Дзен московского олигарха Евгения Кретова
        Романтические детективы Евгении Кретовой #5
        Юная Варвара только планирует свою жизнь. Для начала – поездка с друзьями в Черногорию по окончании сессии. Но мама просит остаться на лето дома и составить ей компанию… на вилле Григория Толмачева, владельца заводов, пароходов и крупнейшей ай-ти компании в России, получившей госконтракт: у них, видите ли, любовь, а «ехать в гости к мужчине одинокой даме неприлично». Варвара от скуки начинает вести блог о жизни московского олигарха, сама не замечая, что сливает в Сеть такие секреты бизнеса, за которые можно получить и пулю в затылок. Теперь анонимного блогера «хотят» следственные органы, конкуренты потенциального отчима и его же Служба безопасности.
        Евгения Кретова
        Дзен московского олигарха
        Глава 1. Пигалица
        – Это что еще за субъект в пальто? – торопливое движение у кирпичной стены, тень метнулась, едва не выломав одинаковые, выстроившиеся вдоль дороги, будто на параде, елочки.
        Молодой мужчина ударил по тормозам, затормозил у обочины, одновременно распахивая дверцу и выпрыгивая на проезжую часть:
        – Стоять! – рявкнул в спину неизвестному.
        Тощее создание в модной парке цвета хаки, укороченных джинсах и белых кедах сигануло через кусты на проезжую часть. В два прыжка мужчина догнал его и успел схватить за капюшон, отбросил на капот своего джипа:
        – Стоять сказал! – тихо припечатал. – Куда собрался?
        Тощий вжал голову в плечи, опасливо загородился рукой, будто спасаясь от оплеухи. Затравленно покосился на пустынную дорогу.
        Остановивший его мужчина, понимающе прищурился, от греха подальше заблокировал ногой – поставил носок ботинка на бампер, перехватил удобнее пацана за лацкан куртки:
        – Как звать? Кто такой? Чего на территории ошиваешься?
        – А вам чего? – тощий округлил глаза, взвизгнул, срываясь. – Вы какое пр-раво имеете?
        Молодой мужчина бросил рассеянный взгляд на дорогу, прикинул, сколько идти до стационарного пункта охраны. Получалось минут пять, если по обочине.
        – Кто надо. Еще раз спрашиваю: что у забора потерял? – склонился над тощим, сгреб в кулак мягкую ткань куртки.
        – Да ничего я не терял! – парень успел взять себя в руки, независимо повел плечом. Покосился с подозрением на татуировки остановившего его мужчины: плотный узор с черепами и змеями начинался на запястье и прятался под черной футболкой, выглядывал тонкими молниями уже из-за горловины. – Я в гости приехал… И вообще. Какое право имеете меня хватать! – нервно распрямился.
        Молодой мужчина вздохнул устало, посмотрел по сторонам: справа – кирпичный забор усадьбы Толмачева, слева – трасса на Москву, автобусная остановка за углом, до станции минут десять топать, если через пролесок, напрямки. К кому этот кекс в пальто мог в гости прийти?
        – В гости, говоришь… Ладно, разберемся, – подхватил парня под локоть, распахнул дверцу и подтолкнул к заднему сиденью. Тощий покраснел и тут же – побледнел, завопил тоненько:
        – Вы чего себе позволяете?! Никуда я не поеду! – в панике замахал руками, дернулся в сторону.
        Мужчина тихо чертыхнулся, сгреб его в охапку и, не дав опомниться, запихнул на заднее сидение, захлопнул дверцу. Невозмутимо обошел машину и вернулся на водительское место. Тощий несмело бесновался сзади:
        – Вы не имеете права! Выпустите меня! – заскулил: – Я же ничего не сделал…
        Молодой человек повернулся к нему, резко оборвал:
        – Заглохни. Тут закрытая территория. Сейчас покажешь документы свои, пояснишь, что тут забыл и пойдешь на все четыре стороны. Понял?
        Парень всхлипнул. Вблизи он оказался старше, чем показалось на первый взгляд: определенно студент. Тощий, неспортивный, с красными после бритья ранками на тонкой синюшной коже.
        – Понял, – протянул жалобно, откинулся на спинку и обиженно скрестил руки на груди. Уставился в окно: – Черт дернул трубу взять.
        Вспомнив о телефоне, студент бросился набирать сообщение, мстительно кусая губы.
        Молодой человек покосился на него через зеркало заднего вида, усмехнулся.
        А через пару минут притормозил у ворот на территорию усадьбы, подождал, пока его заметят видео камеры. Пока ждал, поглядывал на пассажира и барабанил лениво по рулю.
        День дурацкий. С шести утра за рулем, а в желудке ничего, кроме сиротливой чашки кофе, нет. Прикинул, что еще надо сделать до конца рабочего дня. Получалось дофига и даже капельку больше: изменения в жизни шефа никак не желали укладываться в рабочее расписание.
        «Ничего, дня три-четыре суеты, зато потом – кайф», – подумал с надеждой. Все-таки женатый босс, это лучше, чем босс-на-выданье. Особенно в теперешних условиях.
        Ворота, наконец, распахнулись. Черный джип плавно заехал на территорию, притормозил у домика охраны, из которого уже неторопливо вышел дежурный.
        – Глеб Иванович, приветствую, – кивнул уважительно.
        Глеб вышел из машины, захлопнул дверцу и прислонился к ней спиной. Охранник подошел ближе.
        – У нас все спокойно, Глеб Иванович, периметр чист, патрулирование по графику, – доложил неторопливо.
        Молодой мужчина небрежно кивнул на заднее сиденье джипа:
        – А этот у старой калитки что тогда делал?
        Охранник вытянул шею, заглянул через плечо Глеба.
        – Откуда это вы его?
        – Да у ворот у вас околачивался, прямо под камерами. Не заметили? – прищурился. Не дожидаясь ответа, распахнул дверцу, бросил: – Говорит, в гости приехал. Выясняйте.
        – Потом что с ним?
        Пацан, уже спустивший тощие ноги на гравийку, замер, опасливо посмотрел на задержавшего его мужчину снизу вверх.
        – Потом? Пусть чешет, куда шел, – Глеб Федорович добавил мрачно, вернулся в автомобиль. Крикнул в приоткрытое окно охраннику: – Палыч, Григ-Григ давно приехал?
        – Да минут сорок как. С Тимохой и Тавром.
        Глеб кивнул, закрыл окно и завел двигатель. На дороге, ведущей от хозяйского дома показалась женская фигурка. Глеб пригляделся: короткие, едва прикрывающие попу, шорты, короткая же черная майка с белым черепом и надписью «Ария» на груди съехала, оголив округлое плечо. Темные волосы, собранные на затылке под пиратскую бандану, растрепались, развивались на ветру. Девчонка тяжело, с остановками бежала к домику охраны и заметно прихрамывала. Щеки покрылись алыми пятнами.
        Глеб усмехнулся – бежала со всех ног и явно издалека, спортсменка липовая. Прищурился, с интересом наблюдая.
        Поравнявшись с ним, девушка посмотрела недобро, так, что у молодого человека кольнуло под сердцем и, набрав в грудь побольше воздуха, решительно толкнула дверь домика охраны.
        Глеб фыркнул, выдернул ключ из замка зажигания:
        – Не к добру все это, – вышел из машины и направился на пост охраны.

* * *
        – А я вам говорю, что нет у вас права на задержание человека! – высокий девичий голос звенел под полотком, отражался от кирпичных стен. Глеб притворил за собой дверь, прислонился плечом к дверному наличнику. Сунул руки в карманы.
        – Ваш знакомый был задержан на охраняемой тер… – уныло, явно не в первый раз, пояснял охранник, уставившись в красную корочку с надписью золотом «паспорт».
        Девица взвилась:
        – Это кем задержан?!
        – Ну, допустим, мной, – отозвался Глеб.
        Скрестил руки на груди и глянул на девицу сверху-вниз.
        Та медленно развернулась, окинула взглядом его фигуру, с удивлением задержалась на татуировке, широких плечах и накачанной шее, коротко стриженной бороде. Оценив габариты нового соперника, неторопливо набрала в грудь воздух и приготовилась к скандалу – воинственно уперла руки в бока:
        – А по какому праву, интересно?! Вы кто такой вообще? – поджала губы.
        Глеб покосился на пацана с тощими лодыжками: тот заметно приосанился, воодушевился. К гадалке ходить не пришлось, и так ясно, что набирал сообщение из его, Глеба, машины он этой фурии.
        Он узнал воинственную девицу – дочка Ольги Петровны, пару раз видел ее у подъезда, когда заезжал по срочным делам за Григ-Григом. Прищурился снисходительно:
        – Ваш знакомый выглядел подозрительно и подозрительно же терся у стены. Может, закладку делал, может, девушку одинокую караулил. Может нужду справлял, – при этих словах студент вспыхнул.
        – Он. Просто. Шел. Мимо, – отчеканила пигалица, вскинула указательный палец к потолку.
        Глеб щелкнул языком.
        – А на нем не написано, просто или не просто.
        – Да хоть бы и так! Вы что, всех мимо проходящих арестовываете?! Согласно части два статьи двадцать два Конституции арест, заключение под стражу и содержание под стражей допускаются только по судебному решению!
        Глеб переглянулся с Палычем и вторым охранником, долговязым парнем Ваней Синичкиным, лукаво уточнил:
        – Не арестовываем. Так что ваша ссылка на Основной закон не состоятельна, юная адвокатесса, – он почесал бровь, добавил: – И, коль уж вы ссылаетесь на действующее законодательство, то сотрудники ЧОП вполне могут не административно, а физически задержать на основании части один статьи тридцать девять Уголовного кодекса для устранения опасности, непосредственно угрожающей охраняемым законом интересам общества. С целью предотвращения совершения противоправного деяния… и доставления виновного лица в органы дознания… Он вам, кто, Варвара Степановна?
        Обращение по имени-отчеству подействовало на девицу магически – рот открылся и захлопнулся, поток заготовленных ругательств и возмущений мгновенно иссяк. Девушка осеклась и взглянула на молодого мужчину внимательнее. Высокий брюнет крепкого телосложения, с рельефными мускулами и прессом, проступающим даже через плотную черную футболку, точно не входил в список ее знакомых. Плотный узор татуировки от запястья до шеи: черепа, змеи и молнии – говорили о его темном и, вероятнее всего, неформальном настоящем.
        – А вы… – девушка засмущалась: – А мы… мы знакомы?
        Палыч за спиной девицы победно усмехнулся, захлопнул красную корочку и вернул студенту. Глеб спрятала улыбку, кивнул:
        – Можно и так сказать, – протянул руку первым: – Глеб Фадеев, начальник службы безопасности Григория Толмачева.
        У девушки распахнулись глаза, полыхнули ведьмовской зеленью. Она уставилась на широкую протянутую ладонь и смутилась окончательно. Сунула холодные пальцы для рукопожатия, растерянно выдохнула:
        – Варвара…
        Глеб толкнул дверь:
        – Могу подбросить до дома… А то, я вижу, вы запыхались.
        Девушка покосилась на студента, промямлила:
        – Ну, я так-то в город собиралась.
        Глеб кивнул, полез в задний карман джинсов за сотовым:
        – Можно и в город. Сейчас вызову вам водителя…
        – Не надо! – глаза округлилась еще больше.
        Глеб замер, посмотрел холодно:
        – Что значит «не надо»? – спросил строго. – Вы же не собираетесь по электричкам одна путешествовать?
        – Ну, не одна, – у нее покраснели уши и шея. – Мы с Данилом собирались в кино.
        Глеб погладил большим пальцем темное стекло смартфона, посмотрел на юношу:
        – С Данилом? В кино? Это в ТРЦ на въезде? Или в городе?
        Девушка вспыхнула, прошептала с ужасом:
        – Вы что, сопровождать меня собираетесь?
        Глеб изогнул бровь:
        – Я? Упаси боже. Для этого есть охрана… – толкнул дверь и вышел на крыльцо.
        Девушка рванула за ним:
        – То есть как «охрана»? Вы что, серьезно? Приставите ко мне шкаф на ножках за мной таскаться?!
        Молодой человек невозмутимо прошел к автомобилю, обошел и распахнул переднюю пассажирскую дверцу:
        – Надо будет – приставлю, – отрезал. – А пока вам надо вернуться в дом, выслушать инструктаж. Я, собственно, ради вас сюда и приехал.
        Девушка мялась на крыльце. У нее за спиной материализовался студент, с любопытством уставился на Глеба, вытянул тощую шею. Послушав, дернул Варвару за край футболки, та небрежно отмахнулась:
        – Что за инструктаж? Это надолго?
        – Раньше сядем, раньше выйдем, – отозвался крылатой фразой из кинофильма, кивнул на сиденье, повторил со вздохом: – Поехали, Варвара Степанна. Время дорого!
        Девушка насупилась, закусила губу, оценивающе оглядела татуированного начальника службы безопасности.
        – Жди меня тут, – бросила кавалеру и направилась в автомобиль.
        Да, не так она представляла себе лето на вилле московского олигарха.
        Глава 2. Инструктаж
        Джип плавно тронулся с места, направился вглубь парка, по скрипучей гравийной дорожке.
        – Вы же на счет приставить ко мне охранника пошутили, правда? – Варвара с опаской поглядывала на безопасника, с удивлением разглядывала его мускулистые плечи, сильную и тонкую талию.
        Он рассеянно смотрел вперед, на дорогу, пожал плечом:
        – Что значит «пошутили»? Это обычная практика.
        – Ну… кому я могу быть нужна, в самом деле? – девушке было непривычно разговаривать с человеком, не видя его глаза, но Глеб смотрел на дорогу и отвлекать его было неловко. Закусила губу и тоже уставилась в лобовое стекло.
        – Вы, может быть, никому и не нужны сами по себе, – резонно заметил молодой мужчина, сворачивая к дому и притормаживая у широкого крыльца. – Но вы – еще одна уязвимость Григория Толмачева. Поэтому нравится вам это или нет, но считаться с новым положением дел вам придется, – он повернулся к ней, полоснул темно-серой сталью глаз: – И я искренне надеюсь, что вы не будете доставлять мне дополнительные неудобства своими выходками, как-то: побеги, сбрасывание входящих, утаивание контактов, приглашение несанкционированных гостей, задержки…
        У девушки покраснели уши:
        – Я что, все вам должна рассказывать? Обо всем докладывать?!
        – Нет. Но я должен знать, где вы, как вы и с кем вы. С вами будут работать люди, они отвечают за вашу безопасность, поэтому заставлять их нервничать – свинство. Это понятно, надеюсь?
        Варвара пробормотала:
        – Понятно. Это и есть инструктаж? Я могу идти?
        Он выдернул ключи из замка зажигания, дернул ручку двери:
        – Нет, это ваши индивидуальные инструкции в связи со случившимся только что инцидентом. Да… И нервировать моих людей своими нормами, пунктами, конституциями тоже не рекомендую. Нет ничего более неприятного, чем озлобившийся на объект охраны охранник. Это тоже, надеюсь, ясно.
        Он вышел из машины, обошел спереди и, распахнув дверцу, подал Варваре руку.
        Девушка вздернула подбородок, царственно вложила руку в открытую мужскую ладонь, выскользнула на дорогу.
        – То есть вы – мой бодигард? – проговорила кокетливо.
        Глеб криво усмехнулся:
        – Я занимаюсь охраной только главного «боди» и его бизнеса, – отозвался с сарказмом в голосе. – Но вам непременно предоставлю самого сексапильного из всех телохранителей, которые есть у меня в штате.

* * *
        Все собрались в кабинете Толмачева. Кого-то приглашенных Варвара уже знала, других видела впервые.
        Во главе стола расположился, собственно, сам хозяин заводов, дворцов и пароходов, олигарх и владелец крупнейшей ай-ти компании, Григорий Григорьевич Толмачев – невысокий худощавый мужчина. На вид ему не дашь сорока лет, хотя по паспорту – пятьдесят восемь, на сколько Варвара знала. Спорт, здоровое питание, здоровое чувство юмора и самоирония спасли не только его внешний вид, но и сохранили миллионы от многих охотниц за олигархами. Варвара, погуглив накануне, насчитала как минимум три попытки, которые едва не стоили Толмачеву независимости.
        Но бог миловал.
        Вдовец, он сам вырастил двоих детей, сам сколотил состояние в девяностые, сам его потерял в двухтысячные. И сам же восстановил с лихвой. Жесткий, не унывающий, он никогда не мелькал в светской хронике, не участвовал скандалах. Он пахал, как лошадь по двадцать часов в сутки. Варвара в глубине души мечтала у него поработать – научиться вот так же контролировать все и всех. Просчитывать не на два-три хода вперед, а на двадцать. Еще и с запасными вариантами.
        Толмачев появился в ее жизни полгода назад. Мама – она сидела тут же, по правую руку от Толмачева и смущалась – познакомилась с ним в театре. Жутко несовременно и невероятно романтично. Так романтично, что у Варвары даже скулы сводило и глаза сами закатывались к потолку.
        Перед Новым годом Ольга Петровна отправилась на премьеру в Большой театр. Подруге постановка не понравилась и та, сославшись на внезапную головную боль, отправилась домой после первого акта. А Ольга Петровна осталась. На освободившееся место к ней подсел приятный мужчина.
        – Простите, я видел случайно, ваша спутница покинула вас, – спросил он. – Может быть, Вы не будете против, если я составлю вам компанию?
        Маму, учительницу русского языка и литературы, такой пассаж покорил. Да и мужчина показался довольно приятным, интеллигентным.
        По окончании премьеры он вызвался провожать ее до дома. Они ехали в метро в полупустом вагоне и, пользуясь шумом, он на ушко шептал ей стихи Блока и Асадова, рассказывал байки из студенческой и армейской молодости, невзначай дотронулся до плеча. Галантно подхватил, когда Ольга Петровна опасно качнулась… и так не отпустил ее руку.
        И завертелось.
        Варвара не узнавала свою мать: та повеселела, сделала модную стрижку, окрасила волосы в пшеничный цвет. Сбросила с плеч лет десять. Дочь пытала-допытывалась, но Ольга Петровна сразу смущалась и замыкалась. Пока на Восьмое марта Толмачев не появился на пороге их квартиры.
        – Здравствуйте, вы, очевидно, Варвара, – галантно припал к тонким девичьим пальчикам, вручил букет орхидей. – А я пришел просить руки вашей мамы.
        С тех пор Толмачев стал их постоянным гостем. Варвара возвращалась из университета и заставала его там, немного сумрачного, иногда уставшего. Он улыбался ей и торопливо собирался. Нежно касался материнской щеки губами. Варвара только качала головой и посмеивалась.
        Размолвка случилась в майские праздники. Мать с Толмачевым отправились в кино, потом зашли в кафе. Вернулась Ольга Петровна в слезах. Молча закрыла за собой дверь в ванную и не выходила оттуда несколько часов.
        Варвара поняла все по-своему: Толмачев женат. И все это время он водил мать за нос. Она решительно достала телефон из сумочки матери, нашла его номер в контактах и высказала все, что о нем думает. Сказала, что он гад, сволочь распоследняя, урод и что все ему вспомнится и зачтется, и что с живыми людьми так не поступают, и еще что если он попадется ей на глаза еще хоть раз – вырвет ему его глаза вместе с мерзким языком, которым он вешал лапшу на уши матери. Толмачев слабо отбивался, вздыхал.
        – Варя, ну я же не виноват, что богат. Ну, отдать что ли на благотворительность все, что своим горбом заработал?
        Варвара опешила, замолчала:
        – То есть вы не женаты?
        – Да нет, конечно. Я сегодня сделал Оле официальное предложение, с кольцом. Она посчитала его очень дорогим и по этой причине решила мне отказать. Я вынужден был признаться…Она обиделась, решила, что я над ней подшучивал все это время, – расстроенно отозвался: – А я, по-вашему, должен был печать себе на лоб поставить, что зарабатываю примерно сто тысяч…
        – В день?
        – В час… Какая разница, Варя?! Ну, хорошо же все было. Мы же взрослые люди. Я понимаю, что у каждого свои тараканы, но наши с Олей неплохо прижились друг к другу.
        Варвара положила трубку, вконец растерянная: и мать жалко, и Толмачев в чем-то прав. Решила не вмешиваться.
        И вот до не вмешивалась.
        Неделю назад, сдав сессию, радостно сообщила матери, что они с подругами (и Данилом, но матери же об это знать не обязательно) собрались в Черногорию: документы оформлены, деньги скоплены, купальники куплены и чемоданы собраны.
        А у Ольги Петровны от этой новости покраснели глаза:
        – Варенька… Может, осенью?
        Варвара осеклась:
        – А почему не сейчас?
        Мать вздохнула, присела за стол:
        – Я так ждала окончания твоей сессии…
        – Зачем ждала-то? Что случилось? – девушка озадаченно пялилась на побледневшую мать, наблюдала, как у той по шее рассыпаются малиновые пятна. Присела напротив. – Мам, что случилось? Ты нездорова?
        – Гриша позвал пожить у него, – мать виновато потупила взгляд. Отвернулась.
        – И что?
        – У него дом большой за городом. Все лето он хотел там работать. Мы могли бы больше времени проводить вместе.
        Варя пожала плечами:
        – И отлично. Не будешь скучать, пока я буду в отъезде, – собралась встать. Мать перехватила ее за руку., притянула к себе.
        – Поехали со мной?
        – Не поняла? Нафига я тебе там? Клубнику со сливками смешивать в доме Толмачева наверняка есть кому. Я вас только смущать буду.
        Ольга Петровна закусила губу, посмотрела жалобно:
        – Не удобно… Там дети его будут приезжать, сотрудники, охрана. Повара. Не знаю, кто там еще, в таких домах… А я никого не знаю. Словом перемолвиться не с кем будет, Варь. Поехали со мной, а?
        – Ну уж нет, мам! – воскликнула Варвара.
        А через четыре дня, сдав билеты и проводив подруг в Черногорию, она садилась в машину к Григорию Толмачеву.
        К слову, тот тоже немного нервничал.
        Как и сейчас. Встал, прошелся перед собравшимися. Приятная на вид блондинка чуть за тридцать, очевидно, дочь, поглядывала иронично. Моложавый разгильдяй в модных джинсах лениво подремывал в кресле у окна. Варвара предположила, что это сын. Плюс присутствовали управляющий Василь Федорович, с ним Варвара уже успела познакомиться и даже выведать у него график выпекания плюшек с корицей. У книжного шкафа замер низкорослый мужчина с внимательным и колким взглядом полицейского. Варвара догадалась, что это и есть главный охранник. Ну и собственно, Глеб Фадеев буравил ее взглядом, от которого чесалось между лопатками.
        Толмачев заговорил:
        – В моей жизни происходят некоторые неожиданные для меня перемены, – он помолчал, нахмурился: – Ольга Петровна и я… – он снова замолчал. Откашлялся. – Ольга Петровна скоро станет хозяйкой этого дома. – Присутствующие переглянулись, мать вспыхнула, виновато посмотрела на дочь. – Я прошу это учесть в наших с вами взаимоотношениях, – посмотрел на своих детей. – Это должно было когда-то произойти, и очень важно для меня. Надеюсь на понимание и… благодушие.
        Так и сказал «благодушие». Варвара усмехнулась.
        – Праздничных светских мероприятий не будет. Мы подали заявление, распишемся в сентябре. Ее приезд в этот дом… Я хочу, чтобы вы успели хоть немного познакомиться и, по возможности, подружиться, – он шумно выдохнул. – А теперь информация для вас, Оля и Варвара. Я прошу прислушаться к сформировавшимся в доме правилам. Они продиктованы не моим самодурством, а протоколом безопасности, который разработал для всех нас Глеб Иванович. Глеб?

* * *
        Начальник безопасности, наконец, перестал изучать Варвару, проговорил тихо:
        – Индивидуальные инструкции Ольге Петровне и Варваре Степановне выданы. Сотовые я привез, координаты обслуживающего персонала они найдут в списке контактов. Оргтехнику сейчас подключают мои ребята. Анатолий Иванович, – он кивнул на низкорослого с цепким взглядом, – предложил сохранить за Ольгой Петровной Тавра, – он осекся, исправился: – БерЕзина Ивана. Они уже знакомы и немного привыкли друг к другу. А за Варварой Степановной предлагаю закрепить ЮркОва. Он опытный, спокойный, что немаловажно, – выразительно посмотрел на девушку, та покраснела, Толмачев кивнул. – Теперь о главном, из-за чего, собственно, я попросил всех собраться. На почту Григория Григорьевича стали поступать письма с угрозами…
        – Опять? – вскинул голову Толмачев-младший.
        – Снова, отправителя устанавливаем, – Глеб мрачно отозвался. – По оперативным данным последние перестановки в компании выявили слив информации Барановскому. Его ребята активизировались. Но эту информацию, а также причастность Барановского к письмам с угрозами, мы выясняем. Что удалось узнать достоверно, он тоже претендует на победу в тендере по «Барракуде», и, зная теперь некоторые наши технические параметры, готов рискнуть и предложить заказчику лучшие условия. Программисты уже работают над утечкой. Но все прекрасно знают методы Барановского. Он будет давить. В том числе и на любого из членов семьи… включая пополнение, – он покосился на Варвару. – Посему. Все новые контакты проверять. Старые пересмотреть с точки зрения уязвимостей. И в случае обострения ситуации, быть готовыми перебраться в дом, чтобы за вами было удобнее приглядывать.
        – Я не могу. У меня выставка в Милане, – растерянно отозвалась Толмачева.
        Глеб кивнул:
        – Пока не отменяй, Свет. Но возможно, с тобой поедет кто-то из ребят Анатоль-Иваныча. Посмотрим. Сбрось мне сегодня исходники, что, куда, с кем, какие мероприятия запланированы у тебя и в какое время. Ребята пробьют. Потом решим.
        Варвара с удивлением уставилась на блондинку, к которой Глеб обращался на «ты», и которая послушно кивала всем его указаниям. Как-то это не слишком укладывалось в сериальное представление о семье олигарха, которой представили будущую мачеху. А где же злобные взгляды и намеки на наследство?
        – А мне, в принципе, по барабану, хоть сейчас могу переехать, – вздохнул Толмачев-младший, встал, разминая затекшие ноги. – Мне главное, чтобы кабинет был для работы. Проект я могу и отсюда доделать.
        – Пока не надо, – отрезал Глеб, – не привлекай внимание. Но держи меня в курсе. На тебя могут выйти люди Барановского, как в прошлый раз, – Толмачев-младший болезненно поморщился. – На этом пока все. Ольга Петровна, пойдемте в вашу комнату, я вам все покажу, как работает. Варвара Степановна, – он резко обернулся к девушке, столкнулся с болотно-зелеными глазищами, словно в ледяной омут нырнул, – к вам зайду сразу после, не уходите, пожалуйста, никуда.
        Варвара опешила, возмущенно развела руками:
        – Я же в кино собиралась. Вы ж знаете, – прошипела.
        Он сделал вид, что не услышал. Направился к выходу. Следом за ним потянулись Толмачев и Ольга Петровна. Кивнув, неспешно вышли Анатолий Иванович с управляющим.
        – Привыкайте, Варвара, – усмехнулась Светлана, вставая. – Это сумасшедшая Толмачев-family: интриги, расследования, покушения, промышленный шпионаж, маски-шоу по воскресеньям и team building по вторникам…
        Девушка подперла щеку, нервно дернула узелок на бандане.
        – Team building?
        – Это она шутит, – задумчиво отозвался Толмачев-младший.
        Девушка вздохнула:
        – Нет, я вообще не планировала все это, – растерянно посмотрела по сторонам, опустила голову. – И что теперь делать? Отменять все?
        – Лучше да, лучше это сделать самому и сохранить лицо, чем дождаться, когда за тебя это делает Фадеев, – Толмачев-младший порывисто встал, подошел ближе и протянул руку: – Олег. Не переживайте, Варвара. Они получат этот контракт, и все опять более-менее успокоится…
        – До нового контракта, – угрюмо хмыкнула Светлана, направляясь к выходу. Притормозив у Варвары, протянула руку: – Я Светлана, кстати. Сеть салонов деловой моды #Girl’s_only слышала? – Варвара неуверенно кивнула: – Это мои. Я владелица и дизайнер. В Милане должна показать коллекцию, но не знаю… выпустит теперь папенька с Фадеевым или нет. Черт! – Она со злостью захлопнула сумочку. Направилась к двери. – Будет скучно, приезжай. Я обычно не кусаюсь.
        Хлопнув дверью, вышла.
        Толмачев-младший тоже потянулся за курткой, погремел ключами для машины:
        – Не обращай внимание, – небрежно бросил. – Отцу с нами не повезло. Светка – дизайнер, я – архитектор. Оказалось, что дело всей жизни передать некому, – он накинул на плечи ветровку, сунул руки, изучающе посмотрел на будущую родственницу. – Ты сама-то чем занимаешься?
        – Студентка. Юрфак, – девушка вздохнула, уткнулась в ковер.
        Олег уважительно хмыкнул:
        – Не дрейфь, Варвара. Мой отец – не самое худшее, что могло случиться с твоей матерью…
        – Да нет, дело не в этом… Просто у меня были свои планы… А тут все… Псу под хвост.
        Толмачев-младший громко засмеялся:
        – Ну, Фадеева еще псом никто не называл. Но суть ты уловила верно.

* * *
        Варвара поднялась на второй этаж.
        Ее разместили во флигеле, напротив заезда на территорию. Уютная комната с выходом на небольшой, укрытый тентом, балкон. Плетеное кресло с мягкими подушками, аккуратный столик и стопка книг. Отличное место, чтобы уединиться. Отсюда даже вай фай ловил. В общем, Варвара решила, что это будет ее любимое место: под балконом – сад, взгляд упирается в парк, тент, как она выяснила, можно легко убрать и загорать. Не Черногория, но тоже неплохо.
        Распахнув дверь, окинула свое новое жилище: двуспальная кровать, за матовым стеклом – гардеробная, у окна – круглое кресло под японским абажуром, рядом – бежевый пуф, на который можно удобно уложить ноги. Теплый ветер врывался в комнату через распахнутую на балкон дверь, трепал белоснежный тюль.
        А на заваленном журналами рабочем столе красовался новенький ноутбук. По экрану медленно плыла заставка с волнами и серфером. Варвара подошла, осторожно погладила указательным пальцем блестящие кнопки.
        В кармане вибрировал сотовый. Данил, конечно, ее потерял.
        – Ну, ты долго еще?! – злился в трубке.
        – Нет. Мне сейчас явки-пароли сообщат, и я свободна как ветер. Жди.
        – Долго, спрашиваю?
        Девушка прищурилась, посмотрела на часы:
        – Минут тридцать.
        – Ну, блин. Давай быстрее!
        Сбросил.
        Точно злится.
        Варвара уже сама жалела, что позвала его сегодня: теперь будет дуться несколько дней, а ей придется бесконечно извиняться, подлизываться. Девушка нахмурилась, вышла на балкон.
        Облокотилась на парапет, устало положила голову на скрещенные руки.
        Фадеев мрачно наблюдал за ней из комнаты. Понимание накатывало зубной болью, медленно и неумолимо: вот она, его проблема, лениво нежится на солнце, беззаботно покачивает обтянутой в джинсу попой.
        – Черт, – выдохнул и нарочно громко захлопнул за собой дверь, чтобы пигалица, наконец, обратила на него внимание. Та мгновенно подобралась, заглянула в комнату.
        Побледнела:
        – Опять вы?
        Глеб прошел к столу, мельком глянул на обложки журналов: парочка модных, прошлогодних, очевидно, найденных в комнате, два в невзрачно-голубом оформлении. Взгляд выхватил «право» и «вестник». Девчонка замерла в метре от него, закусила губу. Глеб затылком чувствовал ее взгляд, как он блуждает по его спине, замирает между лопаток, скользит по узору на руке. Три года в спецназе научили видеть спиной. Пару раз это спасло ему жизнь.
        Сейчас отвлекало от главного. А главное – это письма с угрозами на электронный адрес шефа, отправителя которых его спецы расщелкать не могут, потому что ломаный-переломанный айпи привел к семидесятилетней бабушке из Зимбабве, явно равнодушной к российскому ПО для оборонки. Чутье подсказывало, что затеяна Большая игра. А в Большой игре ставка сильно больше, чем жизнь отдельно взятого человека.
        – Вы долго медитировать на мои журналы будете? – вопрос вырвал из раздумий, по спине пробежал холодок, хотя, может, сквозняк пробрался под футболку, легко коснулся позвонков.
        Он, в самом деле, уперев руки в бока, пялился на стол этой пигалицы, ее разбросанные журналы.
        Глеб резко обернулся, достал из кармана черный смартфон, протянул девушке.
        Аппарат тяжело лег в узкую ладонь, сразу став грубым и громоздким. Девчонка удивленно на него уставилась.
        – Это что?
        – Это телефон. С ним будете ходить.
        Девчонка почесала под носом, скривилась презрительно:
        – А чего не радиостанция?
        От усталости Глеб уже плохо соображал. Во всяком случае, он надеялся, что мысли тугие, как ртуть, – это от усталости:
        – В смысле? – уставился на раскачивающийся в девичьей руке «кирпич».
        – В коромысле, – пигалица бросила сотовый поверх пачки журналов. – Я с этим ходить не буду.
        Поджала губы и вздернула подбородок.
        Фадеев цокнул языком, рассеянно огляделся.
        – А куда ты денешься, – и, подхватив со стола ее родной мобильник, стремительно направился к выходу из комнаты.
        Варвара опешила. По-рыбьи хлопнула глазами и открыла рот.
        Молниеносно сориентировалась, бросилась за мужчиной и успела вцепиться в его руку прежде, чем тот вышел из комнаты. Фадеев ловко вывернул кисть, шутя высвободился. Подхватил девушку под локоть, не позволив упасть, и привлек к себе.
        Выдохнул в лицо:
        – Я же сказал: не нервируй меня, – он смотрел мимо нее, и от этого становилось страшно. Потому что не понятно, что у него там, в коротко стриженной голове, у этого громилы с черепами на коже.
        – А чего вы мне тыкаете?! – Варвара схватилась за единственную мысль, которая, мелькнув, как-то сложилась в слова.
        Фадеев легко поставил ее на ноги, мельком взглянул, резанув по венам серо-голубой сталью, небрежно подбросил в ладони ее сотовый и, вынув батарею, сунул в задний карман джинсов:
        – Отдам через три дня, когда пробью все контакты, – бросил и вышел из комнаты.
        Варвара бросилась за ним:
        – Глеб, отдайте мне телефон! – кричала в широкую спину, едва успевая за ним: мужчина стремительно прошел по коридору и уже спускался по лестнице. И вроде бы он особо не торопился, а девушке никак не удавалось обогнать его. Сбив дыхание, остановилась в холле первого этажа, заорала: – Вы права не имеете вмешиваться! Это моя личная жизнь и персональные данные!
        Фадеев неожиданно резко остановился, вернулся к ней. Холодно посмотрел:
        – Ты, кажется, собиралась в кино? – напомнил сухо. – Вот и сходи. – Развернулся, бросил кому-то на крыльце: – Юркова предупредите, пусть машину подгонит к крыльцу. Варвара Степановне в город надо.
        – Черти-что… – Варвара беспомощно озиралась по сторонам.
        Она слышала, как хлопнула дверца автомобиля Фадеева, как прошелестели по гравию колеса, забирая с собой последние осколки ее личной, независимой от олигарха Толмачева, жизни.
        Глава 3. Испорченное свидание
        Он остановился у поста охраны – Анатолий раздавал ЦУ охранникам, уже успевшим отчитаться о дневном инциденте с гостем Варвары.
        – ДрУги мои, внешка у вас для чего стоит? На мониторы выведена, – вздыхал начальник охраны. – Ну, ладно, тут пацан сопливый попался, больше вас испугался. А был бы кто посерьезнее? Поставил бы растяжку, сами бы на нее и напоролись. И взлетели на воздух к чертовой матери, – он тихо и крайне нецензурно выругался. Махнул рукой.
        Глеб подошел ближе, положил на стол папку с ориентировками.
        – Кстати о чертовой матери, коллеги. Наши новые «друзья». Чтобы их духу на ближайший километр не было, ни на территории, ни рядом с ней, ни около семьи Толмачева. Это ясно? – охранники дружно закивали, полезли в папку – ознакамливаться.
        Начальник охраны сумрачно глянул через плечо Глеба на распечатки.
        – Это кто?
        – Это чьи уши торчат в сливе информации. Они у нас больше не работают. Поэтому ни к каким ремонтным работам, серверам, переустановке ПО и прочее привлечены быть не могут. Ни под каким предлогом. При обнаружении кого-то из этих челов на территории, сообщать мне. Чела задерживать до моего личного распоряжения. Это тоже ясно? – Мужики закивали. Глеб удовлетворенно вздохнул: – Ну, вот и славно.
        Кивнув, направился к выходу, у самого еще встреча с юристами. Уже взялся за ручку, как сработал внутренний телефон. Трубку взял Тарасов:
        – Нет, не выходила, – отозвался настороженно. – По всем камерам видим. Территорию не покидала.
        Глеб замер, прислушиваясь.
        – Что там? – спросил, когда Тарасов повесил трубку на рычаг.
        – Юрков. Ждет Варвару Степановну, а ее все нет и нет. Спросил, не выходила ли с кем-то еще или одна, пешком.
        Фадеев мрачно улыбнулся, тихо выругался и вышел на крыльцо.
        Уже там, поглядывая на темнеющее в первых сумерках небо, достал из заднего кармана джинсов мобильный, нашел в списке контактов номер, нажал иконку вызова. Долго ждал, пока ответит. Не дождавшись, тихо чертыхнулся и набрал Юркова:
        – Докладывай, чего там у тебя.
        – Глеб Иванович. Нет Варвары. В доме нет, в комнату заглянул – нет.
        – М-м, сбежала, – бросил без удивления.
        – Ну, видимо, да, – пробасил Юрков, невесело усмехаясь. Это не в первый раз, когда «объект» убегает. Привык. – Не знаете, куда могла направиться?
        Глеб прикинул, сориентировался по расписанию автобуса.
        – Знаю.
        – Вот и отлично, я ее там и выцеплю.
        Фадеев мстительно прищурился:
        – Не, Иван Иваныч, езжайте домой. Я ее сам выцеплю, – не предвещающим ничего хорошего голосом отозвался безопасник и сел в джип.

* * *
        – Ну, не дуйся на меня, пожалуйста, – Варя виновато заглядывала парню в глаза. Тот старательно изображал оскорбленную добродетель, но по красно-малиновым пятнам на щеках девушка уже знала, что почти прощена. Еще маленькое усилие, поцелуй в щеку…
        Они ехали на заднем сиденье в рейсовом автобусе. Данила – однокурсник Варвары, подающий надежды отличник и будущий аспирант – сердито отворачивался от нее и поджимал губы. Но рук уже не вырывал, не дергал плечом и сопел гораздо спокойнее. Девушка лукаво улыбнулась, подтянулась и звонко чмокнула его в щеку.
        – Да ладно тебе, – примирительно пробормотал Данька, уже разворачиваясь к ней. – На какой фильм пойдем?
        – Ну, – Варя закатила глаза, – пошли на самый интересный.
        – Только не про любовь, – он вмиг посерьезнел. – И не ужасы. Ты знаешь, я это не люблю.
        – Знаю. – Девушка охотно кивнула, посмотрела в окно через плечо парня, усмехнулась. – Давай на мультики пойдем.
        – А потом в кафе? – девушка снова кивнула.
        Понадеялась: может, вечер в компании с Данькой немного сгладит впечатление от сегодняшнего сумасшедшего дня.
        Автобус свернул с шоссе, притормозил у зеленого пластикового козырька остановки.
        Варя и Данил вышли, парень несмело взял ее за руку, слабо ухватился за кончики девичьих пальцев. Смущенно покраснел и отвел взгляд. Варя умиленно улыбнулась, потянула его к торговому центру.
        Увидев магазин сотовой связи, девушка притормозила.
        – Слушай, а у тебя паспорт с собой?
        Данька удивился:
        – Нет, зачем тебе? Мы ж на мультфильм собрались, там паспорт не спрашивают…
        Варвара отмахнулась:
        – Да не, не в этом дело. У меня сотовый… сломался, – соврала. – Хотела купить что-нибудь простенькое. И симку новую.
        Парень пожал плечами, резонно заметил:
        – Зачем тратиться? Возьми мой.
        Полез в карман пАрки, достал смартфон.
        – А ты?
        – А у меня второй есть, который на день рождения предки подарили. А я еще не начал пользоваться. Вот будет повод, – сунул ей в ладошку аппарат.
        – А контакты? – девушка с сомнением поглядывала на черную поверхность без единой трещинки и даже царапины.
        Данька небрежно махнул рукой:
        – Да какие там контакты! Кого надо я и так знаю. Остальных уведомлю через мессенджеры… Мы в кино идем или нет?
        Варя улыбнулась, встала на цыпочки, легко поцеловала парня в щеку:
        – Спасибо, Даня. Ты такой хороший!
        Взявшись за руки, они рванули ко входу в торговый центр.

* * *
        – Марфа Васильевна! – знакомый голос заставил вздрогнуть и остановиться.
        Варвара отвлеклась и получила дверью по лбу, взвыла. Отпрянула в сторону. А когда из глаз перестали сыпаться искры, увидела перед собой Фадеева. Начальник службы безопасности улыбался широко и лениво, с удовольствием наблюдая за ее неловкостью.
        – Ма-арфа Васильна, – протянул невозмутимо, – а я иду мимо, думаю, вы или не вы… Дай, думаю, окликну, – он потянул ее за локоть от двери, чтобы не мешали входящим в здание покупателям. Почесал кончик носа. Серо-голубые глаза лукаво улыбались.
        – Какая я вам Марфа Васильевна, – Варвара смотрела исподлобья, пытаясь понять, где прокололась. Не может же быть, что он в самом деле «проходил мимо». Ведьмовски-зеленые глаза метали молнии.
        Глеб расслабленно покачивался с носка на пятку.
        – Ну, что, молодежь? Пошли в кино? – проговорил.
        Данька перевел взгляд на Варвару, та побагровела:
        – Что значит «пошли»?! МЫ идем в кино, а ВЫ – по своим делам. Нам мимокрокодилы без надобности, – она демонстративно подхватила однокурсника под локоть и потянула внутрь здания.
        Фадеев направился следом, невозмутимо отстав на полшага. Молодые люди побежали на траволатор, Фадеев за ними. Они еще на этаж выше, зло оглядываясь на мужчину, Фадеев – за ними с видом праздношатающегося мажора.
        Варвара поглядывала на него. У входа в кинотеатр специально отстала от Данила, притормозила:
        – Вы серьезно собираетесь за мной шататься? – прошипела, нервно раздувая ноздри.
        Фадеев склонился к ней, прошептал в висок:
        – Считайте это наказанием за побег, Варвара Степановна, – он выразительно посмотрел на нее. – Еще раз оставите сотовый в комнате и покинете усадьбу без охраны, я испорчу вам не только свидание, но перееду жить к вам в комнату. Это ясно?
        Он многозначительно повел бровью.
        Девушка уставилась на него, решая, на сколько тот серьезно говорит. Закатила глаза:
        – Блиин. Я вас знаю всего пару часов, но вы меня уже так достали, что я лично готова вас пристрелить.
        Он усмехнулся:
        – Тогда вы вообще рискуете остаться без своего сотового.
        Глеб толкнул дверь кинотеатра, приглашая девушку пройти. Сам пересек просторное фойе, купил за наличку три билета. Два отдал Варваре, один оставил себе.
        – А на что идем-то? – вяло поинтересовался Данил, посмотрел на надпись на билете.
        Фадеев небрежно кивнул на интерактивную афишу:
        – Да там, какая-то стрелялка голливудская, – отозвался. – Пойдем? Уже реклама началась.
        Данил сердито посмотрел на Варвару:
        – Мы ж на мультфильм хотели…
        Фадеев выразительно посмотрел на девушку, пояснил, снова глядя куда-то мимо, поверх ее головы:
        – На мультик не было подходящих мест. И ждать тридцать минут я, к сожалению, не могу…
        Варвара фыркнула.
        – И чего? – Данил остановился в метре от входа в кинозал.
        Глеб обезоруживающе улыбнулся:
        – И ничего. Идем на блокбастер, приобщаемся к мировому хиту, – и тяжело припечатал парня взглядом. – Приобщаемся, приобщаемся.
        Тот заметно сник, пробормотал под нос, что-то про низко интеллектуальное кино для малолеток.
        – Будем считать, вы – самая ЦэА[1 - ЦА – целевая аудитория.].

* * *
        Он устроился прямо за ними. Вальяжно вытянул ноги и, очевидно, приготовился трепать нервы дальше: во всяком случае так была уверена Варвара. Она покосилась на него, хотела пересесть, но соседние кресла оказались уже заняты, а на ее попытку встать Фадеев отреагировал мгновенно: тяжелая ладонь легла на плечо, придавила к спинке.
        – Варвара Степановна, не рекомендую. Мое предупреждение о переезде становится все более реальным, – не громко, но очень внятно прошептал в проем между креслами. И неторопливо отправил в рот пластинку жевательной резинки.
        Данил вытаращился, прошипел:
        – О чем это он?
        – Ни о чем, – Варвара скрестила руки на груди, надулась.
        Она не смотрела фильм, она продумывала план мести. Пожаловаться Толмачеву? Матери? Проколоть придурку колеса? Подсыпать в кофе слабительное? Все выглядело недостаточно взаимно. На теории государства и права им говорили о корреспондирующем характере прав и обязанностей: каждому праву соответствует какая-то обязанность. И вот тут ничего не корреспондировало. Фадеев не просто испортил ей свидание. Он влез на ее территорию, в ее личную жизнь, куда она и матери-то не слишком позволяла лезть.
        В свои двадцать два года Варвара перешла на пятый курс престижного московского ВУЗа, помогает матери, самостоятельно зарабатывает на какие-то девчачьи мелочи. Она даже на поездку в Черногорию сама заработала. Откладывать, правда, пришлось с октября. Но какая разница. Сама же.
        По окончании сессии ей, кстати, предложили стажировку в крупной юрфирме. С перспективой дальнейшего трудоустройства. И Варвара приняла предложение. Договорились, что после Черногории приступит.
        Она – лучшая студентка на курсе. Ее статьи по сравнительному правоведению в ВУЗовском сборнике печатали, между прочим. И тут какой-то секьюрити. Она оглянулась, злобно зыркнула на задний ряд. Казалось, Фадеев с нее глаз не сводил: она тут же уперлась в его нагловатую ухмылку. Отвернулась.
        Внутри все бурлило.
        Она даже не заметила, как зажегся свет, и зрители стали подниматься со своих мест.
        – Варь, ты чего? – Данила дотронулся до плеча.
        Девушка порывисто встала, не оглядываясь, направилась к выходу.
        – В кафе пойдем? – несмело предложил парень, когда догнал девушку в фойе.
        Та развернулась к Фадееву, сунула руки за ремень.
        – А я не знаю. Как наш невежливый друг скажет, – процедила сквозь зубы.
        Глеб невозмутимо взглянул на часы.
        – Невежливый друг против. Ему и так пришлось перенести встречу.
        – А мы, собственно, вас не держим, – Варвара сварливо прищурилась.
        Молодой мужчина скользнул по ней взглядом, повернулся к Даниле:
        – Поехали, молодежь.
        Студент понимающе кивнул, направился к траволатору. Варвара схватила его за рукав, прошипела:
        – Ты что, вот так пойдешь?!
        Данила выдернул руку, сердито выдохнул:
        – А какой смысл спорить? Ты же понимаешь, что он не отстанет? Сходим в кафе в другой раз…
        И ступил на верхнюю платформу траволатора.
        – Кстати, дело говорит парень, прям не ожидал, – Фадеев усмехнулся Даньке вслед, выжидательно уставился на Варвару.
        Та фыркнула, рванула за спутником, демонстративно подхватила его под локоть и положила его руку к себе на талию. Глеб усмехнулся, почесал кончик носа.
        «Зубная боль из-за девицы обеспечена», – обреченно подумал.
        И шагнул следом за ними.
        Выйдя из торгового центра, невозмутимо спросил парня:
        – До метро подбросить?
        Тот смутился:
        – Да не, не надо… Я сам, – и покраснел. – Я Варю только проводить…
        Фадеев отмахнулся:
        – Это я уж сам… провожу. Удачи! – и, крепко подхватив Варвару под локоть, направился к парковке.
        Девушка опешила, пискнула:
        – Да вы что себе позволяете?! Что за хамство?
        Он резко выпустил ее руку, остановился прямо перед ней:
        – Хамство, Варвара Степановна, это подставить Юркова под выговор. И заодно всю дежурную бригаду охранников, прошляпивших объект…
        – Я не объект!
        – Это вам так по неопытности кажется, Варвара Степановна, – он нажал кнопку на брелоке. Черный джип приветливо подмигнул фарами. Мужчина распахнул пассажирскую дверь, хмуро замер около нее. Попросил с усилием: – Садитесь!
        Девушка помедлила, неуверенно оглянулась на сутулую спину Данила, уже направившегося к автобусной остановке.
        Чертыхнулась и села в автомобиль.
        Глеб небрежно огляделся, захлопнул за ней дверцу и сел за руль.
        Они выехали со стоянки, встали в очередь под светофором. Варвара еще сердито сопела, кусала губы. Бледные кулаки то сжимались, то вновь разжимались. Сердце колотилось от досады. Она то и дело поглядывала на профиль Фадеева, все надеялась придумать что-то обидное.
        И выбрала, наконец, королевское спокойствие. Поджала губы и демонстративно отвернулась.
        Глеб прятал улыбку, наблюдая, как девчонка пыхтит, как искрится от невысказанных проклятий подобно оголенному высоковольтному кабелю. Шею щекотало от брошенных в него ведьмовских молний. Но он величественно молчал. Пусть выбесится. Им еще весь вечер вместе провести.
        Варвара заставила себя выдохнуть, прикрыла глаза, успокаиваясь. Он не стоит ее нервов, этот мужлан в татуировках.
        Машина круто взяла влево.
        Варвара качнулась, едва не ударившись виском о стекло. Распахнула глаза, взгляд успел выхватить дорожный указатель: стрелка вправо и надпись на белом «МОСКВА ЦЕНТР». Сердце пропустило удар:
        – Мы в Москву едем?
        Фадеев кивнул и перестроился в крайний левый ряд, прибавил скорость.
        – Мне не надо в Москву, мне домой надо…
        Мужчина угукнул, активировал bluetooth гарнитуру:
        – Гоша, передай Юркову, Варвара Степановна со мной вернется… Да. Нет, сейчас в город. У меня с юристами встреча.
        Варвара приосанилась, посмотрела на свои голые ноги.
        – Мы к вам на работу едем, да? – догадалась. Мужчина снова кивнул. Явно не настроенный на разговоры, он хмуро смотрел на дорогу. Варвара озадаченно уставилась на его татуированную руку, бицепсы, с сомнением отвела взгляд. – А надолго? – спросила, наконец.
        – На час примерно… Может больше.
        Девушка вздохнула.
        – Может, я пока к подруге заеду? – предложила с надеждой.
        Фадеев покачал головой, отрезал:
        – Нет. Вы будете ждать меня в кабинете.
        Варвара повела бровью.
        – А у охранников есть кабинеты? – ухватилась за возможность мелкой, но все-таки сладкой мести, съязвила.
        Но, видимо, у мужчины оказались железные нервы – Глеб невозмутимо бросил:
        – Ну, вот и узнаете.
        Глава 4. High Tech Group
        Всю оставшуюся дорогу он молчал. Варвара в начале пыталась придумать тему для разговора. Но он отвечал односложно. Или вовсе не отвечал, погруженный в свои мысли. На пятой или шестой попытке, девушка отстала.
        – Можно музыку включить? – спросила раздраженно, бросив взгляд на мигающую строчку треков на магнитоле.
        – Валяйте, нам минут десять ехать осталось.
        Она прибавила громкость. Мощная сбивка, стон электрогитары, ритм бешеный, знакомый.
        – Вы рок слушаете? – с удивлением спросила.
        Он неохотно кивнул.
        – А какой? Индастриал? Альтернативу? Фолк?
        Фадеев нахмурился, повел широким плечом. Уклончиво отозвался:
        – По-разному.
        – А группы любимые есть? – девушка воодушевилась. Удивление с примесью любопытства плескалось в болотной зелени глаз.
        – Есть, – опять односложно отозвался мужчина.
        Они свернули на стоянку перед сверкающим огнями бизнес-центром. Высотное здание, как хрустальная друза, светилось в вечерних розовато-лиловых лучах. Золотом искрился вестибюль с лестницей-атриумом, монументальной ресепшен-зоной.
        Фадеев проехал мимо охранника, припарковался у входа. Неторопливо обойдя машину, распахнул дверцу перед Варварой. Девушка жалобно посмотрела на него, покосилась на деловое великолепие:
        – Может, я в машине подожду?
        – Нет, – он протянул руку ладонью вверх, ловко вытянул девушку из автомобиля. Та вздохнула, понуро поплелась рядом.
        Широкая мраморная лестница искрилась новизной и роскошью.
        Бронированные двери распахнулись перед ними, впустив в пахнущее коврами, дорогим кофе и благополучием нутро делового центра.
        – Здесь подожди, – Фадеев снова перешел на «ты», кивнул на бледно-желтые диванчики в зоне ожидания ресепшен, а сам подошел к стойке.
        Варвара уселась, подперла щеку рукой и неторопливо осмотрелась. Справа от стойки ресепшен – просторная зона ожидания, совмещенная с кофе-зоной. Чуть дальше, в глубине вестибюля, темнели тяжелые двери переговорных. Прямо – конференц-зал. В центре вестибюля – зеркально-золотая лестница. Девушка перевела взгляд на Фадеева. Удивительно, но даже в простой черной футболке и потертых джинсах, с грубоватой татуировкой на руке, он смотрелся среди всего этого великолепия органично и естественно. Он облокотился на стойку, тихо переговаривался с тремя мужчинами в темных костюмах. Варвара попробовала прислушаться, но он говорил слишком тихо. Только пару раз мельком взглянул на нее, привычно рассеянно, нарочито небрежно.
        Девушка втянула носом воздух, шумно вздохнула: только это ей теперь и осталось.
        – Девицу, что со мной пришла, запомните. Это новая родственница Толмачева, – коротко приказал безопасникам бизнес-центра. – Придет в будущем – мне сообщать немедленно. Приглядывать нежно, по необходимости быть готовыми брать сопровождение на себя.
        – Поняли, Глеб Иванович. Сделаем.
        Фадеев кивнул.
        – У меня сейчас переговоры, приглядывайте, чтоб не сиганула из здания.
        Мужики переглянулись.
        – При попытке сигануть, чё делать можно?
        Фадеев покосился на притихшую подопечную, задумался на мгновение:
        – Под замок посадИте, – легонько стукнул кулаком по темной поверхности стойки, подошел к Варваре: – Пошли.
        Девушка подняла на него глаза-блюдца, неловко встала, направилась к лифтам.
        – Толмачев здесь арендует офис? – поинтересовалась.
        Глеб нажал кнопку вызова, удивился:
        – А зачем ему арендовать офис в собственном здании?
        У Варвары округлились глаза:
        – Это его здание?
        – А что тебя в этом удивляет? – они зашли в лифт. Здесь тоже все было темно-золотым, благородно-приглушенным, дорогим и никак не сочетающимся с летними шортами девушки. – Твой будущий отчим – довольно состоятельный человек. Ты разве не гуглила?
        – Да нафига мне, – Варвара отошла к противоположной стене, незаметно заправила волосы под бандану. Мазнула костяшкой указательного пальца под глазом, вытирая отпечаток туши. – Я на его миллионы не претендую. Мне размер его банковского счета без надобности.
        – Ну, неужели даже ради любопытства не смотрела? – недоверчиво прищурился Фадеев.
        – Я не слишком любопытна, – отрезала девушка и независимо вздернула подбородок.
        Безопасник недоверчиво хмыкнул, глянул на светящиеся иконки с номерами этажей.
        – С территории усадьбы как выбралась? – смотрел пристально, словно сверлил дыру в переносице.
        Девушка пожала плечами:
        – Чего там выбираться. Через забор перелезла… Да и все…
        – Он два метра…
        – И что? Ты по деревьям не лазил? – она проскользнула мимо него в распахнувшиеся двери и замерла.
        Матовые буквы, парящие на фоне темнеющего неба. «High Tech Group». Панорамные окна, приглушенный по случаю окончания рабочего дня свет и роскошный вид на вечернюю Москву. Варвара восхищенно вздохнула:
        – Вот надо быть миллиардером, чтоб узурпировать такую красоту!
        Фадеев провел ее в приемную, представил пожилой секретарше:
        – Татьяна Федоровна, Варвара Степановна в моем кабинете подождет. Поухаживайте за ней, пожалуйста, чтобы не скучала. Ну, там чай-кофе-стрихнин… Все как обычно, – снисходительно посмотрел на уже готовую к скандалу девушку, толкнул дверь с золотой табличкой «High Tech Group. Переговорная».

* * *
        Григорий сбросил входящий звонок, толкнул дверь. Вдохнул пахнущий липой и женскими духами воздух.
        Устало присел на угол кровати, уперся локтями в колени.
        Ольга перестала печатать, оглянулась на него, стянула с переносицы изящные очки-половинки. С интересом смотрела на него. Григорий Толмачев – это вызов всем устоявшимся стереотипам. Не бабник, не хам, не мачо и не герой блокбастера. За ним не увивается стайка молодых любовниц, он не морщит повелительно лоб, взгляд не мечет молнии. Она поэтому и не могла подумать, что он – больше, чем просто служащий. Новости про мажоров и золотую молодежь Толмачев всегда смотрел с унынием и сразу переключал канал, а на родителей таких отпрысков смотрел с сочувствием. Потому что ему удалось устроить свою жизнь иначе, а им – нет. Хотя пахали одинаково. Но у них что-то пошло не так.
        Женщина отложила очки, пересела к нему.
        – Гриш. Что, все плохо? – обхватила сухое жилистое запястье.
        Он поморщился, неопределенно кивнул куда-то в сторону парка.
        – Фадеев звонил. Варвара сегодня убежала с каким-то пацаном. Глеб в ТРЦ отловил. Ты бы поговорила с ней, – он заглянул в глаза. – Правда, жопа может быть. Пусть потерпит…
        Ольга моргнула, на сердце и так было тревожно, а от таких просьб жениха стало еще тяжелее. Медленно кивнула. Толмачев удовлетворенно распрямился, перехватил ее пальцы, поднес к губам.
        – Все настолько серьезно? – женщина спросила, пытаясь прочитать по глазам то, что он – она знала наверняка – не скажет словами.
        Толмачев неохотно кивнул, но промолчал, отвернулся к окну.
        – Гриш. Не молчи только. Твои дети, как я поглядела, ко всему привыкли, а для нас с Варей все в диковинку, – она пересела так, чтобы снова видеть его лицо. – Это из-за контракта того? Который в прошлом месяце заключили?
        Он отмахнулся:
        – Не, Оль. Это обычный контракт был на обновление программного обеспечения на оборудование слежения у наших постоянных партнеров. Крупный, но рядовой.
        – Тогда в чем дело? Ты можешь сказать?
        – Мы сами еще толком не разобрались, Оль, – он посмотрел на нее. Скользнул взглядом по округлым плечам, по-девичьи высоким скулам. – Есть контракт на разработку технического задания. Очень узко специализированная тема. И моя контора – лучшая в Европе в этом направлении, – он прищурился, подбирая слова. – Мои ребята придумали новый формат передачи сигнала. Он позволяет расширить радиус действия сигнала, пренебречь сложностями рельефа. Ну, много чего еще. И заказчик хочет модернизировать свои системы передачи сигнала именно с учетом нашей разработки. Только еще больше наворотов ожидает.
        – А вы не можете ему эти навороты обеспечить?
        Толмачев улыбнулся, поцеловал Ольгины пальцы.
        – Не в этом дело. Просто на этого заказчика претендуют наши конкуренты…
        – Барановский?
        Толмачев кивнул:
        – Он. И им не понравилось, что, расширив функционал системы передачи сигнала, заказчик выбрасывает из сделки его. У Барановского нет необходимых мощностей.
        Ольга понимающе вздохнула, прикрыла глаза.
        – Гриша, не думаю, что этот твой Барановский сделает что-то действительно опасное. В конце концов, не этот заказчик, так другой…
        Толмачев рассмеялся, почесал над бровью.
        – Другой заказчик… Нда.
        – А что? Почему ты смеешься?
        – Нет другого такого заказчика, Оль. Это госзакупки. Если все выгорит, то никто другой им на ближайшие пять-десять лет не будет нужен. А мы, с постоянным финансированием, полевыми испытаниями, в том числе в боевых и приближенных к боевым условиям, шагнем настолько далеко, что Барановскому останется только монтировать домофоны.
        Толмачев встал.
        – То есть борьба не на жизнь, а на смерть? – догадалась Ольга. По молчанию жениха поняла – так и есть. Вздохнула: – Гриш. А договориться? Получается, Барановского тоже можно понять… Предложи ему участие в проекте.
        Толмачев качнул головой, облизал пересохшие губы. Прямой, натянутый, словно струна, жилистый, он сейчас больше всего напоминал не человека, а андроида. Упрямого и опасного.
        – Десять лет назад он украл Олега. Шантажировал, чтобы я отказался от исполнения контракта на разработку кода для радиолокационной системы распознавания.
        Ольга, припоминая что-то нахмурилась:
        – Погоди, Гриш. Так из-за этого ты обанкротился?
        Толмачев кивнул.
        – Я им все отдал, Оль. А они продолжали слать видео, как Олега травят собаками, – Толмачев вздохнул. – Ты просто много не знаешь, но поверь мне на слово. Нет у него ничего человеческого. Я поэтому и попросил тебя с Варварой переехать. Глеб считает, что все достаточно серьезно, и под удар можете попасть и вы. Поэтому, пожалуйста, поговори с Варей. Пусть не дергается. И мужиков моих не дергает.
        Ольга встала рядом, обняла за талию. Уткнулась носом в грудь. Кивнула:
        – Поговорю, не волнуйся. Ей просто скучно.
        Толмачев вздохнул:
        – Ты же себе занятие придумала.
        Ольга засмеялась, спрятала лицо на его груди, тайком втягивая его аромат, древесно-пряный, дразнящий:
        – Я планы пишу для своих одиннадцатиклассников и программу для курсов. А у нее каникулы и сорвавшаяся поездка в Черногорию. Сравнил!
        Толмачев обнял ее за плечи, чмокнул в макушку:
        – Ну не знаю. Пообещай ей, что как только все закончится, поедет она в свою Черногорию.
        – А скоро? Скоро все это закончится? – Ольга запрокинула голову, заглянула в глаза.
        – Скоро. До подписания акта две недели. За них или Барановский выест мне мозг с печенкой или я его сделаю, – Толмачев невесело хмыкнул, поцеловал Ольгу в губы, с наслаждением чувствуя, как становятся мягче и податливей плечи женщины, как прогибается к нему позвоночник, а от ладоней растекается горячо, под самые ребра, ее любовь.
        Глава 5. Совещание
        Татьяна Федоровна приветливо улыбнулась, показала рукой, куда идти.
        Вправо. Узкий коридор с золотисто-хрустальными бра. Лестница вверх, на один пролет. Широкая дверь.
        И поток воздуха.
        Варвара ожидала оказаться в темной, заваленной пыльными бумагами, коморке. Ожидала ворох ненужных документов на столе – потому что что шефу охранников еще делать с документами? Кабинет Фадеева подошел бы не начальнику службы безопасности, а художнику или архитектору. По сути, это даже не кабинет, а студия: высокий потолок, стеклянная крыша, прозрачные шары плафонов покачивались на серебристых креплениях, рассыпая розовато-лиловый вечерний свет. Светлая глянцевая мебель и яркие картины на белоснежных стенах.
        Девушка замерла на входе.
        – Это кабинет Глеба… Ивановича? – она икнула.
        – Да, конечно. Вам чаю принести? У меня зеленый, с жасмином, очень вкусный. И нежнейшее суфле к нему, привезли буквально час назад.
        Варвара задумчиво кивнула, шагнула через порог.
        Она всегда считала, что личное пространство человека говорит о нем гораздо больше, чем слова, грамоты и слухи. Глеб Фадеев ее удивлял. Татуированный грубоватый и замкнутый громила на черном джипе, любитель рока, обитающий в белоснежно-артистическом кабинете: кто он?
        Девушка подошла к полотнам. Крупные мазки, простые, чистые цвета будто отпечатки радужного ангела. Яркая, дышащая мозаика, от которой оказалось сложно отвести взгляд. Скучающее вечернее солнце добавляло краскам мягкости и тепла. И заполняло легкие свободой.
        Сознание зацепилось за это слово. «Свобода». Оно лучше всего характеризовало Фадеева и все, что с ним связано. И эти картины, окрашенные московским закатом.
        Задумавшись, она не услышала, как прошелестела дверь, пропуская пожилую Татьяну Федоровну. Секретарь поставила пузатый чайник на кофейный столик, достала чашку.
        – Вам что-то еще нужно?
        Варвара спохватилась:
        – Нет-нет, все нормально. Я здесь тихонечко посижу. На картины буду любоваться. А чьи они?
        – Светланы Григорьевны, конечно…
        От упоминания дочери Толмачева неприятно кольнуло под сердцем, и вспыхнули щеки: сразу вспомнилось, как блондинка послушно приняла приказ Фадеева не рисковать и при случае переехать в дом отца, как тихо говорила, играя мягкой прядью. И даже «ты» Фадеева выглядело теперь еще более двусмысленно.
        Девушка закусила губу и уткнулась в кружку, вдохнула терпкий аромат. Любоваться картинами расхотелось. И это было так очевидно и так неожиданно, что Варвара озадачилась. Она, что – ревнует? Фадеева к Светлане?! Да ни за что! Ее вообще не касается, чьи картины он изучает, сидя в своем кабинете.
        Она его знает пару часов.
        И проблем из-за него оказалось гораздо больше, чем пользы.
        Отставив кружку, девушка снова встала, обошла кабинет.
        «Он вообще здесь работает или медитирует?» – язвительно отметила. Ни на столе, ни на полках у рабочего стола, ни в шкафах – ни одной папки с документами. Даже сейфа нет. На столе – из серебристого органайзера торчали остро отточенные карандаши и обычная шариковая ручка. Блокнот с фирменной символикой «High Tech Group» на обложке. Под ним – тонкая папка-уголок. Моноблок, придвинутая вплотную к монитору черная клавиатура и компьютерная мышь. Совершенно не понятно зачем, рядом стоял еще и внушительного размера ноутбук. В этом кабинете, может быть, проводят встречи, может быть «убивают» пару внезапно свободных минут, играя в пасьянс или «танчики».
        Но, с другой стороны, она точно знает, как выглядит работа начальника службы безопасности? Может, у него тут секретная дверь, а за ней – бункер? А в нем – комната с сотней видеокамер и пыточное кресло?
        Девушка усмехнулась.
        Но, будто дразня ее, взгляд выцепил светлую, в тон панелей, дверь за рабочим столом Фадеева.
        Постояв перед ней, прислушалась. Осторожно поскреблась. Не услышав ничего с другой стороны, мягко повернула ручку и толкнула дверь от себя.
        Темный полумрак помещения без окон, чуть спертое, пропитанное деревом, пространство. Свет из кабинета осветил темный ковер, грубую штукатурку стен и лестницу вниз. Варвара, затаив дыхание, шагнула внутрь, одновременно активируя фонарик на подаренном Данилой сотовом.
        За спиной гулко ухнула дверь в кабинет Фадеева, отрезая от уютного спокойствия артистической студии. Девушка нервно сглотнула, унимая бешено бьющееся сердце. Прислушалась. Вокруг – только тишина, шелест ее собственных шагов и прерывистое дыхание. Воображение уже дорисовывало обстановку тайного бункера олигарха, сердце билось все тревожнее, сильнее отдаваясь в висках, выпрыгивая на каждой новой ступени.
        Синий луч фонарика выхватил преграду впереди и уперся в темную дверь.
        Варвара подошла вплотную, прислушалась.
        Неторопливые шаги, приглушенный голос. Женский, но довольно низкий, с хрипотцой. Или простуженный.
        – Нет, только что, – отчетливо донеслось с другой стороны дверного полотна. Так близко, что Варвара отпрянула вглубь коридора. Голос отдалился, и ей пришлось прислушиваться: – Я постараюсь… сегодня. Да, я помню. Gata-freeze[2 - Gata (исп.) кошка, freeze (англ.) заморозить.], – покорно повторили. Странное сочетание слов мгновенно врезалось в память Варвары. Она нахмурилась и окончательно превратилась в слух, будто превратившись в тонкий, натянутый от напряжения нерв: – Еще немного времени… найду.
        Больше ничего не разобрать.
        «Gata-freeze» вертелось в мозгу веретеном. «Ну, freeze, допустим, понятно, что-то с заморозкой… «А «gata», интересно, что такое», – любопытство подкидывало варианты, но все сошлись к какому-то диковинному блюду. Или напитку, что даже показалось более вероятным.
        Варвара еще какое-то время постояла в раздумьях – возвращаться в кабинет Фадеева или узнать, куда ведет секретный ход: то, что это секретный ход, она не сомневалась. Решительно набрала в грудь больше воздуха и приоткрыла дверь.
        В нос ударил аромат кофе.
        Тесная комнатка с длинным столом вдоль стены. Навесные шкафчики. В углу подсвеченный синим, дымится прозрачный пузатый чайник, бросает призрачные блики на кран.
        «Это кухня!» – догадалась Варвара, глотая разочарование. Еще не доверяя собственным глазам, погладила матовую столешницу, посветила через стекло внутрь шкафчиков – кружки, бокалы, сахарница, упаковки с печеньем… Ряды кофейных банок и разноцветные – с чаем.
        Девушка прошла через кухню, легонько толкнула дверь и оказалась в той же приемной, из которой ее несколько десятков минут назад выводила Татьяна Федоровна. Тот же стол, те же папки с документами, факс и недопитая чашка чая. Пожилой секретарши не было видно.
        Варвара постояла несколько минут.
        Двери переговорной распахнулись. Седовласая дама с модной короткой стрижкой и сопровождавшие ее мужчины стремительно выходили. Смерив девушку взглядом, все трое как один, задержались на ее голых коленках и пыльных кедах, и направились к лифтам. Следом за ними из переговорной вышел презентабельного вида мужчина в костюме, и начинающая полнеть женщина с красной папкой в руках. Выйдя из приемной, они каждый направились в разные стороны: мужчина, торопливо посмотрев на часы, присоединился к седовласой у лифтов, а женщина повернула налево и скрылась в глубине коридора.
        Варвара догадалась – совещание, на которое торопился Фадеев, закончилось. Но сам безопасник все не выходил.
        Девушка хотела рвануть в его кабинет, но передумала, пересекла приемную и бесшумно толкнув дверь, заглянула внутрь. У окна сидели двое: худощавый мужчина лицом ко входу хмурился и сверлил взглядом Фадеева. Безопасник сидел перед ним по-ковбойски оседлав стул.
        – Десять дней, так получается? – прошептал Фадеев.
        Худощавый кивнул, посмотрел пристально.
        – Глеб, только пожалуйста, больше без сливов. Я не успею разработать еще одну схему.
        Варвара шире открыла дверь, впустив в переговорную сквозняк. Глеб вскинул голову, резко обернулся. По лицу промелькнула тень.
        – Ой, а я думала, вы уже все. Сотрудники, вроде бы вышли, – Варвара замерла у двери. Худощавый с мрачным интересом разглядывал ее.
        – Девушка с тобой, Глеб? – спросил, наконец.

* * *
        Глеб стремительно вошел в переговорную, сразу отсекая все, что отвлекало. И Варвару Степановну Андрейчик – в первую очередь.
        – Добрый вечер. Прошу прощения за перенос встречи, – прошел к овальному столу, вокруг которого торопливо рассаживались специалисты приглашенной консалтинговой фирмы и два собственных юриста головного офиса «High Tech Group»: начальник правового департамента Артем Гаврилов и специалист отдела закупок Наталья Белоусова, давние, проверенные работники. В углу, мрачно скрестив руки на груди, замер Паша Панченко, руководитель отдела разработки, из которого, собственно, и «утекли» данные.
        – Мы уже успели кое-что обсудить, Глеб Иванович, – сообщил Гаврилов, кивнул на коллег. – По первому пункту, на счет нарушения режима секретности, то приходим к выводу, что под санкции заказчика мы не попадаем. Попавшая к третьим лицам информация, касающаяся разработки, является собственностью «High Tech Group» до подписания акта приема-передачи…
        Глеб устало выдохнул, с шумом отодвинул кресло, широко расставив локти, сел за стол.
        – Ты меня не лечи, Артем Сергеич, – прервал. – Я контракт не хуже тебя знаю и момент перехода риска случайной гибели предмета контракта проинформирован не хуже тебя. Я ставил вопрос о характере информации, попавшей третьим лицам. А не о факте. Что мне говорить службе сопровождения заказчика, если данные об их базовых разработках ушли черт знает куда? Это все, что меня интересует по первому вопросу.
        Юристы переглянулись.
        Заговорила немолодая дама с каре, руководитель группы приглашенных специалистов.
        – Глеб Иванович, мы как раз и говорим о том, что данные не относятся к секретным. То, что они попали к третьим лицам, не подпадает под ответственность исполнителя, указанную в седьмом разделе контракта, – она зачитала пункт. – Видите, пункт об ответственности за разглашение касается только чертежей и материальных носителей. На принципы формирования кода это не распространяется.
        Фадеев придвинул к себе контракт, вчитался в пункт. Подумав, удовлетворенно кивнул:
        – То есть, если бы эти уроды уперли у нас переданную техдокументацию на оборудование и базовые коды, то была бы жопа. А так вроде как нет.
        Гаврилов деловито пробасил:
        – Ну, они же сами определили перечень охраняемых объектов. И он закрытый, расширительному толкованию не подлежит. Поэтому вы и не должны были режим секретности устанавливать на эти данные.
        Фадеев смотрел на него, чувствуя себя ужом, которому предстоит проползти сквозь раскаленное игольное ушко. Но, черт возьми, какие варианты.
        – Хорошо, – сказал, наконец. – А что по второму вопросу? Как нам сроки передвинуть и на сколько это реально сделать, чтобы не попасть под штрафы?
        Тут уже выступила Наталья Белоусова:
        – Учитывая, что мы не хотим озвучивать заказчику полный пакет похищенных данных, то, соответственно, на прописанный в контракте форс-мажор опираться не можем…
        – Не можем. Форс-мажор – это не про нас, – согласно кивнул Фадеев, встал решительно и направился к барному шкафу, заправил кофемашину. Поставил на темную сетку чашку. – Другие идеи?
        Наталья уткнулась в разложенные перед собой бумаги.
        – Тогда мы можем сослаться на пункт семь точка двенадцать, подпункт «д». Необходимость производства дополнительных работ и выборка багов. Я говорила сегодня с Василием Фирсовым, он готов дать заключение о такой необходимости. Им можно будет безболезненно прикрыться.
        Кофемашина приветливо пискнула, сообщив о готовности кофе, Глеб неторопливо поднес к губам горячий и терпко пахнущий напиток. Задумался перед тем, как сделать глоток.
        – Сколько времени это нам даст? Чтобы в разумных пределах и не привлекать внимание?
        Белоусова с готовностью отозвалась:
        – До десяти рабочих дней. С уведомлением заказчика за неделю до запланированной сдачи-приемки работ.
        – Мм, четырнадцать календарных дней, получается? Что, Паш, успеешь? – перевел взгляд на программиста.
        Тот мрачно пожал плечами:
        – Куда деваться. Главное, чтобы повторных сливов не было. Переведешь ко мне ребят из других отделов.
        Когда юристы направились к выходу, Панченко тоже встал, Глеб остановил его:
        – Паш, задержись. Еще один вопрос есть.
        Он дождался, когда за юристами закроются двери, взял стул и поставил его перед Пашей, оседлал.
        – Что нового скажешь по утечке?
        Программист мрачно посмотрел на скрещенные на спинке стула руки безопасника, щелкнул языком.
        – У каждого «бегунка» были разные участки разработки. Обидно за ключ ввода, очень свежая была идея, непривычный формат, но… – он прикрыл глаза, растер переносицу. – Ни все вместе, ни по отдельности, данные не дают никаких преимуществ. Полной картинки у Барановского по-прежнему нет… Но вектор ему будут понятен.
        – А что с паролем блокировки?
        Программист медленно выдохнул:
        – Его спецы, конечно, могу обратить внимание на прикрытые кодом данные. Одинаковые участки, если они догадаются, как выстроить цепь, могут привлечь внимание… – он поморщился, раздраженно добавил: – Вот что ты от меня хочешь, Иваныч? Я на кофейной гуще не гадаю.
        – Ты бы сообразил?
        – Я бы сообразил.
        Фадеев мрачно ссутулился, положил подбородок на кулак.
        – Сколько у нас времени? – спросил, наконец.
        – Если он всех своих спецов поставит на ноги, засадит за расшифровку, то дня четыре. Еще примерно неделя для доработки отсутствующих фрагментов и адаптацию с альтернативной прогой.
        – Десять дней, так получается?
        Паша кивнул, посмотрел пристально.
        – Глеб, только пожалуйста, больше без сливов, держите базу. Я не успею разработать еще одну схему.
        Фадеев мрачно кивнул.
        Дверь за спиной тихо прошелестела.
        – Ой, а я думала, вы уже все, – в проеме появилась Варвара, любопытно уставилась на мрачного Панченко. Тот с мрачным интересом оглядел ее, кивнул.
        – Девушка с тобой, Глеб?
        Девушка решительно вошла, пересекла переговорную. Протянула программисту узкую ладонь:
        – Варвара Андрейчик, студентка.
        Панченко хмыкнул, покосился на погрустневшего Фадеева, протянул руку, вставая:
        – Павел. Очень заинтригован.
        – И напрасно, ничего интригующего пообещать не могу. – Она взглянула на Глеба: – Мы домой едем или как? – Панченко многозначительно округлил глаза, заставил девушку покраснеть. – Не в том смысле. Не к нему… Мы в разных местах живем… Он просто домой обещал отвезти… – начала оправдываться она, продолжая густо заливаться краской.
        Фадеев усмехнулся, встал:
        – Это будущая падчерица Григ-Грига. Действительно, ничего интересного, – поймал еще более заинтересованный взгляд программиста. Успокаивающе похлопал его по плечу. – Остынь. Пойдемте, Варвара Степановна. Кое-что показать вам хочу.
        Он направился к выходу, пропустил девушку вперед, обернулся к Павлу:
        – Паш. Не будет у нас этих десяти дней. Максимум пять… И то…
        С лица программиста будто стерли задумчиво-лукавое выражение, Панченко нахмурился:
        – Ты думаешь?
        Фадеев кивнул.
        – Уверен. Я и на свои данные ориентируюсь. Пять дней – это предел. Заряжайся работать. Собирай парней, по всем отделам, пошурши по всем филиалам толковых ребят, дроби задание по крупицам, чтобы объем каждого задания – на один рабочий день: пришел, выполнил, сдал и поехал домой. На второй этаж, в лабораторию. На входе все гаджеты сдавать… Ну, это как обычно. Я охрану поставлю, мужики проконтролируют.
        Глава 6. Зависимость
        Он посмотрел на Варвару:
        – Пойдем! – пересек приемную, дернул ту самую «потайную» дверь в кухоньку и стремительно, перешагивая через две-три ступени, взбежал вверх. Девушка едва успевала за ним, дышала тяжело, а который раз пообещав себе всерьез заняться спортом. Со следующего понедельника…
        Глеб, будто услышав ее мысли, опять усмехнулся, придержал дверь.
        – Проходите, Варвара, – кивнул на диванчик, на столике перед которым еще дымилась большая чашка с приготовленным Татьяной Федоровной чаем. Подсел напротив. – Я вас позвал не для того, конечно, чтобы вы просто помаячили перед сотрудниками Толмачева в шортах, мне хотелось бы довести наш разговор до логического завершения. Чтобы никаких разногласий и недопонимания больше не возникало.
        Он дождался, пока Варвара сядет. Прошел к шкафу, открыл ключом нижнее отделение. Девушка, вытянув шею, успела увидеть одинаковые черные папки. Он безошибочно достал одну.
        Раскрыв ее, прошел к столику Варвары, положил перед ней.
        – Что это? – девушка с опаской взглянула на верхний лист, реестр.
        Фадеев сделал приглашающий жест:
        – Полистайте, – он достал с полки большую кружку, плеснул в нее жидкость из чайника. – Там все понятно без слов. Кое-что я прокомментирую по ходу.
        Он сел напротив, уперся локтями в колени. Сделал несколько жадных глотков с сожалением посмотрев на пирожное: опять вспомнил, что с утра ничего не ел. Желудок предательски заурчал, принимая очередную порцию чая. Фадеев, вздохнув, проглотил десерт в надежде обмануть зверский аппетит.
        Варвара покосилась на него, придвинула к себе папку. Перелистнула верхний файл. К горлу подступила тошнота. Две черно-белые фотографии. Изуродованное лицо, по которому не понятно, кому оно принадлежало: мужчине или женщине и сколько лет было несчастному. Светлые глаза смотрели удивленно перед собой. Будто не понимали за что. А, может, и в самом деле не понимали. От правой брови до подбородка – жуткий, рваный разрез, сквозь который видны белые лицевые кости и корни передних зубов.
        Девушка шумно выдохнула и поднесла ладонь к губам, сдерживая рвотный спазм. Оттолкнула от себя папку.
        – Вы больной, да? – бросила зло.
        Глеб холодно взглянул на нее, подтолкнул папку снова к девушке.
        – Нет-нет, Варвара, вы смотрите, – он говорил тихо, властно и зло. – Это Толя Тарасов, охранник Толмачева. Ему было двадцать восемь. Мы служили с ним. Прошли вместе через такое пекло, которое по ТВ не показывают, берегут нервы благородных дамочек. А сгорел на жадности Барановского. Его тело нашли на третьи сутки. Тело было еще теплым. Его пытали все эти трое суток, – он перелистнул следующую страницу, открыв девушке следующий жуткий кадр. Покореженный огнем автомобиль с почерневшим на переднем сиденье трупом. – А это тачка Толмачева, на которой он должен был ехать в аэропорт на бизнес-форум, где должен был подписать контракт с корейцами. В тот день я повез его на своей, а водитель отгонял машину в гараж.
        Он перелистывал фотографии, копии отчетов, заключений экспертизы, постановлений следственного комитета. Варвара только успевала выхватывать даты, лица. подписи. В груди стало холодно. По липкой от пота спине стекал страх.
        Так вот почему Светлана и Олег особо не спорили.
        – Зачем вы мне все это показываете, – слова застревали в горле и выдавливались с трудом.
        Глеб смотрел исподлобья, снова перешел на «ты»:
        – Ты же слышала наш разговор с Пашей Панченко? – девушка неохотно кивнула. – Барановский организовал слив важной информации. Но ему ее не хватит, чтобы перекрыть кислород Толмачеву. Там только обрывки кода, причем, заблокированные спецключом. Времени до приема-передачи работ кот наплакал. И он знает, что, обнаружив слив, мы сейчас утроим усилия и сдадим работы раньше. Поэтому будет рвать и метать. С твоими выходками ты можешь пополнить мою коллекцию покалеченных трупов. Хочешь? Этот урод будет присылать твои фотки или тебя саму по частям, твоя мать – давать на Толмачева. Толмачев сделает всё… Тебя, правда, это вероятнее всего не спасет.
        Варвара смотрела на его губы так, будто читала по ним. Глаза округлились и потемнели, пряча на глубине испуг. Он плескался болотной ряской, тяжело переливался черной смолой.
        – Вы это все выдумываете, – прошептала, наконец. – Сейчас не девяностые. Мы – в столице. Кругом полиция, люди. Как такое может быть?
        Фадеев пожал плечами:
        – Поэтому я и показал тебе фото и материалы уголовных дел. Можешь, конечно, проверить на собственной шкуре. Можешь погуглить, – он помолчал, поставил кружку на стол, откинулся на спинку кресла, разглядывая девушку. Умный, пронзительный взгляд, решительно сжатые губы, упрямый подбородок. Редкое сочетание ума, характера и красоты. Под сердцем тревожно шевельнулось что-то давно забытое. Ржавый ключ, который напрочь отключает мозги. Глеб тряхнул головой, возвращая мысли к начатому разговору.
        Она выпрямилась, будто на дыбе. Болотно-зеленые глаза потемнели, смотрели перед собой, но не видели ничего. Грудь поднималась тяжело, отрывисто. Глеб, помолчав, тихо уточнил:
        – Ты меня слышишь?
        Медленно, через силу, покачала головой. Фадеев удовлетворенно вздохнул.
        – Тогда повторюсь, чтобы уж точно все отложилось как надо. Не высовываемся. От охраны не отбиваемся. Без особой необходимости с территории усадьбы не выезжаем, а если и выезжаем, то с Юрковым, на выделенном и проверенном автотранспорте. Сотовый берем с собой ВСЕГДА: на нем, помимо контактных данных, установлены маячки, которые сообщат о твоем местонахождении, даже если батарея разряжена, выключена или демонтирована. Когда я звоню – отвечаем даже из ванны или постели с любовником… Ясно?
        Варвара вспыхнула:
        – Нет у меня любовника, – буркнула. – Но, ясно, да.
        – Хорошо, – он резко встал. – Твой телефон проверят ребята и вернут. Это обычная формальность. На нем могут оказаться жучки, может кто-то из твоих контактов засветился в команде Барановского. Мало ли… Может, он давно готовил ваш переезд к Толмачеву.
        Он отвернулся, задумчиво уставился в окно.
        – Глеб. А я могу чем-то помочь? – спросила несмело и отвела ведьмовские глаза. – Ну, в расследовании. В работе…
        Фадеев отмахнулся, уже доставая из кармана джинсов ключи от джипа и запуская двигатель.
        – Лучшая помощь – не мешаться под ногами. Реально, сейчас это важнее.
        Варвара хотела сказать что-то на счет лучшей на курсе, и еще про лишнюю пару рук, глаз и лишнюю, совершенно сходящую с ума от безделья голову, но уперлась в усталый, потемневший взгляд Фадеева, напряженные скулы. И промолчала.

* * *
        Они молчали всю дорогу домой. Варвара пыталась представить тот мир, в котором живет Толмачев, в котором собирается жить ее мать. Тот мир, в котором травят собаками детей конкурента, убивают ради пароля от компьютера и вычеркивают из жизни из-за невыполненной работы. За каждой копейкой – чья-то судьба. За каждым миллионом – свобода. И ее сегодняшние проблемы с отобранным Фадеевым сотовым – только начало. Так чувствовалось в душе.
        В сердце будто потревоженные ангелы трепетали: Варваре все меньше хотелось становиться частью семьи Толмачева.
        Глеб исподтишка наблюдал за притихшей девушкой. Темные волосы выбились из-под банданы, легкими змеями вились у виска, лизали изящную шею и небрежно замирали на плечах. Боролся с желанием дотронуться, поправить. И вообще… с желанием. Взгляд невольно скользнул по острым коленкам.
        Решение показать ей папку Барановского возникло спонтанно, когда она бесцеремонно вошла в переговорную. И, увидев ужас в округлившихся глазах, он уже успел пожалеть о решении: побоялся, что девчонка устроит истерику, еще и в обморок упадет. Он даже прикидывал в уме, где у него спрятана аптечка с успокаивающим и нашатырём. Получалось, что в машине. А это очень некстати, потому что придется привлекать Татьяну Федоровну. А она, хоть и работает у Толмачева лет двадцать, все равно – чужой человек.
        Там, в кабинете, он с опаской наблюдал, как будущая родственница олигарха побледнела, как покрылись красными пятнами тонкая шея и руки, как рот беззвучно хватал воздух, не в силах вобрать в себя ни капли кислорода. Как задрожали пальцы и приподнялись плечи, а взгляд, будто приклеенный к жутким снимкам, стал бессмысленно-стеклянным.
        Он оставался таким и сейчас, когда она бессмысленно пялилась в окно на ночную Москву.
        Глеб знал, о чем она думала: ее неуверенность и сомнение витало в салоне, затейливым узором ложилось на приборную панель, пробивалось красными габаритными огнями спешащих домой машин. Прорывалось в манере покусывать нижнюю губу, растирать указательный палец и хмуриться. В этой голове сейчас принимается решение. Возможно, главное в ее жизни. И он не хотел мешать. Поэтому молчал. И не предложил заехать поесть: желудок не простил обмана с пирожным, и сейчас подвывал, почти заглушая мерный гул двигателя.
        Уже свернув к дому, ожидая пока распахнутся ворота, он проговорил примирительно:
        – Варвара, спасибо вам, – его отец всегда советовал просить у женщины прощение, если она виновата, и благодарить, если не знаешь, что сказать, но хочешь оставить о себе приятное впечатление.
        Правило действовало безотказно.
        И сейчас снова не подвело: девушка повернула к нему голову, уставилась, чуть приоткрыв рот.
        – За что? – отличный вопрос, предоставляющий право мужчине говорить. И женщина будет слушать!
        Глеб спрятал лукавую улыбку.
        – За то, что не устроили истерику, не бросились жаловаться Толмачеву. За то что, сейчас всю дорогу молчали и дали возможность подумать.
        Девушка прищурилась, поджала губы. Глеб продолжал:
        – Предполагаю, я немного перегнул палку, нагнал страху. Мы контролируем ситуацию, и система безопасности у Толмачева сейчас налажена гораздо лучше, чем даже год назад, – он кивнул охранникам на посту, мягко направился через парк к дому. – Так что вам или вашей матери волноваться не о чем. При соблюдении элементарных мер предосторожности.
        – Даже если нет никакой угрозы, ее стоит придумать, чтобы так манипулировать людьми, – Варвара говорила медленно и смотрела с издевкой.
        Глеб осекся и подавился следующей заготовленной фразой – про профессионализм своих ребят и про то, что все меры на непродолжительное время.
        – В каком смысле манипулировать? Вы считаете, я это все придумал? – он остановил машину у флигеля, в котором жила девушка, повернулся к ней. – Ну, давайте, выдавайте свои соображения, уже заинтриговали. Зачем мне все это? Отработать бабки, которые мне платит за работу олигарх? Обратить на себя внимание голоногой малолетки? Или устроить себе развлекалово с беготнёй по торговому центру? Ну, что замолчали?
        Варвара с опаской поглядывала на его напряженную грудь, взбугрившиеся под футболкой бицепсы, крепкий пресс. Взгляд мужчины снова стал острым и холодным как сталь, под ним оказалось неуютно, зябко.
        – Если у Толмачева такие враги, то у вас по периметру должны уже стоять головорезы с автоматами, а подъездные пути контролироваться так, что муха не пролетит. Ваша хваленая система безопасности трещит по швам: я выскочила через первую попавшуюся щель, даже особо не стараясь. Так что врете вы все, Глеб Иванович, – она ощетинилась дикой кошкой. – А вот зачем вам это, еще вопрос. Если есть какой-то мотив, конечно.
        – А, то есть его может и не быть? – Глеб не знал, как на это все реагировать, но чувствовал усиливающуюся зубную боль, смешанную с желанием придушить пигалицу. Есть женщины, которые не могут оставить его равнодушным. И Варвара Андейчик определенно из их числа.
        Девчонка сорвала с головы бандану, сунула в карман.
        – Может и не быть. И это означает, что вы просто не умеете делать то, о чем заявляете, – независимо отвернулась, дернула ручку. Уже слыша, как разразился Фадеев хохотом, рванула к крыльцу.
        – Эй, Зульфия Сулеймановна! – Глеб приоткрыл окно автомобиля, крикнул, давясь от смеха. – Ты платочек свой забыла, диванный аналитик восьмидесятого уровня!
        Он высунул руку из салона, помахал черной банданой девушки. Та резко остановилась на крыльце, воинственно выставила указательный палец, будто желая пристрелить его им.
        – Не смейте меня называть по-всякому! Я уже начинаю думать, что ваших мозгов не хватает, чтобы запомнить простое русское имя! – вырвала из его рук платок.
        – Да куда мне, тупому охраннику, – он лукаво прищурился.
        Варваре стало жарко под его взглядом. Она попятилась, зацепилась подошвой за край ступеньки, чуть не упала, но успела схватиться за перила. Джип неторопливо двинулся с места, и девушка едва не потеряла дар речи, когда безопасник поднес два пальца к глазам и ткнул в сторону девушки указательным.
        «Я слежу за тобой!» – прочитала Варвара жест.
        Стоп-сигналы мигнули красным: автомобиль Фадеева притормозил у крыльца главного дома.

* * *
        Она влетела в комнату и захлопнула за собой дверь с такой силой, что на прикроватной тумбочке жалобно звякнул абажур в японском стиле, подпрыгнул и накренился. Варвара строго посмотрела на него, бросила бандану на кровать.
        – Гад! – прошипела она, придумывая проклятия на голову заносчивого охранника. – Идиот!
        Она бессильно металась по комнате, вздыхала. Данька, тоже хорош. Ведь даже не попробовал ее отбить от этого нахала. Поплелся на остановку, будто она ему никто. Под сердцем клокотало, выплескиваясь.
        В дверь тихо постучали:
        – Варь, ты дома? – мама приоткрыла дверь, заглянула внутрь.
        Девушка шумно выдохнула, постаралась прийти в себя: еще не хватало материнских расспросов.
        – Да, мам. Входи.
        Ольга Петровна проскользнула в приоткрытую дверь, замерла на входе.
        – Ты сегодня взъерошенная, – улыбнулась, любовно разглядывая дочь.
        Та только отмахнулась, плюхнулась на кровать. Отвернулась к окну.
        – Не обращай внимание. Все норм, – пропыхтела.
        Ольга Петровна присела рядом, положила горячую ладонь на голое колено дочери.
        – Варь. Ты чего ерошишься? Все так плохо? Неуютно тебе здесь? – голос был ласковым, обволакивающе родным. Вот таким голосом мать могла выведать у нее все тайны. Даже самые-самые заветные.
        Запрещенный прием.
        Девушка нервно повела плечом, все еще переживая недавнюю стычку с Фадеевым. Жаловаться матери выглядело слишком по-детски, да, собственно, о чем говорить? Что безопасник будущего отчима над ней подтрунивает, называя то «Марфой Васильевной», то «Зульфией Сулеймановной»? Что испортил свидание? А поездка с Данькой в кино – это вообще свидание было? И еще жаловаться – это же признаться, что она сиганула через забор, в обход стационарного поста охраны, наплевав на предупреждение Толмачева и Фадеева.
        И для чего сиганула? Чтобы сходить с кино с парнем, который сдал ее Фадееву по первому требованию. От упоминания о понуро плетущейся к остановке спине, под сердцем заклокотало сильнее. Варвара шумно вздохнула.
        Получалось, что оставалось только молчать, захлебываясь собственной желчью.
        Мама поняла ее молчание. Погладила по спине:
        – Глупая ты у меня еще, – необидно прошептала. И у Варвары сразу опустились плечи, будто с них сняли стотонную усталость.
        – Ну и ладно, – пробурчала девушка. В руках она скручивала вырванную у Фадеева бандану, вертела ее в руках, разглядывая смятых паучков и плохо пропечатанную паутину.
        Ольга Петровна понимающе вздохнула:
        – И ладно. На то молодость и дана, чтобы быть кипучей, активной, жизнеутверждающей. Так Шолохов говорил, – примирительно похлопало дочь по спине. – Но Гриша просит, чтобы ты была осторожнее. У них там, правда, серьезно, – он помолчала, закусив губу. – Знаешь, мне тоже это все ново. Я даже не уверена, что хочу и дальше вот так жить – постоянно под охраной. Вокруг лес и каменный забор. И знать, что за тобой тенью кто-то следует. Пусть и не для того, чтобы обидеть, а скорее даже наоборот, но все равно… Мне нравилось просто выйти на улицу и отправиться по магазинам. И простоять у прилавка с чаем столько времени, сколько хочется. Пока не прочитаешь все этикетки. Или в книжном…
        – Боюсь, это уже в прошлом. И тебе придется смириться с этим, если ты выйдешь за Толмачева, – злость в сердце Варвары медленно густела, превращаясь в густое, кисловатое желе. В груди остывало, покрываясь тонкой болезненной корочкой.
        Мама вздохнула:
        – Может и так. Но я тебе очень благодарна, что ты проходишь через все это вместе со мной, – поцеловала в висок. – Давай, завтра днем в парке погуляем? Тут, сотрудники говорят, есть розовая аллея…
        – В смысле цвета – розовая? – Не поняла Варвара и поморщилась.
        Мать засмеялась, легонько щелкнула ее по носу:
        – Розовая – это с розами, балда ты моя. Хочу посмотреть, дотягивается ли до туда вай фай: может, исполнится моя буржуйская мечта писать планы уроков в беседке в тени благоухающих роз. Как считаешь?
        Варвара прильнула к матери, обняла, как в детстве, повиснув всем весом на шее, звонко чмокнула в щеку:
        – Не уходи. Хочешь, я тебе покажу журнал – там наконец-то мою статью опубликовали!
        Мать всплеснула руками:
        – И молчишь!
        Варвара подхватилась. Бросилась к столу, но вспомнила, что нужный номер как раз листала на балконе, когда пришло сообщение с жалобой на «похищение» от Даньки. Выбежала на балкон: джип Фадеева еще стоял у крыльца основного дома. Глеб переговаривался с двумя мужчинами, набирал по сотовому. В его фигуре, повороте широких плеч, было что-то, что заставило ее остановиться и прислушаться.
        До нее долетали только обрывки фраз:
        – А ты почему не проконтролировал? – повысил голос. – Когда был?..
        Варвара замерла, затаив дыхание. Ветер относил его слова в сторону парка, девушке доставался только тягуче-тревожные интонации мужчины, его напряженная спина. Он дотронулся до локтя одного из мужчин рядом с ним, бросил отрывисто:
        – Забирай Юркова, выдвигайся по маршруту. Три минуты, – скомандовал так, что даже ей, хоть она была и зла на него, захотелось подпрыгнуть и побежать исполнять поручение.
        Что-то произошло.
        – Варь, ну ты что? – Ольга Петровна вышла на балкон следом и тоже замерла, вытянулась как стрела, жадно вглядываясь в происходящее внизу.
        Они наблюдали, как мужчина стремительно направился к стоянке, на ходу связываясь с кем-то еще по рации. На дальней аллее показались двое охранников, патрулировавших периметр, они стремительно приближались к Фадееву. Девушка еще не знала их по именам, по легко отличала по военной выправке, настороженной неторопливости, а их цепкий, обманчиво рассеянный взгляд то и дело чувствовался между лопатками.
        Двое пересекли лужайку перед домом, подошли к Фадееву. Тот отдал несколько распоряжений, после чего один охранник направился в дом, а второй – к флигелю Варвары.
        Громкий хлопок вдалеке. И следом – оранжево-желтая вспышка осветила кроны сосен, полыхнула искрами в темно-синем небе.
        Варвара вжала голову в плечи, краем глаза заметив, как Фадеев рванул к джипу. Мать вскрикнула, по-птичьи неловко взмахнула руками.
        – Гриша! – отчего-то вырвалось у нее.
        На короткое мгновение, уже хватая падающую мать под локти, Варвара встретилась взглядом с Глебом. Мгновение, сотая доля секунды прежде, чем захлопнулась дверца джипа, и автомобиль рванул по гравийной дорожке к выезду. Короткая, как выстрел, команда во взгляде – сидеть и не высовываться. Команда, которую и в голову не приходило ослушаться.
        Потому что сейчас – шутки в сторону. И это «шутки в сторону» слышалось в обрывках фраз из раций охранников, ощетинившегося вооружением патруля, материализовавшегося вокруг дома, в шорохе гравия под черным джипом.
        – Гриша, – стонала Ольга Петровна.
        Влажной и холодной рукой цеплялась она за локоть дочери, оставляя алые царапины на белой коже, медленно заваливалась на бок. Девушка подхватила ее под локти, заорала:
        – Помогите! – только тут сообразив, что сейчас сюда влетит бригада телохранителей и ни одного человека с нашатырем. Тихо чертыхнулась, вспоминая, где у матери аптечка.
        В комнату ворвался тот самый охранник, которого отправил во флигель Фадеев пару минут назад. Прибежал на ее крик.
        – Кто кричал?
        Варвара покосилась на его руку, замершую на кобуре, поджала губы:
        – Маме плохо! В ее комнате, синяя сумка с молнией в тумбе под трюмо. Там лекарства! – она махала руками, будто пытаясь завести телохранителя как механическую игрушку. Усадила мать на плетеное кресло, схватила вазу с цветами, отшвырнув букет в сторону, глотнула воды и обильно прыснула той в лицо. Женщина жалобно заскулила, взмахнула руками, будто отбиваясь от пчелиного роя.
        – Тихо, тихо, – шептала Варвара, пытаясь поймать ее руки до того, как мать себя исцарапает. Прибежала девушка из служащих в доме, Ирина, кажется, и принесла сумку с лекарствами вместе с белым чемоданчиком с красным лакированным крестом на боку.
        Деловито сообщила, что уже вызвала врача для Ольги Петровны.
        Варвара схватила материнскую сумочку с лекарствами, решительно перевернула ее и вывалила все содержимое на стол. Рассыпались серебристые пластинки, бутылочки и пакетики. Девушка разворошила их, схватила пузырек темного стекла, с трудом откупорила и плеснула едкую жидкость на ватный диск. Помазала виски, запястья матери, осторожно повертела у лица. Когда женщина немного пришла в себя, сунула ей сердечное под язык.
        – Мам, ты чего? – присела на корточки, сжала холодные пальцы. – Ты чего всполошилась-то?
        Мать покачала головой, прошептала, с трудом выдавливая слова:
        – С Гришей… С Гришей что-то случилось.
        – Ну, с чего ты взяла? Мало ли что там бабахнуло! – неубедительно отмахнулась Варвара.
        Она старалась говорить безмятежно, хотя перед глазами стоял, пронизывая насквозь, потемневший взгляд Фадеева, когда тот садился в машину. Мать тяжело поднялась.
        – Надо позвонить Глебу.
        – Сиди! – дочь метнулась к столику, отодвинув в сторону замершую столбом Ирину и охранника. Схватила оставленный Фадеевым сотовый, нашла в списке контактов его номер.
        – Да! – он отозвался после первого сигнала.
        – Мама…
        – Что с ней?
        Варвара почувствовала его напряжение, между лопаток стало жарко, будто после пробежки.
        – Ничего. Она волнуется, что с Григорием Григорьевичем… – девушка активировала громкую связь, чтобы мать могла сама услышать, что с женихом все в порядке.
        Глеб не дал договорить, бросил отрывисто:
        – Нормально… Ранен. Скорую вызвали.
        Мать ахнула и повалилась на пол, будто подстреленная. Охранник и Ирина едва успели ее подхватить. А Варвара так и стояла посреди комнаты с отставленной рукой, в которой тяжелел подаренный Фадеевым аппарат, и с удивлением наблюдала, как гаснет экран.
        Глава 7. Покушение
        Шел второй час ночи.
        Приемный покой пустовал. Сонная дежурная сестра неторопливо заполняла журналы, поглядывала на беспокойное семейство в коридоре, на белой кушетке, вздыхала немолодая интеллигентная блондинка, ждала хирурга из операционной. Около нее суетилась и нервничала молодая девушка неформального вида – порванные на коленях джинсы, черная боксерка выглядывала из-под черной рубашки, затянутой узлом на талии. Длинные, ниже поясницы, волосы, перехвачены как обручем черной банданой с пауками и черепами.
        Вот от девицы-то и было больше всего шума.
        – Ну, почему так долго-то? – шипела она. Слова рассыпались по пустынному коридору, отскакивали от белых стен, катились по мокрому кафельному полу. – Сказали же, что пустяковая операция…
        Вскочила, прошлась по коридору, шелестя полиэтиленовыми бахилами, заглянула в кабинет:
        – Как можно связаться с операционной?
        – Девушка, я же сказала, доктор спуститься, – медсестра покачала головой. – Закройте дверь, пожалуйста.
        Девушка шумно втянула пропахший хлоркой воздух, закрыла дверь.
        – Дочь, не суетись, – попросила мать. – Я тебе говорила – оставайся дома.
        Действительно, говорила. И Фадеев рекомендовал. Прямо так и сказал по телефону:
        – Варвара, я рекомендую вам остаться дома.
        Она только фыркнула и забралась в машину. И хорошо, что поехала. В итоге оказалось, что пока они добирались до места, скорая уже приехала и забрала Толмачева. И пришлось ехать в город. И мать ревела в голос, что не успела повидаться с ним и обнять. И вообще она должна была с ним ехать. И еще сто всевозможных «должна». В итоге накрутила себя до того состояния, когда уже сама плохо соображала. Варвара достала успокаивающее из сумочки, сунул матери под язык. Обновила ватку с нашатырным спиртом.
        В больницу пустили только мать – как невесту пострадавшего. Варвара пробилась с боем.
        – Я дочь! – соврала, не моргнув глазом.
        И устроилась рядом с матерью – Толмачева уже забрали на операцию. «Состояние средней степени тяжести, множественные повреждения, ожоги», – это все, что удалось узнать в приемном покое.
        Час тянулся за часом, минуты плелись вязанным полотном, вымораживая натянутые нервы. Варвара с тревогой поглядывала на притихшую мать. Это Фадеев мог с удивлением смотреть. А она, Варвара, знала, что это для матери значит, вот так сидеть, прислонившись к холодной стене. Она помнила точно такую же ночь, точно такой же больничный коридор. Ночь, когда не стало отца. И этот взгляд, который она бросает в конец коридора при каждом шорохе и скрипе лифта, это тоже знакомо.
        Сегодня Варвара поняла, как дорог матери Толмачев. Это как-то само собой примирило с Фадеевым, его выходками и нынешним состоянием несвободы. Даже больше, чем состоявшееся покушение на будущего отчима.
        – Варь, может, езжай домой? – предложила мать в очередной раз. – Это может затянуться.
        Варвара отмахнулась, села рядом, снова возвращаясь к мыслям о Фадееве. Все-таки такое бывает. Здесь, сейчас в центре современной и цивилизованной страны, тупо из-за денег, влияния и чего там еще. От того, что она ему наговорила, стало неловко.
        Хлопнули двери лифта, в коридоре, сунув руки в карманы медицинского халата, появился невысокий мужчина. Короткая стрижка, взгляд острый, внимательный. Ольга Петровна встрепенулась, выпрямилась, будто школьница перед экзаменатором. Хирург, хоть и был очевидно младше матери, обладал какой-то внутренней силой, перед ним и в самом деле, что-то трепетало внутри и обрывалось с почитанием.
        – Вы супруга Толмачева? – мужчина подошел к ним, устало замер у кушетки. Ольга Петровна кивнула. – Хорошо. Вашего мужа прооперировали. Удачно. Ожоги не глубокие, правая сторона, как сидел в машине. Ребята из ожогового отделения осмотрели, расскажут отдельно. Осколками жизненно-важные органы не задеты, а швы скоро заживут, так что Григория Григорьевич легко отделался. И хорошо, что его охрана быстро среагировала, остановила кровотечение, – он почесал подбородок. – Я такую перевязку с Чечни не видел, честно признаться…
        – Когда его можно забрать домой?
        Доктор усмехнулся, отечески дотронулся до плеча:
        – Не торопитесь. Мы его, конечно, заштопали, но надо и понаблюдать.
        – Я могу пройти к нему?
        Доктор задумался, уже приготовился – Варвара видела это – отказать. Ольга Петровна встала.
        – Пожалуйста. Я не буду мешать.
        Хирург заглянул в кабинет медсестры:
        – Таня, поделись экипировкой с женщиной, – коротко попросил. Посмотрел на мать: – Он сейчас еще под наркозом. В палату переведем утром, если все будет хорошо. Там можете решить, оставите его у нас или переведете в частную клинику, – Ольга Петровна кивнула с готовностью. – Кто из вас пройдет к больному?
        Он перевел взгляд на Варвару, посмотрел строго.
        – Я пойду, – Ольга Петровна взяла из рук медсестры одноразовый халат, шапочку, бахилы. Повернулась в дочери: – Глеба дождись и езжай домой. Я позвоню, – она шагнула за доктором. – И Олега со Светланой предупреди. Глеб обещал им позвонить, но мог и замотаться, не хорошо получится, если они узнают о происшествии из прессы.
        Варвара еще постояла, прислушиваясь к удаляющимся шагам матери.
        Захлопнулись двери лифта и почти одновременно появилась медсестра:
        – Девушка, идите домой. Тут вам не зал ожидания всю ночь торчать!
        Варвара подхватила тряпичную сумку, понуро поплелась к выходу. Присела на диванчик в фойе, у гардероба. Достала оставленный Фадеевым сотовый, набрала.
        – Да? – он опять отозвался так быстро, будто ждал ее звонка.
        – Операция завершилась, маму пустили к нему, – доложила девушка. И отчетливо поняла, что сейчас надо его просить о помощи. Вот этого мрачного человека с татуировкой из черепов на всю руку, над которым она издевалась и подтрунивала весь день. И если бы она его не отвлекла, то, может быть, он бы проконтролировал все, и Толмачев был бы здоров.
        – Тебя забрать? – слова Фадеева – будто горячий воздух от костра, от них стало тепло.
        – Если можно…
        – Жди там, никуда не выходи. Буду через полчаса, – скомандовал и отключился.
        Девушка погладила потемневший экран, задумалась.
        Чувство вины давило на плечи, мешало дышать. Она снова активировала экран, посмотрела, сколько времени осталось до приезда Глеба. Получалось, больше двадцати минут. Чтобы убить время, нажала на иконку мобильного браузера, посмотрела новости, почту. Проверила несколько сайтов.
        Нахмурилась озадаченно, прочитав комментарии.
        Глеб появился чуть раньше. Широко распахнул дверь, впустив в спертый, пропахший хлоркой воздух порцию вечернего, липкого городского шума. Варвара вскинула голову, оторвалась от онлайн переписки.
        Он стремительно пересек вестибюль.
        – Готова? – бросил отрывисто.
        Девушка хотела съязвить, но передумала и просто кивнула: Фадеев выглядел взвинченным, уставшим, чуть более пасмурным чем несколько часов назад, когда они расстались. Увидев его, девушка подхватила тряпичную сумку, шагнула к выходу. Глеб уверенно и безапелляционно привлек ее к себе, сжал локоть, будто тисками схватил. Варвара испуганно взглянула на него снизу вверх.
        – Молчи, – коротко предупредил, распахивая перед ней дверь свободной рукой.
        Удерживая ее рядом, он при этом умудрялся оказываться на полшага впереди, будто прикрывая собой. Быстро сбежал по лестнице вниз к припаркованному у крыльца джипу. Открыл заднюю пассажирскую дверь, подтолкнул девушку в салон.
        Не дожидаясь, пока та устроится, захлопнул дверь, сел за руль и рванул к воротам.
        В машине сидел еще один мужчина, Варвара видела его на территории накануне, в оцеплении, и сегодня утром, во время стычки на въезде на территорию.
        – Все тихо, – тот сообщил Фадееву.
        Начальник службы безопасности промолчал. Что тут может быть тихо, спрашивается. Хотя, конечно, он понимал, что Тарасов имел ввиду последние пять минут, пока Глеб забирал Варвару Андрейчик из больницы.
        Мужчина вздохнул.
        Все покатилось к чертям.
        Слив информации выглядел теперь как отвлекающий маневр. В самом деле, если бы он, Фадеев, и его ребята не метались с ночи между офисом, домом шефа и офисом заказчика, если бы не выясняли, кто из перебежчиков имел доступ к паролям безопасности на охраняемых объектах или был задействован в разработке элементов безопасности, не «висели» на телефонах, объясняя, разъясняя, выясняя и оправдываясь, проморгали бы они растяжку на подъезде к дому?
        Интуиция подсказывала, что все не так, как кажется.
        Барановский, затей он покушение, сделал бы так, чтобы Толмачев уже оформлял пропуск ко Всевышнему. А тут – ранение осколками, да ожог руки. Последнее – из-за того, что Тавра контузило и он вовремя не смог вытащить шефа из перевернувшегося автомобиля.
        – Тачку Григ-Грига менты уже забрали? – спросил Тарасова.
        – Да, Юрков доложил, что все зафиксировали, оформили и утащили.
        Фадеев кивнул, сворачивая с шоссе.
        Покосился в зеркало заднего вида на притихшую Варвару.
        – Мы еще в одно место заедем, Варвара Степановна. Не против? – и пояснил второму мужчине: – Хочу все-таки еще раз глянуть на монтаж растяжки…
        – Да ночью уже ни хе… ничего не видно, – охранник покосился на Варвару через зеркало заднего вида.
        Девушка спросила тихо:
        – Пить очень хочется. У вас нет?
        Глеб достал из кармана в водительской двери бутылку, бросил на заднее сиденье:
        – Держи, не открытая, – зачем-то уточнил, снова перейдя на «ты».
        Сзади зашуршало. Девушка с видимым усилием свернула пластиковую крышку, жадно отпила. Джип свернул влево, на объездную. Между листвой мелькнул и погас свет фар.
        Фадеев и Тарасов переглянулись.
        – Хвост, – коротко бросил охранник, кивнув.

* * *
        Варвара, услышав это, подобралась, торопливо оглянулась через плечо. Ничего не увидев на черной, утонувшей в ночной темени, дороге, притянула к себе сумку. Вжалась в сиденье.
        Фадеев между тем прибавил скорость, небрежно бросил ей:
        – Варвара Степановна, ты там пристегнута? – девушка кивнула, снова оглянулась. Джип мчался вперед, сине-фиолетовый лес молчаливо поглядывал на них. Нарастающий страх выхватывал вдоль дороги черные силуэты, дорисовывал им искривленные голодом лица, ввалившиеся глазницы, придумывал, как тощие руки тянутся к автомобилю, чтобы схватить, смять, бросить в смолистую черноту.
        – Иваныч, справа, – предупредил Тарасов.
        В самом деле, справа, через пролесок, мелькнула серебристая тень, поймав лунный блик гладким полированным боком.
        – Вижу, – глухо отозвался Фадеев.
        Крутой вираж влево, Варвара едва успела выставить локоть, чтобы не удариться головой о ручку. Ахнула.
        Тарасов невозмутимо смотрел вперед. Цокнув языком, буднично произнес:
        – Слышь, Иваныч, это они наперерез рванули… Засада впереди…. Впереди засада может быть, – проговорил Тарасов. – Давай-ка за поворотом поменяемся. Я их на трассу уведу. А вы с девушкой выйдете через просеку на Лифатово. Там вас Юрков подберет.
        – Дело, – Фадеев втопил педаль газа в пол, машина рванула вперед, пытаясь оторваться.
        Тарасов повернулся к перепуганной Варваре, подмигнул:
        – Варвара Степановна, что, подышите свежим воздухом с Глеб-Иванычем?
        – А? Что?
        – Отстегивайтесь, говорю, – еще шире улыбнулся охранник. И, не дожидаясь, пока девушка исполнит просьбу, потянулся к ней на заднее сиденье и ловко выдернул ремень безопасности из крепления. – Дверью только не хлопайте.
        – Само собой, – Фадеев взял круто вправо, прижался к обочине. – На счет три.
        И распахнул водительскую дверь, мягко придавил ее назад. Прежде чем на счет «три» распахнулась ее дверца, Варвара успела заметить, как Тарасов, не выбираясь наружу, легко перемахнул на соседнее сиденье и занял место Глеба. Сильные руки уже выворачивали руль, когда Фадеев открыл дверь и потянул девушку к себе, ловко подхватив ее сумку.
        Варвара не успела поставить ноги на мягкую землю, а джип уже дернулся на дорогу и мягко рванул вперед, быстро набирая скорость и уводя за собой преследователей.
        Глеб перехватил руку девушки чуть выше запястья, потянул в лес. Тихо скомандовал:
        – Бегом, – и нырнул в кустарник.
        В сырой тишине был слышен шелест удаляющихся шин. И что-то еще, горячее, опасное. Оно заставляло оглядываться и замирать. Вязким ковром в непроглядной темноте сливались воедино мягкая прошлогодняя листва и тощий подлесок. Гибкие и хлесткие ветви больно царапали кожу и цеплялись за одежду. Варвара, подчиняясь внутреннему инстинкту, вслепую бежала за Фадеевым, молясь лишь о том, чтобы он видел дорогу. Или знал ее. И они не заблудятся в лесу, не впечатаются в притаившуюся сосну, не провалятся в яму.
        В боку начинало колоть.
        Глеб резко остановился, потянул девичью руку вниз и заставил прижаться к траве.
        – Тихо, – губы мужчины коснулись виска, широкая ладонь прикрыла рот девушки.
        Ноздри уловили едва заметный запах его одеколона, терпкий, горьковатый. Варвара замерла, прислушиваясь.
        Острые корни царапали кожу, впивались в джинсы. Дикие подмосковные комары прокусывали одежду насквозь, впивались в руки, шею, звенели зло и голодно. Варвара заерзала, попробовала сбросить парочку с руки и отбиться. Колени заскользили по влажной траве, потревожили прошлогоднюю листву. Громко щелкнула под ногами сухая ветка.
        Фадеев вздохнул и притянул девушку к себе, перехватил, чтобы не дергалась, и плотно прижал к себе спиной. Шикнул. Кивнул на дорогу.
        Варваре казалось, что они отбежали очень далеко. На самом деле – не больше десятка метров. Мимо, прорывая ночь светом фар, промчался черный джип. Тени вдоль дороги отпрянули в лес, обернулись деревьями. У автомобиля была квадратная крыша, и поэтому весь он скорее напоминал гроб. Девушка почувствовала, как в желудке стало холодно. Сглотнула и отодвинула руку Фадеева от лица. Тихо выдохнула.
        Второй автомобиль, прошуршав по обочине, остановился в метре от того места, где Тарасов высадил Глеба и Варвару.
        Из салона вышли трое. В желтом свете фар их силуэты были похожи на горбатых воронов, тишина доносила обрывки их фраз, будто карканье.
        Варвара чувствовала спиной, как напряглась грудь Фадеева, потяжелели руки. Он подобрался, бесшумно переместился правее, за кустарник, и подтянул к себе Варвару. Он будто слился с лесом, за короткое мгновение превратившись из человека в серую безликую тень.
        Девушка пыталась разобрать, о чем говорят мужчины на дороге. Она видела, как один из них присел на корточки, вгляделся в следы земле. Отвернувшись, о чем-то сообщил остальным – Варвара не расслышала, что. Зато Фадеев, судя по всему – отлично.
        – Ч-черт, – беззвучно выдохнул.
        Со звериной ловкостью, бесшумно, словно призрак, он привстал. Обхватил Варвару за талию и увлек за собой. Отступил от кустов, за которыми они прятались, к деревьям. Мужчины неспешно переговаривались. Один, встав с корточек, всматривался в лес.
        – С ними девка была, – крикнул один из них. – Может, по нужде тормозили. Или показалось тебе…
        Темнота подхватила его голос, бросила в лицо Варваре. Та пискнула от неожиданности.
        Фадеев зажал ей рот, рывком подтянул к себе и поднял на ноги. В нос ударил запах грибов, прошлогодней листвы и сырого битого кирпича. Девушка спиной почувствовала что-то холодное и шершавое. Краешком перепуганного сознания, уже погружаясь в панику, успела заметить угол заброшенного, вросшего по окна в землю и полуразвалившегося дома-сторожки, с провалившейся крышей и выщербленными глазницами окон.
        И тут же все загородил собой Фадеев. Он придвинул девушку к стене плотно, припечатав к холодному камню, заставив слиться с ним в одно целое. Бесшумно спустил ее тряпичную сумку под ноги. С силой надавил на девичьи плечи и заставил замереть. Правая рука неслышно скользнула к поясу, мягко отстегнула крепление на кобуре.
        Варвара почувствовала, как округляются глаза. Происходящее напоминало киношный сценарий. Если бы не реальность этой холодной стены за спиной, тяжелой мужской ладони на плечах и изготовленного к выстрелу пистолета.
        «Мамочки!»
        Уткнувшись в пропахшую дорОгой мужскую грудь, девушка чувствовала его напряжение. Чуть отвернув лицо, Фадеев аккуратно выглядывал из-за угла и не сводил взгляд с шарящей в придорожных кустах троицы.
        Варвара тоже их слышала, но в отличие от Глеба не видела. Шелест листвы, грубые голоса то приближались, путались в ночной листве, то удалялись, разрываясь сырым, прогорклым ветром. Сердце в груди колотилось так громко, что, казалось, его невозможно не услышать. Девушка затравленно запрокинула голову, посмотрела на превратившегося в оголенный нерв Фадеева. Тяжелые и горячие мужские руки удерживали на краю сознания, не позволяя панике опрокинуться на голову и захлестнуть.
        Те трое, что стояли на дороге, переглянулись. В руках мелькнул сине-белый свет фонариков, скользнул по кустам.
        – Ты слышал?
        – Нет. Че там? – второй грубый голос, дерганый. – ХарЭ, Триш. Поехали Паху догонять…
        – Погоди ты. Девка вроде пискнула.
        Двое других тихо гоготнули:
        – Ты б лучше телку снял, Триш… Задолбал глюками.
        Шелест листвы, хруст сухих веток. Злая и раздраженная ругань.
        Белый свет фонарика скользнул по кустам. Совсем рядом. Бросил небрежный блик на мощную шею Фадеева, окаменевшие плечи. Варваре показалось, что ночь стала плотнее. Бросило в жар.
        Глеб перестал дышать. Сейчас, в метре или в двух от людей Барановского любой шорох – как раскат грома. И уже не сбежать. Он прикинул, что одного, которого звали Триш и который лез на рожон, он успеет срезать первым выстрелом, благо тот ползет по лесу медведь медведем. Два других успеют прикрыться машиной и вызвать подмогу. Один бы он ушел… Да один бы он и не привлек внимание. А вдвоем с пигалицей…
        Он покосился на подопечную. Распахнутые от ужаса глаза слились с ночью. В густой болотной глубине уже плескалась паника, поднималась приливной волной и медленно захлестывала. Он хорошо знал, что будет дальше: мгновение – любой громкий звук напрочь отключит ей мозги. В таком состоянии опытные мужики выскакивали из укрытия под пули. Не то, что девчонка.
        Он скорее догадался, чем успел почувствовать, как паника почти заполнила ее, готовая вырваться из глотки дикой птицей. Прикоснулся губами к девичьему виску, выдохнул:
        – Тшш…
        Сине-белый луч скользнул по кирпичной кладке, едва не задев по плечам.
        – Триш!
        – Да погодите вы, мужики…
        Шаг по мягкой сырой траве. В придорожный ров посыпался мелкий гравий и щебенка, зашуршал чужими недобрыми шагами.
        Короткий синий луч метнулся по веткам.
        – Черт, фонаря нормального нет?
        – Ты определись, тебе баба нужна или фонарь? – загоготали.
        Хруст веток. Кажется, совсем рядом. Еще шаг – и он увидит стену, и наверняка пожелает заглянуть за нее. И тогда…
        Тогда…
        Фадеев видел, как дрогнули девичьи ресницы, округлился рот. Воздух беззвучно проник в легкие, разрывая связки колкой прохладой. Дыхание сорвалось. Ледяные пальцы метнулись вверх, царапая оголенные плечи мужчины.
        Инструктор говорил – слушаться инстинктов. Сбить панику любым способом, заставить думать о другом – это главное.
        По-кошачьи мягко, рывком, он успел перехватить руку девушки, свободной рукой завел за спину, заблокировав, и накрыл рот поцелуем. Глубоким, безапелляционно жестким, не позволяющим кричать, дышать, думать и решать самой.
        Она дернулась, метнулась от стены. Пришлось бедром прижать ее ноги.
        Главное – не шуметь.
        Хвала вязкой сырости и мраку этого забытого богом уголка.
        Он сам превратился в его мрак и сырость, кутая хрупкую девичью фигуру, подминая под себя ее растерянность, ее панику и страх. В Глебе просыпалось что-то безумное, будто нашептанное черным лесом. В «Двух капитанах» у Каверина герой пил из раны болезнь. Глеб пил, захлебываясь, страх этой девушки с глазами цвета болотной ряски. Чувствовал, как он отравляет его кровь, растекается ледяной шугой по венам, заполняет легкие тягучей, липкой, как тина, пеленой. Каждой клеточкой, каждым уголком сознания он сливался с ней, растворяясь в лесной темени, как в трясине.
        Шаги за стеной. Совсем рядом. Ярко-синие блики, вялые, мазанные и неохотные.
        Грубые голоса.
        Глеб успел досчитать до десяти прежде, чем почувствовал, что Варвара начинает задыхаться. Позволил ей сделать короткий вдох, но лишь для того, чтобы снова запечатать уже вырывающийся из гортани крик. Ладонь тяжело и ласково легла на девичье плечо. Скользнула выше, обхватив нежную шею, приподняла острый подбородок. Эта девушка пахла дикими травами, нежно, терпко и дурманяще. Точно – ведьма.
        Мгновение, и ее тело обмякло, потеплело, отдаваясь его рукам, его поцелую. Ее дыхание рвалось, грудь поднималась, подстраиваясь под заданный им ритм, подчиняясь. Ее руки уже готовы били обвить шею, а губы стали мягкими, ласковыми, отвечая на нежданный и властный поцелуй.
        Хотелось продолжать. Гладить тонкую девичью кожу. Прислушиваться к изменяющемуся дыханию. Принимать отзывчивые ласки. Хотелось положить ладонь ей на затылок, чтобы чувствовать ее лучше, ближе, глубже. Хотелось пробраться под кожу. И остаться там.
        Варвара тонула. В одно мгновение оглохла и ослепла. Слилась с сердцебиением Глеба. Дышала им. Потому что сама не могла.
        Она забыла об опасности, о троих неизвестных, рыщущих вдоль дороги в паре метров от них. Забыла о покушении на Толмачева. Горячие, нестерпимо обжигающие руки – вот что стало центром ее сознания.
        Голова кружилась.
        Но Фадеев, будто его переключили из одного режима в другой, внезапно окаменел. Губы в одно мгновение из жарких и ласковых стали чужими и настороженными. Грудь напряглась.
        Еще удерживая ее губами, прислушался.
        – Уехали, – решительно отстранился. – Надо выходить на просеку, там нас подберет Юрков по пеленгу.
        Подхватил сумку и, поймав Варварину ладонь, потянул в глубь леса. Девушка ахнула и упала на колени.
        Теперь, когда он не удерживал ее, девушка поняла, что не может стоять. То ли от пережитого страха, то ли от кислородного голодания из-за безумного поцелуя. Шумно втянула носом сырой, пропахший прошлогодней листвой и грибами воздух. Посмотрела на мужчину недоверчиво, в поисках хоть капли возбуждения. Следа, тени, намека на возникшее влечение.
        Что это было?
        Но он, не обращая внимание на ее растерянность, снова перехватил за руку чуть выше запястья и потянул вверх.
        – Пошли-пошли, – поторопил. – Не расслабляемся.
        Они передвигались медленно, то и дело прислушиваясь к шорохам.
        Вернее, это Фадеев прислушивался. А Варвара безвольно плелась за ним. Послушной куклой присаживалась на корточки, когда он опускал ладонь на плечо. Потерянно смотрела по сторонам, изображая осмотр местности. И тайком поглядывала на него.
        Ее еще никогда так не целовали. Ни разу не было таких обжигающих прикосновений, которые будто заводили внутри пружину, огненную и ослепляющую.
        И еще никогда она сама не отдавалась поцелую так, как минуту назад. Без остатка растворяясь в нем.
        – Как так можно, а?! – не выдержала, воскликнула в полумрак и всплеснула руками.
        – Ты о чем? – Фадеев перепрыгнул через канавку, подхватил Варвару, не позволив упасть. Удобнее перехватил сумку и, оглянувшись на дорогу, уже совсем скрывшуюся за листвой, шагнул дальше.
        – Как можно вот так целоваться и через минуту «Все, они уехали»?!
        Глеб усмехнулся.
        – Жить захочешь – не так научишься… А вообще совмещать приятное с полезным – очень ценный навык, – добавил уклончиво.
        Вдалеке что-то отрывисто прогрохотало. Послышался треск. Три короткие очереди. Фадеев распрямился, замер.
        Варвара была слишком увлечена своими мыслями, чтобы обратить внимание на такую «мелочь» как отдаленная стрельба.
        – Кому это, интересно из нас было приятно, а кому – полезно? – проворчала сварливо.
        Мужчина посмотрел на нее с удивлением, коротко хохотнул:
        – Будем считать, что мне было приятно, а тебе полезно, – он притаился на опушке небольшой, залитой лунным светом поляны. Оглянулся на девушку и усмехнулся: – Хотя, как мне показалось, тебе тоже ничего было, тоже приятно.
        Даже сквозь полуночную темень, он видел, как она покраснела.
        – Дурак, – пробормотала, прихлопнув на плече засидевшегося комара.
        Фадеев тайком улыбнулся: девчонка была явно смущена. И это неожиданно будоражило и отвлекало. Опасно тянуло на геройства.
        На просеке прошелестели шины приближающегося автомобиля. Фадеев посерьезнел, уставился в темноту.
        Увидев, что за машина и кто за рулем, вышел на свет, потянул за собой Варвару. Автомобиль тихо остановился рядом с ними.
        – Живы? – приоткрыв окно, спросил пожилой водитель.
        – А что с нами станется, – небрежно отозвался Фадеев, будто пару минут назад их не собирались поймать. Подталкнул девушку к автомобилю. – Прошлись, прогулялись. Верно, Варвара Степановна? – ей показалось, или он специально, подсаживая ее в машину, погладил ее по бедру. Варвара обернулась через плечо в надежде поймать его взгляд, но Глеб по обыкновению невозмутимо и рассеянно смотрел куда-то в сторону.
        И загадочно улыбался.
        Усаживаясь на переднее сидение, уточнил у Юркова:
        – Чего там за шум был? Не стрельба?
        Юрков кивнул.
        – Она самая. Хорошо, что Тарасов вас высадил.
        Глеб захлопнул за собой дверцу:
        – Тарасов жив?
        – Жив. Даже тачка ваша цела. Ну, если колеса не считать…
        – Переживу, – вздохнул Фадеев.
        Машина тянулась по просеке, аккуратно, не привлекая внимания, не включая фар и габаритов, выехала к задним воротам усадьбы, около которых уже дежурила охрана и мелькала грузная фигура Анатолия Ивановича, начальника охраны.
        – Притормози здесь, – приказал Фадеев, вышел. Обернувшись, коротко приказал: – Варвару Степановну домой.
        – Есть, – кивнул Юрков и рванул вглубь территории.
        Варвара оглянулась: Глеб подошел к Анатолию Ивановичу, пока выслушивал доклад безопасников, набрал по сотовому номер, что-то приказал. Варвара, конечно, уже не могла слышать, что и кому – группа мужчин все удалялась, пока совсем не скрылась в предрассветной серости.
        Он ни разу не посмотрел на нее, ни разу не обернулся, словно забыл о ее существовании, стоило ему выйти из автомобиля.
        Колкая обида закралась в сердце, устроилась неуютным, жестким комком. И разум мог сколько угодно уговаривать и приводить свои доводы – девичья гордость оставалась глуха.
        Глава 8. Рассвет
        «Интересно, они совсем с дуба рухнули?» – думал про себя Фадеев, пока добирался до точки обстрела машины с Тарасовым. Потом – на точку покушения на Толмачева. Хотел посмотреть сам, убедиться. Запомнить каждую березку, это не раз помогало в работе, в том числе, с полицией. Иногда оперативники рисовали такие схемы, что трасологи вообще удивлялись, как преступники могли попасть в жертву. В итоге экспертиза шла коту под хвост, а подозреваемый отделывался легким испугом. Еще и извинения получал.
        Он уже сделал фото и видео с места происшествия. Но хотелось посмотреть еще. Словно что-то не отпускало.
        Собственно, оно ясно, что не отпускало: масштаб притязаний Барановского. Что бы он не говорил юной и впечатлительной особе, сейчас не та стадия, чтобы пускать в ход такие козыри как покушение на главу фирмы-конкурента. Контракт будет выполнен даже если бы Толмачев был в коме. Даже если был бы убит.
        В общем, версия с контрактом никуда не годилась. Получатся, у Барановского был еще какой-то мотив?
        «Или за этим стоит не Барановский», – кольнуло под сердцем. Кольнуло и бросило в холод. Потому что, если не Барановский, то тогда кто? Если не Барановский, то тогда не просчитать следующий ход, не выставить защиту. Это значит занимать круговую оборону, поднимать всех людей и ждать в режиме 24/7.
        Как бы то ни было, но кое-что предпринять все равно придется.
        Достал сотовый из кармана, набрал короткое сообщение: «Готовность номер раз». Отправил двум адресатам: Светлане Толмачевой и Олегу. Повернулся к начальнику охраны:
        – Иваныч, отправь людей на Каширку и Юго-Запад.
        – Светлану и Олега?
        – Да, – кивнул на забор: – Сюда привезете. И смотри в оба.
        Начальник охраны придвинулся ближе, дотронулся до плеча:
        – Слушай, Глеб, я что думаю… Может Григ-Грига тоже перевести? Хрен его знает, что там в больнице…
        Фадеев тоже об этом думал. Но в каком он состоянии еще не ясно.
        – Утра дождемся.
        Анатолий откинулся на сидении:
        – Добро. Я тогда людей ставлю под ружье, – по старой привычке отозвался.
        Фадеев кивнул. Он шумно выдохнул, покосился на часы на приборной панели. Пошли вторые сутки, как он не спал.
        Они вышли на место обстрела Тарасова.
        – Отсюда стреляли, – ребята подвели его к поваленному дереву. Указали на точку чуть в стороне от дороги: – Оттуда наводка.
        – Сняли сами? – Фадеев присел на корточки, рассматривая позицию стрелявшего. Идеальный поворот, длинный. Вся машина как на ладони. Странно, что не увидели, что машина пуста. Не водитель же был мишенью. – Что Тарасов?
        – Удержал управление. Дал по газам.
        Фадеев уставился в примятую траву. Не складывалось ничего. Толмачев в больнице. На кого покушение? Машина его, Глеба. Любая внешка это установила бы на раз-два. Получается, если стреляли, то по нему или по будущей падчерице Григ-Грига. Но это из разряда фантастики – кому пигалица нужна. Значит, все-таки по нему.
        А это означает только одно: Барановский не нашел ключ, защищающий разработанный код.
        И сегодняшнее представление – предупреждение.
        Завтра начнется настоящая игра.
        Фадеев посмотрел на загорающийся над соснами рассвет.

* * *
        Варвара поднялась в комнату, притворила за собой дверь.
        Внутри все трусилось, будто в проруби искупалась. Кожа горела, а по спине бежал липкий холодок. Медленно доходило, что ее едва не убили. Те трое, поймай они их, что бы сделали?
        Слова Юркова – «Хорошо, что вас Тарасов высадил» – стрельба на окраине леса…
        Страх подбирался медленно. Заползал под ногти, скребся когтистой жабой под ребрами, опоясывал и душил.
        Девушка бросила под ноги грязную тряпичную сумку, будто впитавшую в себя запахи опасного леса. Тихо съехала по стене. Руки дрожали. Испачканные в земле колени с прилипшими бурыми иголками и грязью, покрылись серой коркой. Светлые кеды испачкались до такой степени, что надежды на их спасение не оставалось. Устало стянула их, поставила в угол.
        Прислонила голову к стене. И отключилась.
        Проснулась от холода – от балкона дуло сыростью и прохладой. Икнув, девушка встала. Огляделась.
        Четыре часа утра. Получается, она отключилась минут на сорок.
        Закрыла балкон. Не включая свет, направилась в ванную: горячий душ – это то, что нужно.
        Золотистый свет, теплый, окутывающий и дарящий покой и уют, лился с потолка. Варвара посмотрела на себя в зеркало и не узнала: искусанные комарами руки, шея, покрылись красными волдырями, от одного вида на которые кожа начинала зудеть. Волосы спутались. В темных, пропитанных лесом прядях, запутались сухие иголки, веточки и мелкая листва. Губы припухли.
        – Нда. Красотка, – пробормотала девушка.
        Сбросив с себя одежду, встала под душ. Ароматная пена невесомо касалась кожи, сильные струи били по плечам мощно, горячо. Они почти выветрили из головы ночной страх. Но только раззадорили воспоминания о неожиданном поцелуе. Девушка дотронулась кончиками пальцев до губ, прикрыла глаза.
        Фадеев не оставил бы ее на парковке с неизвестным мужиком и не поплелся бы уныло домой. Он не ныл бы из-за испорченного вечера.
        «Данька хороший», – напомнила себе, как мантру. Но уже не верила ни одному слову, отчетливо понимая, что дальше ничего не будет.
        Решительно выбросив из головы странные мысли, выключила воду.
        Вообще, она считала себя крайне невлюбчивым и прагматичным созданием. Единственный раз, когда она влюбилась, а это было в седьмом классе, она рыдала неделю в подушку. И этого ей хватило с лихвой. Нет-нет, это все не для нее. Сегодняшнее происшествие словно вывернуло наизнанку все самое потаенное и сокрытое. Она впервые почувствовала себя… женщиной. Желанной. Сводящей с ума. Даже учитывая, что этот чурбан ничего такого не имел ввиду.
        Мозг сразу схватился за слово «такого».
        – Варвара, ты выдумываешь невесть что, – строго сказала отражению. – Он поцеловал, чтобы ты не орала. Потому что мы обе знаем, что орать ты собиралась. И это было худшее, что ты могла сделать в тот момент.
        Она всегда старалась быть предельно честной с собой. В конце концов, кто как не она знает все собственные мотивы.
        – Запомни, Варвара, этот поцелуй для него ровным счетом ничего не значит. Не должен и для тебя.
        Она послушно кивнула самой себе, закутавшись в махровый халат, поплелась в кровать.
        Нырнула в мягкую постель.
        Уставилась в потолок. Мягкие ванильно-розовые блики подкрадывающегося рассвета лениво расцветали на белом глянце.
        Фадеев не выходил из головы. К поцелую рисовалось продолжение. Варвара уже представила, каков он без футболки. Мысленно гладила сильные плечи, прислушивалась к движению невидимых сильных и умелых пальцев. Кожа горела. Фантомные поцелуи невесомо ложились на губы, ласкали шею, а нос дразнил свежий и немного горький аромат. Чувственный, манящий…
        Варвара порывисто села.
        – Ты чего? Дура? – строго спросила себя.
        Опрокинулась на подушку, запахнула халат. Натянула до подбородка одеяло.
        В желудке жалобно зашевелился голод как альтернатива мыслям о Фадееве.
        Но это уж как-то простительно, все-таки с обеда ничего не ела. И в кафе ее так и сводили. А пирожные Толмачевской помощницы только раздразнили аппетит.
        Подумав немного, девушка решила, что поход на кухню – это лучшее, что она может себе предложить.
        Откинув одеяло, она сунула ноги в домашние туфли, плотнее затянула пояс на халате. Сбросив с головы мокрое полотенце, вышла в коридор.
        Во флигеле она жила одна. Здесь было несколько спален, сейчас пустующих. Это гостевое крыло. Тихий коридор, лестница на первый этаж. Направо – дверь в гостевой кабинет. Налево, под лестницу и через оранжерею – проход в основной дом. Варвара юркнула туда.
        Ноги в домашних тапочках ступали бесшумно. Белый халат, рваные тени оранжерейных растений, желтые блики разгорающегося утра и еще не отошедшей ко сну луны – все вместе превращало девушку в привидение. Она сама себя им представляла.
        «Ночная жрица, блин», – шмыгнула носом и толкнула дверь в основной дом. Здесь тоже было тихо и безлюдно: Толмачев в больнице, мама с ним, комнаты Олега и Светланы, на сколько Варвара успела узнать, находились в противоположном крыле. Служащие на ночь в доме не оставались, приходили утром и вечером возвращались в поселок – в основном все были местные. Поэтому Варвара решила особенно не скрываться и смело направилась в кухню, уже представляя, какой бутерброд сейчас соорудит.
        В желудке стало сладко от предвкушения.
        Толкнув дверь, потянулась к выключателю. Рука наткнулась на что-то жесткое и живое. Оно сжало запястье и рвануло куда-то вправо, едва не сбив с ног. Варвара ахнула и зажмурилась от неожиданности, когда почувствовала жесткий захват и чужую ладонь на лице, а за спиной – холодную стенку холодильника. Дышать оказалось нечем. И она вцепилась зубами в чужую руку.
        – Ой, черт! – мгновенная свобода и раздраженный голос: – Опять ты! Чего тебе не спится, а?
        Варвара распахнула глаза: на фоне разгорающегося утра – Фадеев. Та же черная футболка, потертые джинсы, усталая и небритая физиономия. Взгляд суровый исподлобья. К знакомому пряно-древесному запаху прибавился едва уловимый – салата и копченостей. Варвара сглотнула:
        – Вы нормальный вообще? Чего вы здесь делаете?! – она отступила от стены, отодвинулась на безопасное расстояние. Плотнее запахнула халат на груди и включила, наконец, свет.
        – Судя по всему тоже, что и ты собиралась сделать. Ужинаю, – безопасник небрежно взглянул на нее, спрятав лукавую ухмылку, кивнул на стол: на большой круглой тарелке красовался бутерброд. Лист салата, сыр, горчица, толстый кусок ветчины под парой кружков помидора. Все на внушительном куске ржаного хлеба.
        Девушка сглотнула с завистью. Фадеев покосился на нее и кажется, потерял интерес, вернулся за стол. Удобно устроившись, потянулся за бутербродом.
        Варвара не шевелилась, наблюдала за его спиной, разглядывала татуировку.
        – Кофе сделай.
        Приказ вывел ее из оцепенения.
        – На ночь вредно, – отрезала. – Спать потом не сможешь.
        Это какая-то мелкая, но все-таки месть – сказать ему «ты». Крошечная, но победа.
        Девушка подошла к холодильнику, достала хлеб, корзинку с овощами. Подумав, взяла кусок ветчины и сыр.
        – Ну хоть сок налей, – не оборачиваясь, настаивал безопасник.
        Девушка посмотрела в дверце, обнаружила томатный сок. Демонстративно расположилась напротив Фадеева, сделала себе бутерброд. В последнюю очередь поставила перед собой и, будто вспомнив в последний момент, перед ним, по стакану. Наполнила томатным соком.
        Фадеев кивнул, как ни в чем не бывало. Выпил залпом. Привстал, придвинул к себе упаковку и плеснул еще.
        – Так ты чего не спишь? – он разглядывал ее и улыбался. Снисходительно и понимающе. Будто уже знал, о чем она мечтала там, у себя в комнате.
        Варвара почувствовала, как покраснели, налились смущением уши. На всякий случай прикрыла их влажными после душа волосами. Посмотрела искоса на мужчину.
        – А ты? Чего домой не поехал?
        Покачал головой:
        – Устал как собака, – поставил локти на стол. Глаза улыбались. – Вчера как завелся с этими уродами, так и в бегах.
        Укол совести заставил опустить девушку голову: «бега» в том числе и из-за нее были.
        – Зачем за нами гнались? Думали, что в машине дети Толмачева?
        Фадеев посерьезнел: он эту версию и не отрабатывал. А между тем, она вполне крепкая. Особенно если заказчик покушения – все-таки не Барановский.
        – У меня подозрение, что хотели просто напугать, – откровенно признался.
        – Или отвлечь, – словно прочитала его мысли девушка. – Я только не понимаю, почему Толмачева в обычный городской стационар привезла «Скорая»? Я думала, олигархи в частных клиниках обслуживаются.
        – Это если геморрой, то можно в частную с удовольствием. А если огнестрел, то ничего лучше старого доброго Склифа не придумали.
        Фадеев щелкнул языком и улыбнулся, посмотрел на девушку внимательнее. Первое знакомство говорило не в ее пользу: его раздражали глуповатые и самоуверенные девицы. Но наблюдательность новой знакомой подсказывала, что он не рассмотрел в ней что-то. И это «что-то» сильно повышало его интерес к ней. Кроме того, мгновение, когда она ответила на его поцелуй, отдавалось в памяти мягким теплом., разгоралось внутри.
        Он тяжело посмотрел на девушку, решительно встал, хлопнул ладонью по столешнице:
        – Все. Пойду. Мне спать два часа осталось, – направился к двери.
        – Глеб! – ее голос звенел. Он остановился посмотрел через плечо. – Спасибо…
        Она, что же, знакома с рекомендациями его отца? Просить прощение, если не виноват, и благодарить, если не знаешь, что сказать, но хочешь оставить о себе приятное впечатление.
        – За что?
        – Отчего-то у меня такое ощущение, что ты мне сегодня спас жизнь…
        Он отмахнулся:
        – Да ну, бросьте, Варвара Степановна, – он опять перешел на «вы». – Я всего лишь вас поцеловал.
        И, не дожидаясь, пока она сообразит ответную колкость, вышел из кухни.
        Глава 9. Блог
        Глеб прошел в гостевое крыло. Там у него была комната, приготовленная как раз для таких случаев. Чистая футболка, джинсы и белье – все, что ему требовалось. Голова гудела от вопросов, мышцы сводило от усталости. Нужно отключиться хотя бы на пару часов. Потому что иначе завтра голова будет работать как у слизня.
        Закрыв за собой дверь, он прошел к окну, плотно задернул занавески и, не включая свет, прошел в ванную, быстро принял душ.
        Забравшись под одеяло, надеялся, что сразу уснет. Но что-то важное не отпускало, кружилось перед глазами и вырывало из забытья.
        Фадеев открыл глаза, уставился на прорывающееся сквозь щель в задернутых занавесках утро, пасмурное и неприветливое.
        Перед тем, как он услышал шаги кого-то праздно шатающегося по дому, которым оказалась Варвара, он мониторил новости. Обычное дело, когда не понимаешь, что именно произошло. Или происходит.
        Иногда случайные новости подталкивают к решению.
        Например, новости о покушении на жизнь олигарха Толмачева, будь оно организовано Барановским с целью срыва контракта, уже была бы слита в сеть с пометкой «срочно». Но новостная лента молчала.
        Зато поисковик настойчиво выбрасывал ему в рекомендованное какую-то муть про жизнь олигархов.
        Фадеев перелистнул вкладку, пробежал глазами верхний пост.
        Некто Антон Казаков вещал о жизни олигархов с Рублевки. Ну, как «вещал». Так, ангажировал хиленькое журналистское расследование.
        «Я открою для вас реальную жизнь московских олигархов», – обещал блогер в первом посте. – «Что-то мне подсказывает, что жизнь их далека от глянцевой картинки, которую нам скармливают по ТВ». Глеб шумно вздохнул, мысленно соглашаясь с неизвестным. «Я вам обещаю правду и только правду», – так завершал блогер Казаков первый пост.
        Фадеев, подумав, подписался на аккаунт. Пролистал комментарии. Многочисленный охотницы за халявными миллионами оживились, надеясь, что блогер сольет им места досуга московских богатеев, и вообще раскроет их среду обитания. Усмехнулся. Парень, кем бы он ни был, умело поймал на крючок целевую аудиторию. И определенно будет с ней творить, что захочет.
        Глеб открыл следующий пост, в котором Казаков упражнялся на ежедневной рутине олигарха и на том, что тот самостоятельно и в туалет сходить не может, не уведомив об этом свою охрану. Усмехнулся. Отчасти, так и есть. Пару раз он сам лично Толмачева разыскивал по этажам в офисе с подключением видеонаблюдения и охраны. Методом исключения выяснил, что Григ-Григ кабинета не покидал, собственно, там и был обнаружен через пятнадцать минут.
        История один-в-один напоминала описанное блогером. Ну разве что без перекошенного лица охранника.
        Третий пост аккаунта выглядел притянутым за уши, конечно. «Крепостное право отменили, но это не точно» так называлась статья. Казаков в красках описывал будни безопасников, стояние под дождем и в мороз. «Чтобы охранники не отбились от рук и не попали в чужие руки, некоторые, особенно рьяные олигархи, набивают на их затылки штрих-код». Вот тут было неприятно и даже перегиб, Фадеева покоробило. Безопасники свою работу выполняют. И часто рискуют своими жизнями. И не для того, чтобы некоторые сопляки их троллили.
        Но человек со штрихкодом на затылке запал в память. Забавная, конечно, картина.
        И сейчас Глеб подскочил именно из-за этого. Он тоже видел такую наколку на днях. Но где, у кого, при каких обстоятельствах – память напрочь это вычеркнула. Он помнил только гладко выбритый затылок, тучную, с жировой складкой, шею. И широкие плечи, обтянутые темно-синей курткой.
        «Надо пробить, что это за Казаков такой», – мелькнула в голове мысль, которая, наконец, его отключила.

* * *
        «Я всего лишь вас поцеловал».
        Она не спала до утра из-за этого – горела от стыда и смущения. Конечно, она как-то себя выдала, и теперь издевательским «Марфа Васильна» не отделается.
        Мозг подкидывал планы отмщения. Наполеон нервно курил в сторонке, если за дело бралась женщина. Что сделать? Величественно не замечать? Игнорировать? Насыпать соли в кофе?
        «Детский сад, штаны на лямках», – пристыдила себя.
        Чувствовала себя гадко, будто после ужина мухоморами.
        Около половины седьмого утра хлопнула дверь на этаже. Приглушенные ковровой дорожкой шаги. Его шаги! Он тоже ночевал в гостевом крыле. Совсем рядом. Может быть, в соседней комнате.
        Сердце подпрыгнуло в груди, заметалось, а потом на него будто горячей карамелью плеснули. Девушка подтянула одеяло к подбородку и притаилась.
        Фадеев неторопливо спустился на первый этаж, уже отдавая распоряжения: Варвара слышала его приглушенный голос:
        – Приехали? Без осложнений?.. Хорошо, – молчание около минуты. И новый разговор: – Ольга Петровна, утро доброе, какие новости у вас?.. Нет, не волнуйтесь, пока не планирую.
        Варвара не слышала, чем закончился разговор с матерью. Хлопнула дверь, а в следующее мгновение прошелестели по гравию колеса подъехавшего автомобиля.
        – Здравия, Глеб Иваныч! – голос вчерашнего водителя, Юркова. – Выглядишь потрепанно. Спал?
        – Как убитый…
        – Типун тебе на язык, – Юрков осуждающе вздохнул.
        Хлопнула дверь автомобиля, автомобиль прошуршал по дороге.
        Сон как рукой сняло.
        Варвара потянулась, взглянула на часы: шесть сорок пять утра.
        Открыла ноутбук, оставленный вчера Фадеевым. Крутой, супермощный, со скучным интерфейсом без любимых программ и знакомых иконок он не вдохновлял. Даже браузер показался неудобным. И паролей от своих сайтов, конечно, нет. Девушка полезла в чемодан, достала старенький, потрепанный ноут. Ну и что, что три клавиши западают. Ну и что, что стерлись остальные – она и по памяти знает, где какая буква расположена.
        Установила на кровати, устроилась.
        Загрузила браузер, проверила почту – хотя кто ей там напишет, подружки в Черногории, статью уже опубликовали, консалтинговая фирма думает, что она в отпуске, гуляет и наслаждается морем.
        Да уж, наслаждается.
        Девушка потянулась к сотовому, набрала мать. Та не ответила. Сбросила сообщение через несколько минут: «Гришу перевели в палату. Я с ним. Ничего не надо. Глеб привез мне одежду и кое-что из личного». И следом второе – «Не волнуйся, отдыхай».
        Подумав, Варвара заглянула в блог. Неделю назад, впечатленной перспективой провести каникулы на закрытой территории и окунуться в жизнь богатых и знаменитых, обзавела блог в популярной сети. Название придумала «Дзен московского олигарха», представилась журналистом и пообещала подписчикам рассказать жизнь «рублевки» из первых рук. По условиям площадки даже три поста сделала.
        И забыла о своем начинании.
        Потому что был переезд.
        Потом сегодняшний сумасшедший день.
        В итоге, новых статей она не придумала.
        Да и жизнь олигарха при ближайшем рассмотрении оказалась так себе. А сегодняшнее происшествие с покушением вообще «зашквар», как говорит гоблиноподобный брат Таньки, институтской подруги. Той самой, что сейчас греется в Черногории.
        Но любопытство и скука взяли верх: Варвара полезла на страничку блога, открыла редактор.
        Справа горела зеленым стрелочка с указанием объема охвата аудитории. Девушка посмотрела на нее и обомлела. Двадцать пять тысяч человек. Взгляд скользнул по строке с количеством подписчиков. Пять тысяч с хвостиком. Несколько сотен комментариев. Пожелания удачи. Советы по конспирации. Вопросы, что интересует больше всего. Одна девушка настойчиво интересовалась, где олигархи отдыхают, где с ними можно познакомиться. И кто там из них «нормальный чел, не жмот».
        Варвара усмехнулась: за полгода знакомства с Толмачевым она вообще не помнила, чтобы он отдыхал. Похоже, тот поход в театр, когда он с матерью познакомился был чуть ли не единственным за полтора или два года. Но стереотипы и желание халявы рулят. Да.
        Девушка встала с кровати, прошлась по комнате. Зачем ей все это – блог, эти игры с журналистским расследованием и разоблачением – шутка, которая так стремительно превратилась в несмешной фарс. Это тяготило.
        Но с другой стороны, что она теряет?
        Регистрируя блог, она завела отдельный почтовый ящик, в котором указала вымышленное имя. Антон Казаков. Дата рождения тоже «от балды». Первое января 1960 года. Фотка на аватарке – со стока. Сотовый нигде не указан. То есть она в любой момент может перестать публиковать материал и закрыть блог.
        Но при таком количестве подписчиков и охвате, ей должны присвоить коммерческий статус. А это плохо или хорошо сколько-то денег. Неучтенных, заработанных попутно. Даже если это пять тысяч в месяц. Даже если сто рублей.
        Она замерла напротив ноутбука, уперла руки в бока.
        Решительно вбила пароль «левого» почтового ящика – проверить сообщения от модераторов. Сердце подпрыгнуло в груди. «Нас заинтересовала концепция вашего канала. Мы решили включить его в программу поддержки перспективных авторов и рассказать в специальной еженедельной подборке, с уважением администрация портала» – прочитала бегло, захлебываясь от восторга.
        Она еще переваривала увиденное и услышанное, когда пришло второе сообщение – о подключении блока монетизации.
        И рекомендации по ведению канала. Теги, предпочитаемые форматы. Уникальные тексты – это понятно. Уникальные фото. Рекомендации по личному брэндингу блога.
        Варвара задумалась: что можно сделать оформлением блога? Узнаваемое и в тоже время, сохраняющее анонимность? Что она может добыть вот-прям-здесь и сейчас? И оно должно как-то символизировать достаток.
        В памяти всплыл разговор с матерью о розовой аллее.
        Подхватив сотовый, оставленный Фадеевым, и сунув второй, который подрезала у Даньки, в задний карман джинсов, девушка направилась на поиски розовой аллеи.
        Глава 10. Флешка
        Она заглянула в основной дом – там было тихо и безлюдно, повар и управляющий еще не пришли. Достала из холодильника питьевой йогурт, выпила.
        За окном ребята из охраны или механики из гаража громко обсуждали что-то и хохотали громко, открыто, передавая друг другу сотовый. Очевидно, с каким-то роликом с тик-тока. Рядом стоял черный джип Фадеева с перебитыми шинами. Автомобиль застыл над землей, приподнятый домкратами. И выглядел жалобно. Девушка открыла двери на веранду, ловко перемахнула через парапет. Легко приземлилась на траву: мужчины ее и не заметили – прошла к машине со стороны пассажирского места.
        – Добрый день, Варвара Степановна, – голос Юркова застал врасплох, девушка вздрогнула. – Неужто выспались уже?
        Варвара покраснела:
        – Да, уже выспалась. Решила пройтись…
        Юрков смущенно почесал под носом:
        – Вы… Это, Варвара Степановна… Вы же никуда сегодня не собирались? А то Глеб Иванович велел сидеть и не высовываться.
        Варвара, собственно, никуда не собиралась, но «велел» полоснуло по сердцу, перехватило дыхание, как ночью, на кухне. Девушка поджала губы, Юрков наблюдал за ней настороженно. Примирительно добавил:
        – Не то, чтобы он запретил, но соваться в город сейчас совсем не дело. Это я вам как бывший оперативник говорю.
        Варвара медленно выдохнула, спрятала обиду:
        – Я понимаю. Не время, да. Я, – она кивнула на машину Фадеева, – я хотела кое-то забрать. Забыла вчера. И буду сидеть как мышка, гулять в парке.
        Юрков просиял:
        – Это конечно. Это само собой, – внимательно прищурившись, отпустил ее взглядом, подошел к охранникам и механику, прикрикнул: – чего ржете, с КПП слышно вас?
        – Иваныч, смотри, – один их охранников протянул ему сотовый, Юрков брезгливо отвернулся.
        – Да не суй ты мне ваши идиотские мемчики! – сплюнул под ноги. – Делом когда займешься? Фадееву к двенадцати машина нужна.
        – Да сделаем, Иваныч, не парься, – парень примирительно оглянулся на товарищей.
        Варвара юркнула в салон, выдернула из магнитолы флешку. Торопливо двинула по аллее.
        – Варвара Степановна! – окрикнул Юрков, уточнил с подозрением в голосе. – Вы же на связи?
        Варвара вытащила из кармана подаренную Фадеевым «лопату», повертела ею в воздухе. Юрков показал большой палец вверх и, кажется, отстал от нее.
        Девушка обошла дом кругом, юркнула на крыльцо основного дома. Пробежала через пустой холл в кухню, где оставила старенький ноут. На губах горела усмешка. Шутка придумалась спонтанно. А именно такие обычно и удавались на все сто процентов. Подключив Фадеевскую флешку, просмотрела записи, изогнула бровь: безопасник любил что потяжелее. Есть известные композиции, есть совсем горячие новинки, как западные, так и наши. Metallica, Rammstein, Black Sabbath, Led Zeppelin – собственно, классика тяжелого рока в коллекции ее не удивила. Eisbrecher, Marilyn Manson, кое-что из старенького от Tiamat, Domina Noctis и Imagine Dragons. Известные композиции каких-то новых рок-групп. Из наших, Ария, Би-2, несколько композиций от Пикника и Бутусова, Сплины. Но в целом пристрастия Фалеева были очевидны. И предсказуемы. Варвара коварно ухмыльнулась. Несколько кликов, и девушка захлопнула ноутбук, сунула в мягкую сумку, и деловито вышла в парк.
        Фадеевский джип одиноко стоял на новеньких колесах. Из настежь распахнутого салона гремело радио. Варвара неторопливо подошла к машине и, присев на переднее сиденье, положила флешку на полочку.
        «Шалость удалась», – мелькнуло в голове фразой из известной подростковой книжки.

* * *
        Фадеев притормозил напротив здания следственного комитета, набрал по сотовому номер:
        – Привет, Мерлин. Кнут на связи, – представился коротко. – Я внизу.
        – Спущусь. Жди.
        Через пять минут на крыльце появился высокий мужчина в штатском, закурил. Заметив его, Глеб вышел из машины, неторопливо перешел через дорогу.
        Мужчина в штатском отошел к парапету. Пожали руки, как старые знакомые.
        – Слышал, ты опять вляпался? – мужчина в штатском внимательно прищурился, усмехнулся.
        Фадеев невесело кивнул:
        – Вроде того.
        – Ну, рассказывай.
        – Да ваши ребята уже работают. И коллеги из ФСБ уже подключились…
        – Громов? – уточнил в штатском.
        Глеб снова кивнул, облокотился на хромированный поручень.
        – Смотри, Олег. Есть контракт. Оборонка. Еще на стадии его заключения очень возбудился один чел. Закупку проиграл. Затих. По контракту работает группа спецов. Обиженный чел вышел на них. И кого угрозами, кого тупо бабками переманил на свою сторону или заставил слить ту часть работы, которая оказалась доступна.
        – Хреново.
        – Слушай дальше, – Фадеев развернулся к знакомому, рука тяжело легла на парапет. – Всей работы у него нет. А та, что есть частично заблокирована ключом безопасности, который не позволяет выстроить правильную последовательность фрагментов и доработать отсутствующие элементы самостоятельно, без нашего участия.
        При этих словах Олег лукаво прищурился, затянулся.
        – Позволь предположить, идея с ключом безопасности твоя…
        Фадеев откашлялся:
        – Решил тряхнуть стариной…
        – Я так и подумал, Кнут ты или не Кнут, – Олег затушил сигарету, бросил в урну. Оперся локтями в парапет. Прозвище старого товарища в честь знаменитого программиста и создателя сложнейших алгоритмов[3 - Имеется ввиду Дональд Кнут, автор академических трудов в области программирования, начиная от структур данных и заканчивая анализом алгоритмов. Последнее направление Дональд Крут создал лично.] будоражило воспоминания: – Обиженный чел в курсе, кто автор ключа.
        Глеб неопределенно пожал плечами, нахмурился:
        – Черт его знает. Но не думаю, – он потер подбородок. – На Толмачева вчера покушение было…
        – Слышал, да.
        – И потом на меня.
        У Олега напряглась спина, уставился на товарища через плечо:
        – И ты все равно думаешь, что обиженный чел не в курсе?
        Фадеев вертел в руке ключи от машины, медленно раскручивал на указательном пальце. Молчал. Интуиция говорила – Барановский не знает. Тогда зачем ему вчера понадобилось гоняться за ним по лесу? Думали, что в машине, в самом деле, дети Толмачева? Снайперская пара опять же – не для маскарада. Но при этом стреляли по колесам. Значит, хотели или напугать, или сбить со следа.
        – Говори, не молчи, – попросил Олег тихо.
        Они служили с ним вместе. Десятка два совместных спецопераций, поэтому озадаченное молчание Фадеева ему говорило о многом. Что-то не складывается, вот и пришел.
        – Если предположить, что обиженный чел знает, что я разработчик ключа, то он бы уже меня потихоньку кислотой поливал, Олег.
        Тот поднял бровь:
        – Настолько серьезный товарищ?
        – Обидчивый очень, – Фадеев отвернулся. – Слушай, у меня не укладывается что-то. С его ресурсами он может действовать очень жестко. И между тем совершает ошибку за ошибкой. Осторожничает? Играет? Пытается запутать след? Или это тупо не он?
        Олег почесал над бровью, распрямился.
        – Первое, Глеб. Убери носитель с ключом в самое проверенное место. Второе. Один не передвигайся. Третье, проверь ближний круг Толмачева. Кто-то появится или уже появился, имеющий доступ к сейфам, ключам и архивам. Они будут искать ключ безопасности или того, кто его разработал. Ты в любом случае под ударом – как потенциальный хранитель ключа. А уж если просочиться информация о том, что ты еще и разработчик… Кстати, сколько народу об этом знает?
        – Сам Толмачев. И Пашка Панченко.
        Олег вздохнул, посмотрел на Фадеева тяжело.
        – У Пашки семья. У тебя людей хватает прикрыть все тылы?
        Глеб кивнул.
        – Пашка свою семью спрятал. Семью Толмачева вывезли за город. Все, кто занят в разработке, под наблюдением, – он медленно выдохнул: – Нет, справлюсь, – Фадеев прищурился, посмотрел на дорогу. – Дней пять продержаться надо.
        Олег достал еще одну сигарету, повертел ее между пальцев.
        – Слушай, Глеб, пять дней – это жопа, – посмотрел внимательно. – Прессовать будут мама не горюй.
        Фадеев неохотно кивнул. Он и сам это понимал. Не понимал только, откуда ждать следующий удар.
        Он ставил себя на место Барановского, примерял на собственные плечи его беспринципность. Что бы он сделал? Да он бы уже сейчас, на этой стадии, задействовал все ресурсы. Не привлекая внимания покушением Толмачева, по-тихому взял кого-то из близких, хоть Ольгу Петровну, хоть пигалицу Варвару-свет-Степановну. Одним махом бы прижал к стенке и взял за горло. Это как в схватке с волком: или завалить первым выстрелом, или терпеть, пока тебя буду рвать на части.
        При умножении два на два упорно получалось пять.
        Фадеев сел в машину, прокручивая в голове то, что сказал Олег. В их отряде он был старшим, умудрялся провести группу без потерь сквозь игольное ушко. Видел порой то, что не видел никто. Позывной у него потому и был – Мерлин.
        И если Мерлин сказал – будет жопа, значит, она непременно будет.

* * *
        После разговора с Олегом-Мерлином, Фадеев снова поехал в больницу – переговорить с врачом, утром его не застал: тот был на операции. Толмачева уже перевели в палату. У дверей дежурили два охранника. При виде Фадеева в халате и медицинской шапочке, привстали уважительно, переглянулись. Глеб, проходя мимо, строго поинтересовался:
        – Почему не в бахилах?
        Молодой парень, из группы Тавра, ухмыльнулся:
        – А мы в сменке.
        Фадеев улыбнулся, пригляделся к парню: молодой еще, только после армии. Шутка будто спустила пар, сбросила с плеч пудовые гири, что подвесил Мерлин своим предупреждением.
        Вошел в палату. Мерно дышал аппарат ИВЛ, тихо щелкали датчики. Толмачев спал. Ольга Петровна, примостившись в кресле в углу, услышав его шаги, вскочила.
        – Ах, Глеб, это вы. Думала – лечащий врач.
        – А что, не был еще?
        Ольга Петровна рассеянно посмотрела:
        – Нет, почему. Был, конечно. Просто… У Гриши температура, и давление никак не стабилизируется…
        Фадеев, легко дотронулся до ее локтя, улыбнулся:
        – Так у него ожог и операция. Это хорошо, что температура. Значит, борется наш Григ-Григ.
        Широкие шаги в коридоре, в палату стремительно зашел невысокий жилистый мужчина, взгляд цепкий и внимательный.
        – О, а что за делегация? – сердито посмотрел на Фадеева. – Я супругу-то едва согласился пускать, а тут еще кого-то нелегкая принесла.
        Но протянутую Фадеевым руку пожал.
        – Начальник службы безопасности Григория Григорьевича, – представился.
        Врач хмуро покосился на просвечивающую через халат татуировку:
        – Да уж, хреново охраняете.
        – Бывает, – Фадеев примирительно хмыкнул. – Но пока жив и чаще обычного – здоров.
        – Ясно, шутник. Что хотел от меня, начальник службы безопасности? – посмотрел лукаво с подозрением.
        – Забирать от вас не буду, – отрезал Фадеев.
        Врач, кажется, расстроился, кивнул на охранников под дверью:
        – И молодчики ваши тоже останутся, – он не спрашивал, от констатировал факт.
        Фадеев многозначительно посмотрел на врача.
        – Ну, если вы не хотите испортить себе статистику огнестрелом в стационаре… – Врач нахмурился, но промолчал. – Мне нужно, чтобы завтра он был в состоянии перебраться домой.
        Медик посмотрел на него с сочувствием:
        – Ну, вы в своем уме, товарищ начальник службы безопасности? Вы с отечественной медициной говорите или с господом богом? Оборудование у вас будет, это вы достанете. Но ему же уход нужен, наблюдение. А если осложнение? Сепсис?
        – Я все могу, уколы, перевязки – у меня опыт ухода есть, – Ольга Петровна, наблюдавшая с тревогой за разговором, вцепилась в капельницу, зачем-то передвинула ее ближе к говорившим мужчинам.
        Доктор покосился на ее манипуляции, вздохнул. Фадеев, желая прекратить возможные споры и препирательства, пояснил:
        – Я не смогу ему обеспечить безопасность завтра.
        Врач пасмурно посмотрел на часы:
        – А мне-то что? Вон, расписку напишет супруга. И забирайте под свою ответственность хоть на Марс. Рекомендации по лечению распишу.
        Глава 11. Понятно, что ничего не понятно
        Идея с оформлением блога пришла внезапно. Цветы. Это же так просто, универсально. Это эмблема роскоши, не такая очевидная, как ювелирные украшения. Но от этого более тонкая и изящная.
        И – главное – этого добра в парке Толмачева хватало: роскошные гортензии цвета лазурита, пышнотелые циннии и розы во всем их цветущем многообразии. Беседку обвивали нежные стебли сего-голубой имопеи. Варваре потребовалось не более пятнадцати минут, чтобы обеспечить себя заставками на ближайшие публикации. Будет такой сладенько-конспиративный блог.
        Разглядывая получившиеся фото, девушка устроилась в беседке, поставила ногу на лавку и достала из сумки новый номер журнала и книгу – едва начатый перед «ссылкой» на виллу Толмачева триллер Камиллы Лэкберг. Подумав, отложила мобильный и взялась за триллер.
        Страница за страницей. Один за другим элементы жуткой головоломки. Варвара достала блокнот, набросала в него схему преступления, варианты действий следователя – так была лучше видна задумка автора, да и мастерство. Девушка надеялась, что заметит ту самую важную деталь, подброшенную автором, и разгадает, кто убийца. Это своего рода дуэль с автором – кто кого. Забава, конечно. Потому что авторы почти всегда жульничали и не выдавали главную деталь вообще или выдавали слишком поздно. Или прятали в череде незначительных событий и эпизодов.
        Ближе к середине дня из-за кустов материализовался Фадеев. Подошел лениво к беседке, облокотился на парапет:
        – Привет. Чего делаем? – он лукаво щурился, смотрел как обычно рассеянно и куда-то мимо.
        Плавные, уверенные движения, чуть небрежные. Так передвигаются дикие кошки: взгляд девушки невольно цеплялся за эту пластику, силу и характер. Вздохнув, Варвара демонстративно отвернулась. Фадеев же молчал, ждал ответа и тайком разглядывал девушку.
        – Книжку читаю, – пробубнил, наконец, сообразив, что безопасник Толмачева не собирается уходить.
        Ответила, чтобы уже отстал и шел своей дорогой.
        – И что за книжка? – он шутя перемахнул через парапет, сел напротив.
        Положил руки на стол.
        Варвара покосилась на его татуировку, скользнула по плечам. Ноздри снова дразнил прозрачно-дымный, прохладный аромат. Девушка нахмурилась, прогоняя наваждение, уткнулась в книгу.
        Фадеев расслабленно улыбался. Не дождавшись ответа, подался вперед, поднырнул под книгу, и, взглянув на обложку, изогнул бровь.
        – М-м, триллер? – он лукаво прищурился. – В жизни остроты не хватает, да, Варвара Степановна?
        Его взгляд упал на лежавший поверх тряпичной сумки журнал. Фадеев замер, криво усмехнулся, прочитав название: «Госзакупки».
        – А журнальчик так, для понта, небось, прихватили? Молоденьких охранников впечатлять?
        Варвара, не отрывая взгляд от книги, перевернула журнал обложкой вниз, снисходительно отметила:
        – Отчего же молоденьких? Старенькие вон тоже впечатляются. Даже через ограждение перепрыгивают, – Варвара невозмутимо перелистнула страницу книги.
        С раздражением поняла, что потеряла нить сюжета.
        Фадеев подпер кулаком голову, уставился на нее с интересом. Девушка чувствовала его колкое любопытство, спину свело от напряжения. Бросило в жар.
        – А в честь чего такой интерес к 44-ФЗ[4 - Имеется ввиду Федеральный закон № 44-ФЗ «О контрактной системе в сфере закупок товаров, работ, услуг для обеспечения государственных и муниципальных нужд»]? – спросил, наконец.
        Девушка перелистнула еще одну страницу, все равно потом перечитывать, но шелест бумаги немного разбавлял напряженное внимание безопасника и, кажется, добавлял значимости ей, Варваре. Отозвалась сухо:
        – В честь дипломного проекта.
        – Так ты на госзакупках специализируешься?
        – Представь.
        Фадеев молчал, улыбался уголком рта. Думал.
        – То есть предложение о помощи вчера – это всерьез было, не фигура речи?
        Варвара демонстративно не смотрела на него, хоть текст любимой Камиллы Лэкберг уже не видела напрочь.
        – Всерьез, – перелистнула еще одну страницу, изображая увлеченное чтение.
        Фадеев рассеянно посмотрел по сторонам, потер указательным пальцем над бровью.
        – А сегодня предложение еще действует?
        Она подняла на него глаза. Посмотрела строго. В солнечном свете ее глаза – как омуты. Изумрудно-зеленые, с тонкими лучиками, напоминающими русалочьи волосы. Спина прямая, как и характер. Губы плотно сомкнуты.
        – Так что скажешь? – Фадеев спрятал улыбку, вспоминая, какая она на вкус.
        – Издеваешься, да? – девушка пробормотала с сомнением.
        Глеб покачал головой.
        – Нисколько. Вот скажи мне, какие основные принципы контрактной системы?
        Варвара фыркнула:
        – Это любой дурак знает. Дешевая проверка, – она обиженно изогнула бровь и снова вернулась к чтению детектива.
        Фадеев устроился удобнее.
        – Хорошо, задам вопрос посложнее, – он задумался, прикидывая, о чем бы спросить.
        Варвара отложила книгу, посмотрела строго:
        – Ты меня экзаменовать собираешься или помощи просишь?
        – А, так это уже Я «просишь», а не ТЫ предлагаешь? – он тихо усмехнулся, покачал головой.
        Девушка смерила его взглядом, склонила голову к плечу:
        – Правила игры поменялись, Глеб Иванович, – отметила с издевкой. – Вчера я предлагала, ты отказался в циничной и грубой форме. Чем нанес мне тяжелую и, не побоюсь этого слова, непоправимую психологическую травму. Сегодня – ты просишь. Я цинично и грубо отказываюсь. Точка, – она снова взяла в руки книгу, распахнула на первой попавшейся странице, уставилась в текст. – Иди-иди куда шел.
        Фадеев щелкнул языком, протянул задумчиво:
        – Ишь ты какая… Грубая и циничная. Хорошо. А если я тебе покажу одну бумажку, ты сможешь мне ответить на один вопрос? Или два. Максимум – три!
        – Смотря что за бумажка.
        – Контракт.
        – Из-за которого творится все это сумасшествие, и по поводу которого ты вчера встречался с юристами? – Варвара снова подняла на него глаза.
        – Да-а, – промурлыкал, с удовольствием наблюдая, как разгорается в болотной зелени глаз любопытство, а на девичьих щеках расцветает румянец. Прищурился и спрятал улыбку.
        – И что же ты от меня хочешь узнать?
        – Свежий взгляд. Ты ничего не теряешь. Я знаю, что ты еще не волшебник, и только учишься, но, если ты меня удивишь, то я…
        Он замолчал, нарочито серьезно нахмурился, посмотрел поверх розовых кустов. И молчал.
        Это напоминало игру в пинг-понг. Он сделал бросок и ждал, когда она отобьёт.
        – Что ТЫ? – он чувствовал, как она затаила дыхание.
        Безопасник повел широким плечом, сбросил веселость, как маскировочную сетку. Уперся локтями в стол, посмотрел прямо, пронзительно, будто прокалывая ее насквозь:
        – Возьму тебя в свою команду… Юрист-консультант Службы безопасности крупнейшего IT-холдинга. Тебе же хочется приключений? Подумай сама, что стоит на кону. М-м?
        Она отложила книгу. Пристроила сверху блокнот и карандаш. Положила руки перед собой.
        – Неси свой контракт.

* * *
        Он отлучился на несколько минут, заставив Варвару изнывать от нетерпения. Словно перед экзаменом, она панически перебирала в памяти термины, основные процедуры закупок и их подводные камни. Девушка торопливо загрузила закон, пробежала глазами список статей, как нитку с узелками старик-шаман – вспомнила. Выдохнула с облегчением. И тут же ее бросило в жар – у них же наверняка помимо общих норм о госзакупках, специальные – Фадеев что-то говорил про оборонку. Она снова схватила сотовый, нашла закон, успела вспомнить самое главное, когда появился Глеб. Шел вразвалочку, копию контракта скрутил в трубку и мерно постукивал ею по открытой ладони.
        На этот раз поднялся в беседку по ступеням, сел на прежнее место. Расправив бумаги, отделил от пачки верхние листы и молча подтолкнул девушке.
        Сам, подложив под подбородок кулаки, устроился удобно и уставился на нее. На губах горел вчерашний поцелуй. Ладони жгло. В груди стало колко от воспоминания, как она начала ему отвечать, как пахли ее волосы. Какими неожиданно горячими оказались ее руки, а губы маняще-мягкими. В голове крутилась догадка, но он не позволял ей поселиться в голове. Догадка, что это был ее первый поцелуй. И это еще больше сейчас будоражило и отвлекало. Взгляд невольно скользнул по девичьим плечам, острому подбородку, скользнул вниз, задержавшись на воинственно выставленной груди, прикрытой светло-голубой рубашкой.
        Девушка пробежала глазами первую страницу, сердито оттолкнула от себя бумаги.
        – Забирай.
        – Что, сложновато для первого раза? – он не пошевелился.
        Варвара полоснула взглядом:
        – Либо давай полный текст, либо отвали.
        Фадеев выпрямился:
        – А чем тебе этот текст плох?
        – Тем, что здесь только общие положения. А все существеннее условия вынесены в приложения номер 1, 2, 3 и 4. Которые являются неотъемлемой частью соглашения. И без этих условий тратить свое время на чтение буковок тебе на забаву я не буду. Хочешь ответ на свои вопросы – гони текст целиком. Нет – проваливай.
        Глеб прищурился. Задумчиво побарабанил по столу.
        – Там секретные положения. Коммерческая тайна, технические подробности. Ознакомишься и все, считай, обратной дороги не будет, – он многозначительно изогнул бровь, пряча усмешку.
        Варвара шмыгнула носом, взяла опять свою книгу в руки.
        – Вот и договорились. Проваливай! – она поджала губы.
        Фадеев рассмеялся:
        – Ну уж нет. Ты меня заинтриговала, – он подтолкнул к ней оставшиеся листы.
        В момент, когда она уже потянула бумаги к себе, резко подался вперед, тяжело положил ладонь поверх ее руки, заставив вздрогнуть от неожиданности. Проговорил мрачно:
        – Но имей ввиду, Варвара Степановна, после этого ты тоже станешь ОБЪЕКТОМ…
        – Кем? – девушка округлила глаза, испуганно сглотнула.
        – ОБЪЕКТОМ, посвященным в ТАЙНУ.
        Он громко расхохотался, запрокинув голову. Шумно перевел дыхание, щурясь на солнце. Вытер костяшкой указательного пальца под глазом. Варвара придвинула к себе пачку документов, пробубнила:
        – Когда уже надоест меня троллить?
        Фадеев хохотнул:
        – Разве это троллинг? Так, легкая разминка перед обедом…
        – Я еще не завтракала, – девушка проворчала, отворачиваясь.
        Она положила перед собой текст основного контракта, карандашом отмечая на полях важное. Убрав скрепку, разложила перед собой приложения, каждое в отдельности. Фадеев чуть вытянул шею, присмотрелся к значкам, которые девушка выставляла на полях: стрелка вправо, галочка, единица, снова стрелка вправо. Ее не интересовали фактические данные и показатели, фиксированные в таблицах, она пристально изучала текст контракта, как медик – тело пациента. Взгляд стал колким, сосредоточенным. Глеб с интересом наблюдал, чувствуя, как нарастает напряжение, как текст перестает быть для нее перечнем статей, пунктов, превращаясь в живой, дышащий организм. И он открывался перед ней, как по мановению волшебной палочки.
        «Ведьма», – опять пронеслось в голове.
        Глеб усмехнулся.
        Девушка отложила документы, посмотрела вдаль, мимо Фадеева, наградив его небрежным, рассеянным взглядом. Безопасник молчал – сам терпеть не мог, когда под руку спрашивают. Ждал.
        Варвара переложила листы и, наконец, повернула к нему голову.
        Заговорить не успела – в кармане загудел сотовый. Молодой мужчина ловко достал его, посмотрев номер абонента, с сожалением вскинул руку, попросив девушку помолчать.
        – Да, слушаю, – ответил отрывисто. Мельком взглянул на часы. – Примерно через час буду… Да ла-адно, чего так срочно-то? – он потянулся за ключами от джипа, завел двигатель. – Понял. Еду.
        Перевел взгляд на Варвару.
        – Толмачев хочет уже сегодня быть дома, – проговорил, вставая. Кивнул на контракт: – Что-то интересное заметила?
        Девушка тряхнула головой:
        – Тут обсудить надо. Заказчик зачем-то оставил за собой право привлекать к приемке работ третьих лиц… Это довольно странно, учитывая секретность…
        Фадеев пожал плечами:
        – Это вроде бы стандартный пункт, во всех контрактах есть, – он порывисто двинул к выходу из беседки: – Посмотри еще что-нибудь, пока я мотаюсь туда-сюда. Вечером поговорим, – он сбежал со ступенек, махнул рукой. – Только контракт нигде не оставляй!
        Он скрылся за поворотом, оставив Варвару в недоумении: ей так хотелось произвести впечатление.
        – Блин, зря начала говорить. Такие вопросы на ходу не решаются, – отругала саму себя.
        С досадой хлопнула ладонью по столу.
        Но время упущено. Мрачно собрав свои пожитки, девушка отравилась к дому.
        Глава 12. Контракт
        Григ-Григ осторожно забрался на заднее сидение, аккуратно пристроил перебинтованную руку на спинку, с наслаждением принимая заботу Ольги Петровны. Поглядывал на хмурого Фадеева.
        – Чего, не одобряешь? – спросил без обиняков.
        Глеб вздохнул, покачал головой:
        – Не хотел, чтобы на территорию приходилось пропускать посторонних. Медперсонал на перевязку, врач… – он посмотрел на ребят из сопровождения, молча дал команду выдвигаться.
        Толмачев усмехнулся:
        – А не надо будет никого. Глеб, у меня пара царапин и ожог. Оля обработает.
        Фадеев покосился на будущую супругу олигарха – та, словно в подтверждение слова Толмачева, охотно кивнула:
        – Глеб, я могу. Я из того доисторического поколения, которое на ОБЖ не мультики смотрело, а проходило курс оказания первой помощи, – она засмеялась. – А еще я водительские права получала в те годы, когда надо было и двигатель собрать-перебрать и первую помощь пострадавшим оказать. Да-да, не смотрите на меня так.
        – И крови не боитесь? – Глеб вывел машину со стоянки, пристроил между двумя джипами охраны и прибавил скорость на пустынном шоссе.
        Ольга Петровна всплеснула руками:
        – Да что ее бояться. Варька, пока маленькая была, себе то колено расшибет, то палец до кости порежет. Это ж чума-девка была!
        «Да отчего ж «была»?» – про себя отметил Фадеев, усмехнулся.
        Шеф с невестой обнимались на заднем сиденье. Фадеев чувствовал себя неловко, старался лишний раз о себе не напоминать.
        – Глеб, а чего у тебя так тихо в машине, – Толмачев неожиданно отвлекся от Ольги. – Включи, что ль чего-нибудь.
        Фадеев потянулся в бардачок за флешкой, подсоединил к разъему. Добавил мощности динамикам.
        – Белые розы, белые розы, беззащитны шипы! – полилось отовсюду звонко и пронзительно. Фадеев нахмурился, несколько раз нажал на кнопку «вперед». – В тот день, когда ты мне приснился, я все придумала сама, – прозвучало. Фадеев откашлялся, нажал кнопку перемотки еще раз. – Свет… озарил мою больную душу, Нет… твой покой я страстью не нарушу, – доконало его: переключил на радио.
        – Да ладно, оставил бы ретро, – Толмачев покосился на него. – Не знал, что у тебя сменились музыкальные пристрастия.
        – Я тоже, – пробормотал Фадеев, набрал начальника смены. – Юрков, кто мою тачку сегодня шаманил?
        – Тарас и Лёха, – растерянно пробасил тот. – А что, проблемы?
        – Кто еще к машине подходил, скажи, – поинтересовался, лениво растягивая слова.
        Пауза, во время которой они успели свернуть на трассу.
        – Да никто, Иваныч… Варвара Степанна что-то из салона забирала утром. Все.
        – Варвара, говоришь? Степанна? – тихо уточнил Фадеев и мрачно ухмыльнулся.
        – Да, а что, что-то случилось?
        Глеб смотрел на дорогу:
        – Ничего. Все нормально. Мы выехали, сейчас будем. Предупреди Иваныча.

* * *
        Они подъехали к дому. Толмачев неторопливо выбирался из машины. Варвара бросилась к матери помогать, но та быстро от нее избавилась: Толмачев демонстративно отказывался выполнять роль послушного больного.
        – Гриша, угомонись ты уже! – воскликнула, когда будущий супруг направился к начальнику охраны – руку пожимать.
        Варвара замерла у крыльца. За спиной встал Фадеев, скрестил руки на груди. Поинтересовался лениво:
        – Как день прошел, Олимпиада Сигизмундовна, – он, щурясь на заходящее солнце, смотрел лукаво, с наслаждением наблюдая, как напряглась спина девушки при его приближении, опасливо распрямились плечи.
        – У вас, как я погляжу, прогрессирующая амнезия? – она не обернулась, сунула руки в карманы. – Я ведь, кажется, просила называть меня моим именем.
        Фадеев протянул руку: перед носом девушки качнулась на серебряной цепочке черная флешка. Глеб склонился к уху, прошептал:
        – Надеюсь, тебе хватило соображалки сохранить подборку?
        Варвара медленно повернулась, взгляд зацепился за его кривую усмешку, пронзительную сталь глаз.
        – А если нет?
        Фадеев мечтательно прищурился, посмотрел снова мимо нее.
        – Видите ли, Варвара Степановна, мне была очень дорога каждая песня из той подборки. Если вы не сохранили ее, и я ее утратил, то придется восстанавливать, – он раскрыл девичью ладонь и, вложив в нее флешку, закрыл, для верности сжав тонкие пальцы Варвары.
        Варвара настороженно оглянулась на мать, но та уже исчезла в дома:
        – Там больше десяти гигов было.
        – Да, придется постараться, Мата Хари вы моя доморощенная, – Фадеев криво усмехнулся, сунул руки в карманы джинсов и покачивался с носка на пятку. – Сама не справитесь, придется, под моим чутким руководством, – он вздохнул. – Не хочется, конечно, исполнять обещание и переезжать к вам в комнату, но, кажется, вы все-таки не оставили мне выбора.
        Варвара поджала губы, засопела раздраженно:
        – Размечтался, извращенец. Сейчас принесу! – резко остановилась на ступеньках. – Как ты вообще догадался, что это я?!
        Она порывисто развернулась и рванула к дому. Фадеев захохотал в голос, крикнул вдогонку:
        – У меня хорошие связи!

* * *
        Постояв несколько минут, связался с Пашей Панченко:
        – Что, Паш, как успехи?
        – Две трети готово. Но это две трети, которые быстрые.
        – Понял, – Фадеев кивнул, облокотился на перила. – Финальную вычитку кода когда назначаешь?
        – На послезавтра планирую. Утро.
        Глеб прищурился, посмотрел на окна второго этажа:
        – То есть сдача-приемка послезавтра, – прикинул по срокам. – Ну, если впритык.
        Панченко мрачно вздохнул:
        – Гонишь ты коней, Глебыч…
        – Я задницы наши прикрыть пытаюсь и контракт выполнить, – он зло сглотнул.
        Он легко представил, как программист за много километров от него уперся взглядом в расшифровку кода, закладывая мысленно все форс-мажоры, накладки, допущенные в спешке ошибки.
        – Не молчи, Паш. Говори, как есть.
        – Завтра ты мне нужен здесь, хочу, чтобы перед сборкой кода ты все просмотрел свежим взглядом.
        Глеб кивнул. К нему подошел начальник охраны, Анатолий Иванович, оперся на перила с другой стороны. Глеб кивнул ему, проговорил:
        – Сам об этом же подумал.
        – Тогда завтра в восемь у меня.
        Фадеев нажал отбой, расправил плечи.
        – Иваныч, я всех парней поднял, – Анатолий подошел ближе. – Поставил временные посты на съезде с трассы. Мониторят все машины Барановского. Сколько дней нам так держаться, скажи хоть примерно?
        Глеб оправил ремень, сунул руки за пояс, нахмурился.
        – Двое суток точно. А там не знаю, Иваныч, ничего обещать не могу. Жду от Панченко конкретики.
        Начальник охраны невесело присвистнул.
        – Понял. Пойду тогда график дежурств пересмотрю. И Васильева с Алычовым из отпуска вызову, чтобы водителей немного разгрузить.
        Фадеев кивнул.
        – Держи в курсе, – молодой мужчина легко хлопнул охранника по плечу, взбежал на крыльцо.
        И уже через пару минут, нырнул в гостевой кабинет, бросил ключи на стол.
        Рухнул в кресло и тяжело вытянул ноги, прикрыл глаза.
        Итак, писем с угрозами больше не было. Скорее всего, они были связаны с покушением на Толмачева и это – часть игры. Да и само покушение на Григ-Грига, очевидно, не самоцель, а элемент сложной схемы. Чтобы что?
        Вывести шефа из игры, но кратковременно, без особого рвения со стороны полиции. И чтобы заставить охрану Толмачева «возбудиться».
        Тот, кто все это организовал, сейчас наблюдает, как Анатолий выводит всех людей и расставляет посты.
        Фадеев готов был поспорить, что сегодня ночью и завтра рано утром будет парочка ложных тревог. Потом наступит затишье.
        Именно при таком сценарии бдительность сотрудников спецподразделений притупляется. Вывести на максимум и удерживать на нем сутки: сам Фадеев не раз использовал такую тактику игры на нервах.
        Потому что после нее охрана становится ручной. Не то что мелкие детали, она танк не заметит и пропустит на территорию.
        И ему, Фадееву, нужны эти сутки, чтобы завершить начатое.
        Чтобы выяснить, кто за этим стоит.
        Потому что чем больше он об этом думал, тем больше понимал, что это все – не почерк Барановского. Им либо кто-то руководит, при чем очень жестко. Либо это вообще не он.
        Но тогда кто?
        На втором этаже хлопнула дверь одной из спален, послышались торопливые шаги. Глеб приоткрыл глаза, насторожился в ожидании.
        Темная футболка, растрепанные косы под черной банданой мелькнули в дверях.
        – Варя, я здесь! – остановил он мчавшийся на крыльцо тайфун.
        Шелест половиков, грохот сбитой вазы.
        – Да чтоб тебя! – тихая, почти интеллигентная ругань.
        Варвара заглянула в кабинет.
        – Заходи, чего ты там топчешься? – Фадеев приветливо махнул рукой, показал на кресло напротив.
        Девушка смущенно откашлялась, покраснела:
        – Да чего рассиживаться-то? Вот, все назад записала, – она подошла, протянула безопаснику флешку. Отвела взгляд.
        Фадеев наблюдал, как флешка методично покачивается маятником в девичьей руке, но забирать не торопился.
        – Варвара, а зачем ты это сделала, можно спросить.
        Девушка, пожала плечами, бросила флешку на журнальный столик рядом с креслом Фадеева, сунула руки в карманы джинсов.
        – Думала, будет весело, – посмотрела в окно, потом перевела взгляд на Глеба. – Но не рассчитала, что с чувством юмора у смелой, вооруженной до зубов царской охраны, проблема…
        Она язвительно прищурилась.
        – Просто не люблю, когда трогают мои вещи, – Фадеев потянулся за флешкой и, привстав, сунул ее в передний карман. – Так что ты там в контракте нашла, расскажешь?
        Варвара недоверчиво покосилась на него: в одно мгновение из нагловатого чурбана он превратился в сдержанного, внимательного начальника. В голосе – ни тени иронии, во взгляде – ни капли издевки. Девушка озадаченно замерла, медленно опустилась на кресло напротив. Фадеев подбодрил:
        – Рассказывай, не стесняйся. Не на экзамене.
        Девушка положила ладони на колени, качнулась вперед.
        – Понимаете, Глеб, – Лопатки свело от напряжения.
        Неожиданно он такой вызывал у нее больше симпатии и доверия. Хотелось, чтобы в глазах загорелось удивление и внимательное любопытство, как вчера, на кухне. Девушка порывисто вздохнула.
        – Тело контракта – его основной текст, абсолютно стандартный. Это понятно. Потому что он входит в состав конкурсной документации и доступен всем потенциальным участникам закупки, она хоть и закрытая, но между тем. Все основные моменты вынесены в приложения. И это тоже понятно. Технические требования, характер выполнения задания, допуск заказчика к работам в процессе работ. Все понятно. А вот зачем в приложение вынесен пункт о «плавающем» составе приемочной комиссии, мне не понятно.
        – «Плавающем» – это как?
        – Это когда состав приемочной комиссии определяется по усмотрению заказчика накануне приемки. В обычном контракте может быть указано, что заказчик имеет право пригласить специалистов в состав комиссии. Но у вас же действуют специальные положения, секретность и все такое прочее, верно? – Фадеев кивнул. – Ну, вот. Поэтому заказчик должен принимать работы своими силами или с привлечением сторонних специалистов. В вашем случае это зачем-то вынесено в приложение с формулировкой о праве включения в состав комиссии любого лица, имеющего опыт в производстве работ, являющихся предметом контракта с целью выявления слабых мест предложенного исполнителем кода. И результат заключения такого специалиста повлияет на решение комиссии, и итоговую сумму контракта – с исполнителя могут быть снята оплата по ряду пунктов, которые заказчик посчитает выполненными ненадлежаще. Понимаете?
        Фадеев покачал головой:
        – Пока нет.
        – Глеб, они могут привлечь к приемке ваших конкурентов. Конкуренты скажут, что ваша работа – фигня на постном масле. Заказчик сэкономит бюджетные деньги, конкурент получит доступ к вашим разработкам, а ваша компания будет навсегда отстранена от работ подобного типа. Там дело может выйти на включение в реестр недобросовестных поставщиков.
        Фадеев напрягся, подался вперед.
        – А потом, типа модернизировав работы, исправив наши баги, они приступят к исполнению следующего этапа работ, – предположил таким тоном, от которого у Варвары вспотели ладони. Она посмотрела на него с удивлением, отчетливо поняв, почему он, в его двадцать девять-тридцать лет возглавляет службу безопасности Толмачева.
        Медленно кивнула, чувствуя себя обезьянкой перед Премудрым Каа:
        – Совершенно верно. А вы в них уже не сможете участвовать, так как вас внесут в реестр недобросовестных поставщиков. Вы, конечно, докажете, что вы правы. В суде, допустим. Но безвозвратно упустите время, процесс можно затянуть на месяцы.
        Глеб снова откинулся на спинку. Слова девушки крутились жерновами в голове.
        – Но ведь это не противоречит требованиям закона? Почему это тебя смущает? Что не так? – он смотрел пристально на девушку, ее напряженные плечи, устремленный вперед взгляд.
        – Ваш заказчик – не шарашкина контора. У них нет своих специалистов? Почему вообще этот контракт попал к вам?
        Фадеев пожал плечами:
        – Очень узкая специализация. И потом мы выполнили аналогичные работы смежному ведомству. Оборудование работает исправно, программа обслуживается без претензий. У нас отличные рекомендации.
        – И все равно, нет спецов, которые могут вас проверить? Зачем вообще этот пункт?
        – А согласование привлекаемого специалиста предусмотрено? Напомни.
        Варвара покачала головой:
        – Нет. «По своему усмотрению» – так написано в контракте.
        – М-м, ясно, что пока ничего не ясно. Что-то еще накопала?
        Варвара встала.
        – Глеб, я очень хочу помочь, но моих знаний, очевидно, не хватает. Там наверняка есть какие-то нюансы в технической части. Например, там нет традиционной «вилки» в показателях. Ну, это когда закладываются минимальные и предельно допустимые значения параметра. С одной стороны, это вам дало возможность отсечь конкурентов на стадии проведения закупки, но с другой, если будет установлено, что на сотую долю единицы показатели «не отойдут», а они могут не отойти тупо из-за разных систем отсчета, разных приборов контроля… Да масса всего, не знаю, что из этого применимо к вашим работам…
        – Погоди, Варь, – он запрокинул голову, посмотрел на девушку: – Ты намекаешь, что на уровне заказчика кто-то копает против нас?
        Девушка отвела взгляд, почесала над бровью, нервно, порывисто:
        – Это возможно. Разве нет?
        Фадеев помрачнел:
        – Понимаешь, этот контракт Я добыл Григ-Григу. Это мои связи по прежней работе… – он взглянул на Варвару и поймал ее улыбку. – Что ты улыбаешься?
        – Ничего… Ты же ведь поддерживаешь контакт с кем-то конкретным там? И сейчас, после моих слов, начинаешь его подозревать? – Фадеев мрачно отвел взгляд. – Я уверена, эта контора больше, чем один-два человека. Наверняка, у кого-то интересы пересеклись. Но, возможно, твой знакомый что-то тебе сможет подсказать?
        Глеб покачал головой:
        – Не буду пока дергаться.
        – Считаешь, что говорю фигню? – Варвара прищурилась.
        Фадеев поднял на нее глаза, скользнул по плотно сомкнутым губам, сцепленным замком пальцам, напряженной спине, почувствовал кожей, как ей нужно его одобрение. И на сколько ей будет больно, если она почувствует ложь. Глеб прислушался к тому, что творилось в его собственной душе.
        – Не в этом дело, – признался откровенно: – Мы не готовы сейчас к приемке, ребята и так пашут двадцать часа в сутки. Начну шевелиться, покажу, что что-то заподозрил. Они поменяют стратегию. А времени ее проработать у меня уже не будет, понимаешь? – девушка настороженно кивнула, пристально вглядываясь в его лицо. – Если Барановский знает, что будет иметь доступ ко всем материалам, то зачем он организовал слив информации, зачем это покушение на Толмачева?
        – А это точно он? – Варвара с недоумением пожала плечами, в который раз угадав мысли Фадеева.
        – Я жду их следующий шаг. Он либо подтвердит твою гипотезу, либо опровергнет, – отрезал молодой человек. Он встал, заправил футболку на спине, протянул девушке руку: – Ужинать пойдем?
        Глава 13. Толмачевы
        Это был первый семейный ужин, на котором оказалась Варвара.
        За столом собрались мрачная Светлана и апатичный Олег, приехавшие рано утром, пока Варвара спала. Толмачев выглядел уставшим, был бледен и хмур. Мама беспокойно поглядывала на него, ковыряла вилкой в тарелке.
        Фадеев тоже присутствовал, сидел справа от Томачева-старшего, был спокоен как скала, жевал с аппетитом и молчал.
        Вообще это был самый молчаливый совместный ужин, который когда-либо доводилось видеть. Наверное, более приветливы друг с другом постояльцы какой-нибудь гостиницы.
        Варвара решила не вмешиваться. Олег со Светланой, понятное дело, не довольны, что их сорвали, притащили к отцу, у которого новая любовь. Теперь им, взрослым и самостоятельным людям, приходится подстраиваться под отцовский быт и уживаться с чужими, в сущности, людьми – Варварой и невестой отца: та еще перспектива, девушка охотно это понимала и даже сочувствовала. С Толмачевым и Фадеевым вообще все ясно – их мысли там, в контракте, вокруг интриг.
        Девушка уткнулась в тарелку, прикидывая, когда все это может закончиться. Фадеев вроде упоминал пять дней. Значит, на будущей неделе, отметив день рождения Таньки, институткой подруги, можно выходить на работы и под шумок перебраться в московскую квартиру – из области-то ездить неудобно и долго. Это еще сейчас, летом, когда москвичи в отпусках да на дачах, можно более-менее свободно передвигаться. Мысль избавиться от душноватого покровительства и навязчивой опеки внушила оптимизм. Варвара мечтательно прищурилась, отправила в рот порцию. Спагетти со спаржей и овощным рагу. Диковинный салат с кусочками ананасов и беконом не «зашел» – Варвара с сомнением отодвинула от себя тарелку.
        Не обращая внимание на мрачных хозяев, придвинула к себе серебристый чайник, плеснула в чашку ароматный чай. Принюхалась с наслаждением: в чем знает толк повар Толмачева, так это в сортах чая. Варвара вздохнула, взяла из вазочки имбирное печенье. Варвара была не самой большой поклонницей выпечки, но устоять от миндально-имбирного аромата не смогла.
        – Вкусно? – голос Светланы выдернул из задумчивости.
        Варвара проглотила печенье, запила чаем. Кивнула.
        – Да, очень вкусно.
        – Смотри, не увлекайся с комплиментами Анне Васильевне, – едко заметила Толмачева. – Не то будет тебя закармливать сдобой. Пару месяцев, и задница от ее изысков и вечного сидения превратится в чемодан.
        Толмачев-младший раздраженно поморщился, одернул сестру:
        – Свет, прекрати.
        Та шумно втянула носом воздух, поджала губы.
        – Ты-то что возбудился? – бросила с вызовом.
        Варвара с недоумением посмотрела на новых родственников, взгляд упал на Фадеева: тот, отставив кружку с чаем, холодно наблюдал за сценой. Олег неторопливо откинулся на спинку стула, заметил:
        – Мне, знаешь, тоже не особо климатит отцовская забота, но я на людей не кидаюсь…
        – Молодец, нацепи медаль на грудь, – огрызнулась Светлана.
        – Света, хватит, – Толмачев-старший повысил голос, спор захлебнулся, но повис едким туманом над столом.
        Девушка поджала губы, кивнула на Фадеева:
        – Глеб теперь тоже с нами двадцать четыре часа будет?
        Варваре показалось, или в ее голосе прозвучала обида? Девушка с интересом посмотрела на безопасника, тот изучал Толмачеву и задумчиво крутил в руках чайную ложку.
        – Если надо будет, то да. Сегодня у нас еще дела, – Григ-Григ невозмутимо отозвался, встал.
        Ольга подскочила, чтобы поддержать его, но мужчина небрежно чмокнул ее в висок и отмахнулся, поманил за собой Фадеева. Вместе они скрылись в кабинете.
        Если бы не мать, Варвара уже сиганула бы в свою комнату, но не оставлять же ее с этой фурией. Девушка настороженно замерла.
        Светлана тяжело опустила голову на руки, вздохнула:
        – Ольга Петровна, Варя. Простите меня. Я сама не знаю, что несу. На нервах просто.
        Варвара полоснула ее взглядом:
        – Ну да, мать-то не на нервах.
        Ольга Петровна одернула дочь:
        – Варя! Не смей, – она отвернулась, рассеянно окинула столовую. – Мы все сейчас на нервах. Поэтому предлагаю не дергать друг друга еще больше. Гриша сказал, что это все продлится несколько дней. Неужели мы не продержимся это время?
        Все посмотрели на Светлану. Та пожала плечами:
        – Что вы все на меня уставились? Я и сегодня ничего такого не имела ввиду, просто поинтересовалась у Варвары, нравится ли ей стряпня. Нравится – и хорошо… Я сегодня должна была вылететь в Италию…
        – Я бы тоже с удовольствием была сейчас в другом месте, – Варвара сердито встала, отодвинула от себя стул. – Мне это вообще все нафиг не сдалось. Ни дача эта ваша, ни семейные ужины… С ананасами.
        Почему-то сладкий тропический фрукт, с таким пафосом отправленный в салат, ее задел больше всего.
        Мать строго окрикнула ее:
        – Варь! Прекрати.
        Девушка захлебнулась возражениями. Сотовый, подаренный Толмачевым, кстати пискнул принятым сообщением. Она покосилась: на аватарке обозначилась физиономия Фадеева. Под ней – короткое сообщение: «В кабинет зайди».
        – Я пойду, – она демонстративно подхватила сотовый, пересекла столовую и вышла в холл.

* * *
        Постучала в кабинет Толмачева.
        – Заходи, Варвара, – Фадеев будто ждал ее под дверью, широко распахнул ее перед ней.
        Мельком, но внимательно и остро окинул ее взъерошенный вид, скользнул взглядом по покрывшейся нервными пятнами шее. Пропустил внутрь.
        Кабинет Толмачева оказался самой стандартной и предсказуемой комплектации. Темная дубовая мебель, темные портьеры, мягкий ковер, приглушающий звуки, стеллажи с книгами и документами. Освещение мягкое, теплое. Вид дорогой, презентабельный и… неуютный.
        Толмачев сидел на диване, у окна, отставив перебинтованную руку, тяжело положил ее на спинку.
        – Садись, – показал на кресло напротив. Варвара неохотно опустилась в него, Фадеев устроился в соседнем кресле, по пути сунул ей в руки чашку с горячим кофе.
        Девушка неловко ее схватила, чуть не расплескала на дорогой ковер. Покосилась на будущего отчима: тот наблюдал за ней.
        – Мне Глеб сказал, что ты специализируешься на госзакупках. Это так?
        Она кивнула:
        – Так. Диплом собираюсь писать. И практику проходила.
        – Где?
        – В Минкомсвязи… Григорий Григорьевич, послушайте. Я очень хочу помочь, и даже опрометчиво предложила свою помощь Глебу… Ивановичу… но я не чувствую, что могу быть полезна. Я видела контракт, он очень сложный. И я с таким никогда не работала. Уверена, ваши специалисты делают все, что могут.
        Толмачев задумался:
        – Глеб, свяжись с твоим знакомым у заказчика, узнай, кто еще интересовался этим контрактом в последнее время, в том числе не официально. Еще. Скажи Панченко – пусть сделают по одной резервной копии кода и ключа. С одной ошибкой и там, и там. Где-нибудь в последней трети.
        – Куклу? – уточнил Фадеев.
        Толмачев кивнул.
        – Я думаю, все решится сегодня-завтра, – тихо сообщил. – Варя, я уверен, что ты можешь кое-в-чем помощь. И Глеб сказал, что готов предложить тебе место под своим началом, юристом в Службе безопасности, – у Варвары от новостей полезли глаза на лоб. – Ты будешь отслеживать риски при заключении сделок, в том числе гипотетические. Работа не судебная в большинстве своем, скорее аналитическая. Мне кажется, тебе будет интересно.
        Он помолчал. За дневной суетой, постоянно под опекой Ольги Петровны, он казался бравым и не пробиваемым. Сейчас Варя отчетливо увидела, как он устал. Увидела, с каким трудом ему удается сохранять спокойствие и не отвлекаться на боль. Боль чувствовалась во взгляде, в темных кругах под глазами, в том, с каким усилием он выдавливал из себя слова.
        Варвара притихла. Оглянулась на Фадеева: тот смотрел прямо перед собой, изучая узор ковра, но в тот, момент, когда девушка перевела на него взгляд, коротко посмотрел на нее, будто за руку взял.
        Толмачев, помолчав, продолжил:
        – Это важно, чтобы мы заранее знали, где подстилать соломинку. Нынешний контракт – только первый блок в серии предстоящих контрактов. Группа Паши Панченко, ты с ним вчера разговаривала, разрабатывает сейчас новый программный продукт, уникальный не только для России, но и в мире. Частично мы его обкатываем сейчас, поэтому так не хотим показывать итоговый продукт посторонним, тем более конкурентам. Даже часть. Не хотим, чтобы они даже примерно могли угадать направление наших разработок, – он перевел взгляд на девушку, улыбнулся: – Работа интересная, динамичная. Перспективная. С Глебом вы уже немного познакомились и, как мне кажется, поладили, – при этих словах Варвара покосилась на Фадеева, пытаясь сообразить не имеет ли ввиду будущий отчим их вчерашний поцелуй в лесу.
        Но Фадеев сидел с каменным лицом и молчал.
        Толмачев поймал взгляд девушки, усмехнулся:
        – Что скажешь?
        Варвара осеклась:
        – А я что-то должна говорить? Сейчас? Даже подумать не могу?
        – Ну, было бы неплохо, если бы ты сказала, интересно ли тебе это…
        Девушка кивнула:
        – Но ведь это будет означать, что я буду постоянно под «колпаком» охраны и службы безопасности? – с тоской уточнила.
        Фадеев будто отмер на мгновение, кивнул:
        – Только днем. По ночам можешь по-прежнему за бутерами бегать.
        Варвара вспыхнула, но промолчала.
        Толмачев привстал, потянул за уголок черную папку, которая притаилась за подушкой. Достал лист, упакованный в прозрачный файл.
        – Это доверенность на эту сделку. Все полномочия по представлению интересов «High Tech Group», включая подписание актов, соглашений, претензий, участие в совещаниях и переговорах с любым грифом секретности, – он протянул его Варваре.
        Девушка с ужасом увидела на бланке собственное имя.
        – Я?
        Толмачев кивнул:
        – На всякий случай. Специфика этой закупки не позволяет заменить меня на основании простой доверенности. Да и не всем сотрудникам я могу довериться так, как тебе. Все-таки ты моя будущая родственница и наверняка не захочешь, чтобы мать по миру пошла или молодой вдовой осталась, – он усмехнулся.
        – Какие-то ненормальные у вас шуточки, – Варвара положила файл с доверенностью на стол, тревожно скрестила руки на груди. – Я могу идти?
        Будущий отчим задумчиво кивнул.

* * *
        Варвара прошла в свою комнату, распахнула балкон. Щеки горели, под футболку пробрался тревожный холодок. Будто сделала она непростительное. В последний раз у нее такое было, когда она тайком от матери звонила отцу: тот никогда не проявлял к ней интереса, и девушка решила, что он просто потерял ее номер. И позвонила сама. Несколько удивленных фраз, подчеркнуто-вежливое равнодушие. Она еще никогда не чувствовала себя так мерзко. И поклялась, что больше ничего подобного не допустит. И вот поди ж ты. Опять.
        Сто раз говорила и себе, и матери, и детям Толмачева, что к их бизнесу равнодушна, что даром это все ей не надо. И вот уже согласилась работать под началом Фадеева. Выглядело это со стороны так себе.
        – Да-а уж, – протянула девушка.
        Устроилась на балконе, открыла старенький ноутбук. Местный вай-фай к нему никак не подключался – сеть то появлялась, то исчезала, поэтому Варя соединила его с мобильным – по оставленному Данькой телефону. «Надо ему позвонить», – мелькнуло в голове и тут же погасло: под постом о парне с татуировкой на бритом затылке творилось что-то невообразимое.
        Ругались между собой любители татуировок с их же противниками. Причем начали бедлам юмористы-любители собак. «Надо попробовать его башку к сканеру поднести, интересно же, что за товар зашифрован». И понеслось.
        Девушка, нахмурившись, начала банить особо зарвавшихся комментаторов, перешедших на личности, потом бросила это дело, пообещав ночью вернуться и разобраться. Включив режим редактирования, заменила обложки размещенных постов. И набросала новую статью.
        «Вот вроде и олигарх, и дом – полная чаша с красавицей молодой женой, – тут Варвара прищурилась. На счет «молодой жены», конечно, в некотором роде лирическое преувеличение, но да ладно. – А проблемы все такие же, как у простых смертных. Конкурент-самодур, взбалмошные дети, странный салат с ананасами на ужин и сомнительные приключения со стрельбой, приведшие к больничке. Даже интернет барахлит, как у простых смертных. Хотя, казалось бы, здесь подвоха не может быть, некоторые олигархи могут и выделенный спутник себе позволить (не проверял, но так думаю), но вот пишу этот пост, вынужденный воспользоваться мобильным интернетом. О, ладно, о чем это я? Про всевозможные кулинарные изыски… Гм. Давайте поговорим о них. Мне кажется, бедные олигархи связаны этим стереотипом даже больше, чем мы. Положено любить лобстеров и артишоки – они послушно любят. Но в душе мечтают о простой гречневой каше и домашних оладьях. Потому что откуда у (условно) рязанского мужика, выбившегося в люди и разбогатевшего, может появиться любовь к ананасам в салате, лобстерам и артишокам? Правильно – ни откуда. Но положено. Вот и
любят. И нечастные управляющие бегают в поисках загадочного Gata Freezer’а, чтобы угодить оригиналам и нашим с вами стереотипам. И в связи с этим предлагаю флешмоб – моду на что у олигархов запустим? Предлагайте самые невероятные продукты, которые пробовали сами или о которых достоверно слышали, пишите в комментариях!».

* * *
        Фадеев проводил девушку взглядом, поймал на себе удивленную улыбку Толмачева:
        – С ночными бутерами это что за намек был? – тот прищурился: – Мне кажется или у вас появились общие тайны?
        Глеб не успел ответить, на сотовый пришло аудиосообщение от начальника охраны.
        – Глебыч, смеяться будешь, но у нас попытка взлома системы.
        Он набрал номер:
        – Рассказывай, что там?
        – Кто-то пытается подключиться к видеонаблюдению. Периодически теряем контроль над седьмой и одиннадцатой камерой, часть камер отключаются от видеорегистратора, но на несколько секунд. Тарасов хочет отрубить. Как считаешь?
        Фадеев переглянулся с Толмачевым, встал.
        – Не трогайте его. Сделайте вид, что не заметили. Камеры путь не отключают. И скажи Тарасову активировать второй контур наблюдения.
        Сбросил.
        «Так, начинается», – сунул сотовый в задний карман джинсов, борясь с искушением поднять по тревоге все посты и отправить на патрулирование. Именно этого от него и ждут – чтобы начал дергаться сам и стал дергать охрану.

* * *
        Варвара пробежала глазами текст, проверила, чтобы везде было написано от имени мужчины – автор блога-то заявлен как Антон Казаков. Удовлетворившись, отправила на опубликование. Местный интернет, в самом деле, будто сошел с ума – веточка сигнала то исчезала, то появлялась снова. Ни одно из приложений не подгружалось.
        – Ну и ладно, – девушка потянулась за книгой.
        Завалившись на кровать, включила абажур.
        Стук в дверь заставил вздрогнуть от неожиданности.
        – Варвара, вы спите? – голос Фадеева еще больше вверг в ступор. Девушка подскочила только при повторном стуке.
        Она распахнула дверь.
        – Нет, даже еще не собиралась…
        Глеб рассеянно взглянул через ее плечо, окинул рассеянно комнату, спросил:
        – У вас все нормально?
        Вопрос прозвучал так нелепо и неожиданно, что девушка не сразу нашлась, что ответить.
        – Да… А почему должно быть ненормально?
        Фадеев прислонился плечом к косяку, скрестил руки на груди.
        – На Светлану внимание не обращай, – опять перешел на «ты».
        – Между вами что-то было? – спросила и тут же пожалела об этом: какое ее дело, что и с кем у него было. Или не было.
        Глеб не торопился отвечать, наблюдая, как девушка краснеет и мается от смущения, как закусила губу, нервно прислонилась плечом дверной стойке и тут же оттолкнулась от нее.
        Он вообще не знал, зачем поднялся сюда, зачем стучал. Наверно, чтобы поймать вот это самое волнение и неуверенность, это смущение, приправленное любопытством. Неужели он ей нравился? И вчерашний ответ на его поцелуй ему не померещился?
        Лучшая проверка – боем. Он лукаво усмехнулся, почесал висок:
        – Было гораздо меньше уже случившегося с тобой, – девушка в ответ покраснела, глаза на миг стали круглыми, как блюдца, изумленно-испуганными. В них затаилось невысказанное, несформулированное. Оно плескалось в болотной зелени, искрилось.
        Глеб с улыбкой наблюдал за девушкой. Кажется, проверка боем дала положительный ответ.
        Что ж, закрепим результат.
        – Она переживает, что я в тебя втрескаюсь, как она выразилась, а ты это не оценишь. Потому что дура молодая… Ну, примерно так, да.
        Варвара замерла, перестала дышать на слове «втрескаюсь», нахохлилась, опустила глаза в конце фразы.
        – Чего это я дура, – схватилась она за то, что больше всего полоснуло слух.
        Фадеев рассмеялся:
        – А то, что я могу втрескаться тебя никак не удивило, да?
        Разговор получался странный. Она ловила его неловкость, собирала десятки мельчайших деталей – взгляд, улыбка, пауза, изменение тембра – чтобы потом собрать это все, как детали одной головоломки и попробовать разгадать. Он избегал смотреть на нее прямо, будто прятал нечто важное от нее. Но при этом наблюдал тайком, ловил, считывал.
        А она не могла отвести взгляд от его рук и линии сильных плеч, чувствуя, что кружится голова.
        Девушка качнулась, прислонилась к двери.
        – Мне кажется, это невозможно, – неожиданно сообщила.
        Глеб изогнул бровь:
        – Почему невозможно? Неотесанный чурбан не может влюбиться?
        Девушка покачала головой:
        – Мы просто с вами не с того начали, – «вы» сорвалось случайно, но девушка не могла не заметить, как потемнели его глаза, как мелькнула, в одно мгновение погаснув, тоска. – Вы цените в женщинах ум и независимость, а я при нашей первой встрече показала себя взбалмошной истеричкой. Так что… очарование первого впечатления упущено без-воз-врат-но.
        Фадеев наблюдал за ней, неожиданно осознавая, как ловко она перехватила инициативу. И молчал. Впервые не знал, что ответить. Варвара тоже смотрела на него и тоже молчала. Но – он готов был отдать голову на отсечение – думала о нем. И надеялся, что все-таки о вчерашнем сумасшедшем поцелуе.
        Он скользнул взглядом по ее губам, улыбнулся:
        – Спокойной ночи, Варвара Степановна. Уверен, у вас еще будет возможность поразить меня: нам ведь предстоит работать вместе.
        – Я еще не дала своего согласия, если вы помните. Спокойной ночи, Глеб Иванович, – Варвара вовремя одернула себя и не произнесла «сладких» снов.
        Тихо прикрыв дверь, девушка прислушивалась, как мужчина неохотно спустился вниз. А еще через пару мгновений заработал двигатель припаркованного у крыльца автомобиля, хлопнула дверца. Джип тихо прошелестел по дороге по направлению к выезду.
        Варвара наблюдала из окна за красными огоньками габаритов, пока те не растаяли в надвигающихся сумерках.
        «Было гораздо меньше того, что уже случилось между нами», – фраза билась под сердцем, горячила кровь. Кажется, ей снова предстоит бессонная ночь.
        Глава 14. Светлана
        Фадеев припарковал машину на стоянке, позвонил Анатолию:
        – Как ночь прошла?
        Начальник охраны Толмачева невесело усмехнулся:
        – Дважды попытка взлома системы видеонаблюдения, подключение к сети, попытка проникновения на территорию. Парни в оцеплении видели машины безопасников Барановского. В сопровождении каких-то других тачек, не с московскими номерами. Пробиваем пока.
        Глеб взбежал по ступенькам, прошел через огромные двери, бегло поприветствовал охрану и группу на ресепшен.
        – Ясно, в офисе тоже фиксировали DoS-атаку на сервера.
        – Нда, тревожная ночка, – Анатолий вздохнул. – Парней я заменил, посты переставил.
        – Держи в курсе. Думаю, что-то днем еще надо ждать. Вероятнее всего здесь, в офисе. Но может и в усадьбе.
        Он вышел на этаже Панченко, двинул по коридору.
        Программист уже был в офисе. Хотя, судя по небритому и помятому виду, скорее еще и не уходил. Паша молча пожал руку, уткнулся в кофе.
        – Первый блок сейчас тебе сброшу, – сообщил хрипло, устало растер переносицу. – Второй жди после обеда.
        – Что серваки? – Фадеев устроился напротив, плеснул кофе себе.
        Панченко поморщился, неопределенно махнул рукой:
        – Нормально, стоят. Трафик чистый, боты локализованы. Занимался Вадим, ближе к полуночи ему в помощь Алиева посадил. Вдвоем справились.
        Фадеев кивал:
        – Локалка не пострадала точно?
        Панченко кивнул:
        – Точно. Мы же сейчас на выделенной линии сидим, без выхода в Сеть.
        Глеб нырнул в свой закуток – отгороженный матовыми панелями бокс. Широкая, массивная столешница, в глубине – два монитора, клавиатура – простая, механическая с длинным ходом клавиш. Чуть в стороне, ближе к стене, на подставке примостился ноутбук, под ним – запитанная от розетки дос-станция. Под столом – сейф. Скорее как приманка – ничего секретного он в нем не хранил. Его рабочее место и святая святых, к котором не приближался никто.
        Подкатил кресло вплотную к столу. На мониторе мигнуло диалоговое окно. Затейливой чередой цифр в него загружались данные.
        – Код принял, – бросил Паше.
        Тот кивнул, сел за стол за перегородкой – загорелся выделенный чат в нижнем правом углу монитора.
        Фадеев снял часы, положил перед собой на столе. Рядом развернул экраном к себе мобильный и выключил звук.
        Любимая часть работы. Он ни с чем не хотел ее делить.

* * *
        За завтраком Варвара оказалась в одиночестве – мать с Григ-Григом встали рано и к этому времени уже позавтракали и отправились гулять в парке. Олег всю ночь работал и только лег – оставил на столе записку, чтобы его «не кантовали и при пожаре выносили первым». Варвара достала из холодильника молоко, яйца, быстро приготовила себе омлет – привычный, без диковинных ингредиентов и приправ. Заварила чай.
        Когда уже устроилась за столом, в столовой появилась Светлана.
        В отличие от Варвары, которая не чувствовала себя здесь дома и выбиралась из комнаты в полном облачении, включая неизменную бандану и сумку с ноутом, Светлана спокойно расхаживала по дому в пижаме и босиком.
        Увидев Варвару, зевнула:
        – Чего в одиночестве? Все позавтракали, что ли?
        Варвара кивнула.
        Толмачева щелкнула чайником, лениво опустилась напротив новой родственницы. Подперла кулаком щеку.
        – Чем занимаешься? – спросила с интересом.
        – Здесь? Или вообще?
        – И здесь, и вообще…
        Варвара уклончиво пожала плечами: Светлана все-таки не вызывала желание откровенничать. Но и не отвечать совсем как-то невежливо и по-детски, еще решит, что она из-за вчерашнего обиделась.
        – Вообще учусь, юрфак. Но я, кажется, об этом уже говорила. Здесь еще особо занятий не придумала. Но, как только все это закончится и мне разрешат вернуться домой, собираюсь выйти на работу, – она пыталась решить, стоит ли сейчас говорить Светлане о предложении Толмачева-старшего.
        Решила, что все-таки нет. В конце концов, обещать – еще не значит жениться, предложить работу – еще не значит взять на нее.
        Светлана понимающе кивнула. Чайник пискнул и выключился. Толмачева встала, сунула в чашку бумажный пакетик, заварила.
        – Я сегодня собираюсь на работу. Хочешь, поехали вместе? Немного отвлечешься от загородной жизни. Посмотришь дизайнерское закулисье…
        Она развернулась. Прислонившись бедром к столу, посмотрела на Варвару сверху вниз. Выжидательно и с интересом.
        Варвара равнодушно кивнула:
        – Поехали.
        Светлана неожиданно оценивающе ее рассматривала.
        – У тебя какой рост? Сто семьдесят три есть?
        Варвара кивнула уклончиво.
        – У меня к тебе предложение, – Толмачева проговорила, сделав глоток чая. – Раз ты собираешься на работу выходить, тебе наверняка понадобится деловой костюм. Ты можешь выбрать у меня парочку, а в ответ я на тебе отфотографирую новую коллекцию для каталога. Идет?
        Варвара опешила:
        – Свет, я неуклюжа как каракатица, какая из меня фотомодель? Еще и для каталога. Я тебе всех клиентов распугаю.
        – Нет-нет, это отличная идея, – Светлана прищурилась.
        Теперь ее взгляд стал профессионально-оценивающим, деловым. Почти как у Фадеева. Варвара поежилась.
        – У тебя интересный типаж, не приевшийся. От красоток с губками-бантиками все очень устали. «Вешалок» хватает, образов маловато, – она резонно изогнула бровь. – И вообще какая разница тебе? Потратишь пару дней, покривляешься перед камерой. Ты же умеешь кривляться перед камерой? Взамен получишь два отличных дизайнерских костюма. Будущая начальница, если у тебя будет начальница, облысеет от зависти. Согласна?
        Варвара вздохнула. При всей идиотичности этой идеи, фотосессия – это хоть какое-то разнообразие и возможность не сойти с ума в четырех стенах.
        – Согласна.
        Выехали из дома через час. Варвара даже немного привела себя в порядок и надела пличное платье. Выглянув из окна, посмотрела, во что оделась Светлана – та как раз уже вышла из дома. Девушка лениво замерла у машины, прислонившись бедром к капоту. Джинсы-бойфренды, белые кеды на небольшой платформе, свободный джемпер. На капоте пристроилась мягкая джинсовая сумка. Варвара покосилась на свое платье, чертыхнулась и переоделась назад, в привычные джинсы с рваным на коленях полотном.
        Их водителем сегодня стал Тавр – Ольга Петровна никуда не собиралась и «пасла» Толмачева, – поэтому Анатолий Иванович переставил дежурства.
        Тавр – Ваня Березин, черноволосый и ясноглазый парень под два метра ростом – широко улыбался и балагурил всю дорогу. Светлана больше молчала, задумчиво перебирая контакты, а Варвара отчетливо видела, как водитель поглядывает на Толмачеву через салонное зеркало заднего вида. И мрачнеет от ее безразличия.
        – Ваня, а скажи, пожалуйста, есть по путь какой-то магазин с приколами?
        – Там торговый центр рядом. В нем должно быть, – отозвался водитель. – Вам для праздника? Что-нибудь миленькое? – он криво усмехнулся.
        Варвара фыркнула:
        – Нет, мне надо нормальное, чтобы год помнилось. И потом… При каждой встрече. Подругу хочу разыграть, у нее ДР на днях.
        Тавр уколол ее взглядом, свернул на светофоре.
        – Тогда вам к «Потапычу». Там настоящие, недетские приколы…
        Светлана, безразличная до этого к разговору, внезапно оживилась:
        – Кого это ты разыграть собралась?
        Варвара поморщилась мечтательно:
        – Таньку Свиридову, одноклассницу и одногруппницу. Говорю ж, у нее день рождения скоро. Она больше всего ржала, когда я Черногорию променяла на вашу виллу.
        – Мм, да тут подушкой-пердушкой не обойтись, – Тавр понимающе заржал.
        – У меня была идея купить битую вазу, ну как в истории этой, помните? Когда бедный юноша, приглашенный к родственнице богатой невесты на день рождения, купил черепки дорогой вазы, а потом показательно упал на лестнице и типа разбил ее? Ну вот и я так думала. Но вдруг что-нибудь оригинальнее найдется… Танька как раз завтра из Черногории возвращается.
        – Ну, давайте сейчас заедем, а потом ко мне в ателье, – предложила Светлана. – А то вдруг засидимся, и магазин закроется.

* * *
        Салон-магазин при ателье Светланы – настоящее женское царство. Аромат дорогих духов, жасминового чая, кожи. Блеск зеркал и хрусталя. Внимательные и сдержанные консультанты.
        – Оглядись пока, – предложила Толмачева. – Я пока посмотрю, что готово у закройщицы. Пакет свой у меня в кабинете оставь, а то потеряешь еще свою бомбу.
        Она усмехнулась.
        Вообще поездка оказалась не зря – они немного ближе познакомились. Света оказалась ироничной, умной. И у них определенно что-то намечалось с Тавром: парень от нее не отставал, следовал молчаливой тенью. Материализуясь, когда надо было галантно придержать дверь или подать сумочку. Светлана принимала ухаживания с королевским равнодушием. Хотя, пока Варвара выбирала игрушку для розыгрыша, она пару раз обернулась и застала их стоящими так близко, будто они только что целовались. Или шептались. При этом оба сохраняли железную невозмутимость.
        Варвара вздохнула.
        Она бы тоже так хотела – по-королевски снисходительно поглядывать, томно вздыхать и красиво скрещивать ноги. И чтобы на нее также пялились при этом, и дотрагивались, как до хрустальной вазы. Девушка поймала себя на мысли, что в качестве своего визави с горящим от восхищения взглядом, представлялся Фадеев, начальник службы безопасности Толмачева.
        Девушка мрачно вздохнула, вспомнив его вчерашнее появление на пороге ее комнаты и прогоняя некстати вспомнившийся лесной поцелуй.
        В салон заглянула Светлана:
        – Присмотрела себе что-нибудь? – подошла ближе. С удивлением отметила, что будущая родственница все это время мялась у стенда с блузками. – Варь, это не то, что тебе надо, – она потянула ее к манекенам.
        Развернула девушку на свет, заглянула в глаза.
        – У тебя необычный цвет глаз. Тебе прекрасно подойдет терракотовый, неяркий изумрудный и голубой, цвета зрелой бирюзы. У меня есть отличный отрез шелка, как раз не знала, куда его применить. Будет очень строгая лаконичная блузка вот к этому костюму, – Светлана стянула со стойки костюм цвета латуни, приставила к лицу Варвары. Удовлетворенно кивнула. – Пошли в примерочную.
        Безапелляционно подтолкнула девушку за ширму, зашла следом.
        Она наблюдала, пока Варвара снимает через голову футболку, неловко стягивает джинсы. Вздохнула:
        – Стой, – подошла ближе, отодвинула с лица девушки волосы, завела назад, небрежно перехватила пальцами. – У тебя потрясающая кожа, длинная шея. Красивые ключицы. Это я тебе даже не как женщина говорю, как художник. – Она внимательно посмотрела на девушку. – Какой смысл прятать это богатство под тряпьем вроде того, что ты носишь?
        – Мне удобно просто. И модно. Разве нет?
        Светлана раздраженно фыркнула:
        – Модно… Одно время было модно носить мокрые платья и нюхать опиум. Так что не говори мне о моде.
        В примерочную заглянула девушка, протянула отрез бирюзово-зеленого шелка, тяжелого и тонкого. Он маслом струился в руках Светланы, ложился мягко и послушно.
        Толмачева набросила его на плечи девушки, закрепила на плечах.
        – То, что нужно, – развернула Варвару лицом к зеркалу. – Видишь?
        Варвара видела. Вместе с костюмом и опытной рукой дизайнера опустилось ощущение успеха, невесомой вуалью легло на плечи, распрямив осанку, осветило румянцем щеки, зажгло уверенностью взгляд.
        – Капельку небрежности надо, – пробормотала за спиной Светлана.
        И дернула вверх рукава пиджака, зафиксировав чуть ниже локтя.
        Варвара затаила дыхание. Из отражения на нее смотрела едва знакомая девушка. Высокая, стройная, с дерзким и непокорным взглядом, знающая себе цену и точно знающая, куда она идет, к чему стремиться.
        – Это я?
        – Нет, бельгийская королева, – Усмехнулась Толмачева. – Туфли на каблуке носишь? – Варвара покачала головой. – Придется носить. Хотя бы какое-то время, чтобы исправить походку.
        – А что с ней не так?
        – Пацанская, – Светлана пожала плечами, сняла закрепленную на плечах ткань и выскользнула из примерочной. Ее голос прозвучал уже из салона: – Девочки дайте модели халат! Варя, жду тебя на примерке. Ты мне должна за два крутых лука[5 - Лук – от английского «look» (образ, взгляд) – модный, стильный образ.] и за превращение замарашки в принцессу!
        Варвару поставили на небольшой круглый подиум. Полненькая девушка, назвавшаяся Алиной, подкатила ближе хромированный стеллаж. На нем, швами наружу, висели на вешалках пиджаки, блузки, рубашки с прикрепленными иголками воротниками, брюки.
        – Хорошо, что ты у нас появилась на этой стадии, все вещи подгоним так, что в каталоге будут смотреться как на богине, – Алине улыбнулась и жестами скомандовала Варваре сбрасывать халат и протянула брюки.
        – Одеваешь как есть, швами наружу.
        – Так молнии же нет, – Варвара прихватила руками тонкую ткань, задержала на бедрах.
        Из кабинета появилась Светлана, прислонилась плечом к стойке.
        – Нет, конечно. Сейчас ее на тебе и наживИм, – скомандовала Алина.
        Светлана подошла ближе, опустилась на высокий крутящийся стул, какие обычно устанавливают в барах. Она оценивающе рассматривала Варвару, снисходительно изучала ее неловкость. Привстав, сунула под ноги бежевые туфли-лодочки, повелительно скомандовала Алине:
        – Длину сразу отметь. И для съемки всю обувь подбирайте с каблуком такой же высоты. Не забудьте.
        Алина молча кивнула – во рту у нее были зажаты булавки. К ним подошла еще одна девушка. Вместе они поворачивали Варвару как куклы. Заставляли то поднимать руки, то опускать, то набирать полную грудь воздуха. Варвара сосредоточенно терпела.
        К концу первого часа у нее болела поясница, ноги. Мышцы спины свело от длительного стояния, а плечи ныли из-за постоянного замирания с приподнятыми вверх руками – Алина, а потом сменившая ее Ирма поправляли вытачки, отмечали глубину проймы, поправляли вырез горловины.
        Светлана сидела напротив, иногда поправляя подол, делая дополнительные защипы или меняя форму выточек. Иногда она исчезала. По возвращении от нее тонко пахло сигаретами, а взгляд становился туманным.
        – Может, передохнем? – предложила Варвара, когда поняла, что стоять уже не может.
        Толмачева окинула взглядом стеллаж, благосклонно кивнула.
        – Пошли. Ване позвони, чтобы отвез куда-нибудь, – скомандовала, исчезая в кабинете.
        Варвара кое-как спустилась с подиума, тяжело опустилась на стул и вытянула ноги. Она их почти не чувствовала.
        – Тяжела красивая жизнь? – с сочувствием просила Алина, подала бутылочку с водой.
        Варваре даже пояснять, что она к этой красивой жизни отношения не имеет, не хватило сил. Отмахнулась, глотнула воды. Алина небрежно бросила:
        – Ешь поменьше, а то на следующей примерке что-нибудь не сойдется, придется опять все с начала, – она подмигнула, утягивая кронштейн в швейный цех.
        Варвара ужаснулась – это еще и не на один раз?
        «Халявный сыр только в мышеловке», – подумала, с трудом поднимаясь.
        Глава 15. Нервный день
        Фадеев только завершил работу над проверкой первого пакета, когда свет, моргнув, погас. Мониторы дрогнули и переключились на аварийное питание.
        – Что со светом? – Глеб набрал диспетчерскую офисного центра.
        – Проверяем, Глеб Иванович, – сообщила девушка-оператор.
        Но еще раньше сотовый выбросил сообщение: «Обрыв кабеля», – сообщила охрана.
        Фадеев кивнул, мысленно поставив «зарубку» в копилку сегодняшних неприятностей. Видеонаблюдение – раз, DoS-атака – два. Отключение электричества – три. «Масштаб не тот», – настороженно отметил, понимая, что самое «вкусное» оппонент определенно оставил напоследок. Еще бы знать, что именно.
        «Может, смотаться к Барановскому, да дать ему в челюсть?» – мелькнула в голове шальная мысль, пока загружался второй пакет. Он отбросил ее за ненадобностью – завтра все равно все завершится, потому что завтра он сдаст этот чертов контракт.
        И выдохнет свободно.
        Взгляд скользнул по макушке Паши Панченко – тот сидел через перегородку и энергично вбивал свою часть кода: в окне мелькали цифры протокола.

* * *
        В это же время мимо внешнего поста охраны проехала бежевая Тойота, свернула на дорогу, ведущую к дому Толмачева.
        – Что за тачка? – охранники переглянулись.
        Плющенко потянулся к рации:
        – Парни, к вам гость. Золотистая Тойота госномер 284 АРУ, регистрация московская, – предупредил ребят на посту.
        Те уже видели – машина подъехала к воротам, остановилась. Из нее вышел водитель – лысоватый парень с пивным пузком, подошел к камере, позвонил.
        – Добрый день. Врача привез Григорию Григорьевичу.
        – Какого врача?
        – А шут его знает, – водитель пожал плечами.
        – Ну узнай, раз шут знает. Мы никого не вызывали.
        Водитель набрал снова:
        – Мужики, ну уточните, что ль. Не ближний свет туда-сюда мотаться. Я ж не в курсе ваших порядков. Мне Глеб Иванович сказал привезти я привез. Осмотреть.
        – Глеб Иванович?
        – Он самый.
        Анатолий Иванович, наблюдавший за переговорами, потянулся к сотовому, но Фадеев оказался вне зоны доступа. Начальник охраны задумчиво постучал пальцем по черному экрану сотового.
        – Что там с регистраторами? Барахлят по-прежнему?
        Парни кивнули.
        – Из офиса уже вызвали спеца, он перепрошивку делает. Где сделал, там стабильно. Пока все вывели на второй контур.
        Начальник охраны снова набрал Фадеева. На этот раз сигнал прошел, но Фадеев не взял трубку.
        «Странно это все», – отметил про себя начальник охраны.
        Новый вызов водителя вывел из задумчивости.
        – Долго тут еще ждать? – заорал.
        Анатолий Иванович поморщился, набрал Толмачева:
        – Григорич, тут к тебе медперсонал. Говорит, что Фадеев отправил. Но Фадеев не на связи, подтвердить не может…
        – Гони в шею, – не дослушал Толмачев. – Глеб бы предупредил.
        – Вот и я так думаю, – отозвался Анатолий Иванович, отключаясь.
        Парни смотрели на него выжидательно.
        Он махнул рукой одному из ребят:
        – Пойдем-ка.
        Вышел через калитку. Водитель бросился к нему. Анатолий Иванович рукой прервал поток ругательств, подошел к машине. На заднем сиденье, подремывая, устроилась дама чуть за пятьдесят. Короткая модная стрижка, неяркий макияж. Очки в дорогой оправе. Анатолий Иванович вежливо постучал в стекло. Дама встрепенулась, опустила окно.
        – Слушаю вас, – проговорила величественно.
        – Доброго дня, – начальник охраны встал так, чтобы видеть одновременно и водителя, и его пассажирку. – У вас документики-то с собой?
        – С собой, разумеется. А это что, режимный объект? – дама презрительно скривила губы, протянула паспорт.
        «Гордеева Анна Валентиновна 1967 года рождения», – бегло прочитал Анатолий Иванович.
        – Анна Валентиновна, а отчего Вадим Геннадьевич не приехал? – взял на понт, вроде бы небрежно поглядывая то на даму, то на водителя.
        – У него операция, попросил меня осмотреть Григория Григорьевича после выписки. Но я никак не думала, что убью на это столько времени, – дама недовольно хмурилась, забрала из рук Анатолия паспорт.
        Начальник охраны понимающе кивнул, даже с некоторой долей сочувствия.
        – Да, конечно, – протянул. – но порядок есть порядок.
        – Мы можем проехать?
        Анатолий Иванович моргнул, глуповато улыбнулся.
        – Да так-то да, можно, только странно, что Глеб Иванович вас сюда отправил. Григорий Григорьевич-то сегодня в своей городской квартире. Да, видимо, запамятовал.
        Второй «фейковый» бросок.
        Он пристально следил за их реакцией. С усмешкой наблюдал, как метнулся взгляд дамы на охранника, как поджались губы и растерянно округлились глаза. Дама была смущена. Водитель – еще больше.
        – Наверно, это я что-то напутал, – заторопился вернуться за руль. – Сейчас проверим.
        – Проверяйте, проверяйте, – улыбался Анатолий Иванович, отступая от автомобиля.
        Тойота торопливо, с юзом, развернулась на узкой дороге, рванул в город.
        Начальник охраны неторопливо направился на территорию. В кармане завибрировал сотовый. Он глянул на циферблат: Фадеев. Принял вызов:
        – Да мы уже разобрались, – отозвался в ответ на вопрос. – Прикинь, на территорию под видом медички проехать хотели до Григ-Грига. Типа ты отправил.
        – Никого не отправлял.
        – Да понял я уже. Салажат каких-то подослали. Я говорю, чего, мол, Вадим Геннадьевич не приехал?
        – Какой Вадим Геннадьевич?
        Анатолий устало хохотнул:
        – Да хрен его знает, какой. Я не в курсе, ты не в курсе, а она его знает, говорит на операции бедолага, ее попросил.
        – Бред. Отправил их?
        – Да вот, отправил, а сейчас уже жалею, может надо было придержать? У тебя-то там как? Чего трубу не брал?
        Фадеев тихо выругался и отрывисто бросил:
        – Работаем. Убирай всех посторонних с территории, поваров, горничных – всех гони в шею. А то еще Григ-Грига дома пристрелят.

* * *
        Было около десяти, когда Фадеев, наконец, вышел на стоянку. Зазвонил телефон. Коротко тренькнул и заглох. Глеб поморщился, активировал экран, чтобы посмотреть, кто звонил. «Варвара». Он постоял, соображая, что это может означать, но решил, что его мозг сегодня больше не способен на аналитическую работу и расшифровывать, что девушка хотела, отказывается.
        Набрал номер. Сигнал прошел, после двух гудков в динамиках раздался грохот, музыка и визги. Фадеев замер у машины.
        – Ты где? – спросил вместо приветствия.
        Торопливый и приглушенный голос, будто девушка прикрывает ладонью микрофон.
        – Алло, Глеб, не надо приезжать, я случайно набрала, хотела Тавра, а попала на тебя, – отрывистый визг рядом. Девушка чертыхнулась.
        – Ты где, я тебя спрашиваю? – повторил с нажимом. Варвара назвала адрес. – Сейчас буду.
        – Да не надо, говорю же!
        Он уже не слушал: бросив сотовый на переднее сиденье, завел двигатель и рванул со стоянки.
        По дороге набрал Тавра – из динамика на него полились уже знакомые звуки, визг и грохот музыки.
        – Глеб Иванович, – протянул виновато водитель, – я на час отъехал по поручению Светланы…
        Глеб прикинул, что доберется быстрее, если поедет не по Садовому кольцу, свернул в проулок. Машина неловко подпрыгивала на ухабах, которых оказалось во дворах столицы немало.
        – Вроде каждый год ремонтируют, – чертыхнулся Фадеев, – куда дорога девается.
        И уперся в бетонное заграждение, уложенное поперек проезжей части.
        – Только тебя мне здесь и не хватало!
        Он резко взял вправо, нырнул в соседний двор и выскочил на проезжую часть. Еще два квартала и с шумом остановился рядом с машиной Тавра у ателье #Girl’s_only. Рывком распахнув дверь служебного входа – сам салон уже был закрыт – двинул на шум:
        – Я тебе говорю, не трогай меня, скотина! – визжала женщина.
        – Света! – голос Тавра.
        Фадеев распахнул дверь кабинета Толмачевой и на мгновение замер в проходе, пытаясь оценить обстановку.
        Хозяйка кабинета забралась на стол, отпихивая ногой Тавра. В момент, когда Глеб ворвался в кабинет, он как раз пытался перехватить Толмачеву и стянуть со стола. Та отбивалась и визжала. На полу, у ножки стола, перевернулась початая бутылка мартини. Варвара, прижав к груди пластиковую папку с документами, жалась к стене.
        Фадеев молча запрыгнул на стул, перехватил брыкающуюся Светлану под живот. Перекинув через плечо, потащил вон из кабинета. Тавр было бросился за ним, но Глеб рявкнул:
        – Домой езжай! – и с силой захлопнул за собой дверь в туалет.
        Сквозь шум воды и грохот потасовки, Варвара слышала ругань Фадеева и неразборчивые визги Светланы. Посмотрела жалобно на Тавра.
        – Что это с ней?
        Тот махнул рукой и вышел из кабинета, стремительно направился к выходу. Варвара вздрогнула от грохота, вжалась в угол.
        Прислушалась: из туалета доносились нечленораздельные звуки, мерный стук, будто выбивали старый половик. Лилась вода. Девушка положила на край стола папку с документами, которую спасла от вандализма хозяйки, медленно опустилась на стул.
        Она так и не поняла, что произошло со Светланой. Они сходили пообедать, потом та велела отвезти ее в офис, якобы она что-то забыла подписать. Тавра отправила в магазин. Говорила зло, отрывисто. Тавр горячился, но прятал обиду. Потом Варвара отлучилась в туалет, прошла через опустевший к тому часу швейный цех. Пока приводила себя в порядок, услышала грохот разбивающейся посуды, брань. Выскочила в коридор, метнулась на шум, а там вот это все – Светлана орала что-то на счет того, как ее все достало, Тавр оправдывался, пытался что-то объяснить Толмачевой. Жуткая, неприятная сцена, которую Варваре хотелось забыть. Потому что было очевидно, что она не предназначалась для чужих, для ее, глаз.
        И сейчас все выглядело совсем неправильным. Не будь этой идиотской истории с покушением, она бы уже собралась и уехала. И пусть разбираются со своими подругами сами.
        Вздохнув, девушка подняла бутылку мартини, закупорила крышку и поставила в шкаф, на нижнюю полку. Осмотрелась в надежде найти тряпку, чтобы подтереть расплывшееся липкое пятно, но ничего подобного не нашла. Подобрав пакет с купленным для Таньки сюрпризом, присела на край стула так, чтобы видеть коридор. А то еще выскочат и забудут ее здесь.
        – Нафиг я в это ввязалась, – вздохнула, имея ввиду историю с костюмом и примерками.
        Дверь туалета распахнулась. На пороге, покачиваясь, появилась Светлана, равнодушно прислонилась к стене, разглядывая невидящими глазами потолок. Фадеев вышел следом, покосился на Варвару, тихо приказал:
        – Поехали.
        Подхватив Толмачеву под локоть, вывел ее из салона. Варвара тащилась следом, отводила взгляд. Это не ее дело, что там у них произошло. И что раньше происходило. Ее это не касается. Пройдет весь этот кошмар с покушением, и она вернется в свою московскую квартиру, выйдет на работу, а потом сентябрь и институт. Сейчас, садясь на заднее сидение Фадеевского джипа, она отчетливо поняла, что не хочет работать ни с ним, ни с Толмачевым. Не хочет жить в их особняке. Не хочет подстраиваться под их сумасшедшую, переполненную интригами, жизнь.
        – Я просто хочу домой, – тихо проговорила, забыв, что не одна в салоне.
        Фадеев покосился на нее через зеркало заднего вида.
        – Так туда и едем.
        Варвара проглотила желание объяснять, но осеклась: все равно. Ему не понять.
        Она устало наблюдала, как Светлана уселась на переднее пассажирское кресло, как Глеб сунул ей в руку бутылку с водой. И всю дорогу до дома поглядывал на нее с сомнением, хмурился.
        Девушка отвернулась, уставилась в окно, на сливающееся в оранжевый поток огни.
        «Скорее бы все это закончилось», – подумала с тоской.
        На сердце было гадко, холодно. Будто она оказалась свидетелем чего-то непристойного, при воспоминании о котором ей теперь придется отводить взгляд. И – это удивляло и ранило – Глеб оказался с ним прочно замешан. Так прочно, что даже сейчас, мрачно поглядывая на дорогу, не нарушал неловкого молчания.
        Проезжая мимо поста охраны, он, не притормаживая, кивнул охранникам и остановился у крыльца главного дома.
        Варвара выскочила из машины первой, рванула к своему флигелю. Не оглядываясь, перепрыгивая через несколько ступеней, взлетела на второй этаж. Ворвалась в комнату и решительно заперла за собой дверь.
        Глава 16. Предел терпения
        Светлана вяло вырывалась, дергала ногами. Когда он опустил ее с плеча и прислонил к кафельной стене, мешком повисла на его руках. Глеб перехватил ее за талию:
        – Светка, ты нафига так нализалась? – прошептал.
        – Гле-еб, – она плаксиво скривилась, выпятила губы трубочкой и положила голову на мужскую грудь.
        Фадеев закатил глаза, обреченно вздохнул. Придерживая девушку за талию, подтолкнул ее к раковине. Дернул вверх смеситель, наклонил Светлану, как куклу над раковиной, зачерпнув в ладонь и плеснул девушке в лицо. Та закашлялась, вяло схватилась за край раковины.
        – Глеб, как же мне плохо…
        – Пить надо меньше, – зло бросил Фадеев. – А закусывать лучше.
        Девушка распрямилась, икнула. Мутно оглядываясь, всхлипнула.
        – Он снова к ней ездил, Глеб, – прошептала. И тут же перешла на визг: – Он опять с ней виделся! Эта тварь в инстаграме их фотку разместила.
        – Может, старая? – резонно отметил Фадеев и плеснул в лицо девушке еще одну пригоршню ледяной воды.
        Та покачала головой, отплевываясь:
        – Я убью ее, Глеб, убью!
        Светлана икнула и упала ему на руки – Фадеев едва успел подхватить ее.
        – Тебя посадят. Страна останется без кадров, – заметил, морщась от перегара. – Ты из-за этого нализалась? Какого хрена ты вообще заходишь на ее страницу?
        Она оттолкнула мужчину, качнулась и заткнув рот ладонью, рванула к унитазу.
        – Да твою ж мать, – простонал Фадеев, морщась: Светлану нещадно рвало.
        Глеб окинул взглядом уборную, взгляд зацепился за вазочку с цветами. Выкинув букетик, набрал воды. Дождавшись паузы, заглянул в кабинку:
        – Жива? – Светлана прислонилась к стене, закатила глаза. Мужчина протянул ей воду: – Пей.
        Девушка сделала несколько глотков и снова склонилась над унитазом.
        Фадеев покачал головой, стянул с себя футболку, сунул под воду, обильно намочил. Светлана выползла из кабинки. Перехватив Светлану за плечи, усадил на тумбу, обтер лицо, волосы, руки девушки.
        Та медленно приходила в себя, тупо уставилась перед собой:
        – Я не знаю, что делать, Глеб. Он как тюфяк. Эта стерва его чуть поманит, он бежит. А я… как дура… Жду.
        Он прополоскал футболку еще раз, протянул женщине. Та равнодушно вытерла лицо, шею, неверными движениями поправила волосы.
        – У них ребенок, Свет, – Фадеев забрал свою футболку, отвернулся к раковине, снова прополоскав ее и тщательно отжав. – Такие вещи на раз-два не делаются. Как ты хочешь, чтобы он Маньку свою бросил?
        – А меня можно бросать? – плаксиво воскликнула Светлана.
        Фадеев фыркнул, резко взмахнул футболкой, выбивая из нее последние капли влаги, проворчал:
        – Если не дура, то не заставишь его выбирать между собой и дочерью. Не такой Тавр человек, поняла? – он методично выбивал футболку.
        Светлана зажала уши ладонями:
        – Не шуми, башка болит…
        – Завтра она у тебя не так болеть будет, – мстительно отметил Фадеев, натягивая на себя волглую футболку. – Чего сушку для рук не отремонтируешь?
        Девушка поморщилась, как от зубной боли. Закусила губу:
        – Позвонить ему?
        Фадеев решительно потянул ее к выходу:
        – Протрезвеешь – позвонишь. Поехали, у меня еще дел по горло.
        – У всех дела, только я никому не нужна…
        – Не начинай, – Фадеев махнул рукой притихшей в опустевшем кабинете Толмачевой Варваре, обнимавшей пакет-майку из магазина. – Варь, поехали.
        Он подтолкнул к выходу Светлану, запер за ними дверь. Краешком сознания отметил, что Варвара выглядит смущенной и расстроенной. Пару раз, посмотрев в зеркало заднего вида, встретился с ее мрачным взглядом, буравящим его затылок.
        Нахмурился.
        «Переговорить с ней, что ли?», – мелькнуло в голове один раз.
        Он вертел эту мысль, когда они въезжали на территорию загородного дома Толмачева, жонглировал ею.
        Когда девушка сиганула в свою комнату, перепрыгивая через ступеньки, решил, что определенно надо поговорить.
        Он отвел Светлану в комнату, вручил бутылку минералки и аспирин:
        – Лечись, подруга.
        Спустился вниз, зашел к Толмачеву. Тот ждал его:
        – Чего там за шухер, Глеб?
        – Нормально все, в рабочем порядке, – Глеб устало опустился в кресло. – Завтра сводим итоговый код и информируем заказчика о готовности работ.
        – Намекаешь, что завтра все успокоится?
        – Намекаю, что шухер будет завтра, – Фадеев растер переносицу. Тихо добавил: – Григорьич, там Светлана опять истерит из-за Ольги и Тавра… Может, отправить их вдвоем в этот чертов Милан?
        Толмачев насторожился:
        – Думаешь, это безопасно?
        Фадеев расправил плечи, откинулся в глубину кресла:
        – Ну, не завтра же они поедут, а, допустим, в выходные. Там уже все утрясется… Но Светка поспокойнее будет. А я пока с Ольгой встречусь.
        – Думаешь, стоит? Она же это еще и перевернет…
        Глеб помолчал:
        – Ну, обиженная баба, чего с нее взять? Любил же ее Тавр за что-то…
        – Денег хочешь предложить? – догадался Толмачев.
        Фадеев почесал кончик носа.
        – Надо будет, предложу. Ты против, что ли? – у него обострились скулы.
        Толмачев покачал головой.
        – Я за любой кипишь, кроме этого дурдома…
        Фадеев встал:
        – Ну, вот и славно.
        Попрощавшись с шефом, заглянул на кухню. Подцепил парочку горячих бутербродов с тарелки, двинул к флигелю. На губах уже играла расслабленная, мечтательная улыбка, а в голове строились фразы предстоящего разговора.
        В кармане завибрировал сотовый.
        Глеб с опаской достал телефон, взглянул на аватарку.
        – Да, – коротко отозвался, приняв вызов.
        – Не спишь еще?
        Фадеев посмотрел на часы: двенадцать с «хвостиком».
        – Нет.
        – Короче, я начал первую часть кода дебажить[6 - Дебажить (сленг) – от английского to debug – избавляться от дефектов, проверять программный код на ошибки.], чтобы сделать куклу как ты сказал. Так вот, не идет по трем пунктам. Жестко не идет.
        Фадеев остановился:
        – Чего делал с ним?
        – Я его задеплоил[7 - Задеплоить – to deploy – приводить в действие, разворачивать. Перенос кода в тестовую систему.] в тест, он мертво встрял на седьмой строке. Но там твои программные наработки, я без тебя, боюсь, не расщелкаю.
        – Это хреново, это все заново перетрясать придется, – Глеб нахмурился, соображая. – Сейчас буду.
        Он с сожалением посмотрел на лестницу, ведущую на второй этаж, подхватил бутерброды и направился к машине.
        Сев в машину, Фадеев поморщился: в салоне стоял неприятный алкогольный запах, будто он банду прокуренных мужиков возил, а не подвыпившую девушку. Чертыхнувшись, открыл окна, надеясь, что так тяжелый запах быстрее выветрится, и включил музыку.
        Начинался дождь. Вначале мелкий и прилипчивый, он залетал в салон, оседал мокрой пылью на руках, впитывался в ткань футболки и джинсов. Когда усилился до назойливо-крупных капель, Глеб закрыл окно.
        Разгорающиеся огни иллюминации отражались в мокром асфальте, рассыпались на гладких боках автомобилей, подмигивали, приглашая к приключению. Мысли мужчины вновь и вновь возвращались к тонкому профилю в полумраке, изящному изгибу плеч.
        – Да-а, – протянул задумчиво, – все-таки втрескался ты, Глеб Иванович.
        Он моргнул габаритами выставленному Анатолием посту, свернул направо, в сторону развязки, и, выехав на московскую трассу, прибавил скорости: хотелось быстрее разобраться с багом. Под сердцем копошилась тревога: ставки повышались каждый час, время поджимало. Если завтра они не закончат работу и не сообщат заказчику о готовности проекта, то придется уходить в длительную глухую оборону. А там может по-всякому сложиться. Там можно и проморгать.
        Он вздохнул. Перестроился в средний ряд, объезжая аварию.
        В зеркало заднего вида мигнул сине-красный маячок и коротко гаркнула полицейская сирена, приказав прижаться к обочине.
        Фадеев взглянул на часы, тихо матюгнулся, и остановил автомобиль. Приоткрыл окно.
        – Старший лейтенант Гаврилов, – полицейский подошел вразвалочку, представился. – Нарушаем?
        Фадеев усмехнулся:
        – Да прям, ничего нарушаем.
        – Ну как же. Во-он там знак, ограничивающий скорость.
        – Да не было там никакого знака, – отозвался без уверенности.
        Инспектор усмехнулся:
        – Ну-ну, так уж и нет. Документики предъявите.
        Фадеев полез в бардачок, достал файл.
        Старший лейтенант Гаврилов поманил его за собой:
        – Пройдемте в машину, чего под дождем мокнуть, верно я говорю? – простодушно протянул и отступил на шаг назад.
        Глеб вздохнул, распахнул дверь.
        – У-у, да вы, товарищ водитель, нализавшись? Не хорошо, – голос инспектора стал ледяным.
        Фадеев опешил. Даже оглянулся – не сказал ли это Гаврилов кому-то еще. Но нет – инспектор буравил взглядом именно его переносицу.
        – Да нет, – улыбнулся растерянно, – вам показалось, это я девушку нетрезвую домой подвозил…
        – Ну да, девушка нетрезвая, а вы, значит, как стеклышко? Пройдемте, протокол составим. И за превышение скорости, и за отстранение от управления транспортным средством.
        – Да не пил я.
        К инспектору подтянулся второй, лениво поинтересовался:
        – Что?
        Старший лейтенант отмахнулся:
        – Да пьяный…
        Подошедший инспектор включил видеокамеру.
        Фадеев развел руки, стараясь не нервничать:
        – Да не пьяный я, мужики, вы чего? На меня посмотрите!
        – А мы и смотрим, мы смотрим… Видим: руки, вон, трясутся…
        Глеб шумно вздохнул:
        – Да я вторые сутки на ногах! Работа.
        – …походка неловкая, глаза красные, – словно не слыша его, дежурно перечислял инспектор.
        Фадеев взревел:
        – Да они красные от того, что я сутки за компом просидел, я программист, мать вашу!
        – Ну-ну, за компом. Речь бессвязная, поведение неадекватное, агрессивное, еще и запах алкоголя.
        Фадеев оглянулся на подмигивающий стоп-сигналами джип:
        – Да не от меня он, в машину загляните, там воняет.
        Инспектор примирительно отозвался:
        – Ну, что мы с вами спорим. Освидетельствование пройдем, да и убедимся, – старший лейтенант Гаврилов протянул руку за документами.
        Фадеев чертыхнулся, отдал папку, чувствуя, как раздражение закипает в венах.
        Покосился на часы: почти двенадцать. В кармане пискнул сотовый, Фадеев бросил взгляд на экран: Паша Панченко. «Ты долго?».
        Прикинув, отбил: «Пока без меня».

* * *
        Старший лейтенант Гаврилов заполнял об устранении от управления транспортным средством. Глеб отвечал автоматически, соображая, сколько времени займет вся эта процедура.
        – Что, торопитесь, Глеб Иванович? – осведомился с издевкой напарник Гаврилова.
        – На работу еду…
        – М-м, ну вам-то пешочком сейчас ходить придется, – Гаврилов шмыгнул носом, заполняя бланк протокола. Сунул его Фадееву на подпись.
        Глеб пробежал глазами, поставил отметку о несогласии, размашисто подписался.
        – Ну, теперь давайте попоем, – напарник старшего лейтенанта, достал коробку с алкотестером, начал монотонно зачитывать его характеристики, что и как делать, куда дуть, показал пломбу.
        – Возражения есть? – осведомился невозмутимо.
        Фадеев дунул, посмотрел мстительно на чек, выдавший ноль целых девять сотых.
        – Я могу ехать?
        Старший лейтенант Гаврилов поморщился:
        – Что ж вы так торопитесь?
        – Говорю ж – на работу мне!
        Гаврилов грузно развернулся к нему, посмотрел через плечо:
        – Кем же это вы в час ночи работаете?
        Глеб отвернулся:
        – Я уже говорил – я программист. Заказ срочный, – отозвался мрачно.
        – А вы не нервничайте, гражданин Фадеев, не нервничайте. Заактируем, еще разок дунете, чтобы нам спокойнее было, и поедете.
        Следующий раз чек выдал ноль целых двести семнадцать тысячных. Фадеев проглотил ругательства:
        – Нерабочий алкотестер у вас. Я могу ехать? – Глеб протянул руку за документами, замер.
        – С чего бы это? У меня все основания полагать, что вы находитесь в состоянии алкогольного опьянения. Давайте-ка медосвидетельствование пройдем, а?
        Фадеев захохотал.
        – Вы это серьезно? У вас на руках два чека с отрицательным результатом. Попахивает самоуправством, не находите?
        Посмотрел на инспекторов. Да нет, не самоуправством это попахивает. Остановили на трассе, освидетельствование, паленый алкотестер, сейчас медосвидетельствование назначат. А у Панченко не идет код. К гадалке ходить не надо – старший лейтенант чью-то настоятельную просьбу отрабатывает.
        Гаврилов посмотрел на него холодно:
        – Машину глушите, – веско отметил. – Поехали, до больнички скатаемся.

* * *
        – А мы можем побыстрее передвигаться? – Фадеев, как завороженный смотрел на спидометр, стрелка которого пульсировала у отметки «50».
        Гаврилов отозвался невозмутимо:
        – А нам куда торопиться? Инспектор едет, служба идет.
        – Не выгорит вам ничего, – мрачно откинулся на спинку. – Лучше бы штрафанули кого за превышение, на премию заработали.
        Гаврилов уткнулся в смартфон, кивнул:
        – Ничего, переживем.
        – Что, уже получили премию? – Глеб с вызовом прищурился.
        Инспектор хмыкнул, посмотрел на него через зеркало заднего вида, криво усмехнулся, но промолчал.
        Фадеев отвернулся к окну, сжал челюсти.
        «Не идет», – сообщил Панченко.
        Глеб почувствовал, как между лопаток стало холодно и липко, расправил плечи, сбрасывая наваждение. Паша справится. Не такие баги разгребали. Или подключится он, Глеб, когда все это закончится. «Гаврилова этого подослали, наверняка, – методично пульсировало в висках. – Значит, им надо, чтобы меня промурыжить ночь, выбить меня на завтра». Значит, тем, кто это организовал, в самом деле, нужно затянуть время.
        Мысли прояснились. Если кому-то надо это затянуть, значит, нагоняя темп, он совершенно прав.
        Значит, надо держать темп.
        Машина притормозила у беленного двухэтажного здания с выщербленной плиткой на крыльце и тусклой табличкой.
        – Приехали, – Гаврилов вышел из автомобиля, неторопливо направился в здание. Сообщил дежурной сестре: – Еще одного бухарика привезли.
        – Праздник что ли сегодня какой? – вздохнула та, покосилась недобро на Фадеева: – А так-то не скажешь, приличный вроде…
        – Так я и не бухарик, – Фадеев широко улыбнулся, сунул руки в карманы.
        – Ну да, ну да, – женщина с подозрением посмотрела на татуировку. – Садитесь, молодой человек, в коридор, очередь занимайте.
        Глеб шагнул в коридор, засмеялся: на прижатой к стене скамье сидело трое. Напротив – еще столько же. Он оглянулся на Гаврилова, поймал на себе его торжествующую ухмылку.
        – Кто последний, мужики? – сел на свободное место, рядом с прыщавым парнем. Поинтересовался у него: – По долгу они каждого?
        Парень неопределенно пожал плечами:
        – Минут десять-пятнадцать… Примерно.
        Фадеев присвистнул.
        – Это кто там свистит? – строго прикрикнула медсестра в приемной. – Итак денег нет…
        А Фадеев, бросив взгляд на часы, считал: хорошо, если он уедет отсюда часов в шесть утра. Шумно выдохнул. Скрестив руки на груди, прислонился спиной к стене и прикрыл глаза: час или полтора у него есть, чтобы поспать. Он отстраненно слышал чьи-то пьяные крики, не реагировал на толчки и желание поговорить. Ему нужен этот час.
        – Фадеев?
        Он открыл глаза, повернул голову.
        – Спать дома будете, идите кровь сдавать и вот, – медсестра сунула ему в руку баночку для сбора мочи. – Туалет прямо по коридору.
        Глеб устало встал, направился к кабинету. Сотовый дернулся в кармане, Фадеев глянул на экран. Панченко сообщал: «Нашел». И почти сразу следующее: «Пакеты готовы, завтра можно сдавать».
        Глеб шумно выдохнул, чувствуя, как с плеч сваливается напряжение, подкатываясь к горло нервным ожиданием. Нет, это даже лучше, если все ждут, что завтра они будут только вычитывать код, а они уже сообщат о готовности проекта. Прислонился к стене лбом, с наслаждением впитывая ее прохладу.
        Досчитал до десяти.
        Когда входил в кабинет врача, улыбался широко. Тот посмотрел на него сухо:
        – Пили сегодня?
        Глеб покачал головой:
        – Ни капли, – он наблюдал за медиком.
        Снова процедура с алкотестером, снова акты и подписи.
        Под сердцем тлела тревога – что, если дело обстоит серьезнее, и он в сговоре с Гавриловым? Тогда отберут права, и до суда придется мотаться с водителем. Глеб напряженно замер.
        Врач устало кивнул.
        – Я тоже так думаю, – сообщил отрывисто.
        Принялся заполнять документы. Фадеев откинулся на спинку неудобного стула, прикрыл глаза.
        Врач протянул три экземпляра акта, указал, где поставить подпись.
        Фадеев выдохнул с облегчением, улыбнулся:
        – Спасибо. Куда мне теперь с этим?
        Врач пожал плечами, показал неопределённо в сторону заезда:
        – Отнесете своим гайцам, они знают, что с этим делать. Требуйте, чтобы отвезли вас, откуда забрали.

* * *
        Уже почти рассвело, когда Фадеев оказался около своей машины.
        – Эй, гражданин Фадеев, – Гаврилов бесцеремонно разбудил его. – Приехали. Желаю счастливого пути. Штраф за превышение скорости не забудьте оплатить. Первые четырнадцать дней скидка!
        Он лукаво подмигнул.
        Глеб забрал документы, завел машину. Джип приветливо мигнул, заурчал.
        Стоило только открыть дверь салона, как Глеба накрыло с головой жуткой вонью, едкий запах, казалось, мгновенно проник в легкие, пропитал спиртными парами, выворачивая наизнанку. Фадеев отшатнулся. Замер у водительской двери, уперев руки в бока. Вонь шла такая, будто в машине сутки жил бомж. Возможно, даже не один.
        Распахнув дверцу, нажал кнопку и открыл все окна. Подумав, для верности обошел машину и распахнул все дверцы, проветривая салон.
        – Что за мистика такая, – озадаченно бормотал.
        Растерянно заглянул в бардачок – может, Светлана умудрилась сунуть туда бутылку, и та разлилась? Заглянул под пассажирское сиденье. Взгляд зацепился за белый пакет. Фадеев наклонился и осторожно заглянул под кресло.
        Белый полиэтиленовый пакет-майка, какие обычно выдают в супермаркетах притаился в глубине, ближе к заднему ряду сидений. Фалеев решительно обошел машину, присев на корточки, двумя пальцами потянул пакет к себе. Вонь усилилась.
        – А это что такое? – он вытащил пакет из салона, озадаченно приоткрыл.
        Внутри оказалась плоская коробка размером с его ладонь. Коричневая с золотым тиснением и надписью «Доброе утро». Картон подмок с одного угла. И именно от него разила тем самым запахом, который источали алкоголики с утра. Фадеев задумался: этот пакет держала в руках Варвара, когда он вышел со Светланой из туалета.
        Это ее «подарочек».
        – Вот зараза!
        Плотно завязав пакет и припрятав его в чистый, плотно замотав шов скотчем, Фадеев бросил «вещдок» в багажник.
        – Ну Варвара…
        Джип с пробуксовкой рванул к развязке в сторону области.
        Глава 17. Евина дочь
        Глеб с шумом припарковался у входа во флигель. Схватив пакет с благоухающим «Добрым утром», взлетел на второй этаж, перепрыгивая сразу через три ступеньки.
        – О, опять вы? Глеб, вы вообще когда-нибудь работаете? – Варвара лениво вышагивала навстречу. – Как ни погляжу вы здесь прохлаждаетесь.
        Фадеев опешил лишь на мгновение. Перевел дыхание. И его будто переклинило: затылок свело от злости, в голове осталась единственная мысль – эта пигалица, приревновав его к Светлане, специально подсунула «подарочек». Сперва история с флешкой. Теперь эта. В груди стало тесно, воздух вдыхался с трудом, тяжело распирая легкие.
        – Вот ты мне и нужна, – прошипел.
        Перехватив девчонку поперек живота, поволок в глубину коридора. Толкнул дверь ее комнаты и запихнул внутрь, сам шагнул следом, с силой захлопнул за собой дверь и запер на задвижку.
        – Да ты что, вообще рехнулся! – взвилась девчонка и осеклась под его взглядом. Независимо вздернула подбородок, повелительно приказала: – Откройте дверь. Немедленно.
        Он шумно выдохнул, припечатал ее взглядом:
        – Думаешь, это смешно, да? – шагнул к ней, в руке медленно раскачивался чертов пакет-майка. Девушка скользнула по нему взглядом. – Три часа. Три долбанных часа в наркодиспансере, доказывая, что я не слон. Еще ждал акта. Протокол. Дорога туда и обратно, – он бросил на пол пакет, рывком привлек к себе девушку. Прошипел в лицо: – Шесть часов. Твои забавы стоили мне шесть часов. Ты считаешь, это смешно? Или мне больше заняться нечем, так?
        Она дернулась в сторону, пытаясь высвободиться из тисков. Проговорила нарочито спокойно, стараясь не встречаться с ним взглядом – страшным, потемневшим, ртутно-тяжелым:
        – Твои проблемы. Я вообще не понимаю, о чем ты.
        – Мои, говоришь? – мрачно прищурился. – Сейчас твоими будут.
        И поцеловал. Зло, захлебываясь собственной усталостью и раздражением. Жестко завладел девичьими губами, проник глубоко, срывая дыхание. Острые кулаки уперлись в грудь, плечи тревожно приподнялись в слабой попытке оттолкнуть.
        Дернул вверх край ее майки, сорвал и отбросил в сторону. Он снова целовал, обжигал ладонями голый живот, округлую грудь, нежный изгиб шеи. Варвара жалобно пискнула, задрожала, с силой ударила его в грудь.
        Глеб сгреб ее в охапку, рывком развернул и толкнул на кровать. Навис сверху. В висках пульсировала злость, еще мешала соображать, застилала глаза, подминала волю. Девушка ужом юркнула выше, к изголовью. Глеб вцепился за пояс на ее шортах, легко подтянул к себе.
        – Признайся: ты ведь это все специально делаешь: флешка, вонючка эта в салоне? Чтобы привлечь к себе внимание? Да? – прошипел в губы.
        Он только теперь заглянул в ее глаза. Будто ушат ледяной воды на голову: в болотной зелени плескался ужас.
        Мгновенно ослабил хватку и отпустил девушку, перевернулся на спину. В голове шумело. Страх и стыд полыхали в ладонях.
        – Ч-черт, – прохрипел и медленно выдохнул.
        Варвара всхлипнула, порывисто села и отодвинулась от него. Глеб еще тяжело дышал, но злой клубок, что давил в груди, медленно таял. В голове прояснялось. Он видел, как нервно подрагивают девичьи пальцы, порывисто расширяются, вбирая в легкие воздух, ребра.
        – Дурак, – наконец, шмыгнула носом девушка, потянулась за майкой.
        – Ты зачем эту дрянь мне в салон подбросила? – он кивнул на пакет, тяжело поднялся. – К Светлане приревновала?
        Девушка огрызнулась:
        – Совсем с ума свихнулся от этого с-своего к-контракта… Ничего я тебе не п-подбрасывала. Нужно больно.
        Встала с кровати, но ноги подкосились, и она рухнула на ковер.
        Глеб застыл, уставился на девушку. Покрасневшие от невыплаканных слез глаза поглядывали на него исподлобья, настороженно и обиженно. Припухшие от поцелуев губы подрагивали. Дыхание рвалось. Она истерично копошилась, пытаясь встать, но ни руки, ни ноги не держали, подкашивались.
        Злость на нее как рукой сняло. Под сердцем стало холодно.
        – Варь, – позвал тихо. – Ты чего?
        Шумно икнула. Схватила, наконец, свою майку, но надеть не смогла ни с первой попытки, ни со второй. Губы задрожали, рот некрасиво искривился. Бессильно опустила измятую футболку на колени, зажала ладонью рот.
        И тихо заплакала.
        – Вот черт, – Глеб опустился перед ней на колени. – Варь!
        Она развернулась и что было силы ударила его майкой по руке, но промахнулась и сбила с тумбы лампу. Абажур в японском стиле глухо ударился о пол и покатился по ковру, пристроившись рядом с поникшим, перемотанным скотчем пакетом.
        – Напугал, да? Варь, не было бы ничего. Ты что? – Фадеев виновато развел руки. – Ну я ж не урод, девчонку силой брать.
        – А… А ч-чего это тогда б-было? – заикаясь спросила и покосилась на смятую постель.
        Он озадаченно почесал затылок, шумно выдохнул:
        – Ну… Говорю же – злость взяла, что напакостила, еще и издеваешься. Но, согласен перегнул, – он заглянул в ее глаза. – Варь, прости… Блин… Прости идиота, – придвинулся к ней, примирительно выставил перед собой руки.
        Девушка смотрела на него круглыми как блюдца глазами, по щекам ручейками стекали слезы, капали на грудь, едва прикрытую тонким сине-голубым кружевом. Фадеев нахмурился, придвинулся еще ближе, мягко коснулся девичьего колена.
        Девушка сглотнула, недоверчиво покосилась на его руки – они уже сжимали ее пальцы, нежно гладили запястья, подбирались вкрадчиво выше, невзначай касаясь голого живота.
        Глеб наклонился, поцеловал несмело уголок припухшего рта. Девушка притихла, позволяя гладить свою шею, плечи. Замирая и будто прислушиваясь к призывным и мягким на этот раз ласкам, уверенным и опытным рукам. Горячим. Сильным. За которыми хотелось следовать, очертя голову. Порывисто выдохнула, когда его ладонь коснулась плеча и приспустила бретельку бюстгальтера, нежно оглаживая ключицу.
        Светлана сказала, что они у нее красивые, ключицы.
        – Убирайся вон, – проговорила.
        Грудь медленно вздымалась, из приоткрытого рта вырывалось сухое, хриплое дыхание. Взгляд сердито буравил мужчину.
        Глеб прикрыл глаза:
        – Вот же вы Евины дочки… Пакостите вы, а мужик все равно виноват.
        Покачал головой.
        Решительно вышел, тихо притворив за собой дверь.

* * *
        Фадеев рухнул поперек кровати, не раздеваясь, не заморачиваясь на душ и еду.
        Спать.
        Хотя бы час.
        Даже чувство вины за дурацкую, жестокую выходку с Варварой отступило, оставив после себя пустоту. Кажется, даже во сне он заглядывал в нее. И оттуда, из чернильной, неспокойной темноты на него выплескивался страх. Мысли ворочались как жернова, путались в мягком шелке девичьих волос, пульсировали тревожно на кончиках пальцев.
        Ровно в девять позвонил Панченко, Фадеев тяжело вынырнул из забытья. Покосившись сонно на аватарку, принял вызов.
        – Слушаю.
        – Через час-от силы два будет объявлен состав приемочной комиссии, – без приветствия сообщил Панченко. – По предварительным данным в ней будет представитель Барановского. «По согласованию».
        Глеб сел. Вспомнил, что Варя называла этот пункт контракта «слабым местом». Мысленно поблагодарил девушку за идеи и за возможность «подстелить соломку», подготовиться.
        Фадеев тряхнул головой, сбрасывая остатки сна.
        – Во сколько назначена передача пакета заказчику?
        – На три. Готовь шефа.
        Глеб нажал отбой, провел рукой по лицу. Сотовый завибрировал опять, но от этого номера Фадеева пробрало до костей.
        – Здорово, Кнут, спишь, небось?
        Глеб непроизвольно оглянулся – Мерлин, может, и в самом деле чертов маг.
        – Сплю, – признался. – Пару часов как лег. Чем порадуешь?
        – Порадую? – Мерлин с удивлением захохотал. – Ну не зна-аю… Имя Алина Аркадьевна Барановская тебе о чем-нибудь говорит?
        – Родственница Барановского, что ли?
        – Что ли дочь. У меня ориентировка на нее в связи с обращением Аркадия Ильича Барановского по факту ее похищения.
        Фадеев упер локти в колени, прищурился:
        – У него своих ресурсов не хватило, чтобы найти похитителя? Какого беса он в органы обратился?
        Он прислушался к шорохам из динамика. По звукам догадался: Олег в машине.
        – Все дело в том, что Алина Аркадьевна две тысячи второго года рождения, согласно информации, полученной от Барановского, вывезена за пределы Российской Федерации. След ее утерян в Азербайджане, откуда, как мне сообщили коллеги из смежного ведомства, вероятнее всего, она вывезена в Турцию. Мы проверяем данные.
        – Нафига? Кому она понадобилась? – он растер виски, прогоняя просыпающуюся головную боль. – Не томи, Олег. Я еще одной ногой сплю, а у меня в три часа приемка работ по контракту.
        – Тогда ты одной ногой на погосте, Фадеев. Девушку похитили с целью давления на Барановского. Им нужны данные по твоему контракту.
        – Кому им?
        – Милли Истихбарат Тешкилаты… Национальная разведывательная организация Турецкой Республики. Слышал о такой?
        Фадеев встал.
        – Да ла-адно.
        – Прохладно, Кнут. Так что ваш проект теперь курируется моим ведомством, да и сам ты под моим присмотром, так что встречай. Я у КПП, Тарасова твоего лицезрю.

* * *
        Фадеев спустился вниз. Проходя мимо комнаты Варвары, замер на мгновение. Рука было потянулась вверх, чтобы постучать. Застыла в воздухе. Мужчина нахмурился, зашагал дальше по коридору.
        Мерлин неторопливо подъезжал к дому. Глеб догадался – делает рекогносцировку. Усмехнулся.
        – Что, доволен? – спросил, пожимая руку товарища.
        Мерлин поморщился:
        – Осатанел ты на казенных харчах, Кнут, расслабился. Столько людей задействовал, а брешь по правому флангу не прикрыл. Был бы я на месте Барановского, расщелкал бы тебя за десять минут…
        – Ну, ты ж не на месте Барановского…
        Мерлин присел на капот, скрестил руки на груди, разглядывая Фадеева. Повторил задумчиво:
        – Вот я и говорю – расслабился ты. А наши турецкие партнеры такого тебе не простят.
        – А это точно они?
        – Точно. Пока действуют мягко, руками твоего давнего конкурента. Их задача – посмотреть код. Все. ПОКА все. Далее они оценят угрозу… Как думаешь, как они ее оценят?
        Фадеев почесал над бровью.
        – Ну, вероятно, как потенциальную угрозу их безопасности…
        Мерлин кивнул, удовлетворенно пропел:
        – Во-от, и я так же думаю. А поэтому рекомендовал своему руководству взять на карандаш всю вашу контору уже сейчас. Ключи, пароли сдаешь лично мне. В проекте останутся только те, кто пройдет нашу проверку. У меня есть оперативные данные, что слив информации идет из ближайшего окружения Толмачева. Мои ребята проверяют.
        Фадеев закатил глаза.
        – А ты глаза не закатывай, Кнут, определенно есть кто-то, кто вхож в дом, – мрачно отметил Мерлин.
        – Намекаешь, что я кого-то прошляпил? – Фадеев холодно прищурился.
        – Не намекаю, я прямо говорю… Я потом твою задницу из Москвы-реки вытаскивать не желаю, – он помолчал. – Сейчас мне надо, чтобы ты вывел нас на заказчиков Барановского. Тихо, спокойно, без шума. Едете с Толмачевым, передаете ключи…
        – Мы куклы заготовили.
        – Еще лучше. Отдаете куклы. Далее смотрим, к кому они попадут и отслеживаем.
        Из дома послышался шум, приглушенные крики.
        – Чего там у вас? – Мерлин уставился на окна второго этажа, безошибочно определив источник тревоги.
        Окно спальни Толмачева распахнулось, из него высунулась Ольга Петровна, закричала:
        – Скорую! Быстрее, скорую!
        Фадеев бросился в дом.
        В дверях уже столпились горничная, управляющий Василий Федорович, на шум прибежал Толмачев-младший. Растолкав всех, Глеб забежал в комнату. Толмачев лежал на спине поперек кровати. Без сознания.
        – Пульс едва чувствуется, – Ольга Петровна беспомощно посмотрела на Глеба, опустила на колени руку с ватным тампоном, пропитанным нашатырём.
        – Что произошло? – он приложил пальцы к сонной артерии, приподнял веко, отметив, что пульс есть, хоть и слабый, а вот на свет зрачок не реагирует. Горничной бросил: – Мокрое полотенце дай… Что произошло, Ольга Петровна?
        Глеб подложил под ноги Толмачеву подушки. Ольга Петровна закусила губу:
        – Плохо спал. Жаловался на тошноту. Я ему антацид дала.
        – Дальше что? – Фадеев принял из рук горничной мокрое полотенце, расстегнув халат и ослабив пояс Григ-Грига, обтер лицо, грудь.
        – Утром отказался завтракать, сослался на слабость. Вроде задремал. Я спустилась вниз, выпила кофе. Когда поднялась, увидела его таким.
        Фадеев кивнул. Обернулся на управляющего:
        – Скорую вызвали?
        В дверях показался Мерлин, оценив обстановку, предложил:
        – Надо самим везти, быстрее дело будет.
        Фадеев кивнул, вызвал Юркова и Тарасова:
        – Поедете с Григ-Григом и Олегом. Мне докладывать каждые десять минут. Тавра и Плющенко забираете с собой. Старший группы Юрков.
        Глава 18. Наследница
        Посмотрев вслед удаляющимся машинам, Глеб мрачно выдохнул:
        – Черт меня подери.
        Мерлин, стоявший рядом, ухмыльнулся:
        – Откуда столько самокритики? Если у Толмачева подтвердится отравление, то моя гипотеза о сливе из ближайшего окружения верна. Вероятнее всего, его кто-то из своих траванул. В нашу последнюю встречу ты мне кое-что занятное рассказал, мы стали мониторить и высветили один подозрительный канал. Наблюдаем в связи с покушением на Толмачева… Пока большего не скажу. У вас доступ к айпи у кого есть?
        – Не люблю, когда ты говоришь загадками: всегда чувствую себя полудурком, – Фадеев мрачно покосился на бывшего командира. – Пароль доступа в интернет есть у всех домашних, у охраны, но у них выделенный канал…
        – Местные, из поселка, могут подключаться?
        – Нет, там выдача совсем слабая будет. Если только у самого забора сидеть, – Глеб перевел на него взгляд: – Ты скажешь хоть, в каком направлении вы капаете?
        Мерлин повел плечом, поморщился:
        – Погоди. Чего пока воду в ступе молоть? Нашли блог, в котором много совпадений с твоей ситуацией. Журналистское расследование какое-то. Я тебе точно скажу через пару-тройку часов. А сейчас надо собираться на сдачу пакета заказчику. Поехали?
        Фадеев выглядел озадаченно.
        – Погоди.
        Он посмотрел на друга исподлобья. Вздохнув, развернулся к дому, но направился не в него, а во флигель.
        – Ты куда? – Мерлин сунул руки в карманы брюк.
        – Покури пока, не мешай…
        Мерлин с интересом наблюдал, как товарищ взошел на крыльцо, помялся у входа в задумчивости и нехотя скрылся в холле.
        – Ну я весь в ожидании, Кнут, – пробормотал Мерлин, сунув руку в распахнутое окно своей машины, достал пачку сигарет.

* * *
        Фадеев поднялся на второй этаж, замер у двери Варвары. Вздохнул. Расправил плечи, сбрасывая с них неуверенность, и, словно ныряя в ледяную воду, решительно постучал.
        В комнате было по-прежнему тихо, ни шороха, ни звука.
        Фадеев постучал еще раз, настойчивее. И, подождав мгновение, дернул ручку.
        – Варвара?
        Она лежала поперек кровати, лицом к окну, на животе. Рядом в вазочке – соленые крекеры и черный шоколад. В руках книжка, в ушах – наушники.
        Глеб замер на пороге, не решаясь войти. Но и стучать смысла не видел – она ничего не слышала, даже наверняка не знает про отравление Толмачева. Вдохнул, притворил за собой дверь и набрал ее номер по сотовому. Лукаво усмехнулся, когда услышал грохот перевернувшейся вазочки, тихое чертыхание.
        – Да! – резко отозвалась из динамика.
        – Ты где? – прислонился спиной к двери, прислушиваясь к ее рваному дыханию.
        – Докладывать тебе не собираюсь.
        – Толмачева отравили.
        Он почувствовал, как ступил, наконец, на твердую почву и нащупал линию дальнейшего разговора. Варвара подскочила – через дверь Фадеев слышал, как скрипнула кровать.
        – Как отравлен?
        – А музыку надо в наушниках тише включать, тогда бы слышала… Тут такой шухер был. Полиция, скорая, спецназ, – самозабвенно врал.
        Она распахнула дверь, встретившись с ним взглядом, пробормотала:
        – Тебя стучать не учили? – сердито поджала губы.
        Фадеев неторопливо отодвинул трубку от уха, отключил звонок.
        – Я стучал. Но Rammstein стучал громче, – он скрестил руки на груди, спрятал улыбку.
        Девушка прислонилась плечом к стойке двери:
        – Про Толмачева – это правда?
        – Почти. Кроме полиции и спецназа. Я с такими вещами не шучу, – он стал серьезным. Варвара сглотнула, поймав на себе светло-стальной взгляд. – У тебя деловой костюм есть?
        Варвара опешила:
        – Вы сговорились все, что ли? Вчера Светлана, сегодня – ты. С собой нет. Дома… А зачем?
        Фадеев уже набирал номер на сотовом:
        – Свет, жива? – Толмачева что-то неразборчиво ответила. – Пить надо меньше, но я тебе об этом вчера говорил. – Он перевел взгляд на Варвару. – Мне нужен женский костюм. Прям-щас, совершенно верно. – улыбнулся широко. – Нет, не угадала, не на меня. Размер 42-44, рост, – прикрыл рукой динамик: – какой у тебя рост?
        – Сто семьдесят три.
        Он вернулся к разговору с Толмачевой:
        – 173… Лады, скажи, чтоб подшили. В ателье будем через сорок минут, – нажал отбой и посмотрел на Варвару: – Со мной на переговоры по поедешь.
        Девушка шумно выдохнула, глаза растерянно моргнули:
        – Глеб. Я ж не знаю ничего… И доверенности нет. Я ее Толмачеву отдала.
        – Доверенность у меня, – Фадеев пасмурно окинул ее взглядом: – Варь, давай, что там тебе надо делать? Глаза-губы-лифчик? Бегом. Выезжаем через десять минут. И паспорт захвати!

* * *
        Через десять минут она спустилась вниз.
        Фадеев как раз заканчивал разговор со Светланой – та вышла из дома, болезненно щурясь на солнце.
        – Чего мне не сказали, что отцу плохо? – вздохнула. – Или я уже за человека не считаюсь.
        Фадеев отрезал:
        – Ну давай, истерику закати. Почему дочке олигарха не сообщили первой, что ее отец помирает, – сжал челюсти.
        Та поморщилась:
        – Ладно, не лечи меня уже. И так тошно. Что Олег говорит?
        – Пока ничего, только доехали до больницы, оформляются. Григ-Грига забрали в реанимацию.
        – Поеду к ним, – Светлана посмотрела поверх сосен.
        – Тавр с ними, в оцеплении. Все заняты. Сиди уже, – посоветовал Фадеев. – Как все прояснится, поедешь.
        Светлана покосилась на черный Опель, на котором приехал Мерлин.
        – А что это у тебя за гости? Это их надо в женское платье наряжать?
        Глеб покачал головой, но подробности рассказывать не стал.
        – Нет, одеть надо Варвару, – посмотрел на часы, просто, чтобы не встретиться с удивлением в глазах Толмачевой.
        Та молчала. Он знал – изучает его.
        – Ясно, – девушка усмехнулась, посмотрела в сторону гостевого флигеля: – А вот и одна легка на помине.
        Фадеев обернулся: Варвара остановилась на крыльце. Глеб поманил ее к себе.
        Девушка подошла, хмуро поздоровалась со Светланой. Та окинула ее взглядом, с удовольствием отметила, что девушка подобрала волосы, заплела в небрежную косу. Светлана посмотрела на Глеба:
        – Тебе она для дела нужна? Или в личных… целях? – съязвила.
        Тот откашлялся, открыл заднюю пассажирскую дверь.
        – Для дела, Свет, для дела.
        – Я вообще тут и все слышу, – Варвара отвернулась, молча направилась к машине. – В приличном обществе о присутствующих в третьем лице не говорят.
        Светлана криво усмехнулась:
        – Так то в приличном…
        Достала из кармана сотовый, набрала:
        – Алина, привет снова. Костюм деловой на метр семьдесят три готов? Это для вчерашней девушки, Варвары. О, отличный выбор, молодец. – Она покосилась на балетки будущей родственницы: –Туфли подбери. Скажи Карлу, пусть принесет.
        Она нажала отбой, снова посмотрела на Варвару:
        – Будешь у Фадеева королевой. Куда бы он тебя не потащил.
        Девушка нырнула в салон Фадеевского джипа, поздоровалась с Мерлином. Тот развернулся к ней. Когда Фадеев забрался на водительское кресло, резко поинтересовался:
        – Девушка зачем с нами.
        – Вместо Толмачева.
        – Нафига, Кнут?
        Глеб раздраженно повернулся к товарищу:
        – Потому что двое должны быть на приемке. Двое! Доверенность только на меня и на нее, – он завел двигатель. – Выметайся давай, перебирайся в свою тачку. Нефиг мне тут глаза мозолить.
        Олег не пошевелился:
        – Ты понимаешь во что ее втягиваешь?
        Фадеев молчал, упрямо смотрел прямо перед собой, скулы обострились. Мерлин повернулся назад, к притихшей Варваре, протянул руку:
        – Олег Бородин, мы с Глебом когда-то служили вместе. Сейчас я по долгу службы должен прикрыть его тылы. Куда вы сейчас поедете вы знаете? – Варвара кивнула. – Отлично. В вашей группе старший – Фадеев. Скажет бежать – побежите, скажет прикинуться сумасшедшей – так и сделаете. Это понятно?
        Варвара снова кивнула, чувствуя, как глаза лезут на лоб.
        – А что происходит? – спросила, наконец.
        – Ты будешь изображать наследницу олигарха Толмачева, – отрезал Фадеев, посмотрев на нее через зеркало заднего вида. – Нам надо передать куклу заказчику так, чтобы он ничего не заподозрил. И она оказалась в руках тех, кто затеял нынешний бардак. Сходишь на совещание, изобразишь стерву. Все.
        Мерлин посмотрел на него с осуждением. Варвара поняла – никаких «все» не будет.
        – Я могу отказаться?
        Мерлин неторопливо полез во внутренний карман, достал темно-бордовую корочку с золотым двуглавым орлом, передал Варваре. Та нерешительно открыла ее, побледнела, успев прочитать выделенное жирным «Департамент военной контрразведки». Осеклась и подняла глаза на Олега. Тот забрал удостоверение:
        – Теперь решай.
        Фадеев не поворачивался к ней, но она чувствовала его напряжение. Чувствовала, что черта, за которой она могла еще решать, давно пройдена. Еще тогда, когда она переступила порог дачи Толмачева. Или даже раньше, когда помирила его с матерью.
        – Меня там точно не убьют? – голос изменил ей, сорвался на сиплый хрип.
        Глеб посмотрел на нее через плечо, усмехнулся:
        – Нет. ТАМ точно не убьют.
        – Варя… Я могу вас так называть? – Мерлин прищурился. – Повторюсь, старшим в вашей группе назначается Глеб. Он занимается обеспечением безопасности, связью, прикрытием… Но если его срежут…
        – Его могут убить? – у Варвары похолодели ладони.
        – …Убить, ранить, захватить. В любом случае, ваша задача – выжить и передать мне информацию об этом. Запомните номер. 8-914-444-22-22. Это мой номер. Он всегда на связи. Записывать его нигде не надо, надо запомнить. Повтори, чтобы я знал, что ты запомнила. – Варвара повторила. – Достаточно сказать по нему «Кнут» в любом сочетании. И я пойму.
        Он смотрел на нее пристально, будто надеясь вбить данные.
        Девушка неохотно кивнула.
        – Ну вот и славно. Поехали тогда, ребята. Времени мало.
        Выбираясь из машины, поднял вверх согнутую в локте руку, покрутил по часовой стрелке. Фадеев улыбнулся привычному жесту Мерлина – «по позициям» – все-таки командиры бывшими не бывают.
        Медленно выдохнул, выруливая на дорогу. Посмотрел на притихшую Варвару:
        – Не дрейфь. Все нормально будет!

* * *
        Алина ее ждала около ателье с тремя обувными коробками в руках – видимо, забирала их у загадочного «Карла». Посмотрела на девушку профессионально-оценивающе, кивнула на дверь:
        – Пошли, у меня все готово.
        – У вас тридцать минут! – Фадеев вышел из машины, хлопнул дверцей.
        Алина посмотрела на него свысока, но промолчала, пропустив вперед Варвару.
        – «Тридцать минут», – передразнила, когда они оказались внутри. – Вечно лезут не в свое дело, верно я говорю?
        Варвара до такой степени волновалась, что не могла ни слова произнести. В груди разрастался жесткий, колючий комок, который то подкатывал к горлу – и тогда становилось трудно дышать, то застывшей смолой стекал вниз – и тогда начинало тошнить. Ноги подкашивались, ладони вспотели.
        – Ты в норме? – Алина с сомнением уставилась на нее.
        Варвара кивнула, шумно выдохнула.
        – Важная встреча? – догадалась Алина.
        – Не то слово.
        – Ну погоди, сейчас тебя в порядок приведем, будешь на миллион долларов выглядеть.
        – Надо на два, – Варвара попробовала улыбнуться, получилась кривая гримаса.
        Алина посмотрела с сочувствием, принесла костюм. Тонкий, светло-бирюзовый, лаконичный и изысканный. Брюки, пиджак.
        – Под пиджак вот это наденешь, – перевесила ближе шелковую маечку на тонких бретельках.
        Варвара чувствовала, как нарастает волнение. Уже не очень соображала, что с ней делают ловкие и крепкие пальцы Алины. Послушно выполняла все ее требования, что-то отвечала. В ушах шумело.
        – Эй, ты сама не своя, – Алина остановила ее, положила руки на плечи. – Может, успокоительного?
        Варвара покачала головой, нервно сглотнула.
        Тогда Алина подтолкнула к зеркалу.
        Из отражения на нее смотрела высокая незнакомка: темные пряди чуть выбились из прически, в темно-зеленых глазах искрилось недоумение и вызов.
        Алина исчезла на мгновение, вернулась с флакончиком духов. Пара капель за ухом, на грудь, чуть ниже уровня декольте. Удовлетворенно вздохнула. Протянула бутылочку с водой.
        – На, здесь успокоительное капнула, – сунула в руку Варваре. – Фадееву пить не давай, он за рулем.
        Варя автоматически кивнула, открутив крышку, сделала большой глоток. Особо разницы не почувствовала, валерьянкой вроде не пахнет.
        Но ком в груди стал чуть легче. А в голове прояснилось. На прощание она даже смогла улыбнуться.
        – Спасибо, – обняла девушку. – Костюм верну в целости и сохранности.
        – Это к Светлане Григорьевне, я коллекцией не распоряжаюсь.
        Фадеев ждал ее у машины, один – Мерлин куда-то исчез.
        Мужчина развернулся на стук двери служебного входа и замер, глупо улыбаясь. Взгляд блуждал, исследуя ее губы, шею и острые ключицы. Не сразу нашелся, что сказать, когда она подошла ближе. Когда ветер, коснувшись ее волос, донес до нее горьковато-сладкий, манящий аромат, нервно сглотнул, чувствуя себя впервые влюбившимся пацаном.
        – Мне кажется или вы, Глеб Иванович, дар речи потеряли? – Варя замерла у приоткрытой Фадеевым пассажирской двери.
        Глеб улыбнулся мечтательно, отвел взгляд:
        – Выглядишь сногсшибательно, – легко коснулся ее плеча, втянул носом шлейф ее духов.
        Она царственно опустилась на пассажирское место, посмотрела на него с удивлением и интересом. Лучшее зеркало, которое никогда не врет – взгляд мужчины. И Варваре нравилось то, что она ловила во взгляде Фадеева.
        Закусила губу, краснея от нового ощущения, пьянящего, волшебного.
        Они молчали всю дорогу.
        Притормозив на парковке у здания заказчика. Глеб, наконец, повернулся к ней.
        – Наша задача – передать материалы и, главное, флешку – в нее вмонтированы «жучки», внешние и программные, что для нас даже важнее. Они должны помочь отследить всех пользователей, которые открывали код… И причастны к попытке хищения данных.
        – Включая людей Барановского?
        – И особенно тех, на кого он работает, – Фадеев посмотрел вдаль.
        Варвара кивнула:
        – Как мне действовать?
        – Смело, нагло, это сильно раздражает и отвлекает. На меня это произвело неизгладимое впечатление во время нашей встречи на КПП. Чем больше они ошибок совершат, тем лучше. И еще – нам надо разыграть карту с секретностью материала и передать информацию только заказчику, только ему.
        – Вы хотите отследить, кто сливает информацию Барановскому в Министерстве? – догадалась Варвара.
        Фадеев кивнул.
        – Все верно. И эта часть работы на тебе, – он подмигнул.
        И, подхватив плоскую коробку с заднего сидения, вышел из машины.
        На улице к ним присоединился улыбчивый парень, пожал руку Фадееву, как давно знакомому, тихо представился:
        – От Бородина. Артем. Куда коробки разгружать?
        И кивнул на раскрытый багажник, в котором томились на солнцепеке четыре коробки из-под офисной бумаги.
        – Пока на проходную проноси, сейчас узнаем, где приемка будет.
        Толкнув тяжелую дверь, пропустил вперед Варвару.
        Они неторопливо оформили временные пропуска, прошли к лифтам.
        – Ты чего напряглась? – Фадеев лениво улыбался, хотя по стрелочкам в уголках глаз, по напряжению, затаенному в их глубине, Варвара поняла – играет.
        – А зачем так много коробок? – спросила вместо ответа, кивнула на короб в руках Глеба. – Я думала, все у тебя.
        – Нет, у меня ключ и носитель с актами, а в коробках – распечатка кода. Так сказать, на материальном носителе.
        Двери лифта сомкнулись за ними, Фадеев наклонился к ее виску, прошептал:
        – Плечи распрямила. Наглую физиономию включила, как тогда, на посту. Ты – дочь олигарха Толмачева и будущая владелица High Tech Group.
        Варвара посмотрела на него с ужасом:
        – Что?
        – Проходишь к столу, садишься первой, ни на кого не оглядывайся. Ты – мой эффект неожиданности, – Он смотрел уверенно, с привычной усмешкой. – Не дрейфь, Марфа Васильевна, – и будто невзначай, провел по девичьей спине, от лопаток вниз, к пояснице. И когда лифт уже замер на десятом этаже, ладонь безопасника скользнула ниже. Поймав взгляд девушки, тихо хохотнул: – Вот так и смотри, будто порвать всех хочешь на тысячу маленьких заказчиков.
        Глава 19. Совещание
        – До-оброго дня, Глеб Иванович, – к ним сразу бросился пожилой, начинающий полнеть мужчина с неопрятной бородкой, остро и любопытно уколол Варвару взглядом, – а мы без вас не начинаем, ждем! Григорий Григорьевич-то подъедет?
        – Нет, он в больнице, – Фадеев сдержанно приветствовал незнакомца, представил Варваре: – Николай Николаевич Кощеев, начальник департамента. Наш куратор. Варвара Степановна Андрейчик.
        – Очарован, – Кощеев старомодно припал к руке. – Наша сегодняшняя встреча будет вдвойне приятной, в такой-то компании. Или вы просто так с Глебом Ивановичем?
        – Не просто, не просто, – Фадеев ответил вместо нее. – Давайте уже начнем?
        В кабинет вошел раскрасневшийся и потный Артем, внес одну за другой коробки с документами. Шумно выдохнул:
        – Все, Глеб Иванович!
        Они перешли в небольшую переговорную: Варвара, Глеб, Артем и семеро представителей заказчика.
        Варвара прошла за стол, села в центре. Глеб, широко отодвинув кресло, устроился по правую руку от нее. Артем, не привлекая к себе внимания, пристроился у стены, на стуле. Варвара догадалась – он ведет запись.
        – Что, давайте начнем, – пропел Кощеев, энергично потирая руки. – Глеба Ивановича, конечно, все присутствующие знают. Очень печально, что Григорий Григорьевич нездоров, и присутствовать на нашей встрече не может.
        – А как же тогда быть? Со стороны исполнителя должны присутствовать двое, – напряглась дама в толстых очках, перевела взгляд на Фадеева и – с любопытством – на молчавшую до сих пор Варвару.
        – Не беспокойтесь, мы это предусмотрели, – Глеб распахнул папку, достал бланки доверенностей, протянул оригиналы для ознакомления и копии – для материалов дела. – Его заменит Варвара Степановна Андрейчик. Со всеми полномочиями и допусками, необходимыми нам сегодня. Она исполняет обязанности Григория Толмачева.
        Все взгляды были обращены на Варвару. Она кивнула, поздоровалась с достоинством:
        – Здравствуйте.
        Члены комиссии переглянулись. Кто-то с любопытством, кто-то равнодушно сделал пометку в блокноте, вписав имя и отчество Варвары. Дама в очках пристально изучала бумаги, переданные Фадеевым, вздохнула:
        – Надо было вам это раньше сказать, сейчас придется делать правки в протоколе, – оригиналы отдала Глебу.
        Кощеев развел руками:
        – Ну, раз юристы препятствий не видят, то и нам нечего, – достал из папки лист бумаги: – У нас руководство распоряжение выпустило, утвердило состав комиссии.
        Он бегло зачитал список: фамилия, имя, отчество, должность. Варвара зацепилась за два имени – Илья Вадимович Зарайский и Роман Антонович Теплов, – мимо которых Кощеев пробежался нарочито небрежно, отметив, что они «по согласованию».
        – По какому именно согласованию? – Варвара подалась вперед, подцепила пальцем копию распоряжения и придвинула к себе.
        – По личному, – Кощеев запнулся. – И с организацией-работодателем.
        Варвара покачала головой:
        – Нет, погодите. Конкретнее можно?
        Дама в очках сердито пояснила:
        – В соответствии с контрактом, – она назвала номер раздела и пункт, – заказчик вправе пригласить специалиста для оценки качества проведенных работ и оказанных услуг. Вы же читали контракт?
        – Безусловно, – Варвара кивнула. – Вы верно отметили: «специалиста». Я поэтому и интересуюсь квалификацией приглашенных лиц. Диплом, опыт работы, стаж, область интересов, – он заглянула в распоряжение: – И наименование организации-работодателя господ Зарайского и Теплова. Она не указана.
        Дама в очках поджала губы, начала скучным голосом:
        – В соответствии с пунктом…
        – Не надо мне про пункты рассказывать, я их не хуже вас знаю, – Варвара полоснула ее взглядом. – Утаивание информации о приглашенных и получивших доступ к секретным разработкам третьих лиц противоречит сути заказа и требованиям законодательства о закупках для нужд обороны.
        К спору присоединился худощавый блондин чуть за сорок, до этого с интересом разглядывавший Варвару:
        – А вам не кажется, что это уже наши проблемы – соблюдение гостайны? – холодно поинтересовался.
        Девушка усмехнулась:
        – Нет, не кажется. Потому что до того момента, пока каждый член комиссии не поставит свою подпись в акте и не будет выпущено соответствующее распоряжение заказчика о приемке результата работ, все работы, расчеты, материалы, включая их материальные носители, являются собственностью АО «High Tech Group». И на них распространяются требования о коммерческой тайне и ее защите, – она откинулась на спинку кресла, положила на стол правую руку и методично побарабанила подушечками пальцев по столу. – Я вообще не понимаю сути этого спора: вам есть, что скрывать? Кроме того, формулировка, использованная в контакте, позволяет думать, что именно с нами как с исполнителем должны были быть согласованы привлеченные специалисты.
        – Ну это уж вы загнули…
        Дама в очках возмущенно фыркнула, но в контракт заглянула. Отставив в сторону бумаги, промолчала.
        Варвара окинула взглядом притихших чиновников, задержалась на Кощееве. Тот протянул:
        – Да. Неожиданная ситуация. Тайны, конечно, здесь никакой нет. Не надо конспирологии. И, вынужден согласиться, госпожа Андрейчик права. Распоряжение необходимо уточнить, – он посмотрел на коллегу справа: – Василь Игнатьич, прошу предоставить комиссии копии документов, подтверждающих квалификацию привлеченных специалистов.
        Его сосед – щуплый и неприметный Василий Игнатьевич – достал из папки бумаги, передал коллегам. Фадеев и Варвара терпеливо дожидались, пока копии не попадут к ним в руки.
        Глеб с интересом наблюдал за девушкой. Вначале боялся, что засмущается, что будет мямлить или, что еще хуже, хамить. Но Варвара держалась уверенно и спокойно. Так, будто у нее за плечами сотни две таких совещаний и даже покруче. Так, словно она не видит рангов и чинов. Он усмехнулся: может, и в самом деле не видит.
        Глеб вычислил Зарайского и Теплова сразу – они держались особняком, были мрачны и молчаливы. Старательно не привлекали к себе внимание. И, кроме всего прочего, они были единственные из присутствующих, кого он не знал лично.
        После того, как к нему попали их документы – копии трудовых книжек – он сразу перелистнул на последнюю заверенную страницу, где стояли синяя печать и отметка отдела кадров. АО «ТехноСити». Он придвинул распечатку Варваре.
        – М-м, АО «ТехноСити», занятно, – пропела та. – А вы, господин Кощеев, предлагаете оставить конспирологию. А тут в качестве привлеченного специалиста значится начальник департамента разработки программных продуктов Зарайский Илья Вадимович и главный специалист департамента развития Теплов Роман Антонович.
        – Да, так и есть, что вас теперь смущает? – дама в толстых очках заметно злилась.
        Варвара улыбнулась примирительно:
        – Только то, что привлеченные специалисты должны быть мало того, что квалифицированные, так еще и независимые. А АО «ТехноСити», согласно протоколу вскрытия конвертов, претендовал на ту же самую закупку, что и АО «High Tech Group». Как же мне отказаться видеть в этом какой-то недобрый умысел, Николай Николаевич? – и, не дав им опомниться, отрезала: – При таких обстоятельствах я вынуждена оспаривать включение в состав комиссии специалистов конкурента.
        Она уставилась на Зарайского с Тепловым. Те растерянно переглянулись, перевели взгляд на худощавого блондина чуть за сорок и замерли.
        – Это бред… Каково решение заказчика? – поинтересовался Зарайский.
        Блондин нехотя кивнул:
        – Хорошо, обойдемся собственными силами. К сожалению, приемка в таком случае займет больше времени.
        – Это не проблема, нам некуда спешить, – Варвара мельком взглянула в спины удаляющимся конкурентам. – Тем более контрактом определен предельно допустимый срок, после которого работы считаются принятыми по умолчанию.
        Она лучезарно улыбнулась.
        И только теперь посмотрела на Фадеева: в его глазах искрилось восхищение.

* * *
        Фадеев молчал, пока они спускались в лифте, молчал, пока сдавали временные пропуска, пока шли по стоянке. Варвара впитывала новое, пьянящее чувство успеха, которое вилось за плечами подобно шлейфу. Еще утром была птенцом желторотым, и вот головокружительный полет. Она жадно вдыхала по-весеннему свежий воздух, пропитанный скошенной травой, липой и щекочущей ноздри сыростью с Москвы-реки, запоминая это мгновение, это ощущение свободы и силы. Миг собственного триумфа. И знала – теперь будет пробовать снова и снова, лишь бы испытать это еще раз.
        Предложение Толмачева работать под началом Фадеева теперь не выглядело диким. Девушка перевела взгляд на Глеба, посмотрела исподтишка.
        Он завел машину, присел на капот. Скрестив руки на груди, улыбнулся.
        Варвара не выдержала, прервала молчание:
        – Как думаешь все получилось?
        Она старалась не смотреть на него – боялась, что не встретится с ним взглядом. И в то же время боялась его взгляда. Что там она найдет? Снисходительную усмешку, настороженное удивление? А может быть ему вообще все равно?
        Чтобы занять руки и спрятать неловкость, заглянула в салон, достала бутылочку с водой, ту самую, что которую дала Алина. Сделала жадный глоток сладковатой и теплой воды. По плечам растекалась усталость, возбуждение медленно угасало. Девушка запрокинула голову, посмотрела на облака.
        – Знаешь, Варь, – признался, – если бы это была наша с тобой первая встреча, то я бы побаивался тебя дразнить и троллить. Ты была сногсшибательна там, на совещании.
        Она посмотрела на него, будто с вышки прыгнула. На мгновение оглохла под его взглядом – удивленно-восторженным, заинтересованным и задумчивым. В горле пересохло.
        – То есть мне удалось изменить твое первое впечатление о себе?
        Фадеев усмехнулся, потянулся за бутылкой воды в ее руке:
        – А с чего ты взяла, что первое впечатление было таким уж ужасным и его стоит менять? – он лукаво прищурился, сделал глоток и поперхнулся. Закашлявшись, сплюнул выпитое на траву. – Нифига себе водичка! Откуда это у тебя?
        Варвара не сразу сообразила, о чем он говорит, отмахнулась небрежно:
        – Да Алина дала. Предупредила, чтобы тебе только не отдавала.
        – Гм, а что в ней? – Глеб принюхался.
        – Успокоительное, – девушка пожала плечами, отвернулась, – какая разница.
        Фадеев усмехнулся:
        – Таким успокоительным можно слона успокоить на пару-тройку дней… А я-то думаю – откуда в тебе этот задор и лихость, – он покачал головой: – Ты опасная женщина, Варвара Андрейчик.
        Варя с недоверием забрала бутылку, проворчала:
        – Чего ты прокопался ко мне… Не зря Алина сказала, тебе не показывать.
        Фадеев захохотал:
        – Так в ней минимум полбутылки мартини, а я за рулем! Как ты там на совещании в пляс не пустилась, интересно? – он распахнул перед девушкой дверь. – Не устаю тобой удивляться…
        – Да я даже не подумала, – Варвара начала оправдываться. – Я волновалась до икоты, она мне принесла, сказала, что успокоительное. Я еще обратила внимание, что привкус странный.
        – Так немудрено…
        Глеб смеялся. И от его смеха на душе становилось тепло, будто радужные огни загорались. Или все-таки действовало мартини, подмешанное Алиной в воду.
        Варвара улыбнулась.
        Они выехали со стоянки, повернули на шоссе. Проехав несколько кварталов, свернули во двор. Через него – на параллельную улицу, далее – снова во двор, петляя.
        – А мы куда едем? – Варвара поглядывала в окно, мечтательно жмурилась.
        – Пока никуда, – в голосе Фадеева послышалось напряжение. – Так, катаемся.
        – Мне надо костюм вернуть. Неудобно перед Светланой.
        Глеб не успел ответить – отвлек звонок. Посмотрев на экран сотового, активировал гарнитуру.
        – Здорово.
        – Все норм, жучок работает, снитч в системе. Отслеживаем. Как у вас?
        – Ничего интересного… От «хвоста» избавляемся.
        При этих словах Варвара подпрыгнула, заглянула в зеркало заднего вида – ничего необычного, машины.
        Глеб пояснил:
        – Вишневый ситроен, 218 САУ. Подмосковье. И белая лада, 112 МАС с московскими номерами. Пробей ребяток, чьих будут.
        Он ловко свернул к кафе, подмигнул Варваре:
        – А ты чего так напряглась? Небось и протрезвела уже? – вытащил ключи из замка зажигания. – Пойдем. Пообедаем?
        Варвара вытаращилась на него:
        – Ты что? Глеб, это сейчас шутка была?
        Он повел плечом:
        – Да нет. Ситроен поехал в сторону Садового, Лада свернула за нами. Стоит за углом, наблюдает за выездом. В машине двое. А чего ты испугалась-то?
        Он говорил это так буднично, словно это нормально – слежка и погони в центре Москвы. Хотя, в его реальности это, действительно, норма. Девушка уставилась на него: небрежная ухмылка, обманчиво рассеянный взгляд.
        – А зачем они за нами едут?
        – Ну, проверяют контакты. Куда в первую очередь двинем. А мы их обманем и пойдем обедать: им с поста отойти нельзя, будут злиться, глотать слюни, а мы с тобой чего-нибудь вкусненькое закажем. И будем пировать, а?
        – Это такой изысканный троллинг у бывших спецназовцев?
        Серые глаза будто ледяной коркой подернулись, в голосе появился металл:
        – Это такой способ дать время Мерлину их проверить и подготовить нам площадку для отступления, – он вышел на стоянку, обошел машину, чтобы открыть перед Варварой пассажирскую дверь. – И бывший спецназовцев не бывает. Даже на кладбище.
        Подал ей руку, задержав девичьи пальцы в своих чуть дольше, чем обычно, прошептал:
        – Ты только веди себя спокойно, не привлекай внимание.
        Лукаво улыбнулся.
        «Спокойно».
        Это легко сказать – Варвара словно кол проглотила. С трудом сдерживала себя, чтобы не оглядываться каждую секунду. Фадеев еще усадил ее так неудобно – спиной ко входу. Смотрел рассеянно, чуть лениво. Заказал ей салат с креветками – «Невероятно вкусный, рекомендую».
        Фадеев почесал над бровью, вздохнул устало, заметив, как Варвара вертится:
        – Может, пусть тебе мартини еще принесут? – засмеялся.
        Варвара вспылила:
        – Слушай, имей совесть. Это у тебя что ни день, то или погони, или нападения. А я – простой обыватель… У меня до знакомства с тобой и сумасшедшим семейством Толмачевых только и было приключений, что проспать лекцию и обмануть маму, что позавтракала…
        – Да-а, не густо, – протянул Глеб, продолжая улыбаться. – Как ты вообще согласилась на эту авантюру с переездом на дачу Григ-Грига? Я был уверен, что ты упрешься.
        Варвара пожала плечами:
        – Мама попросила, сказала, что ей будет скучно…
        – С молодым-то мужем? – он улыбнулся еще шире, взял в руки мобильный, повертел его в руках: – И ты в это поверила?
        – Ну… мама никогда не была замечена в манипуляциях, – принесли салат, девушка уткнулась в него. – Так ты не был уверен, что я приеду? И каков был запасной план?
        Он откинулся на спинку кресла, равнодушно окинул взглядом зал. Варвара подперла щеку, подглядывая за ним: он наблюдал за ней или за входом? Девушка никак не могла понять.
        Мужчина отозвался:
        – Обман, манипуляция, шантаж. В крайнем случае пришлось бы применить силу. В дело бы пошло все.
        – И кто-то еще говорил, что я опасная женщина, – Варвара отвела взгляд.
        В кафе зашел мужчина, подошел к барной стойке. Купил воду.
        – В сравнении с твоими шалостями я ягненок, – Фадеев будто невзначай активировал экран, сфотографировал вошедшего, одним движением отправил фото по мессенджеру. Все это проделал, продолжая беззаботно улыбаться.
        Варвара наклонилась вперед, прошептала:
        – Это кто? Это преследователь?
        Вместо ответа Фадеев заказал еще кофе.
        – Мороженое хочешь? Здесь вкусное, с фруктами, – его взгляд снова стал холодным и колким.
        Варвара проследила за ним, заметив еще двух мужчин у окна, один из них торопливо отвел глаза и отвернулся.
        Входящий сигнал сотового заставил ее вздрогнуть. Фадеев принял его, молча выслушал. Варвара видела, как медленно темнеет его взгляд, обостряются скулы, а на переносице проявляется глубокая вертикальная морщинка. В одно мгновение он весь подобрался, стал похож на заведенную пружину, запущенный часовой механизм.
        «Что-то происходит», – она отчетливо поняла это по ставшей уже знакомой тигриной пластике в его движениях: как небрежно расправил плечи, как неторопливо достал из кармана деньги и сунул под перечницу.
        – Да… Хорошо… Я понял.
        Он так же лениво улыбался, чуть щурясь на оранжевое вечернее солнце. Будто невзначай протянул к Варваре руку, погладил прохладные пальцы, уголки губ дернулись в кривой усмешке.
        Нажав отбой, улыбнулся успокаивающе широко:
        – Поехали.
        И не два ей опомниться, быстро встал, потянул за собой Варвару, широким шагом направился к выходу.
        Девушка едва успевала за ним. Все происходило, словно в немом кино, быстро, стремительно. Кадры сменялись, оставляя за собой животный страх и пустоту.
        Те двое, у окна, заметив их маневр, торопливо поднялись. К ним наперерез бросилась официантка.
        Тот, что ближе к выходу, широкоплечий и опасный, грубо оттолкнул ее, рванул за Варварой и Фадеевым.
        Безопасник дернул девушку к себе, с силой захлопнул дверь кафе так, что та едва не ударила преследователя.
        Шаг, два – непривычно медленно, будто по раскаленному песку – к машине. Рваный ветер в лицо, слепящее солнце. Тень наперерез: тот самый мужчина, что подходил к барной стойке за водой. Резкий выпад Фадеева, точный удар под дых. Внезапное ощущение свободы и незащищенности – ладонь шарила в поисках спасительной руки Глеба, единственной, которая казалось реальной сейчас. Горячая. Живая. Крепко сжимающая.
        Глеб рванул Варвару к себе, подтолкнул к машине.
        – В машину! – скомандовал.
        Голос будто из глубины. Она скорее поняла по губам, чем услышала, что он крикнул.
        Дернула ручку на себя, боковым зрением отметив, как к Фадееву приближаются со спины те двое из кафе.
        – Глеб! – она не узнала свой голос. – Сзади!
        Он развернулся вовремя, шагнул навстречу. Захват, удар ногой по голени первого нападавшего – того самого, что толкнул официантку. За ним второй, молниеносный – по горлу. Мужчина осел. Фадеев перехватил его локоть, мягко, будто играючи, завел за спину. Хруст разрывающихся суставов – их разве можно услышать вот так, будто это происходит с тобой? Добил ребром ладони по загривку. Нападавший упал к его ногам тряпичной куклой.
        Третий подоспел мгновением позже, схватил Глеба со спины, за горло. Спецназовец потянул его локоть на себя, мощно, вниз, лишая нападавшего равновесия. Подсечка, и вот уже тот завалился на бок, грохнулся спиной на асфальт. Короткий прием, выбивший почву из-под его ног.
        Еще более стремительный и короткий – добивающий, в челюсть.
        Фадеев рванул к машине.
        – Глеб, кто это? – Варвара чувствовала, как у нее зуб на зуб не попадает.
        Джип рванул со стоянки.
        Фадеев глянул в зеркало заднего вида, скомандовал:
        – Вниз легла.
        – Что?
        Он посмотрел на нее, в одно мгновение погасив взглядом панику. Отчетливо прошептал:
        – Вниз. Легла.
        И в это же мгновение – удар по корпусу машины, гулкий, рассыпающийся в легких битым стеклом. Варвара поняла – в них стреляют. Взвизгнула, наконец сообразив, что от нее хотел Фадеев – опуститься на пол машины, прижаться к нему. Чувствуя, как машина набирает скорость, как по металлу, словно когти гигантской птицы-рок скребутся пули, сползла вниз, зажала уши ладонями.
        РАЗ.
        ДВА.
        ТРИ.
        Дышать!
        Поворот налево. Педаль газа. Рывок вперед. Гул в ушах то ли от страха, то ли от скорости.
        ЧЕТЫРЕ.
        ПЯТЬ.
        Она поняла, что будет жить.
        На этот раз они оказались проворнее, быстрее. Свист пуль остался позади.
        Фадеев рвался вперёд, подальше от места нападения, от преследователей.

* * *
        – Ч-что это было, – она никак не могла унять дрожь, подобрала под себя ноги, вцепилась в холодные ступни. Город мчался мимо них, огни сливались черно-оранжевой вуалью. Тонкой, плотной, опасной.
        – Это? – он небрежно кивнул назад. – Люди Барановского.
        – А зачем мы побежали? Чтобы спровоцировать их? Мы ведь могли просто уйти и все…
        Варвара смотрела жалобно, растирала пальцами затекшие ноги.
        Глеб покачал головой, потянулся за сотовым. Активировав экран, передал Варваре – показал последнее принятое сообщение. Варвара поняла – от Мерлина. Фото. Окровавленное тело. Вывернутые неестественно руки, сожженные подушечки пальцев. Девушка скорее догадалась интуитивно, чем узнала. Тот улыбчивый парень, Артем, что приносил на совещание коробки с документами.
        Девушка шумно задышала, справляясь с приступом тошноты.
        Фадеев забрал из помертвевших рук сотовый, сунул в карман.
        – Он вел запись совещания, на нем прослушка была. Мерлин потерял с ним связь почти сразу после встречи…
        – Но мы же выходили вместе, – Варвара вспомнила, как Артем подавал пропуск на посту охраны, сразу следом за ними. А потом куда-то исчез.
        – В туалет зашел… Нашли тело, пока мы кружили по городу.
        – Господи, ну как же это? Неужели он без прикрытия был? – у Варвары дрожали губы, пальцы сводило судорогой.
        Фадеев покосился на нее, сунул в руку бутылку с остатками подаренной Алиной воды.
        – Не исключаю, что он подставился, чтобы дать нам уйти. Мерлин сказал, что Барановский вскрыл флешку, обнаружил куклу. Сейчас будут искать нас с тобой. Эти трое, у кафе, у них приказ на наш захват. Мы просто их немного опередили. Повезло.
        Сотовый завибрировал. Фадеев принял сигнал и почти сразу перевел на громкую связь. В салоне прошелестел незнакомый голос:
        – Здорово, Глеб. Не ожидал, но ты оказался на полшага впереди, – молчание в трубке. Варвара перевела взгляд на каменное лицо Фадеева, замерла, боясь пошевелиться и выдать свое присутствие. Словно этот голос мог пристрелить ее прямо тут, посреди Москвы. – Но полшага – это так ничтожно мало. Ты напрасно обидел моих людей. Напрасно решил играть по-крупному. Это ведь не твоя игра. Кто ты? Пешка. Дворняга, выслуживающаяся за кость, брошенную хозяином…
        – Ты по делу звонишь, Аркадий Ильич, или так, потрещать да погреметь оковами? – Фадеев говорил резко. Машина свернула на шоссе, медленно вливаясь в вечернюю автомобильную пробку.
        Молчание из динамика, холодный смешок:
        – Гм, да ты еще не растерял природный оптимизм, мой друг. Короче. Мне нужен ключ. Не та шелупонь, что ты подсунул министерству, а реально работающая прога. Нужна сейчас, сию секунду…
        – Ну, хотеть не вредно, Барановский, иногда даже полезно.
        У Варвары сердце ушло в пятки, спина вспотела.
        – …Я вижу тебя, сученыш, – прошипел Барановский. – Вот прямо сейчас вижу, как ты со своей подстилкой свернул на Варшавку. Я найду тебя, слышишь? Уже, считай, нашел. И ты мне все скажешь. Сам. С удовольствием и рабской покорностью. Ты или эта чертова кукла. Как там ее? Варвара Андрейчик?
        Собственное имя, произнесенное с такой ненавистью и желчью, звучало дико и незнакомо. У Варвары округлились глаза.
        – Ну, попробуй, Аркадий Иванович, – небрежно бросил Фадеев.
        Отбил вызов.
        Посмотрел на притихшую Варвару.
        – Не дрейфь, прорвемся, Варвара Степановна.
        – Он правда знает, где мы?
        Фадеев пожал плечами:
        – Вероятно. Это не сложно. Мог чувачок, что в кафе заходил и у барной стойки терся, маячок закрепить на машину, а мы в спешке не заметили.
        А про себя подумал: «А скорее всего по GPS пробили, не просто же так турецкая МИТ засветилась».
        И это все – прослушка, дочка Барановского в заложниках, труп Артема – очень настораживало. Это все говорило, что точка невозврата пройдена, первая жертва принесена. И сейчас Барановскому нечего терять. Он покосился на перепуганную Варвару, прикинул возможные маршруты отступления.
        «Надо предупредить Мерлина», – пульсировало в висках. Но как? Сотовый, получается, нельзя – засветит телефон Мерлина, потеряет верную защиту. У Варвары – тоже корпоративный, если пробили его номер, значит, вероятно, и ее. Личный номер у парней, он так и не забрал аппарат от техников.
        «Черт тебя подери, Глеб Иванович!», – он легонько барабанил по рулю. Оглядывался.
        В висках методично тикали секунды, утекали водой сквозь пальцы, так и не принося решения.
        Город замер в пробке.
        – Пошли, – тихо скомандовал, рывком открывая дверь.
        Он вышел на проезжую часть под сигналы проезжающих мимо автомобилей. Оставил ключ в замке зажигания, сотовый – в салоне, двери распахнутыми. Подхватил Варвару под локоть и рванул через сквер к метро.
        Притормозил у группы подростком, на спортплощадке, достал пятисотку:
        – Парни, срочно позвонить надо.
        – Ну, звони, – отозвался один из парней, с интересом уставившись на Варвару и подхватывая купюру.
        Фадеев набрал номер, коротко сообщил:
        – Это Кнут. Нас нашли. Иду на дно.
        – Варвара с тобой?
        – Да, – Глеб не отпускал ее руку.
        – Барановскому она нужна.
        – Варя?
        – Да. Мне нужна эта ночь, Кнут. Сидите тихо.
        – До связи.
        Фадеев вернул сотовый, краем глаза отметив, как к его машине подошел неизвестный, заглянул в салон.
        Не дожидаясь, пока их обнаружат, поторопился к метро.
        Гигантская буква «М» искрилась красным, к ней стекались людские потоки. Они растворились в нем, растаяли безликими тенями. Душное вагонное нутро, пропитанное запахами чужих тел, сырым воздухом и дорогой.
        Они ехали все дальше, остановка за остановкой, переход за переходом тянулись в спальный район. Только его горячая рука, сильное плечо и странная полуулыбка, блуждающая на губах.
        Будто невзначай, прикрывая от толпы, он обнял ее за талию, привлек к себе.
        Будто невзначай, боясь упасть при торможении, она прильнула к нему и уткнулась носом в изгиб шеи, чуть выше канта черной футболки, вдыхая холодный и дерзкий аромат и тайком разглядывая узор на татуировке.
        ШЕСТЬ.
        СЕМЬ.
        ВОСЕМЬ.
        Шаг за шагом – в другую жизнь. За ним.
        Глава 20. Командиры бывшими не бывают
        Пальцы переплелись, указательный задумчиво поглаживал запястье, будоражил кровь. Так, словно они пара. Словно у них есть прошлое и настоящее. И мысли о будущем. Варвара закусила губу, уже не зная, делает ли он это по рассеянности или специально играет, чтобы не привлекать внимание таксиста.
        – Здесь затормозите, сигарет хочу купить, – бросил водителю.
        «Играет», – разочарованно пронеслось в голове. Потому что Глеб не курит. Значит, это все – очередной спектакль. Зло выдернула руку. Глеб изогнул бровь, посмотрел странно, тяжело, и снова взял руку в свою.
        Только на этот раз крепче.
        ДЕВЯТЬ.
        Машина остановилась у придомового магазинчика. Глеб распахнул свою дверь, потянул за собой Варвару. Ей пришлось неудобно скользить по сиденью, разворачиваться, балансируя и придерживаясь за переднее пассажирское кресло свободной рукой. Глеб смотрел рассеянно по сторонам, захлопнув дверцу, направился в магазин. Не расцепляя рук.
        Варвара едва поспевала за ним.
        Купив пачку сигарет, расплатился наличкой.
        Пока девушка-продавец отсчитывала сдачу, порывисто обнял Варю за шею, привлек к себе и звонко поцеловал в губы. Откровенно, буднично. Будто делал это много раз. И опять – взгляд куда-то в сторону, мимо нее.
        Девушка вспыхнула, от неловкости опустила глаза.
        – Не отставай, – буркнул на выходе, уже толкая от себя дверь.
        Уверенно потянул за собой.
        Варвара чувствовала силу его рук. Их безапелляционную уверенность в собственной правоте. Шаги по мокрому после дождя асфальту отдавались в груди, дыхание рвалось то ли от страха, то ли от тревоги. Перед глазами стояли фотографии растерзанного тела. Неужели какие-то деньги этого стоят? Это же всего лишь деньги. Чертов бизнес. Как же так можно? Что должно происходить в сердце человека, чтобы перейти эту черту. Какая мотивация должна толкнуть, чтобы перерезать горло. Чтобы сделать вот это все?
        Она всхлипнула и поймала на себя настороженный взгляд Глеба, мгновенный укол серо-голубой стали, холод по венам, будто прививка.
        Собраться.
        Не раскисать.
        Она сама в это вляпалась. И он просил не доставлять ему дополнительные хлопоты. Надо было сидеть дома и не ехать ни на какую виллу.
        – Куда мы идем? – спросила, удивляясь хрипоте в голосе.
        – Ко мне идем.
        Он нырнул в подъезд, заволок ее за собой. Мимо приветливо распахнувшихся дверей лифта, потянул на лестничную клетку. Пройдя пешком на второй этаж, замер, прислушиваясь.
        Темный подъезд звенел тишиной, рассыпался их собственным тревожным дыханием.
        – Пошли, – скомандовал, увлекая еще на один пролет выше, нажал кнопку вызова кабины.
        В бледном электрическом свете его черты обострились. Он по-прежнему избегал встречаться с ней взглядом. И это беспокоило, волновало. Будто стоишь на краю, а у тебя нет опоры. Она приоткрыла рот, чтобы спросить, Глеб, каким-то звериным чутьем уловив ее желание, строго бросил:
        – Потом, – и подтолкнул в распахнувшиеся двери.
        Верхняя кнопка. Звон ключей в кармане.
        Вышел на площадку. Две двери, Варвара в нерешительности замерла, а он уже потянул ее снова на лестничную площадку, выше.
        – Ты же говорил – к тебе? Ты на чердаке живешь? – не унималась она.
        Уже приготовила шутку про Карлсона…
        – Да, сейчас пропеллер включу и полетим шалить по крышам, – отозвался устало.
        Варвара закусила губу и нахмурилась. Было очень неудобно вот так идти, держась за руки. Но оказалось, это единственно возможная связь с ним. Живым. Большим. Горячим и надежным. Кровь будоражило воспоминание о его поцелуе, и желание укрыться от всего рядом с ним. Потому что рядом с ним не страшно. Он как скала, за которой оазис.
        Он застыл перед дверью на чердак, ловко повернул навесной замок. Отодвинулся, приглашая войти.
        – Ты что, серьезно? – она замерла, оглянулась через плечо, будто рассчитывая что на пыльный чердак он зовет кого-то другого, не ее.
        Горячая ладонь легла между лопаток, подтолкнула вперед:
        – Серьезно-серьезно. Вперед!
        Сам шагнул следом за ней. На одно мгновение выпустил ладонь, но только для того, чтобы просунуть руки через прутья и защелкнуть снаружи навесной замок.
        Снова сцепил ее пальцы, потянул вперед.
        – Пошли.
        Темный чердак, трубы. Мотки проволоки и пустые катушки. Груды битых кирпичей, жестянка, полная окурков.
        Новая решетка и еще одна дверь.
        – Мы в соседний подъезд зашли? – догадалась Варвара, наконец.
        Глеб молча кивнул, пропустил ее вперед, сам закрыл дверь, аккуратно сунул в ячейку ушко замка, чтобы тот только выглядел закрытым, но не защелкнулся, потянул девушку вниз.
        Два пролета. Замер. Прислушался.
        Спустился медленно, как кошка, вниз, еще на один этаж.
        – Стой тут, – скомандовал, оставив ее на лестнице. Сам спустился вниз, на лестничную клетку, внимательно осмотрел дверь.
        Осмотрел дверь, ручку, заглянул под нее.
        Удовлетворившись, аккуратно вставил ключ в замочную скважину, неслышно повернул. Мягко надавил локтем, распахнул дверь, приглашая войти.
        – Свет не включай, – скомандовал, когда Варвара поравнялась с ним.
        Подтолкнул внутрь и бесшумно притворил за ними дверь.
        Сбросил кроссовки, прошел в комнату, а Варвара так и стояла на пороге, не решаясь сделать следующий шаг. Он выглянул из комнаты:
        – Ты чего там застряла?
        – Ты всегда так живешь?
        – Почти. Я этой квартирой редко пользуюсь. Официально я проживаю по другому адресу.
        – А это что? Типа конспиративная? Или квартира для плохого настроения, как в мультике? – спросила с издевкой.
        Он не ответил: хлопнула дверца холодильника, зашумел чайник.
        – Есть хочешь? – спросил, выглянув в коридор. – Есть хлеб, плавленый сыр и ветчина. Быстро едим и спать. Подъем в 5 утра, срываемся и едем к Мерлину.
        – Можно я сразу… спать?
        Он замер, в темном проеме застыла его тень: сильные плечи, тонкая талия. Руки нырнули в карманы. Кивнул:
        – Занимай спальню. Я в комнате. Ванная прямо по коридору и налево. В шкафчике полотенца, шампунь, – дал ц.у. и скрылся в кухне.
        Варвара быстро умылась и, пройдя в комнату, нырнула под одеяло. Но сон не шел. В начале прислушивалась к его шагам, шуму воды в ванной, тихому разговору по сотовому. Потом все стихло.
        Шум дождя за окном, шелест воды по подоконнику, тихое шептание ветра.
        Тревога захлестывала. Ледяным обручем сдавила легкие, выжимая из них воздух. По капле, подкрадываясь к горлу, сдавливая его липкой рукой.
        Окровавленное тело. Вывернутые неестественно руки, сожженные подушечки пальцев. Мертвое лицо повернулось к ней. Черные безжизненные губы прошептали:
        – Завтра…
        Варя закричала, вырываясь из сонного бреда. Подскочила.
        Все тихо. Привычно шелестит дождь за окном. Только теперь в его голосе слышался мертвенный шепот, предупреждение.
        Соскользнула с кровати, ощупью, держась за стену вышла в коридор.
        Справа дверь в ванную. Слева светлели два проема, гостиная и кухня.
        Варвара сделала несколько шагов вперед и замерла в проходе. Мучаясь неловкостью, сделала следующий шаг и оказалась нос к носу с Глебом:
        – Ты чего не спишь? – прошептал жестко.
        Горячая ладонь легла на ее обнаженные плечи, нырнула под волосы, заставила запрокинуть голову. Прямой взгляд, как фонарь на тесной лесной дороге. Она ухватилась за него, потянулась как мотылек к огню.
        ДЕСЯТЬ.
        Полшага вперед.
        Один поцелуй. Несмелый. Неловкий. Угодил даже не в губы, а в уголок рта. Мазнул по мягкой щетине.
        Варя невесомо коснулась пальцами покрытого татуировкой плеча. На мгновение замерла, запоминая чувство головокружительной близости, невысказанного признания и брошенного в пустоту обещания. Его запах горьковато-холодный, дымный, сводящий с ума. Его сила и уверенность – они покоряли, заставляли примерять их на себя, кутаться в них, загораживаясь от опасности.
        Он не ответил на поцелуй. Только ладонь на ее затылке потяжелела. И взгляд стал пронзительнее, ярче. Впервые он смотрел на нее так, не отводил и не прятал взгляд, впервые она могла прочитать, что в нем таится. Могла прочитать, но понять – нет.
        Она слышала, как учащенно бьется его сердце, срывается дыхание. Погибала в светло-серой глубине, в очертании губ, надежности плеч.
        Пальцы на затылке ожили, перебирая мягкие пряди. Скользнули к плечам, будто невзначай зацепив тонкие бретельки топа, потянули их вниз. Погладили острую ключицу. Снова вернулись к шее, обхватили ее ласково. Большой палец задумчиво скользнул по девичьим губам, погладил дразня, изучая. Считывая, как открытую на первой странице книгу.
        Девушка прикрыла глаза, медленно выдохнула, избавляясь от скреп.
        Будь как будет.
        Покорно опустила руки.
        И он почувствовал это. Привлек к себе.
        – Что же ты делаешь со мной, – прошептал в губы, и прежде, чем она успела ответить, поцеловал.
        Нет, не так ослепляюще-жарко, как тогда, в лесу.
        И не так зло, как в ее спальне в доме Толмачева.
        Долгий. Трепетный. И голодный поцелуй. Он овладевал ею тягуче-медленно, проникая глубже. Под кожу. Растекаясь томительным жаром по венам. Продлевая каждое мгновение бесконечно. Подхватывая его, словно фокусник – брошенный в воздух шелковый платок.
        Ее мир, впервые окрашенный неведомыми чувствами, рассыпался под его пальцами калейдоскопом огней.
        Подхватив девушку на руки, отнес ее в спальню. Неторопливо опустил на кровать. Она была крошечная, эта девочка, что трепетно ждала его ласку, нежная, неопытная и ранимая. И он боялся сломать ее. Боялся проснуться рядом с ней и понять, что больше нет той, которая сводила с ума ведьмовским взглядом, острым как лезвие бритвы, темным и неспокойным, как омут. Боялся, что увидит в них обиду и разочарование. Ведь он – взрослый, опытный и знающий. И именно он должен сейчас остановиться.
        Он шагнул назад.
        Словно прочитав его мысли, Варвара привстала на локтях, позвала тихо:
        – Глеб. Не уходи. Просто будь со мной.
        Девичьи руки тянулись к нему, ведьмовские омуты затягивали, подавляя болотной зеленью волю, блеском манящим и лихорадочным, вытесняя последние ноты разума, которые еще оставались в его голове.
        Ее запах волновал.
        От ее наивности срывало голову.
        Ее желание побеждало.
        – Ты жалеть потом будешь, – прошептал, будто извиняясь.
        Она встала на колени, привлекла к себе так, будто уже владела им, властно и горячо. И вернула поцелуй. Тот, что из леса, и другой, злой и жадный, за который он себя больше всего винил.
        И больше его не осталось.
        Губы сплелись в жадном поцелуе, руки обнимали хмельно и тягуче, опутывали лаской, покоряя волю, сплетая судьбы.
        Нежный изгиб шеи, ее жаркое дыхание, от которого подкашивались колени.
        Она вздрагивала от его прикосновений, открывалась трепетно и доверчиво. Шла следом за ним, будто над пропастью за канатоходцем и смотрела в глаза. Он ловил ее истому, цеплялся за ее желание, как за путеводную нить, с наслаждением улавливая, как эта девочка становится оголенным нервом. Его оголенным нервом. Когда сердцебиение одного оказывается сердцебиением другого, когда каждое движение – это шаг навстречу.
        Он тонул в зеленом омуте ее глаз, путался в шелке волос, рассыпался ее ароматом, манящим, острым.
        Завтра наступит совсем другое утро.
        Она стонала в его руках, кружила в неистовом танце, послушно возвращая его ласки. Шептала горячо его имя, как молитву, как ведьмовской заговор, накрепко запечатывая его судьбу в своих руках.
        Ее удивленный вздох вырвался, смешался с его дыханием. Ветер подхватил их, вырвал из тревожного сегодня, смешивая с несказанным.
        Она – теперь его. Вся. Без остатка.

* * *
        Она уткнулась носом в изгиб его локтя. Тихо спала. Ресницы подрагивали, на губах блуждала странная, беззащитная улыбка, легкая и доверчивая. Тонкий, прорвавшийся сквозь облака лунный блик, играл с ее волосами, гладил их задумчиво и нежно. Совсем как Глеб.
        Он мягко высвободил руку, сел на кровати.
        Третий час ночи. Самое время подумать.
        Итак, Мерлин пробил подозрительный блог. Сбросил ему ссылку. Чуть больше десятка статей. Мерлин пробил владельцев площадки, выяснил айпи – половина статей написаны с их адреса, с виллы Толмачева. Еще несколько последних – с другого, неизвестного пока. Перечитав вечером материал, Глеб понял – автор блога не просто житель из поселка и собиратель горяченькой информации о жизни московского олигарха. Он бывал в доме, знает распорядок дня хозяев, привычки, особенности быта.
        Он потянулся к своим вещам, достал из кармана запасной сотовый, с незасвеченной sim-картой. Активировал экран и вышел в интернет.
        Нашел тот самый блог.
        Лютики-цветочки, ванильная жизнь ванильного олигарха.
        Пробежался глазами по заголовкам, ткнул пальцем в последнюю статью.
        Она больше других его заинтересовала.
        «Вот вроде и олигарх, и дом – полная чаша с красавицей молодой женой. А проблемы все такие же, как у простых смертных. Конкурент-самодур, взбалмошные дети, странный салат с ананасами на ужин и сомнительные приключения, приведшие к больничке. Даже интернет барахлит, как у простых смертных. Хотя, казалось бы, здесь подвоха не может быть, некоторые олигархи могут и выделенный спутник себе позволить (не проверял, но так думаю), но вот пишу этот пост, вынужденный воспользоваться мобильным интернетом. О, ладно, о чем это я? Про всевозможные кулинарные изыски… Гм. Давайте поговорим о них. Мне кажется, бедные олигархи связаны этим стереотипом даже больше, чем мы. Положено любить лобстеров и артишоки – они послушно любят. Но в душе мечтают о простой гречневой каше и домашних оладушках. Потому что откуда у (условно) рязанского мужика, выбившегося в люди и разбогатевшего, может появиться любовь к ананасам в салате, лобстерам и артишокам? Правильно – ни откуда. Но положено. Вот и любят. И нечастные управляющие бегают в поисках загадочного Gata Freezer’а, чтобы угодить оригиналам и нашим с вами стереотипам. И
в связи с этим предлагаю флешмоб – моду на что у олигархов запустим? Предлагайте в комментариях!».
        Фадеев перебирал фразы, будто жонглер – кольца.
        …странный салат с ананасами на ужин…
        …интернет барахлит…
        Он скользнул взглядом на дату публикации: позавчера.
        Черт возьми. Он знает этот вечер. И «молодую жену», и «конкурента-самодура», а «сомнительные приключение» – не покушение ли это? Получается, этот журналист либо знает такие подробности, либо вхож в дом, более того, сидел за одним с ним столом или мог видеть их ужин.
        Совпадение?
        Взгляд снова зацепился за текст. Выхватил беспокоящее «Gata Freezer»… Если Мерлин прав, то это не просто «замороженная кошка», это слегка видоизмененный фрагмент ЕГО кода, ЕГО ключа безопасности: первые символы, которые он использовал как наименование файла. Того самого, который оказался частично слит Барановскому. Именно благодаря этому странному сочетанию букв, на блог вышли ребята Мерлина. И Барановский.
        Под сердцем стало холодно и колко. Получается, Барановский и турки уже минимум сутки копают под этого горе-блогера. И, поймай они его сейчас, он вряд ли отделается так же «легко» как бедолага Артем: инфу из него будут тянуть клещами, если потребуется.
        «Откуда он услышал это название, журналист Антон Казаков, кем бы он ни был: Мерлин установил, что имя вымышленное.
        Но, очевидно, Фадеев с ним знаком. «Кто?» – пульсировало в висках.
        Он перебирал в памяти всех, с кем встречался в этот вечер. Охрана, горничная, повар, управляющий. Кто? Кто из них?
        Варвара пошевелилась рядом, потянулась. Приоткрыла глаза.
        – Глеб, уже пять? – прошептала сонно.
        Он наклонился к ней, поцеловал в висок, вдохнул сладкий аромат ее волос, пропитанных полевыми травами и летом, ярким, беззаботным.
        – Нет еще. Спи. Подумать надо…
        – М-м, ладно, – она отвернулась, – тогда это без меня.
        Вздохнула.
        Он смотрел на нее.
        «А родственники могли разместить этот блог? – озадачился. – Олег? Светлана?». Он вчитывался в тексты, открывая одну за другой статьи блога «Дзен московского олигарха». Легкий слог, ироничный, грамотный. «Нет, это не они», – отчетливо понял.
        Окинул взглядом страницу. Роскошные гортензии цвета лазурита, пышнотелые циннии и розы во всем их цветущем многообразии. Он пригляделся к одной фотографии, открыл статью, чтобы увеличить картинку: нежный серо-голубой цветок, изысканный и тонкий. Он видел такой в парке Толмачева. На беседке. Той самой, в которой они с Варварой болтали несколько дней назад.
        Он перевел взгляд на девушку.
        Дотронулся до плеча:
        – Варь, а у тебя только тот сотовый, что я тебе дал?
        Девушка перевернулась на спину, подтянула до подбородка одеяло.
        – Нет. А что?
        – Можешь дать?
        Девушка выдернула из-под него одеяло, закуталась в него. Сонно пошлепала в коридор.
        Вернулась с сумкой. Бросила ее на кровать, достала из кармана мобильник.
        Протянула Глебу:
        – Это Данька дал свой, еще тогда, в ТРЦ.
        Фадеев протянул руку за мобильным. Задумался.
        – Что? Что-то придумал? – девушка устроилась на кровати, подобрала под себя ноги.
        Фадеев наблюдал за изящной линией ее плеч, острыми ключицами.
        Активировал свой сотовый, показал девушке экран:
        – Твой блог? Это ты – журналист Антон Казаков?
        Она опешила, почесала под носом.
        – Ну мой. Баловалась от скуки… А что такое? – уточнила с опаской, заметив, как Фадеев напрягся.
        Все встало на свои места. Истекшая неделя методично пролистывалась перед глазами. День за днем, мгновение за мгновением.
        Приезд Варвары.
        Их первое знакомство.
        Толмачевы. Инструктаж.
        Кино и поездка в офис.
        – Gata Freezer. Где и когда ты слышала это слово?
        Девушка пожала плечами:
        – В офисе у Толмачева. Ты меня оставил в своем кабинете, я обнаружила потайную дверь, спустилась по лестнице. В кухне услышала это.
        – Кто говорил, в каком контексте?
        Варвара нахмурилась, вспоминая:
        – Женщина говорила что-то на счет поиска. И несколько раз повторила это gata freezer.
        – Gata freezer или gata-freeze? Вспомни, это важно.
        – Второе. Кажется так.
        Фадеев развернулся к ней, перехватил ладони:
        – Что дальше было?
        Варвара посмотрела на его руки, скользнула взглядом по широким плечам:
        – Ничего. Голос отдалился. Потом все стихло. Я вошла в кухню, там уже никого не оказалось. И в приемной тоже. Потом вышли юристы, с которыми ты встречался, прошли к лифтам. Я заглянула в переговорную, там был ты с еще одним человеком, мужчиной. Все.
        Фадеев набрал Мерлина:
        – Олег, проверьте, кто был в офисе вечером шестнадцатого. Во время моего совещания с юристами. Там человек Барановского светанулся, – он перевел взгляд на Варвару, улыбнулся: – Потом расскажу, – отбил вызов. – Так, Варь. Давай теперь по вот этому посту пройдемся. Что это за мужик со штрихкодом на лысине. Ты его запомнила? Описать можешь?
        – Ну, высокий такой, худощавый. Он с управляющим, Василием Федоровичем, говорил в оранжерее. Приехал, кажется с каким-то парнем, он налаживал компьютеры, в кабинете работал.
        – Тебя видели?
        – Нет, я зашла со двора, услышала голоса. Этот, со штрихкодом спиной ко мне стоял. Мне смешно стало. Я ушла, чтобы не мешать.
        – А почему смешно? Анекдоты травили?
        – Нет. Я не знаю. Этот, с татуировкой, говорил манерно, будто передразнивал кого-то, – она замолчала. – Слушай. Я вот сейчас подумала. Может быть, он передразнивал Василия Федоровича, а дразнил его. Чтобы заставить что-то сделать.
        – Что?
        – Он говорил об удобрении. Василий Федорович отнекивался. Но как-то испуганно, неуверенно.
        – Удобрение? – переспросил Глеб.
        Картинка продолжала складываться.
        – Мерлин, проверьте спальню Толмачева на предмет токсинов, ядов. Цветы посмотри. Там на подоконнике, я помню, цветы в горшках стояли, когда ему плохо было. Их раньше не было. Надо узнать, откуда они, кто принес. Возможно, на них что-то распылили.
        – Откуда ты это все знаешь?! – Мерлин сопел в трубке – куда-то торопился.
        Фадеев усмехнулся:
        – Нашел я твоего блогера.
        Шумный выдох в трубку, сопение в динамиках.
        – И кто?
        – Да вот, сидит напротив меня, идет активно на сотрудничество со следствием, – он улыбнулся.
        – Кто?
        – Ты все равно не поверишь… Варвара Степановна моя, незабвенная Андрейчик.

* * *
        В пять утра они вышли из квартиры Глеба. Так же прошли через чердак в соседний подъезд. Глеб не выпускал Варину руку, Варвара держалась за него, как за спасительную соломинку.
        – Нам точно надо идти? – спросила, когда спускались в лифте.
        Он кивнул:
        – Нас могут найти в любой момент. Лучше передвигаться по городу и попасть под защиту Мерлина.
        – Но у меня же есть ты. Ты меня защитишь.
        Он усмехнулся:
        – Против лома нет приема. Если они выяснят, что Антон Казаков и ты – одно и то же лицо, они перепашут всю Москву.
        – Да зачем я им? Из-за этого совещания?
        Фадеев покачал головой:
        – Из-за него в меньшей степени. Главное – ты опасна как свидетель. Ты наткнулась на их сеть внутри High Tech Group. И не ясно, что именно ты знаешь. Твои публикации, скорее всего, они воспримут как провокацию, как намек на то, что эти мелочи по сравнению с тем, что ты о них знаешь. Что Я о них знаю. Таких лиц лучше убрать. С другой стороны – ты идеальная уязвимость Толмачева… И моя… А значит, они могут пытаться захватить тебя, чтобы шантажировать. У Барановского и так проблема с берегами – он их просто не видит, а тут у него мощная мотивация действовать жестко.
        – Деньги?
        – Нет. Дочь. Его заказчики захватили его дочь. Собственно, поэтому Мерлин и ввязался в это дело, потому что появился след спецслужб Турции.
        Они вышли на втором этаже. Глеб подошел к окну, выглянул во двор.
        – Пока все тихо. Пошли, – потянул ее вниз.
        Прошли пролет, спустились на первый этаж. Тихий, пустынный подъезд, сумрачный и сонный.
        Фадеев толкнул от себя дверь и ударил подошедшего к ней с другой стороны человека. Мат и ругань с той, другой стороны.
        Мгновение на принятие решения.
        – Назад! – он оттолкнул Варвару от себя. – Бегом!
        Девушка послушно развернулась, полетела наверх, задыхаясь, перепрыгивая через ступени. Возня внизу, шум драки. Грохот сорванных почтовых ящиков, многоэтажная ругань.
        Третий этаж. Дышать все труднее. Легкие распирает, в ушах пульсирует кровь, застилает глаза красной пеной.
        Пятый этаж.
        Торопливые шаги за спиной. Варвара оглянулась на повороте – Глеб. Радостно выдохнула: «Жив!».
        – Вперед!
        Еще пролет, шестой этаж. Щелкнул замок открывающейся двери, на лестничную площадку высунулся черный влажный нос и любопытная морда. Фадеев как раз поравнялся с дверью.
        Распахнул ее и, напугав темноглазого пса с его сонной хозяйкой, перехватил Варвару за полу пиджака, притянул к себе и одним молниеносным движением втолкнул в квартиру, захлопнул за ней дверь.
        А сам рванул выше, уводя за собой погоню.
        Собака – добродушный палевый лабрадор – задыхалась от лая, подпрыгивала вокруг, вертелась у ног и била хвостом. Хозяйка ругалась, пыталась оттолкнуть Варвару и открыть дверь.
        – Я сейчас полицию вызову! – визжала испуганно.
        Варвара развернулась к ней спиной, прильнула к глазку. Видела, как четверо вооруженных людей промчались выше.
        – Да, полицию! Вы совершенно правы, – она повернулась к хозяйке. – Вызывайте.
        И сама полезла в карман за сотовым.
        8-914-444-2222
        – Мерлин! Нас нашли. Глеб увел их на крышу.
        – Вы где?
        Девушка с ужасом поняла, что не знает адреса. Посмотрела на притихшую хозяйку квартиры:
        – Какой здесь адрес? – девушка включила громкую связь.
        Та поджала губы:
        – Совсем обкурилась? – зло прошипела. Но адрес назвала.
        – Понял. Не высовывайся.

* * *
        Фадеев нажал кнопку вызова лифта, сам выскочил на верхнюю площадку, затаился.
        Преследователей четверо.
        Его с Варварой здесь не ожидали – решили перекрыть подъезд на всякий случай. Группа захвата была у его подъезда – Глеб успел отметить это, открыв подъездную дверь. Поэтому у него только одна попытка, чтобы снять «хвост» и спрятаться. В одиночку вооруженную бригаду Барановского он вряд ли одолеет. Хотя…
        Топот пролетом ниже, шумное дыхание. Фадеев посчитал по мелькнувшим теням – по-прежнему четверо. Бегут скученно, друг за другом.
        «Как дети», – мелькнуло в голове.
        Первого – бритоголового детину в кожаной косухе – он снял одним ударом: открытой ладонью, зажав нос, рот и вдавив глазницы. Детина осел под ноги своим напарникам, сбил с ног следующего за ним – оба покатились по лестнице вниз. Фадеев успел сделать «добивающий» удар, жестко сработав по почкам: годы тренировок в спецназе не забывались ни на один день. Боевые приемы впитались на уровне инстинктов.
        Вторая пара уже притормозила, эффект неожиданности с ними уже не сработает. Фадеев шагнул назад, не позволив детине и его напарнику оказаться у себя за спиной – мало ли, вдруг очухаются в самый неподходящих момент.
        Замер у решетки на чердак.
        Эти двое действовали уже осторожнее, не подпуская его на расстояние вытянутой руки.
        «Ну, вам же хуже», – отметил про себя Фадеев.
        Навесной замок, так заботливо пристроенный пару минут назад, легко скользнул к нему в руку.
        Выдвинулся вперед и в сторону. Размах.
        Замок, блеснув проржавевшим боком, пролетел мимо ближайшего к Фадееву нападавшего, приземлился четко в переносицу второго. Тот ахнул, прислонился к стене и медленно сполз по ней.
        Это все Глеб отметил краешком сознания, уже притягивая к себе растерявшегося, зажатого между бесчувственными напарниками, бандитом Барановского. Удар ребром ладони по горлу. Точный, молниеносный.
        Добивающий, болевой, по ушам.
        Глеб прислушался: внизу отчетливо скрипнула дверь подъезда, он отлично знал ее «голос».
        Кабина лифта дернулась и замерла, двери распахнулись. Фадеев скользнул мимо распластавшихся на лестнице тел, заскочил в лифт в тот момент, когда двери уже дернулись, закрываясь. Нажал на первый этаж.
        Проезжая мимо третьего этажа, услышал топот и приглушенные мужские голоса.
        Приготовился, когда кабина замедлилась на первом. Двери отъехали в стороны.
        Глеб не торопился выходить на площадку: в его позиции выигрывает тот, у кого крепче нервы. У него они луженые.
        Шорох слева, едва уловимый, скорее порыв ветра, чем движение. Тень украдкой скользнула по стене.
        Удар в лицо, подсечка, и Фадеев уже затянул нападавшего в лифт, аккуратно пристроил на полу, выхватил из кобуры пистолет.
        – Ну вот, так-то оно веселее будет, – пробормотал.
        И вышел из лифта.
        Кабину утянуло наверх.
        Гомон голосов сверху, приближающиеся шаги, будто по склону горы камни сыплются.
        Глеб примерно прикинул, сколько их там. Получалось не меньше пяти. И вот-вот подтянется подмога с улицы.
        Так себе перспектива.
        Оценив свои позиции, огляделся: у двери валялась довольно крепкая, хотя и изрядно погрызенная собакой, палка, в зазубринах, с кусочками сухой коры и прилипшей травой. Отобранный пистолет, припрятал за ремень, вооружился ею, встал спиной к лифту и замахнулся.
        Стремительный выпад навстречу приближающемуся топоту.
        Первого удалось снять мгновенно, ударом в пах и жесткой подсечкой по голени.
        Зрение, слух, обоняние обострились. Угроза справа, уклонение и тут же удар. Без пощады – его точно никто щадить не будет. И изуродованный труп парня Артема тому доказательство.
        Он знал, что открыт слева, попробовал отойти к выходу.
        Выстрел оглушил ослепительной вспышкой. Глеб видел того, кто выстрелил: худощавый брюнет с тонкими, почти ангельскими чертами лица и холодной бульдожьей ухмылкой. Черное глухое дуло смотрело равнодушно, выплюнув из своего нутра серебристую пулю. Она медленно приближалась, неуклонно и стремительно.
        Стрелял не на поражение. Чтобы ранить.
        «Я им нужен живым», – отметил, усмехнувшись.
        Уклониться некуда – он зажат у стены.
        Рывком опрокинулся, бросился к двери подъезда.
        Пуля прошила тело с тихим чавкающим звуком, вцепилась в плечо Фадеева.
        Стало горячо. Руку словно оторвало и отбросило назад, неловко вывернуло.
        Мгновения замешательства хватило, чтобы ему скрутили руки, придавили к полу. Грязному, затоптанному.
        Фадеев рывком дернулся, и получил вторую пулю. Тот, высокий, что стрелял, самодовольно спустился по лестнице.
        – Добегался, Фадеев? – холодно поинтересовался.
        Скрипнула входная дверь, впустив в душное, пропахшее липкой кровью нутро подъезда оранжевый луч солнца и свежий ветер.
        – Всем оставаться на местах! – тени, сомкнувшись мощным цунами, загородили просвет.
        Глеб медленно оседал на пол и улыбался.
        – Мерлин, – прошептал на краю сознания. – Рад тебя видеть, командир.
        Олег присел перед ним на колено, посмотрел с сочувствием:
        – Скажи спасибо Варваре своей Степановне.
        Эпилог
        СПУСТЯ ДВЕ НЕДЕЛИ
        Солнце светило ярко и ласково, пробивалось сквозь кроны деревьев, рассыпая на тротуар золотые блики и дразня воробьев.
        Над небесно-голубой крышей аэропорта с утробным гулом взлетали самолеты, суетились у входа в терминал пассажиры.
        Глеб подал Толмачеву сумку, пожал руку:
        – Счастливо долететь.
        Григ-Григ вздохнул:
        – Жаль, конечно, что свадебное путешествие у меня как в комедии – по путевке, в Сибирь, – Толмачев улыбнулся, привлек к себе Ольгу Петровну. – Но, с другой стороны, когда я б еще рванул на Байкал, верно?
        Фадеев усмехнулся, почесал подбородок:
        – И то правда. Учитывая турков, за границу путь тебе заказан.
        – С нами не хотите? – Толмачев кивнул на замершую у джипа Варвару.
        – Нее, нам здесь теплее, – Фадеев усмехнулся, тоже посмотрел на девушку.
        Толмачев энергично пожал руку, вздохнул:
        – А, чертеняка, доверяю тебе самое ценное – свой крепкий сон.

* * *
        Они выехали со стоянки в молчании: Варвара поглядывала на него, покусывала губу, но молчала.
        – Может, введешь меня в курс дела. Все-таки мне почти месяц исполнять обязанности Толмачева.
        Варвара заметно нервничала.
        – Не дрейфь. В деле любого руководителя что главное?
        – Что?
        – Команда! А команда у тебя что надо.
        Он помолчал, перестраиваясь.
        – Компания Толмачева – крупнейший производитель ПО для охранных систем. Это ты уже знаешь. Системы слежения, улавливания по биопараметрам, микрочипы – это все наши разработки. Мы специализируемся на особом способе связи объекта наблюдения с базой. Своего рода связь свой-чужой, – Фадеев прищурился. – И чуть больше полугода назад мы получили заказ на разработку технического задания для минобороны. Новая система распознавания свой-чужой для ПРО… Ну, ты это уже знаешь, верно?
        Варвара кивнула, уточнила:
        – А это разве не специализированные НИИ делают?
        Глеб свернул на проселочную дорогу, усмехнулся:
        – Мы и есть… специализированное НИИ. Как ты вообще себе этот процесс представляешь?
        – Ну-у, – Варвара неопределенно протянула.
        – Вот то-то и оно. У заказчика закупками занимается вчерашняя студентка Маруся, которая в лучшем случае знает инструкции и сечет за формальным соблюдением процесса закупки. Она оператор. Есть спецы из техотдела, которым дай бог разгрести свои дела. И потом они – теоретики. Что-то где-то слышали и ладно. Их задача – формальный контроль.
        – А государственные учреждения?
        – А государственные учреждения часто не имеют технической базы, так и не восстановившись после 90-х. И в основном занимаются традиционными отраслями и сферами. Информационные технологии, информационная безопасность и базы данных не из их числа, как ты понимаешь. Ты не знала?
        Девушка смотрела в окно, прокручивая события последних недель. Задержание Барановского, допросы, показания свидетелей. Управляющий Василий Федорович признался, что получил от одного из водителей Толмачева порошок, который должен был распылись в спальне Толмачева. Оказалось, что управляющему угрожали, узнав о его связи с подругой дочери, на двадцать лет моложе его. Секретарь Толмачева, Татьяна, пришла с повинной сама. Сказала, что задолжала по кредиту, долг передали коллекторам. Звонили, угрожали ей, сыну с семьей. Потом пообещали списать часть долга, если она добудет информацию о gata-freeze – ей нужно было найти носитель, на котором он сохранен, или информацию об имени разработчика.
        Татьяна в течение месяца сливала оказавшуюся у нее в руках информацию: служебные записки, протоколы совещаний, проекты контрактов. Собственно, благодаря этой информации и была устроена DoS-атака накануне дня приемки, взломаны шифры системы видеонаблюдения.
        – Чего замолчала? – Глеб вырвал ее из раздумий. – Спрашивай.
        – Глеб, сейчас, после ареста Барановского, все закончено? Угрозы больше нет?
        Вместо ответа он усмехнулся.
        – Мы выполнили заказ, сдали работу, – отозвался нарочито бодро. – Минобороны готовится к объявлению закрытого конкурса на изготовление программного продукта по нашему техзаданию.
        – А вы в нем тоже будете участвовать? Это же не честно, вы наверняка сжульничали.
        – Есть определенные требования. Например, нельзя указать точные математические характеристики или данные, формулу, всегда указывается некая вилка от и до. Но у нас есть свои секреты, конечно, которые мы не заинтересованы выкладывать в доступ всем участникам закупки, в том числе и заказчику. Так что, если и есть «жульничество», как ты выразилась, оно строго в соответствии с законом и охраняемой законом государственной и коммерческой тайной. Это все-таки оборонзаказ, если ты понимаешь, о чем я говорю.
        – Понимаю, – Варвара рассеянно поправила волосы. – Расскажи все. Я хочу понять, как работает эта схема.
        – Так я и рассказываю. Давай на примере известного тебе контракта, – он притормозил у дома, заглушил двигатель. – В самый ответственный момент, когда работы вышли на финальную стадию, мы обнаруживаем слив инфы нашему давнему конкуренту.
        – Барановскому. Его выполнила Татьяна.
        – Да. И три программера, которые слили свои участки разработок. С кодами, примененной расшифровкой кода программирования и принципом обработки данных. По сути, Барановскому дописать код и расщелкать нашу задумку – как два пальца об асфальт, – Глеб мрачно уставился в лобовое стекло. – Но у него нет ключа. Ключ в нашем случае выполнял функцию надстройки, он должен был встроиться в готовую программу, чтобы расставить все по местам. Финальный штрих так сказать. Но он знает, что ключ есть у меня как у начальника службы безопасности. Единственный экземпляр.
        – А разработчик ключа? На него же тоже можно надавить…
        Глеб странно на нее посмотрел, усмехнулся:
        – Я и есть разработчик, Варь.
        – То есть вся эта суматоха с нападением на Толмачева, это по сути – давление на тебя?
        – Это, по сути, вычисление того, у кого ключ. Барановский действовал жестко, но вслепую.
        Глеб вышел из машины, обошел ее и распахнул пассажирскую дверцу перед Варварой, протянул ладонь. Крепко сжал хрупкие девичьи пальцы.
        – А куда ты меня сейчас привез?
        – Ты же хотела посмотреть на мою конспиративную квартиру. Вот она. Настоящая лесная берлога.
        Она стояла у крыльца небольшого деревянного коттеджа. Открытая веранда, огромное окно, мансарда.
        – Ты здесь прячешься?
        Он посмотрел с осуждением, снисходительно улыбнулся:
        – Я здесь отсыпаюсь. Пошли, – позвал за собой.
        Потянул ее внутрь.
        – А что было дальше?
        Он взошел на крыльцо, отпер дверь, приглашая войти. Тихо рассмеялся.
        – От нашего участия в разработке очень возбудились турки, как ты помнишь. Но оно и понятно: если мы завершаем разработку, то наше новое ПО выводит отечественную радиолокационную систему на новый уровень, это новейшая цифровая обработка сигнала, его высокоточное распознавания, расширение диапазона и возможность использования в особых природных условиях.
        – Неужели такое возможно? – она восхищенно смотрела на него.
        Глеб приобнял ее, рассеянно посмотрел по сторонам и снисходительно улыбнулся:
        – Говори-говори. Меня это возбуждает, – чмокнул ее в нос. – Но имей ввиду, подробности я тебе рассказывать не могу. Ибо государственная тайна и мне придется потом тебя убить, – он привлек ее к себе, – а это не рационально. У меня на тебя другие планы.
        Они зашли в дом.
        Высокий потолок со вторым светом. С балки спускались круглые светильники с узкими, будто пламя свечи, лампочками. Деревянная мебель, простая и лаконичная: два кресла у камина, мохнатый ковер, журнальный столик. В глубине, за витыми декоративными колоннами – крохотная холостяцкая кухонька.
        – Нравится? – его рука нырнула под девичью футболку, скользнула по оголенной спине.
        Неторопливый поцелуй в шею.
        Варвара зажмурилась. И он поцеловал в губы обжигающе сладко, хмельно. Растягивая колдовской момент предвкушения. Вот сейчас она обовьет его плечи руками, прильнет к нему, позволяя дойти до конца, подчиняясь и принимая его дыхание, его силу и опыт. Сейчас его имя сорвется с ее разгоряченных поцелуем губ.
        Он подтолкнул ее к лестнице на второй этаж, мягко впечатал в гладкое дерево.
        Еще несколько шагов вверх, не выпуская ее из объятий, вдыхая один на двоих воздух. Она стонала, цепляясь за его плечи, и следовала за ним.
        Кровать, застеленная мягким пледом, запах липы и теплой смолы. Его руки и стремительные ласки. Мгновение близости рассыпалось золотым дождем, искрилось. Варвара балансировала на грани, открываясь для него, чувствуя его. Минуты растягивались, утекали золотым песком сквозь пальцы, смешивались с их дыханием, все более требовательным и жадным. Она умирала с каждым новым вздохом, таяла мартовским снегом. Для него. Ослепительная истома, воздух, пропитанный его именем, тяжесть его тела.
        – Варь, ты выйдешь за меня? – прошептал горячо, веки затрепетали от его поцелуев.
        Девушка замерла, облизала пересохшие губы.
        – А ты зовешь?
        – Нет пока, считай это разведкой боем, – завладел мочкой уха, пощекотал языком.
        Она дышала все еще тяжело, рвано. От его дразнящей ласки снова подалась вперед.
        – Вот когда позовешь, тогда и узнаешь, – изловчилась, поймала его поцелуй.
        Он тихо засмеялся, высвобождаясь и устраиваясь рядом, укутал ее пледом:
        – Черт. Придется рисковать, – легко, будто пушинку, развернул спиной к себе, уткнулся в девичью шею у кромки темных как шоколад, пахнущих ведьмовскими травами волос.
        Ощущение свершившегося счастья медленно заполняло его.
        Завтра наступит новый день, в котором будет она, эта девочка, ее дыхание рядом, горячие руки и ведьмовские омуты глаз.
        Его личное просветление, суть всего. Его личный дзен.
        И главное – завтра наступит.
        От автора
        Удивительное чувство, когда история завершается.
        И пусто внутри, и легко одновременно. Глеб и Варвара прочно вошли в мою жизнь за эти месяцы, пока я рассказывала их историю, расставаться с ними жаль. Но меня ждут новые герои и новые истории: в первую очередь, обещанное читателем завершение цикла «Навигатор». Хотя… Вероятнее всего, мы встретимся с ними снова: меня «зацепил» Мерлин и история Тавра со Светланой. Есть соблазн, заглянуть к ним как-нибудь.
        Серия «Романтические детективы Евгении Кретовой» не завершена – я уже планирую познакомить вас с модным закулисьем и жизнью Высокой моды: молодой художник-модельер Стефан и красавица Ангелина окажутся в эпицентре головокружительных интриг в детективном романе «Круиз на поражение».
        Приглашаю вас в свою группу ВКонтакте, которая так и называется «Евгения Кретова||писатель», в блог на Яндекс. Дзен – так вы не пропустите ни одной новинки.
        До скорых встреч!
        Май 2020 года
        notes
        Сноски
        1
        ЦА – целевая аудитория.
        2
        Gata (исп.) кошка, freeze (англ.) заморозить.
        3
        Имеется ввиду Дональд Кнут, автор академических трудов в области программирования, начиная от структур данных и заканчивая анализом алгоритмов. Последнее направление Дональд Крут создал лично.
        4
        Имеется ввиду Федеральный закон № 44-ФЗ «О контрактной системе в сфере закупок товаров, работ, услуг для обеспечения государственных и муниципальных нужд»
        5
        Лук – от английского «look» (образ, взгляд) – модный, стильный образ.
        6
        Дебажить (сленг) – от английского to debug – избавляться от дефектов, проверять программный код на ошибки.
        7
        Задеплоить – to deploy – приводить в действие, разворачивать. Перенос кода в тестовую систему.