Любовь, или Кошка на окошке Алина Кускова
        Женя, Женечка и Матильда… Взрывная компания, несмотря на то что Матильда — не пушка, а кошка. Забота о ней превратила жизнь двух людей, каждый из которых привык заниматься только собой, в настоящий театр военных действий. А все почему? Да просто бабушка Жени решила женить внука. Где логика, спросите вы? Когда приходится бегать за капризной кошкой и одновременно налаживать свою личную жизнь, тут уж не до логики…
        Алина Кускова
        Любовь, или Кошка на окошке
        Глава 1. Стерпится — слюбится
        Пожилая дама потрясала воображение. Ее круглую шляпку, обильно украшенную крупными розочками, легко можно было принять за воздушное пирожное и захотеть съесть. Ее крепдешиновое платье, в приличном виде сохранившееся со времен нэпа, вызывало головокружение. А платочек цвета изумрудной травы, повязанный на шее (в июльскую-то жару!), придавал лицу такую аристократическую бледность, какую не у каждого аристократа можно отыскать.
        — Итак, голубушка, вы готовы поселиться в этой комнате за оговоренную плату, соблюдая все условия проживания на съемной жилплощади?  — произнесла экстравагантная аристократка.
        — Готова, Ольга Геральдовна,  — точно на экзамене ответила Женька, сидевшая напротив нее.
        — На вашем попечении будет находиться вся квартира, за исключением соседней комнаты, и моя Матильда.
        — Она будет жить в соседней комнате?  — поинтересовалась Женька.
        Ей было все равно, кто там обитал, но узнать-то надо. Мало ли что. Вдруг у дамы по имени Матильда, как и у этой Ольги Геральдовны, замашки вдовствующей императрицы? Боливар, она же Женька Жукова, не выдержит двоих.
        — Матильда,  — хмыкнула хозяйка жилплощади, которую Женька собиралась снимать,  — это кошка!
        — Значит, Мотя,  — улыбнулась Женька.
        — Милочка,  — снисходительно похлопала ее по руке Ольга Геральдовна,  — Мотя — это больше подходит вам. У нашей Матильды,  — акцентируя внимание на кличке животного, она подняла вверх палец,  — такая родословная! Такая родословная! Какая вам и не снилась.
        — Неужели прямо от Рюрика идет?  — не удержалась Женька.
        И прикусила язык, готовясь к тому, что ей сейчас откажут в проживании на одной территории с обиженным благородным созданием. Но Ольга Геральдовна, напротив, посмотрела на нее заинтересованно, вскинув к шляпным розочкам нарисованные брови.
        — Ха! Характер имеется,  — сказала хозяйка жилплощади, отклоняясь на спинку кресла,  — да вы, Евгения, та еще штучка!
        — Да,  — согласилась Женька, которой очень не хотелось по глупости упускать недорогую жилплощадь,  — я штучка. Та еще.
        О том, что недорого сдается комната в двухкомнатной квартире возле станции метро, Женя Жукова узнала от приятельницы подруги коллеги Зои Колокольцевой, работавшей с ней в отделе закупок крупного машиностроительного предприятия. Раньше у предприятия были свои комнаты в общежитии, куда селили перспективных работников. Но недавно общежитие закрыли на капитальный ремонт, а после ремонта открыли в нем торгово-развлекательный центр. Так что перспективные работники предприятия должны были сами искать места проживания. Перспективный работник Женька попала на данное столичное предприятие, получив повышение в его филиале, который находился в ее родном подмосковном городке. Повысилась и должность, и оклад — поди плохо! Однако мотаться каждый день туда-обратно на электричках перспективному работнику порядком надоело, и Женька ухватилась за недорогую комнату. Приятельница подруги коллеги предупреждала, что через эту комнату, вернее, мимо нее, прошли многие знакомые девчонки. И комната до сих пор пустовала, потому что никто из претенденток не понравился вредной хозяйке. Теперь, сидя напротив нее, Женька
понимала почему. Понравиться Ольге Геральдовне было в принципе невозможно.
        Но невозможное случилось именно с Женькой!
        — Комната ваша,  — кивнув на ключи, мирно лежавшие на столе, резюмировала хозяйка.  — Матильда приедет через пару дней. Ей вреден дачный воздух. У нее аллергия на все то, что цветет и пахнет.
        Как выяснилось из разговора, хозяйка отчаливала на дачу, намереваясь там провести остаток лета. Два месяца покоя и счастливого одиночества Женьке обеспечены! Ну, а потом она постарается привыкнуть к властной владелице недорогих апартаментов. Да и та уже свыкнется с мыслью, что Женька — золото.
        — Вещи перевезете завтра,  — возвращая Женьку из радужных мечтаний в реальность, заявила Ольга Геральдовна, показывая на дверь.  — И не тащите свои тулупы и валенки! Ключи не забудьте, Евгения!
        …Женька вылетела из дома как пробка из бутылки теплого шампанского. Зато в ее сумочке звенели заветные ключи. Женьке предстояло заняться укладкой вещей и уговорить отца отвезти ее со всем багажом в столицу на семейном автомобиле. Разговор о приятном изменении в Женькиной жизни обещал быть не очень приятным. Так что к нему предстояло качественно подготовиться. Не то чтобы родители были против Москвы — города контрастов, но они явно не были «за» отпустить туда взрослую дочь.
        Мама, узнав, что Женька сняла квартиру, запричитала и кинулась печь пирожки, словно отправляла дочь не за 65 километров на юг, а прямо в пасть серому волку. Папа пошел молча мыть автомобиль. Каждая поездка в столицу обычно стоила ему неимоверных усилий. И то, что он сразу согласился отвезти Женьку, граничило с беспримерным подвигом.
        А Женька тем временем беззаботно крутилась возле шкафа, прикладывая к себе многочисленные наряды. Выбрать что-то из всего вороха оказалось непростым делом.
        — Ты же приедешь на следующие выходные?  — с неподражаемым трагизмом в голосе поинтересовалась мама.
        — Я постараюсь,  — схитрила Женька.
        На самом деле она уже мечтала о том, как накупит мороженого и будет поедать его, гуляя пешком по Замоскворечью.
        — Может, замуж хоть там выйдешь,  — озвучила свою давнюю мечту мама.  — А то двадцать девять лет, а ума-то нет! Всё принца ждешь.
        — Я живу, мамочка! Просто живу,  — обняла ее Женька и чмокнула в мокрую от слез щеку.  — И жизнь, после того, как я нашла такую хорошую комнату, прекрасна!
        Самое интересное, что Женька действительно так думала!
        Переезд не занял много времени. Женька собрала вещи, мама напекла пирогов, папа завел свой автомобиль и с видом обреченного на нескончаемые столичные пробки страдальца сел за руль. Тщательно попрощавшись с дочерью, мама дала наказ: в случае чего все бросать и возвращаться домой, где любимое чадо всегда ждут и любят. Женька пообещала непременно все бросить, а сама сжала кулаки и прищурила глаза. Уж не в ее характере было сдаваться при столкновении с трудностями. Если она выдержала контрольную беседу с вредной старушенцией, то уж остальное ей все по плечу. Но ничего маме не сказала — чтобы ее не расстраивать.
        Автомобиль выкатился с родного двора и попыхтел в сторону Ленинградского шоссе.
        Пока папа тихо поругивался, нецензурно обзывая нелегкий путь в столицу, вспоминая добрым словом Ломоносова с его обозом, Женька думала. С великим ученым она в отличие от отца себя не сравнивала, но сходство видела определенное. И Михаилу Васильевичу, и ей пришлось обживаться на новом месте. И если страдавшему от одиночества на чужбине Ломоносову удавалось на первых порах обзавестись если не супругой, то хотя бы, возможно, и домашними животными, то Женька и этого оказалась лишена. Мама страдала аллергией на шерсть, и Женьке не разрешили завести даже египетского кота. У этой породы шерсти практически нет. Но тот был настолько страшен, что папа, едва увидев животное, схватился за сердце и поставил ультиматум: или он, или это исчадие ада. Кота, конечно же, принесла Женька от подруги, ей же пришлось унести его обратно. Больше в Женькиной жизни поползновений завести в квартире мимишку не было.
        И вот теперь ей предстояло ухаживать за котом! Нет, вспомнила она, за кошкой, у которой такая родословная, что… А что, если она убежит?! Ольга Геральдовна закатит скандал и выставит Женьку со снимаемой жилплощади. Нет, такая интеллигентная старая дама никогда не совершит столь жестокий поступок. Значит, здраво рассуждала Женька, в соседней комнате будет жить кошка. Это ее устраивало больше, чем если бы там обитала сама хозяйка квартиры. А к кошке можно будет наведываться в гости, ведь она же потребует ухода и внимания. Получалось, что Женька за скромную плату сняла двухкомнатную квартиру! Такое везение! С другой стороны, во всем хорошем обязательно должен быть подвох. Но на первый взгляд его было совершенно не заметно. Тогда, как решила Женька, незачем о нем думать.
        Квартира папе очень понравилась! Увешанный сумками дочери, он поднялся пешком на шестой этаж и свалился на диван. У папы тоже была аллергия — на лифты. Когда он служил в системе противопожарной безопасности, то занимался проверкой лифтов. В одном из них вся проверяющая команда застряла на целый день, после чего папа лифты обходил стороной — посредством ступенек.
        — Па, ну, что ты,  — бросилась к дивану испуганная дочь, пользующаяся без всяких страхов вертикальным городским транспортом.  — Сердце прихватило?!
        — Дай отдышаться и чаю,  — потребовал уставший родитель.
        И Женька поспешила выполнять его требования.
        Кухня потрясла чистотой и уютом. Небольшая, метра три на два, с одним окном комната располагала находиться в ней как можно чаще. Женька поставила чайник и выглянула в окно. Какая красотища! Во дворе, погруженном в зелень берез, были слышны детский смех и гомон, а не автомобильный гул. Хорошо, что березы не доставали до шестого этажа, и на кухню попадал весь солнечный свет, щедро проливающийся с небес. Экономия электричества будет, подумала Женька и принялась заваривать чайный пакетик.
        Потом они с отцом пили чай и договаривались о следующей встрече — Жене пришлось-таки поклясться приехать домой на ближайшие выходные. Когда папа уехал, Женька долго махала ему рукой из кухонного окна. После чего решила хорошенько обследовать квартиру.
        Ничего удивительного и поразительного она не нашла. Чистота и порядок царили везде, Ольга Геральдовна была замечательной хозяйкой. Конечно, Женька не удержалась и попыталась зайти в хозяйскую комнату, но, к ее удивлению, дверь оказалась заперта на ключ.
        — Странно,  — подумала Женька вслух.  — Мотя что, сама будет открывать и закрывать за собой дверь?
        Ну, а в остальном Женьке все понравилось.
        Ее комнатка, размером примерно три на четыре метра, была с одним окном и просторным балконом. Балкон — роскошь для съемной квартиры. И здесь Женьке тоже сказочно повезло! Она вышла на него, чтобы проветрить восхищенные впечатлениями мозги. Взялась за перила и посмотрела влево.
        — Привет, старуха,  — с соседнего балкона вдруг сказало нечто, закутанное в плед и плюющее вниз очистки от семечек.  — Как поживаешь?
        Женька решила, что это слабовидящий сосед перепутал ее с хозяйкой квартиры.
        — Здравствуйте!  — громко сказала она — вдруг он еще и слабослышащий.  — Меня зовут Евгения! Живу я хорошо, чего и вам желаю.
        — Женька?!  — удивился сосед и поднялся.
        Женька посмотрела на его кривые ноги, привольно развевающиеся на них трусы-боксеры и слабую растительность на хилой груди. Когда она дошла до физиономии, в ее воображении уже вполне сложился образ алкаша, погруженного в очередной запой, но пытающегося выйти из него путем выветривания алкоголя на свежем воздухе. Однако, к Женькиному удивлению, лицо мужчины не напоминало запойного алкоголика. Правда, Женька не так много их видела — всего пару раз, и оба раза это был их вахтер на проходной ее родного машиностроительного предприятия. Лицо соседа оказалось чистым, безоблачным и по-ангельски невинным.
        — Махнем вниз?  — деловито предложил сосед-ангел, кивая в бездну.
        — Зачем?  — удивилась Женька, следя за его светлым взглядом.
        — Разве ж это жизнь,  — вздохнул сосед.  — В чем смысл?!
        — Смысл чего?  — не поняла Женька.
        — Смысл жизни в чем?
        — Смысл жизни в самой жизни,  — пресекла Женька попытку соседа начать философский разговор.  — А вы кто?
        — Гавриил,  — охотно протянул ей руку сосед.  — Так прыгать будешь?
        — В другой раз,  — пообещала Женька.
        — Тогда я пошел,  — сказал Гавриил, снова укрылся пледом и исчез в соседней квартире.
        — Вот он — подвох!  — решила Женька, качая головой, и тоже ушла к себе.
        Если не считать странного соседа, то съемное жилье выглядело очень даже благополучным. Женька быстро разобрала вещи, включила свой ноутбук и полезла в Интернет, чтобы узнать, как нужно ухаживать за кошкой с родословной как у царственной особы. Все советы почему-то начинались с сообщения о том, что завести и содержать кошку может далеко не каждый нормальный человек. Вернее, прежде чем завести кошку, нужно сто раз подумать — а нужен ли ей такой хозяин, как вы. Но у Ольги Геральдовны кошка уже была. Так что Женька пропускала важное начало, погружаясь в необходимые знания.
        После прочтения всей ценной информации Женька сделала для себя вывод, что кошка на эволюционной лестнице земных существ стоит на несколько ступенек выше гомо сапиенсов всех вместе взятых. И относиться к ней нужно соответственно — любить и обожать. Можно и наоборот: обожать и любить, что для этого самодостаточного животного равноценно. Проще говоря, плевать хотела Матильда Геральдовна, как окрестила ее Женька, на то, что о ней думают другие. Лишь бы кормили, баловали и часто меняли лоток, содержа его в чистоте.
        Пока капризное существо не появилось в доме, Женька врубила на полную громкость телевизор, транслирующий музыкальный канал, и закружилась по комнате. Она была вполне счастлива. То, о чем мечталось в последнее время, стало реальностью! Ну, или почти то. Оставалась в полной недвижухе ее личная жизнь. Но что это в сравнении с недорогой квартирой!
        Женька остановилась и замерла возле зеркала, висевшего рядом с дверью. Конечно, не красавица, но яркая и привлекающая внимание. Ладно, яркая — это сильно сказано, однако внимание Евгения Жукова может привлечь — например, неординарным нарядом. Сегодня вот на ней надета свободная для ее сорок восьмого размера футболка в стиле юной морячки — вся в сине-белую полоску. И юбка у Женьки весьма достойная внимания — «полусолнце» со сложным кроем. Синяя. Женька обулась в синие же балетки, тряхнула темно-пепельными волосами. Еще раз осмотрела себя. Ничего особенного — самое то, чтобы затеряться в толпе и совершить противоправный поступок. Например, взорвать фонтан, после чего, не привлекая внимания, скрыться. Так что надо быть честной — про яркость она себе польстила… Женька вздохнула и, чтобы отвлечься, принялась придирчиво рассматривать вскочивший на носу прыщик и пытаться его выдавить, отчего нос раскраснелся и распух.
        И в это время в коридоре послышалась возня.
        Приготовившись встретить Ольгу Геральдовну с кошкой, Женька вышла навстречу…
        И обомлела.
        Вместо вредной старушенции в дверях стоял высокий симпатичный брюнет спортивной наружности. Он близоруко щурился сквозь очки, разглядывая Женьку, и изумленно тянул брови прямо к основанию своей симпатичной черепушки.
        — Кто вы?  — наконец сказал брюнет, опуская сумки на пол.
        — Евгения,  — сказала Женька, вопреки здравому смыслу и женской логике начиная принимать симпатичного незнакомца в штыки.  — Я здесь живу! А вы кто и что здесь делаете?!
        — Евгений,  — хмыкнул незнакомец,  — и это я здесь живу!
        — Что,  — усмехнулась Женька, занимая круговую оборону,  — перепутали улицу Строителей?
        — Нет,  — прищурился тот,  — это вы явно что-то перепутали. Надеюсь, живете не на кухне?
        — Даже не надейтесь! Я не прислуга.
        — Когда-то бабуля могла себе такое позволить.  — Евгений поправил очки, съехавшие на переносицу, и внимательно поглядел на Женьку.  — Употребляете?!  — строго поинтересовался он, не сводя глаз с ее покрасневшего носа.
        — В немереных количествах,  — кивнула она.  — Потому рекомендую вам срочно ретироваться к месту прежнего обитания. Ко мне сейчас придут собутыльники, и мы начнем разгульное антиобщественное существование до раннего утра.
        — Мне некуда идти,  — вздохнул Евгений и прошел вперед, отодвинув Женьку в сторону.  — И это квартира моей бабули, так что я наследник и могу распоряжаться всем, что здесь находится.
        — Что за намеки?  — встревожилась Женька.
        Конечно, она не сомневалась, что ко «всему» ее бренное двадцатидевятилетнее тело не относилось. Тем обиднее было!
        — Выметайтесь,  — бросил ей внук Ольги Геральдовны.  — Сколько вы заплатили бабуле? Я вам верну.
        — Миллион,  — не моргнув глазом, заявила Женька.  — Только за миллион я покину эту чудесную квартиру, и вы меня больше никогда здесь не увидите.
        — Миллион?  — хмыкнул Евгений.  — Таких денег у меня нет.
        — Тогда вам придется терпеть мое существование,  — сказала Женька и ехидно добавила: — Между прочим, это еще не значит, что я стану терпеть вас! Вы мне с первого взгляда не понравились!
        — А вы мне со второго,  — не оставался в долгу внук хозяйки.  — У меня минус пять.
        — Хоть все десять! Неприятно было познакомиться.
        — Ух, а уж мне-то как неприятно,  — сообщил подслеповатый внук и направился в сторону запертой комнаты.
        Женька гордо подняла голову и шагнула за ним…
        Мода переносить вещи в спортивных сумках не предполагала возникновения увечий, полученных на ровном месте. Модельеры-дизайнеры, пришивающие к сумкам по пять ручек и настойчиво рекламирующих это как несомненное достижение модной индустрии, даже не подозревали, что создавали сумки-убийцы. Шагнувшая нога Женьки попала сначала в одну матерчатую ручку спортивной сумки родственника хозяйки, затем, пытаясь избавиться от нее, попала еще в одну…
        В результате чего Женька начала терять равновесие. Но теряла она его с достоинством — молча страдая от того, что падает. Не издавая ни звука при падении на хозяйского внука. Ну, разве что в самом конце, при ударе головой о его спину, у Женьки вырвался какой-то захлебывающийся в себе звук, но она отвлекла от него тем, что схватила внука за пояс брюк.
        Через секунду оба лежали вдоль коридора и мрачно взирали друг на друга. Вернее, Женька лежала на внуке и смотрела на него, ожидая запоздалую реакцию на свое падение.
        — Очки разбил?  — сказал тот, ощупывая Женьку.  — Где мои очки? Я без них ни черта не вижу!
        — Купите себе линзы.  — О, да, Женька любила советовать.  — Я могу подсказать адресок магазина, где сейчас хорошие скидки.  — На нервной почве ее понесло.  — За две пары линз можно получить третьей в глаз совершенно бесплатно!
        Она истерически рассмеялась, потому что увидела очки валяющимися под телефонной тумбочкой. Разумеется, стекло было разбито. Одно. Но сути проблемы это не меняло.
        — Хотите, я схожу вам за линзами,  — злобным голосом предложила Женька.  — Давайте рецепт!
        — Слезьте с меня,  — поморщился внук.  — Сумасшедшая!
        — Сам кретин,  — фыркнула Женька и встала, предварительно освободив ногу от коварной ручки.  — Очки под тумбочкой. Предложение сгонять за линзами оставляю в силе. Все. Я пошла. Бабуле привет!
        — Алкоголичка,  — пробормотал Евгений, поднимаясь,  — совсем на ногах не держится. Где тут мои очки? Епрст!
        Ругань внука Женька уже слышала за дверью, спешно спрятавшись в своей комнате. Обременять ее походом в ближайший магазин оптики он не стал. Позвонил Ольге Геральдовне. Женька усмехнулась: все они, мужики, такие! Чуть что — сразу маме звонить или бабушке. А ведь этому лбу наверняка идет четвертый десяток. А все туда же…
        — …Черт с ними, с очками! Если разбился мой ноут, который был в сумке, на которую налетела эта фурия, я ее убью! Что? Она не фурия, ты проверила?! Бабасик, твоя проверка выявила у нее алкогольную зависимость?! Не надо мне привозить запасные очки! Не надо мне привозить еще один ноут! Я хочу отдохнуть от всех и всего. Может быть, мне составить ей компанию и напиться?!
        Женька скуксилась. Вот гад. А с первого взгляда показался таким замечательным парнем… Сколько раз она ошибалась! Три раза. Этот — четвертый. Нет, этот не считается, потому что между ними ничего не было и не будет.
        Женька завалилась на кровать и стала вспоминать свои ошибки.
        Первый раз она обманулась в четырнадцать лет, когда рыжий Ванька Костромин предложил ее, как восточную невесту, выкрасть из дома. Они в школе как раз изучали творчество Лермонтова. Ванька жил по соседству, и подвоха Женька не заподозрила. Она ждала весь вечер, потом всю ночь. А утром в школе Ванька признался, что проспал! Такой подлости от мужчины Женька не ожидала! А ведь к процессу кражи подготовилась основательно — написала подругам и родителям трогательные письма о первой любви, которая возникла между ней и Ванькой. Любовь, впрочем, унеслась вместе с прозвучавшими словами признания о богатырском сне.
        Второй раз Женька обманулась в пятнадцать лет, когда Ванька подговорил друга назначить Женьке свидание и не прийти. Пришел, правда, сам Ванька, но Женька уже разозлилась. Наговорила ему кучу гадостей и гордо ушла.
        Третий раз… Да. Это снова был Костромин. Второй курс университета, студенческая столовая. Костромин специально проник в их вуз, чтобы с ней встретиться. Они встретились, потом встретились еще раз. Потом он пригласил ее на романтическое свидание с поцелуями. Женька пришла, а он нет.
        После этой рыжей морды она на парней смотреть не могла! Словно существовала в разных с ними мирах: она — на планете Земля, они — на Меркурии. Почему на Меркурии? Потому что это планета жадности, вредности и торговли чистыми девичьими чувствами.
        — Привет бабасику,  — прошептала Женька в сторону двери и решила ни в коем случае не сдаваться на милость врагу.
        В том, что они — Женька и избалованный переросток-внук — отныне стали врагами, она нисколько не сомневалась. Ведь он грозил ее убить! И ему ничего не стоит это сделать. Здоровенный амбал! Отъелся на бабкиных пенсионных хлебах.
        Она прислушалась: внук сопел и причитал, разбирая пострадавшую аппаратуру.
        — Без очков слепой как крот,  — хихикнула Женька, но тут же испугалась своей дальнейшей мысли.
        Вдруг этот слепыш что-нибудь перепутает и подключит не то и не туда, устроит в квартире пожар. И тогда сгорит синим пламенем Женькина мечта о дешевой съемной жилплощади!
        Она вскочила и подбежала к двери внука.
        — Вам помочь?!  — постучавшись, совершенно искренне предложила Женька.
        — Изыди, нечисть,  — прокричал Евгений,  — ты на модем мне наступила!
        — Неблагодарный,  — заключила расстроенная Женька.  — Как все мужчины.
        И вдруг…
        Совершенно случайно она увидела оставленный в замке ключ. Какая-то странная сила толкнула ее на то, чтобы тихонечко повернуть его и благополучно скрыться. Она закрыла внука Ольги Геральдовны в его комнате. Не подумав, чем это может обернуться!
        Наслаждаясь местью, Женька вернулась к себе, прибавила громкости у телевизора и принялась танцевать. Жизнь, несмотря ни на что, продолжалась.
        Пританцовывая, девушка выскочила на балкон, чтобы вдохнуть полными легкими замечательный московский воздух.
        — Быть или не быть,  — мрачно пробасил Гавриил, свешивая половину туловища над перилами.
        Женька не переставала ощущать, что жизнь прекрасна! Даже несмотря на то, что у нее было двойное сомнительное соседство совершенно неадекватных мужчин.
        Поэтому она спокойно и деловито скомандовала:
        — Прыгайте!
        (Женька вспомнила, что примерно так отговаривают самоубийц.)
        — А смысл?  — пробормотал сосед Гавриил, удивленно глядя на нее.  — Разве от этого что-то изменится?
        — Ничегошеньки,  — подтвердила его опасения Женька.
        — Тогда я пошел?  — кивнул в сторону своей квартиры Гавриил.
        — Идите!  — позволила ему Женька и сама спешно ретировалась.
        После соседа и внука она поняла истинную стоимость дешевой квартиры — в придачу к дешевым метрам давались неадекватные мужчины! Но отступать была не намерена. Когда ей еще так повезет? Вопрос прозвучал менее оптимистично, чем прошлым вечером. Но он содержал прямой ответ — никогда. А если продолжить мысль дальше — то бывает и хуже. Люди живут с таким подселением годами и десятилетиями! А ей нужно всего лишь опериться на новом месте службы, поднакопить средств на более престижную жилплощадь, желательно еще ближе к метро. И тогда прощайте, внук, сосед и уважаемая Ольга Геральдовна. Кстати, а почему она не предупредила, что рядом станет проживать не кошка, а посторонний мужчина?! Безусловно, для самой хозяйки внук не чужой человек, но для Женьки просто первый попавшийся тип. Неприятный и самодовольный хам! От постижения этой истины стало легче.
        Женька вздохнула и решила, что сама во всем виновата. Настолько у нее закружилась голова от радости обретения дешевого угла, что она забыла поинтересоваться еще одним углом в этой квартире. Но как-то само собой подразумевалось, что его будет занимать или хозяйка, или кошка, или обе вместе. Но ни той, ни другой на горизонте не наблюдалось.
        Зато соседнюю дверь попытались открыть.
        Женька притихла, заметалась по комнате и принялась лихорадочно соображать, что ей сделать.
        — Евгения!  — позвал заключенный в четырех стенах внук Ольги Геральдовны.  — Это вы закрыли мою дверь?!
        И он грозно подергал ручку.
        Женька решила отмолчаться. Сделала глупость, так придется как-то выкручиваться из создавшегося положения. Но как?! Подойти и тихонько открыть дверь у нее не получится. Внук, он же Евгений… Надо же, какое странное совпадение имен! Евгений караулит свою дверь, и как только она начнет проворачивать ключ в замке, сразу набросится на нее с кулаками.
        — Евгения!  — кричал тот.  — Откройте меня немедленно!
        — И зачем сдалась мне эта квартира,  — запричитала Женька, мелкими шажками пробираясь к балкону.  — И зачем я в нее сразу переехала, и зачем он оставил ключ в замке…
        — Евгения! Я к вам обращаюсь! Вы что, глухая?!
        — Нет,  — возмутилась вслух Женька,  — я инвалид по мозгам!
        — А-а-а,  — обрадовался внук за стенкой,  — слышите!
        — Вас,  — уточнила Женька,  — нет!
        — Но вы же мне отвечаете… Прекратите этот цирк! Откройте дверь.
        — Я не понимаю, о чем вы говорите.
        — Откройте мою дверь, которую вы заперли на мой ключ!
        — Нормальные люди,  — не сдержалась Женька,  — свои внутриквартирные двери на замки не запирают!
        — Если у нормальных людей ненормальные родственники, то они это делают! Хватит ругаться через стенку. Открывайте меня — и поговорим лицом к лицу. Или я выбью эту чертову дверь!
        — Подождите!  — испугалась Женька.
        Если порча двери пойдет на ее счет — а в этом можно было не сомневаться,  — то нужно сохранить и дверь и деньги.
        — Двери нынче дороги!  — прокричала она и выбежала на балкон.  — Гаврила! Или как вас там! Идите сюда!
        Через секунду сосед материализовался, словно до этого все время стоял и ждал, когда Женька его окликнет.
        — Гавриил,  — поправил он ее.
        — Есть разница?  — прищурилась Женька, заражаясь от соседа философским бредом.
        — Существенной нет,  — согласился тот.
        — Тогда кричите про то, что вы хотите прыгнуть. И при этом зовите Евгения!
        Она кивнула на окно соседней комнаты, также выходившее на эту сторону дома.
        — Романовский приехал?!  — встрепенулся Гавриил.  — Женька! Женька!  — прокричал он.  — Романовский!
        — Подождите,  — шикнула на него Женька,  — я еще не успела добраться обратно…
        Какие нетерпеливые мужчины ей достались в соседи.
        В два прыжка она оказалась возле двери, за секунду выскочила, повернула ключ, заскочила обратно, приперла свою дверь стулом, на который уселась, и скрестила руки.
        — Уф-ф-ф,  — вырвалось у нее.  — Больше не стану так рисковать! С другой стороны — чего это я испугалась…
        Она прислушалась к разговору соседей. Судя по всему, мужчины дружили. Еще бы! Два сапога пара. Оба — полные придурки. И как она, такое совершенство, будет среди них обитать? Одна женщина в этом мужском царстве…
        — Евгения,  — постучал к ней в комнату внук.  — Немедленно объяснитесь!
        — С какой это стати?!  — возмутилась Женька.  — Я к вам никаких чувств не питаю.
        — Объясните,  — теряя терпение, продолжил тот, старательно сдерживая гнев,  — зачем вы меня закрыли.
        Женька могла бы ответить: «Сдуру, из вредности», но признаваться в том, что она способна на легкомысленные поступки, посчитала еще большей глупостью.
        — Никто вас не закрывал!
        — Нет, дверь была заперта, я пытался выйти…
        А теперь он пытался настойчиво войти! Хам. Женька вжалась в стул и решила не сдаваться.
        — Прекратите ломиться в мою комнату! Что вы себе позволяете?!
        — А вы что себе позволяете?! Вы первая начали!
        — Ничего я не начинала!
        — Еще и врете!
        — Но это же элементарно! Ваша дверь захлопнулась от сквозняка, и ключ сам повернулся в замке. Такое бывает. Обычно с неудачниками.
        — Не хамите, Эллочка!
        Оскорбил, но напор сбавил. Женька пожалела, что у ее двери нет замка, и решила завтра же исправить эту оплошность.
        — Тогда в этой квартире живет Барабашка. Он любит издеваться над вредными хозяевами.
        — Точно!  — Голос внука показался Женьке слишком радостным.  — Так и есть! В нашей квартире поселился Барабашка. Страшный, как столетняя ведьма. Особенно активен он по ночам. Лезет в постели и щекочет пятки.
        — Пугаете?  — нервно хихикнула Женька.  — И где он?
        — Сейчас со мной разговаривает!
        Женька обомлела от такой наглости. Ладно, она знала, что не красавица. Но чтобы ее обозвали столетней ведьмой, страшной, как Барабашка, это уже слишком! И про какие пятки он говорит? А про постель — это что за намеки?! Да за кого он ее принял?! Она девушка порядочная. Да, характер не сахар, но именно из-за характера она понравилась его бабусику! Женька вскочила и со всего маху захлопнула свою дверь, в щелке которой торчал Евгений.
        Вопль раненого зверя разнесся по окрестностям!
        — Дура! Ногу мне прищемила!
        Женька распахнула дверь, встала на пороге, уперев руки в бока.
        — Ах, так?!  — возмутилась она.
        — У-e-e! Да, так…
        Глаза внука Ольги Геральдовны метали искры. Если бы не раненая конечность, то он точно бы кинулся на нее с намерениями Отелло, только по иному поводу.
        — Хромайте к себе в комнату,  — посоветовала Женька.  — И больше не высовывайтесь!
        — Что?! Что ты сказала?!
        — То, что слышал! То и сказала!
        — Да я тебе…
        — Ой, испугалась, поджилки трясутся! Еще бабусика на помощь позови!
        — Да я…
        И тут замок входной двери защелкал.
        — Барабашка,  — хмыкнула Женька.
        — Бабусик,  — усмехнулся Евгений.
        — Так нечестно,  — заявила Женька, пока дверь открывалась,  — двое на одного!
        — О какой честности ты можешь вести речь?!
        — Хам!
        — Дура!
        — Добрый день, дорогие мои! Уже познакомились?
        В тесном коридоре появилось еще одно действующее лицо, Ольга Геральдовна. Отчего-то она была в превосходном настроении: ее глаза горели неподдельным огнем жизнелюбия, губы сложились в искреннюю улыбку. Новая шляпка… Возможно, она была не новая, но ее уж Женька точно не видела. Новая шляпа шла к седым волосам старой женщины и к темно-серому платью в пол.
        — Познакомились,  — кивнула Женька.  — Уже перешли на «ты». Давайте вашу сумку! Ой, какая интересная авоська.
        — Это не авоська, Женечка,  — сказала Ольга Геральдовна.  — Это переноска для Матильды.
        — У-e-e-e-e!  — демонстративно взвыл внук.  — Еще и кошка!
        — Тебе пора привыкать о ком-нибудь заботиться,  — бросила ему Ольга Геральдовна, сунула переноску с кошкой Женьке и прошла в холл.  — Ну, и как вы тут поживаете?
        — Замечательно!  — сказала Женька.
        Внук округлил глаза от недоумения.
        — У нас же хоть одинаковые имена, зато разные комнаты,  — пожала плечами Женька.
        Евгений поднял глаза к потолку, словно прося небеса разверзнуться и грозной молнией ударить в грешницу.
        — Значит, вы нашли общий язык?  — прищурилась Ольга Геральдовна.
        — Конечно,  — заверила ее Женька, которой не хотелось расставаться с дешевой квартирой.  — Разве могло быть иначе?
        — А ты что скажешь, Евгеша?  — повернулась к нему бабушка.
        Евгений поправил кокнутые очки, традиционно съехавшие на нос, и шумно вздохнул.
        Сейчас начнет жаловаться, жлобина такая, подумала Женька.
        — В некотором роде, при определенных обстоятельствах…
        — Короче, Евгеша,  — скомандовала бабуля.
        — Нормально существуем, ба,  — выдохнул он.
        — Ничего,  — похлопала Женьку по руке Ольга Геральдовна,  — стерпится — слюбится.
        «В каком это смысле?!» — в стиле Гаврилы спросила саму себя Женька.
        — В смысле коммунального соседства,  — усмехнулась хозяйка, будто услышала ее немой вопрос.
        Глава 2. Вставлять или выставлять
        Он стоял и поражался чистой незамутненной женской наглости. Эта легкомысленная девица, сразу положившая на него глаз, врала как сивый мерин. Евгений не знал, безусловно, как врут сивые мерины и делают ли они когда-нибудь подобные вещи. Но факт был налицо. Квартирантка, как ее называл про себя он, умудрилась буквально одной фразой о благополучном знакомстве втереться в доверие к его родной бабке! Ему ничего не оставалось делать, как согласиться с этой вертихвосткой. И с таким хамелеоном ему придется жить в одной квартире! Вот на что его обрекли родственники…
        Произошло это месяц назад. Ничто не предвещало неприятностей. Бабасик вдруг ни с того ни с сего решила провести ремонт в родительской квартире, где до этого вполне спокойно проживал ее внук. Родители уехали на все лето за границу, решив, что на чужбине прожить жаркое время года на дешевых овощах и фруктах гораздо выгоднее. На каком основании с их квартирой так жестоко расправилась Ольга Геральдовна, Евгений прекрасно знал — никто ни в чем бабасику отказать не мог. Она сразу же хваталась за сердце и грозила домашним скорыми похоронами.
        На него влияние Ольги Геральдовны распространялось волнами: временами Женя слушал ее мудрые советы, временами пропускал мимо ушей. Особенно ему не нравилось то, что бабуля всячески пыталась его сосватать, считая, что в тридцать пять лет не иметь детей — смертный грех. Она подсовывала Евгешечке своих молодых знакомых и соседок, но упрямый внук сопротивлялся сближению изо всех сил. В душе он ждал ЕЕ — прекрасную принцессу, в которую влюбится с первого взгляда. Его девушка должна быть настоящей леди, а не трамвайной хамкой — как внезапно появившаяся квартирантка.
        О том, что в бабулиной квартире помимо него будет жить еще кто-то, Евгений не подумал. Ничто не предвещало беды. Бабуля привычно собралась жить на даче, но отчего-то вдруг решила отделаться от Матильды, с которой была неразлучна все последнее время. Ольга Геральдовна сказала внуку, что у нее внезапно началась аллергия на кошачью шерсть. Тому ничего не оставалось делать, как предложить взять Матильду к себе, то есть к бабуле. Ведь он собирался жить на ее территории. Ольга Геральдовна обрадовалась предложению и тут же на него согласилась, сопроводив намерения Евгения ухаживать за кошкой ценными советами по ее обслуживанию.
        — Только тебе я доверяю свое дорогое животное!  — торжественно сказала бабуля и пообещала привезти Матильду на следующий день.
        Она сдержала свое обещание. Но для Евгения стало полным сюрпризом, что помимо него и кошки в квартире будет кто-то третий. И явно лишний. И вот он, вернее, она стояла перед ним и Ольгой Геральдовной и на голубом глазу врала про то, как они с Евгением мирно сосуществуют на бабусиной жилплощади. А Евгению ничего другого не оставалось, как поддакивать этой злобной фурии.
        Он попытался рассказать о том, что эта негодяйка закрыла его в его собственной комнате, но вовремя решил, что та откажется от подлого поступка, а бабуля ему элементарно не поверит. Ни одному нормальному человеку не придет в голову закрывать другого нормального человека! На это способны только ненормальные!
        Точно. Эта девица — психически неустойчива.
        Пока Ольга Геральдовна, переместившись на кухню, под громкие восторженные вскрики наглой хамки располагала кошку, Евгений прошел следом и пригляделся. Действительно, раскрасневшаяся девица, поправляя свой мышиный хвостик, нервно подергивала правым глазом и кривила ртом в правую сторону. Отчего в правую, а не в левую? В какую сторону, следуя психологическим изысканиям, лгуны кривят свой рот? Нужно будет поискать в Интернете нужную информацию.
        — Какая прелесть!
        От звука писклявого голоса Евгений вздрогнул. Это исчадие ада восторгалось их кошкой! Да девица на все согласна, лишь бы остаться здесь жить!
        — Но, Ольга Геральдовна,  — тут же послышался возмущенный голос этой самой девицы,  — не кажется ли вам, что кошке лучше жить в коридоре?
        — Нет,  — возразила бабуля, за что Евгений был ей очень благодарен.  — Мне так не кажется. Матильда привыкла к теплу, она любит обитать там, где варят и жарят.
        — Но я совсем мало готовлю,  — сделала признание девица.
        — И я как-то не в поварском училище учился,  — спохватился Евгений, во всем этом чувствуя непременный подвох.
        — Ничего,  — лукаво кивнула Ольга Геральдовна,  — научитесь. Составите график дежурства: кому, когда и что готовить. Меню Матильды я распишу сразу на несколько дней вперед. Приеду — взвешу свою малышку, проверю, насколько ее организм оздоровился после вашей совместной трогательной заботы.
        — Совместной?!  — заподозрил неладное Евгений.
        — Дорогой внук,  — вздохнула Ольга Геральдовна,  — ты что, хочешь ухаживать за Матильдой один?
        — Нет,  — честно признался Евгений.  — Я не готов. К тому же я занят. Сейчас у меня идет важный проект, который отнимает массу времени.
        — А вы, Евгения?  — повернулась к девице Ольга Геральдовна.  — Вы готовы одна за ней ухаживать?
        — Вроде как да,  — пробормотала та.  — Мы же договаривались. Но если в вашем меню для Моти будет селедка под шубой, то я одна точно не справлюсь.
        — Голубушка,  — возмутилась бабуля.  — Не Мотя, а Матильда, сколько раз вам это повторять! И да, она привыкла питаться качественно. Селедку под шубой Матильда не ест. Свеклу не переносит. А вот заливное из рыбы готовить ей придется.
        — Заливное?!  — обомлела девица, чем изрядно обрадовала Евгения.
        — Из рыбы,  — довольно убедительно уточнил он, едва сдерживаясь, чтобы не добавить: «Из акулы, которую тебе придется поймать в водах Тихого океана голыми руками!»
        — Ну, ничего,  — покладисто заявила девица,  — вдвоем-то мы точно справимся!
        И так многозначительно и колко посмотрела на Евгения, что ему поплохело. Эта фурия его доконает.
        — У меня проект,  — простонал он,  — какая рыба?!
        — Ну, не акулу же я заставляю тебя для Матильды ловить,  — усмехнулась Ольга Геральдовна.
        Виновница спора тем временем полностью высунулась из переноски, выгнула спинку, потянула лапки, мурлыкнула запоздалое приветствие и направилась к миске, поставленной возле плиты. Ее мягкая шерстка пушилась, переливалась, как у животного, за которым отменно ухаживали. Евгению безумно захотелось ее погладить. Но он подумал, а поймет ли девица этот его жест правильно. Еще решит, что у него слишком мягкий характер! Но об этом, видимо, подумала бабуля.
        — Евгений!  — скомандовала Ольга Геральдовна.  — Срочно налей Матильде воды! Только не из-под крана! Открой бутилированную. Евгения! А вы знаете, что кошкам ни в коем случае нельзя давать пить воду из-под крана? От этой воды у них образуются камни в почках. Первое правило приличных кошководов — вода для питомца должна быть в десять раз лучше, чем для себя самого.
        — Я ей налью,  — опередила Евгения девица, нагло протискиваясь вперед.
        Не очень-то и хотелось, вяло подумал он и поморщился.
        — Ах, какая у нашей Матильды блестящая спинка,  — пока наливала воду, приговаривала квартирантка.  — А какая у нее белая мордочка, и бантик на шее беленький, как галстук.
        — А сама-то она вся черненькая-черненькая,  — запричитала бабуля.
        Началось в колхозе утро! Евгений передернул плечами. Кошка как кошка. Обычная дворянка — еще котенком подобранная им в подъезде. Она быстро прижилась в семье и стала любимицей. Бабусик сочинила ей роскошную и весьма, кстати, убедительную родословную, так что теперь кичилась кошкой как козырным тузом. И ей верили: Матильда выглядела как королевская родственница и вела себя соответственно. Характерец у кошки был бабулин. Евгений это знал, как никто.
        — …Ушки малюсенькие…
        — Что скажешь,  — поддерживала восхищение Ольга Геральдовна,  — порода! Дворянские гены ничем не затмишь.
        Матильда тем временем попила и вильнула хвостом.
        — Жрать хочет,  — определил Евгений.
        — Кушать, а не жрать,  — поморщилась Ольга Геральдовна.  — Да, у Матильды сегодня еще во рту маковой росинки не было.
        — В пасти,  — поправил бабулю внук.
        — Во рту!  — настояла Ольга Геральдовна.  — И прекратите спорить. Начинайте готовить.
        — Готовить?!  — хором воскликнули Женя и Женя.
        — Да,  — сказала бабуля,  — начните с рыбного пюре.
        — А как с него начать, Ольга Геральдовна?  — поинтересовалась квартирантка.
        Евгений ухмыльнулся — ну хоть в чем-то она не устроит бабасика. Та не любит, когда переспрашивают.
        — Просто открыть банку,  — улыбнулась бабуля.  — Матильдочка, киска моя, иди к мамочке. Я с тобой попрощаюсь!
        — Уже?!  — обомлела девица.
        — Уже,  — произнес довольный Евгений.
        — Да, мне пора,  — кивнула Ольга Геральдовна.  — Опоздаю на электричку, а потом большой перерыв.
        — Ба, я тебя отвезу,  — предложил Евгений, смутно догадываясь, что девице одной возиться с кошкой не очень-то и хочется.
        — Ни в коем случае,  — отмахнулась бабуля.  — На трассах огромные пробки. Я не смогу в них томиться. По мне лучше плохо двигаться, чем хорошо стоять. И следите за Матильдой! Она не должна выходить на улицу. Евгеша, расскажи все о нашей Матильдочке Евгении. Мне некогда, я опаздываю. Переноску спрячьте в настенный шкаф. В чистый лоток засыпьте наполнитель. Все, Матильдочка, родная, я пошла.
        Евгений не стал акцентировать внимание на том, что кошка ей дороже родного внука. Впрочем, так оно и было. Сколько он помнил Матильду, именно вокруг нее строилась жизнь их семьи. Если нужно было куда-нибудь поехать всем вместе: ему, родителям, бабуле,  — то вставала наиважнейшая проблема — куда деть Матильдочку, чтобы она попала на все это время в хорошие руки. Люди отбирались тщательно, проверялись долго и в самый последний момент оказывались не достаточно пригодными для такой ответственной миссии. Приходилось брать кошку с собой, и любой отдых превращался в ад. По крайней мере для Евгения. Так что он с некоторых пор предпочитал ездить отдыхать один, родители тоже — сами по себе. И вот бабусик нашла для своей Матильды прислугу. Разумеется, это он не о себе, а о квартирантке, позарившейся на дешевое жилье. Или что там еще наобещала Ольга Геральдовна. Нет, он, безусловно, любил эту грациозную красивую кошку! Но истина дороже.
        — Все.  — Девица вернулась на кухню, где Матильда обнюхивала углы, а Евгений заваривал себе чай.  — Проводила Ольгу Геральдовну! Давайте составим график. Я первая.
        С чего бы это она захотела стать первой? Мысль пролетела в голове Евгения, но он ее упустил, потому что перелил в заварочный чайник воды.
        — Вот зараза,  — выругался он, имея в виду воду, конечно же.  — Делайте что хотите!
        — Сам дурак,  — буркнула девица и принялась…
        Открывать консервную банку! Так вот где она его обошла!
        — Сам согласился,  — продолжила бурчать та.  — Иди, Мотечка, сюда. Иди, хорошая кошечка.
        Накормить кошку консервами досталось ей только потому, что Евгений в это время был занят.
        Конечно, Евгений мог заартачиться и наплевать на бабулины принципы составления графиков и прочей ерунды, ведь он уже далеко не мальчик, которому кто-то что-то может указывать. Но Евгений представил, как Ольга Геральдовна приезжает, видит изможденное несытными кормежками любимое животное, трагически хватается за сердце… А если оно у бабасика и в самом деле схватит так, что больше не отпустит?!
        В этом шантаже и состояла его проблема.
        — Мотечка ест с удовольствием.
        Евгений посмотрел на чмокающее животное. Действительно, кошка уплетала консервы с аппетитом, словно до этого в ее жизни никогда не было подобной вкуснотищи. Да, бабуля права, дворянские гены дают о себе знать. В мозгу у кошки где-то записано, что ее уличные предки голодали, вот и выработался стойкий пожизненный аппетит.
        Так, а на что намекает эта вредина?! На то, что она выполнила свою миссию на пять баллов? А вечером предстоит возиться с кошкой ему?! Впрочем, уже был вечер. Но Евгений знал, что Матильда любит нажраться на ночь. И если ее не покормить, то она спать не даст.
        Когда кошка наелась, то пошла обозревать знакомые окрестности. Дверь в комнату девицы была открыта, и Матильда направилась туда. Вышла прямиком на балкон, и Евгений, а за ним девица кинулись следом. Но кошка не собиралась прыгать вниз, она распласталась на теплой подстилке и сделала вид, что спит.
        — Это ее место,  — сказал Евгений девице, чтобы та понимала — кошку отсюда гнать нельзя.  — Лучше не мешать ее сну. Когда она не выспавшаяся, бывает злая. Может в лицо вцепиться всеми когтями сразу.
        — Не пугайте меня,  — хмыкнула квартирантка.  — Мотька милое домашнее животное! А вот ваш сосед ее точно разбудит дебильными предложениями прыгнуть вниз. Ему за компанию все равно с кем — с человеком или кошкой.
        — Гавриил? О, это несчастный человек! Его бросила…
        — Жена?
        — Его бросила родная мать!
        — Оставила в детском доме?! Какая бесчеловечность!
        — Оставила в квартире! Одного! И сказала, что не вернется, пока у нее не появятся внуки. Целыми днями он занимается тем, что выводит детей в пробирке.
        — А естественным способом не пробовал?
        — Для этого нужен как минимум еще один человек.
        — Кто же?
        — Женщина.
        — Что вы говорите!
        — Что знаю, то и говорю,  — постарался прервать столь неожиданно долгий диалог Евгений.
        — Тише, Мотьку разбудите,  — шикнула на него нахалка.  — Идите, занимайтесь своим проектом, я еще немного возле нашей кошечки постою. А что она любит больше всего?
        Ого, подумал Евгений, чем заинтересовалась.
        — Телячьи котлеты,  — сказал он, ничуть не соврав.
        Телячьи котлеты обожал Евгений. Если девица примется их делать, ему обязательно перепадет парочка. Он знал таких провинциалок: как засучат рукава, так принимаются ведро теста замешивать, из которого получается два ведра пирожков. Ешь не хочу!
        — Как здорово!  — обрадовалась потенциальная тестомеска.  — У меня как раз одна в морозилке лежит!
        — Одна?!
        — Но я же рассчитывала на себя,  — пожала плечами несостоявшаяся тестомеска и котлетожарщица.
        Замечательно, ничего не скажешь! Сегодня ночью он будет спать голодным.
        — Может быть, вы хотите ее съесть?  — догадалась ехидная бестия.
        — Еще чего,  — поморщился Евгений.  — Кошке пожарьте. А я посмотрю, как это вы станете на большой сковороде жарить одну-единственную котлету.
        — А нечего смотреть,  — фыркнула девица.  — Сгоняли бы и купили еще штук пять! Я б нажарила, и мы б поели.
        — Я не голоден!
        Евгений и сам не понял, почему не согласился на довольно выгодную сделку. Кулинария с мясными полуфабрикатами находилась на первом этаже их дома. Котлеты стоили недорого. Нужно было только выйти за порог. Но дух противоречия сделал свое дело.
        — Ладно, тогда обойдемся одной котлетой,  — кивнула девица.  — Я совсем есть не хочу.
        На диете сидит, подумал Евгений. Они все хотят быть тонкими и звонкими. Вот дуры-то! Не понимают того, что не в теле счастье. Как бы оно ни было хорошо, стоит лишь такой дуре открыть рот, как из него попрыгают жабы. Особенно это видно в магазине возле прилавка, а лучше — в шубном отделе, где у каждой первой разбегаются глаза, и она пытается влезть в сорок четвертый размер, потому что в своем сорок восьмом будет смотреться пушистым колобком. И эта девица такая же. Да, не повезло ему с квартиранткой…
        Бабуля часто пугала его, что поселит в свою квартиру дружную таджикскую семью, а сама переедет жить к нему и родителям. Но получилось то, что получилось. Эта девица вполне равноценна плодовитым таджикам. Не знаешь, что хуже. Есть такое правило: «Не влезай, когда написано “убьет”». Лучше от этой фурии держаться подальше.
        — Я, конечно, понимаю, что любоваться моими прелестями вам нравится,  — прервала его размышления вертихвостка.  — Но не пора ли вам к себе? И не забудьте вытащить ключ из замочной скважины, а то сквозняк снова закроет вашу дверь.
        Евгений разозлился. И было на что. Во-первых, он действительно задумался, глядя на эту наглую девицу. Во-вторых, она напомнила ему о том, что может его снова запереть в любой момент! Завтра же нужно удалить этот замок. Утром он сходит в РЭУ и напишет заявку. Кроме аппаратуры, у него в комнате нет никаких ценностей. Хотя аппаратура дорогая и надежная и потерять ее будет как потерять свои руки и глаза, он решится на избавление от замка. В любой момент, как только он забудет в нем свой ключ, фурия моментально этот ключик и повернет…
        — Это не сквозняк,  — возмутился он,  — это пионерская зорька у вас в…
        — Где? Где?!
        — В голове.
        — Ох, а уж в вашей голове столько всего намешано, что проветривать трудно!
        — А у вас… А в вашей…
        — Тише!  — снова сурово скомандовала нахалка, оставив последнее слово за собой.  — Матильду разбудите. У кошки сейчас идет крепкий здоровый сон. Смотрите, ей снятся мышки!
        Перед уходом Евгений обернулся. Матильда спала, нежно вытянув мордочку в сторону комнаты, сложив лапки, подрагивая ушками… Классная у них кошка. Бабуля права, за ней нужно хорошенько ухаживать, чтобы Мотька жила долго и счастливо и их радовала. Недаром ученые говорят, что кошка положительно влияет на больное сердце.
        Что?! Он назвал ее Мотькой? Святотатство какое! Впрочем, Матильда на самом деле Мотька и есть.
        Нет. У них кошка Матильда, и другого имени у нее быть не может!
        — Смотрите за ней!  — приказал Евгений и поскорее вышел из комнаты.
        А утром следующего дня началась чехарда. Сначала Евгений сходил в РЭУ и вызвал слесаря, чтобы тот пришел и снял замок с внутриквартирной двери. Девица в это время тоже куда-то смоталась. Евгений присвистнул, когда увидел лежащий на телефонной тумбочке в коридоре новенький замок. Это что еще такое?! От кого она собралась закрываться? Мотька… тьфу! Матильда любит дефилировать по всей квартире — которая вся должна быть в свободном доступе. Да!
        Через полчаса пришел слесарь. Евгений удивился его оперативности. Но оказалось, что его вызвала девушка. Девушка? Она! Больше некому. Евгений поинтересовался, а что хотела девушка? Врезать в дверь замок. Замечательно!
        — Замечательно,  — сказала перехватчица чужих слесарей, распахивая настежь свою дверь, которой предстояла небольшая операция.  — Начинайте работу!
        Пожилой слесарь перед ответственным заданием попросил пить.
        — В доме есть только вода!  — возмущенно произнес Евгений.
        — Да мне воды-то и налейте. Не употребляю я,  — обиделся мужчина.  — Отчего у всех такое архаичное понятие о нашей работе? Я вот, к примеру, немецкий язык учу, чтобы мозги как в забитой ржавчиной трубе не застаивались. А еще овладеваю компьютерной грамотностью. Недавно меня вызывали унитаз подключать с программным управлением. Я же слесарь-сантехник. Так вот, кроме меня никто бы и не справился.
        — Правда?  — обрадовался Евгений.  — Тогда извините за архаичность. Я вот тоже программист, айтишниками нас называют. Все думаю, а не поставить ли и мне дверь с программным управлением? Чтобы перед Матильдой раскрывалась, а после того, как она проходила, закрывалась.
        — Матильда у вас что, королева?  — удивился сантехник.  — Это перед королями двери распахивают.
        — Королева,  — кивнула девица.
        — Кошка она,  — пояснил Евгений и пошел за водой.
        — А чего это ваш муж такой злой?  — услышал он у себя за спиной.  — Вы, дамочка, хорошенько подумайте, стоит ли вам на дверь спальни замок ставить! Глядите, как бы он не ушел туда, где перед ним все двери распахивают.
        Евгений не услышал, что ответила слесарю квартирантка. Да ему было на нее наплевать! Его сегодня больше волновало меню Матильды, которое бабуля обещала прислать эсэмэской.
        Он вернулся со стаканом воды и застал слесаря уже работающим. Раскрасневшаяся девица стояла так, словно только что на уроке она неверно ответила и готовилась получить «двойку» за знания.
        — Работы — непочатый край,  — признался мастер, беря стакан.
        — Тогда начните с моей двери,  — предложил Евгений.
        — А у вас что?
        — Замок убрать.
        — Не пойму я что-то,  — покачал головой слесарь,  — вы поссорились или помирились?
        — Мы сосуществуем, я же вам говорила!  — влезла в разговор девица.
        — Странные вы люди,  — вздохнул мастер.  — Вокруг все живут и радуются, а вы сосуществуете как-то не по-человечески.
        — Да,  — согласился с ним Евгений,  — не по-человечески, у нас есть кошка. Кстати, а где она?! Матильда, кис-кис!
        — Мотька, где ты?!  — всполошилась девица.
        Вот, подумал Евгений, раззява. Такой не то что ребенка, кошку доверить нельзя.
        — Странные люди,  — продолжил свою мысль слесарь, возвращая Евгению пустой стакан.  — У других в квартирах дети находятся, а эти последнюю кошку потеряли.
        — И вовсе она не последняя,  — возмутилась девица.
        — Запамятовал,  — хмыкнул тот,  — королева она у вас.
        Опасения оказались напрасными. Матильда привычно спала на балконе ровно до того момента, как раздался стук молотка. Она подошла к людям и всем своим видом показала, что квартирантка творит полное самоуправство с хозяйской дверью! Но никто, кроме Евгения, к ее тщетному мяуканью не прислушался. А тот злорадно подумал, что вернется Ольга Геральдовна, увидит искореженную замком дверь и выгонит наглую девицу на улицу. Лучше бы выгнала она ее в чем мать родила! Уф-ф-ф, что за эротичные мысли?!
        — Так что мне сначала делать: вставлять или выставлять?  — поинтересовался запутавшийся сантехник.
        — Выставить!  — воскликнул Евгений.  — За дверь! То есть из двери.
        — Вставлять,  — хмыкнула нахалка.  — Работайте, мастер, работайте. В любом случае моя заявка была сделана раньше вашей, Евгений. Меньше нужно спать!
        — А я вот «жаворонок»,  — признался мастер, начиная работу с двери Женькиной комнаты.  — Привык рано вставать. Только рассветет, белым — глаза и раскрылись. И что ни делай, не усну опять.
        — А я «сова»,  — сказал Евгений.  — Да, люблю поспать!
        — А я жа…
        — А вы,  — перебил девицу Евгений,  — «дятел»!
        — А что,  — поинтересовался мастер,  — есть и такие? А у них какие проблемы со сном?
        — У них самих,  — хмыкнул Евгений,  — никаких! Зато у окружающих есть. Они задалбывают с ними живущих!
        — Дятлы,  — рассудил мастер, кивая,  — они такие. Они могут задолбать.
        — Дятел?  — прошептала девица, всхлипывая.  — Так я — дятел?! Так это я — дятел?!
        — Она плохо слышит,  — объяснил мастеру довольный Евгений.
        — Понимаю,  — кивнул тот.  — Бывает. Дятлы, когда долбят, ничего не слышат! Да они по жизни глухие. Помню, видел я одного, сидел тут у нас на сосне. Долбил и долбил…
        — Сами вы дятлы!  — истерично воскликнула девица, схватила свою сумку и бросилась вон из квартиры.
        — Зря вы ее так,  — вздохнул мастер.  — Зато теперь понятно стало, что вы поругались. Значит, сначала вставляю, затем выставляю. Точно выставлять-то? Вставлять снова не придется?
        — Не придется,  — мрачно сказал Евгений.  — Если что, то я дверь комодом подопру. Но она меня больше не закроет!
        — У, как у вас тут все запущено, а еще молодые такие. Любить бы друг друга да любить.
        — Эту фурию?! Никогда!
        — Никогда не говори «никогда»,  — подмигнул Евгению слесарь.
        Евгений первый раз в жизни говорил «никогда», подразумевая при этом возвышенные чувства. Однажды у него это все было. Евгений встретил Елену после окончания университета. Они поехали с друзьями в Карелию ловить рыбу, там-то ушлая провинциалка и подсекла на свой крючок доверчивого, только начинавшего жить тихого спокойного айтишника. Яркая брюнетка с первого взгляда покорила его сердце, и оно застучало в такт ее высоким каблучкам. Елена работала администратором того отеля, где поселились ребята. Друзья целыми днями занимались тихой охотой, а Евгению хватило одного дня, чтобы понять — ему предназначено судьбой ловить в карельских местах золотую рыбку своего семейного счастья. Да! Евгений с первого взгляда влюбился и сразу решил жениться на красивой эффектной девушке.
        Девушка не отказалась. После второго свидания, как полагается, позволила себя поцеловать, после третьего позволила большее. А на четвертый день они расписались. У Елены знакомая работала заведующей местным загсом. Было холодное шампанское, горячие поцелуи, Евгения искренне поздравляли друзья: еще бы, отхватить такую красавицу не каждому повезет!
        В Москву Евгений вернулся с женой и поставил перед фактом родителей и Ольгу Геральдовну. Бабуля, глядя на жену внука, сразу схватилась за сердце. Ей пришлось вызывать «Скорую помощь», а потом носить апельсинки в больницу. Родители тоже как-то странно отреагировали. Одним словом, родственники не поддержали. Но Евгений остался стоять на своем. Они с Еленой обосновались в однокомнатной квартире Евгения и стали наслаждаться семейной жизнью.
        После месяца наслаждения деньги у пары закончились. Евгений принялся искать работу. Нашел, как начинающий специалист, разумеется, малооплачиваемую. Елена работать наотрез отказалась, мотивируя тем, что в столице так много всего интересного, а она еще ничего толком не посмотрела. Ничего ведь страшного не случится, если она посидит без работы весь этот год. Не случится, согласился с ней Евгений. И не угадал.
        Истерики и скандалы начались почти сразу. Елена тратила принесенные мужем деньги, не считаясь ни с чем. Понравилась ей сумка стоимостью в его ползарплаты — она ее покупала. Нравилось пальтишко — покупала пальтишко.
        — Разве можно пройти мимо такой красоты!  — говорила молодая жена Евгению.
        И он кивал. А что оставалось делать? «Мало зарабатываю»,  — говорил он себе и искал подработки. Находил, вкалывал день и ночь, соответственно, уделяя жене очень мало времени. Та поначалу жаловалась на его невнимание, а потом перестала. Стала все чаще пропадать у свежеприобретенных подруг, потом у нее появились друзья. Когда ей на мобильный телефон стали звонить поздними вечерами мужчины, Евгений спохватился. Но было уже поздно.
        — Я от тебя ухожу!  — однажды заявила Елена.  — Ты лузер. Я устала жить в постоянной нехватке денег.
        Сказала и ушла.
        Евгений очень сильно переживал предательство жены. И никогда не говорил это самое «никогда». Он ждал, что супруга образумится и вернется. Но Елена нашла мужчину, который не жалел на нее средств. Выпотрошив этого, взялась за третьего. Евгений долго не оформлял официальный развод, надеясь, что Елена вернется и оценит его благородный поступок.
        И однажды она вернулась.
        — Жека,  — сказала жена, которой не терпелось стать бывшей.  — Валим в загс! У меня нарисовался клевый папик, лет на сто меня старше, и, прикинь, он хочет на мне жениться!
        — Дурак!  — вырвалось у Евгения.
        Он сам не понял, о ком так нелестно отозвался: о себе или о новом бойфренде жены. Но в загс пошел, где их развели в разные стороны.
        После Елены у него были женщины, но мимолетные, мимоходом, и только одна оставила когтистый след в душе. Она была чуть лучше Елены, но тоже не смогла пережить прекращения денежного потока в связи со случившимся по всему миру кризисом. С этой своей любовью Евгений расстался более спокойно, но после нее на баб смотреть перестал. Закрылся в своей раковине, обложился работой.
        Что внук изменился, первой заметила Ольга Геральдовна. Она-то и забила тревогу. Родители отмахнулись — здоровый тридцатилетний мужик! Еще успеет жениться и подарить им внуков. Но годы шли, а внуки из ничего не появлялись. Мало того, Евгений продал свою однокомнатную квартиру и переехал жить к родителям! Ольга Геральдовна была категорически против этого шага, но внук ее убедил тем, что похудел, оголодал и одичал без внимания родных и близких.
        Бабуля смирилась только внешне, но за спиной внука принялась сватать его. Она устраивала приглянувшимся ей девушкам якобы нечаянные свидания со своим внуком. Но все это получалось настолько нелепо, что не только Евгений, но и она сама поняла бесперспективность подобной затеи. Бабушка оставила внука в покое… Правда, на фоне всего этого обозначился один позитивный момент — Евгений снова стал обращать внимание на женщин. Получалось это поначалу так, словно он смотрел в кривое зеркало. У этой ноги были короткие, у той уши торчали, у третьей в голове мозгов недоставало. Лишь только бабуля заговаривала о душе, как его разбирал хохот. Женщина и душа, как считал Евгений, были понятиями несовместимыми.
        Вот в таком виде он достался очередной бабулиной профурсетке, клюнувшей на дармовую жилплощадь. Вернее, как уже додумал Евгений, на дармовую она еще надеется, желая окрутить хозяйского внука. Пусть ни на что даже не рассчитывает! Все бабы — сволочи, им только одного от него нужно — денег.
        Да, сейчас уже он встал на ноги и начал зарабатывать вполне достаточно, чтобы его женщина могла купить понравившуюся сумочку. Только вот доверия к ним Евгений больше не испытывал. Вернее, женщины не выдержали испытания на его доверие к себе. А эта мышь серая так просто ни в какие рамки не входила! У Евгения были женщины в сто раз лучше, красивей и обходительней. А с такими трамвайными хамками он даже на одной остановке стоять бы не стал! Да, Евгений вообще не стоял на остановках общественного транспорта, а ездил на своем автомобиле. И в последнее время испытывал жгучее желание задавить глупую курицу-квартирантку.
        Вот на что она обиделась, хлопнув дверью?! Что такого он сказал, что могло обидеть девушку? Назвал ее дятлом? Но так оно и есть! Сходство один в один. Не внешнее, а по повадкам.
        — Расплачиваться как будете?  — вывел его из состояния задумчивости слесарь.
        Он произвел ремонт на двух дверях и ждал поощрения.
        На двух дверях! Вот оно что! Девица слиняла, потому что не собиралась оплачивать ремонт своей двери! Все они одинаковые, лишь бы копеечку урвать у мужика. Ладно, он не жмот, оплатит этой фурии ремонт ее двери. Но только пусть потом не обижается и бабуле не жалуется.
        — Держите на новое программное обеспечение,  — достал из бумажника купюры Евгений и протянул мастеру.
        — Вот спасибо,  — обрадовался тот.  — Закрывайтесь на здоровье! Хотя для здоровья как раз наоборот, лучше открываться и…
        — Благодарю за совет,  — скупо ответил Евгений и кивнул на дверь.
        Отчего-то у него после ухода квартирантки испортилось настроение. Дура дурой, да еще и настроение портит! Сейчас он закроет дверь за слесарем, сядет за стол к любимому ноутбуку, положит на колени Матильду…
        — Матильда! Кис-кис-кис!  — позвал Евгений.
        Кошка не появлялась. Евгений знал, что эта особа просто так не прибежит на зов — не королевское это дело. Евгений еще немного позвал ее. После чего пошел на кухню. Кошки не было. Оставалось еще одно любимое место Матильды — балкон, дорога на который вела через комнату жилички. Но заходить туда Евгению было как-то не по себе. Но, с другой стороны, он же не просто заходит, а идет за своим домашним животным! А значит, и никаких угрызений совести испытывать не должен.
        — Матильда! Кис-кис!
        Тишина. Евгений быстро прошел комнату и выглянул на балкон.
        — Женька!  — обрадовался Гавриил.  — Какими судьбами?!
        — Этапом из Твери,  — пробурчал тот.  — Матильду не видел?
        — Видел, у нее шикарный вид,  — сказал сосед.  — Она тут ходила-ходила, думала вниз сигануть. Мы с ней еще об этом поговорили.
        — Вниз сигануть?!  — похолодел Евгений.  — Поговорили?!
        — А что, раз твоя баба, так уж и поговорить нельзя?!  — фыркнул сосед.  — Мой балкон, что хочу на нем, то и делаю. Захочу прыгнуть — прыгну.
        — Я не про бабу,  — отмахнулся Евгений.  — Ты нашу кошку не видел?
        — Видел. Их под балконом штук сорок пробежало. Которая была твоя?
        — Проехали,  — помрачнел Евгений, чувствуя недоброе.  — Матильда!  — проревел он громче обычного.  — Ты где, зараза такая, выходи! Мотя, Мотя, Мотя! Кис-кис!
        Кошка не отзывалась. Ладно бы она показала кончик хвоста — типа: вот она я!  — и продолжала молчать. Но ведь ее не было! Евгений принялся искать Матильду во всех углах. Кошка продолжала отсутствовать. Тогда он не на шутку испугался. Не из-за того, что бабуля опять схватится за сердце и начнет причитать, а дело потом закончится походами в больницу. Кошка действительно боялась покидать территорию квартир. Ее и по дачному участку водили на специальном поводке. Ольга Геральдовна хотела спать без блох и бзиковала над чистоплотностью кошки. Матильда обычно спала с ней в постели, ласково нежась под одним одеялом с хозяйкой. Чего скрывать, Евгений и сам любил, когда теплая шкурка устраивалась ему под бок и нежно сопела.
        — Матильда-а-а-а-а!  — прокричал Евгений, выбегая на лестничную площадку.
        В ответ ему послышалось нежное мяуканье. Послышалось?! Он снова позвал, и снова ему показалось, что кто-то сказал «мяу».
        — Матильда-а-а-а-а!
        Глава 3. Рождение Помпеи
        Женька бродила по улицам, разглядывала витрины и думала: а почему, собственно, она психанула и сорвалась? Собрались, понимаете ли, два дятла вместе и принялись обсуждать ни в чем не повинную девушку, перекладывая всю вину на нее. Как будто это Женька виновата, что хозяйскому внуку приходится удалять из двери замок! А если бы и впрямь от сквозняка его дверь захлопнулась?! И ключ повернулся в замке действительно от резкого толчка! Безусловно, она поступила глупо, но этот внук задел ее гордость…
        Чем конкретно он задел, Женька не помнила. Причина обиды испарилась сразу после «дятла». Или это одна обида наложилась на другую и произошло временное стирание памяти. Одно Женька знала точно — внук сам виноват во всем случившемся, так пусть и расплачивается…
        О! Ему действительно придется расплачиваться со слесарем! Так ему и надо. Ничего, Женька не жмотиха, потом вернет потраченную сумму. И чем быстрее она это сделает, тем лучше.
        Женька вздохнула и пошла обратно, по пути остановившись у ларька со сладостями. Она купила пять жареных пирожков с капустой, еще горячих, с пылу с жару. Представила, как нальет себе чаю, сядет на кухне и начнет их есть. И пусть вся коммуналка подождет! А некоторые жильцы от запаха жареного теста с вкусной капустой забьются в угол своей жилплощади и носа не покажут!
        Но на деле все оказалось не так, как представляла Женька. Хозяйский внук не забился в угол, а выскочил во двор с безумными горящими глазами. Вот это да! Женька его таким еще не видела. Он явно за кем-то гнался! Она предположила, что за очередной юбкой. Ну, не за ней же, в самом-то деле. За ней он мог выскочить еще час назад.
        — Матильда!  — прокричал Евгений и схватил Женьку за руку, в которой она держала пакет с пирожками.
        Вот как оголодали они с кошкой, тоскливо подумала Женька, мысленно расставаясь с вкуснятиной. Уже встречает у подъезда и выхватывает из рук еду.
        — Матильда пропала!  — прокричал Евгений, отпустил Женькину руку и побежал дальше.  — Что это?  — внезапно остановился он, почувствовав запах пирожков.
        — Обед,  — автоматически пояснила Женька и принялась соображать, куда могла подеваться кошка, которую ни в коем случае нельзя было выпускать из квартиры.  — Скорее всего, Мотька могла прошмыгнуть мимо слесаря, когда тот уходил. Он ушел?
        — Ушел,  — подтвердил Евгений, забирая у Женьки пакет и выуживая оттуда пирог.  — Между прочим, вы остались мне должны за дверь.
        И принялся есть трофей. Женька нахмурилась, забрала пакет обратно, достала пирог и тоже принялась жевать.
        — Не мелочитесь в такую ответственную минуту!  — пожевав, сообщила она.  — Я вам отдам. Куда пошел слесарь?
        Евгений, запихивая в рот остатки пирожка, указал направление.
        Троглодит, так быстро умял, целиком, что ли, проглотил, подумала Женька и отдала ему пакет.
        Евгений взял из него еще один пирожок и засунул в рот.
        — Вряд ли Матильда побежала за ним,  — рассудила Женька.  — Ваша кошка дикая, она чужих боится.
        — Матильда — домашний зверек,  — пробубнил Евгений, расправляясь с печеным изделием.  — Она боится улицу, а не людей.
        — Тогда она должна сидеть дома. Вы хорошо все осмотрели?
        — Все осмотрел. Кухню… я, кстати, вскипятил чайник… Комнату, вашу комнату, балкон, коридор.
        — А туалет с ее лотком? Ага, забыли,  — прищурилась Женька.  — Там она и сидит. Наверное, мучается несварением желудка. Это у нее, бедняжки, от голода.
        И Женька поспешила наверх.
        В квартире она первым делом заглянула в туалет. Никого. Впрочем, окажись там вместо кошки Ольга Геральдовна, Женька очень бы удивилась.
        — Странно,  — сказала она,  — я была уверена, что приученные к помещениям кошки боятся бегать по улицам. Может быть, она сидит на подоконнике? У меня в детстве была кошка. Так вот она целыми днями могла смотреть на улицу.
        Горшки с цветами на подоконниках стояли нетронутыми.
        — Кис-кис,  — позвала Женька.  — Мотечка, ты где?
        — Мяу!  — раздалось ей в ответ.
        — Перестаньте мяукать! Вы сбиваете меня с мысли,  — повернулась она к Евгению.
        Тот активно поедал очередной пирожок и молча показывал, что это сделал не он.
        — Мужчина!  — презрительно сказала Женька.  — Голод у вас отключает все чувства к любимым существам. Если не вы и не я, то нам ответила Матильда! Откуда?
        — Оттуда,  — кивнул Евгений, и они оба устремились в ванную комнату.
        — Мотечка, Мотюлечка, где ты, киска?  — сюсюкала Женька.  — Отзовись.
        Матильда отозвалась утробным рычанием.
        — Под ванной! Лезьте за ней!
        — Я большой, я там не помещусь,  — пошел на попятную ленивый внук.
        — Зато у вас руки длинные,  — нахмурилась Женька сурово,  — протяните свою граблю и достаньте несчастное животное.
        — А если она за что-то там зацепилась?!
        — Идите за фонарем.
        Ванная в их доме, как и кухня, чего не скажешь о комнатах, была большая. О таких ванных в объявлениях о продаже квартир пишут гордо и с достоинством. Несомненно, Ольга Геральдовна считала это большим плюсом и использовала по своему усмотрению. В большом помещении она поместила огромную купальную емкость на тонких изящных ножках, под которой мог спрятаться десяток кошек. Когда Евгений принес фонарь, тот осветил им темное пространство. Там никого не было.
        — Где она?!
        — Я поняла! Она в стиральной машине! В вашей допотопной стиральной машине с вертикальной загрузкой. Как она туда попала?!  — грозно поинтересовалась Женька.
        — Элементарно,  — пожал плечами Евгений.  — Она же кошка.
        — Ее надо оттуда достать.
        — Гениальное решение,  — усмехнулся он и пошарил рукой в машинке.
        — Мотечка, иди к нам!
        Матильда на призыв не клюнула и стала себя вести так, словно она нашла единственное в квартире место, где не ругаются и не выясняют отношения. То есть легла и притихла.
        — Ей плохо!  — испугалась за кошку Женька.
        — Ей хорошо,  — возразил Евгений.
        — Почему?
        — Потому что вы ее там достать не можете.
        — А вас здесь я, значит, достаю?  — взвизгнула Женька.
        — Достаете и достаете! Кстати, у вас был один пакет с пирожками?  — неожиданно поинтересовался Евгений.
        — Один!  — быстро справилась с удивлением Женька.  — И подозреваю, что он уже пустой.
        — Нет, там еще остался пирог. Матильда любит жареную капусту.
        — Кошка любит капусту?!  — Женька заподозрила подвох.
        — Она не обычная кошка. В нашей семье все необычные,  — хмыкнул Евгений, не торопясь раскрывать карты.  — Ну, что?
        — Что — «что»?
        — Отдаем пирожок ей?
        — Вы действительно не шутите?!
        — Не шучу.  — С этими словами Евгений схватил протянутый Женькой пирожок.  — Мотя, иди ко мне. Тетя тебе тут угощение принесла. Иногда она бывает доброй и покладистой.
        — Не пошлите!  — рявкнула Женька.  — Этот анекдот я знаю.
        — Каждый судит по себе…
        Евгений поводил пирогом над отверстием для белья. Вдыхая аромат пирога с капустой, Женька впервые в жизни почувствовала острую зависть из-за того, что не она сидит в стиральной машинке. Заглянув в аппарат, она увидела, что коварное животное сверкнуло желтыми глазенками. Евгений разломил пирожок, и по ванной комнате понесся просто головокружительный запах.
        — Иди, иди, Матильда, это тебе,  — позвал Евгений — и поспешно констатировал: — Считается, что я ее покормил. Ужин за вами.
        — Это нечестно!  — От возмущения Женька чуть не задохнулась.  — Так не считается.
        — Считается, считается,  — не глядя на нее, кивнул Евгений. И радостно воскликнул: — Смотрите, вот и кошка! А столько паники было.
        — Сами и паниковали.  — Женька поспешила набрать в легкие побольше воздуха.  — Потому что…
        — Евгения!  — оборвал ее Евгений.  — Вы можете молча отреагировать на мои слова?
        — Нет,  — призналась Женька. Потому что и сама не знала, почему не может.
        Матильда тем временем подпрыгнула и вцепилась в пирожок. Евгений ловко схватил пленницу за шкирку.
        — Она пыльная,  — поморщилась Женька, приглядевшись к болтающейся в воздухе киске.  — Ее надо искупать!
        — Матильда терпеть не может воду,  — сообщил Евгений, опуская пирог и кошку на пол.
        Пока Матильда уплетала пирожок, начался спор о том, нормально ли, что кошка боится воды. Женька отстаивала позицию стремления любого существа к чистоте, Евгений же разделял существ на людей и животных, у которых это стремление отсутствует.
        Их спор прервал звонок в дверь.
        — Ольга Геральдовна?!  — вскрикнула Женька и схватила Матильду, чтобы стрясти с нее пыль.
        — Я открою,  — взял на себя трудное дело внук Ольги Геральдовны.  — Сидите тихо.
        — Стойте, Евгений!  — остановила благородного внука Женька.  — У вашей бабули должен быть ключ.
        — Тогда это не она.
        — Но кто же?!
        — Инквизиция.
        — Ну и шуточки у вас!
        — Есть у кого поучиться.
        На пороге стоял сосед Гавриил, которого Женька для краткости звала просто Гаврилой. Он был привычно мрачен и задумчив.
        — Топитесь?  — живо поинтересовался Гаврила, кивая на ванную.  — Или топите кошку? Отчего тогда она не визжит? Все кошки воду терпеть не могут.
        — С чего это вы взяли?  — возмутилась Женька и выплыла из ванной с Матильдой на руках.  — Некоторые даже плавают!
        — Я тоже в детстве плавал, когда батяня меня на середину реки выбросил, чтоб плавать научить. Лучше б тогда утоп,  — вздохнул Гавриил.
        — Ну, что за мысли?!  — дернула своего деструктивного знакомого Женька.  — Пойдемте на кухню чай пить. Правда, не с чем.
        — Тогда пойдемте за сладким ко мне,  — предложил Гавриил.  — У меня есть печенье, конфеты, торт, пастила…
        — Гаврила, так вы сладкоежка?!  — оглядывая его субтильную фигуру, ахнула Женька.
        — Терпеть сладкое не могу!  — признался тощий молодой человек.  — Но пойдемте, я вас угощу.
        Женька отдала Матильду Евгению, тот плюхнулся с ней в кресло.
        — Ждите,  — сказала ему Женька,  — сейчас принесу еду. Но учтите, лишние углеводы особенно вредны для мужского организма!
        Поначалу Женька решила, что вместо соседской квартиры она попала в кондитерский магазин. Все горизонтальные поверхности в однокомнатной квартире Гаврилы были завалены кондитерскими изделиями. Ассортимент небольшого, но хорошего магазинчика. Примерно такого же, как у них на углу дома.
        — Где вы работаете?  — прошептала Женька.  — Берете взятки коробками конфет и пастилой?!
        — Какая вам разница,  — горестно произнес Гаврила.  — Берите все, что хотите, только обращайте внимание на срок годности.
        — Ого!  — тут же обратила внимание глазастая Женька.  — Этим конфетам три года! Кто вам продает просроченную продукцию?!
        — Никто,  — загадочно признался Гаврила и добавил: — Ими все равно не отравишься. Я пробовал.
        — Пробовали? Это хорошо,  — удовлетворенно кивнула Женька и тут же пояснила: — То есть я хотела сказать, что это очень плохо — травиться.
        — Да,  — согласился с ней Гаврила,  — лучше прыгнуть с крыши.
        — У вас что-то случилось?
        Женька умела слушать и этим располагала к себе, так что обычно ей жаловались на жизнь, на мужей, на родственников и знакомых. Она была доброй, чуткой и понимающей. Вот и сейчас Женькины уши настроились ловить волну страданий. Но Гаврила только махнул рукой. И этот жест показывал полную безнадежность.
        — Да что говорить…  — вздохнул он.
        — Расскажете как-нибудь потом,  — ободрила его Женька.
        Ей очень хотелось набрать сладостей и вернуться домой с добычей, усесться перед носом Евгения и начать смачно есть. Она набрала кучу сладостей и подхватила под руку соседа. И пошла обратно.
        — Я уже чаю налил,  — встретил их радостный Евгений.  — О, пастила! Вот спасибо! И Матильда пастилу тоже очень любит.
        — У вас точно самая удивительная кошка на свете,  — улыбнулась Женька.
        Но больше всего ее удивило другое: внук Ольги Геральдовны принялся поглощать еду со скоростью, которой могли позавидовать пожиратели гамбургеров на конкурсах, которые любят проводить американцы. Женька прикинула, что если бы Евгений участвовал в подобном соревновании, то точно бы попал в число призеров. Мужчины так много едят! Возможно, подумала Женька, это одна из причин, почему она все еще не замужем. Тратить драгоценное время на стояние у плиты и совершенствоваться в изготовлении кулинарных шедевров — это не для нее. Не для такой продвинутой во всех смыслах девушки, уверенно шагающей вверх по карьерной лестнице.
        Женька хоть и считала себя прогрессивной, но была уверена, что в современном обществе по-прежнему на одиноких людей смотрят с большим подозрением, гадая: то ли человек нетрадиционной ориентации, то ли у него проблемы с психикой, а может быть, и то и другое. А потому от него лучше держаться подальше. А потому, чтобы карьера сложилась, требовалась полноценная семья: муж, жена и хотя бы один ребенок. К этому еще добавлялся здоровый образ жизни, диетическое питание и наличие материального достатка, демонстрирующего его место в обществе.
        Мир несправедлив к одиноким девушкам. Как вот объяснить этому самому миру, что Женька одинока не потому, что кто-то там сначала пообещал на ней жениться, а потом вдруг внезапно ее бросил? Мир не понимает или не хочет понимать, что Женьке не нужен первый попавшийся мужчина! Ей как воздух необходим такой, чтобы она с первого взгляда поняла: это ее мужчина! И ради него она готова бросить выстраивание карьеры и пойти туда, куда он ее поведет.
        Стоп. Опять получался замкнутый круг. Если она пойдет за любимым мужчиной, то наплюет на все остальное и останется с тем, что имеет сейчас. А сейчас ей двадцать девять лет. Многие Женькины сверстники первого сентября поведут своих первенцев в школу, а она еще не встретила того, от кого хотела бы родить. Мало того, она повзрослела, поумнела и стала лучше видеть недостатки мужчин. К примеру, Евгений Романовский слишком много ест. Но он уж точно не мужчина ее мечты, так что на это обстоятельство она может посмотреть сквозь пальцы. Он всего лишь ее сосед по коммунальной квартире, а к соседям, как к Гавриилу, нужно относиться снисходительно и беззлобно. Иначе никаких нервов не хватит подстраивать их под себя.
        Отставив в сторону мысли о Романовском, Женя продолжила свои социально-философские размышления. Проблема взрослых девушек в том, что они уже сформировавшиеся личности со своими вкусами, привычками и предпочтениями. Мужчины после тридцати — это еще более сформированные личности со своими же недостатками, пороками и повышенной нервной возбудимостью. К ним нужно относиться как к детям. Но опыта общения с детьми у Женьки не было. И снова получался замкнутый круг. Оставалась одна надежда на любовь, в которую она свято верила. И надо же такому случиться, что именно о любви зашел разговор за столом.
        — Влюбился. Сразу. С первого взгляда,  — признался расчувствовавшийся после пяти чашек чая Гаврила.
        — Влюбился?!  — очнулась от своих мыслей Женька.
        В ее сознании склонный к суициду мазохист в принципе был далек от прекрасного чувства, делавшего людей сильными, выносливыми и самоотверженными. И тут вдруг «влюбился»…
        — В кого?!
        В ее представлении возникла сначала одна звезда экрана, затем другая, потом появился постер с группой «Виагра», к которой, как казалось Женьке, была неравнодушна вся мужская часть населения нашей страны и ее окрестностей…
        — В нее,  — тяжело вздохнул Гаврила.  — В продавщицу из кондитерского магазина.
        Женька обомлела. Такого извилистого поворота судьбы соседа она и представить себе не могла!
        — Ешьте, ешьте.  — Гавриил пододвинул пастилу поближе к Женьке.  — Завтра я еще куплю.
        — Зачем?  — с набитым ртом поинтересовался Евгений.  — Эта еще не закончилась.
        — Недолго мучилась, бедняжка, в его безжалостных зубах,  — хмыкнула Женька.  — Нет, правда, а зачем покупать то, что все равно не будешь употреблять в пищу? Ради нас?
        — Ради себя,  — сказал Гаврила и потупил взгляд.
        И вдобавок покраснел. Женька чуть не подавилась!
        — Как она выглядит?  — откашлявшись, поинтересовалась она.
        — О, она — ангел,  — вскинул глаза к небу Гаврила и, взмахнув руками, нарисовал в воздухе сердце.
        — Подробнее,  — потребовала Женька.  — Я хочу на нее посмотреть. Не могу же я прийти в кондитерский и спросить у девчонок, кто из них небесное существо!
        — Она такая, такая, такая… Как любовь.
        — Понятно,  — кивнул Евгений.  — Я так ее себе и представлял.
        Женька хмыкнула. Ох уж эти мужчины. Вообразят себе невесть что, а потом в отчаянии занимаются суицидом.
        — Как ее зовут?  — тоном классной руководительницы, перед которой сидел двоечник, поинтересовалась Женька.
        — Это Любовь.
        — Понятно,  — кивнул Евгений.  — Я так и думал.
        — Имя!  — почти выкрикнула Женька, нервничая из-за того, что этот несносный хозяйский внук может интересоваться какой-то непонятной девушкой и говорить о ней с придыханием.
        — Любовь. Ее зовут Люба,  — выдохнул Гаврила.  — Только я все равно к ней не подойду!
        — Почему?
        Гаврила вздохнул и уронил голову на стол, чуть не разбив ею свою чашку.
        — Понятно,  — сказал Евгений.
        — Что тут может быть понятно?!  — рассердилась Женька.  — Заладили как попугай!
        — Понятно то, что человек мучается, любит, а подойти и объясниться не может!  — точно слабоумной объяснил Женьке бабкин внук.
        — Но этот момент совершенно не понятен,  — возмутилась Женька.  — Он что, этот человек, инвалид без рук, ног и языка?
        — Отчего же, и язык, и руки у меня есть,  — поднял голову Гаврила.  — И ноги тоже. Смелости вот только не хватает.
        Женька замолчала. Какие инфантильные мужчины ее окружают! Один постоянно набивает желудок… О, только сейчас есть перестал — принялся успокаивать соседа, хлопая его по плечу и говоря, что тот еще встретит свою любовь, к которой сумеет подойти. Да, встретит! Когда ему стукнет восемьдесят лет. Но в самый ответственный момент у него от старости откажут руки и ноги, а речь отнимется. И что получится? Вся жизнь насмарку. А мог бы помирать в тепле и ласке, окруженный любящими правнуками. А так будет лететь с крыши вместе с птицами, только они — наверх, а он — на асфальт. И от всей его жизни останется одно мокрое место, да и то вскоре смоет дождь.
        Страсть и старость, какие похожие слова! И какая между ними пропасть…
        — Ничего страшного,  — сказала Женька соседу.  — Главное в том, что вы, Гавриил, осознаете проблему. А любая проблема имеет свое решение.
        — У меня безвыходная ситуация.
        — Не торопите события,  — посоветовала ему Женька.  — Все образуется. Вот увидите!  — И для большей убедительности добавила: — Я вам обещаю.
        Евгений пошел провожать соседа и в прихожей заговорил с ним. О чем говорили, Женьке не было слышно. Она сидела и думала: сразу пойти посмотреть на Любу из кондитерского магазинчика или отложить это мероприятие на завтрашний день. С одной стороны, сегодня у нее и так перебор общения. С другой же — оставлять без внимания странного соседа никак нельзя. А на ней еще Матильда, которая ест пастилу. Если приедет Ольга Геральдовна, что она скажет?! И где ее обещанное кошачье меню?
        Женька встала и достала кошачьи консервы. Открыла банку и хлопнула содержимое Матильде в миску. Та принюхалась к еде с таким видом, словно Женька была Марией Медичи и подсунула ей отраву, дабы избавиться от конкурирующей с ней особы королевской крови. Но потом, убедившись, что мясо ягненка в заливном из говяжьих почек съедобно, неторопливо съела половину порции.
        — Вот и хорошо,  — подмигнула ей Женька.  — Мотька, не знаю, как у них, а у нас с тобой все получится.
        Матильда, игнорируя ее заботу и начинающуюся привязанность, прошла мимо и прыгнула на подоконник. Улеглась и стала смотреть вниз, во двор, где шумели дети и шуршали шинами автомобили. Но как только Евгений вошел в комнату, спрыгнула на пол и принялась тереться об его ноги.
        — Какое свинство,  — возмутилась Женька.  — Я ее покормила! А ласкаться она подошла к вам!
        — Ну, я же хозяин,  — улыбнулся Евгений и подхватил Матильду на руки.  — Кошки не собаки, к ним не подлижешься за кусок колбасы. Это свободные в выборе привязанностей животные. Гордые и неподкупные. Спасибо, что покормили. Мы пошли отдыхать и работать.
        — Пожалуйста,  — нахмурилась Женька.  — Ой, подождите, я вам сейчас деньги за дверь отдам. Сколько я должна?
        — Три комплексных обеда.
        — Всего-то?
        — И официанту на чай,  — словно участвуя в увлекательной игре, оживился Евгений.
        — Обойдется,  — не очень вежливо фыркнула Женька.
        — Нехорошо так с официантами,  — нахмурился Евгений.  — Они надеются на свои десять процентов.
        Женька только открыла рот, чтобы возразить, как Евгений приложил палец к губам и грозно сощурился. И она промолчала. Когда он ушел и унес Матильду, ей взгрустнулось. Женька даже не поняла почему. Или оттого, что стало опять одиноко, или потому, что впервые она проявила слабость и не ответила должным образом своему оппоненту. Но если задуматься хорошенько, то что им делить? Матильду? Квартиру между ними уже поделила Ольга Геральдовна. И следует признать, что Евгений не самый плохой сосед. Вот существования вместе с Гавриилом Женька точно бы не выдержала!
        Кстати, о нем.
        Нужно будет все-таки сходить и узнать, что это за девушка Люба, в которую он влюблен. Наверняка это умопомрачительная красотка, от которой без ума все окрестные мужики. Ведь обычно они как шмели слетаются на яркую окраску коварного пустоцвета. А потом ищут виноватых. А нужно было всего лишь присмотреться к обычной нормальной девчонке, серенькой мышке, к такой вот, как она, Женька… Да! Если бы в Женьку влюбился такой Гавриил, то она бы…
        Ну, пусть хоть кто-то влюбится, что ли, всхлипнула Женька. Нетушки, ответила ей ее гордость, нам «кто-то» не нужен. Нам подавай самого-самого, и чтобы любви с избытком, и чтобы все чувства через край. Иначе зачем жить? Зачем без любви коптить этот воздух, полный фантазий, грез и сумасшедших желаний? Хочется жить любовью, дышать ею, существовать ради нее! Или, действительно, вниз головой… в карьеру, в одиночество, в безрадостные томления по вечерам.
        Женька встала и подошла к комнате Евгения. Постучала.
        — Евгений, мы разве не станем Мотьку купать?
        — Не станем, Евгения,  — ответил он через закрытую дверь.  — Считайте, что она уже искупалась — облизала себя языком.
        — Какая гадость,  — поморщилась Женька.
        — У вас что, никогда не было кошек?  — усмехнулся тот.
        — У меня никогда не было нормальных мужиков,  — прошептала больше для себя, чем для него, Женька и отошла.
        Когда Женька решила переехать в Москву, в ее голове крутились такие возможности и планы, что, казалось, времени для их выполнения совершенно не будет. В столице столько театров, музеев, выставочных залов и концертных площадок — их не обойти за всю жизнь. Ей хотелось сразу окунуться в культурную жизнь столицы, сидеть дома по вечерам она считала глупостью неимоверной. И вот сегодня наступил вечер, а Женька сидела одна и прислушивалась к шевелению в соседней комнате. Что произошло? Почему ее не тянет никуда из дома? Отчего он внезапно стал ей милым и родным? Дом! Конечно же, дом. Она не думала про соседа. Кого она обманывала?! Конечно, она думала о нем. В последнее время что-то часто. Слишком часто.
        Женька тряхнула головой, прогоняя минорное настроение, и достала мобильный телефон.
        — Тома, ты дома?
        Приятельница ехала в метро, связь временами пропадала. Женьке удалось выяснить, что Тамара ехала на концерт популярной группы, билет туда ей презентовали от профсоюза.
        — Свет, привет. Как дела?
        Дела у Светланы шли отлично, особенно личные. Она спешила на свидание с парнем, с которым познакомилась пару дней назад. У них закрутился бешеный роман, и сегодня, кроме как о нем, Светлана ни о чем другом больше думать не могла.
        Женька позвонила еще паре приятельниц и загрустила. Да, никто не сидел дома вечером! Все пытались как-то развеселиться, разнообразить свою личную жизнь. Составить компанию Женьку никто не приглашал. Лучшей подруги, с которой можно было бы куда-то сходить вместе, у нее не имелось. Катюня вышла замуж три года назад и все это время занималась тем, что пыталась забеременеть. Подробностями этих попыток Катюня безжалостно изводила Женьку, если та набиралась смелости и звонила ей. Сейчас у Жени смелости не хватило, звонить Катюне она не стала.
        — Ну, ничего,  — решила она,  — пойду куда-нибудь одна.
        Дом, в котором Женька сняла квартиру, стоял на тенистой улице. Длинная и прямая, она, украшенная по обе стороны высокими каштанами, упиралась в набережную, пересекая несколько суетливых дорог. Женька сначала решила прогуляться по всей улице, чтобы запомнить, что где находится. Но внезапно остановилась возле дома, на первом этаже которого располагался выставочный зал. Вот он, культурный момент истины, решила Женька и толкнула дверь.
        Выставлялся художник Бакланов. Его огромные полотна, испачканные яркими красками, показывали всю бесперспективность многопартийного будущего страны. Об этом Женька прочитала на входе. Вернее, она прочитала про бесперспективность, а уж полотна увидела воочию.
        — Вот у кого денег прорва,  — прошептала она, с сожалением глядя на модное направление современного искусства.  — И совсем нет мозгов. Лучше бы отдал затраченные на изготовление картин средства в детский дом. Мазня мазней.
        — Вам тоже нравится?  — раздался рядом с ее ухом восторженный голос.  — Какое чувство стиля! Какая экспрессия! Буйство красок передает всю тщетность нашего бытия.
        — По-моему, это просто взрыв на фабрике лакокрасочной продукции,  — не согласилась с говорившим Женька.
        — Да,  — согласился с ней мужчина приятной наружности, хоть и не первой молодости.  — Да, это взрыв! Вы совершенно правы. Антоша! Антоша! Иди сюда! Тут девушка восхищается твоими произведениями искусства.
        — Только этого мне не хватало…  — пробормотала Женька.
        Но к ним уже спешил с полным бокалом Антоша Бакланов. Брат-близнец того, который стоял рядом с Женькой. Единственным их отличием был цветастый шарфик, повязанный на шее у таланта.
        — Пр-р-риятно,  — процедил Антоша и сунул в руку Женьке бокал.  — Шампанское. Пьем до дна!
        — За талант — стоя!  — воскликнул брат.  — Кстати, я Аркаша.
        Женька и рада была бы сесть, да только ни стульев, ни диванов поблизости не наблюдалось. На стенах висело несколько картин с непонятными нормальному человеку изображениями, все до одной похожие друг на друга. По крайней мере, Женьке так показалось.
        — Шедевры,  — кивнул на картины брата Аркаша.  — Через несколько лет каждое полотно будет стоить десятки тысяч, и, заметьте, не рублей. Смотрите, особенно та!
        — Это «Афродита»,  — пояснил художник, подводя Женьку ближе к картине.
        Женька честно старалась разглядеть в мазне женский силуэт, но так и не смогла. Огляделась по сторонам в поисках поддержки, но из посетителей никого, кроме нее, в зале не было. Может быть, они толпились в буфете, где пили шампанское во славу искусства?
        — Будет хорошо смотреться над постелью,  — продолжал Аркаша.  — Возбуждает мужское начало и повышает женское либидо.
        Женька отчего-то пожалела, что зашла сюда, а не прошла прогулочным шагом до набережной. Братья не вызывали у нее отторжения, а вот картины — да. С другой стороны, Женька была провинциалкой, мало смыслила в столичных перфомансах. Кто знает, может, Аркадий прав, и эта Афродита действительно возрастет в цене — с десятка рублей до полутора тысяч. Ведь столько краски на нее извел Антоша! Нужно же ее как-то окупить.
        — Пятьдесят тысяч, и она ваша,  — горячо пообещал Аркаша.
        — Что?!  — обомлела Женька.
        — Тридцать.
        — Но я…
        — Десять тысяч, заметьте, рублей, и Афродита повиснет над вашей постелью!
        — Но я не хочу, чтобы у меня над постелью кто-то вешался!
        — Пять тысяч. И ни копейкой меньше.
        И зачем она только сюда зашла?! Ничего толком не успела посмотреть, а ее уже записали в покупательницы.
        — Вашей маме в Урюпинске очень понравится.
        — Моя мама не там.
        — С упаковкой в два раза дороже. Еще почта сдерет за неформатный объем. Лучше провозить поездом или электричками. Без рамы скину пятисотку.
        — Не нужно!
        — Не нужно навязывать искусство ничего не понимающим людям!  — обиделся художник Бакланов, опрокидывая залпом бокал шампанского.
        — Отчего же, я понимаю,  — промямлила Женька, ругая себя за такое безволие.
        — Торг в таком месте неуместен.
        — Вы обещали скинуть,  — вздохнула Женька, понимая, что ей не уйти отсюда без шедевра.
        — Хотите картину без рамы?
        Женька посмотрела на Афродиту. Без рамы она вообще никак картину не напоминала.
        — Нет.
        — Вот и хорошо. Платите семь тысяч, и она ваша.
        — Вы говорили про пять,  — обомлела Женечка.
        — Наценка за аренду,  — ничуть не смутился Аркадий, брат таланта.  — А что прикажете делать?! Талантам негде бесплатно показывать свое мастерство! Эй, там! Заворачивайте экспонат. Он продан. Куда доставить?
        — За доставку тоже платить?
        — А как же, голубушка?!  — воскликнул брат художника.  — Вспомните, в каком мире мы живем. Таланту невозможно пробиться сквозь гущу бюрократической волокиты.
        — А при чем здесь это?
        — В том-то и дело, что ни при чем! А надо бы.
        — Вы меня запутали,  — призналась Женька.
        В это время из другого зала появился рабочий, снял картину и упаковал в большой полиэтиленовый мешок.
        — Что-то еще?  — не понял Женечкиного замешательства Аркаша.  — Возьмете и «Рождение Помпеи»?! Пятьдесят тысяч, и она ваша.
        — Последний их день, может быть?  — сомневаясь во всем и вся, уточнила-таки правдолюбка Женечка.
        — Нет, у нас рождение,  — удивленно заявил Аркадий.  — Тридцать…
        — Нет! Рождение не возьму. Карточки принимаете?
        Женька еле унесла ноги из этой галереи, волоча за собой большую картину. С нее содрали восемь тысяч — добавили процент за обналичивание. И все равно она была рада, что отделалась малой кровью. Хотя сумма для нее очень даже ощутимая!
        Гулять больше не хотелось, да и ноша тянула домой.
        Женька осторожно открыла дверь квартиры, на цыпочках прошла к себе в комнату, прижимая Афродиту к груди. Закрыв дверь, осмотрелась. Итак, она совершила самую глупую покупку в своей жизни. И куда теперь ее девать? Не маме же ее везти в Урюпинск! Уф, конечно, в другой город. Наобщаешься с безумными художниками, как тебя зовут, забудешь… Разумеется, мама от этого полотна в восторг не придет. Значит, придется вешать картину в этой комнате. Но разрешит ли Ольга Геральдовна дырявить стену? Женька решила не рисковать, прислонила шедевр к столу, отошла на несколько шагов и попыталась полюбоваться приобретением.
        В это время открылась дверь, и в комнату вошла Матильда. Увидев полотно, кошка выгнула спинку, поставила хвост трубой и зашипела.
        — Вот,  — согласилась с ней Женька,  — и у меня похожая реакция. Что делать?
        — Матильда к вам зашла?!  — поинтересовался в открытую дверь Евгений.  — Я ей воды налил. Бутилированной.
        — Хорошо,  — рассеянно кивнула Женька.
        — Что это?  — замер на пороге ее комнаты Евгений.  — Какая экспрессия!
        — Думаете?  — склонила голову набок Женька. Решив, что так она лучше увидит то, что видит он.
        — Возбуждает,  — выдал Евгений,  — аппетит. Ее нужно повесить на кухне! Несите ее туда, я возьму молоток.
        Аппетитная Афродита вскоре повисла над кухонным столом, наполняя своим жизнелюбивым колером все пространство. Женьке даже понравилось.
        — Где приобрели? У Бакланова?
        — Как вы догадались?  — удивилась Женька.
        — Так он всех не местных, зашедших к нему в салон, убеждает купить свое шедевральное полотно,  — усмехнулся Евгений.
        — Это был не салон, а выставочный зал,  — пробурчала Женя.  — Небольшой.
        — Блажен, кто верует,  — покачал головой Евгений.  — Это магазин. Вы, Евгения, временами бываете слишком добрая. Нужно уметь говорить «нет», если вам чего-то на самом деле не хочется. И не только мне. Но картина прикольная. Попьем чайку?
        Женька улыбнулась. Да, она действительно поддалась порыву и не смогла устоять перед натиском творцов-профессионалов. Картина необычная, явно не для кухни, но этому троглодиту аппетит ничем не испортишь. Да не очень-то и хотелось портить ему аппетит именно сейчас.
        Матильда пришла на кухню вместе с ними, но от картины держалась на расстоянии. Наверное, решила Женька, красками еще пахло. Не могла же кошка по-человечески оценить экспрессию и аппетитность полотна. Или могла? Мотька — очень умное животное. Вот если бы Женька взяла ее с собой, то точно сэкономила б восемь тысяч!
        — Восемь тысяч?  — переспросил Евгений.  — Вам еще повезло. Бабулю, когда она тоже вот так зашла на его якобы выставку, этот художник раскрутил на двадцать пять.
        Женька с удивлением поинтересовалась:
        — И что Ольга Геральдовна купила?
        — Статуэтку Великого Могола. Из его собственного кургана, насыпанного близ Тбилиси.
        — Она не могла этому поверить!  — усомнилась Женя, помня, насколько здравым рассудком обладала.
        — Однако статуэтка у нее до сих пор стоит. Только никогда не спрашивайте, где и как она ее приобрела. И на старуху бывает проруха. Правда, старуха?
        — Сам ты дед!  — обиделась Женька. Но не сильно.
        Было приятно, что дурят не только провинциалов, но и коренные москвичи попадаются на культурологический крючок.
        — С чем пьем чай?
        — С сушками!
        Вечер плавно перетек в ночь под неспешное чаепитие и рассказ внука о бабушке. Оказалось, что она в восемнадцать лет приехала покорять Москву. Не поступила в университет, пошла работать на фабрику. Но через несколько лет добилась своего — ее зачислили в высшее учебное заведение…
        Женька и не думала, что Евгений может быть таким хорошим рассказчиком с потрясающим чувством юмора. Она сидела напротив него, подперев кулачком подбородок, и думала, что они очень хорошо общаются. Очень хорошо.
        Глава 4. Соблазнение строптивца
        Рабочая неделя принесла новые хлопоты. Жизнь наладилась и стала привычной: дом-работа-дом, работа-дом-магазины-дом. А в доме прелестная кошка Мотька и очень даже интересный ее хозяин.
        То, что до метро от дома было близко, Женьку очень радовало. Огорчало то, что передвигаться приходилось в часы пик.
        Принарядившаяся сегодня Женька сто раз пожалела, что обула туфли на высоком каблуке. Ей оттоптали два раза почему-то именно правую ногу, словно по ней топтаться было гораздо удобней, чем по левой. Помялось легкое шифоновое платье, рассыпались по плечам заколотые волосы, чуть не слетел с пальца серебряный перстенек с искусственным сапфиром. Но в офис Женька вошла королевой — звонко цокая каблуками, с прямой спинкой и приподнятым подбородком. Она всегда помнила своего учителя танцев: ходить нужно так, чтобы не видеть кончиков обуви.
        — Что с тобой?  — прошептала ей через стол коллега Зоя Колокольцева.  — Ты выглядишь так, будто по тебе прошелся асфальтовый каток. Три раза. Туда и обратно.
        Женька жалобно улыбнулась и привела волосы в порядок.
        — Так лучше,  — кивнула Зоя.  — Но все равно на твоем лице еще остались следы бурной ночи. Кто он?
        Зоя Колокольцева страдала излишним любопытством. Так всегда бывает: если у человека нет личной жизни, то он активно лезет в чужую. Женька сама могла посплетничать, но чтобы так в лоб спрашивать про бурные отношения — никогда. Она неопределенно пожала плечами.
        — У него есть друг?  — зашептала Зоя, оглядываясь на уткнувшихся в телефоны и мониторы коллег.  — Понимаешь, подруга, я на мели. А на мели хорош любой самец, лишь бы не активно сопротивлялся.
        Подруга? Женька усмехнулась. Нет, Зоя явно переоценила Женькину привязанность к коллеге. К тому же про любого самца — это было явно не про нее и не для нее. Она не уважала девчонок, которые из-за отсутствия парней бросаются на любой залежалый товар. Да, секс полезен для здоровья, да, приятно чувствовать рядом с собой крепкое мужское плечо, да, есть с кем пойти на выставки, в музеи и театры… Несомненно, в присутствии в жизни девушки мужчины есть много положительного. Зато один маленький, но весьма отрицательный момент сводит на «нет» все положительное. Это если мужчина не любимый, а просто любой. Ничего из этих отношений не получится.
        Любимый и любой. Женька опять нашла у этих слов общий корень. Почти схожие слова, а какая разница!
        — Чего молчишь?  — не унималась Зоя, вклиниваясь в Женечкины размышления.
        Женька сначала хотела сдать на растерзание Колокольцевой соседа Гавриила, но потом вспомнила о его большой неразделенной любви и промолчала.
        — Совсем, что ли, никого нет у него?!
        — У него есть бабуля и кошка.
        — Кругом одни бабы!  — трагически вздохнула Зоя.
        И Женьке отчего-то вдруг приспичило стать честной!
        — Это не мой мужчина. Это внук моей квартирной хозяйки. И у нас с ним ничего не было. Мы просто сидели допоздна и разговаривали.
        — Он симпатичный?
        — Ну, что-то в нем, конечно, есть,  — призналась Женька и тут же соврала: — Но он не в моем вкусе!
        — Очень хорошо,  — обрадовалась Зоя.
        — И чего же в этом хорошего?
        — Тогда он в моем вкусе.
        — Ты же его не видела!
        — Потом насмотрюсь.  — Колокольцева оживилась.  — Значит, так, сегодня после работы заезжаем в суши-бар, набираем пивасика, закуски и едем к вам. Ты знакомишь меня с внуком и тихо сваливаешь в киношку. А уж мы вряд ли будем сидеть допоздна и разговаривать.
        Женька обомлела.
        — А что вы будете делать?!
        — Жукова,  — со вздохом ответила Зоя,  — вроде бы взрослая баба, а элементарных вещей не понимаешь. Это для семиклассниц написали правила про то, что целоваться нужно на втором свидании, а заниматься сексом на третьем. Для нас, взрослых баб, нужно все и сейчас. Вдруг завтра третья мировая война?!
        — А если войны не будет?  — не согласилась с такой позицией Женька. Да и Евгения было жаль отдавать в такие беспринципные руки.
        — Значит, все человечество вымрет от СПИДа. А ты знаешь, откуда взялся СПИД?!
        — А это для нас сейчас актуально?
        — Еще как. Слушай!
        Хорошо, что в этот момент раздался телефонный звонок от поставщика, с которым Женька завела долгий и нудный разговор. Он требовал срочную оплату доставленной продукции, Женя обещала, но потом. Их контора работала по принципу: «Стулья сегодня, а деньги потом. Можно наоборот? Можно. Только сначала стулья». Зоя пообещала потом рассказать про болезнь прошлого века и отвернулась. А Женька постаралась забыть то, о чем они говорили.
        В обеденный перерыв большинство сотрудников бегали в соседние кафешки. Те же, кто мечтал похудеть, оставались в офисе и жевали мюсли. Зоя Колокольцева чаще всего оставалась жевать, но на этот раз она направилась следом за Женькой в пельменную.
        — Пельмени дико калорийные,  — бросила ей Женька, надеясь, что та наконец-то отстанет от нее.
        — Ничего,  — отмахнулась Зоя,  — съем один, остальные пожую и выплюну.
        Женька никогда не понимала такого способа не обжираться. Это надругательство над собственным организмом! Тем более неприятно сидеть напротив человека, который что-то ест, а потом выплевывает обратно в тарелку.
        — Если что,  — неправильно поняла ее молчание Колокольцева,  — то ты тоже можешь так сделать. И больше калории не считать! Только я бы на твоем месте больше в пельменную не ходила. Смотри, какую филейную часть ты себе отрастила!
        И Зоя указала на зеркало, мимо которого они проходили. Женька немного задержалась возле него, оценивая свою фигуру. Да, не худышка, но и лишнего веса нет. Все при ней: попа, талия, ноги, руки, голова. Пропустим грудь. Здесь у Мироздания чувствовался острый дефицит, и как всегда именно Женьке Жуковой лишнего размера не хватило. Зато, как папа говорил маме, было за что ущипнуть. Никто не щипал, разумеется, потому что получил бы по рукам. Но сам факт несколько успокаивал и позволял есть все подряд. Дальше сорок восьмого размера Женька все равно не поправлялась.
        Когда они уселись за столик, Зоя заказала себе три порции пельменей под разным соусом. Женька постаралась побороть отвращение и решила ничего не есть. Ей принесли кофе со слойкой. Потом Зоя жевала и выплевывала, успевая при этом что-то говорить, а Женька смотрела в окно. Когда кофе кончился, она встала и пожелала коллеге приятного аппетита.
        — Ты куда?! У меня еще две порции! Хочешь, поделюсь?!  — засуетилась Колокольцева.
        Но Женька уже выскочила из пельменной.
        Остаток обеденного перерыва она прогуляла возле фонтана. Неподалеку от их офиса расположился уютный сквер с удобными скамейками, где всегда было полно мамочек с детьми. Женьке нравилось на них смотреть и думать, что когда-нибудь и у нее будет семья. Она, любимый мужчина и их дети. Обязательно двое: мальчик и девочка. Или мальчик и мальчик, если Он этого захочет. Или трое… Ведь всегда можно обо всем договориться с тем, кого любишь. И если любит он, то найдет компромиссное решение. Двадцать девять лет — это еще не приговор. У многих в двадцать девять семейная жизнь только начинается. И у Женьки начнется! Ведь она гибкая, обучаемая, чуткая, у нее получится договориться с тем, кого она полюбит!
        Но с Евгением договориться не получилось… Раньше. Ни разу.
        Но зато вчера этому было положено начало, и очень даже неплохое. К тому же этот Евгений не тот, ради которого, как казалось Женьке, она согласна идти на компромисс и рожать. Своего мужчину она почувствует на расстоянии, будь он хоть на Южном полюсе! Так где же он? Почему не ищет ее? Как все сложно в этой жизни для той, кому не нужен любой самец…
        После работы Зоя Колокольцева уверенно двинулась вслед за Женькой.
        — Я иду в магазин,  — предупредила ее Женька.
        — Правильно,  — кивнула та,  — за мужиков нужно бороться. Наберем винишка, шашлычков пожарим. Прикинь, мы с одним парнем жарили шашлыки прямо на его балконе!
        — На нашем балконе живет одна милая, но очень привередливая кошка,  — сообщила Женечка.
        — Тогда тупо пожарим мясо на сковороде.
        — Зоя,  — не выдержала Женька,  — оно тебе надо?!
        — Надо,  — твердо сказала та.  — Мне двадцать шесть лет, а я все еще не замужем.
        — Мне двадцать девять.
        — Офигеть!  — вздернула брови Колокольцева.  — Ты хорошо сохранилась.
        — Спасибо. Только, понимаешь, как бы тебе сказать…  — растерялась Женя.
        — А ты видела его в ванной? Как у него инструмент? Внушительный?
        Женька замолчала. Говорить в этот момент было все равно что сотрясать воздух обещаниями сделать из Зои Колокольцевой фанатичного адепта Церкви раскаявшихся грешниц. Но ссориться она не стала, ей еще с Колокольцевой работать. И…
        И в ее голове родилась месть. Женька прищурилась и представила чопорного интеллигента Романовского рядом с… ну, просто со сквозняком — с Колокольцевой. Настроение несколько улучшилось.
        — Ладно, Зойка, идем!  — весело сообщила Женя.
        — Жукова, ты крепленое пьешь?  — тут же деловито потерла ладошки Зойка.
        — Нет, я не пью.
        — На тебе сэкономим, купим газировки. А нам с… как его зовут?
        — Жека,  — отчего-то сказала Женька.
        — Жека? Как тебя? Вы с ним тезки?
        Женька кивнула.
        — А мы с Жекой выпьем водочки. И не смотри на меня так! Тебе не понять, что значит хотеть выйти замуж и нарожать детей. Ты сидишь в своем тридцатнике и радуешься одинокой жизни!
        — Мне двадцать девять,  — уточнила Женька.
        Они уже зашли в магазин. Женька взяла тележку и принялась складывать в нее продукты. Зачем-то закидывала все подряд, на автомате, словно пришла в магазин с родителями, которые обычно закупались на неделю вперед. А рядом говорила, говорила и говорила Колокольцева, полностью оправдывая свою фамилию. Когда она поставила в корзину две бутылки водки, одну Женька вытащила.
        — Возражения не принимаются,  — тоном учительницы начальных классов, разговаривающей с непонимающим малышом, сказала она.  — Я с ним живу через стенку! А вдруг он напьется и ночью песни начнет петь.
        — Вряд ли,  — хихикнула Зоя.  — Ночью у нас с ним будет более интересное занятие.
        И Женька почувствовала, как у нее внезапно сжалось сердце, ход крови замер, потом сердце рывком завелось, кровь хлынула в голову, там ударила по мозгам… Жуткое состояние. Можно описать его проще, одним словом — ревность. Но Женька об этом еще только смутно подозревала.
        — Ты чего покраснела как опиумный мак?  — посмотрела на нее Зоя.  — Стесняешься, что ли, об этом говорить? Ну, ты даешь, подруга! А еще говоришь, что тебе тридцатник!
        — Двадцать девять,  — сказала Женька, уговаривая себя держать свои эмоции под контролем.
        Она почувствовала себя динозавром, который неожиданно для себя двинулся на верх эволюционной лестницы и споткнулся о ступеньку, после чего свалился вниз и начал восхождение заново, опаздывая на все, куда только мог опоздать.
        — Тогда к водке купим пива,  — заключила Зоя.  — Он сладкое любит?
        Женька уже собралась честно сообщить, что Евгений любит все, что можно есть. Но тут опомнилась и решила конкретизировать:
        — Он любит пироги с капустой.
        — Отлично!  — обрадовалась конкретике Зойка.  — Берем десять штук.
        Женька хмыкнула и похвалила себя за тонкий расчет: ведь наверняка Евгений займется пирогами, а не Зоей.
        Однако тут же девушке стало стыдно…
        — В любви каждый борется сам за себя!  — резюмировала не подозревавшая о душевных муках Женьки Зоя, и тележка пополнилась пивом и пирогами.
        С такой резолюцией Женька быстро согласилась. Мысленно. И также мысленно себя отругала. Она что, все-таки влюбилась в Евгения?! Только этого ей не хватало!
        …Стоило лишь войти в квартиру, как Женька вспомнила про Матильду. Кто кормил ее в течение дня? Кто играл? Дома этот самый Евгений или свалил? В смысле кошку на нее, Женьку… Тем временем Колокольцева бодро прошагала в квартиру, осмотрелась.
        — Где он?  — зашептала она, зависая у зеркала.  — Как я выгляжу? Как прическа?
        — Где он, не знаю, а волосы как волосы,  — рассеянно проговорила Женька.  — Растрепались немного…
        — Это придаст моему облику сексуальности,  — уверила себя и окружающих Колокольцева. Женька не стала возражать.
        Они прошли на кухню. Евгения там не оказалось. В глазах Зои Женька заметила разочарование.
        — Он на работе?
        — Он фрилансер. Дома трудится,  — развела руками Женька.  — Компьютерщик.
        Зоя взбодрилась:
        — Говорят, эти ребята нехило зарабатывают!
        — Много чего говорят,  — пробубнила Женька, разбирая пакеты с провизией.  — Говорят, что все они дикие. И он такой же. Может не выйти из своей комнаты…
        Зря она это сказала! Возможно, Евгений действительно бы не вышел…
        Но Зоя подскочила к комнате Евгения и громко заговорила:
        — Мужчина! А мужчина! У нас часы остановились, не подскажете, который час?
        Женька хихикнула. Она представила реакцию Евгения.
        Дверь тихо скрипнула. Расслабленная Зоя быстро подобралась, втянула живот, расправила грудь, готовясь к встрече с соблазняемым. Но из двери вышла Матильда. Гордо шествуя вперед, она как бы присматривалась, пытаясь понять: а можно ли этой незнакомке доверять? Судя по всему, Матильде гостья не понравилась — ее ушки нервно дернулись, кошка подняла хвост трубой и остановилась возле Колокольцевой, выгнув спину. Зашипела недовольно и отпрыгнула в сторону.
        — Это что такое?  — поморщилась Зоя.
        — Кошка,  — улыбнулась Женька.  — Королевских кровей. Зовется Матильдой. Спит в его постели…
        Промолчать не могла? И кто только за язык тянул?!
        — Она дикая?!
        — Как ее хозяин-компьютерщик,  — продолжала улыбаться Женька, которой отчего-то стало весело.
        — Ну, с хозяином мы разберемся. Жень, а кошку ты к себе на ночь возьми!
        Женька никогда никому не завидовала! Но тут почувствовала укольчик чувства, которое всегда считала низменным и недостойным себя. Да, она позавидовала уверенности, с которой Колокольцева говорила о своем будущем. Словно в процессе осуществления этого самого «будущего», кроме нее, никто больше не участвовал. По крайней мере, желания и возможности остальных не учитывались нисколько. Самооценка Зойки зашкаливала! Она говорила так, словно сама решала не только свою судьбу, но и плела жизненные пути другим.
        Тем временем Матильда подошла к Женьке и потерлась о ее ноги, будто успокаивала. «Подумаешь,  — казалось, говорила кошечка,  — и не таких видели. И не таких обламывали. Поверь мне, дорогуша, острые коготки этой выскочки не зацепят нашего Евгения».
        И Женька решила, что Матильда права. Действительно, с чего она решила, что таким, как Колокольцева, все можно?! Что она, горгона Медуза, при виде которой все мужики падали ниц и превращались в каменные изваяния?!
        — Я загляну,  — решительно заявила Зоя и открыла дверь.  — О! Да здесь никого нет.
        — Конечно, нет,  — подтвердила Женька и пояснила: — Кошка просто любит сидеть на его подоконнике.
        — А он неплохо устроился,  — осмотрев жилище Евгения, заметила Зоя.  — Судя по всему, холостяк. Жень, мне жутко повезло!
        — В этом я не сомневалась,  — вздохнула Женька.
        Да, это только она дура такая! Ждет принца, которого полюбит всем сердцем. А у нее из-под носа уводят соседа. И ладно бы Гавриила!
        — Всем привет!
        В квартиру вошел Евгений и удивленно посмотрел на девушек.
        — По-моему,  — начал он, приглядываясь к Колокольцевой,  — Ольга Геральдовна договаривалась насчет одной комнаты для одной девушки. Но раз такое дело, то я не против гарема.
        Гарема?! Женька вспыхнула от обиды.
        — Здрасьте,  — процедила Колокольцева, считая, что она произносит это сексуально.  — Я Зайка.
        — Зойка,  — поправила ее Женька.
        — Это для тебя я Зойка,  — подмигнула ей та.  — А для Жеки я Зайка. Так будет проще.
        — Проще для чего?  — ухмыльнулся Евгений.
        — Для нас. Познакомиться. Я Зайка, вы Жека.
        — Значит, вы Зайка,  — процедил ей в тон Евгений.
        И Женьку в который раз за этот день чуть не стошнило!
        Ощущение возникло такое, как будто к ней в квартиру забрался вор и нацелился на то, что ей поначалу было совершенно не нужно. От чего она сама хотела избавиться. Но внезапно поняла, что это — чуть ли не самое дорогое среди ее имущества! И захотелось вцепиться этому вору в волосы и хорошенько оттаскать за нахальство и самоуправство.
        — Значит, вы Зайка,  — процедил Евгений Романовский, внимательно следя за реакцией Евгении.
        Он заметил в ее глазах испуг и волнение и решил подыграть. Вернувшись от Гавриила, с которым проводил очередную профилактическую беседу о вреде безответной любви, Романовский застал квартирантку не одну, а с девицей яркой внешности и пышной наружности. Но со странным выражением привлекательного лица. Такое он видел в фильме канала ВВС про мурен. Хватка у мурен была высокоскоростной, как современный Интернет. Они выскакивали из-за укрытия, хватали добычу и тут же рвали ее на части. При этом у них вот такое же выражение морд и было. Однако справедливости ради Евгений решил присмотреться к красивой мурене повнимательнее и только после этого делать окончательный вывод.
        Судя по всему, она была подругой квартирантки, и обе рассчитывали получить хоть толику внимания с его стороны. Евгений усмехнулся и решил, как Матильда с заводной мышкой, поиграть с девушками в соблазнение. Зайка-Зойка внешне не могла не нравиться мужчинам, и здесь Евгений исключением не стал. Пышные формы манили обещаниями бурных ночей, безмозглая блондинистая головка сулила понимание любой причины расставания — от поездки в заграничную командировку на сто лет до гибели в суровых условиях Ледовитого океана. Перебравшись к родителям обратно, Евгений вполне мог рассчитывать на необременительное расставание с горячей Зайкой.
        Мужчины, глядя на женщину, с которой собираются провести всего лишь несколько страстных ночей, первым делом планируют отступление после полученного удовольствия. Это дамы, видя заинтересовавшегося ими самца, отчего-то сразу строят планы на далекое будущее со свадебным платьем и фатой. Так и существует в человеческой природе межполовой диссонанс: мужчина прежде думает об удовольствии, а женщина — о будущих детях.
        — Я Жека!  — решительно произнес Евгений, который терпеть не мог этот вариант своего имени. И протянул руку блондиночке зайке.
        Нет, он не был монахом, но длительные периоды воздержания, когда Евгений с головой уходил в работу, у него случались. Сейчас такой период как раз заканчивался. Заканчивался — так он решил, глядя на приятельницу Евгении. По тому, как Зайка отреагировала на его довольно скромный ответ, было понятно, что она готова продолжить с ним далеко идущее знакомство. И он мог бы…
        И тут глаза Евгения встретились с глазами Евгении. Словно клинки острых сабель схлестнулись в раскаленном яростью и гневом воздухе.
        — Здрасьте вам,  — удивленно протянул Евгений, имея в виду совершенно не то, что могли бы подумать девушки.
        Да она ревнует! Глазищи соседки метали такие громы и молнии, что он побоялся обжечься. Зачем тогда, спрашивается, она привела к нему эту аппетитную пышку?! Ведь не могла не знать, что любой нормальный мужчина, находящийся в половозрелом возрасте, ею заинтересуется! Это что, проверка на вшивость? Но, дорогая девочка, как мысленно вел Евгений диалог с Евгенией, такие проверки обычно заканчиваются не ожидаемым финалом, а крушением всех надежд. На что вы надеялись, любезная квартирантка? На то, что я проигнорирую Зайку?
        Интересно, подумалось тут Евгению, а что будет, если он ее действительно проигнорирует?..
        — Приятно было познакомиться,  — бросил Евгений и сделал вид, что собрался уходить в свою комнату.
        — Стойте!  — прокричала Зайка, вцепившись ему в рукав.  — А мы тут чай пьем! С пивом и пирогами! Составьте компанию.
        Евгений взглянул на Евгению, показывая, что, собственно, он не заинтересован в отношениях с ее подругой. Но! Посмотри, она же сама меня не отпускает. Вцепилась, как майский клещ в лохматую собаку. И соблазняет пивом с пирогами. Если бы добавила к этому набору вяленого леща, цены бы ей не было. Но из-за скудности мозгового вещества до главного козыря ваша подруга, уважаемая Евгения, так и не додумалась!..
        — Зоя, Евгений, может быть, занят!  — наконец подала голос Евгения.  — У него, может быть, работа срочная и безотлагательная.
        — Нет,  — повернулся к ней Евгений и растянул рот в улыбке, за которую тут же себя назвал негодяем.  — Я свободен во всех смыслах этого замечательного слова.
        — Что вы говорите?!  — обомлела Евгения, глядя на него так, будто он выдал важную государственную тайну и собирался слинять за границу.
        — Я говорю,  — повторил он специально для нее,  — что совершенно свободен.
        — Ах так?!  — воскликнула Евгения, и в ее голосе он почувствовал искренние нотки ревности.
        Матильда продолжала стоять за ней, выгнув спину, словно собиралась отражать нападение незримых чудовищ. Ее хвост мелькал из стороны в сторону, кошка явно злилась. Евгений знал повадки бабулиной любимицы. Если ей кто-то не понравился — все пропало. Начнет мелко пакостить и крупно гадить. Первым делом — в обувь. Отчего-то именно этот способ мести казался Матильде наиболее действенным. Сколько блаженства и искренней кошачьей радости было написано на ее усатой мордочке, когда неприятный объект завершал визит и начинал обуваться! И в полном смысле слова вступал в дерьмо…
        Конечно, Матильда была своенравным питомцем. Евгений всякий раз убеждался на ее примере, что кошки отлично чувствуют настроение людей. Если те злы и неискренни, хотя внешне этого ничем не показывают, то провести Матильду все равно не удастся. Вот Евгению кошка приняла как родную, чем немало удивила его. А вот ее подругу как-то сразу не восприняла.
        И тем не менее, Евгению ничего не оставалось делать, как пойти на сближение с Зайкой. Хотя бы ради удовольствия доставить неудовольствие Евгении. Но первой, после того, как он согласился составить девушкам компанию, фыркнула Матильда. Она горделиво вышла из кухни, игнорируя все призывы накормить ее вкуснятиной, и направилась в комнату Евгении на свой любимый балкон. Любимый подоконник, расположенный в комнате Евгения, кошка проигнорировала. Ладно, подумал Евгений, он не станет обращать внимания на кошку, которой понятно почему не понравилась гостья. Ему захотелось позлить соседку, хотя толком он не мог определить причину этого жгучего желания.
        Девчонки быстро накидали на стол, водрузив на него пиво, пироги и другую еду. Если так пойдет и дальше, не без радости прикинул Евгений, ему не придется больше питаться чем попало и ждать, пока вернутся родители.
        — Что ты любишь, Жека?  — подперев рукой подбородок, уставилась на него, жующего пирог, Зайка.
        Ого, прикинул Романовский, сближение на уровне космических скоростей! Мало того, что он для нее Жека, так еще не прошло и десяти минут, как они уже на «ты». И не он начал фамильярничать, заметьте, многоуважаемая Евгения Жукова или как вас там. И не надо строить недовольные рожицы! Сами привели приятельницу. В том, что Зайка всего лишь коллега, она сама рассказала минуту назад. Да и так чувствовалось, что девушки подругами не были. Между ними было расстояние, а вот между Евгением и Зайкой оно пропадало.
        Блондиночка оказалась не такой уж и дурой, ее можно было даже назвать хорошенькой, доброй и ласковой. Только всех этих качеств у нее оказалось в избытке. Видимо, от неуверенности в том, что обычной манерой поведения она сможет заинтересовать мужчину. Своеобразный комплекс неполноценности. Евгений не первый раз с этим сталкивался. Обычно он старался с такими девушками не сближаться. Но на этот раз все пошло по-другому — захотелось половеласничать, развлечься, отвлечься… Он начинал искать определения, но их было слишком много, чтобы остановиться на чем-то одном, точно описывающем его внезапное решение.
        Через полчаса общения Зайка и пироги ему надоели настолько, что он уже засомневался, а нужно ли ему продолжение этого банкета. Если бы не пиво, то ушел бы раньше. Соседка пиво не пила, цедила чай и смотрела на Евгения как на врага народа, вышедшего на тропу партизанской войны. А он не скрывал своих действий.
        — Сходим куда-нибудь вместе?  — спросил прямо у Зайки.
        — А разве нужно куда-то ходить?  — удивилась та.
        — Конечно, нужно сходить куда-нибудь!  — встряла в их диалог внезапно обрадованная Евгения.  — Например, на концерт! Вот, можно в зал имени Чайковского!
        — Чайковского?  — переспросила Зайка.  — Зачем?
        — Чтобы приобщиться к духовно прекрасному,  — хмыкнула Евгения.  — Ты же, Зоя, хочешь быть духовно прекрасной?
        — Да я и так хороша,  — подмигнула Зоя ему.
        — Без сомнений,  — согласился Евгений.  — Но на классический концерт сходить можно. Я куплю билеты всем нам троим.
        Зайка скуксилась, но постаралась сделать это незаметно для кавалера.
        — Зачем троим?  — встрепенулась она.  — Женьке некогда! Ей о кошке заботиться нужно. В следующий раз сходит.
        — Действительно,  — встрепенулась Жукова,  — мне Матильде нужно приготовить что-нибудь человеческое, а то она весь день сидит на одних консервах. Ольга Геральдовна так и не принесла кошачье меню. Полагаю, ей не до нас.
        Евгений хмыкнул. Бабуля, как всегда, слишком много напускает пафоса. У нее и кошка с дворянской родословной, у кошки меню с изысками, и мышки по даче у бабули бегают исключительно белого цвета, серые в ее королевском месте обитания не живут. Зря Женя ждет это самое суперменю. Самое большее, на что бабуля способна, так это изредка контролировать, что Матильду хоть чем-то кормят. Ведь и пню ясно, что она специально все это подстроила, соединив его, кошку и эту добрую девчонку Женю, которая будет о них заботиться.
        Женя?! Он уже стал жиличку называть Женей? Для него самого это сюрприз. Но, чтобы он ни говорил, девчонка она на самом деле добрая и заботливая. Только пироги ему уже порядком надоели.
        Евгений отложил недоеденный пирог, и квартирантка восприняла это как сигнал.
        — Зоя, тебе пора,  — командным голосом сказала она.  — Завтра утром нам на работу.
        — Жень, ты чего?  — вытаращила глаза Зойка-Зайка.  — Еще только половина двенадцатого. К тому же, насколько я знаю, на работу идти только тебе, так что вали спать, подруга. А мы с Жекой еще немного посидим наедине, вдруг до чего-нибудь досидимся…
        Евгений обомлел. Она что, намекает на продолжение ночи?! Вот это современные нравы. Он к ним не готов. И выразительно посмотрел на Женю. Та перехватила его изумленный взгляд и покраснела. Точно! Он не ошибся! Она заранее знала, на что способна ее подруга, приятельница или кем она там ей приходится. С другой стороны, он мужик — нормальный, со всеми желаниями и потребностями.
        Евгений попытался улыбнуться, но сам почувствовал, как вымученно это у него получилось. Куда только делась первоначальная бравада?!
        — Матильду тоже пора укладывать,  — вздохнула Женя.  — У нее строгий распорядок, хозяйка за ним бдит. А Матильда без Жеки,  — тут она сделала акцент на дурацком имени,  — никак не засыпает. Представляешь невыспавшуюся кошку?!
        — Нет,  — пробормотала Зайка, прикидывая в светлой голове, как это кошка не может спать без хозяина.
        — Это просто ужас,  — закатила глаза к потолку Женя.  — Так что пора расходиться…
        — При чем тут кошка?!  — не сдавалась Зайка.
        Евгению уже стало смешно.
        — Не только кошка. Внизу еще бабка, у которой очень чуткий слух. А напротив живет дед,  — продолжала самозабвенно врать Женя,  — который терпеть не может свет в чужих окнах.
        — Фигня какая-то. Только репки у вас не хватает,  — разочаровалась Зайка.  — Но на Чайковского-то пойдем?
        — Обязательно,  — с чувством огромного облегчения произнес Евгений.
        — Вдвоем только,  — нахмурилась Зайка.
        — Вдвоем,  — пообещал Евгений и, пока подруги явно не трогательно прощались, уже начал искать причину для отступления.  — Командировка или смерть? М-да.
        — Что?
        — Ничего, это я так, о своем, о мужском.
        Когда дверь за Зайкой захлопнулась, Женя принялась оправдываться:
        — Понимаете, Евгений, она сама ко мне навязалась. Я не могла ее не пригласить. В некотором роде эту квартиру я нашла по ее совету…
        — Не понимаю,  — мягко отрезал он.  — Иногда нужно настаивать на своем и уметь говорить «нет». Я уже говорил об этом! Отстаивать свои интересы нужно учиться, понимаете?
        — Но у меня нет никаких интересов!  — вспыхнула Женя.
        — Замечательно,  — усмехнулся Евгений,  — тогда, пожалуйста, без обид. И спасибо за прекрасный ужин.
        — Разумеется! И пожалуйста.
        У двери своей комнаты Романовский на мгновение задержался.
        И в этот момент получил удивительный по своевременности вопрос:
        — Евгений, извините, но очень хочется узнать, почему. Почему вы не женаты? Ничего личного! Просто хочется понять мужчин.
        Изо всех сил сдерживая улыбку, Евгений глубокомысленно изрек:
        — Если я вам отвечу, Женя, то вы поймете только одного мужчину.
        — Ничего, иногда нужно начинать с малого.  — Женя прижалась к дверному косяку и сложила руки кренделем.
        — Хорошо, тогда знайте,  — сытый Евгений был в хорошем расположении духа.  — Есть такая трогательная и все объясняющая притча. Я услышал ее когда-то давно и запомнил. Когда умирал одинокий старик, возле него собрались внуки и правнуки его братьев и сестер. Они попросили старика рассказать перед уходом правду — почему он никогда не был женат. Старик ответил, что всю жизнь искал только ее — идеальную женщину. И нашел. «Почему тогда вы не вместе?» — спросили его. «Она искала идеального мужчину»,  — ответил старик.
        — Да, действительно все объясняет,  — выслушав притчу, загрустила Женя.
        — Я оставлю дверь приоткрытой,  — терапевтическим голосом пояснил Евгений, однако Женя при этих словах многозначительно хмыкнула,  — для Матильды. Когда она нагуляется на балконе, придет ко мне. Вы тоже не закрывайтесь, чтобы она могла спокойно перемещаться по квартире. И не бойтесь, с моей стороны никаких посягательств на вашу честь не будет. Вы не в моем вкусе!
        — А уж вы не в моем вкусе, возведенном в сотую степень!  — вспыхнула Женечка, явно не ожидавшая такого поворота.
        — Вот и отлично, договорились,  — бросил Евгений и захлопнул перед ее носом дверь.
        — Кретин, бабник и дурак,  — донеслось вслед.
        — Кретин и дурак, собственно, синонимы,  — улыбнулся Романовский.  — А про бабника — неправда.
        На следующий день Евгений взял билеты на ближайший концерт в зале имени Чайковского. Ему безумно захотелось соединить несоединимое — высокую классику и Зайку так, чтобы она потом с придыханием говорила своей приятельнице об удивительном вечере, который провела с ее соседом по квартире. Безусловно, такого результата можно было добиться гораздо легче, сводив Зайку на дискотеку, но Евгений дискотеки терпеть не мог. И если уж придется провести с Зайкой вечер, то он проведет его хотя бы с пользой для себя.
        Зайка, которой, купив билеты, он тут же позвонил, его инициативу радостно поддержала.
        …Они сидели в зале, где чинно рассаживались любители высокой классики. Зайка листала программку. Фамилии композиторов явно удивляли ее.
        — Хм… Вивальди. Никогда про такого не слышала!  — заявила Зайка.
        Сидящая рядом с Евгением пожилая дама в пенсне с сомнением посмотрела на Евгения и покачала головой.
        — Моя спутница сказала,  — решил исправить положение он,  — что она ничего плохого никогда не слышала про исполнение произведений Вивальди другими оркестрами.
        — О,  — закивала дама,  — в этом ваша спутница, несомненно, права.
        Начался концерт, и на какое-то время Евгений забыл о своей спутнице. Музыка полностью захватила его. Однако в какой-то момент истинная цель визита в храм искусства вспомнилась Романовскому. Он повернулся к Зайке и принялся рассматривать ее скучающий профиль. Бывает ли профиль скучающий? Да, если уголки губ немного опущены, кончик носа подрагивает, а глаза устремлены… Впрочем, Евгений видел только один глаз Зайки — и тот внимательно следил за спортивного вида блондином, усаживающимся впереди них. Логично было домыслить, что вторым она тоже рассматривала красавца. Задел ли этот момент Евгения? Надо подумать… Он что, тиран, не разрешающий своей девушке смотреть по сторонам? Конечно, нет, он не тиран, но взгляды, брошенные девушками, бывают разными.
        — Клевая публика,  — прошептала Зайка, нервно оглядываясь на пожилую даму, ранее покачавшую головой.  — Старики и красавцы. Молодежи мало. А энергичная музыка будет? А то какая-то кислая получается тусня.
        — Здесь есть буфет,  — попытался ее обнадежить Евгений.
        — Там пиво продают?
        — Не знаю. Т-с-с-с.
        В этот момент звонко ударили в литавры.
        — Офигеть!  — вырвалось у Зайки, и она, вытянув шею, принялась наблюдать за музыкантом с этим диковинным инструментом.
        У Евгения появилось такое чувство, словно он привел на концерт дрессированную обезьянку, которой все это было в новинку. Но он тут же поругал себя за эти мысли. Да, у людей нашего времени порой бывают другие приоритеты, не все знают великих композиторов прошлого, зато у них сердце доброе. Доброе ли? Романовский с сомнением посмотрел на Зайку. До чего же она хороша! Соблазнительная женщина — мечта поэта. Если немного перефразировать классиков, то истинный смысл их фраз именно такой.
        А потом его снова поглотила музыка. И унесла в свой чарующий мир.
        Первая часть концерта пролетела на одном дыхании. Евгений больше не следил за тем, насколько восторженно рассматривала зрителей и слушала исполнителей Зайка. Ведь она молчала. Молчала! Романовский посчитал, что это большой прогресс. И если она станет себя вести так и дальше, то у них непременно что-то сложится. Он не надеется, что это «что-то» окажется длительным, до гробовой доски, но на нечто трехгодичное — а если родится ребенок, то и дольше,  — он вполне был согласен…
        Ему хотелось семью: любимую жену, ласковых детей. Светлый дом — полную чашу. Это он мог бы обеспечить своим ежедневным и еженощным трудом. Отношения, полные взаимопонимания. Еще чего-то такого светлого и искреннего хотелось, чего в его прошлой семейной жизни не было. Этому светлому и искреннему там не нашлось места. А желание почувствовать, как это оно бывает в любящих семьях на самом деле, не пропадало.
        И вдруг эта Зайка — мать его будущих детей?! Евгений захотел взять ее за руку, но потом решил не отвлекать: она так слушала музыку! Опустив голову и прикрыв глаза…
        — Не будите ее. Пусть поспит. После ночной смены?  — усмехнулась дама в пенсне, когда первое отделение закончилось и в зале зажгли свет.
        Евгений посмотрел на Зайку, о которой грезил под музыку великих композиторов. Да, музыка властна над умами! По крайней мере, его она снабдила неисполнимыми грезами. Зоя Колокольцева спала сном человека, никогда не шедшего на сделки с совестью,  — глубоко и спокойно. И от этого в душе Евгения перевернулось все, что только могло. Он мог простить девушке все, только не это. Уснуть под такую замечательную музыку?!
        — Три ночи подряд работала,  — пояснил он даме.
        — Не сочтите за любопытство — где?
        — В научной библиотеке. Картотеку переформатируют в электронный стандарт,  — соврал Евгений, мысленно уже проклиная эту любопытную ценительницу прекрасного.
        — Мне казалось,  — прищурилась та,  — что это везде уже давно сделали.
        — Не везде,  — бросил Евгений и пошел к выходу.
        Он понимал, что поступает глупо, обижаться на уснувшую девушку просто смешно. Только не в его случае. Для него игнорирование высокого и прекрасного — как незнание таблицы умножения. И если раньше он прощал девушкам и не такое, если раньше не тестировал их классической музыкой, то сейчас был непримирим. Зайка — даже на одну ночь!  — нет!!!
        …На улице стоял теплый летний вечер, со стороны дворов одуряюще пахло флоксами и розами. Их аромат смешивался с выхлопными газами проносившихся по улице автомобилей, добавляя летнему вечеру городской остроты. Евгений подошел к своей машине и сел за руль. В салоне еще пахло шоколадными духами Зайки. Тошнотворный запах в сравнении с флоксами и выхлопными газами, решил Евгений. Пока поворачивал ключ в замке зажигания, подумал о том, что все-таки мог бы вернуться, забрать Зайку и пуститься с ней во все тяжкие… Подумал, но не сделал. Завел мотор и поехал прочь.
        Отчего-то вспомнил о жиличке Жене. Что она делает? Покормила ли кошку? Матильда любит есть по ночам. Но вся ночь еще впереди, они ее вместе покормят.
        Глава 5. Ты — моя головная боль
        Женька сразу поняла, что у них свидание. Зойка весь день крутилась на работе перед зеркалом. Отчего-то в любом офисе принято показывать, что личная жизнь отвоевывает у скуки позиции по всем фронтам, и отпрашиваться в парикмахерскую, к маникюрше, на шоколадное обертывание… На обертывание отпрашивалась сегодня с работы именно Зоя. Вот Женечка и поинтересовалась, что это, зачем и почему.
        — Темнота,  — сказала ей Колокольцева.  — Уже все продвинутые тетки знают, что это такое. Тебя заворачивают в шоколадную смесь, парят там несколько часов, после чего обмывают, и бац!
        — Что — бац?  — испугалась Женька.  — Обмывают — и ты покойник?
        — И ты скинула три кило. За один раз. Бывает, и больше скидывают, не знаю. У меня получается всего на сто граммов похудеть.
        — И ради ста грамм столько мучений?!  — ахнула Женька.
        — Зато потом пахнешь вкусно.
        — За такие деньжищи можно обмазаться шоколадом на несколько недель вперед, сидя дома!
        Но Колокольцеву было не остановить в ее творческом порыве сделать из себя идеальную женщину. Женька вспомнила притчу, рассказанную Евгением. Никак Зоя не походила на ту, которую ждут годами и десятилетиями, мучительно отсортировывая остальных. Во всяком случае, как решила Женька, именно Евгению не подходила ее ветреная коллега. Но кто ее, Евгению Жукову, спрашивал? Кому были нужны ее дельные советы? Никому! В таком случае, решила она, пусть сами разбираются. Нельзя никого насильно тянуть за собой в счастье. Счастье каждый человек может интерпретировать по-своему. Одному Колокольцева за счастье, другому гордое одиночество в личной однокомнатной квартире — предел мечтаний.
        Выскочив в холл, Женька проследила за Зоей, проводила ее в последний путь… Тьфу, что это у нее все мысли стали витать возле этого трагического обстоятельства?
        Шагая после работы к метро, поддавшись внезапному порыву, Жукова позвонила еще одной школьной подруге, с которой не виделась уже много месяцев, если не целый год. Перекинулась парой фраз о том о сем, рассказала вкратце о себе, выслушала о ней…
        — Представляешь, Женька!  — оживилась тут подруга.  — Я тут недавно Ваньку Костромина встретила! Сидит в нашем бизнес-центре в крупном туристическом агентстве юристом. Помнишь его?
        — Еще бы! Конечно, помню,  — усмехнулась невесело Женька.
        — Так вот, он похорошел, возмужал, солидно стал выглядеть. Про тебя спрашивал! Дать ему твой номер телефона?
        — Ну,  — подумала немного Женька,  — дай.
        — А где ты в Москве живешь?
        Женька назвала адрес.
        После разговора с подругой настроение немного улучшилось. Женька вспомнила родной город, своих бывших друзей. Говорят, что друзья бывшими не бывают. Бывают, бывают, еще как! Стоит только разъехаться в разные стороны и зажить своей жизнью, как сразу меняются приоритеты. На первый план выступает собственная семья, потом — родители, работа, квартира, машина, дача и где-то на заднем плане маячит общение с теми, без кого раньше не могли обходиться ни дня. Если, конечно, добавить к «друзьям» слово «настоящие», из этого может получиться дружба, разделенная временем и расстоянием, но о ее крепости говорить не приходится. Вот такой печальный опыт был у Женьки.
        В минорном настроении она вернулась домой, где ее уже ждали Ольга Геральдовна и Матильда. Бабуля Евгения положила на кухонный стол перед Женькой кошачье меню и потребовала узнать, где в данный момент находится ее любезный внук. Женька сказала, что не знает, где он, что он взрослый человек и гуляет сам по себе.
        — Во-первых,  — сузила цепкие глаза Ольга Геральдовна, что выражало крайнюю степень ее недовольства,  — Евгений не человек!
        Женьке хватило чувства юмора не заподозрить в нем инопланетное существо. Хотя все оказалось гораздо проще.
        — Он не человек!  — торжественно повторила Ольга Геральдовна.  — Он мужчина!
        — Что вы говорите,  — хмыкнула Женька, начиная успокаивать себя тем, что принялась гладить Матильду, которая улеглась возле ее ног.
        — Во-вторых, сами по себе гуляют только коты. Приличные кошки,  — Ольга Геральдовна схватила Матильду и усадила ее себе на колени,  — трутся о родные ноги! Милочка, в ваших же интересах следить за тем, куда и с кем ходит мой внук.
        — В моих?  — изумилась Женька.  — Почему это в моих интересах?
        — Если он приведет сюда еще одну девицу, мне придется указать вам на дверь.  — Ольга Геральдовна продублировала свои слова о двери королевским жестом в ее сторону.  — Вы же понимаете, что произойдет в этом случае?
        Женька поняла. Ее, страшно надежную в обоих смыслах этих двух слов девушку, специально заманили в ловушку дешевой комнаты, чтобы она охраняла великовозрастного внука от чужого влияния. Но ведь Ольга Геральдовна в чем-то права. Если Евгений приведет сюда на постоянное место жительства Колокольцеву, то Женьке стопроцентно придется съехать. Она затравленно кивнула.
        — Я рада, что вы такая понятливая, голубушка,  — обрадовалась Ольга Геральдовна.  — С этого дня, будьте так любезны, ведите отчет по часам и минутам, чем занимается мой внук. И с кем и чем он занимается. С кем — это основной вопрос. Надеюсь, вы в курсе того, что так называемая кто попало у него уже была?
        Женька снова кивнула, чувствуя себя ведьмой на допросе инквизиции и уже унюхивая отдаленный запах костра. Она должна будет закладывать Евгения и Зойку! А если Ольга Геральдовна узнает, что с Колокольцевой ее внук познакомился через Женьку, то…
        — Безусловно, Евгения, я не заставляю вас за ним шпионить. Но будьте начеку. Сильная женщина всегда должна бороться за свое счастье.
        — Ольга Геральдовна, это вы о чем?  — Женя потеряла до этого весьма крепкую нить повествования.
        — О вашем благополучии, дорогая. Вам же нравится здесь?
        — Да.
        — Вот и побеспокойтесь, чтобы и мне понравилось. И Матильде. Не забывайте о ней. Сегодня, лишь только я открыла дверь, это несчастное создание бросилось к миске с едой, словно ее до этого совсем не кормили. Не спорьте! Я тут набросала меню на неделю. Запеченная утка, тушеная курочка, рыба только как заливное, ни в коем случае не давать ничего сырого, от этого у Матильды появляются глисты…
        Женька слушала про кошку, а думала про Евгения.
        А если он влюбится в Колокольцеву? Что прикажете тогда делать, многоуважаемая Ольга Геральдовна?! Она никогда не любила вранье и сама врала некачественно и без удовольствия. И тут еще эта Зойка! Но Женька не могла ей отказать, ведь именно через нее ей досталась эта чудесная комната. Ольга Геральдовна отказалась сдавать Зойкиной подмосковной подружке злосчастную комнату. Зоя Колокольцева и позаботилась о новой сослуживице, взяла номер телефона…
        — Вы меня совсем не слушаете, дорогуша?
        — Слушаю, Ольга Геральдовна.  — вздохнула Женечка.  — Только позвольте заметить, ваш внук взрослый мужчина и сам вправе решать, куда и с кем ему ходить.
        — Разумеется, никто и не спорит,  — величественно кивнула Ольга Геральдовна.  — Никто не оспаривает его прав на личную свободу. Но тогда, голубушка, сами делайте выводы. И собирайте баулы, готовясь к переезду.
        Слишком очевидно было превосходство хозяйки над беззащитной квартиранткой, но Женька решила не сдаваться:
        — Хорошо. Если Евгений надумает жениться… Или… х-м… жить с кем-то, то я съеду.
        — По причине?  — удивилась Ольга Геральдовна, которой подобный ответ показался слишком неожиданным.
        — По причине его большой и сильной любви,  — объяснила Женечка.  — Когда люди любят друг друга, им лучше не мешать.
        И тут же с ужасом подумала:
        «Что я несу?»
        — Что вы несете?!  — прищурилась Ольга Геральдовна, и Матильда спрыгнула с ее коленей.  — Какая любовь? Любовь бывает в третьем классе, когда хочется взяться за ручку и помочь понести портфель. Чистая любовь, я имею в виду. Все остальное — блажь и мимолетное виденье. А у мужчин, милочка, чистая физиология. Неужели я в вас ошиблась?
        Женьке очень не хотелось ссориться раньше времени с Ольгой Геральдовной. Вдруг у Евгения на самом деле окажутся мозги на своем месте и он поймет, кто такая Зоя Колокольцева. Нет, она хорошая, но есть некоторые «но»…
        — Нет,  — сказала она,  — вы во мне не ошиблись.
        — Вот и славно,  — ответила Ольга Геральдовна и пропела: — Трам-пам-пам!
        — Рада, что вас развеселила,  — пробурчала Женька.
        — Вы не представляете, дорогуша, как я рада!  — призналась Ольга Геральдовна.
        Женька так и не смогла понять, что же так обрадовало старушку? Что Женя согласилась стать доносчицей при ее дорогом внуке?
        Проводив хозяйку, Жукова принялась готовить для Матильды супер еду. Провозилась почти час, благо имелись кое-какие навыки и вспомнился мамин опыт. Матильда съела ее стряпню с удовольствием и чинно ушла в туалет. Женька только расслабилась, как услышала оттуда подозрительные звуки. И, влетев туда, застала жуткую картину: чистюля-кошка выгребла из лотка весь наполнитель на махровый половичок и, сидя на всем этом бедламе, торжественно лила лужицу.
        — Меня предупреждали, что наполнитель в лотке нужно менять раз в неделю, а не через каждые два дня!  — воскликнула расстроенная Женька.  — Матильда, это свинство с твоей стороны!
        И тут раздался звонок в дверь.
        Женька вздрогнула, представила, что это вернулась за чем-то Ольга Геральдовна. Вот она заходит, видит кошку, учинившую разгром в туалете, ругает Женьку… Ей и так уже досталось за внука, который таскается неизвестно где…
        Она быстро выскочила и захлопнула дверь в туалет. Пусть Матильда посидит одна, ничего страшного, как раз закончит свои черные дела. Главное, Ольгу Геральдовну (а наверняка это она вернулась, чтобы отдать еще парочку приказаний) Женька постарается в туалет не пускать и уболтать в прихожей. Евгения открыла входную дверь и… замерла.
        — Привет, Жукова.
        На пороге стоял Ванька Костромин собственной персоной, и персона эта была очень даже симпатичной. Такой же, как и раньше, рыжей. Но Женьке все равно понравилась, потому что напомнила далекое детство.
        — Костромин?!
        — Может быть, перейдем к более неформальному общению?  — предложил рыжий.
        — Перейдем,  — согласилась Женька.
        — Как я понимаю,  — быстро оглядев пространство за Женькиной спиной, произнес он,  — снимаешь?
        — Угу.
        — Тогда приглашаю на ужин в ресторан. Как старый друг молодую подругу.
        Женька хихикнула и сразу согласилась. Схватила свою сумочку, переобулась и убежала вместе с Ванькой. Спускаясь по ступенькам — Костромин, как и Женькин отец, проигнорировал лифт,  — думала о том, как потом расскажет Евгению, что тоже ходила на свидание с любимым человеком! Нет, про любимого человека она соврать не сможет. Просто скажет, что ходила на свидание. Пусть Евгений не думает, что у нее никого нет, что она никому не интересна, и пусть хоть немного поволнуется!
        Почему-то именно в этот вечер Женька почувствовала к Ваньке непонятную симпатию, которой уже давно не испытывала к старым друзьям. Тем более к этому мальчишке… хм… парню, не пришедшему к ней на свидание. Нужно было бы изобразить из себя неприступную царевну или глухонемую слепую инвалидку, чтобы позлить Костромина, сбив с него вид победителя.
        На улице Женька повернулась в его сторону и хорошенько пригляделась. Так и есть! Его конопатая физиономия светилась радостью триумфатора. В довершение к этому Костромин обнял Женьку за талию. Полминуты потерпев это, Женька скинула его руку с талии и предупредила, что фамильярностей больше не потерпит.
        — Гы-гы,  — сказал Ванька голосом из прошлого,  — а ты что, замуж выскочила?!
        И тут в первый раз Женька задумалась: а с какой стати она согласилась провести с ним вечер? Совсем ополоумела, что ли? Куда делось ее неписаное правило, что лучше одной, чем с кем попало?
        — А я так и не женился!  — признался Костромин, не дождавшись ответа.
        Отчего же с кем попало, подумала Женька. Ваньку она знает давно, он, подлец и негодяй, к ней на свидание не пришел… Стоп. Не в том ключе она сейчас рассматривает свалившегося с небес холостяка. Может быть, все это время он ждал только ее, думал только о ней, мечтал, надеялся на взаимность…
        — Одни дуры попадались,  — принялся рассказывать ей историю своей жизни Костромин.  — На Вальке я чуть не женился! Хорошо, что не женился.
        Нет, оказывается он думал не только о Женечке Жуковой. У него было полно баб! Нафантазировала ты, Женька, себе чего-то несусветного.
        — Потом Верка была. Ну, той я сразу сказал: или я, или загс.
        — И что она выбрала?  — хмыкнула Женька, догадываясь.
        — Загс с другим,  — кивнул Ванька.  — Ну и дура!
        — Вань, ты нисколько не изменился!
        Женька растерялась. Теперь она не понимала, что же такого в нем нашла раньше? Отнести ее к тому типу женщин, который подбирает себе мужчину по принципу «и такой сойдет», было нельзя. Эх, как же она в юности обманывалась!..
        Женька тяжело вздохнула. Костромин принял это на свой счет.
        — Не переживай! Это к лучшему, мы же опять соединились.
        — Ты не слишком спешишь?  — прищурилась Женька.
        — Спешить будем вместе.
        Костромин распахнул перед ней дверцу серебристой иномарки, припаркованной на улице неподалеку от ее дома.
        — Домчу за пять минут!
        — За пять минут доедем только до «Макдоналдса»,  — скептически заметила Женя.  — Это спальный район. И знаешь, Вань, я не хочу в ресторан. И ехать никуда не хочу. Давай просто погуляем по парку, у нас здесь рядом прекрасный парк с прудом, где живут ручные утки. Их можно покормить батоном из вон той булочной.
        Костромин согласился, хотя на протяжении всей дороги до булочной и обратно бубнил про то, сколько Женька потеряла, не приняв его предложение. Словно сам себя сглазил! Но в парке ему понравилось. Птицы уже стихли, ожидая наступления сумерек, собаководов и родителей с детьми тоже было мало.
        Они шли по пустынной дорожке, когда Женька неожиданно спросила, перебивая Костромина, монотонно рассказывающего ей историю своей очередной неудачной любви:
        — Вань, а почему ты тогда не пришел?
        — Когда?
        — Ну, тогда, когда я ждала.
        — А, тогда? Дык прикинь, Жень, я ногу сломал!
        — Как сломал?!
        — Обыкновенно. Полез тебе за цветами через забор в какой-то палисадник в частном секторе, уже нарвал букет, и вдруг выскакивает собака. Огромная такая, ротвейлер. И хрясь челюстями возле меня. Я цветы кинул и полез на забор. Она — за мной! Прыгает, зараза, наверх, еле успел на ту сторону перемахнуть. Успеть-то успел, только свалился неудачно и ногу сломал. Хозяин собаки вышел и «Скорую помощь» мне вызвал. В больнице валялся месяц, потом дома сидел почти полгода.
        — Так поэтому ты тогда не пришел…  — потрясенная рассказом Женька чуть не потеряла дар речи.
        — А ты почему подумала, я не пришел?  — гаркнул Костромин.  — Девчонки же сказать хотели! Я сам на тебя обиделся. Ждал, что придешь, проведаешь.
        — Я не знала.  — Голос Женьки дрогнул.  — Извини, Вань.
        — И я не знал, что ты не знала. А хорошо, что мне сегодня так повезло и я твой адрес добыл!  — воскликнул Костромин.
        И взял Женькину руку в свою лапищу.
        Нет, рассудила Женя Жукова, жалость по поводу его сломанной ноги — это одно, а отношения, к тому же близкие,  — это совсем другое. Она аккуратно высвободила свою ладонь. И заметила:
        — Цветы воровать нехорошо, Костромин.
        — Так я же для тебя старался!  — как маленький, прогундосил Костромин.  — Но ты права, да, цветы воровать нехорошо, потому что можно упасть и сломать ногу. Слушай, Жень, выходи за меня замуж. Мы тебе купим цветочный магазин.
        — Вань, какой ты смешной!  — рассмеялась Женечка.  — Ты же ничего про меня не знаешь. Какое замужество?!
        Девушка была поражена его откровением. Надо же! Костромин все еще ее любит! Он ее искал и нашел, замуж вот зовет. Какая прелесть.
        — Ничего смешного не вижу,  — рассудительно начал тот.  — Тебе скоро тридцатник, а ты все одна. Рожать пора и семьей обзаводиться. К тому же я знаю все твои плюсы и минусы.
        — Минусы?  — оживилась Женька.  — А какие у меня минусы?
        — Ты слишком вредная и самостоятельная,  — признался Ванька.
        — Какая дважды прелесть,  — хмыкнула Женька.  — Это считать как признание в любви?
        — Как хочешь считай.
        — Бабушка, бабушка, а как вы с дедушкой поженились?  — просюсюкала Женька, изображая голоса своих будущих внуков.  — А так, внученька, твой дедушка сказал, что я старая дева и больше никому, кроме него, не нужна. Правда, романтично?  — добавила она уже своим обычным голосом.
        — Да ладно тебе!  — отмахнулся Костромин.  — Какая романтика? Хочешь, я сейчас тебе с этой грядки все цветы сорву?!
        — Ну, во-первых, это не грядка, а клумба. А во-вторых, цветы не мои, а общественные, так пусть на них общественность и любуется,  — отрезала Женька.
        Они еще немного прошли по дорожке, после чего остановились возле пруда. К берегу сразу подгребли две утки.
        — Откуда они только взялись? Птицы спать собираются, а эти клянчить притюхали.
        — Вань, это мы для них батон покупали,  — улыбнулась Женька.
        И принялась кормить уток. Пару кусков те схватили с удовольствием, а потом начали отлынивать от процесса поглощения еды.
        — Жень,  — сказал Ванька задумчиво.  — Я знаю, что для такого предложения нужно давать время подумать. Я тебе его даю.
        — Вань, ты очень щедрый,  — не отрывая взгляда от уток, похвалила его Женя.
        — И заботливый,  — добавил не страдающий от скромности Костромин.  — Но не уводи разговор в сторону. Я тебе даю пять дней! Целых пять дней ты можешь ходить, лежать, стоять и думать о выгодном замужестве со мной. Как?
        Женьке не хотелось спорить и портить этот прекрасный вечер. Поэтому она охотно кивнула:
        — Согласна. Ой, согласна подумать пять дней. А если мне понадобится больше?
        — Зачем?  — удивился Костромин.  — У тебя есть пять дней и пять ночей — уйма времени. Тоська вот тогда сразу поняла, какой я идеальный муж, только я передумал. Сразу.
        — Значит, и со мной можешь передумать?
        — С тобой нет,  — отрицательно покачал головой Костромин.  — Ты в числе моих баб… пардон… девчонок особенная. Первая любовь!
        — Какой почетный титул,  — усмехнулась Женька.
        — А то,  — согласился с ней Костромин.
        Они гуляли недолго, шли рядом, словно два школьника на первом свидании. Ласковый летний ветер развевал Женины волосы, охлаждая голову и проветривая мозги. И Женька наконец поняла фразу о том, что нельзя дважды войти в одну реку. Что было, то прошло. Прошлое нужно отпустить, в каком бы привлекательном виде оно вновь ни являлось. И какие бы выгодные предложения ни делало. Жизнь идет вперед, продолжается, оглядываться назад никогда не имеет смысла. Тем более сейчас, когда словно глаза открылись: и чего она раньше в нем находила? Разве можно Костромина сравнивать с Евгением? О, она уже сравнивает?! Да никакого сравнения!
        — Вань,  — сказала Женька, когда они остановились возле ее подъезда,  — извини. Но я не буду думать пять дней.
        — Вот и молодец,  — обрадовался он и полез в карман, достал оттуда бархатную коробочку.  — Я знал, что тридцатник сыграет свое дело.
        — Мне двадцать девять лет,  — уточнила Женька.  — Но ты неправильно меня понял. Я не хочу возобновлять с тобой отношения.
        — Так мы и не будем!  — махнул коробочкой Костромин.  — Поженимся, и все. Зачем нам цветочно-конфетный период? Я уже один такой отхромал.
        — Мы не будем жениться.
        — Я тоже сначала за пожить в гражданском браке!
        — Костромин! Я тебя не люблю,  — сообщила Женька.
        Но, оказывается, суровая правда Костромина не испугала.
        — Так и не надо,  — махнул рукой он.  — Я тебе не любовь предлагаю, а замужество. Это гораздо лучше и выгоднее, заметь, Жень.
        — Ты не изменился,  — констатировала Женечка. И решительно проговорила: — Ванечка, прощай.
        — До завтра?
        — Нет, прощай.
        — Ты меня отвергаешь?!  — опешил Костромин.  — Меня, серьезного, состоятельного, во всех отношениях сложившегося мужика?! Жукова, совсем обалдела?! Тебе тридцать лет, и ты никому не нужна! Меня Светка два часа уговаривала к тебе приехать, сказала, что ты заранее на все согласна!
        — Она ошиблась,  — отчеканила Женька и пошла в подъезд.
        — Вот дура-то,  — бубнил ей в спину Костромин, пока Женька не хлопнула у него перед носом тяжелой дверью.  — Раньше нормальной девчонкой была, с годами совсем из ума выжила. Замуж идти отказывается! Да я второй раз не предлагаю. У меня баб как семечек в подсолнухе. Да у меня, да у меня…
        — У меня есть я, и этого вполне достаточно,  — говорила себе Женька, взбегая по ступенькам лестницы. Лифт она тоже проигнорировала.  — Разве мне нужен придурочный мужчина?! И если никого больше нет, то это не значит, что я одинока. Я не одинока, я самодостаточна.
        Она остановилась у двери и перевела дух. Прислушалась. Ей бы хотелось услышать тишину, но из квартиры раздавалось раздирающее душу мяуканье. Женька обомлела. Кто там? И что он делает с Матильдой?! Она принялась искать в сумочке ключи от квартиры, но не нашла. Забыла?! Тогда как же закрыла дверь? Нет, потеряла! Она потеряла с Костроминым не только свои мозги, но и ключи?! И что теперь делать? Где Евгений? Сколько можно прохлаждаться с Колокольцевой?!
        А если там Матильде плохо и бедная кошка валяется в мучительных коликах… Стоп. Женька оставила ее… в ванной комнате. Нет! Она закрыла кошку в туалете! И Матильда весь вечер просидела там. Женька прислушалась. Да, звуки доносились приглушенные. Кошка жива, но Женька попала… Ольга Геральдовна ее убьет! Нет, хуже — выгонит со снимаемой жилплощади. Но прежде всего ее убьет Евгений! И будет сто раз прав.
        Нет, с другой стороны, он тоже где-то шляется! Вот где, спрашивается, он ходит? А если не вернется домой на ночь, что она станет делать?! Матильда погибнет от клаустрофобии. Женька полезла за телефоном, решив позвонить Евгению, и тут же нащупала в сумке ключи. Нервничала и не находила, а они на месте! Она облегченно вздохнула.
        — Что случилось?  — раздался рядом с ней голос Евгения.
        Женька обомлела и осела на пол.
        Он был такой… такой… такой… Как она еще могла сравнивать!
        — Что-то случилось?  — повторил он свой вопрос.
        «Да,  — захотелось ответить ей,  — я в вас влюбилась». Однако вместо этого она тряхнула головой, освобождая ее от наваждения. И пока бедная девушка находилась в заторможенном состоянии, Евгений сам догадался.
        — Матильда?!
        Женька кивнула, и он кинулся к двери.
        Если бы можно было говорить так про кошку, то Женька сказала бы, что ни за что и никогда не пошла бы с Матильдой в разведку. Истеричное создание, которое случайно оставили в запертом пространстве метр на метр, перевернуло все вверх дном. Мало того, что гранулы наполнителя оказались на полочке для аэрозолей, так еще рулон туалетной бумаги кошка разодрала, превратив его в конфетти. Женька прямо так и видела, как кошка нервно рвала бумагу на мелкие кусочки, а потом раздирала эти мелкие кусочки на еще более мелкие… Что она при всем этом чувствовала, оставалось загадкой. Правда, не для Евгения.
        — Как она страдала!  — укоризненно прокричал он вслед вырвавшейся на свободу кошке.
        Матильда умчалась в сторону кухни. Женька благоразумно предпочла не высовываться из туалета и навести там порядок.
        — Зачем вы ее оставили здесь?!  — Пока Женька убирала, внук Ольги Геральдовны ходил мимо нее по коридору, сложив за спиной руки.  — И где вас черти носили?!
        — Меня где носили?!  — возмутилась Женька.  — Это вы шлялись неизвестно где! И неизвестно с кем!
        — Да будет вам известно, я ходил на концерт с вашей подругой Колокольцевой!
        — Ах, какая прелесть! Странно, что сейчас вы без нее!
        Женька побежала за пылесосом, схватила его и принялась собирать конфетти.
        — Я без нее, потому что…
        — Я ничего не слышу, пылесос гудит. И ничего не хочу слушать. Мне не нужны ваши оправдания.
        — Мои оправдания?!  — возмутился Евгений и, выхватив у Женьки пылесос, стал убирать мусор сам.  — Это вы во всем виноваты! Сами забыли кошку, сами навязали мне эту гопницу…
        — Гопницу?!  — не смогла сдержать радости Женька.
        Она села на телефонную тумбочку, отодвинув в сторону аппарат, и, положив ногу на ногу, принялась наблюдать за действиями Евгения.
        — Да потому что я впервые хожу в концертный зал с девушкой, которая там предпочитает спать!
        — Что?  — притворилась Женька, которой жутко захотелось, чтобы он все это повторил. Именно с такой интонацией, именно с такой обидой и горячностью.  — Не слышу.
        — Ваша подруга спит, слушая Дебюсси, Грига и Чайковского. И ко всему прочему, этот великий композитор у нее ассоциируется с чаем!
        — Ах, какая беда!  — рассмеялась Женька.  — Прям бедствие мирового масштаба — уснуть на концерте. А может быть, у нее бабушка при смерти. И бедная Колокольцева перед тем, как идти к вам на свидание, всю ночь просидела в больнице перед кроватью умирающей!
        — Что, правда, что ли?  — Евгений остановился и выключил пылесос.
        Женька была готова сама себя убить за эту выдуманную историю про доброе сердце Колокольцевой, у которой этот орган предназначался исключительно для перекачки крови по здоровому и не обремененному чувствами организму. Потому что у Романовского был такой виноватый взгляд, словно это он бросил умирающую бабулю, Колокольцеву и всю больницу целиком.
        — Неправда,  — вздохнула Женька, забирая у него пылесос и относя в кладовку.
        — Нет, Евгения.  — Евгений пошел за ней.  — Вы мне так и скажите, что у Зайки, то есть Зойки, была уважительная причина спать. Скажите честно! Ничего не утаивайте.
        — Честно?  — хмыкнула Женька.  — Ладно, тогда слушайте. Зайка терпеть не может классическую музыку. Она под нее всегда спит.
        — Тогда зачем она пошла со мной?
        — За тем, что последует после концерта.
        — Знаете, Евгения, вы отвратительная подруга,  — сморщился Евгений.
        — Знаете ли, Евгений, вы — отвратительный сожитель,  — не осталась в долгу Женечка.
        — Кто? Я — кто?! Да как вы можете…
        — Мы живем в одной квартире?  — принялась объяснять непонятному типу Женька.
        — Ну, допустим.
        — Допускать будет учитель геометрии. Да или нет?
        — Да.
        — В соседних комнатах?
        — Да.
        — Тогда получается, что мы живем вместе — сожительствуем.
        — Не вздумайте привести такой аргумент моей бабуле!  — рявкнул Евгений.
        — Да уж, такой перспективе она не обрадуется,  — усмехнулась Евгения.  — Хотя кто знает?
        — Вы о чем?
        — Вы, Евгений, тормоз.
        — А вы, а вы… Ты знаешь кто?!
        — Стоп!  — Женька приблизилась к нему вплотную.  — Стоп!
        — Или что?  — прищурился он, сжимая кулаки.
        — Или я вас сейчас поцелую.
        Произошло то, чего Женька и добивалась. Евгений от неожиданности обмяк, на его раскрасневшемся лице заблуждала странная улыбка, глаза округлились… Глаза у него были поразительные. Именно они поразили Женьку в самое сердце, когда она посмотрела в них. Только она все это поняла потом, спустя время, данное ей судьбой на раздумье.
        — Но в одном вы правы,  — кивнула она, отходя от него.  — Пора нам перейти на «ты», как мы уже это пытались сделать. Только мирным путем и без оскорбления достоинства каждого из нас.
        Евгений кивнул. Открыл рот, чтобы что-то сказать. Понятно, что не предложение делать о скором замужестве, но все-таки что-то ценное собирался произнести. Это было видно по его сосредоточенному лицу…
        На кухне послышался грохот посуды.
        — Матильда!  — закричали оба и побежали к ней.
        Кошка продолжала хозяйничать, нервничая от того, что ее отпустили, но накормить не накормили. И миска для воды стояла пустая.
        — Это не кошка,  — возмутилась Женька,  — а троглодит какой-то! Она только и делает, что ест. Может быть, у нее глисты?
        — Глисты у вашего рыжего друга! У твоего, вернее. Матильда проверяется у ветврача каждый месяц. Бабуля поддерживает ее здоровье в полном порядке. Оно крепче нашего с вами…
        — Подождите! То есть подожди. Ты что-то сказал про моего рыжего друга? Разведка доложила? Гаврик насплетничал?
        — А что, скажешь, что такого не было? И вы с рыжим в обнимку не шли через весь наш двор?!
        — О, какие наблюдения!  — Женька обомлела, достала из сковороды кошку и опустила ее на пол. Сковороду сунула Евгению и направила его с ней к мойке.  — И кто же шпионил за нами? Вы с Колокольцевой спали, слушая Чайковского…
        — Я не спал. Но и не видел. Народ говорит. Народу рот не заткнешь!
        — Народ!  — Женька побежала в свою комнату и вышла на балкон.  — Гавриил! Иди сюда!
        — Не ходи, Гаврюха!  — прокричал за ее спиной Евгений.  — У нас семейная, сожительская ссора!
        — Счастливые вы, ребята,  — вздохнул сосед, тут же возникая перед ними, поднимаясь в полный рост. Он, оказывается, сидел на дверном порожке и медитировал.  — Ссоритесь! Сожительствуете!
        — Что вы наделали?!  — прокричала Женька, гневно оборачиваясь к Евгению.  — Завтра весь двор будет говорить, что мы с тобой живем!
        — Мы живем в одной квартире?
        — Ну, допустим.
        — Допускать будет учитель геометрии. Да или нет?
        — Да.
        — В соседних комнатах?
        — Да.
        — Тогда получается, что мы сожительствуем.
        — Не вздумай привести такой аргумент Ольге Геральдовне!
        — От меня-то что надо?  — тоскливо поинтересовался Гавриил.
        — Ничего,  — отмахнулся Евгений.
        — Ничего,  — повторила Женька.  — Только ничего никому больше не рассказывайте.
        — А мне некому рассказывать,  — развел руками сосед,  — даже если бы я сильно этого захотел.
        Женька поубавила пыл и вздохнула сопереживательно.
        — Что, опять кондитерша?
        — Снова и снова я у ее дома,  — развел руками Гавриил.  — Может быть, мне опять начать писать стихи?
        — Не надо,  — засомневался Евгений,  — ты заставишь тогда нас их слушать. А у меня от корявых рифм зубы болят.
        — А я сплю, слушая стихи,  — хихикнула Женька.
        Они опять забыли про кошку. Беспокойная Матильда, которой этим вечером хорошенько испортили ее кошачье настроение, вновь дала о себе знать. Она принялась носиться по коридору. Разгонялась, прыгала сначала на висевшие на вешалке куртки, затем соскакивала с них на тумбочку, с тумбочки перескакивала на кашпо с искусственным цветком, раскачивалась на нем… При этом Евгений всегда мечтал, чтобы мещанский цветок свалился и поломался… С цветка Матильда прыгала на телефонную тумбочку и так далее. Так и носилась по квартире эта черная мохнатая стрела.
        Пришлось возвращаться, прерывая содержательную беседу, и заниматься кошечкой. Лишь только люди обратили на нее внимание, Матильда успокоилась, улеглась посредине кухни и принялась за ними наблюдать.
        Как-то неожиданно получилось так, что Женька с Евгением вдвоем приготовили ей второй ужин. Несложное рыбное блюдо, но в строгом соответствии с рецептом Ольги Геральдовны.
        — Даже и не знаю,  — призналась Женька,  — как бы справилась без тебя… Спасибо за помощь.
        — Это тебе спасибо, Женя,  — смущенно произнес Евгений.  — Моя очередь была готовить Матильде еду.
        — Или моя? Я запуталась с этой очередностью,  — махнула рукой Евгения.  — И зачем мы только ее придумали? Давай будем готовить вместе. Или тот, кто меньше всего занят?
        — В принципе,  — сказал Евгений, глядя на Женьку с интересом, в котором читалось не простое любопытство,  — я работаю дома и могу кормить Матильду сам.
        Она улыбнулась. Села и позволила ему накормить кошку, которая вновь накинулась на еду, словно отсидела в туалете не вечер, в пятнадцать суток подряд.
        Женька сидела и смотрела на парня, на его кошку, и ей отчего-то делалось тепло на душе. И эта уютная кухня становилась по-настоящему родной. И ради того, чтобы жить в этой квартире по соседству с такими прекрасными созданиями, Женька была теперь готова заплатить вдвое больше. Странное оно, это состояние влюбленности. Раньше все было по-другому, не так, как сейчас. Жаль, если у этого чувства не будет завтра. Но хорошо, что у них есть сегодня и сейчас.
        …В коридоре раздался телефонный звонок.
        — Я поговорю,  — сказал Евгений и вышел из кухни.
        Женька тоже могла бы кинуться, но подумала о том, что телефон-то хозяйский, пусть внук хозяйки ответит.
        — Что ей передать?  — услышала она из коридора.  — Хорошо, я могу позвать ее к трубке… Хорошо, я передам. Нет, не муж. Нет, не сожитель. Вам нет никакого дела, что я делаю ночью в собственной квартире!
        Евгений вернулся на кухню взбешенный.
        — Кто звонил?  — спросила Женька.
        — Представился как Иван Костромин.
        — Откуда он узнал этот номер?!  — обомлела Женька.
        — Из любого телефонного справочника по адресу. Их полно в Интернете.
        — И что просил передать?  — Женька уже поняла, что еще немного, и они с Евгением снова поссорятся.
        — Просил передать, чтобы ты думала целую неделю! Отчего не спрашиваешь, о чем?
        — Ну, о чем я должна думать?
        — О предложении. Он предложил тебе выйти за него замуж?! Не слишком ли скоро? Может быть, сначала нужно было вместе пожить бок о бок, притереться?! Посожительствовать?!
        — Не кричи,  — поморщилась Женька.  — Кошку испугаешь. Она даже перестала есть! Что на нее совсем не похоже. Как у ее хозяина, еда — ее главная проблема.
        — Это ты — моя главная проблема,  — признался неожиданно Евгений, повернулся и вышел.
        Женька посмотрела на Матильду. Та бросила еду, подошла к ней и принялась тереться о ноги. Женька погладила кошку.
        — Знаешь, Моть, а ведь он очень хороший.
        Кошка благодарно заурчала.
        — Я это сразу поняла. И он тоже понял.
        Если бы Матильда умела смеяться, то она наверняка это сейчас бы сделала.
        — Как думаешь, у нас с ним что-нибудь получится?
        Если бы Матильда умела говорить, то она наверняка бы сказала «Да!».
        Глава 6. Страсти с постельным бельем
        Утром он встал с головной болью. Разумеется, сказалось то, что он не спал всю ночь, ворочаясь с боку на бок, и прислушивался к тому, что делает за стенкой Женя. Она мурлыкала вдвоем с кошкой, разговаривала с ней, потом уснула. Жаль, что она не храпит! Евгений бы сразу определил, крепко ли она спала или, как и он, металась по постели с мрачными думами.
        Вот зачем бабуля решилась на очередной шаг сводничества?! До этого ничего путного из такого сватовства не получалось, так на что она надеется сейчас? Очень интересно. Безусловно, Женя — девушка интересная, если к ней внимательно присмотреться. Без этого на поверхности — одни сплошные недостатки, из внешних плюсов разве что не пьет, не курит. Но чем она могла зацепить такую прожженную хитрюгу, как Ольга Геральдовна?!
        Евгений прошел на кухню и, встав у плиты, принялся варить кофе. Распространяя ароматный дух на всю квартиру, решил таким образом разбудить спящую красавицу, у которой уже минут десять назад трезвонил будильник. Собственно, именно из-за этого звона Евгений Романовский проснулся раздраженным. И совершенно не выспался! Поэтому все десять, нет, уже одиннадцать минут он думал, а не разбудить ли ту, которой этот звон, собственно, предназначался?!
        — Нет,  — решил он, обращаясь к плите,  — пусть просыпается сама! Каждый добивается того, чего он добивается.
        «А чего добиваешься ты?  — поинтересовался у Евгения его внутренний голос.  — Если она сегодня проспит на работу, то ее, вполне возможно, уволят. Лишат, так сказать, материальной подпитки. Ей нечем будет оплачивать съемную квартиру, и она уедет отсюда далеко-далеко. Ты этого хочешь?»
        — Нет!  — ответил на это Евгений и с криком бросился вон из кухни.  — Евгения! Евгения? Ты еще спишь?! У тебя будильник звенел тринадцать минут назад!
        Евгений изо всех сил заколотил по двери Жениной комнаты. Совсем забыл, что это дверь, хоть в нее был недавно врезан замок, из-за кочующей из комнаты в комнату Матильды все равно не закрывалась.
        Взору Евгения открылось следующее. Испуганная Женя сидела на постели и хлопала глазами, пытаясь очнуться от сна. Возле ее ног возлежала Матильда и изумленно таращилась на хозяина.
        А он таращился на Женю. Ее освещенное утренним светом лицо казалось безупречным, вылепленным по модели форм прекрасной римской богини. Ну да, ну да, с формами не так все было идеально: чего-то мастер недодал, где-то переборщил. Но в целом изящно и ненавязчиво подчеркнул красоту женского тела…
        — Что случилось, Евгений?!  — произнесла тем временем Евгения и зевнула.
        Романовский отметил особенно трогательный изгиб шеи, тонкие изящные руки… Свет немного переместился, или это он отошел чуть в сторону, чтобы рассмотреть все остальное. А какие у нее красивые длинные ноги…
        — Сегодня суббота, выходной,  — продолжала говорить богиня начинающегося солнечного дня.  — Я хотела проспать до обеда. Сколько сейчас?
        — Шестой час утра,  — заторможенно сказал Евгений.
        — Шестой?!  — вскричала она.  — Вы… Ты с ума сошел?!
        Богиня вскочила с постели и, продолжая недовольно бубнить, принялась натягивать на себя поверх пижамы легкий ситцевый халатик.
        — …Дятел!
        Только после этого эпитета Евгений очнулся.
        — Какого черта?!  — не сдержался он.  — Какого черта заводить будильник на половину шестого, если собралась спать до обеда?!
        — Так ты ведь все равно не спал!  — невинно пролепетала богиня и деловито поинтересовалась: — Кофе варил?
        — Для себя,  — буркнул Евгений, повернулся и вышел.
        Плита уже стояла, залитая сбежавшим напитком. Кофе отменялся. Чтобы Женя не увидела его промашку, Романовский принялся мыть плиту.
        — А для меня чашечку?  — Женечка заглянула в кухню.  — Малюсенькую? А?
        — Хоть целое ведро,  — пробурчал Евгений, не поворачиваясь к ней.
        Женя поблагодарила и пошла в ванную.
        Внезапно Евгению стало интересно: а что она будет там, в ванной, делать? Мужской инстинкт при виде соблазнительного женского тела заставил его следовать за Евгенией. Он, инстинкт, он во всем виноват!
        Романовский включил разум и затормозил у двери.
        — Только не трогайте, не трогай мой шампунь!  — чтобы оправдать то, что он направился, влекомый инстинктом, за соблазнительной соней, сварливо крикнул Евгений.
        — Еще чего, он воняет тройным одеколоном!
        — Когда-нибудь,  — вздохнул Евгений, возвращаясь на кухню и наполняя заново турку водой,  — мы убьем друг друга. Или…
        Он не стал продолжать, пораженный собственной догадкой. Спокойно сварил кофе, решив прислушаться к своим дальнейшим ощущениям. Сварил больше, две порции, чтобы и соседке хватило. Пусть поддерживает свои формы, они у нее очень даже…
        — Тьфу,  — сказал Евгений.  — И далась мне эта девчонка! Моя Зайка Колокольцева на внешность в сто раз роскошнее.
        «Отчего же ты тогда не с Зайкой?  — заинтересовался его внутренний голос.  — То-то, дружище, подумай, обмозгуй положение. Ловушка расставлена бабулей ловко».
        Евгений вспомнил приоритеты своей бабули.
        Во-первых, она ценила девиц не за красоту. Большим достоинством в представительницах своего пола она считала душу. Чистую, искреннюю, широкую. Во-вторых, она ценила характер. По ее мнению, он должен быть упертым, вредным и самодостаточным, только тогда девушка могла чего-то добиться в этой жизни. А если ко всему этому прибавить то, что своего внука Ольга Геральдовна считала мягким и совершенно непоследовательным, то искала ему настоящую стерву. Только настоящие стервы, по мнению Ольги Геральдовны, становились опорой и поддержкой настоящим мужчинам.
        — Бабулина мания зашла слишком далеко,  — попытался оправдаться перед своим внутренним голосом Евгений.
        — Ой,  — зашла на кухню Женя.  — Прелесть какая. Вы, в смысле, ты сварил кофе и на меня!
        — Сделай тогда бутерброды!
        — Слушаюсь, шеф!
        Они сидели напротив друг друга и пили кофе. Жевали сделанные Женей бутерброды. Молчали. Под столом, то и дело задевая их за ноги, ходила Матильда, напоминая, что она тоже проголодалась. Но о ней опять забыли. Евгений изредка смотрел на Женю и думал, что, может быть, не так уж плохо, что судьба свела их в одной квартире. По крайней мере, можно порепетировать совместное утро. И, что самое интересное, утро с Женей ему нравилось. Она пила, ела, молчала и улыбалась. Не стала обижаться на то, что он как сумасшедший ворвался в ее комнату и разбудил. Нет, это она его разбудила! Будильник забыла выключить…
        Может быть, все не хорошо, а плохо? Ведь если она начнет забывать выключать будильник каждую субботу?! А если она…
        Романовский вздохнул. Ради такого утра ее можно простить. Он не станет мелочиться, пусть звенят ее будильники, пусть кошка, его кошка, между прочим, селится на ее территории и ни лапой не ступает к нему, пусть…
        — Может быть,  — раздался нежный Женечкин голосок,  — сегодня вместе куда-нибудь сходим?
        — Что ты сказала?  — выпал из своих мыслей в реальность Евгений.
        — Сегодня суббота, у меня выходной,  — пояснила Женя.  — Хочется сходить в музей современного изобразительного искусства, например.
        — Мы можем сходить вместе,  — предложил Евгений.
        — Только сначала нужно покормить Матильду.
        — Да, главное, про нее опять не забыть,  — усмехнулся он.
        — Ага,  — кивнула Женя.  — А то ты все время забываешь ее кормить…
        — Я?!  — изумился Евгений.  — А ты забываешь ее в туалете.
        — Один раз всего забыла,  — невинно потупилась Женечка.  — Один-единственный раз.
        — Будильник тоже забыла выключить один раз!
        — Чем тебе будильник помешал? Он еле звонит!
        — Дребезжит так, что мертвого поднимет!
        — Стоп,  — сказала Женя, выставляя перед собой ладони.  — Мы опять начинаем ссориться. Это фатум какой-то!
        — Разве?  — сварливо поинтересовался Евгений.  — Я не заметил. Просто говорим о том, кто что обычно забывает.
        — Я ничего не забываю!  — взвилась Евгения.  — Это мое правило, но в каждом правиле есть исключения.
        — Если исключений слишком много, то это уже не правило, а профанация.
        — Это я-то профанация?! Я не знаю, что обозначает это слово, но обзываться не дам.
        — Так помимо забывчивости ты еще и глупая!
        — А ты… а ты!
        — Ну, что я? Что я?
        — Всем привет. А это я.
        Ольга Геральдовна умела появляться вовремя. Евгений замолчал, резко опрокинул себе в рот остатки кофе, самую его мелкую мелочь, от которой свело зубы. Женя уткнулась в свою чашку, едва кивнув старушке. Зато на первый план выскочила Матильда и принялась тереться о ноги хозяйки, жалобно поскуливая, как собака.
        — Она жалуется!  — воскликнула Ольга Геральдовна, тыча пальцем в кошку.  — На что?
        — Ее забыли покормить,  — пробубнила Женя.  — Я забыла ее покормить. Извините.
        — Бабуля,  — посуровел Евгений,  — а не часто ли ты стала сюда приходить?
        — Приезжать, милый внук, приезжать!
        И Ольга Геральдовна водрузила на стул целую корзинку овощей и фруктов.
        — Давайте-ка, Евгения, перемоем все это. А то я знаю Женькину привычку таскать из холодильника немытые помидоры. Вы знаете, что он любит помидоры?
        — Нет.
        — Теперь будете знать. Я ради него выращиваю «Бычье сердце». Это такой мясистый томат… Ах ты, моя кисонька, ах ты, моя лапушка… Евгеша, покорми Матильду, нам с Евгенией некогда.
        — Сейчас все брошу и займусь кошкой,  — возмутился внук.  — У меня работа. У меня проект!
        Встал и пошел в свою комнату.
        — А как же музей?  — спросила вдогонку Женя.
        — Сходите с бабулей! Она любит современное искусство.
        — Терпеть его не могу,  — поморщилась Ольга Геральдовна.  — А что, вы уже договорились куда-то вместе сходить?
        — Нет,  — сказала Женя.
        И поняла: а ведь получилось, что действительно они не договорились.
        Евгений не понял, с чего вдруг сорвался. Но бабкина опека ему уже порядком надоела. Безусловно, он любит свою бабулю, но не до такой степени, чтобы поощрять ее маниакальную тягу к проверкам. Вот зачем она сегодня приехала?! Корзина с овощами и фруктами — всего лишь предлог. Что она хочет лишний раз узнать? Как продвигается его движение в ловушку, которая сегодня днем, в музее, чуть не захлопнулась?!
        Он сел за компьютер, но никак не мог сосредоточиться. С кухни доносились радостные голоса, словно там не только мыли кошку, кормили фрукты, тьфу… Мыли фрукты, кормили кошку. Словно там встретились две лучшие подруги и принялись обсуждать наисерьезнейшие вещи: как варить борщ и где купить с хорошей скидкой новую сумочку.
        — Бабье!  — в сердцах высказался Евгений и захлопнул крышку ноутбука.  — Жить мешают.
        Какая раньше у него была жизнь! Не жизнь, а сказка! И что теперь? В родительской квартире идет ремонт, а здесь на его голову свалились бабуля и соседка. Как-то сразу слишком много женщин. И это он еще не считает кошку! Кстати, Женя сегодня призналась, что сама забыла про Матильду и ее кормежку. Ему нужно было сказать, что он тоже забыл про кошку.
        Нет, этого нельзя было говорить! Бабуля сразу бы заподозрила неладное и с видом триумфатора принялась бы потирать ладошки. Так просто он не сдастся. Хоть Женя ему нравится, а это отрицать бессмысленно, все равно он покажет ей, что за свое счастье нужно бороться. Зачем? А просто захотелось!
        Он угрюмо просидел за компьютером все то время, пока бабуля присутствовала в квартире. Хорошо, что она его не донимала! Евгений мог не выдержать напора сразу двух существ в юбках и сорваться. Наговорить чего-нибудь обидного, а потом пожалеть об этом. Услышав, как хлопнула входная, а в данном случае — выходная дверь, Евгений вышел из своей холостяцкой берлоги.
        — Собирайся,  — сказал он занимающейся с овощами Жене,  — пойдем в твой музей! Все-таки выходной день.
        — Но у тебя проект,  — пожала она плечами,  — я не хочу тебя отвлекать…
        — К черту, все равно мысли не о том. Заказчики подождут, если хотят получить идеальный результат.
        — Я тоже могу подождать,  — неожиданно покладисто заявила Женя.  — Сейчас вот Матильда уснет, и можно куда-нибудь пойти.
        — Где она?  — поинтересовался Евгений, чтобы хоть как-то высказать свое неравнодушие к кошке.
        — Отдыхает на балконе,  — почти шепотом сказала Женя.
        — Ну и бабуля! Сделала из кошки королеву! А ты потакаешь ее прихотям.
        — Матильда и впрямь необыкновенное животное. Она очень добрая и милая.
        — Только потому, что дает себя погладить?  — с сарказмом спросил Евгений.
        — Она выражает свои мысли и чувства,  — многозначительно пояснила Евгения,  — это очень заметно, если обращать на нее внимание. А не пялиться в свой ноутбук целыми днями, когда вокруг живые существа!
        — Чудесно!  — фыркнул Евгений, выходя из себя.  — Вы с кошкой и бабулей спелись! Нормальные кошки…
        — Она не нормальная!
        Женя словно сглазила. В кухню стрелой влетала Матильда и кинулась под ноги Евгению. Он чуть не упал. Кошка закрутилась вокруг него, после чего помчалась обратно на балкон.
        — Что это с ней?  — поморщился Евгений.
        — Помогите!  — раздался жалобный вскрик.
        — Гаврила!  — понял Евгений и кинулся следом за кошкой.
        Женя поспешила за ними. Они втроем оказались на балконе практически в одно время. Матильда просунула мордочку сквозь решетчатое ограждение и принялась мяукать, глядя вниз. Евгений с Женей смотрели на соседний балкон. Он пустовал, лишь сиротливо колыхалась занавеска, раздуваемая ветром.
        — Гаврила!  — позвал соседа Евгений.  — Выходи!
        — Не могу,  — донеслось до них снизу.  — Я уже вышел.
        Евгений наклонился и посмотрел вниз. То, что он увидел, оказалось не для нежных девичьих глаз.
        — Тебе нельзя на это смотреть,  — сказал он Жене, отпихнув ее в сторону комнаты.
        — Вот еще,  — возмутилась она.  — Хочется же!
        — Тебе нравится суицид?!
        — Ничуть!
        — Тогда иди в комнату.
        — Он покончил жизнь самоубийством?!  — обомлела Женя.
        — А как сама думаешь, если он зовет на помощь?
        — Я думаю, что ему нужно помочь. И тебе одному не справиться. Пока мы спорим, человек умирает!
        Человек не умирал, он ускользал в прямом смысле этого слова. Гавриил в домашнем виде — в одних трусах — висел на бельевых шпагатах нижнего балкона, крепко сжимая в руках эти шпагаты и большую мокрую тряпку. Ноги уже парили в свободном пространстве, пытаясь найти опору. Это было довольно сложно, потому Гавриил и просил помощи.
        — Что ты там делаешь?!  — изумился Евгений.
        — Неужели не понятно?!  — тут же влезла Женя.  — Человек хотел свести счеты с жизнью!
        — Ничего подобного, как вы только могли до таких глупостей додуматься,  — простонал сосед.  — Я просто первый раз в жизни сам постирал! И хотел повесить на балконе выстиранный пододеяльник. Перегнулся через перила, как вдруг налетел ветер, и нас с пододеяльником сдуло вниз.
        — То есть,  — уточнила нахмурившаяся Женя,  — вы на самом деле не собирались кончать жизнь самоубийством из-за безответной любви?!
        — Что я, идиот?!  — возмутился Гавриил.  — Иногда бывает депрессивное настроение, но сегодня его нет.
        — Значит,  — продолжала уточнять Женя,  — вам все равно, любит ли вас та девушка или нет?!
        — Что ты привязалась к человеку?!  — возмутился Евгений.
        — Правильно,  — поддержал его сосед,  — привяжи ее ко мне и потяни наверх!
        — Кого — ее? Меня?!
        — Простыню!  — простонал Гаврила.  — У меня дома простыня еще мокрая осталась! Лю-ю-юди, помогите!
        — Не кричи,  — предупредил его Евгений,  — не дергайся. И не напрягайся — спровоцируешь обрыв веревок. Мы уже здесь, и мы тебе помогаем.
        — Чем помогаете? Тем, что постоянно ссоритесь?!
        — Действительно,  — вскричала Женя, скрываясь в комнате,  — человеку нужно помочь.
        — Сейчас разработаем план,  — сказал качающемуся на ветру соседу Евгений.  — Ты крепко держишься?
        — Как сказать…
        — Брось пододеяльник!
        — Ни за что. Я его сам сегодня постирал. Он упадет и испачкается.
        — Если упадешь ты, то отмывать придется гораздо больше!
        — Женька!  — дрогнувшим голосом произнес Гавриил.  — Не сглазь…
        — Держите!  — тут вернулась Женя и протянула Евгению тряпку в мелкий цветочек.  — Это моя простыня! Она изо льна, если из нее сделать страховочный канат…
        Евгений мигом понял Женькину идею. Он скатал простыню, привязал ее к перилам своего балкона, послал Женю за еще одной. Вторую связал с первой морским узлом и бросил конец державшемуся из последних сил Гавриилу. Тот, перехватывая брошенный ему конец, отпустил наконец-то свой пододеяльник, рухнувший вниз, но застрявший где-то в районе пятого этажа. Ему удалось сесть на бельевые шпагаты, удерживаясь спущенной простыней.
        — Половина дела сделана,  — потер руки Евгений.  — Пошли вниз к соседке!
        Эмма Павловна была женщиной истерического склада характера, и Евгений это знал, как никто другой. Одно время она ему прохода не давала, наплевав на возрастную разницу в пятнадцать лет. Эмме Павловне было далеко за… Высокая объемная дама с пышными формами и театральным макияжем, одевающаяся исключительно в длинные платья с глубокими вырезами, делающая из редких волос хитроумную гульку, ни в коей мере не интересовала Евгения как женщина. Но ее интересовал его статус холостяка. Всякий раз, встречая Евгения в подъезде, она выходила на лестничную площадку и голосом командира роты приглашала его на чай.
        Однажды он согласился. Сработал эффект неожиданности. Но, войдя в квартиру, сразу очнулся, увидев, на сколько запоров его собираются запереть наедине с собой. Попросив принести попить водички, он отослал хозяйку квартиры на кухню, а сам принялся колдовать над замками. Ему повезло — фирма, установившая металлическую дверь, была та же, которая устанавливала дверь и его бабуле. Евгению удалось выбраться на волю целым и невредимым, после чего истинная охотница Эмма Павловна и принялась предпринимать попытки заманить его в ловушку снова.
        И вот теперь он идет к ней по доброй воле! Евгению самому не верилось, на что он готов ради непутевого соседа. Пока шел, думал, как совсем еще недавно была тиха и спокойна его жизнь. Как отлично он просиживал вечерами за компьютером или перед телевизором, да и вообще занимался исключительно тем, чем хотел. И вот послала ему судьба настоящее испытание — квартиру бабули с неадекватными соседями. Впрочем, Женю назвать неадекватной можно лишь с натяжкой, хотя временами она бывает буйной, вредной и упорно настаивающей на своем. Но если с ней поговорить о ее недостатках… А какие у нее недостатки? Евгений решил, что, когда вернется, выпишет в две колонки все плюсы и минусы этой девушки.
        — Чего стоим? Кого ждем?  — заволновалась Женя.
        Он посмотрел — действительно, они стояли перед дверью Эммы Павловны. Тяжело вздохнув, Евгений позвонил.
        — Голубчик?! Это вы?!  — Дверь распахнулась с устрашающим гостеприимством.
        Эмма Павловна, одетая в яркое цыганское платье с желтым монистом, походила на огромную цветную лягушку.
        — А вы кто?!  — неожиданно остановила она свой взгляд на Жене.
        — Моя невеста!  — гаркнул Евгений, отстранил Эмму Павловну и бесцеремонно направился к балкону. Романовский знал, как правильно вести себя с особами, подобными Эмме Павловне.
        — Невеста?!  — обомлела знойная женщина и двинулась за ним следом. Но тут же развернулась к Жене.  — Как долго вы знакомы? Сколько метров ваша квартира? Знаете ли, что он обожает огурцы?
        — Помидоры он обожает,  — прищурилась Женя, обошла Эмму Павловну и последовала за Евгением на балкон.
        — Она знает о нем такие интимные подробности!  — охнула за их спинами Эмма Павловна.
        Пока снимали с ее бельевых веревок измученного Гавриила, Эмма Павловна допытывалась, насколько быстро развиваются отношения у новоявленной пары. Она уже делала прогнозы, что их совместное будущее не продержится и трех лет, раз Женя живет на съемной квартире.
        — Любовь зиждется на материальном благополучии, дорогуша!  — торжественно восклицала она, когда шатающийся Гавриил прошел мимо.  — И те, кто говорит о душе, этой непонятной и призрачной субстанции, ничего не смыслят в психологии отношений между мужчиной и женщиной. Как говорил великий Сократ, сначала заработай на жизнь, накопи опыта, а потом строй семейное гнездо с женщиной, которая сумеет о тебе позаботиться…
        — Помнится,  — пролепетал Гавриил, задерживаясь возле вазы с букетом цветов,  — Сократ такого не говорил.
        Он вытащил букет, положил его на стол, поднес вазу ко рту и залпом выпил ее содержимое.
        — Тьфу,  — сказал он, выплевывая листок.  — Эмма Павловна, а вы не постираете мне пододеяльник?
        — Я — вам?!  — На лице дамы появилась искренняя заинтересованность, такая обычно возникает у змеи, когда мимо нее пробегает мышь.
        — Нет!  — опередила ответ Эммы Павловны Женя.  — Я вам, Гавриил, сама его постираю.
        — Отчего же не постирать, если у меня современная стиральная машинка,  — толкнула Женьку пухлым боком Эмма Павловна.  — Приносите, дружок, ваши причиндалы прямо сейчас.
        — Сейчас не могу, выдохся. Принесу…
        — В следующий раз,  — продолжил за соседа Евгений.
        Он взял Гавриила под руку и повел к выходу.
        — Если что-то пойдет не так,  — прошептала Эмма Павловна Жене,  — голубушка, будьте добры чирикнуть. Помните, дорогуша, что в ваших ручонках находится самый лучший мужчина на свете.
        — О ком это вы?  — хмыкнула Женя.
        — О нем,  — подмигнула Эмма Павловна.  — О мужчине. Последнем из могикан.
        И в ее голосе просквозило что-то жалкое и безысходное. Такое, берущее за душу, в которую она не верила, что Евгений услышал, как Женя сразу пообещала:
        — Я чирикну, если что.
        — Ничего нет на свете хуже одиночества!  — высказался возле своей двери Гавриил.  — Ребята, живите дружно! Любите друг друга, рожайте детей, стройте древо, сажайте дом, умирайте в один день… Как это все прекрасно! Поверьте мне, я видел бездну. Она разверзлась подо мной своей шпагатной пастью. Она поманила меня моим же пододеяльником. А я так часто ее провоцировал.
        — И вот она подловила тебя в самый неподходящий момент,  — высказал его мысль Евгений, чтобы закруглить ситуацию.
        — Да уж,  — согласился с ним Гавриил.  — Умереть от несчастной любви гораздо почетнее, чем свалиться с балкона, запутавшись в постельном белье!
        — Не нужно совсем умирать,  — сказала Женя.  — И переживать по поводу любви не нужно. Вы ведь не знаете, какие чувства ваша возлюбленная к вам питает? Не знаете. Между прочим, нужно узнать. Нельзя сидеть, сложа руки и страдая непонятно от чего.
        — Нельзя,  — согласился с ней Гавриил.  — Ребята, может, чайку?
        — Нет!  — отрезал Евгений, вспомнив Эмму Павловну.  — В следующий раз!
        — Эх, ребята,  — горестно вздохнул Гавриил.  — Следующего раза может и не быть. Вот так среди бела дня выйдешь на балкон после постирушки, а тебя судьба прихлопнет, как насекомое: бац — и все.
        — Отдыхайте,  — сказала Женя.  — А я пойду на улицу, поищу на клумбе, а если там не найду, загляну к нижним соседям и попрошу у них ваш пододеяльник. Он же, кажется, вниз упал? Постираю его и отдам. У нас тоже есть стиральная машинка. Хоть и старенькая.
        — У нас,  — грустно повторил Гавриил.  — Вы двое. И это прекрасно.
        — Все,  — прервал его Евгений,  — мы пошли!
        — Идите,  — кивнул тот.  — А я буду жить здесь. На этих одиноких ступеньках…
        — В чем дело?!  — начинал злиться Евгений.
        — Разве не понятно,  — развел руками Гавриил.  — У меня английский замок.
        — Но это же прошлый век!
        — Ну, знаете ли, и мне не семнадцать…
        — У вас захлопнулась дверь?!  — догадалась наконец-то и Женя.  — Не переживайте, никто вас не бросит. Пойдемте с нами!
        — С нами?!  — взревел Евгений.
        — С нами! Вызовем слесаря из домоуправления… Правда, сегодня суббота. Но там должна работать дежурная бригада.
        — Спасибо, Женька,  — искренне обрадовался Гавриил.  — Ты добрая девушка. Женька тоже хороший парень, но он сейчас без ума от тебя.
        — Что?!
        Вопрос остался без ответа.
        Евгений мучился морально, что отражалось на его физическом состоянии, словно это он летел с балкона, прикрываясь пододеяльником. Эта Женечка все-таки привела в квартиру соседа! Да, пусть тот пострадал: пережил падение в бездну, истощил нервную систему, напугал Эмму… Хм, чуть не позволил ей начать надеяться на что-то большее… Ладно! Хорошо. Все это понятно. Но чужого мужика в дом тащить-то зачем?! Можно было его на лестничной клетке накормить-напоить и пинком под зад выдворить, как только ребята из службы спасения осуществят ему доступ на занимаемую жилплощадь. А то они играют роль этих самых ребят.
        — Гаврюша, а вы какой чай пьете?  — тем временем раздался голосок Женечки.  — Черный байховый или зеленый противный?
        — Фу,  — с раздражением отметил Евгений, какой у нее голос приторный, когда Женечка назло ему говорит про противный зеленый чай. Ведь это он, Евгений, сейчас этот чай пьет.
        — Черный,  — кивнул Жене Гавриил, распластавшись на столе с локтями.
        Ольга Геральдовна терпеть не могла, когда Евгений вот так ложился на стол и раскисал. Интересно, что бы она сказала, увидев Гавриила в подобной позе?
        — Локти со стола убери,  — пробурчал Евгений.
        — Ну что ты его цепляешь,  — возмутилась тут же Женя.  — Человек чуть ли не с неба свалился! Он пережил такой стресс. Вам, Гавриил, чай с сахаром или с вареньем?
        — Мне,  — грубо сказал Евгений,  — тоже с сахаром!
        Он не понимал, что с ним творится. С одной стороны, ему было жалко разнесчастного соседа, которому очень не везло в жизни из-за его несносного характера. С другой стороны, почему его должна жалеть именно Женя, а не какая-то там продавщица, в которую сосед безнадежно влюблен?!
        А тут еще Матильда подошла и принялась тереться об ноги Гаврилы. Такого предательства от любимой кошки Евгений не ожидал! Это что, круговая женская порука?! Все особи женского рода жалеют мужика с неудавшейся личной жизнью? Ему что, тоже прыгнуть с балкона, завернувшись в простыню, чтобы обеспечить себе ласку и заботу?! И следует заметить — не чью-то заботу, а Женину. Придется признаться еще раз самому себе в том, что он, как и Гавриил в свою продавщицу, безнадежно в Евгению влюблен.
        Пока Женя щебетала соседу про выбор варенья, стоя возле распахнутого кухонного шкафчика, Евгений поднялся из-за стола и взял горячий чайник. Разлил чай по кружкам: себе и Гавриле — зеленого, Жене — черного. Положил в чашки по здоровенному куску сахара и сунул соседу ложку, кивая в знак того, чтобы тот размешал.
        — Я хотел черного,  — простонал Гаврила.
        — И он не хотел с сахаром,  — удивилась внезапному порыву Евгения Женя.
        — Я тоже кое-чего сегодня хотел,  — возмутился Евгений.  — Но был вынужден доставать, возиться и выслушивать.
        — Я, ребята, пожалуй, пойду,  — привстал Гаврила.
        — Не вздумайте!  — запротестовала Женя.
        — Сиди,  — хлопнул его по плечу Евгений.  — Чай пей. С сахаром. От варенья возникает изжога.
        — Видите,  — кивнула в его сторону Женя,  — это он о вас так заботится.
        — Спасибо вам, ребята. А то я подумал, что стал обузой для всех.
        — Что вы, Гавриил! Смотрите, вас и Мотька обожает!
        — Ага,  — хмыкнул Евгений,  — всю свою блохастую плешь об тебя вытерла.
        — Евгений! Зачем ты так говоришь о нашей кошке?!  — воскликнула Женя.
        О нашей?! Он поразился. Что она хотела этим сказать? Не придется ли им вскоре делить имущество и разъезжаться? Что значит, «наша кошка», если она принадлежит и всегда принадлежала Ольге Геральдовне?!
        Женя не обращала на все это внимания. Ясно, что она была занята сейчас проблемами обездоленного страдальца. Евгений тоже решил замолчать, хотя бы на тот момент, пока пьет чай. За кухонным столиком воцарилась тишина…
        — Ребята, какие вы хорошие!  — наконец произнес довольный Гаврила, когда чай в его кружке закончился. Он был так рад спасению, что не чувствовал возникшего между хозяевами квартиры напряжения.  — Как я вас люблю!
        И полез целоваться почему-то к Жене! Как в плохом кино, Евгений успел вставить в пространство между их лицами свою ладонь, которую сосед со звоном чмокнул. А с другой стороны в нее уткнулась Женина щека. Щека. Приятно, что не губы.
        — Спокойно,  — сказал Евгений.  — Мы забыли вызвать спасателей!
        И пошел звонить, с тяжелым сердцем оставляя Гаврилу наедине с Женей.
        Апофеозом этой сцены должны были стать бравые молодцы с дрелью, или перфоратором, или чем они там открывают входные двери. Но когда в дверь позвонили и Евгений ее открыл, на пороге стояла Эмма Павловна с пододеяльником в пухлых руках.
        — Вот,  — торжественно сказала она,  — нашла! Постирала. Посушила. Совершенно чистое изделие. Извольте вручить хозяину.
        — Изволяю,  — хмыкнул Евгений и, сделав шаг назад, пропустил Эмму Павловну.  — Хозяин ждет не дождется,  — добавил он с ехидцей.
        Застигнутый врасплох Гаврила сначала не понял всего драматизма происходящего — и потому мгновенно оказался заключенным в пылкие, но сострадательные объятия трепетной дамы.
        — Бедняжка,  — приговаривала она,  — столько тут натерпелся!
        — Она его поломает,  — шептала стоявшая рядом с Евгением Женя.
        — Ничего,  — довольно ответил он,  — зато постельная принадлежность нашлась.
        Вскоре нашлась и спасательная бригада. Трое парней в спецкостюмах глубокого серого цвета с яркими рыжими вставками немного поглумились над хозяином двери с английским замком и открыли ее за пять секунд. Евгению пришлось с ними расплатиться, потому что одуревший от радости сосед ни о чем другом, кроме как забраться в постель и забыться в глубоком сне, больше не думал.
        Парни спасли его от домогательств знойной женщины, которая увязалась за ними, требуя и ей показать фокус — открыть дверь за пять секунд.
        — Нимфоманка,  — проворчал Гавриил,  — устраиваясь калачиком под одеялом.  — Ребята, извините, перенервничал.
        — Может, тогда лучше водочки?  — Евгений щелкнул себе по горлу двумя пальцами.
        — Как ты можешь?!  — возмутилась Женя.  — Человек устал!
        — Не употребляю,  — вздохнул уставший человек и закрыл глаза.
        Женя подошла к Гавриилу и поправила одеяло. После этого заботливого жеста Евгений поймал себя на мысли, что был готов придушить Гаврилу. Да что ж с ним творится?!
        Они вернулись в свою квартиру. Набравшись духу, Евгений спросил Женьку про музей. Актуален ли еще поход? После всего, что случилось, расставаться не хотелось.
        Женя уже собралась ему что-то ответить, но они оба в это время вошли в кухню.
        На столе, среди чашек и печенья, валялась Матильда, весело постукивая пушистым хвостом.
        — А ну-ка, брысь!  — возмутилась Женя.  — Что за манеры? Вроде бы приличная кошка, с хорошей родословной! Брысь! Брысь, я сказала.
        И замахала на кошку руками. Матильда обиделась, соскочила со стола и убежала в коридор.
        — Первый раз такое вижу,  — признался Евгений.  — Она у нас на столе никогда… никогда…
        — Да это просто хамство какое-то. А если у нее блохи?!
        — У Матильды не бывает блох,  — поморщился Евгений.  — Что-то случилось, раз она так поступила.
        — Конечно, случилось.  — Женя кинулась убирать со стола.  — Вы ее избаловали!
        — Мы? Кто это?
        — Ты и Ольга Геральдовна!
        — Ах, значит, мы плохие?
        — Я не говорю, что вы плохие. Я говорю, что кошка сильно избалована.
        — Не кричи на мою кошку!
        — На мне такая же ответственность за нее, как и на тебе!
        — Женя!  — прервал ход ссоры Евгений.
        — Да?
        — Женя!  — повторил Евгений уже увереннее.  — Стоп. Мы не ссоримся. Мы идем гулять в парк или, хочешь, можем в музей?
        — Хочу.
        Честный и решительный ответ Евгению понравился. Он подождал, пока Женечка переоденется. Ходил по коридору и прислушивался к шептанию за стеной.
        — Нечего надеть,  — бормотала Женя, по всей вероятности, стоя перед гардеробом.
        И где их только всем этим женским штучкам учат?! Манипулированию этому. Наверняка учат — потому что сразу после услышанной команды «нечего надеть» у Евгения возникло желание повести Женю в магазин и купить бедняжке новое платье.
        Но когда Женя вышла, Евгений понял, что она и в старом безумно хороша! Как он раньше не замечал, какие у нее красивые глаза и губы. Нет, губы он заметил давно, вот потому и поставил перед наглым целовальником Гаврилой ладонь. И ноги у нее такие длинные, как у моделей. Не слишком ли короткое платье? С другой стороны — Евгения Жукова выходит в свет с мужчиной, так что от приставаний других она будет избавлена. Но почему босая?
        — Сейчас обую туфли,  — улыбнулась Женя и присела на пуфик.
        Евгений увидел ее туфельки — черные, неброские, но очень изящные. Он захотел ей помочь, но что-то его сдержало. Женя сама сунула ногу в туфлю и закричала:
        — Вода!
        Евгений сразу не понял, в чем дело. Но когда взбешенная Женя вскочила и вылила из туфли вонючую жидкость, догадался. Матильда отомстила. А он ведь предупреждал. Или нет? Матильдочка не прощает ничего…
        — Это невоспитанная, избалованная кошка!  — кричала Женя, держа туфлю двумя пальчиками.  — Где она?! Ее нужно ткнуть в туфлю мордой, чтобы она такого больше не вытворяла! Где она?!
        — Только попробуй тронуть мою кошку!  — нахмурился Евгений.
        — Мою?!  — рявкнула Женя.  — Совсем недавно она была нашей!
        — Наше — это уже прошлое,  — сам не понимая зачем, ляпнул Евгений. И, конечно, пожалел об этом. Но поздно…
        — Ах, прошлое?!
        Что не так в этой жизни?! Почему любой разговор у них заканчивается ссорой?! Они разные люди? Не подходят друг другу? Да, конечно же! Они совершенно не подходят друг другу!!!
        Глава 7. Миру мир
        Череда рабочих дней сгладила напряженную домашнюю атмосферу. Женька старалась меньше появляться на кухне утром, обедала на работе, а вечером сокращала пребывание на совместной площади до минимума. Евгений, по всей видимости, тоже решил сделать паузу в их непростых отношениях. И когда через несколько дней Женьку на работе спросили: «Уж не заболела ли ты?», она решила, что хватит страдать. Страдала ли она? Конечно! Любая неопределенность — это ад! Пусть уж лучше ей откажут в комнате из-за того, что она рассердилась на всеобщую любимицу. Конечно, Мотька не виновата, просто у нее такая привычка — в случае своей неправоты портить вредным людям обувь. Да, Женька бывает временами вредная. Но ведь она добрая и понимающая! Должна же была когда-нибудь понять, что требовать от кошки человеческого поведения невозможно. Поняла. Но и к ней не нужно предъявлять претензии. Она вспылила — и не более того.
        …Сегодня вечером Женька сидела в своей комнате и прислушивалась к тому, что делается в квартире. Мотька капризничала и все эти дни к ней в комнату не заходила. Все-таки кошки очень чувствительные животные! А туфли что? Туфли можно купить другие, благо Женечка Жукова не безработная и каждый день мотается в свой офис. И как удобно до него добираться — метро в шаговой доступности…
        — Я прислала тебе эсэмэску с меню для Матильды!  — послышался в коридоре голос Ольги Геральдовны.  — Ты что, ее не получал?!
        Час от часу не легче, вздохнула Женька. Хозяйка приехала с традиционной инспекцией! А у нее нет никакого желания выходить из комнаты и вести интеллигентную беседу.
        — Получал,  — пробурчал Евгений. И от звука его голоса у Женьки защемило сердце.  — Только мне некогда этими изысками заниматься.
        — Тебе некогда?  — переспросила его бабушка.  — А ей? Кстати, где Евгения?
        — Ее нет.
        — Как это нет?!  — возмутилась Ольга Геральдовна так, словно Женька была рабыней на галере, плывущей в открытом океане, и вдруг в один миг испарилась неизвестно куда.  — Она что, завела себе кого-то?!
        — Заводят кошек, ба,  — грустно сказал Евгений.  — К тому же она свободный человек и может делать все, что захочет!
        Женька мысленно поблагодарила его и чуть не прослезилась.
        — Пока живет в этой квартире,  — жестко ответила внуку Ольга Геральдовна,  — она ничего не может!
        — В каком это смысле?  — не понял Евгений.
        «Действительно,  — подумала Женька за дверью,  — в каком смысле-то?»
        — В том, что она живет здесь с определенной целью!
        — Ага, знаю я твою цель!  — возмутился Евгений.  — Это я!
        «Точно,  — вздохнула Женька,  — моя цель — это он».
        — Глупыш! Мы договаривались с ней об уходе за Матильдой,  — рассмеялась Ольга Геральдовна.  — Не льсти себе.
        Женька кивнула. Действительно, договаривались о том, что она станет ухаживать за Мотькой. А она сдалась так быстро!
        — Когда Евгения вернется,  — донесся тем временем командный голос Ольги Геральдовны,  — передай ей: я надеюсь, что она приступит к выполнению своих обязанностей.
        Женька услышала невразумительное бурчание. Потом дверь захлопнулась, и в квартире воцарилась тишина. Инспекторша благополучно отбыла. Не стала Женьку отчитывать, даже в комнату не заглянула. Нужно за это поблагодарить Евгения! Он соврал своей бабуле ради Женькиного спокойствия. Жукова открыла дверь своей комнаты, увидела, что Евгений стоит к ней спиной в кухне, прокашлялась, подождала, когда он повернется, и громко сказала:
        — Спасибо! Мне сегодня не хотелось видеть вашу бабулю. Если честно.
        — Ты здесь?!  — удивился Евгений, глядя на нее с искренним удивлением.
        — Как будто ты не знал!  — прищурилась Женька.
        — Конечно, не знал! Я не слышал, как ты вошла,  — признался Евгений. И совершенно с нормальной дружелюбной интонацией предложил: — Присоединяйся. Я тут расшифровываю бабулины иероглифы. Она никак не может научиться писать эсэмэски без описок.
        — Значит,  — решила уточнить Женька, покидая свое убежище,  — ты не слышал, как я пришла с работы?!
        — Совершенно,  — подтвердил Романовский, занятый телефоном.
        — Значит…
        Женька хотела сказать, что он ее не ждал, и если бы она не вернулась никогда, его это мало бы волновало! Но Женьку остановила Мотька. От радости, что эти двое снова начали общаться, она принялась метаться по кухне. У Мотьки была такая забавная привычка — выражать свои чувства стремительной беготней.
        — Упс!  — произнесла Женька, глядя на то, как Мотька прыгает с табуретки на подоконник, приземляется на цветок и вместе с ним падает на пол.
        Одновременно с цветком Матильда смахнула с подоконника стакан с недопитой кока-колой. Земля и кола смешались.
        — Матильда,  — поморщился Евгений,  — веди себя прилично. Ты слишком рада появлению Жени. Она в отличие от тебя такой радости при виде нас не выражает!
        — Еще чего,  — усмехнулась Женька.  — Я ни за что не буду прыгать с табуретки на подоконник, чтобы загубить прелестный цветок!
        — Жаль,  — пристально глядя на нее, заметил Евгений.  — Тебе нужно избавиться от зажатости.
        — Что?! От чего?!  — тут же взвилась Женька.
        — Стоп,  — остановил ее Евгений.  — Дальнейший разговор станет бессмысленным.
        Женька остановилась. Евгений стоял напротив нее. До него можно было дотянуться рукой, прижаться головой к его груди, поцеловать… Они сейчас могли бы целоваться! Женька стряхнула это наваждение.
        — Разговор превратится в ссору,  — подтвердила его опасения Женька.  — Лучше я займусь Мотькой.
        Кошка в это время возилась у разбитого горшка. Ее очень интересовала образовавшаяся на полу жижа. Благородных корней кошка принялась развозить ее лапами…
        — Мотька,  — спохватилась Женька,  — ну что ты делаешь?! Не поранилась?
        Она взяла кошку за шкирку и принялась рассматривать грязные лапы и брюшко.
        — Мотьку нужно помыть!  — заявила Женечка.
        — Она не любит мыться,  — возразил Евгений.  — Но если ты считаешь, что так нужно, тогда помоем. Только учти, ты сама это предложила!
        — В чем-то подвох?  — заинтересовалась Женька.
        — Как любая кошка, Матильда не любит воду.
        — У меня есть сухой шампунь для волос,  — предложила Женька.
        — Он же для твоих волос, а не кошачьих. Матильда будет чесаться.
        — От грязи она будет чесаться еще больше! И заведутся блохи.
        — У нее никогда не было блох.
        — Никогда не говори «никогда»,  — хмыкнула Женька.
        — Женя,  — спросил Евгений,  — тебе нравится со мной спорить?
        — Я… я только хотела…  — начала Женька и поняла, что оправдываться бесполезно.
        Ей действительно нравилось с ним разговаривать. Но почему-то все разговоры переходили в спор. У них оказывались диаметрально противоположные точки зрения. И почему-то практически во всем. Женька поразилась — откуда в ней постоянно возникает дух противоречия, мешающий найти общий язык с Евгением? А ведь только что они едва не поцеловались! Она почувствовала это, девушка всегда такое чувствует первой. Странно, что первым обязательно должен поцеловать парень… Ох, о чем это она размечталась? Они же говорят о кошке!
        — Спорить не будем,  — раздался командный голос Евгения. Нотки звучали знакомые. Ольга Геральдовна и ее потомок были очень похожи.  — Матильде придется перетерпеть большую стирку. Женя, ты готова?
        — Угу,  — сказала Жукова Евгения, радуясь тому, что Евгений Романовский не обращает внимания на их разногласия.
        Кто хоть один раз мыл кошку, тот знает, что это такое. Наверняка на белом свете живут и прекрасно себя чувствуют в воде отдельные кошачьи экземпляры. Только Мотька была не из их числа. Она сразу поняла, что с ней собираются делать, как только услышала, как Евгений набирает воду в таз. Женя обратила внимание на то, что все емкости в ванной Ольги Геральдовны были металлические, и предложила подстелить под таз полотенце, чтобы он не так громыхал, когда Мотька начнет его переворачивать. Евгений сослался на благородную породу питомицы, не позволяющую вести себя недостойно, Женя ему напомнила, что Мотька-то у них на самом деле дворянской породы…
        Но тут остановилась и замерла, закрыв рот рукой.
        — Отчего же так кардинально?  — усмехнулся Евгений.
        Он стоял в шаге от Женечки, она чувствовала запах его туалетной воды, которую по утрам тайком брала с полочки в ванной и нюхала для поднятия настроения. Евгений смотрел на нее смеющимися глазами, которые могли растопить любое ледяное сердце. Женька не понимала, почему у Романовского нет жены или девушки, она бы о таком парне мечтала днями и ночами. Впрочем, жена когда-то была. В этом-то и состояла проблема. После одного предательства другим девушкам Евгений не верил. Во всяком случае, это было единственное, что Женьке удалось о нем узнать.
        И вот он стоит перед ней. Казалось бы, его можно спросить о чем угодно, только он все равно не ответит честно по каким-то своим тайным соображениям. До него можно было дотянуться рукой и обнять, крепко прижаться и рассказать, как она переживала из-за Мотьки. А больше волновалась из-за него, потому что уже не представляет своей жизни без их вечных споров…
        — Зачем же так кардинально?  — повторил Евгений вопрос и аккуратно убрал Женькину ладонь ото рта.  — Скажи, что ты хочешь.
        Ага, сейчас, она скажет все, что думает, а он, надев на лицо непроницаемую маску несгибаемого холостяка, просто посмеется над ней.
        — Вода перельется,  — прошептала Женька.
        Евгений не отпустил ее руку, крепко сжал в своей, мягким рывком притянул Женьку к себе…
        — И черт с ней,  — сказал он, наклонился, немного запутавшись в ее волосах, и поцеловал в губы.
        Губы Евгения были обжигающе горячими, Женька не могла не ответить на поцелуй. Они стояли и целовались посреди огромной ванной, под аккомпанемент струй, падающих в металлический таз. Ничего не замечали вокруг себя и ничего не видели. Когда раздался телефонный звонок, решили на него не отвечать. Но телефон звонил с настойчивостью Ольги Геральдовны. И первой не выдержала Женька. Она отстранилась от Евгения и бросилась в коридор.
        — Чем вы там занимаетесь?  — тоном испанского инквизитора поинтересовалась хозяйка квартиры.  — Целый час до вас дозвониться не могу!
        — Пять минут всего,  — пробормотала Женька.
        — Порой пяти минут бывает достаточно, чтобы умереть настолько, что близкие забудут о твоем существовании,  — заметила Ольга Геральдовна.
        — Мы вас не забудем,  — клятвенно пообещала Женька.
        — Обрадовали!  — хмыкнула Ольга Геральдовна.  — И что там у вас происходит, если никто не подходит к телефону? Опять поругались?
        — Что вы? Нет!  — испугалась Женька, словно ее за это могли сжечь на костре как ведьму, вносящую в порядочную семью раздор и ссоры.  — Мы готовим ванну для Мотьки!
        — Так, это уже интересно,  — процедила хозяйка.  — Там появилась третья?!
        — Нет, Мотя — это Матильда…
        — Ба, чего ты хочешь?  — Евгений перехватил трубку, и Женька вздохнула с огромным облегчением.
        — Внучок, дорогой,  — обрадовалась Ольга Геральдовна.  — С тобой все в порядке? Я тебя отвлекла? Ты занимался чем-то важным?
        — Да, ба. Я целовался.
        — Что?!  — явно опешила на том конце провода Ольга Геральдовна, отчего Женька тихо прыснула.  — Целовался? С кем?!
        — С кошкой!  — Женька вырвала трубку у Евгения.  — А теперь, Ольга Геральдовна, мы ее будем мыть.
        — Это что за детский сад такой?  — не поверила старушка.  — Сначала полезли к Матильде с ласками, а теперь собираетесь над ней измываться?!
        — Не измываться, а мыть,  — уточнила на всякий случай Женька.
        — Она воду терпеть не может!
        — Я тоже,  — соврала Женька,  — однако это не дает мне права ходить немытой.
        — Что ты говоришь?  — улыбнулся Евгений.
        — Но вы, Евгения, не кошка!  — вещала в трубку Ольга Геральдовна.  — А кошки не созданы для воды, они не утки.
        — Глубокомысленное замечание,  — засмеялся Евгений и забрал у Женьки трубку.  — Ба, так что ты хотела?
        — Я позвонила, чтобы узнать, как у вас дела. Но теперь я слышу, что все запущено. Ох, как запущено! Мне с самого начала показалось, что эта девица заведет свои порядки в приличной семье. Мыть кошек! Где это видано?! Евгеша! Никакого мытья, ты меня слышишь?
        — Разумеется, ба. Никаких. Все, ба. Вода перелилась…  — С этими словами Евгений Романовский положил трубку.
        — А если Ольга Геральдовна узнает, что мы все-таки помыли ее кошку?
        — Уверен, что для беспокойства причин нет,  — улыбнулся Евгений, глядя во взволнованные глаза своей соседки.  — Кошка высохнет до ее приезда. Бабуля сидит на даче. И если еще раз позвонит, скажи, что мы в ее ванной купаем… слона.
        — Слона?!
        — Ну, придумай что-нибудь поинтересней,  — подмигнул Евгений и завернул кран с водой.
        Ольга Геральдовна не обманула. Матильда терпеть не могла мыться в тазу. Она широко расставила все четыре лапы и зацепилась за края ванны, нависая над ней как медуза. Евгений держал ее за живот, Женька отцепляла лапы, Мотька сначала сопела, потом принялась шипеть. Но ничего ее не спасло от таза теплой воды с легким раствором мыльной пены. Попав в пену, кошка впала в ступор. Евгений воспользовался моментом и потер губкой ее тельце, которое из объемного пушистого вмиг превратилось в худое лысое. После этого Мотька выпрыгнула из таза на Женьку, та едва успела ее перехватить и опять окунуть в таз…
        Пытки над несчастным животным закончились через пятнадцать минут, четырнадцать из которых Мотьку пытались вытереть махровым банным полотенцем. В результате боев местного значения пострадал таз — разумеется, он перевернулся. И Женька, которую Мотька оцарапала. Пока испуганное животное уединилось на балконе и, фыркая и шипя, никого к себе близко не подпускало, Евгений принес зеленку и принялся мазать Женькины раны. Она расслабилась и попыталась получить удовольствие. Спохватилась поздно, когда заметила, что от ран на ногах он перешел к рукам.
        — Ты сделал из меня индейца!  — ахнула девушка.  — Как я с таким боевым раскрасом пойду на работу?!
        — А в чем проблема?  — искренне удивился Евгений.
        — Проблема в том, что все будут на меня смотреть как на полоумную!
        — Пусть все не смотрят,  — обиделся Евгений, сунул ей пузырек с зеленкой в руки и ушел к себе.  — Хотел как лучше…
        Женька открыла рот для того, чтобы поспорить о том, что лучшими намерениями выстлана дорога в ад, но промолчала. Разжала ладонь, в которой сжимала зеленку, и ахнула. Ладонь оказалась зеленой — кое-кто плохо завинтил крышечку… После таких «лучших побуждений» Женька отмывала зеленку больше часа, но безуспешно. К тому же ссадины щипало, когда на них попадала вода.
        — Извини,  — сказал Евгений, когда Женька вышла из ванной и пришла на кухню.  — Чай будешь?
        Женька кивнула.
        — Хочешь, я пожарю яичницу?  — спросил он.
        Женька помотала головой. Она честно ничего не хотела.
        Разве чтобы он ее поцеловал. Что тогда было в ванной, когда они наливали таз для Мотьки? Порыв чего? Страсти, вожделения или возвышенной привязанности? Жаль, что им Ольга Геральдовна помешала. Нет, молодым нужно жить отдельно от стариков. Те уже забыли, какими были в молодости, и начинают мешать, сами того не осознавая.
        — Мотьке нужно купить какое-нибудь лакомство,  — решила думать о другой проблеме Женька.
        — Лакомство?  — нахмурился Евгений.  — Ты ее избалуешь.
        — Она столько пережила за сегодняшний день!
        — Жень, хочешь, все-таки сходим в музей? Или в театр?  — предложил Евгений.
        Видимо, ему хотелось загладить вину за зеленку и раздражение.
        — Ну, куда я теперь пойду вся такая зеленая?!  — всплеснула руками Женечка.
        — Ты не обижаешься на меня?  — спросил Евгений.
        — Нисколько,  — улыбнулась Женька.  — Ты же меня спасал. Просто все это выглядит неэстетично для прогулок в общественных местах.
        — Я бы очень хотел тебя когда-нибудь по-настоящему спасти,  — произнес Евгений весьма искренне.  — Хотел бы, чтобы ты могла на меня рассчитывать. Всегда.
        — Спасибо тебе,  — пробормотала Женька, но отчего-то смутилась и выскочила из кухни.
        Переодевшись, она выбежала на улицу.
        Случилось то, чего она совсем не ожидала. Странно случилось, нелепо, не как у нормальных людей. Они поцеловались в ванной! Не в розарии, не в ресторане, не на берегу теплого моря, а в ванной комнате. Но разве обстановка играет какую-то роль, когда от счастья кружится голова и становится все равно, где находишься, главное — с кем? Во всяком случае, для Женьки именно это всегда было определяющим моментом, потому она так долго и была одна.
        Женька не шла, а летела на крыльях своей влюбленности, прикидывая, что она купит, чтобы побаловать своих домочадцев. Да, они ее домочадцы: Евгений и Мотька. Мужчина, который ее сегодня поцеловал, и кошка, которая ее сегодня оцарапала. И ближе их у Женьки никого нет в этом мире…
        Стоп, есть же еще родители. Родители?! Родители не считаются. Этот оплот на долгие времена останется незыблемой позицией в жизненном раскладе. К родителям всегда обращаются, когда больно и страшно. Когда жизнь полна счастья и любви, ну, право же, не до них! Да, жизнь полна несправедливостей. Женька очень хотела быть честной и надеялась, что родители ее поймут.
        Она остановилась, достала из сумочки мобильный телефон и позвонила маме с папой. Те были рады ее звонку. Женька присела на лавочку на детской площадке и стала рассказывать о том, как ей живется в последнее время. Как она счастлива, что быстро добирается до работы, что хозяйка квартиры хорошая, что кошка тоже сговорчивая, особенно тогда, когда ее моешь.
        Только о Евгении Женька умолчала. Не захотела говорить, словно боялась сглазить. Мама же сразу начнет расспрашивать о нем, а Женька и сама толком ничего об этом человеке не знала. И папа может приехать, чтобы посмотреть, в кого влюбилась его дочь. Нет, о Евгении говорить пока рано.
        Супермаркет, в котором был отдел товаров для животных, располагался неподалеку. Женька заскочила в него с решением купить только необходимое. Но изобилие товаров, выложенных на полках, грозило непременным расточительством. Современные маркетологи стали настолько находчивы и изобретательны, что мало кто подходил к кассе с пустой корзинкой. Да и корзинки мало кто брал, люди «охотились» за тележками. Именно здесь, у кассы, наступило осознание того, что за все это придется заплатить. Тогда кое-кто, самый слабый и нервный, начинал потихоньку выкладывать наиболее дорогие продукты. Тайком, оглядываясь, чтобы никто не заметил, «забывая» их, где придется.
        Женька сразу прикинула, что ни на что лишнее у нее не хватит средств, так что положила в тележку упаковку из четырех пирожных, батон, пакет сока и пачку пельменей, рассчитанную на двоих. Она остановилась перед полками с кошачьими консервами в нерешительной задумчивости — чем же порадовать храбрую Мотьку, выдержавшую настоящую головомойку.
        — Эту гадость не берите,  — полезла к ней с советами опрятная старушка в платье кислотно-лимонного цвета.
        Женька аж глаза зажмурила, когда принялась рассматривать это чудо кройки и шитья.
        — Почему?
        — В ней одни консерванты. В этой,  — лимонная старушка брезгливо поддела другой яркий пакетик,  — другие консерванты. Но суть одна — гадость. Если вы хотите отравить животное…
        — Нет,  — испугалась Женька. Мотька и без того из-за нее настрадалась.  — Я не хочу никого отравить. Наоборот, я хочу порадовать свою кошку.
        — Тогда купите ей в зоомагазине настоящую мышь!  — заявила старушка, гордо подняла голову и пошла дальше.
        — Настоящую мышь?!  — обомлела Женька.
        И представила жуткую картину: счастливая Мотька больше не страдает, а бегает и ловит мышь, после чего мышь убегает в какую-нибудь щель, и все остаются довольны. Евгения Жукова — тем, что порадовала кошку. Кошка — тем, что имела возможность почувствовать себя охотницей, мышь — тем, что спаслась от лап кошки и вырвалась на свободу. А Евгений Романовский будет доволен тем, что все они довольны. Трам-пам-пам.
        Решив последовать совету старушки, Женя направилась в зоомагазин.
        Круглолицый хозяин зоомагазина, вернее зоомагазинчика, встретил ее хмуро. Так обычно встречают тех покупателей, которые просто слоняются без дела вдоль витрин и прилавков, просто глазея. Женька напустила на себя важный вид — глазеть на несчастных животных, томившихся в клетках, у нее не было желания и времени, подошла к магазинщику и сказала:
        — Мне, пожалуйста, одну мышь.
        — Питон?  — уважительно поинтересовался круглолицый магазинщик.  — Кобра? Очковая змея?
        — Кошка Мотя,  — призналась Женька, но тут же для важности добавила: — в смысле Матильда, кошка, королевских кровей. Ест только свежее мясо. С кровью.
        — Редкий случай,  — прищурился продавец живности.  — Вам какую мышь: постарше или помоложе? Постарше — толще…
        — Пошустрее.
        — Подставляйте карман.
        — Что?!
        — А как вы ее понесете?
        Так Женьке пришлось купить клетку. Она специально попросила, чтоб у этой клетки были очень прочные прутья. На мышь, которая в этой клетке оказалась, девушка старалась не смотреть. Зато в мечтах рисовала картину подлинного счастья Мотьки-Матильды, что ее окрыляло и двигало вперед.
        Так, держа в одной руке, испачканной зеленкой, пакет с продуктами, в другой — клетку с мышью, Женька внезапно остановилась перед кондитерской, которая находилась рядом с ее домом.
        — Нет,  — сказала себе Женька,  — не сейчас!  — После чего перевела взгляд на балкон Гавриила, где снова маячила его тощая фигура.  — Но если не сейчас, то когда же?  — вздохнула она и зашла.
        В кондитерской, вдыхая неимоверно вкусные запахи, она себя остановила — пирожные уже лежали в ее пакете. И сразу взялась за дело. Подошла к роскошной брюнетке с раскосыми очами дивы-наложницы татарского хана и спросила:
        — Девушка, скажите, пожалуйста, а кто здесь Любовь?
        — Любк, а Любк!  — прокричала дива так, что у Женьки зазвенело в ушах.  — Кандыбай сюда! К тебе пришли. Вы из Союза поэтов? Нет? Жаль. А то она все кого-то оттуда ждет.
        — Здравствуйте,  — прошелестел рядом с Женькой приятный голосок.
        Она повернулась и увидела обычную девушку: руки, ноги, стрижка, большие серые глаза. Нет, вполне возможно, в ней было нечто неземное, во что влюбился Гавриил. Но с первого взгляда Женька ничего неземного не обнаружила.
        — Здравствуйте,  — сказала она.  — Вы Любовь?  — Девушка кивнула.  — Вы меня не знаете.
        Чтобы общаться было легче, Женька поставила клетку на прилавок. Косоокая дива тут же взвизгнула, напугав бедную мышь до обморока.
        — Уберите отсюда эту гадость!
        — Это не гадость,  — заявила Женька,  — это ужин питона. Питона видели? То-то. Так я к вам, Любовь. Вы меня не знаете. Не знаете и Гавриила, хотя он часто к вам сюда заходит. Практически каждый день. И каждый раз что-то покупает… Слушайте, Люба, а у вас нет настоящей пастилы? Такой, чтоб была сделана из натуральных печеных яблок?
        — Нет у нас ничего натурального!  — влезла косоокая.  — Идите со своим питоном мимо.
        — Я не с вами разговариваю!  — возмутилась Женька.  — Люба, правда, давайте выйдем. А то тут некоторые так орут…
        Люба улыбнулась, кивнула и выскользнула из-за прилавка. На улице они встали на углу магазина, как раз напротив балкона Гавриила. Женьке издалека показалось, что он там замер, присматривается и прислушивается.
        — Надеюсь, он не собирается в очередной полет с пододеяльником,  — хмыкнула она.
        — Вы о ком?  — спросила Люба, посмотрев туда же, куда косилась Женька.
        — Понимаете, Люба, как бы вам сказать так, чтобы ему потом боком не вышло?  — начала сватья баба Бабариха.  — Вы знаете, Люба, что такое любовь? Знаете?
        — Я читала об этом,  — кивнула девушка.
        — Читали? Очень хорошо! Он тоже много читает. И еще стихи пишет.
        — Я тоже немного пишу,  — застенчиво улыбнулась продавщица.
        — Еще лучше,  — обрадовалась Женька.  — Пусть вас не смущают мои пакет с клеткой! Я зашла, чтобы поговорить о нем серьезно! Вы знаете, Люба, он необыкновенный человек! Очень хороший. Я не призываю к тому, чтобы вы сразу согласились на первое свидание. Но приглядитесь к нему! Лучше его вряд ли кто есть. Ну, есть, конечно, но этот мужчина уже занят…
        — Извините, девушка, как вас зовут?  — прервала Женьку Любовь.
        — Ой, забыла представиться. Я его соседка — Евгения Жукова.
        — Евгения, скажите, пожалуйста, о ком вы говорите?
        — Как о ком?! О Гаврииле! Разве вы не обратили внимания, что один и тот же мужчина каждый день, думаю, даже по нескольку раз в день, ходит к вам в магазин и покупает всякую ненатуральную гадость?! У него в квартире от нее уже полки ломятся!
        — Так его зовут Гавриил,  — улыбнулась Любовь.  — Но при чем здесь я? Он ходит к Зосе.
        — Кто у нас Зося?  — прищурилась Женька, меняя в руках местами пакет и клетку.
        — Моя напарница,  — объяснила Люба.
        — Нет,  — замотала головой Женька.  — Это он не к ней ходит. К такой он точно не пойдет. У Гавриила хороший вкус.
        — Не может быть,  — сразу засмущалась Люба.
        — Может,  — твердо сказала Женька.  — Только так и должно быть. Он ходит и покупает ваши сладости только ради вас. Но это не может долго продолжаться! Вам пора познакомиться и… Ну, дальше сами решите. Так я ему скажу, что вы про него спрашивали?
        — Я спрашивала?!  — испугалась Люба.  — А это прилично?
        — Прилично ли интересоваться девушке мужчиной? Конечно, прилично. Сейчас они такие инфантильные пошли, что ничего другого нам не остается. Но Гавриил не такой. Он просто скромный.
        После этих слов Женька подумала, что Люба еще скромнее, и само по себе у этих двух бедолаг ничего путного не получится. Придется ей поднапрячься, чтобы их познакомить.
        — Значит, так,  — сказала она тоном учительницы,  — завтра воскресенье. Работаете?
        — Нет,  — ответила Люба.
        — Замечательно! Наряжаетесь и приходите ко мне в гости.
        — К вам, Евгения? Зачем?
        — Есть пельмени!  — Женька потрясла клеткой с перепуганной мышью. Поняла, что перепутала, и захихикала.
        — Хорошо,  — улыбнулась Люба.  — А вы правда думаете, что я ему нравлюсь?
        Женька могла сказать, что она уверена в этом. Настолько, что собственными глазами видела, как он страдает и вздыхает. А уж горы купленных сладостей говорили о его любви красноречивее всего. Женьке еще сильнее захотелось соединить этих двух скромных людей. Она назвала квартиру и этаж.
        — Я приду,  — сказала Люба,  — спасибо.
        — Не за что,  — усмехнулась Женька, прикидывая, что нужно обязательно зайти к соседу и сказать, чтобы он завтра как штык в определенное время был у нее в гостях.  — Тогда до завтра! И не опаздывайте. А то у меня питомец, с ним столько хлопот.
        — Питон?
        — Кошка. Но очень классная. Матильдой зовут. Но знаете, какая у нее родословная?! А, никакой. Она просто добрая и ласковая кошка. И — давайте на «ты», ага? Приходи, в общем, Любовь. Я буду рада тебя видеть.
        — Договорились, Женя. Я приду.
        Любовь шагнула в дверь магазина, а Женька отправилась домой. Она нисколько не считала себя сводней! Потому что искренне верила, что влюбленные сердца нужно соединять. Только в нашем безумном мире могут найтись двое, которые созданы друг для друга, но у них никак не получается познакомиться — из-за внешних приличий, своей скромности, да и по ряду других причин, которые на самом деле и не причины вовсе, а так, одна надуманная ерунда. И еще — хорошим людям нужно помогать, сами они себе вряд ли помогут, потому что мало думают о себе. И добрые дела делать очень приятно! После этого на сердце такой праздник, словно там играет симфонический оркестр.
        Женьке хотелось петь и танцевать.
        Она поднялась на лифте и позвонила в дверь — лезть за ключами было неудобно. Вечно их приходится искать в ее большой сумке. Ничего, пусть Евгений откроет…
        — Тебе чего?
        Дверь открыла девица модельной внешности с начесанным пучком белокурых волос, сильно подведенными глазами и надутыми до неприличия губами, накрашенными ярко-красной помадой. А уж наряд у девицы… Да, в этом случае Женька подумала о приличиях. Неприлично так нахально одеваться!
        — Че тебе надо, спрашиваю?  — Девица смерила ее оценивающим взглядом.
        — Ты кто?  — спросила Женька, смутно подозревая Евгения во всех смертных грехах одновременно.
        Глава 8. Соперница
        Как только Женя ушла, он начал беспокоиться. В голову полезли разные мысли. В основном о том, что Женя могла обидеться на что-то и больше не вернуться. Евгений зашел в ее комнату — разумеется, только для того, чтобы проведать устроившуюся на балконе Матильду. В комнате Жени оказалось чисто и уютно, каждая вещь лежала на своем месте, словно прилежно ждала возвращения своей хозяйки. Евгений сел на Женину кровать и задумался. Могла ли она обидеться на то, что он полез целоваться? И тут же решительно отмел эти сомнения. Не могла! Девушка, которая не хочет, чтобы ее целовал мужчина, не станет отвечать на поцелуй. Истина, как ни крути. Значит, он ей нравится. Значит, она к нему тоже неравнодушна.
        И что тогда в результате имеет Евгений? То, что бабулин замысел осуществился! Она подселила к нему первую попавшуюся девчонку, и он в нее влюбился. Как последний кретин!
        Евгений снова выскочил на балкон, где сном обиженного ребенка спала Матильда. Лишь только он появился, кошка потянулась и зевнула, всем своим видом как бы говоря: «Достали вы меня! Оставьте в покое благородную особу, которая сама отлично знает, что, когда и как ей делать!»
        — Привет, Женька,  — на соседнем балконе, облокотившись на перила, стоял Гавриил.
        — Привет,  — кивнул он.  — Как дела?
        — Нормально, больше не ставлю экспериментов со стиркой,  — вздохнул сосед.  — Белье снова в прачечную ношу. Не рискую жизнью. Хотя, Женька, разве ж это жизнь?!
        — Да уж,  — согласился с ним Евгений.
        — А ты что, тоже в нее того?  — встревоженно заинтересовался Гавриил.
        — Нет,  — отмахнулся Романовский, не совсем понимая, что он и в кого.
        — А-а-а, я понял,  — продолжил развивать свою мысль сосед.  — Нет, я, конечно, могу сам к ней подойти. Но не могу! Не могу, и все тут. Ступор. Тебе легче, ты с ней живешь. Вот если б я жил в кондитерской… Но это невозможно, сам понимаешь.
        — У тебя выдуманные проблемы,  — нахмурился Евгений, сообразив, что Гавриил завел речь о прекрасной продавщице.  — Нужно взять себя в руки, подойти и сказать ей…
        — Что?  — тоскливо поинтересовался Гавриил.
        — Что-нибудь! Что делаешь, как поживаешь, чем занимаешься…
        — Что делает?  — усмехнулся Гавриил.  — Да известны все ответы. Со мной болтает. Как поживает? Без меня — отлично. Чем занимается? Конфетами торгует. Все ж ясно, дружище. Я ей не нужен.
        — А вдруг она, как и ты, пишет стихи? Тогда у вас найдутся общие темы.
        — Вдруг,  — кивнул Гавриил.  — А вдруг не найдутся?
        — Тогда просто возьмешь ее за руку и поведешь гулять по улицам!  — преувеличенно бодро произнес Евгений.  — В театр сводишь, в филармонию, и если она там не уснет, то, считай, тебе сильно повезло.
        — Вот видишь, и у тебя такая же проблема.
        — Да нет у меня никаких проблем.  — И Евгений вспомнил, как он совсем недавно целовался с Женей.  — Матильда только разбила цветок. Но я уже собрал осколки и вымыл пол.
        — Ты какой-то суматошный,  — покачал головой Гавриил.
        — День такой,  — развел руками Евгений.
        — Да, такой сегодня день. И уже вечер…  — меланхолично изрек Гавриил.
        — Скоро ночь,  — констатировал Евгений.  — Вот и поговорили.
        Он подхватил недовольную Матильду, вышел из комнаты Жени, прикрыл за собой дверь, усмехнувшись, покосился на замок и прошел на кухню.
        — Сейчас,  — произнес он торжественно,  — Матильда Батьковна, я вас буду кормить. Чего желаете сожрать, ваше кошачье величество?
        Но Матильда, словно в ее кошачьем мозгу отключили функцию получения удовольствия от принятия пищи, вздыбила шерсть на спине, выгнулась дугой и в таком состоянии понеслась в коридор. Евгений пошел за ней, не понимая, что произошло. Кошка тем временем запрыгнула на полку для шляп и приняла охотничью стойку. Евгений не успел удивиться дальше, как в дверь позвонили.
        — Так вот в чем дело,  — усмехнулся он.  — Ты почувствовала, что Женя возвращается! Только странно ты ее встречаешь…
        На пороге стояла не Женя.
        На пороге стояла его первая большая и незабываемая школьная любовь.
        — Привет, Жека,  — сказала большая любовь, тряхнула длинной гривой белокурых волос, чмокнула воздух рядом с ним пухлыми губами и прошла мимо него в коридор.
        — Здравствуй, Стелла,  — точно робот произнес Евгений, который меньше всего на свете ожидал появления в своей жизни именно этого персонажа.  — Какими судьбами?
        Любовь по имени Стелла лучезарно улыбнулась и пояснила:
        — Я тут проездом. Ты, конечно, слышал, я в Милане теперь обосновалась. Звонила твоей бабуле, искала тебя. Она сказала, что ты уехал в заграничную командировку — в Антарктику, спасать пингвинов от обморожения. Спасатель ты мой.  — Стелла плотоядно улыбнулась и бросила сумку на телефонную тумбочку.  — Как я рада тебя видеть, Романовский!
        Она повернулась к Евгению и распахнула объятия, в которые спикировала со шляпной полки Матильда. Стелла взвизгнула от неожиданности, брезгливо сбросила кошку и принялась отряхивать свой белоснежный брючный костюм.
        — Это что за исчадие ада?!
        — Стелла, это Матильда, любимая кошка бабули,  — представил их друг другу Евгений.  — А это, Матильдочка, Стелла. Моя давняя приятельница.
        — Фи, как ты можешь так выражаться?  — сморщила личико Стелла.  — Давняя приятельница?! Еще скажи про старую любовь. Я что, так плохо выгляжу?
        С этими словами она подошла к зеркалу, поправляя на глубоком декольте оборки блузки.
        — Изумительно выглядишь,  — искренне признался Евгений.  — Теперь я понимаю, почему по тебе с ума сходили все парни нашей школы!
        — Только теперь понимаешь?  — удивилась Стелла, проходя в комнату.  — Брысь! Брысь! Ненавижу кошек, от них столько пыли, грязи и блох! А что же было раньше? Или это была не любовь? Чистая, платоническая, до гроба. Романовский, ты клялся, что будешь любить меня до гроба!
        — Я был кретином,  — хмыкнул он.  — На данный момент умирать не собираюсь, с тобой или без тебя.
        — Да фиг с ней, с любовью,  — отмахнулась Стелла.  — Ты знаешь, что сейчас в Европе повсеместно практикуют дружеский секс для поддержания здоровья? А еще… Слушай, Жека, ты ведь не женат! Я в «Одноклассниках» узнавала. Но тогда откуда столько женских тапок? Только не ври, что они бабушкины. Ольга Геральдовна ни за что не обует вот эти меховые с помпонами!
        — Не верь правдивой информации социальных сетей, Стелла,  — сказал Евгений.  — Я развелся. И да, живу с девушкой.
        — Живешь с девушкой?  — Стелла подскочила.  — Почему об этом никто из наших не знает?!
        — А много ли они всегда знали, наши-то?  — усмехнулся Евгений.
        — Конечно, много. Я им всегда писала, куда поехала и зачем. В Милан за тряпками — писала, в Стокгольм за новым мужем — тоже писала. Кстати, а разводилась я с первым муженьком знаешь где? В Брунее. Прикинь! Он там служил секретарем у посла. А про тебя везде очень скудная информация. Это плохо.
        — Вполне достаточная, чтобы избежать ненужного любопытства,  — заметил Евгений.
        Они сидели друг напротив друга в его комнате. Матильда легла на пол между ними, словно мешала сближению, и принялась бить по полу хвостом.
        — Значит, ты счастлив?  — оглядывая скромную обстановку, поинтересовалась Стелла.
        Евгений пожал плечами. Сначала он не хотел с ней разговаривать и сразу же задался целью побыстрее Стеллу выпроводить. Если придет Женя, она может приревновать его к бывшей большой любви, тогда придется доказывать, что он ничего такого не имел и отношение к дружескому сексу для здоровья у него крайне отрицательное…
        — Ну, я вам не помешаю,  — сложила бровки шалашиком Стелла.  — Женюль, у меня проблема — негде переночевать! Прикинь, мои уехали на море, ключи не оставили. Не взламывать же квартиру. Подруги тоже все куда-то делись. А с Нонкой я в последнее время не общаюсь… Короче, кинулась, а остановиться, кроме как у тебя, негде. Сунулась — а у вас ремонт. Еле додумалась, что ты сам перекантовываешься у бабульки. Не выгонишь же? Завтра у меня самолет.
        Если Стелла останется, то Женя будет ревновать. Да еще как будет! Ну до чего же не вовремя появилась эта красотка!
        — А гостиница?
        — Ты что, дорогой?!  — распахнула глаза Стелла.  — Номер бронировать нужно заранее, месяца за два! Сейчас ведь сезон отпусков. Вся провинция съехалась глазеть на Красную площадь. А я расскажу тебе, какую новую миланскую коллекцию видела! Знаешь, сейчас в Европе носят желтый цвет. Исключительно желтый. Говорят, что на солнце исчезли пятна, солнышко болеет и его нужно поддержать родным цветом.
        Если Стелла останется, то Женя будет ревновать… Хорошо это или плохо?
        — А что, твоя девушка очень ревнивая? Она что, из глухой деревни, не знает, что сейчас в Европе модно многоженство и многомужество? Вот когда мы с моим первым жили в Брунее…
        «И это Стелка?  — подумал Евгений.  — Я что, когда-то в нее был влюблен?!»
        Но если она останется, то Женя будет ревновать!
        — Браки между голубыми и розовыми уже законны, скоро узаконят и эти отношения…
        — В Европе,  — добавил Евгений, улыбаясь.
        — Как ты догадался?!
        — Случайно.
        — Какой ты хороший!  — Стела поднялась, чмокнула воздух рядом с его щекой, обдав облаком дорогого парфюма.  — Я побежала в ванную! Чур, не подглядывать. Но если хочешь…
        — Спасибо, не хочу,  — замотал головой Евгений.
        — Что у тебя в холодильнике?  — тут же переключилась Стелла.  — Еда есть? Накормишь?
        — Гостеприимства еще никто не отменял,  — пробурчал Евгений и отправился на кухню.
        Он чистил картошку и слушал, как в его ванной комнате… Ну, почти в его, плескается под душем девочка, которую он со всей силой юной страсти полюбил в десятом классе. Он тогда признался Стелле в любви, но она выбрала другого. Вскоре другого бросила, потому что подвернулся третий. А Женька Романовский переживал, искал в себе какие-то недостатки, за которые его невозможно полюбить. С такими комплексами он и женился. Его теперь в загс разве что на аркане затянешь с пистолетом у виска. Стелла, конечно, шикарная женщина, от такой любая мужская голова может пойти кругом. Но она ему пока интересна только как причина для ревности. Пусть соседка Женя его хоть немного поревнует!
        Вот только где она так долго ходит?! Евгений начал за нее волноваться. Если бы не упавшая как снег на голову гостья Стелла, он бы отправился Жене навстречу.
        Тем временем Стелла выскочила из ванной. Красивая, роскошная, умопомрачительная хищница. Евгений подумал, что вполне может подойти к ней и заняться…
        И тут в дверь позвонили. Пока Евгений выплывал из своих мечтаний, дверь успела открыть Стелла.
        Услышав ее тягучее «Че-е-е тебе надо, спрашиваю…», Евгений заспешил в прихожую.
        — А-а-а-а!  — А в этот миг завопила Стелла, у которой в руках вдруг оказалась клетка с живой мышью.
        — Нервная девица,  — хмыкнула, обращаясь к выскочившему Евгению, Женя.  — Твоя пассия?
        — Моя,  — буркнул Евгений. В принципе, сказал правду, только не стал уточнять, что пассия старинная. И несостоявшаяся. К чему унижаться?!  — А что?
        — Ничего.  — Женя деловито прошла мимо него и Стеллы.  — Свежая мышь — Матильде. Рот своей пассии закрой, а то перепугает мышь раньше времени.
        — А-а-а, она живая!  — с новой силой заверещала Стелла и бросила клетку Евгению.
        Он поймал ее на лету, но дверца успела распахнуться. Испуганная мышь выскочила на свободу, и за ней тут же погналась Матильда.
        — В принципе,  — сказала, глядя на все это, Женя,  — я так и предполагала. Свободу серым мышкам!
        Мышь бегала по комнате, Матильда носилась за ней, обе не особенно рассчитывали траекторию, постоянно натыкались на людей. Евгений схватил визжавшую Стеллу, отвел в комнату Жени и там закрыл на балконе. Стелла рухнула на пол и умоляла впустить ее в квартиру только тогда, когда мышь поймают. Поимкой мыши занималась Матильда, а Евгений обратился к Жене:
        — Почему именно мышь?
        — А в мыши нет никаких консервантов! К тому же еще неизвестно, поймает ли ее Мотька. Эта мышь настрадалась в магазине, чуть не попала в пасть к питону, так что жить ей хочется вдвойне. Смотри, как носится! А у кошки-то сколько радости…
        Мышь носилась недолго, она шмыгнула на кухню, забралась под плиту и перестала подавать признаки жизни. Матильда улеглась возле плиты и удовлетворенно помахала Жене хвостом.
        — Да не стоит благодарности,  — засмеялась Женя.  — Я рада, что ты рада! И больше на меня не обижаешься.
        — За что?  — поинтересовался Евгений, пришедший за ними на кухню.
        — Это я с Мотей разговариваю,  — пояснила Женя, выкладывая на стол пельмени и пирожные.  — Ужинать будешь? Или с этой,  — она кивнула в сторону балкона,  — забуритесь в самый дорогой ресторан? Учти, Евгений, я, конечно, промолчу. Но если Ольга Геральдовна спросит, то я не смогу солгать, что здесь никого, кроме меня, из женского пола не было.
        — А что?  — Евгений начал раздражаться.  — Идея хорошая, можно и в ресторан сходить.
        — Мотька,  — потрясла пачкой с пельменями Женя,  — нам с тобой на двоих — обожраться!
        — Как ты выражаешься, стыдись,  — поморщился Евгений.  — К тому же пельменей все равно на всех не хватит.
        — А я не собираюсь твою куклу кормить! Валите в общепит.
        И Женя занялась приготовлением ужина. Евгений смотрел на нее и думал: она ревнует или действительно решила, что он собирался провести вечер со Стеллой? Девичья душа — та еще кунсткамера: тут и засушенная злость, и заспиртованная обида, и замасленная самооценка.
        Наверное, все-таки ревнует, хмыкнул Евгений и пошел открывать гостью.
        Стелла уже не тряслась от ужаса, а беззастенчиво флиртовала с Гавриилом.
        — Гаврюша,  — произнесла она карамельным голоском,  — так сколько, вы говорите, у вас общая площадь?
        — Семьдесят метров.
        — И на ней прописаны вы одни? Она ваша собственность?
        — Собственность моя и брата. И прописаны все: тетя Клава, дядя Сережа…
        — Достаточно!
        — Привет,  — хмуро бросил Евгений соседу, тот кивнул и поспешил ретироваться внутрь квартиры. Тогда Романовский повернулся к Стелле: — Тебе точно больше негде остановиться?
        — Совершенно негде,  — развела руками красавица и скорчила такую умилительную мордашку, что он не выдержал и улыбнулся.  — Ну вот,  — обрадовалась Стелла,  — мы все и решили. Спасибо тебе огромное, дорогой!
        И полезла обниматься. Со стороны это выглядело так, словно они целуются. Евгений подумал об этом поздно, когда уже заметил пристальный взгляд Жени. Он мог означать только одно: «Убить обоих. Трижды! Чтобы дольше мучились».
        Фурия! Еще и бесится! Евгений решил ответить ей тем же — злостью и грубостью,  — но у него ничего не получилось. Злиться на Женю не получалось! Вот это да! Зато получилось ответить на призывный поцелуй бывшей любимой девушки! Она поцеловала его смачно, требовательно, он ответил. Привкус горькой рябины остался на его губах. От Жениных губ пахло малиной.
        — Пойдем,  — взяла его за руку Стелла,  — в какую-нибудь респектабельную забегаловку с приличной кухней. А то у вас тут деревенскими пельменями пахнет. Фи. Кстати, мышь в них, случайно, не попала?
        — Не знаю,  — честно признался Евгений,  — она осталась под плитой. И ее караулит кошка.
        — Кошка тоже фи. А эта,  — она кивнула в сторону Жени,  — ва-аще полный неадекват! Ты где ее раскопал? Верни обратно. Носить живых мышей и совать их нормальным людям в руки?!
        — Стелла, сходи поешь одна.
        — Что? Что сказал обидчивый мальчик? Одна?  — захлопала прекрасными глазами Стелла.  — Я не привыкла ходить одна. Со мной всегда должен находиться самец, иначе другие самцы из-за меня подерутся.
        — Охотно верю,  — хмыкнул Евгений.
        — Ладно, не обижайся. Ну, что я такого сказала? Живи как хочешь. Знаешь, с неадекватами даже прикольней! А то рутина затягивает и надоедает…
        — Пойдем, я тебя с Женей познакомлю.
        — Ой, да вы тезки?!
        Евгений видел, как две девушки натянуто улыбнулись друг другу. Он бегло сравнил их, как-то неосознанно, по-мужски. Одна — милая, домашняя, приятная, уютная, как кухня, где хочется сидеть вечерами и вести неспешные разговоры о спасении души и счастье всего мира. Вторая — яркая, эмоциональная зажигалка. Она как холл в дорогом отеле — все нравится, все броско, модно, в нем хочется находиться, но недолго. Тянет уйти к себе в номер, чтобы шум, гам и суета больше не надоедали.
        — Евгения.
        — Стелла.
        — Давно здесь?
        — Минут двадцать. А ты?
        — Несколько недель.
        — И как?
        — Ничего, мне нравится.
        — Да, вы приятненько здесь обустроились.
        — Извини за мышь.
        — Ничего, проехали. Где она?
        — Не знаю, где-то засела или в щель убежала. В этом и был расчет, чтобы Мотька немного поиграла. Она у нас сегодня купание пережила. Мало кто из кошек любит воду. Ты пельмени ешь?
        — А кто у них внутри?
        — Курица.
        — Наваливай. Только немного. Пару штук. Мне поправляться нельзя. Салат есть? Давай листик.
        Они втроем сели за кухонный столик, как раздался звонок. Дверь в спешке была не заперта. Так что Гавриил сам вошел.
        — Всем привет,  — бросил он.  — Хотите пастилу?
        — Хотим,  — сказала Женя, стараясь его поддержать.
        Евгению показалось, что она слишком уж добрая. Пора сказать соседу, что его хождения в кондитерский магазин нужно прекратить раз и навсегда. Или — или.
        — Пастила? Гадость какая! Давай ее сюда. Надеюсь, ты без тети Клавы…
        — Стелла, это наш сосед,  — начала Женя.
        — Мы знакомы,  — хмыкнула Стелла.  — Нет, господа, компания у нас, канеш, прикольная. Но только если эта мышь выскочит из-под плиты, я за себя не ручаюсь.
        — Расслабься,  — посоветовал ей Гавриил.  — Она уже далеко.
        — Действительно нужно расслабиться,  — хлопнула себя по стройным бедрам Стелла.  — Парни, у меня в сумке завалялась бутылочка виски.
        — Только этого нам не хватало,  — пробормотала Женя.  — А если приедет Ольга Геральдовна?!
        — Не приедет,  — подмигнула ей Стелла.  — Я Жекиной бабуле звонила, она собирала огурцы на даче.
        Она достала обещанную бутылку. Евгений вздохнул: отказываться было неудобно. Он терпеть не мог ситуации, которые выходили из-под его контроля. Но обижать Стеллу не хотел. С нее и так довольно — он признался, что больше к ней ничего не питает, давняя детская любовь прошла… Наверное.
        Они выпили. Закусили пельменями, салатными листьями, пирожными. До чая так и не дошли, потому что Стелла наливала себе сама и останавливаться не собиралась. Гаврила удивленно посмотрел на Евгения, тот пожал плечами. Что он может сделать? Стелла большая девочка. А та пила и пила, потом внезапно начала плакать. Ну, это такая обязательная стадия женского опьянения: сначала наступает легкое возбуждение, потом — блаженство, затем наваливается эйфория и замыкает все это плач.
        — Скотина,  — хлюпала носом Стелла,  — разлюбил меня!
        — Извини,  — нахмурился Евгений,  — так получилось.
        — Ты ее разлюбил?!  — обрадовалась Женя и тут же «включила» женскую солидарность: — Вот гад! Наверняка много чего обещал! Любовь до гроба и тому подобное.
        — Да! Обещал! Соболью шубу,  — Стелла принялась загибать пальцы,  — «Мерседес» с откидным верхом, брюлики в белом золоте и квартиру в центре Москвы-ы-ы-ы-ы…
        — Ты что,  — повернулась к нему Женя,  — подпольный миллионер?
        — Не он! Мой бывший — миллионер.
        — Какой-то нищий миллионер,  — принялась успокаивать ее Женя, ласково поглаживая по спине.  — Приличные миллионеры обещают остров в Средиземном море! А то какую-то задрипанную квартиру. Кому она нужна?
        — Мне-е-е, мне-е-е жить негде…
        — Живи у нас… Ой, что я говорю?! Сама здесь комнату снимаю. Стеллочка, не плачь.
        — Стелла, Стеллочка, не плачь, а то к нам придет палач,  — продекламировал Гавриил, равнодушно взирающий на пьяные женские слезы.
        — Стелла,  — продолжала ее успокаивать Женя.  — Тебе нужно взять себя в руки и каждое утро просыпаться, говоря себе: «Сегодня я буду счастлива, несмотря ни на что!» Ты читала Эндрю Мэтьюза?
        — Кого?
        — Австралийский психолог Эндрю…
        — Кто?
        — Хорошо. Тогда взгляни на проблему с другой стороны…
        — Он меня-я-я-я бросил! Здесь! В этой дыре!
        — Отнюдь не дыра,  — обиделся сосед Гавриил.  — Кто будет пить чай? У меня пастилы полно, как осенних листьев в парке. А девушку нельзя переключить на что-то более позитивное? А то я Мэтьюза читал и стараюсь быть счастливым здесь и сейчас.
        — Она же не стиральная машинка, чтобы переключаться,  — глубокомысленно заметила Женя.  — Пусть поплачет.
        — Какая гадость эта ваша пастила!  — вдруг принялась перевирать классику Стелла.  — В ней нет ничего натурального! Какая гадость эта ваша кухня, по ней мыши бегают! А-а-а-а! Мышь!
        Мышь, появившаяся из-под плиты, внесла разнообразие в спокойный тихий вечер. Стелла прекратила страдать, занявшись более полезным делом. Она вскочила на стул и принялась тыкать пальцем туда, куда перемещалась мышка. За ней стрелой носилась Матильда, которой этот головокружительный забег доставлял массу удовольствия. Мужчины сидели спокойно, следя за всем этим отстраненно. А Женя стояла у двери, пытаясь проследить за траекторией движения мыши, чтобы вовремя выпустить ее на свободу.
        У нее получилось — мышь проскользнула в щель под дверью, а Матильда осталась в кухне. Дальше Женя открыла входную дверь, и началось путешествие серой мышки по этажам и квартирам старого дома. Вряд ли кто похвалит девушку Женю, притащившую в клетке живую мышь и выпустившую ее на волю вопреки благоразумию. Но теперь уж что сделано, то сделано.
        Матильда еще немного поскреблась в дверь, открыла ее, выскочила из кухни. Побегала, поискала по квартире живую игрушку и, не найдя, успокоилась.
        — Извини,  — сказала ей Женя.  — Конечно, она была натуральная, но живая. Может быть, нам с тобой, Мотька, стать вегетарианцами? По крайней мере, помидоры с огурцами не пищат, когда их едят. Да и совесть спокойнее.
        Киса ничего не ответила. Махнула хвостом и ушла на балкон. Она устала от всей суеты.
        Часам к двенадцати ночи Женька тоже поняла, что жутко хочет спать. Но Стеллу растащило рассказывать про свой шопинг в Милане. Виски в бутылке к этому времени уже закончился, почти полностью перекочевав в желудок гостьи. Гавриил тоже клевал носом от перечисления брендов. Евгений принес свой ноутбук и принялся заниматься мелкими делами, чтобы не тратить время зря. Одна Женя сидела и внимательно слушала Стеллу. Ей было совершенно неинтересно, она трижды пыталась ее перебить, но поток сознания Стеллы все никак не мог иссякнуть. Его мог остановить тот, кто первым не выдержит. И им оказался сосед Гавриил.
        — Я спать!  — заявил он, вставая.
        — Один?  — поинтересовалась хмельная гостья.  — Какие будут предложения по этому поводу, мальчики?
        — Она моя одноклассница,  — пояснил Евгений, глядя на выражение Жениного лица.  — Я не могу выставить ее на улицу.
        — Да,  — согласился с ним Гавриил,  — нехорошо получится. Там ее сразу подберут криминальные элементы. Оберут и бросят.
        — Не бросайте меня-я-я,  — простонала Стелла.
        — Кстати,  — спросила Женя.  — А где твоя одноклассница будет спать? Извини, но Ольга Геральдовна будет категорически против того, чтобы она делала это в твоей комнате. Но не переживай, я всех спасу! Стелла может устроиться у меня. Я уступлю ей кровать, а сама возьму с антресолей раскладушку.
        Евгений внимательно посмотрел на Женьку. Что это было: ревность или человеческое отношение к сопернице?
        — Я не могу допустить, чтобы ты спала на раскладушке,  — заявил он.  — Стелла ляжет на моей кровати, а я устроюсь на кухне. Раскладушку с антресолей возьму я.
        — Слушайте, ребята,  — предложил Гавриил.  — А давайте положим ее ко мне в квартиру! Она ею очень интересовалась.
        — Положите же меня куда-нибудь,  — пробормотала Стелла и чуть не свалилась со стула.
        Чуть — потому что Гавриил успел подскочить и подхватить ее обмякшее тело.
        — Очень хорошая идея,  — согласилась Женя.  — Давайте положим ее к Гавриилу!
        — У ты какая!  — погрозила ей пальцем Стелла, обнимая соседа.  — Это хорошо, что мы поделили парней без драки. Жека, ты не против?
        — Нет,  — хмыкнул «Жека».
        — Но я против,  — прошептал Гавриил, державший Стеллу.  — Я ее не люблю.
        — Детка,  — она потрепала его по небритой щеке,  — а кто тут говорит о любви? Ты слышал, что в Европе практикуют здоровый секс? Или секс для здоровья… Я забыла…
        — Ничего,  — Гавриил взвалил ее на себя,  — выспишься, вспомнишь! Вы как хотите, только я сейчас сюда вернусь! Сброшу этот непосильный груз и вернусь. Где ее сумка? У таких обычно мобильник трезвонит днями и ночами. И помните,  — он ткнул в Стеллу, свесившуюся с его плеча,  — это плата за то, что вы меня спасли. Я спасаю вас.
        — Премного благодарны,  — улыбнулся Евгений.  — Помочь?
        — Сам справлюсь,  — пробурчал Гавриил и пошел в коридор.
        Но Евгений все-таки помог ему переместиться в квартиру без проблем и приключений. Стелла уже спала, когда ее укладывали на диван в гостиной Гавриила. Рядом бережно положили ее сумочку, где сразу, словно специально выполняя предсказание, затрезвонил мобильный телефон.
        — Отключить? А то разбудит,  — поморщился Евгений.
        — Лучше ответить,  — решил Гавриил.  — А то тот, кто звонит, подумает еще, что это она его специально сбросила. Обидится.
        — Да, обидится точно,  — согласился Евгений.  — Я бы обиделся, если бы мой звонок сбросила любимая девушка.
        — Алло, слушаю,  — сказал Гавриил в трубку шепотом.  — Не молчите. Я вас не слышу. Если вы хотите Стеллу, то она уже вырубилась и спит. Устала. Перезвоните ей завтра…
        — Ты кто?  — рявкнула трубка грубым голосом.
        — Автоответчик.
        — Это с тобой она устала?! Ну, знай, автоответчик, встречу тебя, убью!
        — Кранты,  — вздохнул Гавриил, отключая мобильный телефон Стеллы.  — У нее мужик — полный псих. Неуравновешенный придурок. И что мне теперь делать? Дать ей пододеяльник и сбросить с балкона?!
        — Ты что, Гаврила?!  — воскликнул Евгений.  — Это моя первая любовь. Хотя иногда мне кажется, что лучше б я в нее никогда не влюблялся. А так еще мне предстоит сложное завтра. И если этот псих ее найдет…
        Евгений взял телефон, вытащил из него батарею, сим-карту, разложил все по разным местам и удовлетворенно вздохнул. Теперь по мобильному отследить Стеллу будет нереально. А завтра они расстанутся. Он не боялся выяснения отношений с ее парнем. Выяснять было нечего, отметил он с некоторым сожалением.
        Только он собрался уходить, как в сумочке Стеллы затрезвонил еще один телефон.
        — Алло, слушаю, говорите,  — ответил Гавриил.  — Это автоответчик.
        — Звездочка, рыбка, кошечка, зайка,  — бормотал заплетающимся языком какой-то мужик.  — Ты где? Я сейчас к тебе приеду!
        — Она в Алма-Ате!
        — Тю-тю, так далеко… А ты кто?
        — Автоответчик!
        Когда Евгений уходил, Гаврила вынимал из второго мобильного телефона батарею, симку и аккуратно раскладывал на письменном столе. Евгений посоветовал ему не стесняться и перевернуть сумку Стеллы вверх дном, чтобы обезвредить все телефонные аппараты — вдруг у нее еще есть.
        Романовский вернулся на свою кухню, где Женя мыла посуду. Идиллия… Он сел и стал смотреть на Женю. Девушка поймала его взгляд и улыбнулась. Евгений понял, что сейчас он может подойти и поцеловать ее, почувствовать вкус малины на губах… Когда возникает такое желание и появляется возможность, воздух внезапно электризуется. Будто невидимые обычным человеческим глазам искры разлетаются по помещению, создавая обстановку высокого напряжения, пик которого приходится на момент слияния губ. Он уже представил, как встает и подходит к Жене, обнимает и прижимает к себе. Крепко, очень крепко, чтобы никто не отнял.
        — Вы дверь опять не закрыли. Всем привет!  — Вернулся Гаврила, которому не сиделось возле спящей красавицы.  — Я предупреждал, что вернусь,  — напомнил он.  — С той дикой кошкой оставаться наедине страшно. Если не соблазнюсь, чувствую, она меня сожрет. Совсем не мой вариант. А вы что тут делаете, ребята?
        — Целуемся,  — ответил Евгений.
        Женя покраснела и промолчала.
        — Да ладно вам, завтра этим займетесь, у вас еще вся жизнь впереди. Это моя никому не нужна. Как сказал классик: «Погиб поэт, невольник чести». Дальше не про меня.
        — Может, чаю еще хотите? Пастила осталась,  — неуверенно предложила Женя.
        И Евгений понял, что ей не хотелось, чтобы сосед уходил.
        И отказался от предложения. Пошел в коридор, стал доставать раскладушку с антресолей. Но антресоли оказались забиты всякой всячиной. Ольга Геральдовна давно их не разбирала. На него посыпались вязаные шапки, шарфы и старые альбомы. Он поднял один из них и увидел свою бабулю молодой и красивой. Вспомнил, что видел эту фотографию в далеком детстве. Такой бабушка приходила за ним в детский сад.
        — Ой, это Ольга Геральдовна!  — обрадовалась Женя, подойдя к нему.  — А можно и мне посмотреть?
        — Это наша старая грымза?  — склонился над снимками Гавриил.
        — Не называй ее так,  — отчитал его Евгений.  — Это она и наша семья. Только я половины людей не знаю, скорее всего, это ее знакомые.
        — А ты очень на нее похож,  — заметила Женя.  — У тебя такие же красивые глаза. Давайте посмотрим фотографии!
        Они устроились на большом диване, посадили Женю посредине, положили ей на колени альбом, и Евгений принялся рассказывать о своей семье. Он переворачивал страницы истории Романовских и следил за Женей, так внимательно его слушавшей. Ей было интересно все: как он рос, с кем дрался, кто за него заступался. И почему старший двоюродный брат покинул Родину. Влюбился в жительницу штата Аризона, которая училась с ним в одном университете. Он раскладывал физику на ядра, она тренировала свой русский.
        И про деда он рассказал. Он был вертолетчиком. Летал с гуманитарными грузами в Африку. И однажды, когда он сдал груз и возвращался в кабину, чтобы улететь домой за новой партией медикаментов и питания, ему в спину выстрелил местный житель. Решил почувствовать себя неподкупным. «Белые» в любом виде были для него врагами. Свой последний полет на Родину дед совершил в цинковом гробу.
        Женя загрустила, и Евгений быстро сменил тему. Стал рассказывать про то, как бабуля водила его в детский сад. Каждый раз, когда он не хотел оставаться, напоминала ему про героического деда. И маленький Евгений стойко переносил детсадовские трудности.
        Он рассказывал, Гавриил дремал, Женя слушала.
        — А это наш класс. Здесь я и Стелла.
        — Какая ангельская красота,  — тут же «проснулся» Гаврила.  — За такой девчонкой и я бы приударил. Сейчас она совершенно другая.
        — Другая, да,  — с грустью в голосе согласился Евгений.  — Такой ее сделала жизнь. Бабло и тряпки… Мужики…
        — Ты ее словно оправдываешь!  — возмутилась Женя.
        — Я ее очень любил,  — твердо сказал он.
        Прошлое, каким бы оно ни было, не должно окрашиваться в грязные тона. Да, есть настоящее, и оно не такое, как то, что было раньше. Но кто знает, что случится в будущем?
        Глава 9. Люба — Любовь
        Она понимала, что от бывших одноклассников никуда не деться. Сама недавно встречалась с Костроминым. Люди, запомнившие что-то хорошее из совместного прошлого, стараются его повторить, ради чего надоедают друг другу. Прошлое, каким бы оно ни было хорошим, больше не вернуть. А в настоящем уже и взгляды на жизнь поменялись, и приоритеты стали другими. Будущее уж точно разведет по дорогам, которая у каждого — своя. И ревновать к прошлому глупо.
        Так говорила себе Женька. И ревновала. Безумно ревновала Евгения к Стелле. Ну, что у них может быть общего?! Он — скромный программист, она — яркая кукла, два человека, совершенно не совместимых.
        Женька приглядывалась к тому, с каким выражением лица Евгений взял на себя заботу о нетрезвой однокласснице. Женька не была ханжой, но первый раз видела, чтобы девушка напивалась до такого бессознательного состояния. Она усмотрела в поведении Евгения некоторую брезгливость. Что ж, это по крайней мере успокаивало. Но ненадолго.
        Когда Стеллу под белы ручки увели в соседнюю квартиру, Женька сначала облегченно вздохнула, словно в тридцатиградусную жару скинула наконец лисью шубу. Но потом поневоле начала прислушиваться к тому, что происходило за стенкой. Ничего не было слышно! Это ее злило. Конечно, больше всего она злилась на себя. Какое она право имеет ревновать Евгения к кому бы то ни было? Он что, ее собственность?
        — Конечно, нет!  — сказала Женька сама себе, взяла пустую трехлитровую банку и приложила ее к розетке.
        Если кто не знает, то электрические розетки в старых домах делали с общими отверстиями. И если обладать нужной сноровкой, то можно услышать, что делается в соседней квартире:
        — …любимая девушка… хотите Стеллу… это моя первая любовь…
        — Вот гад,  — прошептала Женька сквозь навернувшиеся слезы.  — А еще лез целоваться! Стоит только безмозглой Барби появиться на пути у мужика, и все — он готов ради нее забыть других порядочных девчонок!
        Она убрала банку и решила больше не слушать чистосердечную мужскую болтовню над бездыханным телом красавицы. Взялась перемыть всю посуду, накопившуюся за день. Еще Мотька пришла со своего любимого балкона. Женька решила ее покормить. Она уже и забыла, чья очередь обихаживать питомца. Открыла ей консервы, наплевав на указы Ольги Геральдовны, и вывалила в миску. Мотька поела с аппетитом. Женька повздыхала над ней, прикидывая, а не часто ли она кормит кошку, и сколько раз за день кошек нужно обычно кормить: четыре или двадцать четыре раза? И снова взялась за посуду.
        Вот тут-то и вернулся Евгений.
        Он сел на табурет и принялся сверлить Женьку взглядом. «Сравнивает меня с ней,  — подумала Женька, фыркая от этой мысли.  — Разумеется, ноги у меня короче, волосы темнее и ума больше. Я ему в принципе не подхожу!»
        В один момент ей показалось, что Романовский встал и подошел, чтобы ее обнять…
        Но показалось.
        Вот тут и вернулся Гаврила. С сообщением о том, что не может оставаться наедине с дикой кошкой Стеллой. И тогда же на его вопрос Евгений честно ответил, что они с Женькой целуются.
        И Женька растерялась.
        Гавриил еще что-то говорил, а она протирала тарелки чистым полотенцем и думала: может быть, Евгений действительно хотел подойти и ее поцеловать? Во всяком случае, именно это она почувствовала. И как бы хотелось не ошибиться!
        Потом они смотрели альбомы. Евгений рассказывал им про свою семью. Женька поражалась его героическим предкам и красоте женских представительниц семьи Романовских. Невольно ставила себя на их место. По ее мнению, получалось очень даже неплохо — она вписывалась в их общество благородства и романтизма. И вдруг он наткнулся на общую школьную фотографию! И с таким нежным чувством ее рассматривал, приглядываясь в основном к Стелле и вместе с оживившимся Гавриилом комментируя ее красоту, что у Женьки возникло острое желание выхватить снимок и порвать в клочки! Хорошо, что этого никто не заметил, ей удалось справиться со своими чувствами.
        Когда Гавриил снова заклевал носом, его отправили спать в комнату к Евгению. Женька оказалась в неловкой ситуации — выгнать хозяйского внука она не могла и не хотела, а оставаться с ним на всю ночь боялась. Не его боялась, а себя. Он догадался, встал, отложил альбомы в сторону и пожелал Женьке спокойной ночи. Какая уж у нее спокойная ночь! Теперь до утра будет ворочаться под одеялом и гадать, правильно ли она сделала, что так холодно выпроводила любимого человека.
        — Так я пошел?  — спросил он, заглядывая Женьке прямо в глаза.
        Женька приоткрыла рот, чтобы сказать ему что-нибудь вредное, вроде того: да, давай, отчаливай, не очень-то и хотелось. Но промолчала. Глаз не отвела. Тогда Евгений шагнул к ней и обнял. В голове тут же закрутился хоровод народных пословиц, всплывших из небытия, про коварство соблазняющих мужиков. Появилась разъяренная физиономия Стеллы, грозившей ей сразу всеми пальцами обеих рук. Потом показался Гаврила с пустым граненым стаканом. Она думала о чем угодно, только не о поцелуе.
        — Ребята, а где у вас вода?  — тут же в реале возник Гаврила.  — А что вы делаете? Целуетесь?! Так, может, я помешал?
        — Нисколько!  — воскликнула Женька, вырвалась из объятий Евгения и побежала на кухню, чтобы налить ему воды.
        — Нет!  — воскликнул Гавриил, зайдя за ней на кухню.  — Я бы и сам нашел водопроводную. А питьевая в бутылках есть?
        — Еще чего захотел,  — пробурчал недовольный Евгений, появившийся на кухне вслед за ним.
        Он посмотрел на Женьку, спрашивая, как она. Она кивнула, мол, прекрасно.
        — Все, мальчишки, я спать пойду,  — сказала Женька твердо.  — Справитесь без меня.
        И ушла. Закрыла дверь, немного подумала и повернула ключ в новом замке.
        От кого закрылась? От самой себя не убежишь.
        Вопреки ожиданиям, лишь только ее голова коснулась подушки, Женечка сразу уснула.
        Утро началось с трезвона в дверь. Женька сначала подумала, что приехала Ольга Геральдовна, которая забыла ключи. Вскочила и побежала открывать, запахнувшись простыней. Но на пороге стояла возмущенная Эмма Павловна в кимоно цвета переспелого апельсина с зеленым цветочным орнаментом.
        — Они плодятся и размножаются!  — злилась дама.  — Сначала была одна, затем появилась другая. Если я найду третью — вызову полицию.
        — Сорри, детка,  — из-за ее широкой спины показалась всклокоченная белокурая голова Стеллы с дымящейся сигаретой во рту.  — Я тут не догнала, из какой меня квартиры в какую перетаскивали. Встала и прошлась по всем соседям. Некоторые,  — она подмигнула стоявшему у лестницы худощавому парню,  — были гостеприимны. Но эта мадам… Сорри, теть, я вас обойду. Всем спасибо, все свободны! Кажется, что меня несли отсюда на крепких мужских руках.
        Когда Стелла вошла в квартиру, Женька захлопнула перед ругающейся Эммой Павловной дверь.
        — Полная кретинка,  — пожала плечами Стелла, заходя в ванную.  — Я была у… как его там…
        — У Гавриила,  — подсказала Женька.
        — Так вот, я у Гаврика дверь захлопнула. Не переживайте, никто ничего не утащит. Все-таки там моя сумка с телефонами. Поразительно, но сегодня ночью ни один не звенел!
        — Захлопнула?! Но у него же английский замок!
        — Динозаврики, вы мои Гаврики…  — беззаботно пропела Стелла.
        — А если он забыл ключ?
        — Чмоки ему от меня,  — отмахнулась блондинка.  — Горячая вода есть?
        Женька кивнула. Стелла скрылась в ванной.
        — Кто там еще?  — протирая сонные глаза, из комнаты Евгения вышел Гавриил.  — Ага. Как я понимаю, ванная занята! Пойду к себе.
        — У тебя ключ есть?  — спросила Женька.
        — Зачем? Я дверь не закрываю. Мой английский замок на предохранителе.
        — Уже нет,  — усмехнулась Женька.
        — Стелла?!
        — Да.
        Следующие полчаса они потратили на то, чтобы найти длинную металлическую линейку. Потом проснулся Евгений и тоже захотел посетить ванную комнату. Но там плескалась Стелла, на весь дом разносились ее песни о большой и чистой любви. Женьке так хотелось заткнуть ей рот!
        Тогда Евгений присоединился к Женьке с Гавриилом, и они втроем пошли открывать его английский замок.
        Обошлись без спасателей. Действительно, допотопные замки открываются легко и просто.
        — У меня есть знакомый слесарь,  — сказал Евгений соседу.  — Он сделает тебе все быстро и без потерь.
        — Обязательно воспользуюсь вашим предложением,  — хмыкнул Гавриил и скрылся в недрах своей квартиры, захлопнув перед ними дверь.  — Извините, ребята, но ванная комната у меня одна!
        — Нахал, неблагодарный! А если мы опять воспользуемся линейкой?!
        Женька с Евгением рассмеялись. И снова возник момент, когда их потянуло друг к другу. Но где-то внизу открылась дверь, и зычный голос мамаши позвал отпрыска:
        — Си-и-и-дор! Ты где?!
        — Пойдем чистить зубы,  — улыбнулся Евгений и взял Женьку за руку.
        — И где вы шляетесь?!  — возмутилась Стелла, замотанная во все полотенца, что нашла в ванной.  — Я уже завтракать хочу!
        — И чего же хочет наша красавица?  — подмигнул Евгений.  — После завтрака пройтись по музеям?
        — И чего я там не видела?  — хихикнула Стелла, усаживаясь за стол.  — Все детство прошло в музеях! Поехали лучше на пляж… Какое-то странное ощущение, что мне никто не звонит. У, я забыла у Гаврика свою сумку. Романовский, сгоняй, будь хорошим мальчиком! Ну, пожалуйста…
        — Э-э-э-э…
        — Ну, ты же видишь, что я мокрая. Не видишь? Тебе показать?  — игриво продолжила Стелла.
        — Я схожу за твоей сумкой,  — вздохнула Женька.
        Она бы убила эту вертихвостку! Но сдерживалась, потому что знала — Стелла вела себя так не назло, а по дурости. Привыкла, что возле нее мужики крутятся и исполняют ее желания, вот и уверена, что все они такие. Евгений не такой! Он особенный и неповторимый. И еще он…
        Женечка подошла к двери Гавриила и позвонила. Тот спросил напряженным шепотом, кто это. Женька назвалась. Тогда он открыл и сунул ей сумку.
        — Ее,  — он кивнул в сторону квартиры,  — видеть не хочу! Она мне тут такое устроила, не отмыть! Постой. Тут еще ее симки и батарейки с телефонами. Подставляй ладошку.
        И высыпал в руки Женьки запчасти мобильных телефонов.
        Женька вернулась и вручила все это Евгению. Тот начал восстанавливать мобильную связь. И как только он это сделал, сразу же посыпались эсэмэски и раздались звонки.
        — Жизнь наладилась!  — обрадовалась Стелла и принялась кокетничать уже по телефону.
        Женька с Евгением быстро накидали на стол продуктов для завтрака. Вместе, так получилось, принялись кормить проснувшуюся Мотьку. И снова консервами. Узнает Ольга Геральдовна, откажет Евгении Жуковой в продлении аренды комнаты! Потом вдвоем сели за стол и принялись намазывать масло на белый хлеб. Рядом дымились чашки с кофе…
        — Какая идиллия,  — прищурившись, раздраженно сказала Стелла.  — Все, чмоки, мне пора!
        И она убежала одеваться.
        Через пятнадцать минут ее уже не было в квартире Романовских. Женьке хотелось бы думать, что об этом никто не пожалел. Особенно Мотьке было на нее наплевать. Они друг друга игнорировали. Стелла прошелестела как сквозняк — вроде бы принесла свежего воздуха, но он оказался слишком пустым и резким. Вот только Евгений все-таки записал номер ее мобильного телефона! И глаза, когда Стелла уходила, у него были грустными!
        — Она хорошая. Это все напускное, шелуха. Если тебе когда-нибудь понадобится квартира за границей, можешь ехать к ней. Вернее, к ее родителям… Или где она там будет обитать,  — запутался в оправданиях он.
        — Да, конечно, она неплохая,  — хмуро согласилась Женька.
        — По музеям?  — предложил Евгений.
        — Ой,  — спохватилась Женька.  — Уже двенадцатый час! А я пригласила к нам Любу.
        — Любу?!
        — Любовь,  — пояснила Женька.  — Продавщицу из кондитерской. Чтобы познакомить их с Гавриилом!
        — С Гавриилом?!  — фыркнул Романовский, хотя в этой акции ничего обидного для него не было.  — Тогда я пошел заниматься своим проектом!
        — Но, может…
        — Не может. Раз Люба важнее!
        — Но…
        И он ушел.
        Как-то так стало неприятно, что Женька нервно передернула плечами. А ведь ничего не предвещало ссоры! Почему Евгений так зацепился за эту Любу? И действительно, зачем Женька ее сюда позвала? Шла бы Любаша прямиком к Гавриилу! А что? Не в семнадцатом веке живут, чтобы через посредников и кумушек знакомиться.
        Интересно бы получилось. Открыл бы Гавриил дверь Любе или испугался? Принялся бы в глазок разглядывать непрошеную гостью или спрятался на балконе и перестал подавать признаки жизни? Мужчины, они такие — только с виду сильные и храбрые. А как дело коснется девушки, то сразу находят тысячу причин, чтобы самому не делать первый шаг навстречу. Говорит же он, что Любовь его не замечала! А самому подойти скромность не позволяет! Мама слишком хорошо воспитала! Видно, каждый вечер втолковывала мальчику Гаврюше, чтобы он чужих девочек за версту обходил. Подойдет, не приведи господь, и они его обманут, опоят, оберут… А Люба-то думала, что Гавриил ее прекрасной напарницей интересуется. И страдала молча, тоже стеснялась. Вот и не встретятся никак два одиночества.
        Ну, пришла бы она, Гавриил ей открыл дверь и…
        «Здравствуйте,  — сказала бы Люба.  — А я вот мимо шла из Клина в Москву… Узнала, что здесь живет замечательный поэт, и,  — тут она бы покраснела,  — и, если вы не сочтете за труд… Хотела бы показать вам свои стихи… Почитаете? Скажете свое мнение?»
        Гаврюша почесал бы репу и взял из ее рук тетрадку со стихами. Ну, не совсем же он дурак-то. Как такой вариант?
        Или если бы Гавриил совершал каждодневную пробежку в шесть часов утра, то Люба могла подкараулить его. Выскочила бы на него из кустов с криком:
        — Подождите! Я вас здесь всю жизнь ждала!
        Тоже вариант.
        Женька вздохнула — ничего путного из ее фантазий не получалось. Значит, не зря она позвала Любу, нужно ее с соседом познакомить. Пусть даже ценой собственной личной жизни. Ведь Евгений переживает из-за Стеллы! Обидно! Из-за какой-то безмозглой куклы?!
        Женя на цыпочках подошла к двери Евгения и прислушалась — в комнате стояла гробовая тишина. И вдруг послышались удары пальцев по клавиатуре. Женька с облегчением вздохнула. Ничего, она еще с ним помирится, не первый раз ссорятся. Но настроение было подпорчено. Хорошо, что Мотька принесла заводную мышку и попросила поиграть с ней. И очень хорошо, что кошка не нашла живую мышь. Все-таки Женька мышей побаивается. Она покрутила завод, и мышь побежала в коридор, за ней тут же стрелой понеслась Матильда. Поймала, схватила и в зубах принесла Женьке. Ну, чем эта кошка не собака?! С ней можно в цирке выступать!
        Пока Женька занималась с кошкой, приблизилось назначенное время. Люба пришла в скромном платье модной в этом сезоне «деревенской» расцветки. К нему изумительно подходили два пакета с едой: капустой, морковкой, свеклой, луком, картошкой и куриными окорочками. Девушка несколько раз извинилась за беспокойство и сообщила, что принесла все для борща из курицы, которую так любит Евгения. Женька пригласила ее на кухню, где они вдвоем принялись готовить обед, словно договаривались именно об этом.
        А ведь какая прекрасная уловка! На запах только что сваренного борща слетятся все мужчины подъезда. Первым вышел Евгений. Женька даже заревновала.
        — Здравствуйте,  — сказала Люба.  — Я Женина подруга. Меня зовут Любовь.
        — Приятно познакомиться,  — удивился Евгений.  — А вы общительная девушка, Люба.
        — Я же продавец,  — улыбнулась она.  — А где ваш друг?
        — Сейчас я его приведу!
        — Не нужно. Борщу еще полчаса нужно вариться. Я сейчас уйду, а потом опять приду. Женя, вы меня подождете?
        — Конечно,  — обрадовалась Женька, которая при слове «уйду» чуть не расстроилась. Такой пир намечается!
        — До встречи, Евгений.
        — До встречи, Любовь,  — полушутя-полусерьезно ответил Евгений.  — Красивая девушка,  — сказал он, когда Люба ушла.  — На тебя чем-то похожа.
        — Это расценивать как комплимент?
        — Разумеется, не стану же я просто так бросаться словами. Женя, а ты сама умеешь варить вот это — что сейчас варится еще полчаса?
        — Борщ? Умею, наверное. А это важно?
        — Нисколько. Просто спросил. Можно и в какую-нибудь столовую сходить борща поесть. Помнится, у нас в универе в столовой очень даже неплохой борщ был.
        — И Ольга Геральдовна наверняка отличный борщ варит.
        — В крайнем случае будем к Гавриле на борщ ходить!  — заглянул в будущее Евгений. Значит, он не сомневался, что у его меланхолического соседа и умненькой продавщицы все получится.
        — Да,  — кивнула Женя.
        — Так что прорвемся.
        — Что?  — всполошилась Женька.  — На что это ты намекаешь?
        — А я уже должен намекать? Время подошло?
        — Нет. Есть еще двадцать пять минут.
        — Женя, так давай его проведем с общей пользой! Прекратим препираться.  — И Евгений шагнул к ней.
        Женька решила, что на этот раз никакие дурные мысли не полезут ей в голову. Если Романовский ее поцелует, то она обязательно ответит ему тем же. И пусть весь мир подождет борща!
        Но мир не ждал. Кто-то позвонил в дверь.
        — Ух ты, как у вас тут вкусно пахнет!  — Пришел Гавриил и, глядя на них, взмолился: — Ребята, хватить выяснять отношения! У меня живот от этого запаха сводит. Дайте хоть попробовать!
        — Нельзя, скоро хозяйка этого варева вернется, тогда все сядем за стол,  — объяснил ему Евгений.
        — Да, моя подруга должна подойти,  — добавила Женечка.  — Она вышла на двадцать минут.
        — Твоя подруга умеет готовить такие борщи? Придется на ней жениться,  — вяло пошутил Гавриил.
        — Мечты сбываются,  — подмигнул ему Евгений. Мотька потерлась о его ногу, как бы напоминая о себе.  — И твои тоже,  — погладил он кошку.  — Матильда обожает борщ. Особенно с курицей.
        — Надеюсь,  — вздохнул Гавриил,  — хозяйка борща очаровательна и совсем не курица.
        — Надейся,  — разрешил ему Евгений.
        Люба вернулась, как и обещала, через полчаса. В одной руке она держала торт со взбитыми сливками, а в другой…
        — О, нет,  — простонала Женька,  — я больше не могу есть эту пастилу!
        — Э-э-э, нет,  — пробормотал вслед за ней Гавриил, не сумевший сдержать изумление, вырвавшееся наружу.  — Этого не может быть, потому что не может быть никогда.
        — Отчего же нет?  — улыбнулась ему Люба.  — Я пришла с вами знакомиться. Мы вчера с Женей познакомились, когда она ко мне в магазин зашла.
        — Да,  — принялась оправдываться Женька,  — словом за слово зацепились — и вот!
        — Здравствуй, Гаврик, Новый год!  — продекламировал Евгений.  — Мечты сбываются!
        — Мечты,  — пробормотал сосед, не сводящий глаз с предмета своих ночных и дневных грез.
        — Ну, не знаю, как твоя,  — поторопил его Евгений,  — а моя почти сбылась! Я сажусь есть борщ.
        — Какие низменные у тебя желания,  — возмутилась тихим шепотом Женька.  — Лишь бы наесться!
        — Тише,  — шикнул на них Гавриил.  — Тише, ребята! Пожалуйста. Историческая минута! На ваших глазах сегодня, прямо сейчас, рождается история семьи Семеновых. Когда наши внуки будут спрашивать: «Дедуля, а как вы с бабушкой познакомились?», я буду отвечать: «В гостях у Романовских. Бабушка была подругой жены деда Жени и варила у них борщ». А внуки меня спросят: «Деда, а тогда она варила такой же вкусный, как и сейчас?» И я отвечу: «Ваша бабушка всегда умела отлично готовить».
        — Ух ты!  — заслушался Евгений.  — Поэт! Лирик! Белый стих! Браво, и давайте мне ложку!
        — Вы пишете стихи?  — улыбнулась Люба.
        — Немного,  — признался Гавриил, наклоняясь к ней и целуя руку.
        Женька вздохнула и многозначительно посмотрела на Евгения. Тот уже орудовал половником, позволяя сценарию романа развиваться своим чередом. Заметив недовольное выражение ее лица, он пожал плечами:
        — Я тоже могу писать стихи! «Я Вас любил, любовь еще, быть может, в моей душе угасла не совсем…» Как-то так. Как? Неплохо, правда ведь? Девочки, а чеснок у вас есть?
        Когда Люба с Гавриилом познакомились ближе, они сели рядом. Обслуживать всех стал Евгений. Но не по праву хозяина дома, а потому что Женька заленилась. Она сначала захотела отказаться есть борщ, показав тем самым, что лично у нее мечты не такие плотские, а возвышенные чуть ли не до небес. Но потом она решила с небес спуститься и позволила себе налить полную тарелку.
        Поели с удовольствием. Евгений даже Мотьку накормил борщом. Та хлебала его из своей миски с огромным аппетитом.
        Затем пили чай с тортом. До пастилы, разумеется, дело не дошло, ее забросили на дальнюю полку. Наевшийся и довольный всеми сложившимися обстоятельствами Гавриил побежал к себе в квартиру и вернулся оттуда с гитарой и потрепанной тетрадкой. И на кухне у Ольги Геральдовны начался концерт поэта-песенника Семенова, организованный им по случаю… По очень для него приятному случаю.
        — Он и на гитаре играет!  — удивилась Женька.
        — Я тоже смогу,  — пообещал Евгений,  — расправляясь со вторым куском торта.  — Пара пустяков. Скачать в Интернете пару уроков, научиться паре аккордов, и процесс пошел.
        — Загорелась звездочка в ночи, ты со мною рядом не молчи,  — затянул под гитарный бой Гавриил, не обращающий внимания на них. Видимо, уже привык.
        — Иногда… нет, часто мне кажется,  — подумала вслух Женька,  — что я тебя не прокормлю. А салат «Оливье» на Новый год, о котором ты напомнил, тебе бабуля стругает тазиками?
        — …Звездопадом рухнул на страну, в нем с тобой вдвоем я утону…
        — Не завидуй моему здоровому аппетиту. Лучше подлей борща Матильде! Смотри, у нее морда голодная.
        — …Мы возьмемся за руки с тобой и пойдем вдвоем ко мне домой…
        — Она уже съела всю курицу!
        — Не считайся и не мешай Гавриле петь. Как он старается! Молодец, дружище!
        Гавриил кивнул Евгению, принимая благодарность слушателя, и продолжил петь, обращаясь исключительно к Любе.
        — Посмотри, какие у нее раздутые бока!  — не унималась Женька.
        — А мне нравится Любина фигура,  — заявил Евгений.  — Не придирайся к мелочам.
        — Я про Мотьку! Мы ее перекормили! Ее сейчас вырвет.
        — Не нравится мне это «мы». Это ты только что ей снова подлила!
        — Но ты же сам сказал: «Подлей, у нее морда голодная!»
        Гавриил ударил по струнам и остановился.
        — Поцеловались лучше бы, что ли,  — укоризненно сказал он.  — Любочка, пойдемте ко мне, я вам там допою. В такой нервозной обстановке работать невозможно.
        Люба согласилась, и они ушли, забрав гитару с тетрадкой.
        — Ну вот,  — разочарованно сказала Женька,  — сорвал такой чудесный обед! А я собиралась их еще познакомить.
        — Я сорвал?! Я?! Да они и без тебя уже давно познакомились.
        — Без меня бы не получилось…
        Сколько б они спорили, никто не знает. Но в это время Матильду действительно вырвало на коврик. У бедной кошки было такое выражение моськи, словно по ее вине произошел ядерный взрыв. Но после нескольких ласковых слов она взбодрилась и стала вести себя так, будто это Женька с Женькой устроили вселенскую катастрофу.
        Они и забегали: один Женька — к кошке, другая Женька — за тряпкой.
        Но роли снова распределились нечестно: Женьке, который Романовский, досталось просто гладить кошку, тогда как Женьке, которая Жукова, пришлось чистить коврик. Какая несправедливость! Мужчины обязательно выберут себе из двух возможных занятий почище. Женька бы тоже с удовольствием гладила кошку! Последнее предложение она высказала вслух.
        — Ты ее и гладишь,  — возмутился Евгений и сунул ей Мотьку на колени.  — Я позвоню ветеринару.
        У Мотьки был свой собственный ветеринарный врач. Он жил на даче по соседству с Ольгой Геральдовной и выращивал овощи. Его главной мечтой, которую он стремился осуществить каждый год, была победа в конкурсе «Чудо на моей грядке». Конкурс проводила местная районная газета. Овощи росли и множились, но вот чудес среди них не было. Зато рядом было другое чудо — Ольга Геральдовна, игнорировать которую было нельзя.
        — Та-а-ак,  — говорил старый ветврач Евгению по телефону.  — Носик у Матильды холодный?
        — Женя,  — кричал Евгений,  — потрогай нос! Да не свой! Кошкин. Какой он?
        — Мокрый. Я же ей мордочку влажной тряпкой вытерла.
        — Какая у него температура?!
        — А как я могу носу температуру померить?!
        — Кто у вас там еще больной?  — заинтересовался ветврач.  — У вас там эпидемия? Срочно изолируйте Матильду! Я пойду посоветуюсь с Ольгой Геральдовной. И перезвоню.
        — Нет!  — прокричала Женька.  — Только не с ней! Нос у Мотьки холодный. Ее просто вырвало после трех тарелок борща.
        — Не нужно советоваться с бабулей,  — попросил Евгений.  — С Матильдой все в порядке. Просто она съела три тарелки борща.
        — Борщ — это хорошо,  — почмокал губами на том конце провода ветврач.  — Но три тарелки — это плохо. Вы перекормили кошку.
        — Я же говорила, что у нее бока раздулись! А ты: «Любовь, любовь».
        — Что вы там делаете с кошкой?!  — взволновался доктор.  — Планировать размножение следует в определенный период.
        — Что мы с ней делаем?  — принялся перечислять Евгений.  — Искупали, накормили, гладим.
        — Это правильный алгоритм. Записывайте, Евгений. Купите в аптеке…
        И он продиктовал названия лекарств.
        После разговора с ним Евгений засобирался в аптеку.
        Женька сидела, держала кошку на коленях и нежно поглаживала ее спинку. Мотька дремала.
        — Кстати, о размножении. Мне кажется,  — прошептала Женька,  — что Мотька срыгнула лишнее. Так делают маленькие дети, когда их перекармливают или им в пузики вместе с едой попадает воздух. Их тогда нужно ставить солдатиками и воздух выпускать.
        — Откуда такие познания в обращении с младенцами?  — поразился Евгений.
        — Не знаю, наверное, запомнила из детства, как сама стояла солдатиком.
        — Такого не может быть,  — покачал головой Евгений.  — Человек не помнит, что с ним происходило до трехлетнего возраста.
        — А я помню!
        — Такого не может быть… Стоп. Дальше молчим и не мешаем Матильде принимать свою порцию удовольствия. Переваривать свеклу с морковкой очень приятно.
        — Да она съела всю курицу!
        — Молчим.
        — Хорошо.
        — Тогда я пошел?
        — Иди.
        Евгений ушел. Женька вздохнула и переместилась вместе с Мотькой ближе к окну, чтобы из него видеть весь двор. Она смотрела, как он шел, и думала, как так получилось, что этот мужчина и эта кошка стали ей близкими и родными за такое короткое время?
        Говорят, что существует теория половинок. Якобы когда-то бог, создавший людей, за что-то на них рассердился и разделил каждого надвое. Потом всех хорошенько перемешал и разбросал по земле. И ходят теперь половинки, ищут друг друга, чтобы создать одно целое. У Женьки получалось, что ее разделили на три части, одной из которых был Евгений, а второй — мохнатое и очень вредное существо. Она боялась представить, что Ольга Геральдовна может когда-нибудь Мотьку забрать. Правда, та высказывала здравую мысль о том, что кошка привыкает к дому, а не к хозяину. К такому выводу, по словам Ольги Геральдовны, пришли ученые бостонского университета. Благодаря этим ученым Мотька и осталась в квартире вместе с ней и Евгением.
        Прошло совсем немного времени, и Евгений вернулся. Во всяком случае, когда Женька шла открывать дверь, она думала, что это пришел именно он. Но к ней заявился Иван Костромин. Он стоял, загораживая все пространство огромным букетом роз, и улыбался. Женьке никто из мужчин никогда не дарил таких роскошных цветов. Она всегда переживала, глядя на то, как в фильмах героини решительно расправляются с изумительными цветами от нежелательных поклонников, безжалостно засовывая их в урны. И вот теперь один такой букет был перед ней.
        — Нет!  — сказала Женька и захлопнула дверь. У нее хватило на это мужества.
        — Да!  — открыл дверь Костромин и сунул цветы ей в руки.  — Я дал тебе много времени подумать. К тому же я все решил. Я понял, что мы с тобой подходим друг другу, с первого класса. Ты моя первая школьная любовь, а первая любовь — это святое. Она остается в сердце навсегда, и ее ничем оттуда не выцарапаешь. Не выпендривайся, Жукова. Я твой счастливый лотерейный билет.
        — Дурак ты, а не билет,  — хмыкнула Женька и уткнулась носом в цветы.  — Боже мой, какое благоухание! Нет,  — она вернула цветы Костромину,  — ты меня этим не купишь.
        — Это ты дура, Жукова,  — хмыкнул Иван.  — Тебе что, никто цветов не дарил? Это знак внимания. Можешь засунуть его в урну.
        — Не могу,  — призналась Женька.  — Но и ответить тебе «да» тоже не могу! Вань, ну разве можно быть вместе без любви?!
        — Можно, только очень осторожно,  — заявил Ваня.  — Значит, ты еще не созрела для выгодного брака, и я рано пришел.
        — Я не созрела. И я не груша, чтобы созревать!  — Женькина ярость начала набирать обороты.  — Уходи и забери свои цветы!
        — На фига они мне сдались?  — пожал плечами Костромин.  — Деньги уже заплачены. Пользуйся, Жукова, на здоровье, вдыхай аромат. А у меня на пыльцу аллергия может развиться. У мамки была, у бабки была, у деда тоже нос краснел и сопливился. Сколько тебе еще дать времени для полного созревания? Ты учти, тебе скоро тридцатник стукнет, кому ты будешь нужна?!
        — Любимому человеку,  — прошептала Женька.
        — А если он встретится тебе в семьдесят лет?!
        — Значит, в семьдесят лет.
        — Не, Жукова, ты больная на всю голову,  — постучал себя по лбу Костромин.  — Я, может быть, больше и не приду.
        — Не приходи, пожалуйста, Вань,  — попросила Женька.  — Цветы заберешь?
        — Себе оставь! Вот дура-то!
        Костромин развернулся и побежал вниз по лестнице.
        Женька вздохнула. Она честно мысленно пыталась засунуть букет в урну, но у нее ничего не получилось. Поставила розы в вазу. Цветков, кстати, в букете оказалось двадцать девять. Возраст, возраст…
        Проснулась Матильда, потянулась на постели и фыркнула.
        — Я бы тоже фыркнула,  — сказала ей Женька.  — Но ты понимаешь, мне такие цветы дарят первый раз в жизни. Я их засушу, когда они завянут. Нет, не буду. Все-таки эти цветы от Костромина, а не от твоего хозяина. Мы с тобой немного ими полюбуемся и отдадим Любочке. Ну не могу я их выбросить, это варварство какое-то.
        Мотька раздраженно стукнула хвостом по одеялу.
        — Ты представь,  — попыталась втолковать кошке Женя.  — Это как принести тебе толстую упитанную мышь и выпустить ее на свободу. Впрочем, так уже было, и ты пережила. Ну, представь что-то другое…
        — Кто что должен представлять?!
        Вернулся Евгений и положил перед Женей пакетик с лекарствами. Разумеется, он сразу увидел знак внимания бывшего одноклассника.
        — Что это такое?  — поморщился Евгений, словно в его доме обнаружилась ядовитая змея.  — Это еще откуда?!
        Женька хотела соврать, что это Гавриил по ошибке заказал для Любы, но курьер перепутал квартиру и принес им. Она типа пообещала этому курьеру отнести розы соседу. Но соврать Жене не удалось.
        — Костромин приходил,  — призналась она,  — спрашивал, не созрела ли я для замужества.
        — Ого-го! Вот это сюрприз!
        — Почему же сюрприз? Он же обещал прийти. И пришел,  — развела руками Женька.
        — Обещал и пришел. Еще и этот веник приволок!
        — Это не веник. Это розы. Они так пахнут!
        — Они пахнут изменой.
        — Что?!
        — Какого черта нужно было брать у чужого мужика цветы?!
        — Костромин не мужик! Он одноклассник! Первая любовь — как твоя Стелла! А ты что, закатываешь мне сейчас сцену ревности?
        — Ревности?  — рявкнул Евгений.  — С чего бы это? Я в любви не клялся, замуж не звал и веники не дарил. И не собираюсь этого делать принципиально.
        — Ах, так?!
        — Да, так! И никак иначе.
        — Не кричи, Мотьку разбудишь!  — потребовала Женька, делая шаг вбок и загораживая от Романовского не спящую кошку.
        — Ее все равно нужно разбудить, чтобы дать лекарство! И не командуй моей кошкой.
        — Она не только твоя. И…
        — Выкинь их.
        — Что?
        — Выкини эти цветы, я сказал.
        — Я не могу,  — призналась Женька.
        — Не можешь? Тогда я их выкину!
        — Нет!
        — Значит, нет,  — прищурился Евгений, и Женькино сердце ухнуло в пятки.  — Мне, значит, ты говоришь «нет», а ему сказала «да»!
        — Нет!  — воскликнула Женька.  — Ему я тоже сказала «нет».
        — Тогда почему оставила его цветы?!
        — Потому что это просто цветы! И не важно, кем они подарены.
        — Важно! Розы символизируют любовь.  — Евгений поднял указательный палец к потолку.  — Выброси их.
        — Я не могу выбросить любовь…
        — Ладно.  — Романовский развернулся и вышел из ее комнаты.
        Женька упала на постель рядом с Матильдой, обняла ее и захлюпала носом. Ничего он не понимает! Ничегошеньки. Нет у нее с этими розами никаких ассоциаций. Они ей просто очень нравятся. Розы не виноваты, что их принес Костромин! И она не виновата, что Костромин позвал ее замуж. Ревновать-то не к чему. Женька ни на что ведь не согласилась. Наверное, она действительно дура. В ее возрасте подруги уже детей в школу водят, а она сражается за какие-то цветы. Не какие-то, нет! За красивые… И цветы ни в чем не виноваты. Просто они с Женей постоянно ссорятся по мелочам. Почему, непонятно. Словно какая-то невидимая энергия проскальзывает, ищет выхода, не может найти и начинает бередить душу.
        — Что ж.  — Женька поднялась.  — Цветы не виноваты, Мотька не виновата. Нужно ей лекарство дать. Хозяин завредничал, придется это сделать мне. Глотнешь микстуру, Моть?
        Мотька повела ушами, прислушиваясь к грохоту за дверью.
        — Нервничает и злится,  — пояснила ей Женька.  — Ищет на кухне, чего бы съесть. Троглодит несчастный! Псих ненормальный! Придурок дурацкий! Да, Мотя, ты поняла, что я его люблю. Только не говори ему, пожалуйста, об этом.
        Глава 10. Фас, кошечка!
        Следующая неделя прошла в относительном спокойствии. Женька держала полный нейтралитет, стараясь справиться со своими эмоциями. Сначала у нее это плохо получалось, но затем она перечитала книги австралийского психолога Эндрю Мэтьюза и поняла рецепт своего счастья. Ей нужно успокоиться и искать счастье в самой себе. Что случилось? Ничего страшного. Двое взрослых людей не смогли найти общий язык из-за своей первой любви. Такое случается на каждом шагу. Но…
        От недостатка общения и возможности излить душу Женька вновь сблизилась в офисе с Колокольцевой. А той как с гуся вода! Зойка-Зайка тут же бросилась общаться.
        — Как он там?  — грустно вздыхая, спрашивала Колокольцева.  — Скучает небось без меня? Я так и не поняла, что между нами случилось. Проснулась, а сижу в зале одна! Сбежал? Наверное, у него случилось расстройство желудка. От меня еще никогда так сразу нормальные мужики не сбегали. Мне в тот же день Федька Тимофеев подвернулся, я с ним и закрутила. Но этот гад решил к своей бывшей переметнуться, так что я опять одна. Ты спроси, не хочет ли Жека прогуляться со мной по парку или забуриться в какое-нибудь приятное заведение.
        — Не хочет,  — буркнула Женька.
        — Откуда ты знаешь?!  — удивилась Зоя.  — У него что, уже появилась другая?
        — Появилась. И не одна.
        — Как это?
        — Элементарно. Он же бабник!
        — Бабник?  — задумалась Колокольцева.  — Ничего подобного за ним не замечала.
        — Зойка, ты в людях совершенно не разбираешься!
        — Это да,  — согласилась та.  — С этим не поспоришь. Вот Тимофеев казался таким приличным мужиком, а оказался полным уродом!
        — Ты про его физические недостатки?
        — Нет, недостаток у него один — пустая голова. Разве бы нормальный адекватный мужик вернулся к бывшей девушке?! Она ему один раз уже рога наставила, так он пошел за следующими. Жень, отчего все мужики такие сволочи?
        — Не все,  — вздохнула Женька и подняла глаза к потолку.  — Среди них попадаются хорошие.
        — Хоть одного мне покажи! Думала про твоего соседа, и тот такой, как все.
        — Он-то как раз и нет.
        — Что ты сказала?  — не поняла Зоя.
        — Это я про себя,  — отмахнулась Женечка.
        Но Колокольцева принялась ее тормошить:
        — Расскажи-ка ты про себя! Как поживаешь? А то работаем бок о бок, а посплетничать некогда. То у меня личная жизнь, то ты хмурая ходишь.
        — Все как обычно,  — попыталась вывернуться Женька.
        — Кого-нибудь себе нашла?  — хихикнула Колокольцева.
        — Мне кто-нибудь не нужен,  — призналась Женька.
        — Ох, не строй из себя королеву,  — махнула лапкой Колокольцева.  — Годы-то идут. Ты знаешь, что раньше двадцативосьмилетних уже старородящими называли! А тебе тридцатник скоро, и ты все еще в мужиках копаешься. Так до семидесяти своего принца будешь ждать!
        — Мне недавно точно так же говорил мой одноклассник,  — вздохнула Женя.
        — И он сто раз прав,  — стукнула ладонью по столу Колокольцева и тут же поинтересовалась: — Слушай, а как он из себя? Ничего, потянет?
        — Ничего, потянет.
        — А у вас с ним что-то было?
        — Было. Он мне замуж предлагал.
        — И ты отказалась?
        — Какая ты догадливая,  — хмыкнула Женька, уже давно мечтавшая закруглить разговор, явно не доставлявший ей удовольствия.
        Но Колокольцева не унималась. Ее понесло дальше, она принялась давать советы, как охмурить понравившегося мужика. И ее уникальный метод заключался в следующем. Вариант первый.
        Нужно определить, кто нравится, потом узнать его ФИО, где он работает и номер мобильного телефона. Все, он в ловушке. Печатаешь визитки с его данными, покупаешь кошелек, кладешь туда солидную купюру и звонишь ему на мобильный. Так, мол, и так, я нашла ваш кошелек с деньгами. Еще ни один здравомыслящий мужик от кошелька с деньгами не отказался. Дальше — встреча, знакомство и прочее, завершающееся ковровой дорожкой в загс.
        Вариант второй — гораздо эффективнее. Узнаешь, где объект живет, и заваливаешься к нему среди ночи с просьбой дать стакан воды. Если он не откроет? Мужчины всегда открывают из любопытства, особенно если разбудить всех его соседей. В крайнем случае можно громко и долго кричать про пожар и немедленную эвакуацию. Заодно интересно будет посмотреть, что он станет эвакуировать в первую очередь. Если свою кошку — то он мягкий и чуткий человек, если саквояж с деньгами, то подпольный миллионер. И то и другое хорошо. Нужно брать в оборот сразу.
        — Я сразу не могу,  — вздохнула Женька.  — Мне нужно к человеку привыкнуть. А про кошку ты хорошо определила.
        И она подумала, что не сомневается в том, что Женя в первую очередь спасал бы от огня Матильду. Ведь на самом деле он мягкий и добрый человек. Только очень вредный и своенравный. Как и она.
        Женя думала о Романовском целыми днями. Раньше у нее все делалось легко и быстро, а теперь все валилось из рук. Ни о каком повышении и продвижении по карьерной лестнице и речи быть не могло. Нужно было срочно приводить свою душу в равновесие. Только как ее привести, если Женька возвращалась вечером домой и ее встречал Женя! Она поднималась на лифте, потом стояла на лестничной площадке и искала ключ в сумке, и тут обычно дверь распахивалась. Он открывал, кивал и молча уходил к себе. Зато к ней сразу подбегала Матильда и весело прыгала рядом, показывая, как она соскучилась. Это было такое счастье!
        Конечно, Женя жалела не о том, чтобы ее, весело прыгая, встречали оба обитателя квартиры. Но хотя бы «привет» Женька этот мог сказать…
        А он не мог с ней говорить! Только настраивался, пытался начать говорить о погоде, как ловил себя на желании ввернуть в разговор нечто едкое, чтобы ее растормошить. Уж слишком Женя казалась Евгению замкнутой и сосредоточенной на своем внутреннем мире. Было очевидно, что она сдерживалась, чтобы снова с ним не поссориться. Вернее, она думала, что сейчас они находятся в ссоре, и молчала, чтобы эту ссору не усугублять. Евгений ждал Женечкиного возвращения домой, слышал, как она каждый раз, наверняка специально, чтобы привлечь внимание, шумно топталась на лестничной площадке, и шел открывать ей дверь. Женя вваливалась в коридор, к ней неслась Матильда, а он уходил, не хотел мешать встрече любящих сердец.
        Да глупости! На самом деле он не хотел поссориться с Женей еще больше. Она могла совершить любой глупый поступок — например, взять и уехать обратно в свою провинцию! Бросить все… Вырваться на свободу из замкнутого круга обид и ссор. На что вот она рассердилась в последний раз?! Разве он был не прав, попросив ее выбросить в мусорку этот проклятый веник?! Какому мужику будет приятно, если его девушке дарят цветы? Да еще такие роскошные! Как она не смогла понять, что это его сильно задело?! Ведь он прекрасно понимает, что на месте этого одноклассника должен быть он. Это он, Евгений Романовский, должен был стоять с огромным букетом роз и делать Жене предложение руки и сердца. Но его коварно опередили! Какой-то хлыщ, по всей видимости, тот еще бабник, сумел провернуть это быстрее! Эх!!!
        Сегодня утром Евгений посмотрел в зеркало и обнаружил у себя под глазами темные круги. Третья бессонная ночь… Но если для этой Женечки Жуковой важнее всего мужская внешность, то пусть возвращается к своему однокласснику! Ревность съедала организм Евгения. И ведь совершенно понятно, что в таком случае нужно делать! Сесть напротив друг друга и поговорить. Так советовал один из старых друзей, Митя. Говорил, что у них с супругой, а поженились они сразу после школы — и до сих пор живут в любви и согласии, так и получается. Они садятся напротив друг друга и открыто говорят, что кому не нравится. Но в случае с Женей это невозможно! Стоит им только заговорить, как они начнут спорить. А это еще никогда не завершалось позитивным финалом.
        …День тянулся невыносимо долго. Евгений пытался занимать себя работой, близился срок сдачи проекта. Но мысли снова и снова возвращались к Жене. Как она там, на работе? Думает о нем? Или обрадовалась этой вынужденной передышке? Чертовы цветы, из-за которых они поссорились, так и стояли в ее комнате. Она специально не закрывала свою дверь на замок. И он, ругая себя последними словами, заходил к ней в комнату. Подходил к букету и сжимал кулаки, только чтобы не выбросить ненавистные розы с балкона.
        И вот опять, в очередной раз перед ним этот злосчастный веник.
        Евгений попытался взять себя в руки и выйти из Жениной комнаты, как почувствовал легкий неприятный запах. Розы вяли. Медленно, но верно загибались. И это решило исход дела не в их пользу. Евгений взял букет, вышел на балкон, где дремала Матильда, и выбросил цветы вниз. Они упали на козырек подъезда, рассыпавшись поломанным веером. А Евгений удовлетворенно потер руки и вышел из комнаты Женечки.
        Ближе к вечеру он стал нервничать. И, как и предполагал, вернувшаяся Женя устроила скандал из-за этих цветов.
        — Где мои розы?  — спросила она, пулей вылетев из своей комнаты.
        Евгений топтался у плиты и варил себе пельмени. Они уже стояли у него поперек горла, но он делал вид, что обожает их и готов уничтожать пельмени пачками.
        — Я их выбросил.  — Он не стал юлить и отнекиваться.
        — Ты их выбросил?!
        — Разумеется, я. Матильда этого сделать не смогла бы при всем желании.
        — Мотька любила эти розы!
        — Что ты говоришь? Отвратительные цветы. У Матильды на пыльцу аллергия.
        — Это у тебя аллергия на меня!
        — Неправда.
        — Что неправда?
        — Я совершенно здоровый человек.
        — Нет, ты больной. Ты больной на всю голову.  — Голос Женечки звенел, ее было очень жалко, так она расстраивалась.  — Кто тебе дал право врываться в мою комнату и устраивать там разгром?!
        — Из твоей комнаты воняло.
        — Воняло?! Чем же? Мотькой?
        — Завядшими цветами! Не истери, я просто зашел и выбросил розы, которые воняли.
        Женя кинулась к мусорному пакету, но он был пуст. Тогда она побежала к себе в комнату и бросилась на балкон.
        — Ах,  — раздалось оттуда с таким надрывом, что у Евгения чуть не сбежали пельмени.  — Мои розочки! Как вам одиноко там, на грязном козырьке! Каким же варваром должен быть тот, кто так с вами поступил! У него нет сердца!
        — Мур-р-р-р-р,  — тоскливо поддержала ее Матильда.
        — И ты, Брут?!  — воскликнул Евгений, отвлекаясь от плиты, и пельмени все-таки дружно убежали.  — Из-за какого-то веника столько горя! Да я куплю тебе новый букет! Еще лучше этого.
        — Не надо!  — со слезами на глазах воскликнула Женя.  — Лучше этого уже не будет!
        — Не будет?! Значит, этот веник был тебе так дорог?!
        — Дорог! Как…
        — Как что?  — поставил руки в бока Евгений.  — Как что, договаривай.
        — Как красивый букет.
        — Сегодня твоя очередь кормить Матильду!  — фыркнув, Евгений вернулся к плите.
        Он не стал пререкаться. Уже всего этого было вполне достаточно, чтобы снова не разговаривать всю неделю. Женя тоже успокоилась, пришла на кухню и, не глядя на него, принялась заваривать себе кашу и накладывать в миску Матильде корм. Они молчали, толкались локтями, фыркали… Евгений собрал с плиты свои пельмени, промыл их горячей водой, затем окатил холодной, сложил в тарелку и съел. Женя следила за его манипуляциями презрительным взглядом. Евгений многозначительно хмыкнул, кивая на ее овсяную кашу, и похлопал себя по животу. После чего встал и ушел к себе.
        — Идиот,  — сказал он себе за дверью.  — И что за цирк я устроил?
        — Кретинка,  — послышался пронзительный шепот из кухни.  — Мотька, я кретинка. И чего взъелась из-за завявших цветов?
        Евгений обрадовался своему хорошему слуху и подмигнул портрету бабули, висевшему на стене.
        Темной ночью, когда весь дом погрузился во мрак и только лестничные клетки тускло освещались антивандальными светильниками, раздался ужасный женский крик, полный неподдельного отчаяния и безысходности:
        — А-а-а-а-а! Спасите-е-е-е!
        Женька вскочила, села на кровати и прислушалась. Впрочем, прислушиваться было не к чему, потому что женщина продолжила истошно вопить, прося о помощи. Пока Женька накидывала на себя то, что попалось ей под руку, голос возвестил:
        — Спасите, пожар! Люди, горим!
        Женька, первый раз участвовавшая в пожаре, принялась метаться по комнате, вспоминая, где лежит ее паспорт. Потом ей на ум пришло, что Мотька осталась спать на балконе. Женька кинулась туда и схватила кошку в охапку. Тут дверь распахнулась, и к ней в комнату забежал полуодетый Женя.
        — Где вы тут?!  — прокричал он встревоженно.  — Не копайтесь! Быстрее, пошли.
        Он схватил в охапку Женьку с кошкой, и вся троица вскоре благополучно выбежала на лестницу. Крик продолжался, женщина кричала внизу, ее голос был отдаленно похож на голос Эммы Павловны, которую жгли на костре инквизиторы за грехи и распутную жизнь. Ну, во всяком случае, Женьке именно так и показалось.
        Им навстречу бежали люди — одетые в то, что было на них жаркой летней ночью, высыпали на лестницу, прикрывшись лишь халатами и простынями.
        — Что горит? У кого? Наверняка это Гавриил в очередной раз себя поджег!
        — Нет,  — попыталась оправдать соседа Женька.  — Он не мог такое сделать. Теперь в его жизни появился смысл! Это кто-то другой себя поджег.
        — Что-то я не чувствую дыма! Можно было еще успеть чемодан собрать со всем необходимым,  — сказал сосед из квартиры слева.
        — А я бы футбол досмотрел. Они теперь играют только по ночам,  — сказал сосед из квартиры справа.
        — Горим! Люди! Помогите!
        И соседи кинулись вниз.
        Им предстала живописная картина. На площадке перед своей дверью стояла Эмма Павловна в наспех наброшенном кимоно, отчего оно казалось просто длинной простыней, и кричала изо всех сил.
        — Эмма Павловна,  — одернул ее за рукав Женя,  — что случилось?
        — Случился кошмар,  — бросилась ему на грудь соседка, для чего Женьке с Мотькой пришлось потесниться.  — У меня в спальне завелась мышь!
        — Мышь?!  — презрительно поморщился сосед из квартиры слева.  — Уж лучше бы вы завели мужчину, Эмма Павловна.
        — Я пыталась,  — истерично вздрагивая, призналась она.  — Но мышь завелась быстрее человека. Я проснулась, а она сидит и смотрит на меня человеческими глазами!
        — Вы не путаете?  — спросил сосед из квартиры справа.  — Может, все-таки это был человек?
        — Откуда ему взяться?!  — рыдала Эмма Павловна.  — Вы посмотрите на меня! Что со мной сделала жизнь! А когда-то я была худой и грациозной.
        — Я подарю ей книгу Мэтьюза,  — шепнула Женька Жене.  — Он учит любить себя. Когда научишься любить себя, тогда тебя полюбят и другие.
        — Очень актуально,  — хмыкнул Женя.  — Психологией мы займемся потом. Эмма Павловна, скажите, а что горело?
        — Горело? Что?
        — Но вы же кричали про пожар!
        — Ха! Если бы я кричала про мышь, кто-нибудь из вас разве бы вышел?! Черствые неблагодарные люди!
        — Мэтьюз учит быть благодарным всем и самому себе,  — вздохнула Женька.
        — Эмма Павловна, так вы нас обманули?!
        — Нисколько! Посмотрите на меня. Меня трясет от этого грызуна, как при пожаре. Кошка?!  — Она акцентировала свое внимание на Мотьке.  — Она умеет ловить мышей?!
        — Матильда умеет все,  — горделиво сказал Женя.
        — Дайте ее сюда!  — И Эмма Павловна выхватила кошку из рук Женьки.
        — Дайте ей кошку, пусть она успокоится,  — попросили соседи, и Женька не стала вырывать Мотьку из рук пострадавшей.
        — Фас! Фас, кошечка!  — напутствовала Мотьку Эмма Павловна, запуская в свою квартиру.  — И пусть от этого грызуна останутся только хвост и лапы!
        — Откуда у нас грызуны?  — поинтересовался сосед из квартиры слева.
        — Правда, откуда? В прошлом месяце только что санэпидстанция приезжала, всех грызунов в подвале травила.
        — Действительно,  — поддержал их Женя, глядя на Женьку с усмешкой,  — откуда в нашем благополучном подъезде взялась мышь? Перебежала из неблагополучного.
        — Точно, точно, оттуда и перебежала…
        — Ну, и что она там делает?  — полюбопытствовала Эмма Павловна.
        — Откройте и посмотрите,  — хмыкнула Женька.
        — Ни за что! Мне будет плохо. Мне уже сейчас отвратительно! Ах, я падаю в обморок.
        И она свалилась на руки Жени, благо тот вовремя их подставил.
        Пришлось тащить ее наверх, в квартиру Ольги Геральдовны. Женька не могла оставить Женю одного наедине с этой престарелой фурией и пошла за ними, помогая поддерживать куски материи, волочащиеся по ступеням. Даму провели на кухню, водрузили на табуретку, привалили к стене. Женя отдышался, а Женька накапала соседке валерьянки в стакан с водой. Та выпила ее махом и попросила еще.
        — С детства боюсь мышей,  — призналась Эмма Павловна,  — до ужаса. Как слон!
        — Ну что вы,  — решила ее приободрить Женька,  — вы намного меньше слона.
        — Благодарю, дорогуша,  — всхлипнула Эмма Павловна.  — Вы так ко мне добры.
        — Ну, что вы, да я…
        — Как ядовитая кобра к лягушке.
        Женька фыркнула: вот и говори людям комплименты! От чистого сердца хочешь сделать доброе дело: покормить, обогреть, сказать ласковое слово, а взамен получаешь недовольство и обвинения.
        Пока они возились с Эммой Павловной, а та в силу вредности своего характера предъявляла им все новые и новые требования, забрезжил рассвет. Эмма Павловна, сославшись на то, что не может вернуться к себе в квартиру, пока там Мотька не поймает мышь, завалилась спать на Женькино место. И ей пришлось досиживать до утра на кухне. Женя предлагал ей лечь у себя, но она посчитала это неприличным. Они сидели на кухне вдвоем, когда погасли последние звезды, уступив заполнившим двор утренним сумеркам, какие бывают только перед восходом солнца. И не ночь, но еще и не день. Птицы еще спят. Тишина кругом. Они сидели напротив друг друга и молчали. И отчего-то было так хорошо просто молчать! Женька не понимала, отчего.
        — Нужно забрать Матильду,  — внезапно сказал Евгений.  — Ей там одной плохо.
        — Да,  — согласилась Женька.  — Нужно ее забрать, нам тоже плохо без нее. Даже если она не поймала мышь. Я думаю, ключ от квартиры у Эммы в кармане кимоно.
        — А разве в кимоно есть карманы? И я не помню, чтобы она закрывала свою квартиру.
        — И я этого не помню!
        Они одновременно поняли, что могло случиться нечто ужасное. Вскочили и побежали к квартире Эммы. Дверь оказалась не запертой. И кошки нигде не было! Они звали Матильду, обещали ей горы курицы и моря ее любимого борща. Но после тщательной проверки выяснили, что кошки в квартире Эммы Павловны нет. Мышь они тоже не нашли.
        — Что будем делать?  — взволнованно произнесла Женька.
        — Иди спокойно на работу,  — сказал ей Женя.  — Я буду искать Матильду весь день.
        — А если приедет Ольга Геральдовна? И обнаружит, что кошки нет? Это убьет ее.
        — Скорее Ольга Геральдовна убьет меня, чем себя,  — усмехнулся внук.  — Ты переоцениваешь ее привязанность к Матильде. Вот она живет в соответствии с твоим Мэтьюзом — себя очень любит. Видимо, потому и мы все ее любим.
        — Вот видишь! Какой наглядный пример! Хочешь, я тебе дам его книгу?
        — Хочу,  — кивнул Женя.  — Позже. Сначала разберемся с бабулей и кошкой.
        — Ты точно не хочешь, чтобы я осталась и помогла искать Мотьку?
        — Точно. Я сам справлюсь.
        И Женька ушла на работу.
        Там она, конечно, половину рабочего утра проспала, положив голову на руки, сидя за столом.
        — Везет же людям,  — завидовала ей Колокольцева.  — У некоторых сегодня ночью был обалденный секс!
        — Секса не было,  — пробормотала честная Женька.
        — Ладно, мне ты можешь не врать. И как, как он в постели?
        — Кто?
        — Твой Евгений. Я сразу поняла, что он на тебя запал.
        — Сразу?! А чего мне не сказала?
        — Так вы и сами разобрались.
        — Ни в чем мы еще не разобрались,  — вздохнула Женька.  — Мы ночью мышь ловили.
        — Это что, такая ролевая игра?
        — Это такая тупая соседка.
        — Ничего не поняла, Жень. Но ты поспи.  — Колокольцева похлопала Женю по плечу.  — Крепкий секс полезен для здоровья.
        — Со сном не путаешь?..
        И Женя опять уснула.
        Потом Колокольцева отпаивала ее кофе. Это помогло, к завершению рабочего дня Женька чувствовала себя намного лучше. Домой она возвращалась в прекрасном настроении. Если даже Колокольцева заметила, что Женя в нее влюблен, то она теперь может летать и без крыльев.
        Но тем не менее крылья ей бы не помешали. Для того чтобы сразу развернуться и улететь куда глаза глядят.
        Дома Женьку ждала Ольга Геральдовна. Грозно нахмурив брови, она резко спросила:
        — Где моя Матильда?!
        И Женька поняла, что кошка пропала.
        — Я ее не нашел,  — признался вышедший к ним Женя.  — Но это не значит, что она потерялась, ба. Она придет. Ты же сама говорила, что кошки привязываются к дому, а не к хозяину.
        — Моя Матильда была особенной кошкой! Она была привязана ко мне. И к тебе.
        — И ко мне,  — вздохнула Женька.
        — Охотно верю,  — нахмурилась Ольга Геральдовна.  — Я же поручила ее вам, Евгения. А вы недостаточно ухаживали за Матильдой.
        — Я что, должна была взять больничный по уходу за кошкой?!
        — Вы мне не дерзите, голубушка. Животное было передано вам на руки. И где оно?
        — На свободе! На свободе, от которой вы ее так трепетно оберегали. Пусть Мотька увидит, что есть другая жизнь, где полно котов, кошек, котят…
        — К чему это вы клоните?  — схватилась за сердце Ольга Геральдовна.  — Моей Матильде нужен особый кот для близких отношений.
        — Ну что ты говоришь, ба?!  — не выдержал Женя.  — Какой особый кот? Действительно, пусть кошка погуляет на свободе.
        — Ах, значит, я сатрап! Деспот?!  — не по-королевски рявкнула Ольга Геральдовна.  — Я берегла ее столько лет, а вы, Евгения, упустили ее в один момент!
        — Это не она, а я потерял кошку!
        — Но заботу о ней я поручала ей! Все, дорогая, вы не оправдали мое доверие, и я отказываю вам в продлении аренды комнаты. Помните, мы договаривались всего лишь на месяц. Он на исходе. Я беру другую квартирантку.
        — Нет!  — воскликнул Женя.  — Ты этого не сделаешь!
        — Почему же? Пусть собирает вещи и уезжает.
        — Ты не можешь быть такой бесчувственной, куда она пойдет?!
        — Почем мне знать, куда-нибудь пойдет, ветром гонимая,  — пожала плечами Ольга Геральдовна.  — Вам ведь есть куда идти, Евгения? К примеру, на Казанский вокзал, где обитают казанские сироты.
        — Ольга Геральдовна,  — расстроилась Женька,  — не беспокойтесь. Я уйду.
        — Никуда ты не уйдешь.  — Женя заслонил ее собой.
        — Нет? Не отпустишь?  — усмехнулась Ольга Геральдовна.  — Тогда женись на ней, внук, и она останется здесь в качестве твоей второй половины.
        Женя замолчал. Женька обомлела. Ольга Геральдовна застыла в ожидающей позе царствующей особы.
        — Жениться?  — нахмурился Женя так, словно эта мысль впервые пришла ему в голову.  — Жениться…
        — Не нужно беспокоиться!  — бросилась к себе в комнату Женька.  — Сейчас я соберу свои вещи и освобожу комнату!
        — Евгений тебе поможет,  — хмыкнула разочарованная Ольга Геральдовна и ушла на кухню.
        Женьку душили слезы, пока она собирала свои скудные пожитки. Она делала это одна, заперев дверь. Впрочем, больше не свою… И через час ее в квартире Романовских уже не было. Ольга Геральдовна попыталась остановить девушку, спросив, куда она пойдет на ночь глядя. Но Женька ответила ей, что на Казанском вокзале полно свободных мест. И ушла. Женя так и не вышел из своей комнаты.
        Он не мог понять, почему так сильно расстроился. Да, бабуля была не права, и Евгений с ней поругался. Когда Женя ушла, все опустело, словно она унесла с собой то, что составляло уют, теплоту и необыкновенно прекрасную атмосферу жилища. Такое случается, как объяснил ему Гавриил, к которому Евгений пришел за поддержкой. Такое случается, когда человек нравится тебе больше всего на свете. Другими словами, когда его любишь. Тогда все, к чему он прикасается, все, где он находится, озаряется его светом, проникается его теплом. Но держать любимого человека рядом — это верх эгоизма. Нужно отпускать его туда, куда он стремится.
        Куда стремилась Женя?! Евгений не знал. Но бабуля знала, потому что исправно записывала паспортные данные попадающих в ее поле зрения людей. Евгений мог бы к ней обратиться за помощью, но бабуля вспыхнула, едва увидев его, схватила свою сумку и унеслась. На прощанье хлопнула дверью и положила на телефонную тумбочку целлофановый пакет с какими-то бумагами. Евгений хотел посмотреть, что это, но отвлекся.
        В дверь поскреблись. Он прислушался и, не веря собственным ушам, снова услышал характерный для кошачьих когтей скрип. Прощай, краска на двери! Бабуля из-за этого начнет ругаться. Скорее бы вернуться в свое отремонтированное жилье! Он пошел и открыл дверь.
        — Матильда! Наконец-то! Я нисколько не сомневался, что ты вернешься.
        Кошка стояла грязная, уставшая, но довольная, а в зубах она держала трофей — дохлую мышь. Она важно переступила порог квартиры и уложила мышь на коврик возле двери бывшей Жениной комнаты.
        — Мотька!  — вскликнул Евгений.  — Что с тобой сделала свобода?! Теперь у нас будут блохи.
        Матильда наплевательски отнеслась к его замечанию, улеглась на коврик рядом с мышью и приняла позу ожидания.
        — Жени там больше нет. Прости, Мотька,  — вздохнул Евгений,  — я виноват. Я не смог ее удержать. Честно признаться, не особо и старался. Дал слабину. Ты после этого перестанешь меня уважать?
        Матильда склонила голову на коврик, и ее зеленые глаза наполнила тоска.
        — Да!  — воскликнул Евгений, начиная ходить взад и вперед перед ней.  — Да, я был не прав и не спорю. Но не бывает такого, чтобы нельзя было поправить! Разве что смерть может разлучить двух людей! Но до этого еще далеко… Как ты думаешь, если я спрыгну с балкона и сломаю ногу, она придет ко мне в больницу?! Понятно. Глупая идея. Если я спрыгну с балкона, то сломаю шею.
        Матильда громко фыркнула, встала и демонстративно ушла в ванную комнату.
        — Умница ты моя!  — закричал Евгений и пошел за ней.  — Сначала я выброшу мышь, а потом тебя помою. Конечно, мне тяжело будет это делать без Жени, но мы ведь справимся? Только не фыркай, у меня еще масса идей по поводу нашего общего примирения.
        После возвращения кошки у Евгения было прекрасное настроение. Он выбросил несчастную мышь, вымыл Мотьку, и она снова превратилась в горделивую Матильду. К слову сказать, Мотька не особенно сопротивлялась мытью. Не привыкшая к уличным запахам, она, даже можно сказать, с удовольствием дала себя отмыть до прежней пушистости. Евгений завернул ее в банное полотенце, усадил на диван и принялся думать.
        — Мы должны ее вернуть,  — сказал он.
        И тут зазвонил телефон.
        Он недовольно отложил кошку и пошел в коридор, чтобы ответить на звонок.
        — Евгений,  — сказала Ольга Геральдовна,  — я забыла у тебя на телефонной тумбочке документы. Среди них — паспорт Евгении. Он каким-то странным образом оказался у меня. Будь добр, верни девчонке документ, а то ее на Казанском вокзале посадят в арестантскую.
        — Хорошо, ба,  — ответил Евгений и взял целлофановый пакет.
        — А кто там мурлычит?
        — Матильда…  — Евгений был занят возней с документами.
        — Матильда уже вернулась? Я так и знала.
        — Что ты знала?
        — Она порядочная кошка! Передавай привет Матильде и Евгении. Она мне всегда нравилась.
        — Тогда зачем ты ее прогнала?!
        — Затем, чтобы ты понял, как ее не хватает.
        И Ольга Геральдовна отключилась.
        — Я понял,  — сказал Евгений, разглядывая в паспорте Женину прописку.  — Город Клин Московской области…
        Женька приехала домой с твердым решением больше на бывшую съемную квартиру не возвращаться. Мама с папой были рады ее появлению. Но как только она их увидела, вспомнила про свои далеко идущие планы и поняла, что она не сможет обмануть их доверие. Вернее, веру в то, что дочь будет жить в столице и делать карьеру.
        — Что-то случилось?  — тревожно заглядывая ей в лицо, спросила мама.
        — Ничего,  — улыбнулась Женька,  — пришлось поменять съемную квартиру. Вернулась хозяйка.
        — Такое бывает, не переживай, доча,  — сказал отец таким тоном, словно это он менял съемные квартиры одну за другой.  — Найдешь еще лучше.
        — Лучше я вряд ли найду,  — прошептала Женька.  — Лучше его не бывает.
        Но она была рада встретиться с родителями.
        Конечно, вставать в шесть часов утра, чтобы добраться на работу ровно к девяти, было для нее испытанием. Возвращалась она тоже в девять, уставшая и замотанная. Езда в электричках плохо сказалась на ее здоровье, под глазами у девушки образовались темные круги.
        — Дошла,  — сказала как-то ей Колокольцева,  — до ручки.
        — Что это значит?  — спросила Женька.
        — Не знаю, но вид у тебя такой. Слушай, тут один на днях звонил, тобой интересовался.
        — Представился?! Евгений?
        — Ага. Иваном зовут. Какая тебе разница?
        — Разницы никакой, раз он не позвонил. Может быть, действительно перестать изображать из себя дуру, поумнеть и выйти замуж за Костромина?!
        — Я бы на твоем месте давно бы так сделала!  — отчеканила Зоя.
        Он позвонил в тот же вечер. Трубку снял отец и, подозрительно глядя на дочь, передал ей.
        — Женя,  — сказал Женя,  — ты оставила здесь свой паспорт.
        — Паспорт?!  — обомлела Женька.  — И ты только сейчас звонишь? А если бы меня без документов забрали бы в каталажку?!
        — Во-первых, я недавно о нем узнал, во-вторых, я же позвонил. И в-третьих, Матильда вернулась.
        — Матильда вернулась!  — обрадовалась Женька.  — Как она там? Ты ее не забываешь кормить? Как я по ней соскучилась!
        — Ты приедешь за паспортом? Я, конечно, мог бы и сам тебе его привезти…
        — Нет, не нужно. Я хочу потискать Мотьку. Если только…
        — Если что?
        — Если только у вас не появилась новая квартирантка.
        — Не появилась,  — отчеканил Женя.
        Он умолчал о том, что поставил Ольгу Геральдовну перед выбором: или он, или новая девица с улицы. Бабуля, разумеется, выбрала его.
        — Хорошо, тогда я завтра приеду.
        — Мы будем ждать.
        Женька возвращалась в квартиру Романовских с тяжелым сердцем. Ей там так нравилось! Но она решила, что ничем не покажет своего настроения. Пусть не думают, что она упала ниже плинтуса. Мир еще услышит о Евгении Жуковой! Ей от них ничего не надо, она только заберет свой паспорт и погладит Мотьку.
        — Привет,  — сказал Женьке Женя, и в его глазах заиграли смешинки.
        «И чего радуется,  — тоскливо подумала Женька,  — сейчас посижу полчаса и уйду».
        — Добрый вечер,  — чинно и благородно Женька прошествовала в открытую дверь, и ей тут же под ноги бросилась кошка.  — Мотька!  — Она присела и взяла кошку на руки.  — Как же я по тебе соскучилась!
        — Мы тоже по тебе очень скучали.
        — Ой ли,  — хмыкнула Женька.  — Ольга Геральдовна наверняка быстро нашла мне замену.
        — В твоей комнате больше никто не будет жить.
        — Раз ушла, так ушла, понятно…
        Она хотела сказать, что обиделась на то, что он ее не удержал. Но слезы подступили к глазам, готовые вылиться бурным потоком. А этого допустить гордая Женька никак не могла. Ушла на кухню, села там и принялась возиться с Мотькой. Только потом заметила, что на кухне переставлена мебель, что там чистота и необыкновенный порядок. Неужели он все сделал сам? Может быть, вернуться? Но к чему ей эта боль?
        — Да, Стелла,  — донеслось до нее из коридора.  — Когда прилетаешь? Конечно, встречу… обязательно заеду… Разумеется, с подарком! Только ненадолго…
        — Где мой паспорт?!  — Женька выскочила к нему в коридор.
        — Ты чего такая?  — нахмурился Евгений, закончив разговор.
        — Я обычная! Отдай паспорт, я спешу на работу. Мне некогда тут со всякими время терять!
        — Ах, так я всякий?!
        Евгений протянул ей документ и больше не сказал ни слова.
        Женька пулей вылетела из квартиры, где из милых существ оставалась одна кошка. Вот с Мотькой ей расставаться снова было тяжело! А не с этим предателем!
        С другой стороны, рассуждала Женька, идя по улице, он ей ничего не обещал, значит, ничего не должен. И она ему ничего не должна! И почему бы ей не позвонить Костромину? Раз Романовский со своей первой любовью остался в таких трепетных отношениях! Так и она свою оживит!
        Лучше бы Женька Жукова не возвращалась туда, где уже однажды наступила на грабли.
        — Что случилось?  — встретила ее в офисе Колокольцева.  — Ты сама на себя не похожа. А сегодня нужно будет одной из нас идти к генеральному на совещание.
        — Сходи ты, пожалуйста, Зой,  — попросила Женька.  — У меня голова болит.
        — Схожу с удовольствием,  — кивнула та.  — У меня с главным инженером завязываются романтичные отношения. Он тоже там будет. Прикинь, он сказал, что я хорошая, но поверхностная и ветреная!
        — А ты что ответила?  — обомлела Женька. Она никогда б не решилась сказать правду приятельнице.
        — Я тут подумала,  — сморщила лоб Зоя,  — действительно, так и есть. Но это потому, что мне не мои мужики попадались. А Серегин мой. С ним мне хочется быть лучше, чем я есть на самом деле. С ним мне хочется меняться! Жень, как ты думаешь, что это такое со мной?
        — Это любовь, Зой. Это точно любовь.
        — Любовь? Я не привыкла любить. Мне нужно, чтобы меня любили, обо мне заботились.
        — Но ты же меняешься,  — напомнила Женя.
        — Меняюсь. И чувствую себя намного лучше. Это ведь правда, что я хорошая?
        — Ты хорошая,  — улыбнулась Женька.
        И, как назло, вспомнила, что именно такие слова говорил он о Стелле.
        А Колокольцева и впрямь поменялась. Стала уверенной, обстоятельной, более женственной, доброй и даже отзывчивой. Словно внутри ее появился свет, осветивший находившихся с нею рядом сотрудников.
        А в Женьке клокотала ненависть к Евгению, ревность и злость. Она решила больше общаться с Зоей, чтобы справиться со своим негативом.
        Они подружились. Женька была рада, что у нее наконец-то появилась подруга. Это неправда, что горбатого только могила исправит. Горбатого исправит любовь, и тогда у него на спине расправятся крылья — те, что раньше были сложены горбом. И он начнет летать! Совсем как Зоя.
        Прошел целый месяц. Женька уже ничего больше не ждала. И от планов завести себе мужа тоже отказалась. К чему ей чужой человек в доме? Хватало родителей, которые не понимали, что с дочкой происходит, и требовали, чтобы Женька проверила свое здоровье. Объяснять же им, что была больна душа, она не хотела.
        Как-то они с Зоей вместе пошли с работы до метро. Обычно Колокольцеву подвозил жених — главный инженер Серегин, но в тот вечер он задержался дольше обычного. Шли, болтали ни о чем и обо всем сразу, подошли к подземке. И там Женьку ждал сюрприз.
        Гавриил — который тоже изменился!
        Вместо тощего переростка он превратился в импозантного мужчину, который вышел навстречу Женьке.
        — Привет,  — сказал он,  — нужно поговорить.
        — Какие у тебя кавалеры,  — подмигнула ей Зоя.  — Ну, я побежала!
        — Привет,  — вздохнула Женька.  — Как дела?
        — Отлично. Мы с Любашей купили машину в кредит.  — Он кивнул в сторону красного автомобиля.  — Собираемся проехать по всей Европе! Мир посмотреть. А то застряли в четырех стенах.
        — Здорово.
        — А почему так вяло радуешься? Впрочем, молчи. Можешь не говорить. Он тоже страдает.
        — Кто?
        — Евгений.
        — Знаю, что страдает. Только по кому?
        — По тебе однозначно. Ты почему его бросила?
        — Я никого не бросала,  — развела руками Женя.  — Наши пути разошлись, как и взгляды. Мы же постоянно ссорились!
        — Если человек тебе безразличен, ты никогда не станешь с ним выяснять отношения,  — усмехнулся Гавриил.
        — Ему не безразлична Стелла,  — фыркнула Женька.
        — Стелла вышла в очередной раз замуж. В Лас-Вегасе. По ее просьбе Евгений встречал новобрачных в аэропорту с цветами и подарком. Как друг. И ничего больше.
        — Извини, я спешу на электричку.  — Женька готова была разреветься.
        — Не извиню, потому что я чувствую себя обязанным,  — приложил руку к сердцу Гавриил.  — Вы — мне, я — вам. Не могу я видеть, как вы оба страдаете!
        — А ты меня и не видишь.
        — И это плохо. Но гораздо хуже, что тебя не видит он.
        — Никто ему не мешает приехать и посмотреть!
        — Ага, значит, так: приехать и посмотреть. Записано.  — Гаврила постучал пальцем по виску.
        — Мне действительно пора,  — заторопилась Женька.  — Привет Любаше! И удачно съездить по Европе.
        — Вообще-то это будет свадебное путешествие…
        — Ого! Началась эпидемия свадеб? Поздравляю.
        — Заходи в гости!
        — Как-нибудь — обязательно,  — пообещала Женька, скрываясь в метро.
        — Не нравится мне это «как-нибудь»,  — пробурчал ей вслед Гавриил.
        Костромину она так и не позвонила, осталась верна своим принципам: уж лучше никто, чем кто попало. Правда, образ этого «прекрасного принца» теперь был определен до мельчайших деталей, и он целиком и полностью совпадал с внешностью и характером Евгения. Кстати, он звонил. Два раза. И оба раза Женька, торжественно выслушав его бурчащее приветствие, отключалась, давая понять, что ей не о чем с ним говорить. Вот если бы он приехал! Но Евгений к ней не спешил. Это было обиднее всего! Потому что сразу возникала подленькая мыслишка, что рядом с ним все-таки Стелла. Успевшая ради великой первой любви бросить новоиспеченного мужа.
        Зато промозглым холодным утром воскресного дня Женьке позвонила Ольга Геральдовна. Услышав ее голос, Женька, уставшая мотаться на работу на электричке, сжала в кулак свои желания и собралась ответить вежливым отказом. Ничего, она ищет недорогую комнату и обязательно ее найдет в скором будущем!
        — Приезжай к нам, Евгения,  — сказала довольно милым голосом бывшая хозяйка съемной квартиры.
        — Я уже нашла другую квартиру! Спасибо за предложение,  — поспешила ее огорчить Женька.
        — В твоей новой квартире не будет таких котят, которых родила Матильда,  — заявила та.  — Они совершенно удивительные создания. Все время пищат! Одновременно открыли глазки и рты. У меня от их писка голова идет кругом. Я сказала Евгению, что в свою квартиру больше ни за что не вернусь! Это же невозможно! Три кошки и кот! Я еще не выжила из ума, чтобы обзаводиться таким бесчисленным потомством. Ну, не топить же их. Останусь жить на даче, благо она у меня зимняя…
        — У Матильды появились котята?!  — опешила Женька.
        — Я же говорю: две кошки и один кот. Все черные с белыми галстучками, в маму. Кто отец — неизвестно! Испортил всю родословную, проходимец. Я подозреваю одного разгульного черного кота, но не делать же генетический анализ?! Это всего лишь дворовый кот! И когда она только успела?! Ее не было дома всего несколько часов.
        — Это была любовь с первого взгляда,  — улыбнулась Женька.  — Мне можно на них посмотреть?
        — Разумеется, дорогая! В любое удобное для тебя время.
        — Тогда я приеду сейчас?!
        — Жду тебя, приезжай!
        Женька не видела, как Ольга Геральдовна отключила телефон, погладила Матильду, лежащую рядом со своими котятами, и потерла руки.
        — Все получилось, Матильда! Все, что я задумывала, получилось. Он ждет, и она едет.
        Выходя из квартиры, Ольга Геральдовна с порога крикнула в приоткрытую дверь комнаты Евгения:
        — Она уже едет! Действуй, внук!
        Женька действительно быстро собралась и поехала. Она говорила себе, что пока там находится Ольга Геральдовна, ей ничего не угрожает. Хотя что ей может угрожать? Вряд ли Евгений выйдет к ней навстречу. Он уже и думать-то о ней забыл!
        У подъезда Женька столкнулась с Эммой Павловной. Та шла с пакетом, в котором лежали клубки шерсти.
        — Я занялась вязанием крючком в клубе для тех, кому далеко за… Это успокаивает нервы. По-моему, в вашей бывшей комнате разместился приют домашних животных. Не ходите туда, там слишком хлопотно. Пойдемте со мной. У нас в клубе есть несколько интересных мужчин, которым тоже далеко за. Вы же понимаете, что в бешеном ритме сегодняшней жизни необыкновенное везение — встретить своего мужчину. И не важно, сколько ему лет! Ивану Борисовичу шестьдесят. Ах, жизнь так быстротечна!
        — Спасибо за приглашение, но я зайду в приют,  — улыбнулась Женька.  — Ивану Борисовичу привет.
        — Вашему тоже привет,  — многозначительно кивнула Эмма Павловна.
        «Моему? Вряд ли»,  — подумала Женька и побежала на лестницу.
        Она постояла у двери, чтобы нормализовать дыхание, а то сердце было готово выпрыгнуть из груди прямо в ладоши тому, кто эту дверь откроет.
        Открыл Евгений. Серьезный, задумчивый и… похудевший. Он поправил очки и посторонился.
        — Здравствуй, рад тебя видеть. Проходи.
        Женька прошла. С ненавистью посмотрела на телефон, который ввел ее в заблуждение когда-то. Если сейчас опять позвонит Стелла, то она сама ей ответит. Так ответит!
        — Они здесь.  — Евгений кивнул на ее комнату.
        Женька кивнула ему в ответ и зашла. Закрыла за собой дверь.
        Ничего с ее ухода не изменилось. Только возле балкона появилась огромная корзина, в ней копошились пушистые комочки и чинно, с материнским достоинством лежала Мотька.
        — Какие хорошенькие,  — обомлела Женька и потянулась сначала за одним, потом взяла другого, третьего котенка.
        Черные пушистики не сопротивлялись, доверчиво прижимались мокрыми носиками к ладоням и лизали ее руку теплыми язычками. От их трогательной беззащитности Женьку переполнило нежностью. Котята были чистыми и ухоженными, о них явно очень заботились. Ей сразу же захотелось сюда вернуться! К их хозяину, к самой лучшей на свете кошке, к этим малышам. Жизнь без них показалась Женьке пустой и никчемной. Как же она теперь будет одна?! Родители не в счет. Это ее жизнь, только ее жизнь, и ничья больше! Может, пойти к нему и попытаться все это объяснить? Он же самый умный мужчина на свете — он ее поймет! Не сможет не понять.
        Матильда заурчала и встала, подошла к ней и доверчиво, совсем как ее котята, потерлась мордочкой.
        — Мотька моя.  — Женька ласково погладила кошку, прильнувшую к ней. Взяла ее на колени.  — Что это у тебя?  — Рука нащупала на ошейничке от блох какой-то металлический предмет.
        И нагнулась, чтобы рассмотреть его ближе, после чего замерла.
        Это было колечко с брильянтиком. Небольшое, аккуратное колечко, как раз по ее вкусу. Женька терпеть не могла ничего помпезного. Такое — в самый раз.
        — Что это?  — прошептала она.
        Сняла с Мотьки ошейник вместе с кольцом, а там еще оказалась записка.
        «Если ты готова сказать мне «да», тогда постучи в стену».
        — Как романтично,  — хмыкнула Женька и ударила кулаком по стене.
        — Три секунды!  — торжественно заявил Женя, войдя к ней в комнату.
        — Что три секунды?
        — Три секунды ты раздумывала над моим предложением! Я засекал.
        — Вот еще,  — фыркнула Женька,  — не меньше пяти!
        — Три!
        — Пять!
        — Опять споришь?!
        — А ты?!
        — А я тебя люблю!
        Ну, разве можно дальше спорить после такого признания…
        Матильда лежала на подоконнике — на балконе отдыхать стало холодно. Внизу в корзине копошились ее малыши. Она старательно смотрела на березу, по которой прыгали неугомонные птицы. Глупые вертлявые создания надоели ей до одури. Но оборачиваться было неприлично. Там целовались двое. Ее хозяин и будущая хозяйка. Матильда промурлыкала от удовольствия, ведь они с котятами теперь получат двойной уход. И еще подумала Матильда: хорошо поступила ее старая хозяйка, которая устала дожидаться правнуков. Главное, найти правильную девушку — ту, которая всем им бы подошла. Матильда все-таки повернула голову и навострила ушки.
        Нет, никаких сомнений — эта подходила идеально.