Покоренная горцем Пола Куин
        Дети тумана #4
        Колин Макгрегор, человек чести, преданный своему королю, мечтает вернуться в родное Шотландское нагорье, где не был много лет, однако сначала ему предстоит раскрыть опасный заговор против короны.
        Именно среди заговорщиков, к которым Колин примкнул для виду, он встречает прекрасную светловолосую леди Джиллиан Дирли — женщину, которой он готов отдать свое сердце. Но готова ли Джиллиан, знающая, как дорого порой приходится платить за страсть, довериться мужественному горну и искать в его объятиях не только защиту, но и любовь?..
        Пола Куин
        Покоренная горцем
        Глава 1
        Девон, Англия
        Весна 1688 года
        — Давай сюда сумку, не то проткну тебя насквозь!
        Колин Макгрегор улыбнулся и придержал коня, пустив его легким галопом; его путешествие приближалось к концу. До места назначения ему оставалось миль шесть самое большее. В свежем утреннем воздухе явственно ощущался запах моря. Поэтому Колин пребывал в благодушном настроении и склонен был проявить снисхождение к окликнувшему его грабителю.
        — Должен тебя предупредить!  — крикнул он парню, бежавшему за его конем, стараясь не отставать.  — Ты уже не первый разбойник, задумавший обобрать меня сегодня. Шестеро предыдущих благополучно расстались с жизнью.  — Все с той же насмешливой улыбкой всадник повернулся в седле.  — Даю тебе минуту на то, чтобы ты пересмотрел свои намерения.
        Грабитель рассмеялся и, безрассудный, заявил:
        — Лошадь я тоже заберу.
        — В самом деле?..  — Колин осадил коня и сбросил с головы капюшон.  — Хотелось бы посмотреть, как ты будешь это делать. Только не мешкай. Мне желательно попасть в Дартмут до того, как там сядут за стол. Я изрядно проголодался.
        Грабитель, сунув два пальца в рот, пронзительно свистнул, и тотчас же из-за деревьев появились еще пятеро; направив на Колина оружие, они сверлили его злобными взглядами.
        — Кажется, одного из твоих парней не хватает,  — заметил Колин, быстро осмотревшись и снова устремив насмешливый взгляд на вожака грабителей.
        Тот оглядел свою шайку и, убедившись, что Колин прав, крикнул отставшему:
        — Эй, скорее заканчивай свои дела и готовься к схватке!
        Но напрасно он крикнул. Потому что Колин мгновенно пристрелил бедолагу, как только тот показался из-за деревьев с пистолетом в одной руке и подтягивая другой штаны. Пистолеты были еще у двоих грабителей, но и те не успели пустить их в ход и даже прицелиться, потому что Колин молниеносно вывел их из игры — одного застрелил, выхватив второй пистолет, спрятанный в сапоге, а в другого метнул кинжал, пронзивший грабителю горло. Вожак шайки с ужасом наблюдал за происходившим — всего за нескольких мгновений трое его дружков были сражены насмерть.
        Когда же Колин спрыгнул с коня, четверо оставшихся головорезов в испуге переглянулись. Но затем, сообразив, что он не сможет воспользоваться пистолетами, пока не перезарядит их, выхватили мечи и бросились в атаку.
        Грабителям явно не хватало сноровки, что ничуть не удивило Колина. Он мог бы отнестись к ним снисходительно, мог бы позволить им пожить немного подольше, но он был воин, а не священник. Он заметил, что его преследовали, с тех самых пор, как он прибыл в Девон. И знал, сколько врагов выслеживали его и где они скорее всего собирались напасть. Не надо было обладать особым даром, чтобы обо всем этом догадаться. Любой бывалый, хорошо обученный воин догадался бы.
        А он, Колин, готовился к битвам всю жизнь — сколько себя помнил. Желание сражаться воспламеняло кровь в его жилах с тех самых пор, как он достаточно подрос, чтобы удержать в руке меч. Колин был рожден для битвы, и с годами желание сражаться за дело, в которое он верил, все возрастало и крепло. И делом таким стал для него трон Стюартов, вернее — преданность королю-католику Якову Стюарту, состоявшему в дальнем родстве с Макгрегорами с острова Скай. Этот человек заслужил дружбу, преданность и в конечном итоге уважение Колина, когда вступил на престол три года назад. Но позднее король стал тираном, и Колин уже не был так безоговорочно уверен, что его сюзерен больше подходит на роль правителя королевства, чем его соперник Вильгельм Оранский.
        Эта неуверенность и побудила Колина заехать домой, в Кэмлохлин, перед тем как приступить к выполнению последней поставленной перед ним задачи — раз и навсегда покончить с угрозой со стороны голландского принца.
        Поездка домой доставила ему гораздо больше удовольствия, чем он ожидал. И, судя по всему, приятные воспоминания об этом визите опутали его душу сетями сострадания, которое он испытывал сейчас,  — ибо даровал грабителям быструю смерть.
        И опять же, он был чертовски голоден.
        Колин вытер меч о тунику павшего вожака, затем вернул клинок в ножны и вскочил в седло. Ему не было дела до мертвецов… как и любому добропорядочному путнику, проезжающему по этой дороге.
        Направив коня прямо вперед, Колин снова накинул на голову капюшон и вернулся мыслями к своей задаче — не позволить принцу Вильгельму захватить трон.
        Генерал армии короля Якова Колин Макгрегор за последние три года многих лишил жизни, хотя мало кто из его врагов умер на поле боя. Его победы по большей части ковались скрытно, чисто политически, что требовало остроты как ума, так и меча. И то и другое он усердно оттачивал. Он сменил жизнь воина на жизнь карателя, которого король посылал вершить правосудие над виновными.
        И не было в этом мире никого виновнее человека, однажды приказавшего устроить кровавую резню в аббатстве, полном монахинь. Самодовольный, притворно благочестивый принц, который не только намеревался извести всех католиков в королевстве, но и злоумышлял против отца собственной жены. А впрочем, не важно, какие сомнения начал испытывать Колин в отношении своего короля. Ведь все равно последнюю поставленную перед ним задачу он выполнит до конца. Он примет бой.
        Потирая бурчавший от голода живот, Колин наблюдал, как в отдалении, над вершинами скалистых утесов, вырастала отвесная крепостная стена Дартмутского замка. Вскоре стала видна круглая башня с бойницами, а также высокая сторожевая башня, горделиво пронзающая своей вершиной угольно-черные тучи.
        Мрачное чувство обособленности начало охватывать Колина, теперь уже явственно ощущавшего соленый запах, исходивший от дельты реки Дарт. Он ничего не имел против того, чтобы побыть одному. По правде сказать, он даже предпочитал одиночество лицемерной изысканности двора.
        Внезапный холодок пробежал по его спине, но ему удалось сдержать дрожь. Нет, он, Колин, не был простым палачом короля. Он был шпионом. И чертовски хорошим шпионом. Он умел перевоплощаться в другого человека, изменив свое имя, религию и свои моральные принципы,  — изменив все свое прошлое, дабы поближе сойтись с врагами и выведать их секреты. И он не мог допустить, чтобы его планы нарушились из-за того, что у него сдали нервы. Нет, он всегда умел владеть собой.
        Уже не в первый раз ему предстояло жить под именем Колина Кэмпбелла из Бредолбана, родственника Кэмпбеллов из Глен-Орки. Сведения, которые он собрал в различных местах (от Франции до Шотландии) о секретной переписке между Англией и Вильгельмом Голландским, неизменно вели к Джеффри Дирли, графу Девону, правителю Дартмута.
        Приближаясь к замку вдоль утесов, Колин внимательно рассматривал возвышавшуюся перед ним цитадель. Дартмут был скорее фортом, чем крепостью. Выстроенный в четырнадцатом веке для охраны гавани в устье реки Дарт, замок располагался в глубине территории, населенной протестантами, и являлся вполне подходящим местом для высадки армии с кораблей,  — если голландский принц и впрямь пожелает вторгнуться в Англию.
        Настал долгожданный момент — Колин не сомневался в этом,  — когда ему в последний раз придется сидеть в компании своих врагов, когда придется говорить, как они, и смеяться вместе с ними. Если он был прав в отношении сговора Девона с принцем Вильгельмом,  — а Колин был уверен, что не ошибался,  — то графу потребуются множество клинков, когда он предаст короля. И на его, графа, «удачу», самый безжалостный наемник, когда-либо владевший мечом или стрелявший из пистолета, приближался сейчас к его порогу.
        Колин осмотрел орудийную башню и соседние орудийные платформы, соединявшие круглую башню с квадратной. К сожалению, не видно было грозных стражников, патрулирующих стены. Колин с нетерпением предвкушал жаркую битву, когда наступит время. А до тех пор ему предстояло сдружиться с предателями и помогать им, чтобы затем безжалостно уничтожить их.
        Какое-то движение высоко на башне привлекло его внимание. Когда же он вгляделся попристальнее, все его мысли о грядущей победе развеялись бесследно.
        На башне стояла девушка; ее длинные светлые волосы и свободное белое платье полоскались на свежем ветру, когда она ступила на край зубчатого ограждения. Была ли она земной женщиной, собравшейся прыгнуть на острые скалы внизу,  — или ангелом, готовым взлететь?
        Колин в тревоге ждал ответа, и сердце его уже долгие годы не колотилось так сильно. Если это простая смертная, он не сможет ее спасти, когда она упадет. Он много раз на своем веку видел смерть и многих отправил на тот свет собственным мечом,  — но до сих пор ему ни разу не доводилось видеть, как кто-то по своей воле расстается с жизнью. Почему она на это решилась? Какая жуткая угроза нависла над ней, если она предпочла броситься вниз, на скалы?
        Когда девушка преклонила колена, у Колина замерло сердце.
        Чертов глупец! Он не сможет поймать ее!
        Но девушка не прыгнула, а примостилась между крепостными зубцами. Оставаясь незамеченным, Колин наблюдал, как она, обхватив колени руками, повернулась в сторону моря. Эта девушка напомнила ему картину, которую он видел при дворе короля Людовика. Там была изображена женщина, вглядывающаяся в морскую гладь и ожидавшая возвращения своего возлюбленного.
        Колин внезапно ощутил непривычный спазм в животе. Что-то в этой девушке, стоявшей наверху, задело его за живое. Ждала ли она кого-то? Может, солдата из гарнизона крепости? Она выглядела такой маленькой и страшно одинокой в окружении камня, воды и безбрежного неба над головой. Кто же она такая?
        Хм… Уместнее спросить, какого черта все это его занимает? Ведь ему нет до нее никакого дела. Он рожден, чтобы исполнять свой долг, и он способен лучше любого другого выполнить возложенную на него задачу. К тому же он всегда старался избегать привязанностей — сострадание могло погубить его или, что еще хуже, короля. И он не заводил друзей, ибо люди, с которыми Колин общался последние три года, были предателями (они изменили трону, и им нельзя было доверять).
        А странный спазм в животе — это всего лишь приступ голода.
        Снова натянув капюшон на голову, Колин в последний раз взглянул на девушку. А та вдруг повернула голову — словно уловила его движение. Когда же она вскочила на ноги, ему пришлось сжать зубы, чтобы сдержаться и не окликнуть ее. К счастью, она отступила назад, спустилась с парапета — и исчезла.
        Когда о ней осталось лишь воспоминание, Колин вернулся мыслями к предстоящему и направил коня легким галопом через двор церкви Святого Петрока, где со скучающим видом слонялись солдаты Девона. Увидев Колина, они мгновенно оживились и бросились к нему. Спешившись, он скинул капюшон и поднял вверх руки.
        — Чужак!  — Из группы выступил один из солдат, высокий и широкоплечий, в грязном мундире; его темные сальные волосы спадали на серые налитые кровью глаза. Уставившись на Колина, он спросил: — Что привело вас в Дартмут?
        — Я ищу аудиенции у графа.
        Взгляд сероглазого задержался на кинжале, сверкнувшем в складках рубашки Колина, затем — на пистолете у него за поясом.
        — Что-то многовато при вас оружия.  — Солдат взглянул на кожаные сапоги Колина, откуда выглядывали еще кинжалы и второй пистолет.
        — На дорогах очень опасно,  — пояснил Колин с легкой усмешкой, все еще держа руки вверх. Этот плохо обученный солдат явно боялся его… и поэтому представлял угрозу.
        — Как опасно и заходить туда, где тебя не знают,  — заявил солдат, схватившись за рукоятку своего меча.  — Кто вы такой? Что вам нужно от графа?
        — Я бы предпочел сообщить это вашему главному.
        — Ну… что ж…  — Солдат выпятил грудь.  — Я лейтенант Гилберт д'Атр, и вы скажете это мне. Или вам придется вскочить на свою жалкую клячу и убраться отсюда, если еще будете в состоянии…
        Колин встречал множество людей, подобных этому лейтенанту. Ему и прежде десятки раз доводилось видеть на лицах такую же вызывающую ухмылку. Но он не мог понять, почему у некоторых неизменно возникало желание испытать его. Может, дело было в его оружии и манере носить его? Или же в холодной невозмутимости его лица? Как бы то ни было, Колин игнорировал подобную браваду, особенно в тех случаях, когда должен был выполнить задание тихо и аккуратно. Однако на этот раз дела обстояли иначе: ему предстояло внедриться в армию, а не в светский салон. Необходимо было завоевать уважение противников — только тогда они стали бы ему доверять.
        Вообще-то Колин ничего не имел против небольшой схватки, чтобы зарекомендовать себя. По правде сказать, он даже желал этого. Испытание своего боевого искусства предоставляло блестящую возможность узнать, с кем придется иметь дело. Кроме того, он мог бы показать этим людям, что является весьма ценным пополнением их рядов. Он мог бы легко справиться с ними со всеми, конечно же. Но не стоило слишком рано открывать, с чем им в конечном итоге придется столкнуться.
        Лицо Колина оставалось невозмутимым — только что-то мрачное и жестокое промелькнуло в его глазах, когда он посмотрел на своего коня, а затем снова перевел взгляд на д'Атра.
        — Мне обидно, когда оскорбляют мою лошадь, лейтенант.
        — Так сделайте что-нибудь в ответ!  — Д'Атр рассмеялся, обнажив желтые зубы.  — Но сначала избавьтесь от всех кинжалов и пистолетов, спрятанных на вас. Я не доверяю любому шотландцу, имеющему две руки.
        Освобождаясь от избыточного оружия, Колин мысленно пообещал себе, что д'Атр одним из первых отведает его клинка. А тот со смехом проговорил:
        — Ну, давай, заблудший, посмотрим, чего ты стоишь. Но имей в виду: я отправил многих твоих братьев назад к их матерям изувеченными и оскопленными.
        Губы Колина искривились в усмешке, и он обнажил меч.
        — Только не моих братьев. Их бы вам не одолеть.
        Клинок его сверкнул, взметнувшись вверх и блокируя удар д'Атра. Колин отбил еще один удар — и еще один. Мечи сшибались с оглушительным лязгом. Внезапно, чуть отступив, Колин расправил плечи и принялся вращать запястьем; меч же, сверкая под солнцем, казалось, танцевал в его руке с непередаваемой грацией.
        В глазах д'Атра промелькнула неуверенность, а Колин сказал себе: «Нет, еще не время». Он принял напряженную позу, делая вид, будто у него сдали нервы. Противник, приободрившись, бросился вперед, размахивая мечом, и Колин, отступив влево, уклонился от удара в живот. Затем, наклонившись, увернулся от удара в шею и отбил несколько ударов по коленям.
        Спустя короткое время стало ясно, что он может сражаться с лейтенантом, даже находясь в полусонном состоянии. Колин подавил зевок, думая о том, какие постели положены солдатам гарнизона. Сено стало бы желанной передышкой после холодной твердой земли, на которой ему приходилось спать всю последнюю неделю.
        Отбивая очередной удар, Колин краем глаза заметил ярко-синий мундир с белым галуном; капитан гарнизона, появившийся во дворе, с минуту наблюдал за сражавшимися, прежде чем приказать им прекратить бой.
        — Эй, вы там!  — крикнул он.  — Остановитесь!
        Колин перевел взгляд на капитана, отметив его черные, начищенные до блеска сапоги, свежие бриджи и чистый мундир, отделанный галуном. Старше лейтенанта, возможно, лет сорока, он был чисто выбрит и худощав.
        — Я капитан Джордж Гейтс,  — сказал он, когда Колин подошел к нему.
        — Ясно,  — кивнул Колин, спокойно встретив его твердый взгляд.
        — Ваше имя?  — спросил капитан, пристально разглядывая его — разглядывая скорее с любопытством, чем с вызовом.
        — Колин Кэмпбелл из Бредолбана.
        — Что вам здесь нужно?
        — Я хочу предложить мой меч вашему лорду.
        Гейтс изогнул бровь:
        — Почему?
        — Потому что мой кузен, будущий граф Аргайл, уверил меня, что лорду Девону вскоре понадобится больше людей для охраны его замка.
        — В самом деле?  — Капитан прищурился.  — А что еще сказал вам Аргайл?
        Почти все, что Колину требовалось знать. Было известно: голландский принц начал собирать экспедиционные войска против короля,  — но он не станет атаковать без письменного приглашения от самых высокопоставленных аристократов Англии, желавших его вторжения. Согласно Аргайлу, Дартмуту предстояло стать местом высадки голландской армии, а лорд Девон должен все это организовать. Задача Колина состояла в том, чтобы выяснить, кто из вассалов короля Якова подписал эту петицию. Следовало также узнать, когда принц планировал вторжение и сколько людей он приведет с собой, а затем — убить их всех. Славная предстояла война!
        Колин едва сдержал улыбку при этой мысли.
        — Аргайл сказал мне о вторжении.
        Едва уловимая реакция Гейтса оказалась в точности такой, какой Колин и ожидал; то было легкое удивление от того, что наемник осведомлен о намерениях принца, а затем последовал одобрительный кивок, поскольку узнать о вторжении он мог только единственным способом — если ему сообщил об этом верный союзник Вильгельма Дункан Кэмпбелл из Аргайла.
        — Хорошо,  — сказал капитан.  — Я отведу вас к графу. Если вы хотите сражаться за него, пусть он сам решает, достойны ли вы этого.
        — Благодарю вас.  — Колин вернул на место свои кинжалы, игнорируя злобные взгляды, которые д'Атр бросал на него, и последовал за капитаном ко входу в квадратную башню.
        У дверей Гейтс остановился и обернулся к нему.
        — Кое-что нам следует прояснить. Я не обучал и не выбирал своего лейтенанта. И еще: если вы здесь по какой-то другой причине, чем заявили, я лично отсеку вам голову, ясно?
        Колин молча кивнул, и капитан повел его внутрь. Нижний этаж оказался меньше, чем казалось снаружи. Узкие окна пропускали мало света и использовались главным образом как бойницы. Колин насчитал семь таких бойниц.
        — Джиллиан!  — Оглушительный рев прокатился по длинным коридорам, разгоняя слуг, бросившихся в разные стороны.  — Джиллиан!  — снова проревел тот же голос, и на сей раз раздался и тяжелый топот сапог.  — Отвечай, когда я зову тебя, сука! Эй, Ранульф!.. Где музыканты, где вино?!
        Колин поднял взгляд на худого долговязого аристократа, быстро спускавшегося по лестнице. Великолепные темные локоны вихрем взвивались вокруг плеч его хрупкого тела, казавшегося почти безжизненным. Лицо же бледное, словно покрытое белилами,  — но нет, это был его естественный цвет. Темно-серые глаза мгновенно обшарили холл, затем уставились на Колина.
        — Кто вы такой?
        — Милорд,  — капитан Гейтс выступил вперед,  — это Колин.
        Граф перевел взгляд на капитана, утратив всякий интерес к наемнику, стоявшему перед ним.
        — Капитан, где моя кузина? Я звал ее. Ваш долг ее сторожить. Почему вы не с ней, почему не привели ее ко мне?
        — Она спала, когда я покинул ее, милорд.
        — Что ж, тогда разбудите ее! И ее ублюдка — тоже. Нечего этому щенку дрыхнуть целый день.
        Капитан Гейтс коротко кивнул и направился к лестнице.
        — Вам нет нужды ходить за мной, мой славный капитан,  — послышался нежный голос с самого верха лестницы.
        Колин увидел женщину, спускавшуюся по ступенькам. Ее светлые вьющиеся волосы волнами ниспадали на белое свободное платье. Это была девушка с парапета башни.
        Она не взглянула на него. Ее глаза, подобные двум голубым озерам, подернулись ледяным блеском, когда она устремила взгляд на графа.
        — Надеюсь, милорд простит меня за то, что я спала, когда он потребовал меня к себе.
        Колин едва сдержал улыбку; его потрясла способность прекрасной незнакомки столь убедительно произносить явную ложь. Правда же таилась в ее глазах — следовало лишь заглянуть в них.
        — В следующий раз я не проявлю милосердия, Джиллиан,  — ответил граф с явным злорадством, весьма довольный ее покорностью.  — А теперь поспеши! Принеси мне из погреба вина!  — Он щелкнул пальцами с ухоженными ногтями и приказал капитану: — Отправляйтесь с ней, Гейтс, и позаботьтесь, чтобы она не мешкала. Не то лишитесь месячного жалованья.
        Лорд Девон молча наблюдал, как эти двое покидали холл. Затем, заметив молодую служанку, спешившую по своим делам, схватил ее за руку, когда она проходила мимо, и притянул ее к себе.
        — Вы все еще здесь?  — спросил он, оторвав губы от шеи девушки.  — Так кто же вы такой?
        «Похоже, твой злейший враг»,  — подумал Колин. Отвесив хозяину замка изысканный поклон, он проговорил:
        — Я тот человек, который приведет вашу армию к победе.
        Глава 2
        Леди Джиллиан Дирли по пути в винный погреб обернулась и взглянула через плечо на незнакомца, стоявшего рядом с ее кузеном Джеффри. Она поняла по его темному плащу с капюшоном, что это был тот самый мужчина, который наблюдал за ней со скал. Но кто он, что делал, стоя на склоне утеса и рассматривая замок? И сказал ли он капитану Гейтсу, что видел ее на парапете башни?
        Она надеялась, что нет. Худшее, что могло произойти, если бы капитан обнаружил, что она рисковала своей добродетелью, бродя в одиночестве по коридорам замка,  — это осведомленность Джеффри о том же самом. Ей не разрешали расхаживать по крепости без сопровождения. Не разрешали из страха, что кто-то из наемников кузена ее похитит. И это был совершенно беспричинный страх — по большей части, по крайней мере. Да, эти люди не отличались особой преданностью Богу и королю,  — но все они слишком боялись капитана Гейтса и не осмелились бы тронуть ее. Так что ее постоянный сопровождающий выполнял свои обязанности прекрасно. Джиллиан не хотела доставлять капитану неприятности или же, упаси Бог, проснувшись однажды, обнаружить, что к ней приставлен какой-то другой охранник. Но иногда ей нестерпимо хотелось подставить лицо ветру и ощутить, как развеваются волосы в стремительном потоке воздуха, хотелось увидеть бескрайний простор и море, на горизонте сливавшееся с небом. Она часто убегала на самый верх башни, чтобы помечтать о совсем другой жизни… По правде говоря, в том не было особого греха, но если бы кузен с
капитаном заподозрили, что ее натуре свойственно больше отваги и ловкости, чем она старалась показать, оба стали бы следить за ней более пристально — однако по совершенно разным причинам.
        Джордж Гейтс был главнокомандующим ее кузена, и с первого же дня — она прибыла сюда четыре года назад — ему поручили охранять ее добродетель… вернее, то, что от нее осталось. Но он ограждал ее от негодяев не просто потому, что его для этого наняли. Капитан стал ее другом, стал единственным человеком, которому она доверяла.
        Когда они достигли верхнего погреба, девушка погрузила серебряный кувшин в бочонок с выдержанным вином и наполнила его.
        — Этот бочонок почти опустел,  — заметила она.  — Нужно будет принести снизу другой.
        — Где вы были, когда граф позвал вас?
        Джиллиан подняла взгляд на капитана. Тот стоял, опершись на дверной косяк и наблюдая за ней с жалостью, смягчавшей выражение его лица. Только этого ей не хватало! Ничего хорошего это не сулило, разве что вызывало желание заплакать,  — но она никогда себе этого не позволит!
        — Ведь я уже сказала, что спала…
        Гейтс с минуту разглядывал ее, прекрасно зная, что искусством притворяться она владеет не слишком хорошо и не умеет следить за выражением своего лица, на котором всегда было написано буквально все.
        — Если Девон хоть на миг заподозрит, что вы ищете способа убежать…
        — Вы же знаете, что у меня и в мыслях такого не было,  — перебила Джиллиан, вытирая передником носик кувшина, и направилась к двери. Но сколько раз она размышляла об этом, мечтала об этом?! Не о побеге,  — куда она могла убежать одна, с трехлетним ребенком на руках? Эдмунд — вот причина того, что она все еще живет, строит тайные планы и рискует жизнью, посылая сообщения Вильгельму Оранскому. Нет, она не собиралась бежать. Она надеялась покинуть Дартмут с высоко поднятой головой, опираясь на мощь нового короля. Короля, который благодаря ей знал всю правду о ее кузене.
        — Куда бы я могла отвести его?  — тихо спросила она, остановившись у подножия лестницы и с тоской глядя вверх, туда, где в своей комнате крепко спал ее малыш.  — Я не могу вернуться к отцу. Да и не захочу никогда к нему возвращаться.
        — Когда-нибудь…  — Джордж подошел к ней сзади и положил руку ей на плечо.  — Когда-нибудь он простит вас.
        — Простит меня?  — Джиллиан вскинула голову, чтобы лучше видеть лицо своего друга, и с горькой усмешкой вздохнула. Неужели каждый мужчина ей судья, даже те из них, кто не порицал ее? Да, у нее внебрачный ребенок, но разве это достаточная причина, чтобы отправить ее в ад?  — А сколько времени потребуется мне, чтобы, простить его за то, что он бросил меня и моего сына в жестокие руки кузена? И когда я смогу простить мою мать, которую заботило лишь мнение высокомерных аристократов из ее окружения, а не благополучие ее младшей дочери и внука?
        Капитан молча отвел взгляд, смущенный справедливостью слов Джиллиан. Но она не винила его, ей самой хотелось бы все забыть. Ее сочли виновной в безрассудной любви и приговорили жить в заточении, в крепости на берегу моря. И все же она и ее сын скоро станут свободны. Она непременно этого добьется. И больше уже никогда не будет столь безрассудна.
        — Не будем больше говорить о моих родителях.  — Джиллиан подняла руку и смахнула соринку с рукава капитана.  — И о моих попытках сбежать из Дартмута. Я сильная женщина, и у меня хватит сил просыпаться каждое утро ради моего сына. А теперь идемте, нужно утолить жажду Джеффри, прежде чем Эдмунд проснется.
        Капитан утвердительно кивнул, и хладнокровие покинуло его от той чудесной улыбки, которой Джиллиан его одарила.
        — Да, насчет того человека, что прибыл сюда…  — Джордж умолк и покашлял в кулак, шагая вдоль коридора.
        Сердце Джиллиан забилось быстрее — в такт участившемуся дыханию. Неужели незнакомец сказал капитану, где увидел ее недавно? Она уверяла Джорджа, когда он в последний раз застал ее одну на башне, что сумеет справиться с любым мужчиной, который на нее набросится. Капитан неплохо научил ее пользоваться кинжалом. Но она знала, что он беспокоился за нее, и ей не хотелось его расстраивать.
        — Возможно, этот человек останется здесь,  — продолжал капитан, побуждая ее ускорить шаг.  — И я хочу, чтобы вы уведомили меня, если он начнет заигрывать с вами.
        — Непременно,  — пообещала Джиллиан. Такое же обещание она давала капитану каждый раз, когда новый солдат появлялся в гарнизоне.
        — Будьте с ним осторожны. Он появился внезапно, словно возник из воздуха.
        «Или из моря»,  — мысленно добавила Джиллиан.
        — Кто он такой?
        — Колин Кэмпбелл, родственник Кэмпбеллов из Аргайла.  — Капитан умолк, когда они пересекали холл, затем сказал: — Я вообще не доверяю Кэмпбеллам, а этот еще и носит на себе огромное количество оружия. Уверен, что он владеет им в совершенстве, хотя и не говорил об этом.
        — Зачем бы ему скрывать свое умение?
        — Понятия не имею.  — Капитан часто делился с Джиллиан своими сомнениями, потому что в гарнизоне не было человека, с которым он мог бы установить доверительные отношения — он был здесь так же одинок, как и она.  — Но вот что я вам скажу…  — в задумчивости продолжал капитан.  — Я никогда еще не видел человека, который бы с таким мастерством наносил и отражал удары, а также уклонялся от них, даже не глядя на своего противника. Я буду пристально наблюдать за ним, если Девон согласится его нанять.
        — Хорошо, я буду остерегаться его,  — пообещала Джиллиан. Значит, еще один опасный наемник… Еще один, чтобы помочь Джеффри в его стремлении увидеть Вильгельма Оранского на троне. Что ж, она была рада этому. Чем раньше принц Вильгельм прибудет, тем лучше. Но ее не интересовали религиозные распри, а также вопрос о том, кто займет трон. Почти четыре года, прожитые во власти жестокого безумца, ожесточили ее сердце ко всему, кроме сына. И теперь она была готова на все ради безопасности Эдмунда, могла даже предать короля Якова и терпеть издевательства кузена, когда это было необходимо. Она научилась склоняться перед силой, но — Бог свидетель!  — она никогда не сломается.
        Они поискали Джеффри и, в конце концов, нашли его наверху, в соларе, вместе с Колином Кэмпбеллом.
        — Ах, наконец-то моя дорогая кузина соизволила явиться ко мне,  — произнес граф, сидевший возле камина. Подняв руку, он поманил ее к себе.
        Джиллиан колебалась. Она понимала, что должна подчиниться, но от одной мысли, что надо приблизиться к кузену, ей делалось дурно. Граф Девон проявлял неестественное влечение к ней еще с тех пор, как они были детьми. Как-то раз ее отправили на лето к родственникам, и это было самое худшее лето в ее жизни. Ей пришлось постоянно отбиваться от заигрываний Джеффри. Джиллиан думала, что с годами он забыл о ней, когда же она сообщила родителям о своем деликатном положении, кузен с готовностью предложил взять заботу о ней на себя. В обмен на то, что Джеффри скроет ее позор, отец обещал предоставить ему свои войска, когда принц Вильгельм высадится в Англии.
        Жизнь в Дартмуте оказалась сплошным кошмаром; к тому же этот холодный мрачный замок с его гнетущей атмосферой был совершенно неподходящим местом для ребенка. Джеффри хотел ее для себя, а теперь ненавидел за то, что она позволила отцу Эдмунда испортить ее. Он ни разу не сказал ей ни единого ласкового слова. От него всегда разило вином, и зачастую от его одежды распространялся запах любовных утех и пота. Но Джиллиан ненавидела его не за это. Она ненавидела его за то, что он терпеть не мог ее сына.
        Граф поманил ее снова, и на сей раз она двинулась к нему. Он не казался рассерженным, и Джиллиан была благодарна даже за это. Нет, она не боялась его гнева и могла многое вынести. Но было ужасно, когда у него портилось настроение. Тогда никому не было покоя, пока он не отправлялся в постель. Она делала все возможное, чтобы избежать еще одного несчастного дня, когда пришлось бы выслушивать его крики и бесконечные угрозы в ее адрес.
        — Налей нам вина, Джиллиан.
        Она сделала, как он велел, старательно отводя взгляд, чтобы не видеть его вызывающей ухмылки и похотливых глаз.
        — Вынужден отказаться, леди. Слишком рано, день только начался.
        Джиллиан подняла глаза от кубка, который предлагала наемнику, и замерла, встретившись с ним взглядом. Ошеломленная, словно бабочка, завороженная огнем… вернее — парой огней, она забыла обо всем, увидев вблизи прекрасные черты незнакомца. А его пылающие глаза казались сейчас единственным источником света. Окруженные черными как вороново крыло ресницами, сверкающие различными оттенками зеленого и золотистого, они излучали силу и мощь, заставившие Джиллиан пожалеть любого, кто осмелился бы выступить против этого мужчины. Странно, но его голос был столь же завораживающим — казалось, он окутывал ее словно мягкое одеяло, плотное и теплое. В нем слышался легкий мелодичный акцент, свойственный шотландцам. Когда же Джеффри заявил, что горец говорит глупости, воин медленно прикрыл глаза, разрушив чары, навеянные его пронзительным взглядом.
        — Никогда не бывает слишком рано для вина из моего превосходного погреба. Не правда ли, Гейтс?  — Сказав это, Джеффри положил ладонь на ее пальцы, и Джиллиан стиснула зубы, стараясь не задрожать,  — ей почудилось, будто ее коснулись холодные когти смерти.
        Молча кивнув, капитан Гейтс выступил вперед и, взяв у Джиллиан кувшин, налил себе вина.
        Поскольку задание ее было выполнено, Джиллиан попыталась отойти, но Джеффри остановил ее, положив другую ладонь ей на поясницу.
        — Если это вино не отравлено, капитан,  — сказал он, глядя кузине в глаза,  — вы пейте первым.
        Джиллиан хотелось рассмеяться ему в лицо, хотя мысль о том, чтобы отравить кузена, не раз приходила ей в голову. К несчастью, поблизости не встречалось известных ей растений, которые могли бы дать такой результат. Джеффри молча наблюдал, как Джордж осушал кубок. Чуть позже, когда капитан не свалился на пол, сжимая руками горло, граф с наглой улыбкой обратился к девушке:
        — Что, не хватает смелости отравить меня, Джиллиан?  — Он провел пальцами по ее бедру, затем чуть коснулся ее груди.
        — Если это все,  — пробормотала она, отступая,  — то я, пожалуй, пойду, чтобы позаботиться…
        — Ты останешься там, где стоишь, девка. И больше не раскрывай рта.  — Горящие желанием глаза графа потемнели от злобы.
        Джиллиан стиснула зубы, чтобы не дать ненависти, переполнявшей ее, вырваться наружу. Ведь этого кузен и добивался — хотел, чтобы она вышла из себя и дала ему повод отобрать у нее Эдмунда. Мерзавец завидовал ее сыну — и не без основания,  — поскольку же в его власти было превратить ее жизнь в кошмар, она выполняла все его приказания. До поры до времени. Кроме того, она ничего не имела против того, чтобы помолчать. Ей нечего было ему сказать. Разве что пожелать, чтобы он горел в аду.
        — Ты будешь заботиться обо мне,  — угрожающим тоном произнес кузен.  — Разве твой щенок сейчас не спит? И в мягкой кроватке, между прочим. Благодаря моей доброте. Так что не зли меня, иначе я прикажу отправить его на конюшню.
        Прижав к бедрам крепко сжатые кулаки, Джиллиан с трудом сдерживала желание вцепиться в горло Джеффри. Она подозревала, что кузен понимал: если он причинит вред Эдмунду, она убьет его. И все же это не мешало ему угрожать ее сыну при каждом удобном случае. Он не нуждался в ее услугах здесь. У него были слуги, чтобы исполнять любые его желания и удовлетворять все его потребности. Просто ему доставляло удовольствие держать ее вдали от единственного существа, приносившего ей радость.
        — Не обращайте внимания на мою кузину,  — с улыбкой сказал граф наемнику.  — Может, она и кажется благородной дамой, но на самом деле — всего лишь обычная шлюха с бастардом, висящим на ее юбках. Я оказал ей милость, взяв к себе, когда отец вышвырнул ее из дома, а она только и делает, что не повинуется и перечит мне.
        Джиллиан сделала глубокий вдох, стараясь взять себя в руки и не содрогнуться от отвращения. Все это она слышала уже десятки раз — кузен без стеснения высказывался перед любым, кто готов был его слушать. Джеффри делал все, чтобы растоптать ее достоинство и унизить, и даже посмеивался, когда наемники шепотом передавали друг другу его слова. Разве могла бы женщина, в которой сохранилось хоть что-то, помимо телесной оболочки, пожелать его?
        Что ж, он круглый дурак, если думает, что ему удастся вывести ее из себя.
        — Простите, милорд,  — тихо сказал Кэмпбелл,  — но я бы предпочел не разговаривать о войне в присутствии леди.
        Столь откровенная дерзость заставила Джеффри рассмеяться. Но горец даже не улыбнулся в ответ. Более того, если бы не ямочка у него на подбородке, Джиллиан могла бы подумать, что лицо его высечено из камня.
        — Что бы вы там ни предпочитали,  — возразил граф, нахмурившись, когда наемник не разделил его веселья,  — она останется здесь.
        — Как пожелаете.  — Кэмпбелл коротко кивнул, затем взглянул на девушку, и в глазах его она увидела силу, грозившую поглотить ее всю без остатка.
        Джиллиан почувствовала, как ладонь Джорджа легла ей на плечо — капитан старался привлечь ее к себе. И она подчинилась без возражений, подчинилась, жертвуя гордостью ради мира и спокойствия, ради благополучия своего сына.
        — Капитан,  — сказал Джеффри, гнев которого теперь несколько поутих,  — Кэмпбелл думает взять на себя командование моей армией.
        — Я этого не говорил, милорд,  — холодно возразил шотландец.
        — Тогда что же вы сказали?
        — Я могу привести вас к победе.
        — Вы против короля?  — напрямик спросил Джордж.
        — Да. Мне известна численность его войска, его флота и, самое важное, его лейб-гвардейского конного полка. Я знаю, кто из его высших офицеров предан ему, а кто нет.
        Джиллиан прислушивалась к беседе. Как и многие другие из нанятых Джеффри солдат, этот наемник наверняка сообщит какие-нибудь полезные сведения, которые она сможет передать Вильгельму. Она завоевала расположение голландского принца, переписываясь с ним в прошлом году. Он признал, что многим ей обязан, и обещал освободить ее и Эдмунда от назойливой опеки графа. Джиллиан надеялась, что принц сдержит свое слово. Но надежда ее была слишком хрупкой. Она больше не доверяла мужчинам и их словам, ибо хорошо усвоила полученный урок.
        — Откуда вы все это знаете, Кэмпбелл?  — спросил граф, изучая свои ногти.
        — Я сражался рядом со многими из его людей, будучи солдатом лейб-гвардии.
        — Почему же вы оставили полк?  — спросил капитан Гейтс.
        — Потому что король, захватив графа Аргайла, моего кузена, подавил поднятое им восстание и приказал казнить его.
        Джеффри рассмеялся и осушил свой кубок.
        — Вы, шотландцы, и впрямь весьма сплоченная банда варваров.
        Губы Кэмпбелла изогнулись в усмешке.
        — Таких, как мы, не вредно иметь на своей стороне, милорд.
        — Несомненно,  — согласился граф и жестом приказал Джиллиан снова наполнить его кубок.  — Завтра же начинайте тренировки. Мой управляющий будет платить вам в конце каждого месяца.
        Мужчины продолжали разговор о том, что необходимо предпринять, чтобы вернуть королевству былую славу. Пока Джеффри с увлечением предвкушал долгожданную победу над католиками, Джиллиан получила возможность внимательнее изучить незнакомца.
        Ей нравились его коротко остриженные темные волосы, и он выглядел намного опрятнее, чем все остальные солдаты кузена. У него, например, не было бороды, в которой застревали бы остатки пищи, а темная щетина вдоль щек четко обрисовывала суровые черты лица с чуть заметной ямочкой на подбородке. Выражение его глаз почти не менялось — говорил ли он о войне или о своей родне в Бредолбане.
        И Джордж оказался прав — при нем было огромное количество оружия. Два кинжала за голенищами черных кожаных сапог. Два пистолета за поясом. И еще один кинжал у бедра, рядом с одним из двух его мечей. Боже милостивый, неужели он готовился к войне, которую намеревался вести в одиночку?
        Джиллиан вздохнула, бросив взгляд в сторону двери, надеясь, что Эдмунд еще не проснулся.
        Стук в дверь заставил ее вздрогнуть.
        — Прошу прощения, милорд,  — сказала, присев в реверансе, Маргарет, любимая служанка Джеффри.  — Мальчик проснулся.
        Мальчик… Даже прислуга не называла Эдмунда по имени. Джиллиан кивнула, радуясь, что может уйти. Она шагнула к двери, однако граф тотчас же остановил ее, впившись пальцами в запястье.
        — Капитан,  — сказал он, крепко удерживая девушку,  — присмотрите за ребенком. Возьмите с собой Кэмпбелла и покажите ему его спальное помещение. А мне нужно переговорить с кузиной.  — Джордж колебался, и граф добавил: — Я пошлю за д'Атром, чтобы он отвел ее к вам, когда закончу с ней.  — Никто из мужчин не двинулся с места, и Джеффри, резко поднявшись, закричал: — Оставьте нас!
        Джиллиан, наблюдавшая из-под густых ресниц, как мужчины уходят, почему-то вдруг подумала, что незнакомец обернется и еще раз взглянет на нее, перед тем как выйти за дверь. Но он не оглянулся. Дверь за ним закрылась, и она осталась наедине с Джеффри, поглаживавшим большим пальцем ее ладонь.
        — Знаешь ли, моя дорогая,  — его смрадное дыхание возле ее щеки вызывало у нее тошноту,  — что твоя жизнь здесь стала бы намного приятнее для тебя и твоего маленького ублюдка, если бы ты просто подчинялась моим требованиям и моим желаниям?
        Тут граф прижался губами к ее виску, и Джиллиан, отшатнувшись, пробормотала:
        — А если бы я подчинилась, то как, по-вашему, отреагировал бы мой отец, узнав, что я ношу вашего ребенка?
        Он рассмеялся, и она похолодела.
        — Это лучше, чем в случае с твоим простолюдином, которому ты отдалась. Но скоро желания твоего отца, как и твои, не будут иметь никакого значения. Когда принц Вильгельм станет королем, он отдаст тебя мне.
        «Нет, он этого не сделает! Он в этом поклялся!» — мысленно воскликнула Джиллиан.
        — Вы ведь мой кузен,  — напомнила она графу.
        — Ты забыла, что Вильгельм женат на своей кузине?
        Джиллиан закрыла глаза, чтобы скрыть слезы, затуманившие ее взор. Нет, скорее она умрет! Скорее она вместе с Эдмундом бросится в море, чем разделит постель с кузеном. «Пожалуйста, Господи,  — мысленно взмолилась она,  — пожалуйста, спаси нас!»
        Глава 3
        Колин затворил за собой дверь в солар и, обернувшись, окинул ее взглядом. Что бы ни происходило за этой дверью, его это не должно волновать. Он выполнил первую часть своей задачи, что не составило особого труда. Теперь он состоял в гарнизоне Девона. Гейтс почти признался, что они планировали сместить короля,  — хотя Колин уже и так это знал. Он будет продолжать дело, ради которого прибыл сюда, и не станет тратить попусту время на посторонние мысли. Кроме того, ему уже не в первый раз довелось стать свидетелем жестокого обращения с женщиной. Он провел достаточно времени за столами в различных замках Англии и в трактирах, чтобы понять: рыцарские традиции из рассказов его матери давным-давно забыты. Обычно Колин оставался равнодушным к тому, что видел. Правда, ему редко доводилось встречать девушек, в глазах которых пылал такой же боевой дух, да еще отличавшихся подобным умением придерживать язык. Но какое это имело значение? Он рожден не для того, чтобы выручать благородных девиц из беды.
        — Кэмпбелл…
        Он отвернулся от двери и посмотрел на капитана. Гейтс был явно раздражен тем, как унизили девушку, но не стал вмешиваться. И он, Колин, тоже не станет.
        — Он ее не тронет,  — тихо сказал капитан.
        Колин молча кивнул и отступил от двери, стараясь не думать о том, как леди Джиллиан всматривалась в морскую даль. Стараясь не думать о ее невероятной выдержке, не позволившей ей вырвать глаза лорду Девону.
        — Граф знает, что я отрублю ему руки, если он ее тронет,  — добавил Гейтс.  — Как и вам, если на это осмелитесь вы.
        Колин поднял руки вверх в знак того, что не имел подобных намерений. Так, значит, Гейтс заботился о ней… Поднималась ли она на башню, ожидая возвращения отца своего ребенка,  — или он стоит сейчас перед ним? Впрочем, какое ему, Колину, дело? Сложности взаимоотношений обитателей замка его не касаются. Чем меньше он знает о каждом из них, тем легче будет обмануть их доверие и предать.
        Отогнав эти праздные мысли, Колин осмотрелся, знакомясь с окружающей обстановкой. Они сейчас находились в круглой башне. Каменная лестничная шахта вела, насколько он знал, в квадратную башню, куда они и направлялись. Еще одна лестничная шахта с дневным освещением вела вниз, к обшитому деревом проходу наружу, к реке. Знание возможных путей проникновения в стан врагов или бегства было жизненно необходимо при его занятии. Внутри этот замок был гораздо меньше, чем Кэмлохлин. Тускло освещенные коридоры, ведущие во всех направлениях — на запад и на восток, на север и на юг,  — изобиловали темными альковами, где можно было отдохнуть и подслушать тайные разговоры о грядущих сражениях. Из-за отсутствия гобеленов на стенах и недостатка огня в каминах в замке было холодно и неуютно. Тяжелые запахи эля и вина витали в воздухе… как и смрадное дыхание возле щеки прекрасной леди…
        — Питаться будете в Большом зале вместе со всеми остальными и лордом Девоном,  — сказал Гейтс, прерывая его размышления.
        — Лорд ест вместе со своими солдатами?  — удивился Колин.
        — Это дает ему чувство безопасности.
        — Значит, у него много врагов в округе?
        — Меньше, чем он воображает. Слишком мало католиков осталось в Корнуолле и Эссексе.
        — Да, конечно,  — кивнул Колин. Он хорошо знал об этом, так как лично участвовал в битве при Седжмуре вместе с королевскими войсками три года назад, когда они окончательно подавили восстание Монмута. Значит, Девон недоверчив и крайне осторожен… Что ж, полезно будет проводить рядом с графом каждый вечер.
        — Спать вы будете в одной из двух казарм в нижней части квадратной башни. Комнаты леди Джиллиан и ее сына расположены этажом выше, прямо над ними.  — Капитан повернулся к нему, едва они вошли в квадратную башню.  — Но не смейте заходить к ним в комнаты без меня. Понятно?  — Шотландец кивнул, и он продолжил: — Я провожу вас в Большой зал. Только сначала проведаю Эдмунда.
        Колин предположил, что Эдмунд и есть сын леди Джиллиан. Дьявольщина! Почему раньше никто не упоминал о том, что какая-то леди и ее ребенок живут здесь? Он не был настолько безжалостным, чтобы позволить им погибнуть вместе с остальными обитателями Дартмута, когда тут появятся его люди. Но подумать о том, как быть с ними, можно и позже. А сейчас ему предстояло провести более важные изыскания.
        — Итак, вы — офицер Конногвардейского королевского полка,  — проговорил Колин, глядя на синий мундир Гейтса. В отличие от него самого, генерала лейб-гвардии, носившей красные мундиры, конногвардейцы, одетые в синее, были независимыми частями, разбросанными по всей Англии, Шотландии и Ирландии, и служили не королю, а парламенту.  — Вы сражались в битве при Седжмуре, когда герцог Монмут был захвачен?  — Колин окинул Гейтса пытливым взглядом. Они были примерно одного роста, но капитан, худощавый и стройный, выглядел более элегантно в своей новенькой синей форме. Его волосы были того же цвета, что и песок за скалистыми утесами. Как и у сотен других лейб-гвардейцев и конногвардейцев, сражавшихся у Седжмура, чтобы защитить короля. Даже если они с капитаном виделись там во время битвы, Колин не узнавал его, и он был совершенно уверен, что и Гейтс его не узнает.
        Когда они уже двинулись по коридору, Гейтс наконец проговорил:
        — Я не участвовал в той битве. Хотя в то время конногвардейцы поддерживали короля.
        — Как же вы оказались здесь, во главе наемников?
        Капитан какое-то время молчал, в задумчивости глядя на Колина и обдумывая ответ.
        — Я много лет служил лорду Алджернону Дирли, отцу Девона, и остался с его сыном. Но совсем по другой причине.
        — Чтобы привести Вильгельма к победе?
        — Нет. Чтобы присмотреть за дочерью графа Эссекса, дяди Девона.
        Значит, капитан преданно служил не Девону, а леди Джиллиан, вернее — ее отцу? По слухам, Эссекс поддерживал Вильгельма Оранского, но Колин не стал расспрашивать об этом капитана, так как его вопросы явно смущали Гейтса.
        Капитан знаком пригласил его следовать за ним к двери на площадке очередного лестничного пролета, но больше не сказал ни слова. Когда они подошли к двери, он отодвинул щеколду и вошел.
        Колин заглянул в комнату и увидел, как суровый капитан осторожно и бережно вынимает из кроватки маленького мальчика. Он не прижал ребенка к груди, а держал его на некотором расстоянии, улыбаясь малышу, но при этом явно чувствуя себя не в своей тарелке.
        — Мы присмотрим за ним, пока его мать не вернется. А потом вы, Кэмпбелл, сможете наполнить свой живот.
        Колин кивнул и отступил в сторону, чтобы дать дорогу Гейтсу. Ребенок с воплями извивался в вытянутых руках капитана.
        — Кэмпбелл, вы женаты?
        — Нет,  — ответил Колин, повысив голос, чтобы Гейтс мог его расслышать.
        — А я встретил мою Сару в Эссексе. Но, увы, она бесплодна.
        Этим и объяснялось его неловкое обращение с мальчиком. Значит, он ему не отец. Капитан был женат, но Колин отлично знал, что это не помешало бы большинству мужчин уложить другую женщину к себе в постель.
        — У вас есть внебрачные дети?  — спросил капитан, откинув голову назад как раз вовремя, чтобы избежать удара маленького кулачка.
        — Только племянники, которых я недавно навестил.
        — Прекрасно. Держите.  — Гейтс сунул ребенка Колину.  — Ваша первейшая обязанность заставить его прекратить эти ужасные вопли.
        Колин не против был заняться ребенком. По правде сказать, во время его последнего визита в Кэмлохлин ему очень нравилось носить на руках детишек его братьев и сестер — когда они ему это позволяли.
        — Тебе не нравится, что тебя несут, верно, Эдмунд?  — Он поставил мальчика на ножки и взял его за руку. Тот мгновенно перестал кричать.
        — Да.  — Малыш потянул Колина за руку, затем еще раз и еще, пока тот не опустился перед ним на корточки.  — Ты кто?
        Заглянув мальчику в лицо, Колин был изумлен его красотой. В ореоле мягких золотистых локонов, со светло-голубыми глазами, он очень походил на мать… и на круглолицего ангела, которого Колин однажды видел на картине во Франции.
        — Я Колин,  — ответил шотландец.
        — Где мама?  — Эдмунд поднял пухлый кулачок и утер заплаканные глаза.
        — Она будет здесь с минуты на минуту. Ты ведь большой мальчик и подождешь ее, правда?
        Эдмунд кивнул и сунул большой палец в рот.
        — Кэмпбелл, я потрясен…  — пробормотал капитан, когда Колин выпрямился.
        Шотландец с усмешкой ответил:
        — Прости, они не любят, когда с ними обращаются как с младенцами.
        — Да, они быстро растут,  — заметил Гейтс, глядя на мальчика с любовью.
        Колин проследил за его взглядом, затем посмотрел на крошечную ручку Эдмунда в своей ладони.
        — Жаль, что очень уж быстро,  — сказал он тихо, вспоминая своих родных на острове Скай. Он был рад, что заехал в Кэмлохлин перед поездкой сюда. До того дня Колин ни разу не видел своих племянников и племянниц, и ему было немного грустно, что они его не знали. Они напомнили ему о том, что он не только воин, но и мужчина. Может, когда-нибудь он станет отцом. Но не в ближайшее время — это уж точно.
        — Хочу есть,  — сказал Эдмунд, не вынимая пальца изо рта.
        Колин погладил свой бурчащий живот и заявил:
        — Я тоже! Не хочешь составить мне компанию за столом?
        Эдмунд утвердительно кивнул, и все трое направились к лестнице, ведущей в Большой зал.
        Когда они спустились, в зале все еще оставалось несколько человек. Огненно-рыжая служанка, которую тискал Девон, когда его кузина пошла за вином, подала вновь прибывшим по миске холодного рагу из баранины с черствым хлебом и по изрядному куску твердого сыра. Они ели в полном молчании, и в какой-то момент Колин вдруг осознал, что слишком уж странная тишина царила за их столом. Но разве маленьким детям не свойственно постоянно шалить и болтать? Черт побери, его племянники обычно поднимали такой шум за столом, что у любого голова бы пошла кругом. Но Эдмунд не произносил ни звука. Колин посмотрел на капитана, затем перевел взгляд на ребенка. Мальчик сидел на стуле с прямой, как стрела, спиной. Положив одну руку на колени, он другой аккуратно отправлял в рот рагу, не роняя ни капли на подбородок. Его манеры поведения за столом были безупречны.
        Колин помрачнел и нахмурился. Все это выглядело неестественно.
        — Тебе нравятся мечи, Эдмунд?  — спросил он наконец.
        — Я люблю щенков.
        Колин еще больше помрачнел. Какая польза будет пареньку от щенков, если однажды у его горла окажется клинок врага? Горец оглядел зал и был удивлен, не обнаружив там других детей. С кем же играл этот мальчик? И какого черта его, Колина, интересуют вопросы, не имеющие отношения к делу? Он посмотрел на свою ложку и молча отправил ее в рот. Он терпеть не мог отвлекаться по пустякам. Но еще больше его раздражала эта неестественная тишина.
        Отложив ложку, Колин вытащил из-под камзола кинжал и вонзил его в дощатый стол. Гейтс моментально вскочил на ноги, выхватив меч, но горец тут же поднял вверх другую руку, чтобы успокоить капитана. Тем временем Эдмунд широко раскрытыми глазами уставился на сверкающую рукоятку. Да, это был прекрасный клинок — подарок короля Франции Людовика.
        — Ты когда-нибудь играл в «крестики-нолики», паренек?  — Колин перевел дружелюбный взгляд на Гейтса и пояснил: — Это всего лишь игра, которую я хочу ему показать, капитан.
        Эдмунд отрицательно покачал головой, а затем с интересом наблюдал, как Колин прочертил четыре глубокие царапины на поверхности стола — две горизонтальные и две вертикальные.
        — Мои племянники часто в это играют,  — сказал горец, убрав в ножны кинжал, и отщипнул пять маленьких кусочков хлеба и столько же крошечных кусочков сыра. Он передал сыр Эдмунду и улыбнулся капитану — тот снова уселся на свое место, но меч положил на колени.
        — Ты будешь «нолики», а я — «крестики».  — Колин поместил кусочек хлеба в центр начерченной им сетки.  — Теперь ты должен положить твой сыр в одну из этих клеточек. Первый, кто уложит свои три кусочка в ряд вот так, так или так — он провел пальцем вертикальную, горизонтальную и диагональную линии,  — тот победит. Понял?
        Эдмунд кивнул.
        — Хорошо. Твой ход.
        Эдмунд мгновение подумал, затем наклонился над столом и поместил кусочек сыра в верхний левый угол сетки.
        — Капитан, вы упоминали о своей жене,  — сказал Колин, положив хлеб справа от первого кусочка.  — Она живет здесь?
        — Нет. Она предпочла остаться в Эссексе. Я навещаю ее, когда представляется возможность.  — Он указал на игровое поле, где Эдмунд положил сыр слева от хлеба в центре.  — А что будет, если никто из вас не сумеет составить ряд?
        — Тогда будет ничья.  — Колин поместил кусочек хлеба в правый верхний угол, позволяя Эдмунду выиграть, если мальчик сделает правильный ход.  — Наверняка жена будет беспокоиться за вас, когда принц Вильгельм вернется, наконец, к нашим берегам, чтобы заявить свои права на трон.
        — Почему вы так уверены, что он это сделает?
        — Я на это надеюсь.  — Шотландец пристально взглянул на Гейтса.  — Многие из нас надеются.
        И Колин не обманывал; он прибыл сюда вовсе не для того, чтобы помешать высадке Вильгельма. Его цель — выведать все, что возможно, о готовившемся вторжении. Король Яков был достаточно мудр, чтобы понимать: только хорошая подготовка к битве будет их единственным шансом на победу. Если бы Колин остановил поток писем, идущих отсюда к Вильгельму — кто бы их ни писал,  — голландский принц мог бы составить другой план, и тогда потребовались бы годы, чтобы раскрыть этот новый план.
        Гейтс ответил на это неопределенным кивком, затем сказал:
        — Жена не беспокоится. Если принц вернется… Не думаю, что он встретит здесь значительное сопротивление.
        Горец едва заметно улыбнулся, когда Эдмунд положил сыр в нужную клетку и выиграл. Колин-то знал: принц столкнется с более мощным сопротивлением, чем капитан представлял.
        — Отлично!  — Колин подмигнул мальчику и, подняв глаза, увидел, что к ним спешит леди Джиллиан в сопровождении лейтенанта д'Атра, шагавшего рядом с ней.
        Неужели это та самая леди Джиллиан? Женщина совершенно преобразилась. С лучезарной улыбкой она летела по залу, устремив на сына любящий взгляд. Колин внимательно изучал ее, пока она приближалась. Отметил тонкие черты ее лица и изящные линии стройного тела, практически скрытые грубым шерстяным платьем. Она целеустремленно шагала к ним стремительным шагом, не оставляя сомнений в том, что ничто на свете не сможет ей сейчас помешать. Боже, она так прекрасна!.. Кожа ее была подобна слоновой кости, отполированной рукой искусного ваятеля. И даже ее дерзко вздернутый подбородок в соларе Девона не поразил Колина так, как безмятежная искренняя улыбка, озарявшая ее лицо сейчас. Это преображение заставило его задуматься о том, что же на самом деле творилось в душе леди Джиллиан. Будучи воином, он не мог не восхищаться стойкостью и выдержкой, которую она проявила, когда кузен провоцировал ее, намеренно унижая и насмехаясь над ней. Постоянная напряженность ожесточала ее. Но сейчас, здесь, полностью раскрепостившись, она была просто обворожительна. Осознав, что беззастенчиво пялится на нее, Колин отвел глаза и
обнаружил, что Гейтс сердито на него смотрит.
        — Ты хорошо спал, моя радость?  — Голос ее звучал мягко и нежно — как пение арфы.
        Колин не знал, звук ли ее голоса или же слова вновь притянули к ней его взгляд. Она заняла ближайшее к Эдмунду место, прямо напротив горца. Обхватив ладонями личико сына, Джиллиан расцеловала его в обе щечки.
        — Скажи-ка мне, ты не доставил снова хлопот капитану Гейтсу?
        — Сегодня я неожиданно узнал,  — вмешался капитан,  — что Эдмунду не нравится, как я его ношу.
        Джиллиан с удивлением проговорила:
        — Мне кажется, это вполне очевидно, капитан. Ведь вы уже три года таскаете его так, словно от него дурно пахнет.
        — Должно быть, я туповат, леди Джиллиан,  — пробормотал Гейтс.
        Колин не без интереса наблюдал за беседой капитана с его подопечной. Их взгляды светились теплотой, но без тени интимности. Разумеется, это никак не должно было его волновать, однако он, как ни странно, почувствовал облегчение.
        — Эдмунд проголодался,  — сообщил Гейтс.  — А Кэмпбелл развлекал его, пока мы ели.
        Джиллиан перевела взгляд на Колина. На губах ее сияла все та же лучезарная улыбка, лишившая бы его дара речи, будь он другим человеком.
        — Надеюсь, он не доставил вам особых хлопот?
        — Нет, конечно,  — ответил горец.  — Я научил его играть в «крестики-нолики».
        — Я обыграл его, мама!  — Эдмунд поднял на Колина глаза — такие же широко раскрытые, как у матери.  — Да-да, обыграл!
        Леди Джиллиан словно расцвела при виде счастливой улыбки сына.
        — Можно мне посмотреть, как ты обыграешь его еще раз?
        — Конечно!  — воскликнул Эдмунд, хватая свой сыр.
        Они сыграли еще раз. Д'Атр тоже подошел посмотреть.
        Леди Джиллиан, подпирая голову ладонью, следила за каждым движением сына, радуясь его сообразительности, когда он «блокировал» хлеб Колина. Она слегка занервничала, когда д'Атр уселся на стол вместо стула и принялся, чавкая, уплетать баранье рагу. Бросая на леди время от времени взгляды украдкой, Колин снова позволил мальчику выиграть. Тут Гейтс поднялся из-за стола и объявил, что Эдмунду пришло время приниматься за уроки.
        — Д'Атр, проводите Кэмпбелла в его жилище,  — распорядился капитан.  — Я подойду позже.
        — Позвольте мне сыграть разок,  — сказал д'Атр, плюхнувшись на стул мальчика, когда тот ушел.
        Колин же смотрел вслед Гейтсу и леди Джиллиан с сыном — смотрел, не отрывая глаз от сверкающего каскада ее светлых волос, спускающихся до самых бедер.
        Да, она была необычайно красива и обладала сильной волей. Колин знавал многих девушек, похожих на нее, но никогда не позволял ни одной из них отвлекать его отдела. И леди Джиллиан не станет исключением. Он отказывал себе в плотских удовольствиях гораздо чаще, чем большинство мужчин, потому что единственной его радостью была битва. А победа — его возлюбленная. Больше ему ничего не требовалось.
        Когда же все трое подошли к дверям, Эдмунд вдруг обернулся и помахал ему рукой на прощание. Колин не смог сдержать улыбку и помахал мальчику в ответ.
        — Объясните мне правила,  — сказал д'Атр, рассматривая «доску». Затем поднял взгляд на Колина и добавил: — Но сначала позвольте мне растолковать вам правила Дартмута.
        Горец откинулся на спинку стула и приготовился слушать, не обращая внимания на враждебный блеск в глазах Д'Атра.
        — Капитан Гейтс отрежет вам яйца, если прикоснетесь к ней, ясно?
        — Я и не мечтаю об этом.
        — Мудро.
        — Значит, он ее любит?
        — Нет.  — Д'Атр покачал головой.  — Ему поручили приглядывать за ней. Она очень привлекательна, и лорд Девон хочет быть уверен, что его кузина не принесет еще одного бастарда, пока живет здесь.  — Лейтенант положил кусочек сыра в левый нижний угол, и его губы искривились в ухмылке.  — Конечно, я и сам бы не прочь ее обрюхатить. Она холодная сучка, но я бы сумел выдавить из нее несколько вскриков, окажись она подо мной. Но учтите: повторите хоть одно мое слово Гейтсу — и вы покойник.
        Д'Атр подмигнул Колину, боровшемуся с искушением приложить лейтенанта рожей об стол и воспользоваться его зубами для своего следующего хода.
        Но вместо этого шотландец дружески улыбнулся ему:
        — Мне кажется, что вы все здесь больше внимания уделяете этой даме, чем армии, с которой нам вскоре предстоит сразиться. К счастью, у нас за спиной флот Вильгельма, если нас застигнут врасплох.
        Д'Атр оторвал взгляд от игры, которую только что проиграл, и усмехнулся:
        — Я в нем не нуждаюсь. Пойдемте, я вас провожу.
        Колин встал со стула и с улыбкой ответил:
        — Благодарю вас, лейтенант.
        Глава 4
        Солнечный свет, пробивавшийся сквозь редкие ветви деревьев, падал на небольшую скамейку во дворе церкви Святого Петрока, где сидела Джиллиан со своим сыном на коленях. Прижавшись губами к пушистой головке Эдмунда, она читала ему отрывок из сочинения Гильдаса[1 - Гильдас, прозванный Премудрым,  — валлийский монах, древний английский историк VI в.  — Здесь и далее примеч. пер.] «Разорение и завоевание Британии» — об Амвросии Аврелиане, боровшемся против вторжения саксов. Ее голос сливался со стуком деревянных мечей, раздававшимся на другой стороне двора, и с криками чаек, доносившимися от полосы прибоя за утесами. Подняв голову, Джиллиан посмотрела туда, где новый наемник состязался в искусстве владения мечом с лейтенантом д'Атром, в то время как остальные спокойно наблюдали за ними. Легкий холодный ветерок пронесся над древним кладбищем, освежая, отбрасывая волосы с ее лица. Она снова вернулась к книге, тихонько нашептывая сыну похвалы Гильдаса давно почившему герою. Таких мужчин, как Амвросий Аврелиан, больше не существовало, но это не мешало ей верить, что когда-нибудь Эдмунд сможет стать
уважаемым человеком, подобным ему. Конечно, этого легче бы было добиться, руководи его воспитанием достойный благородный отец. Но раз уж ей выпал жребий воспитывать сына одной, то она не подведет.
        Джиллиан снова посмотрела в сторону тренировочной площадки, услышав, что д'Атр что-то крикнул своему сопернику. Она не разобрала слов и устремила взгляд на дальние утесы; бьющиеся о скалы волны вызывали улыбку на ее лице, рождая в душе мелодию, которую она позже сможет сыграть на лютне. После Эдмунда лютня была ее второй любовью здесь, в Дартмуте. Она владела ею с самого детства, хотя тогда предпочитала заниматься более практичными делами — такими, как шитье, например. Она быстро научилась играть, потому что слишком многое ее волновало — и мерцание одинокой яркой звезды среди крохотных остальных, и тихий шелест листвы перед жестокой бурей… В голове девочки рождались мелодии, всегда трогавшие ее сердце. В отличие от старших сестер Джиллиан не находила удовольствия в светской жизни с ее лицемерием и неискренностью, со всеми ее пышными приемами и бессмысленными встречами то на одном, то на другом балу. Она предпочитала мечтать о сильных глубоких чувствах и думала, что обрела своего героя в лице Реджи Бланта, сына одного из отцовских арендаторов. Он не был лордом, но определенно казался Джиллиан более
привлекательным и волнующим, чем сыновья баронов и графов.
        Когда она узнала, что носит ребенка Реджи, то сначала проплакала три дня кряду. А затем спросила себя: что может быть чудеснее, чем дитя, растущее у нее в животе? Но Реджи не считал, что ребенок — это чудо. Он назвал его проклятием и этим вдребезги разбил все ее мечты. О, она сумела оправиться — даже после того, как отец вышвырнул ее из дома. Ничто не имело для нее значения, когда Эдмунд был у нее на руках. Он — ее сын, и он придавал новый смысл ее жизни, наполнял сердце радостью.
        Она страстно желала для него лучшей жизни — не такой, как здесь, в окружении стен и могильных плит, при отсутствии достойных мужчин, с которых можно, было бы брать пример.
        Но она и не нуждалась в них. Ей не нужен был муж и отец для ее сына. Джиллиан давным-давно оставила эти девичьи мечты. Она сама даст Эдмунду все необходимое. Сделает все, чтобы обеспечить ему безопасность и держать его при себе. Ей не нужен герой, но ей нужна помощь… и очень нужно, чтобы принц Вильгельм поторопился и поскорее прибыл сюда.
        — Мама, я хочу поиграть с Колином.
        Она погладила сына по головке и вновь устремила взгляд в сторону сражавшегося Кэмпбелла, против которого выступили еще двое солдат.
        — Может, чуть позже, дорогой.
        Она достаточно много знала об искусстве боя. Хотя Джеффри и запрещал ей прикасаться к оружию, капитан Гейтс на свой страх и риск давал ей уроки в заброшенной церкви. Так что Джиллиан умела обращаться с мечом, и сейчас она внимательно наблюдала за Колином. Он непринужденно, с необычайной легкостью орудовал своим тяжелым резным клинком, хотя сражался теперь, в основном защищаясь, уже с тремя противниками. Он был очень странным и необычным, этот мужчина с кривой усмешкой на губах. В соларе у Джеффри его пристальный взгляд напоминал ей взгляд волка, голодного хищника, беззвучно подкрадывающегося в темноте и вонзающего клыки в горло своей жертвы. Когда же он играл в «крестики-нолики» с Эдмундом, Джиллиан увидела его совсем другим, менее закрытым и уже не таким сдержанным. Причем оба эти образа были в равной степени привлекательными.
        Темно-синяя завеса перекрыла ей поле зрения. Джиллиан моргнула, увидела капитана Гейтса и только сейчас осознала, что перестала читать.
        — Леди Джиллиан, даже не думайте об этом. Ничего хорошего из этого не выйдет.
        — Что вы имеете в виду?
        Капитан в своем строгом синем мундире выпрямился и расправил плечи, словно старался придать себе решимости.
        — Я имею в виду Кэмпбелла. Я вижу, как он притягивает ваш взгляд. Он ничего не сможет вам предложить без согласия вашего кузена, а вам его не получить. Подумайте о своем сыне и о том, что можете снова навлечь на себя гнев вашего отца.
        Джиллиан усадила Эдмунда на скамейку и поднялась на ноги. Она не возвысила голос и не стала язвить. Она была слишком оскорблена и обижена, чтобы испытывать гнев. Много холодных жестоких слов приходилось ей выслушивать здесь, но до сих пор — ни разу от Джорджа Гейтса.
        — Капитан, каждую свою мысль, слово или действие я тщательно обдумываю, учитывая интересы моего сына.  — Она подступила к нему на шаг ближе и заглянула в его серовато-голубые глаза.  — И если вы предполагаете, что я способна пожертвовать благополучием Эдмунда ради пришлого наемника, то, пожалуйста, не высказывайте этого в его присутствии.
        Гейтс потупил взгляд, уставившись на свои сапоги.
        — Прошу меня извинить,  — пробормотал он.
        — Вы что, действительно такого низкого мнения обо мне, капитан?  — Джордж был ее единственным другом здесь, в этой мрачной тюрьме. Он заботился о ней. Защищал ее, когда мог. Но способен ли он — да и любой другой мужчина — постоянно слушать подлые слова ее кузена о ней и все же не поверить им? О, ей невыносима была мысль, что Джордж мог плохо подумать о ней и отвернуться от нее, как поступили все другие мужчины в ее жизни. Неужели и капитан способен предать ее? Не по этой ли причине она никогда не рассказывала ему о своей секретной переписке с принцем Вильгельмом? С замиранием сердца она продолжала: — Яд Джеффри заразил также и вас, старый друг?
        — Нет, никогда!  — Он вздохнул и нахмурился при виде слез, застилавших взор Джиллиан.  — Просто я беспокоюсь за вас и за вашего мальчика. Вы очень много значите для меня.
        Да, он беспокоился за нее — и не без оснований. Ведь мерзавцы, подобные д'Атру, постоянно крутились возле нее — за спиной ее кузена. Ей не следовало сомневаться в Джордже. Нет, только не в нем!
        Считая вопрос исчерпанным, Джиллиан протянула руку Эдмунду и с удивлением пробормотала:
        — Где ты, Эдмунд?  — Она обвела взглядом церковный двор, но мальчика нигде не было видно. Джиллиан повернулась к скалистому обрыву, и сердце ее сжалось от ужаса.  — Эдмунд!  — пронзительно вскрикнула она и бросилась к обрыву.
        — Эдмунд, иди сюда!  — Зычный голос капитана мгновенно заставил ее обернуться, и она увидела сына, бегущего к тренировочной площадке.
        Джиллиан едва не лишилась чувств от облегчения, но тут же поняла, какая страшная опасность угрожала ее сыну. То ли малыш находился слишком далеко и не услышал оклика капитана, то ли просто решил не подчиниться,  — Джиллиан не стала выяснять это и припустила за ним. Ведь если солдаты не заметят его появления… если один из них взмахнет мечом…
        Колин Кэмпбелл заметил малыша первым. Джиллиан не знала, как ему это удалось, но только что он отбивался от четверых нападающих,  — а уже в следующее мгновение все они подбирали с земли свои мечи, глядя, как шотландец убегает. Подхватив ребенка на руки, Колин бережно отнес его на безопасное расстояние.
        Джордж подбежал к нему одновременно с Джиллиан — оба с побелевшими лицами.
        — Пора бы тебе знать, паренек, что не следует разгуливать среди солдат, когда они тренируются!  — заявил горец.
        Джиллиан одарила наемника благодарной улыбкой, забирая сына из его рук.
        — Эдмунд, сердце мое, что я говорила тебе насчет послушания?
        — Я хотел поиграть в крестики и хлебцы с Колином, мама.
        Джиллиан заметила легкую улыбку на губах горца, когда Эдмунд неправильно назвал игру. Он выглядел совершенно безобидным, когда улыбался.
        — Ох уж эти игры!  — Джордж возвел глаза к небу, затем смерил Джиллиан хмурым взглядом и пробурчал: — Теперь я понимаю, почему ваш кузен так часто злится.
        Джиллиан холодно проговорила в ответ:
        — Это не имеет никакого отношения к Эдмунду. Джеффри недоволен, потому что его отец отдал ему этот небольшой прибрежный форт вместо замка Пауденхем. К тому же ему хочется, чтобы все вокруг него страдали…
        — Каковы бы ни были причины… лучше нам подробнее поговорить об этом позже.  — Джордж тяжело вздохнул, словно знал, что спорить с Джиллиан бесполезно.  — Я сегодня сопровождаю Девона в замок Кингсвер — переговорить с капитаном Кавано.
        — Что-то не так?  — спросил Кэмпбелл, стараясь не встречаться с Джиллиан взглядом.
        Она отвела глаза, внезапно осознав, что все это время пристально его разглядывала.
        — Нет.  — Джордж поднял руку, заметив графа — тот выходил из замка, натягивая перчатки.  — Кингсвер — это наш замок-близнец, который охраняет гавань с другого берега. Мы время от времени наезжаем туда, чтобы убедиться, что и гарнизон у них, и орудия находятся в боевой готовности. Мы долго там не задержимся. Это совсем недалеко.  — Капитан приказал лейтенанту д'Атру охранять Джиллиан и Эдмунда, пока его не будет, затем коротко попрощался с леди и Кэмпбеллом и ушел, присоединившись к графу.
        — Что ж, тогда пойдемте,  — заявил д'Атр, подавая Джиллиан знак следовать к замку.  — Я провожу вас в ваши комнаты.
        Ну уж нет! Джиллиан терпеть не могла лейтенанта и то, как он смотрел на нее и на Эдмунда, когда они оставались одни. Словно она была лакомством, которое его хозяин утаивал от него, в то время как он, д'Арт, умирал от голода. А Эдмунд, по его мнению, стоял у него на пути, когда рядом больше никого не было. Впрочем, он никогда не осмеливался тронуть ее из страха, что Джордж расправится с ним. Когда же ее верного стража не было рядом, лейтенант заметно наглел.
        — Я предпочитаю оставаться на воздухе.
        — Но вы заметно раскраснелись,  — продолжал д'Атр.  — С такой белой кожей легко обгореть на солнце.
        Он протянул к ней руку, но она отступила, избегая его прикосновения.
        — В противоположность тому, что вы думаете, лейтенант, я вполне способна сама решать за себя. И я хочу остаться на свежем воздухе.
        Она перехватила его взгляд, брошенный в сторону Кэмпбелла, и стиснула зубы. Видно, лейтенант хвастался перед чужаком, что командует тут всеми, в том числе и ею. Неужели он попытается силой тащить ее, если она будет упорствовать? Пусть только посмеет! Джиллиан поклялась, что тогда отрежет ему пальцы. Не хотелось бы, правда, чтобы Эдмунд стал этому свидетелем.
        — Леди, вы сделаете так, как…
        — Может быть, вы доставите леди удовольствие оценить ваше мастерство фехтовальщика в поединке со мной?  — перебил д'Арта Кэмпбелл.
        Д'Атр смерил горца сердитым взглядом и утер ладонью пот со лба.
        — Я уже доказал свое мастерство в схватке с вами сегодня.
        — Да, но не в присутствии такой прекрасной зрительницы.  — Взгляд, брошенный на нее наемником, был довольно красноречивым. То был взгляд человека, явно уверенного в себе. Кем бы он ни был, держался он с убежденностью истинного завоевателя. И если он носил при себе столько оружия, то наверняка умел им пользоваться. Джиллиан невольно испытала удовольствие от того, что такой мужчина назвал ее «прекрасной».
        Колин снова повернулся к д'Атру с легкой усмешкой на губах.
        — Может, вы слишком утомились после нашей утренней тренировки?..
        — Чушь!  — выпалил д'Атр. Уставившись на Джиллиан, он, как видно, подумал о том, что, возможно, его победа в поединке заставит ее предложить ему себя на золотом блюде. Обнажив в усмешке желтые зубы, лейтенант ловким движением выхватил меч.  — Тогда на ристалище, шотландец.
        Прежде чем последовать за ним, Кэмпбелл приподнял пальцем подбородок Эдмунда, чтобы привлечь его внимание. Глаза горца на солнце сверкали подобно изумрудам, оправленным в золото.
        — Я знаю много игр, которым смогу тебя научить, парень. Но с одним условием. Ты будешь выполнять все, что тебе говорят твоя мама и капитан Гейтс, обещаешь?  — Он дождался, когда Эдмунд даст ему обещание, затем заглянул Джиллиан в глаза — и ушел.
        Она провожала его взглядом, гадая, с чего он вдруг решил ей помочь. При этом она отметила, что этот мужчина выглядел так же привлекательно со спины, как и с лица. Весь его облик говорил об уверенности и, возможно, некотором высокомерии. Но какой наемник стал бы держаться так властно, с таким достоинством? Ни один из тех, кого она знала среди многочисленного гарнизона кузена. Она оглядела его плечи и широкую спину, затем взгляд остановился на бриджах горца, плотно облегающих…
        — Мама!..
        Джиллиан судорожно вздохнула и покраснела до корней волос.
        — Что, Эдмунд?  — Она опустила глаза, посмотрев на личико сына с большим пальчиком, застывшим возле губ,  — и мгновенно забыла обо всем остальном.
        — Мама, я буду исполнять все, что ты и капитан Гейтс говорите мне.
        У нее защемило сердце от безграничной любви к этому малышу, и она ласково улыбнулась ему:
        — Что ж, значит, мистер Кэмпбелл научит тебя своим играм.
        Малыш радостно кивнул и сунул большой палец в рот. Джиллиан вернулась на скамейку и уселась там вместе с сыном.
        Да, на этого горца и впрямь было приятно смотреть. Но она не станет из-за него терять голову. Ей больше не нужны защитники, у нее уже есть Джордж. К тому же всего лишь вопрос времени, когда Кэмпбелл уяснит ее положение здесь и перестанет ей помогать. И все же никто из остальных мужчин никогда не выказывал ни малейшего интереса к Эдмунду. Да, капитан Гейтс заботился о нем, но он был воином, которого никогда не учили обращаться с детьми. И он никогда не предлагал научить мальчика хоть чему-нибудь, не говоря уже об играх. Здесь не было других детей. Она, Джиллиан, была единственным наперсником сына, и это часто разрывало ей сердце. Вот почему, даже зная, что Джеффри и Джордж не одобрят этого, она твердо решила устроить так, чтобы Эдмунд проводил какое-то время с Кэмпбеллом.
        — Ты научишь меня играть в «крестики-нолики», дорогой?
        Сын поднял на нее взгляд широко раскрытых небесно-голубых глаз и утвердительно кивнул. И снова у нее защемило сердце от любви к нему. Она все сделает для него, рискнет всем — только бы он был счастлив. И она убьет каждого, кто попытается ему навредить.
        — Хочешь, я почитаю дальше?
        Мальчик отрицательно помотал головой:
        — Нет, я хочу смотреть.
        Проследив за его взглядом, Джиллиан посмотрела на горца, ловко отбивавшего удары д'Атра, градом сыпавшиеся на него. Он нанес и несколько ответных ударов, действуя с большим мастерством и приводя в замешательство лейтенанта. Однако вскоре снова занял оборонительную позицию, отступая и уворачиваясь, ускользая с проворством и легкостью ветра. Странно… Ведь перед этим он в мгновение ока обезоружил четырех противников, чтобы успеть перехватить Эдмунда. Неужели он сейчас специально позволяет лейтенанту д'Атру побеждать?
        «Прекрати это безумие!» — сказала себе Джиллиан. Нет, она не позволит мужчине, незнакомцу, затуманить ей мозги. Джордж полагал, что этот наемник скрывает свое мастерство, и она была с ним согласна. Но зачем ему это? Он вроде бы говорил, что сражался в королевской лейб-гвардии… Интересно, что ему известно о короле? Может, он знал о нем то, что могло бы представлять ценность для принца Вильгельма? И если так, то это может помочь ей и Эдмунду бежать из этого проклятого замка.
        Она вздрогнула, и у нее перехватило дыхание, когда горец вдруг взглянул на нее. И ей показалось, что в этот момент черты его как бы смягчились. Опустив глаза, Джиллиан обнаружила, что малыш, уютно привалившийся к ней и продолжавший сосать палец, машет горцу свободной рукой.
        Он явно нравился Эдмунду. Может, позволить сыну сблизиться с этим незнакомцем? Но до какой степени? Они больше никогда не увидятся с ним, после того как Вильгельм займет трон. Будет ли это плохо для Эдмунда? И сможет ли она не думать о нем, глядя, как он играет с ее сыном?
        Джиллиан не осознавала, что беззастенчиво уставилась на горца, пока не ахнула, увидев, как деревянный меч д'Атра ударил его в висок. Гнев охватил ее, когда лейтенант объявил шотландца убитым. Но очевидно, Кэмпбелла это не особенно взволновало. В самом деле, он казался вполне довольным собой, когда победивший его д'Арт с торжествующим возгласом поднял вверх свой меч.
        Тяжело вздохнув, Джиллиан собралась с духом, приготовившись к стычке. Когда же д'Атр направился к ней, стало ясно: теперь будет еще сложнее не подчиниться ему.
        — Колин!  — Малыш соскользнул с ее колен и бросился к горцу, прежде чем она успела остановить его и прежде чем д'Атр раскрыл рот, чтобы похвастаться или предъявить свои требования.  — Колин, ты ранен?!
        Джиллиан ясно видела, что ушиб мистера Кэмпбелла в том месте, где деревянный меч д'Атра ударил его в голову, слегка кровоточит.
        — Пустяки,  — отмахнулся наемник. Затем потер свой плоский живот.  — Я голоден, поэтому и отвлекся.
        — Колин, ты научишь меня сражаться?
        Джиллиан схватила сына за руку, а наемник насторожился. Точно так же здесь реагировали все мужчины, когда Эдмунд просил их чему-нибудь его научить. Бежали. Старались отделаться от ребенка, чтобы не тратить время попусту.
        — Пойдем, Эдмунд…  — Она обняла сына, чтобы смягчить удар от очередного отказа.  — Позволь мистеру Кэмпбеллу заняться своими делами. Он…
        — Сражаться против чего?  — Д'Атр склонил голову к плечу и злобно добавил: — Мальчишка слишком тощий. Ему не справиться даже с моим мизинцем.
        Джиллиан устремила на лейтенанта взгляд, ясно говоривший, что если бы у нее хватило сил, она с удовольствием сбросила бы его с обрыва. О Боже, она боялась даже подумать о том, что ждало беспомощного Эдмунда, если с ней вдруг что-нибудь случится. Она учила его играть на лютне и читать, учила состраданию. Но кто научит его владеть мечом?
        — Я научу тебя, как защитить себя,  — сказал наемник, словно прочитав ее мысли.
        Джиллиан подняла на горца взгляд и тут же поняла, что он обращался только к Эдмунду. Она ощутила какой-то странный спазм в груди и поспешила подавить его, прежде чем он распространится дальше.
        — Вы не пораните его?  — спросила она, не доверяя этому мужчине, как не доверяла бы любому другому, приблизившемуся к ее сыну с оружием. Но ведь кто-то должен был научить его…
        — Я не причиню ему вреда,  — заверил он ее, убеждая как твердым голосом, так и решительным взглядом.
        Джиллиан отвела глаза и обернулась к д'Атру, когда тот начал протестовать.
        — Лейтенант, почему бы нам с вами не побеседовать мирно на этой скамейке, пока Эдмунд и мистер Кэмпбелл потренируются?  — Она знала, что этот болван ни за что не отвергнет ее приглашения; когда же он сладострастно улыбнулся, ей пришлось снова и снова напоминать себе, почему она это делала. Эдмунду было полезно кое-чему научиться у этого мужчины. И еще… ей было приятно на него смотреть.
        Она едва ли услышала хоть слово из того, что наговорил лейтенант за остаток дня. Удары сшибающихся палок, снисходительные разъяснения горца, взволнованные восклицания ее сына и его неудержимый восторг — все это полностью ее поглощало и переполняло сердце радостью.
        Позже, когда возвратился Джордж, чтобы сопроводить ее с Эдмундом обратно в замок, она чувствовала себя почти счастливой и тихонько напевала себе под нос, благодарная судьбе за столь радостный день. Много радостных дней выпадало ей в Дартмуте — несмотря на ее печальные обстоятельства. А все потому, что она твердо решила не допустить, чтобы уныние этого мрачного места овладело сердцем ее ребенка, как это произошло с ней.
        Однако до сегодняшнего дня Джиллиан не осознавала, какой стойкой и решительной она стала. Вплоть до сегодняшнего дня она почти не помнила, как важно для нее и впредь оставаться такой.
        Глава 5
        — Я незаметно крался за ним. А когда он повернулся, я выпустил из него кишки.
        Откинувшись на спинку стула, Колин наблюдал, как лорд Девон, закончив свой рассказ, схватил молодую служанку, обходившую стол. Сидевшие же вокруг него солдаты, порядком подвыпившие, обменивались историями, бранились и хлопали друг друга по спине. Многие из них уже давно были готовы погрузиться в глубокий хмельной сон.
        Озираясь вокруг, Колин рассматривал Большой зал, сейчас переполненный. Совсем другую картину он видел в тот раз, когда был здесь с Гейтсом и маленьким Эдмундом. Теперь в зале поставили три дополнительных длинных стола, чтобы вместился почти весь гарнизон Девона. Но капитана Гейтса не было видно. Как и леди Джиллиан. Солнце только что село, а большинство присутствующих были уже пьяны — или близки к этому. Если бы его армия ворвалась через парадные двери прямо сейчас, было бы нетрудно уложить их всех на месте. Черт возьми, похоже, он бы и сам, в одиночку, смог бы прикончить половину из них.
        Колин поднес кружку к губам, но не пил. Жалкое состояние гарнизона показывало: капитан Гейтс был полностью уверен, что принц Вильгельм по прибытии не встретит сопротивления. Следовало написать королю, чтобы тот атаковал Дартмут до появления Вильгельма — так, чтобы его солдаты уже ждали здесь принца. Станет легче сражаться с армией Оранского, если люди Девона будут мертвы.
        — А как насчет вас, Кэмпбелл?  — окликнул его Девон, тиская девицу, сидевшую у него на коленях.  — Каково ваше лучшее убийство?
        Колин заглянул в свою кружку и хмыкнул. Его лучшее убийство? Ну, уж ему-то точно не пришлось подкрадываться.
        — Это было три года назад,  — сказал он, обмакнув хлеб в жаркое.  — Мы с моим братом преследовали небольшую группу, вознамерившуюся убить того, кого брат поклялся защищать. Я увидел, как он врезался в середину отряда, и это взволновало мне кровь и придало сил моей руке.  — Он откусил изрядный кусок черствого хлеба и запил его элем. Черт, ну почему ближайший соратник Вильгельма Оранского не мог проявить великодушие и обзавестись приличным поваром?  — Я дождался, когда первый всадник подскачет ко мне, и вонзил меч ему в плечо. Клинок вошел глубоко, до самого позвоночника. Он умер мгновенно.
        Кто-то с силой хлопнул его по спине, едва не заставив хлеб проделать обратный путь из желудка.
        — Отличный удар, приблудный! А вот я однажды…
        Колин узнал Джералда Хэмптона со двора — грубого и недалекого верзилу, лишившегося двух передних зубов. Он продолжал рассказывать Колину свою историю, совершенно не подходящую для ушей дамы, только что вошедшей в зал и направлявшейся к дальнему концу стола вместе с капитаном Гейтсом.
        Взгляды всех присутствующих устремились в ее сторону. Уставился на кузину и лорд Девон, однако в его глазах не было и тени восхищения; он еще крепче прижал служанку к груди, угрюмо наблюдая за леди Джиллиан из-под набухших век.
        Сегодня к ужину она надела простое синее платье, изготовленное, как показалось Колину с его безошибочным взглядом горца, из шерсти ягненка. Впрочем, он знал бы это наверняка лишь после того, как пощупал бы. Волосы Джиллиан спадали на плечи сияющими локонами, забранными назад с лица венком из мелких белых цветов. Она не взглянула на него — или на кого-либо еще,  — ожидая, когда Гейтс выдвинет для нее стул справа от ее кузена. За столом теснилось множество солдат, и она казалась слишком хрупкой и совершенно неуместной среди этих грубых, неотесанных болванов. Колин увидел, как она увернулась от крепкой руки, тянувшейся, к ней слева. Хэмптон же тем временем приукрашивал свой рассказ подробностями, явно не подходящими для женских ушей. А Эдмунда с ней не было…
        Дьявольщина! Как быть с ней и с ее ребенком, когда битва начнется? Колин не думал об этом. Не хотел. Но он определенно не сможет остаться в стороне, когда его люди начнут крошить без разбора всех, кто обитает в Дартмуте. Сможет ли он позаботиться о ней и о мальчике во время сражения? Возможно, не сумеет. А удастся ли вывести ее с ребенком из замка, прежде чем прибудут его люди? Проклятие, ну почему его одолевают эти мысли? Не следовало ему проводить целый день с ней и ее сыном. Он научился не слышать велений сердца, научился не позволять чувствам мешать осуществлению решений, которые необходимо выполнять. Он не хотел брать мальчика, когда этим утром Гейтс сунул его ему в руки. Ему не нужно было вмешиваться в дела д'Атра с этой женщиной. И уж конечно, не следовало учить ее ребенка обращаться с мечом. Это входило в обязанности Гейтса, однако капитан, очевидно, пренебрегал ими. Но самое худшее во всем этом то, что он получил огромное удовольствие от проведенного дня.
        Хэмптон толкнул его локтем в бок.
        — Она хороша, согласен? Но холодна и невозмутима, как разложившийся труп.
        «Это ее защита от таких паршивых свиней, как ты»,  — подумал Колин. Обмакнув еще один кусок хлеба в миску, он молча кивнул. Прожевав, спросил:
        — Почему ребенок не ужинает с матерью?
        — Этот мальчик — бастард, а граф не любит, когда ему напоминают, что его высокородная кузина — шлюха.
        Колин скрыл свой помрачневший взгляд за кружкой и покосился на леди Джиллиан. Он провел с ней весь день, и все это время она была невозмутима и не проявляла ни малейшего интереса к обитателям Дартмута — только к своему сыну. Нет, она не была шлюхой.
        — Кто отец ребенка?  — спросил он, не удержавшись.
        — Черт его знает,  — ответил Хэмптон.  — Но только не он.  — Он указал на д'Атра, сидевшего рядом.
        — В этом вы правы.  — Лейтенант подмигнул Хэмптону, утер рот рукавом и склонился так низко над столом, чтобы только ближайшие соседи могли его услышать.  — Если бы это был я, она родила бы близнецов.
        Солдаты громко рассмеялись. Колин присоединился к ним в их веселье, потому что именно так он и должен был вести себя.
        Отсмеявшись, он откинулся на спинку стула, подальше в тень, и продолжил собирать по крохам те важные сведения, которые сообщали ему люди Девона, сами того не ведая. Невольно его взгляд снова скользнул к леди Джиллиан, уткнувшейся в свою миску. Она ни с кем не разговаривала, ужиная среди целой армии мужчин. И не обращала внимания на мрачные взгляды, которые бросал на нее кузен. Резко высвеченный пламенем камина, ее профиль, частично скрытый светлыми прядями, завораживал Колина. Он боролся с собой всю следующую четверть часа, не понимая, почему его взгляд то и дело возвращается к ней. Ему не нравилось, что он был не в состоянии полностью контролировать себя. Вроде бы ничего на него не действовало — ни красивое лицо, ни округлые бедра, по которым хотелось провести ладонями, но все же он то и дело ловил себя на том, что смотрит, как она подносит ложку к губам и осторожно дует на жаркое. Привычка, которую она, похоже, приобрела, когда кормила ребенка.
        — Ты сегодня снова опоздала, Джиллиан!  — выпалил наконец ее кузен, не в силах больше сдерживать свою злость.
        Смех за столом затих, как только раздался резкий голос Девона. Некоторые из мужчин выглядели смущенными — словно знали, что сейчас последует; и было ясно, что их это не радовало. Однако другие, подобные лейтенанту д'Атру, ухмылялись, явно довольные происходящим.
        Леди Джиллиан не поднимала глаз от своего ужина и продолжала есть, словно не слышала слов кузена. Видимо, это привело его в ярость. Он столкнул служанку с коленей и потянулся за кружкой.
        — Джиллиан, разве я не говорил тебе, чтобы ты не заставляла меня ждать? Я обеспечиваю тебя всем этим.  — Он простер руки в стороны, словно преподносил ей сокровища, о которых мечтает любая женщина.  — А ты отказываешься подчиняться моим приказам…
        — Нужно было накормить Эдмунда,  — вмешался капитан Гейтс, бросив на Девона взгляд, призывавший его угомониться.  — Ваша кузина очень преданная мать.
        — Хотелось бы, чтобы она к тому же умела быть благодарной. Это ведь с моего стола питается ее паршивое отродье.
        Леди Джиллиан наконец положила ложку и подняла взгляд на кузена. Глаза ее пылали ненавистью, но голос, когда она заговорила, звучал подчеркнуто холодно:
        — Стоит напомнить вам, что это золото моего отца помогает наполнять ваши кладовые, милорд.
        — Ах вот как?!  — воскликнул Девон.  — Гордая, хоть и опозоренная дочь лорда Эссекса подала голос!  — Солдаты вокруг нее засмеялись, и ей пришлось сдвинуться в сторону, чтобы уклониться от брызг слюны с кусочками жеваного хлеба.  — Какая жалость, что она отвечает мне дерзостью. Ох, если бы я не был таким великодушным, то мог бы бросить ее сына…
        — Ее опоздание к столу — моя вина,  — перебил графа Гейтс.  — Я оставил ее под надзором д'Атра, а он не отвел ее в замок вовремя чтобы как следует позаботиться о ребенке.
        Лейтенант насупился и пробурчал:
        — Она отказалась уходить и вместо этого позволила баст…
        — Да ну?!  — резко перебил Гейтс.  — Значит, она, мой лейтенант? Вы подчиняетесь приказаниям женщины?
        Колин неподвижно сидел на своем месте, но у себя на коленях он потирал пальцы, жалея, что между ними нет рукоятки кинжала. Они говорили о леди так, будто ее здесь не было, а она по-прежнему хранила молчание. Почему? Ни одна из женщин в Кэмлохлине не стала бы терпеть подобное обращение. Почему же эта терпит? Держать себя в руках — это одно. Но позволять кому-то так говорить о ней — совсем другое дело. И почему опять же Гейтс возложил вину на своего человека, а не на чужака, который и был виноват? Ведь это он, Колин, задержал леди, слишком долго занимаясь с ее сыном. Проследив за взглядом Гейтса, он понял, что капитан защищал не его, а леди Джиллиан и ее ребенка.
        — Вы должны выполнять то, что я вам говорю,  — продолжал капитан, снова обернувшись к лейтенанту,  — а не то, что скажет она или кто-либо еще. Понятно?
        Д'Атр стиснул зубы и кивнул. Потом пробормотал:
        — Да, капитан, понятно.
        Знал ли Гейтс о низменном влечении своего лейтенанта к леди Джиллиан? Скорее всего, нет. Колин сомневался, что капитан позволил бы д'Атру одному оставаться с ней, если бы знал. Наверное, следовало бы рассказать Гейтсу, как отчаянно его помощник стремился оказаться с ней наедине, но он, Колин, не станет этого делать, потому что не может рисковать. Ему нужно завоевать доверие этихлюдей, а леди Джиллиан и ее сын — не его забота. По крайней мере, в данный момент.
        — Лейтенант д'Атр!  — окликнул офицера Девон, покачивая кружку в руке.  — Теперь, когда вас как следует пропесочил ваш капитан, почему бы вам не рассказать мне, что именно она позволила своему бастарду?
        Гейтс со вздохом прикрыл глаза. Открыв их снова, он устремил взгляд на леди Джиллиан и не сводил с нее глаз, пока лейтенант говорил.
        — Она позволила ему весь день играть с Кэмпбеллом.
        — Да?..  — Острый взгляд Девона метнулся к Колину. Граф приподнял одну бровь, разглядывая горца так, словно увидел впервые.  — Весь день, говорите? Скажите мне, мистер Кэмпбелл, вы считаете мою кузину… Хм… какое слово вы, шотландцы, обычно употребляете? Милашка?
        Колин посмотрел на леди Джиллиан, сгорая от ненависти к графу, унижавшему ее для собственного удовольствия. И ему совсем не хотелось добавить ей боли.
        — Да,  — ответил горец,  — мы, шотландцы, используем именно это слово.
        — Ну что ж…  — Девон отсалютовал ему кружкой и улыбнулся.  — Можете любоваться ею сколько угодно, но посмеете засадить ей — и полетят головы.
        — Джеффри!  — Возмущенная леди Джиллиан швырнула на стол салфетку.
        — Кузина, к чему такая щепетильность?  — Девон откинулся на спинку стула, делая вид, что поражен ее реакцией.  — Каждый мужчина за этим столом знает, что ты шлюха. Да что там?! Доказательство находится как раз над нами. Стоит только подняться по лестнице, чтобы его увидеть.
        Джиллиан вскочила на ноги, глядя на кузена… даже с чем-то более темным и зловещим, чем просто ненависть. Когда граф приказал ей сесть на место, Колин едва не улыбнулся, услышав ее отказ.
        — Я иду спать,  — заявила она, бросая кузену вызов.  — Капитан Гейтс, можете меня не провожать, потому что сейчас все собрались здесь.
        Тем не менее, капитан поднялся с места. Прежде чем уйти, Джилллиан посмотрела на Колина. Это был короткий мимолетный взгляд, не замеченный никем, кроме него.
        Когда она покинула зал, Колин вновь сосредоточил внимание на сотрапезниках. Он не думал о том, что означал этот ее взгляд. Возможно, он был выражением признательности или же подтверждением того, что она так же остро ощущала его присутствие, как он — ее. Он по-прежнему весело смеялся, подавляя настойчивое желание прикончить Девона раньше назначенного срока. И ему сложно было забыть тот факт, что леди Джиллиан удостоила взглядом только его, отказывая в этом кузену и всем остальным мужчинам за столом.
        Если бы Колин мог, он бы охотно помог ей и ее ребенку выбраться из Дартмута, прежде чем ад разверзнется у дверей замка. Но ему не было дела до того, что станет с ней до или после этого. Он жаждал битвы и крови, и вскоре именно это он и получит.
        Да, только на этом следовало сосредоточиться. Постоянные тренировки позволяли ему держать свою голову и тело в надлежащей форме для выполнения стоявшей перед ним задачи.
        — Кто из вас будет биться со мной на утренней тренировке?  — спросил горец.
        — Черт вас возьми, Кэмпбелл!  — воскликнул, повернувшись к нему, Хэмптон.  — Вы и завтра собираетесь заняться этим?
        — Конечно. А как же, по-вашему, мы сможем сражаться с вражеской армией, возникни такая необходимость, если месяцами не будем прикасаться к оружию?
        Волосатый гигант рассмеялся и приветственно поднял вверх свою кружку.
        — Меня не тревожит схватка на поле боя с жалкими остатками лейб-гвардии короля Якова,  — заявил он.  — Я врежусь в самую гущу врагов, укладывая двоих одним ударом.
        Все остальные вокруг стола разразились радостными криками и опорожнили свои кружки. Колин же ощутил укол разочарования при мысли о том, каким жалким противником окажется любой из них.
        — Солдат не должен недооценивать своих врагов,  — заявил Девон.  — Армия, которая так поступает, обычно бывает разбита.  — Он посмотрел Колину в глаза.  — Завтра они все будут тренироваться с вами.
        В зале воцарилась тишина — впервые за весь вечер. Все хмурились, и никто больше не смеялся.
        — А может,  — прорычал вдруг Хэмптон, придвигаясь ближе к горцу и прожигая его злобным взглядом,  — мы все будем тренироваться с вами одновременно?
        Колин поднес кружку ко рту, затем поставил ее и поднял глаза на великана.
        — Значит, вы ожидаете, что я один разгромлю ваших противников за вас?
        Д'Атр расхохотался, и Хэмптон сразу же перевел взгляд на него.
        — Я же говорил тебе, что этот чужак — заносчивый хвастун, разве нет?  — проговорил лейтенант.
        Его огромный друг утвердительно кивнул и так толкнул Колина, что тот пошатнулся вместе со стулом.
        — Посмотрим, каким он будет заносчивым после того, как я разделаюсь с ним,  — проворчал Хэмптон.
        — Поосторожнее со мной.  — Колин улыбнулся и, подавшись вперед, хлопнул гиганта по спине.  — Позже вам захочется видеть меня живым — и на вашей стороне.
        — Я уже сражался с вами, горец!  — напомнил ему д'Атр со смехом.  — Вы будете среди первых из тех, кто умрет.
        — Тогда, наверное, мне лучше потренироваться еще и вечером.
        Лейтенант и его люди, казалось, сразу протрезвели при этих словах; они бросали опасливые взгляды на Девона в надежде, что тот не расслышал.
        — Капитан Гейтс будет тренироваться с вами сегодня вечером, Кэмпбелл. Возможно, вам удастся убедить его усерднее заниматься с людьми, не то я начну думать, что он хочет проиграть войну.
        Колин молча кивнул. Очень любопытно… Неужели Девон говорил всерьез? Неужели считал, что капитан и впрямь хотел проиграть?
        — Я сам буду сопровождать вас во двор, когда он вернется.  — Граф поправил парик и с улыбкой посмотрел на служанку, наполнявшую его кружку. Прежде чем она отошла, он шлепнул ее по пышному заду, потом вновь повернулся к Колину.  — Хочу посмотреть, стоите ли вы тех денег, что я плачу вам.
        — Надеюсь, что не разочарую вас, милорд,  — сказал Колин, отсалютовав ему кружкой. Если судьба будет к нему благосклонна, Девону тоже захочется скрестить с ним меч. И тогда он заставит мерзавца заплатить за то, что снова назвал свою кузину шлюхой.
        Глава 6
        Большую часть утра Джиллиан провела в комнате Эдмунда. Они вместе позавтракали, прочли три книжки и раз десять сыграли в «крестики-нолики». Но мальчик постоянно просился во двор, горя желанием встретиться с Колином Кэмпбеллом. Эдмунд то и дело говорил о нем, в очередной раз с ликованием рассказывая, как он одолел дружелюбного незнакомца во время их схватки на палках вчера днем. Джиллиан же тихонько вздыхала. Больше всего на свете ей хотелось дать сыну то, чего он жаждал, но мистер Кэмпбелл все утро не покидал внутренний двор. Она знала об этом, потому что Эдмунд бессчетное количество раз тащил ее к окну посмотреть, закончил ли его новый друг тренироваться с солдатами гарнизона. Взяв мальчика на руки, она наблюдала, как этот наемник сражался с шестью солдатами одновременно. Мать с сыном невольно нахмурились, потому что некоторые из солдат рассмеялись, когда горец под натиском нападавших припал на одно колено. Однако он не сдался и стремительно вскочил на ноги, чтобы встретить нападавших. Казалось, он упивался битвой и был полон решимости продолжать, пока не упадет бездыханным. Что в ближайшее время
ему, похоже, не грозило. Он снова перешел к оборонительной тактике и сражался так, словно старался измотать противников, а не победить их.
        Капитан Гейтс тоже был там вместе с остальными. Значит, ей придется послать одну из шлюшек Джеффри во двор, чтобы позвать его, если понадобится покинуть комнату. Но так ли уж ей хочется наблюдать поражение мистера Кэмпбелла с близкого расстояния? Хочет ли она, чтобы Эдмунд это увидел?
        — Он сказал, что мы сможем поупражняться сегодня,  — заявил малыш.
        Джиллиан ласково улыбнулась сыну:
        — Боюсь, его тренировка с солдатами будет продолжаться весь день.  — Может, ей удастся найти несколько палок и самой позаниматься с малышом?  — Возможно, ты увидишься с ним, после того как немного поспишь.
        — Я не хочу спать.
        Да и с чего бы ему хотеть? Снова вздохнув, Джиллиан крепче прижала к себе сына и поцеловала в пушистую головку. Ей и впрямь следовало изучить побольше игр, чтобы играть с ним.
        — Может, дочитаем историю о приключениях Колумба?
        Мальчик отрицательно помотал головой, глядя во внутренний двор.
        Джиллиан проследила за его взглядом и увидела, как последнее пополнение гарнизона отбивается от очередной группы атакующих. Кэмпбелл… Что ей известно об этом клане с шотландских гор? Совсем немного. Только то, что это — могущественный клан с крепкими связями в парламенте. Но каким образом мистер Кэмпбелл оказался в наемниках? И почему она не может забыть, какими глазами он смотрел на нее прошлым вечером за ужином? Пытливыми, подобными обжигающим углям в пламени очага — особенно после того, как Джеффри раскрыл свой мерзкий рот. О, она готова была убить кузена прямо там, перед всем его гарнизоном. Интересно, как бы поступили солдаты, если бы она выхватила кинжал, спрятанный у нее под одеждой, и вонзила ему в сердце?
        Джиллиан поспешно выкинула Джеффри из своих мыслей, заменив кузена воспоминаниями о голосе наемника и о том, как он улыбался Эдмунду, когда они сражались на палках вчера во дворе. Не сошла ли она с ума? Она боялась даже подумать, что сделает Джеффри, если заметит хоть малейший интерес к горцу с ее стороны. Но ее интересовал вовсе не он, а лишь новые сведения, которые она могла раздобыть, чтобы затем передать Вильгельму. Какой смысл в чем-то еще? Она ведь уже не наивная дурочка, ищущая чего-то сверхъестественного, ошеломляющего, волнующего душу. Такого вообще не существует. Ох, не следовало разрешать Эдмунду играть с Ним… Не стоит зря тратить время, пытаясь отыскать хорошее в мужчине просто потому, что он был добр с ее сыном.
        Она радостно улыбнулась, испытав огромное облегчение — как и ее захлопавший в ладоши сын,  — когда два последних противника Колина побросали свои деревянные мечи и, задыхаясь, заявили, что на сегодня с них хватит. Он продержался дольше их всех. А все остальные сказали, что надо отдохнуть. И все они выглядели вконец измотанными. Может, они и наносили ему удары в такие места, что на поле боя он давно был бы мертв, но при отсутствии настоящего смертельного удара Колин выстоял один против всех. Более того: хотя рубаха на нем была мокрая от пота и липла к груди и плечам, он, казалось, готов был снова сразиться с ними.
        Словно почувствовав ее взгляд, он посмотрел вверх, на окно. Его точеные черты смягчились, и он поднял руку в немом приветствии.
        Джиллиан определенно не собиралась махать ему в ответ. К тому же его приветствие относилось вовсе не к ней — она поняла это мгновением позже, увидев, как Эдмунд радостно размахивает над головой ручонкой.
        — Теперь мы можем спуститься во двор?!  — крикнул ее сын. Но Колин находился слишком далеко и не мог услышать мальчика.
        Горец еще какое-то время смотрел на окно, потом повернулся и куда-то пошел.
        Джиллиан опустила сына на пол, затем плотно закрыла окно и заперла ставни.
        — Капитан Гейтс скоро придет за нами.  — Она наклонилась к сыну, так что их глаза оказались на одном уровне.  — Что мы узнали о терпении?
        — Это добродетель!  — Эдмунд улыбнулся, гордясь тем, что запомнил. А она гордилась своим сыном.
        — Отлично!  — Джиллиан рассмеялась и привлекла мальчика к себе, чтобы поцеловать его мягкие пушистые локоны.  — А теперь… Почему бы нам не поиграть вместе на лютне, пока наш славный капитан не придет за нами?
        Бросив тоскливый взгляд на закрытое окно, мальчик кивнул и сунул в рот палец.
        — Ты научишь меня новой песне, мама?  — спросил он, не вынимая палец изо рта.
        Джиллиан уже протянула руку, чтобы достать свой любимый инструмент, но, услышав вопрос малыша, обернулась, изобразив недоумение.
        — Ты думаешь, что сможешь выучить еще одну?
        — Я могу выучить все, разве нет?
        — Да, дорогой.  — Она улыбнулась, протягивая сыну лютню меньшего размера.  — Конечно, ты можешь. Никогда не позволяй никому говорить иначе.
        Джиллиан ждала, когда Эдмунд усядется и возьмет первую ноту, но тут в дверь постучали. Она поняла, кто это, потому что стучавший не вошел сразу же, а ждал, когда она предложит ему войти.
        — О, капитан…  — Она отложила в сторону лютню и поднялась на ноги.  — Благодарю, что пришли за нами.
        Он выглядел так, словно получил от нее удар ногой в живот.
        — Я не заслужил благодарности, оставив вас здесь взаперти на весь день. Простите меня.
        Джиллиан, ласково улыбаясь, похлопала его по руке.
        — Это вполне понятно. Ваши солдаты наконец проявили интерес к чему-то иному, чем выпивка.
        — Да, верно…  — Его губы скривились в усмешке.  — Жажда крови вместо заносчивой болтовни.
        — Что заносчивого в тех, кто признает, что необходимо поупражняться?
        Джордж пожал плечами и в задумчивости пробормотал:
        — Заносчивость в том, что он делает с моими людьми. Они одерживают над ним победы, но он не сдается. Они изматываются и выдыхаются, осыпая его ударами,  — продолжал Гейтс,  — но когда думают, что победили, он снова бросает им вызов, приглашая к схватке. Я сам тренировался с ним вчера вечером, и теперь у меня болит и ломит все тело. А он сегодня вышел на тренировочную площадку против целой армии. Это и есть заносчивость.
        Отвернувшись, Джиллиан рассмеялась и взяла пару сачков, висевших на стене.
        — Он еще молод, вот и все.
        — Да, верно,  — согласился Джордж.  — Он всего лишь на несколько лет старше вас… и так же красив.
        Джиллиан вздохнула и укоризненно покачала головой. Она понимала, что капитан обеспокоен последствиями ее возможных действий, поскольку это касалось Эдмунда. Ведь если она сделает какую-нибудь глупость, например, попытается сбежать из Дартмута с наемником, Джеффри отыщет ее и отберет у нее сына. Но она далеко не глупа.
        — Мой славный капитан,  — проговорила Джиллиан, взяв Эдмунда за руку,  — вы тоже очень красивы, но я же не просила вас увезти меня отсюда.
        — Я думал об этом.
        Джиллиан остановилась, и сердце замерло у нее в груди. Улыбка же, с которой она смотрела на сына, померкла. Никогда прежде Джордж не говорил ей ничего подобного. Почему же он сказал это теперь? Она повернулась к нему и обнаружила, что его обычное самообладание ему не изменило.
        — Видите ли, если я…
        Она вскинула руку, призывая его замолчать. Джордж хотел избавить ее от этого жалкого унизительного существования, и за это она была ему признательна. Но она не могла допустить, чтобы он рисковал ради нее жизнью.
        Хотя он и был капитаном гарнизона, солдаты не были ему преданы. Если бы он увез ее от Джеффри, ему не удалось бы обеспечить ее безопасность и укрыть от тех, кто наверняка бросился бы за ней в погоню. Нет, она сама спасет себя и своего сына. А Джордж — ее единственный друг, и в данный момент большего ей и не нужно.
        — Я бы никогда не позволила вам или вашей милой жене пожертвовать жизнью ради меня. Вы понимаете это, капитан? Я просто неудачно пошутила. Никогда больше не напоминайте мне об этом.
        — Как вам угодно, миледи.  — Капитан перевел взгляд на Эдмунда, ибо прекрасно знал, что слезы, блеснувшие в глазах Джиллиан, смущали ее.  — Чем вы собираетесь заняться сегодня?  — спросил он, когда они уже выходили из комнаты.
        — Рыбной ловлей.  — Она с улыбкой подняла вверх палку с прикрепленной к концу сеткой.
        Подражая матери, Эдмунд тоже поднял вверх сачок, только гораздо меньшего размера.
        — Мама, а Колин сможет пойти с нами?  — спросил он неожиданно.
        Капитан посмотрел на мальчика, затем неодобрительно взглянул на его мать. Та, пожав плечами, пробормотала:
        — Он очень нравится Эдмунду, Джордж, не мне. И вообще, какой от этого вред?
        — С чего мне лучше начать, на ваш взгляд?  — спросил капитан, заложив руки за спину. Лицо его все больше мрачнело, и Джиллиан заподозрила, что ему сейчас ужасно хотелось придушить ее.
        — Что бы вы там ни думали,  — поспешно сказала она,  — игры не опасны, а маленьким мальчикам нужно играть.  — «А мне необходимо узнать что-нибудь новое, чтобы убедить Вильгельма Оранского сдержать свое обещание».  — Раз уж вы не хотите учить его каким-нибудь играм иногда, то пусть тогда проводит время с мистером Кэмпбеллом.
        — Но мы о нем ничего не знаем,  — возразил Джордж.
        — Мы знаем, что он умеет играть в «крестики-нолики» и охотно играет с Эдмундом. Я не такая дура и не позволю ему — или любому другому мужчине — снова обмануть меня. Разрешите ему немного скрасить дни Эдмунда здесь. Вам нечего бояться подвоха с моей стороны.
        Джордж стиснул зубы, сдерживая дюжину аргументов, готовых сорваться с его языка.
        — Хорошо,  — наконец выдавил он.  — Но я буду безотлучно находиться при вас.
        Он так и делал всегда. Он был ее защитником, и Джиллиан была бесконечно благодарна ему за это.
        — Мама, думаешь, он умеет ловить рыбу?
        Она подняла взгляд на капитана, и тот, пробормотав что-то неразборчивое, ответил:
        — Скоро мы это выясним.
        «Скоро» наступило слишком уж быстро. Как только они вышли из замка, Джордж знаком подозвал к себе горца. Джиллиан же старалась смотреть на что угодно вокруг — только не на него.
        Но ей это плохо удавалось, и она украдкой бросала на него взгляды, когда он приближался к ним. Его одежда была далеко не такой свежей, как мундир капитана Гейтса, но он выглядел намного привлекательнее в своих обтягивающих бедра бриджах и влажной рубашке, небрежно заправленной под отягощенный оружием ремень. Джиллиан вдруг почувствовала, что хочет улыбнуться ему, словно юная дурочка, жаждущая быть ослепленной мужчиной.
        Но она уже совсем не та девочка. И больше никогда ею не станет.
        — Ах, наконец-то явился достойный соперник!
        Его низкий звучный голос вновь привлек к нему взгляд Джиллиан, и она тотчас обнаружила, что он обращался к Эдмунду. К тому же он еще и подмигнул ее сыну!
        — Кэмпбелл!..  — рявкнул Джордж.  — Мы идем ловить рыбу!
        Друг Эдмунда взглянул на их сачки, затем на мгновение задержал взгляд на лице Джиллиан. Но даже мгновения хватило, чтобы она ощутила его заботу о ней, и от этого все ее нервы словно опалило огнем.
        — Вы идете с нами, ясно?
        Мистер Кэмпбелл прищурился при этом приказании капитана, но больше ничем не выказал своего отношения к ситуации. По его виду нельзя было понять, доволен он или раздражен перспективой провести почти весь день с сетью в руке вместо меча.
        — Тебе понадобится сачок, Колин,  — заметил Эдмунд и потянулся к руке горца.
        — Конечно, понадобится,  — подтвердил наемник, накрывая маленькую ладошку Эдмунда своей огромной ладонью.
        — Вы можете воспользоваться моим,  — сказала Джиллиан.
        Три пары глаз мгновенно обратились к ней. Но взгляд только одних глаз полностью завладел ее вниманием — захватывающий взгляд обжигающих глаз горца. У Джиллиан пересохло во рту. А глаза горца вдруг потемнели, подернувшись легкой зеленоватой дымкой. Со слабым подобием улыбки он принял сачок, который она ему протянула.
        — Какая рыба здесь водится?  — спросил он, обращаясь к капитану.
        — Не знаю. Они ни разу ни одной не поймали.
        Его улыбка стала значительно шире, так что открылся ряд ровных белых зубов. Причем эта улыбка придавала ему некоторую уязвимость, сделавшую его еще более прекрасным, чем прежде.
        Всего мгновение потребовалось Джиллиан, чтобы прийти в себя и осознать, какое зрелище они все трое сейчас, должно быть, представляли, шествуя вместе, как семья, направляющаяся провести день на природе. «Дурочка»,  — отругала она себя, стараясь не замечать гнетущую пустоту в груди, заставившую сердце болезненно сжаться. Ох, она ведь тосковала о том, чего у нее нет, о том, что она не сможет дать Эдмунду. Расправив плечи, Джиллиан потянула сына за руку, отрывая его от наемника, и поспешила следом за Джорджем.
        Глава 7
        Колин не страдал от недостатка терпения. По правде говоря, этого качества ему хватало с избытком. После того как он в течение трех лет медленно, упорно, по крупицам выведывал секреты своих врагов, день за днем, месяц за месяцем ожидая битвы, которой жаждало все его существо, он в совершенстве овладел этим искусством.
        Но он не готов был больше часа сидеть на камне в ожидании, когда какая-нибудь несчастная рыба удосужится заплыть к нему в сеть. Даже Эдмунду, похоже, это страшно надоело. И все же способность этого мальчика сидеть так долго без возражений и ерзания многое говорила о его натуре. Колин подозревал, что сдержанности малыша во многом способствовал большой палец, который он постоянно посасывал. Горец старался не смотреть на него слишком часто, потому что при каждом взгляде на ребенка сердце его немного смягчалось. А смотреть на его мать — это было ничем не лучше. Сказать по правде, гораздо хуже. Колин был не из тех, кто поддается страху. Всю свою жизнь он упорно работал, чтобы стать самым лучшим воином, не боявшимся ничего. В грядущей схватке между королем Яковом и принцем Вильгельмом требовался воин, способный выиграть ее. И все его тренировки и сражения не оставляли времени для долгих ухаживаний за дамами. Конечно, Колин встречался со многими женщинами в Англии, Шотландии и Франции, однако ему казалось, что все они походили одна на другую. Что же было такого особенного в этой? Почему он
заинтересовался ею? О, силы небесные! Ведь он опытный грозный воин, а не какой-то никчемный сопливый слабак, теряющий соображение при виде смазливой женщины. Это увлечение может дорого ему обойтись, если он не поостережется. Нужно выбросить Джиллиан Дирли из головы. Ему очень не нравилось, что она находилась в Дартмуте и отвлекала его. Не следовало ему соглашаться идти с ними на рыбалку.
        Горец хмуро посмотрел на капитана Гейтса, стоявшего довольно далеко от берега, так что всплески волн не достигали его. Присутствие малыша не было неприятно Колину, но он ведь не нянька. И он непременно скажет об этом Гейтсу позднее. Внезапно тихий и тоскливый вздох привлек его внимание. Колин украдкой бросил взгляд на леди Джиллиан и некоторое время незаметно изучал ее. Он никогда не видел женщину, способную сидеть так неподвижно, наблюдая за накатывающимися на берег волнами. И он вдруг понял, что зачарован ее присутствием, ее молчанием, тем, как она сидит рядом с сыном, обхватив руками колени, и ее длинными волосами, струившимися по плечам. Колин не был уверен, что слабый весенний аромат, достигавший время от времени его ноздрей, прежде чем затеряться в запахе моря, исходил от цветков первоцвета, украшавших ее волосы прошлым вечером. Но этот аромат немного сводил его с ума.
        Почувствовав на себе его взгляд, Джиллиан повернулась к нему, и Колин, едва не выронив сачок, тихо выругался себе под нос, проклиная свою внезапную неловкость.
        — Так, значит, мистер Кэмпбелл, вы знакомы с королем?
        На мгновение Колина охватила паника. Он сделал глубокий медленный вдох, чтобы взять себя в руки. Почему она задала ему такой вопрос? Ведь она не могла ничего знать о цели его появления здесь. Это невозможно…
        Он ничего не ответил, и Джиллиан ободряюще улыбнулась ему — так, наверное, она улыбнулась бы своему сыну, если бы тот не понял ее вопроса,  — и пояснила:
        — Вы говорили моему кузену, что сражались в лейб-гвардии короля. Так ведь?
        — Да, верно.  — Колин отругал себя за то, что позволил женщине привести его в замешательство. Однако же…
        Она сейчас так внимательно смотрела на него… Колин терпеть не мог, когда кто-нибудь пристально его разглядывал, словно пытаясь разгадать намерения. Ведь если его разоблачат, то непременно убьют. О, будь он проклят! Даже сейчас он смотрел на изящный изгиб ее чувственных губ, заставлявших задуматься: а каково было бы ощутить их вкус?
        — Да, я знаю его,  — признался Колин.  — По крайней мере, знал когда-то.  — Когда он произносил эти слова, истинность их поразила его точно удар мячом.
        — Какой он? Его люди любят его?
        Колин не хотел вспоминать об этом. Как и о том, сколько из людей Якова все еще оставались ему верны.
        — Он король, а все короли одинаковы. Высокомерны и жадны до власти.
        Она притихла, погрузившись в размышления. Затем продолжила:
        — Все Кэмпбеллы настроены так же, как вы?
        Колин посмотрел на нее, отметив легкую прерывистость ее дыхания и то, как вспыхнули ее глаза под его пытливым взглядом.
        — Почему вас интересует король?  — спросил он.
        Джиллиан улыбнулась и отбросила локон со щеки, снова сбив его с мысли.
        — Разве женщина не может поинтересоваться королем, которого ее семья предпочитает увидеть мертвым?
        Колин полагал, что может.
        — Значит, ваш отец поддерживает идею передать трон Вильгельму?
        — Нам пора возвращаться!  — окликнул их капитан Гейтс, избавив ее от необходимости отвечать.
        Что бы она ему ответила? Король Яков подозревал Эссекса в предательстве, но не имел доказательств. Пока…
        — Уже поздно!  — снова крикнул Гейтс.
        — Но я еще не поймал рыбу,  — пожаловался мальчик.
        Колин взглянул на Эдмунда, отметив поникшие плечи малыша. Он снова ничего не поймал, и то недолгое время, что он проводил на природе, уже подходило к концу.
        Проклятие! Ведь этот ребенок с его радостями и огорчениями — не его, Колина, дело. Но это не означало, что он должен был стоять в стороне и ничего не сделать, когда единственное невинное существо в этом мире вот-вот собиралось заплакать.
        — Ты хотел поймать обязательно рыбу, паренек?
        Эдмунд поднял на горца взгляд и покачал головой.
        — Что ж,  — сказал Колин, поднимаясь на ноги,  — тогда пойдем со мной.
        Обернувшись, он увидел, как Эдмунд шагает за ним по камням без помощи матери, шедшей следом. А Гейтс шел за Джиллиан.
        Когда мальчик поравнялся с ним, Колин отвел его на отмель, к полосе прибоя и, наклонившись, стал переворачивать камни. Ничего. Ему пришлось перевернуть еще с десяток камней, прежде чем он нашел то, что искал.
        — Эдмунд!  — позвал он. Колин подхватил с песка маленького краба и протянул его ребенку.  — Только держи ладонь открытой, не то он клешней прихватит тебе палец.  — Колин еще ребенком на берегу залива Камас-Фьоннариг научился ловить и держать таких крабов, как этот.
        Эдмунд последовал его совету и так радовался крошечному существу, ползавшему по его ладони, что Колин совершенно забыл, почему он не должен себе позволять принимать это близко к сердцу. Он улыбнулся ему, а затем и его матери, склонившейся над мальчиком.
        — Посмотри, как он двигается бочком, Эдмунд,  — сказала она, также радуясь этому зрелищу.
        «Проклятие, как она хороша»,  — думал, глядя на нее, Колин. Ее нежная кожа, чуть обветренная, слегка раскраснелась, что делало ее невероятно привлекательной.
        — Можно, я отнесу его домой, Колин?  — спросил Эдмунд с надеждой в голосе.
        Колин отрицательно покачал головой, но в этот момент мать мальчика снова улыбнулась ему, спутав все его мысли, словно он был зеленым юнцом, немевшим и терявшим голову в присутствии хорошенькой женщины.
        — Там он просто умрет,  — сказал он малышу.  — И он еще слишком мал, чтобы его съесть. Но я сделаю тебе настоящую удочку, чтобы ты смог поймать рыбу.
        — А ты сделаешь удочку и для себя тоже?
        Эдмунд подмигнул ему, и Колин, опустив взгляд, увидел, как краб соскользнул с ладони мальчика.
        — А удочку для мамы?
        Что за черт?! Проклят он, что ли?! Он ведь явился сюда не за тем, чтобы заводить друзей — даже таких маленьких, которые говорят, не вынимая пальца изо рта. Он должен добыть важные сведения для короля, чтобы подготовиться к войне. К войне, которую необходимо выиграть. Как он сможет справиться со своей задачей, если будет проводить дни за рыбной ловлей?
        Колин поднял взгляд на человека, с унылым видом стоявшего поодаль. Капитан Гейтс весь день не отходил от них — как, собственно, и вчера, за исключением поездки в Кингсвер. Что ж, возможно, из этого удастся извлечь пользу. Если отправиться на рыбалку с Эдмундом, Гейтс тоже пойдет. Колин не сомневался, что спустя несколько дней он сумеет вытянуть из капитана ответы на некоторые вопросы.
        — Об этом, дружок, ты должен спросить нашего капитана.
        Гейтс нахмурился и взглянул на леди Джиллиан. Потом со вздохом пробормотал:
        — Ладно, хорошо. А теперь идемте. Время возвращаться.
        Отступив с тропинки, капитан ждал, когда Эдмунд и его мать пройдут мимо.
        — Кэмпбелл,  — он поднял руку, преграждая путь Колину,  — на несколько слов.
        Горец кивнул, давая понять, что внимательно слушает.
        — Если вы тронете ее…  — Гейтс улыбнулся леди Джиллиан, когда она, оглянувшись через плечо, взглянула на мужчин, бредущих позади нее.  — Это может стоить жизни Эдмунду,  — продолжал капитан, понизив голос.  — И скорее всего это будет стоить жизни и вам.
        Колин и глазом не моргнул. После двух дней, проведенных здесь, он доподлинно знал, что капитан Дартмута гораздо меньше озабочен свержением законного короля, чем охраной леди Джиллиан — словно она была последней девственницей в королевстве, осажденном драконами. Но черт его возьми, что он имел в виду? Уже во второй раз капитан угрожал ему, предостерегая от посягательств на леди. И при чем здесь Эдмунд? Неужели он думает, что кто-то способен обидеть ребенка?
        — Что вы имели в виду, сказав, что это может стоить жизни Эдмунду?
        Гейтс окинул его настороженным взглядом, затем снова повернулся к паре, шествующей впереди.
        — Вы не спросили о себе — только о нем. Вы привязались к этому мальчику?
        — Вовсе нет.  — Колин едва не рассмеялся при столь нелепом предположении.  — Просто мне любопытно, кто, по-вашему, способен его обидеть.
        — Неужели, Кэмпбелл, вы не заметили, какую власть имеет лорд Девон над своей кузиной?
        — Да, заметил,  — буркнул Колин.
        — Он использует ребенка как орудие — чтобы заставить ее подчиняться.
        «Вот она, цепь вокруг ее шеи, сковывающая ее постоянно»,  — подумал Колин. Она покоряется жестокости Девона, защищая Эдмунда. Это и в самом деле смело. Самопожертвование ради кого-то или чего-то было той добродетелью, которую Колин ценил очень высоко.
        — Граф отыграется на Эдмунде, если она покинет его до того, как принц прибудет.
        Значит, прибытие принца не вызывает сомнений. Но когда именно?..
        — Сколько у нее времени?
        — Зачем вам это знать?  — Гейтс снова посмотрел на горца.  — Думаете, что сможете спасти ее до того? Не удастся. А если попытаетесь, то я убью вас. Вам понятно?
        — Спасти ее от чего?  — спросил Колин, игнорируя очередную угрозу.
        — Похоже, вы совсем тупой.
        «Нет, не совсем»,  — подумал Колин. Гейтс понятия не имел об истинных причинах его пребывания здесь и о его воинском искусстве. И капитана не интересовало, готовы ли его солдаты к битве, потому что все его мысли, все его обязанности были сосредоточены вокруг одной только особы — леди Джиллиан. Он не хотел, чтобы кто-либо сближался с ней, прикасался к ней, пытался ее увезти. Неужели капитан любил ее?
        — Что заставляет вас думать, будто я набиваюсь в спасители?  — спросил Колин. Он не хотел, чтобы Гейтс относился к нему с недоверием из-за неуместного страха перед его рыцарскими наклонностями.  — Женские слезы меня не волнуют. Только битва. Но спрошу вас прямо: почему вы собираетесь помешать ее бегству, если понимаете, что ее нужно спасать?
        Гейтс помедлил с ответом. Потом проговорил:
        — Разве кто-то из мужчин, находящихся здесь, имеет по отношению к ней иные намерения, кроме как уложить ее в постель и снова навлечь на нее гнев отца?
        «Так вот почему она здесь,  — думал Колин.  — Потому что у нее внебрачный ребенок. В Дартмут ее выслали в наказание». А Гейтс, которого он видел теперь в совершенно ином свете, ограждал ее от своих людей, чтобы уберечь от более сурового наказания.
        Некоторое время они шли молча. Наконец Колин спросил:
        — Почему вы рассказываете мне все это?
        — Потому что я хочу, чтобы вы знали, почему прольется ваша кровь, если вы вмешаетесь в ее жизнь.
        Колин кивнул, отдавая собеседнику должное. Капитан был человек целеустремленный и прямолинейный в своей преданности долгу — весьма положительное качество, которого Колин уже много лет не встречал у других воинов.
        — Почему вы решили, что я не такой, как все другие здесь?
        — Вы прямодушны,  — ответил Гейтс.  — И вы увидите, что я — тоже. Поэтому я и решил так, хотя сомневаюсь, что вы вполне искренни в некоторых вопросах. Но я не сомневаюсь в вашей искренности, когда вы говорите с ним.
        Колин понял, кого капитан имел в виду, но все же посмотрел на Эдмунда. Его взгляд скользнул по пушистой головке ребенка и по пухлой ручонке, державшейся за руку матери. Странное чувство охватило Колина, нахлынув внезапно, как потоп. У него перехватило дыхание, а сердце похолодело и запылало одновременно. Ему нравился этот мальчик. Будь он трижды проклят, но малыш ему нравился. Однако Колин не мог себе это позволить. Не мог позволить себе отвлекаться от основной задачи.
        И уж тем более из-за женщины. Именно в этом таилась главная опасность. Колин видел, что сделали женщины с мужчинами Кэмлохлина. Те стали покорными. Они изменили своей натуре и оставили все, что прежде любили. Отец его, великий воин, который мог уложить троих одним ударом своего меча, научился срывать нежные побеги вереска, не повредив ни единого цветка. Его старший брат готов был отказаться от своих наследственных прав из-за любви к женщине. Другой его брат, легкомысленный бездельник Тристан, бросил привычную жизнь, всецело отдавшись служению одной-единственной. Муж его сестры, Коннор Грант, покинул королевскую армию и Англию, чтобы посвятить свою жизнь выполнению всех желаний любимой жены.
        Колин не хотел бы проявить подобную слабость. У него не было для этого времени. И ни малейшего желания измениться.
        Он должен предоставить Эдмунда с его матерью их собственной судьбе.
        — Я здесь не для того, чтобы что-то менять,  — услышал он свои слова.
        — Вот и хорошо,  — пробормотал капитан, шедший рядом с ним.
        «Как же теперь сказать Эдмунду, что я не собираюсь проводить с ним время?» — думал Колин. Но ему необходимо держаться в стороне, оставаясь независимым, чтобы его не раскрыли. Проводить время с Эдмундом и его матерью — Колин взглянул на ее изящный профиль, когда она повернулась поговорить с сыном; — это слишком опасно. И вообще он здесь не для того, чтобы думать о женщинах. Да, он хотел ее, как хотел других женщин, но это всего лишь вожделение. Он не станет ради этого рисковать безопасностью ребенка. Он не настолько безжалостен.
        — Я скажу мальчику, что занемог и не смогу удить с ними рыбу.
        — Нет!  — Гейтс сурово посмотрел на Колина, но глаза его сразу потеплели, стоило ему перевести взгляд на леди Джиллиан.  — Мальчик огорчится, и его мать обвинит в этом меня.
        — Вы любите ее,  — рискнул заметить горец. Если капитан станет отрицать это, то он и впрямь считал его, Колина, дураком.
        — Признаюсь, что она дорога мне.  — Капитан помолчал, глядя на леди Джиллиан. Затем покачал головой и добавил: — Нет, вы не разочаруете мальчика. Ясно?
        — Но я…
        — Не возражайте, Кэмпбелл,  — предостерег его капитан.  — Только постарайтесь не слишком привязаться к ней.
        Колин собирался заявить, что обзаводиться привязанностями не в его обычае, но тут Эдмунд вдруг вырвал ручку из руки матери и бросился к нему.
        Глядя на крепкие ножки и раскрасневшиеся щечки ребенка, Колин задумался: действительно ли Девон способен причинить малышу боль? При этой мысли он едва не задохнулся от гнева, закипевшего в его груди. Проклятие! Как же живут его братья день за днем, зная, что с их детьми каждый момент может произойти что-нибудь ужасное? Он отвел взгляд и выругался про себя. Дети… Они представляли еще большую угрозу для душевного спокойствия мужчин, чем женщины.
        — Колин, ты поужинаешь со мной в моей комнате? Мама не станет возражать.
        Он посмотрел на леди Джиллиан. Она спешила к ним, глядя на него с извинением во взгляде. Он вспомнил ее покорность кузену вчера после его завуалированных угроз в адрес Эдмунда. Ради сына она была готова на все. Даже рискнуть провести время в обществе наемника, чтобы доставить удовольствие малышу.
        — К сожалению, не могу,  — ответил Колин, когда она приблизилась к ним.  — Сегодня вечером я должен сидеть за столом с моим лордом, как и каждый вечер.
        Как он и боялся, глаза мальчика округлились от огорчения. Но он не заплакал и не стал упрашивать. Колин предпочел бы, чтобы стал, потому что тогда он бы мог сказать себе, что ребенок слишком избалован и нуждается в твердой руке. Но Эдмунд только сунул большой палец в рот и отвернулся.
        — Извините его.  — Леди Джиллиан снова взяла сына за руку.  — Ему скучно со мной. Я поговорю с ним насчет его неразумной просьбы.
        Она отвернулась и повела за собой Эдмунда. Колин смотрел ей вслед, стиснув челюсти и ощущая странный спазм в животе. Неразумная просьба? Что же неразумного в желании малыша пообщаться с кем-то еще, кроме матери? И почему Эдмунду не дозволяется ужинать с другими, словно он — паршивая собачонка? Интересно знать, почему же Гейтс почти не разговаривает с бедным малышом? Страх перед Девоном — одно дело, но сделать ребенка изгоем в собственном доме — совсем другое.
        — Зачем Девону обижать его?  — спросил Колин, повернувшись к капитану. Его не волновало, что он слишком уж настойчиво требовал ответов. Он хотел получить их, хотя они и не имели отношения к грядущей битве.  — И как с этим связано прибытие принца Вильгельма?
        Гейтс остановился и улыбнулся горцу, даже не пытаясь скрыть своего интереса к собеседнику.
        — А вы, Кэмпбелл, и в самом деле любопытны…
        Похоже, он зашел слишком далеко. И с женщиной, и с мальчиком, которые не имели никакого значения для достижения его цели. Из-за них он уже утратил осторожность.
        — Нет-нет.  — Колин покачал головой и пошел дальше.  — Не говорите больше ничего. Это меня не касается.
        Глава 8
        Джиллиан не опоздала к ужину в этот вечер и ни разу — во все последующие. За это она должна была благодарить Джорджа, строго следившего за ее распорядком. Как и всегда за время ее долгого пребывания здесь, он старался сделать так, чтобы она, возвратившись с прогулки, успела выкупать малыша и поиграть с ним, пока он ел. Она никогда не просила о том, чтобы Эдмунд питался вместе с ней за общим столом, так как понимала, что ребенку лучше держаться подальше от дурно воспитанных, грубых солдат гарнизона. Джиллиан и сама предпочла бы держаться от них подальше, но, потеряв возможность слушать разговоры за столом, она могла бы утратить доверие Вильгельма Оранского. Ведь странствующие наемники часто приносили полезные сведения из других благородных домов…
        Этим вечером все было как обычно. Она лениво ковырялась в своей тарелке, внимательно прислушиваясь к разговорам мужчин вокруг. Громкий смех Джеффри привлек ее внимание. Никогда не бывать ему ее мужем! Но как он поступит, если узнает, что она уже попросила голландского принца о помощи? Джиллиан молилась, чтобы Джеффри никогда об этом не узнал. Но даже если тайна ее откроется… Он должен понимать, что она больше не станет подчиняться ему, если он обидит ее сына. Тогда она убьет его и бросит труп собакам!
        Вильгельм Оранский защитит ее. Должен защитить. Что может помешать Джеффри отослать Эдмунда прочь… или, хуже того, сделать это уже после того, как он силой возьмет ее в жены?
        Дрожащей рукой Джиллиан поднесла к губам кружку и устремила взгляд в дальний конец стола, где сидел Колин Кэмпбелл, выпивавший вместе с остальными солдатами.
        На мгновение ей показалось, что она ненавидит его даже сильнее, чем Джеффри. Но какое ей дело до того, что он перестал разговаривать с Эдмундом? Почему ее удивляет, что он предложил ее сыну разделить с ним досуг, а затем передумал? Он ничем не отличался от всех других мужчин, которых она знала. И каждый раз, когда Эдмунд просил ее объяснить, почему Колин больше его не любит, неприязнь к горцу вновь просыпалась в ее душе.
        Он вдруг перестал улыбаться словам кого-то из своих соседей за столом и пристально взглянул на нее. Она нахмурилась и отвела глаза.
        — Джиллиан, сыграй нам что-нибудь на своей лютне.
        Она с удивлением взглянула на Джеффри, развалившегося на стуле с Маргарет на коленях.
        — Моя лютня расстроена, кузен.
        — Эй, друг мой любезный! Эй, Мартин!  — крикнул граф одному из своих музыкантов.  — Отдай ей свою лютню. Мои уши достаточно настрадались сегодня от твоей бездарной игры. Передай лютню ей и послушай райские напевы.
        Джиллиан не хотела играть. Музыка была ее вторым драгоценным сокровищем после Эдмунда, и она не хотела делиться им с кузеном и его людьми. Кроме того, она была не в том настроении, чтобы играть что-нибудь такое, что понравилось бы Джеффри.
        — К сожалению, я вынуждена отка…
        Мартин сунул ей в руки лютню и быстро ретировался.
        — Играй, Джиллиан!
        Она угрюмо посмотрела на кузена, противясь ему каждой клеточкой своего существа.
        — Как вам угодно, милорд.
        Она встала и, обойдя злорадствовавшего кузена, направилась в центр зала, упрямо вздернув подбородок, чтобы он не считал ее побежденной. Джиллиан знала: он заставлял ее ухаживать за ним и сидеть с ним, удерживая вдали от сына, в надежде сломить ее волю. Пусть не надеется! Скорее она умрет!
        Джиллиан подождала, пока один из мужчин не принес ей стул. Случайно это оказался Колин Кэмпбелл. Она смотрела на него достаточно долго, чтобы он понял, как она рассержена на него. Затем вежливо поблагодарила его, когда он поставил перед ней стул и отступил в сторону.
        Она села, аккуратно расправив юбки, и откинула волосы за спину.
        — Джиллиан!  — Джеффри хлопнул ладонью по столу.  — Сыграй же что-нибудь, черт тебя возьми!
        Бросив на него убийственный взгляд, она тронула пальцами струны и нахмурилась. Лютня была совершенно расстроена. Джиллиан поспешно настроила ее и начала играть. Она закрыла глаза, словно отгораживаясь от звона кружек и непристойного хохота с руганью, доносившихся от окружавших ее столов; она слушала только мелодию, рождаемую жалким инструментом Мартина, уходом за которым он явно пренебрегал. Вскоре, как и всегда, когда она играла, Джиллиан целиком погрузилась в музыку, и струны под ее пальцами запели голосом ее сердца. Печальный, западающий в душу напев зазвенел в воздухе, вызывая слезы у нее на глазах — она так и не открывала глаз, чтобы никто этого не заметил.
        Мало-помалу возня и шум в Большом зале стихли. Джиллиан не слышала ничего, кроме мелодии, струившейся из-под ее умелых пальцев.
        — Бог мой, Джиллиан!..  — раздался недовольный возглас Джеффри.  — Если бы я хотел услышать похоронный марш, я бы приказал вывести одного из этих людей во двор и пристрелить. Сыграй что-нибудь повеселее, пока вконец не испортила мне настроение.
        Джиллиан научилась придерживать язык, но ей никогда не удавалось скрыть свою ненависть к кузену; она пылала в ее глазах, виднелась в натянутой улыбке, в сжатых кулаках, выдавая ее слабость. Джеффри же упивался этим.
        Джиллиан заиграла что-то более быстрое, впиваясь в струны, словно это были глаза кузена. Когда другие музыканты начали подыгрывать, ее передернуло из-за недостающих струн в их инструментах и их скверной настройки.
        Вскоре пьяное веселье вернулось в зал. Джиллиан посмотрела на кузена, зарывшегося лицом в шею Маргарет. Бедняжка, у нее не было никого, чтобы защитить ее от когтей Джеффри. Взгляд Джиллиан переместился дальше вдоль стола — мимо Родриго Альвареса, наемника из Испании, с глазами такими же черными, как его душа, и Филиппа, как его там… из Франции, сидевшего рядом с ним. Когда же глаза ее отыскали Колина Кэмпбелла, они задержались на нем дольше, чем на остальных.
        Она окинула взглядом его фигуру, долговязую и худощавую; казалось, он чувствовал себя на своем твердом стуле более уверенно, чем большинство других обитателей Дартмута. Мягкий свет пламени в огромном камине высвечивал резкие черты его лица, порождая золотистые всполохи в глазах. О, силы небесные! Он действительно был очень красив, но совсем по-другому, чем Джордж. Выражение лица шотландца не было ни любезным, ни безмятежным, и Джиллиан нисколько не сомневалась: этот человек был до крайности самоуверен. И казалось, ореол опасности окутывал его подобно черному плащу, покрывавшему его плечи. Возможно, угроза ощущалась в быстроте, с которой его острые глаза улавливали малейшие движения других мужчин; или же в намеке на что-то жестокое в легком изгибе его губ, растянутых в улыбке. И даже в нарочито медленных движениях его пальцев по ободку кружки таилась какая-то угроза.
        Конечно, он был опасен. Джиллиан содрогнулась и отвела взгляд. Впрочем, все мужчины в этом зале были опасны. И почему она решила, что общество горца может быть полезным для Эдмунда? Боже милостивый, неужели ей так отчаянно хотелось услышать смех своего сына, что она безрассудно позволила ему привязаться к подобному человеку? Джордж был прав, предостерегая ее в отношении горца. Все так и вышло. Он ничем не мог помочь ей и Эдмунду, даже если бы захотел. Но у него явно не было такого желания. Однако он не должен был разбивать сердце ее ребенка. Даже самые худшие из солдат Джеффри не делали этого.
        Джиллиан повернулась, чтобы в последний раз бросить на шотландца гневный взгляд. И обнаружила, что он наблюдал за ней. Его лицо, выражавшее вежливый интерес к происходящему вокруг, не изменилось. Кэмпбелл смерил ее взглядом — довольно дерзким,  — и она сбилась с ритма. Но он смотрел на нее вовсе не с вожделением; казалось, просто размышлял, пытаясь решить, стоила ли она его внимания.
        Джиллиан вскинула подбородок чуть выше, чтобы дать ему понять, что не нуждается в его внимании.
        Он слегка улыбнулся, и его глаза пробежались по ней, сверкая в мерцающем свете подобно драгоценным камням, лишая ее способности мыслить… и даже дышать.
        Взгляд ее метнулся к Джорджу. К счастью, внимание ее верного стража было сосредоточено на Джеффри, к которому он склонился, чтобы поговорить. Значит, никто не заметил, как они с горцем обменялись взглядами. Что ж, ей очень повезло. Потому что его взгляд был почти осязаем — словно он прикоснулся к ней на таком расстоянии.
        Нет, она больше никогда не позволит мужчине прикоснуться к себе. Да, никогда!
        Против ее воли взгляд Джиллиан вновь устремился к горцу. Однако он уже не смотрел на нее — вернулся к разговорам с сотрапезниками. Джиллиан облегченно вздохнула — все это время она сдерживала дыхание — и вернулась мыслями к музыке. Джеффри прервал эти мысли, внезапно выхватив лютню у нее из рук.
        — Довольно, Джиллиан,  — сказал он, возвышаясь над ней.  — Пойдем. Сегодня я сам провожу тебя в твою комнату. Хочу поговорить с тобой.
        Она посмотрела на Джорджа и без возражений поднялась со стула, когда капитан кивнул в знак согласия. Джиллиан предпочла бы разбиться о скалы, чем провести несколько минут, прогуливаясь с кузеном наедине. Хотя он не посмел бы тронуть ее. Он слишком боялся мести ее отца и клинка собственного капитана, чтобы решиться на такую дерзость. Пока боялся… Но ей невыносима была мысль, что вновь придется выслушивать его угрозы в адрес Эдмунда.
        — В чем дело теперь, Джеффри?  — спросила она с долгим протяжным вздохом, когда он выводил ее из зала (Джордж постоянно сердился на нее за неумение скрывать свою неприязнь).
        — Хорошие новости, дорогая,  — весело заявил кузен, предпочитая не замечать ее пренебрежительного отношения к его выдающейся персоне.  — Лорд Шрусбери и виконт Ламли поставили свои подписи на приглашении принца. Еще одна подпись — и петицию можно будет отослать Вильгельму.
        Нельзя было допустить, чтобы он увидел надежду в ее глазах. Ей следовало притворяться, что она страшится, прибытия принца. Но Джиллиан не смогла удержаться и взглянула на кузена с искренним изумлением — неужели Джеффри считал Вильгельма таким жестоким и бесчувственным?
        — Почему вы решили, что это хорошая новость для меня?
        — Почему?  — Он посмотрел на нее с торжеством.  — Да ведь это означает, что наша брачная ночь состоится уже через несколько месяцев. Наверняка ты довольна таким развитием событий, Джиллиан.
        Он с ума сошел! Ей следовало пожалеть его. Но она не могла.
        — Я не выйду за вас, кто бы это ни приказал. Я скорее умру.
        — Я могу устроить гибель, если захочешь… но не твою.
        Джиллиан закрыла глаза, чтобы сдержать гнев и страх, вспыхнувшие в ее в душе. Кузен часто угрожал изгнать Эдмунда из Дартмута, но никогда прежде не угрожал лишить его жизни. Подавив ярость, рвавшуюся наружу, она открыла глаза и в упор посмотрела на графа.
        — Коснетесь его — и я вырежу ваше мерзкое сердце, бьющееся в вашей презренной груди.
        — И ты сможешь это сделать, Джиллиан?  — с усмешкой спросил кузен.  — Сомневаюсь, что ты на это способна.
        Ей следовало развеять его заблуждение, причем как можно скорее, пока он не привел свои угрозы в исполнение.
        — Да, смогу! И сделаю! В один прекрасный момент вы можете не проснуться. Помните об этом.
        Он рассмеялся и, повернувшись, чтобы уйти, взмахнул рукавами, обильно украшенными кружевом.
        — Что ж, теперь я знаю, что нужно будет запирать тебя на ночь, после того как я закончу с тобой.
        Сжав кулаки, Джиллиан провожала взглядом кузена, возвращавшегося в Большой зал. Ей хотелось бежать, но ноги не слушались ее. Как она сможет избежать брака с ним, если принц передумает, оценив все, что Джеффри для него сделал? Как она сможет защитить от него своего ребенка?
        Наконец она повернулась и, утирая слезы, бросилась в свои комнаты.
        Глава 9
        В сотне ярдов от замка Колин терпеливо ждал, укрывшись в тени неглубокой пещеры возле самой кромки воды. Мерный плеск волн, разбивающихся о скалы позади него, несколько скрашивал ожидание. Никто не видел, как он выскользнул из Дартмута, чтобы встретиться с одним из посланцев короля. Была середина ночи, и на стенах замка не было часовых. Но даже если бы и были, они бы его не увидели. Он добирался сюда пешком, стараясь держаться в тени.
        Встреча была оговорена заранее — ровно через месяц после того, как он покинул Уайтхолл. Колин условился с королем, что встретит гонца из Сомерсета именно в эту ночь и передаст ему все сведения, которые уже удастся собрать такие же встречи будут повторяться каждую неделю после этой, пока Колин не призовет королевскую армию.
        Он похлопал по посланию, спрятанному у бедра, и припомнил, что в нем написал. Пока ему удалось узнать не слишком много. Принц и в самом деле собирался высадиться в Дартмуте, но Колин так и не сумел выяснить, когда именно. В крепости не появлялись лодки, которые могли бы переправлять письма в Голландию, поэтому он написал, что король должен сохранять терпение. Гарнизон Девона слаб и плохо подготовлен для настоящей битвы. Колин считал, что в их интересах покончить с Девоном до прибытия Вильгельма, но если они проявят поспешность, то это может обернуться крупными неприятностями позже. Приглашение голландцам вскоре должно быть отослано, но до тех пор не следовало предпринимать никаких действий. Закончил Колин свое послание добрыми пожеланиями королеве и просьбой о помиловании дочери и внука графа Эссекса. Они не замешаны в измене и не должны быть преданы суду, когда война окончится.
        Колин оглядел линию берега, надеясь увидеть гонца, и нахмурился, не обнаружив никаких признаков посланника.
        Гонец запаздывал, предоставив Колину слишком много времени для раздумий. Проклятие, у него и так уже весь вечер голова шла кругом. Не мог он забыть музыку леди Джиллиан — слышал ее и в плеске волн, и в тихих стонах ветра. Музыка эта успокаивала и так брала за душу, что все остальное казалось совершенно бессмысленным. Ох, хотел бы он никогда ее не слышать…
        Джиллиан сердилась на него, и он знал почему. Но он правильно поступил, избегая ее и мальчика. Он уже и так слишком много думал о них. И все же ее ледяной взгляд этим вечером немного выбил его из колеи. Вроде бы не должен был, но выбил. Колин обнаружил, что ему неприятно быть объектом того же презрения, с которым она смотрела на Девона и остальных солдат гарнизона. Однако его восхищали ее затаенная гордость, способность смело выдерживать его, Колина, взгляд и… божественно прекрасная мелодия, струившаяся из-под ее пальцев.
        — Генерал?..
        Колин отделился от стены, на которую опирался, проклиная неуместные мысли, заставившие его упустить приближение посланника.
        — Я здесь,  — прошептал он и подождал, когда гонец спешится и зайдет в тень. Это был Генри Хаммонд, его связной последние три года.
        — Наш добрый король шлет вам приветствия, генерал.
        Колин кивнул и, осторожно выглянув из-за скалы, оглядел все вокруг, чтобы убедиться, что они одни.
        — Что нового в Англии?
        — Король приказал семи епископам огласить Декларацию о веротерпимости во всех англиканских церквях. Но, будучи яростными противниками католиков,  — добавил Хаммонд,  — они воспротивились, поэтому были арестованы.
        Колин в досаде стиснул зубы. Проклятие! Король Яков с каждым днем приобретал все больше врагов, затрудняя победу в этой войне.
        — Скоро нам придется сражаться не только с голландцем, но также и со всей Англией.
        Хаммонд немного помолчал, затем осторожно откашлялся, прочищая горло.
        — Видите ли, генерал, некоторые говорят, что король не искренен, выступая за веротерпимость. Якобы его истинная цель — разжигать рознь между приверженцами англиканской церкви и католиками.
        Колин рад был, что Хаммонд не видел его лица в этот момент, потому что сам он верил этим слухам. Конечно, именно в этом и состоял план Якова, он говорил о веротерпимости левой стороной рта, а правой заявлял, что все те, которые не являются католиками, исповедуют ложную религию. Народ не станет терпеть такое слишком долго.
        — Ваш долг — не сомневаться в своем короле,  — строго сказал гонцу Колин. Трону меньше всего сейчас нужен был мятеж.  — Пусть другие говорят, что им вздумается, а вы держите язык за зубами. Вам понятно?
        — Да, генерал. Есть у вас послание к королю?
        Колин кивнул и протянул гонцу пакет. Хаммонд доставит послание другому гонцу в Сомерсете, а тот поскачет в Чешир, чтобы передать его следующему. И так далее, пока донесение не вручат лично королю Якову в Лондоне.
        Колин подождал, пока Хаммонд не скрылся из виду, затем накинул на голову капюшон и направился к замку. На этот раз он шел медленно, раздумывая о том, не было ли его пребывание здесь пустой тратой времени. Если народ станет требовать протестантского короля, сил Якова окажется недостаточно, чтобы удержать трон. Но, как ни странно, не это больше всего беспокоило Колина.
        Первые девятнадцать лет своей жизни он рос среди католиков и видел, как их преследовали. Он сражался бок о бок со своими братьями-горцами, не зная о преследовании других. Но теперь Колин уже не был столь несведущим. Яков не карал непокорных пресвитерианцев, не устраивал кровавую бойню, как это делал до него его брат Карл. Но он предавал их суду и лишал всех свобод и привилегий. Сначала Колин считал, что король поступал справедливо. Но какой человек имеет право отказывать другому в праве отстаивать свои убеждения? Разве сам он сражался не за эти права?
        Колин не хотел видеть худшее в человеке, которым восхищался, которого поклялся защищать. А если бы пригляделся и если бы оказалось, что его дело уже нельзя назвать правым,  — то что бы осталось ему? За что стоило бы бороться?
        Колин проскользнул в замок, убедившись вначале, что в залах царит тишина. Он осмотрелся, пользуясь возможностью сделать это неспешно и обстоятельно. Он проверил каждый поворот и каждую дверь вдоль еще одного темного коридора. Но он не мог заниматься этим всю ночь. Одно дело — рисковать. Поступать неосторожно — совсем другое.
        Удовлетворившись на данный момент тем, что нашел еще три выхода из замка, Колин направился к себе.
        Но, услышав звуки, доносившиеся из помещения этажом выше, он двинулся туда. Звук раздался снова, и Колин, скинув капюшон, прислушался. Кто-то плакал наверху. Ребенок.
        Эдмунд!
        Горец взлетел по лестнице к двери комнаты мальчика, но плач прекратился. Не следовало ему приходить сюда. Если Гейтс узнает об этом, он скорее всего выдворит его из Дартмута. Колин повернулся уходить, но новые звуки пригвоздили его к месту.
        Музыка… Точнее — голос лютни. Но звучал ли он на самом деле — или только в его мозгу и у него в сердце? Нежные звуки доносились откуда-то с вышины, словно небеса разверзлись, чтобы услаждать его уши… и другие части тела. Но откуда же доносилась эта музыка?
        Колин посмотрел на узкую каменную лестницу, ведущую на парапет стены и дальше, на самый верх башни. Он вспомнил, как в первый раз увидел там леди Джиллиан — увидел высоко над миром, овеваемую ветром, похожую на одинокую принцессу. И сейчас голос ее лютни напоминал об этом.
        Но Колин не двигался. Зачем ему идти к ней? Он был не из тех, кто способен утешить. И у него не было ничего, что он мог бы ей предложить. Что хотел бы ей предложить. Леди Джиллиан — не его забота.
        Эдмунд вновь завопил за дверью, и Колин, стремительно развернувшись, ворвался в слабо освещенную комнату, сжимая рукоятку меча. Глаза его мгновенно отыскали Эдмунда, примостившегося в самом углу кровати. Похоже, он был невредим, но страшно напуган. Колин сначала обследовал темные углы, чтобы удостовериться, что никто не прячется там, затем подошел к кровати.
        — В чем дело, паренек? Почему ты плачешь?
        Эдмунд утер кулачками глаза и посмотрел на него.
        — Мне приснился плохой сон. Я хочу к маме.
        Оглянувшись на открытую дверь, Колин подумал, что следовало бы пойти за ней. Но когда он двинулся с места, Эдмунд позвал его:
        — Не уходи. Мне страшно.
        Нахмурившись, Колин вернулся к кровати. Что знал он о том, как успокаивают детей? Не больше чем о том, как утешать их матерей. Иными словами — очень мало. Эдмунд всхлипнул и утер нос, и Колин, в досаде воздев глаза к небесам, уселся на кровать.
        — Мне тоже снились дурные сны.
        — Правда?
        — Да.
        — С чудовищами?
        — Да, с огромными зелеными монстрами.
        Эдмунд оставил свой угол и придвинулся ближе к Колину. На свету стало заметно, что глаза его широко раскрыты.
        — Они когда-нибудь хватали тебя?
        — Никогда.  — Колин посмотрел на мальчика и тут же отвел взгляд, чтобы не улыбнуться. Черт бы побрал его жалостливое сердце…  — Видишь ли, я нашел волшебный кинжал в одной из гор…
        — Волшебный?!  — от удивления Эдмунд даже вытащил палец изо рта.
        — Да, волшебный. Его выковали, чтобы убивать всех чудовищ, которые посмеют приблизиться к его владельцу,  — Колин бросил быстрый взгляд на мальчика.  — Хочешь посмотреть на него?
        Эдмунд кивнул и придвинулся еще ближе к горцу. А тот вытащил из ножен у пояса кинжал — подарок короля Людовика. Клинок с его золотой рукояткой, искрящейся в свете свечи, выглядел сверхъестественно.
        — Это правда волшебный кинжал?
        — Самый настоящий.  — Колин повертел в пальцах рукоятку, глядя на нее так, словно обдумывал страшно трудное решение.  — Больше он мне не нужен.  — Он резко выдохнул.  — Я мог бы отдать его тебе.
        — В самом деле?
        — Да.  — Колин строго посмотрел на мальчика.  — Но только ты поклянешься, что не притронешься к нему, пока тебе не исполнится… по меньшей мере, шесть лет. Кинжал утратит свою волшебную силу, если ты хоть раз прикоснешься к нему до этого.
        — Я не притронусь к нему,  — пообещал Эдмунд с серьезнейшим видом.
        Колин невольно улыбнулся:
        — Тогда он твой. Я спрячу его для тебя в надежном месте.  — Он оглядел тускло освещенную комнату и поднялся на ноги. Высокий деревянный шкаф, частично скрытый в тени, прекрасно подходил для этой цели. Вытянув руку, он спрятал кинжал на самом верху — оттуда Эдмунд не смог бы его достать.  — В следующий раз, когда тебе приснится страшный сон, кинжал защитит тебя.
        — Спасибо, Колин.
        Ему нужно было поклониться и уйти. Мальчик был в безопасности и больше не боялся. Не следовало ему оставаться в комнате без крайней необходимости.
        — Теперь мы снова друзья?  — спросил Эдмунд.
        Колин со вздохом прикрыл глаза. Проклятие! Он только что расстался с любимым клинком из-за ночных кошмаров мальчика. Так какого же черта он чувствует себя бессердечным мерзавцем? Впрочем, он всегда знал, что такой он и есть. Зачастую даже гордился этим. Но не сейчас.
        — Видишь ли, Эдмунд…  — Он снова сел на кровать и устремил взгляд на серьезное личико ребенка, вниматель но смотревшего на него.  — Я солдат и должен усердно готовиться к сражению, чтобы в бою меня не ранили.
        — Как тогда, когда лейтенант д'Атр ударил тебя?
        Колин кивнул:
        — У меня мало времени на игры, но это не значит, что мы с тобой не друзья.
        — Эдмунд!  — Громкий возглас леди Джиллиан сдернул ее сына с кровати и заставил Колина вскочить на ноги. Она подбежала к ним и подхватила малыша на руки.  — Что вы здесь делаете?  — Джиллиан пристально посмотрела на горца.
        — Эдмунд плакал. Он…
        — О, мой дорогой!..  — воскликнула она, повернувшие к сыну.  — Тебе снова привиделся страшный сон?
        Ребенок у нее на руках кивнул, и она, покрепче прижав его к себе, проворковала в его пышные кудри:
        — Прости меня, родной, я тебя не услышала. Ты сильно испугался?
        — Да.  — Эдмунд зевнул.  — Но Колин отдал мне свой волшебный кинжал.
        В мерцающем свете свечи Колин увидел, как округлились глаза молодой женщины, когда она перевела на него взгляд. Похоже, она собиралась как следует отчитать его (каким же безмозглым варваром нужно быть, чтобы дать ребенку кинжал?). Но следующее радостное заявление Эдмунда заставило ее промолчать.
        — Теперь, мама, когда чудовища явятся, кинжал их прогонит.
        — Он там.  — Колин указал на верхнюю часть высокого шкафа, чтобы она убедилась, что он надежно спрятал оружие.
        — Я не должен прикасаться к нему, пока мне не исполнится шесть лет,  — добавил Эдмунд, опять привлекая к себе внимание матери.  — Иначе он потеряет свою волшебную силу.
        — Это так?  — Она снова посмотрела на горца. Он не мог бы ручаться, что заметил легкую улыбку на ее губах, однако тревога из ее голоса исчезла.  — Мне бы хотелось побольше узнать об этом волшебном кинжале, но только завтра, Эдмунд. А сейчас уже поздно, и тебе нужно спать. Хочешь, чтобы я осталась с тобой?
        — Нет, мама, теперь я в безопасности. Правда, Колин?
        Горец кивнул:
        — Да, паренек, ты в безопасности.
        — Теперь пожелай мистеру Кэмпбеллу доброй ночи, дорогой. Увидимся утром.  — Джиллиан подошла к кровати и наклонилась, чтобы положить мальчика в постель. Но он рванулся прямо в руки горца.
        В первый момент Колин растерялся, когда малыш, обвил руками его шею. Ему много раз доводилось испытывать потрясение, но подобного — никогда. Во время визита домой, в Кэмлохлин, он держал на руках своих племянников и племянниц, но он никого из них не спасал от чудовищ. И не испытывал желания защитить их от вероломных графов, ненавидящих их за то, что у них нет отцов.
        Горец взглянул на леди Джиллиан. В глазах ее стояли слезы, когда она посмотрела на сына, прильнувшего к нему. Дьявольщина! Ему нужно было сразу же убраться отсюда. Нужно было проигнорировать плач мальчика и отправиться прямиком в постель.
        Колин обнял мальчика и нежно прижал к себе.
        — Я буду помнить, как ты сказал мне, что мы с тобой друзья,  — проговорил Эдмунд, сметая своей широкой улыбкой все, что осталось от стальной непоколебимости горца.
        Колин в смущении откашлялся и кивнул, затем бросил мальчика на кровать, как делал со своими племянниками, когда заезжал домой. Малышу Адаму и Малколму понравился бы Эдмунд. Он не смог удержаться от улыбки, когда Эдмунд весело рассмеялся.
        — Приятных снов, парень.
        — Приятных снов, Колин.
        Он повернулся к двери, приготовившись пулей вылететь из комнаты, пока ему не взбрело в голову рассказать мальчику сказку перед сном. Проклятие, как он мог допустить, чтобы такое случилось? Ведь так можно совсем размякнуть… Нет, только не теперь, когда война так близко. Война, в необходимости которой ему много раз доводилось убедиться за последние два года.
        — Мистер Кэмпбелл, на два слова, прошу вас.
        Колин остановился и подождал, когда леди Джиллиан поцелует сына на прощание. Затем вышел вслед за ней за дверь.
        В коридоре было ненамного светлее, чем в комнате, но все же Колин заметил соблазнительный блеск в глазах леди Джиллиан, когда она, затворив за собой дверь, посмотрела на него. За все годы его пребывания при дворе ему никогда так отчаянно не хотелось обнять женщину и поцеловать, как сейчас.
        — Я почти всегда слышу его,  — сказала она, расстроенная тем, что на сей раз ей это не удалось.  — Я…
        — Вы прекрасно играете на лютне.
        Легкий румянец, разлившийся по ее щекам, мгновением позже сменился тревожным изгибом бровей.
        — Значит, вы слышали?..
        — Да.
        Она отвела взгляд и пробормотала:
        — Мне следовало бы находиться в постели.
        — Как и мне,  — отозвался Колин.
        — Почему же вы не легли?
        Он пожал плечами, в очередной раз напомнив себе, как опасно расслабляться и терять бдительность.
        — Я не мог заснуть. Когда же вышел из комнаты, направляясь на кухню, услышал плач Эдмунда.
        — Колин, я…  — Она внезапно умолкла, а он вдруг осознал, что они с ней впервые остались наедине и что она впервые назвала его по имени.  — Мистер Кэмпбелл, я хочу поблагодарить вас за то, что присмотрели за ним. Он постоянно спрашивает о вас, и я…
        — Я уже объяснил ему причину моего отсутствия.
        — Да?  — Она нахмурилась.  — Что ж, может, вы не сочтете за труд объяснить это и мне тоже?
        С каких это пор ему стало так трудно вспоминать о своей главной цели, о своем долге? В какой момент он пожалел — пусть даже на мгновение, что связан долгом?
        — По правде говоря, мне бы не хотелось это объяснять,  — признался Колин. И тут же отметил выбившуюся прядь волос, струившуюся по ее щеке. Его так и подмывало протянуть руку и откинуть ее в сторону. Чем быстрее он переговорит с леди, тем безопаснее будет для них обоих.  — Я не привык объясняться с дамами,  — добавил он более резко, чем намеревался.
        Сделав шаг назад, она скрестила руки на груди и окинула его ледяным взглядом.
        — Неужели?
        — Да,  — кивнул Колин, подавляя желание улыбнуться при виде ее вызывающей позы. Она походила на свирепую львицу, защищающую своего детеныша, и это восхищало его. Но все же он устоял перед побуждением предложить ей свою помощь. А ведь один удар кинжалом по горлу Девона мог бы разом покончить со всеми угрозами в ее адрес.
        — Вы непременно объясните мне свои поступки, мистер Кэмпбелл,  — заявила она решительно.
        — Прямо сейчас, мисс Дирли?  — Он старался не замечать, как приятно ему рассматривать очертания ее губ и гордо вздернутый подбородок.
        — Если вы намерены опекать моего сына, а затем разбить ему сердце, то да — прямо сейчас.
        Колин вовсе не собирался разбивать мальчику сердце, будь оно неладно! Он мог вонзить любой из своих клинков во врага, не испытывая ни малейшего раскаяния, но мысль о том, что он ранил нежные чувства ребенка, пробудила в нем желание извиниться. Впервые в жизни с ним происходило такое.
        — Я больше не стану навещать его.
        Холод покинул ее лицо, и тотчас обнаружилась ее слабость. К несчастью, Девон тоже знал, в чем она состояла.
        — Почему?  — спросила она.  — Из-за того, что он бастард? Или потому, что его мать шлюха?
        Эти ее слова привели Колина в ярость. Но гнев его был направлен не на нее, а на мужчину, который глумился над ней, обзывая бранными словами. Колин задумался: а что скажет король, если он убьет верного соратника Вильгельма до того, как армия принца прибудет сюда?
        — Уходите, мистер Кэмпбелл,  — потребовала она.  — Я в вас ошиблась. В жизни Эдмунда не нужен такой человек, как вы.  — Она снова окинула Колина суровым взглядом и повернулась, чтобы идти обратно в комнату сына.
        Его пальцы, сомкнувшиеся на ее запястье, остановили ее.
        — Мое решение,  — сказал он, когда она обернулась,  — было принято, чтобы защитить Эдмунда от любой угрозы, возможной из-за моего вмешательства. Но слова, изрыгаемые грязным ртом вашего врага, какими бы мерзким они ни были, меня не волнуют. Как не должны волновать и вас.
        Гнев ее прошел так же быстро, как и накатил. Она стояла перед ним безмолвная и неподвижная, подобная окружающей их тишине.
        — Я… извините меня за…
        Колин коротко поклонился, понимая, что за кого бы он ни выдавал себя в прошлом, с каким бы мастерством ни играл свою роль прежде, на сей раз ему придется в сотни раз труднее.
        Но и на сей раз он не должен был проиграть.
        — Эдмунд все понимает,  — сказал он.  — Надеюсь, вы тоже поймете.
        Она кивнула, собираясь что-то добавить, но Колин не стал дожидаться — резко развернулся и ушел.
        На этот раз он был очень недоволен собой.
        Глава 10
        Джиллиан сидела на скале, наблюдая, как Эдмунд ловит рыбу, или, как назвал это капитан Гейтс сегодня утром, «удит». Ловят рыбу сетью, а если забрасывают удочку, то удят. Джиллиан никогда прежде не видела хитроумного устройства, подобного тому, что вручил Джордж ее сыну. Это был просто прут, но он был очень тонко обточен и казался необыкновенно гибким. С одного конца свисала бечевка, по-видимому, изготовленная из крепкой длинной льняной нити. К концу бечевки был прикреплен крючок, длиной примерно в дюйм, вырезанный из кости и заостренный с двух концов.
        Ее первой мыслью был следующий вопрос: как же все-таки Эдмунд ухитрится поймать рыбу такой штукой? Затем она подумала еще о кое-чем…
        — Где вы раздобыли это приспособление?  — спросила Джиллиан капитана.
        Его ответ ужасно смутил ее. И даже отчасти встревожил.
        Оказалось, что мистер Кэмпбелл смастерил эту штуку специально для Эдмунда. По-видимому, он трудился над ней несколько дней. Отыскал подходящее дерево и обтачивал его поздно ночью после утомительных тренировок. Он также вырезал из кости крючок, передав Эдмунду предостережение, чтобы тот соблюдал осторожность, когда прикасается к нему.
        Удочка… Наемник сделал для Эдмунда удочку…
        Джиллиан прикусила губу, наблюдая, как ее сын водит удочкой по воде. Уже дважды за это время что-то дернуло за приманку, насаженную на крючок.
        Она слишком поспешно и резко осудила мистера Кэмпбелла. Но что она на самом деле знала о мужчинах, кроме того, что они холодные, бессердечные создания? Почему она должна была ожидать чего-то другого, в особенности от наемника? Она ведь была так зла на него из-за того, что он забыл об Эдмунде. Но он вовсе не забыл о нем, просто держался в стороне ради безопасности ребенка.
        Джиллиан посмотрела на Джорджа, возвышавшегося над Эдмундом и наблюдавшего за каждым движением удочки. Должно быть, это он сказал мистеру Кэмпбеллу, что его внимание к ребенку для него опасно. И она не могла сердиться на своего капитана. Ведь он был совершенно прав.
        Ах, это утро было слишком прекрасно, чтобы омрачать его пугающими мыслями о том, на что способен ее кузен.
        Вдохнув полной грудью свежий соленый воздух, Джиллиан устремила взгляд на залив и задумалась о мужчине, сидевшем на постели ее сына прошлой ночью. Поистине удивительно, что солдата из гарнизона Джеффри встревожили детские страхи Эдмунда и он попытался избавить его от них. Волшебный кинжал… Джиллиан прикрыла ладонью губы, скрывая улыбку. Это было так просто… и так великодушно. Она вспомнила, как Эдмунд потянулся к нему, обвивая ручонками шею горца. Мысль об этом все еще вызывала у нее слезы. Эдмунд никогда прежде не делал ничего подобного ни с одним мужчиной. Удивление и неловкость, промелькнувшие на лице мистера Кэмпбелла в тот момент, ясно доказывали, что и он никогда прежде не видел подобного изъявления благодарности от трехлетнего малыша. Но он не оттолкнул Эдмунда и не отстранился от него, как скорее всего сделал бы Джордж. Нет, он обнял своими сильными руками ее сына и ласково прижал к груди, отвечая на его чувства.
        Джиллиан прикрыла глаза и обхватила руками колени, пытаясь вообразить, что бы она почувствовала, если бы эти сильные руки обнимали ее.
        — Мама!..  — Эдмунд поднял на нее взгляд.  — Ты должна попросить Колина сделать удочку и для тебя.
        — Возможно.  — Она с нежностью посмотрела на сына, но мысль о новом разговоре с наемником согнала улыбку с ее губ. Но не его суровая красота, лишавшая ее дыхания и не дававшая ей уснуть прошлой ночью, была тому причиной. И не его стальные глаза, устремленные на нее в тот вечер, когда мерцающий свет камина, отражаясь в них, высвечивал все оттенки зеленого с золотом.
        Нет, она не доверяла себе. Боялась, что, беседуя с Колином Кэмпбеллом, попросит его навещать ее одинокого сына. И все из-за того, как он в шутку бросил Эдмунда на кровать — так мог бы поступить любящий отец, зашедший пожелать сыну доброй ночи. И еще из-за того, что они с Эдмундом после этого улыбались друг другу — улыбались так, словно их соединяла крепкая связь доверия, которую невозможно разорвать.
        Есть ли у Колина собственные дети? Господи, она ничего о нем не знала. Все те вопросы, которые она собиралась задать ему, чтобы завоевать благосклонность Вильгельма, мгновенно забывались, стоило ей взглянуть горцу в лицо.
        Внезапно ее осенила еще одна неожиданная мысль, заставившая ее заерзать на скале. Есть ли у него жена? Джиллиан посмотрела на Джорджа, обдумывая, как расспросить его, не возбуждая подозрений.
        — Он мой друг, мама.  — Эдмунд улыбнулся, не вынимая палец изо рта.
        — Знаю, дорогой.  — Она подмигнула сыну и снова перевела взгляд на Джорджа. Немного помедлив, проговорила: — Мистер Кэмпбелл знает много игр. Интересно, есть ли у него дети?
        — Каких еще игр?  — спросил капитан, устремив на нее проницательный взгляд.
        Джиллиан сделала глубокий вдох. Будь неладен ее преданный друг, поймавший ее на слове. Она улыбнулась, надеясь, что Эдмунд не проговорился о «волшебном кинжале» и полете по воздуху с приземлением на матрас.
        — Например, «крестики-нолики»,  — напомнила Джиллиан,  — а также выслеживание крабов и рыбалка. Должно быть, у него есть маленькие дети дома, в Бредолбане.
        — Есть племянники,  — проворчал Джордж, снова поворачиваясь к воде.  — Он упоминал, что навестил их, перед тем как приехал сюда.
        Но был ли он женат? Упоминал ли о женщине? Боже милостивый, разве могла она спросить об этом, не выдав себя? Не следовало больше заговаривать о Колине. Даже думать о нем не следовало. Да и какая разница, есть ли у него жена или нет? Ведь он — наемник. И, похоже, без гроша в кармане. Он ничего не мог сделать, чтобы помочь ей.
        К тому же любая попытка ей помочь могла оказаться слишком опасной для Эдмунда.
        — Тяни, Эдмунд!  — закричал Джордж, вырвав ее из задумчивости.  — Тяни скорее!
        Джиллиан посмотрела на удочку. Один ее конец был зажат в кулачке Эдмунда, а другой глубоко погрузился в воду.
        — Мама!
        Гейтс прыгнул вперед на крик мальчика и накрыл его кулачок ладонью, прежде чем он выпустил удочку. Они потянули вместе и едва не повалились на песок, когда из воды выпрыгнула рыба, бешено извивавшаяся на конце бечевки.
        Последовали громкие крики и прыжки. Наконец рыба перестала трепетать, и Джордж объявил, что она мертва.
        — Почему она умерла?  — Мальчик всхлипнул — и тут же зевнул.
        — Ну, полно…  — сказал капитан.  — Пора тебе вздремнуть.
        Они быстро собрались и отправились в замок. Волнения, связанные с ужением рыбы, несколько снизили для Эдмунда привлекательность этого занятия.
        Джиллиан бегло осмотрела внутренний двор и зашагала к дверям, стараясь убедить себя, что вовсе не разочарована отсутствием горца. Просто ей хотелось бы показать мистеру Кэмпбеллу пойманную рыбу. Вот и все. Что в этом плохого? Ведь он потратил два дня, чтобы смастерить удочку… И ей хотелось, чтобы он узнал, что она действует.
        — Эй, Колин!  — закричал вдруг мальчик.
        Джиллиан обругала свое глупое сердце, бешено подпрыгнувшее в груди. Она окончательно сошла с ума, если сердце ее трепещет при одной только мысли о разговоре с ним. И она никак не могла успокоиться. Но разве не безумие поверить, что можно ждать добра от мужчины… в особенности от наемника-горца? И все же в глубине души она хотела доверять ему.
        Подняв взгляд, Джиллиан увидела Колина, выходившего из Большого зала. Он казался оживленным и на удивление бодрым для мужчины, склонного посвящать весь день тренировкам. Эдмунд вырвался и подбежал к нему.
        — Колин, я поймал рыбу!
        — Вижу.  — Взгляд мистера Кэмпбелла на мгновение остановился на матери Эдмунда, затем переместился к рыбе, пойманной на его крючок.  — Да она еще и довольно большая…
        — Капитан Гейтс помогал мне.
        Кэмпбелл встретил спокойный взгляд Джорджа и приветливо улыбнулся:
        — Так всегда и поступают друзья, верно, капитан?
        Тот, похоже, слегка смутился. Затем расправил плечи и кивнул:
        — Да, конечно.
        — Колин!..  — Эдмунд дернул горца за ремень и подождал, когда тот присядет перед ним на корточки.  — Но эта рыба умерла…
        — Рыбы не могут слишком долго жить без воды, паренек.
        Джиллиан понравилось, как он сказал «паренек». И понравилось, как он объяснил Эдмунду положение вещей.
        — Но я не хочу убивать их, я хочу держать их дома.
        Горец нахмурился, отчего его глаза под темными бровями казались еще более завораживающими. Он посмотрел на рыбу, затем на мальчика. Немного подумав, проговорил:
        — Видишь ли, иногда убийство…  — Он вдруг умолк, потом добавил: — Оно не всегда необходимо. Я могу показать капитану Гейтсу, как вытаскивать крючок, не причинив вреда рыбе. Затем тебе нужно будет только бросить ее назад в воду.
        Джиллиан улыбнулась, увидев облегчение и радость на личике сына.
        — Но ты не сможешь держать их у себя, паренек. Им нужна вода, чтобы жить.
        — Все, хватит.  — Джордж взмахнул рукой, указав на дверь.  — Мальчик устал.
        — Одну минутку, капитан, прошу вас.  — Джиллиан остановила его и посмотрела на сына.  — Эдмунд, поблагодари мистера Кэмпбелла за чудесный подарок.
        — В этом нет необходимости,  — сказал Колин, выпрямляясь.
        Она подняла на него взгляд. Легкая улыбка, блуждавшая на ее губах, не исчезла под его холодным взглядом.
        — Я бы хотела, чтобы мой сын ценил доброту.
        Колин сжал челюсти, но спорить не стал и милостиво принял благодарность Эдмунда.
        — Мне пора,  — сказал он, вынимая из-за ремня деревянный меч.  — Доброго дня, Эдмунд. И вам, миледи, капитан…
        Он исчез, прежде чем Джиллиан успела с ним попрощаться.
        — Должно быть, от нас пахнет хуже, чем я думал,  — с усмешкой сказал Джордж, направляясь к лестнице.
        Джиллиан пристально посмотрела на него, затем покачала головой, провожая его взглядом. Вот, оказывается, почему мистер Кэмпбелл убежал от них как от зачумленных. Выходит, это не имело никакого отношения к мрачным предостережениям ее верного стража порубить его на куски, если он посмеет приблизиться к ней?
        Глава 11
        Колин быстро развернулся кругом и очень вовремя отбил удар в голову — иначе мог бы рухнуть без сознания.
        — Вы рассеяны, mon ami.  — Филипп Лефевр отступил на шаг в своих начищенных до блеска сапогах и опустил бутафорское оружие, бросив на противника сочувственный взгляд.
        Горец улыбнулся и подождал, когда француз восстановит дыхание.
        — Слишком много вина выпил за завтраком.  — Колин выпил всего один глоток, но Лефевр был прав — он был рассеян, и винить за это следовало леди Джиллиан Дирли.
        Он знал, что не должен был делать эту проклятую удочку. К тому же, пока мастерил крючок, бессчетное число укололся о его острие. Но неужели он дал ей повод считать его добрым, таким, например, как благородный рыцарь из книжек его матери? Проклятие! Он вполне заслужил, чтобы Лефевр раскроил ему череп своим ударом. Может, это вбило бы немного здравого смысла в его голову. Какого дьявола он тратил свое время, мастеря игрушки для парня, который дуется при мысли, что убил рыбу? И почему он не спал ночами, преследуемый звуками лютни? Ведь на ней играла женщина, для которой сын значил больше, чем собственное достоинство…
        Колин взмахнул деревянным мечом, разминая руку и отгоняя опасные мысли.
        — Вы еще не совсем выдохлись?  — спросил он.
        Француз ухмыльнулся, откинул прядь светлых волос с плеча и поднял свое оружие.
        — Значит, вам хочется быть побитым?  — Лефевр бросился вперед, и деревянные мечи противников снова скрестились.
        Да, именно битвы и жаждал Колин. Ничто не привлекало его так, как азарт боя, лязг сшибающихся мечей, стремительность движений, позволяющая избегать ударов и не быть изрубленным на куски. И еще — радостное возбуждение от сознания, что он может одолеть любого из тех, кто выступит против него. Скоро тренировки закончатся, и он будет стоять среди горы мертвецов. Победитель! Борец за дело гораздо более важное, чем любовь.
        Но когда?
        — Какое унылое место здесь,  — сказал он, окинув взглядом надгробные камни, возвышавшиеся вдоль стен Дартмута.  — Выходит, граф никогда не принимает гостей?
        — Гостей?  — Лефевр отбил его удар и следом — еще один.
        — Да, именно. Мой кузен упоминал про других знатных господ, поддерживающих принца Вильгельма. Но оказывается, Девон одинок в своих стараниях усадить принца на трон.
        — Вы имеете в виду приглашение?  — Лефевр потеснил его серией мощных ударов по мечу. Француз был худощавого телосложения, но наносил удары целенаправленно.
        — Приглашение?  — Колин изобразил неведение… и слабую подготовку, позволив мечу противника поразить его в живот.  — Значит, они все приедут, чтобы подписать одно письмо?
        — Письмо уже отправили им,  — пояснил Лефевр, осыпая его градом ударов.  — Теперь недолго осталось ждать. Скоро оно вернется, готовое к отправке в Голландию.
        Значит, прибытие принца ожидалось раньше, чем они с королем предполагали. Колин отпрыгнул вправо, уклонившись от удара в бедро, и нанес Лефевру сильный удар по плечу.
        Француз отступил в сторону, потирая плечо, затем снова бросился на горца. Колин увернулся от удара, но был захвачен врасплох атакой на его ногу. Деревянный меч Лефевра подсек его под колено, вынудив шлепнуться задом на землю.
        Колин поднял взгляд на француза.
        — Сколько подписей под петицией потребовал принц?
        — Семь.
        Семь изменников трону… Колину нужны были их имена, чтобы передать королю. Он откатился в сторону, затем проворно вскочил на ноги, держа наготове свой меч.
        — Кто они?
        Лефевр небрежно пожал плечами и поднял вверх руку, прекращая бой.
        — Мне нужно попить.  — Он нахмурился, когда Колин укоризненно покачал головой.  — Простите мне нехватку выносливости. Когда-нибудь возраст поубавит прыти и вам тоже, mon ami.
        — Вы немного не в форме, потому что не тренировались, а не оттого что на несколько лет старше меня.
        — Может, вы и правы,  — согласился Лефевр с дружелюбной улыбкой.  — Если мы собираемся сражаться с католиками, мне следует лучше подготовиться, да?
        Горец утвердительно кивнул:
        — Да, не мешало бы.  — Иначе его долгожданная битва закончится прежде, чем начнется.  — И я помогу вам.
        Тут Колин заметил краем глаза капитана Гейтса, выходившего из замка. За ним шла леди Джиллиан.
        — Как вы оказались здесь, Кэмпбелл? Я думал, что все вы, шотландцы,  — католики.
        Колин улыбнулся, снова повернувшись к своему утомленному напарнику.
        — А я думал, что все вы, французы, тоже католики.
        Лефевр рассмеялся и уступил место Джералду Хэмптону, более крупному противнику.
        — Вам понадобятся те пистолеты, что вы носите при себе, чтобы остановить меня.  — Гигант ухмыльнулся, глядя на горца сверху вниз.  — Только я не дам вам времени зарядить их.
        — Значит, я буду держать их заряженными, чтобы выстрелить в любой момент,  — ответил Колин, дружелюбно улыбаясь и готовясь к следующему бою.
        Он кивнул Гейтсу, когда капитан проходил мимо, затем взгляд его обратился к леди, шедшей следом. Почему-то ее ответный взгляд доставил ему даже большую радость, чем та, которую он испытал, когда добыл доказательства измены Вильгельма Оранского.
        Вспышка тревоги в глазах Джиллиан предупредила Колина о нападении Хэмптона. Он пригнулся и, резко развернувшись, вступил в схватку.
        Удары Хэмптона были бы очень болезненны, если бы он умудрился хоть раз попасть в цель. Но из-за своих габаритов он двигался медленно, как муха в патоке, представляя Колину достаточно времени, чтобы во время боя посматривать на леди Джиллиан, направлявшуюся в маленький сад на кладбище. Она казалась такой же хрупко и нежной, как цветы, которые сажала. Но Колин помнил ее холодную выдержку, когда кузен пытался ее унизить. Помнил и гордость в ее пылающем взгляде, когда она играла на лютне Мартина в Большом зале. Помнил львицу, потребовавшую у него объяснений,  — мол, почему он покинул ее сына? Проклятие! Ее стойкость и дерзкое упорство воспламеняли его кровь, побуждая броситься в погоню и покорить.
        Она заплела волосы в длинную косу, спускавшуюся ниже талии. Солнечные лучи, пробиваясь сквозь облака, падали прямо на нее — словно блуждающий взгляд Господа отметил столь прекрасное создание. Колин даже остановился, чтобы лучше ее видеть.
        — Теперь я.  — Капитан Гейтс отпустил Хэмптона и ступил на его место с обнаженным мечом в руке.  — Бросайте свою деревяшку и берите меч, Кэмпбелл. Посмотрим, будут ли ваши глаза по-прежнему блуждать по сторонам, когда вам придется сражаться за свою жизнь.
        Он не стал атаковать, когда Колин, оставив бутафорское оружие, взял свой клеймор — шотландский обоюдоострый меч — вместо более тонких английских мечей, лежавших без пользы у западной стены. Отступив на шаг, капитан ждал, когда Колин займет позицию.
        — Интересный выбор,  — заметил он, взглянув на длинный клинок в руке горца.
        Колин молча приготовился к схватке. У него вдруг возникло чувство, что перед ним совсем не тот человек, с которым он тренировался несколько дней назад. Но это был все тот же капитан Гейтс, который и в самом деле являлся искусным бойцом, возможно, почти таким же искусным, как Колин. Капитан не стремился победить его в первый же раз — тогда он просто изучал его, наблюдал за ним. Впрочем, точно так же поступал и Колин. Он сразу понял: Гейтс умен и опасен и с ним следовало соблюдать крайнюю осторожность.
        — Итак, капитан, вы собираетесь убить меня из-за нескольких моих взглядов?
        — Нет, я собираюсь выяснить, так ли вы хороши в бою. Ведь не каждый во время схватки позволяет себе глазеть по сторонам…
        Гейтс двигался с бешеной скоростью, нанося удары справа и слева, высекая потоки искр, когда металл с лязгом сталкивался с металлом. Отступив, он перекинул рукоятку меча в левую руку и атаковал с другой стороны.
        «Вот дьявол»,  — подумал Колин, когда острие просвистевшего совсем рядом меча оцарапало ему шею. Капитан явно хотел, чтобы противник показал свое истинное искусство, но Колину и самому хотелось того же. Вот только как бы он объяснил, почему до сих пор скрывал его?
        Мгновением позже он уже не беспокоился по поводу объяснений или чего-либо еще. Просто смотрел на кровь, сочившуюся сквозь рубашку из глубокой раны на его плече. Он смутно слышал обращенное к Гейтсу требование леди Джиллиан прекратить бой и злорадный смех д'Атра где-то позади.
        Что ж, прекрасно!
        Расставив ноги, Колин перебросил меч в левую руку. Если капитан ищет битвы, он ее получит.
        Клинки снова столкнулись с лязгом металла. Гейтс вынужден был отступить под яростным напором Колина. Горец атаковал без остановки, прорываясь сквозь защиту капитана мощными сокрушительными ударами. Блокируя все встречные удары, он бил под любым углом — быстро, точно и эффективно.
        Гейтс держался более четверти часа, но было ясно, что он страшно измотан. Его реакция замедлилась, и Колин уже трижды мог бы нанести ему смертельный удар. Медлительность — причина поражения в войне. Но этого капитана войны не интересовали, у него была другая цель — защитить добродетель леди от окружавших ее хищников, в том числе и от него, Колина.
        Горец опустил меч. Он не хотел победы над Гейтсом.
        — Я никогда не причиню ей вреда, капитан,  — поклялся он.
        — Вы навлечете на нее беду.  — Гейтс занес меч над головой Колина, вынуждая его блокировать удар.  — Разве вы не понимаете?..
        — Нет. Не совсем.  — Колин покачал головой.  — Мне не очень понятно, почему несколько безобидных взглядов могут навредить ей, в то время как Девон использует любую возможность, чтобы опозорить ее.
        Осознав, что схватка закончилась, Гейтс убрал меч в ножны и, тяжело дыша, согнулся, упершись руками в колени.
        — А мне кое-что не совсем ясно в отношении вас, Кэмпбелл.
        Колин также вернул свой клинок в ножны и взглянул на леди Джиллиан, направлявшуюся к ним решительным шагом. Береговой бриз полоскал подол ее юбки и трепал завитки волос, обрамляющие лицо. Подойдя к ним, она посмотрела на рукав Колина, запятнанный кровью, затем устремила сердитый взгляд на Гейтса. Она ничего не сказала, и это, как видно, нанесло самообладанию капитана гораздо больший урон, чем схватка с Колином.
        — Вы закончили свои дела в саду?  — спросил Гейтс, выпрямившись.
        — Да.  — Она скрестила руки на груди, продолжая смотреть на него все так же, не мигая.
        — Хорошо. Тогда я провожу вас в ваши комнаты.
        — Вы проводите меня в Большой зал, где я обработаю рану, которую вы нанесли мистеру Кэмпбеллу, а затем мы поговорим с вами наедине.
        Она кипела от гнева. Колин задумался: не его ли рана была тому причиной? Но он тут же выбросил из головы эту мысль. Ведь рана его — всего лишь царапина. Он получил гораздо более серьезные ранения в битве при Седжмуре и сам обрабатывал их. Ему не нужна была женщина, чтобы его зашить. И уж конечно, ему менее всего хотелось, чтобы какая-то леди суетилась вокруг него.
        — Я сам могу обработать ее,  — заявил Колин.
        — Глупости!  — Она перевела взгляд на него.  — Я обрабатывала раны здешним мужчинам и раньше. Вы не исключение.
        Колин не понимал, почему ее слова заставили его нахмуриться. И не понимал, почему только что сражался с капитаном вместо того, чтобы просто извиниться за то, что смотрел на нее. А также не понимал, почему сейчас не мог оторвать от нее взгляд.
        — Я пришлю Маргарет, чтобы позаботилась о нем,  — пробормотал Гейтс, наконец-то восстановив свое самообладание и отдышавшись.  — Мне нужно сказать мистеру Кэмпбеллу…
        — Маргарет умеет только держать поднос в руках и свои бедра на коленях у мужчин,  — возразила леди Джиллиан, не желая уступать.  — Иголка с ниткой в ее пальцах принесет ему мало пользы, если он подхватит инфекцию. А теперь пойдемте быстрее, пока не собралась толпа и пока мистер Кэмпбелл не истек кровью прямо во дворе.
        Не говоря больше ни слова, она резко развернулась и направилась к замку. Двое мужчин молча смотрели ей вслед. Затем, так же молча, переглянулись. Колин последовал за ней первый. Капитан плелся следом, бормоча себе проклятия под нос.
        Несколько солдат сидели в зале, в их числе и Лефевр. Увидев окровавленную руку Колина, французский наемник рассмеялся и отсалютовал горцу кружкой. Колин ответил ему коротким кивком и направился к ближайшему свободному столу.
        — Капитан…  — Леди Джиллиан выдвинула стул и жестом пригласила Колина сесть.  — Мне потребуется миска с водой и мои иголки. Пожалуйста, пошлите кого-нибудь принести все, что нужно, пока я осмотрю рану. Мистер Кэмпбелл, снимите рубашку.
        Колин молча опустился на стул и, нахмурившись, уставился на Джиллиан. Он не терпел, чтобы с ним возились, как с каким-то английским щенком, нуждавшемся в няньке. Но протест застрял у него в горле при виде очаровательных розовых губ и смотревших на него голубых глаз. Хватит ли ей решимости смотреть на него, когда она увидит бесчисленные шрамы у него на теле?
        Какого черта его это волнует?! Видно, он совсем поте рял рассудок, раз беспокоится из-за того, что ей не понравится его обнаженная грудь. Ну и что, если она сочтет его безобразным? Может, тогда она перестанет бросать на него взгляды. И он спокойно займется своим делом, не вспоминая о ней с каждым глотком воздуха.
        — Снимите рубашку,  — повторила она, стоя над ним.
        Колин насупился, бросив на нее хмурый взгляд, и она прикусила нижнюю губу — то ли испугавшись, то ли пытаясь не рассмеяться при этой его последней слабой попытке сохранить достоинство. Ни та ни другая причина ему не нравилась. Сжав челюсти, он стащил рубашку через голову и бросил ее на пол.
        Как он и ожидал, леди Джиллиан широко раскрыла глаза и быстро отвела взгляд.
        Глава 12
        Джиллиан жила в замке, населенном более чем сотней мужчин. Она видела обнаженные торсы и прежде, так как обрабатывала десятки ран у мужчин, которых терпеть не могла или же почти не знала.
        Однако это был совсем другой случай.
        Она не испытывала неприязни к Колину Кэмпбеллу, но — помоги ей Бог!  — она никогда прежде не видела тела, подобного этому. От плеч до живота оно казалось образцом совершенства, добиться которого можно было лишь ежедневными упорными тренировками. Его развитые мускулы рельефно вырисовывались под блестящей кожей, все еще влажной от пота.
        У Джиллиан перехватило дыхание, и она, судорожно сглотнув, отвела взгляд от прекрасного горца.
        «Держи себя в руках,  — говорила она себе.  — Ведь он — всего лишь мужчина. Такой же, как все остальные».
        — Я могу сам о себе позаботиться.
        Услышав его хриплый голос, она вновь на него посмотрела. Ее взгляд задержался на его мощной руке, протянутой вниз, чтобы достать что-то с пола. Эта рука победила Джорджа.
        — Что вы делаете?  — спросила она, когда он встал, подхватив свою рубашку.
        — Я ухожу.
        — Ох, перестаньте вести себя как ребенок. Я буду очень осторожна с вами.
        Его рот раскрылся в изумлении, напоминая очень соблазнительное «О», затем искривился в снисходительной ухмылке.
        — Женщина, я ножом выковыривал мушкетные пули из своего тела и не боюсь того, что вы можете причинить своей иголкой.
        Она ответила ему дерзкой улыбкой, хотя по непонятной причине его заявление и спокойная властность тона, когда он это сказал, вызвали дрожь у нее в коленях. Конечно, ее слабость можно было объяснить тем, как он стоял перед ней — стоял словно статуя, высеченная из холодного гранита. Он выглядел сейчас в точности как мужчина, способный, не дрогнув, выковыривать пули из собственной плоти.
        — Прекрасно.  — Она скрестила руки на груди, как бы обороняясь от его опасной привлекательности.  — А теперь, когда мы установили, насколько вы сильный и мужественный, не соблаговолите ли сесть и позволить мне заняться вами, пока вы не залили кровью весь пол?
        Он не стал возражать, но мышцы его оставались напряженными, и казалось, он в любой момент готов был снова вскочить со стула. Джиллиан мысленно вздохнула и подошла к нему ближе, чтобы обследовать рану. Она не любила надменных мужчин. По правде говоря, она не любила мужчин вообще. И она очень старалась удержать эту мысль в голове, касаясь пальцами его плеча.
        Он вздрогнул, предвкушая ее прикосновения, и они одновременно взглянули друг на друга. Боже, глаза его завораживали. Они сверкали, словно два солнца на закате в окружении тьмы и теней. Глубокие таинственные источник… чувств. И каким бы невозмутимым он ни казался, глаза его выдавали бурю сдерживаемых страстей. Но каких? Что двигало им, трогало его, вызывало у него улыбку? Ей очень хотелось бы это знать.
        — Рана глубокая,  — сказала Джиллиан, бросив испепеляющий взгляд на Джорджа.
        Что же нашло на ее славного капитана, почему он вздумал сражаться настоящими мечами? Он бился так, словно пытался убить горца. Но почему? Неужели это связано с ней? Или с Эдмундом? Она надеялась, что нет. Колин Кэмпбелл был гораздо опаснее, чем хотел казаться. Но с ней он всегда был почтителен и хорошо относился к Эдмунду… Джиллиан не хотела, чтобы он пострадал из-за того, чего не делал,  — что бы там ни вообразил себе Джордж. Нужно будет поговорить с ним об этом после. Миску с водой вместе с чистыми лоскутами уже принесли, и если она не примется за дело прямо сейчас, то, возможно, потом она уже не осмелится притронуться к своему пациенту.
        — Кто зашивал вам прежде раны?  — спросила она, обмакивая лоскут в воду, чтобы обтереть плечо вокруг пореза.
        — Я сам!  — едва ли не прорычал он.
        Джиллиан укоризненно приподняла бровь, но он уже не смотрел на нее, устремив взгляд прямо перед собой. Из-за чего он так разозлился? Она пожала плечами, подозревая, что это имело отношение к Джорджу.
        — Все раны?  — спросила Джиллиан, продолжая свою работу. А ран было множество — на обеих руках. Был также небольшой рубец на ключице, а также две широких раны поперек груди и три круглых углубления размером с мушкетную пулю на животе.  — Вам повезло, что вы еще живы, мистер Кэмпбелл.
        — Удача тут ни при чем.
        — Что же тогда вам помогло?  — спросил Джордж, подходя к Джиллиан.  — Может, мастерское владение мечом?
        Колин бросил на капитана быстрый взгляд.
        — Вспышки страстной любви к собственной жизни, когда ее пытаются у меня отнять.
        Джиллиан молча слушала, очищая плечо горца легкими прикосновениями влажной ткани. Джордж был прав в своих подозрениях насчет наемника. Но неужели он испытывал его, пытаясь заставить показать свое истинное мастерство?
        — Да, верно. Страсть многое пробуждает в мужчине,  — согласился капитан, украдкой разглядывая Колина.  — Будем надеяться, что глупость она не пробуждает.
        Джиллиан бросила взгляд на своего друга, затем посмотрела на лейтенанта д'Атра, появившегося в этот момент с ее иглами и нитками.
        — Лорд Девон желает говорить с вами, капитан. Я провожу леди в ее комнаты, когда она закончит зашивать этого шотландца.
        Джиллиан не смотрела на д'Атра, но обменялась взглядом с Колином. Они оба испытывали неприязнь к лейтенанту, и его присутствие их не радовало. Кивнув Джорджу, когда он попросил ее поспешить, Джиллиан сосредоточилась на плече раненого. Капитан же покинул Большой зал.
        — Может, хотите немного эля или вина, чтобы облегчить боль?  — тихо спросила она Колина.
        — Нет.
        — Похоже, вам с некоторых пор не везет в бою, шотландец.  — Д'Атр рассмеялся, глядя на плечо Колина.
        — Лейтенант,  — сказала Джиллиан с досадой,  — если уж вам так необходимо оставаться здесь, то будьте любезны помолчать.  — «От вашего голоса у меня мурашки по коже»,  — добавила она мысленно.
        Он злобно взглянул на нее — как будто услышал ее тайные мысли. Затем пробормотал себе под нос что-то нелестное на ее счет и отошел, присоединившись к трем приятелям, сидевшим за кружкой эля.
        У Джиллиан дрожали руки, когда она втыкала иглу в живую плоть. Никогда прежде она не испытывала волнения, зашивая раны других мужчин. Подобная слабость проявлялась только с Колином Кэмпбеллом. Неужели она настолько чувствительна, что способна утратить контроль над собой только потому, что он был добр с ее сыном? Или, что еще хуже, потому, что у этого мужчины самый пронзительный и обжигающий взгляд из всех, что ей довелось видеть? Она придвинулась к нему ближе, изо всех сил стараясь не замечать биение пульса у него на шее и его волевой подбородок всего в нескольких дюймах от нее. Когда же он повернул голову, чтобы наблюдать за ее работой, она едва не воткнула иглу ему в щеку. Помедлив, Джиллиан сделала глубокий вдох и снова принялась зашивать рану.
        — Д'Арт вам не нравится?  — тихо спросил, горец.
        Она поморщилась.
        — От него несет… как от отхожего места.
        — Я тоже это заметил,  — сказал Колин, провожая взглядом ее пальцы, тянувшие нить.
        Джиллиан почувствовала себя свободнее. Ей нравился звучный мягкий баритон Колина. Кроме того, он наконец-то говорил с ней нормально, не давая понять, что предпочел бы заняться чем-нибудь другим. Его чуть хрипловатый мелодичный говор успокаивав ее, и ей казалось, что она могла бы слушать его весь день напролет.
        — Вы сражались с капитаном Гейтсом левой рукой?  — спросила она, заглянув ему в глаза.
        — Да.
        — Многие полагают, что подобный прием свидетельствует о порочной натуре.
        — Возможно, они правы. Моего отца в его юные годы называли дьяволом.
        Джиллиан улыбнулась, но он не улыбнулся ей в ответ. Что ж, не важно. По правде говоря, она предпочитала его бесстрастный ответ похотливым улыбкам, которыми ее обычно провожали остальные мужчины.
        — Вы получили все эти шрамы на тренировках или в сражениях?
        — И там, и там,  — ответил он и тут же нахмурился, взглянув на солдат, смеявшихся и выпивавших в другом конце зала.  — Я ношу их с гордостью.
        — Вы и должны ими гордиться.  — Ее взгляд задержался на его шрамах, затем она снова заглянула ему в глаза.
        — Некоторые находят их отталкивающими,  — заметил горец.
        — Глупцы. Я… я думаю…  — Она запнулась, когда этот непостижимый устремленный на нее взгляд вдруг потеплел.  — Они… вы…
        Она воткнула иглу не в то место и почувствовала, как его мускулы сжались под ее пальцами.
        — О, простите меня.  — Джиллиан выпустила иголку и отступила на шаг.  — Наверное, мне все-таки следует пригласить Маргарет, чтобы…
        — Вы все делаете прекрасно,  — перебил Колин. Он взял ее за руку и привлек к себе, доводя ее бедные нервы до полного расстройства.  — Продолжайте.
        Но разве она могла? Все в нем отвлекало ее. Возможно, если бы она не стояла так близко к нему, что ее нога касалась его бедра… Джиллиан обошла вокруг него — сначала слева, потом справа,  — но так и не нашла удобной позиции. Она утерла вспотевший лоб и тут вдруг обнаружила, что он пытливо смотрит на нее с легкой усмешкой на губах. Боже, какие у него красивые губы!
        — Я… Я не могу, похоже, найти…
        Он взял ее за руку и поставил между своих ног.
        — Так лучше?
        Боже милостивый, нет! Так было еще хуже! У нее закружилась голова, и она сейчас молилась только о том, чтобы не упасть в обморок прямо к нему на колени. Этот мужчина нравился ей против ее воли. Она, конечно же, не могла доверять ему полностью, но… О Господи, она уже столько лет не видела порядочных мужчин.
        — Да, лучше,  — с усилием произнесла Джиллиан, но так и не взяла иглу, свисавшую с его плеча.
        — Капитан Гейтс очень старается вас защитить,  — заметил Колин.
        — Старается? Хм… Да, так и есть.  — Она наконец взял иглу и снова принялась за дело.  — Иногда даже чересчур старается.
        — Полагаю, у него есть на то причины.
        Джиллиан увидела, что он посмотрел на д'Атра.
        — Да, есть,  — согласилась она и посмотрела в ту же сторону.  — К счастью, некоторые из них боятся даже взглянуть на меня.
        — Я это заметил.
        Будь все неладно! Она слишком сильно уколола его!
        — Поэтому…  — Джиллиан заставила себя действовать аккуратнее при следующем стежке.  — Поэтому он вызвал вас сражаться на мечах?
        — Возможно, его вызов как-то связан с этим.
        Он тогда смотрел на нее. Она чувствовала, что он смотрел на нее и сейчас. Что-то перевернулось у нее в груди, и ладони вспотели. Почему он продолжает на нее смотреть? Игла дважды едва не выскользнула у нее из пальцев.
        — Вы должны извинить капитана Гейтса. Он беспокоится за Эдмунда.
        — А лорд Девон? О чем он беспокоится?
        Джиллиан наконец посмотрела на него, не понимая, что он имел в виду.
        — Он потеряет деньги вашего отца? Или, может быть, его военную поддержку, если вы покинете это место?
        Она оставила работу, чтобы посмотреть на него внимательнее. Что же он говорил?..
        — Покину это…  — Она осеклась и покачала головой.  — Нет, он потеряет меня.
        — Эй, женщина!  — крикнул лейтенант д'Атр через весь зал.  — Поторопитесь, черт возьми! У меня есть и другие дела!
        На мгновение лицо Колина так помрачнело, что Джиллиан даже испугалась, как бы он не выхватил кинжал из сапога, чтобы метнуть его в грудь лейтенанту.
        — Наверное, будет лучше, если мы больше не станем говорить о Джеффри. Эдмунд скоро проснется, и я не хочу портить себе настроение. Лучше расскажите, как вы получили некоторые из ваших ран.
        Он посмотрел на нее так, словно хотел отказаться и продолжать расспрашивать о тех вещах, о которых она предпочитала не думать. О таких, например, как ее брак с кузеном и пожизненное заточение в Дартмуте.
        — Мне кажется,  — заметила она,  — что ваше тело могло бы рассказать множество захватывающих историй о сражениях.
        Джиллиан не думала, что обработка раны горца может стать для нее еще более затруднительной. Но когда он вдруг улыбнулся ей, она почувствовала, что ее оборона, на укрепление которой она потратила годы, значительно ослабела… как и ее колени.
        Его улыбка не имела ничего общего с теми приятными, хотя и несколько неуместными улыбками, которые он расточал остальным. Устремленный на нее взгляд шотландца, казалось, согревал ее изнутри. Многочисленные сражения и тренировки укрепили его тело до твердости гранита, но сердце этого мужчины было необычайно нежным и полным огня — такого жаркого, что его голос словно обжигал ее и окутывал пламенем.
        — Вот этот,  — он указал на небольшой рубец на ключице,  — я получил от моей сестры. Она отличается коварным нравом.
        Джиллиан улыбнулась в ответ, забыв о своем ледяном щите, помогавшем ей держать мужчин на расстоянии. Забыв обо всем остальном на один блаженный момент.
        — А этот?  — Она дотронулась пальцем до длинного шрама вдоль его руки.  — Тоже она? Или что-то более опасное?
        — Разбойник, пытавшийся ограбить меня на дороге.
        Ох, какую же беспокойную, полную приключений жизнь он, судя по всему, вел. Сражался в армии короля, встречался с грабителями на дорогах, ведущих туда, куда он пожелает.
        — И много этот разбойник от вас получил?
        — Да. Возможность предстать пред судом Господа.
        Они снова обменялись запретными улыбками. Джиллиан показалось, что она даже хихикнула.
        — А эти дырки?  — Она потянулась к следам пуль на его животе — потянулась, даже не сообразив, что делает.
        Колин отпрянул от ее руки, когда лейтенант д'Атр появился рядом с ними.
        — Вы закончили?
        — Еще несколько стежков.
        — Пошевеливайся, девка. Я тоже хочу сразиться с бродягой. Теперь моя очередь.
        Склонившись поближе к Джиллиан, Колин прошептал ей на ухо:
        — Клянусь вам, он свое получит.
        Глава 13
        Вместо того чтобы вернуться во двор, Колин задержался у подножия лестницы и посмотрел вверх. Ему не понравилось, что д'Атр один пошел провожать леди Джиллиан в ее комнаты. Этот боров едва не хрюкал от предвкушения, и леди Джиллиан еще три раза ошибалась, прежде чем закончила зашивать его рану.
        Колин видел, как они поднялись на площадку и скрылись в полутемном коридоре. Он знал, что делает, когда бросился следом. Не знал только, почему так поступил. Он ведь находился здесь не для того, чтобы спасать кузину графа Девона. Он даже ясно не представлял, от чего ее требовалось спасти, помимо неряшливой скотины, считавшей в данный момент мгновения в предвкушении шанса наложить на нее лапы.
        Колин поспешно преодолел остаток пути. Он решил, что всего лишь посмотрит, а затем доложит Гейтсу, что видел. Он клялся, что больше не будет вмешиваться, так как не несет ответственность за леди. Это — забота капитана.
        Он крался вдоль коридора, сливаясь с призрачными тенями, плясавшими в мерцающем свете факелов. Когда же подобрался вплотную к приоткрытой двери, стали слышны голоса.
        — Вы можете идти, лейтенант,  — раздался резкий голос леди Джиллиан.
        — Такова ваша благодарность за то, что я избавил вас от необходимости провести еще какое-то время с этим потрепанным бродягой? Я видел отвращение в ваших глазах, когда вы зашивали его, милочка.
        — То, что вы видели, относилось к вам, лейтенант. А теперь… будьте добры покинуть мою комнату.
        Колин увидел, как рука Джиллиан потянулась к складке на платье, откуда выглядывала рукоятка кинжала. Он улыбнулся, прячась в тени. Значит, она носила при себе оружие. Почему-то это очень его обрадовало.
        Д'Атр протянул к ней руку, но Колин не стал выяснять, что он намеревался делать дальше и как Джиллиан собиралась распорядиться своим оружием. Выступив из тени, горец перехватил правой рукой запястье лейтенанта, а левой приставил к его животу кинжал.
        — Леди,  — он отвесил ей почтительный поклон,  — не соблаговолите ли еще раз повторить вашу просьбу? Кажется, лейтенант вас не расслышал.
        — С удовольствием,  — ответила Джиллиан.  — Лейтенант, покиньте мою комнату.
        Колин обернулся к д'Атру, устремив на него суровый взгляд.
        — Я ее услышал. А вы?
        — За это я отрежу тебе яйца, Кэмпбелл!
        — Более вероятно, что Гейтс проделает это с вами. Но если вам захочется привести свою угрозу в исполнение, то вы знаете, где меня найти.
        Д'Атр вырвал руку из захвата и отступил к двери, откинув с лица сальные волосы; его темные глаза горели гневом.
        — Увидимся во дворе, бродяга.
        Колин кивнул; он молча наблюдал, как д'Арт шагал по коридору, направляясь к лестнице. Вот так он подружился со здешними вояками… Проклятие! Ему ужасно хотелось выбить д'Атру зубы. И это его желание не имело никакого отношения к леди Джиллиан.
        — Благодарю вас,  — сказала она.
        Колин повернулся к ней, понимая, что должен побыстрее уйти. И чувствуя, что снова теряет контроль над собой. Ему хотелось на нее смотреть — и он ничего не мог с этим поделать.
        — Думаю, он ушел,  — сказал Колин, едва узнавая собственный голос. Он не был дамским угодником и не имел романтических наклонностей.  — Теперь вы… хм… в безопасности.  — Ну вот, он уже заикается. Что дальше? Начнет писать ей стихи? Пусть его разразит гром, прежде чем такой день настанет.
        — Я собираюсь проведать Эдмунда,  — поспешно сказала она, когда он повернулся к двери.
        Он должен уйти! Ему необходимо это сделать!
        — Малышу будет приятно повидать вас. Всего на минутку. Пожалуйста, мистер Кэмпбелл.
        Как он мог отказать ей в такой незначительной просьбе и не выглядеть при этом бессердечным мерзавцем? Но ведь именно таким он и был… Он втирался к людям в доверие, чтобы раздобыть нужные сведения, а потом исчезал и больше никогда о них не вспоминал. Он никогда не предлагал женщине ничего, кроме нескольких часов удовольствия, да и это позволял себе крайне редко. У него была единственная цель — не допустить, чтобы принц Вильгельм когда-нибудь завладел троном. И ничто не заставит его свернуть с намеченного пути.
        — Колин…
        — Что?
        Она молчала, глядя на него своими огромными глазами. Глазами, которые смотрели на его исполосованное шрамами тело с уважением и восхищением вместо отвращения.
        Леди Джиллиан внезапно отвела взгляд, и он, сделав глубокий вдох, проговорил:
        — Мне не следует находиться здесь. Это…
        Но она уже направлялась к другой двери, ведущей, вероятно, в комнату Эдмунда.
        — Вы нажили себе врага в лице д'Атра. Вы это понимаете?
        Колин улыбнулся, думая о том дне, когда будет уже не важно, кому он нравится, а кому нет. Однако он точно знал: ему хотелось нравиться ей, Джиллиан. И поэтому… Помоги ему Бог!
        — Я уверен, что смогу это пережить,  — ответил он.
        Она оглянулась через плечо и тихо рассмеялась, отчего он замер на мгновение. Он впервые услышал ее смех. Смех ее был нежным и милым, как она сама.
        Ох, дьявол! Ему ужасно хотелось прикоснуться к ней, хотелось схватить ее в объятия и снова почувствовать хоть что-то…
        — Вам следовало бы почаще смеяться, миледи,  — сказал Колин, сознавая, что броня, которой он окружил себя, рушится и что он не в силах воспрепятствовать этому.
        Она остановилась и обернулась, ошеломленная его словами и, возможно, искренностью его улыбки.
        — Вы правы,  — сказала Джиллиан.  — Конечно, следовало бы. Наверное, вы считаете меня ужасно высокомерной из-за того, что обеды в Большом зале не доставляют мне удовольствия.
        В ней не было и тени надменности, и они оба это знали. Однако она оказалась достаточно умна, чтобы дать ему понять всю нелепость его совета, не назвав при этом бесчувственным невежей.
        А с каких это пор ему неприятно, что его считают бесчувственным?
        Наверняка в этом его внезапном приступе слабости следовало винить недавнюю поездку домой. Повидав своих братьев и сестер с их семьями, он неожиданно ощутил в душе — в самом дальнем ее уголке, куда он не решался заглядывать,  — необъяснимое желание иметь то же самое.
        — Что же в таком случае может вызвать ваш смех, леди Джиллиан?
        — О, многое…  — Губы ее изогнулись, и он почему-то вдруг вспомнил о том, какой соблазнительной она показалась ему, когда терзала его плечо.  — Но все это довольно глупо. Я не допускаю даже мысли о том, чтобы рассказать об этом такому опасному человеку, как вы.
        Проклятие, ему хотелось смеяться вместе с ней, хотелось убедить ее в том, что он не представлял для нее опасности.
        Тут они наконец подошли к двери, и Джиллиан осторожно заглянула в соседнюю комнату. Потом обернулась к Колину и, прижав палец к губам, прошептала:
        — Он еще спит. Пойдемте.
        Колин последовал за ней, словно заблудший моряк, неспособный противостоять зову сирены, увлекающему его к погибели.
        Он уже побывал в этой комнате раньше, но в тот раз солнечные лучи не рассекали полумрак, просачиваясь сквозь щели в ставнях. Собственно говоря, тут и смотреть-то было не на что. Кроме нескольких игрушечных рыцарей, ничто не указывало на то, что это — детская комната. У западной стены стоял дощатый стол с двумя аккуратно задвинутыми под него стульями. На столе лежали книги различных размеров, а также бумага и перо. Маленькая лютня и удочка, которую он смастерил для Эдмунда, висели на другой стене. Четыре небольших сундука в беспорядке располагались на полу, и Колин подумал, что там хранились игрушки для развлечения обитавшего тут маленького мальчика. Но кроме высокого шкафа, на котором он спрятал кинжал, а также книжного шкафа и кровати, где спал ребенок, никакой другой мебели не было видно.
        Комната выглядела на редкость уныло.
        — Он должен скоро проснуться,  — сказала Джиллиан. Отодвинув задвижку, она распахнула ставни, подставляя себя солнечным лучам, хлынувшим в окно.
        Колину доводилось видеть женщин и более красивых, чем она. По правде говоря, отдельные ее черты можно было счесть не особенно привлекательными. Скулы, например, были далеко не идеальной формы. Под глазами наблюдалась легкая припухлость, как будто она часто плакала. Но зато ее губы… О, дьявол, они были восхитительны. Она была восхитительна. Безупречный ангел.
        И его, Колина, головная боль.
        Он отвел от нее взгляд и посмотрел на малыша, спавшего на слишком большой для него кровати. Колин не думал, что стеснение в груди, которое он ощущал с момента прихода сюда, может еще больше усилиться. Но он ошибся. Он жалел, что так мало времени провел в Кэмлохлине. Его племянники едва его знали. Он помогал их родителям укладывать их в постель, целовал их в маленькие головки и мысленно обещал уберечь их от протестантского короля. Но, будь он проклят, никогда не испытывал он такого нестерпимого, почти парализующего желания защитить их, какое испытывал сейчас, когда смотрел на Эдмунда.
        И на его мать.
        — Он обычно никогда не спит днем так долго,  — прошептала Джиллиан, подойдя к сыну и глядя на него так, словно только он один имел для нее значение.
        Колин полагал, что так оно и было.
        — Подозреваю, что это ваш кинжал сделал его сон более спокойным,  — заметила она с улыбкой.
        Колин тоже улыбнулся. Не смог удержаться.
        — Он похож на вас,  — тихо сказал горец, чувствуя, как сердце его все больше смягчается.
        — У вас есть жена, мистер Кэмпбелл?
        Он повернулся к ней, удивленный ее вопросом. И обнаружил, что она, покраснев, пытливо смотрит на него.
        — Нет. Я не женат.  — Дьявол, ну почему он никак не перестанет улыбаться точно слабоумный?!
        — Жаль. Из вас вышел бы отличный отец.
        Колин покачал головой и едва заметно нахмурился.
        — Нет, не вышел бы, поверьте мне. У меня не хватило бы отваги на это.
        — О, вы ошибаетесь. Вы очень терпеливы с Эдмундом, заботливы и великодушны. Вы беспокоитесь о его безопасности, а ведь это вам даже не поручали.
        Колин не знал, что на это ответить. Он был не тот, за кого она его принимала… Хотя, конечно же, он не походил на тех солдат, среди которых она здесь жила.
        — Почему Гейтс не увезет вас обоих отсюда?
        — И привезет нас к своей жене?
        Колин молча пожал плечами. А леди Джиллиан добавила:
        — Здесь нам хорошо, мистер Кэмпбелл. Пока еще я не могу думать об отъезде.
        Пока еще? Что бы это могло значить? Неужели она планировала бегство? Если так — то с кем? И что она имела в виду, когда сказала, что ее кузен «потеряет» ее? Что ему от нее надо? Колин хотел расспросить ее, но тут Эдмунд проснулся. И Колин невольно улыбнулся ему, когда мальчик его увидел.
        — Колин!  — Эдмунд сел в кровати, протирая заспанные глаза.  — У тебя кровь течёт?
        Колин вспомнил о своей окровавленной рубашке и покачал головой:
        — Больше нет, паренек. Твоя мама меня заштопала.
        — Можно посмотреть?
        — Нет, Эдмунд — сказала Джиллиан.  — Нельзя. Это напугает тебя.
        — Мама, не напугает.
        «Похоже, напугало бы»,  — рассудил Колин, опускаясь на корточки перед кроватью. Зашитые раны выглядели отвратительно, но было неестественно для мальчика никогда такого не видеть.
        — Если твоя мама не станет возражать, то через несколько дней, когда рана немного подживет, я сниму повязку и покажу тебе.
        — Ты не станешь возражать?  — Эдмунд устремил на мать глаза — такие же ярко-голубые, как у нее. И когда эти глаза смотрели на него, Колина, ему трудно было ей отказать.
        — Вы-то ведь не испугались, верно, леди Джиллиан?
        Она покачала головой и снова повернулась к сыну.
        — Ладно, через несколько дней.
        Эдмунд широко улыбнулся, затем спросил:
        — Ты пришел поиграть со мной, Колин?
        Тот невольно поежился. Он не знал, что ответить, чтобы еще раз не разочаровать ребенка.
        — Боюсь, я пришел только…
        — Для чего?  — Голос капитана заставил горца вскочить на ноги. Гейтс стоял в дверях, готовый к атаке.  — Мне интересно услышать ваш ответ, Кэмпбелл, после того как я предупреждал вас, чтобы не заходили сюда без меня.
        — Капитан,  — вмешалась леди Джиллиан, выступая вперед и становясь между мужчинами.  — Мистер Кэмпбелл…
        — Пусть он сам ответит,  — перебил Гейтс.  — Я хочу послушать, что он скажет, прежде чем проткну его мечом.
        Колин тяжко вздохнул. Д'Атр — это одно дело, но было бы крайне неуместно сделать Гейтса своим врагом. Он понимал озабоченность капитана, но вовсе не хотел снова с ним сражаться. В особенности прямо здесь, при Эдмунде.
        — Капитан, вы получите мой ответ в коридоре.
        — Хорошо,  — согласился Гейтс, взглянув на мальчика.  — Выходите же.  — Он отступил в сторону, давая пройти Колину.
        Перед тем как выйти, тот снова склонился к Эдмунду и подмигнул ему.
        — Мы поговорим с тобой в другой день, друг мой.
        По пути к двери горец взглянул на Джиллиан и пробормотал себе под нос что-то неразборчивое, увидев, что она последовала за ним. Он хотел было сказать ей, чтобы она осталась с сыном, но леди Джиллиан и так постоянно получала указания от мужчин, и Колин не хотел быть еще одним.
        — Ну?  — спросил Гейтс, как только дверь за ними закрылась.  — У вас всего минута на ответ, прежде чем я вышвырну вас из Дартмута пинком под зад.
        — Меня удивляет, почему вы еще не проделали это со своим лейтенантом.
        — С д'Атром?  — Гейтс прищурился и перевел взгляд на леди Джиллиан.  — Какое он имеет к этому отношение?
        — Он слишком обнаглел после того, как проводил меня к моей двери.
        Гейтс мгновенно помрачнел. Даже сражаясь с Колином во дворе, он не испытывал такой ярости, какая охватила его сейчас.
        — Что значит обнаглел? Что он сделал?
        — Капитан, вы же не могли не заметить, с каким вожделением он обычно смотрит на нее,  — проговорил Колин.
        Может, Гейтсу и недоставало выносливости, чтобы выдержать длительный напряженный бой, но ему хватило проворства, чтобы выхватить кинжал из-за пояса Колина и приставить клинок к его горлу.
        Джиллиан бросилась к нему, но Колин удержал ее движением руки. Горец оставался совершенно спокойным. Не спуская глаз с Гейтса, он выжидал, не сомневаясь, что среагирует быстрее.
        — Будьте уверены, Кэмпбелл, я замечаю каждый похотливый взгляд, брошенный в ее сторону.
        — Наверное,  — ответил Колин,  — вам следовало бы больше обращать внимание на страх в ее глазах, когда вы позволяете д'Атру оставаться с ней наедине.
        Гнев в глазах капитана сменился ужасом. Взгляд его с Колина метнулся к леди, которую он поклялся защищать. Колин не знал, то ли посочувствовать капитану, имевшему так много обязанностей, то ли осудить за то, что он не справлялся с ними.
        — Что именно сделал д'Арт?  — тихо спросил Гейтс, потрясенный до глубины души.
        — Ничего, Джордж. Но он с каждым разом наглел все больше.
        — Почему же вы мне ничего не говорили?
        — Зачем? Чтобы Джералд Хэмптон занял его место, когда вы отлучаетесь по другим делам? Мне бы ни за что не справиться с таким великаном. Или, может, мистер Альварес, который, как я подозреваю, не оставил бы меня в живых, скажи я вам что-нибудь?
        — Джиллиан…  — Гейтс опустил кинжал Колина и коснулся пальцами ее щеки.  — Вы должны были сказать мне. А вы…  — Он снова посмотрел на горца.  — Похоже, ваши глаза достаточно долго следили за ней, чтобы заметить то, что я упустил.
        — Он защитил меня, Джордж.  — Нежный голос Джиллиан привлек внимание обоих мужчин.  — Я не позволю вам наказывать его за это.
        Гейтс кивнул и отдал Колину его кинжал.
        — Мы поговорим об этом позже. После того как я повидаюсь с д'Атром. Теперь можете идти.
        Джиллиан проводила Колина взглядом. Когда же он ушел, повернулась к Гейтсу.
        — Я бы предпочла, чтобы мистер Кэмпбелл сопровождал меня в ваше отсутствие.
        — Ни в коем случае.
        — Тогда кто, Джордж? Кому вы можете доверять?
        Капитан запустил пальцы в волосы. Никогда Джиллиан не видела его таким несчастным. Наверное, не следовало рассказывать ему про д'Атра.
        — Никому. И ему тоже.
        Она понимала опасения Джорджа, но не думала, что Колин попытается увезти ее и Эдмунда из замка. Ей ведь, в сущности, пришлось упрашивать его зайти на минутку к ее сыну. И хотя он приветливо улыбнулся ей, было заметно, что он пытался сдержать улыбку.
        — Возможно…  — Она взялась за ручку двери и обернулась к капитану, прежде чем войти в комнату сына.  — Возможно, это не ему вы не доверяете, а мне.
        Глава 14
        Колин пошатнулся от мощного удара в голову и с силой опустил деревянный меч на спину д'Атра, заставив его во второй раз упасть на колени. В бою с этой самонадеянной свиньей он не использовал всего того мастерства, что ему пришлось применить в схватке с Гейтсом. В этом не было необходимости. На сей раз он держал себя в руках и отражал больше ударов, чем наносил. Большая часть солдат гарнизона собралась во дворе, наблюдая за ними, и Колин хотел, чтобы его по-прежнему недооценивали.
        И все же он не отказывал себе в удовольствии поставить д'Атра на колени, выставить неловким и неуклюжим в глазах остальных.
        Его веселью, однако, пришел конец, когда кто-то неожиданно оттолкнул его в сторону, наполнив двор звоном меча, выхватываемого из ножен.
        — Капитан Гейтс!  — Д'Атр поднял вверх руки, уронив свое бутафорское оружие.  — Что бы вам ни сказал Кэмпбелл…
        — Он ничего мне не сказал.  — Гейтс взмахнул мечом и глубоко рассек ладонь лейтенанта.  — Но леди Джиллиан сказала мне вполне достаточно.  — Окинув взглядом остальных солдат, он снова поднял меч и кончиком прошелся по щеке и губе д'Атра.
        Тут лейтенант наконец бросился в атаку, но замер на месте, глядя на клинок Гейтса, нацеленный ему в сердце.
        — Посмейте приблизиться к ней еще хоть раз — и я отсеку вам все, что только задел сегодня. Понятно?
        Д'Атр кивнул и осторожно отступил от меча капитана.
        Доказав серьезность своих обещаний зарубить любого, кто тронет его подопечную, капитан Гейтс убрал в ножны меч и, развернувшись, пошел к замку.
        Внезапно Колин заметил, что д'Атр, выхватив кинжал из сапога, ринулся вслед за капитаном. Горец нахмурился, подумав, что уже давно следовало убить эту бесчестную скотину. Не раздумывая долго, он сорвался с места, подпрыгнул — и навалился всем весом на замыслившего убийство негодяя.
        Оба ударились о землю, но д'Атр пострадал сильнее, поскольку первым принял удар. Его бесполезный кинжал отлетел в сторону. Колин же размахнулся, решив для начала выбить лейтенанту зубы. Плечо его пронзила острая боль, когда швы разошлись, и рука горца бессильно опустилась. Воспользовавшись ситуацией, лейтенант выхватил кинжал из сапога Колина. Но прежде чем он успел ударить им горца, в челюсть ему врезался кулак капитана. Д'Арт потерял сознание, а Гейтс ощупал свои пальцы, проверяя, не сломаны ли кости, затем помог Колину подняться на ноги.
        Они стояли лицом к лицу, сознавая, что только что спасли друг другу жизнь. Об этом ни слова не было сказано, но то, что произошло между ними, было пронизано духом единения, сплачивающим мужчин на поле боя.
        — Пойдемте,  — сказал Гейтс, поворачивая к замку.  — Пусть Джиллиан снова зашьет вашу рану, а потом мы с вами выпьем.
        — Нет.  — Колин остановился. Он сомневался, что сможет вытерпеть еще одну пытку иглой в руках леди из замка и не думать потом о ней постоянно последующие недели. Однако ему очень хотелось посидеть с Гейтсом за кружкой эля и узнать кое-что о принце, если удастся.  — Я и сам могу позаботиться о себе. А после этого встретимся с вами в Большом зале за выпивкой.
        Он подождал согласия капитана, а затем направился через двор к другой стороне замка, где располагалась кузница. Там постоянно кипела работа. Кузнец выковывал мечи. Но Колин даже не представлял, сколько мечей он изготовил, пока не вошел внутрь. Почерневшие стены кузницы были сплошь увешаны рядами клинков различной длины. Еще больше лежало на полках и на столах.
        Зажимая кровоточащую рану, Колин оглядел кузницу, затем посмотрел на кузнеца, прекратившего работу, чтобы взглянуть на вошедшего.
        — Ожидаете прибытия большой армии, верно?
        — Черт возьми, кто ты такой?  — Кузнец прищурился и поднял вверх докрасна раскаленный меч, над которым трудился.  — Что тебе нужно?
        — Я Колин Кэмпбелл, и мне нужна твоя помощь, старик.
        — Я не чиню деревянные мечи.  — Кузнец отмахнулся от него и снова принялся за работу.  — Поищи для этого дровосека.
        — Мне нужно починить руку, а не меч.
        — Значит, тебе нужно обратиться к леди.
        — Нет, не хочу.  — Колин сбросил рубашку, показав открытую рану.  — Она уже один раз штопала меня, и весьма неудачно, должен заметить. Я хочу, чтобы ты припечатал рану своим клинком.
        — Моим клинком?  — Кузнец снова поднял вверх раскаленный металл и содрогнулся.  — Ты обезумел, солдат? Это чертовски больно…
        — Я переживу.  — Правда, он сомневался, что смог бы выжить, если бы пришлось опять заглянуть в ее глаза, находившиеся так близко, что он почти слышал ее мысли.
        А увидеть ее губы, когда она что-то говорит, побуждая его гадать, каковы они на вкус… к тому же услышать, как она уверяет, что он стал бы хорошим отцом,  — нет, этого бы он не вынес.
        Для него лучше держаться от нее как можно дальше.
        — Действуй же!  — Колин сжал пальцами дрожащее запястье кузнеца и поднес клинок ближе к своему плечу.  — Просто прижми к ране. Хорошо?
        Кузнец кивнул — и содрогнулся. Колин подвел его руку ближе к своему плечу и закрыл глаза, готовясь выдержать боль. Ему приходилось делать это и раньше, но привыкнуть к жгучей боли и запаху горелого мяса невозможно.
        Колин старался думать о чем-то далеком, чтобы отвлечься, но все же отпрянул, когда кузнец коснулся его раскаленным клинком. Он оперся о ближайший стол, чтобы преодолеть дурноту. Затем поблагодарил кузнеца и ринулся из кузницы на свежий воздух. Сделав глубокий вдох, чтобы прийти в себя, он направился в Большой зал.
        Когда он пришел, Гейтс сидел за столом в одиночестве, уставившись в свою кружку. Колин ускорил шаг, увидев на столе кувшин и вторую кружку, поджидавшую его. Он опустился на стул напротив капитана, появившись так неожиданно, что Гейтс вздрогнул. Колин не стал извиняться — схватил кувшин, налил себе полную кружку и залпом осушил ее до дна. Он повторил это еще раз, затем со стуком поставил кружку на стол и поднял взгляд на капитана.
        — Проклятие! У вас не найдется здесь чего-нибудь покрепче? Может, виски?
        Гейтс покачал головой, затем взглянул на опаленный воротник рубашки Колина.
        — Вы прижгли рану?
        — Да. И мне чертовски необходимо хлебнуть виски.
        — Возможно, немного найдется в нижнем погребе. Я взгляну чуть позже.
        «Прекрасно»,  — подумал Колин, снова наполняя кружку слабым и теплым, как моча, элем. Гейтс заметно смягчался к нему. Всегда так было. Чем больше времени он проводил с кем-либо, тем больше сведений этот человек готов был ему предоставить.
        — Я тут раздумываю кое над чем, Кэмпбелл. Полагаю, мы с вами могли бы обсудить это дело.
        Колин кивнул и поднес кружку к губам.
        — Мне нужно найти кого-то, кто будет охранять леди Джиллиан, когда я не могу.
        Колин уткнулся в свою кружку. Вот дьявол… Ни за что!..
        — Даже не представляю, кого выбрать. Вы знаете солдат, Кэмпбелл. Кому, по-вашему, можно ее доверить?
        Колин пристально посмотрел на капитана. Гейтс умно поступил, спросив о его мнении, а не об услуге. Каждый мужчина в гарнизоне, тайно вожделеющий леди Джиллиан, подпрыгнул бы от восторга, получив возможность стать ее сопровождающим. И Гейтс отлично знал это. Еще одна проверка?
        — Думаю, Лефевр подходит больше всего.
        Гейтс с удивлением пробормотал:
        — Не вы?..
        Колин с трудом сдержал улыбку. Значит, он оказался прав. Как всегда. Потому-то он и был лучшим шпионом короля, что умел разбираться в людях. Угадывать, что они собираются сказать, прежде чем произнесут хоть слово.
        — Я хочу воевать, а не служить охранником женщины.
        Капитан уставился в свою кружку, помешивая эль легким покачиванием руки (видимо, обдумывал слова, прежде чем произнести их).
        — Ваш ответ останется тем же, если она сама попросит назначить вас?
        Проклятие! Этого он не ожидал. Неужели она сама попросила?..
        — Почему мой ответ должен измениться?  — спросил Колин.  — И зачем давить на меня сейчас, после того как вы сами убедили меня в том, что привязываться к ним опасно?
        Гейтс наконец поднял на него глаза — широко раскрытые и мрачные, как у человека, вынужденного сделать нечто полностью противоречившее здравому смыслу.
        — Потому что она боится всех остальных здешних мужчин. И не без оснований. Мужчины имеют склонность желать того, что им запрещено.
        — Да,  — согласился Колин, усаживаясь поудобнее.  — Я давно хотел поговорить с вами об этом.
        — В самом деле?
        — Да. Вы предупредили меня, что граф может причинить вред Эдмунду, если она попытается уехать. Но не объяснили почему. Он боится потерять поддержку ее отца против короля? И какое отношение к этому имеет прибытие Вильгельма Оранского?
        Гейтс, казалось, собирался ответить. Но сначала он осушил свою кружку и взглянул прямо в глаза собеседнику.
        — Кэмпбелл, почему вы позволяете другим побивать вас в схватке, в то время как вы явно искуснее их всех?
        Колин сделал глоток из своей кружки. Затем проговорил:
        — Значит, вы не верите, что ярость при виде собственной крови придает силу моей руке?
        Гейтс предпочел не отвечать и задал очередной вопрос:
        — Почему вы деретесь шотландским мечом, а не английским? Вы же сказали, что сражались в английской армии…
        На эти вопросы было несложно ответить, потому что Гейтс был не первым, кто их задавал.
        — Я вам все объясню, капитан, но только после того, как вы расскажете мне, зачем Девон постоянно старается опозорить свою подопечную и запятнать ее имя?
        Гейтс некоторое время пристально смотрел на горца. Смотрел, прищурившись и сжав зубы. Затем отчетливо проговорил:
        — У нее сильная воля, и Девон хочет сломить ее.
        Хотел ли Колин и впрямь услышать остальное? Кровь его и так уже кипела от ненависти к кузену Джиллиан. Что, если услышанное спровоцирует его еще сильнее? Нет, он не должен допускать такого.
        — Зачем ему это?  — произнес он неожиданно для самого себя.
        — Чтобы она не сопротивлялась, когда он отведет ее к священнику,  — пояснил Гейтс.  — Он вынуждает ее уступать, используя Эдмунда. Но мы боимся, что как только граф овладеет ею, то сразу отошлет мальчика прочь.
        Невольно вздрогнув, Колин услышал собственный хриплый возглас. Он вопросительно уставился на Гейтса. Правильно ли он расслышал его? Неужели Девон хотел жениться на ней? Женитьба на кузине вовсе не считалась чем-то неслыханным. Например, принц Вильгельм и его жена состояли в кровном родстве. Но Девон — жестокий мерзавец, и ему нечего было предложить леди Джиллиан, кроме убогой крепости, такой же холодной и мрачной, как их будущий брак.
        — Ее отец разрешит это?
        Гейтс пожал плечами:
        — Эссекс уже практически отрекся от нее. Но даже если он запретит подобный союз, то Вильгельм, как только займет трон, скорее всего, даст Девону все, что тот пожелает. Даст в благодарность за его помощь.
        Откинувшись на спинку стула, Колин пытался осмыслить услышанное. Да, Вильгельм, наверное, пожалует своему английскому прихвостню все, что тот попросит. И Джиллиан останется пленницей до конца жизни. А что будет с Эдмундом? Девон после венчания не станет держать у себя ее незаконнорожденного сына. Но все же надежда не потеряна… Вильгельм не сможет разрешить Девону этот брак, пока не станет королем. А он, Колин, не допустит, чтобы такое случилось.
        — Ваш меч?  — спросил вдруг Гейтс, кивнув на клинок горца.
        — Да, это подарок моего отца. Он отдал мне его в тот день, когда я покидал дом, чтобы присоединиться к английской армии. Отец не хотел, чтобы я забыл о своих корнях.
        — А вы забыли?
        Колин покачал головой:
        — Нет. Именно по этой причине я здесь.
        Гейтс коротко кивнул и пробормотал:
        — День близится к концу. Я должен навестить Джи… леди Джиллиан.
        Колин тоже поднялся, собираясь уходить.
        — Так вы не изменили своего решения?  — остановил его вопрос капитана.  — Насчет того, чтобы сопровождать ее, когда я не могу?
        Колин всей душой желал этого. Ох, как он хотел защитить ее! Ее и мальчика. Он хотел больше времени проводить с ними, хотел слышать их смех и разделить с ними великую любовь, связывающую их. Это неистовое желание было подобно страсти. А он, Колин, уже очень давно не испытывал таких сильных чувств.
        Но он не являлся частью их жизни. Не мог себе этого позволить. Ведь теперь больше, чем когда-либо, ему необходимо было сосредоточиться на выполнении своей задачи и не позволить Вильгельму захватить трон.
        — Нет.  — Шотландец покачал головой.  — Нет, не изменил.
        Он показал себя холодным безжалостным мерзавцем. И, покидая Большой зал, именно таким себя и чувствовал.
        Глава 15
        Джиллиан обернула влажного после ванны сына мягкой простыней и взяла его на руки. Уткнувшись носом в мокрые золотистые кудри Эдмунда, она крепко прижала его к груди.
        — Ох, как ты хорошо пахнешь. Я думала, что теперь от тебя всегда будет вонять рыбой.
        — Я хочу пахнуть как рыба, мама.
        Джиллиан рассмеялась, глядя в голубые глаза сына.
        — Мухам тоже понравится, если ты будешь так пахнуть.
        Когда она пересекала комнату, направляясь к кровати мальчика, дверь отворилась и вошла Маргарет с двумя слугами.
        — Значит, он уже закончил с ванной?  — сказала служанка, не поднимая глаз. Она ждала, когда слуги вынесут лохань.
        Внезапно Джиллиан ощутила острый приступ жалости к этой девушке. Она знала, что Джеффри часто брал Маргарет в свою постель. Бедная девочка… Они обе страдали от ее кузена. Почему бы им не стать подругами?
        — Маргарет,  — окликнула ее Джиллиан, когда служанка уже собралась уходить.  — Останься ненадолго. Мы могли бы…
        — Я должна заняться более важными делами,  — ответила девушка, едва удостаивая ее взглядом.  — Не все из нас имеют удовольствие читать весь день и больше ничего не делать.
        Она покинула комнату, проскользнув мимо Джорджа, как раз подошедшего к двери. Капитан проводил ее взглядом, затем повернулся к Джиллиан, делавшей вид, что ее ничуть не задела резкая отповедь служанки.
        — Мне больше ничего не разрешают,  — проворчала она.  — Только читать…
        — Так для вас безопаснее,  — ответил капитан, входя в комнату.
        Джиллиан со вздохом прикрыла глаза, стараясь не позволить чувству одиночества овладеть ею.
        — Как дела у лейтенанта д'Атра?  — спросила она, взяв себя в руки.
        — Я был в хорошем настроении и проявил милосердие. Он еще жив.
        — Только избавьте меня от подробностей, хорошо?  — Джиллиан накрыла голову Эдмунда простыней и принялась вытирать его влажные локоны.
        Джордж сел за стол и, хмуро посмотрев на дверь, пробормотал:
        — Может, вам предложить Маргарет научить ее читать?
        — Да, это возможно,  — кивнула Джиллиан.
        Она закончила вытирать Эдмунда, поцеловала его в лобик и взяла свежую одежду мальчика, аккуратно сложенную на кровати. Вот и еще один день подходил к концу. Впереди — долгая ночь, а потом все опять начнется сначала.
        — Капитан, вы уже решили, кто будет сопровождать меня в ваше отсутствие?
        Джиллиан молилась, чтобы он назвал Колина Кэмпбелла. Она знала, что это глупо и опасно, но Эдмунд всегда радовался его компании… как и она сама. Горец нарушил однообразие их дней. Его улыбки, такие короткие и неохотные, согревали ей душу, делая ее пребывание здесь более сносным. Кроме того, ей необходимо было узнать у него что-либо полезное для Вильгельма — так она себе говорила.
        — Да, решил. Мистер Лефевр будет вас охранять в мое отсутствие. Я поговорю с ним об этом после ужина.
        У Джиллиан сжалось сердце, но она умудрилась улыбнуться Эдмунду, одевая его.
        — Вы недовольны,  — заметил Джордж, хотя она изо всех сил старалась скрыть это. Не имело смысла возбуждать подозрения капитана.  — А может, Лефевр тоже пытался заигрывать с вами, но вы мне не сообщили?
        — А что, если и пытался? Вы ведь все равно не выберете человека, которого я предпочла бы.  — Боже милостивый, ну почему она не способна придержать язык?!
        — Я выбрал его, но он отказался.
        Рука Джиллиан с расческой замерла в волосах Эдмунда. Он отказался? О Господи, какой же жалкой дурочкой она оказалась, позволив себе надеяться на… На что? Хотела поближе познакомиться с наемником? Но зачем? Он ведь ничего не мог сделать, чтобы изменить ее жизнь или хотя бы жизнь Эдмунда. Она и не ожидала, что он что-то изменит. Ей только хотелось… Нет, это не важно. Мистер Кэмпбелл поступил так ради безопасности Эдмунда. Он не хотел, чтобы Джеффри обидел ребенка из-за своей ревности. Даже хорошо, что горец оказался достаточно тактичным и решил держаться в стороне. Но в глубине души она опасалась, что ему просто не нравилось ее общество. Какому мужчине захочется сидеть у дверей, пока она читает своему сыну, или часами просиживать на скале, выжидая, когда клюнет рыба? Но почему же ее это так волнует? Какая ей разница, нравится она ему или нет? Однажды она уже дала волю своему сердцу — и посмотрите, куда ее это завело. Ей нужно забыть горца и направить все свои усилия и мысли на более важные вещи. Например, всегда держать Эдмунда при себе… и благодарить Бога за Джорджа. Джиллиан ласково улыбнулась
своему другу. Ведь он просил Колина сопровождать ее, отбросив все свои опасения и дурные предчувствия, просил лишь ради того, чтобы доставить ей радость.
        — Что ж, мистер Лефевр ничем не хуже и не лучше любого другого.  — Она сняла Эдмунда с кровати и поставила его на пол.  — Если только вы не позволите и ему тоже отказаться…
        Джордж никак не отреагировал на этот ее легкий укол. Не стал он и оправдываться. Просто прошел вперед и открыл перед ней дверь.
        — А теперь — в Большой зал.
        Когда Джиллиан проходила мимо капитана, ей очень хотелось пнуть его ногой.
        В Большом зале никого не оказалось, и Джиллиан была очень этому рада. Она знала, как шумно и душно там иногда бывало. К несчастью, Эдмунд тоже это знал. Ее кузена не волновало, что мальчик ел вместе со всеми днем. Сам же Джеффри только ужинал с солдатами по вечерам.
        Ей приходилось зажимать сыну уши во время некоторых его утренних или дневных трапез, когда кружки солдат были полны и их голоса звучали слишком громко. Каждый старался перекричать другого, чтобы быть услышанным среди общего гвалта. Эдмунд, однако, не жаловался, и Джиллиан подозревала, что малышу даже нравились эти шумные сборища. Ведь он все-таки был мальчик…
        Тут Эдмунд вырвался и побежал к одному из столов. Джиллиан с улыбкой наблюдала, как он вскарабкался на высокий стул и обернулся, поджидая ее. Похоже, малыш и в самом деле любил бывать в Большом зале.
        — Посмотри, мама!  — Он указал на стол, когда она села рядом с ним.  — Это игра Колина! Хочешь поиграть?
        Джиллиан посмотрела на Джорджа, усевшегося напротив нее.
        — Может, капитан сыграет с тобой?
        Джордж с удивлением моргнул и перевел взгляд на Эдмунда, взиравшего на него с надеждой.
        — Только после того, как мы поедим.  — Гейтс повернул голову и окликнул Маргарет.
        Джиллиан следовало проявить снисхождение к капитану. В конце концов, не его вина, что Эдмунд рад был поиграть в «крестики-нолики» даже с лейтенантом д'Артом. И конечно же, Эдмунд тоже ни в чем не был виноват. Просто мальчик страдал от одиночества. Так что пусть Джордж сам поиграет с ее сыном.
        — Нам понадобятся хлеб и сыр,  — напомнила она Гейтсу, когда к ним подошла Маргарет в широком переднике.
        — Еда еще не готова. А если хотите поесть пораньше,  — служанка устремила свои полные раздражения зеленые глаза на Джиллиан,  — то кухарки велели передать вам, что вы можете пожаловаться лорду Девону.
        — Тогда принеси нам немного хлеба и сыра прямо сейчас,  — заявил Джордж.  — И не забывай, что ты разговариваешь с дочерью графа.
        Джиллиан посмотрела вслед служанке, затем повернулась к капитану.
        — Похоже, она собирается подмешать какой-нибудь гадости нам в еду.
        Гейтс улыбнулся, и она улыбнулась ему в ответ, радуясь, что он — ее друг.
        — Я не нуждаюсь в защите от нее,  — добавила Джиллиан.  — Или вы думаете, что все те долгие утомительные занятия, когда вы учили меня, как себя защитить, прошли даром?
        — Так они были долгими и утомительными?  — Капитан усмехнулся.  — Что ж, вам и впрямь понадобился почти месяц, чтобы научиться правильно держать кинжал.
        Джиллиан пнула его под столом, но не слишком сильно.
        — Мама, мы пойдем ловить лягушек завтра?
        — Ох, Эдмунд, за лягушками нам придется проделать долгий путь на другую сторону гавани.
        — Мы сможем туда добраться,  — заявил мальчик.  — На этот раз я не устану, обещаю тебе.
        Оглушительный рев помешал Джиллиан ответить. Но она даже не взглянула на толпу солдат, ввалившихся в Большой зал. А вот Эдмунд оглянулся. Увидев того, кого искал, он воскликнул:
        — Колин!
        Джиллиан потянула сына за рукав, чтобы заставить его повернуться лицом к столу.
        — Мистер Кэмпбелл уже объяснил тебе, что он не может…
        — Колин, смотри, что я нашел!
        Джиллиан не отрывала глаз от стола и от пальчика Эдмунда, обводившего царапины на досках. Она не моргнула даже и тогда, когда услышала за спиной знакомый голос.
        — «Крестики-нолики»?  — Колин улыбался — Джиллиан слышала это по его голосу. Ей хотелось взглянуть на него; но она не осмеливалась. Она и без того знала, что у него самое привлекательное лицо в Дартмуте. Зачем же мучить себя и дальше, глядя на него? Он был прав, оставаясь равнодушным к ней и ее сыну. Она была благодарна ему за это и сердилась на себя из-за того, что не была столь же осмотрительна.
        От подобной сентиментальности следовало избавиться!
        — Ты практиковался за это время?  — Его хрипловатый голос заставлял трепетать. Она прикусила губу, пытаясь взять себя в руки.
        — Да, с мамой.
        Внезапно воцарилась тишина, потому что Джиллиан не слышала ничего, кроме голосов сына и горца, а они оба умолкли.
        — Добрый день, леди Джиллиан.  — Наемник наконец-то поприветствовал ее.
        Она не ответила и даже не взглянула на него — боялась, что если посмотрит, то уже не сможет оторваться.
        — Хочешь поиграть со мной, Колин?
        — Эдмунд!  — Джиллиан снова потянула сына за рукав.  — Капитан Гейтс обещал поиграть с тобой. Пожелай доброго дня мистеру Кэмпбеллу и позволь ему заняться своими делами.
        — Лефевр, вот вы где…  — Гейтс встал и поманил к себе француза.  — У меня к вам разговор, Лефевр.
        Проклятие, только не теперь! Джиллиан молила Бога, чтобы Колин побыстрее ушел. Она знала, что возненавидит себя, если прервет Джорджа, приказывавшего Лефевру охранять ее, и обратится к горцу с той же просьбой.
        — Вы будете сопровождать леди Джиллиан и ее сына вместо д'Атра. Вам ясно?
        Ну вот… Джордж сказал это, и она держала рот на замке.
        — Oui, капитан.
        Джиллиан подняла глаза, мысленно поклявшись, что если ее новый сопровождающий ухмыльнется ей точно шлюхе, то она скажет ему, чтоб горел в аду, и покинет Большой зал вместе с Эдмундом. С Джорджем или без него.
        Но Лефевр вовсе не ухмылялся. По правде говоря, он выглядел скорее несчастным.
        Джиллиан чувствовала себя точно так же. Сама того не желая, она повернулась к мистеру Кэмпбеллу, все еще стоявшему у стола.
        — Вам нужно что-то еще?  — спросила она.
        Он нахмурился, сжав зубы, потом вдруг перевел взгляд на ее сына и, ласково улыбнувшись ему, ответил:
        — Да. Сыграть разок с Эдмундом. Если капитан не возражает.
        — Конечно, не возражаю,  — сказал Джордж, стараясь скрыть облегчение.  — Боюсь, я толком не знаю, как играть в эту игру.
        Джиллиан бросила на капитана сердитый взгляд, однако промолчала. Вскоре вернулась Маргарет, доставившая хлеб и сыр. Лефевр тут же извинился и ушел, предпочитая выпивать с друзьями, а не учиться детской игре.
        — Я видел недавно, как д'Атр разговаривал с лордом Девоном,  — сказал Колин, разламывая хлеб и сыр на маленькие одинаковые кусочки.  — Вернее… он пытался поговорить с ним.
        Джиллиан заметила лукавую улыбку на губах Джорджа и подумала: «Что же капитан сделал со своим лейтенантом? И помогал ли ему Колин при этом?»
        — Ему трудновато сейчас разговаривать без части губы,  — снова улыбнувшись, проговорил Гейтс.
        — Капитан!  — укоризненно воскликнула Джиллиан. Как у него язык повернулся при ребенке! Боже правый, губа!.. Какое варварство!  — Я не стану зашивать его. Пусть Маргарет этим займется,  — добавила она чуть позже, вспомнив влажные губы лейтенанта и его горячее несвежее дыхание совсем рядом с ее лицом.
        И что означали эти странные улыбки, которыми обменялись Джордж и Колин? Она-то думала, что Джордж недолюбливал горца. Вероятно, теперь он изменил свое отношение к нему, сообразив, что Колин не представлял для нее угрозы.
        Джиллиан решила, что будет игнорировать обоих мужчин, наблюдая за игрой, пока не принесут еду. А затем она уйдет вместе с Эдмундом в свою комнату.
        Джиллиан дважды едва не улыбнулась, когда Колин сделал вид, будто не заметил выгодный ход, который привел бы его к победе. Будь он неладен! И почему она находит его таким привлекательным?
        Никто из них не заметил, как граф вошел в зал и медленно приблизился к ним. Внезапно он проговорил:
        — Гейтс, не соблаговолите ли объяснить, почему вы рассекли лицо моему лейтенанту?
        — Охотно.  — Джордж поднял на него взгляд.  — Он заигрывал с моей подопечной, когда они были одни.
        Джеффри одарил капитана змеиной улыбкой.
        — А вы, как всегда, на страже, не так ли?
        — Это моя обязанность, если припоминаете, милорд,  — ответил Джордж с легкой усмешкой.
        — Да, конечно,  — проворчал Девон. Затем посмотрел на стол.  — Что это? Игры?..
        — Просто способ провести время, Джеффри,  — процедила Джиллиан сквозь зубы.  — На самом деле Эдмунду уже надоело играть. Пойдем, дорогой.  — Она поднялась из-за стола и протянула сыну руку — Пойдем займемся чем-нибудь другим.
        — Но, мама, я сейчас обыграю его.
        Джеффри, должно быть, заметил, кто каким съестным играл. Потому что он схватил два кусочка сыра, лежавшие в выигрышной позиции, и отправил их себе в рот.
        — Игра окончена, и ты проиграл. А теперь шевели своей задницей и делай то, что говорит тебе мать.
        Джиллиан стиснула зубы и в немой ярости уставилась на кузена.
        — Эдмунд, подожди маму у двери, пожалуйста,  — сказала она.
        Было ясно, что умнее держать рот на замке, но Джиллиан уже не владела собой. Принца ожидали через несколько месяцев — и уж тогда она сможет поговорить с ним об отъезде из Дартмута.
        — Предупреждаю вас, кузен, следите за своим языком. Может, вам даже захочется вымыть его. Я подозреваю, что ваша шлюха Маргарет чем-то измазала сыр, прежде чем принести его сюда.
        Джиллиан вышла из-за стола, очень довольная собой и испугом, появившимся на лице Джеффри. Она не остановилась, когда кузен крикнул ей вслед, что они с Эдмундом будут заперты в своих комнатах до конца дня. Пусть кричит. Пусть попробует отобрать у нее сына за ее дерзость. Она вырвет ему глаза и плюнет на его могилу.
        Глава 16
        Последующие два дня Колин не видел ни леди Джиллиан, ни ее сына. Девон посылал за ней оба вечера, приглашая к ужину, но она не являлась. И вообще не выходила с сыном из их комнат. Ее отсутствие в большей степени отвлекало Колина от занятий, чем если бы она находилась во дворе. В последний раз, когда они виделись, она бросила на него всего один презрительный взгляд, и Колин никак не мог примириться с мыслью, что Джиллиан злится на него. Неужели это из-за того, что он отверг предложение Гейтса сопровождать ее? Да ей следовало бы благодарить его за то, что он держался в стороне.
        В течение этих последних двух дней Колин изо всех сил старался выкинуть из головы мысли о благородной леди. Ему следовало забыть о ней. Ведь он был создан для битвы, рожден для того, чтобы побеждать. Увы, он не мог справиться с собой. Сказать по правде, он сам был своим самым опасным противником. И поздним вечером на вторые сутки, когда они с капитаном Гейтсом угощались лучшим виски из погребов графа, Колин сдался и спросил о ней капитана.
        — Она притворяется больной, чтобы держаться подальше от Девона. Опасается, что вонзит кинжал ему в сердце,  — сообщил капитан.
        Они сидели вдвоем на грязном полу за выпивкой, оба весьма удивленные тем, что удалось отыскать приятного собеседника.
        — Леди Джиллиан прячет кинжал в складках юбки, заявил Колин с легкой усмешкой на губах.  — Я видел, как она ухватилась за него, когда осталась наедине с д'Атром, поспешно добавил он, заметив, что капитан с подозрением взглянул на него.  — Она умеет им пользоваться.
        — Да, умеет. И сумеет защитить себя, если возникнет необходимость.
        — А как дала у Лефевра?  — спросил Колин, сделав очередной глоток.
        Гейтс пожал плечами:
        — Насколько я знаю с ее слов, он почти не разговаривает с ней. Следовательно — удачный выбор. Должен поблагодарить вас за то, что предложили его.
        Колин кивнул, чувствуя, что не заслуживает благодарности. Более того: чем дольше он не видел Джиллиан, тем больше сожалел о своем решении. Он обрек ее на общество охранника, который не разговаривал с ней. Не лучше ли был бы тот, кто снова хотел услышать ее смех? Он мог бы помочь ей. Если бы он решил оставить свою долгожданную войну и помочь ей и Эдмунду, Девон не смог бы его остановить.
        Колин закрыл глаза и залпом допил порцию виски. Боже милостивый, что с ним происходит? Как он мог даже додумать такое? Оставить свою войну? Нет, никогда. Он прибыл сюда за сведениями и завоевал расположение капитана. Так какого же дьявола он сидит здесь, задавая вопросы о женщине, вместо того чтобы напоить своего нового друга и расспросить его о принце Вильгельме? Ведь он — генерал королевской армии. Настало время действовать соответствующим образом. Гонец возвратится всего через несколько дней, и нужно было добыть новые сведения, чтобы передать их ему.
        — Сколько еще времени, по-вашему, нам придется тренироваться?  — спросил Колин как бы между прочим.
        — Пока… что?
        — Пока не прибудет наш новый король.
        — Мы этого не знаем.  — Гейтс снова пожал плечами.  — И не узнаем, я полагаю, пока он не получит приглашение.
        Гейтс не сказал ничего, что не было бы уже известно Колину от его кузена Аргайла. Задача состояла в том, чтобы заставить капитана разговориться и сообщить ему то, чего он не знал.
        — Сколько еще человек должны подписать приглашения?
        — Точно не знаю. Двое или трое, возможно.  — Капитан зевнул.
        Колин вновь наполнил его кубок.
        — Эти люди — католики?
        Гейтс поднес кубок ко рту и опять пожал плечами:
        — Насколько я знаю, все, кроме одного, протестанты.  — Капитан залпом осушил кубок и помотал головой.  — Вы, шотландцы, без сомнения, такие же крепкие, как ваши напитки.
        Колин окинул бочонок пренебрежительным взглядом. По сравнению с тем, что варил дома его кузен Броуди, это была просто моча. Тем не менее после того количества кубков, которое они с Гейтсом успели осушить, он чувствовал себя слегка под хмельком. Теперь нужно было соблюдать осторожность и больше не пить.
        — Иногда,  — сказал он, вновь наполняя кубок Гейтса,  — крепкий напиток — единственное средство, с помощью которого мужчина может уберечь свои кости от зимних холодов.
        Колин проследил, как его собеседник отхлебнул изрядный глоток виски, затем поставил на пол кувшин и вытянул перед собой ноги.
        — Может, я знаю кого-нибудь из них?  — спросил он, осмелев, когда заметил, что у Гейтса стекленеют глаза.
        — Одного точно знаете.
        — Лорда Девона, конечно. Верно?
        — Сомневаюсь, что вы знаете остальных. Разве что бывали в гостях у лорда Эдуарда Рассела.
        На самом деле Колин неплохо знал Рассела. Он был одним из первых офицеров королевского флота, пока не впал в немилость короля пять лет назад из-за своего родства с участником заговора в «Рай-Хаусе», имевшего целью убийство короля Карла и его брата Якова.
        — Кто еще?
        — Не помню…  — Гейтс покачал головой и тут же добавил: — Девон хранит это виски для себя одного. Ублюдок…
        — И нам придется помочиться в бочонок, прежде чем мы уйдем,  — подхватил горец.
        Гейтс разразился громким хохотом, таким заразительным, что Колин невольно присоединился к нему.
        — Давно я так не смеялся,  — сказал капитан, утирая глаза.  — Вы отличный парень, Кэмпбелл. С вами приятно проводить время.
        — Нет, это все виски.
        — Я давно уже так не напивался,  — улыбнулся капитан.
        — Лишнее доказательство тому, что Девон, хоть он и ублюдок, выбрал лучшего воина, чтобы охранять свою кузину.
        Гейтс криво ухмыльнулся в ответ на похвалу собеседника.
        — Это выбор, о котором он сожалеет каждый день. Я уже больше не его человек, а ее, и он это понимает. И знает, что если тронет ее, то я убью его.
        — Почему же он тогда не освободит вас от этой обязанности?  — спросил Колин.
        — Все не так просто. Граф будет мертв в тот же час. И любой другой, кто выступит против меня.
        Колин улыбнулся; ему нравилась самоуверенность капитана.
        — Вы так искусны в бою?
        — Да.
        — Что-то я не замечал; — поддразнил капитана горец.
        Гейтс толкнул его, и оба снова рассмеялись, а затем еще раз выпили.
        — Скажите мне вот что, капитан…  — сказал немного погодя Колин, тщетно пытаясь найти хоть какую-нибудь зацепку, хоть малейшее основание испытывать неприязнь к Гейтсу — основание, крайне необходимое ему для того, чтобы сражаться с ним, а может, и убить в назначенный час.  — Капитан, почему вы собираетесь выступить на стороне Девона, хотя совершенно ясно, что вы предпочли бы увидеть его павшим от меча короля?
        — Потому что Яков — нечестный и несправедливый король.
        — Как так?
        Гейтсу не потребовалось слишком долго размышлять над ответом.
        — Яков проповедует веротерпимость, но жестокое преследование пресвитериан-ковенантеров[2 - Ковенантеры — сторонники шотландского движения в защиту пресвитерианской церкви.] продолжается. Моя жена пресвитерианка. Ее отец был зверски убит во время мессы в поле, на юге Шотландии, когда Карл еще был королем.
        — Значит, ваша жена — шотландка?
        — Да. И ее родственники все еще подвергаются гонениям в их родном городе. Король выставил со службы всех, кто мыслит иначе, чем он. Боюсь, родственников моей жены вскоре выгонят из собственных домов, если Яков останется на престоле.
        — Принц Вильгельм так же ревностно стремится очистить королевство от католиков,  — с безмятежным видом заметил Колин.  — Разве справедливо, что они будут страдать, если он займет трон?
        — Конечно, несправедливо. Но миром правят высокомерные заносчивые люди, Кэмпбелл. Мы просто пешки в их руках, выполняющие то, что нам приказывают — независимо от того, считаем мы это правильным или нет.
        Колин молчал, обдумывая слова капитана. Неужели его слова — правда? Неужели он, Колин,  — всего лишь пешка? Нет, он верил в дело, за которое боролся. А верил ли и в самом деле? Да, пожалуй. Ведь если принц Вильгельм захватит трон, то непременно станет преследовать Макгрегоров, как только узнает, что один из них старался ему помешать.
        — И вы ничего не сделаете, чтобы помешать Вильгельму, хотя и знаете, что он скорее всего отдаст леди Джиллиан Девону?
        Гейтс поднял на шотландца взгляд.
        — Вы просите меня поставить ее жизнь выше жизней тысяч других? Так вы считаете?
        Колин в недоумении взглянул на капитана. Конечно же, он так не считал. В истории часто случалось, что приносили в жертву невинных ради блага многих других. И Колину, как воину, это было известно лучше, чем кому бы то ни было. Но тогда почему же ему так трудно ответить на вопрос?
        — Нет,  — проговорил он наконец.  — Я так не считаю.
        — Она мне как дочь,  — признался Гейтс.  — Но я тоже так не считаю. Вильгельм должен занять трон, иначе пострадает моя родня.
        «И моя, если он преуспеет»,  — подумал Колин. Они оба хотели защитить свои семьи. Но кто защитит Джиллиан… и Эдмунда? Неужели она обречена провести остаток жизни пленницей в башне, быть отрезанной от всего мира, как тоскующая принцесса в одной из детских волшебных сказок?
        — Я отвратительно себя чувствую.  — Капитан потер виски. Точно так же чувствовал себя и Колин, но это не имело отношения к выпивке. Видимо, у Гейтса тоже имелась иная причина для плохого самочувствия.  — Мы должны пойти сейчас ее проведать.
        — Что?! Нет!  — Колин помотал головой и поставил свой кубок на пол. Дьявол, если он увидит ее сейчас — сонную, с распущенными волосами,  — то завтра на тренировочной площадке наверняка будет ранен.  — Уже середина ночи. И мы пьяны.
        — Мы принесем с собой виски.  — Не обращая внимания на протесты Колина, капитан попытался встать на ноги.
        — Она, наверное, давно спит,  — продолжал возражать Колин, наблюдая, как обычно собранный и подтянутый капитан сползает вниз по стене.  — Стук в дверь может напугать ее,  — добавил он, взывая к опекунским чувствам Гейтса.
        — У меня есть ключ от ее комнаты.  — Капитан порылся в кармане и ухмыльнулся, вытащив доказательство своих слов.
        Колин внезапно понял, как чувствовал себя Адам, когда Ева предложила ему яблоко. Он очень хотел увидеть Джиллиан, хотел убедиться, что с ней и с Эдмундом все в порядке. Но прокрадываться в ее комнату, когда она спит…
        — Капитан, думаю, мы не в том состоянии, чтобы входить в комнату леди.
        — Это точно,  — согласился Гейтс.  — Но она простит нас за подобное вторжение ради удовольствия увидеть дружественное лицо. Или два… Поверьте мне на слово, под ее почти всегда ледяным фасадом бьется нежное сердце голубки. Помогите мне встать. Что же вы? Не то я уйду без вас.
        «Да, верно»,  — подумал Колин, поднимаясь на ноги и протягивая руку капитану. Он ясно видел ее сердце всякий раз, когда она смотрела на сына. И тем более не следовало путать ее до полусмерти видом капитана, напившегося, словно матрос при увольнении на берег. А что, если Гейтс попытается поцеловать ее? Какой же мужчина в пьяном состоянии не соблазнится на это?
        — Хорошо, я пойду,  — сказал он, пристально глядя на Гейтса. Но завтра помните: это была ваша идея.
        К тому времени как они достигли нижнего этажа квадратной башни, Колин почти убедил себя в том, что должен повернуть назад и предоставить Гейтсу идти одному. Но как могло такое случиться? Как он мог позволить женщине пробраться к нему в душу и сбивать его с пути? Да, ему ее жаль, а жалость часто смягчает сердце. Но его восхищало ее гордое молчание и дерзкий вызов в голосе, когда молчать становилось невмоготу. А горячий поток чувств, который она изливала на сына, притягивал Колина, как пламя мошку. Он скучал по дому, по родным, и любовь Джиллиан к сыну тронула его сердце, заставила тосковать… о чем-то подобном. Но почему это случилось именно сейчас? Проклятие, почему сейчас?!
        — Я войду первый и разбужу ее,  — прошептал Гейтс, когда они прокрались по лестнице и миновали коридор.  — А вы будьте начеку, смотрите, нет ли кого поблизости. Я вернусь за вами, когда разбужу ее.
        «Это безумие»,  — напомнил себе Колин в сотый раз и осмотрелся — нет ли где посторонних глаз, подсматривающих за ними? Ох, не надо было вливать столько виски в Гейтса. Однако, как ни удивительно, капитан умудрялся идти, лишь слегка покачиваясь, и он все еще понимал, что следовало соблюдать осторожность. Интересно, что сделает Девон, если застукает их в ее комнате?
        И что будет с его, Колина, бедными мозгами, когда он войдет? Он проникал прежде в десятки комнат, чтобы добыть информацию для короля. Но никогда не делал ничего подобного ради удовольствия увидеть леди. Должно быть, он так же обезумел, как и Гейтс, раз согласился на такое.
        — Вы уверены, что хотите этого? Что, если Девон увидит нас?  — спросил Колин, когда капитан сунул ключ в замочную скважину.
        — Он спит в круглой башне. Нас он не услышит и не увидит.
        И все же Колин колебался.
        — Я думал, вы не хотите, чтобы я приближался к ней.
        — Это совсем другое дело. Я должен защищать ее добродетель. Выпивка с вами?
        — Да.  — Проклятие, он хотел, чтобы Гейтс доверял ему, но это не имело никакого отношения к леди Джиллиан. Но он ничего не мог поделать, не мог остановить Гейтса, когда щелкнул замок и капитан отворил дверь.
        Колин ждал в коридоре, Гейтс же скрылся в комнате. Горец посмотрел на дверь Эдмунда. Ему очень хотелось проведать мальчика, но он решил не рисковать. Следовало как можно скорее собрать необходимые сведения и побыстрее убираться из Дартмута, пока он окончательно не лишился способности здраво мыслить. Однако… Будь все проклято, но, судя по всему, срок его пребывания здесь в ближайшее время не закончится. Гейтс не смог вспомнить имена подписавших приглашение. Он, похоже, понятия не имел, когда Вильгельм прибывает и сколько человек приведет с собой. Колин подозревал, что единственный способ добыть такие сведения — это подружиться с Девоном. Дьявольщина! Сделать это будет невероятно трудно. Потому что каждый раз, как он смотрел на графа, его одолевало сильнейшее желание врезать ему кулаком под дых.
        Дверь скрипнула, открываясь, и Гейтс просунул голову в щель.
        — Входите.
        Он не должен был этого делать. Ему следовало немедленно бежать в противоположную сторону. Но тут он увидел Джиллиан, стоявшую в слабом свете свечи, и переступил порог.
        Глава 17
        Она энергично протерла глаза. Когда же снова открыла их, мистер Кэмпбелл по-прежнему стоял у ее двери — Джордж и в самом деле приглашал его войти, и действительно была середина ночи. Да-да, она не грезила! Так что оставался единственный вопрос: что случилось с ее капитаном, какой бес в него вселился? Она не поверила своим глазам, когда, открыв их, вдруг увидела своего капитана, склонившегося над ее кроватью. Он и впрямь вел себя необычно. До сих пор она никогда не видела его таким оживленным… таким веселым. Когда же вышла из спальни, наскоро натянув платье, и увидела, кого он привел с собой…
        О, она решила, что все происходящее — сон.
        — Прошу извинить за вторжение, леди.
        Голос Колина был реальным и вполне мужским. И он окутывал ее, словно теплое шерстяное одеяло.
        — Закройте дверь, Кэмпбелл,  — сказал Джордж, подходя к нему и забирая кувшин из его руки.  — Не устраивайте сквозняк. Вы напустили сюда холодного воздуха из башни.  — Капитан прошел к небольшому буфету за диваном и достал бокал для леди.  — Вот, попробуйте этот чудесный нектар, Джиллиан. Девон хранит его…
        — Капитан, вы с ума сошли?  — Она едва не кричала на него. Видно, он и впрямь лишился разума. Зачем он так рисковал? И ведь он, Джордж, всегда был воплощением ответственности и осторожности…  — Вы знаете, что никому не позволено входить в мою комнату, после наступления темноты? Даже вам. Если Джеффри узнает…
        — Тогда я буду вынужден убить его,  — перебил Гейтс и взглянул на горца, закрывавшего за собой дверь.  — Разве нет, Кэмпбелл?
        О Боже милостивый! Джиллиан повернулась к наемнику.
        — Это вы его напоили, мистер Кэмпбелл?
        Колин не двинулся со своего места у двери. Когда же она заговорила с ним, он отвел взгляд, прежде чем ответить:
        — Он сам привел меня в погреб и сам подносил кубок к своим губам.
        — Вот, пожалуйста, дорогая…  — Джордж похлопал ее по руке и протянул ей бокал. Он безмятежно улыбался, словно у него не было никаких забот в этом мире. И вдруг слегка пошатнулся.
        — Ради всего святого, присядьте.  — Джиллиан взяла бокал и подвела капитана к ближайшему стулу, пока он не свалился на пол. Когда он наконец расположился на стуле, она склонилась над ними легонько чмокнула в щеку — чтобы вырвать из хмельного тумана.  — Джордж, что на вас нашло? Почему вы заявились в мою комнату в столь поздний час? И о чем вы думали, подружившись с мистером Кэмпбеллом? Ведь сами же предупреждали меня, говорили, что надо остерегаться его.
        — Он отличный парень,  — заявил капитан, как будто она сама этого не знала.  — И я подумал, что вы будете рады ему.
        Джиллиан повернулась, чтобы взглянуть на шотландца, застывшего у входа, и покраснела при мысли о том, что действительно ему рада. Господи, даже просто смотреть на него было необычайно приятно.
        — А теперь, пожалуйста, Джиллиан, попробуйте виски.
        Вновь повернувшись к Джорджу, она запрокинула голову, как бы взывая к небесам, и сделала глубокий вдох.
        — Ну что ж, хорошо, если это поможет поскорее избавиться от вас обоих.  — Джиллиан поднесла бокал к губам и сделала глоток. Крепкие напитки ее не привлекали, но она вынуждена была признать, что виски и вполовину не было таким кислым, как вино за графским столом.  — Оно превосходно, Джордж. А теперь я должна настаивать…
        — Оно и в самом деле превосходно,  — заявил капитан.  — Жаль, что нам пришлось помочиться в бочонок, прежде чем уйти.  — Он поднял свой кубок и улыбнулся мистеру Кэмпбеллу, у которого внезапно проснулся глубокий интерес к потолку комнаты.
        Джиллиан отступила на шаг и в растерянности опустилась на диван, не в силах поверить тому, в чем Гейтс только что признался. Казалось, он и в самом деле сошел с ума. И она подозревала, что Колин основательно помог ему в этом. Тут она вдруг представила, как они, спустив штаны, стояли над бочонком, глупо ухмыляясь, и невольно улыбнулась, не смогла удержаться. А затем неожиданно для себя расхохоталась. Это был глупый, безрассудный поступок, но — пропади все пропадом!  — ведь всегда все кругом выглядело так серьезно… а Джордж всегда прекрасно владел собой, был необычайно осторожен и сдержан с солдатами. Что же такого сделал Колин Кэмпбелл, как завоевал его доверие настолько, что Джордж привел его сюда, в ее комнаты?
        Отсмеявшись, она повернулась к горцу, и он сразу же отвел взгляд и откашлялся, прочищая горло. Тут Джиллиан вспомнила, что он не походил на остальных здешних мужчин — с ним она чувствовала себя в безопасности.
        — Мистер Кэмпбелл, вы собираетесь всю ночь сторожить порог?
        Он взглянул через плечо на дверь, как будто забыл, где стоит. Затем отступил в сторону и оглядел комнату в поисках свободного места.
        Джиллиан вдруг сообразила, что единственное свободное место находилось рядом с ней. Ее комнаты были тесными и скудно обставленными по сравнению с апартаментами Джеффри. У нее имелся всего один стул, а также небольшой диван — большего ей и не требовалось, потому что она никогда не принимала у себя посетителей.
        — Мы не станем докучать вам своим присутствием слишком долго,  — пообещал горец, остановившись перед ней.
        — Мне ваше присутствие вовсе не в тягость.  — Джиллиан не сумела удержаться от улыбки. Трудно было не улыбнуться ему, ведь видеть его — все равно что слушать виртуоза-музыканта, исполняющего на лютне ее любимую песню.
        Она любезно пододвинулась, чтобы освободить для него место. Когда же горец сел, снова отхлебнула виски, изо всех сил стараясь не поперхнуться.
        — Джордж, я… О Господи…  — Ее капитан, казалось, заснул… И оставил ее наедине с наемником.  — Я должна разбудить его,  — заявила Джиллиан.
        — Да, конечно.
        Она поднялась с дивана, стараясь не думать о том, как ее ранит мысль о том, что Колину не терпелось от нее избавиться. Что ж, так даже лучше. Если бы он питал к ней теплые чувства, было бы вдвое труднее не находить его таким чертовски привлекательным. Хорошо, что он напоминал ей о том реальном мире, в котором она жила.
        — Как дела у Эдмунда?
        Ее рука замерла над плечом Джорджа, потом медленно опустилась.
        — Последнее время он в плохом настроении.
        — Я бы тоже пал духом, если бы два дня не видел солнечного света.
        — Значит, я ошибалась?  — спросила она, возвращаясь к дивану.  — Я-то желала доказать моему кузену…
        — Да, вы ошиблись, если от этого пострадал Эдмунд.
        Джиллиан едва сдерживала слезы, внезапно подступившие к глазам. Колин, этот незнакомец, оказался прав, а она…
        — Я не хотел вас расстроить,  — сказал он, когда Джиллиан тяжело опустилась на диван рядом с ним.  — Не подобает мне указывать вам, как воспитывать вашего собственного ребенка.
        — Я позабочусь о том, чтобы он завтра же вы шел из замка. Я признательна вам за вашу откровенность, мистер Кэмпбелл.
        Явно испытывая облегчение, оттого что она не разразилась слезами, Колин откинулся на спинку дивана и скрестил перед собой ноги.
        — Значит, вы называете капитана по имени?  — спросил он.
        Казалось, горец не так уж рвался уйти. Сердце Джиллиан бешено колотилось в груди, и она даже опасалась, как бы он не услышал его стука. Боже, какая же она все-таки дура! Разве она однажды уже не позволила себе пойти по этой дорожке? Разве она не клялась, что такого больше не повторится? Так почему же так трудно помнить об этом, когда он рядом?
        — Только в тех случаях, когда мы одни,  — ответила Джиллиан.
        — По правде говоря,  — продолжал гость с улыбкой,  — мне бы не хотелось, чтобы меня называли мистер Кэмпбелл.
        — Почему?
        — Это заставляет меня чувствовать себя… слишком правильным.
        Она искоса взглянула на него, поднося бокал к губам.
        — А вы не такой?
        — Большую часть времени — нет.
        Но с ней-то он всегда вел себя правильно. За это он ей и нравился. Она устала от мужчин, смотревших на нее так, будто она — последний сочный кусок барашка, оставшийся на тарелке. Однако она бы не возражала, если бы он счел ее привлекательной. Если честно, ей бы этого очень хотелось.
        Гейтс громко всхрапнул и этим привлек к себе их внимание.
        — Как вам удаюсь заслужить его расположение?  — тихо спросила Джиллиан, наблюдая, как спит ее дорогой друг.
        — Я спас его от удара клинком в спину. От удара д'Арта.
        Джиллиан удивленно взглянула на горца. Д'Атр? Подлый мерзавец! Ей следовало поблагодарить мистера Кэмпбелла. Она уже собиралась сделать это, когда он добавил:
        — Он вернул мне долг чуть погодя.
        — Я благодарю Бога за это… за вас обоих… Я имею в виду, что он…  — Джиллиан нервно улыбнулась, поставила бокал на низенький столик и, помотав головой, откинула за спину свои густые волосы. И тотчас же воздух вокруг нее стал необыкновенно душным.  — Это все виски… Я по большей части пью за ужином воду, поэтому не привыкла к последствиям крепких напитков.
        — Вот и хорошо. Потому что этот напиток графа больше не пригоден к употреблению.
        Джиллиан снова рассмеялась.
        — Буду иметь в виду.
        Он смотрел на нее некоторое время, потом резко выдохнул — словно решился на какой-то рискованный шаг.
        — Когда я впервые увидел вас на башне…  — Джиллиан беспокойно заерзала на диване.  — У вас тогда был такой вид… Казалось, вы тоскуете о чем-то. О доме? А может, об отце Эдмунда?
        — Я ни разу не вспоминала ни о доме, ни об отце Эдмунда за эти четыре года.
        — Значит, о свободе?  — допытывался горец.
        — Просто детские фантазии.  — Джиллиан пожала плечами и уставилась на свой бокал, стоявший на столике.  — Ничего такого, чем стоило бы утомлять вас.
        — Ах, значит, вам хочется оставаться загадочной.  — На его губах заиграла лукавая улыбка, когда она посмотрела на него.
        Боже милостивый, ну как может мужчина так быстро меняться? То он выглядит крайне опасным и непреклонным, а в следующий момент — бесхитростным и необычайно привлекательным.
        — Боюсь, этот замок слишком мал для загадок, мистер Кем… Колин.  — Собственная смелость заставила ее покраснеть. Когда же он пристально посмотрел на нее, она еще сильнее покраснела и прикрыла лицо ладонью.  — Извините меня. Я не привыкла к тому, чтобы…
        — Чтобы вас вытаскивали из кровати и подвергали допросу. Причем человек, которого вы едва знаете,  — закончил он за нее, отводя взгляд.
        Джиллиан хотелось, чтобы он снова на нее посмотрел. И не хотелось, чтобы он уходил. Но она знала, что он непременно уйдет, если она будет оставаться все такой же скованной и по-детски неловкой в его присутствии.
        — Расскажите что-нибудь о себе,  — сказала она поспешно.  — И тогда мы узнаем друг друга получше.
        Теперь пришла его очередь смутиться. Казалось, он тоже не хотел слишком уж распространяться о личном.
        — Что бы вам хотелось узнать?
        Джиллиан приподняла бровь, удивленная и заинтригованная его вопросом. Блюдо было пустым, и она могла заполнить его чем пожелает. Следовало ли ей расспросить о последних новостях из Англии? Или лучше спросить что-нибудь о нем самом, чтобы удовлетворить свое жгучее любопытство?
        — Сколько вам лет?
        — Двадцать. А вам?
        — Девятнадцать.
        — Вы жили в Глен-Орки, прежде чем стали наемником?
        — Нет, моя родина значительно севернее.
        — Я никогда не бывала в Шотландском нагорье. Там действительно так опасно, как говорят?
        — Да, но там также очень красиво.  — Что-то в том, как он произнес слово «красиво» — возможно, легкая задержка дыхания и теплота, появившаяся в его глазах,  — заставило ее сердце затрепетать. И возможно, он все-таки находил ее привлекательной…
        — А у вас есть кто-нибудь в Шотландии… кого бы вы называли «любимой»?  — спросила вдруг Джиллиан. О Боже, она не собиралась позволять себе подобную дерзость!
        Джиллиан потянулась за своим бокалом, но горец, склонившись над ней, остановил ее.
        — Не надо. Не то утром у вас будет болеть голова.  — Он накрыл ее ладонь своей, большой и теплой, покрытой мозолями от рукоятки меча, которую сжимал дни напролет, час за часом.  — У меня никого нет,  — продолжал он с улыбкой, такой нежной и интимной, что Джиллиан казалось, будто она тает при взгляде на него. И она молила Бога дать ей сил устоять — чего не удалось с Реджи.
        Снова поставив бокал на стол, она высвободила пальцы из его руки.
        — Вы так преданы мечу, что у вас нет времени для любви?
        Колин вновь откинулся назад и уперся локтями в колени. Уставившись на рукоятки кинжалов, выглядывавших из его сапог, он немного подумал, затем ответил:
        — Да, вы правы. Меч — моя единственная любовь. Я рос и достиг зрелости с клинком в руках.
        Она взглянула на него из-под густых ресниц, и ее губы изогнулись в недоверчивой усмешке. Выходит, у него и в самом деле были секреты. А будет ли он откровенен, если она задаст ему вопросы… иного сорта?
        — Надо думать, что человек, рожденный с мечом в руках, умеет пользоваться им с высочайшим искусством. Разве не так?
        Его глаза вдруг сделались как раскаленные угли, вот-вот готовые вспыхнуть ярким пламенем. На мгновение Джиллиан испугалась, решила, что зашла слишком далеко. Какие бы причины ни побуждали горца скрывать свое боевое искусство, она не хотела бы иметь его своим врагом. Ей нравилось находиться в его обществе. Разве это так уж ужасно, так уж опасно? Но, судя по всему, он не рассердился. По правде говоря, ей даже показалось, что его слегка позабавило ее замечание. Уже не в первый раз она бросала ему вызов, но он оставался невозмутим, что позволяло ей чувствовать себя с ним еще более непринужденно.
        — Высочайшее искусство владения мечом дается долгими годами тренировки,  — ответил Колин уклончиво, но при этом ничуть не солгав.  — Когда грядет время битвы, моя первая обязанность — практиковаться, чтобы сделать мой клинок смертоносным и одержать победу в бою.
        Джиллиан улыбнулась. Джордж был совершенно прав. Горец самонадеян, умен… и, очевидно, предан Вильгельму.
        — Принцу Вильгельму повезло, что вы — на его стороне.
        Колин налил себе еще виски, выпил залпом, затем проговорил:
        — Капитан Гейтс рассказал мне о планах Девона насчет вас, когда принц сюда прибудет.
        Господи, ну почему ему вдруг вздумалось затронуть этот вопрос? Это было… как черное облако, преследующее ее повсюду, изо дня в день, чем бы она ни занималась.
        — Мой кузен полагает, что мне предначертано судьбой принадлежать ему. Он всегда хотел меня. Но не знаю, почему он так решил.
        — Я мог бы назвать несколько причин.
        Их взгляды встретились, и они обменялись улыбками.
        — Так вот, если вы хотите покинуть Дартмут…
        Она вскинула вверх руку, призывая его замолчать. Нельзя было позволить ему произнести это. Она не должна допустить, чтобы он и — упаси Бог!  — Эдмунд были убиты, когда Джеффри пошлет им вдогонку своих солдат.
        — Мой кузен не добьется своего,  — тихо сказала Джиллиан.
        Колин наклонился к ней поближе.
        — Я не расслышал вас, милая.
        Джиллиан едва не выдала себя. Никто не знал о ее письмах Вильгельму. То, что она делала, было очень опасно. Если бы Джеффри узнал, что она сговаривается с принцем против него, он, без сомнения, немедленно осуществил бы свои угрозы и отобрал бы у нее Эдмунда, чтобы как можно скорее обвенчаться с ней.
        Она бросила взгляд на Джорджа. Ее дорогой капитан никогда не выдал бы ее, но попытался бы ее остановить. Может, даже стал бы настаивать на том, чтобы самому доставлять письма гонцу.
        Она не понимала, почему ей захотелось раскрыть свой секрет Колину. Она ведь действительно не предполагала, что у него могло возникнуть желание помочь ей… Да она бы ему это и не позволила. И вообще ей не требовалась помощь. Если, конечно, Вильгельм останется верен своему слову. Просто ей хотелось, чтобы Колин знал: у нее была надежда покинуть это ужасное место. Хотелось сообщить хоть кому-нибудь правду, сказать, что она не сидела сложив руки, съежившись от страха перед кузеном.
        — Я сказала, что мой кузен не добьется своего.
        Колин с минуту помолчал, затем спросил:
        — И что вы намереваетесь для этого сделать?
        Джиллиан искоса посмотрела на него, гадая: стал бы он смеяться над ней, как непременно поступили бы д'Атр, Хаммонд и даже мистер Лефевр, вздумай она рассказать кому-нибудь из них об этом? Но Колин был совсем другим. Он видел ее на вершине башни и никому о том не сказал. И он, рискуя вызвать гнев Джорджа, последовал за ней и спас ее от лейтенанта д'Атра. Он ни разу не насмехался над ней, явно сдерживаясь, когда она нарочно задевала его. Не будет он смеяться и сейчас.
        — Я намереваюсь завоевать благосклонность Вильгельма,  — заявила Джиллиан.
        Маска невозмутимости, которую горец так старательно сохранял, мгновенно спала с его лица.
        — Вильгельма?!  — изумился он.
        — Да, принца.
        Колин посмотрел на нее так, словно у нее только что выросла вторая голова. Затем он взял себя в руки, и лицо его выражало теперь лишь легкий интерес.
        — Вы верите, что принц поможет вам?
        — Он поклялся,  — ответила Джиллиан.
        — В самом деле? Когда же?
        Она покосилась на Джорджа, затем тихо сказала:
        — Много раз… в письмах. Он — моя единственная надежда. Джеффри об этом ничего не знает, как и Джордж. Могу ли я просить вас, чтобы вы…
        Он поднял руку, останавливая ее.
        — Позвольте мне понять вас правильно. Так вы тайно переписываетесь с Вильгельмом Оранским? Но каким образом? Что вы ему писали?
        — Я сообщаю ему новости, которые приносят сюда некоторые солдаты. Я написала ему, что идея получить официальное приглашение из Англии, чтобы избежать большой войны, принадлежит вовсе не Джеффри, а моему отцу.
        — В самом деле?  — спросил Колин. И чувствовалось, что он и на сей раз был изумлен.
        — Да. Я написала ему,  — правда, Джеффри утверждает обратное,  — что только деньги и влияние моего отца помогли убедить этих семерых подписать приглашение. Мой кузен не имеет ни мозгов, ни средств, чтобы довести дело до конца. И, тем не менее, он намерен воспользоваться доверием и благосклонностью Вильгельма, когда тот прибудет. Я должна добиться, чтобы этого не случилось.
        Колин молчал довольно долго, заставив ее задуматься о том, не сказала ли она ему слишком много. Наконец, глубоко вздохнув, он произнес:
        — Значит, вам известны имена семерых, подписавших петицию?
        — Пока я знаю только шестерых. Мы с принцем никогда не обсуждали имена людей, выбранных моим отцом. Было много желающих, но им потребовалось только семеро. Я знаю, кто они, потому что Джеффри развлекается, дразня меня близким прибытием Вильгельма после каждой подписи под приглашением. Граф Шрусбери и виконт Ламли последними поставили свои имена. Генри Сидни, граф Ромни и Эдуард Рассел были перед ними.
        — Значит, не хватает еще двух подписей?
        Джиллиан покачала головой.
        — Только одной. Граф Денби подписал первый.
        — А последним, без сомнения, будет ваш отец.
        — Нет. Мой отец слишком труслив, чтобы выступить против короля. Ведь Вильгельм, возможно, потерпит поражение. Вот почему он позволяет Джеффри пользоваться всей славой. По крайней мере — сейчас.
        — Вы так безжалостно отзываетесь о своем отце… Но почему?  — Колин пристально посмотрел на дочь графа.
        — Он, не задумываясь, вышвырнул меня с сыном из дома — так солдат срубает голову своему самому ненавистному врагу.
        — А ваша мать?..
        — Она позволила ему это.  — Джиллиан равнодушно пожала плечами, ибо в душе у нее уже ничего не осталось.  — Единственное, что сможет разлучить меня с моим ребенком — это смерть. А принц — моя единственная надежда.
        Джордж всхрапнул — и вдруг открыл глаза. Затем криво улыбнулся им обоим и снова заснул.
        — Нам нужно прекратить этот разговор,  — понизив голос, предостерегла Джиллиан.
        — Да, конечно.  — Колин кивнул с явным облегчением.  — Тогда расскажите мне об Эдмунде.
        И тут Джиллиан охватили смешанные чувства. То было чувство благодарности, недоверия… и что-то еще, от чего у нее сжалось сердце и защипало глаза от подступивших слез. Ведь прежде ни один мужчина не проявлял интереса к Эдмунду.
        Она начала с самых простых фактов — возраст мальчика, его любимые сказки и игры, нравившиеся ему больше всего. Колин улыбнулся, когда она сказала, что «крестики-нолики» входили в их число. Когда он спросил об отце Эдмунда, Джиллиан сказала правду. Она была слишком юной и глупой, но предпочла остаться с сыном, а не продолжать жизнь избалованной аристократки.
        — Значит, вы не скучаете по светской жизни?
        Джиллиан покачала головой.
        — Скучаю ли я по балам и притворным улыбкам, надоевшим мне до слез? Нет, совершенно не скучаю. Кроме того, после стольких лет, когда я отказывала всем моим поклонникам, отец скорее всего попытался бы выдать меня за какого-нибудь старого и скучного английского лорда.
        Колин снова улыбнулся, и у нее перехватило дыхание от блеска его глаз, сверкавших как драгоценные камни.
        — Почему-то я не думаю, что вы бы согласились на это.
        — Вот поэтому я и сказала «попытался бы».
        Джиллиан решила, что широкая улыбка горца была столь же убийственна, как и легкая усмешка на его губах. Они разговаривали так несколько часов, обмениваясь улыбками и даже по временам — смехом. И вот наконец за узкими окнами забрезжил рассвет.
        «Это была самая чудесная ночь в моей жизни»,  — решила Джиллиан уже после того, как разбудила Джорджа, предупредив, что им с Колином необходимо уйти.
        Единственное, что могло бы сделать эту ночь еще прекраснее,  — это если бы Колин поцеловал ее.
        Глава 18
        Колин едва избежал удара в грудь и поспешно пригнулся, чтобы второй удар не снес ему голову. Он поднял руку, чтобы остановить яростную атаку Гейтса. Проклятие! Он ведь знал, что не стоило практиковаться этим утром, когда все его мысли занимала леди Джиллиан. Подумать только!.. Вильгельм Оранский — ее единственная надежда! Когда она сообщила ему о своих планах — о действиях, которые уже предприняла, чтобы вырваться из лап кузена и спасти себя и своего сына,  — он даже не знал, что на это сказать. Ома тайком отсылала письма голландскому принцу! Дьявол, он до сих пор не мог в такое поверить. Леди Джиллиан оказалась шпионкой Вильгельма, причем очень способной, если Гейтс и впрямь не знал об этой переписке. Она совершила предательство, выступив против короля Якова. И что ему, Колину, следовало сейчас делать? Ничего! Он ведь понимал, почему она так поступила. Но как сможет принц спасти ее от кузена? Сдержит ли он свое слово? Очень сомнительно… Да и в любом случае нельзя было допустить, чтобы Вильгельм захватил власть.
        — Вы очень рассеянны,  — сказал капитан, убирая меч в ножны.
        Да, верно. Несмотря на все доводы разума, призывавшего его держаться подальше от Джиллиан, Колин понимал, что проигрывает эту битву. Он не мог дождаться, когда снова ее увидит. Но не из-за тех сведений, которыми она располагала о его врагах. Боже милостивый! Он и предположить не мог, что именно от нее узнает то, что так долго искал. Что еще она знала? Когда Вильгельм планирует прибыть? Он мог бы спросить ее об этом вчера, но со всеми ее разговорами о том, как она надеется на принца… Ох, он просто не смог заставить себя и дальше задавать ей вопросы. Но ему хотелось слышать ее голос, хотелось смотреть на нее снова и снова. В ней не чувствовалось ни тени высокомерия, она была необычайно открытой и искренней. И все, чего она хотела от жизни,  — это быть счастливой и видеть счастливым своего сына. Ее красота манила его, но еще более привлекал ее характер — ее доброта, отвага и искренность притягивали так, что не было сил устоять.
        Он оставил попытки забыть, как свет пламени камина мерцал в ее распущенных светлых волосах и как сияли ее глаза, когда она говорила об Эдмунде.
        Колин давно ни с кем не смеялся от души — с тех пор, как покинул Кэмлохлин в прошлом месяце. И еще три года до этого. Черт, как же было приятно сбросить ненадолго свою маску и вспомнить, кто он на самом деле. Мужчина… Один из Макгрегоров, страстно любивших свою землю, свою родню и своих женщин. Но Джиллиан Дирли не была его женщиной, и его влечение к ней пугало Колина, заставляло его чувствовать себя уязвимым словно корабль, бесцельно блуждающий в море без якоря. Ночью ему стоило огромных усилий не затащить ее на самый верх башни, чтобы целовать там до рассвета, а затем пообещать ей все, чего она пожелает.
        — Вам следовало покинуть ее комнату ночью, когда я заснул,  — заметил Гейтс.
        Колин убрал меч в ножны и устало вздохнул. Он и хотел уйти, но его ноги предали его.
        — Вы же сами притащили меня к ней. Так что глупо теперь злиться на меня из-за этого.
        — В самом деле? Я видел, как вы смотрели на нее,  — продолжал капитан.  — И видел, как вы смягчаетесь, когда смотрите на Эдмунда. Предупреждаю вас, ничего хорошего из этого не выйдет. Может, вы и мастерски владеете мечом, несмотря на свои попытки убедить нас в обратном, но вам не удастся защитить ее от Девона, если вы задумали помочь ей покинуть Дартмут.
        — У меня и в мыслях такого нет. Я просто…
        — Потому что граф отыщет ее, куда бы она ни скрылась. И знаете, что он тогда сделает с ней и с Эдмундом?
        Нет, Девону не отыскать ее в Кэмлохлине!
        Увы, горькую правду трудно утаить, когда мужчина в одно мгновение теряет последние остатки разума. Так что Колину оставалось лишь отвести взгляд, чтобы проницательные всевидящие глаза Гейтса ничего не заметили.
        И конечно же, он не мог отвезти Джиллиан в Кэмлохлин. Ему не хватило бы времени, чтобы доставить ее туда и вернуться к началу битвы. Да и что бы она стала делать там одна с сыном? Она возненавидела бы холодную шотландскую погоду и уединенность. И она не знала, что он — Макгрегор. Когда же узнает, то, вполне вероятно, вообще не захочет с ним разговаривать.
        Но тут внезапно, вопреки его воле перед его мысленным взором промелькнули картины: Эдмунд, свободно бегающий среди зеленых лугов Кэмлохлина вместе с детьми его возраста; и Джиллиан, весело смеющаяся за столом его родственников и ласково улыбающаяся ему в постели.
        Что с ним случилось?! Он ведь всегда твердо знал, чего хотел. В его жизни не было места женщине, тем более — жене. Он совсем уже обезумел, если допускает подобное…
        — Я приму к сведению ваше мнение, капитан.
        — О чем вы?
        — О ваших словах.
        — А почему бы вам не обсудить все это со мной?
        Наверное, не следовало этого делать. Наверное, нужно было попросить капитана шарахнуть его по голове одним из тяжелых деревянных мечей, без пользы лежавших у наружной стены.
        — Я хочу попросить вас довериться мне!  — выпалил вдруг Колин. Ему не обойтись без помощи капитана в том, что он затеял. Поскольку же Гейтс не знал, что Вильгельм Оранский уже обещал помочь его подопечной, уговорить его будет не слишком сложно, если правильно взяться за дело.
        — Вы просите меня доверять вам, Кэмпбелл? Но мне трудно сделать это, так как вы не отвечаете на мои вопросы. Я отнесся к вам снисходительно, потому что вы не так неприятны мне, как все остальные здесь. К тому же вы умны и искусны в бою. Но вы играете какую-то роль в этих стенах, за нашим столом, разве не так?
        Колин пожалел, что рядом не было стула, чтобы сесть. Неужели Гейтс сумел раскусить его? Но что именно он подозревал? Наверняка капитан ошибался в своих предположениях. Хотя лучше выяснить это сейчас…
        — Роль?  — спокойно переспросил он, глядя Гейтсу прямо в глаза.
        — Вы терпеть не можете Девона и его солдат.  — Капитан поднял руку, когда Колин хотел возразить.  — Не считайте меня дураком, не пытайтесь отрицать это. Вы расточаете им любезные улыбки, но любой, кто достаточно внимательно присматривается к вам, сразу же заметит разницу, увидев, как вы разговариваете с Эдмундом… или с его матерью. Вы хорошо носите свою маску, Кэмпбелл, потому что я так и не смог определить, какие улыбки вы адресуете мне.
        Колину неприятно было это признать, но ему нравился Гейтс. По крайней мере — настолько, чтобы не убивать его вместе с остальными. Нет, даже больше…
        — Я глубоко уважаю вас, капитан.
        — Приятно слышать. Но вы не ответили на мой вопрос. Что вы замышляете?
        Однако Колин не собирался говорить об этом. По крайней мере, не собирался выкладывать всю правду.
        — Капитан, вам не понравится мой ответ.
        — И все же я вас слушаю.
        — Мы не можем допустить, чтобы Девон на ней женился.
        — Мы?..
        — Не говорите мне, что станете сидеть сложа руки, когда этот ублюдок потащит ее на брачное ложе.
        Гейтс прислонился плечом к стене и страдальчески вздохнул.
        — Но ведь нет никакой возможности предотвратить это. Если принц согласится…
        — Нет, есть возможность,  — перебил Колин.  — Но мне нужна ваша помощь и полное ваше доверие.
        — Продолжайте.
        — Так вы готовы сделать так, чтобы леди Джиллиан и ее сын благополучно покинули Дартмут?
        Капитан рассмеялся и оттолкнулся от стены. Когда он приблизился к Колину, его веселье сменилось холодным раздражением.
        — Я знал, что вы захотите помочь ей. И я говорил вам, как это опасно. Может, нужно уложить вас с раной на койку на несколько месяцев, чтобы остановить?
        — Можете попытаться,  — спокойно ответил Колин.  — Но тем временем я буду делать все, что необходимо,  — с вашей помощью или без нее. Однако я предпочел бы видеть вас на своей стороне. Как только Девон обвенчается с ней, он отошлет Эдмунда прочь.  — Проклятие, ведь это истинная правда. Обезумел он или нет, но он непременно должен что-то сделать.
        — Это слишком опасно. Я не стану помогать вам.
        — Но вы не остановите меня.
        Гейтс смерил его убийственным взглядом, и Колину на миг показалось, что капитан и впрямь попытается убить его.
        — С вашей помощью я смогу сделать все без всякой опасности для них обоих,  — продолжал горец.
        Гейтс выглядел сейчас почти больным.
        — Вас всех троих пристрелят, прежде чем вы покинете Англию.
        — Нет. Если двое из нас останутся здесь. Сначала надо увезти Эдмунда.
        — Разве вы не понимаете, что она никогда не позволит вам разлучить ее с сыном?
        — Позволит, если доверится мне. А с вашей помощью она мне поверит.
        Гейтс отступил назад и снова прислонился к стене.
        — Я подумаю над этим, Кэмпбелл.
        По крайней мере капитан не схватился за меч. И Колин надеялся, что это — только начало.
        Тем же вечером Колин сидел в Большом зале, едва замечая сидевших вокруг солдат, ссорившихся по поводу того, как капитан Гейтс обошелся с их лейтенантом.
        У горца было время как следует обдумать принятые ранее решения относительно леди Джиллиан. Он ничем не мог помочь ей сейчас, так как должен был надлежащим образом встретить принца Вильгельма. Да, все его действия были предопределены, и он не мог уклоняться от главной цели. Только не сейчас! Он слишком долго этого ждал! Проклятие! Ведь вся его жизнь прошла в подготовке к грядущей славной битве. Теперь он держал в руках судьбу трона, судьбу всех трех королевств. И он обязан был выяснить все, что Джиллиан знала о мятеже. Обязан был сделать то, ради чего прибыл сюда, а затем убраться из Дартмута.
        Вид леди Джиллиан, вошедшей в зал вместе с Гейтсом минутой позже, заставил Колина усомниться в важности его миссии. И с каждым разом, когда он видел ее, она казалась еще прекраснее, чем до этого. Его глаза подмечали каждую ее черточку — легкие шаги, плавные линии бедер под бледно-коралловым платьем, тонкую талию и полные округлые груди. Его пальцы впились в ладони от желания ласкать ее, целовать, сделать своей… Но даже если ему удастся вывезти ее из Дартмута до того, как тут разверзнется ад,  — что он станет делать с ней после этого?
        Отвлекаться на нее было опасно. А желать ее — смерти подобно.
        Колин отвел от нее взгляд, изо всех сил стараясь побороть свои чувства. Было глупо и опрометчиво заявиться к ней в комнату, смеяться и разговаривать с ней, какими бы ценными сведениями она ни располагала. Он знал, что она принесет ему неприятности… своими огромными голубыми глазами и нежным розовым личиком. Колин снова посмотрел на леди Джиллиан, любуясь ее длинной льняной косой, спускавшейся с плеча, и маленькими блестящими завитками, свободно падавшими на виски. О. дьявол! Он знал, что она для него помеха, но не поостерегся… и теперь не мог отвести от нее глаз. До тех пор, пока она не оторвала взгляд от пола и не взглянула на него.
        Стараясь выровнять дыхание, Колин с самой любезной улыбкой обратился к Джералду Хэмптону — великан занял ближайшее к нему место.
        — Простите, я не расслышал, что вы сказали.
        Гигант стукнул огромным кулаком по столу, подзывая кого-то из слуг.
        — Я сказал, что епископ Лондонский прибывает в Кингсвер… где-то в течение следующих двух недель,  — проговорил Хэмптон, обратив свои налитые кровью глаза на горца.
        — Епископ?..  — протянул Колин, прищурившись. Дьявольщина! Ведь если епископ из Лондона собрался предложить голландскому принцу занять английский трон, это не сулило королю ничего хорошего. Яков и без того последнее время терял союзников, а без поддержки церкви он скорее всего проиграет войну.
        Колин нахмурился, когда еще более мрачная мысль пришла ему в голову. Лефевр говорил ему, что приглашение должны подписать семеро. Зачем же тогда епископ приезжает сюда? Неужели его приезд имеет отношение… к ней?
        Он вновь отыскал взглядом леди Джиллиан, усевшуюся за стол напротив Гейтса. Не поднимая глаз, она сидела, сложив руки на коленях. Словно лебедь средь озера мрака… Неужели Девон решил не дожидаться прибытия Вильгельма Оранского и насильно жениться на ней?
        — Это не мое бремя,  — пробормотал горец себе под нос.
        — О чем ты, щенок?  — Хэмптон прикончил содержимое своей кружки и утер бороду тыльной стороной ладони.
        — Очень обременительно,  — мгновенно поправился Колин, мысленно проклиная себя на чем свет стоит. Он не осознавал, что говорил вслух.  — А когда же это случится?
        — Что?..
        — Ну… когда соберут эти проклятые подписи, чтобы прибыл настоящий король?
        — Жаждешь крови католиков, да, приблудный?  — рассмеялся Хэмптон.
        — Я приехал сюда сражаться!  — заявил Колин.
        Хэмптон хлопнул его по спине, затем потянулся за новой порцией эля. Взглянув на Гейтса, он придвинулся ближе к горцу.
        — Кэмпбелл, что вы думаете о том, как он поступил с д'Атром?
        — Капитан исполнил свой долг,  — ответил Колин.  — Он ведь поклялся перед всеми нами, что поступит так с каждым.
        — Он чуть не отрезал ему губу… Д'Атр получил жуткий шрам на всю жизнь. Выходит, Гейтс поставил женщину выше своих людей.
        — Но д'Арт же пытался вонзить кинжал ему в спину.
        Хэмптон усмехнулся, глядя на Колина не очень-то дружелюбно.
        — Капитану повезло, что вы оказались там и остановили его.
        — Нам всем повезло,  — заметил Колин.  — Если бы д'Атр убил его, то, как лейтенант, он стал бы нашим командиром и повел бы нас в бой.  — Он пристально посмотрел на Хэмптона, ожидая, когда тот переварит его слова.
        С д'Атром они бы недолго оставались в живых, и Хэмптон понимал это.
        Гигант пожал своими мощными плечами и, поднявшись, отошел к кому-то из приятелей. Колин нашел взгляд Гейтса и едва заметно кивнул. Капитан кивнул ему в ответ и повернулся к Девону, неторопливо прошествовавшему в зал.
        С прибытием графа слуги, стоявшие у стен, стали по стойке «смирно», затем поспешили на кухню.
        — Что я вижу?..  — Девон поправил свой парик, оттолкнул Маргарет, шедшую рядом, и остановился возле Джиллиан.  — Моя кузина удостоила нас сегодня своим присутствием. Чему я обязан таким удовольствием?
        Джиллиан ничего не ответила, и граф, плюхнувшись на свое место, широко улыбнулся всем остальным.
        — Должно быть, она по нам соскучилась,  — заявил он.  — Не будем забывать, что место шлюхи — среди мужчин.
        Колин сидел недвижимо — словно окаменел. И ему ужасно хотелось выхватить кинжал из сапога и метнуть его в горло Девона. Он посмотрел на Гейтса, взбешенный тем, что верный спутник Джиллиан снова не сказал ни слова в ее защиту. Позже он непременно расспросит его об этом — и плевать на то, что капитан подумает о нем. Колин начал уважать этого человека, ухитрявшегося уже несколько лет удерживать в рамках дозволенного стаю волков, готовых разорвать его подопечную на кусочки. Но, черт побери, как мог он сидеть здесь вечер за вечером, выслушивая все те гнусности, которые говорил о Джиллиан ее кузен?
        Ответ пришел почти тотчас же — капитан Гейтс вдруг поднялся на ноги и посмотрел на Девона сверху вниз. Его слова прозвучали так тихо, что не достигли ушей Колина, но он понял, что это было предостережение,  — понял по страху, промелькнувшему в глазах графа.
        К несчастью, страх этот быстро прошел.
        Поднявшись со своего места, Девон устремил холодный взгляд на Гейтса и громко сказал:
        — Я желаю, чтобы мне немедленно принесли мальчишку. Пора ему узнать обстоятельства своего рождения.
        Леди Джиллиан, вскочив со стула, заявила:
        — Он уже спит, и я не хочу, чтобы его беспокоили.
        Кузен медленно повернулся к ней и заговорил вначале тихо, но вскоре перешел на крик:
        — Его завтра же не будет в замке, если его сию минуту не принесут ко мне!
        Вот она, ее война… Глядя со своего места на понурого капитана, Колин понимал, что Джиллиан приходится бороться в одиночестве. Гейтс защищал ее честь — превосходный поступок для любого мужчины,  — но защищал с оглядкой, всегда опасаясь слишком уж разгневать Девона. Он защищал Эдмунда пассивно, а она сама постоянно сражалась, чтобы уберечь сына от опасности.
        Тут Лефевр отодвинул свой стул, очевидно, решив, что раз никто не сдвинулся с места, чтобы по указанию графа проводить леди в комнату ее сына, то придется это сделать ему.
        Колин помотал головой — словно старался отогнать безумие, толкавшее его вмешиваться в дела, не имевшие никакого отношения к его войне.
        — Я принесу вам мальчика,  — сказал он, подавая знак Лефевру оставаться на месте.
        Отступив от стола, он устремил твердый взгляд на Гейтса. За последние годы Колин научился завоевывать доверие врагов. Но Гейтс не являлся его врагом, и горец хотел, чтобы так было и впредь. Тем не менее, он не собирался стоять в стороне и ничего не предпринимать, когда Девон разинул свой поганый рот на Эдмунда.
        — Прошлым вечером наш добрый капитан назначил меня сопровождать леди вместо Лефевра, и я готов выполнить свою обязанность.
        Девон запрокинул голову и громко расхохотался, предоставив горцу возможность едва заметно кивнуть капитану,  — мол, «доверьтесь мне». И он молился, чтобы Гейтс «услышал» его безмолвную просьбу.
        — Как приятно найти такую преданность за моим столом.  — Граф с усмешкой взглянул на Гейтса, затем с сожалением посмотрел на Колина.  — Капитан может отрезать вам губы завтра поутру, но сейчас отправляйтесь и поторопитесь. Джиллиан, ты останешься здесь, со мной.
        — Я пойду с ним. Эдмунд испугается…
        — Сядь и замолкни, шлюха,  — сказал ей кузен, глядя на нее с такой беспощадной жестокостью, с какой Колин смотрел на врага, перед тем как рассечь его пополам.
        — Поостерегитесь, Джеффри,  — проговорила Джиллиан с ледяным холодом в голосе.  — Если вы не позволите мне ухаживать за сыном, он будет не единственным, кто покинет этот замок.
        — Ты не сможешь уехать из замка!  — граф рассмеялся ей в лицо.
        — Я говорю не о себе.
        Девон уловил намек, и его смех прервался.
        Значит, мерзавец не сомневался, что она способна выпустить из него кишки. Браво, леди! Колин мысленно улыбнулся.
        — Что за дерзкий характер…  — Уже не столь уверенный в победе, но не желающий сдаваться, Девон снова рассмеялся и окинул взглядом своих солдат.  — Кузина, ты заставляешь каждого мужчину за этим столом жаждать сунуть свой…
        К счастью, Джиллиан не услышала остальные слова, так как, стремительно развернувшись, устремилась к Колину.
        — Я хочу поговорить с вами, мистер Кэмпбелл.  — Она вихрем пронеслась мимо него, окатив его запахом полевых цветов.
        Глава 19
        — Почему вы это сделали?  — с возмущением проговорила Джиллиан, как только они покинули Большой зал.
        — Что?..
        — Почему вы вызвались отвести Эдмунда к Джеффри?
        — Вы думали, ваши угрозы помогут оставить его в постели?  — спросил Колин.
        — Нет,  — тихо ответила она, глядя ему в глаза.  — Но вы… прямо-таки рвались выполнить поручение графа.
        — Доверьтесь мне, леди.
        О, силы небесные! Разве можно было отказать человеку с таким волшебным голосом и с такой усмешкой на губах?
        Джиллиан со вздохом пробормотала:
        — Вы представления не имеете, о чем просите.
        — Нет, девонька, имею. И поэтому не разочарую вас.
        О, как он искушал ее! Но неужели она настолько слаба, что готова поверить его обещаниям и связать с ним свои надежды? Снова вздохнув, она проговорила:
        — Я не хочу, чтобы мой ребенок слышал, как меня называют «шлюхой».
        — Он не услышит.
        Джиллиан закрыла глаза, чувствуя, что его губы совсем близко, предвкушая поцелуй и страшась его. Ей ужасно хотелось узнать, каково это — оказаться в его объятиях, прижаться к его груди. Она в страхе отвернулась, зная, что если не отвернется, то окончательно погибнет.
        Стараясь не шуметь, они вошли в комнату Эдмунда, но мальчик еще не спал. Увидев в слабом свете свечей мать и мужчину за ее спиной, малыш сел в кровати и улыбнулся.
        Нет, она не могла пойти на это, не могла допустить, чтобы малыш услышал то, что Джеффри собирался ему сказать. И пусть только попробует отобрать у нее Эдмунда за непослушание! Она заколет его кинжалом прямо за столом! Или столкнет с лестницы. Или найдет способ отравить его. Он никогда не добьется своего. С трудом сдержав слезы, подступившие к глазам, Джиллиан подавила постоянно терзавший ее страх потерять ребенка, села рядом с мальчиком на кровать и улыбнулась ему.
        — Послушай, Эдмунд…  — Колин выступил вперед и тоже улыбнулся.  — Как ты смотришь на то, чтобы отправиться в Большой зал сегодня вечером?
        — С тобой?
        — Да. Я научу тебя еще одной игре.  — Горец присел и пальцем поманил к себе Эдмунда.  — Но это — секретная игра. О ней будем знать только мы трое. Хочешь поиграть?
        Малыш тут же закивал.
        — Вот и хорошо. Тогда обуйся, и я объясню тебе правила игры.
        — Мистер Кэмпбелл…  — начала Джиллиан, но тут же умолкла.
        Колин поднялся, пересек комнату и взял одну из свечей. Джиллиан наблюдала, как он наклонил свечу таким образом чтобы воск капал ему на ладонь. Увидев в тусклом свете пламени его загадочную улыбку, она ощутила странный спазм в животе. Что он собирался делать?..
        — Джордж действительно освободил мистера Лефевра от его обязанностей?
        — Нет,  — ответил горец. Взяв вторую свечу, он проделал с ней то же самое.  — Но француз больше не будет вам докучать.
        — Значит, теперь докучать мне будете вы?
        Он поднял на нее взгляд и тихо рассмеялся, отчего защитная броня Джиллиан рассыпалась в пыль.
        — Да, теперь я.  — Колин склонился над Эдмундом и отодрал два комочка воска от ладони.  — Воск пока еще теплый, но больно не будет.  — Он скатал комочки и отодвинул локоны мальчика, закрывавшие его уши.
        — Для чего это?
        — Это поможет тебе лучше слышать собственные мысли. В Большом зале очень шумно, а наша игра требует, чтобы мы думали, не отвлекаясь. Мы все будем играть, а когда вечер подойдет к концу, то удалим воск и расскажем друг другу, о чем мы думали.
        Вытащив палец изо рта, Эдмунд с интересом наблюдал, как Колин разминал пальцами воск.
        — А о чем я должен думать?
        Горец пожал плечами:
        — О чем-нибудь таком, что тебе нравится делать вместе с мамой…
        — Или с тобой?
        — Да.  — Голос наемника потеплел, как и его улыбка.  — Думай о том, что тебя больше всего радует.
        — О щенках?
        Джиллиан наконец улыбнулась в полутьме, понимая теперь, что замыслил суровый горец. Он был к тому же умен и придумал, как защитить ее сына от Джеффри, не напугав малыша. И она была так ему благодарна, так очарована его чуткостью и добротой, что готова была вскочить с постели и броситься ему на шею.
        — Да, щенки вполне сгодятся,  — ответил Колин и начал затыкать ухо Эдмунда воском.  — Весь фокус в том, чтобы забыть обо всем, что ты еще можешь услышать, и сосредоточиться на этих хороших мыслях. Моя мама всегда говорила, что если мы думаем о чем-нибудь достаточно упорно и очень сильно хотим чего-то, то обязательно это получим. Одно из правил, однако, гласит: никто не должен узнать о воске в твоих ушах. Если они заговорят с тобой, а ты их не услышишь, просто кивни головой, будто ты слышал. Понимаешь?
        Эдмунд радостно кивнул и тут же спросил:
        — А ты о чем будешь думать, Колин?
        Джиллиан почувствовала, что краснеет, когда горец взглянул на нее.
        — Скорее всего, о мечах и сражениях.  — Он заткнул воском второе ухо Эдмунда и проверил, как это действовало. Когда Эдмунд не ответил ему, он удовлетворенно улыбнулся.  — Теперь ваша очередь,  — сказал Колин, повернувшись к Джиллиан.
        — Я все это уже много раз слышала.  — Она криво усмехнулась.
        — Но я не хочу, чтобы вы снова услышали это сегодня.  — Горец подошел к ней и, прежде чем она успела остановить его, повернул ее голову ухом к себе, придержав двумя пальцами за подбородок.  — Воск не заглушит полностью голос Девона, но значительно приглушит его.
        Голос горца был низким, чуть хриплым, и он, казалось, обволакивал ее словно облако, в то время как сам он склонился над ней и пальцы его слегка касались мочки ее уха. Ей было трудно дышать, когда она ощущала его так близко. От него пахло свежестью и простором — как от соленого ветра, повеявшего с моря. И еще пахло чем-то… чисто мужским, от чего у нее кружилась голова и подгибались колени. Она заглянула ему в глаза и улыбнулась, заметив, как он боролся с собой, отчаянно стараясь не показать, как сильно его волновала ее близость. Колин крепко сжал зубы, чтобы подавить дрожь в пальцах, но в его взгляде ясно читалась бесконечная нежность. И от этого ее бедное сердце в страхе содрогнулось и одновременно переполнилось радостью. Увы, он не мог спасти ее и Эдмунда от нависшей над ними угрозы, и с ее стороны было глупо надеяться на это. Кроме того… Что, если он совершит какую-нибудь глупость, например, выбьет Джеффри несколько зубов? Ведь от этого пострадает ее сын…
        — Мистер Кэмпбелл, я…
        — Подумайте о своей лютне,  — перебил он, склоняясь еще ближе к ее уху.  — Или о свободе, о которой вы мечтали там, высоко на башне.
        Джиллиан молча кивнула и улыбнулась. Она поверила ему. Да поможет им Бог! Она доверилась горцу…
        Когда он закончил, Джиллиан распустила волосы, чтобы скрыть их хитрость, которая позволит игнорировать кузена.
        Она собиралась поблагодарить горца, как вдруг в комнату ворвался Джордж, громогласно требуя объяснений. Колин терпеливо рассказал ему все, для наглядности показав воск в ушах Эдмунда.
        Отойдя к двери, мужчины тихо переговаривались некоторое время. Джиллиан же, наблюдавшая за ними, поняла, что Джордж наотрез отказался участвовать в их игре, но он уже не выглядел возмущенным.
        Прежде чем все вышли из комнаты, Колин засунул оставшийся воск себе в уши и подмигнул Эдмунду. «Без сомнения,  — думала Джиллиан, когда они молча шли по коридору,  — это более удачное решение проблемы, чем убийство кузена».
        Увидев их, Джеффри самодовольно заулыбался; он откровенно злорадствовал и наверняка готовился выплеснуть им с сыном в лицо всю грязь, которую обычно изрыгал. Джиллиан смерила кузена гневным взглядом, хотя в этот момент с трудом удерживалась от смеха. Когда они уселись за стол, она заметила, как Колин поднял руку к голове, а затем сунул воск, который достал из уха, за пояс. И он ни разу не взглянул на нее и на Эдмунда, после того как добрался до стула.
        Следующий час стал для Джиллиан причудливой смесью веселья, тревоги и чистого удовольствия. Ее безмерно веселило, что она слышала почти все, что болтал ее кузен, но его слова не оказывали абсолютно никакого действия на Эдмунда. Ее сын прекрасно справлялся со своей ролью, время от времени улыбаясь Джеффри, будто слышал его, но не понимал, что тот говорил. Джиллиан показалось, что кузен называл ее сына «придурком», после того как мальчик громко залаял, так что все за столом уставились на него как на умалишенного. Но Джиллиан ничуть не обиделась. Пусть думают что хотят. Ее сынишка мечтал о щенках и от этого чувствовал себя счастливым. Ее собственные мысли позволяли ей чувствовать себя точно так же. Нелепо — но так и было. Ей не составило особого труда представить, как они с Колином смеются. Как прогуливаются с ним вместе, наблюдая за Эдмундом, носившимся за щенком по полю, усыпанному цветами и бабочками… Все это было очень приятно, но вскоре ее мысли обрели совсем другое направление. И у нее мгновенно перехватило дыхание. Каково было бы целовать его, принадлежать ему, наблюдать, как он раздевается и
ложится с ней в постель в конце каждого дня?
        Нет! Она с ума сошла, если позволяет себе думать о подобных вещах. Довериться ему — это уже плохо. Но отдать ему свое сердце — гораздо хуже. Что из того, что он могучий воин, имеющий при себе достаточно оружия, чтобы в одиночку сразиться с королевской армией? И даже если он полюбил ее и Эдмунда, это все равно ничего не значило.
        И все же приятно было помечтать о совсем другой жизни вместе с ним, пусть даже всего один час.
        Джиллиан не желала уделять внимание Джеффри, хотя Колин вдруг помрачнел и нахмурился, а Джордж, сидевший напротив нее, выглядел также. Ох, почему капитан не заткнул себе уши? Сейчас у обоих мужчин был такой вид, будто они собирались перескочить через стол и заставить Джеффри замолчать навеки. Наверняка кузен называл ее «шлюхой», а ее сына «ублюдком». Джиллиан бросила на него угрюмый взгляд, чтобы понял: она слышала его слова.
        В глубине души она переживала и смущалась из-за того, что Колину постоянно приходилось слушать все эти гадости о ней. Но в данный момент ее больше пугало другое… Ведь Эдмунд мог стать свидетелем того, как его друг убивает человека за обеденным столом.
        Когда Джеффри отвернулся, утомленный своими стараниями уязвить ее, и затащил Маргарет к себе на колени, Джиллиан освободила одно ухо от воска и, поднявшись со стула, проговорила:
        — Уже очень поздно. Я не хочу, чтобы мальчик заснул над своей тарелкой.
        Граф взмахом руки отпустил кузину, вполне удовлетворенный тем, что достаточно ее унизил. Джордж и Колин поднялись одновременно с ней. Но Джеффри, оторвав губы от шеи Маргарет, пробурчал что-то, заставившее капитана снова опуститься на стул. Джиллиан прислушалась и поняла, что граф приказал одному Колину сопровождать ее.
        — Докажите свою преданность мне и капитану Гейтсу, Кэмпбелл,  — сказал он.  — Но не прикасайтесь к ней, если хотите, чтобы ваши руки остались целы. Она предназначена другому.  — Кузен снова взглянул на нее и подмигнул.  — Хотя она распутная соблазнительница и вряд ли станет слишком уж сопротивляться, если вы наложите на нее руки.  — Он рассмеялся, заметив, что она покраснела.  — Моя дорогая, не будем лукавить. В конце концов, он не д'Атр.
        Джиллиан встретила его взгляд с высоко поднятой головой.
        — Но он и не вы, кузен.
        Возможность увидеть хоть на краткий миг, как Джеффри теряет самоуверенность, пожалуй, стоила риска. Но только не теперь, когда Эдмунд находился рядом. Поэтому Джиллиан опустила глаза, склонив голову, и покинула Большой зал вместе с сыном… слыша за спиной шаги Колина.
        — Теперь мы можем вытащить воск, Колин?
        Джиллиан в испуге ахнула, услышав звонкий голосок сына, эхом отдававшийся от стен. Она поспешно оглянулась и с облегчением увидела, что двери зала уже плотно закрыты. Мгновением позже она нервно рассмеялась, сообразив, что Эдмунд говорил так громко, потому что не слышал себя. Она возблагодарила Бога за то, что мальчик ни слова не произнес за столом.
        — Я думаю, ты выиграл в этой игре, паренек.  — Колин склонился над ним и вытащил восковые шарики из его ушей.  — Ты так и будешь все время меня побеждать?
        Звонкий смех сына наполнил ее уши, когда Джиллиан удалила вторую восковую затычку. Как случилось, что такая ужасная ночь обернулась небольшим развлечением для Эдмунда? Она посмотрела на Колина, выпрямившегося во весь рост и за руку с мальчиком направлявшегося к лестнице. Кто он такой? Послан ли он в Дартмут Богом, чтобы сражаться за голландского принца, или должен помочь ей и ее сыну?
        — Значит, ты все время думал о щенках?  — спросил горец.
        Когда Эдмунд кивнул и сунул в рот большой палец, Колин ласково улыбнулся ему и над головой малыша переглянулся с Джиллиан.
        — И знаешь о чем еще?
        — О чем же?  — спросил наемник, когда они уже подошли к комнате.
        — О ловле лягушек.  — Эдмунд подскочил к кровати, но тут же остановился и обернулся.  — Думаете, раз я так долго думал о них, то и впрямь сбудется?
        Джиллиан потребовалось напряжение всех ее сил, чтобы не разрыдаться. Бедный Эдмунд не понимал, как печальна его жизнь. Но он вырастет хорошим человеком, если поймет, что не всегда можно получить то, что хочешь. И все же у нее разрывалось сердце от желания дать ему все.
        — Мама, почему ты не можешь ловить лягушек? Это ведь легко.
        Джиллиан едва сдержала слезы, когда горец наклонился и поднял малыша на руки. Положение становилось опасным. Быть наедине с этим человеком, наблюдать, как он нежно заботится о ее сыне… Боже милостивый, это пробуждало в ней тоску по мечтам, которые она похоронила давным-давно. Отец для Эдмунда — мужчина, который любил бы их обоих и никогда бы не покинул,  — вот о чем она снова мечтала.
        — Лягушки живут на другом берегу,  — пояснила Джиллиан.  — А это слишком далеко. Джеффри не позволит нам взять лошадей,  — добавила она, сообразив, что горец собирался спросить именно об этом.
        Как видно, ее ответ его не удовлетворил, и он пробормотал:
        — А почему Гейтс не мог бы понести… Ах да, я видел, как он его носит.
        — Колин, ты пойдешь с нами, когда мы в следующий раз отправимся гулять?
        Под взглядом глаз ее сына, полных надежды, Колин Кэмпбелл, этот странный незнакомец, суровый шотландский наемник судорожно сглотнул и кивнул с таким видом, будто у него не было другого выбора и он вынужден был подчиниться силе, с которой не в состоянии совладать.
        — Да, я пойду с вами,  — сказал Колин, опустив мальчика на кровать.
        — Но это очень далеко,  — произнесла Джиллиан, не осмеливаясь взглянуть на горца. Она наклонилась, чтобы получше уложить Эдмунда.
        — Ничего не имею против длительной прогулки вместе с вами.
        От его слов и низкого хрипловатого голоса у нее перехватило дыхание. Опасаясь, что уже не сможет устоять перед горцем, Джиллиан спросила:
        — А как насчет угрозы со стороны моего кузена за слишком пристальный интерес к нам? Всего несколько дней назад вас это беспокоило.
        — Это было до того, как я решил охранять вашего сына, не щадя собственной жизни,  — ответил Колин.
        Джиллиан подняла на него взгляд. Правильно ли она его расслышала? Казалось, он и сам был ошеломлен словами, слетевшими с его губ.
        — Ему нужен наставник, опекун,  — добавил горец таким тоном, словно пытался убедить в этом самого себя.
        — У него есть я,  — ответила Джиллиан.
        — А теперь также и я.
        — Думаешь, мы сумеем поймать лягушку?  — спросил Эдмунд, глядя на Колина со своей подушки.
        — Я знаю наверняка, что поймаем.  — Колин склонился к мальчику, улыбнулся и взъерошил ему волосы.  — А теперь спи, и пусть тебе приснится хороший сон.
        Джиллиан поцеловала Эдмунда, пожелав ему приятных снов, и вслед за Колином покинула комнату. Оставшись с ним наедине в коридоре, она изо всех сил старалась взять себя в руки. После чего с улыбкой поблагодарила его и пожелала доброй ночи.
        — Куда мне следует проводить вас теперь?
        От звука его голоса все ее тело запылало огнем.
        — В постель. Я… я хотела сказать… в мои комнаты. Я могу сама дойти туда. Это всего лишь соседняя дверь.  — Она проскользнула мимо него, и он тотчас последовал за ней.  — Спокойной вам ночи.  — Джиллиан остановилась и взглянула на него.
        — Вы на меня сердитесь?  — спросил он неожиданно.
        Она улыбнулась и покачала головой:
        — Нет, конечно. Я вам безмерно благодарна за все, что вы сделали сегодня вечером. Я никогда этого не забуду. Но не смогу забыть и того, что вы опасны для меня, мистер Кэмпбелл, и для Эдмунда… даже в большей степени.
        — А вы опасны для меня, леди Джиллиан.  — Он шагнул к ней, подступив поближе.  — Опасны настолько, что пробуждаете у меня настойчивое желание бежать. Но я никогда прежде не убегал от опасности, не сделаю этого и теперь.
        Ей тоже захотелось убежать, когда он поднес пальцы к ее виску, но она не могла пошевелиться. Не могла ни дышать, ни думать, ни говорить. От его прикосновения словно крошечные горячие искорки разлетелись по всему ее телу. Он пробежался кончиками пальцев по ее щеке и подбородку — то была нежная ласка, от которой у нее подкашивались ноги. А горец пристально всматривался в ее лицо, и казалось, его одолевали чувства, с которыми он не способен был справиться. Сделав долгий глубокий вдох — словно сдерживал дыхание долгие недели, а может, годы,  — он провел ладонями по ее плечам, затем по рукам.
        Ладони его были твердые как камень, загрубевшие и мозолистые от бесконечных упражнений с мечом. Зато прикосновения казались необыкновенно нежными, когда он подносил ее пальцы к своим губам. Она видела, как он закрыл глаза, вдыхая аромат ее кожи, и почувствовала, как бешено заколотилось в груди ее сердце; голова же у нее кружилась все сильнее. Коснувшись губами костяшек ее пальцев, он открыл глаза и несколько мгновений просто смотрел на нее. Затем, обхватив ладонью ее затылок, привлек к себе.
        Джиллиан за всю ее жизнь целовал всего один мужчина, и те поцелуи совсем не походили на этот. Колин пробежался языком по ее губам, а когда она ахнула, впился в ее губы поцелуем. Ее тело содрогнулось словно от удара молнии. А руки горца сомкнулись вокруг ее талии, еще крепче обнимая; он прижимал ее хрупкое тело к своей мускулистой груди, в то время как язык его и губы беспрестанно двигались. Она обмякла в этих объятиях, покоренная силой горца, которой он не воспользовался, а положил к ее ногам.
        Тем самым намного все усложнив.
        Впервые за четыре с лишним года Джиллиан поверила, что способна вновь полюбить мужчину. Нет! Она толкнула Колина в грудь и высвободилась из его объятий.
        — Он убьет вас. И возможно, в самом деле обидит Эдмунда. Вы должны уйти.  — Она говорила очень быстро, избегая его взгляда, увернувшись от его руки, когда он потянулся к ней снова.  — Уходите и забудьте о том, что я вам только что позволила. Этого никогда больше не повторится.
        Глава 20
        Колин оказался совершенно неподготовленным к битве, которую ему пришлось вести последующие три дня. Он был воином, не имеющим себе равных. Непобедимым в схватке с любым врагом, которого ему доводилось встречать. Он никогда не позволял себе поддаваться слабости ни физически, ни морально. Он жил в постоянной опасности, постоянно рискуя, и ни разу не допустил, чтобы его сердце смягчилось.
        Но его нынешний противник не был существом из плоти и крови. Он был сотворен из струящихся светлых локонов, а губы его оказались необыкновенно нежными. Дыхание же — удивительно сладостным, как ему и грезилось до этого в мечтах. Будь он проклят, не следовало ее целовать!
        Потому что ему захотелось снова сделать это в тот же момент, как он оторвался от ее губ. И с тех пор это желание не оставляло его.
        Он надеялся побеседовать с ней, объяснить, почему отважился на такое… Хотя, сказать по правде, он понятия не имел, что нужно говорить. Как обычно мужчины говорили женщинам о своих чувствах? И почему им приходилось это делать? Мало того, что он не знал, как показать свое расположение к даме. Он еще и заботился о ее благополучии, что само по себе выводило его из равновесия.
        Скорее всего, ему суждено из-за нее погибнуть. Сегодня днем, на тренировке, он не сумел отбить удар Лефевра и едва не потерял глаз, наблюдая, как она расстилала одеяло среди могильных плит на кладбище Святого Петрока. Она дважды встречалась с ним взглядом, но смотрела с таким безразличием, что он с трудом управлялся с оружием, владеть которым был рожден. Эдмунд, радостно помахавший ему, был столь же опасен.
        По крайней мере, Гейтс не вонзил меч ему в живот, когда он объяснил ему, как и куда намеревается вывезти Джиллиан с Эдмундом из Дартмута. Капитан даже выслушал от начала до конца его план — с небольшим отклонением от истины в указании конечного места их пребывания. Колину нравился капитан, но он не решался сообщить ему свое настоящее имя, а также умолчал о Кэмлохлине.
        Однако все это не имело никакого значения, поскольку Джиллиан твердо решила держаться от него подальше, и это непрестанно терзало его. В конце концов, он обнаружил себя стоящим в лестничной шахте среди ночи, в то время как Джиллиан высоко на башне играла на лютне. Хуже того, зная, что пьяные солдаты сейчас расходятся к своим постелям, он ухитрился убедить себя, что находился здесь с одной лишь целью — оградить леди от нежелательного вторжения.
        И теперь Колин мысленно проклинал себя на всем пути к солару графа в круглой башне. Ему давно следовало выбросить из головы мысли о свидании с ней и о том поцелуе. Ведь сейчас следовало думать лишь об одном — как заставить ее, Гейтса и Девона довериться ему. Поначалу он надеялся завоевать доверие Джиллиан, прежде чем приведет в исполнение свой план. Но дольше он не мог ждать. Чем скорее они с Эдмундом покинут Дартмут, тем раньше он сможет сосредоточиться на деле — на уничтожении своих врагов.
        Доверие графа будет нетрудно завоевать. Колину было известно кое-что, о чем Девон не знал. Например, кто на самом деле стоял за заговором, имевшим целью призвать Вильгельма в Англию. Девон жаждал власти и хотел Джиллиан. Чтобы получить и то и другое, он нуждался в союзниках, причем в могущественных союзниках. Хотя имя отца Колина вселяло страх в сердца его врагов, его мать пользовалась большим уважением среди англичан. Колин не прочь был воспользоваться этим, чтобы добиться успеха.
        Изобразив на губах улыбку, он постучал в дверь графа Девона. Когда тот пригласил его войти, улыбка Колина стала почти сердечной.
        — Кэмпбелл?..  — Граф взглянул на него из-за горы пергаментов, разбросанных по столу, за которым он сидел.  — Чем могу вам помочь? Только кратко. У меня еще масса дел.
        Колин оглядел солар. Они с графом были одни. Не ожидая приглашения, горец уселся в мягкое кресло.
        — Я прибыл сюда, милорд, чтобы помочь вам свергнуть короля-католика. Но дни идут, а нам по-прежнему неясно, каким образом мы собираемся выполнить нашу задачу. Я обеспокоен, милорд.
        Девон с раздражением взглянул на горца, несколько удивленный его дерзостью.
        — Вам, Кэмпбелл, хорошо платят за то, чтобы вы готовились к этому дню. Предоставьте мне самому уладить все тонкости… относительно даты и остальных подробностей.
        Улыбка Колина немного померкла. Настал подходящий момент пустить в ход свои козыри.
        — Мой кузен, будущий граф Аргайл, полагает, что в деле грядущей победы Вильгельма главная роль принадлежит графу Эссексу, а не вам, милорд. Я надеялся его разуверить, однако…
        Девон отбросил перо и проворчал:
        — Чего вы хотите?
        «Очень немного на самом деле»,  — подумал Колин. Он уже имел кое-какие соображения насчет того, когда следовало ожидать прибытия Вильгельма. И если не хватало всего одной подписи под приглашением, то ее можно было получить в течение нескольких недель. Принц, скорее всего, прибудет летом. Но сколько кораблей он приведет с собой? Колин встречался со своим связником чуть позже этой же ночью и надеялся сейчас раздобыть еще немного информации для передачи королю.
        — Довольно много, милорд,  — ответил Колин.  — Первым делом — вернуть былую славу моим родичам.
        — Я уверен, что так и будет,  — заверил его Девон и потянулся к серебряному кувшину у своего локтя.
        — Видите ли, милорд, Кэмпбеллы всегда занимали почетное место — как в парламенте, так и при короле. И я хочу, чтобы снова так было.
        Теперь Девон смотрел на него с явным интересом. Колин почти слышал мысли, роившиеся в голове графа.
        — Конечно же, я сделаю все возможное, чтобы помочь вашей семье. Виски? Как я понимаю, вы, шотландцы, очень его любите.
        — Благодарю, но нет, спасибо.
        — Оно из моего личного запаса.
        Колин невольно улыбнулся:
        — Я высоко ценю вашу щедрость, но мой ответ остается прежним. Я еще не закончил вечернюю тренировку.
        Девон пристально разглядывал его, держа кубок в руке. Затем отхлебнул глоток.
        — Так, говорите, Аргайл к вам благоволит?
        — Да, милорд.
        Граф откинулся в кресле, держа кубок перед собой.
        — Возможно, мы сумеем помочь друг другу в наших… стремлениях. Я буду в долгу перед вами, если вы положите конец гнусным слухам о том, будто бы блестящий замысел возвести Вильгельма на трон принадлежит не мне.
        Так, наживка на крючке… Теперь надо заставить Девона ее проглотить.
        — Конечно, милорд. Я не придаю значения слухам.
        Усмехнувшись, Девон поднял кубок и залпом осушил его.
        — Вы мне нравитесь, Кэмпбелл. Вы недолюбливаете остальных моих солдат?
        — Мы слишком разные. Как день и ночь.
        — Я знал, что мне повезло, Кэмпбелл, когда вы ступили на землю Дартмута.
        — В самом деле?  — Колин приподнял черную как вороново крыло бровь.
        Девон вылез из кресла и обошел вокруг стола.
        — Да-да, иметь Кэмпбелла у себя на службе — и в самом деле большая удача. Я бы поговорил с вами об этом раньше, но вы постоянно с мечом в руках.  — Граф улыбнулся Колину, и тот ответил ему очередной улыбкой.  — Будьте уверены, Кэмпбелл, в опале сейчас ваши родственники или нет, но однажды они снова придут к власти и станут моими союзниками.
        Колин кивнул и вновь заговорил:
        — Милорд, я буду рад рассказать кузену о ваших многочисленных достоинствах. Поверьте, он не откажется от такого союзника, как вы. Но…
        — Да, слушаю.
        — Я мало что знаю. Мне почти нечего передать ему.
        — В таком случае… Возможно, вам поможет это.  — Де вон взял со стола свернутый пергамент и развернул его перед глазами Колина.  — Вот, видите? Только благодаря мне мы имеем за собой всю Англию, включая церковь.
        — Значит, епископ приезжает сюда, чтобы поставить свое имя под приглашением?  — спросил Колин как бы между прочим.
        Девон кивнул и вручил ему письмо с такой легкостью, словно передавал выпивку.
        — Прочтите его, чтобы вы могли рассказать об этом своему… В общем, родичу. И скажите, что я усердно тружусь для восстановления на троне протестантского короля.
        Колин взял пергамент и быстро прочитал его, хорошенько запомнив шесть имен в самом конце. Джиллиан правильно назвала их всех. Проклятие! Все было слишком уж легко.
        — Похоже, я получил веские доказательства,  — сказал Колин, с улыбкой возвращая парламент Девону.  — Когда вы рассчитываете отослать это приглашение?
        — В следующем месяце. Мы надеемся, что принц высадится… где-то в июле.
        — И с достаточным количеством солдат, чтобы разделаться с остатками армии Якова?
        — Несомненно.  — Девон рассмеялся, но не назвал количества солдат. Впрочем, это не имело значения. Колин узнал достаточно, чтобы собрать своих воинов.
        — Новый король будет в долгу перед вами, милорд.
        — Совершенно верно. Вот если бы только не было других, готовых украсть у меня славу…  — Улыбка Девона исчезла, сменившись злобным оскалом.  — Я намерен заставить этот поганый рот замолчать как можно скорее.
        Не слова Девона, а скорее тон, которым он их произнес — в сочетании со свирепым взглядом, устремленным на дверь,  — заставил похолодеть кровь в жилах Колина. Но нет, граф не мог иметь в виду Джиллиан. У него не было оснований подозревать, что она передавала кому-либо то, что ей известно. Кроме того, не только она знала правду…
        — Лорд Эссекс, как известно, бывает у Аргайла…
        — Я говорю о его дочери!  — рявкнул Девон, снова взяв кубок.  — О моей кузине!
        Колину потребовалось все его самообладание, чтобы сохранить невозмутимость.
        — Леди Джиллиан?  — Ему следовало догадаться… Но что за этим скрывалось?  — А что именно она высказала против вас?
        — Ничего,  — ответил Девон, направляясь к шкафу.  — Она излагает свои мысли с помощью чернил.
        Граф выдвинул узенький ящик, сунул в него руку и вытащил аккуратно свернутый пергамент.
        — Вот ее последнее послание.
        Колин смотрел на пергамент, всей душой желая, чтобы только он не оказался ее письмом к Вильгельму. Но это было именно оно, и он ощутил укол сожаления, понимая, что придется рассказать ей об этом, сообщить, что принц не придет спасать ее. Он, скорее всего, даже не знал о ее существовании.
        — Да-да, письма, которые кузина пишет принцу.  — Девон помахал листком.  — Она распространяет ложь, позорящую меня. Проводит вечера среди мужчин, собирая обрывки новостей из тех краев, откуда они явились.  — Он бросил послание в огонь и рассмеялся.  — Знаете, она просит его не разрешать наш брак. Сообразительная сука, должен признать. Почти так же умна, как упряма и прекрасна. Я вдоволь позабавлюсь, когда она попытается не закричать подо мной.
        Колину очень хотелось убить графа. Медленно — и мучительно.
        — Как вам удается перехватывать их?  — спросил он.
        — Мне и не приходится,  — ухмыльнулся Девон.  — Гонец, который, как она думает, прибывает из Голландии, чтобы встретиться с ней, на самом деле приходит из Кингсвера. Она не знакома с большинством солдат оттуда, а под покровом ночи все они выглядят одинаково.
        — Ловко, милорд…
        — Вот именно. А хотите узнать самое забавное?
        Колин утвердительно кивнул.
        — Я пишу ей в ответ, пользуясь печатью Вильгельма. У меня она есть, знаете ли… Чтобы использовать ее на приглашении. Кузина верит, что принц ненавидит меня и избавит ее от моей опеки.
        — Почему бы вам не сказать ей, что вы все знаете?
        Улыбка Девона стала еще шире.
        — Не хочу лишать ее надежды. Ее будет легче сломить, когда эта надежда мгновенно рухнет.
        Колин стиснул зубы. Это было слишком жестоко. Гораздо более жестоко, чем все, что он сам когда-либо изобретал для своих врагов.
        — Но зачем?..
        — Что — зачем?  — спросил граф, возвращаясь на свое место.
        — Зачем вы хотите сломить ее?
        — Вы же сами все видели, Кэмпбелл, не так ли?  — Девон снова наполнил свой кубок.  — Она думает, что выше нас всех. Выше меня!  — Он засмеялся, отхлебнул изрядный глоток и стукнул кубком по столу.  — Она всегда смотрит на меня свысока. И все из-за того, что у ее отца больше земли, чем у моего, и он имеет чуть больше титулов. Она посмеялась надо мной, когда мы были детьми и я сказал ей о своей любви. Позднее она с презрением отвергла предложение разделить постель со мной… а затем, словно в насмешку надо мной, легла в постель с мужланом.  — Граф опорожнил кубок, и на губах его заиграла злобная усмешка.  — Но я все же заполучу ее!
        Что ж, ему, Колину, удалось узнать почти все, что он хотел узнать этой ночью. И все оказалась гораздо проще, чем он ожидал. Ему следовало бы радоваться, но он был в ярости и ненавидел себя за то, что собирался сказать.
        — И вы думаете, что крушение надежды сломает ее вернее, чем разлука с сыном?
        Граф покачал головой и уставился в пустой кубок.
        — Не думаю, что проживу достаточно долго, чтобы насладиться ею, если выполню свою угрозу.
        Колин тоже так думал.
        — Может, я смогу помочь?  — спросил горец.
        Девон поднял на него взгляд и пробормотал:
        — Знаете, Кэмпбелл, я рассчитывал избавиться от этого сопляка спустя некоторое время, однако…  — Граф со вздохом умолк.
        Колин кивнул и заставил себя улыбнуться. Он внимательно наблюдал за Девоном, стараясь уловить хоть малейший признак того, что тот что-то заподозрил о его чувствах к леди Джиллиан. Интересно, заметил ли граф тоску в его глазах, когда он смотрел на нее и когда говорил о ней?
        — У вас, милорд, уже есть на примете семья, которая согласится принять его?
        — Ни одной, которую одобрил бы лорд Эссекс, если бы узнал об этом.
        — Я думал, Эссексу нет дела до мальчишки.
        — Все-таки бастард — его внук…
        — Верно.  — Колин на минуту задумался.  — А как он относится к Кэмпбеллам? Мои родичи примут мальчишку.
        — Ваши родичи?  — Колин кивнул, и граф спросил: — А почему они согласятся?
        — Полезно иметь средство воздействия на Эссекса в будущем.  — Колин пожал плечами.  — Если когда-нибудь им это понадобится…
        На губах Девона расцвела улыбка. Граф повернулся к пылающему камину и уставился на огонь.
        — Вы, Кэмпбелл, беспощадны, как и вся ваша семья. Но с другой стороны, вашим родичам не удалось бы подняться до столь высокого положения, не оставив за спиной несколько жертв.
        — Больше чем несколько,  — отозвался Колин.
        — В нашем плане есть только один спорный момент. Девон отставил кубок и повернулся к горцу.  — Джиллиан никогда не согласится предстать со мной перед священником, если я отниму у нее сына. В этом случае она вонзит кинжал в меня… или в себя.
        — Не вонзит, если вы не будете иметь никакого отношения к исчезновению ее сына.  — Колин подался вперед и с улыбкой добавил: — Мне потребуется немного времени, но, прежде чем я закончу, она будет благодарить вас — я совершенно уверен — за единственное доброе дело, которое вы для него сделали.
        Девон просиял и воскликнул:
        — Рассказывайте!
        Глава 21
        Джиллиан перебирала струны лютни, наполняя лестничную шахту башни нежной музыкой. Обычно ее игра помогала ей забыть о беспросветности жизни, но за последние три ночи ничто не могло вытеснить Колина Кэмпбелла из ее мыслей. О, как она пыталась забыть о нем, забыть его прекрасное лицо и сильные руки, крепко сжимавшие ее в объятиях! Хотелось забыть и то блаженство, которое она ощутила, оказавшись в его руках,  — тогда он заставил ее трепетать от страсти. Забыть также его ласковую улыбку и то, как она согревала ее словно летнее солнце,  — улыбка эта превращала сурового наемника в деликатного юношу, растерянного и сбитого с толку собственными чувствами.
        О, как она тосковала по нему! Как ей хотелось отдаться во власть своих глупых безрассудных чувств, заставляющих ладони потеть, а бедное сердце учащенно биться. Любит ли он ее? Несомненно, он обнимал и целовал ее так, будто любил. И он хотел защитить Эдмунда — поэтому Джиллиан временами казалось, что она вот-вот воспарит от счастья. Однако же… Что, если ему захочется увезти ее из замка?
        Что, если ее глупое сердце заставит ее согласиться на это? Она точно знала, что случится потом. Колин думал, что понимает Джеффри, но он плохо его знал. Ее кузен будет преследовать их без передышки. А когда найдет… Колин не сможет сразиться со всем гарнизоном Джеффри в одиночку и лучше, чем смог бы Джордж. А если попытается… Тогда Эдмунда, возможно, убьют.
        Не в силах играть, когда столь тревожные мысли не давали покоя, Джиллиан взяла лютню под мышку и, преодолев оставшиеся ступеньки, поднялась на башню — чтобы холодный ночной воздух прочистил ей мозги.
        Опершись о зубчатую стену, она оглядела скалистую местность, освещенную полной луной. Было уже далеко за полночь, и ни один звук не нарушал ее раздумий — если не считать мерного плеска волн далеко внизу. Она знала, что ей нужно делать. Следовало держаться подальше от мистера Кэмпбелла, избегая соблазна, чтобы спасти их всех.
        Возможно, после того как Вильгельм прибудет и избавит ее от брака с Джеффри, она позволит мистеру Кэмпбеллу ухаживать за ней. Но до тех пор она не могла рисковать.
        Господи, ведь она никогда не чувствовала себя такой несчастной за все эти три года. Бедный Эдмунд был ужасно расстроен тем, что его держали взаперти. Но она должна защитить его — даже если это будет стоить ему нескольких дней без смеха и радости. Судя по всему, только Джордж чувствовал себя вполне довольным. Ее капитан улыбался гораздо чаше, чем прежде, и даже стал регулярно подолгу тренироваться — до тех пор, пока его мундир не становился влажным от пота. Когда она спросила его, не дружба ли с мистером Кэмпбеллом послужила причиной столь радужного настроения, он поразил ее, заявив, что горец «приятно отличается от придурков, окружавших его слишком долго».
        Джиллиан согласилась с капитаном. Колин Кэмпбелл и впрямь разительно отличался от других солдат в Дартмуте. Она вспомнила свое первое впечатление от встречи с ним. Он тогда напоминал волка, выслеживающего в темноте добычу. Напоминал хищника, приближение которого невозможно заметить, пока не станет слишком поздно. Но в гарнизоне он, похоже, почти всем понравился. Да и почему бы им относиться к нему плохо, если он всем позволял побеждать себя на тренировках? Он также заслужил расположение ее сына, чем покорил и ее. А теперь даже ее отважный и сверхосторожный капитан пал жертвой его бесхитростного обаяния.
        Конечно, она не сказала Джорджу о поцелуе Колина.
        Не было смысла подвергать беднягу опасности. Хотя она не вполне была уверена, что капитан вышел бы из схватки с горцем победителем.
        Тихие шаги за ее спиной заставили Джиллиан резко обернуться. При виде закутанной в плащ с капюшоном фигуры, застывшей у входа на лестницу, у нее едва не остановилось сердце. Она инстинктивно попятилась, пока не наткнулась на стену. В какое-то мгновение даже пошатнулась, потеряв равновесие, но все же удержалась на ногах.
        Горец бросился к ней, протянув руку. Его прекрасное лицо казалось совсем белым в свете луны.
        — Леди, прошу вас, будьте осторожнее.
        — Вы напугали меня, мистер Кэмпбелл.  — Она отказалась принять его руку.  — Вам не следует находиться здесь.
        — Почему вы избегаете меня?
        О Боже милостивый, почему его это волнует? Почему его голос прозвучал так, словно ее ответ — единственное, что имело для него значение? Она не хотела, чтобы он к ней привязывался. Это не привело бы ни к чему, кроме горя. Джеффри никогда не отпустит ее.
        — Вы пугаете меня,  — сказала она и тут же пожалела об этом. Пусть бы ветер унес ее слова прочь, как только они сорвались с ее губ! Она терпеть не могла испытывать страх.
        И еще больше не любила в этом признаваться.
        — Простите меня,  — тихо сказал он, откинув с головы капюшон.  — Я не имел намерения напугать вас. Об этом я и пришел поговорить с вами. Той ночью… Я не хотел… Мне не следовало…
        Джиллиан покачала головой, соглашаясь с ним. И чувствовала себя столь же несчастной, как и он, судя по его голосу.
        — Да, вам не следовало.
        — Я буду более сдержан в будущем,  — пообещал горец.
        — Как и я… пытаюсь сейчас.  — Джиллиан опустила взгляд, смущенная простой истиной. Ей ведь никогда не удавалось скрывать свои чувства под маской безразличия. И сегодняшняя ночь — не исключение. Она не хотела, чтобы он заглянул ей в глаза и увидел, какую власть имел над ней. Ведь если он узнает, что она молилась за него, тосковала по нему, то никогда не откажется от своих намерений защитить Эдмунда.
        — Тогда я оставлю вас наедине с вашими мыслями.
        Он повернулся, чтобы уйти, но Джиллиан протянула руку и остановила его. Даже в юности она не была столь безрассудной! Но один только вид этого горца-наемника побуждал ее отбросить все свои страхи… и начать жить сначала. Однако она ничего не говорила. Да и что тут можно было сказать? Что она слаба? Что остаться с ним лучше, чем с собственными мыслями… и с лютней? Что она…
        У Джиллиан перехватило дыхание, когда он, обвивая руками ее талию, прижал ее к себе. Она ничего не могла поделать, просто смотрела из-под ресниц, как его губы медленно, но неуклонно приближались к ее губам. И она с пугающей ясностью осознавала, что неотвратимо влюбляется в него. Наверное, уже давно влюбилась. Но сейчас ей было уже все равно, и хотелось только одного — поцеловать его в ответ. И она это сделала — несмотря на страх и тревогу. Она поцеловала Колина, крепко прижимаясь к его мускулистой груди.
        Видимо, он первый осознал, какое действие они оказывали друг на друга, поэтому вдруг отстранился.
        — На этот раз вы не станете снова избегать меня в течение двух недель, а, девонька?  — проговорил он с улыбкой.
        — Может, лишь дня четыре… на этот раз.  — Она улыбнулась ему в ответ.  — Но если вы не перестанете так меня целовать… Тогда я не смогу ручаться, что не скроюсь от вас на месяц.
        — А я тогда постараюсь сдерживаться, леди.
        Джиллиан закрыла глаза и прижалась щекой к его груди. О Боже, она совсем пропала! Она не в силах была с этим бороться. Да и не хотела.
        — Значит, вы скучали по мне, мистер Кэмпбелл?  — Джиллиан заглянула ему в лицо и лукаво улыбнулась.
        Он сразу стал серьезным — словно ее вопрос встревожил его, лишил спокойствия. И это доказывало следующее: Колин боялся любви так же, как и она. Но почему? Чего это будет ему стоить? Впрочем, она уже знала ответ… Жизни, если Джеффри прознает о них.
        — Я должна проведать Эдмунда.  — Джиллиан вырвалась из объятий горца; в этот миг она ненавидела кузена сильнее, чем когда-либо.
        — Я провожу вас в его комнату. Мне нужно кое о чем с вами поговорить,  — сказал Колин, шагая за ней.
        Ей следовало остановить его, но она не стала. Что за беда, если она вместе с ним спустится по лестнице и даже позволит ему взглянуть на сына, если он пожелает? Наверняка он не станет целовать ее в комнате ребенка.
        Но как Джиллиан ни уверяла себя, что ей нечего опасаться, руки ее дрожали, когда она открывала дверь в комнату Эдмунда. В полутемной комнате было тихо. Догоравшие свечи почти не давали света, но она отчетливо видела лицо Колина, когда он подошел к кровати. Значит, он скучал не только по ней все эти последние дни…
        — Я понимаю, почему вы сомневаетесь в моей способности защитить его,  — прошептал горец, обернувшись к ней, и у Джиллиан замерло сердце при виде нежности к ее сыну в его потеплевшем взгляде.  — Но если бы вы знали…
        — Я не сомневаюсь, что вы уверены в успехе,  — перебила Джиллиан.  — Вы спотыкаетесь время от времени на тренировках, но держитесь с уверенностью короля. Вы побеждаете чудовищ с помощью волшебного кинжала и воска от свечей. Но Джеффри намного опаснее, чем дурной сон. Вы не сможете защитить Эдмунда от него.
        — Нет, я смогу, Джиллиан.
        — Но как? Как вы сможете это сделать, если не находитесь рядом с Эдмундом целыми днями? Вся власть здесь принадлежит Джеффри. Стоит ему сказать лишь слово, и любая кара обрушится на моего сына.
        — Я увезу его отсюда.
        У нее перехватило дыхание, а мгновением позже замерло сердце.
        — Я уже поговорил с капитаном Гейтсом, и он…
        — Что?.. Что вы сказали?..  — Тут ее сын зашевелился в постели, и она схватила Колина за руку и увлекла его к двери.  — Вы хотите увезти Эдмунда отсюда?
        — Да. Я имею в виду… увезти сначала его — так, чтобы ваш кузен ничего не заподозрил. После этого я увезу отсюда и вас.
        Джиллиан покачала головой. Что она слышит?.. Джордж никогда бы не согласился на это. А если бы согласился, то непременно сказал бы ей об этом.
        — Мне нужно, чтобы вы доверились мне, Джиллиан.
        — Рисковать жизнью сына? Нет! Никогда!
        — Он будет в безопасности, девонька. Клянусь вам. Вы не должны полагаться на помощь Вильгельма Оранского.
        — Почему же?..
        Было заметно, что горец страшно зол и что его что-то мучает. Но он ничего не объяснил, только повторил:
        — Пожалуйста, доверьтесь мне.
        — Час поздний, Колин. Вам пора уходить.
        Он колебался. Его взгляд притягивал ее, и Джиллиан охватило желание придвинуться к нему поближе, но она устояла. Да, она целовала его. При этом она боялась за его жизнь… и за свой рассудок. Ей не хотелось даже думать о том, что он увезет от нее Эдмунда… пусть даже на один день. Довериться ему? Боже милостивый, если бы он попросил у нее… что угодно — но только не это.
        Глава 22
        На следующий день, рано утром, Девон вызвал Джиллиан к себе, и в сопровождении Джорджа она проследовала в солар кузена. Увидев там Колина, стоявшего у окна, она вдруг ощутила острую боль где-то глубоко в груди. Почему он здесь? Имеет ли это какое-то отношение к Эдмунду?
        — Джиллиан!..  — Язвительный голос Джеффри резал слух.  — Завтра в Кингсвер приезжает твой отец с епископом, и он потребовал свидания с тобой.
        Ее отец?! Это известие не пробудило надежду в ее душе. Она уже знала по его прошлым визитам, что отец приедет не затем, чтобы забрать ее домой,  — а лишь для того, чтобы заверить ее мать, что видел дочь живой и здоровой. Джиллиан не могла понять, почему Эвелин Дирли это волновало. «Может быть,  — часто спрашивала она себя,  — мать тайно желает, чтобы ее дочь и внук оказались мертвы?» Тогда бы она могла не опасаться, что Джиллиан внезапно объявится на одном из великолепных балов в доме Эссексов со своим бастардом на руках.
        — Мы выезжаем завтра рано утром,  — продолжал кузен, не обращая внимания на слезы, выступившие у нее на глазах.
        — Эдмунда он тоже хочет увидеть?  — спросила Джиллиан, стараясь взять себя в руки.
        Джеффри поднялся со своего кресла и навис над ней.
        — С чего бы это?
        Значит, не хочет. Это не удивило Джиллиан, но и не изменило ее намерений. Она ведь давно собиралась это сделать…
        — Пора ему наконец-то увидеться со своим внуком.
        Джеффри рассмеялся, как будто его крайне удивила и позабавила ее дерзость.
        — Твой сопляк останется здесь. И чтобы я больше не слышал ни слова по этому поводу. Пора тебе начинать слушаться меня, Джиллиан. Когда мы…
        Ох, как же ей надоели его угрозы! Если бы она была мужчиной, дала бы ему как следует кулаком в зубы. Ей также надоели ее родители, делавшие вид, что Эдмунда вообще не существовало. Игнорировать его было несложно, так как мальчик находился здесь, взаперти. Но на этот раз…
        — Я не поеду без своего сына,  — заявила Джиллиан.  — Передайте графу Эссексу, что я отказываюсь видеться с ним. Скажите ему, что никакие угрозы не заставят меня взглянуть ему в лицо. Он не сможет слишком долго сердиться на вас, дорогой кузен.  — Она легонько хлопнула его по плечу.  — В конце концов, вы всего лишь простой посланник…
        Огонь ярости окрасил щеки Джеффри и вспыхнул жарким пламенем в его глазах. Испугавшись, что зашла слишком далеко, Джиллиан опустила взгляд и прикусила язык, не закончив фразы.
        Но было уже поздно.
        — Ну и языкастая же ты сука, кузина! Никак не поймешь, когда следует остановиться!
        Джиллиан подняла глаза как раз вовремя, чтобы увидеть, как Колин отошел от окна и подступил ближе к Джеффри. Рукоятки его многочисленных кинжалов зловеще поблескивали в свете пламени камина. Однако предостерегающий взгляд Джорджа остановил горца.
        — Ты завела разговор о «посланниках»?  — произнес Джеффри, буравя ее взглядом.  — Думаешь, мнение презренной шлюхи может изменить намерения великого человека? Такого, как принц Вильгельм, например?
        Принц Вильгельм? Почему кузен это сказал? Джиллиан подавила сильнейшее побуждение убежать и осталась на месте… прижимая к груди дрожащие руки. Что же графу известно? Неужели кто-то донес ему о ее посланиях принцу? Комната слегка покачнулась, когда она перевела взгляд на Колина — единственного, кто знал о ее письмах.
        Горец предал ее!
        — К счастью для нас обоих,  — продолжал Джеффри с усмешкой,  — ни капля твоего яда не отравила его.
        Джиллиан отвела глаза от Колина и снова устремила взгляд на кузена, надеясь, что плохо его расслышала.
        — Я не понимаю… Что вы имеете в виду?
        Джеффри громко рассмеялся.
        — Ну как же… Я имею в виду твои письма к принцу Вильгельму. А ты что думала? Я перехватил их все, ясно?  — Он снова рассмеялся, наблюдая, как Джиллиан, совершенно обессилев, опустилась в ближайшее кресло.  — Так что принц не спасет тебя, дорогая кузина. Никто тебя не спасет.
        — Какие письма? О каких письмах вы говорите?  — вмешался Джордж.
        Джеффри повернулся к Гейтсу. Радостная улыбка графа исчезла.
        — Я думал заняться вами потом, капитан, но придется закончить сейчас. Я говорю о клеветнических письмах против меня, которые ваша подопечная писала голландскому принцу, пока вы были заняты тем, что учили се сына мочиться стоя.
        — Это невозможно…  — Джордж почти рассмеялся графу в лицо.  — Нет никаких писем…
        — Да, больше нет,  — перебил граф.  — Я сжег последнее из них прошлым вечером. Разве не так, Кэмпбелл?
        Едва сдерживая слезы, Джиллиан увидела, как Колин кивнул. Значит, сжег? Выходит, ни одно из ее писем так и не попало к принцу? Как такое могло случиться? Как могло все, на что она надеялась, ради чего рисковала, так быстро закончиться? Помощи ждать неоткуда. Ее взгляд остановился на Колине. Может, горец и не выдал кузену ее секрет, но он знал, что случилось с ее письмами,  — и ничего ей не сказал! А она целовала его. Позволила ему вновь пробудить ее мечты. Она снова оказалась дурой…
        — С сегодняшнего дня,  — продолжал ее кузен,  — вы больше не будете охранником Джиллиан, капитан Гейтс.  — Он поднял руку, когда Джордж попытался возразить.  — Я поручил вам следить за ней. Если вы и впрямь не знали о ее предательских письмах против меня, значит, вы плохо выполняли свой долг. С другой стороны… Если вы знали о них, то выходит, что вы тоже предали меня. В любом случае мне нужен человек, которому я могу полностью доверять. Который станет делать то, что я скажу. Начиная с сегодняшнего дня за ней будет присматривать мистер Кэмпбелл.
        Нет, не будет! Джиллиан не стала дожидаться, что скажет Джордж. Она встала и утерла слезы со щек. Хватит ей сидеть, съежившись в страхе, и выслушивать приказы Джеффри! Хватит бояться того, что он может или не может сделать. Это еще не конец. Так не должно быть! Она не должна отступить и сдаться. Ее образ действий, может, и изменится, но она все равно должна бороться… ради Эдмунда. Возможно, придется прокрасться в комнату кузена сегодня ночью и убить его, пока он будет спать.
        — Джеффри, капитан Гейтс не знал ничего о том, что я делала, так что не нужно угрожать ему.  — Она дала кузену почувствовать холодную ярость в своем предостережении — не заботясь о последствиях. Пусть только кто-нибудь из них хотя бы пальцем тронет Эдмунда…  — Что же касается мистера Кэмпбелла, то клянусь: если он предпримет хоть что-нибудь против меня или Эдмунда,  — она бросила на горца яростный взгляд,  — то не заметит, как мой кинжал вонзится ему в сердце. А что до моего визита в Кингсвер… Вам придется привязать меня к лошади, чтобы отправить туда без моего сына. Но предупреждаю вас, Джеффри, вам лучше заранее приготовить объяснение графу, чтобы он знал, почему его дочь жестоко избита и вся в синяках. Потому что, клянусь вам, я буду бороться насмерть с тем, кто попробует меня связать. Поэтому всем будет гораздо легче, если я возьму Эдмунда с собой.
        У Джеффри был такой вид, словно он вот-вот придушит кузину. И Джиллиан знала, что ему этого действительно хотелось. Ей и самой хотелось дать волю своему гневу. Она ведь умела пользоваться кинжалом — спасибо Джорджу. Но, будучи леди, она от этого воздержалась. Кроме того, она знала, как победить графа. Просто нужно было не реагировать на его выходки.
        Он получал огромное удовольствие, унижая ее, и считал, что выходит победителем из каждой схватки, случавшейся между ними. Она была уверена, что кузен с нетерпением ждал момента, когда сможет сказать ей, насколько он умен и ловок, раз ему удавалось перехватывать ее письма к Вильгельму. Он хотел позлорадствовать над ее беспомощностью. Но она этого не допустит.
        Не дожидаясь ответа графа, она направилась к выходу из солара, Джиллиан по пути обернулась к Джорджу.
        — Капитан Гейтс, проводите меня, пожалуйста, в комнату моего сына.
        — Довольно дерзкий поступок,  — сказал Джордж, когда они оказались в коридоре.
        — Знаю. Я зашла слишком далеко. Но я не могу даже на мгновение оставить Эдмунда без присмотра.
        — Ваш наемник отвезет его в мой дом в Эссексе.
        Джиллиан остановилась и повернулась к Гейтсу.
        — Почему вы не рассказали мне, что разговаривали с ним об этом?
        — Я не был уверен, что это хороший план.
        — А теперь вы изменили свое мнение?  — Она с удивлением воззрилась на капитана.  — Ведь Джеффри в первую очередь будет искать его в вашем доме.
        — Нет, не будет, если идея отправить туда Эдмунда — его собственная.
        — Джордж, что за бред?  — Джиллиан покачала головой.  — Вы с ума сошли, если думаете, что я…  — Она осеклась, увидев, что дверь солара открылась и в коридор вышел Колин. Увидев ее, он остановился, затем быстрым шагом направился к ним.
        — Отлично. Я рад, что застал вас обоих.  — Сначала горец обратился к Джорджу: — Капитан, я представления не имел, что он собирается сделать. Но теперь этот его поступок значительно облегчает мой план.
        — Мистер Кэмпбелл…  — Джиллиан подступила к нему, вскинув подбородок.  — Я не знаю, в чем заключается ваш план, и меня это абсолютно не волнует. Он все равно провалится, потому что я отказываюсь в этом участвовать. Я не знаю, каковы ваши мотивы, но если мой кузен доверяет вам, то я не могу вам доверять. Вы никуда не увезете моего сына без меня. И если вы еще раз заикнетесь об этом, то я больше не буду с вами разговаривать. Вам понятно?
        Ему хватило дерзости улыбнуться:
        — Да, конечно. Но станете ли вы возражать, если я скажу, что вы держитесь здесь как настоящий воин? Граф хочет вас сломать, но вы не поддаетесь.
        Она приподняла бровь, удивленная тем, что горец пытался говорить ей комплименты. Наверное, желал вновь заслужить ее расположение. Но она больше не будет дурой. Пора ему понять это.
        — Значит, вы играли моим сердцем, не так ли? Вы же ничего не сказали мне о том, что все мои письма были уничтожены, так и не попав к принцу Вильгельму.  — Ему нечего было возразить на это, разве не так? С трудом удержавшись, чтобы не дать ему пощечину, она добавила: — Теперь, когда я все хорошо обдумала, я бы предпочла, чтобы с сегодняшнего дня вы вообще не разговаривали со мной. Капитан, проследите, пожалуйста, чтобы мистер Кэмпбелл не последовал за мной. Я боюсь, что он снова попытается меня поцеловать.
        Джиллиан поморщилась при звуке удара кулаком, а затем улыбнулась, услышав крик Джорджа:
        — Во двор, Кэмпбелл! И лучше вам приготовиться к худшему!
        — Я не принуждал ее,  — попытался объяснить Колин, обернувшись к капитану, когда они вышли во двор.
        — А я-то доверял вам!  — Гейтс снова размахнулся, но на этот раз Колин, отступив, уклонился от удара.
        — Это был момент слабости, капитан…
        Гейтс нахмурился и выхватил меч из ножен.
        — Выходит, она ничего для вас не значит. Вы позволили себе вольность по отношению к ней исключительно под влиянием собственного желания.
        — Я этого не сказал.  — Горец пригнулся, едва избежав удара по шее. Затем снова увернулся, чтобы клинок не поразил его в живот.
        Колин не хотел сражаться с Гейтсом. Но капитан не успокаивался, и он решил, что придется ранить его.
        — Я не знаю, что чувствую к ней, но…  — Колин умолк, немного смутившись. Он очень редко говорил правду о себе. Но сейчас неожиданно обнаружил, что, по крайней мере, не хочет лгать.  — Это сродни безумию, которое изводит меня и с каждым днем становится все более невыносимым.
        Гейтс явно устал, и Колин уже без труда уклонился от следующей его атаки.
        — Безопасность Джиллиан и Эдмунда стала для меня важнее всего на свете. Я знаю, вы разозлились на меня, потому что боитесь за нее, но я смогу уберечь их обоих. Я бы не стал рисковать их жизнью, если бы не был уверен в успехе.
        Гейтс перестал атаковать и посмотрел ему в глаза. И то, что он увидел, убедило его в искренности горца.
        — Она навсегда останется моей подопечной, Кэмпбелл. Не важно, что прикажет Девон.
        — Меньшего я и не ожидал от вас, капитан.
        Гейтс наконец-то опустил свой меч.
        — Как вы сможете обеспечить им безопасность?
        — С помощью армии, более грозной, чем любая другая в Англии или в Голландии. И с помощью моего мастерства.
        Гейтс снова поднял меч.
        — Так покажите мне его в таком случае.
        — Только с деревом, не со сталью.  — Колин пошел за тренировочными мечами, лежавшими возле стены, и заметил группу солдат, высыпавших из крепости, чтобы посмотреть на схватку. Пусть смотрят… С пятью своими лучшими людьми он, Колин, без труда сможет уложить весь здешний гарнизон — знакомы они с его искусством или нет. Он кинул тупое оружие Гейтсу и занял позицию, понимая, что придется открыть окружающим немного больше правды о себе.
        Они обменивались ударами больше часа. Гейтс упорно наседал, а Колин блокировал или отбивал все удары. Дважды капитан сбивал его с ног, но горец откатывался в сторону и тут же вскакивал, снова размахивая мечом. Колин был поражен способностью капитана держаться на ногах под тяжестью его ударов. Но, в конце концов, Гейтс сдался под градом мощных коротких ударов и поднял вверх руку.
        — Теперь я убедил вас?  — спросил Колин, бросая свой деревянный меч.
        — В чем? В том, что вы отдали им свое сердце? В этом — да,  — ответил капитан очень тихо, чтобы солдаты их не услышали.  — А вот в том, что вы способны защитить их от сотни наемников,  — в этом не убедили.
        — Это потому, что я слишком мягко обошелся с вами.  — Горец улыбнулся, а Гейтс расхохотался, направляясь к замку.  — И мое сердце здесь ни при чем. Это голову свою я не могу контролировать.
        — Брат мой!  — Филипп Лефевр хлопнул его по спине, когда Колин проходил мимо.  — Вы были великолепны. Когда вы…
        — Тренировки, Лефевр. Вам всем следовало бы тренироваться побольше, верно?
        Колин не стал дожидаться, что еще скажет Лефевр или кто-нибудь другой из солдат по поводу его внезапно возросшего мастерства, и поспешил за Гейтсом, уже входившим в замок.
        — Вы все еще согласны помочь мне вывезти леди и Эдмунда из Дартмута? Я говорил с Девоном, и он одобрил мои предложения.
        — Я никогда не говорил, что буду помогать вам,  — заявил капитан.  — Как я могу доверить вам ее благополучие, когда вы даже не хотите признать, что любите ее?
        Дьявол! Неужели это правда? Колин снова отстал, ошеломленный мыслью о том, что так заблуждался. Когда же Гейтс остановился и обернулся, чтобы подождать его, ему захотелось рассказать капитану правду… обо всем. Однако всю правду он не мог говорить никому. Он должен был оставаться Колином Кэмпбеллом и исполнить свой долг до конца.
        — Вы знали о письмах, которые она писала Вильгельму?
        Колин кивнул, радуясь смене темы.
        — Джиллиан рассказала мне о них совсем недавно. Она надеялась убедить принца помочь ей, когда он прибудет. До прошлой ночи я понятия не имел, что Девон получал их.
        — Мне она ничего не сказала,  — тихо произнес Гейтс.
        — Наверное, думала, что вы попытаетесь отговорить ее от этого.
        — Я бы так и сделал.  — Легкая усмешка промелькнула на губах капитана.  — По ее виду такого не скажешь, но она обладает огромной силой воли, с которой нельзя не считаться.
        Колин был с этим согласен. Когда Девон сказал ей о ее письмах к Вильгельму, горцу захотелось подойти к нему и размозжить ему череп о ближайшую стену. Он понимал, как тяжело ей было узнать, что все ее труды пропали даром. Но она не упала, раздавленная, к ногам Девона, как надеялся этот ублюдок. Она расправила плечи и гордо вскинула подбородок, отказываясь подчиниться. Ох, как приятно было за ней наблюдать…
        — Девон сказал, что принц прибудет летом,  — проговорил Колин.  — Следовательно, осталось всего два месяца.
        — И что?..
        — И я до этого рассчитываю увезти ее и Эдмунда подальше отсюда. Я уже написал послание своим родичам, указав, когда они должны прибыть. Они потом позаботятся об Эдмунде, примут его в свою семью. После этого я увезу отсюда Джиллиан.
        Они приближались к Большому залу. Гейтс строго посмотрел на собеседника.
        — Вы им написали, даже не дождавшись моего одобрения?
        — Я же говорил вам, что все равно сделаю это.
        — Да.  — Капитан немного подумал и покорно вздохнул, стало быть — смирился.  — Да, вы действительно говорили, что не отступитесь. Что ж, пусть так. Сколько у нас осталось времени до того, как отправить мальчика в Эссекс?
        — Недели три. Может, месяц.
        — Почему нельзя управиться поскорее? Кэмпбеллам не потребуется месяц, чтобы добраться до Эссекса из Глен-Орки.
        Капитан был совершенно прав… если бы забрать Эдмунда должны были Кэмпбеллы, а не Макгрегоры, которым придется добираться туда с острова Скай. Но когда же сказать капитану и матери мальчика, где в действительности он планировал спрятать Эдмунда? Колин полагал, что они сами это узнают, когда его отец и брат объявятся у дверей дома Гейтса.
        — Я все еще не понимаю, как вам удалось уговорить Девона. Почему он согласился позволить мне увезти мальчика отсюда?  — спросил капитан.  — По правде сказать, я даже не понимаю, почему я вообще доверяю вам.
        — Разве у вас есть выбор?  — отозвался Колин.  — Полагаю, что я — ее последняя надежда.
        — Вы говорите так уверенно, будто успех вам обеспечен.
        — Я убежден в этом.
        — А что, если он отправит Эдмунда с кем-нибудь другим? Откуда вам знать, что граф сделает все так, как вы предполагаете?
        — Он хочет заслужить благосклонность моих родичей,  — ответил Колин, опускаясь на стул.  — Чтобы получить их расположение, он должен не потерять моего.
        Гейтс улыбнулся слуге, подавшему ему кружку, и снова повернулся к горцу.
        — Ваша самоуверенность может стать опасной, Кэмпбелл.
        — Моя убежденность поможет мне.
        Капитан молча рассматривал собеседника, Рассматривал так долго, что Колин беспокойно заерзал на стуле.
        — Так, значит, вы больше не пытаетесь меня убедить в том, что вы — не самый опасный человек, когда-либо переступавший порог Дартмута?
        Колин лукаво подмигнул капитану и потянулся за кружкой с элем, которую поставил перед ним слуга.
        — Да, я решил теперь придерживаться правды, раз мне нужно завоевать и ваше доверие.
        — Какой вы самонадеянный…  — пробормотал капитан, уткнувшись в свою кружку.  — Помоги нам Бог, если вы не тот, за кого себя выдаете.
        Глава 23
        Джиллиан стояла перед достопочтенным графом Эссексом в Большом зале замка Кингсвер — стояла совершенно бесчувственная. И таким же всегда был ее отец. Он заметно постарел. Пряди волос, видневшиеся из-под его парика, отливали серебром, и больше он не казался ей таким уж высоким, когда стоял рядом с ней, глядя сверху вниз на Эдмунда. Вместо того чтобы поговорить с дочерью наедине, он назначил ей аудиенцию во время обеда, который был столь же многолюдным, как в Дартмуте. Разговор, как обычно, оказался коротким. Отец предпочитал узнавать о жизни в Дартмуте от ее кузена, а не от нее. Джордж и Колин, сидевшие рядом, обменялись несколькими словами и одинаково хмурыми взглядами, когда граф Эссекс отодвинул свой стул подальше от стула Эдмунда.
        Джиллиан ни разу не взглянула на Колина — нечего зря тратить время, доверяя мужчинам. Всем мужчинам.
        — Я хотела бы поговорить с вами наедине, милорд.  — Джиллиан поднялась на ноги одновременно с отцом, когда он закончил есть. Она хотела рассказать ему, о чем писала голландскому принцу и о чем собиралась рассказать Вильгельму, когда он прибудет.
        — К сожалению, у меня совсем нет времени, дочь моя. Напиши мне, и я передам твоей матери, чтобы прочла.
        — Так же, как она прочла мои письма… о непристойных желаниях Джеффри ко мне?
        Холодные глаза графа впились в лицо Джиллиан, и она задумалась: как могла ее мать так долго оставаться замужем за ним?
        — Я говорил с ним по поводу твоих обвинений, и он отрицает, что прикасался к тебе. Ты намерена опровергнуть его слова?
        — Нет.  — Джиллиан покачала головой, бросив гневный взгляд на кузена, все еще сидевшего за столом.  — Но я…
        — Тогда будь ему благодарна, дочь моя. Лорд Девон — единственный человек, согласившийся принять тебя в дом вместе с твоим бас… ребенком.  — Отец произнес эти слова шепотом, но каждое из них обжигало — словно он хлестал ее по щекам.  — Пока ты не согласишься, чтобы я подыскал для твоего ребенка подходящую семью, ты будешь оставаться здесь.
        Джиллиан улыбнулась, хотя это стоило ей почти всех оставшихся у нее сил. Было ясно: ее отец не станет защищать Эдмунда, и Джеффри беспрепятственно сможет сделать с ним все, что ему угодно. Отец, как и кузен, хотел лишить ее ребенка.
        — Тогда передайте моим сестрам прощальный привет от меня, потому что я больше никогда с ними не увижусь.
        — Не будь дурой, Джиллиан!  — рявкнул граф, когда она взяла сына за руку и собралась уходить.  — Неужели ты хочешь состариться и умереть в одиночестве, так ничего и не добавив к своему имени?
        — Если бы мое имя было иным — не Дирли, я согласилась бы умереть хоть завтра. Но я намерена выйти замуж за кого-нибудь, кто не состоит с вами в родстве, и сменить имя. Прощайте, милорд.
        Она прошла мимо отца и направилась к выходу, увлекая за собой Эдмунда. К дьяволу графа Эссекса! Если таково его желание… Значит, у нее больше нет отца! Она не потратит ни единой минуты своей жизни, выпрашивая у него помощи, и даже думать о нем не будет.
        Когда они уже вышли из замка, Эдмунд вдруг высвободил руку из ее ладони и побежал вперед, заметив что-то на дороге.
        — Джиллиан…  — Кто-то тронул ее за плечо, и она, резко обернувшись, увидела Колина, смотревшего на нее с сочувствием.
        — Я в порядке…  — Она повернулась, чтобы идти дальше.
        — Я хотел бы поговорить с вами.
        — Позже. Я…
        — Эй, Кэмпбелл!..  — Один из солдат Кингсвера подошел к ним и, к счастью для нее, отвлек горца.  — Кэмпбелл, где же я вас прежде видел?..
        Джиллиан не стала дожидаться его ответа и поспешила за сыном. Вскоре она увидела поросенка, вернее — услышала его, когда он удирал от мальчика к оврагу. Эдмунд преследовал его, и Джиллиан побежала за ним сквозь небольшую рощу.
        — Эдмунд!  — крикнула она, чтобы малыш остановился, не углубляясь дальше в лес.
        Поросенок продолжал удирать, но тут Джиллиан подхватила сына на руки и осмотрелась. Как далеко они забрались? «Никакой паники,  — сказала она себе.  — Колин где-то рядом». Она позвала горца по имени, но ответил ей только жаворонок высоко в небе.
        И тут слева от нее хрустнула ветка.
        — Колин?..
        Но мужчина, появившийся из-за деревьев — слегка запыхавшийся,  — не был Колином. Не был он и солдатом из Кингсвера — как и еще четверо, вышедшие вслед за ним.
        Джиллиан прижала Эдмунда к груди и выхватила кинжал.
        — Не подходите ближе! Люди из моего гарнизона — за этими деревьями!
        — Мы знаем, где они. Мы следили за вами от самого Дартмута,  — сказал первый, вытащив из-за пояса кинжал и улыбаясь Эдмунду.  — Хорошенький мальчишка… Иди сюда, малыш.  — Он протянул к мальчику руку, и Джиллиан тотчас полоснула его своим клинком.
        Тут кто-то схватил ее сзади. Джиллиан вскрикнула — и мужчина зажал ей рот ладонью. Она бешено отбивалась, но кто-то еще вырвал у нее сына и передал первому, тому, что был с кинжалом.
        — Это произойдет быстро, обещаю,  — проговорил один из негодяев.
        Джиллиан укусила руку, зажимавшую ей рот, и изо всех сил вонзила каблук в ступню державшего ее человека. Тот отпустил ее, но было уже поздно — она в ужасе увидела, как сверкнул клинок возле горла Эдмунда.
        И тут вдруг что-то огромное пронеслось мимо нее и скользнуло под злодея, державшего Эдмунда. Кинжал выпал из рук разбойника, а чуть позже за ним последовал и Эдмунд. Злодей едва не упал на ребенка сверху, опускаясь на колени; а между его ног потоком хлестала кровь.
        Джиллиан бросилась к сыну, подхватила его с земли и убежала за деревья. Убедившись, что слезы на его глазах вызваны страхом, а не ранением, она обернулась и увидела Колина — уже на ногах,  — а также мертвого злодея рядом с ним. Заставив Эдмунда отвернуться, чтобы не видел побоища, начавшегося вслед за этим, Джиллиан вдруг обнаружила: хотя зрелище было поистине устрашающим, она не могла заставить себя отвести глаза.
        Сокрушая плоть и кости, Колин орудовал мечом с невероятной силой и мгновенно расправился еще с двумя разбойникам и — те с громкими криками распластались на землю. Но двое оставшихся подходили к нему с разных сторон.
        Он быстро взглянул на обоих — могучий воин со смертельным холодом в глазах. Сначала горец двинулся налево — выбил ногой кинжал из пальцев противника, подхватил его на лету и тут же вонзил в горло злодея.
        Не тратя времени на то, чтобы разоружить последнего, Колин схватил его за горло и ударил в лицо рукоятью меча. Раздался хруст костей.
        И злоумышленник, открыв окровавленный рот, что-то сказал — Джиллиан не расслышала, что именно. Его слова, как видно, еще сильнее разъярили Колина, и он тут же перерезал врагу горло.
        Джиллиан не могла пошевелиться. Не могла даже вздохнуть. Она никогда еще не видела такого мужчину. Такого прекрасного… и смертоносного. Гораздо более опасного, чем в тот раз, когда он сражался с Джорджем. Где он научился биться с таким мастерством, ужасавшим и восхищавшим одновременно?
        Джиллиан наконец-то вздохнула, но у нее снова перехватило дыхание, когда Колин бросил меч и подбежал к ней.
        — Вы не ранены?  — спросил он, потянувшись, чтобы взять Эдмунда из ее рук. Свирепый зверь, пробужденный неукротимой яростью всего несколько мгновений назад, внезапно исчез, и на его месте возник заботливый мужчина, пальцы которого дрожали, когда он гладил ее сына по головке.  — Ты не пострадал, паренек? Давай-ка я осмотрю тебя.  — Держа мальчика на вытянутых руках, он оглядел его с головы до пяток.
        — Они ушли, Колин?  — спросил Эдмунд, утирая кулачками глаза.
        Горец утвердительно кивнул, судорожно сглотнув под наплывом чувств, к проявлению которых ни один воин его уровня, похоже, не был привычен.
        Какое-то движение за деревьями заставило Джиллиан вздрогнуть. Колин же еще крепче прижал Эдмунда к груди и вытащил из-за ремня пистолет, уже заряженный и готовый к бою.
        И тут же перед ними появился Джордж, поднявший вверх руки. Должно быть, капитан стал свидетелем расправы, потому что он был смертельно бледен.
        — Черт побери, кто они такие?  — спросил он, разглядывая валявшихся на земле мертвецов.
        — Грабители,  — ответил Колин, перекинув Эдмунда за спину.  — Что ж, давайте возвращаться.  — Он подобрал свой меч и, не говоря больше ни слова, повел их обратно в Кингсвер.
        — Спасибо, Колин,  — тихо сказала Джиллиан. Она не осознавала, что зубы ее стучат от пережитого страха, а руки дрожат.
        Тут Колин наконец-то посмотрел на нее, затем обнял одной рукой за плечи и крепко прижал к себе.
        — Все закончилось, девонька,  — сказал он ласково, и голос его дрожал.  — Но теперь вам следует держаться как можно ближе к нам, хорошо?
        Она кивнула, прижавшись лицом к его плечу. Он спас Эдмунда от неминуемой смерти… О Господи, каким же чудовищем надо быть, чтобы убить ребенка? У нее подогнулись колени при мысли о том, что бы могло случиться, если бы не Колин.
        — Со мной все в порядке,  — заверила она Джорджа, когда тот предложил понести ее. Ей нужно было прогуляться, чтобы прийти в себя. Она снова взглянула на Эдмунда и почувствовала, что из глаз ее хлынули слезы при виде того, как он приник к горцу, крепко обвивая ручонками шею своего друга.
        Колин убил тех, кто пытался убить малыша. Воспоминания об этом будут преследовать ее во сне долгие годы. Ей никогда не забыть страх в глазах горца, его холодную ярость и глубокое облегчение, когда он понял, что ее сын уцелел.
        — Я была не права, когда сердилась на вас,  — сказала она ему, сдерживаясь изо всех сил, чтобы не обвить руками его шею и не прижаться к нему, как это делал Эдмунд.  — Простите меня…
        Он посмотрел на нее, и на мгновение все исчезло для нее в этом мире — существовал только он один. Суровые черты его лица смягчились, и он с нежностью во взгляде ей улыбнулся и провел ладонью по ее щеке. То была ласка, заставившая их обоих затаить дыхание, страстно желая гораздо большего.
        Глава 24
        Колин сидел в комнате Джиллиан, наблюдая за спящим Эдмундом. Джиллиан настояла, чтобы ребенок спад там, где она сможет видеть его и услышать, если он ее позовет. Колин решил, что это удачная мысль. И был бы рад никогда больше не выпускать Эдмунда из виду.
        Он слышал голоса, доносившиеся из соседней комнаты, но не хотел присоединяться к Джиллиан и Гейтсу прямо сейчас. Никогда еще он не испытывал такого страха, какой ему довелось пережить сегодня. Никогда в жизни не хотел бы он испытать такое снова. Когда он не смог найти их… когда он услышал ее крик… О Боже, он едва не сошел с ума, пытаясь отыскать их. А когда нашел…
        Колин провел ладонями по лицу, стараясь отогнать ярость, вновь вспыхнувшую при воспоминании о том, что он увидел. Клинок, поднесенный к тонкой шейке Эдмунда! И выражение смертельного ужаса на лице Джиллиан!
        И все же такие воспоминания лучше, чем были бы другие… Колин помотал головой, чтобы отогнать жуткую картину — то, что он мог бы увидеть, если бы появился всего несколькими секундами позже. Они бы убили Эдмунда, а затем и его мать, и Колин знал, по какой причине. Хотя до сих пор не мог в это поверить. И не мог рассказать тем двоим, что ждали его в соседней комнате.
        «Генерал Макгрегор….  — сказал последний из нападавших, который узнал его. Он знал его имя.  — Генерал, это приказ короля. Он шлет вам послание…»
        Колин не стал дожидаться — к черту короля!  — и тут же прикончил посланника. Проклятие, слишком быстро прикончил…
        Король, его король приказал убить мать и ее ребенка. Почему? С тех пор как они вернулись в Дартмут, он непрестанно думал об этом, стараясь найти ответ. Он бы ни за что не поверил в это, если бы сам недавно не убил доказательство. Закрыв глаза, Колин стиснул зубы. Ему хотелось поскакать во дворец Уайтхолл сегодня же ночью, распахнуть дверь в солар короля и вышвырнуть его величество из окна. Не важно, по какой причине король пожелал убить их. Король бы вообще не узнал, что они живут здесь, если бы он, Колин, не сообщил первому гонцу, что хочет безопасно вывезти их отсюда. Выходит, именно он подвергал их опасности. Сегодняшнее происшествие — его вина!
        Колин тихо выругался и, поднявшись на ноги, принялся расхаживать по полутемной комнате. Все то, во что он верил, за что сражался, что хотел защитить,  — все это совершенно изменилось в ничтожную долю мгновения. Он лишился своей главной цели в жизни и остался стоять на поле боя… растерянный и смущенный. Как он мог служить королю, способному на такое? Да, король Яков оказался не лучше, чем принц, устроивший кровавую бойню в аббатстве, полном монахинь, чем и восстановил против себя Колина три года назад. Что же ему делать теперь? Продолжать сражаться за человека, которого власть превратила в безжалостное чудовище?
        — Колин…
        Он подошел к кровати и склонился над Эдмундом.
        — Что, паренек?
        — Мне приснился плохой сон.
        — Мне тоже. Но теперь он закончился. Я здесь, с тобой.
        — Ты останешься со мной и мамой и никогда не уйдешь?
        — Никогда.
        — Колин…
        — Да, Эдмунд…
        — Я люблю тебя.
        — А я люблю тебя.
        Ох, дьявол, неужели любовь так действует на мужчину? Неужели это от нее так сжимается грудь и беспорядочно колотится сердце? Он был совершенно беспомощен перед этим чувством…
        Внезапно он увидел Джиллиан, стоявшую возле него. Когда она появилась?.. Как много она услышала?
        — Мама, мне приснился плохой сон, но теперь он закончился.
        Она улыбнулась и наклонилась к сыну, чтобы поцеловать его в головку.
        — Спи, дорогой. Мы с Колином будем в соседней комнате.
        Она выпрямилась и повернулась к горцу, глядя на него огромными сияющими глазами. Он смахнул большим пальцем слезу с ее ресницы.
        — Не надо бояться, девонька. Теперь все будет хорошо.
        Она обвила руками его шею и уткнулась лицом ему в плечо.
        — Вы хороший человек, Колин. Я рада, что вы здесь, с нами.
        Он обнял ее, не зная, что сказать в ответ. У нее появился более могущественный враг, чем Джеффри Дирли, граф Девон. По какой-то причине король Яков вознамерился ее убить. Нужно было вывезти ее отсюда. И как можно скорее.
        — Я слышала, что вы ему сказали, Колин.
        Благодарность, прозвучавшая в ее голосе, тронула его до глубины души. Он покрепче прижал к себе Джиллиан, вдыхая аромат ее шелковистых волос.
        — Я верю вам, Колин. Я…  — Она запрокинула голову, и ее нос чуть коснулся его подбородка.  — Но я никак не могу…
        Склонившись к ней, он поцеловал ее во влажные теплые губы.
        — Как и я…  — Он хотел бы целовать ее всю жизнь — целовать так, чтобы его поцелуи сказали ей все, что он не умел высказать словами. Прежде он не мог даже предположить, что когда-нибудь будет испытывать подобные чувства. Мысль о том, что те люди могли ранить ее, вызывала в нем непреодолимое желание убивать, и его обуревала слепая ярость, которую он с трудом мог сдерживать.
        — Мама, ты целуешь Колина?
        Они отпрянули друг от друга и улыбнулись. Нежно зарумянившиеся щеки Джиллиан пробудили у Колина желание целовать ее снова и снова.
        — Спи, любовь моя,  — сказала она Эдмунду, затем взяла горца за руку.  — Пойдемте, Джордж хочет поговорить с вами.
        — Подождите…  — Колин придержал ее.  — Есть кое-что, о чем вы должны знать. Девон рассказал мне о том, как он обошелся с вашими письмами. Рассказал в ту ночь, когда мы встретились на башне. Я понимал, как много эти письма значили для вас, поэтому не знал, как сообщить вам правду. Это было… проявлением малодушия с моей стороны.
        — Нет…
        — Да, Джиллиан.  — Он поднес ее пальцы к губам.  — И вам было бы лучше узнать об этом от меня, а не от пышущего злобой Девона.
        Она пристально смотрела на него. Смотрела молча, не двигаясь. Слезы блеснули у нее на глазах в мерцающем свете свечи и заструились по щекам.
        — Вы правы. Я действительно предпочла бы узнать об этом в ваших объятиях. Все, что я пыталась сделать для Эдмунда,  — все зря… Я подвела его.
        Он снова привлек ее к себе и крепко прижал к груди. Она многим рисковала, и это пробуждало у него желание бороться за нее, убивать ради нее. «И ради него»,  — подумал Колин, взглянув на кровать. Но сможет ли он порвать с королем и отказаться воевать? Почувствовав, что слезы Джиллиан промочили его рубашку, он чуть отстранился, чтобы заглянуть ей в глаза.
        — Джиллиан,  — прошептал он, нежно поглаживая ее по щеке,  — вы сказали, что я побеждаю монстров волшебным кинжалом, но вы, девонька, сражаетесь с ними пером. Помните об этом, когда ваша боль пройдет. Не забывайте также, что невозможно выиграть войну, не имея армии за спиной… то есть в вашем случае — меня.
        Она улыбнулась ему и утерла слезы. Дьявол, ее стойкость вдохновляла его. Он непременно поможет ей. Он станет ее защитником. Ведь он — все, что у нее осталось. Его сердце не позволит ему поступить по-другому.
        — Я смогу увезти вас отсюда, девонька. И я не допущу, чтобы кто-либо мне помешал.
        Она прижала пальцы к его губам и заглянула ему в глаза.
        — Я буду вам вечно благодарна, мистер Кэмпбелл.  — Взяв его за руку, она потянула его к двери.  — Пойдемте, Джордж давно ждет нас. Давайте обсудим все вместе.
        Колин последовал за ней, весьма довольный тем, что разговор о спасении Джиллиан с сыном хоть на время избавит его от тягостных мыслей, разъедающих душу,  — мыслей о предательстве короля, бывшего когда-то его другом. Он убивал сегодня ради Джиллиан и ее сына. И убьет еще много врагов, если те станут преследовать их. Но что ему делать, если король Яков снова попытается ее убить?
        Он не мог думать об этом сейчас. Сейчас следовало обсудить совсем другое…
        Когда Джиллиан уселась на диван рядом с капитаном, тот сразу заметил ее опухшие глаза и покрасневший нос и ласково похлопал ее по руке. Сегодня она едва не потеряла своего ребенка. Затем Гейтс бросил на Колина взгляд и проговорил:
        — Так вы хотели отвезти Эдмунда к вашим родным в Глен-Орки?
        Как много следует им открыть? Будут ли они по-прежнему доверять ему, если узнают, что он — Макгрегор, шпион короля, приказавшего своим людям убить Джиллиан? А как насчет острова Скай? Он находился на значительном расстоянии от Глен-Орки. Что, если Джиллиан откажется отпустить сына с дикими горцами, скрывающимися среди туманных гор севера?
        — Мальчик будет в безопасности, клянусь вам.
        — Но как вы уговорите Джеффри отпустить его?
        На этот вопрос было легче всего ответить, но Колин сильно сомневался, что его ответ понравится Джиллиан.
        — В этом вы должны положиться на меня.
        — Хорошо,  — кивнул капитан.
        Колин сделал глубокий вдох и медленно выдохнул.
        — Вы, наверное, думаете, что за сегодняшним нападением стоит ваш кузен, потому что эти люди хотели убить Эдмунда. Уверяю вас, Девон не имеет никакого отношения к этому. Правда, он был бы рад, если бы мы рассказали ему, как близок был Эдмунд к тому, чтобы…  — Колин не смог произнести конец фразы.  — Ваш кузен хочет вас, Джиллиан, но он не хочет, чтобы вы замышляли убить его каждую ночь, перед тем как лечь в постель. Я обещал ему все, что он пожелает.
        — Меня?
        — Да, девонька. Вас в его постели. Безмерно благодарную ему.
        Джиллиан на мгновение закрыла глаза. У нее был такой вид, будто она вот-вот лишится чувств.
        — Единственный способ для него увидеть меня в своей постели — это уложить меня туда мертвой.
        Колин улыбнулся, восхищенный вспышкой огня в ее глазах.
        — Он жаждет вашего обожания, Джиллиан. А чтобы добиться этого, ему нужно избавиться от Эдмунда. И я предложил ему способ осуществить это, но так, чтобы вина не пала на него. Он сразу же согласился.
        — Это еще не означает, что он отошлет мальчика именно в вашу семью,  — заметил капитан.
        — Так и будет, если леди Джиллиан не станет очень уж бурно возражать против отъезда сына.
        — Кузен ни за что не поверит, что я согласилась отпустить Эдмунда с незнакомцами. Мне не удастся его обмануть.
        — Вам и не придется. Вы отпустите мальчика с капитаном Гейтсом — навестить его жену в Эссексе. Мы «обманем» вас, заставив поверить, что это всего лишь на время. Ради безопасности Эдмунда. Потому что с прибытием принца начнется война. Вы согласитесь, но не без возражений, которых он ожидает от вас. Вы же не подозреваете, что мы с графом сговорились… А мой кузен Аргайл приедет и заберет ребенка. Сердце ваше будет разбито, но вы не станете винить в этом Девона.
        — Граф и впрямь согласится на это. Кэмпбелл, ловкий же вы пройдоха…  — пробормотал Гейтс. Он повернулся к Джиллиан.  — Ваш кузен обязательно согласится. Эдмунд сможет беспрепятственно уехать отсюда.
        Джиллиан кивнула и посмотрела на Колина.
        — Почему я не могу отправиться вместе с сыном к вашим родственникам?
        Колин понимал, как трудно ей примириться с мыслью о том, что придется расстаться с Эдмундом. Но так было нужно, и он хотел, чтобы она это поняла.
        — Мои родичи не смогут пересечь всю Англию с большим войском, не вызвав удивленных взглядов. Поэтому их отряд будет небольшим. Они будут передвигаться незаметно и так же незаметно уедут. Если вы отправитесь вместе с ними, ваш кузен отправит в погоню за вами гарнизоны Дартмута и Кингсвера, а возможно — еще и вашего отца. В таком случае все было бы гораздо сложнее…  — Колин помолчал, давая ей время осмыслить его слова, особенно в отношении Эдмунда.  — Так будет безопаснее. Но вы вскоре воссоединитесь с сыном. Я клянусь вам в этом.
        Он хотел бы сам отвезти ее к себе домой. Хотел бы наблюдать за ее лицом, когда она впервые увидит Кэмлохлин и восхитится его великолепием. Когда осознает, что ничто не сможет повредить ей или ее сыну за неприступными стенами твердыни его отца. Но как отвезти ее туда и успеть вернуться в Дартмут до того, как принц высадится на английский берег? Он ведь должен вернуться, чтобы сражаться, разве нет? Не важно, каким стал король Яков. Вильгельм Оранский гораздо опаснее для народа Шотландских гор.
        — Джеффри не позволит мне уехать, когда Эдмунда здесь не станет.
        Она была права, но он не мог рисковать, взяв с собой целую армию, чтобы сопровождать их обоих в Кэмлохлин. Придется подождать, когда Девон будет либо убит, либо захвачен в плен. А потом можно будет вывезти ее отсюда.
        — У него не будет выбора,  — сказал Колин. Он не хотел, чтобы Джиллиан задерживалась здесь хоть на мгновение дольше, чем необходимо. Но он что-нибудь потом придумает. А пока… По крайней мере, когда Эдмунда здесь не станет, она уже не будет бояться кузена.  — И вам обоим предстоит сыграть важную роль в этом деле. Сможете справиться?
        Джиллиан утвердительно кивнула. А Гейтс — нет.
        — Что с ними станет в Аргайле?  — спросил капитан, давая понять, что каждую деталь необходимо тщательно обсудить, прежде чем он согласится. Черт бы его взял!  — Почему Кэмпбеллы будут защищать ее, когда Вильгельм станет королем? Вы обо всем этом подумали, Колин? Знаю, что вы заботитесь о них так же, как я, и я благодарен вам за это, но я не могу…
        — Капитан,  — перебил Колин,  — мои родичи будут защищать ее независимо от того, кто сидит на троне.
        — Но они — Кэмпбеллы,  — заметил Гейтс.  — В отличие от вас я им не доверяю.
        Колин некоторое время молча разглядывал упрямца. Его отцу понравился бы этот человек.
        — Мне нужно узнать больше,  — продолжал капитан.  — Вы сражаетесь как варвар, причем очень умелый варвар. То, что я увидел сегодня, не доступно простому наемнику, это нечто большее. Почему король Яков допустил, чтобы такой искусный воин перестал служить ему? Кто научил вас так сражаться? Я хочу получить ответы. Мне нужна правда.
        Колин откинулся на спинку стула, жалея, что у него нет сейчас крепкого шотландского виски — чтобы угостить Гейтса и затуманить ему мозги. Но, черт побери, капитан исполнял свой долг, не более того. Колин не мог винить его за это. В особенности, когда дело касалось Джиллиан.
        Он посмотрел на нее — страшно встревоженную, с нетерпением ожидавшую его ответа. Колин не хотел лгать ей прямо в лицо, но он никогда никому не открывал этой правды. В течение трех лет он жил под именем других людей… служа королю, которого перестал уважать. Но сегодня все изменилось. Если бы он не поехал с ними в Кингсвер…
        Он не мог даже думать об этом. Но готов ли он открыть свое настоящее имя и рискнуть всем в обмен на безопасность Джиллиан и Эдмунда?
        — Мой отец учил меня сражаться, а я…  — Колин медлил, не решаясь раскрыть обман, к которому прибегал, чтобы выжить и стать одним из самых удачливых английских шпионов. Очень трудно выдавать такие секреты. Пожалуй, это самое трудное из всего, что ему доводилось делать.  — Моя мать Кэмпбелл, а отец — нет.
        В комнате воцарилась гробовая тишина, и Колин отчетливо слышал дыхание собеседников. Прошла минута-другая. Наконец Гейтс спросил:
        — Тогда кто же он?
        Колин шумно выдохнул и проговорил:
        — Он Макгрегор.
        У капитана отвалилась челюсть. Джиллиан, нахмурившись, вопросительно посмотрела на мужчин.
        — Не понимаю…  — сказала она.  — Зачем же вы лгали, что вы…
        — Макгрегор?!  — воскликнул капитан; страх и изумление сменяли друг друга на его обычно невозмутимом лице.  — Какого дьявола вы делаете здесь, Макгрегор?
        Хороший вопрос. Колин опасался, что сам будет задавать его себе в ближайшее время. Он не мог сказать им правду, открыть, что он — генерал королевской армии. Одно дело — быть Макгрегором-наемником, совсем другое — предводителем армии короля-католика. Может, Гейтс и находился здесь только ради защиты Джиллиан, но станет ли он подставлять другую щеку, если узнает истинную цель его пребывания в Дартмуте? И сможет ли Джиллиан простить ему еще один обман?
        Колин не мог рисковать, раскрывая всю правду.
        — Я наемник, капитан. Мне нужны деньги. Но разве вы наняли бы меня, если бы знали мое настоящее имя?
        — Я бы захотел поговорить с вами наедине.
        — А я бы хотел, чтобы мои слова никогда не вышли за пределы этой комнаты. На моих родичей все еще смотрят косо, и если Девон узнает, что я — не Кэмпбелл…
        — Боже праведный…  — в растерянности прошептал капитан; он наконец-то кое-что понял.
        И действительно, не так уж трудно было догадаться, что здесь делал Макгрегор, если знать, что Макгрегоры — католики, их заклятые враги. Взгляд Колина скользнул к Джиллиан. Он молил Всевышнего, чтобы она не знала, в каких отношениях с Богом шотландские горцы.
        — Объясните мне, что происходит,  — потребовала она, доказывая, что знает не особенно много.
        Колин вздохнул с облегчением; он пока не хотел, чтобы она узнала всю правду о нем. Ведь он был змеем короля Якова, направленным сюда, чтобы обмануть их всех и убить человека, которого она ждала три года… человека, призванного разрешить все проблемы протестантов Англии. Возможно, она никогда больше ему не поверит, если узнает эту правду сейчас. Может, даже откажется принять его помощь.
        — Кто такие Макгрегоры?  — допытывалась Джиллиан.
        Колин посмотрел на капитана, нервничая сильнее, чем когда-либо. О дьявол! Ведь сейчас он мог ее потерять.
        — Это печально известный и самый необузданный клан в Шотландском нагорье,  — ответил ей капитан.
        Колин не знал, почему капитан это сказал, но, тем не менее, коротко кивнул ему в знак признательности.
        — Насколько необузданный?  — спросила Джиллиан, теребившая складки юбки на коленях.
        — Достаточно для того, чтобы объявить их вне закона вплоть до полного уничтожения.
        Вспомнив о силе и стойкости своего клана, Колин расправил плечи, испытывая гордость от того, что он — один из Макгрегоров.
        — И вы собираетесь доверить Эдмунда этим людям?  — с вызовом спросила Джиллиан, повернувшись к Колину.
        — Но они не…
        — Вы сказали мне,  — перебил Гейтс, очевидно, не закончивший свой допрос,  — что сможете защитить ее с помощью армии — самой грозной из всех в Англии и Голландии. В Глен-Орки осталось не слишком много Макгрегоров, да и те рассеяны по всей стране. О какой армии вы говорили?
        Колин не хотел его убивать. В конце концов, Гейтс воздержался и не сказал Джиллиан всей правды. Но, черт побери, так всегда и бывает, когда плохо подготовишься к исповеди,  — что с ним и произошло. Сразу возникло множество вопросов.
        — Мои родичи приедут с дальнего севера.
        — Это очень далеко?  — встревожилась Джиллиан.
        Колин нахмурился, затем откашлялся, прочищая горло.
        — Довольно далеко.
        Проклятие! Теперь она ни за что не согласится! Но он не мог отступить. Он никогда не отступал и если уж принимал какое-то решение, то всегда его выполнял. И он твердо решил увезти ее и Эдмунда отсюда. Но сначала следовало убедить ее в том, что ему это по силам.
        — Вот поэтому я отправил послание моим родичам три дня назад. И поэтому мы не сможем двинуться в путь еще… по меньшей мере, недели две. Нам нужно подождать.
        — Где это далеко?  — спросил Гейтс.
        — Остров Скай,  — признался Колин, надеясь по крайней мере убедить капитана, что никто не сможет их там отыскать.
        — Где?.. Вы хотите сказать, что вы — родственник Дьявола Макгрегора?!  — изумился Гейтс.
        — Это прозвище дали ему давным-давно.  — Колин взглянул на Джиллиан, у которой был такой вид, будто она готова сорваться с места и броситься защищать от него своего сына.  — Никто не называл так моего отца уже больше двадцати лет.
        — Вашего отца?..
        Проклятие! Колин со вздохом закрыл глаза. Гейтс же, вскочив с дивана, воскликнул:
        — Этот человек — ваш отец?!
        — Мы уклонились от сути.  — Колин поднял вверх руки и улыбнулся, стараясь успокоить их обоих.  — Пожалуйста, вернемся к обсуждению плана.
        — Какими еще шокирующими откровениями вы собираетесь поделиться с нами, Макгрегор? Что вы здесь делаете? Вы должны сказать мне правду.
        — Для вас я — Кэмпбелл,  — заявил Колин, пронзая Гейтса взглядом.  — Не забывайте, что ко мне следует обращаться только так. Что же касается откровений, то осталось всего одно. Я считаю вас моим другом, и я не из тех, кто говорит это всем подряд.
        Последние его слова, похоже, поубавили ветра в парусах Гейтса. Впервые за эту ночь Колин был рад, что у капитана столь проницательный ум. Тот знал, что он говорил искренне, и понимал почему.
        — Не многие годятся в друзья — в этом вы правы. Но я все же хочу поговорить с вами наедине.
        — Да, не многие.  — Колин снова улыбнулся, и капитан уселся на свое место.  — И я буду рад ответить на все ваши вопросы, когда все это закончится. А теперь я снова прошу вас довериться мне.
        Гейтс кивнул, и Колин повернулся к Джиллиан, желая умерить ее тревогу. Он понимал, что собирается сказать ей то, чего не говорил ни одной живой душе за все три года, прошедшие с тех пор, как он сказал это королю.
        — Капитан Гейтс говорит правду о моих родичах. У нашего клана долгая и кровавая история, но не всегда — по нашей вине.  — Рассказывать об этом Джиллиан оказалось легче, чем он ожидал. Возможно, потому, что он в детстве часто наблюдал за отцом и учился у него.  — Мой отец бежал из темницы в замке моего прадеда и скрылся на острове Скай, где построил крепость Кэмлохлин высоко в горах, окутанных туманом. Это надежное убежище для любого мужчины, женщины или ребенка. Отцу пришлось много воевать, но теперь опала снята, и мы живем в мире и радости. На наших зеленых холмах резвятся дети.
        Увидев мечтательную улыбку на губах Джиллиан, Колин понял, что ее больше не придется уговаривать, и снова повернулся к Гейтсу.
        — Вам еще многое предстоит узнать обо мне, но будьте уверены в одном: эта леди и ее сын очень мне дороги. Я искренне хочу им помочь и клянусь: они будут в безопасности. Мой отец очень недоверчив и подозрителен по натуре. В Кэмлохлин можно попасть только двумя путями по суше и одним — по воде. Стены крепости постоянно патрулируются воинами и охраняются пушками, направленными на восток, на запад и на юг.
        — А на севере у вас нет врагов?
        — Нет. Позади нас горы. Они называются Сгарр-на-Стри.
        Джиллиан повторила это гэльское название гор с явным удовольствием — судя по улыбке на ее губах.
        Колину оно тоже нравилось. Он описал, как туман опускается с заснеженных вершин Куллинс и как лиловый вереск, поблескивая, колышется на пустошах.
        Он ужасно скучал по дому. Скучал по чистому воздуху и суровым горам, а также по звону мечей на тренировочном поле, где его отец и братья совершенствовали свое мастерство.
        — Эдмунду обязательно нужно будет научиться плавать. Там дети часто играют в заливе возле замка.
        — Ему там понравится,  — сказала Джиллиан, закрыв глаза, чтобы яснее представить мир, который он описывал.
        — Да, понравится.  — Глядя на нее, Колин представлял, как она смеется, сидя за шитьем с его матерью и другими женщинами из замка.  — Вам обоим там понравится.
        Джиллиан открыла глаза и одарила его улыбкой, которая, как он опасался, когда-нибудь заставит его собирать цветы.
        — Теперь расскажите мне снова, что я должна говорить, чтобы обмануть Джеффри. А потом — к делу, Колин Кэмпбелл.
        Глава 25
        Джиллиан прислонилась спиной к отвесной скале на берегу, прижимая к себе Эдмунда. Она испытывала гордость за своего сына, стойко хранившего молчание,  — это давало ей возможность спокойно подумать кое о чем.
        Она была абсолютно уверена, что за последние две недели без памяти влюбилась в Колина Макгрегора. И это ее пугало. Она-то знала, какие могли быть последствия… Однажды ей уже довелось пережить предательство, и она не хотела повторения. Но она не смогла предотвратить того, что случилось. Колин был не только ее ангелом-хранителем, защитником и другом. Он любил Эдмунда. Господи, это было видно по его глазам, по его ласковой улыбке… Последние восемь дней он большую часть времени проводил с ними, променяв часы тренировок во дворе на рыбалку, ловлю лягушек и обучение Эдмунда искусству делать мяч из тряпок — чтобы они потом могли перекидывать его друг другу.
        Колин заставил ее снова почувствовать себя живой, полной энергии — даже за толстыми каменными стенами мрачной тюрьмы. Он заставил ее забыть о принце Оранском и угрозах кузена жениться на ней.
        Джеффри не подозревал об их все возрастающем влечении друг к другу, хотя она много времени проводила с Колином. Что ж, в конце концов, он сам назначил горца охранять ее… Колин обязан был также повсюду сопровождать ее и Эдмунда, то есть занял место Джорджа. Но его-то ей никогда не хотелось поцеловать…
        Скрип шагов по песку заставил ее сердце забиться быстрее. Джиллиан улыбнулась Эдмунду, прижав палец к губам.
        — Где же они могут быть?!  — воскликнул Колин.
        Малыш хихикнул, уткнувшись в юбки матери.
        Минута прошла в абсолютной тишине. Затем — еще одна. Джиллиан уже собралась выглянуть из-за скалы, чтобы посмотреть, не перестал ли Колин их искать, как вдруг он появился с другой стороны.
        — Ага, нашел!
        Эдмунд завизжал от восторга, и горец, подхватив мальчика на руки, подбросил его в воздух.
        — Вот я и нашел вас,  — сказал он с усмешкой, удерживая малыша под мышкой.
        — Я молилась, чтобы вы нас нашли.
        Колин шагнул к ней, и она улыбнулась сыну — чтобы держать глаза подальше от темной щетины, оттенявшей резкие очертания его скул и подбородка.
        — В самом деле?  — Его дыхание щекотало ей ухо и притягивало к нему ее взгляд.
        — Да,  — ответила она без всякого притворства. Ей хотелось, чтобы Колин знал, как много он для нее значит. Хотелось, чтобы обещал никогда ее не покидать.  — Да, молилась. Уже очень долгое время.
        Его губы изогнулись в улыбке и слегка коснулись ее губ — короткое волнующее прикосновение, едва не лишившее ее чувств.
        — Теперь наша очередь искать?  — спросила Джиллиан.
        Колин смотрел ей в глаза достаточно долго, чтобы она поняла: он на этом не остановится. Затем он вопросительно взглянул на Эдмунда.
        — А ты умеешь считать?
        — Один, два, три,  — радостно проговорил мальчик.
        — Тогда чего же мы ждем?  — Горец опустил малыша на землю и попросил считать помедленнее. Потом Джиллиан отвернулась вместе с сыном, и они начали считать.
        Она услышала, как Колин скользнул за отвесную скалу, возле которой они стояли. Дальше он не успел бы добраться за то время, которым располагал. Джиллиан улыбнулась и, взяв Эдмунда за руку, пошла в противоположную сторону искать его. Она чувствовала, что безумно, безрассудно влюбилась в этого горца. Влюбилась как последняя дура — и ничуть не жалела об этом.
        Они вернулись в замок на час позже обычного, и у Джиллиан осталось не так уж много времени, чтобы позаботиться об Эдмунде перед ужином. Обещание Колина уладить дела с ее кузеном не улучшило настроения Джорджа. Но Джиллиан предполагала, что капитан все еще переживал из-за своей отставки с места ее сопровождающего. Бедный Джордж… Джеффри постоянно загружал его всякими дурацкими поручениями, которые он ни за что не согласился бы выполнять, если бы не план Колина. Но он выполнял их… ради нее. И Джиллиан обожала его за это.
        Когда они с Колином расстались, она затворила дверь в комнату Эдмунда и, мечтательно вздохнув, прислонилась к ней спиной. Силы небесные, кто бы мог подумать, что ужин в Большом зале с Джеффри и его людьми перестанет быть для нее самой отвратительной частью дня? Благодаря Колину он стал вполне сносным. Они почти не разговаривали за едой, но тайные улыбки, которыми они обменивались, когда Джеффри тискал служанок, придавали крылья ее мечтам.
        Не снилось ли ей все это? Неужели они с Эдмундом и впрямь навсегда покинут Дартмут? Неужели ее действительно ждет впереди жизнь, о которой она мечтала, жизнь, в которой она будет свободна? Она сможет приходить и уходить, когда захочет? И никто не назовет Эдмунда «бастардом», не станет угрожать, что отнимет у нее сына? Каково ей покажется в горах, в обществе пресловутых горцев? Захочется ли там остаться? Останется ли Колин с ними? Как долго еще она сможет обнимать Эдмунда, прежде чем его увезут от нее?
        Она непрестанно думала об этом, пока купала сына и целовала его влажные кудри. Она должна на это решиться. Должна довериться Колину. У нее не было другого выбора. Эдмунду понравится на Скае, если Макгрегоры похожи на Колина. Макгрегор… Ей нравилось, как звучало это имя. Но Колин сказал, что многие относятся к ним с презрением. Вот почему он приехал сюда под именем Кэмпбелла. Он объяснил ей все это на следующий день после нападения — они тогда сидели на скалистом берегу, дожидаясь, когда клюнет рыба. Макгрегоры с острова Скай не пугали ее, но она все еще испытывала сомнения насчет суровых холодных гор.
        — Ты бы хотел поиграть с другими детьми, Эдмунд?  — спросила она сына, когда отнесла его к постели и поставила на матрас.
        — С какими другими детьми?
        Как они отнесутся к нему? Не сочтут ли его странным, потому что он не знает никаких игр?
        — Просто с какими-нибудь детьми, дорогой.  — Она улыбнулась и помогла сыну переодеться на ночь.
        — А у них есть щенки?
        — И щенки, и овцы, и даже цыплята.
        В какой-то момент Джиллиан повернулась и с удивлением уставилась на Колина, стоявшего в дверях с подносом в руках. Она не слышала, как он вошел.
        — У них есть старый амбар, полный уток, свиней и кошек,  — сказал горец, подходя к кровати.
        — А эти кошки не обижают уток?
        Джиллиан подняла на Колина взгляд и почувствовала, что у нее подогнулись колени, когда он подмигнул ей.
        — Нет, парень, они не осмеливаются. Боятся рассердить своих опекунов.
        — Мне понравятся эти другие дети!  — Эдмунд захлопал в ладоши.
        — Мы поговорим о них завтра, паренек.  — Колин подхватил мальчика на руки, затем поставил на пол.  — Пришло время поужинать, а потом мама немного почитает тебе перед сном, и тебе приснится новое приключение.
        — Нам не хватит времени на сказку,  — нахмурившись, сказала Джиллиан, следуя за ними к столу.
        — Совсем коротенькая не повредит.  — Колин усадил Эдмунда за стол и с улыбкой добавил: — Не беспокойтесь, я позабочусь обо всем.
        Да, он позаботится. Джиллиан уже поняла, что на него можно было положиться почти во всем. Ей не следовало волноваться. В кои-то веки она поверила, что может ни о чем не беспокоиться.
        — Хорошо. Тогда прочитаем совсем коротенькую после ужина.
        Она обошла Колина и направилась к книжному шкафу — чтобы не броситься ему в объятия. Боже, как пылало ее лицо, когда она просматривала книги на полке. Она превращалась в самую в настоящую дурочку, чего всегда ужасно боялась. Только на этот раз она не испытывала страха.
        Разве могла она не отдать свое сердце мужчине, терпеливо отвечавшему на множество вопросов, которые мальчик умудрялся задавать ему во время еды? Воину, молча стоявшему рядом с ласковой улыбкой на губах, когда она читала отрывок из Чосера[3 - Чосер, Джеффри (1342-1400)  — выдающийся англ. поэт, автор неоконч. поэмы «Кентерберийские рассказы».], время от времени бросая на него взгляды — причем каждый раз при этом у нее перехватывало дыхание.
        Наконец она уложила ребенка в постель и поцеловала малыша, пожелав ему доброй ночи. После чего Колин предложил ей руку и повел в Большой зал.
        — Не забудьте сегодня отругать меня в присутствии Девона,  — сказал он.
        Джиллиан закрыла глаза и тяжело вздохнула.
        — Это будет трудно.
        Когда же она открыла глаза, его лукавая улыбка развеяла все ее страхи.
        — Ах, Колин, вам следует… прекратить это.
        — Что именно?
        — Улыбаться. Как я могу притворяться, что терпеть вас не могу, если вы так на меня смотрите?
        — А как я на вас смотрю?  — Он тихо рассмеялся и заложил свободную руку за спину.
        Она придвинулась к нему поближе.
        — Так, будто я не вызываю у вас неприязни.
        Его улыбка стала скромнее, но все же не исчезла.
        — Я перестану, когда потребуется.
        — А что, если я не смогу?  — Она сомневалась, что сумеет справиться со своими чувствами так же легко, как он. Ей с трудом удавалось их скрыть, когда Джеффри доводил ее до белого каления. Что, если Колин улыбнется ей, когда она вспылит, а она улыбнется ему в ответ — как томящаяся от любви дурочка? Она же тогда все испортит!
        — Вы сумеете все сделать как надо, девонька,  — сказал он, переплетая свои пальцы с ее.  — Это всего лишь игра, и не важно, хороший ли вы игрок. Я не позволю вам проиграть.
        Он что, смеется над ней? Как она может не потерять голову от подобного благородства? А эти его бездонные непостижимые глаза, прожигающие ее насквозь, унося далеко-далеко в лес, пронизанный солнечным светом спокойного дня, где существуют только они трое?..
        Она хотела вернуть себе право выбора. Хотела как можно больше времени проводить с Колином, не опасаясь, что их разоблачат. И очень хотела, чтобы и Эдмунд всегда был с ним. Она не сомневалась, что Колин сдержит обещание, но не хотела зависеть только от него.
        — Я сама не позволю себе проиграть.
        Джиллиан не была полностью уверена, что у нее все получится. Но когда она переступила порог Большого зала, ее лицо сделалось таким же мрачным, как и у Колина,  — стоило ей увидеть д'Атра, сидевшего за столом рядом с ее кузеном.
        — Ах!  — воскликнул Джеффри, увидев их.  — Шлюха, вообразившая себя королевой, решила удостоить нас своим присутствием!
        Д'Атр улыбнулся, но тут же передернулся — губа его еще не совсем зажила.
        — Если вы эту ледяную деву называете шлюхой,  — сказал Колин, отходя от нее и огибая стол, чтобы занять свое место,  — становится совершенно ясно: милорду ни разу не довелось наслаждаться прелестями упомянутой особы.
        Джиллиан сидела, не поднимая глаз, молча радуясь, что Колину так ловко удалось защитить ее и одновременно оскорбить Джеффри.
        Кузен болезненно воспринял удар, так как некоторые из его людей засмеялись над ним. Он уже раскрыл рот, чтобы ответить, но тут Колин одарил его лучезарной улыбкой и проговорил:
        — Я знаю немало таких, что готовы наизнанку вывернуться — только бы провести хоть час со столь прославленным графом, как вы.
        «Бог мой, он определенно знает, как вернуть себе расположение своего врага»,  — подумала Джиллиан, когда плотно сжатые губы Джеффри расплылись в улыбке. Оскорбление было забыто.
        — Думаете, они не откажутся поучить мою будущую новобрачную, расскажут ей, как ублажать меня?
        Когда горец рассмеялся, Джиллиан захотелось запустить тарелкой в кузена, а затем — кружкой в Колина.
        — За подходящее количество монет они согласятся руководить вашей брачной ночью, стоя рядом с кроватью или лежа в ней. Как вы пожелаете.
        Джиллиан под столом завязала свою салфетку в тугой узел. Она не знала, что хуже: представить себя в постели Джеффри — или шлюху в постели Колина. И то и другое причиняло ей боль и приводило в ярость. Но у нее ведь не было никаких прав на наемника… И он никогда не говорил, что останется с ней в своем родном доме. Что, если там его ждет женщина, завладевшая его сердцем? Она взглянула на него — и достаточно дерзко к тому же, не заботясь о том, что подумает ее кузен.
        — Мистер Кэмпбелл,  — сказала Джиллиан, заставив притихнуть окружавших ее солдат,  — мне и без того достаточно трудно терпеть изо дня в день ваше присутствие. Вам не кажется, что стоило бы приберечь ваше оскорбительное высказывание для приватной встречи с милордом?
        Только потому, что она проводила почти все время в обществе Колина — очарованная им, восхищавшаяся малейшими изменениями в выражении его лица, почти неуловимыми зачастую,  — Джиллиан сумела заметить его лукавую улыбку и золотистые крапинки у него в глазах, когда он посмотрел на нее.
        — Я бы мог, леди, если бы вы сделали вид, что вам приятно мое общество.
        Игра началась, и Джиллиан едва не улыбнулась. Но сдержалась. Она не подведет ни Эдмунда, ни горца. Он хотел, чтобы она отругала его, не так ли?
        — Тогда… Будьте любезны, продолжайте,  — сказала она с ледяным презрением в голосе.
        — Заткните ей уши, раз они такие чувствительные,  — пробурчал д'Атр, пытаясь приладить кружку к своим иссеченным рубцами губам.
        — Они более чувствительные, чем твои губы, д'Атр!  — рявкнул Джордж.  — Но это легко исправить.
        — Только не отрубите ему нос в следующий раз,  — с убийственной усмешкой заметил Колин, прикладываясь к кружке и уводя разговор в сторону от шлюх.  — Он и с нормальным-то носом не способен учуять собственную вонь.
        Звероподобный мистер Хэмптон, хлопнув горца по спине, разразился громким хохотом. И разговоры, как и всегда, переключились на сражения и распутство.
        К счастью для Джиллиан, кузену вскоре надоело ее общество. По правде говоря, он выглядел смертельно уставшим от своего окружения. Граф громко зевнул, вызвав подобную же реакцию у всех остальных мужчин за столом. Почти у всех.
        Колин же — Джиллиан изо всех сил старалась не улыбнуться ему — находился в приподнятом настроении и ответил отказом на предложение слуги вновь наполнить его кружку.
        Глава 26
        — Куда мы идем?  — со смехом спросила Джиллиан, когда Колин повел ее по скалистым утесам и скользким от влаги расщелинам.
        — Скоро увидите.
        Сказать по правде, ее не слишком интересовал их маршрут. Она была счастлива вырваться из замка и, подставив лицо ветру, трепавшему ее волосы за спиной, вдохнуть свежий соленый запах моря. Джиллиан знала, что ей следовало бы встревожиться после признания Колина в том, что он добавил виски в вино, так что Джеффри, проснувшись утром, не будет помнить, как добрался до постели. Бедный Джордж… Он очень рассердится. К счастью, большинство мужчин, пробудившись от сна, будут страдать лишь от ужасной головной боли и шума в голове.
        «Я хотел, чтобы этой ночью мы остались одни»,  — сказал ей Колин, когда она спросила его, зачем он «вывел из строя» весь дартмутский гарнизон. Что ж, завтра она поразмышляет над тем, какой он сообразительный… А сейчас будет наслаждаться его обществом без опасений, что их разоблачат.
        Они бежали вдоль скалистого берега под серебристым светом луны, и на короткий опьяняющий миг Джиллиан представила себе, что они бегут в Кэмлохлин, бегут к Эдмунду — к свободе и к счастью.
        Когда же они наконец замедлили бег, береговой ландшафт несколько изменился. Перед ними возвышалась почти отвесная скала.
        — Вы сможете взобраться?
        Джиллиан молча кивнула; у нее перехватило дыхание от долгой пробежки и от ощущения неукротимой энергии, исходившей от Колина. Потрясающая выносливость этого человека заставила ее усомниться в своих силах. В его присутствии у нее подгибались колени.
        Должно быть, у нее был такой вид, будто она вот-вот была готова свалиться без сил, и он, подхватив ее на руки, нес ее весь остаток пути. Ей следовало настоять, чтобы он спустил ее на землю, отвел обратно в замок и, уложив в постель, оставил одну. Ведь Джеффри и Джордж убьют его, если узнают, что он увел ее под покровом ночи в…
        Джиллиан тихонько ахнула, когда Колин остановился перед входом в пещеру в скале, возвышавшейся над заливом. Свет и тени причудливо плясали на неровных изрезанных стенах — маленький затухающий костер располагался прямо за входом. Кровь бросилась ей в лицо, когда она увидела гору одеял возле костра. Когда же у него нашлось время, чтобы устроить все это?..
        — Я подумал, что вам здесь понравится.  — Голос его был полон нежности, когда он поставил ее на ноги.
        — Да, мне тут нравится. Но как вы узнали, что я захочу сюда прийти?
        Он повернул ее кругом на самом краю обрыва — чтобы она взглянула на свинцовые волны, плескавшиеся под звездным небом.
        — Потому что вы любите мечтать, девонька. А вид отсюда замечательный.
        Помоги ей Бог, но да — она любила мечтать. Всегда мечтала. Пройдя через все невзгоды, она никогда не переставала слышать музыку в плеске волн и в порывах ветра. Никогда не переставала мечтать о потаенном. И вот — пожалуйста! Если бы она уже не была влюблена в Колина Макгрегора — влюбилась бы в него прямо сейчас. Ведь он сумел разглядеть в ней то, что она всегда так старательно скрывала… И тем самым доказал, что давно за ней наблюдал.
        — Мне это снится?  — спросила она, повернувшись к нему лицом.
        Колин обнял ее за талию, привлек к себе, и их губы оказались совсем рядом.
        — Возможно, это приснилось нам обоим.  — Погладив ее по щеке, он приник к ее губам.
        Она вздохнула, наслаждаясь его поцелуем и властной силой крепких рук, с такой нежностью подчинивших ее себе. Ощущая вкус желания на его губах, она упивалась его неповторимым запахом… и отсутствием всяких преград между ними. Он страстно целовал ее, прерываясь лишь для того, чтобы улыбнуться ей — словно тоже не мог поверить, что у них впереди целая ночь наедине.
        Выходит, он спланировал все это — пещеру, костер и одеяла… Сделал все так, чтобы остаться с ней. Но их встреча могла иметь последствия. Как бы она ни любила Эдмунда, подарить ему брата или сестру… Ох, ведь это означало бы крушение всего, что она желала для своего сына.
        — Колин, а что, если…  — Упершись ему в грудь ладонями, она прервала поцелуй.
        — Не беспокойся,  — прошептал он возле ее виска, когда она отвернулась.  — Не бойся, я не допущу оплошности.  — Когда она посмотрела на него, его соблазнительные губы медленно растянулись в улыбке.  — Верь мне, девонька.
        Ох, какая бы перед ним устояла?.. Каждый дюйм его великолепного тела являлся примером неукротимой мужественности. Может, она совсем обезумела, но она доверилась ему полностью, даже позволила отнести себя к одеялам и уложить на них.
        — Ты улыбаешься, девонька,  — прошептал Колин.
        Она посмотрела ему в лицо, когда он лег с ней рядом.
        — Похоже, я стала чаще улыбаться в твоем обществе.
        Его улыбка, чувственная и искренняя, словно раскалила воздух вокруг, ставший вдруг густым и горячим.
        — Твои слова ласкают мой слух.  — Он всматривался в ее лицо, стараясь запомнить каждую его черту, каждую мелкую деталь, чтобы потом бережно хранить в своем сердце.  — Я хочу услышать, как твой смех разносится над холмами. Твой и Эдмунда…
        А ей хотелось целовать его, обнимать, хотелось овладеть его сердцем — и убежать вместе с ним. Но пока она была довольна и тем, что целовала его. Она не стала закрывать глаза, когда Колин склонился над ней, а наблюдала, как он медленно приближался. Наконец их глаза встретились, потемневшие и полные страсти.
        Джиллиан не знала, что возбуждает в ней столь безумное влечение к горцу — его жаркий поцелуй или нежность его ладони, ласково касавшейся ее лица. А Колин продолжал ласкать ее, побуждаемый неутолимой жаждой узнать ее ближе, и ей казалось, что ею губы опаляли ее огнем. Ни разу за те две ночи, что Джиллиан провела с Реджи, не испытывала она подобных чувств. Колин был совершенно другим. С глухим стоном, словно гибкий стремительный леопард, он опустился на нее, вклинившись меж ее бедер. Проложив поцелуями огненную дорожку вдоль ложбинки между ее грудями, он прижался к ней, и она ощутила, как увеличивается выпуклость под его бриджами, твердая и горячая, как только что выкованная сталь.
        Тут губы его впились в сосок сквозь тонкую ткань ее платья. Джиллиан застонала и приподняла бедра навстречу его возбужденной плоти.
        Он чуть прихватил отвердевший бутон зубами, и Джиллиан едва не задохнулась, чувствуя, что увлажнилась под ним. Непроизвольно она раздвинула ноги, приглашая его к вторжению, призывая овладеть ею,  — сейчас ей было наплевать на последствия. Он потерся своим жезлом об источник ее томления, и Джиллиан охватила дрожь.
        В следующее мгновение она почувствовала, как пальцы Колина задирают подол ее юбки, и на краткий миг испугалась, решив, что он сейчас возьмет ее. И она, конечно же, позволила бы ему это сделать. Но вместо этого он проник двумя пальцами в ее жаркую глубину. Джиллиан вскрикнула, выгнув спину, а он ласкал ее и ласкал, проникая все глубже, пока пальцы не стали скользить от оросившей их влаги.
        Ее готовность принять его, похоже, довела его почти до безумия, потому что он вдруг приподнялся на колени, схватив ее за ее лодыжку. Джиллиан смотрела на него, затаив дыхание, с бешено бьющимся сердцем. Заметив, что взгляд его остановился на средоточии ее женственности, она не сразу поняла его намерения. Когда же он нагнул голову, намереваясь попробовать ее на вкус, она воскликнула:
        — Колин, зачем?!
        Но в тот же миг его губы коснулись ее лона, и напряжение стало почти невыносимым — неописуемый восторг охватил Джиллиан, и она все крепче прижималась к Колину. Дикие необузданные желания проснулись в ее душе — ничего подобного она никогда прежде не знала. Она бесстыдно льнула к горцу, зарываясь пальцами в его густые волосы, притягивая как можно ближе к себе и то и дело вскидывая бедра навстречу его языку, стараясь принять его в себя поглубже.
        Эхо от ее крика заполнило пещеру, отражаясь от стен, когда она, задыхаясь, забилась в экстазе. Волны наслаждения, накатывая одна за другой, уносили ее к вершинам блаженства, где ей еще никогда не доводилось бывать.
        Когда все закончилось, Джиллиан едва могла двигаться. Усталая и задыхающаяся, она смотрела, как Колин поднялся на ноги и отошел ко входу. Повернувшись к ней спиной, он распустил завязки своих бриджей, чтобы наконец успокоиться. Джиллиан знала, что он делал. Когда же он чуть повернулся, чтобы взглянуть на нее, лежавшую без сил, ей стал виден его плоский живот и толстый ствол мужского естества, четко вырисовывавшийся на фоне желтой луны. А то, как он взглянул на нее, ублажая себя, вызвало новую волну жара, опалившую ее. Как мог мужчина выглядеть таким сильным и привлекательным, даже когда выплескивал свое семя на пол пещеры?
        Когда он, натянув бриджи, вернулся к ней, ей пришлось прикусить губу и отвести взгляд, чтобы удержаться и не предложить ему сорвать с нее платье и заняться с ней любовью до самого утра. Она не сомневалась в том, что он очень этого хотел, но знала, что он бы не сделал этого. Колин сдержал свое обещание и не повел себя с ней безответственно. И из-за этого она хотела его еще больше.
        Но им нужно было возвращаться в замок. Ведь что бы ни сделал Колин с вином и солдатами, Эдмунд все еще находился в Дартмуте. А она никогда еще не уходила от него так далеко и так надолго. Боже, как она могла даже подумать о том, чтобы отправить его на Скай?
        Джиллиан рассказала о своих сомнениях Колину, когда они шли вдоль берега, и он сделал все, чтобы успокоить ее, пообещав, что ей не придется расстаться с сыном надолго. Она согласилась с горцем, моля Бога, чтобы ее решение оказалось правильным. Но разве у нее был выбор? К тому же бегство на Скай позволит ей написать новые послания Вильгельму. И возможно, увидев отвагу Колина в бою, голландский принц разрешит ей выйти за него замуж и остаться с ним на Скае.
        С этой мыслью, дававшей ей новую надежду, Джиллиан обернулась и прильнула к любимому в последний раз, так как перед ними уже показался Дартмут.
        — Когда, Колин? Когда все это кончится?
        Он поцеловал ее в макушку и, входя в крепость, проговорил:
        — Мы уедем в Эссекс недели через две, девонька. Держись.
        Джиллиан обещала ему, что постарается, и он проводил возлюбленную до ее комнат. Но она не осталась у себя, когда он ушел, а взяла свою лютню и поднялась на башню. Новая мелодия родилась у нее в душе, и, пока все вокруг спали, она наполнила ночь ее звуками.
        Глава 27
        Следующие несколько дней были лучшими из всех, что Джиллиан провела в Дартмуте. А ночи были еще прекраснее. Она встречалась с Колином на башне каждую полночь. Он никогда не беспокоил ее, когда она играла на лютне, предпочитая, как он объяснил, слушать не отвлекаясь.
        — Это умиротворяет темную часть моей натуры,  — прошептал он как-то раз.
        — Я не боюсь этой твоей части, Колин.
        — И не должна никогда бояться.
        — И может быть,  — она отважно поцеловала его в губы,  — мне даже нравится видеть твою темную сторону время от времени.
        После этого она сыграла еще несколько мелодий, затем он увлек ее в тень, прижав к своему крепкому телу.
        А сейчас она, счастливая, улыбалась, направляясь в Эссекс верхом на лошади. Она уже давно не ездила верхом, и у нее ужасно ломило спину и невыносимо болели ягодицы. Но что такое боль по сравнению с освобождением из Дартмута?!
        Колин сдержал свое обещание. Он мастерски сыграл на слабостях Джеффри и очень ловко перехитрил его. Она тоже отлично сыграла свою роль, наотрез отказавшись отпустить Эдмунда из Дартмута без нее — пусть даже на короткое время, чтобы мальчик навестил с капитаном Гейтсом его жену. Было совсем не трудно дать волю своему гневу и убедительно разыграть эту сцену. В особенности когда она знала, что Джеффри был уверен: ее сына похитят во время намеченного визита. В конце концов, Джиллиан уступила, разрешив сыну ехать, но только при условии, что ей позволят проводить его до Эссекса. Она понимала, что если поедет, то мистер Кэмпбелл должен будет сопроводить ее обратно. Впрочем, он в любом случае всегда находился при ней, так что она никому не доставляла неудобств.
        Джеффри сначала не согласился на это, но после короткого разговора с Колином переменил свое решение.
        Как Колину удалось устроить все это? И еще интереснее узнать — почему? Эти вопросы не давали ей покоя по ночам. Джиллиан часто вспоминала тот день, когда они впервые встретились. И другой день, когда он задержал д'Атра во дворе, чтобы оградить ее от него. Сколько раз после этого он вступался за нее? То хитростью, то своей сильной рукой он защищал ее с самого начала. Но кто она такая, чтобы подобный мужчина обратил на нее внимание?
        Она думала, что будет трудно снова поверить мужчине. Но Колин уже много раз доказывал свою преданность ей. Ох, как хорошо снова надеяться, снова любить…
        Эдмунд определенно его любил. Но они отсылают малыша с незнакомцами. Как сложится жизнь ее сына с людьми, которых она не знала? О Боже, как она будет скучать по нему! Что она будет делать без него? Колин обещал, что они непременно воссоединятся. Но сколько времени пройдет, прежде чем она вновь увидит сына? Она коротко переговорила с Колином о своем грядущем побеге. Она понятия не имела о том, как он собирался увезти ее от Джеффри, не опасаясь, что ее кузен пошлет в погоню гарнизоны Дартмута и Кингсвера. Но Колин снова попросил ее просто поверить ему, и она; поверила.
        — Что вас тревожит, девонька?
        Ей нравилось, как он называет ее «девонькой». Нравилось, как он смотрит на нее. И казалось, что каждый раз, когда он останавливал на ней свой взгляд, он видел ее впервые. Более того, казалось, ничто в этом мире не существовало для него, кроме нее.
        — Так, разные глупости…  — ответила она, отводя взгляд. Чтобы он не понял по ее глазам, как отчаянно ей хотелось, чтобы они с Эдмундом остались с ним навсегда.
        — С мальчиком все будет в порядке,  — уже в сотый раз проговорил горец.
        — Я знаю.
        — Думаете, ваш отец будет среди тех, кто приедет?  — спросил Колина Джордж, ехавший по другую сторону от Джиллиан.
        — Возможно. Когда отец знает, что кто-то нуждается в защите, он сам берется за дело.
        — Значит, вы очень похожи на него,  — сказала Джиллиан, встретившись с ним взглядом, и открыто улыбнулась ему. Не смогла удержаться. Да и не хотела.
        — Во многих отношениях — да, похож.
        — Я очень хочу познакомиться с ним.  — Джордж зевнул, проявляя возмутительное безразличие к их неспособности оторвать глаза друг от друга.
        — А я с нетерпением жду встречи с вашей женой,  — с вежливой улыбкой ответил Колин.
        Джиллиан слушала, как мужчины обмениваются дружелюбными репликами и смеялись. Подумать только! Джордж — и вдруг смеется! Поразительно… Как могло случиться, что наемник из отверженного клана смог так быстро изменить их жизнь? В нем было что-то… какое-то противоречие… нечто, не поддававшееся объяснению. Например, тот факт, что он вызвался сражаться на стороне Кэмпбеллов, хотя его семья на Скае явно значила для него намного больше, чем кто-либо из Глен-Орки. Или то, как он дрался на тренировках, хотя в бою был совсем другим. И еще — дружеские улыбки, которыми он одаривал Джеффри, в то время как глаза его оставались холодными и безучастными. А также — его иссеченные боевыми шрамами ладони, ласково обнимавшие Эдмунда. Казалось, во всем этом не было логики.
        А впрочем, какое ей дело до логики, если ее сын впервые в жизни находится в безопасности?
        В эту первую ночь их с Эдмундом свободы они разбили лагерь глубоко в лесной чаще. Небольшой костер слабо освещал окружавшее их пространство, и повсюду в темноте пищали и верещали какие-то ночные зверьки и птицы, скрывавшиеся в вершинах деревьев.
        Даже после двух сказок глаза мальчика оставались все еще широко открытыми, и тогда Колин взял его с коленей матери и посадил возле дерева, под которым сидел сам. Джиллиан слушала, как горец рассказывает ее сыну о легендарном герое, жившем в давние времена. Она внимательно наблюдала за ним, глубоко взволнованная его выразительным голосом и чудесной историей, которую он выбрал для ее сына.
        «И вот вышел король Артур из башни, а под плащом была у него надета кольчуга двойного плетения, и с ним вышел архиепископ Кентерберийский, и сэр Болдуин Бретонский, и сэр Кэй, и сэр Брастиас; и все эти достойнейшие мужи были с ним. Когда же сошлись они, то никто не явил робости, и сказаны были горячие речи и той, и другой стороной; король же Артур отвечал им и говорил, что все равно заставит их преклониться»[4 - Т. Мэлори. Смерть Артура. Пер. с англ. М.: «Наука». 1974.].
        — Разве король Артур из поэмы Мэлори — не тот же самый человек, которого описал Гильдас как Амвросия Аврелиана?  — чуть позже спросила горца Джиллиан. Впрочем, ее не удивило, что Колин знал о герое, одержавшем победу над саксами. Не удивило и то, что в отрывке из «Смерти Артура» Мэлори, который он процитировал наизусть, говорилось о подготовке короля Артура к войне. Но что ее совершенно заворожило — так это нежная рука горца, обвившая плечики Эдмунда. О, ведь это было воплощение мечты, которую она, Джиллиан, выбросила уже давным-давно из головы. И теперь эта сцена вызвала слезы у нее на глазах.
        Она покраснела, стыдясь своих слез, когда Колин с улыбкой повернулся к ней.
        — Выходит, вы знаете о короле Артуре?
        — Конечно,  — ответила она.  — Ведь он любимый герой Эдмунда.
        — И моей матери.
        — Значит, она хорошо вас учила, мистер Макгрегор.
        Он рассмеялся. О, этот его восхитительный, чуть хрипловатый смех! Она непременно переложит его на музыку.
        — Боюсь, я уделял мало внимания этим урокам матушки.
        — Почему же?.. Вы очень напоминаете мне благородного рыцаря.
        Он отвернулся, смущенный ее восторженным взглядом. Помолчав, пробормотал:
        — Я вовсе не герой, девонька.
        — Нет, именно так,  — тихо прошептала она, опасаясь разбудить Джорджа, вдруг заворочавшегося с другой стороны от нее.  — Вы, Колин, настоящий герой.
        Несколько дней спустя, перед самым рассветом, они приехали в небольшой городок Таррок. Джиллиан выросла всего в нескольких лигах от него, поэтому сразу узнала силуэт старого блокгауза, построенного Генрихом VIII и восстановленного за два года до того, как она покинула Эссекс. Строгий и неприступный, он возвышался среди ферм и болот, протянувшихся вдоль берега Темзы.
        За исключением собаки, лаявшей в отдалении, все кругом спали, соблазняя Джиллиан, почти засыпавшую в седле, присоединиться к ним. Джиллиан зевнула, утешая себя мыслью о том, что скоро они достигнут усадьбы Джорджа и она сможет как следует отдохнуть и уже не спать на земле, просыпаясь при каждом незнакомом звуке.
        Она не услышала щелчок взведенного курка, но Колин-то услышал. И луч восходящего солнца вспыхнул на лезвии его кинжала, когда он, наклонившись, выхватил его из сапога. Подбросив клинок в воздух, горец поймал его за кончик лезвия и приготовился метнуть.
        Голос Джорджа остановил его.
        — Гарри Томпсон,  — сказал капитан,  — какого дьявола ты наставил на меня пистолет?
        — А кто ты такой, чтобы мне этого не сделать?  — Старик прищурился, пытаясь разглядеть в тусклом утреннем свете стоявшего перед ним человека.
        — Я Джордж Гейтс, Гарри. А теперь убери свое оружие, пока мой друг не отнял его у тебя.
        — Капитан Гейтс!  — Гарри сунул пистолет за пояс и расплылся в улыбке.  — Мы не ожидали увидеть вас еще несколько месяцев.
        — Да, знаю,  — сказал Джордж, спешившись и взяв лошадь под уздцы.  — Но я подумал, что жене будет приятно увидеться со мной немного пораньше.
        — Конечно, она обрадуется,  — согласился старик.  — Но… может, она не будет в обиде, если подождет еще немного?.. А мы пока могли бы посидеть за кружечкой медовухи. Мне даже поговорить не с кем с тех пор, как моя Лиз отошла в мир иной прошлым летом.
        Джордж начал отказываться, но Джиллиан остановила его. Конечно, они могут уделить бедняге немного времени. Она знала, что Джордж рассердится, но, может быть, не так сильно, если сообразит, что она думала об Эдмунде. Ведь капитан, может, и не выражал открыто привязанности к ее сыну, как это делал Колин, но тем не менее он тоже любил мальчика.
        — Мистер Томпсон, нет ли у вас козы? Я была бы вам очень признательна за стакан молока для моего сына.
        Они проследовали за фермером к нему в дом. Джордж бормотал себе под нос что-то неразборчивое, а Колин улыбался. Джиллиан уселась за выщербленный деревянный стол сразу за кухней и усадила Эдмунда к себе на колени. Она выслушала рассказ хозяина о том, как он потерял жену; и предложила помочь старику, чем сможет. Джиллиан поняла, что поступила правильно, решив зайти к старому Гарри, так как Эдмунд, попробовав козье молоко, быстро опорожнил кружку и вежливо попросил еще (ни одна коза не могла выжить в Дартмуте, где не было никакой зелени, кроме чахлых кустов вокруг могильных плит. Джордж пытался держать одну, когда Эдмунду исполнилось два года, но коза, к сожалению, сдохла).
        Джиллиан с улыбкой посмотрела на капитана, и тот кивнул, соглашаясь, что визит к старику — правильное решение.
        Только одно могло заставить Эдмунда отставить кружку и спрыгнуть с колен матери — где-то снаружи залаяла собака.
        — Это сука Мэри Таннер зовет моего Брута,  — пояснил Гарри, когда Колин тоже встал со своего места.  — Она не дает ему покоя с тех пор, как родила от него щенков. Совсем как женщина, верно?
        — А эта Мэри Таннер,  — спросил Колин уже от двери,  — она ваша соседка?
        — Да. Живет чуть дальше вниз по дороге.
        Колин взглянул сначала на Эдмунда, затем перевел взгляд на Джиллиан.
        — Я скоро вернусь.
        Горец вышел, прежде чем кто-либо успел возразить. Эдмунд тотчас подбежал к окну, а Гарри Томпсон продолжил рассказывать свою историю с того места, где остановился.
        Когда Джиллиан уже подумала, что нет никакой надежды вырваться от их одинокого словоохотливого хозяина до наступления ночи, Эдмунд, выкрикнув имя Колина, бросился к выходу. Джиллиан последовала за сыном и помогла ему открыть дверь. То, что они увидели, заставило их замереть в изумлении.
        Колин протягивал Эдмунду щенка — очаровательный маленький комочек пепельно-коричневого цвета с лохматыми ушами. Задние лапы его беспомощно свисали, но он так неистово вилял хвостом, что едва не вырвался из рук Колина.
        — Ты можешь взять его, паренек,  — сказал горец.
        Они покинули ферму Гарри с обещанием вскоре снова нанести ему визит.
        — Старику понравился Эдмунд,  — заметила Джиллиан, махая хозяину на прощание.
        — Конечно,  — согласился Колин, глядя на пушистую макушку ее сына и комок меха, зажатый в его руках.  — Разве он мог не понравиться?  — Горец улыбнулся ей, когда взгляды их встретились.  — И вполне вероятно, что вам суждено вернуть этого человека к жизни.
        Джиллиан направила свою лошадь ближе к лошади Колина, сгорая от желания поцеловать его. Возможно, у нее даже хватило бы смелости сделать это, если бы Джордж в тот момент не проскакал мимо.
        — Хватит любезничать друг с другом. Нам надо поторопиться,  — проворчал капитан.
        — Ах да, кажется, кто-то томился по своей жене последние шесть месяцев,  — со смехом проговорила Джиллиан, благодарная судьбе за этот день больше, чем за любой другой.
        Она взмахнула поводьями, чтобы догнать капитана, но Колин задержал ее, схватив за руку. Притянув ее лошадь вплотную к своей, он быстро наклонился к ней и поцеловал в губы. Затем отстранился с обещанием большего в пылающих глазах и поскакал вперед. Ветер донес до нее звонкий голосок Эдмунда:
        — Колин, а ты любишь маму?
        К своему величайшему разочарованию, Джиллиан не услышала ответ горца. Но какие же чувства, он испытывал к ней? Какие у него планы на ее счет, после того как он доставит ее в Кэмлохлин? Она никогда его об этом не спрашивала, а он никогда не заговаривал об этом. Останется ли он с ней — или вернется к кочевой жизни наемника? Правда, он привязался к Эдмунду, но это не означало, что он хотел иметь сына. Ведь Колин молод, здоров и ловок, и он привык к жизни, полной приключений.
        Джиллиан заставила себя улыбнуться, когда догнала мужчин. А Джордж, тотчас спрыгнув с седла, бросился к парадной двери своего дома.
        Колин тоже спешился и снял с лошади Эдмунда. Поставив мальчика на ноги, он подошел к Джиллиан и помог ей спуститься на землю.
        — Нам и впрямь удалось это,  — сказала она, когда он ненадолго задержал ее в объятиях.
        — Да, удалось.
        Он улыбался так бесстрашно, так уверенно, что сердце ее затрепетало, согретое мечтами. Нет, ее не заставят выйти замуж за Джеффри! И ей больше никогда не придется беспокоиться за Эдмунда. Они вырвались на свободу!
        Она взяла лицо Колина в ладони и тихо прошептала:
        — Спасибо вам за все.
        Какой бы ответ он ни собирался ей дать, слова эти, похоже, застряли у него в горле. Он судорожно сглотнул и уже открыл рот, чтобы все-таки что-то сказать, но Джиллиан остановила его, запечатав его губы поцелуем. Почувствовав, как его руки обвивают ее талию, она поспешно высвободилась, улыбаясь ему:
        — Не думайте, что Джордж оставил мысль отсечь вам руки, если вы коснетесь меня.
        Легкая усмешка на его губах и огонь, полыхнувший в глазах, глубоко взволновали ее.
        — Значит, мне придется увести вас от него, прежде чем ночь подойдет к концу.
        — Я уверена, что вы что-нибудь придумаете,  — тихо ответила Джиллиан.
        Они направились к двери дома и вошли как раз в тот момент, когда Сара Гейтс спускалась с лестницы, увлекая за собой улыбающегося мужа. Она выглядела все такой же красивой и молодой и была все с теми же волосами цвета красного дерева, заплетенными в толстую косу, и большими сияющими темными глазами.
        — Леди Джиллиан! Какой чудесный сюрприз! Мой Джордж наконец-то вернулся ко мне — да еще и привез с собой вас!  — Сара была маленькой хрупкой женщиной, но ее радушные объятия окутали Джиллиан сердечным теплом. Сколько уже времени прошло с тех пор, когда рядом была подруга, с которой можно поговорить, поделиться секретами?
        — А это, должно быть, Эдмунд!
        Джиллиан молча наблюдала, как Сара подхватила малыша на руки. Она внутренне замерла, молясь про себя, чтобы сын не начал вопить — он не любил, когда его брали на руки, и делал исключение только для Колина.
        К счастью, Эдмунд не вынимал изо рта пальца за все время знакомства, чем вызвал еще больше восторгов Сары.
        Так продолжалось до тех пор, пока хозяйка дома не подняла взгляд и не увидела Колина. Она невольно попятилась, прижав к себе Эдмунда и разглядывая оружие, которым был обвешан горец.
        — А это… кто такой?  — пробормотала она.
        Джиллиан взглянула на наемника, с каменным лицом стоявшего позади нее, сложив руки за спиной. Он выглядел почти так же, как в тот день, когда они встретились впервые. Силы небесные! Если он всегда так приветствовал женщин, то неудивительно, что он до сих пор не женат.
        — Это Колин Кэмпбелл,  — сказал Джордж жене.  — Он…
        — Макгрегор. Колин Макгрегор.  — Джиллиан таки подмывало ткнуть его локтем под ребра, чтобы он улыбнулся бедной женщине.
        — И он мой друг,  — продолжал Джордж.  — Колин увез леди Джиллиан и ее сына из Дартмута.
        Раскрыв рот от удивления, Сара Гейтс повернулась к мужу.
        — И ты ему позволил?
        Капитан глубоко вздохнул и взял жену за руку.
        — Пойдем, милая. Давай проводим наших гостей в их комнаты. Я все объясню тебе позже.
        — Ты уверен, что ему можно доверять?  — прошептала Сара, когда они с мужем поднимались по ступенькам.  — Он выглядит очень опасным.
        — Так и есть. Но не для леди и ее сына.
        Следуя за ними по лестнице в сопровождении Колина, Джиллиан улыбнулась их тихим словам и уже в сотый раз поблагодарила Господа за то, что послал ей одного из своих ангелов-воителей.
        «Пожалуйста,  — молила она Всевышнего,  — не отзывай его назад».
        Глава 28
        Колин склонился над умывальником в своей комнате — всего в нескольких шагах от спальни Джиллиан в гостеприимной усадьбе Гейтса — и ополоснул свежевыбритые щеки холодной водой. Он был вполне собой доволен, ибо выполнил задуманное — вызволил Джиллиан и Эдмунда из Дартмута.
        Ему приходилось нелегко, после того как они покинули крепость. Моменты, когда они с Джиллиан оставались наедине, были краткими и выпадали не часто. Он тосковал по времени, когда они целовались на лестнице, ведущей в башню. И каждый раз, когда она улыбалась ему в дороге, Колину нестерпимо хотелось снова ощутить ее в своих объятиях. Много раз во время их путешествия в Эссекс он намеревался сказать Гейтсу, что его чувства к Джиллиан гораздо серьезнее, чем могло бы показаться.
        Колин очень не хотел везти ее назад в Дартмут, но это было необходимо. Он должен был придерживаться намеченного плана, иначе Девон бросился бы за ними в погоню.
        Его план… Когда он стал таким неопределенным? Когда безопасность Джиллиан и Эдмунда стала для него важнее всего на свете? Теперь он понимал, почему его братья готовы были поступиться своей гордостью и всем, что с этим связано, ради любимых женщин. Колин не желал поддаваться подобной слабости и провел долгие годы, совершенствуя свое боевое мастерство на тренировках или на полях сражений. Но «слабость» настигла его, и, когда это случилось, Колин был потрясен, осознав, что на самом деле она придавала ему сил, заставляя чувствовать себя непобедимым.
        Он был уверен, что любит Эдмунда. Колин никогда еще не видел ни на чьем лице такой откровенной радости, которой озарилось личико малыша, когда он протянул ему щенка. Он никогда не испытывал чувства подобной щемящей нежности. Казалось, будто все мускулы и кости в его теле тают от жаркого тепла, переполнявшего сердце. Ему хотелось защищать мальчика, воспитывать как своего сына, учить так, чтобы он вырос сильным мужчиной.
        Но еще больше его смущали чувства, которые он испытывал к Джиллиан. Как ему быть с королем, своим старым другом, если Яков вдруг вздумает снова преследовать ее? Эта мысль не давала ему спать по ночам. Осознав, что ради благополучия любимой он готов подвергнуть себя и свою родню любой опасности, противостоять любому владыке, кто бы ни занял трон в грядущие дни, Колин убедился: его сердце больше не принадлежало ему.
        Он провел влажной ладонью по волосам и помотал головой, чтобы волосы побыстрее высохли — или, может быть, для того, чтобы избавиться от постоянных мыслей о Джиллиан. Что, если она не разделяет его чувств? Что, если она отвечает на его поцелуи только из чувства благодарности — и не более того? Что ему тогда делать?
        Легкий стук в дверь вырвал его из задумчивости.
        — Колин!..  — Ее нежный голос вызвал улыбку на его лице.
        Проклятие, он пытался противиться ее чарам. Почему?!
        Открыв дверь, он почувствовал себя еще хуже. Неужели это у него так бешено колотится сердце — словно у желторотого юнца, узревшего свою первую богиню? Неужели это он приготовился произнести слова, которых прежде никогда не говорил никому?
        — Бог мой, девонька, вы затмеваете своей красотой море и звезды.
        Он увидел, как яркий румянец вспыхнул на ее щеках, и почувствовал, что готов процитировать все рыцарские стихи, которые мать когда-то ему читала.
        — Благодарю вас.  — Она грациозно присела в реверансе.  — Колин, простите мне мою смелость, но Эдмунд уже спустился вниз со своим щенком, и я надеюсь, что вы не откажетесь проводить меня к завтраку. Джордж клялся, что его Сара — весьма искусная повариха.
        Ему хотелось затащить Джиллиан в комнату, запереть дверь и насладиться ею. Хотелось медленно раздеть ее, отнести на кровать и заняться с ней любовью. Его тело изнывало от желания. Но он был бы ничем не лучше отца Эдмунда, если бы позволил себе это, пока они не поженятся. Вот только… Что он будет делать с женой? Какую жизнь сможет предложить ей, если будет постоянно отсутствовать, сражаясь за короля — того или другого? И что, если он погибнет на поле битвы, оставив ее одну еще и с другими детьми?
        — Буду рад сопровождать вас,  — сказал он, выйдя из комнаты и затворив за собой дверь.  — Но здесь вам не нужен сопровождающий. Вы можете свободно уходить и приходить, когда вам захочется.
        — И я пришла позвать вас.
        Просто поразительно, как быстро ее улыбка и вспыхнувшие радостью глаза заставили его забыть обо всем остальном. Он предложил ей руку и подождал, и она снова улыбнулась. Ему не нужно было притворяться здесь кем-то другим, но он не был Колином Макгрегором уже так долго, что успел забыть, каково это.
        — У вас сегодня слишком грустный и задумчивый вид,  — заметила она, когда они шли по коридору.  — О чем вы думаете?
        Он невольно улыбнулся и откровенно ответил:
        — Я думал о том, как вы ввергли меня… в неизведанные воды.
        — Да?  — Она бросила на него лукавый взгляд.  — Вы пытаетесь сказать, что никогда не встречали женщину, подобную мне?
        — Да, так и есть,  — признался Колин. Она отличалась проницательностью, и он добавил это качество к длинному списку достоинств, которые высоко ценил в ней.  — И еще я думал о том, как опасно мое влечение к вам.
        Джиллиан заглянула ему в глаза, и то, что она увидела там, заставило ее сердце возликовать.
        — Вы правы,  — тихо сказала она.  — И похоже, вы больше печетесь о моем добром имени, чем я сама. Вы уверены, что под вашими сверкающими доспехами не скрываются крылья?
        — Поверьте мне, девонька,  — горец криво усмехнулся,  — если бы у меня были крылья, они бы не были белыми.
        Запрокинув голову, она весело рассмеялась.
        — Я этому не верю, Колин!
        Он придвинулся к ней поближе и прошептал:
        — Вы возбуждаете во мне желание доказать, что я прав.
        Они остановились и пристально посмотрели друг на Друга.
        — Кэмпбелл!  — раздался вдруг голос Гейтса.
        Джиллиан мгновенно отпрянула от горца. Но капитан вовсе не рассердился. Повернувшись к Колину, он сказал:
        — Думаю, ваши родственники прибыли.
        К величайшему разочарованию Гейтса, вождя клана Макгрегоров не оказалось среди четырех всадников, осадивших своих коней перед лужайкой его дома. Но Колин был вполне удовлетворен, так как знал, что Эдмунд окажется в полной безопасности под надежной защитой его старшего брата.
        — Рад видеть тебя, Роб,  — приветствовал Колин самого высокого из горцев, спешившегося первым. Хлопнув брата по спине, он повернулся к Коннору Гранту, своему зятю, бывшему капитану королевской армии.  — Как поживает моя сестра?
        — Слишком вспыльчива,  — ответил Коннор с улыбкой, обнаружившей ямочки на обеих его щеках.  — Угрожала вырезать кинжалом у меня сердце, если я снова попытаюсь сделать ей ребенка.
        — Значит, она так и не изменилась, хотя в третий раз стала матерью,  — заметил Колин и двинулся дальше.
        Увидев своего кузена, Уилла Макгрегора, Колин с сожалением вздохнул:
        — Наверное, лучше уж ты, чем Тристан…
        — Почему?  — спросил Уилл с усмешкой.  — Думаешь, я не сумею выводить тебя из равновесия своим остроумием так же, как твой брат?
        Колин покачал головой:
        — Нет, парень. Тебе не удается по-настоящему раздражать меня. Мне редко хотелось тебя убить. Давай так и продолжим, ладно?
        Уилл рассмеялся и передал поводья конюху Гейтса.
        — А вы, должно быть, леди Джиллиан Дирли?  — раздался чей-то голос.
        Финли Грант! Вот дьявол! Колин обернулся и увидел младшего брата Коннора — и погибель всех молоденьких девушек Кэмлохлина,  — в этот момент уже приветствовавшего стоявшую у дверей Джиллиан. Когда Колин последний раз заезжал домой, братья заверили его, что Финли не пользовался слабостями своих обожательниц. Он не был повесой, а был поэтом — прекрасным поэтом к тому же.
        — Колин в своем послании, как ни прискорбно, недостаточно ярко описал вашу красоту, миледи,  — напевно продолжал Финн. Его светлые волосы падали на глаза, такие же зеленые, как Ирландия после дождя весной.  — Будьте уверены, я это исправлю.
        — Эй ты, бард!  — Окрик Колина заставил Финна замереть над пальцами леди Джиллиан.  — Твой долг — воспевать деяния твоего лэрда, а не соблазнять дам красивыми речами.
        — Его облик покоряет дамские сердца,  — заметил Уилл с усмешкой.  — Так что лучше тебе спровадить его подальше отсюда, если хочешь ее удержать.
        — Но я не…  — Колин нахмурился и проворчал: — Помолчи, Финн, и отвяжись от леди.
        Финн отступил, и его глаза округлились. Но удивление быстро сменилось веселой улыбкой, когда он обернулся к остальным шотландцам.
        — Парень, в чем дело?!  — рассмеялся Уилл (Колин решил, что преподаст ему хороший урок за этот смех).  — Неужели кому-то наконец удалось покорить твое львиное сердце?
        — Буду рад предоставить тебе возможность самому судить, насколько твердо мое сердце, Уилл.
        — Практиковался?  — спросил Коннор Грант, покосившись на Гейтса.
        — Каждый день,  — ответил Колин.
        — Посмотрим, насколько ты был прилежен,  — сказал Роб. Он склонился перед Джиллиан и широко улыбнулся, увидев Эдмунда, носившегося со щенком по лужайке.  — Извините невоспитанность моего брата.  — Он представился и представил Джиллиан остальных горцев. Затем подошел к Гейтсу.
        — Это капитан Джордж Гейтс,  — поспешно проговорил Колин.  — Джордж из конногвардейского королевского полка,  — добавил он, надеясь, что братья уловят намек по его интонации и не станут упоминать о том, что сам он — генерал армии короля.  — Капитан — мой надежный друг.
        Роб оглядел Гейтса с ног до головы и дружески хлопнул его по плечу.
        — Всегда рад приветствовать друга моего брата.
        У Сары Гейтс был такой вид, будто она вот-вот упадет в обморок. Но тут Роб направился к ней, и, не в пример Колину, он успокоил ее широкой улыбкой, такой же теплой, как толстый шерстяной плед, покрывавший его плечи.
        Затем Гейтс пригласил всех в дом и вошел последним, следом за Колином. А Эдмунд проскочил мимо них со своим щенком, которого он назвал Аврелием.
        — Моя Сара раскраснелась, как доярка,  — с усмешкой заметил капитан.  — Как зовут того, с кем она так весело смеется?
        — Коннор,  — ответил Колин, тоже усмехнувшись.
        — Он довольно красив.
        Колин внимательно посмотрел на Гейтса. Этот человек в течение нескольких лет отбивался от целого гарнизона, ограждая свою подопечную, однако его жене удалось поселить страх в его глазах.
        — Но ведь сердце вашей жены принадлежит вам,  — заметил Колин, с любопытством глядя на собеседника. Неужели и его ожидала такая же участь?
        — Скажите, мысль о том, что Джиллиан останется в Кэмлохлине без вас, совсем вас не тревожит?  — осведомился Гейтс.
        «Да, тревожит. Особенно теперь, когда Финн, судя по всему, проникся к ней симпатией»,  — подумал Колин, однако промолчал.
        — Сегодня мы переночуем здесь,  — объявил Роб, входя в гостиную.
        — Мои слуги будут рады уступить вам свои постели на ночь,  — сказал капитан Гейтс.
        Роб улыбнулся и расстегнул пояс с ножнами.
        — Нет-нет, эта комната прекрасно подойдет. Мы ляжем спать на полу. Не хотим никого стеснять. По пути мы подстрелили несколько кроликов, так что наше присутствие, за столом не будет вам в тягость.
        Гейтс казался немного взволнованным,  — возможно, даже считал, что сошел с ума, связавшись с такими людьми.
        Зато его жена, судя по всему, совсем уже успокоилась.
        — Чепуха,  — сказала она.  — Вы нам вовсе не в тягость. Не правда ли, Джордж?
        Колин усмехался, глядя на хмурое лицо Гейтса,  — но лишь до тех пор, пока не взглянул на Джиллиан и не обнаружил, что она улыбается Финну.
        — Что-нибудь покрепче воды было бы очень кстати,  — со смехом заметил Уилл.
        — У меня есть виски,  — объявил Гейтс и кликнул одного из слуг.  — Я прихватил с собой немного из неиспорченных запасов Девона перед отъездом.  — Он подмигнул Колину, отправив слугу за выпивкой.
        — Молодец,  — отозвался Колин, снова уставившись на Финна, приглашавшего Джиллиан сесть рядом с ним.
        — Вот что, брат…  — Роб отвлек его внимание от леди, принявшей приглашение Финна.  — Нам нужно многое обсудить. Сядь сюда и захвати малыша Эдмунда с собой.
        — Почему не приехал отец?  — Колин пересек комнату и уселся рядом с братом. Но глаз с Финна не спускал.
        — Он вместе с мамой, Грэмом и Клер уехал навестить Коннора Стюарта во Франции,  — объяснил Роб.
        — Роб теперь наш вождь,  — сказал Уилл, доставая из сумки яблоко и вонзая в него зубы.
        — Что ж, пришло время…  — отозвался Колин, ничуть не взволнованный этой новостью. Как первенец, Роб всю жизнь готовился к обязанности защищать свой клан. И Колин не сомневался, что Макгрегоры с острова Скай будут в полной безопасности под руководством его старшего брата.
        Когда принесли виски, все выпили. А затем Колин рассказал родственникам о своих проблемах.
        — Вы сможете оставаться в Кэмлохлине столько времени, сколько захотите,  — сказал Роб Джиллиан и подмигнул Эдмунду. Мальчик сидел у ног Колина, а Аврелий улегся с ним рядом.
        — Ты ведь не боишься ехать с нами, да, паренек?  — спросил Уилл и протянул ему яблоко.
        Эдмунд кивнул и расплылся в улыбке.
        — Колин говорил нам с мамой, что в Кэмлохлине есть и другие дети,  — сказал малыш.
        Все мужчины разом посмотрели на Джиллиан, и та тут же покраснела. Внезапное внимание присутствующих ее смутило. А Колин подумал: «Как же она поладит с женщинами Ская?» Но Джиллиан, быстро оправившись от смущения, бесстрашно взглянула на четверых горцев и спросила:
        — А каково там придется моему сыну?
        — У него будут свои обязанности,  — ответил Роб, наблюдая, как Эдмунд грызет яблоко.  — Как и у остальных детей. А в промежутках между делами они будут много играть.
        — Мой сын Малколм,  — Коннор ободряюще улыбнулся Джиллиан, вернув румянец на ее щеки,  — а также Адам и Лукан, сыновья Роба и Тристана,  — все они примерно одного с ним возраста. Он отлично поладит с ними.
        Джиллиан кивнула и повернулась к Колину, лишив его на мгновение способности дышать своей благодарной улыбкой.
        К несчастью, этот момент его слабости не ускользнул от Уилла, и он пнул Колина сапогом по ноге.
        — А ты, парень, здорово тут размяк… в Англии…
        Колин искоса взглянул на кузена. Может, он и впустил Джиллиан в свое сердце, где до нее никто не бывал,  — но это вовсе не означало, что он не сможет основательно надрать задницу Уиллу Макгрегору.
        — Пойдем выясним, насколько я размяк. Идет?
        Глава 29
        Сидя на скамейке с Эдмундом и Аврелием у ног, Джиллиан с бешено колотившимся сердцем наблюдала за поединком Колина и Уилла на переднем дворе Джорджа. К ее ужасу, Колин несколько раз едва не отсек кузену руку, причем остальные три горца приветствовали одобрительными возгласами каждый удар, близкий к тому, чтобы пролилась кровь. Джиллиан почти не замечала шумных вздохов Джорджа — тот расхаживал чуть в стороне, время от времени бормоча себе под нос ругательства по поводу совершенного мастерства и убийственной точности ударов Колина, и она была уверена, что горец мог бы в одиночку одолеть половину гарнизона Дартмута. Вот только почему он до этого скрывал свое искусство?
        Но сейчас это не имело для нее значения, сейчас она видела только его. Он сменил бриджи на шерстяной плед, подобный тем, что были на остальных горцах,  — плед, перетянутый ремнем на талии и вихрем взметавшийся вокруг его обнаженных мускулистых ног, когда он поворачивался и наклонялся, уворачиваясь от ударов. Вид его ужасал и завораживал. Проворный, как леопард, и беспощадный, как лев, он атаковал Уилла снова и снова, нанося мощные удары мечом и в то же время сохраняя самоконтроль, чтобы не ранить «противника» по-настоящему. Расставив ноги, слегка согнутые в коленях, Колин без труда пресекал все попытки Уилла продвинуться вперед и то и дело наносил ответные удары, заставляя кузена отступать.
        Когда поединок закончился поражением Уилла, победитель устремил свой пылающий взор на нее. Джиллиан задрожала, увидев, как пламя в глазах Колина разгорается в неукротимый пожар. Его взгляд зажег огонь меж ее ног,  — и все тело мгновенно охватил жар. Но она не собиралась краснеть. К черту приличия! Она четыре года соблюдала благопристойность и теперь хотела быть самой собой — свободной от всяких запретов.
        Она хотела Колина Макгрегора, хотела его в своих объятиях, в своей постели, твердого и обнаженного, делающего с ней все, что пожелает.
        Она улыбнулась ему через двор, и он едва не лишился уха от удара огромного клеймора своего старшего брата — теперь тот занял место Уилла.
        — Теряешь форму, Робби!  — Колин отпрыгнул в сторону и пощупал мочку уха.
        — Я не англичанин,  — сказал вождь, подняв меч над головой.  — Как и ты, между прочим. Поэтому не пытайся сражаться, как они, и не разочаровывай меня.  — Он с силой опустил свой гигантский клинок на меч Колина, вынудив младшего брата упасть на колени.
        Но Колин не остался поверженным. Удерживая меч Роба своим клинком, он скользнул в сторону и, ослабив давление на более тяжелый клеймор брата, отправил его прямиком в грязь. Затем, не теряя ни мгновения, он вскочил на ноги и с размаху нанес мощный удар по мечу Роба, едва не выбив клинок из его рук.
        Ошеломленная ожесточенностью их схватки, Джиллиан крепко обняла Эдмунда, прижав его лицо к своей груди. Ей и самой стоило большого труда не отводить взгляд. Противники не уступали друг другу, и их стальные клинки, сшибаясь с громким лязгом, с быстротой молнии мелькали в воздухе, окутывая сражавшихся снопами искр.
        Одна только исключительная сила Колина делала его совершенно неотразимым. Мощь его молниеносных ударов, подвижность гибкого запястья и быстрота реакции — он готов был в любой момент отскочить в нужном направлении — поражали воображение.
        Однако Роберта Макгрегора не зря считали новым вождем клана. Не теряя хладнокровия, он раз за разом отражал удары, небрежно пожимая плечами, и готовил свой меч к следующей атаке Колина.
        — Вижу, ты не забыл, чему тебя учили, братец.
        — Я же сказал, что практиковался каждый день.
        — Он не дрался ни с одним из нас подобным образом,  — тихо пробормотал Джордж, проходя мимо Джиллиан.
        Колин сражался весьма умело, но несколько раз Роб все же полоснул его острием меча по груди и плечам. Когда от рубашки Колина — а заодно и от сердца Джиллиан — остались одни лоскутки, он сорвал ее с себя и отбросил в сторону.
        — Ох, его тело — яркое свидетельство тому, что даже смерть не хочет его забрать,  — послышался чей-то голос.
        Джиллиан, удивленная, моргнула и, обернувшись, встретила ангельскую улыбку Финли Гранта. Боже праведный, этот юноша был восхитительно красив! Но при этом — полная противоположность беспощадному воину, спасшему ее.
        — К счастью для смерти.  — Джиллиан улыбнулась ему в ответ — улыбнулась в полной уверенности, что ни одна женщина не смогла бы от этого удержаться. Снова повернувшись к Колину, она добавила: — Смерти пришлось бы сразиться со мной за него, если бы она рискнула.
        — Значит, вы его любите?  — спросил Финн. Его мелодичный голос все же заставил ее покраснеть, когда она утвердительно кивнула.  — А он разделяет ваши чувства?
        — Это не похоже на него — разделять подобные чувства?  — спросила Джиллиан, увидев удивление в глазах юноши.
        — Да, не похоже. Если бы вы его знали…
        — Я знаю его.
        Финн рассмеялся и проговорил:
        — Вы не знаете его так, как знаем мы.
        Джиллиан повернулась к Колину как раз вовремя, чтобы увидеть, как он ударил мечом по клеймору Роба с такой силой, что отбросил брата назад. Без передышки Колин нанес еще целую серию быстрых тяжелых ударов. И каждый выпад Роба он отражал еще более мощным ударом.
        А затем Колин перехватил ее взгляд — и проиграл схватку.
        — Ну вот!  — воскликнул Финн, когда Колин направился в их сторону.  — Оставляю вас вашему возлюбленному, миледи.
        Он исчез, прежде чем Джиллиан успела открыть рот, чтобы ответить. И она обратила все внимание на мужчину, приближавшегося к ней. Вглядываясь в каждый дюйм его крепкого подтянутого тела, она поднялась на ноги, чтобы встретить его. Никогда в жизни не была она так увлечена, так очарована мужчиной — даже при виде пота, искрившегося на его тяжело вздымавшейся груди, у нее подгибались колени.
        — Вы отлично сражались,  — тихо сказала она, когда он подошел к ней.  — Вы не ранены?
        — Нет,  — ответил Колин. Увидев Финна, торопливо шагавшего к дому, он проводил его мрачным взглядом.
        Неужели он ревновал? Он казался сердитым… и немного озабоченным.
        «Боже,  — подумала Джиллиан, глядя на него.  — Ему нечего опасаться». Да-да, ведь она его обожала! Когда же он снова перевел на нее взгляд, у нее перехватило дыхание. Потому что в его глазах она прочла решимость воина и страстное желание мужчины.
        — Я уже поблагодарила вас, мистер Макгрегор?  — Джиллиан улыбнулась ему, надеясь, что он увидит в глазах ее душу.
        Он улыбнулся в ответ:
        — Но за что меня благодарить?
        — За все. За то, что стали мне другом и полюбили моего сына. За будущее, в которое я могу заглянуть без страха. За щенка.
        — Ты не должна благодарить меня за все это, девонька.  — Он придвинулся к ней ближе, опаляя ее жаром своего тела.
        О чем же они сейчас говорили? Джиллиан не могла вспомнить, но ей было все равно.
        — Мне нравится ваш голос.  — О, силы небесные! Неужели это она мурлычет, как ласковый котенок? Неужели это ее тело трепещет от желания? И ведь она даже не стеснялась Джорджа и Эдмунда. Ох, как же ей хотелось целовать его и обнимать…
        Но с этим придется подождать.
        Его буквально оттащил от нее его брат и поволок за собой. Джиллиан взяла себя в руки и, успокоившись, взглянула в сторону Джорджа, прежде чем последовать к дому за мужчинами. Эдмунд обернулся и помахал ей рукой, восседая на плече вождя. Она послала сыну воздушный поцелуй и помахала в ответ.
        «Какой интересный, какой необычный народ эти могучие суровые горцы»,  — размышляла Джиллиан этим вечером, ужиная вместе с ними за столом Джорджа. Горцы непринужденно смеялись, беззлобно подшучивая друг над другом, и постоянно заговаривали о всевозможных сражениях. Эдмунд тоже принимал участие в разговоре, когда мальчика расспрашивали о его увлечениях. Горцы внимательно выслушивали малыша и терпеливо отвечали на его вопросы.
        — Ты умеешь играть в «крестики-нолики»?  — спросил Эдмунд вождя.
        — Я мастер в этой игре,  — заявил старший брат Колина.  — Сыграешь со мной?
        Эдмунд рассмеялся и кивнул.
        — Одну минутку.  — Джордж поднял вверх руки.  — Никто не будет чертить на моем столе, ясно?
        — Царапины сохраняют воспоминания, если отказывает память,  — проворчал Уилл, окинув гладкую поверхность стола неодобрительным взглядом.
        — Тогда, может, в шахматы?  — Роб поднялся на ноги. Улыбка, которой он одарил Джорджа, была столь же обворожительной, как и улыбка Колина.  — Я видел комплект фигур в вашей гостиной. Ты умеешь играть в шахматы, Эдмунд?
        — Нет.
        — Тогда пойдем.  — Он поманил за собой мальчика и направился к двери.  — Тебе пришло время научиться этой игре.
        Остальные последовали за ними, захватив с собой выпивку — и веселое расположение духа. Финн предложил Джиллиан руку, но Колин тут же оттолкнул его в сторону. Игнорируя его убийственный взгляд, Финн подмигнул молодой леди и скрылся в гостиной.
        Колин задержался перед дверью и обернулся к золотоволосому капитану, шедшему следом за ним.
        — Коннор, уложишь Эдмунда в постель, когда закончится игра? Мне нужно поговорить с его матерью.
        — Идите.  — Коннор махнул им рукой.  — Не беспокойся, парень.
        Джиллиан хотела сказать, что опасается оставлять сына с незнакомцами, но Колин уже увлек ее в сторону от двери гостиной. «А с чего мне сейчас возражать?  — подумала она.  — Ведь все равно Эдмунд завтра уедет с ними и будет полностью зависеть от них, пока Колин не отвезет меня в Кэмлохлин». К тому же родственники Колина были добры к малышу, и ему будет хорошо с ними.
        Джиллиан промолчала, когда он повел ее к лестнице. Ах, как она скучала по темной башне и их запретным поцелуям!
        — Макгрегор…
        Они остановились и посмотрели на Джорджа и Сару, стоявших у подножия лестницы.
        — Я просто хочу поговорить с ней наедине, капитан,  — сказал Колин, давая понять, что речь шла только о беседе. Но Джиллиан надеялась, что ее ожидало и нечто большее.  — А после этого я поговорю с вами.
        Джиллиан подумала, что Джордж воспротивится. Ну и пусть! Это не имело значения! Она хотела остаться наедине с горцем, и никто не мог остановить ее. Но капитан, как ни странно, молча кивнул и ушел, чтобы присоединиться к гостям.
        Оставшись одни, они свернули, прошли по коридору и скрылись от посторонних глаз. Джиллиан надеялась, что Колин схватит ее в объятия и зацелует до бесчувствия. Когда же он замедлил шаг, она остановила его и спросила:
        — Так что вы собирались мне сказать? Я вижу по вашему лицу, что вы чем-то обеспокоены. Что вас тревожит?
        Он тихо рассмеялся, но смех показался ей неискренним из-за огорчения, написанного на его лице.
        — Во-первых — осознание того, что я стал слишком предсказуемым.
        Она придвинулась к нему поближе и поднесла ладонь к его лицу.
        — Вы собираетесь таиться и от меня — как поступаете со всеми остальными?
        Его многозначительный взгляд задержался на ее лице.
        — Я на все готов ради вас, Джиллиан… и это чертовски меня пугает.
        Это было не совсем то, что она ожидала услышать, но этот ответ все равно обрадовал ее. Он уже сделал для нее все возможное, и Джиллиан взамен отдала ему свое сердце. Она очень хотела, чтобы он принял его, и молилась, чтобы в ответ он предложил ей свое.
        — Колин,  — прошептала она у самых его губ, когда он склонился к ней,  — я люблю тебя.
        Она была почти уверена, что увидела его улыбку перед тем, как он поцеловал ее. Ох, но он не просто поцеловал ее. Если бы так, она, возможно, сумела бы забыть его когда-нибудь, если он ее покинет. Его губы, казалось, обжигали, раздувая пожар в ее крови. Она в ответ крепко прижалась к нему и прерывисто вздохнула, когда его сильные руки сомкнулись вокруг нее.
        Джиллиан чувствовала, что он пытался обуздать себя, боролся с собой,  — но зачем? Ведь она — женщина, а женщина всегда понимает, когда затронула сердце мужчины. К тому же он так тепло относился к Эдмунду… Но очевидно, что-то другое пугало его и побуждало сдерживаться. Может, это был свирепый зверь, уложивший на месте пятерых разбойников, чтобы спасти Эдмунда? Выходит, опасно давать волю его страсти?
        Джиллиан хотелось верить, что она сумеет найти ответы на эти вопросы.
        Обвивая одной рукой шею Колина, она провела ладонью по твердым мускулам на его груди и животе — и словно обожглась. Невольно застонав, она откинула назад голову и чуть отстранилась, чтобы глотнуть воздуха. А он, шумно выдохнув, прохрипел:
        — Джиллиан, то, что я хочу с тобой сделать…
        — Делай что хочешь.
        — Нет.  — Он выпрямился и заглянул ей в глаза.  — Твоя жизнь — в моих руках. Я не хочу подвергать тебя еще большей опасности.
        Так вот в чем дело… Как и в ту ночь, которую они провели вместе в пещере, он боялся допустить «оплошность». Мысль о том, что она имела такую власть над мужчиной, способным вырезать мушкетные пули из собственной плоти, заставила Джиллиан задрожать от переполнявших ее чувств.
        — Колин,  — она взяла его лицо в ладони,  — моя жизнь принадлежит мне. И именно ты вернул меня к жизни…
        — И теперь, когда ты ею владеешь, ты готова вручить ее мне?
        — Да.  — Она улыбнулась и нежно его поцеловала.  — Мою жизнь — и жизнь моего сына. А теперь, пожалуйста…  — Он подхватил ее на руки и понес по коридору.  — Пожалуйста, отнеси меня в твою комнату.
        Глава 30
        Пламя камина отражалось в его глазах, когда он ногой затворил дверь в свою комнату, а затем запер ее. Джиллиан охватила дрожь возбуждения — ведь они наконец-то оказались одни в запертой комнате! Она не испытывала ни страха, ни сомнений. И она чувствовала, как Колин содрогался от страстного желания.
        Но она заставит его подождать еще немного… Когда он снова протянул к ней руки, Джиллиан отступила и потянула за тесемки на своем платье.
        Его глаза потемнели, воспламеняя ее кровь, наполняя тело томлением… Он не пытался приблизиться к ней, а остался у двери — стоял, пожирая ее взглядом. В эти мгновения все печальное прошлое было забыто, и сейчас, глядя на Колина, стоявшего перед ней в мягком свете камина, Джиллиан чувствовала, что вся жизнь вела ее именно к этому моменту. К этому мужчине, рисковавшему ради нее жизнью, убивавшему ради нее. Она хотела принадлежать ему, хотела, чтобы он принадлежал ей. Хотела рожать его детей и видеть, как он любит их.
        Высвободившись из платья, она шумно выдохнула, когда оно упало к ее ногам. А плед горца топорщился в области паха.
        Стоя перед ним в одной лишь тонкой белой сорочке, Джиллиан пробормотала:
        — Колин, я…  — У нее перехватило дыхание.
        Он закрыл глаза, словно все еще пытался обуздать себя, устоять. Теперь она знала почему — и от этого любила его еще сильнее.
        — Джиллиан,  — со стоном произнес он, открывая глаза,  — сначала я должен кое-что тебе рассказать.
        Но она бросилась к нему, и он заключил ее в объятия.
        — Расскажешь позже.  — Она пробежалась по мускулам его груди пальцами, затем — губами.  — Сейчас я хочу только тебя, Колин.
        Джиллиан выскользнула из его объятий, когда он попытался привлечь ее к себе ближе. Колин заставил ее отказаться от своих сомнений и страхов, заставил сбросить защитную броню и довериться ему. И она хотела того же от него — хотела увидеть его настоящего, незащищенного… И по огню, пылавшему в его глазах, она догадывалась, что это не займет много времени.
        — Знаешь, я немного разбираюсь в искусстве владения мечом.  — Она обхватила пальцами его жезл, скользнув рукой под шерстяную клетчатую завесу на его талии.
        — В самом деле?
        Она кивнула и потянулась губами к его уху.
        — Ты был великолепен, Колин, а теперь… Теперь я хочу увидеть тебя всего.
        С силой дернув за его плед, она отступила на шаг, наблюдая, как шерстяной покров опускается на пол. Ее взгляд прошелся по его ногам — от пыльных кожаных сапог до бедер. У него были очень красивые ноги. Но на упругие ягодицы тоже было приятно смотреть. Краснея, Джиллиан обошла вокруг него, чтобы изучить полностью.
        О Господи! Силы небесные! Она прижала руку к груди, глядя на его длинный жезл, вздымавшийся кверху, набухший и готовый взять ее. Она радостно улыбнулась, страстно желая ощутить его в себе, вобрать его всего, полностью отдаться своему воину.
        Но горец не шевелился, продолжая сопротивляться тому, к чему так явно стремилось его тело. Тогда Джиллиан наклонилась и, подобрав с пола свое платье, сказала:
        — Если хочешь, я уйду.
        В следующее мгновение она со стоном закрыла глаза, охваченная восторгом, ибо он подхватил ее на руки! Да-да, его выдержка наконец дала трещину, и он с хриплым стоном сорвал с нее сорочку. Их губы слились в порыве страсти, даря наслаждение обоим в равной мере. Она оседлала его в воздухе, обхватив руками его шею и обвив ногами бедра. Он держал ее на весу, поглаживая ладонями ее ягодицы и слегка покусывая шею. От ее восторженных вскриков его жезл еще больше отвердел меж ее ног.
        Джиллиан выгнула спину, нависая над кроватью, предлагая ему большее. От осознания силы его рук, поддерживавших ее, у нее захватывало дух. Когда же он втянул в рот ее тугой сосок, она вскрикнула и громко застонала. А он тут же впился губами в другой ее сосок. Джиллиан уже подумала, что больше не выдержит, она готова была умолять его, чтобы он овладел ею,  — но тут она наконец-то ощутила его горячее естество у своего пылающего лона и пошевелила бедрами. Его тело содрогалось в ее объятиях, когда он, обхватив ладонями ее ягодицы, еще раз потерся об нее своим набухшим пульсирующим жезлом. А затем, приподняв ее одной рукой, он решительно вошел в нее.
        Энергично двигая бедрами, он настойчиво вонзался в нее, проникая с каждым рывком все смелее, все дальше, все глубже, постепенно увлекая ее к вершинам блаженства. Джиллиан вскрикнула в первый момент — несколько напряженная вначале,  — ведь она четыре года не была с мужчиной. Но вскоре ритм его движений и нарастающая мощь его выпадов помогли ей расслабиться, и она, открыв глаза, обнаружила, что он смотрит на нее. Сжав ее ягодицы, он вонзался в нее раз за разом, и Джиллиан, задыхавшаяся, немного опасалась того зверя, которого так неосмотрительно выпустила на свободу. Но в какой-то момент, заглянув в глубину его глаз, она наконец поняла, чего боялся он, Колин. Он боялся собственного сердца, ибо осознал, что оно больше не принадлежит ему.
        — Ты любишь меня, Колин Макгрегор?
        Его прекрасные губы изогнулись в неотразимой улыбке.
        — Разве я уже не говорил тебе сегодня сотню раз, что люблю?
        Когда она отрицательно покачала головой, он поцеловал ее и вместе с ней опустился на кровать.
        — Да, я люблю тебя, Джиллиан Дирли. И нечего тут улыбаться,  — предостерег он, снова погружаясь в нее.  — Я жестокий бессердечный негодяй.
        — Только не со мной.  — Она взяла его лицо в ладони, не в силах поверить, что покорила такого мужчину.  — И не с Эдмундом.
        — Тебе удалось смягчить меня, девонька.  — Он опустил взгляд на ее губы, затем закрыл глаза и снова поцеловал, заставляя ее сердце — и лоно!  — пылать огнем.
        Обвивая его ногами, она раз за разом приподнимала бедра, встречая его мощные удары с таким же пылом. Они смотрели друг другу в глаза, в то время как тела их ритмично раскачивались, то сталкиваясь, то отдаляясь — подобно волнам в океане.
        «Если он это считает проявлением мягкости…» — промелькнуло у Джиллиан. Покрепче прижавшись к нему, она проводила ладонями по его плечам и по спине, исследуя шрамы от его боевых ранений. А затем обхватила ладонями его ягодицы и улыбнулась, когда он, задрожав, пригвоздил ее к кровати.
        В ответ на ее глухие вскрикивания низкий хриплый стон вырвался из его горла.
        — Я мечтал о тебе, а сейчас ты здесь, со мной…  — задыхаясь, произнес он.
        Он мечтал о ней?! Боже, она хотела бы никогда с ним не расставаться. Хотела бы всю жизнь проводить каждую ночь так же, как эту,  — чтобы сливаться с ним телом и душой, чувствовать его тяжесть, его силу, когда он уносит ее куда-то вдаль, за моря, выше облаков, туда, где любовь прекрасна и никогда не разочарует.
        От нежного прикосновения его пальцев к ее виску, а затем к щеке, когда он готовился поцеловать ее, Джиллиан ощутила безумный прилив любви и желания. А может, в этом повинны были его ласки — Колин упивался каждым дюймом ее тела. Когда же он, стиснув зубы и отвернув лицо в сторону, сдерживал себя, чтобы отсрочить момент разрядки, Джиллиан трепетала в его объятиях.
        «О Боже,  — думала она,  — даже в пылу страсти этот зверь ужасно терпелив».
        И беспощаден.
        С неотразимой улыбкой на губах и огненным блеском в глазах он с силой впечатывал свои бедра в ее тело, поглаживая жаркой плотью бугорок ее страсти.
        — Ах, девонька, не снится ли мне это?  — Он в очередной раз вонзился в нее.  — Неужели это и впрямь твои влажные тесные ножны так плотно облегают меня?
        Джиллиан снова выгнула спину, стараясь принять его как можно глубже. И тут все вокруг нее внезапно взорвалось вспышкой ослепительного света, и она забилась в объятиях любовника, впившись ногтями ему в плечи. Джиллиан не знала, сможет ли выдержать наплыв переполнявших ее чувств. Громко выкрикнув его имя, Джиллиан услышала, как он тихо выругался, пытаясь удержать над собой контроль. В ответ на его последний завершающий выпад она, откинув назад голову, содрогнулась всем телом, потрясенная до самых глубин своего существа. А затем, взглянув на него, увидела, что он наблюдает за ней с выражением глубокой муки на лице.
        Когда же она улыбнулась, полностью удовлетворенная. Колин мгновенно вышел из нее, зажимая рукой свой пульсирующий жезл. Чуть отклонившись; он молниеносно довел себя до разрядки, выпустив струю семени в воздух. Хриплый гортанный стон, который он испустил при этом, заставил Джиллиан внимательно посмотреть на него. Упираясь локтями в матрас позади себя, он, содрогаясь, еще трижды выпустил к потолку струю семени. Он не стал орошать им ее лоно, и Джиллиан понимала, почему он так поступил. Еще совсем недавно она обожала бы его за это. Но сейчас, когда огонь страсти угас, оставив после себя только тлеющие угли, она поняла, что их брак полностью решил бы все проблемы. Увы, было ясно, что он и в мыслях не имел сделать ее своей женой. Правда, он сказал, что любит ее… Но мало ли что говорится в пылу страсти.
        Джиллиан наблюдала, как он сел, затем поднялся с кровати, чтобы взять обрывок ткани со стола возле умывальника. Она ничего не говорила, пока он обтирал ее. И закрыла глаза, когда он, вытершись сам, лег на кровать рядом с ней.
        Она не станет плакать. Не следовало ожидать от него слишком многого. Ведь горец уже столько для нее сделал… И если всего одна ночь с ним — это все, что ей отпущено, то она должна получить от нее как можно больше и встретить утро с высоко поднятой головой.
        Глава 31
        — Расскажи о своей семье.
        Лежа на кровати лицом к ней, Колин откинул золотистый локон с ее щеки и с улыбкой сказал:
        — О моих родственниках? Ты это имела в виду?
        Озадаченная этой его поправкой, Джиллиан невольно нахмурилась, и ему очень захотелось крепко обнять ее и прижать к себе. Но он уже и так обошелся с ней слишком грубо, был слишком требовательным для одной ночи. В прошлом он никогда не терял над собой контроля — что бы ни делал. Никто не знал истинного жара огня, скрытого под его ледяной броней. Но уверенность Джиллиан, когда она соблазняла его, так воспламенила его кровь… Ох, этого никому никогда прежде не удавалось. Ее готовность отдаться доставила ему гораздо большее удовлетворение, чем победа в любом сражении. Но он взял ее слишком быстро. Слишком велико было желание насладиться ею. Более того, он снова ее хотел, безумно хотел.
        — Много ли еще различных слов мне необходимо выучить?  — спросила Джиллиан с улыбкой.
        — Я буду говорить их тебе каждый час.  — Он тоже улыбнулся.  — К тому времени как приедешь в Кэмлохлин, ты выучишь их все. Но сначала прости меня, если я напугал тебя или причинил тебе боль этой ночью.
        Джиллиан тут же покачала головой:
        — Нет-нет, ничего подобного не было.  — Она сжала его руку, поднесла к губам и поцеловала.  — Все было прекрасно. Я этого никогда не забуду.
        Разумеется, не забудет. Он не позволит ей забыть. Колин еще больше возбудился при этой мысли, но все же сдержался, довольствуясь тем, что может просто смотреть на нее, разговаривать с ней.
        — Так расскажи мне о своих родственниках. В Кэмлохлине много женщин?
        — Да, конечно. Полагаю, моя мать сразу возьмет тебя под свое крыло. А если не она — то моя тетушка Мэгги наверняка. Она заменит тебе мать.
        Они то и дело смеялись, пока Колин рассказывал про своего вздорного кузена Броуди Макгрегора и других родичей. И веселый смех Джиллиан, ее чистая радость и откровенное желание, горевшее в ее глазах, пробуждали у Колина готовность пожертвовать всем ради нее. Он попытался обуздать свое сердце и рассуждать здраво. Ему не следовало овладевать ею сейчас. Но, по крайней мере, он не излил в нее свое семя. Так что в случае его смерти она не останется с двумя внебрачными детьми. Да, он намерен сражаться. Это его долг. Особенно в том случае, если война придет в Шотландское нагорье.
        — Эдмунду не захочется уезжать оттуда,  — сказала вдруг Джиллиан.
        Колин не был уверен, что правильно ее понял.
        — А зачем вам уезжать?
        Она отвела взгляд, пытаясь скрыть внезапно нахлынувшую грусть.
        — Какой смысл нам оставаться там, если я сумею убедить Вильгельма, что я…  — Джиллиан со вздохом умолкла.
        Вильгельм? Какое отношение он к ней имел? Будь он проклят, этот голландский принц! Наверное, следовало уже давно сказать ей правду, рассказать, что этот Вильгельм — безжалостный негодяй, когда-то приказавший уничтожить целое аббатство со всеми монахинями. И он, Колин, не позволит принцу захватить трон и проделать то же самое со всеми католиками в королевстве. Он собирался сказать ей об этом раньше, когда думал, что она будет рада жить вместе с ним в Кэмлохлине. Когда думал, что она отказалась от мысли связать свои надежды с человеком, которого он намеревался уничтожить.
        — Джиллиан…  — Он взял ее лицо в ладони, молясь, чтобы она увидела в его глазах, как много она для него значила. Увы, он не был таким искусным в речах, как Финн. Действительно как рассказать ей, что все ее надежды на принца — всего лишь мечты?
        Внезапный стук в дверь вырвал Джиллиан из его объятий — она вздрогнула и села в постели.
        — Мы ложимся спать, Макгрегор!  — крикнул из-за двери капитан.  — Я пришел, чтобы проводить Джиллиан в ее комнату!
        — Я сам позабочусь об этом,  — ответил Колин.  — Мы с вами завтра обо всем поговорим.
        Ненадолго воцарилось молчание, затем Гейтс сказал:
        — Хорошо. Значит, завтра. Всего хорошего, Джиллиан.
        — Всего хорошего, Джордж!  — откликнулась Джиллиан. Ее щеки пылали в мерцающем свете камина. Она посмотрела на Колина, внимательно наблюдавшего за ней, и улыбнулась одновременно с ним.
        — Так, значит,  — произнес он чуть хрипловатым голосом, совершенно забыв о Вильгельме и войнах,  — ты хочешь провести эту ночь со мной?
        — Столько ночей, сколько у нас осталось,  — прошептала она в ответ.
        Множество бесконечных ночей — будь его воля!
        — Я завоюю тебя, девонька,  — сказал он, упираясь восставшей плотью ей в бедро.
        — Ты уже завоевал меня, горец.  — Джиллиан лизнула ложбинку на его подбородке, затем поцеловала в нижнюю губу.
        Колин крепко обнял ее и прижал к себе. Но на этот раз он не торопился — целовал ее неспешно, с нарочитой медлительностью. Дыхание Джиллиан участилось, и все тело ее охватила дрожь желания. Колин же ласкал ее груди, а его отвердевший жезл болезненно пульсировал. Но горец по-прежнему не торопился.
        Он не был готов к тому, что она задумала, когда, надавив на его плечи, Джиллиан опрокинула его на спину. Но ему это понравилось. Когда же она оседлала его, прижавшись пылающим лоном к его жезлу, он невольно застонал.
        — Такой могучий воин,  — проворковала Джиллиан, блуждая ладонями по его груди и покачивая бедрами,  — и совсем беспомощный подо мной.
        Колин согнул колени по обеим сторонам от ее бедер и обхватил ладонями ягодицы любовницы. А в следующее мгновение, слегка приподняв ее, стремительно вторгся в ее жаркие глубины.
        — Ох!  — вскрикнула она, вцепившись ему в плечи; ее длинные волосы падали ей на лицо.  — Не такой уж ты и бессильный, как выяснилось.
        Колин же сейчас хотел только одного — вонзаться в нее как можно глубже, чтобы насытиться ею, утолить пожиравший его голод. Обвивая одной рукой талию Джиллиан, он крепко держал ее, то приподнимая, то опуская на свой пылающий жезл, пока не почувствовал, что готов взорваться.
        Припав к ее губам, он коснулся языком ее языка, повторяя при этом круговые движения бедер, возносившие Джиллиан к небесам. Когда же она прикусила его губу, Колин, не выходя из нее, перекатил ее на спину. Наблюдая, как она с радостью принимает его, наслаждаясь соитием, он восхищался ее изысканной красотой. Минуту спустя она громко закричала в экстазе, и Колин на мгновение замер, чтобы отсрочить собственную разрядку.
        — Ты любишь меня,  — сказала она чуть позже, лежа в его объятиях.  — Но не хочешь назвать своей…
        Но он уже считал ее своей. Согласно законам гор, она принадлежала ему, если он этого хотел. А он этого хотел. Да, он хотел, чтобы она стала его женой. Навсегда. Но сначала он должен был сказать ей правду. Ох, дьявол, и когда же он стал таким трусом?!
        — Джиллиан, приближается война, и я…
        — Не говори так!  — Она приподнялась на локте и прижала пальцы к его губам.  — Скажи мне, что оставишь службу у Джеффри. Даже если ты больше меня не захочешь, мысль о том, что ты падешь в сражении…
        — Я хочу тебя,  — перебил Колин.  — И так будет всегда.
        — Но если ты погибнешь, я этого не переживу,  — продолжала Джиллиан, не слушая его.  — Джеффри сказал, что принц уже собрал более трех сотен кораблей. Что за беда, если у него будет одним наемником меньше?
        Лицо Колина оставалось бесстрастным, хотя сердце глухо колотилось в груди. Уже больше трехсот кораблей? Ох, сражение предстояло нешуточное…
        — Что еще сказал тебе Джеффри?
        Джиллиан пожала плечами, явно не проявляя интереса к делам политиков.
        — Принц нуждается в средствах для вторжения и ведет тайные переговоры с бургомистрами в Амстердаме. Он также отправил посланника в Вену, чтобы заручиться поддержкой Леопольда I, императора Священной Римской империи.
        Колин молчал; его потрясло известие о том, что церковь — на стороне Вильгельма. Хотя это не слишком его удивило… Яков и в самом деле превратился в настоящего тирана.
        — Вот видишь?  — продолжала Джиллиан.  — Ты ему совершенно не нужен.
        Колин помотал головой, стараясь заглушить назойливый внутренний голос, безжалостно напоминавший ему, что именно такого сражения ждал всю свою жизнь.
        — Зато Людовик, король Франции, пошлет свои корабли на помощь Англии. Так что трехсот кораблей Вильгельма будет недостаточно, чтобы обеспечить ему победу.
        Джиллиан отвернулась, чтобы скрыть слезы, блеснувшие в ее голубых глазах.
        — Прости меня. Я не имела права говорить тебе об этом. Я знаю, что ты искренне предан принцу Вильгельму, как и я.
        Но Колин не был предан принцу Вильгельму. Он мог бы многое рассказать о жестоких деяниях принца, от которых кровь стыла в жилах. Он мог бы уверить Джиллиан, что Вильгельм озабочен лишь тем, чтобы добиться своей цели, поэтому вряд ли согласится помочь ей. Но он не стал ничего об этом говорить — не хотел так жестоко разочаровывать любимую. Вместо этого он тихо сказал:
        — Проси у меня все, что хочешь.
        Она снова устремила на него пристальный взгляд, но тут же закрыла глаза.
        — Пусть война идет без тебя, Колин.
        Разве он мог позволить себе такое? Как бы это отразилось на его родне? И что можно сказать о нем, если он хотя бы подумал о подобном?.. А ведь он действительно раздумывал об этом. Из-за Джиллиан. К сожалению, король Яков обрел черты характера, которые Колин более всего презирал в людях, облеченных властью. Например — желание возвеличить себя любой ценой, даже за счет тех, кого он перед Богом поклялся защищать. Но король был отцом Давины, жены Роба, и, следовательно, их, Макгрегоров, родичем. А раз так… все же маловероятно, что Яков допустит, чтобы война и связанные с ней трудности затронули северные кланы. А если все-таки допустит?..
        — Мой враг угрожает тому, что важнее всего для меня,  — проговорил Колин,  — И если я в силах помешать ему, то разве не должен попытаться?
        Джиллиан кивнула и прижалась к нему покрепче.
        — Да, думаю, что должен. Скажи мне,  — добавила она, ловко просунув ногу между его ног,  — а что для тебя важнее всего?
        — Моя свобода.
        Она снова кивнула. И тут же спросила:
        — А какая именно свобода?
        — Жить так, как я хочу, и верить, во что хочу, не опасаясь последствий.
        — Я бы тоже стала бороться за это.
        — Ты уже борешься. И ты победишь, поверь мне.
        После этого они уснули. Один раз Джиллиан проснулась от кошмара. Ей приснилось, что она потеряла Эдмунда. Колин крепко обнял ее, пообещав, что никогда такого не допустит. Он наблюдал, как она снова засыпала, смотрел на нее, любуясь ею. И он надеялся, что женщины у него дома не станут завидовать ее красоте, хотя подозревал, что это пустые надежды.
        Колин еще дважды будил любимую, не в силах сдержаться,  — ему ужасно хотелось прикоснуться к ней, хотелось слиться с ней воедино. Она не протестовала и не упрекала его, называя «животным», хотя именно таким он, по сути, и оказывался. Она со страстью отдавалась ему, и лежа на спине, и стоя на коленях, когда он брал ее сзади. И оба раза он едва успевал отстраниться — едва не поддался соблазну бросить к дьяволу великую битву и прожить остаток дней, разводя овец и воспитывая своих детей вместе с Джиллиан.
        Дважды он почти уступил искушению.
        Почти.
        Глава 32
        Джиллиан пробудилась от сна о Колине и обнаружила, что он уже встал с кровати и завязывает тесемки своих бриджей. Он улыбнулся ей, и она потянулась, затем вдруг покраснела, вспомнив ночь, которую они провели вместе. О, это было чудесно! Это было… Ах, ведь уже утро! Эдмунд покидает ее сегодня!
        Джиллиан села, выкрикивая имя сына, и принялась натягивать сорочку. Колин мгновенно подскочил к ней и проговорил:
        — Я не задержу тебя вдали от него надолго, девонька. Он будет в безопасности. Вы оба будете…
        — Я знаю,  — сказала она, прижимаясь к его груди.  — Но что я стану делать без него, пока мы не воссоединимся?
        Колин слегка отстранился, чтобы заглянуть ей в глаза, и ее охватил жар от ласковой улыбки на его губах. Джиллиан снова покраснела; она была ему бесконечно признательна за эту его способность так легко избавлять ее от забот о грядущих днях. Боже, он оказался изумительным любовником! Да, конечно, она могла сравнивать его только с Реджиналдом Блантом, но это ничего не значило. Наслаждение, которое она познала с Колином, не имело себе равных. Он вернул ее к жизни своими ласками и покорил ее сердце страстными объятиями. Она хотела бы никогда с ним не расставаться. Мысль о разлуке с ним так же ужасала ее, как потеря Эдмунда.
        — Когда ты уйдешь сражаться…  — Он нежно обнял ее, чтобы успокоить.  — Колин, я буду ждать тебя. То есть… если ты захочешь этого.
        — А как насчет Вильгельма?
        Джиллиан подняла на него взгляд и решительно заявила:
        — Зачем мне принц, если у меня есть ты?
        Он опять улыбнулся и прошептал:
        — Я люблю тебя, девонька. И я постараюсь убедить тебя в этом, чтобы ты больше никогда не сомневалась во мне.
        Значит, он намеревался остаться с ней? Возможно, жениться на ней? Джиллиан почувствовала огромное облегчение и крепко прижалась к нему, сознавая, что принадлежит ему, ему одному.
        — Я выношу твоих сыновей, Колин. Я последую за тобой хоть на край земли.
        — Туда ты и отправишься, милая. А что касается наших детей…  — Он несколько раз коснулся ее губ легкими поцелуями.  — Я был бы рад и дочерям. Сын у меня уже есть.
        Ах, Эдмунд!
        — Колин, мы должны поторопиться!  — Джиллиан вырвалась из его объятий и соскочила с кровати, чтобы одеться.
        Но на пути к двери она остановилась и, обернувшись, сказала:
        — Обещай мне еще кое-что…
        — Да, говори.
        — Обещай, что будешь любить меня до конца своих дней.
        Он шагнул к ней и привлек к себе.
        — Боюсь, что я буду любить только тебя даже после этого.
        Она с лукавой улыбкой заметила:
        — Ты слишком много боишься…
        Колин вышел следом за ней в коридор, и они направились к двери Эдмунда.
        — Могу заверить тебя, милая, что боюсь гораздо меньше, чем многие другие мужчины.
        Джиллиан рассмеялась. Какой самоуверенный горец!
        А он склонился к ее уху и прошептал:
        — Теперь мое сердце проснулось, и оно бьется для тебя, Джиллиан, поверь мне.
        Она прижалась к любимому и закрыла глаза. Когда же открыла их, на ее пути стоял Джордж. Вернее — на пути Колина. Не говоря ни слова, он выбросил вперед кулак и сбил горца с ног.
        Джиллиан уже собиралась отчитать капитана, как вдруг краем глаза уловила какое-то движение. В следующее мгновение к ним подошли Роб и Уилл Макгрегоры, готовые — и вполне способные!  — убить Джорджа, если он снова поднимет на Колина руку.
        Тут горец поднялся на ноги и, вытирая кровь, струившуюся из носа, проговорил:
        — Оставьте его. Он вправе так поступать. Пока…
        — Ты хочешь сказать, что не собираешься дать ему сдачи?  — проворчал Уилла.
        — Не в этот раз,  — ответил Колин.
        — Тогда вам лучше бы пообещать ей что-то,  — проговорил Джордж.  — И лучше бы вам сдержать свое слово.
        — Я уже обещал,  — бросил Колин через плечо, проходя мимо Гейтса к двери Эдмунда.  — И я готов сдержать обещание.
        — Паренек завтракает в гостиной вместе с женой капитана,  — сказал Роб, когда Колин и Джиллиан обнаружили, что комната Эдмунда пуста.
        — Ты готов сдержать обещание?  — переспросил Уилл, когда все уже спускались по лестнице.  — Какое именно?
        — Поговорим об этом, когда я вернусь домой.
        Роб с Уиллом обменялись выразительными взглядами над головой Колина, когда тот наклонился, чтобы взять Эдмунда на руки.
        — Ты возвращаешься домой?  — спросил его Коннор Грант, остановившийся в дверях.
        — Вернусь со временем,  — ответил Колин.
        «Со временем… Это может означать все, что угодно»,  — подумала Джиллиан, входившая вместе со всеми в гостиную. Со временем — когда он вызволит ее из Дартмута? Со временем — после нескольких лет участия в войне?
        Тут Колин поставил Эдмунда на ноги, затем наклонился и что-то сказал ему на ухо. Мальчик энергично закивал, а его мать мысленно воскликнула: «Он нужен Эдмунду! Он нужен мне!»
        — Мы хотим выехать пораньше,  — сказал Роб после завтрака, перебрасывая через плечо свой теплый шерстяной плед.
        О Господи! Значит, у нее не осталось и часа, чтобы побыть на прощание со своим сыном? Джиллиан подхватила малыша на руки и принялась осыпать его поцелуями, пока он не начал извиваться в ее руках. «Это делается ради него»,  — твердила она себе снова и снова, давая сыну наставления и объясняя, как следует себя вести.
        — И следи за тем, что ты говоришь при вожде или его жене,  — сказала Джиллиан, снова целуя сына. Опустив его на пол, она продолжала: — Не забывай о хороших манерах. Не гоняйся за Аврелием в разных опасных местах. И ешь свежие овощи. Я упаковала с твоими вещами твой волшебный кинжал, так что если чего-нибудь испугаешься…
        — С ним все будет в порядке.  — Уилл взял Эдмунда за руку.  — Если он испугается, мы за ним присмотрим.
        Тут Колин присел перед малышом на корточки и проговорил:
        — Позаботься об Аврелии. Теперь он целиком зависит от тебя.
        — Да, обязательно,  — пообещал Эдмунд.
        Колин же с улыбкой добавил:
        — А твоя мама скоро будет снова с тобой.
        — И ты?
        — И я тоже,  — ответил горец.  — Мне нужно многому тебя научить.
        Джиллиан старалась держать себя в руках и не расплакаться, когда ее сын обвил пухлыми ручонками шею Колина и прижался к нему, а тот поцеловал его в головку.
        — Ну все. Теперь отправляйтесь.  — Колин поднялся в полный рост, и Уилл повел мальчика х двери.
        Последним уходил Роб. Он остановился перед Джиллиан и в последний раз заверил ее, что с ее сыном ничего страшного не случится.
        Колин вышел следом за родичами. Он обернулся в дверях, чтобы посмотреть на Джиллиан, и понял, что слезы, стоявшие в ее глазах, вот-вот хлынут потоком. Так и случилось, когда он затворил за собой дверь. Джордж оставался с ней, молча поддерживая ее, пока она плакала. Ей больше не требовались никакие заверения, ей нужно было просто выплакаться, и ее верный друг позволил ей сделать это.
        — Эй, Роб!  — окликнул Колин брата, когда новый вождь уже собирался вскочить в седло позади Эдмунда.  — Мне нужно кое-что тебе сказать.
        Бросив на Колина мрачный взгляд, Роб скрестил руки на груди.
        — Я так и думал. Подозреваю, что мне твои слова очень не понравятся. Наверное, именно по этой причине ты решил сказать мне их напоследок.
        — Я больше не поддерживаю короля,  — заявил Колин.
        Роб с удивлением воззрился на него — словно не верил своим ушам. Затем оглянулся на остальных родичей, которые, услышав их разговор, казались столь же ошеломленными.
        — Но почему?..
        — Потому что жажда власти развратила короля. Потому что он готов был убить мать и ее ребенка — чтобы возбудить страх у всех прочих.
        Ему не потребовалось говорить брату, о какой матери с ребенком шла речь. Роб посмотрел на Эдмунда, ожидавшего его на коне, сжимавшего в руках Аврелия.
        — Ты знаешь это наверняка?
        Колин рассказал брату все, и Роб некоторое время обдумывал его слова, перед тем как ответить; он должен был принять одно из важнейших решений — как новый вождь клана.
        — Король не пошлет своих людей в Кэмлохлин в погоню за мной, если я уйду от него,  — уверенно заявил Колин, так как знал: еще оставалось кое-что, по-прежнему значившее для Якова больше, чем власть. Его дочь.  — Ведь король связан с нами по крови,  — добавил он.
        — Да, верно,  — согласился Роб и хлопнул брата по спине.  — Но, тем не менее, будет лучше, если вы с ним не станете врагами. И не говори Давине о причинах твоего ухода.
        Родичи поддержат его — Колин не сомневался в этом.
        — А как же Вильгельм Оранский и твоя война?  — спросил Роб, напомнив брату о том, к чему тот так усердно готовился последние три года.  — Ты останешься в Кэмлохлине, когда доставишь ее к нам?
        Колин бросил взгляд в сторону дома и уклончиво ответил:
        — Принц — это уже другой вопрос. Не думаю, что он легко сможет забыть мою службу у короля Якова.
        — Что ж, тогда всего хорошего.  — Роб вскочил в седло и усадил Эдмунда с Аврелием между коленями.  — Делай то, что должен делать. Только оставайся в живых.
        Колин заверил, что очень постарается. Затем взял Эдмунда за руку. Проклятие! Ему страшно не хотелось расставаться с малышом! А ведь среди множества возможных ситуаций, к которым Колин готовился в жизни, не предусматривалась столь глубокая привязанность к ребенку…
        — Не гоняй животных тетушки Мэгги, парень.
        — Не буду,  — обещал Эдмунд, утирая слезы.
        Колин ни разу в жизни не пролил ни слезинки, и он был твердо уверен, что и сейчас этого не случится. Но все же сердце его разрывалось от тоски. Он заставил себя улыбнуться, затем похлопал Аврелия по спинке и отступил в сторону, когда Роб пустил коня вскачь.
        Проезжая мимо Колина, Финн с ослепительной улыбкой проговорил:
        — Не беспокойся за леди, когда уедешь сражаться. Я присмотрю за ней.
        Колин выругался сквозь зубы, а Финн, пришпорив коня, умчался догонять остальных, оглашая окрестности громким хохотом.
        Повернувшись к дому, Колин увидел в дверях Джиллиан, прижимавшую руки к груди. Он прекрасно понимал, как тяжело она переживала разлуку с сыном, и знал, какие трудные дни ее ждали. Он непременно поможет ей пережить все невзгоды и сокрушит любого, кто попытается отнять ее у него,  — даже своего родича, светловолосого сладкоголосого барда.
        Но когда же он успел стать рыцарем прекрасной дамы? О дьявол! Все это весьма прискорбно…
        Колин направился к любимой и по пути наклонился, чтобы сорвать в траве цветок.
        Глава 33
        Путешествие обратно в Дартмут было мучительным для Джиллиан. Ничто не могло восполнить отсутствие Эдмунда, и первые несколько дней она почти все время молчала. Ей нравилось слушать, как Колин и Джордж рассказывали о своих семьях. И по ночам ей удавалось заснуть без слез.
        Все-таки странно… Можно годами не проронить ни слезинки по недостойной душе, но стоит отнять у вас того, кого вы с нежной любовью взрастили, как слезы извергаются из глаз потоком — словно осенние листья с деревьев в листопад.
        Джиллиан ужасно скучала по Эдмунду. Скучала по его голосу, по улыбке, по ощущению его теплого тельца в своих руках. А Джордж вел себя превосходно — как обычно. Даже воздержался от нравоучений, когда Колин на ночь лег рядом с ней и заключил ее в объятия. С тех пор он поступал так каждую ночь, отвлекая ее от горестных мыслей о сыне.
        — Я еще не рассказывал вам о романе моей сестры Мейри с Коннором Грантом?  — Его низкий голос успокаивал ее как бокал хорошего вина.  — Они полюбили друг друга еще детьми и…
        Колин не давал ей думать о том, что она потеряла, и побуждал мечтать о будущей жизни в Кэмлохлине. К концу путешествия она узнала почти все, что ей следовало знать о Макгрегорах с острова Скай. Теперь она даже знала, чем будет заниматься Эдмунд в каждый час дня.
        Рассказы Колина очень ей помогали. Помогали и поцелуи, которыми они обменивались украдкой, когда Джордж храпел у костра. Большего они себе не позволяли, хотя по временам их влечение друг к другу становилось почти нестерпимым. Но они сдерживались — ради ее доброго имени, как шептал ей Колин, нежно целуя. И сейчас ей было достаточно и этого — его объятий и его поцелуев.
        Джиллиан знала, что придется быть сильной в грядущие дни. Сила же понадобится ей, когда она предстанет перед Джеффри. И если все пойдет по намеченному плану, то она непременно увидит своего сына.
        Джералд Хэмптон и Филипп Лефевр встретили их у ворот. Хэмптон насмешливо ухмылялся, глядя на покрасневшие глаза Джиллиан; и ей ужасно захотелось выхватить кинжал, скрытый в складках юбки, и метнуть в него.
        В сопровождении этих двоих они проследовали прямиком в солар Джеффри, чтобы сообщить ему трагическую новость — Эдмунд был похищен бандой вооруженных пистолетами грабителей и они ничего не смогли сделать. Джиллиан рыдала, умоляя кузена отправить солдат в Эссекс, чтобы выследить преступников. Конечно же, Джеффри ей отказал.
        — Мои люди нужны мне здесь,  — заявил он с притворным сочувствием.  — Но мы отправим весточку твоему отцу. Я уверен, что он сразу же бросится на поиски мальчика.
        Джиллиан с ненавистью смотрела на кузена из-под опухших век. Она даже не предполагала, что способна так ненавидеть. Ох, как же она устала от него и его неприязни к Эдмунду. Люди нужны ему здесь? Какая подлая отговорка для человека, полагавшего, что ее сына забрали Кэмпбеллы из Аргайла. Он ведь сам помог все устроить! И теперь думал, что победил. Кузен избавился от ребенка, чтобы расчистить место для себя, и его улыбка, когда он смотрел на нее поверх своего кубка, доказывала, что он тайно злорадствовал.
        — Конечно, отец так и сделает,  — язвительно проговорила Джиллиан.  — Ведь он любит Эдмунда так же сильно, как вы.
        Самодовольная усмешка кузена была как яд для ее души — эта его усмешка постоянно изводила Джиллиан все последние годы.
        — Почему ты так сердишься на меня, Джиллиан?  — Кузен устремил пристальный взгляд на Колина.  — Ведь не я же похитил твоего сына… Разве не так, Кэмпбелл?
        Внезапно Джиллиан осознала: что-то пошло не так. Ох, что она наделала? Зачем разозлила кузена, вместо того чтобы точно следовать плану Колина?
        — Они явились среди ночи, милорд,  — ответил горец; голос его не дрогнул, а лицо осталось невозмутимым.  — Мы не знаем, что это были за люди.
        — Вот именно.  — Джеффри снова повернулся к ней и поднялся со своего кресла.  — Как ни ужасно все, что произошло, мы должны это пережить и начать жизнь заново.
        Боже милостивый! Ее едва не стошнило при этих словах кузена. Джиллиан закрыла глаза и отвернулась от него, призывая на помощь все свои силы, чтобы не вонзить в него кинжал. Граф же подходил к ней все ближе.
        — Вы правы, Джеффри,  — тихо сказала она, отступая на шаг.  — И я не сержусь на вас, просто очень расстроена. Наверняка вы меня понимаете. Я пойду в свою комнату и…
        — Нет, Джиллиан,  — проговорил граф.  — Ты останешься здесь, со мной. Нам с тобой нужно кое-что обсудить. Я терпеливо ждал твоего возвращения… и теперь готов взорваться при одном только взгляде на тебя.
        Краем глаза она заметила, что пальцы Колина медленно приближаются к рукоятке меча. А Джеффри, обходя вокруг нее, продолжал:
        — Я думал, что перехват твоих писем к Вильгельму — мое высшее достижение в борьбе с такой шпионкой, как ты. Но на сей раз я превзошел самого себя.
        — О чем ты, Джеффри?  — спросила Джиллиан, отшатнувшись от него, когда он потянулся к ней.
        С минуту он пристально смотрел на нее, затем злорадная улыбка вернулась на его лицо, тут же сменившись смехом.
        — Тебе никогда не удастся провести меня, Джиллиан. Ни с помощью принца, ни с помощью королевского шпиона.
        Лязг меча, покидающего ножны, привлек внимание Джиллиан. Она увидела, как клеймор горца взлетел в воздух, а затем сверкнул в свете камина, когда Колин, развернувшись, с силой опустил его на меч, нацеленный ему в спину.
        Руки мистера Лефевра задрожали от этого удара, и он побледнел — словно не испытывал уже множество раз силы ударов Колина вовремя тренировок. И тут Джиллиан осознала, что по-настоящему и впрямь не испытывал.
        — Нет-нет, я не дурак, mon ami.  — Француз-наемник отошел в сторону; отказываясь участвовать в схватке.
        — Джиллиан!  — вскрикнул Джордж и бросился к ней, когда Джеффри, укрывшись за ее спиной, приставил кинжал ей к горлу.
        И тут же Хэмптон сильным ударом рукояти меча остановил ее верного стража. Джиллиан громко вскрикнула, когда Джордж упал на пол без сознания. Колин пристально посмотрел на великана, стоявшего над павшим с кровожадным блеском в глазах. Хэмптон же подмигнул ему в ответ.
        Жуткий страх охватил Джиллиан. Но она вовсе не думала, что Джеффри убьет ее. Ведь он хотел видеть ее в своей постели, а не на кладбище. Однако ее очень напугала реакция Колина. Горец почему-то опустил свой клеймор и, казалось, чего-то ждал.
        Джеффри же громко проклинал Лефевра. Затем вдруг приблизил губы к ее уху — Джиллиан едва не стошнило, когда его горячее дыхание коснулось ее лица — и проговорил:
        — Я раскрыл еще одну из твоих бесчестных интриг, моя дорогая нареченная.
        Джиллиан едва не лишилась чувств — так бешено забилось ее сердце. Неужели он говорил об Эдмунде и острове Скай? Нет, кузен не мог об этом узнать!
        — Джеффри, прошу вас, объясните, в чем дело.
        — Объяснить?  — Он прижал лезвие кинжала к ее горлу — Я предпочел бы убедить тебя.  — К счастью, граф не тратил времени на то, чтобы оттачивать свое оружие, как это делал Колин со своим.  — Еще шаг,  — предупредил он, когда горец двинулся к нему,  — и вы умоетесь ее кровью.
        Колину не нужно было держать оружие в руках, чтобы выглядеть смертельно опасным; его тело было напряжено, как тетива лука, а все чувства обострились до предела. Но он все же подчинился. И не двинулся с места, не заговорил, казалось, даже не дышал.
        — Теперь давайте посмотрим,  — пропел Джеффри, празднуя победу,  — с чего мне начать? Да, как насчет Джона Смитсона? Джиллиан, дорогая, ты не можешь его знать, но твой горец знает.
        — Не знаю такого!  — рявкнул Колин.
        — Но вы же встречались с ним в Кингсвере… Смитсон — один из моих солдат, и он определенно знает вас. Он сказал, что сражался при Седжмуре на стороне Монмута. Большая часть его батальона погибла от рук самого беспощадного генерала католиков, от рук Макгрегора, который, согласно слухам, в то время был любимцем короля.
        Джиллиан взглянула на горца. Проклятие! Они оказались глупцами, недооценив ее кузена. Он узнал настоящее имя Колина. И узнал… Кузен сказал… «любимец короля»?..
        — Вы очень умны, генерал,  — продолжал Джеффри, прижимая к себе Джиллиан.
        «Неужели генерал?!» — воскликнула она мысленно.
        — Вы, Макгрегор, почти убедили меня в том, что делаете все это для меня и для славы моего имени. Полагаю, моя прекрасная кузина думала то же самое. Скажи мне, Джиллиан,  — он прижал губы к ее уху — ты знала, что он — шпион короля, направленный сюда, чтобы собрать сведения о прибытии принца Вильгельма? Ты завлекала его в свою постель с помощью информации о принце, не так ли? И он выпытал у тебя все, что хотел узнать? Я понял, что он большой мастер по добыче сведений, которые ему требуются. Его искусство, как мне сказали, состоит в том, чтобы завоевывать доверие своих врагов.
        Джиллиан не отрываясь смотрела на Колина, и у нее едва не подломились колени, когда тот отступил и отвел взгляд. Значит, это правда? Неужели он шпион короля? Но что же она ему говорила?.. Ее взор затуманился знакомой пеленой сомнений и разочарования, к которой она давно уже привыкла. Она рассказала ему все, что знала. Но неужели только этого он хотел от нее?
        «Колин, посмотри на меня!» — хотелось ей крикнуть. Нет, не может быть, чтобы он хотел только добыть у нее сведения. Она ведь смотрела ему в глаза, когда они занимались любовью. И она видела его страсть, подлинную страсть…
        — Как вы могли так поступить, Макгрегор?  — вопрошал Джеффри с ухмылкой самодовольства.  — Как могли использовать ее для получения информации, заставив поверить, что вы ее любите? Что вы ей обещали?
        — Она ничего мне не говорила.  — Взгляд Колина на мгновение метнулся к Джиллиан, затем обратился, полный смертельного холода, на графа.  — И я ничего ей не обещал взамен. Только пообещал помочь ей и ее сыну выбраться из Дартмута, прежде чем я превращу его в ад.
        Гробовая тишина воцарилась в комнате; даже Хэмптон перестал насмешливо фыркать, когда прозвучали слова Колина — прозвучали гулко и жутко, словно это были глыбы, падающие на замок.
        Клинок графа задрожал возле горла Джиллиан, но не причинил ей вреда, поскольку весь гнев его обратился на самоуверенного горца.
        — Благодарю за предупреждение, генерал Макгрегор,  — рассмеялся Девон.  — Что ж, я подготовлюсь к битве.
        Джиллиан же не верила собственным глазам. Неужели она и впрямь заметила улыбку, скользнувшую по губам горца? Ведь он разоблачен врагами, узнавшими все его секреты. И все же он смело стоял перед ними, стоял, полный уверенности, придававшей убедительность его словам.
        — Боюсь, вам на это не хватит времени,  — произнес Колин.
        — Ну что ж…  — В голосе графа поубавилось самонадеянности и проскользнуло отчаяние.  — По крайней мере, я смогу разрушить один из ваших планов. Я отправил десяток своих людей в Эссекс спустя несколько дней после вашего отъезда.
        Джиллиан в ужасе замерла. Нет, нет, нет!
        — С какой целью?  — услышала она вопрос Колина. Голос его прозвучал подобно раскатам грома.
        — Чтобы избавиться от ее ублюдка и людей, которые приехали за ним.
        Джиллиан не стала дожидаться реакции Колина. Вся ее рассудительность пропала от охвативших ее ужаса и ярости. Избавиться от ее сына?! Что ж, теперь ей нечего бояться! Теперь все изменилось!
        — Джеффри, послушай меня, подлый сын трактирной шлюхи…  — Она стиснула зубы, когда острие графского кинжала оцарапало ей горло.  — Джеффри, если ты собираешься убить меня, то лучше тебе сделать это поскорее. Потому что если ты не убьешь меня,  — продолжала она уже на грани безумия,  — и если Эдмунд ранен… Тогда я заставлю тебя страдать, и ты умрешь мучительной смертью. Да-да, умрешь, пусть даже мне придется умереть вместе с тобой. Я непременно тебя отравлю, если мне не удастся убить тебя сейчас.
        — Тогда я просто должен признать свое поражение, да?  — Джеффри повернул к себе ее лицо, чтобы она могла видеть его улыбку.  — Ведь если я не могу иметь тебя в моей постели — какая мне от тебя польза?
        — Никакой,  — сказала Джиллиан, глядя прямо ему в глаза.  — Или я, или ты, или мы оба. Если Эдмунд умер, мне больше незачем жить. Так что выбирай.
        Он приблизил губы к ее уху и тихо сказал:
        — Убить тебя, чтобы лишиться защиты от варвара, который хочет перегрызть мне горло? Нет, дорогая. Вместо этого я позволю тебе понаблюдать, как умрет твой фальшивый герой.
        — Больше никаких угроз, Джеффри!  — Джиллиан выхватила кинжал, спрятанный в складках ее юбки, и, не переводя дыхания, вонзила клинок ему в бок.  — Угрозы действуют только на трусов,  — продолжала она, отступив в сторону, когда граф упал на колени.  — А я больше не принадлежу к их числу.
        Она бросила на Колина короткий взгляд, давая понять, что предоставляет ему свободу действий, и тут же отошла. Она надеялась, что горец быстро сделает то, что должен был сделать,  — отправится в путь. Может, еще не слишком поздно, может, им удастся спасти Эдмунда…
        Глава 34
        У Колина не было времени на то, чтобы по достоинству оценить потрясающую смелость, проявленную Джиллиан. К нему, занося меч над головой, приближался Хэмптон. Горец пригнулся, уклонившись от удара, и снова выпрямился, раскинув в стороны руки, держа в каждой по пистолету, один из которых был нацелен в лицо Хэмптону, другой — в Девона.
        — Бросай меч, Хэмптон! Я сегодня благодушно настроен и могу сохранить тебе жизнь.
        — Хэмптон, убей его!  — завопил Девон, сжимая рукоятку кинжала, торчавшего у него из бока.  — Его оружие не заряжено!
        Колин взвел курки обоих пистолетов, и Хэмптон, широко раскрыв глаза, вспомнил предупреждение горца о том, что его пистолеты всегда готовы к бою. Меч великана звякнул, упав на пол.
        — Стань рядом с ним!  — Колин указал Хэмптону на графа. Ох, как ему хотелось убить этого самонадеянного лорда Девона! Прямо здесь, сейчас! Его всего трясло от желания перерезать мерзавцу горло. Этот подлец отправил десяток солдат, чтобы убить Эдмунда! Десять против четырех воинов со Ская? Горец невольно усмехнулся; он твердо знал, что Эдмунд в безопасности. Но это не меняло того факта, что граф предпринял попытку убить ребенка.
        — Ну тогда уж стреляй!  — крикнул Девон, корчась на полу.
        «Нет-нет,  — подумал Колин.  — Ведь тогда в солар сбежится весь гарнизон крепости». Уже опустилась ночь, и к этому времени солдаты скорее всего были слишком пьяны, чтобы доставить ощутимые неприятности, но все же… Раз Джиллиан находилась здесь, не следовало испытывать судьбу.
        — Я вернусь и непременно убью тебя, но позже.  — Колин ухватил пистолет за ствол и нанес Девону рукояткой сильный удар в висок.  — Отойди,  — предостерег он Хэмптона,  — не то я убью тебя прямо сейчас.
        Подозвав Джиллиан, Колин ткнул носком сапога Гейтса, затем взглянул на дверь.
        — Дружище, вставай. Быстрее на ноги,  — добавил он, когда капитан открыл глаза и с трудом приподнялся на колени.  — Пора уходить.
        Колин уже собирался выйти из солара, когда снаружи послышались звуки, слишком хорошо ему знакомые. То был топот коней, сопровождаемый выкриками и мушкетными выстрелами.
        Его армия прибыла.
        Проклятие!
        Нет, только не сейчас! Ведь здесь Джиллиан. Колин не был уверен в том, что король не убьет ее. Он должен был увести ее отсюда. Схватив Джиллиан за руку, он увлек ее к двери.
        — Что происходит?  — спросил Гейтс, держась за голову и следуя за ними по коридору вместе с Лефевром.
        Колин молчал. Да и что он мог им. сказать? В своем стремлении выиграть войну он завоевывал доверие многих. Достигнув же своей цели, не заботился о том, какие шрамы оставляло его предательство в душах обманутых им врагов. Но Джиллиан и Гейтс не являлись его врагами, и ему было бы нестерпимо больно признаться в том, что он их обманывал.
        — Я…  — Он умолк и стиснул зубы. Потом заговорил: — Это прибыли мои люди. Прибыли раньше, чем я ожидал, но они здесь.  — Сейчас не было времени для объяснений, необходимо было побыстрее отсюда уходить.
        — Но почему они здесь?  — спросил Гейтс, с трудом поспевая за горцем, когда он, увлекая за собой Джиллиан, свернул в следующий коридор.
        — Они здесь, чтобы взять Дартмут,  — ответил Колин, направляясь к потайной лестнице. За время своих ночных странствий по замку он изучил все ходы и выходы. Лестница за следующим проходом выведет их к задней стене замка, находившийся рядом с кузницей.
        — Значит, это правда?
        Колин закрыл глаза, услышав голос Джиллиан. Он знал, что она подумала о нем, и страшно сожалел об этом. Но у него позже будет время убедить ее в том, что она ошибалась.
        — Да, это правда.  — Он потащил ее вниз по лестнице, пристально вглядываясь в тени, скрывающие нижние ступеньки.  — Но теперь вы оба должны побыстрее убраться отсюда, иначе они наверняка убьют и Гейтса, и тебя, если доберутся до вас.
        Джиллиан задержала его у последней ступеньки; в ее огромных, широко раскрытых глазах блестели слезы, мерцавшие в свете факела.
        — А как же Эдмунд? Ведь Джеффри сказал…
        — С Эдмундом ничего не случится.  — Колин смахнул пальцем слезу с ее щеки.  — Мой брат может даже в одиночку уложить всех солдат, которых Девон послал за ними. Так что Эдмунд в полной безопасности, поверь мне.
        Джиллиан молча кивнула, и Колин поспешил с ней к выходу.
        — Значит, все это для того, чтобы остановить Вильгельма?  — пробормотал Гейтс, отворив дверь.  — Я должен был догадаться, что вы не наемник. Но слишком уж убедительно вы говорили…
        Чуть задержавшись, горец обернулся и посмотрел на капитана. Они стали друзьями, и Колин очень надеялся, что они друзьями и останутся. На долгие годы.
        — Разве вы, Гейтс, позволили бы мне вывезти отсюда Джиллиан и Эдмунда, если бы знали правду?
        Капитан пристально смотрел на него несколько мгновений. Затем отрицательно покачал головой и закрыл за собой дверь.
        — Но вы все равно должны были мне сказать.
        — Куда мы направляемся?  — неожиданно спросил Лефевр.
        Все обернулись, чтобы взглянуть на француза, ожидавшего указаний.
        Вот дьявол! Еще один человек, которого он, Колин, находил вполне сносным и предпочитал видеть живым. Но все же горец не настолько доверял ему, чтобы позволить отправиться вместе с ними в Эссекс, а затем на Скай.
        — Здесь наши пути расходятся, брат мой,  — сказал он французу, похлопав его по плечу.  — Советую вам оседлать коня и уносить свою задницу… вон в том направлении, если хотите выбраться отсюда живым.  — Колин указал на юго-запад.  — Это я тренировал солдат, которые сейчас штурмуют крепость.
        — Как же мы добудем лошадей?  — прошептал Гейтс, когда шум усилился.  — Сумеем ли сейчас добраться до конюшни?
        — Нам придется бежать туда по одному.  — Колин осмотрелся, оценивая расстояние.  — Мы будем держаться в тени и осторожно выводить лошадей. Солдаты будут заняты сражением. Они нас не заметят. Я иду первый.
        Он пустился бежать, держась у стен замка, старательно избегая пятен лунного света, озарявшего узкую дорожку, ведущую к конюшне. Добравшись туда, он обернулся и увидел Джиллиан, бежавшую следом за ним. Приближающийся шум битвы на время отвлек его внимание, а затем он вдруг услышал знакомый голос:
        — Что такое?..  — Лейтенант д'Атр, направлявшийся к своей лошади, преградил дорогу Джиллиан.  — Неужели ваши защитники покинули вас?
        — Но и вы собираетесь покинуть своих друзей, не так ли, лейтенант?  — осведомилась Джиллиан.
        Когда же д'Атр протянул к ней руки, Колин, забыв обо всем на свете, бросился к ним.
        — Сейчас тут такой шум, что никто не услышит нас, милая леди,  — с усмешкой проговорил лейтенант.
        — Д'Атр!  — рявкнул Колин, выхватив клеймор из ножен.  — Что вам было сказано насчет леди Джиллиан?!
        Лейтенант вздрогнул и повернулся. Разглядев, кто перед ним, спросил:
        — Решили сбежать со шлюхой, пока капитан сражается с людьми короля? Умно…  — Он улыбнулся.  — Но я сам увезу ее отсюда.
        — Защищайтесь, д'Арт,  — сказал Колин.
        Д'Атр засмеялся и с явным удовольствием обнажил меч.
        — На этот раз я не дам вам пощады, шотландец.
        — А я — вам.  — Горец с улыбкой отступил в сторону, уклоняясь от удара в грудь. Ох, как бы ему хотелось иметь побольше времени, чтобы рассказать д'Атру, что он был прав, когда говорил, что не доверяет шотландцам. Но нельзя было медлить.
        Колин нанес всего три удара мечом — дважды по клинку лейтенанта, а третьим вонзил свой клеймор ему в живот.
        С застывшим на лице выражением недоумения мерзавец рухнул на землю. Высвободив из его тела окровавленный меч, Колин взглянул на Джиллиан и тихо сказал:
        — Поспеши.
        Она побежала к конюшне, а он за ней. Мгновением позже к ним присоединился Гейтс, вполголоса проклинавший д'Атра. Лефевр покинул тень последним, и Колин немного подождал, чтобы убедиться, что никто его не видел.
        Звон мечей, наполнявший темноту ночи, сопровождался громкими криками и воплями — это люди Колина крушили гарнизон Дартмута, и предполагалось, что генерал будет с ними.
        — Колин…
        Он повернулся к Джиллиан и вопросительно посмотрел на нее.
        — Колин, давай поскорее поедем отсюда.
        Он кивнул, оглядел двор и шагнул к своему коню. Затем внезапно остановился, заметив одинокого всадника в отдалении. Колин сразу узнал его по величественной посадке, ширине плеч и по копне седых волос, блестевших в лунном свете.
        Король прибыл сюда, чтобы наблюдать за битвой с утесов, высившихся прямо за замком. Он здесь, и он будет искать своего генерала.
        — Отвезите ее в Эссекс.  — Колин повернулся к Гейтсу.  — Теперь мой брат уже знает, что меня разоблачили. Он пошлет кого-нибудь к вам домой.
        — Значит, ты не едешь сейчас с нами?  — спросила Джиллиан.
        Он посмотрел на нее, но она тотчас отвернулась.
        — Я понимаю тебя, Колин,  — сказала она.  — Ты сражаешься за короля.
        — Нет, я сражаюсь за своих близких,  — ответил горец.
        — Ну что ж, ты получил то, ради чего сюда приехал. Я бесконечно признательна тебе за все, что ты сделал для меня и для Эдмунда. Прощай, Колин.  — Джиллиан натянула поводья, уже готовая ехать.
        Конечно же, она думала, что он просто использовал ее и теперь между ними все кончено. Но нет, он не мог допустить, чтобы она рассталась с ним с такими мыслями. Колин остановил ее, схватив за руку.
        — Да, я получил то, что хотел, и теперь я точно знаю, что это такое. Я получил тебя, девонька. Я должен был сразу сказать тебе, кто я такой и зачем приехал сюда, но… боялся.
        У нее был такой вид, будто она собралась утопить его в слезах. Он готов был ее утешить, но Джиллиан вдруг рассмеялась и воскликнула:
        — Ты, Колин?! Ты боялся?! Ох, горец, мог бы выдумать что-нибудь получше.
        — Я боялся потерять тебя.  — Он удержат ее, когда она снова попыталась уехать. Неужели она хотела заставить его униженно пасть к ее ногам? Проклятие! Он готов был даже на это!  — Забудь о том, зачем я приехал сюда, Джиллиан. Ты изменила меня, смягчила мое сердце, сделала его добрее.
        Она внимательно посмотрела на него.
        — Но ты лгал мне…
        — Лгать тебе — это было самое трудное из всего, что мне когда-либо приходилось делать. Но ведь никакого вреда от моей лжи…
        — Никакого очевидного вреда… ты это хотел сказать?  — Она попыталась вырваться.
        Ох, дьявол… Он понимал, что обидел ее. Джиллиан необходимо было доверять ему, а он лишил ее этой опоры. Но он непременно вновь завоюет ее доверие, даже если на это уйдет остаток его жизни.
        — Послушай, любовь моя.  — Он взял ее лицо в ладони.  — Милая, я никогда больше не обману тебя. Я понимаю, что требую слишком многого, когда прошу позволить мне стать твоим мужем, человеком, который больше никогда тебя не подведет, человеком, который станет отцом Эдмунду.
        В сердце его вспыхнула надежда при виде слез, заструившихся по ее щекам, и он поцеловал ее. У ее губ был вкус соли… и неуверенности, и у него разрывалось сердце от сознания того, какую боль он ей причинил.
        — Мне потребуются более убедительные доводы, когда ты вернешься к нам,  — прошептала она, когда он оторвался от ее губ.
        Колин улыбнулся. Он желал в жизни только одного — проводить каждый день вместе с Джиллиан. Но сначала ему необходимо было кое-что уладить.
        Глава 35
        Яков, король трех королевств, сидевший в седле, внимательно осматривал возвышавшуюся перед ним крепость и ее окрестности. Так вот куда Вильгельм планировал прибыть на своих кораблях… Гавань была достаточно обширна, чтобы принять целый флот. Сколько человек мог бы его племянник привести с собой? Собирался ли он прибыть вместе с женой, дочерью его, Якова, Марией? Или девочка повременит возвращаться в Англию, дождется, когда ее отца убьют или лишат трона?
        Король покачал головой, вслушиваясь в грохот прибоя, сливавшийся с шумом битвы. Если он доживет до шестидесяти, то и тогда будет помнить боль от предательства Марии. Он ведь знал, что не следовало выдавать ее за протестанта, пусть даже и родственника. Поначалу Яков думал, что сможет простить дочь, хотя ему и представили неоспоримые доказательства намерений Вильгельма захватить трон. Но Мария не отвечала на его письма, а совсем недавно он узнал, что она настроила против него его младшую дочь Анну. Яков поблагодарил святых — как часто делал — за то, что Давина жила с Макгрегорами, вдали от политики и придворной жизни. Давина была его первой дочерью, его законной наследницей, но ей не суждено было править, тем более с мужем-горцем. Только вообразите!.. Макгрегоры управляют Англией!
        К счастью, Яков больше не нуждался в Давине, потому что вскоре у него появится сын, продолжатель рода, который будет править королевством после него. Сын, которого нужно будет защищать от Вильгельма и всех врагов католической церкви. Последнее донесение Колина, где он называл епископа в числе предателей, очень обеспокоило Якова. Нужно будет порвать все отношения с англиканцами, когда все это закончится. Хвала святым, Франция на его стороне. Франция — и Колин Макгрегор.
        Яков улыбнулся в лунном свете, представив, что вопли, доносившиеся из замка, испускались людьми Вильгельма, а не Девона. Вскоре так и случится — благодаря его искусному генералу. Король хотел присутствовать здесь, когда Вильгельм высадится на берег и будет встречен его, королевской, армией. Он похвалит Колина за его удачную задумку и дарует ему графство Эссекс, если горец убьет Вильгельма собственным мечом. Да, этот титул прекрасно подойдет Колину. А как только он, Яков, основательнее утвердится на троне, еще очень многие титулы станут доступными для новых, более достойных его подданных.
        — Джеймсон!..  — окликнул он своего телохранителя.  — Пойди-ка в замок и посмотри, что задержало генерала Макгрегора. Узнай, почему он не спешит ко мне с новостями и с отрубленными головами.
        Король в задумчивости наблюдал, как стражник скачет в сторону затихающей битвы. И вздрогнул от неожиданности, когда справа раздался знакомый голос:
        — Милорд, вы всерьез полагали, что если бы я был там, внутри, эта битва все еще продолжалась бы?
        Яков усмехнулся, когда Колин выступил из тени. Его вовсе не обидело, что горец не поклонился ему как должно. Когда он встретил Колина три года назад, заносчивый молодой воин упрямо не желал сгибать спину. Это было первое, что понравилось в нем Якову. Воспоминания о том дне и всех последующих днях, когда Колин находился рядом, вызвали у короля легкую печаль. Когда Вильгельм будет устранен и перестанет представлять собой угрозу, Колин станет значительно реже появляться в Уайтхолле — так, вероятно, будет правильно.
        — Знаешь,  — сказал король, улыбнувшись своему любимцу,  — ведь ты единственный человек, которому я полностью доверяю с тех пор, как мой брат Карл умер.
        — А вы, милорд, были единственным, чье доверие я по-настоящему стремился заслужить, с тех пор как покинул отцовский дом.
        Король удовлетворенно кивнул, с удовольствием принимая комплимент. Затем внимательно оглядел своего генерала.
        — Тогда объясни мне, Колин, почему ты не обагрен кровью? И почему Дартмут все еще не взят?
        — Он практически взят. Девон лежит раненый в своем соларе. А большинство людей из его гарнизона плохо подготовлены.
        — Но если так, то это характеризует наших солдат не с лучшей стороны,  — пробурчал король.
        — Убийство требует времени.  — Колин пожал плечами, устремив взгляд на замок; его глаза горели подобно факелам, со всех сторон освещавших Дартмут в темноте ночи.
        — Как ты узнал, что мы атакуем этой ночью?  — спросил Яков, невольно раздосадованный холодным безразличием своего генерала к участи людей, вместе с которыми он последние полтора месяца ел и пил за одним столом.
        Колин снова пожал плечами:
        — Я этого не знал…
        — Тогда почему Девон ранен в своем соларе? Разве это не твоих рук дело?
        — Моих… и его кузины.
        Король с удивлением приподнял брови.
        — Этой женщины?
        — Да.  — Колин устремил на короля взгляд своих по-волчьи горящих глаз.  — Она — та самая женщина, убить которую вы отправили сюда своих наемников.
        Яков едва не задохнулся от охватившей его ярости; короля взбесило, что приказ его не был выполнен. Но ярость вскоре сменилась смутной тревогой, которая ощущается обычно, когда смерть витает рядом. А Яков терпеть не мог этого ощущения. Не нравилось ему и то, как человек, которого он считал почти сыном, смотрел на него сейчас. Точно также он, Макгрегор, смотрел на своих врагов, готовый встретить их и сразиться с ними.
        Король пристально разглядывал горца, раздумывая, не сглупил ли он, не опасаясь его все эти годы. Значит, это и впрямь возможно?.. Неужели его генерал действительно влюбился в дочь лорда Дирли? Пропади все пропадом, если так.
        — Колин, откуда ты знаешь, что их послал я?
        — Один из них сказал мне об этом, перед тем как я отсек ему голову.
        — Да, понимаю…  — Яков вцепился в луку седла. Если бы любой другой, а не Колин Макгрегор, посмел упрекнуть в чем-либо своего короля, его голова давно покатилась бы вниз с утеса.  — А ты знаешь, что ее отец, граф Эссекс, замыслил все это восстание?
        — И вы из-за этого приказали убить женщину и ее ребенка?
        — Нет!  — Яков никогда не стал бы объяснять свои поступки кому бы то ни было, тем более — солдату. Но Колин Макгрегор всегда был откровенен с ним и заслуживал того же. Он также заслуживал сурового наказания за свою дерзость. К счастью для наглеца, Яков был слишком к нему привязан.  — Колин, я всегда относился к тебе как к сыну. Ты мне даже ближе, чем сын, потому что безмерно мне предан. Как отец — и с помощью моей дорогой жены — я намеревался найти тебе достойную невесту и надеялся, что ты выберешь благородную даму, католичку. Но при дворе не нашлось женщины, способной удержать твое внимание дольше, чем на одну ночь. Также и за границей ты ни разу не встретил ни одной, заслуживающей упоминания в твоих посланиях ко мне. Пока не попал сюда.  — Король одарил Колина снисходительной улыбкой.  — Она отвлекала тебя от дела, генерал. Она протестантка… и со временем настроила бы тебя против меня. Но я понимаю, что…
        — Я разочаровался в вас, милорд,  — перебил Колин, почти не изменившись в лице.
        — Не забывай, с кем разговариваешь,  — предостерег король, понизив голос.
        Его генерал устремил взгляд на замок. С минуту он смотрел на его стены, затем тихо сказал:
        — Хотел бы забыть, да не могу.
        Король окончательно рассвирепел. Он выслушал достаточно.
        — Вот ты стоишь здесь… и оскорбляешь меня! И ты — единственный человек, которому я это частенько позволял. Но предупреждаю: не испытывай больше мое терпение. Твой капитан Драммонд в замке сражается без тебя. Скажи мне, почему так происходит?
        — Хорошо, скажу.  — Колин медленно повернулся к королю.  — Я ухожу домой.
        С минуту Яков молча смотрел на него, очевидно, сомневаясь, что правильно его расслышал. Горец не мог такого сказать. Домой? В Кэмлохлин?.. Сейчас? Но ведь Вильгельм намерен прибыть в ближайшие месяцы…
        — Ты не можешь так поступить.
        — При всем моем к вам уважении, ваше величество, могу. Я больше не уверен в справедливости дела, за которое сражался. Я знаю, что мое предназначение — защищать, но теперь уже не вас.
        Яков в изумлении раскрыл рот.
        — Я прикажу повесить тебя за дезертирство!
        На губах Колина появилась легкая улыбка, очень похожая на ту, что он адресовал своим солдатам на поле для состязаний в Уайтхолле перед тем, как поставить их на колени.
        — В самом деле? И как, по-вашему, к этому отнесутся мои родичи? Роб теперь стал вождем. Я разговаривал с ним о моем решении, и он меня поддержал. Ведь вся Англия — и даже церковь — ополчилась против вас, милорд. Теперь вы хотите превратить и Макгрегоров в своих врагов?
        — Ты мне угрожаешь?!  — Яков едва не подавился словами.  — И все это из-за дочери лорда Дирли?! Ты грозишься оставить службу, наплевать на мое благополучие, даже отказать мне в праве видеться с дочерью? Неужели только из-за женщины?!
        — Я вовсе не собирался вам угрожать,  — ответил Колин. Голос его оставался на удивление спокойным.  — Благодаря жене моего брата мы стали родственниками, и поэтому я позабочусь, чтобы вам никто не причинил вреда. Просто я хочу покинуть Англию.
        — Но Вильгельм скоро прибудет! Ты позволишь протестанту занять трон?
        — Я бы предпочел, чтобы он потерпел поражение,  — признался Колин, и Яков облегченно вздохнул.  — Но предпочел бы совсем по другой причине — вовсе не из-за вас. Вы позволили сладкоголосой сирене абсолютной власти соблазнить вас… и превратились в тирана.
        — Твоя голова может скатиться с плеч прямо сегодня, Колин!
        Горец подступил еще ближе к коню короля и дерзко продолжил:
        — Если я не скажу вам этого, друг мой, то никто другой не осмелится, пока вам не придется искать убежища при дворе короля Людовика.
        Несмотря на душивший его гнев, Яков улыбнулся горцу:
        — Ты никогда не испытывал недостатка в отваге, да, Колин? Я всегда находил твое поведение необычайно приятным… и бодрящим по сравнению с подобострастием и угодничеством моего двора.
        Да, этот юный забияка не склонялся ни перед кем. Он поступал так, как ему нравилось, и без колебаний бросался в драку с любым, кто бы ни пытался его остановить. Но Яков не хотел такой схватки. Ему было что терять. Речь шла о его троне.
        — Я делаю то, что должен делать для нашей веры, сын мой,  — сказал король.  — И я делал это всегда. Сомневайся в справедливости моих действий, если хочешь, но помоги мне победить узурпатора-протестанта, прежде чем оставишь службу Англии. Помоги мне остановить Вильгельма, и я дам тебе все, что пожелаешь.
        — Милорд!..
        Они оба обернулись к капитану Ричарду Драммонду, прискакавшему к ним от замка.
        — Мое почтение, генерал,  — приветствовал Колина Драммонд. Спешившись, он взглянул на чистую — без пятнышка крови — рубашку горца, затем обратился к королю: — Дартмут наш. Лорду Девону сохранили жизнь, как вы и приказывали, и он ожидает вас в Большом зале.
        — Пришло ли сообщение от лейтенанта Уиллингема о нашей победе в Кингсвере?  — спросил Яков.
        — Я уверен, что прибудет с минуты на минуту,  — заверил короля Драммонд.
        — Сколько человек вы отправили в Кингсвер?  — спросил Колин своего заместителя и задал следом ряд вопросов, тем самым доказав Якову, что руководство армией все еще воспламеняло его кровь.
        — Нам не хватало вашего присутствия в замке, генерал.
        — Вы прекрасно обошлись без меня, капитан.  — Выражение лица Колина слегка смягчилось — всего чуть-чуть, но Яков это заметил.
        — Ваш генерал хочет уйти в отставку,  — сказал король, игнорируя убийственный взгляд Макгрегора. Он пустил коня рысью.  — Следуй за мной в замок, Колин. По крайней мере, выслушаешь мнения своих людей о твоем решении, которое может стоить им жизни.
        Остановившись на вершине утеса вместе с Джорджем, Джиллиан, держа лошадь на поводу, наблюдала, как Колин разговаривал с королем и еще каким-то мужчиной.
        Конечно, она не слышала их слов — только шум ветра и грохот прибоя… Или это стук ее сердца так громко отдавался в ушах? Она знала, почему Колин не отправился вместе с ней за Эдмундом. Он должен был победить в войне. Джиллиан утерла ладонью слезы. Она пыталась не думать о том, что он мог погибнуть в сражении. Колин сказал, что хочет стать ее мужем, мужчиной, который никогда ее не предаст. И хочет стать отцом Эдмунду… Ох, она желала этого больше всего на свете! Но был ли горец искренен? Ведь он лгал ей прежде… Сможет ли она когда-нибудь снова ему доверять? Да, сможет. Его глаза никогда ей не лгали. Хотя какое это имело значение? Ведь Колин — генерал королевской армии. И он обязан сражаться за короля Якова против Вильгельма, хочет того или нет. Он пытался сказать ей об этом в ту ночь, в усадьбе Джорджа, когда они сжимали друг друга в объятиях. Колин спросил ее тогда, должен ли он оставаться в стороне, когда его свобода под угрозой. Теперь она понимала, что он имел в виду. Макгрегоры были католиками, и в прошлом их уже объявляли вне закона. Кто знает, какие новые указы против них издаст
король-протестант? Колин боролся за своих родичей, за их свободу, и он с готовностью пойдет на войну, чтобы защитить их.
        Увидев, что горец последовал за королем в Дартмут, Джиллиан постаралась сдержать рыдания. Может, его выбор и впрямь продиктован благородными побуждениями,  — но что, если его убьют? Она будет оплакивать его каждый день и никогда не выйдет замуж. Да и какой мужчина мог бы когда-нибудь занять его место и любить ее сына так же, как он? Что она будет делать в Кэмлохлине без него, с людьми, которых совсем не знает? Куда ей деваться, если они попросят ее уйти? Ее охватил гнев из-за того, что Колин остался. «Но гнев,  — рассудила она, садясь на лошадь и направляя ее к северу,  — это лучше, чем страдания и тяжесть на сердце». Что ж, горцу удалось покорить ее, и она, Джиллиан, сама это допустила, так что ей больше некого винить в том, что произошло,  — только себя саму.
        — Думаете, он уцелеет в войне с голландцем?  — спросила она Джорджа, когда молчать стало уже невмоготу.
        — Я не сомневаюсь, что он и в одиночку способен своим мечом принести победу королю Якову,  — ответил капитан.
        — Да, вы правы,  — согласилась Джиллиан, испытывая некоторое облегчение.  — Он выживет.
        — А Вильгельм будет разбит.
        Джиллиан чувствовала на себе взгляд Джорджа — тот молча вопрошал ее, понимала ли она, что будет означать поражение принца. Да, она прекрасно все понимала. Король-католик останется на престоле, и гонения на протестантов из-за их измены еще больше усилятся.
        — Родичи вашей жены пострадают, если король Яков останется на троне,  — сказала Джиллиан.  — А семья Колина пострадает, если Якова свергнут. Все эти убийства во имя религии… Думаете, Господь их одобряет?
        — Нет,  — ответил капитан.
        — Я тоже так думаю.  — Она постаралась больше не забивать голову тем, чего не в силах была изменить, и, взмахнув поводьями, направила лошадь вдоль песчаного берега.
        Немного помолчав, Джиллиан добавила:
        — Теперь давайте отыщем моего сына. И будем молиться о том, чтобы мне не пришлось вернуться сюда и собственноручно убить Джеффри.
        Глава 36
        Как и предсказал горец, его брат послал барда Финли Гранта назад в усадьбу Джорджа, чтобы предупредить Колина, что он разоблачен, и сообщить, что малыш Эдмунд не пострадал и находится под надежной защитой недалеко от Эссекса.
        Джиллиан не удивилась, когда капитан настоял, чтобы Финн отвез ее к остальным шотландцам без него. Она и не ожидала, что Джордж и его жена отправятся вместе с ней в Кэмлохлин. Она также не ожидала, что день расставания с дорогим другом наступит так скоро.
        — Вспоминайте меня добром, дорогой капитан.  — Она обвила его шею руками, не сдерживая слез.  — Ах, Джордж, я всегда буду помнить о вас.
        Их прощание было коротким, потому что ей не терпелось увидеть Эдмунда. А капитан Гейтс предупредил Финна, что тот отвечает за нее головой.
        Спустя восемь дней и семь ночей Джиллиан убедилась, что Джордж остался бы доволен тем, как родственники Колина охраняли ее и Эдмунда. Они не спускали с них глаз, и Джиллиан ничего не имела против столь пристального внимания. Горцы были совершенно не похожи на людей из Дартмута. Хотя они вечерами и выпивали, собравшись у костра, с ней они неизменно разговаривали вежливо. Эдмунду они тоже понравились, и он иногда предпочитал ехать на лошади с одним из них, а не с матерью.
        И — Боже милостивый!  — все они были необычайно красивы. Хотя, конечно, не так красивы, как Колин. Но стоило Джиллиан увидеть улыбку на губах Коннора, как голова у нее начинала слегка кружиться. Роб с виду был гораздо более суровым, Глаза Уилла сверкали как алмазы на солнце, когда он смеялся, что он делал довольно часто, потешаясь над кем-нибудь. А Финн… Господи, что она могла сказать о Финне, кроме того, что он, без сомнения, погубил немало девичьих сердец на Скае?
        — Зато мы скачем очень быстро,  — сказал ей Финн однажды вечером, заметив, как она потирала ягодицы, перед тем как устроиться у костра.  — Мы достигнем Гленелга к утру, а до наступления ночи будем в Кэмлохлине.
        Если он предполагал поднять ей настроение, то ему это не удалось. Но вовсе не мысли о том, что придется жить в незнакомом месте с людьми, которые, вероятно, невзлюбят ее, потому что она — протестантка, заставляли ее плакать каждую ночь, когда она, прижавшись к Эдмунду, укладывалась спать. Она молилась, чтобы Колин изменил свои намерения насчет войны и отправился следом за ними. Однако же… Если бы он и впрямь передумал, то уже догнал бы их. Но он не появлялся, поэтому Джиллиан не могла избавиться от мысли, что больше никогда его не увидит. И сердце ее разрывалось от отчаяния и безысходности.
        Она не заговаривала о нем, и мужчины сами делали это ради нее. Она многое узнала о Колине от горцев, путешествовавших вместе с ней. И все, что они говорили, еще больше убеждало ее в том, что война для него — превыше всего.
        — Он ничего не боится, этот парень,  — сказал ей Уилл после того, как они переправились на лодке через узкий пролив и причалили в Кайлри.  — Но не беспокойся за него. Он вернется живой и здоровый через год или два. После войны.
        Проходя мимо них за своей лошадью, Коннор, отвесив Уиллу подзатыльник, сердито посмотрел на него.
        — Ты бесчувственный болван, Уилл. Тебе нужна женщина, чтобы приглядывать за тобой.
        — У меня их предостаточно!  — со смехом ответил Уилл.
        Финн подошел к Джиллиан, напевая шуточную песенку о вожде и его способности удержать завтрак в желудке во время качки на море. Подмигнув ей, он вскочил в седло и затянул новые куплеты, на этот раз избрав мишенью Уилла.
        Адская бездна близка, старый друг…
        Шагай осторожнее на поворотах.
        Утесы Элгола смертельно опасны для всех,
        Там любой может пропасть…
        Но никто так не бледнеет с лица, когда бездна видна,
        Как Уилл, молящийся, чтоб не упасть.
        Джиллиан не смогла удержаться от улыбки, слушая, как Финн и Уилл добродушно подтрунивают друг над другом. Только она поставила ногу в стремя, как две широкие ладони, обхватив за талию, подсадили ее в седло. Она обернулась и поблагодарила Роба. Тот молча кивнул ей и, под хватив на руки Эдмунда с Аврелием, усадил мальчика в свое седло, затем и сам сел на лошадь.
        — Колин с нежностью говорил о вашей жене,  — сказала Джиллиан, чтобы отвлечься от тягостных мыслей… и забыть, что впереди ее ждал путь по смертельно опасным утесам.
        Роб улыбнулся, и его улыбка так напомнила ей Колина, что она едва не расплакалась. Снова… О проклятие!
        — Я удивлен, что он рассказывал вам о нас,  — сказал вождь.  — Однако меня удивляют многие его решения, принятые в последнее время.
        Джиллиан внимательно посмотрела на вождя.
        — Вас удивляет, что он остался, чтобы сражаться? За последние две недели я от него только и слышала, как он этого ждал, как готовился к этой битве.
        — Не думаю, что он остался, чтобы сражаться за короля,  — заметил Роб.
        — А ради чего же еще?
        Горец пожал плечами и пробормотал:
        — Любовь не щадит мужчину. Когда же она — настоящая, то все его мечты и желания теряют смысл, если любимая не является их частью. Колин отказался от своей войны ради вас. И должен вам сказать, леди Джиллиан,  — он снова улыбнулся ей,  — что я преклоняюсь перед дамой, завоевавшей сердце моего брата.
        Овладев этим искусством много лет назад, Джиллиан сумела сдержать слезы, подступившие к глазам. Она не могла позволить себе пролить их перед вождем Макгрегоров. Ведь он, рожденный и выросший среди суровых гор, был воплощением силы, и ей не хотелось выглядеть слабой перед таким человеком.
        — Если он оставит свою войну, это будет означать дезертирство,  — проговорила Джиллиан.
        Боже милостивый, мысль о том, что Колина могут повесить, едва не лишила ее остатков самообладания, и она невольно вздохнула, взглянув на сына, обнимавшего свою собаку.
        — Король отпустит его,  — сказал вдруг Роб.
        Уверенность, прозвучавшая в голосе вождя, удивила Джиллиан, и она пробормотана:
        — Откуда вы знаете?
        — Потому что я муж его дочери, а он не захочет сражаться со своими родственниками с севера.
        Муж его дочери? Кажется, Колин говорил ей, что жену Роба зовут Давина…
        — Но как же…
        — Вы все узнаете в Кэмлохлине,  — перебил горец.
        Что ж, вот и хорошо. Потому что у нее уже голова пошла кругом. Ей нужно было сосредоточиться на самом важном.
        — Но если Колин беспрепятственно покинул армию, то где же он сейчас?
        — Не знаю,  — признался Роб, оглядывая пустынные холмы.  — Но раз он решил вернуться к вам, то обязательно вернется. Ничто его не остановит. Поверьте мне.
        Джиллиан очень хотелось в это верить. И властная уверенность, с которой говорил вождь, приободрила ее. Но приободрилась она лишь до тех пор, пока они не обогнули озеро Лох-Слапин и перед ней не предстали крутые утесы Элгола. Джиллиан запрокинула голову, оглядывая их, и едва не упала с лошади. Боже милостивый! Ведь она почти четыре года не садилась в седло! Разве она сумеет управлять лошадью на такой ненадежной дороге?
        К счастью, ее сопровождающие и мысли не допускали, что она сумеет. Коннор пересадил ее на своего коня и вскочил в седло впереди Джиллиан, сказав ей, чтобы крепче за него держалась.
        Она вцепилась в него изо всех сил. За время пути Джиллиан раз десять зажмуривала глаза, затаив дыхание, когда конь Коннора ржал и взбрыкивал, отказываясь идти вперед. Они продвигались цепочкой вверх по узкой тропинке по очень крутому склону. Роб с Эдмундом ехали впереди, за ними — Уилл, а следом — она с Коннором. С тыла же доносился звонкий голос Финна, распевавшего хвалебную оду своему вождю.
        — Ваш брат, похоже, помнит каждый героический поступок Роба, который тот когда-либо совершил,  — заметила Джиллиан, прижимаясь щекой к спине Коннора и одним ухом слушая барда. Его голос, столь же ангельский, как и его внешность, отвлекал ее и успокаивал.
        — Да, верно,  — отозвался Коннор.  — И меня это чертовски раздражает.
        — Эй, Финн!  — крикнул Уилл через плечо.  — Спой что-нибудь о Конноре, а то он дуется.
        К ужасу Джиллиан, Коннор обернулся в седле и проворчал:
        — Не вздумай петь обо мне или о ком-то еще из присутствующих. Я наизусть знаю все эти проклятые истории. И теперь, слушая их в тысячный раз, начинаю жалеть, что мы не погибли в одном из сражений.
        — Неужели?  — Финн усмехнулся.  — Но я не могу припомнить, что именно я пел про тебя. Ты уверен, что я достаточно увековечил тебя в своих стихах? Если нет, то могу сочинить что-нибудь еще.
        Тут Коннор вдруг громко расхохотался. Джиллиан же затаила дыхание; она боялась открыть глаза, чтобы взглянуть, насколько близко оказались они к краю обрыва.
        Наконец горец снова сел прямо. Но благодарственная молитва Джиллиан была прервана криком Эдмунда о том, что они «попали в облако». Однако она не осмелилась открыть глаза, чтобы проверить, правду ли говорил мальчик.
        Казалось, прошла целая сотня жизней, прежде чем Коннор, наконец-то остановив коня, обернулся к ней и сказал:
        — Вот мы и дома.
        Открыв глаза, Джиллиан увидела перед собой только небо и зубчатые вершины гор. Затем взглянула вниз. Перед ней раскинулась долина в пышном наряде из вереска и диких нарциссов. Повсюду виднелись домики различных размеров, вокруг которых трудились мужчины и женщины, выбивавшие одеяла или развешивавшие белье для просушки. Некоторые из мужчин выделывали шкуры, другие же вытаскивали на берег лодки из серебрящихся вод залива на западе. Овцы и коровы мирно паслись на подернутых туманом холмах. И куда бы Джиллиан ни устремляла взгляд, везде она видела детей.
        Она сразу решила, что никогда еще не видела мест прекраснее, чем это. К тому же это было совершенно безопасное убежище. На одной из вершин находился надежно укрепленный замок с потемневшими зубчатыми башнями, пронзающими туман, спускающийся с заснеженных гор. Часовые, патрулировавшие стены, криками приветствовали своего вождя, увидев, что он возвращается домой.
        — Здесь очень холодно зимой,  — сказал Коннор Джиллиан, спускаясь с ней в долину.  — Вам с вашим малышом лучше остановиться в Рейвенглейде — со мной и Мейри. Или, если предпочитаете, можете отправиться в замок Кэмпбелл, к Тристану и Изобел. Я уверен, что там хватит места для всех.
        — Я хотела бы остаться здесь.  — Джиллиан удовлетворенно вздохнула. Ах, как бы ей хотелось, чтобы Колин был с ней. Чтобы она могла поблагодарить его, поцеловать…
        — А вот и моя жена,  — произнес Коннор чуть дрогнувшим голосом. Он указал на темноволосую красавицу, махавшую ему рукой у входа в замок.  — Она вас полюбит. Раз вам нравится Кэмлохлин, вы с ней станете хорошими подругами.
        В течение ближайшего часа Джиллиан приобрела больше друзей, чем за все предшествующие годы. Женщины Кэмлохлина оказались совсем не такими, как ей прежде представлялось. Не интересуясь ее религиозными предпочтениями, они с радостью приняли ее — будто сестру, которую не видели долгие годы. А тетушка Колина, Мэгги Макгрегор, не теряя времени даром, сразу же выяснила, кто такие Джиллиан и ее сын. После чего все остальные женщины стали смотреть на англичанку с некоторым оттенком восхищения и изумления в широко отрытых глазах.
        — Колин может быть таким же холодным, как каменная стена,  — заметила его сестра Мейри, поглаживая свой сильно округлившийся живот, когда они вместе с Джиллиан и миниатюрной супругой Роба Давиной направлялись к одной из сотен комнат замка.  — Я ужасно по нему скучаю. Я молюсь, чтобы он…  — Она всхлипнула, выругалась и смахнула слезы с глаз.
        — Дорогая, не беспокойся.  — Давина, которая, как теперь знала Джиллиан, была дочерью короля Якова, ласково похлопала невестку по руке.  — Нам всем прекрасно известно, что Колин способен позаботиться о себе. Он будет оскорблен, если узнает, что ты за него беспокоишься.
        Джиллиан улыбнулась, зная, что Давина права, и вошла в огромную комнату, чтобы познакомиться с Тристаном и его женой Изобел — та была уже на позднем сроке беременности.
        — Тетушка Мэгги присматривает за детьми, но она скоро будет здесь,  — сказала Мейри своему брату, подходя к кровати, на которой лежала Изобел.  — Как она?
        — Схватки стали чаще. Я послал за повитухами.  — Тристан со вздохом посмотрел на сестру, затем с удивлением взглянул на Джиллиан.  — А это кто?
        У Джиллиан едва не подогнулись колени. За исключением длинных, до плеч, волос и озабоченно наморщенного лба, Тристан так был похож на Колина, что она в первое мгновение подумала, что любимый вернулся, каким-то образом опередив их.
        — Подруга Колина?  — переспросил Тристан, еще больше удивившись.  — Вот уж поистине день чудес…
        — Чудом будет,  — простонала его жена, скорчившись на кровати,  — если кто-нибудь вытащит из меня этого ребенка…
        — Для того мы и пришли сюда, дорогая.  — Тетя Мэгги влетела в комнату в сопровождении двух повитух, следовавших за ней по пятам. Она не без труда выпроводила своего племянника — тот отказывался выходить, пока не поцелует свою жену.
        Джиллиан собралась удалиться вслед за Тристаном. При таком важном и знаменательном событии пристало присутствовать лишь самым близким членам семьи. Она сама сумела бы отыскать дорогу в свою комнату. К тому же ей хотелось самостоятельно исследовать замок.
        Однако Давина остановила ее:
        — Останьтесь, умоляю вас. Помогите нам принять новое пополнение нашего клана.
        Теперь-то Джиллиан поняла, почему голос Колина так теплел, когда он рассказывал об этой женщине. Со своими волосами того же цвета, что и жемчуг у нее на шее, с хрупкой фигурой и неземной красотой Давина напоминала фей из старинных легенд. Она была женой вождя и дочерью короля, однако держалась скромно, а говорила спокойно и ласково. Ее доброта и сердечность покорили Джиллиан, ей очень понравилась Давина. Но она не хотела показаться навязчивой.
        — Мне нужно проведать сына.
        — Эдмунд во дворе и играет с детьми,  — сообщила ей Мэгги, заботливо расправляя одеяло Изобел.  — С ним все в порядке. Вам не о чем беспокоиться.
        Остановившись у двери, Джиллиан в смущении откашлялась; она с трудом сдерживала вновь подступившие к глазам слезы. Играет? Ее сын играет с другими детьми? Что ж, тогда ей не о чем беспокоиться. Джиллиан улыбнулась от внезапно захлестнувшего ее ощущения счастья. Ей хотелось никогда не покидать это место. С Колином или без него — она будет устраивать свою жизнь здесь, для себя и для Эдмунда. «Ох,  — подумала она, закатывая рукава и присоединяясь к остальным дамам, окружившим кровать,  — как же приятно выполнять женские обязанности вместе с другими женщинами».
        — Ну и как вам показалось в Кэмлохлине?  — спросила одна из них, пока Мэгги поила Изобел чаем и поправляла ей подушки.
        Все сразу посмотрели на Джиллиан, ожидая ответа.
        — Я понимаю, что это, наверное, звучит глупо, но у меня такое чувство, что я вернулась домой.
        — Это вовсе не глупо,  — с улыбкой ответила ей Мейри, стоявшая по другую сторону кровати.  — Все так себя у нас чувствуют.
        Да, наконец-то Джиллиан оказалась дома. После стольких невзгод.
        Глава 37
        — Но, конечно же, вы не предполагаете, что мы станем карабкаться по этим скалам?  — пробурчал капитан.
        Колин посмотрел на Гейтса поверх костра.
        — Конечно, нет. Мы поедем через холмы. Я все расскажу вам об утесах Элгола, чтобы вы имели представление о местности, которую вам предстоит назвать своим домом.
        — Там очень холодно?  — спросила Сара Гейтс, покрепче прижимаясь к мужу и сжимая руку сестры.
        — Бывает и холодно,  — честно ответил горец.  — Зато всегда очень спокойно.
        Родственники Сары: ее мать Хелен Харрисон, двое братьев с семьями и младшая сестра Лесли,  — все они тоже были встревожены и молча переглядывались.
        — Ну что ж,  — сказал наконец ее старший брат, прерывая молчание,  — это все же лучше, чем быть арестованными или расстрелянными за веру, как случилось с нашим отцом.
        С этим все были согласны. Родственники Гейтса и так уже многого лишились.
        — Но ваш народ тоже католики, разве нет?  — спросила мать Сары.  — С какой стати им нас принимать?
        Да, верно. То, что все эти люди — убежденные ковенантеры, вряд ли понравится его родичам. В свое время Колин и его сестра Мейри часто выезжали по ночам охотиться на членов этих небольших антикатолических сект. И вот — подумать только!  — он везет домой почти два десятка подобных людей.
        Но разве у него был выбор? Вопрос стоял так: либо обеспечить им безопасность — что он мог сделать, лишь переправив их в Кэмлохлин,  — либо сложа руки ждать, пока Гейтс не погибнет в сражении с людьми короля.
        Но Колин никак не мог этого допустить. Ведь они с Гейтсом стали близкими друзьями. Кроме того, Джиллиан будет несказанно рада, если ее верный капитан снова появится перед ней.
        — Мои родичи вас примут, потому что я напомню им, что вы подвергались жестоким гонениям, как и они.
        Путники устроили легкий ужин из тех продуктов, что Харрисоны захватили с собой из дома. Джорджу нелегко было уговорить их покинуть родные края, но, в конце концов, они вняли его предостережениям. Король поклялся в присутствии Колина, сразу же после того, как приказал казнить лорда Девона, что все протестанты, как предатели, также погибнут.
        — Вы должны были уехать немедленно,  — напомнил им Колин, располагаясь на траве.  — И вы будете спокойно жить у нас. А если Вильгельму все же удастся завоевать трон, то вы сможете вернуться в свои дома.
        Это была вторая причина, по которой он не мог переправить их в Кэмлохлин через утесы, хотя это на день сокращало бы время пути. Никто не знал той тайной дороги — она предназначалась только для его родичей. Переправляясь через утесы, любой Макгрегор знал, что не получит стрелу в грудь. Другая дорога — через холмы — отводилась для чужаков, поэтому Колину предстояло ехать впереди, размахивая пледом, чтобы сообщать о своих мирных намерениях, пока они не приблизятся настолько, что его смогут узнать.
        — Мы поедем к вам,  — сказала Сара, и все ее родственники утвердительно закивали.
        — Тогда надо немного поспать. А утром поскачем в Гленелг.  — Колин закрыл глаза, но тут же снова открыл их, скрипнув зубами. Почему же так учащенно забилось его сердце, едва он подумал о близкой встрече с Джиллиан? И представил, как держит ее в объятиях? Ведь он — воин, черт его возьми, а не желторотый юнец!
        Но он ужасно по ней скучал.
        — Колин…
        — Да, слушаю.
        — Примите мою благодарность,  — сказал Гейтс.  — За то, что вывезли всех нас из Англии.
        Колин закрыл глаза и припомнил все, что случилось с тех пор, как он покинул Джиллиан в Дартмуте. Не имея возможности поступить иначе, король Яков освободил горца от его обязательств. Колин же твердо решил уехать домой — чего бы это ему ни стоило. Он встретил Гейтса по дороге в Эссекс и предупредил его о намерениях короля в отношении протестантов. Потребовалось почти две недели, чтобы забрать жену капитана и ее родственников в Норфолке, а потом еще две недели, чтобы добраться до Шотландского нагорья. Колин зверски устал, но мысль о том, что Джиллиан с Эдмундом ожидают его, придавала ему сил двигаться вперед.
        Горец стукнул ладонью по земле и снова открыл глаза.
        — Джордж, думаете, она простила меня?
        В ответ он ничего не услышал — только треск сучьев в костре. Но не мог же капитан так быстро заснуть… Наверное, просто не хотел сообщать ему горькую правду. Что, если Джиллиан не простила его? Что, если не сможет простить никогда?
        — Я знаю, что многое утаил от нее, но…
        — От нас обоих,  — перебил Джордж.  — Как вам удавалось сохранять такую сдержанность и целеустремленность? Я бы так не смог,  — добавил он смущенно.  — Не сумел бы, если бы любил ее. Я бы обязательно сказал ей все, что она хотела знать. Меня восхищает сила вашей воли.
        Колин приподнял голову и тихо рассмеялся.
        — Джордж, вы шутите? Моя сила воли разлетелась на осколки на следующий же день после встречи с ней. А что до моей цели… Думаете, что я прибыл в Дартмут, чтобы влюбиться в кузину моего врага и вызволить ее из его лап? Но для меня все потеряло смысл, кроме нее… и Эдмунда.  — Он снова улегся и уставился на мерцающие звезды.  — Так что не надо мной восхищаться, друг мой.
        На сей раз ему ответил не Гейтс, а его жена Сара.
        — Я с вами не согласна,  — сказала она.
        Колин придержал коня на вершине холма, когда солнце уже начинало опускаться над Кэмлохлином. Сердце замирало при виде первозданной красоты неба, расцвеченного ярко вспыхнувшими полосами бронзового и желтого. А легкий туман, скатывавшийся с вершин высоких гор, окрашивал долину различными оттенками коричневого и лилового. «Как же я мог когда-то уехать отсюда?» — думал Колин.
        В долине все еще видны были люди. Одни заканчивали свою ежедневную работу, другие просто сидели во дворах, любуясь приближающимся закатом. Колин был пока слишком далеко, чтобы различить среди них Джиллиан.
        Развернув свой плед, он, вращая его над головой, вонзил каблуки в бока своему коню и помчался вниз. Тотчас прозвучал рог, и огненная стрела пронзила небо над пенными бурунами залива. Колин чуть придержал коня, чтобы дать часовым время узнать его. И одновременно он внимательно осматривал долину от линии берега до склонов Бла-Бейн справа от него. Там он и увидел Джиллиан, выходившую из недостроенного дома его сестры. Аврелий с лаем прыгал вокруг ее юбок, а Эдмунд с Малколмом бежали впереди. Они еще не заметили его, и он соскользнул с седла, чтобы понаблюдать за ними подольше.
        Колин рад был, что Гейтс еще не догнал его и не мог видеть, какая чертовщина с ним происходила: на глазах у него выступили слезы — как у девицы. Он стиснул зубы, затем, смирившись, вздохнул. Вот что любовь делает с мужчиной. Заставляет его чувствовать себя более живым, чем когда-либо прежде. Заставляет быть отцом, готовым на все, чтобы обеспечить сыну счастливое детство. Любовь превращает сурового воина в доброго и сильного мужчину — в мужа.
        Он поднял руку и ощутил прилив горячей нежности, едва не расплавившей ему сердце, когда Эдмунд, заметив его, со всех ног бросился к нему, выкрикивая его имя. Он увидел, что и Джиллиан узнала его и замерла — словно увидела привидение.
        Черт, как же он соскучился по ней! Он двинулся к ней, подгоняемый силой, которую, как Колин теперь знал, ни один мужчина не мог одолеть. Он сначала встретил Эдмунда и поднял его высоко в воздух, затем опустил и поцеловал в кудрявую головку.
        — Ты вернулся домой?  — спросила Джиллиан, уже приближавшаяся к ним.
        — Да, вернулся.  — О, как же он соскучился по ней! По ее лицу. По недоверчивой улыбке. По глазам, внимательно изучавшим его.  — Вернулся к тебе, милая, если ты выйдешь за меня.
        Она улыбнулась, прощая ему все. И тут же ответила:
        — Да, Колин Макгрегор, я выйду за тебя. Но как же твоя война? Как король?
        Он схватил ее в объятия и, заглянув ей в глаза, влюбился в нее в сотый раз. Каждый день без нее казался ему безрадостным и бесконечным.
        — Пусть другие сражаются за своего короля, если находят нужным. Им придется обойтись без меня.  — Да и что такое сражение? Что такое война по сравнению с возможностью начать новую жизнь с Джиллиан, стать отцом Эдмунду?  — Я люблю тебя, девонька,  — сказал он, склоняясь к ней и целуя ее. Он две недели мечтал поцеловать ее. И хотел целовать ее всю жизнь.
        Колин вздохнул с облегчением, и их губы снова встретились. Он теперь точно знал, что они останутся жить здесь, надежно защищенные горами, туманом и, самое главное, Макгрегорами. Пусть Англия достанется протестантам.
        А ему, Колину, пришло время позаботиться о своем потомстве.
        Послесловие
        5 ноября 1688 года Вильгельм Оранский высадился с голландской армией на юго-востоке Англии. Лондонский архиепископ короновал его вместе с его женой Марией в Вестминстерском аббатстве 11 апреля 1689 года.
        С восшествием Вильгельма на престол законы против Макгрегоров, объявляющие их клан вне закона, вновь вступили в силу. И только в 1775 году эти карательные законы против них были окончательно отменены.
        notes
        Примечания
        1
        Гильдас, прозванный Премудрым,  — валлийский монах, древний английский историк VI в.  — Здесь и далее примеч. пер.
        2
        Ковенантеры — сторонники шотландского движения в защиту пресвитерианской церкви.
        3
        Чосер, Джеффри (1342-1400)  — выдающийся англ. поэт, автор неоконч. поэмы «Кентерберийские рассказы».
        4
        Т. Мэлори. Смерть Артура. Пер. с англ. М.: «Наука». 1974.