Развод с незнакомцем Алина Кускова
        # У Ларисы было все и даже больше - красота и молодость, жилплощадь и хорошая работа, жених и... муж. Да, по странному стечению обстоятельств несколько дней назад девушка заключила брак с каким-то неизвестным, к тому же в дупель пьяным мужчиной. Зачем? Да по глупости. И теперь вот нужно найти его и развестись - на этом настаивают и родители, и жених Ромочка, и здравый смысл. А может, подождать? Ведь супруг наконец отыскался - и в трезвом виде оказался хорош до такой степени, что Рома в сравнении с ним выглядит жалким ботаником и маменькиным сынком. Так зачем же менять одного на другого? Лариса решает остаться в браке. Только вот теперь муженек настаивает на разводе...
        Алина КУСКОВА
        РАЗВОД С НЕЗНАКОМЦЕМ
        Вместо предисловия
        Василий жадно доедал последний кусок вареной колбасы, запивая ее водкой из одноразового стаканчика. Дрожь в коленках прошла, чувство обеспокоенности ушло вслед за дрожью, по организму расползлась сладкая истома. Непонятно, откуда после третьей дозы возникли бравада и хорошее настроение, совершенно не зависящее от того, придет ли невеста или черт с ней. Василий поднялся, дожевывая на ходу, и нетвердой походкой отправился назад, в торжественно убранную для бракосочетаний комнату, где его ожидала неприветливая работница загса.
        У входа он лицом к лицу столкнулся с девушкой, которая ему мило улыбалась. Он вспомнил, что где-то ее уже видел. Он попытался напрячь зрение, но глаза предательски заволокла пелена, и образ девушки расплылся.
        - Лариса, - ласково произнес нежный голос.
        После чего Василий все вспомнил. В том числе и свою обиду на то, что она не явилась вовремя. Он взял ее под локоть и повел в комнату.
        - Начинайте, - скомандовал он, открывая дверь.
        И все началось.
        Намереваясь прочитать целую лекцию жениху и невесте о нерушимости семьи, нарядная работница загса была остановлена недовольным окриком жениха: «Короче!» Из вредности она сократила торжественный ритуал до минимума: потребовала от Ларисы паспорт, поставила туда печать, взяла документ Василия, отштамповала и его. Внесла их данные в книгу регистраций. Они расписались.
        После чего дама сама открыла бутылку шампанского, разлила его по бокалам. Они чокнулись за семейное счастье и выпили. Комната в глазах Василия поплыла, как каюта корабля. Лица работницы загса, его невесты исказились до неузнаваемости. Дама заставила его поцеловать молодую жену, Василий поднял на Ларису глаза…
        - Это не она! - заорал он и упал как подкошенный.
        - Допился, - констатировала работница загса и собрала документы в портфель. - Ну, вы тут сами разбирайтесь.
        И ушла, оставив Ларису с распростертым на полу женихом. Та поняла, что шутка зашла слишком далеко, схватила свой паспорт и убежала.
        - Сейчас они поцелуются!
        - Рано еще, он не сказал главных слов!
        - Какие слова, когда рядом такая девушка?!
        - Может, он еще передумает?
        - К чему ты клонишь?!
        В замочной скважине попеременно появлялись разные глаза: хитроватые карие и вредные зеленые. Одни принадлежали матери молодого худощавого человека, обладательница других являлась его будущей тещей. А с обратной стороны двери в небольшой комнате на мягком диване со скрипучими пружинами сидели двое: рыжеволосая красавица (на вкус и цвет товарищей нет) и вышеупомянутый юноша. Они нежно держались за руки и смотрели друг на друга.
        - Лариса, - торжественно начал Роман, впечатываясь глубже в диван от нервного возбуждения, - я долго думал…
        - Ск-к-к-р-р-р-ип… - отвечала ему пружина.
        - Надо же, ты думал! - восторгалась его подруга.
        - Да. И решил, что мы созданы…
        Ск-к-к-р-р-р-ип.
        - Как ты хорошо придумал, мы - и вдруг созданы!
        - Да. Я думал, что мы созданы друг для друга, - выпалил Роман, закрыв глаза.
        За дверью послышались возня и сдавленный писк, там шла борьба за место под солнцем - за замочную скважину.
        - Мой мальчик думал!
        - Сейчас они поцелуются!
        Роман приоткрыл один глаз и уставил немигающий взгляд на Ларису. Он ждал ответа.
        - Отлично, - растерянно произнесла та, стараясь освободиться от нахлынувшей на нее волны романтики и прочей дури, - и что дальше?
        - Как что? - Роман обиженно поджал губы и открыл второй глаз. - Я хочу на тебе жениться!
        Хозяйка карих глаз за дверью громко всхлипнула.
        - Но я - не я. - Лариса свободной рукой принялась выписывать круги над Романом.
        - Ты считаешь, что мы не созданы друг для друга?!
        - Ну что ты, - рука заработала еще быстрее, - просто, ну, как тебе объяснить? Я считаю так же, как и ты. Но…
        - Тогда никаких «но», - Роман сильнее сжал ее кисть и придвинулся еще ближе.
        Ск-к-к-р-р-р-ип!
        - Сейчас поцелуются!
        Лариса поправила рыжие волосы, чмокнула Романа в щеку и отстранилась.
        - Я не понял! И это все после того, что у нас было?!
        Его возмущенный ропот эхом раздался у порога.
        - Понимаешь, милый, - Лариса сделала паузу, пытаясь найти подходящие слова в своем лексиконе. - Ты мне нравишься, - она схватила обе его руки и властно опустила их на диван. - Но дело в том, что я не свободна.
        - Тебя замели? Так это ты ограбила пивной ларек на углу у сквера? Я тебя спрячу от правосудия! Не бойся.
        За дверью послышался тяжкий вздох и глухой звук от падения грузного тела. Зеленого глаза в замочной скважине больше не было.
        - Ты не понял. Я не свободна не в этом смысле. Понимаешь, просто я немного замужем.
        Ск-к-к-р-р-р-ип!!
        - Совсем немного, всего несколько дней.
        - А я? Как же я? - Роман встал с дивана и стал мерить длинными ногами комнату.
        - Все неожиданно получилось, это была шутка.
        - И кто этот твой клоун? - скривился несостоявшийся жених.
        - Не знаю.
        - Как? Вот это да! Она не знает. Люди добрые! Она не знает.
        Добрые люди ввалились в комнату.
        - Как ты могла скрыть факт бракосочетания от родной матери? - стенала Ольга Петровна, у которой зеленые глаза позеленели еще больше.
        - Профурсетка! - кричала Ирина Викторовна. - Приди в материнские объятья, мой мальчик!
        - Кто он, сознавайся, - стонал «мальчик», обхватив вместо матери огромный кактус, до этого момента мирно растущий на подоконнике.
        - Не знаю, - оправдывалась Лариса, - мы поженились, и он скрылся.
        Хотя на самом деле, думала она, было наоборот. Но признаваться в том, что это именно она сбежала после того, как вышла замуж за незнакомца, было нельзя. Наверняка случилось бы землетрясение, потоп и наводнение в отдельно взятой двухкомнатной хрущевке.
        - Ха! Ха! - радовался Роман с кактусом. - Цирк уехал, и клоуны разбежались.
        - Профурсетка!
        Перед Ларисиными глазами промелькнули кадры знаменитой троицы из «Кавказской пленницы». Так же на нее шли ее соседка - мать бывшего одноклассника Романа Стрелкина, ее родная мама и сам Стрелкин в обнимку с кактусом, осиротившим глиняный горшок. Они держались за руки, надвигались на нее неумолимо, как паровоз, и отрезали Ларисе пути к отступлению.
        - Я разведусь! - закричала она, вжавшись в диван.
        Ск-к-к-р-р-р-ип!!!
        - Найду его и разведусь, честное слово.
        Троица остановилась.
        Глава 1
        Выиграл в Туле тульский самовар
        Получить заветный штампик в паспорт мечтает каждая девушка. Даже та, которая выдает себя ярой сторонницей «гражданских» браков. Возможно, какой-нибудь француженке все равно, есть ли у нее законный муж или рядом спит просто сожитель. Русская девушка приучена с малолетства быть чьей-то.
        - Скажи, кого больше любишь: маму или папу? - спрашивают у карапуза, едва оторвавшегося от горшка.
        И, получив ответ, восторгаются:
        - Мамина дочка! - или: - Папин сын!
        У наших женщин и фамилии привязаны к мужикам. Петрова чья? Петра. Сидорова чья? Сидора. И так бери каждую. Каждая чья-то. Лариса, к примеру, была Кочеткова. Чья? Кочета, петуха по-нашему. А стала Степанцова. Чья? Неизвестно. «Зарегистрирован брак с гражданином Степанцовым Василием Васильевичем». Сухая строчка на четырнадцатой странице паспорта, а столько эмоций!
        Лариса встала перед зеркалом и покрутила раскрытым на этой странице документом. Смотрите, люди добрые, я замужняя дама. Вспомнив о «добрых людях», она пошла на кухню, налила в чашку кофе и села любоваться записью о браке. Нужно идти в загс и подать заявление на развод. И снова стать Кочетковой для того, чтобы потом оказаться Стрелкиной! Чья? Стрелка Стрелкина. Степанцова даже звучит лучше. Рядом влепят еще один штамп, но уже не тот, о котором мечтает каждая девушка. А вдруг Стрелкин передумает на ней жениться? Лучше синица в руке, чем журавль в небе. Мама милая, какой журавль? Где теперь искать ту синицу, которой она, Лариса догадывалась, сильно подгадила.
        Все получилось так стремительно, что она даже не успела сообразить, насколько глупо пошутила. Носились они с ее подругой, как две загнанные лошади, в поисках жениха, готового сразу жениться. У подруги срывалась заграничная командировка, на время которой она должна была быть обязательно замужней дамой. Лариса втянулась в эту гонку, азарт сделал свое дело. Ей поначалу даже очень нравилось, что она первая выскочила замуж. Все, кто знал, ей завидовали. И подруга тоже. Правда, потом она нашла себе мужа. Но Лариса это сделала быстрее. И теперь ее заставляют расплачиваться за это скоропалительное решение.
        Почему Дума обсуждает вопрос о многоженстве? Следует поставить его ребром, Адамовым, и разрешить женам иметь по нескольку мужей. Сейчас у нее уже были бы этот неизвестный Степанцов и еще Стрелкин. И фамилию она бы оставила двойную: Степанцова-Стрелкина. А почему, собственно, Стрелкина? Лучше Степанцова-Задунайская. Красиво звучит. Лариса допила кофе, закрыла паспорт, положила его в сумочку. Нужно идти в загс.
        - И вас просто так расписали? - не верила своим ушам смуглолицая девица пока еще не запредельного для замужества возраста. - Не спросили, согласны ли вы? И согласен ли он?
        - А чего спрашивать, - Лариса пятый раз пересказывала ей свою «историю любви», - раз люди решили зарегистрировать свои отношения, значит, они согласны.
        - Ну, всякое может быть, - не соглашалась девица, - вдруг он взял да передумал.
        - Ага, - усмехнулась Лариса, - а за дверями толпа родственников с аргументами в виде кулаков. Пусть только попробует.
        - Да, действительно, - закивала девица, - такого у нас еще не было, чтобы передумывали.
        - Вот видите, как вас, кстати, по имени-отчеству?
        - Настасья, - девица жеманно пожала плечами.
        - А я - Лариса. У нас с тобой, Настасья, - ты не против, что я перешла на «ты», - та в ответ мотнула головой, - большое дело. Нам нужно вычислить этого субъекта и припереть его к стенке с одним вопросом: «Зачем он это сделал?»
        - Я думаю, - смуглянка наклонилась через свой заваленный бумагами стол, - этот вопрос нужно задать вам, тебе то есть.
        - Согласна, что в какой-то мере я способствовала заключению этого брака. Но где были его глаза? Он же должен был видеть, на ком женится?!
        - Должен, - согласилась Настасья и сразу выдвинула контраргумент: - А вдруг он слепой?
        Мысль о том, что она вышла замуж за инвалида, обожгла сознание Ларисы. И если раньше она сомневалась в том, стоит ли ей разводиться, сейчас она страстно этого захотела.
        - Это меняет дело? - прошептала она.
        - Наше? - поинтересовалась смуглянка. - Затягивает на неопределенный срок. Инвалиду легче каждый раз перед тем, как являться в суд, укладываться в больницу и получать отсрочку.
        - Нет, он был не слепой, - вспомнила Лариса, - когда он повернулся ко мне, чтобы поцеловать первым брачным поцелуем, закричал будто ошпаренный: «Это не она!»
        - Точно?
        - Точно.
        - Значит, у него хороший нюх.
        - Почему? - Лариса заерзала на стуле, приставленном к заваленному бумагами столу.
        - Учуял по аромату духов, что ты не она.
        - Потом он упал, - вспоминала подробности Лариса.
        - Правильно, на одной деревяшке тяжело стоять. Точно, инвалид. Не по глазам, так по ногам. Быстро получить развод не получится.
        - А если обойти бюрократические препоны? - Лариса длинным пальцем пододвинула ближе к смуглянке коробку дорогих шоколадных конфет. - Моя, это, как ее там, признательность будет беспределом! Тьфу, беспредельной. В смысле, еще что-то будет.
        - Нельзя мне, - Настасья указала на лоб, покрытый мелкой сыпью, - как съем шоколадную конфету, сразу прыщами покрываюсь и чешусь.
        - Я тоже, - махнула рукой Лариса, - не ем. Подруга прислала из-за границы. Куда теперь их девать?
        - Ладно, - пожалела ее Настасья, запихивая коробку в стол, - поменяю на шампанское. У нас все меняются. Но обходить не будем. Обойдемся без этого. Ведь вы с ним даже не поговорили!
        - А как я это сделаю? У меня от него только и осталось что его фамилия. Мне теперь на работе документы менять придется.
        - Паспорт, кстати, тоже. Но ты не расстраивайся. Мы же не просто загс, а целое бюро регистрации актов. У нас все записано. Сейчас мы найдем твоего инвалида Василия Васильевича Степанцова.
        Она встала, выудила из шкафа какой-то журнал и водрузила его на стол поверх бумаг. Немного полистала.
        - Ну что там? В этой амбарной книге? - не терпелось Ларисе.
        - Бери ручку и записывай адрес, - усмехнулась Настасья, - и место работы.
        Лариса аккуратно внесла данные о своем муже на кусочек листа, царственным жестом пожалованный ей работницей загса, и поблагодарила судьбу за подарок, каким оказалась Настасья. Взяв с нее обещание, что она никому не скажет о том, что произошло и дальше произойдет с ней и Василием, Лариса собралась уходить.
        - А как я узнаю, что дальше произойдет, чтобы никому не рассказывать? - обиделась Настасья.
        Лариса вздохнула. У нее была подруга, но она уехала. Больше, кроме Стрелкина, никого нет. Пусть будет приятельница.
        - Я тебе обязательно позвоню! - торжественно пообещала она и записала на обрывке листа номер Настасьиного телефона.
        - Только звони вечером, - посоветовала та, - днем я на работе. А вечером все равно делать нечего. Буду слушать твой рассказ вместо мексиканского сериала!
        - Ты думаешь, он затянется на несколько лет?!
        - Ну, если твой инвалид не успел еще лечь в больницу, надежда есть.
        Надежда угасла после ожидания Ларисы у Ледового дворца, где, по сведениям загса, работал Степанцов. В числе спешащих на работу его не было. В числе возвращающихся с нее тоже. Хорошо, что летний день уже клонился к закату и кругом, среди цветущих клумб, было полно скамеек. С утра устроившись на одной из них, Лариса достала потрепанный роман, который был любимым произведением ее мамы, и принялась читать эту гадость. «Рустам обнял нежное тело Фатимы, затрепетавшее в его руках, как подбитая лань, и сказал: „О, моя госпожа! Я твой раб“. Мама милая, что ты читаешь! Мужика бы тебе хорошего. Да где его взять: ближе к пятидесяти они рассасываются как доброкачественные опухоли без следа и наркоза. Да и в двадцать с гаком их не так уж много. Один Стрелкин. Свет на нем сошелся клином, что ли? Лариса прочитала дальше: „Рустам гордо вскинул бровь и направил орлиный взгляд под кровать Фатимы, из-под которой виднелся острый нос иноземного кожаного сапога“. О, вот это уже интересней! Ну и дает эта Фатима, нужно будет дочитать до конца на досуге.
        А пока Лариса вглядывалась в толпу спортсменов, смутно понимая, что Степанцова там нет. Тем не менее она спрятала книгу в сумочку и пошла за ними. Крепкие подтянутые юноши гуськом зашли в раздевалку и закрыли за собой дверь. Ларису потянуло следом, хотя она знала, что ее присутствие будет по меньшей мере странно выглядеть в мужской раздевалке. Но заглянуть-то ей наверняка можно. Будто она кого-то ищет. А кого она ищет? Так этого, Степанцова.
        Она подождала еще немного и заглянула.
        - А… - протянула Лариса, разглядывая мускулистые, поджарые тела спортсменов. - … атимы тут нет?
        - Кого вам, девушка? - обратился к ней серьезный мужчина преклонных лет. Нет чтобы тот красавчик у окна, подумала она.
        - Мне эту, Фатиму, тьфу, Степанцова мне!
        - А, - закивал пожилой дядка, которого Лариса видела искоса, потому что безотрывно разглядывала красавчика. - Его здесь нет. Он может быть в зале.
        И нагло выпер ее из раздевалки. Хотя она туда даже не заходила, а просто поставила ножку на порог. Кстати, весьма привлекательную. Нет, на Стрелкине свет клином не сошелся! Тем более красавчик усмехнулся и одарил ее белозубой улыбкой. Лариса пошла в зал, на льду разминалась другая команда хоккеистов. Через полчаса, во время которых она продрогла, как осенний лист на ветру, на лед вышла та самая команда, членов которой Лариса разглядывала в раздевалке. Она уже почувствовала себя их болельщицей и собиралась узнать, за кого же конкретно болеет, когда раздался свисток и началась игра.
        Лариса искала глазами белозубого красавчика, он играл под номером тринадцать. Легко скользил по льду, опрокинул одного противника. Подставил подножку другому. Третий не стал дожидаться, пока с помощью красавчика окажется на четвереньках, и дал тому по шлему. Шлем отлетел в одну сторону, красавчик в другую. Началась потасовка, за красавчиком прибежали двое с носилками и потащили его к выходу. Лариса еле успела заметить, в какую машину «Скорой помощи» среди заранее подготовленных к игре его положили.
        - Все, доигрался, белозубый, - сплюнул стоящий рядом с ней парень, чей-то фанат. Скорее всего, противников красавчика, - бесплатный общественный транспорт ему обеспечен!
        - Почему? - искренне удивилась Лариса.
        - Так он теперь инвалид! - радостно объяснил ей парень.
        Вот этого не надо. Это у нее уже было, и неизвестно, может, еще будет. С нее хватит одного инвалида Степанцова. Кстати, где же он?
        Лариса подхватилась и побежала назад. Но бдительная охрана уже никого не пускала на матч. Покупать билет ей совершенно не хотелось, и она, не задумываясь, соврала:
        - А мне в отдел кадров!
        Охранник не поверил, но пропустил. И пошел за ней следом, показывая дорогу среди многочисленных дверей и закоулков.
        - Вам сюда! - грозно сказал он, тыча пальцем в одну из дверей.
        - Ха! - ответила ему Лариса и вошла.
        В отделе кадров муниципального предприятия «Ледовый дворец» провинциального городка Тугуева работала не такая доверчивая особа, как в местном загсе. И возраст ее явно зашкаливал. Строгие очки дополняли такой же грозный, как и у охранника, вид.
        - Вам что нужно, дама? - поинтересовалась она.
        - Видите ли, - начала на ходу придумывать Лариса, - я бы хотела узнать, где сейчас находится Василий Васильевич Степанцов.
        - Я бы тоже, - усмехнулась дама. - А вам зачем?
        - Понимаете, он выиграл в Туле тульский самовар! Ему нужно получить приз и расписаться.
        - Какой еще самовар, какая Тула? Вы, дама, откуда?
        - Из Тулы, - не моргнув глазом, соврала Лариса.
        - А, - поморщила лоб особа, - видно, когда он был в командировке. Но, знаете ли, милочка, тут такое дело. Он взял отпуск по собственному желанию, и сегодня его нет на работе. Не будет и завтра, и в ближайшие дни, - опередила она дальнейшие вопросы.
        - А не могли бы вы дать мне его домашний адрес? Я ведь из Тулы, самовар оставила на вокзале. Долго задерживаться, дожидаясь, пока он наотдыхается, не могу.
        - Вам по месту регистрации или фактический? - поверила ей особа.
        - Оба! - обрадовалась Лариса. - И еще все возможные места его отдыха. Очень нужна его роспись!
        Игру она досматривала с большим воодушевлением, хотя белозубого красавчика уже не было. Но вместо него еще один игрок под номером один так же виртуозно скользил по льду, опрокидывал противников, ставил подножки, не покидая ворот. Ларисе он чрезвычайно нравился, она болела за него и переживала, когда вместо очередного игрока в ворота забрасывали шайбу. Нужно развестись, обязательно нужно, думала она. Столько возможностей и вариантов только в одном месте! А она сидела в своем архитектурном бюро и знать не знала, что на льду поблизости происходят такие страсти-мордасти.
        Но когда и вратаря унесли в том же направлении, что и красавчика, Лариса задумалась. Если спортсменов с такой частотой уносят с поля боя, то неизвестно, что лучше: сидеть в девках или быть замужней дамой. Последнее казалось не так уж и плохо. Единственное, что омрачало эту ситуацию, - отсутствие законного супруга. Нужно его обязательно найти. Ларисе не терпелось начать поиски сразу же. Она щупала положенную в карман бумажку с адресами и прикидывала, куда завтра отправится. Сегодня нужно досмотреть эту самую игру. Может, унесут еще кого-нибудь из хоккеистов, и она вместе со всеми закричит: «Судью на мыло!» Кричать на судью ей очень нравилось. Особенно когда она вспоминала, что ее дело с разводом вполне может дойти до суда. Если Лариса не договорится с Василием заранее. Надо найти его и побеседовать!
        - Судью на мыло! - скандировали болельщики, когда выносили очередную жертву жаркой ледовой борьбы.
        - На мыло! - с воодушевлением кричала вместе с ними Лариса, соскакивая с места.
        Возвращалась домой она вечером, но было еще довольно светло, и ей пришлось пробираться к подъезду огородами. На детской площадке перед домом на качелях размахивал длинными ногами Стрелкин. Его темпераментные раскачивания говорили о нервном настроении. Поднимать с ним вопрос о своем разводе Лариса не хотела, а обсуждать их запутанные отношения тем более. Безусловно, Роман ей нравился. Она после одной бурно проведенной с ним ночи даже как-то позвонила ему и предложила взять ее в жены. Тот растерялся, сказал, что должен переговорить с мамой. Лариса не увидела в этом ничего хорошего и не услышала того, что хотела бы услышать. Кстати, сразу после того телефонного звонка ей и подвернулся Степанцов со своим бракосочетанием. Так что вскоре после этого созревший до женитьбы Роман сам оказался виновным в Ларисином скоропалительном замужестве. И нечего теперь сидеть на детских качелях и болтать ногами.
        - Дяденька, слезь по-хорошему! - кричал ребятенок, нацеливаясь на Романа игрушечным пистолетом.
        - Сейчас, сейчас, мальчик, - отмахнулся от него «дяденька» и получил в лоб струю воды с перцем.
        Нельзя недооценивать современные игрушки. Лариса тихо засмеялась и, пока ее жених утирал лицо и ругался, потому что перец с водой попал в глаза, быстренько забежала в подъезд.
        Но если встречи с Романом ей удалось достаточно удачно избежать, то от его мамы ей было не уйти. Она стояла у двери в Ларисину квартиру, заслоняя ее могучим телом.
        - Ну и как? - поинтересовалась она вместо мирного соседского «Добрый вечер», устраивая руки на обширных боках.
        - Отлично, - порадовала ее Лариса, думая, что приветственные нежности в связи с накаленной обстановкой можно пропустить.
        - У кого - отлично?
        - У всех. - Лариса решила протиснуться бочком, но наткнулась на решительное противодействие.
        - Значит, отлично и у моего сына? И вы женитесь? Мальчик не спит ночами!
        - Какие ночи? Он только вчера узнал, что я это… немного замужем.
        - Ты развелась?!
        - Это длительный процесс, мой муж вполне может оказаться инвалидом, лечь в больницу, взять отсрочку от суда…
        - Отсрочки берут от долгов, от армии, к примеру, - заявила мадам Стрелкина. - Сознавайся, ты его любишь?!
        - Ну, как я могу сразу ответить на такой вопрос? Я видела его мельком, сначала издали. Но он сразу мне понравился, что-то внутри так сжалось, екнуло…
        - Я про своего мальчика.
        - А! Романа? Конечно. А как же! Тоже что-то вдруг екнуло…
        - Если не разведешься, не так еще екнет, уж поверь. - Ирина Викторовна освободила проход. - Если обидишь моего мальчика! - И ее грозный кулак описал несколько криволинейных фигур в воздухе над Ларисиной головой.

«Мама милая, такая у меня будет свекровь», -подумала Лариса. В качестве соседки она была гораздо лучше. Если и дальше так пойдет, то в следующий раз она станет выбирать не жениха, а свекровь. Сначала поглядит на всех его родственников и только потом подпустит к себе жениха. А еще лучше, если он окажется сиротой. Казанской. Лариса не помнила, откуда она знает, что именно в этом городе полным-полно сирот.
        Войдя в коридор, она услышала телефонный звонок. Ее мама, которая жила на соседней улице, решила поинтересоваться судьбою дочери и ее романом. Но сначала она спросила, не потеряла ли Лариса ее любимый роман. Она обрадовалась, когда узнала, что ни того, ни другого дочь пока еще не потеряла.
        Глава 2
        Мир в семье - не пуд соли съесть
        В семье Степанцовых в этот погожий летний день было неспокойно. Сам хозяин, Василий Иванович, хозяйка, Наталья Владимировна, и их младшая дочь Светлана были сильно озабочены предстоящим визитом законных представителей управления социальной защиты населения. Они решили обязательно защититься от произвола коммунальных чиновников, поднявших платежи до немыслимых для рядового российского пенсионера высот. Но эти законные представители сами были в определенной степени чиновниками, оттого подготовка шла полным ходом. Дело нельзя было пустить на самотек - представители знали, что пенсионеры Степанцовы изредка приторговывают на бывшем колхозном рынке овощами и фруктами со своего дачного участка, и ставили им это в вину. Конечно, торговать морковкой пенсионерам никто не запрещал. Но выплачивать субсидию на оплату коммунальных услуг социальные работники категорически отказывались, ссылаясь на многочисленные бумажки.
        Так как наше гуманное государство все предусмотрело, то и здесь для семьи Степанцовых была оставлена небольшая надежда - социальные работники должны были вынести решение о назначении субсидии, применяя тактику индивидуального подхода. А он-то, этот самый подход, как раз и заключался в том, чтобы нагрянуть к жильцу и описать все его имущество. Может, индивидуальный подход заключался в другом, но Степанцовы этого не знали. И, поджидая комиссию, готовились по полной программе.
        Конечно, Светлана была лишней на этом мероприятии. Она так давно достигла совершеннолетия, что уже забыла об этом. Светлана жила отдельно от родителей и появлялась у них исключительно в тот день, когда приносили пенсию, урожай или подарки от старшего сына Василия. Но в этот раз отец стукнул кулаком по столу и приказал ей под страхом того, что больше не даст ни рубля из своей пенсии, присутствовать и являть собой моральную поддержку.
        Светлана являла не только моральную поддержку, но и физическую. Зайдя в комнату родителей, она сразу же схватилась за телевизор.
        - Не тронь объект культурного досуга! - кричал Василий Иванович, быстренько натягивая на себя латаные-перелатаные портки, отложенные на антресоли до худших времен.
        - Это предмет роскоши! - возражала неблагодарная дочь и волокла телевизор на лестничную площадку, где ее уже поджидал «гражданский» муж Николай. Тот сгреб аппарат могучими руками в охапку и вместе с ним скрылся в лифте. Внизу его ждал припаркованный вплотную к подъезду автомобиль популярной у тугуевцев марки
«Москвич».
        Следом за телевизором в лифт попал и холодильник «Саратов», изъеденный молью ковер, стиральная машина «Малютка» и пылесос «Бош» неизвестного производства. Василию Ивановичу пылесос было не жалко. Тот, как настоящий гурман, всасывал в себя лишь то, что хотел. Чаще это были не пыль и мелкий сор, а разбросанные по комнате носки Василия Ивановича.
        - Береги носки! - посоветовал он зятю и кинулся к антресолям за рубашкой.
        - Ой, что деется, ой, что деется, - причитала Наталья Владимировна, запихивая в пакет свои выходные костюмы, самому новому из которых недавно стукнуло десять лет. - Возьми, дочь, носи сама!
        Но дочь ее не слышала, она пыталась в ванной комнате отвернуть новенький блестящий смеситель, купленный сыном после того, как старый приказал долго жить. Действовать пришлось маникюрной пилочкой, отворачивая болтики и шурупы. Руки скользили, роняли пилочку, но Светлана не сдавалась. Ей предстояло еще снять унитаз - его тоже приобрел Василий-младший совсем недавно. Можно было заняться финской ванной, но здесь придется повозиться, а времени оставалось в обрез. К тому же финны продали эту ванну два десятка лет назад, и большой ценности она уже не представляла.
        На лестничной клетке раздался оглушительный вопль и послышался гулкий удар. Светлана бросила смеситель и выбежала взглянуть, что произошло. Николай стоял молча, держа в одной руке пылесос «Бош», а в другой - ржавое металлическое ведро, доверху наполненное картофельными очистками. За то же ведро держалась соседка, которая оглушительно вопила, что это ее помойное ведро, а негодник пытается его спереть.
        - Верни емкость! - приказал зятю Василий Иванович, прибежавший на шум.
        - Ба! Батюшки-светы! Соседушка! Да что тут у вас случилось? Ты никак милостыню собрался просить?
        - Ага, - серьезно кивнул Василий Иванович, - ее. Субсидией называется. Все, концерт окончен. Родственники, - тут он выразительно посмотрел на Николая, - могут быть свободны!
        - А я что? - Тот недоуменно пожал плечами, возвращая ведро. - Я ничего. Оно стояло рядом с пылесосом.
        - На минуту выставила, - запричитала соседка, возвращаясь к себе в квартиру, - на одну минуту! И сразу сперли!
        Степанцовы вернулись в комнату. Пустые стены с белесыми облезлыми обоями в мелкий цветочек, сиротливое, без занавесок, окно, потертый пол…
        - Паркет! - закричала Светлана и бросилась отдирать досочки. - Это роскошь!
        - Старье это, а не роскошь, - вздохнула Наталья Владимировна, - не тронь.
        - Кстати, о старье, - вспомнил Василий Иванович, обращаясь к жене, - давай-ка, любезная, изобразим из меня инвалида.
        - Один момент, - отозвалась Наталья Владимировна и скрылась в коридоре. Вернулась с лопатой, привезенной с дачи, чтобы ту не унесли из тамошнего сарайчика. - Подставляй ногу!
        - Ты что, ополоумела? Как же я хромой передвигаться буду?
        - Вприпрыжку, - давясь от смеха, посоветовала дочь.
        - Зато натурально будет, - не поняла юмора жена.
        После бурного обсуждения, что же такое отбить у хозяина, чтобы он предстал перед социальными работниками инвалидом, сошлись на глазах. Бить их не стали, но на один повязали черный платочек. В латаных штанах и линялой рубахе, с повязкой на глазу и боевым выражением лица Василий Иванович стал похож на морского пирата, чудом выброшенного на землю. В отличие от него Наталья Владимировна отделалась лишь поношенным халатиком. Светлана выпендриваться не стала. Она всем своим видом давала понять, что оказалась в этой сумасшедшей семейке совершенно случайно.
        В дверь позвонили.
        - Пришли, рассаживайтесь по местам! - скомандовал Василий Иванович, указывая на три не случайно оставленных посреди комнаты стула. Жена и дочь сели. Он пошел открывать дверь.
        На пороге стояла рыжеволосая девушка в легкомысленном секретарском прикиде.
        - Добрый день, - сказала она, изумленно глядя на хозяина квартиры, - Степанцовы здесь живут?
        - Так точно, - ответил ей Василий Иванович, - проходите, дорогая, мы давно вас ждем!
        - Да что вы?! - еще больше изумилась Лариса, ведь это была она.
        - С чего начнем? - поинтересовался хозяин.
        - С Василия. Мне, понимаете, нужен Василий Степанцов.
        - Он перед вами!
        Лариса безвольно села на третий стул. Такого она не могла представить в самом жутком сне. Она знала, что люди дома совершенно не такие, какими бывают в общественных местах, но не до такой же степени! Где его новый серый костюм, приличный галстук и стильная стрижка? А этот глаз. Ах, да, он же инвалид по зрению! В общественных местах он ходит с больным глазом без повязки - стесняется. А дома надевает ее. Теперь понятно, почему он разглядел Ларису только вблизи. Он и сейчас ее не узнает!
        А как он постарел, осунулся и зачах. Конечно, женитьба не всем идет на пользу, но чтоб настолько! Значит, он переживает, и тяжело переживает… А что? Разлуку с ней? Или неудачную, по его мнению, женитьбу? Или еще что-то. И глаз, хоть и один, но такой злющий!
        - Вот, дорогая, простите, не знаю вашего имени-отчества, - начал Василий Иванович.
        - Можно просто Лариса, - вставила она.
        - Дорогая просто Лариса, так мы и живем.
        Наталья Владимировна театрально закатила глаза к небу, как бы призывая в свидетели создателя.
        - Да, - нашлась Лариса, чувствуя, что от нее чего-то ждут, - как-то не очень вы живете. Пусто.
        - А что вы хотите? Денег едва хватает на хлеб и воду! - продолжал Василий Иванович, меряя шагами небольшую комнатку. - Лишних ртов, - он указал на дочь, - я кормить не в состоянии.

«Мама милая, - подумала Лариса, - на что это он намекает?»
        - Я еще, простите, как вас зовут?..
        - Лариса.
        - Я еще, Лариса, к тому же инвалид. У меня зрение ни к черту и склероз прогрессирует.
        Василий Иванович, вживаясь в роль, поправил повязку.
        - Ноги отказывают, печень пошаливает. Вот вы бы…
        - Лариса.
        - Да, Лариса. Вы бы стали жить с таким инвалидом?
        Та развела руками, не в силах вымолвить ни слова.
        - А она, - Василий Иванович указал на жену, - живет! Прямо, можно сказать, сожительствует уже длительный срок.

«Мама милая, - подумала Лариса. - Он двоеженец!»
        - А наши дети! Какое они влачат существование, зная, что родители не сводят концы с концами?!
        У него еще дети!
        - Какое?
        - Поверьте мне, голубушка…
        - Лариса.
        - Да, Лариса. Довольно жалкое. Сын наш, Василий…
        - Кто? - В этом беспробудном мраке появился лучик света. - Как зовут вашего сына?
        - Василий Васильевич, - ответила за мужа Наталья Владимировна, пока тот соображал, почему управление социальной защиты заинтересовалось его сыном. Защищать-то от коммунального произвола нужно было отца, а не сына, который вполне нормально зарабатывал и регулярно делал родителям дорогие подарки, сразу же перекочевывающие в квартиру их дочери.
        - Так мне нужен ваш сын! - обрадовалась Лариса.
        - А чем это я вам не подхожу? - возмутился Василий Иванович.
        - Так потому что я его жена! - выпалила Лариса и показала паспорт.
        - А как же социальная защита незащищенных слоев населения? - Василий Иванович обиженно поджал губы, понимая, что зря растратил весь свой пыл на неизвестную девицу, оказавшуюся не социальным работником, а чьей-то там женой.
        - Вы - Васина жена?! - Наталья Владимировна чуть не лишилась чувств.
        - Кто тут Васина жена? - недоумевал ее супруг.
        - Я, Лариса.
        - А, ну да, Лариса. Что?! Когда это он успел жениться! И не поставил нас в известность!
        - Понимаете, - Ларисе пришлось оправдываться, - наше скоропалительное решение дало негативный результат. Мы расстались. Вернее, Василий убежал в одну сторону, я - в другую.
        Она вспомнила, в каком состоянии оставила лежать Степанцова на полу в загсе, - вряд ли он мог двигаться, не то что бежать. Но пугать родителей было нельзя. Не могла же она им признаться, что пошутила и убежала, бросив новоиспеченного мужа на произвол судьбы.
        - Вы поссорились? - предположила Наталья Владимировна.
        - Точно! - обрадовалась подсказке Лариса. - Мы поругались. Так, из-за пустяка. Я теперь жалею, хочу извиниться. Но Василий от меня скрывается.
        - Скрываться от такой девушки! - возмутился Василий Иванович. - Весь в меня, подлец! Я тоже поначалу скрывался, скрывался…
        - Пока я не нашла его у соседки, - укоризненно добавила жена.
        - Так он у соседки? - снова обрадовалась Лариса.
        Светлана снисходительно посмотрела на рыжеволосую дурочку. Надо же, как любит ее брата! Готова даже к соседке за ним топать.
        - Что вы, - испугалась Наталья Владимировна, - он на даче. У друзей. Взял за свой счет и отдыхает. Вы же знаете, какая у него тяжелая работа.
        Тяжелая, молча согласилась с ней Лариса, увозят и увозят на машинах «Скорой помощи».
        - А как туда добраться? - поинтересовалась она.
        - Вы сначала к нему на квартиру зайдите, может, он уже вернулся. Не любит Василий дачной жизни. Вы у него на квартире были?
        Лариса отрицательно покачала головой.
        - Вот подлец, - возмущался родитель, - даже не показал, где живет! Собственной жене! Что за отношение!
        Степанцовы дали Ларисе подробное местоположение дачи друзей ее мужа, его номер дома, ключи от квартиры. И проводили с напутственными словами, что поддерживать мир в семье - не пуд соли съесть, кто старое помянет, тому инвалидом быть… Они решили, что, закончив разборки, с социальными работниками еще непременно встретятся. Лучше вместе с Василием. Но в случае чего можно и без него.
        Когда Лариса спускалась по лестнице, ей встретились две миловидные женщины с сумками-портфельчиками и строгими глазами, поднимающиеся в квартиру, только что покинутую ею. Проходя во дворе мимо одного из открытых окон, она услышала знакомый голос:
        - Так мы и живем, лишних ртов кормить не в состоянии! Денег едва хватает на хлеб и воду!
        Социальные работники пришли к Степанцовым вовремя. Значит, скоро ей предстоит с ними встретиться снова. С ними, со Степанцовыми. Ее новыми родственниками. Конечно, они немного странные, но, если приглядеться, вполне приличные люди. Жалко только, что Василий не сирота, но его мама хотя бы гораздо меньше по размерам, чем Ларисина соседка Стрелкина. И не пытается заслонять собой дверь, требуя развода.
        Свободного времени оставалось много, и Лариса решила, не откладывая на завтра, сделать то, что следовало сделать сегодня. Она отправилась навестить квартиру своего мужа.
        Лариса поднесла ухо к замочной скважине. Тишина. Только слышно ее прерывистое дыхание. Сердце вот-вот готово остановиться! Она еще никогда не вламывалась в квартиру мужа-незнакомца. Она вообще не вламывалась в чужие квартиры. Хотя, подумала Лариса, о каком, собственно, взломе идет речь, если у нее на руках ключи от этой самой квартиры. Она достала связку и начала подбирать ключи к двум замкам. Как она ни пыталась себя успокоить, что на вполне законных основаниях открывает супружеский кров, руки почему-то упорно дрожали и роняли ключи. Каждый раз они шмякались на коврик, который смягчал их падение, но все равно Ларисе казалось, что издаваемый при падении звук слишком громкий и вызывающий. Она оглядывалась по сторонам и торопила саму себя.
        - Уважаемий дэвушк, - обратился к ней неожиданно появившийся откуда-то привлекательный молодой человек кавказской наружности в строгом черном костюме с кожаной папкой под мышкой, - я предпрыниматэль-масквич, у миня зидесь приятэль. Ви не знает, гидэ он живет?
        - Нет, - Лариса покачала головой, - я не знаю никаких приятелей, потому что сама здесь не живу.
        Молодой человек посмотрел на нее подозрительно и исчез так же быстро, как и появился. Странный тип, чего он от нее хотел? Спрашивал какого-то приятеля, а сам даже его фамилию не назвал. Лариса хотела подумать на эту тему, но один из ключей наконец-то подошел к одному из замков, что вызвало у нее прилив дикой радости, затмив все остальное.
        Квартирка оказалась двухкомнатной хрущевкой со старым балконом, требующей капитального ремонта, и совершенно лишенной всяких претензий крохотной кухонькой. Ларису сначала заинтересовала кладовка, именно туда обычно складывают ненужные в хозяйстве вещи. А по ним можно легко определить характер хозяина. К примеру, если он жмот, то его кладовка будет забита разным хламом, начиная от сломанных лыж и заканчивая пуговицами от заношенных рубашек. Василий жмотом явно не был, хотя старые лыжи с палками там были. Но кроме них - ничего! Лариса повертела одной лыжей, но та не смогла ей ничего сказать о характере Степанцова. Она свидетельствовала о том, что он имеет какое-то отношение к спорту. Но об этом Лариса знала и без лыжи.
        После она занялась комнатой, спартанская обстановка которой подсказала, что ее муж не питает нежных чувств к антиквариату. Конечно, кровать в стиле Людовика ХIV в этой комнатке смотрелась бы уморительно. Но какой-нибудь комодик или пуфик вполне можно было пристроить у диванчика. Лариса села и принялась рассуждать, куда бы и что она поставила, будь она хозяйкой этих, пока еще холостяцких, владений. Получалась довольно симпатичная картина: у стены диванчик с пуфиком, у окна резной столик, на стене огромное зеркало во весь ее рост, посреди комнаты ковер ручной работы…
        Лариса уперлась взглядом в стол с четырьмя стульями. На столе стояли две фотографии в одинаковых рамках. Она подошла и взяла в руки вторую. На первой, которую она окинула небрежным взглядом, была зафиксирована радость на лицах всего семейства Степанцовых. А вот на второй! Там ухмылялась прекрасная незнакомка со стервозным выражением лица. Наверняка та, на которой Василий собирался жениться! Так вот ты какая, несостоявшаяся жена. Совершенно непохожая на Ларису. Как же тогда он мог их перепутать? Плохое зрение все объясняет. Но как же он может работать тренером? Видно, его, бывшего спортсмена, держат из жалости. Круговая порука существует не только у медиков. Дорабатывает до пенсии, а пенсию спортсменам дают рано.
        Лариса вытащила фотографию незнакомки из рамки и спрятала к себе в сумку. Нечего ее мужу любоваться на чужие портреты. Обязательно нужно будет в следующий раз вставить в рамку свою фотографию.
        Но настанет ли он, этот следующий раз? Степанцов, почти слепой, сбежал черт знает куда! Кстати, а куда? Лариса полезла в карман и достала бумажку. Ее корявым почерком там было записано: «Деревня Нудельная, дом 21». Действительно, далеко. Но добрался ли он туда или все еще бродит по прилегающим лесам, исхлестанный еловыми ветками, тонет в непроходимых болотах, а может, злые звери рвут его на куски? Бедненький. Как же его бросить в таком состоянии? Как же потребовать развода? Как туда добраться?
        Лариса смахнула набежавшую слезу. Как, как, на электричке. В эту Нудельную каждый день ходит электропоезд. «Завтра же и поеду», - решила она.
        Глава 3
        Вы - мой муж!
        Утром Лариса встала ни свет ни заря. Предчувствуя, что и сегодня ее не оставят в покое соседи Стрелкины, она собрала свою сумочку и тихо вышла из квартиры. Защелкивающийся замок предательски лязгнул, Лариса поежилась и быстро побежала вниз.
        Железнодорожный вокзал в славном городе Тугуеве располагался на окраине и представлял собой замысловатый архитектурный комплекс из древних построек и современных зданий. В них в основном торговали сопутствующими товарами: продуктами (ясное дело, в дороге почему-то всегда зверски хочется есть), цветами (а вдруг кто-то кого-то решит встретить цивилизованно) и памперсами (кто его знает, зачем). Причем самым большим ассортиментом были представлены именно памперсы, разных размеров и расцветок.
        Билеты на электричку продавали в маленьком киоске на углу прямо у перрона. Очереди, в отличие от мест продажи иных товаров, здесь никогда не было. Не потому что работники кассы ловко управлялись с продажей билетов. Просто тугуевцы были прирожденными зайцами. Они никогда не покупали билеты, а ловко маневрировали между контролирующими органами. Причем эта маневренность у них тоже была прирожденная. Она передавалась на генном уровне. От отца к сыну, от матери к дочери. Старожилы вспоминали о том, что, как только в послевоенное время в Тугуеве появилась первая электричка, у многих горожан отросли длинные уши. Потом этот атавизм мимикрировал, позволяя современным зайцам внешне выглядеть совершенно незаметно.
        Лариса поначалу тоже не хотела тратиться на покупку билета, но вдруг почему-то передумала и подошла к кассе. Приобретая билет, она уткнулась глазами в переписанное от руки расписание электричек, черканое-перечерканое красным фломастером. Ближайшая электричка на Нудельную отменялась. До следующей у нее оставался целый час! Возвращаться домой не хотелось. Конечно, она могла выпить лишнюю чашку кофе, но перспектива встретиться со Стрелкиной-старшей не вызывала у нее положительных эмоций.
        Ларисе пришлось гулять по вокзалу, благо погода стояла вполне прогулочная - на шпалы светило июньское солнце, железнодорожные объявления нежно теребил слабый ветерок, на длинных усах стоящих в тупике электричек задорно пели птицы. Когда через полчаса ей это все порядком надоело, она решила сесть на лавочку и почитать мамин роман, предусмотрительно захваченный ею в дорогу. Лариса огляделась в поисках свободного места и вдруг заметила симпатичного горца, встретившегося ей накануне в подъезде Степанцова. Он, как ей показалось, тоже ее узнал и быстро затерялся в толпе. Кожаной папки, отметила про себя Лариса, с ним уже не было.

«Фатима жарко клялась в бесконечной любви Рустаму, моля его о прощении…», вот дура! Не могла придумать что-нибудь вроде этого: сосед зашел, а у меня как раз пуговица под кровать закатилась. Рустам бы спросил, а не от блузки ли твоей закатилась пуговица? А с чего бы это ей вдруг закатываться? Слишком высоко вздымала грудь при виде соседа?! Мужчины, они такие предсказуемые. Фатиме нужно было бы ответить, что грудь вздымала, думая о нем, Рустаме. Эх, на ее бы месте я бы наверняка выкрутилась, подумала Лариса. А вот она бы на моем? Молила бы о прощении? Ларисины раздумья прервал голос вокзальной дикторши, пообещавшей прибытие электрички на Нудельную на второй путь.
        Весь город Тугуев сегодня решил ехать именно в Нудельную. Так, по крайней мере, показалось Ларисе, когда ее со всех сторон обступила толпа и внесла в вагон. Конечно, свободных мест уже не было. Ушлые тугуевцы влезли на них через окно. Ларису прижали к огромному дядьке с окладистой бородой и длинными усами. Она уперлась ему в живот носом, шмыгнула и притихла. Ехать нужно было на эти чертовы кулички всего полчаса, уж как-нибудь она потерпит. Жаль только, что читать в таком положении совершенно невозможно. Придется вечером, когда она будет возвращаться, узнать, чем там все закончилось у Фатимы.
        Зато Нудельная ее встретила как родную.
        - Мама родная! - тискала Ларису в своих объятьях широкоплечая дородная селянка. - Какая девка выросла! Ноги от ушей - хоть к голове пришей, грудь колесом - не ходи лесом! Вся в мать!
        - Вот старая дура, очки дома забыла. Кого тискаешь?! - оттащил от Ларисы селянку веселый после принятия горячительных напитков дедуля. - Не наша это девка. Та должна быть белобрысая, а эта рыжая! Ты приглядись, она на Верку совсем не похожа.
        - Да нет, - засомневалась дебелая селянка, вертя Ларису, как куклу, в разные стороны, - задница Веркина, хоть сковороду ставь.
        - Морда лица не та! - не сдавался дед.
        - Да нет, и морда Веркина. Такая же беспутная.
        - А уши, глянь, уши-то не ее!
        - Мои это уши, - возмутилась наконец Лариса, до которой дошло, что эти двое встречали не ее, а какую-то другую. Блондинку с толстой задницей и довольным лицом.
        Они ее и встретили, когда отпустили Ларису. Блондинка оказалась худющей брюнеткой, злой, как кондукторша, только что изловившая зайца. Троица отправилась восвояси, переругиваясь между собой. А Лариса вдохнула свежий деревенский воздух и огляделась. Воздух оказался далеко не деревенским. До самой Нудельной от станции, где останавливалась электричка, еще было пилить и пилить пешком. Лариса остановила пробегавшую мимо женщину, по виду похожую на местную жительницу, и поинтересовалась, как дойти до деревни.
        - Так по трассе и ступай, - показала женщина, - километров пять, не больше. Но можно и напрямки, - добавила она, увидев, что озадачила таким расстоянием горожанку. - Через поля с километр будет.
        И она махнула рукой, показывая направление. Народ, что сошел с электрички вместе с Ларисой, уже маячил далеко впереди, в полях. Лариса поблагодарила тетку и отправилась за народом. Она прикинула - идти ей где-то полчаса.
        Что росло на этих полях, она не знала. И узнать было не у кого: Лариса безнадежно отстала. Но среди этого неизвестного злака кое-где попадались колокольчики, внешний вид которых она помнила из детских книжек. Лариса принялась рвать цветы и плести из них венок, напевая популярный шлягер. Вдруг среди колокольчиков она обнаружила какой-то редкостный экземпляр и присела на корточки, чтобы его разглядеть. Внезапно она ощутила острое покалывание в области поясницы. Мама милая, подумала Лариса, неужели радикулит?! Но это была не мама и не радикулит. Это был совхозный бык Шатун. Лариса увидела его лицом к лицу, мордой к морде, когда повернулась на его призывное мычание.
        Фатима наверняка упала бы в обморок ему под копыта. Но Лариса не сдрейфила, она подскочила, как горная антилопа, и понеслась через поле. Шатуну это чрезвычайно понравилось. До этого момента с ним никто не решался играть в догонялки, и он припустил за ней. Почувствовав погоню нутром, Лариса принялась зубами рвать только что сплетенный венок и бросать колокольчики в наглую бычью морду. Кидать в нее сумку было очень жаль. Там лежала дорогущая косметика!
        Ларису вынесло на окраину поля, но легче ей от этого не стало. Там паслось то самое стадо, от которого вечно отбивался бык Шатун. Коровы с худыми боками глядели на беглянку грустными глазами и сожалели, что она не дает им спокойно жевать колосовые.
        - А-а-а-а-а! - заорала Лариса, выписывая круги между буренками, пытаясь криком расчистить себе дорогу.
        - Му! - возмутилась одна из них, когда Ларисина сумка треснула ее по морде, подняла хвост и одарила землю свежей лепешкой.
        - О-о-о-о-о! - завопила Лариса, ступив прямо в нее.
        - Еканый бабай! - испугался проснувшийся от шума и крика пастух, прикорнувший под березой.
        Он испугался не того, что корова возмутилась, и не того, что бык от удивления сел на задние лапы, как заправский пес, он испугался, что Лариса утонет в том мелком заболоченном пруду, куда она, поскользнувшись на лепешке, с разбегу запрыгнула.
        Бульк - и по поверхности воды пошли пузыри.
        Пастух кинулся выуживать незадачливую ныряльщицу. Сделал он это быстро - пруд можно было пешком пройти вдоль и поперек. Искусственное дыхание ей делать не пришлось, соображала она отлично, только сначала не смогла разжать руку, уцепившуюся за сумку.
        - Мама милая! - Это было единственное, что она сказала, сидя у березы и глядя на проложенную ею через все поле трассу. Создавалось впечатление, что по полю пронеслось стадо слонов. Один из которых, кстати, мирно жевал траву и не обращал никакого внимания на беглянку. Лариса, очухавшись, погрозила кулаком Шатуну, но тот как ни в чем не бывало продолжал питаться. Видно, гоняя ее по полю, нагулял хороший аппетит.
        Лариса поблагодарила пастуха, поднялась и зашагала в сторону деревни. Тот проводил ее недоуменным взглядом и покрутил, глядя ей вслед, пальцем у виска.
        Пройдя несколько шагов, она решила выжать мокрую майку с джинсами, для чего свернула в прилегающие к полю кусты. Но оттуда на нее выскочила испуганная непрошеной гостьей коза с козлятами. Лариса еле успела отбежать в сторону. «Ладно, - подумала она, - пойду так».
        Нужный дом нашелся сразу. Пройти мимо двухэтажного особняка из калиброванного бруса было совершенно невозможно. Резные ставни, круглые окна, обрамляющие вход огромные балясины - все приковывало взгляд. Она постучала в добротную калитку, но ответа не последовало. Лариса подпрыгнула и заглянула через деревянный забор, во дворе никого не было видно. Она решилась и вошла.
        Заходить в дом она не стала, а устроилась на большом крыльце. Для приличия позвала хозяина и, искренне обрадовавшись, что никого нет, стянула с себя джинсы и майку, намереваясь их отжать. В этот момент на ступеньках появилась овчарка.
        - Не много ли животных по мою душу за один день? - задала Лариса той риторический вопрос, а в ответ услышала предупреждающее рычание. - Не переживай, милая, - сказала она собаке, - после того, что я пережила с быком, ты для меня сущий котенок.
        Овчарка обиделась за котенка, приблизилась на пару шагов, глухо зарычала и села.
        - Ладно, ты не котенок, - согласилась с ней Лариса и потянулась за майкой, которую, пока отжимала джинсы, повесила немного просушиться.
        Охранное животное сделало грозный выпад в сторону майки.
        - Спокойно, спокойно, - примирительно сказала Лариса, - нельзя так нельзя. Слушай, а губы-то подкрасить можно?
        Она медленно села и потянулась к лежащей рядом сумке. Собака молчала. Лариса достала помаду из мокрой косметички и подкрасила губы. После этого она снова предприняла безрезультатную попытку достать майку.
        - Ладно, - сказала она собаке, - нет так нет. - И собралась натянуть на себя мокрые джинсы.
        Кто хоть раз это пробовал сделать, знает, как это тяжело. Приходится извиваться в разные стороны, стонать, тужиться. Из всего этого перечня собака не позволила ей сделать ничего. Хорошо, что еще предупредила грозным рычанием. Лариса вздохнула, села и стала думать, как ей выкрутиться из щекотливой ситуации. Долго думать не пришлось. Ступеньки заскрипели, и на крыльце показался… Степанцов.
        - Добрый день, - протянул он недоуменно, рассматривая полуголую девицу с зализанными волосами (хотя они на самом деле были просто мокрые) и с ярко накрашенными губами. - Вы, вероятно, ошиблись. Это в доме напротив мальчишник. Вам, вероятно, туда.
        Степанцов ее не узнал! Ларисе захотелось заплакать.
        - Нет, - она почувствовала, как у нее трясется нижняя губа, - мне - к вам.
        Василий сел на стул и принялся пристально разглядывать девушку.
        - Мы где-то с вами виделись? У Петрова? У Зорькиной? Ах, да, на свадьбе у Сидоркиных!
        - На нашей с вами свадьбе! - разозлилась Лариса, решив взять быка за рога, представив, как расправляется с Шатуном.
        В принципе она злилась не столько на Степанцова, сколько на себя. До чего дошла! Прыгать по полям и болотам, потом стоять перед мужчиной с размазанной по лицу косметикой совершенно голой, не считая трусиков, и оправдываться, как последняя падшая женщина, за все свои злоключения. Да, собственно, кто он такой, этот Степанцов, чтобы путать ее с путанами и отправлять на мальчишники?!
        - Вы - мой муж! - заявила она и, не обращая никакого внимания на овчарку и Степанцова, принялась натягивать джинсы.
        Степанцов боялся этой встречи. Он знал, что когда-нибудь ему придется встретиться с этой ловкой мошенницей и попытаться разрешить возникшую ситуацию. Он представлял ее вредной, злющей, лживой рыжей фурией. Но уж точно не почти раздетой девушкой с прекрасной фигурой и совершенными чертами лица. Степанцов подумал: встреться ему эта девушка раньше и при других обстоятельствах, он бы никогда не прошел мимо нее. Но, заметил про себя Василий, а дальше что? Ничего. Вряд ли он предложил бы ей познакомиться и завязать какие бы то ни было отношения. Он как теленок, которого нужно вести за собой. Одна такая ведущая нашлась. Но из-за этой вертихвостки бросила его, любимую работу и уехала в другой город. И он остался, благодаря этой мошеннице, у разбитого корыта - с фиктивным браком. Кто она, эта девица - лимитчица? То есть их теперь вроде бы нет. Жительница ближнего зарубежья, приехавшая на заработки и решившая приобрести российское гражданство таким кощунственным образом, обманув доверчивого русского парня?
        Василий рассуждал, глядя на то, как Лариса пытается влезть в свою одежду.
        Вот и одевается она, думал Степанцов, вызывающе. Эта мокрая майка ничего не скрывает, а специально подчеркивает все ее выпуклости. Надо отметить, довольно притягательные. Но его, Степанцова, этим не возьмешь! А чем его возьмешь? Умом и тактом? Ни тем, ни другим, судя по всему, эта девица не блещет. Зато прочих отрицательных качеств у нее наверняка хоть отбавляй! Вон даже Пугай купился на ее подлую сущность и сидит рядом с ней, как привязанный. Смотрит на нее во все свои собачьи глаза, из которых так и прет неискушенная преданность. Сейчас она оденется и кинется к нему, Василию, на шею, начнет плакаться на свою тяжелую ближнезарубежную жизнь, на мать-хохлушку, бросившую ее на произвол судьбы, на отца-алкоголика…
        - Нам нужно срочно развестись, - заявила Лариса, когда оделась и расчесала волосы.
        До этого молчавший Степанцов от неожиданности крякнул.
        - В каком смысле?
        - В прямом. - Лариса села рядом с ним и мирно сложила руки на коленях. - Пойти в загс и развестись, пока у нас нет общих детей, они это сделают.
        - Что значит - пока? Мы что, помимо торжественной регистрации, еще чем-то занимались?
        - Размечтался!
        - Не грубите, простите, я не знаю, как вас зовут.
        - Раньше вы называли меня Ларисой.
        - Так звали мою невесту, - сощурил свой глаз, косивший в сторону Ларисы, Степанцов. - Так и вас тоже зовут Лариса?
        - Я не знаю, как там зовут или, - следующие слова она произнесла специально с нажимом, - звали вашу невесту. Мое имя Лариса, я по документам ваша официальная жена. Но долго быть ею не собираюсь и требую развода.
        Степанцов внимательно выслушал тираду, потер рукой лоб и наконец-то сообразил:
        - Так я вас перепутал!
        - Ничего не знаю, - приврала Лариса, - мне предложили замуж, я согласилась. Если вы ничего не помните, - здесь Василий активно закивал головой, - так я могу рассказать. Дело было поздним вечером. Мы с подругой пришли на вечер встречи «Кому за…», неважно сколько. Я увидела вас, вы были в сером костюме, при галстуке, вы увидели меня. Наши взгляды встретились, как мне показалось, между нами что-то вспыхнуло. Потом меня закружили в танце. Снова мы с вами встретились у дверей буфета и познакомились. Вы повели меня в зал бракосочетаний, нас там расписали. Но когда вы заорали, что я - это не она, я испугалась и убежала. Вот и все. Больше мне рассказывать нечего. Помимо того, что я искала вас и наконец-то нашла…
        - И нас просто так расписали? Не спросили, согласны ли вы? И согласен ли я?
        - Ну почему всех волнует один и тот же вопрос?
        - Ах, так об этом уже знают все!
        - Только ваши родители, - потупилась Лариса, - должна же я была сказать им, кто я такая, раз вас разыскиваю.
        - Вы могли бы представиться моей хорошей знакомой, к примеру! - Степанцов представил, что было с его родственниками, когда они узнали о женитьбе, и что с ними будет, когда они узнают, что он развелся.
        - Не могла бы, - язвительно ответила ему Лариса, - кто даст координаты своего сына девушке, с которой он почему-то не хочет встречаться?
        Степанцову надоело спорить. К тому же Лариса сидела такая мокрая и несчастная, что ему стало ее жаль.
        - Ладно, позже об этом поговорим. - Он поднялся и, как гостеприимный хозяин, указал на дверь в дом. - Пройдемте, чаю выпьете.
        - Давайте на «ты», - предложила Лариса, - а то как-то неудобно получается. Муж с женой на «вы». Что ваши друзья подумают?
        - Ничего, они понятливые. Да их, кстати, и нет. Они уехали на пару дней в город по делам.
        - Значит, - Лариса напряглась, - мы с вами в этом большом доме совершенно одни?!
        - Совершенно одни, - злорадно улыбнулся Василий, - ну, если только не считать Пугая. Кстати, с ним также можно перейти на «ты».
        Только они устроились за дубовым столом на веранде, увитой вьющимися растениями, за окном пошел дождь. Ливень с порывистым ветром и градом, срывающим все на своем пути.
        - Как хорошо, что ты успела до дождя, - почему-то сказал Степанцов.
        - Да, хорошо, - согласилась с ним Лариса и глотнула крепкий ароматный чай.
        Семейная идиллия в отдельно взятом доме. У самовара я и моя Лара… Пугай, скрываясь от дождя, тоже устроился на веранде, развалившись на полу в благостной позе. Все могло бы быть иначе, подумала Лариса. Степанцов ей нравился. Даже очень. Несмотря на его, как ей казалось, вредный и злющий характер. Высокий, плечистый, умный. И видит вроде неплохо. Во всяком случае, ее заметил сразу. Совсем даже не инвалид. Хотя какой мужчина может не заметить раздетую девушку? Только слепой. Этот заметил. Интересно, и как она ему?
        Степанцов смотрел на Ларису и думал, что все могло бы быть совсем иначе, окажись на ее месте та, другая. И как оно было бы, это «все иначе»?
        - Что ты собираешься предпринять после нашего развода? - вдруг поинтересовался он у Ларисы.
        Та чуть не подавилась печеньем.
        - Я? Да выйду замуж! - ответила она с напускной бравадой.
        - Ты и сейчас замужем.
        - Муж мужу рознь, - со знанием дела провозгласила Лариса.
        - И чем же он лучше меня?
        - Не знаю, - честно призналась она. - Может, лучше, а может, и нет. Я-то тебя совершенно не знаю.
        - Вот и давай не будем спешить. Посмотрим друг на друга.
        - Ты и так смотришь на меня, - уколола она его, - и что видишь? Аферистку, навязавшуюся тебе в жены?
        - Да нет. Ты не мошенница.
        - Вот спасибо, значит, я нормальная, вполне приличная девушка.
        - Насчет приличной ничего сказать не могу. А вот о нормальности стоит подумать. Какая бы еще девушка сделала то, что сделала ты?
        Лариса надулась и отодвинула чашку. А что еще можно было ожидать от этого субъекта? Благодарности и любви?
        В знак примирения Василий предложил пройтись, прогулять Пугая.
        - Только не на поля, - испугалась Лариса, - там и без него есть кому гулять.
        И они отправились в лес.
        - Мама милая, сколько колокольчиков! - радостно завопила Лариса на лесной опушке, кидаясь собирать цветы.
        Пугай носился рядом с ней, виляя от радости хвостом до такой степени, что Василий испугался, как бы тот у него не отвалился. Он сел прямо на траву и наблюдал за Ларисой, носившейся по опушке с песнями. Вдруг из леса вышли две моложавые женщины и направились к Степанцову.
        - Ой, Василий Васильевич! Какая неожиданная встреча, - защебетали они. - И Пугай здесь, и… А кто это?
        И палец одной из них указал на Ларису.
        - Это… - Степанцов замялся.
        - Жена его, - опередила Василия Лариса, - самая что ни на есть законная.
        - Ой, - разочаровались бабы, - а мы-то думали, вы холостяк!
        - Зря надеялись, - язвила Лариса, сама не зная почему.
        - Зря, - согласились селянки, - вы уж тогда не обессудьте. Мы вас на сегодняшние посиделки не приглашаем. Конечно, если б вы одни пришли, - и они с надеждой поглядели на Степанцова. Тот молчал, предоставляя Ларисе возможность говорить вместо него.
        - Хорошо, бабоньки, - сжалилась Лариса. Ну, не собака же, в самом деле, она на сене: сама не ам и другим не дам. - Он придет, если захочет. Я его не держу.
        Бабы недоверчиво поджали губы и отправились в деревню.
        - А я смотрю, ты тут времени зря не теряешь, - обратилась она к Василию.
        Тот пожал плечами и усмехнулся. Вот гад, подумала Лариса, мог что-нибудь и ответить. Что-нибудь вроде того: «Я? Да ни в жисть! Да никогда! Да кроме тебя…» Стоп. Это уже другой должен ей отвечать. Не стоит забываться. Она приехала к Степанцову за разводом.
        Кроме местных жительниц, они вечером больше никого не встретили. Ни с кем не поговорили. Даже друг с другом. Ходили, бродили по лесу и не перемолвились ни словом. Только когда Лариса чуть не наступила в очередную лепешку, Степанцов поддержал ее под локоть и сказал: «Осторожно». Рядом с ними носился Пугай, полностью оправдывающий свою кличку. Только пугал он почему-то одних птиц, прыгая на кусты и заливаясь громким лаем.
        В дом они возвратились, когда уже начало темнеть. Лариса залезла в хозяйский холодильник в поисках еды, но ничего, кроме куриных яиц, не обнаружила. Из них она на скорую руку соорудила яичницу. После ужина полагалось отправиться на боковую. Интересно, думала Лариса, и как же мы разместимся?
        - Я лягу на втором этаже, - будто услышал ее мысли Василий, - а ты устраивайся на первом. Здесь есть очень удобная гостевая комната.
        - А она закрывается на задвижку?
        - И еще на два замка. А в качестве личной охраны можно взять Пугая.
        - Отлично, - улыбнулась Степанцову Лариса, - меня это вполне устраивает. Спокойной ночи. Кстати, можно считать, что мы договорились?
        - О чем? - не понял тот.
        - Как о чем? О разводе? Мы возвращаемся в город и идем в загс разводиться.
        - А, об этом. Да, договорились.
        - Отлично, - снова улыбнулась Лариса и скрылась за дверью гостевой комнаты. Но тут же выглянула и крикнула Степанцову: - Не забудь про приглашение на посиделки!
        Тот что-то буркнул в ответ и поскрипел наверх.
        Лариса оглядела комнату, в которой ей предстояло провести ночь. Можно было вернуться в город, но идти через поле в темноте - увольте! Даже если учесть, что Степанцов вызовется ее провожать. А вдруг у него куриная слепота? Да и комната оказалась вполне удобной: широкая кровать, туалетный столик, телевизор на тумбочке. Как раз сейчас идет сериал «Счастливые тоже плачут». Но расстраиваться по поводу чужой судьбы ей уже не хотелось. Нужно сначала разобраться в своей. Она разделась и легла в постель, решив немного почитать перед сном. Но, как оказалось, книгу вместе с сумкой она забыла на веранде, где они днем пили чай. Тихонько отодвинув задвижку, Лариса в кромешной темноте стала пробираться туда, предварительно нащупывая себе путь руками. Ага, вот она, эта дверь, вот он, дубовый стол…
        - Вай-ау! - раздалось на весь дом, когда Ларисина нога наступила на что-то мягкое и теплое.
        - А-а-а-а! - закричала она.
        - Что случилось? - В доме вспыхнул свет, и на веранду прибежал Степанцов.
        Снова он увидел рыжую девицу совершенно раздетой. В одних трусиках. Грудь она прикрывала раскрытой книгой, на обложке которой, как раз на уровне груди, красовался крупный заголовок «В поисках страсти».
        - Понятно, - процедил Степанцов.
        - Что тебе понятно?! - с вызовом возразила Лариса, крепко прижимая книгу к голым частям тела.
        - Что ты наступила на Пугая, - миролюбиво заметил тот, стараясь не смотреть на нее. - Лучше возьми его с собой в комнату. И не выключай там, пожалуйста, ночную лампу. Я не хочу, чтобы вернувшиеся хозяева нашли вместо своей собаки истоптанный мохнатый коврик.
        Он пожелал ей спокойной ночи и ушел.
        Ну и ладно, подумала Лариса, пусть воображает себе, что она хотела его соблазнить. А если он придет к ней ночью? Поэтому и сказал, чтобы она не выключала лампу? Но тогда почему предложил взять Пугая? А какая ему разница, тот все равно его слушается. И не издаст ни звука, когда Василий зайдет к ней ночью в комнату. Для того, чтобы… А для чего? Чтобы совершить над ней насилие. Но это только у американцев требование выполнения супружеских обязанностей расценивается как изнасилование. У нас, русских, раз жена, значит, должна, как пионер, быть готовой и днем, и ночью. А она жена. Его, Василия Степанцова. Значит, должна быть готова?
        Лариса долго не могла уснуть, ворочаясь с боку на бок. Лампу выключать она не стала. Собака улеглась рядом с кроватью на коврике и спала, мирно похрапывая. Лариса снова достала книгу и продолжила чтение: «Фатима поднесла кинжал к своему сердцу и сказала Рустаму последнее прости…»
        Утром Лариса прочитала «последнее прости» в свой адрес.
        Она проснулась, оделась и направилась к умывальнику, замеченному ею вчера на веранде. Но там, помимо умывальника, все еще стоял дубовый стол. На нем белел большой альбомный лист с мелкими каракулями. Лариса сквозь слезы прочитала записку: «Прости, что уехал. С разводом подожди. О Пугае позаботятся соседи. Василий». Ни тебе «дорогая», ни тебе «целую». Ни другой крайности - жду завтра у загса, приходи разводиться. Вот и верь мужчинам, когда они отвечают, что договорились. Это они накануне договариваются, а утром у них мозги набекрень и все уговоры побоку. И не передоговоришься - его уже и след простыл! Где теперь его искать? Снова идти к его неадекватным родителям?
        Лариса вернулась в комнату, свалилась на кровать и разревелась.
        Глава 4
        Соблазнителю отрезать…
        Василий Степанцов тоже долго не мог заснуть этой ночью. Положение было настолько щекотливым, что ставило его в тупик. Явилась особа, которая издевательским образом заставила его на себе жениться, и стала требовать развода. Однако на мошенницу она не смахивала. На аферистку тоже. Но… кого-то она ему смутно напоминала. На кого-то она была похожа! Самое главное, что за всю бессонную ночь Степанцов пришел к единственному выводу - разводиться ему не стоит. С таким трудом он решился на женитьбу, что если разведется, то уже точно никогда не женится. Мать с отцом не дождутся внуков, сестра - племянников, он - детей. Хотя о какой семейной жизни с этой не по делу оголяющейся вертихвосткой может идти речь? А почему бы и нет? Яичницу жарит вполне прилично. Фигура у нее - зашибись. Степанцов аж вздрогнул от своей характеристики внешности этой девицы. Еще ни про кого он так не думал! Читает, правда, всякую глупость, но они все любят сопливые книжки про любовь. В крайнем случае можно подсунуть ей приключения с похожим названием. Короче говоря, к утру Василий решил, что разводиться не будет, подождет, разберется
в себе. Пусть и она не спешит. Куда ей торопиться? Не на пожар ведь.
        Дожидаться, пока проснется Лариса, он не стал. Оделся и тихо вышел из дома, намереваясь незаметно улизнуть в город. Степанцов, чтобы сократить путь, решил идти полем. А там в это время…
        Нет. Там не было Шатуна, пастуха и сопутствующих им коров. Там прямо посреди поля стоял огромный джип с двумя бритоголовыми парнями.
        - Шеф сказал, он сейчас появится. - Один из них облокотился на капот, указывая в сторону деревни.
        - Какой он из себя? - поинтересовался второй, сидевший у колеса.
        - Во! - Первый достал снимок, сделанный в моментальной фотографии. На нем была изображена симпатичная пухлая девица в обнимку с веселым парнем, скорчившим двусмысленную рожу.
        - Ну и что это? Ничего не понятно. Таких рож, как у него, в этой деревне через одну. А если с перепоя - то у каждого.
        - Тише! Гляди, идет!
        По полю шел Степанцов. Он спешил, зная расписание электричек. Как раз через десять минут одна из них увозила дачников в город.
        - Эй, мужик! - закричал первый. - Помоги! Машина заглохла.
        - А что нужно делать? - спросил поравнявшийся с ними Василий.
        - Подсоби, сзади толкните вместе с Никитосом, - объяснил ему тот.
        - Ладно, - согласился Василий, - только быстро, у меня электричка скоро.
        - Одним махом, - обнадежил его второй, который вместе с ним зашел со стороны багажника.
        Как только Василий протянул руки к багажнику, наклоняясь и принимая позу для упора, Никитос легким движением могучей руки открыл багажник и впихнул туда Василия.
        - Как и обещал. - Он закрыл багажник на замок и сел рядом с водителем. - Поехали в пыточную.
        От этих слов у Степанцова в багажнике перекосило лицо.
        - А это точно он?
        - Точно, - вспомнив перекошенную физиономию Василия, убедил подельника водитель.
        Ехали недолго, Степанцов, скрючившись в багажнике, сообразил, что попал в руки к двум бандитам, которые чего-то от него хотят. Так как в своей жизни ничего противозаконного он не сделал, значит, дело касалось женщины. За последние десять лет у него было их две: та, которая стала его женой, и та, которая не стала. Кто из них мстит ему?
        - Вылазь и не ерепенься, а то… - и Никитос показал ему огромный кулак.
        Василий решил не сопротивляться и подождать, когда бандиты выдвинут свои требования, а пока огляделся. Привезли его в дом, весь первый этаж которого служил гаражом. Участок небольшой, забор хоть и глухой, но невысокий… Степанцов просчитывал пути возможного побега. Бритоголовые провели его в гараж, который действительно напоминал пыточную комнату. Посреди двух серебристых навороченных иномарок стояло зубопротезное кресло с ремнями на подлокотниках и в ногах. Рядом на высоком столике, предназначенном для медицинского инструмента, хранились кастет, баллончик с каким-то газом и пистолет. «Вот гады, - подумал Степанцов, - сперли оборудование из стоматологической поликлиники. Нет чтобы людям на этом кресле зубы лечить, так они собираются их выбивать!»
        - Садись! - скомандовал ему первый бандит, которого Никитос по дороге в дом назвал Харламом.
        - Ребята, - миролюбиво заметил Степанцов, - может, договоримся без мордобития?
        - Нет, не получится, - покачал головой Харлам, мощным торсом пододвигая жертву к креслу, - нам приказано провести допрос. А приказы не обсуждаются. Никитос, готовь записывающую аппаратуру!
        - Вы что, собираетесь это кинуть в сеть?! Реалити-шоу? Пытки в реальном времени?
        - Будет тебе шоу, если не сядешь! - рявкнул Харлам. - Итак, приступим, - начал он, когда Василий полулег в кресло.
        Кстати, бритоголовые его даже не пристегнули! Настолько уверены в своей силе? Отлично, нужно этим воспользоваться, подумал Василий.
        - Как ты с ней познакомился? - спросил Харлам, доставая из кармана бумажку и бережно разглаживая ее помятые края. По всей видимости, задаваемые вопросы были записаны на ней.
        Василию все стало понятно. Его похищение связано с этой вертихвосткой!
        - Она сама подошла ко мне, сказала, что я ей понравился и все такое, - честно признался он.
        Харлам посмотрел на Никитоса, тот скривил физиономию, как бы говоря: что с нее взять, вешается на кого попало. Говорить-то, что они думают, было нельзя. Допрос записывался на диктофон, аккуратно уложенный на медицинский столик.
        - И что было потом?
        - Мы расписались. Зарегистрировали свои отношения. Всего лишь. - Степанцов не понимал, чего эти двое от него добиваются.
        - Тайно от всех? - решил внести свою лепту Никитос и, наклоняясь к микрофону, добавил: - Сволочь!
        - В некотором роде тайно, - согласился Василий. - Мы не стремились к огласке. Но если бы она захотела, я был бы не против, чтобы узнала общественность, ее родители…
        - Ах ты, гад! Не тронь святое! - обрушился на него Никитос. - Ее отец бы двинул кони, узнай он, что узнала общественность!
        Из этих слов Василий понял, что не все еще потеряно и ему повезло, что на бракосочетании не было лишних свидетелей.
        - Кто еще знает, что вы поженились? - читал бумажку Харлам.
        - Мои родители.
        - Придется их убрать, - Харлам чиркнул ладонью по горлу. Явно нес отсебятину.
        - Еще чего! - возмутился Василий. - Ладно я, но родителей из-за какой-то вертихвостки!
        И тут же получил в челюсть. Когда он пришел в себя, перед его глазами предстали две испуганные физиономии, наклонившиеся над его головой.
        - Живой, - радовался Никитос, - ты его того, потише, а то двинет кони. Шеф сказал, пугануть, зять все-таки.
        О! Куда это он влип? Какой зять? Зять бандита! Теперь понятно, в кого эта девица. В отца-преступника. И живет по своим преступным законам. Захотела его, Степанцова, и женила на себе. Захочет убить и бьет? Или это сделает тесть?
        - Выпей, очухайся, - Никитос протянул Василию стакан с водой.
        - Ни глотка в доме врага! - заявил Василий, сжимая челюсти.
        - Не ерепенься, а то во! - И Харлам показал кулак. - Отвечай на вопросы. - И уткнулся в бумажку. - Как ты допустил, что она забеременела?
        Понятно, о каких детях она говорила. Но ведь не призналась!
        - А как, по-вашему, я должен был это не допустить?
        - Ха-ха, - заржал Никитос, - пользоваться противозачаточными.
        - Значит, ты признаешь, - зачитал Харлам, - что соблазнил бедную, тьфу, богатую, несчастную девушку, вынудил ее жениться на себе. Соблазнил и женил.
        - Признаю, - согласился Степанцов, чувствуя, что дело подходит к завершению.
        - В случае положительного ответа, - продолжал читать Харлам, - набить морду…
        Василий решил взять свои слова обратно.
        - В случае отрицательного, - продолжал Харлам, - соблазнителю отрезать… хм… неразборчиво написано.
        - Дай я погляжу, чего там у него нужно отрезать, - подошел к Харламу Никитос, и они вдвоем склонились над бумагой.
        Василий воспользовался моментом. Он вскочил и побежал к выходу, благо дверь оказалась не заперта. Но бритоголовые успели его поймать, когда он задирал ногу, чтобы прыгнуть через забор. Они привели его назад в гараж, закрыли дверь на ключ и раздели до трусов, чтобы он больше не предпринимал попыток к бегству.
        Никитос подставил подножку пятившемуся Степанцову, тот упал, ударился головой, руками схватился за ушиб. В это время Никитос с ловкостью опытной мартышки стащил со Степанцова последнюю деталь туалета. Совершенно голый Степанцов сразу забыл про голову, подбежал к столику, схватил листок с вопросами и прикрыл им неприличное место. В центре листка красовалась размашистая крупная надпись шефа: «Отрезать».
        - Не ерепенься, - предупредил Харлам, надвигаясь на Василия громовой тучей. - Приказано набить тебе морду.
        Но Василий не собирался просто так позволить этим двум тупоголовым бандитам набить себе морду. Он, придерживая листок, разбежался, прыгнул на крышу серебристой иномарки и сиганул в раскрытое окно. Спасительный забор был в нескольких метрах, когда Василий споткнулся и упал. Бритоголовые, довольные этим обстоятельством, расставили руки в стороны и пошли на него кольцом оцепления.
        - Пацаны, - обратился к ним успевший вскочить на ноги Степанцов, - считайте, вы сделали свое дело, - и он указал на шишку на голове.
        - Не-а, - плотоядно прошипел Харлам, - шеф приказал не голову, а морду.
        - Какая разница, ребята? - говорил Степанцов, медленно продвигаясь к кустам сирени у дома.
        - Большая, - так же медленно те продвигались за ним.
        - Стойте, шеф идет! - крикнул им Степанцов и побежал за дом, пока они оглядывались в поисках мнимого шефа.
        Владения за домом у тестя были не такие уж и обширные. Там располагались сад, пара клумб и газон с барбикюшницей, куда и угодил бежавший напролом Степанцов. Она упала и окутала Василия дымом, перемешанным с золой. Резко почерневший спереди, он побежал, мелькая белым чистым задом, дальше, к садовым деревьям, заметив среди них одну высоченную сосну, видимо, оставленную расти еще при строительстве дома. Перед сосной Степанцов оглянулся в надежде не увидеть бритоголовых, но они надвигались на него неотвратимо, как поезд на Анну Каренину. Выбора не оставалось, и Степанцов залез на сосну.
        - Ай, что творят! - Старушка-соседка покачала головой, увидев забирающегося на дерево Степанцова. - Опять у них мальчишник. Ой, да, кажись, он голый? Надо сходить к Матрене, у нее есть бинокля.
        Старушка сняла очки, протерла их, снова водрузила на нос. После чего галопом понеслась к Матрене.
        - Слазь, сволочь! Тебе все равно никуда не деться, - стояли под сосной бритоголовые.
        - Слазь, как человека прошу! - Они уже сидели.
        - Слазь, будь другом. - Через полчаса они легли.
        Василий неплохо устроился на ветках-лапах сосны, если не считать того, что голые места постоянно кололи иголки. Ничего, думал он, можно представить, что это иглотерапия. Раз - иглотерапия, два - иглотерапия. Если это постоянно повторять, поверишь влегкую. К тому же мужчинам, рассуждал Степанцов, полезен массаж причинных мест. Нет, это не массаж, это иглотерапия - раз, она же два… Ворочаться было невозможно больно, иголки кололись и кололись. Да еще две старые дуры на соседнем дворе принялись вслух обсуждать, какой у него неестественно белый зад и… стыдно сказать что, а они рассуждали на всю улицу. Может, закричать и позвать на помощь? Кто, интересно, прибежит? Эти две бабки. Конечно, они с удовольствием это сделают, вон бинокль откуда-то притащили, разглядывают. Степанцов показал им нехороший жест, хлопнув одной своей рукой под локоть другой. И… потерял равновесие.
        Если одетый человек падает на землю сквозь лапы сосны - это одно дело. Совсем другое, когда через сосновые иглы летит совершенно раздетый человек! От боли Степанцов заорал благим матом.
        Старушки улыбнулись и хлопнули друг друга по рукам:
        - Наконец-то! Гони десятку, Матрена, он так и не продержался двух часов кряду.
        Но то, что Степанцов остался висеть грушей на последней ветке, от них скрывал забор.
        Бритоголовые, успевшие задремать, мигом вскочили на ноги. Но свои Степанцов уже успел задрать. В неудобном положении, уцепившись за ветку ногами и руками, он висел, сам не зная, на что надеясь.
        - Слазь, сволочь! - бегал вокруг сосны Харлам.
        - Слазь, тебе говорят, - подпрыгивал рядом, пытаясь дотянуться до Степанцова, Никитос.
        Ветка под Василием хрустнула.
        - А! - злорадно закричал Харлам. - Никитос, неси пилу!
        - Лучше топором, - посоветовали старушки, забравшиеся на забор, - чтоб одним махом.
        - Одним махом, одним махом, - приговаривая, убежал Никитос.
        Но ни пила, ни топор не потребовались. Ветка хрустнула в последний раз и обломилась. Степанцов гнилым яблоком свалился к ногам Харлама. Тот обрадовался и, решив для начала тряхнуть его за грудки, протянул руки к воротнику. Но на Степанцове не было ни воротника, ни всего остального. Харлам на мгновение растерялся. Василий этим воспользовался, вскочил на ноги и дал деру.
        В это время к сосне прибежал Никитос с топором.
        - Убери свидетелей! - заорал ему Харлам, указывая на висящих на заборе старушек.
        Никитос поднял топор над головой и пошел на них.
        - А! - заорали бабки и скрылись в зарослях малины с обратной стороны забора.
        По саду шефа троица бегала недолго. Разве ж это был сад? Пять яблонь и четыре груши. Даже если, как заяц, петлять между ними, далеко не убежишь. А забор не перемахнуть. Поэтому, когда бритоголовые в полном смысле слова приперли его к стенке, Степанцов уже не сопротивлялся.
        - Попался! - радовались бритоголовые.
        - Только троньте! - предупредил их Степанцов.
        - А нам не велено трогать, нам велено морду набить!
        После этих слов Степанцов отрубился. Но не сам по себе, естественно. Что, безусловно, совсем даже не естественно. Его вырубил мощный кулак Харлама.
        - Убил, убил, - визжал прыгающий рядом с лежащей жертвой Никитос, - теперь шеф убьет нас!
        - Не успеет! - закричала появившаяся из ниоткуда девица. - Сначала вас убью я!
        Девица достала из сумочки пистолет и направила ствол оружия на бритоголовых.
        - Врассыпную! - крикнул Никитосу Харлам и отпрыгнул в перевернутую барбикюшницу.
        - Не поможет, - заявила девица и вдруг заметила распластанное на траве тело Степанцова.
        - Милый, любимый, дорогой! - Она кинулась к нему.
        - Пистолет положи в сумочку, - ласково попросил ее Харлам.
        - Молчи, предатель! - Девица снова направила дуло на него.
        - Все, все. Я молчу.
        - И как это тебя угораздило попасть к ним в лапы?! Как они тебя, бедненький мой, отделали! Не умирай, пожалуйста, не сироти нашего ребеночка!
        Девица уселась на траву, положила голову Степанцова себе на колени и продолжила упиваться горем. Степанцов отметил про себя: ага, ребенок все же есть. Но голос девицы существенно отличался от голоса Ларисы. Тот был ласковый и нежный, даже когда она сердилась. А этот показался ему истеричным и властным. Он приоткрыл один глаз и посмотрел в склоненное над ним лицо девушки.
        - Очнулся! - обрадовалась та. - Уси-пуси, мой пусик!
        И поцеловала его в лоб. Как покойника, отметил про себя Степанцов. Та между тем продолжала его целовать в нос, в губы, не обращая никакого внимания на то, что лицо Василия, так же как и вся передняя часть его тела, было черным от золы. Лицо девушки из симпатичного медленно превращалось в грязное. Степанцов совершенно перестал ее узнавать.
        Но и до этого он никак не мог понять, почему его лобзает чужая девушка. Хотя, если принимать во внимание то, что происходит с ним и незнакомками в последнее время, это наводит на мысль, что он, Степанцов, имеет определенный успех у слабого пола. Одна решила выйти за него замуж, другая зацеловала… Он бы еще дольше рассуждал, если бы его не прервали. Неожиданно увидев его отмытое своим языком лицо, девица закричала:
        - А! Это не он!
        Степанцов понял, что теперь уж точно пощады ему не будет. Он вскочил на ноги. Девица, заметив, что тот совершенно голый, заорала еще громче. Слинявшие было бритоголовые вернулись назад и теперь стояли как два тополя на Плющихе, прижавшись друг к другу с испугом в глазах. Слыханное ли дело - перепутать зятя шефа?! Теперь он точно их убьет!
        - Сначала, - девица успокоилась и пошла тараном на парочку, - вас убью я!
        Степанцов не стал дожидаться, кто первым покончит с организованной преступностью в отдельно взятом дворе, и поспешил ретироваться. Девица вошла во двор через калитку и оставила ее открытой. Василий выбежал на улицу. Мать честная! Да это ж Нудельная! А вон там дом его друзей, где сейчас отсыпается, как он думал, Лариса! Не дай бог, она узреет его в таком виде. Василий прикрыл руками свое хозяйство и побежал в сторону леса. Сделал он это неосознанно. Возможно, он решил, что в лесу можно нарвать листьев, сделать себе хоть какое-то прикрытие и вернуться к друзьям под гостеприимный кров. Если там еще осталась Лариса, то предстать перед ней не совсем раздетым. Хотя, судя по тому, как активно она раздевалась сама… Нет, нельзя давать ей никакого повода. Никакого. Тем более для развода.
        Глава 5
        Лучше сразу придушить, чтоб не мучилась
        Юлий Соломонович Цезарев сидел в своем кабинете среди почетных грамот и дипломов
«За гуманность» на крутящемся стуле и разговаривал сам с собой. Делал он это часто, сотрудники психиатрического отделения привыкли к тому, что после таких задушевных бесед в голове главврача рождаются гениальные идеи. Но на этот раз они ошибались. Идей не было, не было даже мало-мальского плана! Поэтому доктор Цезарев спорил сам с собой.
        - Ну-с, батюшка, объясните, будьте так любезны, какого черта вам понадобилось отпускать своих больных на природу?
        - Голубчик, они же тоже люди. И им хочется подышать свежим воздухом и побегать по лесной опушке!
        - Добегались! Десять больных исчезли в неизвестном направлении!
        - Иван Иванович их найдет. Обязательно найдет. Они же, как малые дети, далеко от дома уйти не смогут.
        На этот раз доктор Цезарев и его внутренний голос оказались правы. Великан Иван Иванович, завхоз, выполняющий в связи с сокращением штата еще и функции охранника и санитара, нашел всех десятерых. Они стояли во дворе диспансера и жались друг к другу.
        - Примите психов! Всех до копейки! - доложил завхоз.
        - Иван Иванович, как вы можете. Это не то, что вы сказали, а больные люди.
        - Так я и говорю, - не сдавался завхоз, - примите душевнобольных.
        - Пойдемте успокоим этих милых людей, - доктор поднялся, обнял завхоза, и они пошли во двор.
        - Ну, насчет милых не знаю, - не соглашался Иван Иванович, - а вот один шизик, тот, что совершенно голый, совсем съехал с катушек. Кричит, что он не псих, и грозит судом.
        - Не обращайте внимания, батенька, - посоветовал ему доктор, - не было еще в моей практике душевнобольного, который согласился бы, что он псих.
        Во дворе больницы ему действительно кинулся в глаза прежде всего голый мужик. Он единственный сторонился остальных и требовал адвоката. Юлий Соломонович Цезарев снял свой белый халат и накинул ему на плечи.
        - К чему так волноваться, батенька? - обратился он к нему в своей обычной манере. - Адвокат? Приедет обязательно, не переживайте, сейчас ему пошлют эсэмэску. Варвара Петровна, - он обратился к прибежавшей на шум старушке-веселушке в белом платке и халате, - киньте адвокату, что его ждет клиент.
        Та подобострастно согласилась, но продолжала стоять.
        - Больше никто никого не хочет видеть? - поинтересовался доктор.
        - Я хочу! - заявил один больной. - Хочу видеть президента! У меня план по подрыву Центральной Америки!
        - Отлично, Варвара Петровна скинет эсэмэску президенту. Если больше пожеланий нет, все по каютам! Сейчас отчалим!
        - Отчалим, отчалим, - и больные разбежались по палатам.
        Василий, а это был именно он, остался стоять. Он был в настолько заторможенном состоянии, что еле говорил. Там, на лесной опушке, когда он обрывал березу и пытался сделать себе юбку, на него напал этот мужик и вколол какую-то дрянь. После чего, практически как малое дитя, посадил его в машину и привез сюда. А теперь они издеваются над ним и собираются запереть в каких-то каютах.
        - Я не… - больше говорить он не мог.
        - Отнесите больного в палату, - приказал доктор завхозу.
        - В какую? - поинтересовался тот.
        - Варвара Петровна знает, - махнул рукой доктор.
        Та кивнула головой.
        Степанцова положили туда, где нашли свободное место. Особо никто им не занимался, только сделали еще какой-то укол, после чего он провалился в полное небытие.
        Ночью он проснулся оттого, что кто-то теребил его за плечо.
        - Вставай, давай делать подкоп, - шептал неизвестный, - завтра будет уже поздно.
        Степанцов вскочил и огляделся. Двухместный номер в захудалой гостинице, вот на что была похожа эта комната. Но на окнах решетки, дверь заперта снаружи. Он в западне. Вот это уже точно реалити-шоу! Его сосед, тощий, прихрамывающий субъект с взъерошенными жиденькими волосенками, нервно теребил его за рукав:
        - Пошли делать подкоп!
        - А другим способом нельзя? Может, стоит проанализировать еще какие-нибудь варианты?
        Сосед поглядел на него с укоризной:
        - Будет поздно, поздно будет, будет поздно.
        Действительно, подумал Степанцов, парень наверняка тут времени даром не терял. Судя по тому, сколько кэгэ он скинул на здешней диете, сидит долго. Подкоп так подкоп, а там разберемся. Он подошел вслед за парнем к двери, с удивлением посмотрел, как ловко тот орудует булавкой в замочной скважине. Дверь действительно открылась. Они на цыпочках прошли мимо спящей за столом Варвары Петровны, открыли запор на массивной входной двери, вышли в темный двор, обогнули здание и прошли к какой-то куче.
        - На, бери инструмент, копай, - протянул ему что-то парень.
        Степанцов взял и стал копать. В этот самый миг загорелся прожектор, осветив Степанцова, завыла сирена. Прибежали люди в белых халатах…
        - Ну, и что вы, голубчик, пытаетесь мне доказать? - ласково говорил с ним утром доктор Цезарев, - что вы случайно оказались с Терминатором в песочнице, где суповой ложкой копали ямки?
        - Мы делали подкоп, - угрюмо сообщил Степанцов.
        - А-а, - многозначительно покачал головой Юлий Соломонович, - все ясно. Подкоп. У вас мания преследования.
        - Я сбежал от бандитов! - разозлившись на то, что ему не верят, заявил Степанцов.
        - Конечно, конечно, только не волнуйтесь. Сбежал так сбежал. Больше не попадайтесь на удочку Терминатора. Он, конечно, сообразительнее вас, и, если еще раз предложит делать подкоп, скажите мне. Я помогу.
        - Не разговаривайте со мной, как с психом, - возмутился Степанцов, - и объясните причину моего задержания!
        - Главное, дружок, не волноваться. Ну, посудите сами, если вы считаете себя нормальным, здравомыслящим человеком… Представьте, что я разделся донага, пошел в лес, залез на сосну…
        - В лесу была береза, - перебил врача Степанцов, - сосна была у бандитов.
        - А, ну да. Залез на березу и стал ломать ветки, засовывая их себе за пояс из крапивы! А потом, ночью, когда все нормальные люди отдыхают, пошел с душевнобольным Терминатором играть в песочницу! Как, по-вашему, считали бы вы меня нормальным человеком?
        - Мы делали подкоп, - уперся Степанцов.
        Юлий Соломонович Цезарев развел руками.

«Вот влип, - думал Степанцов, - они перепутали меня с каким-то психом. Видно, у них недостача шизиков, и они решили покрыть издержки мной. Надо как-то выкручиваться». Он зашел в столовую, где больных собирали на завтрак. Терминатор, сидевший за дальним столом, сразу заметил Степанцова. Многозначительно глядя на него, он достал свою ложку из жидкой манной каши, облизал ее и спрятал в карман. Степанцов отвернулся. Вот шизик! И сел завтракать рядом с приличным пожилым мужчиной. Каша оказалась, несмотря на ее жидкий вид, довольно вкусной. Степанцов с удовольствием поел. Манную кашу он обожал. Его сосед, напротив, поковырявшись в тарелке, отодвинул ее и обратился к Василию:
        - Не переживайте вы так, со всеми случается. Ну, попали к психам, в этом нет ничего страшного. Поживите немного, отдохните. Они, - он показал глазами на зал, - все тут тихие. Беспроблемные. И врач Цезарев вполне компетентный человек. Пройдете курс лечения, они вас держать не станут.
        - А что вы здесь делаете? - удивился Степанцов.
        - Скрываюсь от правосудия, - прошептал еле слышно пенсионер, - я задушил собственную жену.
        - Почему? - растерялся от такой откровенности Василий.
        - Она требовала развода и раздела имущества.
        - А, - моя пока раздела имущества не требует. - Степанцов мысленно представил, как он душит Ларису.
        - Вот именно, пока. - И пенсионер посоветовал: - Лучше сразу придушить, чтоб не мучилась. Для начала возьмите справку о том, что вы больной. И развода ей не видать.
        Маньяк, подумал Степанцов. Хорошо, что тихий. Хотя советы дает дельные. У Василия сразу созрел план. Он достал свою ложку из тарелки, облизал и показал ее Терминатору. Тот кивнул головой.
        - Все по отсекам! Сейчас взлетим!
        Следующей ночью снова светил прожектор, выла сирена, а они с Терминатором, вооружившись столовыми ложками, сидели в песочнице.
        - Ну-с, голубчик, - говорил ему утром Юлий Соломонович, - продолжаете без меня? А я вас просил, так просил. Ай-яя-яй. Как нехорошо поступаете.
        - Не разговаривайте со мной как с психом!
        - Не волнуйтесь, главное - не волнуйтесь. Если вы не псих, то почему…
        - Значит, по-вашему, я ненормальный?!
        Доктор развел руками.
        - Тогда дайте мне об этом справку, - заявил Степанцов. - Дайте справку!
        Цезарев задумался, сел за стол и что-то написал на бланке. Достал печать, тиснул и протянул листок Степанцову.
        - Главное - не волнуйтесь. Если еще что понадобится, заходите, не стесняйтесь.
        - Странное дело, - сказал доктор Цезарев другому доктору Цезареву, - я нахожусь в замешательстве. Это уже не мания преследования. Это мания… бюрократизма.
        - Да уж, батенька, только что вы совершили открытие! Такой мании еще никто не описывал. Нужно подержать этого больного пару месяцев под наблюдением.
        Степанцов не знал, что его собираются изучать как мышь. Он, нежно гладя карман со справкой, ходил по корпусу, прикидывая, каким образом можно сигануть через высокий забор с проходящим по нему электрическим током. За ним по пятам ходил Терминатор и рисовал планы побега. Художник из него был никакой. Но что-то ценное в этих планах было. Тот на каждой картинке рисовал огромный черный автомобиль.
        Степанцов решил проследить, что это за машина. Она приехала на следующий день ближе к обеду. Из нее вышла престарелая блондинка с каменным выражением лица и запахом дорогих духов.
        - Добрый день, Венера Сергеевна, - защебетала вокруг нее Варвара Петровна, - как добрались?
        Блондинка только глянула на нее с сожалением и на высоченных каблуках проковыляла в здание. Степанцов незаметно прокрался следом. Блондинка зашла в кабинет к главврачу и с порога сказала тому: «Здравствуй, пусик!» Она была его женой или любовницей? Какая разница! Именно она связывала его с вольной жизнью. То есть Юлия Соломоновича, а не его, Степанцова. Хотя это как повернуть! И Василий решился.
        Он подтянул до груди широкие пижамные штаны, сложил руки за спиной, сделал придурковатую мину на лице и, насвистывая траурный марш, направился к столу, где восседала Варвара Петровна.
        - Что тебе надо, милок? - поинтересовалась та. - Эсэмэску кому послать?
        Василий наклонился к ней через стол и доверительно сообщил:
        - Хмырь повесился!
        И пошел дальше, продолжая насвистывать соответствующий марш. Старушка-веселушка взмахнула руками и заорала на весь корпус:
        - Полундра! Хмырь снова повесился!
        - Вот псих ненормальный! - прибежал на ее зов караулящий дверь завхоз. - Сколько можно?!
        И они вдвоем скрылись в одной из палат. Степанцов подбежал к двери. Открыть задвижку было плевым делом. Потайной крючок, который держал всю эту конструкцию, ему показал Терминатор, когда они ходили копать песочницу.
        Долгожданная свобода встретила его черным джипом блондинки. Если машина закрыта - пиши пропало. Он подбежал к багажнику, но тот вызвал у него неприятные воспоминания. Степанцов резко развернулся, залез внутрь автомобиля, на заднее сиденье, и затих. В салоне было темно, тонированные стекла скрывали все, что только могли. Оставалось лишь догадываться, каким образом блондинка видит дорогу.
        Та тем временем вышла вместе с доктором.
        - Такой экземпляр, дорогая, такой экземпляр! Сегодня он потребовал справку, завтра, по моим расчетам, должен написать исковое заявление в суд! Не обижайся, я приеду через пару дней.
        Блондинка хмыкнула, чмокнула мужа в щеку и уселась за руль. Взревел мотор, Степанцов лежал не дыша. Машина, которая, по идее, должна была плавно тронуться с места, сорвалась с него с ревом, как вода в унитазе, и понеслась к воротам. Степанцов мысленно попросил высшие силы проконтролировать блондинку, чтобы та попала в раскрытые ворота. Благополучно выехав на трассу, Венера Сергеевна включила свой любимый марш, записанный на диске без остановки, и полезла на заднее сиденье. Степанцов, который к этому времени уже там сидел, с ужасом заметил рядом с собой ее блестящую кожаную сумку. Блондинке, видимо, понадобилось что-то очень важное из этой самой сумки, раз она наплевала на безопасность дорожного движения.
        Степанцов не растерялся и подал ей сумку. Та, одной рукой выделывая на дороге замысловатые па, полезла в ее карман и выудила оттуда… помаду! После чего Венера Сергеевна повернула переднее зеркало на себя и стала красить губы. Степанцов мысленно попрощался с жизнью, с родственниками, с Ларисой. Он представил ее в образе вдовы и пожалел, что не успел составить завещание, по которому ей доставалась бы самая ценная его вещь - альбом с марками, собирать которые он начал еще в детстве.
        Но дорожно-транспортного происшествия, как это ни невероятно, не произошло. Блондинка докрасила губы, положила помаду на место и принялась напевать. В этот самый момент у нее в сумке затрезвонил мобильный телефон.
        - Пусик, ты только не волнуйся. - Голос у доктора Цезарева дрожал. - Вполне вероятно, но, может, дорогая, я и ошибаюсь, у тебя кто-то есть!
        - Сколько раз можно повторять, что с Купцовым у меня был ничего не значащий роман! С Сушковым я покончила сразу, не успев начать. А Кузнецов клюнул на нимфетку! Милый, у тебя это переходит в манию!
        - Пусик, только не волнуйся! У тебя в машине кто-то есть.
        - Ха! - засмеялась Венера Сергеевна и обернулась. Сзади сидел Степанцов.
        - Это тихий маньяк, - продолжал ей говорить доктор Цезарев по телефону, - по истории болезни у него мания преследования блондинок с целью их последующего удушения. Но не волнуйся, дорогая, он пока еще никого не удушил.
        - Вот до чего тебя довел либерализм в отношении с психами! Твоя жена станет первой жертвой!
        Венера Сергеевна откинула телефон на сумку.
        - Кто вы? - поинтересовалась она, не выпуская руль и продолжая мчаться на высокой скорости, на которой, Степанцов это знал наверняка, летят искры из-под колес.
        - Человек, - ответил он просто, - попавший в беду. Но не псих, как думает ваш муж.
        - Еще ни один псих не признал, что он псих, - глубокомысленно заявила жена психиатра.
        - Если вы довезете меня до города, я сразу исчезну из вашей жизни, - пообещал ей Степанцов.
        - Я думаю, душить вы меня не собираетесь. Но знайте, вряд ли мы доедем до города. Цезарев наверняка поднял на ноги всю округу. Впрочем, на психа вы действительно не похожи. Я-то знаю точно, сама живу с одним из них.
        Степанцов обрадовался, что блондинка не собирается орать и звать на помощь. Кстати, этой самой помощи она тоже не собирается предлагать, что уже обидно. До долгожданного освобождения было рукой подать.
        - Скоро пост ГАИ, - сказала Венера Сергеевна.
        Степанцова там схватят. Он предстанет перед представителями органов в полосатой пижаме с оттопыренными коленками и рваными карманами и станет рассказывать о том, как его совершенно голого сняли с березы и он в песочнице делал подкоп. А перед этим сидел у бандитов на сосне. А еще неделю назад он женился на неизвестной девушке… Нет, доктор Цезарев прав. В жизни нормальных людей такие события не происходят. Но Василий-то знает, что он не псих. Кто же тогда виноват во всех его злоключениях? С чего все это началось? Конечно же, с нее, с Ларисы! Это она причина всех его бед. Первый раз Степанцов ощутил жгучее желание придушить женщину. Но не ту, что сидела за рулем. Она-то тут вообще ни при чем. Каково ей сейчас? Муж сообщил, что у нее в машине псих. Какая выдержка у дамы.
        - Бросьте меня на посту, - смирился Степанцов, - черт со мной. Что будет, то будет.
        - Раздевайтесь! - скомандовала неожиданно Венера Сергеевна.
        - Зачем? - опешил Степанцов.
        - Проезжаем пост! Быстро!
        Инспектор ДПС остановил именно их джип. Размахивая в разные стороны своей волшебной палочкой, он не спеша подошел к вышедшей ему навстречу Венере Сергеевне и поинтересовался:
        - Инспектор Добряков, что провозим незаконно?
        - Что вы, инспектор, разве ж я могу везти что-то незаконное?
        - Есть сигнал, - сообщал Добряков, выплевывая жвачку, - джип с вашими номерами провозит… Что там искать, в этом джипе?! - закричал он второму инспектору.
        - Плохо слышно, - ответил тот, указывая на рацию, - каких-то психов!
        - Ваши документы! - подтянулся сразу Добряков. И уткнулся в изучение водительских прав.
        - Понимаете, - зашептала ему Венера Сергеевна, - я действительно перевожу.
        - Ага! - обрадовался тот. - Придется вас задержать.
        - Перевожу одного молодого человека, - она указала кивком головы на заднее сиденье. Инспектор заглянул туда и встретился с испуганными глазами Степанцова.
        - Понимаете? - многозначительно поинтересовалась Венера Сергеевна.
        - Нет, - честно признался Добряков.
        - Молодого человека, - повторила та и добавила: - А мой муж, известный врач-психиатр, господин Цезарев, в порыве ревности дал вам сигнал… Понимаете? - Венера Сергеевна залезла в сумочку и выудила оттуда купюру. - Это вам за беспокойство. Поверьте, у мужа беспричинная ревность. - И купюра перекочевала к Добрякову.
        - Ну, что там?! - крикнул второй инспектор.
        - Да так, везет какого-то кобеля! - ответил ему Добряков.
        - Породистый? С родословной?!
        - Да нет, приблудный!
        - Гав! Гав! - пришлось поддержать версию Степанцову.
        - Проезжайте. - Добряков вернул документы даме. - Счастливого пути!
        И машина сорвалась с места. По-другому ездить Венера Сергеевна не умела.
        - Я ваш должник, - обрадовался исходу дела Степанцов.
        - С вас пятихатка, - погрозила ему пальчиком блондинка. - Как разбогатеете, отдадите.
        Она довезла Степанцова до подъезда. Помахала ему на прощание рукой и пожелала больше никогда не встречаться с ее мужем. Полураздетый Василий раскланялся и пламенно пообещал никогда больше не попадать в истории. Машина сорвалась с места и исчезла за поворотом.
        - Бабник, - резюмировали сидящие на лавочке у подъезда сморщенные старушки. - Что ни день, к нему девки ходют!
        - И ездют, и ездют!
        - Скоро штабеля начнет укладывать из баб. А казался таким скромником.
        - Говорят, он недавно женился.
        - И туда же! Все мужики одинаковые.
        Глава 6
        И умудряются некоторые дважды выходить замуж!
        Ольга Петровна жарила блинчики для того, чтобы найти причину заявиться к дочери на квартиру и потребовать полный отчет о ее разводе. Конечно, она могла сделать это и без блинчиков, но дочь наверняка сидит голодной. В принципе Ольга Петровна в некоторой степени была вполне довольна тем обстоятельством, что ее дочь - замужняя дама. Не какая-то там старая дева, в спину которой зловредные соседи тыкают пальцем, а законная мужняя жена. Смущало лишь то обстоятельство, что дочь выскочила за первого попавшегося, не спросив мнения матери. Но нынче вся молодежь такая, чего уж требовать от собственной дочери. Еще Ольге Петровне не нравилось то, что Лариса почему-то упорно скрывала имя своего благоверного. Было совершенно очевидно, что молодые поругались. Такое происходит на каждом шагу, если женятся без родительского благословения. В порыве гнева они решили развестись. Кстати, развестись решила Лариса, мнения же своего зятя Ольга Петровна не знала. А может, он хороший человек, любит ее дочь, глупомань разэтакую. А та выкидывает фортели. Нужно обязательно выведать у нее имя зятя и поговорить с ним. И Ольга
Петровна с повышенным энтузиазмом залила тестом сковороду.
        Роман тоже неплохой парень, думала Ольга Петровна, неся блинчики по улице. Высокий, стройный, зарабатывает прилично. Мать у него, безусловно, дурында, такая же, как и ее дочь, но в семье не без урода. Если Лариса разведется, Роман будет неплохим зятем. А если дочь разведется, а он откажется на ней жениться? Ведь бывали и такие случаи. Останется разведенкой, и зловредные соседи будут тыкать в дочь пальцем. У Ольги Петровны у самой в молодости всегда были варианты. Она и свидания умудрялась назначать поочередно нескольким, не попадаясь. Час с одним, парочку с другим. Ничем хорошим, следует признаться, это не закончилось. Оба в один прекрасный момент встретились и договорились на ней не жениться. Но у Ольги Петровны еще оставался третий вариант, о котором эти двое не знали. Он жил в другом городе, и она на свидания ездила к нему. Вот он-то и стал ее мужем. Как те двое кусали себе локти! Во всяком случае, Ольга Петровна сильно надеялась, что кусали.
        И то, что у ее Лариски оказался один муж плюс один возлюбленный, говорит о хорошей наследственности. Мать Ольги Петровны, царство ей небесное, была еще та штучка. За ней по пять мужиков за раз ухаживали. Красавица, смуглая, черноглазая. Ольга Петровна вся в нее. Супруг Ольги Петровны был хоть и невысоким, но смуглым и черноглазым. И в кого только Лариска рыжая?
        Дочь открыла ей дверь, протирая заспанные глаза. Но, услышав, что мать принесла теплых блинчиков, сразу проснулась окончательно и побежала варить кофе.
        - Ну, и как у нас дела? - решила не откладывать на завтра то, что очень хотелось сделать сегодня, Ольга Петровна.
        - Хорошо, - махнула рукой дочь, жуя блин, - съездила, увиделась, разводиться он не хочет.
        - Молодцы! - обрадовалась мать. - Совет вам да любовь.
        - Мама! - укорила ее Лариса. - Ты его даже не знаешь.
        - Но ты-то его знаешь. И я тебе полностью доверяю. Моя дочь, - высокопарно заметила Ольга Петровна, - это моя дочь. И она не могла выйти замуж за разгильдяя. Ну, признайся, что он хороший человек. А с милым рай и в шалаше.
        - Да, - согласилась Лариса, подливая себе в чашку кофе, - неплохой. Со странностями, но неплохой.
        - Да, - вслед за ней вздохнула Ольга Петровна, - главное, чтобы человек был хороший.
        - Мне кажется, мам, - задумалась Лариса, - у нас бы с ним что-то и получилось.
        - Прекрасно, - согласилась с ней та, - живите с миром.
        - Мама, обычно говорят: упокойтесь с миром!
        - Тогда совет вам да любовь!
        - А вот ее-то как раз и нет, - вздохнула Лариса, уничтожая последний блинчик. И непонятно было, к чему относился ее вздох: к блинчику или к Степанцову.
        - Свыкнется - слюбится, - робко вставила Ольга Петровна.
        - Что тебя сегодня тянет на пословицы и поговорки?
        Лариса встала и подошла с чашкой к окну.
        - Странно, - протянула она, разглядывая во дворе качели, которые постоянно оккупировал Стрелкин, разгоняя малышей. - Роман почему-то не звонил.
        В дверь позвонили.
        - Легок на помине, как лягушка в тине.
        - Мама?!
        - Молчу, молчу.
        Но на пороге стоял не Роман, а его мать. Госпожа Стрелкина не стала дожидаться приглашения и пятиразмерным бюстом сама проложила себе дорогу, оттеснив Ларису в угол.
        - Ну здравствуйте, соседки дорогие.
        Она поставила на стол тарелку с теплыми блинами.
        - Ой, я не могу, - тихо произнесла Лариса.
        - А придется, - плотоядно заметила Ирина Викторовна. - Мой мальчик сегодня не спал.
        - У него бессонница? - поинтересовалась Ольга Петровна.
        - У него - любовь! - заявила Стрелкина и посмотрела на эту самую любовь уничтожающим взглядом.
        - Я развожусь, - вылетело у Ларисы, - скоро.
        - Питайся! - Ирина Викторовна пододвинула ей тарелку с блинами. - Мальчик ничего не ест!
        Лариса с испугу взяла один блинчик и засунула его целиком в рот. С надутыми щеками и круглыми глазами она выслушивала свою будущую свекровь.
        - Чтоб ты всегда так же хорошо готовила, как я…
        Ага, подумала Лариса, то-то он не ест, но сказать она ничего не могла - жевала.
        - Чтоб кормила его регулярно, а для этого тебе придется уйти с работы. Работаешь все там же? Секретаршей у архитектора? Нечего тебе там делать. Мальчик достаточно зарабатывает, чтобы кормить семью. Хотя, - она посмотрела на жующую Ларису, - пожрать ты любишь. Жить будете у нас. Я должна осуществлять контроль по всем направлениям.
        Лариса сузила глаза и начала быстро-быстро дожевывать, собираясь что-то ответить. Ольга Петровна поняла, что ответ может быть слишком прямолинейным и нелицеприятным.
        - Скушай еще блинчик, дочка! - И она запихнула ей в рот еще один блин.
        Лариса снова округлила глаза и принялась жевать. Ирина Викторовна взяла нож и стала кромсать им блинчики, отправляя себе в рот мелкие четвертинки.
        - Отношения обязательно оформим официально. Брак - это преступление, тьфу ты, законное дело, совершенное двумя лицами по предварительному сговору. Значит, сейчас и сговоримся.
        Ирина Викторовна работала писарем в суде.
        - Кто с кем будет сговариваться? - не поняла наконец-то дожевавшая Лариса.
        - Мы с твоей матерью. - Та стукнула рукоятью ножа по столу. - Согласен ли свидетель, коим является Ольга Петровна Кочеткова, на брак своей дочери с моим сыном?!
        - Ага, ага! - закивала Ольга Петровна.
        - Мама, ты только что…
        - Когда это было! Нашла о чем вспоминать. Все течет, все изменяется.
        Ирина Викторовна вышла из-за стола и стала прохаживаться по кухне.
        - Время терять не станем. Сегодня же пойдем выберем невесте платье. Мальчик совсем извелся.
        - А это что? - Она взяла с холодильника роман «В поисках страсти», прочитала заглавие и покачала головой. - Чтение романов портит зрение и взгляды на семейную жизнь! Страсть следует искать не в романах, а в муже.
        - Ага, ага, - закивала Ольга Петровна.
        - Мама!
        - Ах, ну да, книжка моя, - призналась она.
        - Тебе можно, - соседка сунула ей книгу, - у тебя уже все позади. Ищи, не ищи, все без толку.
        - Позвольте… - обиделась та.
        - Не позволю, - решительно заявила Ирина Викторовна. - Собирайтесь.

«Посетите отдел нашего универмага „Все для дома“! Там поступили в продажу новые модели блузок, платьев и бельевого трикотажа!» - верещала дикторша на весь магазин.
        - Пройдем посетим отдел «Все для дома», - пригласила Стрелкина, не давая никакой возможности Ларисе отказаться.
        В отделе работали знакомые еще со школы девушки-продавщицы. Они ее знали тоже хорошо. Даже слишком хорошо. Каждая свадьба в их городке была наперечет и проходила под пристальным вниманием незамужнего населения.
        - И умудряются некоторые дважды выходить замуж! - завидовали девчонки, глядя на то, как мощные руки Ирины Викторовны выуживают вечерние наряды из плотного ряда вешалок и прикидывают их к лицу Ларисы.
        - Гаремами мужей разводят, гаремами, - щебетали девчонки.
        - Цыц! - цыкнула на них Ирина Викторовна. - Ну, пошли отсюда. Не мешайте работать!
        - Это мы здесь работаем, - возразили девчонки.
        - Скажу вашему хозяину - и вылетите отсюда мигом.
        Решительный и грозный вид Стрелкиной сделал свое дело, продавщицы хоть и не отошли, но приумолкли.
        - Откуда они все знают? - пожала плечами Ольга Петровна, глаза которой быстро забегали, а лицо раскраснелось.
        - Мама! - укорила ее Лариса.
        - Я сказала только Олимпиаде Самсоновне, только ей.
        - Это значит - раструбила всему городу.
        - Ну и что такого? - огорошила их Стрелкина. - Мы с мальчиком тоже написали всем родственникам и знакомым приглашения на свадьбу.
        - Разослать, я надеюсь, вы их еще не успели? - поинтересовалась Лариса.
        - Хорошо, что напомнила. Нужно забежать на почту, купить марки.
        Лариса схватилась за голову.
        - Что, не нравится? - Ирина Викторовна повертела платьем у себя перед носом. - А мальчику нравится красный цвет.
        - Надеюсь, - продолжала Лариса, - дату бракосочетания вы оставили открытой?
        - Конечно, - согласилась та, - открытой для всех. Пусть приходят с родными и близкими. - Она повернулась к Ольге Петровне: - Мы на собственных детях экономить не намерены!
        - Ага, ага.
        Лариса безучастно посмотрела на очередной предложенный ей наряд и кивнула. Ее сразу запихнули в раздевалку. Она медленно разделась, облачилась в новое платье и вышла, даже не взглянув на себя в зеркало.
        - Вай, красавица, - донеслось до нее откуда-то из соседнего отдела.
        Она обернулась и заметила пробегающего там предпринимателя-москвича южной национальности с кожаной папкой в руках.
        - Правильно, - зашептала ей мама, - запасные варианты всегда должны быть под рукой.
        - Мама, он не запасной вариант!
        - А кто он? - доверительно поинтересовалась Ольга Петровна.
        - Не знаю.
        - Ага, ага.
        - Отлично сидит, - оценила ее будущая свекровь, - Барби ты наша!
        Она - Барби?! Этим все сказано. Она игрушка для ее мальчика. С каждым разом все больше узнавая мать, Лариса все меньше хотела связывать судьбу с ее сыном. Ромка Стрелкин, почему ты не сирота?!
        Ее молчаливых стенаний, конечно же, никто не слышал. Все, даже ехидные продавщицы, стали восхищаться Ларисиным видом. Она подошла к зеркалу. Действительно, довольно симпатичная особа. Миленькое беленькое платье сидело на ней как влитое. Будто его специально сшили для нее. Но из чувства какого-то протеста она вернулась в примерочную и сняла платье. Вышла и стала не спеша гулять по рядам, перебирая тонким, не окольцованным пальчиком висевшую одежду.
        - Переживает, мечется, - сказала Стрелкина, глядя ей вслед, - хочет выбрать самое лучшее для моего мальчика. Ну и мы, - она обратилась к Ольге Петровне, - не останемся в стороне! Девахи! Тащите нам крупногабаритные размеры!
        И они вдвоем зарылись в ворохе нарядов.
        - Это тебе, а это мне. Это снова тебе, это мне. Это снова мне. И еще раз мне.
        Лариса засмеялась. Разыгравшаяся сцена до мельчайших подробностей напоминала ей бессмертную комедию про свадьбу в Малиновке. Ирина Викторовна набрала вешалок десять и ринулась с ними в примерочную.
        - Ты посчитала, сколько она взяла? - переговаривались девчонки. - А у той сколько, посчитай. Дамы, дамы, больше двух нельзя.
        Но куда там два. Ирине Викторовне оказалось и десяти мало. Она вконец загнала девчонок, и те уже перестали завидовать Ларисе, испытывая к ней истинную жалость.
        - Мало, тесно, а с перламутровыми пуговицами есть?! - доносилось из раздевалки.
        - Мама, классно выглядишь! - изумилась Лариса, когда ее мать вышла из соседней примерочной.
        Легкомысленный костюмчик в мелкий цветочек с двойным рядом рюш делал Ольгу Петровну стройнее и моложе.
        - У тебя все еще впереди! - заверила ее дочь и поцеловала.
        - Мало! - неслось из примерочной, где развлекалась Ирина Викторовна.
        Наконец она появилась из примерочной в длинном облегающем платье ядовито-лимонного цвета.
        - Ну, и как? - поинтересовалась она, пытаясь сделать в нем пару шагов.
        Но ей не успели ответить. Платье затрещало лимонными швами и разошлось. Что тут началось! Ирина Викторовна обрушилась на продавщиц, что те подсунули ей некондицию, те заорали, что ей нужно меньше жрать. Ольга Петровна от шума и ругани чуть не бухнулась в обморок и, чтобы не упасть, села на стул у кассы, которую нечаянно задела. Касса задребезжала, заскрипела и открылась. Девчонки закричали, что их грабят, и повисли на руках у Ларисы. Прибежала охрана магазина и увела обеих мам и дочь в неизвестном направлении. Разбирались с ними поочередно в местном отделении милиции. Допрос провел сотрудник отдела дознания с пристрастием к крепким спиртным напиткам. После каждого вопроса он прикладывался к спрятанной в выдвижном ящике фляжке и жаловался на жажду. Женщины жаловались на продавщиц. Сотрудник все тщательно запротоколировал и отпустил всю троицу потому, что фляжка издала последний бульк, а Ольга Петровна вызвалась сбегать в магазин.
        В магазин пошла Лариса, купила бутылку коньяка, попросила ее завернуть в упаковочную бумагу. В таком поздравительном виде она передала ее сотруднику отдела дознания, от души благодаря его за проявленное снисхождение. Уж будь она на его месте, вряд ли Ирина Викторовна ушла бы с пустыми руками! Она бы вручила ей метлу на пятнадцать суток и оградила нормальное общество от нее еще на пару лет. Но, к ее сожалению, ничего этого не случилось. Тем не менее у Ирины Викторовны разболелась голова, и она выразила желание побыстрей уйти домой.
        Но семейство Стрелкиных не намеревалось так просто оставить Ларису в покое. После матери к ней вечером пришел Роман. Он потоптался в прихожей, пока Лариса принимала душ, и протянул ей, свежей и вкусно пахнущей, такие же ароматные цветы.
        - Мама сказала, что сегодня у нас был сговор и ты выбирала платье.
        Вид у него был такой довольный, что Ларисе, опять же из чувства противоречия, захотелось обязательно проинформировать его:
        - Да. Но из-за твоей мамы все закончилось приводом в милицию. Нас чуть не оштрафовали.
        - Бедная! Ты не купила платье?!
        Мама милая, подумала Лариса, он снова не будет есть!
        - Завтра куплю, - пообещала она ему.
        - Пойдем вместе, - предложил Роман, - ты еще выберешь кольцо.
        Он обнял ее и потянулся за поцелуем.
        - Ну, уж нет, - засмеялась Лариса, - я еще пока замужняя дама.
        И пожалела, что это сказала. Роман надул губы.
        - Ты же обещала развестись!
        Мама милая, теперь он не будет спать! Для того чтобы мальчик нормально питался и отдыхал, Лариса отбросила предрассудки и подарила, говоря языком романов, ему жаркий поцелуй. Стараясь вложить в него ту чувственность и нежность, на которую была способна Фатима, целовавшая Рустама.
        Только бы не вылез кожаный сапог Степанцова из-под дивана. Но сапога не было, так же как и самого Степанцова. После романтического свидания со своим будущим мужем Лариса задумалась о муже настоящем. Куда он исчез? Она так и не узнала. Они даже не успели обменяться телефонами. Придется снова идти к нему домой и требовать развода. Может, все-таки сказать это по телефону?
        - Настасья, это я. - Она сделала давно обещанный звонок. - Кто, кто - лошадь в манто. Та, которая вышла замуж за незнакомца.
        - А, - порадовалась звонку трубка, - Лариса?
        - Я. Мне нужен номер телефона Степанцова. Срочно.
        - Ни здрасьте тебе, ни до свидания, - сердилась трубка. - Я тут сижу и мучаюсь в догадках, что у вас там происходит. Уже весь город гудит, а я ничего не знаю.
        - Небось не спишь, не ешь.
        - А ты откуда знаешь?!
        Пришлось начистоту признаться приятельнице о своих подвигах. Лариса рассказала Настасье, как ее впихивали в электричку, как она бегала по полю, как выжимала джинсы, как появился Степанцов. Середину она решила пропустить и закончила рассказ цитатой из записки, оставленной Степанцовым.
        - Подлец! - вынесла свое решение Настасья. - Рушит тебе личное счастье.
        - Да, - размечталась Лариса, вспоминая встречу с Романом, - рушит.
        - Мы ему этого не позволим! - заявила Настасья. - Пиши номер, диктую!
        - А откуда ты диктуешь? - удивилась Лариса такой оперативности.
        - Думаешь, я сидела сложа руки? Не тут-то было. У меня досье на всех его близких и родственников! С адресами, явками и паролями!
        Глава 7

«Мочалки! Следующий „мерс“ - ваш!»
        Обзванивать родственников и близких Лариса не захотела. Телефон в квартире Степанцова молчал, как партизан. Пришлось позвонить его родителям. Те обрадовались ее звонку, начали вырывать друг у друга трубку, рассказывая о бюрократических сложностях и проволочках с оформлением субсидии. А потом искренне удивились, что она продолжает разыскивать Степанцова, утверждая, что тот все еще находится на даче у друзей. Ведь если бы он уехал куда-нибудь оттуда, обязательно бы им сообщил. У них впереди много дел - вслед за братом узаконить свои отношения с теперешним гражданским мужем решила и сестра Светлана. Нужно помочь готовиться молодым к свадьбе.
        - Ах, без Василия мы как без рук, - горевала его мать, - передавай ему привет и надежду на скорую встречу.
        Хорош привет, думала Лариса, и что я с ним буду делать? Куда передать Степанцову привет? Всего досье хватило лишь на то, чтобы убедиться, что сам он не отвечает, родственники не знают, где он находится, а близкими Настасья назвала всего лишь соседей. Их телефон четко поставленным голосом хвастался, что хозяева укатили на остров Пасхи и вернутся оттуда в следующем месяце. Может, следует ей, как жене, объявить Степанцова в розыск? По словам его родителей, он всегда вел довольно замкнутый образ жизни, редко куда выезжал и отдыхал чаще всего у друзей. Там она была. Степанцов скрылся в неизвестном направлении. Извечный вопрос «Что делать?» предстал перед ней во всей красе.
        - Наверняка сидит в своей квартире и носа не кажет, - предположила Настасья, к которой Лариса пришла за советом. - Но тебе одной идти туда не стоит. Увидит тебя в окно и не откроет. Пойдем вместе, но к нему поднимусь я одна.
        - А что ты ему скажешь?
        - Да придумать можно много чего. Вот у нас недавно случай был. Пришел вечером мужик к соседке, стал у нее интересоваться, где она работает, сколько получает, когда дома не бывает. Она поначалу его заподозрила и спросила, мол, а вам-то зачем? А тот ей отвечает: «Социологический опрос». После этого опроса у нее, правда, телевизор сперли с шубой.
        - Нет, мы переть ничего не собираемся, но опрос провести можно.
        - Конечно. Он только откроет дверь, а я ему тут же - заполните анкету, гражданин!
        - А если он вернулся на дачу?
        - Там еще проще. Поинтересуюсь, какое у него поголовье и чем он его кормит. Скажу, что сельскохозяйственная перепись.
        - Нет, на дачу мы не поедем, покараулим денек у квартиры. Ночевать-то он явится.
        Они собрались и поехали к Степанцову. Как и ожидала Лариса, дверь никто не открыл, сколько Настасья ни билась в нее со словами «Откройте, социологический опрос пришел!». Лариса достала ключи из кармана, но воспользоваться ими не решилась. Пришлось устроиться на лавочке у подъезда. Однако вскоре оттуда их вытеснила вредная старушенция, заявившая, что в их дворе своих девок пруд пруди и лишние им ни к чему. Были бы мужики, другое дело!
        Приятельницы отправились стоять на угол дома, который выходил на дорогу. Но спокойно стоять там было практически невозможно. Дорога называлась ленинградской трассой и была знаменита ночными бабочками. Сгущались сумерки, и бабочки уже вылетали на свои рабочие места. Одна из них, кстати, внешне вполне приличного вида - ее можно было принять за учительницу младших классов, - заявила, что они заняли ее место, и попросила удалиться по-хорошему.
        - Да мы тут только мужичка отловим и уйдем, - пояснила ей Настасья.
        - Сначала я его отловлю! - заявила девица нагло и толкнула Настасью.
        - И нечего пихаться, - возмутилась та. - Нам нужнее!
        - А у меня зарплата маленькая и дети голодные!
        - Вам какой-то конкретно мужчина нужен? - решила объясниться с девицей Лариса.
        - Ясное дело, - ответила та, - с деньгами и на иномарке.
        - А нам все равно, - обрадовалась Лариса, - наш пешком ходит.
        Девица окинула их презрительным взглядом и отошла ближе к дороге. Через минуту около нее остановился черный «Мерседес», та наклонилась к водителю, перекинулась парой фраз и села в автомобиль. Но когда машина отъехала, дверца открылась, и девица крикнула приятельницам:
        - Мочалки! Следующий «мерс» - ваш!
        - Очень нужно, - только успела сказать Настасья, как рядом с ними остановился темный «Мерседес».
        Девушки сжались и попятились к дому. Машина постояла некоторое время, разрезая надвигающуюся темноту прожекторами фар, покачалась из стороны в сторону, после чего из нее вывалился темный мешок. Двигатель заревел, и «Мерседес» затерялся среди ему подобных на трассе.
        - Они чего, - не поняла Настасья, - картошку, что ли, нам выбросили? Пожалели наших голодных детей?
        - А почему ты думаешь, что это нам?
        - Так та наверняка не зря кричала, что следующий - наш. Пойдем подберем, в хозяйстве все пригодится.
        И она, крадучись и оглядываясь по сторонам, пошла по направлению к мешку. Неожиданно тот закопошился.
        - Помоги, - зашептала Настасья приятельнице, - сейчас рассыплется!
        - Ой, мама милая, чувствую я, там - не картошка! - Лариса крадучись подошла к мешку.
        - Капуста тоже в хозяйстве пригодится, - возразила Настасья, приподнимая тяжелый мешок, - нашинкуем ее…
        - Не надо меня шинковать, - сказал мешок мужским голосом.
        - А! - заорала Настасья и уронила его.
        - Не надо меня ронять, - снова сказали из мешка, - развяжите лучше.
        Девушки призадумались. Вот развяжи его, а там неизвестно что или, судя по голосу, неизвестно кто. Выскочит, как джинн из лампы, потом от него не отделаться. С другой стороны, может, это какая-то разборка была между организованной преступностью. Сейчас бандиты вернутся контрольный выстрел делать этому мешку в капусту, вернее, в голову, а тут две дурочки стоят, рассуждают, развязать его или нет. Замочат всех, как яблоки по осени.
        - Давай его развяжем на всякий случай, - решила Лариса, - вдруг это Степанцов!
        - Я не Степанцов, - заявил мешок, - но все равно развязывайте.
        Лариса развела руками, а Настасья протянула свои к мешку. Осторожно, будто ожидая, что оттуда выскочит черт, она развязала его. Из отверстия показалась черная-пречерная голова.
        - А! - заорала Настасья, видя, что ее опасения подтвердились.
        - Не нужно орать, - заявила голова, постепенно освобождая от мешковины все остальное, - мозги раскалываются.
        Когда черт распрямился, девушки увидели незнакомца. Водолазка, брюки, лакированные туфли - все было черным. Сильно смуглыми были его лицо и руки.
        - Вы кто? - спросила Лариса.
        - Гость вашей страны и сын своей родины.
        - Как завернул, - не поняла Настасья.
        Но тот больше ничего не смог объяснить. Он снова схватился за голову и упал.
        - Лучше б это была картошка, - ворчала Настасья, когда они с Ларисой тащили незнакомого мужчину к дому.
        - Куда дальше? - поинтересовалась Лариса, притулив его к стене.
        - Далеко утащить мы его не сможем, - сказала Настасья, отдышавшись. - Придется идти вместе с ним к Степанцову домой. У тебя же есть ключи от квартиры?
        - Ты что? В семейное гнездо?!
        - Ну тогда давай его бросим на растерзание бандитам.
        - Не надо меня бросать, - простонал незнакомец, - хочу в гнездо.
        - Ну что ты уперлась, поспит, очухается. Все равно твоего Степанцова нет.
        Пришлось согласиться с ее доводами и тащить полуживого иноземца в квартиру Степанцова.
        - Уже! Поймали молодчика! - завидовала девкам старушенция на лавочке. - Уже и отделали его по полной программе! Вот девки дают… - Тут она вгляделась в лицо незнакомца и добавила: - Кому ни попадя.
        Перед дверью они остановились, чтобы передохнуть и на всякий случай еще пару раз прокричать: «Откройте, социологический опрос!» Но за дверью не было никаких признаков жизни. Лариса полезла за ключами.
        Гостя страны уложили на диван и обложили подушками. Он открыл глаза и попросил пить.
        - Чего тебе принести, чернявенький? - заботливо поинтересовалась Настасья. - Коньячку или кофейку?
        - Не в ресторане, - оборвала ее Лариса, - какой коньяк, у него и без коньяка голова раскалывается. Поищи на кухне заварку. Что с вами произошло? - обратилась она к незнакомцу.
        - Ехал на машине на родину, голосовали. Я подвез. Они ударили меня чем-то и выбросили из машины.
        - Какой же ты доверчивый, чернявый! - всплеснула руками Настасья.
        - Ну что ты заладила, сама такая же, - укорила ее Лариса. - Давайте познакомимся. Это Настасья, я - Лариса.
        - А я Али Абабуа в сокращенном варианте.
        - Где-то я уже слышала это имя, - задумалась Настасья, - очень знакомое. Где же я его слышала?
        И она отправилась на кухню.
        - Моя мама училась в Советском Союзе, где она и встретила моего папу. Там родился я. Получается, ваша страна - моя родина.
        Теперь стало понятно, почему он так хорошо говорит по-русски. Все ясно. Родители учились в нашей стране. Потом умерли. Его потянуло на родину. Но та встретила его двумя негодяями, ударившими Али по голове и угнавшими автомобиль. Лариса не заметила, что рассуждает вслух. Но Али, все это услышав, возразил только, что его родители живы и здоровы, живут они в небольшом арабском государстве. Мама занимается благотворительностью, папа правит этим самым государством.
        - Как это будет по-вашему, - Али наморщил лоб, непонятно, от боли или напряжения, - я - принц.
        - Кто?! - Из кухни сразу прибежала Настя. - Где тут принц?! Кто принц?!
        Лариса глазами указала ей на гостя.
        - Бредит, - шепнула она, - видно, сильно голову зашибли.
        Настасья сразу сузила свои карие глазки и принялась усердно поить Али чаем. После этого она полностью взяла инициативу в свои руки и послала Ларису в магазин за продуктами. В холодильнике Степанцова было пусто, как в пустыне. Сиротливо лежавшая там морковка скрючилась от одиночества и вызывала жгучее чувство жалости, а не аппетита. Лариса заглянула в свой кошелек, прикидывая, на что может рассчитывать гость.
        - Лариса, - обратился тот к ней, - возьмите!
        Он достал из кармана брюк пачку тысячных купюр и одну протянул ей. Глаза девушек округлились.
        - За такую сумму вас запросто могли убить!
        - Они удовольствовались автомобилем, он гораздо дороже, - усмехнулся принц, явно приходящий в себя после Настасьиных забот. - Купите коньяк, он действительно меня взбодрит.
        - Можешь не торопиться, - проводила ее Настя.
        Лариса и не собиралась спешить. Нужно подумать, что она скажет Степанцову, когда тот узнает о непрошеных гостях. А то, что он узнает, она нисколько не сомневалась, слишком уж разговорчивая сидела на лавочке старушенция. Вот и сейчас, проходя мимо нее, Лариса отметила, что та успела раздвоиться - она уже сидела с такой же вредной старушкой и обсуждала все местные новости. Но не бросать же было иностранца на улице, после того как его уже один раз выбросили. Отдает негостеприимством, а оно совершенно не свойственно русскому человеку.
        Лариса зашла в магазин и стала прогуливаться между полками. Готовить она не умела и не любила, вряд ли и Настя хорошая повариха. После недолгих раздумий положила в корзину готовую курицу в вакуумной упаковке. Микроволновка у ее мужа есть. Она подошла к полкам со спиртным, и вслед за курицей в корзине оказался коньяк. Немного поразмыслив, она взяла еще коробку шоколадных конфет и лимон. Хотела добавить фруктов, но неожиданно увидела Романа, идущего прямо на нее.
        - Привет, Ларочка! - обрадовался тот. - А меня мама за хлебом послала. Ты тоже за батоном пришла? Сегодня был привоз, хлеб мягкий…
        Он уставился на ее корзину. Там был полный джентльменский набор одинокого холостяка, собравшегося на свидание. Не хватает только цветов. Но она не джентльмен, поэтому Али без них прекрасно перебьется.
        - М-да, - протянул Роман, не отводя взгляда от бутылки. - К тебе приезжают гости?
        - Почти, - Лариса натянула улыбку на лицо. - Я иду в гости. У моей приятельницы день рождения.
        - И ты даришь ей коньяк с курицей?
        - Да. Она любит выпить и закусить. Не понимаю, к чему весь этот сыр-бор.
        Они подошли к кассе, продолжая переговариваться. Очередь сразу перестала скучать и заинтересовалась разговором.
        - А где живет твоя приятельница?
        - Здесь, неподалеку.
        - Я тебя провожу. Может, пригласит на огонек.
        - Не пригласит, у нас девичник.
        - И вы будете пить коньяк и есть холодную курицу?
        - Почему холодную, у него есть микроволновка.
        - Так все-таки у него!
        Очередь осуждающе посмотрела на Ларису.
        - Да, у ее друга есть микроволновка.
        - И он принесет ее, чтобы вы могли разогреть курицу?
        - Ну что тебе далась эта курица?!
        Очередь зашикала на Ларису.
        - Нет, курица вполне симпатичная. Синяя птица, одним словом. А он - гусь!
        - Девушка, не пререкайтесь, - сварливо заметила кассирша, - расплачивайтесь давайте.
        Роман все же навязался Ларисе в провожатые. Она не знала, куда ей деваться. Если все ему рассказать, он не поверит тому, что случилось на самом деле: она нашла Степанцова, переночевала с ним в одном доме, он от нее сбежал, она вернулась его караулить, ей подвернулся какой-то контуженый араб, она привела его в квартиру своего мужа! А теперь ведет туда еще и своего жениха.
        - Вот и коньячок пришел! - открыла дверь раскрасневшаяся Настена и добавила, удивленно разглядывая Романа: - И не один, а с сюрпризом.
        - Да, - с пафосом заявил Стрелкин, - со мной. А здесь, как мне сказали, девичник!
        И он прошел в комнату. На диване под покрывалом лежал араб, рядом на стуле аккуратно висела его одежда. По всей видимости, повешенная заботливой Настасьей.
        - Ага, а это, значит, тот, кто будет выпрыгивать из торта?!
        - Нет, вы что-то путаете, - возразила нервно прохаживающемуся по комнате взад и вперед Стрелкину Настя, - он не может прыгать из торта. Его только что достали из мешка. Теперь у него болит голова.
        - Так он еще и увечный! Лариса! Как ты могла! Прийти в эту клоаку?
        - Не кричите на нее, - возмутилась Настя, - какое право вы имеете на нее кричать? Она не пришла, она - в квартире собственного мужа!
        - Это не клоака, - попытался внести ясность араб, - это - гнездо.
        - Кто я?! Я, между прочим, ее жених! - пыжился Роман.
        - Какие запутанные отношения, - пробормотал араб, - не могу уловить родственные связи.
        - Я тебе сейчас помогу, - ярился Роман, - эта девушка, - он указал на Ларису, - замужем неизвестно за кем и живет в его квартире. Я - ее жених, за которого она пообещала выйти замуж! А ты, судя по всему, ее или их очередной любовник!
        - А-а, - догадался Али, обращаясь к Ларисе, - это твой гарем?
        - Вот-вот! - не успокаивался Стрелкин. - Точная характеристика вертепа. Гарем, в котором меня имеют как хотят. Но с меня достаточно. Прощай, любимая.
        Роман резко повернулся и пошел к выходу.
        - Ты куда? - испуганно спросила его Лариса.
        - Топиться! - заявил Роман и вышел.
        - И что мне делать? - растерялась Лариса. - Ладно еще, если он пойдет топиться, но если вдруг он передумает и вернется домой, тогда сюда прибежит его мать. В общем, спасайся, кто может!
        - Лариса, ты соображаешь, что говоришь? Парень пошел кончать счеты с жизнью!
        - Мы не будем безучастны, - вскочил с дивана Али и выбежал вслед за Романом, на ходу натягивая штаны и прихватив бутылку коньяка.
        Девушки побежали за ним. Роман шел впереди них по направлению к мосту через речку Сестричку, в которой даже в дни половодья воды было чуть выше колена. Но сам мост был высокий. Если не утонет, то точно убьется, подумала Лариса и позвала Стрелкина. Тот даже не обернулся, ускорив ход.
        - Молодой человек, подождите нас! - прокричала Настя, но и ее зов остался безответным.
        Стрелкин забежал на мост и залез на парапет.
        - Не подходите ближе! - предупредил он. - Спрыгну!
        - Не надо этого делать, прошу, - сказал Али, когда они трое остановились в нескольких метрах от моста. - Послушай, тебя просит наследный принц Вахрейна Али Абабуа, не прыгай в реку. Лариса - красивая девушка, но, если она тебя не любит, ничего не поделаешь. Хочешь, я подарю тебе красавицу из своего сераля?
        - А! Он уже заметил, что ты - красивая девушка! И меня не любишь! Я прыгаю.
        - Ромочка! Не надо, - заплакала Лариса, - честное слово, я тебя люблю!
        Али открыл коньяк и сделал несколько глотков. Роман сглотнул слюну.
        - Хочешь? - предложил ему Али.
        - Давай, - согласился Роман. - Но только пусть принц один подойдет!
        - Ладно, ладно, - согласилась с ним Настя, - не шуми.
        Али подошел к Роману и протянул ему бутылку. Тот взял и отпил из нее. Али осторожно присел рядом с ним на парапет. Самоубийца протянул ему бутылку. Так поочередно они выпили ее всю. Роман к последнему глотку уже устроился рядом с Али, они обнялись и завели душевную беседу.
        - Если ты принц, то почему ездишь без охраны? - интересовался Стрелкин, до глубины души пораженный тем, что его «спас» наследный принц Вахрейна, которого у нас чуть не ограбили и выбросили из машины. - Разве ж можно по нашим дорогам ездить одному?
        - Нельзя, - согласился араб, наученный горьким опытом.
        - У нас никому доверять нельзя. И им, - он указал на девушек, сидящих на корточках в ожидании развязки, - в первую очередь. От них - одно зло. У тебя есть жена? Нет еще, один сераль? А, так ты приехал за нашими девчонками! Они-то, дуры, как рады.
        Настасья жалко улыбалась, Лариса хлюпала носом. Если это и была радость, по мнению Стрелкина, то уж очень убогая.
        - Тебе кто из них больше нравится? - не унимался Роман, которого практически сразу развезло.
        - Обе, - ответил честно Али. - Красивые девушки.
        - Забирай! - царственным жестом повел Стрелкин в сторону приятельниц и, покачиваясь из стороны в сторону, направился к домам.
        - Ты куда, Ромочка? - поинтересовалась Лариса.
        - К маме. Отстаньте все от меня.
        - Его нужно проводить, - сказал Али.
        - Только до дома, - испугалась Лариса, - с его мамой я встречаться не хочу.
        Так они и дошли: впереди нетвердой походкой шел Роман, сзади еще трое. Все благополучно добрались до дома.
        - Все, - облегченно вздохнула Настя, - зашел в подъезд.
        - Давайте теперь я вас провожу, - попросила Лариса, - а то я боюсь в подъезд заходить. Сейчас Ромкина мама скандал мне устроит.
        - А ты-то здесь при чем? - не поняла Настасья.
        - Мне всегда доставалось за него. Еще со школы. Он двойку получит, Ирина Викторовна ко мне разбираться идет. Мы с ним за одной партой сидели.
        - И чего ж ничего не высидели? Ладно, пойдем проводим Али до квартиры Степанцова. Он уже в посольство позвонил, утром за ним приедут.
        - Приедут, - кивнул Али.
        - Ты на все замки закройся и на всякий случай к двери шкаф придвинь, - посоветовала ему Настя, когда они поднялись в квартиру Степанцова.
        - Русский экстрим? - рассмеялся Али. - Мне обещали на Волге русский экстрим. Я туда ехал. Завтра снова поеду.
        - До завтра еще дожить нужно, - многозначительно заметила Настя. - Прощаться не будем. Еще увидимся, - и она кокетливо добавила: - Если захочешь.
        Возвращалась домой Лариса, когда уже стемнело. В подъезде было тихо и спокойно. Видимо, Стрелкины уже угомонились. Она прошла в комнату, разделась, не включая свет, и упала на кровать. Столько переживаний за один день! Василия не нашла, Романа чуть не утопила! Хотя тот сам виноват. Приревновал неизвестно к кому. У парня мозги набекрень, он себя принцем мнит, а Ромка лезет со своей ревностью. Ладно бы по делу, а то помогла человеку, попавшему в беду. Конечно, не нужно было врать про девичник, но кто знал, что он с ней пойдет? Ревность Стрелкина - это его минус, подумала Лариса, когда он ревнует, становится очень похожим на свою мать. А это ей не нравится. А что ей еще не нравится? Не нравится, что рукой машет и ее в жены раздает. У нее уже есть один муж, с нее хватит. Не гарем же, в самом деле, разводить. Хотя идея интересная. Демократическая идея. Был же когда-то на земле полный матриархат. Вот бабы жили! Мужики у них и еду готовили, и пряжу пряли, и с детьми сидели. А женщины что делали? Охотились! Все, как одна, были Дианами-охотницами. Мужики у них были под каблуком. У каждой - по пять штук. И
все такие ревнивые, как Стрелкин. И по пять штук свекровей на одну Диану. Пять Ирин Викторовн! Ну его, этот матриархат.
        А симпатичный он, этот Али Абабуа, думала Лариса, закрывая глаза. Если ночью приснится, в самом деле она поверит, что он принц. Вот тогда Настасье повезет! Увезет он ее в этот самый Вахрейн, станет она его женой… Или наложницей?! Он все про какой-то сераль говорил. С другой стороны, мама его училась в Советском Союзе, папа страной правит. Современные люди, эти вахрейнцы. Станет Настя принцессой, будет Лариса с мужем Ромой Стрелкиным к ним в гости ездить.
        Довольная физиономия мужа Стрелкина в Ларисином сне неожиданно превратилась в лицо Василия, потом снова сменилась на Ромкино. Потом вместо них всплыл образ Али…
        Глава 8
        Еще одна жертва страсти
        Полуголый Степанцов проскочил в подъезд под улюлюканье вредных старушек и только перед самой дверью сообразил, что ключа у него нет. Он остался в старых джинсах у этих тупоголовых бандитов, которые его раздели. Хорошо еще, что он не взял с собой документы. Василий критически осмотрел себя, пытаясь представить, как он выглядит со стороны. Отвратительно, подумал он. Старушки будут правы, обсуждая на каждой скамейке то, что он, как сбежавшая куртизанка, предстал перед ними с голым торсом и в рваных штанах. Рубашку пришлось скинуть в машине потому, что на ней было крупно вышито чьей-то заботливой рукой: «Психиатрическое отделение № 1». Он еще немного помялся, решая, что сделать: постучаться к соседке и позвонить от нее сестре, чтобы та тайком от родителей принесла ему ключ, или кустами добраться до нее в таком виде.
        Пока он рассуждал, сверху спустилась еще одна соседка и, увидев его спину, радостно поздоровалась. Потом она сникла и стала вслух зачитывать про психиатрическое отделение. «Откуда она знает?!» - испугался Степанцов. Та, словно прочтя его мысли, ответила:
        - У вас на заднем кармане брюк такое написано!
        - Это не мои! Это не моя одежда! - попытался оправдаться Степанцов, пятясь задом к собственной закрытой двери.
        Второй вариант отпал сразу. Заботливая рука вышила адрес своей работы на всем, до чего только смогла дотянуться! Придется снимать штаны и стучаться к соседке. Что может подумать одинокая женщина детородного возраста? Под штанами у него нет трусов. Их ему в этом самом отделении не выдали.
        - У вас, вероятно, захлопнулась дверь? - не унималась соседка.
        - Да, - нашелся Василий, - я как раз душ принимал.
        - Но в доме уже две недели нет горячей воды.
        - Я моржую в некотором роде.
        - Надо же.
        - Кто-то позвонил. Я вышел посмотреть, дверь захлопнулась. На лестничной площадке холодно, я нашел эти штаны и надел. - Какое алиби, подумал Степанцов, любой преступник позавидует.
        - А почему на них сзади написано? - соседка попыталась снова прочитать надпись, но Василий ловко уперся своей задницей в дверь.
        В этот самый момент входная дверь открылась. Василий свалился в объятия Али. Тот увидел соседку и добросердечно улыбнулся двумя рядами белоснежных зубов.
        - Надо же! - возмутилась та и пошла вниз до-кладывать про неблагополучную обстановку в отдельно взятой квартире поджидавшим ее старушкам.
        - Вы кто? - удивленно поинтересовался Василий, разглядывая незнакомца, открывшего ему дверь собственной квартиры.
        - Короче говоря, Али Абабуа. Гость вашей страны и сын своей родины.
        - А что вы делаете на моей жилплощади?
        - Жду Ларису.
        - Понятно, - процедил Степанцов, но для того, чтобы лишний раз убедиться, переспросил: - Рыжую такую, симпатичную?
        - Да, - добродушно признался Али, - красивую.
        Василий прошел в комнату, подтянул штаны, засунул руки в карманы и стал нервно прохаживаться взад-вперед. Точно так же, как вчера это делал Стрелкин.
        - Я ее тоже подожду! - заявил он.
        - Садитесь, - предложил Али, - она сейчас подойдет.
        Василий хмыкнул и продолжил хождение. В дверь позвонили. Али пошел открывать, а Василий подбежал к окну и сел на подоконник. Потом резко перепрыгнул в кресло, положил ногу на ногу и замер в этом положении.
        - Здравствуй, Василий, - произнесла Лариса, как только увидела Степанцова, и, представила его Али: - Это мой муж.
        - А, - иностранец попытался разобраться в запутанных отношениях, - этот муж. А тот вчера был жених?
        - Понятно, - сквозь зубы прошипел Степанцов, вставая с кресла и начиная нервно расхаживать. - Вчера был какой-то жених! Твой жених! Сегодня здесь любовник! А мужу и не рады!
        - Почему? - ответил ему Али. - И мужу рады.
        - Это кто?! - указал на него пальцем Степанцов. - Кто в моем доме?!
        - Не кричи, это принц из Вахрейна.
        - Понятно! А я тогда султан Брунея!
        - Нет, - покачал головой Али, - султан другой. Я его знаю.
        Конечно, думал Степанцов, разглядывая Али, всех психов так и не поймали. Его задержали вместо этого самого принца! Он, можно сказать, отдувался за него! К ней, этой профурсетке Ларисе, тянутся одни ненормальные.
        - А что это у тебя сзади на штанах написано? - вдруг поинтересовалась Лариса. - Где ты был эти два дня?
        - Можно подумать, - съязвил Василий, пятясь к спасительному шкафу с одеждой, - ты все ноги истерла, меня искавши? Отвернитесь! - скомандовал он, выуживая с полки трусы и джинсы. - Вертихвостка! Взяла у родителей ключи и устроила в его доме вертеп!
        - Это не вертеп, это гнездо, - возразил принц.
        - Умолкни, твое высочество!
        - А чего у вас дверь нараспашку? - В комнату зашла Настя. - Ой! Здравствуйте. Вы кто? - обратилась она сразу к Степанцову, натягивающему джинсы.
        - Настя, это мой официальный муж - Степанцов Василий Васильевич, с которым мы находимся в состоянии развода.
        - Ничего подобного! - заявил уже одетый Степанцов, выудив из кармана больничных штанов бумажку. - Вот документ, по которому ты теряешь право от меня избавиться! Я его представлю в официальные органы. И ты навечно, - он злорадно улыбнулся, - навечно останешься моей женой!
        - Почему ты этого хочешь? - удивилась Лариса.
        - Потому что этого не хочешь ты! И я не позволю, - он снова забегал взад-вперед, - иметь тебе никаких женихов и, - тут его палец снова уперся в Али, - никаких любовников!
        Еще бы немного, и Степанцов кинулся на принца с кулаками. Таким Лариса видела его впервые. Хотя она вообще его мало видела. Но он всегда прикидывался спокойным, молчаливым, уравновешенным человеком. Что с ним стало? Али, сидевший до этого на диване, поднялся.
        - Мне пора, - сказал он, с тоской глядя на Ларису, - машина ждет внизу.
        - Она даже не побибикала! - Насте явно не хотелось, чтобы тот уезжал.
        - Мой водитель четко выполняет указания, - улыбнулся Али.
        - Что там, - вредничал Степанцов, - санитары уже приехали?!
        Внизу действительно стояла машина. Черный лимузин терпеливо ждал своего хозяина.
        - Так ты действительно принц? - спросила у Али Лариса.
        - Действительно. И я приглашаю тебя, - внезапно он исправился, - вас в гости. Я пришлю приглашение.
        Но смотрел он только на Ларису, подойдя к ней практически вплотную. Рядом прыгал Степанцов, изрыгая проклятия в адрес лимузинов, перегораживающих проезды, и принцев, сующих нос не в свои дела.
        - Надеюсь, - сказал Али, - этот не станет прыгать в реку. Если он тебя обидит, я приеду, разберусь.
        - Нет уж, приезжать не надо, - сварливо заметил ему вслед Степанцов, - мы и сами разберемся.
        Когда Али ушел, Настя села на диван и разрыдалась.
        - Еще одна жертва страсти! - негодовал Василий. - Лучше помашите ему из окошка платочком. Своих мужиков мало, им принцев подавай. Откуда они только берутся, эти принцы?
        - С Ленинградки, - сквозь слезы призналась Настя. - Мы вчера вас караулили, а попался он. Его по голове ударили и из машины выкинули. Мы притащили его к вам.
        - Меня? - переспросил озадаченный Степанцов.
        - Да, - прорыдала Настя в вовремя подставленное приятельницей плечо, - вас. А вы ругаетесь!
        - Ну, я же не знал, в чем дело, - примирительно заметил тот, - а чего, собственно, особенного? Приехал-уехал, туда ему и дорога. Мне, что ли, покараулить на Ленинградке какую-нибудь принцессу? Ну, все, дамы, все. Хватит страдать. Мне нужно отдохнуть и собраться с мыслями. Спасибо, что навестили, и до свидания.
        - Я вообще-то за ключом заходила, - сказала Лариса, - он там, в коридоре на тумбочке. Извини, что так получилось, но ты вел себя просто по-хамски. Что о наших мужчинах будут думать в Вахрейне?
        - Ты бы лучше побеспокоилась, что о наших женщинах будут думать здесь! Что вы делали вчера без меня? Что?!
        - Здесь ничего, - оправдалась за Ларису Настя, - и ее жених здесь ничего не делал. Он только ходил так же, как и вы. А потом пошел топиться.
        - Понятно, - усмехнулся Василий. - От меня этого не дождетесь!
        - Очень надо, - фыркнула Настя, почти успокоившись, - у нас мужиков - пруд пруди!
        Василий демонстративно раскрыл окно и громко сказал, искоса наблюдая за реакцией старушек на лавочке:
        - Вертихвостки! Мужиков у них - пруд пруди! Принцев им подавай заморских! Совсем совесть потеряли!
        И уже тише добавил:
        - Счастливого пути, девчонки.
        - Какой неблагодарный, невоспитанный хам, - возмущалась Настя, выйдя из подъезда и чувствуя, как старушки сверлят взглядами их спины.
        - Будто бы нахалы бывают воспитанными и благодарными, - не согласилась с ней Лариса.
        - Разводись с ним обязательно, никакие бумажки ему не помогут. Только протянет время зря. Еще угрожает тебе. Кстати, а почему он тебе угрожает? У вас что-то было личное? Нет, с таким ничего личного быть не может. Сегодня же зайди к Роману и помирись с ним. Или у тебя другие планы?
        В последнем вопросе послышалась нотка ревности.
        - Конечно, принцу ты понравилась, - рассуждала Настя, - но он вполне может оказаться ветреником. К тому же у него наверняка гарем и куча жен.
        - Сераль какой-то. Но ты права, у принцев всегда полно женщин. Да и ну их, этих принцев!
        - Согласна, ну их. Но если он объявится, позови меня обязательно. Мало ли что.
        Они расстались, пообещав друг с другом созвониться.
        Только Лариса подошла к своему дому, как рядом с ней, словно из-под земли, возникла Ирина Викторовна.
        - Где мой мальчик?! - закричала она. - Куда ты его дела?
        Лариса обомлела. Роман, оказывается, не ночевал дома!
        - Я обошла и обзвонила всех знакомых, - докладывала ей Стрелкина, - никто не видел его последним!
        Представляю, что было бы, сознайся кто-то, что видел ее сына последним, подумала Лариса. Мама милая, так это же она видела его последней! Он шел в сторону своего, вернее их, дома. Шел и не дошел?! И куда делся? Растерянный вид заставил усомниться Ирину Викторовну в ее вине, и она принялась успокаивать Ларису:
        - Ты не переживай так. Переживай, конечно, но не так. Я только что из милиции, они приняли мое заявление о пропаже человека…
        - Но такие заявления принимают, если человека нет несколько дней.
        - Ждала бы я еще несколько дней, - показала кому-то свой кулак Стрелкина. Наверное, тому милиционеру, который посмел ей об этом заикнуться. - Вечером Ромочку покажут по телевидению. А пока нужно его поискать по злачным местам. Какие в нашем городе есть злачные места?
        Этого Лариса не знала. Но она чувствовала, что Стрелкин не спал в своей постели потому, что не смог до нее добраться. А он не смог до нее добраться, решив свести счеты с жизнью, как и обещал. То есть, короче говоря, вернулся к реке и утопился. В то время, когда ей снились прекрасные сны, его холодное тело прибило волной к берегу, и голодные собаки разорвали его на части… Картины, одна ужаснее другой, представали перед ней со всеми ужасающими подробностями. Как сказать об этом бедной расстроенной матери? Она так надеется увидеть своего сына.
        - Пусть только объявится, негодяй, задушу собственными руками!
        - Я думаю, что-то случилось, - начала готовить Стрелкину к неприятному известию Лариса.
        - Еще бы! Он бы не посмел ночевать где-то без разрешения!
        - Случилось нечто неординарное и неожиданное.
        - Он у тебя ночевал?!
        - Ну, не такое экстремальное. Может, у него появилась другая женщина, - с испугу Лариса понесла всякую околесицу.
        - Другая? - Стрелкина задумалась. - Мой мальчик любит только тебя. И меня. И не позволит себе другую женщину! Нужно искать по злачным местам. Владимир Аркадьевич, - обратилась она к проходившему мимо пенсионеру, - ну-ка скажите, где у нас в Тугуеве злачные места?
        - А я-то здесь при чем? Я и зашел-то всего на одну минуту. И выпил-то не больше стопки. А в том, что она танцевала на моем столе, я совершенно не виноват. - И вдруг он взмолился: - Только Светлане моей не говорите, ради всего святого! Я только раз, один раз туда заглянул с пенсией.
        - Куда заглянул?! - рявкнула потерявшая терпение Ирина Викторовна.
        - В «Гей-Хлопцы», - сжался пенсионер. - Но она оказалась не женщиной, а мужиком, честное слово! На моем столе плясал переодетый мужик!
        И он убежал в противоположном тому, куда шел, направлении.
        - Я пойду к этим хлопцам, а ты…
        - Я тоже знаю тут одно злачное местечко, - призналась Лариса, - мне подруга рассказывала. Схожу туда.
        - Иди. Если что, встречаемся у меня.
        Но Лариса пошла не в злачное место. Она отправилась на мост, откуда вчера Роман намеревался спрыгнуть. Это ее крест. Теперь она всегда будет думать, что стала причиной чужой гибели. Из-за нее, прав Степанцов, профурсетки и вертихвостки, сгинул в расцвете сил такой чудесный парень Роман Стрелкин. И нет ей прощения и слов сострадания. Остается посыпать голову песком с его могилы. Ах, у него даже не будет могилы. Злые животные растерзали его тело!
        Слезы лились по ее лицу, в которое прохожие всматривались с нескрываемым любопытством. Отчего может плакать симпатичная рыжеволосая девушка в солнечный летний день? Только от неприятностей в личной жизни.
        - Все у тебя еще впереди, - ободрила Ларису какая-то женщина на мосту.
        - Нет, все уже в прошлом, - заявила та, залезая на парапет и вглядываясь в воду. Она хотела увидеть хоть что-нибудь, напоминающее ей о Романе.
        Носовой платок на волнах, шляпу. Мама милая, он не носил шляп и носовых платков. Ничегошеньки от него не осталось. А что осталось, после зверей доели рыбы.
        - Держите девку! - завопила женщина, обращаясь к другим прохожим. - Она топиться собралась!
        К Ларисе подбежал дюжий мужик, сгреб ее в охапку и снял с парапета.
        - Отпустите меня! Вы не имеете права меня задерживать! Я могу делать все, что хочу. А я хочу проститься! - извивалась она в его цепких объятиях.
        - Сейчас, дожидайся, простишься, как же, - говорил мужик, мужественно терпя ее укусы.
        - Вызывайте «неотложку»! - кричала женщина.
        - Какую «неотложку»? Ее нужно в дурдом отправить! Там таких полно. Ишь, у американцев моду переняли с мостов кидаться! Речку нашу загрязнять! Вчера один отсюда сиганул, поймать так и не успели.
        Стрелкин все-таки спрыгнул! Лариса зашаталась и потеряла сознание.
        - Вот и ладушки, - над ней склонился человек в белом халате, - приходит в себя.
        - Где я, - тихо спросила Лариса, - в дурдоме?
        - Я бы на твоем месте не стала так отзываться о доме родной матери. И делать такие безответственные заявления! - возмутилась Ольга Петровна, к которой доставили дочь в полубессознательном состоянии. - После того, что ты натворила. Теперь о тебе говорит весь город. У твоих дверей дежурят журналисты! В местных новостях передали, что вчера к нам в Тугуев инкогнито приезжал арабский принц, и намекнули, что та, к которой он приезжал, сегодня пыталась прыгнуть в реку! Ее забраковали в его гареме! Оказалась слишком рыжей!
        Лариса закрыла глаза. При чем тут гарем?
        - Романа не нашли? - печально поинтересовалась она.
        - А чего его искать? Напился вчера, глядя на эту рыжую дурочку с принцем, и теперь выкидывает коленца, чтобы та переживала!
        - Мама, как ты можешь? Человек потерялся, может, он из-за меня покончил жизнь самоубийством?!
        - Ах, держите меня двое! Покончил жизнь самоубийством! Как смешно.
        - Ничего смешного не вижу, - Лариса отвернулась к стенке на скрипучем мамином диване.
        - Вот и ладушки, - потер руки доктор, закончив писать рецепт, - вам лучше отдохнуть и поспать немного. Я завтра обязательно зайду. Таблеточки эти попейте, микстурку. Если что - звоните.
        - Большое спасибо, доктор, - и мама отправилась его провожать.
        - Что у тебя случилось? - спросила она, возвратившись в комнату.
        Она присела на край дивана, обняла дочь. Та не стала сдерживать слезы и расплакалась. Между всхлипами Лариса призналась ей, что действительно был и принц, был и Стрелкин. Он приревновал, побежал топиться, его сняли с парапета, отвели домой. Но до дома он так и не дошел. А мужчина на мосту сегодня рассказал, как вчера один парень прыгнул в воду и утопился, поймать его так и не успели.
        - И совсем даже он не утопился, - возразила Ольга Петровна. - Его вместе с тарзанкой забрали в милицию. Местный телеканал показывал, как его снимали. Он оказался незаконным предпринимателем. Давал тарзанить за определенную плату. Драл по сотне за прыжок! Первым делал скидки. Вторые разобиделись и настучали на него.
        - Так Романа нашли? - обрадовалась Лариса, совсем как маленький ребенок.
        - Если и не нашли, то обязательно найдут. Куда он денется от Ирины Викторовны? Ведь не самоубийца же он в самом деле.
        - Да, не самоубийца, - согласилась Лариса. - Хорошо, если бы он уже вернулся домой.
        Вечером она позвонила Стрелкиной, и та подтвердила - Роман вернулся, но подойти к телефону не может, потому что спит. А рядом с мамой сидел бодрствующий Роман с забинтованным пальцем на правой руке.
        Глава 9
        Жених? Жених
        Сутки назад он сидел не с мамой. После того как его уговорили не топиться, Роман отправился домой. Он шел и думал, что эта коварная Лариска все-таки осталась с иностранцем. Променяла его! На какого-то там принца. Вот они, современные женщины. Вот они, современные нравы! Мама его предупреждала, чтобы он не доверял женщинам. Но Лариса была его мечтой со школьной скамьи, на которой он циркулем вырезал надпись: «Люблю и помню». Теперь от нее отдавало чем-то замшелым. Не от коварной Лариски, та благоухала дорогими ароматами во все стороны, а от той фразы, которую он пытался ей сказать всю свою сознательную жизнь. А потом, когда наконец-то решился и сказал, она оказалась замужем неизвестно за кем! У приличных людей такого никогда бы не случилось. Вот у него такое безобразие - а другим словом Ларискин брак просто не назовешь - не случилось бы! Вся такая порывистая и легкая - она как сквозняк в туалете: подует, и хоть на край света беги. Один ветер у нее в голове. Но нет, ветреной ее не назовешь. Вон как ухватилась за состоятельного иноземца! Не оторвешь. У нее и муж есть, и жених, кстати, вполне
приличный молодой человек, так ей все мало.
        С такими думами приличный молодой человек резко развернулся и направился прочь от дома. Вдали голубыми огнями мелькала вывеска развеселого бара со странным названием «Гей-Хлопцы». Причем если раньше восклицательный знак между двумя словами стоял строго вертикально, то со временем и благодаря погодным катаклизмам он лег строго горизонтально. Чем привлек внимание людей сомнительной ориентации и сделал бар их постоянным местом сходок. Но в данный момент подвыпившему жениху было совершенно все равно, кто рядом с ним выпьет рюмку-другую. А выпить ему очень хотелось. Напиться и забыться. Утром проснуться с головной болью и не мучиться по поводу того, разлюбила его коварная Лариска или все еще собирается разводиться. Даже если она укатит с этим своим принцем на край света, поначалу ему будет наплевать - головная боль, вот решение всех его проблем. Для этого нужно упиться.
        - Двойную водки! - потребовал у бармена Роман, подсаживаясь к стойке.
        - У нас только приличные напитки, - фыркнул бармен, в профиль удивительно похожий на мать Стрелкина, - «Пино-колада», «Махито»…
        - Слей все в одну емкость и принеси!
        Через минуту бармен поставил перед Романом рюмку водки.
        - Только для вас, - прошептал он, - осталась от специального заказа.
        - Маловато осталось, - вытер губы рукавом Роман, - ищи еще.
        Бармен вздохнул и выставил на стойку початую бутылку водки.
        - Ну вот, а говоришь, «Махито». - И Роман налил себе еще.
        - Молодой человек, - раздалось у него над ухом, - а ты скучаешь. Хочешь, я скрашу твое одиночество?
        Он обернулся, рядом с ним стояла разукрашенная черногривая особа с лошадиной мордой лица, готовая вот-вот заржать. Копия его матери. Он отмахнулся от нее, осознавая, что так быстро Ирина Викторовна не смогла бы прибежать за ним в бар.
        - Фу-ты, фантом, исчезни!
        - Борюся! Он обозвал меня фантомасом!
        Вслед за лошадиной появилась разъяренная львиная морда. Теперь ее анфас напомнил Роману о маме. Морда рыкнула на него, двинула в челюсть кулаком, девица довольно заржала. Роман вместе с бутылкой отлетел в дальний угол стойки.
        - Не понял?! - возмутился он на весь зал, поднимаясь. - Жениху морду бить?!
        И пошел на льва с лошадью, размахивая перед собой рюмкой как шпагой.
        Два бритоголовых парня в закутке бара, который предоставлялся исключительно лицам определенной ориентации, встрепенулись.
        - Он?! - доставая из кармана пиджака фотографию и протягивая ее другому, спросил один. - Жених!
        - Похож, - с сомнением в голосе произнес второй. - Как бы не ошибиться в пятый раз. Шеф убьет.
        - Глянь, морда один в один!
        Они подняли головы и уставились на перекошенную физиономию Стрелкина, которому как раз в этот момент снова засветили в челюсть.
        - На этот раз верняк. Берем!
        Бритоголовые поднялись и дружно направились к выходу. По пути они ловко подхватили под обе руки незадачливого Стрелкина, снова размахивающего рюмкой перед львиной гривой, и понесли его к выходу. Вырываться тот не мог - боялся расплескать содержимое бутылки, которую трепетно прижимал к груди все это время.
        Его погрузили в багажник, где он свернулся калачиком и уснул.
        Очнулся Роман от яркого света, который бил ему прямо в лицо. Он огляделся: зубопротезное кресло, серебристые иномарки, бритоголовые пацаны. Он кисло улыбнулся. Харлам поднес к его глазам фотографию девицы в обнимку с каким-то перекошенным типом и спросил, тыкая в перекошенного пальцем:
        - Жених?
        - Жених, - честно сознался Стрелкин.
        - Я же говорил, верняк! - обратился к Никитосу сотоварищ.
        - Но это еще ничего не значит! - сварливо заметил очнувшийся жених. - Я ее разлюбил!
        - Что?! - Оба изобразили такие злые рожи, что Роман зажмурился.
        - Ну, ты, жмурик, повтори, что сказал.
        - Она сама меня бросила, - быстро пояснил, усаживаясь в кресло, Роман. - Ушла с каким-то принцем!
        - Это не меняет сути дела. Принцев у нее полно, - почесал у себя за ухом Харлам. - Нам сказано тебя доставить, мы тебя и доставили.
        - И правильно сделали, - махнул рукой Стрелкин, - что доставили. Мне же все равно. Я из-за нее топиться хотел.
        - Да ты что?! Вот стерва, довела мужика!
        - Тише, ты хочешь, чтобы он нас убил?
        - Пацаны, нет ли у вас чего-нибудь выпить? - поинтересовался Стрелкин. - Залить, так сказать, мое горе не водой, раз вы не дали мне утопиться, так водкой.
        - Ну ты, это, мужик, давай не бери в голову. Она со всеми такая, - попытался успокоить его Харлам, отсылая Никитоса за крепленым подкреплением.
        - Вертихвостка! - заявил Роман, откидываясь на подголовник. - Убейте меня, мне все равно.
        Убивать его не стали. Подготовленные для этих целей инструменты свалили со столика, стоявшего рядом с креслом, на пол, и их место заняла бутылка виски и грубо порезанная ливерная колбаса, которую Никитос стащил у соседской собаки.
        - Она такая, такая… - тряс в воздухе колбасой Стрелкин, - несерьезная! Ну есть один, другой. Ну зачем же третий?!
        - Она такая, - соглашался с ним Харлам, устроившийся рядом на корточках.
        - У нее всегда то один, то другой, - кивал головой Никитос, разливая по стаканам иноземный напиток.
        - За нас, за пацанов!
        - У нее на все, на все есть отговорки, - жаловался Роман.
        - Кругом алиби, - поддакивал Харлам, - вчера замочила кошку, свалила на нас.
        - У нее всегда так. Сама замочила, а мы виноваты.
        - Так она еще и убийца?! - Роман опрокинул свой стакан и подставил снова.
        - Она такая.
        - Да, она такая. Стерва!
        - Тише, тише…
        Они выпили еще, после чего обнялись и еле слышно запели: «Главное, ребята, сердцем не стареть, водку, что открыли, до конца допить…» Через пару часов уже вся округа деревни Нудельной слушала: «Запрягайте, девки, лошадь…» А еще через некоторое время Харлам с Никитосом осторожно несли из гаража практически безжизненное тело Стрелкина наверх, на второй этаж. В святая святых - комнату стервы Любки, дочери их шефа и работодателя, поручившего им кровь из носу найти для своей беременной дурынды жениха.
        Стрелкин утонул в огромной постели, затерялся среди одеял и подушек. Он по привычке поначалу сложился калачиком, но почувствовал дикую жару и потребовал себя раздеть. Никитос пожал плечами и освободил бесчувственное тело от всей одежды.
        - Тише, тише, - шептал ему Харлам, - не дай бог, очухается.
        - Вот потеха будет, - радовался Никитос, - когда дурында вернется!
        Любка вернулась под утро и, не обращая никакого внимания на Стрелкина, завалилась в свою огромную постель. Отключилась сразу, она весь вечер и всю ночь провела с друзьями на вечеринке, опустошая одну емкость за другой, сожалея вместе со всеми о загубленной молодости целого поколения - очень модная нынче тема.
        Любовь Воропаева была дочкой известного в Тугуеве бизнесмена. С самого раннего детства ее приучили к тому, что папа - человек занятой, видеться с ним можно только в самых необходимых случаях, а еще лучше - не лезть к нему со своими проблемами вообще. Матери у Любки не было, она бросила Воропаева еще в молодости, подкинув ему годовалую дочь, и сбежала с очередным мужем за океан. Там у нее образовалась новая семья, так что желания встретиться с бывшим мужем и бывшей дочерью не возникало. Так и жила Люба все свои восемнадцать лет под присмотром постоянно меняющихся экономок и нянек, каждая из которых старалась воспитать ее под себя. В результате получилась пухлолицая девица с собственным мнением, в корне отличающимся от мнения всех остальных, вместе взятых, большим гонором и ранимой душой, которую она никогда никому не выворачивала наизнанку.
        На последнем дне ее рождения по случайному стечению обстоятельств присутствовал отец. Поглядев на нее в дорогом вечернем платье с огромным вырезом на пышной груди, он решил, что ей пора отправляться в самостоятельное плавание, и подыскал ей жениха, достаток которого позволял ей это делать без особых усилий. За Любкой он решил дать хорошее приданое, где-то в глубине души чувствуя свою вину перед ней. Но дочь неожиданно взбрыкнула, как необъезженная кобылица, и заявила, что замуж не пойдет. Ни за того, ни за другого, что присмотрел ей отец. Она съездила на столичный вокзал, затащила в моментальную фотографию первого попавшегося ей парня, заплатив тому десятку. В результате чего отцу была представлена фотокопия Любкиного жениха с легендой о том, что он стал отцом ее ребенка, после чего бросил бедную девушку.
        Люба знала, на что давила. Отец никогда бы никому не простил такого хамского отношения к своему потомству, потому как считал, что если уважаешь Воропаева, уважай и колесо его автомобиля. Отец изъял у Любки фотокарточку и дал задание двум своим бритоголовым помощникам изловить проходимца и доставить его на расправу.
        Пока они ловили и доставляли, Любу никто не беспокоил. От мысли о ее замужестве отец отказался. Еще бы, кто захочет жениться на беременной! Он решил, что сначала женит на ней того негодяя, который ее обесчестил, а потом, когда дочь родит ребенка, разведет их. И вот тогда уже толкнет ее замуж за состоятельного человека. В небольшом городке, где сливки общества знали друг о друге практически все, приходится следовать определенным традициям.
        Все отловленные негодяи предоставлялись Любке для опознания, но ни один из них ее не устраивал. Харлам с Никитосом уже извелись, ища парня с моментальной фотографии, который, а это знала только Любка, с того самого вокзала уехал на постоянное место жительства во Владивосток.
        Отец рвал и метал, но только на своих помощников, Люба была неприкасаема по причине своего интересного положения. А положение у нее и впрямь было довольно интересное! Вместо того чтобы, как нормальная беременная женщина, расплываться в разные стороны, Любка худела. И живот не рос, а, наоборот, лип к позвонкам. Отец уже стал на нее поглядывать с нескрываемым интересом. Она решила во что бы то ни стало поправиться и в ресторанах ела за двоих. Но пища без должного аппетита плохо усваивалась, а чаще даже просилась назад.
        По этой причине она проснулась поздним утром и антилопой гну побежала в ванную комнату, находившуюся рядом с ее спальней. Там ее пару раз стошнило.
        Пока она обнимала унитаз, в комнату вошел отец.
        - Где он?! - строго спросил Воропаев у своих помощников, оставшихся за дверью.
        Те глазами указали на кровать.
        Воропаев подошел твердой походкой к постели дочери и сдернул шелковое двуспальное одеяло на пол.
        - Бр… - сказал Стрелкин и свернулся калачиком.
        - Этот?! - переспросил Воропаев, разглядывая голого мужика в постели дочери. Будто бы, если бы ему сказали, что ах, батюшки-обознатушки, это совсем и не тот, что-то бы изменилось! - Просыпайся, жених!
        Но Стрелкин еще раз сказал: «Бр…» - и пустил слюну.
        - Папа! Ты? - Люба стояла у двери и рассматривала не папу, а лежавшего в ее постели Стрелкина.
        - Готовься к свадьбе! - рявкнул отец, развернулся и вышел из комнаты.
        - Что?!
        Ей понадобился битый час, пока она раскачала Романа. Но когда он сел на постели, голова его еще не включила пользование мозгами. Пришлось Любе бежать вниз на кухню за стаканом пива, чтобы дать подкидышу возможность привести себя в чувство.
        - Ты кто?! - трясла она его за плечо.
        - Жених.
        - Откуда свалился на мою голову?!
        - Оттуда, - Стрелкин опустил указательный палец вниз.
        - Эти два урода постарались, - догадалась Люба.
        - Что ты, они такие хорошие ребята, - открыл глаза ей на помощников Воропаева Стрелкин, силясь после этого открыть свои собственные.
        - И что теперь будем делать? - задала риторический вопрос Люба, прекрасно осознавая, что, как отец сказал, так и будет.
        Ей придется выйти замуж. Можно, конечно, отказаться от этого типа и заявить, что это не тот. Но тогда придется объяснять, что он делал в ее постели. Если сказать, что он ничего там не делал и вообще попал к ней случайно, значит, обречь себя на осмеяние всей округи. Отец все равно не поверит. И как только она вчера не заметила подкидыша! Если бы она сразу подняла шум, ничего подобного бы не случилось. А сегодня объяснения по поводу того, что она не знает, с кем провела ночь, действительно выглядят смешно. Хотя, приняв во внимание похождения приятельниц и подружек, она решила, что такое вполне возможно.
        - Как тебя зовут, - пытаясь смириться с неизбежностью, поинтересовалась Люба.
        - Стрелкин Роман, - он с удовольствием выпил пива и теперь сидел, оглядываясь по сторонам. - А где я? И как я сюда попал?
        - Вот это я тоже хотела бы выяснить, - вздохнула Люба. - Тебя Харлам с Никитосом сами принесли или ими руководил отец, заранее подстроив эту авантюру?
        - Какую авантюру, я ни в каких авантюрах участия принимать не собираюсь! Я вполне приличный молодой человек…
        - Оказываюсь в постели незнакомой девушки и…
        - И что «и»?
        - В том-то и дело. И что?
        - Да я вас знать не знаю, видеть не видел! - Роман вскочил с постели, но, тут же сообразив, что он полностью раздет, прикрылся подушкой. - Где моя одежда?! - И схватил первые попавшиеся штаны.
        Они были Любиными любимыми. С большой разноцветной бабочкой на попе. Ну и ладно, подумала Люба, пропадает моя жизнь, пусть пропадают и любимые вещи! Тем более что Стрелкин выглядел в этих штанах просто уморительно, чем поднял ей настроение.
        А чего, собственно, она расстроилась? Совершеннолетняя девушка может себе позволить спать с кем захочет. Может, вчера она его и обнаружила, только этого не помнит. И у них произошло то, что должно произойти.
        - Слушай, Стрелкин, - она подала ему и свою майку, разрисованную мелкими блестящими козявками, - давай начистоту. Ты хочешь жениться?
        - Вчера еще хотел, - ответил Роман, - сегодня - не знаю! Вертихвостка! Обманула меня, объегорила!
        - Да я тебя даже не знаю!
        - А я про тебя и не говорю. Это я о своей невесте.
        - Так у тебя есть невеста?
        - Была. Вчера. - Стрелкин натянул на себя козявок.
        - Слушай, а не заключить ли нам с тобой договор? Раз мой отец хочет нас поженить…
        - Чего?! Этот мужик был твой отец?! И он хочет нас поженить?!
        - А ты что, только сейчас это понял? Таким образом, дорогуша, караются поползновения в чужую постель.
        - Не было поползновений! Никаких! - Стрелкин подошел к двери, тихо приоткрыл ее, выглянул и снова закрыл. - Я не женюсь!
        Договариваться со Стрелкиным не было нужды. Он и так сделал все, о чем только Люба могла мечтать. Вот пусть теперь приходит отец! Она скажет, что да, этот Стрелкин и есть отец ее ребенка, который ее бросил и до сих пор не хочет на ней жениться. Любаша гадко улыбнулась, Стрелкина перекосило.
        - Я же говорю, точно он! - ткнул пальцем сначала в фотографию, а потом в перекошенную физиономию Стрелкина Харлам.
        - Да, - задумчиво произнес Воропаев, откладывая бинокль в сторону, - точно он.
        На опознание их с Любашей привели вместе в просторную светлую комнату с высокими потолками. Роман жался к Любаше, осознавая, что именно в ней его спасение. Черт его попутал пить с этими парнями виски! А потом укладываться в чужую постель, в которой его застал отец девушки. Этой самой пышки с раскосыми глазами.
        - Ну-с, молодой человек, - начал Воропаев, сидя в черном кресле, закинув ногу на ногу и раскуривая сигару, - признавайтесь. Вы необдуманно и нагло соблазнили мою дочь, и теперь она ждет ребенка. Что будем делать?
        - Я не понимаю, каким образом вы узнали о ребенке? Неужели есть методика определения беременности после одной проведенной ночи? - недоумевал вслух Роман.
        - Мне наплевать на методики, - Воропаев выпустил клубы дыма, чем напомнил Стрелкину злого сказочного дракона. - Ты признаешь, что спал с ней?
        Роман прокрутил в голове возможные варианты: да, нет, не помню. В результате чего ответил:
        - Да нет, не помню.
        - А я помню! Я все помню! - разозлился Воропаев и обернулся к бритоголовым, караулившим выход-вход. - Я вам сказал - соблазнителю отрезать что надо! Почему не выполнили?!
        - Помню, помню, - согласился Стрелкин, скрещивая руки ниже пояса, - все помню!
        - Вот и хорошо, молодой человек. Вы в таком возрасте, когда вполне можете отвечать за свои ошибки.
        - Я готов! Ответить за все сразу.
        - Хорошо, сегодня вас поженят.
        - Папа! - встряла наконец-то Люба. - Как ты можешь заставлять человека? Он же не хочет жениться на мне. У него есть другая невеста.
        - Ты не хочешь на ней жениться? - переспросил Воропаев, указывая на свою дочь.
        Роман кисло улыбнулся.
        - Вот и хорошо, - послышалось из клубов дыма, - выбора у тебя все равно нет.
        - Как ты мог, - выговаривала ему в спальне Любаша, - бросить свою невесту на произвол судьбы и согласиться на брак со мной?!
        - Она же меня бросила, - попытался оправдаться Роман. - К тому же ваш, извините, папенька собирался в случае отказа причинить мне физические увечья.
        - Стрелкин! Сейчас же иди и откажись от меня! - приказала Любаша. - Пока не поздно.
        - Сейчас, побежал. У тебя ребенок будет от меня, а я - откажусь. Я не брошу своего ребенка.
        - Какой ребенок?! Никаких детей нет, не было и не будет.
        - Это ты папе своему скажи.
        Отцу Люба этого сказать не могла. Он бы ее убил. И был бы сто раз прав! Она завралась до такой степени, что дальше некуда. Дальше - только этот непонятно откуда взявшийся тип.
        - И откуда ты только взялся на мою голову?
        Роман ей и рассказал, что вышел в магазин за хлебом, встретил там свою невесту, которая шла к другому. Он решил сначала утопиться, но пошел в бар. В тот самый
«Гей-Хлопцы», откуда его выудили помощники отца.
        У Любы промелькнула надежда.
        - А что ты делал в этом баре? Так ты этот самый?! Так ты… Папа! Папа!
        Воропаеву было все равно, где бритоголовые нашли Стрелкина. В голубом баре, в розовом - без разницы. Он поглядел на Стрелкина в розовых штанах и сначала засомневался, стоит ли так наказывать дочь, но решил: пусть выходит замуж, рожает ребенка от живого мужа и делает что хочет. Вернее, он сделает что хочет. Состоятельный жених подождет. Пусть выходит за того, с кем спит по ночам. Ах, у него нет с собой паспорта? Он всего лишь за хлебушком вышел?
        Воропаев взял телефонную трубку и позвонил. Он вызвал служителя церкви. Раз нет паспорта, брак засвидетельствует слуга божий. Через час состоялась церемония венчания раба божьего Романа с рабой божьей Любовью. По их обоюдному согласию, как сказал за них Воропаев, а служитель церкви ушел с приличной суммой в у.е.
        Кольца принесли из личной коллекции бизнесмена. Любаша со злостью надела на палец Стрелкина обручальное кольцо своего дедушки, то сначала не хотело налезать, но под напором разъяренной девицы влезло и застряло.
        После церемонии выпили бутылку дорогого шампанского, и Воропаев уехал, предоставив молодым возможность вдоволь насладиться друг другом. Те чуть не подрались. Но Стрелкин вовремя одумался и дал деру.
        Глава 10
        На тебе два развода!
        Стрелкин не просто дал деру, он сделал это с комфортом. Любаша сама вызвала ему такси, с лихвой оплатив водителю поездку. Помахала рукой на прощание, предупредив, что, если она еще раз увидит Стрелкина, неизвестно какими это обернется последствиями. Роман особенно не задумывался, когда садился в машину. Главное для него было побыстрее уехать из этого дома-гаража.
        Но как только тот скрылся из виду, Романа охватила паника. Что он сделал? Он женился! Неизвестно на ком. Вернее, на ком, он знает. Его жена - Любовь. И все. Он даже не спросил ее фамилии. Или спросил? Он ничего не помнит. Стрелкин нервно заерзал на заднем сиденье.
        - Что, невеста турнула? - участливо спросил таксист.
        - И невеста, и жена! - взвизгнул Стрелкин.
        - Вот что делают бабы! - поддержал его водитель. - Не переживай. Все они такие. Сначала выгоняют, потом прибегают и просят вернуться. Вот у меня случай недавно был. Вез одного мужика. Так его жена провожала, подвозил он любовницу, а встречала его еще одна знакомая. Потом он мне снова попался. Жаловался: все бросили, когда узнали друг о друге. Вчера его снова вез: провожала жена, подвозил любовницу, встречала знакомая. Вот так по кругу. Ты бы, может, со своими договорился?
        - Мне бы с матерью договориться, - схватился за голову Роман. - Как я ей скажу, что женился?!
        - Весело! - посоветовал таксист. - Все плохие новости лучше сообщать радостно. Тогда они не кажутся такими уж плохими.
        - Что-то не получается у меня веселиться, - пожаловался Стрелкин.
        - На, закури, - таксист протянул ему сигарету-самокрутку, - полегчает.
        Стрелкин не курил. Вообще. Нет, конечно, как и все порядочные дети, он пробовал затягиваться в третьем классе, прячась со сверстниками в школьном туалете. Оттуда ребят не могла достать учительница. Но она позвала физрука, и тот выкрутил им уши. С красными ушами Стрелкин предстал перед глазами своей мамы. И та ему строго-настрого наказала больше не брать сигареты в руки. Но сегодня не было другого выхода. Ему требовалось себя как-то успокоить. Хотя бы таким образом. Он дрогнувшей рукой взял протянутую самокрутку с зажигалкой и рискнул.
        После первой же затяжки его повело, как в третьем классе, но он сознательно докурил до конца всю самокрутку. Отчего-то ему стало действительно весело и было совершенно наплевать, что скажет Ирина Викторовна на его признание о женитьбе. Какое ей до этого дело? Он вполне взрослый молодой человек, способный отвечать за свои ошибки. Где-то он уже это слышал? Ах, ну-да, так говорил отец Любушки, Любушки-голубушки. Славный папуля. И ребята такие хорошие, Харлам с Никитосом. И таксист свойский парень, вон как о нем заботится. И все вокруг просто прекрасно!
        Подумаешь, ошибки молодости, с кем не бывает? Так думал Роман, когда таксист открывал перед ним дверцу.
        - Ой, надо же! Уже приехали, - обрадовался Стрелкин, увидев свой дом. - А, бабули-красотули! - Он заметил старушек на лавочке у подъезда, которых перепугал до смерти, потому что кинулся к ним целоваться.
        - Какие кошечки симпатичные! - От старушек Роман перекинулся на животных, оккупировавших площадку перед его квартирой. - И мисочки-то у них полные, а кушать они не хотят. Не умеют. Не знают, как. Я вам сейчас покажу! Мяу, киски!
        Роман встал на четвереньки и стал языком лакать молоко из кошачьей миски. На процесс осталась смотреть одна серая облезлая кошка, забившаяся в угол, остальные в ужасе разбежались.
        - Давай, давай со мной! Мурзилка, - призывал Стрелкин, хватая кошку за хвост.
        Та дико завизжала, пытаясь вырваться.
        - Ах, хулиганы! - Дверь открылась, и на площадке появилась Ирина Викторовна. - Роман?!
        Удивлению ее не было предела. Мало того, что она застала своего сына на корточках перед собственной дверью, где он лакал молоко из кошачьей миски! Так он еще и смеялся при этом, держа за хвост какое-то облезлое животное.
        - Роман! Домой! - приказала Ирина Викторовна и впихнула коленкой сына в квартиру.
        Приступ истерического смеха у Стрелкина продолжался минут пять подряд. Все это время Ирина Викторовна сидела на стуле, сложив руки под грудью, и оценивала обстановку. Очевидно было одно, что сын, прошлявшийся где-то всю ночь, в данный момент представлял собой невменяемого придурка.
        - Ты пил? - строго поинтересовалась она.
        - Пи-и-и-ил! - продолжая ухахатываться, подтвердил ее опасения Роман.
        - Где и с кем?
        - Не пом-ню-ню-ню!
        - Ах, так?! - И Ирина Викторовна скрылась в ванной.
        Вышла она оттуда с полным ведром холодной воды. Ею она окатила Романа, который сразу пришел в себя:
        - Мама! Я женился!
        - А вот это точно не смешно! Я вчера, когда искала тебя повсюду, встретила Ларису. Она об этом ничего не знала!
        - Она и сейчас не знает. Я женился на другой.
        - Когда? Ты выпал из моего поля зрения всего на одну ночь!
        - Тогда-то все и случилось, - засмеялся Роман, снимая козявок и выкручивая майку. - Мамуля, зачем ты только послала меня за хлебом?
        Роман, пытаясь справиться со смехом, закрыл рот рукой, на которой блеснуло дорогое обручальное кольцо.
        - А это что еще такое?! - возмутилась Ирина Викторовна.
        - Это? Кольцо. Я же сказал, что женился. - И Роман снова захохотал.
        Ирине Викторовне хотелось плакать. Но она взяла себя в руки, эта сильная женщина, в одиночку вырастившая неблагодарного мальчишку, который посмел ослушаться ее и жениться неизвестно на ком. А теперь смеется над этим и трясет перед ее носом обручальным кольцом. Она знала, что случаются такие моменты протеста, во время которых даже хорошо воспитанные мальчики творят разные глупости. Но это бывает лишь в период полового созревания, когда гормоны ударяют во все места и требуют выхода. У ее сына такого периода не было, хотя по возрасту он его в два раза перерос. Что это тогда, позднее развитие? Она смотрела на Романа, который продолжал хихикать, и думала, что теперь говорить Ларисе, ее матери, пяти десяткам гостей, которым она разослала приглашения на свадебное торжество в следующем месяце. Вдруг ее осенила мысль.
        - Покажи паспорт! - потребовала она.
        - У меня его нет, - прохихикал Роман, - он дома.
        Ирина Викторовна полезла в резную шкатулку, где хранились документы, и достала оттуда паспорт сына. Штампа о браке не было.
        - Зачем ты меня обманул? - Она нахмурила брови.
        Роман понимал, что смеяться в таком случае просто глупо. Это подтвердила звонкая пощечина, которую он получил вслед за вопросом. Она вернула его на бренную землю.
        - Я не обманывал, - простонал он, обессилев от смеха, - нас обвенчали.
        Ирина Викторовна, приложив неимоверные усилия, все-таки выбила из сына показания.
        Ситуация складывалась удручающая. В паспорте, конечно же, печати не было, потому что их брак не зарегистрировали. Ее сына и наглую самозванку обвенчал поп, вызванный отцом негодяйки. Оженили насильно. И ее бедный мальчик даже не мог сопротивляться! Они угрожали хирургической расправой. Все ясно. Дело тянет на уголовное. Так что не все еще потеряно. Церковный брак аннулируют, Роман женится на Ларисе. Раз она, мать, сказала, что он женится на Ларисе, так и будет. Куда только девать ребенка, внука? Пусть растет безотцовщиной, еще неизвестно, кто у него отец. Если эта девица станет домогаться Стрелкиных, она свое получит. Вернее, она ничего не получит.
        Ирина Викторовна уложила Романа в постель, дала ему легкое успокоительное, а сильнодействующим снотворным стал ее тяжелый взгляд. Роман заснул. Она взяла его руку и попыталась снять злополучное кольцо, глумившееся над ней. Кольцо не снималось. Оно сроднилось с пальцем и ни в какую не шло вверх. Ирина Викторовна принесла кусок мыла, намылила палец и снова потянула кольцо. Бесполезно. Оно не снималось. Тогда она достала из аптечки бинт и замотала Роману палец вместе с этим странным кольцом. Если что, подумала она, скажет, что сын упал и поранился.
        Вечером, когда Роман проснулся, Ирина Викторовна решила обсудить с ним текущее положение дел, от одного из которых пахло уголовщиной. Но сын обсуждать ничего не захотел. Вместо этого он стал рассказывать матери о своей якобы жене - пухлой дуре, женившей его на себе. В этот самый момент и позвонила Лариса. Позволить ей говорить с Романом, когда он в таком состоянии, Ирина Викторовна сочла неразумным, потому и сказала, что он уже спит. И со словами «утро вечера мудренее» она, не дослушав о Ромкиной жене, отправилась глотать лошадиную дозу снотворного.
        На следующее утро прибежала Лариса. Ни свет ни заря она принялась трезвонить в квартиру Стрелкиных. Заспанная Ирина Викторовна пошла ей открывать.
        - Где он?! - закричала бывшая невеста и пулей пронеслась в комнату бывшего жениха. - Дорогой, любимый, единственный! - орала она изо всех сил, набрасываясь на лежавшего Романа. - Как я рада, что ты жив!
        - Не подходи ко мне! - закричал так же громко Роман, вскакивая с постели в белоснежной пижаме с нарисованными на ней огромными ярко- желтыми цыплятами.
        - Что вы орете? Я и так прекрасно все слышу. И вижу, - заметила Ирина Викторовна, наблюдавшая за разыгравшейся сценой у двери.
        - Ну почему ты отталкиваешь меня?! - голосила Лариса.
        Ирина Викторовна при этом мечтательно прикрыла глаза. Вот настоящая невестка. Только так Лариса будет вести себя с ее единственным сыном, на которого она, мать, угробила лучшие годы своей жизни. Только так она будет себя вести и с ней, со своей свекровью.
        - Потому что после того, как девушки прыгают в постель, получаются дети! - сварливо ответил Роман. - И некоторым приходится жениться на этих самых девушках! Против своей воли, между прочим.
        - Ты раздумал на мне жениться?! - Лариса села на постель.
        Роман задумчиво водил пальцем по оконному стеклу, Ирина Викторовна утирала слезу.
        - И правильно сделал. Я недостойна тебя. Ты такой… такой…
        - Какой? - поинтересовался Роман, и его палец застыл на букве «зю».
        - Хороший, правильный.
        - Да, я такой, - согласился Роман и подтянул свои цыплячьи штаны.
        - Ромашка, - мама называла его так только в исключительных случаях, - ты должен признаться. Во всем. Лариса это заслужила.
        - Не нужно никаких признаний, - вздохнула Лариса, - если ты передумал на мне жениться, то пусть этого и не случится.
        - Уже случилось, - палец снова занялся выписыванием узоров на стекле, - сегодня ночью…
        - Не нужно травмировать себя еще раз! Не стоит об этом рассказывать! - с жаром возразила Лариса.
        - Нет, нужно, - упорствовал Роман, - сегодня ночью я женился.
        - Как это? - не поняла та.
        - Ну, так это. Как у всех бывает. Я переспал с одной девушкой, утром нас застукал ее отец и оженил.
        - Прямо Лас-Вегас какой-то, - изумилась Лариса.
        - Ну, знаешь ли, сама такая.
        - Цып, цып, цып, мои цыплятки, - встряла в диалог Ирина Викторовна, видя, что молодежь начинает ссориться. - Ничего страшного не произошло. Такое, Ларочка, со всеми бывает! С тобой тоже было.
        Она сделала особое ударение на словах «с тобой тоже».
        - Да, - поникла Лариса, - со мной было. Но я ведь сказала, что разведусь. Нужно было всего лишь подождать.
        - Пойдемте пить чай! - радостно провозгласила Ирина Викторовна и потащила обоих на кухню.
        Но теплая неформальная обстановка не сняла накала встречи. Узнав, что Стрелкин женился церковным браком, Лариса обомлела. Развестись теперь значило совершить святотатство! Хотя Стрелкины и уверяли, что добьются согласия на аннулирование брака через суд, Лариса им не верила. Она понимала: что-то здесь не чисто. Не мог отец совершенно посторонней девушки заставить совершенно постороннего молодого человека на ней жениться. Ах, да, он застукал их в постели. И, видимо, уже не первый раз, недаром Стрелкин говорил о каких-то детях. Дело зашло слишком далеко. И она, Лариса, не станет им помехой.
        - Нечего плодить сирот, - Лариса встала и пошла к выходу.
        - Куда? Стоять! - приказала Ирина Викторовна. - Роман, вставай на колени и проси прощения за измену!
        - Еще чего, я ее только в щечку поцелую, - возмутился тот, - она мне изменила с принцем!
        - Ах, тут еще кто-то наследил? - Ирина Викторовна поняла, что сын не все ей рассказал.
        - Я вижу, - сказала расстроенная после братского поцелуя в щеку Лариса, - вам есть о чем поговорить.
        И она ушла.
        На улице как раз зарядил мелкий противный дождик, под стать ее настроению. Хорошо, что Стрелкин жив, хорошо, что он женат, да и она сама, кстати сказать, все еще замужем. И с этим нужно что-то делать.
        - Дэвушк, - окликнул ее незнакомый голос, - как пройти в библиотэк?
        Она оглянулась. Рядом с ней стоял все тот же москвич-предприниматель в большой белой кепке-аэродроме, которого она встречала несколько раз. Под мышкой он держал папку.
        - Пойдете сначала прямо, потом через пару домов свернете налево, потом обойдете сквер с южной стороны и минуете пару домов, сразу после чего повернете направо и упретесь в большое здание.
        - Это будэт библиотэк?
        - Нет, это будет вокзал. Библиотека как раз напротив. Если сопрете раритет в читальном зале, убегать недалеко.
        Москвич не оценил шутку, поблагодарил и скрылся.
        Лариса вытерла текущую по щеке слезу и пошла дальше себя успокаивать. Она потеряла Романа навсегда. Лучше б он утопился. Было бы не так обидно страдать. Подумаешь, он ее бросил. Да она сама не хочет выходить за него замуж, зачем он ей нужен, ботаник! Что он может принести в дом из своей школы, кроме засушенных бабочек? Пусть женится на ком хочет. Эх, зря она так рассталась с Али. Может, он и не принц, но хоть какой-то государственный служащий. А у них такие зарплаты, и пенсия хорошая, ей мама говорила. Нет, с такими мужиками до пенсии не доживешь. Это же надо, жениться за одну ночь! А второй? Тоже хорош. Женился, не глядя. Безусловно, ему сильно повезло, что на ней. А если бы на той, на которой женился Стрелкин. С папой в придачу?
        Ишь, стоит, переминается с ноги на ногу. И чего, интересно, ему дома не сидится в такой дождь. Кстати, действительно ведь Степанцов стоит у ее дома. Лариса шмыгнула носом и остановилась рядом.
        - Здравствуй, - сказал Василий. - Я тебя жду. Слушай, я пришел извиниться. Такое наговорил. Чепуху всякую, не обращай внимания. Нет, справка действительно есть.
        И он показал ей бумагу. Лариса прочитала. Действительно, есть, даже диагноз какой-то записан, но слишком непонятно. Хотя какое это теперь имеет отношение к ней?
        - Я согласен разводиться. Раз ты этого хочешь.
        - Я уже не знаю, чего хочу. Стрелкин женился.
        - Каким это образом? Ты же еще не развелась?
        - А он не на мне женился. На другой девушке. Ночью.
        - Во дает! Вот молодец! - радовался за Стрелкина Степанцов.
        - Ты так считаешь?
        - А ты? - ответил вопросом на вопрос Василий, разглядывая ее заплаканные глаза. - Понятно. Страдаешь. Думаешь, что не переживешь. Потеряла такого парня! Такой кадр ушел к другой. Какое той счастье привалило! Рви теперь на себе волосы и посыпай голову пеплом. Ах, нет. У тебя еще есть в запасе принц! Только где он, этот принц? Уехал в свой гарем? Как и Стрелкин!
        - Василий, ты чего?
        - Да так, ничего. Правда глаза колет? Допрыгалась? Ах, Степанцов, дай мне развод. На тебе два развода.
        - Ты чего, Вася?
        - Понятно, теперь ты не знаешь, чего хочешь. Зато я знаю. Я хочу с тобой развестись! Пошли в загс немедленно! Звони своей подружке Настасье, пусть готовит документы на развод. Я согласен.
        - Слушай, а ты что, действительно того? Вот и не верь справкам.
        Лариса зашла в подъезд.
        Он догнал ее на девятом этаже. Властно прижал к себе и поцеловал. Она давно так не целовалась. Было в этом поцелуе что-то волнующе необыкновенное. Чувственное и трогательное. Нежное и трепетное. Она подалась к нему всем телом, но неожиданно Степанцов ее мягко, но уверенно отстранил.
        - Взял реванш, - произнес он, сжимая губы.
        И, с шумом перепрыгивая через ступени, полетел вниз.
        - Настя, они меня бросили, - плакала Лариса в трубку, - все. По очереди. Сначала один, потом другой. И оба поцеловали на прощание.
        - Ну, мужики, ну, проходимцы, тунеядцы, алкоголики!
        - Ты это о ком? - не поняла Лариса.
        - Какая разница, они все одинаковые.
        - Нет, целуются они по-разному.
        - Тебе, конечно, виднее. Но я, как твоя подруга, должна тебя предупредить: не расслабляйся, когда тебя целуют и говорят, что это на прощание. Такие просто так не уходят. Они возвращаются, как мумии. Мумия всегда возвращается!
        - Мама милая, ты это о чем?!
        - Да так, фильм хороший недавно посмотрела. Про мужиков, которые возвращаются. Ну, ладно, мне нужно на работу собираться. Будет время, заходи.
        - Ага, вдвоем зайдем. Со Степанцовым. Разводиться.
        Глава 11
        Этот процесс уже приобретает размеры эпидемии
        Судьба иногда выдает такие перлы, что диву даешься. Живет, живет человек, и вдруг раз - и женился! Ни с того ни с сего. Камень на шею и в омут головой. С камнем на шее по имени-отчеству Иван Васильевич сидела у матери Ларисы ее давняя приятельница Матильда и рассказывала о своей счастливой судьбе.
        - У меня как раз дочка замуж вышла, - в этом месте Ольга Петровна понимающе закивала, - за молодого филолога без жилищных проблем. Эти проблемы у меня появились. Жить стала на кухне, спать там же. И вот лежу как-то, суп на плите помешиваю и газету читаю. А там объявление: «Сдаю бесплатно комнату в квартире с соседями жильцу с вредными привычками и порочными связями. Иван Васильевич». Телефон, адрес. Думать долго не стала, побежала по адресу. Нашла дом, квартиру, дверь. Стою, звоню. Я и не сразу поняла, что дверь открылась. Еще постучала дважды какому-то амбалу в живот. Тот как громыхнет: «Чего тебе, тетка, надо?!»
        - Ну надо же, - возмутилась Ольга Петровна, подливая гостье чаю, - теткой обозвал!
        - А у меня в голове все перепуталось. Я ему говорю: «Чапаева мне. Василия Ивановича». Вдруг из-под его руки бигуди какие-то высовываются и нагло мной интересуются: «Че надо, кто такая?» А он ей говорит: «Анка-пулеметчица к Чапаеву пришла».
        - Ну надо же, пулеметчицей обозвал!
        - Да, и кричит: «Гони ее в шею!» Представляешь? - Ольга Петровна представила этот ужас. - Я и не сразу поняла, что дверь закрылась. Минут пять еще объяснялась. И так обидно стало, что комната бесплатная пропадает! И вспомнила я, как зять об меня на кухне споткнулся и кипяток пролил. Себе на ноги. А дочка чай ночью расплескала мне в постель.
        - Ну надо же, тебе в постель!
        - Стала я снова звонить. Дверь рукой придерживаю, чтоб наверняка. Только она открылась, я у амбала между ног прошмыгнула! И в первую попавшуюся комнату забежала. Большая, простор-ная, светлая! Я его не сразу заметила, как раз обои щупала. Вдруг очки из-за компьютера меня спрашивают: «Вы по объявлению?» - «Да», - ему отвечаю. «А вы с привычками?» - «А как же, - говорю, - я же, простите, теща!» Подошел он ко мне, стал принюхиваться.
        - Надо же, принюхиваться!
        - Пришлось сказать, что с утра стакан одеколона выпила, закусить не успела. Вчера после трех бутылок с балкона прыгнула. Пачку «Беломора» натощак выкурила после того, как дихлофосом надышалась. И вообще, говорю, только что из тюрьмы вышла. Век, извините, воли не видать! И плюю ему под ноги.
        Ольга Петровна взмахнула руками, как крыльями, которые сразу и сложила. Вся такая воздушная интеллигентная Матильда - и вдруг: «Век воли не видать!» Вот что приходится творить из-за собственного ребенка.
        - А я и думаю, - продолжала та, - попался, голубчик. Комната моя. Что еще хуже может быть? Я и не сразу поняла, когда он меня к столу подвел. А там бутылка водки и банка лосося. Я ему говорю, что к лососине белое вино полагается, а к водке - килька в томате. Он оправдывается, что кильки нет и томата тоже. Божится, что сам пьет только виртуально. Ну, сели мы за стол. Он себе наливает, мне. Снова себе, снова мне. Может, хватит, интересуюсь. Нет, говорит, нужно до определенной кондиции дойти. После того как дошли, плохо помню, что было. Вроде сначала к соседям пошли за килькой, или допили, а потом пошли. Потом Иван Васильевич открывалкой по кильке стучал и кричал: «Откройте, милиция!» Соседи открывать побежали. Потом я показывала, как с балкона прыгала и вместо себя амбала уронила. Потом демонстрировать пришлось, как дихлофосом дышала. Пакет целлофановый на бигуди надела. Она сопротивлялась, кричала. Иван Васильевич ее скотчем к стулу привязал и показывал ей виртуальную реальность. Проснулась я утром на кровати, рядом он. Очки протирает, радуется.
        - Какие высокие отношения!
        - Да уж. Теперь комната моя. Наша с Ваней, и фамилия у него оказалась не Чапаев. - И Матильда положила на стол перед Ольгой Петровной газету, где красным фломастером было жирно обведено объявление: «Сдадим бесплатно комнату с буйными интеллигентами. Соседи Ивана Васильевича». - Вот так-то. Побегу Раисе Александровне расскажу, что со мною случилось.
        Когда приятельница ушла, Ольга Петровна долго думала, почему одной ей так не везет. Все, буквально все на каждом шагу куда-то пристраиваются. У каждой есть свой Иван Васильевич, Василий Иванович, ну на крайний случай Василий Васильевич. У одной нее - никого. Нет, ладно, не у одной у нее. У Ирины Викторовны тоже никого нет. Но там-то все понятно - дурында-дурындой. А она - приятная женщина забальзаковского возраста со всеми вытекающими отсюда последствиями и без последствий! Квартира у нее есть, дочку замуж выдала, пора и о себе подумать. Обдумывая, где найти жертву, она вышла на балкон.
        - Доброе утро, дорогая Ольга Петровна! - приветствовал ее сосед снизу. Он всегда так приветствовал, когда ее видел.
        Ольга Петровна ответила, задумалась и что-то про себя отметила, а вернее, про него.
        Милая женщина во всех отношениях, думал Аркадий Валерьянович, глядя, как страдает его роскошная пальма, привезенная сыном из дальних стран. Нужно бы с ней эти самые отношения установить, продолжал думать Аркадий Валерьянович, а то моя красавица уперлась в потолок, и дальше ей расти некуда. Дом старый, дореволюционный, перекрытия деревянные. Наши бы квартиры отверстием объединить, да и росла бы пальма дальше без забот. Жаль заморское дерево. Она женщина добрая, может, и не откажет.
        Хотя ему было стеснительно обращаться к соседке с такой просьбой, он все же решился. Сбегал, купил розочку в цветочной палатке, не идти же с пустыми руками. Поднялся наверх, постучался в дверь. Ольга Петровна сразу открыла.
        - Я к вам, извините, с совершенно серьезными намерениями, - начал он, переминаясь с ноги на ногу и протягивая ей розочку. - Как человек со всех сторон положительный и без вредных привычек, так сказать, я имею намерение предложить вам в некотором смысле объединение. В смысле спасения природы. Хоть я, конечно, не зеленый, но в некотором роде искренне поддерживаю…
        - Ой! - обрадовалась Ольга Петровна. Вот она, ее судьба! - Да что же мы с вами в дверях стоим? Давайте пройдем и расположимся удобно.
        Она посторонилась и пропустила соседа в квартиру. Там она забегала, собирая разбросанные томики женских романов из разных углов.
        - Зеленый? - интересовалась она на бегу. - Это что же, как голубой? Какие же в таком случае, - она игриво усмехнулась, - могут быть серьезные намерения?
        - Я же вам говорю, - заерзал на предложенном мягком кресле Аркадий Валерьянович, - в целях слияния. Для спасения природы. Мы, живущие в городском смоге, просто обязаны помогать друг другу. И так как вы всегда были мне симпатичны…
        Вот оно, признание в любви! И на ее улице будет праздник. Ольга Петровна села напротив соседа и затихла.
        - Симпатичны. Да. И если я вам не безразличен, можно в некотором роде совместить пол с потолком. - Аркадий Валерьянович вконец смутился от пристального взгляда соседки. - Может, я не вовремя?
        - Что вы, что вы! Так что там про союз? - встрепенулась Ольга Петровна, нюхая подаренную королеву цветов.
        - В некотором смысле это не союз, а так, просто необходимое слияние в целях получения отверстия для блага… зеленых насаждений.
        Как же он все путано объясняет! Хотя, как Матильда рассказывала, ее тоже хорош. У них, мужиков, видно, мода сегодня такая. Объясняться столь запутанным образом, чтобы в случае чего иметь путь к отступлению. Что ж, давить она на него не станет. Соглашаться сразу тоже как-то неприлично.
        - Как это не союз? На просто слияние я не согласна! Я женщина несовременная и ваших тонкостей не понимаю. - Она отложила розочку на журнальный столик.
        - Да нет, тут не тонкости, тут отверстие. Я же говорю, что без вредных привычек и сигаретного дыма, - стушевался сосед. - Женщин в свою квартиру я не вожу! Живу тихо и спокойно.
        - Дым в отверстие? Вы что, сексуальный маньяк? - «Ох, а не переборщила ли я, - подумала Ольга Петровна, - может, уже пора соглашаться?» - Но это хорошо, что без женщин.
        - Так вы согласны на слияние?! - обрадовался Аркадий Валерьянович.
        - Что, сейчас? Без союза? Нет!
        - Да что тянуть-то, - расстроился он, - пробьем быстренько, раз, два - и готово. Смотрите, какой у вас хлипкий пол! Мне много не надо.
        Ольга Петровна рассердилась. Почему это он еще намекает, что пол у нее хлипкий? Да откуда он знает?
        - Отсюда не видно, - заявила она, - у самого-то небось еще хлипче!
        - Да, - согласился сосед, видя ее неадекватную реакцию, - к слову сказать, потолок подтекает немного, особенно когда вы ванну принимаете. Но пол у меня в порядке - сухой и крепкий. Как прошлой весной натянули, так и лежит.
        Ольга Петровна взяла розочку со стола и игриво заметила:
        - А что же он у вас лежит, если натянули? А еще про серьезные намерения намекаете. Я, может, еще в самом расцвете, а вы - зеленый.
        Аркадий Валерьянович аж вспотел от напряжения. Чего она от него добивается?!
        - Меня, извините, - продолжил он, - ваша сексуальная ориентация совершенно не интересует. Даже если вы слишком громко храпите или стонете при этом, я как-нибудь перетерплю.
        - А с чего вы взяли, - Ольга Петровна бросила цветок на столик, - что я вам это позволю?
        - Нет, конечно, я не претендую, - спохватился он, видя, что дело принимает нежелательный оборот, - отверстие в некотором роде ваше, вам и условия ставить. Я сразу предупреждаю, что на все согласен.
        Ольга Петровна потянулась за цветком.
        - Что же вы все намекаете да намекаете, - сжалилась она, нюхая лепестки, - ставьте вопрос ребром!
        Он и поставил. Рассказал, что у него в квартире находится роскошная южная красавица, ради которой он пришел к ней, Ольге Петровне, чтобы предложить ей отверстие в целях слияния для дальнейших благ и наслаждения. Ольга Петровна стала нервно обмахиваться розочкой. Она и представить себе не могла, что ее сосед - сексуальный извращенец. До чего она дожила! Ей уже предлагают групповуху! Что кругом делается, люди добрые! Отверстие с дымом, сухой и крепкий, много не надо… А она, наивная, поверила в серьезные намерения.
        - Я была о вас лучшего мнения, - заявила она, поднимаясь со своего места. - Была уже готова практически сказать вам «Да!» на ваше предложение руки и сердца. А вы, вы… меня на какую-то южную красавицу променяли!
        Ольга Петровна кинула ему в лицо розочку и побежала на кухню рыдать. Если бы Аркадий Валерьянович не сидел, он бы упал. Вот это неожиданность. Так вот чего она добивалась во время разговора. Она хочет за него замуж! И что теперь делать прикажете? Росла бы себе пальма и росла. Так нет, ему понадобилось для нее дырку выбивать у соседки в полу. А та-то что подумала?! А он-то сам хорош! И что теперь делать прикажете? Отношения испорчены раз и навсегда. Мало того, она еще всему городу сообщит, что он - сексуальный извращенец. Да нет, она вроде порядочная, милая женщина постбальзаковского возраста. Себе такое вряд ли позволит. К тому же книжки интересные читает - «В поисках страсти». Он открыл первую попавшуюся страницу и прочитал: «Рустам бросился в ноги к Фатиме и закричал: „Великодушно меня прости, дорогая!“ Вот как надо. Вот это мысль. А что делать? Выбора-то нет.
        Аркадий Валерьянович поднялся и побежал на кухню. Там он бросился в ноги Ольге Петровне с криком:
        - Великодушно меня прости, дорогая! Я разнервничался и наплел черт знает что! Выходи за меня замуж! Союзом. Срочно. Прямо сейчас.
        Ольга Петровна тянуть судьбу за хвост не стала и сразу дала свое согласие. А то наплетет еще чего. Она помогла ему подняться… Но подняться-то Аркадий Валерьянович поднялся, вот только разогнуться он не смог. Его схватил цепкими объятиями радикулит. Ольга Петровна, вздыхая и охая, довела своего жениха до дивана и уложила. Успокаивая его тем, что она неоднократно лечила эту «дрянь» всякой
«дрянью», полезла в аптечку и достала пахучие, вонючие пузырьки с мазями. Кое-как они смогли снять галстук с рубашкой, и Ольга Петровна занялась растиранием тела своего потенциального мужа.
        За этим занятием ее и застала Лариса. Она забежала к маме на минутку, чтобы рассказать ей во всех красках историю своей несчастной любви со Стрелкиным и Степанцовым. Но мама, открыв дверь и увидев перед собой дочь, не горела желанием ее слушать.
        - Мама! - трагическим тоном начала дочь, не обращая внимания на ее ужимки. - Меня бросили. Все!
        С этими словами Лариса прошла в комнату и увидела возлежащего там на диване полуодетого Аркадия Валерьяновича. Тот стушевался и натянул плед, которым были укрыты его ноги, до ушей, обнажив старые посеревшие от времени носки с прорехами.
        - Ну и чего из этого делать трагедию? - Ольга Петровна прошла следом и, увидев носки соседа, ухватила край пледа и натянула его ему на ноги.
        - Мама! Кто это? - Лариса обомлела.
        Она настолько привыкла к тому, что ее мать - одинокая пожилая женщина, что представить себе не могла в ее постели мужчину. Пусть даже такого же престарелого.
        - А, это, не обращай внимания, - отмахнулась Ольга Петровна. - Так, сосед зашел чайку попить.
        Аркадий Валерьянович активно закивал головой.
        - Ты представляешь, - продолжала Ольга Петровна, увлекая дочь на кухню. - Ко мне приходила Матильда и такое рассказала!
        - Да, я вижу, что у тебя сегодня день открытых дверей. - Лариса пошла за матерью, постоянно оглядываясь на лежащего Аркадия Валерьяновича.
        Тот снова натянул плед на голову, обнажив многострадальные носки.
        - Матильда, представляешь, женится! - радовалась за приятельницу Ольга Петровна.
        - Может, выходит замуж? - предположила дочь, заглядывая через плечо матери в комнату. - Чего это он не уходит, пока меня нет?
        - Он не может, - шепнула ей Ольга Петровна, - мы еще не закончили.
        - А… - протянула Лариса, - так я вам помешала. Может, я пойду? Поплачусь в другой раз.
        - Сиди, раз пришла, - сказала Ольга Петровна, - и плачься. Все-таки я мать.
        - Слушай, мама, - не унималась Лариса, забыв про свои проблемы и окунаясь в материнские, - зачем он тебе? Разве в твоем возрасте нужны мужчины?
        - Милая моя, - усмехнулась Ольга Петровна, - мужчины необходимы в любой возрасте. Женщина без них, как цветок без вазы. Ах, моя розочка!
        И она выбежала за цветком. Лариса в щель принялась разглядывать соседа. Так себе мужичок, не герой маминых романов. И поступает небось не так. Интересно, и как же они договорились? Ольга Петровна не дала ей долго рассуждать по поводу своего кавалера. Она вернулась на кухню с цветком, достала из буфета лучшую хрустальную вазу, налила туда воды и водрузила в нее розу.
        - Это уже серьезно, - отреагировала на мамин порыв Лариса. - Лучшая ваза для одного цветка!
        - А что ты имеешь против? - тряхнула растрепанными волосами Ольга Петровна, она с утра еще не успела причесаться.
        - Ничего, честное слово, ничего. Но все-таки признайся, насколько у вас с ним серьезно.
        Ольга Петровна пожала плечами, как бы говоря, а в чем, собственно, дело, он зашел по-соседски. Но надолго ее не хватило. Она подбежала к дочери, обняла ее и призналась:
        - Сегодня он сделал мне предложение! Я тоже, как и Матильда, сочетаюсь браком!
        - Мама милая, так этот процесс уже приобретает размеры эпидемии. Женится каждый второй. А развожусь я одна!
        Лариса вспомнила, зачем она пришла, и пустила слезу. Заплакала и Ольга Петровна. Только, в отличие от дочери, она плакала от счастья. Хотя настроение у нее немного испортилось от того, что рассказала ей Лариса. А та призналась, что Стрелкин женился, но не на ней, а на другой, Степанцов требует развода, а от принца ни слуху ни духу.
        - Подожди, - успокоила Ольга Петровна дочь, - ничего страшного не случилось. Все еще образуется, вот увидишь. Мужчины все такие, сначала наговорят чепухи, а потом делают предложение руки и сердца.
        - Это он говорил чепуху? - спросила Лариса, кивая в сторону комнаты. Ольга Петровна молча кивнула. - Ну, не знаю, если даже он… Может, действительно стоит подождать?
        - Подожди обязательно, вот увидишь, все вернутся.
        - Да, - многозначительно произнесла дочь, - мумии всегда возвращаются.
        Ольга Петровна проводила Ларису и вернулась к Аркадию Валерьяновичу, который все никак не мог успокоиться, что его увидели в двусмысленном положении. И они продолжили свое занятие.
        Глава 12
        Один сухарь?! И об этом он всю жизнь мечтал?
        Роман Стрелкин возвращаться к Ларисе категорически отказывался, как ни трясла Ирина Викторовна над его головой только что приобретенными билетами на двухдневную экскурсию по великой русской реке Волге. Его воображение не будоражил белый теплоход, пронырливые ручные чайки и веселая музыка про теплоходный гудок на весь городок. Его будоражило то, что Ирина Викторовна приобрела два билета: на него и Ларису. Нет, конечно, в глубине души у него еще оставалось к ней какое-то чувство, но до него нужно было уж слишком глубоко копать в этой самой душе. А копаться в себе Роман не любил никогда. Даже когда приходилось принимать ответственные решения. Если не считать последнего происшествия, то все случайности координировала его мама. Кстати, последнюю взял под свою ответственность Любашин папа.
        Чужая душа - потемки, если кто-то так действительно думает, то он ошибается. Ирина Викторовна знала душу сына лучше своей собственной. Она-то и решила, что, несмотря на все перипетии и ссоры, молодым следует помириться и совместно искать пути решения возникших проблем.
        Одним из таких путей и должна была стать поездка на теплоходе.
        - Ромашка, ты только представь, - уговаривала она его, - белый теплоход, чайки за кормой, море симпатичных девчонок…
        - Кажется, там не море, а река, - буркнул Роман.
        - Не придирайся. Море симпатичных девчонок, и - Лариса. Поверь мне, она совершенно среди них затеряется. Ты даже не почувствуешь, что она рядом.
        - Ну и зачем она тогда нужна? Я и море, - этого бы вполне хватило.
        - Так надо, поверь мне. Последний раз проверите свои чувства, находясь в неформальной обстановке, так сказать, на людях. Кстати, о людях. Звонил Семен Семенович, он интересовался, действительно ли ты, обманув бедную девочку Ларочку, женился на другой?
        - А что ты ему ответила?
        - Ну что я могла ему ответить, когда об этом уже говорит весь город!
        - Ну хотя бы то, что бедненькая девочка Ларочка сама уже давно замужем!
        - Ромашка, не придирайся. Не давно, а недавно. И вообще, - Ирина Викторовна, которой надоело по-хорошему уговаривать сына, стукнула кулаком по столу, - я сказала - поедешь, значит…
        - Поеду, - согласился Ромашка и тихо добавил: - Один. - Поймав на себе тяжелый материнский взгляд, он сдался: - Ладно, возьму Ларису с собой. Но учти, мама, я ничего, слышишь, ничего не обещаю.
        Ирина Викторовна поцеловала сына в лоб и побежала звонить Ольге Петровне. А та ринулась к дочери. Там сцена разыгралась в совершенно другом исполнении.
        - Я тебе говорила, что они вернутся друг к другу! - радостно закричала она, как только дочь открыла ей дверь. - Вот уже есть первая ласточка!
        - Мама, какие пернатые, ты о чем? - сердечко у Ларисы забилось в ожидании хорошей новости.
        Но сейчас она даже не знала, о ком бы хотела услышать это хорошее. О Романе или Василии? Или все-таки вернулся принц? Когда узнала, в чем дело, обрадовалась. Все же Роман хороший, вполне приличный парень. Немного женат, но и она немного замужем. Если они и наделали ошибок, то по обоюдной вине. Совместная встреча поможет расставить все точки над «i». Он ее уже порядком любит, она его давно знает. Короче говоря, отказываться от поездки Лариса не собиралась. Оказавшись вдвоем с Романом, она должна была обязательно решить для самой себя главный вопрос: как она к нему относится. Если еще пару дней назад она была уверена в своих чувствах, то теперь ей кажется, здесь завелась червоточинка. И точит ее, и точит. И удивительным образом по времени совпадает с тем поцелуем Степанцова на девятом этаже. Но это только совпадение. Или нет? Она все выяснит в поездке.
        - Настя, - сообщила она подруге, - Роман предлагает мне поехать по Волге вдвоем.
        - Отлично! Один мумий вернулся. Романтическая обстановка, роман с Романом…
        - Ну что ты говоришь, тавтология какая-то.
        - А как он тебе это предложил?
        - Через маму. Ну что с него взять, он такой скромный.
        - Роман? Скромный. - Настя задумалась. - Да ты и про Степанцова говорила, что он скромный. А оказалось… Слушай, а его ты совсем не хочешь видеть?
        - Понимаешь, - честно призналась Лариса, - даже не знаю. С одной стороны, вроде и хочу его увидеть, с другой - он же сразу потащит меня к тебе на работу.
        - Зачем?
        - Разводиться.
        Небольшой теплоход был действительно белым. Чайки - ручными. Музыка веселой. Лариса довольной, Стрелкин сдержанным.
        - Привет, - поздоровался Роман, забирая у нее спортивную сумку. - У нас с тобой каюта первого класса. Поплывем с комфортом. Правда, плыть недолго. Ночевка будет в палатках на природе. Надеюсь, ты не против.
        - Что ты, всю жизнь мечтала спать на земле, прикрывшись рюкзаком.
        - Нам выдадут спальные мешки.
        Они прошли в каюту. Два места, как для молодоженов, подумала Лариса. Роман тоже беспокойно оглядел койко-места и предложил пойти гулять по теплоходу. Лариса согласилась.
        Пароход как раз отчаливал, на причале стояли Ирина Викторовна и Ольга Петровна и утирали платочками носы. Увидев своих чад, они дружно замахали, прокричав пожелания доброго пути. Когда родительницы скрылись из виду, Роман принес откуда-то мягкую булку. Они сели на корму и стали вместе кормить чаек. Отрывали совсем маленькие кусочки и бросали птицам. Те, ловя крошки, подлетали настолько близко, что каждый раз Лариса вскрикивала от испуга, что одна из них врежется в борт корабля.
        - Какая идиллия! - раздался над ними издевательский голос. - Хоть сейчас пиши картину «Летом на Волге»: чужой муж и чужая жена в романтическом путешествии.
        Над ними стоял Степанцов. Лариса уронила булку в воду, и стая чаек ринулась за ней в пучину великой русской реки.
        - Как ты здесь оказался? - возмущенно спросил Роман.
        - А это что - твой личный теплоход? Твои дрессированные чайки? Твоя единственная супруга?
        - Ты ревнуешь! - догадалась Лариса.
        - Понятно, женщинам свойствен здоровый эгоизм. Нет, дорогая, я не ревную, я смеюсь. Продолжайте, у вас так хорошо получалось. Поверьте, это случайное стечение обстоятельств. Не мог же я сделать вид, что не замечаю собственную жену и ее жениха. Все, исчезаю.
        Но, после того как он ушел, им продолжать не хотелось. Путешествие теряло смысл. На теплоходе появился третий. И он был лишним. Они еще погуляли немного по палубе, но разговор получался натянутым и никчемным. Для того чтобы хоть как-то разрядить обстановку, Роман предложил Ларисе пойти в ресторан.
        Собравшееся на маленьком теплоходе общество сплачивала жизнерадостная моложавая женщина-затейник. В ресторане, где все нормальные люди ели, она решила организовать бег с препятствиями. (С любого другого места бег бы закончился падением в воду.) Желающего сажали в мешок, и тот должен был прыгать среди столиков. Пока Лариса с Романом усаживались, в мешке прыгал один подвыпивший отдыхающий. Через полчаса между столами прыгали несколько мешков, норовящих перевернуть стулья и столы. А к тому времени, как Лариса доела отбивную, а Роман осушил пару фужеров вина, зал весь заполнился прыгающими людьми. Они веселились, танцевали в мешках летку-енку и ча-ча-ча, смеялись и падали. Лариса заметила, что среди них нет ни одного трезвого, и ужаснулась, когда, взявшись друг за друга паровозиком, этот пьяный состав поехал на них. Машинистом, конечно же, был Степанцов. Он прыгал, ухватив за дородные бока крашеную брюнетку, и пер на Ларису.
        - Маньяк! - возмутился Роман и увел Ларису из ресторана.
        К вечеру отдыхающие по плану должны были сойти на землю, где им уже заранее нажарили шашлыков и наставили палаток. Сплоченная совместными прыжками компания держалась вместе, хотя многие из них уже соображали вразнобой. Заводил у них
«скромняга парень» Степанцов.
        - Все - на шашлыки! - кричал он, выхватывая у повара шампур, протянутый для Стрелкина с Ларисой. - Кому еще не досталось?! - И очередной шампур уходил налево. - Налетай!
        Лариса фыркнула и отошла. Как хорошо, подумала она, что успела поесть в ресторане. Роман последовал за ней, они взялись за руки и побрели вдоль берега, наслаждаясь свежей речной прохладой.
        - Догоню! - кричал сзади Степанцов. Лариса с Романом сделали вид, что ничего не слышат. - Как сейчас догоню! - предупреждал на весь берег Степанцов.
        Лариса развернулась для того, чтобы осадить нахала, но застыла на месте. Степанцов догонял не их. Он бежал за той самой дородной брюнеткой, за которую держался, танцуя в ресторане. Парочка, визжа от удовольствия, пронеслась мимо, не обращая на них никакого внимания.
        - Маньяк, - сказала Лариса, глядя, как Степанцов сбивает брюнетку с ног и валит ее на песок. - Пойдем, Роман, отсюда.
        Прогулка была испорчена. Они подошли к костру, где собралась веселая компания, поющая на этот раз под гитару про пластилиновую ворону. Лариса села рядом с Романом. Тот сразу подключился к коллективу и стал подпевать. Ребята действительно были отличной компанией, потому и веселились от души. Большинство из них - студенты, решившие прогулкой на теплоходе отметить удачную сдачу очередной сессии. Те, кому надоело танцевать и петь, растворялись парочками в сумерках и уединялись. Но ей с Романом уединяться не хотелось. По всему было видно, что он на нее за что-то дуется. Лариса смотрела на мелькающие языки пламени, облизывающие березовые поленья, и прикидывала, каким образом на теплоходе среди отдыхающих оказался Степанцов. А он в это время, бросив свою брюнетку, стоял поодаль и смотрел на Ларису. Она почувствовала этот взгляд. Резко повернулась, но опоздала. Василий ушел с двумя новыми друзьями отмечать знакомство. Позже она увидела его снова, Степанцов практически не мог самостоятельно передвигаться. Или, подумала Лариса, делает вид, что так сильно пьян. Наверняка заметит, в какой они палатке
расположились на ночь, и подожжет ее! Почему он не показал ей раньше эту справку с диагнозом? Что теперь делать? Сидеть караулить. Можно, конечно, уйти ночевать на теплоход. Но и там каюты не закрываются. Тем более признаваться Роману в своем беспокойстве она не хотела. Вот он сидит, довольный жизнью, и ни на что не обращает внимания. В том числе и на нее.
        Далеко за полночь ребята начали расходиться. Палатки занимали согласно купленным каютам, у них с Романом и здесь была палатка люкс - двухместная. Ларисе в ней понравилось. Такой милый аккуратный рай в отдельно взятом шалаше. Милый тем временем выудил на свет божий, а вернее, в тьму-тьмущую спальный мешок и осматривал его со всех сторон. Одинокий фонарь на ближнем дереве позволил ему разглядеть замки и «молнии», и Роман начал перед палаткой тренироваться, прикидывая, как ему залезть в мешок.
        Лариса забеспокоилась. Хотя она тоже впервые видела эти туристические принадлежности и не знала, как их использовать, тренироваться перед палаткой она не стала. Еще увидит Степанцов… Ревность человека может довести до крайности, тем более в таком состоянии, в каком он сейчас находится после употребления спиртного. Она, конечно, тоже немного выпила, но это ни в коей мере не мешает ей контролировать себя.
        - Роман, - не выдержала Лариса, - ну что ты там возишься? Залезай сюда.
        - Ларочка, - Стрелкин с мешком заполз на коленках в палатку, - ты меня зовешь?
        - Нет, - съязвила Лариса, - пластилиновую ворону.
        Роман не стал отвечать на ее колкость, сел рядом и стал показывать, как пользоваться спальным мешком. Лариса чувствовала, от того что Роман сидит совсем близко и часто-часто, как ежик, дышит ей на ухо, ничего у нее не замирает. Ни сердце, ни душа. Ей стало смешно, когда она представила, как двое ежиков, точно так дыша друг на друга, потом соединяются в один большой клубок и начинают любовную игру.
        - Рома, - Лариса постаралась вложить в свой голос как можно больше нежности, - мы с тобой взрослые люди. У нас здесь два спальных мешка. И каждый из нас займет свой. Ладненько?
        - Это из-за Степанцова? - нахмурился Роман и перестал дышать, как ежик.
        - И из-за него тоже, - вздохнула Лариса. - И вообще, обстановка, конечно, располагает. Но я к ней еще не привыкла… Шум там, крики. Мне все мешает.
        И словно специально для нее кто-то из оставшихся у костра затянул нетрезвой хрипотцой: «А может быть, ворона? А может быть, корова? Что тоже хорошо!»
        - Да, - согласился Роман, - обстановка не та. Ну, милая, спокойной ночи.
        Он залез в мешок, отвернулся от Ларисы и через минуту захрапел.

«А если у меня будет бессонница? - подумала Лариса. - Я не смогу уснуть до утра, пойду к костру, от которого к тому времени останутся одни головешки, и стану кричать про пластилиновую ворону. Из леса выйдут дикие животные, схватят меня и утащат в дебри. Или останусь лежать в этом мешке и считать розовых слонов, откуда ни возьмись придет Степанцов и утащит меня в дебри? Интересно, а что он станет делать со мной в этих самых дебрях? Придушит, чтобы стать вдовцом? Или из ревности привяжет к тому огромному дубу, что растет на поляне, и оставит там на всю ночь?» Лариса поежилась, дать дуба у дуба ей очень не хотелось. Может, он ее возьмет силой? А она будет сопротивляться и кусаться.
        Да нет, Степанцов наверняка сейчас занят дородной брюнеткой, та так визжала от удовольствия, когда он ее догонял. Лариса замерла и прислушилась. Но визга не было слышно, только хриплое завывание: «А может быть, собака?» Собаке - собачья смерть! В воздухе блеснуло тонкое лезвие острого ножа, она заслонила лицо рукой… И проснулась. Мама милая, сон в руку! Она всего лишь на несколько мгновений прикрыла глаза, и ей тут же приснился вещий сон. Он ее прирежет.
        Спать расхотелось совсем. Лежать и дрожать от страха тоже. Она тихо позвала Романа, но тот в ответ только прохрапел. Нужно взять себя в руки, подумала Лариса. Зачем, собственно, Степанцову ее резать или душить? Вот взять ее силой ему наверняка гораздо интереснее. Тем более он так себя и вел, когда поцеловал ее на девятом этаже. Что-то там сказал про реванш. И сегодня он смотрел на нее - а уж Ларису-то не обманешь - как-то по-особенному. Как, как. Напился и не ведал, что творил. Мама милая, а ведь точно. Когда человек напьется, он не ведает, что творит. И именно в этом состоянии он совершает такие поступки, о которых мечтал всю жизнь. Алкоголь развязывает руки, раскрывает душу и подстегивает на подвиги.

«Молния» на входе в палатку заскрипела. Лариса сжалась в комок. Она хотела включить фонарь, стоявший рядом, но для этого понадобилось бы повернуться и шуметь. А ей ни того, ни другого делать не хотелось. «Молния» расстегнулась полностью, и в палатку на карачках залез человек. То, что это был именно Степанцов, Лариса нисколько не сомневалась и кричать не стала. Какой в этом толк? Он все равно не уйдет и сделает свое черное дело. Кстати, а что это он делает? Вместо того чтобы лезть к ней с домогательствами и признаниями, которые она втайне от самой себя ждала, человек на карачках подполз к ее спортивной сумке и вытащил из нее пакет с сухарями, заботливо уложенный ее мамой в дорогу. Судя по шуршанию, все сухари ему не понадобились. Он взял один. При выходе из палатки на фоне яркого лунного света Лариса увидела человеческий силуэт с зажатым в зубах сухарем. Он, быстро перебирая коленками, скрылся, не утруждая себя застежкой «молнии» на входе.
        И это все, что требовалось от нее Степанцову?! Один сухарь?! Интересно, а какой он взял, с изюмом или с маком? Если с маком - он наркоман. Ларисе захотелось плакать. Стрелкин спал сном младенца, не догадываясь о ее муках. А вдруг Степанцову покажется мало одного сухаря и он вернется? Или решит, что с маком ему не подходит, а лучше взять с изюмом?
        Лариса на карачках добралась до своей сумки, которую сначала взяла зубами, но она оказалась довольно тяжелой. Лариса так проползла несколько метров, толкая ее перед собой. Под фонарем она огляделась и встала. Вокруг никого не было видно. Костер еще горел, но там уже двое парней соображали на троих. Лариса подняла сумку и пошла на пристань. Стюарду она объяснила, что в палатке ее замучили комары и она хочет провести остаток ночи в каюте. Тот, естественно, не возражал и даже проводил ее до каюты, включив там свет. Ха! - подумала Лариса, свет выключать она не станет. Пусть только придет! Она не только не даст ему сухарь, она ему покажет! С этими мыслями Лариса легла на постель и сразу уснула.
        Утром в каюту вернулся заспанный Роман и объявил, что он провел прекрасную ночь на свежем воздухе, которая зарядила его на всю оставшуюся неделю.
        - Мог бы всегда спать на балконе, - не поддержала его радостного настроения Лариса, - там тоже свежий воздух.
        - Не бурчи, - радовался за себя Роман. - Тебе этого не понять, ты - самая что ни на есть городская жительница. Романтика природы, ее ощущения тебе чужды. Поверь, этим ты себя обделяешь.
        Спорить с ним Лариса не стала. Может, он в чем-то и прав. Если бы ее мысли не были заняты коварным Степанцовым, то она бы, возможно, и радовалась природе… Но ведь Стрелкин спал как убитый. Когда он успел ощутить романтику природы?
        На завтраке в ресторане сидела ровно половина отдыхающих. Остальные, видимо, были не в силах встать в девять часов утра. Теплоход уже отчалил и медленно проходил живописные берега Волги. Все прильнули к иллюминаторам, любуясь природой.
        - Доедай быстрей, - скомандовал ей Роман, - пойдем на палубу любоваться окрестностями.
        Она поначалу поторопилась запихнуть в себя всю тарелку овсяной каши, но вдруг отложила ложку. В зал вошел Степанцов с дородной брюнеткой, официант кинулся их обслуживать. Степанцов что-то тыкал ему пальцем в меню и многозначительно говорил. Тот кивал головой. Брюнетка от счастья расплылась по всему стулу.
        - Ты иди, не жди меня, - сказала Лариса Роману, - я тебя догоню.
        Она взяла ложку и медленно, с удовольствием глотая, словно всю жизнь мечтала есть эту кашу, стала следить за Степанцовым. Наверняка он переспал с брюнеткой и теперь мечет икру! Точно. Официант забегал, заставляя их стол деликатесами.
        Лариса решила, что смотреть больше не на что. Любоваться тем, что кто-то рядом с тобой уплетает разные вкусности, просто глупо. Она встала и пошла к выходу. Пока она двигалась, одна и та же мысль в ее мозгу зудела, как пчела: «Обернись, обернись, обернись». Лариса собрала всю свою волю в кулак и не обернулась. Она гордо прошествовала через зал и захлопнула за собой дверь. Надеясь, что от этого неожиданного хлопка Степанцов подавится.
        Потом они гуляли вчетвером по палубе. Она с Романом и Степанцов со своей новой пассией. Потом они вчетвером сошли на берег. Вот только сели пары в разные такси. Если он увяжется с ними в одну машину, подумала Лариса, она его уничтожит. Но Степанцов увязался за брюнеткой, с которой и скрылся в такси за ближайшим поворотом.
        - Настя, - жаловалась Лариса подруге, как только открыла дверь своей квартиры. - Одна мумия не вернулась! Она нашла себе какую-то профурсетку!
        - Плюнь на нее. Еще не время, - посоветовала подруга.
        Глава 13

«Хочу в гарем!»
        Люди по-разному признаются в любви. Чаще всего в зависимости от накопленных капиталов. Одни, что побогаче, волокут подругам охапки дорогущих цветов и осыпают их бриллиантами, другие, менее состоятельные, забрасывают любимую корреспонденцией. На дешевых открытках с нарисованными почтовыми марками они объясняют бурю своих чувств и дальнейшие перспективы. Чаще всего перспективы довольно призрачны и у тех, и у других. Никто из ныне существующих представителей сильного пола не стремится нарисовать своей подруге незыблемое совместное будущее до белых седин. Некоторые даже кидаются составлять брачные договора, на всякий пожарный случай. А случаи, как все знают, бывают очень разные.
        Лариса не ждала признания в любви. Стрелкин давно уже это сделал, от Степанцова такого век не дождаться. Но ей всегда доставляла огромное удовольствие реклама, которой в это лето были увешаны улицы города. Это был еще один способ для состоятельных горожан признаться в любви своей избраннице. С плакатов, установленных на стойке и закрытых антивандальным стеклом, у каждой остановки кто-то кому-то признавался в любви. Рядом с Ларисиным домом на таком плакате был изображен пухлый розовый малыш-пельмень, в любви ему признавались собственные родители. Она уже так привыкла к нему, что каждый раз, проходя мимо, автоматически улыбалась.
        Однажды ее улыбка застыла на лице. Пельмень сняли. Его место занял круглолицый инспектор ГИБДД, сообщающий, что ему - славных 70 лет! Толпа народа, что стояла на остановке в ожидании автобуса, сгрудилась у плаката и в жарком споре выясняла истину, кому же или чему же все-таки опять семьдесят.
        - Такой кругломордый и лощеный не может быть в таком возрасте! - авторитетно заявляла сухонькая старушка. - С нашими пенсиями так лосниться не будешь.
        - Так потому и лоснится, что не на пенсию живет. Видишь, палочка-выручалочка у него в руках, - доказывал ей пожилой мужчина.
        - Да я так же выгляжу, когда из бани прихожу, - сообщал собравшимся старый, сгорбленный под тяжестью пороков дед, опираясь на свой костыль. - И палка у меня такая же!
        - Давайте у молодежи спросим, - старушка неожиданно схватила Ларису за рукав, - пусть она скажет, похож этот старый хрен на кругломордого или не похож!
        - Тут ошибка, - Лариса поняла, что этот вопрос для старушки как гвоздь в зад… одном месте, и решила с ней объяснится, - здесь одно слово пропущено.
        И она указала место, где, по ее мнению, было пропущено слово.
        - Как раз рядом с «70 славных лет» должно стоять «Госавтоинспекции».
        - Где должно стоять? В заду или впереду? - поинтересовался дед.
        - Здесь должно быть написано «Госавтоинспекции 70 славных лет», - терпеливо пояснила Лариса.
        Она это знала точно. Эти плакаты утверждались в ее родном архитектурном бюро. Как раз перед ее отпуском.
        - Может, слово пропустили в типографии? - предположил мужчина.
        - Гляньте! - Крючковатый старушкин палец указал наверх. - Там это слово! Точно там!
        Действительно, оказалось, что рамка для плакатов неправильно подобрана и верхняя надпись «Госавтоинспекции» скрывалась за ней. Видимой оставалась фотография инспектора и нижняя подпись «славных 70 лет», вводившая горожан в заблуждение. Нужно будет сказать рекламщикам, решила Лариса, а то перепутают еще что-нибудь, и люди будут смеяться. Если бы она знала, что недалека от истины. Но только в одной ее части. Люди действительно смеялись. Причем делали это, глядя на нее. И, что самое интересное, не везде. А только в центральной части города.
        Лариса шла к Настасье для того, чтобы в мельчайших подробностях пересказать свое романтическое путешествие с Романом и Степанцовым на теплоходе, когда на нее набросились два малолетних хулигана и начали смеяться, указывая в ее сторону пальцами. Они корчили какие-то рожи, тянули свои оттопыренные уши вверх и прыгали, как две обезьяны. Лариса прошла мимо них, поражаясь, куда смотрит милиция и родители. Подрастающее поколение наглеет с каждым днем. Конечно, а что им еще остается, если у них такие педагоги, как Стрелкин? Только показывать обезьян.
        Но неадекватная реакция случилась и у проходившего мимо нее парня. Он стал вглядываться в ее лицо, а потом неожиданно рассмеялся. Когда пожилая дама с грудным голосом остановила ее у Настиного подъезда и сказала: «Опомнитесь, милочка!», Лариса поняла, что что-то случилось. Что-то, касающееся именно ее.
        - Ты только не переживай, - встретила ее Настя, - я сейчас за солью в магазин ходила.
        - Ну и что? Почему я не должна переживать? Что, тебе не хватило соли?
        - Нет, соль я купила, - пояснила Настя и сделала страшные глаза, - я увидела ТЕБЯ!
        - Ты и сейчас меня видишь.
        - Я увидела плакат с тобой!
        - Я так и знала, - вздохнула Лариса, - просто чувствовала сегодня, что эта социальная реклама не приведет ни к чему хорошему. Ну, и кто же из них мне признался в любви? Как ты думаешь? Он не подписался?
        - Нет. Он не написал свое имя. Он написал другое! Такое! - И Настя снова сделала страшные глаза.
        - Ну, и что такого он мог написать? - не терпелось узнать Ларисе.
        - Это не опишешь словами, - зашептала Настя, - это надо видеть.
        Лариса не стала сопротивляться, когда та напялила на нее бейсболку, куда спрятала рыжие волосы, и черные, во все лицо, очки. В таком виде они пошли к центральному рынку. Там у стойки с рекламой толпился народ.
        - А, это, - махнула рукой Лариса, - так там просто слова одного не видно.
        - Там еще что-то написано?! - ужаснулась Настя и схватилась за голову.
        Подруги подошли ближе. Из-под ног Ларисы стала медленно уходить твердая почва. Действительно, на плакате была изображена она. Вернее, ее прошлогодняя фотография. И какая!
        Прошлым летом она отдыхала в деревне. Они там с мамой снимали на лето дачу. В соседнем доме жил малолетний будущий преступник, которому подарили фотоаппарат. Дачные «удобства» были во дворе. Крючок на двери сломан. Юный фотолюбитель неожиданно открыл дверь туалета в тот момент, когда она сидела на этих самых удобствах, и направил на нее объектив. Это был первый в его жизни снимок.
        И теперь на нее смотрели ее же глаза, круглые и испуганные, как и она сама. Не узнать ее было невозможно. Рыжие волосы лезли на первый план. А на втором была подпись. Крупными красными буквами: «Хочу в гарем!» Рядом стоял москвич-предприниматель с кожаной папкой и цокал языком.
        - Дожили! - ругалась одна бабуля. - Девки совсем обнаглели! Своих мужиков им мало, в гаремы просятся, дуры!
        - Если она думает, что смазливая и ей все можно, то ошибается! - пригрозил пальцем пожилой мужчина. - У нас в стране демократия, но не до такой же степени. Нужно найти эту девицу и потребовать от нее снять это художество!
        - Может быть, она сама не хочет, чтобы этот плакат был выставлен на всеобщее обозрение? - заступилась Настя, закрывая пухлым телом свою подругу.
        - Рыжая-бесстыжая! - прыгали рядом хулиганы, опознавшие Ларису.
        Та взяла Настасью за руку, и они быстро скрылись за домом.
        - Кто это мог сделать? - строила предположения Лариса. - Откуда взялась эта фотография?
        - Я, конечно, не знаю, кто это сделал, - подсказала Настя, - но следует танцевать от печки.
        - Настя, какие обогревательные приборы, когда в душу заползает смертельный холод?
        - Я в том смысле, что нужно начинать искать того, кому это выгодно.
        - Ну, и кому? Кому выгодно, чтобы на меня смотрел весь город и хихикал?
        - Кого ты обидела в последнее время? Стрелкина и Степанцова? Или я не все знаю?
        Они подошли к рекламному агентству «Штиль», в чьем ведении находились все рекламные стойки в городе. Ларису там хорошо знали, сотрудникам рекламного бюро приходилось с ней сталкиваться по работе. Поэтому когда та прямым ходом отправилась к директору Виктору Куролесову, никто препятствовать не стал. Тем более что вид у Ларисы был еще тот - злой и беспощадный.
        - Ну, и зачем ты это сделал?! - с порога набросилась Лариса на Куролесова.
        - Тише, тише, не кричи, - он вскочил со своего стула и побежал закрывать за ней дверь.
        - Весь твой вид говорит о том, что это сделал ты! - заявила Лариса. - От тебя за версту разит тем, что ты натворил!
        - Да ты что? Откуда узнала? - испугался Куролесов.
        - Глаза у тебя бегают, руки дрожат! - не унималась Лариса.
        - Слушай, Кочеткова, - решил покончить с неприятным разговором Куролесов, - а тебе-то какое дело?
        - Мне? И ты еще спрашиваешь, какое мне дело?!
        - Ладно, ладно. Я и не знал, что ты тоже претендуешь. В следующий раз обязательно в одном купальнике под пальмой!
        - Следующего раза не будет! - Лариса хлопнула ладонью по столу Куролесова и только тут заметила на нем красочный плакат.
        На нем была изображена пассия Куролесова - первая красавица Тугуева Ляля Свиридова в полный рост в полном неглиже. Все нецензурные места она прикрывала своими длинными белокурыми волосами.
        - Так себе плакат, - развел руками Куролесов, - Венера вроде там какая-то. А тебя обязательно в купальнике под пальмой! Как и обещал.
        Все стало ясно. Куролесов протежировал свою девицу на плакат для социальной рекламы. Вместо пенсионеров и малышей, в обход муниципального заказа, он решил увешать улицы голой Свиридовой. Интересно, а какую подпись он собирается сделать под ее снимком? «Хочу в гарем»?
        - Откуда ты взял мою фотографию? - уже более спокойно спросила Лариса.
        - Я еще не брал, - засуетился Куролесов, - но я пришлю к тебе лучшего фотографа. Только не порти мне сюрприз для Ляли. Где ты хочешь висеть?
        - На центральной площади!
        - Хорошо, сегодня же сниму гаишников и повешу тебя.
        - Я там уже вишу! - брызнула слюной Лариса.
        - Что ты там делаешь? - не понял директор рекламного агентства.
        Лариса села и разрыдалась. Настя, поджидающая ее в приемной, тоже всхлипнула.
        - Там уже висит моя самая худшая на свете фотография с наглой подписью «Хочу в гарем!». Ты только представь себе, Куролесов, я - и в гарем!
        - А что? Вполне нормально. После того как к тебе приезжал арабский принц, возможно, ты захотела в гарем. Естественное желание симпатичной девушки.
        По городу уже поползли слухи про Али. Вот теперь объясняй каждому, что ни в какой гарем она не хочет.
        - Ладно, опустим то, что я хочу. Куролесов, я не хочу больше там висеть!
        - Снимем! - Он вызвал к себе тощего длинного парня. - Женя, кто повесил ее в центре? - И указал пальцем на Ларису.
        - А! - И парень улыбнулся, как и все, кто видел эту злополучную фотографию. - Так это, заказ оплачен. На три дня. По высшей стоимости, без скидок и льгот.
        - Кто оплатил? - поинтересовался Куролесов, подбадривая Ларису.
        - Так это, - парень снова улыбнулся, - мужик, что принес фотографию. С ним Вадик верстал. Они и подпись сочиняли вместе. Я ничего не знаю. А Вадик вчера уехал в Турцию.
        - Все ясно, - откинулся в своем крутящемся кресле Куролесов, - заказ оплачен, Вадик в Турции.
        - Ты снимешь плакат? - поинтересовалась Лариса.
        - Конечно, - махнул ей рукой Куролесов, - через три дня. Я ж не могу терять состоятельных клиентов.
        - Тогда я пошла к Ляле портить сюрприз.
        - Ладно, ладно, Кочеткова, ты еще в суд сходи! - засуетился директор.
        - А что, хорошая мысль, - согласилась с ним Лариса. - После Лели - сразу туда. За моральный ущерб возьму с тебя…
        Она пригвоздила Куролесова взглядом, тот вжался в кресло.
        - Не надо, - простонал он, - никуда не ходи. Сейчас ребятам скажу, они снимут.
        - И чтобы, - Лариса пригрозила ему указательным пальцем, - больше ни-ни!
        Через полчаса плакат действительно сняли. Лариса с Настей наблюдали из-за угла, как тощий парень скручивал его трубочкой, и выбежали в тот момент, когда он собирался сунуть его в урну. Лариса забрала у него вещественное доказательство, чтобы продолжить разбирательство на месте. Дома у Ольги Петровны.
        - Ой, надо же, ты! Какая чудесная фотография! - умилялась та, когда дочь разложила перед ней плакат. - А, помню, помню. Это же в прошлом году на даче. Как мы тогда хорошо отдохнули! Ты помнишь, Ларочка? Какая природа, погода, соседи!
        - Мама, откуда на этом плакате могла взяться моя фотография?
        - Так это мальчику, забыла, как его звали, подарили фотоаппарат. Он тебя и щелкнул.
        - Мама, я помню, что он меня щелкнул. Но откуда взялась эта фотография? Кому ее мог дать тот мальчик, имени которого ты не помнишь?
        - Как кому? - искренне удивилась Ольга Петровна. - Мне. Он дал ее мне. Вернее, продал за десять, или нет, за пять, нет, все-таки за десять рублей.
        - Так все это время этот снимок был у нас?!
        - Конечно, я изредка любовалась им. Ты на нем чудо как хороша. Такая экспрессия, выстраданность взгляда. Буря чувств. Ну, разве ж скажешь, что ты просто переела слив?
        - Мама, кому ты еще показывала этот снимок?
        - Ну, какая разница, кому.
        - Большая, вспоминай, большая разница.
        - Всем гостям.
        - Значит, всем подряд. Значит, каждый мог взять тихонько эту фотографию…
        - Почему «мог взять»? Я сама ему отдала, - раскололась Ольга Петровна.
        То, что дальше услышала Лариса, было вообще неописуемо. Она так надеялась, что у них с мамой навсегда сложились искренние доверительные отношения. Ни у одной, ни у другой нет секретов друг от друга. А тут - бац! Выясняется такое!
        На днях к Ольге Петровне зашел мужчина. Он представился ей мужем ее дочери Василием Степанцовым. Мама, как радушная хозяйка, посадила зятя в красный угол и принялась расспрашивать. После того как она узнала, что этот скромный благородный человек любит ее дочь и не желает с ней разводиться, она прониклась к нему всей душой. И выудила на свет божий альбом с фотографиями. И, ясное дело, похвасталась экспрессией чувств. Тому фотография ужас как понравилась. И мама сделала щедрый жест - подарила ее.
        Степанцов! Подлый Степанцов! Прикинулся скромным и благородным. А потом такое выкинул! Ларисе не терпелось с ним разобраться. Она отправилась к его дому, на ходу представляя, как накинется на него и поцарапает. Больше ничего она с ним сделать не сможет - весовая категория не та. Но поцарапать мужика истинное удовольствие. Пусть потом объясняется со своей брюнеткой, что это не отметины бурной страстной ночи. Подъезд Степанцова встретил ее прохладой лестничной клетки и полным молчанием. Лариса несколько раз давила на кнопку звонка, но дверь квартиры никто не открывал. Она прислушалась, за дверью была тишина. Нашкодил, а теперь скрывается! А где, интересно? У родителей, на даче у друзей или еще не возвращался от брюнетки? Все, Степанцов, до- игрался: развод и девичья фамилия! Ах, да, фамилия у нее все еще девичья. Но все равно - развод!
        Лариса решила начать поиски с родительского крова. Не ехать же, в самом деле, опять в эту Нудельную и скакать там по полям вместо тореадора. Брюнетку найти тоже проблематично. Хотя, если постараться, поднять связи, можно узнать, какая организация оплатила ей поездку и тому подобное. Через день у Ларисы будет в кармане адрес этой самой брюнетки. В принципе, Степанцову некуда скрыться. Если не у его квартиры, то у родительской она его возьмет точно. Голыми руками с длинными когтями.
        Открыл ей Василий Иванович. Он ее сразу узнал и так обрадовался этому визиту, что заорал на весь дом:
        - Наталья, гляди, кто к нам пришел!
        - Ой, надо же, какими судьбами, а мы так переживали, куда вы делись, - запричитала прибежавшая на зов супруга Наталья Владимировна.
        Они провели ее в комнату и посадили на лучшее место. Если у Ларисы где-то в закоулках души и промелькнула частица света, то остальная ее душа была потемками. Подумаешь, суетятся. Это они не ради нее делают, а чтобы ублажить своего любимого сыночка, подлого Степанцова! Это они не ей чай с пирогами несут, а своему любимому сыночку, мерзкому Степанцову! Нет, чай несли, конечно же, ей. И пироги, черничное варенье, и конфеты в хрупкой хрустальной вазочке. Старались не ударить в грязь лицом перед невесткой.
        - Ну, и как вы живете? - рядом с ней села Наталья Владимировна и принялась расспрашивать.
        - Очень хорошо, - соврала ей Лариса. - А альбомчика с фотографиями у вас нет? Очень уж хочется на Васю посмотреть.
        - Что же, не нагляделась на него дома-то? - удивился Василий Иванович. Но альбом принес. И сам стал показывать фотографии, подробно рассказывая о каждой.
        - А можно одну на память? - попросила Лариса, прикидывая, из которой бы получился привлекающий внимание сограждан веселенький баннер, растянутый над проезжей частью главной улицы.
        Фотографию они дали. Ту, какую захотела Лариса. Но она не знала, что конкретно ей хочется. Ничего криминального в этих фотографиях не было. За исключением одной. На ней Степанцов возлежал на постели. Совершенно голый! Было ему от роду семь месяцев. Лежал он на животе, являя народу белую попу. И, кстати, был совершенно на себя теперешнего не похож. Лариса все же взяла эту фотографию, смутно надеясь, что мастера рекламного агентства «Штиль» сделают из нее то, что ей нужно. К примеру, вместо головы малыша прилепят голову взрослого Степанцова. Она уже собралась уходить, когда Наталья Владимировна выдвинула предположение, что у них, у Ларисы со Степанцовым, не все хорошо на самом деле. Лариса, потупив глаза, призналась, что они поссорились в очередной раз, потому что Василий увлекся дородной брюнеткой. Василий Иванович пообещал открутить сыну его хозяйство, а Наталья Владимировна пригласила Ларису на завтрашнее мероприятие. День рождения младшего Степанцова. Кстати, на самом деле его день рождения приходился на трескучий морозный декабрь. Просто таким образом она решила помирить поссорившихся супругов.
Она пообещала Ларисе, что Василий завтра вечером будет у них, пусть и невестка приходит… Совет да любовь.

«Я-то приду, - думала на обратном пути Лариса, - ух, как я приду. Только вот его родителей жалко. Такие милые люди».
        Глава 14
        Внимание, труп в комнате!
        Василий метался по комнате, как тигр в клетке. Что с ним происходит? Раньше он боялся женщин как огня, сторонился их и жил спокойно. Благодаря этой вертихвостке ему пришлось вступить на скользкую тропу межполовых отношений, в результате чего он стал грубым, ветреным и вредным. То, что он таким стал, Василий осознавал полностью. Ни с того ни с сего задурил голову Татьяне, с которой познакомился на теплоходе. А как только сошел на берег, сбежал от нее, словно заяц. И все из-за этой профурсетки! Обидел хорошую девчонку, та на что-то надеялась. И вообще, зачем он потащился на этот теплоход? Чтобы любоваться романтическим путешествием влюбленной парочки? Во всем виновата Лариса. Если бы не ее подруга, он бы знать не знал, что они собираются путешествовать.
        - Ах, Василий, как я рада, что встретила вас, - щебетала Настя, - как вы отдыхаете, как проводите отпуск? Вот Лариса с Романом завтра собираются плыть по Волге на теплоходе. Они отправляются от пристани в два часа дня.
        И он, как последний дурак, побежал за билетом.
        Сложно жить в человеческом обществе мужчине, очень сложно. Вот обезьянам легче. У них в каждой стае самец-доминант выбирает ту самочку, которая ему приглянулась. И она не смеет ему отказать! А здесь, на глазах практически всего города, она выпендривается, как хочет. Кстати, как хорошо Вадик придумал про весь город. Получилась такая забавная фотография. Если он действительно повесит ее на центральной площади, вот смеху-то будет. Да, подумал Степанцов, к тому же он стал мстительным.
        Легкий шорох в ванной помешал ему покопаться в себе дальше. Ему показалось, будто что-то булькнуло в трубе и сказало: «Мяу». Может, наконец-то дали горячую воду после месячного перерыва? Он пошел посмотреть - ничего подозрительного. Тишина и спокойствие. Как капала вода из крана с холодной водой, так и капает. Он открутил кран, из которого по идее должна была течь горячая вода, - тишина. Ни капли.
«Показалось», - подумал Степанцов и пошел открывать входную дверь, в которую кто-то настойчиво звонил.
        - Ребята, он еще живой! - кричал, глядя на него, мужик в пожарной каске и в страшном рыжем костюме. В руках он держал длинный пустой шланг. - Где подключиться?! Наших запасов может не хватить! На кухне есть вода?!
        - Только холодная, - развел руками Степанцов.
        Мужик в каске влетел со шлангом на кухню. Там в это самое время пригорала яичница, про которую Василий уже успел забыть. Сковорода чадила, выдавая на-гора едкий запах. Пожарный направил шланг на яичницу, и струями из брандспойта мигом смыло ее на пол вместе со сковородой. На всякий случай пожарный мужик в каске окатил струей Степанцова, холодильник и обеденный стол, прошелся по буфету и помыл окно.
        - Все, ребята! - закричал он двум бравым молодцам в таких же комбинезонах, забежавшим в квартиру Степанцова. - Возгорание ликвидировано. Оформляйте штрафные санкции!
        - Что?! - возмутился Степанцов, выжимая снятую с себя майку. - За что?!
        Объяснять ему ничего не стали, пообещав вызвать в отдел пожарного надзора.
        Когда пожарные уехали, Степанцов явственно услышал «бульк» и «мяу». Но в ту же секунду все стихло. Он прислушался - ничего подозрительного. Особо долго слушать тишину ему было некогда, кухня плавала в воде. Сейчас пол даст течь, и жди скандала! Василий схватил с дивана одеяло и бросил его на мокрый пол. Оно быстро впитало в себя воду. Пришлось нести в кухню прикроватный коврик. Тот и спас соседку от затопления. Василий скатал одеяло с ковром в единое целое, чтобы было удобнее отнести их в ванную. В это время в дверь позвонили. Если это снова пожарные, подумал Василий, открывать не станет. Гори все синим пламенем! Он тихонько подошел к двери и посмотрел в дверной глазок. С обратной стороны ему мило улыбалась соседка снизу. Чего это она лыбится, если он ее залил? Эта умная мысль промелькнула в его голове. Но, к сожалению, не застряла там. Степанцов открыл дверь.
        - Ваши документы, гражданин?! - отпихивая уже неулыбающуюся соседку, потребовал сотрудник милиции. - Сопротивление бесполезно! - И он указал на толпившийся на лестничной площадке ОМОН.
        - Там, в комнате, - растерялся Степанцов.
        - Внимание, труп в комнате! - прокричал сотрудник головорезам и, прижав Степанцова к стене, надел на него наручники.
        Бравые молодцы ввалились в комнату, наставляя оружие на обои в мелкую клеточку.
«Ку-ку?» - поинтересовались часы. «Бац!» - ответил автомат. Бум - упала в обморок соседка.
        - Чисто! - отрапортовали сотруднику молодцы. - В комнате трупа нет.
        - На балкон! - скомандовал мент, прижимая Степанцова к стене. - В кухню! Рассредоточиться!
        - Труп на кухне! Тут мокрое место! - донеслось из кухни.
        Орава ринулась туда. Под дулом пистолета сотрудник провел на кухню Степанцова.
        - Колись! - приказал он. - Ты мочил?!
        - Нет, - мрачно ответил ему Степанцов, - я только убирался.
        - Свеженький, - плотоядно заметил сотрудник, пихая ковер с одеялом ногой, - попался, голубчик. Маньякам в нашем городе не место. Мы вас выведем на чистую воду!
        - Шеф, здесь одна чистая вода.
        Они еще полчаса соображали, куда сексуальный маньяк Степанцов дел труп. Обыскали все. Ничего не нашли. Ни капли крови. Сотрудник нахмурился.
        - Ну ты ловкач, - и погрозил ему пальцем.
        - Миа-а-а-яу! - неожиданно раздалось из ванной.
        Омоновцы кинулись туда.
        - Она там, нюхом чую, - рассуждал сотрудник правоохранительных или еще каких-то там органов. - Только как он ее туда засунул?!
        Из вентиляционной решетки снова раздалось звонкое: «Миа-а-а-яу!» В это же самое время в ванную забежала соседка Степанцова сверху:
        - Василий! Наша кошка свалилась в вентиляционную шахту! Ее можно спасти только из вашей квартиры.
        - Кого нужно спасти?! - В квартиру Степанцова ввалились двое спасателей. - Кто бросил щенка на дерево?!
        - Это кошка упала в вентиляционную шахту! - плакалась им соседка сверху.
        - Раз трупа нет, нет и преступления, - досадливо морщась, сказал мент, снимая со Степанцова наручники. - Теперь здесь работают спасатели. ОМОНу отбой!
        И толпа кубарем скатилась вниз.
        Василий вытер холодный лоб влажной рукой. На нем выступили капли пота. Он уже отстраненно следил за тем, как ломают его потолок, портят его стулья грязными ботинками, карабкаясь в вентиляционное отверстие, и достают этого самого кота, который, как только увидел божий свет, стал носиться по комнате и беспрестанно гадить.
        - Это он от испуга, - извинилась за свое домашнее животное соседка и ушла вместе с котом, оставив Степанцову брызги кошачьей мочи на занавесках и обоях.
        Ушли и спасатели, благополучно спасшие чужую шкуру.
        Степанцов, замачивая занавески в холодной воде, сосредоточенно сопоставлял факты и пришел к мнению, что приезд всех поочередно служб был явно организован. Оттирая обои, он уже был уверен, что это дело рук одного человека!
        - Да, батюшка, отслужить панихиду. Вот, спасибо огромное от усопшего. Ладно, на сегодня ему хватит! - Лариса положила трубку на телефон.
        - Это ты очень удачно придумала, - радовалась за нее Настя, - что звонить нужно из кабинета моей начальницы. Пусть только сунутся к ней с выяснениями! Она им покажет! Кстати, можно еще вызвать санэпидемнадзор, сообщив им, что у Степанцова эпидемия чумы!
        - Я узнавала, к ним нужно теперь ходить лично и писать заявление.
        - Жаль, а то можно было еще что-нибудь экзотическое придумать!
        Лариса вышла из загса и направилась в магазин игрушек. У Степанцова сегодня день рождения. Уж она его поздравит так поздравит!
        - Девушка, - Лариса обратилась к молоденькой продавщице, - мне для ребенка нужны какие-нибудь приколы. Хочется порадовать мальчугана в день рождения.
        - Правильно сделали, что зашли именно к нам, - процитировала заранее заученную фразу девчонка, и тут же ее глаза заблестели: - У нас столько приколов! Вы не поверите! На любой вкус и размер! Вот какая у вашего сынишки попа?
        - А какая разница? Я же не памперсы покупаю.
        - Да вы не понимаете, - радовалась продавщица, - глядите, подушки-пердушки. Они как памперсы, разных размеров. Он садится на нее…
        Девица изобразила. Положила подушку на стул и села на нее. Зал огласил такой звонкий «пук», что Ларисе стало неудобно.
        - Чем больше подушка, тем громче получается.
        Лариса представила, как подкладывает на мероприятии на стул Степанцова прикольную подушку, та издает этот чудесный звук…
        - Берете?!
        Но Лариса не хотела присутствовать при этом.
        - А что еще есть?
        Довольная тем, что сможет показать весь ассортимент такого интересного товара, девица полезла по полкам, выуживая разные разности, от которых детская душа трепещет от восторга.
        Но сама Лариса затрепетала от радости, глядя на деревянную шкатулку с затейливой инкрустацией.
        - А это очень дорого, - прошептала ей девчонка, - очень. Контрабандный товар. Но результат!
        - Покажите, - приказала Лариса.
        - Не на ком, - развела руками девчонка. - Это, - и она со страхом указала на шкатулку, - никто не согласится демонстрировать.
        Пришлось поверить ей на слово. А если ему верить, то ларчик был не простой. Когда открывалась крышка, оттуда выпрыгивал мелкий чертик. Но страшен был не сам черт, а тот люминесцентный порошок, что струей бил поверх него. Порошок был зеленого цвета и не отмывался несколько дней. Ничем. Шкатулку Ларису купила сразу. После чего зашла на почту в службу доставки, где подарок нарядно упаковали и поставили время доставки. Восемь часов вечера. Как раз когда Степанцов с гостями сядет за стол.
        Василий крепко спал на диване после бурно проведенного утра. Он все убрал и перемыл и решил немного расслабиться и отдохнуть. В тот самый момент, когда он видел себя самцом-доминантом в обезьяньей стае, где среди прочих макак сверкала красным задом Лариса Кочеткова, он почувствовал сквозь сон какое-то прикосновение. Оно шло извне и отнюдь не было ласковым и нежным.
        - Метр семьдесят шесть в длину, - писал на клочке бумаги дюжий мужик с сантиметровой лентой на шее, - полметра в ширину… Нет, нужно накинуть еще пару сантиметров… Хотя, если заузить дно…
        И он снова наклонился над Степанцовым.
        - А! Мать честная! Чур меня, чур! - заорал мужик, как будто увидел восставшего из ада, когда тот открыл глаза.
        - Вы кто? - изумился Степанцов.
        - А вы разве не покойник? - в свою очередь изумился дюжий мужик.
        - Как видите, нет. Или вы думаете иначе?
        - А чего мне думать, нет так нет. Все мы там будем. Рано или поздно. Очень многие заказывают заранее. Готовятся, так сказать, к черному дню. Вы какой предпочитаете: дубовый или осиновый? Можно из красного дерева, но уж очень дорого.
        - Вы о чем? - поинтересовался Степанцов, усаживаясь в кресло и приглашая непрошеного гостя присесть рядом на диван.
        - Как о чем? О гробе. О гробу. О гробе. Каком? Метр восемьдесят хватит или еще накинуть пару сантиметров?
        - А чего мелочиться, - раскипятился Степанцов, - накиньте метр!
        - Это много. Лучше сделаем ширше. Ширче. Шире.
        - А если я захочу в ширину метра два? Я же, как понимаю, заказчик? И вызвал вас, чтобы приобрести себе дубовый гроб, сделанный на заказ?
        - А что, - засомневался мужик, - разве ж нет?
        - А откуда вы взяли, что - да?
        - Вот, - тот показал бумажку, - вызов гробовщика оформлен на ваш адрес.
        - Да видал я вас в гробу! В белых тапочках!
        - Тапочки отдельно по прейскуранту. И нечего нервничать. Передумал помирать, так бы и сказал. А то кричит, суетится.
        - Что еще она придумает?! Что?!
        Как ответ на его вопрос в комнату зашел поп, размахивая кадилом. В другой его руке был молитвенник.
        - Преставился раб божий… - говорил он нараспев. - Кстати, - его мощный бас заполнил маленькое пространство, - как раба новопреставленного зовут?
        - А он не хочет преставляться! - наябедничал тут же гробовщик.
        - Что значит не хочет? - запел поп. - У меня еще двое новопреставленных и одно венчание на сегодняшний день. Мне дожидаться некогда. Исповедоваться будешь, раб божий?!
        - Еще чего, - возмутился Степанцов, - они меня заранее в покойники записали, а я им исповедуйся и умри!
        Пришлось оплачивать вызов одного и другого сполна. Степанцов рвал и метал от ярости! Сейчас он пойдет к Ларисе и убьет ее! Не, он ее тихо и медленно задушит. Получить удовольствие от представляемого процесса удушения супруги он не успел. В дверь, которую на этот раз он не забыл закрыть, снова позвонили. Степанцов не собирался открывать. Но, подумав, что это может быть сама Лариса, явившаяся для того, чтобы позлорадствовать над ним, решил открыть. Сейчас она войдет, и он ее придушит! И его наверняка оправдают! Или в худшем случае посадят в психдиспансер. А оттуда он уже знает как сбежать.
        Но на пороге стояла не Лариса. Все было гораздо хуже! За дверью возвышалась огромная ваза с цветами. Это были не банальные розочки. Цветы благоухали экзотическими ароматами налево и направо. Рядом с вазой стоял человек в форменной фуражке и кителе.
        - Для мамзели Ларисы от Али Абабуа, - произнес он и исчез.
        - Для мадам, между прочим! - закричал ему вслед Степанцов и захлопнул дверь.
        Вот какое свинство! И все в один день. На нервной почве у него задергался один глаз. Нервный тик, вздохнул Степанцов и пошел за бинтом. Но в аптечке того не оказалось. Ему пришлось перевязать глаз попавшей под руку черной банданой. Если сейчас приедет санэпидемнадзор, которому накапали, что у него эпидемия сенной лихорадки, то он должен выглядеть здоровым.
        Вместо санэпидемнадзора пришла Настя. Они с Ларисой решили, что вечерком та забежит, проверить, все ли у того в порядке. А вернее, насколько у него все не в порядке. И как он себя чувствует перед днем рождения.
        Степанцов прислушивался к шагам на лестничной площадке, готовясь отразить еще одно внезапное нападение проверяющих органов. Вдруг он услышал на лестничной клетке какой-то писк и визг. Черт, подумал он, забыл убрать эту вазу с цветами. Тем лучше, подарю ее санэпидемнадзору!
        Пищала Настя, наткнувшись на необыкновенно красивые цветы. Это увидел Степанцов, когда открыл дверь.
        - Ага! Пришла на место сражений! Для того чтобы засвидетельствовать мою полную капитуляцию?! - бушевал Степанцов.
        - Ой, цветочки какие. - Настя и забыла, зачем пришла. - А что это у вас с глазиком? А цветочки-то откуда?
        - От верблюда! От этого самого, что на верблюдах ездит!
        - От принца?! - У Насти остановилось дыхание.
        - Да, от него, - буркнул Степанцов, поправляя повязку.
        - А для кого? - замерла в ожидании ответа девушка.
        - Для тебя! - выпалил Степанцов, ехидно ухмыляясь и хлопая перед ее носом дверью.
        - Для меня… Надо же, для меня!
        Настя отволокла огромную вазу к себе домой. Взгромоздила ее на стол, но тот не выдержал и покосился. И она поставила вазу на пол у своей кровати. Только здесь, поправляя цветы, она заметила красочную визитку. На одной стороне был указан точный адрес Степанцова, а на другой… На другой ее ждало признание в любви. Безусловно, она не знала арабский язык, на котором было написано признание. Но она интуитивно догадалась, что это именно оно.
        - Лариса! Он признался мне в любви! - кричала она в телефонную трубку.
        - Я так и знала, что он легкомысленный тип, этот Степанцов!
        - Нет, Лариса, не Степанцов! Мне признался в любви принц Али! Он прислал мне роскошные цветы в вазе!
        - Откуда он узнал твой адрес? - трезво рассудила подруга.
        - Он прислал их на квартиру Степанцова, я пришла, а они уже там.
        - А он, Степанцов, был там?
        - Был. Одноглазый и злой, как тысяча чертей.
        - Одноглазый, странно. - Лариса не обратила должного внимания на сообщение о цветах. - И его папа тоже встретил меня одноглазым. Это что-то значит!
        В это самое время Василий Иванович сидел с супругой за накрытым салатами столом и рассуждал о бренности бытия.
        - Не пришли! Ну и пусть сами мирятся!
        - Мы же хотели по-хорошему, - вздыхала рядом Наталья Владимировна.
        Неожиданно в дверь позвонили. Радостный Василий Иванович пошел открывать, а супруга побежала на кухню подогревать курицу.
        - Вот передали Ваське подарок, - показал он сверток жене.
        - Не открывай, нехорошо.
        Но Василий Иванович не стал слушать ее и открыл. Сначала обертку, потом шкатулку. Зеленая пыль осела на его задумчивом лице.
        Ночью, проснувшись от бередящих душу снов, Наталья Владимировна увидела рядом с собой светящуюся зеленью физиономию мужа и закричала. Утром она пошла в магазин за бытовой химией.
        Глава 15
        Я - царица Клеопатра!
        Подаренные цветы не довели Настену до добра. Если бы она поставила вазу в кухне, то это бы, возможно, сказалось только на потере аппетита. А если бы она пристроила их на балконе, то разнервничались бы соседи, потому что пострадала бы их кошка, и без того мучающаяся от аллергии на пыльцу. В комнату родителей, естественно, Настя цветы не понесла. Зачем? Это ее подарок. Поэтому единственным местом, где ей было приятно на них любоваться, оставалась ее постель. Аромат экзотических цветов вскружил Настене за ночь голову. Утром она твердой рукой отключила будильник, сознательно звавший ее на работу, и продолжила сладкий сон.
        К обеду она проснулась. Как раз в это время ее родители собирались на рынок, чтобы прикупить овощей к столу. Они очень удивились, увидев дочь не на работе. Но решили, что та немного приболела. Такое с ней случалось обычно раз в месяц, и ее отсутствие на работе и присутствие дома терпели все. Настя была в этот период слишком озабоченной.
        - Купите мне папайю! - приказала она Тимофею Спиридоновичу и Алевтине Семеновне.
        - Дочка, это что такое? - поинтересовались те.
        - Фрукт такой, - подняла глаза к небу Настя. - О, плебеи! Элементарного не знают!
        И она, напевая какой-то арабский мотивчик, подошла к цветам и с головой окунулась в самую гущу разнообразных запахов.
        Родители остановились и не на шутку переполошились. Ясное дело, когда у женщин эти дела, они бывают достаточно строптивыми, но чтобы плебеями обзываться и папайи требовать - это что-то новенькое.
        - Ну-ка, милая, - подошел к дочери Тимофей Спиридонович, - дыхни!
        - Сейчас, держи тунику шире. Дыхну я, царица Клеопатра, ему, плебею. Ха! Иди мне стакан апельсинового сока жми!
        Тимофей Спиридонович растерялся. Что делать, когда родная дочь тебя раз за разом плебеем обзывает?
        - Ща! Выжму, - засучила рукава Алевтина Семеновна, - ты чего это себе позволяешь?! Я хоть и не родная тебе мать, но за отца твоего родного постоять всегда смогу!
        Настя запахнула старый махровый халатик на пышном теле, плюхнулась в кресло и, качая пушистой розовой тапкой, поеденной молью, стала нести такое, что родители схватились за голову:
        - Это все иноземные цветы! - ругалась Алевтина Семеновна. - Довели девку до сумасшествия! Куда теперь звонить? Кого вызывать? Дело-то тонкое. Восток, одним словом.
        - «Скорую» вызывай! - посоветовал Тимофей Спиридонович.
        - Ты что?! Тоже ополоумел? Весь город назавтра будет о нас судачить, как о сумасшедших! Частного врача нужно вызывать! Частного! Давай газету с программой на следующую неделю. Там реклама одного такого есть.
        Когда Настене надоело размахивать тапкой, она скрылась в ванной. Родители бросились к телефону и вызвали врача.
        Тот прибыл довольно быстро. Пока ему объясняли, что к чему, Настена вылезла из ванной.
        - Главное, - успел шепнуть родственникам врач, - не волноваться! И ее не волновать.
        - Ты чей будешь, плебей? - поинтересовалась Настена, заметив царственным взором врача.
        - Из местных, позвольте представиться, Юлий Соломонович Цезарев, профессор.
        - Клеопатра, царица Нила, - ответила ему Настена и бухнулась в кресло.
        Родители замерли у двери. Доктор сел рядом с Настей на диван и поинтересовался, что за последнее время произошло, что оказало такую мощную негативную реакцию на слабый женский организм.
        - Так это, - высказался Тимофей Спиридонович, - цветы она вчера приперла заморские. От них вся дурь и пошла.
        - Так, так, главное - не волноваться. - Профессор взялся перебирать книги на журнальном столике.
        - «Парадоксы и чудеса», как интересно, «Тупики неведомого», очень хорошо,
«Потусторонняя жизнь», просто отлично, «Привидения и упыри в нашей жизни». М-да. Картина ясна. Литература, цветы… Девушки такие эфирные создания.
        - Чего лопочешь, плебей?! - грозно спросило эфирное создание.
        - Не согласны ли вы, мамзель Клеопатра, на сеанс легкого гипноза? - Он щелкнул костяшками пальцев и забормотал: - Расслабьтесь, расслабьтесь…
        И пошло, пошло… Настасья закрыла глаза, опустила руки, развела коленки… И вдруг увидела себя на пиру во дворце! Сидит она во главе стола, который яствами накрыт. Вино рекой льется. Мужики вокруг бегают, щебечут, а она им взглядом одним отвечает! Все дрожат! Трепещут! А рядом с ней этот хмырь сидит. Только моложе и в золотом отделанной одежде. Цезарем представляется! А она ему радуется, как простая смертная, и щебечет, щебечет!
        Вдруг Настасья очнулась. Огляделась. Нет, уже не царица Клеопатра. Она, Настасья Перепелкина. Лежит на диванчике, купленном на премию к Новому году. Родители ее рядом, профессор со странной фамилией.
        - А что случилось? - спрашивает.
        - Кто ты, доченька? - родители интересуются.
        - Настасья я, - встрепенулась та, - что-то я наговорила тут чепухи всякой. Вы не обращайте внимания. Я уже и забыла все. Так, разнервничалась немного. Арабский принц мне в любви признался.
        Родители тревожно переглянулись сначала между собой, потом поглядели на профессора, тот сидит весь какой-то ошалелый и бормочет:
        - Так это правда?! Так я и есть Юлий Цезарь?!
        Схватил в охапку Настины книги и бежать.
        Родители Настене дали снотворное, чтобы она отдохнула после своего царствования. Настя уснула, и ей приснился нормальный сон: она бежала за поездом, а проводник из окна последнего вагона накручивал ей фигу.
        Вечером пришел Эдик, учитель иностранных языков из соседней школы, ее бывший одноклассник, которому она позвонила, как только проснулась.
        - Привет, - обрадовалась его визиту заспанная Настя, - у меня нервишки немного пошаливают, ты внимания не обращай. Вот тут записка на арабском, переведи, пожалуйста. Для меня это вопрос жизни или смерти.
        - Чего, это так серьезно? - Эдик с опаской взял визитку. - Дорогая бумага, - он поднес листок к носу, - парфюм тоже дорогой. А где здесь по-арабски?
        - Ну, как же где? Перед тобой! - не терпелось Насте.
        - Так это чистый французский. Ты чего, Настена, азы забыла? Мы ж его еще в пятом классе зубрили. Читай сама, что написано?
        Настя поднесла листок к глазам: «Мон шер Лариса!» Слезы не дали дочитать остальное. Эдик взял визитку и перевел сам:
        - «Дорогая Лариса! Я очень по тебе скучаю. Жду нашей встречи. Люблю. Твой принц Али». Слушай, а что, он действительно принц? А где вы его подцепили? Кто такая Лариса, которую он любит? Почему записка оказалась у тебя?
        - Эдик, слишком много вопросов задаешь. Я, царица Клеопатра, тебе сейчас велю голову рубить!
        Тот очень удивился и попятился к двери.
        - Дочь, у тебя опять? Начинается правление? - заволновался Тимофей Спиридонович. - Может, Юлия Соломоновича пригласить?
        - Не надо, папа. Это я так.
        - Действительно, так, раз отцом назвала, а не плебеем.
        В тот же вечер Настя отнесла вазу с экзотическими цветами Ларисе. Она поставила ее в коридоре, строго-настрого наказав той не ставить их к постели.
        - Такие видения случились! Такие глюки! И у меня, и у профессора Цезарева.
        Ларисе некогда было смотреть глюки, у нее вся жизнь была как один большой глюк. Ей захотелось закрыть глаза, забыться на мгновение, а открыв их снова, увидеть себя молоденькой и глупой, которой была лет десять назад. Тогда бы она не разбиралась так дотошно в мужиках. С радостью выскочила бы замуж за Ромку, если бы он, конечно, предложил. Или за кого-нибудь другого. Не от хорошей жизни ее потянуло регистрироваться с неадекватным незнакомцем…
        Но она тут же забыла о себе, как истинная подруга, заметив опухший нос и красные глаза Насти. Пришлось все бросить и идти на кухню ее успокаивать. Там на аккуратной тарелочке с золотой каемочкой жались друг к дружке восемь (!) воздушных кремовых пирожных. Этим изобилием наградила себя по дороге домой Лариса. Наградила за успехи в благородном деле мести Степанцову. Она пододвинула тарелку к Насте и приготовилась выслушать ее горький монолог. Но та, хоть и села за стол, от пирожных и монолога категорически отказалась. Сидела и оплакивала свою тяжкую долю.
        - Скушай кусочек за папу, - уговаривала ее Лариса, начитавшаяся в умных книжках, что сладкое поднимает настроение.
        - Я назвала папу плебеем, - всхлипнула Настя.
        - За маму скушай парочку, - не теряла надежды Лариса.
        - И ее я назвала плебейкой…
        - Я бы на твоем месте за себя любимую съела бы целое!
        Настя раскололась про царицу Клеопатру, про Юлия Цезарева, на которых странным образом подействовали экзотические цветы. Дальше ниточка потянулась к арабскому языку. И закончилась признанием, что вместе с цветами была записка про любовь. Настя достала из кармана скомканный в порыве гнева листочек и протянула подруге.
        - Это признание мне в любви? - Лариса трепетно тронула мятый комочек.
        - Да, - заплакала снова Настя.
        - А какое оно было раньше? - размечталась Лариса.
        - Большое и краси-во-в-о-е…
        - И он писал, что меня любит? Меня любит принц.
        - Теб-я-я-я…
        Только сейчас Лариса поняла, какая буря чувств бушует в душе подруги. Она ведь подумала, что и цветы, и признание - ей! Нужно было с этим что-то делать. С одной стороны, конечно, хорошо, когда очередная мумия возвращается и признается тебе в любви. Но с другой - что-то не очень весело. И приходится успокаивать подругу, рассчитывавшую на эту мумию, строящую планы в отношении их отношений. Нельзя быть бездушной особой, думающей только о себе. Нужно подумать и о подруге. Кстати, а что о ней думать? Воровка и обманщица, присвоившая себе подарок с признанием? Или глупомань необыкновенная, решившая, что ее может полюбить принц?
        А почему, собственно, нельзя полюбить немного миловидную, немного полноватую, немного глуповатую девушку? Очень даже можно. Но только пусть это сделает другой принц. Али нужен Ларисе. Зачем? На всякий случай. Пусть будет, случаи бывают разные. Вон Стрелкин в романтическом путешествии только один раз попробовал намекнуть на близкие отношения, Степанцов вообще не делал никаких поползновений. Пусть будет принц. Своим признанием он намекнул на поползновения. Ей мама рассказывала о том, сколько у нее одновременно было кавалеров, готовых предложить ей руку и сердце. А у бабушки насчитывался целый полк желающих на ней жениться, в молодости старушка вела весьма активный образ жизни. Чем же она, Лариса, хуже? Ничем. Да к тому же среди ее воздыхателей теперь есть принц. Каждая девушка об этом только мечтает. Вот и ее подруга тоже… Мечтает. Нужно попытаться как-то убедить ее в том, что все это только бессмысленные фантазии.
        - Слушай, Настя, а ты хочешь в гарем?! - неожиданно для той поинтересовалась Лариса.
        В ответ Настя зарыдала и протянула руку за первым пирожным.
        - Вот. И я не знаю, хотеть туда или лучше остаться дома. С одной стороны, здесь есть свои плюсы, с другой стороны - много минусов, - заявила Лариса.
        - А в чем плюсы? - спросила у подруги Настя, глотая целиком воздушную массу.
        - Давай лучше о минусах, - предложила Лариса, решившая не терзать нежную девичью зависть к ближней.
        Минусы действительно были. Во-первых, если у тебя муж - арабский принц, значит, ты вынуждена жить в гареме. Во всяком случае, каждая провинциалка считает, что раз он богатый, то может содержать гарем. Это, кстати, относится не только к арабским принцам. Но и к нашим русским мужчинам. Они, эти провинциалки, слишком охочи до пухлых кошельков. И падают в них разменной монетой, невзирая на то, что у тех есть законные пользователи: жены и дети. Обладатели-кошельки теряются, вертят хвостом, заметая следы, в результате чего запутываются еще больше и через пару лет получают гарем. Он складывается сам собой из гражданских жен и незаконнорожденных детей.
        Но если вернуться к арабским принцам, то те уж точно в состоянии содержать гарем. У них там богатство оценивается не по количеству миллионов на душу родственников, а по количеству этих самых жен. Чем больше жен, тем ты знатнее. Нет, безусловно, в каждом деле бывают исключения из правил. Наверняка и там они есть. Но лучше надеяться на худшее, чтобы быть к нему полностью подготовленной.
        Значит, первый минус - гарем - складывался из маленьких минусиков. В гареме, кроме жен, еще обитает кто? Евнухи. Правильно. Если ты в далекой арабской стране захочешь пойти в кино, с кем ты пойдешь? С принцем? Не тут-то было. А он занят. Пойдешь, как миленькая, с евнухом. И на последний ряд - для поцелуев - тоже сядешь с ним. Конечно, от такого просмотра толку никакого. Как и от всего остального. Значит, в кино в далекой арабской стране ходить незачем.
        Можно пойти по магазинам. Опять же с ним, с евнухом. Он тебе платьице подберет по размеру, фасончик оценит, посоветует, какие аксессуары подобрать. Но он не скажет самого главного, ради чего ты и покупаешь это самое платьице, он не скажет, что ты в нем обалденно сексапильна. Потому что в этом ничего не понимает. Значит, и по магазинам в далекой арабской стране ходить незачем.
        Можно, безусловно, в далекой арабской стране сходить в зоопарк. Но муж снова занят. И ты туда идешь с кем? Правильно, с евнухом. И уже нет смысла делать испуганные глаза при виде павиана и жаться к мужчине, показывая, насколько ты доверяешь его мужской силе и защите. У евнуха нет ни того, ни другого.
        И вообще, мало того, что придется сидеть дома, так еще складывается впечатление, что ты вышла замуж за евнуха. А это вполне можно сделать и на родине, особенно если с замужеством не спешить.
        Лариса привела убийственные доводы. Они напрочь убили в Насте естественное для девушки желание ехать к принцу. Она твердой рукой взяла еще одно пирожное и запихнула в рот.
        - Шлушай, - прошамкала она, - а плюшы?
        Плюсов оказалось еще меньше. Главный - ты не одна. Кроме тебя, у него еще минимум две жены. Значит, есть кому постирушку организовать и борщ сварить. Но тут важно, кто в доме любимая жена. Если эти две, то стираешь и варишь ты одна. В принципе здесь нет ничего сложного, на родине ты делаешь то же самое, и не для принца, а для простого русского мужика. Но если любимая жена - ты, то тебе и карты в руки. Кредитные и банковские. Едешь с евнухом в магазин, затариваешься по полной программе и возвращаешься под завистливыми взглядами остальных жен. Хвастаешься перед ними одной шубой, другой, третьим манто… И назавтра снова берешь евнуха - и по магазинам. Если за предыдущую ночь тебя не придушат и не отравят.
        - Ну, и где же здесь плюсы? - не поняла Настя, отправляя в рот третье пирожное. - Что-то я не вижу оных.
        - А их и нет, подруга, - развела руками Лариса, - так что не о чем сожалеть.
        - А царица Клеопатра? У нее гарема не было.
        - В том-то и дело, что был. Только из мужиков. Я же тебе говорила про исключения из правил. Это одно из них.
        - Клеопатрой быть лучше, - вздохнула Настя и потянулась за следующим пирожным.
        - Кто спорит? - согласилась с ней Лариса. - Только и она плохо закончила.
        - Я так и знала! Я это просто чувствовала, - в сердцах Настя стукнула кулаком по столу.
        Оставшиеся лакомства на тарелке дружно подпрыгнули, чем привлекли ее внимание. И она добралась до остальных пирожных.
        - Слушай, Ларочка, мне что-то плохо, - Настя схватилась за живот, не выдержавший такой атаки сладостями.
        - А кому после всего этого хорошо? Нет, конечно, в гаремной жизни есть и другие плюсы. К примеру, за колбасой не нужно бегать в магазин. Там столы ломятся от продуктов. А сладостей у них сколько! Рахат-лукум и пирожные всякие… Ты чего?!
        Настя побежала в туалет, чтобы вернуть сладкую жизнь обратно. Мама милая, подумала Лариса, не слишком ли я приукрасила быт простой арабской принцессы? Может, стоило добавить чего-нибудь позитивного?
        - И пирожные, я говорю, там такие воздушные! - закричала она ей вслед.
        Цветы решили оставить в коридоре. Они были очень красивыми, но совершенно не рассчитанными на маленькие жилые помещения, в которых воздуха хватало только кошке и жильцам. Тараканы и те сновали туда-сюда в вентиляционные отверстия - дыхнуть кислорода. Кстати, после одной такой ароматной ночи ни один из них в квартире Ларисы не задержался. А коридор на следующий день благоухал так, будто кто-то очень расточительный вылил там флакон дорогих арабских духов.
        Ну и ладно, подумала Лариса, зачем мне принц? Даже приглашения не прислал, как обещал. Одно признание. И как на него ответить? Хотя, скорее всего, это признание не требует ответа. И куда она ответит? На деревню арабскому принцу? И букетик ответных гвоздик некуда послать. Странные они все же, эти принцы. Каждый мечтает о Золушке, когда у них под рукой всегда есть своя Клеопатра.
        Романтично выйти замуж за иностранца. Они такие положительные и всегда дарят цветы. Этот вывод Лариса сделала, основываясь на собственном небольшом опыте. Иностранцы такие интересные ребята: даже когда их выкидывают на дорогу, как картошку, не теряют своего обаяния. Вот если бы на месте Али был Степанцов, он бы разругался с Ларисой и Настей, как последний скандалист. А Али пригласил их в гости… к Степанцову. Неважно, кто кого и куда пригласил. Важно выйти замуж за иностранца. Уехать в другую страну, полную экзотики и чудес. Познакомиться с новыми людьми, а то старые здесь уже все глаза промозолили. Нет ни одного места в городке, где кто-то кого-то обязательно бы не встретил. Конечно, жалко оставлять маму, Настю… Степанцова со Стрелкиным не жалко.
        Хочется поселиться в большом светлом доме с огромными, до пола, зеркалами. Но только пусть этот огромный дом и зеркала моет не она, Лариса, а кто-то другой. Хотя у них там, за границей, столько напридумано средств и автоматических машин-роботов, что никакая уборка не страшна. Вон на днях соседка рассказывала, какой мощный заграничный пылесос она купила. Только его включила, он засосал в себя ее болонку! Оттуда она еле вытащила уже облезлую левретку.
        У них там даже климат гораздо лучше. Солнце печет изо дня в день. Если тайфуны с цунами не бушуют вперемешку с ураганами. Но, говорят, иностранцы уже этого не боятся. Лариса сама видела в одной программе, каких достижений добились тамошние ученые: научились предупреждать о тайфунах за две минуты! Спишь себе на чудесном острове с мужем-иностранцем, вдруг среди ночи - раз и по телевизору предупреждают! За две минуты можно далеко убежать! Но не всегда же там эти природные катаклизмы происходят. Есть наверняка и вполне благополучные дни.
        А какие у них магазины! Сказка, а не торговые центры. В них можно жить. Пошла за покупками, а там - в одном отделе распродажа, в другом - скидки, в третьем - уцененный товар. Качество заграничное - самое лучшее. Модельеры такие модели разрабатывают, что не устоять на ногах, когда увидишь цену этих изделий. У нас, безусловно, тоже можно найти подобные дорогостоящие экспонаты. Но как посмотрят на Ларису соседи, если она год не будет ничего есть и купит платье от Тудашкина? Очень выразительно. И сослуживцы удивятся, если в нем она сядет за свой обшарпанный рабочий стол в архитектурном бюро. А там - ничего. Соседям наплевать, в каком ты виде перед ними появляешься.
        Много плюсов в заграничной жизни, очень много. Главное - выйти замуж за иностранца, у которого достаточно денег на дом, на телевизор, на магазины. И чтобы он еще любил ее необыкновенной, ненормальной любовью. Иначе какой нормальный мужчина, даже иностранец, выдержит все эти походы по магазинам? Конечно, лучше самой что-то собой представлять, хотя бы царицу Клеопатру. И от мужа не зависеть. Но что умеет делать обычная русская провинциальная девушка? Лариса прикинула: варить борщ, писать стихи, между этими делами постирушку устроить… Интересно, а иностранцам ее стихи понравятся? Они все - про любовь. Если да, она станет знаменитой. Будут о ней говорить через столетия, а помните, была одна такая Лариса Кочеткова, какие писала стихи про любовь?! Слезу прошибало. Лариса вспомнила, когда она написала свое первое стихотворение в третьем классе про неразделенное чувство, учительница действительно прослезилась и погладила ее по голове со словами: «И зачем только я тебя писать научила?»
        Жалко учительницу, она уехала в другой город и так и не узнала, что Лариса не бросила свое творчество. Жалко будет маму, если сама Лариса уедет в другой город в другой стране. Жалко Настену… Даже Степанцова со Стрелкиным жалко! Они не скоро узнают, какое счастье потеряли.
        А о чем она станет жалеть? Лариса задумалась. Перед ее глазами в мыслях прыгали принцы с экзотическими цветами, родственники и близкие, друзья и подруги. Все перепуталось и перемешалось, как и ее сегодняшнее настроение.
        Глава 16
        Доктор записал - в морг, значит, в морг!
        Роман Стрелкин переживал. Очень переживал по поводу своей запутанной личной жизни. Собственно, личной жизни как таковой у него практически не было. Не успел толком разобраться с одной девицей, так сразу же появилась другая. И не просто появилась, а пронеслась ураганом по его личной жизни. Одна ночь, а столько непредсказуемых последствий! Через несколько месяцев на свет появится еще одно существо, в рождении которого он принял непосредственное участие. И сделал это бессознательно в нетрезвом состоянии. Значит, ребенок родится с отклонениями. Бедная Любаша, совершенно непригодная для роли матери, совсем измучается с дитем и будет показывать ему фотографию отца и плевать на нее. А потом, когда сын вырастет и возмужает, станет чемпионом страны по боксу, он явится к родителю и выбьет ему вставную челюсть. Но это самое малое, что он может с ним сделать. Сын, в свою очередь, родит внуков, и те тоже станут плевать на фотокарточку своего деда, бросившего их, еще не родившихся.
        А Лариса, его первая и последняя любовь! Вся такая стремительная, порывистая, воздушная - одним словом, легкомысленная особа, неспособная по достоинству оценить столь замечательного парня, как он. С ней что делать? Бросить ее в этом водовороте жизни, чтобы она пошла на дно? Вон, знакомые говорят, что уже видели ее на «точке» с приятельницей. И если не он остановит ее падение, то кто же? Тот, с кем она по глупости связала свою судьбу? Степанцову на нее совершенно наплевать, он уже увлекся очередной брюнеткой. Да к тому же Лариса нравится его матери. А этот факт нельзя игнорировать. Так что и Лариса тяжким бременем повисла на его совести.
        Роман в порыве нервного возбуждения съел всю тарелку овсяной каши, заботливо приготовленной Ириной Викторовной. (Попробовал он бы ее не съесть!) Но после этого порыв не прекратился, а, наоборот, обострил аппетит мученика совести. Роман залез в холодильник и провел там ревизию. В его желудок ушли: творожная запеканка, парочка куриных котлет, остатки холодца, холодная картошка с грибами… Совесть продолжала его мучить и давила на прожорливый желудок, который посредством органов зрения нашел завалящий кусок ветчины. Он уже начал местами покрываться плесенью и приобрел отталкивающий для домашних хозяек цвет. Но это не смутило Романа, и он отправил кусок ветчины следом за грибами… Такая разновидность нервного переедания часто встречается у отдельных особей женского пола, отчего те неизменно плывут в разные стороны, мучаясь от того, что нелюбимы, или любимы не теми, что одиноки или слишком опекаемы, или оттого, что просто что-то не ладится в их жизни. Мужчины, которых тревожат подобные проблемы, обычно стараются их не заедать, а запивать. Но спиртного в доме Ирина Викторовна не держала из принципиальных
соображений. Роман бы выпил, но приходилось есть.
        Его скрутило через полчаса, когда желудок понял, что основательно ошибся. Роман свалился на диван и приготовился умереть в муках. «Так мне и надо, - думал он, - высшие силы карают меня за мои грехи. Я собирался бросить собственное дите! Если останусь жив, то обязательно найду Любашу и женюсь на ней еще раз». Перед его мутным взором проплыло ветреное личико Ларисы. И на ней женюсь, решил Стрелкин, после того как сын вырастет и станет человеком. Ирина Викторовна нашла сына почти без сознания и тут же вызвала «Скорую помощь».
        Роман очнулся в больничной палате с мрачными серыми стенами и двумя соседями по бокам его кровати. Один из них, старый дед с впалыми щетинистыми щеками, как раз жаловался на недобросовестное обслуживание медицинским персоналом больницы местных больных:
        - Сидит такая вся раскрашенная и пугает: «Мне некогда, дедушка, дожидаться, пока вы портки спустите. Извольте в следующий раз в процедурную заходить с расстегнутыми штанами». И что ты думаешь? Я в следующий раз не только штаны расстегнул, но и опустил их до коленок. А к ней в процедурную вообще задом вошел! Она потом на меня главврачу пожаловалась. А я ей столько времени сэкономил! Сиди, дальше малюйся.
        - Это что! - раздалось с другого бока. - Мне вон вчера доктор глаза смотрел. Говорит: «Что-то у вас один глаз покраснел. Сейчас я вам капельки-то выпишу». Не надо, говорю ему, доктор, капелек, глаз у меня искусственный.
        - Что ты думаешь? Она мне говорит: «Это хорошо, дедуля, что у вас в пять часов утра регулярно возникает потребность опорожниться. Дело идет на поправку». А я ей говорю: «Возникает-то она в пять часов, а я просыпаюсь только к обходу».
        Роман открыл глаза. Серые стены слились в единое целое с дедом и пожилым мужиком, похожим на фермера. Они скорчили воинственные гримасы и обратились к нему:
        - Очнулся, соколик, иди сгоняй за сигаретами в киоск!
        Роман попытался объяснить, что курить он бросил давно и начать, даже если очень захочет, уже не сможет по причине семейного положения. Но тут неожиданно в палату вошла медицинская сестра и, поглядев в журнальные записи, закрыла Стрелкина белой простыней.
        - В морг! - скомандовала она двум тщедушным нянечкам.
        Те подкатили каталку и собрались перекладывать на нее Стрелкина. Фермер не выдержал и заступился:
        - Как в морг? Он только что очнулся!
        - Доктор записал - в морг, значит, в морг! - заявила сестра и схватилась сама за Стрелкина.
        - Ах, ты, ешкин кот! - Кряхтя, поднялся со своего ложа дед и, повернувшись к дамам задом, снял исподнее.
        Медсестра закричала и убежала, оставив Стрелкина в покое. Две пожилые нянечки вышли, сохраняя полное достоинство:
        - Нашел чем удивить! Твой желтый зад в зеленую крапинку мы каждое утро в процедурной наблюдаем.
        Когда медики ушли, дед с фермером растолкали одуревшего от поставленного диагноза Стрелкина и наказали ему больше не впадать в состояние транса, а то очередной диагноз он узнает только после вскрытия. Они усадили Стрелкина на кровати, подперев его подушками со всех сторон, и, чтобы придать ему нормальный человеческий вид, всунули в одну руку между пальцев припрятанный окурок. Дед отошел на пару шагов назад и, как скульптор, лепящий очередную нетленку, склонил голову набок.
        - Сейчас мы тебя, милок, пристроим, - с этими словами он взлохматил ему волосы на голове, а на второй руке из пяти пальцев слепил колоритную двойную фигу. - Только она зайдет, ты ей сразу скажи: «Пошла на…»
        Только она зашла, Роман так и сказал. Ирина Викторовна не бухнулась в обморок, как какая-нибудь дурочка-неврастеничка. Она сразу поняла, что с сыном творится что-то неладное, если он начал курить, крутить ей фиги и ругаться.
        - Грибов наелся, - начать пояснять ей ситуацию дед, фантазируя на свой лад, - бледных поганок. А что ты думаешь? Тащится теперь от них. Никак в себя не придет, - добавил он под суровым родительским взглядом. - У нас тут все лежат, понимаешь, грибов переевшие. Каждый разных переел. Вот он, к примеру, мухоморы обожает, - и кивнул на фермера. Тот решил не встревать и отвернулся к стенке.
        Ирина Викторовна смерила его спину холодным взглядом, полностью проигнорировала деда и присела на кровать к сыну. Первым делом она выбросила окурок под кровать, уложила руки по швам и пригладила ему волосы. В таком варианте сын казался ей вполне приемлемым.
        - Ромашка, - трагичным тоном начала она, - я так испугалась! Что ты наделал?!
        - Грибов обожрался, - подсказал ответ неунимающийся дед.
        - Ромашка! Я тебя спрашиваю, зачем ты это сделал?
        - Жрать хотел, а пенсия маленькая, - продолжал за Стрелкина дед.
        - Замолчите, наконец! - не выдержала Ирина Викторовна. - Здесь у человека судьба решается. Жизнь стоит на краю гибели.
        - Не боись, мы его от гибели уже спасли. С моргом неувязочка вышла.
        - Ромашка, объясни родной матери, которая тебя вскормила своей грудью, как ты здесь оказался?
        - «Скорая» небось привезла. Не лешие же подобрали. Хотя в наших лесах леших полным-полно.
        Роман вздохнул, не зная, стоит ли так прозаично обрисовывать ситуацию: он не хотел покончить с собой, а просто съел порченую ветчину. С одной стороны, ему было жалко мать, с другой стороны, что теперь с ней будет, если он все равно остался жив-здоров. Он отвернулся к стене и свернулся калачиком, предоставив возможность деду продолжать беседу с Ириной Викторовной. Тот моментально воспользовался ситуацией:
        - У нас завсегда грибы собирали только ложные. Сушили и студентам продавали. Те хорошие деньги за них давали. У меня под кроватью, куда ты сигарету забросила, мешков пять припрятано. Да не бойся, не картофельных. Целлофановых по пятьдесят копеек штучка. Нет, это пустой мешок так стоит. А если полный, то гораздо дороже. Но тебе, дамочка, я продам со скидкой. Тебе, я гляжу, расслабление требуется по полной программе.
        Ирина Викторовна дослушала тираду, мельком заглянула под кровать и вышла. Через пять минут она вернулась с доктором, которого сразу заставила лезть под кровать. Сопя и кряхтя, круглый Айболит облазил там все закоулки и ничего не нашел.
        - Там точно должно что-то быть, - волновалась Ирина Викторовна, - я знаю.
        - Да, что ты думаешь, - махнул на нее рукою дед, обращаясь к доктору, - она только что мне призналась, что грибов объелась и сына ими обкормила, еще говорила, что собирает только ложные. Она их потом студентам продает. Хорошие деньги получает.
        Ирина Викторовна раскраснелась и потребовала перевести ее сына в другую палату.
        В других палатах не было места. Оставалась незанятой койка в женском отделении, но отправить туда сына она не решилась. С ненавистью глядя на деда, она процедила в его адрес угрозы. Дед решил ей отомстить и принялся расстегивать штаны.
        Что произошло бы дальше, остается лишь догадываться. Вероятнее всего, в морге оказались бы два трупа, у которых при жизни случилось горе, - нашла коса на камень. Но, к счастью, этого не произошло потому, что в палату влетела, не вбежала, а именно влетела, Лариса.
        - Роман! Как ты мог! Как ты мог меня бросить на произвол судьбы?!
        - Да что ты думаешь?! - Дед забыл про месть. - Такую девку бросить? Да тебя за это убить мало.
        Он выскочил в коридор и заорал:
        - Сестричка! Вези его в морг, куда доктор прописал!
        - Лара, - пролепетал Роман бледными губами, - ты пришла…
        - Да, я пришла. Ирина Викторовна мне сказала, что ты сделал глупость.
        Ирина Викторовна поддакнула, ей настолько импонировала манера Ларисы обращаться с ее сыном, что на месте своей невестки она видела только ее.
        - Ничего не случилось. Просто… - Роман в последний раз задумался: сказать правду, или пусть помучаются?
        - Содержимое желудка, - вошел в палату доктор с журналом, который он читал для Ирины Викторовны, - содержит следы несвежих продуктов. Скорее всего, ваш сын отравился ливерной колбасой.
        - Ты опять объедал кошек? - возмутилась Ирина Викторовна. Роман отрицательно мотнул головой. - Доктор, вы ошиблись.
        - Не может быть, анализ четко показывает…
        - Вы ошиблись, - брезгливо повторила Ирина Викторовна, - мы не едим эту колбасу.
        - Они грибами питаются, - встрял вернувшийся на свое койко-место дед, - собирают втроем и студентам продают. По хорошей цене.
        Доктор прочитал еще раз записи, покачал головой и вышел.
        - Колбасой? - удивилась Лариса, не ожидавшая, что все закончится так прозаично.
        - Да! - с пафосом ответил Роман. - А тебе бы стало легче, если бы я отравился цианистым калием?!
        - А что ты думаешь? Я как-то в аптеке хлористый калий покупал. Кладу пузырек в карман, а аптекарша мне кричит: «Дедуля, я по ошибке тебе вместо хлористого цианистый калий продала!» Ах мать честная, думаю. «И что делать?» - я у нее интересуюсь. «Что, что. Добей рубль в кассу!»
        - Нет, мне бы все равно было тяжело, - вздохнула Лариса, вместе с ней Ирина Викторовна и фермер, который уже лежал к присутствующим лицом.
        Лариса взяла руку Романа и прижала ее к своему сердцу.
        - Рома, поправляйся, пожалуйста. Ради того, чтобы ты жил и был здоров, я на все согласна. Честное слово, завтра же пойду и разведусь.
        - Не надо торопиться, - испугался Роман, в планах которого первым пунктом стояла женитьба на будущей матери своего сына.
        - Я не поняла?! - возмутилась поведением сына Ирина Викторовна.
        - Я просто хочу встать на ноги, - стал объясняться с женщинами Роман, - и принять важное для себя решение.
        - Ромочка, какое бы ты решение ни принял, я соглашусь с любым, - всплакнула Лариса, - лишь бы ты жил, пусть даже не со мной.
        Ирина Викторовна утерла слезу и безжалостно посмотрела на ерепенившегося сына. Ладно, подумала она, наверняка дед накормил его галлюциногенными грибами, и теперь мальчик бредит. Пусть вернется к действительности. И мы еще посмотрим, кто примет судьбоносное для семьи решение.
        Лариса гладила руку Стрелкина и преданно смотрела ему в глаза. Даже если эта мумия не вернется, нужно будет расстаться добрыми друзьями. Мало ли что ей не понравится в гареме у принца. Вдруг придется неожиданно сбежать и попросить у этого помощи? Правда, глядя на бледного Романа сейчас, она не думала, что из него получится хороший помощник. Но он ее любил с детства, а это чувство не проходит никогда! Где-то в глубине души оно затаивается и ждет-поджидает, когда ему вырваться наружу. И про колбасу он на себя наговаривает. Наверняка снова решил свести счеты с жизнью. И поводом опять послужила она, Лариса, отказавшая ему во взаимности в романтическом путешествии, когда он дышал возле ее уха как ежик. А сейчас он не хочет в этом признаваться и сваливает все на несвежую колбасу. Ну, как же его, бедного, от этой колбасы колбасит!
        - Ромочка, Ирина Викторовна, если нужно за чем-нибудь сбегать, я сбегаю, - от души предложила Лариса.
        - Вот молодец девка, - обрадовался дед, - сбегай за пивом. Тут напротив больницы как раз ларек. И сигарет прихвати.
        Ирина Викторовна расплылась в улыбке. Она любила посылать. Сначала она послала надоедливого деда, а потом обратилась к Ларисе:
        - Действительно, милочка, почему бы не принести Ромашке свежих фруктов?
        - Да что ты думаешь? После них Ромашке уже бегать не придется. Просифонит бедного парня, - вякнул старик.
        Ирина Викторовна задумалась и решила по поводу фруктов посоветоваться с врачом, заодно узнав у него, насколько отдалено отхожее место от палаты. Она взяла Ларису под руку, дав понять, что этим заканчивает свидание с больным, и обе женщины удалились. Только одна из них сказала деду и фермеру: «До свидания». Ясное дело, это была Лариса.
        - Какая тебе девка хорошая попалась. Любит тебя, - дед присел к Роману на кровать. - Только я что-то не пойму, она за что тебя так любит, за то, что замуж выскочила за другого?
        Роман молча кивнул головой.
        - Ты не переживай. Бабы, они все такие. Но пользуйся.
        Роман отвернулся к стенке, свернулся калачиком - это была его любимая поза эмбриона - и стал думать над тем, что сказал ему дед. Лариса его действительно любит из-за того, что вышла замуж за другого. Парадокс женского характера. Любят одних, замуж выходят за других. И ничего с этим поделать нельзя. Вот она разведется, выйдет за него замуж, и все. Разлюбит. Раз вышла замуж, точно разлюбит. И станет любить кого-то другого. Степанцова? Нет, тот у нее будет в прошлом. Она полюбит принца. Девчонки все без ума от разных принцев.
        А если он женится на Любаше, та станет его любить? Во всяком случае, она не прибежала к нему в больницу со словами скорби и признания, она вообще не прибежала. И неизвестно, прибежит ли вообще. Но это такая штучка, что бегать придется за ней. А он уже набегался, с него хватит. Да и Лариса маме очень нравится. Но как же ребенок, которого после проведенной с ним ночи должна родить Любаша?
        Роман понял, что опять сам себя завел в тупик. Он ощутил страшную потребность чего-нибудь съесть. Его глаза забегали по тумбочкам и нашли одинокий сухарь, притаившийся за градусником.
        - Грибов хочешь? - поинтересовался дед, поймав жадный взгляд Стрелкина.
        - Хочу, - неожиданно для себя заявил Роман и стянул сухарь с тумбочки соседа.
        Дед ловким движением рук вытащил из-под кровати фермера вещмешок времен битвы под Бородином и выудил оттуда странный темный порошок в целлофановом пакете.
        После этого порошка все сомнения развеялись, как подмосковный утренний туман. Да зачем мне вообще жениться, рассуждал, улыбаясь, Стрелкин. К чему мне в доме столько женщин? Чем мне плохо сейчас? Что я, дурак, себе на шею ярмо вешать? Первый раз в жизни в его воспаленном галлюциногенном сознании появились здравые мысли.
        - Вот, что ты думаешь, - радовался дед, наблюдая за ожившим больным, - и студенты так же. Хихикают и сессию сдают.
        Лариса вернулась домой в плохом настроении. Стрелкин снова на кого-то дулся. На кого, ей было совершенно ясно. Нужно было немедленно брать Ирину Викторовну в союзницы. А то он ускользнет от нее, как вода между пальцев. Она тоже стояла на распутье, как и Роман. Нужно было собирать чемодан. Причем делать это на всякий случай и тайком от всех. Если узнает мама, у нее случится сердечный приступ. Если узнает Настя, случится приступ зависти и ревности. Если узнает Роман, кто предскажет, что на этот раз может произойти? Он уже топился, травился, теперь ему остается только повеситься. А она своими сборами только затянет узел на его хрупкой шее.
        Степанцов пропал бесследно. После того, как она ему вызвала все службы города, он небось затаился где-нибудь на очередной даче. Нужно его найти и потребовать развода. А потом заявиться к Стрелкиным и показать паспорт. Пусть не думают, что она бросает слова на ветер! К тому же, надо заранее оформить заграничную визу. Так, на всякий случай.
        - Настя, Стрелкин отравился, - сообщила она подруге.
        - Да ты что?! - переполошилась Настя. - И когда похороны? Черное платье можешь взять у меня, если его немного ушить, тебе придется впору. А сколько ты будешь ходить в трауре? Слушай, ты ведь чужая жена, а не его, можешь на второй день надеть сарафан!
        - Настя, он жив!
        - Какой-то он у тебя недоделанный. Все, за что берется, не доделывает.
        - А ты бы хотела, чтобы он умер?!
        - Да мне какая разница? Ладно, не обижайся. Конечно, я переживаю и все такое.
        - Настя, нам нужно найти Степанцова и развестись! Я боюсь, в следующий раз Стрелкин повесится.
        Глава 17
        Но пасаран!
        Зеленая краска оказалась не смываемой ни одним средством бытовой химии. Василию Ивановичу пришлось сократить контакты с людьми до минимума. Он отсиживался дома, большей частью уставившись в телевизор. Но если днем все прошло более или менее благополучно, то вечером позвонила дочь с тревожной новостью о том, что они с Николаем хотят разъехаться. Фактически она объявила о разводе, хотя зарегистрированными их отношения не были. Ругая на чем свет стоит зарубежных производителей пакостных шкатулок с зелеными чертями, Василий Иванович засобирался в путь. Хорошо, что ехать было недалеко, всего три квартала, но тем не менее воспользоваться общественным транспортом Василию Ивановичу придется - ходить пешком на такие расстояния ему стало не под силу. К тому же дело требовало немедленного вмешательства. Если дочурка действительно разобидится на своего Николая, пиши пропало. Она его бросит без сожаления. Уже бросала, потому что тот недостаточно зарабатывал, а ей приспичило купить новую шубку. Что приспичило ей на этот раз, Василий Иванович еще не знал, но догадывался, что ради семейного благополучия ему
придется снова жертвовать своей пенсией.
        Степанцов-старший тихо открыл дверь, огляделся в поисках нежелательных свидетелей, улыбнулся и стал бесшумно передвигаться по ступенькам вниз. Сказать, что он слетел с лестницы, никак нельзя. Хотя ему это очень хотелось сделать. Но слететь он мог только в одном случае, если бы упал и кубарем скатился вниз. Так же бесшумно он открыл почему-то именно в этот момент не скрипучую входную дверь и выглянул на улицу. Надвигающиеся сумерки были ему на руку. А то, что во дворе не горело ни одного фонаря, вообще обрадовало пенсионера настолько, что он пожалел о своей жалобе, написанной градоначальнику на местное РЭУ по этому поводу. Слившись с кустами сирени, растущими у тротуара, он прокрался к остановке общественного транспорта. Здесь его ожидал сюрприз. Градоначальник, видимо, все-таки ознакомился с его жалобой - над павильоном тускло горел одинокий фонарь. Изредка проезжающие автомобили просвечивали пешеходов дальнобойными огнями практически насквозь. Если жаться к павильону и не попадать под перекрестный огонь фар и фонаря, можно остаться незамеченным, решил Василий Иванович. И прокрался к павильону. К
его счастью, на остановке был всего один мужик. Он был пьян и особенно ни в кого не вглядывался.
        Но почему-то именно на Василия Ивановича он загляделся.
        - Еканый бабай! - Его глаза чуть не покинули свои орбиты. - Все, завязываю! Решительно и бесповоротно! Уйдите, зеленые черти! Сгинь, нечистая сила!
        Василий Иванович нахмурил брови и приставил палец ко рту, мол, молчи!
        - Ах, так вы не ко мне?! - перевел его жест мужик. - А к кому? К тем двум бабам, что сюда идут?
        Степанцов-старший посмотрел в сторону, куда показывал мужик, и увидел миловидную, насколько это можно было разглядеть в тусклом свете фонаря, женщину. Она шла на остановку. Он утвердительно качнул головой, чтобы пьяный заткнулся. Но тот потянулся за объяснением к женщине, интересуясь, сколько они обе пьют в день в переводе на килограммы. Женщина занялась пьяницей и не обратила внимания на Василия Ивановича.
        Тем временем подошел автобус. Здесь Василий Иванович понял, что все меры предосторожности, предпринятые им раньше, бесполезны. Салон автобуса сверкал огнями, как новогодняя елка. Они были маленькими, но достаточно пронзительными, чтобы пассажиры могли разглядеть его зеленую физиономию. Отступать было некогда, и Степанцов-старший вошел в салон автобуса. Он быстро проскочил на заднее сиденье и, пристроившись у окна, занялся изучением видов городских улиц.
        - Товарищ! Товарищ! Я знаю, вы - оттуда, - зашептала ему пристроившаяся рядом дама, дергая его за рукав, - ну, и как там? Есть жизнь?
        - Есть, - буркнул Василий Иванович, не отрываясь от стекла.
        - Товарищ! Или как вас там правильно, господин! Там так же мало платят работникам коммунальной сферы? Или у вас там все автоматизировано? А как ваши женщины рожают детей? В пробирках или животом? Товарищ! Я знаю, что вам приходится многое скрывать. Я понимаю, что обстановка во Вселенной довольно напряженная. Вот-вот продолжатся звездные войны. Товарищ! Я на вашей стороне. Но пасаран!
        Она сделала странный жест рукой и пошла к выходу. Василий Иванович тяжело вздохнул. К нему тут же подсел какой-то парень.
        - Я тоже оттуда, - украдкой сообщил он ему. - Вас послали с какой миссией? Лично мне нужно увидеть президента и показать ему план по подрыву Центральной Америки!
        - Зачем? - искренне удивился Степанцов-старший и повернулся к парню лицом.
        Тот испугался и дал деру. Вот и отлично, подумал Василий Иванович и заспешил к выходу, пряча лицо в лацканах пиджака.
        Но только он вышел из автобуса, как у его ног остановилась красная иномарка, оттуда выскочил всклоченный низенький человечек и кинулся на Василия Ивановича.
        - Какая радость! Какое счастье! Какая удача! - вопил он и прыгал рядом. - Я приглашаю вас на съемки передачи «Тупики Вселенной». Если вы не умеете общаться, за вас будут все говорить. Вам нужно будет только открывать рот. Какой типаж! Как колоритно вы смотрелись в автобусном окне! Ах, да, извините, что сразу не представился. Главный редактор телевидения «Происк» Тамерлан Табуреткин.
        Василий Иванович взял визитку, протянутую незнакомцем, кивнул и отправился дальше. Благо до дома дочери оставалось несколько шагов. Но и они дались ему с трудом. Сначала на дорожку, проторенную между кустами такими же бедолагами, как и Василий Иванович, выскочила черная кошка. Она села и стала презрительно облизывать себе лапу. Всем своим видом она говорила: ну что ты со мной сделаешь? Обойдешь? А ну, рискни! Обойти черную кошку не было никакой возможности, кругом густо росли многолетние кусты. Василий Иванович цыкнул на строптивое животное, и только тогда оно припустилось удирать поперек дорожки. Ну, не ждать же в самом деле, когда кто-нибудь перейдет эту воображаемую кошачью черту? Василий Иванович плюнул через плечо и прошел сам. В приметы он старался не верить.
        Но одна из них - если встретишь кошку, жди и ее хозяйку, - все же сбылась. Вслед за кошкой дорогу ему перебежала соседка дочери.
        - Ваша Светлана, - брызгала слюной пенсионерка, - совсем обнаглела! Она отказывается мыть лестничную клетку, громко включает музыку после одиннадцати вечера и лузгает на балконе семечки!
        - Что?! - переспросил соседку Василий Иванович, повернувшись к ней лицом.
        - А! - заорала та и проторила в непролазных кустах еще одну дорожку.
        Василий Иванович махнул рукой и пошел к дочери.
        - Ну, что тут у вас? - поинтересовался он, когда Светлана открыла дверь.
        - Папа! Он меня не любит! - заявила дочь и бросилась к отцу на шею.
        Степанцовы привыкли к подобным заявлениям дочери и всячески старались показать, что они, мать с отцом и братом, искренне ее любят. То же и так же безрезультатно старался доказать и ее гражданский муж Николай.
        - Ну, и что на этот раз? - спросил Василий Иванович, глядя на зятя, виновато жавшегося в угол.
        - Он меня не любит! Он не хочет на мне жениться!
        - Ты не хочешь? - переспросил Николая отец.
        Тот отрицательно мотнул головой.
        - Так да или нет? - не понял Степанцов-старший.
        - Да нет, - замахал руками, как ветряная мельница, Николай, которому не хватало слов для оправдания своей вины, - в принципе я согласен. Но в частности - нет!
        - Подробнее, - вздохнул Василий Иванович и прошел в комнату.
        Пока тот рассказывал, насколько он любит его дочь, отец с тревогой разглядывал раскрытый на кровати чемодан с брошенными туда женскими вещичками. Светлана серьезно решила уходить от Николая. Вот это да, подумал Степанцов-старший, уже собрала свои вещи! Вдруг ему на глаза среди женского барахла попалась одна-единственная майка, разрисованная пальмами и обезьянами. Василий Иванович подошел к чемодану, выудил оттуда майку и поинтересовался:
        - Чья?
        - Моя, - сразу ответил Николай, - но не в этом дело. Дело в том…
        - А почему она лежит среди Светкиного барахла?
        - Да нет, почему же, барахло не только Светкино, но и мое. Так слушайте, дело в том…
        - Да где тут твое? - искренне удивился Василий Иванович и стал перебирать шмотье. - Светкино, Светкина, Светкин… А, это твои! - Он выудил длинные шорты такой же расцветки - на пальмах обезьяны строили рожицы.
        - Папа, что с тобой?! - всплеснула руками дочь, разглядев наконец зеленый окрас его лица.
        - Что с тобой, дочь? - переадресовал вопрос Степанцов-старший. - Все эти шмотки - твои! А где его? Эти подштанники с рубахой? И все?!
        - Сельпо, - возмутилась дочь, - ничего не понимаешь. Это последний писк!
        - Но ты-то пищишь раз в двадцать больше.
        - На то я и женщина! - возмутилась Светлана и захлопнула чемодан.
        - Слушай, Николай, когда она это все успела накупить? Я бы на твоем месте, честное слово, на такой бы не женился! По миру пустит.
        - В том-то и дело, - обрадовался Николай, но снова ничего не успел объяснить. - А что у вас с лицом?
        - Так, аллергия на жизнь, сынок. На дочь мою, - он повысил голос, - аллергия. Мать с температурой слегла, а я сюда бежать. Думал, беда какая случилась.
        - Случилась, да, случилась, - повторила Светлана, - он отказывается на мне жениться!
        - Я не отказываюсь, - возмутился Николай, - но не хочу этого делать на Бермудских островах среди кораблей-призраков.
        - Ты такой, такой приземленный! В тебе нет ни капли романтики!
        Василий Иванович откинулся в кресле и ухмыльнулся. Когда-то, в далекой молодости, так же говорила его жена. Она хотела венчаться, а он был коммунистом.
        - Скушай, папа, персик, - предложила дочь, отвернувшись от мужа и принципиально ничего ему не предлагая.
        В это время в дверь позвонили. Николай пошел открывать. Стойкий запах французских духов и водки влетел одновременно с двумя дебелыми зайчихами. Не успел Николай и рта раскрыть, как те распахнули отороченные кроличьим мехом халатики, под которыми оказались загорелые тела в кружевном белье.
        - Это тебя нужно поздравить, карапуз? - Одна из зайчих прижала Николая к стене и наманикюренным пальчиком поддела резинку его растянутых спортивных штанов.
        Николай обмяк и решил не сопротивляться. Но, скосив затуманившиеся глаза в сторону двери, он увидел стоящих там тестя и жену.
        - А что? - Зайчихи запахнулись при виде Степанцова-старшего, вероятно, принимая зелень его лица за злость. - Мы ничего. Ошибочка вышла. Ваша квартира пятая?
        - Двадцать пятая! - рассердился Василий Иванович на бесцеремонность девиц, и его зеленое лицо приобрело серо-буро-малиновый оттенок оттого, что покраснело.
        - Как ты мог, - вопрошала Светлана, - заказать в мой дом плейбоек? Ты решил тайком от меня провести мальчишник? Значит, ты все-таки согласен зарегистрировать наш брак!
        - Ничего я не согласен, - заявил Николай и взял с тарелки самый большой и спелый персик.
        - Подожди, - не понял Василий Иванович, подливая себе в рюмку сливовую наливку, - полчаса назад ты соглашался.
        - Да, - сварливо ответил Николай, - я соглашался. Но, заметьте, не на Бермудские острова! Не на корабли-призраки! Не на пиратов и морских разбойников!
        - Сельпо! Это одно и то же, - хмыкнула Светлана.
        - Да, я передумал. Ты, твой отец совершенно прав, пустишь меня по миру.
        - Негодяй! - вскрикнула Светлана и вышла из комнаты.
        В дверь снова позвонили. Сразу после этого в небольшом коридорчике раздалась какая-то возня. Василий Иванович, так и не успевший пригубить наливочки, втиснулся одновременно с Николаем в дверной проем. Посреди тесного коридора возился мускулистый загорелый мужик в набедренной повязке, а из-под этой массы мускулов торчала довольная физиономия Светланы. Василий Иванович ойкнул и пошел срочно допивать наливку. Николай обозлился. С невесть откуда взявшейся в его хилом теле исполинской силой он скрутил качка и выкинул его в подъезд.
        - Пардон, мусье, - обиделся качок, - разве это не пятая квартира?
        - Двадцать пятая! - Из двери показалась голова Василия Ивановича.
        Качок ойкнул и слетел по лестнице вниз. Николай кинул ему вслед набедренную повязку и захлопнул дверь.
        - Как ты могла? - Николай нервно мерил шагами комнату. - Еще не получив предварительно согласия, заказала себе стриптизера?! И стала с ним обниматься прямо на наших глазах!
        Василий Иванович достал из бара початую бутылку водки и смешал ее с наливкой.
        - Ты же отказался на мне жениться, - пожала плечами Светлана, - отец прав, не нужно выходить за тебя замуж.
        Василий Иванович икнул и налил себе еще.
        - Ладно, я согласен жениться, - сдался Николай. - Но прошу тебя, выбери хотя бы отечественный остров!
        - Не хочешь Бермуды, тогда - атолл Моруруа!
        - Окстись! Там испытывают ядерное оружие!
        - Сельпо! Зато красиво звучит! И я потом буду хвастаться, что вышла замуж на атолле, а не в деревне на сеновале.
        Они еще долго препирались. Василий Иванович «уговорил» настойку, допил початую бутылку водки и стал прикидывать, во что ему обойдется этот атолл.
        - Ни копейки не дам на иноземщину, - вдруг решительно сказал он. - Езжай на Валаам. Дешево и сердито.
        Он, кряхтя, встал и направился к двери, в которую снова позвонили.
        - И правильно сделаете! - решительно заявил Николай.
        - Нет в вас, мужиках, никакой романтики! - кричала ему вслед дочь.
        На пороге стояла пьяная вдрабадан троица. Две зайчихи в легкомысленных халатиках со сползшими на собственные уши заячьими ушами держали полуголого мускулистого стриптизера под руки и пели: «Каравай, каравай, нашу девку выбирай!» Но, завидев злое зеленое лицо Василия Ивановича, они почти хором закричали:
        - Опять двадцать пять!
        И кубарем покатились вниз.
        Василий Иванович не сразу закрыл дверь. Он прислушался, нет ли на первом этаже стонов. Стонов не было. Троица, по всей видимости, благополучно приземлилась и позвонила-таки в пятую квартиру, где на эти выходные как раз намечалась свадьба, потому что лестницу огласило бодрое пение про каравай и девку, которую нужно выбрать.
        Василий Иванович решил не возвращаться к дочери, а сходить к сыну, который жил в соседнем доме. Сын сразу открыл ему дверь, как будто поджидал кого-то в коридоре.
        - Как дела, сынок? - поинтересовался отец. - Почему ты к нам не зашел? Мы тебя ждали. Мать салатов настругала. Невесту твою, тьфу, жену пригласила.
        - И что, - ухмыльнулся Василий, - она пришла?
        - Нет, зато пришел подарочек, - и Степанцов-старший подставил свету и сыну свое зеленое лицо. - В темноте светится. Представляешь, мать пугается, когда просыпается рядом со мной по ночам. Сейчас у нее сердце прихватило на этой почве. Не оттирается ничем. Где тут у тебя, сынок, водка? День как-то сразу не задался.
        Отец прошел на кухню и полез в холодильник.
        - По всему чувствуется ее костлявая рука, - сжал губы Василий.
        - Нет, не смерть. Не пугайся, не до такой степени, - Василий Иванович налил себе водки, - хотя зрелище - краше в гроб кладут.
        - И это она пыталась сделать! - говорил загадками Василий.
        Степанцов-старший не стал допытываться больше, кто она такая, что производит все эти пакости, потому как был уверен, что это явно нечистая сила.
        - Сестра твоя фортели выкидывает, - поделился он впечатлениями от визита к дочери, - хочет замуж выйти на Бермудских островах.
        - Романтичная она особа, - восхитился Василий.
        - Ты ее понимаешь?! - удивился отец. - Сам женился в каком-то захолустном загсе.
        - Как женился, так и разведусь, - заявил сын.
        - И ты туда же! - всплеснул руками отец. - Как вы так легко можете бросаться чужими судьбами.
        - Она не думает о моей, почему я должен о ее заботиться?
        Василий гневно посмотрел на отца, который посмел защищать эту безмозглую куклу. И вдруг увидел, что его лицо начинает приобретать естественный оттенок. Василий Иванович не обрадовался этому известию. Наоборот, он принял его довольно равнодушно. В последнее время ему даже стало нравиться, что его боятся люди. Но он все-таки встал и подошел к зеркалу.
        Действительно, лицо становилось обычным прямо на глазах.
        - Нужно было сразу принять это лекарство, - сказал зеркалу Василий Иванович и чокнулся с ним стаканом водки.
        Василий оставил отца ночевать у себя дома. Он предупредил мать, что в целях лечения люминесцентной болезни отцу пришлось выпить крепкого снотворного. Та обрадовалась, что лечение дало свои положительные результаты, и пожелала увидеть мужа с сыном утром, готовясь напечь им вкусных блинов.
        Василий уложил нетрезвого родителя на свою постель, а сам устроился на диване. В полной темноте лицо отца действительно еще светилось слабым зеленым светом. Как она могла так поступить с его добрыми, старыми родителями? Бесчувственная особа. Как он мог на ней жениться! А, кстати, он тоже был нетрезв. Все-таки не во всех случаях водка - лучшее лекарство. Если бы он был трезв как стеклышко, разве ж он перепутал бы эту вертихвостку с той? Кстати, тоже вертихвосткой. Но эта-то, эта-то! Все мысли Василия, чего бы они ни касались, непроизвольно скатывались на Ларису. Ее рыжая голова мелькала у него в мозгу, как моль в шкафу. Никаким нафталином ее не изведешь. Нужно развестись с ней и забыть, что она вообще существует на свете. «Каравай, каравай, нашу Ларису выбирай!» - раздавалось под окном, где отгуливала свои последние холостяцкие денечки еще какая-то Лариса. «Уже выбрал на свою голову», - подумал Василий и закрыл форточку.
        Глава 18
        Жизнь кончена…
        Свадебное торжество назначили на самое ближайшее время, потому что невеста была несколько в положении. Собственно, потому и назначили. Светлана согласилась на романтику в местном ресторанчике, расположенном на бывшей пристани у реки Сестрички. Она пошла на компромисс. Конечно, это не Багамы и уж точно и не Бермудские острова, чему был необыкновенно рад Николай. Ресторанчик был небольшой, но при определенном случае мог стать резиновым и вместить в себя необходимое количество гостей. Корабли-призраки там заменяли картины, писанные местными художниками на эти животрепещущие темы. Ресторанчик славился и морскими разбойниками, в которых превращались родственники брачующихся после принятия на грудь. Таким образом, гражданские супруги нашли нечто общее и соответствующее желаниям обоих для того, чтобы грандиозно отметить бракосочетание.
        Василий Иванович, хоть и противился этому празднику жизни и чувствовал себя на нем совершенно чужим, но выложил на стол молодоженам пару пенсий, обрекая себя и Наталью Владимировну на полуголодное существование. Хотя он догадывался, что сын Василий никогда этого не допустит.
        Кстати, Василий принял самое активное участие в подготовке свадебного мероприятия. Никто не ожидал от него такой оперативности - он делал все, что ему предлагали, и бегал везде, куда его посылали. А его посылали все, кому не лень. Кроме его официальной жены Ларисы, от которой не было ни слуху, ни духу. Он слышал, что ее жених Роман пытался свести счеты с жизнью и отравился, после чего попал в больницу. Теперь эта двуличная особа небось сидит у его больничной койки и льет крокодиловы слезы. Когда ей бегать, оформлять развод. И будет ли она на нем настаивать, если этот ее Роман откинет копыта?
        Но в настоящее время предполагалось думать не о разводе, а о свадьбе. Василий стал бессменным сопровождающим у своей сестры и ее жениха -гражданского мужа. Он ходил за ними как привязанный, искренне радуясь, что Светлана с Николаем решили официально оформить свои отношения, не откладывая этого дела до появления ребенка. Василий уже чувствовал себя строгим, но любящим дядей двух рыженьких близнецов. Почему рыженьких, он не знал. Но думал, что самые лучшие дети должны рождаться обязательно рыжими.
        В день свадьбы решили не отходить от многовековых традиций и провести определенный процесс под названием «Выкуп невесты», который закончился весьма плачевно: у одного гостя оторвали карман от пиджака, где, по мнению народа, должны были храниться деньги на выкуп, у другого чуть не оторвали эти самые деньги вместе с руками. С боями вышли на улицу, где молодоженов уже ждала машина с рыжей куклой на капоте. Она вызвала нервный трепет у Василия. Но трепетать долго ему не дали. Вслед за молодоженами его засунули в автомобиль, и все поехали к загсу.
        Церемонию вела та же вредная тетка, что бракосочетала Степанцова! Но на этот раз он не дал ей закруглить церемониал, чего она очень хотела. Василий, конечно, пожалел об этом. От длительного стояния на прослушивании лекции о прелестях семейной жизни у невесты начался токсикоз, и она каждые пять минут покидала торжество для того, чтобы очистить свой желудок. А жених расплакался при подписании брачного свидетельства. Сначала он держался и пустил скупую мужскую слезу, но та повлекла за собой неконтролируемый поток оных. Все выпили шампанского, разведенного водкой, и отправились гулять. Жениха с невестой предполагалось отвезти к семи мостам, через которые он должен был пронести ее на руках. Вместо семи нашли один мост, там невесту и уронили первый раз. Кроме этого, свидетельница со стороны невесты, принявшая на грудь достаточное количество шампанского с водкой, не справилась с управлением собственным телом и свалилась в кювет. Этого обстоятельства никто не заметил.
        Так с потерями доехали до ресторанчика, где молодых уже ждали голодные гости и заплаканные родители. Столы в ресторанчике ломились от блюд. Хоть они и не отличались изысканностью, но вполне удовлетворяли вкусам гостей. Когда те расселись, наелись и напились, посыпались тосты и крики «Горько!». Под эти крики у невесты сперли под столом туфлю. Она поначалу очень обрадовалась, что хоть одна туфля перестала жать, но сразу опомнилась, когда жениху предложили поискать ее обувь. Василий собирался выкупить туфлю, но подвыпившие гости требовали зрелищ. Зрелище было так себе: Николай отказался искать туфлю, а родственники принесли невесте старые, заношенные тапки, от души подаренные ей шеф-поваром. Светлана разрыдалась и в этих самых тапках убежала со свадебного мероприятия. Ее догнали через три квартала - далеко в раздолбанных тапочках убежать она бы все равно не смогла. Кстати, родственник, похитивший туфлю, спрятал ее вместе с собой в ближайших кустах, где его подкосил сон. Проснулся он только утром, когда невестину туфлю облизывала чья-то собака…
        Праздник между тем шел своим чередом. Тамада, в глазах которого после возлияния число гостей увеличилось вдвое, потребовал дополнительной оплаты. Родственники жениха собрались набить ему морду лица, но за него заступились родственники невесты. Ругались и невеста с женихом. Они захотели внести в праздник сексуальные нотки, для чего невеста разрешила жениху зубами снять с ее ноги подвязку, на которой держался чулок. Николай неточно распределил свои силы и основательно прикусил ногу Светланы. Та ударила его этой ногой в живот. А он в знак протеста попытался съесть брачное свидетельство, но тут Василий умудрился спрятать в свой карман драгоценный документ. Все это запечатлел на фотокамеру двоюродный брат жениха.
        В тот момент, когда свадебное торжество подходило к логическому завершению и невеста решила бросить букет своим холостым приятельницам, пришла разряженная Лариса. Она стала невольной свидетельницей того, как разгоряченные спиртным и азартом девицы бросились на летящие к потолку цветы. Лариса, сама того не ожидая, поймала букет невесты. Это получилось настолько естественно, будто та бросала цветы специально для нее. Разъяренные девицы остановились как вкопанные, не зная, как реагировать на расфуфыренную незнакомку.
        - Фас ее, фас! - подсказал Василий, оказавшийся тут же рядом с Ларисой. - Она не имела права ловить ваш букет! Она - замужняя дама!
        Девчонки послушали его и отобрали у Ларисы цветы. И те, что она поймала, и те, что она принесла в подарок молодым.
        - Какими судьбами? - поинтересовался Василий у Ларисы.
        - Меня пригласили твои родственники, - бодро отрапортовала та, по всему было видно, что к ответу она заранее готовилась.
        - Кто? - удивился Степанцов.
        - Твои родители, - пояснила Лариса, - милые добрые люди.
        - Ха! - сказал Степанцов и замолк, подыскивая слова.
        - Да, я все-таки, хочешь ты этого или нет, пока твоя законная жена.
        - Вот именно, пока, - буркнул Степанцов и вернулся к молодоженам.
        Еще бы немного, и Лариса не застала молодоженов, те собирались уединиться в собственной квартире. Но появление жены брата остановило Светлану, она дернула за руку Николая, и тот, потеряв равновесие, свалился к ее ногам.
        - Вот, - устанавливая свою тапочку на спину мужа, изрекла Светлана, - и мы сегодня поженились. Не так романтично, как вы с Василием, но тоже вроде ничего.
        - Поздравляю вас, желаю вам счастья и любви, - бодро сказала Лариса под цепким взглядом Василия.
        - Хороший тост! - Николай попытался вылезти из-под установленной над ним власти. - За это обязательно нужно выпить.
        - Пойдем в постельку, козленочек, - оборвала мужа Светлана и добавила для Ларисы: - Как перепьет из копытца, становится настоящим козлом. А ты чего так поздно пришла?
        - Извините, - спохватилась Лариса, понимая, что действительно нужно извиниться за опоздание, - я была в больнице. У меня жених там.
        - Какой жених? - не поняла Светлана.
        Василий многозначительно хмыкнул и покрутил пальцем у виска, после чего щелкнул себя по шее.
        - А, - многозначительно протянула Светлана, - мы тоже того этого, - и она щелкнула по своей шее.
        - Ничего, - махнул рукой уже поднявшийся и облокотившийся на жену Николай, - ты немного пропустила. Главное, когда она тяжелой рукой… - Он не смог дальше говорить.
        - Она тяжелой рукой? - спросил Василий. - Светлана, ты его била?!
        - Нет, - та покачала головой, - но немного только задела ногой, когда он меня укусил.
        - Она тяжелой рукой… - И Николай пустил слезу. - Засветила мне в…
        - Кто тебя обидел, козлик? - пожалела его Светлана и, поймав на себе недоуменный взгляд Ларисы, добавила: - Ну, честное слово, не я!
        - Засветила мне в… паспорт печать, - всхлипывал жених, - я подумал, что жизнь кончена. А когда я расписался, понял, что навсегда.
        - Вот это новости! - заявила невеста. - Жизнь, видите ли, кончилась?! - И она собралась в очередной раз обидеться.
        - Холостяцкая кончилась, - сквозь слезы протянул Николай, - любимая!
        Молодожены обнялись и отправились целоваться.
        - Как они любят друг друга! - восхитилась Лариса.
        - Думаешь? - искренне удивился Василий, глядя вслед сестре.
        - Это видно невооруженным глазом, - продолжала восхищаться Лариса.
        - Конечно, - передразнил ее Степанцов, - это видно невооруженным глазом. Особенно, когда она сидит у его больничной койки и меняет ему утку.
        - Николай заболел? - удивилась в свою очередь Лариса.
        - Нет, - заявил Степанцов, - это я заболел! В тот момент, когда тяжелая рука засветила мне печать в паспорт. И лечение от этой болезни одно - развод.
        - Как хорошо, что ты сам об этом заговорил, - обрадовалась Лариса, - действительно, нам нужно срочно развестись. Понимаешь, Стрелкин пытался покончить жизнь самоубийством. Он отравился. Хорошо, что вовремя пришла его мама и вызвала
«Скорую помощь». Его отвезли в палату с серыми стенами, представляешь? Он лежит там такой тихий и одинокий…
        - Что я, по-твоему, должен представлять? Серые стены или серого Стрелкина?
        - Не ерничай! Человек оказался на краю гибели!
        - И ты в порыве жалости согласилась выйти за него замуж?! За меня выскочила из любопытства, за Стрелкина собираешься из жалости, какое чувство достанется следующему? Точно знаю, это будет не любовь!
        Они бы продолжили переругиваться, если бы Ларису издали не увидела Наталья Владимировна. Она подошла к ним и взяла Ларису за руку:
        - Пойдем, дочка, я усажу тебя за стол. Новобрачные, правда, уже ушли. Ты поздно пришла. Но ничего, гости еще долго не разойдутся. Посидите, - она обернулась на сына и свела брови к носу, - поговорите. А то лучше потанцуйте вдвоем.
        Она посадила Ларису рядом с Василием, властно отодвинув чей-то недоеденный холодец, поставила перед ней чистую тарелку.
        - Ухаживай за женой! - приказала она сыну и отошла.
        - Положи мне салата, я такая голодная, - призналась Лариса.
        - А что, в больницах уже не кормят? Или ты не ела из солидарности с женихом? Тому небось можно только пить. Самогонку литрами.
        - Василий, ты становишься циничным, - упрекнула его Лариса и протянула свою тарелку.
        Тот положил ей кусок холодца, горку оливье, куриную лапку, заливную рыбу, сверху все полил кабачковой икрой и каким-то невообразимым соусом.
        - Она из Поволжья, - пояснил он старой даме - родственнице со стороны жениха. - Там до сих пор голодают. - И поставил тарелку перед Ларисой.
        Она не стала упираться и все съела. Получилось это довольно быстро, потому что Лариса действительно была голодная. Она целый день бегала, закупала для Стрелкиных то одно, то другое. Роман шел на поправку, и Ларисе хотелось, чтобы он поскорее вышел из больницы. Времени, чтобы не то что поесть - присесть, не было. Но что она два часа провела в парикмахерской - не в счет. Не могла же она явиться на свадьбу нечесаной лахудрой. Родственники могли бы подумать… Лариса огляделась, отрываясь от еды. Родственники уже были не в том состоянии, чтобы думать. Мысль у всех была одна - как бы удержаться на собственных ногах и не опуститься до четверенек.
        - Голубушка, уезжайте из своего Поволжья, - посоветовала старая дама, глядя, как Лариса расправляется с едой. - Найдите себе здесь мужа и оставайтесь. С вашими внешними данными это как в…
        - Прошу без уточнений, - встрял Василий, - у нее, между прочим, уже есть и муж, и жених!
        - Ах, извините, ради всего святого, вот не думала, вот не знала. Какие современные взгляды на жизнь. - Старушка тут же заинтересовалась: - А почему вы своей жене разрешаете так себя вести?
        - Пусть делает, что хочет, - усмехнулся Василий. - А почему вы решили, что она моя жена?
        - Да это ж видно невооруженным глазом, - улыбнулась старая дама, - вы все время ругаетесь.
        После этих слов Василий нахмурился, а Лариса поперхнулась.
        - Она плохо видит, - шепнул он на ухо Ларисе, - не обращай внимания.
        Но, видимо, старая дама хорошо слышала. Она достала из своего саквояжа очки и водрузила их на глаза. После чего снова посмотрела на парочку и улыбнулась, как бы подтверждая свои слова.
        - Ну, если ты наелась, пойдем потанцуем! - предложил Василий.
        Лариса согласилась, и они отправились на танцевальную площадку. Музыканты уже совсем выбились из сил и играли по очереди. Гости заказывали то «Калинку», то
«Малинку», то «Яблочко». Большим спросом на свадебном торжестве пользовалась
«Мурка». Но когда танцевать вышли Василий с Ларисой, музыканты заиграли вальс.
«Как хорошо, что мама научила меня танцевать этот старомодный танец», - подумала Лариса, кружась под музыку. Кстати, и Степанцов тоже танцевал довольно неплохо. Вообще, они были бы прекрасной парой, если бы познакомились при других обстоятельствах.
        Когда они вышли на воздух, голова кружилась у обоих. Захватывало дух от близости друг друга, и какое-то странное чувство щемило в груди. Степанцов снова воспользовался слабостью Ларисы, наклонился к ее лицу и попытался поцеловать.
        - Мы должны развестись, - Лариса оттолкнула его, - я пообещала Роману выйти за него замуж.
        - Отлично, - сказал Степанцов, не скрывая раздражения, - завтра же пойдем и разведемся! Выходи за кого хочешь. Хоть за Стрелкина, за Перестрелкина, хоть за арабского шейха и за черта одновременно! Лично мне - все равно.
        Утром новобрачные считали синяки и денежные купюры. Светлана разглаживала утюгом искусанное брачное свидетельство, а Николай сочинял объявление о пропаже белой туфли. К обеду пришли родители, и все вместе уселись смотреть только что принесенную пленку со свадебного торжества. Двоюродный брат оказался практически профессионалом, такого они не видели никогда. Профессионал заснял на пленку все самые крамольные моменты свадьбы. С того самого мгновения, когда Светлана тайком курила на балконе, Николай осыпал свидетельницу комплиментами, и то, как свидетельница свалилась в канаву…
        Как в немом кино перед ними предстала сцена разборки между Василием и Ларисой на небольшом мостике у ресторана. Поначалу пара выглядела вполне счастливой. Василий даже попытался поцеловать Ларису, но та его оттолкнула, отчего он рассвирепел. Развернулся и пошел в сторону ресторана. Но неожиданно вернулся и снова полез к Ларисе целоваться. Та стала сопротивляться. Перила мостика не выдержали и разломились пополам. Оба упали в воду, по которой сразу же пошли огромные пузыри.
        - Утонули?! - истерично взвизгнула Светлана.
        Словно в ответ на ее вопрос из воды показалась рыжая голова русалки со сбившейся набекрень прической и размазанной по лицу косметикой. Голова отдаленно напоминала Ларисину.
        - Васечка, - простонала Наталья Владимировна, хватаясь за сердце.
        Он показался следом за русалкой, которую тут же принялся топить.
        - Василий! - возмутился Степанцов-старший.
        Рыжая русалка широко открывала глаза и рот, видимо, звала на помощь. Но, кроме этих двоих, рядом никого не было. Кроме родственника-оператора, тщательно фиксирующего на камеру семейную сцену, в которую он не собирался вмешиваться.
        - Он ее утопил. Его теперь посадят. Пленка - вещественное доказательство, - стала переживать Светлана.
        - Как же, - возразил Николай, - вас утопи. Вы, как то самое, не тонете!
        Действительно, несколько раз окунув рыжую голову в воду, Василий успокоился. Он встал и пошел к берегу.
        - Так там мелко, - разочаровалась Светлана.
        Следом за Василием к берегу побрела Лариса. Оба были до ужаса мокрые и грязные. В этот момент к ресторану подъехало такси. Василий по-хозяйски раскрыл дверцу автомобиля, достал из кармана пиджака мокрую купюру, выжал ее и протянул водителю. Тот резко замотал головой. Василий показал ему кулак, повернулся к Ларисе и указал на дверцу. Та злобно на него посмотрела, но в такси села. Водитель поднял глаза к небу и поехал. Василий, глядя вслед удаляющемуся автомобилю, сделал непристойный жест и пошел в другую сторону. Кино про Василия и Ларису закончилось.
        - И это мой сын?! - поразилась Наталья Владимировна. - Эта девица сделала из него монстра!
        Родственники не стали досматривать, как неизвестная дама показывала на столе стриптиз, а тамада устроил настоящий свадебный мордобой. Они принялись названивать Василию, чтобы поинтересоваться его здоровьем и дальнейшей судьбой Ларисы.
        После этого Николай предложил жене пройти по следам боев, то есть свадьбы. В кустах у ресторана нашли пропажу - белую туфлю невесты. Того, кто ее украл, рядом уже не было. Остался только мокрый след от его тела. Они кинулись к той канаве, в которой, по их мнению, и должна была лежать свидетельница. Она там и лежала. Свернувшись калачиком, поджав под себя ноги, и сладко спала. Когда ее растолкали и объяснили, в чем дело, девица не поверила, подумала, что ее разыгрывают, и собралась в ресторан. Горькое разочарование завершилось похмельной истерикой свидетельницы, пропустившей всю свадьбу.
        Глава 19
        В доме такое творится, что даже дети начинают выражаться!
        О хаме Степанцове думать не хотелось. Учинить такую сцену на свадьбе собственной сестры мог только умалишенный человек. Кстати, у него ведь и вправду была какая-то справка. Как она сразу не догадалась, с кем имеет дело? Он ее чуть не утопил в этой луже. А какими глазами на нее смотрели соседи, когда она, вся мокрая, выходила из такси? Б-р-р. Хорошо еще, что водитель пожалел ее и довез до самого подъезда. Нет, думать о Степанцове она не будет. Выкинет его из головы, как теорему про бесконечность. И конец всяким отношениям!
        Вот Роман - другое дело. Лариса понимала, что в третий раз Стрелкин не промахнется и точно что-нибудь с собой сотворит. И в этом будет полностью ее вина. На нее начнут шикать, за ее спиной тыкать пальцем и обсуждать, обсуждать, обсуждать… Нет, она не боялась, что там станут про нее говорить, но щадила чувства мам, одной и другой. Ирина Викторовна, как казалось Ларисе, относилась к ней не хуже собственной матери.
        И вот Романа выписали из больницы. Лариса накупила продуктов и собралась приготовить нечто сверхвкусное, чтобы отметить этот день. Но утром он почему-то позвонил с извинениями, сказал, что еще слаб, недостаточно здоров, чтобы ходить по гостям, и предложил перенести торжественный обед на другой день. Лариса как раз сидела за кухонным столом, заваленным горой продуктов, когда пришла соседка Тоня.
        - Выручай! - начала она с порога. - Меня срочно вызвали на работу! А в яслях сегодня выходной день!
        Сначала Лариса не поняла, чем она может помочь, но потом, когда до нее стало доходить, как должна выручить Тоню, она просто испугалась.
        - Посиди с моим сынишкой, - уговаривала ее соседка, - потом когда-нибудь и я с твоим посижу!
        Лариса вспомнила, что Тонин сынишка только-только научился ходить и еще не мог разговаривать. А что она будет делать с человеком, который не умеет разговаривать? Ладно бы, не умел читать, тогда с ним можно было бы обсудить какие-то экономические проблемы, например: сколько в яслях платят нянечкам и почему оттуда все бегут и не хотят работать?
        - Он может часами смотреть телевизор, - обрадовала ее соседка.
        - Ты что, собираешься оставить меня с малышом на целый день?!
        - Он очень спокойный и послушный. Ну, хочешь, я тебе заплачу?
        - Давай лучше я тебе заплачу, чтобы ты оставила меня в покое!
        - Ларусик, красотусик, мне больше не к кому обратиться, - ныла Тоня.
        Лариса знала, что той действительно некого попросить остаться с малышом. Дружной семьей из трех человек они недавно приехали в город и никого не знали, кроме соседей. Муж Антонины работал на огромном грузовике и подолгу не бывал дома, а Тоня устроилась швеей в ателье.
        - Ларочка, у нас такой клиент намечается! Ей нужно кровь из носу доделать платье сегодня. Ее отец такие деньги платит за срочность! Это премия всему коллективу!
        Лишать премии целый коллектив Лариса не стала и согласилась посидеть с сыном Тони. Вместе с Олегом, так звали малыша, к Ларисе в квартиру сразу перекочевали горшки и погремушки, памперсы и ползунки, огромный раскладной манеж и коляска.
        - Я не умею их менять! - испугалась снова Лариса, взяв один памперс двумя пальчиками.
        - Не переживай, я тебе и литературу захватила, - сказала убегающая Тоня и показала на книжку, оставленную на диване. - Если захочешь, можешь с ним погулять немного. А в час дня его нужно уложить спать. К пяти я вернусь. Целую!
        И она убежала.
        Лариса с малышом уставились друг на друга, тому она явно не понравилась. Он заорал и попытался выбраться из детского манежа, который занял все свободное пространство комнаты. Складывалось впечатление, что не малыш - узник этого манежа, а Лариса, вынужденная обходить его по стенке.
        Лариса села на диван, взяла красочную книгу с советами для молодых отцов по уходу за детьми и стала ее рассматривать. Хотелось ее почитать, но картинки были такие красочные и понятные, что ухаживать за малышом можно исключительно по ним. Но разглядывать картинки было некогда. Карапуз орал, пришлось его кормить.
        Но кушать Олежек отказался, телевизор больше минуты не смотрел, игрушки все раскидал в разные стороны. Когда Лариса наклонилась к нему, чтобы поагукать, он влепил ей погремушкой по лбу и почти прокричал: «Ху!» Такого она явно не ожидала. Как она расскажет Тоне, что первым словом ее сына стало это самое «Ху!». Что та подумает о ней, Ларисе, добропорядочной девушке, никогда не выражающей свои эмоции подобным словом. Нет, конечно, пару раз ей приходилось выражаться. Это когда ее затолкали в автобусе и здоровый мужик стал орать на нее, почему она заслонила собой проход, и пытался ее вытеснить из автобуса. Вот тогда-то, в порыве гнева, она и сказала мужику крепкое слово. В ответ он только рассмеялся, но больше к ней не приставал. Второй раз… Был еще и третий! Кстати, а почему бы и нет? Лариса вспомнила о маме.
        - Мама, выручай!
        - Он тебя бросил, ну и леший с ним! Плюнь и разотри. Сбегай к другому и скажи, что ты согласна.
        - Мама, я не могу сбегать. Я не могу даже выйти из дома.
        - Подлец! Он взял тебя в заложники?!
        - Мама, о ком ты говоришь?
        - А ты?
        Когда ситуация прояснилась, Ольга Петровна обрадовалась. Она так давно хочет внука или внучку. Но внук лучше, потому что он уже есть. Или, вернее, его суррогат. Так сказать, временный внук, ребенок напрокат. Ольга Петровна пообещала все бросить и прийти к дочери для того, чтобы помочь ей в таком ответственном деле, как воспитание малышей. И она действительно быстро прибежала. Как только Олежек увидел новое действующее лицо разыгравшейся трагедии, он громко сказал: «Ху!»
        - Почему он меня оскорбляет? - возмутилась Ольга Петровна. - Мы с ним даже не успели перекинуться парой фраз.
        - Мама! О чем ты говоришь? Это единственное слово, которое он знает.
        - Боже мой! Какое падение нравов! Наши дети говорили «мама» и «папа». И кто его этому научил?
        - Он сказал его сегодня первый раз, - призналась Лариса, - у меня дома. До этого он вообще не разговаривал.
        - Дожила! В твоем доме такое творится, что даже дети начинают выражаться!
        - Ма-ма-ма, - неожиданно забубнил Олежек. И, дождавшись, когда все затихли и улыбнулись, бодро добавил: - Ху! Ху! Ху!
        - Выбирай выражения, малыш! - испугалась Ольга Петровна. - Еще соседи услышат.
        - У них, поверь мне, будет такая возможность уже сегодня вечером.
        - Как это похоже на современных детей. Ты была такая же! Ни в грош меня не ставила. Ты и сейчас такая же строптивая, как и твоя бабка, у которой было пять официальных мужей и больше десятка любовников! Ты ведешь столь разгульную жизнь, как и она! Яблоко от яблони недалеко падает!
        - Мама, что за овощные намеки?! Что ты от меня хочешь?!
        - А то не понятно, что хочет… Ой! Сердце! Оно хочет внуков! Таких вот карапузиков. - Ольга Петровна прослезилась. - Выходи замуж и рожай! Вот на что я намекаю.
        - Я и так, между прочим, замужем.
        - Вот именно что «между прочим». Разводись, и женись, и рожай…
        Но возиться с малышом долгое время у Ольги Петровны не хватило ни сил, ни терпения, и она, сославшись на то, что ей нужно срочно постирать его ползунки, отправила дочь с ребенком на улицу. Лариса гордо вышагивала с коляской, в которой сидел карапуз и радовался теплому солнышку, идущим навстречу людям и разбегающимся кошкам, норовя ухватить тех за хвост.
        - Какой прелестный малыш, - любовались им старушки.
        Около песочницы им попался Роман Стрелкин. Он направился к Ларисе.
        - Ты извини, - начал он, - что я без предупреждения…
        И его взгляд остановился на ребенке.
        - Это кто? - задал он самый глупый в своей жизни вопрос.
        - Ребенок, - ответила Лариса.
        - Я вижу, - угрюмо согласился с ней Роман. - Степанцова?
        - Какая разница? Это же ребенок. - Она не понимала, шутит он или нет.
        - Да, бросить ребенка будет нелегко, - принялся рассуждать Роман. - Лишить дите мамы…
        - Ху! - отреагировал малыш.
        - О! Точно, Степанцов-младший! С виду такой скромный, а внутри вот это самое. Я тебя пойму, если ты не захочешь со мной остаться. Нет, сейчас ничего не говори! Хорошо все обдумай, прежде чем сделать роковую ошибку. Я тебя долго ждал. Надеялся. Любовь и надежда уходили. Потом возвращались снова. Я устал. Я хочу ясности. Я не хочу сиротить детей. Пусть ты ему приемная, но все-таки мать…
        - Ху!
        Расстроенный Стрелкин стремительно развернулся и побежал домой.
        - Ну, что ты наделал, карапуз? - Лариса поправила на мальчугане панамку и в этот момент действительно ощутила, что и она устала. Что и она хочет ясности. И еще очень хочет такого же карапуза.
        Она присела на лавочку и собралась сделать попытку покопаться в себе, выяснить, что именно не дает ей покоя, но не смогла. Прямо на нее и ребенка шел Степанцов. Он размахивал длинными руками, как марширующий на плацу лейтенант, готовясь к предстоящему сражению. И этот туда же, подумала Лариса. И она не ошиблась.
        - Я пришел за тобой, - с ходу заявил Степанцов, - пойдем разведемся. Отдай ребенка его родителям, у меня мало времени, я не хочу ждать.
        Лариса ехидно улыбнулась:
        - А если это мой ребенок?
        Нужно было видеть, какое действие произвели эти слова на Степанцова. Он сразу обмяк, став прежним Степанцовым, и сел рядом с ней на лавочку.
        - Ну и что же мы теперь будем делать? - с глупым видом поинтересовался он.
        - Ничего особенного, пойдем разводиться. Сейчас отдам ребенка, и пойдем. Или с ним прямо и сходим. Он спокойный малыш, не волнуйся, не помешает.
        Василий растерялся. Одно дело бросить вертихвостку, другое - бросить ее с малолетним ребенком. Нервничая, он забарабанил пальцами по скамейке. Олежек обернулся на звук и улыбнулся Степанцову всеми своими пятью зубами. Тот просто растаял, как лежалый снег на припекающем весеннем солнышке.
        - Симпатичный малый, - сказал он Ларисе, - очень на тебя похож. Жаль, только не рыженький.
        - Да? - удивилась Лариса, в эту самую минуту вспоминая, куда она задевала свой паспорт. И стоит ли доверять малыша своей матери. А вот Степанцову его оставить, пока она бегает за паспортом, точно нельзя.
        Она подошла с коляской к своему дому и громко позвала Ольгу Петровну. Та с мокрыми руками вышла на балкон.
        - Ма… Ой! Скинь, пожалуйста, мой паспорт. Я не хочу с Олежкой подниматься, пусть еще погуляет.
        - А зачем тебе паспорт? - задала вполне естественный вопрос ее мама.
        - Пришел Василий, он хочет, чтобы мы сейчас же пошли в загс и развелись.
        Ольга Петровна недовольно покачала головой и скрылась в комнате. Высыпавшие на свои балконы после такого заявления соседи замерли в ожидании скандала. Сидящие рядом старушки тут же неодобрительно зашикали на Степанцова. Некоторые высказывались слишком громко:
        - И каков подлец! Собрался бросить ее с ребеночком! Такая кроха, а уже без отца! Вот они, современные мужики!
        Степанцов представил сцену, какая разыграется в местном загсе, когда они втроем приедут разводиться. Назавтра весь город будет шикать на него и называть подлецом. Ну и пусть называют, решил он бесповоротно. Но, как известно, все бесповоротное заканчивается за первым же поворотом. Так и Василий, когда Олежек улыбнулся ему в очередной раз (малышу почему-то он напоминал родного отца), задумался всерьез и надолго. Потому, когда Лариса завертела перед ним своим паспортом, даже не обратил на него внимания.
        Ладно, у нее есть сын, думал Василий, наверняка не от Стрелкина. Тот для этого слишком щепетилен. Тот бы сразу на ней женился. Ну, и не от арабского принца, точно. Мальчишка был бы смуглым. Этот блондин. Значит, ее уже бросил какой-то блондин. Она и цеплялась за него, Василия, как за соломинку, формально обеспечивая малышу законного отца. Да, но он его не усыновил. Может, еще не поздно? Жалко пацана, такой смышленый парень растет. Его мать, безусловно, глупа до безобразия, но сын-то за нее не в ответе. После раздумья, во время которого они вдвоем сидели на лавочке, а малыш продолжал им улыбаться, сидя в коляске, Василий решил с Ларисой не разводиться и предложил ей усыновить ребенка. Та поняла, что он согласился на это только из чувства жалости к ребенку. А не из-за великой к ней любви. Конечно, это ее не радовало. Но она все-таки одержала маленькую победу над мужчиной. Пусть даже таким способом.
        Степанцов еще немного посидел с ними, потом попрощался с малышом и ушел. По плацу уже не вышагивал бравый лейтенант, а шел уставший от тяжкого бремени накопившихся проблем генерал. Лариса загадала, если он обернется, все будет хорошо. Он обернулся. Но что хорошее случится дальше, она не знала. И рассердилась на себя, что не смогла загадать точнее.
        - Уважаемий дэвушк, - к ней подсел все тот же москвич-предприниматель с папкой.
        - Что, библиотеку не нашли? - безучастно поинтересовалась Лариса.
        - Нэ нашол, - согласился столичный гость, - и гидэ толко бэрут такой караший дэти?
        - Но, но, - тут же встрепенулась Лариса, - мне еще только киднепинга не хватает. Шел бы ты, мужик, в библиотеку!
        - Уважаемий дэвушк…
        Но Лариса не стала дослушивать незнакомца, схватила коляску с малышом и понеслась к подъезду. Ходят тут всякие, так и норовят ребенка сглазить или усыновить.
        Антонина действительно пришла после пяти вечера, когда дочь и мать совсем выбились из сил, изображая кенгуру, слона и мартышек, вместе взятых. Карапуз наотрез отказывался смотреть телевизор и оставаться в одиночестве. Зато, к их великому счастью, оказалось, что плохое слово он научился говорить еще дома. И на самом деле это было вовсе не плохое слово. «Ху» было не «ху», а «иксом» и «игреком». Мать ребенка видела его будущим великим математиком и таким странным образом готовила его к этой сложной науке.

«Значит, если у меня будет ребенок, - рассуждала Лариса, когда соседка ушла, - Степанцов согласен держать меня в качестве жены. Но зачем ему это? Из сострадания? Нет, скорее всего, чтобы не говорили, будто он бросил ребенка на произвол судьбы, то есть на меня. Я и есть этот произвол, которым всех пугают. Стрелкин тоже хорош. Это надо же до такого додуматься? Будто бы я воспитываю ребенка Степанцова! Кстати, а если бы у Василия действительно был ребенок, что бы я тогда делала?» Лариса вспомнила вчерашний день. Нет, точно бы просила развода. А может, он так быстро согласился, потому что у него есть этот самый ребенок. Точно. У него есть ребенок. Скорее всего, незаконнорожденный, от какой-то другой женщины. И теперь его мучает совесть, что он на ней не женился. Поэтому он и не хочет разводиться. Значит, все-таки совесть. Не жалость, не любовь, а просто совесть. А Стрелкин! Тоже хорош. «Точно Степанцов-младший! С виду такой скромный…» Нет чтобы предположить самое обычное - ей доверили чужого ребенка. Лариса ужаснулась. Никто не верит, что ей можно доверить ребенка! Конечно, нужно признать очевидное, если
бы не ее мама, она бы точно не справилась.
        Но кто из молодых мам сразу умеет правильно ухаживать за малышами? Наверняка их чему-то такому учат еще во время беременности. Ее-то не учили. Поэтому чему тут удивляться, что ей не все доверяют. Антонина ведь доверила. Правда, ей больше не к кому было обратиться. Значит, Степанцов решил не разводиться, потому что подумал, что ребенок с ней просто пропадет. И даже предложил его усыновить. Захотел его воспитывать вместе с Ларисой. Знал наверняка, что она не справится. Дурында она разэтакая в его глазах. И без ребенка ему совершенно не нужна. Может, срочно родить своего ребеночка? Но от кого? От Степанцова.
        Но почему все вертится вокруг него? Стрелкин тоже неплохой парень. Она ему, кстати, с ребенком как раз и не нужна была. С ребенком Степанцова. А без него, может быть, еще что-то и получилось бы. Но Лариса уже не знала, получилось бы у них с Романом что-нибудь без его мамы, скорее всего, нет. Если той все надоест и она выйдет из игры, они с Романом разбегутся, как отрицательные заряды в разные стороны друг от друга. Почему? Да потому что детская влюбленность проходит, когда люди вырастают. Это естественно и неизбежно.
        Нет, рожать ради того, чтобы Степанцов с ней не разводился, она не будет. Бегать за Стрелкиным тоже. К тому же Роман как-никак, но уже женат на другой женщине. Пусть к ней и возвращается, нужно серьезно поговорить с Ириной Викторовной. Она вообще должна стать очень основательной. Если к ней относятся как к ветреной особе, то пусть удивятся, насколько серьезной она может стать. Скоро заканчивается ее отпуск, который она провела кое-как из-за двух недостойных ее мужчин. Она выйдет на работу в свое архитектурное бюро. Туда переведут нового молодого архитектора из столицы, она ему сразу понравится. Нет, не годится. Если его переведут из столицы, то это будет понижением в должности. Значит, он не справился со своей работой там, отсюда следует, что он умственными способностями не блещет. Проще говоря, новый архитектор будет дураком. Ей такой не нужен. А кто ей нужен? Если бы она только знала…
        Глава 20
        Иди, за рога не держу
        Лариса решала заняться самоанализом и стала перебирать в памяти нелицеприятные моменты своей жизни. Столько всего навспоминалось, что хотелось плакать! Она прервала свои рассуждения и потянулась за книгой, которую накануне у нее оставила Ольга Петровна. Вот настоящий учебник жизни - роман «В поисках страсти». Его героиня ищет страсть на каждой странице. И в отличие от Ларисы находит. Лариса вспомнила старое гадание. Нужно загадать какое-либо желание и открыть любую книгу на первой попавшейся странице, с закрытыми глазами ткнуть пальцем в первую попавшуюся строчку. Что прочитаешь, то и станет предсказанием. На медицинской литературе и учебниках гадать категорически запрещается. Одни могут предсказать ужасную болезнь, смерть от которой наступает в течение суток, другие - печальную судьбу гения математики, который всю жизнь изобретал одну формулу. Одно, в принципе, другого не слаще.
        Лариса закрыла глаза и открыла книгу. Конечно, она сшельмовала. Открыла не в начале, не в середине, а в самом конце. «Гордая Фатима стояла между двух пышущих жаром гнева мужчин. Они боролись за ее пламенное сердце и нежную, полную любви, душу. В их поединке решалась судьба гордой Фатимы». Так, это уже что-то интересное. Трое в лодке, не считая принца. Если действительно собраться втроем и определиться, что хочет каждый, подвести итоги, выработать концепцию, да просто встретиться и поговорить, чтобы расставить все точки над «i»?
        - Отличная идея, - одобрила Ольга Петровна, - я сейчас принесу тебе морковных котлет. Скажешь, напекла сама. А пока обзванивай их и приглашай.
        Через полчаса в Ларисиной квартире были и морковные котлеты, и Стрелкин со Степанцовым. Уходя, мама посоветовала дочери не принимать все близко к сердцу и ни в коем случае не жалеть никого из них. «Буду „гордой Фатимой“, решила Лариса. Гордыми решили быть и Стрелкин со Степанцовым. Но элемент драки все же имел место в отдельно взятой квартире.
        Ольга Петровна как раз принимала определенные знаки внимания от своего соседа Аркадия Валерьяновича и обсуждала с ним торжественную регистрацию их брака. Она склонялась к мнению, что лучше ограничиться формальным подписанием документов под марш Мендельсона. Он же хотел полного собрания детей, друзей и родственников. Их интеллигентный спор прервал телефонный звонок. Ольга Петровна извинилась:
        - Ларочка звонит, наверное, у нее что-то там происходит. Да, милая, я тебя слушаю.
        - Мама! - У дочери был гордый непреклонный голос. - Мама, мы со Степанцовым поссорились навсегда, окончательно и бесповоротно.
        - Милая, - Ольга Петровна пожала плечами и улыбнулась Аркадию Валерьяновичу, - не переживай, по молодости это у всех бывает. Помиритесь.
        - Мама, уже не получится.
        Ольга Петровна подняла глаза к потолку и опустила их на соседа, показывая, как нелегко быть матерью великовозрастной дочери. И эту священную миссию она исполняет как истинная родительница.
        - Ларочка, не переживай. А что он говорит?
        - Он уже ничего не говорит, лежит молча, - пожаловалась дочь.
        - Ах, он лежит у нее в квартире, - пояснила Ольга Петровна Аркадию Валерьяновичу, - ничего, милая, пусть лежит. Если так серьезно поссорились, то приезжай к нам.
        - Ладно, - вздохнула дочь, не видя другого выхода, - приеду сейчас. А труп-то куда девать?
        Ольга Петровна села с телефонной трубкой на Аркадия Валерьяновича. У того от возбуждения сразу запотели очки.
        - Чей труп, доченька?!
        Аркадий Валерьянович покраснел и побелел одновременно. И это перед самым торжеством. И это тогда, когда он собрался приглашать всех детей, друзей и родственников! Хотя одним меньше, одним больше, на общем количестве приглашенных это не отразится.
        - Чей, чей, Степанцова.
        - Ах, - произнесла Ольга Петровна и схватилась за сердце, - он отравился! Утопился! Угорел!
        - Вы, милочка, щупали ему пульс? - Аркадий Валерьянович взял трубку у Ольги Петровны.
        - А где у трупов пульс? - Лариса узнала маминого кавалера. Но не поздоровалась с ним. Слишком была занята своими проблемами.
        Аркадий Валерьянович молча отдал трубку Ольге Петровне. При этом ребром ладони он резко провел по шее.
        - Он сам отравился?! - взвизгнула Ольга Петровна.
        - Нет, мама, не сам. Это я его сковородкой, - призналась Лариса, гордый голос которой уже подрагивал.
        - Той тефлоновой, в которой я принесла тебе котлеты?! - Ольга Петровна снова схватилась за сердце.
        - Нет, мамочка, не тефлоновой, чугунной. Тефлоновую жалко было. Он категорически отказался от всего. И от твоих котлет в частности. Сказал, что это гадость необыкновенная.
        - Негодяй! - возмутилась Ольга Петровна и добавила соседу: - Назвал мои котлеты гадостью, ну надо же!
        Аркадий Валерьянович понимающе закивал головой.
        - Ой! У него нога шевелится! Что мне делать? - испугалась Лариса.
        - Спрячь сковородку, - посоветовала Ольга Петровна, - и приезжай ко мне!
        - Нет, больше не шевелится. Трупом лежит. Так все неожиданно произошло. Он сам пришел. Мы, как обычно, поссорились, он собрался уходить. Он всегда уходит, когда мы ссоримся. Перед этим целуется или старается причинить мне физические увечья. А здесь ничего, неожиданно как-то. Я растерялась, сказала ему: «Иди, за рога не держу». Помнишь, как ты меня учила? Он так рассвирепел, стал буйным. Ай! У него нога дернулась! Что делать?!
        - Милочка, - трубку взял Аркадий Валерьянович, - чтобы не мучиться в сомнениях, поднесите ему зеркальце ко рту.
        - Зачем ему зеркальце? - всхлипнула Лариса.
        - Дыхание проверить.
        - А-а. А я-то думала, рогами любоваться. Сейчас проверю, подождите на телефоне. А второму тоже зеркальце подставить или достаточно только проверить пульс?
        Аркадий Валерьянович отдал трубку Ольге Петровне. При этом ребром ладони он резко провел по шее и показал два пальца.
        - Второй труп?! - простонала Ольга Петровна, представляя свою дочь в зале суда приговоренной за серийные убийства к пожизненному лишению свободы.
        - Роман зашел как раз после этих слов про рога. Я же тебе говорю, они подрались. Мама, не переживай по пустякам. Береги сердце. - Лариса вытерла рукавом нос. - Василий меня приревновал. Накинулся на Стрелкина: «Что у тебя было с моей женой?!» Тот ответил правду. Ты же знаешь, Ирина Викторовна его всегда учила только правду говорить. Они подрались. Я их успокоила тем, что под руку подвернулось. Сковородой, чугунной, тефлоновую жалко стало. Обоим сразу дала, чтобы не дрались. Мама! У Василия глаз дергается!
        - Ларочка, это остаточное явление, - стонала Ольга Петровна, пытаясь каким-то образом успокоить дочь. - Это как курица бегает с отрубленной головой…
        - Он вряд ли уже будет бегать, - заплакала Лариса, - хоть у него голова и целая, только синяк под глазом. Ему Стрелкин засветить успел, после того как признался, что мы… с ним…
        - Милочка, - засуетился Аркадий Валерьянович, - вы котлеты-то из сковороды выложили или нет?
        - Разве это имеет значение? - плакала Лариса. - Конечно, выложила. Котлеты же жалко.
        Довольный Аркадий Валерьянович отдал трубку Ольге Петровне. При этом он махнул рукой. Жест означал, что без котлет сковородка не могла нанести серьезных увечий.
        - Ларочка, дочка, ты погляди внимательней, они точно трупами лежат или уже очухались?
        - О! Трупа нет! Васиного с синяком! Он с Романом на кухню пошел.
        - Драться?! Срочно приезжай ко мне!
        - Нет, они сели котлеты есть. Мне-то что делать? К тебе ехать или подождать, до чего они договорятся?
        Конечно, вопрос был риторическим. Лариса знала, что ей ничего больше не остается, как идти и продолжать беседу с двумя головорезами, в результате которой они ее просто убьют. Договориться нормально не получилось. И нет никакой гарантии, что сейчас они с ней договорятся. Вот без нее, может быть… Идти к ним на кухню Ларисе очень не хотелось. Она прокралась на цыпочках и решила подслушать. Судя по тому, что она услышала, за кухонной дверью шла мирная беседа двух товарищей по несчастью. Скорее всего, они решили дружить против нее. Чего и следовало ожидать. Жалко, что книга про страсть осталась на холодильнике, она бы поглядела, чем там все заканчивается у Фатимы. Лично у нее ничем хорошим не закончилось. Побежать к Антонине за ребенком? Мужики сразу становятся мягче и податливей при виде детской улыбки. Но прикрываться малышом по меньшей мере несправедливо. Ведь он-то ни в чем не виноват. Виновато это глупое гадание. И дернул же ее черт им воспользоваться! Нужно попробовать другое. И она тихо вышла из квартиры.
        - Значит, так, гадание называется «Пиковая дама». Эта дама у нас будет злодейкой. - Настя раскладывала на столе пасьянс из игральной колоды карт.
        - Как-то не так получается, - не нравилось Ларисе, - какая такая злодейка? Вокруг меня одни злодеи. Мужского пола.
        - Другого гадания я все равно не знаю, - возразила Настя, - пусть пиковая дама будет злодеем. Какая разница? Зато гляди, рядом с ней выпал козырной валет.
        - Настя, это гадание, а не игра в дурака. Этот валет бубновый.
        - Ну, да. А как я сказала? Да ладно, не придирайся к мелочам. Раз он выпал, значит, к новостям.
        - Да, я тоже помню, что бубны к новостям. А к каким? Хорошим или плохим?
        - Гляди, вслед за бубнами выпала червовая дама. Что это значит? - Настя задумалась.
        - Так червовая дама - это я! Она такая же рыжая.
        - И ничего она не рыжая. Хотя если все сложить, то получается, что тебе будут новости.
        - Какие новости? Хорошие или плохие?
        - Ну, что ты заладила. Давай, тяни другую карту.
        Следом за червовой дамой в расклад вписался червовый валет, основательно все запутав. Подруги напрочь забыли, что значит в раскладе червовый валет и при чем здесь пиковая дама-злодейка. Настя решительно перетасовала колоду карт и начала раскладывать сначала. Но, видно, это точно была судьба. Первым выпал бубновый валет, за ним червовая дама. По бокам этой червовой дамы застряли пики и трефы.
        - Значит, так, - подвела итог Настя, - тебя ожидают новости, разные, - добавила она тут же, опережая вопрос, - хорошие и плохие. Но хороших будет больше.
        После карт они перешли к гаданию на кофейной гуще. Хотя и здесь никто из них не был мастерицей, после третьей чашки гуща все-таки показалась Насте очень похожей на письмо.
        - Гляди, какой милый конвертик, - указывала она на дно кружки, где кофейная гуща приобрела странную форму. - Будто бы он уже открыт. Будто в нем было письмо, но его кто-то спер. Нет, конверт пухлый. Значит, оно пока еще там. Смотри, очень уж похоже на письмо.
        Особой разницы между гущей в своей чашке и чашке подруги Лариса не видела. Письмо так письмо. Если точно придет, то наверняка из Пенсионного фонда, где любят рассылать такие письма счастья. Поэтому она с большим азартом перешла на гадание по листку бумаги. Его нужно было сжечь в полной темноте, загадав желание, и посмотреть на его сгорающую тень.
        Листок поджигала Настя, делала она это с таким профессионализмом, словно была не работником загса, а поджигателем.
        - Гляди! - радовалась она. - Почтальон! Кепка такая, как у почтальона Печникова из мультфильма.
        - По-моему, фамилия у него там была другая. И кепка тоже.
        - Зато как похож велосипед! - не унималась Настя. - Ах, все уже прогорело.
        После этого гадали на свечах. Топили воск, лили его на блюдце и загадывали желание. Настя снова налила пятно, чрезвычайно похожее на конверт.
        - Ну, и что ты после всего этого скажешь?! А я тебе скажу одно - беги! В почтовом ящике для тебя наверняка что-то лежит!
        Очень хотелось верить, что там действительно что-то лежит. Лариса собралась, попрощалась с подругой и пошла проверять свой почтовый ящик. Но у подъезда ей пришлось спрятаться в кусты сирени. У ее дома стояли Степанцов и Стрелкин и о чем-то мирно беседовали. Все. Сейчас они обнимутся и поцелуются, злорадно подумала Лариса, уверенная в том, что коалиция против нее действует во всю силу. Назло ей они сменят ориентацию и займутся друг другом. А чего им терять, кроме своих жен? Но муж с женихом не обнялись, они пожали друг другу руки и разошлись в разные стороны. Все равно, о чем-то договорились, решила Лариса, и уж точно против нее.
        Она тихо выскочила из засады и бросилась к своему почтовому ящику. Он был пуст. Глупости все эти гадания. И почтальон, кстати, у них совсем не Печкин, а вполне добродушная женщина, на этой неделе ушла на больничный. А кроме нее, письма все равно носить некому. Чего она еще ждала? Чуда?
        Оно и случилось, как только Лариса зашла к себе в квартиру, дверь которой оказалась незапертой.
        Красивый разноцветный конверт действительно лежал на тумбочке в коридоре, словно специально дожидался именно ее. Лариса взяла его и прочитала надпись. Это ей. Приглашение в страну грез. От арабского принца Али Абабуа, или как его там зовут на самом деле. Вот и принц добавился к трем, которые в лодке. Хотя теперь плыть по течению придется ей одной. А может быть, все-таки с принцем? Чем арабский принц хуже Стрелкина или Степанцова? Конечно, есть свои минусы и плюсы, опять же этот гарем с женами.
        Дело приняло неожиданный оборот. Вслед за приглашением в гости вполне может последовать и приглашение в загс. А она еще не развелась! И о чем она только думает? О Степанцове. Он задурил ей голову. Специально отказался с ней разводиться, потому что чувствовал: принц пришлет ей приглашение. А ребенок был просто прикрытием! Он, видишь ли, согласен его усыновить. Пусть они со Стрелкиным усыновляют кого хотят, а ей нужно срочно бежать разводиться. Хотя можно с этим пока не спешить. Вдруг после ее визита в далекую арабскую страну ничего не произойдет. Али просто по-дружески решил ее отблагодарить. Кстати, и приглашение на двух лиц. Откуда он только узнал их с Настей фамилии и адреса? Наверняка у него разведка замечательно работает. Баба Нюра вчера как раз кричала, что какой-то черт заглядывает ей в окно каждый раз, когда она переодевается ко сну. Если ее раздетой увидишь, не только почернеешь. Тем не менее факт слежки налицо. К тому же опять-таки этот гарем, вместимостью больше десятка койко-мест. А если поставить принцу условие и быть одной женой? Он ведь что-то говорил про свою маму, занимающуюся
благотворительностью. Он же говорил про одну, а не про нескольких. Значит, у его отца нет этого чудовищного пережитка прошлого, этого самого гарема.
        Да разве дело в этом, думала пораженная новостью Лариса, если только представить себе реакцию всех ее приятельниц и подружек на ее связь с арабским принцем, то можно забыть и про гарем. Гори он синим пламенем. Все просто умрут от зависти, в том числе и Настасья. Вот ее, единственную, будет очень жалко.
        - Настя, - позвонила ей Лариса, - ты была права. Новость есть. И она хорошая.
        - Стрелкин повесился? - спросила смышленая подруга.
        - А почему это должно быть хорошей новостью? - растерялась Лариса, обмахивая себя красочным конвертом.
        - Ты бы тогда перестала метаться между двух огней.
        - Нет, не перестала бы. Потому что появился третий!
        - Мумии всегда возвращаются! - ужаснулась подруга. - Он кто? Брат-близнец Степанцова?
        - Настя, перестань говорить глупости и выслушай меня.
        - Мне сесть или я перенесу эту хорошую новость стоя?
        - Лучше сядь. Принц Абабуа приглашает нас с тобой в гости. К нему в страну. Представляешь!
        - А кого конкретно он приглашает? - часто-часто задышала в трубку Настя.
        Сейчас расплачется, решила Лариса.
        - Тебя и меня, просто по-дружески. Отблагодарить за оказанную ему помощь, и все такое.
        Настя замолчала.
        - Ты не хочешь ехать? - удивилась Лариса.
        - Не жалей меня, - вздохнула она, - я все понимаю. У него хоть брат-то есть? А то что я буду здесь делать одна-одинешенька?!
        - Конечно, раз он не сирота, у него кто-то есть. Просто обязан быть, - придумывала Лариса на ходу, - раз у его отца целый гарем. Представляешь, сколько там принцев?
        - Это хорошо, - со знанием дела сказала Настя, - но ты не станешь скучать по Степанцову?
        - Я? Вот еще глупости. Зачем он мне нужен?
        - Слушай, Лара, я так и думала, что нам обеим повезет. Мы с тобой - и вдруг принцессы!
        Но Ларисе что-то расхотелось радоваться. Упоминание о Степанцове дало какую-то трещину в прекрасных грезах о далекой стране и красивом принце. Но она взяла себя в руки.
        - Настя, приходи ко мне! У меня от Стрелкина со Степанцовым остались замечательные морковные котлеты. Посидим, поговорим, обсудим. Тут еще что-то дальше приписано на французском языке, я разобрать не могу. Но ты-то хорошо язык знаешь.
        Долго уговаривать Настю не пришлось. Она прибежала пулей и схватилась за послание. Надпись разобрала сразу. Сквозь еле сдерживаемые слезы она прочитала: «Мон шер Лариса!» Дальше шло банальное, по ее мнению, признание в любви.
        - У него хоть брат-то точно есть? - поинтересовалась она на всякий случай.
        - Даже если нет, то для тебя мы найдем какого-нибудь министра, - вздохнула Лариса, на голову которой свалилось еще одно известие. Хотя, нужно отдать ему должное, очень приятное.
        - Тут еще он пишет, что приедет сам, - сказала Настя, дожевывая морковную котлету, - дата стоит. Ой, так это же совсем скоро. На днях!
        - За что же браться?!
        - Как за что? В первую очередь за себя, любимых. Завтра же идем в парикмахерскую, солярий и по магазинам.
        Разводиться или не спешить с этим? Этот вопрос занимал Ларису не просто так. Она в ярких красках представила, как придет к Степанцову и потребует от него развода. Он, естественно, спросит, зачем ей это понадобилось. Она честно ответит, что хочет выйти замуж за иностранца. Он ее убьет. Несколько попыток разделаться с ней он уже предпринимал. Тогда, на свадьбе, чуть не утопил. Безусловно, речка у берега недостаточно глубока для того, чтобы в ней топить настоящих или фиктивных жен. Но воды Лариса тем не менее нахлебалась вдоволь. А теперь, когда Степанцов дружит со Стрелкиным против нее, подходить к ним физически страшно. Один на грани безумия, другой уже ходит со справкой. Мама, по всей вероятности, права. К ней тянутся одни неадекватные личности. Хотя Али совсем не такой. Ради него можно подойти к Степанцову и потребовать развода немедленно. Стукнуть кулаком по столу. Лариса поглядела на свой кулак - так себе, фитюлька какая-то. Лучше стукнуть чем-нибудь другим, потяжелее. И лучше не по столу, а по голове. Вот дела! Степанцов уже толкает ее на криминал!
        А каким прикидывался поначалу?! Скромным, тихим и до смерти боявшимся женщин. И она, дурочка доверчивая, ему сначала поверила. Даже чувства какие-то всколыхнулись в ее душе. А чем дальше - тем ужаснее. Из тихого интеллигента Степанцов превратился в разнузданного маньяка, готового убить свою жертву, ее то есть, в любой подходящий момент. Когда она подойдет к нему и потребует развода, он точно ее убьет.
        Может, лучше подождать, пока он замочит кого-нибудь другого? Его посадят, она с ним разведется. Так и быть, насушит ему мешок сухарей и передаст в тюрьму. Но сколько этого ждать? Тем более из детективов Лариса точно знала, что маньяки - личности избирательные. Если выберут себе жертву, от ее убийства не отступятся. Степанцов выбрал. Ее. Подходить не стоит. Он ее так ненавидит! Хотя умные люди говорят, что от ненависти до любви - один шаг. Но она не станет делать этот шаг. К чему ей идти по жизни с сумасшедшим? Правда, на него находит порою прозрение, и он так на нее смотрит… особенно, когда ее целует. Или это такой способ сбить с мыслей, расслабить жертву, чтобы та прониклась к нему доверием. Ну, да, так он и поступает. Она прониклась к нему, вот только не доверием.
        И Стрелкин тоже хорош! А еще говорил, что любит ее практически с пеленок. Договорился с ее врагом! Вступил в преступный сговор, вместо того чтобы засылать сватов и добиваться ее согласия на брак. Конечно, у него железное алиби на ней не жениться - она-то сама замужем. Но все-таки мог бы что-нибудь предпринять.
        Нет, предпринимать нечто нужно ей. Действительно, следует заняться собой для того, чтобы встретиться с Али в приличном виде. Ну их, бывшего жениха и почти бывшего мужа, ей вполне хватит принца. Даже если она в чем-то ошибается, а девичье сердце в вопросах любви ошибается редко, то Ларисе не о чем будет жалеть. Конечно, приятно выйти замуж за принца. Но если этого не случится, она плакать, как Настена, не станет. Зато одним знакомым принцем у нее станет больше. Он-то уж точно не будет дружить со Степанцовым и Стрелкиным против нее.
        Глава 21
        Я увезу тебя в далекую страну
        Роман лежал на диване и ничего не делал. Это сладкое безмятежное ничегонеделание стало результатом разговора со Степанцовым. Все позади, все кончено. Он пообещал больше никогда не подходить к Кочетковой, не приближаться к ней ближе, чем на несколько метров. Скидка была сделана на то, что они все-таки соседи по подъезду, и если встретятся на лестничной площадке, то уж о каких договоренностях может идти речь? Конечно, он не станет кидаться на нее с поцелуями, но сказать приветственное слово все равно придется. Они со Степанцовым договорились почти не разговаривать с Ларисой. Только в исключительных случаях. А таких, по идее, быть не должно. Итак, Роман Стрелкин отныне больше не любит Ларису Кочеткову и постарается напрочь забыть, что эта рыжая бестия вообще существует на белом свете. Сколько она ему крови попортила! Сколько он от нее перетерпел! А результат один - она так и не развелась со Степанцовым. Тот хоть и договорился с ней не разговаривать, но в загс идти за разводом согласился. Это поистине мужское решение: взять ее и бросить сразу обоим. Пусть теперь мучается от одиночества. Нет, он больше
не станет о ней думать. Она теперь не будет мелькать у него перед глазами и во сне призывно манить кружевным бельем. Только как теперь маме объяснить свой отказ жениться на Ларисе? Что она скажет? А что она может сказать? Конечно, заохает: «Ох, Ромашка, зачем ты бросаешь эту девочку?! Что люди скажут?» - и прикажет: «Роман! Сейчас же на ней женись!» А он все равно не сможет этого сделать. Церковный брак еще не аннулирован. И он не собирается расставаться со своей женой. Как ее там, Любовью. Вот имя какое многоговорящее. Он так и скажет матери: «Я люблю Любовь!» Где-то здесь все же будет доля истины. Где-то здесь кроется что-то такое, для него еще пока неизведанное и непонятное. Ведь после той ночи, проведенной в ее постели, Любаша ему понравилась. И если бы все это не произошло на фоне ее «замечательного» папочки и двух гамадрилов-бугаев, у них бы сложились какие-нибудь отношения. Просто должны были сложиться. Ведь перед небесами они муж и жена.
        - Ромашка, - суетилась возле него Ирина Викторовна, понимая, что с сыном творится что-то неладное, - выгляни в окошко. Там Семен Семенович иномарку себе купил. Выгляни, Ромашка, ты же тоже хотел купить автомобиль.
        Роман нехотя поднялся и подошел к окну. Во дворе Семена Семеновича с его автомобилем окружила толпа соседей. Они трогали руками блестящий капот, поднимали машину за бампер и заглядывали под кузов.
        - Тоже мне, иномарка, - усмехнулся Роман, - это же, мама, «Запорожец».
        - Ну и что. Украина теперь - иностранная держава. А автомобильчик славный. Нам бы с тобой такой очень подошел. Вдвоем мы с тобой туда легко бы поместились. Ромашка, может, тебе сдать на права?
        - Вдвоем? - Роман задумался, эти слова Ирины Викторовны вселяли надежду. - Конечно, мама, мне надо получить права, я же отучился в автошколе. Купим с тобой иномарку…
        И он снова лег на диван. Да, вполне возможно, он еще поднакопит в течение годика и со своей учительской зарплаты купит какой-нибудь «Запорожец». Они станут гонять по улицам, обдавая прохожих водой из луж. Однажды мимо них пройдет Лариса, и он специально проедет в двух сантиметрах мимо нее, окатив потоком брызг. Она остановится, вся мокрая от воды и слез, а он посигналит ей и поедет с мамой дальше. Нет, в этом акте мести мама явно лишняя. Он поедет и окатит один. Лариса будет идти одна. Или нет, лучше он поедет вдвоем, но не с мамой. Хорошо бы, чтобы в машине с ним сидела Любовь. И они бы обнимались и не заметили Ларису, согнувшуюся под тяжестью потоков проливного дождя и медленно бредущую по серому асфальту.
        - Ромашка! - Эту радостную картину испортила Ирина Викторовна. - Глянь, еще одна иномарка во дворе. Симпатичная такая, серебристая.
        Как увеличилось благосостояние горожан, удивился Стрелкин, второй «Запорожец» для их двора - это уже излишество и показатель недозволенной роскоши. Кто купил эту
«иномарку» на сей раз? Наверняка терапевт Сергунцов, им недавно так хорошо повысили зарплату.
        - Нет, - словно догадываясь, о чем думает сын, сказала Ирина Викторовна, - это не Сергунцова машина. Это кто-то неизвестный приехал к нам во двор. Оттуда выходят какие-то страшномордые бугаи с разодетой девицей. Ну, надо же, как она расфуфырилась! Очень даже неприлично так выглядеть молодой девушке. А что это у нее на голом пупке? Ох, там кольцо, как у быка в носу. А красные волосенки-то растрепаны, будто она с парашютом прыгала и их использовала вместо него. Вот достанется кому-то такая фифа. Вот уж кому-то я не позавидую.
        Через пять минут в квартиру позвонили. У Романа внутри что-то екнуло, и он сам пошел открывать дверь. На пороге стояли Харлам с Никитосом, за ними пряталась Любаша.
        - Здравствуй, Роман Стрелкин, - выглянула она из-за них, - я приехала поговорить с тобой.
        - Как ты меня нашла? - удивился Роман.
        - По квитанции из химчистки, которая выпала из твоего кармана…
        - А! Так вот где ты посеял квитанцию на мое пуховое пальто! А мне его выдавать не хотели, - встряла Ирина Викторовна, оттесняя Романа, - я так намучилась.
        - Пардон, мадам, - Харлам взял Ирину Викторовну под руку, за второй ее локоть поддержал Никитос, и они втроем направились в сторону кухни. - Чаем напоите? Молодым поговорить надо.
        - А я что? - смутилась Ирина Викторовна, делала она это нечасто и сама по этому поводу чрезвычайно удивилась. - Я ничего. Я согласная, пусть обо всем поговорят.
        И Роман провел Любу в комнату. Она села на край дивана и оглядела скромную обстановку.
        - Небогато ты живешь, - заметила Люба.
        - Не бедствуем, - ответил воинственно настроенный Роман.
        - Не обижайся, я приехала не ссориться, - Люба вздохнула. - Нам нужно, папа сказал, ближе познакомиться друг с другом.
        - А что тебе еще папа сказал? - Роман принялся мерить комнату шагами.
        - Еще сказал, чтобы я без тебя не возвращалась. Ты все-таки мой муж.
        - А! Наконец-то вспомнила! Ждала, пока ребенок родится, чтобы преподнести мне сюрприз?
        - Об этом я тоже хотела с тобой поговорить.
        Ирина Викторовна сидела как на иголках и упивалась чаем, пока сын беседовал с незнакомкой. Она догадывалась, что это именно та вертихвостка, которая заставила Ромашку на себе жениться таким изощренным способом - венчанием. Ей страсть как хотелось подслушать, о чем может говорить ее ненаглядный сынуля с этой девицей, но два бугая, что требовали чай, сели как раз у самой двери. Она не могла выйти, а Рома не смог бы к ней зайти, если бы, конечно, этого захотел. Пока она скармливала плюшки, напеченные как раз перед приездом незваных гостей, и подливала им чаю, ее мозг отчаянно соображал. Еще никто не смел с ней так обращаться! И она приняла неожиданное и очень смелое решение - полезла в навесной шкафчик, где хранились аптечные принадлежности и травы.
        - Сейчас я вам, мальчики, в чаек добавлю мяты. Такой аромат! Такая вкусовая гамма! - Ее пальцы выудили из шкафчика флакончик со слабительным. Она закрыла его своим пышным телом и вылила все содержимое в заварочный чайник.
        - Пардон, мадам, - попытался отнекиваться Харлам, выпивший пять чашек подряд.
        - Мальчики, нехорошо отказываться. А с плюшечкой?
        Они согласились еще на пару чашек.
        Через полчаса выход был совершенно свободен. Теперь Харлам с Никитосом сидели как на иголках и бегали по очереди в туалет. Ирина Викторовна чувствовала себя победительницей. Особенно после того, когда побежавшие в очередной раз бугаи одновременно столкнулись в дверях и застряли.
        - Мальчики, шли бы вы на улицу! - Мощным пинком ноги она вытолкнула их из проема.
        Те тут же последовали ее совету и скрылись в неизвестном направлении.
        Но ее ждало горькое разочарование. Сын с незнакомкой уже вышли из комнаты. Их румяные лица просто кричали матери о том, что разговор состоялся, и он был очень серьезным. Роман подвел незнакомку к матери и представил:
        - Познакомься, мама, это моя жена Люба.
        - Твоя кто?! - Ирина Викторовна села на диван, опустив руки. - Жена? Я думала, вы пошутили со свадьбой.
        - Такими вещами не шутят, - заметила девица, потупив глаза.
        - Да что вы говорите, - начала Ирина Викторовна.
        - Мама, мы поедем, прокатимся тут в одно место, - прервал ее сын.
        - А где Харлам с Никитосом? - растерялась Люба, не найдя своих телохранителей.
        - Избавляются от дерьма, - усмехнулась Ирина Викторовна, - в прямом и переносном смысле слова.
        - Им полезно, - поддакнула девица, сразу оценившая эту властную и такую непростую женщину. Свою свекровь.
        Роман обнял Любу за талию, и они вышли из квартиры. Ирина Викторовна первый раз за последние тридцать лет заплакала. Она поняла, что проиграла. Но в какой мере, она еще не знала, потому и дала полную волю слезам. Такая она, материнская доля. Сын всегда между двух огней. И затушить этот пожар может только мать, если уступит своей невестке сына. Уступит ли она ей? Вот в чем вопрос. Сможет ли она это сделать сейчас, когда, казалось бы, уже полностью овладела его мыслями и чувствами? И стоит ли эта девица того, чтобы она ей подарила своего Ромашку? Если она, мать, увидит, что сын будет счастлив, она уступит. От этой мысли Ирине Викторовне стало еще горше, и она разрыдалась вслух, чем основательно напугала соседей, не привыкших за тонкими стенками слушать такие искренние проявления человеческих чувств.
        В это же самое время Лариса бежала из салона-парикмахерской, где из нее сделали модное, стильное, но, честно говоря, огородное пугало. Ее рыжие, болтающиеся по плечам волосы подстригли и начесали с пенкой и лаками. Теперь у нее на голове была целая воздушная копна, она должна была сделать из нее стильную даму. Мастер-визажист нарисовала ей брови и подвела глаза. После этого Лариса стала походить на индийскую богиню, которую она видела в одном жалостливом фильме про настоящую индийскую любовь. Ну, богиня не богиня, а за принцессу, может, все-таки сойдет, думала Лариса, подбегая к дому. Неожиданно из дверей появился Стрелкин в обнимку с какой-то девицей. Вот он, подлец! Еще не успели остыть чувства, а он тут же нашел ей замену. Лариса подняла глаза вверх и увидела в окне Ирину Викторовну, утирающую слезы. Вот это да! Стрелкин заставил свою мать плакать? Эта девица какая-то необыкновенная. Ага! Так она наверняка та самая, с которой он венчался! А ничего, девчонка, молодец. Раз Ирина Викторовна утирает слезы, значит, ей нашлась достойная замена.
        Лариса даже на мгновение забыла про свое отражение в салонном зеркале, когда она чуть не лишилась чувств, глядя на себя. Срочно смывать с себя всю эту гадость, срочно! Открыв дверь квартиры, она сразу бросилась в душ.
        Через полчаса оттуда вышел переболевший тифом рыжий воробей, который снова чуть не упал в обморок, разглядывая себя в зеркале. Еще полчаса ушли на рыдания по этому поводу. Потом битый час она пыталась все вернуть на прежнее место, пристраивая свои три волосины на плечи, больно оттягивая их за концы. Итог был неутешительный: в принцессы ей теперь не попасть.
        - Ну, ты дала, такой креатив! - восхищалась подругой Настя, прибежавшая встречать принца.
        Радость подруги только подстегнула ее горе. Лариса решила еще раз всплакнуть по поводу своего внешнего вида, но вдруг повисшая на окне Настя сказала о приезде черного «Мерседеса». И не одного. Маленький двор быстро наполнился народом и иномарками. И на этот раз благосостояние жителей двора было здесь совершенно ни при чем.
        Лариса быстро стянула с себя джинсы с майкой и забегала в поисках вечернего платья, которое она одолжила у приятельницы. Платье было настолько тонким и прозрачным, что без проблем помещалось в дамской сумочке. Кстати, там оно и лежало со вчерашнего вечера. Лариса и сегодня не помнила, что оставила его там. Звонок в дверь заставил ее быстро набросить на себя мамин длинный махровый халат на пять размеров больше ее собственного тела и подпоясаться кушаком.
        - Креативно, - покачала головой Настя и пошла открывать.
        Ну и ладно, подумала Лариса, не получится, значит, не судьба.
        Али ворвался в комнату, как поток вкусно пахнущего дорогим мужским ароматом воздуха из большого мира вечных грез. Он показался Ларисе еще красивей, чем был при первой встрече. Высокий, кареглазый, смуглый - настоящий сказочный принц. Но он был не в сказке, а стоял перед ней. Сзади с огромным букетом цветов маячил еще кто-то, но Лариса смотрела только на Али.
        - Здравствуй, моя спасительница, - Али нежно взял руку Ларисы и поцеловал. Потом он посмотрел ей в глаза и опустил взгляд ниже… - Ты не ждала меня? Ты не получила мое письмо? Ты не знаешь о моей пламенной любви?
        Сзади Ларисы раздался сдавленный вздох. Она поняла, что это страдает Настя. Сказка. Та тоже хочет в сказку. Но сказки всегда заканчиваются. И не всегда для всех хорошим финалом. Кто-то кого-то обязательно ест. И не всякая девушка становится принцессой. Али увидел ее такую, какой она обычно пьет по утрам кофе, - совершенно не похожую ни на одну принцессу в мире. Сейчас он от нее откажется. Мгновение, пока она думала, что ответить принцу, заполнилось букетами экзотических цветов, расставленных кольцом, в центре которого оказались она и принц. Рядом с ними сновали какие-то люди и расставляли эти чудесные цветы, закрывающие ее неприглядный вид.
        - Ты словно прелестная ромашка среди вычурных роз, - сказал ей принц.
        Все. Он назвал ее полевой дурочкой. Провинциалкой. Так оно и есть. Нужно было дожидаться его с воздушной копной и глазами, как у совхозной коровы. Тогда бы он посчитал ее стильной лилией? До розы она бы все равно не дотянула.
        - Я приехал за тобой…
        Куда же она в таком халате?
        - Я увезу тебя в далекую страну грез, где ты станешь жить вместе со мной счастливо и беспечно…
        Он не даст ей работать. Запрет в своем гареме среди таких же беспечных жен, и они будут днями сидеть в ожидании его появления.
        - Только ты сможешь сделать меня счастливым.
        Сказка есть на самом деле? Может, он ее все-таки любит? Вон как сжал руку и не отпускает.
        - Ты знаешь, - наконец-то сказала Лариса, - я очень рада, что ты приехал. Я действительно тебя ждала, но просто не успела, - она развела руками и чуть не сбила огромные цветы в огромных вазах, - переодеться.
        - Ты мне нравишься в любом виде, - заявил Али.
        - Да? - удивилась Лариса.
        - Да, дорогая. Я думал о тебе, я представлял тебя именно такой.
        Мазохист, решила Лариса. Она его не представляла в растянутой майке и спортивных штанах с выпученными с двух сторон коленками. Он снился ей в этом строгом черном костюме с дорогим галстуком, подтянутый, высокий, стройный. И еще какой-то. Лариса поняла, что сон был почему-то гораздо интереснее. Что же там происходило, в этом сне? Что-то такое, отчего ей было очень хорошо. Но сейчас это вылетело из ее памяти.
        - Дорогая, - повторялся принц, целуя ее в щеку, оттуда плавно переходя на тифозную прическу, - мы будем вместе? Ты скажешь мне «Да!»?
        - Али, - зашептала Лариса, - я бы хотела это сказать при меньшем количестве свидетелей.
        Принц щелкнул пальцами, даже не оборачиваясь, и его подданные исчезли из комнаты. Куда же они делись? - подумала Лариса. Если все разом вышли на лестничную площадку, то завтра ей соседи такое выскажут! Остался только один свидетель и свидетельница. Это тип с цветами и ее подруга Настя. Прямо как на настоящей свадьбе. О! Так она же еще не развелась.
        - Понимаешь, Али, - начала Лариса, усаживаясь в кресло и предлагая гостю занять такое же напротив, - я все еще, к сожалению, немного замужем.
        - Я помню! Такой возбужденный тип, который хотел утопиться!
        Ладно, подумала Лариса, перепутал, чего его разубеждать. Если вдаваться в перипетии ее жизни и родственных отношений, то времени не хватит разобраться с теперешним положением дел. А оно грозилось стать совершенно плачевным. На заднем плане у окна собиралась с последними силами, чтобы сдержаться и не зарыдать, Настя.
        - Али, как-то неудобно получается. Рядом с тобой твой брат, а ты его нам не представляешь?
        - Брат? Ах, да. Но это не брат, а мой министр иностранных дел. Кстати, тоже Али. Его можно звать просто Али.
        - Так брата нет?! - с отчаянием в голосе произнесла Настя.
        - Зато какой министр! - сказала Лариса. - Он умеет заваривать кофе?
        - Он все умеет, дорогая, - ответил принц и щелкнул пальцами.
        Министр взял Настю под руку и повел на кухню.
        Интересно, подумала Лариса, со мной он тоже будет обращаться пощелкиванием пальцев и я должна буду беспрекословно выполнять его указания? Раньше она в нем эту привычку щелкать не замечала. Да и во сне он пальцами не щелкал.
        Пока она раздумывала, Али оказался рядом с ней. Одним рывком он перевернул кресло, и Лариса свалилась на ковер, как подкошенный боец дзюдо. Али налег на нее мощным торсом и принялся целовать и развязывать кушак. Ни одно, ни другое ей не понравилось. Она изловчилась и вывернулась. Села на полу и стала поправлять халат, обиженно поджав губы. Али снова кинулся ее целовать, но на этот раз он извинялся:
        - Прости, что я тебя напугал, прости, дорогая.
        Интересно, что бы на ее месте сделала Фатима?
        - Понимаешь, - заговорила Лариса после паузы, которую ее научили тянуть в театральном кружке, где, кроме этого, заставляли показывать чайник, - к этому я еще не готова. Это для меня много значит. Это слишком серьезно.
        - Я и хотел серьезно, - недоумевал Али, который не привык к отказам девушек. - Я же предлагаю тебе уехать со мной! Ты станешь моей женой. Я хочу, как и отец, жениться в Советском Союзе, на русской! Моя мама всегда говорила, что хорошие жены получаются только из русских девушек.
        Так вот в чем дело. И здесь не пахнет никакой любовью. У этого принца брак по расчету. Он рассчитал, что она станет хорошей для него женой.
        - Союза уже давно нет, - махнула Лариса рукой, - да и тех девушек тоже. Я буду тебе плохой женой. Для того чтобы пожениться, мы должны любить друг друга.
        - Ты первый раз женилась и любила? - поинтересовался принц.
        Ларисе нечего было на это ответить. Действительно, тогда она не любила, но любит сейчас. Вот то, чего ей не хватало! Тогда в том сне был не Али, вернее, Али там был, но целовалась она не с ним, а со Степанцовым. Точно так же, как и тогда, в подъезде многоэтажки. Когда он взял реванш. Лариса призналась себе, что любит Степанцова. Что ей не нужен никакой принц, такой смешной и недоумевающий в этом своем дорогом костюме на ее ковре в жутких загогулинах. И не нужна ей никакая страна грез, в которую кинулась молодая студентка - мама Али - за своим принцем. Не нужна. Это не ее принц. Он чей-то, но точно не ее.
        Потом они сидели на ее тесной кухне и пили кофе, сваренный министром иностранных дел страны грез, и просили друг друга не помнить зла, остаться навсегда друзьями и обязательно еще встретиться. Когда-нибудь. Хотя оба понимали, что это вряд ли произойдет. Рядом щебетала Настя, обещающая приехать в гости к министру для того, чтобы наладить его личную жизнь. Потом Али пригласил всех в ресторан, но, кроме Насти, никто его приглашения не принял. Но и та поняла, что никуда ходить не стоит по той простой причине, что этот принц не из их сказки. Он так и уехал на своих
«Мерседесах», оставив квартиру Ларисы благоухать экзотическими цветами. Настя кинулась вытаскивать их на балкон, приговаривая, что от этой красоты только одни хлопоты и никакого толку. При этом она недовольно смотрела на свою подругу и повторяла то же самое.
        А Лариса, неожиданно для себя открывшая эту простую истину - не все золото, что блестит, а принцы живут в соседних кварталах, - потуже завязала кушак и в тапочках на босу ногу отправилась к Степанцову.
        Глава 22
        Мой рыжий воробушек вернулся
        Утро этого дня выдалось для известного в городе бизнесмена Воропаева очень удачным, он заключил выгодную сделку, чем был чрезвычайно доволен. Насвистывая популярный шлягер, он как раз проходил мимо комнаты дочери, когда его свист стал резко походить на марш Мендельсона. Он вспомнил, что его родная дочь беременна! Скоро родится ребенок, а она до сих пор не пристроена. Где тот проходимец, который ночевал у нее в ту памятную ночь, после которой Воропаев обвенчал молодых? От него ни слуху ни духу. Следует разыскать этого парня и довести дело до логического завершения. И поставить дочурку перед выбором: или - или. Хотя о каком выборе тут может идти речь. Раз он сказал.
        Любаша сразу поняла, что отвертеться ей не удастся. Но сама идея официально зарегистрировать свои никакие отношения с парнем, который каким-то образом оказался у нее в постели, ей очень даже понравилась. Именно тем, что по прошествии некоторого времени, на протяжении которого отец станет разглядывать ее не увеличивающийся животик, она признается ему так, между прочим, что беременность оказалась ложной, а парень, ее теперешний муж, - случайным. Конечно, с отцом не случится нервного срыва, у него не прихватит сердце, как у нормальных родителей нормальных детей, но, вполне может быть, он поймет, что ошибся на ее счет и испортил ей жизнь. Маленькая месть большой девочки.
        По этой причине она сразу согласилась разыскать Стрелкина и довыйти за него замуж. Сейчас они вдвоем ехали на серебристой иномарке к Воропаеву на его дачу в Нудельную, где он собирался заключить с женихом контракт. За рулем сидел Стрелкин, который первый раз в жизни вел машину по оживленной трассе. Вообще-то везти их должны были Харлам с Никитосом, но те по какой-то причине исчезли из поля зрения. Роман, чувствуя, что здесь не обошлось без его мамы, предложил себя в качестве водителя, чтобы облегчить жизнь Любаше, и скрыл от нее не только то, что у него нет прав, но и то, что он не умеет толком водить.
        Когда они чуть не врезались в очередной грузовик, Любаша поняла, что за Стрелкиным нужен глаз да глаз плюс срочное обучение водительскому мастерству. Кому, как не ей, с отличием закончившей курсы экстремального вождения, это делать? Придется тренировать его каждый день. Каждый день, иначе нельзя. Будет жить с ней и постоянно тренироваться. На этой ее мысли автомобиль сказал «фыррр» и заглох. Скорость в тридцать километров в час воспринималась им полной остановкой транспортного средства. Роман вышел из машины, потянулся и позвал Любу погулять по лугу. Она хмуро согласилась и побрела за ним.
        То ли солнце светило слишком ярко, то ли кузнечики стрекотали слишком громко, но у Романа неожиданно поднялось настроение настолько, что он стал с упоением рассказывать о мелких живых тварях, населяющих луг. Любаша никогда не думала, что под ее ногой, стоящей на траве, полным ходом идет жизнь. А у лугового василька, оказывается, есть какие-то пестики и тычинки с пыльцой. И что пчелы слетаются на них как на мед для того, чтобы, кто бы мог подумать, производить этот самый мед. И вообще, биология - чудесная наука, а Роман - классный преподаватель. Здесь же на лугу, среди васильков и пчел, Роман решил поцеловать свою жену. Она не стала сопротивляться, когда он наклонился к ее губам. Если мне понравится, решила она, у нас с ним все получится. Все получилось гораздо быстрее, чем она предполагала. После этого они лежали рядом, глядели в синее небо и планировали свое будущее…
        Воропаев же планировал завершить сговор быстрее, но Любаша не возвращалась, а его уже ждали на очередной сделке. Харлам с Никитосом по мобильнику несли сдавленными голосами какую-то несуразицу и дулись в трубку. Воропаев положил подписанный им договор на видное место, огорчился, что у него снова не получился серьезный разговор с дочерью и претендентом в мужья, и уехал.
        Любаша с Романом не сразу заметили эти белые листы бумаги на зеленом сукне отцовского стола, они наслаждались свободой и собирали ее вещи. Молодые решили начать новую самостоятельную жизнь: Роман снимет квартиру, Люба устроится работать… В конце договора, состоящего из пяти десятков пунктов, Роман написал: «Я во всем согласен со своим будущим тестем при условии, если с этим будет согласна моя невеста» - и поставил размашистую подпись. Они подхватили чемоданы и вышли. Люба глядела на него совершенно другими глазами, Роман это чувствовал. Она сама сидела за рулем серебристого автомобиля и рассказывала ему, насколько тяжелым было ее детство без мамы. Роман рассказывал, насколько тяжелая у него жизнь с мамой. Кстати, серебристый автомобиль, подаренный Любе Воропаевой отцом в день совершеннолетия, они решили забрать. Ведь если не удастся сегодня же снять квартиру, нужно же им будет где-то ночевать.
        Роман смотрел на свою невесту-жену и восхищался ее отвагой, потому что знал, что представляет собой ее отец - «Ирина Викторовна, но только без юбки». Но они справятся, обязательно справятся. Он наклонился к ней и поцеловал в губы. Люба отвлеклась, и в этот момент серебристый автомобиль заехал в огромную лужу и окатил брызгами какую-то странную девушку в длинном махровом халате и тапках на босу ногу, куда-то очень спешившую и чрезвычайно взволнованную. Но она этого даже не заметила. Роман, кстати, тоже.
        После драки кулаками не машут. Василий это знал с детства, эти слова ему часто повторял отец, когда видел, что сын пытается что-то исправить. А они и не махали. Просто сели и по-мужски поговорили, приняли единственно верное решение. И тот, и другой должны были бросить Ларису Кочеткову, не подходить близко, не заговаривать с ней и ничего не объяснять. Какое-то не совсем верное мужское решение они приняли. Оно не отражает всех тонкостей взаимоотношений. К примеру, Стрелкин - ее сосед, и ему намного легче проходить мимо нее с гордо поднятой головой и ничего не объяснять. А как ему, Степанцову, это делать? Он живет в одном месте, она в другом. И никто не требует от него объяснений. Стрелкин мельтешит перед ней раз по сорок на дню, а он, Василий, ее не видит неделями, как ему ходить мимо с гордо поднятой головой? А пройти следует. Василий схватился за свой глаз, который украшал желто-зелено-фиолетовый синяк, и подумал, сколько страсти и ненависти вложила она в свой удар сковородкой по нему. А кто-то сказал, что от ненависти до любви один шаг. Да, впрочем, о чем это он? Какая там любовь? Ему не нужна ее
любовь. Она вообще ему не нужна. А что ему нужно?..
        В этот момент раздумий Василий Степанцов ясно ощутил, что ему просто необходимо сейчас пройти мимо своей официальной жены с гордо поднятой головой. Стрелкин наверняка уже раз пять прошел! Чем же он хуже? И Василий отправился к Ларисе. Он решил потусоваться в ее дворе, дождаться, когда она выйдет из подъезда, и пройти. Пусть посмотрит, кого она потеряла! А он не скажет ей ни слова, гордо пройдет мимо.
        В Ларисином дворе было полно иномарок. Они обступили затерявшийся среди них
«Запорожец», словно хищные акулы маленькую рыбку. Из иномарок выходили подтянутые люди в черных костюмах и вытаскивали вазы с цветами. После чего чинной походкой направлялись в подъезд к Стрелкину.
        - Что это тут у вас? - поинтересовался Василий у расположившейся на лавочке у соседнего подъезда старушки.
        - Обручение. Наша девка замуж выходит за заморского принца! Видал, мужик. А ты сидишь тут, разговоры разговариваешь. Пока проговоришь, последнюю девку из города увезут охальники иноземные.
        - И она согласна?
        - А чего это ей быть несогласной? Гляди, какую кавалькаду пригнали! А ты на своих двоих только ходишь. Сразу видно, богатства там немерено. Какая ж девка от такого добра откажется?
        - А как ее зовут, эту девушку? - спросил Василий, смутно догадываясь, чье имя он сейчас услышит.
        - Лариска Кочеткова ее зовут. Вот такой пацанкой бегала под лавку, - и старушка показала, как давно она ее знает.
        Василий пригорюнился. Теперь ему уже не хотелось ходить по двору с гордо поднятой головой, с опущенной тоже. Кому она теперь нужна, его голова? Ларисе нужны короны и регалии, обеспеченная жизнь и богатые родственники. Кто от такого откажется? Старушка права. Видно, тот принц действительно сдержал свое слово и приехал за ней. Теперь она уедет с ним на край света, и ему не перед кем будет ходить, и некому будет что-то объяснять. Он поднялся с лавочки, на которую присел после того, как подогнулись ноги. А сделали они это сами по себе как раз тогда, когда он услышал имя девицы, за которой приехал иностранец. Поднялся Вася и пошел прочь. Он шел по улицам, не разбирая дороги, чудом на него не наехал ученик автошколы, отрабатывающий на практике вождение транспортного средства. А юный велосипедист, заглядевшийся на плакаты, рекламирующие нижнее белье, чуть не врезался в Василия, резко вывернул руль и свалился в лужу на дороге, куда попадали все, кто заглядывался на плакаты. Василий дошел до дома, но подниматься в пустую квартиру ему не хотелось. Он сел на детские качели во дворе дома и принялся
раскачиваться.
        - Дядя, дай покачаться! Дай покачаться! - захныкал рядом какой-то мальчишка.
        Но Василий настолько был занят своими грустными мыслями, что не обратил на него никакого внимания. Ребятенок достал из-за пояса игрушечный пистолет и окатил вредного дядьку струей воды.
        - Хулиган! Я тебе сейчас все уши поотрываю! Я тебе покажу, маленький уголовник, как нужно обращаться с взрослыми!
        Василию показалось, что он уже где-то слышал этот женский голос. Давно, в какой-то другой жизни. Он посмотрел на ту, что держала мальчишку за ухо. Тот визжал и кусался.
        - Сними ремень, Василий, и дай мне! - приказала Лариса. - Я ему устрою показательную порку.
        - Отпусти пацана, - Василий узнал ее. Это была та женщина, на которой он так и не женился. Это была та, другая Лариса.
        Стройная загорелая блондинка, тренерша по фигурному катанию, его коллега по работе, та, которой он решился и сделал предложение. Или, вернее, она заставила его это сделать. Хотя какая разница. Все равно хорошо, что он женился не на ней. Она отпустила ребенка и подошла к нему.
        - Ну, здравствуй, Степанцов, - сказала она спокойным, ровным голосом, - как поживаешь? Где провел медовый месяц? Молодая жена не обижает?
        Что он мог ей ответить? Рассказать грустную историю о том, что перед тем, как жениться, он выпил несколько граммов (или стаканов) для храбрости. Что она, его настоящая невеста, опоздала, а он принял за нее другую девушку, с таким же чудесным именем Лариса. Что они расписались, как - он даже не помнил. Зато все, что случилось после этого, он не забыл. И будет помнить всегда. Хотя та, его другая Лариса, променяла его на какого-то принца. И он не увидит ее больше никогда…
        - Спасибо, у меня все отлично, - буркнул Василий, которому совершенно не хотелось сегодня говорить о своей молодой жене, и встал, порываясь зайти в дом.
        - Значит, во мне ты больше не нуждаешься? С глаз долой - из сердца вон?! Я видела, в каком виде ты лежал тогда, после этого так называемого бракосочетания! Да, я не выдержала, - Лариса преградила ему дорогу, - я уехала с одним знакомым. Мы всего лишь вместе отдохнули на юге. Но я же к тебе вернулась!
        Василию показалось, что дальше она начнет выкручивать ему уши. Он попытался ее обойти, но она не давала ему прохода.
        - Ты не можешь все так просто оставить! Ты обязан развестись с этой мошенницей! В конце концов, я же тебя все-таки люблю.
        - А ты сама в это веришь? - грустно поинтересовался Степанцов у своей бывшей пассии.
        - Какая разница, - возмутилась та, - стерпится, слюбится!
        - В том-то и дело, - вздохнул Степанцов, - уже. Стерпелось и слюбилось.
        Больше он не стал с ней спорить. К чему? Он стоял и выслушивал эту чужую и незнакомую женщину и думал о другой. Вспоминал ее голос, волосы, руки, губы… Он ее целовал, теперь это будет делать другой. И что он может? Кинуться под колеса черного «Мерседеса» и покончить со своей никчемной жизнью? Нет, он не станет уподобляться ее бывшему жениху. Он постарается ее забыть, вычеркнуть из памяти, заменить ее другой, жениться на ней, жить и растить детей. Степанцов посмотрел на брызгающую слюной другую женщину. Нет, подумал он, я не скоро смогу жениться еще раз.
        - Разведись и женись на мне! - командовала та, другая.
        - Слушай, - сказал Василий так спокойно, что та озадаченно умолкла, - езжай ты со своим знакомым куда-нибудь подальше.
        Он отодвинул ее в сторону и… увидел свою Ларису. Вся мокрая, в длинном махровом халате, домашних тапочках, с непонятной мальчишеской прической на голове, она шла прямо на него и улыбалась.
        - Мой рыжий воробушек вернулся, - обрадовался Василий и побежал ей навстречу.
        - А! Ей дома не сидится, муж только шаг в сторону сделал, она уже его караулит. Шпионит! - не унималась загорелая блондинка. - Люди добрые, вы только на них посмотрите!
        - А чего на них смотреть? Красивая пара, - раздался довольный голос с какого-то балкона, - ехала бы ты, милочка, к своему знакомому. Чего чужих мужиков караулить безрезультатно?
        Блондинка фыркнула и пошла прочь с этого двора.
        Василий крепко прижал к себе Ларису, сказал, что никогда больше ее не отпустит, что бы ни случилось. Та подняла на него счастливые глаза и попросила его поцеловать ее так, как тогда, в подъезде…
        - Вах! Вах! Какие дэла! - раздалось из кустов сирени, и там мелькнула знакомая кепка. - А как жэ мужэская договорэнност?
        - А она сама ко мне подошла. Сама, заметьте, заговорила, а я ей ничего не буду объяснять, - ответил кустам Василий и наклонился к ее лицу.
        - А мне и не нужно, - тихо ответила Лариса.
        И они застыли в жарком поцелуе.
        Утром следующего дня Ларису, Василия и Ольгу Петровну срочно вызвали в адвокатскую контору, которая располагалась в здании городского суда. Они пришли в пустое помещение, был неприемный день. Но их ждали в кабинете под номером тринадцать. Василий на правах мужчины предупредил стуком о своем приходе и открыл дверь в кабинет.
        За большим основательным столом, пережившим не одно адвокатское поколение, сидел… москвич-предприниматель южной национальности. На нем не было кепки, раскрытая папка лежала на столе.
        - Извините, здравствуйте, - сказала Лариса, - вы не перепутали? Это не библиотека.
        - Я никогда ничего не путаю, - ответил ей тот на чистом русском языке.
        Лариса ахнула и села. За ней на стул, стоящий рядом, присела Ольга Петровна. Василий попытался выяснить, кто и зачем вызвал их сюда, оторвав от подготовки важного семейного мероприятия. Но москвич-предприниматель, а то, что он им не был на самом деле, Лариса теперь догадалась, предложил Степанцову сесть.
        - Извините, - не утерпела она, - а к чему все эти «уважаемий дэвушк»? Вы же прекрасно владеете языком?
        - Маскировка, - усмехнулся предприниматель или как его там. - Карим Бюль… можно просто Карим, душеприказчик покойного Яшар Абас- оглы, - представился он и показал соответствующий документ.
        Ольга Петровна напрягла память, но это имя ей ни о чем не говорило. Тем временем Карим продолжал:
        - Покойный Яшар Абас-оглы после своей кончины оставил завещание, в котором он объявил свою волю.
        - Извините, - встряла Лариса, - нам бы очень хотелось узнать, кто такой этот покойный Яша? И какое он к нам имеет отношение?
        - Яша! - хлопнула себя по лбу Ольга Петровна. - Правильно - Яша! Она так его и называла!
        - Кто, мама?
        - Твоя бабушка, царство ей небесное. Он был ее неофициальным третьим мужем. Тогда он жил в Баку, а она отправилась туда по комсомольской путевке возводить нефтеперерабатывающий завод. Или что-то подобное. Там связалась с этим… познакомилась с молодым человеком по имени Яша. Потом родилась я. У нас остались фотокарточки, где они стоят в обнимку… Правда, жили мы в Баку недолго. Яша эмигрировал в Америку, а твоя бабушка со мной вернулась в родной город.
        - Действительно, - согласился Карим, - так и было. С тех пор прошло много времени, но на протяжении этих долгих лет ваша бабушка поддерживала с ним связь…
        - Ну надо же? У нее же так рано начался климакс! - удивилась Ольга Петровна.
        - Они писали друг другу письма, - укоризненно заметил душеприказчик. - Яшар Абас-оглы говорил мне перед своей кончиной, что любил ее всю свою жизнь. Он знал, что у нее выросла дочь, которая, в свою очередь, также родила дочь. Он не удивился, что внучка родилась такой же рыжей, как он сам.
        - Так вот ты в кого! - обрадовалась Ольга Петровна. - А я-то все голову ломала, вспоминала, кто у нас в родне рыжий был. Ну, и что там у него в Америке? Он женился, нарожал себе кучу детей, а те теперь делят его наследство? Мне ничего от него не нужно.
        - А вам ничего и не полагается.
        - Как это так?! Родной дочери?!
        - Яшар Абас-оглы так и не женился, детей у него нет. Но капитал есть. На сегодняшний день у него лишь одна наследница, и она сидит в этой комнате.
        - Это я? - испуганно произнесла Лариса. - Только я в этой комнате рыжая.
        - Действительно, это вы. По завещанию вам полагается довольно крупная сумма денег. Она должна была достаться вам только в том случае, если я найду вас похожей на вашу бабушку.
        - Но я похожа на этого Яшу!
        - Не в смысле внешнего вида. Судить я должен был по поступкам, по личной жизни. Если бы вы оказались простой серой мышкой, я должен был вернуться назад, ни слова не говоря вам о завещании. Но вы, как я понял в результате тотальной слежки, вели довольно активную жизнь, меняли мужчин, как перчатки…
        - Подумаешь, - обиделся Степанцов, - нашел, с чем сравнить.
        - Поэтому я принял решение, что вы чрезвычайно похожи на свою бабушку и достойны их великой любви.
        - И что же мне за это полагается? - робко поинтересовалась Лариса.
        - Вам полагается два миллиона долларов при условии, что если вы, находясь на сегодняшний момент замужем, разведетесь. И больше никогда не будете встречаться со своим мужем. Если вы согласны, подпишите документ и получите два миллиона долларов.
        Карим протянул ей авторучку. Лариса отрицательно покачала головой.
        - Я не буду разводиться, - заявила она.
        - Брось меня, любимая, ты и так ради нашей любви пожертвовала многим! - с пафосом воскликнул Василий, в глазах которого стоял испуг, что Лариса сейчас возьмет и бросит его.
        - Моя дочь - вылитая бабка! - радовалась довольная Ольга Петровна. - Ничего мы подписывать не будем. Не нужны нам его миллионы. Он меня бросил маленькую на произвол судьбы!
        - Мама, ты называешь бабушку произволом!
        - Если вы сейчас не подпишете эту бумагу… - повторил Карим.
        - Ничего подписывать я не буду, потому что люблю своего мужа и не хочу с ним разводиться!
        Лариса встала и направилась к двери.
        - Тогда вы не получите два миллиона долларов, - ледяным голосом произнес Карим.
        Она пожала плечами. Следом за ней поднялась Ольга Петровна. Только Василий, чувствуя себя виноватым, оставался сидеть на месте.
        - В случае отказа подписать эту бумагу вы получите двести миллионов долларов! - неожиданно заявил душеприказчик.
        - Вот это дед! - Лариса села.
        Свадебное путешествие у Ларисы с Василием все-таки было. Они поехали в Америку, чтобы посмотреть на то место, где жил и любил их бабушку такой странный человек Яша, их близкий родственник. Вместе с ними поехали Ольга Петровна с Аркадием Валерьяновичем и Настя. Она путешествовала одна, часто отставала от общей компании и надеялась на встречу с незнакомцем, который перевернет всю ее жизнь. Так и получилось, но не в Америке, а в родном городе.