ничего не значащее.
        - Даже не буду отрицать. Я вообще хочу, чтобы ты жила здесь. Со мной.
        Он положил ладони на мою попку и сжал, прижимая к своему паху. Я тут же почувствовала аргумент, которым он сейчас собирался апеллировать. Можно было сдаваться без боя.
        Да и не хотела я больше воевать. В плену у демона так сладко.
        - Пожалуйста, малыш, останься со мной, - попросил Глеб неожиданно нежно. - Хотя бы сегодня. Ты нужна мне.
        - Да. Я останусь, - прошептала я в его губы, подчиняясь нежной потребности моего любимого мужчины.
        - Пожалуйста, поехали на Новый год в Штаты. Со мной. Не хочу оставлять тебя здесь одну, а мне нужно ехать.
        Я не хотела сейчас говорить об этом, но все же поддержала беседу.
        - Зачем тебе ехать?
        - Дела.
        - Какие?
        - Важные. Хочу выставку Бартона в Санта-Монике. Салманов обещал помочь.
        - Оу, серьезно?
        Я даже отпрянула от таких новостей.
        - Да. Но серьёзнее и важнее сейчас совсем другое.
        Губы Глеба скользнули по моей шее, и я согласилась обсудить все его важные дела после.
        - Люблю тебя, девочка. Так тебя люблю, - прошептал Москвин.
        Я взвизгнула, потому что он поднял меня на руки и понес в спальню. Там меня ждал сюрприз. Глеб включил свет и поставил меня на ноги. Я онемела.
        Повсюду были мои фото. Штук десять, наверно. Те самые из Италии. В долине и в кинотеатре. В спальне Глеба и несколько у бассейна, на балконе. Я даже не помнила, не видела, когда он снимал.
        - Боже мой, - простонала я, абсолютно потрясенная.
        - Нравится? - ухмыльнулся Москвин.
        - Ты совершенно безумный, озабоченный демон. И… я люблю тебя, кажется, именно поэтому.
        - Это ведь хорошо, мой порочный ангел. Очень хорошо.
        - Только мне не очень нравится, как ты расположил рамки. И сама оправа… - Я запнулась, увидев, как Глеб приподнял бровь и скептически посмотрел на меня. - Прости, это не мое дело, наверно.
        - Твое, малыш. Все это - твое.
        Мне показалось, что Глеб имел в виду не только спальню, дом и деньги, но и себя самого. Я хотела в это верить, а он разрешал. В этот момент мне стало действительно все равно на нашу разницу в возрасте и социальном положении. Мне стало все равно на все. Только он имел значение и ночь, которая будет безумной и волшебной. В лучших традициях моего демона.
        - Не против, если мы обсудим багеты и композицию утром? - спросил Глеб усмехнувшись.
        - Нет. Я буду даже настаивать на этом.
        - О, слава богу.
        Глеб закрыл мне рот поцелуем и повалил на кровать. Очень скоро меня перестали волновать фотографии, интриги и весь мир.
        Эпилог
        - Малыш, помоги, - попросил Глеб, протягивая мне руку.
        Я застегнула запонку на манжете рубашки и коснулась губами его ладони.
        - Все будет хорошо, - улыбнулась я ему, читая на лице моего демона неуверенность.
        Это было так редко, но я ценила подобные моменты с особой извращенной радостью. Глеб был незыблемой скалой, сильным уверенным, упрямым и успешным. Всегда. Кроме вот таких моментов, когда он не мог повлиять на ситуацию, и оставалось только надеяться и ждать одобрения толпы.
        Я уже открывала выставку Бартона в Москве, Риме и Париже. Тайна личности мастера, конечно, сделала отличную интригу. Мы заманили столько людей, продали много работ. Я особенно гордилась, что на некоторых фото позировала сама. Конечно, ракурс, игра света и немного ретуши делали меня неузнаваемой, но я и не жаждала славы. Мне просто нравилось иногда быть музой Глеба. Вернее, мистера Бартона.
        И каждый раз перед открытием экспозиции мой демон адски нервничал. Он был совладельцем галереи в Санта-Монике и, конечно, не мог пропустить первую выставку Бартона в Америке.
        - Все будет хорошо, Глеб, - повторила я, поднимаясь на цыпочки, чтобы поцеловать его.
        - Я стольким тебе обязан.
        - Брось, ты платишь мне достаточно.
        - Нет. - Москвин, наконец, заулыбался. - Никогда этого не будет достаточно. Но я готов платить. За все.
        - И не только деньгами.
        - Не только, - кивнул Глеб, усмехаясь.
        Он тряхнул головой и пристально посмотрел на меня.
        - Что? Платье? Волосы? - начала теперь нервничать я.
        - Нет, ты прекрасна. Только вот…
        Я решила похулиганить, перебила его.
        - Встать на колени и отсосать тебе?
        - Это шутка или предложение? - быстро вступил в игру Глеб.
        - А ты как думаешь?
        - Думаю, что опуститься стоит мне.
        Я не сразу сообразила, что он делает, а потом зажмурилась, не веря собственным глазам. Когда я открыла их, то Москвин стоял на одном колене и протягивал мне кольцо.
        - Давай поженимся, малыш. Выходи за меня.
        - Что? Как? Ты… Глеб, встань, пожалуйста. Тебе категорически это не идет.
        Я потянула его вверх, продолжая игнорировать предложение и кольцо.
        Кажется, он успел сунуть коробочку в карман, когда я начала его яростно целовать. Это слишком американское, слишком романтичное предложение сделало меня немного безумной. При том, что я тоже немного нервничала из-за выставки, а теперь у меня вовсе помутился разум. Я целовала моего демона, выгибаясь вперед, подставляя груди его ладоням.
        Москвин опустил лиф моего платья и пощипывал соски, заставляя меня сладко стонать и желать еще. Больше.
        - Не надо вставать передо мной на колени. Это мой коронный номер.
        Я присела и быстро расстегнула его брюки, доставая из плена белья твердый, горячий член.
        - Проклятье, Леська, - зарычал Глеб, хватая меня за волосы и отчаянно трахая мой рот.
        О, да, он любил делать это жестко, почти грубо, но точно знал, когда должен остановиться. Вот и сейчас Москвин отпустил мои волосы и позволил дразнить его языком, всасывать медленно и глубоко.
        Он не протянул так долго, поднял меня с пола и прижал к стене, задрал платье, дернул трусики, которые тут же треснули и остались у него в кулаке рваным шелковым лоскутным сувениром. Москвин отбросил их в сторону и вошел в меня резко, до самого конца.
        - Люблю тебя. Люблю, маленькая, - повторял Глеб снова и снова, тараня меня членом и одновременно сильно потирая клитор.
        У меня даже сил не было ему ответить. Я только громко стонала, желая кончить скорее, сильнее.
        И тут Глеб остановился. Он крутнул бёдрами и почти зарычал мне в ухо.
        - Скажи, что выйдешь за меня.
        Я ахнула и захныкала.
        - Глеб, пожалуйста. Еще.
        Он толкнулся бёдрами и снова замер. Даже клитор гладить перестал, только размазывал мою влагу по гладкому лобку.
        - Скажи, что ты моя. Что выйдешь за меня. Скажи, Леся.
        - Зачем? Господи… Глеб, просто трахни меня….
        - Нет. Скажи… Или я заставлю. Ты все равно будешь моей.
        - Я твоя.
        - Моей женой, Лесь.
        - Скажи, что согласна. Согласна?
        Он несколько раз ударил бедрами, и я выкрикнула:
        - Да, черт с тобой. Да.
        - Хорошая девочка. Моя хорошая девочка.
        Кажется, он был действительно рад. А я рада его радовать. Больше Глеб не тормозил, не останавливался, пока нас обоих не разорвало взрывом адски горячего оргазма.
        Мы хихикали, как школьники, пока поправляли друг другу одежду и волосы, обсуждая звукоизоляцию в отеле.
        В завершении Глеб надел мне на палец кольцо. Я вздохнула.
        - Мне придется его носить?
        Подняв руку, я залюбовалась большим бриллиантом, который играл на свету, буквально слепя меня.
        - Да. Придется, - ответил Глеб. - И ублажать меня. Пожизненно, малыш.
        - Дарина сразу заметит. Придется всем объявить. Так не люблю шумиху.
        - Шумиха все равно будет из-за Бартона, - резонно парировал Глеб. - К тому же Дарина знает. Она помогала мне выбрать кольцо.
        Я прищурилась.
        - Вот предательница. Сговорились все.
        Глеб вручил мне клатч, обнял за плечи и вывел из номера.
        - Что ты так переживаешь? Это всего лишь помолвка. Обычное дело в Америке. Лучше бойся Светиной истерики, когда она узнает и начнет планировать шикарную свадьбу дома.
        - Боже, нет. Только не шикарную свадьбу. Давай поженимся на островах или в Вегасе, - сразу стала предлагать я варианты.
        Если мама начнет, ее не остановишь.
        - Боже, малыш, пару минут назад ты вообще не хотела за меня выходить. Кстати, я так и не понял, почему?
        Глеб пропустил меня в лифт, нажал кнопку первого этажа, а я все молчала.
        - Почему, Лесь? - спросил он снова, приподняв мое лицо за подбородок. - М?
        - Не могу отделаться от мысли, что ты наиграешься и бросишь меня.
        - Я никогда не смогу наиграться, сладкая. Разве это не очевидно? Прошло два года. К тому же платить тебе за все эти хлопоты с выставками очень накладно. Став моей женой, ты будешь заниматься этим бесплатно.
        - Бесплатно? Серьезно? Ты очень наивен, если так думаешь.
        - Если откажешься, я заставлю, - пригрозил Москвин.
        - Как?
        - Придумаю.
        Я рассмеялась и поцеловала Глеба. Я любила его так сильно, что готова была на все. Уверена, он этим очень скоро воспользуется, ведь мои рваные трусики так и остались в номере.
        КОНЕЦ