Мансарда для влюбленных Алина Кускова
        # Где двум молодым и незамужним девушкам провести свой отпуск? Конечно же, на юге, у моря - ведь там и солнце, и мужчины горячее. И вот Ольга и Анжела на ярко-красном автомобиле пускаются в путь, уже предвкушая пляжный отдых. Однако судьба, как всегда, распорядилась иначе. И вместо того, чтобы попасть к морю, они попадают в автокатастрофу у небольшой деревушки под романтическим названием Малые Чернушки. Но именно там разгораются такие нешуточные страсти, что никакому югу не снилось!
        Алина Кускова
        МАНСАРДА ДЛЯ ВЛЮБЛЕННЫХ
        Вместо предисловия
        Изумрудная трава податливо сминалась под ее молодым, полным сил и здорового, жизненного оптимизма телом. Нежные ромашки наклонялись к ее лицу и, трепеща на ветру, делились секретами гадания. «Любит, не любит, плюнет, поцелует, к черту пошлет, к сердцу прижмет», - шептала она и жмурилась от ярких солнечных лучей, мгновенно заполнивших всю поляну. «Любит, не любит, плюнет, поцелует…»
        - Му! Му-у-у-у!
        Над ней склонилась рыжая, рогатая голова странного домашнего животного. До боли знакомого, но очень странного. Огромные глазищи призывно дергались, обмахивая ее веером длинных ресниц.
        - Му! - продолжало грозно завывать рогатое чудовище. - Му-му-му! Муравьева! Поднимайся немедленно! Уже десятый час, мы проспали!
        И корова медленно, но верно стала приобретать черты ее подруги, Анжелы Камушкиной.
        - Катастрофа! - кричала полуголая Анжела и металась по комнате, кидая в раскрытые пасти пластиковых чемоданов приготовленные накануне вещи. - Ты недостаточно уверенно водишь машину, нам нужно доехать до Ельца засветло…
        - Глупости, - вяло возразила Ольга, - я отлично вожу машину, тем более до твоего Ельца засветло можно дойти пешком. - Она сладко потянулась и села на постели. - Анжелка, мне приснился такой странный сон! Представляешь, я лежу на поляне с ромашками…
        - Не представляю! - перебила ее та. - Какая поляна?! Тебе должны сниться пальмы и море! И чайки, но лучше яхты и катера. И он, брутальный мачо, в стильном морском костюме, с сигарой в белоснежных зубах, играющий ухоженными пальцами ключами от новенького «Мерседеса».
        - Нет, - покачала светлой головой Ольга, - мне снилась корова. Странно, правда?
        - Странно, - недовольно прищурилась подруга, - твоя новая диета вызывает дикие галлюцинации.
        - Почему дикие? - пожала пухлыми плечами Ольга. - Корова была домашней и очень похожей на тебя.
        - Спасибо большое! Удружила, нечего сказать. - Анжела подбежала к зеркалу. - Я скинула к отпуску пять килограммов! Немотивированные ассоциации и болезненное воображение. Корова! Надо же.
        - Да не было никаких ассоциаций, - поспешила заверить ее Ольга, - была корова в ромашках.
        - Бросай свою диету, переходи на мою. - Анжела взяла легкомысленный сарафанчик из прозрачных кружев. - Супер! Сколько я вытерпела ради этого гламура! Местные аборигены сложатся в штабеля. Ты взяла свои сексуальные маечки с пальмами и стразами?! - И она, не дожидаясь ответа полусонной подруги, полезла в шкаф. - Лялька! Как ты могла не положить шорты! И зачем тебе на море джинсы? Поверь мне, дорогая, мы не будем вылезать из бикини. Я взяла сразу три и штук пять парео…
        - Пойду, займусь водными процедурами. - Ольга встала с постели и улыбнулась. - А все-таки корова была очень даже милой. И на ромашках я нагадала себе поцелуй. - И с мечтательным выражением на лице Ольга Муравьева отправилась в ванную.
        - Нужно было установить на твою «девятку» навигатор! - крикнула ей вслед Анжела, пытающаяся закрыть наполненный вещами один из чемоданов. - Как бы не заблудиться на просторах Отчизны! Федеральная трасса трассой, а на дороге ты еще отвратительно ориентируешься.
        - Ну, - высунулась из ванной со щеткой в руках Ольга, - за штурмана у меня будешь ты.
        - Где наш атлас автомобильных дорог?!
        - Анжела, - подруга игриво нахмурила тонкие брови, - не суетись, у нас все под контролем.
        - Все под контролем, - простонала Анжела, загружая второй чемодан, - кто бы говорил! Мужика бы нам, хотя бы одного на двоих, чтобы путешествие не стало происшествием. Ничего, я положила в машину газовый пистолет и монтировку. Можешь не спрашивать, - крикнула она подруге, вновь скрывшейся в ванной, - для чего она мне нужна, и могу ли я с ней обращаться. Ею можно грозить хулиганам издали! Катастрофа! На дорогах столько диких мужиков. Интересно, а есть ли нормальные холостяки за МКАДом?
        Она присела на крышку второго чемодана и задумалась.
        - Если они и есть, то на трассе, мчащиеся в новеньких «Мерседесах»! Лялька! Мы практически опаздываем! Провороним свое счастье, в сумерках перемигиваться будет не с кем, у всех порядочных лихачей тонированные стекла, они сами ничего не видят! Так, шляпку из итальянской соломки беру с собой. Винтаж, - она прижала шляпку к щеке и блаженно прикрыла глаза. - Он стоит с сигарой и ключами, а я ему навстречу в этой итальянской шляпке… Лялька! Зря мы перестраховались! Нужно было сразу ехать в Италию, а не в Сочи! Интересно, а в Сочи есть итальянцы?!
        Глава 1
        Раз модно отдыхать за тридевять земель от родного края, то приходится отдыхать
        Льющаяся из динамиков попса перебивала шум дороги. Свежий ветерок задувал в раскрытое окно автомобиля и теребил рыжие волосы Анжелы. Но она не боялась простудиться. Кто болеет летом?! В это время все порядочные люди ездят в отпуска. Конечно, некоторые предпочитают заграницу, но им на этот раз хватит и родных морских берегов. Они долго готовились к этой поездке, изучали карты, прикидывали средства: нужно было собрать не только на отдых, но и на автомобиль. Ехать на юг на машине - масса впечатлений! Где захочешь, остановишься, с кем захочешь, познакомишься… Кстати, насчет знакомств.
        Ольга Владимировна, тезка и бабушка Муравьевой, внезапно расщедрилась и со словами: «Так я никогда и не дождусь твоего замужества, внучка!» подарила той солидную сумму денег, приготовленных внучке на свадьбу. Оля разубеж-дать в обратном бабулю не стала, деньги взяла. Глупо было выдавать желаемое за несуществующую действительность, ни одного стоящего кавалера у двадцатисемилетней девушки не было. Числились в приятелях и хороших знакомых несколько парней-однокурсников, да еще, не надеясь на взаимность, вздыхал на работе в офисе заместитель начальника юридического отдела. И правильно делал, что вздыхал и не надеялся. Оля-то ждала большую и светлую любовь, пусть даже она собиралась прийти к ней вместе с пенсией.
        Автомобиль подвернулся совершенно случайно, главное, он был красным, заметным и выделяющимся из транспортного потока серебристых и черных иномарок. То, что машина отечественного производства, нисколько девушку не смутило, на более дорогой транспорт у нее все равно не хватило. Или хватило бы, но тогда пришлось бы отказывать себе во всех удовольствиях на отдыхе. Вместе с Анжелой они решили, что отказывать себе в чем-то на отдыхе просто безнравственно, и купили подвернувшуюся
«девятку». Машина была, что называется, «на ходу» и заводилась с третьего раза, что для ее собратьев, в общем, не так уж и плохо.
        Остатки бабушкиных сбережений Оля потратила на обновление гардероба, так что накопленные на отдых деньги остались нетронутыми. Вместе с Анжелкиными капиталами подруги могли позволить себе аренду яхты, что и собирались сделать. Правда, Анжела требовала к яхте небольшое дополнение - красавца капитана, но это уже было делом случая. Пока же на дороге приходилось довольствоваться мелкими приключениями, без которых Анжела Камушкина была как рыба без воды.
        - Лялька, он на меня запал, - радовалась Анжела, косясь на соседний автомобиль, ревущий спортивным глушителем. - Точно запал! Не против, если я ему подмигну?! Вдруг он тоже едет к морю?
        - Если и к морю, то вряд ли к тому самому, к которому едем мы. - Оля бросила взгляд на крутую иномарку.
        Она игнорировала дорожный флирт. Ее небольшой водительский опыт подсказывал, что внимание прежде всего следует обращать не на крутых мачо, а на узкую ленту дороги, мелькающую перед глазами. Безусловно, дорога была широкой. Но начинающему водителю Ольге Муравьевой она казалась лентой. То ли дело было пару лет назад, когда она училась водить автомобиль на летном поле! Как его звали? Олег или Константин? Олег, точно Олег. Он служил техником в летном полку и познакомился с ней в электричке, когда Оля ехала к бабушке на дачу. Что ж, хоть они и расстались по причине несхожести характеров, доброе дело для Оли техник сделал - научил ее водить машину. Потом был Вячеслав, сотрудник РЭПа. После него Оля узнала, как расшифровывается эта странная аббревиатура - регистрационно-экзаменационное подразделение. Там она сдавала экзамены после автошколы. Славик был тем еще хлыщом! Он променял ее на более податливую курсантку. Но после него осталось новенькое водительское удостоверение.
        Нет, Оля не была меркантильной особой, просто так складывалась ее личная жизнь. Как справедливо считала бабушка, ее личная жизнь складывалась отвратительно. Но менять в ней что-либо Оля не могла, хоть и пыталась. После всех перемен и попыток она решила отдохнуть и взяла отпуск.
        - Что ты делаешь?! С ума сошла?! Он же только что подмигнул мне в ответ! - Возмутилась Анжела.
        - Телефон, - процедила Оля, съезжая на обочину.
        Анжела нахохлилась, обидевшись, но ругаться с подругой не стала. Она знала, что Оля исключительно правильный во всех отношениях водитель, не станет болтать по мобильному телефону за рулем. Она и так с ним не слишком уверенно справляется. И все же жаль, подмигивающий мачо просвистел мимо останавливающейся «девятки».
        - Да, бабушка, хорошо, бабушка, - поддакивала Оля, разговаривая со спонсором их отдыха на колесах.
        - Хорошо, бабушка, да, бабушка, - передразнила ее Анжела, когда подруга вновь завела автомобиль. - Знала бы она, что своим звонком испортила мне личную жизнь! Ладно, на дороге еще много привлекательных мальчиков. Может быть, бабушку отключить от связи?
        Оля хмыкнула и повела машину вперед. Главное - выехать из столицы, а там, на просторах полей, так напоминающих ей летное, можно будет разогнаться и помчаться навстречу своему счастью. Пусть оно будет мимолетным, как любой курортный роман! Пусть. Зато она им насладится полностью, чтобы оставшееся скучное осеннее время сидеть в душном офисе и корпеть над бумагами, изредка ловя на себе заинтересованные взгляды забежавшего на огонек зама из юридического.
        - Мыло, зубные щетки, крем для лица, крем для загара, - подняв глаза к потолку, перечисляла Анжела. - Я чувствую, что забыла что-то важное! Духи LOR, декоративная косметика, фотоаппарат, солнечные очки… Лялька! Я забыла солнечные очки! Может быть, вернемся за ними?!
        - А что на тебе сейчас? - удивилась подруга.
        - Это не те, это дорожные. Я забыла свои «киски»! Раззява! Мне так идут «киски».
        - Купишь другие, - не поняла ее душевных переживаний Оля.
        - В том-то и дело, что не куплю, - простонала Анжела, - это винтаж, а он нигде не продается.
        Про забытые очки Анжела вскоре забыла, заинтересовавшись очередным соседним автомобилем, а вернее, его водителем.
        - Как жаль, что на выезде из столицы нет ни одной нормальной пробки, - изрекла Анжела, - нужно было выезжать в часы пик! В пробках так хорошо знакомиться.
        - В пробках плохо передвигаться, - не согласилась с ней Оля.
        - Ты останешься старой девой, - вздохнула Анжела. - Так нельзя, Лялька, тебя же ничего не интересует! Посмотри, сколько кругом приключений и брутальных мачо за рулем! И они только ждут того счастливого момента, когда мы обратим на них свое королевское внимание. Я подмигну этому, подмигну!
        - Зря стараешься, - усмехнулась Оля.
        - Почему?! Думаешь, я его не зацепила? - расстроилась подруга.
        - Думаю, что подмигивания в солнечных очках совершенно безрезультатны. Они не видят твоих глаз.
        - Катастрофа! Что же ты мне раньше-то не сказала?! Скольких я упустила…
        А скольких упустила Оля с ее нерешительным характером и несколько неуместным в современном безжалостном мире скромным поведением бесхребетной амебы. Только благодаря Камушкиной она еще держалась на плаву и знакомилась с представителями противоположного пола. Если бы не подруга, то Оля полностью погрузилась бы в Интернет и общалась с безликими никами там.
        Анжела Камушкина, ее давняя подруга, с которой они вместе прошагали километры детсадовских дорожек и отсидели десятилетний срок за одной партой, бередила замшелое болото, в которое с головой была готова погрузиться Оля Муравьева. Особенно после Вячеслава, разрыв с Олегом или Константином прошел практически безболезненно. Анжела же рвала отношения, как использованные листы бумаги: решительно и безжалостно. Так же она и знакомилась. Отправляясь на юг, Оля нисколько не сомневалась, что ее с подругой ждут романтические приключения. Вот если бы она поехала одна, то ей приходилось бы рассчитывать на пляж и еду. А Анжелка, ее заводная и бесшабашная Анжелка, обязательно куда-нибудь влипнет. И Оле придется ее вызволять. Для того чтобы этого не произошло, она будет ее останавливать, тормозить.
        - Тормози, тормози, - запричитала Анжела, с ужасом глядя вперед.
        Транспортный поток, выезжающий из Москвы, резко снизил и так небольшую скорость и последовал черепашьим шагом к посту ДПС.
        - Нет, нас не должны оштрафовать. Ты пристегнута, я тоже. Лялька! Ты забыла купить аптечку!
        - Не суетись, купила. Та пожарная штука, которую мне сунули в нагрузку, тоже лежит в багажнике.
        - Муравьева! Ты забыла дома водительское удостоверение! - Анжела была готова бухнуться в обморок. Но не из-за испуга, а в виде репетиции для бравых сотрудников Госавтоинспекции, надзирающих за нерадивыми водителями.
        - Здесь оно, вместе со всеми остальными документами. - Оля похлопала себя по карману шорт.
        - Они все равно к чему-нибудь придерутся и испортят нам впечатление от поездки!
        - Анжелка, нельзя же так панически бояться милицию, - повела плечами Оля, - они тоже люди…
        - Люди?! Они не люди! - Анжела пристально всматривалась вперед. - Они мужчины, честное слово, Лялька, мужчины! Среди них есть очень даже привлекательные.
        - Что ты говоришь, - усмехнулась та.
        - Вон тот, вон тот! Давай, подруга, подруливай прямо к нему, пусть он проверит меня всю, я согласна!
        - Проверять будут меня, а не тебя, вернее, они должны проверять документы.
        - Признайся честно, Муравьева! Он тоже тебе понравился. И если бы мы не ехали к морю…
        Высокий представительный инспектор придирчиво посмотрел на Ольгу. Та выдержала его пронзительный взгляд с достоинством. Молчит, но сейчас он ей скажет… Ей уже не раз приходилось слышать нелицеприятные высказывания сотрудников ДПС о женщинах за рулем. Первый раз, когда она поздним вечером поехала по дороге с односторонним движением. Хорошо поехала, как надо, с ограничением скорости, только в противоположную движению сторону. Сколько Оля не доказывала инспектору, что предупреждающий знак не попал в свет фар ее автомобиля, не помогло. Оле повезло, рядом с ней находилась Анжелка. Она тогда собиралась садиться на очередную диету и перед ней хорошенько наелась в кафешке. Анжела выдала себя за роженицу, и Олю после внушительных предупреждений отпустили с миром и с облегченным кошельком. Второй раз… Впрочем, представительный инспектор прошел бы мимо, если бы его не зацепила Анжелка. Она вылезла из своего раскрытого окошка и помахала представителям Госавтоинспекции гламурным журналом, взятым в дорогу.
        Этот ее выпад многие водители расценили как непревзойденную смелость.
        - Я еще вернусь! - пригрозила смелая Анжелка, уносимая отечественной «девяткой».
        - Твоя знакомая? - К инспектору подошел второй, и оба уставились на удаляющийся автомобиль.
        - Не помню, - признался тот. - Эта рыжая очень похожа на маньячку, которая преследовала меня на посту в Давыдково. Проезда не давала, шантажировала мнимой беременностью.
        - Передай ребятам, - испуганно посоветовал второй, - чтобы они красную «девятку» не тормозили, мало ли что, с кем не бывает. Там бабы за рулем чумные.
        Анжела тем временем совершенно забыла о представительном инспекторе и громко пела:
        - Нас не догонят, нас не догонят!
        А Оля, довольная тем, что ее отпустили с миром, от нечего делать рисовала себе картинки прелестного курортного отдыха. Любоваться окрестностями она собиралась позже, эти уже успели намозолить ей глаза, здесь они с Анжелой учились держаться на трассе. Оля держала руль, а Анжела переводила ей предупреждающие и запрещающие знаки. Как давно это было! Целых полгода назад. И эти подмосковные пейзажи успели набить оскомину.
        То ли дело - юг! И не какая-то там Турция или Египет. Оля с подругой успели там побывать и впечатлиться. Задумываясь над автомобильной поездкой к морю, они искали других впечатлений. По рассказам коллег, многие из которых колесили на автомобилях не только к родному морю, но и по всей Европе, поездки были очень познавательными и удачными. Эта обещала стать такой же, за исключением того, что бабуля потребовала привезти ей полный багажник дешевых фруктов для консервирования. Мало ей своего урожая, с заготовками которого приходилось возиться и внучке! Но не выполнить просьбу бабушки Оля не могла.
        Значит, она приезжает к морю и сначала идет на рынок. Или нет, сначала она идет к морю. За те десять дней, что они собираются прожить у Капитолины Матвеевны, старинной приятельницы бабули, фруктами можно будет затариться в любую последнюю минуту.
        Итак, она идет к морю. Высокая, метр шестьдесят два плюс платформа в десять сантиметров, стройная, пусть она скинула меньше, чем подруга, но похудела на пару килограммов, привлекательная, что есть, то есть… Дальше следовало бы заметить, какая Оля обаятельная, но не в меру скромная, порою даже слишком. Вся инициатива, если мужчина намеревается познакомиться с ней, должна идти от него самого. А если с ней никто не захочет знакомиться на отдыхе? Коротать вечера с бывшей балериной Большого театра семидесятилетней Капитолиной Матвеевной? Придется взять с собой Анжелку.
        Получается, они идут по пляжу вдвоем.
        Мало Оля взяла купальников, мало! Анжелка права, нужно было докупить еще один. В наше время отправляться к морю с двумя купальниками просто неприлично. Правда, у Оли их запчасти комбинируются друг с другом, образуя третий, но все же. Не хочется выглядеть хуже подруги, у которой пять парео и танкини. На пляже нужно купаться и лежать подбитым тюленем. Лучше представить, как они с Анжелкой идут по набережной.
        Итак, они идут по набережной. Очаровательные, привлекательные, уверенные в себе красотки. Идут по набережной, смотрят на море и философствуют на высокие темы… Оля повернулась и бросила взгляд на подругу. Анжелка вряд ли станет смотреть на море, хотя, если она будет рыскать глазами в поисках брутального мачо с сигарой в белоснежных зубах, в ее взгляде и появится некая философия. Извечный вопрос русской интеллигентки: «Как бы выйти замуж?» С добавлением налета меркантильности:
«Как бы удачно выйти замуж?» Но этот налет Анжелку нисколько не портил, наоборот, в некоторых случаях он добавлял ей свою изюминку. Правда, эти некоторые случаи были так редки.
        В основной массе Анжеле Камушкиной попадались мимикрирующие альфонсы, представляющие из себя солидных бизнесменов. Только благодаря тому, что та все делала с необычайной легкостью, так же легко она от них избавлялась, освобождая вакантное место для очередного бизнесмена. И сколько Оля ни твердила подруге, что состоятельные бизнесмены в «Макдоналдсах» не только не знакомятся, но и не обедают, подруга попадалась на живца, как тупой карась.
        - Есть хочу! - капризно надув губы, заявила Анжела, завидев вдалеке рекламный щит с гамбургерами.
        - Ты на диете, между прочим, - фыркнула Оля, не собираясь сворачивать в каком-то скромном городишке к ближайшему месту общепита. - Ну, потерпи еще часок-другой, - попросила она подругу, вспомнив, что та вместе с ней только попила кофе. Как и полагалось по диете: черный кофе без сахара и малейшего намека на сливки или обожаемую Камушкиной сгущенку.
        В принципе подруги решили ограничить себя в питании не из-за нехватки средств, с этим у них было все в порядке. Зная по опыту, что в жарком климате аппетит просыпается только к вечеру, они собирались скинуть еще по паре килограммов. Но вот где конкретно они должны были питаться только вечером, девушки не договорились. Оля подумала, что жаркий климат может начаться и с Московской области. Это лето выдалось таким жарким, что можно было ограничиться местными пляжами и получить такой же восхитительный загар. Но мода есть мода, и иногда приходится ей слепо следовать.
        Раз модно отдыхать за тридевять земель от родного края, то приходится отдыхать. Как все-таки хорошо, что они едут на отдых на автомобиле! Где захотят, остановятся…Пусть даже не мечтает о «Макдоналдсах»! Раз уж договориться не удастся, то Оля остановится возле первого попавшегося придорожного кафе и накормит подругу до отвала, чтобы та больше не просила жареной картошки. Тоже, видите ли, диетчица! Оля пригляделась, подмосковные пейзажи плавно переходили в провинциальную глубинку. Все чаще на трассе попадались огромные монстры-фуры с отчаянными водителями на недосягаемой высоте, с вожделением разглядывающие их голые девичьи коленки.
        - Интересно, - задумалась Анжела, что в принципе для нее было не свойственно, - а есть ли среди водил этих монстров нормальные мужики?
        - В стильных морских костюмах с сигарами в белоснежных зубах нет, - высказала свое мнение Оля и дала газу, пытаясь обогнать одного из таких монстров.
        - Мой организм раздваивается, - призналась Анжела. - Умом я понимаю, что мне нужно искать состоятельного мачо, с бедным и некрасивым я просто не выживу и загнусь, как орхидея на Северном полюсе. Но сердце порою говорит, что мне нужен простой деревенский мужик, бьющий меня по субботам. Как бы соединить два в одном? - Анжела даже забыла про чувство голода, представляя стильного деревенского мужика с белоснежной улыбкой, вращающего в натуженных мозолистых руках ключи от трактора
«Беларусь». - Ужас, - отмахнулась она от видения и добавила попсе громкости. - Интересно, а бывают ли сны пророческими? И почему мне не снятся коровы?
        Вопросы были риторическими. Оля знала обо всех снах подруги, которые та со смакованием ежедневно рассказывала ей по утрам. Чаще всего по телефону, что не мешало всему отделу слушать Анжелкину ересь. То ее умыкнули инопланетяне, то она чуть не погибла, выполняя ответственное спецзадание, то ее забросили на льдину спасать челюскинцев. Последний раз ей снилось, что уходящий на покой великий Валентино поручил ей провести показ в Париже. А она, вместо того чтобы помогать маэстро руководить моделями, металась среди блистательного гламура и примеряла все на себя.
        Анжелка жила приключениями не только наяву, но и во сне. Этим-то она и была интересна окружающим. Этим, признавалась себе Ольга Муравьева, она и притянула ее к себе еще в детском саду, когда искала в песочнице закопанные флибустьерами сокровища. Сокровищ они так и не нашли, хотя им кинулась помогать воспитательница, а позже и нянечка. Зато приобрели друг друга.
        - Скучно, - пожаловалась Анжела, - по городу было ехать гораздо интереснее, можно было перемигиваться с симпатичными мальчиками. А, ну да, - она поправила солнечные очки, - все равно, в городе было веселее! Там были хоть какие-то пробочки и госавтоинспекторы. А тут сплошное мелькание туда-сюда, и никакой личной жизни.
        - Твоя личная жизнь начнется у Капитолины Матвеевны, - пообещала ей Оля.
        - А что, - встрепенулась подруга, - у нее есть привлекательный внук? А сколько ему? А он холостяк или разведенный? Что же ты сразу все не узнала?
        - Капитолина Матвеевна посвятила свою жизнь балету, у нее нет ни детей, ни внуков. Есть только трехкомнатная квартира с комнатой для гостей, которая ожидает нашего приезда.
        - Нет, Лялька, - покачала рыжей головой Анжела и убавила громкость. Это означало, что разговор для нее достаточно серьезен. - Я бы так не смогла. Или смогла? Нужно подумать, чему я могла бы себя посвятить. Балету? Но я не танцую. Вот если бы меня неожиданно пригласил сниматься сам Никита Михалков, я бы посвятила себя кино! Интересно, Лялька, а где отдыхает Михалков? Здорово было бы попасть на Сочинский кинофестиваль. Я стою среди благодарных зрителей вся такая-растакая… Нет, среди зрителей лучше не стоять, толпа задавит своей серостью. У Капитолины Матвеевны случайно нет знакомых в кинобизнесе? Нам бы пару билетов на премьеру с приглашением посетить после нее фуршет…
        - Как говорит моя бабушка, будет тебе бублик, будет и свисток, - неосторожно заметила Оля.
        - Кстати, - вспомнила подруга, - о бубликах. Есть хочу!
        Оля огляделась в поисках вывески с гамбургерами, но ничего похожего на придорожных рекламных щитах не было. Они ехали почти два часа, находились в соседней, совершенно незнакомой области. Вполне возможно, Анжелка действительно проголодалась. Она вздохнула и свернула, как и обещала, к первому попавшемуся придорожному кафе. Название «Анютина кухня» обнадеживало.
        Но вместо предполагаемой хлебосольной Анюты к столику, за которым устроились подруги, подошел худой, изможденный парень с туберкулезным выражением небритого лица. Он молча положил перед ними замызганное предыдущими клиентами меню и степенно удалился.
        - Борщ с пампушками, - аппетитно прочитала Анжелка, - со сметаной… Хочу борща!
        - Ты сама, как пампушка, - прошипела на подругу Оля, - берем по салату и едем дальше.
        - Прекрати меня оскорблять, - поморщилась Анжелка, которая на самом деле никогда не обижалась на Ольгу. - Я у тебя то корова, то пампушка. Никакой фантазии у человека! Ты мне завидуешь. Я больше похудела, больше могу и съесть напоследок. Клянусь южным мачо в белоснежном костюме, напоследок!
        Оля пожала плечами. Пусть наедается, пусть делает все, что хочет.
        Только потом не обвиняет ее в попустительстве, как это уже однажды было, когда они обе целыми днями сидели на яблочной диете. А потом выяснилось, что по ночам Камушкина жарила себе картошку и съедала содержимое целой сковороды с антипригарным покрытием. И виноватой во всем оказалась Ольга! Видите ли, она слишком инфантильно отнеслась к намекам подруги на несоблюдение диетического меню.
        - Девчонки! Пива хотите? - К ним за столик подсел потрепанный тип неопределенной национальности и классовой принадлежности. - Хотите? Так заказывайте и на меня! - И он улыбнулся ртом с выбитыми зубами.
        - Камушкина, - прошептала пораженная Оля, - ты притягиваешь альфонсов даже в забегаловках…
        - Да, - с вызовом обратилась Анжелка к беззубому типу, - а вы нас угостить не хотите?!
        - Нет, - честно признался тип, - не хочу.
        - Ну, тогда я не знаю, что делать, - пробормотала Анжелка. Ее гламурные альфонсы вели себя всегда несколько иначе. Этот же был слишком откровенным.
        - Че делать, че делать, - передразнил ее тип, - пиво заказывать!
        - Лялька, - несколько настороженно сказала Анжела, - что-то мне расхотелось пампушек. Я и так сама, как пампушка… Пойдем отсюда, Лялька.
        - Пойдем! - с готовностью согласилась та и вскочила.
        - Эх, девчонки, - разочаровался оборванный тип.
        Чувство голода притупилось у Камушкиной еще на полчаса. Все это время подруги ехали по трассе, игнорируя общественные места общепита. От скуки Анжела рассуждала о том, какую страшную ошибку она совершила в своей жизни, так и не попробовав борща со сметаной. Вдруг этим оборванцем прикинулся эксцентричный мультимиллионер, путешествующий по родным просторам?! И рыжеволосая красавица ему настолько понравилась, что он решил с ней познакомиться. Да, вызывает некоторое сомнение то обстоятельство, что у эксцентричного миллионера нет зубов, но у кого они есть? К сорока годам у каждого состоятельного мужчины во рту только дорогущие имплантаты. Может быть, мультимиллионер находится как раз между посещениями протезиста и выбором брильянтовых украшений для будущих зубов.
        Оля не верила в подпольных миллионеров. Безусловно, они были, читала же она про Корейко из «Золотого теленка», но когда? В советские времена, которые она фактически не застала в разумном возрасте. Сегодня времена другие, миллионеры предпочитают слоняться не по придорожным забегаловкам, а по заморским курортам. И прикидываться им обделенными не к чему, разве только тем, кем заинтересовались правоохранительные органы. Но такие ее подруге тоже ни к чему. Анжелка вряд ли станет женой декабриста и отправится с ним в изгнание в Сибирь. Она дальше Египта никуда не ездила.
        - Никакой фантазии у человека, - повторилась Камушкина и достала автомобильный атлас. - Скоро будет очередное Гадюкино, а я все еще голодная и несчастная!
        - Возьми из сумки банан, - посоветовала подруга.
        - Банан? Это столько калорий! И никакого толка. Если сидеть на банановой диете, то можно превратиться в обезьяну. Не смейся, Лялька, прецеденты были! Маринка Абрикосова блюла куриную диету, которая позволяет есть только белое мясо. Так вот! Через месяц она стала настоящей клушей и кудахтала о каждом упущенном бойфренде. С ней было невозможно общаться. Банан! Ты хочешь, чтобы я лазила по пальмам и мелькала красным голым задом? Катастрофа! Я забыла свои стринги-недельку! Ты знаешь, как они пищат этим летом?! Нет? Молчи! Я знаю, ты скажешь, что я без них прекрасно обойдусь. А с ними, дорогая моя, я обошлась бы еще прекраснее. Сплошные разочарования. Нет в жизни счастья. И еды нет. А кушать хочется, Лялька, есть хочу! Только не в придорожной забегаловке.
        Ольга вздохнула и повернула с трассы на двухполосное шоссе, ведущее к какому-то населенному пункту. Судя по дороге, это мог быть целый город, пусть небольшой, но с любимым Анжелкой «Макдоналдсом», где можно было перекусить салатом. Да и отдохнуть. Оля с удивлением заметила, как от напряжения у нее подрагивают руки. Три часа подряд автомобиль она водила, ничего в этом страшного не было. Но одно дело ездить по городу, отдыхая в пробках и мегамаркетах, и совсем другое ехать по трассе. Ей требуется отдых, Анжелке еда и легкий флирт, без которого она чахнет, как та орхидея.
        Долго засиживаться они не станут, за первый день нужно попытаться проехать как можно больше километров. Ночевать придется в мотеле, но у Оли было несколько адресов вполне благополучных мотелей, которые ей дали опытные коллеги. Там, по их словам, можно было поесть, отдохнуть с комфортом и без навязчивых типов. Что она и собиралась сделать. Планы немного подкорректировала прожорливая Камушкина. Ей приспичило насытиться немедленно и во что бы то ни стало.
        Оля снизила скорость и принялась разглядывать рекламные щиты. Приличный пункт питания сообщает о себе заранее. Даже среди предупреждающих знаков, Оля знала об этом факте со времен автошколы, имеется тот, который говорит водителю, через какое расстояние будет нож, перекрещенный с вилкой, а другими словами, человеческая еда. Бананами, как выяснилось, Камушкину не накормишь. А вчера, придя ночевать к Ольге, чтобы та не ехала через весь город за подругой, она строила из себя аскета. Как дорога и голодное настроение меняют людей!
        Глава 2
        Представляешь, скольких людей эти монстры сожрали?!
        Когда подруги свернули на боковую дорогу, свежий ветерок приобрел характерный для сельских мест сладковато-тошнотворный запах. Анжела морщила лоб, пытаясь вспомнить, какой фирмы парфюмерная продукция испортила им наслаждение природой. Но оказалось, что это была не фирма, это была ферма. Впереди еле ехал грузовик, наполненный силосом, и беспардонно вонял. Поднятое стекло не защитило от этой напасти.
        - Может быть, - засмеялась Оля, глядя на перекошенное недовольством лицо подруги, - это отобьет у тебя аппетит.
        - Не может, - помотала та головой, - наоборот, аппетит у меня будет, как у тех животных, которым везут это специфическое блюдо.
        - Вряд ли его везут животным, видимо, на селе производят заготовки на зиму.
        - Давай прекратим дискуссию, - предложила Анжела, - и обгоним этот вонючий грузовик.
        - Нельзя, - пожала плечами Оля, - в этом месте обгон запрещен.
        Остановить Анжелу правилами дорожного движения было невозможно. И Оля, обернувшись по сторонам в поисках доблестных представителей госавтоинспекции, убедилась, что на сельских дорогах те предпочитают появляться только в исключительных случаях. Впрочем, они правы. Дорога была полупустой, кроме Муравьевой, нарушать правила никто не собирался. Оля нажала на педаль газа и выехала на встречную полосу.
        У мужчин-водителей пользуется особой популярностью пословица: «Послушай сидящую рядом женщину и сделай наоборот». Применительно к Ольге она должна была звучать так: «Послушай сидящую рядом Анжелку и сделай наоборот». Но пословица вовремя на ум Ольге не пришла. Да к тому же сработал не менее известный закон подлости… Короче говоря, из-за бугра на встречной полосе показался еще один грузовик.
        - Проскочим! - азартно воскликнула Анжелка.
        - Не успеем, - прошептала Оля и попыталась вернуться на свою полосу, но уже впереди грузовика.
        Раздался скрежет тормозов, лязг металла, глухой удар…
        - Ё-моё! - через секунду в салон «девятки» заглядывало нечто дурнопахнущее и интересовалось состоянием девушек. - Живы хоть?!
        - Сон в руку, - простонала Анжелка, приглядываясь к незнакомцу, - про твою корову.
        - Живы мы, - проверяя целостность организма, поспешила заверить Оля. - А у вас как дела?
        - Нормально, - сказал тип и потопал к своему транспортному средству.
        - Подождите! - спохватилась Анжела и выскочила за ним следом. - Вы нас, знаете ли, подрезали!
        - Ты че?! - возмутился водитель грузовика. - Я ехала сорок километров в час! - И водитель ударил своей пухлой ногой в рабочем комбинезоне по колесу грузовика. - Да он больше и не потянет, рассыплется.
        - Это мы рассыпались, - обреченно сказала, глядя на оторванный глушитель, Анжела. - Из-за вас мы потеряли такую ценную запчасть! - Она схватила с потрескавшегося асфальта глушитель и прижала его к сердцу. - А она так была нам дорога… И зад вы нам помяли! У вас какая страховка, молодой человек?!
        - Ехала?! - Оля вышла из машины и пригляделась к водителю грузовика.
        - Ну да, ехала сорок километров в час, это вы мчались, гаишников на вас тут нет… И страховки никакой у меня нет, от кого страховаться-то? И вообще, я вам не молодой человек!
        - Конечно, - заложила руки в боки Анжела, нежно возвратив глушитель на место, - вы старый, умудренный опытом водитель! Что же вы совершили такое ужасное дорожно-транспортное происшествие?!
        - Ничего я не совершала, - пробурчал водитель грузовика и полез в кабину.
        - Подождите, - попросила его Оля. - Извините нас, подруга несколько горячится, конечно, это мы виноваты. Только подскажите, пожалуйста, девушка, нет ли здесь поблизости автомастерской? А то нам ехать далеко, а в таком виде, сами понимаете, доберемся лишь до первого поста ДПС.
        - Да уж, - хмыкнула девица в промасленном комбинезоне, - подрихтовать вас не мешало бы.
        Она спрыгнула с подножки кабины и с деловым видом обошла «девятку».
        - Тут работы всего на три часа, и то дольше краска станет сохнуть.
        - Три часа?! - обомлела Анжелка и толкнула в бок подругу. - Где ты здесь увидела девушку?
        - Ладно, москвички, - добродушно протянула свою трудовую руку девица, - Пелагея я!
        - Не лучший, так сказать, повод для знакомства. Но откуда вы знаете, Пелагея, что мы едем из Москвы?
        - Номер региона, - хмыкнула та и подняла глушитель. - Держи, звезда подиумов, все равно испачкалась. - И сунула его в руки Анжелы. - У меня полный грузовик, класть некуда.
        - Спасибо, - неуверенно проговорила Камушкина, изумленно разглядывая девицу, - Пеги. Можно я стану вас звать Пеги, а то Пелагея слишком вычурно?
        - Можно, - добродушно согласилась та и полезла в кабину грузовика. - Держитесь меня, только, чур, без обгонялок! А то врежетесь в трактор, собирай вас по запчастям.
        - Спасибо, Пеги! - обрадовалась Оля и побежала к водительскому месту.
        - Багажник открой! - скомандовала ей Анжела, показывая на глушитель.
        - Там чемоданы, - отозвалась Оля, - держи его при себе! В наказание за то, что толкнула меня на нарушение правил. Где наш цифровик? Я хочу запечатлеть этот незабываемый кадр «Камушкина с глушителем». Ты сейчас похожа на «Девушку с веслом»!
        - Очень смешно, - скривилась Анжела и засунула запчасть на заднее сиденье, страдая, подкладывая под нее гламурный журнал.
        За силосным грузовиком тащились полчаса в сторону, противоположную цивилизации. Анжела ерзала на сиденье и переживала, не оказалась бы странная девица сбежавшей из сумасшедшего дома маньячкой, охочей до одиноких симпатичных девушек, передвигающихся по одной из главных транспортных артерий страны. Оля ей возражала, что девица вполне нормальная, это Анжела вела себя не совсем адекватно, стараясь переложить ответственность за происшествие со своей больной головы на здоровую. И очень хорошо, что девица на них не обиделась и потащила за собой черт-те куда, то есть туда, где можно отремонтировать покалеченный автомобиль. Последнее предположение про «черт-те куда» чрезвычайно взволновало Анжелу, но она сразу успокоилась, заметив приближающиеся крыши дачных домиков. Какая-никакая, а разумная жизнь.
        Пеги привезла их в деревню со странным названием Малые Чернушки, где среди старых скособоченных домиков расположились небольшие новые коттеджи. Это вселяло надежду на то, что если есть Малые Чернушки, то поблизости располагаются и Большие Чернухи. И это не пустыня Сахара, по крайней мере.
        - Супер! - воскликнула Анжела, выходя из салона машины и оглядываясь по сторонам, - до чего дошла цивилизация!
        - Думаешь? - удивилась Оля.
        - А то! - воскликнула подруга. - За рулем дамы! Что нам «девятки» и грузовики?! Прогресс идет вперед семимильными шагами. Скоро мы станем водить звездолеты!
        - Проходите, не стесняйтесь, - позвала их Пеги в добротный деревенский дом.
        - Мы будем водить звездолеты, - шептала Анжела, переступая порог дома, настраивая себя на лучшее. Думать о маньяках не хотелось. Предпочтительнее было совсем не думать, но позволить такой роскоши Анжела себе не могла, переживала за подругу.
        Ничего странного в обстановке деревенского дома не было. Большая просторная комната, куда они попали, была обставлена по-городскому стилю семидесятых годов прошлого столетия. Приблизительно в такой же обстановке жила Ольгина бабушка, которая наплевательски относилась к меблировке своего жилища, не считая это занятие первостепенной задачей. По всей видимости, у хозяев этого дома было много общего с Ольгой Владимировной. От этой мысли Оле сделалось весело, она даже представила, что сейчас в комнату войдет бабуля, как две капли воды похожая на Ольгу Владимировну.
        Но в комнату вошел усатый пожилой мужчина. Протирая грязным полотенцем замасленные руки, он ехидно поглядел на девушек и усмехнулся. Оле стало немного не по себе. Да, она фактически начинающий водитель, но в данном случае ее вины мало, зря она послушалась подругу. И вообще!
        - Я заплачу за ремонт, - сказала она уверенно.
        - Естественно, - протянул ей руку мужчина, - Феликс Иванович! Почти как Дзержинского, - хмыкнул он, - мой дед нещадно бил врагов Советской власти!
        - Очень интересно, - нашла, что сказать Оля, и принялась жать протянутую руку.
        - Ключи от машины давай! - удивился Феликс Иванович, который, собственно, для этого руку и тянул. - Загоню ее на задний двор, там у меня гараж и автомастерская.
        - Ах, да, конечно, - засуетилась Оля, доставая из карманов шорт ключи от
«девятки».
        - Не суетись, - толкнула ее в бок Анжела. - Х-м, товарищ! Пеги, ваша, м-м, дочь, как я полагаю, предупредила нас, что ремонт займет не более трех часов.
        - Правильно полагаешь, Полюшка моя дочь, - улыбнулся в усы Феликс Иванович. - А насчет трех часов я вот что вам скажу. Ремонт - дело субъективное, мало. А если тяп-ляп, то и получаса достаточно. Что предпочитаете, дамы?
        - Нет, - испугалась Оля, - нам ехать далеко. Нам тяп-ляп никак нельзя!
        Сговорились на том аспекте, что следует машину хорошенько диагностировать, дабы избежать более тяжелых осложнений на дороге. А там Феликс Иванович сам решит, сколько времени потребуется для того, чтобы привести «девятку» не только в презентабельный вид, но и решить проблему с глушителем и покореженным бампером. Если потребуется по ходу ремонта заменить кое-какие детали, то это необходимо будет сделать, раз уж они попали в руки такого хорошего мастера.
        - Кто бы сомневался, - подмигнул дочери Феликс Иванович. - Не о чем беспокоиться, отремонтирую вашу красавицу, и понесет она вас до городу Парижу как ласточка!
        - Мы в Сочи едем, между прочим, - высокопарно заявила Анжела. - В будущую столицу Олимпиады.
        - Скатертью дорога, - пожелал им мастер. - За ночлег, так и быть, ничего не возьму!
        - За ночлег?! - обомлела Анжелка.
        В ее планы не входило ночевать в богом забытом месте, где нет ни одного интересного мужчины. Другое дело в мотеле, среди иномарок и их брутальных водителей, некоторые из которых обязательно оказались бы холостяками или, по крайней мере, совершали бы путешествие без своих дам. Анжела мечтала о том, как у нее с одним из таких мачо окажутся соседние номера. Он от тоски начнет громко слушать попсу, она постучит ему в дверь и попросит сделать тише, он предложит ей зайти и скрасить его одиночество… Да мало ли каких замечательных моментов может случиться в мотеле! А в Малых Чернушках?!
        - Вечером можно прогуляться, - обнадежила гостей Пелагея. - У нас многие вечерами гуляют: Ефросинья, Авдотья, Наталья Николаевна…
        - А Николаевичи есть?! - в сердцах поинтересовалась Анжела, страдая от мысли, что ей придется здесь задержаться на целую ночь.
        - Николаевичи? - задумалась Пеги. - Есть! Точно, есть. Пастух Земляникин - Николаевич!
        - Катастрофа, - прошептала Анжелка, - только пастуха мне не хватает!
        - Что ты, - согласилась с ней Пеги, - без пастуха хоть вешайся. Марфушка ни в какую на привязи не стоит. Приходится ее выгуливать, как собаку…
        - Корову? Как собаку приходится выгуливать корову?! - Прищурилась Анжела.
        - Ага, корову, - радостно согласилась с ней Пеги.
        - Сон в руку, - обалдело прошептала Анжелка и опустилась на стул.
        - Что же я тут вам зубы заговариваю! Поесть же надо, - и Пеги понеслась на кухню.
        Пока Оля изучала семейные фотографии на стенах, Анжела горевала о своем. Как она могла проигнорировать сон подруги! Вещий сон, предупреждающий ее об опасности. Но он предупреждал-то не ее, а Ольгу, оттого и проигнорировала. Ну почему ей не приснилась корова?! Пусть даже на летающей тарелке или на подиуме. Анжела обратила бы внимание на эту странность: не на летающую тарелку, а на домашнее животное. Почему ей не снятся вещие сны?!
        - Какие интересные снимки, - сказала Ольга, не отрываясь от фотографий. - Феликс Иванович на фоне раритетных автомобилей, ему что-то вручают, и все радуются…
        - Надеюсь, - процедила Анжела, - и мы в нем тоже не разочаруемся. Пойду, достану чемоданы из багажника. Мне нужно переодеться, выпачкалась вся.
        Оле, безусловно, не доставляло особого удовольствия это небольшое приключение, поломавшее их планы. Но она сама была виновата, не следовало идти на обгон грузовика на бугре. В правилах это четко прописано. Ей повезло еще, что рядом не было вредных инспекторов, которые, не моргнув глазом, лишили бы ее водительского удостоверения, и ни до какого городу Парижу они с Анжелкой не добрались бы. Мало того, возвращаться пришлось бы без всякого комфорта на электричке. И, не приведи господь, ночью.
        А так и мастер нашелся, и ночлег. И Пелагея очень приятная девушка, немного мужеподобная со своей короткой стрижкой и промасленным комбинезоном, но вполне обходительная. Вот старается их накормить. Другая на ее водительском месте обиделась бы или, что еще хуже, потребовала бы ремонта от них. Правда, грузовик при ДТП совершенно не пострадал, досталось только ее «девятке». Впрочем, немного-то и досталось. Дел всего на три часа. Правильно, им нужно переночевать в деревне. Слишком опасно ехать ночью по трассе, а до нормального кемпинга, адрес которого имелся у Ольги, было еще далеко.
        - Жуть, - перебила ее мысли вернувшаяся с чемоданами Анжела, - у этого Дзержинского действительно целая ремонтная мастерская на заднем, как они его называют, дворе. Там штуки три полуразобранных машин стоят, и куча запчастей навалена. Что-то я сомневаюсь, что мы свою «девятку» в них завтра откопаем. - Она открыла чемодан и принялась переодеваться. - Лялька, ты видела фильм «От заката до рассвета» с моим любимчиком Джорджем Клуни?! Если бы ты его видела, то не смогла бы забыть!
        - Почему? - возразила Оля. - Клуни не мой любимчик.
        - Я про фильм. Хотя и Джорджа забыть невозможно. Так вот, там тоже несчастные останавливались на ночлег, останавливались, а их поедали вампиры. В конце такая потрясающая сцена: обрыв, а там сотни фур и автомобилей! Представляешь, скольких людей эти монстры сожрали?!
        - Кушать подано, - громогласно объявила вошедшая Пелагея, - пойдем к столу!
        Анжелка подавилась собственной мыслью и закашлялась. Кухня, как и комната, была внушительных размеров. Оля поняла, что в этом доме все помещения были просторными, что говорило о душевном размахе его хозяев. На деревянном столе, накрытом салфетками, стояли тарелки с борщом, который распространял одурманивающий запах по всему помещению.
        - Обалдеть, - закатила глаза Анжелка, - а пампушки есть?!
        - Со сметаной и чесноком, - улыбнулась Пелагея.
        - С чесноком не буду, - испугалась Анжелка, - вдруг целоваться придется.
        - С кем?! - рассмеялась Оля, усаживаясь за стол. - С пастухом Земляникиным?!
        - Антон Николаевич, - серьезно сказала Пеги, - студент-философ, он пастухом у нас подрабатывает.
        - Это значительно меняет дело, - подмигнула подруге Оля.
        Обед, по времени суток больше похожий на ужин, прошел в теплой, дружественной обстановке. Оля была рада, что Пелагея не таила на нее зла, общалась с гостями непринужденно и доверительно. Безусловно, сказывалось то обстоятельство, что Ольга была клиенткой ее отца, но и без этого москвички чувствовали себя вполне комфортно. Анжела наелась и успокоилась, угостив Пелагею небольшими плитками горького черного шоколада, взятыми ею в дорогу для того, чтобы с их помощью отбивать аппетит. Но от чая она не отказалась, косясь на подругу. Оля сидела довольная, она так долго не была в деревне! А в далеком детстве каждая поездка к сельским родственникам становилась для нее настоящим праздником. Где оно, ее детство? Да и родственники заделались горожанами, переехав в районный центр. Осталась лишь бабушка с дачей. Но что всё это в сравнении с настоящей деревней?!
        Оля ловила себя на мысли, что с удовольствием провела бы свой отпуск в этой деревне. Рядом с ворчливым Феликсом Ивановичем, которого совершенно не знала, и Пелагеей, у которой все чувства были написаны на лице.
        - Невкусная плитка, - поморщилась Пеги, не оценив по достоинству горький шоколад.
        Анжелка возмутилась и принялась рассказывать той о шоколадной диете, о шоколадном обертывании, о шоколаде как истинном, природном антидепрессанте… Все это касалось лишь горького шоколада, а не его приторных подделок.
        - Живут же люди, - мечтательно протянула Пеги, представляя, как ей будут делать шоколадное обертывание, а она при этом будет есть шоколад.
        - Нет, - не согласилась с ней Оля, - это вы по-настоящему живете! С борщом, коровами, пастухами!
        - Не-а, - испуганно замотала стриженой головой Пелагея, - с пастухом никто не живет! Он холостяк.
        - Ваша деревня, - встала из-за стола Анжела, - начинает мне нравиться все больше и больше…
        Оля постаралась донести до подруги разумную мысль, что раз человек, то есть пастух, так рано встает пасти коров, то и ложиться спать он должен рано.
        - Должен, - согласилась с ней Пелагея, - только не ложится. По ночам за компьютером сидит, а отсыпается рядом с коровами на лугу. А чего ему не спать-то? Телки смирные, философию любят, ни на шаг не отходят. Он им зачитывает какого-то Кафку. Ну, если, конечно, лепешку когда положить соберутся…
        - Сплошной гламур, - вздохнула Анжелка и засобиралась на прогулку. - Что надеть-то? Кружевной сарафан или обольстительный топик с глубоким вырезом?! Шляпку надену, точно, соломенную. Или нет! Шляпку наденет Пеги! Должна же она на нашем фоне выглядеть более благополучно.
        - Ничего, - обнадежила их Пелагея, - сейчас приму душ и пойдем!
        В деревенском доме был душ. Оле это очень понравилось, бани она недолюбливала из-за сильного жара. А вот душ - как раз то самое, чего не хватало после длинной дороги. Хотя дорога и не была такой уж длинной, все же ей показалось, что они приехали на другой край света. И он, этот край света, был необыкновенно хорош! Она вдохнула в себя запах деревянных стен дома.
        - Тащишься? - поинтересовалась подруга. - Смотри, Лялька! Больше одной ночи я в этой деревне не продержусь. Если что, уеду в Сочи автостопом, и поминай меня, как звали.
        - Завтра поедем вместе, - заверила ее Оля и прошла следом за подругой в комнату.
        Если бы они только знали, как жестоко ошибались и какие приключения поджидают их!
        Деревенская улица была длинной и широкой, у многих домов стояли автомобили, большей частью отечественного производства, и лавочки, на которых восседали деревенские жители, большей частью убеленные сединами. Оля и Анжела шли, держась по обеим сторонам за Пелагеей, а та довольно улыбалась аборигенам и гордо говорила:
        - Москвички! Я им поддала под зад! Батяня теперь ремонтирует.
        После чего неловко поправляла съезжавшую на лицо соломенную шляпку немного на бок. Анжела тут же возвращала головной убор на место.
        - Это не солдатская пилотка, а женственная вещица, - шипела Анжела, - ею нужно прикрывать глаза.
        И сама поправляла солнцезащитные очки, через которые плохо видела, так как на деревню спускались сумерки. Но они не помешали ей разглядеть довольно опрятный домик, в котором, по признанию Пелагеи, жил летом студент-философ. Окна дома выражали полную апатию к прогуливающимся по деревне девицам и отсвечивали синим огоньком монитора. Философ «сидел» в Интернете, боясь отвыкнуть от цивилизации.
        Анжела предложила остановиться перед домом и полюбоваться кустами облезлой сирени, давно забывшими, что такое нормальный садоводческий уход за растениями.
        - Чудо, как хороши, - ворковала Анжела, гладя рукой неровные, торчащие в разные стороны ветки. - Такие же непосредственные и открытые, как и все вокруг.
        - По весне обрезать бы надо, - тоскливо сказала Пеги, - гуще будут.
        Но философ не заметил девушек и не услышал комплимента. Они постояли еще немного, обсуждая сирень, после чего Пелагея предложила свистнуть в окно философу и уже намеревалась это сделать, как Ольга испугалась. Свистеть не стали, пошли дальше. Правда, Анжела шагала уже с меньшим энтузиазмом и постоянно оглядывалась на домик пастуха.
        Оля знала, как азартна ее подруга, и была уверена, что бедному студенту будет некуда деться, если он случайно обнаружит свое присутствие в доме или во дворе. Во дворе у него находились удобства. Хоть бы он оказался терпеливым малым! А еще она знала, как быстро «загоралась» ее подруга, и как также стремительно «тухла». Легкий флирт с пастухом обещал Анжелке романтическую ночь и головную боль наутро. И лишние неприятности Ольге, а ей вновь предстояло сидеть за рулем и бдить за дорогой. Еще одного грузовика с силосом она не выдержит! Конечно, сворачивать с федеральной трассы она больше ни за что не станет, как бы Анжелка ни страдала от голода.
        Анжела страдала от скуки, гордо вышагивая по деревенской улице. Пастух не оправдал ее надежд.
        - Нет, Пеги! Ты просто невыносима! Так нельзя носить гламурную итальянскую шляпку, - придиралась она к Пелагее и постоянно норовила поправить аксессуар.
        - Итальянскую?! - хлопнула себя по лбу Пелагея.
        - Ты что? Не переживай так, - изумилась Анжела, - ну, не умеешь носить шляпы, и черт с ними.
        - Итальянский черт, - прошептала Пелагея, напряженно вглядываясь вдаль, - у меня батя его так зовет.
        - Дорогуша, - испугалась Анжелка, - не нужно звать сюда никаких чертей! Мы, знаешь ли, не в раю.
        - Ага, - кивнула решительно настроенная Пелагея, - и он все время твердит, что его Сицилия это рай.
        Все, что касалось иностранцев, Анжела схватывала на лету. Новость о том, что в Малых Чернушках скрывается от итальянской мафии сицилиец, окрылила ее настолько, что она была готова забыть про пастуха. Оля восприняла это сообщение с некоторым недоверием. Нет, она слышала из рассказов знакомых, что есть неадекватные иностранные граждане, приезжающие в их страну за русской экзотикой. Но чтобы в глубинке скрывался один из мафиози, она никогда не слышала. И не поверила, за что жестоко поплатилась.
        Анжела настояла на том, чтобы они сходили к итальянцу и проверили, насколько он связан с мафиози. Возможно, как утверждала Камушкина, им предстоит раскрыть целый заговор Коза-ностра, и ради этого подвига Муравьевой снилась корова, а судьба забросила их именно в эту деревню. Пелагея, довольная тем, что заинтересовала москвичек местными достопримечательностями, полностью поддержала Анжелу. И они с широкой деревенской улицы свернули в маленький проулок.
        Сумерки сгустились до такой степени, что были видны только уши впереди идущего товарища по борьбе с Коза-ностра. И неприличный по глубинным деревенским стандартам белоснежный топик Камушкиной, маячивший в темноте. Но она вскоре рассеялась, в одном из домов горел свет.
        - Мама мия! Донна белладонна! - послушался гортанный голос иноземного гражданина, судя по звуку от производимых им действий, вытряхивающего половички на крыльце.
        - Это бандито-гангстерито Марио, - прошептала Пелагея, - у нас его все так называют.
        - Бандит и гангстер Марио! - восхитилась Анжелка, и Оля поняла, что головная боль той обеспечена, как и романтическая ночная прогулка.
        - Он едва говорит по-русски, а ты не знаешь итальянского, - попыталась Оля образумить подругу.
        - Слова любви не нуждаются в переводе! - заявила Камушкина и кинулась на амбразуру.
        - Марио! Марио! - позвала его Пелагея. - Комен, бите, сюда.
        - Он знает немецкий, он полиглот! - восхитилась Анжелка.
        - О! Полин? - ответил итальянец и выступил из темноты в луч света, шедший от окна его жилища.
        Большего и не требовалось. Невысокий, но коренастый и ладно сложенный жгучий брюнет был достаточно молод для того, чтобы Анжела обратила на него свое внимание. А то, что рыжеволосая красавица понравилась ему с первого взгляда, заметили и Оля и Пелагея одновременно.
        - Дева Мария? - восхищенно пробормотал Марио, глядя на Камушкину.
        - В некотором роде да, - жеманно произнесла та и наконец-то сняла солнцезащитные очки.
        Половички вывалились из волосатых рук представителя сицилийской мафии и упали к ногам Анжелки, поднимая всю пыль на ее белый топик. Но она не обратила на это никакого внимания…
        - Вот это чувства, - шмыгнула носом Пелагея, уводя Ольгу обратно к дому.
        - Надолго ли, - вздохнула та с сожалением о ветрености своей подруги.
        Больше прогуливаться по деревне они не стали, темнота улицы прореживалась редкими тусклыми фонарями, да и местное население в своем подавляющем большинстве отправилось на покой. Оля тоже выразила желание лечь спать. Пелагея попыталась ее покормить на ночь, но москвичка мужественно отказалась, с некоторых пор после шести часов вечера она не ела. Хозяйка постелила ей в комнате на двухместном диване, подразумевалось, что спать с подругой им придется вместе. Ольга в этом сомневалась и ждала Анжелку в лучшем случае только к рассвету. Надо же такому было случиться! Камушкина встретила горячего южного красавца в трех часах езды от столицы, вместо того, чтобы познакомиться с ним на морском берегу. Впрочем, это обстоятельство особенно не беспокоило Ольгу. Завтра подруга потребует везти ее дальше, навстречу новым приключениям. А итальянец? А что итальянец? Мало их было у Анжелки? Итальянцем больше, итальянцем меньше… Подруга имеет полное право развеяться в этой деревне, она столько сегодня пережила. Оля натянула одеяло на глаза, вот только не нужно ей больше показывать во сне коров! Пусть будет море. Феликс
Иванович обещал провозиться с машиной всю ночь.
        Глава 3
        Ничего не снится - к полной катастрофе
        Если корова снится к Коза-ностра, то к чему ничего не снится? Ольга Муравьева, как ее всегда учила неугомонная бабушка, мечтающая выдать внучку замуж за хорошего человека, ложась спать в гостях, приговаривала: «На новом месте приснись жених невесте!» Ночевала вне дома и дачи Оля нечасто, так же редко ей снились женихи. Сегодня ей никто не приснился. Она спала, словно убитая горем, и не почувствовала, как рядом с ней прилегла подруга. Сейчас Анжела блаженно посапывала и улыбалась. По всей видимости, Ольгины женихи снились ей. С одной стороны, то, что после присказки ей никто не приснился, было очень плохо. Личная жизнь показывала, насколько она не удалась. Но с другой стороны, можно было со спокойным сердцем ехать к морю и думать о женихах там. Но Оля беспокоилась, ее мучило нехорошее предчувствие.
        Как она и ожидала, на столе оказалась записка от Пелагеи, в которой та сообщала, что приедет к обеду. Придется общаться один на один с хмурым усачом, ее батяней. Оля уже знала, что у водителей грузовиков - лето очень ответственная пора, идет заготовка кормов. Она бросила взгляд на часы, они показывали первый час дня. Все было не так уж и плохо. С минуты на минуту должна была вернуться Пелагея. Но терять эти драгоценные минуты не хотелось. Захватив с собой приготовленные Пеги полотенца, Оля побежала в душ. Привести себя в порядок перед дорогой - первая необходимость. Если будет комфортно телу, то она не так быстро устанет, как вчера. Всего три часа в пути, а у нее дрожали руки! Может быть, нужно обмотать чем-то мягким руль?!
        После душа Оля прошла на задний двор с намерением посоветоваться с Феликсом Ивановичем и принять выполненный им ремонт. В большом сарае томились в ожидании своей очереди две иномарки, Оля узнала, одна из них была дорогущей «Феррари» с недостающими запасными частями, кто-то «обрубил» ей оба крыла. А вторая была ни на что не похожа. Она стояла в углу и блистала начищенным капотом середины прошлого столетия. «Раритет», - подумала Ольга и поискала глазами свою «девятку». Ее машины в сарае не было. Возможно, мастер после ремонта решил испытать ее в действии и выгнал на улицу. Возможно…
        - Это невозможно! - воскликнула Оля, остановившись перед Феликсом Ивановичем и остовом автомобиля, из которого сиротливо торчали кое-какие редкие приборы, агрегаты и обтянутые искусственной кожей кресла.
        - Металлолом, - хмыкнул Феликс Иванович и потянулся за промасленной тряпкой, чтобы вытереть руки, и с достоинством принять возражения клиентки.
        - Зачем вы это сделали? - срывающимся от волнения голосом прохрипела Ольга, глядя на свой разобранный по запчастям автомобиль.
        - Эх, девки, - покачал головой мастер-ломастер, - нельзя вас к технике и близко подпускать, ничего вы в ней не понимаете! Разве ж можно на такой машине дальние поездки совершать? Еще сотня километров, и она бы развалилась прямо на дороге!
        - Как? Что? Когда?! - бегала вокруг того, что осталось от автомобиля, Муравьева.
        - «Что? Где? Когда?», - обрадовался установлению контакта Феликс Иванович, - хорошая передача, познавательная. Я ее тоже постоянно смотрю…
        - Анже-же-жел-ка! - закричала Ольга и бросилась в дом.
        Камушкина была еще та пофигистка. Сколько Ольга не трясла ее за плечи, приговаривая, что их «машине пришли кранты» и добираться до столицы будущей Олимпиады придется на электричках, та не просыпалась. Только при упоминании имени очередного кавалера ее можно было заставить открыть глаза.
        - Педро! Ромео! Дон Периньон! - Имя итальянца из Малых Чернушек она забыла, перечисляла первое, что приходило на ум, и всхлипывала.
        - Ты чего, - сонная Анжелка потерла глаза, - мы опаздываем?! - И вскочила.
        Все-таки она чувствовала ответственность, все-таки она была настоящей подругой.
        Как настоящая подруга и ответственная девушка, Камушкина быстро оделась и отправилась на задний двор. Феликс Иванович как раз раскурочивал обтянутые искусственной кожей кресла.
        - Катастрофа, - сказала Анжелка и пнула ногой сиденье. - Но мне они никогда не нравились. Дурной вкус, лучше обтянуть бархатом.
        - Анжела! Ты что говоришь? Нам же не на чем ехать! - возмутилась подруга, ожидавшая несколько иной реакции. По крайней мере, Камушкина могла бы просто возопить или удариться лбом о стенку.
        - А коробка передач?! - Феликс Иванович сунул под нос Анжелки дребезжащую деталь, после чего отбросил ее в дальний угол, где у него лежал мусор.
        - Точно! - сказала Камушкина, - давно пора поменять ее на автоматическую. А то Лялька постоянно путает четвертую скорость с задней. И машина так страшно ревет!
        - Вот, - радовался усатый мастер, - и я о том же! Металлолом! Не волнуйтесь, девоньки, все поменяем.
        - Все? - трагически прошептала Оля, не в силах спорить с двумя оппонентами.
        - Хочешь, - подмигнул ей усач, - кресла оставим!
        - Ну, что вы, - затараторила Анжела, - зачем же оставлять такой отстой? Меняем все! Для нас на дороге главное - безопасность. Правда, Лялька? Вот видишь, как нам повезло, что мы попали сюда.
        - Да, - прошептала Оля, не сводя глаз с бывшей «девятки», - нам просто сказочно повезло. Я и не подозревала, что такое бывает. Значит, ничего не снится - к полной катастрофе!
        - Не нужно переживать, - Анжела взяла подругу под руку и повела на выход из сарая. - Феликс Иванович прекрасный мастер. К тому же я не думаю, что это перевооружение влетит нам в копеечку. Ведь, правда, Феликс Иванович?
        - Что я, ирод какой, девок обдирать? Тыщи три для начала, - отмахнулся от них мастер и принялся выдергивать кресло дальше.
        - Вот видишь, - говорила Анжела одобрительно, - он не ирод! Всего три тысячи. Пойдем, в аптечке есть травяная настойка, я ее туда специально положила для непредвиденных ситуаций. Если что, то там еще лежат всякие нужные вещи, ну, ты меня понимаешь…
        - Нужные? Кому нужные?! Лично мне сейчас требуется мыло и веревка!
        - Мыло в мыльнице, а веревку я где-то видела, - озадачилась подруга. - Что?! Может быть, тебе помочь и петлю на шею накинуть?!
        - Ты уже это сделала, - вздохнула Оля, - не поддержав меня в трудную минуту!
        Они присели на скамейке возле дома, и Анжела пустилась в пространные объяснения, насколько ее подруга не понимает собственного счастья. Попасть в золотые руки к такому изумительному мастеру! Марио столько хорошего про него говорил! Когда они успели наговориться? А что было делать романтической лунной ночью под пение соловьев и стрекот цикад? Не верит ей Лялька, и не надо. И спать Анжела пришла, между прочим, не под утро. Светать только еще начинало, можно было еще говорить и говорить про хорошего мастера Феликса Ивановича… Знает ли Марио русский язык? Для хороших людей не нужны слова!
        Ольга не представляла, что скажет бабуле, если той вздумается позвонить и поинтересоваться их местопребыванием. Можно, конечно, соврать что-то про мотель или поломку автомобиля. Точно! Про поломку Оля и скажет, только не станет обрисовывать масштабы бедствия. Так скажет, мимоходом. Вроде, мастер-золотые-руки и делает быстро. Ох, сделает ли дотошный усач быстро? Нужно на него воздействовать посредством дочери. Должен же он прислушиваться хоть к кому-то.
        И предупредить Капитолину Матвеевну нужно, просто предупредить о том, что они задержались, приедут позже. Но приедут же! Невозможно представить, что весь отпуск придется провести в этой деревне. Анжела, безусловно, захочет здесь задержаться, пока итальянец ей не надоест. Судя по ее многочисленному опыту, это продлится не больше недели. Неделя?! Она потеряет целую вечность, а могла бы загорать на пляже и любоваться прибоем.
        Нужно как-то поторопить мастера. Сумел же он разобрать автомобиль за ночь, так пусть постарается собрать его обратно за три дня. Да, нужно дать ему срок в три дня. Оля по собственному опыту знала, что начинать торговаться лучше с меньшего, чтобы не было слишком большого. Да и вообще! Торг здесь неуместен! Машина ее, коробка передач уже стала ей родной, кресла, хоть и безвкусица, но тоже прочно держались. Металлолом?! Отстой?! Да сегодня это называется модным словечком
«винтаж»! Вот у Анжелки топики винтажные, а у Ольги винтажный автомобиль. Практически раритет…
        - Анжела, слушай, - ей в голову пришла внезапная мысль, - в сарае стоит «Феррари» без крыльев. Она, случайно, не твоего знакомого итальянца? Если он так хвалил мастера, то почему он ему ее не восстановит?
        - А зачем ему? - пожала плечами Анжелка. - Марио же скрывается. Вдруг в Малые Чернушки нагрянет сицилийская мафия? Начнет интересоваться, а где проживает Марио Берлусконни? Здрасьте пожалуйста, здесь и проживает, автомобильчик его «Феррари» тут и стоит, прямо перед домом…
        - Берлусконни?! - За все утро, которое фактически уже стало днем, Оля улыбнулась первый раз. - Он, случайно, не родственник премьеру или как у них там в Италии называется?
        - Думаешь, родственник? - Идея Анжеле понравилась. - Опять же и машина не дешевая, не то что металлолом, как у некоторых.
        - Имей совесть, подруга, ты на этом металлоломе через всю страну собиралась ехать!
        Анжела запричитала, как хорошо, что они вовремя отказались от этой идеи: ехать через всю страну на непроверенной машине. Как хорошо, что машину теперь проверит надежный мастер. Проверит и соберет ее обратно. И поедут они на обновленном транспорте до самого городу Парижу! То есть до отечественного южного моря, хотя Париж был бы, безусловно, предпочтительнее. Но по французской столице лучше всего разъезжать на «Феррари» и иметь в кармане удостоверение журналиста. Почему журналиста? Да потому что их бесплатно пускают в Лувр! А что Лялька подумала? Анжела поедет в Париж для того, чтобы посетить музеи и собственными глазами увидеть всю роскошь императорских дворцов. Нет, конечно же, не роскошь, а художественные бессмертные полотна великих живописцев.
        Они не едут в Париж? Вот и хорошо. Они никуда не едут? Еще лучше. Скоро придет Пеги, они наденут ей соломенную шляпку и пойдут знакомиться к загадочному пастуху Земляникину. Пока Анжела общается с Марио и занимается тем самым упрочнением контактов двух стран, Лялька может побеседовать с умным человеком о философии. Ничего страшного, что из всех философов Муравьева помнит только того, кто жил в бочке, и только потому, что этот несчастный утверждал, что любят лишь те, кому нечего делать.
        Анжела тоже не была знакома с Диогеном, но, тем не менее, нашла бы, о чем поговорить со студентом.
        Пелагея вернулась к обеду довольная и раскрасневшаяся, ударно прошедшая заготовка кормов благополучно завершилась. Анжела, кругами ходившая возле нее, с удовольствием уплетающей борщ, попыталась выведать, насколько той нравится ее работа водителя грузовика. Оказалось, что очень нравится, даже слишком, что Пеги не мыслит себя без запаха бензина и машинного масла. С раннего детства она помогала отцу в мастерской, сегодня такой возможности у нее нет, приходится помогать стране поднимать сельское хозяйство. Но скоро у Пелагеи будет отпуск, и они вместе с отцом соберут раритетную модель, а то заказчик все торопит и торопит, а у Феликса Ивановича времени совершенно нет.
        Ольга не выдержала и сказала, что Пелагея жестоко ошибается, времени у Феликса Ивановича до отвала. Сегодняшней ночью, к примеру, он занимался тем, что разбирал ее автомобиль на составные части. А мог бы доделывать свой раритет! При этом у Ольги затрясся подбородок и на глазах выступили слезы. Не столько ей была дорога
«девятка», сколько не хотелось оправдываться перед бабушкой и менять намеченные планы. Пелагея задумалась, водя ложкой по борщу.
        - Если разобрал, - сказала она со знанием дела, - то так тому и быть. Значит, нельзя было не разбирать.
        - Да, - подтвердила Анжела, - коробка передач должна быть автоматической. А кресла! Ужас.
        - Не переживай, - Пелагея вновь принялась хлебать борщ, - батя все сделает. Девки! А вы что не едите-то? Модели небось?
        - Грубо как-то звучит, - поправила ее Анжела, - Пеги, говори «девочки» или, на крайний случай, когда мы тебя достанем, «кошелки».
        - Ладно, кошелки, - улыбнулась Пелагея, - есть-то будете?!
        Анжела прыгнула за стол первой и сообщила на всякий случай подруге, что диета временно отменяется. Оля, хмыкнув, села рядом. Первый раз они завтракали во втором часу дня борщом в деревенском доме, правда, мало чем отличающимся от городского. Разве только его хозяином - неугомонным мастером-ломастером.
        Ольга попыталась достучаться до сердца Пелагеи и отправить ее к отцу перебирать автомобиль. Но та только улыбнулась. После наводящих вопросов она призналась, что собирается выгуливать свою телку Марфу, потому как философ, будь он помянут недобрым словом, просидел всю ночь за Интернетом и проспал. Бедняжка Марфушенька маялась полдня.
        Оля в доме сидеть и тосковать тоже не собиралась, тем более оглядеть окрестные места она хотела еще вчера. Ничего на свете лучше нет, чем природа российской глубинки. Леса, поля, луга… Это не дачи на шести сотках, где соседи тычутся носами и ругаются из-за непомерной тесноты. Море и радужные закаты на фоне гор она еще увидит, непременно увидит, чего бы ей это ни стоило.
        Пока Пелагея возилась с подготовкой к прогулке коровы, подруги пошли переодеваться. Одно дело вышагивать по деревне вечером, и совсем другое скакать по полям днем. На фоне домашней рогатой скотины было смешно и глупо выглядеть вызывающе. Пришлось выбрать нечто нейтральное и неброское. У Анжелы это оказалась пестрая майка с изображением пальм и висящих на них экзотических фруктов, среди которых мелькали обезьяны, у Ольги - светлое скромное платьице спереди, сзади его изюминкой была «открытая спина». На головы подруги повязали платочки, подаренные Пелагеей за соломенную шляпу, которую она теперь не снимала. Пользоваться косметикой не стали - к чему? Ольга не надеялась встретить соню-студента, а Марио с утра собирался в областной центр, у него были какие-то бумажные дела.
        Солнце палило так, что местные жители попрятались по домам, а телка Марфушенька ни за что не хотела покидать прохладный хлев. Дожидаться вечера Пелагея не хотела, потому и вытолкала упрямую особу за заднюю часть. Оля представила, что на юге, куда они собирались, будет такая же жара, и лучше к ней привыкнуть заранее, вышагивала рядом с Анжелкой смело и решительно. Та еле тащилась, не хуже Марфушеньки, и ныла, что забыла солнечные очки. Без них, если особо не приглядываться к ее пестрой майке, она выглядела заправской аборигенкой. Оля тем более. Пелагея была довольна, ей не пришлось тащиться одной. Москвички сначала побаивались молодой коровы, но вскоре стали воспринимать ее как собаку, а та, собственно, так себя и вела: слушалась и, покинув насильно хлев, покорно брела за ними.
        Малые Чернушки со всех сторон окружали леса, так что отправились на ближайшую опушку, где можно было поживиться земляникой. Она цвела почти все лето и баловала местных жителей ароматными ягодами. Кстати, населенного пункта под названием Большие Чернухи поблизости не оказалось. Во всяком случае, Пеги о нем ничего не слышала и объяснить толком, почему их деревня называется Малыми Чернушками, тоже не могла. За этим интересным и содержательным разговором, перемежаемым остановками для справления Марфушкой собственных нужд, девушки добрались до опушки леса. Пеги забросила свою телку и принялась собирать землянику, незамедлительно отправляя ее в рот. Ольга попыталась образумить несчастную о вреде немытых ягод, но та только хмыкнула и продолжила антигигиеническое занятие. Анжела тоже не стала выпендриваться, как она назвала попытки подруги призвать Пеги к чистоте и обезвреживанию микроорганизмов.
        К тому же спелая земляника оказалась такой вкусной, что сама прыгала к ней в рот.
        Оля поглядела на корову, стоявшую в стороне и мирно жующую траву, также ни о чем вредоносном не подозревающую, вздохнула и сорвала ягодку… Мир был прекрасен. Ради этого солнечного дня, этой спелой земляники, добрейшей коровы на свете непременно стоило жить! Как глупы те, кто постоянно мучается вопросом, а для чего он живет. Да для того, чтобы дышать этим чистым воздухом и наслаждаться деревенскими радостями! Там, в другом мире, этого не будет. Не будет величавого леса, русских просторов, смешной и такой правильной Пелагеи, поднимающей сельское хозяйство в своей стране.
        - Мужика бы! - откинулась на траву объевшаяся ягодами Пелагея, распластав руки в стороны.
        - А у тебя уже кто-то был? - заинтересованно спросила Анжела и прилегла рядом.
        - Вот еще, попробовал бы кто! - фыркнула Пелагея. И москвички рассмеялись. - Вы чего? Это просто присказка такая. Но если бы он приехал на белом коне, то не отказалась бы… Если бы батя не прогнал.
        Оля улыбнулась, вот так. И она, и простая деревенская девчонка - все мечтают о принцах. Только в отличие от Пеги Оля знает, что у принцев есть свои принцессы. И до простых милых девушек им нет никакого дела. Но девушкам достаются брутальные мачо в стильных морских костюмах с сигарами в белоснежных зубах… Глупости. Им достаются беглые сицилийские мафиози и пастухи-философы, и то проездом в столицу будущих Олимпийских игр. Она с тоской поглядела вдаль на тонкую полоску дороги.

«Хорошо-то хорошо, да ничего хорошего», - как пела певица, как закрутилось у нее в голове, когда по дороге проехал серебристый автомобиль.
        Внезапно, подняв за собой тучи пыли, он остановился. Мужчина, рассмотреть которого не удавалось из-за скрывающих половину его лица солнцезащитных очков, вышел и встал рядом с водительской дверцей. Он смотрел прямо на Ольгу, она почувствовала это, ее даже пробрала какая-то странная дрожь. Хотя утверждать, что он смотрел именно на нее, было глупо. Мужчина не сводил глаз с трех девиц, валяющихся на поляне, и одной коровы, мирно пасущейся среди земляничной плантации.
        - Кто это? - Анжела тоже увидела любопытного незнакомца. - Сицилийская мафия?! Нужно срочно бежать и предупредить Марио! Это разведчик. Он приехал по его душу!
        - Это Дмитрий Аркадьевич Баланчин, - устало пояснила Пелагея, приглядываясь к незнакомцу. - И приехал он по отцовскую душу, заказал раритет. Уговаривает отца переехать в город и заняться бизнесом. Ему в нашей деревне достался по наследству дом от тетки. Сегодня вечером придет…
        - Дмитрий Аркадьевич Баланчин, - повторила Анжела, приглядываясь к водителю, - он смотрит на нас изучающим взглядом закоренелого холостяка!
        - Как ты, Анжелика, смогла разглядеть его взгляд, если у него очки?! - искренне поразилась Пелагея.
        - Анжела, - поправила ее та, - но если тебе от этого легче…
        - Легче, - кивнула Пеги, - люблю «Анжелику - маркизу ангелов». Так что про очки?
        - А про холостяка?
        - Холостяк, - кивнула Пеги, - уж не знаю, какой коренной, но холостяк. Ищет большую и светлую любовь. Он из этих… дол… бес…
        - Долбанутых? - В глазах Камушкиной горел неподдельный интерес.
        - Творческих! Вот! - вспомнила Пелагея. - Художник. Малюет всякую ерунду, которую и картинами-то назвать нельзя. Недавно сидел на этой опушке, рисовал лес. Я понимаю, Маху раздетую нарисовать. А лес-то кому нужен?!
        - Не скажи, - промолвила Ольга, не отрывая взгляда от незнакомца, - лес у вас шикарный. Любой олигарх ваш лес себе на стену повесит, чтобы любоваться им в каменных джунглях.
        - То я помню, - наморщила лоб Анжела, - где-то я эту фамилию слышала. - И она помахала художнику рукой, призывая его присоединиться к их дружной компании.
        Тот, не отвечая на ее призывный жест, сел за руль и уехал.
        - Подумаешь, - процедила Анжела, глядя на дорожную пыль, - не очень-то и хотелось.
        - А я бы хотела с ним познакомиться ближе, - неожиданно сказала Оля. - В нем есть что-то роковое.
        - С ума сошла?! - возмутилась подруга. - Нам еще до Бологого состав толкать!
        - Бедные девки, кошелки то есть, - пожалела их Пелагея, - состав толкать?!
        - Образно, - пояснила ей Анжела, - на юг нам еще ехать! Если кто-то забыл.
        - Надо же мне здесь чем-то заниматься? - как можно беспечнее пожала плечами Ольга.
        - Студентом занимайся, - посоветовала подруга, - я надеюсь, он-то хоть не роковой?
        - Антон Николаевич очень хороший, - сказала Пеги, вставая, - временами, когда выспится. Марфушенька-душенька, пойдем домой?
        - Му! Му-у-у! - ответила корова, точно так же, как в Ольгином вещем сне.
        - Коровы снятся к неприятностям, - сказала Оля, - а к чему они являются наяву?
        - Кто? - удивилась Анжела. - Коровы?
        - И дались тебе эти коровы! Роковые мужчины, вот кто.
        - Можешь не сомневаться, подруга дорогая, роковые мужчины наяву являются к крупным неприятностям. - Серьезно, как никогда, ответила ей Анжела. - Зря мы не надели купальники.
        - Девчонки, - обрадовалась Пелагея. - Пойдемте к реке!
        - Вот это правильно, - одобрила ее Анжела, - и про девчонок, и про реку. Только сначала зайдем в дом за купальниками. Пеги, у вас не деревня, а настоящий курорт.
        На курорте Анжела никогда не обходилась без романа.
        Марио заявился поздно вечером с огромным букетом цветов, сорванных в соседнем палисаднике. Богобоязненная на вид старушка, разрешившая супостату по доброте душевной, все же человек, хоть и сицилиец, сорвать три розочки, разразилась отборным матом, когда тот ободрал весь ее розовый куст. Она кричала Марио в спину ругательства, а тот обещал ей отплатить золотом, только потом, когда все его дела утрясутся. Он быстро изъяснялся на своем мелодичном языке, но та мало что понимала и ничему не верила.
        Анжела в отличие от опытной старушенции поверила Марио сразу и бесповоротно, когда он упал к ее ногам вместе с цветами и разразился словами любви.
        - Какой божественный язык, - прошептала Анжела, беспомощно глядя на подругу.
        Оля закатила глаза к потолку. Она ни слова не знала по-итальянски, да еще на непонятном диалекте. Если только «уно мементо» и без всяких «сантименто»!
        - Он говорит: как только увидел тебя, Анжелика, - принялась переводить Пеги, - сразу потерял рассудок. Ты станешь для него путеводной звездой, которая выведет его на истинный путь.
        - Что за тафтология? - нахмурилась Ольга. - И подробнее про его рассудок, пожалуйста. Не хватало только того, чтобы он бежал за нашей машиной и рыдал в три ручья, когда мы поедем дальше.
        - Марио понимает русский, - шепнула ей Пеги. - И еще он говорит, что Марио не плачет ручьями, Марио убивает! - Тот в подтверждение ее слов резанул себе по горлу ребром ладони.
        - Пелагеюшка, - прошептала ей Оля, натянуто улыбаясь воинствующему иностранцу, - ты правильно переводишь? Ничего не путаешь? Тебя на каких курсах учили?
        - Он и учил, - вздохнула та, - чего тут путать? Ножом по горлу за обиду. У них это называется месть.
        - Камушкина, - прошептала Оля подруге, - ты подумай, дорогая, насколько сильно им увлечена. Не пора ли остановиться? Он нас всех прирежет!
        - Всех не станет, - перевела очередные слова Марио Пеги, - Анжелику оставит. Он в нее влюблен.
        - Спасибо, утешила, - вздохнула Оля, - неприятности продолжаются.
        - А мне очень приятно! - Анжела бросилась к сицилийцу и взяла цветы. - Правда, приятно. Передо мной итальянцы еще не валялись! Немец у моих ног лежал, француз падал…
        - Ага, падал, когда напился до бесчувствия, - хмыкнула Оля. - Вы, Марио, не подумайте ничего дурного. Я уважительно отношусь к вашим чувствам, но они несколько преждевременны. Мы, русские девушки, не можем вот так сразу влюбиться, правда же, Анжела? Нам требуется время, чтобы подумать…
        - Девчонки! - воскликнула, прижимая к себе цветы подруга. - Я, кажется, точно в него влюбилась. Ради меня никто еще не собирался перерезать половину деревни.
        - Уголовник! - фыркнула Ольга и испуганно добавила на всякий случай: - Это, Марио, я не про вас.
        - Пойдем, - взяла Ольгу за локоть Пелагея, - пусть поговорят без свидетелей. Чего им глаза мозолить?
        Ольга очень не хотела оставлять подругу наедине с этим жутким типом, способным на массовое убийство. Анжелка бывает такая доверчивая и наивная, когда хочет такой казаться! Настолько входит в роль, что забывает, что у нее есть мозги, которыми хоть изредка нужно пользоваться. И привязался к ней этот итальянец, как будто она не могла найти кого-то более спокойного! Наверняка студент Земляникин гораздо лучше. Но как теперь отговорить от итальянца подругу? Тот в порыве мести перережет всю округу.
        - Не бойся, - рассмеялась Пелагея, следя за ее подсознательными мучениями, - я пошутила! Не знаю я его языка. Ну, или совсем чуточку.
        - Пошутила? А как же это?! - И Оля повторила жест Марио ребром ладони по горлу.
        - Ах, это, - на мгновение задумалась та. - Он без нее жить не сможет. Вот.
        - Катастрофа, - прошептала Ольга, оглядываясь на дом, где остались подруга и иноземец.
        - Так зовут вашу знакомую? - поинтересовалась Пелагея. - Вы ее часто вспоминаете.
        - Так зовут Анжелку, Анжелику, - уверенно сказала Оля и направилась в мастерскую.
        Как бы ее ни звали, подругу нужно увозить из этого рассадника мафиози. Вполне возможно, что Пелагея ей соврала, и она прекрасно понимала, о чем говорит этот итальянский мачо. Перережет, такие на все способны. Анжелка, дура, угодила в сети маньяка из Коза-ностра! Хорошо, что еще один псих вечером не пришел. Стал бы требовать, чтобы его автомобилем Феликс Иванович занялся в первую очередь. А ему нужно срочно восстанавливать красную «девятку», срочно. Иначе Ольга Муравьева ни за что из произошедшего в этой деревне не отвечает.
        И все-таки он не псих, этот Дмитрий Аркадьевич. Кто же он тогда? Высокомерный, неблагодарный, хамоватый тип. И не стоит о нем думать. Лучше действительно познакомиться с философом-пастухом.
        - Не может быть, - обомлела Ольга, стоя на пороге сарая-мастерской и разглядывая абсолютно голый каркас своего автомобиля. - Я сплю, и мне это все только снится. Сейчас замычит корова…
        - М-м-м, - промычал усатый мастер, - трех тысяч не хватило. Нужно бы добавить, мамзель.
        Глава 4
        Неужели теряю квалификацию? Нам надо чаще встречаться
        Тысячу раз правы те, кто додумался до пословицы «С милым рай и в шалаше». Вот только зря они не обозначили конкретное время действия этого рая. Могли бы уточнить: «С милым два дня рай в шалаше» или «С милым в шалаше всю неделю рай!». Ольга гадала, сколько же времени понадобится ее подруге слушать по ночам деревенских соловьев, умываться колодезной водой, плескаться в местной заросшей камышом речушке и есть до отвала маслянистые дырчатые блины. Это должно было закончиться на следующий день! В прошлом году, когда они отдыхали в Луксоре, Анжелка на второй день заявила, что ей дико скучно здесь, и она с нетерпением ждет возвращения домой. Правда, потом ее заинтересовал один парень… Этот роман продолжался неделю. На выходные дни к нему прилетела жена, Анжелка обозвала его подлецом и обманщиком, поплакала в подушку и вновь засобиралась в Москву.
        Неделю? Каждое утро ходить в мастерскую и любоваться на остатки своего автомобиля?
        Ольга не выдержит целую неделю! Да уж лучше она действительно сядет на электричку и поедет к Капитолине Матвеевне. А что? В студенческие годы ее однокурсники так и делали. Из города в город, перескакивая с одной местной электрички на другую, они бесплатно доезжали до моря. Некоторым не везло, их как зайцев отлавливали и штрафовали. В любом случае добирались все. Даже если Ольге придется отдать все деньги на штрафы, Капитолина Матвеевна не оставит голодной внучку своей лучшей приятельницы. А что еще нужно Ольге? Правильно. Фотофакты. Вот она с автомобилем у въездного знака в город, вот она с автомобилем у моря… Жаль, что не со своим, но для двух-трех фотографий в большом городе можно будет найти красную «девятку» с привлекательным водителем, который без лишних уговоров сфотографирует ее рядом с машиной. Зато у нее будет занятие на все время отдыха - поиск не кавалеров, а автомобиля. Что не менее интересно и увлекательно. Получится целый детектив, только в нем не найдется места для Камушкиной. Пусть развлекается со своим Марио в отдаленной от цивилизации деревеньке и живет в райском шалаше.
        Анжела видела, что подруга недовольна ее легкомысленным поведением, и старалась при каждом удобном случае подлизаться.
        - Смотри, - радовалась она в мастерской, - Феликс Иванович уже перебрал фигатель!
        - Двигатель, - деловито поправлял ее тот, копаясь в остатках автомобиля.
        - Ну, да! Я так и говорю. Лялька, ты знаешь, как важно, чтобы в машине хорошо работал двигатель?!
        - Знаю, - вздыхала та и лезла в свой кошелек, понимая, что если она задержится на неделю, то бензин покупать будет практически не на что. Электрички - ее ближайшее будущее.
        - Вот и хорошо, - продолжала радоваться Анжелка, убегая, - я скоро вернусь! Но ты не скучай, помоги Феликсу Ивановичу! - Она добродушно улыбалась и исчезала.
        - Вам действительно нужно помочь? - интеллигентно интересовалась Ольга, с ужасом представляя, как она будет держать колесо, на котором мастер начнет менять шину.
        Усач хитро крякал, махал рукой и просил только одного: чтобы она ему не мешала. Он впервые встретил такую некачественную работу отечественного автопрома, что задался целью исправить все его недостатки. Ездить на неотлаженном механизме - подвергать свою и жизнь подруги смертельной опасности. Оля с ним соглашалась, она в любом случае подвергает свою и жизнь подруги смертельной опасности: поедет ли дальше или останется в деревне. В первом случае опасность исходит от автомобиля, во втором - от итальянца сицилийского происхождения. Кинуть все это и сбежать на вокзал! А то вместо путешествия по свету придется идти по миру.
        С таким, практически оформившимся в навязчивую идею, решением она пошла к выходу из сарая. В дверях она столкнулась с незнакомцем, которого сразу узнала. Каким-то третьим глазом определила, что это именно тот тип, который рассматривал их, стоя у своей машины на пыльной деревенской дороге. Оля непроизвольно застыла в дверях, рассматривая типа, а тот широко улыбнулся и отступил назад, уступив ей выход. Но уходить Оле сразу же расхотелось.
        И совсем даже не потому, что незнакомец оказался весьма привлекательным мужчиной. Да что там привлекательным! Настоящий мачо, способный одним своим взглядом положить на лопатки любую девушку. У Оли под прицелом его острых пронзительных карих глаз засосало под ложечкой. Спасением стал живот, так вовремя заурчавший и напомнивший ей, что все в этом мире прозаично.
        - Спешите завтракать? - усмехнулся, как показалось Ольге, мачо.
        - Да, Феликс Иванович, - проигнорировала его вопрос Ольга, повернувшись к мастеру, - я надеюсь, что вам никто не помешает завершить ремонт моего автомобиля?! -
«Никто» она произнесла с таким надрывом в голосе, что мастер обернулся и внимательно на нее посмотрел.
        - А, Дмитрий Аркадьевич, - хмыкнул усач, обнаружив непрошеного гостя, - какими судьбами?
        - Проездом с парижской выставки, - просто ответил тот и следом за Ольгой прошел в мастерскую. - Как наши с вами дела, Феликс Иванович?
        - У Феликса Ивановича сегодня дела только со мной! - безапелляционно заявила Ольга и встала у сиротливого остова автомобиля. - Другими делами ему заниматься некогда.
        Она стояла возбужденная, встревоженная и всем своим видом напоминала воробья, на которого хулиган нацелил рогатку. Хулиган тем временем снова улыбнулся.
        - Феликсу Ивановичу чертовски повезло, - заметил он, - не волнуйтесь, милая девушка, вы, вне всяческих сомнений, без очереди. Между прочим, - он хитро подмигнул усачу, и тот округлил глаза, - я сегодня тоже еще не завтракал. Феликс Иванович, не дашь гостю умереть с голоду?
        - Даст, - нашлась Ольга, - еще как даст!
        - А вот и ваша неправда, - казалось, мачо доставляет огромное удовольствие играть с Ольгой, как зажравшемуся коту с голодной мышью у куска сыра.
        - Действительно, - проворчал Феликс Иванович, погружаясь в детали и приборы, - шли бы отсюда поесть, что ли. Полюшка с утра блины пекла.
        - Обожаю блины! - заявил мачо и подхватил изумленную Ольгу под руку. - К тому же нам, как постоянным клиентам великого мастера - золотые руки, просто необходимо познакомиться. Как вы уже знаете, меня зовут Дмитрий Баланчин…
        - Ольга Васильевна Муравьева, - пролепетала та, позволяя себя вести на кухню.
        Перед ее глазами после слов Баланчина о ПОСТОЯННЫХ клиентах встала удручающая картина. Она никогда не вырвется из этой деревни, влюбится, как последняя дура Анжелка, в этого мачо, будет есть блины с ним по утрам и шириться сразу во все стороны. Бабушка потеряет с ней связь, Капитолина Матвеевна сляжет в больницу с сердечным приступом или, наоборот, Капитолина Матвеевна потеряет связь, а бабушка сляжет.
        - Сидите, - скомандовал Дмитрий, усадив ее на табуретку. - Я буду за вами, Оленька, ухаживать.
        Вот так он и станет над ней командовать. Ох уж эти уверенные в собственной неотразимости мужчины! Даже командовать у них получается как-то особенно, со знанием дела, с полным погружением в состояние очарованной им дамы. Но пусть даже не обольщается! Оля нисколько им не очаровалась, ни капельки. Да, она признала, что он привлекательный мужчина, но не более того. И приказы здесь ни при чем. Пусть суетится, ухаживает за ней, накрывает слот, варит кофе… Здорово у него получается. Бабник!
        - Давно говорю Пелагее, чтобы она купила кофеварку эспрессо, - улыбался Дмитрий, - но они с отцом кофе не жалуют, а вот я без него не могу.
        Ольга хотела было признаться, что тоже не может жить без этого ароматного напитка, если уж не богов, то каких-нибудь небожителей точно, но ее что-то остановило. А потом это что-то понесло дальше.
        - А я больше всего люблю зеленый чай! - брякнула Оля. На самом деле она его еле терпела, в свое время было слишком много выпито этой зелени, когда она сидела на диетах.
        - Учту, - улыбнулся Дмитрий и завершил приготовления к завтраку. - Приятного, Оленька, аппетита.
        Заговаривает ей зубы и затыкает рот блинами. Ничего не скажешь, действует мастерски. Только не на ту дуру напал! Знает Муравьева таких мачо, уж ее-то он не собьет с истинного пути в будущую олимпийскую столицу! Сколько бы ни старался.
        - Вкусно, - призналась она, сама того от себя не ожидая.
        - Рад, мне всегда удавался кофе. Я знаю все секреты его приготовления…
        - Я о блинах, - буркнула Оля. Кофе ей понравился, но не хвалить же этого бабника? Что он там клал в турку? Соль? Говорят, если добавить в кофе соль, то его аромат усилится. - Кофе слишком соленый…
        - Вам показалось? - всполошился Баланчин. - Я соль не клал. Неужели теряю квалификацию? Надо бы нам с вами чаще встречаться за его приготовлением. Хотя вам, Оленька, как любительнице зеленого чая, невозможно оценить все восхитительные качества этого божественного напитка.
        Она, и невозможно? Да знал бы он, как Оля варит кофе! Чего уж там, когда спешит, то отвратительно.
        - Я не собираюсь здесь задерживаться, - сказала она. - Да и вы, как я поняла, проездом. Только крюк довольно странный из Парижа.
        - Вы знаете, Оля Муравьева, - прищурился мачо, - мне кажется, что я не зря его делал…
        - Ах, если бы все, что нам кажется, существовало в действительности, - вздохнула Оля.
        - Я люблю воплощать фантазии в реальность, - ответил Дмитрий, - я творческий человек, художник.
        - И предлагаете написать мой портрет? - язвительно продолжила она.
        Огоньки в глазах мачо потускнели.
        - К сожалению, - сказал он, - я рисую только пейзажи.
        - Мне не повезло, - хмыкнула Ольга и сосредоточенно занялась завтраком.
        - Жаль, - процедил художник и тоже принялся за блины.
        Она добилась, чего хотела. Весь его энтузиазм спал, очаровать ее не удалось, пусть и не мечтает. Эта его мечта реальностью не станет, сколько бы он ни старался. Да он больше и не старался. Ел блины, запивая их кофе, и больше на нее не смотрел. Думал наверняка, какая Оля Муравьева стерва, или просто механически набивал свой желудок. Ей стало грустно. Все-таки легкий, ни к чему не обязывающий флирт довольно приятен в общении мужчины и женщины.
        - Так как там, в Париже? - поинтересовалась Оля. Нужно же было как-то поддерживать разговор.
        - Отлично, - обрадовался Баланчин и поднял на нее глаза, - вы знаете, Оленька, Париж прекрасен в любое время года. Его можно рисовать и рисовать! Хотите, я покажу вам свои наброски?
        - Хочу! - непонятно кому наперекор заявила Ольга.
        Или она ставила на место свою стервозную сущность, или показывала мачо, что хоть тот и не заманил ее в свои сети, но такая возможность у него осталась. Кот с мышью поменялись ролями. Теперь она сидит сытая рядом с голодным котом. И ничего ей этот кот не сделает, даже если она придет к нему прямо в лапы.
        - Вот и отлично, - обрадовался тот, - приходите ко мне сегодня вечером! Пелагея знает, где мой дом.
        - Со мной еще подруга, - на всякий случай проинформировала его Оля, прекрасно понимая, что Анжелку вечером не сыщешь.
        - Знаю, видел, - улыбнулся тот. - Пелагея говорила, что вы путешествуете вместе.
        Значит, одна уже проболталась. А смотрел-то он, получается, на вторую?! Вот разочарование-то. Правильно говорила Ольге подруга, рыжеволосые привлекают внимание мужчин издали, их видно за сотни метров. И вообще, мужчины считают, если девушка перекрасила свою гриву в рыжий цвет, то она готова к флирту. С другой стороны, она должна радоваться, что ее подруга пользуется успехом у противоположного пола. Анжелке должно же когда-нибудь повезти! Этот художник, разъезжающий со своими картинами по Европе, гораздо перспективнее скрывающегося от мафии иностранца сомнительного происхождения.
        Анжелка просто создана для жены художника, такая же неуравновешенная, экспрессивная и вольная птица. В клетку ее не загонишь, разве что в шалаш. Но какие планы строит этот мачо? Возможно, жениться в ближайшем будущем он не собирается, или у него уже имеется экспрессивная подруга? Подругам же тянуть дальше некуда. Они готовы к серьезным отношениям. Вернее, собирались быть готовыми после романтических романов у моря. Но романы в деревне? Это же не восемнадцатый век с прекрасными пастушками и пастухами. В двадцать первом коров пасет философ. Кстати, чтобы не скучать, можно познакомиться с ним и поговорить про Диогена.
        Конечно, в любой момент Оля все бросит и уедет, как и собиралась, на электричках к морю. В любой момент, но сегодня еще не время. Вдруг Феликсу Ивановичу еще что-то понадобится для автомобиля? Она не сможет бросить свою несчастную машину на произвол усатого мастера. Ах, часом назад она собиралась все бросать? Так, когда это было!
        - К сожалению, Оленька, - сказал, вставая Баланчин, - я вынужден вас покинуть. Дела.
        - Очень жаль, - в тон ему ответила она.
        - Но наша договоренность остается в силе. Вечером я вас жду, приходите, с кем угодно.
        - Спасибо, - кокетливо произнесла она и подумала про себя о том, что хорошо бы на это благоволивое разрешение прихватить с собой черта или всех мафиози из Коза-ностра. Что бы тогда сказал художник?
        Он больше ничего не сказал, улыбнулся своей обаятельной улыбкой, покорившей многих женщин, и вышел. Оля подперла рукой подбородок и задумалась. Вот такие мужчины ей попадались крайне редко. А с теми, кто ей попадался, она никогда не стервозничала. Вела себя прилично, кокетничала в меру, поддавалась на их обаяние, позволяла вешать себе на уши макаронные изделия… Вела себя, как нормальная девушка. Сегодня откуда у нее появились эти комплексы? Почему она решила, что не может понравиться этому мужчине, что он слишком хорош для нее, что он бабник… Он бабник, точно. Это ей подсказал третий, нет не глаз, а что там еще бывает лишнего у нормальной девушки? Интуиция. Точно, ей подсказала интуиция.
        Но интуицию перебило любопытство, Оля согласилась на встречу. Зачем? Что это ей даст? Нужно послать вечером к Баланчину Пелагею с Анжелкой. Раз та ему понравилась, да к тому же он предложил приходить с кем угодно… Если она и пойдет, то с Марфушкой. Как это ему понравится?
        Оле стало смешно, и она захихикала.
        - Кто это от нас вышел?! - на кухню залетела Анжела и схватила оставшийся блин с тарелки. - Такой обалденный мужик! Он мне, между прочим, улыбнулся, а я ему подмигнула, - она схватилась за солнечные очки, - а, ну да. Ну, все равно. Мужчина чувствует, когда женщина к нему неравнодушна! Если у него нет возможности заглянуть ей в лицо, то он может судить об этом по ее организму. Когда я вижу такого мужчину, у меня начинает урчать живот…
        Оля обомлела. Интересно: а знаком ли с этой философией сам предмет обсуждения? Если знаком, то что он мог подумать о ней?! Как хорошо, что Оля с ним не кокетничала. Или кокетничала, но самую малость.
        - Это художник Дмитрий Аркадьевич Баланчин, - стараясь не показывать своей заинтересованности, сказала она. - Проездом из Парижа, где у него выставлялись картины.
        - Надо же, - всплеснула рукой с недоеденным блином Анжелка и села на табурет. - Пусть напишет мой портрет! Это займет часы, я-то знаю, подрабатывала у начинающих художников… А ты будешь крутиться рядом и подавать ему кисти! Лялька! Я знаю, у нас все получится! Как я хочу в Париж! Нет, больше всего я хочу на Сицилию. Марио говорил, там такая красота…
        - Вообще-то, если ты забыла, мы хотели к отечественным морским берегам.
        - Куда оно денется, это море? - совершенно справедливо рассуждала Анжела. - А художник ждать не будет. Я уже не говорю про итальянца. Лялька, как ты думаешь, мне подойдет фамилия Берлусконни?
        - Ты собираешься выйти замуж за этого мафиози и скрываться с ним по российским глубинкам всю его недолгую жизнь? Когда-нибудь его найдут.
        - Найдут, - кивнула Анжела, - он мне говорил, что они уже вышли на его след. Муравьева, море никуда не денется, а в моей жизни может больше и не быть страстных итальянцев!
        Этим эпитетом подруга раскрыла все свои тайны. Роман зашел слишком далеко, и, что самое ужасное, обрывать она его не собиралась. Анжела рассказала, какой Марио чудесный и предупредительный, добрый и ласковый, ревнивый и мстительный… Последние характеристики очень озадачили Ольгу, и ее решение познакомить подругу и художника, несколько укрепилось. Тем более свой человек в стане врага всегда пригодится. Как-никак Баланчин ей конкурент, претендующий на внеочередность в мастерской. Правда, толку от влюбленной Анжелки как от козла молока. Но взять ее вечером придется, мало ли им улыбнется не только роковой мачо, но и удача.
        Уговаривать пойти к художнику подругу не пришлось. Та была целиком и полностью за этот поход и предлагала оставить Пеги дома, дабы не создавать им соперничество. Анжела рассчитала, что если она задержится у художника на пару часов и опоздает на свидание с Марио, он простит ей эту неточность. Оля сомневалась и хмурилась. Но надо же было как-то выдергивать подругу из этого головокружительного романа. Пока у нее еще остались действующие мозги.
        Днем Анжелка обычно отсыпалась после бессонной ночи. Но на этот раз ей хватило пары часов, она прикорнула, пока подруга читала свои любимые комедийные романы. После сна с энтузиазмом повисшего над пропастью кролика она принялась перебирать скудный, по ее мнению, гардероб и крутиться перед зеркалом. Оля ухмылялась, глядя на нее, и думала о том, что еще не все потеряно.
        Возвратившаяся Пелагея приняла активное участие в примерке, но от кружевного винтажного сарафана наотрез отказалась. Сказала, что такой носила ее бабушка, и деревенские девчата подумают, что она донашивает обноски. В гости к художнику она тоже согласилась практически сразу, без особых приглашений и упрашиваний, чем лишний раз дала понять Оле, насколько хитер, изворотлив и обольстителен художник. Как он ловко сплел паутину и теперь сидит в ней и дожидается, когда в паутину попадут три придурочные наивные мухи. Пусть ждет. Оля знает, что она-то обманула этого сеткоплета. Ему не удастся заманить ее в свои сети и выпить ее кровушку. Она и Анжелку с Пеги ему не отдаст. Просто нужно протянуть время и заинтересовать подругу кем-то другим, составить здоровую конкуренцию этому злодею Марио. Еще один паук, нет, трутень. Бедная Анжелка повелась на его пламенную речь. Так пусть же сегодня поведется на соблазнительную внешность. Безусловно, можно было попытаться познакомить ее с философом, но тот вряд ли бы ее заинтересовал. Попадись он им в первый вечер…
        - Гламурненько, - промурлыкала Анжела, поворачивая Пеги по сторонам света.
        В коротком льняном платьице с глубоким декольте Пелагея выглядела настоящей русской красавицей. Не хватало лишь длинной косы и более наивного, доверчивого взгляда.
        - Пеги, - на всякий случай поинтересовалась Анжела, - ты должна нам сказать откровенно. Уж не влюблена ли ты в Баланчина? Ничего страшного в этом нет, поверь мне. Просто мы тогда не станем на него рассчитывать.
        - А вы на него рассчитываете? - удивилась Пеги. - Нет, я не влюблена, хотя Дмитрий Аркадьевич мне очень нравится. Он очень хороший человек. Только…
        - Пеги, как послушать, - перебила ее Анжела, - у тебя все люди хорошие. Что только?
        - Только у Дмитрия Аркадьевича уже есть Муза.
        Хорошо, что Оля сидела. Если бы она свалилась на пол, то Анжелка бы ее засмеяла на всю жизнь. Но что она, наивная, от него хотела? Чтобы этот мачо жил отшельником? Такое бывает только в романах и обычно заканчивается плохо. Пелагея могла бы сказать про Музу раньше. Или она им говорила, но девушки не придали этому особого значения. У каждого привлекательного мужчины есть своя женщина. Или была. Или будет. Задача охотниц - поймать тот скользкий момент между «была» и «будет», тогда появится прекраснейшая перспектива на совместное с ним будущее. Впрочем, от Баланчина они никаких перспектив не требуют. Она, во всяком случае. Если Анжела и захочет с ним более тесно контактировать, то это ее личное дело.
        - Значит, у него есть Муза, - повторила Ольга. - Но мы не претендуем на ее место.
        - У вас и не получится, - тяжко вздохнула Пеги, видимо, однажды все же пробовавшая претендовать, - она такая, такая… Воз… воз…
        - Возбужденная? - Подсказала Анжела. Пеги покачала головой. - Возмущенная? Возрастная?!
        - Возвышенная, - вспомнила та.
        - Модель, что ли? - отгадывала Анжела. - Рослая, говоришь. Да, Лялька, на моделей мы не тянем, отъелись на Пелагеиных блинах. Но Марио сказал, что он будет любить меня любую.
        - Марио сказал, - пробурчала Оля, - так он же не знает русского языка.
        Зато Баланчин превосходно им обходился. Он, провожая девушек в сад, рассыпался в комплиментах, но Оля не верила ни одному его слову и держалась настороже. Странно, что он накрыл чайный столик в саду. Погода, безусловно, была отличной, летний вечер, о котором написано столько песен, располагал к общению. Но картины? Он же пригласил ее смотреть картины. А заодно ей хотелось посмотреть на Музу. Наверняка ее портрет украшал деревенскую гостиную. Ах, да. Он же портретов не пишет. Тогда на комоде точно стоит ее фотография. Врагов следует знать в лицо. Оля не отдавала себе отчета в том, почему сразу же записала несчастную Музу себе во враги.
        А художник продолжал над ней издеваться.
        - Оленька, специально для вас крепкий зеленый чай, - улыбался ей Баланчин.
        - Благодарю, - проскрипела та, - вы так любезны, Дмитрий Аркадьевич.
        - Можно просто Дима, - заявил он и подмигнул Оле.
        Она опешила от такой разнузданности и подавилась взятой со стола сливой. Все сразу же засуетились, кинулись стучать ей по спине, грозя перебить руками хлипкий позвоночник. Дмитрий подбежал к Оле и совершил над ней какой-то пасс, после чего слива сама вылетела из Ольгиного горла.
        - Дмитрий Аркадьевич, то есть Дима, - сказала растроганная Анжелка, - вы спасли ей жизнь!
        - Значит, я должен на ней жениться? - усмехнулся тот.
        - Вот еще! - фыркнула Оля, приходя в себя. - Может, я хотела умереть!
        - А вы, Оленька, действительно, сегодня, здесь, рядом со мной, захотели умереть? - Его голос прошелестел, как ветер, и проник в затаенные уголки Ольгиной души.
        - Кто о чем, а вы все про упокой, - нашла, что сказать, Оля. Как-то у Баланчина все переворачивалось с ног на голову. Конечно, она сама виновата, сморозила глупость. Не собиралась она умирать, с чего бы? От несчастной любви?! Это он так подумал?! Бабник!
        Анжелка многозначительно фыркнула и принялась разливать чай по чашкам, выдавая секрет подруги. Дмитрий очень удивился, узнав, что Оля на самом деле зеленый чай терпеть не может, а любит кофе. Она только скривилась в недоброй улыбке, пообещав себе Анжелку пристрелить при первой возможности. Дмитрий сходил в дом и вернулся с кофейником. Пока он отсутствовал, Анжела устроила подруге настоящий допрос. О чем та думала, когда он спасал ей жизнь, что почувствовала, когда он обалдел от ее желания умереть рядом с ним, что собирается делать дальше…
        - Пьем кофе! - торжественно сообщил Дмитрий.
        - Не-а, - покачала головой Пелагея, - я буду чай.
        Казалось, она ничему не удивилась. Впрочем, ничего особенного и не произошло. Оля тоже спасла бы жизнь художнику, если бы тот подавился сливой. Но нет, она посмотрела на него с досадой, он ест слишком интеллигентно, чтобы давиться продуктами. Это она хватает все, как голодный попугай. С кем поведешься, от той и наберешься…
        Разговор за столом после обсуждения погоды, природы и близлежащих окрестностей сошел на транспорт. Здесь уже дала себе волю Пелагея, погрязшая в рассуждениях о моторах и какой-то трансмиссии. Баланчин спорил с ней, переживал, что она его не поддерживает, а соглашается с отцом, досадовал на то, что нужно было приехать раньше, а он не мог… О картинах вспомнили, когда начали сгущаться сумерки.
        Дмитрий Аркадьевич проводил девушек в дом. Пелагея с Анжелой топали впереди сами, он же взял под руку Олю и сказал, чтобы она не слишком критично отнеслась к его творчеству. Ее мнение, видите ли, для него стало много значить. Ольга хотела было сказать, что он зря боится, критиком ей никогда не быть, в творчестве она ничего не смыслит… Но она этого не сказала.
        Потому что, оказавшись перед его картинами, выставленными в мансарде дома, замерла от восхищения. Несомненно, Баланчин был талантлив, ему было чем гордиться. К чему тогда прикидываться скоромником? Паук он и есть паук, одним словом. Талантливый паук.
        - Я же говорила, - шепнула ей Пелагея, - ничего особенного. Лес и лес.
        - Это сказочный лес, - тоже шепотом ответила ей Оля, - мне кажется, еще немного, и сейчас на эту поляну выскочит Серый волк с царевной или выйдет горбатая, но добрая Баба-Яга…
        - Ага, - шептала Пелагея, - Яги нам только и не хватало. Вон ее фотокарточка на комоде!
        Оля обернулась туда, куда показывала Пелагея. Анжела в этот момент полностью завладела вниманием хозяина, который с упоением рассказывал ей о секретах своего мастерства.
        Фотография была большая и качественная, ее делал, без всяких сомнений, настоящий художник, готовящий портфолио для моделей. И модель была очень качественной. Все было при ней, врожденная худоба, длинные ноги, тонкая талия, симпатичное личико с пухлыми губами и широко распахнутыми миру глазами. Муза, она его Муза. Что ж, возможно, ей повезло. У Оли как-то нехорошо сжалось сердце. Это было предвестником ревности. Нет, вот уж этого она не допустит! Влюбиться в мачо? Да ни за что и никогда. Пусть этот бабник издевается над своей Музой. Оле такого счастья не нужно. Ей вообще ничего от него не нужно. Она и сама та еще раскрасавица. Пусть у нее и ноги не такие длинные, и талия не осиная, и губ пухлых нет. Да, она явно проигрывает этой модели с фотографии.
        Глава 5
        Прекрасная пастушка? Нет, это не я!
        Через несколько дней Оля стала привыкать к размеренной деревенской жизни, которая стала для нее своеобразным отдыхом. Ехать к морю она уже не торопилась. Феликс Иванович потихоньку, со знанием дела и мастерством талантливого самоучки, восстанавливал раскуроченный им же автомобиль. Оля заходила в сарай уже более уверенно. Каждое утро в ее машине появлялись новые запчасти, на которые она отдавала приготовленные для курортного отдыха деньги.
        После знаменательного вечера у Баланчина, показавшего, что он на самом деле прекрасный художник, Оля тоже решила заняться творчеством. Когда-то в детстве родители пытались сделать из нее творческую натуру, повели на прослушивание в балетную школу. Толстая тетка в больших очках после беседы с Олей заявила им, что балерина из нее не получится потому, что у девочки полностью отсутствует музыкальный слух. После толстой тетки родители повели дочь на фигурное катание. Но Оля всегда хотела творить. Пусть не ногами, так руками. И она в доме детского творчества занялась рисованием. Правда, вскоре его пришлось забросить, из Оли пытались делать суперфигуристку. Не получилось ни того, ни другого, но навыки остались. И она решила их использовать, взяв с собой на прогулку фотоаппарат.
        Если не получается писать картины, то она будет фотографировать эти замечательные окрестности.
        Анжела не могла составить ей компанию, она днем отсыпалась, ведя ночной образ жизни, как и ее новый кавалер Марио. Ольга этого не понимала. Если уж мафии суждено найти Марио, так они найдут его и ночью, и днем. Хотя отыскать итальянца в российской глубинке довольно сложно. Обычно они кучкуются в столицах и ни от кого не скрываются. Разве что именитые и прославленные от своих поклонников. У Марио была одна поклонница, и чем он только ее заинтересовал? Подруга же была вполне довольна своим времяпрепровождением.
        Оля бегала по опушке леса и примеривалась, что лучше запечатлеть для потомков: бабочку, усевшуюся на полевой цветок, или спрятавшуюся в высокой траве птичку, обе были готовы вот-вот улететь. Она выбрала птичку, но внезапно поблизости раздался шум, который птичку сразу вспугнул, она улетела. Досадуя на то, что не удалось сделать впечатляющий снимок, Оля обернулась на шум и увидела… стадо животных. В принципе назвать стадом еле передвигающих ноги трех коров и пастуха было бы опрометчиво. Но Ольга немного струсила, все-таки животные, хоть и домашние, но в вольной обстановке способны на непредсказуемые поступки. Вон как сражаются с ними храбрые матадоры, страшно смотреть.
        Пастух-философ, шествующий сзади коров, ни с кем сражаться не собирался. Он брел, глядя на кучевые облака на пока еще светлом небе, и прикидывал, когда соберется дождь. Среди маленького стада Оля увидела Марфушку и немного успокоилась, внимательно разглядывая пастуха.
        Философ оказался симпатичным парнем со светлыми волосами, упрямым выражением лица и худощавым телосложением. Внешне он нисколько не походил на матадора, сражающегося с упрямыми, вероломными быками. Впрочем, Марфушка, хоть и была упрямой скотиной, вероломством не отличалась. Оля навела объектив на стадо и запечатлела процессию, во главе которой она шла. Все-таки что-то собачье в этой молодой корове было. Она узнала Ольгу и радостно замычала. Философ оторвал свой взгляд от облаков и с удивлением уставился на девушку.
        - Привет! - крикнула ему Ольга, чтобы не стоять истуканом, понимая, что два истукана - это уж слишком. - Антон Николаевич Земляникин?!
        - Можно просто Антон Николаевич, - прищурился философ и направился к Ольге, оставив своих подопечных там, где им показалось удобнее жевать сочную траву.
        - А я Ольга, - ей стало смешно называть этого изможденного переростка Николаевичем.
        - Пелагея говорила, - сообщил тот, останавливаясь рядом с Олей. - Вы у нее гостите потому, что она дала вам под зад.
        - В некотором роде так, только не мне, а моему автомобилю, - поправила его Ольга, обижаясь на Пеги. И чего только она не наговорила всей деревне?
        - Понятно, - хмыкнул философ и сел на траву. - Отдыхаете, значит. Это хорошо. У нас здесь здорово. Свежий воздух… - Игнорируя его слова, Марфушка бесцеремонно подняла хвост, и до Оли донесся запах свежего навоза. - Ягода, - он сорвал землянику, Оля поморщилась.
        После того, что случилось, она вряд ли станет ее есть даже отмытой. Глупо, конечно, природа есть природа, и коровы - ее дети. Но и она человек. Только столичный и со своими тараканами в голове. Но пришлось поддерживать светскую беседу дальше. Симпатичный парень смотрел на нее с явным интересом, из чего Оля заключила, что ничто человеческое философам не чуждо. Это ее как-то окрылило и вселило уверенность в том, что она не хуже некоторых муз.
        - Антон Николаевич, - кокетливо заявила она, - сейчас я вас щелкну! - И направила на него фотоаппарат.
        Тот не стал сопротивляться, кричать, что он не в форме и без укладки, как это обычно делала Анжелка. Он улыбнулся ей и притих. Снимок получился замечательный, на цифровике его можно было сразу же посмотреть и, если что, продублировать.
        Антон принялся уговаривать девушку сфотографироваться самой на фоне деревенских коров. Оля кисло улыбнулась, представив, как она покажет этот снимок в офисе девчонкам. Вот, пожалуйста, такой был у нее отдых - деревенский экстрим. Такой вот был пастух, а что, очень даже привлекательный парень, такие были Марфушки, тоже очень даже ничего домашние животные, такое светило солнце, не хуже южного, и так вот выглядел сказочный лес. И согласилась.
        Снимки получились очень интересные, если уж не девчонкам из офиса, то Анжелке они точно понравятся. Может быть, после этого она присоединится к их небольшой компании? Вряд ли подруга променяет иностранца на коров с пастухом, но вдруг! Не удалось заинтересовать Анжелку художником, но, возможно, она заинтересуется философом. Такой отличный парень, с ним весело, интересно и, как оказалось, совершенно не нужно говорить на философские темы. Они сразу нашли общий язык. О чем же они говорили? Да обо всем.
        Оля смотрела в глазок камеры, наводя ее на обнимающего Марфушку Антона, и внезапно заметила, что на них тоже смотрят. На дороге стояла темная иномарка, а возле нее топтались двое темноволосых, загорелых мужчин анекдотичной внешности: толстый и тонкий.
        - Сори, сори! - закричал толстый. - Мама миа! Марио Берлусконни! По-ша-лст! По-ша-лст!
        Оля замерла с фотоаппаратом в руках. Она отчетливо услышала, что прокричали незнакомцы, и поняла, что те разыскивают Марио. Того самого Марио, с которым проводит время ее подруга! Ноги сделались ватными от страха.
        - Марио Берлусконни?! - переспросил Земляникин.
        Оля внутренне сжалась, испугавшись, что он сейчас случайно выдаст укрытие итальянца. Незнакомцы радостно покачали головами.
        - Такой глазастый, невысокий, коренастый? - продолжал философ.
        Оля закрыла глаза, вспоминая, где она оставила свой мобильный телефон, по которому могла бы предупредить подругу, а та бы предупредила своего итальянца. Но телефон она с собой не взяла, не предполагала, что он пригодится. Ведь она рассчитывала заниматься исключительно фотографиями, а не приезжими мафиози.
        - Нет! - продолжал Земляникин. - Не знаем такого! В этой деревне его нет!
        Незнакомцы сникли, пожали плечами и уселись обратно в автомобиль. Развернувшись на повороте, их машина скрылась в той же стороне, откуда приехала.
        - Уф, - Ольга опустила фотоаппарат, который все это время держала наизготовку. - Кажется, я их случайно сфотографировала! Сейчас они поймут это, вернутся и перережут нам горло! Земляникин! Что будем делать?!
        - Ничего, - напустив на себя сосредоточенный вид, философ взял у нее фотоаппарат и положил в свой холщовый рюкзак. - Зато, когда они убьют Марио, у нас будут улики, - оптимистично добавил он.
        - Думаешь, они приехали для того, чтобы его убивать?! - обомлела Оля и сама ответила на вопрос: - Конечно, для этого. Бедная Анжелка.
        - За нее можешь не переживать, - успокоил ее Антон, - говорят, что мафия не воюет с бабами своих мафиози.
        - А откуда ты знаешь, что она баба мафиози, то есть девушка Марио?!
        - В деревне все это знают, - усмехнулся философ, - но если неверно говорят, то ей придется скрываться вместе с ним. Если что, не бойтесь, я помогу. - Он откинул с высокого лба свой светлый чуб и принял позу воинствующего Дон Кихота.

«Настоящий мужчина, - подумала Оля, глядя на него, - пусть немного нескладный, но такой благородный! Как герой любовного романа. Да, он герой, а Анжелка героиня. Вот влипла-то в историю!» Помимо всего прочего, Антон был решительным. Он решительно, не терпя никаких возражений, сунул в руку Ольги длинный березовый прут, который отломал от бедняги дерева тут же. После чего подвел ее к коровам и приказал хлопать прутом им по спинам. Оля воспротивилась, она не хотела издеваться над животными, но Антон указал ей на дорогу. Оля поняла, он намекал, что мафиози могут не поверить им и вернуться.
        Или разузнать в соседнем поселении, живет ли поблизости невысокий коренастый загорелый мужчина. В соседней-то деревне мало кто знает, что Марио скрывается. Возможно, его кто-то и видел.
        Оля не стала сопротивляться, восхищаясь блестящей мужской логикой философа. Она взяла хворостину и подошла к коровам. Хлестнуть не решилась, но на всякий пожарный случай приготовилась.
        - Марфушенька, душенька, ты уж извини, пожалуйста, если будет больно…
        - Никаких извинений! - заявил Антон. - Все должно выглядеть совершенно правдоподобно.
        Взял прут из ее рук и стеганул бедную корову.
        - Куда пошла, скотина рогатая?! - изобразил он для Ольги. Та покрутила головой, она так не сможет. - Придется тренироваться, - серьезно сказал Антон и вложил прут ей обратно в руку. - С мафией не шутят.
        И Оля, тяжело вздохнув, согласилась на этот коровобой, или как он должен был называться у нормальных людей. Антон протянул ей большой носовой платок…
        Дмитрий Аркадьевич Баланчин возвращался из города, куда он отлучался по самым, что ни на есть, земным потребностям, покупал себе еду. Деревенская пища была здорова и вкусна, но требовала небольших вредных добавок в виде горячо любимых им чипсов, вредоносной колы и прочей мелочи, скрашивающей одинокое существование человека цивилизации.
        Нет, признанный гений не тяготился одиночеством, наоборот, оно ему даже нравилось. Живя деревенским отшельником, он мог творить в любую минуту, для чего использовал все свое время. В его столичной квартире работать было невозможно: постоянные телефонные звонки друзей, приятелей, агентов, обиженные возгласы его Музы, не покидающей художника ни на мгновение. Какая странная, между прочим, эта женская логика. Муза его ревновала в столице к каждой юбке, а в деревню отпускала со спокойной душой. И он с удовольствием ее оставлял наслаждаться своим триумфом, принимать поздравления и торжествовать, что ее жизнь прожита не зря, а брошена к ногам великого человека.
        Так считала Муза. Сам же художник думал, что жертвовал ради Музы он. Она, не заботясь о том, насколько ему это нравится, таскала его по магазинам и вечеринкам, требовала отдых на заграничных курортах и некоторые материальные ценности. С последними было легче - художник откупался от навязчивой Музы и на крыльях свободы летел в деревню.
        Сегодня, случайно посмотрев на понравившуюся ему опушку леса у дороги, он поубавил свой пыл возвращения в родные пенаты. Как и в прошлый раз, на опушке он заметил одну привлекательную особу с несносным характером и загадочным складом ума. Возможно, и с загадочной русской душой, но в этом он не разобрался. Особа сбежала от него, как с тонущего корабля, постояв с озадаченным видом перед его картинами. Баланчин ждал признания, похвалы, высоких слов о своем творчестве, к чему он уже привык, но девушка ничего не сказала. Возможно, ей, как и деревенской девушке Пелагее, не понравились его картины. Лес и лес, не богатая разнообразием русская природа. Эх, как же она не смогла разглядеть во всем этом настоящую, истинную красоту и простоту русского характера. Да, уж она не та некрасовская баба, которая может и коня на скаку остановить, и… Баланчин не поверил собственным глазам.
        Оля Муравьева, эта особа с несносным характером, останавливала не коня, но тоже домашнее животное.
        - Куда пошла, скотина рогатая?! - кричала Ольга, которую Баланчин еле узнал по короткой джинсовой юбке. Нет, он смотрел не только на стройные ноги. Просто ее лицо было скрыто каким-то большим платком, похожим на носовой. Видимо, девица боялась перегореть на солнце. - Куда пошла, рогатая скотина?! - воодушевленно кричала Ольга и била прутом несчастное животное.
        Баланчин поморщился. Вот она, двойственная женская сущность. Вымещает свою озлобленность на мир на этой бедной изможденной корове! Нужно немедленно ее остановить.
        - Ольга! - закричал Баланчин, выйдя из машины. - Это вы?!
        - Нет, - крикнула она, отворачиваясь от него, - это не я!
        - Странно, - усмехнулся Баланчин, - вы, прекрасная пастушка, очень похожи на одну мою хорошую знакомую. Так сказать, и в фас и в профиль вылитая Ольга Муравьева. Кстати, замечательная девушка.
        - Ну и что? - спросила Оля, повернувшись к нему, как избушка, передом. Чего уж тут скрываться? - Я это, я. Спросите, что я здесь делаю?
        - Не спрошу, - покачал головой Баланчин, - я и так вижу.
        - Ничего вы не видите! - возмутилась внезапно та. - И то, что вы видите, совсем не то, что вы подумали! Совсем не то, а как раз наоборот.
        - А что я вижу наоборот? - не понял художник.
        - Все! - решительно заявила Ольга и округлила и без того огромные глазищи.
        - А! - из высокой травы поднялся прикорнувший, пока Оля тренировалась на коровах, Антон. - Вернулись, сволочи?!
        - Ну, - поджал губы Баланчин, - если сволочь и вернулась, так только одна. - И он обратился к Оле: - Так вы, значит, здесь не одна…
        - Не одна! - пафосно сказала она. - Я выгуливаю Марфушу! Марфушка, ко мне!
        Одна отделившаяся от других корова медленно, но по верному направлению, пошла к Муравьевой. Какая разница, что это была не Марфуша! Главное, она сделала пару шагов в сторону Ольги.
        - По-моему, - привередничал гений, не отходя от машины, - у Марфушки все рога целы, а у этой отбит.
        - Ха! - ответила ему, заложив руки в боки, Ольга. - Да я всем могу рога-то пообломать!
        Она настолько вошла в роль, что сонный Антон сразу же схватился за свою голову. А Баланчин вновь усмехнулся своей едкой улыбкой, сел в машину и уехал.
        - Круто ты с ним, - почесал затылок философ.
        - А то, - копируя голос Пелагеи, сказала Ольга, - ездят тут всякие. То мафиози, то художники. Нормальному человеку отдохнуть негде. Пошла, рогатая скотина! - накинулась совершенно серьезно на подошедшую к ней корову. - Боюсь я их, ужас просто.
        - А по тебе и не скажешь, - покачал головой Антон, - ты поласковей с ней, поласковей.
        Искушать судьбу они больше не стали, тем более заморосил мелкий дождь, грозивший тут же обернуться ливнем. Путаясь в траве, Оля бежала, прикрываясь большим платком, следом за Антоном, который держал ее за руку, боясь, что она поскользнется и упадет. Дрессированные коровы бежали за ними следом, предчувствуя опасность.
        Пелагея укоризненно покачала головой, увидев мокрую гостью, и побежала греть воду для душа. Но Оля по какой-то неведомой ей причине чувствовала себя замечательно. Она не знала точно, что именно так подняло ее настроение: или встреча и знакомство с простым и приятным парнем Антоном, или перепалка с художником. Ругань с ним не доставляла ей особого наслаждения, так получалось само собой. И было странным, что он на все это спокойно реагировал.
        - Ты чего такая довольная? - поинтересовалась Анжелка, протирая сонные глаза.
        - Ха, - ответила ей Оля, переодеваясь в сухую майку с шортами, - ха и еще раз ха! Скоро ваш роман с Марио завершится далеко неблагополучным финалом.
        - А еще подруга называется, - скуксилась Анжелка, - узнала, что у него есть другая пассия? Кто она? Джульетта?! Лукреция? Софи Лорен?
        - Коза-ностра, - бросила Оля, но, пожалев подругу, добавила: - Искали тут его двое иностранцев. Кроме «мама миа» и «Марио Берлусконни», словами выражать свои мысли не научились.
        - Искали?! - обомлела Анжела и села на стул, рядом с которым стояла.
        - Ты, как пионер, должна быть ко всему готовой, - напутствовала ее подруга, отправляясь в душ.
        После того как Ольга вернулась, Анжелки и след простыл. Можно было сразу догадаться, куда та побежала. Ничего подобного раньше Оля за подругой не замечала. Наоборот, та старалась сразу избегать неприятностей, лишь только те маячили на горизонте. Неужели она серьезно влюбилась в этого скрывающегося отшельника? Или с некоторых пор Анжелку стали манить авантюрные приключения? Но это уже не авантюра, а криминал. Двое типов, рыскающих по свету в поисках негодяя, и две скромные москвички, случайно попавшие в передрягу… Да, кстати, она тоже попадет под раздачу как лучшая подруга, успевшая запечатлеть злодеев. Фотоаппарат! Она забыла его в философском рюкзаке.
        Ничего страшного, завтра пойдет и заберет. Или сегодня вечером. Интересно, это будет не слишком нагло, заявиться к парню в холостяцкую берлогу и остаться там с ним наедине? Что подумают местные жители? Оля хлопнула себя по лбу. С каких это пор ее интересует чужое мнение?! Она что, мимикрирует под деревенских аборигенов. Может быть, это даже к лучшему. Вернутся мафиози, а ее среди них не заметят. Она сольется с толпой, хотя всю жизнь мечтала из нее выделиться. И во всем виновата Анжелка. Это ради нее они свернули с трассы и попали в это захолустье, где живут мастера - золотые руки, пастухи-философы и гениальные художники. Хорошие, работящие девчонки тоже здесь живут. Так что не так уж в этой деревне все безнадежно. За исключением итальянца сицилийского происхождения. Так ему и надо. Пусть впредь знает, если эти двое, конечно, сохранят ему никчемную жизнь, знает, как морочить глупым девчонкам мозги. Пусть знает, как отбивать подругу у подруги, пусть знает…
        - Лялька! Марио хочет знать, кто они были!
        Вместе с любознательным кавалером Анжелка влетела на кухню, где Пелагея жарила свои любимые блины, а Оля раздумывала над поведением подруги. Он выглядел встревоженным, но бодрым и деятельным. Это Ольгу немного огорчило. По идее после такого сообщения он должен был строить у себя в избушке баррикады и обкладывать стены оружием.
        - Да, да, - закивал тот, повторяя односложные русские слова, которым его наверняка научила Анжелка. Она всегда ценила, когда мужчины с ней во всем соглашались. Оля была уверена, что Марио не знает перевода слова «нет».
        - А, - отмахнулась она из вредности, - так вы об этих трех десятках мафиози, которые рыскают по всей округе? - Анжелка перевела, показывая количество на своих пальцах рук. Естественно, своих ей не хватило, и она перешла на руки Марио. Тот побледнел, и Ольга сжалилась. - Так мне показалось сначала. Потом туман рассеялся, и их осталось меньше…
        - Туман? - вскинула бровь Пелагея. - Разве сегодня был туман? Я что-то не заметила.
        - Туман был, - повторила Оля с нажимом, - но он рассеялся, и я все увидела.
        - Сколько их? - прошипела Анжелка, понимая, что подруга просто выпендривается.
        - Двое, - сдалась та, - тонкий и толстый. Помнишь Чехова в старшем классе?
        - Не помню, - покачала головой Анжелка, - видно, он учился в параллельном.
        Оля махнула рукой, мозги у подруги основательно запудрены. И, раз уж она
«раскололась», то хотя бы придаст истории больше красочности.
        - Жуткие типы, - сказала она, - морды огромные, ножи еще больше, а автомобиль напоминает катафалк. Видно, заранее готовятся, чтобы сразу и без лишних хлопот избавиться от покойника.
        - Очень смешно, - процедила Анжелка, которой стало совсем невесело.
        А Оля повернулась к Марио, показала ему два пальца и резанула ребром ладони по горлу.
        Тот в ужасе отпрянул к двери.
        - Ступай, голубчик, как бы сказала моя бабушка, и забудь дорогу в этот дом.
        - Как ты можешь! - воскликнула Анжелка и побежала следом за итальянцем.
        - Это любовь, - завистливо вздохнула им вслед Пелагея.
        - Еще чего, - фыркнула Оля и вновь задумалась.
        А что она, собственно, знает о подруге? Разве Оля когда-нибудь предполагала, что в меру амбициозная и не в меру привередливая Анжела станет жертвовать своим благополучием ради кого бы то ни было? Да она всегда свою холеную персону ценила больше всего на свете, а сегодня ею рискует. Или ей движет стремление получить в простой деревенской жизни хоть какое-то разнообразие, или она действительно влюбилась. Ольга усмехнулась, хорошенькое разнообразие - связаться с мафией и бегать от нее резвым зайцем. Анжелка настолько забегалась, что о море уже и не вспоминает.
        Зато Ольге о нем напомнил вошедший Феликс Иванович.
        - Готовься, девонька, - он довольно потер замасленные руки, - к тому, что ты сядешь за руль суперавтомобиля! Придется немного переучиваться. Стартовать твоя
«девятка» от светофора будет в пять раз быстрее, коробка передач у машины полуавтоматическая, аналогов в мире, думаю, пока нет. Хотел еще вместо подушек безопасности, - он почесал затылок, - катапультирующиеся кресла сделать…
        - Не нужно катапультирующихся! - испугалась Оля.
        - Нужно, не нужно, - проворчал мастер, подставляя руки под воду, - кто твою машину ремонтирует? Я!
        - Заметьте, Феликс Иванович, - напомнила ему Муравьева, - вы ее ремонтируете, а не модернизируете.
        - Одно другому не мешает, - ответил мастер и усмехнулся в свои усы. - Раз уж она попала ко мне, так я доведу ее до ума.
        - А когда доведете? Когда? - поинтересовалась Оля.
        - Скоро! - обрадовал ее мастер. - Неделька-другая, и поедешь дальше.
        - Неделька-другая? - обомлела Ольга. - Да за это время Анжелку с ее итальянцем убьют мафиози!
        - Мафиози? - изумленно поднял брови Феликс Иванович, садясь за стол. - Откуда у нас мафиози?
        - Детективов она начиталась, - предположила Пелагея и поставила перед ним тарелку с дымящимся борщом.
        - Слушай, москвичка, - сказал мастер, - тебе цвет-то нравится? Может, сделать несколько ярче? У меня такая люминесцентная краска есть, закачаешься! Мне Баланчин привез для своего раритета. Машина твоя будет светиться в темноте…
        - Нет, - слабо пискнула Оля, заранее представляя ужасающую картину проезда на светящейся машине мимо поста ГИБДД. - Меня цвет очень даже устраивает, красный, неброский…
        - В том-то и дело, - вздохнул Феликс Иванович, - что неброский. Не даешь ты развернуться творческой душе. А что, Пелагея, разве моя душа не творческая? Баланчин говорит, что мне нужно картины рисовать…
        - Творческая твоя душа, папаня, творческая. А Баланчин еще и не такое скажет, чтобы ты с ним бизнесом занялся. Дмитрий Аркадьевич уговаривает отца машинами заниматься на «широкую ногу». Он хоть и творческий человек, но с предпринимательской жилкой.
        - Это не он меня уговаривает, - отмахнулся мастер, - а Муза его. Обещает горы золотые, да только мне моя деревня больше всего нравится, не хочу я в столицу переезжать, поздно уже, привык здесь.
        - Муза? - схитрила Ольга. - А кто она такая Баланчину?
        - Кто ж его знает, - схитрил Феликс Иванович. - Приедет на днях, сама увидишь.
        Ольга поняла, что больше ничего интересного от него не добьется. И то хорошо, что признался, сколько ремонт станет делать. Правда, от этого его признания ничего хорошего нет. Получается, что она проведет в этой деревне уйму времени?! Бросить все и укатить на вокзал! Анжелка!
        Вот что ее сдерживает. Если бы в этой деревне все было благополучно, то Оля без зазрения совести оставила бы подругу с ее итальянцем. Но при таких обстоятельствах… В принципе Оле повезло. Студент-философ оказался интересным собеседником, жаль, что им так и не удалось поговорить на тему Диогена, который утверждал, что любовь - занятие тех, кому нечего делать. Но у Ольги еще появится такая возможность. Надо же, она этому рада. Еще она должна увидеть эту мифическую Музу. Ну, не то чтобы должна, просто ей этого очень хочется. Приедет на днях…
        На несколько дней можно и задержаться, море останется на месте. Бабушкиной приятельнице она позвонила, предупредила, что задержится в связи с ремонтом автомобиля. Бабушка только всполошилась, собралась приехать и забрать ее из деревни, но Оля сумела уговорить ее не покидать дачу, где вот-вот должен созреть урожай. У Оли здесь все в порядке, мастер машиной занимается, она глубинку изучает, делает шикарные снимки, которые после поездки ей покажет. Общество? Очень хорошее общество. Художники, философы, иностранцы… «Такого не может быть», - ответила бабушка.
        Если бы она только знала, насколько это достоверно, то, не раздумывая, приехала и забрала бы из этого вертепа свою внучку.
        Глава 6
        Новое веяние в старых традициях
        Ранним утром Баланчин стоял у мансардного окна и смотрел на дорогу. Он сам не понимал, насколько его захватила новая работа. Он бросил взгляд на мольберт и вновь посмотрел на дорогу. Отсюда, из этой глубинки, он черпал свое вдохновение. Оно никогда не приходило к нему в тусклых городских стенах. Сейчас пройдет стадо, подгоняемое прекрасной пастушкой, которая, видимо, решила подзаработать, и он с большим энтузиазмом возьмется за работу. Почему она пасет коров? А почему этим занимался студент? Ага, значит, она тоже из этой полуголодной братии. Феликс говорил, что они с подругой собирались к морю, но обстоятельства вынудили их задержаться. Или роль обстоятельств сыграла судьба?
        Сейчас эта худенькая тростинка погонит облезлых коров, подгоняя их длинным прутом… Он ей льстит. Она далеко не худышка. И в ней есть что-то варварское, дикое, необузданное… Не слишком ли он увлекся? Завтра приедет Муза и поставит на место все его мысли и чувства. У него к Ольге есть чувства… Не может быть, просто он попался на ее крючок. Она отлично сыграла свою роль, так с ним, известным творцом, еще никто не разговаривал. Женщины смотрели ему в рот и ловили каждое слово. Муза не ловила. Но первое время делала вид, что ловит. Впрочем, ему это надоело.
        Сейчас пройдет прекрасная пастушка, и он встанет за мольберт.
        - Пошли, красавицы, пошли парнокопытные! - услышал Баланчин и расстроился.
        Ранним утром стадо гнал студент-философ. Не она.
        Что-то не складывалось. Баланчин отошел от окна и достал из пачки сигарету, он редко курил, только когда волновался. Сейчас он волновался и вернулся к окну. Ольга не присматривала за стадом в целях подработки. У нее были совсем другие цели. Конечно, студент молод, хорош собой, умен, жизнерадостен, что там еще ценят девушки в парнях? По всей видимости, все это у философа есть. А теперь есть и Ольга, которая вместе с ним пасет стадо. А вчера он подумал, что пастух просто передает ей дела! Как он все-таки далек от жизни. Все, смотреть больше не на что.
        Как Баланчин ошибался!
        Самое интересное случилось сразу же после того, как художник встал к мольберту.
        По пыльной сельской дороге мчался старенький автомобиль, за рулем которого сидел житель соседней деревни. Сзади него пристроились два незнакомца южной внешности и разного телосложения. Они пристально вглядывались в окрестности и повторяли на итальянском языке, что здесь уже были. Но везший их абориген не знал итальянского языка.
        - Марчелло! Как же не знать Марчелло! - старался интеллигентно поддерживать беседу мужичок. - У нас его все знают, почитай, каждый с ним выпил! Марчелло такой хороший собутыльник, то есть, я хотел сказать, собеседник! Итальянец? А леший его знает. Бабка его в войну с каким-то подгуляла, может быть, с итальянцем. А может быть, и нет. Но, скорее всего, с ними, с иноземцами, раз его Марчеллой прозвали. Чего? Марио? Можно и Марио называть, чего уж там. Только я вам, товарищи туземцы, от всей души посоветую для начала задушевного разговора поставить на стол бутылочку.
        Водитель пошарил рукой под сиденьем и выудил на свет бутылку мутного самогона.
        - Двести рублей! - торжественно произнес он. - Первачок-с, крепчайшая штука, валит с ног медведя.
        - Перке? - округлили глаза при виде бутылки иностранцы.
        - Ну, перке или не перке, - пожал плечами водитель, - только мани вперед!
        - Мани! Мани! - обрадовались те и принялись рыться в карманах.
        - То-то, - усмехнулся селянин и отдал им самогон.
        Марчелло Семенович Туесков жил в покосившемся доме на окраине деревни, но славился на всю округу своим разгульным поведением и необычным для простой русской глубинки именем, записанным в его паспорте каллиграфическим почерком сотрудника поселкового загса. Нет, связей с заграницей Марчелло Семенович никогда не имел, как и его спокойная, рассудительная матушка, подарившая сыну такое странное имя. Просто матушка уважала великих людей своего времени, среди которых особое место в ее сердце занимал Марчелло Мастрояни. Молодой девушкой она часто бегала в деревенский клуб на все его фильмы и тихо любила жгучего красавца итальянца. Ее, в свою очередь, любил Семен Туесков, за которого она и вышла замуж. Таким образом, Марчелло Туесков был ребенком истинной любви трех неординарных людей.
        Сам же он вырос вполне обычным селянином со склонностями к злоупотреблениям. Туес-ков пил, курил, бил своих четырех (в порядке строгой очередности) жен, дрался с соседскими собаками, ругался нецензурными выражениями и грозил поджечь всю деревню. Но в то же время Марчелло Туесков любил своих односельчан и часто приглашал их к себе в гости, в свое временно холостяцкое, после скандального ухода последней жены, пристанище порока. Из пристанища гости, а в основном это были особи мужского пола, выползали на четвереньках и заплетающимися языками хвалили приветливого хозяина. У ворот их поджидали жены, посылая проклятия на ирода Туескова. Но тот, ничего не видя и не слыша по причине полной отключки, уже спал богатырским сном, набираясь сил для следующих пьянок.
        Вставал Туесков поздно, поэтому итальянцам пришлось долго стучать в тяжелую дубовую дверь. Боясь переполошить всю округу, гости, так и не достучавшись, решили залезть в окно. Для этого им пришлось достать из прихваченных с собою чемоданчиков необходимые инструменты и вырезать стекло рамы. После того, как окно было открыто, они поочередно залезли в дом.
        Эти манипуляции никого не удивили, народу к Марчелло ходило много и не всегда через дверь. Через окошко, правда, обычно вылетали обратно.
        - Марио Берлусконни?! - В утреннем сумраке крохотной комнатухи над селянином склонились две загорелые рожи. - Вендетта!
        - Чего? - пробурчал сонный Туесков, отмахиваясь от навязчивого видения. Перед этим ему как раз снились черти, затаскивающие его в пекло ада. Нечисть была такой же черной и наглой. Но слово «вендетта» четко отпечаталось в проспиртованном мозгу.
        Марчелло Туесков узнал, что такое вендетта, после второй жены. Тогда пришел ее брательник и избил несчастного, ничего не подозревающего Марчелло, приговаривая при каждом ударе, что совершает над ним вендетту. Туес- ков, все еще прикидываясь спящим, тяжело вздохнул. Вот она, большая и чистая любовь! Как оборачивается на самом-то деле. Эх, Зинка, Зинка. Сирота сиротой, из-за чего, собственно, Туесков на ней и женился, а сумела нанять двух головорезов для сведения с ним счетов за их совместное трехнедельное прошлое.
        - Зинка сволочь, - вслух вздохнул Туесков, поднимаемый с постели четырьмя иноземными руками. - Ребята! Господа киллеры! Давайте сядем за стол переговоров. Честное слово, четвертого числа по полудню она сама себя избила!
        - С-во-ло-тсь? - переспросил один из иноземцев и вопросительно уставился на второго.
        Тот пожал плечами. Туесков неделю не брился, его опухшую от беспробудного пьянства физиономию не смогла бы узнать даже родная мать, так любившая великого Мастрояни, на которого сын был совершенно не похож, разве что именем.
        - Итальяно?! - грозно сдвинул брови тощий гость, тыча пальцем в Туескова.
        - А как же! - Семенович гордился своей поверхностной принадлежностью к заграничному народу.
        Он встал, скинул с себя руки незнакомцев и гордо выпятил живот. Можно было бы выпятить и грудь, но живот был больше и все равно выпирал бы, а для его соревнования с грудью у Туескова пока еще не было сил. Но они сразу появились при виде стоящей на столе бутылки с самогоном.
        - Мама мия! - воскликнул Туесков и бросился за стаканами.
        - Итальяно, - мрачно подтвердил тощий с нахмуренными бровями своему напарнику. Тот вместо ответа резанул себе по горлу ребром ладони.
        - Марио Берлусконни?! - Толстый вытащил из кармана блеснувший длинным лезвием нож.
        - Эх, мужики, - обрадовался Туесков, суетливо разливая горячительный напиток по стаканам. - Марио! Точно Марио! Марио так Марио. Давайте выпьем за здоровье! А после этого можете меня убивать. Эх, Зинка.
        И он сунул стакан в руку толстого итальянца, тонкий, стараясь не вызвать у Туескова лишних, совершенно не нужных в данный момент подозрений, взял стакан сам.
        - Господа киллеры, - торжественно провозгласил Марчелло Туесков, - чтоб за здоровье и до дна!
        И показал пример, мигом опустошив стакан с мутной жидкостью.
        - Мама миа, - пробормотал толстый и выпил следом за жертвой.
        Тонкий подозрительно посмотрел на довольного Туескова, перевел взгляд на расплывающегося в улыбке сотоварища, хмыкнул и отпил один глоток. После этого немного посмаковал жидкость во рту и проглотил. Постояв пару минут с задумчивым выражением лица, он осторожно допил остальное.
        - Молодец, убивец! - крикнул довольный Туесков и побежал на кухню за закуской.
        То, что говорили в его отсутствие иностранцы, Марчелло не слышал. В этом ему фантастически повезло. Иначе, поняв, что двое непрошеных гостей обсуждают план его физического уничтожения, ему пришлось бы немедленно ретироваться и оставить не опорожненной целую бутыль самогона. Правда, несмотря на свое иноземное имя, других языков, кроме русского и русского нецензурного, Туесков не знал. Но, как известно, представители южных народностей предпочитают дополнять свою пламенную речь не менее пламенными жестами. И жесты эти были красноречивее любых слов.
        - А вот и я! - обрадовал мгновенно умолкнувших итальянцев Марчелло, вернувшись с тарелкой соленых бочковых огурцов. Другой закуски у временного холостяка Туескова после очередного развода не водилось. - Сюрпрайс! - И он жестом фокусника достал из-за спины бутылку дешевой водки. - Паленочка, - ласково погладил бутылку Туесков, устанавливая ее посредине стола.
        Итальянцы умолкли, прищурились и позволили наполнить стаканы.
        - За крепкую дружбу между народами! Миру мир! - возопил Туесков и выпил, закусив соленым огурцом. - Пейте, мужики, пейте. Уно моменто! - Он внезапно вспомнил о том, что стоит перед гостями в одних трусах, и побежал одеваться.
        - Итальяно, - вздохнул толстый и, стараясь себя подбодрить, опорожнил свой стакан.
        - Марио, - подтвердил тонкий и, икнув, выпил следом за ним.
        Ольга Муравьева никогда не полола грядки. Бабушка, к счастью, таким тяжелым умственным трудом внучку не обременяла. Действительно, попробуй, отличи заросли морковки от сорняков! Нормальному человеку подобное непосильно. Оля не отличала и освобождала грядку и от того, и от другого. Но сегодня ей отчаянно захотелось принести пользу огороду. Нужно же было себя чем-то занять.
        Безусловно, лучше было бы отправиться на прогулку с коровами и философом, погода стояла отличная. Но Оля решила сегодня сделать паузу в их с Антоном отношениях. Пусть не думает, что она им заинтересовалась, пусть ни на что не надеется. Ей не нужны ничего не оставляющие в душе курортные романчики. Впрочем, деревня не курорт, а гораздо хуже. Или лучше?
        Оля подставила солнышку свое лицо и улыбнулась. Лучше. Так хорошо ей давно не было. Тихо, спокойно, не обременительно. Ни желаниями, ни обязанностями, ни капризами подруги, таскающейся неизвестно где со своим беглым преступником. Оле хорошо и спокойно на душе. И закрадывающиеся мысли о художнике она прогоняет вполне успешно. Что уж тут говорить о пастухе? Сегодня он обойдется без нее. У него и так хватает телок.
        А она займется важным делом. Пелагея сказала ей, что огород совсем зарос, но Оле лучше не стоит к нему приближаться на пушечный выстрел. Она еле уговорила Пеги разрешить ей собрать помидоры. Это же не прополка, раз, два - и помидорины в корзине. Понятно, понятно, что собирать нужно только красные. Разве бывают зеленые помидоры? Бывают? Ах, да, она видела их у бабушки в парнике. Пусть Пеги не волнуется и спокойно едет на заготовку силоса, Оля соберет урожай, поможет, чем может.
        Она еще может прополоть, к примеру, чеснок. Его сразу видно по длинным, закручивающимся стрелкам. Их следует обрывать, чтобы чеснок набирался сил.
        - Я ворона, я ворона, - напевала Оля первое, что ей пришло на ум при виде чеснока.
        Вряд ли его кто-либо клевал из птиц, но до этого девушке не было никакого дела. Она пела, сидела на корточках, рвала пахучие стрелки и морщилась, когда, забываясь, отправляла одну из них в рот.
        - Эй, ворона, - из соседних кустов малины раздался сдавленный, раздраженный шепот, - убери зад!
        Оля замерла на мгновение, после чего медленно повернула голову в сторону малинника.
        - Убери попу! - отчаянно жестикулируя, шептала ей Анжелка. - Ты знаешь, какие они возбудимые!
        Только после этого, можно сказать, крика отчаяния Оля заметила рядом с подругой итальянца Марио, прятавшего свою раскрасневшуюся физиономию в кустах.
        - Вы что тут делаете? - также шепотом поинтересовалась она, поднимаясь на ноги.
        - Скрываемся, - ответила подруга, - от мафиози.
        Итальянец, услышав знакомое слово, принялся молиться, норовя удариться головой о торчавший рядом с малинником пенек недавно спиленной старой сливы.
        - А что, - прошептала Оля, - они снова вернулись?
        - Они всегда возвращаются, - всхлипнула Анжелка и обняла своего коренастого, загорелого мачо.
        - Может быть, - озираясь по сторонам, сказала Оля, - они не за ним приехали? А за кем-нибудь еще.
        - За кем? - трагически простонала Анжела. - Во всей округе ни одного порядочного иностранца! Кроме Марио, естественно. Лялька! Ты же понимаешь, что я должна его спасти!
        - Понимаю, - та кивнула головой, - только каким образом? Умрешь вместо него?
        - Какая ты жестокая, - прошипела Анжелка, исчезая в кустах малины вместе с подопечным.
        - Какая есть, - глядя, как подруга морщится от уколов колючего растения, произнесла Ольга. - Анжелка, подожди! Что ты предлагаешь?!
        Испуганная физиономия Марио вновь вылезла из кустов. Следом за ним показалось заплаканное лицо подруги. Оля поразилась, как близко к сердцу та приняла этот необременительный поначалу роман.
        - Я предлагаю спрятать Марио под нашей кроватью, - пылко прошептала Анжелка.
        - Но мы спим на диване, - изумилась Оля.
        - Правда? Я об этом как-то не подумала. Тогда спрячем его под кроватью Пеги!
        - У нее тоже диван, под который ни один мужчина не залезет. Разве что в виде трупа, которому будет все равно, придавили его или нет.
        - Что ты говоришь?! - испугалась Анжелка и зажала своими руками Марио уши. - Он такой впечатлительный! Разве можно шутить такими вещами?
        - Я не шучу, - пожала плечами Оля, - на кровати спит только Феликс Иванович. Неужели ты хочешь…
        - Я хочу только одного, - зловеще прошептала Анжелка, - спасти своего любимого любой ценой! Муравьева, сейчас ты станешь отвлекать народонаселение, а мы мелкими перебежками направимся в дом. Мастер все равно целыми днями возится в своем сарае, какая ему разница, кто лежит у него под кроватью?
        - А ночью?
        - Ночью все итальянцы серы, - пробурчала Анжелка и высунулась из малинника.
        Горизонт был чист, поблизости никого не было. Феликс Иванович действительно возился в мастерской, занимаясь автомобилем Ольги. Соседи из-за забора и зарослей вряд ли что могли увидеть.
        Но на всякий случай подруги решили устроить представление, дабы отвлечь любопытных селян от передвижений Марио Берлусконни в дом к мастеру под его кровать. Каждая современная девушка знает: для того чтобы отвлечь, следует развлечь. И делать это лучше всего в полураздетом виде. Мимо оголенной амазонки, подставляющей солнцу молодое ухоженное тело, никто не пройдет равнодушно. Обязательно посмотрит на нее, на амазонку, а не на пробегающего огородом итальянца.
        Куда конкретно пробегать, Марио не знал, хотя не раз бывал в доме Пелагеи, посещать спальню мастера ему как-то не приходилось. Теперь представилась такая возможность, в провожатые с ним собралась, естественно, Анжела. А бегать и развлекать народ голым телом досталось Оле.
        - Не ерепенься, Муравьева! - выговаривала подруге Анжелка. - Пойми, что своей наготой ты спасаешь жизнь хорошему человеку…
        - А нельзя ли спасти ему жизнь чем-нибудь другим? - интересовалась Ольга.
        - Нельзя, - мотала головой Анжелка из кустов. - Возвращайся в дом, открой мой чемодан, там выбери себе купальник и парео, возьми черный в розовые розы, чем ярче, тем лучше.
        - У меня свои тряпки есть, - пробурчала Оля, направляясь к дому.
        Позволить себе передвигаться по деревне в одних купальниках, как это обыденно делается на морском берегу, девушки не могли. Консерватизм местных жителей не позволял расслабиться по полной программе. Правда, к узким шортам и коротким юбкам они уже успели привыкнуть, местные девчонки летом мало чем отличались от горожанок. Разве что Пелагея из-за своей чисто мужской профессии надевала исключительно брюки. Так что выход Муравьевой в одном купальнике произвел должный эффект. Через штакетник редкие прохожие стали бросать на нее заинтересованные взгляды.
        - Больше динамики, экспрессии, естества! - звонко шептала ей из малинника Анжелка. - Не стой одиноким чучелом и не будь тупым манекеном, совершай какие-либо движения. Руками, что ли, помаши!
        Оля пожала голыми плечами и помахала правой рукой. Получился какой-то жест отчаяния, от которого проходивший мимо нее с бородатым козлом на поводке селянин резко шарахнулся в сторону. Оля постаралась взять себя в руки и снять то напряжение, которое исходило от малиновых кустов. Тропинка, по которой предстояло пробежать итальянцу, была обозрима со всех сторон. Как отвлечь внимание? Ольга принялась махать двумя руками. На большее у нее фантазии не хватило.
        Анжела хмыкнула и принялась выжидать подходящий момент для перебежки в дом. Еще немного, еще чуть-чуть помашет крыльями эта ветряная мельница…
        Внезапно у калитки появился Баланчин. Такого поворота судьбы не ждала ни одна из подруг. Анжелка снова юркнула в кусты, а Ольга, автоматически отвечая на его приветствие, продолжила махать руками.
        - Странное занятие, не находите, Оленька? - Баланчин неотрывно смотрел на ее мелькающие руки.
        - Гимнастика Ю-цы-ц, - не моргая глазом, соврала та и скосила этот самый глаз в сторону малинника.
        - Что-то я о такой не слышал, - признался художник, продолжая смотреть на руки.
        - Это новое веяние в старых традициях, - нервно пояснила Оля, понимая, что от этого гостя просто так не отделаешься. Придется Анжелке с итальянцем долго сидеть в малиновых кустах. - Укрепляет силу духа, поднимает иммунитет, настраивает мысли на нужный лад…
        - Что вы говорите? - обрадовался тот, встал рядом с ней и принялся махать руками точно так же.
        - Что вы делаете?! - прошипела Ольга, глядя на него.
        - Мне, знаете ли, Оля, нужно настроить мысли, - ответил Баланчин и принялся с еще большим энтузиазмом совершать маховые движения.
        Оля опустила руки и внимательно посмотрела на художника. Ясно, натура творческая, ищущая, жадно стремящаяся ко всему неизведанному… Но что-то очень сильно напоминало в нем влюбленного идиота, готового ради нее совершать всякие безумства. Она почувствовала, что думать об этом ей чрезвычайно приятно. Пусть совершает, пусть настраивает мысли. Все равно он стоит спиной к кустам, и Анжелка со своим итальянцем могут беспрепятственно перебежать в дом.
        - Для лучшего эффекта нужно закрыть глаза и пропеть мантру, - сказала она Баланчину.
        - Я готов, - обрадовался тот и закрыл глаза.
        Оля кивнула головой Анжеле, и та приготовилась к старту.
        - Пойте: «Жил-был у бабушки серенький козлик…»
        - Жил-был у бабушки, - начал Баланчин возвышенно, но не выдержал, - вы надо мной издеваетесь?
        Сознаться в издевательствах Ольга не могла. Позади Баланчина в этот самый момент на цыпочках передвигались ее подруга и Марио Берлусконни.
        - Нисколько, - сказала она, - это русская народная мантра, ее следует петь по утрам. Бабушка козлика очень любила…
        - Все-таки странные намеки, - обиделся Баланчин и перестал махать руками. - Я к вам, так сказать, со всей прямотой и откровенностью, а вы издеваетесь!
        - Со всей прямотой и откровенностью? - встрепенулась Оля. - Тогда скажите мне, пожалуйста, кем вам приходится Муза?
        Она набралась наглости и спросила его об этом только потому, что у него были закрыты глаза. Оля не видела их коварного блеска и потрясающей глубины, в которой можно было утонуть со всеми своими неразделенными чувствами. Спросила и замолчала. Она ждала, что он ей ответит. В принципе все было и так понятно. И в некотором роде ей было даже все равно, что он ей скажет. Жена, невеста, подруга. Тогда она сразу же поставит на нем крест. Выбросит из жизни этого странного творца, при взгляде на которого у нее начинает замирать сердце, а это очень плохой признак, очень плохой!
        - Муза мой коммерческий директор, - ответил Баланчин. В общем-то, он сказал истинную правду.
        - Коммерческий директор? - опешила Оля. - Надо же…
        Да, надо было выкручиваться с достоинством из создавшегося положения, чтобы этот гений ничего не заподозрил в ее отношении к нему. К тому же Анжелка с итальянцем благополучно пересекли местность и добрались до дома.
        - Надо же ее как-то встретить, по-соседски, - выдерживая на себе пристальный взгляд Баланчина, невинным голосом произнесла Ольга. - Пелагея предложила напечь блинов, а я вот думаю, возможно, Муза блины не любит, - что она несла, сама не знала.
        - Да, - казалось, что Баланчин поверил всему, что она сказала. - Муза не любит блины.
        - А что же она любит? - Оля опустила глаза на свои украшенные стразами вьетнамки.
        Очень хотелось спросить не «что», а «кого», но художник уже открыл свои пронзительные глаза и смотрел на нее так, будто хотел проглотить вместе с вьетнамками.
        - Не знаю, - сказал Баланчин и взял ее за руку. - И при чем здесь она? Оленька, вы встречали когда-нибудь рассвет на тихой, спокойной деревенской речушке? Когда густой туман, исходящий от теплой, как парное молоко, воды прорезают слабые, робкие лучи светила? Потом они становятся все сильнее и решительнее разрезают мглу ярким светом, и речка оживает, вместе с нею оживают букашки, птицы, влюбленные…
        - Нет! - взвизгнула Оля и выдернула свою руку. - Я не хочу рассвета! С вами и букашками!
        - Это же образно, - нахмурился художник.
        - И вообще, - принялась говорить та, - я просыпаюсь только к двенадцати часам дня. У меня отпуск, между прочим. И я имею полное право вставать поздно.
        - Простите, я думал, что вам понравится встречать рассвет в моем обществе.
        - Вы ошиблись. - Оля развернулась и пошла к дому.
        Ни слова больше не говоря, Баланчин направился в мастерскую.
        Оля забежала в комнату и кинулась на диван, уткнувшись в подушку. Только этого ей не хватало! Приглашения встречать рассвет! Пелагея говорила, что местные парни делают его девчонкам, в которых влюбляются. Но она нисколько не верит, что Баланчин мог в нее влюбиться. Бабник! Он просто хочет ее использовать в корыстных целях. Какие у него корыстные цели? Хорошо, не цели, а цель. Одна цель - заманить наивную москвичку и позабавиться с ней, после чего бросить и растоптать ее нежное, доверчивое сердце. Завтра приедет его Муза, а он сегодня предлагает ей рассвет?! Какая беспринципность! Знала бы бабушка, она бы показала этому проходимцу, где свистящие на горе раки зимуют.
        А вдруг он сказал правду, и Муза всего лишь его коммерческий директор? Не может такого быть потому, что такого не может быть в принципе. Стала бы таскаться за ним его муза, если бы не была влюблена в него как кошка? Вот Оля за своим художником поехала бы на край света, и попробовал бы тот представить ее своим коммерческим директором! А если все же вдруг? Нужно узнать у Пелагеи, когда обычно приезжает Муза, и встретить ее где-нибудь по пути. Впрочем, если она приедет на своем личном автомобиле, то шансов на встречу мало. Естественно, она приедет на автомобиле, музы не передвигаются на общественном транспорте. Да и Ольге пора узнать, как обстоят дела с ремонтом. Она встала, протерла глаза и направилась в мастерскую к Феликсу Ивановичу. Конечно же, ей хотелось еще раз посмотреть в наглые глаза бабника и проходимца Баланчина, чего уж скрывать от самой себя.
        Баланчин был в мастерской, возился с мастером возле ее «девятки» и о чем-то сосредоточенно рассказывал Феликсу Ивановичу. Тот крякал, недоуменно мотал головой и морщился. Со стороны Ольге показалось, что мужчины обсуждают ее и всех девиц вместе взятых, за исключением Пелагеи, естественно. Впрочем, это было противоестественно. Ольга не хотела, чтобы ее обсуждали. Еще чего!
        - Как дела? - она обнаружила свое присутствие, подошла к автомобилю и по-хозяйски стукнула ногой по новому колесу.
        - Отвратительно, - вместо мастера ей ответил Баланчин. - Мне кажется, что Феликс Иванович решил вложить в вашу машину всю свою душу, ничего не оставив для моей. - И он кивнул на раритет.
        - Правда? - обрадовалась Ольга. - Это хорошо. Мне хочется побыстрее отсюда уехать к морю.
        - Сбегаете? - вскинул брови художник. - От кого?
        - От самой себя не убежишь, - многозначительно заметил мастер и хитро улыбнулся в свои усы.
        - А знаете, Феликс Иванович, - захотела ему отомстить Ольга, - что ваша кровать… - и передумала.
        К чему слова, если он и так уже обо всем догадался. Неужели это так видно?!
        Глава 7
        Прекрасно то, чего нет. Но она есть
        Ночь в деревне прошла беспокойно. В доме на окраине кутил Туесков со своими гостями, оттуда звучали песни Челентано и разносились странные звуки хохота и клятв в вечном уважении и дружбе. В полночь Туесков растопил баню и повел гостей париться с березовыми вениками и любительским массажем, для которого он прихватил букет крапивы. После этого вся деревня услышала мазохистские стоны и замерла в напряженном ожидании. Ждать пришлось два часа, помытые гости были заброшены Туес- ковым в местную речушку, где чуть не утонули, о чем сообщили всем селянам громкими, истошными воплями. Спасенные гостеприимным хозяином, который выволок их из речки и отнес домой, итальянцы упали на единственную кровать хозяина и заснули богатырским сном, забыв, ради чего они приехали в эту глубинку.
        На другой кровати с бока на бок ворочался Феликс Иванович. Поначалу ему не спалось из-за шумных гостей Туескова, потом не спалось из-за собственного храпа.
        Дочка Пелагея неоднократно говорила отцу, что следует поменять подушку с высокой на более низкую. Высота губительно действовала на тишину. Феликс Иванович, лежа на своей любимой подушке, постоянно храпел. Храп мешал Пелагее, москвичкам, правда, все к нему привыкли и старались не обращать внимания. Естественно, внимания на свой собственный храп не обращал и Феликс Иванович.
        Но этой ночью он проснулся со странным ощущением того, что храпит, даже будучи в состоянии бодрствования. Это было в новинку. Феликс Иванович протер глаза и сел на своей кровати.
        - Х-р-р-р, х-р-р-р, - раздавалось в комнате на том самом месте, где он сидел.
        - Странно, - сонно пробормотал мастер и откинулся на высокую подушку.
        - Х-р-р-р, х-р-р-р, - незамедлительно последовало следом за этим.
        Феликс Иванович вскочил и выбросил подушку на пол. Она мягко плюхнулась, поднимая легкий шум. Храп прекратился. Мастер удовлетворенно улыбнулся и завалился спать.
        Он проснулся от криков на реке, где благополучно тонули иностранные граждане. Храп несколько задержался и продолжился после того, как Феликс Иванович сел в кровати. Он крякнул, храп прекратился. Обстоятельства требовали немедленного вмешательства в спасение неместных жителей, но своя рубашка оказалась ближе к телу. Тем более что крики вскоре стихли, граждан или спасли, или они утонули. И то, и другое теперь не помешало мастеру заняться своим организмом.
        Феликс Иванович притих и прислушался. В тишине отчетливо послышалось «х-р-р-р». Оно шло из-под низа, из-под неприличного места, на котором мастер сидел. От изумления по поводу сделанного им открытия - храпеть можно не только дыхательными органами, но и другими - Феликс Иванович возмущенно крякнул. Храп стих. Подняв с пола подушку, оказавшуюся ни в чем не виноватой, он улегся в постель с мыслью, что нужно завтра же сказать дочери - та по поводу подушки сильно ошибалась.
        - Х-р-р-р! - раздалось, как только Феликс Иванович закрыл глаза.
        - Но, но, но, будет, - он похлопал себя по попе, и храп прекратился. - То-то!
        И Феликс Иванович захрапел.
        В спальне, что находилась рядом, не спала Пелагея. Мало того, что на улице орали пьяные иностранцы, так еще и захрапевший отец выдавал странные рулады на два разных голоса. Раньше он храпел только одним. Видимо, положение усугубляется, нужно настаивать на его лечении. Как ей сказал один знакомый ветеринар, храп - это прежде всего проявление какой-то болезненной привычки, от нее нужно избавляться. Если захрапела корова, то, значит, она обожралась, считай, остались без молока. Что же может беспокоить родителя? Отсутствие нужных запчастей. Придется ей самой съездить в город и купить все необходимое. Но ведь Баланчин привез весь список! Она перекормила отца блинами?
        В соседнем помещении на одном диване возились две подруги. Анжела не спала, мучительно представляя, как нелегко приходится ее любимому под чужой кроватью. А у Ольги сон отгоняли мысли о предстоящей встрече с Музой художника. Подруги ворочались, пытались считать розовых слонов, перетягивали друг у друга одеяло, переругивались и тяжело вздыхали.
        - Интересно, - шептала Анжела, - что он сейчас там делает?
        - Рисует опушку, - мечтательно отвечала ей Оля.
        - Так под кроватью темно… - недоумевала та.
        - Тогда спит, - предполагала Оля, - что нужно делать и нам. Лично у меня завтра очень тяжелый день.
        - Ты думаешь, мне завтра будет легко?! Слышишь, как орут эти приезжие итальянцы? Небось бегают по всей деревне с ножами и разыскивают моего Марио, чтобы сделать ему харакири.
        - Харакири ему сделает Феликс Иванович, когда обнаружит у себя под кроватью.
        - Какая ты, Лялька, жестокая! Вместо того чтобы предложить мне пойти и одним глазком посмотреть на то, как Марио устроился под кроватью, ты говоришь гадости. Я не приглашу тебя в наш загородный дом под Римом. Ты знаешь, какой, оказывается, у Маришки загородный дом?! Не дом, целая вилла.
        - Я действительно не знаю, какой у него загородный дом, но то, что ты называешь его Маришкой, меня очень пугает. Нельзя так серьезно воспринимать курортные романы. Это ты сама мне говорила!
        - Это не курортный роман, Лялька! Эх, ты так ничего и не поняла…
        - А что я должна понять? Что моя лучшая подруга влюбилась в мафиози?! И отказывается ехать со мной на юг отдыхать и поправлять здоровье? - Оля возмущенно отвернулась к стене.
        - Я не отказываюсь, не отказываюсь, - прошептала Анжела, - поедем отдыхать. Обязательно поедем, только возьмем с собой Маришку. Уложим его вместо чемоданов в багажник, чтобы никто не заметил…
        - Что?! - Оля повернулась обратно. - Ты с ума сошла?! За нами погонится вся Коза-ностра!
        - А я, - губа Анжелки задрожала, - я очень храбрая и их не боюсь. Ой, мамочки! Коза-ностра?! Бедный, бедный Маришка, что с ним будет, что с ним сейчас?!
        - Тише, с ним все в порядке, - попыталась успокоить подругу Оля, - я слышу, как он храпит.
        - Кто? - замерла Анжелка.
        - Твой мафиози. Теперь Феликс Иванович. Снова твой мафиози, опять Феликс Иванович… Молись, Дездемона, чтобы усач не проснулся и поддержал дуэт до утра.
        - Господи, - всполошилась Анжелка, - если я буду жить в Риме, то приму католическую веру, да? А кому мне сейчас молиться?!
        - Ему и молись, - вздохнула Оля. - Думаю, это единственное, что тебе остается. Остальное от нас не зависит. Если его не обнаружит отец Пеги, то до него доберутся мафиози. Ты станешь соломенной вдовой. Как-никак, поменяешь статус, девчонки в офисе обзавидуются.
        - Смешно, да? А мне плакать хочется.
        - Анжелка, милая, ну, что ты только в нем нашла?!
        - Если бы я сама знала, - всхлипнула та и уткнулась в подушку. Любовь зла.
        Дмитрий Аркадьевич Баланчин тоже не спал. Он попытался заняться работой, но вдохновение покинуло творца, ночью ему не писалось. Работа требовала солнечного дня, свежего ветерка и ярких красок. Иначе он не представлял себе то, что пытался изобразить на холсте. А ночь… Она хороша только для влюбленных, она же в него не влюблена. Она не хочет встречать с ним рассвет, упиваться пением птах и с наслаждением подставлять свои губы для поцелуя. Да, это он хочет ее целовать и целовать.
        Совершенно идиотское желание! Завтра, нет, уже сегодня приедет Муза, и все встанет на привычные места. Она понимает его с полуслова и полувзгляда, разве этого не достаточно для спокойной, размеренной жизни? К чему метания и искания прекрасного где-то на стороне! Его мир безграничен и прекрасен и без этой самоуверенной девицы, образ которой он старается запечатлеть не только в своем сердце. Раньше он без нее жил и творил, проживет без нее и теперь.
        Баланчин встал и подошел к окну. По улице неровной походкой шел Марчелло Туесков, его обнимали двое полуживых незнакомцев. Они заплетающимися языками выводили:
«Лашата ми контаре… итальяно вера». «Люди радуются, - подумал Баланчин, глядя на них, - живут полнокровной жизнью. А я становлюсь неврастеником из-за какой-то взбалмошной девицы. Нет, она не какая-то, она лучше той, кем хочет показаться на самом деле». И его мысли вновь плавно перетекли на Ольгу Муравьеву.
        С рассветом Пелагея проснулась, прислушалась к звукам двойного храпа за стеной, вздохнула. Ох, надо посадить отца на жесткую диету, но он совершенно ничего не понимает в диетах. Нужно, чтобы москвички прочитали ему на эту тему целую лекцию. Судя по их исхудавшим лицам, на диетах они сидели неоднократно. Она услышала, как щелкнула калитка и промычала Марфушка. Это Антон Николаевич пришел ее забирать на выпас. Земляникин! Как здорово, маняще и сладко звучит его фамилия. Влюбиться в него, что ли, глядя на девчонок? Просто так, за компанию, чтобы не отрываться от коллектива. А если он уже в кого-то влюблен? Пелагея о нем ничего толком и не знает.
        Оля открыла один глаз и закрыла его снова, оставив маленькую щель, сквозь которую было видно, как тень мужчины сильной рукой открывает окно и кладет на подоконник цветы. Их запах можно было почувствовать и с закрытыми глазами. Розы, лилии… лилии, точно, только они так благоухают на все окрестности. Кто это мог быть? И, главное, кому?! Если Марио живет отныне под кроватью у Феликса Ивановича, то, стало быть, это не он. Земляникин, ведущий Марфушку на опушку? Баланчин, мающийся бессонницей?! Как бы хотелось, чтобы это был Баланчин! Зря, зря она закрыла свой глаз!
        Ольга вскочила на диване и посмотрела на окно. Так и есть, она не ошиблась, лилии и розы. Если сейчас заверещит соседка, значит, это Марио или философ ободрали ее палисадник. А если она не заверещит, то это… Баланчин нарвал цветов в своем. Оля с замиранием сердца прислушалась, соседка верещать не собиралась. Она была единственная, кто крепко спал в деревне в эту ночь.
        - Марио, - прошептала Анжелка, восхищенно глядя на букет. - Он вырвался на свободу!
        - Вряд ли, - больше из вредности, чем из сострадания ответила подруга. - Слышишь, дуэт продолжается. Это мои цветы. - Она встала и прижала букет к груди. - И я догадываюсь от кого, Анжелка!
        - Нельзя так серьезно воспринимать курортные романы, - пробурчала подруга и натянула на себя одеяло, скрывшись под ним.
        - Я знаю, - радостно ответила ей Оля, - знаю, что нельзя. Но это так окрыляет!
        - Ох, приедет сегодня его Муза и подрежет твои крылышки, - послышалось из-под одеяла.
        - Пусть приезжает, - прищурилась она и вдохнула запах цветов, - пусть обязательно приезжает!
        За небольшим серебристым автомобилем поднималось огромное облако пыли. Муза давила на педаль газа, стараясь как можно быстрее проскочить этот неприятный кусок дороги. Впрочем, не только дорога, но и вся поездка в целом была довольно неприятной. Не потому, что Муза плохо относилась к Дмитрию, напротив, она чрезвычайно им дорожила. Но не могла смириться с тем, что все свое свободное время тот проводит в глуши. А мог бы блистать вместе с ней на столичных тусовках и в модных клубах. «Ах, кто это рядом с вами, Муза Игоревна?! Неужели, сам Дмитрий Аркадьевич Баланчин?! Тот самый, который, которого, ради которого…» Она бы гордо признавалась, что да, это он стоит рядом с ней и благоговейно смотрит на свою Музу. Она для него так много значит! Так много, да практически все. И все-таки он живет в деревне.
        Муза быстро оглядела окрестности, ничего с прошлого года, когда она была здесь в последний раз, не изменилось. Тот же дремучий лес, голая опушка, беглые зайцы. И ради этого он коротает свою жизнь здесь? Она никогда этого не поймет. Это равносильно запереть себя в стенах темницы. Как бы постараться вырвать его отсюда? Дмитрий утверждает, что именно здесь он находит вдохновение! Откуда ему здесь взяться?
        Она невольно сбавила скорость. По обочине тащилось стадо из трех коров во главе со странным пастухом, больше похожим на голодного студента, и смазливой девицей в короткой юбке. Студент, судя по всему, говорил девице пошлости, а та звонко над ними хохотала. Живописная картинка сельской жизни.
        Муза на сорока километрах в час проехала мимо девицы с парнем и пристально поглядела той в лицо. Да, действительно, смазливая физиономия, хохотушка и не скромница. Получается, что не одним лесом Баланчин сыт. Что-то заставило Музу серьезно задуматься. Было в этой незнакомой девице нечто опасное, хищное, дикое. Все то, что всегда так нравилось Баланчину в ней. Муза тряхнула черными волосами, ничего страшного, лезут в голову всякие глупости. Разве может Дмитрий Аркадьевич променять ее, великолепную Музу, на какую-то деревенскую простушку?! Никогда! Но ведь городскую суету на село променял.
        Она обернулась на странную парочку, девица заметила это и помахала Музе рукой. Это что еще за панибратство?! Да знает ли эта девчонка, с кем связывается?! Муза надавила на газ и помчалась дальше, размышляя над превратностями судьбы, которая в последнее время была к ней так безразлична.
        - Муза приехала, - показал в сторону автомобиля студент, - несчастный художник. Теперь у него настанет застой в работе. Музы не всегда способствуют творческому процессу. - И он многозначительно хмыкнул.
        - Несчастный, - пожала плечами Оля, - отчего же? Разве можно быть несчастным, когда к тебе приезжает любимая женщина? Представляю, как он обрадуется.
        - Кто его знает. Прекрасно то, чего нет, как сказал Руссо, - философски заметил Антон.
        - То, чего нет, - вдумчиво повторила Ольга. - Но она есть. Впрочем, мне все равно. Итак, Антон Николаевич, продолжим. Значит, лилии ты терпеть не можешь…
        Муза остановилась перед домом Баланчина и издала гудок клаксоном. Ее неприятно кольнула мысль, что тот не ждал ее, как делал раньше. Не выходил больше на дорогу, не шел навстречу. Что-то изменилось. И в этом «что-то» придется разбираться. Только тихо, незаметно, исподтишка, чтобы Дмитрий ни о чем не догадался. Иначе он разозлится, и они поругаются. А ругаться с ним сейчас не хотелось. Наклевывался очередной заказ, серьезный заказ, за который можно было получить немалые деньги.
        Баланчин не открывал. Муза вышла из автомобиля и прошла к калитке. Она оказалась запертой. Он не ночует дома? Вот это сюрприз. Естественно, она и не рассчитывала на то, что Баланчин здесь будет жить евнухом. Муза и сама в некотором роде не хранила ему верность. Ах, этот шаловливый мальчишка Брусов! Как он пылок и талантлив. Но Баланчин - совсем другое дело. Это очень серьезно, хотя за все время их отношений он никогда не предлагал ей выйти за него замуж. А ей надоело быть только музой, хочется семейного уюта, детей… Глупости! Ничего этого ей не хочется. Просто приятно будет носить фамилию Баланчина.
        Это та самая, которая, за которого, ради которого?! Да, это она. Жена гения, муза художника.
        Неужели какая-то деревенская ветреница перебежала ей дорогу? Этого не может быть. Баланчин не идиот, ему в постели требуется не только секс, его тянет на разговоры. О чем он будет разговаривать с глупой селянкой? О коровах? Муза рассмеялась. Она становится нервной, так дальше нельзя. Нужно поставить Баланчина перед выбором: или она, или снова она. Пусть всегда будет она! Нужно склонить Баланчина к семейной жизни, описать ее радости, прелести. Хватит скитаться, пора остепениться. И все остальное в этом духе. Муза достала из пачки длинную тонкую сигарету и закурила. Она нервничает, это плохо. Он сразу заметит.
        Нельзя раскрываться перед мужчиной, нужно хранить свою тайну до последнего вздоха. Пусть пока думает, что между ними все остается, как прежде. Крупный заказ, большие деньги. А уж потом Муза начнет совсем другую игру. Мальчишку можно оставить на съемной квартире, для нее он служит вдохновением, как она для Баланчина. Или что-то изменилось?
        Ничего не изменилось. Муза улыбнулась. Заспанный художник, протирая сонные глаза, бежал к запертой калитке. Он спал. Как банально. И, скорее всего, один. Муза почувствовала укол совести. Но он знал, что она приедет, и не рисковал. Она затушила сигарету и полезла за освежителем дыхания.
        Баланчин изображал на лице радость, расплываясь в улыбке, хотя на самом деле надеялся увидеть рядом со своей калиткой другую девушку. Но одними надеждами жив не будешь. К тому же Муза привезла ему заказанные заранее малярные, как она их называла, принадлежности. Баланчина озадачило собственное настроение: получалось, что он хотел видеть Музу только ради покупок? Они поменялись местами? Вот это номер. Он подставил небритую щеку для поцелуя, но Муза требовательно потянулась к губам.
        Недолгий поцелуй не остался незамеченным. Мимо прошествовали коровы с пастухом и его постоянной, как стало казаться Баланчину, спутницей - Ольгой Муравьевой. Она уставилась на парочку с таким неподдельным изумлением, словно увидела целующихся бронтозавров.
        Баланчин отцепил от себя Музу и кивком головы поздоровался с Ольгой. Та кивнула ему, не сводя глаз с его гостьи, оценивающе рассматривая Музу. Поистине, встреча двух девиц была знаменательной. Если девушка скрывает от мужчины, что влюблена в него, то скрыть это от своей соперницы она не в силах, как бы ни старалась. А Ольга и не старалась. Она знала, что у нее есть всего пять секунд, и за этот короткий промежуток времени ей нужно рассмотреть соперницу с головы до ног для того, чтобы сесть в саду на скамейку и заняться анализом своих и ее возможностей.
        Муза отступила на шаг от Баланчина с видом победительницы, с усмешкой глядя на Муравьеву. «Получила?! Мое!» - говорили ее плотно сжатые губы. Оля пожала плечами и гордо тряхнула светлыми волосами. «Еще посмотрим!» И повернулась к философу, беря того под руку.
        Студент обалдел от навалившегося счастья, но рассудил философски, что любое счастье недолговечно и не стоит заранее обольщаться. Девицы в своей общей массе ветрены, легкомысленны и не читают философских трактатов, следовательно, глупы. Безусловно, Ольга была не такой, как все. Но принимать всерьез ее ужимки все равно не следует.
        - Пошли, пошли, красавицы! - Он легонько стеганул кнутом зазевавшихся вместе с Ольгой телок.
        - Красавицы, жуткое общество, - процедила Муза им вслед, - как только ты здесь живешь?!
        - Хорошо живу, - буркнул Баланчин и полез в багажник серебристого автомобиля за чемоданами.
        Муза обычно приезжала на три дня. И всегда брала с собой немыслимое количество нарядов. Она старалась внести свой суетливый гламур в деревенскую размеренную жизнь, показав Дмитрию, что он теряет, сидя в глуши. Тот не понимал, что неземная красота его подруги должна сводить с ума и устремлять в город, и бурчал, неся чемоданы в дом.
        Муза, перед тем, как войти в калитку, остановилась и оглянулась. Она так и знала! Эта смазливая девица точно интересуется ее гением! Иначе стала бы она оборачиваться и пялиться на дом художника. Муза чувствовала соперниц сразу, чаще всего это были молодые девицы художественных студий, смотревшие на Баланчина как на суперзвезду. Правда, Музе пару раз пришлось сражаться за гения и со светскими львицами. Но она не проиграла ни одного сражения, потому что Баланчин не мог без нее обойтись.
        - Как ты? - Муза прошла следом за ним и встала посредине комнаты. - Работаешь? Пишешь?
        - Здесь, - усмехнулся тот, - я всегда работаю. Сейчас делаю наброски, но смотреть еще не на что.
        Теперь, в свою очередь, усмехнулась Муза. Все, что ей требовалось, она уже увидела. Оставалось действовать напролом. Она скинула блузку и подошла к Дмитрию.
        - Соскучился? - нежно прошептала Муза ему на ухо, обнимая за шею.
        - В некотором роде, - растерялся тот, - да. Хотя я был так занят… Давай поговорим об этом потом.
        Он аккуратно снял ее руки со своей шеи, чмокнул Музу в щеку.
        - Располагайся, я приготовлю что-нибудь перекусить, - и вышел из комнаты.
        - М-да, - процедила Муза, глядя на закрытую дверь, - дело принимает серьезный оборот. Раньше от меня он так быстро не отказывался. Если это та девчонка, - она сощурила глаза, - то победа останется за мной. Но если это та, о которой я ничего не знаю? Нужно задержаться на неделю. Жаль, что я так мало набрала тряпок! Впрочем, Баланчину они всегда не нравились. Он предпочитает естественную, оголенную натуру. И я ему ее предоставлю. - Она разделась и подошла к зеркалу.
        Муза осталась довольна ухоженным телом, приводящим в восторг не только художника.
        - А если все это слишком серьезно? - спросила она у своего отражения.
        Оно нахмурило тонкие ниточки бровей.
        - Никаких «если». Нужно верить и добиваться. Я это умею. Баланчину не устоять.
        - А она красивая, - произнесла Ольга, задумчиво глядя на дом художника.
        - Да, - согласился Антон, - весьма привлекательная особа. Только вот красота - понятие относительное…
        - Ой, - улыбнулась Оля, которой почему-то захотелось заплакать, но она сдержалась, - знаю, знаю. Внешность ничего не значит, главное, чтобы человек был хороший, чтобы душа у него была светлая. Вы так только говорите, а сами предпочитаете блуждать в потемках душ красавиц. Вот, представь, Антон Николаевич, меня горбатой и кривой. Полюбил бы ты такую за чистую, светлую душу?
        - Представил, - мрачно сказал Антон, - горбатую и кривую.
        - И? - не терпелось узнать Оле.
        - Но этой горбуньей была бы ты, - рассудительно ответил Антон.
        - Кривая, косая, хромоногая…
        - Нет, - он притянул ее за талию к себе, - о косых и хромоногих мы не договаривались!
        - И все-таки? - Оля не стала отстраняться и серьезно поглядела на философа.
        - Полюбил бы, - решительно сказал он и сам отпустил девушку.
        - Тогда ты исключение из правил. - Оля почувствовала неловкость, слишком серьезно он ответил.
        Впрочем, она тоже спрашивала серьезно.
        - Му-му-му! - завопили одновременно Марфушка с Анжелкой.
        - Му-муравьева! Куда ты подевалась?! Есть дело, не терпящее отлагательств!
        - Мне пора, - бросила Оля студенту и открыла ворота для Марфушки, в калитку та из-за своих габаритов не помещалась.
        - Зайду, когда жара спадет, - сказал Антон, уныло глядя на корову.
        - Возможно, я составлю тебе компанию… - опрометчиво пообещала Оля и добавила: - Если успею сделать дело, не терпящее отлагательств.
        Земляникин обрадовался и погнал двух телок дальше. Если Ольга жила беззаботной деревенской жизнью, позволяя себе лишь немного, совсем чуточку, влюбляться, то у Анжелки существование в Малых Чернушках превратилось в детектив с погонями, сокрытием главного действующего героя и опасной, на грани пистолетного выстрела, самоотверженной любовью. Эта самоотверженность толкала Анжелку на безумные поступки.
        - Пойдем, поглядим, что делают мафиози у Туескова! - Ее взволнованное лицо дергалось.
        - У тебя нервный тик, - обомлела подруга, - Анжелка, так нельзя! Ты угробишь себя.
        - Зато я не дам им угробить Маришку! - заявила та и нырнула в кусты малины. - Ну же, - оттуда показалась ее возмущенная физиономия, - скорее! Пройдем огородами.
        Оля вздохнула, огляделась по сторонам и нырнула следом за подругой. А что оставалось делать? Бросать ее на произвол мафиози? А так лишние две руки не помешают. Она сжала кулаки. Не бог весть какое, но все-таки оборонительное приспособление. Хлипкое на вид, зато костлявое. Уж как она врежет этим мафиозникам… Дух авантюризма заразен, он перебрался к ней от Анжелки.
        А если старая соседская грымза ошиблась? И эти двое никакие не мафиози. Просто не
«русо туристо», приехавшие в глубинку для того, чтобы насладиться среднеевропейской природой и добродушным, хлебосольным народом, ее населяющим. Вот ей же, Ольге Муравьевой, нравится в этой деревне.
        Пробираясь через соседскую капусту, прячась за пугало и тонкие стволы яблонь, Оля вздыхала. Ей нравится в деревне. Случилось невозможное. Она уже не спешит отсюда уехать. Сейчас, когда приехала Муза, ей очень хочется задержаться. Зачем? Да просто так. Ей нравится среднеевропейская природа и добродушные, хлебосольные люди, ее населяющие. И это она не о Баланчине! Пусть даже не мечтает. Вот, к примеру, Туесков хлебосольный…
        - Сволочь Туесков! Катастрофа, - прошипела Анжелка, подбираясь к его дому на опасное расстояние. - Ни одного кустика ни выращивает! Кругом картофельные поля, будто целыми днями он ест одну картошку. Нас видно издали. - Анжела оборвала картофельную ботву и прикрылась ею. - А так?!
        - Впечатляет, - кивнула Оля, глядя на ее желтый полосатый топик, - наводит на мысль о том, что на картофельном поле завелся здоровый колорадский жук, отзывающийся на кличку «Камушкина».
        - А что предлагаешь? - Анжела кинулась на грядки и занялась марш-броском.
        Оля, пригнувшись, пошла рядом с нею.
        - Предлагаю открыто и прямо подойти к Туескову и поинтересоваться его делами и делами его постояльцев. Мы-то ни от кого не скрываемся. Или фоторобот твоей физиономии, как невесты гангстера, уже развешен по всей Сицилии?!
        - Очень смешно, - процедила Анжела и поднялась. - Ладно, пойдем к итальянцам с открытым забралом, только разговаривать с ними станешь ты. Меня может выдать голос. На имени «Марио» он может предательски дрогнуть. А еще я могу уронить водопад слез, если не сдержусь.
        - Держись, подруга, - посоветовала ей Оля и первой подошла к окнам.
        Во дворе, да и в доме, стояла гнетущая тишина. Из распахнутого окна спальни слышался громкий храп толстого, тихое посапывание тонкого и взвизгивающие переливы самого хозяина. Все спали. Никто не собирался точить длинные ножи и вспарывать Марио живот. Наоборот, судя по начатой, но недопитой бутыли с самогоном, стоящей во главе стола, праздник обещал затянуться на неопределенной количество времени. Вполне достаточное для того, чтобы помочь беглому итальянцу сбежать из Малых Чернушек и укрыться в Больших. Правда, таких поблизости не было. Зато была Анжелка, готовая бежать со своим гангстером куда угодно. Оля вздохнула, ее подруга снова влюбилась. Если это продлится дольше понедельника, то Анжелка точно сбежит. Раньше она бросала своих кавалеров в этот тяжелый день, а к пятнице знакомилась с новыми. До пятницы еще так далеко!
        Глава 8
        Любовь - вирусное заболевание, передается посредством поцелуя
        Оля грустно смотрела на то, как ее подруга собирает чемоданы. Камушкина решила сбежать вместе с Марио Берлусконни, которого выудил из-под своей кровати Феликс Иванович. Сделал он это не преднамеренно, а совершенно случайно. Под своей кроватью мастер хранил старые, но еще пригодные аккумуляторы. За одним из них Феликс Иванович и полез среди бела дня. Уж зачем он ему только понадобился? Марио лежал под кроватью, обнимая жизненно необходимую для мастера деталь, и отдавать ее собирался лишь с собственной жизнью, на которую, как он решил, Феликс Иванович покушается.
        Ценой неимоверных ухищрений вернувшейся с работы Пелагеи удалось уговорить Марио отдать аккумулятор и вылезти из-под кровати. Он вылез и убежал, как впоследствии оказалось, в туалет. Но намеревался бежать гораздо дальше. Пока он собирал свои пожитки, Анжелка паковала свои.
        - Брать или не брать? - Она покрутила перед Олей легкомысленным сарафаном.
        - Не бери, - посоветовала подруга, - тебе же придется скрываться и быть незаметной, а не выпячивать прелести наружу. Мимо такого сарафана ни один нормальный мужчина не пройдет. Обязательно заинтересуется его содержимым.
        - Думаешь? - улыбнулась Камушкина и сунула сарафан в походную сумку. - Это для Маришки, - пояснила она, - вдруг его интерес ко мне снизится до нулевой отметки.
        - Хорошо бы, - мечтательно произнесла Ольга, - и скорее бы, пока ты не натворила дел.
        - Ты никогда по-настоящему не любила! - обиженно заявила Анжелка.
        - Никогда, - подтвердила Оля, - и что теперь? Меня за это расстрелять?
        - Ты постоянно сводишь разговор к намекам на то, что Марио не долго осталось жить, - всхлипнула та.
        - Вообще-то я говорила о себе.
        - Ты говоришь и думаешь только о себе! - обвинила Камушкина.
        - Ладно, давай поговорим и подумаем о тебе, - согласилась Оля. - Предположим, что вам удастся оторваться от преследователей, хотя, замечу, они совершенно на них не похожи. Скорее всего, это дорвавшиеся до халявной выпивки иностранные алкаши. Где вы остановитесь? Еще в одной глубинке? В Больших Груздях. Но кто сказал вам, что это безопасное от мафии место? Возвращайся с Марио в Москву, устраивай его переводчиком, выходи за него замуж - ассимилируй его. Он станет одним из миллионов москвичей, чуть загорелым, но после зимы это пройдет, чуть темпераментнее, но после совместной жизни с тобой и это пройдет, чуть ненормальным, но это уже никогда не пройдет, зато вы будете одной крепкой сумасшедшей парой. Где легче потеряться? Правильно, в стоге сена. Найти иголку в стоге сена невозможно. По крайней мере, долго придется искать. Где, ты думаешь, прячутся все насильники, грабители и убийцы? Правильно, в нашей столице.
        - Нет, Марио не насильник, грабитель, убийца…
        - Откуда ты знаешь? Может быть, он четвертовал предводителя Коза-ностра? Сложил его останки в полиэтиленовый пакет и утопил в Средиземном море. Ты же принципиально не смотришь новости.
        - Они идут в одно и то же время с моими любимыми сериалами! Начать смотреть?
        - Поздно. Тебе уже ничто не поможет. Любовь - вирусное заболевание, оно передается посредством поцелуя. - Ольга задумалась. - Интересно, как он целуется?
        - Страстно, пылко, ну еще как-то там, горячо, - ответила Анжелка.
        - Я не про твоего недобитого бандита, - возразила Оля, - я про Баланчина.
        - Вот! Я говорила! У подруги такое горе, а ты все сводишь к своей собственной особе. Брать или не брать? - Анжела покрутила перед Ольгой белыми шортиками.
        - Бери, - ответила та, - как раз под полосатый топик. Когда будешь на карачках лазить по картофельным полям, шортики пригодятся. Нарисуешь на заднице круг с мишенью, чтобы господа мафиози не промахнулись. А ты как думала? Отведешь от любимого человека удар. Примешь, так сказать, огонь на себя. Получишь, так сказать, приключения на задницу.
        - Не смешно, - фыркнула Анжелка и отбросила шортики в сторону. - Нужно подумать о продуктах. У нас еще остался шоколад?
        - Кто бы спрашивал, - пожала плечами Оля, - возьми сухим пайком.
        - Это как? - попалась Анжела.
        - Силосом, - довольно ответила подруга. - Пелагея его много заготовила. А что? В твоей последней диете содержалась одна сушеная трава.
        - Это пищевые добавки, - простонала Анжелка, возводя глаза к потолку. - Господи! Накажи ее любовью за издевательства над лучшей подругой! Пусть прочувствует на себе. Кстати, о тебе. К Баланчину его Муза приехала, а ты сидишь и мешаешь мне собираться в бега. Я бы на твоем месте торчала под его окнами и подслушивала, о чем они там говорят. Вместо новостей и сериалов. Конечно, будет обидно, если они начнут целоваться и увлекутся процессом. Но для тебя это не катастрофа? Нет? Молодец. В любви, Лялька, главное вовремя остановиться. А то потом пойдут временные трудности, осложненные беременностью. Марио хочет пятерых детишек…
        - А ты, Камушкина, чего хочешь ты?!
        - Любить своего итальянца.
        Против такого аргумента Ольге сказать было нечего, она лишь пожала плечами и помогла подруге закрыть наполненную тряпками спортивную сумку. Анжела хотела было взять чемодан, но после передумала, со спортивной сумкой через плечо легче бегать по полям. А передвигаться им с Марио придется только таким двуножным способом, не ехать же на общественном транспорте. Среди общества наверняка найдется гад, узнавший итальянца, который и сообщит мафиозникам о его передвижениях.
        Подвиг подруги Ольга оценила высоко. Декабристка! Даже хуже. Те, по крайней мере, знали, куда ехали за своими мужьями - в Сибирь. Анжелке же придется скитаться черт-те где. Но если она променяла спокойный отдых на берегу моря на дикие приключения в стиле вестернов, то так тому и быть. Ольге ничего не остается делать, как смириться. В любом случае девица она самостоятельная, взрослая, должно же быть в ее голове еще что-то помимо мыслей об итальянце, мозги, к примеру. Ну, на это не стоит надеяться. Влюбленные люди думают не мозгами, а сердцем.
        Вернувшаяся с работы Пелагея с заговорческим видом подхватила Анжелкину сумку и закинула ее в кузов грузовика. Сгибаясь в три погибели, в кузов полезла и сама Анжелка. Там, укрытый брезентом, уже сидел Марио со своими скромными пожитками. Вонь от кузова, в котором обычно Пелагея перевозила силос, шла такая, что перебивала все остальные запахи по периметру в полкилометра. Оля усмехнулась, подруга перед этим мучалась сомнениями, каким парфюмом себя полить: с цветочным ароматом или ароматом с нотками сандалового дерева. Получается, сомневалась зря. Нужно было вылить оба пузырька сразу. И не на себя, все равно не перебьет запах силоса, на землю. Вследствие полной непригодности парфюма в сложившейся обстановке.
        - Задыхаюсь, - прошептала подруга из кузова.
        - Терпи, - также тихо ей ответила Оля, - представь, что это новая разработка французских парфюмеров.
        - Убить их за это надо! - отреагировала Анжелка и исчезла под брезентом.
        - Ну, мы поехали! - Пелагея запрыгнула в кабину и помахала Оле рукой.
        Где она собиралась их высадить, одной Пелагее было известно. Возможно, на станции, а может быть, и в полях. Анжелка и сама не знала. Оля смахнула слезу, нелегко все-таки расставаться с подругой вот так, сразу, и долго смотрела вслед машине, поднимающей серую дорожную пыль из-под своих колес.
        Нужно было себя чем-то занять. Слоняться без дела было опасно для здоровья, которое могло подорваться нервным срывом. Сбегать на опушку к Земляникину? Оля нахмурила лоб, несколько однообразное мероприятие: философ и коровы, коровы и философ. Незаметно подкрасться к дому художника и посмотреть, чем там он занимается со своей Музой? Фи. Она до этого не опустится. Хотя, слежка обещает быть увлекательной. Оля решила, что, если ей удастся договориться с собственной совестью, то она обязательно подкрадется и проследит. Если ее застукают, то она придумает какой-нибудь предлог. Можно сказать, что заблудилась, перепутала дома, огороды. Подсматривать лучше всего с тыла. Не убьют же ее в самом деле, за ней не гоняются головорезы.
        Принимать решение Ольга отправилась на речку, переодевшись в купальник.
        Когда она, мокрая и довольная, переступила порог дома, ее встретил Баланчин. От его неожиданного визита Ольге стало не по себе. Вместо того чтобы наслаждаться обществом своей неземной гостьи, он пришел к ней. Это так многое могло бы значить… Но она чувствовала подвох, видела по его грустным глазам, что не все так просто. И как можно равнодушнее ответила на его приветствие. Прошла в свою комнату и принялась с остервенением тереть мокрые волосы полотенцем.
        Надолго ее не хватило, любопытство перевесило желание наплевать и забыть этого бабника. И чего он только приперся? Естественно, не к ней, а к мастеру. Тогда почему топчется в соседней комнате? А! Собирается уговорить ее по-хорошему уступить очередность на ремонт! Ни за что, пусть даже не надеется. Оля не станет задерживаться в этой дыре ни на один лишний день. Как только ее автомобиль встанет на самостоятельный ход, она покажет всем его задний бампер!
        Оля в изумлении остановилась перед окном. На подоконнике лежал неизменный букет цветов. Значит, это он принес цветы. Баланчин принес ей цветы! Подкуп доверчивого женского сердца посредством поэзии чувственных восприятий. Так сказал Земляникин, когда отказывался от цветочных подкидышей. Баланчин! Кто бы мог подумать? Кто, кто, она и думала, она на это надеялась. Оля прислушалась, шагов в соседней комнате больше не было слышно. Мавр сделал свое дело, мавр может удалиться. И он ушел.
        Ничего, далеко не уйдет, в сарае задержится. Сейчас Оля приведет себя в порядок и поговорит с ним. Что она ему скажет? А что она может сказать? Было бы здорово, если бы он закрыл своими губами ее губы и не дал ничего говорить. Она мечтательно вздохнула, тряхнула все еще сырыми волосами и кинулась переодеваться. Неужели Анжелка ее сглазила, она серьезно влюбилась? Нет, любовь - вирусное заболевание, передающееся через поцелуй. Но Баланчин ее не целовал, так что ничего опасного Ольге не грозит. Легкий флирт, и ничего более. Разве только один-единственный поцелуй. Интересно, как он целуется?
        Как Ольга и предполагала, Баланчин задержался в мастерской. Она влетела туда с видом полной идиотки, мечтающей лишь о том, чтобы художник бросился к ее ногам.
        Но Баланчин стоял с отстраненным видом и кидаться под ноги не собирался. Он только чуть улыбнулся, увидев девушку на пороге. Но Ольге сразу стало не до улыбок. Феликс Иванович возился не с ее автомобилем, а с раритетом Баланчина! А возле раритета стояла Муза! От нее так и шло сияние важной персоны, волей случая оказавшейся в убогой деревенской мастерской.
        Муза даже не посмотрела на вошедшую Ольгу, она погладила капот старинной машины и задумчиво проговорила:
        - Двести или триста? Что ты скажешь, Дмитрий?
        - Решай сама, - пожал плечами тот, - автомобиль твой.
        - Ты сделал мне шикарный подарок, - проворковала Муза, устремляясь к Баланчину. И повисла у того на шее. - Я сумею тебя отблагодарить, поверь мне, нам будет очень хорошо. - И она с вожделением провела указательным пальцем Баланчину по носу.
        Оля хмыкнула. Не хватает только того, чтобы эта расчувствовавшаяся парочка устроила стриптиз в отдельно взятом сарае. Но Баланчин на расчувствовавшегося не был похож. Он мягко отстранил Музу и повернулся к мастеру:
        - Думаю, действительно, будет хорошо, когда автомобиль встанет на ход.
        - А то, - усмехнулся в усы Феликс Иванович.
        - Когда же вы закончите его ремонт?! - требовательно поинтересовалась Муза. - Мы спешим, - она взяла Баланчина под руку, - и не хотим задерживаться в этой деревне.
        - Не только вы не хотите! - подала голос Ольга и подошла к мастеру. - Мне автомобиль нужнее, правда же, Феликс Иванович?! - и взяла под руку мастера.
        - А то, - обалдело ответил тот.
        - Вот видите, - довольно сказала Ольга, одержавшая хоть маленькую, но все-таки победу, - отдыхайте спокойно. Сначала мастер займется моей машиной.
        - Этим металлоломом? - презрительно фыркнула Муза, устремляя взгляд на «девятку», которая, кстати, стояла почти готовенькая. Новенькая и блестящая. Феликс Иванович все же перекрасил ее в более приятный, по его мнению, оранжевый цвет.
        - Да уж лучше, чем ваша рухлядь, - взъелась Оля.
        - Да вы, милочка, знаете ли, сколько она стоит?! - возмутилась Муза.
        - Не знаю и знать не хочу! - заявила Оля. - Итак, Феликс Иванович, сколько еще требуется денег для восстановления моей расчудесной машины?
        - Тыщонки три, - обрадовался тот, - я тогда и то поставлю, и это…
        - Берите! - Ольга достала из кармана купюры. - И обязательно поставьте то и это! И чем скорее, тем лучше. Мне задерживаться некогда. Слишком много здесь примитивных личностей с их примитивными подругами. У меня показы в Париже, самолет на Лондон, знаете ли…
        - Что вы говорите, - завредничал обиженный примитивизмом Баланчин, - что же показывать будете?!
        - Себя! - Оля нагло выставила, как ее когда-то учили в балетной школе, ногу от бедра. - Мне есть что показать, между прочим. - И по привычке тряхнула мокрыми волосами.
        Капли сорвались и попали на Музу, она брезгливо отряхнулась.
        - Показуха, - заявила она. - Феликс Иванович, сколько нужно для восстановления моего раритета?!
        - Тыщонок три-дцать, - заикнулся мастер.
        - Заплати ему, Дмитрий, - скомандовала Муза, направляясь к выходу, - пусть делает вне очереди. Феликс Иванович, можно вас на минуточку? - И она вышла.
        - Не смейте ему платить! - возмутилась Оля, наступая на Баланчина.
        - За бесплатно я не стану делать, - развел руками мастер, выходя за Музой, - детали очень дорогие…
        - Только попробуйте заплатить, - прошипела Оля, встав напротив Баланчина. - И не нужно мне улыбаться! И лилии я терпеть не могу! У меня от них, как и от вашей подруги, жуткая аллергия. А от вас… А вы, и вообще…
        Она не договорила. Баланчин резко привлек ее к себе, наклонился к лицу и поцеловал.
        Здорово! Он целуется очень даже здорово. Бабник! Но такой приятный бабник… Что она делает?!
        - Что вы делаете?! - возмутилась Оля, отстраняясь от художника.
        - Теряю голову, - признался тот, нехотя отпуская ее хрупкое тело.
        - А вдруг она увидит? - провокационно прищурилась Оля.
        - А тебя это волнует? - усмехнулся он, не сводя с Ольги своих пронзительных глаз.
        - Нисколько, - соврала та, направляясь к выходу. Нужно было немедленно покинуть поле боя, на котором она так быстро сдалась противнику.
        - Я рад, Оленька, - сказал Баланчин и пошел за ней следом.
        - А я-то уж как рада, - Оля вышла и увидела Музу с Феликсом Ивановичем, - не передать словами.
        - Вы не представляете, сколько станете зарабатывать в столице, - говорила Муза мастеру. - Приобретете известность, вашими клиентами будут лучшие люди страны…
        - Так оно так, - кивал ей Феликс Иванович, - только мне из Малых Чернушек никуда уезжать не хочется, - признавался он, - и средств мне вполне хватает на прожитие.
        - Эх, житие ваше, житие, - процедила Муза и повернулась к Баланчину. - Пойдем, Дмитрий. Но наш разговор, Феликс Иванович, не закончен.
        Она зацепила Баланчина и повела прочь. Оля проводила пару долгим взглядом.
        - Разойдутся, - махнул рукой Феликс Иванович, - как в море корабли. Разные они, - пояснил он, - у нее на уме только деньги. А он натура творческая, - и мастер покрутил пальцем у виска, - неординарная личность, одним словом.
        - Двумя, - автоматически поправила его Оля.
        - Ну да, двумя, да только все одно, - согласился тот и вернулся в сарай.
        Анализировать свои странные отношения с Баланчиным Ольга отправилась в сад. Она надеялась, что на свежем воздухе ее голова проветрится и обретет былую ясность мыслей. Что ни говори, а поцелуй наложил неизгладимый отпечаток на ее трепетную душу. Правда, Анжелка не считала ее душу трепетной. Но знала бы она, как трепещет ее подруга при мысли о художнике! Все, Оля заболела. Она так стойко держалась, когда вирусная инфекция любви носилась в воздухе в поисках новой жертвы! Первой стала Анжела, загулявшая с итальянцем. Но почему следующая Ольга? Могла бы Пелагея в кого-нибудь влюбиться. В Баланчина. И он бы ее поцеловал. Она почувствовала укол ревности. Вот это да. Ревность!
        Только этого ей не хватало в этой деревне! Бабушка сойдет с ума от беспокойства, узнав, что Ольга влюбилась в местного аборигена. Пусть приятного, обходительного, почти что гениального, но неизвестного кругу ее семьи. А что толку от известных? Еще неизвестно, что лучше.
        Нужно задержаться в этой деревне подольше и разобраться в хитросплетениях чувств. А бабушка может ничего не знать. Естественно, лучше ей ничего не рассказывать ни про себя, ни про Анжелу. Особенно про Анжелу, а то бабуля поднимет на ноги всю московскую милицию и примется разыскивать Анжелку с сотрудниками и собаками. Да где теперь ее искать-то?
        - В полях, - бросила ей Пелагея, выпрыгивая из кабины грузовика. - Хотела отвезти их на станцию, но они наотрез отказались! Пришлось километров за сто вывезти в картофельные поля.
        - Анжелка не взяла свои шортики, - задумчиво проговорила Оля. - И что теперь будет?
        - Кино и немцы, - рассмеялась Пелагея, - я им блинов с собой дала и термос со щами. Деньги у них есть, так что волноваться не о чем. Помоются в речке и прибьются в какой-нибудь деревеньке.
        - В какой-нибудь, - повторила Оля, не представляя свою всегда стремящуюся к гламуру подругу отмывающей в речке остатки силоса.
        - Перекантуются и вернутся, - хмыкнула Пеги, по-отечески обнимая Ольгу. - Анжелика мобильный телефон взяла, позвонит, если что.
        Оля кинулась в комнату, где ее сомнения оправдались. Телефон подруга взяла, но подзарядку забыла.
        И она принялась ей звонить. Не слишком вовремя, судя по сопению Анжелки и кряхтению какого-то типа, судя по всему, беглого итальянца. Разговаривать подруга отказалась, сославшись на неотложные дела, обещала позвонить позже, когда они устроятся на новом месте. Оля разочарованно положила трубку. Вот так всегда! Даже в самые пиковые моменты беглой жизни Анжелка умудряется получать удовольствие. А она, как последняя дура, мучается из-за одного поцелуя. Сколько романтики в отношениях подруги и мафиози! Как замечательно она проводит время в полях! А Оля сидит в Малых Чернушках и ждет неизвестно чего или кого.
        Известно чего, она ждет, пока Феликс Иванович восстановит ее автомобиль. И тогда она сядет за руль и помчится… Мчаться без Анжелки было скучно. Одной ехать к морю уже не хотелось. Взять с собой студента? К этому времени у нее уже не будет денег, а студент привык к голодной жизни, они поголодают в дороге вместе. К тому же Антон Николаевич Земляникин - подающий надежды специалист по философии. Ей есть о чем с ним поговорить. С ним интересно.
        Но дух захватывает при встречах с Баланчиным. Предложить ему романтическую поездку на юг? И сделать это предложение при Музе, которая впадет от этого в ступор или, наоборот, изойдет злостью. Оля рассмеялась, Пелагея обернулась и посмотрела на нее с удивлением.
        - Не напекло? - она показала на голову.
        - Еще как, - смеясь, ответила Оля, - мозги плавятся!
        Пелагея посоветовала повязать мокрый платок и прилечь. Но лежать и бездействовать Оле не хотелось. Раз она может быть спокойна за подругу, которая в данный момент занимается на картофельном поле сексом, то следует подумать и о себе. Итак, Оля думает о себе. Что она о себе думает? Привлекательная, очаровательная, когда захочет, в меру воспитанная… Муза, между прочим, та еще хамка. Даже не соизволила познакомиться. Или этого не захотел Баланчин? Это уже диагноз: Оля, думая о себе, вновь возвращается к нему. Все складывалось, как нельзя отвратительно.
        Приблизительно так же, только в несколько раз хуже, чувствовали себя заезжие иностранцы, у них раскалывались головы и болели все зубы сразу. Лечение самогоном помогло лишь на несколько часов, во время которых те окунулись в полное забытье. Очнувшись, толстый сел на скрипучей кровати и хлопнул себя по лбу широкой ладонью.
        - Мама мия! - пробормотал он и принялся расталкивать своего товарища. - Педро! Педро! Марио Берлусконни! - Но тщедушный Педро не подавал признаков жизни. - Санта Лючия! - схватился за голову толстый и принялся бегать по комнате взад и вперед.
        - Не мельтеши перед глазами, - сбоку на ободранном диванчике приподнялся Марчелло Туесков. - И так черти прыгают по всем углам. - Он протер глаза и попытался подняться.
        - Педро! Финита! Педро, - квохтал толстый и продолжал бегать.
        - Финита, финита, - проворчал Туесков и подставил иноземцу подножку.
        Толстый в последний раз взмахнул руками, как раненый воробей крыльями, и рухнул на пол.
        - Вот и хорошо, - сказал, глядя на него, Туесков, - а то голова и так раскалывается. Бегает, мельтешит. Ничего с твоим Педро не будет. Самогонка крепкая, домашняя, на травах настоянная. Проспится парень, и отправитесь дальше путешествовать, чего уж там. На обратной дороге милости прошу к своему шалашу. Куда вы там собирались? В Третьяковскую галерею? Далековато будет. Придется Пелагею просить, чтобы подвезла. Только у нее машина вонючая, да вам, иноземцам, как раз в диковинку.
        Толстый поднял голову, под его глазом расплылся здоровенный синяк.
        - Эх ты, сердешный, - покачал гудящей головой Марчелло, - не повезло-то как. Сам споткнулся! Слышишь? Вот немчура проклятая, ничего не понимает. Я тебе говорю, за культурную программу нужно выпить! - Туесков потянулся к столу. - Одному нельзя, получится чистой капли спирта алкоголизм. Вдвоем - пьянство. А трое это уже коллектив. Собрание человеков! Улавливаешь мысль?
        Толстый итальянец, кряхтя, поднялся с пола и сел за стол, поставив перед собой пустой стакан.
        - Ничего ты не улавливаешь, - вздохнул Туесков и направился тормошить тонкого. - Хлипкий, ему мало надо. Говорил же ему: «Баста!» - а он мне: «Хеппи энд». Вот тебе и хеппи энд.
        Туесков потряс тонкого, хлипкого Педро, как яблоню-трехлетку, давшую одно-единственное яблоко за лето. Педро открыл мутные глаза и зловеще посмотрел на Туескова. Толстый на всякий случай перекрестился. Туесков, не обращая внимания на злыдня, насильно усадил его за стол и налил самогонки в его посуду. Дрожащими руками Педро ухватился за стакан.
        - Будем, господа иностранцы! - провозгласил Марчелло и опрокинул содержимое своего стакана внутрь. - Чтоб нам всегда так жилось! - Если бы итальянцы догадались об истинном значении последней фразы, то умерли бы тут же, не откладывая мучения в долгий деревянный ящик.
        Но те не поняли конечный смысл фразы и закивали головами.
        - Я вам что скажу, - поддерживал светскую беседу Туесков, - сегодня ходить по нашей деревне опасно. Народ говорит, приехали какие-то мафиози убивать беглого Марио Берлусконни.
        - Марио Берлусконни! Марио Берлусконни! - радостно закивали те.
        - Его, иноземца треклятого. Взбудоражил всю деревню, всех девок переполошил, а одну с собою увез. Так что сидите тихо, чтобы мафиози вас с Марио не перепутали и животы вам вместо него не повспарывали.
        - Марио! Марио! - радовались итальянцы.
        - Культурную программу можете отложить до более спокойных времен. Педро! Наливай.
        Тонкий ожил и засуетился, принялся ухаживать за хозяином.
        - Марио? Марио? - заглядывал он в стекленеющие от беспробудного пьянства глаза Туескова.
        - Нет его. - Тот развел руками. - Сбежал! Я же русским языком говорю. М-да, русского они не понимают. Будем, мужики! - Он поднял стакан и чокнулся с гостями. - Что вы такие квелые сидите? Не переживайте, - он похлопал по бутыли с самогоном, - у меня в подполе еще одна стоит.
        - Ихь бин капут, - сказал толстый по-немецки в надежде на блистательные успехи Туескова в школе и указал на бутыль.
        - И я о том же, - обрадовался Туесков, - капут ей, братцы.
        - Марио капут, - повторил толстый.
        - Капут Марио, - заявил тонкий и резанул ребром ладони по горлу.
        - Ну, это мы еще посмотрим, - усмехнулся Туесков. - Наши девки проворные, не зря он одну с собой прихватил. С ними как за каменной стеной, не пропадешь. - И Марчелло стукнул кулаком по столу.
        Итальянцы притихли и выпили. К вечеру обе бутыли самогона валялись под столом совершенно пустые. Рядом с ними валялись иностранные гости. Они были заботливо прикрыты маскировочной сеткой и утыканы лопухами. Марчелло же отправился на поиски мафиозников, переполошивших деревню.
        Для разборок с ними он прихватил палку из частокола, его душа требовала зрелищ и действ.
        Глава 9

«Если кто-то кое-где у нас порой…»
        Ольга сидела на излюбленной лесной опушке и гадала на ромашках. «Любит, не любит, плюнет, поцелует, к сердцу прижмет, к черту пошлет…» У беспощадно ободранного цветка осталось еще несколько лепестков, сулящих неприятности или неземное блаженство. Ольга сделала паузу в расправе над ромашкой. Неприятно будет осознавать, что Баланчин собирается послать ее ко всем чертям и наслаждаться обществом своей стервозной Музы. Целоваться же с ним и есть то неземное блаженство, скрытое в словах «к сердцу прижмет». Или то, или это. Она вздохнула и оборвала последние лепестки. «Плюнет». Получилось, что он все-таки наплюет в ее чистую, трепетную душу. Бабник! Негодяй! Старый развратник. Хорошо, не старый. Но он старше ее на несколько лет. Но точно развратник. Зачем он поцеловал ее вчера?! Лично она его об этом одолжении не просила.
        Плюнет? Это она на него плюнет первая. Причем сделает это сейчас же!
        Оля внимательно поглядела на раскинувшегося на траве рядом с ней Антона. Сегодня утром на подоконнике она вновь обнаружила букет садовых цветов. В стиле философа, безусловно, было бы приносить ей полевые ромашки или колокольчики. Значит, таким беспардонным образом действует художник, освобождая свой палисадник для более полезной растительности. Правильно, скорее всего, Баланчин так рассуждает: «Посажу перед домом редиску. А лишние цветы отнесу глупой девчонке, которая от меня без ума». Как он ошибается! Ольга Муравьева еще ни разу в жизни не сходила с ума от любви.
        Ни разу. Сейчас вот сходит. Нужно отвлечься от художника и переключиться на пастуха. Оля улыбнулась и постаралась направить свои мысли на его светлую, выгоревшую макушку. «Он хороший, его любят животные, я тоже смогу его полюбить… Что я, телка, любить пастухов?!»
        Антон поймал на себе ее заинтересованный взгляд и удивленно приподнял брови. Говорить что-то не хотелось, солнце пекло, жара стояла утомительная.
        - Ничего, ничего, - ответила на его немой вопрос Оля, - просто я тут подумала…
        - О чем? - лениво поинтересовался Антон.
        - Знаешь, Земляникин, - Оля отбросила бренные остатки вредной ромашки в сторону, - давай поцелуемся, что ли?! Ну, чего ты лежишь бревном?!
        Брови Антона взлетели еще выше. И сам он приподнялся на одном локте.
        - Ты это серьезно? - озадачился Земляникин.
        - А что еще делать? - призналась Ольга. - Как там твой бочковой Диоген говорил?
        - Любовь - это дело тех, кому нечего делать, - процитировал философ. - Но это не значит, что я целиком и полностью поддерживаю его точку зрения на этот аспект вопроса…
        - Очень хорошо делаешь, что не поддерживаешь, - обрадовалась Ольга. - Поцелуй меня! Немедленно.
        Антон перекатился по траве ближе к девушке, сел и наклонился к ее лицу. Оля предусмотрительно закрыла глаза. Если она представит, что ее целует некто другой, то все пройдет отлично. Если она представит, к примеру, Джеймса Бонда или Терминатора… Да, здорово было бы поцеловаться с Терминатором, с Суперменом. Только не представлять художника!
        Она и не сможет. У Баланчина губы пахнут по-другому, как-то маняще, призывнее… Да и целоваться Земляникин толком не умеет. Зачем она ему предложила это заранее обреченное на провал занятие?
        - Ну, как? - оторвался от нее Антон и вновь озадачился.
        Ольга облизала свои губы и улыбнулась.
        - Нормально, - округлила она глаза, - вполне прилично. Очень даже хорошо. Только…
        - Что только? - испугался Антон.
        - Только… на сегодня достаточно. Что-то мне расхотелось заниматься ерундой. Прав твой Диоген.
        Она откинулась на траву и рассмеялась. Никакого сравнения! Да и стоило ли сравнивать? Из-за одной ромашки поверить гаданию? Вон их тут сколько, целая опушка. Если гадать не на одной ромашке, а хотя бы на пяти цветках, что-то хорошее обязательно получится. Если процесс сделать беспрерывным: отрывать лепестки у всех ромашек поочередно и остановиться на «к сердцу прижмет», то ей хватит пару часов.
        - Ты точно больше не хочешь? - наклонился над ней философ.
        - Точно, - усмехнулась она и потрепала рукой его макушку. - Я уже нашла себе интересное занятие.
        - Чем меньше женщину мы любим, - пробормотал Земляникин и откинулся рядом, - тем больше…
        - Му-му-му!
        Ольга вскочила и огляделась. Ей показалось, что поблизости засела Камушкина и позвала ее из кустов своим грудным, трубным голосом, так похожим на коровье мычание. Но мычала Марфушка. Ей надоело гулять по жаре и жевать траву, она требовала прохладный хлев. Оля пошла к ней, собирая по пути ромашки. Необязательно гадать на опушке, это можно сделать в доме, в спокойной обстановке, не спеша, не суетясь, без соблазнительных студентов. Впрочем, какой он соблазнитель? Кожа, кости да рваные джинсы. Ах, да. Еще мозги. То, чего так не хватает ее подруге. И где же она, Анжелка?! Мобильный молчит, почта тоже. Могла бы отбить телеграммку:
«Все тип-топ, сижу в картофельных полях. Скоро вернусь. Инкогнито».
        Или она уже синьора Берлусконни?! Зря Ольга позволила ей взять с собой паспорт.
        Лакированный черный ботинок из красного «Феррари» осторожно опустился на пыльную деревенскую дорогу. Глухо хлопнула дверца, вспугнувшая разгуливавшую по проезжей части стайку кур. И они устремились наперерез лакированным ботинкам к родному курятнику. Обладатель ботинок прекрасно знал, что куры, где бы они ни находились, бегут не к ближайшему месту спасения, а только к дому. Он подождал, вытер с лакированных ботинок батистовым носовым платком пыль и выбросил платок под колеса.
        - Санта Лючия! - нахмурился он и огляделся.
        Немногочисленные жители Малых Чернушек с неподдельным любопытством разглядывали заезжего южного гостя в черном костюме, белой сорочке с галстуком и оттопыренной полой пиджака, где, судя по многочисленным сериалам про наемных убийц, должна была скрываться кобура с огнестрельным оружием. Он, в свою очередь, разглядывал немногочисленных жителей. Но для беседы выбрал почему-то Пелагею, спрыгнувшую с подножки своего грузовика.
        - Добрый день, девушка! - Он подошел к ней быстрыми уверенными шагами. - Я путешествую по стране, собирался к морю, но случайно попал в ваши края…
        - А, - махнула рукой Пеги, - вы не первый, кто туда собирается, а попадает к нам. Господи, да у нас таких перепутавших в день по сотне! И каждый собирался к морю. Едут и в грузовики утыкаются. Вы не уткнулись? А то у меня папаня мастер - золотые руки. Сразу все починит. А, вижу, машинка-то целая. Жаль, очень жаль. Скажу вам честно, у нас гораздо лучше. Девчонки нисколько не жалеют. Вернее, одна не жалеет. Вторая сбежала с итальянцем. Так что, если решитесь, даже не сомневайтесь…
        - Решиться сбежать с итальянцем? - не понял гость, но напряженно поглядел на Пеги.
        И в этот момент девушка поняла, что русский язык для незнакомца не родной. В ее стриженой, но отнюдь не глупой голове тут же пронеслись слова песни из кинофильма
«Семнадцать мгновений весны»: «Не думай о секундах свысока… свистят они, как пули у виска», после них заиграл гимн милиционеров: «Если кто-то кое-где у нас порой…»
        - Решитесь остаться, - улыбнулась она ему, настороженно продолжая незамысловатую на первый взгляд беседу. Но на второй… Ей обязательно стоит приглядеться.
        - Да, остаться, - обрадовался незнакомец и протянул ей руку. - Иван Иванович Иванов, очень приятно познакомиться.
        Пелагея не стала ему говорить, что и в глубинке существуют понятия об этикете. И она прекрасно осведомлена о том, что первой подавать руку незнакомому мужчине должна девушка, если сама этого, конечно же, захочет. Но если в его стране принято по-другому, тогда она уступит и пожмет протянутую грубую ладонь. Иван Иванович Иванов! Как мелко и глупо. Не на ту напал, оборотень без погон.
        - Пелагея Пелагеевна Пелагейкова!
        - Очень приятно, - сказал Иванов и чмокнул ее ладонь губами.
        Это навело Пелагею на мысль, что, возможно, он тот, за кого себя выдает. Симпатичный, обходительный, загорелый, высокий, умный - это же копия Синьора Ее Мечты! СЕМа! Настоящий Сем. Она заволновалась, покраснела, и это не скрылось от его острых черных глаз.
        - Если позволите, - продолжил лже-Иванов, прищурившись, - познакомиться ближе, я расскажу вам удивительную историю своего путешествия.
        Позволить познакомиться ближе?! А что скажет отец? Он ее убьет… презрением.
        - Ох, - выдавила из себя завороженная незнакомцем Пелагея, - что-то я с вами заговорилась. Щи стынут! А вы проедете прямо. Там дом освободился, в нем Марио Берлусконни раньше жил. Хозяйка, что его сдает, живет рядом.
        - Марио Берлусконни?! - Черные глаза стрельнули прицельным огнем четкого попадания в десятку.
        - Ага, - кивнула Пелагея, указала рукой нужное направление и побежала скрываться.
        Она остановилась, захлопнув за собой дверь кухни. Подождала несколько секунд, прислушиваясь к звукам снаружи, и подбежала к окну. Незнакомец стоял и смотрел на ее калитку. Пелагея схватилась за сердце, которое собиралось выскочить из груди, упасть к его ногам, и закрыла глаза. Раньше она не верила в любовь с первого взгляда. Раньше она смеялась над этим. И вот теперь карающая длань судьбы нависла над ее тихим одиноким существованием.
        Долго стоять с закрытыми глазами было глупо. Пелагее хотелось смотреть на предмет обожания. Тот тем временем вернулся в машину, хлопнул дверцей и завел мотор. Автомобиль тихо поехал в указанном направлении. Пеги села на табуретку и уставилась на кастрюлю с вчерашними щами. Синьор Ее Мечты. Вот кто на самом деле этот красавец жгучий брюнет. Позволит ли она ему? Позволит! Неужели? А чего еще ждать? Сколько можно сидеть в девках? Даже москвички в ее деревне пристроились: одна сбежала с итальянцем, другая крутит роман одновременно со студентом и художником.
        Все-таки есть в Семе одна странность. «Если кто-то кое-где у нас порой…» Почему оттопыривается пола его пиджака? Что он скрывает там? Кобуру с пистолетом? Тогда он не синьор ее мечты, а обыкновенный наемный убийца. Но что же она сидит? Нужно бежать к Муравьевой и все ей рассказать!
        Неужели Пелагея такая невезучая?! Встретила жгучего красавца, он ей поцеловал руку и оказался наемным убийцей! Она покачала головой. Этого не может быть, но рассказать Ольге нужно.
        - Что ты говоришь?! - обомлела Ольга, закрывая за собой калитку. - Сколько же их на одну несчастную сицилийскую душу?! Бедная Анжелка! Что она станет делать, если они его поймают?!
        Оля представила подругу, заламывающую руки в состоянии полного, бесконечного отчаяния у бездыханного тела своего возлюбленного, и одинокая слезинка скатилась по ее щеке. Вторая покатилась следом за первой, когда на месте Анжелки она представила себя, а вместо сицилийца - художника. Пелагея заметила ее страдания и поспешила утешить.
        - Вообще-то, - задумчиво сказала она, - он настоящий мачо. Такой, как в сериалах. А настоящие мачо редко оказываются убийцами.
        - Это только в кино существует четкое разделение на героев-любовников и наемных убийц, в жизни все так намешано, что не подойдет ни одно точное определение.
        - Не знаю, - вздохнула Пелагея, - он такой, такой… необыкновенный.
        - По-нят-но, - процедила Оля, подтолкнув Марфушку к хлеву, - ты в него влюбилась. Такое бывает, особенно с первого взгляда. Но потом в мужчине открываются такие сокрытые резервы, что становится ясно, что лучше бы не смотрела вовсе.
        Спорить с Пелагеей, наивно считающей, что с такими красивыми черными глазами наемных убийц не бывает, было бесполезным занятием. Полезно же было заняться другим - проследить за незнакомцем, представившимся Иваном Ивановым. Что у Ольги тоже вызывало определенные сомнения в его честности. Ивана Ивановича Иванова в стране победившего капитализма нельзя уже встретить лет тридцать! Есть Эдуарды Ивановы, Мстиславы Ивановы, Поли Ивановы, уж, в крайнем случае, Жаны Ивановы. Но Ивана Ивановича Иванова среди жителей бескрайних просторов нужно искать с собаками среди бела дня.
        Все, исключительно все, даже новенькая припаркованная к бывшему дому Марио машина красного цвета, говорило о том, что приезжий - иностранец. Девушки подошли к ней ближе, но выходить из-за кустов сирени не стали.
        - «Феррари», - прищурив глаз, кивнула на автомобиль Ольга. - Дорогущая модель! Итальянская марка.
        - Ну? - не согласилась с ней Пелагея. - Я иногда езжу на тракторе «Беларусь», но это же не значит…
        - Это многое значит, - прошептала Ольга, - такой тип, - она кивнула в сторону дома, - никогда на «Беларусь» не сядет! Значит, ты говоришь, что он неплохо изъясняется по-русски? Это хорошо. Только мы ничего не станем у него спрашивать. Мы же не хотим оказаться невольными свидетелями подготовки к преступлению? Не хотим. А лучший свидетель - это какой свидетель?!
        - Немой, - предположила Пелагея.
        - Лучший свидетель - это мертвый свидетель, - зловеще прошептала Ольга и изобразила жертву, закатив глаза и высунув на бок рта язык.
        Пелагея испугалась. Но чувства, как это обычно бывает у русских девушек, все же взяли верх над рассудком. Она принялась шептать, что Иван не такой, что он хороший, а она еще ни разу в жизни в мужчинах не ошибалась. Был у нее один комбайнер, так Пелагея сразу поняла, что тот женат и скрывает от нее пятерых детей. Те названивали ему каждый вечер на мобильный телефон. А этот совершенно одинок, и глаза у него возбужденные, как у Марфушки в период течки. На что Оля ей ответила, что, вполне возможно, он возбуждается по другому поводу, более кровожадному. Спорили недолго, все же решили проверить, чем в доме занимается Иванов. Оля считала, что он чистит пистолет, Пелагея предполагала, что варит себе борщ. Кто же ему, одинокому, сварит?
        Они на цыпочках подкрались к ближайшей двери, Оля прижалась к стене, держась за свое бьющееся сердце, а Пелагея оперлась о дверь и приложила к ней ухо. Отважная она была девушка, которая, согласно пословице, и коня на скаку остановит, и в дом горящий войдет. Была! Потому как только Пеги приложила к двери ухо, она сразу же распахнулась. И на пороге показался Иванов. Только Оля его не видела, она стояла за углом. И он ее не видел, что спасло девушку. Зато Пеги тот заметил сразу. Трудно было не заметить человека, свалившегося к твоим ногам.
        - Пелагея?! - завопил Иванов нормальным русским языком и помог той подняться. - Как я рад, что вы зашли! Проходите, проходите, гостьей будете, посмотрите, как я тут устроился. - Он схватил Пелагею за руку и втянул в дом.
        Ольга обомлела, такого поворота судьбы она не ожидала, на это они с Пелагеей не рассчитывали! Потерять вторую подругу, можно сказать, почти близкого человека! Ее нужно спасти! Но как? Ольга слишком слаба для того, чтобы в одиночку сражаться с наемным убийцей. Что же такого сделал на своей родине Марио, раз за ним так охотятся?! Вендетта?! Да, вендетта, Оля отомстит за своих подруг. Только это нужно сделать с чьей-то помощью. Позвать Феликса Ивановича?! Но пока ему все объяснишь, они могут опоздать. Этот лже-Иванов сделает с Пелагеей такое! Что же, интересно, он с ней сделает?
        О чем Оля только думает? Нужно подумать о Земляникине. Но тот развел коров по дворам и отправился в город за продуктами. Остается Баланчин. Но у него Муза. А у Оли беда. Пусть выбирает.
        И она понеслась к дому художника.
        Заметив коттедж издали, Оля сбавила шаг, а возле ворот остановилась. Что она делает? Не лучше ли вызвать правоохранительные органы и дождаться их? Не лучше. Ждать нельзя. Но почему именно Баланчин?! А почему бы не Баланчин? На вид он вполне крепкий мужчина, полный сил и энергии. В некотором роде даже храбрый, связался с такой стервозной Музой. К тому же он явно неравнодушен к Ольге, и, чего уж там, она к нему тоже неравнодушна. Ради нее, если он действительно к ней неравнодушен, Баланчин пойдет на расправу с лже-Ивановым. Оля заодно и проверит, на что художник способен ради нее.
        Вряд ли он способен на мокруху, хотя в их случае она была бы предпочтительнее других кардинальных мер. Но поговорить по-мужски с похитителем Пелагеи должен.
        А если Баланчин плюнет на нее и никуда не пойдет? Не зря же она нагадала себе на ромашках всякую ерунду. Точно, ерунда. Если он не пойдет, то только потому, что за него уцепится вреднючая Муза и никуда его не пустит. Она заранее ищет ему оправдания? Тогда стоит ли стучать в закрытую дверь?
        Раздираемая сомнениями Ольга подняла руку, собираясь дотянуться до звонка, но внезапно ворота открылись, и из них выехала машина Баланчина. Ольга отпрыгнула в сторону. Не везет, так не везет. Сквозь тонированные стекла было не видно, сидит ли рядом с ним Муза, но Оля понадеялась на худший вариант, вздохнула и пошла прочь.
        - Оля?! - крикнул ей вслед Баланчин и остановил машину. - Ты ко мне?
        В любом другом случае она ответила бы: «Размечтался!» - но сегодня был как раз тот случай, когда следовало признаться. Пелагея не сможет долго томиться в застенках наемного палача. По крайней мере, живой. Оля повернула к нему расстроенное лицо и онемела. Слова застряли у нее в горле. «Это из-за моей природной вредности, - тоскливо подумала она и кисло улыбнулась. - Когда я буду тонуть, а Баланчин подплывет ко мне и поинтересуется самочувствием, я скажу, что все прекрасно. Вернее, утону молча. Из вредности. Что делать?»
        - У тебя что-то случилось?! - догадался тот к великому счастью Ольги.
        Дмитрий выскочил из машины, где, как оказалось, сидел один, и бросился к ней.
        - У тебя неприятности, - он схватил ее за руки и посмотрел в покрасневшие глаза. - Феликс Иванович принялся за ремонт раритета?! Не переживай, Муза завтра же уедет, и он займется твоей машиной.
        Оля горестно хмыкнула, мол, какой к черту раритет!
        - Случилась беда с подругой?! - мучался догадками Баланчин, не отпуская ее рук, которые крепко сжимал. - Я так и знал! Жаждущая приключений натура не довела ее до добра!
        Оля в очередной раз горестно хмыкнула и закатила глаза, прекрасно понимая, что долго так продолжаться не может. Приятно, безусловно, что он так крепко держит ее за руки и беспокоится о ней, но сейчас Муза выглянет в окно, и все закончится. Или, что еще хуже, убийца надругается над Пелагеей. Как же все-таки приятно, когда есть на кого опереться в трудной жизненной ситуации!
        - Поедем сейчас же! - заявил Баланчин и подтолкнул Ольгу к машине.
        Она села рядом с ним и рукой указала направление движения.
        Говорить с ним все-таки придется. Что за ступор на нее нашел? Оля посмотрела на его мужественный профиль, сам предложил ей поехать выручать подругу. Правда, не ту и не от того. Но предложил же.
        - Марио? Дом итальянца! - догадался Баланчин, Оля собрала силы и угукнула ему в ответ. - Сейчас я поговорю с этим мафиози! - Баланчин в пылу праведного гнева попытался закатать рукава у майки. - Я ему покажу, где итальянцы зимуют!
        Оля вновь кисло улыбнулась, на большее она была не способна. Начать ему рассказывать? Слишком поздно, они уже у дома Марио. Он раскрыл дверцу, Оля вышла из машины и медленно поплелась следом за взвинченным до предела собственными предположениями Баланчиным. Может быть, это даже лучше - ничего ему не объяснять? Пусть сам все увидит и поймет. А если лже-Иванов увидит его первым?! И уничтожит опасного свидетеля?! Ведь лучший свидетель…
        - Нет! - взвизгнула Оля в тот момент, когда Баланчин схватился за ручку входной двери.
        - Да! - возразил он и снова попытался закатать несуществующие рукава майки. - Ах ты, сволочь!
        И Оля услышала грохот упавшего тела.
        Ей стало страшно. Она остановилась перед дверью и представила, как негодяй накинулся на ее героя и свалил того с ног. Что он делает с ним сейчас? Протыкает длинным кинжалом? Что же она стоит?!
        - Нет! - крикнула Оля и забежала в дом.
        Она не поняла, что случилось. Как и Пелагея, сидевшая за столом, который был накрыт для чаепития. Сначала в дом ворвался художник и, неприлично ругаясь, врезал ее кавалеру между глаз. После него с криком влетела Муравьева, споткнулась о ее кавалера и свалилась рядом с ним. Потом снова ругался Баланчин и поднимал Муравьеву, нехорошо вспоминая при этом Марио. После этого художник попросил Пелагею усадить два полуживых тела на диван и привести в чувства. А сам он кинулся искать Анжелу и еще кого-то. Пелагея с опаской подошла к Ольге и послушала ее дыхание. После чего всхлипнула и приложила ухо к сердцу Иванова. Оба дышали, что ее чрезвычайно обрадовало.
        - Где этот негодяй?! Его нет в доме, - закричал Баланчин, остановившись посредине комнаты.
        - Извините, Дмитрий Аркадьевич, - вмешалась Пелагея, - вашего негодяя здесь точно нет, тут одни свои. В смысле не негодяи, конечно. Хотя вам, по всей вероятности, виднее.
        - Нет? - утих как-то Баланчин, наклоняясь над Ольгой. - Как ты, Оленька?! Эта сволочь подставила тебе подножку своим телом?! Хочешь, я его сейчас убью?
        - Нет! - испугалась Пелагея, прижимая Иванова к своей груди. - Это моя сволочь, и не смейте никого убивать. Я и не знала, что вы, господин Баланчин, такой кровожадный.
        - Пеги, - очнулась Оля, - ты цела? Он не успел тебя четвертовать!
        - Мы с ним, между прочим, - Пелагея погладила наемника по голове, - собирались четвертовать вафельный торт. И выпить чаю за знакомство! А тут налетели вы и испортили весь тет-а-тет. Иванушка мне был готов рассказать всю правду, зачем его послали в Малые Чернушки. Может быть, он хотел мне рассказать, что никакой он не наемный убийца! Уже успел сказать, что он добропорядочный российский гражданин, приехавший любоваться сельской глубинкой. Что всю свою сознательную жизнь он только и делал, что мечтал сюда попасть. Увидеть опушку, деревню, корову и меня. Это судьба! Только и всего. А мы тут надумали всякой всячины.
        Оля потрогала лоб, на котором образовалась шишка, Баланчин мигом отреагировал на ее жест и подал холодную металлическую кружку. Она приложила ее ко лбу, физически немного полегчало. Но морально…
        - Зачем вы его ударили?! - с надрывом поинтересовалась она.
        - Не знаю, - пожал плечами тот, - я думал, что это Марио! В потемках плохо видно.
        - Смотреть нужно было лучше, - фыркнула Ольга. Она повернулась к лежавшему без сознания незнакомцу и пригляделась. - Может быть, действительно, никакой он не убийца. Очень симпатичный к тому же. - Она поймала на себе ревнивый взгляд Баланчина и пояснила. - У него правильные черты лица славянского типа.
        - Точно! - тут же подхватила ее мысль Пелагея. - Типа, славянский. Я же говорю, зря вы его убили.
        - Он дышит, - презрительно бросил Баланчин. - Ничего страшного с ним не случилось. Жаль, конечно, что мне не попался Марио…
        - Да вы просто маньяк! - заявила Пелагея, принимаясь хлестать Иванушку по щекам. - Чем вам Марио не угодил? - Иванушка слабо застонал, и она повеселела.
        - Марио? - переспросил Баланчин, переводя взгляд с нее на Ольгу. - Так он обидел Анжелу. Оля сама просила меня за нее заступиться.
        - Я вас не просила, - пробубнила та. Действительно получалось, что она ни о чем его не просила. Он сам проявил непозволительную в данном случае инициативу. Чуть не убил хорошего русского парня.
        - Не просила?! - повторил Баланчин, сдвинул брови и направился к двери. - Ничего не понимаю.
        - Где вам понять! - крикнула ему вслед Ольга. - Вам бы кулаками махать налево и направо!
        - Что?! - взревел тот. - Да вы, да ты… Как ты можешь?! - и хлопнул дверью.
        - Как я могу? - простонала Оля. - Ну, как я могу?! Только так и могу, и никак иначе.
        - Беги за ним, - посоветовала Пелагея, - объясни, если сможешь.
        - В том-то и дело, что не смогу, - вздохнула Ольга и убрала от своей шишки кружку. - Я же не тащила его сюда для того, чтобы он избивал ни в чем не повинных людей! - Она встала и посмотрела на пару.
        Пелагея сидела на диване, держа очухивающуюся голову Ивана в своих объятиях. Трогательная сцена из жизни влюбленных, чье хрупкое счастье разрушила тяжелая мужская рука. И она была рукой Баланчина. Разве Оля этого хотела? Она хотела, чтобы тот во всем разобрался и спас Пелагею. Правда, спасать ее было вовсе не обязательно. Она, как ни странно, была вполне счастлива в гостях. И ничего странного в этом нет. Хороший парень приехал в деревню полюбоваться коровами и закатами, встретил случайно Пелагею, влюбился, а тут прибежал Баланчин и врезал ему между глаз. Некрасиво получилось. Нужно будет у этого Иванова попросить за Баланчина прощения. Придется ему что-то соврать, мол, приревновал, обознался.
        Любой русский мужик это поймет и не станет держать на обидчика зла. Не хватает только того, чтобы Иван Иванович полез драться к Баланчину. Хорошенькая будет картина! Достойная кисти великих живописцев, таких, как Баланчин. В чем-то Оля виновата, она этого не отрицает, но в самой малости. Она и поправит положение. В крайнем случае, можно сказать Ивану, что Баланчин ему приснился.
        - Вы очень красивая пара, - сказала она, умилительно глядя на Пелагею с Иваном.
        - Правда?! - обрадовалась та и потрясла Иванова за плечи.
        Он встрепенулся, наконец-то очнулся и радостно завопил на чистом, насколько это поняли девушки, итальянском языке:
        - Бонжорно, синьоры! Бонжорно, синьориты!
        Пелагея на мгновение замерла, в ее мозгу пронеслись слова песни разведчиков, глаза увлажнились, руки опустились… И голова лже-Иванова упала на подлокотник дивана. Послышался его слабый вскрик и полное погружение в очередное забытье.
        - Сволочь, - всхлипнула Пелагея, - а так красиво рассказывал!
        Глава 10
        Цирк устроила Ольга и показала себя еще тем клоуном
        Скромная обстановка дома Марчелло Туескова сотрясалась от проклятий. Сам он мало чего понимал в этой иностранной тарабарщине и с кислым выражением лица сидел за пустым столом. Перед приходом очередного гостя - типа в лакированных ботинках - стол был полон. Отварная картошечка, соленые огурчики, тонко порезанное сало и во главе стола - непочатая бутыль самогона. Праздник души и тела. Ничего не понимающий в русских праздниках иностранец влетел в незапертую дверь тайфуном, какие Туесков видел по телевизору. Те, как и непрошеный гость, налетали неожиданно, сметали все на своем пути и исчезали. Гость не исчезал. Резким движением властной руки, сбросив со стола праздничную сервировку вместе с продуктами и - ужас какой! - с бутылью, он принялся метаться по комнате как раненый тигр, хищно глядя на сотоварищей.
        Дорогие гости Туескова - толстый и тонкий - сидели на диванчике, прижавшись друг к другу как сироты казанские, и вздрагивали при каждом гневном высказывании гостя. Это убедило Туескова в том, что гость - их начальник, и ему лучше не высовываться. Тип в лакированных ботинках выглядел несколько деформированным, на кудрявом затылке красовалась огромная шишка, но в целом вполне боеготовым. К тому же пола его пиджака многозначительно оттопыривалась и страшно пугала простого русского селянина Туескова. Пугала на трезвую голову. Но выпить Марчелло не дали, в чем он себя нещадно корил и упрекал. Мог бы поймать летящую со стола бутыль, мог! Но не поймал. Реакция, сноровка уже не та.
        Зато непрошеный гость расходился, рассыпая непонятные Туескову ругательства. Правда, Марчелло осознавал, что ругается гость на так любимом мамой итальянском языке, но понимал из всего сказанного лишь одно - Марио Берлусконни.
        По всей видимости, как догадался Туесков, тип в лакированных ботинках приехал в деревню ради Марио, но не нашел его здесь и сильно огорчился. Настолько сильно, что был готов убить своих земляков, потому что те не знали, куда подался Марио Берлусконни. Ну, очень парень хотел с ним увидеться. Но, как говорится, в каждом деле одной хотелки будет мало, совершенно недостаточно. Нужно еще, чтобы и другие были в этом заинтересованы. А какая тут заинтересованность, если бутыль упала на дощатый пол и разбилась?!
        Туесков хмыкнул. Он бы посодействовал парню. Да вот только из вредности не станет тому рассказывать, что вместе с Марио сбежала приезжая москвичка, а у нее в деревне осталась подруга, которая наверняка знает, где скрываются влюбленные голубки… Последние слова навеяли на мысль о мифических Ромео и Джульетте. Мама когда-то в детстве рассказывала ему сказку про двух идиотов, которые умерли от любви: один отравился, вторая застрелилась. Или, наоборот, одна отравилась, второй сделал себе харакири. Туесков точно не помнил, но картина была похожая.
        Тип в лакированных ботинках, скорее всего, явился не к другу, а к сопернику Марио для того, чтобы сделать тому харакири. Тогда понятно, почему он мечется по клетке, то есть по комнате.
        Непонятно другое - как можно было разбить бутыль?!
        Туесков пригляделся к лакированным ботинкам и с сомнением покачал головой, нет, ни один нормальный человек такие не обует. Ни один нормальный, тогда получается, что гость ненормальный. Еще один идиот, такой же, как и эти двое. Сидят и слушают этого балабола вместо того, чтобы спокойно сесть за стол переговоров… Эх, ма. Какие переговоры, когда бутыль разбилась?!
        Ничего не понимают иностранцы во внешней политике. Нет, чтобы настраивать с местным населением мосты и не бить, а принести свое горячительное, они уничтожают последнее. Вот за что их не любят во всем мире! И вот почему все восхищаются широкой русской душой. Туесков ухмыльнулся.
        Да, у Марчелло Туескова есть душа. Он ее распахнул, а в нее фактически наплевали. Нет, скорее теоретически, но наплевали.
        - Си, си, синьор Джузеппе, - подобострастно кивали тонкий с толстым, испуганно глядя на типа.
        - Эх, ма, - вздохнул Туесков, - синьоры! Где ваша общечеловеческая гордость?!
        Он поднял с пола прозрачный осколок, блаженно понюхал его и положил в карман поношенного пиджака. У типа огнестрельное оружие, у него тоже будет, чем отразить атаку, когда тот от слов перейдет к делу. А что остается?! В собственном доме Туескова чинится самый настоящий мафиозный беспредел. Эти несчастные, запуганные иностранцы, видимо, ни в чем не виноватые, дрожат, как осиновые листы. Кто же за них заступится? Только Марчелло Туес- ков. Он не даст в обиду своих гостей, простых итальянских ребят, с которыми так весело и продуктивно провел последние дни.
        И ребята на него надеются, вон, как глядят в его сторону и облизывают пересохшие губы.
        - Марио Берлусконни! - прогромыхал тип в лакированных ботинках и потряс толстого за грудки.
        - Нет, а, - возмутился Туесков, - доколе терпеть-то?!
        Он вскочил со своего насиженного места, сделал пару шагов к незнакомцу и тюкнул того кулаком по уже ушибленной голове. Иван Иванович Иванов, он же, по признанию толстого и тонкого, Джузеппе, удивленно выпятил свои черные злые глаза и стал оседать на пол. Толстый вскочил и подхватил его, испуганно залепетав на своем итальянском языке. Туесков хмыкнул и пошел за второй бутылью.
        Пелагея мучалась сомнениями, первый раз в жизни используя выходной день не по назначению. Она валялась на кровати и тихо постанывала. Оказалось, что такая анекдотичная штука, как болезнь от любви, бывает чрезвычайно болезненной. Немного зная итальянский язык благодаря Марио Берлусконни, она понимала, что Сем говорил с ней только о прекрасном, ни в коей мере не напоминая жуткого мафиози. А она кинула его на произвол судьбы! В виде залетной москвички, которая подбила ее покинуть место действия после эффектного удара головой Ивана Ивановича.

«Ах, - вздыхала Пелагея, - какой он Иван Иванович?! После его „Бонжорно, синьоры“ не поверю ни единому слову!» А так хотелось верить, что его черные глаза с искренним чувством смотрели на простую русскую девушку. Может быть, немного необычную в некотором роде. У Пелагеи мужская профессия, короткая стрижка и не девичья хватка. Так ей хотелось думать. Схватить бы этого итальяшку в объятия и прижать к своей пышной груди. Ах, она уже схватывала и прижимала! И чем все это закончилось?
        Во всем случившемся виновата Муравьева! Да, Иван Иванович врал, как сивый мерин, но разве все мужики говорят правду? Где Пелагея видела, чтобы они говорили правду? Она перестала постанывать и задумалась. Действительно, где? Отец всегда врал ее покойной матушке, та не критиковала его автомобильное хобби. Художник? Он не врал? Не врал, Пелагея на откровенном вранье его не ловила. Но Баланчин имел чисто мужскую привычку не договаривать. А это уже сродни вранью. Так что ничего страшного в том нет, что Иван, ах, да, не Иван, а просто Синьор Ее Мечты, не договаривал. Да чего уж там врать самой себе, фактически обманывал бедную доверчивую девушку. Ничего страшного в этом нет. Пусть обманывает дальше. Как там у классика, «я сам обманываться рад»? Так вот она не хуже классика и тоже рада обманываться. Чем ей еще заниматься?
        Обычно в выходной летний день Пелагея полола огород. Она вспомнила о своих обязанностях и застонала снова. Сейчас придет отец и поинтересуется, почему морковка не прорежена. Не говорить же правду о том, что она безнадежна влюбилась в наемного убийцу?! Вот! Люди врут на каждом шагу! Муравьева тоже врет! Пелагея поднялась с кровати, вытерла кулаком глаза и направилась к Ольге.
        - Ты это, - она деловито оперлась о косяк и уставилась на Ольгу, заправляющую постель, - как к художнику относишься? Любишь?
        - Ты что, Пеги, блинов объелась?! - испугалась та.
        Пелагея ничего не сказала, ухмыльнулась и вышла. Вот так люди врут на каждом шагу! У Муравьевой на лбу написано большими буквами, что она не ровно дышит к Баланчину. У нее физиономия вытягивается и напряженно замирает, когда его видит. От Пелагеи таких откровенных моментов не скроешь. Все врут. Так в чем тогда вина Ивана Ивановича, пусть он даже и никакой не Иван Иванович?! Болезный и ушибленный. Но такой ласковый с ней и нежный. Подумаешь, может быть, он кого-то действительно убьет. Одним больше, одним меньше… Пелагея схватилась за голову, пытаясь определить, не начинается ли у нее жар.
        Да, у нее начинается любовный жар. Но она сильная и хваткая, должна справиться с собой.
        - М-да, - сказал Феликс Иванович, глядя на то, как дочь перед ним вместо тарелки с блинами поставила пустую солонку, и покрутил свой ус.
        - Пеги, ты хорошо себя чувствуешь? - поинтересовалась сидевшая рядом с ним за столом Ольга.
        - По сравнению с синьором Бонжорно, - ответила Пелагея, - просто отлично!
        - Кто такой? - заинтересовался мастер, наполняя солонку солью.
        - Папаня, - свистящим шепотом прошипела Пелагея, - только не рассыпь!
        - Да так, - решила выручить подругу Ольга, - один знакомый Баланчина.
        - А, - одобрительно протянул Феликс Иванович и не рассыпал.
        Пелагея облегченно вздохнула, ссориться с отцом ей не хотелось, но упускать своего счастья она уже не собиралась. Взяв себя в руки, она достойно похозяйничала на кухне. После чего решилась вызвать Ольгу на откровенную беседу.
        Говорили тихо, стараясь не привлекать внимание Феликса Ивановича, задержавшегося в доме. Разговор свелся к одному - за иностранцем требуется неотрывная слежка, дабы тот не наделал в их деревне непоправимых бед. В случае чего из кустов должна была выскочить Пелагея и своим телом заслонить амбразуру. Где она была, девушки не знали, зато хорошо ориентировались в кустах.
        Дело откладывать не стали, решили пойти сразу после завтрака.
        Утро выходного дня деревенские жители проводили на грядках, к полудню находиться на улице было нестерпимо жарко, а вечером на огородах донимали мелкие комары. Это обстоятельство не нравилось Пелагее, зато внушало уверенность в Ольгу. Уверенность в том, что если мафиози решится свести с ней счеты, то это увидят человек двадцать местных жителей. Земляникин не увидит, он пасет коров на опушке. Но придется действовать без его философских размышлений, Пелагея торопится. Возможно, действительно, следует проверить, не повредили ли они вчера итальянцу голову. Больные на голову люди творят такое, что нормальным и не снилось! Кстати, Ольге сегодня приснился страшный сон: голодная, оборванная Анжелка сбежала от своего Марио и спряталась под Ольгиным диваном.
        - Ой! До чего же сегодня утро распрекрасное! - сказала Пелагея достаточно громко старушкам, сидящим на лавочке неподалеку от дома, в котором остановился Иванов. - Вот, - и она указала пальцем на Ольгу, - выгуливаю москвичку. А что поделаешь? Не сидеть же ей дома одной, а морковку полоть она совершенно не умеет.
        Те дружелюбно покачали седенькими головами в белых ситцевых платочках. Оля поняла, что в некотором роде относится к их престарелому обществу, они тоже полоть морковку не в состоянии. Только двигалась Оля более активно, чем они. Пелагея ее тянула за руку к кустам сирени. У кустов они остановились и осмотрелись. Старушки потеряли к ним интерес и занялись обсуждением других лентяев, двое подвыпивших с утра мужичков направлялись к дому Туескова.
        - Внимание, - предупредила Пелагея, поправляя шляпку из итальянской соломки, - сейчас сиганем!
        Оля терялась в догадках, зачем Пеги понадобилось украшать голову таким непрактичным убором. На крайний случай сошла бы бейсболка, но ломиться через кусты в соломенной шляпке - верх гламура, как бы охарактеризовала поведение Пеги Анжелка. Неужели она и в самом деле голодная и оборванная?!
        - На старт, - зашептала Пелагея, - внимание, марш! - И прыгнула в кусты, увлекая за собой Ольгу. - Никто не видел? - зашептала она, отклоняя назойливые ветки от лица. Те предательски хрустели, но не ломались. - Не могли увидеть, - успокаивала она сама себя, - если и увидели, то подумали, что это две козы с дуру скаканули в сирень. Обожрались клевера и скаканули. Они все слепые!
        - Очень правдоподобно, - кивнула Оля и пожалела, - бедные, надо же, все козы слепые!
        - Старушки слепые, - прошипела активная Пелагея и притихла, прикидывая дальнейшие действия.
        Кусты сирени закрывали обзор, для того чтобы следить за итальянцем, от них придется избавиться. Эту мысль выразила Пелагея, Оля ее поддержала, предложив сбегать за пилой и с ее помощью начать избавляться. Пелагея подозрительно прищурила глаза, Ольга вела себя странно. Со стороны могло показаться, что она боялась синьора Иванова. Она уверила Пеги, что так могло показаться только со стороны. Она готова идти вперед и прямо с высоко поднятым забралом.
        Вот только топографический кретинизм сделал свое черное дело. Оля, сообразив, что Пеги предлагала не пилить кусты, а просто вылезти из них у дома, вылезла. И натолкнулась на полуголого мачо, моющегося под струями холодной воды из колодца. На фоне молчаливой оторопи, которая взяла обоих действующих лиц этой сцены, мерзко гудел насос в колодце и журчала холодная вода.
        - Водички, - взволнованно прохрипела Ольга и кинулась к шлангу, вырывая его у мачо. - О, - простонала она, - как здорово! - Холодная вода действительно несколько охладила ее разгоряченный ужасом ум. - У вас все в порядке с головой? - поинтересовалась она самым что ни на есть беззаботным тоном. - Как здорово-то! - и скинула с ног босоножки.
        - Голова? - переспросил мачо и схватился за обе шишки. - Голова в порядке. А что?
        Ольга поняла, что находится на грани провала. Его колючие черные глаза уставились немигающе прямо ей в переносицу. Она где-то читала, что если захочешь досадить человеку и дать ему неприятные ощущения, то следует при разговоре с ним смотреть в переносицу. Он и смотрел. Ощущения были просто мерзопакостными. Продолжать их более Ольга не смогла.
        - Ничего! - бросила она итальянскому мачо и понеслась прочь.
        - Мадонна! - прокричал итальянец, закатил глаза к небу, после чего подхватил босоножки и бросился следом за Ольгой.
        - Паразитка, - прошипела с другой стороны дома Пелагея, глядя на парочку, - художника ей мало!
        Они пробежали мимо Пелагеи, мимо активно начавших креститься старушек и выбежали на центральную улицу. Оля старалась путать следы, как это делают зайцы. Когда-то бабушка читала ей детские книжки про этих быстроногих зверюшек, которым постоянно приходится от всех убегать и путать следы. Она кинулась сначала к одному краю улицы, потом к другому. Итальянец опешил и остановился. Ольга оглянулась и, не выдержав, показала ему язык. Кто ее за язык тянул?!
        - Мадонна? - не понял тот и побежал опять.
        Ха! У Ольги в институте была такая физическая подготовка, которая итальянцам и не снилась! Единственная проблема была в том, что деревенская улица грозила закончиться обитаемыми домами. Бежать на опушку к Земляникину?! А если он со своим стадом отправился философствовать в другое место?! Ни одного свидетеля, этот мафиозник сделает с ней все, что захочет!
        Оля скинула блузку и на бегу освободилась от сковывающей движения юбки, благо вся одежда расстегивалась впереди и не составило никаких хлопот от нее избавиться. Бежать стало легче и удобнее. Но фактически некуда. В сарай к Феликсу Ивановичу! Но чем отобьется от назойливого бандита пожилой мастер? Монтировкой, которую положила в «девятку» Анжела. Но где та монтировка и где Анжела?!
        Немного переводя дух, Оля остановилась перед домом Баланчина. Она с ним поругалась, дура! Надо же такому случиться перед ее смертью, которая бежит следом и называет ее «Мадонной». Да перед смертью все друг друга прощают, пусть же и Баланчин не помнит ее зла.
        Калитка оказалась не запертой, Оля влетела до двор и закрыла ее на все запоры.
        Итальянец, не заметив этого ловкого входа, пробежал мимо коттеджа. Оля не стала дожидаться, когда тот начнет возвращаться, и побежала в сад. Там она прекрасно ориентировалась и знала, что если спрятаться под навесом качелей, то ее никто не заметит, в том числе и сам Баланчин. Наверняка сейчас он развлекается со своей Музой, и до Ольги ему нет никакого дела. Жаль-то как! А вдруг итальянец передумает и начнет рваться сюда?! Ее затрясло от ужаса.
        - Дмитрий Аркадьевич! - закричала она, увидев идущего по саду Баланчина. - Спасите меня! Убивают!
        - Ага, - искренне обрадовался тот, - еще кого-то довела?! - И сварливо добавил: - Я так и знал!
        - Не держите на меня зла! - пылко произнесла Оля, повиснув у того на шее. - Держите меня…
        Дмитрий Аркадьевич опешил от неожиданности. Но, ощутив на себе податливое полуголое тело девушки, из-за которой в последнее время был на грани тихого, а порою и буйного помешательства, натянулся как струна, готовая пронзить любого, кто ее обидит. Он крепко обнял Олю и уткнулся в ее пахнущие легким свежим ветром волосы. Больше всего на свете сейчас ему захотелось, чтобы их оставили вдвоем…
        Муза поднялась в мансарду, решив, пока Баланчина нет в доме, проинспектировать его рабочий кабинет. Просторная комната под крышей скрывала все секреты художника, в которых Муза стремилась разобраться. Разбираться было в чем, Дмитрий вел себя возмутительно. Во-первых, он признался ей, что привык к свободе и не собирается ее менять на тесные, а подразумевалось - физические, отношения с Музой. Во-вторых, он не показал ей ни одной работы. Чем же он занимался в этой деревне?!
        Если разрыв физических отношений можно было как-то пережить, то деловые должны были оставаться на прежнем уровне. Уступать талантливого и признанного художника пронырливым дельцам Муза не собиралась. Она его вырастила, выпестовала, вытолкнула на большак. Без нее Баланчин не сделал бы и шагу! Да, он талантлив в творчестве, ей же нет равных в ведении его дел. Так и должно остаться, что бы он к ней ни чувствовал.
        Кстати, чувства - понятие проходящее. Перебесится, соскучится, вернется. По всей видимости, какая-то распрекрасная пастушка затуманила творческой натуре мозги. А были ли у него мозги, когда он отвергал свою музу? Она усмехнулась и подошла к накрытому белой простыней мольберту. Решительно сдернув простыню, Муза замерла от ужаса. Ее лицо исказила гримаса брезгливости и гадливости.
        У Баланчина появилась новая муза!
        Она смотрела со своего недописанного портрета величественно и одновременно нежно. Да, следует отдать художнику должное, он умеет передавать непередаваемое! Но эта девка?! Почему именно она?! За все время знакомства с Музой Баланчин не написал ни одного ее портрета, мотивируя это тем, что он пейзажист.
        И Муза верила ему. До сегодняшнего дня. Так вот почему он разорвал их длительные отношения.
        Первым желанием было сорвать холст и изрезать его на мелкие кусочки. Но Муза сдержалась. Она не покажет Баланчину ни капли ревности, иначе он попытается разорвать с ней и деловые отношения. А они для нее гораздо ценнее, чем постельные. В прямом и переносном смысле. Молодого любовника нужно подбадривать подарками, причем дорогими.
        Она отдала Баланчину лучшие годы своей жизни. И что получила взамен?! Черную неблагодарность. Впрочем, он всегда к ней относился снисходительно. Снисходил до любви, до ласк, позволял ей все, что не ограничивало его дурацкую свободу. Но чем эта девчонка лучше нее?!
        Муза дрожащими от волнения пальцами достала из кармана кимоно сигарету и подошла к окну. Открыла форточку, впустив струю летнего воздуха, прикурила, затянувшись, и прикрыла глаза. Нужно успокоиться, нельзя показывать то, что она увидела. Пусть Баланчин ничего не знает, зато Муза будет в курсе всех событий. Как хорошо она сделала, поднявшись без него в мансарду! Вряд ли Муза смогла бы удержать себя в руках, если бы Дмитрий сам признался ей, что любит другую женщину.
        А так она в одиночестве успокоит свою гордость, подышит воздухом… Муза потянулась к окну для того, чтобы раскрыть его больше, и замерла. Внизу стоял Баланчин. Она затушила сигарету о подоконник и протерла глаза. Он стоял не один. Девица с портрета висела у него на шее в совершенно неприличном виде и нежно щебетала ему на ухо. Тот наклонился к ней и внимательно выслушал, после чего обнял деревенскую профурсетку и прижал к груди!
        Муза отпрянула от окна, не хватает только того, чтобы Дмитрий заметил, как она подглядывает! Но рассмотреть затянувшуюся сцену встречи захотелось до чертиков, которые от яркого солнца запрыгали у Музы в глазах. Она прикрылась занавеской и выглянула снова.
        Девица все еще висела на Баланчине, а тот целовал ей волосы. Рядом валялись предметы ее гардероба: джинсовая юбчонка и светлая блузка. Развратница! Что она себе позволяет? Никакого самоконтроля. Муза себе такого никогда не позволяла. По крайней мере, на людях. Стоять в одном купальнике и целоваться с соседом?! Да, они целуются, в этом нет никакого сомнения. Муза отошла от окна и бросилась в кресло.
        Рыдать? Биться в истерике? Это не ее стиль поведения. Такие стервы, как она, обычно мстят.
        Оставить все как есть и не строить из себя обиженную идиотку. Да, у нее истинно деловая хватка. Плевать на чувства, которых никогда и не было. А гордость? Что гордость? За нее много платят? Муза ни копейки не получит, а впереди у Баланчина серьезный контракт. Отдать художника вместе с контрактом хищным акулам бизнеса?! Никогда.
        Муза поднялась и вновь полезла за сигаретой. Что случилось? Да ничего. Оставляя Баланчина в деревне на все теплое время года, она прекрасно осознавала, что он не живет здесь евнухом. Когда-нибудь она должна была в этом убедиться. Это произошло сегодня. Она убедилась. Из-за чего теперь ломать копья? Из-за этой смазливой, распутной девицы? Слишком много чести. Много чести и много денег, которые художник самостоятельно не умеет зарабатывать. Итак, она нуждается в нем, а он не сможет без нее. Деловое партнерство не должно пострадать от его творческих исканий.
        Приняв это фундаментальное решение, Муза успокоилась, подошла к мольберту и закрыла портрет простыней. Наскоро смахнув с подоконника пепел, прикрыла форточку и поспешила спуститься вниз. Пусть Баланчин ни о чем не догадывается. Муза сделает все ради того, чтобы не потерять его совсем.
        - Что вы делаете? - прошептала Оля, мельком заметив движение в окнах мансарды.
        - Целую тебя, - прошептал Дмитрий, не выпуская девушку из объятий.
        - Как вы смеете?! - возмутилась та и попыталась отстраниться.
        - Что? - недоуменно вскинул брови художник, чувствуя подвох. - Ты же сама, вы же это…
        - А вы сразу за то! - вырвалась Оля и кинулась собирать разбросанную одежду. - Я лишь забежала на минутку, а вы сразу воспользовались моей слабостью! Куда вы дели мои босоножки?!
        - Съел! - язвительно заявил Баланчин, уперев руки в бока, глядя на то, как она одевается. - Сварил и съел. Препоганое блюдо, смею вас заверить, эти ваши босоножки!
        - Не смотрите на меня. - Оля застеснялась его любопытного взгляда, застегивая блузку.
        - А кто запретит?! В своем саду я могу смотреть на что угодно: хоть на дождевых червей, хоть на вас!
        - Дождевых червей?! - обомлела Ольга. - Вы сравнили меня со скользким и гадким червем?!
        - Ну, скользкой вас не назовешь. Из моих объятий вы не спешили выскальзывать!
        - А! Вы… вы… вы меня собирались совратить! - Она схватила юбку и принялась застегивать пуговицы.
        - Стриптизерша! - заявил Баланчин и усмехнулся. - С таким телом и в этой деревне! Профессионалка!
        - А вы, - округлила глаза Ольга, - вы… Любитель! И картины ваши дурацкие! Лес да шишки. Тоже мне, Шишкин нашелся.
        Она наплевала в его трепетную, творческую душу. И он это стерпит?! Стерпит. Потому что сразу после этого она убежала. Не бежать же за ней следом по деревне с криками о том, что она та еще штучка. Нет, с ней невозможно нормально общаться! Взбалмошная девица разрывается пополам между любовью к нему и своей дурацкой гордостью. Ничего, он подождет, у него времени много. Она еще прибежит к нему за помощью. Кстати, а зачем она прибегала? Баланчин подошел к калитке и посмотрел вслед Ольге, опрометью несущейся к дому Пелагеи. Импульсивная девушка, не такая, как Муза, совершенно другая. Такая, какую он искал всю свою жизнь. Высокие слова? Любовь - высокое чувство. А он влюбился.
        - Где ты была?! - на крыльце Ольгу встретила разобиженная Пелагея.
        - Скрывалась, - сказала та, признаваться, где именно она это делала, не хотелось. - Этот мафиози кинулся за мной следом! Он хотел меня убить, - простонала Оля и села на лавочку.
        - Он хотел вернуть тебе босоножки, - покачала головой Пеги и указала на стоящую на крыльце обувь.
        - Он знает, где я живу, - обреченно прошептала Ольга, глядя на потерю. - Все-таки он их не съел…
        - Ольга, - испугалась Пелагея, - тебе голову не напекло? Синьор Иванов не собирался их есть.
        - Их чуть не съел другой, - устало отмахнулась та.
        - У нас что, в стране начинается голод? - Пеги подняла босоножки и повертела их перед собой.
        - Про страну не знаю, - Оля поднялась, взяла свою обувь и прошла в дом, - а я набегалась и хочу борща. Пелагея, давай его сварим вместе! Научи меня варить борщи.
        - Точно напекло, - проводила ее этими словами Пелагея.
        Но борщ варить вместе с ней разрешила. Шинкуя капусту, она рассказала Ольге, как, пока та бегала зайцем по деревне, в дом заглянул итальянец и оставил босоножки. К этому моменту Пелагея успела вернуться. Сидеть в кустах сирени и караулить пустой дом ей показалось глупым занятием. Итальянец русским языком объяснил, что с ее подругой случилось временное помешательство, и та от него сбежала. А он просто хотел отдать ей ее босоножки.
        Ольга кивнула. Действительно, с ней случилось помешательство. Разве в здравом уме и трезвой памяти она смогла бы скинуть с себя одежду и прибежать к Баланчину?! Да никогда в жизни! Но ведь сделала это. И мелькание в окнах мансарды было не случайным. Там сидела Муза. А Баланчин устроил весь этот цирк с поцелуем для того, чтобы Муза ревновала. Впрочем, если быть достаточно объективной, цирк устроила Ольга. И показала себя еще тем клоуном.
        Глава 11
        По деревенским улицам российских глубинок носились полуголые итальянцы с пистолетами в интимных местах
        Всю ночь Ольга металась по дивану и мучалась от кошмарных снов. Ей снилась добродушная морда Марфушки, медленно, но верно превращающаяся в озлобленную физиономию Музы. Она трясла рогами, стучала копытами и - о ужас! - била по полу длинным облезлым хвостом. Однако бодать соперницу лже-Марфушка не собиралась, на расстоянии показывая, насколько она грозная и беспощадная. Из-за жуткой коровищи выглядывал Баланчин и строил Ольге козьи морды.
        Она проснулась и села на постели. В сумрак распахнутого окна заглядывала полная луна, полоской яркого света одаривая комнату, в которой находилась Оля.
«Полнолуние, - подумала она, - потому мне и снится всякая чепуха!» После констатации факта полнолуния спать вообще расхотелось. Оля прошла к окну и села на подоконник. В прямой лунной дорожке очертания ее тела выглядели довольно хрупкими. Если бы она видела себя со стороны, то забыла бы обо всех диетах, вместе взятых. Впрочем, в деревне она о них и так забыла. Как только Феликс Иванович закончит ремонт ее автомобиля, Оля вспомнит о диетах. Но что самое странное, она ни на грамм не поправилась! Видимо, сказывались переживания, беспощадно сжигающие лишние жировые отложения.
        Если бы она видела себя со стороны… Ее никто не видел. Ни одна живая душа в этих Малых Чернушках. Все спали спокойным сном праведников, не совершивших в жизни ни одного греха. А она совершила. Как низко она пала! Пала в объятия художника. Это был ее грех. Сладкий грех крепких объятий… Оля улыбнулась своим мыслям. Да, Баланчин все-таки здорово целуется! Это так приятно - грешить… Но пусть он ни на что не надеется! Пусть не думает, что все ему достанется на блюдце с голубой каемочкой! За Олю нужно бороться. Она гордо тряхнула светлыми волосами, которые в лунном свете казались золотыми. Голыми руками пусть борется за ее любовь.
        Безудержно захотелось пить. Ольга вспомнила о вкусном компоте и пошла на кухню.
        Вернувшись обратно с полным стаканом, она застыла на пороге своей комнаты.
        В лунной полоске мелькнула длинная тень, и на подоконник упал букет цветов. Оля прислушалась: за окном раздался удар, стон и падение. В лунном свете промелькнула коренастая тень и заменила букет цветов. Оля поднесла стакан к губам и жадно выпила компот. За это время цветы исчезли. Зато под окном кто-то закопошился, снова послышался удар, затем стон, удар, еще стон, и на подоконнике появились два букета. Оля прижалась к стене. Борьба противоположностей под отдельно взятым подоконником продолжалась с переменным успехом. Перед глазами изумленной девушки появлялись то одни, то другие цветы. Она уже успела определить по запаху, что первый букет состоял из полевых, а второй из садовых растений.
        От этого легче не сделалось. Поклонники Муравьевой продолжали колошматить друг друга под окном ее спальни. Или, как предположила Ольга, это была Коза-ностра! И никакие не поклонники, а члены мафиозной группировки! Но зачем они стремились украсить ее спальню цветами?! Для потери бдительности. Точно, они стремились усыпить ее бдительность и расколоть на новости про Анжелку и ее итальянца.
        Оля ужаснулась, ее будут пытать, а она им ничего не скажет! Не потому, что такая стойкая и верная, а потому, что сама ничегошеньки про свою подругу не знает. Придется умереть героиней. Оля всхлипнула и вспомнила о художнике. Не нужно было его отталкивать! Подумаешь, прижал и поцеловал, она же сама от этого не пострадала, а даже получила удовольствие, которое была не прочь повторить. А члены мафиозного клана поставят ее в тазик с цементом, когда тот затвердеет, сбросят ее в местную речушку, а потом рыбаки выудят обезображенный рыбами труп… Оля вспомнила очередную серию «Мафия не дремлет».
        А если бы она дремала и ничего этого не увидела бы?! Как хорошо, что сегодня такая лунная ночь! Как было бы хорошо, если бы мафиозники под окнами поубивали бы друг друга! С Анжелкой и ее приключениями она стала шизофреничкой.
        - Ха! - послышался победный возглас после очередного удара и на подоконнике появился букет.
        Оля затаила дыхание. В палисаднике послышалась возня, похожая на то, как безжизненное тело волокут прочь. Ей захотелось выглянуть и посмотреть, кто же одержал беспрецедентную победу, но ноги стали ватными и подходить к пугающему окну категорически отказались.
        Зато не отказал нюх! Оля повела носом и поймала аромат роз. Садовые цветы. Значит, подозреваемый Баланчин! Мафиози не говорят «Ха!», они говорят «Мадонна» или
«Бонжорно, синьоры!». Этот же сказал «Ха!» как-то слишком по-русски. И где-то это
«Ха!» она уже слышала. Как хочется, чтобы это был Баланчин! Но тогда кого он так жестоко избивал?!
        Любопытство пересилило страх, и Ольга на цыпочках подкралась к окну. Луна и на этот раз помогла ей увидеть то, что было скрыто ночной тьмой. На подоконнике лежал помятый в сражении букет роз, на этот раз без лилий, которые, скорее всего, у дарителя уже закончились. А под окном в палисаднике валялись полуживые ромашки и колокольчики. Больше никого рядом Оля не увидела. Идущая от них помятая трава говорила о том, что по ней явно кого-то проволокли.
        С бешено бьющимся сердцем Оля захлопнула окно и закрыла его на все задвижки. Предварительно поморщилась и выбросила в палисадник букет роз. Такие цветы ей не нужны! Пусть Баланчин так и знает.
        Баланчин? Лучше уж Баланчин, чем мафиозники. Да, художник намного предпочтительнее. И все же!
        Утром Ольга не стала пугать Пелагею рассказами о страшных видениях в палисаднике. Примятая трава кое-как расправилась, скрывая следы борьбы, а цветы Оля собрала и выбросила. Среди них не оказалось ни единого целого. За завтраком Оля сидела за накрытым длинной скатертью столом и старалась казаться беззаботной и веселой.
        - Осталась пара деталей, и твоя машина начнет летать не хуже ракет-носителей, - радовал ее Феликс Иванович. - Пару дней повозиться, и все! Всего лишь пару дней. Но можно и не спешить, торопить некому, Муза сегодня уезжает…
        - Уезжает? - как можно равнодушнее переспросила Оля. - Что-то быстро.
        - Такие дела быстро делаются, - хмыкнул в усы Феликс Иванович.
        - Какие, папаня? - уточнила Пеги и поставила перед ними тарелку с высокой стопкой пупырчатых блинов, от которых исходил аромат, заставляющий забыть про все диеты.
        - Деловые, - ответил Феликс Иванович и принялся за блины, - какие же еще.
        - Деловые, - беззаботно повторила Оля. И озаботилась.
        Она только что положила себе на тарелку блин, потянулась за сметаной, а блин исчез. У нее прогрессирующая шизофрения. Эта любовь на фоне мафиозных разборок сделает ее сумасшедшей. Она положила себе на тарелку еще один блин и потянулась за сметаной… Его постигла та же участь. Оля глупо улыбнулась и попыталась положить себе третий блин. Но на этот раз на сметану решила не отвлекаться. Или у нее действительно поехала крыша или… Это оказалось второе «или». Тонкая женская рука, унизанная знакомыми кольцами и дорогими безделушками, жадно схватила блин с ее тарелки и уволокла его под стол.
        Сон в руку! Только непонятно в какую. Оля пошарила ногой под столом и уперлась во что-то мягкое и теплое. Если это была Анжелка, то Оля должна была упереться в груду костей! После немыслимых скитаний по картофельным полям с буйным сексом и итальянцем ее подруга наверняка скинула все лишние килограммы. Правда, судя по блинам, анорексию не заработала. Оля поводила ногой под столом, пытаясь определить очертания человеческого тела.
        - Больно! - пискнула Анжелка, когда подруга случайно заехала ей пяткой по лбу.
        - Ты что-то сказала? - поинтересовался Феликс Иванович.
        - Да, - подхватила Оля, - сказала. Больно хороши блины у Пелагеи! Я уже третий ем. - Она потянулась к общей тарелке и прихватила сразу стопку, половину из которой сунула под стол.
        - Ешьте, ешьте, - закивал тот, - а мне рассиживаться тут некогда.
        Феликс Иванович допил чай и вышел из кухни. Только после этого Оля с Пелагеей выудили из-под стола Анжелку. Она действительно выглядела оборванной и голодной: так крепко сжимала в руках блины, что выдавила из них все масло. Увидев изумленные лица подруг, она прижала блины к себе, боясь, что те их отнимут. Оля схватилась за голову, такого от Анжелки она не ожидала! Нечто подобное, правда, было после кремлевской диеты, но это было так давно, словно в другой жизни.
        Неимоверными усилиями Анжелку удалось посадить за стол и накормить нормальным образом. После чего она поведала грустную историю их с Марио скитаний по деревням и весям. Влюбленные, часами занятые самими собой, не сразу заметили, что во время очередной стоянки на берегу реки, где они плескались и целовались в теплых брызгах, их обобрали до нитки. Украли все: одежду, мобильник, правда, его батарея грозила вот-вот сесть, деньги, вещи интимной гигиены… Оставили только документы.
        В полуголом виде далеко не уйдешь, сразу окажешься в зоне внимания правоохранительных органов. А Марио нельзя ни с какими органами связываться, везде могут оказаться члены пресловутой Коза-ностры. Пришлось им, горемычным, добираться обратно в Малые Чернушки окольными путями, чаще картофельными полями, поедая сырую молодую картошку. Зажигалку у Марио тоже свистнули, а разжигать огонь как доисторические люди они не умели. Хотя Анжела неоднократно пыталась выбить искру из попадающихся огромных камней, обросших мхом и поганками. Но пламя горело только в их сердцах.
        Анжелка плакала, размазывая слезы по грязному лицу, рассказывала и уминала блины.
        Девушки ее пожалели, принялись успокаивать, что все завершилось благополучно, наконец-то она добралась до фактически родного дома и бросила этого проходимца Марио. Но, как оказалось, Анжелка его не бросила, он прятался в сарае под раритетом и ждал блины. Она его не бросила, даже когда тот ей признался, что гол как сокол в прямом и переносном смысле. Что ничего у него нет: ни виллы под Римом, ни солидного счета в банке. Это была любовь, идиотка Анжелка, которая признавалась в своем идиотизме, ничего поделать с этим не могла.
        Они с Марио решили вернуться в столицу и начать жить на одну зарплату Камушкиной. Там Марио должен был выучить язык и наняться переводчиком. Будущее виделось им в светлых тонах. Но настоящее не сулило ничего хорошего. Пелагея первой не выдержала и рассказала Анжелке о приехавшем на днях наемном убийце, который оказался милым, воспитанным молодым человеком. Очень привлекательным на вид.
        - Внешность обманчива, - озадаченно покачала лохматой головой Анжелка.
        Подруги закивали и глубоко вздохнули.
        Им пришлось решать непосильную задачу - выудить из-под автомобильного раритета Марио так, чтобы этого не заметил мастер, и накормить несчастного блинами.
        Возвращение подруги, пусть даже в таком удрученном состоянии, искренне обрадовало Ольгу. Отпадало подозрение в ее собственном болезненном состоянии. Видимо, в последнее время у нее было болезненным восприятие всей действительности. Ощущения усилились, когда Ольга встретила пастуха Земляникина. Тот зашел за Марфушкой, обычно он заходил раньше, но сегодня, как сам признался, проспал.
        Его внешность была сильно помятой, а под правым глазом красовался новенький фингал. Он старательно отворачивался от Оли, но та потребовала от него объяснений. Земляникин ничего объяснять не стал, ограничился одним предложением: «Шел, поскользнулся, упал, встал - фингал». Ольгу же интересовали подробности: где шел, с кем, на чем поскользнулся…
        Антон хмуро сказал, что ему некогда, и погнал Марфушку в свое минимизированное стадо.
        Первый участник ночных столкновений был известен. Ольга потерла руки, оставалось найти второго. И она догадывалась, кто им мог стать! Раньше ради своих возлюбленных кавалеры сражались на дуэлях. Это было так романтично и серьезно, ведь дуэли заканчивались убийствами… Оля обомлела. Страшная догадка пронзила ее светлую голову. Неужели Земляникин убил Баланчина?!
        Она охнула и опустилась на грядку с морковкой, не дойдя до сарая несколько шагов.
        - Не бойся, Лялька, я с тобой, - прошептала ей Анжелка и помогла подняться.
        Как парализованная, Ольга зашла в сарай и подошла к раритетному автомобилю, одиноко стоявшему в мастерской. Странно, куда делся ее автомобиль? Беда никогда не приходит одна. Угнали, сволочи! Угнали ее «девятку», пока Ольга страдала по художнику и флиртовала с пастухом. Так ей и надо. Что скажет бабушка?!
        - Вот что я тебе скажу, - подошел к ней Феликс Иванович, - машина-зверь! Только посмотри.
        - Куда? - обреченно поинтересовалась она, флегматично разглядывая торчавшие из-под раритета ноги в стоптанных итальянских ботинках. Стоптанные итальянские ботинки не украли. Это несколько обрадовало.
        - На машину свою, - удивился мастер и засеменил на двор.
        На заднем дворе стояла ее красавица! Она блестела на солнце яркой краской и начищенным видом.
        - А что внутри? - с замиранием сердца спросила Оля.
        - Сама смотри! - подмигнул ей Феликс Иванович и распахнул перед Олей дверцу.
        Давно забытое чувство радости от пахнущего бензином салона перебило горькие мысли о художнике. Она вставила ключи в замок зажигания, машина тихо заурчала… Кайф! Еще немного, и Ольга нажмет на газ. И прощайте все обитатели Малых Чернушек. Прощай, Баланчин! Если ты еще жив…
        На глаза навернулись слезы. Проститься с ним беззаботно она не сможет. Сто раз дура!
        - Умница, - чмокнула ее в щеку Анжелка, - отвлекла Феликса Ивановича. Пока вы тут суетились, убрали Марио.
        - Убрали?! - ужаснулась Ольга и побледнела.
        - Слушай, подруга, - нахмурилась Анжела, - чем у тебя голова забита? Мы с Пеги его снова спрятали под кровать. Так оказалось гораздо безопаснее. Я буду его навещать лунными ночами… А что, наш автомобильчик уже готов? Как жаль, что я не смогу на нем прокатиться. Мне придется жить в Малых Чернушках до тех пор, пока… - на ее глазах выступили слезы, - сама не знаю, до каких пор. Но придется.
        - Хочешь, - в благородном порыве предложила Ольга, - я останусь с тобой?!
        - Не хочу, - покачала головой Анжела, - у тебя должна быть своя личная жизнь.
        - Художник пришел. - К ним подошла Пелагея и закатила глаза к небесам. - Странный какой-то.
        Анжела отскочила от машины и скрылась вместе с Пеги, предлагая подруге начать свою личную жизнь.
        Баланчин подошел к «девятке» развязной походкой и остановился рядом с водительской дверцей, нагло облокотившись на кузов автомобиля.
        - Помнете, - возмутилась Ольга и замерла на этом слове.
        Под левым глазом художника красовался здоровенный фингал. Очень похожий на тот, что украшал правый глаз пастуха. Складывалось впечатление, что они оба побывали на раздаче, где им одновременно врезали двумя руками сразу. Кому куда досталось.
        - Уезжаете, значит?! - Баланчин, нисколько не смутившись своего синяка, забарабанил пальцами по дверце. - Покидаете, таким образом, не достойные вас места! Бежите от мира нормальных людей в свое призрачное обиталище счастья.
        - Что? - не поняла Ольга, на душе у которой стало легко и светло от осознания того, что Баланчин жив и здоров. Что это он дрался с Земляникиным за право возложить цветы к постели любимой девушки. Боже, как пошло! Нужно скорее уезжать из этого сумасшедшего места.
        - Ничего, - Баланчин улыбнулся, прекратил стучать и пошел прочь. - Ничего особенного, Оленька. Скатертью дорога. Смотрите, больше не заблуждайтесь. - И он засвистел «Марсельезу».
        - Не заблудитесь, - автоматически поправила она его, - не блудите…
        - Видно, сильно головой ударился, - предположил Феликс Иванович, наблюдавший за этой сценой. - Говорят, это Муза его чуть не убила, когда он решил ее бросить…
        - Бросить? - переспросила Ольга, и в ее глазах забегали хитрые огоньки. - Он решил ее бросить. Это несколько меняет обстоятельства отъезда. Но не время, Феликс Иванович, только не время.
        Итак, они все-таки поругались! Радостная Ольга вылезла из салона и обошла машину. Все классно, все здорово. Но уезжать сразу отчего-то расхотелось.
        - Еще не все, - словно услышал ее немой вопрос Феликс Иванович и нырнул с инструментами под капот. - Еще немного, еще чуть-чуть, последний бой, он самый-самый…
        Последний бой. Ольга улыбнулась своим мыслям и направилась в сад. Если художник от несчастной любви там собирается повеситься на груше, то она успеет его спасти. Баланчина в саду не было. Оле стало немного обидно. Так хотелось расспросить его об обстоятельствах ссоры. Не напрямую, естественно, а окольным разговором. В любом случае у нее хорошая интуиция, она все сразу поймет по его глазам.
        Когда мужчины врут, они обычно опускают глаза. Если не опускают, то тогда быстро-быстро моргают ресницами. Делают все, чтобы не смотреть обманутой жертве в несчастное лицо. Ту, которая вооружена этим знанием, уже не проведешь. Конечно, при условии, что мужчина не страдает врожденным косоглазием. Но таких - единицы, основная же масса лгут своим дамам сердца как сивые мерины.
        Где ее сивый мерин?! Куда вот он пошел?! Творческая натура способна на такие неординарные поступки, на которые нормальный человек даже по пьяной лавочке не решится. А если Баланчину по дороге встретится итальянский наемник? Один заденет другого, другой достанет огнестрельное оружие… Оля кинулась к калитке и всмотрелась вдаль. Дмитрий Аркадьевич растворился, как июльский утренний туман.
        Ушел горевать по Музе? Та наверняка вчера устроила ему сцену ревности. Возможно (следующая мысль несколько омрачила девушку), это она звезданула Баланчину в глаз. Кулаки-то у нее ой-ей-ей какие, если внимательно приглядеться. Ольга, правда, не приглядывалась. Но, судя по фингалу, так оно и есть. Он не простил рукоприкладства, выгнал наглую Музу и разорвал с ней всяческие отношения.
        Так что же Ольга стоит?! Нужно бежать за ним и признаваться во всем. В чем? В том, что она в него влюблена как кошка, что не может без него уехать, да что там уехать, она жить без него теперь не сможет! И как Оля ему все это скажет? В глаза. А тот начнет быстро-быстро моргать ресницами и отворачиваться. Таких прецедентов в Олиной жизни пока еще не было, но она боялась проявлять инициативу. Что он о ней подумает?!
        То же самое, что подумал после того, как она полуголой повисела на его шее. Подумал, что она стриптизерша. Очень обидно на самом деле, обозвал, не вникнув в обстоятельства дела. А если бы Оля рассказала Баланчину, что за ней гнался не кто-нибудь, а член мафиозного клана, вооруженный до зубов? Пистолета, вполне возможно, при нем не было, был голый торс, но он мог его спрятать в трусы. Да, если бы Оля рассказала художнику, что она не по своей прихоти забежала к нему во двор, а что за ней гнался мафиози с пистолетом в трусах, то Баланчин счел бы ее сумасшедшей.
        Где это видано, что по деревенским улицам российских глубинок носились полуголые итальянцы с пистолетами в интимных местах? Оля тяжело вздохнула. Правда была слишком неправдоподобной. Кто поверит, что эти итальянцы попадаются в деревнях на каждом шагу? Вот, один уже тут как тут…
        Один уже тут?! Оля обомлела. На скамейке у крыльца сидела радостная, улыбающаяся Пелагея и трогательно глядела доверчивыми, телячьими глазищами на синьора Иванова. Каким образом тот миновал калитку, возле которой стояла Ольга, было совершенно непонятно. Скорее всего, пробрался к их дому огородами или через излюбленные Анжелой картофельные поля.
        Выглядел синьор Иванов слишком респектабельно для отдельно взятого деревенского дома, даже очень хорошего, добротного и просторного. Его лакированные ботинки ловили длинными носками солнечные лучи и играли мелькающими зайцами в тени крыльца. Темный костюм в такую жару тоже выглядел слишком подозрительно. Оля уставилась на его полу, она больше не оттопыривалась. Точно, мафиози переложил огнестрельное оружие в нижнее белье. Но и там ничего не выпирало, хотя, по расчетам Ольги, должно было.
        - Неприлично, - толкнула ее в бок вскочившая с лавки Пелагея. - Что ты туда уставилась?
        - А куда я должна уставиться? На его напомаженную голову?
        - Бонжорно, Ольга! - обрадовался ее приходу итальянец, или сделал вид, что обрадовался.
        - Привет, - буркнула Ольга и опустилась рядом с ним на скамейку. Она покажет ему, что ничего не боится. Если он хочет от нее избавиться, то она предоставляет ему такую возможность. Пусть только попробует среди бела дня. А если попробует? Где Баланчин?!
        - Господин Иванов разыскивает Марио Берлусконни, - торжественно объявила Пелагея, - надо же! Так хочу ему помочь, прямо ума не приложу как, - «сетовала» та.
        - Понятно, - хмыкнула Ольга, - а под кроватью он смотрел?
        - Под кроватью? - воодушевился тот. - Под чьей кроватью?
        - Под кроватью Феликса Ивановича, почти что тезки, - выдала тайну Ольга. Пелагея отвернулась от синьора Иванова и закатила глаза к безоблачному небу, пытаясь разглядеть на нем грозовую тучу с молниями, одна из которых непременно сразит болтушку Муравьеву.
        - Феликса Ивановича? - рассмеялся синьор Иванов и пригрозил Ольге длинным указательным пальцем, украшенным золотой печаткой с изображением орла. - Шалунья, Ольга.
        - Ага, - согласилась та, - и еще стриптизерша, между прочим. Благодаря вам, синьор Иванов.
        - Ну, что мы все о Марио да о Марио, - всплеснула руками Пелагея, так и не нашедшая на чистом небосклоне карающей тучи, - давайте поговорим о вас, синьор. Как же вы оказались в наших местах?
        - Судя по всему, огородами, - хмыкнула Ольга.
        - Нет, - с воодушевлением ответил итальянец, - я ехал исключительно по проезжей части!
        - Ехал, ехал и, наконец, приехал, - пробурчала Ольга.
        - Ну, что ты, Оля, привязалась к человеку. - Пелагея подсела к нему с другой стороны. - Рассказывайте, Иван Иванович! Вы приехали к своему лучшему другу Марио Берлусконни для того, чтобы задушить того в объятиях? Оторвать ему голову за долгое молчание? А, знаю, знаю, повыдергивать ноги, чтобы больше никуда без вас не отлучался. Какие искренние, дружеские отношения!
        - Да, - закивал напомаженной головой иноземец, - дружба, о! Да! Задушить, оторвать, повыдергивать.
        - Вот видишь, Оля, - повернулась к ней Пелагея, - а ты боялась.
        - Я?! - изумилась та. - Ну, может быть, только вчера. Сегодня, - она пристально посмотрела на итальянца, - сегодня он кажется мне такой очаровашкой!
        - Что есть чаровашка? - не понял иноземец.
        - Расскажи подробнее синьору, - Оля растянула улыбку до ушей, - а я пойду к Марио. Он же живет у Феликса Ивановича под кроватью.
        - Шалунья! Под кроватью никто не может жить, - погрозил ей ласково тот и повернулся к Пелагее.
        Оля зашла в дом, где ее тут же схватила за руку возмущенная поведением подруги Анжела.
        - Ах ты, вредный Павлик Морозов, - шипела она. - Так подставить бедного Марио! Куда ему теперь деваться? Кто тебя тянул за язык? И не смей все сваливать на бабушку. Я знаю, что она всегда учила тебя говорить одну правду и ничего, кроме правды. Где-то я это уже слышала… А, вспомнила, в зале суда, когда разводилась Пташкина со своим четвертым. Катастрофа! Муравьева! Как ты могла так поступить со своей лучшей подругой? С лучшим другом лучшей подруги?! Фактически уже мужем. Представляешь, Лялька, Марио сделал мне официальное предложение! И я его, не будь дурой, приняла.
        - Дура, - вздохнула сочувственно Ольга. - А я-то думала, что одна такая.
        - Ладно, - махнула та рукой, - я на тебя не обижаюсь, призналась и призналась. Воспитание - страшная штука. Теперь придется Марио снова перепрятывать, но уже без тебя.
        Оля устало принялась объяснять подруге, что про кровать сказала нарочно. После всего услышанного мафиози будет искать Марио где угодно, только не под кроватью Феликса Ивановича. Мало того, что он воспринял это как шутку, так и сам себя убедил в том, что под кроватями нормальные люди не живут. Правда, он не знает, что Марио и его подруга не совсем нормальные, но это уже к делу не относится. Сейчас Пелагея, благо у нее есть свободное время, растолкует непонятливому мачо, что искать Марио следует в другом месте.
        - Думаешь? - озадачилась Анжела. - Что-то в этом есть. Я видела в сериале про разведчиков, как наш спецагент так же обманул немецкое гестапо. Там еще песня такая была: «Кое-кто у нас порой честно жить не хочет… » Только закончилось все плохо. Спецагента в том месте и нашли. Что же они с ним сделали?
        - И фильм не тот, и песня другая, - сказала Оля, проходя в спальню и глядя на подоконник.
        Цветов не было. Правильно, еще не вечер, вернее, не ночь. А так хотелось, чтобы они были! Возможно, она увидела бы их в последний раз. В самый последний раз. Как он только этого не понимает?
        - Он заглядывал в окно, - проследив за ее взглядом, сказала Анжелка. - Положил розу, я ее поставила в вазу на кухне. Вазу поставила, не успела налить туда воды. Ладно, признаюсь, я про розу с вазой и водой забыла. Зато вот вспомнила же про Баланчина!
        - Что ты вспомнила? - засуетилась Оля, устремляясь на кухню. - Он что-то говорил?!
        На столе, словно приготовленная к растерзанию огромным кухонным ножом, лежала королева цветов с ярко-алым бутоном и колючими шипами на длинном зеленом стебле.
        - Он говорил, - наморщила лоб Анжелка, - он говорил, что эта роза напоминает ему тебя. То есть что ты напоминаешь ему эту розу. Колючую и красивую. Божественно красивую, что ли. Он вообще как-то высокопарно выражается, доложу я тебе. Странно, правда? Мог бы сравнить с орхидеей. Ну, что ты на меня так смотришь?! Всего не упомнишь. Еще он говорил… Что же еще он говорил? А, что-то такое нехорошее. Сейчас вспомню. Он положил розу, поздоровался, сказал про колючки и шипы… Точно! Вспомнила. Еще он сказал, что жизнь закончилась. Сказал по-итальянски. Но я же теперь итальянский язык очень хорошо понимаю. Так и сказал: «Жизнь кончена!» Где-то я это уже слышала. Наверное, Пташкина говорила, когда разводилась со своим четвертым… Ну, что ты так на меня смотришь?! Думаешь, он пошел сводить с нею счеты?! Ты посиди, Оленька, посиди, не волнуйся. Я сейчас сбегаю, посмотрю!
        Она усадила Ольгу на табурет и умчалась. Оля вытерла сухие глаза, прижала к груди розу и замерла в напряженном ожидании. Сейчас Анжелка вернется и расскажет жуткие подробности того, как Баланчин погиб из-за неразделенной любви. Тогда и Ольга скажет, что ее жизнь кончена. Жизнь кончена… Более обстоятельно подумать она не успела, вернулась подруга и заявила, что Баланчин вместе со своей Музой находится в мастерской, где они делят раритетный автомобиль.
        Глава 12
        Финита ля комедия!
        Делить в принципе было нечего, но Муза вернулась и заявила свои права на раритетный автомобиль, стоявший в мастерской-гараже Феликса Ивановича и терпеливо ждущий заказанных деталей. Дмитрий не возражал, он пожал плечами и сказал, что Муза вправе забирать все, что ей понадобится для деловых совместных отношений с ним. Она обрадовалась и потащила художника к мастеру.
        Бегая возле автомобиля, Муза вела себя как ребенок, у которого чуть не отняли дорогую игрушку. Баланчин стоял поодаль и хмуро наблюдал за этим действом. Он всегда знал, что ее привлекали в нем лишь деньги и слава. Сначала переживал, потом смирился, а сегодня ему было все равно. Сегодня, кладя на подоконник любимой девушки розу, он сам себе сказал: «Финита ля комедия!» Там была ее подруга, но это ничего не меняло. Раз Баланчин принял решение, а он его принял, ничто не сможет его остановить.
        Он всегда добивался расположения женщин, они с надеждой смотрели ему в глаза, любовались его картинами, осыпали комплиментами, просили о свидании… Ольга была единственной, кто его отвергал. И не потому, что он ей не нравился. Вовсе нет. По какой-то другой, непонятной причине.
        Баланчин поправил солнцезащитные очки, прикрывающие синяк под глазом, и ухмыльнулся. Причина крылась в пастухе? В этом длинном нескладном парне с философским образованием? Женское сердце - потемки, никто никогда не разберет, чего оно хочет на самом деле. В том числе и сама его обладательница.
        Муза продолжала склонять Феликса Ивановича к переезду в столицу. Она все еще не теряла надежды, что мастер согласится на ее безумную, с точки зрения мастера и Баланчина, авантюру. Феликс Иванович подробно принялся объяснять Музе, как он привык к своей глубинке и не может жить без Пелагеи и Марфушки, без чириканья воробьев по утрам и пения соловьев по ночам. Да он ко многому привык, без чего не может существовать ни в одной столице мира, какие бы блага ему ни предлагали.
        Муза не понимала, крутилась, убеждала…
        Баланчин еще раз при мастере повторил, что все права на автомобиль закрепляет за Музой, и вышел.
        На пороге мастерской он столкнулся с Анжелой. Та наверняка подглядывала. Странная девица ее подруга; у Ольги все странное: поведение, привычки, маршруты поездок, за это он ее и полюбил. А она не любит ни его творчество, ни его самого. Баланчин поправил очки и посторонился. Значит, все-таки философ?
        - Финита ля комедия, - повторился он, пропуская Анжелу, и зашагал дальше.
        Анжела не собиралась участвовать в разговоре с Музой, от этой стервы, как предупредила ее подруга, следовало держаться подальше, что она и собиралась делать. Потому и побежала следом за художником, но тот уже закрывал за собой калитку. Анжела вернулась к подруге и рассказала о его бесповоротном решении.
        - Сказал, что наигрался, с него достаточно. Или пошел топиться, или вешаться. Мужчины такие сложные натуры, сразу не поймешь, что он сделает.
        - Наигрался? - с сомнением в голосе повторила Оля. - Тогда это про меня. А топиться и вешаться это не про него. Он сильная личность, переживет и забудет. Анжелка, я так не хочу, чтобы он меня забывал!
        - Не хочешь, так беги следом за ним и признавайся, что к нему совсем не равнодушна!
        - Он это знает, - вздохнула Оля.
        - Какие сложности, - недовольно повела плечом Анжела, - ничего не понимаю. Двое любят друг друга, так отчего же мучаться? Вот мы с Марио другое дело. Мы сражаемся за свою любовь, за свои жизни. - Она села рядом с подругой. - Я забежала к нему. Ему тесно под кроватью и неудобно. Мы решили с ним перебраться в мастерскую или к Марфушке в хлев. Там тепло и сытно. Нет, силос он есть не будет, еду стану носить ему я. Лялька, сиди тихо и осыпай свою глупую голову пеплом, а мы с Марио начнем мелкими перебежками пробираться к хлеву, пока мастер занят с клиентом. Ладушки?
        Оля кивнула. Она была настолько расстроена, что могла согласиться с чем угодно. Правда, расстраиваться особого повода не было, но последние слова Баланчина про то, что он наигрался… Последние?! Неужели, он доведет дело до самоубийства?! Творческие натуры способны на что угодно!
        - Глупости, - сказала у двери Анжела, - все будет хорошо!
        Оля кисло улыбнулась и вздохнула. Действительно, лезут в голову всякие глупости. Дмитрий не малое дитя, чтобы совершать глупости. К тому же неизвестно, как он к ней относится. Может быть, она сама всего тут навыдумывала… Нет, такие пылкие объятия выдумать невозможно. А поцелуй?! Оля блаженно прикрыла глаза и размечталась. Вот она на своей «девятке» выезжает со двора, машет аборигенам ручкой, те машут ей в ответ. А позади всех стоит Баланчин с петлей на шее и взглядом тоскующей собаки провожает ее машину. Она останавливается, подзывает его для того, чтобы запечатлеть последний поцелуй на его губах, он гордо разворачивается и уходит. Нет, пусть остается и печатлеет! Это она после последнего поцелуя нажмет на педаль газа и умчится вдаль. Один последний поцелуй - вот что ей надо!
        - Нет! Ни за что! Никогда! Не надо! Катастрофа!
        Крики раздавались со двора, где Анжела должна была перебираться со своим Марио мелкими перебежками. Ольга подскочила к окну, но, ничего не увидев (что-то случилось на противоположной стороне двора), кинулась к выходу. Долго искать несчастных не пришлось. Они стояли, прислонившись к сараю, обнимали друг друга и признавались друг другу в любви. Странное место они выбрали для изъяснений, отметила про себя Оля и только собралась уходить, как заметила в глубине двора итальянского синьора Иванова.
        Ноги предательски задрожали. Нет, не только ноги, это она стала предательницей. Ее уловка не сработала, наемник оказался хитрее, он понял, что Оля говорила чистую правду, и вернулся во двор.
        - Синьорита Пеги! Синьорита Пеги! - кричал тот, видно, для отвода глаз.
        Двое у стены сарая кричали несколько громче, потому Пеги не сразу услышала, что ее зовут.
        - Русские не сдаются! - заорала Анжелка и закрыла собой Марио. Тот отодвинул ее и спрятал за собой. Она вновь вылезла вперед него. Он опять ее отодвинул и спрятал.
        - Какое самопожертвование, - всхлипнула Ольга и побежала к ним для того, чтобы закрыть своим, откормленным Пелагеей телом этих двоих влюбленных. Раз она виновата, то выстрел примет на себя. Перед глазами Ольги промелькнула вся жизнь: Баланчин, Баланчин и еще раз он же.
        Но она успела встать перед парой и закричала наемнику: «Пли, сволочь!»
        Синьор Иванов, доставший было пистолет, опустил его и уставился на сарай, возле которого сгрудилась кучка людей, не понявших его истинных намерений.
        - Пли, сволочь, - дрожавшими губами повторила Ольга и выпятила грудь.
        - Не в нее, стреляй в меня! - заявила Анжелка и выдвинулась вперед.
        - Нет, убейте лучше меня! Все равно он меня бросил, - закричала Ольга, отодвигая ее в сторону.
        - Мадонна! Марио Берлусконни! Марио! - И итальянец принялся бить себя в грудь. - Пли, сволотш!
        Джузеппе внимательно пригляделся к неадекватным жителям деревни, требующим их незамедлительно убить, поднял пистолет к лицу и наконец-то прикурил застрявшую в уголке рта сигарету.
        - Марио Берлусконни? - повторил он, пристально вглядываясь в смуглое лицо. - Отлично! Я давно его искал! - Он заулыбался, вытянул вперед руку и направился к стене сарая. - Давно его искал!
        И, тряся его руку, заговорил с Марио на своем итальянском языке.
        - Переводи, - толкнула вбок подругу Ольга.
        - Откуда я знаю, что они говорят?! - всхлипнула Анжелка, держась за своего возлюбленного. - Марио мне чаще всего повторял «амор» да «амор». А здесь непонятно, что талдычат.
        - Эх ты, катастрофа, - вздохнула Ольга и побежала за Пелагеей. За те секунды, что она бегает, наемник вряд ли убьет Марио. Видимо, решил договориться с ним по-хорошему. Но о чем?
        - Пеги! Пеги! Ты срочно нужна во дворе! Пришел Иванов Иван Иванович!
        - Уже пришел? - улыбнулась та и оторвалась от плиты, где заканчивала варить борщ. - Только, Оль, он не Иванов. Он Джузеппе. Очень хороший парень, мы с ним договорились поехать кататься на грузовике. Представляешь, он ни разу в жизни не водил грузовик!
        - Что? - медленно доходило до Ольги. - Значит, этот тип пришел к тебе, а не убивать Марио? И я зря рисковала собственной жизнью. Жаль, была такая хорошая возможность свести с нею счеты… Пеги, пойдем во двор! Я думаю, твой Джузеппе собирается не только на грузовике кататься. Он увидел Марио!
        - Клевещете на хорошего парня, - обиделась Пелагея, но пошла с Олей.
        - Пеги! - обрадовался тот, увидев ее издали. - Пеги!
        - Ну, я, я, - улыбнулась та довольно. - Что случилось-то?
        - Все отлично! - Джузеппе похлопал Марио по плечу. - Я его нашел!
        И он перешел на смесь русского и итальянского языков. Но Пелагея, старательно прислушиваясь, разобралась в этой мешанине. По ее мнению, далеко не однозначному, потому как она недостаточно хорошо знала итальянский, получалось, что Джузеппе приехал в их деревню вовсе не для того, чтобы убивать Марио. Он приехал как душеприказчик одного знатного синьора, являвшегося родственником Берлусконни. Это у знатного синьора была огромная вилла под Римом и такой же основательный счет в банке. Синьор приказал долго жить и отписал свое имущество единственному родственнику Марио Берлусконни. Зная про вендетту, Джузеппе постарался разыскать Марио и мафиози, решивших с ним разделаться. Так он встретился в доме Марчелло Туескова с тонким и толстым, которым передал приказ босса ни в коем случае не убивать знатного синьора Марио Берлусконни.
        Правда это была или неправда, но Анжелка, поверившая в то, что ее любимому не грозит харакири, на радостях повисла у него на шее. Оля с умилением наблюдала за метаморфозами характера подруги. В другой раз Анжела в первую очередь заинтересовалась бы виллой под Римом и счетом в банке. Сейчас же она плакала от радости из-за того, что обнимавший ее счастливый оборванец шептал: «Амор, амор».
        Как непредсказуема судьба! Разве, отправляясь в далекое путешествие на берег южного моря, они предполагали, что встретят свою любовь в российской глубинке? Нисколько. Даже не думали. А если бы Ольге об этом сказали перед отъездом, то она от души посмеялась бы над этим предсказателем.
        Сейчас ей было не до смеха, но она радовалась за подругу, у которой так хорошо закончилось несостоявшееся путешествие к южному морю в далекий город Сочи. Впрочем, Анжелка хотела не в Сочи, а сразу в Италию, ее она и получила вместе со своим Марио.
        Пеги тоже влюбилась в итальянца. Любовь - заразная болезнь? Почему она косит только итальянцев и ее подруг? Ах, не только, не только. Она скосила и ее. Ольга медленно побрела в сад, где уселась на скамейку и флегматично принялась наблюдать за тем, как Иван Иванович Иванов, он же Джузеппе, снял свой гламурный пиджак, бросил его на крыльцо, а сам полез в кабину стоявшего у ворот грузовика, от которого за версту несло силосом.
        Запах немного озадачил итальянца, он, призадумавшись, сравнил его с модными духами, подмигнул Пелагее, пристроившейся рядом с ним в кабине, и нажал на газ. Грузовик заревел, несколько раз дернулся, но с места тронулся и с грохотом покатился по дороге.
        - Ура! Девчонки! Ур-р-а-а-а! - кричала Пелагея из раскрытого окна и резво махала шляпкой из итальянской соломки. - Да здравствует амор! Самая лучшая амор на всем белом свете…
        - Ур-р-р-а-а-а! - кричал Синьор Ее Мечты, заворачивая за угол. - Белиссимо! Амор!
        Ольга искренне рассмеялась. Так не похожие друг на друга внешне Пелагея и Джузеппе оказались весьма схожими в душе.
        Анжела с Марио, наконец-то опустившиеся на бренную землю, тоже замахали руками вслед грузовику, после него помахали Ольге и, обнявшись, отправились собирать Анжелкины вещи. Что они собирались делать, Оля поняла сразу. Она на их месте сделала бы то же самое: бросила все и уехала. Впрочем, Анжелке незачем ее бросать, она если и переедет на виллу под Римом, то сможет с Олей переписываться. Оля сможет приезжать к ней в гости. Нет, сначала она приедет на их свадьбу, а потом станет проводить у них свои отпуска. Будет любоваться счастьем подруги и нянчить ее детей. Своих у Ольги не будет потому, что она никогда не выйдет замуж. Как бы ни говорили девчонки в офисе о том, что каждая порядочная девушка должна побывать замужем хотя бы один раз.
        Оля не сможет просто так сходить замуж. В этих Малых Чернушках она, можно сказать, впервые узнала, что такое любовь и предательство. Не ее предательство, его, как оказалось, не было. Джузеппе ей все-таки поверил, а пришел он не убивать Марио, а к Пелагее. Это он ее предал, Баланчин. Вселил в бедную девушку надежду и предал. А как красиво он говорил! Что же он говорил? Ах, да, про призрачное обиталище счастья. Точно, обиталище у Ольги Муравьевой действительно так себе. А без Анжелы и Баланчина вообще никакое, даже возвращаться туда не хочется. Если только из-за бабушки… Она ей так давно не звонила!
        - Бабуля! - Оля обрадовалась родному голосу. - У меня все хорошо, ты не беспокойся. С машиной тоже все в порядке, мастер заканчивает ее ремонт, и завтра я смогу поехать… Нет, не к Капитолине Матвеевне в Сочи, я поеду обратно домой… Ничего не случилось, честное слово… Сошла с ума? Нет, бабуля, я не сошла с ума… Я знаю, что нельзя сидеть летом в Москве и дышать выхлопными газами. Хорошо, хорошо, я приеду на дачу и помогу тебе с заготовками…
        Оля спрятала мобильный телефон в карман и блаженно улыбнулась. Ничего страшного не случилось. Люди влюбляются на каждом шагу, так устроено человеческое существо, которое не может прожить без любви. Нет, неправда, она сможет. Безусловно, она будет хранить любовь в своем сердце, в уголке сердца. Постарается запрятать ее в самый дальний уголок. У нее это получится, она сильная девушка неполных тридцати лет. Будущая старая дева, как станут говорить девчонки в офисе. Как же не хочется в этот душный офис! Все-таки в деревенской жизни есть свои преимущества: свежий воздух, манящая природа, покладистые домашние животные. Как она оставит Марфушку, к которой фактически привязалась?!
        Другое дело Земляникин. С ним все понятно, он находится под защитой Диогена, этого обитателя бочек, утверждающего, что земная любовь сущая безделица. Вряд ли он сам так думает, но Ольга об этом уже не узнает. Земляникин, как выражается Пелагея, хороший парень, но Оля его так и не смогла полюбить.
        За что судьба наказала ее Баланчиным?! Она ничегошеньки не понимает в искусстве, в его суровой, непонятной душе… Интересно, а мог бы утонченный до кончиков пальцев, которыми он пишет картины, Баланчин сесть за руль грузовика с силосом и кричать от радости «Белиссимо!»? Если бы смог, то стало бы ей легче покидать его? А покинуть придется. Наверное, стало бы только тяжелее. Оля поняла бы, что он не такой, как все, что способен на настоящие поступки, а не только на гламурную мазню.
        Что он там говорил про завершение жизненного цикла? Или Анжелка, как обычно, все перепутала. А если нет?! И в эту самую минуту, пока она сидит в саду и рассуждает о смысле бытия и крепости сознания, он с петлей на шее пишет последний пейзаж…
        Она вскочила с мыслью, пронзившей все ее тело с головы до пят. Нужно бежать! Нужно немедленно бежать к нему в дом и постараться остановить расправу над его жизнью. Что-то случилось, это точно, иначе Баланчин прибежал бы на крики и заслонил ее своим крепким телом. Точно, он бы обязательно прибежал ее спасать от пули наемного убийцы. Правда, тот оказался не тем, кем казался, но тем не менее опасения внушал. Баланчин прибежал бы и спас ее. Так и ей нужно не медлить, а бежать и спасать его!
        Оля поправила волосы, вдохнула в грудь побольше воздуха и выбежала в распахнутые ворота.
        С бьющимся сердцем она подбежала к дому Дмитрия Аркадьевича и встала у ворот. А если она все напридумывала, и его нет дома? Взял и уехал со своей Музой в город. Нет, Муза осталась с Феликсом Ивановичем возле раритета. Они были настолько заняты автомобилем, что не отреагировали на крики Анжелы. Баланчина в мастерской не было. Но это вовсе не значит, что он сидит дома.
        Оля легко толкнула калитку, та оказалась незапертой. Она вошла, оглядываясь по сторонам. Чего теперь-то бояться?! Его холодного непонимания, зачем она заявилась к нему в дом после того, как он с ней попрощался. Ну и что, что попрощался. Она пришла для того, чтобы… Она пришла, чтобы сказать ему… Что бы такое ему сказать?! Может быть, правду? Никогда! Но тогда ради чего она пришла?
        Оля подошла к двери и прислушалась. Стонов и мук совести из дома не доносилось. Она толкнула дверь и вошла. Здесь живет Баланчин, это его родные пенаты. Комнаты в деревенском стиле, столовая, кухня с полным набором современной техники. Да, городские люди и в деревне не лишают себя благ цивилизации. Но это все ничегошеньки о нем не говорит. Оле нужно подняться в его кабинет.
        Она ступила на скрипучую лестницу, ведущую наверх, в мансарду. Остановилась и прислушалась. А если Баланчин там спит? Пришел человек после длительной прогулки на свежем воздухе и завалился спать. А тут, здрасте, пожалуйста, явилась она. Не запылилась. Ничего, она его разбудит для того, чтобы сказать… Что же она ему скажет?!
        Шла мимо, случайно заглянула в дом, калитка открыта, входная дверь тоже нараспашку, заходите все подряд, она и зашла. Не первый раз, между прочим.
        Оля прошла в большую светлую комнату и остановилась у дивана. Никто на нем не спал. И не трудился за мольбертом. Баланчина, судя по всему, действительно не было дома. Видно, отправился провожать Музу, а Ольга этого просто не заметила. Да и когда ей было замечать, если во дворе разыгралось жуткое действо с буйными итальянцами и такой же темпераментной Анжелой.
        Она остановилась возле одной картины, висевшей над диваном. Опушка, та самая, на которой ей так нравилось отдыхать. Только не обычная, залитая солнцем и утыканная ромашками. А такая, какая бывает только в сказках, когда из сумрака леса на опушку выскакивает волк, хватает царевну и увозит к злому царю.
        Царевна - это Оля Муравьева. Злой царь… Кто же у нас злой царь? Баланчин? Нет, все-таки он добрый.
        - Прекрасный пейзаж, не правда ли?
        Позади нее раздался глухой женский голос, Оля вздрогнула от неожиданности и обернулась.
        В комнату тихо вошла Муза, она остановилась рядом с Олей и уставилась на картину с опушкой.
        - Я всегда говорила, что у него весьма прилично получаются пейзажи, - она отошла к окну, распахнула его и полезла в сумочку за сигаретой. - И он всегда меня слушал. - Она прикурила и глубоко затянулась. - До некоторых пор, пока не встретил тебя, милочка. Уж, не знаю, чем ты его прельстила. - Она презрительно скользнула глазами по Олиной фигуре. - И не могу понять, чем ты его заинтересовала? Прекрасная пастушка.
        Муза криво улыбнулась и выпустила дым в окно. Было очевидно, что разговор ей удается с трудом, голос дрожал.
        - Нет, не подумай только, что в завоевании его сердца чисто твоя победа. Нет, Баланчин был к этому готов, дни и ночи проводя в богом забытой деревеньке. Ему только требовался подходящий момент для того, чтобы сменить музу. - Она ненадолго замолчала и продолжила: - Игра слов: муза и Муза. Смешно, вот только хочется плакать. Они, - Муза кивнула на картины, - творческие натуры, склонные менять обстановку, жен, ангелов-хранителей…
        - Дмитрию Аркадьевичу всегда нравилось в деревне, - тихо сказала Ольга.
        - Ну, - растянула губы в неестественной улыбке Муза, - тогда это его единственное постоянство. В остальном, смею тебя уверить, дорогуша, Дмитрий Аркадьевич жутко непостоянен. Не считай, что тебе чертовски повезло. С ним не оберешься хлопот. К тому же к нормальной жизни он совершенно не приспособлен. Я буду поддерживать с ним деловые отношения, а тащить воз личных забот придется тебе. Я этот воз вчера решительно сбросила. Он еще не сделал предложение руки сердца? Вижу, что нет, но это не за горами. Притащит букет банальных роз, скажет что-то обычное в пушкинском стиле: «Я встретил Вас, и все былое…» - опустится на одно колено.
        Она махнула рукой и затушила сигарету о подоконник.
        - Не интересно. Я даже не останусь, чтобы на все это посмотреть. Прощай, милочка. Или, если ты примешь его предложение, то до скорого свидания. Вероятно, хоть тебя он послушает и переедет в столицу.
        Муза подскочила к Ольге и чмокнула ее в щеку. Вернее, она чмокнула воздух возле ее щеки.
        - Всего вам хорошего, - бросила она на прощание и ушла из светлой комнаты.
        Ольга постаралась взять себя в руки, быстрый разговор немного выбил ее из колеи. Значит, Баланчин все рассказал своей Музе, которая теперь не его муза, а просто арт-директор, или как они там еще называются. Это несколько радует, но куда он делся сам? Поехал в город за розами, потому что оборвал весь свой палисадник? Она подошла к окну и проводила взглядом Музу, усаживающуюся в автомобиль. Муза довольно радостно помахала ей рукой и поехала, поднимая колесами дорожную пыль.

«Странная женщина, - подумала Ольга, - двойственная натура. Видно, как она не хочет отпускать художника и одновременно радуется своей свободе». Художник. Где же он?
        Она направилась к двери и случайно задела накрытый белой простыней мольберт. Простыня съехала и обнажила все, что было тщательно скрыто. Оля опешила, сразу узнав в портрете саму себя. Она автоматически, не отнимая глаз от изображенного совершенства, подняла простыню и прижала ее к груди.
        - Обалдеть, - прошептала Ольга одними губами, - но я не такая светлая, чистая, нежная. Я вообще не мягкая и пушистая! Он принимает меня за другую, за ангела, за музу… Я теперь его муза?! Тогда мне нужно стать мягкой и пушистой. Буду пушистой, точно. Пусть только он подойдет и попробует меня поцеловать. Пусть только подойдет с розами и Пушкиным. Пусть это будет банально! Раз я пушистая, то на все заранее соглашусь.
        - Куда пошла, рогатая скотина?! - Оля услышала до боли знакомый голос Баланчина. Или это все-таки был Земляникин? Она бросила простынь и ринулась к окну.
        Открывшийся вид поражал своей непредсказуемостью и карикатурным изображением российской действительности. На такое мог быть способен только неординарный человек, и он шел по деревенской улице в холщовых штанах и толстовке на босу грудь, кстати, ноги у него тоже были босые. В руках неординарная личность держала кнут пастуха Земляникина и погоняла им трех облезлых коров.
        - Куда пошла, скотина рогатая? - вопрошал Дмитрий Аркадьевич Баланчин у Марфушки, которая с недоумением оборачивалась и возмущенно фыркала, как заправская собака.
        - Баланчин! - Ольга не сдержала возгласа изумления.
        - Да-с, - он поднял голову в сторону мансарды и нисколько не удивился, увидев в окне Ольгу. - Это я. В некотором роде. Надеюсь, в таком облике я нравлюсь тебе, Оленька, гораздо больше? Только представь, ревнивый философ ни за что не хотел отдавать свое потрепанное стадо! Пришлось привязать его к березе. Ты попроси Пелагею сбегать через часок и отвязать его, я боюсь, что на солнцепеке у березы он даст дуба. Надеюсь, часа нам хватит для того, чтобы разобраться в запутанных отношениях, или ты предпочитаешь запутать их еще больше? Имей в виду, я решился проколоть колеса твоего автомобиля, если ты соберешься уезжать. Финита ля комедия! Последнее действие под занавес с выходом!
        - Проколоть колеса моего автомобиля? - закипала Ольга. - Спокойно, - уже тише она сказала себе, - я должна быть мягкой и пушистой. - И крикнула Баланчину: - Это единственное намерение или есть еще?
        - Есть! - обрадовался тот и, словно заправский фокусник, вытащил из-за спины букет полевых цветов, - я намереваюсь сделать тебе предложение руки и сердца. Потому что тебя люблю! Слышите, люди, я ее люблю! Сейчас я оседлаю корову, за неимением коня, и доберусь до терема с прекрасной царевной.
        - Оставь животных в покое и поднимайся! - засмеялась Оля, заметив, что букет выглядел несколько обглоданным. Пока Баланчин всю дорогу прятал его за спиной, одна из коров им постоянно лакомилась.
        - Ты принимаешь меня таким?! - Баланчин гордо выставил вперед босую ногу.
        - А ты?! - И Ольга скорчила недовольную физиономию.
        - Я узнаю свою любовь! - Баланчин послал ей воздушный поцелуй, пнул босой ногой Марфушку, направляя ее в сторону родного хлева, бросил кнут и кинулся к калитке.
        - Стой! - закричала ему Оля. - А если коровы повернут обратно?!
        - Пардон, господа, - рядом с художником-пастухом остановилась серебристая иномарка. - Не знаете ли вы, где проживает месье Дмитри Баланчи?
        - Знаю, - обрадовался Баланчин, протянул руку для приветствия, схватил незнакомца и выудил того из машины. - Вперед и прямо! Вместе с этими чудесными коровами, - он всучил ему подобранный с земли кнут.
        - Что это, месье?! - оторопел незнакомец.
        - Старинный русский обычай гнать по деревне коров, - пояснил Баланчин, - приносит удачу, честное слово! Давайте, давайте, вон до того симпатичного домика.
        - Там живет месье Баланчи?! У меня к нему важное предложение, от которого он не сможет отказаться.
        - Возможно, - подмигнул незнакомцу Баланчин, - вперед и прямо! Куда пошла, скотина рогатая?!
        - Из тебя получился отвратительный пастух, - прошептала, освобождаясь от объятий, Ольга. - Сбагрил бедных животных первому встречному…
        - Зато из меня получится великолепный муж, - также тихо, чтобы не спугнуть свое счастье, возразил Баланчин. - Это не первый встречный, это серьезный партнер из Франции.
        - Партнер? Муж? Я еще не приняла твоего предложения, - улыбнулась Оля.
        - Так прими его немедленно, - попросил он.
        - Я помню чудное мгновенье, передо мной явился ты…
        - Банально, - нарочито скривился Баланчин, - избито.
        - Зато здорово, это тебе не коров пасти…
        - Мы забыли отвязать Земляникина.
        - Он пострадал ради нашей любви!
        - А мы любим друг друга?
        - Еще как. Повторяй за мной: «Я помню чудное мгновенье…»