Обольщение Джейн Энн Кренц
        # Неискушенная провинциалка Софи выходит замуж за баснословно богатого, но высокомерного, окутанного мрачными тайнами, разочарованного в женщинах графа Рейвенвуда. Как в такой ситуации поступит молодая жена: согласится на роль покорной рабыни, начнет жить в свое удовольствие или попытается пробудить в муже любовь и нежность?
        Джейн Энн Кренц
        Обольщение
        Глава 1
        Джулиан Ричард Синклер, граф Рейвенвуд, слушал и не верил услышанному: на официальное предложение руки и сердца он получил отказ. Он был взбешен. Что воображает о себе эта леди? К сожалению, спросить ее об этом он не мог. Леди предпочла исчезнуть, поручив своему деду отклонить столь великодушное предложение графа. Ее поверенный чувствовал себя явно не в своей тарелке.
        - Черт побери, Рейвенвуд! Мне и самому ее решение не по душе. Моя внучка уже не желторотый цыпленок, только что из детской, - мрачным тоном рассуждал лорд Дорринг. - Вообще-то она весьма приятная девушка и обычно покладиста. Но она выросла. - Он удивленно пожал плечами. - Ей уже двадцать три, в конце концов. И в последнее время в ней стало заметно проявляться своенравие. Иногда ее поведение меня совершенно обескураживает и раздражает, но ничего не поделаешь. Я уже не могу ей приказывать.
        - Мне известен ее возраст, - сухо отвечал Джулиан. - Я как раз надеялся, что в ее-то возрасте девушка должна проявлять больше благоразумия и она сразу примет мое предложение.
        - Да она вообще-то разумная, - пролепетал лорд Дорринг. - Вполне разумная, и не подумайте, что она какая-нибудь глупенькая, легкомысленная, истеричная девица. - Румяное лицо лорда, обрамленное бакенбардами, вспыхнуло от смущения. - Моя внучка спокойного и веселого нрава, вполне может служить прекрасным образцом женской скромности и добродетели…
        - «Женской скромности и добродетели…» - эхом отозвался Джулиан.
        Лорд Дорринг просиял:
        - Совершенно верно, милорд. Женской скромности и добродетели. После того как утонули в море ее родители - наш младший сын и его жена, она с сестрой переехала к нам. Софи тогда исполнилось семнадцать. С тех пор она лучшая помощница бабушке. Я думал, вы запомнили ее. - Лорд Дорринг откашлялся. - Или вы тогда не обратили внимания на Софи? Вы, конечно, были заняты… гм… другими делами…

«Другие дела… Лорд Дорринг прибегнул к вежливому эвфемизму, чтобы не называть своими именами мою очевидную глупость: я попался в сети, расставленные красивой ведьмой по имени Элизабет, и запутался в них, как беспомощный птенец», - подумал про себя Джулиан.
        - Если ваша внучка, как вы утверждаете, образец всех достоинств, Дорринг, почему вам не удалось убедить ее принять мое предложение?
        - Да, я сам виноват, - быстро закивал он, - по крайней мере так утверждает ее бабушка. - Кустистые брови старика сошлись на переносице. - Боюсь, я разрешил ей слишком много читать. И как говорят мне теперь - совсем не те книги, какие нужны молодой леди. Но разве кто посмеет диктовать Софи, что можно читать, а что нельзя? Я даже не могу вообразить, чтобы кому-нибудь удалось ей что-то запретить. Еще немного вина, Рейвенвуд?
        - Спасибо. Пожалуй, не помешает пропустить еще стаканчик.
        Джулиан взглянул на раскрасневшегося хозяина и заставил себя говорить спокойно:
        - Признаюсь, я не очень понимаю, Дорринг, какое отношение имеет чтение к нашему делу?
        - Я не следил за тем, что она читает, - пробормотал лорд Дорринг и залпом выпил вино. - Молодые женщины набираются из книг всяких глупых идей, читая все без разбору. После того как умерла ее сестра три года назад, я многое ей позволяю. Мы с женой обожаем Софи. Она действительно очень умная девушка. Никак не пойму, почему ей взбрело в голову отказать вам? Я уверен, если бы вы дали ей время на раздумье, она переменила бы свое мнение.
        - Время на раздумье? - Брови Рейвенвуда поднялись, и в голосе прозвучал неприкрытый сарказм.
        - А разве вы не торопите события? Даже моя жена так считает. Мы, деревенские, предпочитаем не спешить в подобных делах. Не то что в городе, смею заметить. Очаровательные головки женщин, даже вполне здравомыслящие, забиты романтическими мечтами, у них свои представления о том, как джентльмен должен делать девушке предложение. Цветы, комплименты… - Лорд Дорринг посмотрел на гостя с некоторой надеждой. - И если бы вы дали Софи еще несколько дней, чтобы обдумать ваше предложение…
        - Я бы сам хотел поговорить с мисс Дорринг, - решительно заявил Джулиан.
        - Но я же вам все объяснил. Сейчас это невозможно: ее нет - по средам она навещает старую Бесс.
        - Да-да. Но ведь Софи знала, что мой визит назначен на три часа дня?
        Лорд Дорринг снова прокашлялся:
        - Я, конечно, сообщил об этом Софи, но она, видимо, пропустила мои слова мимо ушей. Вы же знаете этих молоденьких женщин. - Старик посмотрел на часы. - Она будет дома в половине пятого.
        - К сожалению, я не могу ждать. - Джулиан поставил бокал и поднялся. - Пожалуйста, сообщите вашей внучке, что я не отношусь к числу терпеливых мужчин. Я очень надеялся, что сегодня мы уладим вопрос с женитьбой.
        - Мне кажется, Софи считает дело решенным, милорд, - печально отозвался лорд Дорринг.
        - Будьте так любезны сообщить ей, что я не считаю дело решенным. Я заеду еще раз - завтра в это же время. Я буду весьма признателен, Дорринг, если вы потрудитесь напомнить Софи о моем визите. Я хочу побеседовать с ней лично.
        - Конечно, конечно, Рейвенвуд, однако обязан вас предупредить: она уезжает из дома, когда вздумается. Временами она бывает очень упрямой.
        - Тогда мне остается лишь надеяться, что вы проявите немного собственной воли. Она же ваша внучка, в конце концов. И если есть необходимость натянуть вожжи, так почему бы этого не сделать?
        - Бог мой! - воскликнул Дорринг. - По-вашему, так легко повлиять на Софи?!
        Джулиан направился к двери через маленькую обшарпанную библиотеку и вышел в узкий темный холл. Дворецкий, чья ливрея вполне гармонировала с поблекшим и обветшалым, давно забывшим лучшие времена старым имением, вручил ему высокую касторовую шляпу и перчатки.
        Джулиан резко кивнул и быстро проследовал мимо пожилого слуги. Каблуки блестящих ботфортов глухо простучали по каменному полу. Он уже пожалел, что потратил столько времени, переодеваясь в официальный костюм для совершенно бесплодного визита. Лучше бы он поехал в Чесли-Корт верхом, а не в этой карете. Зря только потратил столько усилий, чтобы придать своему визиту официальный характер. И будь он верхом, на обратном пути заехал бы к арендатору одного из коттеджей. По крайней мере день не пропал бы даром.
        - Домой! - бросил он, когда ему открыли дверцу кареты.
        Кучер в рейвенвудской ливрее, зеленой с золотом, дотронулся до шляпы, что означало: приказ ясен.
        Прекрасная упряжка гнедых рванула с места, едва только щелкнул кнут и хлопнула дверца кареты. Граф Рейвенвуд сегодня не в настроении раскатывать по сельским дорогам.
        Джулиан откинулся на подушки, вытянул ноги и скрестил руки на груди. Он попытался сдержать нетерпение, хотя задача была не из легких.
        У него и мысли не возникало, что его предложение кем-то будет отклонено. Мисс Софи Дорринг, черт ее побери, не может и мечтать о чем-то лучшем. Все заинтересованные лица понимали это.
        Лорд Дорринг и его жена едва не лишились сознания, когда несколько дней назад Джулиан попросил руки их внучки. Они прекрасно отдавали себе отчет, что Софи давно уже миновала тот возраст, когда девушке делают столь выгодное предложение. Граф был прямо-таки подарком судьбы, посланным провидением.
        Губы Джулиана насмешливо скривились, когда он представил себе сцену: Софи сообщает своим воспитателям о намерении отклонить предложение графа. Лорд Дорринг явно растерялся, лихорадочно соображая, как выпутаться из ситуации, а лицо мадам наверняка пошло пятнами. Их начитанная внучка нанесла им сокрушительный удар.
        Но весь вопрос в том, почему эта дурочка так повела себя. Она должна была кинуться Джулиану на шею, услышав такое предложение. Он ведь собирался поселить ее в Рейвенвудском аббатстве, сделать графиней Рейвенвуд. Девица двадцати трех лет, воспитанная в деревне, со скромным приданым, с весьма посредственной внешностью, вряд ли могла рассчитывать на что-то большее. Джулиан мимоходом подумал: а что за книги читает Софи? Впрочем, не так это важно.
        Дедушка явно потакает прихотям внучки. Вот в чем дело. Женщина моментально начинает пользоваться слабостями мужчин, стоит только проявить их.
        Однако возраст Софи играл не последнюю роль в выборе Джулиана. Он уже был однажды женат на молодой взбалмошной девице, с него довольно. Воспоминаний о сценах, вспышках ярости и истериках Элизабет ему хватит до конца жизни. Поэтому он решил выбрать взрослую и уравновешенную женщину. И менее требовательную. И благодарную.
        К тому же у Софи в деревне, казалось Джулиану, нет большого выбора женихов. Сомнительно, что и в городе она пользовалась успехом. Она не из таких леди, кто притягивает к себе пресыщенных светских львов, считающих себя знатоками женщин и ценителями лошадей. И, увидев ее однажды, они бы не удостоили ее более взглядом.
        Софи не была ни жгучей черноволосой красавицей, ни милой голубоглазой ангелоподобной блондинкой, которые пользовались бешеным успехом у мужчин. Ее каштановые приятного оттенка локоны были столь же своенравны, как и сама хозяйка. Кольца волос постоянно выбивались из-под шляпы и стремились покинуть старательно уложенную прическу.
        Она даже отдаленно не напоминала греческую богиню - образ, который вошел в моду в Лондоне. Но Джулиан ничего не имел против вздернутого носика Софи, мягкой округлости ее подбородка и теплой улыбки. Так что ему, желавшему поскорее получить наследника, будет совсем не обременительно почаще оказываться с ней в постели.
        Он не мог не восхищаться прекрасными глазами Софи - удивительного, необычного бирюзового цвета с золотыми искорками. И самое замечательное, привлекавшее его в ней больше всего, - обладательница столь прекрасных глаз понятия не имела, как их использовать для флирта.
        Вместо того чтобы бросать кокетливые взгляды из-под ресниц, Софи смотрела в глаза мужчине открыто и честно. Такая манера убеждала Джулиана, что Софи вряд ли удастся освоить виртуозное искусство обмана. И это его вполне устраивало. Попытка узнать истину, скрывавшуюся за милой ложью Элизабет, однажды чуть не свела его с ума. Софи была изящна, модные платья с завышенной талией шли ей, хотя и подчеркивали, что ее грудь не столь высока. Однако от Софи веяло здоровьем - качество, которое Джулиан очень ценил. Зачем ему болезненная жена? Хрупкие женщины трудно рожают.
        Джулиан, мысленно рассматривая свою избранницу, понял, что в основном он довольно верно оценил ее физические качества, но в то же время, судя по всему, не принял во внимание некоторые особенности ее характера.
        Например, он никогда бы не догадался, что за простотой и скромностью обнаружится своенравие и чрезмерная гордость. Вероятно, именно гордость помешала Софи проявить хотя бы элементарную благодарность. И ее своенравие оказалось сильнее, чем можно было ожидать. Ее бабушка и дедушка пребывают в растерянности и совершенно беспомощны перед непредвиденным отказом внучки. И спасать положение следует самому, ни на кого не надеясь.
        Джулиан принял решение, когда карета с грохотом остановилась перед импозантным въездом в аббатство Рейвенвуд. К парадному входу в дом вели две лестницы, словно две клешни огромного рака. Граф выбрался из экипажа и, поднимаясь по каменным ступеням, негромко и спокойно отдавал приказы:
        - Пошлите кого-нибудь в конюшни, Джессап. Я хочу, чтобы через двадцать минут мне оседлали вороного жеребца.
        - Слушаю, милорд.
        Дворецкий удалился, чтобы передать указание лакею, а Джулиан прошел через холл, громко стуча каблуками по черно-белому мрамору, затем поднялся по лестнице, покрытой тяжелым плотным ковром.
        Джулиан не обращал внимания на окружавшее его великолепие: он здесь вырос, все ему было привычно, и он мало заботился об аббатстве после женитьбы на Элизабет. Когда-то он гордился своим домом. Гордился и принадлежавшими ему плодородными землями. Теперь же чувствовал лишь смутную неприязнь к своему родовому гнезду.
        Время от времени ему приходила в голову навязчивая мысль: не в этой ли комнате ему наставляли рога.
        Земля - другое дело. Ни одна женщина не способна запятнать репутацию прекрасных плодородных полей Рейвенвуда или других его имений. Мужчина может положиться на землю, если будет о ней заботиться. Она не предаст и не оставит его без награды. Сохранить земли для будущих графов Рейвенвудов - ради такой цели Джулиан мог пойти на самую большую жертву. Он готов был снова жениться в надежде, что при другой жене в аббатстве не останется и следа от Элизабет, особенно в чрезвычайно роскошной, экзотически чувственной спальне, которую она здесь устроила. Джулиан ненавидел эту комнату и ни разу со дня смерти Элизабет не переступал ее порога.
        Не вызывает сомнений одно, говорил он себе, поднимаясь по лестнице: никогда больше он не повторит ошибки, которые совершил в первом браке, никогда больше не окажется мухой, попавшей в паутину.
        Через четверть часа Джулиан в костюме для верховой езды уже спускался по лестнице. Он ничуть не удивился, обнаружив уже оседланного вороного жеребца по кличке Ангел. Он воспринял это как должное. Каждый в доме старался предупредить любое желание хозяина Рейвенвуда. И никто в здравом уме не захотел бы совершить промах, способный пробудить гнев дьявола.
        Джулиан вскочил в седло, и конюх быстро отступил назад: жеребец вздернул голову, нетерпеливо перебирая копытами. Мощные мускулы перекатывались под глянцевой кожей, но Джулиан твердой рукой успокоил животное. Потом пришпорил коня, и тот рванулся вперед.
        Ему не составит труда перехватить мисс Софи Дорринг на пути в Чесли-Корт, думал Джулиан. Он знал каждый дюйм своих владений и догадался, что встретит ее на берегу: желая сократить путь, она наверняка поедет через его земли по тропинке, огибающей пруд.
        - Он когда-нибудь убьется на этом жеребце, - бросил слуга конюху, своему двоюродному брату. Конюх сплюнул на гравий.
        - Его светлость верхом на Ангеле ничем не рискует. Ездит, как сам дьявол. Не знаешь, надолго он сюда на этот раз?
        - На кухне говорят, что граф решил подыскать себе жену. И будто бы положил глаз на внучку лорда Дорринга. Его светлость мечтает о спокойной деревенской девушке. Такой, чтобы не доставляла хлопот.
        - Его за это не осудишь. На месте графа я бы тоже так поступил, после той-то ведьмы.
        - Кухарка Мэгги божится, что первая жена графа была настоящей ведьмой, которая превратила его светлость в дьявола.
        - Если Мэгги говорит, значит, так оно и есть. А я же тебе скажу, что очень сочувствую мисс Дорринг. Она хорошая. Помнишь, зимой она лечила своими травами мою матушку от простуды? Матушка клянется, что, если бы не мисс Дорринг, она сошла бы в могилу.
        - Зато мисс Дорринг станет графиней, - заметил слуга!
        - Оно конечно, но ей придется слишком дорого заплатить за честь быть женой дьявола.
        Софи, пристроившись на скамейке перед домиком старой Бесс, тщательно укладывала в мешочек сухой пажитник. Потом занялась пучком только что собранных трав. Домашние запасы чеснока, чертополоха, паслена и мака быстро истощались.
        - Ну вот, этого мне хватит месяца на два, Бесс, - объявила она, поднимаясь и отряхивая руки.
        Она не обратила внимания, что на блекло-синей юбке, в которой она обычно отправлялась верхом, осталось пятно от свежих трав.
        - Осторожнее заваривай головки мака, когда будешь готовить чай от ревматизма для леди Дорринг, - предупредила Бесс. - Нынче мак очень сильный.
        Софи кивнула сморщенной старой женщине, научившей ее разбираться в травах.
        - Я постараюсь. А как твои дела? Может, нужно что-нибудь?
        - Ничего, детка. Ничего. - Бесс окинула взглядом свой домик, огород, засеянный травами, спокойно вытерла руки о фартук. - У меня все есть.
        - Ты всегда так говоришь. Тебе повезло, что ты довольна своей жизнью, Бесс.
        - Придет время, и ты тоже успокоишься. Если, конечно, сама того захочешь.
        Лицо Софи стало серьезным.
        - Может быть. Но сначала мне предстоит кое-что сделать.
        Выцветшие глаза Бесс с сожалением и пониманием посмотрели на девушку.
        - Я думала, ты уже отказалась от мести, детка, и наконец оставила в прошлом все, что там и должно остаться.
        - Все меняется, Бесс. - Софи завернула за угол маленького, крытого соломой домика, где стоял ее мерин. - У меня появилась возможность добиться торжества справедливости.
        - Если у тебя есть хоть какой-то здравый смысл, послушай моего совета: забудь все, детка. Что сделано, то сделано. Твоя сестра - упокой Господи ее душу! - умерла. И ты ее не вернешь. У тебя своя жизнь, и лучше заняться ею. - .Губы Бесс раздвинулись в беззубой улыбке. - Я слышала, на днях тебе предстоит принять важное решение.
        Софи быстро посмотрела на старуху, машинально пытаясь поправить сбившуюся набок шляпу для верховой езды.
        - Тебе всегда обо всем известно. По слухам, сам дьявол сделал мне предложение выйти за него замуж.
        - Люди, которые называют лорда Рейвенвуда дьяволом, - самые настоящие сплетники. А меня интересует только правда. Итак, он сделал предложение?
        - По-моему, правда заключается в том, что он связан с Люцифером. Я почти уверена в этом. Никогда в жизни я не встречала более надменного человека, чем его светлость. Этакая гордость может распирать только самого дьявола.
        Бесс нетерпеливо покачала головой:
        - Я о другом. Значит, он сделал тебе предложение?
        - Да.
        - Ну? И когда ты должна дать ответ?
        Софи пожала плечами и отказалась от дальнейших попыток поправить шляпку на голове. Шляпки никогда на ней не держались.
        - Дедушка должен встретиться с ним сегодня днем. Граф послал записку, что в три часа заедет за ответом.
        Бесс резко остановилась на выложенной камнем дорожке. Седые букли выбились из-под желтого муслинового чепца. Ее морщинистое лицо выразило удивление.
        - Сегодня? А ты тут возишься с травами? Точно сегодня обычный день? Что за вздор, детка? Ты должна быть в Чесли-Корт, одетая в свое лучшее платье.
        - Зачем? Нет совершенно никакой необходимости. Дедушка в состоянии сказать дьяволу, чтобы он убирался в свой ад.
        - Сказать дьяволу, чтобы он убирался в свой ад? Софи, ты велела отказать графу?
        Софи мрачно улыбнулась. Она остановилась рядом с мерином.
        - Ты все правильно поняла, Бесс. - Она рассовала мешочки с травами по карманам.
        - Что за вздор?! - не унималась Бесс. - Невозможно поверить, чтобы лорд Дорринг оказался настолько бестолковым. Он же знает, что тебе никогда больше не сделают лучшего предложения, проживи ты еще хоть сто лет.
        - А я в этом не уверена, - усмехнулась Софи. - Хотя, конечно, все зависит от того, что считать хорошим предложением.
        Бесс пристально посмотрела на нее:
        - Дитя, ты боишься графа? Я думала, у тебя хватает ума не верить слухам, которые рассказывают деревенские кумушки.
        - А я им и не верю, - сказала Софи, устраиваясь в седле. - Ну разве что наполовину. Тебе так спокойнее, Бесс?
        Софи подоткнула подол юбки вокруг ног. Она ездила верхом по-мужски, что считалось для женщины неприличным, но в деревне люди снисходительно относились к ее привычке. В любом случае Софи была уверена, что она сидит на лошади достаточно скромно, показывая миру только коричневые ботиночки.
        Бесс ухватилась за поводья:
        - Так вот, девочка, не верь никаким сказкам вроде того, что его светлость утопил свою первую жену в пруду. Хорошо?
        Софи вздохнула:
        - Нет, Бесс, я не верю этому.
        А если точнее, она не хотела этому верить.
        - Слава Богу. Хотя сам Бог знает, что никто в округе не осудил бы графа, поступи он так с женой, - заявила Бесс.
        - Да.
        - Тогда почему? Из-за какой такой чепухи ты отказываешь его светлости? Мне не нравятся твои глаза, детка. Я уже видела их такими, и это не сулит ничего хорошего. И что ты собираешься сейчас делать?
        - Сейчас? Отправлюсь на старом Дансере в Чесли-Корт, а потом разберу травы, которые ты великодушно мне дала. Дедушку беспокоит подагра, а у меня как раз кончился его любимый отвар.
        - Софи, дорогая моя. Ты действительно откажешь графу?
        - Нет, - честно призналась Софи. - Так что не смотри на меня с ужасом. Если он проявит упорство, то в конце концов получит меня. Но только на моих условиях.
        Глаза Бесс округлились.
        - А, теперь понимаю. Ты снова взялась за книжки о правах женщин. Не дури, дитя. Послушайся совета старой Бесс: не играй с Рейвенвудом. Он не из тех, кто ходит на поводу. Можно обвести вокруг пальца лорда Дорринга, но граф - человек другого замеса.
        - Конечно, он совсем не похож на дедушку. Но постарайся не беспокоиться обо мне. Я знаю, что делаю. - Софи взяла поводья и каблуком тронула Дансера.
        - Нет, детка, я как раз в этом не уверена! - крикнула ей вслед Бесс. - Не дразни дьявола. Не надейся, что ты останешься цела и невредима!
        - Кажется, ты убеждала меня, что Рейвенвуд не дьявол, - бросила через плечо Софи, когда Дансер перешел на крупную рысь.
        Она помахала Бесс рукой, и конь поскакал в гущу леса. Дансер не нуждался в указаниях наездницы: за последние годы он хорошо изучил эту дорогу и помнил, что ближе всего до Чесли-Корта через земли Рейвенвуда.
        Софи опустила поводья на шею Дансера, пытаясь представить себе сцену, которая, несомненно, разыграется по ее возвращении в Чесли-Корт.
        Бабушка с дедушкой наверняка очень расстроены: леди Дорринг утром слегла в постель и принимает соль и тоники; лорд Дорринг, которому предстояло встретиться лицом к лицу с Рейвенвудом, скорее всего находит успокоение в бутылке кларета. А лакеи маленького дома молчаливы и угрюмы, поскольку им выгоден удачный брак Софи, иначе у старых слуг не будет никакой надежды на пенсию.
        Никто в доме, похоже, не в силах понять упрямства Софи. Слухи, домыслы, мрачные истории… Если это не учитывать, то он хорошая партия: граф - солидный, богатый и знатный человек. В его собственности большая часть земель здесь, в Хэмпшире, два имения поменьше в соседних графствах и роскошный дом в Лондоне.
        Кроме того, всем известно, что Рейвенвуд прекрасно управляет всеми своими землями, честен с арендаторами и слугами. А это ценилось здесь в первую очередь. Все, кто зависел от графа и был достаточно благоразумен, чтобы ему не противоречить, чувствовали себя на его землях хорошо.
        У Рейвенвуда, конечно, есть свои недостатки, никто этого не отрицает, но он заботится о земле и людях на ней. Может, он и убил свою жену, но, однако, не сделал ничего поистине дурного - не промотал наследство в Лондоне, не проиграл его бездарно в карты.

«И почему бы им, спрашивается, хорошо не относиться к Рейвенвуду, - подумала Софи, - им же не грозит выйти за него замуж и остаться с ним наедине».
        Взгляд Софи - как обычно, когда она ездила по этой дорожке, - был прикован к темным холодным водам Рейвенвудского пруда, мелькавшего в просветах между деревьями. На поверхности еще плавали льдинки. Пруд был очень глубокий. На берегу кое-где виднелся нерастаявший снег, и воздух был по-зимнему холодным. Софи поежилась, а Дансер внезапно беспокойно заржал. Софи наклонилась, протянула руку, собираясь успокоить коня, потрепав его по шее, но рука замерла на полпути. Холодный ветер гнул ветви над ее головой. Софи снова поежилась, но на этот раз не от весенней прохлады. Она выпрямилась в седле, завидев мужчину на черном как ночь жеребце. Он скакал ей навстречу через рощицу голых деревьев. Ее сердце забилось, как всегда в присутствии Рейвенвуда.
        Хотя и не сразу, но Софи призналась себе: она знает, что это за дрожь. Что поделать, если в глубине души она хранит любовь к этому человеку еще с тех пор, как ей исполнилось восемнадцать. Именно тогда ее впервые представили графу Рейвенвуду. Он, конечно, не помнит этого. Тогда он смотрел только на свою красивую ведьму - Элизабет.
        Ее чувство к богатому графу Рейвенвуду было не просто увлечением молодой девушки первым мужчиной, поразившим ее воображение. Это увлечение не прошло само собой даже тогда, когда стало ясно, что у нее нет никаких шансов заинтересовать графа. За несколько лет ее чувство лишь окрепло, став глубоким и постоянным.
        Софи влекли спокойная сила, врожденная гордость и целостность характера, которые она чувствовала в графе. Она тайно мечтала о нем, думала как о честном благородном человеке, совершенно забывая о его наследном титуле.
        Когда ослепительная Элизабет весьма преуспела в том, чтобы преклонение мужа сменилось болью и яростью, Софи очень хотелось помочь Рейвенвуду, успокоить его. Но он был недосягаем: искал утешения на континенте, сражаясь под знаменами Веллингтона.
        По возвращении графа стало понятно, что он спрятал свои чувства где-то глубоко внутри и со всей страстью и энергией, на которые только был способен, обратился к земле.
        Вороной жеребец очень подходит ему, подумала Софи. Она слышала, что коня зовут Ангелом, и оценила чувство юмора Рейвенвуда.
        Ангел, словно творение мрака, принадлежал человеку, предпочитавшему жить в тени. Граф в седле казался одним целым с великолепным конем. Рейвенвуд был гибким и сильным, его руки, большие и ловкие, без труда могли задушить жену, как поговаривали местные жители, пронеслось в голове Софи.
        Рейвенвуд не нуждался в подкладных плечах, чтобы подчеркнуть их ширину. А бриджи для верховой езды обрисовывали его мускулистые бедра.
        Он знает толк в одежде, рассуждала Софи, но во всем Лондоне не отыскать столь искусного портного, который нарядом сумел бы смягчить неумолимую суровость вечно угрюмого лица Рейвенвуда.
        Его волосы были такие же черные, как шелковистая шерсть жеребца. Глаза светились зеленым демоническим светом. Говорили, что все Рейвенвуды рождались с глазами под цвет фамильных изумрудов.
        Но глаза графа смущали Софи не только своим цветом. Ее тревожил его оценивающий взгляд. «Интересно, чего я стою в глазах его светлости?»- спрашивала себя Софи.
        Она натянула поводья, поправила перо на шляпе, спадавшее на глаза, и попыталась изобразить доброжелательную улыбку:
        - Добрый день, милорд. Какая неожиданная встреча в лесу.
        Вороной жеребец резко остановился в нескольких футах от Дансера. Рейвенвуд секунду молчал, изучая вежливую улыбку Софи. Но не поддержал предложенного светского тона.
        - А что именно вы считаете удивительным в такой встрече? В конце концов, это моя земля. Я знал, что вы отправились навестить старуху Бесс, и догадался, какой путь вы изберете, чтобы добраться до Чесли-Корта.
        - Вашей проницательностью можно только восхищаться, милорд. Достойный пример владения дедуктивным методом. Я обожаю логическое мышление.
        - Вы прекрасно знали, что сегодня нам предстояло решить очень важное дело. И если вы умны - так, по крайней мере, утверждает ваш дед, - то должны были догадаться, что я хотел уладить все сегодня же. Следовательно, в нашей встрече нет ничего удивительного. Более того, я готов держать пари, что встреча предусмотрена вами заранее.
        Софи крепко вцепилась в вожжи, мягкий голос словно обжигал ее изнутри. Дансер настороженно вскинул уши, и она тотчас расслабила пальцы. Бесс права, Рейвенвуд не тот человек, которого можно дергать за веревочку. С ним необходимо соблюдать осторожность.
        - Видите ли, мои дела ведет дедушка, - сказала Софи. - Разве он не передал мой ответ на ваше предложение?
        - Передал. - Рейвенвуд позволил своему норовистому жеребцу еще на несколько шагов приблизиться к Дан - .серу. - Но я решил не принимать ответ, не обсудив вопрос с вами лично.
        - Совершенно справедливо, милорд, иначе не очень хорошо получается. Может быть, в Лондоне так принято решать подобного рода дела?
        - Я хочу поговорить с вами. Вы же не жеманная пустышка, мисс Дорринг, и, пожалуйста, не надо меня дразнить. Вы вполне способны сами за себя отвечать. Так что объясните, в чем ваши затруднения, а я попытаюсь, если возможно, их решить.
        - Затруднения, милорд?
        Глаза его стали темно-зелеными.
        - Я бы советовал вам не играть со мной, мисс Дорринг. Я не потворствую женщинам, которые пытаются дурачить меня.
        - Я прекрасно понимаю вас, милорд. И поверьте, я не хотела бы связать себя с мужчиной, который потворствует женщине, особенно если она пытается его дурачить.
        Рейвенвуд сощурился:
        - Объяснитесь, пожалуйста.
        Она слегка пожала плечами. Ее шляпка чуть съехала на лоб, и привычным жестом Софи попыталась отодвинуть мешавшее перо.
        - Конечно, милорд. Вы заставляете меня говорить откровенно. Я вам не верю и не представляю нас с вами супружеской парой. Я трижды пыталась завести разговор, когда вы посещали Чесли-Корт в последние две недели. Но похоже, у вас не было никакого интереса обсуждать дело со мной. Вы относитесь к женитьбе, словно к покупке новой лошади. И признаться, я намеренно воспользовалась столь решительной тактикой сегодня, чтобы наконец привлечь к себе внимание:
        Рейвенвуд взирал на Софи с холодным раздражением.
        - Я все-таки прав: вы ничуть не удивлены, встретив меня здесь. Прекрасно. Сейчас вы полностью завладели моим вниманием, мисс Дорринг. И что же, на ваш взгляд, я должен понять?
        - Я знаю, что вы ждете от меня, - заявила Софи. - Это совершенно ясно. Но вы не имеете ни малейшего понятия, чего хочу от вас я. А до тех пор, пока вы этого не поймете и не согласитесь с моими пожеланиями, наш брак будет невозможен.
        - Значит, нам следует шаг за шагом двигаться в этом направлении, - сказал Рейвенвуд. - Вы утверждаете, что вам известны мои ожидания. Чего же, по-вашему, я жду?
        - Наследника. И никаких волнений. Вам нужно, чтобы я вас ничем не беспокоила.
        Рейвенвуд кивнул, нехотя соглашаясь. Его губы слегка скривились.
        - Ну что ж, довольно кратко.
        - И точно?
        - Вполне, - усмехнулся он. - Нет никакого секрета в том, что мне нужен наследник. Три поколения Рейвенвудов владели имением, и я не хочу, чтобы традиция прервалась на мне.
        - Иными словами, вы смотрите на меня, точно на кобылу для разведения молодняка?
        Кожаное седло скрипнуло под графом, он угрожающе посмотрел на Софи.
        - К сожалению, ваш дед не ошибся, - наконец проговорил он. - Чтение книг лишило вас деликатности, мисс Дорринг.
        - О, я бываю куда более грубой, чем сейчас, милорд. Например, я могу заявить, что у вас в Лондоне есть любовница.
        - Черт побери! Кто вам сообщил? Не лорд же Дорринг, могу поклясться!
        - Да здесь все говорят о ней.
        - А вы верите рассказам крестьян о жизни лондонского света? Однако, насколько мне известно, жители деревни не отлучаются от своих домов далее чем за несколько миль, - фыркнул Рейвенвуд.
        - А разве по столице о вас ходят другие сплетни?
        - Я начинаю думать, что вы намеренно желаете оскорбить меня, мисс Дорринг.
        - Нет, милорд, просто я очень осторожна.
        - Это упрямство, а не осторожность. Да пошевелите, наконец, своими мозгами! Если бы в моем поведении было хоть что-то предосудительное, неужели ваши воспитатели одобрили бы мое предложение?
        - Поскольку ваше предложение руки и сердца подкрепляется солидной суммой, то безусловно.
        Рейвенвуд слегка улыбнулся:
        - Впрочем, может, вы и правы.
        - А вы хотели бы утверждать, что все россказни несправедливы? - спросила, немного поколебавшись, Софи.
        Рейвенвуд испытующе посмотрел на нее:
        - А что еще вы слышали?
        Софи не ожидала, что разговор примет такой необычный оборот.
        - Вы имеете в виду, что я слышала, кроме того, что вы содержите любовницу?
        - Если другие слухи столь же нелепы, как этот, вам должно быть стыдно за себя, мисс Дорринг.
        - Увы, боюсь, я не наделена столь изысканным чувством, как стыд, милорд. Досадный недостаток - несомненно, но вам следует иметь его в виду. Слухи, конечно, могут быть очень нелепы, но, признаюсь, я не могу к ним не прислушиваться.
        Граф стиснул зубы:
        - Действительно, прискорбный недостаток. А что еще вы слышали?
        - Ну, кроме пикантных подробностей о любовнице, говорят, что вы как-то дрались на дуэли.
        - Неужели вы рассчитывали, что я могу подтвердить такую чушь?
        - Еще я слышала, что вы отправили жену в деревню, потому что Она не смогла вам лодарить наследника! - выпалила Софи.
        - Я ни с кем не собираюсь обсуждать первую жену. - Лицо Рейвенвуда сразу стало непроницаемым. - Если мы намерены жить вместе, мисс Дорринг, я посоветовал бы вам никогда больше не упоминать о ней.
        Софи вспыхнула:
        - Извините, милорд. Я пытаюсь обсуждать не ее, а вашу привычку отправлять жен в деревню.
        - Что за черт! О чем вы?
        Софи призвала на помощь все свое мужество, чтобы продолжать разговор в столь ужасном тоне:
        - Полагаю, мне следует объяснить вам, что я не намерена оставаться здесь, в Рейвенвуде, или в каком-то другом вашем имении, когда вы будете проводить время в Лондоне, милорд.
        Он нахмурился:
        - У меня сложилось впечатление, что вам здесь нравится.
        - Да, мне нравится сельская жизнь, я ею довольна. Но я не хочу, чтобы меня заперли в Рейвенвудском аббатстве. Большую часть своей жизни я провела в деревне, милорд, и у меня появилось желание снова увидеть Лондон.
        - Снова? А мне дали понять, что вам не понравилось в городе, мисс Дорринг.
        Она смущенно отвела глаза:
        - Не сомневаюсь, вам известно о моем поражении. Меня вывозили на сезон в город, но я никого не заинтересовала и не получила ни одного предложения.
        - И я начинаю догадываться, почему так случилось, мисс Дорринг, - жестоко отвечал Рейвенвуд. - Если вы были такой же занудой со своими поклонниками, как сегодня со мной, вы их просто испугали.
        - И вы тоже испугались?
        - Еще бы, у меня просто дрожат коленки.
        Софи едва сдержала улыбку.
        - Но вы умеете скрывать свой страх, милорд.
        Глаза Рейвенвуда заблестели, но он подавил смех:
        - Давайте продолжим наш откровенный разговор, мисс Дорринг. Итак, я обещаю, что вы не будете жить безвыездно в Рейвенвуде. Каковы ваши следующие требования?
        Софи задержала дыхание. Положение становится угрожающим.
        - Да, есть еще требования, милорд.
        Граф вздохнул:
        - Позвольте узнать - какие?
        - Вы достаточно определенно выразились, в чем состоит ваш интерес в нашем браке. Наследник.
        - А вас удивляет мое желание, мисс Дорринг? Но разве желание иметь детей не совершенно закономерная причина для женитьбы?
        - Понимаю, - кивнула Софи. - Но я не готова сразу приступить к вынашиванию ребенка, милорд.
        - Не готовы? Но позвольте… вам уже двадцать три. По-моему, дорогая моя, вы более чем готовы.
        - Конечно, меня пора сдать в архив, милорд. И нет нужды подчеркивать это лишний раз. Но, как ни странно, я не кажусь себе старой, и вам, видимо, тоже, иначе вы не захотели бы на мне жениться.
        Рейвенвуд улыбнулся, и Софи увидела, какие у него сахарно-белые зубы.
        - Я должен признаться, что когда тебе тридцать четыре, то двадцать три не так уж много. Тем более вы производите впечатление здоровой женщины, вы хорошо сложены и достойно справитесь с муками родов.
        - Я и понятия не имела, что вы такой эксперт.
        - Мы опять уклоняемся от предмета разговора. Итак, о чем вы хотели мне поведать, мисс Дорринг?
        Софи собралась с духом:
        - Я соглашусь выйти за вас замуж только в том случае, если вы поклянетесь, что не примените ко мне насилия. Пока я сама не дам разрешение…
        Она почувствовала, как под напряженным пристальным взглядом Рейвенвуда горячая волна прилила к ее лицу. Руки, уцепившиеся за поводья, дрожали, и Дансер беспокойно принялся перебирать ногами. Сильный порыв ветра согнул кроны деревьев, прошелся по юбке Софи.
        Холодный гнев вспыхнул в зеленых глазах Джулиана.
        - Даю вам слово чести, мисс Дорринг, что никогда в жизни я не насиловал женщин. Но мы говорим о браке, и мне кажется, вы должны понимать, что супружеские отношения дают не только определенные права мужу и жене, но и налагают некоторые обязательства.
        Софи быстро кивнула, и ее шляпка совсем съехала на глаза. Но на сей раз она не обратила на это никакого внимания.
        - Но я также знаю, милорд, что большинство мужчин не понимают, как глупо настаивать на своих правах, не принимая в расчет желание женщины. Вы относитесь к числу таких мужчин?
        - Вы не можете ожидать, что я женюсь на женщине, которая не готова предоставить мне право исполнять обязанности мужа, - процедил Рейвенвуд сквозь зубы.
        - А я и не говорила, что никогда не буду готова предоставить вам возможность исполнения супружеских прав. Я только прошу, чтобы вы дали мне время узнать вас поближе, привыкнуть к новому положению.
        - Вы не просите, мисс Дорринг, вы требуете. Не результат ли это вашей любви к чтению?
        - Ах, дедушка предупредил вас и об этом!
        - Да, и я обещаю, что лично прослежу за вашим чтением, когда мы поженимся, мисс Дорринг.
        - Таким образом, мы подошли к третьему пункту. Вы должны мне разрешить покупать книги и трактаты по своему усмотрению.
        Вороной конь вскинул голову, а Рейвенвуд мысленно выругался. Опытная рука графа успокоила Ангела.
        - Позвольте уточнить, верно ли я понял ваши требования? - спросил он с явной насмешкой. - Вас нельзя держать в деревне, вы не будете делить со мной постель до тех пор, пока сами того не захотите, и собираетесь читать все, что пожелаете, даже если я буду возражать.
        Софи вздохнула:
        - Да, это все мои условия.
        - И вы надеетесь, что я соглашусь на этот возмутительный перечень?
        - Сомневаюсь, милорд. В этом и заключена причина моего отказа, переданного вам сегодня днем. Я решила, что мой отказ спасет нас обоих от напрасной траты времени.
        - Извините, мисс Дорринг, кажется, теперь мне совершенно ясно, почему до сих пор вы не замужем. Ни один здравомыслящий мужчина не согласится на столь смешной список условий с вашей стороны. Вы действительно искренне стремитесь избежать замужества?
        - Я не спешу к алтарю.
        - Оно и видно.
        - Вообще-то у нас есть что-то общее, милорд, - пропела Софи сладким голосом. - Мне кажется, вы хотите жениться исключительно из чувства долга. Неужели вам так трудно понять, что и я могу не находить ничего привлекательного в замужестве?
        - Похоже, вы недооцениваете даже те преимущества, которые способны дать мои деньги.
        - Разумеется, милорд, ваши деньги сильная приманка. Но она из числа тех, что я в силах оставить без внимания. Конечно, на деньги, оставшиеся от отца, я никогда не куплю себе бальные туфельки с бриллиантами, но зато буду чувствовать себя независимой и все наследство истрачу как захочу. В случае если я выйду замуж, мне это не удастся.
        - Так почему бы вам не добавить к списку еще одно требование: муж не должен руководить вами в экономических и финансовых вопросах, мисс Дорринг?
        - Прекрасная мысль, милорд. Я думаю, именно так и следует поступить. Вы разрешили мои сомнения по еще одному вопросу. Благодарю вас.
        - К сожалению, если даже найдется мужчина, начисто лишенный здравого смысла и готовый согласиться с вашими требованиями, где гарантия, что муж не изменит данному слову после свадьбы. Что вы на это скажете?
        Софи опустила глаза. Граф, безусловно, прав.
        - Да, милорд. Я буду полностью зависеть от слова чести будущего мужа.
        - Осторожно, мисс Дорринг, - с мягкой угрозой произнес Рейвенвуд. - Мужское слово чести может быть нерушимым, когда дело касается карточных долгов или репутации дуэлянта, но оно почти ничего не стоит, когда разговор идет о женщине.
        Софи похолодела:
        - Следовательно, у меня нет выбора. В таком случае, я никогда не рискну выйти замуж.
        - Вы ошибаетесь, мисс Дорринг. Выбор вы уже сделали и теперь не упустите свой шанс. Судя по вашим словам, вы бы согласились принять мое предложение, если бы я принял ваши условия? Прекрасно. Я согласен.
        Софи в изумлении открыла рот. Сердце ее бешено забилось.
        - Вы согласны на мои требования?
        - Считаю, сделка заключена. - Сильные руки Рейвенвуда слегка натянули поводья, конь настороженно вскинул голову. - Мы поженимся как можно скорее. Ваш дед ждет моего визита завтра в три. Передайте ему о моем желании, чтобы к этому времени все было подготовлено. Поскольку вы и я пришли к согласию, смею надеяться, что у вас хватит мужества встретиться со мной завтра в вашем доме.
        - Милорд, я не совсем вас понимаю, - ошеломленно проговорила Софи. - Вы уверены, что хотите на мне жениться на таких условиях?
        Рейвенвуд саркастически улыбнулся, его зеленые глаза опасно сверкнули. Он явно забавлялся.
        - Суть в том, Софи, как долго вы сможете придерживаться ваших требований, после того как столкнетесь с реальностью, став моей женой.
        - Милорд, но ваше слово чести! - взволнованно воскликнула Софи. - Я настаиваю на нем!
        - Жаль, что вы не мужчина, иначе за одно лишь высказанное сомнение я вызвал бы вас на дуэль. Я дал вам слово чести, мисс Дорринг.
        - Благодарю вас, милорд. Вы действительно не будете возражать, чтобы я тратила наследство моего отца по своему усмотрению?
        - Софи, сумма, которую я буду давать вам на квартал, значительно превышает ваш годовой доход. На первых порах вам будет этого достаточно для оплаты счетов. Ваши расходы меня не интересуют.
        - О, понимаю. А как насчет книг?
        - Надеюсь, как-нибудь справлюсь с глупыми идеями, которые книги вдалбливают вам в голову. Без сомнения, время от времени я буду раздражаться, но совсем не исключено, что это станет поводом для интересных споров. Скучные женские разговоры любого мужчину сведут с ума.
        - Я попытаюсь не наскучить вам, милорд. Но давайте окончательно убедимся, что мы поняли друг друга. Вы не будете круглый год держать меня в деревне?
        - Я разрешу вам сопровождать меня в Лондон при всяком удобном случае. Если вам действительно того хочется.
        - Вы слишком добры, милорд. А как насчет последнего требования?
        - Ах да. Я должен пообещать не пытаться овладеть вами насильно. Но мне кажется, надо как-то оговорить сроки. В конце концов, главная цель брака - наследник.
        Софи почувствовала себя неловко:
        - Оговорить сроки?
        - Да, как долго вы будете привыкать ко мне?
        - Шесть месяцев! - отважилась она.
        - Не глупите, мисс Дорринг. Я не намерен ждать шесть месяцев, чтобы воспользоваться правами мужа.
        - Три месяца?
        Он собрался отвергнуть и этот срок, но вдруг в последнюю минуту передумал:
        - Ну что ж, хорошо. Три месяца. Видите, как я покладист?
        - Я поражена вашим великодушием, милорд.
        - Так и должно быть. Вам ни за что не найти другого мужчину, который согласился бы на столь долгую отсрочку выполнения супружеских обязанностей.
        - Вы правы, милорд. Я никогда не нашла бы другого мужчину, столь покладистого в вопросах, касающихся брака. Простите, но любопытство сильнее меня. А почему вы так покладисты?
        - Я покладист потому, моя дорогая мисс Дорринг, что в конце концов я получу от этого брака то, что хочу. До скорого свидания. Встретимся завтра в три.
        Его черный Ангел мгновенно развернулся на небольшом пространстве и галопом понесся между деревьями.
        Софи находилась в оцепенении, пока Дансер не опустил голову пощипать траву. Это движение коня вернуло ее к действительности.
        - Домой, Дансер! Я уверена, сейчас бабушка и дедушка или в истерике, или в полном отчаянии. Я должна сообщить им, что все разрешилось.
        Но тут ей на ум пришла старая поговорка: если садишься обедать с чертом, возьми ложку подлиннее.
        Глава 2
        Леди Дорринг, не покидавшая с утра постель из-за мигрени, к обеду совершенно ожила, получив известие, свидетельствующее, что к ее внучке вернулся здравый смысл.
        - Не могу понять, Софи, почему тебе взбрело в голову отказать графу, - произнесла леди Дорринг, изучая шотландский суп, принесенный дворецким Хиндли. Он прислуживал и за столом. - Нет, не понимаю. Слава Богу, в конце концов ты выбрала правильное решение. Я тебе скажу, мы все должны быть чрезвычайно признательны Рейвенвуду за его снисходительность к твоему странному поведению.
        - Но его предложение не совсем понятно, не правда ли? - пробормотала Софи.
        - Почему?! - удивленно воскликнул Дорринг, восседавший во главе стола. - Что ты имеешь в виду?
        - Только то, что я не понимаю причины, по которой граф захотел просить моей руки.
        - Боже праведный, но почему он не мог предложить тебе выйти за него замуж? - подняла брови леди Дорринг. - Ты привлекательная, хорошо воспитанная молодая леди из уважаемой семьи.
        - Но меня же вывозили в город, бабушка, разве ты не помнишь? Я видела, сколько там красавиц, со многими из них мне не сравниться. И если я не составила им конкуренцию пять лет назад, то о чем говорить сейчас? И у меня нет приданого, которое часто служит приманкой.
        - Рейвенвуд не нуждается в деньгах, - с глубокомысленным видом заметил лорд Дорринг. - Брачный контракт, который он предлагает, весьма щедр.
        - Разумеется, ему не нужно жениться ради земли или денег, и у него уже была красавица, - упорствовала Софи. - Вопрос в том, почему он остановил выбор на мне. Вот что странно.
        - Софи, пожалуйста, - решительно вмешалась леди Дорринг, - не задавай глупых вопросов. Ты очаровательна и вполне подходящая для него партия.
        - «Очаровательна, подходящая партия…»- такое можно сказать про многих девушек в свете. Большинство из них к тому же гораздо моложе меня. Наверное, есть во мне нечто способное привлечь воинственного графа Рейвенвуда. Мне очень хотелось догадаться, что же именно. Однако все объяснилось достаточно просто, стоило только поразмыслить об этом.
        Лорд Дорринг посмотрел на нее с искренним любопытством:
        - Так ради чего он остановил выбор на тебе? Я, конечно, хорошо тебя знаю и люблю, ведь ты моя внучка. Но, откровенно говоря, даже я удивлен: почему граф именно на тебя обратил внимание?
        - Тео!
        - Извини, моя дорогая. Извини, - смешался Дорринг, переводя глаза на негодующую супругу. - Просто очень любопытно, понимаешь?
        - И мне любопытно, - быстро проговорила Софи. - Кажется, я разгадала его намерение: у меня есть три качества, которыми, по его мнению, должна обладать жена. Во-первых, я первая подвернулась под руку из тех местных девушек, кто, по словам бабушки, получил достойное воспитание. Скорее всего он просто не хотел тратить время на поиски второй жены, у него ведь есть дела поважнее.
        - Например? - спросил Дорринг.
        - Выбор новой любовницы, новой лошади, новой земли. И еще тысячи мелочей, которые стоят на первом месте и гораздо важнее жены.
        - Софи!
        - Увы, бабушка, но это так. Рейвенвуд потратил немного времени, чтобы выбрать жену. Согласись, ведь не было ничего, даже отдаленно напоминающего ухаживание.
        - Ну вот, - резко прервал ее лорд Дорринг. - Ты, конечно, не можешь смириться с тем, что мужчина не приносил тебе цветов, не читал любовных сонетов. Рейвенвуд, похоже, не относится к романтическим натурам.
        - Думаю, ты прав, дедушка. Он совершенно неромантичен. Он заезжал сюда, в Чесли-Корт, всего несколько раз и раза два приглашал нас в аббатство. И все.
        - Я тебе уже говорил, он не любит тратить время попусту. - Лорд Дорринг чувствовал себя обязанным защищать другого мужчину. - Ему надо заниматься многочисленными имениями, к тому же, по слухам, он начал новое строительство в Лондоне. Он очень, очень занят.
        - Именно так, дедушка. - Софи едва сумела скрыть улыбку. - Но я продолжаю. Вторая причина, почему выбор графа пал на меня, - мой возраст. На его взгляд, любая незамужняя женщина моих лет должна быть чрезвычайно благодарна человеку, столь великодушно снявшему ее с пыльной полки. А благодарная жена - жена управляемая.
        - У меня большие сомнения на сей счет, - задумчиво протянул лорд Дорринг. - Конечно, он рассчитывал, что женщина твоего возраста окажется более разумной и уравновешенной, чем юная особа с романтическим вздором в голове. Он говорил сегодня что-то в этом роде.
        - Правда, Тео? - Леди Дорринг внимательно посмотрела на мужа.
        - Да-да, - быстро кивнула Софи. - Он полагает, что я более уравновешенна, чем семнадцатилетняя девица, только что выпорхнувшая из детской. Но в любом случае мой возраст имеет важное значение для графа. И последняя, на мой взгляд, самая главная причина его выбора - я совсем не напоминаю его бывшую жену.
        Леди Дорринг едва не поперхнулась вареной рыбой, которую ей только что подали.
        - А какое отношение это обстоятельство имеет к вашему браку?
        - Не секрет, что граф пресытился красавицами: они заставили его поволноваться. Все знали о привычке леди Рейвенвуд приглашать своих любовников в аббатство. Если даже мы это знали, то его светлость тем более. В таком случае какую жизнь она вела в Лондоне?!
        - Это точно, - проворчал Дорринг. - Если она в деревне так себя вела, то в городе наверняка превратила его жизнь в сущий ад. Говорят, из-за нее он пару раз подставлял свою голову на дуэли. Так что трудно осудить его за желание иметь жену, которая не станет гоняться за мужчинами. Не обижайся, Софи, но ты не относишься к тем женщинам, которые доставляют беспокойство по этой причине. И у него нет никаких сомнений на сей счет.
        - Я бы хотела, чтобы вы оба прекратили неприличный разговор, - заявила леди Дорринг. Но было совершенно ясно, что она не надеялась на их послушание.
        - Но, согласись, дедушка прав. Я буду самим совершенством в качестве графини Рейвенвуд. В конце концов, я воспитана в деревне, и можно ожидать, что с радостью буду все время проводить в аббатстве. И не стану возить за собой любовников, если куда-нибудь отправлюсь. Я ведь вообще провалилась на брачном базаре в Лондоне и вряд ли решусь появиться в свете еще раз. Лорд Рейвенвуд это прекрасно понимает, как и то, что ему не придется отбиваться от моих назойливых поклонников по той простой причине, что их вообще не будет.
        - Софи, - произнесла леди Дорринг с чувством собственного достоинства. - Довольно. Я больше не потерплю столь неприличного разговора.
        - Да, бабушка, но неужели ты не заметила, что неприличные разговоры всегда самые интересные?
        - Больше ни слова, девочка. Предупреждение распространяется и на тебя, Тео.
        - Да, дорогая.
        - Не знаю, - угрожающе продолжала леди Дорринг, - насколько точны ваши умозаключения относительно лорда Рейвенвуда и его мотивов, но в одном я с ним полностью согласна. Софи, ты должна быть чрезвычайно признательна графу.
        - У меня уже был случай испытать благодарность к его светлости, - печально вспомнила Софи. - Во время моего выезда в свет. Он был очень галантен со мной на балу. Кстати, то был единственный раз, когда я танцевала весь вечер. Сомневаюсь, что он помнит об этом, поскольку из-за моего плеча все время ревниво высматривал, с кем танцует его несравненная Элизабет.
        - Постарайся забыть о первой леди Рейвенвуд. Она умерла, и все кончено, - как обычно, без обиняков заявил лорд Дорринг. - Послушай моего совета, девочка. Не дразни Рейвенвуда, и тебе будет с ним хорошо. Не жди от него больше, чем он может дать, и у тебя будет достойный муж. Мужчина, который хорошо относится к своей земле, будет хорошо относиться и к жене. Он умеет заботиться о том, чем владеет.
        Дедушка, конечно, прав, размышляла Софи ночью, лежа в постели без сна. Она не сомневалась, что, если бы ей удалось не раздражать, не перечить ему, Рейвенвуд был бы не хуже других мужей. К тому же вряд ли они часто будут видеться. За время своего сезона в Лондоне Софи уяснила, что большинство мужей и жен в свете живут каждый своей жизнью.

«И это в моих интересах», - сказала себе Софи. Как жена графа Рейвенвуда, она сумела бы расследовать дело бедняжки Амелии. Однажды Софи поклялась, что отыщет человека, соблазнившего и бросившего сестру.
        Вот уже три года Софи следовала совету старой Бесс и почти смирилась со смертью сестры. Гнев и ярость, которые она испытывала первое время, постепенно улеглись.
        Она почти безвыездно жила в деревне, поэтому у нее не было шансов найти соблазнителя и бросить ему вызов. Но теперь, когда она выйдет замуж за графа, все переменится.
        Софи откинула одеяло, встала с кровати. Босоногая прошла по мягкому ковру к туалетному столику, отыскала маленькую шкатулку с драгоценностями. Без труда открыла ее и в темноте нашла черный перстень. Она не раз держала его в руках, поэтому теперь на ощупь распознала его. Пальцы Софи сомкнулись вокруг кольца. Холодный и тяжелый перстень. Софи чувствовала, как в кожу вдавливается странный символический треугольник, выгравированный на его поверхности.
        Софи ненавидела перстень. Его нашли в кулаке Амелии в ту злосчастную ночь, когда она выпила слишком большую дозу настойки опия. Позже Софи выяснила: черный перстень принадлежал человеку, который соблазнил ее белокурую красавицу сестру и наградил ее ребенком. Амелия наотрез отказалась назвать имя соблазнителя. Только одно удалось узнать Софи: мужчина был одним из любовников леди Рейвенвуд.
        Софи была также почти уверена, что ее сестра тайно встречалась с ним в развалинах старого нормандского замка во владениях Рейвенвуда. Софи нередко бывала там, делая наброски древних камней, и однажды ей попался на глаза платочек Амелии - всего через несколько недель после смерти сестры. С того времени Софи даже близко не подходила к руинам замка.
        Как же еще найти человека, виновного в смерти Амелии, если не стать новой леди Рейвенвуд? Софи на миг сжала кольцо в кулаке, а потом бросила в шкатулку. Только ради этого она выйдет замуж за графа, а что касается остальных доводов в пользу брака, они ей казались нелепыми.
        Софи собиралась научить дьявола любить.
        Джулиан, небрежно развалившись в карете с мягкими рессорами, критически разглядывал новую графиню Рейвенвуд. В последнее время он редко встречался с Софи, ибо не видел необходимости для постоянных поездок из Лондона в Хэмпшир. У него были дела в городе. Теперь же ему представилась возможность оценить женщину, выбранную им для рождения наследника.
        Он изучал свою невесту, которая всего лишь несколько часов назад, к своему удивлению, стала графиней.
        Как обычно, в ее одежде и прическе царил беспорядок. Несколько рыжеватых локонов выбились из-под новой соломенной шляпки, а перо торчало под странным углом. Джулиан присмотрелся - стебель пера надломлен. Скользнув взглядом чуть ниже, он обнаружил, что от ленточки, украшавшей сумочку, оторвался хвостик, а подол платья в пятнах от травы. Видимо, Софи испачкалась, высовываясь из кареты, когда принимала букет цветов от немытого деревенского паренька. Почти все жители деревни захотели пожелать Софи счастливого пути. Оказывается, его жена весьма популярна в этих местах.
        Он с удовольствием вспомнил, что не услышал от нее жалоб, когда сообщил о своем намерении сделать медовый месяц рабочим. Недавно он купил имение в Норфолке, и, по его мнению, свадебное путешествие - прекрасная возможность осмотреть новое приобретение.
        Он не мог не признать, что леди Дорринг с блеском провела свадебный прием. Большинство гостей были местными жителями. Джулиан не пригласил своих многочисленных знакомых из Лондона: пройти еще раз через свадебную церемонию в присутствии тех же лиц оказалось ему не под силу.
        Когда объявление о предстоящем браке появилось в «Морнинг пост», Рейвенвуда закидали вопросами, но он сумел отбиться от наиболее назойливых приятелей. Правда, не всегда его тактика имела успех, и теперь он сжал губы, вспомнив об этом. Некую леди с Тревор-сквер не обрадовало известие о женитьбе Джулиана. Но Марианна Харвуд была слишком хитра и прагматична, чтобы устроить кое-что посерьезнее, чем небольшая сцена. Он знал, как ее успокоить. Серьги, оставленные ей Джулианом в свой последний визит, помогли разгладить скорбные черты на лице красавицы Харвуд.
        - Что-то не так, милорд? - осведомилась Софи, выводя Джулиана из задумчивости.
        Он быстро вернулся к действительности:
        - Все хорошо. Я просто вспомнил одно дело, которым пришлось заняться на прошлой неделе.
        - Должно быть, очень неприятное дело. Вы казались весьма раздраженным. Я даже предположила, что вам достался плохой кусок мясного пирога.
        Джулиан слабо улыбнулся:
        - Да, именно мясной пирог довольно плохо переваривается мужским желудком. Но, уверяю вас, мое здоровье вне опасности.
        Софи посмотрела на него спокойным открытым взглядом:
        - Понятно. - Она отвернулась к окну. Джулиан нахмурился:
        - А теперь моя очередь спросить: что-нибудь не так, Софи?
        - Все хорошо.
        Скрестив руки на груди, Джулиан принялся рассматривать кисточки на своих отполированных ботфортах, а потом его глаза насмешливо блеснули.
        - Полагаю, нам лучше прийти к взаимопониманию по некоторым небольшим вопросам, мадам жена.
        Она бросила на него быстрый взгляд.
        - Да, милорд?
        - Несколько недель назад вы предъявили мне список своих требований.
        - Именно так, милорд.
        - Какое-то время я был занят и пренебрег тем, что у меня тоже есть список требований к вам.
        - Я знаю ваши требования, милорд. Во-первых, наследник, во-вторых, безмятежная жизнь.
        - Я намерен воспользоваться представившейся возможностью, чтобы кое-что уточнить.
        - Вы хотите что-то добавить к своим требованиям? Но вряд ли это честно.
        - Но я не сказал, что хочу что-то добавить. Я просто хочу уточнить… - Джулиан прервался, заметив беспокойство в ее бирюзовых глазах, и, слегка улыбнувшись, продолжил:
        - Зачем так волноваться, моя дорогая? Первый пункт в списке без изменений - наследник. Что касается второго…
        - Чтобы жизнь ваша была спокойной? Требование довольно простое.
        - Так оно и будет, как только вы поймете, что я под этим подразумеваю.
        - Объяснитесь, пожалуйста.
        - Полагаю, нам удалось бы избежать многих неприятностей, если бы вы взяли за правило никогда мне не лгать.
        Ее глаза расширились.
        - У меня и в мыслях не было ничего подобного.
        - Прекрасно. Будьте уверены, вам это все равно не удастся. Ваши глаза, Софи, всякий раз выдают вас, и меня будет чрезвычайно раздражать ложь в них. Вы меня хорошо поняли?
        - Вполне, милорд.
        - Тогда вернемся к моему вопросу. Мне кажется, я вас спросил: что-то не так? И вы сказали, что все хорошо. А ваши глаза - совершенно обратное.
        Она теребила оторванную ленточку на сумочке.
        - Я не имею права на собственные мысли, милорд?
        Он сердито сдвинул брови:
        - А у вас настолько личные мысли, что о них не должен знать муж?
        - Нет. Я просто предположила, что вам не понравится, если я выскажу вслух свои мысли, поэтому и оставила их при себе.
        Джулиан хотел разразиться гневной тирадой, но внезапно почувствовал любопытство:
        - Я все же хотел бы узнать, если можно.
        - Ну что ж, хорошо. Я попытаюсь логически поразмышлять, милорд. Вы проговорились, что занимались одним делом на минувшей неделе перед нашим браком, и я осмелилась предположить, какое дело вам следовало уладить.
        - И к какому заключению вы пришли?
        - Конечно, трудная задача - сообщить своей любовнице о предстоящей женитьбе. Но кто осудит бедную женщину? В конце концов, она выполняла обязанности жены, а теперь ей объявлено, что вы намерены передать ее «титул» другой претендентке. Кстати, весьма неопытной претендентке, смею заметить. Наверняка она устроила трагическую сцену, сильно огорчившую вас. Ну скажите, она актриса или балерина?
        Джулиан едва не рассмеялся. Но он, как добропорядочный муж, подавил это желание.
        - Вы превзошли самое себя, мадам, - процедил он сквозь зубы.
        - Так вы же сами потребовали рассказать о моих мыслях? - Перо на шляпке заколыхалось. - Теперь вы согласны, что иногда мне лучше держать некоторые глубоко личные мысли при себе?
        - В первую очередь, вы не должны размышлять на такие темы.
        - Я совершенно уверена в вашей правоте, но, к несчастью, я не способна контролировать работу своего ума.
        - Может быть, вас надо научить некоторым способам контроля? - предложил Джулиан.
        - Сомневаюсь. - Софи вдруг улыбнулась, и так тепло и обворожительно, что Джулиан растерялся. - Скажите мне, - порывисто продолжала Софи, - я правильно отгадала?
        - Дело, которое я улаживал перед отъездом из Лондона на прошлой неделе, не касается вас, мадам.
        - А, теперь понятно. Я не имею права оставаться наедине со своими мыслями, а вы имеете на это все права. Вряд ли справедливо, милорд. В любом случае, если мои дурные мысли вас так волнуют, может, мне лучше держать их при себе?
        Джулиан подался вперед и без лишних слов взял ее пальцами за подбородок. Он почувствовал, какая шелковистая и мягкая у нее кожа.
        - Ты дразнишь меня, Софи?
        Она не пыталась отстраниться.
        - Признаюсь, да, милорд. Вы настолько высокомерны, что искушение слишком велико, и ему трудно противостоять.
        - Да, я понимаю, что такое - испытывать непреодолимое искушение, ибо сам почти не в силах ему противостоять.
        Джулиан придвинулся к ней ближе и обнял ее за тонкую талию. Потом поднял сильными уверенными руками и посадил к себе на колени. В его взгляде она прочла холодное удовлетворение, и ее глаза тревожно расширились.
        - Рейвенвуд! - Она почти задохнулась от изумления.
        - Итак, мы подошли еще к одному пункту в моем списке требований, который нуждается в уточнении, - пробормотал он. - Когда мне хочется вас поцеловать, будет лучше, если вы станете называть меня по имени. Почему бы вам не называть меня Джулианом? - И вдруг он почувствовал, как ее упругие крепкие ягодицы придавили его бедра, а складки юбок накрыли его бриджи.
        Она уперлась руками ему в плечи.
        - Неужели мне надо снова напоминать вам о данном слове чести, о том, что не… что вы не будете применять ко мне силу?
        Софи дрожала. Он ощутил, как дрожь сотрясает ее тело, и это раздражало его.
        - Не глупите, Софи. Я не собираюсь применять к вам насилие, как вы это называете. Я просто хочу вас поцеловать. Нет ничего предосудительного в поцелуях.
        - Милорд, вы обещали!
        Поддерживая ее одной рукой за затылок, он осторожно прильнул к ее устам. Ее губы раскрылись с новыми словами протеста, как только он их коснулся. Поэтому поцелуй сразу оказался более интимным, чем ожидал Джулиан, и внезапно его охватил огонь желания. Рот Софи был мягким, влажным и пряным.
        Софи вздрогнула и тихо застонала, когда он сжал ее еще крепче. Она попыталась высвободиться, но он не отпускал, и она затихла в его объятиях.
        Джулиан почувствовал ее осторожную податливость, и его поцелуй стал более страстным. Боже, как она была хороша! Он и не ожидал, что она окажется такой теплой и такой сладкой. В ней было достаточно женской силы, чтобы он мгновенно осознал в себе превосходящую силу мужчины, и эта мысль оказала на него удивительно возбуждающее действие. Он почти сразу почувствовал, как проснулась его плоть…
        - А теперь назовите меня по имени, - тихо приказал он, не отрывая своих губ.
        - Джулиан, - отозвалась она дрожащим голосом, но вполне отчетливо.
        Он провел ладонью по ее руке и уткнулся головой в ее шею:
        - Еще раз.
        - Джулиан, прекратите, пожалуйста. Это слишком далеко заходит. Вы же дали мне слово.
        - А разве я применяю насилие? - насмешливо спросил он и нежно поцеловал за ухом. Рука скользнула вниз по ее руке, к колену. Джулиану вдруг захотелось большего, чем просто раздвинуть ее колени, ему хотелось исследовать всю Софи. Если его там ожидает такой жар и сладость, как и во рту, он вполне бы удовлетворился выбором жены. - Софи, именно это вы называете насилием?
        - Я не знаю.
        Джулиан тихо рассмеялся - так жалобно и неуверенно прозвучал ее голос.
        - Позвольте мне уверить вас, что мои действия не имеют ничего общего с насилием.
        - Но как иначе расценить ваши действия?
        - Я занимаюсь с вами любовью, мадам. Подходящее занятие для мужа и жены.
        - Вы не занимаетесь со мной любовью, - вполне серьезно ответила Софи.
        Джулиан поднял голову и встретился с ней взглядом:
        - Разве нет?
        - Конечно, нет. Как же можно заниматься любовью, когда вы не любите меня?
        - Тогда скажем так: я вас обольщаю. А муж имеет полное право обольстить свою жену. Я дал слово не применять насилие, но никогда не обещал отказаться от попыток обольстить вас.

«И не будет нужды нарушать данное слово чести по тому глупому соглашению, - удовлетворенно подумал он. - Она только что выказала свою готовность отвечать мне».
        Софи отстранилась, в ее бирюзовых глазах зажегся гнев.
        - Насколько я знаю, обольщение - одна из форм насилия по отношению к женщине. Это просто мужской способ скрыть истинные намерения.
        Джулиана поразила воинственность ее голоса.
        - Видимо, у вас был опыт? - холодно спросил он.
        - Результат обольщения для женщины тот же, что и после применения силы. Вы думаете иначе?
        Она неловко сползла с его колен, шерстяные юбки дорожного платья небрежно закрутились вокруг ног, сломанное перо продолжало падать со шляпки, пока не свесилось над ее настороженным глазом. Она потянулась, чтобы выдернуть его и воткнуть снова.
        Джулиан схватил ее за руку:
        - Я не услышал ответа, Софи, вас уже пытались обольстить?
        - Ваш вопрос, милорд, немного запоздал, не правда ли? Следовало выяснить это раньше, до того как сделать мне предложение.
        И вдруг он понял, что она никогда еще не была в объятиях мужчины. Он видел желанный ответ в ее глазах. Но он чувствовал, что должен заставить ее признаться. Софи должна знать, что он не потерпит уклончивых ответов, полуправды и миллиона других женских уверток.
        - Я жду ответа, Софи.
        - Тогда вы ответите мне на все мои вопросы о бывших любовницах?
        - Конечно, нет.
        - Какая несправедливость, милорд!
        - Я ваш муж.
        - Это дает право быть несправедливым?
        - Это дает мне право и обязывает меня делать то, что я считаю для вас самым лучшим. Обсуждение с вами моих прошлых связей не приведет ни к чему хорошему. Мы оба это понимаем.
        - Лично я не разделяю вашу уверенность. Несомненно, ваш рассказ помог бы мне лучше узнать ваш характер.
        Он рассмеялся:
        - Думаю, вы уже достаточно его изучили. Иногда мне кажется, что даже слишком. Теперь расскажите мне о своем опыте в таком прекрасном деле, как соблазнение, Софи. Может быть, какой-то деревенский ухажер пытался позабавиться с вами на лесной полянке?
        - А если да? Что вы тогда сделаете?
        - Постараюсь, чтобы он за это заплатил, - просто ответил Джулиан.
        - То есть вызовете его на дуэль за дела минувших дней?
        - Вы уходите от разговора, Софи. - Его пальцы еще сильнее сжали ее запястье. Он чувствовал, какие хрупкие и нежные у нее косточки, и ослабил хватку.
        Она отвела взгляд:
        - Нет нужды беспокоиться. Некому мстить за мою поруганную честь, милорд. Я вела чрезвычайно тихий образ жизни… можно сказать, меня вообще не было. Честно говоря, я жила очень скучно.
        - Я так и думал. - Он отпустил ее руку и откинулся на подушки. - А теперь скажите мне, почему вы ставите на одну доску обольщение и насилие?
        - По-моему, не стоит вести такой неприличный разговор, - глухо проговорила она.
        - У нас впереди еще много неприличных разговоров. Кстати, иногда, дорогая моя, вы сама походите на неприличную молодую даму. - Он потянулся и выдернул остаток пера из ее шляпки.
        Она посмотрела на обломок пера с покорным видом.
        - Ну, тогда вам следовало обратить внимание на мои неприличные наклонности до того, как настаивать на браке.
        Джулиан вертел между пальцами остатки пера.
        - А я решил, что все поправимо. Но прошу вас не отвлекаться. Расскажите наконец, почему вы боитесь соблазнения не меньше насилия?
        - Это слишком личное, милорд, такие вопросы не обсуждают.
        - Боюсь, мне придется настаивать на этом. Не забывайте, я ваш муж.
        - Сколько можно это повторять, пряча за своими вопросами праздное любопытство, - резко проговорила Софи.
        Он искоса посмотрел на нее и увидел, как упрямо вскинулся ее подбородок.
        - Вы оскорбляете меня, мадам.
        Она почувствовала неловкость и принялась расправлять юбки.
        - Вы очень обидчивы, милорд.
        - Ах да, моя чрезмерная надменность! Видимо, вам придется смириться с этим недостатком, Софи, так же как и с моим чрезмерным любопытством. - Джулиан рассматривал сломанное перо.
        В карете воцарилось молчание. Стук колес, скрип кожи, цоканье лошадиных подков казались не правдоподобно громкими.
        - Обольщение не касалось меня лично, - очень тихо отозвалась Софи.
        - Дальше? - Джулиан был нетерпелив.
        - Это касалось моей сестры. Она стала жертвой соблазнителя. - Софи отвернулась к окну. - И никого не нашлось, кто отомстил бы за нее.
        - Насколько я помню, ваша сестра умерла три года назад.
        - Да.
        Что-то в напряженном голосе Софи насторожило Джулиана.
        - Так, по-вашему, причина ее смерти кроется в соблазнении?
        - Она оказалась беременной, милорд, и мужчина, посодействовавший этому, бросил ее. Она не могла вынести ни позора, ни предательства. И выпила большую дозу настойки опия. - Софи стиснула руки на коленях.
        Джулиан вздохнул:
        - Извините, Софи. Мне очень жаль…
        - Она могла бы не делать этого, - пробормотала Софи. - Бесс бы спасла ее.
        - Старуха Бесс? А как? - нахмурился Джулиан.
        - Есть способы. И если бы сестра доверилась мне, я отвезла бы ее к Бесс. И никто бы ничего никогда не узнал.
        Джулиан уронил обломок пера, подался вперед, схватив жену за руки. На этот раз он намеренно сдавил ее хрупкие косточки.
        - Что вам известно о таких вещах? - тихо, но настойчиво спросил он.
        Элизабет знала…
        Софи быстро заморгала в явном смущении от гнева, который он едва сдерживал.
        - Бесс прекрасно разбирается в лекарственных травах. И многому меня научила.
        - И она научила вас, как избавиться от нежеланного ребенка? - был настойчив он.
        Софи, казалось, поняла наконец, что рассказала слишком много.
        - Она… Она называла травы, которые может принимать женщина, если забеременеет, - нехотя призналась Софи. - Но такие травы бывают опасными, и ими надо пользоваться очень умело и осторожно. - Софи в смущении потупилась. - Увы, я не настолько искусна…
        - Черт побери! Лучше бы вы вообще о них ничего не знали! Клянусь, если старая ведьма Бесс занимается такими делами, я немедленно сгоню ее со своих земель!
        - Правда, милорд? А позвольте спросить, ваши друзья в Лондоне все кристально чистые? Неужели никто из ваших любовниц не прибегал к подобного рода помощи? Из-за вас же?
        - Нет, - зло заскрежетал Зубами Джулиан. - Да будет вам известно, мадам, есть определенные средства предохранения от беременности, как и от некоторых заболеваний, связанных… Впрочем, не важно.
        - Определенные средства, милорд? Какие? - В глазах Софи зажегся явный интерес.
        - Бог мой! Нам не стоит это обсуждать.
        - Вы, ваша светлость, сами начали разговор. Но вы не расскажете мне об этих средствах, чтобы не возникало проблем, я права?
        - Нет, конечно.
        - Понятно, еще одна привилегия мужчин - права на информацию.
        - Вам незачем это знать, - сердито отозвался он.
        - Но есть женщины, которым известны подобные вещи, - настаивала она.
        - Все, довольно, Софи.
        - И вы близко знакомы с такими женщинами? Почему бы вам не познакомить меня хотя бы с одной? Я бы с удовольствием с ней поболтала. Очевидно, она поведала бы мне много интересного, о чем нельзя вычитать из книг.
        У Джулиана мелькнула мысль, что Софи снова его дразнит, он уже готов был совсем потерять терпение, но вдруг понял, насколько невинен и искренен ее интерес и само ее поведение. Он застонал и откинулся на спинку сиденья.
        - Больше мы не будем обсуждать эту тему.
        - К сожалению, вы очень похожи на мою бабушку. И признаюсь, это сходство меня очень огорчает, Джулиан. Я надеялась, что буду жить с человеком, который окажется интересным собеседником.
        - Я буду развлекать вас иными способами, - пробормотал он, закрывая глаза.
        - Если вы снова имеете в виду обольщение, Джулиан, запомните - это для меня не развлечение.
        - Из-за того, что произошло с вашей сестрой? Я понимаю, случившееся оставило след в вашей душе, но уверяю, муж и жена - совсем другое, между ними не может быть того соблазна, которому поддалась ваша сестра, Софи.
        - Правда, милорд? А когда вы научились находить различия? Во время своего первого брака? Или с любовницами?
        Терпение Джулиана иссякло. Он не шевелился и не решался открыть глаза.
        - Я уже объяснил, что мой первый брак не подлежит обсуждению. Как и то, о чем вы сейчас ведете речь. Лучше помолчите, Софи.
        Что-то в этом тихом голосе произвело на нее впечатление, она умолкла. Джулиан снова овладел собой и, поняв, что способен контролировать свои эмоции, открыл глаза и посмотрел на жену:
        - Рано или поздно вы должны ко мне привыкнуть, Софи.
        - Вы обещали мне дать время. Три месяца, милорд.
        - Черт побери, женщина! Я же не применяю насилия! Но не рассчитывайте, что я не попытаюсь изменить ваше отношение к занятию любовью. Во-первых, три месяца - слишком большой срок, а во-вторых, об обольщении ничего не говорилось в нашем соглашении.
        Она резко повернулась к нему:
        - Значит, вот что вы имели в виду, когда предупреждали меня: слово чести мужчины не слишком надежно, когда дело касается женщины? Я вас правильно поняла, милорд, то есть я не могу положиться на слово джентльмена?
        Слишком сильное оскорбление - оно бросило Джулиана в холод.
        - Никто из моих знакомых не рискнул бы сказать мне такие слова, мадам.
        - Вы собираетесь вызвать меня на дуэль? - продолжала она с неподдельным интересом. - Дедушка научил меня обращаться с пистолетом. Можете мне поверить, я неплохо стреляю.
        Джулиан только вздохнул: честь джентльмена не позволяла ему побить собственную жену в день свадьбы. Но он понял, что новый брак не обещает быть гладким и спокойным, как он рассчитывал.
        Он взглянул на сияющее лицо жены, размышляя, как бы достойнее ответить на выпад Софи.
        В этот момент кусочек ленточки, свисающий с ее ридикюля, совсем оторвался и упал на пол кареты. Софи нахмурилась и быстро наклонилась, чтобы подобрать его. И Джулиан нагнулся за ленточкой, его большая рука коснулась ее маленькой. -
        - Позвольте мне, - холодно произнес он, поднимая ленту за кончик.
        - Спасибо. - Чуть смутившись, она попыталась сразу же пристроить ленточку к ридикюлю.
        Джулиан с удивлением наблюдал, как лента распускается еще больше. Все, что было сделано на ридикюле из ленты, расползалось на глазах. Она смущенно подняла глаза на мужа:
        - Я никогда не пойму, отчего со мной всегда происходят подобные неприятности.
        Джулиан молча взял ридикюль с ее колен и, открыв, засунул внутрь распустившуюся ленту. Возвращая ей ридикюль, он внезапно осознал - он только что открыл ящик Пандоры.
        Глава 3
        Шла вторая неделя их медового месяца в имении Джулиана в Норфолке, когда у Софи появились опасения, что ее муж чересчур увлечен послеобеденным портвейном. В остальном она даже испытывала некоторое удовольствие от свадебного путешествия. Эслингтон-Парк был окружен величественными лесистыми холмами и тучными пастбищами. Главный дом выглядел весьма внушительно. Он был выстроен в прошлом веке в модном тогда классическом стиле.
        Интерьер по нынешним временам казался старомодным и тяжеловесным, но Софи нравились большие комнаты с высокими окнами. Она с увлечением обдумывала, что здесь можно изменить.
        Она радовалась ежедневным прогулкам верхом с Джулианом, во время которых они осматривали леса, луга и богатые земли. Джулиан представил ее новому управляющему, Джону Флемингу, и, казалось, был очень благодарен Софи за то, что она не обижалась, когда долгие часы он проводил с молодым человеком, обсуждая будущее имения.
        Джулиан постарался сам познакомиться со всеми арендаторами и представить их Софи. Он казался довольным, когда она восхищалась овцами и опытным взглядом определяла лучших животных.
        Да, есть польза от деревенского воспитания, подумала Софи. По крайней мере такая женщина способна дать дельный совет мужу, который любит свою землю. Софи невольно ловила себя на мысли, полюбит ли когда-нибудь Джулиан так же свою вторую жену.
        Арендаторы и соседи волновались в ожидании нового хозяина. Однако когда Джулиан в сопровождении фермеров обошел скотные дворы и конюшни, совершенно не обращая внимания на свою модную одежду и начищенные сапоги, и сделал ряд дельных замечаний, у них сложилось мнение, что Рейвенвуд прекрасно разбирается в фермерстве.
        Софи тоже приняли тепло, особенно после того как она поворковала с пухленькими младенцами, а потом в глубокой задумчивости свела брови, увидев больных, и посоветовала использовать местные травы в домашнем лечении. Иногда Джулиану приходилось терпеливо ждать, пока его жена давала рецепт сиропа от кашля или средства от желудка для жены фермера.
        Казалось, он с удовольствием вынимал соломинки из волос Софи, когда она, закончив дела, выбиралась из приземистой хижины.
        - Я вижу, из вас получится прекрасная жена, - заметил он мимоходом на третий день их путешествия. - На этот раз я сделал удачный выбор.
        Софи постаралась скрыть свой восторг при этих словах и даже не улыбнулась.
        - Судя по вашему замечанию, вы полагаете, у меня есть определенные качества, чтобы стать достойной женой фермера.
        - Если отбросить все наносное, то, по сути, я и есть фермер. - Он оглядел ландшафт с гордостью человека, осознающего себя хозяином всего, что его окружает. - Хорошая фермерская жена меня бы вполне устроила.
        - Вы говорите так, будто я когда-нибудь стану образцом совершенства, - тихо заметила Софи. - Но не забывайте, я уже ваша жена.
        Он одарил ее дьявольской усмешкой:
        - Нет еще, моя сладость. Но скоро будете. Гораздо скорее, чем вы думаете, мадам.
        Все работники Эслиштон-Парка были прекрасно вышколены, и Софи внутренне вздрагивала, когда слуги чуть ли не кидались со всех ног, выполняя приказание Джулиана. Они явно побаивались нового хозяина, но в то же время гордились службой такому важному человеку.
        Они слышали рассказы о его горячем жестком характере от кучера, конюха, слуги и горничной, сопровождавших лорда и леди Рейвенвуд, и не хотели бы испытать этот характер на себе.
        Итак, медовый месяц проходил своим чередом. Единственное, что немного огорчало Софи, - это то, как незаметно, но весьма искусно Джулиан очаровывал ее по вечерам.
        Само собой разумеется, он не собирался проводить три месяца в холодной одинокой постели. Он надеялся, что соблазнит ее гораздо раньше условленного срока. Но все бы так и продолжалось, если бы она не заметила его растущего пристрастия к послеобеденному вину. Причина ее тревоги была и в том, что она ощущала, как послушно отзывается на его все более интимные поцелуи перед сном. Если бы она смогла справиться с собой, то не сомневалась бы, что Джулиан не нарушит если не дух, то букву данной клятвы. Она надеялась, что гордость не позволит ему силой увлечь ее в постель.
        Но ее беспокоило все усугубляющееся пристрастие к портвейну. Уже возникло предчувствие надвигающейся опасности. Она прекрасно помнила ту ночь, «когда сестра Амелия вернулась с одного из тайных свиданий вся в слезах и объяснила, что пьяный мужчина способен к насилию и ведет себя как животное. Мягкие белые руки Амелии в тот вечер были покрыты синяками. Софи в ярости требовала назвать имя любовника, но Амелия наотрез отказалась.
        - А ты рассказала своему распрекрасному любовнику, что уже несколько поколений Доррингов - соседи Рейвенвудов? Если дедушка узнает, что происходит, он сразу отправится к лорду Рейвенвуду и положит конец безобразию.
        Амелия залилась слезами.
        - Именно поэтому я и постаралась, чтобы мой любовник не узнал, кто мой дедушка. О Софи! Разве ты не понимаешь! Я как раз боюсь, что, если мой возлюбленный обнаружит, что яДорринг и наш дед такой давний сосед Рейвенвуда, он больше никогда не захочет со мной встречаться.
        - Так ты предпочитаешь, чтобы твой любовник издевался над тобой? Лишь бы не раскрылось, кто ты? - не веря своим ушам, спросила Софи.
        - Ты не знаешь, что такое любить, - прошептала Амелия и, пока не заснула, сотрясалась от рыданий.
        Софи прекрасно сознавала, как ошибалась Амелия. Она знала, что такое любить, но пыталась совладать с опасными эмоциями. Она-то уж постарается не повторять ошибок бедной Амелии.
        Софи молча сдерживала беспокойство по поводу увлечения Джулиана портвейном, которое росло от вечера к вечеру. Но наконец она не выдержала.
        - Милорд, у вас проблемы со сном? - спросила Софи.
        Шла вторая неделя после свадьбы. Она сидела перед камином в малиновой гостиной. Джулиан наливал себе второй большой бокал вина.
        Он искоса посмотрел на нее:
        - Почему вас это интересует?
        - Прошу прощения, но я замечаю, что ваше пристрастие к вину растет с каждым днем. Люди часто используют шерри, портвейн или кларет, чтобы спастись от бессонницы. У вас вошло в привычку так много пить по вечерам?
        Он побарабанил пальцем по ручке кресла и пристально посмотрел на нее.
        - Нет, - наконец произнес он и залпом выпил половину бокала. - А вас это беспокоит?
        Софи опустила глаза на свое вышивание.
        - Если вы плохо спите, то есть более действенные средства. Бесс научила меня.
        - Вы хотите предложить мне настойку опия?
        - Нет, это слишком сильное средство. Сначала можно попробовать другие. Пожалуй, я приготовлю отвар. Я привезла с собой травы.
        - Спасибо, Софи. Я лучше доверюсь своему портвейну. Я понимаю его, а он понимает меня.
        Брови Софи изогнулись дугой.
        - Что значит - понимает меня?
        - Вы хотите, чтобы я был откровенен, мадам жена?
        - Конечно. - Она удивилась такому вопросу. - Вам известно, что я предпочитаю доверительный разговор, без утайки. Это вам трудно говорить откровенно на такие темы, а не мне.
        - Тогда я честно предупреждаю: причина моей бессонницы - не тот вопрос, который вам хотелось бы обсудить.
        - Чепуха! Если вы плохо спите, уверена, найдутся средства получше портвейна.
        - Вполне с вами согласен. Но все дело в том, моя дорогая, захотите ли вы дать мне такое средство.
        Насмешка в его голосе заставила ее вздернуть подбородок. Она посмотрела прямо в его сверкающие зеленые глаза. И вдруг ее осенило.
        - Ах, понятно, - заставила она себя произнести спокойно. - Я не подумала, что наше соглашение может вызвать такие физические трудности.
        - В таком случае вы постараетесь освободить меня от данного слова?
        Шелковая нитка в ее руках порвалась от натяжения, но Софи не отрывала невидящего взгляда от болтающихся концов.
        - Я думала, вы уже успокоились, милорд, - проговорила она сдержанно.
        - Вижу, вам здесь нравится, в Эслингтон-Парке, не так ли?
        - Да, очень, милорд.
        - И мне тоже. Но в то же время меня очень утомил наш медовый месяц. - Он допил остатки портвейна. - Чертовски утомил. Дело в том, Софи, что мы находимся в совершенно противоестественной ситуации.
        Она вздохнула с глубоким сожалением:
        - Не следует ли отсюда, что вы намерены сократить наш Медовый месяц?
        Пустой хрустальный бокал треснул, сжатый в его руке. Граф выругался и стряхнул осколки с ладони.
        - Из этого следует, - сделал мрачный вывод Джулиан, - что я хотел бы нормальных брачных отношений. И по обязанности и по желанию я на этом настаиваю.
        - Неужели вам так не терпится произвести на свет наследника?
        - Сейчас я не думаю о наследнике. Я думаю о нынешнем графе Рейвенвуде. И также о нынешней графине Рей-венвуд. Вам не понять моих страданий, Софи, только потому, что вы еще не знаете, что упускаете.
        Софи вспыхнула:
        - Нет нужды в столь презрительном снисхождении, милорд. Я деревенская девушка и росла рядом с животными. Меня просили помогать при родах, и мне доподлинно известно, что происходит между мужем и женой. И, честно говоря, я вовсе не считаю, что лишаюсь чего-то возвышенного.
        - А я и не имею в виду какие-то радости ума, мадам. Я имею в виду чисто физические.
        - Что-то вроде верховой езды? Пожалуй, от нее больше пользы. Когда скачешь верхом, непременно добираешься до нужного места.
        - Наверное, настало время, чтобы вы наконец поняли, в какое место вам пора приехать. И оно вас ждет. Это спальня, моя дорогая.
        Джулиан уже стоял на ногах и, прежде чем Софи поняла, что происходит, потянулся к ней. Он вырвал вышивание из ее рук и отбросил в сторону. Затем обнял ее и требовательно притянул к себе. Взглянув на его напряженное лицо, она поняла, что на этот раз ее ждет не воркование и легкий поцелуй в щечку со словами:» Спокойной ночи «.
        Испугавшись, Софи уперлась руками ему в плечи:
        - Прекратите, Джулиан. Я повторяю: не хочу, чтобы меня обольстили.
        - - Напротив, я просто обязан вас обольстить. Предложенный вами проклятый договор слишком тяжкий груз для меня, малышка. Сжальтесь над своим несчастным мужем. Я умру от полного изнеможения, если придется ждать три месяца! Софи, довольно противиться.
        - Джулиан, ну, пожалуйста…
        - Тише, моя радость. - Он провел пальцем по контуру ее мягких губ. - Я дал вам слово. Я его сдержу. Я сдержу клятву, даже если умру. Но у меня есть право попытаться заставить вас изменить свое мнение, и я намерен это сделать. За десять дней вы могли бы уже привыкнуть к своей новой роли жены. Это на девять дней больше, чем позволяет любой другой мужчина в подобной ситуации.
        Он вдруг жадно и требовательно прижался к ее губам. Софи не ошиблась. Этот поцелуй совсем не походил на прежние, которых она ждала каждый-вечер. Этот был жаркий и сильный. Она чувствовала, как смело его язык проник в ее рот. На мгновение тяжелая опьяняющая волна блаженства прошла по всему ее телу, но Софи, различив вкус портвейна в его дыхании, инстинктивно начала сопротивляться.
        - Не двигайтесь, - пробормотал Джулиан, гладя ее широкой ладонью. - Только не двигайтесь и позвольте мне целовать вас. Это все, чего я сейчас хочу. Я хочу освободить вас от некоторых наивных страхов.
        - А я и не боюсь вас, - быстро возразила она, совершенно испугавшись силы его рук. - Но я против того, чтобы уединенность моей спальни была нарушена мужчиной, которого я все еще воспринимаю как чужого.
        - Но мы больше не чужие, Софи. Мы муж и жена. И нам пора стать любовниками.
        Он снова прижался губами к ее губам, заглушив ее протесты. Джулиан целовал ее страстно, как бы впечатываясь в ее губы, пока Софи не задрожала. Как всегда в его объятиях, она замерла от какой-то странной слабости. Его руки скользнули ниже, лаская и прижимая ее к своему телу. Она ощутила его восставшую плоть и… в страхе вздрогнула.
        - Джулиан? - Софи вопросительно посмотрела на него широко открытыми глазами.
        - Вы ждали иного? - улыбнулся он с усмешкой. - В этом смысле мужчины не отличаются от животных. Вы сами, помнится, утверждали, что прекрасно разбираетесь в таких делах.
        - Милорд, нельзя же запирать овцу и барана в одном загоне.
        - Я очень рад, что вы это понимаете.
        Он не отпустил ее, когда она попыталась высвободиться, обхватил широкими ладонями ее бедра и еще теснее, прижал к себе.
        У Софи закружилась голова, когда она уже безошибочно почувствовала его непреодолимое желание. Ее юбки обвились вокруг его ног и накрыли икры. Он раздвинул свои колени и заключил ее между ними, как в клетку.
        - Софи, малышка. Софи, моя дорогая. Разрешите мне… Должна же торжествовать справедливость…
        Мольба, страстные и настойчивые поцелуи в подбородок, в шею, в оголенное плечо…
        И Софи ответила ему. Она чувствовала себя морем: то прилив, то отлив. В конце концов, она ведь так давно любит Джулиана. И искушение сдаться наконец под его чувственным напором, отдаться той сладостной волне, которую он в ней поднял, было уже невыносимым. Бессознательно она обвила его шею руками и раскрыла губы навстречу его страстным поцелуям. За последние дни она многому научилась в искусстве поцелуя.
        Второго приглашения Джулиану не требовалось. Удовлетворенно застонав, он снова впился в нее губами. Он нежно положил ладонь на ее грудь, большим пальцем поглаживая напрягшийся под тонким муслином сосок.
        Софи не слышала, как дверь гостиной за ее спиной отворилась, не слышала, как кто-то испуганно вскрикнул от неловкости и дверь быстро захлопнулась. Джулиан поднял голову и раздраженно посмотрел на дверь. Очарование момента разрушилось безвозвратно.
        Софи покраснела, догадавшись, что кто-то из слуг стал свидетелем страстного поцелуя. Она поспешно отступила назад. Джулиан отпустил ее, слегка улыбаясь. У нее был растрепанный вид, она подняла руку к волосам, которые были в полном беспорядке. Несколько локонов выбились из прически, а ленточка, которую горничная так тщательно завязала перед обедом, болталась где-то на затылке.
        - Я… Прошу прощения, я должна пойти наверх. Мне надо привести себя в порядок. - И, резко повернувшись, Софи быстро побежала к двери.
        - Софи!
        Бутылка звякнула о бокал.
        - Да, милорд. - Она остановилась, и ее рука задержалась на ручке двери. Софи бросила на мужа настороженный взгляд.
        Джулиан стоял у камина, небрежно облокотившись о белую мраморную доску. Он держал полный бокал портвейна. Софи еще больше разволновалась, заметив чисто мужское удовлетворение в его глазах. Его губы изогнулись в улыбке, не скрывавшей обычной надменности. Сейчас он был слишком в себе уверен… нет, даже самоуверен.
        - Обольщение не такое уж страшное дело, в конце концов, а, моя дорогая? Вы убедитесь в этом, и уверен, вам понравится. Для того чтобы вы это поняли, прошло достаточно времени.
        Так ли было с бедняжкой Амелией? Она ощущала себя полностью опустошенной. Софи пальцем коснулась нижней губы:
        - Поцелуи, которыми вы только что осыпали меня, это и есть ваш способ обольщения, милорд?
        Он наклонил голову, его глаза удивленно сверкнули.
        - Надеюсь, они вам понравились, Софи. У нас впереди будет еще много таких поцелуев. Начиная с сегодняшней ночи. Отправляйтесь в свою спальню, дорогая. И ждите меня. Сегодня я наконец соблазню вас. Это будет наша настоящая брачная ночь. Поверьте, моя любовь, завтра утром вы будете благодарить меня за то, что я наконец покончил с той глупой ситуацией, в которой мы оказались по вашей милости. И я с большим удовольствием приму от вас эту благодарность.
        Софи охватила ярость, смешанная с другими, не менее бурными чувствами. От бешенства она не могла вымолвить ни слова. Она резко толкнула тяжелые двери и кинулась к лестнице. Она влетела в свою спальню, напугав горничную, готовившую постель.
        - Миледи, что-то случилось?
        Софи взяла себя в руки.
        - Нет, нет, Мэри, ничего не случилось. Просто я слишком быстро шла по лестнице. Вот и все. Помоги мне, пожалуйста, с платьем. - Софи тяжело дышала.
        - Конечно, мадам.
        Мэри, юная девушка с яркими блестящими глазами, которой еще не было двадцати, пребывала в восторге от своего головокружительного продвижения - она стала горничной мадам! Мэри быстро подбежала и помогла мадам снять вышитое муслиновое платье.
        - Мэри, принеси, пожалуйста, чай.
        - Конечно, миледи.
        - Да, Мэри, на этот раз две чашки, - глубоко вздохнув, сказала Софи. - Вторую для графа.
        Глаза Мэри засветились интересом, но у нее хватило ума придержать язык. Она помогла Софи облачиться в шелковый пеньюар.
        - Я сейчас же принесу чай, мадам. И кстати, одна из горничных жаловалась на недомогание. Видимо, легкое отравление. Она просила узнать у вас, чем ей полечиться.
        - Что? Ах да, конечно… - Софи порылась в своем саквояже с травами и быстро отсыпала в маленькие пакетики порошки лакрицы и ревеня. - В чашку чая надо бросить по две щепотки того и другого, должно помочь. Если к утру ей не станет лучше, скажи мне.
        - Вы так добры, мадам. Элис вам будет очень признательна. Она так мучается животом. Да, Алан, слуга, просил вам передать, что горло у него почти прошло благодаря сиропу из меда и бренди. Его по вашему совету приготовил повар.
        - Прекрасно, я очень рада, - нетерпеливо проговорила Софи. Сейчас ей меньше всего хотелось обсуждать состояние горла слуги Алана. - А теперь, Мэри, пожалуйста, поторопись с чаем.
        - Да, да, мадам. - И Мэри выбежала из комнаты.
        Софи принялась расхаживать из угла в угол. Мягкие туфельки бесшумно ступали по темному пестрому ковру. Она заметила, что кружевная отделка пеньюара отпоролась и повисла над грудью.
        Невыносимый, невероятно надменный человек. И за него она вышла замуж! Он думает, стоит ему дотронуться до нее, как она упадет в его объятия. И он будет вот так ее поддразнивать, пока не добьется своего. Софи прекрасно понимала его намерения. Видимо, мужская гордость требует поскорее увлечь ее в постель.
        Джулиан не успокоится до тех пор, пока не докажет свои права на нее. Таким образом, у нее не будет возможности потрудиться над созданием гармоничных отношений в семье, о которых она так мечтала. Джулиан намерен во что бы то ни стало и не теряя времени соблазнить ее.
        Софи резко остановилась: а удовлетворится ли граф Рейвенвуд только одной победной ночью? Ведь Джулиан в нее не влюблен. Она прекрасно сознавала, какой вызов ему бросает: жена отказывает в привилегии, которая - он, как муж, уверен в этом - принадлежит ему по праву. Но если он будет считать, что наконец доказал и себе, и ей свою способность соблазнить жену, возможно, тогда он оставит ее в покое?
        Софи быстро подошла к изящному шкафчику, где хранились ее снадобья, и обвела взглядом ровные ряды маленьких деревянных подносиков и ящичков. Ее трясло от гнева, страха и других чувств, которые сейчас она не способна была объяснить. У нее мало времени, через несколько минут сюда явится Джулиан, обнимет ее, будет ласкать так же, как ласкал балерин и актрис и еще черт знает кого…
        Отворилась дверь, и в спальню вошла Мэри с серебряным подносом в руках.
        - Ваш чай, мадам. Что-нибудь еще?
        - Нет, спасибо, Мэри. Можешь идти, - сказала Софи, изобразив на лице улыбку.
        Но глаза Мэри разгорелись еще ярче. Она присела в легком реверансе, после чего удалилась.
        Софи была уверена, что слышала сдавленный хохоток в прихожей. Вероятно, слуги знают все, что здесь происходит, промелькнуло в голове Софи. Неужели горничной известно и о том, что Джулиан не провел еще ни одной ночи с женой? Эта мысль показалась ей оскорбительной.
        Софи пришло в голову, что раздражение Джулиана отчасти объясняется тем, что все слуги оживленно обсуждают, почему новая жена не приглашает хозяина к себе в спальню.
        Софи не позволила своему сердцу уступить жалости. Она не собиралась сдаваться ради удовлетворения мужской гордости Джулиана. Гордости у него хоть отбавляй. Она взяла щепотку душицы и другой, более сильной травы и умело смешала их в чайнике для заварки.
        Потом села, поскольку не могла стоять из-за сотрясавшей ее нервной дрожи. Ей не пришлось долго ждать неизбежного. Дверь между спальнями тихо отворилась, Софи вздрогнула. Джулиан стоял в черном шелковом халате с вышитым гербом графства Рейвенвуд. Он смотрел на нее с насмешливой улыбкой.
        - Вы слишком волнуетесь, моя дорогая, - нежно сказал он, неслышно прикрывая дверь. - Так бывает всегда, когда долго откладываешь дела на завтра. Вы раздули все до ужасающих размеров. Но к утру все вернется на круги своя, как и должно быть.
        - В последний раз прошу вас, Джулиан, не требуйте невозможного. Не настаивайте… Вы нарушаете если не букву, то дух нашего соглашения.
        Улыбка сошла с лица Джулиана, взгляд его потяжелел. Он засунул руки в карманы халата и принялся медленно расхаживать по комнате.
        - Лучше не будем обсуждать мою честь. Уверяю вас, для меня это слишком серьезно, и я еще ни разу не запятнал ее.
        - Значит, у вас собственное представление о чести, милорд.
        Он сердито посмотрел на нее:
        - Я гораздо лучше вас знаю, что такое честь. И что входит в это понятие.
        - А я не могу верно определить, что входит в это понятие, лишь потому, что я женщина?
        Он расслабился, и снова на его губах заиграла усмешка.
        - Вы не просто женщина, моя любовь. Вы самая необыкновенная женщина в мире. Я даже не предполагал, когда просил вашей руки, что получу такую изумительную жену, словно сотканную из противоречий. Кстати, у вас на пеньюаре кружева болтаются.
        Софи стало неловко. Внутри что-то сжалось, когда она увидела, что оторванные кружева висят над грудью. Она попыталась поправить их, но безуспешно. Подняв взгляд, она обнаружила, что ей приходится смотреть на Джулиана сквозь выбившиеся из прически локоны. В раздражении Софи заправила локон за ухо и решительно поднялась:
        - Не хотите ли чаю, милорд?
        Поощряющая улыбка разлилась по его лицу, глаза Джулиана стали совсем зелеными.
        - Спасибо, Софи. После портвейна, который я позволил себе за ужином, чашка чая не помешает. Мне совсем не хочется попасть в объятия Морфея в самый неподходящий момент. Иначе вы окончательно во мне разочаруетесь.
        Надменный мужлан, подумала она, трясущимися руками наливая ему заварку. Он понял ее предложение как добровольную сдачу. Несомненно. Джулиан принял из рук жены чашку с таким видом, будто она вручала полководцу на поле битвы меч победителя.
        - Какой изумительный аромат. Это ваш собственный рецепт, Софи? - Джулиан отхлебнул и снова прошелся по комнате.
        - Да… - Казалось, слово застряло у нее в горле. Она пристально следила за ним - он сделал еще глоток. - Душица и… еще кое-какие цветы. Очень успокаивает нервы.
        Джулиан с отсутствующим видом кивнул.
        - Прекрасно. - Он остановился перед столиком из розового дерева, пробежав глазами по аккуратно расставленным книгам. - Книги, которые читает моя ученая жена. Что ж, посмотрим, насколько ваш вкус достоин сожаления. - Он взял одну, потом другую - в кожаных переплетах. Отпил еще чаю, изучая названия. - Вот как: Вергилий, Аристотель в переводе. Книги достаточно серьезные для среднего читателя. И не такие ужасные. Я тоже читаю подобную литературу.
        - Я рада, что вы одобряете мои увлечения, - напряженно проговорила Софи.
        Он удивленно посмотрел на нее:
        - Вы признаете мою покладистость, Софи?
        - Да, вы очень покладисты.
        - Вообще-то снисходительность мне не свойственна. Но мне просто интересно знать о вас все. - Он поставил книги классиков на место. - Так, что у нас еще здесь?» Естествознание» Уэсли. Довольно старая книга, по-моему?
        - Прекрасная книга о травах, милорд. Там очень много сведений об английских травах. Эту книгу подарил мне дедушка.
        - Ах да, травы… - Он положил книгу и взял следующую, сдержанно улыбаясь. - Прекрасно, наконец вижу романтическую чепуху лорда Байрона, проникшего даже в деревню. А как вам нравится Чайльд Гарольд, Софи?
        - Очень интересно. А вам, милорд?
        Он ответил улыбкой на открытый вызов:
        - Признаюсь, почитывал. И должен сказать, что этот человек скорее всего герой мелодрамы. На мой взгляд, он из нескончаемой череды мелодраматических глупцов. Боюсь, мы еще что-нибудь услышим от этих байроновских тоскующих героев.
        - По крайней мере Байрон не скучен. Насколько я знаю, сейчас лорд Байрон очень моден в Лондоне, - проговорила Софи, как бы пытаясь нащупать, не сойдутся ли их интеллектуальные интересы.
        - Если вы под этим подразумеваете, что женщины буквально бросаются ему на шею, - я согласен. Любого мужчину просто затопчут тысячи маленьких хорошеньких ножек, если такой идиот осмелится появиться на сборище, где присутствует Байрон. - Но Джулиан явно не завидовал поэту, феномен Байрона его просто удивлял. - А что еще на вашей полке? Какие-то тексты по математике?
        Софи чуть не поперхнулась, увидев, какую книгу он держит в руках.
        - Не совсем, милорд.
        Внезапно снисходительное выражение исчезло с лица Джулиана.
        - Уоллстоункрафт. «Защита прав женщин»?
        - Вы не ошиблись, милорд.
        Он поднял глаза от книги и посмотрел на нее, словно прозрев:
        - Так вот какие книги вы читаете «? Эту смешную чепуху, изложенную женщиной, которая ничем не лучше уличной потаскушки?
        - Мисс Уоллстоункрафт не была… потаскушкой! - горячо возразила Софи. - Она свободный мыслитель. Умная женщина, очень способная.
        - Она была куртизанкой. Открыто жила с несколькими мужчинами, не оформляя брак.
        - Она чувствовала, что брак - западня. Выходя замуж, женщина полностью попадает под власть мужа. У нее нет никаких прав. И мисс Уоллстоункрафт чувствовала, что такие порядки надо менять. И я с ней полностью согласна. Вы утверждаете, что хотите понять меня. В таком случае вам надо побольше узнать и о моих интересах. Прочитайте Уоллстоункрафт, милорд.
        - Я не собираюсь читать идиотскую писанину. - Джулиан отшвырнул книгу в сторону. - И более того, моя дорогая, я не, собираюсь позволять вам отравлять мозги писаниной женщины, которую вообще-то следовало запереть в бедламе, оградить от общества или отправить на Тревор-сквер к профессиональным куртизанкам.
        Софи едва сдержалась, чтобы не швырнуть в него свою полную чашку чая.
        - Мы заключили договор о моем свободном выборе книг, милорд. Вы собираетесь и его нарушить?
        Джулиан одним глотком допил чай, поставил чашку на блюдце и решительно направился к ней. Его лицо пылало холодной яростью.
        - Еще одно обвинение в нарушении слова чести, мадам, и я не отвечаю за последствия. Я и так достаточно натерпелся от того фарса, который вы именуете медовым месяцем. Пришло время поставить все на свои места. Я довольно долго потакал вам, Софи. Сейчас вы наконец станете настоящей женщиной - и в спальне, и за ее пределами. Вы будете прислушиваться к моему мнению во всем, даже в том, что читать, а что нет.
        Чашка на блюдце опасно зазвенела, когда Софи вскочила на ноги. Непослушный локон снова вырвался из прически. Она попятилась назад, и каблучок домашней туфельки зацепился за кайму пеньюара. Раздался треск - тонкая ткань порвалась.
        - Только посмотрите, что вы наделали! - воскликнула она.
        - Я еще ничего не сделал. - Джулиан встал перед ней, разглядывая ее возмущенное лицо. Его взгляд потеплел. - Успокойтесь, у вас такой вид, будто вы доблестно сражаетесь за свою женскую честь. - Он поднял руку и, нежно коснувшись ее локона, пропустил его между пальцами. - Как это вам удается, Софи? - тихо спросил он.
        - Что удается?
        - Да ни одна из знакомых мне женщин не способна добиться такого обворожительного беспорядка в своей внешности. У вас всегда что-то - или ленточка, или кружево - откуда-то свисает, или же локоны выбиваются из прически.
        - Для вас не является секретом, что я не склонна к женским уловкам, и вы знали об этом, когда делали мне предложение, милорд.
        - Да, конечно. Я же не ругаю вас за этот беспорядок. Просто удивляюсь, как вам это удается, и так безыскусно. - Он потянулся к ее волосам, освободил их от заколок
        Софи напряглась, когда другой рукой он обвил ее талию, притянул к себе. В смятении она спрашивала себя, сколько еще понадобится времени, чтобы чай подействовал на Джулиана. Он, кажется, не собирался засыпать.
        - Окажите любезность, Джулиан…
        - Я стараюсь быть любезным, - пробормотал он ей на ушко. - Я не хочу ничего больше, чем быть любезным с вами сегодня ночью. И предлагаю вам расслабиться и позволить мне доказать, что быть женой не так уж плохо.
        - Я все же должна настаивать на условиях нашего договора.
        Она попыталась спорить, но так волновалась, что не могла даже стоять на ногах. Она вцепилась в плечи Джулиана, с ужасом соображая, что же ей делать, если она вдруг по оплошности, второпях, смешала не те травы.
        - Завтра утром вы даже не вспомните о нашем глупом договоре, - пробормотал Джулиан, впиваясь в ее губы долгим пьянящим поцелуем. Его руки нащупали завязки на пеньюаре.
        Когда пеньюар начал медленно сползать с плеч, Софи резко рванулась. Она уставилась в разгоряченное лицо Джулиана, пытаясь заметить признаки сонливости.
        - Джулиан, можете ли вы подарить мне еще несколько минут? Я не допила чай. Почему бы и вам не выпить еще чашку?
        - Не надейтесь, моя сладость. Вы ведь пытаетесь только отсрочить неизбежное. Но уверяю вас, это неизбежное окажется весьма приятным для нас обоих. - Его руки ласкали ее тело, замерли на талии, потом спустились на бедра, натягивая ткань шелковой сорочки. - Как приятно, - прошептал он, и его голос стал хриплым, когда он нежно сжал ее бедра.
        Софи запылала под его напряженным взглядом. Желание, исходившее от мужчины, гипнотизировало. Еще никогда в жизни мужчина не смотрел на нее так, как сейчас
        Джулиан. Она чувствовала его силу, у нее слегка закружилась голова, будто она сама выпила чай из трав…
        - Поцелуйте меня, Софи, - требовательно попросил Джулиан, приподняв пальцами ее подбородок.
        Она послушно подняла голову, встала на цыпочки и нежно скользнула губами по его рту.» Ну сколько еще ждать?«- нетерпеливо спрашивала она себя.
        - Еще раз, Софи.
        Ее пальцы вцепились в ткань его халата, когда она еще раз коснулась губами его губ. Он был горячий, сильный, и ему так трудно противостоять. Ведь она могла бы провести всю ночь, тесно прижавшись к нему, как сейчас, но она понимала, что он будет настаивать на большем, чем поцелуи.
        - Уже лучше, моя дорогая, моя сладкая… - Его голос становился все более хриплым. Действие снотворного? Или желания? - Как только мы поймем друг друга, нам будет хорошо, Софи.
        - Вы так же поступали со своей любовницей? - храбро спросила Софи.
        Его лицо напряглось.
        - Я несколько раз предупреждал вас не упоминать об этом.
        - Вы меня все время предупреждаете о чем-то, Джулиан. Я устала от ваших предупреждений.
        - Неужели? Возможно, вам пора понять, что я способен не только на слова, но и на действия.
        Он взял ее на руки и понес к кровати, бережно положил ее на постель. Она торопливо поправила задравшуюся ночную сорочку. Подняв глаза, увидела, что Джулиан не сводит глаз с ее груди: очертания ее сосков проступали сквозь полупрозрачную ткань.
        Джулиан сбросил халат, скользя взглядом по ее телу.
        - Какие красивые ноги. Я уверен, что все остальное не хуже.
        Но Софи уже не слушала. Она с удивлением рассматривала его обнаженную фигуру. Ей никогда не приходит лось видеть обнаженного мужчину, да еще в боевой готовности к занятию любовью. Это зрелище было ошеломляющим и захватывающим. Она считала себя довольно зрелой и хорошо осведомленной, не то что несмышленые девицы, падающие в обморок по малейшему поводу. Она, как не раз напоминала Джулиану, росла в деревне. Но орудие Джулиана, воинственно угрожающее из-за черных завитков, казалось огромным. Кожа на его плоском животе была натянута, широкую грудь покрывала густая поросль. Софи понимала, что ему не составит труда с ней справиться.
        В пламени свечи Джулиан выглядел очень опасным. Но его дикая мужская сила приводила Софи в волнение и трепет.
        - Джулиан, нет, - быстро проговорила она. - Пожалуйста, не делайте этого. Вы дали мне слово.
        Страсть в его глазах сменилась гневом. Он произнес нетвердым голосом:
        - Черт побери, Софи, я был чрезвычайно терпелив. Не говорите мне больше ни слова о нашем так называемом соглашении. Я не собираюсь его нарушать.
        Он опустился на кровать, потянулся к ней, большие сильные руки схватили ее за плечи. Наконец она заметила, как его взгляд подернулся туманом, и поняла, что он вот-вот уснет. Но облегчения не почувствовала.
        - Софи, - продолжал он полусонно. - Какая мягкая, какая сладкая. Вы моя… - Длинные темные ресницы медленно опустились, скрывая смущение в глазах Джулиана. - Я позабочусь о вас, я не позволю, чтобы вы ускользнули от меня, как та дрянь, Элизабет. Скорее я задушу вас.
        Он наклонился, чтобы поцеловать ее. Софи напряглась, но он не дотронулся до ее губ, со стоном рухнув на подушку. Его сильные пальцы не отпускали ее еще несколько секунд, потом разжались.
        Сердце Софи билось часто-часто, пока она лежала рядом с Джулианом. Какое-то время она боялась шевельнуться. Наконец успокоившись и убедив себя, что он не проснется - вино и травы заставят его проспать да самого утра, - Софи выбралась из постели, не спуская глаз с величественной фигуры Джулиана. Он выглядел сильным и грозным на нежных белых простынях.
        Что она наделала! Стоя у кровати, Софи попыталась собраться с мыслями. Сейчас было невозможно сказать с определенностью, что вспомнит Джулиан утром. Гнев мужа будет ужасным, если он поймет, что жена опоила его. Поэтому надо убедить Джулиана, что он достиг своей цели.
        Софи рылась в своем аптекарском хозяйстве. Однажды Бесс рассказывала ей, что, после того как женщина впервые занимается любовью, появляется кровь. Особенно если мужчина не очень заботлив и нежен. Джулиан утром будет искать кровь на простыне - свидетельство того, что он исполнил обязанности мужа.
        Софи смешала красноватые листья травы с чаем. Потом с сомнением оценила свою работу. Цвет был подходящий, но очень бледный. Плеснула на простыню. Не очень-то убедительно, - может, из-за того, что ткань сразу же промокла. Она добавила жидкости на простыню, где только что лежала. Ткань снова промокла, и осталось маленькое красноватое пятнышко. Но достаточно ли этого, чтобы успокоить мужчину, жаждущего убедиться в девственности избранницы?
        Она напряженно нахмурилась и, решив, что пятнышко слишком маленькое, добавила еще. Рука задрожала, когда она склонилась к кровати, и жидкости пролилось гораздо больше, чем следовало. Испуганно она отступила назад и пролила еще. Теперь мокрое пятно было внушительных размеров. Софи в сомнении покачала головой: не перестаралась ли.
        Остатки смеси она вылила в заварочный чайник, задула свечи и осторожно скользнула в кровать рядом с Джулианом, стараясь не касаться его крепких мускулистых ног. И ей не оставалось ничего другого, как попытаться заснуть в ею же сотворенной большой луже на простыне.
        Глава 4
        Джулиан услышал, как открылась дверь и в спальню проникли приглушенные женские голоса. Дверь снова закрылась, и он уловил веселое дребезжание подноса с завтраком, который опустили рядом с кроватью на столик. Он медленно пошевелился, чувствуя необычную сонливость. Во рту был отвратительный привкус. Он нахмурился, пытаясь вспомнить, сколько портвейна выпил прошлым вечером.
        С большим усилием он открыл глаза и в первый момент ничего не мог понять. Похоже, стены его комнаты перекрасили за ночь. Он уставился на незнакомые китайские узоры и долго смотрел на них, пока память медленно возвращала к нему события прошлой ночи.
        Джулиан лежал в постели Софи. Он медленно приподнялся на подушке, ожидая, что представшая перед ним картина вызовет приятные воспоминания. Но ничего не приходило на ум: мешала непроходящая раздражающая боль в голове. Он снова нахмурился и потер виски.
        Не может быть, чтобы он не помнил, как занимался любовью со своей женой! Хотя его слишком долго продержали в болезненной готовности к этому - он страдал почти десять дней в ожидании счастливого момента. И уж конечно, результат должен был вызвать у него самые приятные воспоминания. Он обвел взглядом комнату и увидел у гардероба Софи. Она стояла к нему спиной в том же пеньюаре, что и накануне вечером. Он улыбнулся, заметив, что кружевная оборка ее сорочки подвернулась под воротничок. Джулиан испытал сильное желание подойти к ней и поправить оборку, но потом решил, что лучше вообще снять с нее пеньюар и вернуть ее в постель.
        Он попытался вспомнить, как выглядят ее маленькие нежные груди в свете свечей, но единственное, что у него возникло перед глазами, - это темные напрягшиеся соски под мягкой тканью шелковой ночной рубашки.
        Подталкивая свою память дальше, он вдруг обнаружил, что помнит, как его жена лежала в постели в ночной рубашке, как обнажились ее стройные изящные ножки, и он вспомнил, какое волнение испытал при мысли, как они могли бы обхватить его бедра.
        Он вспомнил также, как сбросил с себя халат, почувствовав безумное желание. В глазах Софи стоял ужас, когда она смотрела на него. Он разозлился, подошел к кровати, сел рядом с ней, полный решимости переубедить ее и заставить принять его. Она была насторожена, и беспокойство застыло в ее глазах, но он знал, как убедить ее расслабиться и насладиться его ласками. Она уже отвечала ему взаимностью.
        Он помнил, как потянулся к ней и…
        Джулиан потряс головой, пытаясь собраться с мыслями. Конечно, он не мог опозориться, не справившись с обязанностями мужа. Ему просто необходимо было сделать Софи своей, и не мог же он, в конце концов, заснуть на полпути, независимо от количества выпитого портвейна.
        Ошеломленный провалами своей памяти, Джулиан попытался выбраться из-под одеяла. И вдруг увидел на простыне большое пятно, высохшее за ночь. Он с облегчением улыбнулся. Конечно, он должен был его увидеть. Нет, он не опозорился!
        Но минутой позже к удовлетворению примешалось некоторое сомнение. Красно-коричневое пятно на постели было слишком большим.
        Невозможно большим.
        Чудовищно большим.
        Что же он такое сотворил со своей хрупкой нежной женой? Джулиан только раз овладевал девственницей - в первую брачную ночь с Элизабет. За все последние горькие годы ему больше не представилось случая, так что нечего было вспомнить и не с чем сравнить.
        Он слышал мужские разговоры и знал, что обычно женщина не истекает кровью, как зарезанный теленок. Иногда вообще крови не бывает. Но чтобы вызвать такое кровотечение, мужчина должен был растерзать женщину. Видимо, он причинил очень много боли, если появилось такое пятно.
        Тошнотворный спазм сжал горло Джулиана, пока он рассматривал ужасное свидетельство своего зверства. И вдруг он вспомнил свои слова:» Ты поблагодаришь меня утром «.
        Боже мой! Ни одна женщина, пострадавшая подобно Софи, не стала бы благодарить мужчину, который столь жестоко ее ранил. Она должна его возненавидеть. Джулиан закрыл глаза, отчаянно пытаясь вспомнить, что же он с ней вытворял. Но никакой картины не возникало в затуманенном мозгу. Однако нельзя же отрицать очевидное. Он снова открыл глаза.
        - Софи! - Голос прозвучал неуверенно даже для самого Джулиана.
        Софи вздрогнуло, точно он ударил ее хлыстом. Она повернула к нему лицо с таким выражением что Джулиан стиснул зубы.
        - Доброе… доброе утро, милорд. - Она смотрела на него широко открытыми, полными смущения глазами.
        - Я понимаю, предполагалось, что сегодняшнее утро должно быть намного лучше, чем есть. Во всем виноват я.
        Он потянулся за халатом. Ему понадобилось время, чтобы надеть его, при этом он лихорадочно соображал, как с честью выйти из положения. Вряд ли она сейчас в состоянии выслушивать объяснения. Бог ты мой, когда же наконец прекратится мучающая его головная боль.
        - Я думаю, слуга вам уже все приготовил для бритья.
        Джулиан оставил без внимания ее слова.
        - Ты хорошо себя чувствуешь? - тихо спросил он.
        Он подошел к жене и остановился, когда она вдруг отшатнулась. Но, упершись спиной в гардероб, она не могла отступать дальше, хотя в ее глазах читалось именно такое желание. Она замерла, уцепившись за расшитую муслиновую юбку, и взволнованно смотрела на него.
        - Со мной все хорошо, милорд.
        Джулиан с силой втянул воздух.
        - Софи, малышка, что такое я сотворил с тобой? Что наделал? Неужели я был ночью таким ужасным монстром?
        - Вода для бритья стынет.
        - Софи, меня не волнует вода для бритья. Меня волнует твое самочувствие!
        - Я сказала уже, что со мной ничего не случилось. Пожалуйста, Джулиан, мне надо одеться.
        Он застонал и придвинулся к ней, не обращая внимания на попытки Софи избежать его прикосновений. Он мягко взял ее за плечи и заглянул в испуганные глаза:
        - Мы должны поговорить.
        Она облизала губы.
        - Вы не удовлетворены, милорд? Я надеялась, что наконец-то вы успокоитесь.
        - Бог ты мой, - выдохнул он, нежно притянув ее голову к своему плечу. - Могу себе представить, как ты отчаянно надеешься, что я наконец удовлетворен. Не сомневаюсь, ты и думать не хочешь о второй ночи.
        - Конечно, милорд, я предпочла бы не иметь второй такой ночи. Пока я жива. - Голос Софи звучал глухо, поскольку она уткнулась в его халат. Он понял, насколько искренне ее желание.
        Его мучила вина. Успокаивая, он гладил Софи по спине:
        - А если я поклянусь, дам слово чести, что в следующий раз все будет не так плохо?
        - Слово чести, милорд?
        Он выругался, еще сильнее прижал ее к себе. Он чувствовал ее напряжение, но понятия не имел, как вывести ее из этого состояния.
        - Возможно, ты не веришь в мое слово чести, но обещаю, в следующий раз, когда мы займемся любовью, ты не будешь страдать.
        - Я даже мысли не допускаю о следующем разе, Джулиан.
        Он медленно выдохнул:
        - Да, понимаю.
        Он почувствовал, как Софи пытается высвободиться из его рук, но не отпускал ее. Он должен найти способ успокоить ее, уверить, что он вовсе не чудовище, каким показался ей прошлой ночью.
        - Извини, дорогая, сам не знаю, что на меня нашло. Может показаться странным, но, честно говоря, я даже не помню, что случилось. Поверь, я не хотел причинить тебе боль.
        Софи пошевелилась, упираясь ему в плечи:
        - У меня нет желания это обсуждать.
        - Мы должны. Иначе будет еще хуже. Софи, посмотри на меня.
        Она медленно подняла голову, неуверенно взглянула на него из-под ресниц и торопливо отвела взгляд.
        - Что вы хотите от меня, Джулиан?
        Его руки на миг сжали ее, потом он заставил себя расслабиться.
        - Я хочу, чтобы ты простила меня и не злилась из-за проклятой ночи. Конечно, я сейчас прошу слишком многого…
        Она прикусила губу:
        - Ваша гордость удовлетворена?
        - Черт с ней, с гордостью. Я пытаюсь извиниться перед тобой и объяснить, что никогда не будет так… так неприятно. - Проклятие!» Неприятно»- разве этим словом можно объяснить, что она чувствовала прошлой ночью, когда он такое с ней сотворил? - Любовь должна быть приятна и мужчине, и женщине. Любовь - это удовольствие. И я хотел, чтобы ты его испытала. Не знаю, что случилось… видимо, у меня помутился разум. Черт побери, я, наверное, сошел с ума.
        - Пожалуйста, милорд. Ваши слова меня ужасно смущают. Неужели мы должны обсуждать случившееся?
        - Но пойми, нам просто необходимо все обсудить.
        После паузы она осторожно спросила:
        - А почему необходимо?
        - Софи, ну будь наконец разумной, моя радость. Мы женаты и должны заниматься любовью часто, поэтому у тебя не должно быть страха после первого опыта.
        - Я не хотела бы называть любовью то, что не имеет к любви никакого отношения, - резко ответила Софи.
        Джулиан закрыл глаза, пытаясь не терять самообладания. Ничего не поделаешь, он должен проявить терпение по отношению к своей жене. К сожалению, он не мог похвастаться этой чертой своего характера.
        - Софи, ты ненавидишь меня?
        Она тяжело вздохнула и уставилась в окно.
        - Нет, милорд.
        - Хорошо, во всяком случае, уже что-то. Немного, но что-то. Проклятие, Софи, что я делал с тобой ночью? Я набросился на тебя? Но клянусь, я ничего не помню после того, как подошел к твоей кровати.
        - Я на самом деле не желаю это обсуждать, милорд.
        - Да, разумеется.
        Он запустил пальцы себе в волосы. Разве можно ожидать, что она сейчас в подробностях опишет все его действия? Он и сам ничего не хотел слышать. Однако ему необходимо знать, что он действительно сделал с ней и как низко может опуститься. Воображение уже начало мучить его.
        - Джулиан!
        - Вы правы, этому нет прощения, но вчера вечером я выпил слишком много портвейна. Клянусь, я никогда больше не приду к тебе в таком скверном состоянии. Этого, конечно, нельзя простить. И все-таки, пожалуйста, простите меня и поверьте, что в следующий раз все будет совсем иначе.
        Софи откашлялась
        - Что касается следующего раза…
        Он поспешно прервал ее:
        - Я понимаю, ты не горишь желанием повторить эту ночь, но не будем торопить события. Мы можем заниматься любовью, Софи. Это для тебя только первый неудачный опыт. Мы можем провести сравнение: допустим, ты упала с лошади, пытаясь научиться ездить верхом. И если снова не сядешь в седло, ты уже никогда не овладеешь искусством верховой езды.
        - Я не совсем уверена, что собираюсь им овладеть, - пробормотала она.
        - Софи!
        - Да, конечно. Но есть маленькая проблема - наследник. Извините, милорд. Я чуть не забыла о ребенке. Он проклинал себя.
        - Да не думаю я о наследнике! Я думаю о тебе! - простонал он.
        - Наш договор заключен на три месяца, - тихо напомнила Софи. - Можем ли мы вернуться к первоначальному сроку?
        Джулиан выругался про себя.
        - Сомневаюсь, что это будет лучший выход. Твоя естественная неловкость за три месяца вырастет до чудовищных размеров. Софи, я тебе объяснил, что самое страшное позади. Зачем возвращаться к глупому договору?
        - Да, именно. Особенно после того, как вы достаточно ясно дали понять, что у меня слишком мало средств добиваться выполнения нашего соглашения. - Она высвободилась из его объятий и подошла к окну. - Вы были совершенно правы, милорд, утверждая, что у женщины очень мало прав в браке. Она может положиться только на слово чести мужа-джентльмена.
        Новая волна неловкости и чувства вины накрыла его с головой. Но когда вынырнул из нее, он скорее предпочел бы оказаться перед лицом дьявола, чем перед Софи. По крайней мере он мог бы защищаться.
        Его положение казалось невыносимым. Остается одно достойное решение, и следует выбрать именно его, даже если уверен, что этим все осложнится еще больше.
        - А могла бы ты вновь поверить моему слову, если я соглашусь вернуться к трехмесячному сроку нашего договора? - глухо проговорил Джулиан.
        Она быстро глянула на него через плечо:
        - Да. Я могла бы вам поверить, если вы пообещаете не обольщать меня и не применять насилие.
        - Я хотел тебя обольстить, это верно. Однако сегодня ночью я применил насилие. Совершенно справедливо, ты можешь теперь расширить границы своих требований. Ну что ж, Софи, я согласен. Хотя мой внутренний голос подсказывает, что этого не следует делать, я все-таки не в силах отказать тебе в праве настаивать на отсрочке.
        Софи наклонила голову и сцепила перед собой пальцы:
        - Благодарю вас, милорд.
        - Не стоит благодарности. Поверь, я совершаю серьезную ошибку. Что-то здесь не так. - Он потряс головой, словно пытаясь восстановить в памяти прошлую ночь. Но перед ним словно возникла стена. Неужели он потерял голову? - Я даю тебе слово больше не пытаться обольстить тебя в течение действия нашего соглашения. Не говоря уже ни о каком насилии. - Он поколебался и протянул руку, чтобы привлечь ее к себе, но осмелился лишь прикоснуться к ней. - Пожалуйста, прости меня.
        И Джулиан вышел из ее спальни, чувствуя, что вряд ли мог уронить себя в ее глазах больше, чем уже уронил в своих собственных.
        Следующие два дня могли бы быть лучшими днями в жизни Софи. Наконец-то ее медовый месяц стал таким, каким она рисовала его в своих мечтах. Джулиан был добр, задумчив и бесконечно нежен. Он относился к ней, точно она была редким и бесценным произведением из фарфора. Молчаливая чувственная угроза, витавшая в атмосфере пролетевших дней, наконец исчезла.
        Она не могла утверждать, что больше не видела желания во взгляде Джулиана, оно было, но тщательно скрывалось, и Софи больше не боялась, что пламя страсти вырвется из-под контроля. Наконец она получила ту передышку, которую хотела получить перед свадьбой.
        Но вместо того чтобы успокоиться и наслаждаться жизнью, Софи чувствовала себя совершенно несчастной. Два дня она боролась с ощущением вины, пытаясь убедить себя, что поступила правильно, выбрав единственно верное в сложивших обстоятельствах решение. У нее так мало прав, что она вынуждена была использовать средства, оказавшиеся под рукой.
        Но свойственная ей честность не позволяла успокоить себя подобными объяснениями. На третье утро после фиктивной брачной ночи она поняла, что ни дня больше не выдержит, не говоря уже о трех месяцах.
        Никогда прежде Софи не чувствовала себя так скверно. Самобичевание Джулиана давило на нее тяжелым грузом, и она была не в силах его вынести. Совершенно очевидно, он ругал себя за то, чего не делал. Но поскольку он не совершил ничего дурного, Софи чувствовала себя намного хуже, чем если бы он действительно сделал что-то плохое.
        Она допила чай, принесенный горничной, со стуком опустила чашку на блюдце и отбросила одеяло.
        - Какой прекрасный день, мадам. Вы поедете кататься верхом после завтрака?
        - Да, Мэри. И пожалуйста, пошли кого-нибудь спросить лорда Рейвенвуда, не присоединится ли он ко мне.
        - О, разве можно сомневаться в том, что его светлость поедет с вами? - весело засмеялась Мэри. - Он примет любое ваше приглашение, он поспешит даже в Америку, если вы его попросите. Мы все просто не нарадуемся.
        - А что особенное происходит?
        - Мы видим, как он стелется перед вами, стараясь угодить… Никогда его таким не знали. Его светлость должны быть благодарны судьбе за то, что нашли себе такую жену, совсем не похожую на ту ведьму, на которой он был женат в первый раз.
        - Мэри!
        - Извините, мэм, но вы не хуже меня знаете… Это же не секрет. Она была просто ненормальная… Так коричневый или синий костюм для верховой езды, мадам?
        - Новый коричневый, Мэри. И довольно о первой леди Рейвенвуд. - Софи сказала это с должной твердостью. Она ничего не хотела сегодня слышать о своей предшественнице. Вина, приносившая ей столько страданий, внушала опасения, что граф, узнав правду, решит, что она кое в чем похожа на его первую жену.
        Часом позже Софи спустилась в холл, где ее уже ждал Джулиан. Он был одет в элегантный костюм для верховой езды: облегающие светлые бриджи, сапоги до колен, сюртук подчеркивали скрытую силу его тела.
        Джулиан улыбнулся, увидев на лестнице Софи. В руке он держал маленькую корзинку.
        - Я велел повару упаковать нам ленч в надежде, что мы поедем осмотреть руины старого замка на холме за рекой. Как вам мое предложение, дорогая? - С этими словами он подошел к Софи и подал ей руку.
        - Вы очень внимательны, милорд, - застенчиво отозвалась Софи, стараясь удержать на лице улыбку. Его страстное желание угодить ей трогало и в то же время заставляло страдать еще сильнее.
        - Может быть, ваша горничная поднимется наверх и выберет ваши любимые книга? Я выдержал бы любую, кроме Уоллстоункрафт. Я сам взял из своей библиотеки кое-что. Кто знает, если будет солнце, мы могли бы посидеть под деревьями, почитать.
        Сердце Софи дрогнуло.
        - Хорошо, милорд. - Но потом она вернулась к реальности. Вряд ли у него будет настроение сидеть и читать в тени под деревьями, после того как он услышит ужасную правду.
        Джулиан вывел ее из дома под яркие лучи весеннего солнца. Две оседланные лошади ждали их - гнедой мерин и Ангел. Конюхи стояли рядом. Джулиан внимательно наблюдал за Софи и, обвив рукой ее талию, подсадил ее в седло. Его напряженное лицо расслабилось, когда он заметил, что она не вздрогнула от его прикосновения.
        - Я очень рад, что вы решили сегодня покататься верхом, - сказал Джулиан, вскочив в седло и взявшись за поводья. - В последние два дня мне очень не хватало наших утренних прогулок. - Он бросил на нее быстрый взгляд. - Вы уверены, что хорошо себя чувствуете в седле?
        Она покраснела и пустила своего мерина рысью.
        - Вполне, Джулиан.

«До тех пор я буду вполне хорошо себя чувствовать, пока не найду мужества рассказать тебе правду, а потом мне будет очень плохо, - добавила она про себя и подумала:
        - Не побьет ли он меня?»
        Часом позже они остановились возле руин старого нормандского замка, некогда бывшего сторожевой крепостью над рекой. Джулиан спешился, подошел к мерину Софи. Он нежно помог жене спуститься на землю, а когда ее ноги коснулись почвы, он не сразу отнял руки.
        - Что-то не так, милорд?
        - Нет. - Он насмешливо улыбнулся. - Все хорошо.
        Он убрал руку с ее талии и заботливо поправил плюмаж на ее маленькой бархатной шляпке, который, как всегда, был в беспорядке и свисал под привычным опасным углом.
        Софи вздохнула:
        - Да, постоянные недочеты в моем туалете были одной из причин, по которой я провалилась на брачном базаре в Лондоне. Как бы горничная ни старалась привести в порядок мои волосы и одежду, я всегда умудрялась появиться на балу или в театре в таком виде, будто по мне проехал экипаж. Наверное, я предпочла бы жить в более непритязательные времена, когда люди носили меньше одежды и ее не надо было содержать в таком порядке.
        - Я ничего не имею против того, чтобы жить с тобой в наше время. - Улыбка Джулиана стала еще шире. В его освещенных солнцем зеленых глазах искрился смех. - И чем меньше на тебе одежды, тем лучше ты выглядишь.
        Софи почувствовала, что снова краснеет, и, отшатнувшись от него, направилась к груде камней, оставшихся от старого замка. В другое время Софи нашла бы эти руины живописными. Сегодня же с трудом заставляла себя сосредоточиться на них.
        - Прекрасный вид, не правда ли? Он напоминает мне старый замок на земле Рейвенвудского аббатства. Мне надо было привезти с собой альбом.
        - Я вовсе не хотел смутить вас или нарушить ваш покой, мадам, - тихо проговорил Джулиан, подходя к ней сзади. - Или испугать напоминанием о той ужасной ночи. Я просто хотел немного пошутить. - Он коснулся ее плеча. - Прошу прощения.
        Софи закрыла глаза:
        - Ты не испугал меня.
        - Каждый раз, когда ты уходишь от меня, я начинаю беспокоиться, что ты боишься.
        - Джулиан, прекрати, прекрати немедленно. Я тебя не боюсь.
        - Не обманывай, малышка, - нежно убеждал он ее. - Я просто волнуюсь, что твое мнение обо мне не скоро изменится.
        - О, Джулиан, если ты еще хоть раз извинишься, я закричу! - Она отступила от него, не осмеливаясь оглянуться.
        - Софи, что за ерунда? Что сейчас не так? Мне жаль, что ты не желаешь слышать мои извинения. Но у меня нет другого достойного способа, кроме как попытаться тебя убедить, что мое раскаяние искренне.
        Все, что она могла сделать, - это не разрыдаться.
        - Ты не понимаешь, - с несчастным видом проговорила Софи. - Я не хочу больше слышать твоих извинений, потому что… потому что в них…
        Наступила короткая пауза, прежде чем Джулиан тихо сказал:
        - Ты вовсе не обязана пытаться облегчить мою участь. Она обеими руками вцепилась в плетку.
        - Я не пытаюсь облегчить. Я просто пытаюсь объяснить тебе некоторые детали. Дело в том, что я намеренно ввела тебя в заблуждение.
        Снова молчание.
        - Я не понимаю. Что ты имеешь в виду, Софи? Что мое поведение ночью было не столь плохим, как мне кажется? Ну, пожалуйста, не беспокойся. Мы оба знаем правду.
        - Нет, Джулиан. Ты не знаешь правду. Ее знаю только я. И должна кое в чем признаться, но боюсь, что ты очень разозлишься.
        - Но не на тебя. Я никогда не смогу разозлиться на тебя.
        - О, молю Бога, чтобы ты помнил об этом, хотя здравый смысл подсказывает мне, что ты забудешь свое обещание. - Она собрала все мужество, не осмеливаясь обернуться и прямо посмотреть ему в глаза. - Причина, по которой ты не должен извиняться заревое якобы постыдное поведение, в том, что ты ничего плохого не сделал…
        - Что?!
        Софи, закрывая лицо рукой в перчатке, задела шляпку, и плюмаж снова съехал набок.
        - То есть ничего не произошло, хотя ты думаешь, что произошло.
        Тишина за ее спиной стала оглушающей. И тут Джулиан снова заговорил:
        - Софи, черт побери! Но ведь было так много крови! И она бросилась объяснять, пока мужество совсем не оставило ее:
        - Но со своей стороны я должна вам указать, что вы пытались нарушить суть нашего соглашения. Я очень нервничала и злилась… Надеюсь, вы примете это во внимание, милорд: вы из тех людей, которые способны понять, что такое гнев.
        - К черту, Софи! О чем ты говоришь? - Голос Джулиана стал слишком тихим.
        - Я пытаюсь, милорд, объяснить, что вы вовсе не терзали меня в ту ночь. Вы просто заснули.
        Наконец Софи медленно повернулась и посмотрела на него. Он стоял рядом. Ноги в блестящих ботфортах расставлены, в руке - плетка. Его изумрудный взгляд был холоднее, чем царство Аида.
        - Разве я заснул?
        Софи быстро кивнула, напряженно глядя мимо его
        Плеча:
        - Я добавила в чай кое-каких трав. Я же говорила, что есть более эффективные средства от бессонницы, чем портвейн.
        - Помню, - вымолвил он ужасно тихо. - Но ты ведь тоже пила чай.
        Она покачала головой:
        - Я просто притворилась, что пью. Вы были слишком заняты, ругая книгу мисс Уоллстоункрафт, поэтому вообще не замечали, что я делаю.
        Он сделал к ней шаг. Плетка болталась у его ног.
        - Дьявольщина! Но ведь доказательство было на простыне! Пятно…
        - Это травы. После того как вы заснули, я добавила их в чай, чтобы добиться красноватого цвета. Только я не знала, сколько надо лить жидкости на постель, и так волновалась, что пролила слишком много, и пятно на постели получилось больше, чем задумывалось.
        - Ты пролила чай с травой?.. - медленно повторил он.
        - Да, милорд.
        - И таким образом я убедился, что жестоко набросился на тебя.
        - Да, милорд.
        - И ты утверждаешь, что той ночью ничего не произошло? Вообще ничего?
        Что-то внутри Софи всколыхнулось.
        - Да ведь вы же пытались соблазнить меня, несмотря на мои протесты и просьбы не обольщать меня. И вы все равно пришли ко мне в спальню, не слушая моих возражений, и я очень испугалась. Дело, разумеется, не в том, что ничего не случилось, - если вы понимаете, о чем я говорю, - а в том, что ничего не случилось, потому что я помешала этому. Ведь не только у вас есть характер, Джулиан!
        - Так ты меня опоила?! - В его голосе прозвучали недоверие и ярость.
        - Но это было легкое снотворное, милорд.
        Плетка Джулиана хлестнула по кожаному верху сапога, прервав ее объяснения. Глаза Джулиана зажглись, точно зеленые изумруды.
        - Ты опоила меня одним из своих проклятых составов и устроила декорации, чтобы я подумал, что взял тебя силой.
        По сути, ей нечего было возразить в ответ на такое заявление. Софи опустила голову. Она стояла уставившись в землю, плюмаж болтался перед глазами.
        - Да, я полагаю, именно так вы можете относиться к случившемуся, милорд. Но я никогда не собиралась заставить вас думать, что вы, что… вы сделали мне больно. Я только хотела, чтобы вы думали, что добились, чего хотели… выполнили свою обязанность. Мне казалось, вас очень беспокоило то, что вы еще не воспользовались правами мужа.
        - И ты решила, что, однажды осуществив свои права, я оставлю тебя в покое на следующие несколько месяцев?
        - Я надеялась, что на какое-то время вы удовлетворитесь. И после этого согласитесь со сроком нашего договора.
        - Софи, если ты еще хоть раз упомянешь соглашение, я задушу тебя. По крайней мере я испробую на твоей спине свою плетку.
        Она смело шагнула вперед:
        - Я готова к вашему насилию, милорд. Хорошо известно, что у вас дьявольский характер.
        - Неужели? Но тогда я удивлен, как ты осмелилась сделать свое великое признание наедине? На несколько миль вокруг никого, кто мог бы услышать крики о помощи, если бы я захотел наказать тебя.
        - Я решила, что было бы не правильно вовлекать окружающих в наши отношения, - прошептала она.
        - Ох как благородно, моя дорогая. Ты простишь меня, если я не поверю, что женщина, способная опоить мужа, будет настолько обеспокоена мнением слуг? - Его глаза сощурились. - Боже мой, что же они подумали, меняя постельное белье на следующее утро?
        - Я объяснила Мэри, что пролила чай.
        - Другими словами, один я поверил, что совершил грубое насилие над тобой. Так-так, очень интересно.
        - Прости, Джулиан. Я приношу свои искренние извинения. Ради оправдания я еще раз напоминаю, что очень испугалась и разозлилась. Я уже думала, что у нас все так хорошо складывается, что мы все лучше узнаем друг друга… А ты вдруг со своими угрозами…
        - Мысль о том, чтобы заняться любовью, страшит тебя настолько, что ты готова зайти так далеко? Черт побери, Софи, ты же не девочка, ты зрелая женщина и прекрасно понимаешь, зачем я на тебе женился.
        - Я уже объяснила, что не боюсь самого действа, - призналась она с горячностью. - Просто я хочу, чтобы у нас было время узнать друг друга. Нам необходимо время, чтобы научиться понимать друг друга как муж и жена. Я не желаю превращаться в племенную кобылу для твоих прихотей, а затем возвращаться на сельское пастбище. Согласись, что именно это, и только это, ты имел в виду, когда женился на мне.
        - Ни с чем не соглашусь. - Он еще раз стегнул кнутом по сапогу. - Насколько я знаю, ты сама нарушила наш договор. Мои требования просты, и их мало. И одно из них, если помнишь, - чтобы ты никогда не лгала.
        - Джулиан, я не лгала тебе. Скорее, я ввела тебя в заблуждение. Ты должен понять, что я…
        - Ты лгала мне, - грубо прервал он. - И если бы я не мучил себя виной в последние дни, я бы сразу догадался. Ведь все признаки были налицо. Ты не могла встречаться со мной взглядом. И если бы я не думал, что ты просто не выносишь одного моего вида, то сразу бы понял, что ты меня обманываешь.
        - Извини, Джулиан: Мне очень жаль.
        - Ты еще больше будешь сожалеть, когда мы с этим покончим. Я не твой дедушка, который готов глупо потакать тебе во всем, и пора это понять. Я надеялся, что ты достаточно умна, чтобы понять все самой. Но видимо, нужен наглядный урок.
        - Джулиан!
        - Садись на свою лошадь, Софи.
        Софи колебалась.
        - Что ты собираешься делать?
        - Когда все решу, тогда и скажу. А пока тебе полезно пострадать и поволноваться в ожидании моего решения.
        Софи побрела к мерину.
        - Я понимаю, что ты в ярости, Джулиан. И может быть, я этого заслуживаю. Но я действительно хочу услышать, как ты собираешься наказать меня. Я же не выдержу этой неизвестности.
        Джулиан взял ее сзади за талию так внезапно, что она вздрогнула. Он поднял ее в седло, затем постоял минуту, глядя на нее с холодной яростью.
        - Если вы собираетесь устраивать такие трюки со своим мужем, мадам жена, вам лучше сразу научиться жить в ожидании наказания. Я отомщу, Софи. Можешь не сомневаться. Я не собираюсь позволить тебе стать такой же сумасбродной потаскухой, как моя первая жена.
        Прежде чем она смогла что-то ответить, он отвернулся и вскочил на своего Ангела. И, не говоря ни слова, галопом понесся к дому, оставив Софи далеко позади.
        Она приехала через полчаса после Джулиана и с удивлением обнаружила, что веселый жужжащий дом, каким он был несколько последних дней, изменился как по мановению волшебной палочки. Эслингтон-Парк стал угрюмым и тихим.
        Дворецкий печально посмотрел на Софи, когда она с несчастным видом вошла в прихожую.
        - Мы беспокоились о вас, миледи.
        - Спасибо, Тайсон. Как видите, со мной ничего не случилось. А где лорд Рейвенвуд?
        - В библиотеке, миледи. Он дал указание, чтобы его не беспокоили.
        - Понятно.
        Софи медленно пошла к лестнице, тревожно оглядываясь на угрожающе закрытую дверь библиотеки. Поколебавшись, приподняла юбки костюма для верховой езды и побежала вверх, стараясь избежать озабоченных взглядов слуг.
        Джулиан появился к ужину, чтобы объявить о своем решении.
        Когда он с непримиримо тяжелым взглядом сел за стол, Софи поняла, что он обдумывал свою месть за бутылкой кларета.
        Непроницаемое молчание воцарилось в столовой. Софи казалось, что все фигуры на медальонах на потолке укоряюще смотрели на нее.
        Изо всех сил она пыталась проглотить кусочек рыбы… Когда Джулиан кивком головы отправил дворецкого и слугу из комнаты, Софи затаила дыхание.
        - Утром я уезжаю в Лондон, - наконец нарушил молчание Джулиан.
        Софи подняла на него глаза. В них зажглась надежда.
        - Мы едем в Лондон, милорд?
        - Нет, Софи. Ты не едешь в Лондон. Еду я. Ты же, моя дорогая разумная женушка, останешься здесь, в Эслингтон-Парке. Я собираюсь подарить тебе исполнение твоего самого сильного желания. Ты можешь проводить остаток трех прекрасных месяцев в абсолютном покое. Я даю торжественное слово, что не буду тебе докучать.
        До нее дошло, что он собирается оставить ее здесь, в Норфолке.
        Софи замерла, пораженная.
        - Я останусь одна, милорд?
        Он улыбнулся с издевательской любезностью:
        - Совершенно одна, даже без мужа, убитого чувством собственной вины, готового танцевать под твою дудку. Однако в твоем распоряжении хорошо обученный штат слуг, и, может быть, ты сможешь развлечь себя, занимаясь лечением их больных глоток и внутренностей.
        - Джулиан, пожалуйста. Лучше ударь меня, и мы с этим покончим.
        - Не искушай меня, - сухо посоветовал он.
        - Но я не хочу оставаться здесь одна. Мы же договорились перед свадьбой, что ты не оставишь меня в деревне, когда поедешь в Лондон.
        - Ты еще осмеливаешься упоминать о чем-то подобном? После всего, что случилось?
        - Мне очень жаль, если вам это не нравится, милорд, но вы же давали мне слово перед свадьбой. Вы были так близки к тому, чтобы нарушить собственное слово! А теперь собираетесь нарушить и другое. Это… это нечестно с вашей стороны, милорд.
        - Не вздумай читать мне лекцию о чести и честности, Софи. Ты всего лишь женщина и мало понимаешь в этом! - рявкнул он.
        Софи прямо взглянула в его глаза:
        - Но я быстро учусь.
        Джулиан тихо выругался и отшвырнул салфетку.
        - Не смотри на меня как на человека, у которого нет чести. Уверяю тебя, я не нарушаю клятву. Конечно, когда-нибудь я возьму тебя в Лондон, но не раньше, чем ты согласишься выполнить обязанности жены. В конце наших драгоценных трех месяцев я вернусь, и мы обо всем поговорим. Думаю, к тому моменту ты поймешь, что сможешь перенести мои прикосновения. Так или иначе, мадам, я получу от нашего брака то, что хочу.
        - Ну да, наследника.
        Он усмехнулся:
        - Ты уже доставила мне много осложнений, Софи. И если тебя это удовлетворяет, пожалуйста. Я не собираюсь позволять тебе и дальше превращать мою жизнь в кошмар.
        На следующее утро Софи стояла потерянная среди мраморных скульптур в холле, стараясь не подавать виду, что расстроена, и наблюдала за приготовлениями Джулиана к отъезду. Слуга присматривал за погрузкой багажа, а его сиятельство подошел к жене и холодно и официально с ней попрощался:
        - Я желаю вам наслаждаться своим браком в эти два с половиной месяца, мадам.
        Он отвернулся, потом остановился и отвратительно выругался, снова заметив болтающуюся ленточку, выбившуюся из прически Софи. Задержался, быстро и нетерпеливо перевязал ее, после чего удалился. Его каблуки застучали по мрамору.
        Софи выдержала неделю унизительного наказания, прежде чем наконец пришла в себя, посчитав, что уже достаточно настрадалась за свое преступление. Конечно, она допустила серьезную тактическую ошибку в отношениях с мужем, а посему немедленно отправляется в Лондон. И мир снова наполнился для нее радужными красками.
        Если ей вменялось в обязанность научиться управляться с мужем, то почему бы и Джулиану не научиться кое-чему в обращении с женой? Софи решила, что их брак следует начать с новой страницы.
        Глава 5
        Джулиан вошел в клуб и обвел взглядом торжественную сцену, представшую перед его взором.
        - Здесь так уныло, будто на похоронах… - заметил он одному из своих друзей, Майлзу Таргуду. - Или на поле битвы, - добавил он, помолчав.
        - А чего ты ожидал? - спросил Майлз. Его красивое молодое лицо исказила угрюмая гримаса, как и лица других мужчин в комнате. Но в живых голубых глазах светился веселый: огонек.
        - Такая обстановка сегодня вечером во всех клубах Сент-Джеймса: мрачно и скучно.
        - Насколько я понимаю, первая часть мемуаров Физерстоун вышла сегодня.
        - Да, как и обещал издатель. Разошлась за час.
        - По мрачным лицам я делаю вывод, что великолепная Физерстоун выполнила свою угрозу и назвала имена.
        - Да, среди них Гластонбери и Плимтон, - кивнул Майлз в сторону мужчин средних лет в углу комнаты. На маленьком столике между ними стояла бутылка портвейна. Лорды, казалось, пребывали в глубоком отчаянии. - И говорят, в продолжении будет названо еще больше имен.
        Губы Джулиана вытянулись ниточкой, когда он сел и взял свежий номер «Газетт».
        - Да, женщина сумела доставить больше волнений, чем новости с полей сражений. - Он пробежал глазами заголовки, выискивая привычный отчет с театра военных действий и список погибших в ходе кампании на полуострове - кампании, которая, казалось, никогда не закончится.
        Майлз улыбнулся:
        - Да, тебе легко быть таким веселым. Твоя новая жена осталась в деревне, и ей не попадутся на глаза эти газеты. А Гластонбери и Плимтон не могут похвастаться везением. Говорят, леди Гластонбери велела дворецкому запереть двери и не пускать его домой. А жена Плимтона устроила такую сцену, что весь дом ходил ходуном.
        - Понятно, теперь оба спасаются в клубе.
        - А куда им еще идти? Последнее прибежище.
        - Вот уж пара дураков. - Джулиан нахмурился, читая сообщения с фронтов.
        - Дураков? - Майлз откинулся на спинку кресла и посмотрел на друга весело, но с уважением. - Полагаю, ты сможешь им дать дельный совет, как уладить дело с рассерженной супругой. Не каждому удается держать жену в деревне, Джулиан.
        Но Джулиан не позволил втянуть себя в этот разговор. Майлз и другие друзья умирали от любопытства, желая узнать побольше о его новой жене и познакомиться с ней.
        - Гластонбери и Плимтон должны были позаботиться, чтобы мемуары не попали в руки их женам.
        - А как они могли помешать? Скорее всего та и другая с утра послали слуг постоять в очереди у конторы издателя.
        - Ну, если Гластонбери и Плимтон не способны управлять женами, то они оба получили то, что заслуживают, - бессердечно заявил Джулиан. - Муж должен установить твердые правила в доме.
        Майлз подался вперед и, понизив голос, сказал:
        - Говорят, оба могли спастись, но упустили свой шанс. Великолепная Физерстоун решила использовать их как пример, чтобы следующие жертвы были сговорчивее.
        - О чем ты?
        - А ты разве не слышал о письмах Шарлотты, которые она рассылает бывшим любовникам? - протянул кто-то тихо.
        Брови Джулиана взлетели вверх, когда подошедший с томной расслабленностью опустился в кресло напротив него.
        - Какие еще письма?
        Майлз закивал:
        - Расскажи, расскажи ему о письмах. Знакомься, Джулиан, это единственный племянник и единственный наследник распутного, расточительного и холостого графа Дарегейта.
        Наследник улыбнулся жесткой улыбкой. Он походил на хищную птицу. Серебристо-серый цвет его глаз только усиливал это впечатление.
        - Ну как же. Записки великолепной Физерстоун были разосланы всем потенциальным жертвам. За определенную сумму мужчина мог выкупить свое имя из мемуаров.
        - Шантаж, - мрачно бросил Джулиан.
        - Конечно, - согласился Дарегейт с равнодушно-скучающим видом.
        - Мужчина не должен платить, когда его шантажируют. Получив плату, вымогатель будет преследовать жертву и дальше, требуя большего.
        - Я уверен, что именно так и решили Гластонбери и Плимтон, - кивнул Дарегейт, - а в результате они не только нашли свои имена в мемуарах Шарлотты, но на них еще и накинулись газетчики. Очевидно, их доблести в ее будуаре не произвели на великолепную Физерстоун особого впечатления.
        Майлз простонал:
        - Что, в мемуарах даже такие детали?
        - Боюсь, что да, - насмешливо отозвался Дарегейт. - Только женщина может запомнить все мелочи, недостойные интереса мужчины, на которые он не обращает внимания: как, например, принять ванну, поменять белье, прежде нем нанести визит даме. А в чем дело, Майлз? Ты никогда не был в числе защитников Шарлотты, не правда ли?
        - Нет, но Джулиан какое-то время был. - Майлз рассмеялся.
        - Слава Богу, это было так давно. Она, наверное, уже забыла меня, - поморщился Джулиан.
        - Я бы на это не полагался. У женщин такого сорта очень хорошая память.
        - Не беспокойся, Джулиан, - поспешил на помощь Майлз. - Если тебе повезет, твоя жена никогда не услышит про эти мемуары.
        Джулиан что-то проворчал и снова уткнулся в газету. Черт побери, но уж он-то об этом позаботится!
        - Скажи мне, Рейвенвуд, - прервал его Дарегейт, - когда ты представишь новую жену обществу? Все горят нетерпением увидеть ее. Сколько можно ее прятать?
        - Между новостями о маневрах Веллингтона в Испании и мемуарами Физерстоун у общества есть чем занять свое внимание, - негромко отвечал Джулиан.
        Таргуд и Дарегейт открыли рты, собираясь возразить, но, взглянув на холодное выражение лица друга, передумали.
        - Не взять ли еще бутылочку кларета? - предложил Дарегейт. - Что-то в горле пересохло. Весь вечер играл в карты. Как вы?
        - Да. - Джулиан отложил газету в сторону. - Думаю, что присоединюсь.
        - Не будете ли вы сегодня вечером у леди Иствелл? - беззаботно поинтересовался Майлз. - Ходят слухи, что лорд Иствелл получил утром записку от Шарлотты.
        - И все гадают, известно ли об этом леди Иствелл? - уточнил Джулиан. - Я видел его в бою на континенте. И ты, Дарегейт, видел. Этот человек знает, как постоять за себя перед лицом врага. И он, конечно, сумеет справиться с женой.
        Дарегейт печально улыбнулся:
        - Оставьте, Рейвенвуд, мы оба знаем, что борьба с Наполеоном - это пикник на берегу моря по сравнению с битвой с рассерженной женщиной.
        Майлз понимающе кивнул, хотя всем было известно, что он никогда не был женат и ни разу не имел серьезного романа.
        - Да, ты очень мудро поступил, не прихватив жену. Очень мудро. Никаких волнений.
        Целую неделю в Лондоне Джулиан пытался убедить себя, что поступил справедливо. Но сегодня вечером, как и всяким вечером по приезде, сомнения терзали его душу.
        Он скучал по Софи. Это было необъяснимо и неприятно, но это было так. Он совершил глупость, оставив ее в деревне. С ней следовало поступить иначе. К несчастью, Джулиан не знал как.
        В смятении духа он вышел из клуба позднее обычного, вскочил в ожидавший его экипаж и задумчиво уставился в окно, глядя на темные улицы и на освещенные окна и витрины.
        Как только он вспоминал, что с ним проделала Софи, когда он предъявил права мужа, в нем вспыхивал гнев. И по несколько раз в день он повторял, что обязан ее проучить в самом начале брака, пока она еще наивна и податлива. Она не должна увериться, что может им управлять.
        Но как бы он ни старался напоминать себе о ее поступке и о том, как важно пресечь неповиновение в самом зародыше, вспоминалось совсем другое. Он скучал по утренним прогулкам верхом, по беседам о фермерском хозяйстве и по вечерним играм в шахматы.
        Он скучал по ее очарованию и женственности, по тому, как она воинственно вздергивала подбородок, принимая его вызов, по трогательной наивности, которая мягко светилась в ее бирюзовых глазах. Он вспоминал ее счастливый озорной смех и то, с какой радостью она давала советы слугам и арендаторам.
        В последнюю неделю он постоянно ловил себя на мысли, что пытается представить, что именно сейчас в облике Софи в беспорядке. Он закрыл глаза, желая вспомнить ее верхом на лошади в шляпке, съехавшей на ухо, или с отлетевшей каймой на юбке. Доставит же она хлопот своей горничной.
        Софи совершенно не похожа на его первую жену.
        Элизабет всегда выглядела безупречно. Каждый ее локон лежал на месте. А низкий вырез платья позволял подать ее прелести в самом выгодном свете. И даже в спальне первая графиня Рейвенвуд сохраняла свое совершенство. В обольстительно пикантных ночных рубашках она являла собой богиню любви. Самой природой она была предназначена, чтобы возбуждать страсть мужчин и обольщать на их же погибель, Джулиан всякий раз чувствовал себя больным, вспоминая, как он сам попал в ловушку колдуньи, сплетенную из шелковой паутины.
        Он решительно отбросил воспоминания. Ведь он выбрал в жены Софи именно потому, что она ничем не напоминала Элизабет. И он проследит, чтобы новая жена никогда не походила на первую. Любой ценой, но он не позволит Софи пойти разрушительным путем Элизабет.
        Зная точно, что хочет от Софи, он, однако, не был так уверен в средствах достижения цели. Наверное, оставив Софи в деревне, он совершил ошибку. И она там без присмотра, и он здесь, в городе, не у дел.
        Экипаж замер перед роскошным городским домом Джулиана. Граф мрачно взглянул на парадную дверь и так же мрачно вспомнил об одинокой постели, ожидавшей его. Если бы он захотел, то развернул бы экипаж и поехал на Тревор-сквер. Марианна Харвуд, без всякого сомнения, с удовольствием приняла бы его, несмотря на столь поздний час.
        Но даже предвкушение чувственных чар красавицы Харвуд не свернуло его с пути целомудрия, который он выбрал себе после свадьбы. Уже через сорок восемь часов после возвращения в Лондон Джулиан понял, что на свете есть только одна женщина, с которой он хотел бы оказаться в постели, - его жена. Такая одержимость ею была, несомненно, прямым следствием того, что он согласился отсрочить их первую брачную ночь, решил Джулиан. Он выбрался из экипажа и поднялся по лестнице. Однако его не покидала уверенность: в следующий раз, когда они окажутся с Софи в постели, они запомнят это событие до мелочей.
        - Добрый вечер, Гаппи, - приветствовал Джулиан дворецкого, открывшего ему дверь. - Так поздно, а ты все еще не спишь? Я же распорядился не ждать меня.
        - Добрый вечер, милорд. - Гаппи важно откашлялся и посторонился, пропуская хозяина. - Сегодня вечером мы переволновались. Вся прислуга на ногах.
        Джулиан, бывший уже на полпути к библиотеке, остановился, повернулся и бросил вопросительный взгляд на слугу. Гаппи исполнилось пятьдесят пять, он был прекрасно вышколен и не склонен к преувеличениям.
        - Переволновались?
        Выражение лица Гаппи сохраняло подобающую моменту вежливость, но в глазах светилось нескрываемое возбуждение.
        - Графиня Рейвенвуд прибыла сегодня. Прошу прощения, но если бы мы знали заранее о ее приезде, то оказали бы ей более теплый прием. К сожалению, она застала нас врасплох. Но это не значит, что мы не справились с ее приемом.
        Джулиан остолбенел. Мысли вихрем проносились в его голове.
        Софи здесь! Такого не бывает, но его желания действительно исполнились. Он ведь хотел, чтобы она оказалась здесь!
        - Я не сомневаюсь в тебе, Гаппи, - машинально проговорил он. - В тебе и в других. А где сейчас леди Рейвенвуд?
        - Она только что отправилась отдыхать, милорд. Мадам, осмелюсь доложить, очень внимательна к слугам. Миссис Пибоди показала ей комнату, рядом с вашей, разумеется.
        - Разумеется. - Джулиан забыл о своем намерении усладить себя перед сном последним стаканчиком портвейна. Мысль о том, что наверху в постели Софи, потрясла его. Он решительно прошел к лестнице. - Доброй ночи, Гаппи.
        - Доброй ночи, милорд. - Гаппи позволил себе легкую улыбку, когда запирал парадную дверь.
        Софи здесь! Джулиана охватило возбуждение. В следующий миг он постарался подавить его, напомнив себе, что вообще-то его новая жена своим приездом в Лондон заявила о своей победе над ним. Его робкая маленькая деревенская жена становилась все более воинственной.
        Он разрывался между яростью и радостью - радостью от мысли, что он снова увидит Софи. От этих противоречивых чувств у него кружилась голова. Джулиан направился к своей спальне, нетерпеливо дернул за ручку двери и обнаружил в одном из красных бархатных кресел спящего глубоким сном слугу.
        - Привет, Кнэптон. Мечтаешь отоспаться?
        - Милорд… - Кнэптон просыпался с трудом, он часто моргал, глядя на мрачное лицо хозяина, внезапно возникшего на пороге. - Простите, милорд, я тут присел на минутку, но, видимо, задремал, не знаю даже, как это получилось.
        - Ничего страшного. - Джулиан махнул рукой. - Сегодня я обойдусь без твоей помощи.
        - Хорошо, милорд, если вы уверены, что моя помощь вам не нужна… - Кнэптон поспешил к двери.
        - Кнэптон!
        - Да, милорд? - Слуга замер перед открытой дверью и настороженно оглянулся.
        - Насколько я понимаю, сегодня к нам приехала леди Рейвенвуд?
        Узкое лицо Кнэптона расплылось от удовольствия.
        - Всего несколько часов назад, милорд. Весь дом встал с ног на голову, но все уже позади. Сейчас все улажено. Леди Рейвенвуд умеет управлять слугами, милорд.
        - Леди Рейвенвуд умеет управлять всеми, - пробормотал Джулиан, когда Кнэптон наконец удалился в прихожую.
        Он подождал, пока за ним закроется дверь, и принялся стягивать с себя сапоги и одежду, потом потянулся за халатом.
        Завязав шелковый пояс, он постоял, пытаясь решить, как ему вести себя с непослушной и неуправляемой женой. В нем боролись два неутолимых желания: излить гнев на Софи и заняться с ней любовью. Почему бы не удовлетворить оба желания, подумал он. Несомненно, он не мог оставить без внимания приезд жены, а утром как ни в чем не бывало поздороваться с ней за завтраком.
        Но и не имело смысла стоять здесь, словно зеленому офицеришке перед первым боем, ничего не предпринимая. В конце концов, это его дом и он здесь хозяин.
        Джулиан глубоко вздохнул, тихо выругался и решительно направился к двери между его комнатой и спальней Софи. Он взял свечу и уже протянул руку, чтобы постучаться, однако в последний момент передумал - не время для изысканных манер. Он нащупал ручку двери, полагая, что она заперта, но, к его удивлению, оказалось, что нет. Дверь в спальню Софи легко отворилась.
        Какое-то время в темноте комнаты он не мог ничего различить, но потом его взгляд выхватил в пламени свечи маленькую, свернувшуюся в комочек фигурку посередине массивной кровати. Он почувствовал болезненное напряжение в бедрах. Это его жена. И наконец она в спальне, где ей и надлежит быть.
        Софи беспокойно зашевелилась, цепляясь за обрывки сна. Она медленно пробуждалась, пытаясь сообразить, что происходит. Ее взгляд обратился к пламени свечи, медленно приближающейся к ней из темноты. Сначала ее охватила паника, потом Софи облегченно вздохнула, догадавшись, что это за черная фигура со свечой. Она села в кровати, подтянув простыню к подбородку.
        - Джулиан, ты испугал меня. Ты как привидение.
        - Добрый вечер, мадам. - Приветствие мужа прозвучало холодно и бесчувственно. Оно было произнесено опасно тихим голосом, который не предвещал ничего хорошего. - Надеюсь, вы простите меня, мадам, за мое позднее возвращение домой в день вашего приезда. Я не ждал вас, смею заметить.
        - Не беспокойтесь, милорд. Я понимаю, что мое повеление для вас довольно неожиданно.
        Софи изо всех сил старалась не дрожать от страха, помня, что должна выдержать неприятную сцену. Она предвидела ее, как только приняла решение уехать из Эслингтон-Парка. Долгие часы в дорожной карете она представляла себе, что будет говорить Джулиану, столкнувшись с его гневом.
        - Не беспокойтесь? Мягко сказано.
        - Не надо насмешек, милорд. Вне всякого сомнения, вы сердиты на меня.
        - Надо же, какая осведомленность.
        Софи перевела дыхание. Разговор оказался труднее, чем она рассчитывала. Его отношение к ней не переменилось за минувшую неделю.
        - Может, лучше обсудим наши дела завтра утром?
        - Нет, мы поговорим прямо сейчас. Утром скорее всего не будет времени, поскольку тебе придется собрать вещи и отправиться обратно в Эслингтон-Парк.
        - Нет! Пойми меня, Джулиан! Я не позволю тебе отсылать меня обратно… - Ее пальцы еще крепче вцепились в простыню. Она обещала себе, что не будет жалкой и не станет умолять его. Она будет спокойной и рассудительной. В конце концов, он разумный человек, по крайней мере иногда бывает таким. - Я хочу попытаться наладить наши отношения. Я совершила ужасную ошибку, я была не права я теперь понимаю это. Я только для того приехала в Лондон, чтобы стать образцовой женой.
        - Образцовой женой? Софи, ты, конечно, очень удивишься, но образцовая жена подчиняется своему мужу. Она не пытается обмануть его, не заставляет его думать, что он вел себя как чудовище, не отказывает в его правах в спальне. Она не является в городской дом, если муж велел ей оставаться в деревне.
        - Да, понимаю, я не идеал жены, о которой ты мечтал. Но, откровенно говоря, Джулиан, твои требования слишком уж строги.
        - Строги, мадам? Я от вас ничего не требую, кроме как…
        - Джулиан, пожалуйста. Я не хочу с тобой спорить. Наоборот, я пытаюсь все исправить. Мы плохо начали нашу совместную жизнь, и я допускаю, что в основном по моей вине. Мне кажется, совсем нетрудно дать мне еще один шанс доказать, что на самом деле я хочу быть хорошей женой - самой лучшей.
        Джулиан долго молчал. Он стоял, не двигаясь, надменно изучая ее взволнованное лицо, освещенное пламенем свечи. Его собственное лицо в этом свете приобрело демоническое выражение. Софи показалось, что никогда он не был так похож на дьявола, как сейчас.
        - Позволь мне увериться, что я правильно понимаю тебя, Софи. Ты говоришь, что хочешь сделать наш брак хорошим?
        - Да, Джулиан.
        - Должен ли я считать, что ты готова подарить мне мои права в постели?
        Она торопливо кивнула. Ее распущенные волосы рассыпались по плечам.
        - Да, - подтвердила она. - Видишь ли, Джулиан, поразмыслив, я пришла к выводу, что ты прав. И мы будем лучше понимать друг друга, если наши отношения станут нормальными.
        - Другими словами, ты пытаешься дать мне взятку за то, чтобы я разрешил тебе остаться в Лондоне, - протянул он медовым голосом.
        - Нет-нет! Ты не так понял.
        Возмутившись таким истолкованием ее слов, Софи откинула простыню и соскочила с кровати. Она не сразу вспомнила, что ткань ночной рубашки почти прозрачна. Она схватила пеньюар и прикрылась, держа его перед собой. Джулиан вырвал пеньюар из ее рук и отбросил:
        - Тебе он не нужен, не правда ли, дорогая? Ведь ты уже готова к обольщению. Или забыла? Надо обучаться всем тонкостям еще нового для тебя дела.
        Софи беспомощно посмотрела на пеньюар, валявшийся на полу. В батистовой рубашке она чувствовала себя совершенно незащищенной, словно обнаженной. Слезы разочарования закипели в глазах. И на миг она испугалась, что разрыдается.
        - Ну, пожалуйста, Джулиан, - пробормотала она. - Дай мне шанс, я сделаю все, чтобы наш брак оказался удачным.
        Он еще выше поднял свечу, чтобы получше рассмотреть лицо жены. Его молчание было мучительно долгим, потом он заговорил:
        - Знаешь, дорогая, ты станешь хорошей женой в том случае, если мне удастся доказать тебе, что я не кукла, которую ты можешь дергать за веревочку и которая будет плясать под твою дудку.
        - Я никогда не собиралась так вести себя с тобой. - Софи прикусила губу, пораженная силой его негодования. - Я действительно искренне сожалею о случившемся в Эслингтон-Парке. Ты должен знать, что у меня нет опыта общения с мужем и я просто пыталась защититься.
        - Замолчи, Софи! Каждый раз, когда открываешь рот, ты все меньше становишься похожа на образцовую жену, - вырвалось у Джулиана.
        Софи пропустила мимо ушей его выпад. Она была уверена, что только слова способны спасти ее сейчас. Она нерешительно коснулась рукава его шелкового халата:
        - Позволь мне остаться в городе, Джулиан. Позволь показать тебе, как искренне я хочу исправить наши отношения. Клянусь, я буду очень стараться.
        - Вот как? - Его взгляд холодно сверкнул.
        Софи почувствовала, как у нее внутри все похолодело. Она была так уверена, что сможет убедить его и он даст ей шанс попробовать. Все-таки за медовый месяц в Эслингтон-Парке она достаточно хорошо изучила этого человека. Он не был намеренно жестоким или бесчестным в отношениях с другими, и она рассчитывала, что на таких же принципах он станет строить свои отношения с женой.
        - Конечно, я была не права, но почему бы мне не дать шанс исправиться? Ведь ты идешь навстречу арендаторам, когда они оказываются у тебя в долгу.
        На миг показалось, что он заколебался.
        - Ты ставишь себя на одну доску с арендаторами?
        - По-моему, такое сравнение уместно…
        - Глупее сравнения не придумаешь.
        - Тогда нет никакой надежды наладить наши отношения.
        - Ты ошибаешься, Софи. Ты действительно можешь стать образцовой женой, и я хочу этого. Вот только вопрос: как достичь нашей цели? Тебе предстоит многому научиться.

«Как и тебе, - мелькнуло в голове Софи. - А кто будет тебе лучшим учителем, если не жена?» Однако не следует забывать, что сегодня она уже преподнесла Джулиану сюрприз, а мужчины с трудом справляются с такими подарками. Мужу следует дать какое-то время, чтобы он смог примириться с ее неожиданным приездом и перспективой жить с ней под одной крышей.
        - Я обещаю тебе, что не доставлю хлопот, если ты позволишь мне остаться в Лондоне.
        - Никаких хлопот? Хм? - На долю секунды пламя свечи высветило что-то похожее на озорство в холодном взгляде Джулиана. - Даже не могу передать тебе, Софи, как меня вдохновляет твое обещание. Отправляйся в постель. Завтра узнаешь мое решение.
        Софи почувствовала облегчение. Первое сражение она выиграла. Он ее больше не прогонял. И Софи неуверенно улыбнулась:
        - Спасибо, Джулиан.
        - Благодарить пока не за что. Многое между нами еще не решено.
        - Я понимаю. Но мы два умных человека, волею судьбы оказавшиеся связанными друг с другом. Нам придется призвать на помощь весь наш здравый смысл, чтобы научиться жить вместе, относясь терпимо друг к другу. Разве ты не согласен?
        - Ты так думаешь, Софи? Ты считаешь, мы связаны друг с другом?
        - Разумеется, вы бы предпочли, милорд, чтобы я не романтизировала наши отношения. Я и стараюсь смотреть на брак трезво.
        - Другими словами, делаешь все возможное. Она просияла:
        - Совершенно верно, милорд. Ну примерно как в паре ломовых лошадей. Они же обязаны тянуть в одной упряжке. Так же и мы должны жить в одной конюшне, пить из одного пойла и есть сено из одного стога.
        - Софи, - прервал ее Джулиан, - пожалуйста, без этих фермерских сравнений. Они мешают мне сосредоточиться.
        - Прошу прощения, милорд.
        - Как великодушно с твоей стороны. Что ж, встретимся завтра в библиотеке в одиннадцать часов.
        Джулиан повернулся и вышел из комнаты, забрав с собой свечу.
        Софи постояла в темноте, потом забралась обратно в постель. Ее дух парил высоко, сердце билось ровнее. Первый барьер взят. Она чувствовала, что Джулиан не слишком огорчился тем, что она появилась здесь. И если она правильно поведет себя утром, то получит разрешение остаться.

«Я совершенно верно поняла характер мужа», - счастливо улыбнулась Софи. Джулиан, конечно, человек с тяжелым, холодным характером. Но он честный и будет честен с ней.
        Софи уже три раза передумывала, что ей надеть на утреннюю встречу с Джулианом.
«Словно я собираюсь на бал, а не для разговора с мужем, - упрекнула она себя. - Или, если точнее и откровеннее, на битву».
        Наконец Софи выбрала светло-желтое платье с белой отделкой. Она попросила горничную заняться ее волосами - собрать на затылке, чтобы по самой последней моде локоны каскадом ниспадали вниз. Она осталась довольна собой и, взглянув на часы, побежала к лестнице. В ее распоряжении оставалось всего пять минут.
        На пороге библиотеки Софи появилась, слегка запыхавшись. Слуга вежливо открыл ей дверь, и она со светящимся надеждой, улыбающимся лицом влетела в библиотеку.
        Джулиан медленно поднялся из-за стола и официально поклонился:
        - Софи, не было никакой нужды так спешить.
        - Все хорошо, - уверила она, быстро подходя к нему. - Я не хотела заставлять тебя ждать.
        - Жены редко бывают так любезны с мужьями.
        - О!.. - Она не знала, как расценивать его замечание. - Ну что ж, я могу потренироваться и развить этот дар. Конечно, в другое время, смею заметить. - Она осмотрелась. Ее взгляд упал на кресло, покрытое зеленым шелком. - Меня очень волнует, какое решение ты принял.
        Она шагнула к зеленому креслу, но, споткнувшись, едва устояла на ногах. Софи бросила взгляд вниз: так и есть - наступила на подол юбки, и подкладка оторвалась. Джулиан проследил за ее взглядом.
        - Ленточка на туфельке развязалась, - вежливо указал он.
        Софи вспыхнула от смущения и быстро села.
        - Да-да, конечно. - Она торопливо привела себя в порядок. Потом выпрямилась. Джулиан сидел за столом и изучающе смотрел на нее. - Что-то не так, милорд?
        - Нет, кажется, все в порядке. Ну а теперь о твоем желании остаться в Лондоне.
        - Да, милорд? - проговорила она нетерпеливо, желая поскорее удостовериться, верно ли она поняла главную черту его натуры - чувство справедливости.
        Джулиан помедлил, задумчиво хмурясь, откинулся на спинку кресла и снова пристально посмотрел на нее:
        - Я решил удовлетворить твою просьбу.
        Внутри у нее запело, она ослепительно улыбнулась - в ее улыбке читалось и облегчение, и счастье.
        - О Джулиан! Спасибо! Обещаю, ты не пожалеешь о своем великодушии. Ты очень справедлив и добр, и, возможно, я не заслуживаю этого, но я просто горю желанием оправдать все ожидания…
        - Это интересно, но не более того.
        - Джулиан, пожалуйста! Я же серьезно.
        Его лицо озарила милостивая улыбка.
        - Я понимаю, что серьезно. И вижу в твоих глазах искренность намерений. Именно поэтому, моя дорогая, я дал тебе возможность попробовать еще раз. Я же говорил, по твоим глазам легко читать.
        - Клянусь, Джулиан! Я стану образцом супруги! Как замечательно, что ты сумел посмотреть на происшедшее в Эслингтон-Парке сквозь пальцы.
        - Я бы хотел, чтобы никто из нас не упоминал больше о том позоре.
        - Прекрасная мысль! - горячо согласилась она.
        - Ну что ж, хорошо. Похоже, мы уладили это дело и вправе начать наши настоящие отношения мужа и жены.
        Глаза Софи тревожно расширились, а ладошки мигом вспотели. Она не ожидала, что он все обратит к интимной стороне, и так поспешно. В конце концов, всего одиннадцать утра.
        - Прямо здесь, милорд? - спросила Софи слабым голосом, оглядывая библиотеку. - Прямо сейчас?
        - Да, совершенно верно. И здесь, и сейчас. - Джулиан притворился, что не заметил ее испуганного выражения. Он что-то вытаскивал из ящика стола. - Ах вот оно. - Он вынул груду писем и визитных карточек и вручил Софи.
        - Что это?
        - Приглашения. На приемы, вечеринки, рауты, балы. И на них нужно ответить. Я ненавижу заниматься этими делами и нанял секретаря, однако он работает с более важными приглашениями. А ты выбери самые интересные, а на остальные отвечай вежливым отказом.
        Софи подняла глаза от карточек. Вид у нее был несколько смущенный.
        - Так это и будет моя первая обязанность жены, милорд?
        - Совершенно верно.
        Она помолчала с минуту, не в силах понять, что должна сейчас испытывать - облегчение или разочарование. Все-таки, наверное, больше облегчение.
        - Я счастлива помочь тебе, Джулиан. Но ты лучше других понимаешь, что я совсем не знаю общества.
        - Да, Софи, это один из твоих, и, замечу, самых простительных недостатков.
        - Спасибо, милорд. Я уверена, что все-таки должна узнать светское общество и научиться держать себя подобающим образом.
        Он подозрительно взглянул на нее, но воздержался от комментариев.
        - У меня есть свои соображения, как тебе помочь обучиться светским манерам. Я дам профессионального гида, который поведет тебя через все трудности светской жизни.
        - Гида?
        - Да, мою тетю. Леди Фрэнсис Синклер. Ты можешь спокойно называть ее Фанни. Ее все так зовут, принц в том числе. Надеюсь, она тебе понравится. Фанни считает себя вроде ученой дамы. Она со своей компаньонкой с удовольствием введет тебя в маленький салон, где интеллектуальные леди собираются по средам. Возможно, она пригласит тебя вступить в их женский клуб.
        Софи послышалась насмешливая снисходительность в его голосе, и, ослепительно улыбнувшись, она спросила:
        - А ее маленький клуб - это что-то вроде клуба для джентльменов, где можно напиться, заключить пари и развлекаться до утра?
        Джулиан мрачно посмотрел на нее:
        - Конечно, нет.
        - Как жаль. Впрочем, не так это и важно. Я уверена, мне понравится твоя тетя.
        - Сейчас ты сможешь это проверить. - Джулиан посмотрел на большие часы в библиотеке. - Она появится с минуты на минуту.
        Софи ошеломленно посмотрела на мужа:
        - Она зайдет сегодня утром?
        - Боюсь, что да. Час назад она прислала записку, предупреждая о своем визите. Без сомнения, при ней будет ее компаньонка Генриетта Раттенбери. Они неразлучны. - Джулиан усмехнулся. - Моя тетя прямо горит желанием познакомиться с тобой.
        - Но откуда она знает о моем приезде?
        - Первым делом ты должна усвоить, Софи, что слухи здесь носятся в воздухе. И ты не должна забывать об этом ни на минуту. Мне совсем не хотелось бы, чтобы в городе сплетничали о моей жене. Ясно?
        - Вполне, Джулиан.
        Глава 6
        - Я приношу глубокие извинения за опоздание, но уверена, что вы меня простите. Я раздобыла вторую часть! Вот она, еще пахнет типографской краской. К вашему сведению, я рисковала жизнью, чтобы заполучить этот экземпляр. Я не видела такой толпы на улицах со времени последних фейерверков на Ковент-Гарден!
        Софи вместе с другими дамами сидела в гостиной, убранной в египетском стиле - золото с белым, и смотрела на молодую рыжеволосую женщину, которая только что влетела в комнату. Она сжимала в руках книгу, ее глаза горели от возбуждения.
        - Умоляю, Энн, читай. Мы просто умираем от любопытства. - Леди Фрэнсис Синклер, грациозно сидевшая на краешке дивана, обитого тканью в золотую и белую полоску и украшенного резными сфинксами, указала рукой на стоявшее рядом с ней кресло. - Но сначала разреши мне представить новую жену моего племянника - леди Рейвенвуд. Она появилась в городе неделю назад и заинтересовалась нашими средами. Софи, это мисс Энн Силвертон. Без всякого сомнения, вы встретитесь с ней сегодня вечером на балу Элвертонов.
        Софи тепло улыбнулась. Она прекрасно проводила время, получая истинное удовольствие, с тех пор как Фанни Синклер и Генриетта Раттенбери ворвались в ее жизнь.
        Джулиан оказался совершенно прав насчет тети и ее компаньонки. Они были задушевными подругами, хотя внешне были совершенно не похожи друг на друга.
        Фанни Синклер - высокая, черноволосая, с утонченными чертами лица и блестящими изумрудными глазами, которые отличали всех Синклеров. Ей минуло чуть больше пятидесяти. Фанни была совершенно очаровательна и чувствовала себя легко и непринужденно среди блеска и парадности света.
        Легкая на подъем, энергичная Фанни интересовалась всем происходящим вокруг и была удивительно вольнодумна, переполнена планами, зажигалась каждой новой идеей. Экзотический египетский стиль ее городского дома вполне подходил ей. Даже странные обои в крошечных мумиях и сфинксах прекрасно гармонировали с леди Фанни, служили ей достойным фоном.
        Но как бы ни наслаждалась Софи эксцентричными египетскими мотивами в доме леди Фанни, она с радостью обнаружила, что тетя Джулиана обладает прекрасным чувством стиля. Для Софи она подобрала гардероб из модных изысканных платьев и заказала еще множество необходимых для молодой леди нарядов. Когда Софи вполне осмелела, она поинтересовалась расходами. В ответ Фанни только весело засмеялась и отмахнулась:
        - Джулиан может позволить себе одеть жену по последней моде. И он это сделает, если я ему скажу. Так что не беспокойся о счетах: оплачивай их из тех денег, что он выделяет, и требуй еще, если не хватит.
        Софи ужаснулась:
        - Я и представить себе не могу, что можно попросить мужа увеличить сумму. Он и так слишком щедр.
        - Чепуха! Скажу тебе кое-что по секрету о моем племяннике. Он по натуре не скупой и не жадный. Но к несчастью, мало интересуется, куда можно потратить деньги, кроме как на улучшение земель и на овец и лошадей. Время от времени напоминай ему, что у женщины много разных слабостей.

«Придется напоминать и о том, что у него вообще есть жена», - рассудила Софи. Она слишком редко видела мужа в последние дни.
        Харри, как все звали приятельницу Фанни, являлась полной противоположностью подруги - и по внешности, и по манерам. Единственное сходство - в возрасте: они были ровесницами. Небольшого роста, кругленькая, невозмутимо спокойная, - казалось, ничто не способно вывести Генриетту из себя. Она любила импозантные тюрбаны и монокли на черной ленточке. Харри обожала фиолетовый цвет, который - и она это знала - прекрасно оттенял ее глаза. Софи еще ни разу не видела Генриетту Раттенбери в наряде другого цвета. Эксцентричность в одежде тоже ей шла необъяснимым образом.
        Софи с первого взгляда понравились обе дамы. И ей неуказанно повезло, что Джулиан оставил жену на их попечение. Софи редко видела мужа в последнюю неделю, он даже ни разу не зашел в спальню жены. Она терялась в догадках, что это значит, но благодаря Фанни и Харри была слишком занята, чтобы размышлять над поведением мужа.
        - Дорогая, - произнесла Фанни, когда Энн открыла книгу, - не испытывай наше терпение. Читай же скорее.
        - А эти мемуары действительно написала дама полусвета? - проявила любопытство Софи.
        - Не просто дама полусвета, а слишком известная дама, - многозначительно ответила Фанни. - Все знают, что Шарлотта Физерстоун была королевой лондонских куртизанок последние десять лет. Мужчины самого высокого полета стрелялись на дуэли за право быть ее покровителями. И она покинула свое поприще на пике славы, заодно переполошив все общество своими мемуарами.
        - Первая часть появилась неделю назад. И мы не могли дождаться продолжения, - сияя, сообщила одна из дам. - Энн взялась раздобыть книгу для нас.
        - Вообще это весьма занятно и значительно отличается от того, что мы читаем на наших средах, не правда ли? - нежно проговорила Генриетта. - Можно просто переутомиться, пытаясь пробраться сквозь рифмы Блейка, и должна признаться, порой очень трудно провести грань между литературными образами и опиумными видениями самого Колриджа.
        - Давайте поскорее начнем, - поторопила Фанни. - Чьи имена на этот раз приводит великолепная Физерстоун?
        Энн уже пробегала глазами страницы:
        - Так, так, лорд Морган, лорд Крэндон и… О Боже мой!.. Здесь упомянуто имя великого герцога!
        - Герцога? Похоже, у мисс Физерстоун прекрасный вкус, - заинтересованно заметила Софи.
        - Да, - отозвалась Джейн Морланд, темноволосая молодая женщина с серьезными глазами, расположившаяся рядом с Софи. - Только представьте себе, дама полусвета встречается с мужчинами, с которыми я и в мечтах не могу оказаться рядом! Она вращается в самых высших кругах.
        - Она делает гораздо больше, чем просто вращается в высшем свете, осмелюсь заметить, - пробормотала Генриетта, поправляя монокль.
        - Но кто она такая? - спросила Софи.
        - Я слышала, она не более чем незаконнорожденная дочь проститутки, - заявила пожилая дама с явным отвращением.
        - Но дочь проститутки не могла бы привлечь всеобщее внимание Лондона, подобно Физерстоун, - решительно возразила Джейн. - Среди ее поклонников немало пэров Англии. Очевидно, она значительно способнее и умнее обычного среднего человека.
        - Подумать только, сколько же ей пришлось преодолеть в жизни, чтобы достичь нынешнего положения! - воскликнула Софи.
        - Насколько я представляю, ее любимое положение - лежа на спине, - заявила Фанни.
        - Но она должна была много работать над собой, оттачивая ум и стиль, чтобы привлечь так много влиятельных любовников, - не отступала Софи.
        - Да, конечно, - согласилась Джейн Морланд. - Интересно, как некоторые люди, обладающие только чутьем и смышленостью, способны убедить других в своем превосходстве? Возьмите, например, Бруммеля или друга Байрона - Скроупа Дэвиса.
        - Вероятно, мисс Физерстоун очень хороша собой. И это помогло в выбранной ею… э… профессии… - задумчиво проговорила Энн.
        - Ну уж безукоризненной красавицей ее никак не назовешь, - возразила Фанни.
        Другие дамы удивленно посмотрели на нее. Фанни улыбнулась:
        - Правда, я видела ее всего несколько раз, и то издали. Недавно мы с Харри встретили ее на Бонд-стрит, где она делала покупки. Помнишь, Харри?
        - Да… Это было зрелище.
        - Она сидела в своем экстравагантном двухколесном экипаже, - рассказывала Фанни внимательной аудитории. - На ней было синее платье, на каждом пальце сверкали бриллианты. Картина потрясающая. Она белокурая и довольно миловидная. Главное, она умеет всем этим пользоваться, но уверяю вас, многие дамы света гораздо красивее.
        - Тогда почему светские джентльмены так увлечены ею? - спросила Софи.
        - Джентльмены весьма простодушные существа, - отвечала Генриетта с безмятежным видом, поднося к своим губам чашку чая, - легко прельщаются новизной и всегда ожидают романтического приключения. Великая Физерстоун умеет внушать мужчинам, что они получат от нее и то и другое.
        - Было бы интересно разгадать тайны, которые помогают ей ставить мужчин на колени, - со вздохом заметила матрона средних лет, одетая в шелка сизо-серого цвета.
        Фанни покачала головой:
        - Не следует забывать, что, несмотря на весь показной блеск и мишуру, она точно так же закована в цепи своего мирка, как и мы в своем. Она может служить приманкой для светских мужчин, но удержать их внимание надолго она не в силах, и прекрасно это понимает. Более того, она не смеет надеяться выйти замуж за одного из своих высокопоставленных обожателей и таким путем перебраться в более надежный мир.
        - Что правда, то правда, - согласилась Генриетта, поджав губы. - Как бы ни был ее поклонник ослеплен ею, какие бы дорогие ожерелья ни дарил, но ни один джентльмен благородного происхождения в здравом уме не попросит руки у дамы полусвета. И если он сам настолько забудется, что решится на женитьбу, его семья все равно не позволит этого.
        - Вы правы, Фанни, - задумчиво произнесла Софи. - Мисс Физерстоун как в ловушке в своем мире. А мы как в ловушке в своем. Но если все-таки она сумела подняться из сточной канавы столь высоко, должно быть, она очень умна. Полагаю, она могла бы оказаться интересной гостьей в вашем салоне, Фанни.
        Дамы опешили, а Фанни засмеялась:
        - Да, без сомнения.
        - Знаете ли, - порывисто продолжала Софи, - я бы очень хотела встретиться с ней.
        Все присутствующие недоуменно посмотрели на нее.
        - Познакомиться с ней?! - воскликнула Джейн, возмущенная и потрясенная. - Быть представленной женщине такого сорта?
        Энн Силвертон нехотя улыбнулась:
        - Это было бы забавно, не находите?
        - Ой, да замолчите вы все, - призвала пожилая особа. - Познакомиться с настоящей куртизанкой?! Вы что, забыли все приличия?! Что за вздорная мысль?
        Фанни озадаченно посмотрела на Софи:
        - Если бы Джулиан заподозрил, что у тебя в голове такая идея, он сразу отправил бы тебя в деревню.
        - А как вы думаете, Джулиан с ней встречался? - спросила Софи.
        Фанни поперхнулась чаем и со стуком поставила чашку на блюдце.
        - Но, позволь, Софи… - выдохнула она, и в этот миг Генриетта фамильярно постучала у нее между лопатками. - Извините.
        - Все в порядке, дорогая? - озабоченно спросила Генриетта, когда Фанни пришла в себя.
        - Да, да, все прекрасно. Спасибо, Харри. - Фанни с улыбкой оглядела взволнованные лица:
        - Ничего страшного. Прошу прощения у всех. Так на чем мы остановились? Ах да, ты собиралась читать нам, Энн. Начинай же.
        Энн погрузилась в удивительно живую прозу, и все в комнате слушали с неослабным вниманием. Мемуары Шарлотты Физерстоун были написаны легко и увлекательно, изобилуя пикантно-скандальными подробностями светской жизни.
        - Так, значит, лорд Эшфорд подарил Физерстоун ожерелье за пять тысяч фунтов?! - ужаснулась одна из слушательниц. - Это же надо! Подумать только - об этом узнает его жена! Леди Эшфорд уже несколько лет весьма стеснена в средствах. А он всегда говорил, что не может позволить купить ей новое платье или украшение.
        - Ну разумеется, он говорил правду. Он не мог ничего купить жене, поскольку покупал подарки Шарлотте Физерстоун, - заметила Фанни.
        - А тут еще об Эшфорде, - засмеялась Энн. - Вот послушайте: «После того как лорд Эшфорд удалился, я сказала своей горничной, что леди Эшфорд должна чувствовать себя передо мной в долгу. В конце концов, если бы не я, ее муж, без сомнения, проводил бы больше вечеров дома, досаждая бедной жене своими жалкими, лишенными воображения любовными притязаниями. Подумать только, какое облегчение я приносила этой даме».
        - Но надо признаться, ей неплохо платили за ее труды, - сказала Генриетта, наливая чай из серебряного чайника георгианского стиля.
        - Леди Эшфорд будет в ярости, - едко заметил кто-то.
        - Так она и должна быть в ярости, - с горячностью согласилась Софи. - Ее муж вел себя совершенно непорядочно. Мы, конечно, вольны смеяться, но он ведь публично унизил свою жену. Как бы он отнесся к тому, если бы леди Эшфорд занималась чем-то, что привело бы к подобным пересудам?
        - Хорошо аргументировано, Софи, - признала Джейн. - Готова держать пари: большинство мужчин в такой ситуации вызвали бы соперника на дуэль, написавшего так об их женах.

«Джулиан, например, наверняка захотел бы кровью смыть позор, разразись такой скандал», - подумала про себя Софи не без некоторого удовлетворения, хотя и с холодком страха. Его ярость была бы ужасной, а уязвленная гордость потребовала бы немедленной мести.
        - Но леди Эшфорд едва ли может вызвать на дуэль Шарлотту Физерстоун, - насмешливо проговорил чей-то голос, - и бедной женщине придется уехать в деревню и выждать там, пока не утихнут слухи.
        Другая дама, сидящая в углу комнаты, понимающе улыбнулась:
        - Так-так… Значит, лорд Эшфорд смертельно скучен в постели. Как интересно.
        - Ну, судя по отзывам Физерстоун, большинство мужчин довольно скучны в постели, - усмехнулась Фанни. - Она ни о ком из поклонников не сказала доброго слова.
        - А может, любовники поопытнее заплатили, чтобы она убрала их имена из мемуаров, - предположила одна из дам. - Так говорят по крайней мере.
        - А может быть, мужчины вообще не способны быть хорошими любовниками, - спокойно заметила Генриетта. - Еще кому-нибудь чаю?
        Улица перед домом Элвертонов была запружена элегантными экипажами. Джулиан выбрался из фаэтона, когда пробило полночь, и пробрался через толпу скучающих кучеров, конюхов и слуг к парадному входу.
        Ему было велено явиться сюда сегодня вечером. Фанни убедительно объяснила, что для Софи этот первый бал очень важен и Джулиан должен присутствовать на нем. Хотя в общем-то он был волен заниматься своими делами, но иногда обязан находиться рядом с Софи.
        В последнюю неделю Джулиан вставал и ложился очень поздно, стараясь избегать встреч с женой. Но Фанни поймала его в ловушку. Так что ему пришлось смириться с судьбой, которая подарила ему в эту ночь бал и танцы с супругой.
        Он чувствовал, что тем самым обрекает себя на муки. Софи даже вообразить не может, как трудно ему будет сжимать ее в своих объятиях даже во время непродолжительного танца. Ему нелегко было избегать жену всю прошедшую неделю, когда Софи жила с ним под одной крышей. Жизнь стала кромешным адом. В ту ночь, возвратившись домой, он обнаружил, что жена приехала принести ему свои извинения и поселиться в городе. Он почувствовал сначала радостное облегчение, а потом насторожился. Но позднее склонился к мысли, что ее поведение означает полное подчинение мужу - ведь она так покорно явилась к нему, отказавшись от своих требований, готовая играть роль образцовой жены. В тот вечер она стояла перед ним в спальне, по сути, предлагая свое тело.
        И Джулиан призвал на помощь всю волю, чтобы заставить себя в тот вечер выйти из спальни Софи. Она была такой сладкой, покорной, соблазнительной, и ему до боли хотелось протянуть руку и взять то, что ему принадлежит по праву. Но появление Софи так потрясло его, что он не мог в полной мере отвечать за себя и ему понадобилось время на размышление.
        На следующее утро он наконец осознал, что теперь она с ним и он не в силах отослать ее прочь. Да и незачем это делать, - в конце концов, она поборола свою гордыню, примчалась в город, отдав себя на его милость. Да, Софи приехала по собственной воле и умоляла его разрешить ей остаться. Она так искренне раскаивалась за то удручающее происшествие в Эслингтон-Парке.
        И Джулиан успокоился: его самолюбие вознаграждено, ей преподан урок. Он решил быть великодушным и позволить ей остаться. Казалось, принять такое решение будет легко, но он до утра пролежал без сна, прежде чем остановился на нем.
        В ту бессонную ночь он намеревался востребовать свои права. Немедленно. Ему и так довольно долго отказывали в них. Но к утру понял, что осуществить задуманное не так-то просто. Что-то мешало ему.
        Не склонный к самоанализу, Джулиан, готовясь к беседе с женой в библиотеке, все же не мог отделаться от мысли: было бы страшной ошибкой сразу уложить Софи в постель.
        Наконец он понял, в чем дело. Софи отдалась бы ему просто по обязанности жены. А он мечтал пробудить в ней желание, он хотел увидеть в ее чистых бирюзовых глазах искреннюю женскую страсть. И более того, ему не нравилось, что, хотя она и старалась ему угодить, глубоко в душе наверняка считала, что он первый нарушил обязательства.
        Сделав такой вывод, Джулиан решил не добиваться Софи, но с каждым днем становился все раздражительнее и вспыльчивее. Это начали замечать его друзья, но пока милосердно молчали.
        Дарегейт и Таргуд не настолько глупы, чтобы открыто поинтересоваться, все ли благополучно у него дома, но они и сами могут догадаться. Каждый из них намекал, что жаждет познакомиться с Софи. И вот сегодня представится такая возможность. Они увидят ее, как, впрочем, и все общество.
        Настроение Джулиана слегка поднялось при мысли, что Софи обрадуется ему в этот вечер. Пять лет назад она потерпела поражение, но сейчас ей нечего опасаться: она замужем. И возможно, она почувствует к мужу благодарность и увидит его в более благоприятном свете.
        Джулиан и раньше бывал у Элвертонов, поэтому знал дорогу в зал. Но прежде чем представиться дворецкому, чтобы тот объявил о его появлении, он нашел лестницу на балкон, откуда обозревался заполненный гостями зал.
        Опершись руками на резные перила, он рассматривал публику. Зал был хорошо освещен. В углу играл оркестр, несколько пар танцевали. Слуги в расшитых ливреях вальяжно двигались с подносами среди элегантно одетой публики. Смех и обрывки фраз долетали до балкона.
        Джулиан медленно скользнул глазами по толпе, отыскивая Софи. Фанни предупредила, что ее подопечная сегодня в розовом платье. Софи наверняка стоит в кружке дам возле окна.
        - Нет, Джулиан, она в другом конце зала. Вряд ли ты разглядишь отсюда, она же не очень высокая, и в окружении поклонников ее совершенно не видно.
        Джулиан обернулся. Тетушка Фанни, сияя очаровательной улыбкой, спешила к нему. В атласном серебристо-зеленом платье она выглядела потрясающе.
        - Добрый вечер, тетя. - Он взял ее руку и поднес к губам. - Ты неотразима. А где Харри?
        - Охлаждается лимонадом где-то на террасе. Жара ее просто измучила, бедняжку. Она упорствует со своими тюрбанами, а они невозможно тяжелые. Я хотела пойти к ней, но заметила, как ты крадешься наверх. Ты явился посмотреть, как ведет себя твоя маленькая женушка, да?
        - Я здесь потому, что повинуюсь вашему распоряжению, мадам. Разве не вы настояли на моем присутствии? А теперь повторите, о чем вы? Почему мне Софи отсюда не увидеть?
        - Да сам посмотри. - Фанни проследовала к перилам и гордым жестом указала на толпу. - Ее окружили сразу, как только мы появились час назад.
        Джулиан посмотрел в самый дальний конец зала и нахмурился, пытаясь найти взором розовое шелковое платье среди немыслимого разноцветья внизу. Потом какой-то мужчина отодвинулся, и в это мгновение Джулиан увидел Софи в самом центре собрания.
        - Черт побери! Что там происходит? - резко спросил он.
        - А разве не ясно? Она на пути к успеху, Джулиан, - удовлетворенно улыбнулась Фанни. - Софи очаровательна и мило ведет беседу. Твоя жена уже прописала какое-то средство для желудка леди Биксби, грудные припарки для лорда Тэнтона и сироп для горла леди Элвертон.
        - На мой взгляд, ни один из мужчин возле нее сейчас не нуждается в медицинских советах, - пробормотал Джулиан.
        - Совершенно верно. Когда я отошла от нее, она как раз беседовала о разведении овец в Норфолке.
        - Черт побери! Это же я научил ее всему, что она знает про овец в Норфолке! В наш медовый месяц.
        - Ну что ж, прекрасно. Значит, ты должен радоваться: свои знания она использует для того, чтобы произвести хорошее впечатление в обществе.
        Джулиан сощурился, пытаясь рассмотреть окружение Софи. Высокая светловолосая фигура в черном привлекла его внимание.
        - Я вижу, Уэйкот не теряет времени даром.
        - О дорогой! И он там? - Улыбка слетела с лица Фанни, когда она, наклонившись, проследила за взглядом племянника. Веселье тотчас исчезло из ее глаз. - Извини, Джулиан, я не знала, что сегодня он будет здесь. Но ты же понимал, что рано или поздно она все равно столкнется с ним, как и с другими поклонниками Элизабет.
        - Я доверил Софи твоим заботам, Фанни, как здравомыслящему человеку, чтобы оградить ее от волнений.
        - Ограждать жену от волнений не моя обязанность, - резко ответила Фанни. - Я ее подруга и советчик, не более того.
        Джулиан понял, что достоин упреков. В последнее время он мало уделял внимания Софи. Сейчас у него не было настроения обороняться. Его слишком разозлил красавчик-блондин, который в этот момент подавал стакан лимонада Софи. Он увидел то особое выражение лица Уэйкота, что и пять лет назад, когда виконт начал увиваться за Элизабет.
        Пальцы Джулиана сжались в кулак. Усилием воли он заставил себя расслабиться. Когда его в прошлый раз одурачили, он слишком поздно заподозрил неладное. Но на этот раз он постарается быстро и решительно предотвра* тить несчастье.
        - Извини, Фанни, ты права. Это мое дело - защищать Софи, и лучше я сразу им займусь.
        Фанни резко повернулась, и ее брови сошлись на переносице озабоченной ниточкой.
        - Джулиан, будь осторожен все-таки. Софи не Элизабет.
        - Совершенно верно. И я постараюсь, чтобы она не превратилась в Элизабет.
        Джулиан прошел вдоль балкона к узкой боковой лестнице, которая вывела его в зал.
        Но, оказавшись внизу, он сразу наткнулся на плотную стену гостей. Некоторые останавливали его, здороваясь и поздравляя с недавним браком. Джулиан вежливо кивал, принимал комплименты новой графине, не обращая внимания на скрытое любопытство, сопровождавшее поздравления.
        Ему помог рост: Джулиан возвышался над большинством собравшихся, и ему нетрудно было держать в поле зрения мужчин вокруг Софи. Несколько минут - и он очутился в ее царстве.
        Он тотчас заметил выбившийся из ее прически цветок - в тот же момент, когда Уэйкот собирался поправить его.
        - Вы позволите вернуть вашу розу на место, мадам? - галантно произнес Уэйкот, потянувшись к цветку в волосах Софи.
        Джулиан плечом отодвинул двух оказавшихся на его пути молодых людей, с завистью наблюдавших за блондином.
        - Это сделаю я, Уэйкот. - И он жестом собственника коснулся цветка в локонах Софи, с радостным удивлением посмотревшей на него.
        Рука Уэйкота отдернулась, а бледно-голубые глаза сузились от невыплеснувшегося гнева.
        - Джулиан! - улыбнулась Софи, глядя на него снизу вверх с искренним восторгом. - Я боялась, что ты не сможешь прийти сегодня вечером. Какой замечательный бал, правда?
        - Замечательный. - Джулиан окинул жену хозяйским взглядом.

«Фанни неплохо поработала над ней», - подумал он. Платье нежно-розового цвета замечательного фасона подчеркивало стройность и грациозность Софи. Собранные на затылке волосы безукоризненно уложены, открывая длинную точеную шею.
        Украшений немного. Джулиан вспомнил о знаменитых изумрудах Рейвенвудов - они прекрасно смотрелись бы на шее Софи. К несчастью, он пока не мог преподнести их жене.
        - Мне так хорошо сегодня вечером, - весело продолжала Софи. - Все так внимательны ко мне, приветливы. Ты знаком с моими друзьями? - Она обвела взглядом толпившихся подле нее мужчин.
        Джулиан холодно оглядел компанию и сдержанно улыбнулся каждому из знакомых.
        Его взгляд задержался на изумленном лице Уэйкота, потом Джулиан намеренно отвернулся от него.
        - Да, Софи, конечно. Я почти со всеми знаком. И уверен, ты уже достаточно насладилась их обществом.
        Явное предупреждение в тоне Джулиана не ускользнуло от внимания мужчин. Уэйкот втайне позабавился этим, а другие поспешили поздравить Джулиана, и несколько минут он был вынужден выслушивать вымученные фразы об очаровании его жены, ее знаниях лечебных трав, ее таланте собеседницы.
        - Для женщины она превосходно осведомлена в фермерском деле, - заявил один из воздыхателей средних лет. - С ней можно говорить об этом часами.
        - Мы сейчас как раз беседовали о разведении овец, - подхватил румяный молодой человек. - Леди Рейвенвуд высказала интересные идеи на сей счет.
        - Да, замечательно, - подтвердил Джулиан. Он повернулся к жене:
        - Я начинаю думать, что женился на эксперте в вопросах сельского хозяйства.
        - Вспомни, как я много читала, - пробормотала Софи. - Все последнее время я проводила в твоей библиотеке. У тебя прекрасное собрание книг по фермерству.
        - В следующий раз я прослежу, чтобы тебе попалось что-нибудь более возвышенное - религиозные трактаты например, - усмехнулся Джулиан, протягивая ей руку. - А пока не сможешь ли ты отвлечься от столь увлекательной беседы и сделать одолжение мужу - потанцевать с ним?
        Глаза Софи заискрились от смеха.
        - Конечно, Джулиан. Вы простите меня, джентльмены? - вежливо спросила Софи, беря мужа под руку.
        - Конечно, - ответил Уэйкот, - мы понимаем, что обязанности есть обязанности. Возвращайтесь к нам скорее, и мы продолжим нашу беседу, Софи.
        Джулиан едва удержался от желания обрушить кулак на слишком красивое лицо Уэйкота. Однако он понимал, что Софи никогда бы не простила ему возмутительного Поступка, и леди Элвертон тоже.
        У него все кипело внутри, но он принял единственно возможное решение: с холодным спокойствием проигнорировал шутку Уэйкота. Он вывел Софи в танцевальный круг.
        - Мне кажется, тебе нравится здесь, - заметил он, когда Софи прильнула к нему.
        - Очень. О, Джулиан, это так не похоже на прошлый раз. Все такие очаровательные. Сегодня я танцевала больше, чем пять лет назад за весь мой сезон. - Щеки Софи пылали, а глаза светились удовольствием.
        - Я рад, что твой первый выход в качестве графини Рейвенвуд оказался таким успешным. - Он намеренно сделал ударение на ее титуле. Он не хотел, чтобы она забыла о своем положении и о том, что сегодняшним успехом она обязана именно ему.
        Софи предалась размышлениям:
        - По-моему, на этот раз все так хорошо, потому что я замужем. Я чувствую, что мужчины уже не боятся ухаживать за мной.
        Джулиан вздрогнул от ее замечания и нахмурился:
        - Что ты имеешь в виду?
        - А разве не ясно? Я больше не ловлю мужа, я уже его поймала. И мужчины не боятся флиртовать и ухаживать за мной, потому что знают: это не опасно для них, они не обязаны потом делать мне предложение. Не то что пять лет назад, когда они сильно рисковали: а вдруг придется объявлять о намерениях?
        Джулиан, едва сдерживая проклятия, процедил сквозь зубы:
        - Ты слишком увлеклась размышлениями на эту тему. Не будь наивной, Софи. Ты достаточно взрослая, чтобы понять: твой статус замужней женщины как раз делает тебя открытой для наиболее бесчестных притязаний со стороны мужчин. Как раз именно потому, что ты замужем, они могут попытаться соблазнить тебя.
        Ее взгляд стал еще более, задумчивым, на губах блуждала улыбка.
        - Ты слишком серьезно смотришь на вещи. О том, чтобы соблазнить меня, ни один из присутствующих здесь мужчин даже не думает.
        По ее грустному тону Джулиан вдруг понял, как она сожалела, что даже ее собственный муж не пытается сделать это.
        - Извините, мадам, - проговорил он тихо. - Я не знал, что вы так жаждете, чтобы вас обольстили. У меня почему-то сложилось другое впечатление. Видимо, я вас просто не правильно понял.
        - Вы часто недопонимаете меня, милорд, - отозвалась она, не отводя взгляда от его галстука. - Это так, шутка, безобидное ехидство.
        - Разве?
        - Ну прости, Джулиан, я только хотела взбодрить тебя. У тебя такой озабоченный вид, но, честное слово, никто не угрожает моей добродетели. Уверяю тебя, ни один из мужчин не делал никаких неподобающих предложений или намеков.
        Джулиан вздохнул:
        - Проблема в том, Софи, что я не уверен, в состоянии ли ты распознать неподобающее предложение. Может оказаться слишком поздно. Тебе двадцать три года, конечно, но у тебя нет опыта. Такая привлекательная наивная молодая замужняя женщина, как ты, может рассматриваться опытным светским охотником в качестве вожделенной добычи.
        Софи напряглась в его объятиях, ее глаза сузились.
        - Пожалуйста, не считай меня такой дурочкой, Джулиан. Я не столь наивна. Уверяю тебя, я никому из присутствующих здесь мужчин, твоих друзей, не позволю увиваться за мной.
        - К несчастью, моя дорогая, кроме друзей, есть еще и враги.
        Глава 7
        Поздно ночью Софи мерила шагами свою спальню, вспоминая события прошлого вечера. Все так отличалось от балов пятилетней давности, от того единственного сезона, когда она впервые выезжала в свет.
        Софи прекрасно понимала, что ее новый статус жены Рейвенвуда стал причиной того внимания, которым ее окружили. Но, честно говоря, она чувствовала, что в том есть и ее заслуга. В двадцать три года она стала вполне уверена в себе, по крайней мере гораздо увереннее, чем была в восемнадцать. Кроме того, ей уже не мешал болезненный стыд, испытанный ею, когда ее выставляли на брачном базаре. На этот раз она могла чувствовать себя свободной и наслаждаться. Вообще все шло прекрасно, пока не появился Джулиан.
        Увидев его, Софи очень обрадовалась - ведь ей страстно хотелось, чтобы он понял, как она хорошо держится в его мире. Но уже после первого танца выяснилось, что Джулиан заехал на бал не любоваться ею в обществе. Он здесь потому, что забеспокоился: не сбил ли ее с праведного пути какой-нибудь хищник из джунглей света.
        И все оставшееся время ей было нелегко сознавать, что единственная причина, по которой Джулиан находится рядом с ней, - его желание заявить всем о своих правах хозяина на жену.
        Они вернулись домой час назад, и Софи немедленно поднялась наверх, чтобы готовиться ко сну. Джулиан не пытался задержать ее. Официальным тоном он пожелал спокойной ночи и удалился. Софи слышала его приглушенные шаги по ковру, когда он направлялся в библиотеку.
        Праздничное возбуждение от первого важного события улетучилось, и Софи поняла, что в этом виноват Джулиан. Безусловно, он сделал все, чтобы убить радость, которую она испытывала.
        Софи прошла в конец комнаты и остановилась у туалетного столика. Ее взгляд упал на маленькую шкатулку для ювелирных украшений, которую пламя свечи выхватывало из темноты. И тотчас ее пронзило острое чувство вины. Невозможно было отрицать, что, пребывая в лихорадочном возбуждении всю первую неделю жизни в городе в качестве графини Рейвенвуд, она забыла о главном - мести за Амелию. Теперь спасение собственного брака волновало ее больше всего.

«Это совсем не значит, что я отказалась от клятвы найти соблазнителя Амелии, - уверяла себя Софи. - Просто дело в том, что другая проблема требовала незамедлительного разрешения».
        Но как только она наладит отношения с Джулианом, сразу займется поисками человека, из-за которого умерла Амелия.
        - Я не забыла о тебе, моя дорогая сестра, - прошептала Софи.
        Она поднимала крышку шкатулки, когда дверь позади нее отворилась. Софи резко повернулась и увидела Джулиана. Он был в халате. Крышка шкатулки громко захлопнулась.
        Джулиан посмотрел на шкатулку и перевел взгляд на Софи и улыбнулся:
        - Ничего не говори, моя дорогая. Я понял это раньше, вечером. Извини, я не сообразил, что мне следовало бы подумать о различных маленьких безделушках, которые помогут моей графине выглядеть в обществе достойной своего титула.
        - Я не собираюсь просить у вас никаких ювелирных украшений, милорд, - раздраженно проговорила Софи. «Честное слово, мужчины иногда делают самые нелепые выводы». - Вы что-то хотели?
        Он секунду поколебался, оставаясь на пороге и не проходя в комнату.
        - Да. Скорее всего хотел бы, - вымолвил он наконец. - Софи, я много размышлял о нашем деле, которое мы еще не довели до конца.
        - Деле, милорд? Он прищурился:
        - Ты предпочитаешь, чтобы я выражался яснее? Ну хорошо. Я часто размышлял об осуществлении наших брачных отношений.
        Сердце Софи испуганно екнуло, как в тот далекий день, в детстве, когда она упала с дерева прямо в ручей.
        - Понятно. Я полагаю, это продолжение разговора о разведении овец, который мы завели у Элвертонов.
        Джулиан подошел к ней, держа руки в карманах халата.
        - Наши отношения не имеют ничего общего с овцами. Сегодня вечером я впервые понял, что отсутствие личного опыта в постели ставит тебя на грань большого риска.
        Софи удивленно заморгала:
        - Риска, милорд?
        Он серьезно кивнул, взял с туалетного столика хрустального лебедя и принялся вертеть в руках.
        - Ты слишком наивна и невинна, Софи. Ты не знаешь того, что женщина должна знать, чтобы понимать нюансы и скрытые намеки, которые мужчины иногда вкладывают в слова во время беседы. Сама того не желая и не обращая внимания на истинный смысл их слов, ты можешь увлечь мужчин, обнадежить их.
        - Кажется, я понимаю. По крайней мере начинаю понимать, о чем вы, милорд, - отозвалась Софи. - Вам кажется, что, поскольку я еще не жена в полном смысле слова, у меня могут возникнуть трудности в общении с другими мужчинами.
        - В каком-то смысле да.
        - Ужасный недостаток, непростительная оплошность. Все равно что есть рыбу не той вилкой.
        - Нет, гораздо серьезнее, Софи. Если бы ты не была замужем и ничего не знала, это само по себе было бы защитой от притязаний мужчин, поскольку они понимали бы, что, соблазнив тебя, им следовало бы жениться. Но ты замужем, и у тебя такой защиты нет. И если кто-то из мужчин догадается, что ты еще ни разу не разделила с мужем постель, он, без сомнения, начнет тебя преследовать. Для него будет забавно первому покорить тебя.
        - Другими словами, сей гипотетический мужчина станет смотреть на меня как на предмет вожделения.
        - Совершенно верно. - Джулиан вернул на место хрустального лебедя и внимательно посмотрел на Софи. - Я рад, что ты понимаешь.
        - О, конечно, - сказала она, пытаясь унять волнение. - И ты хочешь мне сообщить, что наконец решил воспользоваться своими правами мужа?
        Он пожал плечами:
        - Мне кажется, это в твоих интересах. Ради тебя, твоего блага, лучше строить наш брак на традиционных отношениях.
        Софи вцепилась в спинку стула возле туалетного столика.
        - Джулиан, я довольно ясно сказала тебе, что хочу быть твоей настоящей женой. Но пожалуйста, сделай одно одолжение, прежде чем мы начнем.
        Его зеленые глаза сверкнули, выдав, насколько нарочито его внешнее спокойствие.
        - О чем ты хочешь попросить меня, дорогая?
        - Чтобы ты перестал объяснять, почему ты это делаешь и что собираешься делать. Ты все время пытаешься уверить меня, что печешься только о моем благе. Это действует на меня так же, как мой настой из трав на тебя в Эслингтон-Парке.
        Джулиан уставился на нее, потеряв дар речи, а потом разразился громким смехом.
        - Мои слова тебя усыпляют? - Он вдруг двинулся к изумленной Софи, подхватил ее на руки и решительно направился к постели. - Мадам, клянусь, я сделаю все, чтобы полностью завладеть вашим вниманием и полностью посвятить себя предстоящему делу.
        Софи трепетно улыбнулась, держась за его широкие плечи и глядя на него снизу вверх. Необычайно сильное волнение охватило ее.
        - Поверь мне, Джулиан, я вся внимание.
        - Так и должно быть, потому что ты заставила меня полностью сосредоточиться на тебе.
        Он осторожно положил ее на постель, пытаясь спустить с плеч ночную рубашку. В его чувственной улыбке читалось предвкушение наслаждения.
        Потом он снял с себя халат, обнажив мускулистое гибкое тело. Разглядывая его в пламени свечи, Софи не оставила для себя сомнений, что Джулиан полон искреннего желания. Смущенно и нерешительно она смотрела на его орудие, пока не почувствовала, как ее собственное тело отзывается на его желание.
        - Я пугаю тебя, Софи? - Джулиан опустился рядом с ней, обнял. Его большие сильные руки нежно гладили ее бедра, ощущая сквозь тонкую ткань ночной рубашки ее тело. - Я не хотел бы пугать тебя.
        - Нет, ты меня не пугаешь. Я уже много раз тебе говорила, что я не маленькая девочка. - Она вздрогнула, когда его рука обожгла ее кожу.
        - Ах да, я все время забываю, что моя деревенская жена знает все про воспроизводство… - Он с улыбкой поцеловал ее в шею, и горячая волна снова пробежала по телу Софи. - Теперь я вижу - нечего беспокоиться, что я оскорблю твою чувствительность.
        - Джулиан, ты все время смеешься надо мной.
        - Да, пожалуй, ты права.
        Он нашел ленточки ее ночной рубашки, и его пальцы нарочито медленно стали развязывать их, а глаза не отрывались от ее лица. Он обнажил ее грудь.
        - Ты такая мягкая, такая женственная, малышка.
        Софи, загипнотизированная и очарованная его напряженным взглядом, видела, как чувственный голод его глаз превращается в страстное желание. Она протянула руку и коснулась его щеки, удивившись реакции на свою нежную робкую ласку.
        Джулиан тихо застонал и прижался к ней губами. Он целовал ее жадно, требовательно, со всей страстью. Поймал зубами ее нижнюю губу и осторожно укусил. Софи тихо застонала и приоткрыла рот. Его язык проник в него, и в этот же миг большой палец его руки скользнул по розовому соску.
        Софи инстинктивно схватила Джулиана за плечо, ее тело трепетало, и она поняла, что сейчас потеряет над собой контроль.
        На этот раз все хорошо, уверяла она себя, но в глубине души ее что-то мучило. Джулиан не влюблен в нее, но он ее муж. Он поклялся защищать ее, заботиться о ней, она доверяет ему, верит, что он выполнит все свои обязанности мужа. А она должна быть хорошей женой, настоящей женой. И он не виноват, что она влюблена в него и принимает его ласки ради себя самой, а не ради него…
        - Софи, Софи, расслабься, отдайся мне. Ты такая сладкая, мягкая…
        Джулиан оторвался от ее горячих губ, снял с нее рубашку и небрежно бросил на пол рядом с кроватью. Его глаза были прикованы к телу Софи. Он положил руку на ее ноги и медленно повел вверх, к бедрам. Когда она задрожала, он наклонился и поцеловал ее.
        Этот поцелуй отозвался в Софи желанием, она запустила пальцы в волосы Джулиана и притянула к себе его голову. Ее ноги беспокойно задвигались, и он прижал одну из них своей ногой, отчего она раскрылась еще больше, и он тут же принялся гладить и ласкать ее шелковую кожу между ног.
        Голова Софи заметалась на подушке, словно издалека до нее долетали ее собственные стоны восторга, а пальцы Джулиана продолжали возбуждать ее, двигаясь небольшими кругами по ее коже. Казалось, его руки прекрасно знают ее тело. И она чувствовала себя в удивительной безопасности.
        - Джулиан, Джулиан, я не понимаю, что со мной…
        - Конечно, моя сладость. Твое тело ничего не скрывает, и я очень рад. Я хочу, чтобы именно так ты себя чувствовала.
        Он стал двигаться вдоль ее тела, чтобы она ощутила твердость его мужской плоти своим бедром. Сила, которую она открывала в нем, заставила ее вздрогнуть, но, когда он поймал ее пальцы и потянул их к себе, она не противилась. Неуверенно она коснулась его, как бы изучая.
        - Видишь, как велико мое желание, Софи? - прохрипел Джулиан. - Но клянусь, я не возьму тебя, пока не почувствую, что ты тоже меня хочешь.
        - А как ты узнаешь, когда я тебя захочу? - прошептала она, глядя на него из-под прикрытых ресниц. Он улыбнулся и накрыл ладонью ее лоно:
        - А ты мне подскажешь, и я догадаюсь.
        Она почувствовала, как нарастает жар под его рукой, и нетерпеливо зашевелилась, будто желая еще большей интимности его прикосновений.
        - Я думаю, уже пора. - Ее голос был едва слышен. И палец Джулиана вошел в ее мягкую плоть. Софи резко напряглась и ощутила свою собственную влагу.
        - Уже скоро, - прошептал Джулиан, покрывая поцелуями ее грудь. - Совсем скоро. - Он еще раз поцеловал ее.
        Неуверенно Софи стала отзываться на движения его руки. Она двигалась в ответ, ее мускулы напрягались вокруг пальца, как если бы она хотела втянуть его глубоко внутрь себя. Джулиан помогал ей глухими восклицаниями одобрения и желания.
        - Ты такая упругая и горячая, - бормотал он, снова и снова припадая к ней губами. - И ты хочешь меня. Ты на самом деле хочешь меня. - И его язык скользил между ее губ, повторяя движения руки.
        Софи вцепилась ему в плечи, крепче притягивая к себе, а когда он прикоснулся к чрезвычайно чувственному месту среди ее темных завитков, впилась ногтями в его спину:
        - Джулиан!
        - Да, о Боже, да!
        И он лег на нее, устраиваясь между ее ног и пытаясь найти опору. Почувствовав его тяжесть, Софи открыла, глаза.
        Под его непомерным весом тело Софи вжалось в постель. Посмотрев на его застывшее напряженное лицо, она испытала необыкновенное волнение, непохожее на что-либо, происходившее с ней прежде.
        - Подними колени, моя сладкая, - повелевал Джулиан. - Вот так, дорогая, откройся мне, скажи, что ты хочешь меня.
        - Я хочу тебя. О, Джулиан, как я тебя хочу! - Софи чувствовала себя открытой, уязвимой, но, как ни странно, она ничего не боялась. Это ведь Джулиан, а он никогда не сделает ей ничего плохого.
        Он входил в ее плоть, скользя по сладкой медовой влаге, хлынувшей ему навстречу из ее глубин. Инстинктивно она опустила ноги, пытаясь сдвинуть их.
        - Нет, дорогая. Лучше подними их повыше. Доверься мне. Клянусь, я войду медленно, осторожно, и ты можешь остановить меня в любой момент.
        Она чувствовала, как нарастает напряжение в его теле, ее влажные ладони скользили по его спине. «Он говорит не правду, - радостно подумала Софи. - Или не правду, или отчаянно пытается убедить себя, что может остановить свой страстный порыв».
        Но в любом случае она чувствовала, что он близок к тому, чтобы потерять над собой власть. Как и она. Ощутив и осознав это, Софи обрадовалась, впервые открывая в себе женскую силу. Как приятно сознавать, что можешь вызвать у своего сильного, всегда способного держать себя в руках мужа такую страсть. По крайней мере в этом они были равны.
        - Не волнуйся, Джулиан. Я не буду пытаться остановить тебя. Это так же бесполезно, как пытаться удержать солнце от восхода, - прошептала она, едва дыша.
        - Я рад слышать это. Посмотри на меня, Софи. Я хочу увидеть твои глаза в тот миг, когда сделаю тебя своей женой в истинном смысле слова.
        Она снова открыла глаза, ее дыхание перехватило: она почувствовала, как он входит в нее. Ее ногти впились в его тело.
        - Все в порядке, малышка. - Его лоб покрылся крупными каплями, но Джулиан продолжал медленно продвигаться вперед. - Немного трудновато в первый раз. Но потом нас ожидает спокойное плавание.
        - А я как-то не представляю себя кораблем в море, Джулиан, - удалось произнести ей ровным голосом, когда она почувствовала напряженную переполненность внутри себя. Ее ногти впивались в него все глубже.
        - Я думаю, мы как в море, - выдохнул Джулиан, стараясь замедлить свое продвижение. - Держись за меня, Софи.
        Она понимала, что тонкая нить его самообладания вот-вот порвется. И в тот же миг он громко застонал и одним ударом вошел в нее.
        - Джулиан! - воскликнула Софи, ошеломленная столь быстрым страстным вторжением. Она уперлась ему в плечи, будто желая сбросить его с себя.
        - Все в порядке, моя любовь. Клянусь, все будет хорошо. Доверься мне, Софи. Скоро все кончится. Попытайся расслабиться. - Он осыпал легкими поцелуями ее лицо и шею, стараясь не двигаться в ее тесных глубинах. - Подожди немного, моя прелесть.
        - А что, со временем он уменьшится? - резко спросила Софи.
        Джулиан застонал и, зажав ее лицо между большими ладонями, посмотрел в ее сияющие глаза.
        - Время поможет тебе привыкнуть к моему телу. И ты научишься любить его, Софи. Да-да, ты научишься. В тебе столько страсти. Только будь терпеливой.
        - Тебе легко говорить. Вы получили все, что хотели, милорд, как я полагаю.
        - Почти все, - согласился он с легкой улыбкой. - Но я не смогу чувствовать себя полностью счастливым, пока ты не начнешь получать удовольствие. Тебе уже лучше?
        - Да, - призналась она, не задумываясь.
        - Хорошо. - Его поцелуй был долгим, потом Джулиан очень медленно стал двигаться внутри ее, вперед и назад.
        Софи прикусила губу, беспокойно ожидая, не станет ли ей от этого хуже. Но хуже не было, и она уже не чувствовала себя так неудобно, как несколько минут назад. И более того, хотя и медленно, но к ней возвращалось прежнее возбуждение. Постепенно ее тело привыкло к тому, что внутри находится что-то постороннее. И Софи была склонна считать, что ей уже нравится заниматься любовью, поскольку действо вызывало в ней необычное ощущение. Незнакомое. Движения Джулиана стали быстрыми, она простонала:
        - Джулиан, подожди. Я бы хотела помедленнее. - Она чувствовала, что он уже целиком во власти какой-то внутренней силы.
        - Прости, Софи, я пытался, но я больше не могу ждать.
        Он стиснул зубы и, приглушенно вскрикнув, выгнул бедра и вошел в нее глубоко, как только мог.
        И тут же Софи ощутила, как что-то горячее и густое излилось в нее. Подчиняясь первобытному инстинкту, она обхватила его руками и ногами, прижав к себе. «Он мой, - подумала она удовлетворенно. - Сейчас и на все времена».
        - Держи меня, - услышала она прерывистый голос Джулиана. - Держи меня, Софи.
        Напряжение медленно отпускало его, и он, тяжелый, мокрый от пота, вытянулся вдоль ее тела.
        Софи долго не шевелилась, рассеянно гладя кончиками пальцев влажную спину Джулиана и устремив невидящий взгляд на балдахин над их постелью. Она не могла с уверенностью сказать, как ей понравился последний момент, но ласки, предшествовавшие этому, - несомненно. И эта теплая приятная интимность объятий тоже.
        Софи чувствовала, что Джулиан никогда не потерял бы власть над собой, окажись они в другой ситуации. Пожалуй, ради этой власти над ним стоит смириться с занятиями любовью.
        Нехотя Джулиан пошевелился, приподнялся на локтях. Он улыбнулся лениво и удовлетворенно. Она тоже улыбнулась. Он наклонился и поцеловал ее в кончик носа.
        - Я чувствую себя как жеребец в конце дистанции. Может, я и выиграл, но я истощен и слаб. Дай мне несколько минут прийти в себя. В следующий раз тебе будет лучше, дорогая. - Он нежно убрал волосы с ее лба.
        - Несколько минут? - испуганно спросила она. - Ты хочешь сказать, что несколько минут спустя мы будем заниматься этим еще?
        - Да. Не сомневайся, - успокоил ее Джулиан с явным удовольствием. Его горячая ладонь уверенно легла на ее плоский живот. - Я слишком долго ждал вас, мадам жена, и я должен возместить потерянные ночи.
        Но Софи волновали болезненные ощущения между ног.
        - Извини, - отвечала она поспешно. - Я очень хочу быть хорошей женой, но, кажется, я не поправлюсь так быстро, как ты. Ты не против, если мы продолжим позднее?
        Он озабоченно нахмурился:
        - Софи, я сделал тебе больно?
        - Нет-нет. Просто я не хотела бы так скоро. Конечно, отчасти это было приятно, но, если ты не возражаешь, я предпочла бы подождать до следующей ночи.
        - О, извини, дорогая. Я виноват. Мне надо было действовать медленнее и терпеливее. - Джулиан поднялся и встал возле кровати.
        - Ты куда?
        - Я сейчас вернусь, - пообещал он.
        Софи посмотрела, как он прошел к туалетному столику, налил воды из кувшина в чашку, потом взял полотенце и намочил его. Он вернулся, и Софи наконец догадалась, что он собирается делать. Она быстро села, натянув простыню до подбородка.
        - Нет, Джулиан, пожалуйста, я сама.
        - Ты должна мне это позволить, Софи. Это еще одна из привилегий мужа.
        Он сел на край кровати, нежно и решительно отвел простыню от ее груди.
        - Прелесть моя, разреши мне сделать тебе приятное.
        - Правда, Джулиан, я бы предпочла, чтобы ты не…
        Но ничто не могло его остановить. Он велел ей лечь на спину. Софи смущенно пробормотала что-то, и Джулиан рассмеялся.
        - Нет никаких причин скрытничать. Поздно, моя любовь. Разве ты забыла, что я уже знаком с твоими сладкими местечками? Только что ты была такая теплая, влажная, гостеприимная и позволяла прикасаться к тебе повсюду. - Он закончил промокать ее и отбросил запятнанное полотенце.
        - Я… должна тебя спросить кое о чем, - проговорила Софи, быстро натягивая на себя простыню, чтобы сохранить хоть какие-то остатки стеснительности.
        - Что же ты хочешь знать? - Он снова подошел к кровати и спокойно лег рядом.
        - Ты рассказывал, что есть разные способы избежать беременности. В этот раз ты что-то использовал?
        Над кроватью повисло молчание. Джулиан откинулся на подушки и сцепил пальцы за головой.
        - Нет, - наконец отозвался он. - Не использовал.
        - О! - Она попыталась скрыть охватившее ее волнение.
        - Ты же знала, что я хочу от брака, когда согласилась стать мне хорошей женой, Софи.
        - Ну да, наследника, и никаких проблем.

«Может быть, чувство близости, возникшее несколько минут назад, - это только мои собственные иллюзии», - подумала она мрачно. Потому что его слова она восприняла как признание, что Джулиан не ради нее самой пришел к ней. На самом деле его главная цель - наследник.
        И опять повисло молчание. Джулиан первым нарушил его, тихо спросив:
        - А разве плохо, если ты подаришь мне сына, Софи?
        - А если будет дочь, милорд? - спросила она холодно, избегая прямого ответа.
        Он неожиданно улыбнулся:
        - И дочь прекрасно. Особенно если она будет походить на свою мать.
        Софи не знала, как ей к этому отнестись - как к комплименту или иначе, - и решила не выяснять.
        - Но тебе нужен сын, наследник Рейвенвудов.
        - Мы не остановимся, пока не родится сын. Так? - Он протянул руку, привлек Софи к себе, пристроил ее голову на своем плече. - Но я думаю, что у нас все-таки будет сын. У Синклеров всегда рождаются сыновья. А ты здоровая и сильная. Но ты не ответила на мой вопрос. Дорогая, ты очень не хочешь, чтобы наш ребенок получился прямо сегодня?
        - Но это уж слишком быстро! - воскликнула Софи. - Нам еще так много надо узнать друг о друге. И мне казалось, разумнее не спешить. - «До тех пор, пока ты научишься меня любить», - добавила Софи про себя.
        - Почему мы должны ждать? Ребенок пойдет тебе на пользу, Софи.
        - Почему? Потому что заставит меня больше думать об обязанностях и ответственности жены? Уверяю тебя, я и так уже все осознала.
        Джулиан вздохнул:
        - Я имел в виду, что ты будешь хорошей матерью, как мне кажется. И, родив ребенка, ты откроешь для себя много новых радостей в семейной жизни, и тебе очень понравится роль жены и матери.
        Софи застонала, рассердившись на себя, что невольно разрушила разговорами ауру нежности, интимности. Она попыталась как-то восстановить ее шуткой. Повернувшись на бок, она улыбнулась ему, как бы поддразнивая:
        - Джулиан, а мужья всегда так хорошо знают, что их женам лучше, а что хуже?
        - Софи, ты терзаешь меня. - Он скорчил гримасу, пытаясь изобразить невинность и обиду. Но в его глазах таился едва сдерживаемый смех. - Ты по-прежнему считаешь меня самоуверенным и надменным?
        - Иногда я просто не могу так не думать.
        Его взгляд снова стал серьезным.
        - Конечно, так тебе и должно казаться. Но, признаюсь, я бы очень хотел быть тебе хорошим мужем, Софи.
        - Понимаю, - нежно проворковала она, - понимаю и стараюсь терпеть ваши приступы высокомерия, милорд. Видите, какая я покладистая жена?
        Джулиан посмотрел на нее из-под полуопущенных ресниц:
        - Образец. Ну просто образец жены.
        - И ни на минуту не сомневайтесь в этом. И еще я сумею проучить любого мужчину, если потребуется.
        - Да, твое признание способно заставить похолодеть любого светского льва. Но я-то всегда буду помнить о твоих добрых намерениях, когда ты снова устроишь что-то вроде чая со снотворным или станешь читать проклятую Уоллстоункрафт. - Он поднял голову и крепко поцеловал Софи, а потом снова откинулся на белоснежные подушки. - Но еще кое о чем нам надо сегодня поговорить, моя образцовая жена.
        - О чем же? - зевнула Софи, беспокоясь, что заснет.
        Как необычно, что он рядом с ней в постели и она чувствует его приятное тепло и силу. Она размышляла, не собирается ли он остаться в постели жены на всю ночь.
        - Ты рассердилась, услышав, что нам следует довести до логического завершения наши супружеские отношения, - начал он медленно.
        - Только потому, что ты настаивал, будто это нужно исключительно ради меня. Ради моего блага. Он улыбнулся:
        - Да. Я теперь понимаю, что ты считаешь меня надменным и самоуверенным. Пусть так. Но пришло время и тебе понять, какому риску ты подвергаешься, флиртуя с Уэйкотом и ему подобными.
        Сонливость Софи как рукой сняло, ее сердце забилось. Она оперлась на локоть и бросила на Джулиана внимательный взгляд.
        - Я не флиртовала с виконтом.
        - Нет, Софи, флиртовала. Другое дело, ты сама этого не осознавала. Но он смотрел на тебя, как на пирог с вареньем из крыжовника и сливочным кремом. И каждый раз, когда ты ему улыбалась, он предвкушал удовольствие.
        - Джулиан, ты преувеличиваешь.
        Он снова уложил ее голову себе на плечо.
        - Нет, Софи, ничуть. И Уэйкот не единственный, кто пускал слюнки, стоя возле тебя сегодня вечером. Следует вести себя очень осторожно с подобными мужчинами. И главное - не подыгрывать им, не давать повода даже неосознанно.
        - А почему ты так боишься Уэйкота?
        - Не боюсь, а знаю, как он опасен для женщин, и не хочу, чтобы моя жена подвергалась такой опасности. Как только представится случай, он непременно попытается соблазнить тебя.
        - А почему меня? Столько женщин - и многие гораздо красивее - было на балу у леди Элвертон.
        - Он предпочтет тебя другим, потому что ты моя жена.
        - Но почему?
        - Потому что он давно меня ненавидит, Софи. Прошу никогда не забывать об этом.
        И вдруг все встало на свои места. Она догадалась.
        - Уэйкот был одним из любовников Элизабет? - выпалила она, не удосужившись подумать.
        Лицо Джулиана напряглось и вновь стало походить на мрачную и непроницаемую маску. Именно из-за этого выражения он и заработал прозвище дьявола.
        - Я уже говорил тебе, что ни с кем не хочу обсуждать первую жену. Даже с тобой, Софи.
        Она попыталась высвободиться из-под его руки:
        - Извини, Джулиан, я забыла.
        - Да, ты забыла. - Его рука еще крепче прижала ее к себе, он просто не обращал внимания на ее слабые попытки обрести свободу. - Но поскольку ты образцовая жена, я уверен, такого больше не повторится.
        Софи смирилась с его объятиями и, прищурившись, внимательно изучала его.
        - Ты снова смеешься надо мной, Джулиан.
        - Нет, мадам, уверяю вас. Я очень серьезен. - Он улыбнулся ленивой улыбкой, которую она уже видела на его лице, когда он кончил заниматься с ней любовью. - Я хочу видеть твои глаза, дорогая. Я хочу кое-что проверить. - Он пальцами взял ее за подбородок и заглянул ей в глаза в свете свечи. Потом медленно покачал головой. - Так и есть. Именно то, чего я боялся.
        - Что случилось? - взволнованно спросила она.
        - Я надеялся, что, когда займусь с тобой любовью по-настоящему, твои ясные глаза будут не столь невинны. Но я ошибся. Твои глаза такие же чистые, наивные, как и раньше. Будет очень трудно защитить тебя от хищников света, моя дорогая. Так что у меня единственный выход.
        - Какой, милорд? - сдержанно спросила Софи.
        - Я должен больше времени проводить с тобой, - произнес Джулиан, широко зевнув. - С этого времени ты будешь давать мне список своих вечерних приемов и я постараюсь сопровождать тебя при любой возможности.
        - Правда, милорд? А вы любите оперу?
        - Ненавижу оперу.
        Софи засмеялась:
        - А жаль. Твоя тетя, ее подруга Генриетта и я завтра вечером едем в Королевский театр. Ну и как, ты присоединишься к нам?
        - Мужчина делает то, что должен, - благородно кивнув, ответил Джулиан.
        Глава 8
        - Боже мой, как Фанни и Харри найдут нас в этой суматохе? - Софи взволнованно осмотрела череду экипажей, запрудивших Хей-Маркет возле Королевского театра. - Здесь, наверное, тысячи людей.
        - Похоже, больше трех тысяч, - отозвался Джулиан. Он крепко взял ее за руку и повел к театру. - Не беспокойтесь о Фанни и Харри, дорогая. Они нас легко найдут.
        - Почему вы так уверены?
        - Потому что Они посещают мою ложу, - объяснил насмешливо Джулиан, когда они пробирались сквозь раз-наряженную толпу.
        - А, понятно. Это удобно.
        - Фанни тоже так считает. И кроме того, она экономит деньги.
        Софи искоса взглянула на него:
        - А вы не против, что она ею пользуется?
        Джулиан засмеялся:
        - Нет, она как раз из тех членов нашей семьи, кого я могу выносить более или менее долго.
        Через несколько минут Джулиан вводил ее в обитую бархатом уютную ложу, расположенную среди пяти ярусов таких же частных лож. Софи села и восхищенно принялась рассматривать амфитеатр, заполненный людьми: дамы в драгоценностях, элегантные мужчины. Внизу прохаживались щеголи и денди всех сортов, демонстрируя ультрамодные туалеты. Зрелище смешных нарядов навело Софи на мысль, что Джулиан, слава Богу, предпочитает спокойный консервативный стиль.
        Вскоре, однако, стало ясно, что настоящий спектакль разыгрывается не на сцене, не в партере и не в амфитеатре, а в модных ложах.
        - Ложи как пять рядов миниатюрных сценок! - воскликнула Софи со смехом. - Каждый нарядился так, чтобы показать себя, и придирчиво изучает других - кто как одет и чем украшен, кто и к кому приходит в ложу. Признаться, я удивлена, что вам скучно в опере. Здесь интересно, даже если просто наблюдать за публикой!
        Джулиан откинулся в бархатном кресле и скользнул глазами по зрительским креслам.
        - А вы сообразительны, моя дорогая. Конечно, главное действие развивается здесь, а не на сцене.
        Он молча изучал ряды лож. Софи проследила за его взглядом - он задержался на даме в роскошном туалете, окруженной толпой поклонников. Софи смотрела на нее не отрываясь, ей страшно захотелось узнать, кто же эта привлекательная блондинка.
        - Джулиан, кто эта дама?
        - Какая дама? - с отсутствующим видом спросил он, переводя глаза на соседние ложи.
        - Дама в зеленом платье в третьем ряду. Она, судя по всему, очень популярна. Столько поклонников! И ни одной другой женщины в ее ложе.
        - Ах, эта… - Джулиан снова быстро посмотрел в том направлении. - Вам нет нужды отвлекать свое внимание на нее. Сомнительно, чтобы вы встретили эту даму в обществе.
        - Кто знает…
        - Я совершенно уверен.
        - Джулиан, я не выношу тайн. Кто она?
        Джулиан вздохнул.
        - Одна из дам полусвета, - нарочито скучающим тоном объяснил он. - Здесь таких много. Ложа - это их витрина.
        - Дамы полусвета имеют свои ложи в Королевском театре? - удивилась Софи.
        - Разумеется, опера - это возможность показать… м-м… товар лицом.
        - Но ведь нужно целое состояние, чтобы держать такую ложу весь сезон.
        - Не состояние, конечно. Но достаточно много. Я думаю, женщины сомнительного поведения смотрят на такие расходы как на выгодное вложение.
        Софи с интересом подалась вперед:
        - Покажите мне еще кого-нибудь из этих дам, Джулиан. Клянусь, по внешнему виду их трудно отличить от настоящих леди.
        Джулиан кинул на нее короткий взгляд - и удивленный, и печальный.
        - Интересное наблюдение, Софи. И в известном смысле весьма точное. Но бывают исключения. Встречаются дамы, в которых безошибочно узнаются леди, как бы они ни одевались.
        Софи внимательно рассматривала ложи, не замечая, с каким напряжением он наблюдает за ней.
        - Какие исключения? Ну, Джулиан, пожалуйста, покажите мне. Любопытно, смогу ли я по внешнему облику отличить даму полусвета от графини.
        - Не трудитесь, мадам. Я сегодня и так слишком потакаю вашему любопытству. Кажется, пора сменить тему.
        - Милорд, вы заметили, что всегда переводите разговор на другую тему, когда беседа становится особенно интересной?
        - Разве? Ах, как это дурно с моей стороны!
        - Я не думаю, что вы и в самом деле считаете, что это дурно. О, посмотрите, Энн Силвертон с бабушкой. - Софи помахала подруге веером, и Энн, улыбаясь, тотчас ответила из соседней ложи. - А мы сможем навестить их, Джулиан?
        - Только в антракте.
        - Как замечательно! Энн сегодня очень хороша. Желтое платье идет к ее рыжим волосам. Правда?
        - Пожалуй, чересчур глубокий вырез для девушки, - заметил Джулиан, окинув критическим взглядом платье Энн.
        - Если Энн будет ждать замужества, чтобы носить модные платья, то прождет всю жизнь. Она мне призналась, что никогда не выйдет замуж, поскольку считает мужчин более низкими существами, и вообще институт брака ее не привлекает.
        Уголки губ Джулиана опустились.
        - Наверное, вы встречались с мисс Силвертон в салоне моей тетушки в среду?
        - Да.
        - Если она говорит подобные вещи, я не уверен, что вам стоит поддерживать с ней знакомство, моя дорогая.
        - Пожалуй, вы правы, милорд. Опасное влияние, но боюсь, уже поздно. Мы подружились, а друзья не бросают друг друга. Не так ли?
        - Софи…
        - Я уверена, что вы, милорд, никогда не отворачиваетесь от друзей. Это недостойно. Джулиан насторожился:
        - Послушайте, Софи…
        - Вам не стоит беспокоиться, милорд. Энн не единственная моя подруга. Джейн Морланд, с которой я тоже недавно познакомилась, вам, конечно, понравится. Она серьезная, разумная и сдержанная.
        - Я рад это слышать. Но считаю необходимым давать советы как в выборе подруг, так и друзей.
        - Милорд, если я буду осторожной настолько, как вы от меня требуете, мне придется вести одинокое существование. Или я вынуждена буду окружить себя смертельно скучными угрюмыми созданиями.
        - Признаться, не могу представить себе такое.
        - И я тоже. - Софи огляделась, надеясь найти что-либо интересное, чтобы сменить тему разговора. - Фанни и Харри опаздывают. Думаю, у них все в порядке.
        - Вы пытаетесь переменить тему, мадам.
        - Этому искусству я научилась у вас.
        Софи хотела продолжать в том же духе, когда почувствовала, что потрясающая блондинка-куртизанка в зеленом платье точно впилась в нее глазами, гневным взглядом пронзая пространство, разделяющее их ложи.
        Софи смотрела в ответ с любопытством, заинтригованная откровенным интересом красивой женщины, потом хотела еще раз спросить Джулиана, как зовут даму, но суета на галерке свидетельствовала, что опера уже начинается. Софи забыла про даму в зеленом и все внимание обратила на сцену.
        В середине первого акта портьера у входа в ложу за спиной Софи раздвинулась, и она обернулась, надеясь увидеть опоздавших Фанни и Харри… Но гостем оказался Майлз Таргуд.
        Джулиан жестом пригласил его занять кресло, а Софи приветливо улыбнулась.
        - Каталани сегодня прекрасно поет, верно? - прошептал Майлз, наклонившись к уху Софи. - Я слышал, она сегодня поссорилась со своим любовником перед самым выходом на сцену. Говорят, она опрокинула цветочный горшок ему на голову. Бедняге выходить на сцену в следующем акте. Но все надеются, что он придет в себя.
        Софи хихикнула, не обращая внимания на недовольный взгляд мужа.
        - А откуда вам это известно? - прошептала она Майлзу.
        - Ну, проделки Каталани за сценой - это всегда увлекательные истории, - объяснил он с улыбкой.
        - Нечего занимать мою жену разными сплетнями, - подчеркнуто сурово проговорил Джулиан. - Найди другую тему, если намерен оставаться в нашей ложе.
        - Не обращайте на него внимания, - отозвалась Софи. - Джулиан чрезмерно строг в некоторых вопросах.
        - В самом деле, Джулиан?! - невинно воскликнул Майлз. - А ты знаешь, сейчас, после замечания графини, я готов в это поверить. Я и сам заметил, что в последнее время тебя все раздражает. Вероятно, это результат счастливого брака?
        - Вне всякого сомнения, - холодно отозвался Джулиан.
        - А Каталани не единственная тема сегодняшних сплетен, - весело продолжал Майлз. - Говорят, еще несколько джентльменов света упомянуты в мемуарах великолепной Физерстоун. Надо отдать должное этой женщине. У нее крепкие нервы, если после всего случившегося она как ни в чем не бывало расположилась здесь в окружении собственных жертв.
        - Шарлотта Физерстоун сегодня здесь? Где же она? - оживленно спросила Софи.
        - Довольно, Таргуд, - потребовал Джулиан.
        Но Майлз уже кивнул в сторону ложи с модной блондинкой, которая несколько минут назад пристально изучала Софи:
        - Она справа.
        - Дама в зеленом платье? - Софи тщетно всматривалась в зал, пытаясь различить во тьме лицо знаменитой куртизанки.
        - Черт побери, Таргуд! Я же сказал - хватит! - повысил голос Джулиан.
        - Извини, Рейвенвуд. Я не сообщил ничего лишнего. Ни для кого не секрет, кто такая Физерстоун.
        Джулиан мрачно смотрел в темноту зала:
        - Софи, вы хотите лимонада?
        - Да, Джулиан. Прекрасная идея.
        - Я уверен, Майлз будет счастлив принести вам бокал. Или я ошибаюсь, Таргуд?
        Майлз вскочил и отвесил Софи грациозный поклон.
        - Это большая честь для меня, леди Рейвенвуд. Я принесу лимонад очень быстро. - Он повернулся, готовый исчезнуть за портьерами ложи, но задержался. - Прошу прощения, леди Рейвенвуд, но ваш плюмаж вот-вот упадет. Могу я его поправить?
        - О Боже мой! - Софи подняла руки к злосчастному украшению, когда Майлз склонился к ней.
        - Отправляйся-ка за лимонадом, Таргуд! - приказал Джулиан и потянулся к плюмажу сам. - Я вполне справлюсь со своей обязанностью привести в порядок туалет жены.
        Он быстро поправил перо в локонах Софи, Майлз вышел из ложи.
        - Право, милорд, почему вы его отослали? Только потому, что он показал мне Шарлотту Физерстоун? - Софи с упреком посмотрела на мужа. - Мне интересна эта женщина.
        - Не разделяю вашего интереса, мадам.
        - Ну как вы не можете понять? Я читаю ее мемуары, - объяснила Софи, еще сильнее подавшись вперед и пытаясь разглядеть даму в зеленом.
        - Что, что вы читаете? - едва не задохнувшись, спросил Джулиан.
        - Мы читаем мемуары Физерстоун на средах у Фанни и Харри. Замечательное чтение, смею заметить. Очень необычный взгляд на общество, с пикантными подробностями. Каждый раз мы не можем дождаться следующей части.
        - Проклятие, Софи! Если бы я знал, что Фанни станет знакомить вас с такого рода мусором, я бы никогда не разрешил посещать ее среды. К чему вся эта чепуха? Вы должны читать литературу, философию, а не нацарапанные куртизанкой сплетни.
        - Успокойтесь, милорд. Я замужняя женщина двадцати трех лет, а не шестнадцатилетняя девочка. - Она улыбнулась. - Пожалуй, вы действительно в некоторых вопросах ужасно строги.
        Он сердито смотрел на нее.
        - Строг - слишком слабо сказано, чтобы передать мои чувства в данном случае, Софи. Я запрещаю вам читать мемуары этой куртизанки. Вы меня понимаете?
        Чувство юмора, кажется, начинало изменять Софи. Меньше всего она хотела бы разрушить ссорой радужное очарование вечера. Но ей надо выдержать. Последней ночью она сдалась по одному из главных пунктов брачного договора - уже сдалась, - но не собиралась уступать других позиций.
        - Джулиан, - начала она ласково, - смею напомнить, что перед нашим браком мы обговорили, что я вольна читать все, что заблагорассудится. Это мое право.
        - Не вспоминайте свой глупый договор по каждому поводу, Софи! Договор не имеет никакого отношения к мемуарам Физерстоун!
        - Это совсем не глупый договор. И он имеет самое прямое отношение к мемуарам. Вы пытаетесь диктовать мне, что читать, милорд. А мы договорились тогда, что вы не будете вмешиваться.
        - У меня нет никакого желания спорить с вами мадам, - бросил Джулиан, стиснув зубы.
        - Прекрасно. - Софи с облегчением улыбнулась. - Я тоже не намерена с вами спорить, милорд. Видите, как легко мы можем договориться по некоторым вопросам. Вам это не кажется добрым предзнаменованием?
        - Не сбивайте меня с толку, мадам, - отрезал Джулиан. - Я не собираюсь с вами спорить. Я выразился совершенно определенно: я запрещаю вам читать продолжение мемуаров. Как муж, я категорически запрещаю.
        Софи решительно вздохнула, понимая, что не должна позволять обходиться с собой так грубо.
        - Мне кажется, я и так уже пошла на уступки в нашем брачном соглашении, милорд. И вы не вправе ожидать от меня большего. Это несправедливо. В глубине души, по-моему, вы очень справедливый человек.
        - Несправедливо? - Джулиан наклонился вперед и схватил ее за руку. - Посмотрите на меня, мадам. То, что случилось вчера вечером, не компромисс - здравый смысл вернулся к вам, и вы наконец поняли, что эта часть соглашения была неразумна и неестественна.
        - Неужели? Как вы догадливы, милорд!
        - Это не тема для шуток, Софи. Вы ошибались, настаивая на таком глупом пункте с самого начала, и вы это осознали. Но чтение мемуаров совершенно другое дело. И здесь вы снова заблуждаетесь. Вы должны позволить мне руководить вами в подобных вопросах.
        Она подняла на него глаза:
        - Будьте разумны, милорд. Если я сдамся и по второму пункту соглашения, то что вы потребуете дальше? Чтобы я отказалась от прав на наследство?
        - Черт побери, наследство! - взорвался он. - Мне не нужны ваши деньги, о чем вам прекрасно известно, мадам.
        - Но несколько недель назад вы обещали, что вас не будет интересовать мое чтение. У меня нет уверенности, что вы не перемените свое мнение и о моем наследстве.
        - Софи, это же смешно. Ну ради Бога! Почему вы так увлечены этими чертовыми мемуарами?
        - Это так любопытно, милорд. Шарлотта Физерстоун очень интересная женщина. Подумать только, через что ей только не пришлось пройти!
        - Ей пришлось пройти через множество мужчин. Вот через что. И я возражаю, чтобы вы читали глупые подробности о ее бывших любовниках.
        - Я больше не буду рассуждать на эту тему, милорд, если она для вас так оскорбительна.
        - Вы должны позаботиться о другом, мадам: не читать больше на эту тему. - Потом выражение лица Джулиана смягчилось. - Софи, дорогая, этот вопрос не стоит того, чтобы мы ссорились.
        - Совершенно справедливо, милорд.
        - Я требую одного, - разумной осмотрительности в чтении.
        - Джулиан, дело в том, что, как бы ни были интересны и познавательны книги о разведении сельских животных и, о фермерском хозяйстве, они утомляют. И я должна разнообразить чтение.
        - Но вы, надеюсь, не опуститесь до уровня слухов, которые вычитываете в мемуарах?
        - Но когда мы договаривались о нашем браке, я предупреждала, что в числе моих недостатков - любовь посплетничать.
        - Но я не собираюсь потакать вам в этом, мадам.
        - Похоже, вам прекрасно известно, о каких слухах идет речь в мемуарах. Может, вы их тоже читаете и мы найдем, о чем поговорить?
        - Я не читал и не собираюсь их читать. Более того…
        Голос Фанни прервал Джулиана:
        - Софи, Джулиан! Добрый вечер. Вы думали, мы уже не появимся?
        Фанни в роскошном шелковом платье бронзового цвета вихрем ворвалась в ложу. Генриетта следом за ней - в великолепном фиолетовом платье и с неизменным тюрбаном на голове.
        - Добрый вечер. Извините за опоздание, - улыбнулась Харри. - Софи, дорогая, ты сегодня прелестна. Этот бледно-голубой цвет тебе очень к лицу. Но почему ты хмуришься, что-то не так?
        Софи быстро взяла себя в руки, изобразила приветливую улыбку и вырвала свои пальцы из цепкой руки Джулиана.
        - Нет, Харри, я просто беспокоилась за вас.
        - О, беспокоиться не о чем, - заверила ее Генриетта, со вздохом облегчения опускаясь в кресло. - Это я виновата. Днем разыгрался ревматизм, а лекарство кончилось.
        Фанни настояла послать за ним. Вот мы и опоздали. Как опера? Как поет Каталани?
        - Я слышала, она разбила цветочный горшок о голову любовника перед первым актом, - не выдержала Софи.
        - Тогда будет хорошее представление, - засмеялась Фанни. - Известно, что после ссоры с кем-то из любовников она бывает в самой лучшей форме. Видимо, это вдохновляет ее и придает особую пикантность ее голосу.
        Джулиан взглянул на спокойное лицо Софи:
        - Самое интересное происходит здесь, в ложе. И вы, тетушка Фанни, и вы, Харри, участвуете в этом.
        - Я бы не сказала, - пробормотала Фанни. - Никогда ни в каких сценах мы не участвуем. Я права, Харри?
        - Боже мой, разумеется, нет. Это совершенно не в нашем стиле.
        - Довольно! - резко прервал их Джулиан. - Я только что узнал, что вы в своем салоне по средам штудируете мемуары Физерстоун. Черт побери, а что стряслось с Шекспиром и Аристотелем?
        - Они умерли, - сказала Генриетта. Фанни не обратила внимания на сдавленный смешок Софи и грациозно повела рукой.
        - Ну конечно, Джулиан. Как человек разумный и хорошо образованный, ты способен понять, что у мыслящих людей интересы весьма широки, а в моем маленьком клубе все посетители именно таковы. Разве кто-то имеет право сдерживать стремление к познанию?
        - Фанни, я предупреждаю тебя: я не желаю, чтобы Софи знакомилась с подобной ерундой.
        - Слишком поздно, - вмешалась Софи. - Я уже пот знакомилась.
        Он повернулся и мрачно посмотрел на жену:
        - Значит, надо попытаться справиться с болезненными последствиями такого знакомства. Продолжения вы читать не будете. Я запрещаю. - Он встал. - А теперь, леди, я прошу меня извинить… Пойду посмотрю, что делает Майлз. Я скоро вернусь.
        - Поспеши, Джулиан, - одобрила Фанни. - У нас все будет замечательно.
        - Не сомневаюсь, - отозвался он. - И присмотрите за Софи, чтобы она не выпала из ложи, стараясь разглядеть Шарлотту Физерстоун.
        Он кивнул, бросив на Софи каменно-холодный взгляд, и вышел из ложи.
        Софи вздохнула, как только портьера, потревоженная Джулианом, легла на место.
        - Он всегда умеет красиво уйти, - заметила она.
        - Все мужчины умеют красиво уйти, - усмехнулась Генриетта, пряча в ридикюль театральный бинокль. - И они часто это делают - то учиться, то на войну, то в клубы, то к любовницам.
        - Я бы назвала это не уходом, а бегством, - вставила Софи.
        - Прекрасное замечание, - развеселилась Фанни. - Как ты права, дорогая. То, чему мы стали свидетелями, конечно же, стратегическое отступление. Джулиан, возможно, освоил эту тактику в боях под знаменами Веллингтона. Я вижу, ты быстро постигаешь, что значит быть женой.
        Софи скорчила гримаску:
        - Надеюсь, вы не станете обращать внимания на попытки Джулиана диктовать, что нам читать по средам, а что нет?
        - Дорогая моя, не беспокойся, - легкомысленно отмахнулась Фанни. - Разумеется, мы не будем следовать указке Джулиана. Мужчины так ограничены в своих представлениях о том, что женщинам следует делать, а что нет.
        - Ну, в этом смысле Джулиан всегда на высоте, Софи. Конечно, и он не без пятнышка, - заметила Генриетта, снова поднеся к глазам бинокль. - Хотя вряд ли можно осуждать беднягу после того, что ему пришлось пережить с первой графиней. И судя по всему, военный опыт тоже повлиял на него - он теперь смотрит на жизнь более мрачно. У Джулиана слишком сильно развито чувство ответственности. Ах-ах-ах!.. А вот и она.
        - Кто? - рассеянно спросила Софи, отвлеченная мыслями об Элизабет и о том, как сказывается на мужчинах военный опыт.
        - Великолепная Физерстоун! Она сегодня в зеленом. Скажите пожалуйста - на ней ожерелье, то самое, что подарил Эшфорд!
        - Неужели? Подумать только, ведь она его просто оскорбляет, надев ожерелье после того, что написала в мемуарах. Леди Эшфорд придет в ярость. - Фанни достала бинокль и навела его на даму в зеленом.
        - Позвольте взглянуть? - обратилась Софи к Генриетте. - К сожалению, я не догадалась приобрести бинокль.
        - Мы завтра же купим тебе. Ты же понимаешь - в опере без него нечего делать. - И Генриетта безмятежно улыбнулась. - Здесь ничего нельзя пропустить.
        - Да, - кивнула Софи, поймав в окуляры роскошную женщину зеленом. - Здесь так много можно увидеть. Вы совершенно правы насчет ожерелья. Необычайно эффектно. И понятны жалобы жены, когда муж дарит любовнице дорогие безделушки.
        - Особенно если жене приходится довольствоваться гораздо менее ценными украшениями, - задумчиво проговорила Фанни, поглядев на простое колье Софи. - Удивляюсь, почему Джулиан до сих пор не передал тебе фамильные изумруды Рейвенвудов?
        - Мне не нужны изумруды, - сказала Софи, все еще не отрываясь от ложи Физерстоун.
        В ее поле зрения попал элегантный светловолосый мужчина, только что вошедший в ложу. Она тотчас узнала лорда Уэйкота. Шарлотта приветствовала его изящным движением унизанной кольцами руки. Уэйкот галантно склонился над ее сверкающими пальцами.
        - Я думаю, - подхватила Генриетта интересную тему, обращаясь к Фанни, - твой племянник вдоволь насмотрелся на изумруды Рейвенвудов на шее первой жены.
        - Может, ты и права, Харри. Элизабет причиняла ему только горе, нося его изумруды. Очевидно, Джулиан не желает видедъ эти камни, пусть даже и на другой женщине. Без сомнения, они вызывают болезненные воспоминания об Элизабет.
        Софи подумала: действительно, скорее всего именно по этой причине муж до сих пор не передал ей семейные драгоценности. Но иногда казалось, что причина иная, не столь лестная для Софи. Наверное, их достойна носить другая женщина - с гордой осанкой, прекрасными манерами, - соответствующая этим чудесным ювелирным украшениям. Джулиан, видимо, считает, что она, его новая жена, недостаточно хороша для них.
        Хотя в прошлую ночь, печально размышляла Софи, в ее спальне Джулиан дал ей почувствовать себя красавицей.
        Софи не упрекала, не просила объяснений в тот вечер, когда Джулиан, проводив ее домой, сообщил о своем желании на часок-другой заглянуть в клуб. Джулиан, уныло развалившись в карете, удивлялся, почему жена не противилась. Неужели ее не интересует, как он проведет остаток вечера? А может, она даже благодарна ему, что он не намерен снова явиться к ней в спальню?
        Вообще-то Джулиан не собирался в клуб после оперы. В его первоначальные планы входило доставить Софи домой и остаток ночи давать ей уроки любви в супружеской постели. Он полдня придумывал, как поведет себя и что станет делать, чтобы выполнить столь приятную задачу. На сей раз, поклялся он себе, он будет помнить только о ее удовольствии.
        Джулиан представлял себе, как медленно разденет ее, перецелует каждый дюйм ее восхитительного тела, как доведет ее до экстаза… И не позволит себе потерять контроль в последнюю минуту и накинуться на нее с необузданной голодной страстью. На этот раз он проделает все не спеша, давая понять, что муж и жена должны дарить наслаждение друг другу.
        Джулиан и в самом деле беспокоился, что прошлой ночью в момент высшего наслаждения совсем потерял голову. Чего он за собой раньше не замечал. Он вошел в спальню Софи, уверенный, что абсолютно владеет собой и что, занимаясь любовью, способен не забывать об удовольствии Софи.
        Но когда он погрузился в ее трепетное тело, все его самообладание улетучилось, словно дым. Вся его выдержка исчерпалась в предыдущую неделю борьбы с собой, когда его преследовала одна мысль: смирить свой пыл и не трогать ее.
        Воспоминаний о безумном желании, о ее мягких влажных глубинах оказалось достаточно, чтобы его тело снова напряглось. Джулиан покачал головой, удивляясь - как странно: неужели Софи завладела им совершенно?
        Но времени на размышления больше не было, экипаж остановился перед входом в клуб. Главное для него было увериться, что страсть к Софи не лишила его самообладания.
        Он должен научиться подчинять себе ситуацию, а следовательно - управлять Софи. Ему необходимо твердой рукой держать поводья супружества ради их же блага. Его второй брак не должен повторять ошибок первого. К тому же Софи нуждается в его защите. Она слишком наивна и слишком доверчива.
        Когда Джулиан зашел в клуб, ему почудилось, что до него донеслось отдаленное эхо… словно где-то смеялась Элизабет. Он тряхнул головой.
        - Рейвенвуд! - Майлз Таргуд смотрел на него, стоя у камина и весело улыбаясь. - Не ожидал увидеть тебя здесь сегодня. Садись и угощайся портвейном.
        - Спасибо, - отозвался Джулиан, опускаясь в кресло. - Любой мужчина, высидевший оперу, нуждается в стаканчике портвейна.
        - То же самое сказал я несколько минут назад. Признаться, спектакль оказался интереснее, чем обычно, благодаря появлению великолепной Физерстоун.
        - Ох, не напоминай мне о ней.
        Майлз засмеялся:
        - Да, я наблюдал, как ты пытался пресечь интерес своей жены к Физерстоун. И это было самое забавное. Кажется, ты потерпел сокрушительное поражение. Женщины всегда рвутся к тому, что мужчины запрещают им.
        - Ничего удивительного. Ты же нарочно возбуждал в ней интерес к этой теме, - пробормотал Джулиан, наливая себе в рюмку портвейна.
        - Будь разумным, Рейвенвуд. Все в городе только и говорят о мемуарах. Ты же не думаешь, что леди Рейвенвуд пропустит это мимо ушей.
        - И ожидаю, и надеюсь, что способен руководить женой в вопросах чтения, - холодно произнес Джулиан.
        - Да будет тебе! - не унимался Майлз с фамильярностью старого друга. - Признайся, твоя забота не имеет никакого отношения к литературе. Ты просто боишься, что рано или поздно жена натолкнется на твое имя в мемуарах.
        - Мои отношения с Физерстоун не должны касаться моей жены.
        - Прекрасная мысль. Я уверен, сегодня вечером ее повторяли все мужчины, - кивнул Майлз. Потом вдруг его игривое настроение исчезло. - Кстати, о присутствующих… - проговорил он серьезно.
        Джулиан посмотрел на Майлза:
        - Да?
        Майлз откашлялся и понизил голос:
        - Пожалуй, тебя стоит предупредить, что Уэйкот в соседней комнате. Играет.
        Пальцы Джулиана с силой сжали рюмку, но его голос оставался спокойным.
        - Да? Как интересно. Обычно он не удостаивает этот клуб своим вниманием.
        - Это верно. Но он его член, как тебе известно. И сегодня, похоже, решил этим воспользоваться. - Майлз подался вперед. - Тебе следует знать, что он делает ставки.
        - Неужели? Майлз откашлялся.
        - Ставки, касающиеся тебя и изумрудов Рейвенвудов.
        Джулиан почувствовал, как у него все похолодело внутри.
        - И какие ставки?
        - Он ставит на то, что ты не передашь Софи изумруды Рейвенвудов до конца года, - отозвался Майлз. - Не тебе объяснять, что он имеет в виду, Джулиан. Он всем объявил, что твоя новая жена не способна занять место Элизабет в твоей жизни. Если леди Рейвенвуд услышит его слова, это будет для нее страшным ударом.
        - Значит, мы должны сделать все, чтобы она никогда не услышала этого. Не сомневаюсь в твоей чести и уверен, что ты сохранишь молчание, Таргуд.
        - Да, разумеется. Это не шуточки вроде тех, чем занимается Физерстоун. Но пойми, ты не в силах заставить молчать всех. Пожалуй, самый простой выход - надеть на леди Рейвенвуд украшения. Тогда… - Майлз умолк, увидев, что Джулиан быстро вскочил на ноги. - Что ты собираешься делать?
        - По-моему, стоит посмотреть, что за игра разворачивается за столиками, - сказал он и направился к дверям.
        - Но ты же редко играешь. Зачем тебе туда идти? - Майлз тоже поднялся и поспешил за другом. - Право, Джулиан, тебе лучше не ходить туда.
        Джулиан не обратил внимания на его слова. Он вошел в переполненную комнату и остановился, беспечно оглядываясь, пока не заметил свою жертву. Уэйкот только что выиграл и с довольным видом осматривался. Наконец он встретился взглядом с Джулианом и холодно улыбнулся, выжидая.
        Джулиан заметил, что все присутствующие затаили дыхание. Он знал, что Майлз рядом. Дарегейт, опустив руку с картами, медленно поднялся.
        - Добрый вечер, Рейвенвуд, - дерзко сказал Уэйкот, когда Джулиан возник перед ним. - Ну как, насладились оперой? Я видел твою хорошенькую жену, хотя ее трудно заметить в толпе. Разумеется, я силился разглядеть изумруды Рейвенвудов…
        - Моя жена не любит безделушки, - проговорил Джулиан. - Она предпочитает классический стиль.
        - Неужели? И она согласна с тобой? Все женщины падки на украшения. И кому, как не тебе, знать об этом лучше других.
        Джулиан понизил голос:
        - Когда дело касается чего-то важного, моя жена согласна со мной. Она доверяет моему мнению не только относительно ее внешнего вида, но и относительно ее знакомых.
        - В отличие от твоей первой жены, да? - Глаза Уэйкота загорелись. - А почему ты так уверен в своей новой леди Рейвенвуд? Неужели она подчиняется твоей воле? Графиня производит впечатление разумной молодой женщины, хотя и немного наивной. Я подозреваю, она очень скоро начнет полагаться на свое мнение и относительно внешности, и относительно знакомых. И ты окажешься в том же положении, что и в первом браке. Не так ли?
        - Если я хотя бы заподозрю, что мнение Софи формируется кем-то другим, а не мной, я не колеблясь пресеку это.
        - А почему ты так уверен, что тебе это удастся? - лениво ухмыльнулся Уэйкот. - Не слишком-то тебе повезло в прошлый раз.
        - Потому что здесь существует большая разница, - спокойно возразил Джулиан.
        - И в чем же она?
        - На этот раз я буду точно знать, откуда исходит вероятная угроза моей жене. Я не стану медлить и выполню свой долг.
        Глаза Уэйкота холодно блеснули.
        - Я должен отнестись к этому как к предупреждению?
        - Оставляю это на твое усмотрение. - Джулиан издевательски-галантно поклонился.
        Уэйкот сжал кулаки, и глаза его загорелись лихорадочным блеском.
        - Будь ты проклят, Рейвенвуд! - прошипел он. - Если ты думаешь, что должен вызвать меня на дуэль, - вызывай.
        - Но у меня нет для этого повода. Не так ли? - шелковым голосом спросил Джулиан.
        - Но есть постоянная причина - Элизабет, - выдавил Уэйкот. И его пальцы стали нервно сжиматься и разжиматься.
        - Ты считаешь меня непреклонным в вопросах чести, - усмехнулся Джулиан. - Вставать на заре, чтобы убить кого-то из-за Элизабет… Она недостойна таких усилий.
        Щеки Уэйкота порозовели от ярости и разочарования.
        - Но сейчас у тебя другая жена. Ты что, позволишь наставить себе рога во второй раз, Рейвенвуд?
        - Нет, - очень спокойно отвечал Джулиан. - В отличие от Элизабет Софи достойна того, чтобы из-за нее кого-то убить. Поэтому я не стану колебаться.
        - Ты подонок! Это ты был недостоин Элизабет! И не угрожай. Всем известно, что ты никогда не вызовешь ни меня, ни кого другого из-за женщины. Ты сам это говорил. Или уже забыл? - Уэйкот угрожающе шагнул вперед.
        - Разве? - И тут он вспомнил. Но прежде чем Джулиан успел ответить, Дарегейт и Таргуд выросли рядом с ним.
        - Вот ты где, Рейвенвуд, - спокойно произнес Дарегейт. - Мы с Таргудом искали тебя. Сыграй с нами партию-другую. Извинишь нас, Уэйкот? - И он улыбнулся жесткой напряженной улыбкой.
        Светловолосая голова Уэйкота резко склонилась в поклоне. Он повернулся на каблуках и большими шагами вышел из комнаты.
        Джулиан смотрел ему вслед, чувствуя страшное разочарование.
        - Не знаю, зачем вы вмешались, - бросил он своим друзьям. - Рано или поздно мне все равно придется его убить.
        Глава 9
        На следующее утро Софи увидела на чайном столике запечатанное письмо. Она, зевая, села в постели и с любопытством принялась изучать нежданное послание. От него пахло сиренью.
        - Что за письмо, Мэри?
        - Слуга говорит, что его принесли с полчаса назад, миледи. - Мэри суетилась в комнате: раздвинула занавески, извлекла на свет хорошенькое утреннее платье, выбранное Фанни и Софи несколько дней назад.
        Софи, попивая мелкими глоточками чай, наконец вскрыла конверт. Она лениво пробежала глазами по строчкам, но, когда смысл письма стал доходить до нее, нахмурилась. Подписи не было. Одни инициалы. И ей пришлось прочесть письмо снова, чтобы понять всю важность его содержания.

«Мадам!
        Позвольте поздравить вас и высказать самые искренние пожелания по случаю вашего недавнего замужества. Я никогда не имела чести быть представленной вам, но я чувствую, что вправе это сделать благодаря близким отношениям, которые были у меня с нашим общим другом. Я также уверена.
        Что вы женщина все понимающая и благоразумная, поскольку наш друг не мог во второй раз совершить ошибку и его избранница не должна походить на первую жену.
        Веря в ваше благоразумие, я надеюсь, что, прочитав это письмо, вы предпримете определенные шаги, чтобы подробности моих исключительно приятных отношений с нашим общим другом не стали достоянием публики, и захотите, чтобы наше соглашение осталось между нами.
        Мадам, сейчас я вынуждена заняться выполнением трудной задачи - обеспечить себе покой и мир в старости. Я бы не хотела, чтобы мне пришлось зависеть от чьей-то милости на закате моих дней. Своей цели я добиваюсь публикацией мемуаров. Возможно, вы читали первые главы. И несколько глав выйдут в ближайшее время. Я пишу эти мемуары не для того, чтобы унизить или смутить кого-то, - я просто хочу обеспечить свое будущее. В свете этого я делаю конкретные предложения тем, кто не хотел бы найти свое имя в мемуарах и тем самым вызвать появление неприятных пересудов. Это позволяет собрать деньги, которые мне так нужны, а в ответ я беру на себя обязательство не раскрывать подробности прошлых интимных связей. Как видите, мое предложение выгодно обеим сторонам.
        А теперь, мадам, подхожу к сути. Если вы пришлете мне двести фунтов стерлингов завтра к пяти часам, вы можете быть уверены, что очаровательные письма вашего мужа ко мне не появятся в моих мемуарах.
        Для вас такая сумма пустяк - меньше, чем цена нового платья. А для меня еще один кирпичик в строительстве моего уютного гнездышка в Бате, куда я скоро намерена переехать. С нетерпением жду от вас положительного ответа.
        Остаюсь искренне ваша мадам Ш. Ф.».
        Софи трижды перечитала письмо. Ее руки дрожали. В ней клокотала ярость. И не потому, что Джулиан состоял когда-то в интимной связи с Физерстоун, - хотя, конечно, это ее возмущало, - и даже не потому, что ее шантажировали, как это ни унизительно. Нет, не это заставляло ее кипеть от гнева.
        Джулиан писал любовные письма профессиональной куртизанке - и ни разу не побеспокоился написать хотя бы коротенькую любовную поэму своей жене!
        - Мэри, спрячь немедленно это платье и подай мне зеленый костюм для верховой езды.
        Мэри удивленно посмотрела на нее:
        - Вы решили отправиться верхом, мадам?
        - Да, именно так.
        - А лорд Рейвенвуд поедет с вами? - спросила она, принимаясь за дело.
        - Нет, он остается. - Софи откинула одеяло, вскочила с письмом Шарлотты Физерстоун в руке. - Энн Силвертон и Джейн Морланд сегодня будут кататься в парке. Я составлю им компанию.
        Мэри кивнула:
        - Я прикажу, чтобы конюх приготовил вам лошадь, миледи.
        - Пожалуйста, Мэри.
        Вскоре Софи с помощью грума уселась на прекрасного гнедого мерина. Грум в ливрее сопровождал ее на некотором отдалении. Она сразу направилась к парку.
        Ей не составило труда найти Энн и Джейн, которые, пустив коней легким галопом, прогуливались по аллеям. Их грумы следовали за ними на расстоянии, болтая между собой.
        Копна рыжих кудрей Энн сверкала на солнце, а живые глаза засияли, когда она увидела Софи.
        - Я так рада, что ты сегодня с нами. Мы только что приехали. Правда, замечательный день?
        - Для кого-то - возможно, - сдержанно проговорила Софи. - Но не для всех. Мне надо побеседовать с вами. И без того серьезная Джейн нахмурилась:
        - Что-то случилось, Софи?
        - Пожалуй. Я даже не знаю, с чего начать. Никогда в жизни не чувствовала себя такой униженной. Вот, читайте.
        Софи вручила Джейн письмо Шарлотты, и три всадницы очень медленно поехали по аллее.
        - Бог мой! - выдохнула пораженная Джейн, пробежав глазами письмо, и передала его Энн.
        Та быстро прочла его и, не менее пораженная, воскликнула:
        - Она собирается напечатать письма Рейвенвуда к ней?!
        Софи кивнула, и ее губы сжались в гневе.
        - Вероятнее всего. Если, конечно, я не заплачу двести фунтов.
        - Но это наглость! - заявила Энн звенящим голосом.
        - Чего и следовало ожидать, - спокойно заключила Джейн. - В конце концов, в первых главах Физерстоун без колебаний назвала несколько имен из высшего света, она даже упомянула великого герцога. Если у Рейвенвуда была с ней в прошлом связь, рано или поздно она написала бы подобное письмо.
        - Как он только посмел! - срывающимся голосом проговорила Софи.
        Джейн с сочувствием посмотрела на нее:
        - Софи, дорогая, ты же не наивная девочка. Ты прекрасно понимаешь, что у большинства мужчин в обществе есть любовницы. По крайней мере она хоть не заявляет, что якобы до сих пор Рейвенвуд обожает ее. Так что будь благодарна хотя бы за это.
        - Весьма благодарна. - Слова давались Софи с трудом.
        - Ты читала первые части мемуаров вместе с нами. Ты знаешь имена тех, кто был связан с Физерстоун в разное время. Большинство мужчин были женаты и состояли в связи с Шарлоттой Физерстоун.
        - Значит, многие мужчины ведут двойную жизнь, - покачала головой Софи. - И еще читают лекции женщинам о достойном поведении. Ну как тут не взбеситься?
        - Это несправедливо! - воинственно добавила Энн. - Вот еще одна причина, по которой умной женщине брак ни к чему.
        - И зачем только ему понадобилось писать Физерстоун эти любовные письма? - гневно спросила Софи.
        - Если он излагал чувства в письмах, значит, это было очень давно. Только зеленые юнцы совершают подобные ошибки, - заметила Джейн.
        Ах да, он был молод и способен на сильные романтические чувства. Теперь же эти чувства обратились в пепел, и напрасно она жаждала услышать слова признаний от него: он уже много лет назад растратил красивые слова на таких женщин, как Шарлотта Физерстоун и Элизабет. И кажется, для нее ничего не осталось. Ничего. В тот момент Софи ненавидела и Элизабет, и Шарлотту всеми силами своей души.
        - Интересно, почему Физерстоун не отправила это письмо Рейвенвуду? - размышляла Энн. Джейн усмехнулась:
        - Видимо, она понимает, что Джулиан пошлет ее к черту. Я не могу представить себе, чтобы мужа Софи шантажировали. Или я ошибаюсь?
        - Я не так хорошо его знаю, - заметила Энн. - Но вряд ли он заплатил бы Физерстоун двести фунтов. Я также не представляю, чтобы он разделил с Софи унижение и оскорбление от публикации этих ужасных писем.
        - Итак, - заключила Джейн, - у нее мало шансов вытянуть деньги из Рейвенвуда, и она решает шантажировать Софи.
        - Я никогда не стану платить этой женщине! - Руки Софи резко дернули поводья, и лошадь испуганно вскинулась.
        - Ну а что еще ты можешь сделать? - тихо спросила Джейн. - Ты только подумай, какие сплетни поползут вокруг писем.
        - Ну, это будет не так ужасно, - отозвалась Энн. - Всем известно, что все произошло задолго до женитьбы Рейвенвуда на Софи.
        - Время связи не имеет значения, - глухо проговорила Софи. - Разговоров не избежать, и все мы это понимаем. Физерстоун, безусловно, напечатает настоящие письма. И все станут обсуждать их, цитировать на вечерах, вне всякого сомнения. Свет начнет гадать, писал ли он такие же письма мне, есть ли в них те же фразы, что и в письмах куртизанке. Я этого не вынесу.
        - Софи права, - кивнула Энн. - Она сейчас очень уязвима, ибо замужем совсем недавно. Общество только что увидело ее. И это добавит непристойности всем разговорам.
        Возразить было нечего. И все трое умолкли. Их лошади прогуливались по аллее. В голове Софи все смешалось, и она не могла сосредоточиться. Всякий раз, когда она пыталась здраво оценить свое положение, ее мысли возвращались к любовным письмам Джулиана, адресованным другой женщине.
        - Вы, конечно, знаете, что случилось бы, если бы мы с Джулианом поменялись местами, - произнесла Софи после нескольких минут молчания.
        Джейн нахмурилась и посмотрела на Софи с возрастающим беспокойством.
        - Софи, не терзай себя, - пыталась успокоить она подругу. - Покажи письмо Рейвенвуду, и пусть он сам решает, какие шаги предпринять.
        - Ты же сама сказала, каким будет результат: он пошлет Физерстоун к черту. И письма появятся в печати.
        - Ситуация не из приятных, - заметила Энн. - Но я не вижу другого выхода.
        Софи поколебалась, потом тихо продолжила:
        - Из-за того, что мы женщины, мы, кажется, бессильны. А если взглянуть на дело с точки зрения мужчины?
        Теперь уже Джейн посмотрела на нее с. беспокойством:
        - Что ты замышляешь, Софи?
        - Это явно дело чести, - заявила Софи решительно. Энн и Джейн посмотрели друг на друга, потом на Софи.
        - Я согласна, - сказала Энн, - но не понимаю, что изменится, если мы будем считать это делом чести.
        Софи взглянула на подругу:
        - Если бы мужчина получил такое угрожающее письмо из-за прошлых прегрешений своей жены, он не колеблясь вызвал бы шантажиста на дуэль.
        - Вызвал бы, - согласилась Джейн.
        - Но, Софи, это совсем другое дело.
        - Разве?
        - Конечно, Софи, конечно, - быстро проговорила Джейн. - Софи, здесь вовлечены две женщины - ты и Физерстоун. Ты же не можешь поступить, как мужчина, - вызвать ее на дуэль.
        - А почему нет? - не отступала Софи. - Мой дедушка научил меня обращаться с пистолетом. И я знаю, где достать два дуэльных.
        - И где ты собираешься их взять? - поинтересовалась Джейн.
        - Я видела прекрасную пару пистолетов в футляре на стене в библиотеке Джулиана.
        - Бог мой! - выдохнула Джейн. Энн втянула воздух, и ее лицо приняло решительное выражение.
        - Она права, Джейн. Почему бы не вызвать Шарлотту Физерстоун? Это действительно дело чести. Если бы ситуация изменилась и обвинение прозвучало в адрес Софи, Рейвенвуд послал бы вызов.
        - Мне понадобятся секунданты, - сказала Софи, когда в голове ее созрел план.
        - Я буду твоим секундантом, - преданно вызвалась Энн. - Во всяком случае, я знаю, как заряжают пистолеты. И Джейн тоже будет с нами. Правда, Джейн?
        Но Джейн воскликнула:
        - Это сумасшествие! Ты не можешь на это пойти!
        - Почему?
        - Подумай сама. Во-первых, ты должна получить согласие Физерстоун стреляться. Мне кажется, не в ее характере принять вызов.
        - А я не так уж уверена в ее отказе, - пробормотала Софи. - Она очень необычная женщина и настоящая авантюристка. Мы все это знаем. И она не достигла бы сегодняшнего положений, будь она трусихой.
        - Но зачем ей рисковать жизнью на дуэли? - спросила Джейн.
        - Если у нее есть достоинство, она согласится.
        - Но в том-то и суть, Софи. У этой женщины нет достоинства! - воскликнула Джейн. - Она женщина полусвета, куртизанка, профессиональная проститутка.
        - Профессия еще не доказывает, что у нее нет чести, - возразила Софи. - Содержание ее мемуаров свидетельствует, что она обладает собственным кодексом чести. И она живет по нему.
        - Люди с чувством чести не рассылают угроз, - вставила Джейн.
        - Возможно, - отозвалась Софи, помолчав. - Но опять-таки, может быть, в определенных обстоятельствах это приходится делать. Физерстоун чувствует, что мужчины, когда-то использовавшие ее, теперь должны оплатить ей пенсию по старости, и она пытается собрать эти деньги. А по слухам, она действительно держит свое слово и не называет тех, кто ей заплатил, - с надеждой добавила Софи. - И это как-то согласуется с понятием «слово чести».
        - Не собираешься ли ты защищать ее? - ошарашенно спросила Джейн.
        - Меня не заботит, сколько она соберет с других. Но я не позволю, чтобы письма Джулиана появились в печати, - категорически заявила Софи.
        - Тогда отправь ей двести фунтов, - настаивала Джейн. - Если уж она такая честная, то не напечатает их.
        - Что будет не совсем правильно, поскольку бесчестно и трусливо платить, когда тебя шантажируют. Так что у меня нет другого выбора - только дуэль. И это сделал бы любой мужчина на моем месте.
        - Боже мой! - беспомощно прошептала Джейн. - Я ничего не могу противопоставить твоей логике. Но как поверить в такое!
        - Я вправе рассчитывать на вашу помощь? - Софи посмотрела на своих подруг.
        - На меня можешь положиться, - сказала Энн. - И на Джейн тоже. Просто ей нужно время, чтобы осмыслить случившееся.
        - Боже мой! - не успокаивалась Джейн.
        - Очень хорошо. Первый шаг - добиться согласия Физерстоун встретиться со мной в честном поединке. Сегодня же напишу ей записку.
        - Как твой секундант, я прослежу, чтобы она была доставлена.
        Джейн испуганно уставилась на подругу:
        - Ты в своем уме? Ты же не можешь зайти просто так к женщине вроде Физерстоун? Если тебя заметят, ты погубишь себя в глазах общества и вынуждена будешь вернуться в имение отчима, в деревню. Хорошая перспектива?
        Энн побледнела, и в глазах ее появился искренний испуг.
        - Я, конечно, не желаю этого.
        Софи забеспокоилась, Заметив перемену в лице подруги.
        - Энн, я не хочу, чтобы ты рисковала из-за меня.
        Энн покачала головой. Ее щеки снова порозовели, а глаза засияли.
        - Нет, все в порядке. Я знаю, как все уладить. Я пошлю мальчика к Софи за письмом к Физерстоун и попрошу доставить записку прямо ко мне. Затем, переодевшись, я сама отвезу послание к Физерстоун и дождусь ответа. Не беспокойтесь, меня никто не узнает - когда я переодеваюсь, то становлюсь очень похожей на юношу. Я уже не раз так забавлялась.
        - Да, - кивнула Софи, - это должно получиться.
        Джейн переводила встревоженный взгляд с Софи на Энн и обратно.
        - Вы сошли с ума.
        - Просто я нашла способ защитить свою честь, - торжественно заявила Софи. - И надеюсь, Физерстоун примет вызов.
        Через полчаса после возвращения с прогулки Софи сообщили о желании Джулиана видеть ее в библиотеке. Первая мысль - отказать, сказавшись занятой. Она не была уверена, что способна предстать перед мужем в таком взволнованном состоянии. И ей надо написать письмо с вызовом Шарлотте Физерстоун.
        Но избегать встречи с Джулианом - трусость. А сегодня больше, чем когда-либо, она была полна решимости смело смотреть в глаза опасности.
        - Спасибо, Гагата, - поблагодарила она дворецкого. - Я сейчас же пойду к нему. - Она повернулась и храбро направилась в библиотеку.
        Когда Софи вошла, Джулиан оторвал глаза от гроссбуха и вежливо поднялся:
        - Доброе утро, Софи. Насколько я понимаю, ты каталась верхом?
        - Да, милорд. Такое прекрасное утро.
        Ее взгляд невольно упал на дуэльные пистолеты за спиной Джулиана. Это была смертоносная пара, созданная Мэн-тоном, одним из самых известных ружейных мастеров Лондона.
        Джулиан коротко улыбнулся:
        - Но если б ты мне сказала, что собираешься на прогулку, я с радостью поехал бы с тобой, - упрекнул он ее.
        - Я была с подругами.
        - Понятно. Должен ли я это понимать так, что ты не считаешь меня другом? - в раздражении спросил он.
        Софи взглянула на него и подумала: а способен ли кто-то рисковать своей жизнью на дуэли ради друга?
        - Нет, милорд. Вы не друг, вы мой муж.
        Его губы сжались.
        - Я хотел бы играть для тебя обе роли, Софи.
        - В самом деле, милорд?
        Он встал и медленно закрыл гроссбух.
        - Ты говоришь так, будто не веришь, что это возможно.
        - А это возможно, милорд?
        - Разумеется, если мы оба хорошо постараемся. В другой раз, когда решишь покататься верхом, позволь сопровождать тебя, Софи.
        - Спасибо, милорд. Я подумаю. Прошу прощения, я не хочу отвлекать вас от работы.
        - Я ничего не имею против. - Он ободряюще улыбнулся. - Мы всегда можем обсудить проблемы ведения фермерского хозяйства.
        - Боюсь, мы уже исчерпали тему разведения овец, милорд. Извините, но мне пора.
        Не в силах выносить более встречу с мужем лицом к лицу, Софи выбежала из комнаты. Придерживая фалды амазонки, она стремительно поднялась по лестнице. Она хотела остаться одна в своей в спальне.
        Софи расхаживала по комнате, сочиняя в уме записку Физерстоун, когда Мэри позвонила ей в дверь.
        - Войдите, - сказала Софи и поморщилась, видя, что горничная вошла с зеленой шапочкой для верховой езды в руках.
        - О Боже мой, я потеряла ее в холле?
        - Лорд Рейвенвуд объяснил слуге, что вы оставили ее в библиотеке, мадам. И он велел отнести ее вам, чтобы вы не искали.
        - Понятно, спасибо. Ты свободна, Мэри. Мне надо побыть одной, написать письмо.
        - Конечно, мадам. Я скажу всем, чтобы вас не беспокоили.
        - Спасибо, - повторила Софи и села к туалетному столику.
        Она набросала несколько вариантов письма Физерстоун, прежде чем осталась довольна результатом.

«Дорогая мисс Ш. Ф.
        Я получила ваше дерзкое послание, касающееся нашего общего друга, сегодня утром. Вы угрожаете опубликовать его письма, если я не заплачу. Так вот. Я вам не заплачу.
        Я должна сказать, что в этом письме вы нанесли мне страшное оскорбление, за которое я требую сатисфакции. Я предлагаю встретиться завтра утром. Вы можете, конечно, выбирать оружие, но я предлагаю пистолеты, поскольку достать их мне не составит труда.
        Если вы озабочены своей честью так же, как и вашей пенсией по старости, вы, безусловно, положительно ответите на мое предложение.
        Искренне ваша С.».
        Софи очень аккуратно запечатала письмо. Слезы жгли ей глаза, она не могла выкинуть из головы страшную мысль, что любовные письма Джулиана куртизанке могут быть напечатаны.
        Любовные письма… Софи душу бы продала за то, чтобы получить, от Рейвенвуда нечто подобное - символ или доказательство любви.
        И у этого мужчины хватает совести говорить, что он хотел бы стать ей не только мужем, но и другом.
        И вдруг Софи осенила мысль: завтра она будет рисковать своей жизнью ради человека, который, может быть, вообще не любит ее!
        Ответ Шарлотты Физерстоун на вызов Софи не заставил себя ждать. В тот же день его доставил на кухню рыжий парень, потрепанный и грязный. Записка была короткая. Софи затаила дыхание.

«Мадам, время завтра на заре меня вполне устраивает, так же как и пистолеты. Полагаю, лучше на Лейтон-Филд - это недалеко от города, и в такой час там никого не бывает. До утра.
        Остаюсь искренне ваша Ш. Ф.»
        Софи появилась в столовой в полном смятении чувств. Она боялась, что рассердит Джулиана своим упорным молчанием за ужином. Но она не в силах была поддерживать беспредметный разговор. Муж удалился в библиотеку, а Софи, извинившись, отправилась к себе наверх.
        В спальне она перечитала записку Физерстоун и ужаснулась тому, что натворила. Но пути назад нет. Оставалось уповать на судьбу.
        Софи готовилась ко сну, прекрасно понимая, что заснуть не удастся. И после того как Мэри пожелала ей спокойной ночи, Софи все стояла у окна и размышляла, что, возможно, через несколько часов Джулиану придется готовиться к ее похоронам.
        Может быть, конечно, она будет только ранена, и воображение рисовало кровавые сцены. А может, ее ждет долгая, мучительная, полная боли и агонии смерть от пулевой раны? А вдруг погибнет от пули Шарлотта Физерстоун?
        Мысль об убийстве человека вызвала у Софи тошноту. Она вздохнула и засомневалась, выдержат ли ее нервы до того часа, когда она наконец удовлетворит требование чести? Она не осмелилась приготовить себе снотворное, опасаясь, как бы не быть утром вялой.
        Софи пыталась успокоиться, - в конце концов, вдруг они с Шарлоттой будут только легко ранены. А еще лучше, если они обе промахнутся и останутся целы и невредимы.
        А потом Софи мрачно подумала, что будущее невозможно предугадать. В последнее время ее жизнь была такой запутанной, что, казалось, ясности не будет никогда. По спине пробежал холодок. Как только мужчины переносят предчувствие опасности или смерти?! Они ведь сталкиваются с ней не только на дуэли, но и на поле битвы, и в море. Софи расхаживала по комнате.
        Интересно, приходилось ли Джулиану испытывать это ужасное ожидание? Ведь была дуэль, на которой он защищал честь Элизабет. К тому же ему наверняка доводилось длинными часами ожидать боя. Видимо, у мужчин крепче нервы и они не так чувствительны к страху или просто умеют держать себя в руках.
        Впервые в жизни Софи задумалась о том, что мужской кодекс чести весьма обременителен и требует смелости. По крайней мере это в них достойно уважения, если нет ничего другого.
        Когда она покончит с дуэлью, Джулиан вынужден будет уважать жену.
        Но будет ли мужчина уважать женщину, которая пытается следовать мужскому кодексу чести? Не покажется ли она ему смешной и глупой?
        При этой мысли Софи отвернулась от окна. Глаза ее выхватили маленькую шкатулку на туалетном столике, и она вспомнила о черном кольце.
        Она совсем пала духом. Если ее завтра убьют, уже никто на свете не отомстит за Амелию. Но что важнее, спросила она себя: отомстить за Амелию или предотвратить публикацию любовных писем Джулиана?
        Выбора нет. Софи наконец ясно поняла, что ее чувства к Джулиану сильнее, чем желание найти соблазнителя сестры. Не заставляет ли ее любовь к Джулиану поступать бесчестно по отношению к памяти покойной?
        Все вдруг представилось ужасно запутанным. На миг ей показалось, что она уже не справится со всем свалившимся на нее. Ей очень захотелось убежать и где-нибудь спрятаться, пока все не уладится само собой. Она так погрузилась в свои печальные мысли, что не услышала, как дверь в комнату мужа отворилась.
        - Софи?
        - Джулиан. - Она повернулась на его голос. - Я не ждала вас, милорд.
        - Вы редко ждете меня, мадам. - Он вошел, бросив на нее проницательный взгляд. - Что-то случилось, моя дорогая? За ужином ты чувствовала себя неважно.
        - Да, да, вы правы.
        - Болит голова?
        - Нет. С головой все в порядке. Спасибо. - Она поняла, что ответила слишком поспешно. Ей надо сочинить причину для оправдания. Она нахмурилась, потому что ничего не могла придумать. - Ну разве что желудок…
        Джулиан улыбнулся.
        - Не терзай себя, все равно так быстро не придумаешь. Мы оба знаем, что к этому у тебя нет способностей. - Он подошел к ней очень близко. - Почему бы тебе не рассказать правду? Ты сердишься на меня, не так ли?
        Софи подняла на него глаза, и в голове пронесся весь калейдоскоп эмоций, когда она подумала, что именно чувствует к нему сегодня вечером. Гнев, любовь, чувство обиды, ревность и ужасный страх, что, может быть, никогда больше не увидит его, никогда больше не будет лежать в его объятиях, наслаждаться интимной близостью, какую впервые испытала прошлой ночью.
        - Да, Джулиан, я сердита на вас.
        Он кивнул, будто точно знал, о чем она говорит.
        - Это из-за сцены в опере. Тебе не понравилось, что я запретил читать мемуары?
        Софи пожала плечами и. повертела в руках крышку от шкатулки:
        - Мы ведь уже договорились о моем чтении, милорд…
        Он посмотрел на шкатулку, потом вновь обратился к ней:
        - Я, наверное, обречен разочаровывать тебя как муж и в постели, и вне ее.
        Она вдруг вскинула голову, ее глаза округлились.
        - О нет, милорд! Я никогда и не думала намекать вам на то, что вы разочаровываете… в постели. Все, что случилось прошлой ночью, - все прекрасно, вполне терпимо, вполне приятно в определенном смысле. И я не хочу, чтобы вы думали об этом иначе.
        Джулиан взял ее за подбородок и встретился с ней взглядом:
        - Я бы предпочел, чтобы в постели ты находила меня более чем просто терпимым.
        И вдруг она поняла, что он снова решил заняться с ней любовью. Это и была истинная цель появления его в спальне. Сердце Софи подпрыгнуло. У нее есть еще один шанс прижаться к нему, почувствовать интимную близость.
        - О Джулиан! - Софи подавила нахлынувшие рыдания и бросилась к нему на грудь. - Я не хотела бы ничего большего… останься…
        Джулиан обнял ее, но в его голосе, когда он тихо заговорил, дыша ей в волосы, звучали нотки смеха и удивления.
        - Если каждый раз, когда ты рассердишься, мне будет оказано подобное гостеприимство, я постараюсь, чтобы всегда нашелся повод рассердить тебя.
        - Не смейся надо мной, Джулиан. Просто прижми меня к себе покрепче, как вчера ночью, - лепетала она, уткнувшись ему в грудь.
        - Сегодня ночью любое твое желание для меня - приказ, малышка. - И он не спеша принялся снимать с нее пеньюар, останавливаясь только для того, чтобы поцеловать ямочки у нее на шее. - На этот раз я постараюсь не разочаровать тебя.
        Софи закрыла глаза, и он медленно продолжал раздевать ее. Она решила насладиться каждым мигом этой ночи, которой, может быть, суждено стать последней. Она согласна, если занятие любовью будет не особенно приятным. Ей необходимо сейчас это необыкновенное ощущение близости. Близость - вот все, что она хотела сейчас от мужа.
        - Софи, даже, смотреть на тебя - наслаждение, я люблю гладить твое шелковистое тело, - прошептал Джулиан, когда последние одежды упали к ногам. Он ласкал ее взглядом, а за взглядом следовали его руки.
        Софи вздрогнула и слегка отшатнулась, когда он накрыл ладонями ее груди, пальцами поглаживал ее соски нежно, но требуя ответа. Они напряглись, и Джулиан почувствовал удовлетворение. Его руки скользнули по ее талии, к изгибу бедер, а потом ладони легли на упругие полушария…
        Софи вцепилась в его плечи, почувствовав силу его напрягшегося тела.
        - Погладь, погладь меня, милая, - потребовал Джулиан низким голосом.
        Она не противилась, спрятала руки под шелковые полы халата, и ее пальцы легли на его грудь.
        - Ты такой сильный, - прошептала удивленно Софи.
        - Это ты заставляешь меня чувствовать себя таким сильным, - с обжигающей страстью в голосе отозвался Джулиан. - Но ты способна сделать меня и слабым.
        Он обнял ее за талию, приподнял так, что она смотрела на него сверху вниз. Она уперлась руками в его плечи. Сейчас она с радостью утонула бы в изумрудном сиянии его глаз.
        Халат распахнулся, и Джулиан медленно опустил ее, прижимая к своему телу. Это интимное прикосновение взволновало ее, и она прильнула к нему, снова закрыв глаза. Он снова взял ее на руки, нежно обнял ее и еще крепче прижал к себе.
        Джулиан понес ее к кровати, легко опустил на ложе, потом лег рядом, обхватив ее ноги своими. Он медленно
        Гладил ее, его руки прошлись по каждому изгибу ее тела, а пальцы не пропустили ни одной впадинки.
        И он говорил с ней. Настойчиво, убедительно, ласково, что и завораживало ее, и распаляло желание. Ее тело отзывалось на каждое тихое обещание, каждую нежную строчку, каждое описание того, что Джулиан приготовил для них в эту ночь.
        - Ты будешь дрожать в моих объятиях, любимая. Я сделаю так, чтобы ты меня захотела так сильно, что сама бы умоляла взять тебя. Ты скажешь мне о своем удовольствии, и от этого мое собственное удовольствие будет полным, и я тоже испытаю его так же сильно, как ты. Сегодня я хочу сделать тебя счастливой, Софи.
        Он склонился над ней, крепко прижался требовательным ртом. На его жар и страсть Софи отвечала с не меньшей страстностью своей натуры. Может быть, другого случая у нее не будет, напомнила она себе. Возможно, завтра на заре она будет лежать на траве в Лейтон-Филд, холодная и бездыханная. Ее язык встретил его, приглашая во влажные глубины рта. Сегодня Джулиан был для нее самой жизнью, и она инстинктивно цеплялась за него, как за жизнь. Когда его руки скользнули между бедер, она тихо вскрикнула и выгнулась навстречу его ласкам.
        Джулиан был явно удовлетворен ее пылким ответом, но, казалось, сегодня он твердо намерен держать себя в руках.
        - Не спеши, малышка. Отдайся мне. Доверься. Раздвинь слегка ноги, дорогая. Да, да. Я хочу, чтобы ты сделала так. Ты очень нежная, влажная и страстная. Доверься мне. На этот раз все будет хорошо.
        Его слова продолжали обволакивать ее, унося в запредельные дали на волнах страсти и желания - туда, где нет никаких границ. Джулиан, тихо уговаривая, продвигался вперед, увлекая ее к чему-то огромному и неизведанному, что все сильнее нависало над ее океаном чувств.
        Когда он кончиком языка коснулся ее сосков, Софи подумала, что сейчас разорвется на сотни маленьких кусочков. Но потом он спустился ниже, она почувствовала сначала его пальцы, а потом губы коснулись маленькой жемчужины ее женственности, и ей показалось, что она разорвется на миллион сверкающих звездочек. Софи приникла к нему:
        - Джулиан, нет, подожди, пожалуйста. Ты не должен…
        Ее пальцы вцепились в его темные волосы, и она снова вскрикнула. Джулиан гладил ее бедра большими ладонями, не обращая внимания на ее сопротивление.
        - Джулиан, нет, я не хочу… о да, еще, да…
        Дрожа от желания и пытаясь высвободиться, она забыла обо всем - о собственных страхах, предстоящей дуэли, знакомых ощущениях. Исчезло все, кроме мужчины, ласкающего ее.
        - Да, моя милая, - прошептал Джулиан и накрыл собой ее тело.
        Его руки погрузились в ее волосы, когда он наклонился, чтобы языком раздвинуть ее губы. Она все еще дрожала, когда он глубоко вошел в ее горячую влажную плоть и разрешил себе выплеснуть в нее свое желание.
        Ее тело содрогалось в медленном, неведомом доселе наслаждении. Софи произнесла слова, которые давно подготовило ее сердце:
        - Я люблю тебя, Джулиан! Я люблю тебя.
        Глава 10
        Джулиан, спокойный и умиротворенный, замер, ощущая под собой нежную и податливую мягкость любимой женщины. Никогда в жизни он не чувствовал себя таким расслабленным. Он понимал, что ему надо встать и погасить свечи. Но сейчас ему не хотелось ничего, кроме как лежать вот так и наслаждаться сладким покоем.
        Атмосфера любви окутывала их, и в ней как будто еще звенели слова Софи: «Я люблю тебя, Джулиан!»
        Она не осознавала, что говорит, объяснял он себе. Просто женщина впервые открыла в себе страсть благодаря мужчине, который научил ее чувственным наслаждениям.
        И он не очень-то верил словам любви, произносимым в подобных обстоятельствах. Но тем не менее они ласкали его слух и наполняли ликованием.
        Целуя Софи, он впервые почувствовал, что она отвечает ему. Он и не ожидал от нее такого страстного порыва. И, ощущая себя героем, только что испытавшим радость победы, он был доволен собой. Но вместе с чувством обладания пришло сознание необходимости защищать свою драгоценную Софи.
        Софи шевельнулась. Ее веки дрогнули и лениво приоткрылись, а он, опираясь на локти, смотрел на жену очарованно и задумчиво.
        - Джулиан…
        Он нежно коснулся ее губами и сказал:
        - Вот так и должно быть между мужем и женой. И так всегда будет между нами. Тебе было хорошо, малютка?
        Она улыбнулась и обняла его за шею:
        - Ты прекрасно знаешь, что да.
        - Я знаю, но мне хочется услышать от тебя.
        - Ты доставил мне огромное удовольствие, - прошептала Софи. - Это не похоже ни на что другое, что я знала до сих пор.
        Он целовал кончик ее носа, щеки, уголки рта.
        - Тогда мы с тобой в расчете. Ты мне тоже дала огромное наслаждение.
        - Это правда? - Она напряженно всматривалась в его лицо.
        - Правда.

«Ничего и никогда в ее жизни не было более искренним и настоящим, чем только что происшедшее», - подумал он.
        - Я очень рада. Попытайся не забывать об этом и в будущем, что бы ни случилось. Хорошо, Джулиан?
        Неожиданная тревога послышалась в ее словах и вызвала в нем беспокойство, но он мысленно отмахнулся и слабо улыбнулся:
        - Едва ли я смогу об этом забыть.
        - Хотелось бы верить. - И она очень печально улыбнулась.
        Джулиан слегка нахмурился, не понимая перемены ее настроения. Сегодня Софи была какой-то необычной. Он никогда не видел ее такой и заволновался:
        - Что с тобой, Софи? Ты боишься, что чем-то рассердишь меня и я забуду, как хорошо нам было в постели? Или тебе не нравится, что я умею заставить тебя почувствовать желание, даже когда ты сердишься на меня?
        - Не знаю, - нерешительно произнесла она. - Все это… ну, все это обольщение довольно странное.
        Услышав, что происшедшее между ними она называет обольщением, он почувствовал внутренний протест. Впервые Джулиан понял, что он не хочет, чтобы Софи считала их супружеские отношения чем-то вроде связи любовников. Обольщение? Неприятная история, что случилась с ее младшей сестрой. А он не хотел, чтобы Софи сопоставляла их любовь с подобным тайным романом.
        - Это не обольщение, Софи. Мы занимались любовью. Ты и я.
        - Да? - Глаза ее посерьезнели. - Ты действительно любишь меня, Джулиан?
        Все его чувства в ту же секунду взорвались и вскипели гневом, когда он наконец начал понимать, куда она клонит. Какой же он дурак! Женщины так ловки и искусны! Стоило ей ответить на его ласки и сказать о любви, как она решила, что теперь имеет право крутить им как хочет. Джулиан почувствовал близость знакомой ловушки, уже готовой захлопнуться, и подсознательно приготовился к сражению.
        Он еще не нашел что сказать, но, видя его волнение, Софи улыбнулась своей странной печальной улыбкой и прижала палец к его губам:
        - Нет. Ничего не отвечай. Все хорошо. Я понимаю.
        - Что ты понимаешь? Софи, послушай меня…
        - Я думаю, лучше не обсуждать это. Простите, милорд, у меня случайно вырвалось, я не подумала. - Она приподняла голову в беспокойстве. - Должно быть, уже поздно.
        Он простонал.
        - Да, очень поздно. - И неохотно скатился с нее, лег на спину, властно обнял за талию.
        - Джулиан.
        - Что, Софи?
        - А тебе не пора возвращаться к себе?
        Он вздрогнул.
        - Я и не собирался, - сказал он грубо.
        - На этот раз тебе лучше уйти, - тихо попросила Софи.
        - Почему? - Раздраженный, он поднялся на локте. Джулиан намеревался провести ночь в ее постели.
        - Но в прошлый раз ты именно так и поступил.
        Он поступил так в ту ночь, поскольку не мог бы устоять и занялся бы любовью с ней во второй раз, тем самым причинив ей физическую боль, а он не хотел, чтобы она думала о нем как о диком бычке. Он хотел показать, как беспокоится о ней.
        - Да, но это вовсе не означает, что я намерен возвращаться к себе каждую нашу ночь.
        - Ох, - она смутилась, - сегодня я предпочла бы остаться одна, Джулиан. Пожалуйста. Я настаиваю.
        - Мне кажется, я начинаю понимать, - сказал он, откидывая одеяло. - Ты хочешь остаться одна, потому что тебе не понравился мой ответ на твой вопрос минуту назад. Но я не позволю манипулировать мной, заставляя давать бесконечные уверения в вечной любви, чтобы ты решила, что можешь наказывать меня свойственным только вам, женщинам, способом.
        - Нет, Джулиан, это не правда.
        Он не обратил внимания на мольбу в ее голосе. Крупными шагами пересек комнату, схватил халат и направился в свою спальню. Вдруг он остановился, резко обернулся и посмотрел на Софи.
        - Лежа в своей постели и наслаждаясь одиночеством, подумай об удовольствии, которое мы могли бы доставить друг другу. Нет такого правила, утверждающего, что мужчина и женщина могут делать это только один раз за ночь, моя дорогая.
        Он с силой захлопнул дверь, подчеркивая этим свое раздражение. Что она о себе воображает, пытаясь диктовать ему, как он должен себя вести! И почему она считает, что ей удастся держаться с ним так и дальше? У него есть опыт общения и с более искушенными дамами, способными управлять мужчинами. И они делали это гораздо искуснее, чем неопытная Софи.
        Он едва не расхохотался над ее наивной попыткой проучить его, отказав в близости. Если бы не его злость, он повеселился бы вволю.
        Она глупая и зеленая девчонка в отношениях с мужчинами, несмотря на двадцать три года. Да Софи и в пятьдесят лет не будет старше и мудрее Элизабет, какой та была, едва выпорхнув из детской.
        Джулиан швырнул халат на спинку кресла и лег в постель. Закинув руки за голову, он не спал, уставившись в темный потолок и надеясь, что жена уже пожалела о своем поступке. Если она думает, что может наказывать его таким образом и держать под каблуком, употребляя подобную женскую тактику, то она очень ошибается. Ему приходилось выдерживать гораздо более трудные и сложные в стратегическом отношении битвы с женщинами.
        Но Софи не Элизабет и никогда ею не будет. И у нее есть причина опасаться обольщения. Он подозревал, что глубоко в душе его новая жена натура весьма романтическая.
        Джулиан потер глаза, чувствуя, как утихает его гнев. Возможно, он сам виноват, что заставил жену сомневаться в нем. Она ведь действительно пыталась уговорить его признаться в любви, и правда состоит в том, что у нее есть основания бояться страсти без любви.
        У нее же не было собственного опыта любви, а все, что она узнала, - это жестокое бессердечное обольщение, в результате которого ее сестра забеременела. Софи, естественно, хотелось быть уверенной, что ее не соблазняют ради того же. Ей хотелось быть любимой, а не опасаться, что она повторяет судьбу сестры.
        Но ведь она замужняя женщина и делит постель со своим законным мужем, у нее не должно быть подобных опасений. Но черт побери, он ведь хочет наследника, - это просто необходимо. И разве его поведение не напоминает обольстителя, который способен покинуть ее, как только она забеременеет?
        Софи защищена законом и личной клятвой графа Рейвенвуда, что он будет уважать ее и заботиться о ней. И навязчивый страх повторить судьбу сестры похож на обычную женскую причуду. Джулиан решил, что пора во всем разобраться. Он должен заставить ее понять, что ничего общего в ее судьбе с участью сестры нет и быть не может. И он не собирается проводить ночи в своей постели.
        Джулиан не помнил, сколько он пролежал, думая, как лучше убедить жену. Но потом задремал. Он спал неспокойным чутким сном. Тихий стук двери в спальне Софи разбудил его. Джулиан пошевелился и недовольно подумал: «Неужели пора вставать?» Он открыл один глаз и посмотрел в окно - кромешная темнота. Никто, даже Софи, не встает в Лондоне ради верховой прогулки на заре. Джулиан повернулся, собираясь заснуть, но что-то не позволило ему снова погрузиться в сон. Он вдруг удивился: кто же мог открыть дверь Софи в столь ранний час?
        Не в силах больше сдерживать любопытство, он выбрался из постели и пошел к двери. Тихонько приоткрыл ее.
        Постель Софи пуста. И, поняв это, он в ту же секунду услышал стук колес за окном. Прислушался и понял, что какой-то экипаж встал перед крыльцом.
        Джулиан ощутил прилив совершенно непонятного, но сильного страха. Он подскочил к окну, раздвинул шторы но успел увидеть лишь изящную фигурку в мужских бриджах и рубашке, впрыгнувшую в закрытый экипаж. Рыжеватые волосы Софи были спрятаны под шляпку с вуалью. В руках был деревянный ящик. Кучер, тонкий рыжеволосый парень в черном, стегнул лошадей, и экипаж быстро понесся вдоль улицы.
        - Будь ты проклята, Софи! - Джулиан вцепился пальцами в ткань штор, едва не сорвав их с карниза. - Будь ты проклята! Убирайся к черту! Ты - сука!

«Ты действительно любишь меня, Джулиан?»
        Милая лживая сука!
        - Но ты моя! - прошипел он сквозь стиснутые зубы. - Ты моя и принадлежишь мне. И я скорее увижу тебя в аду, чем позволю уйти к другому!
        Джулиан задернул шторы и бросился в комнату. Он надел рубашку, натянул бриджи, подхватил сапоги и выбежал из комнаты. У лестницы чуть задержался, чтобы обуться, и кинулся к черному ходу. Ему надо взять лошадь из конюшни и спешить, если он не хочет потерять экипаж из виду.
        В последний момент он повернулся и ринулся в библиотеку. Ему понадобится оружие. Он убьет любого, кто бы это ни был, с кем захотела уйти Софи. А потом подумает как следует, что сделать с обманщицей-женой. Если она надеется, что он готов терпеть от нее то, что терпел от Элизабет, то ее ждет глубочайшее разочарование.
        Но пистолетов на стене не было. Джулиану некогда было обдумывать пропажу, поскольку он снова услышал стук лошадиных копыт. Он подбежал к входной двери, распахнул ее. Женщина в черном и в черной вуали легко соскочила с высокого серого мерина. Он заметил, что на коне мужское седло.
        - О, слава Богу! - проговорила она, увидев его в дверях. - Я боялась, что придется разбудить весь дом, прежде чем увижу вас. Так-то гораздо лучше. Может быть, вообще удастся избежать скандала. Они на Лейтон-Филд.
        - Лейтон-Филд? - Он ничего не понял. Только коровы и дуэлянты могут быть на Лейтон-Филд.
        - Поторопитесь, ради Бога. Возьмите моего мерина. Как видите, на нем мужское седло.
        Схватив мерина под уздцы, он вскочил в седло.
        - А кто вы? - спросил Джулиан женщину в вуали. - Его жена?
        - Нет, вы ничего не понимаете. Но скоро поймете. Поспешите.
        - Идите в дом! - приказал Джулиан, когда мерин принялся танцевать под ним. - Можете подождать внутри, а если кто-нибудь из слуг спросит о чем-то, скажите только, что я вас пригласил.
        Джулиан тронул мерина, и тот мгновенно понесся галопом. «Непонятно, почему Софи и ее любовник бежали в Лейтон-Филд», - в ярости думал Джулиан. Но вскоре он перестал задавать этот вопрос, пытаясь понять, кто из мужчин света захотел подписать себе приговор, допытавшись в одно прекрасное утро увезти от него Софи.
        На Лейтон-Филд в такой ранний час было холодно и сыро. Печальные мрачные деревья с тяжелыми мокрыми ветками раскачивались от ветра под все еще темным небом. Туман стелился над землей и висел, густой и серый, не поднимаясь выше уровня колен. Маленький экипаж Энн, закрытая желтая коляска неподалеку и лошади - все выглядело как бы парящим в воздухе.
        Когда Софи сошла со ступеньки кареты на землю, ее ноги скрылись в сыром тумане. Она взглянула на Энн, которая привязывала лошадь. Ее мужской костюм был безукоризненным, и, если бы Софи не знала правды, она не усомнилась бы, что этот смуглолицый рыжеволосый человек - юноша.
        - Софи, ты уверена, что готова на все? - взволнованно спросила Энн, подойдя к ней.
        Софи посмотрела на экипаж, стоящий в нескольких ярдах. Женщина под вуалью, одетая в черное, еще не вышла. Шарлотта Физерстоун приехала одна.
        - У меня нет выбора, Энн.
        - Удивительно, но где же Джейн? Она заявила, что стоит посмотреть на тебя в тот момент, когда ты добровольно выставишь себя полной идиоткой.
        - Может, Джейн передумала.
        Энн покачала головой:
        - На нее не похоже.
        - Ну что ж, - сказала Софи, распрямляя плечи. - Надо быстрее все кончать. Скоро рассвет, а я думаю, такое всегда совершается на рассвете. - Она двинулась в сторону окутанного туманом экипажа.
        Женщина в черном медленно повернулась и посмотрела на Софи, когда та приблизилась. Шарлотта Физерстоун, в красивом черном костюме для верховой езды, вышла. Хотя куртизанка была в вуали, Софи увидела, что ее волосы аккуратно уложены, а в ушах блестят прекрасные жемчужные серьги. Взглянув на безукоризненно одетую даму, Софи почувствовала себя неловкой и неуклюжей деревенщиной. Ясно, что у великолепной Физерстоун отличное чувство стиля. Даже для дуэли она выбрала такой костюм, в котором выглядела полным совершенством.
        Энн пошла вперед, чтобы успокоить лошадь.
        - Знаете, мадам, - сказала Шарлотта, приподнимая вуаль и холодно глядя на Софи, - вообще-то я не думаю, что кто-то из мужчин достоин подобной чести с нашей стороны: столь ранний подъем - это такое неудобство для дам.
        - Тогда почему вы себя так обеспокоили? - парировала Софи, почувствовав в ее словах вызов, и тоже подняла вуаль.
        - Да я не знаю, - пожала плечами Шарлотта. - Но не ради графа Рейвенвуда, хотя он и был со мной очень мил. Может, потому, что ваш вызов - новые впечатления в моей жизни.
        - Могу себе представить: после осуществления вашей авантюрной карьеры сюрпризы в вашей жизни случаются весьма редко.
        Шарлотта устремила взгляд прямо на Софи. Ее голос утратил насмешливые нотки и стал серьезным.
        - Смею вас уверить, что случай, когда графиня сочла меня достойным противником в борьбе за честь, действительно редкий. Вы должны, конечно, понять, что ни одна из женщин вашего круга еще не снисходила даже до того, чтобы обмолвиться со мной словом, не говоря уже о том, чтобы выказать мне подобное уважение.
        Софи вскинула голову, изучающе глядя на свою соперницу:
        - Вы можете не сомневаться, что я испытываю к вам глубочайшее уважение, мисс Физерстоун. Я читала ваши мемуары и, думаю, в состоянии оценить, чего вам стоило подняться до сегодняшнего положения.
        - Неужели можете? - спросила Шарлотта. - Вы обладаете хорошим воображением.
        Софи вспыхнула, моментально смутившись при мысли, какой наивной она должна казаться столь искушенной женщине.
        - Извините, - сказала она тихо. - Я не уверена, что способна понять все сложности и испытания вашей жизни, но это не значит, будто я не могу уважать то, что вы шли своим путем и действовали в соответствии с вашими собственными принципами.
        - Понятно. И именно благодаря вашему уважению ко мне сегодняшним утром вы собираетесь пробить пулей мое сердце.
        Софи сжала губы:
        - Я могу понять, почему вы решили написать мемуары. Могу даже понять, что вы предлагаете бывшим любовникам выкупить свое имя в публикации. Но когда вы избрали моего мужа следующей жертвой, вы зашли слишком далеко. Я не позволю, чтобы его любовные письма попали в печать и сделали его посмешищем.
        - Тогда гораздо проще было бы заплатить, мадам, чем устраивать такую суматоху.
        - Нет. Я не могу так поступить. Я не признаю шантаж. Это нечестный путь. Я не унижусь до того, чтобы потворствовать шантажистам. Мы сегодня разберемся и покончим с нашим делом.
        - Вы уверены в этом? А почему вы считаете, что, если мне так повезет выжить, то я не напечатаю письма вашего мужа, как и хотела?
        - Вы же приняли мой вызов: раз вы пришли, значит, согласились уладить вопрос о публикации с помощью пистолетов.
        - Вы надеетесь, дорогая леди, что я выполню наше соглашение? Вы считаете также, что проблема решится, несмотря на исход встречи?
        - Но вы, мадам, не явились бы сюда, если бы не собирались честно покончить с делом.
        Шарлотта кивнула:
        - Да, вы правы. Именно так и трактуется глупый мужской кодекс чести. Не так ли? И мы с вами все решим здесь с помощью пистолетов.
        - Да. И будем считать вопрос закрытым.
        Шарлотта с удивлением покачала головой:
        - Бедняжка Рейвенвуд. Интересно, хорошо ли он понимает, какую жену себе выбрал? После Элизабет вы должны повергнуть его в полный шок.
        - Мы здесь не для того, чтобы обсуждать моего мужа и его первую жену, - процедила Софи сквозь зубы.
        Утренний воздух был холодным, но она вдруг почувствовала, что вся горит. Нервы натянулись до предела. Она хотела закончить все поскорее.
        - Нет, конечно. Мы здесь потому, что так велит ваше чувство чести. Оно требует удовлетворения. И вы думаете, что я разделяю вашу концепцию чести. Интересное вообще-то предложение, Забавное. А вы хорошо сознаете, что такое понимание чести - чисто мужское?
        - Но нет другого понимания чести, которое внушало бы такое же уважение. Еще нет, - заметила Софи. Глаза Шарлотты засветились.
        - Да, понятно. И если не остается ничего другого, то таким образом вы рассчитываете заслужить уважение Рейвенвуда. Да, мадам?
        - Мне кажется, мы уже достаточно обсудили эту тему, - ответствовала Софи.
        - Уважение хорошее дело, мадам, - задумчиво продолжала Шарлотта. - Но я посоветовала бы не тратить слишком много времени, заставляя Рейвенвуда влюбиться в вас. После опыта с Элизабет он никогда, не рискнет полюбить. И во всяком случае я должна признаться - ни один мужчина не стоит того, чтобы подниматься в такой ранний час, и нет такого мужчины, чья любовь достойна того смертельного риска со стороны женщины.
        - Мы явились сюда не для того, чтобы обсуждать мужскую честь и любовь.
        - Да, я, конечно, понимаю. Мы здесь только из-за вашей чести и вашей любви, - слегка улыбнувшись, сказала Шарлотта. - А это, я могу согласиться, не пустяки. Ваши чувства, разумеется, достойны того, чтобы пролить кровь.
        - Так, может, мы начнем? - требовательно предложила Софи. Страх сковал ее, когда она повернулась к Энн, прохаживающейся неподалеку с ящиком в руках, в котором лежали дуэльные пистолеты. - Мы готовы, незачем тянуть время.
        Энн перевела взгляд с Софи на Шарлотту:
        - Я навела необходимые справки и знаю теперь, как надо улаживать споры такого рода. Кое-что мы обязаны сделать до того, как я заряжу пистолеты. Во-первых, я обязана сказать, что у вас есть возможность выбора. И я прошу выслушать меня.
        Софи нахмурилась:
        - Это еще что?
        - Вы, леди Рейвенвуд, вызвали противника на дуэль. Если, однако, мисс Физерстоун извинится за те действия, которые предшествовали вызову, то вопрос можно считать решенным и нет нужды стреляться.
        Софи заморгала:
        - Как, все можно решить простым извинением?
        - Я должна подчеркнуть, что извинение считается достойным исходом для вас обеих.
        Энн взглянула на Шарлотту Физерстоун.
        - Как мило, - пробормотала Шарлотта. - Подумать только, мы обе можем уйти отсюда, даже капелькой крови не запачкав одежду. Но я не очень уверена, что готова извиниться.
        - Это ваше право, - напряженно сказала Софи.
        - Ну что же, в общем-то рановато для такого насильственного спорта. И я считаю, что всегда по возможности надо выбирать разумное решение. - Шарлотта слегка улыбнулась. - Вы совершенно уверены, что ваша честь будет удовлетворена, если я просто извинюсь?
        - Да, если вы пообещаете, что любовные письма моего мужа не будут опубликованы.
        Но прежде чем Шарлотта успела ответить, в тумане раздался топот копыт.
        - Это, должно быть, Джейн, - воскликнула Энн с явным облегчением. - Я знала, что она приедет. Надо подождать ее. Она - наш второй секундант.
        Софи оглянулась как раз в тот миг, когда большой мерин возник из тумана. Животное галопом неслось к ним и казалось призраком, который копытами вспенил туман.
«Конь-призрак, - подумала Софи, - принес на спине дьявола».
        - Джулиан, - прошептала она.
        - Вообще-то я ничуть не удивлена, - заметила Шарлотта. - Наша маленькая драма с каждой минутой становится все забавнее.
        - А почему он взял мерина Джейн? - сердито спросила Энн.
        Мерин резко вздыбился перед тремя женщинами. Джулиан бросил сверкающий взгляд на Софи, потом на Шарлотту и Энн. Он увидел в руках последней ящик с пистолетами:
        - Какого черта! Что здесь происходит?
        Софи еле подавила в себе желание немедленно исчезнуть, провалиться или раствориться в тумане.
        - Вы вмешались в частное дело, милорд.
        Джулиан смотрел на нее как на помешанную. Он соскочил с коня, кинул поводья Энн, которая машинально поймала их свободной рукой.
        - Частное дело, мадам? Вы осмеливаетесь называть это так? - Лицо Джулиана походило на маску ярости. - Вы моя жена! И я хочу знать, что здесь происходит.
        - А разве не ясно, Рейвенвуд? - Было понятно, что из троих присутствующих дам только Шарлотта не чувствовала себя особенно смущенной. Ее прекрасные глаза цинично разглядывали всех, забавляясь ситуацией. - Ваша жена вызвала меня на поле битвы за честь. - Она сделала жест рукой в сторону ящика с пистолетами. - Видите, мы как раз собирались уладить этот вопрос традиционно мужским способом.
        - Я не могу поверить. - Джулиан уставился на Софи. - Ты бросила вызов Шарлотте? Ты собираешься драться с ней на дуэли?
        Софи не хотелось говорить, она просто наклонила голову.
        - За что, Бога ради?
        Шарлотта мрачно улыбнулась:
        - Рейвенвуд, ты вполне сам можешь догадаться, каков ответ на твой вопрос.
        Джулиан шагнул в ее сторону:
        - Проклятие! Ты ей послала одну из своих дьявольских записок!
        - А я не смотрю на них как на шантаж, - спокойно объяснила Шарлотта. - Я считаю, что это мой бизнес. Твоя жена, однако, решила взглянуть на дело с другой стороны. Она убеждена, что платить мне бесчестно. Тем не менее, понимаешь ли, она не может допустить, чтобы твое имя появилось в моих мемуарах. Поэтому она выбрала единственно возможное решение, которое оставалось благородной леди: вызвала меня драться на пистолетах на восходе солнца.
        - На пистолетах на восходе солнца… - повторил Джулиан, как будто не мог поверить в то, - что видел своими глазами. Он сделал еще один шаг к Шарлотте. - Убирайся отсюда! Немедленно! Возвращайся в город и молчи! Если я услышу хоть слово о случившемся, я прослежу, чтобы твой маленький коттедж в Бате, о котором ты так мечтаешь, никогда не достроили! Я добьюсь, чтобы у тебя отняли аренду на дом здесь, в городе. И я так надавлю на твоих кредиторов, что они выживут тебя отсюда. Ты поняла меня, Шарлотта?
        - Джулиан, ты заходишь слишком далеко, - сердито произнесла Софи.
        Шарлотта как-то подобралась, холодная насмешка почти исчезла с лица. Она не казалась испуганной. Просто отступила.
        - Я поняла тебя, Рейвенвуд. Ты очень ясно выразил свои мысли.
        - Одно слово о случившемся, и я найду способ разрушить все, ради чего ты столько трудилась, Шарлотта. Я клянусь. И ты прекрасно знаешь, что я сдержу слово.
        - Нет нужды угрожать, Рейвенвуд. Я не собираюсь болтать лишнее. - Она повернулась к Софи. - Это наше личное дело - мое и твоей жены. И оно никого больше не касается.
        - Я совершенно согласна, - твердо подтвердила Софи.
        - Я хочу, мадам, чтобы вы знали, - тихо произнесла Шарлотта, - что касается меня, то я считаю дело законченным, хотя ваши пистолеты и не были использованы. И вы можете не бояться, что письма появятся в моих мемуарах.
        Софи облегченно вздохнула:
        - Спасибо.
        Шарлотта слегка улыбнулась и чуть поклонилась Софи:
        - Нет, мадам, я думаю, мне следует благодарить вас. Я сегодня развлеклась, как никогда. Мой мир полон мужчин вашего круга, так много говорящих о чести. Но их понимание чести очень ограничено. Те же самые мужчины и пальцем не пошевельнут, чтобы вести себя достойно с женщиной или с тем, кто слабее их самих. Так что было большим удовольствием встретить наконец человека, понимающего истинный смысл слова
«честь». И в общем-то не очень удивительно, что им оказалась женщина. Прощайте.
        - До свидания, - сказала Софи, отвечая ей таким же легким и грациозным наклоном головы.
        Шарлотта вскочила в экипаж и тронула лошадей. Маленькая желтая коляска растворилась в тумане.
        Джулиан наблюдал за отъездом Шарлотты, потом повернулся и мрачно уставился на Энн. Он взял пистолеты из ее рук.
        - А ты кто такой, парень?
        Энн откашлялась и надвинула шляпу поглубже на глаза. Тыльной стороной руки утерла нос и шмыгнула.
        - Леди понадобились лошади и экипаж, чтобы рано утром ехать сюда. Ну я и занял у отца его клячу, решив, что немножко заработаю на карманные расходы. Вы понимаете, о чем я.
        - Я дам тебе достаточно на карманные расходы, если поклянешься, что будешь держать язык за зубами. Но если я хоть что-то услышу, то позабочусь, чтобы твой отец остался и без лошадей, и без экипажа, и вообще без всего, что у него есть. Более того, он узнает, что потерял все из-за тебя. Ты понял меня, парень?
        - Да, милорд. Совершенно ясно, милорд.
        - Прекрасно. Ты повезешь мою жену домой, а я поеду следом. У меня дома ждет женщина - отвезешь ее, куда она скажет. А потом навечно исчезнешь из моего поля зрения.
        - Да, сэр.
        - Но, Джулиан, - начала Софи, - нет необходимости угрожать всем вокруг.
        Джулиан посмотрел на нее ледяным взглядом:
        - А от вас я вообще не хочу слышать ни слова, мадам. Я не уверен, что буду в состоянии говорить с вами спокойно. - Он подошел к экипажу, отворил дверь. - Быстро в экипаж, - сказал он.
        Она молча залезла, ее шляпка с вуалью съехала на ухо. Джулиан наклонился и раздраженно поправил шляпку, а потом швырнул коробку с пистолетами ей на колени и захлопнул дверцу.

«Без сомнения, это самая длинная дорога в моей жизни», - думала Софи, сидя в качающемся экипаже. Джулиан клокотал от ярости. Она могла лишь надеяться, что Энн и Джейн не испытают на себе последствия его гнева.
        Прислуга еще только просыпалась, когда Энн остановила карету перед входом. Джейн, все еще в черной вуали, в нервном напряжении ожидала в библиотеке развязки событий, когда Джулиан вошел, ведя за руку Софи. Джейн быстро взглянула на свою подругу.
        - С тобой ничего не случилось? - шепнула она.
        - Как видишь. Но было бы куда лучше, если б ты не вмешалась.
        - Извини, Софи. Но я не могла позволить…
        - Хватит, - прервал их Джулиан. Вошел Гаппи, торопливо оправляя свой камзол. Он ошарашенно уставился на бриджи Софи.
        - Все ли в порядке, милорд?
        - Мои утренние планы неожиданно расстроились, Гаппи, но не беспокойся, я полностью владею ситуацией.
        - Конечно, милорд, - ответил Гаппи с величайшим чувством достоинства. Выразить свое мнение по поводу странной сцены на рассвете значило бы потерять работу, и Гаппи об этом знал.
        Было ясно, что хозяин чем-то весьма разъярен. Но лорд Рейвенвуд владеет ситуацией. Быстро взглянув на Софи, Гаппи благоразумно удалился из комнаты на кухню.
        Джулиан повернулся к Джейн:
        - Мадам, я не знаю, кто вы. Но, судя по вуали, вы не хотите открыть свое имя. Знайте, я ваш вечный должник. Вы оказались единственной, проявившей во всем этом деле благоразумие.
        - Да, это правда: я обладаю здравым смыслом, - печально согласилась Джейн. - Но, боюсь, многим друзьям я кажусь ужасно скучной.
        - Если у ваших друзей есть капля разума, они должны ценить в вас это качество. До свидания, мадам. Внизу мальчик с закрытым экипажем, он отвезет вас домой. Хотите, чтобы вас сопроводили? Я могу послать кого-нибудь из слуг.
        - Нет, кареты и мальчика вполне достаточно, - смущенно поглядев на Софи, сказала Джейн. - Спасибо, милорд. Я полагаю, все благополучно разрешилось.
        - Да, да, не сомневайтесь. И надеюсь, я могу положиться на ваше молчание.
        - О да, на меня можно положиться, милорд.
        Джулиан проводил ее к карете, вернулся и медленно, тихо закрыл за собой дверь. Он посмотрел на Софи долгим пристальным взглядом.
        Софи не дышала, ожидая взрыва.
        - Идите наверх и переоденьтесь, мадам. Вы сегодня достаточно поиграли в мужские игры. Мы обсудим все в библиотеке в десять часов.
        - А обсуждать нечего, милорд, - выпалила она. - Вы уже все знаете.
        Зеленые глаза Джулиана сверкали от гнева, но было в них и что-то иное. Очевидно, решила Софи, это чувство облегчения.
        - Вы не правы, мадам. Нам есть что обсудить. И если вы не спуститесь ровно в десять, я сам приду за вами.
        Глава 11
        - Может быть, - сказал Джулиан с холодным спокойствием, которое в данных обстоятельствах весьма впечатляло, - вы будете так добры объяснить все с самого начала?
        Слова повисли в угрожающей тишине, царившей в библиотеке с того момента, как Софи осторожно вошла в дверь несколькими минутами ранее. Джулиан некоторое время сидел, не двигаясь, за массивным письменным столом, взирая на нее привычным изучающим взглядом, прежде чем придумал, с чего начать этот, без сомнения, самый неприятный разговор.
        Софи глубоко вздохнула и подняла голову:
        - Вы знаете суть, милорд. Уже знаете.
        - Насколько я понимаю, вы, очевидно, получили одну из шантажирующих записок Физерстоун. Я буду вам очень благодарен, если вы соблаговолите объяснить, почему немедленно не обратились ко мне.
        - Но она же адресовала угрозы мне, а не вам. Поэтому я и решила, что ответить - мое дело чести.
        Джулиан прищурился:
        - Чести, мадам?
        - Но ведь если ситуацию перевернуть, милорд, вы поступили бы на моем месте так же, как я. Вы не можете этого отрицать.
        - Если поставить все с ног на голову? Что за черт? О чем вы?
        - Вы меня понимаете, милорд, я уверена. - Она уже разрывалась между слезами и яростью. - Ну если бы какой-то мужчина стал вам угрожать, что опубликует некоторые подробности о… о моем дурном поведении в прошлом, вы наверняка вызвали бы его на дуэль? Вы же знаете, что поступили бы так же, как я. И не можете этого отрицать.
        - Но это же смешно! Дуэль между двумя мужчинами - совсем другое дело. Неужели ты можешь проводить сравнение между твоим предосудительным утренним поведением и тем, что я должен был бы сделать в таких же обстоятельствах?!
        - Разве мне отказано защищать свою честь только потому, что я женщина?
        - Да, черт побери! То есть нет! Не пытайся меня запутать… Боже мой! Понятие чести не требует от тебя того, что потребовала бы от меня. Ты сама прекрасно понимаешь.
        - Мне кажется, было бы весьма справедливо, если бы я имела право жить в соответствии с тем же кодексом чести, что и вы, милорд.
        - Справедливо? Справедливость не имеет никакого отношения к письмам и мемуарам куртизанки.
        - Значит, для леди вообще нет никакого достойного выхода из подобной ситуации, милорд? - упрямо продолжала Софи. - Нет способа постоять за себя? Я не могу сама разрешить вопрос чести?
        - Софи, послушай меня. Я твой муж, и я обязан тебя защищать. И я говорил тебе и еще раз повторяю: лучше, если бы этого никогда не потребовалось. Однако нельзя поставить все с ног на голову. Это немыслимо.
        - Лучше постарайтесь понять, милорд, потому что такое уже случилось. Не вам написали, а мне. И я никак не могу понять, почему вы обвиняете меня в сложившейся ситуации, милорд?
        Он долго смотрел на жену в явном смущении, прежде чем пришел в себя.
        - Почему я обвиняю тебя, Софи? Но сегодняшний поступок переходит все границы. Это непристойно! Невероятно глупо и опасно! Как же мне не обвинять тебя, Софи? Пистолеты не игрушка. А мои пистолеты - это лучшее оружие Мэнтона.
        - Мне это известно, милорд. Более того, я прекрасно знаю, как с ними обращаться. Я же говорила вам, что дедушка научил меня пользоваться пистолетами.
        - Так тебя же могли убить, маленькая идиотка! - Джулиан вскочил на ноги, обошел стол и встал перед Софи. Опершись о стол, он скрестил обутые в сапоги ноги. Чувствовалось, что он на грани бешенства. - Ты подумала об этом, Софи? О риске, на который шла? Ты подумала, что вот сейчас ты могла уже быть мертвой? Или могла стать убийцей?! Дуэль вне закона. Ты же знаешь. Или это для тебя игра?
        - Уверяю вас, это была не игра, милорд! Я чувствовала… - взорвалась Софи, судорожно проглотив комок в горле при воспоминании об испытанном страхе, который вдруг вновь охватил ее. Она избегала пристального взгляда Джулиана. - Я очень боялась, если уж честно!
        Джулиан тихо выругался.
        - Ты испугалась, - едва не задыхаясь, проговорил он. - А как насчет скандала, который мог бы разразиться? Софи, ты подумала о последствиях?
        Софи все еще не решалась поднять глаза.
        - Но мы все предусмотрели, чтобы избежать скандала.
        - А как вы собирались объяснить пулевые ранения одной из вас или брошенное тело убитой проститутки на Лейтон-Филд?
        - Джулиан, пожалуйста. Ты уже высказался.
        - Достаточно? - Голос его был тихим и грозным. - Софи, уверяю тебя, я только начал.
        - Довольно. Я не думаю, что обязана выслушивать сегодня еще что-то на эту тему. - Софи вскочила, быстро моргая и пытаясь сдержать тяжелые капли слез, набегающих на ресницы. - Ясно, ты ничего не понял. Харри совершенно права, говоря, что мужчины не способны понять вещи, важные для любой женщины.
        - И что же я не способен понять? То, что ты ведешь себя ужасно, - совершенно очевидно. А я тебя предупреждал, что ты не должна давать поводов для сплетен.
        - Не будет никаких сплетен.
        - Это ты так думаешь. Сегодня я приложил все усилия, чтобы пригрозить Физерстоун, но у меня нет никакой уверенности, что она будет держать язык за зубами.
        - Будет. Она сказала, что будет.
        - Черт побери, Софи! Неужели ты так наивна, что веришь на слово профессиональной куртизанке!
        - Насколько я поняла, она женщина чести. Она дала слово, что не упомянет твоего имени в мемуарах и ни с кем не будет говорить о сегодняшнем утреннем происшествии. Для меня этого вполне достаточно.
        - Тогда ты просто дура. Пусть даже Физерстоун станет молчать, а как насчет того молодого человека, который привез тебя на Лейтон-Филд? А женщина в черной вуали! Как ты уследишь за ними?
        - Они не будут говорить о вызове, - твердо заявила Софи.
        - Это ты надеешься, что не будут.
        - Они мои секунданты и сдержат слово.
        - Черт побери! Ты хочешь сказать, что они твои друзья?
        - Да, милорд.
        - И тот рыжий парень? Где же ты могла встретить молодого человека из другого сословия и успеть познакомиться с ним так хорошо, чтобы… - Джулиан вдруг запнулся, а потом выругался:
        - Кажется, я наконец понял, в чем дело. В экипаже тебя вез вовсе не молодой человек. Не так ли? А молодая женщина в мужском платье. Боже мой! Нынешнее поколение женщин сошло с ума!
        - Если женщины и безрассудны, то исключительно по вине мужчин. Как бы то ни было, я не собираюсь обсуждать роль моих друзей в этом деле.
        - Нет уж, я думаю, тебе придется. Это они помогли тебе устроить встречу на Лейтон-Филд? Слава Богу, что у одной все-таки хватило здравого смысла приехать ко мне утром, хотя было бы куда умнее сообщить заранее. Я ведь едва успел появиться на Лейтрн-Филд вовремя. А как их зовут, Софи?
        Ногти Софи впились в ладони.
        - Вы должны понять, милорд, что я не могу этого сказать.
        - А, так диктует кодекс чести. Не правда ли, моя дорогая? - мрачно усмехнулся Джулиан.
        - Не смейся надо мной, Джулиан. Я этого терпеть не могу. Самое лучшее, что ты можешь для меня сейчас сделать, - воздержаться от шуток. Как ты заметил, этим утром я была на волоске от смерти ради тебя. Так что не смейся.
        - А ты думаешь, я смеюсь? - Джулиан подошел к окну, облокотился на раму и стал смотреть в сад. - Уверяю тебя, в этом запутанном деле я как раз не вижу ничего смешного. Несколько часов я мучился в раздумьях, что с тобой делать, Софи.
        - Но подобные размышления могут дурно повлиять на вашу печень, милорд.
        - Ну что ж, очевидно, мое пищеварение придет в расстройство. И существует только одна причина, почему ты еще не на пути в Рейвенвуд или в Эслинггон-Парк, - это то, что твое внезапное исчезновение вызовет еще больше пересудов. Ты будешь вести себя так, будто ничего не случилось. Это наша единственная надежда. Вот почему я разрешаю тебе остаться в Лондоне. Однако ты больше не выйдешь из дома без меня или без тетушки. Что касается секундантов - и не мечтай увидеться с ними снова. Тебе нельзя доверять даже выбор друзей.
        Последнее заявление переполнило чашу ее терпения. Это уж слишком! Ночные страсти, ужас перед предстоящей дуэлью, встреча на заре с Шарлоттой Физерстоун, надменное негодование Джулиана - все это уже свыше ее сил! И впервые за свою взрослую жизнь она потеряла власть над собой.
        - Проклятие! Нет, Рейвенвуд! Ты зашел слишком далеко. Ты не будешь мне диктовать, с кем мне видеться, а с кем нет!
        Он посмотрел на нее через плечо холодным и отчужденным взглядом.
        - Вы думаете нет, мадам?
        - Я не позволю тебе так поступить со мной! - Софи кипела от гнева и разочарования. - Я вышла за тебя замуж не для того, чтобы оказаться в тюрьме!
        - Неужели? - грубо спросил Джулиан. - А зачем же ты вышла за меня замуж?
        - Я вышла за тебя замуж, потому что люблю тебя! - закричала Софи. - Я, дура, любила тебя с восемнадцати лет!
        - Софи, что ты такое говоришь? Неистовая ярость захватила ее. Она больше не контролировала свои мысли и слова.
        - Более того, ты не можешь меня наказать за то, что случилось утром. В первую очередь ты сам виноват в случившемся!
        - Я виноват?! - рявкнул он, потеряв всякое терпение.
        - Если бы ты не писал любовных писем Шарлотте Физерстоун, сегодня ничего бы не произошло.
        - Какие любовные письма?! - закричал Джулиан.
        - Те самые, которые ты ей писал, когда был с ней связан. Те самые, которые она собиралась напечатать в мемуарах. Я не вынесла бы этого, Джулиан. Неужели ты не понимаешь? Я сойду с ума, если весь мир станет читать твои нежные письма к любовнице, ведь я от тебя ни разу не получила ни строчки, кроме списка покупок. Смейся сколько угодно, но у меня тоже есть гордость.
        Джулиан озадаченно посмотрел на Софи:
        - Физерстоун угрожала письмами? Тем, что опубликует мои старые любовные письма?
        - Да, именно так! Ты посылал письма любовнице, но не потрудился прислать своей собственной жене хотя бы крошечный символ любви. Но в конце концов, я могу это понять - ты ведь меня совсем не любишь.
        - Ради Бога, Софи! Я же был очень молодым, когда встретился с Шарлоттой Физерстоун. Да, я мог написать ей одну или две записки. И, если честно, я почти ничего не помню про них. Во всяком случае, тебе следует знать, что юноши иногда излагают на бумаге свои фантазии, описывать которые не стоило бы вовсе. Эти фантазии бессмысленны, уверяю тебя.
        - О, конечно, я вам верю, милорд.
        - Софи, в нормальных обстоятельствах я никогда не говорил бы с тобой о такой женщине, как Физерстоун. Но в этой странной ситуации, в которой мы сегодня оказались, позволь мне объяснить кое-что. В отношениях между мужчиной и женщинами, подобными Физерстоун, о чувствах говорить не приходится. Это деловая связь для женщины и удобство для мужчины, не более.
        - Но такая связь очень похожа на брачную, милорд. Разве что настоящая жена не имеет права на такую роскошь, как возможность самой решать свои дела.
        - Софи, но существует же значительная разница между твоим положением и положением Физерстоун. - Джулиан огромным усилием воли заставил себя сдержаться.
        - Разве, милорд? Я могу, конечно, допустить, что, если вы не промотаете состояние, мне не придется беспокоиться о своей пенсии, как Шарлотте. Но с другой стороны, я не уверена, что у меня все сложится так же хорошо, как у Шарлотты.
        - Ты совсем потеряла здравый смысл, Софи. Ты просто не в себе.
        - А вы совершенно невыносимы, милорд. - Ее гнев разгорался. Софи вдруг почувствовала, как она устала. - Нет смысла иметь дело с таким надменным человеком, как вы. Я вообще не понимаю, зачем продолжаю эти попытки.
        - Надменным? Но поверь, Софи, твой гнев не идет ни в какое сравнение с тем, что я чувствовал, когда утром выглянул в окно и увидел, как ты садишься в закрытый экипаж. - В его словах прозвучали страдальческие нотки, насторожившие Софи.
        - Я не знала, что вы видели, как я уезжала из дома.
        - А ты не догадываешься, о чем я подумал? - Взгляд зеленых глаз Джулиана потяжелел.
        - Могу себе представить, милорд, как вам было интересно.
        - Проклятие, Софи! Я же решил, что ты уезжаешь со своим любовником!
        Она изумленно смотрела на него:
        - С любовником? С каким любовником?
        - Можешь не сомневаться, этот вопрос я задавал себе тысячу раз, пока гнался за тобой. Я не мог себе представить, какой негодяй из всех негодяев в Лондоне осмелился увезти тебя.
        - О, ради Бога, Джулиан! Это совершеннейшая глупость, то, что ты подумал.
        - Разве?
        - Да зачем мне другой мужчина? Я не могу справиться с тем единственным, который у меня есть. - Она развернулась и пошла к двери.
        - Софи! Остановись! Куда ты? Я еще не закончил.
        - С меня довольно, милорд! Хватит сражаться со всеми вашими попытками помешать мне делать то, что я считаю нужным. Хватит пытаться заставить вас влюбиться в меня, чтобы основой нашего брака были уважение и любовь друг к другу.
        - Прекрати, Софи!
        - Не беспокойтесь, милорд. Я получила хороший урок. С этой минуты у вас будет такая жена, какую вы хотите. Я постараюсь уйти с вашего пути и займусь делами поважнее, делами, которыми мне и следовало заняться с самого начала.
        - Неужели?! - прорычал Джулиан. - А что же с той великой любовью, о которой ты только что говорила мне?
        - Не беспокойтесь. О ней вы больше никогда не услышите. Говорить вам о любви - только смущать вас и унижать себя. Я уже достаточно унижена вами, и этого хватит до конца моей жизни.
        Лицо Джулиана стало мягче.
        - Софи, дорогая моя. Иди ко мне, сядь рядом. Я так много хочу тебе сказать.
        - Я не желаю больше ничего слушать, хватит лекций. Знаете ли, милорд, мужской кодекс чести, мне кажется очень глупым. Стоять в двадцати шагах от противника на заре, в холоде, с пистолетом в руке - это не способ решения споров.
        - Уверяю вас, я полностью согласен с этим, мадам.
        - Не думаю. Вы прошли, бы через дуэль, не задавая себе лишних вопросов. А мы с Шарлоттой довольно долго говорили на эту тему.
        - Вы стояли там и беседовали? - удивленно спросил Джулиан.
        - Конечно. Женщина, милорд, гораздо более расположена к умным беседам, чем мужчина. Во-первых, нам сообщили, что извинения могли бы достойно разрешить возникшую проблему, и необходимость стреляться отпала бы. Именно в этот момент вы возникли из тумана и помешали тому, что было вовсе не вашим делом.
        Джулиан застонал:
        - Не верю! Физерстоун собиралась извиниться перед тобой?
        - Да. Она бы извинилась. Она женщина чести и поняла, что должна извиниться. Я еще кое-что скажу вам, милорд: она права, считая, что ни один мужчина не стоит того, чтобы ради него вставать в столь ранний час и подвергать себя риску получить пулю.
        Софи вышла из библиотеки, тихо закрыв за собой дверь. На этот раз, подумала она, уход оказался достойным. Вот и все, что она извлекла полезного из всей этой печальной истории. Слезы жгли ей глаза, она кинулась к себе наверх, чтобы всласть поплакать.
        Чуть позднее она подняла голову от сцепленных рук, взяла кувшин с водой, ополоснула лицо и села за письменный стол. Приготовив перо, она положила перед собой чистый лист бумаги и написала еще одно письмо Шарлотте Физерстоун.

«Дорогая мисс Ш. Ф!
        В этом конверте вы найдете двести фунтов. Я посылаю их не потому, что вы пообещали не печатать известные письма, а потому, что я действительно считаю, что ваши поклонники обязаны вам отплатить таким же вниманием, как собственным женам. В конце концов, они получили удовольствие от общения с вами, как и со своими законными женами. Таким образом, они обязаны обеспечить вам пенсию. Я посылаю деньги - это та часть пенсии, которую вам должен наш общий друг. Успехов с коттеджем в Бате.
        Ваша С.»
        Софи перечитала записку и запечатала. Она попросит Энн доставить послание по адресу. Энн знает, как это сделать.
        Вот теперь полное фиаско, подумала Софи, опершись о спинку кресла. Она сказала Джулиану правду. Она действительно получила сегодня утром ценный урок. Нет никакого смысла добиваться уважения мужа, следуя мужскому кодексу чести.
        И она теперь знает, как мало у нее шансов завоевать его любовь. В конце концов, нет смысла тратить силы и время на свой брак. Безнадежно пытаться изменить правила, по которым живет Джулиан. Она попала в его окутанную бархатом тюрьму и должна постараться извлечь из этого как можно больше пользы. Теперь она пойдет своим путем и постарается жить собственной жизнью. Они с Джулианом будут встречаться на раутах и балах, иногда в спальне. Она, конечно, выполнит свой долг и родит ему наследника, а он позаботится, чтобы она была обеспечена всем необходимым и имела крышу над головой на всю жизнь.
        Неплохая сделка, подумала Софи. Правда, приняв такое решение, она почувствовала одиночество и пустоту. Совсем не о таких семейных отношениях она мечтала. Но по крайней мере, решила она, надо прямо смотреть в лицо суровой действительности.
        Софи напомнила себе, что должна сделать кое-что в Лондоне. Она и так потратила много времени впустую, пытаясь завоевать любовь и внимание Джулиана.
        Софи не зря говорила Джулиану, что у нее есть свои планы. Теперь она целиком посвятит себя поискам соблазнителя сестры.
        Полная решимости, Софи направилась к шкафу и осмотрела цыганский костюм, в котором собиралась появиться вечером на балу-маскараде у леди Масгроув. Она стояла и рассматривала яркое платье, шарф и маску, а потом перевела взгляд на шкатулку для украшений. Ей во что бы то ни стало надо найти людей, которым хоть что-то известно о черном кольце.
        И вдруг Софи осенило. Самое лучшее, что можно сделать, - надеть кольцо на бал-маскарад, скрывшись под маской.
        Интересно, узнает ли кто-нибудь кольцо и признается ли в этом? Если ей повезет, она найдет его бывшего владельца.
        До бала оставалось еще несколько часов. Софи вдруг почувствовала, что смертельно устала, и пошла к кровати. Через несколько минут она спала глубоким сном.
        Джулиан стоял в библиотеке, неотрывно глядя на погасший камин. Замечание Софи, что ни один мужчина не достоин того, чтобы ради него вставать так рано и рисковать получить пулю, звенело у него в ушах. Именно так сказал он сам себе по отношению к женщинам, когда в последний раз дрался на дуэли из-за Элизабет.
        Но в это утро Софи поступила так же, как он, подумал Джулиан. Она совершила невероятный для знатной женщины поступок: вызвала известную куртизанку на дуэль и встала на рассвете с намерением рисковать жизнью, отстаивая свою честь.
        И все это произошло, поскольку жена думает, что любит его и не сможет пережить публикации его писем к другой женщине. Ему надо быть благодарным Шарлотте, что она, судя по всему, не упомянула о жемчужных серьгах, в которых явилась на дуэль, - ведь это он подарил их много лет назад. Он сразу узнал серьги. Если бы Софи стало известно об этом факте, она разозлилась бы вдвое сильнее. И то, что Шарлотта не подпустила такую острую шпильку своей молодой сопернице, свидетельствовало о глубоком уважении к женщине, вызвавшей ее на дуэль.
        Софи имела право рассердиться, подумал Джулиан. Да, он обеспечил ее деньгами, но не был щедр на подарки, которые ждет жена от мужа. И уж если куртизанка заслужила жемчуг, то как же получилось, что своей жене - страстной, с любящим сердцем - он до сих пор ничего не подарил?
        Джулиану не приходило в голову купить Софи что-то подобное. В глубине души он все еще был одержим идеей вернуть изумруды! Какой бы безнадежной ни казалась идея возвращения фамильных драгоценностей, он не мог себе даже представить, что новая графиня Рейвенвуд будет носить другие украшения.
        Но разве не мог он купить какую-нибудь милую безделушку, дорогую и способную удовлетворить ее женскую гордость? Он решил сегодня же зайти к ювелиру.
        Джулиан вышел из библиотеки и медленным шагом направился к себе. Облегчение, которое он испытал, узнав, что Софи вовсе не бежала из его дома с другим мужчиной, не могло в полной мере унять ту дрожь, что охватывала его каждый раз, когда он снова и снова сознавал - ее могли убить. Джулиан тихо выругался и запретил себе думать об этом. Иначе он просто сойдет с ума.
        Совершенно ясно, чти прошлой ночью Софи сказала ему правду, трепеща в его руках: она уверена, что любит его. Вполне возможно, она сама еще не понимает своих чувств. Отделить страсть и любовь очень трудно, уж он-то знает. Но это не мешало Джулиану верить в искренность слов Софи о том, что она любит его. И он совсем не против, чтобы подобные романтические идеи развивались дальше. Вдруг он ощутил неодолимое желание услышать от нее, что именно она почувствовала, когда захотела бросить вызов Шарлотте Физерстоун. И, охваченный этим порывом. Джулиан толкнул дверь в спальню Софи. Но вопрос замер у него на губах: он увидел, что его жена, свернувшись калачиком, спит. Джулиан подошел поближе. Софи действительно очень хороша собой и невинна, подумал он. Сейчас ему трудно было представить ее столь разгневанной, какой она только что была.
        Не отрываясь, он смотрел на жену и чувствовал, как теплые волны ее очарования окутывают его. Софи доказала, что она женщина в полном смысле этого слова.
        Краем глаза он заметил груду изящных носовых платков на письменном столе. Нетрудно догадаться, почему маленькие лоскутки тонкой ткани так скомканы.
        Элизабет всегда проливала слезы в его присутствии. Она очень эффектно умела плакать, когда надо. Но Софи ушла плакать в одиночестве. Лицо Джулиана виновато сморщилось. Однако он запретил себе расслабляться, он вправе сегодня негодовать на Софи. Ведь она могла погибнуть. Как бы он жил без нее?
        Должно быть, она сегодня очень устала. Не желая будить жену, он нехотя повернулся, чтобы пойти к себе. И вдруг в открытом шкафу заметил цыганский костюм кричащей расцветки и вспомнил, что Софи собралась на маскарад к леди Масгроув.
        Джулиан интересовался балами-маскарадами еще меньше, чем оперой. Он собирался позволить своей тетке сопровождать Софи сегодня вечером. Но сейчас ему пришло в голову, что гораздо мудрее самому заехать попозже к леди Масгроув. Ему вдруг показалось очень важным продемонстрировать Софи, что он думает о ней гораздо больше, чем о своей бывшей любовнице. И если поторопиться, то можно успеть к ювелиру до того, как Софи проснется.
        - Софи, я так беспокоилась. С тобой все в порядке? Он тебя не бил? Я была уверена, что он тебя не выпустит из дома целый месяц.
        Энн, в красно-белом домино и сверкающей серебристой маске, скрывавшей верхнюю половину лица, склонилась к Софи и прошептала все это прямо в ухо. Огромный каменный зал был заполнен мужчинами и женщинами в маскарадных костюмах. Разноцветные фонарики раскачивались над головой, очень умело расставленные огромные растения в изысканных напольных вазах создавали полный эффект садика. Софи улыбнулась под маской, узнав голос Энн.
        - Нет, он меня не бил, и, как видишь, я не взаперти. Но он ничего не понял, Энн.
        - Не понял даже, почему ты так поступила?
        - Вот как раз это меньше всего.
        Энн с серьезным выражением лица наклонила голову:
        - Я боялась, что он не поймет. Я думаю, Генриетта, безусловно, права, говоря, что мужчины не позволяют женщинам даже претендовать на чувство чести, которым, по их мнению, обладают только они.
        - А где Джейн?
        - Она здесь. - Энн обвела глазами переполненный зал. - Она в синем атласном домино. И ужасно боится, что ты теперь станешь избегать ее из-за сегодняшнего утреннего поступка.
        - Конечно, нет. Я знаю, она хотела все сделать как лучше, с ее точки зрения. И вообще, с самого начала наша затея была обречена на провал.
        Фигура в синем домино возникла рядом с Софи.
        - Спасибо, Софи, - сдержанно проговорила Джейн. - Это правда - я хотела как лучше.
        - Тебе не надо извиняться, Джейн, - ответила Энн, но Джейн не обратила на ее слова внимания.
        - Софи, мне так жаль. Но я просто не могла позволить тебе идти на риск и погибнуть. Извини, что сегодня утром я вмешалась в твои дела.
        - Все позади, Джейн. Забудь. Рейвенвуд, без сомнения, прервал бы дуэль без твоей помощи. Оказывается, он видел меня, когда я уезжала из дома.
        - Он видел тебя? Боже мой, что он подумал, когда ты садилась в экипаж? - спросила пораженная Энн. Софи пожала плечами:
        - Он решил, что я убегаю с другим мужчиной.
        - Теперь ясно, почему он так смотрел на меня, - прошептала Джейн. - Я тогда поняла, что у людей есть основания называть его дьяволом.
        - Боже мой! - тихо сказала Энн. - Должно быть, он решил, что ты ведешь себя как его первая жена. Поговаривают, что он ее убил за неверность.
        - Полнейшая чепуха, - отмахнулась Софи.
        Она никогда не верила этим россказням и не хотела верить. Но вдруг задумалась: а до чего может дойти Джулиан в своем гневе? Он был в ярости в это утро. Энн права, подумала Софи с содроганием. Там, в библиотеке, глядя на нее разъяренными зелеными глазами, он действительно был сущим дьяволом.
        - Если бы меня спросили, я сказала бы, что сегодня, Софи, ты дважды находилась на волосок от смерти, - проговорила Джейн. - Тебе грозила гибель на дуэли. Но еще раньше, когда Рейвенвуд видел тебя садящейся в экипаж, ты также была на грани жизни и смерти.
        - Можешь быть уверена, что я сделала необходимые выводы. Теперь я буду такой женой, какой хотел бы видеть меня мой муж. Я не стану вмешиваться в его жизнь, и, в свою очередь, он перестанет вмешиваться в мою.
        Энн в задумчивости покусывала губку.
        - Я не уверена, что у тебя получится, Софи.
        - А я постараюсь, чтобы получилось! - уверенно произнесла Софи. - И еще об одном я хотела тебя попросить, Энн. Не могла бы ты отвезти еще одно письмо Шарлотте Физерстоун?
        - Пожалуйста, Софи, - смущенно начала Джейн, - оставь это. Ты и так уже слишком много натворила…
        - Конечно, Джейн. В последний раз, клянусь. Ты можешь сделать это для меня?
        Энн кивнула:
        - Конечно. А что ты собираешься писать? Подожди, дай-ка попробую догадаться. Ты собираешься послать ей двести фунтов. Или я ошибаюсь?
        - Совершенно верно. Джулиан должен ей эти деньги.
        - В это невозможно поверить! - пробормотала Джейн.
        - Перестань беспокоиться, Джейн. Я сказала, с этим кончено. У меня есть дела поважнее. Более того, есть вопросы, которыми я давно должна заняться. Сама не знаю, почему я позволила себе отвлечься от их решения из-за своего замужества.
        Глаза Джейн блеснули в прорезях маски в предвкушении чего-то интересного.
        - Поначалу брак всегда отвлекает, так что не терзай себя.
        - Ну что ж, зато она поняла, насколько бесполезно пытаться изменить поведение мужчины, - заключила Энн. - Совершив такую ошибку, как замужество, самое лучшее - как можно меньше обращать на мужа внимание и сосредоточиться на вещах поинтереснее.
        - У тебя большой опыт, - усмехнулась Джейн.
        - Я многому научилась, наблюдая за семейной жизнью Софи. А теперь скажи нам, пожалуйста, что за важные дела, которыми ты должна заняться?
        Софи поколебалась, размышляя, как много она может рассказать подругам о черном кольце на ее пальце. Но прежде чем она решила, высокий мужчина с черным капюшоном на голове и в черной маске подошел к ней и низко поклонился. Невозможно было разглядеть цвет глаз подошедшего в свете фонарей..
        - Я хотел бы удостоиться чести потанцевать с вами, леди цыганка.
        Софи всматривалась в глаза под маской и вдруг ощутила холодок. Хотела отказаться, потом вспомнила о кольце. Она должна начать наконец свое расследование, и никто не может предсказать, кто даст ей ключ к разгадке. И она грациозно присела:
        - Спасибо, благородный сэр, я с удовольствием потанцую с вами.
        Незнакомец в черном плаще с капюшоном и в маске вывел ее в круг. Софи увидела, что он в черных перчатках, и ей не понравилось, как он обнял ее. Он танцевал очень умело, но Софи постоянно ощущала неясную угрозу.
        - А вы предсказываете судьбу, леди цыганка? - низким, глубоким и очень холодным голосом спросил он.
        - Так, иногда.
        - Вот и я иногда.
        Она посмотрела на него:
        - Вы предсказываете судьбу, сэр? А что вы предсказали бы мне?
        Его пальцы в черных перчатках коснулись черного кольца на ее руке.
        - Чрезвычайно интересную судьбу, миледи. Поверьте. Судьбу, какую должна избрать смелая молодая женщина, рискнувшая надеть это кольцо на публике.
        Глава 12
        Софи застыла. Она едва не упала, но партнер подхватил ее. Софи чувствовала, как болезненно сжалось ее сердце.
        - А вам знакомо это кольцо, сэр? - спросила Софи, пытаясь произнести свои слова как можно беспечнее.
        - Да.
        - Как странно. Я и не знала, что оно столь известно.
        - Это очень необычное кольцо, мадам. И всего лишь несколько человек могут его узнать.
        - Понятно.
        - А можно спросить, как оно к вам попало? - Мужчина в капюшоне говорил тихо.
        Софи заблаговременно приготовила историю на такой случай.
        - Мне подарила его подруга незадолго до смерти.
        - Но подруга должна была предупредить вас, что носить кольцо опасно. И посоветовать никогда не надевать его. - После паузы незнакомец закончил:
        - Если вы не авантюристка по натуре.
        Сердце Софи упало, но ей удалось изобразить беззаботную улыбку.
        - Я не могу понять, почему вы так волнуетесь, глядя на кольцо. И почему вы думаете, что оно опасно?
        - Я не вправе рассказывать вам почему. Тот, кто его носит, должен узнать все сам. Я лишь предупреждаю вас - оно не для слабых натур.
        - Вы смеетесь надо мной. Но, честно говоря, я не могу поверить, что кольцо - не обычное ювелирное украшение. В любом случае у меня крепкие нервы.
        - Ну тогда вас ждет много удивительного…
        Софи вздрогнула, сохранив улыбку. В этот момент она была чрезвычайно благодарна своему маскарадному костюму.
        - Я совершенно уверена, сэр, что вы просто шутите со мной. Ведь я в костюме предсказательницы, и я сама должна пугать других.
        - А я испугал вас, мадам?
        - Немного.
        - И вам эта нравится?
        - Честно говоря, не очень.
        - А может быть, вы научитесь получать удовольствие, попробовав кое-что. Встречаются и такие женщины, которые начинают испытывать удовольствие после определенной практики.
        - И в этом моя судьба? - спросила Софи. Ее ладони повлажнели точно так же, как сегодня утром, когда она предстала перед Шарлоттой Физерстоун.
        - Не думаю, что вправе испортить радость ожидания того, что преподнесет вам судьба. Гораздо интереснее, если все пойдет своим чередом, как полагается. Спокойной ночи, леди цыганка, я уверен, мы снова встретимся.
        Человек в черном внезапно отпустил ее, низко наклонился над ее пальчиками с кольцом и растворился в толпе.
        Софи взволнованно размышляла, в состоянии ли она пойти за ним через густую толпу. А может, ей удалось бы догнать его и увидеть на улице без маски? Многие гости уже выходили из зала в красивый сад леди Масгроув подышать свежим воздухом.
        Софи подхватила юбки и кинулась вперед. Она уже пробежала половину зала, когда внезапно ощутила сильную мужскую руку на своей руке. Она испуганно обернулась: рядом с ней стоял другой высокий мужчина, одетый почти так же, как и первый партнер, - в черный плащ с капюшоном. Он был в маске. Единственная разница заключалась в том, что у этого капюшон был откинут назад, и Софи видела черные как ночь волосы. Он слегка поклонился ей.
        - Извините, но мне нужна услуга, мадам цыганка. Не будете ли вы так добры потанцевать со мной и предсказать мою судьбу? Мне не везет в любви в последнее время, и я хотел бы узнать, не повернется ли удача ко мне лицом.
        Софи опустила глаза и сразу узнала эту большую ладонь на своей руке. И хотя Джулиан попытался говорить низким грубым голосом, все равно она узнала бы своего мужа везде и всюду. Знакомое чувство беспокойства, которое она испытывала при нем всегда, только усилилось с тех пор, как она стала жить с ним под одной крышей.
        Софи почувствовала, как внутри что-то сжалось. Неужели Джулиан ее узнал? Если узнал, то он наверняка рассержен на нее из-за того, что она сделала, когда, проснувшись, увидела на подушке браслет. Софи испуганно посмотрела на мужа:
        - А вы хотите, чтобы вам повезло в любви, сэр?
        - Да, - сказал Джулиан, стремительно увлекая ее в танце. - Я думаю, да.
        - А что… что за неудачи преследуют вас? - начала Софи осторожно.
        - У меня некоторые трудности: не знаю, как угодить жене.
        - А ей так трудно угодить?
        - Боюсь, что да. Она весьма требовательная дама. - Голос Джулиана стал еще грубее. - Как раз сегодня она показала, как сильно сердится на меня из-за того, что я не подарил ей что-либо в знак моего внимания.
        Софи прикусила губу и посмотрела на Джулиана:
        - А как давно вы женаты, сэр?
        - Несколько недель.
        - И за все это время вы ничего ей не подарили?
        - Признаюсь, я не подумал об этом. Я, конечно, очень невнимателен. Но сегодня, когда мне указали на мою ошибку, я немедленно кинулся исправлять положение. Я купил своей жене очаровательный браслет и положил ей на подушку в спальне.
        Софи заморгала:
        - А это очень дорогой браслет?
        - Очень. Но, видимо, не настолько дорогой, чтобы удовлетворить мою жену. - Рука Джулиана стиснула запястье Софи. - Так вот, я нашел браслет на своей собственной подушке сегодня вечером, когда одевался на бал. И записку, в которой ясно сказано, что ее не интересуют столь незначительные пустяки.
        Софи посмотрела на него, отчаянно пытаясь понять: сердится Джулиан или ему и вправду интересно, почему она не приняла браслет. Она все еще не могла понять, узнал он ее или нет.
        - Мне кажется, сэр, вы не совсем поняли свою даму.
        - Разве? - И, не сбиваясь с ритма танца, он поправил ее яркий шарф, который уже начал сползать с плеч. - Она не любит украшения?
        - Я уверена, что она их ценит, как и любая другая женщина. Может, ей не понравилось, что вы попытались задобрить ее.
        - Задобрить? - Он задумался над этим словом. - А что вы имеете в виду?
        Софи откашлялась.
        - А вы не ссорились с ней накануне?
        - Да, ссорился. Она совершила один очень глупый поступок, который мог стоить ей жизни. И я ужасно разозлился. И дал ей это понять. Она дулась на меня.
        - А вы не думаете, что она уязвлена тем, что вы не поняли причину ее поступка?
        - Она не вправе ожидать от меня, что я могу простить ей, ведь она подвергала себя невероятной опасности, - ровным голосом отвечал Джулиан. - Даже если она и считает, что этого требует понятие чести, я никогда не разрешу ей так глупо рисковать своей жизнью.
        - И вы подарили ей браслет, вместо того чтобы попытаться понять, чего она добивалась своим поступком. Джулиан сжал губы:
        - Так вы полагаете, именно так она и думает?
        - Да, скорее всего ваша жена почувствовала, что вы намерены умиротворить ее после ссоры тем же способом, каким обычно пытаетесь получить прощение у своих любовниц. - Софи затаила дыхание, все еще не понимая, узнал ее Джулиан или нет.
        - Любопытная мысль. Вполне возможное объяснение.
        - А вообще этот способ срабатывает - я имею в виду с любовницами?
        Джулиан сбился с шага и тотчас поправился:
        - Гм, да. Чаще всего.
        - Должно быть, ваши любовницы не отличаются высокой духовностью.
        - Да, конечно. Это верно, что моя дама ничего общего с женщинами такого типа не имеет. У нее достаточно развито чувство собственного достоинства, а любовницы вообще не обладают таковым.
        - Мне кажется, вы тоже не обделены этим качеством.
        Сильная рука Джулиана осторожно сжала ее пальцы.
        - Вы правы.
        - Я думаю, у вас с вашей дамой много общего. И это поможет вам понять друг друга.
        - Да, мадам цыганка. Теперь вы знаете мою печальную историю. И что, как вам кажется, ждет меня в будущем?
        - Если вы искренне хотите изменить судьбу, я считаю, вам следует убедить свою жену в том, что вы уважаете ее гордость и чувство собственного достоинства, так же, как уважаете эти качества в любом мужчине.
        - А как мне это сделать? - поинтересовался Джулиан, Софи глубоко вздохнула:
        - Во-первых, вы должны ей подарить нечто более ценное, чем браслет.
        Джулиан чуть не раздавил ее пальцы в своей руке.
        - А что она могла бы предпочесть, мадам цыганка? - В его голосе послышалась мрачная угроза. - Пару сережек или ожерелье?
        Софи попыталась высвободиться из его сильных пальцев, но ей не удалось.
        - У меня странное предчувствие, что ваша дама оценила бы розы, которые вы срезали бы только для нее, или любовное письмо с несколькими строчками стихов, выражающих ваши чувства. Это она оценила бы больше, чем любые ювелирные украшения.
        Пальцы Джулиана расслабились.
        - А вы думаете, она романтична в душе? Хотя я уже и сам почти уверен в этом.
        - Видите ли, ей хорошо известно, что мужчине гораздо проще выразить свое отношение, подарив украшение. Это же не стоит никакого труда.
        - Может, она не будет рада моим подаркам до тех пор, пока не уверится, что я уже попался в ловушку ее любви? - холодно предположил Джулиан..
        - А что в этом плохого, сэр?
        - Самое лучшее, если она поймет, что я вообще не способен на подобные чувства, - тихо отозвался Джулиан.
        - Тогда лучше, если она узнает истину, как это ни печально, - проговорила Софи.
        - Вы так думаете?
        - Я думаю, она скоро сама догадается, что не следует пытаться найти то, что недоступно и нереально.
        - И что она сделает, если догадается?
        - Тогда она сделает все, чтобы у вас был такой брак, какой вы хотите. Брак, в котором любовь и взаимопонимание не имеют значения. Она перестанет тратить время и силы, пытаясь заставить вас полюбить ее. Она займется собой, своими делами и будет жить своей собственной жизнью.
        Он снова сдавил пальцы Софи, и его глаза заблестели под маской.
        - Это значит, она будет добиваться других побед?
        - Нет, сэр. Не значит. Ваша дама относится к тем женщинам, которые, отдав кому-то свое сердце, не передают другому, даже если этот дар отвергает ее избранник. Она просто завернет свое сердце в шерстяную тряпку и займется другими делами.
        - Я не говорил, что отверг бы сердце дамы. Совсем наоборот. Я бы хотел, чтобы она знала: я с открытой душой принял бы этот драгоценный дар и заботился бы о ней и о ее любви.
        - Понятно, - сказала Софи. - Вы предоставили бы ей возможность безнадежно барахтаться в сетях любви, смеясь над ее мучениями, а сами не пошли бы на такой риск. Именно так вы собираетесь обращаться с ней?
        - Не искажайте моих слов, мадам цыганка, поскольку дама, о которой мы говорим, моя жена, - весьма резко заявил Джулиан. - Было бы удобно для всех заинтересованных сторон, если бы она любила меня. Я просто хочу убедить ее, что если она будет меня любить, то ее любовь в безопасности.
        - Потому что тогда вы могли бы руководить ею, пользуясь ее любовью?
        - А что, все предсказатели судьбы толкуют слова клиентов как хотят?
        - Если вы чувствуете, что предсказания не стоят ваших денег, можете не беспокоиться, я не собираюсь брать с вас плату.
        - Так вы мне ничего не предсказали. Вы только попытались дать мне очень много советов.
        - В моих советах и заключен ответ. Я поняла, что вы ищете способ изменить свою судьбу.
        - Почему вы просто не скажете мне, буду ли я удачлив?
        - До тех пор, пока вы не захотите изменить свое поведение, жена ваша будет идти своим путем, а вы своим. Возможно, вы будете встречаться с ней довольно часто, чтобы получить наследника, а в остальное время она не будет попадаться вам на глаза.
        - Это звучит так, как будто моя жена намерена дуться на меня всю жизнь, - насмешливо сказал Джулиан. - Довольно пугающая перспектива. - Он поправил шарф Софи, который снова уже готов был соскользнуть, а потом дотронулся до черного металлического кольца на ее руке. - Самое необычное украшение, которое мне доводилось видеть, мадам цыганка. Любопытно, все гадалки носят такие кольца?
        - Нет, это подарок на память. - Она поколебалась минуту, почувствовав внутренний страх. - А вы узнали его, сэр?
        - Нет, но оно ужасно уродливо. Кто вам его подарил?
        - Оно принадлежало моей сестре, - сказала Софи, заставляя себя оставаться спокойной: Джулиан ведь только проявил любопытство к кольцу. - Я его иногда надеваю, чтобы напомнить себе о ее судьбе.
        - А что у нее за судьба? - Джулиан пристально наблюдал за Софи, точно хотел заглянуть под маску.
        - Она была достаточно неразумна: полюбила человека, который ее не любил, - прошептала Софи. - Может быть, как и вы, он просто не был на это способен. Но он не имел ничего против того, чтобы она проявляла к нему нежные чувства. Она отдала ему свое сердце и расплатилась жизнью.
        - Мне кажется, вы извлекли не правильный урок из печальной судьбы сестры. - Голос Джулиана звучал ласково.
        - Ну что ж, я, конечно, не собираюсь лишать себя жизни, - отвечала Софи, - но я также не собираюсь отдавать сей ценный дар мужчине, который не способен его оценить. Простите, сэр, мне нужно встретиться с друзьями, они ждут у окна. Мне надо с ними поговорить. - Софи попыталась ускользнуть от Джулиана.
        - Так как насчет моей судьбы? - требовательно спросил он, удерживая ее за концы шарфа.
        - Ваша судьба в ваших руках, сэр, - сказала Софи и, решительно высвободившись, исчезла в толпе.
        Джулиан остался стоять посередине танцевальной площадки с ярким шелковым шарфом, струящимся в его пальцах. Он рассматривал его некоторое время, а потом скомкал и засунул во внутренний карман сюртука. Он знал, где искать сегодня ночью свою цыганку.
        Все еще слегка улыбаясь, Джулиан вышел, чтобы подозвать экипаж. Тетушка Фанни и Генриетта доставят Софи домой, как они и договаривались. Джулиан решил, что может себе позволить провести часок-другой в одном из своих клубов, а потом вернется домой.
        У него было легко на душе. И причина совершенно ясна. Софи все еще на него сердится, она обижена за неверное истолкование ее поведения с Шарлоттой Физерстоун, но он был доволен, поскольку она говорила правду, когда призналась, что любит его.
        Джулиан уверился в этом еще тогда, когда нашел на подушке браслет. Поэтому он и не пошел к ней в спальню, чтобы надеть браслет ей на руку. Только любящая женщина способна швырнуть столь дорогой подарок обратно мужчине и требовать взамен любовный сонет.
        И хотя он не считал себя мастером любовных сонетов, но почему бы не попытаться собственной рукой написать короткую любовную записку, сопровождающую браслет, когда он в следующий раз надумает преподнести его Софи.
        Сильнее прежнего он захотел узнать о судьбе своих изумрудов. Новая графиня будет изумительно в них выглядеть. Он представлял ее только в этих камнях, и ни в каких иных.
        Образ, возникший у него в голове, на мгновение вызвал чувственное напряжение в теле. Но это будет потом, пообещал себе Джулиан. Потом он обнимет свою цыганку, станет ласкать и целовать, пока она не начнет вскрикивать в ответ и умолять его подарить ей наслаждение, пока снова не признается в любви к нему.
        Джулиан понял, что теперь, услышав ее признание, хотел, чтобы она вновь и вновь повторяла его.
        Он не слишком испугался угрозы Софи завернуть свое сердце в шерстяную тряпку и положить на полку. Он уже во многом понимал ее и становился все увереннее в ее любви, потому что чувствовал: Софи не может больше бороться с нежностью и страстью, проснувшимися в ней.
        Элизабет была жертвой собственных диких страстей, а Софи - собственного сердца. И у нее нет сил и опыта оградить себя от тех, кто способен ее обидеть. Но как объяснить ей, что она не только нуждается в нем как в защитнике, но и должна доверить ему свою любовь?
        При этой мысли он снова вспомнил черное кольцо. Джулиан нахмурился в темноте кареты. Ему не понравилось, что Софи хранит такую память о сестре. Кольцо безобразно, а Софи носит его как напоминание: глупо отдавать свое сердце мужчине, который не отвечает взаимностью.
        Дарегейт с бутылкой портвейна вышел из комнаты, где шла игра, и сел рядом с Джулианом. В его глазах светилось изумление. Едва взглянув на него, Джулиан понял, что друг уже слышал о происшествии на Лейтон-Филд.
        - А вот и ты, Рейвенвуд. - Дарегейт хлопнул его по плечу и устроился в соседнем кресле. - Я беспокоился о тебе, мой друг. Прерывать дуэль - дело опасное. Можно и самому получить пулю. Понимаешь, женщина и пистолет как-то не очень сочетаются.
        Джулиан сверлил его взглядом, но на приятеля это не действовало.
        - Где ты услышал такую чепуху?
        - А, значит, это правда, - удовлетворенно проговорил Дарегейт. - Я поверил, что такое действительно могло произойти. У твоей дамы вполне хватит духа на столь отчаянный поступок. И Физерстоун достаточно эксцентричная особа.
        Джулиан смотрел на него, не мигая.
        - Я спрашиваю тебя, как ты узнал об этом?
        Дарегейт налил себе рюмку портвейна.
        - Самым незатейливым способом. И не волнуйся, уверяю тебя, никто не знает и, думаю, не узнает.
        - Физерстоун? - Джулиан поклялся себе, что выполнит все, что пообещал ей в то утро на Лейтон-Филд.
        - Нет. Успокойся, она молчит. Я узнал из вторых рук, от моего слуги, который виделся с конюхом, запрягавшим лошадей Физерстоун. Он сказал моему лакею, что рано утром должен был приготовить для Физерстоун коляску.
        - А откуда он знает, для чего нужны были лошади?
        - Похоже, слуга флиртует с одной из горничных Физерстоун, и та рассказала ему, что одна леди была оскорблена запиской ее хозяйки. Имена не назывались, так что нет никакой опасности. Очевидно, у всех участников этого события хватило благоразумия. Но, услышав эту историю, я сразу догадался, что лишь Софи могла почувствовать себя оскорбленной. И ни одна другая дама не пошла бы на дуэль.
        Джулиан выругался про себя и сказал:
        - Хоть одно слово кому-то еще - и клянусь, твоя голова слетит с плеч, Дарегейт.
        - Ну ладно, Джулиан, не сердись. - Улыбка Дарегейта была удивительно искренней. - Это просто слухи, которые ходят среди слуг. И они скоро прекратятся. Еще раз повторяю, имена не назывались. И поскольку никто из участников сам не заговорит об этом, твои волнения напрасны. На твоем месте я был бы просто польщен. Лично я не могу назвать ни одного мужчину, чья жена сочла бы его достойным того, чтобы вызвать на дуэль его любовницу.
        - Бывшую любовницу! - проворчал Джулиан. - Не забывай об этом. Я уже устал объяснять это Софи.
        Дарегейт засмеялся:
        - А она поняла, Рейвенвуд? Жены часто проявляют непонятливость в таких вопросах.
        - А ты откуда знаешь? Ты никогда не утруждал себя браком.
        - Ну, я очень способный и учусь, наблюдая за другими, - примирительно улыбнулся Дарегейт. Джулиан поднял брови:
        - У тебя появится возможность испытать на деле, что такое брак, если твой дядя будет продолжать вести себя как сейчас. У него достаточно шансов быть убитым кем-то из ревнивых мужей или упиться до смерти.
        - Возможно и то и другое. Но к тому времени, когда его жизненный путь прервется, от его имения ничего не останется, - сказал вдруг Дарегейт довольно жестко. - Он и так уже перетряхнул его и выпил из него всю кровь.
        Прежде чем Джулиан что-то ответил, Майлз Таргуд широкими шагами пересек комнату и сел рядом с ними. Было ясно, что он услышал последние слова Дарегейта.
        - Но если ты унаследуешь титул, то проблему можно решить, - разумно заметил Майлз. - Просто тебе надо будет найти богатую наследницу. Вот, например, та рыжая подруга Софи. Возможно, она станет весьма богатой, когда ее отчим окажет такую любезность и отойдет в мир иной.
        - Энн Силвертон? - скорчил гримасу Дарегейт. - Мне говорили, что она вовсе не собирается выходить замуж.
        - Мне кажется, Софи тоже говорила что-то такое, - сказал Джулиан. Он вспомнил о молодой женщине в мужском костюме, которая держала ящик с пистолетами, и нахмурился, представив ее рыжие волосы, видневшиеся из-под шляпы. - Уверяю тебя, у них много общего. Тебе следует подумать. Мне кажется, лучше избегать ее, Дарегейт. Она доставит тебе не меньше хлопот, чем мне моя дорогая Софи.
        Дарегейт бросил на него любопытный взгляд:
        - Я запомню. И если я что-то унаследую, то полностью займусь спасением имения. И последнее, что мне понадобится, - это неуемная своенравная жена, подобная Софи.
        - Но моя жена не неуемная и не своенравная, - вдруг непоследовательно заявил Джулиан.
        Дарегейт задумчиво посмотрел на него:
        - Ты прав. Элизабет была неуемная и своенравная. А Софи просто возвышенная натура. Она ничем не напоминает твою первую графиню.
        - Небо и земля. - Джулиан налил себе портвейна. - Я думаю, нам пора сменить тему разговора.
        - Согласен, - кивнул Дарегейт. - Перспективы стать богатым или жениться на богатой наследнице ради спасения имения вполне достаточно, чтобы пожелать долгой жизни и хорошего здоровья моему дядюшке. Почти достаточно.
        - Почти, - повторил Майлз, смеясь. - Но не вполне. Если это имение попадет тебе в руки, мы знаем, что ты сделаешь все, чтобы его спасти.
        - Да. - Дарегейт опрокинул рюмку и потянулся за бутылкой. - Это займет меня, ведь так?
        - Как я и сказал минуту назад, - заметил Джулиан, - пора сменить тему. У меня есть к вам вопрос. И я хочу, чтобы ответ знали только мы трое. Понятно?
        - Конечно, мы все поняли, - серьезно ответил Дарегейт.
        - О чем ты говоришь! - подтвердил Майлз. Джулиан пристально посмотрел на одного, потом на другого.
        - Вы когда-нибудь видели или слышали о кольце из черного металла, на котором выгравирован треугольник и голова какого-то зверя?
        Дарегейт и Таргуд переглянулись, потом оба посмотрели на Джулиана и отрицательно покачали головами.
        - Что-то не припомню, - сказал Майлз.
        - А это важно? - спросил Дарегейт.
        - Возможно, - тихо ответил Джулиан. - А может, и нет. Но мне кажется, я когда-то слышал о кольцах, которые носили члены одного клуба.
        Дарегейт задумчиво нахмурился:
        - Постой-постой, я что-то припоминаю… Клуб был в одном колледже. Молодые люди носили кольца в качестве опознавательного знака. Все, относящееся к клубу, хранилось в глубокой тайне, и я не знаю никого, кто бы рассказывал о его задачах. А почему ты вдруг вспомнил о нем?
        - У Софи есть такое кольцо. Ей его дала… - Джулиан запнулся, он не имел права рассказывать историю Амелии, сестры Софи. - Подруга в Хэмпшире. Я видел кольцо. Оно очень любопытное и запомнилось.
        - Может, это просто вещица на память, - пожал плечами Майлз.
        - Оно безобразное, - сказал Джулиан.
        - Если бы ты побеспокоился и купил жене дорогие украшения, ей не пришлось бы носить старые детские перстни, - бодро проговорил Дарегейт.
        Джулиан нахмурился:
        - Это говорит человек, который, возможно, однажды всерьез надумает жениться из-за денег. Не беспокойся об украшениях Софи, Дарегейт. Уверяю тебя, я вполне в состоянии проследить за тем, чтобы у моей жены были достойные вещи.
        - Кстати, очень жаль изумруды. Когда же наконец ты объявишь, что они пропали? - спросил Дарегейт. Майлз уставился на него:
        - Они пропали?
        Джулиан еще более помрачнел:
        - Их украли. В скором времени они обязательно появятся у какого-нибудь ювелира: их все равно должны будут заложить.
        - Если ты в ближайшие дни не объявишь об этом, все подумают, что Уэйкот был прав, заявив, что ты не можешь их видеть на другой женщине после Элизабет, которой ты их подарил.
        Майлз торопливо кивнул:
        - Ты сказал Софи, что изумруды исчезли? А вдруг ей кто-нибудь сообщит, что ты не хочешь, чтобы она носила их?
        - Когда будет необходимо, я все объясню Софи, - ледяным тоном проговорил Джулиан.
«А пока она пусть учится носить украшения, которые я выбираю для нее», - подумал Джулиан. - Теперь насчет черного кольца, - продолжил он тихо.
        - В чем же дело? - Дарегейт взглянул на него. - Тебя беспокоит, что Софи его носит?
        - Не вижу причин для беспокойства. Люди, конечно, могут подумать, что Рейвенвуд ужасно скуп, раз его жена не имеет дорогих украшений, - сказал Майлз.
        Джулиан забарабанил пальцами по ручке кресла.
        - Я хотел бы выяснить побольше об этом клубе в колледже. Но так, чтобы никто не знал, что я интересуюсь им.
        Дарегейт откинулся на спинку и скрестил ноги.
        - Нет ничего проще. Я наведу кое-какие справки.
        Джулиан кивнул:
        - Я буду благодарен, Дарегейт. Сообщи, если что-то разузнаешь.
        - Я сделаю, Рейвенвуд. По крайней мере меня немного развлечет твое задание. А то уж очень скучно все время играть да играть.
        - Но я не вижу причины, - возразил Таргуд, - по которой тебе может наскучить игра. Ведь ты все время выигрываешь.
        Было уже поздно, когда Джулиан отправил Кнэптона из своей спальни и сам стал готовиться ко сну. Гаппи доложил, что Софи уже дома. Наверное, спит.
        Надев халат, он взял браслет и подарок, купленный днем, сразу после того как браслет был отвергнут. Он написал записку, которая стоила ему большого труда, и с подарком направился к двери, соединявшей их комнаты. В последний миг он вспомнил про цыганский шарф. Улыбнувшись, Джулиан подошел к шкафу и нашел его в кармане черного сюртука.
        Он вошел в темную спальню Софи, положил браслет, записку и шарф на столик возле кровати. Потом снял халат и лег в постель подле спящей жены.
        Он положил руку ей на грудь, она повернулась, тихо вздохнула во сне и тесно прижалась к нему. Джулиан разбудил ее долгим, глубоким поцелуем, и ее тело сразу отозвалось. Все, что он узнал о ней, занимаясь любовью, он использовал сейчас. Он знал, как она будет отвечать. И к тому времени когда ресницы Софи дрогнули, она уже крепко держала его за плечи и раздвигала ноги навстречу ему.
        - Джулиан?
        - А кто же еще? - прохрипел он и медленно вошел в нее. - А в твоих объятиях есть место для человека, который хочет изменить свою судьбу?
        - О Джулиан!
        - Скажи мне о твоей любви, - уговаривал он ее, когда она изогнулась ему навстречу. Она была так хороша, думал он, как будто создана для него. - Скажи мне, как сильно ты меня любишь, Софи. Ну скажи…
        Но Софи уже трепетала под ним и не в состоянии была произнести ни слова, она только тихо стонала и всхлипывала от сладостного удовольствия.
        Джулиан тяжело содрогнулся, изливаясь в нее, заполняя ее и растворяясь в ней. А когда наконец поднял голову, то понял, что Софи спит глубоким сном.
        В другой раз, пообещал он себе, он обязательно услышит от нее слова любви.
        Глава 13
        Когда утром Софи открыла глаза, первое, что она увидела, - свой цыганский шарф на подушке. Бриллиантовый браслет лежал на шарфе, сияя камнями в утреннем свете. А под ним были большой бумажный пакет и записка.
        Софи медленно села, не спуская глаз с подушки. Теперь не оставалось сомнений, Джулиан узнал ее вчера на маскараде в костюме цыганки. «Интересно, он смеялся надо мной, когда говорил о том, что хочет добиться моей любви, или пытался что-то объяснить?»- размышляла она.
        Софи потянулась к записке, прочла короткое послание:

«Моя самая дорогая жена!
        В прошлую ночь я услышал, что моя судьба в моих руках. Но это не совсем так. Волен того желать мужчина или нет, но его судьба и его честь очень часто оказываются в руках женщины. Я убежден, что в моем случае и то и другое вне опасности, поскольку все в твоих руках. Я не умею писать поэмы и сонеты, но хочу, чтобы ты хотя бы иногда надевала этот браслет как символ моего уважения и обожания. И может быть, взяв в руки мой небольшой подарок, ты подумаешь обо мне».
        Внизу хрустящего листа бумаги были выведены инициалы Джулиана. Софи медленно сложила записку и перевела взгляд на бриллиантовый браслет.
        Уважение еще не любовь, но, ей показалось, он уже довольно сильно увлечен ею.
        Воспоминания о том, как жар и сила Джулиана обволакивали ее в темноте ночи, вернулись к ней. Страсть к мужу определенно не должна сбить ее с толку. Страсть - это не любовь, как доказала ей судьба Амелии.
        Но со стороны Джулиана она чувствовала нечто большее, чем страсть, если, конечно, верить записке. Она была не в состоянии подавить вспыхнувшую надежду. Уважение - это уже немало, решила она. Джулиан, может быть, и рассердился, но вчера вечером он пытался ей втолковать, что в определенной степени уважает ее поступок.
        Софи выбралась из постели и аккуратно положила браслет в свою шкатулку рядом с черным кольцом Амелии. Надо трезво смотреть на свой брак, продолжала рассуждать Софи. Страсть и уважение - прекрасно, но этого явно недостач точно. Прошлой ночью Джулиан дал ясно понять: она должна доверить ему свою любовь. Но так же ясно дал понять и другое: нет такой женщины, которой он доверил бы свое сердце.
        Она отвернулась от шкатулки и вспомнила о пакете на кровати. Сгорая от любопытства, она вернулась и подняла тяжелый сверток, как бы взвешивая его на руке. Кажется, книга. И эта догадка взволновала ее больше, чем браслет. Она сдернула коричневую оберточную бумагу. Радость охватила Софи, когда она прочла имя автора на дорогом кожаном переплете. Она не могла поверить! Джулиан подарил ей прекрасную книгу о травах Николаса Калпепера «Английский целитель». Ей сразу же захотелось показать подарок старой Бесс. В книге полное руководство по всем полезным травам и растениям Англии.
        Софи подбежала к звонку и вызвала Мэри. Когда через несколько минут девушка постучалась и вошла в комнату, она удивилась - хозяйка была уже почти одета.
        - Мадам, ну что за спешка! Давайте я вам помогу. Осторожно, а то испортите отделку прекрасного платья, - Мэри суетилась, пытаясь помочь с утренним туалетом хозяйки. - Что-то случилось?
        - Нет, нет, Мэри, все хорошо. А его светлость еще дома? - Софи наклонилась, чтобы надеть мягкие кожаные туфельки.
        - Да, мадам, он в библиотеке. Послать к нему? Сказать, что вы хотите увидеться с ним?
        - О, я сама скажу. Все прекрасно, Мэри. Ты можешь идти.
        Горничная посмотрела на нее в изумлении:
        - Невозможно! Я не могу вас выпустить из комнаты! Ваши волосы в полном беспорядке! Это никуда не годится. Посидите минутку, я поправлю их.
        Софи подчинилась, что-то нетерпеливо бормоча, пока Мэри с помощью двух серебряных расчесок и нескольких заколок приводила в порядок ее волосы. Когда последний локон был уложен на место, Софи выскочила из-за туалетного столика, схватила драгоценную книгу о травах и стремглав понеслась вниз по лестнице.
        Запыхавшись, она подбежала к двери библиотеки, постучала для вежливости и ворвалась, не ожидая ответа.
        - Джулиан! Спасибо! Огромное спасибо! Ты так добр! Я даже не знаю, как тебя отблагодарить! Это прекрасный подарок, самый прекрасный из тех, которые мне когда-либо дарили. Ты просто самый великодушный муж во всей Англии! Нет! Самый великодушный муж во всем мире!
        Джулиан медленно закрыл журнал, который читал, и поднялся. Его удивленные глаза устремились на запястье - браслета не было - и лишь потом на прижатую к груди книгу.
        - Но я не вижу на тебе чудесного браслета. Следовательно, это Калпепер привел тебя в такой восторг?
        - О да, Джулиан! Это великолепно! Ты замечательный! Как же я смогу отблагодарить тебя! - Софи стремительно кинулась к нему через комнату, встала на цыпочки перед ним, все еще крепко прижимая книгу к груди, и быстро, робея, поцеловала его. И отступила на шаг. - Спасибо, милорд. Я буду беречь ее всю жизнь. И обещаю, что буду такой женой, какой вы хотите меня видеть. Я не доставлю вам больше никаких хлопот. Никогда.
        С сияющей улыбкой Софи повернулась и вышла из комнаты, не заметив, как серебряный гребешок из ее волос упал на ковер.
        Джулиан смотрел, как за ней закрылась дверь, а потом глубоко задумался, дотронувшись до щеки - куда Софи поцеловала его. Это была, как ему казалось, первая непроизвольная ласка, которую она подарила ему.
        Он пересек комнату, поднял гребень и улыбнулся. Затем вернулся к столу и положил его на самом видном месте.
        Калпепер все-таки гений из гениев. Это Фанни посоветовала ему купить эту книгу, и он мысленно поблагодарил тетушку. Он улыбнулся еще шире при мысли, что мог бы сберечь шесть тысяч фунтов стерлингов, истраченных на браслет. Софи, конечно, при первом же случае потеряет его. Если вообще вспомнит о нем и наденет.
        Софи была в хорошем настроении в тот день, когда назначила встречу Энн и Джейн. Они прибыли около трех. Энн, в платье цвета спелой дыни, энергично ворвалась в гостиную. За ней следовала более скромно одетая Джейн. Обе развязали тесемки на шляпах, сели и в ожидании уставились на хозяйку.
        - Правда, вчера вечером было хорошо? - весело спросила Энн, когда подали чай. - Не могу передать, какую радость доставляют мне маскарады!
        - Все потому, что ты вообще любишь дурачить других, - заметила Джейн, - особенно мужчин. Однажды твое любимое занятие принесет тебе массу неприятностей.
        - Чепуха. Не обращай на нее внимания, Софи. Она сегодня настроена читать лекции. А теперь рассказывай, зачем мы тебе так срочно понадобились? Надеюсь, ты припасла для нас что-то очень интересное.
        - Лично я, - заметила Джейн, поднимая чашку с блюдцем, - предпочла бы что-либо более мирное и спокойное, чем в прошлый раз. Нужна небольшая передышка.
        - Вообще-то у меня серьезное дело. Так что не волнуйся, Джейн, - я больше не ищу никаких приключений. Просто мне нужны ответы на кое-какие вопросы.
        Софи взяла муслиновый платок, в который было завернуто черное кольцо. Она развязала узелок и показала перстень подругам.
        Джейн с любопытством подалась вперед:
        - Какое странное…
        Энн протянула руку и коснулась гравированной поверхности:
        - Странное и какое-то неприятное.
        - Только не говори, что это подарок мужа. Я предпочла бы думать, что у Рейвенвуда вкус получше.
        - Нет, конечно. Кольцо принадлежало моей сестре. - Софи смотрела на кольцо на своей ладони. - Это подарок мужчины, которого я хочу найти. По моим сведениям, он виновен в убийстве. - И она коротко и ярко рассказала историю сестры.
        Когда Софи закончила, Энн и Джейн молча смотрели на нее. Разумеется, первой нарушила тишину Джейн:
        - Если все, что ты говоришь, правда, то мужчина, подаривший твоей сестре кольцо, чудовище. Но что ты собираешься делать, если даже выяснишь его имя? К сожалению, в обществе немало таких монстров. И все они разгуливают на свободе.
        Софи вздернула подбородок:
        - Я намерена сообщить ему о его злодеяниях. Я хочу, чтобы он знал, кто он на самом деле.
        - Твой поступок будет связан с большим риском, - заметила Джейн, - или по крайней мере ты испытаешь неловкость. Ты же ничего не можешь доказать. Он просто посмеется над твоими обвинениями.
        - И вынужден будет считаться с тем, что графиня Рейвенвуд знает, кто он такой, - добавила задумчиво Энн. - У Софи есть положение в свете, она становится все популярнее и имеет влияние в обществе как жена Рейвенвуда. Если она захочет использовать свою власть, то сможет погубить хозяина кольца в глазах общества. А это было бы серьезным наказанием для любого мужчины света.
        - Предположим, он из самого изысканного круга, - продолжила Софи. - Я ничего о нем не знаю, кроме того, что он, вероятнее всего, был одним из любовников Элизабет.
        Джейн вздохнула:
        - Да, ходят слухи, что это длинный список.
        - Но он может быть сокращен, если в него включить только тех мужчин, кто носит такое кольцо.
        - Во-первых, мы должны узнать подробнее о кольце. Но как? - Энн начинала горячиться.
        - Подождите, - умоляющим голосом проговорила Джейн. - Подумайте, прежде чем пуститься в еще одно приключение. Софи, ты только что испытала на себе гнев Рейвенвуда. Я скажу, что ты легко отделалась. И снова хочешь его разозлить?
        - Это не имеет отношения к Рейвенвуду, - страстно заявила Софи. Потом улыбнулась, вспомнив книгу о травах:
        - Кроме того, он простил меня за утреннее происшествие.
        Джейн удивленно посмотрела на нее:
        - Правда? В таком случае он более терпим, чем о нем говорят.
        - Мой муж вовсе не дьявол, как о нем думают. Но вернемся к кольцу. Я не собираюсь беспокоить Рейвенвуда историей сестры. Это мое личное дело, и оно возникло еще до моего замужества. Потом я по глупости разрешила себе отвлечься на… на другие, не особенно важные дела. Но сейчас я намерена заняться кольцом и его хозяином.
        Энн и Джейн озабоченно смотрели на Софи.
        - Ты говоришь серьезно? - спросила наконец Джейн.
        - Мне просто необходимо найти хозяина кольца. Именно такую цель я поставила перед собой. - Софи посмотрела на подруг. - На этот раз я не вправе допустить, чтобы кто-то из вас вдруг почувствовал себя обязанным предупредить Рейвенвуда о моих планах. Если вам кажется, что вы не в силах мне помочь, прошу отказаться от участия в деле с самого начала.
        - У меня и в мыслях нет оставить тебя одну, - заявила Энн.
        - Джейн? - Софи ласково улыбнулась. - Я не обижусь на тебя, если ты не захочешь участвовать в моем новом предприятии.
        Джейн поджала губы:
        - У тебя, конечно, есть все основания сомневаться в моей преданности, Софи. И я не осуждаю тебя за это. Но хочу напомнить, что я твоя близкая подруга. И конечно, я помогу тебе.
        - Отлично. Договорились. - И Софи протянула руку. - Скрепим наш союз.
        Все трое соединили руки в молчаливой клятве, а затем расселись по местам, устремив взоры на кольцо.
        - С чего начнем? - спросила Энн после продолжительного молчания.
        - Мы уже начали вчера вечером, - отвечала Софи и рассказала подругам о незнакомце в черном плаще с капюшоном и в маске.
        Глаза Джейн расширились.
        - Он узнал кольцо? И предупредил тебя? Боже мой, Софи! Почему ты нам ничего не рассказала?
        - Я не хотела ничего говорить, пока вы торжественно не пообещаете мне помочь.
        - Это означает, что с кольцом связана какая-то тайна. - Энн взяла кольцо и теперь внимательно его рассматривала. - А ты уверена, что твой партнер по танцу больше ничего не сказал? Лишь предупредил: кто носит кольцо, того ждет много необычного?
        - Как бы там ни было, но он пообещал, что мы снова встретимся. И исчез.
        - Слава Богу, что ты была в маскарадном костюме, - сказала Джейн с глубоким чувством. - Теперь, когда тебя предупредили, не следует больше надевать кольцо на публике.
        Софи нахмурилась:
        - Я согласна, мне не стоит надевать кольцо. Но если окажется, что только это поможет раскрыть тайну, тогда мне придется все-таки воспользоваться им.
        - Нет, - возразила Энн, проявляя вдруг необычную для нее осторожность. - Я согласна с Джейн. Ты не должна его надевать, по крайней мере не посоветовавшись с нами. Обещаешь?
        Софи поколебалась, переводя взгляд с одного лица на другое.
        - Хорошо, - наконец произнесла она нехотя. - Я поговорю с вами, перед тем как снова надеть перстень. А теперь нам необходимо разработать план, учитывая все, что нам известно.
        - Значит, мужчина в черном плаще намекнул, что кольцо знакомо не только ему, но еще нескольким людям, - задумчиво начала Энн, - из чего следует, что существует какой-то клуб или группа людей…
        - Он явно намекал, что кольцо не единственное, - добавила Софи, стараясь вспомнить слова незнакомца. - Может быть, это символ тайного общества?
        Джейн вздрогнула.
        - Определенно, мне все это не нравится.
        - Но что за общество? - спросила Энн, не обращая внимания на слова подруги. - Надо выяснить его цели, прежде чем составлять список мужчин, которые носят такие кольца.
        - Возможно, нам удастся выяснить, какое тайное общество имеет этот символ, если мы разгадаем, что изображено на кольце. - Софи вертела черный металл в руках, рассматривая треугольник и голову зверя. - И тогда многое прояснится.
        После долгой паузы Джейн заговорила с явной неохотой:
        - Я знаю, с чего надо начинать.
        Софи удивленно посмотрела на нее:
        - С чего?
        - С библиотеки леди Фанни.
        Прошло три дня. Софи сбегала вниз по лестнице: шляпка в одной руке, сумочка - в другой. Она спешила через холл и уже почти достигла двери, которую слуга поспешил открыть, как вдруг на пороге библиотеки возник Джулиан. По холодному выражению его глаз Софи поняла, что он хочет с ней поговорить. Она подавила вздох и постаралась встретить его взгляд сияющей улыбкой.
        - Добрый день, милорд. Я вижу, вы сегодня заняты. Джулиан сложил руки на груди.
        - Ты снова уходишь, Софи?
        - Да, милорд. - Софи нацепила шляпку и принялась завязывать ленты. - Я пообещала леди Фанни и Генриетте, что нанесу им визит сегодня днем. - На этой неделе ты ездишь к ним каждый день.
        - Только последние три дня, милорд. Он склонил голову:
        - Прошу прощения. Ты, наверное, права. Действительно, только три дня. Я сбился со счета, поскольку мне кажется, что всякий раз, когда я предлагаю покататься верхом или посетить выставку, ты в тот же миг вылетаешь из дома.
        - Городская жизнь очень суетна, милорд.
        - Да, и очень не похожа на деревенскую.
        Софи настороженно посмотрела на него: к чему он клонит? Она волновалась, ей уже следовало быть в дороге. Экипаж ждет.
        - Вы что-то хотите, милорд?
        - Хочу, чтобы ты уделила мне немного времени. Пальцы Софи задрожали, узел из ленточек на шляпке запутался.
        - Извините, милорд, я обещала вашей тетушке приехать в три часа. Она будет ждать.
        Джулиан взглянул через плечо на часы в библиотеке:
        - У тебя есть еще несколько минут. Пусть конюх немного прогуляет лошадь. Мне действительно понадобился твой совет.
        - Совет? - Софи была заинтригована. Джулиан не спрашивал ее совета с тех пор, как они уехали из Эслингтон-Парка.
        - По одному делу, связанному с имением Рейвенвуд.
        - О! - Она не знала, что ответить на его слова. - А это займет много времени?
        - Нет, дорогая, я не задержу тебя. - Он выпрямился и галантно указал на дверь библиотеки. Потом обратился к слуге:
        - Передай конюху, что леди Рейвенвуд скоро будет.
        Софи села по другую сторону стола от Рейвенвуда, пытаясь распутать ленточки на шляпке.
        - Разреши мне, дорогая.
        Джулиан закрыл дверь библиотеки, пересек комнату, чтобы разобраться с непослушным узлом.
        - Просто ума не приложу, что случилось с лентами, - пожаловалась Софи, покраснев. - Не хотят никак развязываться.
        - Не беспокойся. С такой задачей любой муж довольно умело справляется. - Он наклонился, и его большие руки быстро распутали узел. Потом он снял с Софи шляпку и вручил ей с поклоном.
        - Спасибо. - Она напряженно сидела в кресле. - Так какой совет ты хочешь услышать от меня, Джулиан? Он обошел стол и сел в кресло.
        - Я только что получил отчеты управляющего в Рейвенвуде. Заболела экономка и, возможно, уже не поправится.
        - Бедная миссис Бойл, - ответила Софи, вспомнив толстую деспотичную женщину, которая много лет практически распоряжалась хозяйством Рейвенвуда. - А управляющий не упомянул, навещала ли ее старая Бесс?
        Джулиан взглянул на лежащее перед ним письмо.
        - Бесс была там несколько дней назад, она говорит, что у миссис Бойл боли в сердце. Даже если повезет и экономке станет лучше, она не сможет выполнять свои обязанности, поскольку должна будет вести спокойный образ жизни.
        Софи покачала головой и озабоченно нахмурилась:
        - Мне жаль. Наверное, старая Бесс прописала миссис Бойл настой из наперстянки. Очень помогает в таких случаях.
        - Я не разбираюсь в травах, - вежливо отозвался Джулиан, - но болезнь миссис Бойл ставит меня… - Граф Рейвенвуд остановился на полуслове и поправился:
        - Ставит нас перед выбором новой экономки. Иначе в Рейвенвуде начнется настоящий хаос. - Джулиан откинулся на спинку кресла. - Это очень важное дело. Но оно из числа тех дел, в которых я не силен.
        Софи не сдержала улыбки:
        - Боже мой, милорд. Я и не предполагала, что даже вы в чем-то можете быть не сильны.
        Джулиан усмехнулся:
        - Ты так давно не подсмеивалась над моим высокомерием, Софи.
        Я уже соскучился.
        Румянец удовольствия, игравший на ее лице, тут же исчез.
        - Наши отношения, милорд, пока не на той стадии, чтобы я могла поощрять ваши насмешки.
        - Да, вы правы. Но я, пожалуй, был бы не против.
        Она вздернула подбородок:
        - Почему?
        - А разве не ясно? - спросил он. - Думаю, что, кроме твоих насмешек, мне не хватает и той простоты отношений, которые установились между нами в Эслингтон-Парке до того, как ты запятнала чаем нашу постель.
        Софи вспыхнула. Она уставилась на шляпку, лежащую на коленях.
        - Откровенно говоря, у нас были не такие уж простые отношения. Действительно, мы тогда больше разговаривали, но я не могла забыть, что единственное твое желание - наследник. Признаться, мне было весьма не просто в то время.
        - После того как я побеседовал с цыганкой, я начал понимать тебя гораздо лучше. Она мне объяснила, что моя жена романтическая натура и моя вина заключается в том, что я не учел этого в отношениях с ней. И я хотел бы исправиться.
        Софи быстро подняла голову:
        - Так, значит, теперь ты решил поддержать мою склонность к романтизму. Ради Бога, не беспокойся, Джулиан. Романтические жесты бессмысленны, если за ними нет настоящего чувства.
        - По крайней мере дай мне возможность еще раз попытаться угодить тебе, дорогая, - робко улыбнулся он. - Тебе ведь понравилась книга Калпепера?
        Софи почувствовала себя виноватой.
        - Я очень ею довольна.
        - А браслет?
        - Он симпатичный. Джулиан поморщился:
        - Симпатичный… Тогда я прослежу, чтобы ты хоть изредка его надевала.
        Софи улыбнулась, радуясь, что может согласиться с ним.
        - Пожалуй, я надену его сегодня же вечером, милорд. Я собираюсь на бал к леди Сент-Джон.
        - Да, с моей стороны было слишком самонадеянно полагать, что сегодняшний вечер у тебя свободен.
        - И все вечера этой недели, как, впрочем, и последующей. Так много всего происходит…
        - Да, но ты не обязана бывать везде, куда тебя приглашают. Почему бы тебе не провести один-два спокойных вечера дома?
        - А почему я должна проводить их в одиночестве, милорд? - тихо спросила Софи.
        Джулиан положил руки перед собой на столе:
        - Хорошо бы и мне провести вечер дома. Софи заставила себя еще раз улыбнуться. Он пытается быть добрым. Но она не хотела от него такой доброты.
        - Понятно, еще один романтический жест, потворство моим прихотям. Очень великодушно. Но не беспокойся, я в состоянии сама себя развлечь. В Лондоне я прекрасно поняла, каким видит свет взаимоотношения между мужем и женой. А теперь мне действительно пора идти, иначе твоя тетушка станет беспокоиться. - Она быстро встала, забыв про шляпку на коленях.
        - Софи, ты не так меня поняла. - Джулиан поднялся, чтобы подать ей шляпку. - Я хотел предложить тебе насладиться спокойным домашним вечером. - Он надел шляпку ей на голову, Завязал ленточки под подбородком.
        Софи взглянула на него снизу вверх, пытаясь угадать его истинные намерения.
        - Во всяком случае, спасибо за предложение, милорд. Но я не собираюсь вмешиваться в вашу жизнь. И я уверена, вам будет скучно со мной. Всего доброго, милорд.
        - Софи!
        Резкий оклик остановил ее, когда она уже взялась за ручку.
        - Да, милорд?
        - А как насчет новой экономки?
        - Передайте управляющему, чтобы он предложил место Молли Ашкетл. Она работает Рейвенвуде много лет и станет прекрасной заменой бедной миссис Бойл. - С этими словами она вышла.
        Через пятнадцать минут Софи, запыхавшись, влетела в библиотеку леди Фанни. Генриетта, Джейн и Энн уже сидели там, обложившись стопками книг.
        - Извините за опоздание, - быстро проговорила Софи, когда, оторвавшись от работы, все посмотрели на нее. - Мой муж захотел обсудить со мной назначение новой экономки.
        - Как странно, - отозвалась Фанни, сидя на лесенке и копаясь на верхней полке книжного шкафа. - Рейвенвуд никогда не занимался наймом слуг. Он всегда поручал это управляющему или дворецкому. Впрочем, не важно, дорогая. Мы довольно далеко продвинулись в своих исследованиях.
        - Да, правда, - подтвердила Энн, захлопнув одну книгу и открывая другую. - Генриетта выяснила, что означает голова на кольце. Это мифическое существо из очень старых книг по естественной философии.
        - Но открытие не из приятных. - Генриетта бросила взгляд на Софи поверх очков. - Животное связано с каким-то отвратительным культом древности.
        - Я как раз изучаю старинные книги по математике, - может, найдется этот треугольник, - вступила в разговор Джейн. - У меня такое чувство, что мы приближаемся к разгадке.
        - У меня тоже, - произнесла леди Фанни, спускаясь с лестницы. - Хотя чем больше мы узнаем, тем больше я начинаю беспокоиться.
        - Почему? - спросила Софи, усаживаясь за стол и подвигая к себе старый фолиант. Генриетта взглянула на нее:
        - Фанни была просто потрясена, кое-что вспомнив вчера вечером перед сном.
        - И что же она вспомнила?
        - Что-то насчет тайного общества молодых распутников, - медленно произнесла Фанни. - Я впервые услышала о нем несколько лет назад. Не знаю подробностей, но, по слухам, некоторые молодые люди носят кольца, как опознавательные знаки. Кажется, это началось в Кембридже, но члены клуба не расстались и после учебы.
        Софи, покачав головой, посмотрела на Энн и Джейн. Ведь они же договорились не беспокоить Фанни и Генриетту и не раскрывать им истинной причины, почему они вдруг решили разгадать секрет черного кольца. Софи интересуется кольцом, которое передавалось в ее семье по наследству, - вот что они должны были сказать.
        - Ты говоришь, кольцо тебе досталось от сестры? - спросила Генриетта, медленно перелистывая книгу.
        - Да.
        - А как оно появилось у сестры?
        Софи колебалась, пытаясь придумать разумное объяснение, но, как обычно, когда она собиралась кого-нибудь обмануть, ничего путного не приходило в голову. Энн поспешила на помощь:
        - Ты говорила, кольцо досталось ей от тетки, умершей много лет назад. Или я ошибаюсь, Софи?
        - Именно так, - вставила Джейн, прежде чем Софи ответила. - Я тоже припоминаю, что ты говорила именно так, Софи.
        - Да, конечно. Тетка была очень странная, и, признаться, я никогда ее не видела, - кивнула Софи.
        - Удивительно, правда? - задумчиво проговорила Фанни, опуская на стол два тяжелых тома и возвращаясь к полке за следующими. - Очень интересно, как кольцо могло попасть к ней?
        - Наверное, мы никогда этого не узнаем, - сказала Энн, твердо посмотрев на Софи, которая начинала чувствовать себя виноватой.
        Генриетта перевернула еще одну страницу.
        - А ты показывала кольцо Рейвенвуду, Софи? Мужчины обычно более сведущи в подобных делах.
        - Он видел кольцо, - произнесла Софи, обрадовавшись, что может наконец сказать правду. - Но ничего не знает о нем.
        - Ну что ж, тогда смело пойдем к нашей цели, - решила Фанни. - Сами узнаем. - Она выбрала на полке еще один том. - Я так люблю разгадывать загадки. А ты, Харри?
        Генриетта блаженно улыбнулась:
        - Дорогая! Ну конечно, да! Я чувствую себя совершенно счастливой, когда мучаюсь над какой-нибудь загадкой.
        Через четыре дня Софи, углубившись вместе с Джейн в древний трактат по математике, обнаружила точно такой же треугольник, как и на кольце.
        - Вот он! - возбужденно объявила она, и все склонились над старинной книгой. - Посмотрите! Он точь-в-точь как на кольце! Даже эти причудливые петли на углах.
        - Она права, - согласилась Энн. - А что тут написано?
        Софи углубилась в латинский текст.
        - Здесь сказано, что он используется в каких-то темных церемониях, чтобы управлять демонами, вселившимися в женщин, которые… - Она резко замолчала, когда до нее дошел смысл переведенного. - О мой Бог!
        - Что случилось? - Фанни склонилась через ее плечо. - Так, понятно: этот треугольник помогает не поддаваться искушению и в то же время позволяет насладиться соединением… Как интересно! Мужчины беспокоятся о каких-то демонах в образах женщин, которые не дают им, бедным, спать.
        Генриетта иронично улыбнулась:
        - Действительно интересно! Демоны-куртизанки, которыми можно командовать и одновременно пользоваться их благосклонностью. Какое-то фантастическое порождение мужских мозгов.
        - А вот еще свидетельство странности мужских умозаключений, - объявила Энн, показывая найденный ею рисунок мифологического животного. - Этот зверь в треугольнике обладает необычайной силой. Он может прелюбодействовать несколько часов подряд без устали.
        Фанни застонала:
        - Теперь мы можем с некоторой долей уверенности утверждать, что кольцо принадлежало мужчине. Похоже, его обладатель-мужчина должен был иметь о себе самое высокое мнение, особенно о своей мужской силе и способностях. Может быть, оно сулило удачу в любви. В любом случае Рейвенвуд не позволит Софи, его жене, носить такое украшение.
        Генриетта засмеялась:
        - Я бы на твоем месте, Софи, не рассказывала мужу о значении рисунка на кольце. Спрячь его и попроси у Рейвенвуда фамильные изумруды.
        - Остается прислушаться к вашему совету, - усмехнулась Софи, подумав, что скорее проклянет себя, чем попросит эти изумруды. - И я очень благодарна, что вы помогли мне разгадать тайну кольца.
        - Что ты, - сказала Генриетта. - Это было так интересно и познавательно, правда, Фанни?
        - Очень познавательно.
        - Ну что ж, мы все хорошо потрудились, - заметила Энн, когда женщины расставляли книги на полки. - Прошу прощения, но я оставлю вас, поскольку обещала бабушке помочь развлечь ее друзей игрой в карты.
        - А я собираюсь к леди Сент-Джон, - объявила Софи, отряхивая руки от пыли.
        Джейн молча посмотрела на подругу, как только они втроем уселись в экипаж Софи. Они уже далеко отъехали от дома леди Фанни и ее компаньонки, так что никто не мог их услышать.
        - Не держите меня в неведении. Вы же не собираетесь останавливаться. Я это точно знаю. Что ты собираешься делать дальше?
        Софи отвернулась к окну и задумалась.
        - Что нам известно о кольце? Первое - оно принадлежало мужчине из тайного общества, в которое он, вероятнее всего, вступил в Кембридже. И второе - общество занималось отвратительной сексуальной практикой.
        - Думаю, ты права, - согласилась Энн:
        - Твоя сестра стала жертвой мужчины, который недостойно использовал женщин.
        - Мы это уже поняли, - вмешалась Джейн. - Ну и что теперь будем делать?
        Софи отвела взгляд от проплывавших за окном домов и посмотрела на подруг:
        - Мне кажется, только один человек может знать мужчин с такими кольцами.
        Глаза Джейн округлились.
        - Ты же не имеешь в виду…
        - Конечно, - быстро ответила Энн. - И почему я сразу не подумала о ней. Мы должны немедленно связаться с Шарлоттой Физерстоун и спросить, не может ли она рассказать нам о кольцах и мужчинах, которые их носят. Софи, напиши записку, а я, переодевшись в юношу, отвезу ее.
        - Но она может не ответить, - с тайной надеждой проговорила Джейн.
        - Но у нас нет другого выхода. Разве что снова надеть кольцо на публике и ждать, пока обратит на него внимание еще кто-то.
        - Нет, это очень опасно, - возразила Энн. - Любой мужчина, заметивший кольцо, решит, что и ты состоишь в тайном обществе.
        Софи даже вздрогнула, вспомнив незнакомца в черном плаще с капюшоном и в маске. И его обещающе-угрожающие слова. Ей следует быть очень осторожной, ни в коем случае нельзя привлекать внимания к кольцу.
        Шарлотта Физерстоун прислала ответ через несколько часов. И Энн немедленно доставила его Софи, которая надорвала конверт со смешанным чувством страха и ожидания:

«Одна достойная женщина обращается к другой достойной женщине.
        Вы польстили мне, полагая, что я могу дать вам достоверные сведения. Вы пишете, что хотите выяснить подробности, касающиеся одного странного, доставшегося вам по наследству кольца. Ваши поиски заставили вас попросить меня о помощи. Я счастлива, что могу сообщить вам все, что знаю. Но позвольте мне сказать сразу, я нелестного мнения о том члене семьи, который оставил вам кольцо. Кто бы он ни был, он имел очень дурные наклонности.
        Насколько я смогла вспомнить, пятеро мужчин носили в моем присутствии описанное вами кольцо. Двое уже умерли, и, честно говоря, мир стал чище после их ухода. Оставшиеся трое - лорды: Аттеридж, Варлей и Ормистон. Я не знаю, что вы намерены делать дальше, но советую проявить крайнюю осторожность. Уверяю вас, ни один из них не может составить приличную компанию для любой женщины, независимо от ее положения в обществе. Сомневаюсь, вправе ли я, но все же хочу посоветовать обсудить все с мужем, прежде чем вы решитесь предпринять дальнейшие шаги».
        Письмо было подписано красиво выведенными инициалами Физерстоун: «Ш. Ф.»
        Пульс Софи участился. Наконец она знает имена! Один из них, должно быть, тот самый, кто виноват в смерти Амелии.
        - Я должна что-то придумать, чтобы ты могла встретиться с этими мужчинами, - заявила Энн. - Атгеридж, Варлей и Ормистон. Я слышала эти имена. Всех троих принимают в свете, но репутация у них не из лучших. Воспользовавшись своими связями и связями моей бабушки, нетрудно будет получить приглашения на те рауты, где их можно встретить.
        Софи кивнула, пряча в конверт записку Физерстоун:
        - Я чувствую, что список моих приглашений удлиняется.
        Глава 14
        Уэйкот приставал к ней не в первый раз. Софи злилась все сильнее, Она слегка нахмурилась, оглядывая зал из-за плеча лорда Аттериджа, который выводил ее в круг танцующих, и с облегчением вздохнула, увидев, что Уэйкот направился в сад.
        Наконец-то он оставил ее в покое! И Софи удалось познакомиться с первым мужчиной в списке, некогда красивым, а теперь весьма потрепанным Аттериджем. Но это оказалось совсем не просто. С того момента как она появилась на вечере, Уэйкот неотступно следовал за ней: в последние две недели он бывал в любом доме, где появлялась Софи.
        Да и Аттериджа ей было нелегко найти в толпе, чего они с Энн и Джейн явно не ожидали. А тут еще Уэйкот привязался. Энн в самую последнюю минуту сумела выяснить список гостей. Софи не хотелось самой тратить время и силы на то, чтобы попасть в этот список.
        О лорде Аттеридже было почти ничего не известно.
        - Мне сказали, что он промотал за игорным столом почти все свое состояние и теперь ищет богатую невесту, - сообщила Энн днем. - Сейчас он пытается привлечь внимание Корделии Билл, она тоже появится вечером у Даллиморов.
        - Леди Фанни поможет мне с приглашением, - сказала Софи.
        И была права. Леди Фанни немного удивилась, что Софи хочет попасть на скучнейший вечер, тем не менее поговорила с хозяйкой.
        - Мне не составило труда, дорогая. - Фанни понимающе посмотрела на Софи. - В последние дни твое появление в зале - подарок для любой хозяйки.
        - Я понимаю, это из-за титула Джулиана, - насмешливо отвечала Софи, подумав, как Энн была права, утверждая, что обладание титулом поможет ей наказать обидчика Амелии.
        - Да, конечно, титул Рейвенвуда помогает. Но не секрет, моя девочка, что тебя охотно принимают не только благодаря титулу графини, но и потому, что ты становишься популярной в этом сезоне, - заметила Генриетта.
        Софи вздрогнула от ее слов и засмеялась:
        - К чему подробности, Генриетта. Я очень хорошо знаю причину своей популярности. Я уже привыкла, что и в высшем свете страдают от головной боли, пищеварения, печени. Где бы ни появилась, сразу начинаю писать рецепты, как аптекарь.
        Генриетта и Фанни обменялись взглядами.
        Софи получила сердечное приглашение от очаровательной хозяйки вечера, которая и не мечтала увидеть на своем приеме графиню Рейвенвуд. А после этого оставалось лишь выследить лорда Аттериджа. И если бы не приставания Уэйкота с приглашениями на танец, все прошло бы просто отлично.
        - Осмелюсь заметить, что Рейвенвуд нашел себе жену, совсем не похожую на первую, - пропел сладким голосом Аттеридж.
        Софи, которая с волнением ожидала подобного начала беседы, ободряюще улыбнулась:
        - А вы хорошо ее знали, милорд?
        Он ответил с неприятной улыбкой:
        - Ну… скажем так: я имел удовольствие несколько раз побеседовать с ней с глазу на глаз. Это была самая очаровательная женщина - завораживающая, таинственная, пленительная. Одной улыбкой она могла сбить мужчину с толку, лишить покоя на несколько дней. Она была очень опасна.
        Демон в образе женщины. Софи вспомнила странный рисунок на черном кольце. Не один мужчина, вероятно, чувствовал необходимость защищаться от такой женщины, как Элизабет, даже если он добровольно сдавался в плен ее чар.
        - А вы часто посещали моего мужа и его первую жену в Рейвенвуде? - небрежно спросила Софи. Аттеридж усмехнулся:
        - Рейвенвуд с женой редко устраивали у себя приемы. Во всяком случае, не в первые месяцы совместной жизни. Помнится, в те несколько месяцев они всех очень забавляли.
        - Забавляли? - По спине Софи пробежал холодок.
        - Да, да, - с удовольствием продолжал вспоминать Аттеридж. - Сколько сцен они подарили публике в первый год! И свет развлекался. Но потом Рейвенвуд стал жить своей жизнью. По слухам, Элизабет умерла, когда граф собирался оформить развод.
        Джулиан, видимо, не мог вынести эти позорящие его публичные сцены. Неудивительно, что он был так тверд со своей новой женой и требовал, чтобы она не давала повода для слухов. Софи попыталась вернуться к своему первому вопросу:
        - Так вы часто бывали в аббатстве Рейвенвуд, милорд?
        - Насколько я помню, нет… раза два, - сказал он задумчиво. - Но никогда не задерживался надолго, хотя Элизабет была очаровательна. Я не люблю деревню. Люди моего склада не выносят сельский стиль жизни. Мне гораздо удобнее в городе.
        - Понимаю.
        Софи внимательно вслушивалась в голос Аттериджа, в ритм его речи, пытаясь понять, не он ли тот самый человек в черном плаще и маске, предупредивший ее на маскараде насчет кольца. Ей показалось, что это не он.
        И если Аттеридж говорит правду, вряд ли он был соблазнителем Амелии. Любовник Амелии появлялся гораздо чаще в Рейвенвуде. Три месяца она встречалась с ним. Возможно, Аттеридж просто лжет, что он редко бывал в аббатстве. Но зачем это ему могло понадобиться?
        Да, выследить соблазнителя Амелии не так-то легко, призналась себе Софи.
        - Скажите, мадам, вы собираетесь идти по стопам предшественницы? Если да, надеюсь, вы включите и меня в свое расписание? Я даже мог бы решиться еще раз отправиться в Хэмпшир и стать вашим гостем, получив приглашение разумеется, - сказал Аттеридж опасно ласковым голосом.
        Ничем не прикрытое оскорбление заставило Софи резко выйти из задумчивости. Она остановилась и сердито вскинула голову:
        - На что вы намекаете, милорд?
        - Ни на что, моя дорогая, Я спросил просто из любопытства. Мне показалось, вы заинтересовались образом жизни предыдущей графини, и, возможно, вам хочется того же безрассудства, какое нравилось ей.
        - Вовсе нет! - заявила Софи. - И я не могу понять, почему у вас сложилось такое впечатление.
        - Успокойтесь, мадам. Я не хотел вас обидеть. До меня дошли кое-какие слухи, и, признаюсь, они возбудили мое любопытство.
        - Какие слухи? - требовательно спросила Софи, вдруг обеспокоившись.
        Если сплетни касаются ее попытки стреляться с Шарлоттой Физерстоун, Джулиан будет в ярости.
        - Ничего существенного. - Аттеридж холодно улыбнулся и аккуратно поправил выбившийся из прически Софи искусственный цветок. - Просто говорят об изумрудах Рей-венвуда.
        - Ах вот вы о чем. И что о них говорят, милорд?
        - Все удивляются, почему вы не носите их на публике. - Его глаза пристально следили за ней.
        - Как странно, - отозвалась Софи. - Не могу понять, зачем люди тратят время, думая о таких пустяках. Мне кажется, танец закончился, милорд.
        - Надеюсь, вы простите меня, мадам. Следующий танец я уже ангажировал.
        - Да, конечно.
        Софи проследила, куда направился Аттеридж. Он пробирался сквозь плотную толпу к молодой голубоглазой блондинке в бледно-голубом шелковом платье.
        - Корделия Бидл, - сообщил Уэйкот, внезапно возникший за спиной Софи. - Никаких мозгов в голове, но взамен - наследство.
        - Сомневаюсь, что мужчины ценят мозги женщин.
        - Вы правы. У самих мужчин не всегда достаточно мозгов, чтобы по достоинству оценить это качество в женщинах. - Уэйкот напряженно всматривался в ее лицо. - Осмелюсь заметить, Рейвенвуд один из таких застигнутых врасплох мужчин.
        - Ошибаетесь, милорд, - ответила Софи с вызовом.
        - Тогда извините. Просто у меня мало доказательств того, что Рейвенвуд ценит проницательный ум, присущий его жене, и это приводит меня в замешательство.
        - Ради Бога, скажите, как ему себя вести, чтобы все поняли, как он ценит мой ум? - усмехнулась Софи. - По утрам усыпать лепестками роз пол перед нашей парадной дверью?
        - Лепестками роз? - Уэйкот поднял брови. - Разумеется, нет. Рейвенвуд не тот мужчина, который способен на романтические жесты. Но он должен преподнести вам изумруды Рейвенвудов.
        - Боже мой! Я просто не могу понять почему? - резко ответила Софи. - Мои цвета не подходят для этих камней. Я выгляжу гораздо лучше в бриллиантах. Не правда ли? - И она изящно изогнула руку, чтобы он заметил браслет, подарок Джулиана. Камни играли на ее запястье.
        - О, вы ошибаетесь, Софи, - сказал Уэйкот. - Вы прекрасно выглядели бы в изумрудах. Но мне интересно: неужели Рейвенвуд доверит их другой женщине? Те камни, наверное, вызвали бы в нем болезненные воспоминания.
        - Простите, милорд, мне надо поговорить с леди Фрэмптон. Я хочу узнать, помогло ли ей мое средство для желудка.
        Софи поспешила покинуть общество виконта. Уэйкот бывал почти на всех приемах, что и она.
        Пробираясь сквозь толпу, она пожалела, что так скоро отпустила Аттериджа. Даже если он не тот, кого она ищет, он много знает о жизни Элизабет и с удовольствием поговорил бы об этом. И наверняка он мог бы рассказать о двух других мужчинах из списка Шарлотты. Она увидела в конце зала Корделию Билл, которая отклонила очередное приглашение Аттериджа на танец. Лорд направился в сад, поэтому Софи тоже стала пробираться к открытым дверям.
        - Оставьте Аттериджа. - Уэйкот снова оказался рядом с ней. - Вы могли бы рассчитывать на кое-кого получше. Даже Элизабет флиртовала с ним совсем недолго.
        Софи повернула голову, и ее глаза гневно сощурились. Совершенно очевидно, Уэйкот преследовал ее.
        - Я не понимаю вашего намека, милорд, но я даже не хочу слушать никакого объяснения. Я считаю, было бы гораздо умнее с вашей стороны прекратить обсуждать мои знакомства.
        - Почему? Вы боитесь, что, узнав о ваших знакомствах, Рейвенвуд утопит вас в том же проклятом пруду, что и Элизабет?
        Софи бросила на него яростный взгляд, потом повернулась к нему спиной и поспешила через открытую дверь в прохладный ночной воздух сада.
        - В следующий раз, когда ты затащишь меня играть в карты в какое-нибудь проклятое место, будь любезен, проследи, чтобы у меня был шанс хоть что-то выиграть. - Джулиан говорил тихо и раздраженно, отходя от стола вслед за Дарегейтом.
        На лицах игроков застыло заученное выражение небрежности, но оно не могло скрыть лихорадочного возбуждения в глазах. Кости мягко стукнули - и новая игра началась. Ставки сделаны. Целые состояния будут проигрываться сегодня ночью. Фамильные имения, которыми владели несколько поколений, обретут новых хозяев. Удача в бросании костей способна изменить все.
        Джулиан едва мог подавить свое отвращение. Земли, привилегии, ответственность - и все остальное, что вытекало из владения землей. Можно ли рисковать этим в глупой игре в кости? Он не понимал мужчин, которые на такое способны.
        - Перестань жаловаться, - успокаивал его Дарегейт. - Я же тебе говорил, победитель всегда пребывает в хорошем настроении и расскажет больше, чем проигравший. Ты ведь получил то, что хотел, правда?
        - Да, черт побери! Но это мне стоило полутора тысяч фунтов!
        - Чепуха по сравнению с тем, что сегодня потеряют Крэндон и Масгроув. Ты, Рейвенвуд, всегда жалеешь денег, если они потрачены не на нужды твоего имения.
        - А ведь и твое отношение к игре может завтра измениться, если ты унаследуешь земли и титул дяди. Ты будешь не большим игроком, чем я.
        Джулиан подозвал экипаж, когда они вышли в ночную прохладу. Была почти полночь.
        - У меня нет такой уверенности. Я сажусь за игорный стол, поскольку это единственный источник моих доходов, и боюсь, все так и останется.
        - Твое счастье, что у тебя несомненный талант к игре.
        - Хоть чему-то полезному я научился в Итоне.
        Дарегейт вскочил в остановившийся перед ним экипаж. Джулиан последовал за Дарегейтом и уселся напротив друга:
        - Очень хорошо. Я потратился достаточно. Давай теперь подсчитаем, что я получил за свои полторы тысячи.
        - Как говорит Эггерс - а он очень сведущ в таких делах, - по крайней мере три или четыре человека все еще носят свои черные кольца, - сказал задумчиво Дарегейт.
        - Но мы смогли вытянуть только два имени - Аттеридж и Варлей. - Джулиан подумал о человеке, которому он только что проиграл деньги. Выиграй Эггерс больше, может, с большей охотой посплетничал бы с Дарегейтом и Джулианом. - Мне интересно, не один ли из них подарил кольцо подруге Софи? Аттеридж бывал в аббатстве. Варлей тоже, я почти уверен в этом. - Рука Джулиана сжалась, когда он заставил себя вспомнить имена из бесконечного списка побед Элизабет.
        Дарегейт притворился, будто не обратил внимания на скрытый смысл его слов, и вернулся к сути предмета.
        - По крайней мере начало положено. Или Аттеридж, или Варлей могли быть теми, кто подарил кольцо подруге твоей жены.
        - Проклятие! Мне все это не нравится, Дарегейт. Я знаю одно: Софи ни в коем случае не должна надевать кольцо. Мне надо непременно уничтожить его.
        Но это, как подсказал ему внутренний голос, создаст еще больше проблем между ним и Софи. Она очень привязана к черному кольцу.
        - Вот с этим я полностью согласен. Теперь, когда мы понимаем его значение, она не должна его больше надевать. Но Софи даже не догадывается, что означают символы перстня. Для нее это просто кольцо на память. А ты собираешься ей рассказать, какая жуткая тайна заключена в нем?
        Джулиан мрачно покачал головой:
        - Тот, кто носил кольцо, состоял в тайном клубе, члены которого заключали пари, кто сможет наставить рога самым высокопоставленным членам общества. Нет уж, черт побери, она и так нелестного мнения о мужчинах.
        - Неужели? - с интересом спросил Дарегейт. - Тогда вы с женой очень подходите друг другу. Твое мнение о женщинах тоже, прямо скажем, не восторженное. И кажется, ты женился именно на той, которая отвечает тебе взаимностью.
        - Довольно, Дарегейт. У меня есть дела поважнее, чем препираться с джентльменом, чье мнение о женщинах полностью совпадает с моим. В любом случае Софи совеем не похожа на других дам.
        Дарегейт посмотрел на друга, слегка улыбнувшись в темноте:
        - Да, конечно. Я уже начал сомневаться: понимаешь ли ты это сам? Охраняй ее как следует, Рейвенвуд. В нашем кругу целая свора волков, жаждущих получить наслаждение, сожрав ее.
        - Этого никто не понимает лучше меня. - Джулиан выглянул в окно кареты. - Где ты хотел бы выйти?
        Дарегейт пожал плечами:
        - У Брука. Признаюсь, у меня появилось желание выпить сразу после того, как мы покинули этот притон. А ты куда направишься?
        - На поиски Софи. Сегодня вечером она должна быть у леди Даллимор.
        Дарегейт засмеялся:
        - И вне всякого сомнения - в центре внимания. Твоя жена стала законодательницей мод. Прогуляйся по Бонд-стрит или загляни в любую гостиную, и ты увидишь, что половина молоденьких женщин, которые попадутся тебе на глаза, очаровательно небрежны - или ленточка висит, или шляпка набекрень, или шаль тащится по полу. Это весьма мило, но я должен сказать, что никому, кроме Софи, не идет такая небрежность.
        Джулиан улыбнулся:
        - Потому что она не делает этого нарочно. Этот стиль для нее естественный.
        Через четверть часа Джулиан уже пробирался сквозь толпу бального зала леди Даллимор в поисках Софи. Дарегейт был прав. Он с удивлением заметил, что большинство молодых женщин поработали над своим туалетом: у каждой было что-то не в порядке - цветы в прическе съехали под опасным углом, ленты распущены до пола, шарфы вот-вот готовы упасть с плеч…
        И он сам едва не наступил на веер, болтавшийся на длинной тонкой нитке, привязанной к запястью владелицы…
        - Привет, Рейвенвуд! Ты ищешь графиню?
        Он оглянулся и увидел барона, мужчину средних лет, с которым когда-то обсуждал военные новости.
        - Добрый вечер, Тарп. Да, я ищу леди Рейвенвуд. Ты не видел ее?
        - Как ее не увидеть, мой мальчик, только посмотри. - Осанистый барон повел рукой в сторону переполненного танцевального зала. - Невозможно шагу сделать, чтобы не наступить на шарф, ленту или прочие финтифлюшки. Кстати, я и сам перебросился парой слов с твоей женой. Она дала мне рецепт стимулирующего средства, которое, по ее мнению, поможет моему желудку. Тебе дьявольски повезло с женой, Рейвенвуд. Она до старости сохранит тебе здоровье. А может, подарит дюжину сыновей.
        При этом замечании Джулиан сжал губы. Он не был уверен, что Софи родит ему столько сыновей по доброй воле. Она вовсе не торопится оказаться привязанной к детской кроватке.
        - А где ты видел ее в последний раз, Тарп?
        - Она танцевала с Аттериджем. - Добродушное лицо Тарпа сморщилось. - Кстати, это повод для размышления. Не очень-то хорошая компания для твоей графини, смею заметить. Не тебе объяснять, кто такой Аттеридж. Настоящий повеса. Я на твоем месте сразу бы пресек его ухаживания.
        Джулиан почувствовал, как внутри у него все похолодело, Как Аттериджу удалось привлечь внимание Софи? Но еще важнее, зачем ему это понадобилось.
        - Я прослежу. Спасибо, Тарп.
        - Пожалуйста. - Лицо барона посветлело. - Поблагодари свою графиню за рецепт, хорошо? Я хочу попробовать ее средство. Один Бог знает, как мне надоело питаться картошкой и хлебом. Так хочется снова зубами вцепиться в отменный кусок мяса.
        - Я передам.
        И Джулиан направился к танцующим, пытаясь найти Аттериджа. Но увидел не его, а Софи. Она как раз собиралась выйти в сад. Уэйкот явно намеревался последовать за ней.
        Когда-нибудь - и очень скоро, пообещал себе Джулиан, - придется разобраться с Уэйкотом.
        Сад был прекрасен, Софи слышала, что это гордость лорда Даллимора. В других обстоятельствах она любовалась бы им при свете луны. И этими тщательно постриженными зелеными изгородями, и террасами, и клумбами…
        Но сегодня вся эта зелень будто нарочно мешала ей найти Аттериджа. Всякий раз, обойдя заросли, она обнаруживала себя в тупике. И чем дальше она уходила от дома, тем труднее было что-то различить в темноте. Софи попадались парочки, оставившие танцевальный зал, чтобы уединиться.

«И куда подевался этот Аттеридж?»- раздраженно спрашивала она себя. Сад не так уж и велик, чтобы заблудиться в нем. Потом Софи подумала, почему он искал уединения. Ответ явился сам собой. Мужчины типа Аттериджа наверняка назначают в саду тайные свидания. Какая-нибудь неопытная девица наслушалась его гладких льстивых речей и решила, что влюблена. Если Аттеридж соблазнил Амелию, уж она постарается, чтобы ему не удалось поймать в свои сети Корделию Бидл или другую столь же невинную наследницу.
        Она подхватила юбки, приготовившись обойти маленькую статую Пана, гордо стоявшего посреди цветочной клумбы.
        - Не слишком-то благоразумно бродить здесь в одиночестве, - выходя из темноты, сказал Уэйкот. - Женщине нетрудно заблудиться в таком саду.
        Софи вздрогнула и повернулась. Неподалеку стоял виконт. Ее невольный испуг сменился гневом.
        - Милорд, прекратите преследовать меня.
        - Но ведь это единственная возможность поговорить с вами наедине.
        Уэйкот шагнул вперед, его белокурые волосы серебрились в свете луны, а черная одежда, которую он так любил, придавала его облику загадочность.
        - Сомневаюсь, что нам есть о чем поговорить наедине, - сказала Софи, стискивая веер. Ей не хотелось оставаться с глазу на глаз с Уэйкотом, Предупреждение Джулиана звучало у нее в ушах.
        - Вы ошибаетесь, Софи, нам как раз есть о чем поговорить. Я хочу, чтобы вы знали правду о Рейвенвуде и Элизабет. Я поведаю вам правду.
        - Мне уже известно все, что должно быть известно, - ровным голосом ответила Софи.
        Уэйкот покачал головой. Его глаза блестели в темноте.
        - Никто не знает всей правды. А вы меньше всех. Если б вы хотя бы догадывались обо всем, вы не вышли бы замуж за графа. Вы такая милая, нежная, - и добровольно отдались в лапы такого чудовища, как Рейвенвуд?!
        - Я прошу вас немедленно прекратить этот разговор, лорд Уэйкот.
        - Пусть поможет мне Бог, но я не могу остановиться. - Голос Уэйкота стал резче. - Не думайте, что я начал бы разговор, если бы мог сдержаться. Если бы все было так просто… Я не могу не думать о случившемся с Элизабет. Видения преследуют меня. Это съедает меня живьем. Я мог бы ее спасти. Но она мне не позволила. ~~ Впервые Софи начала понимать, что, каковы бы ни были чувства Уэйкота к Элизабет, они не были столь легкомысленны или поверхностны, как казалось на первый взгляд. Уэйкот явно страдал, и естественный порыв - выразить ему свое сочувствие - заставил ее шагнуть к нему и дотронуться до его руки.
        - Тише, не надо себя обвинять. Элизабет была легковозбудимой. И все жители Рейвенвуда знали об этом. И что бы ни случилось - все в прошлом. Не терзайте себя.
        - Он погубил ее! - Голос Уэйкота звучал глухо. - Именно он сделал ее такой. Элизабет не хотела выходить за него замуж. Ее заставила семья. Ее родители думали только о титуле Рейвенвуда и его деньгах. И совсем забыли о ее чувствах. Они не понимали ее нежной натуры.
        - Пожалуйста, милорд…
        - Он убил ее! - Голос Уэйкота стал громче. - В самом начале это было не очень заметно… Он делал ей мелкие пакости. А потом вел себя с ней все хуже. Она говорила мне, что несколько раз он бил ее плеткой, точно она лошадь, а не хрупкая женщина.
        Софи торопливо покачала головой и подумала, что хотя частенько она сама вызывала гнев мужа, но он никогда не применял силу, чтобы отомстить.
        - Нет, я не могу в это поверить.
        - Однако это правда. Вы же не знали ее, какая она была раньше. И как изменилась после замужества. Он всегда пытался запереть в клетку ее дух и погасить ее внутренний огонь. Она боролась единственным возможным способом - не поддавалась ему. Но, стараясь освободиться, она сходила с ума и порой казалась совсем дикой.
        - Но все говорят, она была не просто дикая, а сумасшедшая, - тихо сказала Софи. - А если это и правда, то очень печальная.
        - Он сделал Элизабет такой.
        - Однако вы не можете осуждать Рейвенвуда за ее болезнь. Сумасшествие - это в крови, милорд.
        - Нет, - стоял на своем Уэйкот. - Ее смерть - дело рук Рейвенвуда. Она могла бы жить, если бы не он. И он заслуживает мести за свое преступление.
        - Какой вздор! - возмущенно проговорила Софи. - Ее смерть - случайность. Вы не должны бросаться такими обвинениями. Вы знаете, что подобные заявления способны принести вам неприятности.
        Уэйкот покачал головой, будто хотел освободиться от тумана. Казалось, его глаза потухли. Он провел рукой по волосам:
        - Послушайте меня, Софи. Я, конечно, выгляжу глупо, распинаясь тут перед вами.
        Сердце Софи потянулось ему навстречу, когда она догадалась, что заставляет его бросать эти дикие обвинения.
        - Вы, наверное, очень-очень любили ее, милорд.
        - Больше жизни, - проговорил Уэйкот усталым голосом.
        - Мне очень жаль вас, милорд. Очень жаль. Это все, что я могу вам сказать.
        Виконт слабо улыбнулся:
        - Вы добры, Софи, очень добры. Я начинаю верить, что вы действительно понимаете меня. Я не заслужил вашей доброты…
        - Да, Уэйкот, ты, конечно, не заслужил. - Голос Джулиана, точно лезвие ножа, прорезал ночь.
        Он вышел из-за кустов, снял руку Софи с рукава Уэйкота. Бриллиантовый браслет блеснул на запястье, когда он властным движением взял свою жену под руку.
        - Джулиан, пожалуйста! - воскликнула Софи, испуганная его грозным видом.
        Он не обратил на нее никакого внимания. Кроме виконта, для него сейчас никого не существовало.
        - Моя жена питает слабость к тем, кто, по ее мнению, испытывает боль. Но я больше никому не позволю воспользоваться этой слабостью. И тем более тебе, Уэйкот. Ты понял меня?
        - Да. Спокойной ночи, мадам, благодарю вас. - Уэйкот грациозно поклонился Софи и крупными шагами удалился в темноту сада.
        Софи вздохнула:
        - Джулиан, не было никакой необходимости устраивать сцену.
        Джулиан выругался про себя, увлекая ее к дому:
        - Нет необходимости устраивать сцену? Софи, ты не понимаешь, что я вот-вот потеряю терпение. Я, кажется, ясно сказал, что не хочу видеть тебя рядом с Уэйкотом.
        - Он вышел за мной в сад. А что я должна была делать, по-твоему?
        - А почему ты, черт побери, одна выходишь в сад? - вопросом на вопрос ответил Джулиан.
        Софи молчала. Не могла же она сказать, что хотела выудить из лорда Аттериджа побольше информации.
        - Было очень жарко в зале, - нашлась она, пытаясь сочинить что-то правдивое, чтобы не краснеть от собственной лжи.
        - Ты должна знать, что нельзя уходить одной. Где твой здравый смысл, Софи?
        - Ох, милорд, я начинаю подозревать, что брак может оказать неблагоприятное воздействие на удивительную способность мыслить здраво.
        - Это не Хэмпшир, чтобы свободно бродить, где тебе вздумается.
        - Да, Джулиан.
        Он застонал:
        - Когда ты говоришь таким тоном, я понимаю, что кажусь тебе занудой. Софи, я понимаю также, что читаю тебе слишком много нотаций. Но ты сама вынуждаешь меня делать это. Почему ты всегда попадаешь в такие ситуации? Может, хочешь доказать мне, что я не имею права контролировать поступки своей жены?
        - Да, нет нужды контролировать меня, милорд, - проговорила отчужденно Софи. - Но я начинаю верить, что вам никогда этого не понять. Не сомневаюсь, вы чувствуете необходимость так поступать, исходя из печального опыта с вашей первой женой. И я не могу вас убедить, что никакой контроль с вашей стороны не в состоянии был спасти ее от собственных страстей. Она была неподвластна ни вашему контролю, ни любому другому. Насколько я понимаю, ей никто не в силах был помочь. И вы, милорд, не должны осуждать себя за то, что не справились с ней.
        Сильная рука Джулиана сжала ее пальцы.
        - Черт побери, я не хочу обсуждать Элизабет. И один Бог знает, что это я не сумел ее спасти. И ни один мужчина не сумел бы защитить ее от того, что привело ее к сумасшествию. Не сомневайся, Софи, я сумею защитить тебя.
        - Но я не Элизабет, - отрезала Софи. - И пока не собираюсь в сумасшедший дом.
        - Мне это известно, - спокойно ответил Джулиан. - И благодарю Бога за это. Но тебе нужна защита, Софи, ты слишком уязвима.
        - Я в состоянии постоять за себя, милорд.
        - Если ты такая умная, почему же тогда купилась на трагическую сцену, разыгранную Уэйкотом? - нетерпеливо спросил Джулиан.
        - Он не лгал. Я уверена, у него были глубокие чувства к Элизабет. Он, конечно, не должен был влюбляться в чужую жену, но его чувства к ней были искренними.
        - Я не оспариваю: он обожал ее. Поверь, он был не одинок в своем горе. Но вне всякого сомнения, сегодня он пытался вызвать у тебя сочувствие.
        - А что в этом плохого? Мы все иногда нуждаемся в сочувствии.
        - Уэйкот не впервые отправился за добычей в открытое море. При малейшей возможности он сбросит тебя на дно. Для него главное - соблазнить тебя и швырнуть свой успех мне в лицо. Ты хочешь, чтобы я выразился еще яснее?
        Софи была в ярости:
        - Нет, милорд! Вы очень ясно все изложили. Но вы ошибаетесь относительно чувств виконта! В любом случае я вам торжественно обещаю: никто не сумеет соблазнить меня! Ни он, ни кто другой. Я уже клялась вам в своей преданности. Почему вы не верите мне?
        Джулиан помолчал, потом тихо сказал:
        - Софи, ты можешь попасться на его уловку.
        - Милорд, - продолжала Софи, не обращая внимания на его попытки загладить свою резкость. - Самое меньшее, что вы можете сейчас сделать, - это принять мою клятву.
        - Софи, я не имел в виду…
        - Хватит! - Софи резко остановилась посреди дорожки. Он тоже вынужден был остановиться. Она посмотрела на него с горячей решимостью. - Поклянитесь честью, что вы уверены в том, что я не позволю соблазнить себя Уэйкоту или кому-то другому. Я должна получить от вас слово чести, милорд, прежде чем сделаю еще один шаг.
        - Неужели? - Джулиан долго всматривался в ее лицо в свете луны. Его лицо, как всегда, было непроницаемо.
        - Вы меня очень обяжете, милорд. Неужели так трудно произнести эти слова? Когда вы дарили мне браслет и книгу Калпепера, вы сказали, что я должна их хранить как знак вашего уважения. Я хочу иметь доказательства вашего уважения и имею в виду не бриллианты или изумруды.
        Что-то блеснуло в глазах Джулиана, когда он поднял руки и взял в ладони ее лицо.
        - Ты приходишь в бешенство, когда затрагивается твоя честь.
        - Так же как и вы, если подвергается сомнению ваша честь.
        Его брови поднялись.
        - А ты собираешься подвергнуть сомнению мою честь, если я оставлю твою просьбу без ответа?
        - Конечно, нет. Я не сомневаюсь, что ваша честь не запятнана. Я просто хочу быть уверенной, что вы в равной степени уважаете и мою честь. И если уважение - это все, что вы чувствуете ко мне, милорд, дайте мне хоть какое-то значительное свидетельство своего уважения.
        Он еще некоторое время постоял молча, глядя ей прямо в глаза.
        - Ты слишком много просишь, Софи.
        - Не больше, чем вы от меня, милорд.
        Он медленно наклонил голову и нехотя сказал:
        - Да, ты права. Я не знаю другой женщины, которая отстаивала бы свою честь таким образом. И я не знаю других женщин, которые вообще беспокоились бы об этом.
        - Может быть, потому, что мужчины не обращают внимания на чувства женщины. Кроме тех случаев, когда появляется угроза их собственной чести.
        - Больше не надо. Прошу тебя. Сдаюсь. - Он поднял руки, желая прекратить спор. - Отлично, мадам, я торжественно клянусь, что целиком и полностью доверяю вашей женской чести.
        Софи почувствовала глубокое облегчение. Она трепетно улыбнулась, зная, как трудно далось ему это признание.
        - Благодарю, Джулиан. - Она вдруг встала на цыпочки и коснулась его щеки губами. - Я никогда не предам тебя, - прошептала она горячо.
        - Ну тогда вместе мы справимся со всеми неурядицами. Ты и я.
        Он обнял ее, привлек к себе, его губы прижались к ее губам с требовательной жаркой страстью. А когда Джулиан поднял голову, то прочел в ее глазах ожидание.
        - Джулиан?
        - Пожалуй, моя самая верная жена, нам пора ехать домой. У меня есть кое-какие планы на вечер.
        - Правда, милорд?
        - Совершенно точно. - Он снова взял ее под руку и повел в зал так быстро, что Софи едва поспевала за ним. - Мы поедем сейчас же.
        Но когда они вошли в парадное своего дома, встречавший их Гаппи выглядел озабоченным, что случалось с ним крайне редко.
        - А вот и вы, милорд. Я только что собирался послать за вами в клуб. Ваша тетушка, леди Синклер, заболела, и мисс Раттенбери уже дважды посылала к нашей мадам за помощью.
        Глава 15
        Джулиан беспокойно ходил по комнате, не в силах заснуть. И причина бессонницы в том, что Софи нет в ее спальне - там, где ей надлежало быть. Он провел рукой по взъерошенным волосам и с удивлением подумал: неужели без нее он уже не может спать?
        Он устроился в кресле, изготовленном по его заказу младшим Чиппендейлом в ту пору, когда столяр и краснодеревщик увлекались неоклассическим стилем. Это кресло в какой-то мере отражало идеалистические воззрения молодого Джулиана, и он иногда любил вспоминать о том времени.
        В те давно минувшие дни он мог до полуночи рассуждать о греческих и латинских классиках, он увлекался радикально-либеральными реформами вигов и даже - хотя, как оказалось, совершенно зря, - продырявил пулями конечности двоих джентльменов, защищая честь Элизабет.
        Многое изменилось за последние годы, думал Джулиан. У него теперь очень редко возникало желание говорить о классиках: на это не оставалось времени. А что касается вигов, то он пришел к выводу: виги, даже либеральные, так же продажны, как и тори. И очень скоро ему пришлось смириться с тем фактом, что даже сама мысль о наличии у Элизабет какой-либо чести просто смешна.
        С отсутствующим видом он гладил ладонями красивые подлокотники из красного дерева. С изумлением Джулиан понял, что в глубине души он все еще тянется к классическому стилю. И вдруг какая-то часть его существа потребовала, чтобы он сопроводил предназначенные Софи бриллиантовый браслет и книгу о травах несколькими поэтическими строчками. Стихи получились неуклюжими.
        Он не писал ни строчки со времени Кембриджа и первых дней жизни с Элизабет. Откровенно говоря, он понимал, что у него нет поэтического дара. После нескольких неудачных попыток он в сердцах разорвал и выбросил бумагу, заменив стихи короткой запиской, приложенной к подаркам для своей Софи.
        Но оказалось, это еще не все. Идеализм молодости еще жил в нем, хотя он был убежден, что предпринял все, чтобы похоронить его под грузом циничного и прагматичного взгляда на мир. Джулиан не мог отрицать: где-то в глубине души он понимал, что Софи надеется, что он будет уважать ее право на чувство собственного достоинства.
        Джулиан размышлял: стоило ли отпускать ее к Фанни и Генриетте на всю ночь? Должен ли был он повлиять на ее решение? И мог ли? Она, едва услышав о болезни Фанни, тотчас поехала к ней.
        Джулиан не возражал. Он искренне беспокоился о здоровье тетки. Фанни эксцентрична, непредсказуема, склонна к истерикам, но Джулиан обожал ее. И после смерти его родителей она осталась единственной из клана Рейвенвудов, к кому он относился с искренним почтением.
        Получив известие о болезни Фанни, Софи быстро переоделась и разбудила горничную. Мэри суетилась, упаковывая все необходимое, а Софи собрала медицинский саквояж и не забыла свою драгоценную книгу о травах Калпепера.
        - У меня кончаются кое-какие травы, - сказала она Джулиану, садясь в нанятый им экипаж. - Может быть, кто-то из местных аптекарей продаст мне ромашку хорошего качества и турецкий ревень? Жаль, что старая Бесс так далеко. Ее травы самые надежные.
        Когда они подъехали к дому Фанни, у порога их встретила Генриетта в состоянии крайнего смятения. Джулиан, увидев обычно спокойную Генриетту столь расстроенной, понял наконец что болезнь тетушки действительно серьезна.
        - Слава Богу, что ты уже здесь, Софи. Я так беспокоилась. И уже хотела послать за доктором Хиггсом. Но Фанни и слышать о нем не хочет. Она считает его шарлатаном и не разрешит ему переступить даже порог ее комнаты. Я не могу ее осуждать, он и вправду остался без пациентов. Поэтому я послала за тобой. Надеюсь, ты не рассердилась на меня?
        - Конечно, нет. Я немедленно иду к Фанни.
        Софи, попрощавшись с Джулианом, поспешила вверх по лестнице. Слуга с саквояжем в руках едва поспевал за ней. Взволнованная Генриетта повернулась к Джулиану, все еще стоявшему в прихожей:
        - Спасибо, что ты разрешил ей приехать в столь поздний час.
        - Я не смог бы ее остановить, даже если бы и захотел. И потом, ты знаешь, я обожаю Фанни. Замечу, я совершенно согласен с ней насчет доктора. Единственное средство Хиггса - кровопускание и промывание желудка.
        Генриетта вздохнула:
        - Боюсь, ты прав. Я никогда не верила в кровопускание. И поверь мне, бедной Фанни больше незачем промывать желудок. Из-за этой скверной болезни желудок Фанни совершенно пуст. Мы надеемся на Софи и ее травы.
        - Софи прекрасно в них разбирается, - заметил Джулиан. - Я могу лично это засвидетельствовать. У наших слуг самое крепкое здоровье во всем городе.
        Генриетта улыбнулась на шутку Джулиана:
        - Да, я знаю, слуга чувствуют себя прекрасно благодаря ее рекомендациям. И мой ревматизм отпустил меня, после того как я стала пить настои, приготовленные Софи. И что бы мы вообще без нее сейчас делали, милорд?
        - Не знаю, - ответил он.
        Двадцать минут спустя Софи появилась на лестнице и сообщила, что Фанни за обедом отравилась рыбой и бедняжка будет страдать еще несколько часов, прежде чем она почувствует себя лучше. Софи решила остаться у ее постели.
        Понимая, что возражения неуместны, Джулиан в том же экипаже вернулся домой.
        Он почувствовал беспокойство, как только отпустил Кнэптона, и в одиночестве стал готовиться ко сну. Он уже подумывал, не пойти ли ему в библиотеку и поискать книгу поскучнее, как вдруг вспомнил о черном кольце.
        Дарегейт прав: от кольца надо немедленно избавиться. Он решил забрать его из шкатулки Софи. Ему неприятна была сама мысль, что кольцо до сих пор у нее. И она могла снова надеть его.
        Джулиан взял свечу и заглянул в комнату Софи. Без хозяйки там было пусто и уныло. Как, оказывается, он привык к ней, как прочно вошла она в его жизнь. Он проклинал всех продавцов подпорченной рыбы. По их вине Софи нет сейчас в постели.
        Если бы не болезнь Фанни, он уже занимался бы любовью со своей упрямой, нежной, страстной и невероятно гордой женой.
        Джулиан подошел к туалетному столику, поднял крышку шкатулки, осмотрел скудную коллекцию ее украшений. Единственно достойная вещь - бриллиантовый браслет, его подарок. Он лежал на красном бархате. К этому браслету надо подарить Софи еще пару бриллиантовых серег, решил Джулиан.
        Потом его взгляд упал на черное кольцо в углу шкатулки. Оно лежало на маленьком, сложенном в несколько раз листке бумаги. Незатейливое украшение вызвало в Джулиане гнев. Софи знала, что кольцо подарил ее сестре бессердечный насильник, без всяких угрызений совести совративший невинную девушку. Но она и вообразить не могла, какая опасность таится в этом кусочке металла.
        Джулиан вынул кольцо, коснувшись листка бумаги под ним, нехотя взял его, развернул. На нем было написано три имени: Аттеридж, Варлей и Ормистон.
        Тихий гнев Джулиана вспыхнул ярким пламенем ярости.
        - С ней правда будет все в порядке? - Генриетта стояла возле кровати Фанни и с беспокойством смотрела на бледное лицо подруги.
        После нескольких часов изнуряющей рвоты и боли Фанни наконец заснула.
        - Думаю, да, - ответила Софи, размешивая щепотку трав в кипятке. - Плохой пищи в желудке нет, и теперь, как видите, она больше не мучается от боли. Но я должна наблюдать за ней до утра. Я считаю, что кризис миновал, но не могу быть абсолютно уверена в этом.
        - Я тоже останусь с тобой.
        - Нет нужды, Генриетта. Вам надо поспать. Вы так же измучены, как и Фанни.
        Генриетта небрежно отмахнулась от ее совета:
        - Чепуха, как я могу заснуть, если Фанни еще в опасности.
        Софи понимающе улыбнулась:
        - Вы очень верная подруга, Генриетта. Фанни просто повезло с вами.
        Генриетта примостилась на краю кровати, расправляя фиолетовую юбку.
        - Нет-нет, Софи, это мне повезло, что у меня такая подруга, как Фанни. Она радость моей жизни, единственный человек, кому я могу сказать все - умное или глупое. Она единственная, с кем я могу поделиться сплетнями, плакать и смеяться, выпить шерри чуть больше положенного.
        Софи села в кресло напротив кровати и посмотрела на Генриетту:
        - Значит, она тот единственный на земле человек, с кем вы чувствуете себя свободной? Генриетта просияла:
        - Да. Совершенно верно. Единственный человек, с кем я свободна.
        Она дотронулась до вялой руки Фанни, лежащей на вышитом покрывале. Софи проследила за этим жестом и ощутила, сколько в нем любви. Знакомое чувство охватило ее, и она подумала о своих отношениях с Джулианом.
        - Вы очень счастливы, Харри. Вряд ли многие замужние пары могут познать такую радость, какую знаете вы с Фанни.
        - Я понимаю. Это печально, но объяснимо. Как могут мужчина или женщина понимать друг друга так, как мы с Фанни? - просто сказала Генриетта.
        Софи положила руки на колени.
        - Возможно, - медленно проговорила она, - полное понимание не так уж необходимо, когда есть искренняя любовь, взаимное уважение и терпение.
        Генриетта быстро взглянула на нее и тихо спросила:
        - Ты надеешься все это найти в Рейвенвуде, моя дорогая?
        - Да.
        - По-моему, я уже говорила: мне кажется, он хороший человек. Но не знаю, может ли он дать тебе то, о чем ты мечтаешь. Мы с Фанни в ужасе наблюдали, как Элизабет выжгла в нем без остатка те чувства, какие ты ищешь. Лично я не уверена, может ли мужчина дать женщине все, чего жаждет ее душа.
        Пальцы Софи сжались еще крепче.
        - Но он мой муж, и я люблю его. Конечно, он надменный, упрямый, с ним иногда чрезвычайно трудно, но он, как вы правильно сказали, хороший, достойный человек. Он ответственно относится к своим обязанностям. Иначе я никогда не вышла бы за него замуж. Признаться, еще недавно я вообще не собиралась замуж.
        Генриетта понимающе кивнула:
        - Замужество вообще очень рискованное дело для женщины.
        - Да, я пошла на риск. Но в любом случае надеюсь все уладить. - Софи улыбнулась, вспомнив сегодняшнюю сцену в саду. - И как только прихожу к мысли, что все безнадежно, Джулиан вдруг посылает мне лучик надежды, и я снова полна веры в наше счастье.
        Фанни пошевелила рукой и открыла глаза. Уже рассвело. Она посмотрела на Генриетту, похрапывающую в кресле, устало улыбнулась. Потом повернула голову и увидела зевающую Софи.
        - Меня охраняли два ангела, - заметила Фанни слабым голосом, но уже похожим на ее обычный. - Боюсь, для вас обоих это была тяжелая ночь. Прошу прощения.
        Софи засмеялась, встала и потянулась:
        - Кажется, вам гораздо лучше.
        - Намного. И клянусь, больше никогда в жизни не прикоснусь к холодной тюрбо. - Фанни приподнялась на подушках, потянулась к Софи. - Я хочу поблагодарить тебя за твою доброту, дорогая. Не знаю, как это сделать. Такая неприятность приключилась со мной. Неужели нельзя было пострадать от чего-то более изысканного - от ипохондрии или нервного расстройства, например.
        Тихий храп из соседнего кресла резко смолк.
        - Ты, моя дорогая Фанни, - заявила Генриетта, едва открывая глаза, - никогда не сможешь страдать от ипохондрии или чего-то в этом роде. - Харри наклонилась и взяла подругу за руку. - Как ты себя чувствуешь, дорогая? Ты меня очень напугала! Пожалуйста, никогда больше так не поступай.
        - Я постараюсь, - пообещала Фанни.
        Софи увидела, как неприкрытые чувства отразились на лицах двух женщин. Это обожание больше чем дружба, поняла она вдруг и решила, что ей пора уходить. Она, конечно, не догадывалась, какие отношения связывали тетушку Джулиана и ее подругу, но она чувствовала, что их надо оставить наедине.
        Софи поднялась и стала собирать саквояж.
        - Вы не будете возражать, если я попрошу дворецкого, чтобы ваш экипаж отвез меня домой? - спросила она Фанни.
        - Софи, дорогая, ты должна позавтракать, - настойчиво проговорила Генриетта. - Ты не сомкнула глаз и не можешь уехать, не подкрепившись.
        Софи посмотрела на высокие часы в углу и покачала головой:
        - Если я потороплюсь, то успею позавтракать с Джулианом.
        Через полчаса Софи, зевая, уже входила в свою спальню. Она решила, что постель привлекает ее сейчас гораздо больше, чем завтрак. Никогда в жизни она не чувствовала себя такой разбитой. Она отправила Мэри, уверив, что обойдется без ее помощи, и села за туалетный столик.
        Да, ночь в кресле не красит, решила она, критическим взглядом осмотрев себя в зеркале. Волосы в ужасном беспорядке. Она потянулась к щетке с серебряной ручкой, и внезапно ее сердце замерло. Она увидела блеск бриллиантов. Софи нахмурилась: неужели второпях она оставила шкатулку открытой?
        Она хотела закрыть крышку, но с ужасом увидела, что черного кольца и листка бумаги с тремя именами нет.
        - Ты ищешь это, Софи?
        При звуке холодного голоса Джулиана Софи вскочила. Рейвенвуд стоял в дверях. Он был в бриджах и блестящих ботфортах. В одной руке держал кольцо, в другой - листок с именами.
        Софи уставилась на кольцо, потом перевела взгляд на Джулиана. Ей стало страшно.
        - Я не понимаю, Джулиан, почему ты взял кольцо из моей шкатулки? - Ее голос звучал спокойно, и по ее тону невозможно было определить, что она чувствует на самом деле. Ее колени ослабели, когда она поняла, что теперь, когда к нему попал список имен, ее дело оказалось под угрозой.
        - Почему я взял кольцо - долгий разговор. Но прежде чем мы перейдем к делу, ты, может быть, скажешь, как чувствует себя Фанни?
        Софи с трудом перевела дыхание.
        - Намного лучше, милорд.
        Джулиан кивнул, вошел в комнату и сел в кресло у окна. Он положил кольцо и лист бумаги на столик. В утреннем свете металл тускло блестел.
        - Прекрасно. Ты великолепная сиделка. Ну а теперь, когда мы спокойны за здоровье Фанни и ничто нас больше не отвлекает, расскажи, зачем тебе понадобился этот список имен.
        Софи опустилась в кресло у туалетного столика, положила руки на колени, соображая, как себя вести. В голове стоял туман после длинной бессонной ночи.
        - Как я догадываюсь, ты снова сердишься на меня.
        - Снова? Ты хочешь сказать, что в твоем присутствии у меня всегда портится настроение?
        - Да, так получается, милорд, - печально согласилась Софи. - Как только мы начинаем немного понимать друг друга, снова что-то возникает, и все достигнутое вновь рушится.
        - И кто повинен в этом, Софи?
        - Не только я, - ответила она, теряя терпение. - Ты не забыл, что у меня была длинная тяжелая ночь? Я совсем не спала и не готова к очередной инквизиции. Мы должны отложить разговор, мне необходим отдых.
        - Нет, Софи, мы не будем откладывать его ни на минуту. Но если тебе станет от этого чуточку легче, скажу, что тоже не сомкнул глаз всю ночь. Так что мы в равных условиях. Я все время пытался представить себе, где и как ты достала список этих имен? Каким образом эти люди связаны с черным кольцом? Что ты вообще намерена делать и что знаешь о них? И черт побери, как ты собираешься использовать полученные об обладателях колец сведения?
        Софи настороженно взглянула на Джулиана. Вероятно, он знает о кольце и об этих людях по крайней мере не меньше, чем она сама.
        - Я уже объясняла: кольцо подарено сестре.
        - А имена?
        Софи прикусила губу.
        - Если я тебе скажу, боюсь, ты разозлишься еще сильнее.
        - Но у меня нет выбора. Где ты взяла имена?
        - У Шарлотты Физерстоун.
        Не было никакого смысла скрывать. Она вообще не умела лгать. Тем более теперь, после бессонной ночи, когда она валилась с ног, у нее все равно ничего бы не получилось. К тому же Джулиан знал слишком много.
        - Физерстоун. Проклятие! Я должен был догадаться. Дорогая, ты думала, что останется от твоей репутации, если всем станет известно, что ты общаешься с дамой полусвета? Ты просто не представляешь, какие слухи поползут по Лондону.
        Софи опустила глаза:
        - Я не говорила с ней лично. Просто моя подруга переправила ей записку. Мисс Физерстоун ответила в самой сдержанной манере. Она действительно очень приятный человек. И считаю, я могла бы получить удовольствие от дружбы с ней.
        - И она, без сомнения, нашла бы тебя чрезвычайно забавной. Бесконечный источник развлечений, - грубо отозвался Джулиан, - для человека ее сорта, пресытившегося всем. И что было в записке?
        - Я хотела узнать, не видела ли она подобного кольца у кого-нибудь из мужчин. - Софи с вызовом встретила взгляд мужа. - Ты должен понять, что это имеет отношение к делу, о котором я тебе рассказывала.
        - Что за дело? - строго спросил он.
        - Похоже, ты пропускаешь мимо ушей все мои слова. Не так ли? Я же говорила тебе, что мне есть чем заняться, чтобы не стоять у тебя на пути? Я говорила, что собираюсь разобраться со своими проблемами, не так ли! Я еще тогда сказала, что хочу соответствовать твоему идеалу? И когда ты объявил, что тебя не интересуют ни моя любовь, ни мое отношение к тебе, я обещала не причинять тебе беспокойства.
        - Черт побери! Я никогда такого не говорил. Ты намеренно искажаешь мои слова!
        - Нет, милорд, не искажаю.
        Джулиан простонал:
        - И не пытайся меня отвлечь. Боже мой!.. К этому вопросу мы вернемся позже. А сейчас меня интересует, что ты узнала о кольце.
        - После некоторой исследовательской работы, которую я проделала в библиотеке леди Фанни, я узнала, что такие кольца носили члены тайного клуба.
        - Какого клуба, Софи?
        - Мне кажется, ты знаешь ответ на свой вопрос. Клуба, члены которого, вполне возможно, охотились за женщинами. И когда я это узнала, то обратилась с вопросом к Шарлотте Физерстоун: кто из известных ей мужчин мог состоять в этом клубе? Я подумала, что она вращается в подобных кругах. И я оказалась права. Она вспомнила троих.
        Джулиан сощурился:
        - Боже, спаси нас! Ты пытаешься выследить любовника Амелии? Мне следовало догадаться об этом. И что ты будешь делать, если его найдешь?
        - Погублю в глазах общества.
        Джулиан был совершенно ошарашен:
        - Прошу прощения…
        Софи неловко заерзала в кресле.
        - Он, очевидно, один из тех охотников за женщинами, о которых ты меня предупреждал, Джулиан. Один из света, кто выслеживает молодых женщин. Такие мужчины ценят свое положение в обществе превыше всего, не правда ли? Потому что они без него ничто. И не смогут охотиться за новыми жертвами. И я намереваюсь лишить их этого положения, если окажется возможным.
        - Боже мой! Клянусь, твоя смелость лишает меня рассудка. Я задыхаюсь. Ты понятия не имеешь, какая тебе грозит опасность! Ни малейшего понятия! Невероятно. Ты так много знаешь о снадобьях и так невероятно глупа, когда дело касается твоей собственной репутации, а возможно, и твоей жизни!
        - Джулиан, в моем плане нет никакого риска. Обещаю тебе. - Софи порывисто подалась вперед, в надежде убедить его. - Я собираюсь заняться этим очень осторожно. Я только встречусь с мужчинами из списка и спрошу их кое о чем.
        - Спросишь их! Боже мой! Спросишь кое о чем!
        - Ну очень хитро, конечно.
        - Конечно. - Джулиан недоверчиво покачал головой. - Софи, позволь сообщить тебе, что твой талант хитрости равен моему умению вышивать. Более того, все трое из списка - самые отъявленные негодяи, распутники низшей пробы. Они передергивают в картах, соблазняют каждую попавшуюся им на пути женщину. Они понимают о чести меньше, чем дворняжки. А точнее было бы сказать, что у собаки гораздо больше достоинства, чем у них. А ты собираешься задавать им вопросы.
        - Я намерена логическим путем выяснить, кто из них виноват.
        - Любой из них не раздумывая разорвал бы тебя на куски. Скорее он погубит тебя в глазах общества, чем ты его. - Голос Джулиана звенел от ярости.
        Софи вздернула подбородок:
        - Не вижу, как бы он мог это сделать. Я настороже.
        - О Боже, дай мне силы! - сквозь зубы процедил Джулиан. - Я связался с сумасшедшей женщиной.
        Софи более не владела собой. Она вскочила и схватила первый попавшийся под руку тяжелый предмет - хрустального лебедя с туалетного столика.
        - Черт побери, Джулиан! Я не сумасшедшая. Элизабет была сумасшедшая. Я, может быть, глупа и наивна, как ты считаешь, но вовсе не сумасшедшая! Именем Бога, Джулиан, я заставлю тебя не путать меня с твоей первой женой! Пусть даже это будет самое последнее, чего я достигну на этой земле!
        Она со всей силой швырнула в него лебедя. Джулиан, Который в самом начале гневной тирады стал подниматься с кресла, успел увернуться. Лебедь пролетел у него над плечом и ударился о стену. Джулиан в три прыжка пересек комнату.
        - Можешь не бояться, - заговорил он с горячностью, едва не сбив Софи с ног и обняв ее. - Я совсем не путаю тебя с Элизабет. Это невозможно. Поверь мне, Софи, ты уникальна. Ты олицетворяешь парадокс во всех его смыслах. И ты совершенно права: ты не сумасшедшая. Скорее всего я попаду в сумасшедший дом.
        Он понес Софи к кровати и бесцеремонно бросил ее на покрывало. Софи даже подпрыгнула. Волосы ее пришли в беспорядок. Он сел на край кровати и принялся стаскивать сапоги. Софи негодовала.
        - Что ты делаешь?
        - А на что похожи мои действия? Я ищу лекарство от моего горя.
        Он встал и принялся расстегивать бриджи. Когда они упали, Софи в ужасе посмотрела на него и увидела, что он горит желанием… С некоторым опозданием она попыталась собрать свои разбегавшиеся мысли и отодвинулась на другой край кровати. Джулиан дотянулся до нее, схватил рукой за талию:
        - Нет, мадам, вам не удастся улизнуть.
        - Но ты же не имеешь в виду заняться этим прямо сейчас, Джулиан, - сказала она. - Наш спор в самом разгаре.
        - Нет смысла дальше спорить с тобой. Ты уже ничего не соображаешь. Да и я тоже. Поэтому лучше попытаться другими средствами завершить неприятную дискуссию. Если мы ничего не достигнем, то хоть на время между нами установится мир.
        Глава 16
        Софи, разрываясь между любовью и гневом, наблюдала, как Джулиан швыряет свою одежду на пол. Раздеваясь, он держал ее за руку, а потом положил на спину. Обнаженное тело Джулиана нависло над ней, он заключил ее в объятия, как в клешни. Его глаза блестели, строгое лицо стало решительным.
        - Я скажу тебе еще раз, но уже в последний, - проговорил Джулиан. - Я никогда не путаю тебя с Элизабет. Назвав тебя сумасшедшей, я вовсе не собирался оскорбить тебя. Но я настаиваю, и ты должна меня понять: я не могу позволить тебе мстить!
        - Ты не можешь остановить меня, Джулиан?
        - Нет, могу, Софи, - сказал он, срывая с нее платье. - Я могу и сделаю это, хотя отлично понимаю, с каким сомнением ты к этому относишься. И все потому, что я дал тебе мало доказательств, что способен исполнить долг мужа. Ты носишься по городу, а твой бедный и неумелый муж, этакое несчастное создание, все время отстает шагов на десять и отчаянно пытается тебя поймать. Но этому сумасшедшему поведению пора положить конец.
        - Ты мне угрожаешь, Джулиан?
        - Вовсе нет. Я тебе объясняю, что ты заходишь слишком далеко. Но ты не волнуйся, я дал слово и сделаю все, чтобы защитить тебя. - Он развязал тесемки на ее батистовой шемизетке.
        - Мне не нужна твоя защита. Я хорошо усвоила данный мне урок. Мужья и жены в свете живут каждый своей жизнью. Ты не вмешиваешься в мою жизнь, а я в твою. Я тебе сказала, что хочу жить по правилам светского общества.
        - Это все ерунда. И ты сама прекрасно понимаешь. Видит Бог, я ни в коем случае-не пренебрегаю тобой, и я не мог бы этого сделать, если бы даже захотел. - Он закончил раздевать ее и окинул взглядом. - Дорогая моя Софи, я не могу не вмешиваться в твою жизнь.
        Она почувствовала его страстное желание и жаждала ответить на него, понимая, что он прав. В постели по крайней мере никто из них не пренебрегает друг другом.
        Когда его рука погладила ее бедро, у Софи возникло внезапное подозрение.
        - А ты не собираешься меня побить? - медленно спросила она.
        - Побить тебя? - Озорная улыбка пробежала по его лицу, такая же чувственная, как и движение его рук. - Вообще-то побить тебя стоило бы, - сказал он, нежно сжав ее ягодицы.
        Софи чувствовала, как разгорается в ней пламя под его руками. Она серьезно и решительно покачала головой:
        - Нет, ты не из тех, кто может потерять власть над собой. Я так и сказала лорду Уэйкоту, когда он заявил, что ты бил свою первую жену.
        Улыбка сошла с лица Джулиана.
        - Софи, я не хочу сейчас говорить ни об Уэйкоте, ни о моей первой жене. - Он наклонился и нежно прикусил ее сосок. А пальцы уже играли рыжевато-коричневыми кудряшками внизу живота.
        - Конечно, я верю, что ты не попробуешь на мне плетку, - сказала Софи, едва дыша, смущенная лаской его пальцев, - но мне кажется, ты непременно прибегнешь к другим средствам, чтобы заставить меня подчиняться тебе.
        - Может быть, ты и права, - согласился Джулиан, не вникая в ее слова. Он целовал ее в шею, в плечо, в губы, жадно прильнул к ее рту, пока, она не застонала и не вцепилась в него, а потом приподнялся и встретился с ней взглядом. - Тебя беспокоит, какие методы я могу использовать, чтобы убедить тебя следовать моим советам, моя дорогая?
        Она взглянула на него, приводя мысли в порядок, но ее тело было сосредоточено только на удовольствиях, которые она получала в его руках.
        - Только не думай, что ты сможешь управлять мной таким путем.
        - Каким путем? - И два пальца Джулиана скользнули внутрь, раскрывая ее.
        Софи затаила дыхание, напрягшись от возбуждения.
        - Да вот таким.
        - Никогда бы я не осмелился поверить, что я такой искусный любовник и смогу убедить тебя отказаться ради меня от всех своих прекрасных принципов. - Он мучительно медленно двигал пальцами. - Ах, моя прелесть, ты просто мед…
        - Джулиан…
        - Посмотри на меня, - прошептал он. - Посмотри, как велико мое желание. Ты знаешь, что мне достаточно лишь твоего запаха, чтобы возбудиться. Ну потрогай…
        Софи вздохнула: она не могла противиться его мольбе. Ее тонкие пальцы нежно коснулись его копья и мгновенно ощутили ответную реакцию. Она уткнулась ему в грудь.
        - Сомневаюсь, что этим способом можно разрешить наши споры, милорд.
        Он сел, обнял ее за талию.
        - Хватит разговоров. Объяснимся позже. - Он приподнял ее так, чтобы она оказалась перед ним на коленях. - Садись на меня верхом. Покатайся на мне. Я твой конь. Будь моим всадником, управляющим нашей страстью.
        Софи вцепилась в его плечи, ее глаза расширились, когда она попыталась приспособиться к новому положению. Она почувствовала себя увереннее, когда он вошел в нее. Ей понравилась эта поза…
        - Да, Джулиан. О, Джулиан, пожалуйста…
        - Управляй по своему желанию. Хочешь - быстро, хочешь - медленно. Я в твоей власти.
        Сильная волна возбуждения пробежала по телу Софи, когда она поняла, что на этот раз она задает любовный ритм. Она осторожно опускалась на его поднявшееся копье, наслаждаясь медленным проникновением. Она услышала глубокий хриплый стон Джулиана, и ее руки сжали его плечи.
        - Джулиан!
        - Ты такая страстная, - прошептал он. - Нежная, горячая и вся моя.
        Он покрывал ее шею поцелуями. Тело Софи привыкло к его присутствию в ней, и она почувствовала, как что-то напряглось в ней самой. Потом она осторожно начала двигаться.
        - Дорогая моя! Любимая! О Бог ты мой… Да…
        Она почувствовала, как Джулиан входит в нее и у нее внутри что-то стремительно растягивается ему навстречу. Она вцепилась ногтями в его плечи. Софи закрыла глаза от сладостного напряжения и сосредоточилась только на том, чтобы найти тот ритм, который принес бы облегчение. Ничего не существовало в этот момент, кроме радости наслаждения, которое она получала сама и давала Джулиану. Она чувствовала себя очень сильной и настоящей женщиной.
        - Скажи, что ты любишь меня, дорогая. Скажи, скажи мне, - Голос Джулиана был тихий, настойчивый и страстный. - Я хочу услышать. Ты так долго не говорила мне слова любви. Ты так щедра, малышка. Неужели тебе трудно произнести эти простые слова? Они для меня так дороги.
        Софи сгорала желанием, мысли ее перепутались, чувства захлестнули ее а слова, о которых он умолял, уже готовы были сорваться с ее губ.
        - Я люблю тебя, - прошептала Софи, - я люблю тебя всем сердцем, Джулиан.
        Она порывисто сжала его, внезапно почувствовав, как волшебные волны уносят ее вдаль на гребне золотого потока. Где-то отдаленно она слышала стоны Джулиана. Она ощутила, как напряглись его мускулы на плечах и как наконец, содрогнувшись, он взорвался в ней.
        На миг она оказалась в безвоздушном пространстве, вне времени. Они были только вдвоем во всем мире, соединенные навек. Потом он медленно и удовлетворенно застонал и откинулся на подушки, притянув к своей груди Софи.
        - Как ты могла подумать, что я сравниваю тебя с Элизабет, - сказал он, не открывая глаз. - С ней никогда не было мира, покоя, удовлетворения и радости. Никогда, даже… Впрочем, не важно. Поверь, она никогда ничего не давала, а только брала и требовала еще больше. Ты же отдаешься мне без остатка. Это необыкновенно. Я думаю, ты даже сама не можешь представить, как это прекрасно, когда тебе отдаются с такой щедростью.
        Он никогда не говорил о жене так много. Но Софи подумала, что ей уже не нужны слова. Джулиан принадлежал ей. Они связаны с ним, и если ее догадка подтвердится, то и внутри у нее есть его живая частица.
        Софи зашевелилась, провела рукой по его груди и посмотрела на него сверху вниз:
        - Извини, что я бросила в тебя лебедя.
        Джулиан приоткрыл глаза, улыбнулся:
        - Я уверен, что еще не раз ты проявишь свой характер.
        Глаза Софи невинно округлились.
        - Ты, как всегда, самоуверен, Джулиан.
        - Я не сомневаюсь, что ты избавишь меня от этого недостатка. - Его пальцы перебирали ее волосы. Он притянул ее к себе, крепко поцеловал. Потом неожиданно серьезно сказал:
        - А теперь, мадам, когда мы оба успокоились, закончим наш разговор.
        Как только Софи вернулась в реальный мир, ее блаженство улетучилось.
        - Джулиан, но в обсуждении нет смысла. Я все должна выяснить.
        - Нет, - возразил он очень тихо. - Я не позволю тебе этого. Это слишком опасно.
        - Ты не можешь меня остановить.
        - Я могу и остановлю тебя. Я так решил. Завтра же ты вернешься в Рейвенвуд.
        - Я не вернусь завтра в Рейвенвуд.
        Совершенно ошарашенная, в ярости, Софи оттолкнула его, выбралась из кровати, схватила свою одежду. Вцепившись в платье обеими руками, она твердо посмотрела на мужа.
        - Однажды ты уже пытался отослать меня в деревню, но безуспешно. Предупреждаю тебя, на этот раз будет то же самое. - Ее голос стал громче. - Ты думаешь, я подчинюсь твоей воле потому, что наслаждаюсь тобой в постели?
        - Нет, хотя это вообще-то должно было повлиять на тебя.
        Его спокойный голос только разозлил ее. Софи вдруг подумала, что ее муж куда опаснее не в гневе, а в нарочито невозмутимом состоянии духа. Она прикрылась одеждой и тревожно наблюдала за ним.
        - Моя честь велит мне выполнить задуманное. Я должна найти и наказать человека, из-за которого погибла Амелия. Оказывается, ты так и не понял мои чувства, касающиеся чести. У нас был об этом уговор.
        - Я понимаю твои чувства. Однако есть одно маленькое «но»: твое понятие чести вступает в конфликт с моим. Я должен защищать тебя.
        - Я не нуждаюсь в твоей защите.
        - Если ты действительно так думаешь, то ты очень наивна. Я даже не предполагал, что ты так наивна, Софи. Пойми, то, что ты делаешь, очень опасно. И я не позволю тебе продолжать игры с огнем. Скажи своей горничной, чтобы она немедленно собирала вещи. Я закончу дела в городе и приеду к тебе в аббатство. Нам пора возвращаться домой. Я1 очень устал от города.
        - Но я начала свое расследование и совсем не устала от города. Я только учусь наслаждаться городской жизнью. Джулиан улыбнулся:
        - В это я могу поверить. Твое влияние очевидно - стоит лишь войти в бальные залы и гостиные. Ты стала законодательницей моды. Это полная победа женщины, потерпевшей поражение в свой первый выезд в свет.
        - Джулиан, не пытайся лестью свернуть меня с пути. То, о чем мы говорим, для меня слишком важно.
        - А ради чего бы мне рисковать, подставляя голову под удары? Я не хочу, чтобы всякие украшения твоего столика, вроде хрустальных лебедей, летали в моем направлении.
        - Я не вернусь в Хэмпшир, милорд. И все тут. - Софи упрямо посмотрела на него. Джулиан вздохнул:
        - Тогда мне ничего не остается, как отправиться на Лейтон-Филд.
        Софи ошеломленно посмотрела на мужа:
        - Что ты говоришь, Джулиан?
        - Потому что, если ты останешься в городе, дуэль неизбежна. Дело времени. Я должен буду защитить твою честь таким же способом, каким ты однажды попыталась защитить мою.
        Она энергично и яростно затрясла головой:
        - Нет, нет, нет! Как ты можешь говорить такое? Разве я давала повод для дуэли?! Я обещала, что никогда не совершу подобного поступка. И ты, кажется, поверил мне.
        - Да, я верю тебе, но мне придется отомстить за оскорбление, нанесенное моей жене. Если я разрешу тебе играть в опасные игры с такими людьми, как Аттеридж, Варлей и Ормистон, они не задержатся с оскорблением.
        - Но я не позволю им оскорблять себя. Я не поставлю тебя в такое трудное положение. Клянусь. Улыбка тронула его губы.
        - Софи, я верю, что по собственному желанию ты не допустишь чего-то недостойного или компрометирующего. Но эти люди прекрасно разбираются в психологии, и невинная женщина даже не заметит, как окажется в ловушке. И как только это случится, я вынужден буду потребовать сатисфакции.
        - Нет, никогда! Ты даже не должен об этом думать! Никакой дуэли!
        - Такая возможность всегда существует, Софи. Ты ведь уже говорила с Аттериджем, правда?
        - Да, но я была очень осторожна. Он и не догадался, о чем я пыталась узнать.
        - И о чем вы говорили? - настойчиво продолжал Джулиан. - Вы говорили об Элизабет?
        - Совсем немного, клянусь.
        - Значит, ты возбудила его любопытство. А это, моя маленькая невинная девочка, первый шаг на пути к возможному несчастью, если иметь дело с человеком вроде Аттериджа. К тому времени когда ты закончишь расспрашивать Варлея и Ормистона, я уже должен буду ехать на Лейтон-Филд.
        Софи беспомощно смотрела на мужа. Она поняла, что в ловушке и из нее нет выхода. Она не могла позволить Джулиану рисковать жизнью на дуэли ради ее чести. Сама мысль об этом заставила ее дрожать от страха.
        - Обещаю тебе, я буду очень осторожна. - Но она поняла, что спорить бесполезно.
        - Слишком велик риск. Единственный путь избежать его - исчезнуть из города. Я хочу, чтобы ты была в безопасности, в деревне, со своими друзьями и семьей.
        Софи решила подчиниться, но слезы жгли ей глаза.
        - Хорошо, Джулиан, я уеду, если ты чувствуешь, что другого выхода нет. Я не хочу, чтобы ты подвергал себя риску получить из-за меня пулю.
        Взгляд Джулиана стал мягче.
        - Спасибо, Софи. - Кончиком пальца он стер слезинку с ее щеки. - Я знаю, это трудное дело - , простить жен - .щину, чье чувство чести столь же сильно, как мое собственное. Поверь, я действительно понимаю твое желание отомстить.
        Софи нетерпеливо вытерла ладонью слезы.
        - Эта чертовски нечестно. Ничего не получается так, как я задумала, когда согласилась выйти за тебя замуж. Ничего. Все мои планы, мечты, надежды - все, о чем мы договорились, все кончается ничем.
        Джулиан угрюмо и молча смотрел на нее.
        - Неужели все так уж плохо, Софи?
        - Да, милорд. Плохо. И более того, у меня есть основания подозревать, что я беременна. - Она отвернулась от него и пошла в другой конец комнаты за ширму.
        - Софи! - Джулиан вскочил с кровати и кинулся за ней. - Повтори, что ты сказала?
        Софи всхлипнула, вытирая слезы и продолжая одеваться за ширмой.
        - Не сомневаюсь, ты слышал.
        Джулиан толкнул ширму и, не обратив внимания на то, что она упала на ковер, впился глазами в лицо жены, прятавшей от него взгляд.
        - Ты беременна?
        - Вполне возможно. Я догадалась на этой неделе. У меня давно не было месячных. Я точно не знаю, как давно, но подозреваю, что действительно жду ребенка. Если так, вы можете быть вполне довольны, милорд. Вот, пожалуйста - и беременна, и еду в деревню, и там уже не смогу мешать тебе жить как хочется. Ты, Джулиан, получил все, что хотел от брака: и наследника, и спокойствие. Так что радуйся.
        - Софи, я не знаю даже, что сказать. - Джулиан рукой ворошил свои волосы. - Если ты и вправду думаешь, что беременна, и не могу скрыть своего восторга. Но я надеялся, что это… я думал… что, может быть… - Он замолчал, чувствуя, что не в силах закончить фразу. - Я ожидал, что тебе доставит радость такая новость… - Он плохо владел голосом.
        Софи посмотрела на него исподлобья. Слезы высохли, когда она осознала, насколько в нем велика его мужская самонадеянность.
        - Ты, без сомнения, думаешь, что предстоящее материнство изменит меня, что я целиком посвящу себя уходу за деревенским домом и ребенком.
        Джулиан покраснел.
        - Я надеялся, что ты станешь спокойнее. Поверь мне, ты будешь счастлива в нашем браке, Софи.
        - Уходи, Джулиан. Я хочу принять ванну и отдохнуть. - И слезы снова навернулись на глаза Софи. - Мне еще многое надо успеть перед отъездом в Хэмпшир.
        - Софи… - Джулиан не уходил. Он наблюдал за ней со странным и беспомощным выражением лица. - Софи, пожалуйста, не надо слез. - И он раскрыл свои объятия.
        Софи посмотрела на него влажными глазами, презирая себя за то, что не в силах сдержаться. А потом, судорожно рыдая, кинулась в его объятия. Он прижал ее, а она обильными слезами омывала его обнаженную грудь.
        Джулиан держал ее в объятиях, пока она не затихла. Он не пытался ее развеселить, успокоить. Он просто крепко держал ее у своего сильного тела и ждал, пока стихнут рыдания.
        Софи успокаивалась медленно, чувствуя, как благотворно он действует на нее. Впервые он просто целовал ее, не собираясь заняться с ней любовью. Впервые он предложил ей что-то другое, кроме страсти. Она не шевелилась, наслаждаясь прикосновением его большой ладони, гладившей ее по спине.
        Наконец нехотя она высвободилась из его объятий:
        - Прошу прощения, милорд. Я сама себя не понимаю в последнее время. Уверяю вас, я никогда не плакала.
        Не глядя на него, она отступила назад, стала суетливо искать носовой платок, который должен быть в кармане платья. Но его не оказалось, и она чертыхнулась.
        - Ты вот это ищешь? - Джулиан наклонился и поднял с ковра квадратик вышитой ткани.
        Сжавшись при мысли, что она не способна справиться даже с носовым платком, Софи выхватила его из рук мужа и проговорила:
        - Да, спасибо.
        - Позволь мне дать тебе новый. - Он подошел к туалетному столику и взял еще один.
        Она взяла платочек и с серьезной озабоченностью вытерлась и спрятала его в карман.
        - Спасибо, милорд. Не знаю, что на меня нашло. А теперь, действительно, мне надо принять ванну. Я думаю, вы меня простите, сэр. И мне предстоит еще много мелких дел.
        - Да, Софи, - отозвался Джулиан, вздохнув, - я прощаю тебя. Единственное, о чем я прошу, - чтобы ты когда-нибудь простила меня.
        И, подхватив свою одежду, он вышел.
        Уже поздно ночью Джулиан сидел в библиотеке, вытянув ноги к камину. На столике стояла бутылка кларета. Граф пребывал в скверном настроении.
        В доме воцарилась тишина. Еще недавно все в доме суетились, готовя Софи к отъезду. Эта суматоха подавляла его. Он понимал, что будет скучать без жены.
        Он налил себе еще рюмку кларета и подумал, не плачет ли сейчас Софи перед сном. Он почувствовал себя ужасно жестоким, заявив, что отправляет ее в Рейвенвуд. Но иного выбора не было. Как только он узнал о ее планах, ему не оставалось ничего другого, как выпроводить ее из города. Она вошла в опасные воды, не умея плавать.
        Джулиан сделал большой глоток вина. Должен ли он чувствовать свою вину из-за того, каким способом уговорил Софи? В начале ссоры он сразу сообразил, что она не сможет логически рассуждать о своей безопасности. Чувство собственного достоинства подавило даже инстинкт самосохранения. И он не смог бы применить силу, чтобы заставить ее выполнить его требования. Поэтому следовало поискать к ней другой подход, хотя он и не был уверен в успехе. Он использовал ее чувства к нему ради достижения своих целей.
        Он был даже ошеломлен тем, как ее стойкость мгновенно рассыпалась в пыль, лишь только она узнала, что он вынужден будет ради нее рисковать своей жизнью на дуэли. Видимо, она искренне его любит, иначе не поступилась бы своими принципами. Ради него она отказалась от своего главного дела - мести.
        Джулиан, покоренный силой ее любви, испытывал огромную радость. Не оставалось сомнений: Софи отдала ему всю себя, она принадлежит ему целиком - наконец-то он смог в это поверить.
        Но, испытывая восторг, он в то же время чувствовал мрачное беспокойство, полагая, что она сейчас очень несчастна и причина тому - он.

«Это несправедливо. Все получается не так, как задумывала, когда согласилась выйти за тебя замуж».
        К тому же теперь она, возможно, беременна. И он поморщился, вспомнив, как она просила его не спешить приковывать ее к детской кроватке.
        Джулиан еще глубже погрузился в кресло и думал, как бы ему оправдаться в глазах Софи. Казалось, он с самого начала повел себя не правильно. «А как мужчина может убедить свою жену, что достоин ее любви?»- спросил он сам себя. Раньше он об этом не задумывался, а после того, что произошло между ним и Софи, вероятно, не решится никогда.
        Вдруг дверь за его спиной открылась. Джулиан не оглянулся и сказал:
        - Отправляйся спать, Гаппи. Пусть все идут спать. Я посижу здесь, и тебе незачем бодрствовать. Я прослежу за свечами.
        - Я уже отправила Гаппи и всех остальных спать, - раздался голос Софи, которая вошла, тихо притворив дверь.
        Джулиан вздрогнул, медленно поднялся, поставил рюмку. Она выглядела такой нежной и изящной в розовом платье с высокой талией. Трудно поверить, что она беременна, подумал он. Ее волосы подняты высоко на затылке и схвачены ленточкой, которая, конечно, уже развязалась. Софи улыбнулась своей милой загадочной улыбкой.
        - Я полагал, ты уже в постели, - глухо проговорил Джулиан. Она не плакала и не собиралась с ним спорить или умолять о чем-то. - Тебе надо отдохнуть перед дорогой.
        - Я пришла попрощаться, Джулиан. - Она встала перед ним, ее глаза светились.
        Он почувствовал, какая тяжесть упала с его плеч. Она больше не горюет, как раньше.
        - Я скоро приеду, - пообещал он.
        - Хорошо. Я буду без тебя скучать. - Она бережно поправила его галстук. - Но я бы не хотела, чтобы мы расстались в плохом настроении.
        - Уверяю тебя, у меня нет дурных намерений. Я только хочу, чтобы тебе ничто не угрожало. Доверься мне, Софи.
        - Я понимаю. Временами ты бываешь туповат, упрям и надменен, но ты искренне веришь, что пытаешься защитить меня. И я не хочу, чтобы ты рисковал своей жизнью ради меня.
        - Софи, что ты делаешь? - Он удивленно смотрел, как она развязывает его белоснежный галстук. - Софи, клянусь, ты возвращаешься в аббатство только потому, что это лучший выход. И там не так уж плохо, дорогая моя. Ты увидишься с бабушкой и дедушкой, со своими друзьями, которых наверняка пригласишь в гости.
        - Да, Джулиан. - Галстук уже болтался у нее на руке, она начала расстегивать его сюртук.
        - Если ты действительно беременна, то деревенский воздух гораздо здоровее городского, - продолжал он, лихорадочно выискивая все новые доводы в пользу ее отъезда.
        - Без сомнения, вы правы, милорд. В Лондоне смог. - Она принялась расстегивать его белоснежную рубашку.
        - Да, я прав.
        Новое ощущение, испытанное им, пока она раздевала его, затронуло его чувственность. Он уже не мог ясно мыслить. Бриджи стали ему тесны…
        - Я вижу, мужчины всегда уверены в своей правоте. Даже когда они не правы.
        - Софи! - Он задохнулся, когда ее пальцы коснулись его обнаженной груди. - Софи, конечно, ты считаешь меня надменным, но…
        - Пожалуйста, ни слова больше, Джулиан. Я не хочу больше обсуждать мое возвращение в аббатство. Я не хочу сейчас обсуждать твое высокомерие. - Она привстала на цыпочки и слегка раскрыла губы. - Лучше поцелуй меня.
        - О Боже, Софи! - Он жадно приник к ее рту, словно загипнотизированный. Хотя он еще не понял, почему ее настроение переменилось, но решил пока не расспрашивать ее об этом. Когда она еще теснее прижалась к нему, он попытался справиться с собой. - Софи, дорогая, пойдем скорее наверх.
        - Зачем? - прошептала она, уткнувшись ему в шею. Джулиан смотрел на ее растрепавшиеся локоны.
        - Зачем? - повторил он. - И ты спрашиваешь меня об этом, Софи? Я сгораю.
        - Все спят, мы одни, никто нас не побеспокоит. Наконец до него дошло, что она намекает на то, что хочет остаться с ним здесь, в библиотеке.
        - Ах, Софи, - сказал он не то со смехом, не то со стоном, - ты и в самом деле женщина с сюрпризами. - Он потянул за ленточку в ее волосах.
        - Я хочу, чтобы вы помнили обо мне, когда мы расстанемся, милорд.
        - Ничто на свете не заставит меня забыть тебя, дорогая.
        Он приподнял ее, понес и усадил на диван. Она улыбнулась ему, глядя вверх с вечной женской обещающей улыбкой. Когда Софи протянула к нему руки, он без слов жадно бросился в ее объятия.
        Через несколько минут, когда ему показалось, что на диване слишком тесно, он скатился на пол, увлекая за собой Софи. Она радостно последовала за ним, но кожа ее оголенной груди и шеи покрылась прелестной краской стыда. Джулиан лег на спину. Она, совершенно обнаженная, устроилась сверху. У него мелькнула мысль, что эту сцену неплохо бы повторить при первой же возможности на полу в библиотеке аббатства.
        Глава 17
        На третий день пребывания в Рейвенвуде Софи пришла к мысли, что Джулиан был прав. Она, конечно, не призналась бы ему в этом. Она чувствовала невыносимую тоску оттого, что рядом не было мужа.
        Слава Богу, дел хватало с избытком. Убранство огромного дома совсем обветшало и требовало внимания. У Джулиана были прекрасные трудолюбивые слуги, которые после смерти Элизабет усердно работали даже без всякого руководства.
        Софи была довольна новой экономкой, которую по ее совету назначил управляющий на место миссис Бойл. Она также была рада работать под началом своего знакомого, и они оба с энтузиазмом принялись чистить, ремонтировать, освежать дом.
        Софи пригласила бабушку и дедушку на ужин и с удовольствием принимала гостей.
        Бабушка со счастливым видом восклицала, какую огромную работу проделала Софи за три дня.
        - Стало намного лучше, моя дорогая. В последнее наше посещение здесь все было таким мрачным и тусклым. Удивительно, что можно так преобразить дом, только вымыв его и заменив занавеси.
        - Еда тоже неплохая, - объявил граф Дорринг, принимаясь за вторую порцию сосисок. - Из тебя получается прекрасная графиня, Софи. Я, пожалуй, выпью еще немного кларета. В винном погребе Рейвенвуда хорошие запасы. А когда возвращается твой муж?
        - Надеюсь, скоро. У него кое-какие дела в городе. И хорошо, что пока он отсутствует в аббатстве. Суматоха, царившая здесь в последние три дня, раздражала бы его. - Софи, улыбнувшись, подала слуге знак принести еще кларета. - В аббатстве еще остаются комнаты, над которыми придется поработать.

«В том числе и спальня, по праву принадлежащая графине Рейвенвуд», - напомнила она себе.
        Странно, что именно эта комната оказалась запертой. Миссис Ашкетл повозилась с ключами, которые приняла у миссис Бойл, и удивленно покачала головой:
        - Ни один не подходит, миледи. Не понимаю, может, ключ потерян? Миссис Бойл велела мне держаться подальше от этой комнаты. И я стараюсь. Но теперь, когда вы здесь, возможно, вы захотите ее занять. Но не беспокойтесь, мадам. Я попрошу слугу, чтобы он открыл ее.
        Все решилось само собой: Софи наткнулась на ключ, спрятанный в ящике шкафа в библиотеке. Предчувствуя, что это как раз тот ключ, она попыталась открыть им дверь. И обнаружила, что он подходит. Она обследовала старую спальню Элизабет с большим любопытством.
        Софи тут же решила, что ни за что не переберется сюда, не очистив и не проветрив спальню. Она не может поселиться здесь, пока комната находится в таком состоянии. Похоже, после смерти Элизабет сюда вообще не входили.
        Когда граф и графиня Дорринг наконец уехали после ужина, Софи почувствовала, что очень устала. Она пошла к себе и позволила горничной приготовить ее ко сну.
        - Спасибо, Мэри. - Зевнув, Софи деликатно прикрыла рот ладонью. - Видимо, я сегодня очень устала.
        - Ничего удивительного, миледи. После вашей-то работы. И вообще, если вы позволите дать вам совет, вам надо поменьше уставать. Его сиятельство проявит недовольство, если вы будете работать до изнеможения, вы же носите его ребенка.
        Софи вытаращила глаза:
        - А как ты узнала о ребенке?
        Мэри улыбнулась без всякого смущения:
        - А в этом нет никакого секрета, мадам. Я же давно с вами и знаю о днях ваших недомоганий. Но сейчас ваш цикл нарушился. Так что поздравляю. А вы уже сказали об этом его светлости? Он будет очень рад.
        Софи вздохнула:
        - Да, Мэри, он знает.
        - Могу поспорить, что именно поэтому он отослал вас в деревню. Он не захотел, чтобы вы теперь дышали грязным воздухом Лондона. Его сиятельство относится к тем мужчинам, которые очень заботятся о своих женах.
        - Да, это верно. Ты свободна, Мэри. Я еще немного почитаю. - Софи вздохнула: никакие секреты не укроются от прислуги в этом доме. А она-то надеялась, что самую драгоценную новость ей удастся сохранить в тайне как можно дольше. Она и сама еще не свыклась с мыслью, что носит в себе ребенка Джулиана.
        - Хорошо, мадам. Да, я могу взять мазь для кухарки? Для ее рук?
        - Мазь? Ах да, чуть не забыла. - Софи быстро подошла к своему саквояжу. - Надо навестить старую Бесс завтра же и пополнить запасы трав. Я не доверяю травам в лондонских аптеках, наверняка они недостаточно хорошего качества.
        - Конечно, мадам. Спокойной ночи, - сказала Мэри, когда Софи протянула ей баночку с мазью. - Кухарка будет вам очень благодарна.
        - Спокойной ночи, Мэри.
        Софи посмотрела, как затворилась за горничной дверь, и принялась осматривать полки с книгами. Она очень устала, но сейчас, собираясь лечь в постель, почувствовала, что спать совсем не хочет.

«Но и читать не очень хочется», - подумала Софи, лениво листая страницы новой книги Байрона «Гяур». Она купила ее за несколько дней до отъезда в деревню. Ей очень хотелось ее почитать. И то, что сейчас ей была совершенно неинтересна книга известного поэта об интригующем, экзотическом Востоке, говорило о ее настроении.
        Отведя глаза от книги, она взглянула на ювелирную шкатулку на туалетном столике. В ней больше не было черного кольца, но при каждом взгляде на нее она вспоминала о перстне и сожалела, что планы поиска соблазнителя Амелии расстроились.
        Потом она погладила себя по все еще плоскому животу и поежилась. Да, теперь она не имеет права посвятить себя мести. Она никогда не позволила бы Джулиану рисковать своей жизнью из-за того, что она хочет кому-то отомстить. Он отец ее ребенка, и она совершенно потеряла голову от любви к нему. Но даже если бы в дело не вмешалась любовь, Софи ни за что не позволила бы кому-либо рисковать собой ради защиты ее чести.
        В глубине души Софи удивлялась, как легко она отказалась от своей цели. Временами она негодовала и горевала, но не злилась, как раньше. И как ни странно, ощущала облегчение. Да, без сомнения, события развиваются столь стремительно, что задача отомстить за Амелию опять отошла на второй план. Но в глубине души она мечтала уделить тому новому, что появилось в ее жизни, все свое внимание.

«У меня ребенок от Джулиана».
        Как же трудно было в это поверить, но с каждым днем ее предположение все более подтверждалось. Джулиан хотел этого ребенка, говорила она себе с надеждой. И возможно, его рождение поможет укрепить их узы, которые, как она иногда думала про себя, уже возникли.
        Софи беспокойно ходила по комнате. Ее взгляд упал на кровать, и она сказала себе, что надо лечь спать, но потом вспомнила о комнате внизу, куда собиралась переехать.
        Софи решительно взяла со стола свечу и направилась через темный холл в спальню, некогда принадлежавшую Элизабет. Она уже побывала там и нашла комнату неприятной. В ее обстановке ощущалась откровенная чувственность, что на вкус Софи было непристойно.
        Во всем было заметно пристрастие хозяйки к китайским вещам, но в то же время интерьер выходил за рамки стиля, и спальня являла собой царство сонного, пьянящего, подавляющего эротизма. Когда Софи впервые заглянула сюда, она подумала, что в будуаре вечно царит ночь. Здесь ощущалось нечто странное и нездоровое. Они с миссис Ашкетл не стали задерживаться в спальне.
        Сейчас, со свечой в руке, Софи открыла дверь, уже зная, чего ждать от комнаты. И тем не менее бывшая спальня Элизабет произвела такое же впечатление, как и в первый раз. Тяжелые бархатные занавеси скрывали любой свет, даже лунный.
        На черно-зеленой лакированной мебели были изображены какие-то экзотические радужные драконы. Нарисованные на мебели создания казались ей похожими на извивающихся змей. Кровать с бесчисленными подушками чудовищно задрапирована, а резные ножки были оформлены в виде звериных лап. Стены оклеены темными обоями.
        Эту комнату человек типа лорда Байрона, склонный к чувственной мелодраме, нашел бы волнующей, подумала Софи. Но Джулиан, вероятнее всего, испытывал здесь неловкость и неприязнь. .Дракон, казалось, зарычал в свете свечи, когда Софи подошла к высокому лакированному комоду. Огненные, зловещего вида цветы украшали стоящий неподалеку стол.
        Софи передернуло от этой безвкусицы, и она попыталась представить себе спальню после переделки.
        В первую очередь она заменит мебель и портьеры. И всего несколько вещей оставит из нынешних.
        Да, Джулиану не могла понравиться спальня первой жены. Не в его вкусе. Он предпочитал, как уже поняла Софи, строгий элегантный классический стиль. Хотя, впрочем, это же не его комната. Здесь был храм страсти Элизабет. Место, где она свила шелковую паутину, в которую завлекала мужчин.
        С нездоровым любопытством Софи ходила по комнате, открывала ящички и двери шкафов. Ничего личного не осталось. Джулиан, вероятно, приказал выбросить все, прежде чем запереть ее в последний раз.
        Потом Софи открыла самый маленький ящичек и нашла там небольшую книжицу в переплете. Она, испытывая неловкость, с сомнением рассматривала ее, прежде чем решилась открыть. Это был дневник Элизабет. Софи не могла удержаться. Она поставила свечу на стол и принялась читать.
        Через два часа она уже знала, почему Элизабет оказалась в ночь своей смерти у пруда.
        - Она приходила к тебе в ту ночь, да, Бесс? - спросила Софи, садясь на маленькую скамейку перед крытым соломой домиком старушки, не поднимая глаз от пучка трав, которые сортировала.
        Бесс глубоко вздохнула, и ее глаза превратились в щелочки на морщинистом лице.
        - Так ты все знаешь? Да, она, бедная, пришла ко мне. Она была в ту ночь не в себе. А как ты узнала?
        - Я нашла в ее комнате дневник.
        - Да, какая глупая. - Бесс покачала головой. - Придумывают же некоторые леди заводить эти свои дневники. А это опасно. Ты, надеюсь, не пишешь?
        - Нет, - улыбнулась Софи. - Я не веду дневник. Иногда делаю заметки о том, что читаю. Не больше.
        - Я уже много лет твержу, что ничего нет хорошего в том, что люди научились читать и писать. Настоящие знания берутся не из книг. Надо как следует глядеть по сторонам да в себя самого. - Она энергично похлопала себя по груди, показывая, где у нее находится сердце.
        - Может, это и правда. Но к несчастью, не у всех есть способности к этому, Бесс. У многих нет такой памяти, как у тебя. И для нас единственное, что остается, - читать и писать.
        - Но это оказалось не так уж замечательно для первой графини. Не так ли? Она записала свои секреты, а теперь ты знаешь все.
        - Может, Элизабет записывала, надеясь, что кто-то найдет и прочитает, - задумчиво проговорила Софи. - Возможно, она даже гордилась своими дурными поступками.
        Бесс покачала головой:
        - Да вряд ли, эта женщина ничем не могла себе помочь. Вполне вероятно то, что она специально записывала свои грехи, и эти записи были для нее как пиявки, которые высасывают яд из крови.
        - Бог знает, был ли яд в ее крови, - сказала Софи, вспомнив записи - то ликующие, то мстительные, то полные трагизма. - Мы никогда уже не узнаем этого. - Софи помолчала, продолжая раскладывать травы по маленьким кучкам.
        Позднее заходящее солнце грело плечи, и запах от деревянного домика Бесс шел сладкий и успокаивающий. Особенно приятный после Лондона.
        - Итак, ты все знаешь, - нарушила молчание Бесс.
        - Да, она пришла к тебе, желая, чтобы ты помогла ей избавиться от ребенка. Но на этом дневник обрывается. Дальше - чистые страницы. Что случилось в ту ночь, Бесс?
        Бесс закрыла глаза и повернула лицо к солнцу.
        - Что случилось? Я убила ее. Боже, спаси меня. Софи чуть не уронила сухие цветки донника. Она уставилась на Бесс:
        - Чепуха. Никогда не поверю. Что ты говоришь? Бесс не открывала глаза.
        - Я не дала ей то, что она хотела. Я обманула ее, когда сказала, что у меня нет трав, которые помогли бы ей избавиться от ребенка. Но правда была в том, что я побоялась дать ей траву, которую она просила. Я не доверяла ей.
        Софи все поняла:
        - Ты мудро поступила, Бесс. Она держала бы тебя в руках, если бы получила, что просила. Она из тех, кто способен на угрозы. И ты попала бы к ней в зависимость. Она приходила бы к тебе снова и снова, и не только ради того, чтобы, избавляться от детей, но еще и за травами, которые возбуждали бы ее чувственность.
        - А ты знаешь, что она пила такие травы?
        - Она часто делала записи в дневнике после того, как пила опиум. Это был набор слов, полет фантазий. Наверное, она вела себя так странно под воздействием мака.
        - Нет. Дело не в маке. У этой бедной души были разум и дух, которые не излечивались. И я думаю, она принимала мак и травы, чтобы облегчить свои бесконечные муки. Я пыталась ей сказать, что мак освобождает от физической боли, но не от той, которой она страдает, не от боли духа. Но она меня не слушала.
        - А почему ты говоришь, Бесс, что убила ее?
        - Я же сказала, что в ту ночь я не дала траву, которую она хотела. И она прямиком пошла к пруду и утопилась, бедняжка. Софи задумалась и покачала головой:
        - Я в этом сомневаюсь. Ее дух был болен, но она часто пребывала в таком состоянии и знала, как получить то, что ей нужно. Не найдя у тебя травы, она могла бы пойти к кому-то еще, кто бы ей помог. Она, в конце концов, могла бы поехать в Лондон.
        Бесс, сощурившись, посмотрела на нее:
        - А разве она уже избавлялась от ребенка?
        Софи бессознательно коснулась своего живота, будто защищая его.
        - Она была на сносях, когда вернулась после медового месяца с графом. Она нашла кого-то в Лондоне, кто вызвал кровотечение, и у нее случился выкидыш.
        - Бьюсь об заклад, это не был ребенок Рейвенвуда, раз она пыталась избавиться от него в ту ночь, когда утонула, - сказала хмуро Бесс.
        - Да, не его. Ее любовника. Но Элизабет не назвала имя. - Софи вздрогнула, завязывая последний пучок травы. - Уже поздно, Бесс. И холодновато. Лучше я поеду домой.
        - Значит, у тебя теперь есть все цветы и травы, которые нужны?
        Софи уложила пакетики в карманы своего костюма:
        - Да, думаю, все. Следующей весной я надеюсь посеять травы прямо в аббатстве. И ты подскажешь мне, когда придет время, Бесс.
        Бесс не двинулась со скамейки, взгляд ее старых глаз был проницателен.
        - Да, я помогу тебе. Но ты не хуже меня знаешь, как их растить. И что-то говорит мне, что весной ты будешь занята гораздо более важными делами, чем целебные травы.
        - Мне следовало бы предвидеть, что ты догадаешься.
        - Значит, правда: ты беременна. Да это каждому ясно, у кого есть глаза. Рейвенвуд послал тебя сюда из-за ребенка.
        - Частично да. Но в основном, думаю, из-за того, что я мешаю ему в городе.
        Бесс взволнованно нахмурилась:
        - В чем дело? Ты ведь была ему хорошей женой, девочка?
        - Да, самой лучшей. Рейвенвуду ужасно повезло со мной. Но я не уверена, что он понимает, как ему повезло. - И Софи тронула поводья.
        - А, ты снова смеешься надо мной. Отправляйся с Богом, а то уже холодно. И питайся как следует. Тебе понадобятся силы.
        - Не беспокойся, Бесс, - сказала Софи, выпрямляясь в седле. - Аппетит у меня такой, как будто я и не леди.
        Она расправила складки юбки, убедившись, что пакеты с травами в порядке.
        Бесс, сидя на скамейке, наблюдала за конем и наездницей, пока они не исчезли из виду.
        Мерином не надо было управлять, он сам знал короткий путь к дому. Софи пустила его между деревьями, а сама углубилась в воспоминания о прочитанном прошлой ночью дневнике.
        История падения и сумасшествия предшественницы не была особенно поучительным чтением, но Софи не могла оторваться от дневника.
        Она подняла глаза, увидела пруд, который виднелся между деревьями, и остановила мерина. Животное захрапело, потом принялось щипать траву, пока Софи тихо сидела, осматриваясь по сторонам.
        Она, как и Бесс, не верила, что Элизабет сама покончила с собой. Из дневника было ясно, что первая графиня Рейвенвуд умела плавать. Конечно, если женщина падает в воду в тяжелом костюме, она может утонуть, несмотря на все ее умение. Тяжесть намокшей одежды тащит ко дну.
        - Почему я все время думаю о смерти Элизабет? - спросила Софи мерина. - Как будто я изнываю от скуки или безделья. И если бы Джулиан был здесь, он, без сомнения, сказал бы, что все это глупости.
        Лошадь не обращала на нее внимания и, не отрываясь, щипала траву. Софи поколебалась, потом соскочила с седла. Держа в руках поводья, пошла на берег. Что-то таилось здесь, она это интуитивно чувствовала, и это было как-то связано с тайной смерти ее сестры.
        Софи услышала, как у нее за спиной заржал мерин, приветствуя другую лошадь. Она удивилась: кто еще бродит по землям Рейвенвуда? Испуганно обернулась, но поздно - наездник спешился и подошел к ней слишком быстро. Мужчина в черной маске, с огромным черным пузырящимся плащом в руках. Она закричала, но плащ уже накрыл ее, и она оказалась в удушающей темноте.
        Софи уронила поводья. Она слышала, как испуганно ржал мерин, как затихал, удаляясь, стук его копыт. Похититель Софи злобно выругался, поняв, что конь женщины убежал.
        Софи яростно боролась, но веревки уже стянули ее тело, ноги… скрутили руки, лодыжки… Потом она почувствовала, как ее перекинули через седло.
        - И вы могли бы меня убить сейчас, по прошествии пяти лет после случившегося, Рейвенвуд? - спросил лорд Аттеридж, смиренно вздохнув, точно от вселенской усталости. - Вы никогда не были так нерасторопны.
        Джулиан смотрел ему в глаза, вплотную придвинувшись к нему в углу сверкающего танцевального зала леди Сэлсбери.
        - Не валяйте дурака, Аттеридж. Меня не интересует, что было пять лет назад. Меня интересует сегодняшнее. Только это имеет для меня значение.
        - Ради Бога, я ничего не сделал, кроме как единожды протанцевал с вашей новой графиней. Только раз. И все. Мы оба понимаем, что вы не можете вызвать на дуэль из-за такого пустяка. Скандал на пустом месте.
        - Я понимаю, что вы всегда волнуетесь, разговаривая с любым из мужей: ваша репутация такова, что вы не можете себя чувствовать уютно в компании женатых мужчин. - Джулиан холодно улыбнулся. - Интересно посмотреть, как бы вы отнеслись к вашему любимому занятию - наставлять рога, будь вы сами женаты. Но сейчас я хочу получить от вас ответ, Аттеридж. Я не собираюсь вызывать вас на дуэль.
        Аттеридж настороженно посмотрел на Джулиана:
        - Ответ о случившемся пять лет назад? О чем? Уверяю вас, я утратил к Элизабет интерес после того, как вы всадили пули в Ормистона и Варлея. Я не полный идиот.
        Джулиан нетерпеливо пожал плечами:
        - Проклятие! Я уже сказал, меня не интересуют происшествия пятилетней давности. Я хочу знать о кольцах.
        Аттеридж вдруг затих и насторожился:
        - Каких кольцах?
        Джулиан разжал кулак. На его ладони лежало кольцо с гравировкой.
        - О таких, как это.
        Аттеридж уставился на кусочек металла:
        - Где вы его взяли?
        - Это вас не касается.
        Аттеридж неохотно перевел взгляд с кольца на каменное лицо Джулиана:
        - Это не мое, клянусь.
        - Я и не думаю, что ваше. Но у вас есть подобное, не так ли?
        - Конечно, нет. Зачем мне нужна такая ерунда?
        Джулиан посмотрел на кольцо:
        - Очень неприятное. Правда? И символизирует отвратительную игру. Скажите мне, Аттеридж: вы, Варлей и Ормистон все еще играете в такие игры?
        - Да Боже мой! Я говорю, что ничего не сделал, кроме как перекинулся несколькими фразами с вашей женой во время танца. Вы бросаете мне обвинение? Если так, скажите прямо и не крутите, Рейвенвуд.
        - Да никаких обвинений. У меня ничего нет лично против вас. Просто ответьте мне на вопрос, и я оставлю вас в покое.
        - А если не отвечу?
        - Ну что ж, тогда, - с легкостью сказал Джулиан, - мы продолжим дискуссию на заре…
        - Вы вызовете меня на дуэль из-за того, что я не дал вам ответа, который вы хотите получить? Рейвенвуд, я не прикасался к вашей новой жене.
        - Я верю. Но если бы вы прикоснулись к ней, то я не ограничился бы пулей в ваше плечо, как поступил с Ормистоном и Варлеем. Вы были бы уже мертвы.
        Аттеридж уставился на него:
        - Да, я верю, что вы говорите искренне. Вы никого не убили из-за Элизабет, но ради новой жены пойдете на это. Скажите мне, а для чего вам знать про кольцо, Рейвенвуд?
        - Ну, допустим, мне поручено восстановить справедливость от имени человека, чье имя я не могу назвать. Аттеридж усмехнулся:
        - Ну да, один из ваших друзей, которому наставили рога.
        Джулиан покачал головой:
        - Друг молодой женщины. Женщины, которая сейчас мертва, как и ее неродившийся ребенок.
        Усмешка мгновенно слетела с лица Аттериджа.
        - Речь идет об убийце?
        - Зависит от того, как посмотреть. Человек, от имени которого я действую, думает именно так: владелец кольца - убийца.
        - Он убил молодую женщину, о которой вы упомянули?
        - Он заставил ее покончить с собой.
        - Ну да, какая-нибудь молоденькая дурочка дала себя соблазнить, попала в беду, а теперь вы хотите отомстить за нее. Да ладно, Тейвенвуд, вы ведь искушенный мужчина, сами знаете, такое случается постоянно.
        - Очевидно, человек, которого я представляю, не усматривает в случившемся смягчающих обстоятельств, - сказал Джулиан. - И я склонен отнестись к этому так же серьезно, как и мой друг.
        - А кого вы представляете? Мать девушки или бабушку с дедушкой?
        - Как я уже сказал, вас это не касается. Мне кажется, я довольно ясно объяснил, что не собираюсь всадить в вас пулю, пока вы не вынудите меня это сделать. И больше вам ничего знать не следует.
        Аттеридж поморщился:
        - Возможно, я и обязан вам чем-то после всего случившегося. Элизабет была очень странной, не так ли?
        - Я здесь не для того, чтобы обсуждать Элизабет.
        Аттеридж кивнул:
        - Но поскольку обратились ко мне, вы, вероятно, уже достаточно знаете о кольцах.
        - Я знаю, что вы, Варлей и Ормистон их носили.
        - Но были и другие.
        - Те уже мертвы, - заметил Рейвенвуд. - Двоих из оставшихся я уже выследил.
        Аттеридж бросил на него задумчивый взгляд:
        - Но есть еще один, которого вы не упомянули. И он не мертв.
        - Вот и назовите его.
        - А почему бы и нет? Я ему ничем не обязан. И если я не скажу вам, вы все равно выжмете его имя из Ормистона или Варлея. Я назову вам имя, Рейвенвуд, если вы пообещаете, что на этом мы покончим. У меня нет желания подниматься до рассвета, каковы бы ни были на то причины. Вставать рано утром совсем не по мне.
        - Имя, Аттеридж!
        Полчаса спустя Джулиан уже выпрыгивал из экипажа и широкими шагами поднимался по лестнице дома.
        Он не мог успокоиться, настолько потрясло его сказанное Аттериджем. Когда Гаппи открыл дверь, Джулиан вошел в маленькую прихожую и кивнул:
        - Примерно час я буду занят в библиотеке. Отправляй всех спать.
        Гаппи откашлялся.
        - У вас гость. Лорд Дарегейт пришел несколько минут назад и ждет вас в библиотеке.
        Джулиан кивнул и прошел в библиотеку. Дарегейт сидел в кресле и читал книгу, которую снял с полки. И угощался портвейном, как заметил Джулиан.
        - Еще нет и полуночи, Дарегейт. Какой дьявол отвлек тебя от любимой игры в этот час?
        Джулиан пересек комнату и налил себе бокал портвейна. Дарегейт отложил книгу:
        - Ты собирался продолжить расследования о кольце, и я захотел узнать, что ты выяснил. Ты выследил Аттериджа?
        - А ты не мог дождаться часа поудобнее?
        - Но у меня нет удобного часа. Сам знаешь.
        - В общем-то да. - Джулиан сел в кресло и глотнул вина. - Что ж, я готов тебя просветить. Четыре человека из этого дьявольского братства соблазнителей еще живы. О двоих узнали мы, еще одного мне назвала Софи.
        - Так… - Дарегейт изучал вино. - Аттеридж, Варлей, Ормистон. И…
        - Уэйкот.
        Дарегейт, услышав это имя, как будто вздрогнул. Его обычно вялое выражение лица сменилось на тяжелое и угрюмое.
        - Бог ты мой! Ты уверен?
        - Так же, как в том, что я существую. - Джулиан поставил свой бокал, едва сдерживая нарастающую ярость. - Мне сказал об этом Аттеридж.
        - Но он едва ли надежный источник.
        - Я его предупредил, что, если он солжет, нам придется встретиться на заре. Дарегейт усмехнулся:
        - Тогда не сомневаюсь, что он сказал правду. Он не любит вызовов. Но если Уэйкот тоже среди них, то следует серьезно опасаться возможных проблем.
        - Не обязательно. Правда, Уэйкот в последнюю неделю увивался вокруг Софи, но ему не удалось вызвать у нее ответную симпатию. Я ей прочитал лекцию насчет его лживости.
        - Сомневаюсь, что на Софи действуют твои лекции, Рейвенвуд.
        Джулиан улыбнулся, несмотря на мрачное настроение:
        - В общем-то да, это правда. У женщин есть одна отвратительная привычка - убежденность в том, что только они способны понять истину. И они отказывают мужчинам в праве на интуицию. Но когда я скажу Софи, что именно Уэйкот соблазнил ее подругу, она определенно отвернется от него.
        - Но я не это имел в виду, когда говорил о проблемах, - сказал Дарегейт.
        Джулиан нахмурился, его обеспокоила серьезность голоса Дарегейта.
        - И что же?
        - Сегодня вечером я услышал, что Уэйкот на днях покинул город. И никто не знает, куда он отправился. Полагаю, в данных обстоятельствах ты должен подумать, не заявится ли он в Хэмпшире?
        Глава 18
        - Значит, ты пошла к этой старой ведьме, как и Элизабет в свое время, да? Но есть только одна причина, по которой женщины ищут эту старуху. - Уэйкот говорил веселым голосом, поставив Софи на ноги и сняв плащ с ее лица. Он стянул с себя маску и наблюдал за ней со странной радостью в глазах. - Я очень рад, дорогая, сравнять счет с Рейвенвудом, сказав ему, что его новая графиня решила избавиться от наследника. Так же как пыталась это сделать первая графиня.
        - Добрый вечер, милорд. - Софи грациозно склонила голову, как будто встретилась с ним в одной из гостиных Лондона. Она все еще была в плаще и связана, но притворилась, что не придает этому значения. Она не напрасно провела последние недели, изучая, как подобает себя вести графине. - Откровенно говоря, не ожидала вас здесь встретить. Необычное место, не правда ли? Но мне оно всегда казалось довольно живописным.
        Софи оглядела каменные комнаты, пытаясь скрыть дрожь страха. Она ненавидела это место. Уэйкот привез ее на развалины нормандского замка, которые она когда-то любила рисовать, пока не поняла, что это именно то место, где соблазнили ее сестру.
        Разрушенный старый замок, который ранее казался ей таким живописным, теперь словно явился из кошмарных снов. Послеполуденные тени старых деревьев виднелись в узких проемах окон, света было мало, и это не позволяло различить что-то внутри. Голые стены и потолок потемнели от дыма, поднимающегося над огнем в массивном очаге. Место было сырое и мрачное.
        В очаге горел огонь, на столике стоял чайник и немного еды. Но самым устрашающим казалось убогое ложе у стены.
        - Вам знакомо мое местечко для свиданий? Прекрасно. Оно может оказаться полезным в будущем, когда вы начнете постоянно изменять своему мужу. И я схожу с ума от мысли, что буду одним из тех, кто познакомит вас с этими удовольствиями. - Уэйкот направился в угол и бросил маску на пол. Улыбаясь, он повернулся к Софи:
        - Элизабет любила приходить сюда. Она говорила, что эти посещения вносят в ее жизнь приятное разнообразие.
        У Софи возникло мрачное предчувствие.
        - И только она приходила сюда, лорд Уэйкот?
        Уэйкот бросил взгляд на маску, его лицо словно окаменело.
        - О нет. Время от времени, когда Элизабет витала в своих странных фантазиях, я развлекался с хорошенькой малюткой из деревни.
        Софи ощутила ярость. Она все поняла.
        - И кто же эта хорошенькая малютка? Как ее звали?
        - Она была обыкновенной деревенской потаскушкой. Ничего особенного. Я использовал ее, когда Элизабет была в мрачном настроении. - Уэйкот отвел глаза от маски. - Но плохое настроение Элизабет длилось недолго. Когда она хандрила, была не похожа сама на себя. И в то же время у нее были другие мужчины. Я не мог выносить ее постоянный флирт, когда она приглашала гостей в свою спальню. Она призывала меня присоединиться к ним. Но для меня это было невыносимо.
        - Значит, вы приходили сюда с невинной маленькой девушкой из деревни.
        У Софи закружилась голова от гнева, но она отчаянно пыталась скрыть свои чувства, ибо судьба ее зависела от того, насколько она справится со своими эмоциями.
        Уэйкот захихикал:
        - Но она недолго оставалась невинной, уверяю вас. Я считаюсь в свете непревзойденным любовником, Софи, и вы в этом сами скоро убедитесь. - Его глаза сощурились. - Кстати, дорогая, я вспомнил, о чем обязательно должен вас спросить. Каким образом кольцо оказалось у вас?
        - Ах да, кольцо. Но, разрешите узнать, где и когда вы его потеряли, милорд?
        - Пожалуй, не припомню. Не исключено, что девчонка стащила его у меня. Хвасталась мне, будто она из местных дворян, но скорее всего была дочкой какого-нибудь деревенского лавочника. Вероятно, она и украла у меня кольцо, пока я спал. Она всегда требовала от меня что-то в знак любви. Глупая дрянь! Но как кольцо попало к вам?
        - Я говорила вам на маскараде. Осмелюсь спросить, а как вы узнали меня в цыганском костюме?
        - Очень просто. Я попросил слугу выведать у одной из ваших горничных, в чем отправится леди Рейвенвуд на вечер. Чепуха. Но кольцо было для меня сюрпризом. Теперь припоминаю… Вы, кажется, сказали, что вам его подарила подруга. - Уэйкот раздраженно поджал губы. - Но как же объяснить, что леди вашего круга дружила с дочерью лавочника? Или она работала у вас?
        - Так получилось… - Софи заставила себя дышать глубоко и ровно. - Мы прекрасно знали друг друга.
        - Но она ничего не говорила мне о вас. И вы ни словом не обмолвились во время нашей встречи в Лондоне, что знаете меня.
        - Нет. Она никогда не называла своего любовника по имени. - Софи посмотрела ему прямо в глаза. - А сейчас она мертва, милорд. Кстати, вместе с вашим ребенком. Она приняла смертельную дозу опиума.
        - Глупая девка. - И он элегантным движением плеча как бы сбросил с себя эту проблему. - Боюсь, мне придется попросить вас вернуть кольцо. Оно вам не нужно.
        - А вам?
        - Мне оно очень нравится, - улыбнулся Уэйкот. - Оно символизирует победы в прошлом и настоящем.
        - У меня уже нет кольца, - спокойно ответила Софи. - Я недавно отдала его Рейвенвуду.
        Глаза Уэйкота на миг вспыхнули.
        - Какого черта! Зачем вы отдали ему?
        - Мой муж проявил к нему интерес. - Она следила, не насторожит ли это сообщение Уэйкота.
        - Он ничего не узнает о кольце. Те, кто носят такие кольца, обязаны молчать. Но я все же настаиваю, чтобы вы вернули его мне. Заберите перстень у Рейвенвуда.
        - У моего мужа нелегко что-то забрать, если он по доброй воле не желает отдать.
        - Ошибаетесь, - произнес с триумфальным видом Уэйкот. - Я уже однажды воспользовался собственностью Рейвенвуда и собираюсь сделать это еще раз.
        - Вы имеете в виду Элизабет?
        - Элизабет никогда не принадлежала ему. Я о другом. - Он подошел к корзине у очага. Нагнулся над ней, а когда выпрямился, у него в руках сияла пригоршня зеленых огней. - Я захватил их сюда с собой, полагая, что вы ими заинтересуетесь. Рейвенвуд не может подарить их вам, только я.
        - Изумруды, - едва не задохнулась искренне удивленная Софи. Она посмотрела на каскад зеленых камней, потом на Уэйкота. Ее глаза лихорадочно блестели. - Так они у вас?
        - Да, с той самой ночи, когда моя красавица Элизабет умерла. Рейвенвуд и не догадывается. Он обыскал весь дом, посылал гонцов ко всем ювелирам в Лондоне, надеясь, что кто-то попытается их продать, а ваш граф обещал за них двойную цену. В результате один или два торговца попытались сделать копии, чтобы получить денежки. Но, к сожалению, Рейвенвуда не так легко обмануть. А жаль. Иначе мы сказали бы: ирония судьбы! Правда? Представьте себе, у Рейвенвуда все поддельное, даже жены.
        Софи расправила плечи, не в силах сдержаться, хотя понимала, что в ее положении лучше промолчать.
        - Я настоящая жена Рейвенвуда. Не поддельная. И никогда его не обману.
        - Обманете, моя дорогая, еще как обманете. И самое интересное, вы сделаете это в изумрудах. - Он перекатывал зеленые камни из ладони в ладонь. Казалось, его гипнотизировал блеск изумрудного водопада. - Элизабет любила вот так играть с ними. Они воспламеняли в ней страсть, и она надевала их, прежде чем лечь со мной в постель. И для меня она тогда была самая желанная любовница. - Вдруг Уэйкот поднял глаза. - И вы почувствуете неземное наслаждение, когда займетесь в них любовью.
        - Я? - Ладони Софи вспотели.
        Нет-нет, надо молчать, чтобы не провоцировать его. Пусть утвердится в мысли, что она беспомощная жертва, робкий кролик, у которого и в мыслях нет оказать сопротивление насилию.
        - Ну это чуть позднее, Софи. Позднее… Я покажу, как хороши изумруды Рейвенвудов на неверной жене Рейвенвуда. Вы увидите, Софи, как они запылают зеленым огнем на вашей коже. Элизабет в них была точно расплавленное золото.
        Софи отвернулась от его странного взгляда и перевела глаза на корзину с продуктами.
        - Насколько я понимаю, нам предстоит длинная ночь, милорд. Вы, надеюсь, не будете возражать, если я что-нибудь съем и выпью чашку чаю? Я чувствую слабость.
        - Почему бы нет? Разумеется, дорогая. - И он указал на корзину. - Как видите, я сделал все, чтобы вы чувствовали себя хорошо. Я захватил еду в гостинице неподалеку. Мы с Элизабет почти всегда ужинали, перед тем как заняться любовью. Все должно быть точно так, как с ней. Абсолютно все.
        - Понимаю.

«Может, он такой же сумасшедший, как Элизабет? - мелькнуло в голове Софи. - Или у него помутился разум от ревности, и это сумасшествие нечто иное, возможно, следствие утраченной любви?» Но в любом случае, говорила себе Софи, у нее одна надежда, что он будет спокойным и расслабленным.
        - Вы не так красивы, как она, - оценивающим взглядом окинул ее фигуру Уэйкот.
        - Да, понимаю, она была необыкновенно хороша.
        - Но изумруды помогут вам стать похожей на нее. - И он опустил драгоценности в корзину.
        - А как насчет ужина, милорд? - осведомилась Софи. - Вы не против, если я приготовлю еду для нашего пикничка? Уэйкот высунулся в открытую дверь:
        - Темнеет.
        - Совсем темно.
        - Тогда я разведу огонь. - Он улыбнулся, весьма довольный собой.
        - Превосходная мысль, иначе мы замерзнем. И если вы снимете с меня плащ и веревки, я быстро приготовлю трапезу.
        - Развязать вас? Сомневаюсь, что это было бы правильным, моя дорогая. Рановато. Наверняка вы кинетесь в лес при первой же возможности. А этого я допустить не могу.
        - Ну, пожалуйста, милорд. - Софи кротко опустила глаза, изо всех сил пытаясь казаться испуганной и павшей духом. - Я только приготовлю по чашке чаю да немножко хлеба с сыром.
        - Пожалуй, мы с этим справимся.
        Все тело Софи напряглось, когда Уэйкот приблизился к ней. Она стояла не шелохнувшись, пока он-развязывал веревки и снимал с нее плащ. Она глубоко вздохнула, когда последний виток упал, но так и не двинулась с места.
        - Спасибо, милорд, - спокойно сказала она и шагнула к очагу, бросив взгляд на открытую дверь.
        - Не спешите, моя дорогая. - Уэйкот встал на одно колено, просунул руку под кайму ее тяжелой юбки и схватил Софи за лодыжку. Он быстро обвязал одним концом веревки ногу над ботинком, затем поднялся на ноги, держа второй конец веревки в своей руке.
        - Ну вот, я себя обезопасил, теперь вы у меня как собачка на поводке. А сейчас к делу: я буду наблюдать, как жена Рейвенвуда обслуживает меня, готовя чай.
        Софи сделала несколько осторожных шагов к очагу, проверяя, не собирается ли Уэйкот развлекаться, дергая за веревку и желая уронить свою пленницу. Но он только подошел к очагу и развел огонь. Потом плюхнулся на ложе, держа конец веревки в руке и опершись подбородком о кулак.
        Софи чувствовала на себе его пристальный взгляд, когда изучала содержимое корзинки. С радостью затаила дыхание, достав чайник, и облегченно вздохнула: он с водой.
        Тени за дверью становились гуще, Вечерняя прохлада проникала внутрь. Софи провела руками по складкам юбок, пытаясь вспомнить, в каком пакете травы, которые так ей нужны сейчас. Она сделала шаг к двери и сразу почувствовала, как веревка дернула ее за ногу.
        - Кажется, пора закрыть дверь, - решил Уэйкот, вставая с ложа и пересекая комнату. - Мы же не хотим, чтобы вы простудились.
        Когда дверь на свободу захлопнулась, по телу Софи пробежала волна ужаса. Она закрыла глаза и повернулась к пламени очага, чтобы скрыть от Уэйкота свой страх. Этот человек виноват в смерти ее сестры. Она не позволит страху овладеть ею. Только сохранив спокойствие, она сможет отомстить.
        - Чувствуете слабость, дорогая? - удивленно спросил Уэйкот.
        Софи снова подняла глаза и посмотрела невидящим взором на пламя:
        - Немного, милорд.
        - Элизабет не дрожала бы, как кролик. Она всегда относилась к нашим свиданиям как к занятной игре. Элизабет любила такие игры.
        Софи не обратила внимания на его слова и, повернувшись спиной к своему пленителю, занялась пакетиком чая из корзины. Она благодарила небеса за столь пышные фалды юбок. Они служили ширмой, за которой ее руки искали пакетик с травой.
        Но Софи охватила настоящая паника, когда, бросив взгляд вниз, обнаружила, что вместо нужных ей трав вынула цветы фиалки. Она торопливо запихала их обратно в карман.
        - А почему вы не продали изумруды? - поинтересовалась Софи, стремясь отвлечь внимание Уэйкота. Она уселась на скамеечку перед очагом, расправила юбки, а пальцы уже вцепились в другой пакетик.
        - Это было бы довольно трудно сделать. Я же говорил вам, что каждый хороший ювелир в Лондоне был предупрежден и следил за появлением изумрудов на рынке. Даже продавая камни по одному, я шел бы на риск. Их огранка уникальна и легко узнаваема. Но, откровенно говоря, Софи, у меня нет никакого желания продавать их.
        - Понимаю. Вам нравится то, что вы стащили их у графа Рейвенвуда. - Софи уже возилась с другим пакетиком, открыла его, смешала с чаем, после чего занялась чайником.
        - Вы весьма прозорливы, Софи. Странно, но я почувствовал, что вы, и только вы, по-настоящему поймете меня. И напрасно потратили время на Рейвенвуда, как и Элизабет.
        Софи налила кипяток в чайник и молилась, чтобы из заваренной ею смеси получилось крепкое снотворное. Она, вся напрягшись, сидела на скамейке, ожидая, когда заварится чай. Подумав, что чай будет горчить, она лихорадочно соображала, как смягчить горечь трав.
        - Не забудьте сыр с хлебом, Софи.
        - Да, конечно.
        Софи потянулась к корзине, взяла булку грубого хлеба, потом обнаружила маленькую сахарницу. Руки задрожали, когда она коснулась изумрудов.
        - Но здесь нет ножа для хлеба, милорд.
        - Вы считаете, я настолько глуп, чтобы дать вам в руки нож, Софи? У вас есть руки.
        Она наклонилась и разломила хлеб руками. Затем, аккуратно снабдив каждый кусок хлеба большим куском сыра, разложила на тарелки. Налила в чашки чай и сказала:
        - Все готово, лорд Уэйкот. Вы желаете трапезничать у огня?
        - Принесите еду сюда. Обслужите меня, точно своего мужа. Представьте, что мы в гостиной Аббатства. Покажите мне, какой гостеприимной хозяйкой вы можете быть.
        Собрав все свои силы, Софи понесла ему чашку чаю.
        - Боюсь, я много положила сахару. Надеюсь, чай не будет слишком сладким.
        - Я люблю сладкий чай. - Уэйкот выжидающе смотрел на нее, пока она раскладывала перед ним еду. - Садитесь рядом, моя дорогая. Сегодня нам понадобятся силы. У меня есть приятные планы для нас обоих.
        Софи медленно села, пытаясь, насколько возможно, отдалиться от Уэйкота.
        - Скажите мне, лорд Уэйкот, а вы не боитесь того, что сделает с вами Рейвенвуд, когда узнает, как вы меня оскорбили?
        - Ничего не сделает. Ни один человек, находясь в здравом уме, не осмелится мошенничать с Рейвенвудом в карты или обманывать его в бизнесе. Но все знают, что он и пальцем не пошевелит, чтобы рисковать своей шеей из-за дамы. Он уяснил, что нет ни одной женщины, ради которой стоит схлопотать пулю. - Уэйкот прожевал кусочек сыра и отхлебнул чаю. Поморщился:
        - Слишком крепкий.
        Софи на миг закрыла глаза.
        - Я всегда завариваю такой для Рейвенвуда.
        - Да? Ну что ж, в таком случае я выпью.
        - А почему вы сомневаетесь, что мой муж может вызвать вас на дуэль? Он ведь дрался из-за Элизабет.
        - Даже с двумя. Ну, во всяком случае, так говорят. Но это было в первые месяцы после свадьбы, когда он еще верил, что Элизабет любит его. После второй дуэли, должно быть, понял, что никогда не сможет ни завладеть духом Элизабет, ни драться из-за нее с каждым мужчиной. И оставил попытки мстить за честь женщины.
        - И вы поэтому не боитесь его? Поскольку твердо знаете, что он не вызовет вас на дуэль из-за меня?
        Уэйкот еще отхлебнул чаю. Его взгляд не отрывался от пламени очага.
        - А почему он должен вызвать меня из-за вас, если он не сделал это ради Элизабет?
        Софи почувствовала в голосе Уэйкота неуверенность. Похоже, он пытался убедить себя, как и ее, что ему нечего бояться Джулиана.
        - Любопытное мнение, милорд, - тихо отозвалась Софи.
        - А почему, спрашивается, он должен меня вызвать? Вы даже сравниться не можете с Элизабет.
        - Это мы уже выяснили. - Софи наблюдала за ним и чувствовала, как от напряжения у нее живот словно стянулся в узел.
        Уэйкот еще отпил чаю из чашки. Он делал это механически, не чувствуя вкуса, погрузившись в воспоминания.
        - В вас нет ее стиля и очарования.
        - Совершенно верно.
        - Нет, он не пошлет мне вызов. - Уэйкот медленно улыбнулся. - Но он не дрогнув способен убить вас, как и ее. Да, пожалуй, именно так он и поступит, когда обнаружит, что сегодня произошло.
        Софи молчала, пока Уэйкот допивал чай. Ее собственная чашка оставалась нетронутой. Она держала ее в ладонях, не отпив ни глоточка, и ждала.
        - Чай был великолепный, дорогая. Теперь позвольте отведать хлеба с сыром.
        - Да, милорд. - Софи поднялась.
        - Но сначала, - проговорил медленно Уэйкот, - вы начнете раздеваться и наденете на шею изумруды Рейвенвуда. Так всегда поступала Элизабет.
        Софи молчала, ожидая, что вот-вот подействуют травы.
        - Я не собираюсь раздеваться перед вами, лорд Уэйкот.
        - Нет, разденешься! - Неизвестно откуда он вынул небольшой пистолет, не больше ладони. - Ты будешь делать то, что я велю. - И он радостно улыбнулся. - И во всем будешь повторять Элизабет. Я буду руководить каждым твоим шагом, Софи. Даже тем, как ты должна раздвинуть ножки, дорогая.
        - Ты такой же сумасшедший, как и она, - прошептала Софи.
        Она отступила к огню. Уэйкот ослабил веревку, и она сделала еще шаг, потом еще. Он позволил ей пройти через всю комнату - и вдруг с грубой жестокостью дернул за веревку.
        Софи неуклюже шлепнулась на каменный пол и лежа пыталась собраться с силами. Она со страхом посмотрела на Уэйкота. Он все еще улыбался, но его глаза были совсем сонными.
        - Ты должна делать так, как я говорю, Софи. Или я причиню тебе боль. Она осторожно села.
        - Точно так же, как вы сделали больно Элизабет в ту ночь у пруда. Рейвенвуд ее не убивал. Не так ли? Вы убили ее. И вы убьете меня, как и свою неверную красавицу Элизабет.
        - Что за глупости? Я не трогал ее. Это Рейвенвуд убил ее. Сколько можно повторять.
        - Нет, милорд, все эти годы вы пытались убедить самого себя, что Рейвенвуд виноват в ее смерти. Вы не хотите признать, что вы убили женщину, которую боготворили. В ту ночь вы преследовали ее, когда она ходила к старой Бесс. Вы подкараулили ее у пруда, когда поняли, куда и зачем она ходила. Вы разгневались на нее. Вы больше не владели собой.
        Уэйкот с трудом поднялся. Его красивое лицо исказилось от ярости.
        - Она пошла к старой ведьме за ядом, чтобы избавиться от ребенка, как и ты сегодня.
        - А ребенок был ваш, верно?
        - Да, мой. И она издевалась надо мной, смеясь, что хочет моего отпрыска не больше, чем ребенка Рейвенвуда. - Уэйкот сделал два нетвердых шага к Софи. Пистолет плясал у него в руке. - Она же всегда говорила, что любит меня. Но почему она хотела избавиться от моего ребенка, если любила меня?
        - Элизабет никого не могла любить. Она вышла замуж за Рейвенвуда ради положения в обществе и ради денег. - Софи отползала от него на четвереньках, не осмеливаясь встать: он мог снова дернуть за веревку. - И использовала вас как куклу на нитке, она просто забавлялась вами.
        - Черт побери! Нет! Я был самым лучшим любовником, который побывал в ее постели. Она мне сама так говорила. - Уэйкот покачнулся и остановился. Выпустив веревку из рук, он потер глаза пальцами. - Что такое со мной?
        - Ничего, милорд.
        - Что-то не так. Я себя не очень хорошо чувствую. - Он отнял пальцы от глаз, попытался сфокусировать взгляд на Софи. - Что ты со мной сделала, дрянь?
        - Ничего, милорд.
        - Ты отравила меня! Ты что-то подсыпала в чай! Я убью тебя!
        Он дернулся в сторону Софи. Она вскочила, споткнулась. Уэйкот налетел на каменную стену возле очага. Он не заметил, как пистолет выскользнул у него из руки и с легким стуком упал в корзинку с продуктами.
        Уэйкот повернулся к Софи. Его взгляд был диким и яростным, - очевидно, травы оказали свое действие.
        - Я убью тебя, как и Элизабет. Ты заслуживаешь того, чтобы умереть, как и она. О Бог мой, Элизабет! - Он привалился к каменной стене, тряхнул головой, тщетно пытаясь прояснить ее. - Элизабет, как ты могла сотворить со мной такое? Ты же любила меня!.. - И он со стоном медленно сполз на пол. - Ты же всегда говорила, что любишь меня!..
        Софи с ужасом наблюдала, как Уэйкот, судорожно плача, беседовал сам с собой, погружаясь в глубокий сон.
        - Убийца! - выдохнула она. Ее сердце колотилось от гнева. - Ты убил мою сестру, так же, как если бы собственноручно приставил пистолет к ее виску.
        Она посмотрела на корзину. Она умела стрелять, и Уэйкот заслуживал пули. Мучительно всхлипнув, Софи подбежала к корзине. Пистолет лежал поверх сверкающих изумрудов. Она наклонилась и достала оружие. Схватив пистолет обеими руками, Софи повернулась и направила его на лежавшего без сознания Уэйкота.
        - Ты должен умереть! - повторила она громко, снимая пистолет с предохранителя.
        Спусковой крючок, утопленный для безопасности в небольшую выемку, переместился в положение стрельбы, и палец Софи лег на курок. Она подошла к Уэйкоту совсем близко, в памяти возникла Амелия на кровати с пустым пузырьком из-под настойки опия.
        - Я тебя убью, Уэйкот! И это будет справедливо.
        Софи показался бесконечно долгим миг, когда она держала палец на курке. И все-таки она не могла убить безоружного человека, хотя он этого и заслуживал. У нее не хватило мужества выстрелить - с криком отчаяния она опустила пистолет и поставила на предохранитель.
        - Боже мой! Неужели я такая слабая?!
        Она бросила пистолет в корзину и опустилась на колени, чтобы отвязать веревку от ботинка. Пальцы дрожали, но она справилась. Софи решила не брать ни изумруды, ни пистолет. Она все равно ничего не смогла бы объяснить Рейвенвуду.
        Не оборачиваясь, Софи открыла дверь и выскочила в ночь. Лошадь Уэйкота тихо заржала.
        - Слушай, друг мой, у меня нет времени тебя седлать, - прошептала Софи, схватив уздечку. - Надо спешить. В аббатстве наверняка все уже в полной панике.
        Она провела лошадь через груды камней, которые были когда-то стеной крепости. Обернула юбку вокруг колен и забралась на лошадь. Животное захрапело, потанцевало под ней и смирилось.
        - Не волнуйся, дружок. Я знаю дорогу в аббатство., - Софи пустила лошадь шагом, а потом перевела в легкий галоп.
        Дорогой она лихорадочно пыталась сообразить, как все объяснить перепуганным слугам. Она вспомнила, как услышала стук копыт убегающего мерина, когда Уэйкот захватил ее. Без сомнения, ее конь дома.
        Конь, вернувшийся без хозяйки в аббатство, означает только одно - Софи упала, с ней случилось несчастье. Ее, наверное, уже давно ищут в лесу.
        Она, конечно, никому не может рассказать о ее похищении Уэйкотом. Она не осмелилась бы рассказать Джулиану эту историю, зная, как виконт ошибался в том, что граф не вызовет никого на дуэль из-за женщины. Если бы Джулиан узнал о невероятном поступке виконта, он в то же мгновение вызвал бы его на дуэль.

«Проклятие! Я должна была убить Уэйкота сама, ведь у меня же был шанс. А теперь никто не знает, что еще произойдет. И мне придется лгать Джулиану».
        Софи не умела лгать. И она это прекрасно знала. Но по крайней мере сегодня у нее есть время выдумать что-то и выучить свою версию наизусть. Джулиан все еще в Лондоне, а значит - в безопасности.
        Так размышляла Софи, пока не увидела огни аббатства за деревьями. И поняла, что следует немедленно избавиться от лошади Уэйкота, чтобы представить все так, будто она шла пешком, очнувшись после падения со своего мерина. Не может же она появиться верхом.
        Бог ты мой, сколько надо всего предусмотреть, когда собираешься обмануть. Одна ложь невольно тащит за собой другую.
        Нехотя Софи соскользнула с лошади на землю. Отпустила животное, хлопнув его по крутому боку, направляя обратно по дороге. Софи подобрала край юбок и поспешила к аббатству. Она ломала голову, пытаясь сочинить правдоподобную историю для слуг. Каждую частичку своего вымысла она должна поставить на свое место, иначе - пропала.
        Но, выбравшись из леса, окружавшего большой дом, Софи поняла: перед ней задача гораздо серьезнее, чем думалось раньше.
        Свет лился сквозь парадную дверь, слуги суетились, готовя факелы. В свете луны Софи увидела несколько оседланных лошадей - их выводили из конюшни.
        Знакомая темноволосая фигура в сапогах и узких бриджах стояла на лестнице. Джулиан холодным ровным голосом отдавал приказы. Похоже, он только что появился, а следовательно, выехал из Лондона еще до зари.
        Софи охватила настоящая паника. Ей было нелегко сочинить историю для слуг, которые и так должны были верить каждому ее слову. Но Софи сомневалась, что она в состоянии придумать что-то убедительное для мужа.
        Джулиан не раз повторял, что всегда знает, говорит ли она правду. Но выбора не было, и, подбадривая себя, она пошла вперед. Главное, не допустить, чтобы муж стрелялся из-за нее на дуэли.
        - Вот она, милорд!
        - Ах, слава Богу! Она в безопасности!
        - Милорд, милорд, посмотрите! Там, на краю леса! Это леди!
        Громкие крики искренней радости неслись со всех сторон, когда Софи вышла из-за деревьев. Она с изумлением обнаружила неподдельное ликование слуг, увидевших ее. Да, они, безусловно, оказались в крайне затруднительном положении, когда Джулиан потребовал отчета о том, где находится его жена.
        Граф Рейвенвуд увидел в лунном свете Софи. Ни слова не говоря, он спрыгнул с лестницы, пересек выложенный камнями двор и сильной рукой схватил ее:
        - Софи! Бог ты мой! Я чуть не умер от беспокойства! Где ты была? С тобой все в порядке? Ты не ранена? Я должен наказать тебя за то, что ты меня так испугала. Что случилось?
        Хотя Софи напомнила себе о тяжелом испытании, которое ее ждет, она почувствовала облегчение. Джулиан здесь, она в безопасности, а все остальное не имеет значения. Софи прижалась к нему, опустила голову ему на плечо. Ее руки судорожно обхватили мужа за талию. От него пахло потом, и она поняла, как быстро он мчался сюда из Лондона на своем Ангеле.
        - Я так испугалась, Джулиан.
        - Но не так, как я: твой мерин вернулся к вечеру, но без хозяйки. Слуги искали тебя повсюду. Я собирался снова отправить их на поиски. Так где же ты была?
        - Это… это моя вина, Джулиан. Я возвращалась от старой Бесс, но мой бедный мерин чего-то испугался, а я не обратила внимания, и лошадь меня сбросила. Я ударилась головой… потеряла сознание. И я мало что помню, почти ничего. - Она говорила бессвязно, торопливо.
        - И рана сильно болит? - спросил Джулиан, запуская пальцы в ее растрепанные волосы, пытаясь нащупать рану или шишку. Никаких ушибов.
        Софи поняла, что она где-то потеряла свою шляпку.
        - О нет, нет. Со мной все в порядке. У меня просто головная боль, не о чем беспокоиться. И… с ребенком все в порядке, - быстро добавила она, желая отвлечь внимание мужа от несуществующих ушибоЪ.
        - Ах да, ребенок. Я рад слышать, что с ним все в порядке. Больше не езди верхом, пока ты в положении, Софи. - Джулиан отступил на шаг, внимательно изучая ее лицо в лунном свете. - Ты совершенно уверена, что все в порядке?
        Софи почувствовала чрезвычайное облегчение от того, что, кажется, он поверил ей и всего лишь посоветовал не ездить верхом. Она попыталась изобразить улыбку и ужаснулась, почувствовав, что губы дрожат. Она быстро заморгала.
        - Со мной правда все в порядке, милорд. А вы почему здесь? Я думала, вы пробудете в Лондоне еще несколько дней. И даже не сообщили, что так быстро вернетесь.
        Джулиан изучающе смотрел на нее, потом взял за руку и повлек к взволнованной толпе слуг:
        - У меня изменились планы. Софи, я отведу тебя к горничной, она приготовит ванну и накормит тебя. Когда ты придешь в себя, мы поговорим.
        - О чем, милорд?
        - Как «о чем»? О том, что на самом деле произошло сегодня.
        Глава 19
        - Мы все так волновались, миледи, боялись, что с вами что-то стряслось. Вы даже не можете себе представить. Конюхи были вне себя, когда ваш мерин пришел один. Они кинулись искать вас, но нигде никого не нашли. Поехали к старой Бесс, и она так разволновалась, узнав, что вы не вернулись домой.
        - Я прошу прощения, Мэри, что вызвала такой переполох.
        Софи вполуха слушала болтовню горничной. Все ее мысли были направлены на предстоящую беседу с мужем. Итак, он ей не поверил. Не стоило и надеяться, что он поверит, будто ее сбросил мерин. И что же теперь рассказать ему, лихорадочно соображала Софи.
        - А потом главный конюх, трубным голосом всегда что-то пророчащий, заявил, что надо искать в пруду ваше тело. Бог мой, я чуть не умерла на месте, услышав такое. Но вся эта суматоха пустяки по сравнению с тем, что началось, когда появились его светлость. Даже те, кто служил здесь при первой графине, говорят, что никогда не видели его светлость в такой ярости. Он грозился выкинуть всех на улицу. И был близок к выполнению своей угрозы.
        Подробное описание событий дня прервал стук в дверь. Мэри открыла, оказалось - это горничная с подносом для чая.
        - Давай я возьму. А ты ступай. Графине надо отдохнуть. - Мэри закрыла дверь и поставила поднос на стол. - О, смотрите-ка, кухарка положила для вас печенье. Поешьте, подкрепитесь.
        Софи посмотрела на чайник и почувствовала тошноту.
        - Спасибо, Мэри. Я не хочу есть.
        - Это, наверное, от удара головой, - заметила Мэри со знанием дела. - Действует на желудок, я знаю. Но выпейте по крайней мере чашку чаю.
        Дверь снова открылась, Джулиан вошел без стука. Он все еще был в костюме для верховой езды и, очевидно, слышал последние слова горничной.
        - Иди же, Мэри. Я прослежу, чтобы она выпила чай. Испуганная его появлением, горничная присела в реверансе и попятилась к двери.
        - Да, милорд, - пролепетала она, берясь за ручку двери. Девушка уже выходила, потом остановилась:
        - Мы все очень беспокоились за мадам.
        - Я знаю, Мэри. Но сейчас она дома, в безопасности, и надеюсь, все вы будете гораздо лучше заботиться о ней в будущем, не так ли?
        - О да, милорд. Мы не будем спускать с нее глаз.
        - Вот и хорошо. А теперь можешь идти, Мэри.
        Девушка не мешкая удалилась.
        Софи стиснула лежащие на коленях руки, когда дверь за горничной закрылась.
        - Не надо пугать слуг, Джулиан, Они все хотели как лучше. И то, что сегодня случилось, не их вина. Я… - Она откашлялась. - Я ведь ездила по этой дороге десятки раз. И незачем было брать с собой конюха. И потом, это деревня, не город.
        - Но почему тебя не нашли? Не нашли в бессознательном состоянии где-нибудь по дороге к Бесс? - Джулиан уселся в кресло у окна, окинул комнату взглядом:
        - Я вижу, ты кое-что поменяла здесь, и не только здесь, моя дорогая.
        Быстрая смена темы смутила Софи.
        - Я надеялась, что ты не будешь возражать, - проговорила она немного напряженным голосом. У нее было ужасное предчувствие, что он решил вывести ее из себя, чтобы она сама во всем призналась.
        - Нет, Софи, я, конечно, не возражаю. Одно время я просто ненавидел этот дом. - Взгляд Джулиана снова обратился к ее взволнованному лицу. - Любым переменам в аббатстве я буду только рад. Уверяю тебя. Ну как ты себя чувствуешь?
        - Очень хорошо, спасибо. - Слова застревали у нее в горле.
        - Я рад это слышать. - Он вытянул ноги в сапогах и откинулся в кресле. Пальцы сложил пирамидкой перед собой. - Ты всех заставила переволноваться. Ты знаешь?
        - Я сожалею об этом. - Софи глубоко втянула воздух и попыталась вспомнить подробности своей истории. Она считала, чем больше подробностей будет в ее рассказе, тем легче ей удастся выпутаться. - Похоже, какое-то животное испугало мою лошадь. Наверное, белка. Но такого никогда не случалось. Потом, не забывай, я довольно искусная наездница.
        - Да, я нередко восхищался твоим умением ездить верхом, - согласился Джулиан.
        Софи почувствовала, как покраснела.
        - Да, и вот что случилось сегодня. Я ехала от Бесс, купив у нее много трав, и раскладывала пакетики по карманам юбок. Я боялась, как бы по дороге они не выпали. Понимаешь?
        - Понимаю.
        Софи смотрела на него и чувствовала, как его взгляд гипнотизирует ее. Он был так серьезен и терпелив, но она понимала - это терпение хищника. И она убегала от него как жертва.
        - И… Я думаю, что отвлеклась от дороги, когда завозилась с пакетиком сухого ревеня… Да, наверное, это был ревень… как вдруг мерин испугался. И я не удержалась на нем.
        - Значит, ты упала на землю и ударилась головой?
        Софи вдруг вспомнила его слова: «Но ведь тебя не нашли на дороге…»
        - Нет, не совсем так, милорд. Я начала сползать с седла. Но, видимо, мерин пронес меня еще сколько-то по лесу, и уже потом я выпала из седла.
        - Может, я помогу тебе, сообщив, что я полчаса как вернулся с дороги, которая ведет к домику Бесс.
        Софи с чувством неловкости посмотрела на мужа:
        - Ты ездил?
        - Да, Софи. Не сомневайся. С факелом. И рядом с прудом, кстати, нашел интересные следы. Похоже, еще какая-то лошадь с наездником были сегодня на той же дороге.
        Софи вскочила:
        - О Джулиан! Ради Бога! Не говори мне больше ничего сегодня. И не спрашивай. Я не могу говорить… Я слишком устала. Я сказала не правду, что хорошо себя чувствую. Я чувствую себя совершенно разбитой.
        - Возможно. Но очевидно, это не из-за того, что ты ударилась головой. - Голос Джулиана стал еще тише. - Может быть, ты себя плохо чувствуешь из-за того, что волнуешься, дорогая? Так вот, я даю слово: тебе не следует так переживать.
        Софи не поверила в мягкость его слов.
        - Я не понимаю, что ты подразумеваешь под этим.
        - А почему бы тебе не подойти и не посидеть рядом со мной, пока ты не успокоишься? - Он протянул ей руку.
        Софи долго смотрела на его руку, потом перевела взгляд на его лицо. Нет, она должна быть сильной.
        - Но ведь… Но ведь в кресле для меня нет места, Джулиан.
        - Я тебя жду, Софи. Все не так мрачно и не так сложно, как тебе кажется.
        Она сказала себе, что совершит ошибку, если подойдет к нему. Последние силы оставят ее, если она разрешит ему приласкать себя сейчас. Но ей хотелось снова оказаться в его объятиях, и протянутая им рука - это такой соблазн, которому невозможно сопротивляться.
        - Я бы лучше немного полежала, - отозвалась Софи, шагнув к Джулиану.
        - Да, ты скоро отдохнешь, малышка. Я тебе обещаю. Он ждал с хитроватым выражением безграничного терпения, когда Софи сделала второй… третий шаг к нему.
        - Джулиан, мне не следует этого делать, - сопротивлялась Софи, когда его пальцы обхватили ее запястье.
        - Я же твой муж, моя дорогая. - Он посадил ее к себе на колени и положил ее голову на свое плечо. - С кем, если не со мной, ты могла бы поговорить о том, что на самом деле случилось сегодня?
        Софи потеряла последние остатки стойкости. Слишком много ей сегодня пришлось пережить: похищение, угроза изнасилования, бегство, ее палец на спусковом крючке пистолета, мысль о том, что она не может убить Уэйкота, - все происшедшее отняло у нее слишком много сил.
        Если бы Джулиан кричал на нее или был в холодной ярости от гнева, у нее нашлись бы силы сопротивляться. Но против его успокаивающего нежного тона она не могла устоять. Она уткнулась лицом в ямку между его шеей и ключицей и закрыла глаза. Его руки надежно обнимали ее, а широкие плечи, как никогда прежде, обещали защиту.
        - Джулиан, я люблю тебя, - проговорила она ему в рубашку.
        - Знаю, дорогая. Знаю. Так что расскажи мне все. Всю правду, да?
        - Не могу, - сказала она непреклонно.
        Он не стал спорить. Просто сидел и гладил ее по спине своей рукой. В комнате было тихо, и Софи почувствовала, что напряжение отпускает ее.
        - Ты доверяешь мне, Софи?
        - Да, Джулиан.
        - Тогда почему не расскажешь все, что сегодня случилось?
        Она подавила вздох.
        - Я боюсь, милорд.
        - Меня?
        - Нет.
        - Я рад. По крайней мере уже хорошо. - Он помолчал, а потом задумчиво произнес:
        - Некоторые жены на твоем месте имели бы основания бояться именно мужей.
        - В том случае, если мужья не уважают жен, - сказала быстро Софи. - Несчастные, мужья не доверяют им. Мне их жаль.
        Джулиан тихо не то застонал, не то засмеялся и потянул бархатную ленточку на халате Софи.
        - Ты, конечно, не из тех женщин, дорогая. Я тебя уважаю, ценю и доверяю тебе.
        - Во всяком случае, ты так говоришь. - И Софи печально подумала, как хорошо было бы добавить к этому списку еще и «люблю».
        - Да, ты совершенно права, что не боишься меня. Я прекрасно понимаю, что ты ничего плохого не совершила. Ты ведь никогда не предала бы меня, Софи?
        Ее пальцы вцепились в его рубашку.
        - Нет, Джулиан. Никогда. Никогда - ни в этой жизни, ни в другой. Я очень рада, что ты понимаешь.
        - Я понимаю, моя радость. - Он снова умолк и долго молчал, а Софи еще больше расслабилась под его успокаивающими руками. - К несчастью, хотя я полностью доверяю тебе, мое любопытство разбужено. Я действительно должен знать, что с тобой случилось. Признай же наконец, что я твой муж, Софи. И это звание обязывает меня быть твоим защитником.
        - Пожалуйста, не заставляй меня говорить. Со мной все в порядке. Я клянусь.
        - Я не собираюсь заставлять тебя что-то делать. Давай лучше порассуждаем логически.
        Софи сжалась:
        - У меня нет желания.
        Он не обратил внимания на ее протест:
        - Ты говоришь, что не хочешь рассказывать всю историю, потому что боишься. Однако ты также утверждаешь, что боишься не меня. Поэтому можно сделать вывод, что ты боишься кого-то еще. Ты не веришь, что я способен тебя защитить, дорогая?
        - Нет, не в этом дело, Джулиан. - Софи вскинула голову. Она не сомневается в его способности защитить ее, и он должен знать это. - Я прекрасно понимаю, что ты пойдешь на все, чтобы меня защитить.
        - Правильно, - кивнул Джулиан. - Ты для меня важнее всего на свете, Софи.
        - Я понимаю, Джулиан. - Она слегка коснулась живота. - Ты, без сомнения, беспокоишься о наследнике. Но тебе не надо волноваться о ребенке. Правда…
        Зеленые глаза Джулиана гневно блеснули. Но тут же гнев этот погас. Он взял ее лицо в ладони.
        - Давай объяснимся, Софи. Ты для меня важна, потому что ты, Софи, - моя дорогая, необычная, честная, любимая жена, а не потому, что ты носишь моего ребенка.
        - Ох. - Она не могла отвести глаз от его ясного взгляда. Еще немного, и он признается ей в любви. Никогда прежде он не был так близок к признанию. - Спасибо, Джулиан.
        - Не благодари меня. Это я тебя должен благодарить. - Он прижался к ней губами в долгом нежном поцелуе. Когда он поднял голову, его глаза блестели. - Ты очень отвлекаешь меня, дорогая. Но пожалуй, на этот раз я смогу сопротивляться какое-то время.
        - Но, Джулиан…
        - Теперь надо закончить нашу игру. Ты боишься еще кого-то, кто был возле пруда. И ты боишься не за себя, значит - за меня.
        - Джулиан, ну, пожалуйста, я прошу тебя…
        - Если ты боишься за меня и в то же время не предупреждаешь честно об опасности, делаем вывод, что ты боишься не прямого нападения на меня. Ты же не будешь скрывать то, что важно для моей безопасности? Так?
        - Да, милорд. - Теперь она поняла всю безнадежность попытки скрыть правду. Охотник подошел к жертве совсем близко.
        - Итак, у нас остается только одно, - продолжал Джулиан рассуждать, используя железную логику. - Ты боишься, что я вызову на дуэль таинственного третьего.
        Софи сползла с его колен, взялась за его рубашку:
        - Джулиан, ты должен мне поклясться, что не сделаешь этого. Ты должен пообещать мне хотя бы ради нашего пока не родившегося ребенка. Я не хочу, чтобы ты рисковал жизнью. Ты меня слышишь?
        - Это, Уэйкот, да?
        Глаза Софи расширились.
        - Как ты догадался?
        - Это не так уж трудно. Что же случилось на дороге?
        Она беспомощно посмотрела на него. Вся нежность исчезла из глаз Джулиана, словно ее и не бывало. Вместо этого она увидела холодный взгляд хищника. Он выиграл в поединке с женой и теперь разрабатывает стратегию будущего мщения своему заклятому врагу.
        - Я не позволю тебе вызвать его на дуэль, Джулиан! Ты не встанешь под пулю Уэйкота! Ты понимаешь?
        - Что случилось на дороге?
        Софи едва сдерживала рыдание.
        - Джулиан, пожалуйста…
        - Что сегодня случилось, Софи?
        Он не повышал голоса, но она чувствовала, что его терпение на исходе. Он должен получить ответ на свой вопрос. Софи поднялась. Он следил за ее лицом, за тем, как она беспомощно прячет глаза. Она медленно пересекла комнату, встала у окна, устремив взгляд в ночь. Коротко и ясно рассказала ему, что произошло.
        - Он убил их, Джулиан, - закончила она и сцепила руки перед собой. - Он убил их обеих. Утопил Элизабет, потому что она дразнила его тем, что хочет избавиться от его ребенка. И он убил мою сестру, потому что видел в ней игрушку.
        - Я все знаю о твоей сестре. Я сложил вместе кусочки мозаики перед отъездом из Лондона. И раньше догадывался о том, что на самом деле случилось с Элизабет в ту ночь. Только не мог поверить, что один из ее любовников мог зайти так далеко.
        Софи уткнулась лбом в холодное стекло:
        - Боже, помоги мне. Я не смогла нажать на спусковой крючок, когда у меня был такой шанс. Я оказалась трусихой.
        - Нет, Софи, ты не трусиха. - Джулиан подошел к ней. - Напротив, ты самая храбрая из всех женщин. И я доверил бы тебе и свою жизнь, и свою честь. Сегодня вечером ты поступила очень достойно. Никто не может стрелять хладнокровно в человека. Не важно, кто он.
        Софи медленно повернулась и неуверенно посмотрела на него:
        - Но если бы я его застрелила, все было бы кончено. И мне не пришлось бы беспокоиться за тебя.
        - Тогда ты жила бы с сознанием, что убила человека. А я не хотел бы тебе такой судьбы, моя дорогая, не важно, что Уэйкот не заслуживает снисхождения.
        - Джулиан, я должна тебе сказать, - в ее голосе звучало нетерпение, - что меня не так уж беспокоит, достойно ли я себя вела. Другое - я могла бы закончить это раз и навсегда. Этот человек убийца, и он на свободе.
        - Но ему не так долго осталось быть на свободе.
        Софи охватило волнение.
        - Джулиан, пообещай мне, что не вызовешь его. Уэйкот может убить тебя даже на честной дуэли, хотя драться по правилам не в его характере.
        Джулиан улыбнулся:
        - Насколько я понимаю, в данный момент он совсем не годится для дуэли. Ты сказала, что он без сознания. Я правильно тебя понял? Я могу догадаться, что в таком состоянии он пробудет еще некоторое время. Мне самому довелось испытать действие твоего чая, не так ли?
        - Не смейся надо мной, Джулиан.
        Он поймал ее за запястье и положил ее руки к себе на грудь:
        - Я не смеюсь. Просто я очень благодарен тебе, что ты цела и невредима. Одному Богу известно, что я пережил сегодня, услышав, что ты пропала.
        Она не могла успокоиться, зная, что его ждет впереди.
        - Что ты будешь делать, Джулиан?
        - Это зависит от того, как долго он проспит.
        Софи нахмурилась:
        - Я думаю, еще часа три-четыре.
        - Прекрасно. Им я займусь позднее. - И он стал развязывать ленточки на ее халате. - А этим временем я немного подкреплю себя, убедившись, что ты невредима.
        Софи смотрела на него очень серьезным взглядом, а халат спадал с ее плеч.
        - Джулиан, дай слово чести, что ты не вызовешь Уэйкота на дуэль.
        - Не беспокойся об этом, моя дорогая. - Он поцеловал ее в шею.
        - Поклянись, Джулиан. Дай слово.
        Сейчас у нее не было другого желания, кроме как оказаться в объятиях Джулиана. Но его клятва была важнее. И она стояла непреклонно, не обращая внимания на жаркие прикосновения его губ к ее коже.
        - Не думай об Уэйкоте. Я все улажу. Никогда больше он не попадется на твоем пути.
        - Черт побери, Джулиан! Я получу, наконец, от тебя обещание не вызывать его на дуэль?! Твоя безопасность для меня важнее, чем глупое мужское чувство собственного достоинства. Тем более дуэли ничего не решают. Но ты так легко можешь погибнуть. Поклянись, Джулиан, что не вызовешь Уэйкота.
        Его губы замерли на ее плече. Он медленно поднял голову и посмотрел на нее сверху вниз. Впервые за все это время он нахмурился:
        - Я не такой уж плохой стрелок, Софи.
        - Меня не волнует меткость твоей стрельбы. Я против того, чтобы ты рисковал. Категорически.
        Он медленно поднял брови:
        - Да?
        - Да, черт побери! Я не хочу потерять тебя в глупой дуэли с мошенником. Я чувствую то же, что ты испытывал тем утром, когда я встречалась с Шарлоттой Физерстоун. И этого я не вынесу.
        - Я даже не представлял, насколько ты можешь быть непреклонной, моя дорогая, - сухо сказал Джулиан.
        - Твое слово, Джулиан! Дай мне его. Сдаваясь, он вздохнул:
        - Ну хорошо, если для тебя это так много значит, клянусь не вызывать Уэйкота драться на пистолетах.
        Софи закрыла глаза с необыкновенным чувством облегчения:
        - Спасибо, Джулиан.
        - А теперь мне будет позволено заняться любовью с моей собственной женой?
        Она томно улыбнулась:
        - Да, милорд.
        Джулиан приподнялся на локте, поглядел на взволнованное лицо Софи. Блеск ее глаз, который всегда возникал после занятий любовью, исчез, снова сменившись озабоченностью. Ему было приятно сознавать, как важна для нее его безопасность.
        - Ты будешь осторожен, Джулиан?
        - Вполне.
        - Может, тебе взять с собой кого-то из конюхов?
        - Нет, это дело касается только Уэйкота и меня. Я сам справлюсь.
        - Но что ты сделаешь? - с жаром спросила она.
        - Заставлю его оставить страну и перебраться в Америку.
        - А как ты можешь его заставить?
        Джулиан наклонился над ней:
        - Перестань задавать столько вопросов, любовь моя. У меня нет времени отвечать на них. Я отчитаюсь перед тобой, когда вернусь. Торжественно обещаю тебе. - Джулиан еще раз коснулся губами ее губ. - А теперь отдыхай.
        - Смешное приказание. Я глаз не сомкну, пока ты не вернешься.
        - Тогда почитай хорошую книжку.
        - Уоллстоункрафт, - пригрозила Софи. - Я буду изучать права женщин, пока ты не вернешься. И то, как их защищать.
        - Да, при такой угрозе я потороплюсь вернуться. - Джулиан встал. - Я не могу допустить, чтобы эта чушь о правах женщин, которыми ты и так пользуешься сполна, развращала тебя дальше.
        Она села и взяла его за руку:
        - Джулиан, я боюсь.
        - Знакомое чувство. Я испытал нечто подобное, когда приехал сюда и не нашел тебя. - И он медленно отнял свою руку и стал одеваться. - Но тебе нет нужды бояться. Я обещал, что не вызову его на дуэль.
        - Да, но… - Она осеклась, прикусив нижнюю губу. - Но мне все это не нравится, Джулиан.
        - Все скоро завершится. - Он застегнул бриджи, сел в кресло и натянул сапоги. - Я вернусь до зари. Если, конечно, ты не настолько отравила Уэйкота своим чаем, что он не в силах понимать простой английский язык.
        - Я дала ему меньшую дозу, чем тебе, - сказала она, чувствуя неловкость. - Я боялась, что он заметит странный вкус.
        - Ах, как некстати. Я бы предпочел, чтобы он также страдал от головной боли, как я.
        - Так ты был пьян, - объяснила она. - Вино влияет на воздействие трав. Уэйкот пил только чай, и он проснется с совершенно ясной головой.
        - Я это запомню.
        Он прошел к двери, немного задержался и обернулся. Его вдруг охватило странное чувство: она - его собственность. А после этого его захлестнула небывалая волна нежности. Софи была для него всем. В мире нет ничего важнее, чем его милая, умная, нежная, страстная жена.
        - Ты что-то забыл, Джулиан? - спросила она из кровати.
        - Только одно, - тихо сказал он затем убрал руку от двери, вернулся к ее кровати, склонился и еще раз нежно поцеловал Софи в мягкие губы. - Я люблю тебя.
        Он увидел, как ее глаза удивленно расширились. Но у него уже не было времени отвечать на ее вопросы, что-то объяснять. Он снова пошел к двери, открыл ее.
        - Джулиан, подожди.
        - Я скоро вернусь, дорогая, и мы поговорим.
        - Нет, подожди, Я еще кое-что должна тебе сказать. Изумруды.
        - А что изумруды?
        - Да я чуть не забыла. Они у Уэйкота. Он украл их в ночь убийства Элизабет. Они в корзине на очаге. Как раз под его пистолетом.
        - Интересно. Не забыть бы захватить их с собой, - сказал он и вышел в прихожую.
        Руины старого нормандского замка являли собой мрачную груду камней, которые отбрасывали зловещие тени в бледном лунном свете. Впервые за эти годы Джулиан испытал здесь те же чувства, что испытывал еще мальчиком: здесь легко можно поверить в привидения. Мысль, что Софи схватили и держали здесь, подлила масла в огонь его гнева. Он сумел скрыть от Софи ярость, охватившую его, поскольку он понимал - это ее встревожит. Он собрал всю свою волю в кулак, когда Софи рассказывала ему о своих злоключениях. Теперь Уэйкот заплатит за то, что попытался сделать с Софи, решил Джулиан.
        Никаких признаков жизни. Джулиан пешком прошел к ближайшим деревьям и привязал коня к толстой ветке. Потом мимо остатков старой каменной стены направился к сохранившейся части замка. В узких оконных проемах не было света. Софи говорила, что в очаге горел огонь. Должно быть, он уже стал горячей золой.
        Джулиан верил в ее умение обращаться с травами, но решил не испытывать судьбу. Он вошел очень осторожно в комнату, где держали Софи. Внутри все тихо. Он постоял в дверном проеме, пока глаза не привыкли к темноте. Потом разглядел скорчившегося у стены возле очага Уэйкота.
        Софи была права. Проще всего взять пистолет, приставить его к виску виконта и спустить курок. Но есть на свете вещи, которые джентльмен сделать не может. Он покачал головой, отбрасывая эту мысль. Подошел к очагу, помешал угли. Потом подвинул скамейку и сел. Джулиан заглянул в корзинку и увидел изумруды, лежащие под пистолетом. С удовлетворением взял ожерелье, посмотрел, как в свете пламени сверкают камни. Эти изумруды будут замечательно выглядеть на новой графине Рейвенвуд.
        Через двадцать минут виконт зашевелился и застонал. Джулиан не двигался, он наблюдал, как Уэйкот медленно приходит в себя. Потом, нахмурившись, он уставился на огонь, подождал, пока Уэйкот сядет и наконец догадается, что рядом с ним кто-то есть.
        - Да, верно, Уэйкот. Софи в безопасности, и теперь ты будешь иметь дело со мной. - Джулиан осторожно перекладывал, как бы переливал, с ладони на ладонь изумрудный каскад огней. - Я думаю, следовало ожидать, что ты зайдешь так далеко. Ты ведь одержимый.
        Уэйкот пятился назад, пока не уперся спиной в стену. Он высокомерно вскинул голову и, стукнувшись головой о влажные камни, с ненавистью уставился на Джулиана сквозь приспущенные ресницы.
        - Так, значит, маленькая драгоценная Софи кинулась прямо к тебе. И ты поверил всему, что она рассказала? Я, может, и одержимый, Рейвенвуд, но ты дурак.
        Джулиан посмотрел на изумруды:
        - Отчасти ты прав, Уэйкот. Однажды я был дураком. Но давно. Не распознал ведьму под шелковым бальным нарядом. Но те дни давно прошли. А сейчас мне жаль тебя. Мы все сумели выпутаться из паутины Элизабет. Ты один все еще в ловушке.
        - Потому что я один любил ее. Вы все только хотели ее использовать. Вы хотели забрать ее невинность и красоту, поэтому лишились ее навсегда. Я же хотел ее защищать.
        - Я же говорю, что ты одержимый, каким и был всегда. Если бы ты страдал один, я по-прежнему не обращал бы на тебя внимания. К сожалению, ты решил использовать Софи как средство мести против меня. А этого я не могу тебе простить. Я тебя предупреждал. Теперь ты заплатишь зато, что втянул Софи в свои грязные игры, и мы наконец по - , кончим с этим делом.
        Уэйкот грубо расхохотался:
        - А что поведала тебе твоя сладкая драгоценность про то, что сегодня произошло? Она рассказала, что я нашел ее у пруда? Она призналась, что ездила к старухе по тем же делам, что и Элизабет? Твоя дорогая, сладкая, невинная Софи собралась избавиться от твоего наследника, Рейвенвуд. Она не хочет носить в себе твое отродье, как не хотела и Элизабет.
        На какой-то миг слова Софи вспыхнули в голове Джулиана, и он почувствовал укол совести.

«Я не хочу торопиться быть привязанной к детской колыбели».
        Джулиан покачал головой и мрачно улыбнулся Уэйкоту:
        - Ты такой же умный, как вор, который крадется, чтобы всадить нож в спину человека. Но в данном случае не выйдет. Видишь ли, Уэйкот, мы с Софи достаточно близко узнали друг друга. Она прекрасная, честная и искренняя женщина. Мы заключили соглашение - она и я. И пока, к сожалению, должен признаться, что я не всегда выполняю свою часть договора. Она же безукоризненно верна своим обещаниям. Я знаю, что она ездила к старой Бесс, но только для того, чтобы пополнить запасы трав. И только.
        - Ты и на самом деле дурак, если в это поверил. А что она наврала тебе про то, что делалось вот на этом ложе? Она рассказала, как быстро она задрала свои юбки и раздвинула ноги для меня? Она еще недостаточно искусна в этом деле, но, я думаю, после постоянных занятий у нее станет получаться лучше.
        В этот миг ярость Джулиана сорвалась с цепи. Он швырнул изумруды на пол, вскочил и в два прыжка пересек комнату. Он схватил Уэйкота за грудки, поставил виконта на ноги и с силой ударил кулаком в его красивое лицо. Что-то хрустнуло в носу Уэйкота, хлынула кровь. Джулиан ударил еще раз.
        - Ты, сукин сын! Не хочешь признать, что женился на потаскухе? - Уэйкот вытирал тыльной стороной руки кровоточащий нос. - Но ты женился на такой. Ты, проклятое отродье! Интересно, сколько пройдет времени, прежде чем ты это поймешь?
        - Софи никогда не опозорит ни себя, ни меня. Я знаю, что она не позволила тебе даже дотронуться до нее.
        - И потому ты так отреагировал, когда я сказал, что было между нами? - не унимался Уэйкот. Джулиан приглушил свой гнев:
        - Бесполезно говорить с тобой, Уэйкот. Когда речь заходит о подобных делах, ты не можешь размышлять. Мне надо бы пожалеть тебя, но боюсь, даже сумасшедшему я не могу позволить оскорблять мою жену.
        Уэйкот посмотрел на него:
        - Но ты никогда не вызовешь меня на дуэль. Мы оба это знаем.
        - К несчастью, ты прав, - согласился Джулиан, думая о клятве, данной Софи. Он и так уже не выполнил несколько своих обещаний. Он не может еще раз нарушить свое слово, хотя сейчас он ничего другого на свете не хотел бы так сильно, как быть свободным от обещания, данного жене. Он подошел к очагу и уставился на пламя.
        - А я это знал. Я и ей говорил, что ты никогда не рискнешь своей шеей на дуэли ради женщины. Ты потерял вкус к мести и не вызовешь меня.
        - Нет, Уэйкот, я не вызову тебя. - Он сцепил руки и повернул голову, с усмешкой глядя на Уэйкота. - Но не по той причине, о которой ты думаешь. А по личной. Тем не менее не сомневайся, что я приму вызов, если ты мне его бросишь.
        Уэйкот озадаченно посмотрел на Джулиана:
        - Что за черт, о чем ты говоришь? Я - тебе?
        - Я тебя не буду вызывать, потому что связан клятвой на этот счет, но ты можешь вызвать меня на дуэль. А когда ты это сделаешь, обещаю, что без раздумий встречусь в честном поединке. Я уже наметил секундантов. Ты, наверное, помнишь Дарегейта и Таргуда? Они будут счастливы помочь мне, и, я уверяю, мы подготовимся очень тщательно. Дарегейт всегда поймает мошенника за руку. Я сам могу достать пистолеты. Так что я сделаю все, чтобы тебе не напрягаться.
        Уэйкот в шоке раскрыл рот. Потом засмеялся:
        - А зачем мне тебя вызывать? Не моя жена предала меня.
        - Да дело не в предательстве жены. Предательства не было, так что не трать слова, не пытайся убедить меня, что ты наставил мне рога. Я знаю правду. Снотворное в чае и веревка, которой ты привязывал Софи, - тому свидетельство. Но я в первую очередь верю ей: я знаю свою жену как честную женщину.
        - Честная женщина! Честность - это бессмыслица по отношению к женщине.
        - Да, по отношению к такой женщине, как Элизабет, но не к такой, как Софи. Вообще, не будем больше обсуждать проблемы чести, ты об этом не имеешь никакого понятия. А теперь давай вернемся к нашей проблеме.
        - Ты сомневаешься в моей чести? - прорычал Уэйкот.
        - Конечно. И более того, я буду продолжать подвергать ее сомнению перед обществом до тех пор, пока ты не вызовешь меня или не уедешь в Америку. У тебя только два пути, Уэйкот.
        - Ты не сможешь заставить меня сделать ни то ни другое.
        - Если ты так думаешь, то я припас для тебя сюрприз. Разумеется, я заставлю тебя сделать выбор. Я буду охотиться за тобой. Я сделаю твою жизнь в Англии невыносимой. Как волк, я буду ходить у тебя по пятам, пока не пущу кровь.
        В свете пламени очага было заметно, как Уэйкот побледнел.
        - Ты хочешь запугать меня?
        - Рассказать тебе, как это будет? Ну так слушай. Я предскажу тебе судьбу. Что бы ты ни делал, куда бы ни поехал, я или мой агент будем следовать за тобой по пятам. Если ты увидишь лошадь в Тоттерсоллзе и захочешь ее купить, я перебью цену, и животное попадет к другому. Ты попытаешься купить новую пару сапог у Хоби или пальто у Уэстона, но у тебя ничего не получится, ибо я сообщу всем торговцам, что, обслуживая тебя, они обанкротятся.
        - Ты не посмеешь этого сделать, - прошипел Уэйкот.
        - Но это только начало, - безжалостно продолжал Джулиан. - Я дам знать всем владельцам земель, окружающих твое имение в Суффолке, что хочу вею ее выкупить. И в один прекрасный день твои земли окажутся в окружении моих земель. Более того, я постараюсь сделать так, чтобы твоя репутация стала такой, что ни один уважающий себя клуб или уважаемая хозяйка дома не захотят видеть тебя под своей крышей.
        - У тебя ничего не получится.
        - Получится, Уэйкот. У меня есть деньги, земли, достаточно влиятельный титул, чтобы мой план сработал. И более того, рядом со мной Софи. А ее имя сейчас ценится
        На вес золота в Лондоне, Уэйкот. Когда она отвернется от тебя, все общество сделает то же самое.
        - Нет! - закричал Уэйкот, дико вращая глазами. - Никогда она так не поступит! Я ей не сделал ничего плохого. И она поймет, почему я сегодня так себя вел с ней. Она благоволит ко мне.
        - Ты ошибаешься.
        - Потому что я привел ее сюда? Но я могу ей все объяснить.
        - У тебя не будет такого шанса. Даже если бы я разрешил тебе приблизиться к ней и умолять ее - чего я не собираюсь делать. Ты больше не найдешь у нее ни симпатии, ни снисходительности. Видишь ли, Уэйкот, ты сам подписал себе приговор еще до того, как встретился с Софи.
        - На что ты намекаешь?
        - Помнишь молодую женщину, которую соблазнил здесь три года назад и бросил, когда она забеременела? Ту самую, что взяла твое дьявольское кольцо, которое, как ты сказал Софи, ей ни к чему? Ту, которую ты называл деревенской потаскухой?
        - Ну и что с ней?! - закричал Уэйкот.
        - Она была сестрой Софи.
        Лицо Уэйкота исказилось от ужаса.
        - О мой Бог!
        - Совершенно верно, - тихо сказал Джулиан. - Что, начинаешь понимать всю глубину твоих проблем? Я не вижу больше смысла оставаться здесь. Так что выбирай, Уэйкот. Я бы на твоем месте выбрал Америку. Я слышал, ты не очень меткий стрелок.
        Джулиан повернулся спиной к Уэйкоту, взял изумруды и вышел. Он отвязал поводья и услышал приглушенный выстрел в старом замке.
        Он ошибся. Перед Уэйкотом было три пути на выбор, а не два. Очевидно, виконт нашел пистолет и предпочел пойти третьим путем.
        Джулиан вставил ногу в стремя, потом нехотя решил вернуться в угрожающе тихие руины.
        Сцена, представшая его взору, не из приятных, но, учитывая бесконечную глупость Уэйкота, следовало убедиться, что на этот раз виконт ничего не перепутал.
        Глава 20
        Софи казалось, что она уже провела в кресле много часов, прежде чем услышала шаги Джулиана в прихожей.
        С тихим возгласом облегчения она вскочила и побежала к двери. Один взволнованный взгляд на его жесткое усталое лицо убедил ее, что случилось что-то ужасное. Полупустая бутылка кларета, которую он, очевидно, прихватил в библиотеке, подтверждала ее впечатление.
        - С тобой все в порядке, Джулиан?
        - Да.
        Он вошел в комнату, закрыл за собой дверь, поставил вино на туалетный столик. Не говоря ни слова, притянулк себе Софи и крепко обнял. Они стояли в тишине, он долго молчал.
        - Что случилось? - наконец спросила Софи.
        - Он мертв.
        Она не могла бы отрицать, что при этих словах испытала облегчение. Она вскинула голову, встретилась с ним взглядом.
        - Ты убил его!
        - Это как посмотреть. Кто-то может сказать, что виновен в этом я. Но я не нажимал на курок. Он сам выполнил эту задачу.
        Софи закрыла глаза:
        - Значит, он покончил с собой. Так же, как и Амелия.
        - Может, в этом и заключается высшая справедливость.
        - Садись, Джулиан. Я налью тебе кларета.
        Он не спорил. Расположившись в кресле у окна, он задумчиво смотрел, как Софи наливает вино.
        - Спасибо, - сказал он, взяв бокал. Их взгляды встретились. - Ты умеешь дать мне именно то, что я хочу и что мне нужно. - Он сделал большой глоток. - А с тобой все в порядке? Новость об Уэйкоте не ошеломила тебя?
        - Нет. - Софи покачала головой и села рядом с мужем. - Пусть простит меня Бог, но я рада, что все кончилось. Хотя это и означает чью-то смерть. Он не захотел поехать в Америку?
        - Думаю, он не в состоянии был разумно и ясно мыслить. Я сказал, что стану за ним охотиться, что превращу его жизнь в муку до тех пор, пока он не покинет Англию. А потом я сообщил ему, что та молодая девушка, которую он соблазнил, твоя сестра. И вышел за дверь. Он нашел пистолет и воспользовался им. Я вернулся посмотреть, сделал ли он свое последнее дело как следует. - Джулиан еще глотнул вина. - Сделал.
        - Как все это было для тебя ужасно!
        - Нет, Софи. Ужасно было прийти в это логово и увидеть веревку, которой он привязывал тебя за ногу, и ложе, где собирался изнасиловать тебя.
        Она вздрогнула и обхватила себя руками:
        - Пожалуйста, не напоминай мне.
        - Как и ты, я рад, что все кончилось. Даже если бы сегодня ничего не случилось, все равно я нашел бы способ наказать Уэйкота. Подонок становился не лучше, а страшнее в своей одержимости прошлым.
        Софи задумчиво нахмурилась:
        - Может быть, его состояние ухудшилось, потому что ты женился. Какая-то его часть не могла вынести, что ты смог найти другую женщину, достойную заменить Элизабет. Он хотел, чтобы ты был верен ее памяти, как и он.
        - Проклятие! Он же ненормальный.
        - Да… - Софи помолчала. - А что теперь?
        - Его тело найдут через день-другой и поймут, что он покончил жизнь самоубийством. Вот и все.
        - Так и должно было кончиться. - Софи коснулась его руки и сказала:
        - Спасибо, Джулиан.
        - За что? За то, что не уберег тебя от того, что произошло сегодня? Ты сама сумела убежать. Так что я не заслуживаю твоей благодарности.
        - Я никогда не позволю тебе обвинять себя, - горячо сказала Софи. - Того, что случилось сегодня, никто не мог предвидеть. Главное, все кончилось. Я благодарю тебя за то, что, как ни тяжело это было, ты не вызвал его на дуэль. Я тебя знаю, Джулиан. Твое чувство чести требовало дуэли. И было безумно трудно выдержать данную мне клятву.
        Джулиан напрягся:
        - Софи, я думаю, лучше сменить тему разговора.
        - Но я хочу, чтобы ты знал, как я счастлива, что ты сдержал обещание. Надеюсь, ты понимаешь, что я не могла позволить тебе идти на такой риск, Джулиан. Я слишком люблю тебя, чтобы позволить это.
        - Софи.
        - И я бы не вынесла, если б наш ребенок никогда не узнал своего отца.
        Джулиан поставил бокал, потянулся к Софи и взял ее за руку:
        - Я с нетерпением жду, когда увижу нашего сына или дочь. А то, что я сказал тебе, уходя ночью, - правда. Я люблю тебя, Софи. И запомни: даже если я не оправдываю в чем-то твоих надежд и не отвечаю твоему идеалу мужа, я всегда буду тебя любить.
        - Я знаю, - улыбнулась она.
        Брови Джулиана надменно поднялись, а в глазах появилось удивление и обожание.
        - Разве? А откуда?
        - Ну как сказать? У меня было время подумать, пока я ждала тебя. Мне пришло в голову, правда поздновато, что мужчина, поверивший во всю нелепость происшествия - похищение, чай с зельем, веревка, - должен немного любить женщину, рассказавшую такую историю.
        - Немного любить? - Джулиан поднес ее ладонь к губам и поцеловал. Его изумрудно-зеленые глаза встретились с ее глазами. - Очень любить. Он просто утопает в любви. Жалею только, что у меня ушло столько времени на то, чтобы понять это.
        - Да уж, ты всегда был упрям и немного туповат.
        Джулиан улыбнулся и притянул ее к себе:
        - У тебя, моя дорогая, такие же наклонности. К счастью, мы понимаем друг друга. - Поцелуй его был долгим и нежным. Затем он поднял голову и встретился с ней взглядом. - Я жалею кое о чем, Софи. Я не всегда относился к тебе так, как надо. Я был деспотичен в отношении нашего соглашения о браке. Я был уверен, будто знаю, что лучше для тебя и для нашей семьи. И без сомнения, иногда я еще буду действовать по-своему вопреки твоему желанию и мнению.
        Софи шевелила пальцами его темные волосы.
        - Ну, как я и сказала, упрямый и тупой.
        - А как ребенок, милая?
        - Прекрасно, милорд. - И тут она вспомнила про обвинения Уэйкота. - И знай, что я ездила к старой Бесс не для того, чтобы избавиться от ребенка.
        - Я понимаю. Ты никогда бы так не поступила. Но факт остается фактом - я не имел права так быстро дать тебе забеременеть. Я должен был предотвратить это.
        - Когда-нибудь, милорд, - насмешливо отвечала Софи, - вы мне расскажете, как это делается. Энн Силвертон говорила, что нужно надеть на мужскую плоть мешочек из овечьих кишок и привязать маленькой красной ниточкой. Ты знаешь, да?
        Джулиан в отчаянии застонал:
        - А откуда, черт возьми, эта Энн Силвертон может знать такое? Бог мой, Софи. Ты водилась с очень плохой компанией в Лондоне. Счастье, что я забрал тебя из города прежде, чем знакомые моей тетушки не развратили тебя совсем.
        - Совершенно верно, милорд. Так уж получается. Я довольна, что узнаю все, что нужно знать про развращенность, от тебя самого. - Софи нежно дотронулась до рук Джулиана, потом наклонила голову и поцеловала его запястье. Она подняла глаза и увидела, что его взгляд светится любовью.
        - Я все время говорил, - тихо заметил Джулиан, - что мы с тобой очень хорошо поладим.
        - Очевидно, как всегда, вы правы, милорд. Он поднялся, потянул ее за собой.
        - Да, я почти всегда прав, - сказал он и поцеловал ее. - В таких случаях, когда я не прав, ты всегда поставишь меня на место. А теперь уже скоро рассвет, моя любовь, и мне нужны твоя мягкость и твой пыл. Ты на меня действуешь как шампанское. В твоих объятиях я забываю обо всем, кроме тебя. Пойдем в постель.
        - Я тоже этого очень хочу, Джулиан.
        Он медленно и нежно раздел ее, при этом его мускулистые руки исследовали каждый дюйм ее мягкой, светящейся кожи. Он склонился и поцеловал уже набухшие пики сосков, а пальцы направились привычным путем.
        И когда Джулиан уверился, что она хочет его, он понес ее в постель, аккуратно положил на простыню и занимался с ней любовью до тех пор, пока в памяти обоих не стерлись все события прошедшего дня.
        Потом Джулиан нехотя перевалился на бок, обнимая одной рукой Софи. Он зевнул и сказал:
        - Изумруды.
        - Что изумруды? Ты нашел их в корзинке?
        - Да, нашел. И ты их наденешь при первом же случае. Не могу дождаться, чтобы увидеть их на тебе.
        Софи застыла:
        - Не думаю, что мне хочется носить их. Они мне не нравятся. Они мне не пойдут.
        - Не глупи, Софи. Ты будешь выглядеть в них прекрасно.
        - Их должна носить высокая блондинка. В любом случае - ты ведь знаешь меня - обязательно что-то случится: например, расстегнется застежка и я их потеряю. Со мной же всегда что-то случается.
        Джулиан улыбнулся в темноте:
        - Это придает тебе очарование. Не бойся, я всегда буду рядом, чтобы подобрать любую потерю, и изумруды тоже.
        - Джулиан, я прошу тебя. Я не хотела бы их носить.
        - Почему? Она помолчала.
        - Не могу объяснить.
        - Потому что в душе ты отождествляешь их с Элизабет, не так ли? - спросил он ласково. Она тихо вздохнула:
        - Да.
        - Софи, изумруды Рейвенвудов не имеют никакого отношения к Элизабет. Эти камни в моей семье уже три поколения. И они останутся столько, сколько жены Рейвенвудов будут их носить. Элизабет могла поиграть ими, но они никогда не принадлежали ей. Я думаю, ты поняла?
        - Нет.
        - Ты упрямая, Софи.
        - Это тоже придает мне очарование?
        - Ты наденешь изумруды, - тихо поклялся Джулиан, притянув ее к себе.
        - Никогда.
        - Я понимаю, - сказал Джулиан, и его зеленые глаза блеснули из-под прикрытых век, - что должен найти способ убедить тебя в обратном.
        - Тебе не удастся, - решительно сказала Софи.
        - Ах, дорогая, почему ты так недооцениваешь меня? - Он взял в ладони ее лицо и поцеловал в губы. Софи страстно прижалась к его упругому телу. ***
        Весной следующего года граф и графиня Рейвенвуд устроили прием, празднуя рождение здоровенького сына. Все приглашенные приехали в деревню, даже лорд Дарегейт, которого никакими силами не вытянешь из Лондона.
        В разгар праздника, в саду, Дарегейт понимающе улыбнулся Джулиану:
        - Я всегда говорил, что Софи очень пойдут эти изумруды. Она сегодня необыкновенно красива в них.
        - Я передам ей твой комплимент, - сказал Джулиан, удовлетворенно улыбаясь. - Она не хотела их носить, и мне пришлось долго убеждать ее надеть.
        - Странно, почему? Любой женщине до смерти хотелось бы носить такие камни.
        - Она связывает их с Элизабет.
        - Да, можно понять, что это способно беспокоить такую чувствительную натуру, как Софи. И как тебе удалось переубедить ее?
        - Умный муж постепенно узнает, какой подход нужен к супруге. Конечно, потребовалось время, но я осваиваю это искусство, - благодушно улыбнулся Джулиан. - В данном случае я нашел аргумент, что изумруды Рейвенвудов очень сочетаются с моими глазами, когда мы рядом.
        Дарегейт на миг уставился на него, а потом расхохотался:
        - Здорово! Софи не в силах противиться такому аргументу. Они подходят и к глазам твоего сына. Изумруды Рейвенвудов высокого качества.
        Дарегейт умолк, рассматривая садик, утопающий в пышной зелени.
        - А что у вас здесь?
        Джулиан посмотрел себе под ноги:
        - Это Софи насадила трав. Местные жители уже просят у нее семена, рецепты. Кое-что и я теперь знаю об отварах и настоях. По-моему, Софи собирается написать книгу о них. Короче говоря, я женился на очень предприимчивой женщине.
        - Мне нравится, когда женщины при деле, - заметил Дарегейт. - Мне кажется, когда они заняты, то меньше волнуются по пустякам.
        - Странно, что ты большую часть времени до сих пор проводишь за игорным столом.
        - Да это не совсем так, - спокойно сказал Дарегейт. - Говорят, что дни моего дядюшки сочтены. Он уже прикован к постели и думает о Боге.
        - Это убедительный признак готовящегося завещания. Значит, мы скоро повеселимся на твоей свадьбе.
        - Во-первых, - заявил Дарегейт, оглядывая дом, - я должен найти богатую наследницу, так как в имении почти не осталось денег.
        Джулиан проследил за взглядом друга и увидел пламя рыжих волос в открытом окне.
        - Софи говорит, что отчим Энн Силвертон недавно ушел в мир иной и мисс Силвертон унаследовала все.
        - До меня дошли слухи.
        Джулиан усмехнулся:
        - Ну что ж, желаю удачи, мой друг. Я думаю, с этой леди у тебя будет много хлопот. Она, в конце концов, близкая подруга моей жены. А ты знаешь, через что мне пришлось пройти с Софи.
        - Но ты же выжил! - весело заметил Дарегейт.
        - Едва. - И он хлопнул друга по плечу. - Пошли, я налью тебе лучшего бренди, какое у меня есть.
        - Французского?
        - Разумеется. Я купил партию бренди у знакомого контрабандиста два месяца назад. Софи выговаривала мне из-за того, что я так рискую.
        - Судя по всему, она уже простила тебя?
        - Да, я научился ладить с женой, Дарегейт.
        - Ради Бога, открой секрет супружеского счастья, - попросил Дарегейт и снова посмотрел на окно, где стояла Энн Силвертон.
        - Это, мой друг, ты должен открыть сам. Боюсь, что к семейной гармонии нет легкого пути. Но усилия стоят того, если у тебя достойная жена.
        Уже гораздо позже, ночью, Джулиан в томном удовлетворении лежал рядом с Софи.
        - Дарегейт спрашивал меня сегодня о секретах домашнего счастья, - сказал Джулиан, прижимаясь к Софи.
        - Правда? - Она пальцем водила по его груди. - И что ты сказал ему?
        - Что он сам должен пройти этот трудный путь. - Джулиан повернулся на бок и, убрав волосы со щеки Софи, улыбнулся, чувствуя, что обожает в ней все. - Спасибо, что ты наконец согласилась надеть изумруды. Они не слишком мешали тебе сегодня?
        Софи медленно покачала головой:
        - Нет, я сначала не хотела их надевать, но потом поняла, что ты прав. Камни по цвету абсолютно как твои глаза. Когда я наконец привыкла к этой мысли, то поняла, что, надевая их, всегда буду думать о тебе.
        - Именно так и должно быть. - Он медленно поцеловал ее и с этим поцелуем как бы впитывал все безграничное счастье, которое она давала ему. Его рука потянулась к бедру Софи, когда он вдруг услышал тихий, но требовательный крик из соседней комнаты.
        - Ваш сын проголодался, милорд.
        Джулиан застонал:
        - У него безошибочное чувство времени, не так ли?
        - Да, он так же требователен, как его отец.
        - Очень хорошо, мадам. Пусть нянька спит, я вам принесу следующего графа Рейвенвуда. Успокойте его поскорее, и мы вернемся к нашим делам.
        Он уже привык к тому, что стал отцом. Джулиан направился в детскую, в которую была превращена бывшая спальня хозяина. И все это ему очень нравилось.
        Его сын тут же затих, почувствовав сильные отцовские руки, поднявшие его. Зеленоглазый темноволосый младенец счастливо заворковал. Когда отец поднес его к груди матери, наследник принялся за дело.
        Джулиан сидел на краю кровати и наблюдал за женой и сыном. Зрелище наполняло его удовлетворением хозяина. Это чувство было сродни тому, которое он испытывал в моменты близости с Софи.
        - Софи, скажи мне еще раз, что наконец ты получила от этого брака все, что хотела, - тихо потребовал Джулиан.
        - Все, и даже больше, Джулиан. - Ее улыбка ярко сверкнула в темноте. - Все, и даже больше!