На что похожа любовь? Юлия Кузнецова
        Только для девчонок
        На что похожа любовь? На игру, на сочинение, на болезнь, на стихийное бедствие, на тайфун, на доверие… Каждая девчонка сама продолжит этот список. Изо дня в день Вера записывала в блокнот свои мысли о любви. Грустные, печальные, порой неожиданные. Но только после того, как девушка познакомилась с Даней, она узнала, на что действительно похожа любовь.
        
        ЮЛИЯ КУЗНЕЦОВА
        
        НА ЧТО ПОХОЖА ЛЮБОВЬ?
        ГЛАВА 1
        
        ЛУЖА-ГЛАЗ
        Мы опаздывали. Мы очень опаздывали, и я еле сдерживалась.
        В кармане уменя был резиновый мячик, размером сяблоко, достаточно мягкий, чтобы сжать его вкулаке, ато и впиться ногтями, если что-то или кто-то доводит тебя до бешенства, анаорать ты не можешь. Можешь, конечно. Но не позволяешь себе.
        А мы смамой шли по улице, точнее, не шли, ая волокла её, придерживая за локоть, и следила за тем, чтобы она не поскользнулась, чтобы не столкнулась сдядькой, выгуливавшим грустного бассет-хаунда, чтобы не оступилась, споткнувшись отротуар, ну вобщем, обычная моя работка.
        Работка, которую я не хочу выполнять, и не выполняла бы, если б не…
        - Смотри!- вдруг остановилась мама и поправила на носу очки,- какая лужа! Вытянутая! Похожая на глаз!
        Ох уж мне эти писатели… Лужа как лужа! Затянутая коркой льда. Какой ещё глаз? Она что, моргает?! Или, может, щурится?
        - Погоди, мне надо сфотографировать её на телефон!
        - Мама!
        - Но мне нужна как раз такая лужа для одной сказки… Погоди… где-то был фотоаппарат… то есть телефон…
        - В наружном кармане сумки!
        - Да, точно, спасибо, Верочка, ага, сейчас, найду камеру… Нет, ты посмотри, какой чудесный глаз! Он смотрит на нас… За нами…
        «Может, бабуля что-то ей подсыпает вутренний кофе, что унеё просто глюки?»- сподозрением подумала я, авслух сказала:
        - Он смотрит не на нас, ана часы! Ивообще, кому из нас нужно на эту встречу?
        - Тебе!- отреагировала мама.
        - Что-о?!
        - Ну, хорошо, мне, но я не знаю, что им говорить…
        - Мама…
        Ясжала мячик изо всех сил.
        - Мама, мы же обсудили дома. Ты скажешь, что пишешь истории. Для тех, кто только научился читать. Что они смешные. Интересные.
        - Но это же книжный фестиваль, Вера. На нём выставляют книги. Не рукописи! Амои сказки никто не печатал!
        - Тебе же приглашение прислали!
        - На фейсбуке, дорогая. Там ещё двести тридцать приглашённых! Неужели ты думаешь, что это крошечное кафе способно вместить двести человек?
        - Мама!
        Хлоп! Мячик прорвался уменя вкармане. Она была права, моя маленькая близорукая мама, вкрасивом клетчатом пальто, но сбестолковой малиновой шалью на плечах, которую она наотрез отказалась снимать, рассеянная и слабая, ссухими маленькими руками, вечно тонущими врукавах любых свитеров. Она была права: нас там никто не ждал, и её лично туда никто не звал. Она была права, и от этого я разозлилась ещё больше.
        - Дорогая мама,- сказала я,- по-моему, это не меня. Это тебя никто не печатает. Иты вечно ноешь, что мечтаешь освоей книге. Мечтаешь, чтобы кто-то придумал картинки ктвоим сказкам. Чтобы они продавались вмагазинах. Чтобы дети могли их прочесть. Икак это должно случиться, дорогая мамуля? Кнам придёт домой дядька-издатель и скажет, что прослышал отом, что унас инкогнито остановилась Джоан Роулинг, амне тебя за неё выдать? Ачто? Наденем тебе шляпу и очки, будешь сидеть, изредка вставляя: «Yes», «No» и «ждраштвуйте»? Итогда он тебя сразу напечатает вста тысячах экземпляров?
        Мама сняла очки, стала протирать их рукавом пальто и,конечно, уронила телефон. Сейчас октябрь, дождя уже не было пару дней, и асфальт сухой, но мамуля, конечно, нашла где-то островок грязи и уронила телефон именно внего. Впрочем, это, может, и плюс, грохнись он на асфальт- разлетелсяб на сто кусков.
        Мама наклонилась за телефоном. Распрямилась. Сунула телефон вкарман, надела очки. И, внимательно глядя на пуговицы моего пальто, принялась кусать нижнюю губу.
        - Или, может, хоть сходим, посмотрим на тех людей, которые издают детские книжки,- продолжила я,- попробуем познакомиться? Ну и что, что они собрались для того, чтобы обсудить программу своего книжного фестиваля, на котором они будут продвигать уже напечатанные ими книги? Мама, надо познакомиться сними. Тебе надо как-то осебе заявить. Чтобы они узнали, что ты пишешь хорошие истории.
        - Но я не уверена, что они хорошие…
        - Ятоже,- отрезала я,- но всем же вроде понравилось, когда ты их всадике читала.
        - Что значит- ты тоже?- ахнула мама.
        - У тебя зубы впомаде, вытри, пожалуйста,- попросила я.
        - Нет, погоди, тебе не нравится, что я пишу?!
        «О боже,- подумала я,- мне срочно нужен запасной мячик!»
        - Зубы,- напомнила я.
        Мама полезла вкарман, достала салфетку, попыталась развернуть, но не смогла, вцентре застрял какой-то комок, который мешал раскрыть салфетку.
        - Мама, я просто не целевая аудитория,- сказала я, догадавшись, что комок- это жвачка, и протянула маме чистую салфетку.
        - Нет уж,- наседала мама,- говори!
        Она выхватила салфетку, но ничего не стала вытирать, авыжидательно уставилась на меня.
        - Если бы ты такая настойчивая вчера вЖЭКе была,- не выдержала я,- когда я пыталась объяснить, почему унас столько неоплаченных счетов за электричество! Или вмагазине, когда я доказывала кассирше, что она нам пробила пять лишних шоколадок!
        - Яне умею спорить скассиршами,- смутилась мама и всё-таки вытерла помаду сзубов. Азаодно- и сгуб.
        Между прочим, эту помаду я нанесла ей на губы час назад по всем правилам: от внешних углов- кцентру, сначала на верхней губе, потом- на нижней.
        - Зато я умею, да?- возмутилась я.- Ладно, если хочешь начистоту- мне не нравится то, что ты пишешь! Азнаешь почему? Потому что ты только и делаешь, что развлекаешь детей! Хи-хи, ха-ха! Этому герою ведро упало на голову. Этому- лопатой по лбу! Этот вгрязь залез, этот таз сбельём перевернул. Вот зачем ты это делаешь?
        - Ну как,- растерялась она,- чтобы детям было интересно читать. Они ведь только научились. Нужна мотивация.
        - А ты не думала, что ты им всё портишь?- сощурилась я.- Что они привыкнут, что все тексты вот такие- шаляй-валяй! Что везде всё должно быть интересно, смешно и весело! Апо-моему, вжизни всё далеко не так весело и смешно, как втвоих рассказиках. Зачем же обманывать детей, а?
        Мама принялась хлопать себя по карманам.
        - Она всумке,- сказала я, имея ввиду электронную сигарету.
        От курения я её отучаю. Скоро и от кофе по утрам отучу, пересажу на горячую воду слимоном. Мама достала электронную сигарету, потом покачала головой и выудила пачку антиникотиновой жвачки, похожую на упаковку стаблетками. Вытащила одну, сунула врот и,яростно жуя, сказала:
        - Ну раз так- нечего нам там ловить, на этой встрече!
        - Ну не-ет,- прошипела я,- из-за тебя я отменила английский и математический кружки. Ина йогу явно не успею.
        И ещё я вспомнила бабушкино тихое: «Отведи её туда, это нужно всем нам». Да, было бы неплохо пристроить мамины сказки, денег от сдачи бабушкиной квартиры не так уж и много, лишние бы нам не помешали.
        - Кружок утебя по Интернету,- возразила мама.
        - Онлайн, мамуля, онлайн! Как раз- сейчас! Поэтому ты пойдёшь!
        - Зачем?
        - Зачем, что этого хочу я, и…
        - И ты всегда добиваешься, чего хочешь,- закончила мама.
        - Но это же ради тебя!- не выдержав, заорала я.- Ты! Сама! Ноешь! Что! Тебя! Не печатают! Пошли! Спросим! Почему?!
        Губы умамы снова задрожали.
        - Спасибо, что рассказала об этом всей улице,- прошептала она, опустив голову и сгорбившись,- и нечего на меня кричать!
        - Ты сама меня довела,- буркнула я.
        Ябыла страшно расстроена. Столько ночей потрачено на медитации, концентрации, на аутотренинги, и всё равно милая мамочка умудряется заставить меня кричать.
        «Никто не должен знать отвоих истинных чувствах»- вот мой девиз. Яуверовала внего после ТОЙистории. Аможет, и раньше.
        «Ну всё, всё, я допустила ошибку, взорвавшись, но теперь главное- успокоиться»,- подумала я, глядя вслед маме. Совершенно забыв отом, что на ней элегантное пальто, ане зелёная короткая куртёха, вкоторой она любит гулять по речке впоисках вдохновения, мама сунула руки вкарманы и,как бешеный белый кролик, помчалась вкафе, словно нарочно выбирая самые грязные отрезки дороги. Как будто чистый асфальт придумали не для неё, ачтобы произвести хорошее впечатление на инопланетян, которые вдруг могут решить заскочить на чай кземлянам.
        - Мам! Ну подожди! Ну, мам!
        Её надо было догнать. Ипохвалить.
        - Послушай, твои сказки…
        Она остановилась, состервенением жуя жвачку и раздувая ноздри, как дракон из её же сказки.
        - Ну?
        А я увидела её штанины. Они были заляпаны грязью. Где она взяла грязь?! Дождя уже нет два дня!
        - Мам! Нельзя было надеть чистые брюки? Ты не заметила, что на этих- разводы, когда из шкафа доставала?
        Она посмотрела на меня долгим взглядом. Вкниге бы написали: «пригвоздила». Да так оно, собственно, и было: я даже лоб пощупала- не торчит ли из него гвоздь.
        - Ты… ты… меня…
        Яне дала ей произнести слово «достала», поспешив её успокоить:
        - Япросто хочу, чтобы ты выглядела по-человечески!
        Но унеё, кмоему ужасу, брызнули слёзы из глаз, и она завопила:
        - А чтобы я чувствовала себя по-человечески, ты не хочешь?
        И как рванёт вперёд. Шлёп!- и прямо влужу. Есть такие Никогда Не Высыхающие лужи, которые подло подкарауливают тебя, стоит тебе решить, что дождя давно не было и можно расслабиться. Инаше пальто, только что из химчистки, всё- вбурых пятнах.
        «Ну, по крайней мере, это не я ору на всю улицу»,- подумала я мрачно.
        На самом деле, мне было очень обидно. Так несправедливо, что она выставляет меня каким-то тираном! Это нечестно. Они сбабулей без меня просто пропали бы.
        Яхожу за продуктами, отношу их вещи вхимчистку, таскаю их по врачам, отмечаю, сколько денег мы потратили за месяц, и напоминаю им про дни рождения их же подружек.
        А что я получаю вблагодарность? Сплошное недовольство! «Ты мною понукаешь! Ты мною командуешь!» Бабушка, правда, не возражает. Она иногда шёпотом говорит маме, что я- «железная Вера». Итиранический тип. Но вслух- никогда. Прекрасно понимает, что унас всё крутится именно потому, что я никогда не позволяю эмоциям брать над собой верх. Ещё она понимает, если унас кончится туалетная бумага, аменя дома не будет, то маму за ней отправлять бесполезно- она потащится за ней вбулочную.
        Ладно, подумала я сердито, расправив плечи, выпрямив спину и стараясь идти идеальным шагом (онравен длине стопы), хорошо, что мамочка разозлилась. Просто прекрасно.
        Слишком много командую? Могу и перестать!
        Доведу её до кафе, где сидят эти тётки-издатели, и хватит сменя!
        Может, ещё успею на маткружок. На вечернюю йогу- так точно. Аесли нет, по крайней мере лягу спать пораньше, чтобы успеть на утренние занятия. Йога уменя рано- вшесть утра.
        Имела я глупость ввязаться вэту авантюру. Но разрулю я её- как надо. Счувством собственного достоинства и сдержанностью, которую я считаю добродетелью уже… сколько там? Год? Когда произошла та история?
        Так, всё! Забыли.
        И я крепко сжала вкармане остатки лопнувшего мячика.
        ГЛАВА 2
        
        СЛЕД ПОМАДЫ
        Как я и думала: запала умамочки хватило только на то, чтобы добраться до стеклянной двери кафе. Она вытащила руку из кармана, взялась за дверь и… обернулась на меня.
        - Иду,- мрачно отозвалась я, но, заметив, на её лице радость, поспешила добавить:- Доведу тебя только до зала. Дальше сама разбирайся!
        Мама переступила сноги на ногу, и тогда я, взявшись за ручку двери, сама распахнула её и втолкнула маму внутрь.
        Мы спустились по ступенькам вполутёмный холл. Увхода горели три светильника вформе свечей, слева тянулся книжный шкаф, забитый книжками (типа, мы такие модные, гостям предлагаем книги, ане журналы), справа сидел гардеробщик вбелой рубашке сзакатанными рукавами и чёрной жилетке и,конечно, читал. Ине абы что, аДжека Лондона. Мама, конечно, совсем оробела, и пришлось мне стащить снеё пальто, достать щётку для волос и самой её немного причесать. Потом я сняла и своё пальто, анаш чтец всё не мог оторваться от Лондона. Не кафе, аЛенинская библиотека. Может, тут вместо номерков- читательские билеты?
        - Извините,- сердито сказала я.
        - А? О,- только и сказал гардеробщик (типа, какая неожиданность- чьи-то вещи! В«библиотеке»!).
        Он забрал нашу одежду и потащил квешалкам.
        А потом снова уселся скнигой. Кот учёный. Амама вдруг села на стул возле зеркала и стала похожа на Алёнушку на камне. Не столько позой, сколько цветом лица. Серо-зелёным.
        Явздохнула, достала свою косметичку. Развернула её кзеркалу и принялась красить. Снова провела по губам помадой, не забыв, конечно, про контур. Аона даже не посмотрела на своё отражение.
        Она никогда не смотрит на себя взеркало. Как будто ей противен собственный внешний вид. Яэтого не понимаю. Ну, противно тебе на себя смотреть. Ну измени что-то! Сходи вспортзал, ккосметологу, да просто вИнтернете по форумам полазай, там столько советов по красоте- просто библиотека. Хочешь- прикладывай квекам лёд- хоть сромашкой, хоть спетрушкой. Хочешь- маски из свёклы на ночь делай (только утром не забывай смывать, видок тот ещё, словно стебя содрали кожу).
        Мы смамой часто ругаемся из-за того, что ей на себя плевать.
        Как-то я её заставила посмотреть на себя перед выходом. Ещё ей красиво шарф повязала. Узлом «аскот». На одном сайте прочитала, что он придаёт образу женственность. Ядолго крутила его, натягивала, связывала кончики, прятала их под воротник её блузки, аона посмотрела на себя, вздохнула… и махнула рукой.
        Только моё главное правило («Не показывай эмоции!») не дало мне на неё заорать. Но она всё поняла по взгляду. Сразу опустила голову, испугалась. Как черепашка- нырк под панцырь. Вот и сейчас. Сидит грустная, смотрит на свои брюки впятнах. Давит мне на психику. Икто из нас ещё тиран?!
        - Ну хорошо,- сказала я,- пять минут. Япосижу стобой там ровно пять минут.
        - Правда?!
        Мама вскочила, обняла меня и… поцеловала меня вщёку.
        - Ты что?- прошипела я, и гардеробщик от испуга выронил своего Лондона. Прямо вгрязь, которая осталась от маминых подошв.
        - А что?- растерялась мама.
        Явотчаянии смотрела взеркало. На моей щеке, идеально затонированной и припудренной, отпечатался след алых губ!
        - Мама! Ну хоть иногда можно включать голову! Ты хоть чуть-чуть думаешь! Ты! Ты!
        «Не показывай эмоции!»
        Ятряхнула головой. Ладно, уменя всё равно не хватит слов, чтобы показать ВСЕэмоции.
        Просто выхватила из косметички салфетку, принялась тереть щёку. Как назло, я не захватила ни одного средства для снятия макияжа! Но мне и вголову не могло прийти, что оно мне может понадобиться! Яж не сночёвкой пришла вэто дурацкое кафе. Ктож знал, что умоей мамы вместо головы- тыква! Ну то есть я всегда это знала… Но не до такой же степени!
        Мама сперепугу спряталась за стойкой гардероба и выглядывала оттуда, как рядовой Райан из окопа.
        - Кремом попробуйте,- посоветовал гардеробщик, подняв книгу и тщательно протерев салфеткой обложку. Читать дальше он не стал, просто положил книгу на стойку.
        Конечно, тут унас кипят такие страсти, по сравнению сзанудой Лондоном Шекспир отдыхает!
        - У меня нет крема!
        - А держите мой,- сказал гардеробщик, и,покопавшись вкарманах, выудил длинный белый тюбик.
        Ябрезгливо поморщилась, но крем взяла. Нельзя же было идти клюдям со следом помады на щеке! Мама схватила книгу и прикрылась ею, словно я собиралась метнуть кремом внеё.
        - Не смешно,- отрезала я, поднесла тюбик кглазам и возмутилась:- Он же для рук!
        - А какая разница?- пожал плечами гардеробщик,- вам же стереть надо краску со щёк? Так любым жиром можно… Хоть свиным.
        - Спасибо за совет,- мрачно сказала я, выдавливая крем на салфетку и яростно протирая им щёки.
        - Проверено на практике,- заверил меня гардеробщик,- краску можно любым маслом оттереть. Подсолнечным, например. Но лучше всего жиром. Животным. Вот усвиней…
        - Да что вы заладили, жир, жир,- разозлилась я,- откуда вы это взяли? Ивообще, я, между прочим, веге…
        - «Выбирай,- торжественно сказала мама, открыв книгу,- познаешь печаль и волнение, когда будешь лежать на убойном поле, асолнце припечёт твои больные суставы и вытопит жир из твоего тощего тела, как вытапливают сало из жареного поросёнка».
        - … тарианка,- закончила я,- и ты, мама, это знаешь!
        - Япросто ответила на твой вопрос,- обиженно сказала она,- ты спросила, почему, откуда он это взял, я тебе и прочла. Это, кстати, классика, «Джерри-островитянин»!
        - Яи без него это знал,- сказал гардеробщик, забирая умамы книгу, ауменя- крем.- Вот ведь как? Помогаешь людям, аони тебя ещё и поучат жизни…
        - Погодите,- пробормотала я, присматриваясь ксвоему отражению,- стоп, стоп… дайте-ка мне этот крем ещё раз!
        Яперевернула тюбик, поднесла его клампочкам-свечкам и ксвоему ужасу прочитала, что…
        - Он соблепиховым маслом!
        - Не знаю,- проворчал гардеробщик,- я состав кремов не читаю…
        - Ну конечно, вы же Джека Лондона читаете,- проговорила я сквозь зубы,- про свиной жир… авот облепиховый…
        - Детка, но почему?- начала мама.
        - Да потому. Что. Уменя. Теперь. Жёлтые. Щёки. Ине заметит этого только слепой!
        Яне орала. Ячеканила слова, как монеты.
        - Яне вижу,- отреклась мама.
        - Ятоже,- подтвердил гардеробщик, который слишком близко, на мой взгляд, придвинулся кмаме.
        Ямолча посмотрела на них, чтобы они поняли смысл моей последней фразы. Потом снова глянула на себя.
        Ужас. Кошмарный кошмар.
        - Мама, знаешь,- начала я уже, наверное, всотый раз,- я, пожалуй, внутрь не пойду. Я…
        - Хорошо,- вдруг согласилась мама.
        Она сняла очки и начала протирать их краем свитера. Счего они унеё вдруг запотели?
        - Пойду сама,- продолжила мама.
        - Явас провожу,- пообещал гардеробщик.
        Что-то не понравился мне блеск вего глазах, как только мама назвала «Джерри-островитяна» классикой. Может быть, конечно, он записан вклуб Почитателей Лондона, но почему тогда он так уставился на маму, стоило ей снять очки? Не потому ведь, что она была похожа на Джерри-островитянина?
        - Ну нет,- решительно сказала я,- этого вы двое точно не дождё… всмысле, всё нормально. Явсё же иду.
        Да, только отпусти эту маму, и она приволочёт домой этого милого гардеробщика, и он будет унас читать своего Лондона, съест все котлеты, выпьет весь чай, акогда чай и котлеты закончатся и он сбежит, мне, именно мне, придётся вставать кней по ночам и шарить по её прикроватной тумбочке впоисках валидола и берушей для себя.
        Уж лучше позор сжёлтыми щеками. Пусть думают, что меня мама до желтухи довела.
        Яглянула впоследний раз на себя взеркало, махнула рукой и поплелась за мамой.
        Да, их там был полный зал. Тётеньки, которые занимаются детской литературой. Издатели, редакторы, кураторы детских программ фестивалей. Вмодных свитерах, чаще коротко стриженные, вочках вмодной оправе, снеобычным цветом волос, приветливые, но свежливым вопросом вглазах: «А вы, собственно, кто?»
        Пахло кофе и немного натягивало сигаретами из зала для курящих.
        В торце стола, который занимали эти тётеньки, сидел парень.
        Вот какой он был. Унего были большие круглые уши, да ещё и торчком! Черты лица мелкие и острые, аглаза- просто совсем маленькие, немного удивлённые. Такое детское удивление, чуть глуповатое, но весёлое: «Как? Это кофе? Ичто, его пьют?» Но ещё было внём что-то…
        Даже не знаю, такие вещи понимаешь чем-то внутри, просвечиваешь каким-то внутренним рентгеном. Достаточно одной детали- увидеть запястье, широкое, загорелое, оплетённое фенечкой… Или замшевые серые кеды… Или поймать, как он прищуривается. О нет, не то что он герой твоего романа! Нет! Ни вкоем случае! Никаких героев!
        С героями я завязала. Точка. Мои отношения споследним «героем» закончились таким ожогом, что я до сих пор не уверена: пришла ли я всебя?
        Нет, я просто поняла, что этот парень- классный.
        Словцо дурацкое, согласна. Ничего конкретного не выражает. Нельзя нацепить на себя дизайнерскую одежду и быть благодаря этому классным. Не получится, обладая великолепным чувством юмора, прослыть классным. Цвет глаз, черты лица, выбор определённой одежды, то, какие ты смотришь фильмы, то, вкакие игры ты играешь, то, вкаких соцсетях ты пропадаешь ночами - всё имеет значение, но этого недостаточно, чтобы быть классным. Потому что «классный»- это аура. Это твоя энергетика. Иты можешь просто сидеть и улыбаться. Итебя сочтут «классным».
        Ненавижу классных.
        Парень сидел, уставившись вноутбук. Потом поднял голову и улыбнулся.
        Увидел мои щёки! Тьфу ты!
        Ясхватилась за щёки руками, прикрывая их. Но он уже опустил голову, снова уставившись на экран. Рот прикрыл рукой- прятал улыбку.
        Ну, конечно, он вежливый. Не станет вслух смеяться над бедной желтушной девушкой.
        «А не такие уж и плохие эти тётеньки из детлита»,- подумала я. Особенно одна, пухлая блондинка, которая судовольствием обкусывала корочки на кусках пиццы.
        Сначала корочки, потом- начинка. Потом пальцы. Ну она их не откусывала, облизывала, конечно.
        Хорошая тётенька. Достаточно пухлая, чтобы за ней спрятаться.
        Яшироко улыбнулась ей, она- немного растерянно вответ, и я сочла её улыбку достаточной для того, чтобы я села рядом и дёрнула маму за руку, прошипев: «Садись!»
        А всё-таки хорошо, что я не взяла ссобой запасной резиновый мячик! Ябы и его сейчас лопнула, вонзив внего ногти, потому что просто задыхалась от злости на парня, модных тёток, маму, аглавное- гардеробщика соблепиховым кремом!
        ГЛАВА 3
        
        НЕОЖИДАННОЕ ПРЕДЛОЖЕНИЕ
        Мы сидели вкафе уже второй час. Мама себя чувствовала превосходно: она встретила парочку знакомых, скоторыми можно болтать просто так, без конкретной цели (ацель унас была одна! Хоть как-то заявить одурацких сказках! Чтобы их заметили, напечатали и дали денег!) и наслаждалась беседой. Даже кофе заказала. Два, конечно. Забыв совершенно отом, что я ненавижу кофе. Он задерживает воду ворганизме, ая не для того сижу раз втри месяца на детокс-диетах.
        Яже, закрыв щёки руками, напряжённо вслушивалась вбеседу. Тётки громко обсуждали программу детского фестиваля, спорили, радовались. Мы обе были чужими тут, и я, и мама. Это раздражало. Наконец, я услышала:
        - Вот тут бы интерктивчик сделать! По каким-то сказкам!
        Ябыстро глянула на маму. Ну? Скажи про своих мышей! Давай! Не молчи! Чего пришли вообще?! Ты ведь не боишься уже! Знакомых встретила, они поддержат!
        - По каким сказкам?- спросила моя соседка-толстушка, которая обгрызла наконец на своей пицце все корочки и теперь принялась слизывать начинку. Смотреть на неё было неприятно, хотелось предложить салфетку.
        - Хотелось бы по современным,- подал голос кто-то,- не Андерсена же по сотому разу представлять!
        «Мама! Подай голос!»- сквозь зубы пробормотала я, уставившись на кусок пиццы, скоторого толстушка слизнула помидор.
        На самом краешке висел шампиньон и грозил упасть на колени ктолстушке и измазать соусом её светлую юбку.
        - А что?- возмутилась толстушка,- Андерсен- гениален! Ине надо нам этих современных писак!
        Мне захотелось, чтобы шампиньон всё-таки упал ей на юбку!
        Потому что её слова услыхала моя мамочка. Она оторвалась от своей Невероятно Важной Беседы, пару секунд смотрела на толстушку и… опустила взгляд. Протянула руку, взяла салфетку, стала складывать из неё лягушку (это, поверьте, она умеет! Это вам не скассиром спорить и не вЖЭКе отстаивать свою правоту!)
        В общем, мамочка изобразила полнейшее поражение. Ах, ах! Ведь сказали же: «Не надо современных писак». Ну она и не полезет. Не надо так не надо. Лучше продолжить Увлекательнейшую Беседу с…
        - А почему вам не нравятся современные писатели?!- услышала я чей-то голос.
        Ещё четверть секунды. Ия поняла, что голос-то мой. Мой!
        - Не то чтобы не нравятся,- мило улыбнулась толстушка, отправив врот кусочек жёлтого перца (шампиньон цеплялся за край пиццы, как утопающий за борт лодки),- просто их нет. Никто сегодня не пишет сказки.
        - Ну почему же не пишет,- не унималась я,- вы не читали сказки Натальи Розановой? Про мышек?
        - Розановой?- переспросила толстушка.
        - Ячитала!- вдруг подала голос девушка сдвумя косами напротив меня.
        Мне она сразу показалась милягой.
        - Ничего особенного,- добавила девушка скосами,- не зацепило. Они, ктому же, не напечатаны нигде.
        «И что я вней милого нашла?»- подумала я, авслух сказала:
        - Знаете, есть вещи, которые взрослых не цепляют, адетям нравятся, кстати, я сама видела, как дети слушали! Автор читал эти сказки вслух вдетском саду.
        - Но тут ведь автора нет,- сказала другая тётенька, темноволосая, вочках,- так что и спорить осказках нечего.
        Она сидела справа, вторце стола, и,видимо, всем тут заправляла.
        - Если бы автор был тут, если бы он предложил эти сказки на интерактив…
        - Знаете,- сказала я,- вы не поверите…
        - Верочка, ну не надо,- испуганно сказала мама.
        - Вы автор?- спросила тётенька деловито.- Интерактив проведёте?
        - А как это- интерактив?- растерялась мама.
        - Ну, что-то типа игры сдетьми.
        - Играть я не умею,- извиняющимся голосом сказала мама.
        - Ты можешь их вслух почитать,- подсказала я,- как всаду!
        Господи! Неужели она не понимает, что главное- засветить её сказки на этом фестивале! Чтобы издатели обратили на неё и на них внимание! Инапечатали!
        - Вслух- могу,- согласилась мама стаким видом, словно ей предлагали станцевать на этом фестивале голышом, распевая при этом скабрезные частушки,- я, правда, тихо читаю… Иещё могу заикаться от волнения.
        - Нет,- строго сказала главная тётенька вочках,- читать вслух там ничего не нужно. Там шумно. Иинтерактив будет впроходном зале. Стол, стулья вокруг. Надо будет занимать чем-то детей. Ачтением вслух никого не займёшь…
        - Но…- начала я.
        - Но,- подхватил кто-то другой.
        На этот раз я была уверена: голос не мой. Явыглянула из-за толстушки и обнаружила, что голос подал парень! Тот самый, который смеялся над моими жёлтыми щеками.
        - Но вы сможете их рассказать?- спросил парень, обращаясь… нет, не только кмоей маме, но и ко мне.
        Мама молчала, как будто парень обратился ТОЛЬКО КО МНЕ.
        - Можем, наверное,- неопределённо сказала я.
        - Помните, унас спектакль кто-то показывал на прошлом фестивале?- спросил парень, обращаясь ктемноволосой тётеньке.- Кузнецова, кажется… «Сказки про вредин». Их ещё вжурнале напечатали, «Семья и школа», помните?
        Яткнула маму вбок. Она ткнула меня. Класс. Унеё последний шанс! Но и им она не желает воспользоваться. Предпочитает тонуть вгордом одиночестве. Не мама, аДи Каприо из «Титаника».
        - Да,- сказала девушка скосами,- это было неплохо. На выступлении Кузнецовой никто, конечно, вобморок от восторга не падал, но вроде дети слушали.
        - Да вобморок никто никогда не падает, слава богу,- пробурчала тётенька вочках,- ещё не хватало «Скорую помощь» заставлять там дежурить, уменя и без того хлопот полон рот. Вы сможете театрализовать свои сказки?
        Это вопрос кмаме.
        - Нет,- отвечает моя мамуля громко и чётко,- уменя голос не тот. Иот волнения он пропадает. Ивообще говорить на публику я не смогу.
        - А вы сможете?- спросил парень, глядя на меня вупор.
        - Я?- растерялась я.
        - Ага!
        И что же мне было отвечать? Яведь говорила! Предупреждала! Уменя такой характер: всегда отвечаю на вызов. Поэтому я не ответила ничего другого, кроме:
        - Да. Ясмогу.
        - Прекрасно,- сказала тётенька вочках и склонилась над блокнотом вчёрном кожаном переплёте,- записываю вас впрограмму. Дань, тоже внеси сразу.
        Парень кивнул и снова уткнулся вноут.
        - Гениально!- сказала толстушка-соседка.- ААндерсен и правда запарил. Отличный автор, философия, глубина. Но- запарил.
        Она махнула рукой, и шампиньон наконец-то упал скуска пиццы. Плюмс- на юбку, шмяк- на пол. На юбке осталось жирное пятно.
        Яне ощутила никакого злорадства. Ясидела, оглушенная новостью.
        Я, человек закрытый, интраверт, человек, которого не интересует толпа, аувлекает только саморазвитие, далёкий от тщеславия, человек, укоторого расписана каждая секунда свободного времени, буду показывать спектакль?! Кукольный? Детям?! Вкаком-то проходном зале! Они будут проходить мимо, есть мороженое (или что они там едят на книжных фестивалях? Сэндвичи ввиде книжек? Шоколадных Гарри Поттеров?) и не слушать меня, ая буду пыжиться и писклявым голосом говорить за маминых мышей, которые только и делают, что дают друг другу по головам и обзываются?
        Мне надо будет пищать?! Но я уже год как учу говорить себя только ровным голосом!
        Япыталась уложить все эти факты вголове и даже не заметила, как закончилась встреча. Все встали, начали прощаться, ая всё сидела. Внутри меня бушевал тайфун.
        Яне шут гороховый! Амышей маминых я вообще презираю! Как вообще получилось, что я согласилась? Кто виноват? Этот ушастый «классный» парень? Да скакого я перепугу решила, что он классный? Какая молния ударила мне вголову?
        А вон и он, лёгок на помине. Поднялся, потянулся. Глянул вчашку, допил остатки кофе. Поставил чашку слёгким стуком на стол, задвинул стул, сунул ноут под мышку и прямиком ко мне. Инстинктивно я прижала руки кщекам, чтобы загородить их от него. Но потом всё же отпустила. Хочет смеяться надо мной- пожалуйста! Вот они, мои щёки, жёлтенькие, как лимончики. Хохочи, приятель! Он действительно улыбнулся и спросил:
        - Ну как вы, довольны?
        У него был такой издевательский тон, что я протянула руку кстолу, чтобы взять вилку моей соседки-толстушки и… Эх, жаль, унесла вилку официантка, которая пришла собирать посуду.
        - Очень довольна,- мрачно сказала я, вложив всвой ответ все эмоции по поводу его «помощи».
        Да, я могла отказаться. Сказать, что ни я, ни мама не готовы изображать из себя шутов или мышей, чтобы повеселить деток на фестивале. Но тогда бы выходило, что мы зря притащились на эту встречу, ахоть какой-то результат- лучше, чем ноль. Иещё… я- не мама. Споражениями не мирюсь.
        - Слушайте,- замялся он,- авы… телефон свой не оставите?
        Ах вот оно что! Наш герой сделал доброе дело и алчет награды! Что ж, сейчас он её получит.
        - Зачем вам мой телефон?- спросила я, хлопая глазами и изображая полную дурёху.- Разве вы организатор?
        - Нет, но я подумал, может, приглашу тебя на чашку кофе, чтобы обсудить…
        - Извините,- отчеканила я,- во-первых, мы не переходили на «ты». Во-вторых, моё расписание настолько плотное, что я вряд ли втисну туда ваше любезное предложение. Всего хорошего!
        Вежливо улыбнулась, схватила маму за рукав и потащила квыходу.
        ГЛАВА 4
        
        ЗАПАХ КОФЕ
        - Как всё прошло?- спросила бабушка, встречая нас вприхожей.
        Якивнула, мол, всё нормально. Пока мы шли домой, я усмирила тайфун внутри и немного успокоилась.
        Проблема свыступлением висела надо мной, но, ксчастью, её надо было решать не сейчас.
        Яоткрыла сумку, чтобы убрать внеё ключи. Из сумки запахло кофе. Похоже, мы притащили запах ссобой. Япоморщилась. Яне люблю кофе, аещё не люблю посторонние запахи. Так что посторонний запах кофе для меня- двойная неприятность.
        Мама сбабушкой смеются, что, будь моя воля, я бы поселилась встерилизаторе, пила дистиллированную воду и спала бы врезиновых перчатках, но я правда люблю, чтобы от одежды пахло только стиральным порошком. Это ведь означает, что она чистая.
        - Что-то вы не радостные,- заметила бабушка, переведя взгляд на маму.
        Ясудивлением обернулась. Маме-то чего быть не радостной? За неё всё сделают чужими (моими!) руками, правда, непонятно, как.
        - Ты сним была очень резка,- заявила мама.
        - С кем?- опешила я.- Сэтим парнем?
        - Да. Ты могла бы ответить ему более вежливо. Всё-таки он нам помог.
        - Его никто не просил- это раз. Аво-вторых, мне надо было вблагодарность выйти за него замуж?
        - Ты всё утрируешь!- вскричала мама, которая никогда не утруждалась аутотренингами для сдерживания эмоций.- Зачем- замуж? Неужели нет более вежливой формы отказа? Можно было дать ему от ворот поворот, но другими словами!
        - Это твоя работа- думать над другими словами и формами, ты унас- сочинитель,- огрызнулась я, снимая пальто и принюхиваясь.
        От пальто тоже пахло кофе. Странно, оно ведь висело вгардеробе. Может, вредина-гардеробщик отомстил мне за то, что я не пустила сним маму, и обрызгал моё пальто кофейным освежителем воздуха?
        - Нас зовут замуж?- переспросила бабушка.
        - Вас обеих- точно не позовут, таких вредных и упрямых!- выпалила мама и скрылась вкухне.
        - А ведь я собираюсь ей помогать свыступлением,- пробормотала я тихо.
        - С каким выступлением? Пойдём ко мне- расскажешь?
        - Сейчас,- пообещала я и выскочила на балкон, чтобы на плечиках развесить и проветрить своё пальто.
        Заодно вытащила из кармана остатки резинового мячика. Надо будет выкинуть. Но мусорное ведро на кухне, атам мама. Аеё я сейчас хочу видеть гораздо меньше бабушки, которая обладает способностью успокаивать меня не хуже резинового мячика.
        - Ого,- протянула бабуля, когда узнала, что я должна буду на фестивале показать какой-то «парад-карнавал» маминых мышей,- и как ты собираешься справляться?
        - Не знаю,- буркнула я,- пока ни одной идеи.
        Но я ощущала, как моё недовольство испаряется…
        Так всегда бывало, когда я попадала вбабушкину комнату, устраивалась вкресле, покрытом лоскутным одеялом. Памятное одеяло, между прочим. Бабушка попросила всех своих друзей дать ей по лоскуту определённого размера и сшила из них такое вот покрывало, каждый фрагмент которого напоминает ей одрузьях, хотя многих из них уже нет вживых.
        «Многих»,- повторила я про себя и дёрнула плечами, чтобы отогнать грустное воспоминание, не позволить ему проникнуть вмою душу.
        Комод убабушки был заставлен коробочками и шкатулками разного размера. Вних хранились стеклянные шарики, бижутерия, просроченные лотерейные билеты, старые открытки свидами городов и заколки, которые бабушка носила вмолодости. Вдетстве я обожала открывать эти шкатулки и разглядывать «сокровища».
        Сейчас я протянула руку кодной из них. Вней бабушка хранила наши сней любимые конфеты, которые делала сама. Унеё есть проблемы суровнем сахара вкрови, и сладкое ей не особо разрешается, но вот эти конфеты можно. Бабушка режет мелко апельсиновую цедру и заливает её растопленным горьким шоколадом. Получаются неровные, но вкусные конфеты. Ялюблю сладкое, но всё «полезное» сладкое, то, что диабетики едят- противное. Атут- и вкус отличный, аглавное- фигура не портится, все знают, что горький шоколад можно даже на диете есть.
        Единственное, что мне не нравилось убабушки вкомнате, так это коллекция париков. Пять париков сволосами разной длины и цвета хранились за шкафом вспециальном чемоданчике, каждый обмотанный бязью, чтобы не электризовался, и уложенный всвой пакетик. Стого места, где я сидела, чемоданчик не было видно, но я знала, что он там, и это меня расстраивало.
        Они напоминали мне о ТОЙистории.
        - Ну, мышей я тебе свяжу,- сказала бабушка,- или сделаю из папье-маше, авот всё остальное… Мимика, речь, интонации героев… Да и выступать ты унас вроде не мастер.
        Янадкусила конфетку и закивала. Бабушка понимала меня.
        - Но я тобой горжусь,- продолжила она,- и очень благодарна за то, что ты помогаешь маме. Ачто унас там сзамужем?
        Япересказала бабушке диалог спарнем, и,странное дело, сейчас, заново переосмысливая всю ситуацию, я поняла, что действительно зря нагрубила ему.
        - Мне кажется,- начала бабушка,- мама вобщем-то…
        - Права,- вздохнув, закончила я,- но уменя есть оправдание! Мой мячик для снятия стресса лопнул!
        Япротянула бабушке несколько оранжевых резиновых кусочков.
        - Но зря мама беспокоится, что из-за моей грубости отменят выступление. Никто меня не слышал,- сказала я.
        - Так не годится,- покачала головой бабушка,- аесли впорыве злости ты кого-нибудь укокошишь? Тоже свалишь на мячик? Порвался он, понимаете ли. «Но зря вы беспокоитесь, что увас грязновато, пятно кровавое на коврике, труп под кроватью, совершенно зря! Ясейчас всё быстренько приберу». Так?
        Яхихикнула.
        - В общем, надо найти его и извиниться,- вынесла решение бабушка.
        - Где я буду его искать?- удивилась я.
        - В Интернете.
        - Яне знаю, как его фамилия, только одно имя. Ия не зарегистрирована нигде, кроме «Контакта».
        - Вот и посмотри всвоём «Контакте»!
        - Бабушка, я там только по делу! Унас группа из маткружка задачи выкладывает. Не буду я там никого искать. Ктому же, как я это буду делать без фамилии? Знаешь, сколько вмире людей сименем Даня? Асамое главное, бабуль, я не хочу его искать. Ясогласна, я ему нагрубила. Но это справедливо. Потому что вот смотри. Ясогласилась изображать театр по маминым сказкам, так? Иполучила от той же мамы по башке! Вот и он. Помог нам. Получи по башке! Инициатива наказуема. Такой закон, такая аксиома. Жизнь- не шуточки.
        - Ты не права, Верочка,- вздохнула бабушка,- но спорить стобой не стану. Пусть тебе жизнь объясняет, лучше учителя не придумаешь. Япросто буду надеяться, что он придёт на твоё выступление на этом фестивале.
        - Бабушка!- фыркнула я.- Поверь мне, кфестивалю он абсолютно всё забудет. Именя, и мою грубость. Он из таких, знаешь… красавчиков. Внешне не очень симпатичный, но обаятельный! Из тех, кому всё легко достаётся. Так что не повредит ему тоже иногда получить по башке. Может, это твоя жизнь его так учит. Просто моими словами.
        Ялукаво улыбнулась, но бабушка только покачала головой.
        - Надо придумать всё так, чтобы ты выступила достойно,- сказала бабушка, сменив тему,- лучше всё-таки папье-маше, оно солидно выглядит. Попробую вспомнить, как мы его варили, я иногда помогала Любе. До того, как она вышла на пенсию. Помнишь, она же работала художником по костюмам вТеатре Натальи Сац и…
        Бабушка оборвала себя на полуслове. Посмотрела на меня внимательно.
        А я посмотрела за шкаф и словно увидела парики. Два блондинистых, два тёмных и один рыжий, спроседью. Даже ощутила запах антистатика, которым бабушка пшикает их, пока меня нет дома.
        - Помню,- струдом сказала я.
        - Вера…
        - Что?!
        Яопять рассердилась. На себя на этот раз. Почему эмоции берут надо мной верх? Или сегодня день такой?
        - Вера, я думала, что всё впорядке.
        - Всё впорядке!
        - Ты всё ещё винишь себя? Переживаешь? Отвечай.
        Тон бабушки был твёрдым, выражение лица- требовательным настолько, что я не смогла противостоять. Ясловно увидела вней саму себя, акак противостоять самой себе?
        Яотвернулась кокну. Мрачное небо, ветер качает деревья. Наверное, сейчас ливанёт. Самое время мамуле надеть что-то парадное и отправиться на речку впоисках вдохновения, чтобы стриумфом завершить мой паршивый денёк.
        - Яне переживаю.
        - Но…
        - Просто я не должна была приводить туда Олега. Не надо сэтим спорить.
        - Вера! Верочка моя! Мы ведь говорили тысячу… три тысячи… сто тысяч раз! Тут нет твоей вины! Иего вины тоже нет! Это просто совпадение! Обычное, обычнее не бывает! Стала бы я одобрять твои поездки, если бы хоть краешком сердца ощущала хоть грамм твоей вины! А?!
        - Нет, конечно, бабушка, ты права,- пробормотала я,- я тоже так считаю, просто иногда накатывает. Пойду-ка я смою желтизну сщёк. Насчёт фестиваля- ещё обсудим.
        - Возьми ещё шоколадку!
        Яизобразила самую искреннюю улыбку, на которую была способна.
        - Спасибо, бабуль, больше не хочется. Сама знаешь, горького шоколада много не съешь. Это его плюс.
        На самом деле мне и правда больше не хотелось шоколада…
        В ванной я долго тёрла щёки мылом. Обычным хозяйственным. Тёрла так, словно собиралась протереть вних дыры до зубов. Потом насухо вытерла полотенцем. Тёрла его грубой, как говорит бабушка, «вафельной», стороной. Мне было больно, но очень хотелось, чтобы эта боль заглушила ту, что внутри. Ясоврала бабушке. Боль накатывала не иногда. Апрактически постоянно.
        Вдруг я снова ощутила запах кофе. Опять? Да сколько можно?! Унас тут, что ли, фабрика по производству арабики?!
        А, это от одежды. Снять, срочно снять! Надеть чистое, пахнущее порошком домашнее платье. Выкинуть из головы и кафе, и «классного парня», и грустные воспоминания. Навести, вконце концов, порядок всвоей голове. Ато смомента, как мы смамой вышли из дома, никакого порядка там не наблюдалось!
        Яотправилась вкомнату, стащила джемпер, пахнущий кофе, кинула на стул. Надела платье и села ккомпу.
        Лучше всего порядок вмоей голове помогают навести математические задачи. Члены группы «Вконтакте» наверняка выложили сегодняшние, которые решали онлайн всем кружком, вместе сответами. Ответы я, конечно, смотреть не буду, сначала всё решу. Анекоторые дураки сначала смотрят ответы, апотом подгоняют под них решение задач. Но это сразу видно, просто даже по ходу решений, которые они выкладывают. Не понимаю только, вчём смысл тогда математический кружок посещать. Для престижа, что ли?
        - Дав-вай!- поторопила я «Контакт», который не желал признавать мой пароль спервого раза.
        Впрочем, я его понимаю, уменя такой сложный пароль, что он не всем по зубам. Но это не повод не пускать меня«Вконтакт», асамое главное- вматематическую группу! Да ещё и втот самый момент, когда моя голова так нуждается впорядке!
        «У вас одна заявка вдрузья».
        Яхмыкнула. Ребята из кружка быстро просекали, что я внём- одна из самых умных, и спешили зафрендить меня. Только зачем? Явсё равно никому не помогаю. Меня интересует саморазвитие, ане развитие других.
        Янажала на «заявку». Чем быстрее от них отделаешься, тем быстрее можно будет приняться за задачи. Янетерпеливо забарабанила пальцами по столу. Бросила взгляд на джемпер. Ветер, дувший из форточки, донёс до меня запах кофе. Надо было сразу кинуть его встирку,эх.
        «Заявка» открылась, и я подпрыгнула на стуле.
        С фотографии на юзепике на меня смотрел Даниил Белых собственной персоной.
        Смотрел-смотрел и словно увидел. Потому что на моём экране возникло новое сообщение. От него.
        « Здраствуйте?»
        ГЛАВА 5
        
        ПОТАНЦУЕШЬ СОМНОЙ ВМИРЕ МОИХ ФАНТАЗИЙ?
        Конечно, он меня не видел. Просто рядом смоим юзерпиком горела светло-серая надпись «online». Ия решила, что ничего не потеряю, если отвечу:
        - Здравствуйте.
        - Рад Вас видеть,- написал он и добавил,- « видеть».
        Япослала смайлик и спросила:
        - Как Вы меня нашли?
        Сама тем временем открыла его профайл. Пусто! Никакой информации. Хм… Тем временем от него уже пришёл ответ. Так быстро отвечает, словно ни скем, кроме меня, не общается.
        - Через фейсбук.
        - Меня нет на фейсбуке.
        - Вас нет. Есть Ваша мама. Янашёл её страницу, прочёл там, что унеё есть дочь Вера. Ну и пробил «Вера Розанова» по всем сетям. АВы оказались тут! Да ещё и онлайн.
        - Совпадение.
        - Как и то, что мы учимся всоседних школах.
        - Вы вкакой?
        - В 79-й.
        - О, увас, говорят, физика сильная.
        - Понятия не имею. Вы отличница?
        Япослала смайл. Пусть понимает, как хочет.
        - Мне надо идти,- написала я,- уроки. Иещё уменя завтра йога сутра.
        Сама не знаю, зачем я написала про йогу. Видимо, захотела впечатление произвести.
        - Йога?- заинтересовался он.- Где?
        - На Полянке.
        - Ого!
        Он прислал смайл свытаращенными глазами. Яулыбнулась. Сработало!
        - И как Вы туда добираетесь? Сдвумя пересадками?
        - Да.
        - Вы меня пугаете, Вера. Вы меня уже испугали тем, что отлично учитесь. Да ещё и йога.
        - В шесть утра,- отметила я.
        - Вы…
        - Монстр? Да, мама тоже так говорит.
        - Нет, удивительная. Вер, прежде чем Вы уйдёте готовиться кполёту вкосмос, можно вопрос? Япросто кое-чего не пониманию.
        - Да,- написала я, догадываясь, очём он спросит.
        - Почему Вы были так недовольны, когда я предложил сделать Вам спектакль?
        - Потому что мне не хочется выступать.
        - Так отказались бы!
        Язадумалась.
        - Знаете,- начала я,- есть такое слово… «challenge».
        - Вызов?
        - О, хорошо знаете английский?
        - Да нет, уменя тут гугл-переводчик под рукой. Шутка. Да, унас не только физика сильная вшколе.
        - Так вот, для меня это был вызов, я его приняла. Но это не значит, что он мне нравится. Как-то так.
        - Понял. Вопросов нет.
        Язакусила губу. Ну вот, опять нагрубила! Авообще-то был же план извиниться.
        - Даниил…
        - Лучше Даня… Не люблю я эти писклявые «ииии».
        - Даня, на самом деле, это была хорошая идея. Иизвините, что так резко отказала стелефончиком. Просто не представляю, как я буду делать какой-то спектакль. Яже не Петрушка.
        - «Ты дочь революционера, акривляешься, как Петрушка!»- откуда это?
        - «Динка»! Ты что, «Динку» читал?!
        И тут же вскрикнула: «Ой». Инаписала: « Упс».
        - Если бы я был злопамятный…- написалон.
        - Простите…
        - Но я не злопамятный! Идавай уже на «ты», а?
        - Ладно. Если ты читал «Динку», стобой можно и на «ты».
        - Яне помню,- признался он,- просто впамяти всплыло.
        - Как можно не помнить «Динку»? Там три сестры было: Динка, Алина и Мышка.
        - А, Мышка! Лёнька ещё, да?
        - Точно! Как же круто, что ты читал «Динку».
        - Слушай, ну мы же книжные дети. Всмысле, твоя мама пишет книжки.
        - А твоя?
        - В «Переплёте» работает. Знаешь такой журнал одетской литературе?
        - Да, конечно.
        - Мама была на той встрече вкафе.
        - Такая тёмная, вочках?
        - Нет, это Марина. Она организатор детской программы и мамина подруга. Яей помогал составлять список мероприятий. Явсю жизнь по этим фестам болтаюсь. Ичитаю. Имама читает всю литературу подряд: и взрослую, и детскую. Имне вдетстве читала очень много. Наверное, и «Динку» твою.
        - Хочешь сказать, тебя перекормили книгами?
        - Нет, я люблю читать.
        Явыдохнула. Ятоже читаю сдетства очень много и по-прежнему люблю это дело.
        - А кто утебя любимый?- спросила я.- Стефани Майер?
        - У-у-у-у, нет! Только не вампиры! Яих боюсь!
        - И я!
        - Вообще я вдетстве любил Крапивина. Там нормальные приключения.
        - А сейчас?
        - Сейчас уменя на столе Довлатов. «Чемодан». Аутебя?
        Ямолча смотрела на экран. Апотом одним пальцем набрала:
        - И уменя.
        - Врёшь?
        - Зачем?
        - Удивительно, да?
        - Ага.
        - Слушай, акразговору осовпадениях. Мы же раньше могли познакомиться, на каком-нибудь книжном фестивале. Или на фестивали мультиков вСуздале.
        - А ты ездил втом году?!
        - Да. Ты тоже? Ну, я так и знал. Атебе какой мульт больше всего понравился?
        - Не помню,- призналась я,- хотя, нет, погоди, там был один, про старые игрушки на чердаке, не помню, как называется!
        - Это мульт Ивана Максимова! Надо писать, что он мне тоже больше всех понравился?
        - Не надо, догадываюсь.
        - У него ещё классный «Болеро», посмотри на ютьюбе. Надо же, сколько унас совпадений. Такого не бывает. Слушай, адавай попробуем одновременно ответить на какой-нибудь вопрос? Так, чтобы не думая. Например, какое утебя любимое время года?
        - Весна.
        И тут же от него пришёл ответ: « Весна». Секунда всекунду смоим, я проверила, «Контакт» время выставляет.
        Япослала смайлик, он тоже. Тоже секунда всекунду.
        Тогда я дописала:
        - Только ранняя!
        И он тоже! Тоже приписал:
        - Только ранняя.
        - Эй!- написала я сердито,- хорош повторять-то!
        - Яне повторяю! Клянусь, я не видел, что ты написала! Просто я аллергик, когда всё начинает цвести, я обнимаюсь скондиционером.
        - Ятоже аллергик,- написала я,- меня всё детство водили кгомеопату.
        - На Белорусской?
        - Да…
        - Ольга Петровна? Краснова?
        - Да!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!
        - Классно, да?
        - …
        Япослала многоточие. Ачто тут ещё скажешь?
        - Значит, мы могли познакомиться ещё вдетстве,- заключил Данька,- лучше, наверное, не продолжать вспоминать, иначе выяснится, что мы ходили водин детсад и писали водин горшок, и я буду… ммм… смущён!
        - Давай тогда очём-то другом из детства, не огоршках! Ты был послушным ребёнком?
        «Вконтакте» те сообщения, которые прочли, становятся белыми, ате, которые не читали, остаются синими.
        Моё оставалось синим минуту, другую. «Ещё скем-то болтает»,- сообразила я и написала:
        - Ну, я пойду?
        - Погоди,- мгновенно ответил он, - я смотрю твои аудиозаписи. Они на восемьдесят процентов совпадают смоими. Аты правда любишь «Нувель Ваг»? Или так, потому что модно?
        - Правда, конечно.
        - А тексты понимаешь?
        - В общем- да.
        - Ялюблю, когда они поют:
        Won’t you dance with me
        In my world of fantasy?
        - Перевести?
        И тут же, не дожидаясь моего ответа, перевёл:
        - «Потанцуешь со мной, вмире моих фантазий?»
        Мурашки побежали уменя по рукам, ногам, спине. Японимала, что это всего лишь песня, но…
        - У них вообще прикольные песни,- бодро продолжал разглагольствовать Данька,- наверное, не очень подходят, чтобы при первом знакомстве цитировать, но сейчас уже час ночи…
        - Сколько-сколько?- не поверила я.
        Точно! Час! Я что, сижу тут уже несколько часов?
        - А ещё мне нравится уних «Якое вкого начинаю влюбляться», слышала? Сейчас пришлю тебе ссылку. Слушай, апочему ты вэтом «вк» отвисаешь? Почему не на «фб»? Там публика помоднее.
        - Яне «отвисаю» тут. Унас тут группа математического кружка. Обсуждаем решения задач. Имне не нравится фейсбук. Там все только и делают, что хвастаются фотками друг перед другом.
        - А тут- нет?
        - Ятут- по делу!
        - Понял-понял, вопросов больше не имею.
        Мы продолжали разговаривать ещё долго, пока он не написал:
        - Погоди, я перейду скомпом вкровать. Только никуда не уходи! Инапиши мне свой телефон на всякий случай, пожалуйста.
        Яи не могла уйти, если бы хотела. Разговор сним затягивал, как водоворот. Уменя вжизни не было такого собеседника, чтобы можно было поговорить на любую тему, и чтобы он так сильно был похож на меня, и чтобы каждое слово, которое он скажет, было мне интересно. Ябоялась даже шевельнуться, ане то чтобы встать. Шевельнуться и потерять контакт сним.
        - У меня может сесть батарейка,- предупредил он.
        - Ничего страшного, зато вконце концов оторвёмся от диалога,- сопроводив фразу смайликом, написала я.
        - Знаешь, я от тебя не могу оторваться.
        - Ятоже,- призналась я.
        В жизни бы не сказала такое парню вслух! Но тут, да ещё и втакой час!
        Руки уменя были холодные и влажные. Ноги- закоченевшие, несмотря на носки, которые я натянула, не отрывая взгляда от экрана.
        В голове- полная ясность и полный туман. Ясность по поводу того, что происходило «Вконтакте». Туман- по поводу всей остальной моей жизни. Исейчас, когда граница между сном и реальностью расплылась, я решилась на самый важный вопрос:
        - Дань… Скажи мне, неужели жёлтые щёки- это так смешно?
        Он молчал.
        Янервно потёрла руки, замерев вожидании ответа.
        Но ответа не приходило.
        «Он обиделся? Разозлился?»- заметались уменя мысли.
        Но он всё молчал и молчал, апотом вдруг значок «online» возле его юзерпика исчез.
        ГЛАВА 6
        
        БАРЬЕРЫ И ДЕВИЗЫ
        Янеслась на йогу, как… не знаю, это мамина работа сравнения подбирать. Угорелая? Сумасшедшая? Вобщем, я сбила сног двух милых тётенек на эскалаторе вметро, аодин дяденька крикнул мне вслед:
        - Эй! Осторожнее, психованная!
        Правда, моя бешеная скорость сыграла со мною злую шутку. Явыскочила на «Менделеевской», чтобы сделать пересадку на «Новослободскую», и бросилась клестнице, ведущей кпереходу, не заметив, конечно, знака «перехода нет». Со мной ещё поднялось человек пять таких же торопыг. Имы, поднявшись, дружно обнаружили, ксвоему разочарованию, что между нами и эскалатором- железный барьер. Кто-то сиганул через него, но я, конечно, вернулась обратно. Яехала на йогу всё-таки, ане на соревнования бешеных кроликов.
        Когда я ворвалась враздевалку спортивного комплекса, то поняла, что занятие уже началось. Началось недавно, всего минут пять назад. Меня бы пустили, конечно, если бы я быстро-быстро переоделась, но я поняла: сил на быстрое-пребыстрое переодевание вспортивный костюм уменя нет.
        Яопустилась на скамейку. Изакрыла глаза. Тут же замелькали фразы из «Вконтакте». « Потанцуешь со мной вмире моих фантазий?» « Мне нравится всё, и то, что нас сближает, и то, что разъединяет». « Яне могу от тебя оторваться». «Мы могли познакомиться ещё вдетстве!»
        Ничего, что я опоздала на йогу. Зато наконец-то не опоздаю вшколу. Ато всё время прибегаю впритык, часто после звонка, хорошо, по вторникам-четвергам унас русский, арусичка- бывшая мамина одноклассница, ато бы мне каждый раз требовался новый мячик для снятия стресса.
        Так что надо подниматься и топать на русский. Ксчастью, домашку я сделала ещё на выходных, я из тех людей, кто всё делает заранее, и вот наконец-то настал день, когда я могу насладиться преимуществами такого подхода.
        Язевнула. Аведь мы и правда могли встретиться вдетстве. Он, наверное, симпатягой был, вдетстве торчащие уши смотрятся довольно мило…
        Так, надо подниматься и…
        Кто-то тронул меня за плечо. Яоткрыла глаза. Тренер по йоге. Агде остальные участники группы?
        - Может, вам перейти вболее позднюю группу?- участливо спросила она.
        Яглянула на часы. Боже мой! Вот почему враздевалке нет никого из группы, ашкафчики открыты и окна распахнуты для проветривания. Половина восьмого! Все ушли!
        Яподскочила. Снова бежать! Даже быстрее, чем сюда, на йогу. Потому что русский не прогуляешь просто так. Да и глупо- свыполненным домашним заданием.
        Япомчалась кметро, снова толкая полусонных прохожих, и,разумеется, опять выскочила втот переход, где перехода на самом деле нет. Не понимаю одного- почему они повесили этот знак где-то высоко над головой? Кто ходит свысоко поднятой головой всемь утра?
        Нет чтобы поставить железные заслонки, которые снова преградили мне путь кнужному эскалатору, внизу, уподножия лестницы? Перепрыгнуть, что ли? Нет, слабо…
        В этот момент вкармане куртки уменя пикнул телефон.
        «А укого были жёлтые щёки? Прости, вчера тупо заснул».
        Явозликовала: он не заметил жёлтых щёк вкафе! Он улыбался мне просто так! Была бы я сейчас вкафе, расцеловала бы всех: и строгую тётеньку вочках, и ту, что скосами, и толстушку, обгрызающую корочки на пицце, и Даньку заодно (его- дружески! Вщёки!). Идаже гардеробщика.
        Все пятеро показались мне страшно милыми. Апоскольку никого из них рядом не было, всё, что мне оставалось сделать- это… правильно! Перепрыгнуть через заборчик.
        Я, правда, его чуть не свалила. Ивахтёрша на меня разоралась. Но я попала на нужную мне сторону и прошептала: «Яберу барьеры. Всегда».
        До школы я добежала, но на уроках всё слушала вполуха. Исмотрела на доску, учебник и одноклассников- вполглаза.
        В этот день всё, очём шла речь на уроках, всё, кчему я прикасалась, всё имело отношение кДаньке. Язавязывала кроссовки на физре и думала: «А какие унего?» Япокупала пиццу сгрибами встоловке и думала: «А какую любит он?» Ясмеялась над шутками одноклассников и ставила себе крестики втетрадке: не забыть вечером пересказать Дане. Ясказала Наташке, сидящей за мной, «спасибо» на её «Крутейшая утебя, Верка, косища!» и жалела, что Наташкиных слов не слышит он (нестанешь же пересказывать, хвастаться глупо).
        В конце концов уроки закончились, и я побрела всторону дома. Явсегда устаю после уроков, но потому, что выкладываюсь на все сто, отвечая на вопросы и решая задачи. Данька угадал, я круглая отличница, укоторой давно не было не то что «троек», адаже «четвёрок»!
        А сегодня я даже не помнила, очём шла речь. А, нет, кое-что помнила. Помнила, как заснула на химии прямо на учебнике. Хорошо, Тамара Семёновна не заметила, но кое-кто из ребят видел. Япоморщилась. Тьфу. Исмешно, и глупо.
        Вообще странный был день. Непохожий на мои обычные. Ни капельки не похожий. Яникогда никуда не опаздываю, не плаваю на уроках (ауж тем более не сплю!), не витаю воблаках и не сижу вИнете до утра. Кчему всё это? Неужели я…
        Яостановилась.
        Нет, только не это.
        Да, Вера, кажется- это. Поздравляю тебя, моя дурочка. Ты влюбилась.
        Эта мысль вызвала во мне разные эмоции. Явлюбилась, это прекрасно. Но последний раз, когда я это сделала, всё закончилось кошмаром.
        Спокойно, спокойно. Тогда всё вышло из-под контроля. Яподдалась эмоциям. Яне должна была приводить ТУДАОлега. Да, мне хотелось поделиться сним своей тайной, но я была глупенькая, мне казалось, что то, что нравится мне, должно понравиться и ему.
        Но теперь я гораздо умнее. Теперь, во-первых, я никогда не расскажу Дане, куда я езжу каждую субботу. Во-вторых, он не узнает об Олеге. В-третьих, похоже, то, что я влюбилась, начинает мешать моей обычной жизни.
        Спокойно!!
        «Держать эмоции всебе, держать эмоции в себе»,- пробормотала я свою любимую мантру.
        О’кей, доктор, какая унас проблема? Мы влюбились и теряем контроль над своей жизнью. Какие наши действия? Взять жизнь обратно под контроль- вот какие.
        Жизнь и мои эмоции, все, какие есть.
        Не позволять им мешать ходу моей жизни. Это же просто очередной барьер. Акакой уменя второй девиз? Правильно, я всегда преодолеваю барьеры.
        Итак, забыли оДаньке на день!
        Ну или хотя бы до вечера. План таков: дом, обед, уборка вкомнате, стирка (и то, и другое я считаю за отдых, голова же отдыхает!), дальше- уроки, маткружок и немного йоги на ночь. Будет, конечно, непросто сначала залезть на страницу маткружка «Вконтакте»; атолько потом проверить, нет ли Дани. Ну ничего, я сильная, справлюсь как-нибудь. Мне поможет йога. Ведь ею просто необходимо будет заняться вечером- я же пропустила одно занятие. Или я- не я. Ибо третий девиз Веры Розановой- ни дня без йоги.
        Ядошла до дома. Сняла пальто, сбросила сапоги, прислушалась. Бабушка усоседки. Мама где-то бродит впоисках вдохновения. Яна секунду зажмурилась и бросилась ккомпу.
        ГЛАВА 7
        
        НА ЧТО ПОХОЖА ЛЮБОВЬ?
        Пока я вводила пароль «Контакта», владонях покалывало от волнения.
        Ну… Ну?!
        «Даниил был вСети три часа назад».
        Яподождала немного. Его не было.
        Что ж, это явно можно расценивать как знак свыше. Сама Вселенная нашёптывает мне: «Вера… принимайся за уборку… за стирку… не забудь кинуть вмашину мамины заляпанные брюки…»
        Яподнялась со вздохом. Сняла со стула блузку, которую вчера так и не донесла до бака сбельём. От неё по-прежнему пахло кофе. Явдруг прижала её кгубам. Иосознала, что запах мне нравится.
        Глянула на экран. Данька по-прежнему оффлайн. Ябеспомощно огляделась. Неужели мне сейчас надо будет поднимать спола какие-то вещи и думать, куда их класть? Нет, на это явно нет сил. Япокачала головой. Снова глянула на экран. Сняла сполки учебник по истории. Может, история приведёт меня вчувство?
        Но сколько бы я ни вчитывалась впараграф, смысл его до меня не доходил. Уменя внутри произошло какое-то раздвоение. Одна половинка жаждала увидеть Даню онлайн, алучше- живьём, погрузиться взавораживающий разговор, который нет сил закончить… Другая сужасом взирала на происходящее, понимая, что контроль утерян, что эмоции несутся снежной лавиной, но куда? Куда?!
        Не выдержав, я отшвырнула учебник. Подошла кстолу, взяла термос сзелёным чаем, который всегда держу под рукой. Хотела было налить вчашку, но вовремя обнаружила вней бабушкину конфету. Бабуля решила сделать мне сюрприз, это очень трогательно.
        Правда, вряд ли она хотела, чтобы я ела апельсиновую цедру вгорьком шоколаде до обеда, но мне сейчас очень кстати было бы ощутить бабушкину поддержку. Потому что я хотела разобраться всебе. Яхотела понять…
        С чашкой чая вруке, накинув на плечи любимый голубой палантин, расшитый прозрачным стеклярусом, я вышла на балкон.
        Наверное, я была похожа на персонаж любовного романа Даниэлы Стил, но почему бы не повоображать немного, когда ты осталась наедине ссобой?
        За окном октябрьский ветер трепал оголившиеся верхушки деревьев, и только за одну из них храбро цеплялся крошечный зелёный листик.
        Яотхлебнула чай, подражая героиням Стил. Где я читала её книги? Ах да, по субботам, вожидании, пока ОНИвернутся собеда.
        Не сводя глаз слистка, я задумалась: на что похоже то чувство, которое я ощутила? О’кей, мы назовём это любовью, но любовь- это слишком общее понятие. Мне казалось, что если я найду более точное определение, то и эмоции будет легче взять обратно под контроль.
        Больше всего моё чувство напоминало сочинение на любимую тему. Вообще я сочинения терпеть не могу писать. Это занятие кажется мне бессмысленным, учителя называют «нашими сочинениями» просто подборку мыслей, которые сами же продиктовали нам на уроке. Попробуй отступи от канонов! Признайся, что считаешь Базарова нелепым, аНаташу Ростову- глупой. Больше всех меня всегда раздражала Катерина уОстровского- надо же было настолько дать волю чувствам, чтобы довести саму себя до самоубийства. Ну просто верх глупости, на мой взгляд.
        Однако, как-то раз нам дали довольно странную, но любопытную тему. «Если бы уменя была прошлая жизнь, кем бы я вней был?» Не знаю почему, но эта тема задела меня. Её ещё и на дом дали. Целый вечер я провела, придумывая себе прошлые жизни. Столько профессий перебрала! Вконце концов остановилась на журналистике. Ябыла бы журналистом вэпоху застоя. Писала всвоей газете правду и только правду, авласти бы преследовали меня, бросали втюрьму, пытали и мучали, но это всё равно не сломило бы мой дух, и я продолжала бы «глаголом жечь сердца людей»! Япомню, сколько радости я испытала, описывая вподробностях свою «прошлую жизнь», такую непростую, но счастливую. Ягрезила своим сочинением весь вечер, и то, что я испытывала сейчас, было очень похоже на то, что я чувствовала тогда. Увлечение, страсть, потеря контроля над собой.
        А ещё любовь похожа на игру. Детскую. Помню, когда мама пришла вдетский сад читать свои сказки про мышей, я сидела взале вместе сдетьми и воспитателями. Адвое мальчишек лет четырёх скучали-скучали, апотом достали из карманов по машинке. Уодного обычная, белый «Мерседес», удругого- полиция. Ипринялись играть в«поимку вора».
        Врослые и шипели на них (мол, тихо! Писательница настоящая приехала!), и толкали вспину, апацанам- всё равно! Знай себе играют и исподтишка улыбаются друг другу.
        Так и любовь… Пусть кто-то шипит (даже если этот кто-то внутри тебя!), кто-то недоволен («Иди стирай мамины брюки, Вера!»), но ты увлечён настолько, что забыл овремени, забыл оприличиях, и знай только играешь всвою игру, и тебе кажется, что она не кончится никогда…
        Ядопила чай, поплотнее закуталась впалантин. Анеплохо придумала эта Стил: выставлять героинь на воздух впалантинах и снапитками вруках. Довольно уютно.
        Меня немного успокоило то, что я разложила свои чувства по полочкам. Может, вообще завести дневник, куда записывать коротко- на что похожа любовь, пытаться находить ей определения, пытаться понять, что она такое, и таким образом держать себя и свою жизнь вруках?
        Яокинула взглядом коробки, громоздившиеся на балконе. Свои вещи я сортировала так же, как и чувства. Иначе смоей мамочкой сойдёшь сума. Она же всё время ездит по разным книжным фестивалям и выставкам и притаскивает оттуда кучу ерунды: какие-то колокольчики, огромные матрёшки, блокноты всех цветов и мастей, окнигах вообще молчу!
        Совсем ненужные вещи я безжалостно выбрасываю. Нечего копить дома отрицательную энергию! Авещи, которые вообще не используются, но впринципе могут пригодиться, укладываю вкоробки и подписываю несмываемым маркером. Сейчас мой взгляд задержался на коробке снадписью «блокноты».
        Яприсела на корточки, распахнула коробку. Так, посмотрим. Блокноты сшелкографией, записные книжечки из пальмовых листьев и папируса я сразу отложила всторону. Как говорится, «вещи красивые, но бесполезные».
        Мне требовалось что-то маленькое, чтобы таскать ссобой всумочке или даже кармане, аполовину моего кармана и так обычно занимает мячик для снятия стресса!
        Вдруг я наткнулась взглядом на крошечный прямоугольный блокнотик. Маме подарила его её лучшая подруга, тоже Вера, как и я. На нём было написано «flipbook blank», и предназначался он для того, чтобы делать мультики. Вуголке рисуешь крошечные картинки, каждая чуть-чуть отличается от предыдущей. Апотом зажимаешь большим пальцем правый нижний угол и быстро листаешь- вжик! Иперед глазами начинает мелькать мультик. Мама, аможет, и её подруга уже успели накорябать какой-то мультик про машинку, которая лезет на горку всё выше и выше.
        Отличная идея. Япохожа на такую машинку. Лезу и лезу на любую гору. Явзяла вдругой коробке простой карандаш, уселась на первую, сблокнотами, и написала на первой страничке флипбука:
        « ЛЮБОВЬ ПОХОЖА НА СОЧИНЕНИЕ. ЛЮБОВЬ ПОХОЖА НА ИГРУ».
        …Листик по-прежнему крепко держался, как ветер ни пытался его сдуть. «Держись!- подумала я.- Ия буду держаться. Чтобы не получилось, как в ТОТраз».
        Когда я вернулась вкомнату, на экране горели четыре чёрных прямоугольника, один над другим. Сообщения от Даньки.
        Не заметив, что зацепилась палантином за гвоздик впроёме балконной двери, я рванулась кэкрану.
        Яглянула на дырку. Даниэле Стил это бы не понравилось. Япокачала головой, сбросила палантин, который так и повис на гвоздике, и плюхнулась на стул перед компом.
        Очнулась я часов вдесять вечера.
        Смутно припомнила, что вкомнату заходила мама, заглядывала бабушка. Точно бабушка заходила, на гвозде палантина не было, значит, она забрала его, чтобы заштопать, да и сама балконная дверь была крепко прикрыта, чтобы не дуло.
        В животе уменя забурчало. Выходит, я не обедала! Но почему они меня не оторвали от экрана? Не заставили есть? Что я им такое сказала, что они позволили мне болтаться«Вконтакте» весь день?
        Может, я им соврала?!
        Яведь стараюсь избегать вранья. Но раз уж я уже что-то соврала маме и бабушке и продырявила сегодня не только палантин, но и свою карму- враньём, может, и ничего, если я совру ещё раз и напишу вматкружке, что я заболела?
        Яведь и правда заболела- любовью. Вот ещё на что похожа любовь! На болезнь!
        Впрочем, это уже похоже не на моё открытие, ана надписи сфантиков кжвачке «Love is…»
        Итак, я написала вматкружке, что заболела (неуточняя, чем!), торопливо поужинала своим обедом, наспех накорябала домашку по физике и алгебре (какое счастье, что английский был сделан ещё на выходных!) и решила лечь спать. На комп даже не смотрела. Вдруг телефон пикнул. Эсэмэска! От Даньки!
        « Пошли всубботу вЦДХ на выставку?»
        « Прости, всубботу занята»,- ссожалением ответила я.
        « Воскресенье?»
        « Да!»
        « ОК. Хотел спросить, аты какой больше всего любишь сок?»
        Яответила и легла вкровать, ведь спать всё-таки хотелось. Однако от него приходили всё новые и новые вопросы, он снова не мог оторваться от меня, как вчера! Ая- от него!
        От бытовых вопросов про сок мы перешли кфилософским (« Как думаешь, ты хороший друг?»).
        И хотя мы договорились не удивляться совпадениям, авоспринимать их как должное, всё равно я продолжала удивляться и ощущала его удивление тоже.
        В час ночи он вдруг предложил: « А выходи«Вконтакт»?»Это было сумасбродством, но я вышла.
        Там Данька совершенно неожиданно стал рассказывать про родителей, как он любит маму, и как ему не нравится отношение кней отца, что тот зарабатывает кучу денег, и мама может заниматься своим журналом, но при этом унего проблемы салкоголем, и очень страшно, когда отец начинает кричать.
        Это было странно, мы виделись всего один раз вжизни, аон вдруг так доверился мне. На такое доверие тоже хотелось ответить искренностью, и я рассказала ему, что уменя вообще не было никакого отца, мама никогда не говорила, кто он и откуда, что мама уменя- ребёнок, который придумывает какие-то сказки, и что живём мы на деньги, которые бабушка получает от сдачи своей квартиры. Свою главную тайну я, конечно, ему не рассказала. Но для меня и этот честный рассказ осемье был неожиданностью, я никогда никому не рассказывала вшколе или на занятиях об этом.
        Мы говорили друг сдругом полночи, и ни он, ни я не отвлекались больше ни на кого вчатах. Яотвлеклась только один раз, чтобы записать всвой флипбук: « ЛЮБОВЬ ПОХОЖА НА ДОВЕРИЕ».
        А перед сном сделала ещё и такую запись:
        « ЛЮБОВЬ ПОХОЖА НА СТИХИЙНОЕ БЕДСТВИЕ, НА ТАЙФУН, КОТОРЫЙ СРЫВАЕТ КРЫШУ СТВОЕГО ДОМИКА, ПОДХВАТЫВАЕТ ТЕБЯ, КРУЖИТ ВВИХРЕ И УНОСИТ… КУДА?
        НЕИЗВЕСТНО… НО ТУДА ОЧЕНЬ ХОЧЕТСЯ».
        ГЛАВА 8
        
        ДРУЖЕСКАЯ ВСТРЕЧА?
        В воскресенье я встала пораньше, чтобы спокойно собраться на свида… стоп. Нет. Дружескую встречу.
        Ибо то, что я влюбилась вДаню, не означало, что он влюбился вменя. Унас много общих тем, совпадений, точек соприкосновений. Но так ли для него это важно, как и для меня? Может, он так совпадает скаждой девушкой. Кстати, вполне возможно, что унего есть девушка.
        Да, мы много общались «Вконтакте», открывали друг другу душу, особенно по ночам. Но это могло и ничего не означать.
        «Спокойно собраться» не получалось- стоило мне достать вешалку сплатьем или рубашкой, колени начинали подгибаться, аруки - дрожать.
        Мне очень хотелось найти способ справиться сволнением. Ия нашла. «Способ» висел прямо перед моим носом. Одежда.
        Девчонки, когда идут на встречу спарнем…
        Нет, не так. Нормальные девчонки, когда идут на встречу спарнем (незабывай, Вера, дружескую!), долго крутятся перед зеркалом и прикидывают на себя разные варианты одежды. Юбка? Да, вот эта, покороче. Чтобы ОНвидел, какие уменя красивые ноги. Или наоборот, юбка- подлиннее. Чтобы ОНне видел, что уменя ноги-то- не очень. Или вот- джинсы! Они новые, только что сраспродажи. ОНих на мне не видел. Он, он… Один сплошной ОН.
        Японяла, что волнуюсь именно потому, что не знаю, что понравится Даньке. Ирешила надеть то, что однозначно нравится МНЕ. Любимая одежда точно поможет справиться сволнением!
        Тем более, что уменя есть свой стиль. Яношу только классическую одежду. Юбки-карандаши. Строгие рубашки. Пиджаки. Туфли. Это вшколу. Что ж, неужели и выходные я не позволяю себе расслабиться, спросите вы? Никаких джинсов и толстовок скедами? Могу признаться- нет уменя ни одной пары джинсов. Яих и не считаю за одежду! Униформа ковбоев и американских фермеров. При чём тут девушка, которая идёт на сви… дружескую встречу?
        А расслабиться я позволяю себе. Потому что надеваю длинную чёрную юбку и кремовую шёлковую блузу, или серое трикотажное платье, ана грудь прикалываю брошь. Скамеей. Есть уменя одна, от бабушки. Дама свиноградной лозой. Все девчонки вклассе вздыхают: «винтаж», «на пике моды», ая просто люблю эту штуку, и плевать я хотела, на пике она или нет.
        Правда, хоть мне и плевать на моду, я отследила, что впоследней рекламной акции фирмы, одежду которой я покупаю, снялась Кейт Мосс! Аещё эти кардиганы и трикотажные платья носит Сиенна Миллер, подружка Джуда Лоу.
        В общем, я совсем, ну просто ни капельки не думала оДаньке. Надела тёмное-синее вязаное платье, кнему- металлический пояс. Черные сапоги без каблука, чёрная сумочка-клатч. Ибелое пальто. Грязновато, конечно, вконце октября, но, вотличие от мамули, я умею носить вещи!
        После выставки Данька мог пригласить меня вкафе, и я точно решила, что за свой кофе заплачу сама. Ибилет на выставку тоже сама куплю. Хватит сменя тех, кто платит за мой кофе.
        Ятряхнула головой. Проехали!
        В метро было жарко, я расстегнула пальто вожидании поезда. Рядом со мной на лавочке сидела девчонка впёстрой шапке и надувала пузыри из жвачки, разглядывая окружающих. Подле неё сидел парень и читал электронную книжку.
        Яглянула на часы, вроде не опаздывала. Он-то наверняка не опоздает, классные парни никогда не опаздывают. И, скорее всего, будет сцветами. Надо было сказать ему, что я не люблю цветы. Янедовольно посмотрела на свои руки, словно мне вних уже сунули букет колючих роз, окоторые я наверняка поцарапаюсь. Хотя он классный, то есть будет оригинальничать и прикупит букетик каких-нибудь альстромерий. Ничего не скажешь, они, конечно, и стильные, и красивые, но со стеблей наверняка будет течь вода, и она будет капать мне на пальто, останутся мерзкие мокрые пятна. Иникто не догадается, что я только утром вычистила пальто специальной щёточкой, авсе будут думать, что я околачивалась утром под водосточной трубой, скоторой на меня и накапало, или, что хуже, решат, что птицы перепутали меня спамятником.
        И вот вэтот самый момент я услышала, как девушка, лопнув очередной пузырь, говорит своему парню:
        - Глянь, какое платье крутое!
        Автоматически я повернула кним голову. Она смотрела на меня. Парень, не отрываясь от электронной книжки, произнёс:
        - Да ну! Старушечье!
        Тут подошёл поезд, и хотя встекле окон отражалось то, что девушка заспорила со своим парнем, указывая на меня и размахивая руками, из-за шума поезда я их не слышала.
        «Подумаешь,- пробормотала я,- тоже мне, эстет!»
        Старушечье? Ну и на здоровье! Вконце концов, я и не собиралась очаровывать Даниила! Япросто шла на выставку, раз уж он пригласил. Шла, одетая вто, что мне нравится!
        Яуже зашла ввагон и теперь стояла, ухватившись за поручни, и злилась. Злилась на то, что не могу выкинуть из головы слова того парня. Ну где, где оно старушечье?!
        В конце концов я вспомнила, что и Сиенне Миллер вжизни не всегда везло. Ей, бедолаге, вообще Джуд Лоу изменил сняней их детей, довольно страшной тёткой. Так что наверняка ей тоже приходилось слышать от какого-нибудь Роберта Де Ниро или там Адама Сэндлера: «Увас, Сиенночка, сегодня довольно старушечий прикид!» Но ничего, мы, стильные девушки, прорвёмся!
        В эту секунду мне страшно захотелось увидеть Даню. Ипонять по его взгляду, нормально я выгляжу или нет. Ипрежде чем мне стало стыдно за свои мысли, я выскочила из вагона на «Октябрьской», где мы договорились встретиться, и…
        И его там не нашла.
        Ни устены. Ни вцентре зала. Ни за столбами - я обошла каждый, разглядывая их так внимательно, словно надеялась найти под ними сдесяток белых грибов на супчик.
        Так. Так, спокойно, Верка.
        Но тут же внутри взорвалось: «Какое «спокойно»!» Даже не так, атак: «Дры-ты-ты-ты-ты!» Если он сейчас, вэту же секунду, выйдет из вагона, то получится, что я приехала первая! Пришла на свидание раньше парня! Вот уж позор, дальше некуда.
        И, не давая себе опомниться, я вскочила ввагон только что пришедшего поезда.
        И когда уже станция скрылась смоих глаз, я вспомнила, что вообще-то это не свидание, апросто встреча, просто поход на выставку. Эх. Надо было остаться. Акогда бы он всё-таки пришёл, надо было бы его отчитать, по-дружески пожурить!
        Так. «Спокойно!- велела я себе, выскакивая на следующей станции и перебегая на противоположную сторону, чтобы поскорее вернуться.- Наверняка его ещё там нет! Встанешь устены снезависимым видом. Да, пришла первая! Ну и что?»
        Но, конечно, Данька уже стоял устены. Без цветов. Вчёрной спортивной куртке и джинсах. Синяя сумка для ноута через плечо.
        Стоял-стоял, смотрел рассеянно на прохожих. Апотом- раз. Ипрямо мне вглаза. Как маяк- подал луч света.
        Явдохнула поглубже, авыдохнуть не смогла. Вдохнула снова, защипало вглазах, я закашлялась. Подошла, улыбнулась и тут же отвела глаза.
        Меня окатило волной такое смущение! Надо было срочно куда-то деть глаза, и я зачем-то посмотрела ему вруки.
        - Ябез цветов,- сказал он, не особо извинясь.
        - О,- пробормотала я,- ура! Яих не люблю.
        И растерянно улыбнулась. Ичуть не двинула себя по уху, надо было сказать, что это дружеская встреча, азначит, цветы не обязательны!
        - Да ладно,- улыбнулся он,- не защищай меня, я идиот. Забыл про цветы. Яи оточном времени забыл, то ли, думаю, вдвенадцать встречаемся, то ли впятнадцать минут первого. Хорошо, что ты тоже опоздала.
        - Я…- слова застряли уменя вгорле.
        Ну не признаваться же, что я уже десять минут разъезжаю туда-сюда, поджидая его!
        Ладно, пусть думает, что я опоздала. Точка.
        Надо признать свою ошибку и успокоиться. Не забывать про контроль. Просто встреча, на которую один из друзей опоздал. Ивторой тоже.
        - Зато вот что я тебе принёс,- объявил он, вытаскивая из сумки… шоколадку.
        - Спасибо,- растерялась я.
        - Как друг другу,- подмигнул он мне,- унас же дружеская встреча?
        Якивнула и подумала, что отдам шоколадку маме, ведь он вряд ли угадал, что мы сбабушкой едим только…
        - Горький,- объявил Данька,- сапельсиновой цедрой и кусочками жареного миндаля.
        «Хм,- подумала я,- умамы вроде был запас зефира вшоколаде».
        - Спасибо,- пробормотала я,- откроем?
        - Нет, открой дома! Съешь кусочек и,может, вспомнишь окаком-нибудь своём друге.
        Якивнула. Вид уменя, должно быть, был дурацкий. Повисла пауза. Ясмущённо уставилась впол, он кашлянул.
        - Мешает, да?- вдруг спросил он.
        - Что?
        - Ну, мы стобой так много общались «Вконтакте». Столько друг про друга узнали. Авжизни-то всё это не обсудили.
        Ячуть покраснела, вспомнив, как он переводил мне песни «Нувель ваг» (это же был флирт чистой воды!), как рассказывал ночью про проблемы родителей. Потом вспомнила, что и сама рассказала ему много такого, очём бы даже не упомянула при личной встрече!
        - Мешает,- тихо согласилась я.
        - Значит, будем догонять?- сулыбкой спросил он и вдруг взял меня за руку.
        А рука уменя, конечно, от волнения была липкая, холодная и мокрая, как дохлая аквариумная рыбка. Ну не ожидала я, что он вдруг меня за неё схватит! Иначе вытерла бы её об салфетку вкармане, или согрела бы дыханием, да мало ли способов изобразить, что утебя всё нормально!
        Если уменя всё нормально, конечно, что ещё бо-ольшой вопрос.
        Потому что события этого утра, начиная от того, что я не нашла его на станции и зачем-то попёрлась вдругую сторону, больше всего напоминали не какую-то встречу хороших друзей, аснежную лавину, которая обрушилась мне на голову, и я, обалдевшая, перестала себя контролировать и шаг за шагом делаю глупости.
        Данька тем временем потащил меня квыходу через толпу людей, которая как раз вышла из вагона.
        - Быстрее!- крикнул он, обернувшись.- Нам надо догонять!
        ГЛАВА 9
        
        СИНЯЯ СУМКА
        Догонять оказалось совсем не так просто. Мы очень стеснялись друг друга. На улице он выпустил мою руку и принялся что-то насвистывать. Ипочему-то ускорил шаг. Япопыталась идти сним вногу. Его рука была совсем рядом, но при одной мысли, что я могу взять его за руку, я чувствовала, что заливаюсь краской.
        На светофоре он притормозил. Ятоже, конечно, застыла, пытаясь отдышаться. Вдруг Данька повернул голову и сказал:
        - Смотри!
        На балконе дома, торцом стоящего кнам, стояла целая стопка тарелок, ана них спала кошка!
        - Надо же, как она туда забралась,- удивилась я.
        Вдруг по кошке скользнул солнечный луч, она дёрнула головой, открыла глаза, зевнула и… чихнула! Бам! Все тарелки полетели на землю!
        На балкон выскочила рассерженная старушка стряпкой. Мы сДанькой переглянулись и расхохотались.
        - Зелёный!- скомандовал он и снова взял меня за руку.
        В ЦДХ меня ждал сюрприз. Данька сдал свою куртку, синюю сумку и моё пальто, но тут унего зазвонил телефон, и он, прижав трубку куху, кивнул мне, мол, дождись номерка, и отошёл. Гардеробщица вынесла мне два.
        - Это,- сказала она,- ваш, аэтот- вашего жениха.
        - Он мне не жених,- фыркнула я.
        - Это ваше дело,- сухо ответила гардеробщица.
        Мне очень хотелось пересказать эту историю Даньке и вместе посмеяться, но вдруг я поняла, что стесняюсь. Было вслове «жених» что-то неловкое.
        - Ну что, пошли картины смотреть?- спросил он, закончив разговаривать.
        - Ага,- соблегчением ответила я.
        Однако по дороге я заметила стенд собъявлением одругой выставке.
        - Погоди,- тихо сказала я и подошла кстенду.
        Владимир Ролов. Яслышала эту фамилию! Ябыстро просмотрела его биографию, прикреплённую тут же, на стенде, и нашла нужное мне название. Ижевский дом ветеранов. Да, так и знала…
        - Даня… Яхочу вэтот зал… Ты не против?
        Данька не был против. Мы заскочили на фотовыставку и… я пропала. Бродила-бродила, рассматривала чёрно-белые фотографии, вспоминала. Особенно мне приглянулась одна фотография. На ней миловидный старичок хлебал сулыбкой суп, асправа и слева от него сидели старушки вцветастых платочках, одна всветлом, другая втёмном, и что-то одновременно говорили. Яне отрывала взгляда от бабульки слева. Мне кажется, что вмолодости она была невероятной красавицей, унеё такой лукавый и умный взгляд!
        - Смешная фотка,- одобрил Данька, внезапно возникнув за моей спиной.
        Затылком я ощутила его тёплое дыхание, по шее побежали мурашки.
        - Знаешь, если тебя интересуют старички, то всоседнем зальчике небольшая фотовыставка Ксении Егоровой, написано, что она на телевидении работает. Выставка унеё называется «Мои герои», и там есть несколько фоток из дома-интерната «Ромашково».
        - «Ромашково»?- громко переспросила я, раскрыв глаза.
        На меня обернулся какой-то бородач и сказал сурово:
        - Нельзя ли потише? Вы вобщественном месте!
        - Дорогой, перестань,- сказала его спутница, блондинка суложенными на голове косами.
        - А чего они расшумелись?- продолжал возмущаться бородач.
        - Молодым и влюблённым положено шуметь,- кокетливо заметила блондинка,- особенно такой очаровательной паре!
        Данька покраснел! Схватил меня за руку и потащил взал, где были выставлены фото Егоровой. Но покраснел! Покраснел! Яточно видела!
        Впрочем, во втором зале я забыла обо всём. Тут мне и вспоминать не надо было, всё, что я знаю и вижу каждую неделю, было уменя перед глазами.
        Просто странно было видеть это на таких красивых чёрно-белых фотографиях. Потому что там впринципе были обычные вещи, ряд кресел перед телевизором, стишок врамочке на тумбочке одной из старушек, старое, шестидесятых годов, пальто на гвоздике. Явидела эти вещи тысячу раз и не находила вних ничего особенного. Но девушка-фотограф как-то смогла их сфотографировать так, чтобы они казались уникальными, удивительными, заслуживающими того, чтобы ты застыл перед фотографией, задумался очём-то.
        Яи застыла перед фотографией рук. Крепких рук, сплетённых вузел.
        - «Руки повара Никитичны»,- прочёл Данька, который не отходил от меня ни на шаг.
        - Никитичны?- переспросила я.- Так это Полина Никитична Бахтина! Она же бывший повар! Послушай, я её знаю! Знаю!
        Ясхватила Даньку за руку и зачем-то прижала её кподбородку. Точно жест встиле Стил, выражающий: «Ах, какое чудо!»
        - Откуда?- спросил Данька.
        Явздрогнула, отпустила его руку. Отвернулась. Исказала:
        - Как-нибудь расскажу. Но не сейчас. Апойдём на ту выставку, куда ты меня позвал?
        Через несколько часов, когда картины уже слились водин пёстрый разноцветный ряд, авголове приятно гудело, мы вернулись вгардероб за курткой, сумкой и пальто. Там на столбе было зеркало впол. Когда мы проходили мимо него, я поймала наше отражение. Блондинка была права, мы действительно хорошо смотрелись друг сдругом.
        - Догнали?- спросил Данька, поймав мой взгляд взеркале.
        Ответить я не успела. Его карман сказал «би-ип», словно его телефону нравилось трезвонить именно вгардеробе. Япротянула гардеробщице номерки. Ксчастью, это была уже не та, что назвала Даньку моим женихом. Она быстро принесла наши вещи.
        Данька тем временем достал телефон, бросил взгляд на экран и сказал:
        - Мне надо поговорить. Но тут плохо слышно. Ятебя на улице подожду, на ступеньках.
        - Давай,- обрадовалась я.
        Мне надо было забежать водно место, но я так и не придумала ни одной нормальной фразы, чтобы сказать ему об этом без смущения. Да и расчесаться не мешало бы. Волосы, которые я стаким трудом распрямила, опять начинали кудрявиться, азачем ему видеть меня лохматой?
        Данька накинул куртку, взял сумку и вышел.
        Язаскочила в«одно место», апотом вернулась кбольшому зеркалу вхолле и привела впорядок волосы. Ну что ж, теперь можно было возвращаться. Интересно, он пригласит меня вкафе?
        - Это не моя сумка,- сказали уменя за спиной.
        Яглянула взеркало. Толстый парень лет двадцати, всвитере и джинсах хмуро смотрел на гардеробщицу.
        - А чья же?- растерялась она.
        - Не знаю,- сердито сказал он,- точно не моя. Верните мою.
        - Девушка,- обратилась ко мне гардеробщица,- аэто не вашего жениха сумка?
        Опять «жениха»? Это что, заговор?!
        Подавив негодование, смешанное спотаённой радостью, я глянула на сумку. Синяя сзамочками, точно, Данькина. Кивнула и только хотела справедливости ради объяснить, что Данька мне не жених, как гардеробщица, видимо, испуганная суровым видом толстяка, сказала:
        - Не волнуйтесь, вашу сумку жених этой девушки забрал, он только что вышел…
        - Он мне не…- начала я.
        - Где он?- сердито сказал парень.- Где ваш жених?
        Мне стало не по себе. Настоящий псих. Тут уже неважно, жених мне Данька или сын… Да хоть бы и внук! Только надо поскорее вернуть её психованному владельцу.
        Явыскочила из здания.
        - Эй,- позвала я Даньку.
        Он не услышал. Ходил туда-сюда возле автобуса «Бампера», торгующего книгами, зажав трубку между плечом и ухом.
        - Даня!
        Яподошла поближе. Смешно всё-таки. Этот толстяк настоящий псих. Чуть не прирезал бедную гардеробщицу из-за своей сумки. Сейчас разберёмся сэтим вопросом, и я расскажу Даньке про то, что его целый день моим мужем называют. Может, пронеслась уменя шальная мысль, он скажет, что не против, чтобы его так называли? Нет, это глупость, но посмеёмся над этим обязательно.
        Япротянула руку, чтобы тронуть Даньку за плечо.
        - Нет, детка, я стобой,- сказал он втрубку,- вечером обязательно увидимся.
        Яотдёрнула руку.
        - Детка, дорогая, ты не так всё поняла!- снова сказал Данька.- Яобъясню тебе вечером.
        Яотшатнулась. Дошла до скамейки рядом с«Бампером» и медленно опустилась на неё.
        Данька закончил говорить и вернулся ко мне. Сел рядом и сказал:
        - Красивое утебя платье.
        Но я не отрывала взгляда от витрины автобуса, на которой были выставлены книги. «Свен Нурдквист «Где моя сестра?»- было написано на одной из обложек, но именно сейчас мне отчаянно хотелось увидеть Чернышевского и его книгу «Что делать?».
        ГЛАВА 10
        
        ЛЕКАРСТВО ОТ ЛЮБВИ
        Как-то мы разобрались ссумкой, как-то добрались до метро, как-то я отказалась от кофе. Не помню- как. Помню, что всю дорогу улыбалась до боли вгубах. Иещё я держала под контролем глаза. Япомнила правило, что улыбка выглядит фальшивой, когда губы улыбаются, аглаза нет, поэтому слегка прищуривалась, и даже позволила ему поцеловать себя вщёку. Губы унего были ледяными, авсё, что я ощутила- так это боль, резкую и сильную. Такую, которую чувствуешь на физре, если бежишь-бежишь как сумасшедшая стометровку, апотом резко- стоп. Исердце больно-пребольно- бам! Бам! Так и тут.
        Как-то я добрела до дома, что-то ответила маме и бабушке. Вошла вкомнату, сняла пальто, бросила на пол и упала на кровать. Потом забралась под плед, который использовала как покрывало, укрылась сголовой и выдохнула. На меня тотчас навалилась тоска, как огромный серый сонный и злобный зверь.
        У него есть девушка. Зачем тогда вся эта комедия сночными разговорами?! Спризнаниями… Ашоколадку он зачем притащил?! Акчему разговор оцветах?
        «Это же дружеская встреча была, Вер,- горько напомнила себе я,- аты вдруг решила заняться надуванием мыльных пузырей. Зачем, тебе мало математики и йоги? Ивыступления по маминым сказкам? Разве утебя много времени, дурочка?»
        Надо было как-то справиться стоской-зверем. Но не было сил.
        Зазвонил телефон. Кто это мог быть? Преподша по йоге? Парни из маткружка? Нет, я решительно не всостоянии сейчас думать оделах!
        Единственное, чего мне хотелось, это лежать под тёплым пледом и жалеть себя. Телефон умолк, апотом зазвонил снова.
        - Идите вбаню,- пробормотала я.
        Явсю жизнь мгновенно отвечаю на все звонки и смс. Имею право взять отпуск. Или заболеть. Вголове созрела следующая запись для флипбука: « ЛЮБОВЬ ПОХОЖА НА БОЛЕЗНЬ».
        Когда телефон умолк, я перевернулась на спину и убрала плед слица. Закинула руки за голову и задумалась. Раз любовь- это болезнь, надо придумать лекарство! Программу «Как избавиться от мучений».
        Итак, сказала я себе, для начала я полежу ещё пять минут. Ровно по часам. Потом встану. Возьму флипбук, выйду сним на балкон и сожгу его. Пепел развею по району, сейчас как раз осень- все жгут костры, акое-кто и резину, по крайней мере, вокно натягивало именно горелой резиной, и этот запах хорошо отрезвлял меня, гнал прочь романтические мысли.
        Потом- вванную. Вода очищает. Смывает всё отрицательное. Смою ссебя всё отрицательное и отдам маме шоколадку, апотом, чистая и обновлённая, удалю аккаунт «Вконтакте» и сяду за уроки.
        Нет! Лучше я съем шоколадку сама! Потому что если я отдам её маме- значит, я не могу на неё смотреть, не могу кней притронуться. Аесли я не могу притронуться к ЕГОшоколадке, значит, всё ещё страдаю по нему! Не дождётся! Заставлю себя поверить, что это просто Обыкновенный Шоколад. Из ларька. За сто рублей. Небось ещё и поломанный на кусочки. Может, побелевший даже. Исъем. Могу и вместе сбумажкой.
        И тут телефон зазвонил втретий раз.
        - Яже сказала, мне надо пять минут полежать!- прорычала я, приподнимаясь и протягивая руку ккарману пальто.
        На экране высветилось «Даниил», и сердце снова больно стукнуло, хотя никакую стометровку я не бежала.
        - Да?
        - Куда ты убежала?
        - Домой. Уменя столько дел…
        - А почему не подходишь ктелефону?- сердито сказал он.- Проводить не позволила, трубку не берёшь! Яуже психанул.
        «О, не стоит из-за меня психовать,- плясало уменя на языке,- оставь свои психи для твоей «детки». Внутри же уменя всё вспыхнуло от возмущения. Он сердится, вы подумайте! Он, двуличный паразит!
        - Ладно,- вздохнул он,- хорошо, что всё впорядке. Позавтракаешь со мной всубботу?
        Ячуть не выронила трубку. Так он хочет поработать на два фронта?! Ну вы подумайте, какая свинья!
        - В субботу я занята,- сказала я ссадистским удовольствием.
        - Прямо сутра?
        - Прямо сутра.
        - Ладно. Тогда ввоскресенье?
        - Даня,- устало сказала я,- понимаешь, какое дело…
        - Понимаю,- перебил он меня,- утебя миллиард кружков и занятий. Но слушай, это просто очередная дружеская встреча.
        - Извини, но уменя есть и другие друзья,- соврала я,- и они тоже хотят меня видеть.
        Янажала на слово «тоже». Словно его приглашение не представляло из себя ничего особенного.
        - И все они знают, как помочь тебе свыступлением по сказкам твоей мамы?
        - А ты знаешь?- насторожилась я.
        - Да, уменя есть одна идея.
        - Говори!
        - Обсудим за завтраком. Асо своими другими друзьями встретишься вечером.
        Он нажал на слово «другие».
        - Ладно,- сдалась я,- договорились. Где?
        После разговора я всё-таки поднялась скровати и вручила маме и бабушке шоколадку. Алюбые попытки подумать, что бы это значило, я придушила.
        Данька назначил мне свидание, то есть дружескую встречу (очередную!) вкафе недалеко от моей школы.
        Рядом со школой есть озеро, вокруг него что-то вроде парка, то есть кусты и деревья, мимо которых люди гуляют сдетьми и собаками. Уозера построили дома, которые местные жители окрестили «депутатскими», потому что, по слухам, эти дома заселили депутатскими семьями, акнам вшколу обещали привезти депутатских детей. Правда, пока никого не привезли, или эти дети просто тщательно скрывают, кто уних родители.
        Так вот, возле «депутатских» домов есть площадка, на ней обычный зелёный шатёр, и внём- кафе. Обыкновенное, совсем не депутатское, спластиковыми вилками, зелёными пластиковыми стульями, соками из пакетов, запахом шашлыков. Наверное, тут подходит слово «забегаловка», и меня это слово успокаивало. Меня же не вкафе на Арбате позвали завтракать, и не кТиффани, атак… взабегаловку. Что можно съесть на завтрак взабегаловке? Стаканчик кетчупа? Или баночку майонеза?
        Не отравиться бы вэтой забегаловке! Хороша будет дружеская встреча, если я буду бегать втуалет каждые три секунды! Ивообще, есть ли там туалет? Или для подобных нужд используют озеро?
        Однако, как бы я ни старалась придумать про кафе как можно больше гадостей, я не могла избавиться от мысли, что вДанькином предложении «позавтракать» было что-то киношное, что-то романтичное, что-то очень взрослое и привлекательное, из головы не шла Одри Хепберн вмаленьком чёрном платье скруассаном вруках.
        Проблема была только втом, что этот киношный, романтичный и взрослый оттенок его предложения не имел ко мне ни малейшего отношения. Ведь я не была его девушкой. Хуже того, унего есть ДРУГАЯдевушка. Которую он, видимо, пригласит на ужин вту же забегаловку. Ивообще, откуда унего столько денег?!
        У меня возникла хулиганская мысль заказать по меню всё, что там есть, разорить его по полной программе. Ведь тогда унего не хватит денег на ужин слюбимой девушкой!
        Но, конечно, я не стала этого делать. Данька хочет мне помочь. Ион вроде как мой друг. То есть по-хорошему я должна желать ему добра и радоваться, если унего всё сложится сэтой девушкой. Это если по-хорошему.
        Субботний день, как обычно, выбил из меня все силы.
        В воскресенье утром я лежала и молила природу послать нам дождик. Она и послала. Но не шквал и цунами, которые могли бы припятствовать моему походу вкафе, аобычный, скоторым может справиться даже детский зонтик.
        Перед встречей я почти не красилась. Только тушь и немного румян. Так, для приличия, как перед встречей сподружкой. Сволосами я борюсь всю жизнь, они вьются, заворачиваются вколечки, как шерсть убарана, ая мечтаю опрямых. Но проблема сними, только если они распущены, аесли зачесать встрогий хвост, они выглядят прилично. Яи зачесала. Анадела тёмно-серую юбку и светло-серую водолазку. Самый обычный наряд. Яношу его вшколу на экзамены, потому что и выгляжу прилично, и чувствую себя комфортно, это мой бронежилет на экзаменационных битвах.
        - Ты вшколу?- удивилась мама.
        - Нет,- мрачно ответила я,- на свидание.
        Мама улыбнулась, словно я пошутила.
        - А завтракать?
        - Яи иду завтракать,- буркнула я.
        Мама снова улыбнулась, но уже сменьшим пониманием вглазах.
        - Расскажу, как вернусь,- пообещала я,- и имей ввиду, это очередная жертва твоему творчеству.
        - Верочка…
        - Мам, благодарности потом!
        - Дорогая, я вчера взяла на речку твой зонт… и… но сегодня я найду его!
        - Мама, ты потеряла мой зонт?!
        - Яже говорю, я его найду! Аты… ты возьми бабушкин пока.
        Янащупала вкармане мячик для снятия стресса. Сегодня уменя их было два- вправом кармане и влевом. Оказалось, довольно предусмотрительно.
        Природа всё-таки вняла моим мольбам и даровала нам шквальный ветер. Но лишь когда я уже вышла из дома и возвращаться было поздно. Яраскрыла старый бабушкин зонт, и его, конечно, вместе со слабыми спицами вывернуло наизнанку. Сверху сыпануло дождём. Якое-как справилась сзонтом и добежала до шатра. Заскочила внутрь, достала пудреницу и ужаснулась. Взеркале я увидела совсем не того человека, который покидал мою комнату всего пятнадцать минут назад. На меня смотрело лохматое, кудрявое (мои волосы и дождь- это взрывной коктейль) чудовище взаляпанном пальто.
        - Красота!- услышала я Данькин голос за спиной.
        - Привет,- сухо сказала я, повернувшись.
        Ему охота надо мной поиздеваться? На здоровье. Только я поддерживать его шуточки не намерена. Можно подумать, я слепая и не вижу, что я чудовище. Любуйся, Данечка, любуйся. Вечером сравнишь снастоящей красотой.
        - На улице сядем? Там этот… как его… вид!
        - К-какой улице?- вздрогнула я.- Аразве стулья ещё не убрали?
        - Там зонтики!
        - Мы замёрзнем!
        - Янакрою тебя пледом.
        - Тут выдают пледы?- спросила я язвительным шёпотом, пока он, взяв меня под руку, вёл через весь шатёр кпротивоположному выходу, где стояли зонтики.- Ичто за пледы? Из шерсти тех баранов, что пошли на шашлык?
        - Не, из шерсти каких-то других баранов, аможет, и козлов,- протянул Данька,- я из дома притащил.
        - Ты притащил из дома плед?!
        - Конечно, я же знал, что ты будешь ныть: замёрзну, замёрзну.
        - Раз ты такой заботливый, прихватил бы мне и рейтузики шерстяные, чтобы я на холодном не сидела!
        - Ядумал, ты сядешь ко мне на колени, аони достаточно тёплые,- сневинным видом сказал Данька.
        Яфыркнула и села взелёное пластиковое кресло. Честно говоря, накрытое пледом, оно выглядело уютным, но Даньке я об этом не сказала.
        - Так ты носишь рейтузики?
        - Гкхм!
        - А я яичницу заказал. Сбеконом.
        - Явегетарианка! Ия тебе об этом говорила.
        - Серьёзно?! Ну вот! Эй, ребята!- крикнул он куда-то назад.- Эй! Извините! Аможно без бекона яичницу?
        Явздохнула, что приходится участвовать вэтом дурацком действе, и всё- ради маминых книжек, и решила попробовать полюбоваться «этим… как его… видом».
        Вид вообще был неплох: вокруг озера стояли двухэтажные серые коттеджи, которые мы называем «американскими», авцентре озера виднелась маленькая зелёная надувная лодка срыбаком.
        Дождь кончился, вышло солнце, и на дорожки вокруг озера сразу высыпала куча народу. Тётеньки ссобачками, одетыми ввязаные комбинезоны, дети, торопливо осваивающие самокаты и велосипеды впреддверии зимы.
        Нам принесли яичницу. Обе порции - сбеконом.
        - Яже просил,- начал Данька.
        - Слишком поздно, сорри,- пожал плечами официант.
        На нём были джинсы сдырками, и он жевал жвачку.
        - Но было не поздно!
        - Чувак, извини, я же сказал,- сказал официант, раздражённо двигая челюстями.
        - Слышь,- негромко сказал Данька, поднимаясь.
        - Погоди,- испугалась я и взяла его за руку,- да ничего, всё впорядке! Ясъем только яйцо. Яже не веган, не сыроед. Нормально всё!
        Данька не сводил софицианта глаз.
        - Ладно, чёрт свами,- не выдержал официант.- Я сейчас принесу другую. Счем?
        - С помидорами и сыром.
        - Ладно. Но оплатите.
        - Чего?- снова поднялся Данька.
        - Ну хоть полцены!
        Данька покачал головой. Официант отошёл.
        - Дань,- сказала я,- давай я оплачу, а? Уменя есть деньги. Ицены тут не очень высокие.
        - Яхотел, чтобы тебе тут понравилось,- пробормотал Данька.
        Мне вдруг стало его жалко. Смешной он всё-таки, надулся из-за какой-то яичницы. Сидит, как взъерошенный воробей. Япротянула руку кнему, чтобы потрепать по плечу, и вдруг вспомнила, что унего есть девушка.
        Яичницу мы съели вполном молчании.
        - Если они ещё и кофе принесут не такой, какой нужно,- начал Данька,- я сним выйду, поговорю!
        - Не надо никакого!- испугалась я.- Яникакой не люблю!
        - Язнаю,- сказал он снесчастным видом,- но я тебя хочу угостить одним. Ивот если попробуешь и скажешь, что не любишь…
        - То ты со мной выйдешь, поговоришь?
        Он хмыкнул. Напряжение спало. Наш официант забрал грязные тарелки. Одна выскользнула унего из рук и разбилась.
        - Нам за неё тоже заплатить?- саркастически ухмыльнулся Данька.
        Официант только мрачно посмотрел на него, смёл осколки и ушёл. Но Данька слегка повеселел, и я решила спросить:
        - А что за идея? Ты скажешь, вконце концов?
        - О,- оживился Данька,- я тебе говорил, что играю на фоно?
        - Нет. Ичто? Притащишь фоно и будешь играть?
        - Ну зачем, я принесу синтезатор. Ты же будешь делать что-то вроде спектакля, правильно? Аспектакль смузыкой- это круче, чем спектакль без музыки. Япридумаю вступление, придумаю музыкальную концовку. Буду аккомпанировать тебе вкаких-то ключевых моментах. Что скажешь?
        - Неплохо,- пожала я плечами,- слушай… атебе это зачем?
        - Ты мне нравишься, и я хочу тебе помочь,- просто сказал он.
        Яотвела взгляд. Представила себе, как мы будем вместе готовиться кэтому выступлению. Сидеть рядом, плечо кплечу. Читать сказки. Подбирать музыку на синтезаторе. Ион всю дорогу будет мне просто другом, ана самом деле- чужим парнем. Мне показалось, что подо мной- не холодный стул, амангал сгорящими углями.
        - Знаешь, я не уверена, что маме это понравится.
        - Почему?- удивился он.
        - Это как-то несерьёзно.
        - Но, как я понял, унеё не очень серьёзные сказки.
        - Это так,- кивнула я,- но если при этом играть, получится вообще цирк.
        Официант принёс кофе. Язаглянула вчашку. Там был шарик мороженого, политый кофе и каким-то соусом.
        - Кофе-гляссе,- сказал Данька,- попробовать необходимо.
        - Отказавшихся топят возере? Или поджаривают на мангале?
        - Нет, их кормят насильно.
        С этими словами он взял свой стул и поставил рядом смоим. Взял мою чашку и ложечку, зачерпнул.
        - А фартучек мне повяжешь?- продолжала сопротивляться я.- Такой, сзагибом внизу, вкоторый кусками еда падает?
        - Обязательно!- заверил он меня.- Когда буду кормить тебя через семьдесят лет!
        Явздохнула и прикоснулась губами кмороженому. Соус оказался карамельным, и мне пришлось признаться:
        - Вкусно… Просто, если честно, это вредно.
        - Ну, тогда я доем,- бодро сказал Данька и принялся за моё мороженое.
        - Погоди, я ещё раз… попробую.
        Япротянула руку, но он её отвёл.
        - Нет!- заявил он.- Только из моих рук. Ато знаю я тебя- как начнёшь лопать, так и не оставишь ни капельки.
        - У тебя своё есть!
        - Сначала съедим твоё, апотом каждый- своё.
        Он принялся меня кормить, авслух сказал:
        - Так что унас сцирком?
        - Слишком весело,- покачала я головой, вытирая сгуб карамельный соус.
        - А ты не любишь, когда весело?- спросил он.
        Язадумалась: как бы ему объяснить?
        Дети гоняли на самокатах вдоль озера. Один парень на велосипеде отчаянно сигналил старому серому пуделю, переходившему дорогу. Это был не чистокровный пудель, помесь скакой-то другой породой. Унего были растрёпанные уши, лохматый хвост. Он бросил на пацана недовольный взгляд, всем своим видом напоминая, что зря все радуются, что октябрь на дворе, и скоро опять взиму, вранние сумерки, всон под холодной снежной шубой. Зима- это вам не шуточки.
        - Люблю,- наконец ответила я,- но не когда слишком. Жизнь вообще-то серьёзная штука, если ты не вкурсе.
        - В курсе, вкурсе,- со смехом сказал он,- поэтому я и уверен, что веселиться надо на полную катушку. Имне почему-то кажется, что ты бы тоже не прочь была.
        Ясизумлением посмотрела на него. АДанька приподнялся, стащил со своего стула плед и,расправив, накрыл наши колени.
        - Повеселиться не прочь,- пояснил он,- но тебе словно что-то мешает. Словно втебе сидит кто-то мрачный и говорит: «Вера! Никакого веселья!» Может, прогоним его, этого мрачного?
        - Как?- растерялась я.
        - А вот так!- сказал Данька, и вдруг левой рукой взял меня за руку под пледом, аправой прикоснулся кмоему затылку и легонько придвинул моё лицо ксвоему.
        Заглянул вмои глаза. Поправил мне локон, заложив его за ухо.
        - У тебя красивые волосы,- прошептал он,- вьются…
        - Как убарана, который пошёл на плед?
        - Дурочка…
        Он прижался кмоим губам своими.
        Язакрыла глаза, авголове стучало: «Яцелуюсь счужим парнем! Унего есть девушка!»
        Но я всё равно не могла оторваться от поцелуя, и когда он закончился, я подумала, что он был слишком коротким и что, пожалуй, мне начинает нравиться не только запах кофе, но и его вкус.
        Данька смотрел на меня, и выражение лица унего было таким же, каким я запомнила его на первой встрече: чуть детским, радостно-удивлённым, восторженным. Это длилось всего секунду, потом он отвёл взгляд и прищёлкнул языком:
        - Клёвый самокат упацана! Тоже такой хочу.
        А я вдруг почувствовала себя паршиво.
        Что это было вообще?! Унего есть девушка. Значит, он ей со мной изменяет?!
        О боже…
        Совесть металась во мне, как озверевшая рысь, и,наконец, я не выдержала натиска её коготков. Ярешилась.
        - Даня… Яслышала твой разговор.
        - Какой? Эй, чувак!- заорал он пацану,- равновесие держи! Угробишь машину!
        - С твоей девушкой,- струдом сказала я,- там, уЦДХ. Когда искали сумку.
        - Но уменя нет девушки,- озадаченно сказал он,- аскем я разговаривал уЦДХ- не помню. Это же было неделю назад. Тьфу, чёрт. Упал-таки! Погоди, я ему помогу.
        Он привстал, откинул плед.
        - Ты назвал её деткой. Сказал, что ты сней.
        Данька сел обратно. Ятеребила бахрому на пледе, не смея поднять глаз.
        - Погоди. Так это моя племянница была.
        - Правда?!
        Ямигом представила себе девочку лет пяти. Нет, семи, сейчас телефоны всем впервом классе покупают. Хотя она могла звонить и сродительского, так что пусть будет пятилетняя.
        - Ага, унеё родители разводятся. Старший сын моего отца сженой. Они владеют салоном красоты и никак не могут его поделить. Ана племяшку вообще рукой махнули. Она и психует. Яей сказал, что я сней. А«деткой» её все зовут. Потому что она всех называет «детками». Уних вшколе это модно.
        Значит, племянница была школьницей. Что ж, это не так прекрасно, как пятилетняя девочка, но тоже ничего.
        - А почему ты так странно называешь своего брата? «Старший сын отца»?
        - Яего братом никогда не считал. Он сын отца от предыдущего брака. Унас разница двадцать лет. Ион никогда снами не жил. Погоди-ка, Верка! Так ты сейчас целовалась со мной, думая, что уменя девчонка есть?
        Япочувствовала, что краснею, и потянулась кчашке скофе.
        - А мне ты показалась такой принципиальной! Такой строгой! Жизнь- это серьёзная штука, то-сё!
        - Хорош издеваться! Ивообще- садись на свою сторону, допей кофе, ато он совсем остынет!
        - Нет, погоди, уменя есть дела и на этой стороне.
        Он сжал мою руку под пледом. Ивзял меня за подбородок.
        - Тот поцелуй не считается,- строго сказал Данька,- потому что ему аккомпанировали неправильные мысли.
        - Ак-ком-па-ни-ро-ва-ли!
        - Это чтобы ты не забывала, что я музыкант.
        - Или чтобы выпендриться?
        - Может, и так. Вобщем, допьёшь потом свой кофе. Всмысле- доешь.
        Он провёл пальцем по моему лбу, по векам, съехал им по носу на самый кончик, и,наконец, прикоснулся кмоей нижней губе, чуть приоткрыв её.
        - Ну что?- прошептал он, приблизившись.- Ядостаточно серьёзен?
        - Достаточно для чего?
        - Чтобы понравиться тебе.
        Наши губы почти соприкасались, передавая друг другу нежный шёпот.
        - Только не говори, что ты правда думаешь, что жизнь- серьёзная штука.
        - Думаю-думаю,- сощурилась я,- но после мороженого скарамельным соусом…
        - И кофе!
        - …и кофе… я позволяю себе об этом забыть.
        Язапустила ему вволосы руки и прижала его лицо ксвоему, успев подумать, что поцелуй- лучшее лекарство от любви.
        ГЛАВА 11
        
        ПРАВО НА ТАЙНУ
        - А вот тут хорошо Моцарта дать!
        - Данечка, ну какой Моцарт? Там будут шестилетние дети. Ивообще, зачем нам изобретать велосипед? Давай найдём вИнтернете готовый сценарий, возьмём музыку из него!
        - Да ну, ты что! Унас, что ли, своей головы на плечах нет? Ты послушай!
        И Данька заиграл на фортепьяно. Яприжала трубку куху. Здорово он всё же играет.
        - Ну что?
        - Ладно, признаюсь- это было круто. Но это только одна сцена! Где они прыгают на полянке. Асколько их всего, этих сцен? Где ты столько времени найдёшь? Или ты прогуливаешь?
        - Да ну эту школу, тут всё гораздо интереснее. Давно мечтал кчему-то музыку подобрать.
        - А, так ты поэтому и предложил мне на встрече вкафе поставить спектакль? Чтобы подобрать кнему музыку?
        - Ты меня раскусила! Но имей ввиду, на синтезаторе звук чуть хуже, не такой богатый, как на фоно.
        - Дань, это тебе слышно, ты специалист, алюдям, мне кажется, всё равно.
        - Не зна-аю,- протянул он,- вот послушай.
        Он сыграл «Турецкий марш» на синтезаторе.
        - Ну да,- признала я,- впредыдущий раз мне больше понравилось.
        - Да уменя ещё и синтер дрянь. Идея! Явсё равно собирался новый покупать. Денег уже поднакопил, отец ещё добавит. Он бы всю сумму дал, но мне хотелось самому. Понимаешь?
        - Понимаю.
        - Тогда поехали со мной всубботу на Савёловский рынок?
        Сердце уменя сжалось.
        - Дань… я всубботу не могу.
        Повисла пауза.
        - Ты не могла впозапрошлую субботу.
        - Да…
        - И впрошлую.
        - Точно.
        - И что же ты делаешь по субботам?
        - Да ничего особенного,- замялась я,- обычные дела. Давай на Савёловский ввоскресенье съездим?
        - В воскресенье там давка. Ачто, говоришь, за обычные дела?
        - Ну, я вмагазин пойду… Уроки… Уборка… Стирка, маткружок.
        - А почему эти обычные дела нельзя перенести на воскресенье?
        Якляла себя на все корки. Дура, дурила! Надо было соглашаться на субботу! Апрямо всубботу что-нибудь придумать. Сказать, что уменя болит голова, например! Сдругой стороны- неудобно как-то! Он же из-за меня покупает этот синтезатор.
        - Дань, азачем всё-таки тратить деньги ради одного выступления? Может, сыграешь на старом синтезаторе? Звук, конечно, был хуже, чем на фортепьяно, но вцелом…
        - Вера, ответь на мой вопрос.
        - Мне надо помочь бабушке содним делом. Она просила.
        - Врёшь.
        - Яникогда не вру!
        - Сейчас точно врёшь!
        - Что?- растерялась я.- Ах так! Ну пока!
        И швырнула трубку.
        Отлично. Теперь он будет уверен, что я наврала. Но я почти не врала, действительно. Моё дело связано сбабушкой. Другое дело, что она меня никогда опомощи не просила.
        Язакусила губу. Кглазам подступили слёзы. Это нечестно! Яне делаю ничего плохого!
        Может, мне не надо было ехать? Яведь уже пропускала… Потому что и гриппом болела, и ветрянкой, и один раз ногу подворачивала, хромала потом неделю. Ине ездила. Но вот именно тогда уменя была причина, чтобы не приезжать. Асейчас она какая? Вголову любовь стукнула? Ну и что, не молния же… Может и подождать.
        И всё-таки Данька не прав. Это несправедливо- считать меня вруньей!
        Явзяла телефон и набрала: « Учеловека должны быть тайны».
        Стёрла.
        Снова принялась набирать: « Укаждого есть право на тайну. Если он никому этой тайной не меша…»
        Стёрла.
        Не надо про тайну вообще. Нет уменя тайн. Помогаю бабушке делать кое-что важное. Скажем, выбирать ей шерсть для вязания. Она без меня не справится. Дело государственной важности, требуется человек свысоким уровнем ответственности, то есть я.
        Пишу: « Япомогаю бабушке…» Истираю. Ещё быстрее, чем предыдущие сообщения. Потому что врать ему- так же гадко, как возить пенопластом по стеклу.
        Ёлки-палки, что делать-то! Телефон пикнул. Сообщение от него!
        Вот такое: « пишустираюпишустираюпишустираю». Яулыбнулась. Инапечатала: « Ятоже». Идобавила: « Прости. Но я не хочу это обсуждать».
        И быстро послала ему, не давая себе возможности подумать- правильно ли? « Сообщение доставлено»- прочла я, и мне стало страшно. Вдруг он пошлёт меня куда подальше смоими идиотскими тайнами? Язаерзала на стуле. Дура! Надо было написать не « не хочу», а« не могу»!
        «Пип!»- сказал телефон.
        « Ты скем-то встречаешься, кроме меня?»
        - Бррр! Фу! Пшик!- вырвалось уменя, и я набрала его номер.
        - Нет,- завопила я втрубку,- нет! Уменя только ты! Такой прекрасный ты, такой бэби, такой хани, такой свит!
        - Такой СВИН?- переспросил он.
        - СВИТ! Унас тут вроде кто-то отлично шарит ванглийском?!
        - Тогда почему ты не едешь стаким распрекрасным хани и свитом всубботу на Савёловский?- холодно спросил он.
        - Тьфу,- вотчаянии сказала я,- ты правда хочешь знать, как я провожу каждую субботу?
        - Да!
        - Ну, слушай… ГЛАВА 12
        
        ДОМ П
        - Каждую субботу я встаю рано, часов ввосемь, и еду на метро до станции «Молодёжная». Там сажусь на маршрутку номер 594 и еду до конечной, до остановки «Ромашково». Когда выхожу из маршрутки, то иду по дороге налево, снова налево, мимо церкви, вниз и дальше- мимо дачных участков до зелёного забора.
        - А не страшно вдоль дороги идти?- спросил Данька.
        Он затаил дыхание, словно я пересказывала ему новый роман Стивена Кинга вподробностях. Вдоме престарелых, кстати, его любят.
        - Нет. Если кого-то подозрительного вижу на остановке, то прошу дяденьку, который работает продавцом вместном магазине, меня проводить.
        - Он, конечно, соглашается из-за твоей красоты!
        - Из-за моих ста рублей, скорее. Итак, я дохожу до зелёного забора. За ним- серое здание.
        - Это дом престарелых?
        - Нет, это Ромашковская амбулатория. Авот следующее за ней здание, салатовое…
        - Твой Дом П?
        - Ага.
        - И что ты там делаешь?
        - Сначала отмечаюсь уохранника. Потом меня встречает социальный работник. Низенькая такая, добродушная женщина, Марина. Ведёт кбабушкам.
        - Ты им еду какую-то привозишь?
        - Да, сладкое. Пастилу, печенье. Ещё книги.
        - Старые?
        - О нет, только современные! Детективы! Там такие читательницы есть, ух!
        - Так, и что дальше? Что ты сними делаешь?
        - Дань, ну что можно со старенькими бабушками делать, сам-то подумай! Сижу рядом сними, слушаю об их житье-бытье.
        - Жалуются?
        - Когда как. Иногда наоборот- хвалят.
        - А на кого жалуются? На директора?
        - Ну, про него говорят, что он бывший военный, и унего всё строго сдисциплиной. Но он и сам признаёт, что уних там каждый день- как на войне. То проводка загорится, то трубы потекут. Аесть такие бабушки, которые его просто обожают. Помнишь, мы на выставке видели «руки повара Никитичны»? Это как раз Полина Никитична, она директора уважает, аон- кней хорошо относится.
        - Откуда ты знаешь? Ты что, знакома сдиректором?
        - Да, конечно. За год, что туда езжу, успела познакомиться.
        - Вер, апочему ты начала туда ездить?
        Япомолчала. Вот мы и подошли ксамому трудному.
        - Там жила бабушкина подруга, Любовь Анатольевна. Унеё не было семьи. Ана старости потребовался медицинский уход. Ну, её и определили туда. Ястала кней ездить, её навещать. Апотом…
        Ясобралась ссилами. Надо рассказать ему обо всём.
        - А потом я начала встречаться содним мальчиком из параллельного класса. Его звали Олег. Он говорил, что потерял от меня голову. Амне казалось- что я от него. Это было как раз прошлой осенью. Вобщем, мы гуляли все выходные напролёт.
        - Так этому Олегу повезло больше, чем мне!
        - Даня!
        - Прости.
        - Яперестала ездить кбабушке Любе по субботам. Меня никто не упрекал, ни она, ни моя бабушка. Но один раз моя всё же попросила меня поехать. Надо было отвезти лекарство. Что-то для сосудов. Амне так не хотелось! Мы сОлегом столько всего напланировали на эту субботу! Ябыла расстроена. Рассказала ему. Мне так хотелось провести эту субботу сним! Ия предложила: «Может, ты со мной съездишь? Это недолго, до обеда только!» Он кивнул. Теперь я понимаю, что он не хотел. Но тогда я не заметила. Или не захотела замечать. Всё, чего мне хотелось, это быть рядом сним.
        Данька молчал.
        - Ты не ревнуешь?- спохватилась я.
        - Ревновал бы. Если бы утебя была другая интонация. Эта мне не очень нравится. Рассказывай дальше.
        - А дальше мы приехали кбабушке Любе. Она вскочила скровати, стала нас обнимать. Олег дёрнулся сотвращением, когда она до него дотронулась. ЭТОя заметила. Но тут же оправдала его тем, что он просто не привык. Мне кажется, все легко оправдывают тех, кого любят. Бабушка Люба усадила нас, налила нам чаю. Олег не притронулся ни ккружке, ни кпеченью. Сидел, смотрел мрачно вокно, не вникая вразговор. Апотом бабушка Люба сказала: «Молодчина, Вер, что приехала. Так я по тебе соскучилась. Ипо Кате- ужасно». Катя- это моя бабушка, Екатерина Тимофеевна. Они жили раньше водном доме вИзмайловском. «Помню,- говорит,- как мы сней по парку гуляли. Хорошо нам было, молодые, здоровые!» Яи говорю: «Да вы и сейчас молодая и здоровая!» Дань, ты понял, почему я так сказала?
        - Япохож на идиота?
        - Олег вот не понял. Он как раз на меня, как на идиотку, посмотрел. Иодними губами повторил: «Молодая?!» Мне как-то не по себе стало, словно он меня вчём-то нехорошем уличил. Ия заартачилась: «А что, говорю, сейчас разве не погуляете по парку?» Мне так хотелось доказать Олегу, что она, может, и не молодая, но «как молодая»- точно! Аона смеётся: «По парку, может, и погуляю».- «Ну и поехали,- говорю,- вследующие выходные вИзмайловский парк. Амаму попрошу, чтобы она бабушку привезла туда. Сюда не получается, её вмаршрутке укачивает, атам- на метро».- «Милая Вера,- улыбнулась бабушка Люба,- уменя уже не те ноги. Впарке, может, и погуляю. Но до парка не доберусь». Олег приподнял брови: мол, довольна ты? Нет, я была недовольна. Ибрякнула: «А мы вас на такси отвезём!» Олег аж побелел.
        - Ну, я бы тоже на его месте,- вставил Данька,- это же сколько стоит из Подмосковья на такси до Измайлова?
        - Полторы тысячи рублей,- отчеканила я.
        - До фига же. Но я бы нашёл,- поторопился добавить Данька,- наверное.
        Явздохнула.
        - Бабушка Люба стала меня убеждать, что, мол, дорого, не надо. Адля меня это- как барьер. Ты же видишь, какая я?
        - Упрямая.
        - Точно.
        - Как коза Розка.
        - Розка- это корова. Тыж читал вдетстве «Папу, маму, восемь детей и грузовик»? Вобщем, я начала её переубеждать. Что, мол, не так дорого, как она думает. Ичто это будет отличная поездка. Икогда она уже почти согласилась, Олег сказал мне: «Давай выйдем?» Мы вышли вкоридор, и он спросил: «Ты сума сошла? Утебя есть три штуки?» «Уменя полторы,- говорю,- ты мне не дашь взаймы?» Он взвился просто: «Хочешь потратить три штуки, чтобы две бабульки посплетничали отебе же на скамейке? Они что, по телефону не могут это сделать? Бесплатно!»- «Олег,- говорю,- они же не виделись кучу лет. Обе будут счастливы». Аон цедит: «Да я смотрю, ты наизнанку вывернешься ради их счастья… Торчишь тут, слушаешь ахинею, которую они несут. Тебе что, правда интересно слушать, как она пересказывает программу «Жди меня»?! Кружки их облизываешь. Ты хоть видела, что втвоей кружке белые следы от кефира?»- «Яих смыла!»- «А кипятком обдала? Ты представь, сколько тут инфекции!»- «Не хочешь, не пей»,- растерялась я. «Как же, не пей!- горько сказал он.- Вы же потом мне устроите. Ах-ах, не уважил, не попил чайку. Да даже если не пить. Она
же обниматься сразу полезла. Какого фига, а? Мне что, приятно это должно быть?» Вобщем, я разозлилась ужасно.
        Япомолчала и продолжила струдом.
        - Если бы я не разозлилась, всё могло бы быть по-другому. Но я закричала: «А что вэтом неприятного?!» Как бешеная заорала. Ион тогда вответ заорал: «Да меня тошнит от твоей бабки! От её чая, от всего этого вонючего места тошнит! Иесли ты вследующие выходные хотела покатать двух вонючих бабок за моё бабло, то могу сказать только одно- иди ты!» Знаешь, я только тогда поняла, какой он на самом деле. «Сам,- говорю,- иди. На все четыре стороны». Он и свалил. Всторону остановки. Тут же.
        - Всё?- спросил Данька.
        - Нет,- хмуро ответила я,- я вернулась кбабушке Любе. Она слышала последнюю фразу Олега. Что его от всего тошнит. Япопыталась её как-то переключить, разговорить. Но по её глазам было видно- она всё перебирает впамяти слова этого придурка. Наконец, я уехала, пообещав, что или найду недостающие полторы тысячи, или накормлю свою бабушку средствами от укачивания и притащу сюда вследующие выходные. Бабушка Люба обняла меня на прощанье. Но так, осторожно, как будто боялась, что мне это тоже противно. Той ночью она умерла. Сердечный приступ.
        Мы помолчали.
        - Да,- наконец, сказал Данька,- сказать тут нечего.
        - Мне тоже нечего было сказать. Долго ещё.
        - Ты ощущаешь свою ви… Ну… как бы… утебя есть чувство ви… короче, ты поняла! Утебя есть это чувство?
        - А ты как думаешь?
        - Слушай… не знаю. Это может быть совпадением.
        - Да, бабушка тоже так говорит. Она даже пытается вспоминать её так, знаешь, легко, ну, типа, кслову пришлось…
        - Может, правда кслову приходится!
        - Может, и приходится, Дань, но только мне каждый раз больно.
        - Бедный ты мой человек.
        - Да нет,- я улыбнулась через силу,- всё о’кей. Ясебя вполне контролирую. Просто бывают моменты. Убабушки есть чемодан спариками…
        - Вер, погоди! Ну правда же! Это же вполне может быть совпадением! Она ведь могла расстроиться по любому другому поводу!
        - У бабушки есть чемодан спариками,- продолжала я,- бабушка Люба работала костюмером вТеатре Натальи Сац. Ивот эти парики - всё, что осталось от бабушки Любы. Ядаже смотреть на них не могу.
        - Вер.
        - Ну?
        - А ккому ты ездишь сейчас?
        - Да ко всем подряд.
        - И… только не убивай, ладно? Зачем?
        - Как я тебя убью, мы по телефону разговариваем?
        - Интонацией своей. Молчанием. Так зачем?
        Ямолчала. Не потому что хотела убить Даньку, конечно. Ядавно научилась относиться снисходительно клюдям, которые не были внутри моей ситуации. Просто думала, как объяснить… Сама-то я считала эти поездки чем-то вроде наказания. Мне не хотелось туда ездить. Там вещей, от которых начинало болеть сердце, было гораздо больше, чем вчемоданчике за шкафом.
        Её бывшая соседка, её кресло вхолле, её стул встоловке, её любимые тряпочные цветы ввазе утелевизора, её любимые собаки, которых она подкармливала, её любимый маршрут для прогулки - мимо амбулатории, через детскую площадку. Каждый раз, когда мы гуляли мимо этой площадки, мы шутили. «Ну что, бабушка Люба? Сгорки скатимся?» Иона каждый раз придумывала что-то новенькое, вроде: «Нет, сегодня мокро и грязно!» или «Нет, на мне парадно-выходное платье, Веруня!».
        - Ладно, попробую угадать,- подал голос Данька,- ты типа обета дала, да?
        - Да,- соблегчением согласилась я.
        Пусть считает обетом. Слово «наказание» ему явно не понравится. Начнёт спорить, доказывать… Зачем?
        - А мне стобой можно?
        Яподскочила на стуле, оперлась руками на стол, свалила карандашницу.
        - Нет! Не надо! Ни вкоем случае! Второго такого раза я не переживу!
        - Да перестань, я не брезгливый. Могу и из кружки скефирными разводами попить.
        - Нет, Данька, не надо! Ты что, ещё не понял? Это совсем не фан!
        - А я не хочу быть для тебя только «фаном»,- сказал Данька,- я хочу быть стобой всё время. Даже, когда тебе не слишком весело. Что ты там говорила про «жизнь- серьёзную штуку»?
        ГЛАВА 13
        
        ЧУДЕСНАЯ СВЕТЛАНА РОМАНОВНА
        Яоделась как обычно- синие брюки, голубая водолазка, бежевая стёганая куртка сремнём- некий компромисс, на который я иду каждую субботу. Замшевые ботинки, не на каблуке- на небольшой танкетке. Волосы распрямила и заплела втугую косу. Вобщем, выглядела элегантно, но строго. Ивыражение лица тоже нацепила строгое, чуть-чуть равнодушное. Что-то вроде: «навязался этот Белых на мою голову, что поделаешь». Главное- быть серьёзными. Ведь Дом П- это не место для шуток.
        Но Данька уже от остановки начал валять такого дурака, что удержаться от смеха было невозможно. Увидел рядом со стройкой каких-то рабочих воранжевых фуфайках, которые сидели на скамейках и лопали быстрорастворимую лапшу, и как дёрнет меня за руку:
        - О! Смотри! Пошли сними затусуемся! Ато я сегодня не позавтракал!
        - Отстань!
        - Ну пра-авда! Ятакой голодный! Готов увороны сыр отнять! Может, от тебя кусочек откусить?
        Он схватил мою руку и поднёс кгубам, но я её вырвала.
        - Дань, уймись, а?
        - Ну вот,- обиженно надулся Даня,- мне теперь умирать сголоду? Хорошо, что я ссобой догался термосок счаем взять!
        - Что?- не поверила я.- Ты взял термос? Зачем?
        - А подумал: вдруг чайку захочется!
        - Но почему ты дома не позавтракал?
        - А не хотелось!
        - И где ты собираешься этот чай пить?
        - На остановке автобусной.
        - С ума сошёл! Это негигиенично!
        - Ха. Ещё попросишь уменя чайку-то.
        - Ни за что на свете,- покачала головой я,- уменя, вотличие от тебя, всё по плану. Встал- и позавтракал. Выехал. Вернулся- пообедал. Нечего тут устраивать цирк!
        - Ты как тот мужик ванекдоте,- откликнулся Данька,- помнишь? Как на фуршете подали закуски. Один ест, наедается. Второй даже не притрагивается. Горячее подали. Первый набросился. Второй даже не посмотрел. Сладкое подали. Первый порцию схватил и ко второму подходит: «Слушай, говорит, тут всё бесплатно! Ешь!» Авторой: «Яне хочу!» Апервый: «Ну бесплатно ж!» Второй: «Слушай, отстань. Я когда хочу- ем. Когда не хочу- не ем». Апервый ему: «Ну ты прям как животное какое-то!»
        - Во-во,- засмеялась я,- и вообще, Даниил. Перестань ржать! Мы едем всерьёзное место! Там не до смеха. Там люди со своими проблемами. Сними надо разговаривать се-рьёз-но.
        - Тогда мне надо ваптеку,- весьма серьёзно говорит Данька.
        - Зачем?
        - За пластырем. Заклеишь мне рот, и я буду оч-чень серьёзным! Ну или жгут мне наложишь. Чего уних там есть? Или мне пол-литра слабительного уних дерябнуть? Вот тогда мне точно будет не до смеха!
        - Фу, ну и шуточки,- морщусь я, но всё же фыркаю.
        В общем мало того, что мы туда ехали и хохотали, почти не переставая, так он умудрился влить вменя свой чай на автобусной остановке уже вРомашкове. Чай унего оказался заварен спалочками корицы и кусочками апельсиновой цедры, аэто всё вместе так пахло!
        Местные жители шли мимо остановки и оглядывались. То ли смотрели на двух московских психов, которые распивали чаёк на остановке, то ли им тоже хотелось отхлебнуть из Данькиного термоса.
        Но больше всего меня поразили мои старушки-подружки из дома престарелых! Они вели себя совсем не так, как вте дни, когда я приезжала одна. Знаете, что они рассказывали мне? Что уних слабое зрение! Что слабый слух! Что храпит соседка. Что дышать нечем, ане проветрить- сразу простужаешься!
        А тут? Все сразу стали сДанькой кокетничать и хихикать. Ион хорош! Пришёл и спрашивает, громко ещё так, на весь этаж:
        - Что, достала вас тут всех моя девушка?
        «Моя девушка»,- повторила я одними губами. Он сказал- «моя девушка»? Мне не послышалось?
        - Ох, достала,- согласилась сразу Светлана Романовна, старушка, которую мы навещаем сегодня,- сил наших нет её развлекать!
        Якисло улыбнулась. Везёт мне сегодня на шутничков. Сначала один, потом- другая!
        - А вы замок амбарный повесьте, чтобы она квам проникнуть не могла,- посоветовал Данька, и я незамедлительно пнула его вбок.
        - Да если бы они тут продавались,- со вздохом проговорила Светлана Романовна,- и вообще, вы чего притащились? Погода прелестная!
        Она глянула вокно, где как раз всё потемнело и нахмурилось.
        - Шли бы вмузей вдвоём! На импрессионистов смотреть. О, я бы дорого дала сейчас за возможность сходить вПушкинский музей! Авы не цените свою свободу, таскаетесь по каким-то бабкам! Ой, аэто ещё что? Не надо! Не надо этого!
        Это она про то, что я стала выгружать из Данькиного рюкзака пастилу, зефир и овсяное печенье. Она каждый раз вопит, что не надо было ей привозить ничего. Ия каждый раз бормочу: ну как же не надо… надо же…
        - А почему это не надо?- прищуривается Данька.
        - Да чтобы вас не разорять!
        - А мы и не разорялись,- пожимает плечами Данька,- мы это всё украли, не беспокойтесь! Нет, мы банк грабанули! Ну такой, небольшой.
        - Небольшой банк и смысла грабить нет,- свидом знатной рецидивистки заявила Светлана Романовна,- вот большой- да! Ивообще, увас обоих больно лица добрые! Не можете вы банк ограбить. Вот я- да. Ямогла бы!
        - Одной левой,- подтверждает Данька, и они оба хохочут.
        Якачаю головой, строго, как будто они - расхулиганившиеся дети, ая- их мать. Светлана Романовна и правда, как расшалившаяся девчонка, сунула Даньке «барбариску». Тот развернул её и тут же выронил на пол. Конфета укатилась под диван, и Данька встал на колени, чтобы её достать.
        - Ты что это, милый мой?- удивилась Светлана Романовна,- никак предложение мне собрался делать?
        - Угу,- пропыхтел Данька, заглядывая под диван,- предложение найти конфету и уничтожить, чтобы квам со всего дома муравьи не прибежали на пир.
        - А, это ладно,- лукаво улыбается Светлана Романовна,- ато я думаю, влюбился водну, апредложение собрался другой делать.
        Мы сДанькой оба дёргаемся от слова «влюбился». Он снова уронил конфету, которую только что достал, ая преувеличенно громко сказала:
        - Светлана Романовна! Чай заваривать?
        - Заваривай, милая, заваривай,- благодушно откликается Светлана Романовна,- хотя я бы не удивилась, дружочек, если бы ты мне предложение сделал. Яведь ещё вполне себе хороша!
        - Точно!- хором говорим мы сДанькой, и все смеёмся.
        Когда чай заварен, дело доходит до историй. Светлана Романовна, раскрасневшись от горячего чая, аможет, и от Данькиных шуточек, принялась рассказывать:
        - Вот я, вотличие от вас, молодых, была девочкой покорной и послушной. Родителей слушалась, значит! Вот как-то пришли мы вгости. Меня там положили спать. На кровать. Укрыли шёлковым одеялом. Асами чай пить пошли. Только прихватили чемодан со столовыми приборами гостевыми. Чистое серебро хранилось вздоровом таком чемодане. Ачемодан стоял между кроватью и стеной. Они его вытащили, акровать не придвинули. Ну и получилось расстояние между кроватью и стеной.
        Светлана Романовна хихикнула и развела руки на полметра.
        - Небольшое. Но ребенку хватило. Вэту дыру я и ввалилась. Вместе сшёлковым одеялом. Но, повторяю, я была ребёнком послушным! Ирешила, что так надо. Что такие порядки вгостях. Ипокорно заснула там! Прямо вдыре! Ародители-то приходят- меня на кровати нет. Искали по всей квартире! Еле нашли…
        Яхохочу, аДанька вопит:
        - Вот я дур-рак!
        Он даёт себе щелбан и добавляет:
        - Надо было раньше его врубить! Этож какие классные истории!
        И Данька достаёт из рюкзака диктофон.
        - Яна него записал мелодии для твоего выступления и специально взял ссобой, чтобы ты потом послушала,- объяснил он мне.
        - Да ты цэрэушник, как я погляжу,- усмехается Светлана Романовна.
        - А вы откуда знаете?- парирует Данька.- Сами из наших, что ли?
        - А то!
        - И где ваш диктофон?- решаюсь я вдруг на шутку.
        - В сердце,- серьёзно говорит Светлана Романовна и показывает.- У меня там, всердце иногда покалывает,- признаётся она секунду спустя,- и тогда знаете что я делаю? Иду кдиректору! Иговорю ему: «Вы не забывайте! Нашу сборную пошлют на Олимпийские игры вСочи! Амы название не придумали! Предлагаю- «Олимпийские надежды».
        Светлана Романовна рассмеялась и тихо добавила:
        - Представляете? Унас тут многие еле ходят… Такие вот олимпийские надежды… Но вот посмеёмся, и уменя всердце иголочки стачиваются…
        ГЛАВА 14
        
        СВОЯ ДЕВУШКА,СВОЙ ПАРЕНЬ
        На обратной дороге мы сидели вмаршрутке так близко друг кдругу, словно нас сплавили. Мы слушали музыку, которую Данька записал на диктофон, один наушник уменя вухе, другой- унего.
        Это оказалась такая радость- помолчать счеловеком об одном и том же. Моё сердце постукивало, отдавая ввиски, взапястья, вгубы, особенно если он касался меня нарочно или нечаянно то мизинцем, протягивая руку, чтобы поднять спола рюкзак, то локтем, когда рылся врюкзаке впоисках фотика.
        Наконец он нашёл его и протянул мне фото Светланы Романовны. На нём она, разведя руки, рассказывала про то, как она заснула девочкой за кроватью. Ипо её довольной улыбке было видно, как она предвушает смешную концовку.
        - Посмотри,- негромко сказал Данька,- какая она счастливая!
        - Да уж,- проворчала я,- сидишь вчетырёх стенах, соседка вон ворчливая и болезненная какая-то. Кней «Скорая» приехала, видел?
        - Да, но сейчас,- задумчиво говорит Данька, не отрывая взгляда от фотографии,- вот вэту секунду- она счастлива. Ячитал где-то, что только душевнобольные могут быть счастливы всё время. Ауобычных людей есть только счастливые моменты. Иунеё был один из них. Разве нет?
        Он протягивает руку вперёд, чуть касается моего уха и запускает ладонь вволосы, всамое начало тугой косы. Кожа на моём затылке немеет от нежности. Ячувствую тепло его ладони, вместе смурашками оно бежит вниз по шее, проходит сквозь кожу, вливается всердце. Он кладёт фотик обратно врюкзак, подносит кмоей голове вторую руку, осторожно вынимает наушник. Закрывает мои уши, и некоторое время я слышу только тихий гул, как будто я впещере или на море. Яподнимаю на него глаза, и хотя я уже тысячу раз смотрела вних, рассказывая что-то, слушая его, просто молча смотрела, я всегда слышу лёгкий еле различимый звук, нежный «пших»… и сразу чуть кружится голова…
        Он улыбнулся лишь уголками губ, как будто тоже услышал этот «пших». Иприжал мою голову ксвоей груди, там, где вямке между двумя косточками вздрагивает пульс. Он дышал мне вмакушку, и тепло его дыхания пронизывало меня до самых пяток.
        - Хотя, знаешь ли, стех пор, как я познакомился стобой, меня можно считать полноправным душевнобольным,- пробубнил Данька мне вмакушку,- хоть вклинику сдавай.
        - Кстати, оклинике,- вспомнила я,- мне впонедельник кзубному после уроков. Не хочешь со мной сходить? Поддержать?
        Данька молчал. Яподняла голову. Он скорчил комичную рожицу.
        - Не очень люблю врачей,- признался он,- ктому же зубных. Этот звук бормашины… Ивопли того, кого ею пытают.
        - Ну орать меня он не заставит, если я буду знать, что ты за дверью.
        - Не знаю,- протянул Данька,- авдруг твоя врачиха поймёт, что я злостный прогульщик и на меня объявлена охота встоматологическом Интерполе и награда тому, кто меня поймает, усадит вкресло и обнаружит пять тысяч дырок?
        - У тебя всего тридцать два зуба!- засмеялась я.
        - И впяти зубах по тысяче дырок,- мрачно ответил он.
        - Ну как знаешь,- вздохнула я,- это, кстати, не она, аон.
        - Тем более! Мерзкий вредный старикашка-стоматолог- не предел моих мечтаний.
        - Он вовсе не мерзкий и не вредный!- возмутилась я.- Молодой совсем, недавно мед закончил! Он очень бережно работает. Всё время спрашивает: «Больно? Нет? Ну немножечко потерпите!»
        - Да?- нехорошим тоном переспросил Данька.
        - Конечно. Ишутит, чтобы меня развлечь!
        - Ах, шутит. Ихорош собой?
        - Очень. Ему так идёт белый халат. Он похож на того актёра из сериала «Интерны»… как же его?
        - Не помню,- мрачно сказал Данька,- ана сколько ты записана?
        - Без пятнадцати час.
        - Ты так рано заканчиваешь? Или отпросилась ради своего любимого интерна?
        - Отпросилась, но не ради интерна! Просто унас окно всередине дня, апотом две алгебры. Но математичка- на курсах повышения квалификации, так что имею право полечить свои дырявые зубки. Ачто, ты решил прийти, посмотреть на моего интерна?
        - Ни один вмире интерн не дождётся, чтобы я доверил ему свою девушку без надзора.
        «Свою девушку»,- вихрем пронеслось уменя вголове.
        - Да ладно,- сказала я небрежно,- разве ты мне не доверяешь?
        - Яему не доверяю. Шутит счужими девушками. Пусть только попробует завтра. Вгоню ему его бормашину взатылок.
        - Перестань, он хороший,- засмеялась я и снова прижалась ксвоему парню. СВОЕМУ.
        А про себя подумала: «Наверное, я счастлива».
        Утром я вэтом уверилась. Втом, что я БЫЛАсчастлива, когда мы подпрыгивали по неровной дороге вмаршрутке, аДанька тихо дышал мне вволосы. Прежде всего потому, что не знала, что ждёт меня впереди. ГЛАВА 15
        
        КОНВЕРТИК
        У меня такой телефон… Старого образца. УДаньки, например, крутой- ссенсорным экраном. Ауменя старая раскладушка. Но унеё есть одно свойство. Экран есть не только внутри, но и на закрытой крышке. Ина него выводится, кто звонит и пришла ли эсэмэска. Информация выводится и гаснет втечение пары секунд. Аесли по телефону постучать пальцем, то он прогудит и покажет, есть ли эсэмэска? Покажет конвертик.
        Именно этот конвертик заставил меня летом шерстить вИнтернете сайты магазинов, торгующих телефонами устаревших моделей, когда мой собственный телефон свистнули цыганки втроллейбусе. Ивроде не приставали, типа, «дай погадаю», просто мимо прошли, паршивки…
        В общем, если я кчему и испытывала нежную страсть до Даньки, так это ксвоему телефону, который показывает конвертик, стоит по нему только постучать. Акак начался наш роман, моя страсть ктелефону усилилась вмиллион раз. Ведь все конвертики - от Даньки (кроме рекламных, но они приходят раз внеделю и не мешают мне радоваться жизни). Ая очень радовалась, когда утром прозвонит будильник и ты вполусне нащупаешь его под кроватью, достанешь- атам заветный конвертик… Нет, Данька, конечно, не вставал раньше меня, наоборот, он ложился гораздо позже, чем я уходила из «Контакта» (Яревновала! Но что поделаешь?!).
        И перед сном посылал мне эсэмэску. На утро. Что-то вроде «Доброе утро, малыш!». Или «Что сегодня снилось моей девушке?». Один раз я обнаружила «Помню вкус твоих губ», и это меня разбудило получше всякого будильника. На йогу я втот день даже приехала раньше нужного (хотя занятия начинаются вшесть, и до центра йоги мне десять остановок на метро содной пересадкой). Но занималась, признаться, очень рассеянно…
        Утром впонедельник я проснулась до звонка будильника. Нашарила под кроватью телефон, чтобы понять- можно ещё полежать и погрезить оДаньке или надо подскакивать и собираться вшколу?
        Конвертик.
        Яустроилась вкровати поудобнее и улыбнулась. Открыла телефон. Номер был незнакомый. Сообщение следующее: «Нам надо встретиться. Это касается Даниила. Регина».
        Яперечла сообщение три раза. Что это? Кто такая Регина?
        Может, переслать Даньке? Испросить, что бы это значило.
        Или… не стоит? Может, это его бывшая девушка? Разузнала мой номер и хочет встретиться, наговорить мне гадостей. Ну нет. Не дождётся.
        Ясобралась вшколу. Уже вклассе я обнаружила всумке учебник по-английскому, хотя английский унас по средам, ане по понедельникам, и почему-то- пульт от телика. Удивилась и - забыла об этом. Целый день я «плавала» на уроках, пытаясь стряхнуть ссебя мысли оРегине.
        В конце концов я поняла, что лучший способ оней забыть- это увидеться сДанькой. Нет, конечно, не рассказать ему оней. Просто быть сним рядом, держать его за руку и не думать ни оРегине, и обормашине, которая поджидает меня и весь мой кариес.
        Никогда вжизни я не мечтала на уроках поскорее попасть кзубному врачу.
        ГЛАВА 16
        
        ПОЧЕМУ ВЫ ПЛАЧЕТЕ?
        - Вы готовы?- нервно спросил мой врач.
        Он стоял удверей кабинета, вповязке и смольбой смотрел на меня.
        - Ещё немного,- попросила я, взглянув на входную дверь.
        Он тоже посмотрел на дверь. Но от наших взглядов она, конечно, не открылась.
        - Дело втом,- начал он,- что уменя вдва смена закончится. Придёт мой коллега. Имне надо сменить жену с…
        Он не закончил. Посмотрел на часы над дверью кабинета, они показывали пятнадцать минут второго.
        - Одну минуту, пожалуйста,- сказала я, не отрывая глаз от двери.
        Врач вздохнул. Скрестил руки на груди, подпёр дверной косяк. Язаметила, что джинсы унего на коленях вытянулись, аот сандалии оторвался ремешок и болтается. Странно, раньше он так заботился освоей внешности. Дверь открылась.
        - Ну вот,- вырвалось уменя, но вотделение зашёл незнакомый низкорослый дядька.
        - Привет,- сказал мой врач,- ты чего так рано?
        - Половина второго!- буркнул тот вответ и добавил, указывая на часы над входом вкабинет:- Эти опаздывают! Яуже сто раз просил батарейку сменить, но куда там, уних дела и поважнее находятся.
        - Половина второго!- сужасом повторил мой врач.
        - Иду,- сдалась я.
        Явошла вкабинет. От запаха лекарств и дезинфекции уменя во рту сразу образовалась противная горечь.
        - Поскорее!- взмолился врач, убирая скресла салфетку от предыдущего посетителя.
        Салфетка была встранных бурых и зелёных пятнах, и я постаралась не думать об их происхождении. Уселась вдлинное кожаное кресло, вытянув ноги, и зажмурилась от яркого света.
        - Ну, что тут унас?- торопливо сказал врач, и я открыла глаза.
        Обычно я жутко смущаюсь, что мне приходится так близко находиться от лица симпатичного молодого человека, и,хотя я при этом смотрю на потолок, аон- мне врот, мне кажется, что смущение передаётся и ему. По крайней мере, когда он спрашивает меня очём-то «романтичном» вроде: «А давайте нервик удалим? Чего он будет нас беспокоить?», и мы сталкиваемся вглядами, то я вижу- он смущён.
        Сегодня, когда он склонился надо мной и приблизил своё лицо кмоему, я думала только отом, что это поза до смешного похожа на Данькину тогда, вкафе уозера. До такого смешного, что хочется плакать.
        А уврача самого глаза красные и опухшие, словно он плакал всю ночь. Может, его тоже кто-то подвёл и не проводил кзубному?
        Смотреть на бедолагу было невозможно. Яскосила глаза и увидела на столе чью-то фотку. Чью? Скресла не было видно, только овал лица.
        - Напомните мне, аллергии нет на анастезию?- попросил врач.
        Он удивил меня, ведь я унего наблюдаюсь уже года два, и он помнит, что…
        - Нет, нет, никакой аллергии…
        - Не закрывайте рот!- раздражённо сказал врач.
        Непонятно, как я при этом должна была ответить, но сегодня явно всё было не так, как обычно. Увсех. Врач пшикнул мне врот из розового флакона сбелым наконечником.
        - Сейчас наберу шприц,- вздохнул он и поднялся,- приходится всё самому делать, Регина-то уже ушла!
        - Кто ушла?
        - Не закрывайте рот! Ирина! Вы что, её не помните?
        Яне стала закрывать рот, чтобы ответить, помню я Ирину или нет. Мне послышалось совсем другое имя. Тут меня пронзила ужасная мысль.
        Он сРегиной. Вот вчём дело.
        Поэтому он не пришёл сегодня. Идаже не позвонил, не предупредил, не прислал даже самой крошечной эсэмэски. Иона хотела встретиться со мной, сказать, что теперь- она его девушка.
        Мысль была абсурдной. Почему она мне хочет это сказать, ане он? Но мне кажется, что когда ты сидишь узубного, раскрыв рот вожидании укола, атвой парень не пришёл тебя поддержать и не объяснил почему- самое время для абсурдных мыслей, разве не так?
        Ещё перед глазами уменя мелькнуло какое-то воспоминание из детства, кто-то обещал ко мне прийти и не пришёл, кто-то так уже подвёл меня, но кто?
        Врач вернулся на место, наклонился ко мне со шприцем, и вдруг уменя полились слёзы.
        - Что случилось?- испугался он,- я вроде ещё не начал колоть! Или начал?!
        Япокачала головой, утирая слёзы тыльной стороной руки. Но они всё бежали и бежали, и врач протянул мне салфетку. Снял маску, утёр лоб рукавом.
        - Точно я вам десну не уколол?- спросил он.- Ато уменя тут был случай. Буквально позавчера. Просто анекдот. Яанестезию сделал. Зуб залечил. Долго лечил, керамику поставил дорогую. Больной ушёл, ачерез час прибегает сжуткой болью. Яему: «И потерпите, и таблетку выпейте!» Уменя опять время поджимало, конец смены был. Так он сидел, таблетки глотал одну за другой, аболь не проходила. Яуже и халат снял, мимо него иду со словами: «Завтра пройдёт совсем!» Аон вменя вцепился мёртвой хваткой. Ладно, говорю, покажите! Он и показал. Прямо вкоридоре.
        Врач помолчал.
        - Я, короче, не тот зуб ему залечил. Покрыл дорогущей керамикой здоровый зуб.
        - Он орал?
        - А то. Просто анекдот,- повторил мой врач, но ни он, ни я не рассмеялись.
        - Хорошо, меня главврач любит,- продолжил он, теребя маску,- не уволила. Ну, то есть сказала, что всё понимает. Но во второй раз не простит. Ясейчас решил, что второй раз настал.
        - Нет ещё,- сказала я,- но унас ещё двадцать минут взапасе. Икуча моих здоровых зубов.
        - У меня просто ребёнок родился,- вздохнул врач,- не высыпаюсь. Не объяснение, конечно. Но вроде… иногда мы все делаем ошибки?
        Япожала плечами. Может быть. Может, Данька просто опоздал? Ждёт меня за дверью.
        - Конечно,- громко заверила я врача,- все мы их делаем! Но, если хотите, я могу и переписаться на другой раз! Уменя не очень-то болит!
        Яулыбнулась ему. Жалко, что улыбку не видно за дверью.
        - Нет,- уцепился за меня врач,- я сосредоточен, честное слово. Тот случай со здоровым зубом был впервый и последний раз вжизни!
        Он решительно нацепил маску, словно забрало опустил, и стал заниматься моим зубом. Ихотя мне было противно даже от одного визга бормашины, я терпела, надеясь, что Данька тоже слышит эти жуткие звуки и встречать меня будет как героиню, сверкая во все свои тридцать два зуба спятью тысячами дырок. Поэтому, когда врач закончил шлифовать мой зуб чем-то, отдалённо напоминавшим зубило сдиском, я поднялась и,утирая слюни сзаиндевевшего от анастезии подбородка, сказала:
        - На фото ваша дочка? Такая милая! Унеё ваши глаза!
        - Угу,- буркнул врач, вспешке кидая все инструменты вжелезную ванночку,- аголос- мамин! По-моему, первые слова будут: «Вынеси мусор!» и «Ты не мог бы пораньше приходить сработы?».
        Язасмеялась слишком громко для такой несмешной шутки, и врач от неожиданности уронил сгрохотом свою железную ванночку на пол.
        - Извините,- сказала я,- я не нарочно…
        А громче добавила:
        - Ябыла очень рада вас видеть!
        Да, спузырями на коленках и красными глазами мой врач был не совсем тем, кем я хотела похвастаться перед Данькой, но надеялась, что из кабинета он выйдет хотя бы без своей повязки, азначит, можно будет наказать Данечку за опоздание небольшим приступом ревности ксимпатичному «интерну».
        А пока, тщательно вытерев рот и сделав беззаботное лицо, я вышла вкоридор. Там по-прежнему было пусто.
        Ясела вкресло. Открыла телефон. Позвонила Дане. Недоступен. Полезла всообщения. Вдруг он всё же послал мне что-то, ая не заметила или открыла на бегу и не прочитала. Нет, последним было утреннее сообщение от некой Регины. Яперечитала его. Аскакой стати я решила, что это сообщение предназначается именно мне?
        Взяла и написала Регине: «А вы уверены, что не ошиблись номером?».
        Ответ пришёл через минуту, как это бывает уточных и уверенных всебе девушек. Ккоторым я причисляла себя до знакомства сДанькой.
        «Да. Вы- Вера Розанова. Встречаетесь сД. Белых. Яхочу предупредить вас об опасности».
        В это время из кабинета вышел мой врач. Изастыл.
        - Что?- спросил он, побледнев.- Не тот зуб?!
        - Всё впорядке,- улыбнулась я ему, насколько позволял затвердевший подбородок,- по крайней мере, сзубом.
        Он ушёл, ая всё сидела и вспоминала: кто же подвёл меня вдетстве? Акогда мне не удалось это вспомнить, я принялась гадать об опасности, окоторой меня хочет предупредить эта девушка, пока от неё не пришло сообщение: «Торговый центр «Виват», второй этаж, студия маникюра «Екатерина». Через два часа».
        Янадеялась, что через два часа анестезия оттает, и я смогу изобразить независимую девушку, которой плевать на все опасности.
        ГЛАВА 17
        
        РЕГИНА ДЕЛАЕТ МАНИКЮР
        - Давай на «ты»?- предложила Регина, когда я нашла её в«Студии маникюра» за одним из столов.
        Она сама помахала мне свободной рукой. Другая унеё была вытянута перед собой- ей подпиливали ногти.
        Регина оказалась чуть младше меня, четырнадцать, может, тринадцать лет. Худая. Вчёрной водолазке, кожаных сапогах, голенища которых были чуть шире её узких голеней, и шортах. Таких тёплых, осенних, но коротеньких. Ячасто натыкалась на такие даже вмагазине любимой марки и всё удивлялась: кто их покупает? Авот, оказывается, кто. Бледная, свеснушчатым носом, который она вздёрнула, как только я приблизилась. Сесть мне было некуда, и я опустилась на кресло за соседним столом. Ксчастью, мастера там не оказалось, хотя пузырьки и инструменты явно ждали своего клиента.
        - Давай,- согласилась я,- агде ты нашла мой номер?
        - У Дани взяла,- пожала плечами Регина.
        - А кто вы?
        - Друзья. Вернее, я подруга его бывшей.
        Янахмурилась. Данька никогда не говорил, что дружит сподругами бывших. Он упоминал Андрея, который выступает вночных клубах, играет на барабанах и часто зовёт Даньку выступать вместе сним. Иещё Настю, которая подрабатывает администратором вночном клубе и устраивает Андрею выступления. Но кНасте я не ревновала, они сАндреем встречаются.
        - О чём ты хотела поговорить со мной?- спросила я довольно нервно.
        Нервно- потому что уманикюрши Регины были рыжие, спроседью волосы- точь-в-точь как на парике за бабушкиным шкафом.
        - Говорить буду прямо, ты уж извини,- сказала она, поджав губы, и добавила,- уменя вшколе репутация стервы.
        Выражение лица маникюрши сказало мне, что она вобщем-то согласна смнением одноклассников Регины. Но мне надо было держать марку, и я ответила спокойно:
        - Ятоже не ангел.
        - Ты?- засмеялась Регина.- Да ты пай-девочка, детка.
        Ясочла нужным вежливо улыбнуться. Пусть засунет своё мнение вкрошечную сумку, которая покоилась рядом сванночкой. Мне важно только узнать про Даньку. Узнаю- и бегом из этого пафосного места.
        Вдруг за мой столик вернулась, воблаке сигаретного дыма, девушка-мастер.
        - Вам обычный? Французский?- хрипло поинтересовалась она.
        - Спасибо, я уже ухожу,- отказалась я.
        - Почему ты не хочешь сделать маникюр?- спросила Регина.- Японимаю, Даньке плевать на внешность девушки, но мне кажется, когда руки ухоженные- самой приятно…
        - Нет, спасибо,- повторила я,- скажи мне, зачем ты написала мне? Что ты хочешь мне рассказать?
        - Ну, я так не играю,- надулась Регина,- это нечестно! Ятут перед тобой втакой беззащитной позе! Аты вся такая ощетинившаяся, как ёжик! Яне могу выкладывать тебе душу, когда мы не на равных.
        Мне хотелось сказать ей, что она сама зачем-то устроила всё так, чтобы мы были не на равных. Мы ведь могли поговорить в«Шоколаднице». Да хоть просто на скамейке на улице! Зачем было тащиться вэтот сверкающий салон?
        - Ладно,- сказала Регина,- не хочешь узнать, что сДаней не так,- не надо. Всмысле- ты и так это узнаешь, когда расшибёшь лоб об эти грабли. Но будет уже поздно. Будет уже больно. Но если ты не боишься, то вперёд!
        - Ладно,- вздохнула я и протянула руки мастеру, мысленно прикидывая, сколько денег уменя вкошельке и хватит ли расплатиться.
        Должно хватить, хотя эта тысяча уменя была не на маникюр, ана колбасу, сахар-рафинад, кефир и яблоки - бабушка утром сунула мне вкарман список, написанный её твёрдым почерком. Видно, мамин последний поход вмагазин её не удовлетворил. Маме пробили пятнадцать пачек кошачьей еды, аона оплатила и даже не заметила. Кошки унас нет. Что забавно, и еды кошачьей тоже нет, рассеянной маме просто вбили её вчек.
        - Молодчина!- сразу повеселела Регина.- Наш человек!
        От похвалы я не ощутила никакой радости. Вэту секунду я сообразила, что её фраза про «Даньку, которому плевать на внешность»,- это была скрытая издёвка, означающая, что уменя такая внешность, что встречаться со мной мог только человек, которому на внешность плевать. Мне хотелось припомнить ей эту фразу, но это было как-то глупо.
        - Итак?- спросила я, стараясь не выдавать своей ярости.- Окакой опасности ты хотела меня предупредить?
        - О том, что Даниил тебя бросит, и очень скоро,- сказала Регина и послала мне нежную улыбку.
        - Какая уверенность,- проговорила я сквозь зубы,- ты видишь будущее? Читаешь по картам Таро?
        - О нет, я просто знаю Даню. Он встречался смоей лучшей подругой. Понимаешь, унего такой характер. Ему надо девушку завоевать. То есть ему нравится, когда ему отказывают, аон переубеждает.
        В моей голове мгновенно всплыло:
        «Во-вторых, моё расписание настолько плотное, что я вряд ли втисну туда ваше любезное предложение». После этого Данька полез искать меня вИнете.
        - Потом вы начинаете встречаться,- продолжила Регина,- и на встречи он опаздывает, не так ли?
        Моё лицо застыло, словно мой врач исподтишка вколол мне новую порцию анестезии. Откуда эта девчонка знает?!
        - Но мы его прощаем,- язвительно сказала Регина,- ведь он такой милый, такой душка! Цветы он, кстати, не приносит. Он их приносит, только чтобы извиниться за более крупный проступок, атут вроде достаточно слова: «Извини!»
        «Ябез цветов!»- «О, ура, я их не люблю!».
        - А потом доходит до дела.
        - Т-ты очём?
        - Ой, да не об «этом». Аотом, что увас появляется какое-то общее дело. Ну, скажем, день рождения друга. Иты наряжаешься. Делаешь маникюр.
        Она опять, что ли, издевается?
        - Надеваешь лучшее платье. Туфли. Аон звонит накануне и говорит, что не сможет прийти. Или просто не звонит. Просто не приходит. Иты одна, как дура, на этом дне рождении, со стаканом колы, всвоём лучшем платье, и каждый спрашивает утебя, агде Даня? Аты не знаешь. Потому что унего выключен те-ле-фон!
        Мурашки побежали уменя по спине.
        - Ладно,- сказала Регина, и улыбка исчезла сеё лица,- это всё ерунда, Вера. Есть вещи посерьёзнее дня рождения. Умоей подруги, которая встречалась сДанькой, кот очень болел. Его звали Одиссей. Старый был. Но любимый, конечно. Что-то унего спочками было совсем того… Плохое, короче. Его надо было усыпить. Подруга переживала. Рыдала по ночам. Врач назначил ей на такой день, когда родители вкомнадировку уехали оба, абабушка отказалась идти наотрез. Сказала, унеё сердце не выдержит. Иподруга попросила Даньку сней съездить. Как ты понимаешь, он пообещал, но не приехал. Она звонила, он не подошёл. Сказал, что потерял свой телефон.
        Яподавленно молчала. Я, конечно, не кот, которого надо было усыпить, но сегодня я тоже не дождалась вприёмной врача своего друга…
        - В общем,- заключила Регина,- даже если стерпеть всё это безобразие, вам же вконце концов пожениться придётся. Ивот ты, такая вбелом, ждёшь жениха уалтаря или где там? ВЗАГСе? Аего и впомине нет…
        - Слушай, это всё могут быть совпадения!- не выдержала я.- Он наверняка был занят. Янедавно попросила его съездить со мной в… одно место. Ион съездил!
        - Явтеме,- равнодушно кивнула Регина,- винтернат для стариков он стобой ездил.
        - Откуда ты знаешь?- вырвалось уменя.
        Она удивлённо посмотрела на меня.
        - Так весь фейсбук знает! Данька вчера фотки вывесил! Уже двадцать четыре лайка набрал. По лайку вчас.
        - Фотки,- прошептала я,- на фейсбуке… обоже…
        Вот теперь я была раздавлена. Регина могла станцевать джигу на моих костях, как только её ноготки покроют лаком.
        Это было наше место, наше дело, наш секрет! Аон выложил его всамую понтовую из соцсетей и собирает там эти идиотские лайки. Так он за лайки со мной ездил? Чтобы потом засветить себя, такого потрясного, на фейсбуке? Такого крутого чела, который посещает бедных бабушек?
        Яна секунду зажмурилась, сдерживая слёзы. Сунула бы руки вкарманы, где по-прежнему таскаю мячики, да руки заняты! Что ж, Регина могла праздновать победу.
        Но вместо радости на её лице отразился гнев.
        - Что это?- закричала она на пожилую маникюршу.- Что за ерунда?! Вы что, сломали мне ноготь?
        - Простите,- пробормотала та,- я случайно, он был очень хрупкий, ктому же содного конца уже начал обламываться, но мы можем нарастить…
        - Нарастить?- сквозь зубы процедила Регина и,кмоему ужасу, протянула руку, ту самую, на которой был палец собломанным ногтем, и вдруг, схватив пузырёк слаком, вылила его на стол. По столу растеклась алая сбронзовым оттенком лужа.
        Яахнула, ожидая, что её отругают, ато и выгонят, но ничего такого не произошло.
        - Простите,- снова повторила маникюрша и спокойно принялась вытирать салфетками лужу лака.
        Она ничего не сказала Регине!
        - Простите,- пробормотала и я, приподнимаясь сместа и осторожно освобождая руки из рук мастера,- извините… страшно спешу…
        Япопятилась квыходу. Апотом развернулась и бросилась бежать.
        У дома меня ждал Данька. Вруках унего был букет мелких белых розочек. Ипервая фраза, которую я от него услышала, была:
        - Прости, я потерял телефон!
        ГЛАВА 18
        
        АККОМПАНИАТОР, КОТОРЫЙ ИГРАЕТ НОГАМИ
        - Яночевал утёти сдядей,- объяснил Данька,- и потерял там мобильный. Уних квартира- как джунгли. Иогромная, и вещей много. Они же разъезжаются, кругом чемоданы, коробки, пакеты содеждой. Там всё время что-то теряется. Можно, ещё бутер возьму, я не обедал сегодня?
        Япожала плечами. Притулилась вуглу возле холодильника, счашкой чая вруках. Наблюдала за ним, прокручивая вголове слова Регины. Но ещё думала овыражении лица бабушки, скоторой десять минут назад познакомила Даньку. Он ей понравился.
        - И где он был? Телефон?
        - В ванной, вшкафчике, прикинь?- снабитым ртом сказал Данька.- Сам не знаю, как он туда попал. Яне беру телефон вванную. По сенсорному экрану мокрыми пальцами не постучишь. То есть постучишь, но сфатальным для телефона исходом.
        Он стряхнул крошки сгуб и взял новый бутерброд. Данька ел и болтал, как будто ничего не случилось. Но он знал, что я сержусь на него. Как только мы пришли на кухню и я стала заваривать чай, он прислушался и,едва дверь вбабушкину комнату хлопнула, взял меня за руку выше локтя и попытался развернуть ксебе. Но я только дёрнула головой и оттолкнула его руку. Тогда он положил мне руки на плечи и поцеловал вшею, но я вывернулась счайником вруке и буркнула:
        - Осторожно! Кипяток!
        Данька уселся со вздохом и всю энергию направил на бутеры.
        - Ну что ты на меня смотришь, как удав на кролика?- не выдержал он наконец.- Да, мне надо давно выучить твой номер и звонить со стационарного! Но я правда не мог вырваться!
        - Не мог оторваться от поисков телефона?
        - Нет, моей племяшке совсем плохо. Она всю ночь рыдала. Иеё мать хочет отвести её кпсихиатру. Яей говорю: «Давайте сначала кпсихологу?» Аона заладила: нет, кпсихиатру! Насмотрелась американских сериалов. Я, короче, племяшку гулять отправил, асам дождался их отца. Ну, который мой брат. Объяснил ему, что сначала надо кпсихологу, что психиатр- это врач.
        - Они что, сами не могут психиатра от психолога отличить?- удивилась я.- Взрослые же вроде люди!
        - Да уних свой бизнес, салоны красоты по всей Москве, им не до врачей. Мой отец говорит, что они как дети. Играли раньше всвадьбу, потом- вбизнес, теперь- вразвод и раздел бизнеса. Аребёнок страдает.
        - Да уж, некоторые взрослые- точно как дети,- вздохнула я, покосившись на пустую сахарницу, которую я так и не заполнила рафинадом, потому что на моём пути вмагазин встретился виноватый человек сцветами.
        - Ты омаме? Как она?
        - Прекрасно. Написала ещё несколько сказок. Кстати, на этот раз они мне понравились. Это серьёзные сказки.
        - О да, жизнь ведь- серьёзная штука?- подмигнул мне Данька.- Акак насчёт выступления? Твоя мама волнуется?
        - А чего ей волноваться! Она же не будет выступать!
        - Всё равно! Ты же её представишь как автора вконце? Аесли сказки не понравятся, то её, ане тебя закидают тухлыми помидорами.
        - Или нас обеих,- вздохнула я.
        - Слушай, аведь уже впятницу выступаем!
        - Как? Ядумала, фестиваль- на следующей неделе!- всполошилась я.- Не может быть!
        - Может, может,- сказал Данька,- ая смотри, что придумал! Выйду ктвоим зрителям и скажу: «Перед вами единственный вмире аккомпаниатор, который играет ногами!»
        - Ногами?- не поняла я.
        - А я кним вот так выйду!
        И неожиданно Данька встал на руки и прошёлся по кухне.
        - Смотри, чтобы из тебя бутерброды обратно не выскочили!- засмеялась я, аон дошёл до меня, встал на ноги. Потом сел на корточки и опёрся омои колени.
        - Эй!
        - А что такого? Это я чтобы равновесия не терять! Ну как? Круто? Тогда пошли втвою комнату, порепетируем!
        Янаклонила голову набок, прищурилась и посмотрела на него. Мне так хотелось ему верить! Ия заставила себя это сделать. АРегина со своими предупреждениями может идти лесом.
        В этот вечер мы, конечно, репетировали. Немного. Когда отрывались друг от друга. Но я ловила себя на том, что даже когда я держу вруке мышь и воплю дурацким голосом: «Мышик! Куда ты задевал свою шапку?», то другую руку прижимаю кгубам и вдыхаю запах его туалетной воды, впитавшийся вмою ладонь.
        Яповерила Даньке.
        Однако моя вера была похожа на море, которое уберега сковала тонкая ледяная корка. Если начнётся шторм, поднимутся неспокойные волны, то моя вера треснет на мелкие кусочки. ГЛАВА 19
        
        ФЕСТ
        Фестиваль проходил там же, где мы были сДанькой на выставке- вЦДХ на Парке культуры. Увхода висело объявление-растяжка сназванием фестиваля, аукассы толпились люди. Мы смамой прошли по пригласительным, которые Данька взял для нас усвоей мамы.
        - Ваше представление будет вэтом углу,- сказала та самая тётенька, которая месяц назад записала впрограмму наш смамой интерактив.
        Язнала, что её зовут Марина и что она организатор детской программы на фесте, аона обо мне ничего не знала. Ну, кроме того, что я буду представлять сказки своей мамы.
        Мама сидела тут же на стуле. Истоило мне отвернуться, как она быстро приподнималась и отодвигала стул назад на один шаг. Потом ещё на один. Мама потихоньку от меня удалялась и пятилась вугол, думая, что я не замечаю её детских игр.
        - Как дойдёшь до кофейного автомата, возьми мне капучино,- громко, через весь зал, сказала я.
        Она покраснела, подскочила и вышла за кофе. Да, от мамули сегодня проку будет как от воздушного шарика, который мне вручили при входе на фест. Нужен Данька, нужен Данька.
        Но его не было. Пока не было. Времени ещё было полно, мы смамой пришли на фестиваль заранее. Ятащила сумку среквизитом, вкоторой были всякие тряпки, деревянное дерево, символизирующее лес, красные нитки, символизирующие огонь (тут уменя были большие сомнения, но Даня и бабушка вдва голоса меня убедили, что это очень-очень похоже на огонь), и два резиновых мячика, символизирующие мой страх и волнение.
        Пока мы волокли всё внаш зал, минуя лотки скнигами, маму, как репейник, попытались отцепить от меня какие-то знакомые из книжного мира. Однако я прошипела: «Только попробуй сбежать, предательница мышиная!»- и она снесчастным видом потащилась за мной. Как будто корова, которую на базар ведут продавать.
        Зря мы притащились так рано, на «нашем» месте бегали какие-то весёлые девицы впариках и скрасными носами и выкрикивали что-то задорное, веселя толпу детей вокруг.
        - Надоели мне эти индюшки!- вдруг сказал мальчик лет восьми рядом со мной.
        И я похолодела. Если ему надоело это веселье, то что он скажет про меня смоим спектаклем? «Надоела мне эта мрачная гусыня?» У-у-у! Зачем я вэто ввязалась?! Где Данька?
        Яоглядела людей, пришедших на книжный фестиваль. Кто-то рассматривал книги на лотках, кто-то протягивал деньги, кто-то слушал выступление какого-то писателя смикрофоном. Вдруг я увидела втолпе Данину маму. Яне видела её вжизни, но Даня показывал мне фото спрезентации очередного номера журнала «Переплёт». Ярванула кней.
        - Добрый день, меня зовут Вера, извините, аДаня здесь?
        Она растерянно посмотрела на меня и промямлила какое-то приветствие.
        - Мы выступаем вместе,- растолковала я,- он мой аккомпаниатор!
        - А-а,- протянула она, но по её лицу было видно, что она всё равно не понимает, очём идёт речь.
        - Аккомпаниатор, который играет ногами,- сказала я вотчаянии.
        - Это он может,- откликнулась Данькина мама,- но я не знаю, где он. Дать вам его мобильный?
        - У меня есть, просто телефон недоступен.
        Ятопнула ногой и выпалила:
        - Надо было его оставить уменя сночёвкой!
        Данькина мама посмотрела на меня как-то странно. Но не успела я объяснить ей, что имела ввиду совсем другое, кней подлетел какой-то бородач, стал обнимать, что-то говорить про успех «Переплёта» на фейсбуке, и я ретировалась всвой зал. Мамы по-прежнему не было. Наверное, она отправилась за кофе вЧили, или где там его выращивают.
        «Индюшки» надували теперь воздушные шарики. Длинные и узкие. Вредный восьмилетка взял вруки один, коричневого цвета и со смехом стал обсуждать сдругом, на что этот шарик похож.
        - У вас три минуты!- сказала мне Марина, непонятно откуда вылетевшая, и тут же побежала дальше.
        - Подождите!- окликнула её я.- Мне нужен стол!
        Она обернулась на меня. На её лице было написано удивление, словно я просила унеё космический корабль.
        - Реквизит разложить,- объяснила я.
        Она кивнула, и через минуту дядька всинем комбинезоне принёс мне стол.
        - Явам и стул захватил, надо было?- спросил он.
        - А? Да, да… наверное,- пробормотала я.
        Ябыла вступоре. Даньки не было. Мама тоже усвистела. «Индюшки» закончили свои прыжки и,послав детям воздушные поцелуи, убежали. Дети потоптались на месте и начали собираться вокруг моего стола. Ясела. Достала из сумки дерево.
        - О!- загоготали они,- это что?
        - Лес!
        - Какой же лес, если это всего одно дерево!
        - А где вы его купили? Тут? Апочём? Ятоже такое домой хочу! Апочему внём дырка? Внём кто-то сидел?
        Поморщившись, я достала нитки, символизирующие огонь.
        - А что это?
        - Огонь!
        - Ха-ха! Какой же огонь! Это же нитки!
        - А где вы их купили?
        Яобвела взглядом зал. Даньки не было. Зато была Марина. Она смотрела на меня и стучала пальцем по наручным часам.
        «Он просто опаздывает»,- сказала я себе. Как мантру, повторила несколько раз. Гул вокруг меня нарастал. Дети хотели знать, где я купила дерево и нитки. Кто-то уже вытащил из моего пакета шарики для снятия стресса и стал ими кидаться друг вдруга.
        «Смирись!- сказал кто-то внутри меня, и,наверное, его принято называть голосом разума, только я никогда не думала, что умоего разума такой печальный голос.- Ты всё это уже переживала вдетстве,- напомнил голос разума,- вот это взлёт ожидания, апотом- падение. Не помнишь?»
        Яне помнила. Ине хотела вспоминать, не хотела отрывать взгляд от входа. Ябыла уверена, что сейчас увижу, как он вбегает на руках.
        И тут мне попали моим же мячиком прямо ввисок. Бац!
        - А ну прекратите все!- заорала я.
        Дети стихли. «Ой-ой-ой»,- сказал спритворным ужасом вредный восьмилетка и вернул на место мои красные нитки, которые порядком успел запутать.
        - Вот вас тут сейчас веселили,- начала я, как мне показалось, дружелюбным тоном, но сквозь него явно просвечивало что-то зловещее,- ая вам расскажу кое-что серьёзное. Вы не против?
        - Вера!- услышала я поверх детских голов и увидела маму сдвумя бумажными стаканчиками. На её лице был ужас. Неужели я собираюсь рассказать детям её новые сказки? Мама сама говорила ещё утром, что они «сырые», словно они были овощами на суп.
        Да, именно это я и решила сделать. Безо всяких мышей и деревьев громким голосом я пересказывала мамины серьёзные сказки отом, что надо друг друга любить, верить и поддерживать. Дети слушали внимательно. Наверное, потому, что просто приятно переключиться было со смешного на серьёзное. Человек ведь не может всё время хохотать. Авдруг умамы и правда получилось написать что-то увлекательное… Не знаю. Уменя вголове стучала только одна мысль: «Дети должны знать, что жизнь- серьёзная штука. Чтобы не вырастали втаких, как Данька».
        Когда я замолчала, мне захлопали. Ну, то есть не то чтобы зааплодировали. Так, редкие хлопки. Пара детей, мама и какой-то седой дядька вбелой рубашке и синей жилетке.
        - А кто автор?- крикнул дядька, когда хлопки смолкли, акдетям снова выскочили какие-то аниматоры вколпаках.
        - Наталья Розанова!- объявила я и указала на маму.
        Мама, конечно, смущённо заулыбалась, сказала мне одними губами «спасибо», адядька проговорил:
        - А! О!
        И подбежал кней, чуть не наскочив на её руку, по-прежнему сжимающую бумажный стаканчик. Извинился, взял осторожно под локоть и вывел из зала.
        «Издатель,- поняла я,- надо сними, что ли, пойти… Сейчас купит унеё сказки за пять копеек. Иправа попросит на двадцать лет. Амама на радостях всё и подмахнёт».
        Яподняла сумку, сделала шаг и поняла, что сил уменя на то, чтобы пойти сними, не было. Яощущала опустошение. Иболь от Данькиного предательства.
        Всё было именно так, как предсказывала эта Регина. Ипочему я ей не поверила? Просто потому, что она была вшортах, которые я вжизни не куплю?
        Явышла из зала. Странно, сумка не казалась мне такой тяжёлой, когда я тащила её на выступление. Япрошла мимо нескольких лотков скнигами и снова увидела толпу детей. Увсех были вруках карандаши и маленькие книжечки. Яузнала флипбуки! Оказывается, тут проходил мастер-класс по тому, как рисовать вних мультики. Яспустила сумку сплеча, нащупала вбоковом кармане свой флипбук. Усмехнулась.
        Дура наивная. Надо же было такое придумать: «На что похожа любовь?»
        - Дайте и мне карандашик,- попросила я уведущей мастер-класса и,присев рядом сдетьми, которые рисовали мультики вуголке альбомчика, написала всвоём флипбуке три слова: «Боль». «Разочарование». «Одиночество». Зачеркнула «разочарование». Написала: «Ярость».
        Всё, слюбовью закончим.
        Будем деловыми. Сейчас мама заключит контракт на сказки, и я переверну эту страницу всвоей жизни, оставлю впрошлом и фестиваль, и зубного, и кафе на берегу озера, и Даньку. Вот только как я теперь буду ездить вдом престарелых? Как посмотрю на остановку, где мы сДанькой пили чай скорицей из его термоса и смеялись?
        Ну ничего, я и раньше заставляла себя туда ездить насильно, так что мне не привыкать бороться ссобой.
        Вот и мама. Идёт, улыбается. Только вруках унеё не белые листочки формата А4, исписанные условиями договора, апакет скакими-то чёрными тряпками.
        - Что это, мама?
        - Это… э-э… так… костюм.
        - Какой костюм?!
        - Женщины-кошки.
        - Женщины кого?! Откуда? Ты сума сошла? Агде договор?
        - Какой договор, Верочка?
        - Ну вот тот дядька вжилетке, он разве не издатель? Разве он не предложил тебе договор?
        - А, нет, это же Сашка! Мой друг. Он писатель тоже. Ипереводчик. Сейчас занимается комиксами. Пойдём, я тебя сним познакомлю. Ему, кстати, очень понравилось твоё выступление. Он сказал, я могу гордиться тобой. Спасибо, дорогая!
        - Костюм,- повторила я,- женщины-кошки… дорогой ведь, наверное…
        - Ну, Сашка сделал мне скидку,- замялась мама.
        А я села на корточки, уткнулась лицом вколени и заплакала.
        Всё было тупо. Всё было напрасно. Ивсё- из-за Даньки.
        ГЛАВА 20
        
        ССОРА
        Мы смамой оделись, спустились слестницы. Мимо нас проносились люди, выкрикивающие друг другу что-то вроде: «Ах, давай скорее, опоздаем на Аннику Тор!» Или: «Ты видела новые книги «Самоката»?» Мне же казалось, я участвую вкакой-то странной игре. Что-то вроде реалити-шоу под названием «Неуловимый Данька».
        И я убедилась вэтом, когда увидела на ступеньках его. Даньку. Одетого, бледного, стелефоном вруках. Он смотрел на экран, но не набирал номер, асловно ждал, пока придёт эсэмэска.
        - Подожди меня где-нибудь,- попросила я маму,- может, даже тебе лучше вернуться. Потусуйся ещё со своими друзьями, вдруг они тебе скидку и на Бэтмена сделают.
        - Яостанусь тут,- сказала мама неожиданно твёрдо.
        Явоздела руки кнебу.
        - Мама! Ты же всегда мечтаешь от меня сбежать! Сейчас решила проявить вредность характера?
        - Ятебя не могу такую белую оставить,- тихо сказала мама.
        Ямолча сунула ей вруки сумку среквизитом и подошла кДане. Что спросить? «А где же цветы, которые ты даришь каждый раз после того, как провинишься?» Или нет. «Ну и где же на этот раз был твой телефон?»
        Он обернулся, словно почувствовал, что я подошла.
        - Прости.
        - Ты мог позвонить.
        - Язвонил!
        Ядостала телефон. Иправда, два пропущенных от Даньки. Но это потому, что я выключила звук перед выступлением.
        - Нашёл время звонить.
        - Яопять потерял телефон.
        - Ну хватит!- закричала я так громко, что спугнула стаю голубей, толпившуюся возле урны,- мне это на-до-ело! Яразговаривала сРегиной! Ивсё знаю!
        - Да?- спросил Данька, и его тон был скорее напряжённым, чем удивлённым.- Когда ты сней говорила? Сегодня?
        - Нет! Впонедельник!
        Вот тут он удивился.
        - В понедельник? Но…
        - Да, Данечка, впонедельник после нашего несостоявшегося свидания! Иона рассказала мне, какой ты на самом деле! Что тебе плевать на время! Что тебе плевать на просьбы тех, кто просит тебя куда-то сними сходить! Что ты легко даёшь обещания и не приходишь!
        - Погоди, как это…
        - А тебя это удивляет?- разъярилась я.- Аразве ты не обломал меня уже два раза! Иладно- зубной! Мне плевать на зубного! Но сегодня!
        - Всё прошло плохо?
        - Отвратительно!
        - Правда?
        - Нет. Но… Но…
        «Не рыдать!»- приказала я себе.
        Однако мячики для снятия стресса остались удетей, и я разревелась. При всех, на улице… такого со мной не случалось стех пор, как я узнала обабушке Любе.
        - Ну ты чего?- он попытался прижать меня ксебе, но я оттолкнула его.
        - Да ничего! Яверила тебе! Что ты придёшь и поддержишь меня! Ты хуже Олега, понял? Он хоть по-честному признался, что его тошнит от того, что я предлагаю ему! Аты! Ты обещаешь! Ине выполняешь! Зато учишь меня легче относиться кжизни! «Просто жить», «просто наслаждаться»! Ипросто предавать, да?!
        - Ятебя не предавал!- взорвался он, и вернувшиеся было на место голуби улетели, видимо, навсегда.- Ипри чём тут наслаждение жизнью, я не понимаю! Ты учишь меня жить? Но это смешно! Ты что, умеешь жить? Ха-ха-ха! Да ты всю жизнь делаешь всё из-под палки! Вся эта твоя йога, все эти кружки, дома престарелых! Ты же заставляешь себя этим заниматься! Ты носишь ссобой эти дурацкие мячики! Мнёшь их, сдерживаешься. Аты не пробовала показать свои чувства? Чтобы люди не думали, что ты вся из себя такая правильная и сдержанная! Чтобы люди знали, какая ты на самом деле!
        - Да я и есть сдержанная, на самом деле!- заорала я.- Иправильная! Отношусь ко всему серьёзно! Потому что жизнь уменя серьёзная! Уменяж не как утебя- сплошная веселуха!
        - Это уменя веселуха?
        - Конечно! Ты даже не можешь просто съездить вдом престарелых! Просто так, чтобы об этом никто не знал, чтобы не вывешивать информацию всоциальных сетях! Чтобы не собирать лайки на твои фотки сбабушками! Понимаешь, просто так!
        - А что такого плохого вфотках сбабушками?
        - Да ничего! Что ты хвастаешься тем, какой ты молодец!
        - А ты что, сама хотела похвастаться, да я тебя опередил?
        - Какой же ты…
        - Какой?
        - Уйди!
        - На все четыре стороны?- сощурился он.- Асчего ты взяла, что уменя веселуха? Ты бы хоть спросила, где я был утром.
        - И где ты был утром?
        - И что со мной случилось?
        - Хорош, а?
        - Регине было плохо, понимаешь? Так плохо, что «Скорую» вызывали. Унеё жуткая истерика началась, она головой об пол билась, голову разбила.
        - При чём тут Регина?- не поняла я.
        - Ты же сказала, что разговаривала сней!
        - Ну да. Так ты сней общаешься?
        - Яночевал уних сегодня!
        - Ого, какие подробности…
        - Вер, ты издеваешься? Яже говорил тебе вчера, что ночую удяди стётей…
        - Стоп, стоп,- сказала я.- Регина- твоя тётя?!
        - Почему- тётя? Племянница! Яже тебе говорил!
        - Нет,- медленно сказала я,- ты мне этого не говорил. Иона не говорила. Значит, ей было плохо?
        - Ужасно,- вздохнул он,- аглавное, я хотел тебе позвонить, пока мы ждали «Скорую», но… ты будешь смеяться…
        - Поверь, не буду.
        - У меня опять потерялся телефон. Потом нашёлся. Под кроватью.
        - Сочувствую,- сказала я,- ну что ж… передавай Регине мои пожелания выздоровления. Япойду. Мама замёрзла.
        - Вер,- окликнул он меня,- я позвоню?
        - Не надо,- покачала я головой.
        - Почему?!
        - Потому что теперь я знаю, что ты обо мне думаешь, Даня… Ия не хочу тебя больше видеть. Пока!
        - Вера, Вер, ну подожди!- он схватил меня за рукав пальто.
        Но тут унего зазвонил мобильный, ая выдернула руку, подбежала кмаме и потащила её кметро.
        - Поругались?- сочувственно сказала мама.
        - Нет.
        - Фух, слава богу.
        - Расстались.
        - Вера! Ну зачем?! Ты же прекрасно справилась свыступлением!
        - Мам, давай-ка побыстрее. Нам надо ещё зайти за кефиром. Бабушка просила. И, кажется, унеё кончились ванильные сухарики.
        ГЛАВА 21
        
        ТОСКА
        Меня бросало то вжар, то вхолод. Постоянно менялось настроение. Утро было временем решительных мыслей и действий.
        Явставала, занималась йогой, выпивала чашку зелёного чая для бодрости и крепости духа, вставала перед зеркалом, протирала тёмные круги под глазами кубиками льда спетрушкой и двадцать раз повторяла, глядя сама себе вглаза: «Не вспоминать, не вспоминать, не вспоминать!» Именно утром я удалила аккаунт «Вконтакте», авпочте занесла Данин адрес в«чёрный список». Именно утром я проверяла холодильник, срок бабушкиных лекарств, наличие умамы бумаги для принтера, писала списки, чтобы вечером зайти вмагазин.
        Потом я шла вшколу и довольно удачно блокировала все болевые удары, которые мне наносили любые мальчишки, даже карапузы, но сименем Даня, любые шоколадки той фирмы, что он подарил мне при встрече, любые целующиеся парочки.
        А затем я приходила из школы, уставшая, и ложилась на диван. Наступил ноябрь, стало рано темнеть, и вместе стемнотой ко мне заявлялась старая знакомая- тоска. Она уже не наваливается, как серый зверь. Она вгрызается вмоё сердце, погружает внего свои когти, осторожно нащупывает то зёрнышко, что колотится «тук-тук-тук», и нежно, прислушиваясь, сжимает его.
        Яничего не писала во флипбуке. Только рисовала- крошечное сердце вкогтях хищной птицы.
        Вместе стоской приходили воспоминания, которые уже не сдерживал мой бодрый разум: вот он берёт меня за руку под пледом, вот я прижалась кнему вмаршрутке из Ромашкова.
        Казалось бы- встань, взбодрись, посмотри сбабушкой телевизор, выпей чашку кофе.
        Но из телевизора неслись стоны онесчастной любви, которые отзывались во мне новыми приступами болезненного эха, акофе… Явсё-таки не любила кофе.
        Странное дело. Сейчас, когда я всеми силами пыталась переболеть любовью кДаньке, избавиться от этого чувства-наваждения, он больше не казался мне симпатичным. Япредставляла себе его оттопыренные уши или маленький острый птичий нос и думала- какое уродство! Как я могла быть такой дурындой, чтобы полюбить такое страшилище?!
        А его детская улыбка? Неужели она казалась мне трогательной? Нет, нет и нет! Если утебя детская улыбка, это значит, ты глуп, как ребёнок!
        Ярастравляла себя снова и снова, словно погружая палец ввоспалённую рану и причиняя всё новую и новую боль. Особенно много боли приносили предрассветные часы, и бабушка молча заходила ко мне вкомнату, брала подушку, влажную от слёз, и клала её на батарею.
        Они обе пытались мне помочь, и мама, и бабушка. Мама приносила какие-то новые книги, требовала моего совета по сюжету каких-то сказок, хотя веё глазах было только одно: «Отвлекись от своих мыслей, не думай!» Впрочем, я была за неё рада, после фестиваля она стала писать неплохие сказки, серьёзные, но сшуточками. Иногда ей действительно удавалось отвлечь меня от грустных мыслей. Ненадолго.
        Бабушка просто была рядом.
        Как-то раз я не стала сдерживаться и поплакала, уткнувшись кней вколени. Она погладила меня по спине и попросила: «Поговори со мной».
        Япоговорила. Попросила её не сердиться, что не стану сейчас ездить вРомашково. Сделаю небольшой перерыв. Правда, я не знала, когда он закончится, но бабушке об этом я сказать не решалась.
        Она закивала так быстро, что я поняла- она связывает моё нежелание туда ездить сДанькой.
        Это было не так. Точнее, не совсем так. Яне могла туда поехать из-за Даньки, но не из-за того, что мы были там вместе, что пили чай скорицей на остановке, смешили бабушек, обнимались вмаршрутке, нет.
        А из-за того, что он мне сказал тогда… Что я езжу туда из-под палки.
        Однажды, когда тоска особенно сильно сжала вкогтях моё сердце, я признала: да. Из-под палки.
        Мне стало легче. Ненамного, конечно. Чего хорошего, что мне не хотелось ехать навещать бабушек? Но, по крайней мере, это была правда.
        Ещё я пыталась понять, почему я так разозлилась на Даньку за фоторепортаж одоме престарелых. Он ещё и поддел тогда меня: «Ты сама хотела похвастаться, да я тебя опередил!» Сейчас, когда ярость, вызванная его фразой, остыла, я подумала: что-то есть вего словах. Но что, что?
        Шли дни. Данька прислал всего одну эсэмэску. «Это самый глупый вмире повод для расставания». Яне ответила. Пусть так.
        Для меня этот повод не был глупым. Яобожглась уже один раз. Ядоверилась человеку. Доверила все свои эмоции, переживания, мысли, поделилась самым дорогим. Он послал меня.
        Однако я ведь не из тех людей, кто просит опомощи потому, что ему лень делать своё дело самому. Нет, это не так. Япросила Даньку сходить со мной кзубному, выступить на фесте не потому, что я не смогла бы сделать это одна. Просто, когда я приглашала его сделать что-то вместе, я, считай, приглашала его всвою жизнь. Аон отверг мои приглашения, значит, и мою жизнь.
        Возможно, я драматизировала. Но по-другому сейчас и не выходило. Ктому же ко всем моим размышлениям примешивалось какое-то воспоминание из детства, я не могла ухватить его за хвост, оно ускользало, видимо, загнанное вподсознание моими практиками аутотренинга. Но хотя я не могла поймать это вспоминание, я ощущала, что оно подтверждает мою правоту.
        Язастряла всвоей ситуации, как древняя муха вянтарном камешке, и не могла пошевелиться. Яждала, пока уйдёт чувство, но оно не уходило.
        Иногда мне хотелось, чтобы пришёл кто-то сбольшим молотком, треснул по моему янтарному камешку, и я выскочила.
        И, наконец, кто-то пришёл.
        Ясидела за компом, проверяла почту и вдруг обнаружила уведомление из «Контакта». Яхмыкнула. Аккаунт там был какой-то совершенно неубиваемый. Язашла в«Контакт», пробившись через смену пароля, ещё кучи каких-то подтверждений, что я- это я. Везёт всё-таки социальной сети - ты её не посещаешь, и она слёгкостью выкидывает тебя из своего сознания, храня только твой пустой образ-аккаунт.
        Это тебе не Даниил Белых, которого ну никак не выходило выбросить из головы, несмотря на птичий нос и дурацкую улыбку.
        В уведомлении сообщалось, что меня отметили на фотографии всообществе книжного фестиваля. Язашла всообщество, посмотрела фото. На нём я, улыбающаяся как ни вчём не бывало, со своими мышами. На заднем плане- моя испуганная мама. Видно, поняла, что сейчас я буду рассказывать совсем другие сказки, не те, что мы запланировали. Яснова глянула на себя, улыбающуюся. Надо же, совсем не видно слёз обиды и напряжения, которые тогда стояли вмоих глазах.
        Восемь сердечек-лайков. Моё сердце стукнуло, ударилось, отскочило. Вдруг одно из них Данькино? Однако всписке его не было. Зато там был другой мой знакомец. Точнее, знакомая. Регина Белых. Значит, она поставила лайк. Что он означал? Что ей понравилось, что я справляюсь на выступлении одна? Или что Данька, верный себе, не пришёл?
        Или что ей, Регине, удалось…
        Язамерла. Меня пронзила догадка. Ну-ка, ну-ка… Почему Данька не пришёл кзубному? Он был сплемянницей. Но я не знала тогда, что племянница- Регина. Апочему Данька не пришёл на моё выступление? Потому что укое-кого была истерика. Икое-кто разбил голову. Икое-кому вызывали «Скорую». Однако, судя по дате лайка, этот кто-то уже вечером, сразбитой головой, полез вИнет, чтобы полюбоваться, выгорела ли его затея или нет. И, увидев, что выгорело, поставил лайк.
        Внутри уменя всё забурлило. Ивдруг, впервый раз за долгое время, я решила: «Да не буду я сдерживаться!» Данька хотел, чтобы я выплеснула свои эмоции? Чтобы все увидели, какая я на самом деле? Что ж, я покажу тебе, Данечка! Выпущу свой тайфун!
        Покажу, правда, не тебе, атвоей племяннице. Но поверь мне, она это заслужила. Перед моими глазами мелькнула гримаса боли на лице маникюрши, когда Регина отвесила ей оплеуху. Однако, если твои папа и мама владеют косметическим салоном, это вовсе не значило, что ты можешь лупить его работников безнаказанно.
        Иногда может найтись тот, кто тебя накажет. Кто-то стайфуном внутри.
        ГЛАВА 22
        
        СЮРПРИЗ ДЛЯ РЕГИНЫ
        Адрес Регины оказалось узнать не сложно. Правда, пришлось её для этого зафрендить, но она не возражала. Видно, упивалась своим триумфом. Ну-ну! Япосмотрела её фотографии, полистала сообщения на её стене «Вконтакте». Как и увсех, её стена была заляпана разными приглашениями, смешными фотографиями, умными философскими «фразами дня», и всего парочка сообщений была от самой Регины. Одно, конечно, такое: «Сломался ноготь, жизнь кончена». Второе: «Всех жду на днюху! Адрес тот же!» Исреди комментариев споздравлениями я обнаружила такое: «Этаж двадцатый?» Иответ: «Ага, захватите парашюты!»
        Итак, уменя был этаж, аещё- название улицы. На одной из фотографий Регина вместе стакими же гламурными подружками корчила рожицы, сидя на лавочке возле дома, на котором виднелось название улицы: «Зоологическая». Япосмотрела по карте- Регина жила рядом сзоопарком. Номера дома не было, но я надеялась, что на Зоологической не так-то много высоток. Итак, я захватила один пакет из маминой комнаты, один из бабушкиной и поехала на станцию метро «Краснопресненская».
        Высоток на Золоологической оказалось несколько, но я узнала лавочку уподъезда одной из них. Подошла кдомофону, раздумывая, кому бы позвонить и что бы сказать, как дверь распахнулась. Вышел парень, невысокий, улыбчивый, подмигнул мне и сказал:
        - Что, опять домофон сломался?
        - Ага,- кивнула я и проскользнула внутрь.
        Переоделась я вмаленьком закутке под лестницей. Было странно ощущать на плечах длинные распущенные волосы, ведь свои я обычно собираю впучок, но надо- значит надо. Штаны из материала, похожего на латекс, тоже, наверное, выглядели на мне по крайней мере странно, но, ксчастью, взакутке было темно. Азеркало влифте висело высоко, и внём отражалось только моё бледное лицо, на которое я надвинула маску. Поправила на голове ушки и нажала кнопку двадцатого этажа.
        У меня не было номера квартиры Регины. Но я надеялась на удачу. Вышла из лифта, поставила на землю пакет спальто, прислонилась кхолодной стене и стала ждать.
        Минута, другая. Яначала волноваться. Утром, ещё час назад, когда я проверяла «Контакт», она была онлайн. Не может такая модница, как Регина, собраться на выход за час, ей явно нужно больше времени. Но и больше часа ждать тоже как-то странно. Авдруг она вообще никуда не пойдёт? Сегодня пятница. Яглянула расписание школы, вкоторую ходит Регина. Ей ко второму уроку. Сейчас уже начало десятого. Давай, Регина, выползай! На литературу опоздаешь!
        И она вышла. Открыла дверь и выплыла. Цокая каблучками, вся воблаке духов. Довольная собой. Исовершенно не ожидавшая, что на неё налетит женщина-кошка.
        А я так и сделала. Отделилась от стены, прыгнула кней, прижала её ксобственной двери.
        - Стоять,- прошипела я,- только пикни!
        - Мама,- пискнула Регина, вжавшись вдверь.
        - Яне мама,- усмехнулась я, стараясь говорить хрипло,- значит так, сейчас ты отвечаешь честно на мои вопросы, и я тебя не трону.
        - Кто вы? Кто вы?- судорожно пытаясь нащупать вкармане телефон, бормотала Регина.
        - Вопросов не задаёшь!- приказала я, выдёргивая её руку из кармана и стискивая.- Только отвечаешь на мои!
        - Явас узнала!- воскликнула Регина, оглядев мои рыжие ссединой «волосы», лежащие на плечах,- простите меня, что я вас ударила тогда, я больше не буду!
        - Уверена?- я недоверчиво изогнула левую бровь, апотом уже, спохватившись, поняла, моей гримасы всё равно не разглядеть под маской.
        - Да-да! Явам денег дам, хотите?
        - Нет, дорогая. Только ответы на мои вопросы. Твои истерики - выдумка?
        - Что? Но ведь это уже вчера…
        - Отвечай!
        - Д-да…
        - Ты прятала Данькин телефон?
        - А он-то тут при чём? Он что, тоже приходил квам на маникюр?
        - Отвечай!!
        - Да! Я! Яне хотела, чтобы он уходил ксвоим девчонкам! Яхотела, чтобы он был только со мной!
        - Он же твой родственник!
        - Да!- вголосе Регины зазвучали слёзы.- Имой единственный друг. Ябольше никому не нужна!
        - Да ладно! Родителям-то нужна.
        - Нет!- заорала Регина так, что эхо пошло по холлу.- Им плевать на меня! Понимаете! Плевать! Плевать! Плевать!
        Она опустилась на корточки и закрыла лицо руками. Яне знала, что делать. Всвоём костюме женщины-кошки, впарике, взятом вчемоданчике моей бабушки, я чувствовала себя полной идиоткой.
        Поэтому я сняла маску и села сней рядом на корточки. Она не поднимала на меня глаз.
        - Ты ломаешь Дане судьбу, Регина,- тихо сказала я.
        - Плевать,- упрямо повторила Регина,- моя сломана.
        - Дурочка,- улыбнулась я,- сколько тебе? Четырнадцать?
        - Вам не понятно,- сквозь зубы сказала она,- уменя родители разводятся. Яостаюсь смамой. Аотца только отпусти. Он вообще про меня забудет.
        - У меня вообще не было отца,- откликнулась я.
        И вдруг. Вдруг это случилось со мной! Явспомнила! Вспомнила то, что пыталось пробиться ко мне через преграды, которые я понаставила своими аутотренингами и силой воли.
        Детский садик. Утренник. Ясбантами. Вбелом платье свишенками. Вишенки сделаны из ткани и пришиты. Уодной оторвался уголок. Яотковыриваю.
        - Не надо,- просит меня воспитательница.
        Но я всё равно отковыриваю. Яне хотела идти на этот утренник, посвященый Дню защитника Отечества. Не хотела учить дурацкий стишок про папу. Уменя его не было. Не стишка- папы.
        У всех были, ауменя не было. Увсех сидели взале- кто сфотоаппаратом, кто скамерой. Сейчас я понимаю, что пап там было раз-два и обчёлся, все же на работах. Восновном-то- мамы и бабушки. Но тогда…
        Вдруг я увидела вкоридоре маму. Она стояла рядом скаким-то дядькой. Икаким-то чутьём… Не знаю сама, каким. Японяла, что это мой отец. Что мама привела его на праздник. Решила показать ему дочурку. Где он был раньше? Меня это не волновало.
        Ябросилась кнему скриком: «Папа!» Он глянул на маму. Ине стал отрицать. Это было для меня главным. Он не отрицал, что он мой отец. Япротянула руку, чтобы схватить его, потащить взал, усадить рядом стеми, кто скамерой, с теми, кто сфотоаппаратом. Вот! Уменя тоже есть отец!
        Но он посмотрел на мою маму и сказал:
        - Наташ, прости, я правда не могу… Меня могут увидеть.
        У мамы изменилось лицо. Улыбка исчезла.
        - Она тебе не нужна.
        - Наташа!
        - Мы тебе не нужны.
        - Наташ, пожалуйста.
        - Уходи. Не звони. Никогда.
        «Нет!»- крикнула я. То есть мне показалось, что крикнула. Слово застряло уменя внутри. Яне глядя нащупала вишенку. Оторвала её, сжала вкулаке. Ине дала себе разрыдаться. Кажется, я даже прочитала стишок. Не помню. Что-то там про «лучший папа вмире».
        Всё это пронеслось уменя перед глазами за секунду. Когда я их открыла, Регинины плечи сотрясались от рыданий.
        - Перестань,- сказала я,- отец вырастил тебя. Он никогда про тебя не забудет. Если они сейчас не уделяют тебе много внимания, потерпи. Им обоим сейчас нелегко. Когда всё закончится, будет легче. Папа тебя не оставит.
        - Точно?- всхлипывая, спросила Регина.
        - Конечно.
        Яподнялась скорточек, и тут Регина подняла голову.
        - Вера?!- воскликнула она и вскочила на ноги.
        - Нет!- рыкнула я, напяливая маску,- женщина-кошка! Но перед маникюршей ты обязана извиниться! Не то я вернусь!
        Ясхватила пакет и бросилась вниз по лестнице.
        Ябежала и бежала, пару раз чуть не упала, наступив на собственный хвост. То есть на хвост от костюма. Регина не гналась за мной. Наверное, стояла и пыталась понять- не приснилось ли ей это? Да и зачем ей гнаться за мной…
        А меня распирало странное чувство. Ощущение свободы. Не от Даньки, я всё ещё любила его. Нет. От самой себя, от своих страхов.
        Боже мой, я, всегда такая сдержанная и зажатая, надела жуткий латексный костюм сушками и хвостом, рыже-седой парик и пришла разбираться смаленькой грубиянкой!
        С ума сойти!
        Яотдышалась. Меня разобрал смех. Но надо было торопиться вмой закуток, чтобы снять костюм, надеть пальто.
        Однако мне не удалось осуществить мои планы. Возле входной двери толклись рабочие всиних комбинезонах. Оказалось, домофон сломался на самом деле, и они чинили его, не давая мне переодеться.
        «Ну и ладно!»- весело подумала я, накинула пальто прямо поверх костюма и вышла на улицу.
        Прошла мимо остолбеневших рабочих, сушками на макушке и хвостом, торчащим из-под пальто, которое я не потрудилась застегнуть (пусть видят меня во всей красе!), и только уже собиралась завернуть за угол, как столкнулась сДанькой.
        ГЛАВА 23
        
        ЯВЫПУСКАЮ СВОЙ ТАЙФУН
        У него было очень суровое выражение лица. Брови сдвинуты, губы крепко сжаты. Он быстро шагал, размахивая руками, сжатыми вкулаки. Увидев меня, Данька замер. Кулаки разжались, удивление на лице сменило гнев.
        - Вера?
        Ятоже замерла. Ведь я не застегнула пальто, и «во всей красе» меня увидели не только рабочие, но и Данька.
        Опешив, он медленно оглядел меня, затянутую влатекс, мой хвост, мою маску и ушки.
        Япочувствовала, что краска заливает моё лицо. «Дура!»- взорвалось что-то уменя внутри громким криком, и,совершенно неожиданно для себя, я заорала диким голосом.
        - А-а-а-а!
        - Вера!
        - А-а-а-а!
        Яорала как сумасшедшая и не могда остановиться. Вот он, мой тайфун, смотрите! Вот они, мои эмоции, никто их не держит!
        - А-а-а-а!
        - Верка, ты что, сума сошла?- испугался Даня.
        Он подбежал ко мне, схватил за руки, ая продолжала вопить, уткнувшись ему вгрудь и дрожа, словно птица, которую поймали и держат владонях.
        Но он не отпускал меня, всё прижимал кгруди, и,наконец, я затихла.
        - Никогда бы не подумал, что ты можешь такие звуки издавать,- проговорил он ошарашенно.
        - Да, вот такая вот настоящая я,- прошептала я, охрипнув от своего крика.
        Он попытался оторвать меня от себя, но я не дала ему.
        - Нет! Ты снова увидишь меня вэтом идиотском костюме! Ия снова буду орать!
        - Не надо! Мне хватило тут одной симулянтки, спасибо!
        - Тогда закрой глаза.
        - И что?
        - Просто закрой их. И… я…
        - И ты?
        - И я уйду.
        - Ну нет. Сначала я хочу стобой поговорить.
        - О чём, Даня…
        - О нас…
        - О нас?
        - Перестань. МЫесть.
        - НАСнет,- тихо сказала я.
        И вдруг ощутила страстное желание, чтобы он переубедил меня.
        - Мы есть,- устало повторил он,- давай сядем на лавку.
        - Только сзакрытыми глазами!
        - Ладно…
        - А увас домофон сломан!- хрипло крикнула я рабочим, которые пялились на нас во все глаза.
        Они смутились и отвернулись кдвери. Ая подвела Даньку клавочке, на которой Регина корчила рожицы на фотографии. Мы сели.
        - Ну, говори,- разрешила я.
        - С закрытыми глазами, как дурак?
        - Ладно, открой глаза, но смотри вдругую сторону!
        Он открыл глаза, пару секунд смотрел на рабочих, апотом повернулся ко мне и выпалил:
        - Ябыл не прав!
        - В чём?!
        - Да вчём хочешь!
        - Ну хорошо, смоим выступлением…
        - Ябыл не прав!
        - А Регина…
        - Был не прав!
        - Да перестань ты дурачиться!- разозлилась я.- Как вот стобой можно разговаривать?
        - Нежно.
        - Что- нежно?!
        - Разговаривать можно нежно.
        - А ты заслужил, чтобы стобой нежно разговаривали? Если да- поговорю.
        - А ты умеешь так разговаривать? Если да- попробую заслужить.
        - Ладно, я пошла,- я поднялась славочки.
        - Погоди,- остановил он меня,- прости… Прости-прости-прости…
        - Да ты всё время дурачишься,- собидой сказала я,- не можешь выслушать по-человечески.
        - Верочка,- нежно сказал он,- просто я не понимаю, как можно из-за такой ерунды ссориться, а? Мы ведь подходим друг другу, как никто. Одни книжки читали, одну музыку слушаем. Тебе нравится, как я играю, мне нравится, что ты ездишь вдом престарелых, навещаешь бабушек.
        Явскинула голову, но промолчала.
        - У меня, правда, нет костюма мужчины-кота,- продолжил он, покосившись на мой хвост,- но я смогу одолжить уприятеля костюм Бэтмена. Или тебе больше нравится Джокер?
        Ямолчала. Может, если не реагировать на его шуточки, он поймёт, что, хотя на мне ушки и маска, я абсолютно серьёзна!
        - Короче, мы идеальная пара.
        Явспомнила отом, как последние две недели лежала на диване, снедаемая тоской.
        - Почему же ты не звонил?- горько спросила я.
        - Ждал, пока ты перестанешь злиться,- широко улыбнулся он.
        Сказать по правде- мне захотелось его ударить. Ему было плевать на мои чувства. Верочка разозлилась, но Верочка успокоилась и готова его простить. Аон подведёт её снова. Иона снова простит.
        Ну нет, друг!
        - Ядаже вчера хотел тебе позвонить,- сказал Данька,- просто унас тут ЧП.
        Он кивнул на Регинин дом.
        - Очередной приступ?- язвительно спросила я.
        - Нет, представляешь, она симулировала! Врач сказал! Что она притворялась всё это время!
        - Представляю,- вздохнула я, и вдруг мне пришла вголову мысль.- Скажи мне, азачем ты сюда пришёл?
        - Наорать на неё, зачем ещё-то.
        - То есть ты бы не стал сней шутить?
        - Конечно, нет! Тут всё серьёзно…
        - А если бы я вздумала подшутить над твоими проблемами сплемянницей?
        - Но ты же не собираешься?- нахмурился Даня.
        - Ага,- сказала я,- значит, мои проблемы несерьёзны, анад твоими и пошутить нельзя? Что позволено Юпитеру- не позволено быку? Мне замычать?
        - Перестань!- сказал он сердито.- Яне понимаю твоих намёков!
        - Мои намёки,- ровным тоном сказала я,- касаются только одного. Ты меня подвёл. Иэто для меня- серьёзно. Сегодня я вспомнила один случай из детства. Яне стану тебе его пересказывать. Но стех пор я считаю, что если человек не хочет делать со мной вместе что-то общее, вместе нам не быть никогда.
        - Яхотел! Но я не мог!
        - Или делает вид, что не может,- продолжила я холодно.
        Даня растерянно смотрел на меня. Похоже, до него дошло, что всё всерьёз.
        - То есть это всё?- спросил он снесчастным видом.- Конец?
        - Был бы конец, если бы я не знала, что ты действительно не мог позвонить. Потому что твоя племянница прятала твой телефон!
        - Так она ещё и…
        - Подожди. Не ругай её. Ей нелегко сейчас, и я её немного понимаю. Просто будь сней рядом. Только телефон не выкладывай, ладно?
        Он покачал головой. Апотом сказал:
        - Знаешь, я хотел извиниться перед тобой. Помнишь, мы обсуждали то, что я выложил фото старушек вфейсбук. Ятогда тебе сказал: «Может, ты сама хотела, ая тебя опередил?» Прости, ладно? Это было свинством такое сказать. Яже знал, что для тебя это сокровенное дело. Ине должен был свистеть онём на всю округу.
        - Кстати,- оживилась я,- аты был прав!
        - В чём?- удивился он.
        - В том, что я действительно этого хотела. Ямного думала отом разговоре. Пыталась понять, чем он так меня разозлил. Ипоняла. Яведь давно туда езжу. Ия выслушала столько историй… Мне очень хотелось рассказать эти истории где-то. Но я стеснялась. Привыкла бороться со всеми своими желаниями.
        - Желания?- подмигнул Данька мне.
        - Подожди, я серьёзно!
        - Ах, прости, всё время забываю об этом. Ичто ты решила?
        - Пока не знаю. Но как только я поняла, что могу, что имею право рассказать об этих старушках, мне захотелось туда поехать.
        - Думаешь, они будут не против?
        - Думаю, им даже будет приятно. Ведь потом можно распечатать всё вместе скомментариями и привезти им.
        - Да, я вспомнил! Ятут сбратом говорил. СРегинкиным отцом. Слушай, помнишь, Светлана Романовна рассказывала нам омузеях, об импрессионистах. Давай отвезём её вПушкинский музей?
        - На чём?
        - Яже говорю, я договорился сбратом. Он согласен нас отвезти. Романовну, ещё кого-нибудь.
        - Может, мою бабушку?
        - Можно и твою бабушку!
        Яахнула и бросилась ему на шею.
        - О, решила не сдерживать чувств?
        - Это просто чувство благодарности,- смутилась я, отпуская его.
        Но он повернул меня ксебе и придвинулся близко-близко. Так что коснулся своим носом моего, и его глаза слились водин большой глаз, словно он вздумал поиграть со мной в«пьяную муху».
        - Первый раз вжизни целую женщину-кошку.
        - Погоди,- сказала я, подняв руку и прижав её тыльной стороной кгубам, загораживаясь от него,- я хочу знать. Ямогу тебе верить?
        А он отвёл мою ладонь всторону и медленно её опустил…
        ЭПИЛОГ
        Последнюю запись я сделала во дворе, сидя на краю песочницы, уже засыпанной снегом. Данька просигналил мне третий раз. Удивительно, как его брат, который сидел за рулём, выдержал проявление такого нетерпения. Или после истерик Регины его сложно вывести из себя?
        Но я втретий раз сделала вид, что ничего не замечаю. Поставила точку. Ипротянула флипбук девочке впесочнице.
        Мне больше он не нужен, маленький флипбук. Язавела большой блокнот вклеточку, чтобы записывать туда всё интересное и смешное, очём услышу вдоме престарелых. Записывать буду в«Ромашкове», апотом дома выкладывать «Вконтакте». Атам поглядим, может, и на фейсбуке.
        Симпатичная такая девочка, кареглазая, темноволосая, одета правильно- не вкричаще-розовое пальто, автёмно-серый тёплый костюм и голубую шапочку. Она собирает снег сбортика лопаткой осторожно, стараясь не зацепить песок, лежащий под ним, и укладывает введёрко.
        - Что это?- спросила она, откладывая совок.
        - Видишь?- показала ей я.- Тут мультик. Машинка залезает-залезает на гору, апотом р-раз- и преодолевает.
        - Преодолевает?- переспросила девочка.
        Слово показалось ей непонятным.
        - Да. Всегда.
        - Хороший мультик. Ты мне его отдаёшь? Спасибо. Аты куда? Это тебя дяди вмашине ждут?
        Якивнула, махнула ей на прощанье и поднялась сместа.
        Последняя запись вмоём флипбуке была такой: « ЛЮБОВЬ ПОХОЖА НА ДОВЕРИЕ».