Клятва брачной ночи Кейтлин Крюс
        Скандальные невесты шейха #2
        Резкий, властный и самоуверенный шейх Кавиан заключил брак с прекрасной принцессой Амаей: гордой, независимой натурой, умеющей постоять за себя. Проведя восхитительную ночь в объятиях напористого Кавиана, Амая тут же сбегает от него и уезжает в другую страну, решив, что брак был ошибкой. Амая не учла одного: шейх считает, что только она сможет достойно исполнить роль его королевы…
        Кейтлин Крюс
        Клятва брачной ночи
        Traded to the Desert Sheikh
        Caitlin Crews
        Traded to the Desert Sheikh
        
        «Клятва брачной ночи»
        
* * *
        Глава 1
        Все произошло без предупреждения.
        Амая заказала себе большую кружку латте, чтобы согреться после осеннего ветра в этом северном местечке, где снег толстым слоем покрывал Скалистые горы, а облака висели слишком низко.
        Девушка проверила почту, сообщения. Голосовое сообщение от старшего брата Рихада она не стала слушать. Позже в более укромном месте она перезвонит ему, когда будет уверена, что его люди не смогут выследить ее.
        Почувствовав какое-то волнение вокруг, она взглянула поверх столиков, и тут перед ней оказался… он.
        - Здравствуй, Амая, - спокойным довольным голосом произнес мужчина. - Не думал, что тебя так сложно будет найти.
        В этой позабытой Богом деревеньке на западе Канады, где она надеялась, что ее никто не найдет, в маленьком кафе их встреча казалась совершенно обычной. Как будто напротив нее сидел не самый опасный для нее человек - мужчина, державший в своих покрытых шрамами руках ее жизнь. Он казался спокойным, но его серые глаза горели от гнева.
        Как будто не она оставила его - его королевское величество Кавиана ибн Заида аль-Талааса, шейха пустынной крепости Даар-Талаас - у самого алтаря уже почти полгода назад.
        С тех пор Амая скрывалась. Ей помогли друзья и знакомые, которых она приобрела за свою скитальческую молодость, проведенную с матерью. Она ночевала в чужих квартирах, оставалась в комнатах чужих друзей, километр за километром она преодолевала под покровом ночи один город за другим и даже страны, надеясь, что ее не найдут. Сейчас же Амае хотелось лишь вскочить и бежать прочь по пустынным улицам Касло прямиком к замерзшим водам озера Кутеней. Но она была уверена, что Кавиан точно поймает ее.
        Дрожь пробежала по ее телу от этой мысли. А от едва заметной улыбки на чувственных губах Кавиана она снова вздрогнула.
        «Держи себя в руках».
        Кавиан смотрел на нее, будто мог слышать ее мысли.
        - Кажется, ты удивлена моим появлением?
        - Конечно.
        Она не могла оторвать взгляд от Кавиана. Как и в прошлую их встречу во дворце ее брата послучаю их помолвки, он полностью завладел ее вниманием.
        - Я думала, что за последние полгода ты понял, что я не хочу тебя больше видеть.
        - Ты принадлежишь мне. - Его голос звучал так же уверенно, как и в день объявления о помолвке. - Неужели в этом можно сомневаться? Я нашел бы тебя, Амая.
        В тишине кафе его слова звучали обманчиво спокойно. Кавиан не походил на местных мужчин, бородатых и закутанных в клетчатые куртки, заглядывавших в кафе все утро. Он был одет во все черное, и лишь его серые глаза, которые он не отводил от Амаи, оживляли этот мрак. Черные брюки, удобные ботинки, черная футболка под расстегнутой толстовкой, едва скрывавшей его мускулистую грудь. Густые черные волосы были короче, чем раньше, и черты его лица казались еще резче: покрытый щетиной волевой подбородок, прямой нос, скулы, которым позавидовали бы мужчины из модельного бизнеса.
        Он был похож на преступника, но вовсе не на короля. Кавиан был чужд этому месту, далекому от Даар-Талааса, где его власть казалась такой же естественной, как и пустыня с оголенными неприступными горами, окружавшими его страну.
        Сердце Амаи с каждой секундой стучало все громче, грозясь выскочить из груди. Кавиан стал нежеланным, слишком ощутимым воспоминанием об опасной и неприветливой пустыне, в которой она родилась и прожила первые пять лет жизни, окутанная жарой, песчаными бурями и слепящим светом.
        Амая ненавидела пустыню.
        Кавиана она любила не больше.
        - Ты весьма предприимчива. Мы почти поймали тебя в Праге два месяца назад.
        - Вряд ли, так как я никогда не была там.
        Снова его губы дрогнули, и ее дыхание сбилось. Амая была уверена: он знал, что она лжет.
        - Ты гордишься собой?
        Кавиан оставался неподвижным и настороженным, словно часовой. Или снайпер.
        - Твоя бессмысленная выходка нанесла непоправимый вред. Скандал разразился в обоих государствах, а ты лжешь мне в лицо, попивая латте.
        Причин переживать у Амаи не было. Да, она была сводной сестрой нынешнего короля Бакри, но она выросла не при дворце и даже не в этой стране, как какая-нибудь принцесса. Елизавета, ее мать, забрала дочь с собой после развода с королем. Девушка была вынуждена скитаться по свету вместе с матерью. Сезон здесь, сезон там. Яхты на юге Франции или Майами, творческие коммуны вроде Таоса в Нью-Мексико или отели на Бали. Роскошные города, знаменитости, ранчо с сытыми стадами и прочие проявления безумного богатства. Куда бы ветер ни забросил Елизавету аль-Бакри, всегда находились люди, почитающие ее и умеющие платить за привилегию и которые заменили, как Амая поняла позже, любовь к ней мужа. Поэтому они никогда не ездили на Бакри.
        Амая вернулась в родную страну, и ее отношения с матерью испортились. Елизавета резко охладела к своей единственной дочери после того, как та поехала на похороны отца, что в глазах матери было равносильно предательству.
        Амая понимала: Елизавета все еще любит короля. Но ее любовь претерпела такие изменения, что стала больше напоминать ненависть.
        - Ты говоришь об обязанностях моего брата, - ответила Амая, каким-то чудом выдерживая тяжелый взгляд Кавиана. Еще немного, и она сможет сама в это поверить. - Не моих.
        - Полгода назад меня предупредили, чтобы я был терпелив с тобой. - В его голосе появилась мягкость. - Я понимал, что ты росла, ничего не зная о своей истории и древних традициях, постоянно в бегах. Я знал: этот союз будет для тебя испытанием. Но я ко всему был готов. Меня мало что пугает в этой жизни.
        Кавиан сел напротив Амаи. Он сверлил ее взглядом, словно проникал под кожу, подобно огню, который она не могла ни потушить, ни терпеть. И это пламя распространялось по всему ее телу слишком быстро, не встречая преград на своем пути.
        - Каким заботливым ты был тогда, - слабо ответила Амая. - Смешно, что ты об этом не упоминал. Ты был слишком занят, играя на публику вместе с моим братом. Я была лишь декорацией на собственной помолвке.
        - Ты такая же тщеславная, как и твоя мать, да? - жестко произнес Кавиан. Его голос пронзил девушку насквозь, хотя он оставался спокойным. - Какая досада. Пустыня беспощадна к тщеславным, ты это скоро узнаешь. Она обнажит все твои истинные мысли и желания.
        - Какую милую картинку ты нарисовал, - сказала Амая. Она не понимала, почему все еще сидит здесь и разговаривает с ним. Почему его присутствие словно парализовывало ее? То же случилось и полгода назад на празднике, но об этом она не хотела вспоминать. Не здесь. Не сейчас, под этим жгучим взглядом. - Кто откажется от чудного путешествия по пустыне?
        Кавиан встал. У Амаи застучало в висках и пересохло в горле. Он схватил девушку за руку и, не спрашивая, поднял ее.
        И самое странное, она подчинилась.
        Она не боролась, не отпрянула, даже не попыталась как-то отстраниться. Его рука была горячей и сильной, и внутри девушки все сжалось и ухнуло вниз.
        Теперь Амая стояла очень близко к Кавиану. К этому незнакомцу, за которого она не могла, не должна была выходить замуж, ведь одна только мысль о нем вызывала дрожь по всему телу.
        - Отпусти меня, - прошептала она.
        - А что ты сделаешь, если не отпущу?
        Кавиан по-прежнему говорил спокойно, но Амая всем телом ощутила его волнение, которое тут же передалось ей. От всего его тела будто бы исходил жар: от руки, сжавшей ее запястье, отлица, склонившегося над ней, от его кожи цвета корицы. Кавиан был крупнее и выше Амаи, так что она едва доставала ему до плеча. То, что он всю жизнь посвятил военному делу, добавляло его образу мужественности.
        Она заметила старый шрам, пересекавший его горло, но ей совсем не хотелось знать, как он его получил.
        «Кавиан - приверженец старой школы во всех ее пониманиях», - сказал однажды ее брат.
        Амая не представляла, как трудно будет жить с ним.
        Кавиан дернул ее за руку и прижал к себе. Наклонившись к ней, он проговорил прямо ей в ухо:
        - Будешь кричать? Просить о помощи у этих незнакомцев? Что тогда произойдет, как думаешь? Я не очень-то правильный человек, Амая. Я живу по своим собственным законам, и мне не важно, кто встанет на моем пути.
        Она вздрогнула, и от его слов, и от горячего дыхания на коже. А может, потому, что он снова прижимал ее к себе. Ее до сих пор преследовали воспоминания о том, что произошло в ту ночь: и ведь в тот раз она тоже не пыталась его остановить!
        «Было бы безумием ему мешать».
        - Я верю тебе, - прошипела она. - Но я сомневаюсь, что ты хочешь оказаться в вечерних новостях, правильный ты человек или нет, не важно. Слишком большой скандал может возникнуть, согласен со мной?
        - Ты хочешь проверить это предположение?
        Амая отдернула свою руку, и от нее не ускользнуло, что Кавиан уже не пытался ее удержать.
        Она огляделась и запоздало поняла, что в кафе пусто, несмотря на дневное время. Несколько человек намеренно отводили взгляд, словно им заплатили за молчание. Амая заметила двух крепких мужчин, с головы до ног одетых в черное, стоящих у двери, словно часовые. Также она увидела черный внедорожник неподалеку от кафе. Без сомнения, ее ждали.
        Она снова посмотрела на Кавиана:
        - Как долго ты следуешь за мной?
        Его глаза блеснули.
        - С того момента, как мы засекли тебя в Мон-Тремблане десять дней назад и проделали путь сюда через эту бескрайнюю великую страну. - Конечно же Кавиан был спокоен. Он уже выиграл. Почему бы не быть спокойным? - Тебе не стоило возвращаться туда, если ты хотела оторваться от преследования.
        - Я была там всего три дня, - хмуро ответила Амая.
        Кавиан бросил на нее непроницаемый взгляд. Он был все так же неподвижен и мог так стоять вечно, если потребуется.
        - Мон-Тремблан - твой любимый лыжный курорт из всех, куда привозила тебя твоя мать. Думаю, что это повлияло на твой выбор университета в Монреале. В свободное время тебе было проще туда добираться. Я давно подозревал, что ты неравнодушна к Мон-Тремблану и рано или поздно вернешься туда.
        - Сколько времени ты меня изучаешь? - сдавленно произнесла Амая. Ее сердце готово было выпрыгнуть из груди. Удивительно, что Кавиан этого не замечал.
        Он лишь улыбнулся. Легкий изгиб его суровых губ заставил девушку засомневаться, что она не сошла с ума. Внутри все сжалось от страха, ее ноги дрожали. Почему-то ей казалось, что Кавиан понял это.
        - Думаю, что ты не готова услышать ответ, - сказал он уверенно.
        «Он прав. Я не хочу этого знать».
        - Не здесь и не сейчас.
        - Мне кажется, я заслуживаю узнать, насколько ты одержим в своей мании преследования. Я смогу как следует подготовиться.
        Кавиан почти рассмеялся. Его глаза блеснули серебром, а губы слегка изогнулись в улыбке, хотя он не издал ни звука.
        - Ты заслуживаешь только того, чтобы я перекинул тебя через плечо и вынес из этого заведения. - Голос Кавиана всегда звучал спокойно и почти гипнотизировал, поэтому сейчас его грубый тон заставил Амаю напрячься. - Ты не ошиблась. Если бы мы оказались в менее населенной стране, чем Канада, я бы не тратил время на вежливую беседу. Мое терпение лопнуло еще полгода назад, Амая.
        - Ты угрожаешь мне и удивляешься, почему я сбежала?
        - Мне не важно, почему ты сбежала, - резко ответил он. - Ты можешь выйти и сесть в машину сама, или я тебя туда донесу. Выбирай.
        - Я не понимаю одного. - Она не пыталась скрыть горечь в голосе, отчаяние, что попалась в эту ловушку. - Ты можешь сделать любую женщину в мире своей королевой. Уверена, что миллионы мечтают стать твоей женой. И ты точно можешь заключить политический союз со страной моего брата, если это тебе нужно и без нашего брака. Я тебе не нужна.
        На его лице вновь возникла опасная улыбка. Вся суть Кавиана крылась в этом легком изгибе его твердо сжатых губ.
        - Но я хочу именно тебя, - ответил он. Его голос звучал твердо и непоколебимо.
        На секунду Кавиан подумал, что Амая попробует сбежать, хотя эта затея была бесполезной. Его дикая натура, неприрученная и несокрушимая, темнее любой ночи, жаждала того, чтобы она попыталась сопротивляться его воле. Он отличался от мужчин, которых она знала. Он был выкован из стали, голыми руками он разделывался с повстанцами и предателями. Кавиан культивировал в себе то, что больше всего ненавидел, но это было вынужденное зло. Он выбрал этот крест ради благополучия своего народа.
        Он не только преследовал бы Амаю до самой смерти, но и наслаждался бы этой охотой.
        Амая побледнела, вероятно, угадав его мысли. Его сбежавшая принцесса, сумевшая скрываться все это время, доказала, что будет той самой королевой. Такой королевой, которая ему нужна.
        Амая нервно сглотнула.
        - Беги, - предложил он ей тем же голосом, что и наглецу, пожелавшему захватить его трон. Наглецу со слабыми руками и раздутым эго. Для того юноши все закончилось плохо. Не говоря уже об изменнике, убившем отца Кавиана.
        Кавиан не был хорошим человеком. Женщина, которая станет его королевой, должна запомнить это наизусть.
        - Увидишь, что произойдет. - Он не знал, чего ожидать от Амаи, но только не дерзкого взгляда. Казалось, она вот-вот набросится на него. Ему бы хотелось, чтобы она так и сделала.
        В этот момент Амая была такой красивой, что Кавиан невольно сравнивал ее с нежной, хрупкой стеклянной вазой, которую стоило держать на высокой безопасной полке. Он относился бы к ней бережно и чутко. Но она оказалась совсем другой: невероятно сильной, способной без дрожи или потери сознания стоять перед ним спокойно… Когда многие взрослые мужчины боялись его.
        Кавиан был в бешенстве.
        Возможно, «бешенство» не совсем подходящее слово. Темная цепочка реакций внутри его сжимала его в тиски. Да, он восхищался тем, что Амая станет достойной и сильной королевой, если он уговорит ее на эту роль. Кавиан не сомневался в том, что наступит время, и это произойдет.
        Чем больше она его злила своей дерзостью, тем больше нравилась ему.
        Ее красота застигла его врасплох, дав понять, что у него, как и любого смертного, есть слабости. Не очень приятное открытие. Он отлично помнил ту встречу с Рихадом аль-Бакри, тогда еще лишь наследником Бакрийского трона.
        - Ты хочешь заключить союз, - начал Кавиан, когда Рихада привели в огромный, украшенный драгоценными камнями тронный зал в Даар-Талаасе, высеченном в скалах столетия назад городе. Кавиан хотел быть уверенным, что город простоит еще не один век.
        - Да.
        - Что я получу от этого союза?
        Рихад долго говорил о политике, о войне, которая длится уже очень долго.
        Кавиан знал, что Рихад прав. Могущественные государства навязывали свою власть хитростью и деньгами, а когда это не срабатывало - ракетами дальнего действия, спонсированными другими странами. Мир необходимо было отвоевывать день за днем.
        - А еще у меня есть сестра, - заканчивая речь о политических реалиях, добавил Рихад.
        - У многих мужчин есть сестры. Но не у всех есть королевство, находящееся в опасности, которому нужна помощь моих войск.
        У Даар-Талааса не было богатых спонсоров и многочисленного войска, но со времен Османской империи ни один враг не мог их победить.
        - Мне кажется, что ты человек, предпочитающий старые традиции. - Рихад пожал плечами, пристально глядя на Кавиана. - Нет лучше способа объединить два клана или две страны, чем по-настоящему стать единой семьей.
        - И это говорит человек, который до сих пор не осмелился сделать предложение моей сестре, - пробормотал Кавиан, развалившись на троне. - Хотя именно твое королевство находится в подвешенном состоянии.
        Рихад не стал отвечать, что у Кавиана нет сестер, а его братья погибли слишком юными в перевороте, возглавляемом его предшественником. Вместо этого он достал планшет и запустил видео.
        - Вот моя сестра, - сказал он.
        Все просто.
        Конечно, она была симпатичной. Но Кавиана всю жизнь окружали красивые женщины. Его просители регулярно поставляли ему женщин на выбор. Его гарем был полон утонченных красавиц со всех его земель - и не только.
        Но эта девушка была особенной.
        Идеальный овал лица, сочные, соблазнительные губы, ее вызывающая и дерзкая манера говорить с братом. Ни капли послушания, и Кавиану это пришлось весьма по душе.
        Густые блестящие темные волосы были перекинуты на одно плечо, на котором виднелась тонкая лямочка белой майки, привлекающая внимание к ее оливковой коже. Очевидно, что сейчас девушка едва ли заботилась о том, как она выглядит. Ее чуть раскосые цвета горького шоколада глаза блестели из-под темных ресниц, заставляя мужчину вглядываться в их глубину вновь и вновь.
        Ее голос никого не оставил бы равнодушным: легкая хрипотца, неопределенный акцент. Она оживленно жестикулировала, и ее лицо было настолько подвижным по сравнению с элегантным спокойствием женщин, которых он знал. Амая говорила быстро, страстно, и Кавиан заинтересовался ею, сам того не желая. Закончив свою речь, девушка рассмеялась, и этот смех был словно чистая прохладная вода, сверкающая, свежая и очищающая.
        - Дай-ка угадаю, - сказала Амая, сухо и слегка подразнивая, так что Кавиану пришлось напомнить себе, что он лишь смотрит запись разговора этой женщины со своим братом. - Его величество король Бакри не фанат «Гарри Поттера».
        В висках Кавиана застучало. Голова кружилась. Реакция на необыкновенную девушку распространялась по его телу, будто страшный вирус, сжигающий на своем пути все мысли, кроме одной: «Моя».
        Но Кавиан лишь слабо улыбнулся Рихаду, когда видеозапись закончилась.
        - Я не уверен, что мне сейчас нужна жена, - лениво ответил он, и переговоры начались.
        Он никогда не представлял, что все это заведет его сюда, в эту унылую страну снега и льда, сосен и тяжелого тумана, на далекий север, где зимний холод пробирал его до костей. Он восхищался ее непокорностью. Он жаждал ее. Она станет идеальной королевой для него. Но также ему нужна жена, которая будет подчиняться ему. Его отец решил эту проблему: он завел себе несколько жен и у каждой была своя роль. Но Кавиан не допустит этой ошибки. Он был уверен, что найдет все необходимое в одной женщине. В Амае.
        - Послушай меня, - произнесла девушка, гордо вскинув подбородок, будто они все еще вели переговоры, а не пришли к единственно возможному компромиссу. - Если бы ты слушал меня тогда, ничего бы не случилось.
        - Я слушал тебя. В следующий раз я выслушаю тебя в старом городе, где ты можешь бежать на все четыре стороны, но найдешь лишь пустыню и моих людей. И все закончится только так. Ты подчинишься мне, у тебя просто нет другого выхода.
        Глава 2
        Кавиан развернулся и направился к двери, точно зная, что все двери охраняют его люди на случай, если Амая попробует сбежать.
        Он все еще надеялся, что она решится. Зверь в нем жаждал погони.
        - Мы уходим, Амая. Тем или иным способом. Если ты хочешь, чтобы я тебя вывел силой, я с радостью подчинюсь. Я следую лишь тем правилам, которые устанавливаю я сам. - Он открыл дверь, впустив внутрь пронизывающий ветер, и кивнул охране, стоявшей на другой стороне дороги.
        Он обернулся к женщине, которая все еще не поняла, что принадлежит только ему. Что все ее действия лишь оттягивают неизбежное. Как звезды восходят после заката, так и он признал власть своего врага, чтобы свергнуть чужака и вернуть трон, не важно, чего ему это стоило и какой след это оставило на его совести.
        Амая опустила руки, сжимая кулаки. Но даже в порыве упрямства она казалась ему красивой. На удивление. Кавиан все еще слышал в памяти ее звонкий смех.
        Волосы Амаи так же были перекинуты на одно плечо, собранные в не слишком аккуратный хвост. На празднике по случаю помолвки ее волосы были заплетены во множество кос, уложенных в виде короны.
        И вот сейчас ему, как и тогда, хотелось зарыться лицом в этот темный шелк ее мягких локонов.
        Она будет принадлежать ему в любом случае.
        Не важно, что сейчас одежда Амаи не подходила к ее изящной, стройной фигуре, а главное - совершенно не годилась для женщины, которая станет королевой. Джинсы были слишком узкие: они явно приковывали взгляды других мужчин. Грубые ботинки. Вещи были поношенными, словно Амая до сих пор была студенткой. Объемный свитер скрывал ее фигуру, но не стройные ноги, которые, как жаждал Кавиан, скоро обхватят его талию в порыве страсти.
        Кавиан мечтал одеть ее в шелка и драгоценности. Он хотел, чтобы рядом с ним стояла высокая и элегантная женщина. Изящные золотые цепочки украсили бы ее шею. Он бы строил дворцы во имя Амаи, как во имя возлюбленных делали султаны в древние времена.
        Кавиану нужна была ее сила так же, как и красота. Каждый сантиметр ее сладостного тела он жаждал изучить своими сильными руками, языком, губами.
        Но прежде всего он хотел отвезти ее домой.
        - Значит, силой? - спросил он, стоя в дверях, ни капли не беспокоясь, что их могут услышать. - Мне перекинуть тебя через плечо, как поступали варвары столетия назад? Думаю, ты понимаешь, что я не премину так сделать. И с радостью.
        Амая вздрогнула, но Кавиан так и не понял, что она испытывала: возбуждение или отвращение. Он до сих пор не мог разгадать эту женщину.
        Амая взяла свою дутую куртку, висевшую на спинке стула, и перекинула потрепанную сумку через плечо.
        - Если я отправлюсь с тобой, - произнесла она уверенно, - ты должен обещать, что…
        - Нет.
        Она моргнула.
        - Ты не знаешь, что я хочу сказать.
        - Какая разница? Я многое обещал тебе во время обручения. Большего тебе не понадобится. Ты так же принесла клятву, которую нарушила в ту же ночь. Думаю, нам не стоит надеяться на обещания.
        - Но…
        - Это не обсуждается, - нежно ответил Кавиан, видя, как скрывавшаяся в голосе жесткость поразила Амаю.
        Она приоткрыла рот, пытаясь глубже дышать, и он должен был признаться, что ему понравилось, как это выглядело. Она будто стала выше. Кавиану конечно же нравилось, что Амая красива. В конце концов, он мужчина из плоти и крови, который знал, какие преимущества он получит, женившись на такой красавице. Но его королева должна быть сильной личностью, иначе она, как его хрупкая и вероломная мать, не сможет вынести суровой жизни. Она сбежит при первой же буре, а он не мог этого допустить.
        Кавиан всегда был воином, и Амая тоже должна была ему соответствовать, не важно, понравятся ли ей уроки, которые преподнесет ей Кавиан, или нет. Он был уверен, что сам точно насладится процессом.
        - Никаких предложений и переговоров, - сказал он ей. Возможно, слишком строго. - У тебя нет выбора. Только варианты доставки.
        Кавиан думал, что Амая будет спорить, как и всегда.
        Но сегодня его воинственная королева, высоко подняв голову, пошла ему навстречу, не отрывая от него спокойного взгляда своих темношоколадных глаз.
        - Звучит зловеще, - ответила она, выходя из кафе.
        На улице было прохладно.
        - Ты накинешь мне на голову мешок? Залепишь рот скотчем? Как в традиционном похищении.
        Кавиану это не очень понравилось. Он понимал, что она напрашивается на неприятности, но ничего не мог с этим поделать, особенно когда Амая шла перед ним. Тут он понял всю прелесть узких джинсов на стройной женской фигурке. Его руки жаждали прикоснуться к ее бедрам и прижать их к себе, как он сделал полгода назад.
        - Мы полетим на вертолете до Калгари, а затем около пятнадцати часов до Даар-Талааса. Решать тебе, хочешь ты провести это время связанной в мешке. Чего бы ты ни захотела, это будет твоим, моя королева.
        Тут Амая остановилась прямо посреди улицы в маленьком городке, затерянном посреди дикой природы. Медленно повернувшись, словно обдумывая его сухой тон, она мрачно посмотрела на него.
        - Я не могу быть твоей королевой, - тихо ответила она. - Ты должен это понять.
        Кавиан схватил девушку за волосы, почувствовав их нежный шелк. Он понимал, что пожелай он, то сможет притянуть ее еще ближе к себе и завладеть ее полными губами. Воздух между ними накалился, отчего щеки Амаи раскраснелись, а кровь в его жилах закипела.
        - Ты обещала себя мне, - напомнил Кавиан. - Ты поклялась, и я принял твои клятвы. Ты отдалась мне, Амая. Ты можешь назвать наш союз как угодно: брак по расчету, политический брак или принудительная помолвка. Здесь ты можешь уклоняться от обещаний и притворяться, что ничего не было, но в моем мире ты уже принадлежишь мне. Все эти месяцы ты была моей.
        - Я не принимаю этого, - прошептала Амая. Она не плакала, не вырывалась, не отводила взгляда.
        - Мне не нужно твое принятие, - мягко сказал он. - Мне нужна ты.
        Не существовало прямых путей до древнего города пустыни, в котором находилась центральная крепость, а также дворец Даар-Талаас. Многие века о нем ходили легенды, передаваемые из уст в уста торговцами и неудачниками, пытавшимися захватить трон. О Даар-Талаасе пелись песни и слагались поэмы. В нынешние времена спутников было доказано, что невозможно спрятать от остального мира целый город. Но это не значило, что престол воинствующих королей был более доступным.
        Через час любая дорога внезапно обрывалась, а города еще не было видно. Ничего, кроме песчаных барханов и неприступных гор, потайные ходы через которые позволяли населению избегать захватчиков. Более современные места в стране были отмечены на карте и доступны каждому безумцу, желавшему побывать в пустыне, но Даар-Талаас по-прежнему оставался наполовину миражом, наполовину тайной.
        Недоступный с суши, город не давал возможности и выбраться из него.
        «Не хотела бы я закончить свои дни в этом месте», - подумала Амая, выходя из блестящего маленького самолета в слепящую пустынную жару, как сразу в лицо подул иссушающий ветер. Но она была готова к этому.
        Кавиан двигался сзади, следя за тем, как она спускается к пыльной взлетной полосе, словно действительно думал, что Амая, отбросив усталость от перелета, сбежит в пустыню. Она провела пятнадцать часов в замкнутом пространстве, ощущая чувственную угрозу, исходящую от Кавиана, словно жар костра в холодную канадскую зиму.
        - Я даже не возьму тебя под стражу, - прошептал он, словно прочитав ее мысли и находя ее жаждущий взгляд на горизонт смешным. - Я поведу тебя сам. Я не боюсь удержать женщину, которая доказала, какой может быть увертливой. И представь, что случится тогда?
        Амае не надо было и представлять. Большую часть времени и энергии за эти полгода она потратила на то, чтобы стереть из памяти ночь во дворце ее брата.
        - Этого больше не случится, - заверила она его.
        Ладонь Кавиана нежно опустилась на шею Амаи, как только она сошла на землю. Оказавшись рядом с Амаей, он не отпустил ее. Наоборот, Кавиан наклонился и коснулся губами ее щек. Амая была уверена, что он знает, как это на нее подействует: как жар полностью охватит ее тело, словно из пустыни она перенеслась в кипящий океан, как по коже побегут мурашки, а грудь набухнет, как дыхание собьется, а внизу живота разольется приятное тепло.
        Конечно, он знал. Он тоже не мог забыть их ночь.
        - Это будет случаться часто. - В его голосе звучали обещание и предупреждение. - И скоро.
        Амая задрожала от предвкушения. Но Кавиан лишь невесело рассмеялся. Он не отпускал ее до тех пор, пока не помог забраться в вертолет, прижимая ее к себе.
        - Я не собираюсь выпрыгивать из летящего вертолета, - сквозь зубы выдавила Амая, сдерживая желание ударить его по сильным рукам, которые сжимали ее, посылая по ее телу электрические разряды.
        Он откровенно посмотрел на нее, отчего внутри ее все сжалось в горячий тугой узел.
        - Не сейчас, да, - согласился он.
        Их полет был быстрым и головокружительным. Они перелетели через ближайшую горную цепь и резко опустились на другой стороне.
        Словно после американских горок, город, выстроенный по краям глубокой, изрезанной скалами долины, казался Амае нереальным. Дома, выстроенные из древнего камня, будто были частью гор. Вокруг виднелись шпили и минареты, на ветру трепетали флаги. Гладкие купола и толстые крепкие стены напоминали Амае форт. Она увидела покрытые зеленью площадки, огороженные от пустыни, дворы, полные ярких и причудливых цветов. В этот момент они приземлились, и руки Кавиана снова оказались на ней.
        Амая хотела возразить, но остановилась, заметив торжествующее выражение его лица.
        Полгода назад он обещал ей, что привезет ее в свой дворец, и это произошло. В горле пересохло, когда он вывел ее из вертолета.
        «Ты знаешь, что он сдержит каждое из обещаний, данных тебе».
        Ей пришлось подавить непроизвольную дрожь от этих мыслей, к тому же они стояли на крыше. Кавиан сжал ее запястье и потянул за собой, даже не пытаясь подстроиться под ее шаг.
        Вертолет приземлился на крыше грандиозной постройки, врезанной в самую высокую часть гор. Пока они не оказались внутри, Амая смогла разглядеть это. Затем шла череда запутанных ходов, ступеней, мраморных лестниц и дворцовых залов, выложенных изумительно красивой мозаикой на высоких арках и потолках. Удивительно, но ощущения замкнутости помещения не возникало: дворец был залит светом, сочащимся со всех сторон, отчего у Амаи вновь закружилась голова. Благодаря высоким окнам в стенах и окошкам в потолке дворец казался почти воздушным.
        Пока они продвигались по дворцу, к Кавиану то и дело подходили слуги, получали инструкции, коротко переговаривались с ним, но он даже не сбавлял шаг. Все говорили на арабском, который Амая изучала в детстве и до сих пор помнила настолько, чтобы понимать в общих чертах, о чем речь. Разговор был о северной границе, о церемонии. А также о каких-то хозяйственных делах.
        Вскоре Амая заметила, что они остались одни, и оглянулась.
        Сначала ей показалось, будто вокруг огромная пещера, освещенная фонарями в зонах отдыха и факелами, вставленными в стены, но на другом конце обширного помещения она увидела открытую площадку, залитую солнечным светом. Еще мгновение - и Амая заметила вокруг купели и небольшую зону отдыха. От одних купелей шел пар, от других - нет. А прямо в каменных стенах были высечены головы драконов и львов, из пасти которых лилась вода.
        - Где мы?
        Ее голос гулом разнесся по помещению, возвратившись слабым, едва слышным эхом. Кавиан стоял перед ней, скрестив на покрытой черной тканью груди, среди небольших бассейнов и улыбался.
        - Мы в купальне гарема. Здесь много комнат, помещений и дворов. Гарем занимает целое крыло дворца, как ты скоро узнаешь.
        - Он пустой. - Амая заставила себя оглядеться, ненавидя себя за страх, что она окажется не права. Ведь она не хотела безраздельного внимания Кавиана, не так ли? Какая разница, будут ли тут другие женщины?
        Ее отец был из таких же любвеобильных мужчин, как и Кавиан. Девушка прожила первые восемь лет во дворце с другими женщинами, каждая из которых была ненавистна ее матери.
        «Любить такого мужчину, как твой отец, - значит потерять себя, - наставляла ее мать. - Видеть, как он переключает внимание на других женщин, зная, что тебе плохо в этот момент, - невыносимо».
        - Конечно, без гарема никак нельзя было обойтись.
        И снова этот мрачный оценивающий взгляд.
        - Ты не припоминаешь наш разговор во дворце у твоего брата?
        - Нет.
        - А я думаю, что ты все помнишь, Амая. И я думаю, что ты слишком привыкла лгать. Себе, прежде всего. И мне тоже.
        - А может, я действительно не помню. - Ее голос звучал хрипло, и Кавиан заметил это. Его глаза блеснули серебром. - Может, тот разговор мне был вовсе не интересен. Кощунство, я понимаю.
        - Ты заявила со всей хвастливой уверенностью в собственной правоте, свойственной молодости, что ты не можешь даже мыслить о браке с мужчиной, у которого есть гарем, словно не ты родилась в одном из них. И я ответил, что ради тебя я распущу всех наложниц. - Его губы изогнулись в мрачной улыбке. - Ничего не припоминаешь? Или мне рассказать, чем мы занимались, когда я обещал тебе это?
        Амая посмотрела в сторону.
        - Я не верила, что у тебя есть гарем. - Амая не хотела смотреть на него, не хотела видеть правду на его лице, которое, однако же, немного смягчилось, и не хотела даже думать, почему это ее волновало. - У моего брата нет гарема.
        - И у меня его теперь тоже нет. - Кавиан подождал, пока вопреки своему нежеланию она вновь посмотрит на него, словно ее притягивало магнитом, словно он мог запросто контролировать ее тело. - У меня нет гарема последние полгода. Добро пожаловать.
        Заметив отражение внутренней борьбы на ее лице, Кавиан рассмеялся. Он подошел к одной из зон отдыха, где кроме каменных скамей по полу были раскиданы подушки, окружавшие изящные круглые столики с угощениями.
        Амае не хотелось здесь быть.
        В свое время она прочитала много древних мифов. Она знала, как все происходило. Несколько гранатовых зерен - и ты вынуждена провести полжизни запертой в подземелье с королем ада. «Нет, спасибо», - промелькнуло у нее в голове. Она отказывалась признать, что это ее судьба.
        Поэтому она не последовала за Кавианом, даже не шевельнулась. Она с ужасом думала, что стоит ей двинуться, как резной высокий потолок обрушится на нее и запрет ее здесь навечно.
        - Сколько женщин ты здесь держал? - Ей хотелось, чтобы голос звучал хитро и игриво, но получилось совсем иначе.
        Она ощутила на себе жгучий взгляд Кавиана, хотя и не смела посмотреть на него, почувствовала, как он скользит по ее коже, и пожалела, что оставила всю зимнюю одежду в самолете.
        - Семнадцать.
        - Сем… Ты издеваешься надо мной? Это такая шутка?
        - Я похож на человека, который умеет шутить? - достаточно мягко ответил он, но в его голосе все еще слышалась беспощадная и суровая решимость.
        - Ты держал здесь семнадцать девушек взаперти? - Перед Амаей все вновь закружилось, будто они поднимались на вертолете через горы. - И ты… ты… ночью или когда-нибудь.
        Она не смогла договорить.
        - Занимался ли я с ними сексом? - закончил Кавиан за нее. От звуков его голоса, глубокого и мягкого, внутри ее все затрепетало. Она почувствовала панику и вожделение, как и в той потайной нише во дворце брата, когда она потеряла голову от страсти. - Ты это хочешь знать, Амая?
        - Мне все равно, - бросила она. - Не хочу ничего знать. Мне все равно, что ты делаешь.
        - Не задавай вопросов, если не готова услышать ответы, потому что я не собираюсь тебе врать, - сурово ответил Кавиан. Его безжалостный голос окутывал девушку. - Здесь нет места жалкой ревности и подростковой неуверенности. Ты королева Даар-Талааса, а не безымянная наложница.
        Амая вскинулась, словно ее ударило током.
        - Я не королева… Я…
        Не дослушав ее, Кавиан снял с себя почти всю одежду, оставшись в одном белье. Все сомнения Амаи тут же улетучились. Никакого гарема. Никаких наложниц. Не осталось никого, кроме него, Кавиана.
        Когда она пришла в себя, вокруг ничего не изменилось. Все та же стальная, круто очерченная, мускулистая грудь, при виде которой у Амаи начали подкашиваться ноги. Он был красив. Он опьянял и дурманил, его твердое тело ошеломляло. Он воплощал собой суровое и могущественное мужское начало.
        Амая неосознанно прижала руки к груди, будто боясь, что ее сердце вот-вот выскочит.
        Так и было. Именно этого она и боялась.
        - Думаю, ты закончила с вопросами, ответы на которые и так знаешь, Амая, - произнес Кавиан с мрачным триумфом.
        Ее тело вдруг стало чужим ей, будто оно принадлежало Кавиану, как уже случилось однажды, и она ненавидела себя за это ощущение. Он владел ею вопреки ее желанию, пусть она и не разрешала себе такие чувства.
        - Теперь раздевайся.
        Глава 3
        Амае показалось, что она ослышалась.
        - Я бы разделся полностью, - начал Кавиан, не отрывая взгляда от Амаи и постепенно двигаясь к ней, - но боюсь, ты упадешь в обморок. А мрамор под тобой очень твердый. Ты бы ушиблась.
        - Я не потеряю сознание. - Она пыталась придумать что-то, чтобы убедить его, и остановилась на самой провокационной лжи. - Я видела сотни голых мужчин в своей постели. Что мне еще один?
        - Нет, - ответил Кавиан, сокращая расстояние между ними, и в его голосе не слышалось ни капли неуверенности. - Неправда.
        Амая коснулась плечами каменной арки, осознав, что все это время пятилась назад. Утопая во взгляде его темных глаз, девушка не замечала ничего вокруг. Когда он оказался рядом, ей стоило усилий подавить дикий вопль.
        Если бы она вздохнула, то смогла бы коснуться его темной кожи, его великолепного торса, каждая мышца которого была будто высечена из камня. Ее пальцы мечтали изучить его, а губы - ощутить на вкус.
        Но она едва могла дышать.
        - Я сказал, раздевайся, AZIZTY.
        Его губы были слишком близко. Она чувствовала его дыхание на своих губах, особенно когда он произнес незнакомое слово, которое, как ей показалось, было ласковым обращением. Больше всего она боялась своего желания. Стоило ей лишь потянуться вперед, и она ощутила бы вкус его губ. Никто не знает, каких усилий ей стоило остановить себя.
        - Я не очень хорошо подчиняюсь приказам.
        Губы Кавиана едва дрогнули.
        - Может быть, пока. Но вскоре ты станешь послушной. Я добьюсь этого.
        Время замерло. Казалось, прошлое переплелось с настоящим, пока Амая не потерялась в том, что происходит сейчас, а что происходило в ночь их помолвки.
        Тогда они уединились в скрытой нише королевского дворца Бакри, чтобы обсудить весьма формальные, публичные клятвы, принесенные друг другу. Она чувствовала руки Кавиана, крепко держащие ее голову, пока он овладевал ее губами еще и еще. Он снова и снова целовал ее, и мир вокруг растворился. Страсть поглотила их живьем, превратив Амаю в новое неукротимое существо. Она чувствовала, как его сильное, крепкое тело прижимало ее к стене алькова…
        Но это было полгода назад.
        А теперь они здесь, в огромном зале с купальнями, полном эха и призраков семнадцати наложниц. И его стальные глаза не отрываясь смотрели на нее.
        Амая думала, что он просто наклонится и поцелует ее, как тогда, с низким звериным стоном, который потряс ее до глубины души, и от одних воспоминаний о котором ее соски становились как никогда твердыми.
        Сейчас все было иначе.
        Кавиан встал на колени перед ней, что должно было быть проявлением покорности, но ощущалось совершенно наоборот. Ее сердце остановилось.
        Амая вдруг поняла, что Кавиан снимает с нее ботинки, один, потом другой, затем носки. Холод камня под ногами отрезвил девушку.
        Она потянулась, чтобы оттолкнуть Кавиана от себя. Возможно, ей хотелось лишь дотронуться до него. Коснувшись его широких плеч, ее руки замерли. Она едва могла думать. Кавиан поднял голову, без улыбки посмотрел на нее, пронизывая насквозь. Амая не произнесла ни слова.
        Она не просила его остановиться.
        Его руки поднялись к ее талии, расстегнули джинсы, и через какую-то долю секунды Кавиан стянул их с ее бедер и коленей. Но она все еще молчала.
        - Пожалуйста, - произнесла она. Было слишком поздно. - Я не могу.
        Амая сама не понимала, что имеет в виду. Кавиан раздевал ее с суровой решимостью, приводившей ее в ступор. Ее ладони покоились на его великолепном обнаженном торсе, и она чувствовала его огромную изрезанную шрамами руку на своих бедрах и подумала, что после всего этого она и правда может упасть в обморок.
        - Не можешь? - низким голосом спросил Кавиан в секунде от опьяняющего поцелуя, который разрушил мир Амаи полгода назад. - Ты уверена?
        Все случилось само собой. Амая не знала почему, но она выгнула спину, и ее грудь оказалась в опасной близости от Кавиана, прижавшись к которой однажды, она потеряла рассудок.
        Кавиан коротко, по-мужски усмехнулся, чем еще больше раззадорил девушку, и затем совершенно неожиданно отпустил ее.
        Она оступилась и, скорее всего, упала бы, если бы не холодная каменная стена позади нее. Она вжала в нее ладони, стараясь удержаться, но ее дыхание все еще прерывалось, будто она пробежала марафон.
        - Снимай остальное, Амая! - прозвучал королевский приказ.
        - Не могу придумать ни одной причины, чтобы сделать это. - Она нашла силы посмотреть Кавиану в глаза и не отвернуться. - Более того, я не хочу снимать вообще что-либо из одежды.
        - Еще одна ложь. Скоро ее будет так много, что она закроет от нас пустынное солнце, а я не намереваюсь жить в темноте. Запомни это.
        Пульс девушки участился, молотом стучал в ее ушах.
        - Ты не владеешь моими мыслями. Ты не можешь приказать мне думать то, что тебе нравится.
        Глаза Кавиана блеснули, и казалось, что все в нем твердо и непоколебимо. Каменные статуи, которые Амая видела в Европе, были и то мягче, чем он.
        - Это ложь, потому что ты на самом деле хочешь снять свою одежду. - Кавиан говорил так тихо, что было почти незаметно, как его слова проникают в мысли Амаи, пронизывают ее насквозь. - Более того, ты жаждешь отдаться мне, как в прошлый раз, но не в тайной нише. Ты хочешь медом течь по моим ладоням и разбиться на кусочки, когда я возьму тебя. Снова и снова.
        - Нет, - едва слышно произнесла девушка.
        - Ты моя, Амая. Как ты могла сомневаться? Ты дрожишь даже сейчас. В предвкушении.
        - Я никогда не была твоей. И никогда не буду. Я…
        - Тсс. - Будь это другой человек, не взращенный войной и жестокой пустыней, Амая могла сказать, что на его лице промелькнула нежность. Кавиан коснулся ладонью ее горячей щеки. - Я не знал, что ты девственница, Амая. Я бы никогда не овладел тобой бездумно, руководствуясь лишь одной страстью, если бы знал. Тебе не стоило убегать, AZIZTY. Ты могла рассказать мне.
        Амая дернулась, отвернувшись, словно его ладонь жгла ее кожу.
        - Я… - Она снова решила солгать, надеясь вызвать его гнев. Все, что угодно, только не нежность. Все, что угодно. - Я не была девственницей. В университете меня считали монреальской шлюхой. Я проводила ночи с каждым, кого можно было найти в Северной Америке. Я убежала, потому что мне стало скучно…
        Кавиан вздохнул:
        - А теперь скучно мне.
        Амая не знала, чего ожидать, ее словно лишили чего-то, когда Кавиан отступил от нее. А затем отвернулся и нырнул в воду.
        Это должно было быть облегчением, передышкой, возможностью прийти в чувство, вздохнуть, понять, что делать дальше, пока Кавиан скрылся под водой.
        Но вместо этого Амая следила за ним. Его завораживающее взгляд нереально сильное тело не могло быть плодом тренировок в современных тренажерных залах. В каждом движении Кавиан задействовал всю свою физическую мощь.
        Кавиан вынырнул посреди купальни и откинул волосы с лица. Его взгляд даже издали прожигал Амаю насквозь. Он поднял руку и бросил что-то на берег. Описав дугу, предмет упал. У девушки закружилась голова. Ей понадобилось несколько секунд, чтобы прийти в чувство.
        «Возьми себя в руки, - строго приказала она себе, - иначе ты проглотишь свой язык. А с монреальской шлюхой вряд ли бы такое случилось».
        - Я не понимаю, что происходит, - сказала Амая спокойно, насколько могла.
        - Неужели? И ты заявляешь, что ты не была невинной? Я предполагал, что женщина со столь обширным сексуальным опытом и глазом не моргнет при виде голого мужчины в бассейне.
        Кавиан не касался ее. Не прижимал своим телом к каменной стене. Он даже не был рядом с ней.
        - Это… ты правда хочешь… здесь? Ты притащил меня после вертолета без обсуждений или…
        Он был безжалостен. Молча наблюдал, как Амая затихла, словно она была той неловкой, наивной девочкой, какой он, вероятно, ее видел. Она ненавидела себя за это.
        - Это купальня, - ровно сказал Кавиан, прервав печальные размышления девушки. - Нам обоим не помешает освежиться после самолета.
        Кавиан заметил дрожь Амаи и ощутил внутри едва сдерживаемого зверя, жаждущего схватить ее и привлечь к себе. Она взволнованна? Не важно. Ему необходимо овладеть ею.
        Ему не просто нужно будет соблазнить ее, хотя женщины и так готовы были отдаться ему без дополнительных уговоров.
        Амая была его королевой. Она выносит и вырастит его сыновей, будет его союзницей во всех начинаниях. Она заслужила нежного отношения.
        Он уже давно вел эту игру и, как и во многих других, обязательно ее выиграет.
        Нужно лишь подождать.
        - В каждой купальне вода разной температуры, - продолжил он скучающим голосом экскурсовода, хотя пламя внутри готово было сжечь его. - Здесь есть все принадлежности для ванны, какие тебе могут понадобиться: от мыла ручной работы, сделанного местными жителями, до элитной косметики из Дубая.
        Даже в белом топе, под которым явно ничего не было, и в трусиках, аппетитно обтягивающих бедра, взволнованная Амая выглядела чудесно. Ее ноги были длиннее, чем он представлял, идеальной формы, отчего она казалась выше, а это означало, что Кавиану не придется ее подсаживать на кровать. Ее ножки были красивыми и изящными.
        - Иди сюда, Амая, - произнес он, приглашая и приказывая одновременно. - Тебе же будет лучше.
        Она едва наклонила голову.
        - Обещаешь не трогать меня?
        Кавиан скользнул взглядом по ее губам, о которых он так мечтал все эти месяцы; густым темным волосам, которые ему хотелось ощутить на своем теле; маленьким упругим грудям, заманчиво торчащим под прозрачной тканью, чего девушка, наверное, не осознавала. Он перевел взгляд на мягкий смуглый животик, который он с удовольствием покроет поцелуями. И в довершение ко всему - соблазнительный треугольник внизу живота, который он готов ласкать языком до потери сознания.
        Кавиан медленно оглядывал девушку, видя, как под его взглядом ее кожа покрылась мурашками, и, улыбнувшись, снова посмотрел ей в глаза.
        - Нет, не обещаю.
        Ее губы открылись, словно она потеряла равновесие, но затем подошла к краю купальни, где в воду вели широкие ступени.
        - Что ж, я не имею ничего против купания.
        - А против шейхов? - пошутил Кавиан. Таким он был только с Амаей.
        - Шейхов, королей и дворцов в пустыне, - согласилась она, посмотрев на Кавиана, и начала спускаться в воду, оставшись в одном белье. - Жуткие вещи, думаю, ты согласен.
        - Тебе достанется гораздо больше, чем принцессам, которых я мог бы взять в жены.
        Амая зашла в купальню по талию и ладонями коснулась воды, словно проверяя ее температуру. Она старалась не приближаться к Кавиану, что очень его злило. Он двинулся к ней.
        Девушка следила за ним, как за приближающейся акулой.
        - А сколько их было? - спросила девушка. Не услышав ответа Кавиана, она сглотнула и продолжила на удивление легким тоном: - Принцесс, которые стали королевами? Я последняя в долгой череде твоих любовниц?
        Кавиан молчал.
        Она попятилась и, оступившись, с головой ушла под воду. На мгновение темные волосы скрыли ее от Кавиана, но она тут же вынырнула.
        И зверь в нем взревел.
        Топ Амаи промок, обтянув ее восхитительную грудь. Волосы наконец расплелись и темной пеленой покрыли ее плечи, словно она была какой-то сказочной русалкой.
        Амая вытерла лицо и, поняв, что Кавиан подошел еще ближе, пронзительно вскрикнула. Он лишь развеселился.
        Кавиан провел руками по ее бедрам, этим сладким, округлым бедрам, воспоминания о которых будили его по ночам, и прижал девушку к себе. Кровь стучала в его венах, а желание было до боли сильным.
        Амая вздохнула, но не произнесла ни слова, даже когда он почти коснулся губами ее губ. Почти. Он чувствовал ее дрожь, музыку ее желания, слышимую только ей одной. Чувствовал ее жар, впитывал, словно благословение, ее запах - аромат меда и дождя.
        - Я не думаю, что смогу поцеловать мужчину, который держал в гареме семнадцать женщин, - сказала она. - Я не думаю, что смогу смириться с этим, даже если ты распустил свой гарем.
        - Тогда не стоит себя заставлять, - ответил он. - Можешь остаться здесь и мучиться. Я не против.
        Он с наслаждением запустил пальцы в ее влажные блестящие волосы и наконец-то коснулся ее губ.
        Глава 4
        От его поцелуя все внутри Амаи взорвалось, разлетелось светящимися точками, и то желание, которое преследовало ее все эти месяцы и в котором она запрещала себе признаваться, выплеснулось наружу.
        Амая прижалась к нему, отвечая на поцелуй.
        Это было жгучее приглашение к безумию, которое однажды она уже испытала.
        Но она хотела этого, хотела всего того, что этот мужчина делал с ней, словно имел права на нее.
        Кавиан скользнул руками вниз, и Амая вздрогнула, когда он сжал ее грудь. Она трепетала от горячих, глубоких, темных ощущений.
        Она всегда считала свою грудь маленькой и конечно же не чувствительной и соблазнительной. Но низкий рык Кавиана, который она ощутила во время властного поцелуя, впервые заставил ее подумать иначе.
        Она почувствовала себя красивой и желанной - опасное пламя разгорелось в ней одновременно с собственным желанием.
        Когда их губы разомкнулись, она издала стон, о котором знала, что пожалеет, но в ту секунду ей было все равно.
        Внутри ее плясал яркий огонь, нашептывающий ей, что она так же красива, как и Кавиан, так же могущественна, что она - его: его пара, супруга.
        Ей было все равно, что Кавиан рассмеялся и в голосе его звучала победа.
        Вздрогнув от прикосновения к шее, Амая полностью отдалась во власть его настойчивых рук.
        Желание лишало ее рассудка, она дрожала от возбуждения. Она чувствовала себя более живой, яркой, дикой, горячей, такой, какой и должна была быть.
        А Кавиан отлично знал, что делает. Он наклонился и взял губами ее сосок, словно забыв о том, что топ все еще был на ней. Затем, будто демонстрируя свою силу, легко поднял и усадил к себе на колено. Он все сильнее прижимал Амаю к себе.
        Кавиан втянул в себя ее сосок, она почувствовала жар.
        Топ все еще был на ней, и ощущения казались более острыми. Амая едва дышала. Мысли встречались и разлетались прочь. Она могла думать только о Кавиане.
        Кавиан шумно вздохнул, и от этого Амая загорелась еще больше.
        - Ты - моя смерть! - прорычал он, словно прочитав ее мысли.
        Кавиан сжал губами ее сосок, а второй медленно и уверенно ласкал пальцами. Двойная пытка, словно вспышка света, новый порыв ветра - снова и снова.
        - Сейчас, Амая! - приказал он, не отрываясь от ее груди.
        И она разлетелась на кусочки, слыша свой крик, тонущий в забытьи и отраженный от каменных стен.
        Когда она пришла в себя, Кавиан уже поднял ее из купальни и нес, прижав к своей твердой груди. Он обернул ее мягкой широкой простыней и усадил в один из шезлонгов.
        Амае с трудом давалось дыхание, но тут Кавиан отошел, взял простыню, обернул ее вокруг бедер.
        Конечно, она должна что-то сказать или сделать. Как только голова перестанет кружиться. Или когда он подойдет, чтобы взять ее вновь…
        Но этого не произошло.
        Вместо этого Кавиан направился к низкому столику с угощениями и с наслаждением положил себе местные деликатесы. Сев в кресло, он начал есть, неотрывно следя за Амаей.
        Она не понимала, что происходит.
        Ее сердце все еще безумно стучало, она чувствовала его стук в висках, горле, животе. Между ног было жарко и влажно.
        - Ты не собираешься… - Она не смогла договорить.
        Почему этот мужчина превратил ее в запинающуюся глупышку, которой она никогда в жизни не была? Отчего она чувствует себя такой юной и неопытной от одного его взгляда?
        - Не теряйся, Амая, - мягко ответил Кавиан.
        «Почти ободряюще», - подумала девушка.
        И он вновь принялся за еду.
        Амая не понимала, почему ее это злит, но тем не менее шокирующая, жгучая волна гнева прошла по всему ее телу.
        Она села прямо, не обращая внимания на возбуждение, которое все еще током пронизывало каждую клеточку ее тела.
        - Мне не два года, - бросила она ему. - Я понятия не имею, каковы твои ожидания. У нас однажды был секс, и ты полгода преследовал меня по всему миру. Ты твердил мне, что я твоя и что я отдалась тебе. Затем ты доводишь меня до оргазма и отвлекаешься на перекус?! Прямо здесь, в подземных купальнях, где до недавних пор ты держал взаперти семнадцать девушек. Я не представляю, что разумно в таких обстоятельствах. Не представляю, на что ты способен. - Она перевела дыхание. - Я не имею ни малейшего представления о том, кто ты.
        В глазах Кавиана мелькнул зловещий огонек, но он лишь откинулся на спинку кресла, будучи совершенно спокойным.
        - Никого здесь не держали насильно, - спустя пару минут ответил Кавиан, когда Амае стало казаться, что ее волнение столь сильно, что она покрылась пятнами. - Это не тюрьма и не плод воспаленной фантазии.
        - Буду иметь это в виду, когда ты снова заговоришь об обещаниях.
        Выражение его лица вдруг стало угрожающим. Она вновь вспомнила, что одета лишь в мокрое белье и полотенце, а этот мужчина с легкостью воспользуется ее беспомощностью.
        Но Кавиан ничего не делал.
        - Тебя, возможно, сильно удивит, - вкрадчиво произнес он, - но ты единственная женщина, которая не умерла от счастья, оказавшись в моей постели.
        - Люди лгут, особенно в страхе перед королем пустыни, которого даже воздух боится.
        - Спроси себя, почему я так уверен, - подбадривал ее Кавиан.
        Амая вовсе не собиралась этого делать: она знала несколько причин, по которым мужчина мог быть так уверен, и он уже дважды ей их продемонстрировал: полгода назад во дворце Бакри и сегодня в бассейне.
        Неизвестно, что отразилось у нее на лице, но Кавиан самодовольно улыбнулся.
        - Не надо гадать о том, чего я хочу, - спокойно заговорил Кавиан. - Я не буду увиливать, а скажу прямо, чего хочу, как хочу и когда. А ты это мне обеспечишь тем или иным способом. Все просто.
        - О чем ты? Разве просто? - Не в состоянии сидеть спокойно, она вскочила. - Я не хочу быть здесь. Я хочу домой.
        - Если ты так хочешь… - приветливо ответил Кавиан, и ее сердце замерло. Неужели он согласился? Так легко? Но улыбка шейха была совсем не ободряющей. Амаю одолевало жуткое беспокойство. - О каком доме ты говоришь?
        «Я ненавижу его. Это чувство так глубоко во мне…»
        - Ты можешь вернуть меня в Канаду, - бросила она. - Этого будет достаточно.
        - Канада - не твой дом. - Кавиан спокойно продолжал беседу, лежа в шезлонге. Будто он не держал ее в ловушке, как огромный коварный кот, который мог играть ею, как захочет, наслаждаясь своей властью. - Ты родилась в Бакри. Ты жила здесь до восьми лет. Следующие десять лет вы с матерью скитались по всему свету. Куда бы она ни отправилась, ты была с ней. Дольше всего, почти пятнадцать месяцев, вы прожили на семейном винограднике в Мальборо, в Новой Зеландии. Ты говоришь об этом доме? Сожалею, но тот джентльмен, у которого вы останавливались, освободился от чар твоей матери и завел свою собственную семью.
        Амая помнила звенящие утра поздней новозеландской зимы, ее прогулки по мягкой земле среди винограда с мужчиной, который обещал подарить счастье. Какое-то время так и было. Она помнила длинную горную цепь с покрытыми снегом вершинами, лениво протянувшуюся от их дома до Бленхейма и моря на востоке. Ей вспомнились своенравные овцы и любопытные барашки, бегущие прочь от любого движения в их сторону. Стройные ряды виноградников, уходящие к холмам Ричмондского парка. Но больше всего ей запомнились черные бархатные ночи, небо, усыпанное мириадами звезд. Волшебство.
        Уже давно Амая не вспоминала об этом. Елизавета вновь отправилась в путешествие, и девушка перестала надеяться, что ее мать когда-нибудь исцелится. Внутри ее что-то сломалось. Так же как и в самой Амае сейчас, когда Кавиан своими словами выбил у нее почву из-под ног.
        - А может, ты говоришь о своих университетских годах в Монреале? - Не ожидая ответа, он продолжил: - Ты действительно любила этот город, но даже во время учебы постоянно уезжала. Ты ездила в горы, как мы выяснили, в Европу, на Карибы греться на солнце в долгие зимние дни. А сразу после выпуска ты отправилась в Эдинбург, выбрала весьма неподходящую работу в местном пабе, параллельно маленькими шажками двигаясь к степени магистра литературы.
        Амае хотелось со всей силы ударить Кавиана, но она все же сдержалась. С трудом. Ногти впились в ладони, и она жалела, что не может расцарапать ему лицо.
        - Не тебе решать, что является для меня домом. Моя жизнь не нуждается в твоей критике. - Она старалась говорить ровно. - Можешь говорить сколько угодно, но мне твои наблюдения не нужны.
        - У тебя нет дома, Амая. Не было никогда. Но сейчас все изменилось. Готова ты это принять или нет, не важно.
        Амае стало трудно дышать. Ее будто сбросили с лестницы, и она приземлилась на спину: воздух вылетел из ее легких. Она могла лишь молча смотреть на Кавиана.
        - Я хочу быть там, где тебя нет, - наконец смогла произнести она.
        - Я верю тебе. Но это желание никогда не осуществится.
        - Это огромный дворец. Наверняка здесь есть комната, где ты можешь запереть меня вдали ото всех. Хоть в подземелье, лишь бы подальше от тебя.
        - Таких комнат много, но ты будешь жить в моей.
        Кавиан лишь наблюдал за Амаей. Она не знала, что хуже: жгучие слезы, грозящие брызнуть из глаз, жар внутри живота, который она пыталась отрицать, или неконтролируемая дрожь.
        - Нет, - сказала она еле слышно.
        - Извини, что огорчаю тебя, но я совсем не современный мужчина. - В его голосе не слышалось ни капли раскаяния. - Я хочу, чтобы ты была в моей постели.
        - Чем дальше от твоей постели я окажусь, тем лучше. Тебе не хватило того, что было в алькове. - Ее голос начал срываться в истерику. - Почему мы не можем просто все оставить как есть?
        Кавиан, наоборот, был само спокойствие, и только в глазах его горел огонь. Взглянув на него, Амая ощутила, как рушится еще одна опора в ее жизни.
        - Когда я в следующий раз овладею тобой, Амая, произойдут две вещи, - мягко начал он. - Во-первых, это будет в нормальной постели. Пусть я дикарь, но у меня есть свои правила. И я не буду спешить. У меня впереди бесконечность. - Он дождался, пока девушка вздрогнет при его словах, будто предвкушал это, и снова улыбнулся. - А во-вторых, ты будешь звать меня по имени.
        - Что?
        - Тебе придется произносить мое имя, - указал он, и Амая поняла, что, несмотря на его внешнюю расслабленность и тихий голос, в нем не было ни капли мягкости.
        - Я и так постоянно твержу твое имя, обычно как ругательство.
        - Ты будешь звать меня по имени. Ты будешь спать в моей постели. Ты отдашься мне. Между нами не будет никакой дистанции, Амая. Ничего, кроме моего желания и твоей покорности.
        - После чего я покончу с собой, лишь бы избавиться от тебя! - бросила в ответ Амая, пытаясь скрыть пышущий внутри жар.
        Но Кавиан лишь рассмеялся.
        Глава 5
        Амая не думала засыпать. Улыбчивые, слишком почтительные слуги ждали, пока она выйдет из купальни. Она все еще дрожала после общения с Кавианом. Слуги окружили ее и повели по сверкающему лабиринту дворца. Неизвестно, специально ли они шли запутанным путем, то ли во дворце и правда было сложно ориентироваться.
        Ее привели в обширные апартаменты, которые явно принадлежали королю, и притворились, что не понимают просьб отвести ее куда-нибудь в другое место.
        - Я не хочу здесь оставаться, - снова и снова повторяла Амая, пока не осталась лишь с двумя суровыми охранниками у дверей. - Мне нужна моя собственная комната, - упрямо твердила она. - Это ошибка. Я здесь не останусь.
        Охранники долгое время смотрели на нее, пока Амая вдруг не вспомнила, что она стоит в одном халате.
        - Вы можете обсудить это с королем, если чувствуете, что вы вправе задавать вопросы, - ответил один из охранников тоном, который подразумевал, что этот разговор неприличен и возмутителен.
        В их глазах она была принцессой, которая осмелилась оскорбить их любимого короля, бросив свое счастье и сбежав. Оба охранника, казалось, совсем не прочь погонять ее по коридорам дворца, словно лисицу. Поэтому она скрылась в комнате и закрыла дверь. Тяжело дыша, Амая прижалась к двери, чувствуя под голыми ногами холодный мраморный пол.
        Тут ее осенило, что бежать - не лучший выход. Кавиан уже однажды поймал ее, причем в самом отдаленном уголке света. Лучше всего было спрятаться.
        «Вряд ли Кавиан такой уж дикарь», - мысленно убеждала себя Амая, блуждая по роскошным комнатам его величества, расположенным на двух этажах. Две или три элегантные приемные с террасами, выходящими на долину внутри города. Из мраморного холла можно было выйти во внутренний двор, в центре которого бил изящный фонтан.
        Девушка прошла через несколько гостиных, в одной из которых был устроен домашний кинотеатр, через богатую библиотеку и даже через зал для приемов, украшенный золотом и шелковыми коврами.
        Она все еще искала, где можно было бы спрятаться. Кавиан, конечно, много чего наговорил ей в купальне, но он никогда ни к чему ее не принуждал.
        На самом деле она согласилась выйти за него замуж из жалкой попытки порадовать брата и отца, которого сейчас даже нет в живых. А в итоге она таяла от каждого прикосновения Кавиана к ней.
        Физически ей не было страшно. Она боялась самой себя, своего бессознательного желания упасть на колени и отдаться Кавиану, позволить ему выполнить все те сладкие обещания.
        Она потерла грудь, раздраженно вспомнив, что слуги забрали у нее одежду и одели ее в шелковый халатик, который совершенно не защищал от прохладного воздуха. Еще бы они положили ее связанной на серебряный поднос ради удовольствия правителя.
        Образ будоражил сознание, и Амая постаралась отогнать его от себя, хотя кожа тут же покрылась мурашками.
        Наконец она выбрала гардеробную. Она была гораздо больше ее комнаты в университетском общежитии и даже больше квартиры, которую они снимали втроем с выпускницами в Эдинбурге. Амая прошла мимо рядов стильных, идеально скроенных костюмов, сделанных явно в лучших домах моды, национальных костюмов из мягких великолепных тканей, которые она не удержалась потрогать - одеяний великого человека, который даже для убийства будет одет подобающим образом.
        В груди у девушки творилось что-то невообразимое. В окружающем великолепии ей казалось, что он рядом, и его серо-стальные глаза, сверкающие серебром, неотступно следят за ней.
        Наконец Амая забралась в самый дальний и темный угол комнаты и свернулась калачиком на зимней обуви и темных шерстяных куртках.
        Она собиралась дождаться Кавиана, посмотреть, что он будет делать, вернувшись к себе, а это должно было произойти очень скоро - он вряд ли бросал слова на ветер в купальне, - может быть, тогда то, что она спряталась от него, произведет впечатление сильнее, чем просто слова.
        Но она вовсе не планировала засыпать.

* * *
        Вздрогнув, Амая резко проснулась. Какое-то мгновение она не понимала, что происходит. Кавиан склонился над ней, мир вокруг закрутился, и, когда она сообразила, что случилось, он уже поднял ее на руки.
        - На твоем лице - отпечаток моего ботинка, - холодно, но при этом властно заметил он. - Сколько в тебе достоинства, моя королева.
        Амая готова была ответить, что не так уж и тщеславна, особенно по сравнению с матерью, которая в молодости была моделью.
        - Ты должен был понять, насколько мне хотелось уйти от тебя, что я даже пошла на такое, - ответила Амая. Она пыталась взять себя в руки, но у нее ничего не получалось. Она ощущала его силу, тепло, твердость груди и мощных рук.
        - Мне многое понятно, - согласился Кавиан, но в его тоне не слышалось сочувствия.
        Кавиан нес Амаю из гардеробной в гостиную, за которой располагалась спальня, которую она не хотела осматривать раньше.
        Дальний конец комнаты был залит золотистым светом закатного солнца, отчего у Амаи перехватило дыхание. Она как будто ждала Кавиана. Но она знала, что он не играет по правилам, никогда. Но она все еще хотела заставить его. Разве у нее был выбор?
        - Тебе самому не кажется, что ты монстр? Что ты безрассуден и невыносим, и я вынуждена была спрятаться в шкаф, чтобы достучаться до тебя.
        - Просто ты отчаянная. И еще ты думаешь, что, если будешь вести себя как ребенок, я буду относиться к тебе так же, забыв о том, что ты женщина.
        Непонятно почему, но замечание задело Амаю.
        - Я никогда не пыталась вести себя как ребенок.
        - Не обманывай саму себя, Амая. В нашей стране понятие «ребенок» совершенно иное. Мы, к примеру, не возимся с детьми до их двадцатилетия и не позволяем жить в родительском доме, пока они не соберутся с духом вести взрослую жизнь. Мы ожидаем от детей гораздо более раннего проявления ответственности за поступки. В тринадцать лет я уже воевал, а к двадцати уже многое повидал. Ко мне никогда не относились как к малышу.
        - Если ты думаешь, что кто-то из моих родителей возился со мной на каком-то этапе жизни, то ты сошел с ума.
        Она не хотела озвучивать столь личные подробности и готова была откусить себе язык.
        - Я отлично знаю, кто ты и что ты, - ответил он, проходя в спальню, отделанную темным деревом и выполненную в красных и золотых тонах. - Устраивай ты мелодраму в моей гардеробной или убегай на другой конец света, оскорбляя меня перед всем миром, не важно. Все будет заканчиваться именно здесь.
        Кавиан посадил ее на кровать.
        Амая ждала, что он набросится на нее, но, конечно, этого не произошло. Он вел себя спокойно и сдержанно. Кавиан сложил руки на своей широкой испещренной шрамами груди, молча глядя на Амаю.
        Ей хотелось бежать. В мыслях она уже соскочила с высокой кровати и бросилась вниз с террасы, лишь бы скрыться от него. Но в реальности ничего не произошло. Амая словно приросла к своему месту. Она была слишком напряжена, едва дышала, и ей было очень больно.
        Кавиан прекрасно понимал ее состояние.
        - Не обязательно было преследовать меня, - тихо произнесла Амая.
        Губы Кавиана изогнулись в усмешке.
        - Ты до сих пор хочешь меня?
        Кровь прилила к лицу, Амая была уверена, что щеки буквально горят, но она не могла отвернуться от Кавиана. Возбуждение нарастало.
        - Буду считать, что да, - слегка удивленно ответил Кавиан. - Сегодня ты уже испытала оргазм от моих ласк. Ты все еще сомневаешься, что принадлежишь мне? А ведь я даже не входил в тебя.
        Амая могла бы устроить истерику, но все же сдержалась. Она лишь смотрела на Кавиана, чувствуя нарастающее возбуждение.
        - Я хочу, чтобы ты разделась, - с легкой хрипотцой произнес Кавиан, с трудом сдерживая эмоции.
        - Я не хочу…
        - Сейчас же, Амая. - Теперь его голос был стальным. - Я уже раздел тебя сегодня. Не заставляй меня повторять это. - Он пробежал взглядом по ее лицу. - Покажи мне, AZIZTY. Покажи мне, что ты так же гордишься своей красотой, как и я.
        Амая пыталась убедить себя, что все происходящее - лишь сон, который очень скоро закончится.
        Она скинула халатик, и он нежно коснулся ее кожи. Теперь она предстала перед Кавианом полностью обнаженной.
        - Почему ты сутулишься, словно чего-то стыдишься? - спросил он так мягко, будто и не заметил ее наготы. Но лихорадочный блеск в его глазах говорил иное. - Почему ты сидишь передо мной так, будто считаешь себя недостойной моего внимания? Ты имеешь полное право демонстрировать свою красоту и соблазнять меня.
        - Я и так соблазняю тебя.
        - Ты уверена? Черепахи более соблазнительны в своих панцирях, где их никто не видит. - Словно зная, что она разозлится, Кавиан улыбнулся, и ее щеки раскраснелись. - Сядь прямо. Выгни спину, забыв обо всех страхах.
        - Думаю, мы оба отлично знаем, что тут нечем гордиться. Зачем выставлять напоказ то, чего нет?
        - Твое мнение меня не интересует. - Он слегка поднял бровь, удивляясь ее дерзости. - Я помню их ощущение у меня на губах.
        До этих слов Амая не осознавала, что делает. Но оказалось, что она села прямо и выгнула спину. Ее грудь предстала во всей красе перед Кавианом, и волосы упали с плеч на спину. Кавиан долго и пристально смотрел на нее.
        Тело Амаи горело от желания.
        - Посмотри на себя, - мягко сказал Кавиан. - Твое дыхание участилось. Ты покраснела. Если я коснусь твоего лона, как ты думаешь, что я почувствую? Да, оно окажется влажным.
        Девушка не могла вымолвить ни слова.
        - Прошло не так много времени, - продолжил он. - А твои соски напряглись, верно? Представь, что я могу сделать с ними и как тебе будет хорошо. - Амая, почти не понимая, что делает, поерзала по кровати, вжимаясь бедрами в покрывало, и он рассмеялся. - Ничего! Ты придешь ко мне сама, Амая, или ничего не будет. Запомни это, пожалуйста.
        Она понимала, что Кавиан прав: да, она действительно желала его, как никогда прежде.
        - Встань на колени, - тем же низким, проникновенным голосом приказал он ей. Словно он был в ее голове, словно знал все эти тайные смелые мысли, которые она не хотела признавать. - Прямо здесь.
        - Я не собираюсь вставать на колени перед тобой и умолять о… о чем бы то ни было, - бросила Амая. Но голос ее звучал не очень уверенно.
        - Конечно нет. Я знаю, что ты оскорблена происходящим.
        - Именно так.
        - Я вижу. - Он едва склонил голову, и его серые глаза задорно сверкнули. - Встань на колени, Амая. Не заставляй меня повторять.
        Вот и настал момент истины. Амая до сих пор не понимала, почему разделась по его приказу.
        Все просто. Ей нужно лишь встать с кровати и уйти. Вряд ли Кавиан остановит ее силой. Он суров, да. Самый суровый мужчина в мире. Но на интуитивном уровне она понимала, что, даже пытаясь нарушить ее границы, Кавиан не станет принуждать ее к чему-либо. Ей всего лишь нужно встать с постели.
        Она пошевелилась, хотя тело едва слушалось ее. Амая ощущала каждый сантиметр своей кожи, как никогда раньше.
        Амая послушно встала на колени перед Кавианом, как он и просил.
        Он с вызовом взглянул на нее, и она тут же выгнула спину, представив его взгляду грудь. Сердце сбивалось с ритма.
        Кавиан ждал.
        Амая не замечала ничего, кроме сурового, удивительно терпеливого взгляда на себе. Она чувствовала лишь голод, глубокий, сильный, поглощающий голод, от которого слабело тело, и она была рада, что не пытается встать. Ей хотелось, чтобы Кавиан коснулся ее, чтобы взял ее так, как полгода назад или недавно, в бассейне. Она хотела его.
        - Тогда тебе стоит лишь произнести слово «AZIZTY», и ты получишь меня, - пробормотал Кавиан, и Амая с ужасом поняла, что говорила вслух.
        Амаю трясло. Она понимала, что, переступив черту, она не сможет вернуться обратно. Она уже не будет такой, как прежде.
        - Пожалуйста, - прошептала она, но Кавиан ждал не этого.
        - Скажи это громче, - глухо приказал он.
        - Пожалуйста. Кавиан, пожалуйста.
        Он самодовольно улыбнулся и коснулся Амаи.
        Глава 6
        Кавиан готов был наброситься на Амаю и овладеть ею в ту же секунду. Он хотел погасить раскаленное желание.
        После брачной ночи он так и не смог заняться любовью ни с одной женщиной. Она заплатит за это.
        Но для начала он привяжет Амаю к себе так, что она никогда не выпутается. Он убедился, что она не замечала других мужчин, только его. Он станет необходим ей как воздух, и, возможно, тогда она больше не захочет от него убегать. Кавиан будет владеть и ее телом, и ее душой. Но сперва он будет боготворить ее.
        Кавиан пытался убедить себя в том, то они единое целое.
        Он был королем этой суровой земли, а не ищейкой, вынужденной вечно скитаться в поисках сбежавшей невесты. Он отвоевал отцовский трон силой и кровью. Он правил Даар-Талаасом благодаря своему уму и призванию защищать свое, не важно какой ценой. У него не было выбора, кроме как разыскать женщину, попытавшуюся опозорить его перед его народом.
        Более того, он хотел Амаю, и она принадлежала ему.
        В прошлом он вернул себе древний трон, возглавил пустынное королевство. Это был закон Даар-Талааса. Такова цена силы - она принадлежит тому, кто может с ней совладать. Отношения с женщинами не могут быть другими. Он этого не позволит.
        Кавиан приподнял подбородок Амаи, хотя знал, что одним только взглядом может заставить ее смотреть на него. Он чувствовал, как она вздрогнула от его прикосновения, видел эмоции и желание в ее темных глазах. Он ощущал запах ее кожи и темных волос, которые она наконец распустила.
        И вместе с этим он ощущал гораздо более сильный и насыщенный аромат ее возбуждения.
        Больше всего в жизни Кавиан мечтал вернуть трон, который он заполучил благодаря собственной решительности. Месть взращивала его, и к двадцати годам он получил то, что принадлежало ему по праву. И даже ощущение власти и могущества блекло по сравнению с Амаей, лежавшей перед ним нагой и послушной, пристально смотревшей на него.
        «Овладею ею здесь и сейчас, и никогда больше мне не придется рисковать троном ради нее».
        Он хотел Амаю с момента, как увидел ее на записи. Он точно знал, как овладеет ею, как она будет жаждать близости, когда увидел ее во дворце ее брата. Он знал, что они идеально подойдут друг другу.
        Полгода назад безудержная страсть овладела ими, неожиданно и всепоглощающе. Они встретились впервые, когда Кавиан приехал во дворец Бакри с предложением брака и сотрудничества между странами. Это была формальная публичная встреча политических союзников: элегантный прием в королевском зале среди министров, помощников, послов и тщательно отобранных репортеров, чья информация в дальнейшем соответствовала бы реальности.
        Они подписывали договоры, произносили клятвы, а Амая согласилась стать его женой. На ней было красивое платье, она выглядела настоящей недоступной принцессой пустыни. Их беседа была убийственно вежливой и наблюдалась со всех сторон.
        За торжественным ужином в их честь речь произнесли, наверное, все титулованные лица Бакри. Вечер казался бесконечным, и, сидя рядом, они ни на минуту не оставались наедине. Не было ни шанса на настоящий разговор, ни на что-либо, кроме мимолетного прикосновения.
        На следующий день состоялась помолвка. В великолепном зале, украшенном всеми оттенками золота, их окружало множество взглядов и камер.
        - В моей стране, - начал Кавиан, когда они торжественно вошли в зал, касаясь друг друга перед толпой людей, как требовали того их титулы и сам случай, - нет необходимости в свадебной церемонии. Важно само заявление о браке, а не юридические тонкости. Свадьба вовсе не обязательна.
        - Возможно, королевство моего брата не слишком современное, - ответила Амая, и Кавиан утонул в блеске ее темно-шоколадных глаз, сладкой свежести губ. Желание, преследовавшее его с самого момента, как он увидел ее, вновь охватило его. Несмотря на вежливую речь, что-то необъяснимое промелькнуло во взгляде Амаи, слегка раскрывая перед ним ее истинную сущность: ее неповиновение. - Но он считает, что все королевские браки должны быть узаконены. И я с ним согласна.
        - Как ты хочешь, - пробормотал Кавиан. В этот момент он готов был отдать все ради того, чтобы увидеть настоящую Амаю, а не маску принцессы Бакри: его имя, защита даже не обсуждались; его королевство, богатство, земли. Его кровь и плоть. Его жизнь. Все, что она пожелает.
        Но ей была важна свадебная церемония, а не он сам. И Кавиан ненавидел это.
        Они обменялись клятвами в присутствии королей соседних государств, шейхов, султанов, официальных лиц и министров, бакрианских аристократов и членов его правительства, брата Амаи и его собственных людей.
        И затем, когда речи о единстве и семье были произнесены, Кавиан отвел свою супругу в сторону, чтобы наконец-то остаться наедине.
        Он ничего не планировал. Ему хотелось уединения, чтобы увидеть ее настоящее лицо, понять, что же происходит между ними на самом деле.
        Он гордился своим великодушием, желая, в отличие от своих предков, медленно и спокойно завоевать Амаю, а не перекинуть ее через седло и унестись прочь в пустыню, как предводители бедуинов, которых в его роду было немало. Он вовсе не хотел выглядеть варваром перед девушкой, у которой было собственное мнение о цивилизованности. Нет, он планировал изысканно и галантно добиваться ее внимания. Кавиан собирался сделать все, что от него требовалось, чтобы привязать Амаю к себе навсегда. Чего бы это ни стоило.
        Она привела его в небольшой альков в дальнем углу галереи бального зала, скрытый от чужих глаз, пока остальные гости наслаждались гостеприимством Рихада аль-Бакри.
        Когда они оказались одни, Кавиан внимательно посмотрел на супругу. Он не улыбался. Он пытался заглянуть внутрь ее, соотнести ее красоту с образом, который носил в себе все это время. Он пытался принять тот факт, что теперь она полностью и безраздельно принадлежит ему.
        - Что ж, - с нарочитой веселостью начала Амая. - Вот мы здесь, официально помолвлены, но по-прежнему чужие друг другу.
        - Мы не чужие. - Его голос звучал хрипло. Кавиан не собирался говорить. Он был околдован ее чарами. Взгляд Амаи действовал на него магически. - Скоро я буду твоим мужем. Ты уже моя.
        - Я еще не твоя, - ответила Амая, с вызовом подняв подбородок. - Ты должен знать, что я не могу выйти за мужчину, у которого есть гарем. Наш брак прежде всего выгоден нам обоим с точки зрения политики.
        Кавиан продолжал смотреть на нее, словно пытаясь запечатлеть ее образ в сознании. Большинство людей сжимались под его взглядом, Амая лишь напрягла плечи и не отрываясь смотрела на него.
        Ему это нравилось.
        - Ради тебя я распущу свой гарем. Это твое требование? Считай, что оно выполнено.
        И тут Кавиан перестал сдерживать себя. Он взглянул на Амаю, не скрывая ни секунды желания, пламени, сжигающего изнутри, зверя, который все это время жил в нем.
        Амая удивила его. Она покраснела, но не испугалась, лишь отвернулась. Зверь внутри Кавиана одобрительно зарычал в предвкушении.
        «Моя». Все его тело откликнулось на эту мысль.
        Он привлек ее к себе, чувствуя под пальцами мягкие волосы, и впервые поцеловал ее.
        Они оба вспыхнули от желания. Это пламя лишь усиливалось все месяцы, что Кавиан преследовал ее, представляя ее нагой перед собой в его постели. И наконец-то они вновь остались наедине.
        - Почему ты так на меня смотришь? - спросила Амая, и он уловил в ее голосе волнение, а также желание и голод.
        - Я пытаюсь настроиться на медленный лад, - ответил Кавиан, отпустив ее лицо и наклонившись. - Я хочу действовать спокойно, как подобает истинному джентльмену… коим я вовсе не являюсь. И вряд ли у меня получится быть сдержанным. Чем дольше на меня смотрят твои большие невинные глаза, тем сильнее искушение.
        - В моих глазах нет невинности, - ответила Амая, хотя понимала, что ее ложь ясна Кавиану. - Они порочные, грязные, как и я сама. Я не устаю тебе это повторять.
        Кавиан взглянул на Амаю, и она вновь вспыхнула. Как и в прошлый раз. Кавиан чуть улыбнулся.
        - Я хочу, чтобы все было медленно, - прошептала Амая.
        - Нет. - Он прижал ее к груди, удивляясь тому, как быстро она прильнула к нему. - Не хочешь.
        Он наклонился к ее губам и поцеловал. Наконец-то пламя вырвалось на свободу, охватывая их обоих.
        Кавиан поглощал ее. Невозможно было подобрать другое слово. Амая не могла насытиться одним лишь поцелуем. Она выгибалась, прижимаясь еще сильнее к его твердой груди, пока его крепкая ладонь сжимала ее бедра и направляла, сводя ее с ума от желания.
        Наконец Кавиан оторвался от ее губ, и Амая разочарованно застонала, отчего он лишь ухмыльнулся.
        - Терпение, AZIZTY, - мрачно сказал он, и Амая поняла, что он дразнит ее, намеренно старается усилить ее возбуждение.
        Амаю невероятно заводила их игра.
        Кавиан лениво скользил языком по ее шее, вкушая каждый сантиметр ее кожи. Наклонившись к груди, он исследовал губами каждую, покусывая и целуя соски, заставляя ее стонать и дрожать от каждого прикосновения.
        На этот раз он не собирался сразу доводить ее до оргазма. У него были свои планы. Кавиан поднял ее и уложил на кровать, устроившись рядом с ней. Он целовал живот Амаи, пупок и двигался все ниже, чуть посмеиваясь. Амая, потерянная между желанием и безумием, прижималась к нему. Ей было все равно, лишь бы он касался ее, пробовал ее, заставляя чувствовать более красивой и желанной, чем она когда-либо могла себя ощутить.
        - Кавиан, - непроизвольно произнесла она. Она едва понимала, что делает, когда он обхватил ее бедра. - Пожалуйста.
        - Мне нравится, - с одобрением ответил он, и Амая ощутила его голос в самой чувствительной точке своего тела, которая и так уже изнемогала от желания. Дрожь прошла по всему телу. - Умоляй меня.
        Кавиан проник языком в самое ее нутро, и Амая потеряла себя. Она безостановочно кричала его имя, окончательно потерялась в ощущениях, мощной волной они смыли ее прежнюю сущность. Будто она умерла. Но как ей нравилось происходящее!
        От забытья она очнулась совершенно иным человеком. Кавиан держался над ней на локтях, уже полностью раздетый. Жесткий, как всегда, без улыбки на лице и необычайно красивый - Амая едва дышала, глядя на него.
        Она кубарем падала с края мира, не надеясь остановиться, падала в вечность, утопая в мрачном взгляде его серых глаз.
        Кавиан смотрел на нее, словно хотел съесть заживо, словно он уже это сделал.
        Сколько всего Амае хотелось сказать ему: о том, как из-за него все внутри ее смешалось, сколько появилось нового. Ей хотелось, но она даже не представляла, как это сделать. Она молча смотрела в его ужасные и восхитительные глаза. Амая нежно коснулась ладонью его щеки.
        Его взгляд вспыхнул, и он резко вошел в нее.
        Мгновение - или год, или вечность - они смотрели друг на друга, балансируя на грани ощущений.
        - В прошлый раз я сделал тебе больно. - Его голос был грубым, резким. Никаких извинений, но в глазах у Амаи защипало. Она сильнее сжала ладонью его лицо.
        - Только на секунду, - прошептала она, словно прощая его.
        Более того, это была правда. Мгновенная боль, тут же забытая и прощенная в диком взрыве чувств. Даже сейчас Амая не понимала, как это произошло. Только что они говорили о помолвке, и вдруг их губы встретились в порыве страсти. И через секунду Кавиан вошел глубоко в нее.
        Амая вдруг поняла, что рядом с Кавианом не контролирует себя. За двадцать три года у нее не было секса ни с кем, потому что она не чувствовала ни с одним мужчиной особенной связи.
        Сейчас Кавиан вновь был внутри ее, и она была гораздо меньше удивлена. Хотя это не прибавляло ей контроля. Он выжидающе смотрела на нее. На его губах блуждала легкая улыбка.
        - Продолжай, - прошептал он, будто понимая, что она понятия не имеет, как быть дальше. - Пойми, что лучше для тебя, AZIZTY. Я хочу знать.
        Амая подумала, что это все очень непристойно. Кавиан прекрасно понимал ее, словно читая самые смелые мысли.
        «Как было раньше, и будет всегда».
        Но сейчас Амае было все равно. Она обняла его ногами. Сначала осторожно, затем, после одобрительного возгласа Кавиана, сильнее. Целое море ощущений открылось ей в медленных движениях. Она скользила пальцами по груди Кавиана, изучая твердые мышцы и идеально выточенный торс, касалась шрамов, говорящих о жизни воина. Она целовала его шею, дразнила плоские соски, слизывая соль с его кожи.
        Она отдалялась и прижималась вновь, чувствуя в своем разгоряченном лоне его твердость. Снова, снова и снова, пока вновь не задрожала, покрываясь мурашками. Она взглянула на Кавиана, ощущая свое бессилие и неуверенность.
        - Позволь мне, - сказал Кавиан, сипло и глухо, с довольными нотками.
        Он наклонился к Амае, скользнул руками под ее бедра и вошел в нее.
        На смену пламени свечи пришло обжигающее пустынное солнце. Он овладел ею так яростно и смело, что Амая лишь крепко обняла его и наслаждалась его властью.
        Кавиан двигался именно так, как того хотелось Амае, оказываясь в самых чувствительных точках, и ей показалось, что он рассмеялся, почувствовав ее оргазм.
        Но затем волны удовольствия накрыли и его, и в самый отчаянный миг наслаждения он выкрикнул ее имя.
        Глава 7
        Амаю не должно было удивлять наличие у Кавиана вполне определенного мнения по ряду вопросов, которое он в любое удобное время высказывал ей. В конце концов, он никогда и не притворялся.
        Что она должна носить, как и с кем проводить время во дворце без него. Что есть и как часто гулять по обширным садам, как много кофе стоит пить и так далее. Ни малейшей детали не ускользало от его внимания. Не потому, что он старался ее контролировать, а потому, что, как он говорил ей, в образе королевы важны малейшие детали. Ее будут обсуждать толпы людей и тысячи таблоидов мира, поэтому всему нужно уделять внимание.
        - Тебя не может все это на самом деле волновать, - немного сердито однажды заметила Амая.
        Кавиан нашел ее в одном из цветущих розово-лиловыми цветами садов и прямо сказал, что ему не нравятся, когда волосы убраны в хвост. Ему нравится коса, перекинутая на одно плечо или распущенные волосы, развевающиеся за ее спиной.
        Он стянул резинку с ее волос и положил в один из карманов.
        - Не может?
        - Тебе нужно управлять страной, Кавиан. - Амая нахмурилась и удивилась, откуда она черпает мужество открыто противостоять ему, когда внутри ее все дрожит. - Что я делаю с волосами - это меньшая из твоих забот, самая меньшая.
        - Все, что касается тебя, важно, AZIZTY. - Едва заметная улыбка тронула его губы, и словно пустынное солнце осветило их, жаркое и яркое, и Амая поняла, что готова сделать все, лишь бы увидеть эту улыбку снова. Эта мысль поразила ее. - Ничто не скроется от меня. Ты моя королева.
        Кавиан обнял ее прямо здесь, в саду, и поцеловал. Спустя несколько мгновений Амая решила, что носить хвост и правда не обязательно.
        Но потом, когда она сидела с группой советников, рассказывающих о том, что, по мнению Кавиана, важно знать королеве (дворцовые правила, социальная иерархия Даар-Талааса), она поняла, что всегда сдается напору мужа. Вся ее жизнь была чередой уступок, которые привели ее сюда. Всегда было проще подчиниться чьему-то мнению, чем вызвать суету.
        - Ты не имеешь права за меня решать, - говорила она отцу несколько лет назад. Она хотела сделать перерыв в учебе, а отец ждал, что она получит степень. К тому же, как подозревала Амая, она должна была оставаться на одном месте, чтобы отцу было удобнее следить за ней. Звоня отцу из Парижа, она чувствовала себя очень храброй, вежливой, но твердой.
        - Прошу прощения, - ответил старый шейх. Его голос звучал так важно, словно он объявил новый закон, который вступит в силу через час. - Я твой отец и твой король, Амая. Более того, я оплачиваю твои счета. Кто, если не я, имеет право распоряжаться твоей жизнью?
        И Амая подчинилась. Она твердила себе, что это практичный выбор, что она сделала все, что могла.
        «А может быть, я просто слабая, - снова повторила она себе. - Иначе бы я постояла за себя».
        Но единственным, кому она открыто противостояла, стал Кавиан, от которого она сбежала сразу после свадебной церемонии. Как все спуталось с того момента, она понять не могла: ей по-прежнему хотелось противостоять ему, она боялась Кавиана и хотела его одновременно и таяла от любого его прикосновения. А хуже всего, что она не чувствовала в этом противоречия.
        Все мужчины в ее жизни требовали повиновения не только от нее, но и от всего мира, и получали его, как ее отец например. Ее старший брат Рихад, ставший королем Бакри, был сделан из того же теста. Даже Омар, погибший в автомобильной катастрофе, пока Амая скрывалась, в свое время отказался жениться по расчету, и в общем-то жил по своим правилам, а не чужим.
        И только Амая подчинялась чьей-то воле. Или только ей и нужно было подчиняться? Чем дольше она жила с властным Кавианом, тем сложнее ей было найти ответ.
        - Ты не резиновая, - говорила ей Елизавета после похорон отца. - Что случается, когда ты не можешь прогнуться? Ты ломаешься!
        Амае нестерпимо хотелось ответить: «Ты меня не сломала, мама. И никому не удастся это сделать». Но она промолчала. Потому что проще было опустить руки и подчиниться.
        Амая аль-Бакри не сломалась. Планируя побег от Кавиана, но не осмеливаясь его осуществить, она четко понимала, как ее можно назвать. Трусиха.
        Но не чувствовала себя слабой. Наоборот, она ощущала прилив мужества, каждый раз подчиняясь чувственным требованиям Кавиана. Во время любовных ласк ночами она была сосредоточена на его умелых прикосновениях. Разве она прогибалась в этот момент? Или она позволяла себе утонуть в головокружительном мире сумасшедшего желания, о существовании которого она и не подозревала?
        Амая кивнула одновременно с визирем, который эмоционально рассказывал что-то на арабском, который она понимала все лучше и лучше.
        Кавиан сметал все ее барьеры.
        Всю жизнь она противостояла таким мужчинам, опасным, властным, подавляющим и весьма уверенным в себе в любом вопросе: от того, что они хотят на завтрак, до того, что, по их мнению, должна делать жена каждую секунду свободного времени.
        Именно поэтому мать Амаи в свое время оставила отца. Она знала, тот не собирается смирять свою активность и за пределами гарема. Отца, конечно, оскорбило неприятие Елизаветы, и поэтому Амае пришлось провести большую часть жизнь в бегах. Она злилась на брата за приказ выйти замуж за Кавиана. Он никогда не понимал, насколько сложно связать свою жизнь с незнакомцем, когда сам женился таким образом дважды.
        Амая вынуждена была сбежать от Кавиана. Ее пугало в нем все: его постоянная властность, которой он злоупотреблял. Его желание командовать и надменное удивление, когда его команды не выполнялись. Неиссякаемое внимание к малейшим деталям. Амая ощущала, что находится в ловушке, как и в ночь их помолвки.
        Но каждый раз, когда его настойчивые руки касались ее, происходило волшебство. Может, все мужчины одинаково обладают магией? Может, со всеми секс мог быть таким же восхитительным, как с Кавианом? Возможно, то, что происходило между ними, было самой обычной вещью на свете, но Амае не с чем было сравнить. Кавиан был единственным мужчиной, которого она касалась именно так чувственно, страстно, которому подчинялась.
        Настойчивость и властность Кавиана в постели совершенно не разочаровывали Амаю. Наоборот, ее сердце стучало еще быстрее, а мысли путались. Затем он снова касался ее, и она вновь падала в чистое удовольствие.
        - Вы слушаете, моя госпожа? - Голос визиря самым противным образом прервал ее мысли, и Амая выдавила из себя улыбку. - Я не могу не подчеркнуть, как важен дворцовый протокол. Это…
        - Все, что останется, когда мир вокруг нас рушится, - закончила за него Амая, стараясь сесть ровнее и собраться. Она была рада, что достаточно внимательно слушала, чтобы повторить за наставником. - Пожалуйста, продолжайте.
        Следующим утром Кавиан встал еще до рассвета, что было его привычкой. Кавиан тренировался ежедневно без поблажек и был в превосходной физической форме. Часами он выполнял упражнения, входящие в военную подготовку его армии.
        А затем, также не пропуская ни дня, он возвращался в постель и будил Амаю самыми изощренными ласками.
        Сегодня он овладел ею, пока она лежала на животе. Одной рукой он приподнял ее бедра так, как ему было удобно, а другой уперся в матрас рядом с ней. Его губы обжигали ее шею. Все произошло быстро и даже дико.
        - Кончай, - приказал он ей, держа ее на грани слишком долго. Когда Амая терялась в этом отчаянном потоке чувственности, она не заботилась о том, кто кому подчиняется в данный момент. - Сейчас.
        Кавиан хорошо обучил Амаю искусству любви за эти недели. Для оргазма ей было достаточно команды. Мольба сорвалась с ее губ, и девушка разлетелась бесчисленными осколками, уткнувшись лицом в подушку. Кавиан зарычал от удовольствия.
        Он поцеловал Амаю в шею, пока она дрожала от пробегающего по телу наслаждения, и, пробормотав что-то, оставил ее в постели.
        Только через какое-то время Амая смогла подняться. Она едва добрела до душевой, в которой мог бы поместиться весь распущенный Кавианом гарем. Эту тему она не поднимала, понимая, что ни к чему хорошему разговор не приведет. Она стояла под горячей водой, позволяя струям делать свое дело.
        Завернувшись в шелковый халат, Амая присоединилась к завтраку в солнечной комнате рядом со спальней. Это был лучший зал: широко открытые двери выходили на террасу, с которой открывался бесконечный вид на горы и пустыни за ними. Спеша внутрь, Амая ощутила, что ей не терпится войти в комнату.
        Мысль ее ошеломила. Она твердила себе, что все это - один из ритуалов, которые установил Кавиан. Он сразу настоял, что они будут проводить утра вместе.
        - Я никогда не знаю наверняка, куда приведут меня события дня, - в первое же утро во дворце сказал Кавиан, когда Амая резко очнулась у него на груди, словно они уже давно делили постель. Голос Кавиана был сиплым и властным. Он держал ее при себе, туго намотав ее волосы на кулак. - Но я хочу точно знать, где он начался и с кем.
        Сначала Амая неохотно смирялась с этим, потому что все в Кавиане вызывало в ней лишь отчаянное желание сопротивляться. Сегодня она поняла еще одну важную вещь. В глубине души она мечтала раствориться в этой жизни после многолетних скитаний по свету за ее переменчивой и обиженной матерью. Как заманчиво было раствориться в этом дворце, в мужчине, в образе, который он ей приписывал, и в этой жизни, которой он руководил так же гладко и безжалостно, как делал и все остальное.
        «Здесь безопасно, - прошептал внутренний голос. - Как дома».
        Амая удивилась этому внезапному открытию.
        Она скользнула в комнату и села за стеклянный стол, где перед ноутбуком уже сидел Кавиан. Все в этом человеке лишь вызывало страх… так ей казалось всегда. Особенно когда его серые глаза сверкали серебром при взгляде на нее. Или когда его губы слегка изгибались в опасной улыбке, которая стала так важна для Амаи.
        Лучше о нем не думать.
        - Сегодня наконец-то ты займешься своим гардеробом, - начал Кавиан вместо приветствия. - Я пригласил моих любимых портных из Италии, и они уже ждут тебя в желтой приемной. Скорее всего, они привезли готовые модели, но также снимут с тебя мерки.
        Мгновение до Амаи доходила суть сказанного. Она перевела взгляд с соблазнительных губ Кавиана к его завтраку, красиво поданному на золотых и серебряных блюдах.
        - Что не так с моей одеждой? - Она взглянула на себя: кроме шелкового халатика, на ней ничего не было.
        - Мне нравится. - Его глаза блеснули. В животе девушки тут же разлилось тепло. - Но я убью любого, кто увидит тебя такой.
        И снова Амая почувствовала прилив удовольствия: она нравится своему мужу, и все остальное не имело никакого значения. Амая почти забыла о фразе про любимых портных.
        - И сколько же платьев ты уже заказал? - спросила она, медленно поднимая глаза. - Наверняка семнадцать?
        Кавиан сидел на своем любимом стуле, залитый утренним солнцем, и в его сером взгляде читалось глубокое удивление, какое Амая часто видела в последние дни, но губы уже были плотно сжаты.
        - Ты правда хочешь услышать ответ?
        - Мой гардероб вполне меня устраивает, спасибо, - быстро ответила Амая, действительно не желая слышать ответ, а главное, потому, что это была правда. Брат отправил ей ее вещи задолго до того, как Кавиан поймал ее в Канаде и привез во дворец. В первое же утро в Даар-Талаасе она обнаружила отдельную просторную гардеробную за гостиной, заполненную всем, что она оставила в Бакри: от официальных одеяний до ее любимых рваных черных джинсов, которые она носила в университете и которые Кавиан едва ли одобрил бы. - Ты нашел в нем недостатки?
        - Если ты работаешь в шотландском пабе, то гардероб действительно великолепен. Но, к счастью, это позади. Могу заверить, тебе никогда не придется работать в баре.
        - Это был приличный паб. Какая тебе разница, где я работала?
        - Ты принцесса дома Бакри. - Кавиан выглядел, как никогда, могущественно и величественно, его взгляд мрачным огнем обжигал девушку. - Кроме того, тебе нужно было находиться перед толпами пьяных шотландцев каждую ночь. Твой отец - безумец, раз позволил это. Такая работа в буквальном смысле ниже тебя.
        Это и привлекало ее, в чем она не рискнула признаваться Кавиану. А Рихад и отец играли в ее жизни более формальную роль. Она не была столь уж непокорной, и только Кавиан будил в ней желание противоречить. Даже сейчас.
        - Вы с Рихадом только и твердите о том, что я принцесса, - начала она, не глядя на Кавиана. - Это как минимум смущает. Глупый титул, который я носила первые несколько лет жизни и потом, ради политических целей брата. - Амая пожала плечами. - Я не принцесса. И никогда ею не была. - Она не могла прочитать взгляд Кавиана и не обращала внимания на легкую дрожь. Заставляя себя не смотреть на него, она размешивала сливки в горячем кофе. Кавиан все равно поступит так, как хочет.
        - Этот глупый титул, от которого ты больше не будешь страдать, ты с радостью научишься носить. - Кавиан выглядел по-прежнему раздражающе спокойным, но в его словах чувствовалась угроза.
        Амая усиленно размешивала кофе.
        - Теперь ты королева, Амая. Моя королева, если это требует уточнения.
        - Официально мы лишь обручены, - уверенно произнесла она, тут же пожалев о своей дерзости.
        От его резкого взгляда внутри Амаи все замерло, словно она разбудила в нем хищника.
        - Я уже многое изучила об иерархии Даар-Талааса на уроках, которые ты заставил меня прослушать.
        - Это не уроки. - Голос Кавиана был опасно мягок, в то время как взгляд сохранял жесткость. - Ты не капризный подросток, отправленный в летнюю школу вместо наказания.
        Девушка уставилась на Кавиана:
        - Хорошо, лекции. Так лучше?
        - Ты встречаешься со своими советниками, чтобы лучше понять и осознать свою роль королевы этой великой страны. - Самоуверенность Кавиана раздражала Амаю. - Поэтому же ты практикуешься в арабском, чтобы всегда быть готовой к обсуждению трудных ситуаций, которые в любом случае будут возникать.
        - Суть в том, что роль принцессы, что бы это ни значило, я никогда не училась играть, - ответила девушка, не понимая, что происходит внутри ее. Она все еще боялась, что невозможно чувствовать себя в безопасности с таким властным, примитивным и жестким человеком. - Со мной никогда не обращались как с принцессой, после того как мы с матерью покинули Бакри.
        «Даже наоборот. Мать накидывалась, стоило мне или кому-то произнести слово «принцесса».
        Амая глотнула крепкого арабского кофе.
        - Об этом моя мать меньше всего хотела думать и помнить.
        Кавиан пожал плечами:
        - Потому что ты превосходила ее.
        Амая на секунду замерла. Она медленно и аккуратно поставила чашку на стол и моргнула.
        - Мою мать не интересовала конкуренция. - Ее голос звучал глухо. - Она ушла из Бакри по своей воле. Если бы ее интересовал статус, она бы осталась во дворце королевой, а не блуждала по свету без средств к существованию.
        - Без средств? - Кавиан покачал головой, глядя на хмурую от замешательства Амаю. - У нее была ты.
        Амая почувствовала, что почва уходит у нее из-под ног.
        - О чем ты говоришь?
        - Ты, - четко произнес Кавиан, его потемневшие глаза смотрели на нее не отрываясь, - дочь короля. Твоя мать жила не за счет своего ума, или обаяния, или даже внешности, Амая. Она жила на средства, которые твой отец выплачивал для твоей поддержки.
        Амая потеряла дар речи. Она не могла пошевелиться, словно гигантское копье пригвоздило ее к стулу.
        Амая вспоминала, как Елизавета столько раз унижала ее перед всеми, называя «папиной дочкой», подразумевая, что Амая эгоистично требует большего, чем ей приписано, что она жадная, невоспитанная и беззаботная. Девушка прощала эти выходки, понимая, как поступил с матерью отец. Амая понимала, как тяжело ей было самостоятельно решать все материальные проблемы.
        - Я обращаюсь с тобой как со взрослой, иначе ты превратилась бы в избалованную и испорченную, как все в семье Бакри, - заявила Елизавета дочери, когда той было одиннадцать. - У нас нет ничего. Мы зависим от благосклонности наших друзей.
        Друзьями считались многочисленные любовники, с которыми Елизавета быстро расставалась: не все могли выдержать ее скандальный нрав.
        - Я не жду от тебя благодарности. Это все влияние твоего отца, я уверена. Но ты должна понимать, что мы потеряем, если ты не будешь меня слушаться. - Она смотрела на дочь, ожидая возражений, но Амая давно запомнила, что лучше не ссориться с матерью. Даже ребенком она понимала, что проще согласиться. - Мы потеряем все. Ты этого хочешь?
        Этого одиннадцатилетняя Амая не хотела. После угроз матери ее часто мучили кошмары. А Елизавета никогда не была идеальной родительницей. Жизнь с ней была полна сложностей, но Амая сочувствовала ей, понимая, что мать не хочет быть жестокой. Отец Амаи сделал Елизавету злой, и иногда она буквально источала яд. Амая научилась не принимать все на свой счет. Или хотя бы стараться не принимать.
        - Ты ошибаешься, - ответила Амая. - Я не знаю, где ты это услышал.
        - Выйди она замуж за одного из любовников, твоей матери пришлось бы вернуть тебя отцу, а главное, потерять доступ к деньгам. - Кавиан вновь пожал плечами, отчего девушке захотелось швырнуть в него тарелку. Блеск в его глазах говорил, что он отлично понимает ее решительный настрой. - Это не атака, Амая. Это просто факт. Я не пересказываю тебе слухи, я сам видел документы.
        Сердце Амаи усиленно билось, будто у нее началась паника.
        - Моя мать сделала себя сама. У нее не было ничего, когда она покинула Украину. Она проделала путь от танцевальных клубов до модных домов Милана. У нее не было ничего, кроме ее ума, обаяния и внешности. Так она вышла замуж за моего отца и так же покинула его. А я была лишь нагрузкой для нее.
        Закончив свою речь, Амая поняла, как резко повысила голос: каждое слово, словно звон стекла, порыв ветра, нападающий на непоколебимую фигуру Кавиана.
        - А еще она была амбициозна, - мягко ответил Кавиан. Чем тише он говорил, тем опаснее становился. Амая знала это и втянула в себя воздух, заранее готовясь к обороне. - Не забывай об этом. Она уехала из Бакри, потому что теряла расположение шейха. Лучше покинуть город и рассказывать грустную историю публике, держать в качестве откупа королевскую дочку, чем остаться в Бакри в качестве забытой, заброшенной жены. Шейх изгнал бы ее в отдаленную резиденцию, где она бы доживала свои дни, и Елизавета знала это. Это никак не стыковалось с ее амбициями.
        Амая уставилась на Кавиана, сдерживая справедливую злость, которой он ждал от нее. Ее губы побледнели. В животе все сжалось в узел.
        - Ты не знаешь мою мать. Она не страдала завышенными амбициями. Она просто любила отца.
        Амая сразу поняла, что не стоило этого говорить.
        Она выпрямилась на своем стуле, встретив уверенный взгляд Кавиана.
        - Мой отец умел убеждать, когда это было ему удобно. - Голос ее дрогнул, и Кавиан тоже заметил это. - Он внушил матери, что она богиня, достойная самого лучшего. Что весь мир ляжет к ее ногам, стоит только ему приложить немного усилий.
        Амая продолжала, не дав гневу во взгляде Кавиана вылиться в резкие слова.
        - Он лгал. Может, тогда он действительно так думал, откуда я знаю? Но мать поверила отцу. Поэтому она думала, что может завоевать его расположение, вернуть себе его внимание. Сделать все, чтобы вернуть его любовь. Но мой отец любил лишь коллекционировать женщин, Кавиан. Он жил в поисках новых увлечений, не думая о том, что у него уже все есть для счастья.
        Долгое время Кавиан молчал, и Амая никак не могла унять внутреннюю дрожь. Она подняла голову и приказала себе встретить его взгляд с достоинством.
        - Ты этого боишься?
        Неизвестно, как Амае удалось сохранить спокойствие.
        - Ты говоришь о своей матери, Амая? - тихо, но пронизывающе до костей спросил Кавиан. Девушка подавила дрожь. - Или о себе?
        - Не пытайся искать сходство там, где его нет, - резко ответила она, все еще излучая твердость и спокойствие. - Я на нее не похожа.
        - Я в курсе. Будь наоборот, тебя бы здесь не было. - Амая ненавидела его проницательный взгляд, словно Кавиан знал все ее воспоминания, мечты и самые мрачные мысли. Как будто он наслаждался, собирая ее душу по кусочкам. А когда он соберет все? Что произойдет? Что случится с ней самой? - Каким бы интересным ни был разговор, он не отменяет того, что тебе нужен совершенно новый гардероб. Ты должна выглядеть как королева, чувствуешь ты себя таковой или нет. Особенно на свадебной церемонии, которая состоится через несколько недель.
        - Я не хочу церемонию.
        - Я не спрашивал твоего желания. Я сказал то, что необходимо и чего требую я. - Глаза Кавиана сверкнули, обжигая Амаю желанием. - Мне показать, почему ты должна выучить разницу между этими двумя вещами? И последствия, которые ждут тебя в обратном случае?
        Но последствия всегда заканчивались одинаково: Амая лежала полностью обнаженная в его объятиях, балансируя на грани наслаждения, которое она в очередной раз боялась не пережить. Так что она взяла чашку кофе и сделала глоток, пытаясь собраться и выглядеть хотя бы немного спокойно и по-королевски и не замечать его дьявольской ухмылки.
        - Новый гардероб под стать королеве? - спросила она спокойно. - Восхитительно. Жду не дождусь.
        - Я так рад это слышать, - тем же спокойным тоном ответил Кавиан, хотя его глаза озорно блеснули. - Завтра утром ты впервые предстанешь перед людьми в качестве королевы. Я с нетерпением жду, когда ты сможешь надеть всю эту красоту.
        - Я тоже, - сухо ответила Амая. - Я волнуюсь немного о другом.
        - О, AZIZTY, - промурлыкал Кавиан почти удивленно. - Когда же ты поймешь? Я никогда ничего не делаю наполовину.
        Глава 8
        Будь Кавиан хорошим человеком, он бы не стал организовывать эту проверку для своей жены. Он бы не стал проверять ее вообще. Он готов был держать Амаю в постели вечность. Он бы потерялся в сладком безумии от ее запаха и мягкости ее кожи. Наслаждение, которое он испытывал в ее объятиях, вообще ни с чем нельзя было сравнить.
        Да, он не был хорошим человеком. Он король, который прежде всего должен заботиться о нуждах своего народа. Если ради этого придется стать хорошим, пусть будет так. Но если нет, то он не будет терять из-за этого сон.
        В конце концов, Амая уже приняла новости о том, что на самом деле представляла собой ее мать. Кавиан позволял себе надеяться, что девушка достойно встретит любое испытание.
        Утром они покинули дворец на вертолете, доставившем их к конюшенному комплексу в суровых северных горах. Они стояли посреди двора в окружении слуг, конюхов и лучших арабских скакунов.
        - Ты ездишь верхом? - спросил он. Эта мысль пришла ему в голову только что.
        Амая была одета как настоящая аристократка Даар-Талааса: изящной работы платье по традиции пустыни закрывало ее ноги и руки, голова и лицо также были прикрыты. Благодаря этому каждое движение девушки было еще более манящим для Кавиана, так как он знал, что скрывается под платьем: мягкая кожа, сладкий вкус женщины и сливок. Но вуаль не закрывала ее холодного взгляда, в котором темный шоколад смешался со льдом.
        - Я ездила верхом раньше, если ты об этом. Уверена, ты уже знаешь, что мы с матерью часто проводили лето на ранчо в Аргентине.
        Откровения Амаи показались Кавиану интересными.
        - Ты часто падала?
        Она на секунду замерла:
        - Ты хочешь узнать, не было ли у меня травм головы?
        Кавиан отчаянно пытался не улыбаться.
        - Я хочу знать, хорошо ли ты держишься в седле.
        - Не волнуйся, все будет в порядке, - ответила она, и Кавиан только сейчас заметил, что они больше не одни. Их окружили люди, пристально следящие за разговором с этой скандальной особой, избегавшей шейха столько месяцев. - Ты хочешь завезти меня в пустыню и приказать мне свалиться с лошади?
        К счастью, они разговаривали на английском, и едва ли кто-то понимал хоть слово. Но шейх улыбался Амае, и его стражи могли принять этот жест за проявление слабости.
        Правда, сейчас это беспокоило его гораздо меньше.
        Он дал команду собираться. За несколько мгновений вся группа была готова к отъезду, и, обернувшись, Кавиан увидел Амаю, старающуюся изо всех сил не хмуриться.
        - Ты спрашивал обо всем ради забавы? Признайся, я права?
        - Да, - сухо ответил он. - Я веселый король, спроси любого. - Тут он наклонился к Амае, схватил ее за талию и одним движением усадил ее перед собой.
        Он ощутил, даже больше чем услышал, тихий звук - что-то среднее между вздохом и писком, и понял, что стоит ему найти губами ее пульсирующую венку на шее, он потеряет контроль. Но Амая лишь крепче сжала держащую ее руку и промолчала.
        - Отважнее, AZIZTY, - прошептал он ей на ухо. - Сегодня ты должна доказать, что являешься королевой, достойной моего народа.
        - Но…
        - Хочешь ты того или нет. Это касается Даар-Талааса, а не нас с тобой.
        Кавиан почувствовал, как Амая втянула в себя воздух. Шейх подозревал, что она продолжит спор, но она затихла. Он даже не попытался вновь вывести ее на разговор. Поэтому он снова отдал команду, и группа выдвинулась в пустыню, к далеким северным землям.
        Поездка была не из легких, но Амая не жаловалась, и Кавиану это было приятно. Она не ерзала на месте, не привлекала его внимание. Она сидела перед ним, и ее бедра терлись о его плоть, и только это отвлекало Кавиана от дороги.
        Невозможно было не заметить, как прекрасно они подходили друг другу.
        К середине дня, после часов галопа по дюнам навстречу солнцу, они добрались до лагеря. Суровые мужчины на мощных жеребцах встретили их недалеко от места и сопровождали, выкрикивая что-то на красочном диалекте. Шатры, ожидавшие их, походили скорее на палатки передвижного лагеря, чем на постоянное поселение. Хотя козы и дети, бегающие вокруг, свидетельствовали об обратном. Кавиан знал, что все это ловкий маневр. На самом деле кони были отличными, верблюды - накормленными, а ткань шатров - качественной.
        Так выглядела бы любая деревушка в пустыне, которую на протяжении веков не касались изменения. Наслаждение простыми радостями жизни навсегда останется частью Кавиана. Нет дворца - нет интриг. Никаких политических каверз, союзов, страшных врагов и жутких условий, только жар пустынного солнца над головой, простор, тишина вокруг и шатер, называемый домом.
        Конечно, Кавиан знал, что здесь это все не так.
        - Что мы здесь делаем? - спросила Амая, когда они въехали в деревню, и Кавиану стало любопытно, что же она увидела.
        Грязь, пыль, песок повсюду. Насыщенный густой запах стока, лошадей и верблюдов. Подозрительные взгляды людей, замечающих, что она не одна из них. Отсутствие дружелюбия.
        Единственный оазис находился в пятнадцати минутах езды на север, тщательно охраняемый, и пользоваться им могли только жители этой деревни, но Амая этого не знала. Женщины, собравшиеся у огня в приготовлениях к ужину, наблюдали за гостями, но вставать и приветствовать их не стали. И Кавиан пытался представить, как все это воспринимает Амая. В отличие от нее он знал, что их кажущаяся бедность - такая же подделка, как и все остальное.
        Ничто не является тем, кем кажется, и Кавиан часто приезжал сюда, чтобы запомнить это.
        - Я проделал долгий путь ради беседы, - ответил он.
        - Собираешься провести переговоры? - Не дожидаясь ответа, она продолжила: - Король вряд ли поедет куда-то сам, чтобы обсудить погоду.
        Кавиан натянул поводья, отчего английский скакун заплясал на месте перед суровыми старшинами, низко кланяющимися Кавиану. Шейх кивнул и спрыгнул с коня, встав рядом с ним и положив руку Амае на ногу. Он поприветствовал людей, представил им Амаю как его невесту, и какое-то время они обменивались формальными приветствиями и предложениями гостеприимства.
        Лишь когда лучший шатер, принадлежащий вождю, был, по обычаю, предложен и принят, Кавиан повернулся к Амае и снял ее с лошади.
        - Это был незнакомый мне арабский, - сказала она на английском, который звучал гораздо слаще, чем был ее взгляд. - Я понимала пару слов из десяти.
        Кавиан едва не рассмеялся в голос.
        - Дай угадаю, какие именно.
        - Ты принял девушку, которую тебе предложили? - спросила она, и Кавиан заметил холодный блеск в ее глазах. - Они, наверное, слышали, что ты распустил семнадцать наложниц ради одной. Ужасная национальная трагедия.
        Кавиан мог бы успокоить Амаю, рассказать, что эта девочка, как и остальные, которых предлагали в отдаленных деревнях, еще ребенок. Он многих увозил во дворец, оставлял в гареме и давал им лучшую жизнь. Но далеко не со всеми он занимался сексом. Да, он никогда не был святым. Он мог сказать бы, что никогда бы не провел ночь с ребенком, тем более если бы старшины знали об этом.
        - Они одобряют мой выбор невесты и предлагают нам место для ночлега, - ответил Кавиан. - Это, конечно, не дворец, но провести ночь здесь можно.
        Амая отвернулась, будто он ее обидел. А возможно, так и было.
        - Я не из тех, кто привык ко дворцам, - напомнила она ему тихим голосом, но он чувствовал резкость, которая ножом царапала его чувства. - Я продолжаю говорить, что только называюсь принцессой. Может, это тебе стоит волноваться о том, как ты проведешь ночь не в украшенной золотом комнате без толпы слуг? Я спала на земле в походах по Европе. Я ночевала почти везде. Уж я-то буду в порядке.
        Кавиану хотелось сжать ее в объятиях, накрыть губами ее губы, и какая разница, кто смотрит на них, прилично ли это. Ему хотелось затеряться в ней навсегда. Но ничего он сделать не мог. Не здесь. Не сейчас.
        - Я тоже буду в порядке, AZIZTY, - сказал он глухим от переполнявших его желаний голосом. - Я здесь вырос.
        Кавиан как ни в чем не бывало прошел вперед, оставив Амаю одну посреди бескрайней пустыни, будто и не говорил ей ничего. Он не оглянулся перед тем, как войти в трехсторонний шатер, где его уже ждали. Он даже не остановился.
        На какое-то дикое мгновение пульс Амаи подскочил, и она вновь вспомнила про побег: наконец Кавиан не видит ее. Но она тут же огляделась. Всю дорогу вокруг них не было ничего, кроме великой пустыни, к которой Амая не питала такой уж ненависти, как ей казалось. Но потеряться в песках ей совсем не хотелось.
        Она не представляла, как Кавиан нашел эту деревню без карты. Как он мог вырасти здесь? Так далеко от собственного дворца? Ее братья росли при дворе, окруженные сотнями слуг, лучшими учителями со всего мира. Позже братья закончили самые престижные школы. Амая думала, что все короли воспитываются одинаково. И здесь, стоя посреди пустыни, к которой Кавиан был явно сильно привязан, девушка поняла, что совсем не знает мужчину, который станет ее мужем. Хотя он знал ее слишком хорошо и с каждым днем - лучше, нравилось ей это или нет.
        «Тебе это приятно, - прошептал внутренний голос. - Тебе нравится, что он все замечает, что он видит тебя!»
        Кавиан пошел к тем людям, как будто он был больше связан с реальной жизнью, чем ее брат или отец. Глядя на женщин, собравшихся у огня и следящих за ней, она решила, что должна быть такой же королевой. Королевой, которой не пристало лежать под пальмами, поедая пирожные и мед, или придерживаться жесткого дворцового протокола. Не пристало прятаться в шатре неподалеку, рухнув на одну из кушеток. Все варианты манили, так скорее всего поступила бы ее мать, но так Амая не заслужила бы уважения.
        «Почему бы не сбежать? Или, еще лучше, спрятаться?»
        Но этого Кавиан от нее и ждет. Он верит, что она и правда изнеженная принцесса. Амаю так раззадорила эта мысль, что она отвернулась от шатра, забыв об усталости, и направилась к женщинам, придумывая, как можно было бы завести с ними дружескую беседу.
        Спустя несколько часов Кавиан с теми же старейшинами вернулся в лагерь. Амая уже приготовила ужин и ждала Кавиана как почетного гостя. Ему подали жареного ягненка, горячий свежий хлеб, испеченный на круглых сковородах прямо на углях, а также ароматный рис с овощами. Были также финики и домашний сыр, завернутый в мягкую ткань. Ужин был гораздо скромнее тех блюд, которые когда-либо подавались во дворце, никакой золотой и серебряной посуды, но простота добавляла привлекательности.
        Мужчины ели, а женщины стояли поодаль и наблюдали за ними, как требовал обычай. Только когда двое мужчин, сидевших с Кавианом, стали пить кофе, вся деревня расслабилась. Одна из девушек объяснила Амае на арабском, что это означает - переговоры удались.
        Амая ела вместе с другими женщинами на обычном коврике у одного из шатров. Все было пронизано атмосферой доброжелательности. Амая и представить не могла, почему ей так легко и весело с этими женщинами, которых она встретила только днем и едва понимала.
        Наступила ночь, и тьма сгущалась со всех сторон. Звезды светили так ярко, что казалось, они висят прямо над костром. Амае вспомнилась зима в Новой Зеландии, но там из-за света из окон Млечный Путь мерк. Но не здесь. Кроме пламени костра и трубок, которые курили мужчины, света не было вообще. Амае вдруг стало больно, словно ее сердце разбилось на кусочки или разорвалось. А может, все вместе.
        - Ты хорошо справилась, - сказал Кавиан, наконец подойдя к ней. Он наклонился и поднял ее, отчего женщины вокруг хмыкнули с вполне понятной интонацией.
        - Они думают, что ты очень романтичен, - ответила Амая, не зная, почему ей так неловко, будто она и сама так думает. Или, что хуже, сожалеет о несбывшемся.
        - Они думают, что мы новобрачные, - поправил ее Кавиан. - И поэтому такие глупые.
        - Думаю, это одно и то же. - Амая подняла голову и заглянула ему в глаза. - В любом случае обычно это длится недолго.
        Амае показалось, что Кавиан хотел ответить, но он все же промолчал. Она вздрогнула от холода, когда они отошли от костра, оставляя позади смеющихся людей. Амае стало грустно, будто она безвозвратно теряет что-то очень важное.
        Амая успокаивала себя тем, что восприятие предметов становится более острым именно в ночи.
        Их путь между шатрами был освещен фонарями. Кавиан уверенно шел рядом с ней сквозь разлитую, словно чернила, темноту. Но боль Амаи лишь усиливалась.
        - Мне сказали, ты произвела положительное впечатление на женщин, - сказал Кавиан, раскрывая шатер и проводя Амаю внутрь.
        Она нервничала так же, как в первый день в Даар-Талаасе, в купальне. Она прошла вперед, оглядывая высокую постель на полу, застеленную чистым бельем, коврик ручной работы, подушки для сидения, разбросанные по полу, и несколько фонариков, отчего обстановка становилась очень романтичной. Она удивилась тому, как бы ей этого хотелось.
        - Это не так легко.
        - А ты представлял, что я буду сидеть в шатре?
        - Я предполагал такую возможность. Ты уже однажды пряталась в шкафу с моей обувью.
        - Одним из плюсов постоянных переездов по первому же капризу моей матери стало то, что я быстро нахожу контакт с незнакомцами, - ответила Амая, повернувшись к Кавиану и взглянув на него. Это оказалось необычайно сложно. - Иначе никто больше не будет с тобой разговаривать.
        - Одно дело быть дружелюбной, а другое - помогать готовить на весь лагерь. - Кавиан все еще стоял у входа, пристально глядя на Амаю. - Это совершенно разные вещи.
        - Ты сказал мне, что я должна вести себя как твоя королева.
        - И ты так и сделала? Как оригинально. - Кавиан смотрел на нее, но девушка молчала. Непонятно было, почему она так напряжена. - Королевы всегда готовят на костре, не боясь запачкаться?
        - Одна из них - да, - почему-то дрожа, парировала Амая.
        Губы Кавиана изогнулись в усмешке.
        - Я воин, Амая, - мягко ответил он. - Мне нужна королева, которая не боится предстать перед народом с испачканными руками. Ты порадовала меня. Сильно порадовала.
        Амае были приятны его слова.
        - Я не твоя королева.
        - Теперь ты себе противоречишь.
        - Думаю, тебя смутило то, что я сама готовила для тебя обед. Это делает мой образ более реальным.
        Амае сегодня и здесь хотелось быть его королевой. Она не могла признаться в этом даже самой себе.
        - А мы не реальные? - спросил он нежно.
        Амая ощутила нервный ком в горле.
        - Во дворце все не так, верно? Там же дворец.
        - Дворец - это здание из тщательно подобранного камня и коллекция сотен предметов, собранная за десятилетия, - тихо начал Кавиан. - Это памятник надеждам моего народа, их желанию объединения и силы против того, что может произойти. Так же как и я. И ты тоже. Мы не можем быть более реальными.
        - Но ты сказал, что вырос здесь, а не там.
        Кавиан прошел вглубь шатра, снимая традиционный головной убор, и скинул одежду, оставшись в одном белье, подчерчивающем его узкие бедра.
        Он стоял в шатре посреди пустыни в одном белье, но по-прежнему выглядел величественно. И сегодня девушке хотелось порадовать его, стать истинной королевой. И, глядя на него, она с большей силой ощутила это сумасшедшее желание.
        Кавиан был скорее божеством, нежели мужчиной из плоти и крови. Словно его высекли из лучшего мрамора и вдохнули в него жизнь. Его кожа блестела, как старинное золото в свете огня, но Амая ничего не могла прочесть на его лице, когда он подошел к ней. И даже когда дотронулся до нее.
        Кавиан развязал ее платок, медленно и трепетно. Он провел пальцами по ее рассыпавшимся по плечам волосам и помог снять длинное национальное платье, которое вчера ей дали портные. Когда Амая осталась лишь в трусиках, его взгляд вспыхнул, но он продолжил нежно гладить ее волосы. Казалось, что это успокаивает его так же, как и Амаю.
        - Когда я родился, Даар-Талаасом правил мой дядя, - начал Кавиан мягко. - Он был хорошим королем, народ любил его, но, несмотря на множество жен и наложниц, никто так и не подарил ему наследника. Поэтому после смерти дяди трон перешел его младшему брату - моему отцу.
        Кавиан не смотрел на Амаю. Его внимание было приковано к ее темным волосам, которые он наматывал на свою ладонь. Но тем не менее девушка стояла затаив дыхание.
        - Мой отец был молод. У него было две жены: одна была плодовита, другая красива. - Взгляд Кавиана был мрачен, словно эти воспоминания были для него пыткой. - Первая жена уже родила ему четырех сыновей, моих сводных братьев. Люди были рады, так как множество наследников гарантировало сохранение трона в нашей семье. Это означало стабильность.
        - А ты? Ты входил в это множество?
        Кавиан не улыбнулся, а его взгляд еще больше потемнел.
        - Моя мать была очень хрупкой женщиной, и все, чем она могла гордиться, только своей красотой. Возможно, поэтому она очень злилась, если не получала того, что, как ей казалось, причиталось по праву. - Голос Кавиана был спокойным, словно он рассказывал старую легенду, а не историю своей семьи. Свою историю. Амая вздрогнула от этой мысли. - Она нравилась отцу в постели гораздо больше, чем первая жена, но, даже родив меня, мать не могла смириться с еще четырьмя наследниками. Первая жена отца была простой женщиной, не обладающей особенной внешностью или умом, но это ничего не значило. Она была королевой, ее почитали. А моя мать стала лишь второй по значимости, а я - пятым сыном.
        Только сегодня Амая поняла, как мало знает о своем нареченном, но она даже не подозревала, что у него нет семьи. Ее сердце дрогнуло, она положила руку на его мускулистую грудь, и ее дыхание сбилось, когда Кавиан прижал ее ладонь своей.
        - Ты не обязан рассказывать мне свою историю, - шепотом сказала она. - Я не хотела будить плохие воспоминания.
        - Моя мать завела любовника, - вместо ответа, продолжил Кавиан. Его голос звучал глухо, неминуемо предвещая трагический конец. Амая читала это на его лице, чувствовала, что атмосфера между ними накаляется. Если он готов рассказать ей о семье, то она выслушает его. - Это был один из министров отца, амбициозный и безнравственный. Но ему мало было соблазнить мою мать. Он жаждал завладеть троном.
        - Как он мог это сделать? Он был твоим родственником?
        - Трон Даар-Талааса дается тому, кто может его удержать, - нараспев произнес Кавиан. - Так написано на камнях, на которых он стоит. Так было всегда.
        Амая сильнее прижала свою ладонь к груди Кавиана.
        - Я не знаю, что это значит, - сказала Амая, не отводя взгляда от Кавиана.
        - Если власть на протяжении нескольких поколений принадлежит одной семье, значит, она обрела достаточную мощь.
        - Любовник матери не был глупцом. Он знал, что не сможет завладеть троном силой. Армией Даар-Талааса невозможно манипулировать. Воины служат престолу, а не человеку.
        Взгляд Кавиана устремился вдаль, суровый и непреклонный. Он отступил, рука Амаи упала, и ей показалось, что никогда еще она не ощущала такой пустоты.
        - Он перерезал отцу горло во время ужина, прямо за столом. Затем убил одного за другим моих братьев и двух жен отца, в том числе и мою мать. Потому что даже министр ненавидел то, что она предала мужа, своего короля.
        - Почему он пощадил тебя? - глухим голосом произнесла Амая.
        Кавиан грустно улыбнулся:
        - У моей матери была служанка, которой она не только не доверяла, но и старалась вообще с ней не взаимодействовать. Девушка знала и о любовнике матери, и о его планах. При первых же сигналах тревоги она сбежала, взяв меня с собой, будто я ее ребенок.
        Амая тут же поняла, о ком речь.
        - Одна из женщин сегодня особенно пристально наблюдала за мной.
        - Да, это жена предводителя, - ответил Кавиан. - Тогда она подвергалась большому риску, возвращаясь в отцовский дом одна, без мужа, с ребенком, доказать королевское происхождение которого она не могла. Ей могли не поверить. Она рискнула своей жизнью и честью своей семьи ради меня.
        - Но ей поверили.
        - Да. - Кавиан всматривался в лицо Амаи. - Здесь живут простые люди, а не аристократы с их коварными планами. Хорошие люди, чтущие старые традиции. Кровь за кровь, Амая. Они вырастили меня, чтобы я отомстил за свою семью, потому что я единственный, кто остался в живых.
        Амая молчала. Она думала о мальчике, который потерял все и взамен получил лишь возможность мести здесь, в суровых землях. Ей стало больно, будто Кавиан был небом, давящим на нее, невозможным и далеким, красивым и недосягаемым.
        - Мне так жаль, - мягко произнесла Амая. - Это тяжкое бремя для ребенка.
        - Ты не поняла меня. - Его глаза были темны. - Я вовсе не жалею о прошлом. О чем мне жалеть?
        - Верно… ведь теперь ты король.
        - Да.
        - Это значит. - Амая вглядывалась в его лицо, но оно напоминало скорее непроницаемую маску. - Кровь за кровь?
        - Это значит, что я вырос, - ответил Кавиан почти со злостью. Внутри Амаи все сжалось. Она чувствовала, что теперь их отношения с Кавианом перейдут на совершенно иной уровень. - Это значит, что я посвятил свою жизнь тому, чтобы стать оружием и достичь своей цели. И когда мне представилась возможность, я отомстил, Амая. И помни, если ты ничего больше не знаешь обо мне, единственное, о чем я сожалею, - это о том, что человек, убивший мою семью, мог умереть лишь единожды.
        Глава 9
        «Это было самое важное испытание», - напомнил себе Кавиан.
        Долгая дорога в отдаленную часть Даар-Талаасской пустыни, знакомство Амаи с женщиной, которая заменила ему мать. Теперь он поведал кровавую историю своей семьи. Как она отреагирует?
        Наконец Кавиан увидит, кем же на самом деле является Амая. Сможет ли она полностью соответствовать его представлениям о том, какой должна быть королева?
        С непроницаемым лицом Кавиан стоял перед женщиной, которую преследовал по всему миру, и ждал ее ответа, от которого зависело их будущее.
        Он пытался убедить себя, что все это вовсе не так уж и важно и его сердце давно утратило способность сопереживать. Были люди, которые считали его жажду мести непростительной. Другие, наоборот, слишком интересовались его прошлым. В какую же группу попадет Амая? Либо Амая покажет себя достойной королевой, как его приемная мать, будучи храбрее многих мужчин, станет его супругой, либо она будет просто женой с важным титулом, которая в конце концов родит ему наследников.
        «Не важно, каким путем она пойдет», - убеждал себя Кавиан.
        Амая тяжело сглотнула, не отводя взгляда от Кавиана. Она все так же стояла перед ним. Свет золотил ее кожу, волосы темной волной рассыпались по плечам и груди. Она выглядела невероятно милой и трогательной, и это обезоруживало его.
        Кавиан не собирался показывать этого Амае.
        - Ты, видимо, ожидаешь, что я схвачусь за сердце и упаду в обморок, - произнесла она после долгой паузы.
        - Падай сразу в постель, - посоветовал он ей. - Коврик не такой мягкий, как кажется.
        - Ты его пытал?
        Этого Кавиан не ожидал. Он вгляделся в ее лицо.
        - Нет, - наконец сказал он. - Он убийца. Я хотел получить лишь то, что он взял. Не мою семью, так престол.
        - Это изменило тебя?
        Кавиан прикрыл глаза и снова посмотрел на Амаю, не замечая тяжести, навалившейся на него, словно он был окован цепями.
        - Нет, - ответил он спустя минуту. - Эти изменения произошли гораздо раньше. Я не сожалею о том, что отомстил за свою семью. Я жалею только о том, что уподобился тому, кто лишил меня всего.
        - Неправда, - с чувством сказала Амая. - Ты не похож на него. Никогда не будешь похож! Он убил детей ради достижения своих целей. А ты уничтожил монстра.
        До этого момента Кавиан не осознавал, как ему необходимо было услышать слова одобрения. Как нужно было увидеть, что Амая именно та женщина, какой он ее представлял. Ему не хотелось это анализировать и представлять последствия. К черту все это.
        Амая смотрела на него, как на героя. Не монстра, которым он давно себя считал, потому что иного выбора не было. Она смотрела на него, будто… Но Кавиан не хотел об этом думать.
        - Иди сюда, - сквозь зубы произнес он, даже не улыбнувшись, когда Амая вздрогнула от его команды и повиновалась. - Поцелуй меня.
        Амая приблизилась к нему, свет играл на ее атласной коже при каждом движении. Она положила руку ему на плечо, встала на цыпочки, а другой рукой провела по его щеке, будто стараясь успокоить. Кавиану вдруг резко захотелось прильнуть к ладони Амаи, будто она была солнечным светом, на мгновение пробившимся из-за туч.
        «Всего лишь мгновение», - услышал он внутренний голос.
        - Это значит, что я прошла твою проверку, Кавиан? - спросила Амая, и в ее глазах мелькнула улыбка, а губы соблазнительно подрагивали. - Или этой ночью мне еще предстоят прыжки через обручи?
        Кавиан улыбнулся. Его сердце громко и радостно стучало.
        - Это значит, я хочу, чтобы ты поцеловала меня, - сказал он, хотя желание разрывало его еще сильнее, чем когда-либо. Как будто он мог простоять так всю ночь и не замечать его. - Я не думаю, что непонятно высказался.
        - Поцелуй - это единственная награда за долгие часы, проведенные верхом, и тяжелый труд у огня? - Амая снова дразнила его. Или, как Кавиану хотелось думать, она начинала управлять его жизнью? А может, уже держала его жизнь так крепко, что ему было тяжело дышать? - Недостойная оплата всех моих попыток осчастливить тебя. Разве ты не должен сам порадовать меня взамен?
        - Поцелуй меня, - предложил Кавиан, - и ты узнаешь, чем я могу порадовать тебя, AZIZTY.
        Амая не смеялась, хотя он чувствовал небывалую легкость. Амая обвила руками его шею и прижалась к нему. Кавиан ждал. Она остановилась на секунду, ее губы почти коснулись его губ, а взгляд был торжественным и серьезным.
        Так же она смотрела на него, когда они впервые встретились взглядом во время принесения клятвы.
        А на следующее утро брат Амаи сообщил, что она покинула дворец.
        - Если ты нарушишь еще одно обещание, прощения уже не будет, - едва узнавая себя, произнес Кавиан.
        Ее губы дрогнули в улыбке, но она не отпрянула.
        - Это была твоя версия прощения?
        Кавиан едва слышал ее из-за сумасшедшего гула сердца.
        - Ты поймешь, если меня это несколько смутило?
        - Ты единственное живое существо, которого я когда-либо прощал.
        Неожиданное и резкое признание. Кавиану не стоило этого делать, но ему было важно, что Амая не осуждала его, а, наоборот, принялась защищать.
        - Это честь для меня, - тихо ответила Амая, словно давая еще одно обещание, и поцеловала его.
        Ее губы были сладкими и манящими, и Кавиан с жадностью припал к ним. Он позволил ей изучать себя, пробовать на вкус и дразнить, целовать снова и снова, пока у него не перехватило дыхание. И затем, не в силах больше терпеть, он запустил руки в ее волосы, прижимая к себе.
        Загорись вокруг них огонь, он бы не заметил.
        Кавиан поднял Амаю, и она обвила ногами его бедра. Наклонив голову, он продолжал целовать ее еще сильнее и глубже. Он мог целовать ее вечно. Время для него словно остановилось.
        Затем, когда Кавиан услышал стоны, срывающиеся с ее губ, он отнес Амаю на постель и уложил на мягкие покрывала.
        Он растянулся над ней, вжимая ее в постель, и поцеловал вновь. Он никак не мог насытиться, утолить свою жажду.
        Ее руки скользили по его телу, изучая, впитывая в себя. Кавиан прижал ладонь к изнывающему лону, пока Амая не застонала, и затем, отодвинув кружевное белье, он скользнул пальцами внутрь.
        Она кричала его имя, и для Кавиана это была еще одна клятва. Его переполняло отчаяние, которого он никогда прежде не чувствовал. Он жаждал оказаться внутри ее. Его руки дрожали, когда он раздевал ее и снимал с себя белье.
        Кавиан обнял Амаю и прижал к себе. Ее губы коснулись его шеи. Он вошел в нее медленно и легко, держа ритм даже тогда, когда Амая начала нетерпеливо двигаться под ним, пытаясь ускориться.
        Он засмеялся, чувствуя, как эйфория наполнила его душу, а пальцы Амаи сильно впились в его спину.
        Он двигался медленно, доставляя им обоим небывалое наслаждение.
        - Пожалуйста, - шептала Амая, - пожалуйста, Кавиан.
        Ее лицо раскраснелось, тело на мгновение замерло, она запрокинула голову, и для Кавиана она сейчас была самой красивой женщиной на земле. Он вновь входил в нее, принося собственные клятвы. И когда Амая достигла оргазма, он следом за ней ощутил долгожданную разрядку.
        Обратная дорога была другой.
        «Все теперь по-другому», - думала Амая.
        Она снова сидела перед Кавианом, окутанная его мощью и теплом, пока арабский скакун вез их на юг. Она не могла понять, что изменилось в ней, отчего она едва узнавала себя.
        Пустыня простиралась вокруг, коварная и необъятная. Амая ненавидела пустыню: удушающая жара, никакой жизни вокруг, абсолютная пустота.
        Но сегодня все казалось иным. Амае хотелось, чтобы пустыня тянулась вечно, незнакомая и безграничная, как море. А может, ей хотелось, чтобы не заканчивалась их поездка.
        Их жизнь теперь была насыщена романтикой.
        Кавиан разбудил утром Амаю. Подняв на руки, он погрузил ее в огромную ванну, которую она не заметила за ширмой накануне. Амая поморщилась, пытаясь пошевелиться в теплой ароматной воде, и Кавиан тихо зарычал.
        - Держи себя в руках, - приказал он ей. - Нужно, чтобы мышцы расслабились, иначе обратная дорога будет для тебя пыткой.
        Амая честно пыталась держать себя в руках.
        Но Кавиан тоже погрузился в ванну: он был настолько горяч, а его руки так манили, его плоть упиралась сзади в ее бедра. Амая пошевелилась несколько раз, чувствуя, как дрожь пробегает по ее телу, пока Кавиан не застонал от нетерпения. Он взял ее за талию и, приподняв, усадил вновь на себя, на этот раз глубоко входя в нее.
        Теперь Амая лежала у него на груди, ощущая внутри себя его возбужденную плоть, вновь чувствуя, что оргазм близок.
        - Так лучше? - мягко спросил Кавиан через пару минут. И это было волшебно: ощущать его внутри себя, слышать его гулкий дразнящий голос за спиной. - Я хочу отдохнуть, Амая. Если тебе нужно что-то еще, тебе придется поработать самой.
        Тем не менее он сжал горячими руками ее грудь, посылая легкие электрические импульсы по всему ее телу, и провел пальцами по соскам.
        Амая положила голову на его плечо.
        - Я думала, ты предпочитаешь все контролировать. Ведь ты - король.
        - Думаю, я могу забыть о своем могуществе на время ванных процедур, - мрачно заверил ее Кавиан, слегка пошевелившись, так что внутри ее все сжалось. - Отпусти все свои зажимы и страхи, и давай посмотрим, что из этого получится.
        И Амая взобралась на Кавиана. Она не чувствовала себя достаточно уверенно в позиции сверху, но все же ей хотелось доставить Кавиану максимальное удовольствие. Все это время руки Кавиана блуждали от ее напрягшейся груди к точке наслаждения. В конце концов, Амая уже не понимала, кто управлял процессом, хотя это было не важно. Приближалась жаркая кульминация, которая оставит ее совершенно обессиленной. Амая была рада, что они не видят друг друга, ведь Кавиан сразу бы заметил, в каком она состоянии. Ее уязвимость была бы написана на ее лице.

* * *
        Когда пришло время возвращаться, Амая была этому очень рада. Ей нужно было много свободного времени, чтобы собраться с мыслями, пока никто не видит, что она в расстроенных чувствах. Пока ей не нужно будет признаться самой себе, как ей больно и сладко одновременно.
        - Никогда не понимала прелестей пустыни, - сказала Амая, забывшись, когда конюшни показались перед ними. Испытывала ли она облегчение от того, что поездка скоро завершится? Она не могла четко ответить на этот вопрос.
        - Никогда? - Кавиан усмехнулся. - Ты дочь могущественного короля пустыни. Она глубоко в твоей крови, понимаешь ты или нет.
        - Песок мало меня интересует, - ответила она.
        - Ты опять пытаешься выстроить между нами стену непонимания, AZIZTY? - Его губы почти касались ее шеи, голос зажигал ее изнутри, а его легкое изумление делало пламя еще ярче. - Сколько раз мне нужно овладеть тобой, чтобы ты поняла: между нами нет никаких преград? Тебе лучше просто подчиниться мне, вот и все.
        - А может, мне действительно не нравится пустыня. Что в этом странного? - сказала Амая и рассмеялась, чувствуя, как его тело напряглось. - Не нужно повсюду видеть заговоры и ложь, Кавиан.
        - Ты думаешь, я слишком подозрителен?
        - Конечно. И в изобретательности тебе тоже не откажешь. Ты устроил грандиозное шоу. Загнал меня в дворцовые купальни, затем заставил играть королеву перед жителями деревни. Тебе скорее нужна не королева, а игрушка.
        - Может быть, ты и права.
        Амая победила, чувствуя, что Кавиану рядом с ней спокойно. Он стал улыбаться гораздо чаще, от его мрачности почти не осталось и следа.
        Они молча въехали во двор. Кавиан спрыгнул с лошади и провел ее до самых конюшен. Сняв Амаю из седла, он вновь продемонстрировал свою мощь и силу.
        И Амае захотелось оказаться с ним наедине, чтобы вновь прильнуть к его твердой груди. Словно ей уже не мыслилось жизни без этих прикосновений.
        - Мы поженимся через две недели, Амая, - сказал Кавиан.
        - Ты словно мне угрожаешь, - со смехом ответила Амая.
        Кавиан улыбнулся.
        - Тебе нравится жесткость, - ответил он и провел пальцем по ее скуле. Кровь в жилах Амаи закипела. - Каждый раз ты восстаешь, чтобы встретить ее. Ты станешь превосходной королевой, AZIZTY.
        И Амая не стала с ним спорить, только улыбнулась. Она чувствовала внутри себя тепло и свет.
        Глава 10
        Когда наступила свадебная неделя, Кавиан настоял на том, чтобы гостей встречали по всем правилам королевского этикета. Его не волновало, что торжественность и помпезность происходящего вызывали в Амае еще большее упрямство.
        - Мы же не будем сидеть на троне со скипетром, правда? - спросила она, пристально смотря на него.
        Кавиан дал инструкции подготовить Амаю к приему: на ней было новое платье, волосы заплетены в косы. Амая выглядела восхитительно: царственно и торжественно. Настоящая королева.
        Но Кавиан уже очень хорошо изучил ее и знал, что ей не очень нравятся комплименты. Она уже однажды согласилась стать королевой пустыни, но так до сих пор не привыкла к ней. Со временем она должна понять: теперь они вместе навсегда.
        - Трон только один, - спокойно ответил Кавиан. Он стоял в дверях, пока женщины суетились вокруг Амаи, и смотрел на ее милое лицо, считывая с него все ее эмоции. - На нем буду сидеть я. Но если ты хочешь держать скипетр, уверен, мы можем сделать один для тебя.
        - Очень смешно.
        Амая поняла, что выбрала не слишком подходящий тон для общения с королем при его свите. В ее глазах отразилась печаль. Чем ближе была церемония, тем больше усиливались ее переживания.
        - Мне не нужен скипетр. У меня нет никакого желания притворяться королевой дворца.
        - В этом и проблема, AZIZTY. Никто не притворяется, в том числе и ты. Потому что ты и есть королева не только дворца, но и всей страны.
        Отпустив слуг, Амая, еще больше нахмурившись, направилась к Кавиану. Он каждую секунду наслаждался ее необыкновенной красотой. Не только потому, что сегодня она выглядела исключительно по-королевски. Он понимал: она идеально подходит на роль его супруги.
        Неужели она и правда не видела этого? Или это была лишь еще одна из любимых игр - дразнить его до изнеможения? Кавиан взял ее за руку, чувствуя, как она тяжело сглотнула. Амая могла отрицать что угодно, но не магию между ними.
        - Если ты посмотришь на меня так в тронном зале, на публике перед гостями, - мягко сказал он, - ты пожалеешь. Я соблюдаю правила приличия только тогда, когда мне это удобно.
        Кавиан чувствовал ее тепло под своей ладонью. Ему так хотелось забыть о людях, которые их ждали, прижать Амаю к ближайшей стене и…
        - Ты так говоришь, будто я уже свыклась со своей королевской миссией, - пробормотала она, поддразнивая его. Он видел это и в ее взгляде тоже. - И ты опять разговариваешь со мной словно угрожая.
        - Я не угрожаю, Амая. Я обещаю.
        Она улыбнулась.
        Кавиан провел пальцем по ее руке, ее губы слегка приоткрылись от возбуждения. Амая принадлежала ему во всех смыслах. Она могла изо всех сил пытаться отрицать это, но свадьба положит конец всем сомнениям. Раз и навсегда.
        Кавиан вдруг вспомнил, зачем пришел к Амае.
        - Твоя мать прилетела в аэропорт Рас-Калаат и сейчас на пути во дворец, - сказал он, следя за ее лицом.
        Амая вздрогнула, так что, если бы не смотрел на нее, он бы не заметил этого. Она снова сглотнула, и венка на шее запульсировала сильнее, хотя ее лицо побледнело.
        - Сейчас?
        - Она будет здесь через час. - Кавиан отпустил ее, выпрямился и нахмурился: - Ты ждала ее? Ты побледнела.
        - Да, я ожидала, что она приедет на свадьбу, - ответила Амая. - У нее нет больше детей. Да и у меня нет другой матери.
        Амая моргнула и огляделась, словно ища путь для побега, и Кавиана это задело. Он уже видел это выражение ее лица, узнавая интонации, как в ночь их помолвки. А наутро она сбежала.
        - Чего ты точно не ожидала, как мне кажется, так это того, что наша свадьба вообще состоится, - закончил за нее Кавиан. Ему так хотелось дотронуться до Амаи снова, но он сдержался. - Когда-нибудь, Амая, я надеюсь, ты поймешь, что я держу обещания. Всегда.
        Она отошла от него, и Кавиан тут же ощутил пустоту. Ему безумно хотелось притянуть ее обратно к себе. Амая глубоко вздохнула.
        - Тебе должно быть важно, что это не то, чего я хочу.
        Это звучало смешно, но Кавиану было не до смеха.
        - Ты не знаешь, чего ты хочешь.
        - Ты слишком самоуверен.
        Кавиан пожал плечами, не отрываясь глядя на Амаю.
        - Ты убежала, я поймал тебя. И так будет всегда. Точка.
        - Да, только я не хотела быть пойманной. - Амая уже не скрывала слез.
        - Думаю, если бы представился случай, ты бы не стала возвращаться в Канаду, особенно в Мон-Тремблан.
        Амая отвела взгляд, но он не останавливался.
        - И конечно, ты бы сражалась со мной. Показала бы мне, насколько тебе неприятно мое покровительство.
        - Я только и делала, что противостояла тебе.
        - Да, - ответил Кавиан, и она вздрогнула от его самоуверенного тона. Он улыбался. - Твое сопротивление было слишком сильным. Не могу забыть, как ты растаяла в моих руках в день помолвки, затем в том алькове. А потом в купальне, где ты была почти обнаженной. Что это за бойцовские тактики? К чему они должны привести?
        Амая не могла смотреть на Кавиана, но он видел, как его слова действуют на нее. Она дрожала. А он почти признался во всех своих грехах. Амая уже знала, что он ужасный человек и ему не о чем было жалеть.
        - Ты ищешь моих прикосновений и отвечаешь на них. Всегда, - заявил он безапелляционно. - К тому же тебя здесь никто не держит под замком. Тебя оставили в пустыне одну. Ты могла попробовать сбежать в любое время, но ты этого не сделала.
        - Ты бы поймал меня.
        - Конечно. Это был лишь вопрос времени. В прошлый раз мне потребовалось полгода. А сейчас ты даже не пыталась убежать.
        - Ты хочешь, чтобы я вновь исчезла, Кавиан? - Она повернулась, чтобы взглянуть на него. - Я думала, что смысл твоего брака в том, что ты собрался обзавестись послушной женой, готовой прибежать к тебе по первому зову.
        Кавиан замер.
        - Первый раз ты называешь меня по имени, когда я не касаюсь тебя, Амая, - заметил он, и девушка вздрогнула. - Кто знает? Может, настанет день, и ты будешь обращаться ко мне как к человеку, а не как к объекту для реализации твоего жизненного плана.
        - А чем ты недоволен? - спросила она, и Кавиан едва узнал ее голос. - Мы оба заключаем брак, выгодный нам обоим с точки зрения политики.
        - Тебе не нужно было ничего доказывать, когда мы были в северной деревне. В чем был расчет? Ты могла пожаловаться брату на то, как с тобой обращаются здесь, и устроить дипломатический скандал.
        - Он недавно женился, и у него маленький ребенок. Думаю, он немного занят. - Амая вскинула голову, потому что она не собиралась сдаваться. Ее воля была неукротимой, и Кавиану нравилось это.
        - Ты могла назвать меня монстром, когда я рассказал тебе, каков я на самом деле, - тихо сказал Кавиан. Девушка вздрогнула, будто он ударил ее. - Другие до тебя так и считали. Разве ты не проявила себя истинной дипломатической натурой? - Ее взгляд все еще был полон печали. - Ты знаешь, чего ты хочешь, Амая?
        - Я до сих пор не знаю, хочу ли выходить за тебя замуж, - прошептала она.
        - Боюсь, это в любом случае произойдет.
        - Если ты уберешь угрозы из наших отношений, - уверенно произнесла она, - то от них может и вовсе ничего не остаться.
        - Я буду помнить об этом, AZIZTY, особенно когда я буду в тебе, а ты будешь молить о долгожданной разрядке. - Кавиан понизил голос, пытаясь сдержать порыв страсти, тем более придворные уже ждали их. - Я буду держать тебя на грани, пока ты не закричишь, а затем я напомню тебе, что у нас нет отношений. Нет отношений - нет оргазма. Это ты имела в виду?
        Кавиан слышал ее частое дыхание. Ее взгляд был безумен. Но когда Амая заговорила, голос звучал спокойно и безжизненно.
        - Нас ждут в тронном зале.
        Кавиан сначала не поверил ее внешнему спокойствию, но затем оценил ее мужество. Она собралась в ответственный момент, когда внутри бушевали страсти. Чем больше она пыталась доказать, что они не подходят друг другу, тем идеальнее она казалась Кавиану.
        - Они могут еще немного подождать. - Он вскинул бровь. - Это всего лишь огромная комната с массивным креслом, именуемым троном.
        - Именно за этим креслом мне предстоит стоять, - бросила Амая. Она пошла вперед, обходя Кавиана, гордо подняв голову. - Какой замечательный опыт, я уверена. Не могу дождаться.
        Он пропустил Амаю вперед, следуя за ней по огромному коридору в публичное крыло дворца, где посреди главного зала стоял трон. К нему подходили его советники, и, лишь когда они вошли в зал и встали на возвышении, он вновь обратил внимание на Амаю.
        - Ты стоишь рядом со мной, а не позади меня. - Неизвестно, что подтолкнуло его сказать об этом. Возможно, то, что Амая до сих пор была бледна, или то, что ее губы были плотно сжаты. - Сильный король владеет престолом, Амая, но сильная королева держит в своих руках все королевство. Так говорят поэты.
        Что-то мелькнуло в ее взгляде.
        - А ты ценитель поэзии? Как-то не очень похоже на человека, который утащил меня из кафе в Канаде.
        - Ты вышла из того кафе по собственной воле, - напомнил он ей. - По собственной воле ты отправилась в лагерь в пустыне и так же добровольно пойдешь к алтарю через несколько дней. Моя королева подчиняется мне, потому что она сама выбрала это. Это ее дар. И моя обязанность заслужить этот дар.
        Кавиан не мог прочитать по лицу Амаи, что она чувствует, когда стражи в другом конце зала объявили о появлении новых гостей, а также ее матери. Услышав ее имя, Амая окаменела. Она так сильно сжала пальцы, что они побелели.
        - Ты боишься своей матери? Почему? - прошептал Кавиан.
        Двери в зал открылись, и ответа он не получил. При виде матери Амая вздрогнула, будто на самом деле боялась ее.
        Кавиан медленно перевел взгляд на женщину, которая могла вызвать такую реакцию и которая была единственной, кто не боялся его. Елизавета аль-Бакри выглядела именно так, как и на фотографиях. С белокурыми волосами, убранными в высокий пучок, гладким красивым лицом. Она казалась женщиной без возраста. Ее взгляд был неподвижен, несмотря на благодушное выражение лица, движения - легки и изящны. Высокая и худая, она двигалась быстро и уверенно, несмотря на то, что сегодня преодолела путь в пол земного шара. Однако Кавиану сложно было почувствовать к ней доверие.
        - Успокойся, - глухо приказал он Амае.
        Он почувствовал, как Амая пошевелилась и беззвучно выдохнула.
        Елизавета красиво и почтительно поклонилась и в едином движении поднялась, привлекая внимание к своей стройной фигуре. Но большинство змей тоже завораживают, но при этом они остаются столь же ядовитыми.
        - Ваше величество, - промурлыкала Елизавета с легким акцентом, с которым, по мнению Кавиана, она пыталась выглядеть экстравагантно. Она перевела взгляд на дочь. - Амая, дорогая. Как давно мы не виделись!
        - Ты можешь подойти к ней, - снисходительно произнес Кавиан.
        Амая просто пошла навстречу матери, и Кавиан, словно во время битвы, был сосредоточен на каждой детали: эхо шагов в огромном зале, шорох длинных юбок, когда Амая спускалась по лестнице, то, как мать смотрит на дочь. Выражение ее лица по-прежнему оставалось спокойным, но во взгляде застыли холод и расчет.
        Дежурное объятие, показательный поцелуй в обе щеки, и Кавиан уже мечтал вышвырнуть эту женщину из зала. Он хотел, чтобы она убрала свои руки от Амаи. Ему потребовались все силы, чтобы подавить этот защитный рефлекс и не воплотить желаемое в жизнь.
        - Я так рада, что ты приехала, - тихо сказала Амая.
        Кавиан напомнил себе, что это была мать его жены, и Амая действительно была рада встрече. Только поэтому он еще терпел эту женщину во дворце.
        - Конечно, я приехала, - мягко ответила Елизавета. Ее голос лезвием скользнул по коже Кавиана. - Где я еще должна быть в день твоей свадьбы?
        - Ваши материнские проявления воистину легендарны, - перебил ее Кавиан, внезапно вторгаясь в разговор. - Мир велик, и вы исследовали много его уголков вместе с Амаей. Поразительное образование для принцессы, я уверен.
        Елизавета почтительно склонила голову. Амая, пораженная, обернулась на него. Он не мог причинить ей боль.
        - Но я приветствую вас в Даар-Талаасе, - продолжил Кавиан. Он дождался, пока мать Амаи поднимет голову, и почти улыбнулся. - Я надеюсь, что вы насладитесь присутствием здесь. Жаль, что оно будет недолгим.
        - Он воплощение духа агрессии, не так ли? - спросила Елизавета, когда после долгого дня, наполненного формальными приветствиями и речами, они оказались с Амаей вдвоем. В вопросе матери слышалось неприкрытое осуждение. - Даже для шейха. До меня доходили слухи. Он всегда такой… властный?
        Амая была уверена, что «властный» - не то слово, которое хотела произнести ее мать. Они сидели в живописном саду, прилегавшем к гостевым комнатам Елизаветы, перед столиком с чаем и сладостями. Амая положила в рот целое миндальное печенье, так она хотела снять стресс.
        - Он король Даар-Талааса, - ответила Амая, чувствуя, что Елизавета в уме подсчитывает все калории и тут же добавляет их к ее бедрам.
        «Она не виновата в том, кем стала, - мысленно напомнила себе девушка. - Это не ее ошибка. Ей стоило больших усилий приехать сюда».
        Елизавета откинулась назад. Она поднесла к губам чашечку черного чая без сахара, не отрывая взгляда от дочери.
        - Расскажи мне, как твои дела, - быстро сказала Амая, чувствуя, что мать закипает изнутри, готовясь выплеснуть на нее все чувства. Девушка понимала, что сейчас не выдержит этого. - Мы давно не беседовали.
        - Ты была так занята, - нарочито легко ответила Елизавета. - Путешествовала все эти полгода, не так ли? Последние дни свободы перед тем, как выйти замуж? - Она старалась не хмуриться, хотя внутри все кипело от злости. - Надеюсь, ты довольна собой. Ты должна знать, твой нареченный заставит тебя рожать детей. Как можно больше детей и как можно быстрее, чтобы обеспечить преемственность власти. Это будет твоей прямой обязанностью.
        - Здесь нет преемственности в классическом понимании, - ответила Амая, вдруг вспомнив, что они не предохранялись все это время. Почему они не думали о контрацепции? Амая была уверена, что Кавиан-то как раз думал об этом. Она растерянно посмотрела на мать.
        - Любой мужчина хочет, чтобы его сын управлял миром, Амая. Особенно тот, кто уже обладает властью. - Елизавета улыбнулась, отчего у Амаи пробежала дрожь по спине. Неужели ее мать всегда была такой гадкой? Или это ее реакция на мир, в который она вернулась и которого она так тщательно избегала? - Ты еще так молода. Уверена, что готова быть матерью?
        - Ты родила, когда тебе было девятнадцать.
        - У меня не было твоей защиты. Я не представляю, как ты останешься здесь после тех преимуществ и возможностей, которые я давала тебе все эти годы. У меня не было иного выбора, я могла выйти только за твоего отца, который явился словно из сказки, чтобы увезти меня с собой. У тебя же есть выбор. Неужели ты ничему не научилась?
        Амая ощутила, как вокруг ее шеи стягивается петля. Не важно, что говорит ее мать. Это не должно так сильно ее задевать.
        - Ты говорила, что была влюблена, - заметила Амая.
        - Конечно, я так тебе сказала. Это звучало гораздо романтичнее, не так ли?
        - В любом случае, - сухо ответила Амая, не веря в полное равнодушие матери, - в этом разговоре нет смысла. Мне двадцать три, а не девятнадцать. И что главное, я не беременна.
        Мать гневно посмотрела на Амаю:
        - Очень умно, Амая. Иначе ты будешь навеки привязана к нему.
        - К счастью, это от него не зависит.
        Елизавета только улыбнулась.
        «Перестань пугаться ее, - твердила себе Амая. - Она не демон, а лишь несчастная женщина. Это ее боль говорит сейчас, а не сердце».
        - Конечно нет, - промурлыкала Елизавета и наклонилась вперед, чтобы поставить чашечку на блюдце. - Я никогда не видела тебя в традиционном платье. Даже когда мы жили в Бакри.
        Амая изобразила подобие улыбки:
        - Я не в традиционном костюме, так как на мне нет вуали.
        - Интересно, твои наряды будут еще более строгими? - Елизавета изящно пожала плечами. В этом движении читалась тревога и усталость одновременно, но при этом женщина выглядела весьма спокойно. - Ловкий фокус, если хочешь. Он заманивает тебя, притворяясь современным мужчиной, а затем…
        - Мама. - Это было почти смешно. - В Кавиане нет ничего современного. Если он пытался меня заманить этим, то его попытка с треском провалилась.
        Елизавета прошлась по маленькому дворику, наслаждаясь зеленью и буйством красок, как будто она ничего этого прежде не замечала.
        - Какие милые комнаты.
        - Гостевая часть, - нехотя пояснила Амая.
        Елизавета улыбнулась, но ее взгляд оставался непроницаемым.
        - Это официальное название гарема? Как странно.
        Амая следила за тем, как мать провела пальцами с острыми, покрытыми красным лаком ногтями по лепесткам бугенвиллеи.
        - Думаю, ты отлично знаешь, что в действительности эта часть предназначалась для гарема, - тихо ответила Амая. - Но у Кавиана нет гарема.
        Елизавета взглянула на нее:
        - Сейчас нет, ты имеешь в виду.
        - Он держал гарем до нашей встречи, если ты на это намекаешь. - Амая с трудом сохраняла спокойствие. - Но он никогда и не притворялся монахом.
        Елизавета повернулась к Амае.
        - Он отказался от своих наложниц ради тебя? - спросила она с лукавой улыбкой, которая была ее самым сильным оружием. - Уверена, этого достаточно, чтобы сердце любой девушки запело.
        Амая редко говорила с матерью в последние полгода. В газетах появлялось достаточно историй, после прочтения которых Елизавета в любом случае бы поняла: дочь сбежала из-под венца. А теперь она была рада, что так все произошло: не было никаких тайн, и Елизавета не знала ничего об их отношениях с Кавианом.
        - Кавиан очень романтичен, - сказала Амая. - Он может этого не показывать тебе или остальным. Но у этого жесткого человека есть одно слабое место - это я.
        Амая мечтала о том, чтобы это было правдой.
        - Это он тебе сказал? - Глаза Елизаветы блеснули.
        - Я бы не придала большого значения этому факту, если бы он сказал мне. - Амая почти улыбнулась. - Я научилась у тебя паре вещей: действия говорят громче слов. Не так ли ты всегда мне объясняла?
        - А когда ты станешь большой и неповоротливой, вынашивая его ребенка, что будет почти постоянно, - сказала Елизавета, будто соглашаясь, - он отправится за удовольствием к другим женщинам, и ты должна это предвидеть. Так делают все мужчины. Всегда.
        Амая встала, расправила юбки и высоко подняла голову. Ей уже давно не одиннадцать лет. И она не обязана выслушивать нравоучения.
        - Мне жаль, что такой был твой опыт, мама, - тихо сказала она. - Но у меня все будет иначе.
        Амае очень хотелось верить в то, что ее счастье с Кавианом - навсегда.
        - Значит, он тебя любит? - спросила Елизавета с искренним недоумением. - Или он просто овладел тобой?
        Амаю словно обдало ядом, проникшим в самое ее сердце.
        - Дорогая. - Елизавета покачала головой, и Амая ощутила, как внутри все заледенело. - Страсть и любовь - вовсе не одно и то же. И женщина должна быть твердо уверена в истинных чувствах ее мужчины.
        Глава 11
        Кавиан подошел к комнате Амаи и сразу же догадался: Елизавета опять читала нотации дочери. Дверная ручка, которую он держал, сломалась, не выдержав его хватки, и он с удовольствием швырнул ее на пол.
        Жаль, что он не мог так же выбросить эту змею Елизавету.
        Через мгновение Амая уже стояла в дверях. Она все еще была в том же наряде, который так нравился Кавиану. Ее прическа осталась той же.
        Такая милая, его Амая. В груди у него все сжалось.
        Слишком долго она не поднимала на него глаз, но, когда это произошло, ее взгляд был слишком мрачным и встревоженным. Глядя на нее, Кавиан начал закипать, он бежал сквозь пески прямо на врага.
        Амая скрестила руки на груди, и его это взбесило. Он ненавидел этот защитный жест и ненавидел то, что она вообще продолжала от него защищаться. После того, как он объездил в ее поисках весь мир, после того, что он говорил ей, после того, как она узнала о нем правду и не возненавидела его.
        И только ее мать могла заставить ее чувствовать это.
        Кавиану нестерпимо хотелось запрокинуть голову и завыть, подобно дикому зверю.
        - Почему ты так смотришь на меня? - глухим голосом спросила Амая, и это мало успокоило Кавиана.
        - Думаешь, я не понимаю, что ты собираешься опять предать меня? - Он вглядывался в ее лицо. - Это так?
        Что-то необъяснимое мелькнуло в ее темных глазах.
        - Я не могу предать тебя, Кавиан. По определению. Для начала мне нужно отдать себя тебе по собственной воле.
        - Осторожно, Амая. - Его голос стал грубее. - Будь очень, очень осторожна.
        Амая сглотнула, но не отвела взгляда.
        - Ты спал со всеми семнадцатью женщинами в гареме?
        Кавиан пробормотал что-то на арабском, уверенный, что Амая поймет его, но она лишь вскинула подбородок и упрямо сжала губы.
        - Это простой вопрос. Да или нет?
        - Десяти моим так называемым наложницам не было и пятнадцати лет, - сказал он. Незабываемый опыт: он никогда никому ничего не объяснял о себе. Ему никогда и мысли такой в голову не приходило. - Каждое из десяти пустынных племен подарило мне по одной девушке, такова традиция. Я привез их сюда, дал им образование, чтобы сделать из них аристократок, которые могли после строить свою жизнь исходя из собственных желаний. Сейчас большинство учится за границей, а кто-то удачно вышел замуж. - Кавиан старался не злиться. - И я не спал с этими подростками, Амая. Я предпочитаю взрослых женщин, как ты могла заметить.
        Амая не сдавалась.
        - А семь остальных?
        - У моего предшественника были наложницы. Когда я избавился от него, я отправил тех, у кого были дети, в дальние концы страны. Я не мог позволить им оставаться под моей крышей. Кто-то считает меня слабым, но пока они живут вдали от политических интриг, то они свободны от моего вмешательства.
        - То есть пока они не собираются мстить тебе, ты даешь им жить?
        Кавиан посмотрел на Амаю:
        - Да. Это обижает тебя, Амая? Я говорил тебе: Даар-Талаас - не Канада. Ты можешь не принимать нашу систему правосудия, но она не станет от этого менее эффективной.
        - Я не испытываю отвращения. - Амая снова сглотнула, будто у нее в горле стоял ком. - Но и не поддерживаю эту систему.
        - Две наложницы остались во дворце, но я не прикасался к ним. Я лишь позволил им остаться, так как у них не было семей. Этот поступок был воспринят как акт величайшего милосердия.
        Амая долго смотрела на него, не произнося ни слова. Тело Кавиана напряглось, он словно готовился к очередной атаке или к попытке отразить таковую.
        - А еще пять?
        Он покачал головой:
        - Я король, Амая. Я должен был ходить на свидания? Сейчас модно знакомиться по Интернету. Я бы разместил на каком-нибудь сайте объявление: «Одинокий шейх ищет женщину для секса. Брак не рассматривается, но есть финансовая поддержка». - Его голос стал злым. - Думаю, таблоиды были бы в восторге. Они и так уже меня обожают.
        Взгляд Кавиана обжигал и обдавал холодом одновременно.
        - А те пять…
        - Я не буду отвечать на вопросы о гареме, который я распустил ради тебя. Я обещал тебе это сделать ради нас и сдержал обещание. - Он видел, как Амая вздрогнула, но не изменил тона. - Я распустил гарем, без которого обходился полгода, пока ты убегала от меня по всему миру. Ты правда хочешь обсуждать это, Амая?
        Блеск в ее глазах совсем не понравился Кавиану. Она выглядела величественной и недоступной.
        - Мы не предохранялись.
        - Нет, - не отводя взгляда, ответил он. - Не предохранялись.
        - Вот как это работает, Кавиан? Ты думаешь, что я забеременею и останусь здесь в любом случае?
        Он слышал в ее голосе бушующий шторм, видел злость в ее глазах.
        - Неужели мои намерения были неясны? - Он смотрел на Амаю, удивляясь саднящей боли внутри. Она казалась все больше с каждой минутой. - Я тебя обманул? Это тебе рассказала твоя мать?
        - Не вини ее. Она беспокоится за меня.
        - Ты уверена, что это и есть ее цель? - скептически отозвался Кавиан.
        Но Амая словно не слышала его.
        - Ты воспользовался…
        - Твоей неопытностью? Теперь мы это признаем? А я уже стал привыкать к монреальской шлюхе.
        - Ты знал, что я девственница. Знал, что я не уделяла внимания, как должно, контрацепции, и использовал это против меня. - Ее голос был спокойным. Но блеск в ее глазах говорил совсем обратное. - Ты хочешь держать меня здесь против моей воли, не важно, чего это будет стоить. Секс часами напролет, пока я не потеряю разум. Босая и беременная все ближайшие десять лет.
        - Пожалуйста, напомни мне, Амая, когда за все то время, что ты меня знаешь, я указывал на обратное?
        Кавиан слышал свой суровый голос. Он видел, как у Амаи перехватило дыхание, как она переступила с ноги на ногу.
        Кавиан внезапно почувствовал стыд. И острую ненависть к самому себе и военным тактикам, которые он применил к женщине, а не воину, не важно, насколько сильной она казалась. Ничего подобного Кавиан раньше не испытывал и не очень жаждал испытывать сейчас. Он направился к Амае, ощущая, как маски слетают с него, барьеры рушатся. Но он не мог остановиться.
        - А что произойдет, когда ты получишь все, чего хочешь? - бросила Амая, и в ее голосе слышались невыплаканные слезы. Кавиан возненавидел себя еще больше. - Что случится, когда я тебе отдам все, что у меня есть, и страсть угаснет? Ты отправишь меня в дальний уголок страны? Это тоже будет актом милосердия?
        - Ты не должна слушать наставления старой женщины. Я не твой отец.
        Амая с горечью посмотрела на Кавиана:
        - Пока что вы очень похожи.
        Будто цепи спали с Кавиана. Он ощутил свободу, словно дикий зверь вырвался наружу. И ему совсем не хотелось сдерживать его. Он только остановился рядом с Амаей, нависнув над ней, так что она отступила и уперлась в дверной косяк.
        - Ты хочешь, чтобы я извинился, AZIZTY?! - прорычал он. - В твоих фантазиях я молю тебя о прощении?
        - Даже будь это фантазией, ни одно твое слово не было бы правдой.
        Кавиан провел пальцами по ее изящной шее, чувствуя тонкую кожу. Он ощутил, как она вздрогнула, увидел желание, возникшее в ее взгляде.
        - Нет, я не буду просить прощения, - согласился он.
        - Кавиан.
        Он знал, что она хочет сказать: все можно было прочитать по ее лицу.
        - Моя мать…
        - Я вышвырну эту змею из дворца сию минуту. Она.
        - Ты не можешь сделать этого, - удивленно прошептала она.
        - Думаешь, я не вижу, что она плохая мать? Елизавета - гадюка. Я хочу, чтобы и она, и ее яд исчезли отсюда.
        - Нет, - спокойно сказала Амая. Она смотрела на Кавиана так, будто была равной ему и намеревалась вступить с ним в схватку, если он не послушает ее.
        - Прошу прощения?
        - Ты меня слышал. - Она гордо вскинула подбородок. - Ты не можешь прогнать мою мать только потому, что она тебе не нравится. Меня не волнует, как ты к ней относишься.
        - Тебе тоже не нравится ее поведение, признайся.
        Амая нахмурилась:
        - Я люблю ее.
        - Я ее не выношу, - горько сказал он. - Она завидует тебе, говорит гадости, которым ты веришь. Ты ее боишься.
        - Мне ее жаль, - ровным голосом ответила Амая. Она все так же пахла медом и дождем, и Кавиану безумно хотелось заняться с ней любовью прямо сейчас. - Ей сделали больно очень давно, и она ничего не знает, кроме боли. Она не может сдерживать свои нападки.
        Кавиан коснулся ее, чувствуя, как ее упрямые губы расплываются в улыбке, пока он касается ее кожи. Амаю охватила дрожь возбуждения.
        - Она взрослая женщина, проведшая почти всю жизнь, манипулируя другими ради своих прихотей. Я не танцую под чужую дудку. Зачем мне терпеть ее присутствие здесь?
        Амая тихо заговорила:
        - Потому что я тебя попросила.
        Кавиан покачал головой, вспоминая холодный взгляд Елизаветы.
        - Значит, ты не можешь дать мне то, чего я хочу. Возможно, ты вообще не способен что-то отдавать людям. - Амая повела плечом, и Кавиан понял, что девушка не боится его.
        Что закипало в нем, если не желание? Жадное восхищение?
        - Не говори, что тебе нужна королева, которая будет достойно стоять рядом с тобой, Кавиан. Все, чего ты хочешь, - управлять и манипулировать, подчинять и наслаждаться своей властью.
        - Я хочу то, о чем я заявлял с самого начала, - почти рычал Кавиан. - И я тот, кем я был всегда. Более того, AZIZTY, я тот, кто тебе нужен.
        - Так докажи это. Я сказала, чего я хочу. - Ее взгляд был темнее ночи. - Мне не нужно твое понимание. Я хочу, чтобы ты хоть раз меня послушал.
        Кавиан не узнавал собственных ощущений. Ему казалось, будто он попал в песчаную бурю и ветер бросает его из стороны в сторону. Он видел лишь несгибаемую волю в глазах Амаи.
        - Если это то, чего ты хочешь, - сухо произнес он, так как покорность была ему незнакома, и продолжил медленно: - То Елизавета может остаться. Она твоя мать, как ты говоришь.
        Взгляд Амаи смягчился, но Кавиан не почувствовал удовлетворения. Девушка коснулась ладонью его щеки, и он ощутил, как желание медленно разливается по его венам.
        - Спасибо, - прошептала она, будто он одарил ее королевством и всеми драгоценностями на свете. - Спасибо, Кавиан.
        У Кавиана по-прежнему было тяжело на душе.
        Разговор был окончен. Он обнял Амаю за шею и привлек к себе, с удовлетворением замечая, что ее грудь уже напряглась, и поцеловал ее.
        Он вложил в этот поцелуй всю свою звериную мощь, которая бушевала в нем. В нем еще жило дикое существо, которое жаждало запереть Амаю вдали ото всех и верило, что такое возможно. Все в нем взорвалось желанием обладать Амаей. Он, не сдерживаясь, набросился на нее, словно буря, сметающая все на своем пути.
        И Амая встретила его.
        Это было безумием, стихийным и чувственным.
        Кавиан не помнил, кто разорвал его одежду. Он знал, что порвал лиф ее платья, чтобы добраться до ее груди, ласкать ее. Он запустил пальцы в ее волосы, с наслаждением их перебирая.
        Они оказались на полу, прямо в его кабинете, разрывая друг друга на части. Обоюдное всепоглощающее желание сметало все на своем пути.
        Кавиан рывком проник в нее, и девушка выкрикнула его имя. Он уперся кулаками в ковер и начал сумасшедший ритм страсти. Амая послушно извивалась под ним, приближая себя к разрядке. Ее пальцы впились в его спину.
        - Спасибо, - прошептала она, словно благословение, которого он не заслужил.
        Пиршество накануне свадьбы, о котором появилось множество статей под заголовком: «Наконец Восток и Запад встретились», - весьма пафосное название для репетиции ужина - длилось целую вечность. За столом сидели государственные деятели и аристократы, приехавшие задолго до праздника. Играл небольшой оркестр. Слуги были, как никогда, учтивы и вежливы, а изящные танцовщицы услаждали взор гостей. Кавиан расположился во главе стола, не спуская с Амаи пристального взгляда: он все еще боялся, что она сбежит. Будто он мог читать ее мысли, несмотря на то что она смеялась, улыбалась и отлично играла свою роль.
        Спустя мучительную вечность ужин закончился, и Амая благодарила гостей, размышляя о том, почему ее не покидает мучительное чувство вины. Что-то внутри ее изменилось. Она до сих пор не понимала, почему не может устоять перед этим мужчиной? Будь у нее воля, как он сам и указал ей, она бы уже давно попробовала сбежать. Она бы так и поступила. И ей бы не пришлось сегодня поступать с Кавианом еще хуже, чем полгода назад.
        - Ты готова к тому, что ждет нас завтра? - Голос матери ворвался в ее мысли, но Амая лишь улыбнулась, надеясь, что никто не обращает на нее внимания: толпа гостей двигалась в сторону большого зала, где был подан десерт.
        Была ли она готова? Как она могла этого не знать?
        - Да, - ответила она, не давая себе шанса передумать. Ей не хотелось усиливать терзания.
        - Это правильно, дорогая, ты увидишь. - Но Амая слышала в голосе матери лишь триумф и самодовольство. - Мужчины, подобные Кавиану, не меняются.
        - Мама. - Амая старалась не менять интонацию. - Ты его совсем не знаешь.
        - Я знаю мужчин.
        - Ты отталкиваешься только лишь от собственного опыта. - Амая оглянулась, боясь, что ее напряженный голос привлечет внимание, но большинство гостей уже вышли в сад. Они с Елизаветой могли говорить не таясь.
        Мать, улыбаясь, смотрела на Амаю:
        - Я не понимаю, о чем ты.
        - Не важно. - Амая улыбнулась. - Здесь все же не место для разговоров.
        Впереди у нее целая одинокая жизнь, и она еще успеет наговориться с матерью. От этой мысли Амая ощутила пустоту. Но этого следовало ожидать. Она не смогла бы покинуть Даар-Талаас спокойно. Странно будет, если ей вообще удастся сохранить саму себя.
        - Не думаю, что мне нравится твой тон, - спокойно ответила Елизавета, но ее взгляд был колючим. - Это здесь ты научилась не уважать родителей? Мы не сможем так быстро избавить тебя от Кавиана.
        - А деньги, которые отец когда-то положил мне на счет, уже закончились? - выпалила Амая. Елизавета замерла, девушке захотелось забрать слова обратно, но вместо этого она продолжила: - Так мы выживали все эти годы? Потому что я, видимо, чего-то недопоняла. Я думала, мы вынуждены скитаться по миру, потому что у нас совсем нет средств к существованию.
        Амая поняла по растерянному лицу Елизаветы, что ее предположения верны.
        - Все было гораздо сложнее, чем ты думаешь, - ответила Елизавета холодно.
        - Все в порядке, мама. - Девушка слышала горечь в своих словах, чувствовала ее внутри, острую и болезненную. - К счастью для тебя, я умею прощать, потому что понимаю слабости людей.
        Она повернулась, чтобы уйти. Ее дыхание срывалось, сердце стучало в ушах, но мать взяла ее за плечо и остановила.
        - Это не прощение, - твердо сказала она. - Это безволие. Разве я не учила тебя различать эти понятия? Твоя проблема в том, что ты прогибаешься перед любым человеком, который хочет вытереть об тебя ноги. В этом различие между нами.
        Амая вдруг почувствовала, как внутри ее что-то перевернулась, сломалось. Ей казалось, ее смятение стало заметно окружающим.
        - Я сама выбираю, когда мне стоит прогибаться, а когда нет, мама. - Амае казалось, что она выкрикнула эти слова, судя по пораженному взгляду матери, но голос ее был тих. Ей стало интересно, какое же у нее самой сейчас лицо. - Я делаю это тогда, когда хочу, и это никак не сказывается на моей самооценке. Я всю жизнь скиталась с тобой потому, что я люблю тебя, а не потому, что я слабее тебя. Ты же жила чувствами к мужчине, который забыл тебя сразу же, как ты уехала, если не раньше. Ты не такая уж сильная, какой хочешь казаться. В этом наша разница. Я не притворяюсь.
        - Ты сошла с ума, если думаешь, что такой человек, как Кавиан, относится к тебе серьезно. Ты просто очередной трофей для него.
        - Не упоминай больше его имени, - резко сказала Амая, заметив, как ее мать вздрогнула. - Никогда больше. Он другой… и мы с ним похожи в нашей силе.
        - Я твоя мать! - выкрикнула Елизавета. - Я люблю тебя.
        - И я люблю тебя, - уверенно ответила Амая. - И всегда буду любить. Но если ты не будешь относиться ко мне с уважением, мы больше не увидимся. Все просто.
        Впервые, насколько могла припомнить Амая, ее мать казалась ей старой и слабой. Но Амая старалась не реагировать на острое чувство жалости, сдавившее ее грудь.
        - Амая…
        - Это не обсуждается. Это факт. - Амая оставила мать, которая все еще не могла оправиться от потрясения, и ушла.
        Несколько шагов - и она снова могла улыбаться. Снова могла величественно кивать каждому, кто бросал на нее взгляд. Амая прошла к саду под открытым небом, украшенному прудиками и фонтанами.
        Кавиан стоял в дальнем конце сада, его лицо было напряженным и внимательным, он беседовал с двумя генералами. Словно почувствовав ее приближение или ее взгляд на себе, он посмотрел на Амаю.
        На секунду все вокруг перестало существовать. Остались только они вдвоем.
        Лицо Кавиана было суровым и красивым одновременно, и она уже гораздо лучше знала его. Она чувствовала Кавиана каждой клеточкой своего тела.
        - Ты совсем не похожа на смущенную невесту, сестричка.
        Амая вздрогнула, услышав знакомый голос, но взяла себя в руки и, отвлекшись от Кавиана, улыбнулась своему брату.
        Но Рихад, король Бакри, не улыбался ей в ответ. Он пристально изучал ее, и Амае пришлось отвернуться и снова взглянуть на мужчину, который выкрал ее из канадского кафе, а сейчас стоял так спокойно, будто у него были все права на это. Словно не было вокруг репортеров, записывающих каждое мгновение торжества ради громких заголовков. Они бы не упустили возможность заполучить жареные факты, если бы Амая решила озвучить их.
        Амая знала, что делать, чтобы выжить. Она уже все продумала, но легче от этого не становилось. Сейчас она гораздо больше заботилась о последствиях, чем полгода назад. Это очевидно. Иначе бы ее уже здесь не было.
        - Ты кажешься счастливым, Рихад, - ответила она через какое-то время. - Я не подозревала, что это возможно.
        Рихад нахмурился:
        - Амая.
        Но Амае не хотелось сейчас откровенничать с братом.
        - Не здесь, пожалуйста. - Она заставила себя улыбнуться. - Я скорее расплачусь от твоей братской заботы, и тогда война неизбежна. А меня запомнят как эгоистичную, эмоциональную, неуравновешенную принцессу, которая вечно всем доставляет одни только проблемы и неприятности. Поэтому Елена Троянская и не завоевала хорошей репутации. Оно того не стоило.
        - Послушай меня! - приказал ей Рихад, напомнив ей, что он не только ее брат, но и король. Ее король.
        Амая вспомнила его собственную первую свадьбу, длившуюся целую неделю. Тот брак также был организован. Амая тогда была маленькой девочкой, ей казалось, что жених и невеста должны любить друг друга. И сам Рихад говорил, что они с женой очень хорошо ладят.
        Но эти отношения не шли ни в какое сравнение с тем, что было между Рихадом и Стерлинг, его второй женой. Их связь разрушилась от многочисленных газетных сплетен, но абсолютно всем было очевидно, как сильно они друг друга любили. Все осложнялось тем, что Стерлинг почти десять лет была любовницей их погибшего брата.
        Одно Амая знала точно: между ней и Кавианом все иначе. Их отношения держались на сумасшедшем желании, которое, она была уверена, разрушит их обоих. Это не походило ни на тихую привязанность Рихада к первой жене, ни на трепетную любовь ко второй.
        Это была агония.
        - Ужасно, если ты сорвешь свадьбу, - сипло начал Рихад. - Не буду этого отрицать. Но мне не хочется тебя силой вести к алтарю. Меня не волнует, что обо всем этом подумает Кавиан.
        Амая взглянула на Кавиана, и он тут же посмотрел на нее. Его взгляд был тяжелым.
        И Амае стала очевидна одна вещь: больше всего на свете она старалась избежать предсвадебной ночи. Она была безумно и бесконечно влюблена в Кавиана. Это произошло, наверное, еще в их первую встречу, когда их взгляды впервые встретились, переворачивая все вокруг, изменяя весь мир.
        Она любила Кавиана. Она приняла это как судьбу, веря, что никогда уже не разлюбит его.
        И если она выйдет замуж за него, то превратится в свою мать. Это был билет в один конец - в тоскливую жизнь, которую вела Елизавета. Не важно, что Амая говорила до этого. Если у них с Кавианом родятся дети, будет ли она так же относиться к ним, как Елизавета? А когда Кавиан устанет от нее и прогонит, будет ли она так же скитаться от любовника к любовнику, играя в ту же жестокую игру, делая несчастным каждого, кто попадется ей на пути?
        «Такая судьба страшнее смерти», - думала Амая, чувствуя сумасшедшее головокружение.
        - Ты в порядке? - нахмурившись, спросил Рихад. - Амая?
        Неизвестно, как ей удалось улыбнуться брату, когда внутри бушевал шторм. Земля ушла из-под ног. Она любила Кавиана, но не могла владеть им. Все ее чувства превратились в пепел, горе и мрак, ранящий ее с каждой секундой все больше. Кавиан показал ей, каков он на самом деле, из чего он сделан.
        - Не будь глупцом, - сказала она брату, королю Бакри, правителю, который отдал ее этому властному мужчине, от которого она никогда не сможет сбежать. Ее душа уже была разорвана на куски. Никогда уже Амая не будет прежней.
        Когда она предаст Рихада и Кавиана и их королевства, она сама разобьется на кусочки. Превратится в пыль, начнет скитальческую жизнь, уже не надеясь никогда в будущем испытать столь сильные чувства.
        И все же лучше было уйти, чем остаться с Кавианом. Ее разрушительная любовь к этому невероятному мужчине рано или поздно убьет ее.
        Лучше любить кирпичную стену - по крайней мере, у нее был бы шанс на ответное чувство.
        Но здесь и сейчас Амая лишь улыбнулась. И, судя по лицу Рихада, ей почти удалось его обмануть. Почти.
        - Лучше не бывает, - ответила она.
        Глава 12
        Амая чувствовала, что Кавиан приближается к ней, словно он был одной из теней в ночном саду. Жгучей и мрачной тенью.
        Но она не оглянулась. Ее взгляд был прикован к огням деревни внизу, благодаря которым старый город сиял в густой темноте. С одной стороны долины поднимались горы, а за ними, уже давным-давно поселившись в душе Амаи, простиралась пустыня.
        В небе светили звезды, тускнея с каждой минутой.
        - Ты не должен быть здесь, - наконец-то произнесла Амая, когда она смогла справиться с бурей противоречивых эмоций, бушевавших внутри.
        - Потому что ты думала, что я связан традицией, или потому, что надеялась быть на полпути в Стамбул?
        Голос Кавиана был мягким, но столь же убийственным, и Амая чувствовала это. И все же она посмотрела на него. У нее перехватило дыхание от волны ощущений, которая почти сбила ее с ног. Ей пришлось взяться за перила, чтобы не упасть вниз с дворцовой стены.
        Кавиан опять оделся во все черное, словно наемный убийца. Так же он оделся и при их встрече в Канаде целую вечность назад. Он стоял босиком на каменном полу, и Амая вздрогнула от почти болезненного желания, которое никогда ее, наверное, уже не покинет. Кавиан стал неотделимой ее частью, так же как и сердце, которое билось сейчас у нее в груди, даже больше.
        - Ты сказал мне, что я смогу последнюю ночь провести одна, чтобы…
        - Избавь меня от вранья, Амая.
        Она вздрогнула от его резкого голоса.
        - Я ничего не сказала, - тихо произнесла Амая. - Как я могла солгать?
        - Ты паковала вещи?
        В горле у нее пересохло. Как долго он наблюдает за ней?
        - Нет.
        - Да. Не чемодан, а рюкзак, но думаю, что вдаваться в подробности излишне.
        Сердце девушки застучало быстрее.
        - Ты шпионишь за мной, Кавиан? Накануне нашей свадьбы?
        - Наша свадьба. - Он усмехнулся. - Чего я не могу понять, так это почему ты до сих пор здесь? Твоя мать весьма точно дала инструкции моим людям, которых, как она уверена, смогла настроить против меня. Тебе нужно было пробраться через дворцовую кухню. А там она уже готова была отвести тебя через тоннели и спасти из моих дьявольских оков, дальше позоря меня перед всем миром.
        Амае хотелось умереть. Головокружение вернулось, к глазам вновь подступили слезы, которые она отчаянно старалась сдерживать.
        - Я знаю, ты не можешь понять. Но она тоже любит меня по-своему.
        От его жгучего взгляда девушка могла бы сгореть. Ее словно ошпарило. Она сделала шаг навстречу Кавиану, но он остановил ее, подняв руку.
        - Не подходи ко мне, - жестко сказал он.
        - Кавиан… - Она не смогла закончить.
        Его глаза были темнее обычного. Ночь отступала, но его взгляд был так же мрачен.
        - Ты сговорилась с женщиной, которая едва ли лучше кобры. Я ведь хотел выгнать ее из дворца и сделал бы это, но ты меня остановила, - произнес Кавиан сурово. - Но в этот раз я должен был стоять перед традиционным западным алтарем и ждать тебя. Вот как?
        - Кавиан…
        - Я не знаю, чего ты еще ждала от меня, каких проявлений чувств. - Его слова были ударами молота, отзывавшимися внутри ее и звенящими в воздухе. - Королевство. Трон. Я. Я не знаю, что ты надеешься найти, убежав.
        Амая не заметила, как сложила руки на животе, и сжалась, словно боясь рассыпаться на части. И все же она не могла отвести взгляд от Кавиана.
        - Предполагаю, ты хочешь признаний и поэзии. Я не такой. Я грубая сила, одетая человеком. Я не мягок, я не могу блистать красноречием, как другие. Но я буду защищать твою жизнь прежде своей. Я буду боготворить тебя до конца своих дней.
        - Ты будешь держать меня здесь.
        - Тебе здесь нравится. - Кавиану даже не надо было кричать. - Я следил за тобой, прежде чем забрать, в том маленьком городке. Ты была несчастна.
        - Я скрывалась! - возразила девушка, но ее трясло.
        - Ты была растеряна, - выдавил он. - Но затем я встретил твою мать, Амая. И многое понял о тебе.
        Девушка втянула воздух и ощутила боль.
        - Я ненавижу, когда ты так делаешь, - прошипела она ему. - Ты ничего обо мне не знаешь.
        - Я знаю о тебе все, - бросил он уверенно в ответ. - И я пытаюсь тебе это доказать. Я не умею ходить на свидания. Я не романтик. Но я видел твое лицо, слышал твой голос и изменил свой мир, чтобы ты была моей. Мне больше нечего тебе дать.
        - А если я не хочу этого?
        Мгновенно Кавиан пересек террасу и привлек Амаю к себе, сжав ее плечи и приподнимая.
        - Ты никогда ничего не хотела больше, чем этого страстного объятия, - сказал он ей прямо в лицо.
        Амая дернулась, но Кавиан не отпускал ее, и слезы, которые она так долго сдерживала, побежали по ее щекам. Кавиан стоял над ней, словно карающий ангел, заставляя ее признать вещи, которые она старалась не замечать.
        - Я с самого начала говорила, чего хочу! - отчаянно выкрикнула она. Потому что она любила Кавиана и знала, к каким разрушительным последствиям может привести эта любовь. - Отпусти меня, Кавиан. Отпусти!
        Кавиану показалось, что что-то взорвалось внутри его. Он разжал руки. Невозможно, но он отпустил ее. Она качнулась назад и опять прижалась к поручням, не отрываясь глядя на Кавиана.
        Кавиан тяжело дышал.
        - Обязанности перед твоим братом остаются в силе, - сказал Кавиан, и какое-то время Амая не осознавала, о чем он говорит.
        Амая заметно погрустнела.
        - Послушай меня, Амая! - командным голосом продолжил он. Он был воплощением силы, которой он завоевал трон и завоевал ее саму одним взглядом несколько месяцев назад. - Я не буду преследовать тебя и не приду за тобой.
        Амая потеряла дар речи. Она думала, что должна ощущать легкость, но ей было ужасно больно. И все же она надеялась, что сумеет успокоиться, как только сказанное окончательно осядет в голове.
        - Если у тебя нет врача, который проследит за результатами теста на беременность через месяц, я смогу отправить к тебе одного из своих специалистов. Если ты беременна…
        - Этого не может быть, - чужим, низким, искаженным, сломанным голосом ответила Амая. - Это невозможно.
        Глаза Кавиана странно блеснули.
        - Тогда тебе не о чем волноваться. Уверен, что тебе так даже удобнее.
        Она поняла в этот момент, что так Кавиан на нее никогда не смотрел: настолько холодно, отчужденно. В его взгляде всегда читалось восхищение, даже если он был вне себя от гнева или страсти.
        Такого Кавиана она не знала. И это открытие растоптало остатки ее сердца в пыль. Остались лишь сожаление и одиночество, которое неотступно преследовало ее.
        - Мне нужно что-то подписать?
        Кавиан не шевелился и даже будто не дышал, но его челюсти еще сильнее сжались.
        - Зачем? - словно хлыстом ударил его голос. - Ты многое подписала полгода назад. Твое слово, подпись, обещания - все это бессмысленно.
        Амае хотелось дотронуться до него, но она не смела.
        - Кавиан…
        - Ты хотела идти, Амая. - Его голос был полон злобы. - Иди. Тебе не придется прятаться, словно беглянке. Тебя будет ждать вертолет, воспользуешься им в любое время. Но забери с собой и свою мать.
        - Я думала… - Амая не знала даже, что сказать, и слегка покачнулась. - Я думала, ты хочешь…
        - Я хочу тебя, - отрезал Кавиан. - Но я не буду тебя ни к чему принуждать. И не буду играть в эту игру, в которой ты притворяешься, что все и всегда решаю я, хотя на самом деле все выходит по-твоему. Уходи, Амая. Будь свободна. Но помни, я знаю тебя. Твой единственный настоящий дом - мой дом.
        Амая знала, что он прав. Может, поэтому она так отчаянно сопротивлялась и поэтому до сих пор не убежала, ожидая, что Кавиан найдет ее.
        Но она все еще возражала.
        - Мир велик. Вокруг много других мест.
        - Ты многое повидала. Мать заставила тебя скитаться по всему свету.
        - Я не принадлежу этому месту, - шептала Амая, не в силах говорить громче под холодным, без блеска, взглядом Кавиана.
        - AZIZTY, - уверенно сказал он. - Как раз ему ты и принадлежишь. И мне.
        - Ты хочешь моего полного подчинения и смирения. Хочешь, чтобы я стояла на коленях перед тобой, умоляла тебя.
        - Возможно, - спокойно ответил он, - потому ты сама всегда возвращаешься в мои объятия. Только почему-то сначала тебе нужно сопротивляться. Ты так боишься признать, что мы оба хотим друг друга. Мы рождены для того, чтобы быть вместе.
        - Кавиан…
        Он покачал головой, не давая ей закончить.
        - Солнце встает. Впереди новый день. Тебе нужно принять решение, Амая. Надеюсь, что оно будет верным. Иди, если ты хочешь уйти. Мне предстоит отменить свадьбу и уладить жуткий скандал.
        Кавиан развернулся и ушел.
        Амая не верила своим ушам. Все это не имело смысла. Не он должен был уйти, а она. Девушка едва дышала.
        Солнце показалось над горизонтом и мягким золотым светом залило равнину, ослепляя Амаю. Оно окутало дворец и ее саму мгновенным теплом, изменяя весь мир вокруг.
        И наконец Амая поняла свой урок. Урок, преподанный ей звездами, пустыней, солнцем. Они не подчинялись, они просто существовали. Их нельзя было изменить или убрать, все это было абсолютно постоянным.
        Какая разница, что говорила ее мать? Какая разница, что будет говорить мир? Или внутренний голос, твердящий, что она должна чувствовать вместо того, что чувствует на самом деле?
        Любовь - вот все, что имело значение. Глядя в красивые серые глаза Кавиана, она всегда видела в них все самое прекрасное, что только существовало в мире.
        Почему бы ей не подчиниться ему? И что значили слова матери, которая даже не осознавала силы и власти Кавиана, способного управлять этой суровой страной?
        Амая медленно пошла вперед, чувствуя, как ноги скользят по мраморному полу. В спальне Кавиана не было. Его не было в душе. Она пробежала по коридору, заглядывая во все комнаты, и была на грани истерики, когда нашла его в кабинете с телефоном в руке.
        На секунду ей показалось, что он удивлен, но она не стала вглядываться в него. Амая бросилась к нему, веря, что он поймает ее. И он удержал ее, как и всегда.
        - Я отпустил тебя, - грустно сказал он, ставя Амаю на ноги и снова замерев, пока Амая не упала перед ним на колени. Она чувствовала каждую его мышцу.
        - Я люблю тебя.
        На целую вечность вокруг все исчезло, кроме его остановившегося взгляда и тяжелого кома в ее груди.
        - Да, AZIZTY, я знаю, - ответил наконец этот самоуверенный мужчина. - И какое-то время я пытаюсь тебе об этом сказать.
        Это признание было лучше любовных стихов, гораздо лучше. Слова полились из Амаи с неукротимой силой, как новый день, который загорался вокруг них.
        - Не важно, что ты не сможешь полюбить меня, - заверила его Амая. Она сама верила в это всем своим существом. - Я не хочу быть похожей на мать. Я не хочу, чтобы ты проводил ночи с целым гаремом, когда я буду беременна. Я не хочу тебя ни с кем делить. Не хочу растворяться в тебе, подчиняться тебе во всем. - Она с шумом вздохнула, слезы застилали глаза, и Кавиан казался лишь темной скалой. - Но я смогу заплатить эту цену. Потому что ты прав, Кавиан. Ты прав. - Ее трясло. Она сжимала ткань его брюк. - Я принадлежу этому месту. И тебе.
        Она думала, что сейчас он засмеется, прикажет раздеться и овладеет ею, чтобы доказать, как они подходят друг другу. Доказать, что он состоит из камня, а не из плоти.
        И Амая хотела этого, хотела его, насколько она может обладать им. Но в этом не было ничего постыдного, только любовь.
        Но вместо этого Кавиан глубоко вдохнул и выдохнул, долго и тяжело, словно ему было больно. И затем его королевское величество, Кавиан ибн Заид аль-Талаас, правящий шейх Даар-Талааса, опустился перед ней на колени.
        Его губы слегка изогнулись при виде ее измученного лица. Он наклонился к ней и взял ее лицо в ладони, словно какую-то ценность.
        - Это и есть любовь, - пророкотал он. - Так все и происходит. Ты преследовала меня с момента, как я тебя увидел. Я искал тебя по всему миру. Ты живешь в моем теле, моей крови, моих мыслях. Ты моя. - Он покачал головой, не улыбаясь. - Ты никогда не будешь похожа на Елизавету. Она никого не любила и никогда не полюбит. Тебе не стоит беспокоиться о том, что я предам тебя, беременную или нет. Я не очень умею делиться и не ожидаю от тебя большей щедрости, чем моя. Нет цены, которую ты должна платить, AZIZTY. - Он наклонился, и его губы коснулись ее. - Только это.
        Он поцеловал ее, и мир переродился. Он целовал ее, любил ее, и Амая чувствовала себя огромной, как пустыня, яркой, как звезды, блестящей, словно солнечный свет, падающий в комнату.
        Кавиан отстранился от нее, ожидая, когда она откроет глаза и посмотрит на него. Его лицо было серьезным, жестким и суровым, губы сжаты, взгляд беспощадный. Он был создан из камня и теперь принадлежал ей, весь целиком. Наверное, потребуется не одна жизнь, чтобы привыкнуть к этому.
        - Я люблю тебя, Амая, - тихо сказал он, и его слова запели в ней, и не было этой песне конца. На губах появилась легкая, едва заметная улыбка, и все внутри Амаи засветилось. - Выходи за меня замуж.
        Она улыбнулась и, обвив руками Кавиана за шею, прижалась к нему, не вставая с колен.
        - Ты спрашиваешь меня? - поддразнила его она. - Потому что это звучит как еще один приказ, королевская команда.
        - Я спрашиваю. Сомневаюсь, что это еще раз повторится. - Он запустил пальцы в ее волосы, а другой рукой прижал к себе ее бедра.
        Она улыбнулась ему, полностью подчиняясь, рискуя всем, и никогда еще Амая не чувствовала себя сильнее или увереннее.
        - Выходи за меня, Амая. - Его глаза блеснули. - Пожалуйста.
        «Ужасные шейхи никогда не уступают, - подумала Амая, - и этот упорнее всех. Кавиан не единожды это доказал. Но, видимо, даже он может немного прогнуться. Лишь чуть-чуть, но этого достаточно».
        - Я согласна, - мягко ответила она, глядя ему в глаза, чего не делала, когда они подписывали бумаги и когда она сбежала от него. Сейчас она знала, в чем клянется, и каждое ее слово имело значение. - Я обещаю тебе, Кавиан.
        Амая прижалась к нему и поцеловала его, показывая, насколько серьезны ее слова.
        Кавиан провозгласил ее королевой на грандиозной церемонии, о которой написали в тысячах газет по всему миру и которую показали по всем каналам телевидения. Бакри и Даар-Талаас объединились перед лицом других государств и против их общих врагов.
        Его жена, наконец-то его.
        - На этот раз, - начал он с полным удовлетворением в голосе, когда они связали себя узами на трех языках, в двух религиях и по законам как минимум трех стран, - ошибки быть не может. Ты моя.
        - Я твоя, - согласилась Амая, вызвав его экстаз одной лишь улыбкой.
        Наконец она принадлежит ему.
        Более того, она стала королевой, которой, он мечтал, она будет. Она была красива, чтобы стоять рядом с ним, вызывая восхищенные вздохи людей. Она была хороша в своей работе и не боялась запачкать руки, если необходимо. Народ любил ее, как и он. Ею восхищались и за то, что она заставила себя разыскивать, и за ее неожиданное подчинение. Люди называли ее сильной королевой, как в старинных песнях, веря, что она такой же воин, как и их король.
        Они любили ее.
        И полюбили еще больше, когда спустя восемь месяцев после свадьбы она родила первенца, разорвав кровавый круг мести. Их сыну не нужно было мстить за своего отца, ему не надо будет мучиться переживаниями, каков он на самом деле. Он будет знать это и так.
        Еще через полтора года Амая родила девочку, самую милую в истории этого мира, по утверждению самого короля. В честь ее рождения был устроен государственный праздник.
        Кавиан сделал ее величайшей королевой в истории Даар-Талааса, а она сделала его великим человеком.
        Она любила его отчаянно и сильно и требовала того же взамен. Она сопротивлялась ему так же страстно, как и отдавалась ему, и Кавиан научился покоряться. Немного, но этого было достаточно. Она прощала его и спасала каждый день.
        Каждый день она обучала его. Он не бросил ее мать в темницу, как собирался, и по прошествии лет увидел в этом свои плюсы. Елизавета не могла стать уютной и милой или даже терпимой, но она стала бабушкой гораздо лучшей, чем когда-либо была матерью.
        - Она смягчилась, - однажды сказал он Амае, когда они стояли в старом гареме и наблюдали, как дети играют с бабушкой в лучах пустынного солнца. Белокурая женщина смеялась, держа в руках извивающуюся пятимесячную девочку. Когда она была с детьми, ее было не узнать. - Никогда бы в это не поверил.
        - Не только она стала мягче, - ответила Амая и улыбнулась в ответ на его шутливо-сердитый взгляд.
        - Я мужчина из камня, AZIZTY, - произнес он, не сдержав улыбки.
        Амая же рассмеялась, и мир вокруг замер. Так же как когда-то давно, когда он впервые увидел ее на видеозаписи. Так же как, он был уверен, будет, когда они станут старыми и седыми.
        - Ты мужчина, - согласилась она и, встав на цыпочки, поцеловала его быстро, сладко и страстно. Кавиан чувствовал на губах и в глубине души ее улыбку. - Мой мужчина.
        Затем она взяла его за руку и повела к солнцу и к их яркому будущему.