Миражи в городе любви (сборник) Инна Абрамовна Криксунова
        Сборник из трех современных повестей о любви: «Наследство», «Знакомство в Юрмале», «День святого Валентина». Все их объединяет сквозная мысль: когда отношения основаны на корысти и желании лишь получать, то они приводят к закономерному финалу - разрушению отношений, горечи потери, а иногда и к трагедии.
        «Наследство»: молодой мужчина имеет связь с женщиной намного старше себя, а любит ровесницу…
        «Знакомство в Юрмале»: у молодой женщины так сложились отношения дома, что она вынуждена искать возможность уехать оттуда. Познакомившись с солидным москвичом, она переезжает в Москву…
        «День святого Валентина»: одинокая женщина получила в наследство уникальные драгоценности. Она знакомится с мужчиной, влюбляется в него…
        Миражи в городе любви
        Наследство
        Ирина Ладынина стояла на Лиговском проспекте и ловила такси. Были уже сумерки, моросил мелкий дождик. Сегодня Ирина сильно задержалась на работе и очень устала. Ей не хотелось ехать домой в общественном транспорте, тем более что в этом случае ей пришлось бы делать пересадку и ждать на остановке на ветру, когда придет нужный автобус. Ирина хотела как можно быстрее попасть домой, в свою небольшую, но теплую и уютную квартирку, чтобы, закрыв за собой дверь, скинуть пальто, надеть тапочки, заварить горячий, душистый чай, сделать себе несколько бутербродов, взять пару яблок и устроиться на диване перед телевизором.
        Через несколько минут перед нею, мягко притормозив, остановилась машина. В ней сидел частник, подрабатывающий извозом. Ирина наклонилась к приоткрытой дверце, чтобы спросить у водителя, отвезет ли он ее на Бухарестскую улицу, в самый конец. В ответ водитель, не говоря ни слова, кивнул. Ирина села в машину, и они поехали.
        Водитель на самом деле оказался молчаливым. Он повернул на Витебский проспект. Там почти отсутствовали светофоры, и поэтому можно было ехать значительно быстрее, чем на центральных улицах города. В этот вечерний непогожий час на Витебском проспекте было совсем немного машин. Впрочем, ничего удивительного в этом не было, так как Витебский считался объездной, грузовой трассой, и поэтому основной поток транспорта здесь проходил лишь днем, в рабочие часы. Кроме того, на Витебском практически не было жилых домов, благодаря чему проспект в это время суток выглядел пустынным и безлюдным. Лишь немногочисленные фонари, тусклые в капельках моросящего дождя, освещали дорогу расплывчатым, неясным светом.
        Сидя в салоне автомобиля рядом с шофером Ирина согрелась и почти задремала. На дорогу она не смотрела, мысли ее уплывали вдаль… Вдруг неожиданно она почувствовала резкий толчок вперед, услышала визг тормозов и боковым зрением увидела четкий силуэт черной кошки, которая одним прыжком промелькнула перед самым носом автомобиля и молниеносно умчалась куда-то вбок. Машину крутануло на одном месте, затем она осела на одну сторону, с металлическим скрежетом проехала, подпрыгивая, еще какое-то расстояние и уже на исходе тормозного пути слегка ударилась передом в столб освещения.
        Судя по всему, у машины спустилось колесо. Видимо водитель старался объехать неожиданно возникшую перед ним кошку, и не желая давить бедное животное, сделал неудачный маневр, в результате которого машина попала в глубокую выбоину или крышку люка, прикрытую лужей.
        К счастью, перед ударом о столб водитель успел сбросить скорость, поэтому ни он, ни его пассажирка внешне не пострадали. Однако правая передняя часть автомобиля была изрядно помята. В частности, правая фара была полностью разбита.
        - О, ч-черт! - зло сказал водитель, выходя из машины.
        Он добавил еще одну крепкую фразу, «по-русски» разрядив свои эмоции. После того, как водитель открыл рот, в машине отчетливо запахло перегаром.
        «Э-э, да он пьян!», - подумала Ирина. «Как же я раньше этого не заметила!», - укоризненно сказала она самой себе. Видимо, от усталости она была настолько поглощена своими мыслями, что не обратила внимания на то, что водитель, что называется, «подшофе». Такая невнимательность была ей, в общем-то, несвойственна. Видимо, утомление, а также мрачная, неуютная осенняя погода сыграли свою роль, заставили ее целиком уйти в себя.
        Ирина почувствовала боль и поняла, что ударилась. Поначалу из-за нахлынувших эмоций она ничего не ощутила, но теперь у нее заныло правое плечо, предплечье и локоть. Ноющая боль неприятно отдавала в запястье, и даже в мизинце как будто что-то покалывало. Судя по всему, ушиб был не слишком сильным, но синяки, скорее всего, будут.
        Вдруг рядом затормозил какой-то автомобиль. Из него вышел высокий, крепкий мужчина и подошел к пострадавшей машине. Он наклонился к тому месту, где сидела Ирина и быстрым, внимательным взглядом осмотрел салон.
        - Не могу ли я вам чем-нибудь помочь? - спросил он.
        Ирина попробовала открыть дверцу. К счастью, та поддалась. Ирина, опираясь на руку мужчины, осторожно вышла из машины. Голова ее немного кружилась, ей было не по себе. Но, постояв пару минут, Ирина поняла, что в целом она чувствует себя довольно сносно. Могло быть и хуже.
        Мужчина еще раз спросил, не нуждается ли она и водитель в помощи. Незадачливый шофер ответил, что с ним все в порядке, и что он, немного придя в себя, попытается поменять колесо, благо запаска у него есть. Затем, учитывая, что машина не получила серьезных повреждений и у нее слегка помят лишь передний бампер и фара, он попробует сдвинуться с места самостоятельно. Если машина сможет ехать, то он на малой скорости постарается добраться в гараж. Если же ничего не получится, и машина не двинется с места, то он позвонит своим друзьям, и те приедут и отбуксируют его на ремонт. Видно было по всему, что сейчас водитель больше всего хочет отделаться от своей пассажирки, свидетельницы его нетрезвого состояния. У него на лице было написано, что он был бы очень рад, если бы она каким-то образом исчезла из поля зрения.
        Ирина стояла, молча. Она растерялась и плохо соображала, так как голова все еще продолжала кружиться.
        Мужчина, на чью руку она опиралась, повернулся к ней и спросил:
        - Как вы себя чувствуете? У вас все в порядке? Может быть, отвезти вас в травмпункт? У вас бледное лицо.
        - Спасибо, не стоит. Мне кажется, я чувствую себя вполне сносно. Мне надо лишь немного придти в себя.
        - Тогда, может быть, отвезти вас до дома?
        - Буду вам очень благодарна. Я заплачу, сколько надо.
        Мужчина отрицательно помахал рукой, причем, сделал это весьма решительно.
        - Перестаньте, о чем вы говорите! Но все-таки, может быть, вам стоит показаться врачу? У вас может быть сотрясение мозга.
        Однако ехать в травмпункт Ирина отказалась и пообещала своему негаданному спасителю, что если дома ей станет хуже, то она непременно вызовет неотложную помощь.
        Спаситель помог Ирине сесть в его машину, и они поехали. Салон автомобиля был опрятным, там чувствовался едва уловимый запах хорошего мужского одеколона. Играла негромкая музыка. Приятные лирические мелодии сменяли одна другую. Кажется, пели Хулио Иглесиас, Демис Руссос. Слушать эту расслабляющую музыку, наполненную любовными признаниями, было легко и приятно. Мысли становились как будто невесомыми и уплывали куда-то вдаль…
        Однако через какое-то время Ирина вновь почувствовала дурноту. В верхнем зеркальце, расположенном над пассажирским сиденьем, она увидела свое побелевшее лицо. Мужчина остановил машину и под руку вывел ее на улицу немного подышать воздухом. Холодный, влажный осенний воздух вливался в легкие, и от этого Ирине стало немного лучше.
        Она постояла еще пару минут рядом с машиной, затем мужчина усадил ее на сиденье. Они вновь поехали дальше. По прошествии некоторого времени он достал из «бардачка» маленький термос и предложил ей выпить горячего кофе.
        - Я еду из-за города, был в гостях у своих знакомых, - объяснил он, - ну и взял в дорогу кофе. Я привык, чтобы у меня в машине всегда был под рукой горячий кофе. Поэтому и вожу с собой этот походный термос, - улыбнулся он.
        Мужчина подъехал к обочине дороги и заглушил мотор автомобиля. Он достал из «бардачка» небольшую пластмассовую чашку и налил в нее из термоса дымящийся кофе, от которого исходил щекочущий ноздри душистый, аппетитный аромат. Ирина пила маленькими глоточками горячий кофе и чувствовала, что ей становится, действительно, лучше.
        Незаметно они доехали до ее дома, до самого подъезда. Мужчина осторожно вывел Ирину из машины.
        - Давайте я доведу вас до квартиры, - предложил он. - Все-таки вам не стоит идти одной по лестнице, у вас может закружиться голова.
        - Я поеду на лифте, и, кроме того, мне неудобно затруднять вас, - попыталась улыбнуться Ирина. - Вы из-за меня столько времени потратили.
        Однако она все же согласилась, чтобы он проводил ее наверх. Мужчина доставил ее на лифте до дверей квартиры. Прикосновение его сильных рук было приятным и, несмотря на головную боль, волнующим. Мужчина всем своим поведением непринужденно создавал вокруг Ирины бережную, заботливую, обволакивающую атмосферу. У дверей Ирина поблагодарила своего спасителя. С видимым облегчением оттого, что уже находится на пороге своего дома, она хотела попрощаться с ним.
        - Вы не возражаете, если я завтра позвоню вам по телефону, чтобы убедиться в том, что все в порядке? - спросил он. На его лице был написан немой вопрос: замужем она или нет? Если да, то сейчас она, несомненно, даст ему понять, что звонить не стоит.
        - Позвоните, - сказала Ирина и продиктовала ему свой номер телефона. - Меня зовут Ирина, - назвалась она.
        - А меня Григорий, - в свою очередь представился мужчина. - Григорий Лукин.
        Ирина попрощалась с новым знакомым и вошла в свою квартиру.

* * *
        За городом все еще стояла золотая осень. Неуклонно приближался период поздней осени, с ее холодными, заиндевелыми утренниками и студеными ночами. Но пока это время еще не наступило.
        Под ногами шуршали сухие кленовые и березовые листья. А небо в редкие дни, такие, например, как сегодняшний, продолжало радовать глаз своей чистотой и холодной осенней голубизной. На ветках рябины все еще попадалось немало крупных оранжевых ягод, не до конца склеванных птицами. От земли исходили едва уловимые влажные запахи осенних грибниц и прелой хвои.
        Ирина и Григорий неторопливо гуляли по загородному парку. Громадный живописный парк, местами больше похожий на лес с аккуратно выложенными дорожками, был полупустым. За все время прогулки им встретилось на пути всего несколько человек. Скорее всего, виной тому был будний день, выбранный ими для поездки за город.
        Лицо Ирины порозовело от свежего холодного воздуха. Ее светлые волосы немного растрепались, и вообще она выглядела весьма привлекательно в своем спортивном кожаном плаще, подчеркивающем ее ладную, подтянутую фигуру. Они как раз проходили мимо узкого ручейка, струящегося на дне невысокой канавы, и Григорий заботливо подал ей руку, чтобы она смогла опереться на нее, переступая через канаву. Руки у него были крупные, мужественные, с длинными сильными пальцами, но вместе с тем опрятные и ухоженные.
        Григорий нравился ей, он все больше заинтриговывал ее. Его стиль поведения был, несомненно, обольщающим и обволакивающим, но вместе с тем, тактичным и неназойливым. Ее спутник производил на нее впечатление опытного и уверенного мужчины, умеющего спокойно и терпеливо ждать подходящего момента, и не спешащего испортить этот момент преждевременно проявляемой инициативой. Она чувствовала, что Григорий всем своим поведением как бы плетет вокруг нее сеть. Но это ощущение было приятным и даже сладостным. В его присутствии она чувствовала себя «женщиной, которая нравится». И это, безусловно, льстило ей.
        Гуляя, они увидели очаровательное старинное здание из красного кирпича. Оно было построено в виде круглой башни. Посередине нее поднималось сторожевое возвышение, увенчанное флюгером. Это невысокое здание почти скрывалось за темно-желтой листвой деревьев, многочисленных в этой части парка.
        Когда Григорий и Ирина подошли к зданию ближе и стали обходить его кругом, то они увидели вывеску «Ресторан „Старый парк“».
        - Зайдем? - спросил Григорий. - Я успел изрядно проголодаться. Да и вы, наверное, тоже? - скорее утвердительно, нежели вопросительно произнес он, глядя на ее разрумянившееся от холодного воздуха лицо.
        - Я тоже не прочь перекусить, - с улыбкой ответила Ира, - к тому же очень хочется посидеть, отдохнуть, согреться. Ведь мы с вами гуляем уже более двух часов и прошли немалое расстояние.
        Они вошли в небольшой вестибюль ресторана и отдали верхнюю одежду в гардероб. Затем поднялись на второй этаж по довольно крутой и узкой винтовой лестнице с витыми дубовыми перилами. Перед их глазами предстал весьма уютный маленький зал, скорее похожий на комнату. Там стояло всего восемь столиков. Довольно низкий потолок, а также два окна, занавешенные зелеными суконными шторами, украшенными тяжелыми декоративными кистями, усиливали общее ощущение замкнутого, интимного помещения.
        - У меня такое ощущение, что я нахожусь в маленькой башне старого замка! - воскликнула Ирина, обводя глазами интерьер. - Признайтесь, Гриша, вы знали этот ресторан и вели меня именно сюда?
        - Не скрою, я бывал здесь и раньше, - улыбаясь, ответил Григорий, - и мне, действительно, хотелось сделать вам сюрприз. Поэтому я и не говорил вам, куда мы направляемся, чтобы появление этой чудесной башни было для вас неожиданным и доставило вам удовольствие.
        Они сели за стол, который тоже был стилизован под старину. Он опирался на резные дубовые ножки и был накрыт темно-зеленой скатертью под цвет оконных штор. Сверху на скатерти лежали кремовые кружевные салфетки.
        Кроме них в этом зале, напоминающем старинную комнату, сидела еще одна пара посетителей - две дамы среднего возраста, судя по всему, пришедшие сюда пообедать, а заодно и обсудить кое-какие деловые вопросы. На это указывала прозрачная папка с бумагами, положенная на их столике, а также то, что одна из них с деловитым, серьезным видом довольно долго разговаривала по мобильному телефону, а другая, прислушиваясь к ее разговору, усердно поддакивала и кивала.
        Довольно скоро официант принес Ирине и Григорию красное вино и дымящееся мясо с ароматным гарниром из затейливо разложенных овощей и трав. От блюда исходил необычный, сладковато-пряный, но вместе с тем чрезвычайно аппетитный запах.
        - Это наше фирменное блюдо - мясо по-охотничьи, - пояснил официант. - Оно пользуется большим спросом у наших гостей. Возьмите к нему маринованные патиссоны, - предложил он. - Они вам понравятся.
        - Хорошо, - ответил Григорий. - Принесите, пожалуйста, две порции.
        - А что такое патиссоны? - спросила Ирина, когда официант отошел. - Я раньше слышала это слово, но никогда их не ела, как-то не пришлось.
        - Это такой сорт тыкв, с волнистым краем. Маленькие патиссоны, диаметром до пяти сантиметров, не имеют косточек, поэтому они очень нежные. В маринованном виде они очень хороши. Я думаю, вам понравится их хрустящий, пикантный вкус.
        Маринованные патиссоны, действительно, оказались превосходным дополнением к горячему, изумительно пахнущему мясу.
        - Я хочу предложить тост за черную кошку, - с улыбкой сказал Григорий, приподняв свой бокал. Увидев удивленный Иринин взгляд, он закончил фразу: - ту самую кошку, благодаря которой мы встретились.
        Ирина засмеялась.
        - Я совсем забыла о ней! Все это было настолько неожиданно! В тот момент я была больше всего рада, что со мной не произошло ничего серьезного. У меня кружилась голова, и единственной мыслью было - добраться поскорее до дома. Слава богу, что все это уже позади и обошлось без последствий. А что касается кошки, то помню только, что она была похожа на пуму, какой ее изображают на футболках.
        - Ира, вы не возражаете, если мы с вами перейдем на «ты»? - вдруг неожиданно, без всякой связи с разговором, спросил Григорий, глядя в глаза Ирине.
        - Я не против, - ответила она и слегка улыбнулась.
        Взгляд Григория волновал. В его глазах ощущалась сила, но сила укрощенная. До поры, до времени. Она чувствовала в нем мужчину, который вызывал в ней желание. От его взгляда учащалось дыхание, и сердце начинало биться очень быстро…
        Официант принес мороженое с сиропом, щедро посыпанное сверху орехами и тертым шоколадом. Ирина с удовольствием ела любимый десерт, неспешно помешивая его ложечкой и наслаждаясь отменным вкусом.
        Вдруг она сделала неловкое движение, и чайная ложка, звонко стукнув о блюдце, упала под стол. Ирина, желая поднять злополучную ложечку, наклонилась. Подняв ее, она выпрямилась. Увидев направление взгляда своего спутника, она заметила, что от всей этой возни несколько пуговиц на ее блузке расстегнулись, обнажив верхнюю часть груди. Как ни в чем не бывало, она непринужденно застегнула пуговицы. Подождав, пока официант принес ей другую ложку, она спокойно продолжила доедать свой любимый десерт.
        Однако перед глазами Григория все еще стоял небольшой кулон старинной работы, до этого прятавшийся под Ирининой блузкой, прямо в глубокой ложбинке ее груди. На тонкой золотой цепочке висел голубой бриллиант в изящной оправе. Перед внутренним взором Григория этот бриллиант все еще продолжал испускать ослепительные лучи неземного, небесного света.

* * *
        Ирина лежала на диване, положив ноги на его спинку, как это любят делать молодые женщины, разговаривая по телефону. Она уже почти целый час болтала с подругой. Ирина была одета в облегающие леггинсы, выгодно подчеркивающие ее стройные ноги, а также в просторную рубаху в клеточку.
        Почти всю стену над диваном занимал большой глянцевый плакат. На нем была изображена шикарная молодая пара на фоне ночного пейзажа, а где-то вдалеке манил огнями и силуэтами небоскребов большой город. Мужчина и женщина, холодно улыбаясь, глядели с плаката прямо в лицо зрителю. Их красивые, лощеные лица почему-то навевали тревожное настроение.
        Выше над плакатом висела африканская маска, подсвеченная изнутри маленьким светильником. Она вызывала в памяти картины танцующего с зажженными факелами темнокожего племени.
        На письменном столе у окна располагался компьютер. Там же лежали дискеты и журналы, а также стояла чашка с остывшим недопитым чаем и недоеденная шоколадка.
        Справа от письменного стола на стене висело большое зеркало, под ним стоял маленький туалетный столик и пуф. На туалетном столике были разложены разные женские мелочи: сумочка-косметичка, флакон духов, помада, крем, заколки, щетка для волос и фен. На краю столика лежала свернувшаяся змейкой золотая цепочка с бриллиантовым кулоном, который, сверкая голубыми бликами, отражался в зеркале.
        Рядом с диваном, на котором лежала Ирина, стояло кресло. В нем, уютно свернувшись, спал большой персидский кот. Разговаривая с приятельницей, Ирина лениво гладила его одной рукой по мягкой, шелковистой серой шерсти. Кот, не шевелясь и не меняя позы, удовлетворенно мурлыкал, издавая звуки наподобие тех, которые издает тихо работающий мотор.
        Ирина разговаривала с подругой, которая последние годы жила в Соединенных Штатах. Аня (так звали подругу) семь лет назад вышла замуж за американца русского происхождения, и переехала к нему в Лос-Анджелес. В Питере у нее осталась мать, и Аня, будучи чрезвычайно привязанной к родительнице (впрочем, так же, как и та к ней), каждый год приезжала навещать маму. Самое интересное, что когда во время этих приездов они с матерью жили вместе, то они отчаянно ссорились и частенько кричали друг на друга. Но стоило им только расстаться, как обе тут же начинали страшно скучать. Живя на расстоянии, они часто звонили друг другу и тратили на международные телефонные звонки кучу денег.
        Надо сказать, что из-за Аниного переезда в другую страну связь между подругами отнюдь не прервалась. Ирина поддерживала с Аней отношения по Интернету, пользуясь электронной почтой. Но все-таки это было не то, ведь в письмах, тем более, электронных, всего не расскажешь. Поэтому основное общение между подругами происходило во время Аниных «кавалерийских наездов» в Питер. Тогда женщины могли беспрепятственно общаться по телефону, и, кроме того, они нередко заходили друг к другу на часок, на чашку кофе. И все-таки они не могли наговориться.
        Ирина уже успела рассказать Ане о своем новом знакомом. Она поведала ей о том, при каких обстоятельствах она познакомилась с Григорием, рассказала об их романтической загородной прогулке.
        - Интересный мужик! Высокий, фигуристый, все при нем, - шутливо обсуждала Ирина с подругой достоинства своего нового знакомого. Они упоенно сплетничали, как это всегда делают женщины, причем, любого характера, уровня культуры и образованности. - С одной стороны он успел меня здорово заинтриговать. Но ты знаешь, Анька, что-то меня в нем настораживает.
        - А что именно? - спросила подруга.
        - Ты знаешь, интуитивно я испытываю какое-то недоверие к нему. Меня не покидает ощущение, что у него есть «второе дно». Вроде как Штирлиц. Посмотришь на него - ну прямо супермен, сплошное мужское обаяние. Однако чувствуется, что мужик полностью не раскрывается, чего-то недоговаривает, скрытничает.
        - Да ну тебя, Ирка! Вечно ты мужиков под лупой разглядываешь! Будь проще, радуйся жизни! У нее, понимаете ли, интересный ухажер завелся, супермен, по загородным ресторанам ее водит, а она еще носом крутит. Смотри, так и останешься одна, если будешь чересчур придираться к мужикам, «второе дно» у них искать. Молодость-то наша женская не вечна, не забывай об этом! Все-таки тридцатник уже, пора бы и тебе прибиться к какому-нибудь берегу.
        - Ты представляешь, Ань, ему от меня ничего не надо! - продолжала Ирина. - Как тебе это нравится? Даже целоваться не полез, когда меня с загородной прогулки провожал домой! Ни разу не напрашивался зайти на чашку чая, ну, и так далее… Где ты такое видела?
        - Не говори! Культура мужского поведения тоже должна иметь какие-то пределы, - хохотала Аня. - Нельзя же, в конце концов, относиться к женщине, как к хрустальной вазе!
        - Слушай, он меня буквально «окучивает». Видимо, хочет произвести впечатление настоящего джентльмена. Только зачем? Какая у него цель? Чего он от меня в действительности хочет? Вот этого я не понимаю.
        Подруги продолжали с шутками-прибаутками обсуждать поведение нового знакомого Ирины. Видно было по всему, что Григорий волнует Ирину, что его мужские чары отнюдь не оставляют ее равнодушной. Но вместе с тем было очевидно, что что-то мешает ей безоглядно влюбиться в него.
        Наконец, подруги закончили разговор. Положив трубку, Ирина подошла к компьютеру, увидела чашку с безнадежно остывшим чаем и пошла на кухню, чтобы вскипятить воду и заварить себе свежий чай. Как вдруг снова зазвонил телефон.
        Это звонил Михаил, давний Ирин поклонник, человек во всех отношениях положительный. Но он, увы, не вызывал в ней никаких эмоций, кроме рассудочного уважения, а также некоторого чувства вины за то, что она не испытывает никаких чувств (кроме скуки) по отношению к такому достойному представителю мужского пола. Михаил занимал достаточно высокое положение в одной солидной фирме. Он был превосходно обеспечен, ему прочили в скором будущем серьезный карьерный рост, а, следовательно, и ощутимое увеличение доходов. В общем, связав свою судьбу с ним, она бы, как говорится, «каталась, как сыр в масле». Но…
        Михаил был тихо и покорно влюблен в нее уже на протяжении полутора лет. Странно, но он почему-то тоже не позволял себе предпринимать активных действий по отношению к ней. Ни разу не пытался поцеловать, разве только в щеку, при расставании. Он водил ее в театры, на концерты модных исполнителей, ужинать в рестораны.
        Однажды он пригласил ее поехать с ним вместе в Париж на десять дней, чтобы отдохнуть в этом «городе мечты». Но она под внешне благовидным, однако, явно притянутым за уши предлогом, отказалась. После того как она не согласилась поехать с ним в Париж (!), Михаил понял, что ему, как говорится, «ничего не светит». Ему стало абсолютно ясно, почему она отказалась. Ведь тогда им пришлось бы неминуемо оказаться в одной постели, а вот этого как раз Ирина представить себе не могла, ни под каким «соусом».
        Михаил отступил. Но все-таки он продолжал звонить ей раз в два-три месяца, как бы проверяя, а вдруг любимая женщина изменит свое отношение к нему, и все у них сложится. Чем черт не шутит?
        Вежливо, но односложно отвечая на вопросы Михаила, Ирина в душе мечтала поскорее закончить разговор. Боже мой, ну почему, общаясь с ним у нее буквально сводит скулы от скуки? Сославшись на срочные дела, Ирина искусно закруглила беседу. Стараясь не обидеть ни в чем не повинного поклонника, Ирина пообещала ему перезвонить через пару дней.
        Положив трубку, она подошла к окну. Уже наступили сумерки. Вид из окна одиннадцатого этажа был красивый. Сквозь серо-сизые тучи видны были оранжево-сиреневые отблески садящегося солнца. Золотые квадратики блестели на окнах домов, создавая причудливую, быстро меняющуюся мозаику.
        После звонка Михаила настроение Ирины испортилось. Ее охватило неприятное ощущение душевной тревоги, она остро почувствовала свое одиночество. Мужчины, которые, несомненно, могли бы понравиться многим женщинам, проявляют к ней явный интерес. Но ни один из них не может вызвать у нее глубокого чувства, которое захватило бы ее без остатка, заставило почувствовать себя счастливой.
        Ну почему она должна быть все время одна? Когда же, наконец, это кончится?

* * *
        Ирина болела. Она лежала, укрытая двумя теплыми одеялами, и все-таки не могла согреться. Она была сильно простужена, и это была почти неизбежная дань осеннему времени года. Возведенный на болотах Петербург был изначально обречен на сырой, нездоровый климат.
        Насморк и кашель измучили Ирину. Ее нос от беспрестанного сморканья распух и покраснел, глаза слезились. Грудная клетка и даже мышцы живота ныли из-за непрекращающегося кашля. Руки и ноги были холодными как ледышки.
        Вдруг раздался звонок в дверь. Ирина с трудом заставила себя выбраться из-под одеяла. Она спустила ноги на пол, нащупала тапочки, натянула махровый халат с капюшоном и прошлепала к двери.
        - Кто там? - спросила она.
        - Это я, - услышала она голос Григория. - Я позвонил тебе на работу, и мне сказали, что ты разболелась и уехала домой. Я просто не мог не приехать.
        Ирина внутренне сжалась. Меньше всего ей сейчас хотелось представать в таком виде перед мужчиной, который был ей отнюдь не безразличен. Но делать нечего, не отправлять же его восвояси!
        - Гриша, я сейчас в таком виде, что наверняка тебя сильно разочарую, - попыталась шутить Ирина.
        - Хорошо, я не буду на тебя смотреть, - усмехнувшись, сказал Григорий. - Я привез тебе еду и приехал, чтобы помочь. Наверное, надо сходить в аптеку за лекарством? Только, может быть, ты сначала откроешь дверь?
        - Конечно, - ответила Ира, впуская его. - Входи. А лекарства у меня есть, спасибо. Я по пути зашла в аптечный киоск, благо он находится в нашем доме. - Зная, что сейчас она находится не в лучшем виде, она, опустив лицо, быстро прошла в комнату и юркнула в постель.
        Лежа на диване, она сквозь открытую дверь видела, как в прихожей Григорий поставил на пол пакеты с продуктами и снял куртку. Затем он прошел на кухню, и Ирина услышала, как он выкладывает на стол купленную еду.
        Затем он пошел в ванную мыть руки. Смывая мыло с ладоней под струей теплой воды, Григорий бросил взгляд в зеркало, под которым, как обычно, находилась стеклянная полочка с принадлежностями для мытья. На ней стоял стаканчик с зубной щеткой и пастой, флакон с жидким мылом, шампунь, дезодорант. В глаза Григорию бросилась небрежно положенная с краю цепочка с голубым бриллиантовым кулоном, и рядом с нею - изящные серьги старинной работы с таким же камнем, в такой же оправе.
        Григорий появился в дверях комнаты, где лежала Ирина. Красный Ирин фартучек с надписью «Super Pizza», надетый на его мужественную, рослую фигуру, придавал ему заботливый и вместе с тем трогательный вид.
        - Я сейчас сделаю тебе горячего чаю с медом и лимоном, - сказал он, - и приготовлю бутерброды.
        - Да не надо, мне не хочется есть, - слабо протестовала Ира. У нее, действительно, не было аппетита.
        Но из кухни уже слышались аппетитные запахи. Вскоре Григорий принес небольшой поднос, на котором стояли две небольшие тарелки. На одной из них лежали два бутерброда с красной рыбой, а на другой - апельсин, нарезанный круглыми ломтиками. Рядом дымилась чашка горячего крепкого чая с лимоном. Тут же, на подносе, стояло блюдце с коробочкой аспирина, и лежала пара бумажных салфеток. Словом, «накрыто было чисто, умело», как сказано у Булгакова в романе «Мастер и Маргарита».
        Комната была освещена только настольной лампой, стоящей на тумбочке около дивана, на котором лежала Ирина. Абажур лампы был прикрыт платком из тонкой шерстяной ткани с темно-красным узором. Благодаря этому освещение комнаты было приглушенным, интимным, а свет от лампы чем-то напоминал отблески костра.
        - Сейчас будет сюрприз, - вынимая какой-то небольшой пакет из кармана куртки, сказал Григорий.
        - Я думала, что все сюрпризы уже состоялись, - слабо отшучивалась Ирина. Она на самом деле чувствовала себя весьма неважно, и сейчас, после еды и горячего чая, она ощутила, что больше всего в данный момент ей хочется спать.
        Григорий принес с кухни спички и большой стакан, что-то поставил туда и зажег. По комнате стал распространяться еле уловимый, тонкий, пряный аромат явно восточного происхождения.
        - Ароматические палочки, - пояснил он. - С эвкалиптом, мятой и сосновым экстрактом. Они очищают воздух, расслабляют сосуды и хорошо помогают при простуде.
        - Никогда раньше не слышала о том, что этим можно лечить простуду - сказала Ирина, вдыхая слабо курящийся дым. Она явно боролась со сном.
        - А ты вспомни вьетнамский бальзам «Звездочка», он тоже запахом лечит.
        За окном расстилался предвечерний город. Позвякивали трамваи на стыках рельсов. Дети, играя, перекликались звонкими голосами. Осенью в Питере темнеет рано, поэтому уже зажглись уличные фонари. С высоты одиннадцатого этажа были видны дома, много домов. Их окна то тут, то там загорались огоньками. Панорама вечерних огней выглядела красиво и загадочно.
        Почти засыпая, Ирина услышала, что Гриша в передней одевает куртку.
        - Спи, - негромко сказал он. - Не вставай, я сам захлопну дверь. Поправляйся. Я завтра позвоню.
        - Спасибо тебе, - ответила Ирина. - Я даже не знаю, чем я заслужила такой подвиг с твоей стороны.
        - Не выдумывай, никакого подвига я не совершил. Нормальное стремление помочь. Поправляйся. Спи.
        Щелкнул дверной замок. Перед тем как уснуть, Ирина почувствовала, что улыбается. Так она и уснула с улыбкой на губах.

* * *
        Придя с работы, Ирина приготовила себе легкий ужин: салат, яичницу и чай с молоком. Закончив трапезу, она пошла в комнату и устроилась в глубоком кресле, уютно свернувшись в нем с ногами. Затем она взяла газету с анонсами телевизионных программ, и лениво стала просматривать ее, отмечая передачи, которые она собиралась посмотреть сегодня вечером.
        Зазвонил телефон. На другом конце провода был Григорий.
        - Что ты делаешь? - спросил он. И, не дожидаясь ответа, продолжил: - Я хочу тебя пригласить в гости. Мне надо навестить свою тетушку, и я хочу взять тебя с собой. Не пожалеешь, она женщина занятная, всю жизнь в театре проработала. Может много чего интересного порассказать. Она хорошая рассказчица, поэтому гостей любит.
        - Ладно, поедем, - ответила Ирина, в душе несколько удивившись Гришиному приглашению. - Заезжай за мной минут через сорок. Когда будешь подъезжать, позвони мне из машины, и я сразу выйду вниз.
        - Хорошо, договорились.
        Когда Ирина села в машину, то она обратила внимание, что на заднем сиденье лежат несколько объемных пакетов.
        - Это продукты, - пояснил Гриша. - Я только что из магазина. Здесь картошка, овощи, молоко, короче, все тяжелое. У тетушки артрит, она не может носить тяжести, у нее суставы рук болят, и поэтому я один раз в две недели привожу ей провиант. По мелочи-то она сама в магазин ходит, ну там, двести граммов сыра принести, йогурт, пачку творога - это она может.
        - Ты случайно не из общества «Тимур и его команда»? - смеясь, спросила Ирина.
        - Почти, - в тон ей ответил Григорий.
        Григорий открыл дверь своими ключами, и они вошли в прихожую. Но навстречу им никто не вышел. В квартире было темно. Похоже, никого не было дома. Гриша прошел на кухню, включил свет, и увидел на кухонном столе записку, прижатую сверху солонкой. Записка гласила: «Гришенька! Я поехала к Лидии Сергеевне. Ее положили в больницу с сердечным приступом. Я хотела тебя предупредить, но не дозвонилась. Пей чай с конфетами. Тетя Вера».
        - Небольшая накладка, - пояснил Гриша. - Тетушка уехала к своей приятельнице в больницу. Велела пить чай. Что мы сейчас и сделаем.
        Однокомнатная квартирка была чисто убрана, все вещи стояли на своих местах. Скромную обстановку украшали вышедшие из моды безделушки в стиле ретро, а также несколько театральных плакатов двадцатилетней давности. В общем, это была типичная квартира аккуратной пожилой женщины, некоторым образом причастной к искусству.
        На кухне негромко шумел, закипая, чайник. В вазочке посреди стола лежали любимые тетушкины конфеты «белочка» и «грильяж». Григорий и Ира с удовольствием пили ароматный горячий чай, заедая его шоколадными конфетами. Ирина чувствовала себя очень уютно и раскованно в этой скромно обставленной, аккуратной квартирке. Она смотрела на Гришу мягким, умиротворенным и почти влюбленным взглядом.
        - Ира, выходи за меня замуж, - неожиданно произнес Григорий. - Ты именно та женщина, которую я хотел встретить всю жизнь.
        - Что ты сказал? - от неожиданности у Ирины перехватило дыхание. Несколько секунд она вообще не могла произнести ни слова. - Ты меня просто ошеломил! - Она испытующе глянула на него. - А ты меня вообще-то любишь? Ведь ты об этом совсем не говорил! То есть, я, конечно, чувствовала, что нравлюсь тебе, каждая женщина это чувствует. Но чтобы вот так, сразу…
        - Я не говорил тебе ничего, потому что я боялся сделать это не вовремя. - Григорий помолчал. - Ты единственная женщина, которая вызывает у меня чувство благоговения. Как бы странно это не звучало, но это действительно так, поверь.
        - Я прямо не знаю, что тебе сказать!
        - Ничего не говори. - Григорий сделал паузу. - Со времени нашего знакомства не прошло и месяца. Поэтому я понимаю, что мое предложение является для тебя полной неожиданностью. Поэтому давай сейчас об этом говорить не будем. Я даю тебе время подумать обо всем. Хорошо?
        - Да, - ответила Ира, находясь в полном смятении чувств.
        Обратную дорогу в машине они молчали. Когда автомобиль подъехал к Ирининому подъезду, Григорий заглушил мотор и, не глядя на Иру, накрыл ее руку своей большой теплой ладонью. Так они сидели молча, чувствуя сумасшедшие, головокружительные токи, текущие меж их пальцами.
        Видя, что Ирина собирается открыть дверцу, чтобы выйти из машины, Григорий взял ее руку, поднес к губам, и, глядя ей в глаза, поцеловал.
        - Спокойной ночи! - произнес он.
        - Спокойной ночи, - эхом ответила она.
        Она вошла в подъезд и закрыла за собой дверь.

* * *
        На Ирининой кухне царила свойская атмосфера. Ира и Аня пили кофе, одновременно потягивая ликер из маленьких рюмочек. На столе лежала пачка легких дамских сигарет «Vogue». Обе женщины вообще-то не курили, но в редких случаях, в располагающей обстановке, под приятный алкоголь они позволяли себе выкурить по паре-тройке сигарет.
        - У тебя, Анька, юбка просто шик, - оглядывая наряд подруги, одобрительно и в то же время слегка завистливо сказала Ирина.
        - Итальянская, - горделиво покрутившись перед нею, ответила Анна. - Замшевые вещи с бахромой - это сейчас самый писк! - продолжала она. - Я ее на распродаже купила, всего за пятьдесят баксов, представляешь? Сначала-то она сто сорок долларов стоила. Я все ходила, облизывалась, ждала, пока сезонную распродажу объявят. Эта юбка из последней коллекции, а скидку они сделали из-за того, что на подкладке был шов в одном месте не до конца застрочен, вот здесь, - приподняв подол, показала Аня. - Ты знаешь, Ирка, американцы народ экономный, там все стараются на распродажах вещи покупать. Представляешь, в первый день «сэйлов» там такие толпы перед открытием магазинов собираются, какие у нас в застойные времена были!
        - И помада у тебя обалденная - продолжала рассматривать подругу Ирина. - И вообще, подруга, жизнь в Лос-Анджелесе идет тебе явно на пользу, - подвела она итог, оценивая Анин внешний вид.
        - Ой, брось, у нас там тоже проблем хватает. Бесплатно ничего не дают. Приходится вкалывать так, что ой-ой-ой. В общем, обычная трудовая жизнь.
        - Ладно, покажи-ка мне лучше фотки. Давай их сюда, - перевела разговор на другую тему Ирина.
        Она стала неторопливо листать пластиковый альбом-кляссер с фотографиями, привезенными подругой из Америки. Яркие глянцевые снимки были похожи на открытки с изображениями красивой жизни. На них была изображена Анна, одна или с мужем - на фоне океана, на фоне бассейна, рядом с автомобилем, в шезлонге около дома и т. п.
        - Красивая машина, вроде бы у вас раньше другая была, - отметила Ирина.
        - Эту машину мужу на работе дали, чтобы он ею пользовался. У них так принято, в крупных фирмах дают сотрудникам авто в пользование. Платишь только за бензин и обслуживание, - продолжала пояснять она. - Это «Форд Мондео», - небрежно уточнила Аня с довольным, слегка хвастливым выражением лица.
        Женщины подливали себе в рюмки ликер и вскоре немного захмелели. На кухне все чаще слышались остроты, громкий смех.
        - Слушай, Ириша, расскажи мне лучше про твоего поклонника, а? - смеясь, попросила Аня.
        - Он мне предложение на днях сделал, - сказала Ирина.
        - Да ну? - поразилась Анна. - Вы вроде бы недавно познакомились, - удивленно протянула она. - Вот это да! Быстрота и натиск. Вот это мужчина - ну настоящий полковник! - хохотала она.
        - Ты бы лучше посоветовала, что мне делать?
        - Что делать, что делать. Следовать совету Наполеона, вот что! «Главное - ввязаться в бой, а дальше - видно будет», - пошутила подруга. - Слушай, а у него вообще-то деньги есть? Чем он занимается?
        - Судя по всему, не бедствует. Отнюдь. Машина у него нормальная, пристойно одевается, дорогим одеколоном благоухает и все такое. Он как-то говорил, что работает в фирме, занимающейся мобильной связью. Но я, честно говоря, особо не вникала, - ответила на вопрос Ира. - Но я тебе о другом хочу сказать. Слушай, Анька, у нас с ним до сих пор ничего такого не было! - смущенно улыбаясь, призналась она.
        - Так соблазни. Большое дело! - заливалась смехом Аня, блестя глазами и откидываясь на табурете назад. - Учить, что ли, надо?
        - Нет, я серьезно. Сама не знаю, что делать. Вроде бы он мне нравится, но внутренний голос говорит: «подожди, подожди, подожди…». В жизни не испытывала таких сомнений. Я ведь его толком не знаю.
        - Знаешь что, милая, выходи-ка ты замуж. Приживетесь вы с ним или не приживетесь - одному богу известно. Пока ты с ним жить будешь, ты хотя бы опыта семейной жизни наберешься, - не унималась Аня. - Я тебе так скажу: уж лучше быть разведенной, чем старой девой. Это более престижно. Хотя какая ты дева! - продолжала хохотать подруга. - Выходи, вот тебе мой совет! Во-первых, приобретешь статус замужней дамы, во-вторых, будешь все время при мужике и, в-третьих, будешь себя гораздо увереннее чувствовать.
        Ирина слушала подругу с блестящими глазами и только посмеивалась. Вечерние посиделки на кухне с кофе, ликером, смехом и шутками продолжались.

* * *
        Сегодня с утра у Ирины была назначена деловая встреча по работе. Она приехала в огромную гостиницу, расположенную довольно далеко от центра и построенную еще в советские времена. Посещающие Питер туристы явно не спешили селиться в этой гостинице из-за ее отдаленности от центра города. Огромное здание наполовину пустовало, и поэтому руководство отеля сдавало свободные помещения в аренду разным фирмам.
        Деловая встреча не заняла много времени. Отдав менеджеру по рекламе образцы печатной продукции своего предприятия и обсудив условия заказа, Ирина вышла в длинный, нескончаемый коридор. Идя к лифту по серому ковровому покрытию, она видела множество дверей с двух сторон гостиничного коридора. Почти на каждой из них висела табличка с названием той или иной фирмы. Вдруг взгляд ее невольно задержался на названии «Издательская фирма „Кондор”», и она остановилась. В „Кондоре” работал Игорь Вертковский, с которым у нее длительное время были близкие отношения, ничем, увы, не закончившиеся и как-то незаметно, сами собой, угасшие. Они не виделись два года.
        Однако Ирина знала, что офис „Кондора” располагался совсем в другом месте, в противоположном конце города. Может быть, фирма переехала сюда?
        В эту минуту в коридор вышла молодая женщина, по всей вероятности, секретарь, и, глядя на остановившуюся у дверей Ирину, спросила:
        - Вы к нам?
        - Скажите, а Игорь Евгеньевич на месте? - вопросом на вопрос ответила Ирина.
        - Да. Но только сейчас у него посетитель. Подождите, немного, пожалуйста, пока он освободится, - секретарша открыла перед Ириной дверь и, пропустив ее вперед, предложила ей сесть на одно из больших кожаных кресел, стоявших в углу приемной рядом с журнальным столиком.
        Ирина стала листать какой-то журнал, но буквы прыгали у нее перед глазами. Господи, она вовсе не собиралась видеться с Игорем! Но секретарша застала ее врасплох, выйдя в коридор именно в тот момент, когда Ира растерянно соображала, тот ли „Кондор” она видит перед собой или другой. Ну, не ретироваться же ей, в конце концов! Теперь это было бы неудобно. Да и, честно говоря, интересно увидеть бывшего возлюбленного, коли уж сама судьба распорядилась так, что она, не думая, не гадая, неожиданно оказалась здесь.
        Ирина достала из сумочки пудреницу и помаду, слегка попудрила нос, подкрасила губы, поправила прическу. Оглядев себя в маленьком зеркальце, она осталась довольна своим отражением.
        В дверях кабинета показался Игорь. Он провожал посетителя. Когда он увидел Ирину, его брови на секунду поползли вверх, но он тут же овладел собой и придал лицу обычное, спокойное выражение.
        - Здравствуй! - сказал он, как ни в чем не бывало. - Проходи, - Игорь сделал широкий приглашающий жест рукой и пропустил ее впереди себя в кабинет.
        - Привет! Я была здесь по работе и вдруг иду по коридору и вижу на двери знакомое название. Вы что, переехали сюда, что ли? - пытаясь скрыть волнение, проговорила Ирина.
        - Да. Мы уже год, как здесь, - ответил Игорь. На лице его было написано вопросительное, заинтересованное выражение.
        Они молча смотрели друг на друга. Боже, еще два-три года тому назад она была влюблена в этого человека, мечтала связать с ним свое будущее, иметь от него ребенка. Он был женат, но, как многие мужчины, уверял ее, что отношения с женой у него давно разладились, что та его не понимает, что между ними давно уже нет физической близости. Он просил Ирину подождать еще немного, пока он окончательно объяснится с женой. Потом он просил ее подождать еще и еще… В общем, уйти от жены, как он постоянно обещал, он так и не решился. Устав от его бессмысленных заверений, Ирина постепенно свела их общение на нет. И вот теперь они так неожиданно встретились.
        Ирина видела, что глаза Игоря блестят, по его жестам и движениям она чувствовала, что он слегка волнуется.
        - Ну, как ты? Как поживаешь? - спросила Ирина, чтобы прервать затянувшуюся паузу и сгладить неловкость момента.
        Игорь, уводя глаза в сторону и передвигая с места на место какие-то бумаги на столе, начал рассказывать ей о своих проблемах на работе, о заботах, связанных с учебой его маленького сына, о том, как они с женой недавно ездили отдыхать, о здоровье своей мамы и прочее.
        Вдруг у Игоря на столе зазвонил телефон, и он стал заинтересованно обсуждать с собеседником какую-то производственную проблему, темпераментно приводя разные аргументы и убеждая того в необходимости поступить именно так, а не иначе.
        - Что ты делаешь сегодня вечером? - неожиданно спросил он, как только телефонный разговор закончился.
        Ирина с облегчением почувствовала, как волнение отпускает ее. Непринужденный вопрос, заданный Игорем, яснее ясного говорил о том, что он был бы отнюдь не прочь приятно провести с нею время в интимной обстановке, но не более того. Обычный мужской ход мыслей: почему бы не «закинуть удочку», раз уж «рыбка» сидит здесь, прямо перед ним?
        Ей стало скучно в этом кабинете, рядом с этим человеком. Конечно, Игорь по-прежнему весьма неплохо выглядит, но от него не исходит даже малой толики того интимного мужского тепла, которое она чувствовала раньше. Или ей казалось, что чувствовала? Сейчас было ясно, что между нею и этим человеком исчезло что-то очень важное. Их связь безвозвратно нарушилась. Она ощутила, что теперь они чужие друг другу люди.
        Она довольно быстро под благовидным предлогом свернула разговор. Хотя по тому взгляду, которым Игорь смотрел на нее, Ирина чувствовала, что она все еще производит на него впечатление, как женщина, но, прощаясь с ним, она явно увидела, что Игорь тоже испытывает облегчение оттого, что они сейчас расстанутся. Видимо, он, так же, как и она, уже успел пережить их разрыв, и больше не желал возобновления отношений.
        Ирина вышла на улицу. Прохладный ветер освежал ее разгоряченное лицо. Перед глазами возник Григорий, и замелькали картины их встреч: прогулка по загородному парку, обед в «башне замка», заботливое ухаживание Григория во время ее болезни и, наконец, его предложение «руки и сердца», сделанное им в тетушкиной квартире.
        Эти воспоминания все больше овладевали ею, наполняя сердце легкостью и вызывая на губах невольную, обращенную к себе самой улыбку. Ирина увидела приближающийся микроавтобус маршрутного такси и, ускоряя шаг, почти побежала, чтобы успеть сесть в него, прежде, чем он отъедет с остановки.

* * *
        Ирина и Григорий сидели в маленьком, уютном кафе, располагающемся в тихом, малолюдном переулке неподалеку от центра. Григорий подарил Ирине три длинные розы изумительного нежно-абрикосового цвета, и сейчас они лежали рядом, на краю столика.
        Была суббота, девять часов утра. В этот ранний час в кафе никого, кроме них, не было. Они сидели у окна и пили горячий кофе. Кроме кофе они заказали еще по коктейлю (Григорий сегодня был не на машине), а также по порции взбитых сливок. Тарелочки с десертом и стаканы с коктейлем стояли рядом на столике.
        Ирина, сидя напротив Григория, подняла свой взгляд и посмотрела ему прямо в глаза.
        - Ну, что, Гриша, - медленно сказала она и, стараясь унять волнение, отвела взгляд в сторону. Пытаясь взять себя в руки, она всегда невольно принимала шутливый тон. - По поводу выдвинутого предложения могу сказать, что я согласна его принять.
        Григорий смотрел на нее, не отрывая взгляда. Его светло-серые глаза излучали почти ощутимую мужскую энергию. Эта энергия обволакивала Ирину, она чувствовала, что от его взгляда у нее колотится сердце и подкашиваются колени.
        Григорий взял ее ладони в свои руки и, улыбаясь, сказал:
        - Спасибо, Ирочка. Я сделаю все, чтобы ты никогда не пожалела об этом.
        Несколько минут они молчали. Медленно помешивая пластиковой соломинкой коктейль, Ирина произнесла:
        - Гриша, я хочу сделать тебе в честь этого знаменательного события подарок.
        Открыв сумочку, она вытащила оттуда выпуклую квадратную коробочку, в каких обычно продаются ювелирные изделия. Внутри нее на бархатной подкладке лежал элегантный золотой зажим для галстука, украшенный голубым бриллиантом, испускающим сверкающие лучи.
        - Ира, ты с ума сошла!! Зачем ты купила мне такой дорогой подарок? Это я буду дарить тебе самые красивые вещи на свете! - воскликнул Григорий. Он, конечно, видел, что эта уникальная вещь выполнена в том же стиле и, похоже, принадлежит к тому же комплекту, что и Иринин кулон и серьги.
        - Я его не покупала, - спокойно ответила Ирина. - Это наследство. - Она бросила на Григория внимательный, испытующий взгляд. - Сейчас я расскажу тебе интересную историю.
        Она опустила глаза и замолчала. Было очевидно: то, о чем она собирается рассказать, является для нее чем-то сокровенным, волнующим.
        - Ты знаешь, Гриша, я ведь никогда не видела своего отца. Мама не была замужем за ним, - начала свой рассказ Ирина. - За год до моего рождения она работала официанткой в кафетерии Русского музея. Там она познакомилась с моим отцом. Он был гражданином Австрии. В качестве технического переводчика он сопровождал группу австрийских инженеров, которые работали здесь над установкой электрооборудования для двух строящихся городских больниц. В тот день, когда он познакомился с моей мамой, он со своей группой пришел в Русский музей. После осмотра все они зашли в кафетерий, там он и познакомился с моей мамой.
        Ирина перевела дыхание и замолчала. Видно было, что ей трудно рассказывать историю своего появления на свет, тяжело извлекать ее из своей памяти.
        - Они встречались всего несколько раз. Моей маме он нравился, и она ему, похоже, тоже. Но он сказал, что у него в Австрии есть невеста, дочь богатого фермера, и что через три месяца у них назначена свадьба. Когда он уехал, мама обнаружила, что беременна. Она не захотела делать аборт, и так на свет появилась я. Мама знала, что на помощь отца рассчитывать нечего. Но она все же сообщила ему, что у него родилась дочка (у нее осталась визитная карточка с координатами фирмы, в которой он работал). Она считала, что отец ребенка в любом случае имеет право знать, что где-то на свете есть маленький человек, который носит в себе его гены. Отец ничего не ответил. Видимо, он опасался, что мама будет предъявлять к нему материальные претензии и все такое.
        Ирина снова сделала паузу. Затем она медленно выпила несколько глотков коктейля и продолжила свой рассказ.
        - Мама пару раз посылала ему мои детские фотографии: там, где мне был годик, и когда мне исполнилось три года. Но никакой реакции не последовало, хотя отец знал мамин адрес и телефон. Потом, когда мне было десять лет, маме позвонил приятель отца, приехавший в Ленинград с туристической группой, и сообщил ей, что отец год назад скоропостижно умер от сердечного приступа. Кстати, он так ни на ком и не женился.
        Тем временем в кафе понемногу стали приходить посетители. Несколько столиков уже были заняты людьми, пришедшими выпить чашечку утреннего кофе.
        - Год назад мне позвонила одна женщина, - продолжила Ирина, - которая сказала, что она приехала из Австрии и привезла для меня письмо. Она назначила мне встречу в гостинице и там отдала мне его. Это было послание от адвоката, частного поверенного моей бабушки, которая жила в Зальцбурге. Оказалось, что отец рассказал ей о том, что у него в России есть дочь. И бабушка незадолго до своей смерти сделала завещание, согласно которому она оставила мне старинные фамильные драгоценности их семьи. Тем самым, она как бы приняла меня, признала, что я ее внучка, - сказала Ирина взволнованным голосом, слегка опустив голову. Видно было, что этот рассказ заставляет ее заново переживать душевную боль, вызванную отсутствием в ее жизни отца. - Эти фамильные драгоценности состояли из нескольких женских и мужских ювелирных изделий, выполненных в едином стиле и составляющих гарнитур. Это редкие, антикварные вещи, - в ее голосе прозвучала горделивая нотка. - Та заколка для галстука, которую я тебе сейчас подарила, взята как раз из этого гарнитура. Так что не беспокойся, я не потратила ни рубля на ее приобретение, -
улыбнулась она.
        Григорий молча смотрел на Ирину. Его лицо приняло серьезное, внимательное выражение.
        - А как же эти вещи очутились здесь, в России? - спросил он.
        - Тут интересная история. Сначала я, понятное дело, съездила в Австрию и законно вступила в права наследования. Затем я положила вещи в банковскую ячейку и стала думать, как бы доставить их в Россию. Мне не очень-то хотелось официально перевозить эти вещи через границу и таможню. Наше родное государство, как ты сам понимаешь, основательно приложило бы ручку к тому, чтобы облегчить мой ювелирный багаж. Налоги, пошлины и прочие законные и незаконные поборы…
        Григорий усмехнулся и понимающе покачал головой.
        - К счастью, мне повезло, - продолжала Ирина. - Моя подруга, которая уже семь лет живет в Америке, помогла. Друг ее мужа имеет дипломатическую неприкосновенность, он и привез мне эти вещи из Австрии в своем дипломатическом багаже.
        Ирина закончила свой рассказ и замолчала.
        В это время барменша, находящаяся за стойкой бара, встала на табурет, пытаясь достать бутылку со стеклянной полки, висящей над большим, во всю стену, зеркалом. Вдруг она сделала неловкое движение, табурет качнулся и барменша, пытаясь сохранить равновесие, взмахнула руками. Несколько высоких стаканов, стоящих на полке, со звоном упали на стойку бара, брызнули вокруг мелкими осколками, и посыпались со стойки на пол. Молодой человек и девушка, стоящие рядом со стойкой бара, отшатнулись в сторону.
        «Нехороший знак!» - подумала Ирина. Ей стало тревожно. «Нехороший знак», - снова подумала она. Ее настроение было испорчено, но она не подала вида.
        Допив остывший кофе и съев взбитые сливки, Ирина и Григорий вышли из кафе. Гуляя по Невскому проспекту, они договорились, что через неделю пойдут в ЗАГС подавать заявление на регистрацию брака.
        А сейчас Ире нужно было ехать к Ане, чтобы повидаться с нею напоследок, так как та через пару дней улетала к себе обратно в Лос-Анджелес.
        Григорий посадил Ирину в такси, поцеловал ей руку, и она уехала.

* * *
        Григорий сидел на кухне и рассматривал альбом с семейными фотографиями, который дала ему Ирина.
        - Вот здесь мне годик. А на этой фотографии мне пять лет. А это фото сделано в первый школьный день, ну, помнишь, было принято водить первоклашек в фотоателье и делать снимок на память. А вот это моя мама в молодости. Правда, красивая? - комментировала Ира.
        На фотографии, на которую она указала, была изображена женщина лет двадцати пяти с правильными, холодновато-строгими чертами лица и высоко поднятыми бровями. Она чем-то напоминала Ирину, но не совсем. Видимо, Ира была больше похожа на своего отца. В тот момент, когда Ира показывала ему фотографию своей матери, Григорий заметил, что на безымянном пальце ее правой руки сверкнуло изящное кольцо с голубым бриллиантом, несомненно, принадлежавшее к той же коллекции фамильных драгоценностей.
        - Какая красота, - взяв Иринину ладонь в свои руки, произнес Григорий. - На твоих нежных пальчиках такая старинная вещь смотрится именно так, как надо. У тебя аристократические руки! - погладив ее длинные пальцы с ухоженными ногтями, добавил он.
        Услышав комплимент, Ирина улыбнулась. Затем, отложив просмотренный альбом в сторону, они неторопливо пили кофе и разговаривали о том, о сем.
        - Слушай, а ты не боишься хранить такие вещи дома? - неожиданно спросил Григорий. - Ведь это все-таки опасно. - Он ждал, что она ответит на это. Если она скажет, что вещи хранятся где-то в другом месте - ну, что ж, такая предосторожность с ее стороны вполне понятна.
        - Так ведь никто же не знает, что я храню их здесь. Только самые близкие люди: мама, потом Аня, потому что ее муж помог мне организовать перевозку вещей из Австрии сюда, и вот теперь ты, - немного смущенно и в то же время доверчиво ответила она. - И потом, я придумала для них такое место, что ни один черт не догадается, где их найти. Хочешь, покажу?
        Григорий молча кивнул. Ему, действительно, интересно было посмотреть коллекцию таких красивых, неординарных и, несомненно, уникальных вещей.
        Ирина принесла с кухни табурет и поставила его рядом с письменным столом, стоявшим у окна. Она встала на табурет, затем переступила на стол. Чуть подтянувшись на цыпочках и немного повозившись за оконной шторой, за самым ее верхом, она достала оттуда маленький шелковый мешочек. Спустившись со стола, она подошла к Григорию и протянула ему этот мешочек.
        - На, смотри, - сказала Ирина. - А правда, я здорово придумала? - добавила она. - Я долго ломала голову, где бы мне сделать тайник. Я знала, что обычно люди хранят деньги и ценности среди белья, на книжных полках, в банках с крупой и тому подобное. Во всяком случае, - засмеялась она, - когда милицейские работники по телевизору выступают, то они говорят, что в этих местах как раз хранить ничего нельзя, потому что воры в первую очередь именно там и ищут. И тут мне в голову пришла гениальная мысль: сделать кармашек с изнаночной стороны оконной шторы. Ведь, смотри, карниз у меня закреплен высоко, и штора достает почти до потолка. Таким образом, штора закрывает не только окно, но и часть стены над ним. Поэтому кармашек, который я там пришила, никак нельзя увидеть ни со стороны комнаты, ни со стороны улицы, тем более, что он маленький, примерно шесть на шесть сантиметров.
        Григорий восхищенно покачал головой. Действительно, если не знать, то ни за что не додумаешься. Что значит женская логика! Непостижимо.
        Ирина снова повторила вопрос, явно гордясь своей изобретательностью:
        - Здорово я придумала? Хоть бы похвалил!
        - Я потрясен, - в тон ей ответил Григорий, улыбаясь и потирая руки.
        Он осторожно вытащил из тонкого шелкового мешочка горстку украшений и положил их на журнальный столик, стоявший перед ним. Казалось, весь свет, который был сейчас в комнате, сосредоточился, точно так же, как собирается солнечный луч в увеличительном стекле, на этой кучке голубых бриллиантов. Они распространяли вокруг себя ослепительное сияние, и от них исходила особая загадочность, присущая старинным вещам, сделанным руками хорошего мастера.
        Ирина протянула ему кусочек черной бархатной ткани.
        - На вот, возьми, подложи под них бархат. На нем они выглядят гораздо красивее, - предложила она. - Она сняла с пальца кольцо и добавила его в лежащую на столике кучку, рядом с остальными предметами. Видно было, что она гордится принадлежащими ей драгоценностями. И не только потому, что они были сами по себе прекрасны, но в еще большей степени оттого, что, благодаря ним она чувствовала себя как бы признанной своим умершим отцом, которого ей так и не суждено было увидеть.
        - Изумительная красота, - восхищенно произнес Григорий, не в силах оторвать взгляда от переливающихся голубых огоньков.
        Гарнитур состоял из шести предметов: четырех женских и двух мужских. Кроме кулона, серег, кольца и заколки для галстука, которые Григорий уже видел раньше, там был женский браслет и мужские запонки. Браслет представлял собой маленькие овальные золотые пластинки, скрепленные между собой. Центральная из них была украшена голубым бриллиантом. Запонки напоминали своим видом уже виденные Григорием серьги, с той разницей, что их крепления были, естественно, разными.
        Насмотревшись на драгоценности, Григорий встал и подошел к Ирине. Он положил руки ей на плечи, и глаза их встретились. Она чувствовала, что ее сердце сейчас выскочит из груди. Григорий наклонился к ней и поцеловал ее в щеку, в висок, в шею. Наконец, они поцеловались в губы, и этот поцелуй был бесконечным.
        Они стояли, тесно обнявшись, снова слившись в сумасшедшем поцелуе. Затем оба они мгновенно оказались обнаженными. Ирина чувствовала, как твердая, словно камень, мужская плоть упирается ей в низ живота и требовательно поднимается вверх. Далее все произошло настолько быстро, что Ирина даже не помнила, как они очутились на разложенном диване, как постелили белье. Она только чувствовала большое сильное тело Григория на себе, гладила его плечи и спину с выпуклыми, твердыми мышцами, ощущала его мощные, равномерные толчки глубоко внутри своего тела, впитывала терпкий и нежный запах его кожи, смешанный с одеколоном, пахнущим морским прибоем. Стремясь увеличить силу трения плоти о плоть, она все больше и больше сжимала мышцы внутри себя в такт мощным толчкам Григория.
        Все это продолжалось бесконечно. Их сплетенные тела принимали разные позы, смятая простыня сбилась под ними, их шумное дыхание и стоны наслаждения слышались попеременно. Обоюдное возбуждение было столь велико, что их тела никак не могли насытиться друг другом. Немного передохнув в полудреме после каждого оргазма, они снова и снова возобновляли свой безумный бег к наслаждению, и посему ритмичное поскрипывание дивана никак не утихало.
        Наконец, через несколько часов, вконец обессиленные, они замерли в объятиях друг друга.
        - Умираю, хочу пить! - тихим, чуть хрипловатым от любовного изнеможения голосом медленно произнесла Ирина. - Ты не принесешь мне сока? - она нежно погладила руку Григория.
        - Конечно, моя дорогая, сейчас, - ответил он, и, встав с дивана, пошел на кухню.
        Ирина проводила взглядом его сильную, атлетически сложенную обнаженную фигуру.
        Ощущение невыразимого счастья затопило ее. Она закрыла глаза, мысли ее блуждали, ни на чем не останавливаясь, а тело пребывало как бы в невесомости. Наконец, ей неудержимо захотелось спать, она почувствовала, что глаза, помимо ее воли, закрываются, и она вот-вот уснет.
        - Гриша, ну где ты там? Умираю, хочу пить, - повторила она.
        - Сейчас, - громко ответил он. - Сейчас принесу. Один момент.
        Кажется, Григорий, прежде, чем пройти на кухню, на пару секунд остановился в прихожей. Впрочем, может быть, это ей просто показалось?
        Григорий вошел, наконец, в кухню, открыл холодильник и достал картонную упаковку с грейпфрутовым соком, которую он принес накануне вместе с бутылкой вина, тортом и фруктами. Затем он разжал ладонь. В ней находилась крохотная пластиковая аптечная бутылочка, в каких обычно продаются глазные капли. Бутылочка была заполнена прозрачной бесцветной, как вода, жидкостью. Григорий открыл кран с водой, чтобы шум струи заглушил посторонние звуки, которые могли возникнуть.
        - Сейчас я принесу тебе сок, только стакан сполосну, - громко сказал он.
        Григорий заполнил три четверти стакана холодным, чуть горьковатым грейпфрутовым соком. Затем он открыл пластиковую бутылочку, вылил из нее все содержимое в сок и слегка взболтнул стакан, чтобы обе жидкости хорошо смешались.
        На подоконнике сидел большой серый персидский кот. Он, не отрываясь, смотрел на Григория. Его плоская мордочка имела характерное для этой породы высокомерное, слегка презрительное выражение. Взгляд кота был неподвижным и непроницаемым, как у сфинкса.
        Вода из кухонного крана продолжала течь, заглушая посторонние звуки. Наконец, Григорий закрыл кран. Затем он понес стакан с соком в комнату, где на постели дремала Ирина.
        - Спасибо, милый, - приподнявшись на локте, сказала она и взяла у него из рук сок. Ей страшно хотелось пить, поэтому она в несколько глотков осушила стакан. - Знаешь, за что я люблю грейпфрутовый сок? За то, что у него резкий и горьковатый вкус. Это очень освежает, правда? - и она вопросительно посмотрела на Григория, как бы ища в его глазах подтверждения своим словам.
        - Да-да, я тоже его люблю, дорогая моя, - ответил он, - так что наши вкусы полностью совпадают, - утвердительно кивнул он.
        Убедившись, что Ирина крепко уснула, он быстро оделся. Теперь она проспит как минимум 12 часов. Той порции снотворных таблеток, которые он захватил с собой из дома, предварительно тщательно растворив их в горячей воде, должно вполне хватить на двенадцать и даже более часов.
        Чтобы прогнать вполне естественную после бурных любовных утех сонливость, Григорий, обжигаясь, проглотил чашку крепчайшего, черного, как ночь, кофе. Потом он выдернул телефонную вилку из розетки, а также заблокировал Ирин мобильный телефон, чтобы кто-нибудь из ее знакомых не разбудил ее раньше времени своим настырным звонком. Затем он вышел на лестницу, и, убедившись, что на площадке никого нет, с той же целью мгновенно вставил кусочек спички в дверной звонок, между кнопкой и прилегающей к ней узкой щелью.
        Потом Григорий быстро собрал драгоценности в шелковый мешочек и положил его в двойной внутренний карман куртки, застегивающийся на маленькую молнию. После этого он надел прозрачные полиэтиленовые перчатки, вытащил из кармана чистый носовой платок, зашел в ванную, как следует смочил платок Ирининым дезодорантом и тщательно протер им все, к чему прикасался в квартире.
        Ирина лежала на диване и безмятежно спала. Он слышал ее ровное, тихое дыхание. Ее волосы в беспорядке разметались по подушке, разрумянившаяся кожа выглядела гладкой и свежей. Ее тонкая рука с длинными пальцами виднелась из-под простыни. Он подошел ближе. Слабый запах нежных духов исходил от ее волос. «Красивая женщина», - подумал Григорий.
        Осторожно захлопнув дверь, он сбежал по лестнице.
        Теперь надо было действовать быстро, очень быстро.

* * *
        Григорий вышел из подъезда, сел в машину и поехал по направлению к выезду из города. У него в запасе было какое-то время. После того, как Ирина проснется, она вряд ли сразу же заявит в милицию о пропаже драгоценностей. Ведь коллекция была ввезена в страну нелегально, без оформления надлежащих документов. Поэтому, скорее всего, Ирина в первую очередь поднимет на ноги самых близких людей, и будет советоваться с ними, что делать.
        И, действительно, в милиции ее сразу же спросят: откуда у нее имеются такие ценности? На какие доходы они куплены? Может ли она документально подтвердить эти доходы? Есть ли у нее товарные чеки, удостоверяющие стоимость ювелирных украшений? Или хотя бы дарственные или наследственные бумаги? И т. д. и т. п. Пока Ирина придумает (или адвокат посоветует), что ей следует отвечать на подобные вопросы, пройдет какое-то время. Поэтому, полагал Григорий, у него в запасе есть хотя бы часов восемнадцать-двадцать времени.
        Но расслабляться все равно нельзя. Надо действовать, благо план действий был всесторонне продуман заранее, начиная с того момента, когда он только увидел кулон с голубым бриллиантом. В тот момент он нюхом, который пока еще ни разу не подводил его, почувствовал, что за этой вещицей что-то кроется, что такой кулон женщина не могла просто так купить в магазине «Ювелирторга». И интуиция его не обманула.
        Григорий подъехал к платной автостоянке, находящейся на пути его следования, и, предъявив паспорт и документы на машину на имя Лукина Григория Алексеевича, оплатил на неделю вперед место для автомобиля, на котором он приехал. Затем он заехал на указанное место, аккуратно поставил туда машину и, включив сигнализацию, вышел с территории автостоянки.
        Пройдя энергичным шагом две остановки пешком, он свернул на боковую улицу, затем сделал еще один поворот. Миновав пятьдесят метров, он вошел на территорию другой автостоянки и, предъявив необходимые документы на имя Шерстнева Олега Всеволодовича, забрал со стоянки скромные «жигули» неброского темно-бежевого цвета.
        Надо было поторапливаться. В пути всегда могут возникнуть непредвиденные ситуации, поэтому лучше иметь побольше времени про запас, - рассудил он.
        Он еще заранее рассчитался с пожилой женщиной, у которой он в течение полутора месяцев снимал квартиру, и заплатил «тете Вере» за месяц вперед. Он договорился с нею, что, если ему понадобится срочно съехать с квартиры, то ключи он оставит у соседки. Мнимая «тетя Вера», сдававшая ему жилье, даже паспорта у него не спросила, видимо, понадеявшись на его представительный, внушающий доверие вид. Она знала только, что его зовут Гриша, а больше ее ничего не интересовало. Видимо, те деньги, что он платил ей за квартиру, были для нее существенной прибавкой к пенсии. Поэтому пожилая женщина не стала задавать слишком много вопросов солидному аккуратному постояльцу. Съезжая с квартиры, он, разумеется, тоже протер спиртом все поверхности, к которым прикасался. Так что никаких «пальчиков» там остаться не должно.
        «Жигули» целенаправленно двигались на север города, к шоссе, ведущему к российско-финской границе. В кармане Олега Шерстнева лежал внутренний паспорт, загранпаспорт, водительские права и документы на машину. Кроме того, там была шенгенская виза, дававшая право Шерстневу Олегу Всеволодовичу беспрепятственно въезжать в большинство европейских стран.
        Надо как можно быстрее добраться до границы, пересечь ее, а уж в Хельсинки у него есть свой человек, бывший соотечественник, который связан с «черными», то есть, подпольными, антикварами. Конечно, этот перекупщик не даст ему полную стоимость ювелирных вещей, это понятно, кое-что он должен на них заработать и сам. Но и тех денег, что он ему заплатит, будет более чем достаточно. На какое-то время, понятно.
        Как только он получит деньги, то сразу же, не теряя ни минуты, сядет в машину и поедет в Швецию, затем в Данию, а далее - везде. Как поется в песне: «наш адрес не дом, и не улица». В общем, ищи - свищи!
        Выехав из города, Олег дождался, пока на обочине дороги не появилась сплошная лесополоса. Затем он проехал еще пару километров и заехал в лес. Отъехав на расстояние, на котором его не было видно с трассы, он заглушил двигатель, вышел из машины и размял затекшие руки и ноги. Затем открыл капот и, минуту повозившись там, снял крышку с бачка, в котором находился тосол - жидкость, охлаждающая двигатель. Ярко-голубой тосол заполнял бачок примерно на три четверти. Олег вытащил из кармана драгоценности, переложил их в маленький двойной полиэтиленовый мешочек подходящего голубого цвета, туго перевязал его резинкой и осторожно просунул внутрь бачка. Мешочек опустился на дно, полностью сливаясь по цвету с охлаждающей жидкостью. Теперь его совершенно невозможно было разглядеть ни сверху, через открытую горловину, ни сбоку, через непрозрачный полиэтилен, из которого был сделан бачок.
        Проделав все это, Олег поставил крышку бачка на место и плотно закрыл ее.
        После этого он поискал на земле, неподалеку от машины, укромное место и, найдя его, выкопал там небольшую ямку. Сложив в ямку документы на имя Григория Лукина, шелковый мешочек из-под драгоценностей, пластиковую аптечную бутылочку из-под снотворного, полиэтиленовые перчатки и носовой платок, которым он протирал поверхности в квартире Ирины, он поджег образовавшуюся кучку. Подождав, пока займется огонь и вещи обуглятся хотя бы так, чтобы их трудно было опознать, он забросал ямку землей и прикрыл ее еловыми ветками. Сверху он набросал полусгнившие опавшие листья, издающие прелый запах предзимнего леса. Остальное довершит природа: дожди, снег, сырая, болотистая почва, характерная для этого региона.
        Сделав все, что нужно, Олег, не мешкая, выехал из леса. Теперь он немного успокоился и поехал дальше. Перед его глазами расстилалась прямое, почти пустынное в этот ранний утренний час шоссе.
        Перед его внутренним взором появилась Ирина, он вновь увидел ее спящее лицо на подушке и нежную, тонкую руку, бессильно упавшую вниз. «Приятная женщина», - подумалось ему. - «Одинокая. Ждет Мужчину своей мечты», - несколько цинично продолжил свою мысль Олег. Затем он постарался отогнать воспоминания.
        Он знал, какое впечатление он производит на женщин. Да, он умел пленять их. Ему доставляло удовольствие создавать вокруг них обволакивающую атмосферу, магнетическое поле Сильного Мужчины. Ему нравилось видеть, как теплеют и расцветают их лица, затуманиваются глаза. Сколько их было, влюбленных в него женщин…
        Было около восьми часов утра. Солнце не так давно взошло, утреннее небо было чистым и холодно-синим, как это часто бывает в самые последние дни октября. Ночи в это время года студеные, с начинающимися заморозками, и поэтому увядшая, пожухлая трава кое-где была покрыта инеем. На фоне прозрачного неба резко выделялись мелькающие стволы деревьев и столбы линий электропередач, белели рощицы молодых тонких берез.
        Прямая, ровная дорога расстилалась перед лобовым стеклом автомобиля. Шерстнев прибавил скорость, благо машин на шоссе почти не было. Далеко впереди виднелся мост-путепровод, под которым проходило несколько железнодорожных товарных линий. Слышался отдаленный перестук вагонов и отдельные короткие гудки тепловозов.
        Подъезжая к мосту, Шерстнев еще прибавил скорость. Чем быстрее он пересечет российско-финскую границу, тем лучше. Позже там может быть уже очередь из желающих посетить страну Суоми. Не хотелось стоять в очереди, то и дело заглушая мотор и медленно, шаг за шагом продвигая машину вперед, как это бывает иногда на автозаправочных станциях.
        Машина уже двигалась по путепроводу, и Шерстнев еще чуть-чуть надавил на педаль газа, чтобы без труда преодолеть небольшой подъем моста. До него доносился знакомый запах железнодорожных путей, составляющий своеобразную, ни с чем не сравнимую смесь машинного масла, мазута, смешавшегося с землей, и влажноватых шпал.
        Автомобиль уже почти подъезжал к середине моста, как вдруг прямо перед ним сверкнул обледеневший участок пути, освещенный отблеском утреннего солнца. Шерстнев резко вывернул руль влево, пытаясь объехать скользкое место, но было поздно. Машина, ехавшая до этого на большой скорости, влетела на гололед, ее занесло влево, затем резко крутануло вправо, и, наконец, сделав еще один неконтролируемый виток, она пробила ограждение и полетела вниз, прямо под колеса приближающегося товарного поезда.
        Перед внутренним взором Шерстнева мгновенно, как в каком-то сумасшедшем калейдоскопе, промелькнули картины его жизни. Последним, что он увидел, было спокойное и мягкое, с невыразимой любовью глядящее на него лицо матери.
        Автомобиль, нелепо подпрыгнув, со скрежетом и звоном разбившегося стекла рухнул прямо на рельсы. Воздух оглашался непрерывно звучащим тревожным, громким, низким гудком тепловоза. Дверцы автомобиля были раскрыты настежь, водителя выбросило на расстояние нескольких метров от машины, прямо под колеса неумолимо приближающегося поезда. В его широко раскрытых неподвижных светло-серых глазах отражалось утреннее небо. Из угла рта вытекла струйка крови.
        Столкновение было неизбежным. Огромное мощное железное тело тепловоза накрыло своим грохочущим брюхом то, что осталось от Олега Шерстнева. Неумолимо продолжая по инерции двигаться, тепловоз столкнулся с искореженным автомобилем, нанес ему еще один удар, окончательно сплющивший его, протащил его вперед и, наконец, остановился.
        За стеклом кабины тепловоза виднелось застывшее, белое, как бумага, лицо машиниста. Глаза его были расширены до предела. Его помощник, высунувшись из двери, что-то кричал.
        Но ни Григорий Лукин, ни Олег Шерстнев ничего уже не слышали.
        День святого Валентина
        Стас лежал в постели и дремал. Он еще до конца не проснулся. Был десятый час утра. Из кухни послышался голос Валентины, она громко звала:
        - Стасик! Вставай! Я тебе завтрак готовлю, зайчик мой!
        И она заглянула в дверь спальни с радостной, кокетливой улыбкой.
        Стас познакомился с Валентиной пару месяцев назад, на киносъемках. Он работал осветителем, а Валентина была художницей по костюмам. Как-то раз вечером, после трудного съемочного дня пятеро человек из их группы поехали к Вале домой, чтобы посидеть, отдохнуть и, как водится, расслабиться. В период киносъемок члены группы, как это нередко бывает у киношников, сдружились и частенько проводили свободное время вместе. Особенно это касалось «выпить-закусить».
        В тот памятный вечер они выпили немало, и утром следующего дня Стас, проснувшись, обнаружил себя спящим в одной постели с Валентиной. Все бы ничего, но по возрасту она годилась ему в матери. Стасу было двадцать четыре года, а Валентине - сорок девять.
        Однако в постели она была дамочкой горячей, как говорится, в самом соку. Если не обращать внимания на ее полноватое, немолодое тело, на морщинки под глазами, на тени вокруг них, то Валя была очень даже ничего. В постельных делах она была опытной, умелой, раскованной, что, впрочем, было вполне естественно для женщины ее возраста.
        - Стас, ну что же ты! - снова заглянула в дверь Валентина с сияющим лицом. - Ведь все остынет!
        - Сейчас, - буркнул он хрипловатым спросонья голосом. - Встаю.
        Он нехотя, с хрустом потянулся. Потом спустил ноги на пол и нащупал ими тапки. Вставать не хотелось. В постели было тепло и уютно, от подушки исходил тонкий, еле уловимый запах Валькиных духов «Пуазон».
        Стас лениво встал, подошел к окну и несколько минут молча смотрел во двор. Затем он натянул на свою худую плечистую фигуру Валькин махровый халат, поплотнее подвязался поясом и пошел в ванную мыться. Глядя на свое отражение в зеркале, он почистил зубы и побрился. Затем, собрав русые волосы сзади хвостом и туго стянув их резинкой, он вышел на кухню.
        Валентина стояла у плиты и заканчивала жарить яичницу с ветчиной. Она с удовольствием хлопотала, готовя завтрак для молодого любовника. Ее лицо было чисто вымыто и подкрашено, с утра она уже успела навести легкий марафет. На Валентине был надет пеньюар из черного шифона с оборками. Спереди глубокий запах приоткрывал ложбинку ее большой аппетитной груди. В этом просвечивающем пеньюаре Валя выглядела вполне соблазнительно. «Сорок пять - баба ягодка опять», - вспомнил Стас поговорку и в душе ухмыльнулся. - «Все бы хорошо, если бы она спиртным так не увлекалась», - подумал он.
        Валя положила на стол приборы и поставила большие фарфоровые тарелки. По ее радостному лицу, блестящим глазам и слегка суетливым движениям было видно, что она старается угодить своему молодому любовнику.
        - Вот, я тебе яичницу с ветчиной сделала, ешь, вкусно, - Валентина поставила перед ним наполненную тарелку. Сверху она щедро посыпала блюдо ароматной кинзой.
        - Пахнет хорошо, - потянув носом, отозвался Стас.
        Валентина села рядом, подперла щеку рукой и блестящими глазами смотрела, как Стас ест.
        - Чего ты не завтракаешь? - спросил он. - Ты тоже давай.
        - Да буду я, буду. Только сейчас я тебе еще бутерброд с сыром сделаю, для сытности.
        - Можно, - согласился Стас.
        Он с удовольствием приступил к еде. Валентина, тем временем, насыпала себе в чашку растворимый кофе «Чибо» и залила его кипятком. По кухне поплыл приятный, душистый аромат. Однако прежде чем пить кофе, Валентина намазала ломтик белого хлеба маслом, положила на него кусок сыра и подала Стасу. Затем она налила ему большой стакан молока. Она уже готова была разрезать бутерброд на кусочки, чтобы Стасу было удобнее их есть, но он отрицательно махнул рукой, мол, не надо.
        - Пей молоко, Стасик, пей, ты у нас молодой, тебе энергии много надо, - рассмеялась Валентина. - Тем более что я ее у тебя намерена забирать! - кокетливо стрельнув глазами, добавила она.
        - Хм-м! - ухмыльнулся Стас. Орудуя ножом и вилкой, он покачал головой. - Ну, ты даешь! Откуда только у тебя силы берутся?
        - Да от тебя, откуда же еще? - продолжала кокетничать Валентина. - Когда рядом в постели такой молодой ядреный мужик, силы сами появляются!
        Раздался телефонный звонок. Звонила Валина клиентка, танцовщица ночного клуба. Когда в киношной работе бывали простои, Валя брала заказы на шитье нарядов для молоденьких актрис, танцовщиц и тому подобной богемной публики. Придумывать эффектные наряды она умела, и, кроме того, у нее на подхвате были пара портних и вышивальщица, которые, в случае чего, помогали воплощать «в металле» плоды Валькиной творческой фантазии.
        Валя договорилась с клиенткой, что та придет вечером на примерку, и положила трубку.
        - Ну, что, когда ты теперь придешь? - спросила она Стаса, увидев, что тот закончил завтрак и пошел в комнату одеваться.
        - Не знаю, сегодня, наверное, не получится. Мы сегодня едем на съемку за город, в Павловск, так что домой вернусь, наверное, к полуночи, - ответил он. - В общем, я тебе позвоню.
        Стас в прихожей застегивал куртку. Валентина стояла рядом и смотрела на него. Стоя уже у двери и собираясь выходить, Стас притянул ее к себе, крепко обнял и чмокнул в щеку. От Валентины слегка пахло вчерашним алкоголем.
        - Спасибо, Валюша, - сказал он. - Ты классная. Готовишь здорово, и вообще женщина, что надо. - Он еще раз чмокнул ее.
        Валентина накинула пальто поверх своего прозрачного пеньюара и вышла вместе со Стасом на лестницу. Она, не отрываясь, смотрела на него.
        - Приходи, а? - сказала она просительным голосом. - Я буду ждать!
        - Конечно! Я тебе позвоню, - отвечал Стас, сбегая вниз по лестнице.
        Валентина стояла и смотрела на него. Услышав, как внизу хлопнула дверь подъезда, она вернулась в квартиру.
        Выйдя на Невский и пройдя пару кварталов, Стас набрал номер мобильного телефона Алены. «Телефон абонента выключен или находится вне зоны действия», - механическим голосом ответила трубка. Стас набрал другой номер телефона, рабочий. В это время Алена должна быть в косметическом салоне и обслуживать клиентов.
        - Можно позвать Алену? - спросил Стас, когда на том конце провода ответил женский голос.
        - Она сейчас не может подойти, у нее в кресле клиентка, - сказала женщина, скорее всего, администратор салона. - Позвоните через полчаса, когда она освободится. Может быть, нужно ей что-то передать?
        - Скажите, пожалуйста, что Стас звонил.
        Алена работала визажистом в косметическом салоне люкс. Хозяйка салона просила мастеров не отвлекаться от работы на телефонные звонки. Мол, клиентам не нравится, когда мастер прерывает работу и болтает по телефону, а клиентка в это время сидит с наполовину причесанной головой или недокрашенным лицом и ждет. Поэтому Алена практически всегда выключала свой мобильник во время работы. Кроме того, она любила полностью погружаться в творческий процесс, и терпеть не могла, когда ее в этот момент что-то отвлекало.
        Стас познакомился с Аленой недавно, чуть больше двух недель назад. Знакомство произошло на киностудии, когда Стас подрабатывал на съемках одного рекламного клипа, куда Алену пригласили в качестве визажиста.
        Она сразу же поразила его воображение. «Вот это девушка!», - увидев Алену, подумал он. - «Все можно отдать, чтобы быть с нею».
        И, действительно, Алена была необыкновенно хороша. Длинноногая, быстрая в движениях, с нежной светлой кожей, с изящными чертами лица, с длинными, до талии каштановыми волосами, с большими, широко распахнутыми синими глазами. Ее лицо было почти не накрашенным, да она и не нуждалась в косметике, ибо была хороша той природной, естественной красотой, которая сводит мужчин с ума.
        Через полчаса Стас позвонил в салон снова. Через минуту к телефону подошла Алена.
        - Что ты делаешь сегодня вечером? - задал Стас извечный мужской вопрос.
        - Пока не знаю, - послышался в трубке высокий чистый Аленин голос. - Смена заканчивается в десять.
        - Давай встретимся? - просительным голосом предложил Стас. - В кафе сходим, или еще куда-нибудь, куда ты захочешь.
        - Может быть. Пока не знаю, - ответила Алена, и Стасу показалось, что он видит ее насмешливую улыбку.
        - Ну, хорошо, давай в десять тридцать я буду ждать тебя около «Гостиного», - предложил он.
        - Лучше позвони мне ближе к концу смены, ладно? Тогда я уже буду знать точно, смогу ли я придти.
        В полдесятого Стас снова позвонил Алене. Она сказала ему, чтобы он ждал ее в четверть одиннадцатого напротив салона, на другой стороне улицы.
        В назначенный срок Стас был на месте. Прошло десять минут, пятнадцать, двадцать. Из салона выходили женщины, но Алены среди них не было. Наконец, Стас не выдержал, перешел на другую сторону улицы, открыл стеклянную дверь и вошел в помещение. Но там никого уже не было. Только уборщица, женщина лет сорока пяти в пластиковом фартуке и резиновых перчатках чистила пол моющим пылесосом. Стены салона сверкали большими зеркалами. Стену, расположенную напротив входа, украшал большой, эффектно подсвеченный аквариум. В нем медленно плавали яркие разноцветные рыбки.
        - А Алена уже ушла, примерно без пятнадцати десять, - сказала женщина. - Вы, наверное, Стас? Она просила вам передать, что все отменяется. Сказала, что просит вас извинить ее, - продолжала говорить уборщица. - Что же вы раньше-то не зашли? Я бы вам сказала.
        Стас вышел на улицу и набрал номер телефона Алены.
        - Стас, извини, пожалуйста, - своим высоким нежным голоском защебетала она. - Мне пришлось ехать на именины к одной нашей девочке из салона. Я не собиралась, но она меня все-таки уговорила. Не обижайся, ладно?
        - Ладно, - ответил Стас. А что он еще мог ей сказать? Ведь между ними ничего еще не было. - Что ж ты не позвонила, не предупредила меня?
        - Я думала, ты уже в пути, думала, ты все равно придешь, и тебе скажут, - продолжала щебетать она уже примирительным, извиняющимся тоном. Чувствовалось, что ей все же неудобно. - Не сердись, ладно?
        - Разве я могу на тебя сердиться? - ответил Стас.
        Закончив разговор, он направился в сторону метро.

* * *
        Валя, Лида и Нина сидели у Валентины дома и, как говорится, культурно отдыхали. На столе стоял винегрет, нарезанный женщинами накануне застолья, а также селедочка, маринованные грибы и большая тарелка жареного мяса, приправленного кетчупом и посыпанного зеленью. Венчала все это великолепие запотевшая бутылка водки, емкостью ноль семьдесят пять литра. В комнате работал телевизор, но шум, исходящий от него, похоже, никому не мешал.
        - Водочка холодненькая, самое то, - потирая руки, сказала Нина, Валина подруга. - Сейчас мы ее грибочками остренькими закусим, м-м-м! - мечтательно протянула она.
        - Грибочки я никому не доверяю делать! Сама их собираю, сама чищу и отвариваю, сама маринад готовлю, по секретному рецепту, - горделиво рассказывала Лида.
        - Да уж! Зато таких грибов, как у тебя, я больше ни у кого не ела, - нахваливала подругу Валя.
        Приятельницы Валентины не принадлежали к ее профессиональному кругу. Она сошлась с ними больше по соседству. Лида жила на той же лестнице, что и Валя, только двумя этажами ниже, а Нина - в соседнем дворе. Теплую женскую компанию объединяло то, что все трое были не прочь посидеть за бутылкой.
        - Ну, что, девчонки, хорошо сидим! - воскликнула Валентина, когда наполнение рюмок пошло по третьему кругу. Она была уже в легком подпитии. - Кладите себе винегрета побольше, селедочку берите. Скоро картошка сварится!
        - Да не переживай, мы стесняться не станем, - смеясь, отвечала Нина. - Ты лучше расскажи, как жизнь молодая.
        - Насчет того, что она «молодая», это вы загнули! - хохотнула Валя. - Но вообще-то ничего, особенно когда молодой мужик под боком греет, - хвастливым тоном сообщила она.
        Подруги знали о ее новом увлечении, она уже успела им рассказать о том, что у нее недавно появился молодой любовник. Женщины с интересом слушали Валины откровения, дружно кивали головами ей в ответ и, похоже, немного завидовали. При этом все трое не забывали время от времени смачивать горло водочкой. За столом раздавался звон рюмок, а также дружное постукивание ножей и вилок.
        - Слушай, Валька, покажи-ка нам твои новые творения, - попросила Лида, откинувшись на спинку стула, когда первый голод был утолен.
        - Сейчас, - ответила та.
        Валентина встала, подошла к шкафу и открыла его. Она сняла с вешалки стеганый атласный жакет, надела его и, довольная, покрутилась перед приятельницами.
        - Вот это да! - восхищенно ахнула Лида. - Красотища-то какая! Подойди-ка сюда, мы его рассмотрим поближе.
        - Париж, ну просто Париж! - поддакивала Нина, надев жакет и поворачиваясь перед зеркалом.
        Жакет, действительно, выглядел потрясающе. На черном атласе цвели диковинные, экзотические цветы, выполненные в виде вышивки и аппликации из кусочков шелка, бархата и парчи.
        - Неужели сама такую красоту делаешь? Это ж сколько с ним возиться надо! - спросила Нина.
        - Да нет, у меня знакомые портнихи есть. Сама я все придумываю, эскизы для вышивок делаю. Затем я все крою и аппликации подготавливаю. А на машинках строчат они, - объяснила Валя.
        Валентина вытащила из шкафа еще один похожий жакет, потом третий. Подруги только всплескивали руками.
        - Они все разные, хоть и в одном стиле. Вот этот мне тетка из американского консульства заказала, - горделиво сказала Валентина, показывая жакет темно-зеленого цвета. - Она увидела один из жакетов на моей заказчице на каком-то приеме, и захотела такой же. Я ей сделала, за триста баксов. Потом она поехала к себе в Нью-Йорк, там ее подруга его увидела, и теперь тоже просит ей сшить. У них в Америке ручная работа ценится, больших денег стоит, не то, что у нас!
        - Так ты, Валька, наверное, бешеные бабки на них зарабатываешь?
        - Да бросьте вы, девчонки, откуда? Работа-то разовая, сделал заказ - и свободен. Ладно, хватит об этом, а то чего-то в горле пересохло, - шутливо перевела она разговор на другую тему.
        Валентина повесила жакеты в шкаф и снова налила всем водку. Она была уже изрядно «подшофе». Собираясь произнести тост, она сделала широкий жест и случайно смахнула со стола стакан с минералкой. Он с грохотом упал и разбился.
        - Да уж, девчонки, точно, пить меньше надо, - сказала Валя, собирая с пола осколки и вытирая разлившуюся минералку. - Мне и сын то же самое говорит.
        - Кстати, а как он поживает?
        Двадцатисемилетний сын Валентины от первого брака уже несколько лет жил в Голландии. Сначала Антон уехал туда по туристической визе и остался там. Потом он какое-то время жил и работал нелегально. Затем он вступил в фиктивный брак с какой-то голландкой, и благодаря этому ему удалось получить вид на жительство и разрешение на работу. Впрочем, в этом фиктивном браке у Антона родилась дочка. Но Валентина еще ни разу не видела свою внучку.
        Валентина принесла из кухни горячую картошку. За то время, пока женщины застольничали, картошка успела не только свариться, но и остыть, поэтому ее пришлось разогревать ее в микроволновке. Раскладывая горячие картофелины по тарелкам и поднимая очередной тост, Валентина продолжала рассказывать о сыне.
        - Он там художником-оформителем работает. Ночные клубы оформляет, дискотеки всякие, бары. Вроде бы недавно какой-то гей-клуб оформил.
        - А что это такое «гей-клуб»? - спросила Нина.
        - Ну, ты отсталая, - расхохоталась Лида. - Для голубых, значит!
        - Он что, ориентацию сменил, что ли? - округлив глаза, спросила Нина.
        - Да нет, с чего это вдруг? - сказала Валя. - Хотя откуда я знаю. Я ведь уже два года сына не видела, он только по телефону мне звонит изредка.
        Как раз в этот момент раздались длинные телефонные гудки, это была явно междугородка. Валентина побежала к телефону. Оказалось, это звонит сын.
        - Ой, Антоша, слушай, ну ты как чувствовал! Мы как раз о тебе разговариваем! Как дела? - в голосе Валентины слышалось радостное возбуждение.
        Проговорив с сыном минут десять, она вернулась к приятельницам.
        - Ну, надо же, как будто специально в этот момент позвонил! Прямо интуиция у него сработала! - не могла успокоиться она. - В общем, он сказал, что у него все нормально, может быть, через пару месяцев приедет, - торопливо продолжала рассказывать Валентина. В ее голосе явно чувствовались довольные нотки. - Опять отругал меня, говорит, мать, кончай пить, - слегка виновато добавила она. - И как только узнал, неужели по голосу?
        В этот момент послышался звонок в дверь. Валентина пошла открывать. По дороге она поскользнулась и чуть не упала, но, вовремя схватившись за дверную ручку, удержалась и, виновато глянув на приятельниц, засмеялась.
        - Девчонки, мне больше не наливайте! - весело блестя глазами, сказала она.
        Слышно было, как Валентина открыла дверь. Поговорив с кем-то несколько минут, она вернулась в комнату.
        - Кто это был? - спросила Лида.
        - Да мужики знакомые. Ханыги несчастные! - сердито отрезала Валя. - Деньги хотели занять. А как услышали звон тарелок да женские голоса, тут же стали в гости набиваться. Но я их шуганула!
        - А чего так? - блестя глазами, заинтересованно спросили приятельницы. - Пусть бы присоединились, мужики нам нужны!
        - Да ну их! - отрезала Валя. - Деньги занимают и не отдают. Пару раз уже такое бывало. Вот я их и выставила. Ханыг всяких я спонсировать не собираюсь! Я способна только молодого мужика поддержать материально, - расхохоталась она. - И то, если он мне в постели отработает! - заливаясь смехом, не унималась Валя.
        - Да брось ты, все равно этот молодой с тобой ненадолго, - махнув рукой, сказала Лида. - Найдет твой Стас себе какую-нибудь девицу, и помашет тебе ручкой.
        - Что ж я дура, что ли? Сама не понимаю? - парировала Валька. - Не первый день на свете живу, два раза замужем была. Чай, не девочка, скоро полтинник стукнет.
        - Так что ж ты с ним крутишь, ведь потом переживать будешь.
        - Эх, девчонки, однова живем, как говорится! Зачем думать да гадать о том, что будет дальше? Пусть хоть один день, да мой! - в сердцах сказала Валя. - А то так и жизнь пройдет, если от всего себя предостерегать. Много ли ее, нашей бабьей жизни?
        - Точно, полжизни ждешь своего принца, а он приходит, чтобы только деньги на водку занять - посмеиваясь, согласились подруги.
        - В общем, девчонки, вот что я вам скажу. Я все сделаю, чтобы Стасика к себе привязать. Буду его обихаживать, подарочки делать. А чем еще баба в нашем возрасте может мужика молодого удержать? - темпераментно продолжала убеждать подруг Валя.
        Чтобы подкрепить свои слова действиями, Валентина взяла телефон и набрала номер Стаса.
        - Стасик, - запела она сладким, пьяненьким голосом. - Когда ты ко мне придешь, зайчик мой? Я к твоему приходу приготовлю мясо в кисло-сладком соусе, твое любимое блюдо.
        Поговорив с любовником десять минут, Валентина с погрустневшим лицом снова села за стол.
        - Он сказал, что сегодня и завтра придти не сможет, работы, мол, много. Зато пообещал, что в четверг обязательно придет. Сказал, что скучает! - с довольным видом добавила она.
        Женщины стали доедать горячее. Застолье неуклонно двигалось к концу. Приближалась ночь, впереди ждал новый день.

* * *
        Алена стояла на своем рабочем месте и занималась с клиенткой. Та сидела в кресле, ее одежда была закрыта накидкой с логотипом фирмы «Велла», волосы были убраны со лба с помощью зажимов.
        На Аленином столике была разложена косметика. Ее ассортимент был чрезвычайно широк. Там были тональные кремы разных оттенков, пудра, румяна, тушь, тюбики помады, множество карандашей, коробочки с разными тенями, бумажные салфетки, губки, косметические палочки и многое другое.
        На краю Алениного столика стояла грамота, заключенная в рамку. Она свидетельствовала, что ее обладательница является призером городского конкурса профессионального мастерства.
        Алена протерла лицо женщины двумя тампонами, смоченными косметическим молочком. Затем она нанесла на кожу легкий крем и помогла ему впитаться, слегка массируя лицо кончиками пальцев. После этого она стала подбирать нужный оттенок тонального крема. Она выдавливала из тюбиков себе на кисть руки разные тональники, слегка размазывала их, смешивала между собой и сравнивала, придирчиво выбирая нужный тон. Наконец, она осталась довольна результатом и стала наносить тональник на лицо клиентки, аккуратно распределяя его косметической губкой.
        Закончив эту процедуру, она попудрила лицо клиентки, затем сняла излишек с помощью большой пуховки. Потом она взяла большую кисть и тронула скулы, подбородок и виски женщины бежевыми румянами. Затем она подчеркнула румянами ямки под скулами, отчего лицо женщины стало заметно уже, изящнее.
        - Как здорово! - улыбнулась клиентка, глядя в зеркало. - Вы просто волшебница! У меня сразу овал лица стал лучше, а то только одни щеки и были видны.
        - У вас круглое лицо, поэтому вам нужно румяна почти по вертикали наносить, - сказала Алена, сосредоточенно глядя на отражение клиентки в зеркале.
        Она продолжала делать свое дело. Она работала вдохновенно, как художник, полностью погрузившийся в работу. Было видно, что она относится к своему делу творчески, что сам процесс работы доставляет ей истинное удовольствие.
        В это время к столику Алены приблизилась администратор салона, холеная дама лет сорока пяти, в элегантном строгом костюме и туфлях на каблуках. В ушах и на пальцах у нее скромно поблескивали бриллианты. Она привела с собой двух клиенток, одной из которых было лет двадцать, второй лет сорок пять, по всей вероятности, это были мать и дочь. Дамы были явно из «крутых», одеты они были по последней моде, дорого и экстравагантно, в коже, мехах, высоких обтяжных сапогах.
        - Алена, нужно обслужить этих клиенток. Они к тебе не записаны. Я могла бы их посадить к Свете, но они хотят только к тебе. Постарайся их принять. Сможешь? - спросила администраторша. Было видно, что она не хочет терять доходных перспективных дам, наоборот, стремится привлечь их на будущее.
        - Постараюсь, - ответила Алена и окинула мать и дочь вопросительным взглядом.
        - У нас сегодня вечером большой юбилей, - пояснила старшая женщина. - Главу нашей семьи чествовать будем, - усмехнулась она. - Будут присутствовать иностранные партнеры его фирмы, в общем, вы понимаете, нам хотелось бы выглядеть получше. Обычно мы своими силами справляемся, - снова усмехнулась дама, - но сегодня такой день… Мы о вас столько слышали, - добавила она, выжидательно глядя на Алену.
        - Хорошо, я вас обязательно обслужу, - ответила она. - Подождите, пожалуйста, пока я закончу.
        Клиентки вышли на улицу. Алена бросила взгляд в окно и увидела, как мать и дочь подошли к «мерседесу», стоявшему неподалеку от входа в салон. Они сказали несколько слов водителю, после чего машина тронулась с места и уехала. Видимо, дамы дали водителю какое-то поручение, назначив время, когда за ними нужно приехать.
        Алена заканчивала макияж клиентке, сидевшей у нее в кресле. Прежде, чем накрасить ей губы, она взяла карандаш для обводки губ, заточила его и точными, уверенными движениями нарисовала клиентке идеальную форму рта, сделав его более пухлым и сексуальным. Затем она накрасила губы женщины помадой. Макияж был завершен. Алена поправила прическу женщины и сняла с нее накидку. Клиентка встала и приблизила свое лицо к зеркалу. Внимательно осмотрев себя со всех сторон, она с удовлетворенным видом произнесла:
        - Вы, действительно, волшебница. Вроде бы особо не заметно, что лицо накрашено, а впечатление такое, что я помолодела на десять лет.
        - Спасибо, я рада, что вы довольны, - в свою очередь улыбнулась Алена.
        - Мне нравится то, что ваш макияж совсем не бросается в глаза. Не то, что другие визажисты, так тебя раскрасят, что, встав с кресла, только и думаешь, как бы поскорее умыться, - продолжала делать комплименты клиентка. - А после вашей работы лицо остается почти естественным. Но оно выглядит таким холеным и отдохнувшим, что сама себе нравишься. Как вы этого добиваетесь? Я сама так не умею. У вас талант!
        - Спасибо, спасибо, - с улыбкой отвечала Алена, распечатывая новые губки и кисточки. - Приходите еще, - и она отправила клиентку оплачивать услугу.
        Затем она пригласила двоих дожидающихся женщин. Первой в кресло села дочь. Однако в это время администраторша позвала Алену к телефону.
        - Этот молодой человек уже звонил полчаса назад, - пояснила она, - я сказала ему, чтобы он перезвонил немного позже.
        Звонил Стас. Он снова просил ее о встрече. Алена мило кокетничала с ним, ее высокий голос звенел обольстительными нотками.
        - Ну, ладно, Стасик, уговорил, - смеясь, сказала она. У меня завтра выходной, так что позвони мне часиков в двенадцать, и мы договоримся на вечер, хорошо?
        - А не обманешь опять? - спросил Стас.
        - Ну, что ты, Стасик, - щебетала Алена, - ты же говорил, что на меня не сердишься! Не обману, даю слово!
        Но интонации ее голоса говорили об обратном: «Нет, мой милый, ничего я тебе не обещаю! Мне просто сладко играть с тобой, как кошка с мышкой. Ведь тебе самому нравится эта игра, разве не так?».
        Но на сей раз она все-таки решила не обманывать ожидания поклонника. Натягивать поводок можно лишь до поры до времени, здесь должно быть чувство меры. Если сильно разозлить парня, то в нем может взыграть мужское самолюбие, и, убедившись, что у него ничего не получается, он может со злостью оборвать поводок. Однако в планы Алены вовсе не входило терять поклонника. Все-таки приятно иметь в запасе мужчину, который тебя так рьяно добивается. В общем, она с удовольствием играла с ним в известную женскую игру «притянуть-оттолкнуть».
        На рабочее место она вернулась в приподнятом настроении.
        Выполнив макияж для матери и дочери, выслушав массу комплиментов по поводу своего профессионального мастерства и получив щедрые чаевые, Алена, попрощалась с обеими клиентками. Затем она отправилась на кухню. Работая, она стояла на ногах в течение долгого времени и поэтому сильно устала. Сейчас ее единственным желанием было посидеть на стуле, что-нибудь поесть и выпить кофе.
        На кухне были Ира и Лена, молодые парикмахеры.
        - Садись, - предложила Лена. - Устала? Чайник только что выключился, еще горячий.
        Алена взяла из холодильника пару баночек йогурта «Данон» с вишней и черникой, заварила себе кофе, открыла упаковку овсяного печенья. Она села на табурет, а на другой положила уставшие ноги.
        - Ну, как у тебя с Германией-то? - спросила Лена, когда Алена приступила к еде.
        - Разрешение уже пришло. Теперь мне надо кое-какие дела доделать, билет купить, и можно ехать. Думаю, что через месяц я как раз со всеми делами управлюсь.
        - А ты не боишься, Ален? Все-таки ПМЖ штука серьезная. Хотя сейчас не то, что раньше, если не понравится, можно назад вернуться. Некоторые, кстати, так и делают.
        - Да нет, девчонки, вряд ли я вернусь. Вы же знаете, у меня уже все родственники туда переехали. Брат с семьей, мама. Куда я без них?
        - Слушай, а как это вы все так запросто разрешение получили? - с едва уловимой язвительной ноткой в голосе спросила Ира.
        - Ничего не запросто, а по еврейским делам. У меня ведь бабушка еврейка была. А у евреев национальность считается по матери. Значит, моя мама тоже имела право на репатриацию, и я вслед за ней. У меня в крови вообще дикая смесь, - засмеялась Алена, - бабушка еврейка, дед поляк, отец украинец, остальные русские.
        - А как они там устроились? - спросила Лена, возвращаясь к теме разговора.
        - Да вроде довольны, - ответила Алена. - Во всяком случае, не жалеют. Брат с семьей уже пять лет там, а мама три года. Сначала, конечно, трудно было, а теперь обустроились, все нормально. Сережка веб-дизайнером работает, интернетовские сайты делает, а Майка, его жена - так та вообще магазинчик свой имеет, правда, крохотный. Ну, ничего, раскрутится, у нее хватка, как у бульдога. Она и здесь в торговле работала, деньжата кое-какие с собой повезла. На них и открыла магазинчик.
        - Ну, раз у тебя там есть, на кого опереться, тогда другое дело, - слегка завистливо протянула Ира.
        - Мне Майка обещала разрешить кресло поставить у нее в магазине, как бы мини-салон открыть. Ей это тоже выгодно, покупательниц привлекать будет. Да и меня это устроит, пока я клиентами постепенно обзаводиться буду.
        - А где твои родственники живут, в каком городе?
        - В Штутгарте, в полутора часах езды на машине от Франции. Представляете?
        Девушки помолчали, думая об услышанном.
        - Правильно, Аленка, - подытожила Лена, - будешь делать там карьеру. С твоим талантом тебе надо на Запад.
        - А кто ей мешает у нас карьеру делать? - запальчиво спросила Ира. - Что, у нас клиентов богатых нет, что ли? Вон какие к ней сегодня приезжали «крутые» дамочки.
        - Да брось ты, Ирка, - вступилась за подругу Лена. - У нас еще до этого далеко. Не забывай, что народ в России, если от Москвы и Питера подальше отъехать, все еще ватники носит. А там до Франции рукой подать, до столицы моды. Уж кому, как не Аленке карьеру делать, пока она молодая. У нее талант, амбиции. Да и родня вся там. Так что флаг ей в руки!
        - Ладно, девчонки, - вмешалась в обсуждение своей судьбы Алена, - для меня сейчас главное другое: как бы денег побольше перед отъездом достать? Знаете, как там деньги понадобятся? Правда, я уже целый год отправляла деньги матери, и она там клала их в банк. Я ей посылала почти все, что зарабатывала. Конечно, за вычетом того, что уходило на жизнь. Так что кое-какая материальная база у меня уже имеется, три с половиной тысячи баксов есть. Но все равно этого маловато, надо еще. Кроме того, я собираюсь запас косметики здесь закупить, потому что там она в два раза дороже. А наши клиенты, сами знаете, любят, чтобы для них использовали только все самое лучшее, самое дорогое. Им подавай «Диор», «Герлен», «Елена Рубинштейн». От всего остального они нос воротят, - усмехнулась Алена. - Так что денежки мне сейчас нужны так, что ой-ой-ой!
        - А тебе там понравилось, когда ты в гости ездила? - спросила Ира.
        - Если поверхностно посмотреть, то, конечно, здорово, - задумчиво ответила Алена. - Чистенько, тротуары чуть ли не языком вылизаны, дома свежевыкрашенные, порядок кругом. А как на самом деле, не знаю, для этого там пожить надо. - Она помолчала. - Кстати, немцы, как мужики, внешне интересные, - хохотнула Алена, - не то, что бабы их, те-то красотой особо не страдают.
        Девушки помолчали. Пора было заканчивать перерыв и приступать к работе.
        - Вы мне лучше посоветуйте, девчонки, где мне денег-то побольше взять? - смеясь, спросила Алена. - Я сейчас за все халтуры браться буду, ни от чего не откажусь.
        - Мужика какого-нибудь раскрути, вот что! - хором посоветовали подруги. - С твоей-то внешностью!
        - Ох, не хочется, а придется! - отшучивалась Алена.
        Перерыв закончился. Девушки встали, потянулись и, почувствовав себя немного отдохнувшими, пошли работать.

* * *
        Стас сегодня работал на киносъемке. Группа трудилась над созданием фильма на столь популярную в последнее время криминальную тему. Сегодня снимали две сложные, длительные, психологически напряженные сцены допросов.
        На первой из них следователь допрашивал подследственную: он оказывал на нее психологическое давление, пытался «расколоть» ее. Она же, стремясь отвлечь его внимание от щекотливых, болезненных для нее вопросов, изображала истерику. В общем, она так и не «раскалывалась».
        Во второй сцене допроса дело обстояло уже иначе. Под давлением неопровержимых улик, собранных следователем, подследственная все-таки вынуждена была, наконец, дать признательные показания. В результате, в самом конце сцены у нее происходит психологический срыв, после которого ее уводят обратно в камеру.
        Понятно, что обе сцены в готовой картине должны были находиться в совершенно разных местах. Но специфика кинопроизводства была такова, что в целях быстроты и, соответственно, экономии требовалось снимать эти сцены вместе, в один съемочный день.
        Съемки происходили в арендованном павильоне, представляющем собой не что иное, как сборный металлический ангар. В углу этого павильона была построена декорация, изображающая следственное помещение, где происходил допрос. Там находился простой стол, пару стульев, решетка на «окне».
        Режиссер стоял с мегафоном в руках. Весь его вид говорил о том, что он несет ответственность за все, происходящее на съемочной площадке. Выражение его лица было сосредоточенным и даже сердитым, на скулах у него ходили желваки. Вообще-то в ангаре можно было говорить и без мегафона, однако режиссер обладал хотя и твердым, но глуховатым, тихим голосом. А слышать его указания должны были все.
        Рядом с режиссером стоял оператор со своей камерой. Поодаль, немного сзади, как бы вторым планом, толпились члены съемочной группы. Их было немало, и каждый внимательно наблюдал за вверенным ему участком работы, все ли там в порядке. Съемочная группа состояла из помощника режиссера, костюмера, гримера, художника, реквизитора, осветителя, помощника звукооператора, нескольких ассистентов и администратора.
        Стас, будучи осветителем, держался ближе к оператору, так как он подчинялся непосредственно ему и был у него, что называется, на подхвате. Он должен был находиться рядом с ним, чтобы, в случае необходимости, сразу выполнить его указание. Стас подносил нужную осветительную аппаратуру, устанавливал приборы, поправлял их, если оператор того требовал. Кроме того, он держал небольшие ручные лампы, включал нужный свет и выключал ненужный. Короче, он делал все необходимое, чтобы освещение кадра было на должном уровне.
        Те сцены, которые они сегодня снимали, были наполнены психологизмом. Содержанием этих сцен было напряженное противостояние следователя и обвиняемой, как бы острая словесная дуэль между ними. В основном, там были крупные планы, на которых должны были «играть» лица актеров, чтобы показать все нюансы их чувств и переживаний. Поэтому многое в сегодняшней съемке зависело от освещения, оно было сложным, с разнообразными поворотами, бликами, подсветками, контрастами света и тени. Так что работы Стасу хватало.
        Вот только актриса попалась капризная. Это была молодая восходящая звезда, вернее, считающая себя таковой. В последнее время она, действительно, довольно много снималась в сериалах. Видимо поэтому она, как это нередко бывает с амбициозными молодыми актерами, возомнила, что для создания имиджа звезды ей необходимо обязательно капризничать, изводить окружающих своими требованиями, короче, всячески приковывать их внимание к своей персоне. Однако актриса была талантлива, в своих ролях она была убедительна, народу она нравилась, и поэтому продюсер и режиссер молча скрипели зубами, но терпели ее капризы.
        Вот и сейчас съемка прервалась. Актриса стала возмущенно жаловаться режиссеру, что ей безумно холодно, что у нее, мол, до посинения закоченели руки и замерз нос. «Вы все тут в дубленках и шарфах стоите, а я - в джинсах и свитере!» - недовольным голосом восклицала она. И она была права, возразить ей было нечем. В павильоне было, действительно, довольно холодно. Помещение как следует не отапливалось, оно было арендованным, и его хозяева особо не заботились о комфорте арендаторов.
        Режиссер тут же дал указание, чтобы актрисе принесли горячего чаю. Моментально подошла помреж, принесла большой термос, и налила актрисе крепкого чаю с лимоном. Держа в руках чашку с обжигающе горячим напитком, от которого шел пар, актриса грела об нее замерзшие руки. Кроме того, ее выручила опытная, предусмотрительная костюмерша. Она дала ей надеть толстые, почти как валенки, шерстяные носки, благо ступни подследственной все равно не будут видны в кадре, тут, в основном, лица нужны.
        Партнер актрисы, известный артист, играющий следователя, шутливо предложил ей хлебнуть коньячку из его НЗ, небольшой фляжки, которую он всегда носил с собой на съемки. Актриса отказалась, мол, она за рулем. Партнер предложил ей отвезти ее на такси. В общем, пошутили, передохнули пару минут, расслабились.
        Когда актриса выпила чай и согрелась, к ней подошла гримерша, чтобы поправить макияж. Она припудрила ей нос, поправила губы и слегка взлохматила волосы, придав актрисе неухоженный, измученный вид.
        Наконец, одна из сцен, намеченных на сегодня, была отснята, и режиссер объявил получасовой перерыв. Стас выключил аппаратуру, сложил осветительные приборы в коробки и ящики и запер их.
        Он и его приятель, который работал здесь же помощником звукооператора, решили пойти перекусить в пиццерию, расположенную неподалеку. Придя туда, они заказали себе по три сосиски с горчичным соусом, по пицце с сыром и грибами и по банке пива.
        Поев, они вышли на улицу. До конца перерыва еще оставалось какое-то время, и приятели пошли в маленький сквер напротив. Там они сели на скамейку, чтобы попить пива и хотя бы немного подышать свежим воздухом.
        Когда Стас отогнул намотанный шарф, чтобы почесать себе шею, приятель, сидевший с ним рядом на скамейке, заметил у него под шарфом характерный небольшой синяк, так называемый «засос».
        - Чего это у тебя? - ухмыльнувшись, спросил он и показал на шею Стаса.
        - Да подруга одна поставила метку, я только дома обнаружил.
        - Это твоя новая, что ли? - спросил приятель.
        - Да Валька, я тебе про нее говорил.
        - Во дает! Вроде ты говорил, баба в возрасте, а привычки, как у пацанки.
        Стас с довольным видом усмехнулся.
        - А чего, она баба классная, - сказал он. - Я у нее, как на курорте. Готовит обалденно, к моему приходу всегда что-нибудь сделает. Бутылочка у нее всегда имеется. И в постели она - будь здоров, горячая. То, что надо! А что она в возрасте, мне по фигу. Я в постели в ее паспорт не заглядываю.
        - Да-а, - завистливо протянул приятель. - Мне бы такую. А еще лучше, чтобы еще и при деньгах была, с каким-нибудь богатым папочкой, - хохотнул он. - Класс!
        - А мне Валька деньжат иногда подкидывает, мол, купи себе лосьон для бритья, туалетную водичку, рубашку и все такое. Я сначала вроде отказывался, неудобно все-таки. Но она сама их мне пихает, говорит, я все равно тебе хотела подарочек сделать, так лучше ты сам выбери, на свой вкус.
        - Ну, дает баба, - с ноткой восхищения в голосе произнес приятель, недоверчиво покачивая головой.
        - Я к ней всегда могу придти, в любое время. Она в этом смысле безотказная, - продолжал хвастаться Стас. - Вот только поддать не дура, это зря. Жалко бабу, сопьется ведь со временем.
        Приятели выпили свое пиво, усталость от работы немного отступила, настроение улучшилось. Теперь надо было для полного удовольствия выкурить по сигарете.
        - Слушай, я тут тебе чего хотел рассказать, - неожиданно серьезно произнес Стас.
        - Что? - навострил уши приятель, почувствовав, что тема разговора кардинально меняется.
        - Я на одну девицу запал. Такого со мной еще ни разу не было, - нахмурившись и опустив голову, произнес Стас.
        - Да ну? - удивился приятель. - Кто она, откуда взялась?
        - Да я с ней тоже не так давно познакомился, правда, позже, чем с Валькой. Помнишь, я говорил тебе, что меня на халтуру пригласили, на съемку рекламного ролика? Там я с ней и познакомился. Она визажистом работает, ее тоже туда позвали, актрису гримировать.
        - Ну, - кивнул головой приятель, побуждая Стаса продолжать рассказ.
        - Так вот, как ее увидел, понял, что пропал. - Он помолчал. - Такая девушка…
        - Чего, красивая, что ли?
        - Да она вообще, ты не представляешь… В общем, женщина моей мечты.
        - Ну и что? В чем проблема?
        - Да никак мне к ней не подобраться, - делился с приятелем Стас. - Всего три раза с ней встречались, погуляем, куда-нибудь сходим, и - все. Пару раз вообще свидания назначала и обманывала, не приходила. Но и подальше тоже не посылает! - возбужденно воскликнул Стас. - Как будто держит меня на поводке. Чувствую, что она крутит мной и вертит, а сделать ничего не могу, - от злости Стас стукнул себя кулаком по колену.
        - Да брось ты ее на фиг, мало ли девчонок симпатичных кругом!
        - Да не могу я! Сказал же - я на нее запал, - отрезал Стас. - Пока моя не будет - не отступлюсь.
        - Хм-м! - неуверенно покачал головой приятель и ухмыльнулся.
        Выкурив по сигарете, они помолчали. Затем, взглянув на часы, они увидели, что у них остается еще чуть-чуть времени, как раз для того чтобы выкурить еще по одной.
        - Ты бы лучше посоветовал, что мне делать? - опустив голову, спросил Стас.
        - Господи, да разве женщинам угодишь? Бес их знает! - в сердцах ответил приятель. - Ну, я не знаю, подарок ей какой-нибудь хороший сделай, чтобы ей уже было не отвертеться. Они сейчас все корыстные, только и смотрят мужику в карман, сколько у него денег.
        - Ха-ха-ха! - рассмеялся Стас. Он вспомнил, что пару минут назад приятель мечтательно рассуждал о том, чтобы найти себе женщину побогаче.
        - А чего, - произнес тот, поняв причину веселости Стаса, - как говорится, все мы люди, все мы человеки. Денежки-то все любят.
        - Да уж, - согласился Стас.
        Перерыв закончился. Приятели встали со скамейки и не спеша побрели в павильон, чтобы продолжить работу.
        Однако мысль о том, чтобы постараться завоевать расположение Алены, сделав ей хороший подарок, запала Стасу в душу.

* * *
        Через несколько дней Стас пришел к Валентине. Он был усталым после трудного съемочного дня и поэтому был не прочь расслабиться. Валентина открыла ему дверь, крикнула: «Раздевайся!» и убежала в кухню, откуда доносились шкворчащие звуки и аппетитные запахи. Стас не спеша снял в прихожей куртку, повесил ее на вешалку и направился в кухню.
        Валентина заканчивала приготовление еды. Выглядела она сегодня весьма броско. Ее ноги и полноватые ягодицы были плотно обтянуты черными леггинсами, сверху была надета свободная балахонистая рубаха из темно-красного атласа, с длинными разрезами. Шею и грудь украшали цепочки с кулонами, на руке позванивали браслеты. В общем, молодящаяся богемная дамочка, не лишенная эффектной экстравагантности.
        Валя стояла у плиты, слегка отодвинувшись от нее, чтобы капли жира случайно не брызнули на ее темно-красную блузу. Она заканчивала жарить картофель. Она ловко поддевала его широкой лопаткой, аккуратно переворачивала и помешивала.
        - Сейчас закончу, - сказала она, повернувшись лицом к Стасу. - Пару минут! - Глаза ее радостно блестели, губы улыбались. Радостное предвкушение было написано на ее лице.
        - Да ты не суетись, - спокойно ответил Стас. - Я подожду, куда я денусь, - добавил он.
        - Как дела-то? - спросила Валентина. - Ты все еще у N-ского работаешь? - и она назвала фамилию режиссера, снимавшего сцену в павильоне-ангаре.
        Стас стал рассказывать о работе. Правда, говорил он немногословно, в детали особо не вдавался, скорее он односложно отвечал на ее вопросы.
        Закончив, наконец, жарить картофель, Валентина, продолжая суетиться, пошла в комнату. Стас последовал за ней. Она постелила на стол красивую кружевную скатерть, зажгла две свечи в подсвечниках. Затем включила музыку, для полного кайфа.
        - Стасик, знаешь, что это? - спросила Валя. - Болеро Равеля. Я читала, что оно сильно возбуждает. Мол, к финалу только и думаешь, как бы друг на друга броситься! - посмеивалась она, глядя на Стаса блестящими глазами.
        - Хм-м, - покачав головой, произнес он. - Проверим!
        Тем временем Валя продолжала сервировать стол. Она поставила фарфоровые тарелки, положила приборы, салфетки. Она пошла на кухню и вытащила из духовки аппетитно зарумянившееся мясо. Большие куски курицы, обмазанные сверху специями, отлично поджарились и приобрели красивую оранжево-золотистую корочку. Запах от курицы исходил потрясающий, аромат чесночка и приправ щекотал ноздри и вызывал рефлекс слюнотечения. На другое блюдо Валентина выложила картошку фри, низкие вазочки она наполнила оливками и зеленым горошком.
        Наконец, они сели есть. Еда была очень вкусной. Валентина подкладывала Стасу самые аппетитные кусочки. Она сама разрезала их и вкладывала ему в рот. Смеясь, она кормила его с руки, затем велела ему облизать ее пальцы. Соус был настолько вкусным, что Стас с удовольствием согласился на это. После того, как он облизал ее пальцы, она, кокетливо смеясь, вытерла ему рот салфеткой. Глаза Валентины счастливо сияли, лицо ее раскраснелось, и вся она выглядела веселой, помолодевшей.
        Они запивали еду красным вином, принесенным Стасом. Это вино обладало приятным терпким вкусом. Когда Стас насытившись, откинулся на спинку стула и его глаза удовлетворенно заблестели, то Валя предложила ему принять ванну для расслабления. Стас был не против.
        Валя наполнила ванну горячей водой, взбила в ней душистую ароматную пену с запахом яблоневого сада и еще накапала туда розового масла. Аромат получился необыкновенно приятный. Стас разделся и полез в воду. Когда он раздевался, Валентина гладила его тело, явно любуясь им. Она сбегала на кухню и принесла оттуда бутылку вина и два фужера. Затем она сняла свою атласную рубаху, чтобы не замочить ее, и накинула халат.
        Стас лежа в горячей ванне, блаженствовал. Он полностью расслабился, откинул назад голову и, опираясь затылком на выложенную кафелем стену, закрыл глаза. Его длинные намокшие волосы спускались на спину и плечи. Валя села рядом на табуретку. Она намылила Стасу голову шампунем, затем хорошо помассировала образовавшейся пеной волосы, вымыла их и сполоснула. Затем она намылила мочалку и стала тереть ею грудь и бока любовника.
        - Ну, как? - кокетливо смеясь, спросила она.
        - Ка-айф, - выдохнул Стас с закрытыми глазами.
        - Вставай, зайчик, я тебе спинку потру.
        Стас поднялся в воде, и, прежде чем продолжить мытье, оба они выпили вина из фужеров.
        Затем Валентина стала тереть ему мочалкой спину, ягодицы, живот. Посмеиваясь, она стала особенно усердно тереть то, что располагалось ниже живота. В результате таких действий у Стаса произошла естественная физиологическая реакция: он возбудился. Он крепко взял Валентину за руку и сказал: «Залезай сюда». Видя мужское естество в полной готовности, Валентина тоже почувствовала возбуждение. Бросив мочалку, она скинула халат, полностью разделась и полезла в ванну. Чтобы она не поскользнулась, Стас помог ей войти туда, поддерживая ее своими сильными мускулистыми руками. Валентина встала рядом со Стасом, тесно прижалась к нему. Он видел ее полноватое, немолодое тело. Но ее большая, полная грудь была все еще хороша. Да и кожа у нее оставалась нежной, гладкой.
        Их тела слились воедино. Валя подняла одну ногу вверх, крепко уперла ее в стену, и помогла Стасу войти в себя. Он, держа ее для устойчивости за талию, стал совершать возвратно-поступательные движения, пружинисто толкая себя внутрь Валиного тела. Помогая ему своими движениями, она громко стонала: «А-ах, как хорошо! Еще, еще! Вот так! А теперь туда, еще, еще, сильнее! О-о-ох, давай, давай!». Во время этого она покусывала Стаса за шею, царапала его спину. Отстраняясь и уворачиваясь от слишком сильного, болезненного поцелуя в шею, он недовольно буркнул: «Ты это брось! Кончай с засосами, Валь!».
        Темп их движений нарастал, их тела содрогались все быстрее и быстрее, пока, наконец, их обоих не потряс бурный, продолжительный оргазм. Валя громко закричала, застонала, ее тело пронзила сладостная любовная судорога. Затем она, все еще продолжая обнимать Стаса и несильно царапать его спину, обмякла. Она почувствовала слабость под коленями, от нахлынувших эмоций ее голова закружилась, и она чуть не упала в воду. Но Стас удержал ее.
        Затем они вылезли из ванны, вытерлись и пошли в спальню. Валька приволокла туда поднос с мандаринами, бананами, орешками, вином и двумя фужерами. Она снова включила музыку, теперь уже что-то другое, похожее на джаз, с завываниями саксофона и возбуждающе-ритмичными соло ударных инструментов. Прежде, чем лечь в постель, они еще выпили вина, потом легли. Валя, тесно прижавшись к Стасу, уютно свернулась рядом с ним и положила голову ему на плечо.
        Наслаждаясь тем, что лежат, обнявшись вместе, они лениво переговаривались о том, о сем. Валентина упомянула, что на днях у нее будет показ в ночном клубе. Дефиле будет сборным, в нем будут участвовать разные модельеры, в том числе и она. Такие показы иногда устраиваются в клубах, казино, на презентациях. Это делается для привлечения посетителей, чтобы те могли поглазеть на девочек-манекенщиц, на эффектные, откровенные наряды. Денег это не приносит, дизайнерам там вообще ничего не платят, а платят только манекенщицам. Но приходится время от времени ходить туда, чтобы тусоваться, «светиться». На таких тусовках завязываются связи. Люди подходят к понравившемуся дизайнеру, берут у него визитку, глядишь, и новый клиент появится.
        Стас одним ухом слушал Валентину, автоматически поддакивая ей. На самом деле он прикрыл глаза и блаженствовал, наслаждаясь теплом и расслабляющим покоем. Отдыхая, он даже впал в полудрему. Но тут в его сознании сразу же всплыло главное, а именно: послезавтра у него свидание с Аленой. Об этом он прекрасно помнил, не мог не помнить. Она точно обещала ему придти. И она на сей раз придет, не обманет, он это чувствовал внутренним чутьем. Несмотря на то, что он ощущал рядом с собой жаркое Валькино тело, прикосновение ее большой мягкой груди, мысль об Алене присутствовала в его голове, и она была там главной, хотя и отдаленной, как бы укутанной ватным покровом.
        Перед его внутренним взором вдруг отчетливо, как наяву, возникла Алена. Он увидел ее нежное лицо, длинные струящиеся волосы, широко распахнутые глаза. Как сладостно было представить себе, что это именно она сейчас лежит рядом с ним, положив голову ему на плечо. Стас не хотел отпускать от себя это видение. Представляя себе нежное тело Алены, он снова возбудился. Однако Валька отнесла возникшую у него эрекцию на свой счет. Она заметно обрадовалась и возбужденно засмеялась. Затем, повернувшись на живот, она забралась на него и села на него верхом.
        Она была уже довольно пьяненькая, но этого ее желание заниматься сексом только усилилось. Она ввела его член в себя, затем стала возбужденно двигаться. Она быстро вошла в раж, ее движения становились все более сильными, активными. Она поднималась и опускалась на нем как неутомимая наездница, стараясь, чтобы он вошел в нее как можно глубже. Видно было, что даже доставляемая им боль была ей сладка. Она закинула голову назад и стонала: «О-о, как хорошо! Еще сильнее! Глубже, вот здесь, сюда, вот так!». Стас молча сопел, стараясь удовлетворить любовницу и сделать все так, чтобы она осталась довольной. Он был даже рад Валькиной активности. Поза «женщина сверху» забирала у него меньше физических сил, она давала ему возможность в полной мере наслаждаться процессом и в то же время позволяла немного передохнуть.
        Достигнув оргазма и немного полежав в объятьях друг друга, они незаметно заснули. Через какое-то время Валентина проснулась от жажды. Встав с постели, она голая прошлепала босиком на кухню, к холодильнику, взяла оттуда бутылку холодной минералки, налила себе целый стакан и с жадностью выпила воду.
        Затем она вернулась в спальню. Прежде чем снова лечь в постель, она откинула одеяло и пару минут смотрела на спящего обнаженного Стаса. На лице ее расплывалась блаженная улыбка.

* * *
        Стас ждал Алену на Невском, около выхода из станции метро «Гостиный Двор». Алена назначила встречу на двенадцать часов дня. Она выбрала это время для свидания потому, что во второй половине дня она была занята. Правда, сегодня у нее был выходной, но ей подвернулась халтура, нужно было сделать макияж манекенщицам на одном дефиле для видеосъемки.
        Наконец, Стас увидел приближающуюся Алену. Он еще издали заметил ее высокую, стройную фигурку. Она шла легкой быстрой походкой, создавалось впечатление, что ее ноги едва касаются земли. Полы ее короткой дубленки при ходьбе распахивались. Головного убора на Алене не было, ее блестящие каштановые волосы развевались. Когда она подошла к нему и поздоровалась, Стас чуть смущенно протянул ей цветы. Букет, который он вручил Алене, был небольшим, но изысканно подобранным и элегантно завернутым. Он чем-то напоминал букет невесты. Видно было, что цветы доставили Алене удовольствие.
        Затем они пошли в кафе, расположенное неподалеку, на Невском. Сев за столик, они заказали нечто вроде легкого ланча: рулончики с мясом, абрикосовое желе с грецкими орехами и кофе с пирожными. Рулончики представляли собой маленькие блинчики из тонкого теста, начиненные нежным мясным фаршем и свернутые в плотные трубочки. Сверху они были политы соусом и посыпаны тертым сыром. Это блюдо оказалось деликатным на вкус, но вместе с тем необычайно сытным. Абрикосовое желе с орехами, выбранное ими на десерт, тоже не подкачало.
        Однако перед тем как они приступили к кофе с пирожными, Стас вытащил из кармана куртки небольшой пакет и достал из него коробочку, по всей вероятности, с парфюмом. Он преподнес ее Алене.
        - Спасибо! - распахнув глаза и улыбнувшись, сказала она. Как каждая женщина, она любила получать подарки.
        Она открыла коробку. Там находился флакон туалетной воды «Хот Кутюр» от Живанши. Алена поднесла его к лицу.
        - М-м-м, обалденный запах! - воскликнула она. - Один из моих самых любимых. Как ты догадался?
        - Когда я покупал, то посоветовался с продавщицей, она сказала, что сейчас эта туалетная вода самая популярная, потому что у нее очень сексуальный аромат.
        Алена благодарно погладила Стаса по руке и одарила его долгим взглядом синих глаз. Сердце парня учащенно забилось, взгляд любимой девушки действовал на него завораживающе.
        Выпив кофе и съев пирожные, они вышли на Невский. Погода была на редкость хорошая, такая редко бывает в Питере в начале февраля. Был легкий морозец, минус три градуса, светило неяркое зимнее солнце. Они решили пойти погулять в Летний Сад, благо идти туда по Садовой улице было совсем недалеко. Стас взял Аленину руку в свою. Она не противилась.
        Наконец, они дошли до Летнего Сада. Народу там было немного, не то, что летом. Мраморные статуи, стоявшие по бокам садовых аллей, во время зимнего сезона были укрыты, спрятаны от непогоды. Взявшись за руки, Стас и Алена гуляли по заснеженным дорожкам и наслаждались окружающей красотой и тишиной. Впрочем, тишину изредка нарушали вороны, которые сидели на голых ветках и рассудительно переговаривались между собой резкими, назидательными голосами. Удивительно, вроде бы Летний Сад, этот островок природы, находился в самом центре города, рядом с оживленными магистралями, и за его оградой почти со всех сторон неслись машины. Но он каким-то невероятным образом был изолирован от городской суеты и шума.
        Стас, держа Алену за руку, неотрывно смотрел на нее. Она, заметив это, засмеялась.
        - Ну, что ты на меня так смотришь! - кокетливо наклонив голову, спросила она.
        - Я любуюсь. Ты такая красивая! - восхищенно ответил он. - Ты не знаешь, какая ты красивая.
        - С чего ты взял? - со смехом сказала Алена. Она наклонилась, слепила снежок и бросила его в Стаса. - Ошибаешься, я себе цену знаю! - добавила она и бросила на него искоса кокетливый взгляд.
        От этого взгляда, от того, что она находится так близко, от ее высокого нежного голоса и звонкого смеха у Стаса перехватывало дыхание, и он крепче сжимал Аленину руку.
        Они вели легкий, непринужденный разговор на разные темы. Стас рассказывал Алене о себе. Он пока еще не решил твердо, чем будет заниматься в жизни. Сейчас у него есть более менее приличная работа, и бросать ее он пока не собирается. Кроме основной работы, у него время от времени бывают халтуры. То в ночной клуб пригласят на какое-нибудь мероприятие, то на съемки рекламы, то клипов. Кстати, он умеет неплохо фотографировать, мечтает стать настоящим кинооператором. Но для этого надо серьезно учиться. Кроме того, для такой работы необходимо приобрести дорогостоящую аппаратуру. Профессиональные кинокамеры порой стоят не меньше, чем неплохой автомобиль.
        Алена больше слушала, чем говорила. В основном, она внимала откровениям Стаса. О себе же она толком ничего не рассказывала, так, лишь в общих чертах.
        Пройдя Летний Сад насквозь, они, наконец, вышли из узорчатых чугунных ворот и оказались на берегу Невы, на набережной Кутузова. Они подошли к парапету и встали, опершись на него и глядя на Неву. Перед ними расстилался один из красивейших видов Санкт-Петербурга. Справа, вдалеке, был виден величественный пролет Литейного моста. Слева от них находился Троицкий мост. За ним, по ту сторону Невы, чуть наискосок, высилась Петропавловская крепость с ее блистающим на солнце золотистым шпилем, увенчанным ангелом, призванным оберегать бывшую столицу Российской империи.
        Алена, глядя на величественную панораму, расстилавшуюся перед нею, притихла, замолчала. Она вся ушла в себя. Видно было, что она не может оторвать глаз от созерцания этого величия, исполненного загадочной духовной мощи. Стасу даже показалась, что в этот момент ее взгляд стал почему-то грустным, печальным.
        Наконец, вдоволь налюбовавшись прекрасной картиной, они не спеша пошли обратно, в сторону Невского. Состояние Стаса было близким к блаженству. Он был счастлив тем, что идет рядом с любимой девушкой, смотрит на нее, держит ее за руку.
        На пути им встретился магазин меховых изделий. Элегантно оформленная витрина привлекла внимание Алены. Она предложила Стасу зайти внутрь, он, разумеется, согласился. Внутри магазин оказался небольшим, хорошо отделанным, с мраморным полом, ярким освещением, обилием зеркал. На сверкающих никелированных кронштейнах рядами висели шубы, манто, меховые жакеты.
        К Стасу и Алене сразу же подошла продавщица.
        - Вам помочь? - любезно спросила она.
        - Спасибо, мы пока сами посмотрим, - отрицательно покачав головой, ответила Алена.
        По ее тону было ясно, что покупать она ничего не собирается. Просто как каждая женщина, она не смогла пройти мимо магазина, где продаются красивые, элегантные вещи, не смогла отказать себе в удовольствии полюбоваться ими.
        Она ходила по залу, переходя от кронштейна к кронштейну. Около одного из них она остановилась. Ее внимание привлекла короткая шубка из норки бежевого цвета, с золотистым отливом. Алена сняла ее с вешалки, чтобы примерить. Она подошла к зеркалу, сняла свою дубленку и надела шубку. Видно было, что она хочет покрасоваться перед зеркалом, полюбоваться на себя, помечтать о том, как великолепно она бы смотрелась в такой шикарной вещи.
        К ней снова подошла продавщица.
        - Модель свингер, всего две тысячи триста условных единиц, - вежливо затараторила она, - это цена со скидкой, у нас сейчас сезонное снижение. А раньше ее цена была две восемьсот пятьдесят, вот посмотрите, - и она показала Алене ярлык с зачеркнутой первоначальной цифрой. - Посмотрите, какой прекрасный цвет, редкий, не избитый. Такой оттенок ценится. - Она поправила на Алене воротник. - Вам очень идет, сидит на вас просто великолепно! - любезно продолжала произносить свой профессиональный текст продавщица.
        Шубка была на самом деле необыкновенно хороша. Она была выше колен, расклешенная книзу, с драпированным воротником, спускающимся на плечи. Алена, действительно, выглядела в ней ослепительно. Благородный мех еще больше подчеркивал тонкие черты ее лица, чистую гладкую кожу, не тронутую косметикой. В этой шубке она смотрелась ничуть не хуже королевы красоты, победительницы какого-нибудь конкурса на звание «Мисс».
        Налюбовавшись шикарной шубкой, вдоволь покрутившись в ней перед зеркалом, Алена сняла ее с себя и повесила на вешалку.
        - Спасибо, мы подумаем, - приветливо сказала она продавщице.
        - Приходите, приходите, - с профессиональной улыбкой на лице ответила та.
        Стас и Алена вышли из магазина и продолжили свое движение в сторону Невского проспекта. Алене пора было направляться на работу, в модельное агентство. К счастью, оно располагалось неподалеку от центра, и Стас пошел проводить ее. Когда они свернули на немноголюдную улицу, Стас повернулся к Алене, обнял ее и поцеловал. Она не отстранилась. Целуя ее нежные мягкие губы, обнимая ее тонкий гибкий стан, ощущая волнующий запах ее волос, Стас потерял голову. Он едва смог оторваться от нее, от ее губ. Оторвавшись все-таки от нее, но продолжая держать ее в своих объятиях, он вопросительно всматривался в мерцающую глубину ее глаз. Их выражение было загадочным и, вместе с тем, чуточку насмешливым.
        - Я сейчас утону в твоих глазах, - сказал Стас и снова поцеловал Алену.
        Она приоткрыла губы и позволила ему войти в себя глубоким, проникновенным поцелуем. Стас ощущал весь ее нежный, сладостный рот, гладил шелковистую кожу ее лица, касался шеи. Но когда он в третий раз попытался поцеловать ее, она со смехом увернулась от него.
        - Послушай, хватит, мне же на работу пора! - она шутливо оттолкнула его от себя.
        - Когда я тебя увижу? - опьяненным от поцелуев, слегка охрипшим голосом спросил он.
        - Созвонимся! - звонко сказала Алена, чмокнула Стаса в щеку, потрепала его по волосам и, повернувшись, быстро пошла в сторону агентства.
        Стас продолжал стоять на месте, как оглушенный. Алена, пройдя несколько метров, обернулась, снова ослепила Стаса кокетливой улыбкой и помахала ему рукой.
        Когда она исчезла за дверью агентства, Стас повернулся и неторопливо побрел обратно, в сторону метро «Невский проспект».

* * *
        Когда Стас пришел к Валентине, видно было, что на сей раз он почему-то волнуется. Повесив куртку на вешалку, он слегка задержался в прихожей. Казалось, что он хочет что-то сказать, но не знает, как приступить к разговору. Валя пока не замечала этого. Она была рада его приходу и встретила его, как обычно: с улыбкой, приятно возбужденная, находящаяся в предвкушении предстоящих удовольствий.
        Но не тут-то было. Валентина вдруг почувствовала, что Стас явно намерен завести с ней какой-то серьезный разговор. Ее лицо приняло немного разочарованное выражение, с него сошла улыбка.
        - Стасик, что-нибудь случилось? - спросила она.
        Он ничего не ответил.
        Они прошли в комнату, сели за стол. Стас мялся, молчал, не знал, с чего начать. Пытаясь преодолеть волнение, он начал свой сбивчивый рассказ.
        - Валя, у меня случилась крупная неприятность, - сказал он.
        - А что такое? - сразу насторожилась Валентина. Было видно, что она не на шутку взволнована его словами.
        - Да я машину чужую случайно побил, - сказал Стас. - Попал вот теперь на деньги…
        - Как? - ахнула Валентина.
        - Вчера я работал на выездной съемке. И вдруг выяснилось, что один нужный прибор полетел, сгорела цветная лампа. Срочно понадобилась замена. Надо было сгонять за таким же прибором на студию. Хотели послать водителя, но его как раз отпустили на пару часов, он отпросился, ему надо было отвезти жену с ребенком к врачу.
        Валентина внимательно слушала.
        - Короче, послали меня, - продолжал Стас. - Потому что я знал, какой именно прибор надо взять, чтобы не перепутать, и где он находится. Глазырин, наш оператор, дал мне ключи от своей машины. Да там и было-то недалеко, несколько остановок всего. Хватило бы двадцать минут сгонять туда обратно.
        - Ну? - спросила Валентина, когда Стас остановился.
        - В общем, когда я ехал, меня занесло на скользком месте, и я стукнул проезжавшую рядом машину.
        - Господи! - ахнула Валентина, с ошеломленным видом качая головой.
        - Причем, стукнул ее прилично, - продолжал Стас. - Повезло, правда, что никто не пострадал! Но бок этой тачки изрядно помят, разбиты стекла, да еще и обе левые двери заклинило. Представляешь?
        Валентина молча качала головой из стороны в сторону. Она смотрела на Стаса во все глаза, внимая его рассказу.
        - Самое интересное, что машина Глазырина, на которой я ехал, почти не пострадала. Там сломана только правая передняя фара и бампер, его придется заменить. Еще хорошо, что бампер оказался таким мощным, что фактически спас машину Глазырина, а то бы вообще…
        - Ну, ни фига себе! - ахнула Валентина.
        - А той машине, которую я побил, потребуется приличный ремонт. Там весь бок отрихтовать нужно, да еще плюс покраска, да стекла, - продолжал свое горестное повествование Стас. - Да к тому же, представляешь, машина-то оказалась недешевой. БМВ, правда, не самой последней модели, но все-таки. Уж не повезло, так не повезло. Я как это увидел, похолодел. Вдобавок ко всему оттуда вышли крепкие ребята, ну и наехали на меня по полной программе.
        - Да ты что? - с округленными от ужаса глазами спросила Валька.
        - Нет, они, конечно, угрожать мне не стали. До этого дело пока не дошло. Но они потребовали возместить им расходы на ремонт. Причем, говорили это весьма серьезно, без шуток.
        Он замолчал. Видно было, что этот рассказ дается ему нелегко.
        - А что я мог им возразить? - запальчиво спросил Стас. - Я-то был виноват. Ехал с превышением скорости, торопился за прибором. Поэтому и гибэдэдэшников решил не вызывать. Составили бы протокол, началось бы разбирательство, было бы еще хуже. Глазырин бы меня за это по головке не погладил, сама понимаешь. Хорошо, что он еще вообще меня не уволил.
        - Ну, и что теперь? - спросила Валя.
        - В общем, влип я по полной программе, - продолжал Стас. - Залетел на две тысячи баксов. Это стоимость ремонта обеих машин. Хорошо еще, что Глазыринская машина не сильно повреждена, - снова повторил он.
        Валя слушала любовника молча. Лицо ее приобрело озабоченное, и даже недовольное выражение. Видно было, что она изрядно расстроена. Вместе с тем, было заметно, что в ее голове мелькают самые разные мысли.
        - Короче, - продолжал Стас, - не могла бы ты одолжить мне на какое-то время две тыщи баксов, а? Я тебе отдам, обязательно отдам, - торопливо добавил он. - Как только смогу, сразу верну. Выручи, а, Валюша? Больше обратиться не к кому. А то, если я через три дня не достану деньги, то, думаю, что эти мужики меня так могут прижать, что мне придется уехать куда-нибудь, с глаз долой. Парни они серьезные.
        Конечно, никуда уезжать Стас не собирался, это было ясно, как божий день. Просто надо было как-то стимулировать Вальку, припугнуть ее перспективой своего отсутствия.
        Валентина молча слушала слова Стаса. Она опустила взгляд и пока ничего ему не отвечала. Она судорожно соображала, что ей делать? Несомненно, у нее мелькала мысль, а нет ли в словах Стаса какого-нибудь подвоха, не врет ли он ей? Все-таки она не была дурой, наоборот, она была опытной, пожившей женщиной. Кроме того, она и сама не знала, как у нее в дальнейшем пойдут дела. Ведь творческая работа - вещь нестабильная. Сегодня ты хорошо заработал, и чувствуешь себя как кум королю. А завтра ты сидишь без заказов, и тогда выкручивайся, как знаешь. Может, Стас ее все-таки обманывает? А, с другой стороны, если он, действительно, смотается куда-нибудь? Тогда она его не увидит… Что же делать? «Ай, да пропади все пропадом», - подумала Валентина, - «один раз живем!». Ей не хотелось терять любовника. Во всяком случае, ей не хотелось терять его именно сейчас, когда их интимные отношения находились в самой горячей фазе. Они еще не насытились друг другом, и между ними все еще кипели и бурлили сексуальные страсти.
        «В общем, надо помочь парню», - решила Валентина. - «А там - будь что будет! Один раз живем!», - снова подумала она. - «Только вот как?»
        - Всей суммы у меня сейчас нет, - наконец, сказала она Стасу. - Дома есть только триста долларов, которые я держу на всякие расходы. А остальные деньги надо доставать.
        Стас напряженно слушал ее, не отрывая взгляда.
        - Сейчас покумекаю, - продолжила Валька. - О! Придумала, - добавила она. - У меня есть вещица, которую можно продать.
        - А что это? - спросил Стас.
        - Это эскиз Айвазовского. Маленький, всего двадцать на тридцать сантиметров. Скорее это даже не эскиз, а цветовой набросок.
        - А откуда он у тебя? - заинтересованно спросил Стас. Он, конечно, и до этого видел, что в квартире у Вальки стены увешаны разными картинами. Но это были, в основном, произведения современной живописи, скорее всего, картины Валькиных коллег-художников.
        - Этот эскиз мне дал один архитектор, - объяснила она. - Даже не дал, а рассчитался им за работу, - добавила Валя. - Этот архитектор в свое время попросил меня сшить занавеси для гостиной в его квартире, накидку на диван, в общем, оформить весь текстиль. Он хотел, чтобы все выглядело, как он выразился, «в музейном стиле».
        - Ну, и?
        - Короче, я тогда достала для него обалденную, дорогущую ткань в художественных мастерских Мариинского театра и сшила из нее потрясающие портьеры, накидку на диван, подушки и даже драпировку на дверь. А когда пришла пора рассчитаться за ткань и за работу (ткань-то была дорогая, и я ее купила за свои деньги), то он сказал, что у него, мол, случились непредвиденные денежные затруднения, и предложил рассчитаться вот этим эскизом Айвазовского.
        - Ничего себе! - воскликнул Стас.
        - Я взяла, а что мне оставалось делать? - продолжала Валентина. - Ждать, пока у него деньги появятся? Правда, потом я проконсультировалась у знакомого антиквара, и он сказал, что я в накладе не осталась. Вещь, действительно, оказалась стоящая, и цена ей примерно две тысячи долларов. Оказывается, Авазовский очень ценится на Западе. Тамошние покупатели балдеют от его ярких красок, натурализма, драматических сюжетов. В общем, этот антиквар сказал, что такой эскиз всегда можно продать.
        Стас напряженно слушал каждое Валькино слово.
        - В общем, ладно, я попробую отнести этот эскиз Володе, антиквару, о котором я говорила. Конечно, он всех денег мне за него не даст, это ясно. Он должен на этом и сам кое-что заработать, благотворительностью он не занимается. Но, думаю, что тысячу семьсот долларов я за этот эскиз получу. Да плюс прибавлю те триста баксов, что есть дома, вот и выйдет нужная сумма, - заключила Валентина.
        - Валя! - только и сумел выдохнуть Стас.
        - Надо же выручать тебя, Стасик, - горделиво сказала Валентина. Она чувствовала себя сейчас на высоте. Как же, ведь в данный момент парень от нее полностью зависит, а это, как ни скажи, приятно.
        Услышав слова Валентины, Стас заметно оживился. Он встал, потер руки и стал возбужденно ходить по комнате. Затем он подошел к любовнице, обнял ее и звонко поцеловал в щеку.
        - Какая же ты, Валя, умница! - воскликнул он.
        Он еще раз прошелся туда-сюда по комнате. Видно было, что он очень доволен и возбужден услышанным. Он схватил Валентину в объятия, поднял ее и снова поцеловал. Она стала шутливо отбиваться, но, в общем, тоже выглядела вполне довольной.
        Однако про себя она подумала: «Мил дружок, как бы то ни было, но ты мне эти денежки еще отработаешь! Отдашь их или не отдашь - не знаю. Но то, что отработаешь - это уж точно». Она усмехнулась своим мыслям и стала не торопясь готовиться к ужину.
        Откровенно говоря, Стасу сейчас больше всего хотелось уйти. По той простой причине, что никакого ДТП вовсе и не было. Эту историю он придумал заранее, чтобы под благовидным предлогом занять у Вальки денег. И, перед тем, как идти сюда, он тщательно продумал все подробности и детали.
        Сейчас ему больше всего хотелось пройтись по улице, подышать свежим воздухом, обдумать Валькины слова. В конце концов, он хотел позвонить Алене. Но он прекрасно понимал, что сделать это сейчас совершенно невозможно. Если он так поступит, то, тем самым, нанесет Валентине непоправимый удар. Такой поступок может поставить под угрозу не только их отношения, но и, самое главное, тогда он не получит денег, обещанных ему сегодня. Поэтому он решил настроить себя на другую волну, а именно, он стал покорно готовиться к исполнению роли пылкого неутомимого любовника. Впрочем, справедливости ради надо было отметить, что эта роль была ему отнюдь не неприятна. И неудивительно: какой мужчина, особенно в его возрасте, когда сексуальные потребности находятся на самом пике, откажется покувыркаться в постели с пылкой, темпераментной, хотя и немолодой, женщиной?
        На сей раз Валентина не стала ничего стряпать к ужину. Она поставила на стол нарезанную буженину, красную рыбу, маринованные огурчики, сварила горячей картошки. Они сытно поужинали и, как водится, выпили немного водочки за то, чтобы все хорошо кончилось.
        Впереди их ждала ночь любви.

* * *
        Валентина шла по Невскому быстрой походкой. Она торопилась к знакомому антиквару. Выглядела она достаточно эффектно: на ней был надет полушубок из рыжей лисы, черные сапоги-ботфорты без каблуков и черный платок-бандана.
        Антикварный магазин находился в центре, но не самом Невском, а на боковой тихой улочке. Торопясь туда, Валентина поскользнулась на тротуаре (дворники, как водится, не слишком тщательно убирали их!) и чуть не упала. Стараясь удержать равновесие, она немного вывихнула ногу, и теперь ее лодыжка побаливала, ныла. Сбавив темп и чуть-чуть прихрамывая, она, наконец, добралась до салона.
        Она толкнула тяжелую дверь. В ответ на это движение, дверь звякнула колокольчиком. Когда Валя вошла внутрь магазина, то из подсобного помещения ей навстречу вышли двое продавцов: молодой человек и девушка.
        - Скажите, пожалуйста, Владимир Александрович на месте? - спросила Валя.
        - Да, он у себя, - приветливо ответила девушка.
        Прежде, чем войти в кабинет директора, Валентина постучалась. Услышав возглас: «Войдите!», она зашла внутрь.
        Маленькая комната, служившая Владимиру Александровичу кабинетом, была заполнена предметами антиквариата. На полу, прислонившись к стене, стояли картины в широких багетных рамах. Некоторые из них были завернуты в марлю. На полке располагались многочисленные фарфоровые фигурки. На другой полке находились массивные старинные подсвечники. Небольшая комната освещалась тяжелой бронзовой люстрой на цепях, с хрустальными подвесками. В общем, интерьер кабинета вполне соответствовал занятию его владельца. Вместе с тем, на дубовом столе с резными ножками стояла хорошая оргтехника: компьютер, принтер и факс-аппарат.
        Хозяин кабинета, приятный интеллигентный бородач лет пятидесяти, в фирменном твидовом пиджаке, с массивным перстнем-печаткой на руке, разговаривал по телефону. Однако, увидев Валентину, он встал, приветливо кивнул ей и жестами пригласил ее садиться, располагаться. Наконец, закончив разговор, он повернулся к ней и любезно поздоровался.
        Сначала они, как водится, спросили друг друга, как жизнь, поговорили о том, о сем. Но хозяин кабинета, конечно, понимал, что Валя пришла не просто так, а по делу.
        - Вряд ли, Валечка, ты зашла просто так, чтобы меня навестить, - с добродушной иронией в голосе сказал Владимир Александрович. - Ну-с, показывай, с чем пожаловала?
        Она развернула тщательно упакованную папку, в которой она принесла набросок Айвазовского, и вытащила его оттуда.
        - Вот, - показала она эскиз хозяину кабинета. - Да ты его уже видел, Володя. Надеюсь, помнишь?
        Владимир Александрович бережно и осторожно взял эскиз в руки. Он с видимым удовольствием разглядывал его. Он поднес его к окну, к свету, и, стоя там, поворачивал его так и этак. Затем, вернувшись к письменному столу, он взял в руки лупу и стал рассматривать эскиз под светом настольной лампы. Особенно долго он рассматривал подпись художника.
        - Володя, ведь ты же видел этот эскиз, неужели не помнишь? - снова спросила Валентина.
        - Конечно, помню, - неторопливо ответил он. - У меня фотографическая память. Но, во-первых, Валечка, у меня есть профессиональная привычка как следует рассматривать каждую вещь, которая попадает мне в руки. Во-вторых, уже пару лет прошло с тех пор, когда я ее видел. Она могла измениться за это время, могли появиться дефекты.
        - Какие еще дефекты? - заволновалась Валя.
        - Да не беспокойся ты, все нормально, - успокоил ее Владимир Александрович. - Что, хочешь продать эскиз? - и, увидев, что Валентина, в ответ на его вопрос, кивнула, добавил: - Не жалко?
        Валентина невнятно, не вдаваясь в подробности, сказала, что ей срочно понадобились деньги. И уж совсем неубедительно она добавила, что этот эскиз не подходит к ее интерьеру. Услышав последний аргумент, Владимир Александрович только молча ухмыльнулся.
        Валя сказала, что деньги она хотела бы получить прямо сейчас, поэтому сдавать вещь на комиссию она не собирается. На это Владимир Александрович ответил, что он готов дать ей за эскиз полторы тысячи долларов. У Валентины вытянулось лицо.
        - Как же так, Володя? - недоуменно спросила она. - Я рассчитывала получить за него больше. Когда я тебе эту вещь в первый раз приносила, ты же сам мне сказал, что она стоит две тысячи. Неужели не помнишь?
        - Конечно, помню, - ответил он. - Но с тех пор прошло уже два года. Ситуация изменилась, и сейчас для меня было бы рискованно платить за него дороже. Тем более что ты, Валя, просишь выплатить тебе деньги сразу. Как же я могу рисковать? А вдруг его потом никто не купит за две тысячи?
        Валентина стояла, наклонив голову, и молчала. Было видно, что она обдумывает услышанные слова.
        - Ты знаешь, я не согласна, - наконец, сказала она, и сделала движение, чтобы забрать эскиз и начать упаковывать его. - Я, конечно, понимаю, Володя, что ты в любом случае будешь продавать эскиз дороже, чем заплатишь мне, потому что ты должен получить прибыль. Но та сумма, которую ты назвал, меня не устраивает. Мне нужно получить на руки тысячу семьсот долларов, и ни копейкой меньше.
        И она сделала движение, свидетельствующее о том, что она собирается забрать папку с эскизом и уйти.
        - Да подожди ты, Валя, не горячись, - спокойно удержал ее Владимир Александрович. - Зачем так спешить? Так дела не делаются. Подожди, дай подумать.
        Он на секунду задумался, затем достал из письменного стола записную книжку и стал листать ее.
        - Попробую сейчас позвонить одному коллекционеру. Он как раз интересуется такими вещами. Спрошу у него, может, он возьмет.
        Владимир Александрович набрал номер телефона, но там было занято. Он набрал номер снова. Чтобы Валентина не скучала, директор позвал девушку-продавщицу и попросил ее сделать им кофейку. Довольно скоро кофе был подан. Валентина сняла полушубок, села, немного расслабилась и принялась за кофе.
        Наконец, Владимир Александрович дозвонился к коллекционеру. Тот ответил, что не прочь посмотреть эскиз. В принципе, может быть он его и возьмет. Но, пока он его не видел, стопроцентно сказать, конечно, не может.
        Закончив разговор, Владимир Александрович смягчился и сказал, что он согласен дать Валентине тысячу семьсот долларов.
        - Ладно, - сказал он. - Даже если этот коллекционер и не возьмет набросок, то скоро в Москве состоится очередной антикварный Салон. И я, наряду с другими вещами, повезу этот эскиз туда. Авось, продам. Конечно, я рискую, но ради тебя, Валечка, возьму его за ту сумму, которую ты просишь.
        Валентина, безусловно, понимала, что Володя, конечно, не прогадает. Просто он, будучи настоящим профессионалом, хотел сбить цену. Но на сей раз, ради их знакомства, и, главное, потому, что он видел в ней перспективную клиентку, имеющую связи в богемных кругах, он согласился.
        Владимир Александрович еще раз хорошенько рассмотрел картину со всех сторон, и, наконец, забрал ее. Затем он открыл сейф, отчитал Валентине тысячу семьсот долларов и вручил их ей. Потом они, не торопясь, допили кофе, для приличия еще немного поговорив об общих знакомых, и, наконец, она ушла.
        Выйдя из антикварного магазина и пройдя пару кварталов, Валентина позвонила Стасу.
        - Все в порядке, - сказала она ему. - Все готово, можешь приходить.
        Стас страшно обрадовался и сказал, что он приедет к ней часа через полтора, как только закончит работу.
        Валентина не стала спешить домой. Ее лодыжка вроде бы уже не болела, поэтому она решила съездить на рынок за продуктами, благо время в запасе у нее было. Ей очень захотелось рыночного творога, она уже давно его не покупала.
        С удовольствием походив по рынку, купив творога, меда, хрустящих соленых огурчиков и янтарной квашеной капусты, она не спеша возвращалась домой.
        Поднимаясь по лестнице без лифта на свой четвертый этаж (дом, в котором она жила, как и многие дома в центре, не имел лифта) и подходя к своей квартире, она увидела Стаса, который курил, ожидая ее на лестнице.
        - Привет, - сказала она. - Давно ждешь?
        - Минут десять, - ответил он.
        Он подхватил у нее из рук пакеты с продуктами, и они вошли в квартиру.
        Раздевшись и выгрузив на кухне купленную еду, они пошли в комнату. Попросив Стаса подождать минутку, Валентина направилась в спальню, чтобы достать из шкатулки в туалетном столике еще триста долларов.
        Затем она вернулась в комнату. На глазах у Стаса она пересчитала деньги и отдала их ему. Стас с довольным видом положил их в карман. Выражение лица у него было лучезарным. Чувствовалось, что он готов чуть ли не плясать от радости. Он схватил Валентину, поднял ее (хотя это далось ему не слишком легко, она не была пушинкой), чмокнул в щеку и осыпал словами благодарности.
        - Валюша, спасибо огромное за то, что выручила! - воскликнул он. - Что бы я без тебя делал? До чего же ты классная! Ну, и повезло же мне с тобой!
        - Да ладно, - расплылась в довольной улыбке та.
        - Валюша, я тебе скоро их отдам, честное слово, - торопливо продолжал Стас. - Я буду брать халтуры. Меня пригласили еще на одну картину. Да и один мой приятель, помощник звукорежиссера, мне сказал, что еще один фильм запускается. Попробую туда тоже попасть.
        В общем, перспективы перед ним рисовались самые радужные.
        У Валентины на лице было написано, что ей не очень-то верится во все это. Но она отгоняла от себя эти мысли. Однако ей все равно было приятно, что любовник отныне является ее должником. Как никак, это его к ней привяжет.
        Получив деньги, Стас попытался было уйти. Он сказал Валентине, что сегодня так сильно устал на съемках, что еле на ногах стоит. Но она вовсе не собиралась его отпускать. Это не входило в ее планы. Тем более, сегодня.
        - Еще чего? - сказала она. - И не думай. Зря я, что ли, старалась? Ничего, Стасик, не переживай, все будет о кей. Вот я тебя сейчас, как в сказке, в баньке выпарю, вымою. Как новенький станешь.
        Нечего делать, Стас вынужден был согласиться. Валентина пошла в ванную и пустила горячую воду, на сей раз добавив в нее тонизирующего хвойного экстракта.
        Дальше все пошло по накатанному. Валя как следует вымыла-выкупала Стаса, затем они поужинали. Впереди их снова ждала ночь любви.

* * *
        На следующий день Стас позвонил Алене, чтобы договориться с нею о свидании. Она была на работе. Стас сказал, что он очень хочет с ней встретиться, так как он подготовил для нее сюрприз.
        - А что такое? - заинтригованным голосом спросила Алена.
        - Потом увидишь, - ответил Стас.
        Тон его голоса был столь радостным, приподнятым и многообещающим, что Алена невольно подняла ушки на макушку. Она была не на шутку заинтересована. Что еще за сюрприз, о котором он говорит? «Приятно все-таки иметь такого преданного поклонника», - подумала она. - «А будут ли у меня такие там, в Германии, в чужой стране?». Но она сразу же отогнала от себя эту мысль.
        Алена сказала Стасу, что она сегодня работает до шести, а потом она свободна. Правда, лишь до восьми вечера. Потом ей нужно будет поехать к своей подруге. Та собирается себе что-то шить. И она уже давно просила Алену, чтобы та заехала к ней в гости и заодно привезла ей несколько журналов мод, которых у Алены было множество.
        - А можно отложить визит к подруге? - огорченно спросил Стас. Он рассчитывал, что весь этот вечер они проведут вдвоем, только вдвоем.
        - Нет, - ответила Алена, - это неудобно, она специально освободила вечер, и будет меня ждать. Да я посижу-то у нее часика полтора, для приличия, а потом мы с тобой встретимся снова, - предложила она. - Идет?
        - Идет, - ответил Стас.
        На том и порешили. Они договорились встретиться в четверть седьмого, как обычно, у «Гостинки».
        Когда они, наконец, увиделись, Алена обратила внимание, что Стас весь сияет. Он не мог скрыть своего приподнятого, эйфорического настроения. Алена с интересом поглядывала на него. «Что он такое придумал?» - спрашивала она себя.
        Стас взял ее за руку, и они пошли.
        - Куда ты меня ведешь? - спросила Алена.
        - Сейчас увидишь, - радостно ответил Стас.
        Они довольно быстро дошли до мехового салона. Когда они уже почти подошли к его дверям, Стас остановился. Держа Алену за руки и глядя ей прямо в глаза, он сказал:
        - Приближается Валентинов день. Я хочу сделать тебе подарок.
        - Какой? - спросила она и недоуменно подняла брови.
        - Я хочу купить тебе шубку, которую ты здесь примеряла.
        - Что? - глаза Алены округлились. Она потеряла дар речи.
        - Да, - ответил Стас. - Я так решил. Я хочу тебе доказать, что имею в отношении тебя самые серьезные намерения. Когда же это еще делать, как не накануне дня Святого Валентина? - убедительно добавил он.
        Держа Алену за обе руки, он проникновенно посмотрел ей в глаза, как будто стараясь прочитать в них ответ: любит она его или не любит? Но ее бездонные синие глаза лишь загадочно мерцали.
        Алена молчала. Она было внутренне ошарашена, у нее не было слов. Она находилась в смятении и не знала, как быть. «А-а, будь что будет!», - решила, наконец, она.
        Они зашли в магазин.
        - Надумали все-таки? - едва завидев их, проворковала продавщица и подошла к ним. - Ну и правильно сделали, что решили купить эту вещь. Она на вас бесподобно смотрится, - с радостным выражением на лице продолжала щебетать она. - Идемте, идемте. - И она повела притихшую Алену и довольного, улыбающегося Стаса к уже виденной ими шубке.
        Алена сняла свою дубленку и подала ее Стасу. Затем продавщица ловким движением сняла с вешалки норковую шубку, надела ее на Алену, застегнула ее и поправила воротник. Затем, любезно взяв Алену под руку, она повела ее к зеркалу. Обслуживание шло на высшем уровне.
        - Смотрите, какая красота! - снова затараторила продавщица. - Вам очень идет! А цвет просто изумительный, царский оттенок!
        Алена и так видела, что свингер был, действительно, бесподобен, и что она в нем выглядит просто великолепно. Шик, блеск, красота! Алена покрутилась перед зеркалом, и расклешенные книзу фалды вихрем завертелись вместе с ней. Алена приподняла воротник, уложила его вокруг лица так и этак. Короче, шубка выглядела просто потрясающе.
        - Берем, - сказал Стас и вытащил из кармана пачку денег.
        Их как раз хватало на оплату покупки. К тем двум тысячам долларов, что дала ему Валентина, он прибавил еще триста баксов, отложенные им на видеокамеру, которую он давно собирался купить. В итоге получилась как раз нужная сумма.
        Продавщица быстро выписала чек, любезно проводила Стаса к кассе, и он оплатил покупку.
        Алена стояла как ошарашенная. Она как будто не верила своим глазам и ушам. У нее в голове вихрем проносились разные мысли. Она не знала, что ей делать, как быть. А события уже крутились своим чередом. Причем, они происходили в таком темпе, что трудно было уследить за ними, осмыслить их и, главное, принять единственно правильное решение.
        Продавщица ловко сложила шубку, предварительно вывернув ее на изнаночную сторону, подкладкой вверх. Затем она положила ее в большой полиэтиленовый пакет с логотипом магазина и вручила его Алене.
        - Спасибо за покупку, приходите еще, - продолжая любезно улыбаться, ворковала она.
        Стас и Алена вышли из магазина. Алена шла, слегка опустив голову. Она была в полном смятении. Наконец, она повернулась лицом к Стасу, подняла на него взгляд, и сказала ему: «Спасибо!». Затем она обвила его шею руками и поцеловала в губы. От прикосновения ее нежных губ у Стаса перехватило дыхание. Он сжал ее в объятиях.
        - Поедем ко мне, - пробормотал он хриплым от волнения голосом. Он сжимал Алену все сильнее и сильнее, похоже, ему уже трудно было сохранять самообладание. Он заранее взял у своего приятеля ключи от квартиры, на всякий случай, а вдруг Алена согласится поехать туда с ним.
        - Да, да, поедем, - согласилась Алена, - вот только я к подруге заеду. Я постараюсь побыстрее от нее освободиться. А ты пока погуляй в центре, походи по магазинам. Давай через два часа опять встретимся у «Гостинки», - предложила она.
        - Может быть, я тебя встречу около дома твоей подруги? - спросил Стас.
        - Да не надо, - сказала Алена, - не стоит тебе туда ехать, там рядом некуда даже пойти, негде прогуляться. Я постараюсь сразу освободиться, потом сяду на маршрутку, и приеду сюда.
        - Не хочется тебя отпускать, - пробормотал Стас, снова обнимая Алену.
        - Но это же ненадолго, - возразила она. - Подожди немного. Время быстро пролетит, и я вернусь.
        Так они и договорились. Алена остановила такси, нежно чмокнула Стаса в щеку, захлопнула дверцу, и машина поехала.
        Однако, проехав несколько улиц, Алена попросила шофера повернуть обратно. Она указала ему другой адрес. Он, естественно, повиновался. Через десять минут машина остановилась около мехового магазина.
        - Что-нибудь случилось? - взволнованно спросила продавщица, когда увидела вошедшую в магазин Алену.
        - Маленькая неувязка вышла, - вежливо улыбаясь, сказала Алена. - Мы с моим женихом по пути заехали еще в один магазин, и там увидели почти такую же шубку, но только с капюшоном. Нам она понравилась гораздо больше, чем эта, - мило щебетала она. - Честно говоря, я мечтала именно о фасоне с капюшоном. Но нам она никак не попадалась, поэтому мы решили купить эту. А как только мы ее купили, так сразу же нашлась модель с капюшоном. Прямо как назло! - продолжала щебетать милым голосом Алена. - Так что вы уж меня извините за накладку, но я хочу вернуть эту шубку.
        Лицо продавщицы вытянулось.
        - Мы не принимаем меховые вещи назад, - сказала она.
        - Как же так? - возразила Алена. - Ведь еще даже час не прошел с момента покупки, - она взглянула на часы, - вещь куплена сорок минут назад. Вот и ярлыки все на месте. - Алена вытащила шубку из пакета, встряхнула ее и показала, что все ярлычки, действительно, оставались ненарушенными. Они, как и положено, болтались на креплениях из полиэтиленовой лески.
        - Не знаю, не знаю, - холодно ответила продавщица, опустив глаза. - Не знаю, - повторила она. - Идите к директору, может быть, он вам разрешит.
        И она жестом указала направление, в котором находилась дверь директорского кабинета.
        Директор, молодой мужчина лет тридцати пяти, вопросительно посмотрел на вошедшую в кабинет Алену.
        - Присаживайтесь, - предложил он ей.
        Алена села на краешек стула, стоящего напротив директорского стола и изложила свою просьбу.
        - Вообще-то мы меховые вещи обратно не принимаем, - сказал директор. - Разве только если в них обнаружен какой-нибудь дефект, - добавил он.
        Но, скользнув взглядом по изящным Алениным коленкам, открытым его взору сквозь распахнутые полы дубленки, он продолжил:
        - Ну ладно, раз уж прошло всего сорок минут с момента покупки, так и быть, разрешу выплатить вам деньги обратно.
        Он вышел из кабинета, подошел к продавщице и распорядился, чтобы шубку приняли обратно и вернули покупательнице деньги.
        - А где же ваш жених? - с язвительной ноткой в голосе спросила продавщица, идя вместе с Аленой к кассе. - Ведь это он оплачивал товар. Почему же он не пришел с вами?
        - Он поехал за деньгами, - не моргнув глазом, ответила Алена. - Та шубка с капюшоном, о которой я говорила, стоит дороже.
        Наконец, получив деньги, она вышла из магазина. Затем взяла такси. Ей надо было еще успеть заехать к подруге и отдать журналы.
        В назначенное время Стас и Алена снова встретились у «Гостинки».
        - А где же шубка? - удивленно спросил Стас, не увидев в руках у Алены пакета с обновкой.
        - Ты знаешь, я ее оставила у подруги, - с лучезарной улыбкой ответила та. - Все равно завтра идти на работу. Мне не хотелось таскаться с пакетом. Да и на работе раньше времени показывать ее тоже не хочется. Девчонки сразу начнут приставать с расспросами, кто, да что, да как. Я на днях ее заберу, - пообещала она. - Там у подруги надежно, она живет с родителями. Солидная семья, порядочные люди. За сохранность шубки я не беспокоюсь.
        - Да не в этом дело. Я просто еще раз хотел полюбоваться на тебя в ней, - ответил Стас.
        - Полюбуешься, - ответила Алена, загадочно улыбнувшись и многообещающе сжав пальцы Стаса.
        Они зашли в Елисеевский магазин, купили закуску, шампанское, фрукты. Затем поехали к Стасу. Когда они подходили к дверям квартиры, Стас вытащил из кармана ключи и сказал ей, что это квартира не его, а его приятеля, уехавшего в командировку и попросившего Стаса пожить здесь, чтобы не оставлять квартиру без присмотра. Стас не хотел говорить Алене, что он взял у друга ключи всего лишь на один день, и завтра он должен их отдать. «Ничего», - думал Стас, - «если у нас с Аленой все будет хорошо, то я сниму квартиру, чтобы мы могли быть вместе». Но сейчас ему не хотелось об этом думать, он боялся спугнуть птицу счастья раньше времени.
        За ужином они выпили бутылку шампанского. Негромко играла чудесная музыка Моцарта. Стас увидел на полке пластинку с произведениями этого композитора, и ему почему-то захотелось поставить именно ее. Ему показалось, что эта музыка лучше всего подходит к его теперешнему состоянию.
        Наступила ночь любви. Стас был вне себя от счастья. Он получил все то, о чем мечтал. Он держал в объятиях нежное тело Алены, целовал его, гладил шелковистую кожу, вдыхал опьяняющий аромат ее волос.
        Алена всецело отдалась ему. В отличие от Валентины, она не была в постели активной и наступательной. Совсем наоборот, она была пассивной и мягкой, и это казалось Стасу необычайно женственным. Алена позволяла ему делать с нею все, что он хочет. Она как будто бездумно плыла вместе с ним, всецело отдавалась его воле, его сильным рукам, бережно несущим ее по волнам любви. Чувствуя, что Алена полностью растворяется в нем, Стас ощущал, что она вся, вся без остатка принадлежит ему. Ему казалось, что в этот момент она не существует отдельно, сама по себе. Наоборот, она была его, только его, и ничья больше. Это ощущение было упоительным, волшебным и сказочным.
        Все это длилось долго, очень долго. Потом утомленные и обессиленные, они молча лежали, взявшись за руки.
        Алена уснула первая. Стас же никак не мог заснуть, чего прежде с ним никогда не бывало. Он долго еще смотрел, не отрываясь, на спящую Алену, на ее нежное лицо и длинные ресницы, отбрасывающие на ее щеки легкую тень. Он откинул с ее лица рассыпавшиеся волосы, он гладил ее лоб и щеки, впитывал аромат ее кожи и тонкий, еле уловимый запах духов. Уж теперь-то он ее никому ни за что не отдаст, думал он.
        Налюбовавшись на Алену, Стас крепко обнял ее. Обхватив ее сильной рукой и прижав к себе, он, наконец, уснул.

* * *
        Расставаясь утром, Алена и Стас договорились, что они встретятся не сегодня, а завтра вечером. Сегодня каждый из них был целый день занят на работе. Стас ехал с киногруппой в Солнечное, на выездную съемку на натуре. Алена тоже должна была работать до самого вечера. Зато на другой день она уже будет свободна.
        В тот момент, когда они прощались перед тем, как разъехаться по своим делам, Алена нежно обняла Стаса, прижалась щекой к его плечу и долго стояла так, молча поглаживая его по спине.
        - Спасибо тебе. Спасибо тебе за все, - тихо сказала она. - Ты хороший.
        - Почему такое грустное настроение? - спросил ее Стас. - И вообще, что за тон, как будто ты со мной прощаешься? По-моему, у нас с тобой все только начинается, - добавил он и, бережно взяв Аленино лицо в свои руки, заглянул ей прямо в глаза.
        Но Аленины бездонные глаза выглядели по-прежнему непроницаемо. В их глубине загадочно мерцали искорки. Однако взгляд любимой на этот раз показался Стасу грустным, щемящим. Отчего-то у него стало неспокойно на душе. Но затем, глядя на Алену, любуясь ее высокой легкой фигуркой, нежным лицом и блестящими волосами, он прогнал прочь тревожные мысли.
        На другой день, едва позавтракав, Стас позвонил Алене. Он хотел сразу же, прямо с утра, договориться с ней о встрече. Однако никто не брал трубку. Это неприятно удивило Стаса. Он попытался связаться с Аленой чуть позже. «Может быть, она все еще спит, и поэтому отключила телефон?» - подумал он. - «Или, может быть, она принимает душ и из-за этого не слышит звонка?».
        Он позвонил ей позднее, уже с работы. Никакого ответа не было, только длинные гудки слышались в трубке. Он позвонил ей еще раз и еще. Безрезультатно. «Не может быть, чтобы она не брала трубку, если с телефоном все в порядке», - думал Стас. - «Что с ней могло случиться?» - беспокоился он. - «Может быть, у нее домашний телефон неисправен, а у мобильника сели батарейки?» - успокаивал он себя. - «Или он отключен за неуплату? Всякое бывает».
        Но на душе у него скребли кошки. «Что-то случилось», - чувствовал он, - «что-то случилось». Конечно, для него не было секретом, что несколько раз бывали случаи, когда Алена назначала ему свидания, а потом не приходила, обманывала его. Но чтобы она смогла поступить так после всего, что между ними произошло, нет, он не допускал такой мысли. Если только она смогла с ним так поступить, думал он… При этой мысли кровь бросалась ему в голову, и он сжимал кулаки.
        Он даже не мог спокойно работать, поскольку был полностью погружен в себя. Все его мысли были только об Алене. То он с упоением вспоминал их минувшую ночь, и в этот момент у него до такой степени перехватывало дыхание, что он переставал видеть то, что творится вокруг. Волнующие воспоминания перемежались с тревогой о том, не случилось ли чего-нибудь с Аленой, с беспокойными мыслями о том, почему она не отвечает на звонки.
        В результате, он не мог сосредоточиться на работе. Пару раз он даже перепутал указания оператора и установил не те лампы, которые были нужны. Оператор даже сделал ему замечание сердитым, недовольным тоном.
        Несколько раз в течение дня Стас пытался связаться с Аленой, но все его попытки не давали результата. На работу к ней он не звонил, потому что она сама сказала ему, что она сегодня выходная.
        Едва дождавшись конца съемочного дня, он не выдержал и все-таки решил поехать в салон. Это была единственная зацепка. Он хотел встретиться с кем-нибудь из Алениных коллег и спросить у них, может быть, они знают, что с нею.
        Он едва успел к концу работы салона. Многие мастера уже ушли, и только некоторые из них заканчивали обслуживать припозднившихся клиенток.
        Стас подошел к одной из девушек-парикмахеров (это была Аленина приятельница Ира), и, извинившись, спросил, не знает ли она, где Алена. Он сказал, что сегодня целый день звонил ей, но не смог дозвониться. Поэтому он начал беспокоиться.
        - Как, вы разве не знаете? - изумленно спросила Ира. Ее глаза стали круглыми, как блюдца, брови удивленно поползли вверх. - Алена вчера улетела в Германию.
        - Как в Германию? - у Стаса земля поплыла из-под ног.
        - Так, на постоянное место жительства. Вы что, разве не знали? - продолжала Ира. - У нее уже билет был давно куплен на это число.
        Стас стоял как оглушенный. Он не мог вымолвить ни слова. Он чувствовал, что сердце у него замерло и кровь отлила от лица.
        В этот момент из другого помещения вышла вторая девушка и, неся в руках баллон с лаком для волос, направилась к креслу, в котором сидела ее клиентка. Это была другая Аленина коллега, Лена.
        - Слышишь, Ленка, тут молодой человек Алену спрашивает, - обратилась к ней первая девушка, Ира. - Я ему сказала, что она вчера уехала в Германию, на ПМЖ. А он ничего этого не знал.
        - Вы Стас? - скорее убедительно, чем вопросительно произнесла Лена. Тот тупо, механически кивнул.
        Лене было неудобно за Ирку, ее глупая бестактность была ей неприятна. «Могла бы все-таки соображать получше», - подумала она про себя. - «Неужели она не видит, как парень побледнел? Вон, окаменел весь, стоит, как будто обухом по голове его ударили».
        - Пойдемте сюда, - сказала она ему и подвела его к своему рабочему месту. Затем она наклонилась, открыла нижний ящик и вытащила оттуда что-то, завернутое в небольшой непрозрачный полиэтиленовый пакет. - Вот, Алена просила вам это передать, - и она протянула пакет Стасу.
        Он вышел из салона, прошел несколько шагов и, как вкопанный остановился на улице. В голове его звенела пустота. Мысли сплошным потоком неслись в его сознании, не давая ему возможности зацепиться хотя бы за какую-нибудь из них, чтобы осмыслить и понять, наконец, что же произошло.
        По прошествии нескольких секунд он все-таки вышел из ступора и решил посмотреть, что в пакете. Он открыл его. Там лежала глянцевая алая открытка в виде сердечка. Посредине нее был изображен букетик цветов, а также амурчик, стреляющий из лука. «С днем Святого Валентина!» - гласила витиеватая надпись на открытке.
        Стас раскрыл открытку. Внутри нее круглым Алениным почерком было написано: «Спасибо за все!». И ниже: «Желаю счастья». Еще ниже стояло: «Прости меня. Алена».
        Стас молча вчитывался в эти строки. Он вдруг почувствовал, что его глаза начинает застилать какой-то туман. К его горлу подкатился ком, кулаки сжались от бессильной злости, сердце заныло, как будто в него всадили тупую иглу. Злость, досада, чувство безумной любви и одновременно понимание того, что он простил бы Алене все, появись она сейчас здесь, перед ним - все эти чувства смешались в нем, и он не способен был в них разобраться.
        Он перешел через улицу, тяжело опустился на заиндевевшую скамейку и закурил.
        Знакомство в Юрмале
        В этом году в конце мая стояла непривычно жаркая для Питера погода. Марина провела три дня за городом, у подруги на даче. Вернувшись в город после недолгого отсутствия, она стояла перед дверью квартиры и искала в сумочке ключи. В этой трехкомнатной квартире она жила вместе со своей мамой, а также с младшим братом и его молодой семьей.
        Как всегда, ключи запропастились на самом дне сумки, под кошельком, косметичкой, носовым платком и пачкой «Дирола». Наконец, нащупав ключи, она вытащила их и стала открывать замок. Слышно было, как в квартире хлопнула дверь, и послышались торопливые шаги.
        Марина вошла в прихожую, и тут же навстречу ей из своей комнаты вышла мать. Ее лицо выглядело озабоченным и встревоженным.
        - Здравствуй, доченька, - сказала мама. - Ты только не волнуйся! - предупредила она. - У нас тут небольшая перестановка произошла.
        - А что такое случилось? - слегка нахмурив брови, спросила Марина.
        - Да вот, пока тебя не было Витя, Юля и Мишенька переехали в твою комнату, а все твои вещи мы перенесли сюда, - и она жестом показала комнату, где до этого жил брат со своей семьей.
        - То есть, как это?? - спросила Марина, чувствуя, что кровь бросилась ей в лицо. От неожиданности у нее перехватило дыхание.
        Открылась дверь, и в прихожую вышел брат.
        - Слушай, Марина, мы ведь об этом уже тысячу раз говорили. Сколько можно повторять одно и то же! Неужели ты сама не понимаешь, что мы втроем, с маленьким ребенком, не можем ютиться в двенадцатиметровой комнате, в то время как ты одна прохлаждаешься в шестнадцати метрах! Постарайся, в конце концов, мыслить логично!
        - Что значит я в шестнадцати метрах «прохлаждаюсь»? Я в этой комнате чуть ли не с самого рождения живу, во всяком случае, с тех пор, как мы сюда, в эту квартиру, переехали. Тогда родители нам с Лариской эту комнату выделили, а тебе - вот эту, отдельно от сестер. Разве это не было логично, как ты говоришь? С тех пор мы там с Лариской и жили вместе, пока она замуж не вышла и не уехала отсюда. Да и я всего полгода назад сюда вернулась, как только мы с Олегом расстались.
        - Ну, ладно, что там вспоминать, что было раньше, - продолжал брат. - Сейчас ситуация изменилась. Посуди сама, пока Мишутка был маленький, и надо было, чтобы его кроватка была рядом, ну, чтобы к нему ночью вставать и все такое, то мы на эту тему разговора не поднимали. А сейчас-то ему уже два года исполнилось, тесно нам стало втроем в двенадцатиметровой комнате, неужели ты сама не понимаешь?
        - А ты что, считаешь, что это нормально, выселить меня в мое отсутствие «с жилплощади»?? - возмутилась Марина.
        - Так нам поневоле пришлось это сделать! - пытался оправдываться брат. - Во-первых, тебя никто «с жилплощади», как ты говоришь, не выселял. Тебя всего лишь переместили в другую комнату. И потом, ведь мы уже столько раз начинали с тобой разговор на эту тему, и все было бесполезно! Ты ведь ни в какую не соглашалась, - пытался убедить он сестру.
        - Значит, я, по-твоему, человек второго сорта, да? Значит, все удобства - в первую очередь для вашей молодой семьи! А со мной можно и не считаться, так?
        Из двери вышла Юля, жена брата. Она поплотнее запахнула халатик и молча встала сзади Виктора, готовая вступить в разговор и поддержать мужа, если понадобится.
        - Мама, как ты-то могла все это допустить? - обратилась Марина к матери. Ведь вы меня предали, неужели ты это не понимаешь? - она снова метнула взгляд на стоящую рядом мать. Та переводила обеспокоенный взор с сына на дочь, желая примирить их обоих, но, видимо, не находя нужных слов.
        - Доченька, не волнуйся! Пойдем ко мне в комнату, поговорим, - сказала, наконец, мама, обнимая Марину за плечи.
        - Да не пойду я никуда! - вырвалась дочь из объятия матери. - Ты с ними заодно! - выкрикнула Марина, кивнув в сторону Виктора и его жены, - мне это ясно!
        - Доченька, ну постарайся войти в их положение, - не унималась мать.
        С кухни вдруг потянуло запахом чего-то горелого.
        - Ой, господи, - всполошилась Юля, - это, наверное, Мишкина каша пригорела, пока вы тут «разборки» устраиваете! - И она быстрым шагом засеменила на кухню.
        Лицо Марины пылало, сердце учащенно билось, кулаки гневно сжимались.
        - Не надо было с мужем расходиться, тогда и проблемы бы не было - негромко, как бы про себя, буркнула Юля, быстро проходя мимо и неся детскую тарелку со спасенной кашей в комнату.
        - Мы вообще-то здесь сами разберемся, без посторонней помощи, - довольно резко бросила ей вслед Марина. Она прекрасно понимала, кто именно является истинным инициатором «улучшения жилищных условий» молодой семьи. «Теневой вдохновитель», так сказать…
        Виктор последовал в комнату вслед за Юлей, видимо, давая сестре свыкнуться с новой ситуацией. Мама виновато семенила вокруг старшей дочери, предлагая ей поесть и выпить чаю. Она всячески старалась разрядить обстановку, но не знала, как это лучше сделать. Видимо, она рассчитывала, что время расставит все по своим местам и сгладит противоречия.
        Марина, как стояла, так и осталась стоять в прихожей, не говоря ни слова и не отзываясь на призывы матери. Наконец, она как бы очнулась от оцепенения. Не заходя в свою новую «обитель», она схватила сумку и быстро вышла из квартиры, хлопнув дверью.

* * *
        Выйдя на улицу, Марина торопливым, размашистым шагом пошла в сторону почты. Она давно знала, что лучшим способом снять раздражение и даже злость является двигательная нагрузка, желательно до усталости. Быстрая ходьба заставляла все мышцы тела активно работать, тем самым, она отвлекала от неприятных мыслей и в какой-то степени помогала снять напряжение.
        Почтовое отделение находилось через пару кварталов от дома. Там, наряду с междугородними телефонами-автоматами, имелись и внутригородские телефоны. Войдя в здание почты, Марина сразу же направилась к одному из них и набрала номер подруги. Лена должна быть уже дома, ведь они приехали с дачи на одной электричке, и только потом, в метро разошлись по разным направлениям, отправившись каждая в свою сторону.
        Что-то никто не берет трубку, наверное, Ленка по пути заглянула в какой-нибудь магазин. Как жаль! Ведь Марина сейчас, как никогда, испытывала потребность поделиться с подругой, излить ей свою душу. Злясь от досады, что не удастся сразу же выплеснуть накопившиеся эмоции, Марина все же продолжала прислушиваться к длинным телефонным гудкам. О! Наконец-то подруга ответила.
        - Ну, что случилось? Я только что из-под душа - добродушным, расслабленным после отдыха на даче голосом, спросила Лена. Чувствовалось, что она явно не готова к восприятию каких-либо экстремальных новостей.
        Марина торопливо и сбивчиво, от волнения повторяя по несколько раз одно и то же, рассказала ей о последних событиях, произошедших у нее дома.
        - Приплыли! - не теряя присутствия духа, ответила подруга. - А чего ты, собственно, ожидала? Ведь ты уже давно говорила, что они к тебе потихоньку «подкапываются», мол, неплохо бы тебе, сестренка, чуток подвинуться?
        - Ты знаешь, я не думала, что Витька и его несравненная Юлечка настроены так серьезно. Во всяком случае, мне и в голову не приходило, что они самовольно перетащат мои вещи, не получив на это моего согласия. Я до сих пор не могу в себя придти, как они решились на такое? И, главное, представляешь, во время моего отсутствия! Вот что самое ужасное! - не унималась Марина.
        - Кошмар, кошмар, - поддакивала Елена.
        Марина услышала, как что-то хлопнуло, похоже, дверца холодильника. Затем послышался звук булькающей жидкости.
        - Это я сока себе наливаю, - пояснила Лена. - Ты говори, говори, я тебя внимательно слушаю.
        - Лен, ты только подумай, это значит, что конкретный план у них давно уже созрел! Они только и ждали подходящего случая, когда я удалюсь из дома на достаточно длительное время, чтобы его как раз хватило для «самозахвата».
        - Ой, не говори, просто безобразие, - соглашалась подруга.
        - И ты представляешь, что мне еще Юлька сказала? Мол, не надо было мне расходиться с мужем, жила бы я у него, тогда бы и проблем не было! Как тебе это нравится?? А как я могла там оставаться? Ведь ты же знаешь, что в той крохотной хрущевке еще и свекровь с нами жила, в другой комнате. Шикарные условия, нечего сказать! Другое дело, если бы у нас с Олегом дети были, может быть, я и тянула бы эту семейную лямку дальше, а так смысла уже не было. Не за что было держаться… Вот я и вернулась домой. А куда мне было деться?
        - Можно было, конечно, снять квартиру. Жила бы тогда отдельно, а не в вашей, с позволения сказать, коммуналке - сказала Лена.
        - А на какие шиши, Лен? Ты же сама прекрасно знаешь, что что-нибудь более-менее приличное стоит не меньше двухсот долларов в месяц. Дешевле только самая окраина, какой-нибудь клоповник у черта на куличках. Сама представь, сколько времени каждый день уходило бы на дорогу.
        - Да уж, действительно, - старалась поддержать подругу Лена. - Слушай, - она перевела разговор в другое русло, - я, конечно, понимаю твою обиду, сама бы так же, как и ты, зубами скрипела от злости. Но если так посудить, то согласись, ведь им, действительно тяжело втроем на двенадцати метрах крутиться, а? Я, конечно, к вашей Юльке особых симпатий не питаю, невестка - она и есть невестка, не своя кровь, все-таки чужой человек. Но, если подумать, Мариша, то, по справедливости говоря, тебе ничего другого не остается, как смириться с этим переселением.
        - Ты что, с ума сошла? - чуть не задохнулась от возмущения Марина. - Тоже мне подруга называется!
        - Да, я твоя подруга, и я, безусловно, на твоей стороне. Я тебя прекрасно понимаю. Тебе чудовищно обидно, что с тобой вот так запросто посмели не посчитаться. Это, конечно, оскорбительно и даже унизительно. Кто же это отрицает? Но, если подумать, то в принципе нет ничего страшного в том, что ты теперь будешь жить в комнате, которая всего на четыре метра меньше, чем прежняя.
        - Лен, ну как ты не понимаешь? Дело не в том, что я буду жить не в шестнадцатиметровой комнате, а в двенадцатиметровой. Разве об этом, в конце концов, речь? Тут дело в принципе! Если я смирюсь с этим «самозахватом», то впредь уже буду для них человеком, с которым можно вообще не считаться! - продолжала кипятиться Марина.
        - Ну, в общем-то, ты права, - не могла не согласиться Лена.
        - А если я права, то что мне делать в этой ситуации?? Подскажи, раз ты такая умная!
        - Выход у женщины может быть только один: ей надо опереться на крепкое мужское плечо, - рассмеялась подруга. - Короче говоря, тебе, милая, надо выйти замуж! И не за шантрапу какую-нибудь, с квартирой в «хрущевке» и свекровью в придачу, а за состоятельного, точнее, состоявшегося мужика с хорошей жилплощадью. Думаешь, таких нет? Да сколько угодно, Питер - город большой. Можно его на квадраты разбить и включить поиск, - острила Лена. - Да что там Питер! Есть еще и Москва, есть заграница. Надо только глаза открыть и хорошенько оглядеться по сторонам, - резюмировала она.
        - Ничего себе совет! - парировала Марина. - С каких это пор ты у нас такая практичная стала? Вроде всегда меркантильных баб осуждала, а теперь тоже туда же: «ищи себе состоятельного мужика, с квартирой», - Марина не могла успокоиться. - А любовь как, побоку? - с издевкой в голосе произнесла она.
        - Ну, ты, Маринка даешь! Ладно, не кипятись, я думала, ты у нас уже опытная. Скажи, что ты имела с той любви, а? Вот вы с Олегом на свадьбе так и светились оба, прямо как маслом намазанные. А где она теперь, эта любовь? Была да сплыла? А вот если были бы у него хоромы, да денег побольше, так он мамашу бы свою отселил, квартирку ей бы купил, глядишь, и ваша семейная жизнь по-другому бы пошла, - не унималась Лена. - В наше время хорошие условия - это все, - убедительно произнесла она. - Так что сама жизнь настраивает нас на меркантильный лад. Как говорил Шекспир: «Сын мой, никогда не женись на деньгах. Но ищи свою любовь там, где водятся они». А может, и не Шекспир, неважно.
        Кто-то стал негромко, но настойчиво стучать в стеклянную дверь телефона-автомата. Марина обернулась и увидела немолодого мужчину, выразительно показывающего на свои наручные часы. Она поняла, что надо закруглять разговор, и несколько раз с извиняющимся видом кивнула мужчине.
        - Ну, ладно, Лен, спасибо за поддержку и душевный совет, - сказала Марина. - Я над ним обязательно подумаю, - улыбнулась она. - Еще раз спасибо. Ты знаешь, я тебе все выложила, выговорилась, и мне стало легче.
        - Подумай, подумай, обязательно подумай! - засмеялась Лена. - Какие наши годы! Тридцать два года - это не возраст. Ты у нас женщина обаятельная и привлекательная, ты еще себе такого жениха найдешь, что мы все обзавидуемся!
        - Ладно тебе, - рассмеялась Марина в ответ подруге. - Пока, завтра поговорим, - попрощалась она с ней, уже выходя из кабины и вешая трубку.
        Она немного постояла у почтовой витрины, скользя равнодушным взглядом по лежащим там поздравительным открыткам. Но мысли ее были далеко.
        Ну, что ж, разговор с подругой возымел свое действие. Маринино настроение немного улучшилось. Она вышла из здания почты и не спеша пошла домой, в свою новую комнату.

* * *
        В конце июня Лена позвонила Марине на работу.
        - Слушай, Маринка, вроде я помню, ты говорила, что тебе в июле обещали отпуск, так?
        - Да, а что? - заинтересованно спросила та.
        - Значит, так, решай быстренько, - продолжила подруга. - Предлагаю поехать на две недели в Юрмалу. Тут у меня одна знакомая работает в турфирме, так она предложила сделать путевки со скидкой. По цене вполне приемлемо.
        - Послушай, Лен, а чего там делать-то? Хотелось бы позагорать, поплавать, а там ведь купаться холодно.
        - Здрасьте, ты что, не видишь, какое у нас сейчас лето стоит, какая жарища? Там ведь то же самое. В Прибалтике и Питере погода похожая, и у нас, и у них море одно - Балтийское. И вообще, июль - самый жаркий месяц в Прибалтике, чтобы ты знала. В этом году погода для посещения Рижского взморья - лучше не бывает. Там здорово, я там не раз отдыхала раньше, - усердно уговаривала подругу Лена. - Вот увидишь, ты не пожалеешь. Там пляж шикарный, песочек шелковый, да еще и дюны есть. На берегу моря - сосновый лес, а в нем брусника, черника и все такое.
        - Да брось ты! Какая черника на берегу моря! Небось, там все подчистую обирают и без нас, - сомневалась Марина.
        - Точно тебе говорю! Сама собирала, когда там отдыхала. Представляешь, идешь на пляж через небольшой лесок, а на твоем пути и малина попадается, и черника, и брусника. У них там леса очень богатые, - воодушевленно продолжала Лена.
        - Ну, ты соблазнять мастер! - усмехнулась подруга.
        - Это еще что! Мы с тобой в Домский собор сходим, по Риге побродим, в кафешках посидим, они у них там обалденно уютные. Рижский бальзам домой купим. Короче, решай и давай ответ, - энергично завершила уговоры Лена, - даю тебе время на размышление до конца дня. Я-то в любом случае поеду, не тебя, так кого-нибудь другого сгоношу.
        - Хорошо, хорошо, я тебе часов в пять позвоню, или ты мне сама позвони, и тогда я уже тебе точно отвечу. Тут надо еще кое-какие вопросы выяснить, насчет денег. - Марина на секунду задумалась. - Ты знаешь, мне сейчас пришло в голову, что надо бы у шефа на это дело премию выклянчить, или, по крайней мере, материальную помощь, или, на худой конец, аванс в счет августовской зарплаты. Хотя бы немного деньжат подкинул, и то хорошо.
        - Еще бы! На отдыхе они всегда так летят, что только успевай кошелек открывать, - уверенно подтвердила подруга.
        - Ладно, Лен, давай ближе к концу рабочего дня созвонимся, а то тут телефон нужен, - закончила разговор Марина и уже хотела попрощаться с подругой.
        - Да, и вот еще что, чуть не забыла! - добавила Лена с радостным возбуждением. - У меня там, в Риге, с прежних времен друзья остались, отличные ребята, правда, за давностью времен почти все переженились, но все равно, мы иногда перезваниваемся. Так что в любом случае скучно не будет! - она попрощалась, и в трубке раздались короткие гудки.
        Марина в душе была почти готова согласиться с заманчивым предложением подруги. Только неплохо было бы получить от шефа «финансовое вливание».
        Она села и стала обдумывать разговор, который она намеревалась завести с начальником. Начать, конечно, нужно с искусной лести. Как говорил кто-то из юмористов: «Похвала - это единственное блюдо, которое никогда не надоедает». Надо сразу же ввернуть, что под руководством такого замечательного шефа фирма семимильными шагами идет к успеху, и далее все в том же духе. Марина в душе рассмеялась. Нет, так примитивно она действовать не будет. «Подавать» лесть надо тоньше.
        Ладно, придется ориентироваться на месте. Она вспомнила, как удачно помогла уладить конфликт между двумя сотрудницами, грозивший разгореться в крупный скандал с увольнениями. Она тогда поговорила с одной, с другой, помогла им понять всю бессмысленность и безосновательность ссоры. Это получилось не сразу, конечно. Пару недель пришлось выслушивать то одну, то другую, и сглаживать их бесконечные претензии друг к другу. Тогда все сотрудники с недоверчивым любопытством наблюдали за развитием конфликта и за Мариниными попытками примирить «враждующие стороны». Как бы то ни было, ей удалось уладить этот конфликт, и весь коллектив об этом знает.
        Вот, пожалуй, все это и надо умело, без особого нажима «подать» шефу на блюдечке, так сказать, нарисовать картину, какая она бесценная сотрудница. При этом надо не забывать по ходу дела сдабривать все это тонкой похвалой в его адрес. И, наконец, в самом конце, когда шеф уже расслабится от собственного величия, можно попросить премию.
        Марина пошла в туалет и там привела в порядок прическу и освежила макияж. Она слегка опрыскала себя туалетной водой, крохотный флакончик которой находился у нее в косметичке. Туалетная вода распространяла тонкий, но волнующий аромат. Затем она сняла пиджак и обдернула на себе короткую облегающую блузку. Пусть начальник видит, что у ценной сотрудницы, кроме всего прочего, и фигура неплохая имеется. Придирчиво оглядев себя в зеркале, она пришла к выводу, что выглядит очень даже неплохо. Можно идти в кабинет к шефу.
        В конце рабочего дня позвонила Лена.
        - Ну, как? - спросила она? - Что ты решила?
        - Ты меня уговорила. Еду, - смеясь, ответила Марина.
        - Вот здорово! Отлично, - обрадовалась Лена. - Приезжай завтра к десяти утра на Садовую, - и она назвала адрес турфирмы. - Встретимся прямо на месте. Захвати с собой внутренний паспорт, загранпаспорт, фотографии, ну, в общем, ты знаешь. Да, кстати, - добавила она, - а как насчет «финансового вливания»? Шеф тебе денег подкинул?
        - Йе-е-сс!! - рассмеялась Марина и характерным жестом, невидимым ее собеседнице, подняла вверх сжатый кулак. - Все нормально, дал премию, - полушепотом добавила она. - Он, правда, не слишком много денег мне подкинул, мол, финансовые сложности у фирмы, ты же понимаешь, они всегда так говорят, небось, о себе-то не забывают. Ну ладно, эти деньги все равно мне там пригодятся. Как говорится, пустячок, а приятно.
        - Ладно, - согласилась подруга. - Короче, встречаемся завтра, не опаздывай, хорошо?
        На следующий день Марина и Лена подали документы на оформление путевок. Через десять дней путевки на двухнедельный отдых в Юрмале были у них в руках. На сборы оставалось три дня.

* * *
        Марина сидела в открытом кафе на центральной улице Майори и через пластиковую соломинку потягивала апельсиновый сок. Шел третий день отдыха. Погода в Юрмале была, действительно, отличная, солнышко припекало не намного меньше, чем в Сочи. Гостиница, в которой поселилась группа, с которой приехала Марина, находилась неподалеку.
        Марина приехала отдыхать одна, без Лены. Та буквально накануне дня отъезда позвонила и взволнованным голосом сообщила, что она никуда не поедет, потому что ее мама, к сожалению, сломала ногу. Придется вернуть путевку, потому что отец один на первых порах не справится. Ведь надо и продукты принести, и еду приготовить, и подать, и убрать, и помочь помыться. Короче, она не может оставить маму без своей помощи.
        - Жалко, конечно! - сетовала Лена. - Что поделаешь, видно, не судьба мне в этом году погреться на Юрмальском песочке. Ну, ничего, ты за меня понежишься, - пыталась сохранять присутствие духа подруга.
        - Как же я без тебя? - в первый момент растерялась Марина. - Я как-то не привыкла отдыхать одна. Умру со скуки!
        - Ничего, познакомишься с кем-нибудь. Кругом люди, надо только как следует оглядеться по сторонам, помнишь, мы с тобой говорили? - отшучивалась Лена.
        Вот так пришлось Марине нежданно-негаданно отправляться на отдых одной. Не очень-то веселая перспектива. Заводить знакомство с кем-нибудь из женщин из группы, чтобы постоянно ходить вместе («мы с Тамарой ходим парой» - почему-то вспомнилась ей поговорка), отнюдь не хотелось. Наоборот, было желание насладиться свободой, а общение с возможной курортной приятельницей хотелось бы свести до минимума, прибегая к нему лишь тогда, когда возникнет желание пообщаться.
        Что касается мужчин, то, во-первых, в их группе таковых было мало. А во-вторых, те, что имелись, были столь плотно опекаемы своими законными половинами, что строить им глазки, хотя бы ради самого невинного флирта, желания не возникало. Во всяком случае, Марина однажды поймала на себе такой выразительный змеиный взгляд одной мадам из их группы, муж которой имел неосторожность что-то с улыбкой спросить у Марины и задержаться глазами на ее фигуре, что…
        Улица, на которой располагалось кафе под открытым небом, в котором сидела Марина, являлась пешеходной зоной. Вся она была вымощена плитками, машины по ней не ездили, и поэтому здесь в обе стороны ленивой, типично курортной, шаркающей походкой прогуливались отдыхающие. Было интересно рассматривать их, а также от нечего делать дорисовывать черты их характера, профессии и даже биографии.
        Город Юрмала, название которого в переводе с латышского означает «взморье», состоял из нескольких слившихся воедино, плавно переходящих друг в друга курортных городков: Лиелупе, Булдури, Дзинтари, Майори, Дубулты и других. Раньше эти городки были самостоятельными населенными пунктами. Но, как было написано в туристическом проспекте, врученном Марине вместе с путевкой, с 1959 года они были объединены в одно целое, образовав курортный город Юрмалу. Та в свою очередь прославилась на заре перестройки своими знаменитыми песенными фестивалями.
        Майори по праву считался центром Юрмалы. Этот городок был самым симпатичным и уютным из всех остальных, в нем было множество кафе, ресторанчиков, нарядных магазинов с эффектно оформленными витринами. Отдыхающие, в каком бы районе Юрмалы они не проживали, тянулись в Майори, как пчелы на сладкое.
        Выпив весь сок, Марина подошла к стойке бара, чтобы купить себе взбитые сливки. В витрине холодильника были выставлены несколько вазочек с этим популярным в Прибалтике десертом. Сливки были украшены по-разному: посыпаны шоколадной крошкой, политы сиропом, обложены кусочками фруктов. Она долго выбирала, с каким дополнением их взять. Наконец, она купила лакомство, посыпанное тертыми орешками и украшенное кусочками персика.
        Держа в руках вазочку, она направилась к своему столику. Но столик оказался занят. За ним сидел немолодой мужчина.
        - Я, кажется, занял ваше место? - спросил он, увидев растерянное от неожиданности Маринино лицо. - Простите! Если вы возражаете против моего присутствия, то я перейду вон туда, - он встал и показал рукой в сторону.
        - Нет, что вы, сидите, пожалуйста, - Марине не оставалось ничего другого, как столь же вежливо ответить на культурные слова, обращенные к ней.
        Она села и стала, не торопясь, растягивая удовольствие, есть десерт. Искоса она поглядывала на своего соседа по столику. Выглядит весьма прилично, хотя и полноват. Серебристо-седые волосы, холеное лицо. Чем-то напоминает благополучного чиновника. Одет вполне пристойно, во всяком случае, безукоризненно опрятно. Вещи явно фирменные, хотя и скромные на вид, не бросающиеся в глаза. Светло-бежевые брюки и такого же цвета футболка, бежевые замшевые туфли, хорошие часы.
        В общем, незнакомец произвел на нее вполне благоприятное впечатление. Видно было, что благополучный, обеспеченный россиянин выбрался отдохнуть на знаменитый прибалтийский курорт.
        С удовольствием съев сливки, она промокнула губы бумажной салфеткой, встала, бросила взгляд на соседа по столику, слегка улыбнулась ему и, сказав: «Всего доброго!», - ушла. Выйдя из кафе, она направилась в сторону своей гостиницы. Она шла такой же неторопливой походкой, что и остальные отдыхающие, попутно останавливаясь у витрин магазинчиков и поглядывая на выставленные там красивые вещи.
        Вдруг сзади кто-то деликатно тронул ее за плечо. Она обернулась. Это был ее сосед по столику.
        - Простите, пожалуйста, - сказал он. - Скажите, вы отдыхаете в этой гостинице? - он показал на здание отеля, видневшееся неподалеку, за листвой деревьев.
        - Да, - улыбнулась Марина.
        - А я живу во-он там, - и он показал рукой в сторону моря, где, как знала Марина, недалеко от берега располагался другой отель. - Можно узнать, откуда вы приехали? - спросил он, продолжая идти рядом с нею.
        - Из Петербурга, - ответила Марина.
        - А я из Москвы, - в свою очередь сказал он.
        Было ясно, что мужчина хочет с нею познакомиться. Почему бы нет, подумалось Марине, ведь пока ничего более подходящего в поле зрения не попалось. Правда, он намного старше ее, это очевидно. Но ведет он себя тактично и культурно, и это выдает в нем человека, несомненно, уверенного в себе и обладающего опытом общения. Почему бы и нет, повторяла про себя Марина, пока они шли по направлению к ее гостинице.
        - Ну, вот, мы и пришли, - сказал мужчина. - Да, я же еще не представился, - добавил он. - Исправляю эту ошибку. Меня зовут Юрий Борисович, - назвал он себя и, в свою очередь, вопросительно посмотрел на спутницу.
        - А меня - Марина, - сказала она.
        - Очень приятно, - он слегка наклонил голову. - Мариночка, вы не против, если мы с вами завтра встретимся на пляже? Если будет так же жарко, как сегодня, то можно будет позагорать и покупаться, или, если вы захотите, мы можем прогуляться вдоль моря или совершить прогулку на катере.
        - Я не против, - улыбнулась Марина. Нет, этот дядечка ей определенно нравился. Во всяком случае, он не вызывал у нее неприятия и, тем более, отторжения. А ведь если бы кто сказал ей раньше, что она согласится на свидание с мужчиной, судя по всему, вдвое старше ее, то она бы вряд ли поверила. Мало ли молодых мужиков кругом! А вот, однако же, умеет этот Юрий Борисович обращаться с дамами. Во всяком случае, склонить молодую женщину к знакомству ему удалось, вне всякого сомнения.
        - Прекрасно, - приветливо сказал Юрий Борисович. - В каком месте, и в какое время я смогу найти вас?
        Марина сказала, что она придет на пляж в десять утра и будет загорать слева от главного входа, неподалеку от киоска с рекламным щитом «Кока-колы».
        Затем она попрощалась со своим новым знакомым и вошла в гостиницу.

* * *
        В послеобеденные часы солнце грело столь же усердно, что и в первой половине дня, но все-таки воздух постепенно становился чуть более свежим, не таким знойным. Марина и Юрий Борисович неторопливо гуляли босиком вдоль берега моря, там, где вода легкими волнами набегала на песок и делала его плотным, удобным для ходьбы.
        Во время этих прогулок Юрий Борисович рассказывал о себе.
        Ему не так давно исполнилось 64 года («ну надо же, как я угадала!» - подумала Марина), он вдовец, жена умерла полтора года назад. У него есть взрослый сын, его зовут Валерий, по профессии он кинооператор-документалист. Сын женат вторым браком и живет со своей семьей отдельно. От первого брака у Валерия есть дочь Ксюша, любимая и единственная внучка Юрия Борисовича. Ей двенадцать лет, ласковая, милая девочка, живет со своей матерью. Во втором браке у сына пока детей нет, он воспитывает сынишку своей нынешней жены.
        Сам Юрий Борисович работает юрисконсультом, является специалистом по транспортному праву. Он постоянно сотрудничает с тремя фирмами, имеет с ними контракты. Работы немало, но плюсом является то, что график работы свободный, можно планировать его по своему усмотрению.
        В Юрмалу он приехал отдыхать потому, что еще с прежних времен, когда Латвия входила в состав Союза, привык проводить отпуск именно здесь. Многие годы они с женой приезжали отдыхать в Дзинтари, Кемери, Дубулты и, конечно же, в Майори. Он знал здесь почти каждую тропинку. Ну а теперь, с возрастом, отдыхать в чересчур жарких местах и вовсе не стоит.
        - Для меня жаркий климат нежелателен, - объяснил Юрий Борисович, - я его не очень хорошо переношу. Сердце, знаете ли, - покачал он головой, - да и давление может дать о себе знать. Все-таки не мальчик уже, - добавил он с улыбкой.
        - Юрий Борисович, не напрашивайтесь на комплименты, - кокетливо произнесла Марина, искоса взглянув на него. - Вы производите впечатление человека, находящегося в очень неплохой форме, - шутливо продолжила она.
        - Мариночка, вы меня переоцениваете, - усмехнулся поклонник. - От возраста, увы, никому не дано отмахнуться, как бы человек не хорохорился внешне, - иронично покачал головой он.
        Марина не осталась в долгу и тоже немного рассказала о себе. Она разведена, с мужем прожила семь лет, детей у них не было, поэтому расстались без особых проблем. Окончила педагогический институт, но в последние годы работает, где придется. Недолгое время работала продавцом, потом - в рекламной газете, а теперь вот - в страховой компании.
        Юрий Борисович ухаживал немного старомодно, но красиво. Провожал до дверей до гостиницы, дарил конфеты, цветы. Впрочем, когда они загорали и купались на пляже, то от внимания Марины отнюдь не ускользало, что ее спокойный и солидный поклонник скользит долгими и отнюдь не безмятежными взглядами по ее фигуре, когда ему кажется, что она этого не замечает. «Да уж, действительно, седина в голову, бес в ребро!» - вспомнилась Марине поговорка.
        На пляже, конечно, было тоже заметно, что Юрий Борисович по возрасту годится Марине в отцы. Но холеность и ухоженность придавали ему респектабельный вид. Фирменные плавки, эффектное, со вкусом подобранное пляжное полотенце, хорошие солнечные очки - все это скрашивало неизбежные следы возраста. Во всем его облике чувствовалось привычное благополучие. «А это так украшает мужчину!» - мысленно произнесла Марина и в душе усмехнулась.
        Они съездили в Ригу и провели там целый день. Они исходили вдоль и поперек территорию Старого города, с его древними стенами и узенькими, мощеными булыжником улочками, помнящими гулкое цоканье лошадиных копыт. Они долго бродили по центру Риги, восхищаясь оформленными с изумительным вкусом витринами роскошных магазинов. Они пили чай с пирожными в уютном маленьком кафе, в котором витал аппетитный запах ванили и корицы. Кафе было оформлено в стиле ретро. Его стены были обшиты панелями из темно-коричневого мореного дуба и украшены множеством старых, пожелтевших фотографий в овальных рамках.
        В один из дней Марина и Юрий Борисович посетили концерт органной музыки в знаменитом Рижском Домском соборе. Божественные громкие звуки органа, казалось, пронизывали воздух. Внушительный, многоярусный инструмент трубно гудел в резонанс с вселенскими космическими звуками. Все это создавало в душе особые, невыразимые вибрации. В Юрмалу они возвращались притихшие, немногословные, слегка подавленные духовной мощью органной музыки.
        Они также посетили концерт знаменитых российских сатириков в открытом концертном зале Дзинтари. Выступали Арлозоров, Жванецкий, Задорнов и другие, более молодые и менее известные. Задорнова публика принимала особенно горячо, на «ура».
        - Ничего удивительного, - комментировал столь бурный успех Юрий Борисович. - Он ведь бывший рижанин. Много лет прожил в Риге, и родители его тоже жили и, вроде бы, продолжают жить здесь. У него и жена латышка, Велта. Кажется, теперь уже бывшая, - поделился он газетными сплетнями. - Больше, чем Задорнова, латыши, пожалуй, только Паулса любят и еще Вайкуле. Эти, понятное дело, вне конкуренции, они у них приравнены к национальным героям, - понимающе улыбнулся он.
        - А я вообще-то не являюсь поклонницей Задорнова. Американцев критикует почем зря, а у самого на лице написано, что жить он предпочитает по западным меркам, а отнюдь не по российским, - заметила Марина. - Мне больше нравится молодое поколение, Галкин, например.
        Гуляя, Марина и Юрий Борисович заходили в многочисленные художественные магазинчики, торгующие произведениями искусства. В основном, там продавались изделия из янтаря. Эти вещи поражали своим разнообразием и современным дизайном. Роскошные перстни, браслеты, бусы, колье самых невероятных оттенков янтаря, начиная от нежно-бежевых, золотистых и рыжих и заканчивая бордовыми, каштановыми и кофейно-коричневыми, почти черными.
        Марине особенно приглянулся один браслет: темно-коричневый, с многочисленными полупрозрачными прожилками, в которых были заметны кроваво-бордовые отблески. Этот браслет так хорошо подошел бы к ее новому вишневому топу с открытой спиной. Примерив браслет и покрутив рукой так и этак, Марина взглянула на цену. Дороговато, сорок пять долларов. Цены-то у них в Латвии европейские, с российским кошельком особо не разгуляешься.
        Юрий Борисович в это время прохаживался вдоль стен, с интересом разглядывая произведения современной живописи, развешанные на них. Казалось, он полностью углубился в рассматривание абстрактных ландшафтов, выполненных в сдержанной, типично прибалтийской цветовой гамме.
        Они вышли из магазина и пошли по улице. Через несколько шагов Юрий Борисович остановился и попросил Марину подождать его пару минут. Он сказал, что хочет вернуться в магазин, чтобы еще раз взглянуть на одну понравившуюся ему картину и запомнить фамилию автора.
        Марина коротала время, разглядывая очередную витрину с выставленной там фарфоровой посудой. Наконец, к ней подошел Юрий Борисович. В его руке был небольшой пакет с логотипом художественного магазина. Он открыл пакет и показал то, что было внутри. В пакете лежал браслет, который так понравился ей.
        - Мариночка, это вам - с улыбкой произнес седовласый поклонник, протянув ей пакет и, как бы невзначай, взяв ее за руки. - В честь нашего прекрасного знакомства, - добавил он.
        - Ой, ну что вы, - немного смущенно сказала Марина, - мне даже неудобно, - добавила она.
        Но Юрий Борисович не дал ей договорить.
        - Подарить красивую вещь красивой молодой женщине - что может быть приятнее для мужчины, тем более, в моих летах, - шутливо возразил он.
        - А я думала, что вы полностью заняты картинами, - удивленно покачала головой Марина. - Вот уж не думала, что вы, оказывается, краем глаза следили за мной, - рассмеялась она. - По-моему, каждая женщина, видя украшения, не может пройти мимо, чтобы хотя бы не рассмотреть их поближе. В этом все женщины похожи на папуасов, правда? - она явно была довольна подарком, ее сияющее лицо говорило об этом.
        Поклонник смотрел на нее, не отрывая взгляда. Он, несомненно, испытывал удовольствие оттого, что доставил женщине радость, которую она совсем не скрывала.
        - Юрий Борисович, вы меня удивляете, - неожиданно сказала Марина.
        - Чем же? - удивился он.
        - Похоже, вы за мной ухаживаете, - кокетливо расхохоталась она.
        - А вы только сейчас это поняли? - в тон ей ответил он.

* * *
        В двенадцать часов дня у Марины была назначена встреча с Андрисом. Они договорились встретиться в том же открытом кафе на центральной улице Майори. Марина пришла чуть раньше условленного времени и ждала Андриса, сидя за столиком. На ней был надет вишневый трикотажный топ с открытой спиной и облегающие черные брюки, слегка расклешенные книзу. На правой руке поблескивал своей полированной поверхностью браслет из темного янтаря. Желание нравиться было Марине ничуть не чуждо, и именно оно побудило ее надеть обновку, идя на эту встречу.
        Лена, ее подруга, в день отъезда передала ей для своих рижских знакомых письмо с фотографиями, а также небольшой презент в питерском стиле. Подарок включал в себя водку «Вальс Бостон», на матовой стеклянной бутылке которой были изображены слова и ноты знаменитой песни Александра Розенбаума, и, кроме того, в подарок входила коробка вкуснейших конфет «Мечта». Лена снабдила ее телефоном своих друзей - Андриса и его жены Санты - и просила обязательно связаться с ними, чтобы передать им эту небольшую посылку.
        Марина стала уже поглядывать на часы, когда к ней, наконец, подошел Андрис. Договариваясь о встрече накануне по телефону, оба они в общих чертах описали друг другу свою внешность, как это обычно делают люди, назначая свидание с незнакомым человеком. Ну, что ж, Андрис выглядел как типичный прибалт: высокий, светловолосый, со спортивной плечистой фигурой. Черты лица суровые и даже немного грубоватые, но кожа свежая, чистая. Одет и причесан очень аккуратно. В руках небольшой букет. Все вместе придавало его облику своеобразный прибалтийский лоск.
        Он широко улыбнулся и подошел к ней.
        - Простите, вы Марина? - скорее утвердительно, чем вопросительно произнес он.
        - Да, это я, - ответила Марина, - а вы, насколько я понимаю, Андрис.
        Он галантным жестом протянул ей цветы, затем сел рядом.
        - Рад приветствовать гостью из Петербурга. Простите, что опоздал на пару минут. Я оставил машину на стоянке, довольно далеко отсюда, ведь сюда въезд запрещен, пешеходная зона. - В его голосе отчетливо звучал прибалтийский акцент, который, впрочем, ничуть не портил, а даже наоборот, украшал его речь, придавая ей немного интригующий иностранный оттенок.
        - Вы прекрасно говорите по-русски, - сделала ему комплимент Марина.
        - Спасибо. Я ведь живу в Риге, - объяснил он, - а там очень много русских. Мы все время общаемся друг с другом, поэтому почти все рижане неплохо владеют языком нашего большого соседа, - усмехнулся он. - А вот в провинции сейчас молодежь почти не говорит по-русски, этот язык сейчас в школах уже не преподают.
        Они привычно посетовали на то, что между нашими странами теперь возведены границы и таможни, которые существенно затрудняют взаимные поездки.
        - Посмотрите, как мало теперь отдыхающих в Юрмале, - сказал Андрис. - А ведь это плохо отражается на экономике курорта, - добавил он. - Ведь раньше жители Юрмалы только на курортниках и зарабатывали, и, надо сказать, неплохо зарабатывали.
        - Это вы называете мало? - удивилась Марина. Ей казалось, что на улицах и на пляже достаточно людей.
        - О, Мариночка, сразу видно, что вы не бывали здесь в прежние годы. Тогда в июле, в самый сезон на пляже было трудно найти свободное место, не то, что сейчас, - усмехнулся Андрис. - Раньше сюда приезжали отдыхающие из всех союзных республик, а теперь здесь отдыхают, в основном, рижане.
        Марина вручила Андрису посылку от своей подруги. Он, в свою очередь, отдал Марине пакет с презентом для Лены. Там была бутылка знаменитого рижского черного бальзама, который так хорошо подходит к чаю и кофе, а также большая коробка шоколадных конфет «Лайма».
        - В общем, обменялись любезностями, - засмеялась Марина. - Если бы кто посмотрел на нас со стороны, то подумал бы, что мы, под видом бутылок и конфет, передаем друг другу какие-то секретные материалы.
        Они поговорили о том, о сем. Андрис расспрашивал о Лене, он выразил сожаление, что она из-за болезни матери не смогла приехать, спросил, не собирается ли она в ближайшем будущем посетить Ригу. Наконец, содержание встречи было исчерпано. Однако прежде, чем попрощаться, Андрис предложил выпить по стакану минеральной воды и по чашечке кофе. Марина с удовольствием согласилась.
        Когда Андрис отошел за кофе, Марина сидела за столиком и рассеянно глядела по сторонам. Вдруг она увидела на другой стороне улицы Юрия Борисовича, находившегося на расстоянии примерно ста метров от нее и идущего по направлению к кафе. Увидев Марину, он радостно улыбнулся ей и приветливо помахал рукой. Она тоже кивнула ему. Весь вид Юрия Борисовича говорил о том, что он сейчас с удовольствием присоединится к ней.
        Не успел он подойти ближе к кафе, как к столику, неся кофе и минеральную воду, вернулся Андрис. Он заботливо подвинул поближе к Марине принесенные напитки, сел и стал продолжать разговор.
        Марина увидела, что ее седовласый поклонник приостановился. Выражение его лица изменилось. Казалось, что он внутренне сжался. Но потом он мгновенно овладел собой, и его лицо приняло спокойное и даже равнодушное выражение. Затем он, как ни в чем не бывало, прошел мимо.
        Распрощавшись с Андрисом, Марина вышла из кафе и неторопливо пошла по направлению к своей гостинице. Настроение было почему-то испорчено. Однако приближалось время обеда, она проголодалась и не хотела опаздывать.
        Подойдя к гостинице, Марина подняла глаза и увидела, что неподалеку от входа стоит Юрий Борисович. Было видно, что он ждал ее. Судя по всему, он видел, как она распрощалась с Андрисом, и поэтому решил встретить ее у входа в отель. Он, не отрываясь, смотрел на нее, но приблизиться не решился.
        Марина сама подошла к нему. «Надо же, как дядечку разобрало!», - усмехнулась она в душе.
        - Вот, передавала посылку от своей питерской подруги ее знакомому, - сразу же прояснила ситуацию Марина. - Он с семьей в Риге живет, и приехал в Юрмалу, чтобы забрать это. Встретились с ним в кафе, поговорили о моей подруге, о том, как в России и в Латвии живется.
        Лицо Юрия Борисовича разгладилось, он просиял, затем улыбнулся с явным выражением облегчения на лице.
        - Ну вот, Мариночка, хорошо, что вы это сказали. А то я уже испытал приступ ревности, - шутливо, но в то же время с некоторой долей серьезности произнес он.
        - Юрий Борисович, вы меня удивляете, - ответила Марина. - Неужели вы такой собственник? - с усмешкой спросила она.
        - Еще какой! - в тон ей ответил седовласый поклонник.
        - Вы меня просто пугаете! - рассмеялась Марина и хотела уже попрощаться, ибо почти опаздывала на обед.
        Но Юрий Борисович остановил ее. И, прежде, чем она ушла, предложил ей завтра встать пораньше и пойти утром, еще до завтрака, на море. В это время суток на пляже еще совсем не жарко, наоборот, даже свежо. В полвосьмого утра там практически нет народу, воздух чистейший, на море штиль, сказочная красота. Они полюбуются морем, подышат полезным утренним воздухом, посидят в дюнах.
        Предложение было заманчивым. Марина согласилась.

* * *
        В этот ранний час у моря было на самом деле сказочно хорошо. Бескрайняя, поблескивающая перламутром водяная даль на горизонте сливалась с небом, по которому изредка проплывали небольшие перистые облачка. Небо над Балтикой, действительно, было необычайно красивым, его постоянно изменяющаяся цветовая гамма изобиловала множеством тонких оттенков.
        От моря шел ни с чем не сравнимый запах свежести, к которому примешивался еле ощутимый дух водорослей, смешанных с песком, в небольшом количестве выброшенных на берег приливом. Днем дети, играющие на пляже, находили в них крохотные кусочки янтаря, вынесенные морем на сушу.
        Юрий Борисович и Марина прошли метров двести по шелковистому мелкому песку, затем решили искупаться. Раздевшись и оставив вещи на скамейке, стоявшей неподалеку от воды, они вошли в воду.
        - О-о-о! Холодновато! - воскликнула Марина, поеживаясь и обхватив свои плечи руками.
        - А чего же вы хотели, Мариночка, - ответил Юрий Борисович. - Вода с утра еще не успела прогреться. Это все-таки Балтика, а не Средиземное море.
        - Да уж! - закивала головой та. - В этом сомневаться не приходится!
        - Зато после купания вы почувствуете себя просто отлично, - продолжал подбадривать Марину Юрий Борисович. - Знаете, как такая водичка освежает? - добавил он. - Ну, что, окунемся? - он быстро погрузился в воду и поплыл.
        Марина, будучи жительницей Петербурга и тоже живя на берегу Балтийского моря, прекрасно знала, что после купания в, прямо скажем, нежаркой балтийской водичке чувствуешь себя, действительно, великолепно. Кожа от капелек соленой воды становится порозовевшей и свежей, глаза начинают блестеть, и все тело наполняется энергией. Но, хоть и знаешь о том, что прохладная вода производит чрезвычайно полезное действие, все равно каждый раз, прежде, чем окунуться в нее, убеждаешься, что это можно сделать, лишь предварительно собравшись с духом и ахнув.
        После того, как первое чувство холода прошло, и тело приятно согрелось, выходить из воды, действительно, уже не хотелось. Наоборот, возникало желание прыгать в ней, кувыркаться и плавать, переворачиваясь на бок и на спину.
        - Потрясающе! - восклицала Марина с блестящими от удовольствия глазами. - Юрий Борисович, вы просто молодец, что вытащили меня сегодня на пляж в это время! Обычно меня утром не заставишь рано встать, я ведь люблю поспать, есть такой грех.
        - Я надеюсь, что это ваш не единственный грех? - улыбаясь, спросил тот.
        После купания они хорошо растерлись махровыми полотенцами. Но все равно находиться на пляже было слегка прохладно, воздух и песок, действительно, еще не успели прогреться как следует. Нужно было идти в дюны. Эти небольшие песчаные холмики, созданные ветром в тех местах, где пляж уже почти переходил в прибрежный лесок, создавали пространство, хорошо защищенное от ветра. Там на самом деле было намного теплее и уютнее, чем на открытом пляже.
        Марина и Юрий Борисович перенесли свою одежду за песчаные холмики и расположились там. Предусмотрительный поклонник, идя на пляж, захватил с собой два небольших картонных пакета с соком и пару пачек крекеров.
        - О-о! Вот это кстати, - воскликнула Марина, глядя на провизию. Она сидела на корточках и пересыпала в руках шелковистый, чуть скрипучий нежно-бежевый песок. - Я здорово проголодалась после купания, - объяснила она. - Какой же вы предусмотрительный, Юрий Борисович! - кокетливо покачала она головой.
        - Это далеко не единственное мое достоинство, - в тон ей шутливо ответил он, сверху вниз глядя на нее и открывая пачку с крекерами. - Правда, всем этим не наешься, - продолжил он, - но все-таки червячка заморить можно.
        Они с удовольствием пили абрикосовый сок и хрустели крекерами с маком. Когда Юрий Борисович, передавая ей пакет с соком и печенье, задержал ее пальцы в своих, Марина почувствовала, что между ними как будто пробежала искра. Да и по выразительным взглядам седовласого кавалера было видно, что присутствие молодой женщины, находящейся рядом с ним в этой уединенной, защищенной от посторонних взглядов и поэтому вполне интимной обстановке, явно волнует его. По тому блеску в глазах, с которым он то и дело как бы невзначай поглядывал на нее, Марина ясно ощущала, что обстановка становится двусмысленной.
        Хотя в дюнах было теплее, чем на пляже, все же Марина почувствовала, что чуточку замерзла. Неплохо было бы накинуть что-нибудь на плечи. Она встала и огляделась, решая, что же ей набросить на себя, полотенце или рубашку, в которой она пришла. Но Юрий Борисович опередил ее. Он тоже встал и, взяв тонкий хлопчатобумажный джемпер, который был на его плечах, когда они шли сюда, бережно укрыл им Марину. В этот момент расстояние между ними сократилось до минимума, и Юрий Борисович неожиданно притянул ее к себе и поцеловал. Марина не отстранилась. Объятие поклонника было весьма крепким. Он плотно прижался к ней, от его тела исходило жаркое тепло. Его поцелуй был таким длительным и глубоким, что у Марины поплыла под ногами земля. Не выпуская ее из объятий, он взволнованно гладил ее спину, плечи, бедра. Марина, находясь в тесных объятьях поклонника, чувствовала его мужское естество, которое уже находилось в полной готовности. «Ничего себе!» - подумала она. - «Вот и верь после этого, что, мол, мужчины после пятидесяти уже не то. Ему-то, пожалуй, никакие снадобья не нужны!» - усмехнулась она в душе. Вместе
с тем его объятия отнюдь не были ей неприятны, она чувствовала себя весьма взволнованной, у нее перехватило дыхание.
        Неизвестно, чем бы все это кончилось, но в этот момент со стороны лесочка послышались шаги, и звонкий детский голос закричал:
        - Ji-i-i! Nc upru![1 - Яни (уменьшительная форма от имени Янис)! Иди сюда! (лат.)]
        На пляж выбежал мальчик лет шести с льняными волосами, в кепке-бейсболке, повернутой козырьком назад. Он подпрыгивал, очевидно от радости, что скоро будет купаться. За ним на расстоянии пятнадцати метров бежал другой мальчик, немного постарше. Следом, в отдалении, шла мать с девочкой, видимо, сестрой сорванцов.
        - Brni! Brni! - крикнула женщина. - Ejam uz msu vietu![2 - Дети, дети! Идемте на наше место! (лат.)]
        Мать с детьми подошли к тому месту, где находились Юрий Борисович и Марина, и остановились в двадцати-тридцати метрах от них. Они положили свои вещи на песок и явно собирались расположиться здесь основательно. Видимо, причиной тому служил большой яркий тент, расположенный рядом. Под ним в случае необходимости можно было поместить детей, когда солнце начнет припекать сильней.
        Уединение было нарушено. Марина и Юрий Борисович взяли свои вещи и неторопливо пошли по кромке воды по направлению к выходу с пляжа. После того, что произошло между ними, ощущалось явное напряжение чувств. Поэтому они старались говорить ни о чем и почти не смотрели друг на друга.
        Юрий Борисович проводил Марину до дверей гостиницы. Прощаясь, она сказала, что сможет встретиться с ним не ранее, чем во второй половине дня. Она сказала, что собирается помыть голову, а также немного поспать. На самом деле она была в смятении, и не знала, как ей быть дальше: стоит ли недвусмысленно охладить пыл седовласого поклонника или?..
        Она вошла в гостиницу, затем обернулась и увидела, что он продолжает стоять и смотреть на нее через широкую стеклянную дверь.

* * *
        Двухнедельный отдых подходил к концу, до Марининого отъезда оставалось два дня. У Юрия Борисовича отдых должен был закончиться немного позже, через четыре дня. Он предложил Марине сегодняшним вечером пойти в ресторан, и это предложение было принято.
        Ресторан находился на улице, ведущей к морю, недалеко от центрального входа на пляж. Марина и ее спутник устроились за уютным двухместным столиком в углу зала. Это давало им возможность видеть все, и в то же время самим оставаться чуть в тени, не на виду.
        Пока ее спутник просматривал меню, Марина с интересом изучала интерьер. Он был оформлен в современном стиле, то есть, выглядел простым и свободным от лишних деталей, но, вместе с тем, утонченным и изысканным. В матовых белых стенах по всему периметру зала были сделаны глубокие овальные ниши, в которых стояли большие белые вазы, похожие на амфоры. В этих вазах располагались искусно подобранные букеты сухих цветов. Окна были занавешены белыми тонкими полупрозрачными занавесями, которые по бокам были собраны красиво задрапированными складками. Все вместе выглядело шикарно. Ну, что ж, прибалты, действительно, обладают безукоризненным вкусом и, как никто другой, умеют оформлять стильные интерьеры.
        Юрий Борисович предложил заказать традиционные блюда латышской кухни: на закуску форель, угорь и копченую курицу, а на горячее - карбонад с гарниром. Из алкоголя Маринин поклонник выбрал для себя коньяк, а она предпочла шампанское.
        - Где-то я слышала, что женщины так любят шампанское потому, что оно на них великолепно действует, - вспомнила Марина. - Оно вызывает у них прекрасное настроение, они раскрепощаются, начинают шутить и хохотать, танцевать без устали и, главное, выпив шампанского, все они становятся необыкновенно привлекательными.
        - Насчет привлекательности, Мариночка, то вы и без шампанского обладаете ею в полной мере, - не преминул сделать комплимент Юрий Борисович. - А насчет всего остального - проверим! - подхватил тему он.
        Играл оркестр. Барабанщик самозабвенно выдавал на своих инструментах ритмическое соло, которое, казалось, никогда не кончится. Как только затихала одна вариация, и последний звук таял в воздухе, ударник, застыв на пару мгновений, начинал новую вариацию, еще более заводную и возбуждающую. Все это электризовало публику, и некоторые посетители, отрываясь от еды, награждали музыканта бурными аплодисментами.
        Программа развлечений, как гласил рекламный плакат у входа в ресторан, включала в себя элементы варьете. Три танцовщицы, одетые в черные атласные бикини, белые цилиндры и белые обтягивающие сапоги на высоких каблуках, отлаженными движениями отплясывали на небольшой сцене нечто вроде канкана.
        Закуски, принесенные официантом, оказались необычайно хороши. Нежная форель буквально таяла во рту, то же самое можно было сказать и об угре, копченая курица аппетитно пахла дымком. Сочный карбонад, поданный на горячее, был дополнен сложным гарниром, состоящим из картофеля фри, маринованных грибочков, а также фигурно нарезанных и затейливо разложенных овощей.
        Когда оркестр играл медленные танцы, Маринин спутник несколько раз приглашал ее танцевать. Правда, он танцевал в несколько старомодной манере, однако вел партнершу весьма уверенно, и она легко и бездумно подчинялась его движениям.
        К концу вечера оба они успели изрядно захмелеть, настроение было прекрасным, и жизнь представлялась в радужном свете. На сладкое официант принес кофе с воздушными, тающими во рту пирожными.
        Наконец, после полуночи они вышли на улицу. Вечер был на редкость теплым, идти к себе в гостиницы не хотелось, и они решили пойти прогуляться в сторону моря.
        - Мариночка, а ведь я влюбился в вас, - неожиданно серьезно сказал Юрий Борисович. Он нежно взял ее ладонь в свои руки и поцеловал. - Впрочем, надеюсь, вы это заметили. - Он помолчал. - Что вы на это скажете?
        - Даже не знаю, - слегка смущенно ответила Марина. - А может быть, это из-за того, что курортная обстановка располагает, а? - спросила она и кокетливо глянула на него. - А вот я послезавтра уеду в Питер, и вы меня даже не вспомните.
        Он долгим взглядом посмотрел на нее и отрицательно покачал головой.
        Они дошли уже почти до пляжа и теперь шли по негустому лесочку, расположенному неподалеку от прибрежной полосы. Пахло упавшей хвоей, брусникой и нагретым за день мхом.
        Увидев перед собой небольшую полянку, окруженную молодыми елочками, они сели на землю. Марина сбросила туфли на каблуках и потянулась. Она с наслаждением вдыхала природные запахи.
        - Господи, как здесь хорошо! - сказала она. - Даже уезжать не хочется. Так бы и осталась еще на пару недель. - Она посмотрела на Юрия Борисовича и увидела, что он глядит на нее, не отрываясь. Он крепко взял ее за обе руки.
        - Марина, девочка моя, я совсем потерял голову, неужели ты не видишь? - чуть хриплым от возбуждения голосом произнес он.
        - Какая же я девочка? - попробовала отшутиться Марина. - Я разведенная женщина тридцати двух лет, - засмеялась она.
        Но ее спутнику уже было не до шуток.
        В одно мгновение Марина оказалась лежащей на земле, в объятиях своего поклонника. Он жадно гладил и ласкал ее грудь, бедра, живот. Она не сопротивлялась, его объятия не были ей неприятны. Напротив, она чувствовала себя в руках хотя и немолодого, но темпераментного и опытного мужчины. Его страстные, целенаправленные ласки возбуждали Марину. Шампанское ударило ей в голову, и отдавать отчет в своих действиях ей совершенно не хотелось.
        Он вошел в нее с такой силой, которую она никак не ожидала от шестидесятичетырехлетнего мужчины, который, кстати, оказался наделенным от природы завидными мужскими статями. Видно было, что он совсем потерял голову. Тело молодой женщины с ее упругой, гладкой, шелковистой кожей сводило его с ума. Он, как безумный, без устали погружался и погружался в нее, стремясь достичь горячей, сладостной глубины, потаенно скрытой внутри ее тела. Он вжимал и вжимал Марину в землю, и своими обнаженными ягодицами она чувствовала прикосновение мягкого мха.
        Он никак не мог насытиться ею. Она слышала его шумное, прерывистое дыхание и сдавленные стоны наслаждения. Подчиняясь и отдаваясь неумолимому ритму сильных движений партнера, который причинял ей сладостную боль, она повторяла их вместе с ним. Казалось, все это будет происходить бесконечно.
        Потом, когда все уже закончилось, и оба они неподвижно лежали рядом на земле, Юрий Борисович, нежно взяв Маринину руку в свою, благодарно гладил и гладил ее пальцы.
        - Девочка моя, девочка моя, - повторял он. - Я тебя никуда не отпущу.
        Марина молчала, говорить ей не хотелось. Состояние бездумного блаженства овладело ею. В ответ она легонько сжала пальцы Юрия Борисовича и тоже погладила их.
        Через пару часов, когда земля уже начала становиться прохладной, Юрий Борисович проводил Марину в отель.
        Через день она уехала в Петербург.

* * *
        Юрий Борисович каждый день звонил Марине в Питер, то на работу, то домой. Он настойчиво приглашал ее приехать к нему в гости, в Москву. Воспользовавшись службой «Western Union», он прислал ей для этой цели деньги на железнодорожный билет, и она в тот же день получила их.
        Субботним утром Юрий Борисович встретил Марину на Ленинградском вокзале, до сих пор, как ни странно, не переименованном в Санкт-Петербургский. Она приехала в столицу в мягком вагоне фирменного поезда «Красная стрела». Выйдя из здания вокзала, они сели в машину и поехали домой. Юрий Борисович вел машину спокойно, почти автоматически, как это делают профессионалы с большим стажем. По всему было видно, что он уже много лет за рулем, и поэтому давно оставил позади стремление к лихачеству, свойственное молодым, агрессивным водителям. Он не превышал скорость, не перестраивался перед носом у других водителей на другую полосу, не подрезал, в общем, не лихачил, а вел машину надежно и безопасно.
        Юрий Борисович вез Марину через центр, по всей вероятности для того, чтобы показать ей обновленную Москву. И, действительно, она довольно давно не была здесь, в последние годы все как-то не приходилось.
        По сравнению с тем, что она помнила, центр столицы на самом деле сильно изменился. По всему было видно, что Москва стала громадным мегаполисом, еще большим, чем прежде, недаром ее стали сравнивать с Нью-Йорком. Теперь центр столицы сиял по-настоящему западным лоском. Запах больших, шальных денег витал в воздухе, во всем чувствовался широкий размах. Проезжие части центральных улиц были буквально забиты автомобилями, по большей части иномарками. Мимо окон машины, в которой ехала Марина, мелькали огромные магазины, сверкающие роскошными витринами. И всюду на улицах толпы, толпы, толпы людей. Однако ей в глаза все же бросилось, что на лицах людей, в отличие от их западных собратьев, было написано не спокойное и умиротворенное выражение, а замкнутое, сосредоточенное и, в общем-то, не слишком приветливое.
        Хотя Марина приехала в столицу из Питера, который также являлся огромным мегаполисом, но по сравнению с Москвой родной город на Неве показался ей респектабельно-спокойным, по северному размеренным и даже тихим. Марина испытывала двойственное ощущение: с одной стороны, Москва немного оглушила ее, но в то же время она чувствовала себя заинтригованной и приятно возбужденной новыми впечатлениями. «Да-а, столица - это все-таки столица», - думалось ей, когда она наблюдала мелькающие за окнами машины центральные, как будто выставленные напоказ улицы благополучной, нарядной, сытой Москвы. - «Ничего не скажешь. Видно, что это уже другой уровень цивилизации».
        Однако по мере того, как машина отдалялась от центра города, виды за окнами автомобиля становились все более обыденными и, можно даже сказать, безликими. Теперь они были лишены бьющей в глаза капиталистической роскоши.
        Наконец, машина, проехав значительное расстояние, остановилась у большого кирпичного дома, выстроенного в виде высокой цилиндрической шестнадцатиэтажной башни. Когда Юрий Борисович и Марина поднялись на лифте на седьмой этаж и вошли в квартиру, то хозяин первым делом отправил гостью мыть руки с дороги. Выйдя из ванной и пройдя в кухню, Марина увидела, что там на столе уже стоит завтрак, судя по всему, приготовленный хозяином заранее, а сейчас лишь выставленный из холодильника. Завтрак состоял из бутербродов с красной рыбой, ветчиной, сыром и шпротами, он также включал в себя блюдо с салатом, приготовленным из помидоров, огурцов, красных и желтых перцев. На столе также стояли бокалы и бутылка легкого белого виноградного вина.
        Однако было понятно, что завтрак интересует Юрия Борисовича меньше всего. Немного поев и выпив вина, они с Мариной очень быстро оказались в постели.
        Юрий Борисович весь находился во власти своего нового, и, как он понимал, вероятно, последнего, чувства. Он чувствовал, что эта молодая женщина вливает в него новые силы, вселяет вторую молодость. Ее молодое тело опьяняло его, и от этого ему казалось, что силы его удесятеряются.
        Собственно, ничего удивительного в этом не было. Долгие годы он прожил с женой, женщиной не намного младше его, можно сказать, почти ровесницей. И хотя жена была для него бесконечно близким, родным человеком, женщиной, которую он искренне любил и к которой был необыкновенно привязан, хотя он тяжело переживал ее потерю, но… Интимные отношения между ними, что уж тут греха таить, в последние годы стали рутинными. Никакой новизны: знакомое до каждой родинки тело, заранее известное до мелочей поведение в постели. И хотя жена была, в общем-то, красивой женщиной, умевшей эффектно подать себя, но неумолимое время оставило и на ее внешности свои отметины. Она это хорошо понимала, и, наверное, поэтому стеснялась лишний раз раздеться, показать себя. Понятно, что все это никак не благоприятствовало возникновению желания. Поэтому и стали интимные отношения с женой довольно редким явлением. Ну, что ж, Юрий Борисович даже смирился с тем, что в последние годы возбуждение приходило к нему не так часто, как в молодости. Он считал, что мужская потенция с возрастом уменьшается, что так и должно быть, все естественно.
Он даже сильно не переживал по этому поводу: что ж делать, все супруги, обладающие многолетним стажем совместной жизни, через это проходят. Видимо, это плата, и, надо признать, жестокая плата за долгие годы человеческой близости, тесной привязанности и душевной теплоты.
        А тут - бог мой, как будто новые силы влились в него, да еще какие! Он и сам от себя такого не ожидал. Все это время он думал только об одном: о нежной, головокружительно пахнущей коже молодой женщины, о ее гладком теле, о горячей, упругой, тесной глубине внутри нее. Хотелось только одного - еще и еще проникать в эту сводящую с ума женскую бездну, в погоне за бесконечным, не прекращающимся наслаждением.
        А Марина, находясь в гостях у Юрия Борисовича, тоже была полна впечатлений, но только несколько иного рода. «Боже, какая у него потрясающая квартира!» - думала она. Хотя дом, в котором он жил, и был расположен в отдаленном от центра районе, но он был добротным, кирпичным, построенным по индивидуальному архитектурному проекту. Квартира была весьма просторной, с удобной планировкой, большой кухней и прекрасно оборудованным туалетом и ванной.
        Во всем чувствовалась привычка к достатку, причем, обретенному уже давно, а не только вчера, как это бывает у нуворишей. В целом, квартира производила солидное и спокойное, может быть, чуть старомодное, но, как и ее хозяин, весьма респектабельное впечатление, без бьющей в глаза новорусской показухи. «Да-а, не то, что у нас», - подумала Марина. - «Какая огромная разница между этим жилищем и теми условиями, в которых приходится жить мне», - снова внутренне вздохнула Марина. - «Эх, как было бы неплохо пожить в такой квартирке, а не в моей семейной коммуналке!», - мечтательно подумала она.
        Юрий Борисович в то недолгое время, которое оставалось от занятий безумным сексом, понемногу рассказывал о себе, о своей одинокой жизни в этой квартире.
        - Представь себе, Мариша, готовлю я сам, - поделился он. - Пришлось приспособиться после смерти жены, - он помолчал. - Да, собственно, много ли мне, одинокому мужику, надо? - продолжил он. - Вот, год назад купил аэрогриль, и, ты знаешь, очень доволен. Он готовит еду практически сам, причем, готовит отменно. Достаточно лишь загрузить в него полуфабрикаты. Вот только супы он не варит, это приходится делать на плите. Кстати, время от времени ко мне заходит моя двоюродная сестра, и тогда она варит мне целую кастрюлю супа, его хватает на неделю.
        - Значит, ты хочешь сказать, что женщина тебе совсем не нужна? - кокетливо спросила Марина, искоса глядя на любовника.
        - Не-е-т, Мариша, такая женщина, как ты, мне очень даже нужна, но только совсем не для того, чтобы денно и нощно стоять у плиты, - и он, шутливо рыча, потянулся, чтобы снова поцеловать ее и заключить в объятия.
        - Юра, ну, сколько можно! - «отбивалась» от любовника Марина, глядя на него с умоляющим выражением лица. - У меня уже больше нет сил! Я не понимаю, откуда у тебя-то их столько? Сам ведь говорил, что не мальчик уже! - смеясь, восклицала Марина.
        - Девочка моя, я же не виноват, что ты меня сексуально возбуждаешь! - в свою очередь, полушутя-полусерьезно отвечал тот.
        Рассказывая о себе, Юрий Борисович поведал, что у него есть еще и дача, правда, она построена лет тридцать назад, еще в советские времена. Кирпичный дом, вполне добротный, вместительный, да и участок неплохой. Дача расположена недалеко от Москвы, всего в пятидесяти километрах. В доме уже давно все обустроено: туда проведен водопровод и установлены батареи отопления, хотя и печь тоже осталась. Также там есть газовая плита, теплый туалет и все остальное, необходимое для комфортно устроенной дачной жизни.
        - Участок, слава богу, охраняется, - сказал Юрий Борисович, - а то там давно бы все растащили, ты же понимаешь, - покачал он головой. - В общем, там очень хорошо, и мы с тобой туда обязательно съездим. Представляешь, проснешься ты рано утром, выйдешь на крыльцо, а там такой свежий воздух, что хоть пей его ведрами.
        - Здорово! - согласилась Марина.
        Правда, теперь, после смерти жены, продолжал рассказывать Юрий Борисович, за участком стало некому ухаживать, и он стал постепенно зарастать. Жена очень любила выращивать цветы: она сажала их на узких грядках, устроенных под окнами, и, выглянув летом в окно, можно было наслаждаться их видом. В свое время жена посадила рядом с входной дверью, по обе стороны ее, кусты шиповника, и раньше они всегда были усыпаны сверху донизу благоухающими цветами. Теперь, понятное дело, не то. Без хозяйки цветы зачахли. Сына-то ведь не допросишься приехать туда, он вечно занят на работе.
        «Эх, как хорошо было бы пожить в нормальных человеческих условиях», - снова мелькнула у Марины мысль.
        Почти все выходные, чуть ли не до того самого времени, когда пора уже было ехать на вокзал, они провели в постели, лишь изредка вставая, чтобы принять душ или поесть, благо большой холодильник был заполнен запасами. Юрий Борисович был поистине неутомимым любовником, он буквально не давал Марине передохнуть. К концу выходных ей даже показалось, что она похудела на пару килограммов. Во всяком случае, юбка на ней сидела свободнее, чем обычно, а под ее глазами залегли характерные голубоватые тени, свидетельствующие о высокой степени сексуального утомления.
        Находясь с ним в постели, она, конечно, видела его немолодое полноватое тело, с кожей, потерявшей упругость, с седыми волосами на груди и руках. Но если закрыть глаза, то не чувствовалось никакой разницы между ним и молодым, сильным, неутомимым мужчиной, у которого все в порядке с потенцией. Кроме того, Юрий Борисович, судя по всему, обладал к тому же еще и немалым опытом обращения с женщинами. Он был не только чрезвычайно умелым любовником, но и необыкновенно нежным, деликатным партнером. Судя по всему, он хорошо понимал, что женщина вдвое младше него является для мужчины его возраста настоящим подарком судьбы.
        Воскресный день неумолимо двигался к вечеру, уик-энд подходил к концу. Незадолго до того, как нужно было ехать на вокзал, вдруг зазвонил телефон, и Юрий Борисович минут десять говорил с кем-то, судя по всему, с внучкой.
        - Это Ксюшенька звонила, - тепло сказал он, закончив разговор. - Она прочитала мне по телефону стихи, которые сочинила о своем котенке, - улыбнулся Юрий Борисович. - Способная девочка, - добавил он с вполне естественной дедовской гордостью в голосе, - и при этом добрая и ласковая. - Он чуть задумался. - Боюсь, что с таким характером ей будет трудновато жить в наше время, - покачал он головой.
        Они ехали в машине по сияющей морем огней вечерней Москве. Юрий Борисович вез Марину на Ленинградский вокзал, чтобы посадить ее на поезд «Красная стрела», который отходил за несколько минут до полуночи. «Боже мой», - думала Марина, когда они шли по зданию вокзала. - «Люди смотрят на нас и, наверное, полагают, что это заботливый отец провожает свою дочь на поезд. А знали бы они, что мы с ним вытворяли в постели все эти дни!» - усмехнулась она в душе.
        Марина и ее спутник зашли в мягкий вагон, положили вещи и затем вышли на перрон. Там они стояли и тихо разговаривали, пока, наконец, проводница не попросила всех отъезжающих войти в вагон.
        Марина подошла к окну напротив своего купе и глядела на Юрия Борисовича, который, стоя на перроне, не отрываясь, смотрел на нее сквозь разделяющее их оконное стекло. Почудилось ли ей, или это было на самом деле, но его глаза в луче фонарного отблеска показались ей чуть влажными. Впрочем, может быть, они заслезились от ветра? Хотя в этот августовский вечер никакого ветра на улице, вроде бы, не было.
        Поезд медленно тронулся. Марина помахала Юрию Борисовичу рукой, пока тот не скрылся из виду, и пошла в свое купе.

* * *
        Марина уже второй месяц ездила к Юрию Борисовичу из Питера в Москву на выходные. В течение недели он постоянно звонил ей, говорил, с каким нетерпением ее ждет. Один раз она не смогла приехать: на работе была «запарка», и шеф попросил ее и еще двоих сотрудниц поработать в субботу. Когда Марина в телефонном разговоре сообщила об этом Юрию Борисовичу, то его голос сразу стал глухим, как будто потухшим. «Юра, ну, нельзя же так. Ведь не мальчик уже, на самом деле!», - подумала про себя Марина, но вслух ничего не сказала. Чувствовалось, что Юрий Борисович очень расстроен тем, что невозможно будет увидеть любимую и желанную женщину еще целую неделю.
        Прошло два месяца таких поездок. Выходные, проведенные вместе, встречи и проводы на вокзале стали неотъемлемой частью их жизни.
        Юрий Борисович все более отчетливо ощущал, что с каждым разом ему все труднее отпускать Марину обратно в Питер. Каждый раз, когда субботним утром он встречал ее на вокзале, у него начинало заранее щемить сердце. Он знал, что поздним воскресным вечером, когда так хорошо было бы уснуть вместе, тесно обнявшись, ему придется опять, в который раз, везти ее на вокзал и снова смотреть на нее через оконное стекло уходящего поезда.
        Он начинал понимать, что не хочет жить без Марины, что не может без нее. Почему он должен быть один, когда у него есть привлекательная молодая женщина? Много ли ему осталось, в конце-то концов? Бог знает!
        В середине октября, в один из приездов Юрий Борисович повез Марину на дачу. Они ехали по шоссе, по обеим сторонам которого стояли покрытые осенней листвой деревья. Некоторые деревья и кусты до сих пор сохраняли пышный, великолепный золотой убор, другие же из них уже сбросили почти всю листву, и их стволы и ветки стояли почти обнаженными. Земля была усыпана толстым слоем желтых, темно-красных и каштаново-коричневых листьев. В приоткрытое окно машины тянуло легким запахом опавшей, прелой листвы, влажноватой земли, осеннего леса.
        Наконец, они приехали на дачу. Выйдя из машины, Марина в полной мере ощутила, как хорошо за городом. Под ногами чуть шуршали сухие листья, чистый воздух был до краев наполнен кислородом. Покой и тишина, казалось, пронизывали все вокруг. Слышался только отдаленный лай собак, да редкие птичьи голоса, отчетливо звучащие в прохладном осеннем воздухе.
        Дом оказался весьма крепким и добротным. Видно было, что хозяева тщательно продумывали проект строительства дачи, и сделали все, чтобы она стала для них удобным и комфортным пристанищем, причем, как для летнего, так и для зимнего времени года. Все было обустроено солидно, основательно.
        В большой комнате на первом этаже даже стояло пианино. «Ксюшенька играет на нем, когда приезжает сюда», - пояснил Юрий Борисович. На втором, мансардном этаже тоже имелись две небольшие, но уютные комнатки со скошенным потолком. В общем, при желании на этой даче вполне можно было жить не только летом, но и зимой. Судя по всему, хозяева так и намеревались сделать, когда они вступят в преклонный возраст, отстранятся от дел, от работы, от активной жизни. Однако жизнь распорядилась иначе.
        В доме было по-осеннему прохладно. Юрий Борисович не захотел возиться с запуском системы отопления всего дома. Для этого надо было нагревать воду в большом котле, ждать, пока она как следует прогреется и поступит в батареи, установленные во всех комнатах. Это заняло бы какое-то время. Запускать систему отопления имело смысл лишь тогда, когда необходимо было прожить на даче, как минимум, неделю. А появившись здесь всего на пару дней, например, в такой приезд как сегодня, удобнее было воспользоваться электрообогревателями. Юрий Борисович так и сделал. Довольно скоро комната, в которой расположились хозяин и его гостья, наполнилась уютным теплом.
        Поздним вечером этого субботнего дня, когда они, обнявшись, лежали в постели, тихие, спокойные и обессиленные после бурных ласк, Юрий Борисович предложил Марине выйти за него замуж. Она согласилась. Честно говоря, она не слишком-то удивилась. По тому, как относился к ней Юрий Борисович, она интуитивно чувствовала, что все к этому идет.
        В понедельник утром она позвонила в Питер, к себе на работу, и предупредила, что сегодня ее не будет. Мол, она не смогла вчера выехать из Москвы потому, что не достала билет на поезд, в конце выходных это бывает. А завтра она обязательно выйдет на работу, у нее уже куплен билет на сегодня.
        В этот же день Юрий Борисович и Марина подали заявление в ЗАГС. Когда инспектор ЗАГСа, дама средних лет с тщательно уложенной прической, подняла глаза и увидела стоящую перед нею пару: солидного, представительного мужчину в возрасте, держащего под руку привлекательную молодую женщину, то она невольно поджала губы и на ее лице промелькнуло некое подобие холодной, все понимающей ухмылки. Выражение ее лица прямо-таки говорило: «Ну, вот, еще одна нашла себе состоятельного дядю!». Тем не менее, лицо инспекторши быстро приняло деловитое выражение человека, на своей работе повидавшего всякое.
        После того, как все данные жениха и невесты были записаны, им был назначен срок регистрации брака через полтора месяца. Но Юрию Борисовичу удалось убедить инспекторшу назначить им срок регистрации через две недели. Он объяснил это тем, что невеста иногородняя, и ему хотелось бы, чтобы она как можно быстрее уладила свои дела в Питере и перебралась к нему в Москву. Еще одним неоспоримым аргументом убеждения послужила заранее купленная Юрием Борисовичем большая коробка шоколадных конфет ассорти. Последний аргумент возымел свое действие и, в конце концов, инспектор пошла им навстречу. Регистрация брака была назначена на третье ноября.

* * *
        Когда Юрий Борисович сообщил своим родственникам о том, что собирается жениться, и рассказал, на ком, среди них началось нешуточное волнение, точнее, настоящий переполох.
        Сначала позвонила двоюродная сестра.
        - Юра, ты что, с ума сошел? - агрессивно начала разговор она, видимо, на правах старшей сестры. - Неужели ты не понимаешь, что женщине, которая моложе тебя на тридцать два года, нужен не ты, а московская прописка! - возбужденным голосом продолжала она. - Юра, ты ведь все-таки юрист, и, судя по всему, должен неплохо знать жизнь. Скажи на милость, какая муха тебя укусила? С чего это ты вдруг, как мальчишка, побежал за юбкой этой твоей пассии?
        - Во-первых, насчет прописки, - спокойно возразил Юрий Борисович. - Хочу обратить твое внимание, Дина, что Марина живет не в глухой деревне, а в городе Санкт-Петербурге. Культурная столица нашего государства, между прочим, - с холодной иронией сказал он. - И, во-вторых, должен тебе сказать, что никаких алчных поползновений со стороны моей молодой пассии, как ты ее называешь, я не замечал. Так что твои утверждения совершенно беспочвенны.
        - Да брось ты! - не унималась двоюродная сестра. - Если я тебе не скажу правду в глаза, никто не скажет, - темпераментно продолжала она. - Ну, и что, что она из Петербурга? Там что, разве нет молодых авантюристок, жаждущих отхватить себе какого-нибудь старого дурака с шикарной московской квартирой, дачей, машиной, гаражом и всем остальным в придачу?
        - Она не авантюристка, - потемнев лицом, ответил Юрий Борисович. Эти бесцеремонные поучения уже начинали ему надоедать.
        - Ну, прямо, не авантюристка! - продолжала наступать на брата Дина. - Знаешь, кто она? Сказать тебе? - ее уже несло, она жаждала выговориться, высказать, как ей казалось, праведное возмущение. - Охмурилка несчастная, вот кто она такая!
        - Дина, прекрати немедленно, а то мы поссоримся всерьез и надолго! - Юрий Борисович пытался держать себя в руках, но он уже почти потерял терпение, от гнева у него началось сердцебиение. - Скажи, ну зачем ты портишь со мной отношения? И вообще, зачем ты оскорбляешь мою будущую жену, ты ведь ее совершенно не знаешь! - он, наконец, потерял терпение, прервал разговор и бросил телефонную трубку.
        На следующий день приехал Валерий.
        - Папа, с одной стороны я очень рад за тебя, - начал сын. - Я, безусловно, заметил, как ты в последнее время светишься, даже помолодел - продолжал он. - Но, с другой стороны, прямо не знаю, что тебе сказать. Уж очень твой выбор неожиданный: иногородняя, да еще такая молодая, в дочери тебе годится. Даже младше меня. - Он замялся. - Извини, папа, но ты уверен, что она тебя, действительно, любит?
        - Ну, вот, Валера, и ты туда же, - произнес Юрий Борисович расстроенным голосом. - Ну, что вы все заладили: молодая да молодая. А что же, мне уже нельзя в молодую привлекательную женщину влюбиться, что ли? Я ведь еще мужчина, а не старик, как ты, может быть, думаешь!
        - Да нет, пап, я вовсе не о том, - продолжал Валерий. Ему было явно неудобно учить отца жить, но все-таки хотелось высказать свое мнение. - Подумай сам: что, кроме денег, может заставить молодую женщину выйти замуж за мужчину твоего возраста?
        - А ты не допускаешь мысли, сынок, что она испытывает ко мне такие же чувства, что и я к ней? - усмехаясь, спросил Юрий Борисович. Не мог же он, на самом деле, рассказывать сыну о том, что в постели отец и его молодая избранница превосходно находят общий язык, невзирая на огромную разницу в возрасте. - Разве, по-твоему, я уже не имею права на счастье? - Юрий Борисович горько улыбнулся и покачал головой.
        - Естественно, имеешь. Но ведь я говорю сейчас о другом, - попытался было возразить Валерий. Однако Юрий Борисович перебил его:
        - Поверь, уход из жизни твоей мамы я пережил очень тяжело, это была для меня настоящая трагедия. Честно тебе скажу, были моменты, что и жить не хотелось. Думал, что моя жизнь уже кончилась. - Лицо его потемнело, он замолчал. Затем он продолжил: - И теперь, когда на моем пути встретилась женщина, которая дарит мне счастье, вливает в меня новые силы, вы все хотите лишить меня радости жизни.
        - Да нет, папа, что ты, - пытался возразить Валерий. - Я просто хотел тебя предостеречь. - Он замялся, с трудом подбирая нужные слова. - Ведь в жизни всякое бывает. Всякие мотивы могут быть у людей в их поступках. И такой мотив, как корысть, тебе, как юристу, должен быть прекрасно известен.
        - Безусловно, - холодно отрезал Юрий Борисович. Затем он продолжил уже более мягким тоном. - Поверь, сынок, у твоего отца есть своя голова на плечах. Я хочу тебе сказать, что благодаря Марине я чувствую, что моя жизнь не заканчивается, а только начинается! - Он обезоруживающе улыбнулся. - Я даже скажу тебе вот что. Если мы с Мариной все-таки когда-нибудь расстанемся, я все равно буду безмерно благодарен ей за счастье. - Он помолчал. - Разве ты не хочешь, чтобы я был счастлив? Я жду от тебя понимания, сынок.
        На это Валерию было нечего возразить. Он ушел от отца со смешанными чувствами. С одной стороны, он давно уже не видел отца таким счастливым и моложавым, в радужном настроении, с блестящими глазами и энергичными движениями. С другой стороны, на душе было неспокойно. Выдержит ли отец такую эмоциональную нагрузку, как жизнь с молодой женщиной, представительницей совсем другого поколения, руководствующегося совершенно иными жизненными принципами, имеющего другие жизненные интересы? Не разойдутся ли в самом ближайшем будущем их пути? Эти мысли не давали покоя Валерию. Но, видя перед своим внутренним взором счастливое лицо отца, он отгонял их.
        Наконец, наступило третье ноября. Регистрация брака была назначена на одиннадцать часов утра. Жених и невеста, заранее выехав из дома, чтобы по пути не застрять в многочисленных московских дорожных пробках, заблаговременно приехали в ЗАГС. По пути Юрий Борисович рассказал Марине, что утром ему позвонила Ксюша.
        - Она сказала, что хочет меня поздравить, - с довольной улыбкой произнес Юрий Борисович. - Говорит: «Дедушка, я за тебя рада, теперь тебе не будет скучно одному». Солнышко мое! Ты представляешь, Мариша, девочке двенадцать лет, а она уже все понимает, как надо! Не то, что ее родственники. Выходит, она гораздо их умнее. По крайней мере, добрее, - добавил он и замолчал. Обида на родственников давала о себе знать.
        - Да брось ты, Юра, не обращай на них внимания, - успокаивала будущего супруга Марина. - Стерпится-слюбится. Думаю, что со временем они ко мне привыкнут. Увидят, что я не акула какая-нибудь, желающая проглотить бедного Юрочку со всеми потрохами, и постепенно успокоятся.
        Когда они приехали в ЗАГС, то увидели, что, хотя Юрий Борисович и пригласил близких родственников на церемонию бракосочетания, никто из них не пришел. Видимо, родственники таким образом демонстративно выражали свой протест против выбора Юрий Борисовича. Судя по всему, они пока еще не сумели преодолеть в себе неприязнь к будущей невестке, и не хотели испортить церемонию бракосочетания своими недовольными, враждебно настроенными лицами.
        Со стороны невесты тоже никого не было. Марина среди своих подруг не очень-то афишировала, что выходит замуж за человека на тридцать два года старше ее. Обо всем знала только Маринина мама, ну и, естественно, Лена. Кстати, та, услышав историю знакомства своей подруги с женихом, смеясь, заявила: «Маринка, с тебя ящик шампанского! Ведь это с моей легкой руки ты поехала в Юрмалу, выходит, я как в воду глядела!». Но Лена приехать на свадьбу тоже не смогла. Впрочем, Марину это не сильно огорчало. Было понятно, что при такой разнице в возрасте шумная, многолюдная свадьба с криками «горько!» и тому подобными традиционными свадебными атрибутами выглядела бы не вполне пристойно. Поэтому молодожены решили, что они зарегистрируются тихо, «без шума и пыли», как говорил незабвенный Лелик в исполнении Анатолия Папанова. А потом они отпразднуют это событие вдвоем, устроив праздничный обед в ресторане.
        До церемонии регистрации оставалось какое-то время, и Марина пошла в специально отведенную комнату, чтобы еще раз оглядеть себя в большом, во всю стену, зеркале, поправить прическу и макияж. Она была одета в симпатичный шелковый костюм кремового цвета, который она потом собиралась носить летом.
        Когда Марина прихорашивалась и пристально рассматривала свое отражение в зеркале, у нее вдруг мелькнула мысль: зачем она все это делает? Ведь она по-настоящему не любит Юрия, с ужасом подумала она. Да, ей очень хорошо с ним в постели, тут он даст фору многим молодым. Ей, несомненно, нравится его удобная, комфортабельная квартира, но… Сомнение холодным червячком закралось в ее душу. Сможет ли она порвать с Питером, с привычным кругом друзей, с работой, со всем тем, чем была до сих пор наполнена ее жизнь? Как она приживется на новой почве? Как будут складываться ее отношения с новоиспеченным супругом? Что сулит ей этот брак? Чем все это кончится? Все эти вопросы вихрем пронеслись в ее голове, но ответа на них она пока не могла дать.
        Наконец, в пять минут двенадцатого Юрия Борисовича и Марину пригласили в зал, где проходила процедура регистрации. Дама, ведущая церемонию, произнесла приличествующие случаю добрые напутствия, фотограф нащелкал несколько снимков, молодожены, как положено, расписались в регистрационной книге.
        Когда брак Юрия Борисовича Павловского и Марины Владимировны Петровой был, наконец, должным образом оформлен, молодожены, получив документы, оделись и вышли на улицу. Там их ждал сюрприз. У входа в ЗАГС стоял Валерий с большим, эффектно завернутым букетом цветов. Он вручил цветы отцу и, поцеловав его, поздравил с законным браком. Юрий Борисович познакомил свою молодую жену с сыном. Когда Юрий Борисович представлял их друг другу, те довольно прохладно, но, вместе с тем, с обоюдным интересом посмотрели друг на друга испытующими взглядами. Затем сын попрощался, сел в машину и уехал.
        Марина и Юрий Борисович тоже сели в машину и поехали в ресторан.

* * *
        В десять часов утра Марина сидела на кухне, положив ногу на ногу, и заканчивала свой завтрак. Она торопливо пила обжигающе горячий черный кофе. Через пару секунд из включенного тостера выскочил ломтик подрумянившегося белого хлеба, и Марина, положив на него тонкий кусок сыра, стала с удовольствием есть получившийся бутерброд. Ее коротенький халатик из сиреневого атласа внизу распахнулся, и ее гладкие стройные ноги были почти полностью видны. От нетерпения Марина слегка покачивала ногой, на которой была надета домашняя туфелька с пушистым помпоном.
        Сегодня она собиралась ехать в центр, где недавно открылась большая выставка декоративных украшений для современного интерьера. Марина хотела немного обновить кухню в квартире мужа, внести в нее кое-какие элементы, отражающие ее личный вкус, благодаря чему она смогла бы почувствовать себя здесь полноправной хозяйкой. Поэтому она решила, что посещение выставки было бы для нее совсем нелишним, поскольку там она смогла бы узнать новые веяния и почерпнуть кое-какие идеи для оформления кухонного интерьера.
        Ну, а если говорить честно, то в первую очередь Марине хотелось съездить в центр города, чтобы походить, погулять там, окунуться в круговорот московской суеты, насмотреться на шикарные витрины. Сидеть целыми днями дома, пусть даже в удобной, просторной, комфортабельной квартире, ей совсем не хотелось. Район, где она жила с мужем, располагался довольно далеко от центра, и делать в нем было, в общем-то, нечего. Разве сравнишь прогулку по тихим и спокойным близлежащим улицам с прогулкой в центре города, где на каждом шагу чувствуется биение бешеного, пульсирующего энергией ритма столичной жизни. А прогулка в их районе подходит лишь для пенсионеров, да для мамаш с маленькими детьми.
        Марина взяла чашку с недопитым кофе и пошла в спальню. Там она подошла к зеркалу с тем, чтобы привести себя в порядок, подкраситься и одеться. Тщательно расчесав волосы, она нанесла на лицо легкий крем, и затем, когда он впитался, приступила к макияжу.
        Из другой комнаты вышел муж. Сегодня с утра он был дома, работал у себя в кабинете, сидел за письменным столом и занимался с документами.
        - Ты куда-то собираешься? - спросил он.
        - Да, - ответила Марина. - В центре, на Тверской, сейчас выставка проходит, называется «Декоративные элементы современного интерьера». Хочу съездить, посмотреть.
        - Жаль, - произнес Юрий Борисович. - Я сегодня в первой половине дня дома, думал, ты побудешь со мной.
        - Юр, ну мне так хочется туда съездить! - просительным тоном произнесла Марина. - И потом, сегодня погода хорошая, хочу прогуляться по улице. Был бы дождь или снег, я бы не поехала. Так что ты уж на меня не сердись, - чмокнула мужа в щеку Марина. - Отдохнешь тут от меня, продуктивно поработаешь, - пошутила она.
        - Я от тебя не устал, совсем даже наоборот! - сказал он и протянул руки, чтобы заключить ее в объятья. Но Марина довольно ловко увернулась от него и, рассмеявшись, сказала:
        - Юр, не мешай, я крашусь, иди работай, - и она легонько подтолкнула его по направлению к кабинету.
        Но Юрий Борисович никуда не пошел. Стоя в дверях спальни, опершись о дверной проем, он с явным удовольствием наблюдал, как жена наводит красоту. Марина тем временем попудрилась, затем, коснувшись щек большой пушистой кистью, положила на них чуточку румян. Потом она накрасила ресницы и подвела губы помадой. При этом она негромко напевала, как это обычно делают женщины, когда они довольны своим отражением в зеркале. Уложив волосы щеткой, она, поворачивая голову в разные стороны, слегка опрыскала их лаком.
        Затем она сбросила халатик, надела нарядный кружевной бюстгальтер, натянула колготки. Юрий Борисович, не отрывая взгляда, следил за всеми ее движениями.
        - Юр, ну, что ты смотришь на меня, как кот на воробья! - рассмеявшись, сказала Марина. - Дай мне, в конце концов, спокойно одеться!
        - Мне нравится наблюдать, когда ты куда-нибудь собираешься, - пояснил Юрий Борисович. - И вообще, интересно смотреть, как женщины прихорашиваются, например, в гардеробе ресторана или театра. Это похоже на какое-то священнодействие. В этот момент они как будто входят в образ.
        - Точно, - усмехнулась Марина, удивившись интересному сравнению.
        Она надела симпатичный светло-бежевый костюм, который хорошо подчеркивал ее ладную, аппетитную фигуру, и теперь подбирала к нему подходящие украшения.
        Вскоре после того, как они поженились, Юрий Борисович отдал ей шкатулку с драгоценностями покойной жены со словами: «На вот, носи то, что тебе понравится». Правда, большая часть украшений его покойной супруги была, на Маринин вкус, несколько старомодна. Кольцо и сережки с рубином, выполненные в ювелирных традициях советского периода, перстень с малахитом и все в таком же духе. Но некоторые из украшений были очень даже ничего, например, прямоугольный кулон с аметистом или вот эта итальянская плоская цепочка строгого плетения и подходящий к ней браслет. Остановив свой выбор на полюбившейся ей цепочке с браслетом, Марина надела и застегнула их. Теперь оставалось еще слегка подушиться. Она взяла флакон с туалетной водой «J’adore» и попрыскала ее себе на шею и за ушами.
        - Ну, вот, теперь я почти готова, - довольным голосом сказала она. - Можно одеваться, и - вперед!
        Втянув ноздрями воздух, Юрий Борисович ощутил знакомый запах, аромат любимой женщины. Он подошел к Марине и крепко обнял ее.
        - Пожалуй, я тебя никуда не отпущу, а совсем даже наоборот! - сказал он, и по тому, как у него загорелись глаза, как он стал целовать ее шею и плечи, она поняла, что он отнюдь не шутит.
        - Юра, перестань! - воскликнула она и стала полушутя полусерьезно отбиваться от него. - Ты мне помаду испортишь! Слушай, сколько можно? Сегодня опять почти полночи не спали, неужели тебе еще мало? Поберег бы лучше здоровье, сам говорил, не мальчик уже. И откуда у тебя только силы берутся??
        - Силу буду накачивать, я вчера гантели и эспандер купил. Буду с ними зарядку делать.
        - Ну, ты даешь! Разве тебе мало утренних пробежек? - Марина, всплеснув руками, посмотрела на мужа.
        - К пробежкам я уже привык. И потом, я же не виноват, что ты у меня такая лакомая, - с усмешкой пробормотал Юрий Борисович, все-таки вняв просьбе жены и нехотя отстранившись от нее.
        - Да я-то нормальная, это у тебя, действительно, бес в ребро! - воскликнула Марина с едва уловимым оттенком раздражения в голосе.
        Она вышла в прихожую, чтобы одеться.
        - Подожди, Мариша, - сказал Юрий Борисович, - я, кстати, сейчас на пробежку схожу на полчасика, только оденусь. Так что вместе выйдем.
        Марина натянула на ноги плотно облегающие сапожки на высоких каблуках, затем надела светло-бежевое, в цвет костюма, пальто из тонкой мягкой кожи, отделанное роскошным большим воротником из меха рыжей лисы и такими же манжетами. Все эти вещи - пальто, сапожки, несколько костюмов, эффектное дорогое белье и еще кое-что из гардероба - ей недавно купил муж.
        - Юра, ты долго еще? - крикнула Марина.
        - Уже иду, - ответил Юрий Борисович и вышел в прихожую. На нем был надет спортивный костюм черного цвета со светло-серой отделкой и белые кроссовки. В руках он держал шерстяную шапочку.
        Они вышли из квартиры и поехали вниз на лифте.
        - А тебе идет этот костюм, - окинув мужа взглядом, сказала Марина. - Только не перестарайся с этими пробежками, а то сердце сорвешь.
        - Я хочу быть в форме, чтобы нравиться своей молодой жене, - с улыбкой ответил Юрий Борисович.
        - Ты мне и так нравишься, - Марина примирительно чмокнула мужа в щеку. - Слушай, я где-то читала, что темп бега трусцой должен быть таким, чтобы во время него можно было спокойно, без всякой одышки разговаривать. Тогда темп считается правильным. О! Вспомнила, - добавила она, - я читала это в книге Гилмора «Бег ради жизни».
        - Хорошо! Будем следовать этому совету, - шутливо отозвался супруг.
        Наконец, лифт доехал до первого этажа и остановился. Марина и Юрий Борисович вышли на улицу.
        - Ну, я пошла, - сказала Марина, - вернусь часика через четыре. Тебя, наверное, уже не будет, поедешь по делам?
        - Нет, я уйду из дома позже, так что ты меня еще застанешь. Ты только слишком долго на этой выставке не задерживайся, ладно? - и муж, надев на голову шерстяную шапочку, помахал ей рукой. - Да, кстати, - он остановился и обернулся. - Тут у Ксюши день рождения скоро будет, так ты присмотри для нее что-нибудь симпатичное. В этом возрасте девочки уже начинают интересоваться одеждой, косметикой. В общем, ты женщина, ты в этом разбираешься, так что выбери ей красивую вещь на свой вкус, договорились?
        - Хорошо, - кивнула Марина. - Конечно, сделаю.
        Оба они направились в разные стороны. Марина пошла направо, к перекрестку, там часто проезжали маршрутные такси и легковые автомобили, и можно было легко остановить одну из машин. А Юрий Борисович отправился налево, к большому скверу, пристанищу молодых мамаш с колясками, гуляющих пенсионеров и одиноких любителей бега.

* * *
        Марина и Рита сидели в кафе на Тверской. Их столик стоял у окна. Через оконное стекло была видна центральная улица столицы, с потоком людей, который целыми днями, с утра и до вечера, ни на минуту не останавливаясь, в обе стороны тек по ней. Сегодня с утра шел мелкий колючий снежок, но под ногами людей он моментально таял, превращаясь в неприятную, довольно скользкую жижу.
        Перед женщинами на столике стояли чашки с кофе, а также тарелки, на которых лежали бутерброды с красной и черной икрой и, кроме того, пирожные, пропитанные ромом и прослоенные нежным кремом и толчеными орешками.
        Месяц назад Юрий Борисович через одного из своих знакомых устроил Марину секретарем в одну небольшую фирму. Ну, что ж, секретарь с высшим образованием - это нынче, пожалуй, в порядке вещей, скорее, правило, чем исключение. Перед этим Марина постоянно просила мужа, чтобы он помог ей устроиться на какую-нибудь работу. Она объясняла свое желание тем, что ей скучно сидеть дома, потому что она не привыкла выступать только в роли домохозяйки. «Я не принадлежу к тем женщинам, которые могут ограничить свое времяпрепровождение лишь постоянным подпиливанием ногтей», - объясняла она мужу. - «Юра, пойми, мне нужно бывать на людях, а то я совсем тут одичаю», - пыталась убедить она его.
        Юрий Борисович внял настойчивым просьбам супруги. Правда, он не пообещал ей сразу же устроить ее по специальности, но на это она, в общем-то, на первых порах и не рассчитывала. Наконец, Юрий Борисович сказал ей, что есть место секретаря в одной фирме. Зарплата небольшая, но место работы расположено в центре, офис недавно отремонтирован, так что условия там хорошие. Да и коллектив, как ему сказали, весьма приличный, сплошь интеллигентные, культурные люди. «Ну, это потом видно будет, на месте», - усмехнулась про себя Марина, однако к предложению отнеслась с интересом.
        - Мариша, - сказал Юрий Борисович, - ты не переживай, что тебе какое-то время придется поработать секретарем. Сейчас для тебя главное - освоиться в новых условиях, вписаться в московскую жизнь, обзавестись здесь коллегами и знакомыми. А там глядишь, что-нибудь и получше подвернется. Кто-нибудь что-нибудь предложит. Да и я тоже без дела сидеть не буду, буду интересоваться у своих знакомых. Связи - великая вещь.
        - Да, ты абсолютно прав, я с тобой полностью согласна, - кивала Марина, обдумывая слова мужа. - Пожалуй, надо соглашаться.
        - И потом, Мариш, - продолжал он, - работа несложная, сама понимаешь. Занятость там пока небольшая, поскольку фирма организовалась недавно и находится в процессе становления. В основном, они сейчас занимаются созданием клиентской базы. Так что работы там пока не так уж много, но и зарплата, соответственно, тоже небольшая. Но пусть тебя это не волнует!
        - Да, да, понимаю, - снова кивнула Марина, с интересом слушая рассказ мужа. - Пожалуй, это то, что надо. На данном этапе, конечно.
        - В основном, тебе там придется отвечать на телефонные звонки, наводить справки, заказывать билеты на самолет и все такое. Ну, и кофе шефу иногда в кабинет подавать, когда он принимает кого-нибудь из партнеров, не без этого. А что касается твоего внешнего вида, - добавил муж с довольной улыбкой, - то тебе привлекательности не занимать, да и интеллигентность питерская в тебе есть. Так что лицом фирмы ты быть можешь, в этом я не сомневаюсь!
        Вот так Марина и оказалась сотрудницей одной московской фирмы.
        Довольно быстро она сблизилась с одной коллегой, молодой женщиной, почти ее ровесницей, которая работала в этой же фирме маркетологом. Рита рассказала, что вообще-то она по образованию киноинженер, но уже к концу обучения она поняла, что абсолютно разочарована в своей технической специальности, и работать по ней не собирается. Однако диплом она все-таки защитила, корочки о высшем образовании никому не помешают. Затем, поразмыслив немного, прикинув, что да как, и сориентировавшись в окружающей действительности, она окончила трехмесячные курсы, и стала маркетологом. И она об этом нисколько не жалеет, поскольку устроиться на работу по этой специальности сейчас можно без особого труда.
        - Представляешь, курсы, которые я окончила, громко назывались «Академия менеджмента и бизнеса», - рассказывала новая приятельница. - Сейчас ведь кругом одни «университеты» да «академии», прямо косяком пошли! А на деле-то все равно курсы, - иронически хмыкнула она. - Правда, ничего не скажу, преподаватели там были знающие, владеющие методиками ускоренного, интенсивного обучения. Кандидаты и доктора наук, из тех, что побойчее, пооборотистее, которые умеют денежку заработать. Вот они и крутятся, бегают, преподают по разным курсам, не ждут, пока государство окатит их сверху золотым дождем.
        - Да, да, понимаю, - отвечала Марина, слушая рассказы практичной Риты и кивая головой в такт ее словам.
        Рита была не замужем. Правда, какие-то романы у нее были, и, судя по всему, немало. Но найти человека, подходящего для семейной жизни, пока как-то не получалось.
        Рита после работы почти каждый день зазывала Марину то пройтись по центру, то по магазинам, то в кафе посидеть, то еще куда-нибудь. Незамужняя приятельница домой явно не торопилась, и поэтому симпатичная подруга такого же возраста, с которой можно было бы интересно скоротать время, поболтать и пообщаться, была для нее как нельзя кстати.
        Если бы Рита видела, что Марина после работы спешит-торопится домой, если бы она чувствовала, что та всецело сосредоточена на своем семейном мирке и поглощена сугубо домашними интересами, то общение с нею вряд ли было бы для Риты интересным. Однако она своей женской интуицией ощущала, что подруга не очень-то торопится домой, поближе к семейному очагу и к любимому мужу. И поэтому она уже знала, что предложение заскочить куда-нибудь после работы почти всегда находит у Марины отклик.
        - Ну, а ты вообще-то, как поживаешь? - с ленивым любопытством спрашивала Рита, потягивая кофе. - Как супруг? Все в порядке?
        - Ой, - вздохнула Марина, - если честно, то ехать домой неохота. Чувствую себя там, как в клетке.
        - Да ты что? - Ритины глаза округлились, лицо ее приняло внимательное выражение. Держа в худых пальцах тонкую дамскую сигарету «Parliament», она щелкнула зажигалкой и закурила.
        - Ну, ты представь себе, ведь это же далеко. Даже если на машине ехать, и то минут тридцать пять-сорок уходит. Это в лучшем случае, если в пробку не попадешь. Сама знаешь, какие концы в Москве. - Марина снова умолкла. - Как туда приедешь, заберешься в свою квартиру, поешь, сядешь перед телевизором, так уже никуда и выбираться не хочется. Как только подумаешь, что надо куда-то ехать, тащиться, так желание пропадает.
        - Ну, и что? А как люди-то живут? - удивилась Рита. - Не-ет, Маринка, ты что-то темнишь, - сказала она, с наслаждением выпуская сигаретный дым, - тут дело явно не в этом.
        - Ты права, дело, скорее всего, действительно, не в этом. - Чувствовалось, что Марине не очень-то хочется говорить на эту тему со своей новой приятельницей, раскрывать перед ней душу. Но, тем не менее, у нее давно было желание поделиться с кем-то своими мыслями. - Ты представляешь, выяснилось, что у нас с ним абсолютно разная ментальность. Мы с ним принадлежим к разным поколениям.
        - Интересно, а что ж ты хотела? - Ритины глаза снова округлились. - Разве ты до свадьбы не знала о том, что он тебе в отцы годится?
        - Знать-то знала, но как-то это все скрадывалось, по крайней мере, было не так заметно. А теперь это чувствуется все больше и больше. - Опустив взгляд, Марина пальцем что-то чертила на столе. - И потом, мы практически никуда не можем пойти вместе, - добавила она, - разве только к родственникам в гости. Мне, например, неинтересно с его знакомыми и друзьями, ведь все они его ровесники. А ему наверняка было бы неинтересно с людьми моего возраста.
        - Да-а, что тут скажешь, - протянула Рита, выпуская дым.
        - Юра все это чувствует, он ведь не дурак. Поэтому он и стал меня ревновать, наверное, думает, что у меня кто-то завелся. Хочет, чтобы я после работы сразу же домой ехала. Звонит по несколько раз в день, как бы желая пообщаться с любимой женой, но я-то чувствую, что он пытается проверять, где я, что я.
        Вот и сейчас, как нарочно, в сумочке у Марины зазвонил телефон.
        - Привет! - взяв телефон, сказала она. - Да нет, я скоро приеду, зашла тут в кафе с приятельницей ненадолго. Что? Да. Нет. Конечно! Целую, - и она разъединилась со звонившим ей мужем.
        - Вот видишь, это он сейчас звонил.
        - Я поняла, - кивнула подруга. Опершись локтями на стол и положив на них подбородок, она, кивая, слушала Маринины излияния.
        - Ты понимаешь, - продолжала Марина, - если бы у нас были дети, тогда было бы совсем другое дело. Но детей-то у нас нет. У меня в предыдущем браке тоже их не было. Что-то не получается, - слегка изменившись в лице, добавила она. Видно было, что тему детей она развивать дальше не желает.
        Женщины взяли себе еще по чашечке кофе. Какое-то время они молчали, целиком сосредоточившись на кофе и пирожных.
        - Думаешь, мне приятно тебе все это рассказывать? - спросила Марина, когда с пирожными было покончено. - Но ты, Ритуля, для меня в Москве единственная отдушина. Поговорить-то больше не с кем, ведь я ж еще почти никого не знаю. Мои подруги все в Питере, а по телефону много ли расскажешь? Нереально.
        - Не переживай! - легонько толкнула Марину в бок подруга. - Извини, но ты, моя милая, с жиру бесишься. Тебе ведь о куске хлеба думать не приходится, не то, что мне. У тебя, если посмотреть, вообще все о-кей. Есть муж, причем, с шикарной квартирой, да еще и с денежкой! - и она, завистливо блестя глазами, покачала головой. - Мне бы так!
        - Не завидуй. Нечему, - Марина горько улыбнулась.
        - Слушай, а как он вообще-то в этом деле, а? - снова, слегка подтолкнув подругу в бок локтем, спросила Рита. - Ничего?
        - Да тут-то все в порядке, - усмехнулась Марина. - Даже чересчур. Помнишь, как говорилось в фильме «Интердевочка»: «Затрахали, замучили, как Пол Пот Кампучию».
        - Ну, ты даешь! - расхохоталась Рита. - Мне бы в постели такого Пол Пота! - покатывалась от смеха она.
        - Тебе смешно, а у меня уже сил никаких нет. Почти каждую ночь супружеские обязанности выполнять приходится, - шутливо вздохнув, заметила Марина. - Если кому рассказать, никто не поверит.
        - Ха-ха-ха! - от смеха у Риты на глазах даже появились слезы, и она кончиками пальцев осторожно вытирала их, опасаясь, как бы не потекла тушь. - Ладно, хватит жаловаться, подруга, - успокоившись, резюмировала разговор она. - Ты, главное, не спеши. Не гони картину! - она хитро подмигнула Марине. - Зацепилась в Москве, живешь здесь в шикарной квартире, что еще надо! А нового мужа, помоложе, мы тебе найдем. С подходящей ментальностью! - снова рассмеялась она.
        Женщины встали. Затем они вышли из кафе. Марина накинула на голову капюшон своей расклешенной, длиною до колен, каракулевой шубки шоколадного цвета. Держа друг друга под руку и продолжая разговор, женщины прошли немного вниз по улице, до оживленного угла. Дальше им нужно было идти в разных направлениях. Сказав: «Ну, пока, до завтра!», они чмокнули друг друга в щеку и, помахав рукой, разошлись.

* * *
        Марина, тихонько напевая, вышла из лифта и подошла к двери квартиры. Настроение у нее было отличное. Сегодня у шефа был день рождения, и после работы он пригласил весь их небольшой, состоящий всего из восьми человек коллектив в кафе рядом с их работой. Члены коллектива, кстати, тоже загодя готовились поздравить своего начальника. Скинувшись, как это водится, они купили ему дорогой подарочный набор виски. Этот эффектно оформленный комплект включал в себя фляжку, а также стилизованную под керамический графинчик бутылку. Обе емкости были, само собой, наполнены крепким напитком. Подарок, разумеется, был дополнен нарядным букетом цветов.
        Марина открыла ключом дверь, вошла в прихожую, бросила сумку на тумбочку и стала раздеваться, снимать сапожки.
        - Юра, привет! - позвала она. - Ты дома?
        Из кухни вышел муж. Выражение его лица не предвещало ничего хорошего.
        - Ты знаешь, сколько сейчас времени? - без тени улыбки спросил он.
        - Конечно, знаю, - ответила Марина. - Всего четверть десятого! И потом, ты же прекрасно знаешь, где я была. Мы шефа чествовали, я же тебе говорила. Посидели в кафе два с половиной часа. Пока меня до дома довезли, то да се, - пыталась оправдываться она.
        - Кто это тебя до дома довез?
        - Да, господи, Леонид Игнатьевич, заместитель шефа! Он живет не очень далеко отсюда, вот и предложил довезти. Он еще и Алену по дороге подбросил. Мы втроем ехали.
        - От тебя, между прочим, спиртным несет, - с недовольным выражением лица продолжал Юрий Борисович.
        - Юра, побойся бога! Естественно, мы ведь пили шампанское, как же без этого? День рождения отмечали все-таки, - объясняла Марина.
        Она, действительно, чувствовала, что шампанское до сих пор еще не выветрилось из нее. Видимо, именно поэтому настроение и было таким радужным, приподнятым. И вот теперь муж, судя по всему, собирается его испортить.
        Юрий Борисович явно не желал удовлетворяться ответами жены. Видимо, он был намерен высказать все, что накипело.
        - До каких пор это будет продолжаться? - раздраженным, сердитым тоном спросил он Марину. - Я вижу, что ты вовсе не торопишься ехать домой после работы. Чуть ли не каждый день придумываешь какие-то причины, чтобы задержаться в центре или не знаю, где там еще. - Он бросил на нее колючий взгляд. - Вот и сейчас вся сияешь, как блин, смазанный маслом, - зло усмехнулся он.
        - А тебя что, раздражает, что у жены хорошее настроение?
        - Не говори глупостей! Разве об этом речь? - спросил он саркастическим тоном. - Я не для того женился, чтобы по вечерам находиться дома одному.
        - А для чего ты женился, интересно знать? - подхватила его иронический тон Марина.
        - Для того чтобы у меня появился близкий, родной человек, с которым я бы вместе проводил время, благодаря которому я бы не чувствовал себя одиноким. Который бы, так же, как и я, стремился домой, к семейному очагу. - Он помолчал. - А-а, что там говорить, разве ты поймешь? - процедил он.
        - Да брось ты, Юра! - в свою очередь ответила жена. - Я тебе не для этого нужна!
        - А для чего же??
        - Чтобы меня день и ночь трахать, вот зачем!! - уже зло выкрикнула она. - Я тебе уже сто раз говорила: седина в голову, бес в ребро, это именно про тебя сказано!
        - С чего это ты взяла? - ошарашенно спросил Юрий Борисович. Он явно не ожидал такого поворота разговора.
        - С того! Похоже, что тебя интересует только мое тело, а что у меня в душе творится, это тебя совершенно не волнует! Ты хочешь иметь рядом с собой молодую женщину, чтобы наслаждаться ею, ее обществом. В личное пользование, так сказать! - Марину уже понесло, она тоже жаждала высказать все, что накипело за эти месяцы. - Ты думаешь, я всю жизнь мечтала сидеть здесь, как в клетке, никуда не вылезая? Ты что, хотел, чтобы я была только мужней женой, да? Домохозяйкой?
        Юрий Борисович молчал. Он с удивлением прислушивался к словам жены, к ее раздраженному, сердитому тону. Раньше она никогда так с ним не разговаривала.
        - Юра, пойми, когда ты требуешь, чтобы я все время была при тебе, когда ты не даешь мне ни шагу ступить, когда ты злишься, если я где-нибудь задерживаюсь, то я чувствую себя, как птица в клетке. А ведь я тоже человек! - выкрикивала Марина. - Мне хочется находиться среди людей, бывать в интересных местах, чувствовать пульс жизни. Я ведь еще молодая, Юра, неужели ты этого не понимаешь?
        Юрий Борисович стоял, опустив голову и задумавшись. Нельзя сказать, что все это было для него полной неожиданностью. Конечно, в глубине души он понимал причину разногласий, постепенно нарастающих между ним и его молодой супругой. Но он не думал, что жена, судя по всему, уже давно и четко все для себя сформулировала.
        - А ты что, разве не знала о нашей разнице в возрасте, когда выходила за меня замуж? - продолжал нападать на нее муж. - Выходит, в тот момент тебя это не волновало, да? Понятно, почему!
        - То есть, как это? Что ты имеешь в виду? - удивленно спросила Марина.
        - А то, что, тебя, как теперь выясняется, интересовал не я, а лишь эта квартира, - он выразительно обвел рукой все вокруг, - плюс машина, дача и все остальное. Выходит, после твоей питерской семейной коммуналки захотелось пожить в хороших условиях, да? - зло сверкнув глазами, процедил он.
        Марина стояла молча, с округлившимися от недоумения и одновременно испуга глазами. Так сильно они еще никогда не ссорились. То есть, между ними бывали, конечно, мелкие размолвки из-за какой-нибудь ерунды, вполне естественные для каждой супружеской пары, но такого не было никогда.
        Самое ужасное заключалось в том, что все, о чем они сейчас в пылу ссоры говорили, точнее, выкрикивали друг другу, было правдой. Пусть не столь резкой и грубой, а более завуалированной и психологически вполне объяснимой с точки зрения каждого из них, но, тем не менее, правдой.
        - Между прочим, меня предупреждали, - запальчиво продолжал Юрий Борисович, - а я, старый дурак, не послушался. Мне еще до нашей свадьбы говорили, что, мол, ей, то есть, тебе, нужна только квартира и все прочее, а тебя она, дескать, не любит.
        - Это кто еще тебя предупреждал? - возмущенно спросила Марина.
        - Да все, - он запнулся, ему не хотелось переходить на личности. - Родственники, неважно кто. - Он замолчал, как будто что-то вспоминая. - Кстати, даже в ЗАГСе, когда мы документы подавали, инспекторша доверительно меня спросила, когда ты отошла к зеркалу: мол, не боитесь ли, что невеста, желая вступить в брак при такой разнице в возрасте, руководствуется посторонними соображениями? Я тогда уже почти готов был сказать ей пару ласковых слов, но сдержался, не хотел портить себе настроение. А надо было мне, старому дураку, прислушаться к опытному человеку.
        - Ах, вот как, - не нашлась, что сразу ответить Марина. - Значит, как выяснилось, ты уже давно меня подозреваешь во всех смертных грехах?
        Она больше не могла терпеть эту враждебную, до предела насыщенную негативными разрядами атмосферу. Быстро натянув сапоги и на ходу надевая шубку, она бросила в пространство слова, обращенные к мужу: «Пойду, пройдусь!».
        Затем она выскочила из квартиры, хлопнув дверью. Доехав на лифте до первого этажа, выйдя на улицу и вдохнув полной грудью мартовский воздух, в котором едва ощущался запах предстоящей весны, Марина быстрыми шагами пошла по улице. Она по привычке стремилась успокоиться с помощью энергичной ходьбы. Господи, как жаль, что они поссорились накануне восьмого марта, правда, до праздника оставалось еще целых шесть дней, но все-таки…
        Боже, как она устала от всего этого, оттого, что надо снова и снова возвращаться в эту золотую клетку. Сколько это будет еще продолжаться? Как хорошо было бы, если бы все каким-то образом переменилось. А как это может перемениться? Мужу шестьдесят пять всего, да к тому же он спортом увлекается в последнее время, - иронически подумала она.
        Марина вдруг почувствовала, как много раздражения и даже ненависти к мужу накопилось в ней. Последнее было особенно неприятно, потому что Юрий Борисович, в общем-то, не заслуживал этого, скорее, наоборот.
        Быстро идя по улице, она неожиданно поймала себя на мысли, что в ее воображении возникла картина похорон мужа, и она с ужасом призналась себе, что испытывает в этот момент чувство облегчения, правда, смешанное с жалостью. «Господи, что же со мной происходит? Вот до чего докатилась уже», - пронеслось у нее в голове. Затем, как будто в каком-то пошлом, дурацком кинофильме, перед нею, сменяя одна другую, замелькали картины избавления от супруга. Вот она подсыпает ему в стакан какую-то отраву, и он, выпив ее, картинно хватается за сердце и падает, как подкошенный. Или она просит его повесить шторы, и он, поскользнувшись на подоконнике, срывается из окна седьмого этажа прямо на асфальт. То вдруг оба они стоят на вершине горы, на самом ее пике, и Марина, как профессор Мориарти, коварно толкает своего супруга в пропасть. То вдруг она, стоя в углу темной подворотни, с заговорщицким видом передает толстую пачку долларов киллеру, прося его устранить супруга.
        Марина попыталась избавиться от мелькающих перед ее внутренним взором картин, но они назойливо возникали вновь и вновь. «Нет, если так дальше пойдет, то мне уже к психиатру пора! Что я, в конце концов, леди Макбет Мценского уезда, что ли?», - подумала Марина. Она встряхнула головой и прогнала, наконец, идиотские мысли, помимо воли лезущие в голову.
        Она тяжело вздохнула. Ну, что тут жалеть себя, сама виновата. Как гласит украинская поговорка: «видели очи, что покупали». Надо было думать раньше, все-таки не девочка уже. Правда, тогда, перед свадьбой, думать об этом не хотелось. Оба они с Юрой наслаждались друг другом, и к тому же ей было так хорошо, так удобно находиться в его просторной квартире, наполненной тишиной, покоем и комфортом. Ей так нравилось просыпаться по утрам и, напевая, не торопясь мыться в ванной, наполненной душистой пеной, не слыша при этом возгласов из-за двери: «Ты скоро?», которые ей приходилось не раз слышать дома. Уезжать каждый раз из этой квартиры так не хотелось! Поэтому она отгоняла от себя мысли, не соответствующие ее тогдашнему состоянию. На секунду она вспомнила, как в ЗАГСе, когда она прихорашивалась перед регистрацией, в ее душу заполз червячок сомнения, но она отмахнулась от него.
        «Эх, что теперь прошлое ворошить», - подумала она. «Ладно, надо потерпеть. Как-нибудь все само собой образуется».
        Пройдя пару кварталов, она почувствовала, что успокоилась. «Пожалуй, пора идти домой. Утро вечера мудренее», - вздохнув, сказала она самой себе.

* * *
        Марина сидела за столиком ресторана в теплой женской компании из четырех человек. Смеясь и перебрасываясь шутками, женщины изучали меню. У Риты был день рождения, и она пригласила своих самых близких подруг в маленький ресторанчик недалеко от ее дома. Ритины приятельницы Света и Таня были свободными, разведенными женщинами, сама же именинница вообще ни разу не состояла в браке. Марина единственная из них была замужем, но из-за того, что она почти везде ходила одна, а не с мужем, ее тоже считали вроде бы как свободной.
        Марина заранее сообщила мужу, что она идет на день рождения подруги. Но она решила не говорить ему, что они пойдут в ресторан, чтобы не огорчать его, не вызывать ненужных подозрений. Она сказала, что у них девичник (что было сущей правдой), поэтому они будут праздновать у Риты дома.
        Прошло более полутора месяца с их мартовской ссоры. Впрочем, после нее они в ту же ночь помирились в постели, как это водится у супругов. Марине врезались в память сказанные тогда мужем слова: «Даже если ты меня когда-нибудь бросишь, я все равно буду тебе благодарен за счастье»…
        Тогда оба они обещали относиться друг к другу с пониманием, но довольно быстро все вернулось на круги своя. Похоже, оба смирились с существующим положением вещей. И хотя они не подавали вида, но чувствовалось, что каждый из них замкнулся в себе. Юрий Борисович стал больше работать, теперь он чаще, чем раньше, сидел в кабинете за письменным столом с документами и договорами. И еще: он стал более сдержанным в своих супружеских притязаниях. Теперь их интимные сближения стали происходить реже. То ли обида была тому виной, то ли возраст мужа брал свое, трудно было сказать. Впрочем, Марину это особо не огорчало: успокоился, и ладно.
        Официант принес поднос с холодными закусками и алкоголем, затем стал разливать вино в фужеры. Празднование дня рождения покатилось по накатанной колее. Слышались тосты, передавались тарелки, звенели ножи и вилки, раздавались шутки и смех. В общем, обстановка была самой располагающей.
        Когда женщины слегка захмелели, они, блестя глазами, стали поглядывать по сторонам, незаметно пытаясь оценить, есть ли в зале достойные кавалеры для танцев.
        - На кого бы глаз положить, а, девчонки? - смеясь, спросила именинница. Она была уже явно навеселе, что, кстати, делало ее гораздо более привлекательной.
        Сегодня был будний день, и посетителей в ресторане было, разумеется, меньше, чем в выходные. Однако через два столика от их женской компании сидела компания мужчин. Они явно не принадлежали к славянскому типу. Правда, на кавказцев они тоже были непохожи. Скорее, их лица наводили на мысль о том, что они приехали в Москву из Казахстана или Татарии. Публика эта была солидная, хорошо одетая, вполне приличная на вид, наверное, какие-нибудь предприниматели из ближнего зарубежья. Среди них, впрочем, были двое русских.
        Мужчины не оставили без внимания очаровательную дамскую компанию. Они то и дело поглядывали на привлекательных москвичек, и, наконец, один из них пригласил Свету, Ритину приятельницу, танцевать. А когда заиграла ритмичная, заводная музыка, пошли и другие.
        Веселый, компанейский москвич из этой компании, пригласивший Марину, назвался Вадимом. Он сказал, что мужчины, которых дамы приняли за казахстанцев, на самом деле из Уфы, они сотрудники газовой компании, и находятся здесь в командировке. А сам Вадим работает в московской рекламной фирме, которая разрабатывает для уфимцев кое-какие печатные материалы: визитки, буклеты, листовки и прочее.
        Судя по всему, Вадим был несколько моложе Марины, на вид ему было лет двадцать восемь-тридцать. Он почти все время приглашал ее танцевать, чем вызывал веселые шутки со стороны ее приятельниц. Мол, нельзя же так, у самой муж есть, так еще и симпатичных кавалеров на свою сторону переманивает, надо же и с подругами поделиться. Рита даже намекающе толкнула Марину локтем и подмигнула: мол, не тушуйся, подруга, вот тебе и молодой московский кадр, с подходящей ментальностью!
        Марине, в общем-то, импонировал этот напористый, пышущий здоровой мужской энергией, легкий в общении москвич. Он всячески показывал, что она ему нравится. Танцуя, он нежно обнимал ее, рассказывал анекдоты, старался развеселить, в общем, делал все то, что обычно делают мужчины, желая произвести впечатление на понравившуюся женщину. Хохоча над его незамысловатыми шутками, она вдруг подумала: а почему бы, собственно, не закрутить с ним роман? Впрочем, эта мысль была вызвана скорее ее легким алкогольным головокружением, нежели чем-то другим. Конечно, Вадим видел обручальное кольцо на ее руке, слышал шуточки подруг, и, понятное дело, ни на что особо серьезное не рассчитывал. Однако, как каждый мужчина, он не хотел упускать своего шанса.
        Вадик не отходил от Марины ни на шаг. Когда вечер подошел к концу, он вызвался проводить ее до дома на такси. Они вышли на улицу. Было уже довольно тепло, апрельский воздух был напоен весенними запахами. Однако вечерами температура воздуха понижалась. Марина зябко поежилась в своем легком плаще, и Вадик нежно обнял ее за плечи.
        Перед тем, как ехать домой, Марина позвонила мужу, чтобы сказать ему, что все в порядке, и что она скоро будет дома. Но Юрий Борисович не снимал трубку. «Странно», - подумала Марина. - «Может быть, обиделся и отключил телефон? Хотя вряд ли. Или, может быть, на пробежку вышел? Да нет, скорее всего, принимает душ, или задремал перед телевизором» - подумала она.
        Вадим быстро поймал такси, Марина попрощалась с подругами, и они поехали.
        - Имейте в виду, Вадик, что нельзя подъезжать близко к ее дому, а то муж из окна увидит, он у нее ревнивый! - хохоча, напутствовали кавалера приятельницы, когда Марина вместе с ним садились в машину.
        - Не беспокойтесь, девочки, - в тон им весело отвечал он, - все будет сделано в лучшем виде! - и он помахал им рукой.
        В машине Вадик шутил, рассказывал анекдоты, в общем, всячески старался произвести на Марину впечатление. Он сразу же дал ей свою визитку с номерами телефонов. Марина сообщила ему только свой рабочий телефон, а домашний и мобильный давать не стала, мало ли, муж ответит на звонок, что тогда? Лишние конфликты ей ни к чему.
        «Как все-таки московские мужики не похожи на питерских», - думала Марина, глядя на Вадика. - «Они такие разбитные, напористые, энергия их так и распирает. Но в то же время они хитроватые, себе на уме. Этакие улыбчивые пройдохи. Не то, что наши, питерские, те сдержанные, замкнутые и все-таки более интеллигентные. В общем, как Ларин из “Улиц разбитых фонарей”», - улыбнулась она пришедшему на ум сравнению.
        - Вадик, вы просто типичный москвич! И, знаете, мне это нравится, - сказала Марина, глядя на своего спутника.
        - Да нет, Мариночка, я не коренной москвич. В Москве я три года всего. Сам-то я из Уваровки, есть такой городок в Московской области, недалеко от Можайска - пояснил Вадик. - Родители мои там живут. Хочу в Москве как следует обосноваться, ведь в провинции сейчас делать нечего. Сами знаете, стоит только отъехать от Москвы и Питера на пятьдесят километров, и там уже совсем другая жизнь.
        - Да-да, - согласилась Марина. - А живете-то вы где?
        - Квартиру снимаю. Вот провожу вас, и поеду к себе, в Чертаново, - ответил Вадик, поглаживая Маринину руку.
        Наконец, они доехали до нужной улицы. Марина попросила водителя, чтобы он подъехал к ее дому со стороны двора. Окна их квартиры выходили на улицу, и отсюда муж не мог видеть, что ее кто-то провожает. Ей не хотелось без всякого повода огорчать его.
        Попрощавшись с Вадимом и поблагодарив его за то, что он проводил ее, Марина направилась к своему подъезду. «Да-а-а», - подумала она, когда машина с Вадимом отъехала. - «Вот тебе и кавалер! Симпатичный мужик, конечно, но, как говорится, ни кола, ни двора», - усмехнулась Марина. - «Нет уж, лучше я буду за Юру своего держаться, он надежный», - думала она, поднимаясь на лифте на свой этаж. Ее вдруг неожиданно охватила волна благодарной нежности к мужу, которой она давно уже не испытывала.
        Подойдя к квартире, она повернула ключ в замке и открыла дверь.

* * *
        В квартире было тихо. Скорее всего, Юра, не дождавшись ее, лег спать.
        Марина зажгла свет в прихожей и, стараясь не шуметь, сняла плащ и повесила его в шкаф. Раздеваясь, она бросила взгляд в зеркало. Выглядела она весьма неплохо: глаза блестят, лицо раскраснелось. Однако же, какая физиономия довольная! - подумала она. - Вот как влияет на женское настроение знакомство с симпатичным мужчиной! Особенно, когда находишься слегка подшофе, в приподнятом расположении духа, и все представляется в самом лучшем свете, в том числе и собственная внешность.
        Она обратила внимание на то, что из кухни слышатся звуки методично капающей из крана воды. В ночной тишине они звучали особенно отчетливо.
        Марина пошла на кухню, включила свет, взяла из холодильника бутылку с минералкой, наполнила стакан и с удовольствием выпила освежающе-прохладную, с шипящими поднимающимися пузырьками воду.
        Закрыв покрепче кран с водой, чтобы он не капал, она обернулась и заметила на столе открытую упаковку валидола. Сначала она не поняла, зачем эта упаковка лежит здесь, но через секунду в ее голове возникла тревожная мысль: «Что с Юрой??». Только сейчас она почувствовала, что в доме царит глухая, гнетущая, мертвая тишина.
        Она бросилась в спальню. Дверь комнаты была приоткрыта, но света там не было. Включив свет, Марина увидела мужа, лежащего по диагонали комнаты, недалеко от их кровати. Он лежал лицом вниз, согнув левую ногу в колене и нелепо подвернув правую руку. Он был в светло-сером спортивном костюме, в котором обычно ходил дома. Его тапочки были в беспорядке разбросаны рядом.
        Марина упала на колени рядом с мужем и схватила его за руку. Ужас охватил ее, ее стало трясти. Рука Юрия Борисовича была мертвенно-холодной. Марина сразу поняла, что это конец. Она впервые в жизни прикасалась к столь холодному человеческому телу, но то, что муж мертв, она поняла сразу, это невозможно было не понять. Эта мысль мгновенно обрушилась на нее всей своей многотонной тяжестью.
        Она почти легла на пол рядом с мужем и беспорядочно гладила его плечи, спину, руки, голову. В голове проносились отрывочные, беспорядочные мысли, и над ними неподвижно маячила одна, несбыточно-спасительная: «Может быть, это просто дурной, кошмарный сон??».
        Но это был не сон. Это была явь.
        Марина бросилась в кабинет. Там горел свет. Первое, что ей попалось на глаза, были валяющиеся посреди комнаты гантели. На столе лежали рабочие бумаги мужа. Наверное, намереваясь отдохнуть от своих занятий, он решил подвигаться, сделать зарядку. Он иногда переносил утреннюю зарядку на вечер, если по каким-либо причинам не успевал сделать ее утром, перед завтраком.
        Видимо, во время зарядки ему стало нехорошо, и он пошел на кухню, чтобы принять валидол. Затем он, судя по всему, направился в спальню, чтобы прилечь на их широкую двуспальную кровать и отдохнуть, подождать, пока валидол рассосется и окажет свое действие. Но дойти до нее он не успел. Скорее всего, у него случился сердечный приступ. Инфаркт.
        Сердце Марины гулко, бешено колотилось, в висках молоточками стучала кровь, кончики пальцев онемели. Она была в панике. Вдруг в ее сознании промелькнула мысль, что были моменты, когда она почти желала смерти мужа. Неужели эти мысли могли материализоваться?? Она чувствовала, что еще немного, и у нее начнется истерика. «Что делать? Что делать? Что делать?» - стучало у нее в голове. - «Звонить сыну мужа, Валерию?».
        Но прежде чем звонить ему, она решила постараться взять себя в руки и, насколько это возможно, успокоиться. Она пошла на кухню и выпила залпом стакан воды. Потом она села на стул и задумалась.
        Вдруг она вспомнила, что у мужа дома имелась некоторая сумма денег, которую он держал на всякий случай, на непредвиденные расходы. Основные сбережения он хранил в банке, но считал, что иметь кое-какую наличность дома тоже нелишне. Скорее всего, сумма денег, хранимая мужем, была невелика, долларов пятьсот, не больше. Они лежали, скорее всего, в шкафу, в том отделении, где находилось его белье.
        Марина неожиданно осознала, что, когда муж был жив, она была здесь при нем полноправной хозяйкой. Теперь же, после того, как его не стало, она в глазах Валерия, скорее всего, таковой оставаться не будет. Во всяком случае ее положение среди родственников может стать сложным, по крайней мере, в моральном смысле. Она хорошо помнила, как отнеслись родственники к тому, что Юрий Борисович женился на ней. И, скорее всего, их отношение к ней после его смерти никак не улучшится. Наоборот, они наверняка будут считать ее, пусть даже негласно, косвенной виновницей его преждевременной кончины…
        Значит, прежде, чем звонить Валерию, надо, пожалуй, забрать не только деньги, хранящиеся у мужа, но и документы на квартиру, дачу и остальное имущество. А иначе Валерий может взять эти документы себе, и тогда с оформлением наследства могут возникнуть некоторые сложности. Пока получишь дубликаты правоустанавливающих бумаг, пока нотариально заверишь все необходимые документы, пройдет немало времени. Придется побегать по инстанциям, да и нервы тоже придется потратить.
        Нет, сыну звонить пока не стоит.
        Марина знала, что муж хранит особо важные документы в небольшом алюминиевом кейсе, который лежал на антресоли, за коробками стирального порошка и упаковками туалетной бумаги. Муж давно, еще с самого начала их совместной жизни сказал ей об этом на всякий случай, чтобы она знала, где что лежит, мало ли, понадобится.
        Принеся из кабинета мужа небольшую деревянную лестницу-подставку, которой он пользовался, когда ему надо было достать книги, лежащие на верхних полках, она полезла на антресоль. Движения Марины были лихорадочно-торопливыми, руки ее тряслись, сердце колотилось. Она сильно нервничала, и поэтому упаковки со стиральным порошком, а также рулоны туалетной бумаги беспорядочно посыпались на пол. Наконец, ей удалось достать лежащий на антресоли кейс. Он оказался достаточно тяжелым, судя по всему, там хранилось довольно много бумаг. Спустившись с лестницы, Марина села тут же рядом на пол и открыла его.
        На самом верху лежало их с Юрой свидетельство о браке, затем оба их свидетельства о постановке на налоговый учет (так называемые ИНН), потом контракты Юрия Борисовича с фирмами, с которыми он сотрудничал. Затем страховые документы на квартиру, дачу, автомобиль.
        Следующей лежала гербовая бумага, на которой сверху было написано слово «Завещание». От неожиданности у Марины замерло сердце. Затем она лихорадочно стала читать находящийся в ее руках документ. «Москва, десятого марта сего года», так, дальше, дальше что? «Я, Павловский Юрий Борисович…дата рождения такая-то, паспортные данные такие-то… настоящим завещанием, на случай своей смерти, делаю следующее распоряжение…». Буквы прыгали у Марины перед глазами, строчки сливались. Она не могла сосредоточиться. «Принадлежащую мне квартиру по такому-то адресу в Москве завещаю Павловской Ксении Валериевне, дата рождения такая-то». Далее шли строчки, говорящие о том, что автомобиль, гараж и денежный вклад, размещенный в таком-то банке, завещаны Павловскому Валерию Юрьевичу. И, наконец, дачу завещатель распорядился оставить Павловской Марине Владимировне. В самом конце было указано, что один экземпляр завещания хранится у нотариуса города Москвы фамилия такая-то, адрес такой-то, а другой экземпляр выдан завещателю.
        Марина похолодела, сердце ее сжалось. Пытаясь сосредоточиться, она снова и снова читала строчки этого документа.
        Бог мой, оказывается, муж сделал это завещание десятого марта, вскоре после женского праздника, всего через несколько дней после той их памятной ссоры, когда она ушла из дома, хлопнув дверью. Господи, ведь это было так недавно, с того дня прошло всего полтора месяца. Почему, почему он сделал это завещание? Какое-то предчувствие? Такое тоже бывает. Или, может быть, в день их ссоры он понял, что она его по-настоящему не любит? Во всяком случае, он осознал, что она не отвечает ему столь же сильным чувством, какое он к ней испытывает. Или же он посчитал, что, раз их отношения так серьезно разладились, то не исключено, что она его бросит? Теперь обо всем этом можно было только гадать…
        Застыв на месте и зажав рот рукой, Марина читала и перечитывала строки завещания. Вдруг неожиданно ей вспомнились слова мужа: «Я все равно буду тебе благодарен за счастье…». Сидя неподвижно, как в ступоре, уставившись в одну точку, с сухими глазами она осмысливала эти слова.
        Марина раскачивалась на полу и продолжала зажимать себе рот рукой, чтобы не закричать, не заорать, что есть сил. Наконец, из ее глаз хлынули слезы. Они беззвучно текли и текли по ее лицу, не переставая. Всхлипывая снова и снова, Марина размазывала их по мокрым щекам. Упав на пол, она шептала: «Юрочка, Юрочка, Юрочка!»… Царапая пол руками, она как будто пыталась вернуть безвозвратно ушедшую жизнь.
        А за окнами седьмого этажа расстилалась молчаливая, огромная и загадочная, поблескивающая светом ночных фонарей и огоньками редких машин Москва…
        Конец
        notes
        Сноски
        1
        Яни (уменьшительная форма от имени Янис)! Иди сюда! (лат.)
        2
        Дети, дети! Идемте на наше место! (лат.)