Ночь решает все Кейтлин Крюс
        Любовный роман — Harlequin #647
        Бывшая модель Селеста находится на последнем месяце беременности. Отец ее малыша погиб в автокатастрофе, и она заранее готовится к роли матери-одиночки. Но неожиданно брат погибшего шейх Рахим делает Селесте предложение: он хочет жениться на ней и взять под опеку ребенка, которому предстоит в будущем стать наследником. Селеста испытывает неприязнь к Рахиму, ведь он всегда считал, что его брат ошибся в выборе спутницы жизни. Сможет ли она доказать шейху, что достойна любви?
        Кейтлин Крюс
        Ночь решает все
        CAITLIN CREWS
        PROTECTING THE DESERT HEIR
        Эта книга является художественным произведением. Имена, характеры, места действия вымышлены или творчески переосмыслены. Все аналогии с действительными персонажами или событиями случайны.
                        
        Глава 1
        Последний раз Селеста Мак-Рей убегала, чтобы выжить, когда была отчаянным, заплутавшим долговязым подростком. Сегодня бежать у нее получалось с трудом, потому что под сердцем она носила ребенка. Теперь, когда Омара не стало, она должна была продолжать оберегать и заботиться о нем во что бы то ни стало.
        В отличие от своего первого побега из приемной семьи в городе Сидар-Рапидс в Айове, теперь она не была ограничена в средствах. Ей также не нужно было рассчитывать на общественный транспорт — наготове у нее был автомобиль с водителем, который мог доставить ее куда бы она ни пожелала. Конечно же как только она выберется из Манхэттена, от машины придется отказаться. Тем не менее второе бегство она начнет с большим комфортом, и за это Селеста мысленно поблагодарила Омара.
        Каблуки изящных туфель, от которых Селеста не отказалась даже на позднем сроке беременности, громко цокали о пол их квартиры. Здесь они жили с Омаром еще с тех самых пор, как он был студентом последнего курса. Селеста была готова вновь отдаться своему горю, но мешкать было нельзя. Она собралась с мыслями и покинула дом. Времени оставалось все меньше. Для траура его не было вовсе.
        Селеста видела новости этим утром. Рахим аль-Бахри, старший брат Омара и правитель крошечной страны в Персидском заливе, откуда Омар сбежал в возрасте восемнадцати лет, приехал в Нью-Йорк. У Селесты не оставалось сомнений относительно цели его визита. Женщина подумала, что, вероятно, за ней уже ведется слежка. Следовало ожидать, что в самом скором времени сюда явятся представители спецслужб.
        Когда Селеста вышла из лифта банка, то сбавила шаг. Нужно было казаться спокойной и не вызывать подозрений. Она невозмутимо улыбалась, пока шла по коридору. Нельзя было допустить, чтобы она, а самое главное — ее ребенок попал к людям, от связи с которыми Омар старался всячески откреститься.
        Она лучше прочих понимала, как ведут себя хищники, когда чуют легкую добычу. Нельзя впускать страх в свою душу.
        Селеста шла, вернее, плыла. До того как занять место подле Омара, она была профессиональной моделью. Позже в глазах общественности она стала лишь любовницей известного мужчины.
        Нью-Йорк. Утро. Селеста обожала этот город. К сожалению, у нее не было времени как следует попрощаться с ним. Нужно было обеспечить безопасность ее ребенка, ребенка Омара.
        Утро выдалось солнечным — идеальное оправдание для больших угольно-черных солнечных очков, за которыми Селеста скрывала набегающие слезы. Она едва заметила, что водитель, который ждал ее в Верхнем Ист-Сайде, не был обычным водителем Омара.
        Незнакомец стоял возле машины так, словно был хозяином жизни. Его внимание было обращено к мобильному телефону. Что-то насторожило Селесту. Впечатление лишь ухудшилось, когда он вдруг оторвался от экрана мобильного устройства и посмотрел прямо ей в глаза.
        Селесте пришлось остановиться, чтобы перевести дыхание. Горе от утраты не имело ничего общего с ее замешательством. Взгляд незнакомца был как прикосновение, которое она ощущала всем телом, — властный и чувственный.
        Что-то было не так с этим водителем. Мужчина был слишком высоким, слишком статным. Черт побери, слишком уверенным в себе! Он был одет в строгий темный костюм, который вкупе с его атлетической фигурой навевал мысли о хитменах. Густые темные волосы коротко подстрижены, шоколадно-карие глаза, загорелая кожа. Чувственные, крепко сжатые губы, такой соблазнительный рот Селесте видеть прежде не доводилось. Несмотря на устрашающий вид мужчины, нельзя было отрицать его сногсшибательную, аристократическую, утонченную красоту. Селеста со всей уверенностью могла сравнить его с обоюдоострым мечом с драгоценной рукояткой.
        Селеста вдруг подумала, что не хотела бы, чтобы этот человек сопровождал ее в новую жизнь. Однако рациональной причины этим ощущениям она найти не смогла. К тому же у нее совершенно не было на это времени — телефон настойчиво вибрировал в кармане. Это могло значить только одно.
        Рахим аль-Бахри — король собственной персоной. Он занял трон несколько лет назад, когда не стало их с Омаром отца. Как она и опасалась, по всей видимости, он уже был на Манхэттене. Их общие с Омаром друзья постоянно присылали ей сообщения, звонили, чтобы предупредить о надвигающейся угрозе. Не важно, что будет дальше, не важно, что теперь будет с Селестой без мужчины, который был для нее всем, его старший брат не должен узнать о ребенке.
        Именно поэтому она все эти месяцы скрывала свою беременность. До сегодняшнего дня, потому что теперь, когда она собиралась сбежать и начать новую жизнь, можно было отказаться от секретов.
        Селеста решила сделать то же, что и в прошлый раз: поселиться в богом забытом месте под чужим именем, изменить длину и цвет волос, обновить гардероб. Она помнила, что нетрудно было предстать новой личностью, было трудно забыть старую жизнь. Все смешивалось. Призраки прошлого то и дело будут терзать ее.
        Селеста решительно подошла к машине. У нее не было времени размышлять об этом незнакомце.
        —Где Мухаммед?
        Его лицо оставалось суровым. Селеста приблизилась к машине. Новый водитель продолжал смотреть на нее. Она почувствовала легкое смущение. У него был красивый, королевский профиль. При ближайшем рассмотрении она была еще глубже поражена красотой его глаз — горячий темный шоколад, в котором плавали крупинки золота.
        Селеста не могла взять в толк его промедление. У нее создавалось впечатление, что он чувствовал себя оскорбленным. Ее телефон снова отчаянно завибрировал, Селеста была готова расплакаться. Необходимо было взять себя в руки.
        —В смысле мне, конечно, без разницы, где он, — бросила Селеста ему, нервничая. — Пойдемте. Прошу прощения, но я очень спешу.
        Селеста никогда не вела себя как избалованная истеричка, не могла усвоить привычки богатых, сколько бы денег ни выделял ей Омар. Но сегодняшний день был плохим в череде худших, следующих один за одним после того, как среди ночи ее разбудили звонком из комиссариата. Полицейский рассказал, что жизнь Омара оборвалась в чудовищной автокатастрофе в пригороде Парижа.
        Селеста была на пределе, у нее не было сил поддерживать великосветские манеры. Особенно перед мужчиной, который вел себя так, словно никто, кроме него, не решит, куда и когда они поедут. Селеста могла сорваться на этого водителя и сделать объектом агрессии его, а не себя или старшего брата Омара, который мог ворваться в ее жизнь с минуты на минуту и разрушить ее. Из редких рассказов Омара Селеста сделала вывод, что так поступали все могущественные шейхи.
        —Получили эту работу по знакомству? — Она с наслаждением выплеснула свое раздражение. — Потому что мне не кажется, что вы выполняете ее качественно. Вы в курсе, что согласно инструкции нужно открывать дверь перед пассажирами?
        —Конечно же.
        Голос водителя был глубоким и бархатистым. Селеста невольно обняла свой большой живот. Во рту пересохло.
        —Моя вина. Конечно же моя главная цель в жизни — заботиться об американских женщинах, как о самом себе.
        Селеста часто заморгала. Если бы он сказал это по-другому — мягче, спокойнее, она бы и внимания не обратила. Но этот взгляд — уверенный, притягательный, выдал сильную, властную натуру.
        Впервые за долгое время Селеста почувствовала себя не только матерью ребенка лучшего друга, но и женщиной. С головы до пят. В этот самый момент малыш начал толкаться. По крайней мере, этим явлением она объяснила свое учащенное дыхание. Все ее тело словно превратилось в оголенный нерв.
        —В таком случае вы довольно плохо реализуете ее, — сказала она, когда прошли спазмы.
        —Приношу свои извинения. Кажется, я совсем забылся.
        Мужчина выпрямился, и Селеста вновь испытала необъяснимое волнение. Его плечи были настолько широкими, что на какое-то мгновение он затмил собой солнце.
        —Ну что же… Постарайтесь впредь этого не делать. — Она решила больше не смотреть на него. Кожей она чувствовала, как его губы сложились в ухмылку. — Пожалуй, теперь нам действительно пора ехать.
        Голос Селесты теперь звучал мягче. На протяжении долгих лет она училась убеждать. Селеста возвела красноречие в ранг искусства. Чего бы ни обещал ей Омар, Селеста ни на минуту не обманывалась, скорее чувствовала, чем знала, что ее жизнь никогда не станет сказкой. Теперь та жизнь навсегда осталась позади.
        —Мне предстоит долгая дорога, а я уже опаздываю.
        —Конечно. — Мужчина оскалился в волчьей улыбке. — Присаживайтесь. Мне бы не хотелось причинять вам еще больше неудобств.
        Затем он открыл дверцу и взял Селесту за руку, чтобы помочь сесть в салон.
        Его прикосновение было как фейерверк: чистое безумие. Новые чувства переполнили Селесту, обновили. Город вокруг перестал существовать. Она забыла свою историю, забыла, от чего бежала, жизнь словно началась заново.
        Селеста хотела отнять свою руку, как делала всегда, когда кто-то прикасался к ней без разрешения. Но впервые она не сделала этого: ей хотелось продлить чудесное ощущение от прикосновения его сильных пальцев.
        —Послушайте, я не смогу вас обслужить, если вы не сядете в машину. — Мужчина прищурился, ее сердце ушло в пятки. — А вам бы этого хотелось, не так ли?
        Она не могла дышать, чувствовала себя парализованной новыми пугающими ощущениями — смесью панической тревоги и восторга.
        «Моя жизнь меняется», — невольно подумала Селеста.
        Тем не менее единственное, о чем ей сейчас следовало думать, — безопасность ее и ребенка.
        Наконец Селеста отняла руку. Она торопливо села в машину, пока еще могла держаться на ногах. Пока не сделала что-нибудь опрометчивое, как, например, не запечатлела поцелуй на этих чувственных губах.
        Существовало несколько вещей, которые Рахим аль-Бахри — правящий шейх, великий правитель и царь Бахрийской империи никак не мог взять в толк. Первое — это то, почему его брат не посчитал нужным сообщить о том, что его любовница беременна. Причем, судя по размеру живота, она была на довольно позднем сроке.
        Второе — то, как эта изысканная американка смогла ускользнуть от всей его охраны и ходить по городу, как будто она все еще на подиуме. Согласно добытой информации, в юности она действительно работала моделью. Селеста приняла шейха за водителя и уколола тем самым его самолюбие.
        Шейх скорбел о безвременной кончине своего младшего брата. Рахим никак не мог смириться с этим, не был уверен, что когда-либо сможет пережить горькую утрату. После стольких лет, которые он провел с этой неподходящей женщиной, жизнь Омара оборвалась в одночасье на французской автостраде.
        Но все это отступило на задний план, когда Рахим взял эту женщину за руку, чтобы помочь сесть в автомобиль. Он рассудил, что именно так ведет себя обслуживающий персонал. Ему ли не знать, уж слугами-то он сыт по горло.
        Все звуки города моментально стихли и теперь напоминали лишь помехи на старой кассетной пленке.
        Ладонь Селесты была нежной и одновременно сильной. Последнее Рахиму не понравилось. Равно как и то, как крепко она сжала губы, когда посмотрела на него. Ему казалось, что она попыталась скрыть, как они дрожали. Рахим тут же испытал сильное желание проверить свое предположение.
        «Ну уж нет».
        Золотистые пряди ее волос были неаккуратно забраны наверх. Она должна была бы выглядеть неопрятно, но вместо этого от Селесты веяло свежестью. На ней были светлая удлиненная рубашка и темные брюки, которые облегали стройные длинные ноги. Если бы Рахим не знал о том, что она беременна, то подумал, что она просто подложила под рубашку воздушный шар. Но хуже всего было то, что, несмотря на свое состояние, она сохранила в своем теле почти животную грацию. Когда он наблюдал за тем, как она шла к машине, то невольно подумал о том, какого это — ощущать в своих объятиях эту красивую женщину?
        Рахим осекся. Думать о Селесте так — последнее, что ему следует делать. Ему нужно было лишь стереть ее из жизни своего брата. Селеста — позор королевской семьи. И чтобы со всем разобраться, он прилетел в Америку сам сразу после похорон Омара. В любом другом случае он бы просто отправил своих людей, и они бы выдворили эту женщину с частной собственности, которая когда-то принадлежала его брату.
        Но с Рахима было довольно скандалов. Он больше не мог поступать импульсивно и вести себя безрассудно. Всю свою жизнь Рахим занимался тем, что устранял последствия поступков своего отца, Омара и даже своей сестры Амины.
        Селеста Мак-Рей была образцом распущенности, Рахим хотел, чтобы ее не было. В глубине души он ждал подвоха. Его не удивило то, что она была беременна.
        Глава 2
        —Вижу, что у вас будет ребенок, — хмуро сказал Рахим, когда занял водительское кресло. От него не ускользнуло то, как поспешно Селеста отняла свою руку. По всей видимости, она испытала те же неприятные чувства, что и он. Он не стал уделять этому слишком большое внимание.
        —Вы чересчур наблюдательны.
        Сарказм? Она насмехается над ним? Рахим часто заморгал и смотрел на дорогу перед собой.
        —А как насчет того, чтобы вы закрыли дверь и завели мотор?
        Селеста отдавала ему приказы? И она ожидала, что он подчинится? Рахим был обескуражен происходящим. Настолько, что решил захлопнуть дверь и обдумать свои дальнейшие действия. Ребенок мог быть не от Омара. Он вздохнул. Это исключено. Одержимость его брата этой женщиной продолжалась несколько лет. Их знакомство обернулось большим скандалом. Тогда ей едва исполнилось семнадцать. Уже через неделю он поселил ее в своей квартире, даже не думая о том, что она была невежественной беспризорницей, которая жила под вымышленным именем.
        Папарацци еще долго пировали.
        Тогда Рахим пытался убедить отца в том, что совсем скоро Омар устанет от нее. Почти каждую неделю пресса пестрела новыми и новыми заголовками о его скандальном младшем брате.
        Отец Рахима и сам был большим любителем женщин. Последней его женой стала польская танцовщица — мать непослушной Амины, которая была одной из главных его проблем. Особенно после недавних событий — она разорвала помолвку со знатным женихом накануне свадьбы.
        После этих событий отец Рахима отказался от узаконивания отношений, но не от женщин. Шейх, как никто другой, знал, как нужно обращаться с любовницами.
        Тогда Рахим сказал отцу, что его младший сын, приехав в Нью-Йорк, по всей видимости, позабыл о своих обязанностях перед семьей. Отец только вздохнул, но Рахим и не ждал другой реакции. Несмотря на то что Рахиму предстояло занять трон после отца, должного места в его сердце ему занять было не суждено. Омар всегда был у отца любимчиком. Это неудивительно — они были одного поля ягода. Эгоисты, провокаторы, они никогда не думали о последствиях своих поступков. Рахим же безропотно устранял все неудобства, которые семья доставляла собственной же репутации.
        В противном случае враги бы давно встали у власти.
        —Рахим, нет ничего плохого в том, что у мужчины есть слабости. — Король нахмурился. — Досадно лишь то, что Омар ведет себя так несдержанно на публике.
        Рахим не понимал, что такое слабость, потому что никогда не потакал своим капризам. Он никогда не влюблялся, не содержал любовницу, прекрасно понимая, что его участь — брак по расчету. Женился же он сразу после окончания учебы в Европе.
        Тасним не обладала внешностью модели, но была предана браку так же как Рахим. Они никогда не испытывали друг к другу всепоглощающей страсти, но со временем между ними родилась нежная привязанность. Вместе они довольно счастливо прожили три года, пока на обычном медицинском осмотре доктор не поставил его верной жене страшный диагноз — рак. Прошлым летом ее не стало. Рахим тяжело переживал утрату единственного друга и соратника.
        Возможно, именно поэтому он так эмоционально реагировал на Селесту. Она — позор их семьи, сейчас сидела с ним в одной машине и обнимала свой круглый живот. А Тасним, которая сдержала все свои обещания, в том числе быть верной своему супругу до конца своих дней, умерла. Умер и его безответственный брат. Омар оставил мать своего ребенка одну, без должной защиты и ухода.
        Рахим до сих пор чувствовал нежность от прикосновения к руке Селесты.
        «Это недопустимо».
        Будь он другим человеком, эгоистичным и самовлюбленным, то имел бы право на столь бурную реакцию. Но Рахим был тем, кто он есть. Он не признавал слабостей, он возвышался над ними.
        Рахим достал из кармана телефон, отдал несколько коротких команд. Решение он принял молниеносно. Это было разумным выходом из сложившейся ситуации, убеждал себя мужчина. Он поступал так вовсе не потому, что единственное ее прикосновение приворожило его.
        Краем глаза он наблюдал за Селестой. Она хмурилась.
        —Вам запрещено говорить по телефону, когда вы ведете машину. — Она почти бранила его. — Или вы и об этом позабыли?
        Она обращалась с ним как с обычным человеком. Никто, кроме его семьи, еще никогда не общался с ним так фамильярно. Никогда.
        Рахим просто замер. Ему следовало впасть в ярость. Сейчас же ему хотелось хохотать как безумному.
        —Не могу разговаривать? — спокойно переспросил он. — Что же, благодарю за предупреждение.
        —Помимо того что это запрещено законом, это же просто небезопасно, — ответила Селеста раздраженным тоном, каким прежде никто не отваживался с ним разговаривать.
        Рахим заметил, как она заерзала на сиденье, а затем положила ладони на свой круглый живот. Эта женщина явно не была такой бездушной и меркантильной, как он себе представлял. Он тотчас же отбросил эти мысли в сторону.
        —Послушайте, не будь я в положении, вы могли бы въехать вот в эту стену, но, как видите, это не так.
        —Прекрасно вижу. — Рахим положил телефон во внутренний карман пиджака. — Ваш муж теперь наверняка будет скучать?
        Рахим умышленно старался задеть ее, но не понимал, что ему это даст. Он снова бросил взгляд в зеркало заднего вида. Но Селеста больше не хмурилась. Повернувшись, Селеста рассматривала здание, которое они оставляли. Складывалось впечатление, что ей было грустно покидать место, где она жила с его братом, а точнее, за счет его брата, так долго.
        Рахим подумал, что, по всей видимости, так оно и было. Теперь Селесте будет гораздо сложнее найти себе состоятельного любовника. Она стала старше и к тому же обладала незавидной репутацией. Что же говорить о том, что совсем скоро она станет матерью, а это явно помешает ей снова стать содержанкой.
        «Чушь, — нашептывал ему внутренний голос. — Ты находишь ее привлекательной даже сейчас, когда ее живот раздулся, потому что под сердцем она носит ребенка твоего брата».
        Рахим заставил себя собраться с мыслями. Его просто не может привлекать женщина, которая когда-то принадлежала Омару. Этого он просто не мог допустить.
        —Отец моего ребенка мертв.
        Ее голос был лишен каких-либо эмоций.
        —И вы так любили его, что готовы были бы уйти за ним? — Рахим бросил на Селесту быстрый взгляд. — Мне кажется, что это неправильный способ почтить память любимого человека. Слабость — удел трусов. Продолжать жить дальше — вот это настоящее испытание.
        —У меня звуковые галлюцинации?
        Рахим лишь пожал плечами. Машина выехала на узкое шоссе, которое вело из города.
        —Не могу ответить за вас.
        —Или вы пытаетесь в ехидной манере вызнать у меня все о человеке, которого я любила? Вы — водитель и забываетесь.
        Селеста испепеляла Рахима взглядом, но что-то в ее голосе подсказывало ему, что она едва сдерживается. Хотя, возможно, ему это лишь чудилось.
        —Послушайте, мне нет никакого дела до того, что вы думаете обо мне или моих чувствах. Вам просто нужно вести эту чертову машину, ни больше ни меньше. Ясно? Или вы хотите поделиться со мной еще чем-то?
        Рахим лишь улыбнулся и свернул на другую дорогу, которая вела к частному аэродрому, где его ждал готовый к взлету личный самолет. Он должен быть заправлен и готов к взлету, или кому-то не поздоровится.
        —Куда вы собираетесь? — обманчиво спокойным голосом поинтересовался Рахим. — Летом в Нью-Йорке восхитительно, но в вашем положении оставаться здесь одной небезопасно. Вы же понимаете это?
        —В моем положении. — Селеста катала во рту эти слова, словно хотела распробовать их на вкус. — Что вы хотели этим сказать?
        —Кажется, раньше о вас хорошо заботились, — спокойно продолжал Рахим. — Вы ведь явно привыкли к отличным условиям.
        Изящным движением Селеста подняла очки и надела их на голову. Рахим тотчас же пожалел об этом. Ее лицо показалось ему совершенным. Ее кожа была цвета молока, словно маска, высеченная из мрамора. Голубые глаза, проницательные и внимательные, опушенные густыми темными ресницами, сейчас метали молнии. Селеста показалась ему такой юной!
        —Кем вы себя возомнили? — Селеста была в ярости. — Какое право вы имеете оскорблять незнакомых вам людей?
        Ее голос грохотал, как водопад.
        —Кем бы я ни был, вам будет довольно сложно установить это, пока вы находитесь на заднем сиденье.
        —А вам, стало быть, комфортно унижать пассажиров, пока ведете машину? Это просто безумие.
        —Так о вас не заботились? Примите мои соболезнования. Возможно, вам следовало найти себе лучшего покровителя. До того, как вы позволили неподходящему человеку наградить вас ребенком.
        Рахим не знал, чего ждать после таких слов. Селеста расплачется? А может быть, накинет ремень от брюк ему на шею. Рахим невольно ослабил узел на галстуке. Однако реакция Селесты превзошла все его ожидания. Женщина выпрямилась, подняла подбородок. Рахим почувствовал стыд.
        —Позвольте предположить, — наконец сказала она после продолжительной паузы. — Это своего рода игра для вас? Вы вмешиваетесь в жизнь незнакомых вам людей, оскорбляете, унижаете… Что потом? Вам нравится причинять боль? Унижение — ваша цель? Или же вы ожидаете каких-то действий? Ждете, что я выйду из себя, потребую, чтобы вы высадили меня на ближайшем перекрестке? Что вам это дает?
        Позади них остался мост, Рахим все так же продолжал двигаться на запад. Единственное, чего ему хотелось, — поскорее сесть на самолет и вернуться в свою страну. На трон, к знакомым правилам, устоявшимся обычаям. Напряжение, наполнявшее каждую клетку его тела, грозило вырваться наружу, и последствия могут быть необратимы.
        Прежде с ним никогда не происходило ничего подобного. Все началось с того самого мгновения, когда он впервые увидел эту женщину.
        —Можете быть спокойны, — ядовито заверил ее Рахим. — Ни при каких обстоятельствах я не высажу вас на улице. Не сейчас.
        —Вы настоящий джентльмен. Нет, правда.
        Рахим рассмеялся. Все происходящее напоминало дикий спектакль. Он никак не мог оправиться от той фамильярности, с которой разговаривала с ним эта женщина. По всей видимости, он действительно неплохо прикидывался водителем. Селеста же не играла — она была той самой женщиной, которая разрушила жизнь его брата.
        Но их препирательства забавляли его. Рахим уже давно не чувствовал себя настолько живым, свободным в проявлении эмоций. По всей видимости, он окончательно сошел с ума от горя и тоски.
        —Мне хочется, чтобы мы оба понимали, кто вы.
        Селеста подалась вперед, ее запах щекотал его ноздри. Ее аромат — коричневый сахар, мед и тропические цветы — будоражил его все больше. Он сжал руль двумя руками. Костяшки на пальцах побелели. Рахим перестал узнавать самого себя. Его снедал плотский голод невиданной силы. Он решительно устремил взгляд на дорогу. Он не станет поддаваться на ее провокации.
        —Я прекрасно знаю, кто я.
        Рахим помнил о своем происхождении и положении, когда вышел из частного самолета несколько часов назад, когда приехал в квартиру Омара, отпустил водителя, отправил охранников в здание. Они не должны были позволить Селесте уйти. Рахим желал собственноручно выдворить нахалку из дома, принадлежавшего его брату.
        Да, он знал, кем был, лишь несколько часов назад. Рахим убеждал себя, что ничего не изменилось.
        «И не изменится».
        —Во-первых, вы — человек, который считает, что унижать женщину — это нормально.
        Когда Селеста произнесла эти слова, Рахиму стало дурно. Он заверил себя, что это — раздражение. В его стране никто не имел права разговаривать с ним подобным образом. И сейчас его просто будоражила новизна ощущений.
        —Поздравляю. Мама наверняка бы гордилась вами.
        Рахим рассмеялся, но уже безрадостно.
        —Дело в том, что моя мать умерла, когда мне не было и двенадцати.
        —Тем лучше. Она не видит, в какое чудовище превратился ее сын.
        Только несколько мгновений спустя Рахим понял, как глубоко она его ранила. Но Селеста еще не закончила.
        —К тому же вы строите свои мерзкие предположения о людях, о которых совершенно ничего не знаете.
        —Так, выходит, вы не содержанка? Что же, видимо, я ошибся. Так чем вы зарабатываете на жизнь?
        —Вы грубый, невоспитанный человек. Это видно с первого взгляда. С первого слова. — Селеста рассмеялась. — Животные ведут себя благороднее.
        —Аккуратнее со словами, — предупредил ее Рахим. У хамства были свои пределы. — Мужчины довольно трепетно относятся к своей чести.
        —Мужчина ведет себя достойно, — огрызнулась она.
        —Ну конечно, — фыркнул Рахим. — Вы будете осуждать меня? Женщина, которая…
        —Беременна?
        Ее голос был холодным как лед. Настолько ледяным, что Рахим позабыл о том, что она перебила его. Никто не позволял себе этого с того дня, как он взошел на трон вместо отца. К тому же на его памяти этого не делала ни одна женщина.
        —Вот уж действительно скандал. Складывается впечатление, что беременность — это нечто противоестественное, хотя у каждого человека есть родители, подарившие ему жизнь.
        —Кажется, я перепутал вас с кем-то, — пробормотал Рахим, сворачивая к взлетной полосе. Он был на грани. Энергия, бурлившая в его теле, грозила в самом скором времени перевернуть машину, если он не выберется наружу. — Знаете, я вдруг подумал, что вы женщина Омара аль-Бахри.
        —На вашем месте, — вкрадчиво проговорила Селеста почти у самого его уха, — я бы очень аккуратно подбирала слова.
        —Почему?
        Рахим вдруг понял, что слишком сильно разогнал машину. Перед воротами ему пришлось значительно сбросить скорость. На взлетной полосе его уже ждали. Рахим был рад тому, что этот фарс скоро подойдет к концу. Все же он не умел лгать, притворяться для него было мукой.
        —Вы же сказали, что он мертв? Это его ребенок?
        —Да. Ну конечно.
        Казалось, Селесте стало невыносимо скучно. Но Рахим не обманулся. Селеста была в ярости.
        —Думаете, я падшая женщина? Поэтому задаете столько вопросов? Пытаетесь узнать, насколько я соответствую стереотипам — любовница богатого мужчины обязательно должна быть его содержанкой?
        —Это так?
        Селеста рассмеялась:
        —Какое вам дело?
        Но Рахиму достаточно было одного взгляда в зеркало, чтобы увидеть истинное положение вещей. Она нервничала, дрожала. Побелевшие руки обнимали живот под рубашкой. Селеста изо всех сил удерживалась от того, чтобы не заплакать.
        Лучше бы она сделала это, лучше бы кричала на него. Он бы не чувствовал сейчас такую дурноту. Имел ли он право так жестоко обращаться с этой едва знакомой женщиной?
        Рахим решил сейчас отбросить все размышления и переживания в сторону.
        —Я просто стараюсь подобрать для вас верное определение. — Он припарковался позади самолета. — Прошу прощения, если вы находите это грубым.
        —Ты с первого взгляда решил, что я шлюха, — безучастно ответила Селеста.
        Вероятно, ей и раньше приходилось слышать подобные оскорбления.
        —Но дело в том, что люди не могут отличить шлюху от девственницы.
        —Ну, уж ты-то точно не можешь быть девственницей. — Рахим бросил красноречивый взгляд на ее живот. — Я знаю только об одном непорочном зачатии. Все прочие, как мне кажется, происходят по старинке. Хотя, возможно, причина твоей спешки — объявить о втором рождении Спасителя?
        —Со сколькими женщинами ты спал? — вдруг спросила Селеста, которую, казалось, абсолютно не задел его сарказм.
        Мужчина рассмеялся, чтобы скрыть смущение, вызванное ее вопросом.
        —Хочешь быть следующей?
        —Если ты спал хотя бы с одной женщиной и не женат, то ты лицемер.
        —Я вдовец.
        Нормальная женщина тотчас бы извинилась и принесла свои соболезнования, но он прекрасно понимал, что это определение никак не подходило Селесте Мак-Рей.
        —И после жены ты не прикасался ни к одной женщине?
        Им не следовало говорить о Тасним. Рахим злился на самого себя. Селеста безошибочно истолковала его молчание.
        —О боже, — пробормотала она. — Ты действительно лицемер. Пожалуй, не тебе осуждать других. Хотя мне кажется, что ты принадлежишь к числу тех, кто вспоминает о добродетели только тогда, когда замечает недостатки в других, особенно в женщинах.
        Снаружи было подозрительно тихо. Как же Рахим будет рад, когда все закончится! Его абсолютно выбило из колеи то, что в этой стране люди разговаривали с ним без должного уважения.
        —Поразительно, меня отчитывает американка, которая всю свою жизнь прожила за счет слабых состоятельных мужчин! Слава богу, мы наконец-то приехали.
        Он обернулся и увидел, как Селеста вздрогнула. Только сейчас она поняла, что машина остановилась.
        Она озадаченно оглянулась, а затем впилась глазами в лицо Рахима:
        —Что происходит? Где мы?
        —Это аэропорт. — Рахим передразнил тон, которым она приказала ему прекратить разговаривать по телефону. — А это самолет, мой самолет.
        Селеста побледнела. Руки снова легли на живот, словно она пыталась защитить своего нерожденного ребенка. Рахим невольно восхитился этому жесту.
        —Кто ты?
        Он подозревал, что она знала о нем немало. Тем не менее он испытал неописуемое удовольствие, когда заметил, как задрожали ее губы, а глаза распахнулись от ужаса. Мужчина подался вперед, Селеста отпрянула.
        —Меня зовут Рахим аль-Бахри. — Он почувствовал себя победителем. — И если ты носишь под сердцем ребенка моего брата — это мой наследник. Это значит, что теперь он и ты — моя забота.
        Глава 3
        Просторный кожаный салон машины словно давил на Селесту. Сердце учащенно забилось. Ребенок снова зашевелился, она испытала очередной приступ паники. Селеста погладила живот, попыталась собраться с мыслями.
        Что могло произойти с ней дальше? Если ее ребенок — действительно наследник трона, Рахим не станет причинять ей вред. На самом деле она и мечтать не могла, что они с малышом могут так быстро оказаться в безопасности.
        Мужчина, которому, как поняла Селеста, еще ни разу не приходилось никому прислуживать, вышел из машины и громко захлопнул за собой дверь. Снаружи тотчас же послышались его крики, похожие на рев дикого животного, — Рахим отдавал персоналу команды, перемежая их витиеватой бранью на арабском.
        Селеста ничего не могла поделать — она продолжала сидеть на месте, покорно ожидая его приказаний. Она подняла глаза на спинку водительского кресла. Несмотря на волнение, она вновь и вновь убеждала себя в том, что находилась в безопасности. С ней не могло ничего произойти, потому что им нужен ее ребенок.
        Тем не менее у нее еще теплилась надежда, что все происходящее — просто дурной сон. Омар жив, цел и невредим. Своей мягкой улыбкой он бы разогнал темноту, которая сгущалась вокруг нее. Сказал бы, что все произошедшее — дурной сон. Сон, который бы она пересказывала ему за ленивым поздним завтраком на их террасе с потрясающим видом на Нью-Йорк. Они бы смеялись над ее страхами.
        Селеста была готова отдать все, только чтобы тогда Омар не садился в ту машину во Франции…
        Дверь распахнулась. Перед ней стоял Рахим. Шейх. Король. Правитель, который вызывал у своих подданных уважение, благоговение и страх. Старший брат Омара, которого ему всегда ставили в пример. Тем не менее, сколько бы Омар ни старался, он не чувствовал себя достойным трона.
        Селеста начала подозревать, что истинная причина того, что они с Омаром скрывались от его семьи, заключалось в том, что он чувствовал, что подвел семью. Особенно старшего брата, который, несмотря ни на что, по всей видимости, любил его. Селеста смогла понять это.
        —В бумагах не было ни единого упоминания о твоей беременности. — Рахим сурово нахмурился. — Ничего. Ни единого намека.
        —Угадай почему? — Селеста хотела вложить в свой голос как можно больше боли. Он должен был видеть это. — Угадай, от кого мы скрывали беременность?
        —Вы оба — идиоты.
        Селеста бросила на шейха недовольный взгляд, но не могла сдержать невольного вздоха восхищения. Солнечный свет причудливо окутывал фигуру Рахима. Он стал похож на небожителя. Как она могла принять его за водителя? Сила и власть следовали за ним густым шлейфом. Но все же сейчас, несмотря на солнце, гревшее его кожу, он был воплощением безжалостности.
        Как глупо она попалась!
        Мужчина смотрел на нее с задумчивой улыбкой. Его взгляд все еще блуждал по ее лицу, Селеста начала волноваться. Их немое общение все больше напоминало пытку.
        —Думаю, сейчас тот самый момент, когда хороший водитель должен помочь пассажирке выйти из машины. — Его голос был обманчиво мягким. — Кстати, это произойдет независимо от ее желания.
        —Мне кажется…
        —Мне кажется, тебе пора выйти из машины.
        Рахим галантно протянул Селесте руку, но эта вежливость не обманула ее ни на секунду. Это был приказ.
        —Я не сяду в самолет, — сказала Селеста.
        Она произнесла это как можно более четко и размеренно, словно ее безупречная дикция могла что-либо изменить. Как будто что-то могло помочь ей выбраться из непростой ситуации.
        —Я не прошу тебя об этом.
        Рахим больше не притворялся. Он стал олицетворением пугающей силы. Селеста не понимала, почему раньше он решил изображать перед ней угодливого водителя. С первого взгляда было понятно, что он никогда не притворялся. У него просто не было в этом нужды. Этот человек всегда получал то, что хотел.
        Тем не менее она не собиралась ему уступать. По крайней мере, не так легко.
        —Рахим, допускаю, что, возможно, ты не понял меня.
        Селеста умышленно назвала его по имени, чтобы показать, что она не уважала его. Она тотчас же почувствовала его раздражение и волнение. Она окинула взглядом взлетную полосу. Вокруг машины стояли охранники.
        Некоторое время казалось, что Рахим обдумывал ее слова. Она почувствовала себя животным, которое попало в капкан, и только он теперь решал ее участь. Это тревожило Селесту, но отступать она не собиралась.
        —Я лучше умру, чем сяду в этот самолет.
        Мужчина подался вперед, Селеста невольно прикрыла глаза. Все ее чувства обострились. Она не понимала, что происходит. Ей хотелось отстраниться от него, но она не могла дать слабину. Селеста подумала, что Рахим не сможет причинить ей вред, пока она носит под сердцем наследника трона. Но что будет после? Ей было жутко даже думать об этом.
        —Пожалуйста, поверь, что если бы я мог, то легко бы устроил это. — Рахим говорил эти слова тихо и вкрадчиво.
        —Какая прелесть. — Селеста была намерена лишить его возможности лицезреть ее страх и растерянность. — Обожаю угрозы.
        Рахим улыбнулся:
        —Если бы я предположил, что это случится, — он красноречиво опустил глаза на ее живот, — расправился бы с тобой еще несколько лет назад. Теперь же единственное, что меня интересует в тебе, — ребенок. До тебя мне дела нет.
        —Это ребенок Омара. И теперь, когда его не стало, я несу за него ответственность, а не ты.
        —Здесь ты ошибаешься. — Рахим был неумолим. — Если ребенок моего брата…
        —Конечно, это его ребенок! — бросила ему в лицо Селеста.
        Только после Селеста поняла, что совершила ошибку. Если она хотела убраться подальше отсюда, не стоило говорить об этому Рахиму. Если бы ей удалось убедить его в том, что это был чужой ребенок, он мог бы отпустить ее.
        —В таком случае, как я уже и говорил, ему суждено взойти на трон. — Рахим пожал плечами. — И твои желания не играют какой-либо важной роли, когда на кону стоит будущее моей страны и народа.
        Рахиму не нужно было даже заканчивать свою мысль: его губы изогнулись в злобной усмешке. Селеста все еще не была готова уступить.
        —Я отказываюсь идти с тобой куда бы то ни было.
        —Селеста, выходи из машины, — приказал он. — Или я сам вытащу тебя отсюда. Сомневаюсь, что тебе это понравится.
        —Да что ты. — Селеста усмехнулась. — С самого утра я подвергаю твое терпение самым изощренным пыткам, не так ли?
        —Послушай. — Его голос стал хриплым, приятно ласкал ее слух. — Нет ничего, чего бы я не сделал ради своей страны. Ничего.
        —Да ты герой. — Но в глубине души Селеста была по-настоящему взволнована тем, что он сказал. — Мне кажется, что правда гораздо более прозаична. Ты — дикарь, который не видит дальше собственного носа. Ты понимаешь последствия своих поступков?
        —Мне кажется, что ты окончательно запуталась. — В голосе Рахима была угроза. Я не тот аль-Бахри, который прожил свою жизнь в лени и праздности. Я не Омар. Но мне, именно мне приходится устранять все последствия его поступков. Вычищать грязь, если тебе угодно.
        Селеста хотела кричать, метать в него вещи. Вместо этого она лишь сжала ладони в кулаки.
        —Значит, я — грязь?
        —Что ты. — Рахим добродушно прихлопнул ладонью по сиденью рядом с ним. Селеста ни на минуту не обманулась. — Ты не грязь. Ты — отрава, поражающая все вокруг. К сожалению, я ничего не смог поделать с твоим влиянием на моего брата. Но даже не рассчитывай, что я позволю тебе разрушить новое поколение аль-Бахри. — Его безупречные губы сжались в нитку. — Я никак не могу притвориться, что тебя и ребенка не существует.
        Селесте стало трудно дышать. Это уже слишком. Все, что сейчас происходило, вернуло ее воспоминаниями в Айову. Приемные родители подвергали ее тем же унижениям. Для них она была пустым местом.
        Ярость во взгляде Рахима лишь подхлестнула ее. За свою жизнь Селеста сталкивалась с людьми похуже этого недовольного мужчины. Она не сдалась тогда, не уступит и сейчас.
        —Если я так плоха, — она ядовито улыбнулась, — как ты можешь допустить, чтобы я находилась в твоих владениях? Ты понимаешь последствия?
        —Очень скоро ты убедишься, что меня не так легко ввести в заблуждение.
        Теперь он снова говорил вкрадчиво, его бархатистый голос будоражил ее воображение.
        —Всю свою жизнь я занимался тем, что устранял последствия разного рода необдуманных поступков. Ты — еще одна проблема, которую мне надо решить.
        —Странно, что ты отказываешься понимать, почему я не хочу идти за тобой. — Она пожала плечами. — Рахим, я не боюсь тебя.
        Селеста лишь нервничала из-за того, что ожидает ее в будущем. Но это не имело ничего общего со страхом, который она невольно испытывала раньше. Она никакого объяснения не находила этому ощущению.
        Глаза Рахима продолжали буравить ее лицо.
        —Валяй, делай что хочешь — кричи, пинайся, брыкайся. Если угодно, обзывай меня последними словами. — Он лениво пожал широкими плечами. Горло Селесты свело судорогой. — Но что бы ты ни делала — это бесполезно. То, что принадлежит Омару, принадлежит семье Бахри. Бахри — это я. Я всегда делаю все, что в моих силах, чтобы защитить то, что мне принадлежит. Если необходимые меры включают твое похищение, Селеста, я готов пойти на это.
        Не сводя с Селесты глаз, Рахим выпрямился, и она поняла, что обречена. Она не могла отделаться от дурного предчувствия.
        —Селеста, я готов пойти на все. — Рахим скрестил руки на груди и теперь смотрел на нее сверху вниз.
        Женщина продолжала молчать. Она отказалась от его руки и самостоятельно выбралась из машины. В данной ситуации от нее уже больше ничего не зависело. Селеста всегда оставалась реалисткой. Как бы Омар ни старался в течение десяти лет внушить ей то, что плохие времена для нее остались позади, она прекрасно понимала, что он заблуждается. Где-то в глубине души она чувствовала, что их счастье не будет долговечным.
        Теперь Селеста стояла вытянувшись во весь рост перед этим ужасным человеком. Она сделала свой выбор — Селеста Мак-Рей останется девкой при богатом мужчине. «Отравой». В свое время ее пытались соблазнить множество мужчин, но была она только с Омаром.
        Селеста подняла руку. Рахим внимательно следил за каждым ее движением. Она ловко расстегнула заколку и тряхнула головой. Пшеничная копна волос рассыпалась по ее плечам. Затем она выпрямилась и увидела хищный блеск в глазах мужчины.
        Селеста подумала, что все мужчины, короли и нищие, похожи друг на друга.
        —Как долго ты собираешься удерживать меня в качестве заложницы? — кротко поинтересовалась она.
        —Селеста, ты прекрасно понимаешь, чем это закончится. — Глаза Рахима потемнели и теперь казались черными как ночь. Она почувствовала, как краснеет.
        Она посмотрела на него со всей неприязнью, на которую была способна:
        —Чтоб ты под землю провалился.
        Рахим лишь покачал головой:
        —Можешь обращаться к Богу с этими молитвами. Психологи говорят, что, если ты не можешь исправить ситуацию, следует изменить свое отношение к ней. В любом случае в твоем положении не стоит волноваться.
        —Волноваться?!
        Мужчина нахмурился:
        —Послушай, ты должна ответственно относиться к беременности. Нельзя вредить ребенку — это твой долг. Хотя я сомневаюсь, что такое слово есть в твоем лексиконе.
        —Ты считаешь, что, если женился на женщине по указке свыше, это наградило тебя добродетелью?
        Рахим наклонился к самому ее лицу и зло прошипел:
        —Ты ничего не знаешь о моем первом браке. Ни-че-го.
        —Я знаю, что ожидать подобного отношения от Омара было глупостью, — произнесла Селеста с яростью. — Можешь думать обо мне что угодно, но я была единственным человеком, кого Омар действительно любил.
        —Селеста.
        Его тон теперь был предостерегающим.
        Я не собираюсь и дальше слушать о том, каким безупречным был твой первый брак.
        —Лучше поразмышляй над тем, каким будет мой второй.
        Селеста распахнула глаза. Ее била нервная дрожь.
        —И кто же счастливая невеста? — Ее голос слегка дрожал. — Мне бы хотелось лично принести ей свои соболезнования.
        —Наследник трона не может появиться на свет вне брака. — Рахим испытывал мрачное удовлетворение от того, как побелело ее лицо. — Думаю, ты догадываешься об этом.
        Селеста сделала шаг назад:
        Я не выйду за тебя! Можешь даже не рассчитывать на то, что я сяду в этот самолет. Я не подпущу тебя к ребенку и уж точно не выйду за тебя замуж. Твои наследники — твоя проблема.
        Рахим издевательски улыбнулся:
        Я не делаю тебе предложение. — Его голос стал обманчиво мягким. — Я просто рассказал тебе, что будет дальше. Твое желание не играет никакой роли. Наш брак будет заключен независимо от того, хочешь ты этого или нет.
        —Но ты не можешь заставить меня! — выпалила Селеста.
        Ее била крупная дрожь, она ничего не могла поделать с этим состоянием. Рахим стоял рядом с ней с видом победителя.
        —Селеста. — Взглядом он приковал ее к месту. Я король Бахры. Мне не нужно твое согласие. Я поступаю так, как считаю нужным. Делаю что угодно и когда угодно. Я — закон.
        Глава 4
        Двумя неделями позже шейх Рахим аль-Бахри, король Бахры связал себя брачными узами с Селестой Мак-Рей. Церемония прошла на восхитительной мраморной террасе с видом на море. Светило солнце, пели птицы.
        Приглашенные на церемонию гости, все до единого подданные правителя, оказались слепы и глухи к мольбам счастливой невесты.
        Я не хочу выходить замуж за этого человека, — говорила Селеста, пока Рахим вел ее сквозь толпу, открывая церемонию. — Он заставляет меня!
        Селеста не ждала, что кто-то из толпы ринется ей на выручку, но люди оказались совершенно равнодушными. Никто не посмел поднять глаз на нее.
        По случаю своей второй свадьбы Рахим был облачен в традиционные национальные одежды. Он выглядел великолепно, но Селеста старалась не обращать на него внимания.
        —Они не знают английского языка, — как бы невзначай сказал он.
        Селесте стало плохо. У нее кружилась голова. Все происходящее было похоже на дурной сон. Единственное, что приносило ей облегчение, — была рука Рахима, которая поддерживала ее.
        Все же она не хотела выходить замуж за этого мужчину. Тем не менее чувствовать его присутствие было приятно.
        —К тому же неужели ты думаешь, что если бы они понимали, что сейчас происходит, то вели ли себя по-другому? Если бы они знали, что ты та самая женщина, которая привела к гибели их любимого принца, тебя бы закидали камнями.
        —Тем не менее их не смущает то, что ты берешь в жены женщину, которая носит под сердцем чужого ребенка?
        —Для них я — герой, который защищает честь семьи. — Рахим был спокоен. Селеста же медленно приходила во все большее отчаяние. — Из одного лишь чувства долга я вынужден связать себя священными узами брака с незнатной, необразованной, гулящей женщиной.
        Рахиму хватило трех слов, чтобы описать всю ее жизнь. Он говорил спокойно, словно констатировал сухие факты. У нее во рту пересохло. Селеста была уверена, что дрожала. Ему хватило одного прикосновения, чтобы это ощущение прошло. Он взял ее за руку, но его хватка не была стальной. У Селесты сложилось впечатление, что он дразнит ее, словно она могла вырваться и убежать. Она прекрасно понимала, что не стоит проверять это предположение.
        —Знаешь, мне ничего не стоит преодолеть перила и освободить тебя от этой тяжкой повинности. — Она слышала собственный голос словно издалека. — Почему ты думаешь, что я этого не сделаю?
        Они остановились перед невысоким старцем, который, как предполагала Селеста, объявит их мужем и женой. Перед ними расстилалось море, которое сулило вечность их браку. Глядя на морские просторы, женщина чувствовала себя как в клетке. Как тогда на самолете, который доставил их сюда две недели назад. Так же неуютно она чувствовала себя в комнатах, куда ее привели по приезде из аэропорта. Несмотря на то что к ее услугам были все современные удобства, ей было плохо.
        —Прыгай. — Рахим безразлично пожал плечами. — Под нами пятьдесят метров пустоты, а затем острые скалы. Этот поступок станет ответом на молитвы многих. — Она бросила на него быстрый взгляд. Рахим улыбался. — Неужели ты думаешь, что я стану удерживать тебя? Просить передумать?
        Рахим был уверен в том, что Селеста неспособна на это. Это было написано на его лице. Он был прав. Она слишком далеко зашла, чтобы отказываться от жизни теперь. И дело было не в ребенке. Селесте пришлось напомнить себе, что в жизни с ней происходили вещи и похуже. Но, бросив взгляд на мужчину, державшего ее за руку, она подумала, что худшее только впереди.
        Рахим ни разу не ударил ее. Этот человек не казался ей жестоким. По прошествии времени во дворце Селеста поняла, что и вовсе мало интересовала его. В конце концов, она могла оказаться в худшем месте. Оставаться здесь ей не хотелось, но здесь она и ребенок были в безопасности. Селеста медленно подняла глаза на священнослужителя и наконец-то сложила оружие.
        Церемония продолжилась. Все это время Селеста наблюдала за происходящим как бы со стороны. Это было похоже на дурной фильм, где беременная женщина покорно стояла подле мужчины, на устах которого была запечатлена довольная ухмылка. Она служила доказательством того, что все, что сейчас происходило, — исключительно его план. В течение всей церемонии Селеста не сказала ни одного слова. Никто не просил ее совершать каких-либо манипуляций. Священнослужитель лишь махнул сухой ладонью в ее сторону, Рахим ответил ему что-то на арабском.
        Когда церемония подошла к концу, гости заметно оживились, как будто они собрались по радостному поводу. Как будто это была настоящая свадьба.
        —Ненавижу тебя.
        Рахим осклабился в улыбке. Селесту раздражало все — праздничные одежды, смех, солнечный свет. Теперь она по-настоящему была пленницей в этой стране, замке, во власти человека, которого презирала всей душой. Она старательно поддерживала огонек ненависти в своей душе.
        —Всегда буду ненавидеть тебя.
        —Это очень серьезные слова. — Рахим казался удивленным. — Мною давно подмечено, что большинству людей не хватает терпения, чтобы поддерживать в себе эмоции любого рода — будь то любовь или ненависть. — Он пожал плечами. — Самые яркие эмоции и страсти — самые короткие.
        —Ты, стало быть, считаешь себя знатоком человеческих душ?
        —Безусловно, мой опыт меркнет рядом с твоим. — Рахиму действительно хотелось оскорбить ее.
        —Еще ни разу ты не был с женщиной, которая на самом деле хотела быть с тобой, — сказала она ему в ответ. — Откуда тебе знать, что такое страсть.
        Рахим улыбнулся и взял ее за руку. Селеста попыталась отнять ее, но тщетно. Его улыбка стала шире.
        —Кажется, ты забыла, что мне не пришлось выбирать. — Рахим почти шептал ей на ухо. — Когда я женился в первый раз, я исполнял долг перед своим народом. Думаешь, мне хотелось делать это еще раз?
        —В таком случае тебе следовало оставить меня в Нью-Йорке.
        —Нет. — Его голос был как сталь. — Этот ребенок не может быть рожден вне брака. Он — часть королевской семьи.
        —Но Омар сказал, что все будет в порядке, — бросила ему в лицо Селеста. Тем временем помощники Рахима собрали богатых придворных и провожали их вниз по террасе. — Он сказал, что это единственный ребенок, которого он планировал передать тебе. И если бы ты хотел его, ты мог бы изменить закон. Ведь ты король.
        —Конечно! — Рахим почти рычал, сильнее сжимая руку своей жены.
        Селеста была ошеломлена. Отвращение, которое она испытывала каждый раз, когда к ней прикасался кто-то чужой, сейчас отступило.
        —Такое мог сказать только мой брат. — Рахим злился. — Зачем придерживаться традиций, которые появились за несколько тысячелетий до него? Все можно изменить по щелчку пальцев. Почему я не удивлен…
        Селеста открыла рот, чтобы заступиться за Омара. Рахим взглядом заставил ее замолчать. Затем он снова потащил ее за собой? Теперь он вел ее обратно через анфиладу восхитительных залов, из которых состоял дворец, в комнаты, где ее поселили по приезде. Селеста была рада тому, что, по всей видимости, они больше не станут продолжать этот разговор. Она чувствовала себя сбитой с толку.
        Возможно, причиной этого была их свадьба, которая, как он и предсказывал, состоялась. Или же потому, что Рахим то и дело прикасался к ней. Каждый раз, когда он склонялся над Селестой, брал за руку, она чувствовала его всем телом.
        Селеста пребывала в замешательстве. Когда они приблизились к дверям ее спальни, она абсолютно растерялась. Что будет дальше? Да, очевидно, теперь они муж и жена, но неужели…
        Она обняла свой круглый живот. Исключено. Рахим просто привел ее в прекрасную, просторную спальню, которая была самой красивой клеткой, которую она когда-либо видела. Затем он повернулся, чтобы уйти без лишних слов, но передумал, поднял на нее взгляд. Селеста стояла посреди прекрасной комнаты в шикарном платье, в которое перед церемонией ей помогли облачиться служанки. Наряд был настолько роскошным, что, несмотря на поздний срок беременности, Селеста чувствовала себя красивой.
        —Что теперь?
        Селеста не выдержала пристального взгляда Рахима. Лучше бы она ничего не говорила. Рахим медленно окинул ее взглядом. В его парадных одеждах он был особенно красив. Выражение его лица было непроницаемым. Красив и страшен одновременно. Сердце Селесты учащенно забилось.
        —Чего ты ожидала? Официального приема, в течение которого ты бы могла оскорблять моих гостей? Ругать нашу культуру и традиции потому, только потому, что не хочешь поступать как должно? Еще больше опозорить меня и мою семью?
        —Ты не заставишь меня чувствовать себя виноватой.
        Но Селеста действительно испытала жгучее чувство вины.
        —Или ты хотела поднять вопрос супружеских обязанностей? Думаешь, я стану на тебя претендовать? — Рахим приблизился к женщине вплотную. — У меня есть дела поважнее.
        —Не смею тебя задерживать. — Селеста не желала слышать оскорбления в день своей свадьбы. Он и так перегнул палку на террасе. — Не переживай, когда ты вернешься, я все еще буду здесь. Все так же буду ненавидеть тебя. Доволен?
        Рахим вдруг фыркнул, а затем и вовсе рассмеялся:
        —Знаешь, ненависть — частая составляющая наших браков.
        После этих слов любая умная женщина отступила бы. Но Селеста не желала сдаваться:
        —А что в этом нормального?
        Атмосфера в комнате неожиданно изменилась. Воздух стал плотным. Когда Рахим приблизился и взял лицо Селесты в свои руки, она не нашла в себе сил оттолкнуть его. Она никогда не позволяла незнакомцам прикасаться к себе. Его глаза впились в ее лицо, Селеста не могла свободно вздохнуть. Новые, незнакомые чувства оглушили ее. Она испытывала множество непривычных ощущений, не имеющих ничего общего с отвращением и ненавистью.
        —Черт побери.
        Минуту Рахим выглядел абсолютно растерявшимся, обреченным. Словно утратил над собой контроль, как и она.
        —Что с тобой не так?
        Затем он склонился к ней и поцеловал. Их губы соприкоснулись, все, что было дальше, происходило так естественно, словно они всегда принадлежали друг другу. Время словно остановилось.
        Мысленно Селеста приготовилась к неизбежному приступу тревоги, но этого не произошло. Было только бесконечное, обжигающее тепло, которое проникало в ее тело волнами.
        Поцелуй был медленным, долгим.
        Все случилось совершенно не так, как Селеста представляла себе, будучи замкнутой в своем крошечном мирке. Ласки Рахима были одновременно притягательными и разрушающими. Селеста позабыла обо всем — теперь она была его женщиной. Она отчаянно хотела ею стать.
        Когда Рахим отстранился, она все еще могла чувствовать его дыхание, трепетавшее на ее губах. Его рука безвольно упала и плетью повисла вдоль тела. Целую вечность они просто смотрели друг другу в глаза.
        Селеста растерянно обвела комнату глазами. Стены были оклеены изящными обоями цвета слоновой кости и едва заметным узором из розовых цветов. Все металлические поверхности были начищены до блеска и сверкали. Комната равномерно освещалась роскошной люстрой, украшенной множеством хрустальных подвесок. За окнами плескалось бескрайнее голубое море. За все то время, что Селеста провела здесь, она внимательно изучила каждый сантиметр этой комнаты. Но сейчас она перестала узнавать ее.
        Сегодня ребенок был особенно недоволен. Ее живот опустился, она то и дело испытывала болезненные спазмы. Казалось, нерожденный малыш выказывал ей свое недовольство.
        Рахим. Король. Ее муж. Мужчина, который только что поцеловал ее. Сегодня его никак нельзя было спутать с водителем — мужчина был облачен в дорогие традиционные одежды, которые подчеркивали его силу и мощь.
        Выражение его лица теперь было каменным. Селеста не могла отвести от него глаз.
        —Что бы ты ни хотел сказать — молчи. — Она не узнавала свой собственный голос. — Только не сегодня.
        Его ноздри затрепетали, словно он сдерживал себя из последних сил. Словно был также взбудоражен тем, что сейчас произошло.
        —Я тронут.
        Селеста тотчас же поняла: Рахим не считал, что сейчас между ними произошло нечто важное. Для этого мужчины их поцелуй не значил ровно ничего.
        —Я даже не подозревал, что наш брак значит для тебя так много, принимая во внимание то, как ты вела себя на церемонии.
        Его голос теперь звучал злобно, без тени смятения от того, что произошло несколькими минутами раньше.
        —Ты ничего обо мне не знаешь.
        —Дело в том, что, к собственному ужасу, я знаю о тебе слишком много. К тому же, как ни велик соблазн, мне никогда не удастся забыть, что ты лишь любовница моего брата, — добавил он, немного подумав.
        —А теперь я и твоя жена.
        Селеста была удивлена своей внезапной смелостью и решительностью. Произнести это вслух оказалось гораздо легче, чем она думала. Она подняла лицо.
        —Поздравляю с выбором.
        —Дай-ка я объясню тебе, что представляет наш с тобой брак. — Внутренне она сжалась. — Во дворце ты останешься, пока не родишь ребенка. Ты хочешь сама кормить его?
        —Я…
        Селеста растерялась, недоумевала — лишь несколько минут назад Рахим целовал ее со всей жадностью и пылом, на который только был способен мужчина. Теперь же он спрашивал, как она планирует кормить ребенка.
        —Меня это не особенно волнует, — продолжал Рахим. — Но если ты решишься на самостоятельное кормление, то должна будешь остаться, пока он не подрастет, чтобы перейти на детское питание. Конечно же все это время о тебе будут тщательно заботиться. Несмотря ни на что, теперь это мой ребенок.
        —Этого не будет, — ответила Селеста с чувством. — Это ребенок Омара. Мой ребенок, и этого не изменить.
        —Да. — В голосе Рахима снова звучала ярость. — Ребенок Омара. Любовницы Омара. У Омара всегда были проблемы, и в этом для меня нет ничего нового. Я решал все его проблемы, а теперь, когда его не стало, я продолжу это делать.
        Ее ладони сжались в кулаки.
        —Что потом?
        Селеста уже успела горько пожалеть, что позволила привезти себя сюда, не говоря уже о том, что ей нравились ласки этого мужчины.
        —Все зависит только от тебя, — коротко ответил он. — Веди себя достойно, и я позволю тебе оставаться во дворце. Если ты ослушаешься, я запру тебя там, где тебя уже никто не сможет найти.
        —Я не хочу этого…
        Селеста не могла поверить, что ее действительно может ожидать столь пугающее будущее. Рахим лишь пожал плечами — жест человека, которого ничто не заботит.
        —Селеста, в жизни довольно часто приходится чем-то жертвовать. — Его бесстрастный голос царапал ей душу. — Последствия твоих отношений с моим братом будут и дальше влиять на твою жизнь. Это ты должна была понимать с самого начала.
        Она лишь покачала головой:
        —Я не понимаю, почему ты не хочешь отпустить меня.
        Рахим пристально смотрел ей в глаза до тех пор, пока женщина не покраснела.
        —Ты думаешь, что я отпущу члена королевской семьи под твою опеку? Как тебе это могло прийти в голову?
        Рахим был по-настоящему потрясен ее предположением. И это оскорбило Селесту больше, чем какие-либо другие его слова.
        —Ребенок останется здесь. И если в тебе сохранилась хоть капля здравого смысла, ты должна поступить так же. Мне, как никому, известно, что ребенок нуждается в матери. Даже если она вела такой беспечный образ жизни, как ты.
        —Чудно. — Ее голос надломился от боли. — Похоже на пожизненное заключение. Как же мне повезло быть украденной женой такого доброжелательного и заботливого диктатора.
        —Если бы ты не была чудовищно эгоистична, ты бы действительно поняла, что тебе повезло. — Лицо Рахима было темнее тучи. — Гораздо больше, чем ты этого заслуживаешь. Хотя ты наверняка просто не умеешь думать о других? В противном случае ты бы оставила моего брата много лет назад.
        —Поздравляю со свадьбой!
        Ненавидеть Рахима Селесте было гораздо легче. Она почувствовала облегчение.
        —Ты ужасный человек и, по всей видимости, будешь скверным мужем. Страшно представить, какой ты правитель!
        Мужчина нахмурился. Селеста была готова к тому, что на нее обрушится поток брани, она замерла на месте. Рахим все так же хмурился, его взгляд теперь был устремлен на пол. Селеста почувствовала, что ее платье намокло. Она с ужасом смотрела на влажное пятно, растекшееся по разноцветной мозаике у ее ног.
        Ребенок собирался появиться на свет в самом скором времени, готова она была к этому событию или нет.
        Глава 5
        Тридцать шесть часов спустя после того, как новобрачные обменялись поцелуем, Рахим стоял в коридоре и сквозь окно больничной палаты наблюдал за Селестой. Женщина крепко спала. Король не понимал, что делал сейчас в самом центре города, в клинике, куда доставили его новоиспеченную супругу. Родильное отделение было оснащено по последнему слову техники, и тем не менее он был здесь, томился как отвергнутый любовник.
        Удивительные переживания, если вспомнить, что их брак был нежеланным для них двоих. Он не мог оторвать взгляд от женщины, которая погубила его брата.
        Рахим не сожалел ни об одном оскорблении, что нанес Селесте. Она действительно оказала сокрушительное влияние на Омара. Но помнить об этом становилось все труднее. Особенно теперь, когда она лежала на больничной койке. Ее лицо было почти мертвенно-бледным, под глазами залегли темные круги. Весь ее облик говорил о том, что последние полтора дня она провела в муках.
        Но даже сейчас обессилевшая и измученная Селеста была похожа на ангела. Еще никогда Рахим не видел ее такой уязвимой и мягкой. Сейчас она не старалась задеть его за живое, не бросала ему вызова, не пыталась оскорбить. Она больше не была похожа на ту модель, изображение которой не сходило с первых страниц таблоидов. Не легкомысленная беззаботная красотка, которую обнимает на фото его брат. Длинные ноги, зазывная улыбка, грудь, которая почти выпадает из низкого выреза платья.
        Казалось, что теперь эта женщина не представляет никакой опасности.
        Рядом с ее постелью стояла крошечная кроватка, и та, что находилась внутри в белоснежных пеленках, казалась ему настоящим чудом.
        Рахиму было сложно отпустить Селесту. Он совершенно не доверял этой женщине, но ничего не мог с этим поделать.
        Во время их ссоры после церемонии у Селесты отошли воды. В мгновение ока ее доставили в клинику, где лучшие доктора заверили короля, что, несмотря на то что ребенок собирался появиться раньше срока, ни ему, ни его матери ничего не угрожало. И конечно же малышка, появившаяся на свет, родилась здоровой и сильной.
        Дочку принесли матери на первое кормление спустя полчаса после родов. Рахим был потрясен тем, как сияло лицо Селесты. Женщина, которую он считал меркантильным, расчетливым созданием, широко улыбалась, рассматривая крохотный сверток, покоившийся у нее на руках. Ее лицо было таким нежным и любящим, что Рахиму захотелось невольно отвернуться — настолько интимной ему показалась эта сцена.
        Неожиданно мужчина испытал глубокое разочарование. Он вдруг подумал, что Селеста могла быть действительно его любимой и любящей женой, а кроха у нее на руках — его долгожданной дочерью. Словно им было предрешено судьбой быть семьей. Не просто на бумаге, но и в жизни.
        Рахим хмурился. Ему казалось, что все пошло не так. Ему нельзя было оставлять Селесту. Он должен был быть там с ней, держать за руку, придавать сил. Сейчас же он чувствовал себя посторонним, наблюдающим за чужим счастьем. Эти мысли были безумными. Рахим не узнавал самого себя.
        Вздохнув, он решительно вошел в палату. Как он того и ожидал, ее взгляд потух, как только она подняла на него глаза. Они больше не лучились счастьем. Рахима это расстроило.
        Селесте понадобилось несколько минут, чтобы собраться с мыслями.
        —Ее зовут Лейла.
        По палате сновали медсестры, из коридора то и дело доносились разговоры докторов, но Селеста выглядела почти спокойной и умиротворенной. Тем не менее сейчас она вела себя настороженно. Рахим подумал, что так, наверное, и должно быть.
        Пропасть между ними расширялась с каждым часом. Тоска охватила его сердце. Ребенок издал слабый звук, Селеста вновь обратила на него взгляд. Она баюкала малышку, нежно ворковала. Рахим был растроган до глубины души. Когда она вновь обратила на него свой взгляд, мужчина был поражен.
        Таких глаз у Селесты он не видел даже на их общих с Омаром фотографиях. Они буквально излучали тепло, мягкость и любовь. И снова Рахим невзначай подумал, каково было бы, если бы этот взгляд был направлен на него. Он действительно сходил с ума.
        —Омар очень любил это имя, — объяснила она, затем нахмурилась. — Ведь нет никаких правил? Я же не обязана давать ей имя согласно каким-либо традициям?
        —Нет, — сухо ответил Рахим. — Лейла — хорошее имя.
        —Она просто чудо.
        Селеста вновь склонилась над ребенком. Рахим почувствовал, что ему нужно уйти. Он не знал, что делать с лавиной чувств, накрывшей его.
        Прежде с ним никогда не происходило ничего подобного. В его прошлой жизни места эмоциям просто не было. Он всегда был сдержан, разумен, рассуждал трезво. Холодный рассудок был его силой, главным оружием. Но вот управлять эмоциями он совершенно не умел. К этой женщине и ее ребенку он испытывал множество противоречивых ощущений, но он не знал, что делать с этим.
        Рахим вернулся только сейчас, под покровом темноты, да и то только после того, как убедился, что Селеста глубоко спала. Он придумал сотню предлогов, которые на первый взгляд казались подходящими и уважительными. Сотня предлогов, чтобы прокрасться как вор туда, где отдыхала малознакомая женщина, которая недавно дала жизнь его наследнице. Рахим чувствовал себя не в своей тарелке. Где-то в глубине души мужчина понимал, что его прежний мир рухнул, когда он впервые увидел Селесту на улице, на другом конце света.
        Ребенок вновь начал двигаться в кроватке, издавать звуки, похожие на мяуканье. Прежде чем Рахим понял, что случилось, он оставил свой пост у двери и, взяв малышку на руки, сел в кресло рядом с постелью Селесты.
        —Тихо, крошка, — мурчал он, слегка лаская бархатную щечку указательным пальцем. — Пусть твоя мама поспит.
        Он положил девочку себе на грудь и принялся поглаживать ее рукой. Так он баюкал свою младшую сестру, когда та была совсем крохой. Рахим также прекрасно помнил маленького Омара, которого качала на руках мама.
        Совсем скоро Лейла затихла. Рахим не двигался с места, рассматривая ее кукольное личико, черные завитушки волос. Он заметил, что ее глаза были похожи на кипящую смолу, такого же цвета, как и у его младшего брата. Кровь зашумела у него в ушах. Он чувствовал себя посреди землетрясения, но знал, что не дрожит, потому что маленькая Лейла все так же безмятежно спала у него на груди.
        Слишком долго Рахима обуревала ярость. С того самого момента, когда получил звонок из парижского комиссариата, он был в гневе. Ему пришлось хоронить младшего брата, которому следовало прожить долгую жизнь. Рахим понимал, что в нем говорила горечь утраты, но это не помогало освободиться от злости. Рахим был зол на то, что потерял брата при столь трагических обстоятельствах. На эту женщину, которая сделала его другим человеком. Теперь этот вынужденный брак… Напряжение копилось в нем день ото дня, он не знал, во что это выльется.
        Но теперь Рахим чувствовал покой. Ярость была искоренена из его сердца с появлением этого ребенка. Осталось лишь горе от потери брата. Эта крошечная девочка была тем единственным, что будет напоминать им об Омаре. И он во что бы то ни стало защитит и сохранит ее.
        —Я не подведу тебя, обещаю, — поклялся ей Рахим.
        Он устало провел рукой по лицу, ощутил, что его щека была влажной. Это было не страшно. Здесь, в темноте, никто бы не смог заметить слез. Рахим был наедине с печалью и новой жизнью на своих руках.
        —Брат, — прошептал он в темноту. — Я больше никогда не подведу тебя.
        Он обращался к Омару, звездам над головой, к самому Всевышнему. Рахим говорил это крошечной девочке у него на руках. Обещал позаботиться о женщине, которую Омар поставил выше собственной семьи.
        —Я не подведу семью, которую ты оставил после себя. Клянусь.
        Ночью Селеста очень плохо спала. Снова и снова она открывала глаза, смотрела в темноту с трепещущим сердцем, которое было готово выпрыгнуть у нее из груди. Она искала взглядом детскую кроватку, успокаивалась лишь тогда, когда вновь и вновь прижималась щекой к дочери.
        Первые дни после ее рождения были как в тумане. Селеста была до крайности напряжена. Она должна была заботиться об этом потрясающем создании, которому дала жизнь. Несмотря на армию нянечек, сиделок, помощниц и горничных, она старалась делать все самостоятельно. Ее любовь к ребенку росла день ото дня.
        Весь мир Селесты сузился до размеров комнаты, где она жила вместе с дочерью. Каждый раз, когда она брала малышку на руки, то чувствовала, как тесно они теперь связаны с Омаром. Что касается Рахима, он наблюдал за ней издалека. Она чувствовала, что он приглядывал за ними, даже заботился в своем роде. Постепенно Селеста начала думать, что может привыкнуть к нему.
        Однажды Селесте даже приснилось, что он был в ее спальне, присматривал за ней, как ангел-хранитель. Она прекрасно понимала, что это было глупостью. Она давно перестала верить в ангелов-хранителей, а Рахим по натуре своей и вовсе казался ей скорее жестоким завоевателем. Тем не менее думать об этом было приятно. Мысль о том, что кто-то, пусть издали, присматривал за ней, приятно согревала. Возможно, эти эмоции были связаны с недавним рождением ребенка, потому что Селеста не могла назвать других причин, из-за которых мужчина вроде Рахима мог вызывать у нее доверие.
        Долго над этим размышлять Селесте не пришлось — она отдалась заботам о дочери. Она постоянно была в тревоге — на протяжении первых трех дней девочка никак не хотела набирать необходимый вес. Селеста почти не спала, нервничала настолько, что не могла кормить дочку грудью. Она пыталась, но все тщетно. Снова и снова.
        Семья и ребенок было все, о чем Селеста когда-либо мечтала. Она хотела, чтобы ее малыш никогда и ни в чем не нуждался, а теперь она не могла даже накормить его.
        Когда Рахим нашел ее на стуле рядом с кроватью, где она наконец по суровому настоянию врача кормила Лейлу из бутылочки, Селеста окончательно сдалась. Женщина не помнила, когда она в последний раз принимала душ или чувствовала что-то помимо горького разочарования.
        Селеста ощущала боль и усталость в каждой клетке своего тела. Тем не менее ее малышка начала жадно поглощать детское питание. Теперь Селеста могла удовлетворить потребности своей дочери в питании, она должна была чувствовать себя лучше. Так это и было, но неспособность самостоятельно накормить дочь снова и снова напоминала ей о том, какими ограниченными были ее материнские способности.
        Селеста плакала и дрожала всем телом.
        —Почему ты расстроена? Что-то случилось?
        Рахим старался общаться с Селестой как можно деликатнее, что было для нее в новинку.
        —Пришел позлорадствовать? — бросила Селеста ему в ответ. Слезы сами собой струились по ее лицу. — Унизить? Сказать, какая я бесполезная?
        Она была глубоко потрясена поведением Рахима. Он уверенно взял ребенка из ее рук. Он положил Лейлу на руку и мастерски поднес бутылочку к ее рту, так же как это делали медсестры, которые обучали ее в первые несколько дней.
        Мужчина облокотился о стену напротив окна и принялся кормить ребенка с хмурым выражением лица.
        —Так как я должен тебя называть?
        Селеста подтянула колени к подбородку и обхватила их руками. На ней была пижама, которую она не меняла уже несколько дней, волосы собраны в неаккуратный пучок. Сейчас она испытывала чувство всепоглощающей вины.
        —Тщеславной, эгоистичной… Не знаю.
        Никакое его оскорбление не могло бы сравниться с тем, которыми она осыпала саму себя.
        —Если бы я была настоящей женщиной, настоящей матерью, то могла бы делать то, что заложено в нас веками. Не так ли?
        Рахим был начисто лишен эмоций. Именно поэтому Селеста могла обсуждать с ним такие вещи. Доктора сочувствовали ей, но она не нуждалась в этом. Она хотела знать точную причину. Селеста должна понять, насколько были правы приемные родители, когда говорили, что из нее никогда ничего не получится.
        —Мне кажется, ты прекрасно справляешься с ролью матери.
        Селеста обняла себя руками и поняла, что дрожит.
        —Родить было легко.
        —Тебе виднее, — произнес Рахим сухо. — Но я думаю, что все знают, что роды — сложный и очень ответственный процесс.
        —Мне помогала целая армия докторов и медсестер. Если бы я лишилась чувств, они могли бы сделать все и без моего участия.
        Селеста знала, что, возможно, это звучит и глупо, но роды действительно прошли легко. Что до воспитания… Даже сейчас она чувствовала дурноту. Недаром она говорила Омару, что не сможет пройти через это одна. Все, что последует дальше, — полное тому доказательство.
        —Но то, что сейчас делаешь ты, должна делать я. Самостоятельно. Я обязана больше времени уделять ребенку, но не могу.
        Все внимание Рахима было теперь обращено к малышке. Селеста вдруг подумала, что это могла быть его дочь. Они и вправду были похожи — та же кожа шоколадного оттенка, те же бездонные глаза. Селеста осеклась. Конечно, ребенок Омара будет похож на Рахима, ведь они родные братья.
        —Во всяком случае, я действительно не…
        —Я считаю, — сказал наконец Рахим после длительного молчания, — что глупо упрямиться и не слушать советы, которые дает врач. Единственная твоя цель — кормить ребенка, и не важно какими средствами ты этого добьешься.
        —Но все знают…
        Селеста собиралась спорить с Рахимом, но лишь потому, что хотела, чтобы он убедил ее в этом. Всю жизнь люди говорили обратное, пытаясь доказать, что она ничего из себя не представляет.
        —Например, меня кормили исключительно смесью. Как и Омара. — Рахим говорил спокойно и уверенно. — Наша мать не намеревалась кормить нас грудью. Этого она никогда не делала. И тем не менее никто и никогда не ставил под вопрос ее материнские способности. К тому же, как видишь, со мной все в порядке.
        Голос Рахима был все таким же спокойным, но, когда Селеста подняла на него глаза, он вдруг рассмеялся:
        —Понимаю, что ты предпочла Омара, но можешь поверить, его тоже кормили бутылочной смесью.
        Селеста невольно рассмеялась и почувствовала облегчение. Она вдруг ощутила, что Рахим пусть ненадолго, но снял с нее груз ответственности. Возможно, поэтому она позволила себе расслабиться в его присутствии.
        —Я просто хочу стать хорошей матерью, — жарко прошептала Селеста так, словно была на исповеди. — Я должна быть для нее лучшей матерью.
        Конечно же ради Омара. Она чувствовала свою ответственность перед ним и перед его семьей. Но теперь это стало для нее чем-то большим. Селеста не хотела быть похожей на собственную мать, не созданную для семьи.
        Потому что когда-то она была малышкой Роуз, от которой все отказались.
        Но теперь все изменилось. Селесту насильно доставили на другой конец света для того, чтобы она стала женой человека, которого практически не знала. Но после того как она стала мамой, все изменилось. Она чувствовала, как ее душа распахнулась и наполнилась светом любви и надежды.
        С той первой минуты, как она прижала свою новорожденную дочь к груди, Селеста поняла, что, чего бы то ни стоило, она должна стать для этой крошки безупречной мамой. Она встретилась глазами с Рахимом. Его брови были все еще нахмурены. Он был недоволен тем, что она оспаривала его мнение.
        —Ты — хорошая мать.
        Рахим сказал это так уверенно, словно издавал очередной указ. Селесте очень хотелось поверить ему.
        —Как ты можешь быть в этом уверен… — Она положила руку на грудь. Спорить с ним было легче, чем поддаться на его уговоры. — То, что я не могу накормить собственного ребенка, говорит о другом.
        —Главное достоинство монархии состоит в том, что единственно верное мнение по любому вопросу принадлежит королю, то есть мне. — Губы Рахима растянулись так, словно он собирался улыбнуться. — Этого для тебя недостаточно? Если я говорю, что ты прекрасная мать, — это не просто пустая вежливость.
        —Но…
        —Ступай. — Рахим кивком указал на дверь. — Прими душ или горячую ванну. Прогуляйся. Постарайся расслабиться и выспись. Ничего не случится, если ты на какое-то время выпустишь Лейлу из виду. С ней все будет в порядке, это я тебе обещаю.
        Но Селеста не расставалась с дочерью со дня ее рождения. Ни на минуту.
        —Но я не могу…
        —Это — королевский дворец, — мягко, но настойчиво напомнил ей мужчина. — Я мог бы и сам прекрасно позаботиться о ребенке, но для этого я нанял лучший медсестринский персонал. Эти люди здесь, чтобы удовлетворять любые нужды ребенка. Если бы ты не проявила такой самоотверженности в уходе за ребенком, то заметила бы их присутствие.
        —Но…
        —Селеста, пойми, не стоит целиком взваливать на себя весь груз ответственности за малышку. Если ты и дальше будешь так поступать, ничем хорошим это не закончится. — Рахим был непреклонен. — Пусть медсестры выполняют свою работу.
        —Но они мне не нужны. — Она не собиралась сдаваться даже сейчас, когда валилась с ног от усталости. — Лейла — моя дочь.
        —Она также по совместительству принцесса. Каждый ее каприз должен выполняться.
        Мужчина не сводил с нее глаз. Селеста понимала, что никак не могла скрыть следов усталости. Она убедила себя в том, что страдала от недостатка сна, потому что ей стало казаться, что Рахим смотрел на нее почти с нежностью. Она, верно, бредила…
        —Селеста, ты не обязана проходить через трудности материнства в одиночку, — тихо сказал он. — Особенно не здесь, не во дворце. Не знаю, что ты пытаешься доказать таким поведением.
        Сама же Селеста прекрасно понимала, что, зачем и кому именно она хочет доказать. Но об этом она не была готова никому рассказывать — тем более Рахиму. Не только потому, что этот разговор стал первым случаем их теплого общения, но и потому, что Селеста не доверяла ему. Да, он был ее мужем, но это была лишь формальность. Между ней и королем не было ни настоящих отношений, ни доверия, ни участия. Сколько бы она ни обманывалась, не существовало теплоты, которая виделась ей в паре брошенных пристальных взглядов.
        За всеми заботами Селеста успела позабыть о поцелуе, который произошел после церемонии бракосочетания. Селесте был необходим отдых. Теперь, когда родилась Лейла, ей следовало хорошо продумать, как будет развиваться их с Рахимом дальнейшее общение. Селеста думала об этом и о дочери, пока принимала водные процедуры и переодевалась, прежде чем погрузиться в глубокий сон.
        Глава 6
        —Рахим, я должна извиниться перед тобой.
        Селеста приложила немало усилий для того, чтобы ее голос звучал важно и спокойно. Ей не стоило слишком эмоционально просить прощения у Рахима. Селеста думала, что сдержанность — главная черта общения между супругами в браке, в котором царил лишь сухой расчет.
        Они сидели в великолепном саду посреди дворца. Доступ сюда имели лишь немногие, это место было предназначено для уединенного отдыха правителя. Растения шумели сочной листвой, в кадках распускались яркие цветы. Несколько фонтанов дарили прохладу. Мягкие уютные подушки были разложены в разных концах сада. Селеста никогда не видела более прекрасного места.
        Сам Рахим также не способствовал их сближению. Сейчас, когда они завтракали вместе за большим кованым столом посреди всего этого великолепия, Селеста наблюдала за происходящим как бы со стороны.
        Да, этот мужчина нравился ей, но она объясняла свою симпатию тем, что ей также нравилась еда на столе или убранство ее спальни во дворце. Селеста исподволь наблюдала за шейхом. Несмотря на то что между ними воцарилось хрупкое перемирие, она ни на минуту не забывала о том, как чудовищно Рахим относился к Омару.
        Но когда мужчина вдруг поднял глаза от планшета, где просматривал новости, Селеста вздрогнула. Он делал так довольно часто, но сейчас его взгляд показался ей почти враждебным. Она залилась краской и перевела взгляд на ближайший фонтан. Его форма напоминала уменьшенную копию тропического водопада. Потоки воды скатывались вниз по блестящим камням, впадая в небольшой бассейн с прозрачной чистой водой, которым Рахим не раз предлагал ей воспользоваться.
        Тем не менее Селеста вежливо отклоняла эти предложения. Даже несмотря на то, что этот мужчина видел ее не в лучшем виде — немытые волосы, несвежая одежда, нервную и плачущую, ей была невыносима мысль о том, чтобы появиться перед ним в одном купальнике. Селеста волновалась, но старалась подавить в себе эти страхи и сомнения. Она прекрасно понимала, что день ото дня таких переживаний становилось все больше.
        После того как Рахим передал большинство хлопот о новорожденной малышке няням и помощницам, он настоял на том, чтобы Селеста начала заботиться о себе. По возможности они старались завтракать и обедать вместе. Точнее, на этом настоял Рахим. Они встречались за общим столом так часто, как это позволяло его расписание, Селеста никогда и ни на чем не настаивала. Однако ее внутренний голос нашептывал ей, что на самом деле приятнее было бы проводить время с Рахимом.
        —Думаю, что мне следует пристальнее присматривать за тобой, — сказал Рахим после того, как поделился с женой своими соображениями относительно совместных трапез. Этот разговор произошел на следующий день после того, как ей впервые удалось выспаться. Она чувствовала себя полной жизни, это ощущение почти пьянило.
        Он посмотрел на Селесту так, что она невольно поверила в то, что он действительно хочет позаботиться о ней. Но она прекрасно помнила, какой жестокий человек на самом деле скрывался под маской добродетели.
        Тем не менее ее жизнь после рождения Лейлы претерпела кардинальные изменения. По ночам Селеста высыпалась, дни проводила с дочкой и теперь играючи справлялась со своими обязанностями. Не оставались в стороне и угодливые, внимательные медсестры, нанятые Рахимом. Часами она гуляла по саду, иногда с коляской, иногда одна. В полной тишине она наслаждалась своим новым положением матери и супруги.
        Селеста чувствовала себя по-настоящему спокойно в браке с человеком, которого поклялась ненавидеть. Ничего не изменилось. Тогда после церемонии она сказала ему чистую правду — она ненавидит его.
        Но потом они поцеловались. Селеста не хотела вспоминать об этом.
        У нее снова появилось вдоволь свободного времени. Теперь она могла читать, обмениваться электронными письмами с друзьями в Нью-Йорке — словом, возобновить жизнь, которую прервала смерть Омара. Она всерьез задумалась о будущем. После того как она связалась с фондом, с которым работала раньше, — организация помогала адаптироваться выпускникам детских домов, — из ответов на свои письма Селеста поняла, что теперь все было по-другому.
        Узнав о замужестве Селесты, друзья Омара почувствовали себя преданными. Снова и снова она писала им, прося понять ситуацию, в которой оказалась. У Селесты хватало терпения, но где же они были раньше, когда ей нужна была помощь? Они писали сообщения, звонили. Но никто из них не пришел на выручку беременной женщине.
        План Селесты состоял в том, чтобы сбежать и затаиться на какое-то время. Когда ей было пятнадцать и она была совершенно одна, это ей удалось. Но она не могла поступить так с Лейлой. Это было бы несправедливо. Пусть она и вышла замуж против воли, но спустя столько времени женщина пришла к мысли, что в первую очередь ей следовало думать о будущем дочери. Не важно, кто станет ключом к ее счастью. Селеста была готова мириться с присутствием в своей жизни Рахима, если он будет заботиться о малышке должным образом.
        Также не стоило пренебрегать тем фактом, что, если бы она не стала законной супругой короля, Лейла не смогла бы получить те блага, которыми пользуется сейчас. Если смотреть на ее замужество под таким углом, все становилось кристально ясно. Их с Рахимом союз — залог безопасности Лейлы.
        Другие благотворительные организации и фонды, которые знали Селесту в первую очередь как любовницу Омара, напротив, были в восторге от ее положения. Ведь теперь они работали с самой королевой Бахры. Сама она еще не вполне осознала, какие привилегии и почет сулит ее настоящее положение.
        Рахим все еще пристально смотрел на нее из-за стола.
        —Почему ты так пристально сверлишь меня взглядом?
        —Ты сказала, что хотела бы извиниться, а затем погрузилась в молчание. — Голос Рахима был спокойным, но Селеста ни на минуту не забывала о том, с каким опасным человеком имеет дело. Он ждал, что она продолжит. — Я подумал, что ты замолчала, не зная, с чего начать.
        —Мне кажется, что масштабы моих прегрешений несколько раздуты.
        После их первого поцелуя прошло без малого два месяца, но она вспоминала о нем все чаще и чаще.
        —Тем не менее я хотела бы извиниться за эмоциональный срыв. Мне понадобилось много времени, чтобы понять, насколько поцелуй был неуместен.
        Рахим заерзал в кресле. Он беспокойно вертел чашку в руках. Селесте передалось его волнение. Она захотела разбудить дочку, мирно дремавшую рядом в коляске, взять ее на руки, чтобы отвлечься. Рахим все так же буравил ее взглядом.
        —Мне вдруг показалось, что ты хотела извиниться. Ведь ты рассказала своим американским друзьям о том, что наш брак — фальшивка.
        Селеста часто заморгала:
        —Что?
        Он ухмыльнулся:
        —Думаю, ты меня услышала.
        —Да, но…
        Она недоумевала. Рахим что, читал ее переписку? Тем не менее, даже если это и случилось, ни в одном из писем она никогда не делилась столь откровенными подробностями.
        —Этого я никому не говорила. Никогда.
        —Хочешь сказать, что твои слова неверно истолковали? — Рахим медленно подтолкнул к ней компьютер. — Покажи, где именно здесь ложь, и я уведомлю своих адвокатов.
        Перед Селестой был открыт сайт одного из самых скандальных желтых изданий.
        «Королева-ведьма», — гласил громкий заголовок.
        «Соблазнительница Селеста снова вышла на тропу войны! Она идет на все, чтобы приворожить скорбящего старшего брата Омара — короля Бахры, но жалуется старым друзьям: «Я сделала это только ради ребенка! Этот брак — ненастоящий!»
        Но хуже всего то, что Селесте было совершенно нечего сказать. Она и представить себе не могла, что кто-то из ее окружения может так подставить ее.
        —Ты понимаешь, что это проблема?
        У Селесты не было сил поднять на него глаза. Она чувствовала напряжение. Оно исходило горячими волнами от стройного, подтянутого тела шейха, облаченного в темный костюм, подчеркивавший достоинства его безупречной фигуры.
        —Но это же просто желтая газетенка, — наконец выдавила она. — Создавать проблемы — их работа. Наша задача — спокойно игнорировать провокации.
        —В любой другой ситуации я бы согласился с твоими словами. — Ответ Рахима звучал настолько разумно, что обрадованная Селеста чуть было не кивнула в знак согласия. — Тем не менее это очень деликатная тема.
        Селеста умышленно отказывалась принимать во внимание всю критичность ситуации. Она оттолкнула от себя компьютер и принялась сосредоточенно изучать аппетитные фрукты, разложенные на блюде, свежий йогурт, воздушные пирожные и дымящийся кофе. Несмотря на то что у нее пропал всякий аппетит, она должна была думать только о завтраке.
        —В общем, статья — пустая сплетня, — сказала она как можно спокойнее. — Мне не кажется это достойным внимания. Желтая пресса любит искажать факты. Тебе ли этого не знать?
        Довольно долго Рахим ничего не говорил. Это действовало Селесте на нервы, но она старалась не подавать виду. В конце концов она сдалась. Рахим смотрел на нее так пристально, словно был уверен, что она что-то скрывает. Селеста шумно перевела дыхание. На мгновение ей захотелось рассказать ему обо всем. Но она не могла представить себе последствий этого разговора.
        —Весь мир знает, что Лейла — дочь Омара, а не моя. Хотя в ее свидетельстве о рождении в графе стоит именно мое имя.
        —Откуда я могла знать, что ты впишешь свое имя в ее документы? — Селеста была потрясена услышанным. — Ты ведь не делишься со мной своими планами.
        —Каким еще образом, по-твоему, я мог сделать Лейлу законнорожденным ребенком? По каким бы другим причинам я женился бы на тебе?
        —Ты просто не хотел лишать Лейлу законного отца.
        Селеста невольно потянулась к коляске, нервным движением поправила одеяло. Девочка все так же сладко спала.
        —Это лишь юридический маневр, ничего больше. Но я сейчас говорю о другом. Никто ни в какой мере не пытается лишить или заменить Лейле отца. Все знают, кто является ее биологическим родителем. Ее положение может быть подтверждено на бумаге или в суде, но в глазах моего народа и, что самое важное, наших врагов она должна быть нашей дочерью.
        —Нашей?
        —Да, нашей. Дочерью их короля и новоиспеченной супруги, которая пользуется довольно дурной славой.
        Селеста старалась избегать таких определений. Она нахмурилась:
        —Это выражение мне не нравится.
        —Какое именно? — Голос шейха вдруг стал совершенно сухим. В нем не было и следа былой ярости. — «Наша дочь» или «дурная слава»?
        —«Королева». — Она нахмурилась еще сильнее. — В сложившейся ситуации подобный титул…
        Селеста хотела сказать, что не была достойна. Окруженная блеском и роскошью во дворце, она еще острее ощущала свое несовершенство.
        Некоторое время они просто смотрели друг на друга, затем Рахим сказал:
        —Несмотря ни на что, теперь этот титул принадлежит тебе. Ты получила его после того, как пару месяцев назад вышла замуж за короля Бахры. Если ты невнимательно следишь за нашим разговором, то напоминаю, что король — я.
        —Но я не хочу быть твоей…
        —Довольно.
        Рахим откинулся на стуле, ни на минуту не сводя с Селесты своих чарующих глаз. Ее восхищало в нем все, начиная с кончика носа и волевого подбородка и заканчивая загорелой кожей. Селеста хотела податься к нему навстречу, прикоснуться, и она презирала себя за эти мысли.
        —Селеста, мне не важно, кем ты считаешь саму себя. Хочешь ты того или нет, ты — моя королева. Просто смирись с этим. — Сердце часто забилось у нее в груди. — Надеюсь, ты понимаешь, что нам не следует больше давать пищу слухам о том, что Лейла не моя дочь. Все это играет на руку нашим врагам.
        Селеста почувствовала сильное волнение:
        —Почему ты так часто говоришь об этом?
        —Скандалы следуют один за другим. Можешь представить, это не идет на пользу государству. — Взгляд Рахима стал сосредоточенным. — Бесчисленные романы отца. Смерть моей жены, которая так и не дала мне наследников. Любовница младшего наследного принца, с которой он то и дело мелькает на страницах желтой прессы в компрометирующих снимках с еще более компрометирующими заголовками. Его отказ оставить тебя и вернуться домой. Помолвка сестры, которая была расстроена самым возмутительным образом — она просто сбежала…
        —Она мне уже нравится.
        —В отличие от тебя, Амина действительно смогла сбежать. Она успешно скрывается как от меня, так и от службы охраны своего жениха. Совсем скоро у него кончится терпение, и что потом? Наши страны никогда не станут едины без этого брачного союза. Наша династия падет. Огромное количество заинтересованных лиц хотят получить управление регионом, нашими портами и ресурсами. Кто знает, как долго нам еще удастся выдерживать их дипломатические атаки…
        —Ты говоришь о своих врагах. — Селеста подняла лицо ему навстречу. — Мой единственный враг — это ты.
        —Но я говорю и о наших врагах. — Рахим качнул головой в сторону планшета, все еще лежавшего между ними. — Ты что, действительно думаешь, что тот, кто слил эту историю в газеты, твой друг? Правда надеешься на то, что, когда я попаду в тюрьму, они примут тебя обратно в статусе беженки?
        Селеста открыла было рот, чтобы возразить мужу, но затем передумала. Она выпрямилась на стуле и посмотрела ему в глаза.
        —Ты действительно так переживаешь за имидж королевской семьи и будущее правящей династии? Или ты говоришь так, потому что хочешь провести со мной ночь?
        Ни один мускул не дрогнул на лице Рахима. Она пристально наблюдала за ним. Затем она почувствовала, как атмосфера вокруг них изменилась — стала тревожной и опасной. Каждая клетка ее тела пульсировала от тревоги.
        Рахим понял, что воспитание все еще брало над ним верх, когда смог уберечься от искушения перевернуть стол со всем его содержимым и не напасть на женщину, сидящую перед ним.
        Он действительно много размышлял над хрупкостью положения династии. И он действительно старался не думать о постели, в которой его может ждать Селеста. Ее тело восхитило его впервые, когда она была беременна, теперь же от нее и вовсе было трудно отвести взгляд. Хотя он не был уверен, что прилагал достаточно усилий.
        Рахим не хотел признавать, каких трудов ему стоило держаться от Селесты на почтительном расстоянии. Он был намерен устроить их супружество на тех же принципах, что и брачный союз с его первой женой. Со временем им с Тасним удалось стать настоящими друзьями. Они опустили интимную сторону их отношений и в первую очередь работали над своими взаимоотношениями.
        И все же Рахим не мог объяснить себе, почему каждое утро он грезил об этой женщине в душе. Ему пришлось приложить немало усилий для того, чтобы успокоиться.
        —По-твоему, я могу одновременно работать над имиджем нашего брака и одновременно думать о том, как бы затащить тебя в постель?
        —Маловероятно. Мужчины обычно решают задачи последовательно.
        —Это утверждение лишь подтверждает то, как мало ты на самом деле обо мне знаешь. Я не мужчина. Я — король.
        —Ваше величество, я ни на мгновение об этом не забываю.
        Цвет глаз Селесты мог легко соревноваться с небесной голубизной над их головами, тем не менее Рахим чувствовал, что она отгораживается от него. С каждым новым днем он все больше и больше ненавидел преграды, которые она воздвигла вокруг себя. Он хотел разрушить их. И тем не менее Рахим не обманывался: эти побуждения носили отнюдь не платонический характер.
        —К тому же, — легко продолжала Селеста, — тебе вовсе не хочется быть со мной. — Она горько усмехнулась. — По всей видимости, все женщины немного сходят с ума после рождения детей.
        Рахим фыркнул:
        —Селеста, самоуничижение тебе не к лицу.
        Она нахмурилась. Рахим заметил, как ладони на ее коленях сжались в кулаки.
        —Что ты хочешь этим сказать?
        —Я говорю о том, что ты одарена такой генетикой, что многие женщины, наверное, завидуют тебе.
        Рахим откинулся на стуле и скрестил ноги. Он окинул ее фигуру пристальным взглядом и снова вспомнил их первую встречу. Тем утром Селеста затмила собой весь Манхэттен. День за днем она становилась все краше.
        —Ты набрала крайне мало веса, когда была беременна Лейлой. Во всяком случае, после всех переживаний, связанных с первыми днями ее жизни, ты значительно похудела. К тому же сейчас ты выглядишь здоровее, чем когда забеременела. Этот вывод я сделал по фотографиям, которые видел в прессе раньше.
        Селеста испытывала массу противоречивых эмоций. Но Рахим никак не мог разгадать их значение. Селеста бросала ему вызов даже сейчас, когда сидела напротив, не говоря ни слова. Это было просто невыносимо.
        —Я бы попросила держать свое мнение относительно моей фигуры при себе.
        Рахим улыбнулся, а когда увидел мурашки на ее руках, его улыбка стала еще шире.
        —Селеста, как бы тебе ни было горько, но ты принадлежишь мне. А я очень заинтересован в том, чтобы вещи, которыми я владею, пребывали в отличном состоянии — будь то торговля в городе или фигура моей жены.
        Женщина покраснела, но Рахим знал, что это вовсе не смущение или отвращение. Тем не менее он ни на минуту не обманывался в природе этого румянца — он знал, что она возбуждена.
        —Просто средневековье…
        Рахим подумал, что все это начинает его забавлять. Ему нравились ее напряжение, меткие язвительные комментарии, даже если она оттачивала свое остроумие за его счет. Никто, кроме Селесты, никогда не разговаривал с ним подобным образом. Наверняка он и сам немного помешался после того, как встретил эту женщину.
        —У тебя прекрасное тело.
        Рахим повторил это лишь для того, чтобы снова увидеть ее смущение. Затем он неторопливо выпил кофе из своей чашки.
        —Ты больше не модель, тебе не нужно изнурять себя диетами. — Он осклабился. — Если ты хочешь, чтобы я прекратил заигрывать с тобой, придумай что-нибудь получше.
        Глаза Селесты вдруг потемнели и стали похожи на глубокие горные озера. Он был очарован.
        —А что, если так? — Ее голос был полон ярости, это лишь распаляло Рахима. — Тебе нужно прекратить заигрывать со мной потому, что я тебя не хочу.
        Мужчина немного помолчал, и предчувствие его не обмануло. Лицо Селесты вспыхнуло с новой силой, стало еще более румяным, чем прежде.
        —Это просто возмутительная ложь, — едва слышно прошелестел он.
        Селеста отвернулась, потому что шейх ни на секунду не засомневался в своей правоте. Как же она ненавидела его! Рахим был доволен тем, что теперь мог читать ее так же легко, как тот вздорный текст на планшете.
        —Ты заставишь меня?
        Взгляд Селесты был прикован к бассейну неподалеку. Ее тело, казалось, вступило в сговор с Рахимом, каждое движение выдавало волнение.
        Когда он рассмеялся, она подпрыгнула от удивления. Селеста подняла на Рахима глаза, он не знал, о чем она думала, но решение принял незамедлительно.
        Фаза дружбы в их отношениях была закончена. Она длилась почти два месяца — достаточно для того, чтобы женщина примирилась с утратой близкого человека и освоилась с новой ролью матери. Тем не менее настала пора двигаться дальше.
        Рахим поднялся с места. Она сопровождала глазами каждое его движение. Бесспорно, Селеста желала его не меньше, чем он.
        —Думаю, что пришло время нам отправиться в медовый месяц. — Селеста беспокойно заерзала на месте, ее щеки порозовели. — Что скажешь? Две недели в пустыне наедине друг с другом? Думаю, это поможет нам… стать по-настоящему близкими людьми.
        —Что?! — Селеста испугалась, и Рахим почувствовал, как возбуждается. — О какой близости ты говоришь? Зачем это вообще нужно?
        —Общественное мнение. — Мужчина пожал плечами. — Хотя все наверняка подумают, что ты просто уступила мне. Все мужчины — животные, не так ли? Я ничуть не лучше моего брата, так что к чему мне противиться твоим чарам?
        —Нет же! — Селеста выглядела не на шутку встревоженной. — Ты никогда не питал ко мне слабости. Пусть так оно и остается…
        —Слабости мне незнакомы. — Рахим говорил правду, и его не интересовало, если эти слова заденут ее самолюбие. — Но в данном случае я готов позволить себе слабость и поддаться умелой соблазнительнице. Цель — подбросить людям тему, которую они смогут препарировать на досуге. Мы поступаем так же, как твои друзья — поклонники таблоидов.
        Селеста смотрела на мужа с нескрываемым ужасом. Когда же она вновь смогла говорить, ее голос звучал хрипло:
        —Какая невероятная гнусность!
        —Почему ты не спросишь меня о главном?
        Мужчина встал напротив и запустил руки в карманы. Селеста едва ли оценит, если он начнет домогаться ее прямо за завтраком.
        —Почему ты так жесток? — Ее глаза теперь метали молнии. — Но я уже знаю ответ на этот вопрос. Ты можешь позволить себе любое проявление жестокости и прекрасно пользуешься этим.
        —Но ведь ты хотела спросить меня о другом.
        Селеста метнула на Рахима злой взгляд. Легкий бриз разгонял облака над их головой, шелестел между сочными листьями растений, пел песни в падающей воде. Со своего места он мог хорошо видеть голубую бьющуюся жилку у нее на шее. Он захотел прижаться к ней губами, чтобы унять ее волнение. Ладони Селесты, похожие на тугие бутоны невиданных цветов, невольно разжимались и снова собирались в кулак, словно она не могла контролировать свое тело.
        Затем Селеста села прямо, расправила плечи и устремила свой взор на горизонт.
        —Итак, мы собираемся провести время наедине подальше от людских глаз, чтобы потом о нас могли всласть сплетничать. Хочешь назвать это медовым месяцем? Хочешь заставить всех думать, что мы настоящая семья?
        —Именно.
        Селеста шумно перевела дыхание:
        —Мы же не…
        —У меня нет желания принуждать тебя к выполнению супружеских обязанностей. — Рахим старался выглядеть не заинтересованным в том, что могло произойти во время их добровольной ссылки в пустыне. Селеста с заметным облегчением опустилась на стул. — Неужели у тебя сложилось обратное впечатление?
        —Хотела бы напомнить, что ты похитил меня, — пылко сказала Селеста. — А затем женился. Извини, если не вижу границ твоего сумасбродства.
        Рахим задумчиво обошел стол, по-прежнему пристально смотря на жену. Лейла проснулась и теперь радостно гулила, стараясь привлечь к себе внимание. Рахим опустился перед коляской на колени так, чтобы их с Лейлой лица оказались на одном уровне. Малышка была такой хорошенькой!
        —Привезти тебя сюда и сделать своей женой до того, как ты родишь ребенка, было моим долгом. — Рахим все еще любовался девочкой. Я был обязан взять ответственность за вас двоих. Но то, что случится между нами дальше…
        —Между нами ничего нет! Нас нет.
        Рахим игнорировал Селесту.
        —Это уже не будет иметь ничего общего с чувством долга. Селеста, не отрицай, мы с тобой — мужчина и женщина, и иногда у нас появляются вполне конкретные желания.
        —У меня нет никаких желаний!
        Селеста нервничала, Рахима забавляла такая реакция.
        —Селеста, не тревожься, — вкрадчиво сказал он. — Мне даже не придется тебя ни к чему принуждать.
        После этого она замолчала. У нее не осталось сил на хлесткие выпады в его сторону. Сейчас он хотел ее так сильно, как ни одну женщину в своей жизни. Дикая кошка, распутная женщина, проблема, которую нужно решить, — Рахим принимал Селесту любой.
        —Но сначала мы поговорим об Омаре.
        Глава 7
        Когда Рахим упомянул имя своего младшего брата, все происходящее начало напоминать Селесте сущий кошмар.
        —Не нужно так смотреть на меня. Я вовсе не такое чудовище, как тебе кажется.
        Теперь Рахим казался ей хмурым, почти обиженным ее реакцией.
        —Ты — хуже.
        Рахим осклабился в улыбке и заправил Селесте за ухо выбившуюся прядь. Некоторое время они просто смотрели друг на друга, но затем Рахим с видимым усилием поднялся.
        —Я не собираюсь отправляться в медовый месяц, пускай даже мнимый, с женщиной, чья голова забита воспоминаниями о другом мужчине. Селеста, пришло время рассказать мне о характере твоих отношений с моим братом.
        Рахим не возражал, когда она резко встала со своего стула и неуверенно отдалилась от него на несколько шагов. Рахим молча наблюдал за Селестой. Она чувствовала себя ужасно.
        —Послушай, я не уверена в том, что мы должны говорить об этом, — наконец сказала она. — Тебе не понравится то, что ты можешь узнать.
        Сама же Селеста поняла, что хотела рассказать мужу обо всем. День ото дня на нее давило бремя вины и стыда. Они могли рассказывать своим друзьям разные небылицы, но сейчас бы Омар не хотел этого. После его безвременной кончины каждый день она предавала своего лучшего друга. И каждый раз, когда она встречалась лицом к лицу с его братом, чувство стыда становилось все сильнее.
        —Ты не единожды намекала на то, что я каким-то способом вредил собственному брату, — недовольно заметил Рахим. — Это серьезное обвинение. Мне бы хотелось, чтобы ты объяснилась.
        Она покачала головой. Ей бы хотелось так же легко отмахнуться от его расспросов. Это было по-настоящему болезненно.
        —Рахим, не притворяйся святошей. Это тебе не слишком-то удается.
        —Мне кажется, ты не понимаешь, как это важно для меня. Селеста, прекрати ходить вокруг да около. Если ты пытаешься в чем-то обвинить меня, то сделай это открыто.
        Рахим очаровательно улыбнулся, и Селеста словно очнулась ото сна. Прежде она действительно чувствовала себя в безопасности. Первое время после рождения Лейлы Рахим был внимателен, предупредителен, почти ласков к ней и ее дочери. Они вместе завтракали и обедали, вели пространные разговоры, как два незнакомца, которым по стечению обстоятельств пришлось связать себя узами брака. Селеста и Рахим говорили об искусстве, литературе, путешествиях, которые успели совершить в своей жизни, — Канны, Сейшелы, Патагония.
        Селеста узнала, что в детстве ее муж был очень спокойным ребенком, и по прошествии времени стал еще более серьезным молодым человеком, который ставил занятия превыше всего. Она также узнала, что он увлекался футболом, а в университете время от времени играл в регби. Тем не менее он никогда не забывал об учебе.
        —Наверное, приятно, — предположила Селеста, — всегда иметь в голове четкую цель.
        Рахим бросил на нее проникновенный взгляд из-за стола.
        —Не знаю, я никогда не представлял себе другой жизни.
        Временами Селеста действительно находила Рахима приятным. Она начинала задумываться о том, что со временем этот странный брак мог бы перерасти в партнерство.
        Она глубоко заблуждалась. Неужели она забыла, с кем имеет дело? Что бы ни было, Рахим аль-Бахри всегда остается верен лишь себе. Это был самый опасный человек, которого она когда-либо встречала.
        —Что же, — Селеста старалась убедить себя в том, что этот разговор был неизбежен с самого начала, — давай поговорим об Омаре.
        Селеста скрестила руки на груди. Каждый раз в присутствии мужа она чувствовала себя некомфортно. Смутно предвкушая очередную встречу с ним, она тщательно одевалась. Ей не хотелось, чтобы он рассматривал пристально ее фигуру. Тем не менее сегодня Селеста явно прогадала, выбрав яркое длинное летнее платье. Такая одежда едва ли соответствовала теме их разговора. И все же она привыкла одеваться броско. Еще со времен своей работы в модельном бизнесе она усвоила, что красота и стиль — хорошие доспехи. Публику никогда не интересует сама модель, люди смотрят только на одежду. Так это и происходило, но она занималась модельным бизнесом не только из-за этого.
        Правда состояла в том, что в те времена Селеста была рада затаиться во вспышках фотокамер. Но здесь, вдали от мирской суеты, ей нравилось то, что Рахим видит ее настоящую. Каждый раз, когда она замечала этот блеск в глазах, она понимала, что ему нравится то, что он видит.
        Однако сейчас Селеста чувствовала, как ее переполняют совершенно другие эмоции. Все было неправильно.
        —Чудно. — Глаза Рахима потемнели. — Начнем, пожалуй, с того, почему Омар поддерживал ваши отношения на протяжении долгого времени. Он бросил вызов своей семье, оставил свою страну, отказался от своих обязанностей и разбил сердце отца. Это просто необъяснимо. К тому же он так и не оформил ваши отношения юридически. Вы не поженились. Омар никак не старался обелить твое имя в лице общественности. Он даже не сообщил о твоей беременности.
        —Ты абсолютно невыносим. Омар был лучшим человеком, которого я когда-либо знала. Он был самым добрым и храбрым. Ты себе и представить не можешь, как он поддерживал меня.
        —У меня довольно развитое воображение, — сухо заметил Рахим.
        —Что, если мы с Омаром не хотели жениться, не хотели следовать традициям? — Селеста взглянула на мужа. Теперь Рахим глядел на нее с подозрением. — На дворе все-таки двадцать первый век.
        —Не сомневаюсь, что вы с Омаром придерживались самых либеральных взглядов. Иначе никак нельзя объяснить, почему в Нью-Йорке вы столько лет купались во внимании папарацци. — Теперь Селесте не нравилось то, как пристально Рахим на нее смотрел. — Но твоя беременность должна была вернуть его к реальности. У него были обязательства перед его родиной. Его наследник не мог быть незаконнорожденным. Почему вы не поженились после?
        —Возможно, он предполагал, что ты станешь вмешиваться в его жизнь. Смотри, так и вышло.
        —Неужели ты думаешь, что можешь отвлечь меня от главного? Селеста, тебе не удастся этого сделать. Отвечай на мой вопрос: почему вы не поженились?
        Селеста знала, что Рахим будет задавать этот вопрос снова и снова. Он не сойдет с этого места, позволит ей уйти только после того, как узнает всю правду. Сейчас он был похож на великую пустыню, окружавшую его страну, — такой же неумолимый и неуступчивый.
        —Он хотел узаконить наши отношения. — Селеста сдалась. Затем она вновь подняла глаза на Рахима. — Я отказалась.
        —Ну конечно.
        Рахим рассмеялся. Селеста была в ярости, но понимала, что сейчас был не самый подходящий момент, чтобы показывать свой характер.
        —Представляю, как он умолял тебя стоя на коленях, а ты раз за разом благородно ему отказывала.
        Рахим едва не закатил глаза.
        —Понимаю, как сложно тебе в это поверить. Наверняка эта информация идет вразрез со всем тем, что ты прежде знал о женщинах вроде меня. Тем не менее я не лгу тебе. Если бы я согласилась, мы бы с Омаром поженились.
        —Тебя что же, удручала перспектива стать частью королевской семьи? Служить людям, по-твоему, такое неблагодарное дело?
        Теперь шейх говорил с вызовом. Это должно было поколебать ее уверенность, но Селеста лишь выше подняла подбородок.
        —Вы были вместе довольно долго, почему бы не узаконить ваши отношения?
        —Для короля ты слишком маленький человек.
        Слова Селесты прозвучали мягко. Глаза Рахима загорелись от гнева. Именно этого человека она встретила в Нью-Йорке, с ним горячо спорила в машине. Вопреки здравому смыслу, она испытала радость — она действительно скучала по тому мужчине.
        —Пожалуй, все короли похожи друг на друга. Вы буквально одержимы мельчайшими подробностями и деталями, своими территориями и вниманием таблоидов. Неужели непонятно, что жизнь намного сложнее и интереснее всего этого?
        Некоторое время Рахим просто смотрел на Селесту. Ее, казалось, это нисколько не смутило. В его взгляде, в его раздражении было что-то знакомое. Если бы они были обычными мужчиной и женщиной, Селеста могла подумать, что именно сейчас Рахим ревновал ее.
        Но в нынешних обстоятельствах эта догадка была совершенно безосновательной.
        —Назови мне хотя бы одну причину, из-за которой ты не хотела становиться законной супругой моего брата. — Рахим смотрел на Селесту, не скрывая враждебного настроя. — У тебя нет семьи, нет никакой поддержки.
        Мог ли он знать, что эта тема навсегда останется для Селесты запретной? Или это был удар наугад? Селеста шумно выдохнула.
        Глаза Рахима просияли. Он заметил то, как она отозвалась на его слова.
        —Даже если бы вы впоследствии развелись и ты подписала бы все необходимые бумаги, а в этом убедились бы наши юристы, тем не менее ты бы навсегда осталась частью королевства. Ваши дети принадлежали бы королевской семье. Почему женщина вроде тебя могла отказаться от таких перспектив?
        «Женщина вроде тебя».
        Эти обидные слова резонировали в ее мозге. Она слышала их не впервые. Родители тоже говорили, что никому не нужен был ребенок вроде нее. В агентстве, где она подписывала свой первый модельный контракт, ей намекнули, что девушки вроде нее хороши только для одного. Только вчера она получила ответ на письмо от своего некогда друга, фотографа: «Таким, как ты, всегда удается выйти сухими из воды».
        Омар был первым и единственным человеком, который никогда не говорил и не думал о ней плохо.
        Селеста призвала все свои силы. Сейчас они говорили о нем, об Омаре. Жизнь, которой он мечтал жить, была вовсе не тем, что требовал от него брат. Теперь, особенно теперь, она должна была защитить отца своего ребенка от наговора.
        —Рахим, ты действительно считаешь, что знал все о своем собственном брате?
        —Я начинаю терять терпение. Пора перейти к сути разговора.
        Селеста сделала глубокий вздох, перед тем как раскрыть главный секрет:
        —Омар был геем.
        Рахим был потрясен. Признание Селесты было сродни прицельному выстрелу в грудь. Еще некоторое время мужчина был уверен, что если он поднесет руку к груди, то увидит следы крови на собственной одежде. После ее слов весь мир, казалось, обратился в слух. Листва перестала шуметь, стихло журчание фонтана.
        Затем тишину прорезал звук ее смеха, но это не были звуки радости. Рахим почувствовал себя настоящим чудовищем.
        —Прости, Рахим, понимаю, это не то, что ты предполагал услышать. Мне очень жаль.
        —Объясни.
        Теперь он не был похож на самого себя. Рахим знал, что его голос звучал почти грубо, но ничего не мог с этим поделать.
        Селеста бросила на него вопросительный взгляд:
        —Ну… Э… Рахим, иногда, когда маленькие принцы вырастают, они не хотят играть с принцессами, а…
        —Объясни природу ваших отношений. — Он резко перебил ее.
        —Это же просто смешно. — Селеста метнула на Рахима злой взгляд. — Ты, кажется, вырос не на чердаке. Неужели мне нужно тебе все объяснять? Послушай, здесь ты можешь вести себя как угодно, притворяться, что на дворе Средние века, но реальность не подчиняется твоим желаниям.
        —Я не хочу, чтобы ты объясняла мне все. Я лишь хочу больше узнать о собственном брате.
        Мужчина покачал головой, нахмурился так, словно пытался оживить в своей памяти все разговоры с Омаром. Каждый раз, когда он упоминал о Селесте, его младший брат отказывался поддерживать разговор. Омар лишь говорил о том, как она ему необходима. Больше из него невозможно было вытянуть ни слова. Тогда Рахим думал, что его брат был буквально околдован этой женщиной. Так не раз случалось с их собственным отцом.
        Рахим никогда не мог даже подумать о том, что эта роскошная женщина, желанная миллионами мужчин после чувственных реклам и фотосессий в журналах, могла быть лишь прикрытием для его брата.
        Все же сейчас Рахим поверил ей. Это было правдой. Он был обманут собственным братом.
        —Если бы ты видел себя сейчас со стороны, то понял, почему Омар боялся признаться тебе во всем. — Ее голос звучал холодно. — У него бы просто не хватило смелости рассказать тебе правду.
        —Понятия не имею, что ты там разглядела на моем лице, — процедил Рахим сквозь зубы. — Я всего лишь глубоко потрясен.
        Селеста грустно улыбнулась:
        —В этом нет ничего страшного…
        —Нет ничего страшного в том, что он не рассказал мне о таком важном моменте? Мне, своему родному брату? — Рахим кидал слова ей в лицо. — Ничего страшного в том, что он разорвал отношения с собственной семьей? Он скрывал правду от нас так долго!
        —Как он мог признаться тебе в этом?
        Голубые глаза Селесты снова метали молнии. Рахиму теперь было совершенно ясно, насколько Селеста дорожила его братом. Она бросилась на его защиту как тигрица. Что-то внутри Рахима надломилось. Именно он и только он должен был оказывать поддержку своему брату. Он подвел Омара.
        —Всю жизнь ты говорил ему о том, как он разочаровывает всех вокруг. Он не стремился жениться и оставлять государству наследников, а именно этого поступка ожидало от него окружение. Омар думал, что рождение Лейлы должно было усмирить тебя. А я отказывала ему, потому что знала, что он заслуживает лучшего. Я верила, что он сможет зажить настоящей жизнью.
        —Но этого я не понимаю.
        Рахим запустил руки в волосы. Он вдруг подумал, что не знал и самого себя. Если его брат так долго притворялся другим человеком, где еще могла крыться ложь? Он чувствовал себя так, словно у него из-под ног выбили почву.
        —Зачем идти на такие крайние меры?
        —Лично у меня не возникло впечатления, что Бахра — свободное и либеральное государство, а его правитель признает мир во всем его многообразии. А я здесь всего несколько месяцев. — Селеста огрызнулась, но у Рахима не было сил ставить женщину на место.
        —Понимаю, почему он не хотел рассказывать отцу. — Мужчина словно позабыл о присутствии жены. — Несмотря на собственные слабости, изъяны других он признавать отказывался. Он был человеком другого поколения.
        —Ты что же, воплощение современности?! — Селеста фыркнула. — По-твоему, похищать беременную женщину и насильно жениться на ней — последний писк моды?
        —Омар должен был прийти ко мне.
        —Не тебе решать, как он должен был прожить собственную жизнь! — Селеста зло усмехнулась. — Единственное, чего он действительно хотел, так это жить так, как нравилось ему. Быть зажатым кодексом поведения, следование фальшивым ценностям — последнее, к чему он стремился. Ему не нужно было твое разрешение, чтобы жить настоящей, интересной ему жизнью.
        —Возможно, нет.
        Рахим не узнавал собственный голос. Теперь он был наполнен смертельной грустью и тоской, и шейх сомневался, что это чувство когда-либо покинет его.
        —Но он мог заручиться моей поддержкой.
        Губы Селесты удивленно приоткрылись. Она пребывала в замешательстве. Селесте показалось, что она ослышалась.
        —Поддержкой? — повторила она словно эхо. — О чем ты говоришь?
        Рахим был в ярости. К этому примешивалось чувство потерянности. Прежде он всегда знал, как следует поступать. Он всегда знал, что ему предстоит, и неумолимо двигался к цели. Но подобная ситуация не была ему знакома. Более того, все это было уже в прошлом — он не мог сделать ничего существенного. Омар был мертв, а Рахим, хоть и любил своего брата, так никогда и не узнал его по-настоящему.
        Грусть, которая никогда не отступала от него, стала тяжким бременем. Он был окутан виной, о которой прежде и не подозревал. Рахим ненавидел себя. Ненавидел время, которое ушло безвозвратно.
        Рахим посмотрел на Селесту с вызовом. Она, та, кто на равных принимал участие в обмане, была здесь. Теперь он по-настоящему ревновал ее. Она знала его брата так, как ему уже не узнать Омара.
        —Его идеальным прикрытием стала бы свадьба. Если он был готов так долго поддерживать эти мнимые отношения, почему не выбрал женщину, которая не станет привлекать лишнего внимания? Почему ты?
        —Так вот что является для тебя камнем преткновения. — Ге глаза потемнели. Рахим почувствовал укол совести. — Не важно то, почему он так поступил, важно лишь то, что он проводил дни именно со мной.
        —Это нелогично! — Рахиму хотелось крушить стены. — Ты привлекаешь к себе слишком много внимания. О тебе сплетничают, за твоей жизнью пристально следят. Зачем ему было выбирать женщину, за которой толпой ходят папарацци?
        —Может быть, нам нужно провести спиритический сеанс?! — выпалила Селеста. Затем она прищурилась и пожала плечами: — Наверняка прочитаешь ему очередную лекцию. Уверена, что он откажется с тобой общаться.
        Рахим не понял, как случилось так, что теперь расстояние между ним и Селестой резко сократилось. Ему безумно хотелось прикоснуться к ней, и это злило его все сильнее.
        —Не нужно.
        Ее глаза блестели, рот слегка подрагивал. Он умирал от желания.
        —Не нужно чего? — спросил Рахим. — Ты никогда не была любовницей моего брата.
        —Это не значит, что я хочу быть твоей.
        Вопреки собственным словам, Селеста дрожала от возбуждения. Ее щеки заалели. Рахим чувствовал, как сильно она его хочет.
        —Лгунья.
        Сейчас это звучало скорее как комплимент.
        Селеста не стала возражать ему. Ее жизнь и без того была насквозь пропитана ложью.
        Омара не стало. Его собственный брат никогда не доверял ему. Селеста не доверяла ему. Это было жестоко. Рахим терял веру в себя.
        —Помоги мне с ответом на последний вопрос. — Он почти шептал. — Зачем он сделал тебе ребенка? Зачем ему это было нужно?
        Теперь, казалось, Селеста была смущена.
        —Омар полагал, что, если у него появится ребенок, он сможет доказать тебе, что он не безответственный человек. Независимо от того, узнаешь ты правду о нем или нет.
        —Это, конечно, прекрасно, но ведь мне пришлось жениться на тебе.
        —Не думаю, что он собирался умереть, — огрызнулась женщина. — Если бы он остался в живых, возможно, мы бы поженились. Если бы он сказал, что так будет лучше для Лейлы, я бы уступила. Но никто и никогда не знает, что может произойти в следующее мгновение, верно?
        —Я знаю, что, если бы он пришел ко мне, мы бы поговорили. Я бы никогда не повернулся спиной к родному брату. Это я знаю точно. — Рахим судорожно вздохнул. — Никогда не смогу понять, почему он все от меня скрыл.
        Селеста лишь вздохнула:
        —Думаю, он бы смог довериться тебе, если бы ты лучше с ним обращался.
        Рахим хотел было возразить, но Селеста не слушала его. Она сжала кулаки так, словно хотела ударить его, но вовремя сдержалась.
        —Ты постоянно говорил, каких усилий тебе стоило устранить последствия его очередного проступка. Ты говорил о нем, как о мусоре. — Ее голос дрожал, глаза наполнились слезами. — Если бы он поверил в то, что мог доверять тебе, если бы ты в первую очередь думал о близких, Омар бы и рискнул прийти к тебе.
        —Я любил его.
        —Действия дороже любых слов. Рахим, не стоит обвинять Омара в том, что ты так и не научился воспринимать его как личность. Это только твоя вина. Целиком и полностью.
        Селеста заставила Рахима посмотреть фактам в лицо.
        —Пропади ты пропадом.
        Теперь Рахим даже не пытался скрыть свою боль и разочарование.
        Он потянулся к Селесте, потому что чувствовал, что она — единственный человек, который сможет доставить ему хоть какое-то утешение. Но она лишь отшатнулась от него и выпростала руки вперед так, словно пыталась защититься от неминуемого удара. Мужчина моментально похолодел. Сомнений быть не могло: кто-то уже поднимал на нее руку.
        Глава 8
        Селеста прекрасно понимала, что будет дальше, но не смогла вовремя остановиться. Они зашли слишком далеко. Довольно долго она чувствовала себя в безопасности. По правде говоря, еще ни с одним мужчиной она не испытывала такого спокойствия и комфорта. Тем не менее сейчас она переступила какую-то невидимую черту. Селеста поняла это по лицу Рахима, искаженному болью и страданием.
        Селеста знала, что будет дальше. Она прекрасно помнила, что случается, когда совершает подобное.
        Селеста ждала удара. Секунды тянулись как часы. Она не представляла, чего ей следовало ожидать, но верила, что выдержит все. Она, конечно, не сможет избежать удара. Рахим был очень сильным мужчиной, возможно, она рухнет как подкошенная прямо на траву у его ног. Главное — не позволить своему телу расслабиться, иначе боль станет невыносимой.
        —Селеста, — едва слышно прошелестел Рахим.
        Ей вдруг стало так страшно, что захотелось плакать. Она решительно помешалась, потому что Рахим привлекал ее даже сейчас.
        —Как ты думаешь, что произойдет дальше?
        —Пожалуйста. — Она силилась стоять прямо и придать голосу уверенности. — Только не при девочке. Я не хочу, чтобы она это видела.
        Затем Селеста закрыла глаза, ожидая, что за этим последует удар.
        Ничего не происходило минуту, другую.
        Затем она услышала голос Рахима, но он говорил не с ней. Он переговаривался с кем-то на арабском языке. Селесте не нужно было знать язык, чтобы понять: он в очередной раз отдавал кому-то приказания.
        Затем снова стало тихо.
        Лицо Селесты овевал приятный ветерок. Она все так же держала глаза закрытыми. В темноте она всегда обретала спокойствие.
        Она услышала звук приближающихся шагов, затем шум удаляющейся коляски, в которой дремала Лейла. У Селесты засосало под ложечкой. Рахим отсылал ребенка с няней, как она и просила. Это значит…
        Селеста вздрогнула, когда Рахим протянул к ней руку. По опыту Селеста знала, что это лишь сильнее разозлит ее оппонента. Ее глаза распахнулись, столкнулись с его горящим взглядом. Она еще сильнее задрожала.
        —Прости меня… — Она ничего не могла поделать с предательской дрожью, сотрясавшей все тело. Я не хотела…
        Рахим лишь молча изучал ее лицо.
        —Селеста. — Когда он наконец-то заговорил, его голос был мягким и вкрадчивым. — Кто бил тебя?
        У Селесты закружилась голова. Все происходило вовсе не так, как она себе представляла. Она не должна была этого допустить. Не должна была дрожать. Он все увидел, все заметил.
        Дальше Селеста не понимала, что делает. Она просто чувствовала, что, если бросится ему навстречу, Рахим обязательно ее примет. Так и случилось.
        Рахим заключил Селесту в горячие объятия. Она не хотела говорить о прошлом. Это было бы катастрофой сродни той, которая произошла, когда был открыт ящик Пандоры.
        Притягательное тепло его тела проникло под одежду, еще глубже.
        —Что ты делаешь? — Его голос оставался таким же теплым, как и объятия.
        Теперь Селеста чувствовала его желание. Все его тело обратилось в один оголенный нерв. То, что Рахим хотел ее, стало для нее сладостным открытием. Его тело было таким горячим, словно он мучился с высокой температурой, но, когда Селеста посмотрела ему в глаза, они сияли.
        Скорее всего, именно Селеста была в бреду. Но она отбросила эти мысли в сторону. Не стоило думать о тех открытиях, которые они оба совершили этим утром. Она не могла предвидеть свое будущее, так что не стоило тревожиться об этом. Сейчас она могла изменить лишь свое настоящее. Нужно было отвлечь Рахима старым как мир способом, прежде чем они подойдут к точке невозврата. Прежде чем он увидит, кто она на самом деле, и ужаснется так, как это случалось со всеми другими.
        Селеста прижалась к мужу, обвила руками шею, бросила на него томный взгляд из-под ресниц. Ее губы начало покалывать, когда его рот оказался близко.
        —Селеста… — Рахим старался говорить строго, но его руки беспокойно двигались на ее бедрах. Он и не пытался оттолкнуть ее от себя. Ощущения переполнили ее, когда она почувствовала его эрекцию.
        Селеста была взбудоражена так, словно перед ней сейчас стоял вовсе не тот человек, от которого она пыталась сбежать в Нью-Йорке. На лице Рахима мелькнул истинный ужас, когда он подумал, что кто-то бил ее.
        Рахим хотел ее. Несмотря на то что ему почти удалось заглянуть за завесу тайны о ней, он все еще хотел ее.
        Рахим был не похож ни на одного мужчину, которого Селеста знала прежде. Весь жар ее тела сосредоточился внизу живота и кружил ей голову. Она чувствовала себя опьяненной, изголодавшейся…
        Селеста еще глубже вжалась в Рахима, встала на цыпочки и поцеловала его.
        Мир вокруг взорвался.
        Его рот — чудесная западня, поцелуй обернулся чистым безумием. Рахим завладел ею с первой же секунды. Его пальцы зарылись в густые волосы у нее на затылке, другой рукой он недвусмысленно притянул ее бедра.
        Селеста наслаждалась каждой секундой происходящего. Рахим целовал ее до тех пор, пока она не задрожала всем телом. Она ощущала желание так остро, что это почти причиняло ей боль.
        Селесте было недостаточно их близости. Недостаточно его поцелуев. Ей было не важно, дышит ли она все еще, есть ли земля под ее ногами. Рахим подхватил ее на руки, но единственное, о чем она могла думать, — еще один поцелуй, еще более глубокий, жаркий и страстный.
        Своими длинными ногами Селеста обхватила бедра Рахима и застонала.
        До встречи с Рахимом она не терпела чужих прикосновений. Каково же было ее удивление, когда она поняла, что эта неконтролируемая реакция не распространяется на Рахима. Наоборот — теперь ей было недостаточно его ласк.
        Селеста бы умерла от смущения, если бы он узнал это. Рахим не должен был уличить ее в неопытности. Селеста поняла, как сильно кружилась голова, только когда почувствовала опору. Рахим усадил ее на стол и наслаждался ее смущением, как изысканным блюдом.
        —Выше.
        Его голос был хриплым. И Селеста с удовольствием повиновалась его королевской воле. Он жарко поцеловал ее в губы и шепнул:
        —Ну, держись.
        Селеста даже не раздумывала над его словами. Она хотела, чтобы муж убедился в том, что она была именно той, кем считали ее все прочие, — блудницей. Изображать распутство гораздо легче, чем стараться быть самой собой.
        Она откинула голову. Ее спина выгнулась так, словно она подставляла Рахиму свою грудь. Селесте лишь оставалось уповать на то, что это выглядело естественно. Так, словно она делала это уже сотню раз.
        Рахим осклабился в хищной ухмылке. Их тела были близки друг к другу. Не в силах совладать с наплывом новых эмоций, она беспомощно застонала. Это вызвало улыбку у Рахима. Он склонился и принялся дразнить языком ее набухший сосок сквозь тонкую материю платья.
        Селеста почти лишилась чувств. Вся она обратилась в один оголенный нерв. Как только ей удалось совладать с собой, Рахим предпринял новый маневр. Он прижался к ней там, где Селеста жаждала его больше всего, — к влажному, горячему, изнывающему лону. Ее возбуждение теперь граничило с болью. Рахим оперся руками о крышку стола и начал медленно двигаться. Селеста двигалась ему навстречу, едва осознавая то, что делает.
        Его рот продолжал ласкать ее грудь, а руки забрались под платье, изучали ее тело. Селеста начала метаться под ним как в горячке, а затем неожиданно громко вскрикнула. Она осела под ним, напряженные бедра подрагивали от усталости.
        Рахим, тяжело дыша, отстранился от нее, скрестил руки на груди.
        —Поздравляю, Селеста. Тебе наконец-то удалось усыпить мое внимание. Как думаешь, надолго?
        Несколько дней спустя Рахим все еще пребывал под впечатлением от случившегося. Он сидел за письменным столом в своем роскошном кабинете и тщетно старался собраться с мыслями. Воспоминания о Селесте преследовали его — ее запах, вкус, беспомощные стоны, которые она издавала под ним.
        У него не было сил думать о чем-то другом. Это было особенно сложно во время их совместных застолий в саду. Они изводили друг друга предельной вежливостью. Тем не менее напряжение между ними чувствовалось во всем — звон хрустальных бокалов, стук серебряных приборов, в каждом глотке вина и взглядах, которые они искоса бросали друг на друга.
        Безумие отравляло кровь Рахима. Или это делала Селеста?
        Все эти дни Рахим не узнавал самого себя. Он запутался. Все, что он знал о собственном брате, — ложь. Он сам помешался на женщине, которая якобы была его любовницей. День за днем Рахим все больше и больше влюблялся в ребенка, который не был ему родным, но это не останавливало его. События вокруг развивались с пугающей скоростью, он едва поспевал за собственной жизнью. Он чувствовал себя в подвешенном состоянии. Единственное, что удерживало его внимание, — Селеста. Теперь он был по-настоящему околдован ею, как когда-то думал, что был околдован его собственный брат.
        Теперь Рахим начинал думать о том, что его врагам было необходимо совершить обещанное вторжение. Он чувствовал, что ему нужно мобилизоваться.
        Шейх наслаждался очередным неприличным сном с участием его собственной жены, когда был внезапно разбужен звонком своего мобильного. С фотографии на дисплее на него смотрела сестра.
        —Амина. — Он старался быть спокойным, но сейчас это было особенно трудно. — Звонишь, чтобы в очередной раз поиздеваться надо мной?
        —Ну, Рахим. Никто не виноват в том, что лиса быстрее пса.
        Рахим закрыл глаза и мысленно представил сестру. Наверняка она сейчас сидела поджав ноги. Ей всегда нравилось так делать. Обычно она перекладывала волосы на левое плечо, а взгляд ее при этом был ласковым и заботливым — как у матери. Его страшно раздражало это сходство, непокорная Амина была слишком похожа на свою скандальную мать.
        К тому же бунтарка была так же не верна трону, как и его младший брат. Вела она себя непредсказуемо.
        —Просто сообщаю тебе, что я жива и здорова.
        —Восхитительно.
        —Да, я подумала, что мне стоит это сделать. Ведь ты безуспешно пытаешься узнать о том, где я нахожусь. О, пожалуйста, даже не пытайся. Никто и ничто не поможет тебе. — Тем не менее в ее голосе чувствовалось неподдельное раздражение. — Ты готов отменить свадьбу и освободить меня?
        Обычно в этой части их беседы Рахим пускался в подробные разъяснения ее обязанностей, напоминал о том, что, несмотря ни на что, до конца своих дней Амина останется бахрийской принцессой и должна служить своему народу. Не важно, сколько еще времени ей удастся скрываться вместе со своей матерью, сути это не изменит. Возможно, профессора в университете Монреаля и вбили ей в голову, что жизнь зависит только от выбора, который совершает человек. Это так и есть, но, увы, не для Амины. И чем быстрее она это поймет, тем лучше. Это даст ей возможность обрести счастье.
        Рахим повторял эти слова сестре изо дня в день, на протяжении месяцев и даже лет. Но ни один разговор не имел успеха.
        Но сегодня, когда он вновь вспомнил своего младшего брата, которого буквально душил своими требованиями всю жизнь, Рахим остановился. Он никогда не давал Омару возможности быть самим собой. По крайней мере, не в его присутствии. Мужчина снова мысленно обратился к Селесте. Она была единственным человеком, который набрался храбрости высказать ему в лицо все, что она думала. Было болезненно вспоминать, как она испугалась, как ждала удара, когда рассказала ему правду.
        Рахим подумал, что, раз он такой плохой человек, ему действительно не стоило становиться королем.
        —Амина, если бы я мог, я бы сделал это, — наконец сказал он после продолжительного молчания. — Ты и представить себе не можешь, как бы мне хотелось облегчить твою жизнь.
        На другом конце провода раздавалось лишь дыхание. Рахим и сам не до конца верил, что произнес это вслух. Мужчина пожал плечами, так, словно она могла видеть его.
        —Сейчас непростые времена. Единственный способ поддержать суверенитет нашей страны — супружеский союз с семьей Дар-Талас. Но это ты и так прекрасно знаешь.
        —Но должен же быть какой-нибудь другой способ.
        —Неужели ты думаешь, что если бы я знал о нем, то стал бы настаивать на твоем браке? — Рахим тяжело опустился в кресло. — Ты действительно считаешь, что мне нравится навязывать тебе свою волю? Я прекрасно понимаю, что брак по расчету противоречит всем твоим жизненным принципам.
        —Но…
        Она снова замолчала. Тем не менее от Рахима не укрылось то, что в ее голосе впервые слышалось участие.
        —Кавиан — человек, верный древним традициям. Брачный союз для него священен. Союз крови. — Рахим немного помолчал. — Ты и сама прекрасно понимаешь, о чем я говорю. Что произошло? Да, ты с самого начала не была в восторге от этого, но к решительным действиям ты перешла только после приема по случаю помолвки. Он что-то сказал тебе или сделал?
        Несмотря ни на что, Рахим был готов убить за свою семью. Амина вздохнула:
        —Я была сбита с толку. Меня смутило то, как быстро развивались события. Эта ситуация помогла мне осознать, что я не живу в Средних веках. За личностью всегда должно оставаться право выбора.
        Брат не поверил ей, но едва ли его касалось то, что на самом деле произошло между его сестрой и ее женихом.
        —Я искренне тебе сочувствую. — На самом деле Рахим хотел сказать нечто другое.
        —Я настроена скептически.
        —Послушай, Амина, никто лучше меня не знает, что такое женитьба на благо государства. Я женат уже во второй раз.
        —Ты несчастлив во второй раз, что вовсе не доказывает важность такого мероприятия, как свадьба.
        Тем не менее по сравнению с Кавианом — самым известным военачальником в пустыне, Рахим был настоящим оптимистом и весельчаком. Рахим и Амина прекрасно понимали это, но не решались озвучить.
        Какое-то время они просто молчали.
        —Пожалуйста, не верь всему, что читаешь, — посоветовал Рахим. — Брак — это не просто какой-то обряд.
        Рахим почувствовал укол совести. Как по-другому можно было бы описать его первый брак? Тем не менее он чувствовал себя другим человеком. Он необратимо менялся благодаря женщине, которая недавно стала его женой.
        —Мой первый брак, возможно, заключался вовсе не по любви, тем не менее между мной и моей супругой все было хорошо. Мы были довольны.
        Рахим услышал движения и испугался, что сказал что-то не так. Подумал, что Амина положит трубку. Но, по всей видимости, она просто изменила позу, в которой сидела. Затем он услышал ее негромкий голос:
        —Кавиан не производит впечатление человека, который может быть просто «доволен».
        Теперь Рахим едва слышал сестру. Тот, прежний Рахим и вовсе сделал бы вид, что ничего и не было сказано.
        —Я действительно хотел бы отменить эту свадьбу.
        Амина шумно перевела дыхание. Неужели он и правда был так жесток? Неужели она совершенно не понимала, как ему было важно защитить ее?
        —Тем не менее все бумаги уже подписаны. А ты принесла клятву. Согласно законам Дар-Таласа, ты уже его жена.
        Амина молчала. Рахима начало переполнять отчаяние. Он подумал, что случилось неизбежное. Теперь он потерял не только брата, но и сестру. Амина совершенно не понимала, как сильно он любит ее.
        Рахима захлестнуло чувство бессилия. Так же как и в тот момент, когда Селеста стояла перед ним, прикрыв глаза, ожидая неминуемого удара, который, как она думала, он собирался обрушить на нее.
        Рахим ненавидел ощущать себя слабым и беспомощным, неспособным действовать.
        —Амина, ты не должна чувствовать себя пешкой. Мне небезразлично твое будущее, но в данной ситуации не в моих силах что-то изменить.
        —Значит, я обречена. — Ее голос дрогнул. Из-за этого Рахим почувствовал почти физическую боль. — Надежды больше нет.
        —Но ты можешь поговорить с Кавианом.
        —С таким же успехом я могу поговорить и со стеной!
        —Но, Амина… — Он замолчал, потому что просто не знал, что еще сказать. Какой он к черту король, если не помог помочь сестре? Он был абсолютно беспомощен. — Мне очень жаль.
        —Мне тоже. — Амина глубоко вздохнула. — Рахим, я не хочу войны, не хочу, чтобы моя родина пала. Но я также не хочу принадлежать Кавиану. Этого не будет.
        Она положила трубку.
        Глава 9
        Вдали постепенно стихали звуки удаляющегося вертолета. Селеста до последнего ждала, что их с Рахимом путешествие отменится. По словам самого Рахима, для страны сейчас настали не лучшие времена, так что женщина была почти уверена в том, что у него могут появиться важные правительственные дела.
        Теперь единственное, что она могла слышать, — звук ветра. Он шумел между яркими шатрами, разбитыми возле двух высоких песчаных дюн, морщил гладкую поверхность голубого бассейна, который казался миражом посреди пустыни.
        Селеста была рада шуму ветра и веток на пальмах, потому что она была уверена, что иначе все вокруг слышали бы лишь стук отчаянно бьющегося сердца.
        Рахим казался совершенно спокойным. Мужчина достал телефон и ответил на звонок. Одновременно он прошествовал к одному из шатров, так, словно ожидал, что она безмолвно последует за ним. Селеста же осталась там, где и стояла. Она подняла лицо к солнцу. Ей понравилось, как оно грело кожу, привлекало журчание воды в бассейне. И если бы они не оставили Лейлу на попечении нянь во дворце, она бы не тревожилась и чувствовала себя чудесно. К тому же ее не покидали мысли о том, чего именно Рахим пытался добиться от нее.
        Когда Рахим в очередной раз за одним из совместных ужинов упомянул об их грядущем медовом месяце, Селеста предложила перенести его.
        Тот ужин проходил вечером в интимной обстановке в столовой с видом на город. От близости Рахима у Селесты кружилась голова.
        —Лейла подрастет и сможет спокойно провести ночь без меня.
        Рахим казался спокойным и делал вид, что полностью поглощен едой. Но Селеста чувствовала, что это не так.
        —Ты же поняла, что это не было приглашением, верно? — сказал он негромко. — Это был приказ.
        —Очевидно, мне стоит напомнить, что я не вещь и не собираюсь беспрекословно выполнять все твои желания.
        Рахим вдруг рассмеялся. Селеста была несколько озадачена такой реакцией. Его смех казался искренним.
        —Ты действительно так думаешь?
        Селеста старательно напустила на себя строгий вид. Словно она и та женщина, которая предавалась с ним бесчинствам прямо на столе, были двумя разными личностями.
        —Рахим, я не твоя вещь.
        —Ты — моя королева. — Их взгляды встретились, Селеста покраснела. — И ввиду того, что тебе хочется, чтобы все между нами было кристально ясно…
        —А ты хотел, чтобы все было по-другому?
        Глаза Рахима лучились смехом. Она чувствовала, что ей не удастся сбить его с толку. Теперь не оставалось сомнений, что он понимает ее без слов.
        —К тому же мы не ограничимся лишь одной ночью. Кажется, я уже говорил, что мы проведем там две недели. Так тому и быть. — Когда же Селеста начала спорить, он только улыбался. — На твоем месте я бы смирился с неизбежным. Скажи, я хоть раз отступал от своих слов?
        У Селесты перехватило дыхание, тем не менее она продолжила.
        —Прикажешь мне заниматься с тобой сексом? — поинтересовалась она в убийственно вежливой манере. — В принудительном порядке?
        —Как тебе будет угодно.
        Селесте хотелось одновременно выцарапать ему глаза и наброситься.
        —Селеста, тебе это нравится? Отдавать приказы днем и подчиняться ночью?
        Рахим видел ее насквозь. Вслух же Селеста фыркнула:
        —Только не от тебя.
        Рахим лишь осклабился:
        —Посмотрим. Думаю, ты уступишь мне уже через пару дней.
        И вот теперь Селеста и Рахим находились вдали от цивилизации. Путешествие на вертолете отняло у них почти два часа. Уже через двадцать первых минут они пересекли границы города. Теперь на несколько километров вокруг не было ни души. Ничто и никто не могли помешать Рахиму окончательно свести ее с ума.
        —Я отпустил почти весь персонал.
        От неожиданности Селеста чуть было не подпрыгнула на месте. Оказывается, Рахим уже некоторое время наблюдал за ней в тени пальмы, облокотившись о шершавый ствол.
        —Здесь только слуги и охрана, которая рассредоточена по периметру.
        —Другими словами, охранники здесь для того, чтобы ты был уверен, что я не сбегу?
        Рахим снова улыбнулся. Она почувствовала слабость в коленях.
        —Они будут охранять тебя, что бы ни произошло. — Рахим улыбнулся одними глазами. — Но верно, они также позаботятся о том, чтобы ты вернулась в мои любящие объятия, если захочешь удалиться от оазиса. Пустыня порой бывает очень жестока.
        —Как мило с твоей стороны. — Она едва сдерживала улыбку. — Есть ли кто-то, кто будет также внимателен ко мне, когда я буду купаться в бассейне? Может быть, я захочу утопиться, вместо того чтобы наслаждаться твоей компанией?
        Его улыбка была плотоядной. Селеста почувствовала, что действительно попала в беду.
        —Все зависит от того, в каком именно бассейне ты задумала утопиться. Если в этом, — он небрежно кивнул головой в сторону ближайшей лазурной воды, — это будет весьма проблематично. Понимаешь, глубина в нем не достигает колена. С таким же успехом ты можешь попробовать утопиться в бокале вина.
        —Легко.
        Рахим сделал шаг ей навстречу. Сегодня на нем были светло-песочные брюки и белоснежная рубашка. Даже в таком демократичном наряде он оставался настоящим королем. Какую бы одежду он ни носил, его окружал почти видимый ореол власти.
        —Думаю, теперь, когда мы здесь, можно было бы объяснить цель нашего пребывания. Не так ли?
        Рахим был слишком близко.
        —Медовый месяц? Чего ты добиваешься?
        Селеста едва стояла на ногах. Единственным ее желанием было броситься наутек. Но она знала, что лишь выдаст этим свое истинное желание.
        —Скажи мне.
        Селесте было действительно трудно смотреть в глаза Рахиму.
        —Нет.
        —Мне кажется, ты все понимаешь.
        Рахим коснулся ее лица кончиками пальцев. Эта ласка сотрясла все ее тело.
        —Понимаю, как сложно тебе будет это понять, но люди не всегда получают то, что хотят. С некоторыми это не происходит и вовсе. Это жизнь.
        Рахим улыбнулся:
        —Я всегда получаю то, что хочу.
        Рахим снова улыбнулся, и все, что Селеста могла делать, — стоять и молча смотреть на него. Когда же он опустил руку и сделал шаг назад, она почувствовала себя брошенной. Она судорожно вздохнула, слабо осознавая, что все еще держится на ногах.
        —Мне очень жаль, но у меня еще есть важные дела, — сказал Рахим. — Печальная правда состоит в том, что правитель никогда не может уйти в настоящий отпуск. Мы встретимся за ужином. Скоро придет Умит и покажет тебе твои покои.
        —Что, если я не присоединюсь к тебе за ужином?
        Рахим лишь улыбнулся.
        Селеста исчезла в одном из шатров, который располагался на территории оазиса, принадлежавшего королевской семье. Рахим сделал несколько телефонных звонков. Мужчина был искренне раздосадован своей жизнью — она мало напоминала отпуск, что уж говорить о медовом месяце.
        Рахим уже и не вспоминал о том, что свой первый медовый месяц он полностью провел за работой. Они с Тасним единодушно решили отказаться от общения друг с другом и встречались только во время совместных приемов пищи.
        Теперь же все стало по-другому. Когда Рахим впервые встретил Селесту в Америке, то сразу же понял, что его жизнь больше никогда не будет прежней.
        Рахим сидел на мягких подушках и потягивал освежающий напиток. Со стороны казалось, что утомленный правитель наслаждается столь желанным отдыхом и прохладой, но это было не так. Рахим пребывал в напряжении и ждал.
        Облегчение настало лишь в тот момент, когда краем глаза он заметил Селесту. Она шла к нему навстречу. Он не отрывал взгляда от угасающего горизонта. Рахим всерьез опасался, что с наступлением темноты может превратиться в совершенно другого человека и все его благие намерения пойдут прахом.
        Рахим наслаждался удивительным смешением красок на небе — различные оттенки, медленно выцветая, сливались друг с другом. Казалось даже, что двигался и сам пейзаж. Шейх никогда не уставал восхищаться пустыней. Каждый раз она открывалась ему с новой стороны. Именно здесь он вспоминал себя и свое предназначение. Вспоминал, что он — часть своей страны. Там, на горизонте песок сливался с небом — восхитительное единство.
        Таким и должен быть идеальный брак.
        Рахим во что бы то ни стало намеревался добиться этой цели.
        Селеста грациозно опустилась напротив него за низкий стол.
        —У тебя есть все, что нужно? — незамедлительно поинтересовался Рахим. Казалось, он старался убедиться в том, что все приличия соблюдены.
        —Все прекрасно, — спокойно ответила Селеста.
        Рахим сдержанно улыбнулся и сделал жест слугам. Низкий широкий стол начал постепенно заполняться различными яствами — ягненок, свежие лепешки, хумус…
        Все это время Рахим наблюдал за своей супругой. Она была совершенно не похожа на его первую жену. Он никогда не испытывал таких сильных чувств к Тасним. Каждый раз, когда он выпускал Селесту из виду, чувствовал острую необходимость узнать, где и с кем она проводит время. Еще больше она сводила его с ума, когда была рядом.
        Этим вечером на Селесте было струящееся легкое платье молочного цвета. На плечи она накинула пашмину. Рахим был уверен, что Селеста прикрывает свое тело от него, а не от прохладного ветра, который гуляет по пустыне вечерами. Ее волосы были собраны в пучок, из которого выбивалось несколько прядей. Рахиму же такая прическа казалась верхом элегантности. Как бы она ни пренебрегала косметикой, вопреки всему она казалась ему роскошной.
        Впервые Селесту заметили в довольно юном возрасте. Ее пробные снимки буквально взорвали мир моды. Она была востребована — высокие скулы, вздернутый носик, пухлые губы, потрясающие голубые глаза… Прошло почти десять лет с момента ее первой фотосессии и громогласного успеха, но она все еще обладала завидной красотой. Этот факт был неоспоримым. Селеста была восхитительна, как бы ни старалась скрывать свое тело под длинными одеждами.
        Рахим наблюдал за тем, как изящно его жена обращалась со столовыми приборами. Она с аппетитом ела. Эта женщина действительно могла свести с ума любого мужчину, рушить империи и ломать жизнь простых смертных.
        —Послушай, это невыносимо. — Селеста опустила приборы. — Хватит смотреть на меня, как на животное в зоопарке. — Она демонстративно наколола вилкой несколько листиков салата, увенчав кусочком ягненка. — У меня будет несварение.
        —Я просто жду, когда ты закончишь свой ужин, — лениво протянул Рахим. — Набираешься сил? Как-как ты это назвала? Принудительный секс?
        —Можно сказать просто «секс».
        Селеста повторила это слово без каких-либо эмоций.
        —По всей видимости, ты станешь заниматься этим в одиночку? Надеюсь, ты поймешь, если я откажусь на это смотреть? Ужин был слишком хорош, чтобы расставаться с ним так скоро.
        Рахим ничего не ответил.
        Тем временем слуги сменили блюда. Теперь перед ними возвышались горы различных сладостей. Казалось, Селеста погрузилась в себя.
        —Ты неразговорчива.
        Рахим прекрасно понимал, что действует ей на нервы. Она беспокойно ерзала на подушках, словно не могла найти себе места.
        —Ну, если ты не хочешь рассказать мне о себе или предаться светской беседе, может, нам пора перейти… — Он широко улыбнулся. Я не стану возражать.
        Селеста, безусловно, была против напора Рахима. По крайней мере, она пыталась убедить в этом саму себя. Но с каждой минутой она понимала, что лишь обманывается.
        Но катастрофа состояла в том, что это понимал и Рахим.
        —Ты умеешь разговаривать без угроз? — поинтересовалась Селеста. — Они звучат в каждой твоей фразе.
        Рахим с видимым удовольствием откинулся на подушках.
        —Чаще всего мне приходится вести дела с политиками. Так что мой ответ — нет. Мне довольно редко приходится поддерживать разговоры, которые не касаются борьбы за власть или не преследуют экономическую выгоду.
        —Но ты понимаешь, что существуют и другие мотивы для общения?
        —До меня доходили какие-то слухи…
        —Вынуждена отклонить твое заманчивое предложение. Я отказываюсь разговаривать с тобой о себе. В конце концов, я еще никогда не бывала в оазисе посреди пустыни и предпочту провести остаток этого восхитительного вечера в бассейне.
        Теперь Селеста вела себя отстраненно. Она с любопытством оглянулась, так, словно и вовсе позабыла о его существовании.
        Селеста ждала, что он метнет в нее каким-нибудь предметом, но Рахим продолжал молча наблюдать за ней. Она приняла такую реакцию за молчаливое согласие.
        Селеста поднялась с места и, прошествовав мимо, направилась к самому глубокому бассейну. Его поверхность поблескивала неподалеку от шатра, в котором они ужинали. Рядом висело несколько фонарей. Водная гладь от этого казалась не только притягательной, она была таинственной, буквально звала погрузиться в свои глубины.
        Селеста наступила на коврик, скинула легкие сандалии и пашмину с плеч.
        —Ты же понимаешь, что в этот раз тебе меня не провести? Я знаю, чего ты пытаешься добиться.
        —Я просто хочу немного поплавать, ваше королевское величество.
        Она медленно подхватила подол платья и подняла руки над головой. Из одежды на Селесте остался лишь крошечный купальник цвета слоновой кости.
        Селеста тотчас же почувствовала напряжение в воздухе. Запахло настоящей опасностью. Ей не следовало оборачиваться. Селеста просто хотела отвлечь Рахима.
        Нужно было оттолкнуть его, показать мужчине его место, а заодно заставить заплатить за то, в какое мучение он превратил ее жизнь.
        Будучи моделью, она прекрасно изучила свои сильные стороны своего тела. Она научилась правильно подавать себя. Да, она только недавно стала матерью, беременность и роды изменили ее тело. Тем не менее она прекрасно осознавала притягательность своих новых форм. После того утра, когда она потеряла самообладание в саду, она начисто утратила сон. И теперь, когда Селеста стояла перед Рахимом в этом нескромном купальнике, она была уверена, что эти воспоминания еще долго не будут терзать его сознание и плоть.
        Селеста действительно умела покорить любого. Раньше она зарабатывала этим деньги, но теперь ей не нравилось вспоминать об этом. Она хотела держать прошлое на замке как можно дольше. Сегодня ей просто хотелось заставить Рахима изнывать так же как изнывала она.
        Селеста умышленно не смотрела на Рахима. Вместо этого она опустила глаза на поверхность бассейна. Теперь, под светом фонарей, вода и вовсе напоминала расплавленное золото. Легко оттолкнувшись от белоснежного борта, она нырнула в непроглядную тьму.
        Глава 10
        Вода была прозрачной и прохладной, ее прикосновения нежны и ласковы. Если бы Селеста могла, то осталась бы под водой навсегда. Она позволила себе погрузиться как можно глубже, притворяясь, что сможет пробыть под водой так долго, как ей захочется. Но природа брала свое — она стала задыхаться.
        Оттолкнувшись, Селеста всплыла и жадно глотнула свежий воздух. Ее сердце учащенно забилось. Рахим стоял совсем рядом, и его взгляд метал молнии.
        —Ты правда думаешь, что здесь ты в безопасности? — Его лоб был испещрен морщинами.
        Селеста сделала несколько гребков и остановилась посреди бассейна.
        —Безопасность в твоей компании — понятие относительное.
        Селеста явно переоценила свои возможности. Ее навыков хватало, чтобы держаться в океане, но поддерживать себя на плаву в сладковатой пресной воде, которая наполняла бассейн, было гораздо труднее. Уже очень скоро она почувствовала усталость. Подплыв к краю, она ухватилась рукой за поручень.
        —Как мне известно, короли довольно редко прислушиваются к нуждам своих вторых половинок.
        —Знакома со многими королями?
        —Я неплохо знакома с мировой историей. — Селеста откинула волосы со лба.
        Рахим пристально следил за каждым ее движением. Его внимание сбивало ее с толку, нервировало. Чтобы снять напряжение, ей постоянно приходилось двигаться.
        —Я тешил себя надеждой, что не войду в историю как еще один кровожадный тиран, — сухо заметил мужчина. — Что касается моих жен — к ним я несравненно добр.
        —Зачем ты делаешь это?
        Селеста увидела легкую насмешку в его взгляде и тотчас же пожалела о том, что задала этот вопрос.
        —Власть. — Он снова улыбнулся краешком рта. Селеста начинала находить эту улыбку все более и более привлекательной. Его взгляд был спокоен. — Не думаю, что ты действительно хочешь слушать о моих политических притязаниях.
        —Я и вовсе не хочу тебя слушать. Мне хотелось искупаться.
        —Ну конечно же. — Он кивнул в сторону бассейна. — Плыви.
        Селеста не двигалась с места.
        Селеста и Рахим смотрели друг на друга. Она не знала, сколько прошло времени. Минута, может, год? Селеста не могла оторвать взгляд от Рахима.
        В конце концов Рахим наклонился к Селесте, обвел ее плечи и грудь долгим чувственным взглядом. Селеста не могла объяснить себе природу всепоглощающего влечения. Еще никогда она не испытывала желания такой силы…
        Она не хотела, чтобы к ней прикасались. Но когда Рахим не делал этого, она чувствовала себя еще хуже. После встречи с ним она перестала узнавать саму себя. Возможно, она впервые ощутила себя женщиной? Женщиной, а не боксерской грушей, не вешалкой, украшением или матерью. Она была женщиной.
        —Как же я ненавижу тебя, — прошипела она.
        —Очень тебе сопереживаю. — Его теплый взгляд проникал в самые потаенные уголки ее души. — Тебе так трудно выставить меня настоящим чудовищем.
        —Может быть, и нет, — ответила она почти шепотом. Ее переполняло желание что-то сделать. Он просто не мог узнать правду о ней. — Но это сделать проще.
        Сказав это, Селеста ухватила Рахима за руку, лежащую на колене, и, оттолкнувшись, утянула его под воду. Он упал в бассейн с громким всплеском, подняв в воздух тучу брызг. Ее сердце учащенно забилось. Что она натворила? Слишком поздно она поняла, что нужно было выбираться из бассейна во что бы то ни стало. Но тут Рахим показался над поверхностью воды. Она замерла на месте, парализованная чувством страха.
        Жадно вдыхая воздух, Рахим смеялся. Селеста подумала, что эта проделка сойдет ей с рук, но вдруг его смех оборвался. Теперь его голос был низким и чувственным, а глаза совершенно темными.
        —Селеста. — Она уже представляла его руки на своем теле. — Ты совершила ошибку.
        В несколько движений он настиг ее и уверенно притянул к себе.
        Рахим целовал Селесту так, словно был ее полновластным хозяином. Селеста действительно принадлежала ему. Об этом кричало все — то, как она прильнула к нему, как отзывалась на его поцелуи.
        Она была его женщиной, его женой, всецело принадлежала ему одному.
        Когда Селеста обвила руками его шею, он подумал, что они рискуют утонуть. Тем не менее мужчина не мог насытиться ею. Рахим не мог больше ждать. Уже сегодня, сейчас он должен оказаться с ней в постели. Его больше не волновали ее тайны, жизнь до встречи с ним, прошлое, которое она так старательно скрывала от него. Ничего, кроме безумного пламени, которое объяло их тела и души.
        Его Селеста. Его королева.
        Они добрались до дальнего края бассейна, который был мелким и неосвещенным. Ветер дул ему прямо в спину, но он не чувствовал ни малейшего дискомфорта. Селеста — единственная, о ком он сейчас помнил. Ее пальцы впивались ему в плечи, длинные ноги обвили талию.
        Впервые в жизни Рахим позволил себе забыться и отдаться эмоциям. Расправившись со своей мокрой одеждой, он принялся ласкать пальцами ее возбужденное лоно. Она лишь слабо застонала. Этот стон свел его с ума. Не сомневаясь ни секунды, он овладел ею.
        Селеста издала странный звук. Рахим отстранился, чтобы взглянуть ей в глаза, и замер. Она дрожала.
        —С тобой все в порядке? — Рахим наконец-то оказался внутри Селесты. Ощущения сводили его с ума. Казалось, она была создана для него. — Тебе не больно? Или, может быть, еще не время…
        —Нет. — Она произнесла это с неуверенностью. Ее глаза были темными и влажными. Рахим нахмурился. — Все в порядке. Я здорова, просто… Это странное ощущение.
        —Странное…
        Он не понимал ее. Мужчина сделал несколько движений и с восхищением заметил, как Селеста густо покраснела. Она казалась ему невинной, но это не могло быть правдой. Предположить такое было чистой воды безумием. Тем не менее Рахим испытал чувство гордости. Он хотел сделать так, чтобы они забылись в сладкой неге. Он решил не торопиться. После того как он так долго дожидался этого момента, ему захотелось растянуть удовольствие.
        Рахим обращался с ней так, как будто действительно был ее первым мужчиной. Рахим целовал ее раскрасневшееся лицо, грудь, плечи. Двигался неторопливо, дожидаясь, когда ее тело начнет отзываться на его ласки. Для того чтобы Селеста потеряла самообладание, он пустил в ход все средства — губы, пальцы, язык. Теперь она извивалась под ним как змея, стонала так, как он этого добивался. Еще мгновение, и она с громким стоном отправилась прямо к звездам.
        Но Рахим еще не закончил. Дождавшись, пока Селеста оправится от своего первого оргазма, он ускорил ритм, и второй раз они финишировали вместе.
        Теперь у Рахима не осталось сомнений: Селеста была девственницей. Или же была ею до того момента, пока не вошла в бассейн. Теперь эта женщина принадлежала ему.
        Когда они выбрались из бассейна, Рахим был удивительно тих. Селеста все еще находилась далеко. Она едва стояла на ногах от пережитого. Мужчина ловко подхватил ее на руки и понес в свой шатер, игнорируя влажную одежду, которая плотно облегала тело и мешала идти. Когда они оказались в королевском шатре, женщина ахнула от восхищения. Все было похоже на сказку.
        Шатер, который занимала она, был похож на обычный номер класса люкс в дорогостоящем отеле. Шатер Рахима был другим. Ее потрясало все — обилие красных и золотых оттенков, широкая кровать, установленная на возвышении от пола, множество подушек около места, похожего на открытый камин. Вдоль помещения были расставлены широкие, казавшиеся исключительно удобными кожаные диваны, в шкафах находилась тщательно подобранная библиотека. В изножье кровати находился резной сундук, инкрустированный перламутром. Пол устилали толстые мягкие ковры. Селеста не могла и представить себе подобного великолепия.
        Все же именно Рахим был для нее единственным живым воплощением всех фантазий.
        Он все так же молчал. Опустив ее на ноги, он скрылся за одной из резных ширм дорогого дерева. Она продолжала стоять на месте, боясь пошевелиться. Вода стекала с ее тела прямо на дорогой ковер. Когда же Рахим вернулся, выражение его лица было непроницаемо. Но взгляд был таким же горячим, как тогда в бассейне. Он был обнажен и уверенно шел к ней навстречу.
        Селеста вздохнула и подумала, что все самое серьезное было позади. Она больше не была девственницей и должна была поблагодарить за это Рахима. Они ни о чем не говорили. Селеста испытала облегчение оттого, что он не задавал ей никаких вопросов. Подсознательно она опасалась именно этого — расспросов, осуждения. Она и без этого долгое время чувствовала себя ошибкой природы.
        Селеста все еще не насытилась Рахимом и была возбуждена.
        Мужчина снова взял ее на руки, но только для того, чтобы поставить на деревянную платформу у кровати. Она двигалась послушно, словно кукла, он принялся медленно освобождать ее от купальника. Его руки были теплыми. Затем он достал полотенце и тщательно вытер ее тело. Еще до того как он покончил с этим ритуалом, она снова изнывала от желания, нетерпеливо переступая с ноги на ногу. Как только он посмотрел ей в глаза, Селеста поняла, что его снедает то же чувство. Он резко выпрямился и, обхватив ее за бедра, мягко, но настойчиво опустил на покрывало. Затем он развел ее бедра и опустился на колени. Селесте показалось, будто ее опалило огнем. Она изогнулась дугой, вскрикнула и ухватилась руками за тканое покрывало.
        Когда же она пришла в себя, Рахим смотрел ей в глаза. Теперь он находился над ней, она чувствовала его горячую возбужденную плоть. Она не знала, что делать, принялась беспокойно двигаться под ним. Ухмыльнувшись, он наклонился к ее уху:
        —Проси меня.
        Теперь она не думала, не пыталась спорить с ним. Селеста беспрекословно подчинилась этому мужчине и умоляла его. Рахим обращал ее в совершенно другого человека. Она крепко обнимала его, царапала его спину ногтями. Она просила его, Рахим смеялся, и они снова и снова сливались в одно целое. Это было прекрасно, идеально. Казалось, их тела созданы друг для друга, и их встреча была предопределена судьбой. Селеста не хотела, чтобы это заканчивалось. Она боялась умереть, если он покинет ее. И в этот раз, когда они расстались, он хрипло выкрикнул ее имя, и Селеста провалилась в небытие.
        Она не знала, как долго спала и спала ли вообще. Возможно, после того, что с ней произошло, она попросту потеряла сознание. Неужели она действительно сделала это?
        Тем не менее когда Селеста открыла глаза, то обнаружила, что все еще лежит рядом с Рахимом. Мужчина полусидел на постели, улыбался и перебирал ее шелковистые волосы. Выражение его лица было спокойным, расслабленным, слегка задумчивым.
        Она подумала, что запомнит его таким и пронесет это воспоминание в своем сердце через всю жизнь.
        Селеста почувствовала себя заново рожденной. Этой ночью Рахим заставил ее распасться на атомы, а затем снова собрал. Она действительно изменилась, возможно, когда утром она увидит свое отражение, то не узнает себя. Рахим научил ее летать.
        Ничего из этого она не могла рассказать ему. Да и как? Это слишком скользкая дорожка.
        —Селеста.
        Она приподнялась на руке.
        —Рахим. — Его имя казалось ей песней.
        —Могу я у тебя кое-что спросить?
        —Что угодно. — Она действительно была готова к этому.
        Он опустился рядом с ней:
        —Как случилось так, что ты никогда еще не была с мужчиной?
        Селеста замерла. Он потянулся, принялся неторопливо накручивать на палец локон ее волос.
        —Это глупость. — Ее голос слегка дрожал. — Мне кажется, невозможно встретить девственницу моих лет.
        Его взгляд был прямым и спокойным.
        —Селеста, я спрашиваю не об этом. Мне ясно то, что ты — девственница. — Его губы сложились в нечто напоминающее искреннюю теплую улыбку. — Святая благодатная Селеста.
        —Да, это так. — Ее губы невольно задрожали. — Случилось так, что я родила ребенка, но не…
        —Я спрашиваю о том, как именно это произошло.
        —Как обычно. — Она часто заморгала. — В смысле, я же сказала, что твой брат не спал с женщинами. Мы сделали ЭКО.
        —Спасибо, Селеста, это также понятно. Но скажи мне другое: как случилось, что такая женщина, как ты…
        Он не знал, что еще он мог сказать. Как выразить свое восхищение?
        Прежде чем ответить, Селесте пришлось откашляться.
        —Ну… Так случилось.
        —Но ты такая красивая.
        Его взгляд старался вобрать в себя каждый изгиб ее тела и запомнить его.
        Селеста открыла было рот, чтобы в очередной раз солгать, но не смогла этого сделать. Нравилось ли ей это или нет, но она действительно изменилась. Дело было не только в сексе. Она родила ребенка. Она испытывала к Рахиму бесконечную благодарность за то, что он оказал ей поддержку, когда она сходила с ума от гормонов и чувства вины.
        Сейчас же она ощущала, как от него исходит настоящая нежность. Селеста испытывала смущение и замешательство. Лишь недавно они были вместе, но она снова желала Рахима.
        Она вздохнула, заметно погрустнела:
        —Мои приемные родители были самыми лучшими опекунами в мире. — Селеста сжала кулаки. Спустя столько лет ей все еще было больно вспоминать о прошлом. — Так нам говорили каждый раз, когда мы не выказывали достаточного почтения. Они были добры, ни в чем не отказывали. Они опекали сирот вроде меня. Были у них и собственные дети. Они были активными и ответственными членами общества. Все в них просто души не чаяли.
        Ей хотелось отвернуться, но она не могла оторваться от Рахима. Он придавал ей сил.
        —По-другому быть и не могло. Они никогда не оставляли следов от побоев. Иногда они просто били нас. Временами они играли в игры, в которых мы были мишенями. В ход шло все — сигаретные окурки, бутылки, ножи или вилки. Но никто и никогда не мог заметить шрамы, ссадины и порезы, которые появлялись на наших телах.
        Выражение ее лица оставалось непроницаемым.
        —Нам всегда говорили, что мы могли попытаться донести на них. Они обещали, что в таком случае им доставит огромное удовольствие прилюдно спустить с нас шкуру. Никто бы никогда не поверил сиротам, которые обвинили безупречных соседей.
        —Где эти люди сейчас?
        Его голос клокотал от гнева.
        —Они — прошлое. — Она мягко улыбнулась ему. — Тем не менее теперь я знаю все о злобе. Знаю, какими жестокими бывают люди, облеченные абсолютной властью. В конце концов превратилась в настоящую недотрогу. К тому же я совершенно не умела веселиться, так что все оставили меня в покое. Когда же мы с Омаром встретились, у меня словно началась вторая жизнь. Мне больше не приходилось ни о чем тревожиться. Люди думали, что я была его женщиной. Именно так я и осталась девственницей.
        Довольно долго Рахим молчал, обдумывал услышанное. Тем временем Селеста начинала томиться желанием. Она представляла, как целует его, утыкается лицом в его шею. Как его стальные руки сжимают ее бедра. Его спокойный голос резко вернул ее из царства грез.
        —Но ты отдалась мне. — Его глаза блестели. — Дважды.
        —Да. — Ее голос был непривычно хриплым.
        —Почему? — Он обводил пальцем контур ее розового ушка. — Почему я?
        —Рахим, мы женаты. — Она старалась держаться уверенно. — Твое имя записано в сертификате моей дочери.
        Она снова увидела ту невероятную теплую улыбку на его лице.
        —Удивительно слышать это от тебя, Селеста. Ты кажешься такой старомодной и консервативной.
        —Это мне кажется правильным. — Его рука ласкала ее бедро. — К тому же, — решила признаться она, — я не думала, что ты заметишь это.
        —Я заметил.
        Она застыла. Селеста была благодарна полумраку за то, что Рахим не мог видеть румянец, заливший ее лицо.
        —Я бы не… или я была…
        Бархатистый мужской смех наполнил комнату. Затем он проворно подгреб Селесту под себя.
        —Ты была само совершенство. — Он говорил это искренне. — Но я, как и ты, довольно старомоден.
        Она дрожала всем телом.
        —Что это значит?
        —Это значит, что теперь я знаю, что ты принадлежишь только мне. А я очень-очень жадный человек.
        Глава 11
        Заголовок, появившийся в газете месяцем позже, был очередной унизительной пощечиной для королевского дворца. Тем не менее Селеста ждала чего-то подобного. Она читала статью, и с каждым новым словом ей становилось все дурнее и дурнее. Рахим оставил компьютер на столе, когда вернулся в спальню, чтобы ответить на звонок.
        Статья была действительно хорошо написана — вместо того чтобы унижать ее напрямую, автор прибегнул к исключительному количеству различных метафор. К подобному она все же оказалась не подготовлена. Ошибочно она полагала, что после медового месяца, который она провела с королем в качестве его законной супруги, злопыхатели оставят их в покое.
        Какая глупая наивность.
        Но она поспешила напомнить себе, что ее жизнь никогда не будет ни счастливой, ни спокойной. Нахмурившись, Селеста глядела на безмятежное море, уходящее за горизонт. Голубая вода искрилась под ярким солнцем.
        Рахиму довольно быстро удалось убедить ее в обратном. Но ей ли не знать, что будет с ней на самом деле.
        В оазисе они провели незабываемое время вместе. Они тщательно изучили каждый сантиметр тела друг друга. Она научилась удовлетворять его так, как ему этого хотелось. Снова и снова они возносились и опускались на волнах блаженства. Рахим, как и обещал, был ненасытным и изобретательным. Селеста переняла это от него.
        Женщина со страстью отдалась удовольствиям, в которых отказывала себе всю свою прошлую жизнь, — прикосновения, похоть. Они наслаждались едой, вином и друг другом. Постепенно она раскрывалась перед Рахимом — делилась своим прошлым, страхами, рассказывала о самых ярких моментах своей жизни. И он не отказался от нее, не упрекал, не отдалялся.
        Она позволила убедить себя в том, что для Рахима не было ничего невозможного. Что он легко избавит ее от всех кошмаров. Селеста действительно начала верить в то, что она и ее дочь смогут навсегда остаться с этим восхитительным человеком и создать крепкую семью.
        Но она совершенно забыла себя.
        Прошло несколько недель после того, как они вернулись из оазиса. Вчера на открытии нового отельного комплекса в бухте Бахри было много знаменитых гостей. Селеста посетила этот прием под руку с мужем. Ни одно мало-мальски читаемое желтое издание не упустило возможности позубоскалить на эту тему.
        —Мне бы не хотелось, чтобы ты читала эту чушь.
        Рахим стоял в дверном проеме. Его лицо было суровым, руки скрещены на груди. Она также нахмурилась.
        —Это бесполезное чтение.
        —Я говорила о том, что тебе не стоит брать меня на официальные мероприятия. — Селеста вдруг покраснела, потому что испытала возбуждение. — Ничем другим это закончиться не могло.
        —Наша работа — не обращать внимания на то, какой вздор пишут в газетах. — Он усмехнулся. — Не ты ли сама сказала мне это?
        Да, но сейчас все было иначе. Сама Селеста теперь стала совершенно другим человеком. И та, новая женщина, которая родилась несколько недель назад в оазисе, не хотела никаким образом очернять свою новую жизнь. Теперь малейшее оскорбление ее чести и достоинства она воспринимала слишком остро.
        —Дальше будет хуже. — Селеста покорно склонила голову и опустила руки на колени. — Так всегда происходит. Они окрестили меня «королева-блудница».
        —Никто не называет тебя так ни в статьях, ни вслух. — Он стал чрезвычайно серьезен, почти агрессивен. — Никто и никогда не посмеет сделать этого. Если это случится, они будут иметь обстоятельную беседу со мной.
        —Ты не сможешь запугать всех журналистов. Рахим, ты не сможешь заставить их забыть о моем прошлом.
        —Твоем мнимом прошлом.
        —Это ничего не меняет, люди все равно будут думать и говорить другое. — Она покачала головой. — Мы же именно поэтому отправились на медовый месяц?
        —Это было лишь одной из причин. — Он окинул ее томным взглядом. Ее саму смущало то, какое удовольствие она получала от этого. — И далеко не самой значительной.
        Яркая национальная одежда, оставшаяся на нем после недавней встречи со старейшинами племени, красиво оттеняла его темную кожу. Прежде он мог бы легко напугать ее своим суровым лицом, но не теперь. Селеста больше не боялась его так, как это было раньше. Сила и власть, исходившие от этого мужчины, приводили ее в сексуальное возбуждение. Когда его темный взгляд сосредотачивался на ней, внутренне она замирала и предвкушала его следующие действия. Мурашки покрывали чувствительную кожу ее предплечий.
        Как бы ей хотелось забыться вместе с ним. Но Селеста чувствовала, что ее прошлое никогда не захочет отпустить ее из своих цепких лап. Не важно, что она будет делать и как вести себя. Ничего не изменится.
        Все то время, что она жила с Омаром, ее дурная слава шла им на руку и служила для него надежным прикрытием.
        Но теперь, когда она была с Рахимом, все было по-другому. Он не прятался за ней, а она на самом деле приносила ему значительные неприятности.
        Рахим был исключительным мужчиной. И как мужчина он заслуживал много больше, нежели второсортная королева, брак с которой был заключен лишь ради благополучия королевской наследницы. То, что они идеально подходили друг другу в постели, не имело никакого существенного значения, когда на кону стоял его статус как правителя. К тому же все эти ощущения были новыми только для Селесты. У нее не оставалось никакого сомнения в том, что Рахим был более чем искушен и прежде не страдал от недостатка женского внимания. Никто не мог бы отказать ему.
        Подумав об этом, она ощутила почти физическую боль. Он знал, что покорит любую женщину, она отдастся ему целиком, если он только пожелает этого. Селеста же не могла представить себя с другим мужчиной.
        —Ты женился на мне, чтобы избежать скандала, — напомнила она. Ей вдруг стало совершенно безразлично собственное будущее. — Но теперь, как только мы вместе покидаем дворец, это лишь подливает масла в огонь.
        Некоторое время он молча рассматривал ее фигуру. Мужчина все еще стоял в дверном проеме комнаты своей спальни, где теперь они вместе проводили почти каждую ночь с тех самых пор, когда вернулись из пустыни. Они это даже не обсуждали, Рахим просто приказал перенести ее вещи в свою спальню. Селеста была словно околдована. Она потеряла всякую осторожность и перестала соблюдать дистанцию.
        Но она понимала, что это необходимо не для нее, но ради него самого.
        И сейчас, когда она, нахмурившись, смотрела на него, переполненная злобой на саму себя, Селеста поняла, что влюбилась в короля.
        Она была потрясена. Для нее это осознание было серьезнее и тревожнее, чем любой скандальный заголовок на пестром развороте. Лишь чудом ей удавалось и дальше сидеть прямо. Нет, она понимала, что не может позволить себе любить. Как ей удавалось так долго обманывать саму себя? Ребенок. Муж.
        В самом нежном возрасте разные люди внушали ей, что она недостойна любви. Что она никому не нужна, и так будет до конца ее дней. Постепенно это переродилось в глубокую уверенность. Она не должна была позволять их отношениям зайти так далеко.
        —Какие мысли сейчас бродят в твоей голове?
        Вопрос Рахима вернул ее к реальности.
        —Ты заметно побледнела.
        —Я просто задумалась над тем, когда появится удачный момент, для того чтобы мы могли развестись.
        Спокойствие, с которым она произнесла эти непростые слова, удивило и ее саму.
        —В данном случае мне это кажется самым лучшим выходом из сложившейся ситуации. В глазах прочих ты останешься достойным человеком, который благородно женился для того, чтобы позаботиться о моем ребенке. Вспыхнет очередной скандал, но он будет последним, и распинать станут только меня.
        Его глаза метали молнии, хотя внешне Рахим оставался спокойным, как скала.
        —Как тебе кажется, что я думаю по этому поводу?
        —Понимаю, с моей стороны было бы безрассудно оставлять Лейлу до того, как ей не исполнится хотя бы год. — Селеста не обратила внимания на его вопрос. — Да, так будет лучше всего. Я уверена, что после того, как ты женишься на ком-нибудь, кто будет достойнее меня, все уладится. Потом мы бы подумали о том, в каком качестве я бы могла присутствовать в жизни Лейлы.
        —Селеста.
        Она с усилием подняла на него глаза.
        —Что ты несешь?
        —Я говорю о разводе.
        Изо всех сил она старалась сделать так, чтобы ее голос не дрожал.
        —Лейла теперь законнорожденный ребенок. Твоя наследница. Все произошло так, как ты и хотел. В моем присутствии больше нет смысла — я лишь создаю тебе новые и новые проблемы. Это плохо.
        —И ты говоришь мне это сейчас? Селеста, сегодня утром в ванной…
        Женщина сердито скрестила руки на груди. Ее сердце громко стучало.
        —Это просто секс, — уверенно сказала она.
        Рахим сжал губы в нитку. Селеста испытала мрачное удовлетворение. Ей действительно хотелось задеть его за живое. Хотелось напомнить, что, если бы не безвременная кончина Омара, ничего бы этого не случилось. Она пыталась выставить виноватым его — именно Рахим заставил ее забыться в бесплотных мечтах о счастливом будущем. Старалась создать впечатление, что он умышленно влюбил ее в себя.
        —До тебя у меня не было мужчины, и мне понравилось… то, чем мы занимались.
        —Понравилось?
        Селеста старалась не терять присутствия духа. Разговор явно не будет таким простым, как она представляла себе.
        —И я очень благодарна тебе за то, что ты дал мне возможность почувствовать себя…
        —Благодарна?
        Рахим был темнее тучи. У нее заболело в груди. Тем не менее она не собиралась отступать. Обратного пути не было — если она любила Рахима, а она действительно любила этого мужчину и свою дочь, она должна была исправить то, что натворила. У этой проблемы существовало лишь одно решение.
        Теперь ей казалось, что она с самого начала знала, что именно так все и закончится. Именно поэтому она старалась держаться от мужчин как можно дальше. Он мог быть каким угодно человеком, но важно было лишь то, кем оставалась она сама. Но глубоко в душе Селеста понимала, что теперь, да и всегда ей было суждено встретиться именно с Рахимом. Но она не могла признаться себе в полной капитуляции перед ним.
        —Рахим, пойми, несмотря на все то, что ты делаешь для меня, ты — не единственный мужчина на земле. Ты просто стал моим первым любовником.
        Рахиму показалось, что еще минута, и он просто обратится в камень. Станет одной из высоких колонн, которые поддерживали своды его замка. Для Селесты это стало бы спасением, потому что внутри у него назревала гроза. Он едва сдерживался, старался оставаться культурным, светским человеком.
        —Да, — тихо и взвешенно сказал он. — Я — твой первый мужчина и последний. Так будет всегда. Запомни это.
        —Это решать не тебе.
        Она подняла подбородок, словно ожидала нападения.
        Больше всего Рахиму хотелось наброситься на нее здесь же, но он сдержался. Не сейчас. Для начала ему было необходимо взять себя в руки. Эта своенравная женщина слишком часто выбивала его из колеи.
        Прежде Рахим никогда не знал страсти и плотского голода такой силы. Сейчас он чувствовал, что состоял из одних только слабостей.
        —Мне кажется, что именно мне.
        —Успокойся.
        Рахим был потрясен. Она отдавала ему приказы, как в тот день, когда они встретились в Нью-Йорке. Женщина поднялась и скрестила руки на груди поверх длинного шелкового платья. Она была боса. Рахим находил такое сочетание дьявольски привлекательным. Или же это были просто эмоции? Пусть так, каждый раз, когда он был рядом с Селестой, они накрывали его с головой.
        —Я не понимаю, почему ты не можешь относиться к этому рационально. Чем раньше мы разведемся, тем быстрее тебе удастся восстановить свой имидж.
        —С этим у меня полный порядок.
        Селеста коротко кивнула в сторону планшета, который лежал между ними на столе:
        —Мне очевидно другое.
        На прощание она искренне улыбнулась ему и, прошествовав мимо, скрылась в спальне. У него закружилась голова оттого, как тонкая ткань льнула к ее телу. Он был взволнован и не мог найти объяснения происходящему. Рахим чувствовал, как она старается задеть его за живое, но не понимал, зачем она так поступает.
        Он понимал, чувствовал, что их страсть взаимна. До сих пор он мог слышать в голове то, как этим утром в душе она выкрикивала его имя. Даже сейчас он видел, как блестели ее глаза. Так было всегда.
        Еще месяц назад Рахим и представить себе не мог, что их отношения ожидает такое развитие. Селеста стала его женщиной во всех смыслах. Он не позволял им спать в разных постелях. О чем она говорила? О разводе не может быть и речи!
        Как сомнамбула, он последовал за ней в комнату и, ни секунды не раздумывая, ухватил за локоть и развернул к себе лицом.
        —Не прикасайся ко мне!
        Но было уже поздно. Рахим прикоснулся к ней, и обратного пути быть не могло. Они словно воспламенились. Ее сердце учащенно забилось. Рахим заметил это по тому, как запульсировала синяя жилка у нее на шее, а глаза потемнели и заблестели.
        —Дурочка, — горячо прошептал он ей на ухо. Его голос не звучал зло или раздраженно. Рахим и сам был поражен — он ревновал Селесту. Ему было невыносимо представить ее с другим мужчиной. — Ты думаешь, это происходит каждый день?
        —Думаю, да, — бросила она ему в ответ. Рахим медленно оттеснял ее к ближайшей стене. — Или все песни врут?
        Она шумно вздохнула, когда почувствовала спиной каменную стену. Рахим прильнул к ней, они соприкоснулись лбами.
        —Ты действительно считаешь, что такой секс может быть с любым другим человеком? — Ее плотно сжатые губы притягивали его как магнит, но сейчас он устоял. Вместо этого он неторопливо поднял вверх ее платье и теперь гладил ее шелковые бедра. — Такая химия будет с каждым встречным?
        Она вздрогнула всем телом, когда его длинные пальцы принялись ласкать ее тело.
        —Рахим… — Она шептала.
        —Селеста, я не стану сражаться с тобой.
        Мужчина отстранился, чтобы лучше видеть ее лицо. Румянец залил ее лицо и шею.
        —Селеста, если ты хочешь что-то сказать, говори это прямо. Не пытайся уколоть меня. Не притворяйся.
        Услышав это, она сжалась.
        —Дело именно в притворстве. Я делаю это всю жизнь.
        —Мне так не кажется.
        Она почти задыхалась, когда он вошел в нее прямо у стены. В этот раз он не удосужился донести ее до ближайшего стола. Он не торопился. Ее ладони сжались в кулаки. Селеста изогнулась дугой ему навстречу.
        —Скажи это, — процедил он сквозь зубы, затем улыбнулся.
        Но это была Селеста. Его Селеста. Даже сейчас, когда она дрожала от каждого его прикосновения, а ее влажные губы были приоткрыты в немом крике, она не сдавалась. Это нравилось Рахиму. Он наслаждался каждой минутой этой пытки, любил ее так, как никого прежде. Селеста могла говорить что угодно. Он знал правду.
        Он не откажется от нее, чего бы это ему ни стоило. Впервые в жизни он не хотел думать о королевстве и своем долге.
        —Скажи это. — Он отстранился и вошел в нее с новой силой. — Я могу делать это весь день, ты знаешь, что могу. Но ты не кончишь, пока не признаешь правду, которая уже известна нам обоим.
        Она издала хриплый стон, полный страсти и желания. Рахим рассмеялся, потому что чувствовал ее голод как свой собственный.
        —Твоя. — Ее пронзительно-голубые глаза ласкали его лицо. — Черт тебя побери, Рахим, я — твоя.
        Глава 12
        Селеста поняла, что не должна была услышать этого разговора.
        Она наслаждалась вечером, который проходил в частной галерее — сокровищнице Бахры. В своей вступительной речи Рахим назвал эту галерею залогом стабильного будущего страны. Специально для приглашенной международной прессы он говорил по-английски. Целая группа экскурсоводов сопровождала Селесту от экспоната к экспонату выставки, предоставленной Лувром. Она наслаждалась собранной коллекцией мировых шедевров.
        Это напомнило ей о том, как она любила коротать дни в Нью-Йорке. Селеста могла часами бесцельно бродить по Метрополитен-музею, рассматривая редкие бесценные экспонаты. Но здесь, в центре Бахры — страны, которая была окружена океаном и пустыней, она чувствовала себя оторванной от всего, что было дорого ее сердцу.
        Десять дней назад она поняла, что влюбилась в Рахима. Прошло десять долгих, мучительных ночей, прежде чем она осознала, что ей придется оставить его и, что хуже, свою маленькую дочь. Каждое утро она просыпалась и обещала себе, что это станет ее последним днем здесь. Она должна была найти способ покинуть двух своих самых горячо любимых человек. Но раз за разом она находила убедительную причину, чтобы остаться.
        И вот этим вечером, облаченная в дорогой наряд, она снова выполняла обязанности королевы. Селеста все еще не могла до конца поверить в то, что действительно носит этот титул. Она улыбалась, делала вид, что не замечает осуждения или любопытства в каждом взгляде. Ей страшно хотелось оглохнуть, чтобы не слышать презрительных перешептываний, которые доносились до нее со всех сторон дворца. Она ни на минуту не обманывалась услужливыми улыбками — каждый из этих людей уже имел в голове свое собственное мнение о ней. «Великая блудница», — думал каждый, кто обращался к ней «ваше величество».
        —Ваша дочь — главный бриллиант в короне нашей империи.
        Это были слова одного бахрийского аристократа, чье лицо она смутно припоминала. Кажется, он был одним из гостей на свадебной церемонии. Он и его жена говорили с безупречным британским акцентом. Селеста была шокирована этим открытием. Потому что тогда, во время церемонии, когда она взывала к человеческому здравомыслию и справедливости, они делали вид, что не понимают ни слова из того, что она говорит.
        —Полностью разделяю ваше мнение.
        —Надеемся, что когда она вырастет, то в полной мере унаследует красоту своей матери.
        Селесту насторожило то, что мужчина смотрел на нее так, словно видел насквозь. К тому же он непозволительно близко приблизился к ней и шепнул:
        —Но думаю, ей больше повезет, если она окажется такой же предприимчивой.
        Лишь несколько позже Селеста смогла осознать всю глубину оскорбления, которое этот человек нанес ее дочери.
        Селеста боялась, что если останется, то испортит Рахиму этот важный прием. Он и так нервничал, хотя старался делать вид, что это не так. Тем не менее эта сальная ремарка заставила женщину по-настоящему задуматься над тем, насколько ее пребывание во дворце может сказаться на Лейле. Она разрушит ее будущее так же, как это сделала ее собственная мать. Теперь почти всегда она думала о своей девочке так, как если бы она была дочерью Рахима. В таком положении она будет в безопасности.
        В ее голове тотчас же раздались голоса ее приемных родителей. Она должна была подумать об этом раньше. Должна была предусмотреть то, как люди будут воспринимать ее дочь. В ужасе она вспомнила о том, что портит все, к чему бы ни прикасалась.
        Селеста нырнула в один из оцепленных альковов. Ей было необходимо сделать небольшую передышку после этой неприятной встречи. Требовалась минутка, лишь минутка, чтобы расслабиться и дальше скрывать свои истинные мысли от глаз этой кровожадной публики. Она сделала череду глубоких вдохов и выдохов.
        Женщина уже собиралась снова выйти к гостям, когда услышала приглушенный голос Рахима. Король с кем-то разговаривал, скрывшись за колонной.
        —Я совершенно уверен в единстве наших стран, — говорил он в своей добродушной, царственной манере. — Также я сомневаюсь, что сам Кавиан мог утверждать обратное вам или какому-либо другому изданию.
        Селеста поняла, что он говорил с кем-то из репортеров, и решила не выдавать своего присутствия. С нее было достаточно различных представителей прессы с их клыкастыми улыбками. Каждый раз, когда ей задавали неоднозначный вопрос, она ощущала на себе следы их укусов.
        —Тем не менее местонахождение вашей сестры все еще остается неизвестным?
        —Планы принцессы Амины не разглашаются широкой общественности из соображений безопасности. — Интонации короля стали откровенно враждебными. У Селесты засосало под ложечкой от страха. — Смею заверить вас, что местонахождение каждого члена королевской семьи известно ее родственникам. Ваша информация ошибочна.
        —Но никто не видел ни Кавиана, ни Амину…
        —Если вы намекаете на то, что я или его королевское величество что-то скрываем, — в его голосе слышалась явная угроза, — вы снова глубоко заблуждаетесь. Он не согласовывает со мной свое деловое расписание, также не настаивает на том, чтобы это делал я. Я также ставлю под сомнение его необходимость делиться этим с вами. Единственное, что вам следует предпринять, — оставить этот вопрос.
        —Конечно, господин. И кстати, приношу свои поздравления. Все наслышаны о вашем недавнем бракосочетании.
        После этих слов Селеста почувствовала себя по-настоящему грязной. Она едва слышно вздохнула в повисшей в полумраке тишине.
        —Будьте осторожны, — процедил король сквозь зубы. — Очень осторожны.
        —Конечно, ваше величество, но вы же знаете, какой резонанс вызвал ваш внезапный союз с подобной женщиной…
        Селеста сжалась. По всей видимости, этот разговор оставит на ее душе новые шрамы.
        —«Подобной женщиной»? Ну же, расскажите мне поподробнее о женщине, с которой я связал свою жизнь. Что именно вы знаете о ней?
        Селеста больше не могла подслушивать. Женщина решила выйти из своего укрытия, рассчитывая на то, что все подумают, что она покидала женскую комнату. Она увидела, как Рахим возвышался над невысоким мужчиной, похожим на жабу. Тотчас же она узнала в нем папарацци, который преследовал ее еще в Нью-Йорке. Сомнений быть не могло — она знала, что именно этот низкий человек несет ответственность за большую половину омерзительных газетных заголовков, порочивших ее честь.
        Селеста хотела оставить этого мерзавца на растерзание мужу, но она не могла уйти просто так. Она не могла позволить себе этого. Не после той унизительной публикации, не сегодня, когда в музее было полно репортеров. С нее было достаточно ощущать себя камнем на шее Рахима. Этому человеку не стоило усугублять и без того трудную ситуацию.
        —Селеста. — Мужчина выглянул из-за плеча короля. — Мы как раз говорили о вас.
        Она не знала, что унизило ее больше — то, как бесстыдно он разглядывал ее, или то, с какой унизительной фамильярностью с ней разговаривали. Коротышка сделал шаг ей навстречу и протянул руку так, словно собрался приобнять ее за талию.
        —Древний закон моей страны гласит, что, если чужой мужчина прикоснется к моей королеве, я могу убить его собственными руками, для того чтобы сохранить честь короны. — Голос Рахима теперь звучал вполне добродушно. Репортер замер на месте. — Не правда ли, довольно варварский способ устранить противника? Но знаете, мне действительно нравится следовать традициям моих предков. Преемственность поколений — кажется, так вы называете это в Америке?
        Глаза репортера блестели от злости. Селеста уже предполагала последствия этой угрозы. Им следует ожидать очередной скандальной публикации в утренней газете.
        Женщина с отчаянием подумала, что в глазах таких людей она никогда не сможет изменить мнение о себе. Внешне она старалась держать марку и одарила его ослепительной улыбкой.
        —Не стоило так открыто проявлять свою враждебность. Не нужно делать так ни с ним, ни с одним из его приспешников, — мягко сказала Селеста, когда они с королем оказались посреди танцевального зала.
        Гости почтительно расступались. Внешне король и королева казались беззаботны и невозмутимы: казалось, того неприятного разговора и не было.
        —Ты говоришь так, словно мы познакомились только вчера. — Рахим вел себя самоуверенно, в его собственных глазах еще плясали огоньки былой ярости. Я король. Это ему не следовало возражать мне.
        —Да, ты король. — Она согласно кивнула, сохраняя улыбку. — И ты не должен снисходить до людей вроде него. — Она старалась говорить с ним как можно тише. — Все это — лишь моя вина.
        Селеста почувствовала, как его руки крепче обняли ее, как тепло разлилось по всему ее телу. Казалось, что этого было достаточно, чтобы прогнать темноту из ее души, но она не обманывалась. Все было тщетно.
        —Не начинай, — предупредил он. — Не здесь.
        —Как прикажете, ваше величество.
        Селеста опустила глаза. Подобная покорность со стороны такой амазонки вызвала у него усмешку. Она подхватила его заразительный смех, а дальше они кружились и кружились в танце под восхищенными взглядами гостей.
        Утренние газеты разделились на два лагеря. Первые пели дифирамбы состоявшемуся вечеру. Другие же обратились к более низким материям.
        В одной публикации на суд публики представлялся мифический список любовных завоеваний молодой королевы. Селеста буквально оторопела — в статье упоминались люди, о которых она знала лишь понаслышке. К тому же там прилагался список стран, в которых она никогда не бывала. Текст был богато иллюстрирован коллекцией ее самых сомнительных выходов — короткие платья, глубокий вырез, чересчур яркий макияж.
        В статье никто не называл ее блудницей, но множество незнакомцев в комментариях не скупились на самые грязные слова в ее адрес.
        Селеста не говорила с мужем о статьях. Тем не менее от ее внимания не укрылось то, в каком дурном настроении пребывал Рахим. Он действительно старался скрывать это от нее, и только теперь она в полной мере смогла понять этого человека — для Рахима долг был превыше всего. Селеста пришла к мнению, что ее дурная слава стала для него еще одной проблемой, которую он намеревался разрешить. Так что она старалась вести себя как можно спокойнее — играла с ребенком, улыбалась, когда Рахим зашел в комнату. Некоторое время он наблюдал за ними, но потом, извинившись, ушел.
        Нужно было признать, что эту битву он проиграл. Им обоим следовало понять, что этого не исправить. Ее не исправить.
        Если Селеста останется в Бахре, репутация Рахима и Лейлы будет страдать.
        Возможно, она и не знала, что такое настоящая любовь, но в глубине души понимала, что не может обречь свою семью на такое существование. Особенно когда от нее требовалось сделать так мало, чтобы прекратить их страдания.
        Она просто должна была покинуть их.
        Когда начальник службы безопасности вошел в частный конференц-зал Рахима, распугав собравшихся вокруг короля помощников и нескольких иностранных послов, он подумал, что появились новости от Амины.
        —Вы нашли ее? — нетерпеливо спросил Рахим, когда все удалились и они остались один на один.
        Его чувства на этот счет теперь были неоднозначны — к облегчению теперь примешивалась изрядная доля сожаления. Такие переживания были необъяснимы. Амину следовало найти и вернуть еще несколько месяцев назад. Она должна была исполнить свой долг, несмотря на то что Рахим проникся к сестре пониманием. Он действительно не лгал, когда говорил, что у них не было другого выхода.
        С другой стороны, он был восхищен тем, как долго сестре удавалось скрываться от ищеек Кавиана. Но никому не могло везти так долго.
        —Мы пытаемся определить ее местонахождение, ваше величество. — Начальник службы безопасности заметно нервничал. — У нас есть видео, которое указывает на то, что она покинула дворец час назад. Предполагается, что она попытается пересечь границу.
        Рахиму понадобилось несколько минут, чтобы усвоить полученную информацию. Он говорил не об Амине. Но это какая-то бессмыслица. Краем сознания Рахим понял, что буквально застыл в той же позе, в которой его увидел подданный. Он был оглушен и не знал, что делать.
        Селеста каким-то образом пробралась в гараж, где взяла одну из бронированных машин. Ничто не могло остановить ее на пути к цели. К тому же теперь она была королевой. Вместо того чтобы направиться в королевские покои у моря — единственное место, куда она могла ехать без охраны, женщина изменила маршрут и приказала водителю ехать прямиком на границу.
        Рахим знал, что там нет ничего. Ничего, кроме блокпоста посреди пустыни. Мужчина похолодел:
        —А моя дочь? — Его сердце тяжело забилось в груди. — Где моя дочь?
        Его маленькая прекрасная Лейла. Еще никогда он вслух не называл ее своей дочерью. Он просто не мог потерять ее. Не важно, кто был ее биологическим отцом, Лейла была его родной дочерью.
        Она и ее коварная мать принадлежали только ему.
        Начальник охраны слушал информацию, которую ему передавали из офиса. Рахим почти не дышал.
        —Принцесса все еще во дворце, ваше величество. Сейчас она со своими нянями.
        —Чудесно.
        Он снова был самим собой. Рахим решительно вышел из-за стола и ринулся из кабинета, отдавая по пути короткие команды. Если Селеста не забрала с собой ребенка, ему не придется держать себя в руках, когда он найдет ее. Тем не менее, если у нее хватило сил оставить Лейлу на его попечение, едва ли причина ее ухода проста.
        Возможно, раньше он и думал об этой женщине только плохое — Селеста могла быть расчетливой меркантильной женщиной. Считал, что она способна забеременеть лишь для того, чтобы связать мужчину обязательствами. Но сейчас, несмотря на ярость, он не думал об этом. Он чувствовал, что изменения, которые происходили с ним все это время, полностью переменили его сущность. И он собирался рассказать об этом Селесте. Ему не терпелось увидеть жену, потому что он не собирался отпускать ее.
        Никогда.
        Вертолет приземлился прямо на дорогу перед машиной. Водитель Селесты изо всех сил нажал на тормоза. Это положило конец ее плану побега.
        Женщина вжалась в сиденье и сосредоточенно смотрела на стальную птицу с раскинувшимися в разные стороны лопастями. Все было тщетно. Как бы она ни старалась расплавить его взглядом, вертолет все так же преграждал ей путь к свободе.
        Некоторое время ничего не происходило. Замерший вертолет просто стоял посреди пыльной дороги, уходящей в пустыню. Водитель Селесты вдруг принялся замысловато молиться по-арабски.
        Женщина поняла, что ей никогда не удастся сбежать.
        Задняя дверь вертолета распахнулась, и первым, кто показался из кабины, был Рахим. Мужчина был вне себя от ярости, она видела это по его резким, уверенным движениям, которые все так же были полны животной грации. У нее сладко заныло между ног. Возможно, так будет всегда, когда она будет видеть его.
        Но это случится лишь в том случае, если она нечаянно встретит его фото на страницах газет или журналов. Им никогда не стоило встречаться. Она знала, что будет приносить ему только несчастья. Ему и своей любимой дочери. Их счастье — единственное, что было для нее важно.
        —Оставайся здесь, — коротко бросила Селеста водителю, который побелел и теперь дрожал как осиновый лист. Сомнений быть не могло: он понял, кому принадлежал вертолет, который встал у них на пути.
        Селеста распахнула дверь и вышла под палящее солнце пустыни. Ее тотчас же стали одолевать воспоминания. Горячий воздух обжигал ее кожу. Казалось, с их первой встречи на Манхэттене минула сотня лет. Но сейчас его взгляд был еще темнее, еще строже, чем когда-либо. Она не стала ждать, что он предпримет дальше.
        —Что ты делаешь? — бросила она ему. — Дай же мне уйти!
        —Никогда.
        Короткое, беспощадное слово. Селеста испытала ярость и прилив тоски.
        —Я не прошу тебя.
        —Селеста, женщина не может приказывать королю. — Он неумолимо приближался. Она чувствовала исходящую от этого мужчины опасность. — Ты должна подчиняться мне.
        —Прекрати, — зло прошипела она. — Ты ведешь себя неразумно.
        Он был вне себя от гнева. Теперь она прекрасно научилась читать язык его тела. Рахим стоял в нескольких метрах от нее. Он не верил тому, что слышит. Мужчина запрокинул голову и громко рассмеялся.
        Когда он снова обратил на нее взгляд своих темных ласковых глаз, Селеста поняла, что дрожит. Дрожь сотрясала все ее тело. Но это не был страх. Это были желание, тоска, любовь.
        —Я известен тем, что принимаю только взвешенные решения. — На его лице не осталось ни тени смеха. — Черт побери, я самый разумный человек. Моя семья — сборище людей, которыми движут только эмоции, они пренебрегают своим долгом и потакают слабостям. — Он пожал плечами. — Сам я не знал слабости, пока не встретился с тобой.
        Снова и снова она терялась в своих ощущениях. Селеста сжала ладони в кулаки и нахмурилась.
        —Теперь ты должен меня понять. Я — слабость, которую ты не можешь себе позволить. Тебе необходимо отпустить меня.
        —Когда дело касается тебя, Селеста, я вообще не могу рассуждать здраво. — Он практически рычал. — Какого черта ты убегаешь от меня?
        —Как ты думаешь? — Она была потрясена. — Я камень, который утягивает тебя на дно, обуза. После того как я появилась в твоей жизни, она превратилась в череду скандалов. Вот и все.
        —Ты бросила Лейлу.
        Женщина прикрыла глаза. Ей было больно думать о дочери.
        —Без меня ей будет лучше, — процедила она. Ее душили слезы. — Разведенные пары делят опеку. Мы можем поступить так же. Лейла должна расти здесь, где безопасно.
        —Я слышу, что ты говоришь.
        По ее коже побежали мурашки.
        —Прошу тебя, найди себе достойную женщину, которая сможет помочь тебе воспитать Лейлу. — Она старалась справиться с болью в душе. Не важно, что будет с ней, Селеста обязана заботиться о Лейле. — Кого-то, кто лучше, чище меня.
        —Что?
        Его возмущению не было предела.
        Селеста понимала, что убегает от единственного человека, которого когда-либо любила. Но поступить так было правильно. Это значило, что она не могла отступить сейчас. Ему было необходимо это понять.
        —Ты же все понимаешь. — Ее голос слабел.
        Но Рахим выглядел все таким же упрямым и взбешенным.
        —Что бы тебе ни говорили, это неправда.
        —Если ты знаешь это, не стой у меня на пути. Я делаю так, как будет лучше для тебя.
        —Селеста, мне не нужны твои одолжения. Я хочу семью.
        Эти слова разбили ей сердце.
        —Ты сможешь создать прекрасную семью. — Ее горло свело судорогой. Слезы сами собой катились по бледному лицу. Если сейчас он отпустит, сможет ли она когда-нибудь пережить это расставание?
        —Ты заведешь еще детей, это будут твои дети, а новая жена будет тихой и кроткой и никогда не позволит себе опозориться перед другими. У тебя получится…
        —Ты моя семья! — Рахим решительно приблизился и неожиданно мягко взял ее руки в свои. — Селеста, ты моя жена, моя королева. У нас есть дочь. Вы моя семья.
        —Рахим… — Ее голос сломался.
        И я знаю, что ты любишь меня. — Теперь и его голос дрожал. — Думаешь, я этого не чувствую? Каждый день я пристально наблюдал за тем, как ты меняешься.
        —Я не… — Она не находила нужных слов. — Я просто не могу остаться. Если я начинаю кого-то любить и дорожить этим, то все всегда заканчивается плохо.
        Его пальцы чуть крепче сжали ее ладонь, но выражение лица было мягким. Рахим приблизил ее к себе. Его темные глаза искали ее.
        —Селеста. — Из его рта ее имя звучало как музыка. — Я понимаю, что ты боишься любить. Знаю, что твой печальный жизненный опыт научил тебя всегда ждать подвоха. — Он растирал ее ладонь так, словно она озябла. Как будто хотел успокоить. Он вел себя как любящий человек. — Но я человек чести. Мое слово — закон. Я клянусь, что больше никто и никогда не причинит тебе боли. Особенно я.
        Она лишь печально покачала головой. Селеста чувствовала, как ее душа распадается на части.
        —Это именно так, Рахим. Для тебя я лишь обуза. Обязанность, которую тебе нужно будет выполнять день за днем, пока смерть не разлучит нас. Но твой настоящий долг — обеспечить процветание Бахры. Со мной это просто невозможно. Твой народ заслуживает лучшую королеву. Ты заслуживаешь лучшего.
        —Ты должна поверить в то, что это относится и к тебе.
        Она едва дышала. Снова и снова она повторяла его имя как молитву и не могла унять слезы. Но затем он отпустил ее руку, и Селеста почувствовала, как лишилась жизненной опоры. Но Рахим не ушел.
        Не сводя с нее своего горячего взгляда, правитель опустился перед ней на колени, прямо на пыльную дорогу. Он поднял руки и положил их ей на талию.
        —Когда-то я силой взял тебя в жены, — произнес он тихим чувственным голосом. — Но теперь я прошу тебя остаться со мной. Я хочу, чтобы мы были вместе, любили друг друга и не обращали внимания на то, что пишут в газетах. Сейчас за нами наблюдают несколько человек, неужели тебе кажется, что меня это хоть сколько-нибудь смущает?
        —Рахим, но так нельзя…
        Селеста не знала, что еще она могла сказать, но он, кажется, и не слушал ее.
        —Я хочу от тебя детей. И на этот раз я буду первым, кто возьмет их на руки. Я хочу заниматься с тобой любовью. Ты одна стоишь сотни королевств, и мое станет лишь горкой песка, если ты оставишь меня. — Его взгляд проникал ей в самую душу. — Селеста, останься со мной навсегда, будь моей женой, другом, союзницей. Останься не потому, что ты обязана со мной быть. Ты — часть моего сердца. Я люблю тебя и хочу, чтобы ты была моей.
        Она была ошеломлена. Ей окончательно удалось сбросить оковы прошлого. Страх, опасения должны были теперь навсегда покинуть ее душу. Этот невероятный мужчина стоял перед ней на коленях и говорил о любви и обещал будущее. Их будущее. Вся ее душа осветилась сиянием его глубокого чувства.
        —Рахим. — Ее голос снова дрожал, а по лицу бежали слезы. Но теперь это были ручейки счастья, прорвавшиеся из-подо льда, которым она пыталась отгородить от него свою душу. — Я всегда принадлежала только тебе.
        Мужчина обнял ее и прижался к ее животу. Она почувствовала жар и сладко вздрогнула.
        —Я люблю тебя. Никогда не сомневайся в этом.
        —И я люблю тебя. — Она действительно поверила в то, что разделит свою жизнь с этим человеком. — Всегда буду любить лишь тебя одного. Мне говорили, что «всегда» — это очень долго.
        —Пусть будет так. — Рахим снова стал королем.
        Она опустилась на землю рядом с ним, и они заключили друг друга в объятия. Селеста поверила в новое, счастливое начало своей жизни.
        Глава 13
        Десять лет спустя
        —Да, дорогая, я понимаю, что он тебя раздражает. Но если ты утопишь своего брата в бассейне, не будет ни торта, ни шариков, ни гостей, а свой день рождения ты проведешь в темнице в одиночестве.
        Рахим беззвучно трясся от смеха, наблюдая за раздосадованной дочерью. Семья наслаждалась одним из многочисленных солнечных дней в закрытом королевском саду.
        —Во дворце нет никаких темниц, — с жаром возразила девочка. — Мама сказала, что это все твои выдумки.
        Лейла нахмурилась, но Рахим лишь улыбнулся:
        —Если я говорю, что темницы есть, значит, это правда. Только я устанавливаю здесь правила.
        —Братья такие глупые.
        Мужчине стало совершенно очевидно, откуда Лейла унаследовала свой бунтарский дух. Затем Рахим снова подумал о своем брате, которого потерял десять лет назад.
        —Мне кажется, я никогда не смогу простить себя.
        Каждый год они посещали могилу Омара в день его рождения. Рахим крепче обнял свою жену. Селеста сжала его руку:
        —Он уже давно простил тебя. — Она умиротворенно вздохнула и улыбнулась мужу. — Рахим, он всегда любил тебя. Это я ненавидела тебя за нас двоих.
        Рахим снова вернулся к Лейле:
        —Братья могут быть и такими, но ты все равно должна любить их.
        —Любовь — глупость, — возразила Лейла и, печально вздохнув, продолжила помогать младшему Арибу прыгать с невысокого борта бассейна.
        Рахим подумал, что дети растут слишком быстро. Мужчина нахмурился. В свои юные годы его старшая дочь отличалась невиданной красотой. То ли еще будет. Собравшись с мыслями, мужчина вернулся к своему планшету.
        По прошествии времени газетчики постепенно оставили их семью в покое. Рахим приложил немало усилий, чтобы устранить особенно настырных репортеров, которые осмеливались преследовать его жену. А после того как король заметил, что его жене не оказывалось должного уважения, некоторые из его придворных были лишены титулов и привилегий и высланы из дворца.
        Королева Бахры в глазах всего мира должна была оставаться безупречной женщиной с нетронутой репутацией. И десять лет спустя Рахим с удовольствием отметил, что это не просто условие их брака, но и правда.
        Он почувствовал, когда Селеста вышла в сад. Рахим всегда остро ощущал ее присутствие. Это было необъяснимо для него самого, но что-то менялось — воздух, легчайший неуловимый запах.
        Те жестокие люди, которые навсегда остались в прошлом, не сломали ее. Рахим подумал, что Селеста наконец-то обрела уверенность в себе и своем будущем.
        Селеста — его прекрасная и верная супруга.
        Рахим любовался ее походкой, и, как всегда, мир вокруг замер. Она до сих пор сохранила привычку одеваться как модель — легкие, изящные вещи выгодно подчеркивали ее фигуру. Его все так же захватывал блеск ее золотистых волос. Мужчина живо помнил, как сегодня эти бесконечно длинные ноги обвивали его талию в предрассветный час.
        Прошло уже десять лет, но он до сих пор возбуждался от одного ее вида.
        —Тебе удалось утихомирить наших пиратов? — поинтересовался Рахим, когда она приблизилась.
        —Более или менее.
        Селеста с улыбкой смотрела на резвящихся детей у бассейна.
        —Тихий час — лучшее время дня.
        Рахим подумал о младших детях — четырехлетнем Джамиле и двухлетней Резе. Маленькие проказники, которые отнимали у них больше сил и внимания, чем старшие дети.
        —Согласна.
        Селеста хотела было опуститься на плетеное кресло подле мужа, но вместо этого Рахим усадил ее к себе на колени и зарылся лицом в душистые волосы.
        —Ты такой ненасытный. — Она довольно рассмеялась.
        Рахим отметил, что она выглядела удовлетворенной. Они оба чувствовали себя умиротворенно.
        —Только с тобой, любимая, — горячо прошептал он ей в самое ухо. — Только с тобой.
        Конечно же их жизнь не была сказкой все эти десять лет. Порой они подводили друг друга, расстраивали. У них были проблемы, они не раз могли утратить друг друга в водовороте повседневных проблем и обязанностей. Случались ситуации, когда их не могли выручить ни армия слуг, ни придворные.
        Но они сохранили в своем сердце любовь. Вновь и вновь это чувство воссоединяло их союз. Рахим старался относиться к ней как к партнеру. Селеста, в свою очередь, училась доверять ему. Между ними родилась настоящая душевная близость. Любовники превратились в родителей, короля и королеву, мужчину и женщину.
        Рахиму ничего не хотелось менять, и он находил удовольствие в том, чтобы день за днем демонстрировать свою любовь.
        Селеста обернулась и взяла его лицо в свои ладони:
        —Я хочу поблагодарить тебя. — Ее голос дрожал от переизбытка эмоций.
        —За что? — удивленно переспросил он.
        —За все, — страстно ответила она. — Спасибо за то, что дал мне нашу семью.
        Она поднялась и направилась к детям. Рахим не считал, что она должна была благодарить его за что бы то ни было. Именно Селеста была центром их семьи. Его семьи.